Сохранить .
Бронепоезд. Огненный рейд Руслан Мельников
        Бронепоезд #1 Неудачный эксперимент привел к тяжелейшим последствиям. Из другого мира проникли чудовищные твари, они захватывают все новые ареалы обитания, истребляя все живое на своем пути. Расширяющиеся пространственные аномалии почти свели на нет сообщение между населенными пунктами. Единственный путь, по которому, выехав из города, можно вернуться назад, - это железная дорога. Но и он небезопасен.
        Москва еще держится. Прикрытая Форпостами-пригородами и обнесенная по МКАД защитным Кольцом, столица отгородилась от остальной России. По ближнему Подмосковью опасливо передвигаются бронированные электрички. На поиски жизненно необходимых ресурсов в соседние регионы отправляются тяжелые экспедиционные бронепоезда, часть из них исчезает бесследно. Но уже сформирован спецсостав, который должен прорваться к самому центру аномалий.
        Руслан Мельников
        БРОНЕПОЕЗД
        ОГНЕННЫЙ РЕЙД
        Пролог
        Тук-тук-тут-тук. Тук-тук-тук-тук. Тук-тук-тук-тук…
        По заброшенной железнодорожной ветке в таежной глуши катился под горку одинокий вагончик. На первый взгляд это была обычная, ничем не примечательная теплушка, отцепленная от товарняка и пущенная вниз с небольшой возвышенности. Вот только антенны на товарные вагоны не устанавливают. А этот был буквально утыкан неприметными проволочными усиками, торчащими в разные стороны. На дощатых бортах перемигивались лампочками миниатюрные датчики. Изнутри доносилось различимое даже сквозь перестук колес басовитое гудение генератора. Сквозь щели пробивались стробоскопические всполохи света.
        Тук-тук-тут-тук. Тук-тук-тук-тук…
        С каждой секундой вагон набирал скорость. Он несся все быстрее, быстрее… Сосны, нависавшие над железнодорожной насыпью, норовили зацепить вагон раскидистыми лапами, будто пытаясь остановить или хотя бы задержать его. Но шустрый вагончик легко проскальзывал между хвойных великанов, сбивая с веток шишки и иглы.
        Тук-тук-тут-тук…
        Весело стучали колеса.
        В самом конце спуска вдоль рельс высились столбы с перекладинами, оплетенные проводами и обвешанные аппаратурой. Этакие гигантские турники, выставленные на одинаковом расстоянии друг от друга, соединенные между собой и с рельсами разноцветными пучками кабелей, отдаленно они напоминали каркас недостроенного ангара.
        Тук-тук…
        Вагон с разгону въехал под перекладины. И…
        Тук-ту…
        И исчез. Без следа и без звука.
        Тишина. Только звенят, затихая, рельсы, по которым больше не катятся колеса. Да покачиваются провода, потревоженные воздушной волной.
        Секунда тишины, две секунды, три…
        Потом - треск, снопы искр из расплавленной обмотки кабелей и приборных ящиков, прикрепленных к квадратной арке над рельсами…
        Негромкий, почти неслышный хлопок.
        В следующий миг на месте пропавшего вагона взбухла полусфера, заполненная непроглядной чернотой. Купол стремительно разрастался, словно надуваемый из-под земли пузырь, накрывая и поглощая столбы с перекладинами, железнодорожное полотно, насыпь и лес вокруг.
        Потом пузырь лопнул.
        А чернота осталась.
        Входящие в нее с одной стороны и выходящие с другой рельсы полыхнули синеватыми вспышками. Импульс света метнулся по рельсам, как пламя по бензиновой дорожке. Синие отблески, похожие на две стелющиеся по земле молнии, устремились к разным сторонам горизонта.
        Их путь был длинным и путаным. Несясь по перегонам, мостам и тоннелям, охватывая все новые и новые станции, застревая в тупиках, разделяясь на развилках, множась на железнодорожных узлах, они в считаные секунды преодолевали сотни рельсовых километров. Пугая, удивляя и восхищая случайных свидетелей странного явления.
        Тем временем неподалеку от клубящегося сгустка тьмы возник еще один купол-полусфера. Только этот пузырь был уже без черного наполнителя. Наоборот, он расцветил тайгу ярким серебристым сиянием, словно бесшумный взрыв мегатонной бомбы. Пузырь расширился до немыслимых размеров, вырос ввысь чуть ли не до облаков. Беззвучно лопнул.
        Но вдали по обе стороны железнодорожного полотна тут же взбухли сразу два таких же сияющих пузыря, живших лишь несколько секунд.
        Потом - еще три. Отброшенных далеко в тайгу друг от друга и от источника аномалии.
        Лопнули и они. Появились другие.
        А на четкой границе, где обрывались железнодорожные пути и начиналась чернота, возникло слабое, едва заметное шевеление. Раздвинув непроглядный чернильный полог, рельса коснулось тонкое длинное щупальце водянисто-зеленого цвета. Усеянное иглами и коготками, оно слепо пошарило вокруг. Тронуло старую подгнившую шпалу, ковырнуло щебень, раздвинуло сорную траву на насыпи. Снова обвило рельс.
        Пару секунд слышался скребущий звук маленьких острых коготков по металлу. Вслед за первым щупальцем показалось второе. За ним - третье. Потом из плотной клубящейся тьмы вывалилось все остальное…
        А еще несколько секунд спустя чернота исчезла. Но лишь для того, чтобы появиться в другом месте.
        Глава 1
        Они пришли ночью. По Рязанке. И, не останавливаясь, двинулись дальше.
        Очередная толпа беженцев… Отчаявшиеся, запуганные, обезумевшие люди надеялись прорваться за спасительное Кольцо. Да только кто ж их туда пустит?
        - Остановитесь! - устало хрипел громкоговоритель.
        В который раз уже…
        Люди шли. Перетекали мимо заградительных барьеров. Огибали запрещающие знаки. Сторонились минных полей, обозначенных флажками и крашеными столбиками. Лавировали по разделительным лабиринтам баррикад, рассекателей и колючей проволоки. Обходили разрушенные артиллерийским огнем дома и воронки в асфальте.
        Медленно, не очень решительно, но они все же подступали к Стенке. Все ближе, ближе…
        - Пропускные пункты не работают! - надрывался мегафон над Рязанскими воротами. - Внешние КПП откроются в восемь ноль-ноль и ни минутой раньше!
        Беженцы словно не слышали. Им эта информация была не интересна. До восьми ноль-ноль многие из них могли попросту не дожить.
        - Прошу проявлять благоразумие! - тщетно увещевал громкоговоритель. - Без рабочей визы в город не пройдет никто!
        Вряд ли хотя бы у кого-нибудь из этих несчастных оборванных и голодных провинциалов, чудом добравшихся до столицы, имелась спасительная виза. Однако беженцы не останавливались.
        Егор Гусов, командир отделения гарнизонной службы Восточного сектора МКАД, занимал позицию между Рязанскими воротами и пятьдесят восьмым спецотражателем, как раз возле командного пункта взвода. Из своей бойницы Егор прекрасно видел шоссе, с которого выходили беженцы. Словно живая река выливалась…
        Прожекторы выхватывали в человеческой массе отдельные фигуры, угрожающе поднятые над головами кулаки и протянутые в мольбе руки. Искаженные лица, испуганные лица, безумные лица… Прожекторы били по глазам и слепили толпу, но люди, двигающиеся ко МКАД, и без того были ослеплены страхом.
        - Остановитесь! - взывал мегафон. - Немедленно остановитесь!
        Егор невесело усмехнулся. Переговорщик из группы психологического противодействия массовым беспорядкам старался изо всех сил, честно отрабатывая свой хлеб и квадратные метры, отведенные ему за кольцевой Стенкой. Но видимо, переговорщик был не очень квалифицированным. Во всяком случае, пока его слова не доходили до толпы и не приносили заметных результатов.
        - Завтра вами займутся. Слышите? Всеми вами. Завтра. Утром. В восемь ноль-ноль. Сотрудники службы резервной занятости поговорят с каждым. Те специалисты, в которых нуждается город, а также члены их семей получат рабочую визу или будут поставлены в кадровую очередь.
        Конечно, это была ложь. Никто разговаривать с беженцами не будет. Никто не выдаст им спасительных виз. Ни завтра, с восьми ноль-ноль до двадцати ноль-ноль (рабочий график внешних КПП). Ни послезавтра. Ни через неделю. А дольше за Кольцом вряд ли кто-то протянет.
        В последнее время беженцы приходили ко МКАД только для того, чтобы уйти. В город не пропускали никого. По крайней мере, на Восточном секторе. Да и вообще… Насколько было известно Егору, в Москве сейчас хватало и рабочих рук, и толковых голов. И Москве вовсе не нужны были лишние рты. Подмосковным Форпостам они не нужны были тоже.
        Да, такова горькая правда: все теплые местечки за столичным Кольцом и в его окрестностях, которые еще удавалось удерживать, давно заняты. Но беженцы все шли и шли. В Москву шли. На Москву. Гонимые паникой и неистребимой жаждой выжить. Шли, потому что за столичным Кольцом можно было спастись. Пока еще можно…
        Сначала беженцев было много. Потом меньше. Потом - почти не стало. И вот опять… Целая толпа. «Откуда их столько? - поражался Егор. - Как смогли добраться?» А впрочем, какая разница?..
        Толпа выплескивалась на расчищенное пространство перед МКАД. Заполняла хорошо просматриваемые и простреливаемые со Стенки пустыри. Мешавшие обзору дома здесь были взорваны и снесены по самый фундамент. Подвалы засыпаны. Груды мусора разровнены бульдозерами.
        Любой, кто близко подходил к Московской кольцевой автодороге, был как на ладони. Спрятаться негде. И пути дальше тоже нет.
        По внешней обочине широкого многополосного и совершенно пустынного шоссе тянулись высокие - в два человеческих роста - ряды колючей проволоки. Обычно здесь беженцы останавливались и, пошумев некоторое время, уходили с открытого места искать убежище. Или уходили вообще.
        Но в этот раз толпа не остановилась.
        Кто-то, перекинув через колючую проволоку одежду, полез прямо на внешние заграждения. А еще несколько секунд спустя уже десятки беженцев, раздирая в кровь руки, карабкались на колючку.
        - Остановитесь, или мы откроем огонь! - вороном прокаркал громкоговоритель.
        Не подействовало.
        Первый ряд колючей проволоки обрушился под напором толпы.
        Да что же они делают-то? Егор со вздохом покачал головой. На что вообще надеялись эти бедолаги, когда отправлялись в Москву? И на что они надеются теперь? Стенку - комбинированную кольцевую линию неприступных укреплений, тянущихся вдоль МКАД, - не всякая армия возьмет штурмом. А эти… Безоружные, оборванные, истощенные люди…
        Впрочем, этим, похоже, было уже все равно.
        На противоположной стороне кольцевой автодороги творилось что-то невообразимое. Крики, стоны, проклятия. Упавшие и запутавшиеся в колючке люди пытались подняться, но их буквально втаптывали в грязь задние ряды. Беженцы и не думали останавливаться. Они снова и снова бросались на колючку, давили и топтали друг друга. Обезумев, лезли по головам. Срывались, падали, лезли опять.
        Вообще-то изначально оборонительная Стенка, выстроенная по МКАД, предназначалась для защиты города не от людей. Но и от них она тоже хорошо защищала.
        - Вот суки тупорылые, а! - послышался рядом знакомый гнусавый бубнеж. - Ползут и ползут, уроды!
        У соседней бойницы засел Васька Клюев. Кличка - Клюв. Мозги - тоже, в общем-то, птичьи.
        - Не, ну в самом деле, сколько можно объяснять ублюдкам, что Москва, мля, не резиновая?! - Клюв, конечно, не мог удержаться от комментариев в своем духе.
«Понаехавших тут» он ненавидел лютой ненавистью.
        Егор с неприязнью покосился на соседа. Худощавая носатая морда, тонкие губы, скривленные в вечной брезгливой гримасе… Клюв называл себя москвичом. Хотя московские корни его - так себе… Корешки. Отец Клюва приехал покорять столицу. Сумел зацепиться. Сыночек остался. Теперь вот нос задирает выше крыши. Впрочем, известное дело: новые москвичи - они такие… самые московские москвичи.
        Сам Егор перебрался в Москву незадолго до того, как ВСЕ началось. Все это… Можно сказать, ему повезло. Спецназовский стаж, сообразительная голова, умелые руки, знание практически всех видов вооружения, реальный боевой опыт и специфические навыки, которые будут востребованы в любое смутное время… В общем, он выдержал бешеный конкурс на московскую прописку. Его оставили. Столице, в спешном порядке организовавшей «кольцевую» оборону и готовящейся к длительной осаде, нужны были такие профи. В отличие от многих других квалифицированных специалистов и простых работяг.
        Как только над городом нависла угроза ресурсного дефицита, в Москве начались массовые чистки. «Оптимизация населения» - так это называлось официально. Тех, кто не попадал в установленный «оптимум» по личностным или профессиональным качествам, вышвыривали за МКАД. Все делалось по-московски жестко и быстро.
        Перенаселенный мегаполис без всякой жалости избавлялся от лишних людей. Вернее, от тех, кого столица сочла таковыми. Вообще-то, на взгляд Егора, в Кремле, Думе, мэрии и управах осталось немало народу, подлежащего выдворению за пределы Кольца в самую первую очередь. Но поскольку именно эти люди, сумев удержаться у власти, рулили процессом очистки города, им-то как раз ничего и не угрожало.
        А чистка между тем не прекращалась. И в таких условиях разговор с мигрантами из других регионов и областей был коротким. У пришлого провинциала практически не имелось ни единого шанса устроиться в городе, который вышвыривал за Кольцо сотни и тысячи своих собственных жителей.
        Однако наивные беженцы все еще питали иллюзии, что Москва их спасет.
        - Позавчера с Ленинградки тоже толпа ломилась, - не унимался Клюв. Он возмущенно бормотал себе под нос, вроде бы не требуя внимания к своим словам, но и не умея держать при себе праведный гнев. - А неделю назад к Каширскому въезду тоже провинциалы подкатывали…
        Из командного пункта у Рязанских ворот послышался рокочущий бас взводного. Труба - так называли командира за глаза подчиненные. Труба докладывал куда-то по рации об обстановке, сложившейся в зоне ответственности взвода.
        Доклад был длинным, громким и полным экспрессии.
        - Беженцы… мать… До пяти сотен человек… мля… - выхватывал Егор отдельные фразы. - Да, уже у МКАД… мать… На приказы остановиться не реагируют… епть… Валят колючку… мать…
        Потом комвзвода сбавил звук. Егор постарался сквозь затянувшуюся тираду Клюва расслышать что-нибудь еще. Получалось не очень. Противный гнусавый голос Клюева назойливой мухой лез в уши:
        - Откуда только берется быдло это, а?! Вроде бы интродукты давно уже должны были сожрать подчистую всех за Кольцом! Ан нет - прут и прут, гады. У-у-у, провинция хренова! И ведь доходят как-то, доезжают, суки! Через Переносы, сквозь тварей. И опять - все в Москву, в Москву, в Москву лезут, мать их… Как будто медом им тут намазано! Раньше было не продохнуть, и теперь на шею сесть хотят. Подыхали бы уж тихонечко у себя в Мухосранске, так нет же, сюда приперлись, с-с-сволочи…
        - Слышь ты, пасть закрой, а, - посоветовал Егор.
        Клюв недружелюбно зыркнул в его сторону. Но заткнулся. Нарываться на неприятности в открытую Клюев не любил, предпочитая тихонько пакостить за спиной. А уж возможности для этого у него имелись. Клюв работал на службу внутренней безопасности, о чем был прекрасно осведомлен весь взвод. Да и сам Клюев не особенно скрывал этот факт. Наоборот - вроде как гордился. Порой Егору казалось, что даже Труба относился к Клюеву с опаской.
        - Немедленно остановитесь! Будем стрелять! - все надрывался и надрывался громкоговоритель.
        И снова:
        - Не-мед-лен-но ос-та-но-ви-тесь! Бу-дем стре-лять!
        Как будто у переговорщика, ошалевшего от упрямства толпы, вдруг закончились другие слова.
        Призывов матюгальника по-прежнему никто не слушал. Беженцы преодолевали вторую линию колючки.
        Труба отдал короткий приказ. Возле командирской позиции заработал пулемет. Одна очередь. Вторая. Третья… Оглушительное рваное эхо покатилось по МКАД.
        Пулеметчики стреляли в воздух. Это было последнее средство, которое безотказно срабатывало всегда.
        Но не сработало сейчас.
        Толпа и не подумала останавливаться. Прожекторы нервно елозили по людской массе, запутавшейся в колючей проволоке.

«Женщины, дети, старики», - отметил про себя Борис. Ну, этим точно ничего не светит. Никто им даже временной, даже кратковременной рабочей визы не даст. От такого балласта столица избавлялась в первую очередь.
        Интересно, а где их мужики-то? Хотя… Понятно где. Прикрывают тылы, наверное. Или прикрывали. Пока было кому прикрывать.
        Беженцы завалили еще один ряд колючей проволоки.
        - Что?! Зачем?! - снова услышал Егор удивленный голос комвзвода. На этот раз громкость была отменная: Труба не говорил, а кричал в рацию, не забыв по своей неизменной привычке присовокупить пару непечатных словечек. - Но ведь…
        И долгая-долгая пауза. Теперь Труба, судя по всему, не орал - слушал. Видимо, теперь орали на него. Правда, что именно хрипит рация на командном пункте, понять было сложно.
        Затем Егор разобрал злое и обреченное:
        - Есть… Никак нет… Так точно…
        Клюв, совсем уж по-птичьи вытянув шею, следил за Трубой.
        - По моей команде! - Басовитый хорошо поставленный голос взводного разнесся над позициями. - Огонь на поражение!
        Глава 2
        Че-е-его?! Егор не верил собственным ушам. На какое еще, на фиг, «поражение»? Раньше до такого никогда не доходило.
        - По команде - огонь на поражение! - ошалело, с небольшой заминкой продублировал приказ Трубы командир второго отделения.
        И…
        - По команде - огонь на поражение! - послышалось со стороны третьего отделения.
        Егор промолчал. В свете прожектора он увидел, как на колючку лезет, царапая тонкие ручонки, девчушка лет десяти. Худющая, в каком-то рваном тряпье. Снизу девочку подсаживает мать. И их им приказывают расстреливать!
        - Гус, мать твою! - взорвался взводный. - Какого хрена сопли жуем? Командуй отделением!
        - Прошу повторить приказ, - нахмурился Егор.
        - Огонь! - раздраженно рявкнул комвзвода. - На поражение! Что непонятного?
        - Остановитесь, или мы вынуждены будем открыть огонь на поражение! - грянул с ворот громкоговоритель.
        Все было понятно. Все, кроме одного.
        - Это же люди, - пробормотал Егор. - Не интродукты. Не твари.
        - Вижу, епть! - выплюнул взводный. - Знаю!
        - Это какая-то ошибка.
        - Это приказ, Гус! - брызжа слюной, Труба вымещал злость на ершистом подчиненном.
        - Выполняй!
        Прожектор снова мазнул по внешней обочине МКАД. Девчушка сорвалась с колючей проволоки. Кажется, плачет, прижав к груди исцарапанные руки. Мать снова поднимает ее на заграждения.
        - Да пошел ты! - выплюнул Егор.
        - Что?!
        - Выполнять такие приказы я не подписывался! Труба выматерился - витиевато и от души. И кажется, выпустил пар.
        - Неподчинение старшему по званию при выполнении служебных обязанностей? - Это взводный сказал уже без злости. Каким-то отстраненным глухим и пустым голосом. - Под трибунал ведь пойдешь, Гус.
        - Плевать! - А вот у Егора эмоции били через край. - В беженцев стрелять не буду. У меня контракт на защиту города от тварей.
        Клюв, отстранившись от бойницы, внимательно наблюдал за Егором и командиром. По губам безопасника скользнула подленькая улыбочка.
        Взводный скользнул взглядом по Клюеву. Выматерился еще раз.
        - Гусов, сдать оружие и паспорт. Оставаться на месте до дальнейших распоряжений. Клюев, возьми у него автомат и документы.
        Егор молча сунул калаш в руки ухмыляющегося Клюва. Тот забросил его ствол за плечо и снова протянул ладонь.
        Егор вынул из нагрудного кармана паспорт. Отдал.
        - Вот так, - с тоскливым каким-то выражением пробормотал взводный. - Клюев, принимай командование отделением.
        Вздохнув, Труба добавил:
        - Дурак ты, Гус.
        То ли с сожалением он об этом сказал, то ли с завистью. Сказал и отвернулся.
        Все…
        Егор стиснул зубы. Довыеживался, блин! Может, не стоило качать права? Без оружия и штампа с заветной московской регистрацией он сразу ощутил себя таким же беззащитным, как беженцы, на той стороне МКАД. Теперь любой столичный патруль вправе вышвырнуть его за Кольцо, а при сопротивлении - пристрелить на месте.
        - Взвод, слушай мою команду… - голос Трубы стал вдруг сиплым и натужным. Будто слова взводному давались через силу.
        Клюв прильнул к своей бойнице. Егор склонился к своей. Уже без оружия - сейчас он просто наблюдал за происходящим.
        Беженцы перебирались через третью линию колючки и вступали на асфальт кольцевой дороги.
        - Огонь! - негромко и словно бы нехотя скомандовал взводный. - Огонь на поражение!
        Клюв оскалился.
        - Всю жизнь мечтал! У-у-у, суки, понаехали тут, понаприходили! Ну получайте! Первое отделение - огонь на поражение!
        Приложившись к калашу, Клюв выпустил очередь.
        - Второе отделение - огонь!
        - Третье отделение - огонь!
        Сухим надсадным кашлем затарахтели автоматы. Длинными очередями зарокотали пулеметы над воротами.
        Крик… нет, вопль разочарования, отчаяния и ненависти разнесся над МКАД.
        На широком пустынном шоссе и расчищенных подступах к нему спрятаться было негде. Провинциалов десятками выкашивало плотным огнем. Людей, надеявшихся найти спасение и помощь в столице, находила смерть.
        Первые ряды, застрявшие в колючей проволоке, были перебиты в считаные секунды. Из задних по Стенке редко ударили ружья. «Значит, не совсем уж безоружные эти бедолаги», - отметил про себя Егор. Впрочем, «не совсем» в данном случае означало
«почти». Ответный огонь был жалок. Пули и картечь на излете защелкали по укреплениям, не причиняя никакого вреда бойцам гарнизонной службы.
        На миг Егор представил, как в глазах беженцев выглядят защитники Кольца. Огородившиеся колючкой, засевшие за прочной Стенкой, хорошо вооруженные, сытые, холеные, самодовольные москвичи…
        Наверняка неприязнь, которую Клюв испытывал к пришлым провинциалам, и раньше была взаимной. А уж после такого…
        Несколько человек (Егор так и не понял: то ли живых еще, то ли изрешеченных пулями и повисших на колючке трупов) все же повалили секцию в последнем ряду проволочных заграждений. Около дюжины беженцев бросились к бреши, что-то крича и размахивая руками.
        Этих встретили струей из огнемета.
        Жидкое пламя, перелетев через многополосное шоссе, ударило точно в пролом. Накрыло людей. Крики стали громче. Люди заметались живыми факелами в проволочной ловушке. Запутались, попадали. Впрочем, они кричали недолго.
        Где-то на Рязанском шоссе, далеко за внешними ограждениями тоже послышались стрельба и крики. Лучи надвратных прожекторов ударили в глубь Рязанки.
        В тылу у беженцев мелькали неясные тени. Много теней. Словно темные волны пересекали примыкающее к МКАД шоссе. Раз пересекли, два пересекли. Три…
        Разглядеть стремительных существ на таком расстоянии в нервно мечущемся свете прожекторов было почти невозможно. Темные силуэты чем-то напоминали крысиные. Если бывают крысы размером с носорога. Впрочем, сейчас бывает всякое. И не такое сейчас бывает.
        - Интродукты! - услышал Егор чей-то истошный вопль. И не сразу понял, что кричит Клюв.
        - Твари! - проревел Труба. А вот бас комвзвода Егор опознал сразу. - Общая тревога!
        Над Рязанскими воротами взревела сирена. Это толпу беженцев можно расстрелять силами одного взвода, втихую, без сирен. Или завалить какую-нибудь одиночную тварь, сдуру забредшую под Стенку. Но когда появляется целая стая интродуктов, встречать ее надо во всеоружии.
        Теперь все стало ясно. Беженцев преследовали. Возможно, их даже специально гнали на неприступное столичное Кольцо, как в ловушку. Вот почему обезумевшие люди полезли на колючку и под пули.
        Огонь со Стенки усилился. Только теперь защитники Кольца поливали свинцовым градом отдаленный участок Рязанского шоссе, надеясь если не достать, то хотя бы отогнать тварей.
        - Прошу артподдержки! - кричал кому-то в рацию Труба. - Повторяю: прошу артподдержки! Замечены интродукты в районе Восточного сектора. Рязанское шоссе, квадрат тридцать девять двадцать один! Повторяю: Рязанка, квадрат тридцать девять двадцать один! Запрашиваю десять осколочно-фугасных! Да нет, мать твою! Не беженцы! Твари! Да, сначала были беженцы, епть, теперь твари! Что делают? Провинциалов, мля, жрут! Угроза Кольцу? Непосредственной угрозы пока нет, но в любой момент могут попереть и на нас! Что значит «накроем, когда попрут»?! Слушай, ты, козел безрогий, я тебе русским языком говорю, что твари попрут на нас в любой момент. Ладно, хрен с тобой, жмотина тыловая, давай хоть пять осколочных.
        Где-то за многоэтажками Волгоградки ухнул залп невидимой батареи. Егор услышал гулкое эхо выстрелов, потом свист снарядов, выворачивающий всю душу наизнанку. В такие минуты всегда кажется, что стреляют по тебе.
        Снаряды, перелетев через Стенку, легли точно в указанный квадрат. Пять огненных бутонов расцветили ночь. Егор поежился, представив, какой град осколков сыпанул сейчас по Рязанке и дальним полуразрушенным зданиям у шоссе. Вот только осколками этими посекло лишь беженцев, которых еще не успели сожрать.
        Крысовидные интродукты с необычайным проворством сдернули прочь, едва заслышав свист снарядов. Твари, крутившиеся вокруг Кольца, быстро учились и уже усвоили, когда можно нападать, а когда лучше отступить.
        Они сгинули в темноте так же внезапно, как и появились, унося в челюстях по три-четыре истерзанных человеческих тела сразу. Впрочем… Одни твари сгинули, другие - появились.
        Видимо привлеченное шумом стрельбы, к Рязанке устремилось летающее отродье. «Один, два, три, пять, семь», - считал Егор летунов, мечущихся в лунном свете. Пару раз он уже видел таких. Короткое туловище, длинная шея, маленькая голова, большая пасть, размах крыльев - с «икарус»-гармошку. Эта стая тоже попыталась урвать свое, атаковав с воздуха чудом уцелевших и разбегавшихся теперь в разные стороны беженцев.
        Одна «птичка» неосторожно приблизилась ко МКАД. Тварь тут же поймали лучами два прожектора.
        На крыше высотки за спиной Егора выдал убийственную скороговорку зенитный пулемет. Автоматчики на Стенке добавили свою порцию свинца. Подстреленная тварюга с оглушительным клекотом прянула прочь от Кольца. Однако далеко отлететь не смогла. Упала где-то за Рязанкой. Остальные летуны тут же устремились к раненому сородичу. Они теперь тоже не останутся без добычи.
        Стрельба стихла. И на этот раз - до утра.
        Беженцы были остановлены. Нападение интродуктов отбито.
        Глава 3
        - Ну и какого ты уперся? Почему не стрелял, когда было приказано стрелять? - Подполковник Кабаев, возглавлявший оборону Восточного сектора, смотрел на Егора тяжелым немигающим взглядом больших, чуть навыкате, выцветших глаз.
        Нездоровое одутловатое лицо подполковника было похоже на лицо утопленника.
        Егор глаз не отвел. В просторном кабинете с окнами, забранными решеткой (на всякий случай: иногда через Стенку сквозь огонь зенитчиков все же пролетали мелкие тварюшки, которых потом отстреливали милиция и части гражданской самообороны), кроме них, больше не было никого. Егора и подполковника разделял заваленный бумагами стол.
        - Гус, я ведь тебя давно знаю…
        Это была истинная правда. Еще до начала всех этих катаклизмов Егор служил под началом Кабаева. Да и позже неоднократно отличался при отражении атак тварей, удостаиваясь личной похвалы подполковника.
        - И я хочу помочь.
        Наверное, это тоже было правдой.
        Но Егор молчал. Кабаев вздохнул:
        - В чем дело, Гус? Все стреляли. Ты - нет.
        - В контракте, который я подписывал, нет такого пункта, чтобы расстреливать беженцев, не проявляющих агрессии и не представляющих угрозы, - отчеканил Егор.
        - Но в контракте имеется пункт о беспрекословном подчинении командиру.
        - «Во всем, что касается обороны города от интродуктов», - процитировал Егор упомянутый параграф.
        Кабаев неодобрительно покачал головой.
        - Согласен, форма контракта несколько… хм… устарела, скажем так. Но в конце концов, не в бумажке же дело. Ты взрослый и, как мне до сих пор казалось, разумный человек. Ты должен понимать, Гус есть определенные правила, по которым всем нам теперь приходится играть. Либо ты следуешь этим правилам, либо выходишь из игры. А выход здесь один. За Кольцо. Все ясно?
        - Нет. - Егор упрямо выставил подбородок. - Не все. По людям палить зачем? Нас поставили оборонять Кольцо от тварей.
        - Раз поступил приказ, значит, так надо было. По людям надо было. И иначе было нельзя.
        - До прошлой ночи обходились без этого.
        - А больше вот не обходимся. - Кабаев покачал головой. Вздохнул: - И у нас теперь тоже не обходится.
        - В каком смысле «и у нас тоже»? - не понял Егор.
        - На южном и северо-восточном участках уже расстреливали беженцев. И на западном было пару раз.
        - Расстреливали? - Егор удивленно поднял голову.
        Стреляли на Кольце часто. Только до сих пор он думал, что стрельба велась исключительно по тварям-интродуктам. Выходит, ошибался.
        - Расстреливали-расстреливали, - заверил его подполковник. - Только это… ммм… не афишировалось, в общем.
        Ну да, это не та работа, которой стоит гордиться.
        - До сих пор наш сектор был относительно благополучным, - продолжал Кабаев. - Но когда беженцы прут отовсюду, нельзя все время оставаться чистенькими.
        - По Рязанке шли в основном женщины и дети.
        - И что? Женщины, дети, старики, больные, калечные и умирающие приходят к Кольцу почти каждый день.
        - В последнее время реже, - возразил Егор. - Гораздо реже.
        - Это неважно. У нас и так не хватает ресурсов, а что будет, если пускать за Стенку всех страждущих? Чем прикажешь кормить эту прорву народа, где ее размещать, как защищать? Сейчас такие времена, что приходится контролировать количество ртов. И соотносить их с качеством всего остального, что к этим ртам прилагается. Мозги, руки, навыки, умения…
        - Понятно. Оптимизация населения…
        - Да, оптимизация! Или, если хочешь - естественный отбор.
        - Не-е-ет, товарищ подполковник, - криво улыбнулся Егор. - Никакой он не естественный. Искусственный.
        - Да по хрену! - взорвался Кабаев. - Москва - не богадельня! Чтобы хоть кто-то выжил здесь, в Кольце, остальных нужно оставить за Кольцом.
        - Кто-то? - Егор снова усмехнулся. - Почему бы не сказать прямо: выживает только тот, кому посчастливилось получить штампик со столичной регистрацией, пережить чистку и доказать свою полезность этому самому Кольцу? Почему хотя бы теперь-то не признать, что мкадовское Кольцо - это спасательный круг для избранных?
        - Послушай, Гус. - Кабаев смотрел уже не на него, а куда-то в зарешеченное окошко.
        - Кольцо защищает нас. Вернее, мы сами защищаемся, благодаря ему, от внешнего мира. Весьма, заметь, враждебно к нам настроенного. Когда к Стенке подваливают твари - мы отбиваемся от них. Когда беженцы из провинции рвут проволочные заграждения и пытаются влезть в чужой рай, который строился не для них, мы тоже вынуждены защищать наш благополучный мирок.
        Благополучный? Насколько он вообще благополучен, если приходится делить людей на тех, кто достоин жить в Кольце, и тех, у кого такого права нет? И если тот, кто достоин сегодня, завтра может запросто вылететь за Стенку как пробка из бутылки.
        Егор вздохнул:
        - Беженцы все равно не перелезли бы через Стенку. Так зачем их было расстреливать?
        - А если бы перелезли? - Кабаев пожал плечами. - Ну, вдруг?
        Егор промолчал. Он такого «вдруга» попросту не мог себе представить.
        - В конце концов, все зависит от самих беженцев, - продолжал Кабаев. - Если они понимают, что им здесь нет места, и тихо отваливают восвояси, никто стрелять в них не станет. Нам ведь тоже надо экономить боеприпасы.
        - Ну да, мы просто отгоняем людей от Кольца, чтобы потом их сожрали твари.
        Кабаев усмехнулся:
        - Так о чем мы тогда вообще спорим, Гус? Какая разница - сожрет провинциала тварь или свалит твоя пуля под Стенкой?
        - Для провинциала - никакой. Разница есть для того, кто стреляет. Или не стреляет.
        - Ну, раз уж ты такой принципиальный, - подполковник зло тряхнул головой, - выпустил бы пару очередей в воздух - и все дела.
        - Боеприпасы экономить надо, - буркнул Егор.
        Да и глазастый Клюв все равно понял бы, куда целит сосед: по живым мишеням или поверх голов. К тому же пришлось бы не только стрелять самому, но и давать соответствующую команду всему отделению.
        - А приказы надо выполнять, - холодно заметил Кабаев и вздохнул: - Думаешь, мне самому легко отдавать такие приказы?
        Егор не ответил. Подумал про себя: «Отдаешь ведь». Подумал и даже немного устыдился. Выбора-то у Кабаева не было. У него - семья, дети. Пока подполковник сидит на обороне сектора - они живут в безопасности за Кольцом. Если же Кабай слетит со своего поста, вместе с ним за Кольцо отправятся красавица жена, две симпатичные дочурки и ни к чему не приспособленный сынок-раздолбай. Сразу столько места освободится! Пятерых новых подполковников можно прописать в столице и поставить на оборону сектора. Пятерых бессемейных, разумеется.
        Да и у взводного Трубы, кстати, тоже - жена и ребенок имеется. А когда от твоей лояльности зависит не только личное благополучие, но и безопасность родных, на некоторые вещи, наверное, смотришь немного иначе. И расстреливать толпу незнакомых обезумевших от страха людей становится тогда проще.
        Егор прикинул: а если бы у него была семья за спиной, стал бы он кочевряжиться? Или предпочел бы молча пристрелить и карабкающуюся по колючке девчонку, и подсаживающую ее снизу мать. И уложить еще десяток-другой провинциалов, которым все равно уже ничего хорошего в этой жизни не светит.
        - На самом деле приказ открыть огонь по беженцам исходил не от меня лично, если тебе это интересно, - снова заговорил после недолгой паузы Кабаев. Кажется, подполковник оправдывался. И вполне возможно, не столько перед ним, Егором, сколько перед самим собой. - Распоряжение пришло оттуда. - Кабаев ткнул пальцем вверх. - Я всего лишь ретранслировал чужой приказ.

«Всего лишь? Удобно, наверное, быть ретранслятором», - подумал Егор. Однако вслух ничего не сказал.
        - Ну да ладно, хватит о беженцах, давай теперь о тебе. - Кабаев перевел разговор на другое. - Взводный твой мужик нормальный - он и рад все спустить на тормозах, но не может уже: слишком много свидетелей было. Кто-то успел стукануть в СБ.
        Ну, ясно кто… Егор вспомнил глумливую ухмылочку Клюва. Фирменная улыбка сотрудника службы внутренней безопасности.
        - От трибунала мы тебя с грехом пополам отмазали, - произнес Кабаев, почему-то не глядя в глаза Егору. - Былые заслуги и все такое…
        Егор ждал продолжения.
        - Но на секторе тебя оставить не получится.
        - На мое место уже кого-то взяли? - поинтересовался Егор, заранее зная, каким будет ответ.
        - А ты как думаешь? - фыркнул Кабаев. - Очередь в кадровом резерве большая, желающих много. Твоя регистрация и право на служебное жилье аннулированы. Ну, сам понимаешь…
        Подполковник снова что-то пристально рассматривал за решеткой окна.
        Егор понимал. Он все прекрасно понимал. Если его снимают с обороны сектора, то он на фиг никому не нужен внутри Кольца.
        - Значит - за Кольцо? - невесело улыбнулся Егор.
        Губы были как резиновые, и улыбка вышла натужной и неестественной.
        За Кольцо - это значит прямиком в пасть к тварям. И это значит, что в следующий раз его самого будут расстреливать под столичной Стенкой всякие там клюевы.
        Так, может быть, трибунал был бы лучше? Предпочтительнее? Проще? Легче? А что? Скорый суд, пуля в черепушку или петля на шею - и все, и никаких тебе больше проблем…
        - Не тушуйся, Гус, - вяло подбодрил его Кабаев. - «За Кольцо» - оно ведь тоже разное бывает.
        Ах вот в чем дело!
        - Форпост? - вопрос вырвался сам собою.
        - Да, - кивнул подполковник. И вновь повернулся к нему. - Это единственное, что я смог сделать, чтобы тебя не вышвырнули окончательно. Удалось убедить начальство, что ты слишком ценный кадр и твои навыки еще могут пригодиться.
        Так, значит, да? «Ценный кадр». Ну конечно, кадровые военные и профессиональные спецназовцы нынче редкость. Почти все погибли уже потому что. Среди беженцев-провинциалов настоящих профи теперь не найдешь.
        Ладно, Форпост так Форпост… Егор задумался. В принципе, так оно, конечно, лучше, чем совсем уж за Кольцо. Громким и грозным словом «Форпосты» на самом деле назывались несколько подмосковных городков-станций, еще связанных со столицей защищенными перегонами железных дорог и самостоятельно отбивающих нападения тварей.
        У пригородов-Форпостов было два основных предназначения. Во-первых, размещение ценного рабочего персонала, в труде которого еще нуждалась столица, но которому уже не находилось места в пределах мкадовского Кольца. Между столицей и Подмосковьем курсировали бронированные «электрички». Жители Форпостов, получившие в службе резервной занятости рабочие визы, как встарь, каждый день ездили в Москву на работу и, отпахав свою смену, возвращались обратно. Это позволяло покрывать дефицит квалифицированных специалистов для военных и гражданских служб, не сильно перегружая столичную инфраструктуру и экономя массу ресурсов.
        Второй задачей Форпостов являлась отправка и прием столичных экспедиционных бронепоездов дальнего следования, а также первичная сортировка и карантинный осмотр добытых в экспедициях грузов.
        По большей части Форпосты снабжали и защищали себя сами, не сильно обременяя в этом плане столичные власти. Жители Форпостов время от времени устраивали короткие вылазки в подмосковные районы, кишащие интродуктами, и выгребали подчистую все более-менее ценное, что еще можно было там найти. Половина найденного шла в столицу, половина - оставалась у форпостовских. Москва помогала лишь оружием и боеприпасами. Ну и людьми, когда появлялась такая необходимость. Проштрафившимися ценными кадрами, например.
        Паек в Форпостах был скудным, жизнь - невеселой и короткой. Но все же там можно было жить. Пока еще можно было. Для многих неприкаянных беженцев-провинциалов рабочая виза и каморка или койко-место в Форпосте являлись сейчас пределом мечтаний.
        У каждого Форпоста имелось свое Кольцо, наподобие столичного, но, разумеется, поменьше и похлипче. Как правило, подмосковные Кольца охватывали не весь город, а лишь те его кварталы, которые примыкали к железнодорожной станции. Эти районы были густо заселены и с большей или меньшей степенью надежности защищены от тварей.
        Но все же недостаточно надежно: под натиском интродуктов Форпосты падали один за другим. Еще месяц назад их было раза в три больше. Теперь осталось около дюжины. Все - в ближайшем Подмосковье. И сколько они продержатся, не знал никто. Вряд ли очень долго.
        И все-таки это был какой-никакой, а шанс.
        - Пока послужишь как наемник - по временной рабочей визе, - с вымученной улыбкой продолжал Кабаев. - Место твоего базирования теперь - станция с незамысловатым таким названием Железнодорожная. Это за Реутовом.
        - Знаю, - кивнул Егор. На сегодняшний день это был самый удаленный Форпост Восточного сектора. Тоже зона ответственности Кабаева. Подполковник вроде бы и убирал Егора с глаз СБ мкадовского Кольца, но в то же время оставлял под своим присмотром.
        - Там как раз появилась одна вакансия. Специально застолбил для тебя.
        - Спасибо за заботу, товарищ подполковник. А вакансия эта открылась случайно не потому, что человека перевели на мое место? Это я так, просто интересуюсь, к слову.
        - Нет, не поэтому, - нахмурился подполковник. - Боевые потери. В Форпостах это, знаешь ли, случается чаще, чем у нас. А на твое место безопасники кого-то из своих поставили.
        - Еще кого-то?
        Клюева им мало, что ли?
        - Угу. - Кабаев достал платок и вытер пот со лба. - СБ усиливает позиции в гарнизоне. Подозрительными стали - ж-жуть! Переживают сильно за лояльность Кольца.
        - А чего переживать-то? - удивился Егор. - Кольцо - оно для всех Кольцо. Дезертировать никто не станет. Предателей тоже там быть не может по определению. Не тварям же продаваться. Так какой резон?
        - Ну вот ты, например, резон, Гус. Прямой приказ командира похерил. Стрелять в беженцев не стал.
        - Понятно. А теперь получается одним резоном меньше, одним безопасником больше.
        - Получается так…
        М-да, веселенькое времечко наступает. Был во взводе один Клюв-дятел, стучавший на сослуживцев, теперь будет два. А потом глядишь - и третьего подтянут, чтобы уж по стукачу на каждое отделение. И пригляд усилится, и конкуренция среди безопасников появится, и все такое…
        Егор искренне посочувствовал Кабаеву. Комсектора придется быть осторожней вдвое-втрое, чтобы не растерять верных людей и не слететь с должности самому.
        - В Форпостах такая же беда? - спросил Егор.
        - Брось, - поморщившись, отмахнулся подполковник. - Наших безопасников туда бабой голой не заманишь. Они все сейчас Кольцо пасут. От него ведь в первую очередь зависит без-з-зопасность. - Кабаев скривился. - Безопасность шишек из Кремля, Думы и мэрии. Вот что самое важное. А все остальное - это так, постольку-поскольку.
        Безысходная тоска слышалась в голосе Кабаева. Теперь Егору стало его жаль по-настоящему. Некогда бравый, смелый и перспективный офицер, а нынче - вечный подполковник (новых званий больше не дают и до полковника Кабаев дослужится уже вряд ли), зубами и когтями цепляющийся за должность комсектора, все-таки сильно, очень сильно изменился, сидя на охране проклятого Кольца. Впрочем, то, что сейчас происходит, меняет многих, и меняет не в лучшую сторону.
        - Ладно, Гус, вот твой паспорт с визой, вот пропуск до Курского вокзала. Там уже предупреждены. Встретят, определят. Пропуск дает право бесплатного проезда до Форпоста…

«Билет в один конец», - мысленно усмехнулся Егор.
        - Так что иди. Служи…
        Кабаев явно нервничал. Жалеет, наверное, что при свидетеле сорвалось с языка лишнее насчет «шишек».
        - Когда все уляжется, перетащу тебя обратно в Кольцо при первой же возможности, - пообещал Кабаев. Не очень, впрочем, уверенно.
        Егор поблагодарил подполковника: все-таки как ни крути, а было за что. Взял паспорт и вложенный внутрь пропуск.
        Вышел.
        Глава 4
        В паспорт он заглянул уже на улице. Ну да, все было как и должно быть. Поверх штампа столичной регистрации, которую многие по привычке все еще называли пропиской, стояла отметка «Аннулировано». С подписью Кабаева, между прочим. «Ка» и
«б» с длинным размашистым хвостиком-росчерком. Рядом - служебная отметка
«Восточный сектор, участок „РВ-СО-58“», перечеркнутая от руки жирным крестом. «РВ»
        - значит «Рязанские ворота», «СО-58» - «Спецотражатель-58».
        Ниже синела блеклыми казенными чернилами стандартная рабочая виза. Под визой тоже красовался подполковничий автограф.
        Еще ниже - оттиск печати, на котором четко проступало неблагозвучно сокращенное название нового места службы: «Железнодорожн.». Под печатью - незнакомая закорючка.
        Между жестких страниц паспортины торчал желтый листок. Тоненькая такая плохонькая бумажонка. Однодневный пропуск, обеспечивающий беспрепятственный проход по прилегающим к МКАД районам Москвы. Рабочей визы Форпоста для этого было недостаточно. С ней заходить дальше Курского вокзала Егор не имел права. Рабочая виза - это все-таки не аннулированная прописка, которая позволяла безбоязненно бродить по всей столице. Любая рабочая виза ограничивала передвижение ее обладателя местом жительства, местом работы и кратчайшим путем между этими двумя пунктами.
        - Ваш-ументы… - Над ухом раздался чей-то пренебрежительно-невнятный голос.
        - Что?
        Егор поднял глаза.
        Перед ним стоял милицейский патруль. Трое. Молодые, наглые. В легких брониках, с короткими «огрызками» АКСУ в руках.
        Одно время таких, с позволения сказать, стражей порядка долго и упорно пытались переименовать в полицейских, но все быстро вернулось на круги своя. Мент - он и в Африке мент. А уж сейчас - и подавно! Ну кому, в самом деле, нужна сейчас нормальная профессиональная полиция?!
        Дубинок, баллончиков со слезоточивым газом и прочей чепухи московские менты больше не носили. Зачем, если можно сразу стрелять на поражение? На широких ряхах патрульных застыли самодовольные ухмылочки. Один жует жвачку. Он-то и заговорил с Егором. Надменно так, презрительно.
        Прижав резинку зубами, милиционер выцедил снова, чуть более разборчиво:
        - Документы. Ваши… - так выцедил, будто одолжение великое сделал одним лишь своим соизволением заговорить.
        Егор вздохнул. Он и шагу от офис-штаба сектора ступить не успел, а эти трое уже тут как тут. Явились, блин, не запылились! Впрочем, ничего удивительного. Вероятно, человек, потерянно пялящийся в собственный паспорт, выглядит подозрительно. А у ребят в милицейской форме на все подозрительное глаз наметан.
        - Документы, говорю. Оглох, что ли? - Мент с жевательной резинкой во рту ткнул Егора в живот автоматным стволом.
        Тычок оказался болезненным. Профессиональный. Ох, пустить бы обратку, врезать гаду в рыло, да так, чтобы подавился своей жвачкой. А нельзя… Положат сразу, на месте. Да еще и поощрение от начальства получат за грамотные и самоотверженные действия при ликвидации опасного нарушителя правопорядка.
        Егор протянул жвачному паспорт и пропуск:
        - Вот…
        Увы, он уже не мог, как прежде, небрежно сунуть в нос патрулю документ с твердой столичной регистрацией и гордо удалиться. Менты - сами по большей части рабвизовские - старались не связываться с прописанными москвичами. Зато уж на остальных отыгрывались по полной.

«Жвачный» вскользь глянул на пропуск и, не найдя в нем ничего интересного, с унылым, даже разочарованным каким-то видом вернул бумажку Егору. Открыл паспорт.
        Первым делом сверил вклеенное фото с оригиналом, потом развернул регистрационные страницы. И от изумления чуть не проглотил резинку.
        - Оба-на! Секторский! - почти с восторгом сообщил он напарникам. - Отсюда, с Восточного! Аннулированный, мля!
        Затем снова повернулся к Егору:
        - Сегодня, что ли, прописку закрыли? В Форпост на Рабочую визу переводят, да?
        Дурацкие вопросы, которые не требуют ответа, - и так ведь все ясно из документов. Егор отвечать не стал.
        Милиционер покачал головой:
        - Ну ты попа-а-ал, братан!
        Сочувствие? Ага, держи карман шире! В голосе мента слышалось одно лишь неприкрытое злорадство. Как же! Прописанный опустился на ступень ниже и стал теперь вровень с патрульными… Даже нет, какой там вровень! Форпостовская виза - это не столичная виза.
        - Че натворил-то, а? - Через плечо «жвачного» в паспорт уже заглядывал второй патрульный - низенький и пухлый.
        Третий - худощавый верзила - с глуповатой улыбкой молча пялился на Егора.
        - Ничего не натворил, - буркнул Егор.
        Докладываться стервятникам о том, что их не касается, он не собирался. Не обязан. Да и не чувствовал он себя «натворившим». Даже после разговора с Кабаевым. Ну то есть вообще не чувствовал. Ни малейшей вины за собой не ощущал. Только обиду. Которая, между прочим, уже переносилась и на этих ментов тоже.
        - Совсем-совсем ниче? - хитро прищурился недомерок в форме. - Не гонишь?
        - Просто перевожусь. На новое место службы.
        - Ага, «просто», - гоготнул «жвачный». Поперхнулся. Отхаркнулся. Снова принялся гонять резинку во рту. - Просто так из Кольца в форпостовскую дыру не уходят.
        Егору снова захотелось вбить жвачку ему в глотку. Поглубже. Так поглубже, чтоб из задницы вылезла.
        - Слышь, а че, правда, говорят, вы ночью по провинциалам шмаляли? - неожиданно сменил тему чекающий коротышка.
        - Я не шмалял, - ответил Егор.
        - Да ладно тебе, братело. - «Жвачный» по-панибратски хлопнул его по плечу. - Наши парни на бэтээрах сегодня все утро похоронно-санитарную команду прикрывали у вас на Рязанке. Похоронцы трупы со МКАД растаскивали. Те, что твари сожрать не успели. Рассказывают, вы там уйму беженцев положили.
        - И правильно, - снисходительно одобрил коротыш. - Так им, сукам, и надо. Че в столицу-то без визы лезть?
        - Не-е, неправильно это, - неожиданно возразил «жвачный».
        Егор удивленно посмотрел на него. Не похож был вообще-то этот мент на великого гуманиста.
        - Фигня какая-то получается, если не тварей, а провинциалов отстреливать начинают,
        - продолжал патрульный с жвачкой.
        - А че фигня-то? - вытаращил глаза коротышка. Тоже, видать, удивился.
        Да и третий - молчаливый - мент озадаченно пялился на «жвачного».
        - А то, что боеприпасов не напасешься, - обосновал свою позицию тот. - У нас вон уже дежурный табель урезали на полрожка.
        - А-а-а, - протянул коротышка. - Ну, вообще да. Че-то жирно живут эти секторские, если по людям палят почем зря. Слышь, ты, жирно живете, а?
        Коротыш повернулся к Егору.
        Егор ничего не ответил. Молча взял паспорт из рук «жвачного».
        - Э-э-э, ты че?! - выпятил грудь коротыш.
        - Документы в порядке? - хмуро спросил Егор, даже не взглянув на него. Не этот недомерок был главным в патруле.
        - Ну, в порядке, - нехотя признал «жвачный».
        - Виза не просрочена?
        - Ну, не просрочена.
        - Пропуск есть?
        - Ну, есть.
        - Ну и до свидания.
        Он повернулся. Пошел.
        - Че, борзой, да? - бросил в спину коротыш. Впрочем, уже не так задиристо.
        - Ладно, хрен с ним, пусть топает, - осадил напарника жвачный. - В Форпостах долго не живут. Сам подохнет.
        Третий патрульный так и не произнес ни слова.

…Егор шел вдоль Стенки, осматривая мощную систему укреплений столичного Кольца. Когда еще доведется вот так спокойно прогуляться и полюбоваться ею с тыла. И доведется ли вообще? С учетом того, что в Форпостах долго не живут.
        Защитную Стенку построили в рекордные сроки, когда интродукты только-только начали появляться в российских регионах. И между прочим, возводили ее главным образом силами нелегалов-гастарбайтеров, которых, как рабов, согнали со всех столичных и подмосковных строек, а затем вышвырнули за ненадобностью. Собственно, лишь этот опоясывающий столицу защитный барьер спас ее от неминуемой гибели. К тому времени как твари поперли по-настоящему, Москва уже превратилась в крепость. Огромную и, что немаловажно, хорошо вооруженную: из ближайших воинских частей и складов сюда завезли уйму оружия и боеприпасов.
        Стенку потом еще долго достраивали, укрепляли и усиливали, но основная работа была выполнена в самые первые критические недели. Волны тварей-интродуктов, хлынувшие на штурм, не один раз, не десять и, наверное, уже не сто разбивались о неприступную линию укреплений.
        По сути, Стенка была обычной стеной в три-четыре яруса, протянутой по внутренней стороне МКАД. Великой Московской Стеной. Новым Кремлем нового века.
        Бетон, кирпич, дерево, сталь и непременная колючка с наружной стороны и поверху. Надежная система коммуникаций. Открытые и закрытые переходы. Многочисленные лестницы и пандусы для подвоза боеприпасов. Огневые точки и защищенные позиции для личного состава, бойницы, амбразуры…
        Мощные пролеты Стенки тянулись между многоэтажками, превращенными в подобие крепостных башен. Подъездные двери, выходившие на МКАД, и окна нижних этажей были наглухо замурованы. Из верхних оконных проемов торчали пулеметы, огнеметы и гранатометы. На крышах высоток смотрели в небо стволы зениток, наблюдали за окружающим пространством корректировщики огня и круглосуточно дежурили снайперы. За Стенкой располагались стационарные минометные и артиллерийские батареи и мобильные установки залпового огня.
        Возле немногочисленных ворот и защищенных блок-постами наружных КПП ожидали приказа к вылазке ударные бронегруппы, состоявшие из танков и бэтээров. У подножия Стенки были оборудованы доты и дзоты, связанные с основной линией укреплений подземными галереями. Наиболее уязвимые места обороны прикрывали минные поля и усиленные проволочные заграждения. Практически все подступы к Стенке были открыты и хорошо пристреляны.
        Оборонительную систему Кольца дополняли, по крайней мере в теории, два мини-аэродрома, размещенные на Красной площади и на Тверской. Правда, исправных машин там уже почти не осталось. Последний самолет и с полдюжины вертушек столичные власти берегли как зеницу ока. Егор подозревал, что борта московских ВВС на самом деле предназначались для эвакуации высших чиновников, в том случае если… Хотя об этом лучше не думать.
        Егор переключил внимание на другое. Над Стенкой на одинаковом удалении друг от друга поблескивали зеркальными сегментами изогнутые щиты, обращенные рабочей поверхностью в сторону МКАД. Спецотражатели… Похожие на большие спутниковые тарелки, только прямоугольной формы, с чуть закругленными краями, эти массивные антенноподобные сооружения использовались вовсе не для связи и не для защиты от интродуктов. Но именно они являлись сейчас главным оберегом столицы. Мощные отражатели надежно прикрывали Москву и ближайшие пригороды от пространственных аномалий, из которых, собственно, и прут твари.
        - Ваши документы, - снова услышал Егор за спиной знакомую фразу.
        Еще один патруль… Милиция бдила. Рабвизовские стражи порядка, допущенные в спасительное Кольцо, отрабатывали оказанное доверие.
        Егор со вздохом вынул из кармана паспорт и пропуск. Молча протянул документы.
        Внутри Кольца шла такая же борьба против всякого рода нелегалов, как и против интродуктов, осаждавших столицу снаружи. Чистка… пардон, оптимизация населения, начавшаяся сразу после возведения Стенки, продолжалась до сих пор. И вряд ли она закончится прежде, чем падет Кольцо.
        Милицейские патрули упорно отлавливали все еще попадавшихся на московских улицах затравленных бедолаг без прописки и визы. Или вообще без документов. Или с аннулированной пропиской. Или с истекшим сроком действия рабочей визы. Или с фальшивым штампиком в паспорте. Охота шла также и на форпостовских наемников-дезертиров, пытавшихся затеряться за надежным столичным Кольцом, вместо того чтобы после рабочей смены возвращаться, как и полагается законопослушным гражданам, в обреченные пригороды.
        Всего по пути к Курскому патрули Егора останавливали раз десять. Это было непривычно и неприятно. Нет, конечно, его проверяли и раньше, однако не так часто. Никогда еще к скромной персоне Егора московская милиция не проявляла столь повышенного интереса.
        Наверное, вместе с аннулированной московской пропиской было утрачено что-то еще, что-то особое, неуловимое и необъяснимое, что раньше вселяло уверенность, делало его стопроцентным москвичом и сразу бросалось стражам порядка в глаза. И чего сейчас, увы, не стало.
        Отсутствие этого чего-то опытные менты чуяли нутром.
        Егор вдруг ощутил себя человеком второго сорта. Такое острое, неуютное и мерзкое ощущеньице, когда у тебя в паспорте не прописка, а временная рабочая виза.
        Виза… Да уж, дожили. Егор невесело улыбнулся. Сегодня он стал иностранцем в собственной стране. А впрочем, если разобраться, богатая самодовольная Москва всегда ведь была особым городом-государством в бескрайней нищей России. И Стенка по МКАД тоже стояла всегда. Пусть невидимая прежде, но вполне себе ощущаемая. Как ни крути, а жизнь по ту сторону столичной кольцевой дороги разительно отличалась от жизни по эту. Наверное, нигде в мире больше не было столь резкого контраста между жирующей столицей и голодающей глубинкой.
        И раньше, и сейчас территория, опоясанная Кольцом, была островком благополучной, ну или относительно благополучной жизни, построенной, кстати, во многом за чужой счет - за счет обобранной провинции. Москвичи, впрочем, не особенно задумывались на эту тему. Они просто ценили свое благополучие, трепетно относились к нему, берегли его и, конечно же, не собирались им ни с кем делиться. Благополучие - оно потому и благополучие, что на всех его не хватает.
        Глава 5
        - Так-так-так… Егор Гусов… Гусов… Гусов…
        Паспорт Егора задумчиво листал немолодой человек в неброском камуфляже. Скомканный пропуск валялся в корзине для мусора. Нет никакой необходимости долго хранить билеты в один конец.
        - Слушай, а как тебя сослуживцы с Кольца звали? Гусь?
        - Гус.
        - Ммм… Ну что ж, так оно тоже неплохо.
        Вытянувшись по струнке, Егор стоял в вокзальной конторе Форпоста. После давки в переполненном броневагоне пригородного поезда болели все мышцы и напрягать лишний раз их не хотелось. Но с новым начальством следовало держать ухо востро. Так что лучше потерпеть. Сам себе отдав команду «смирно», Егор добросовестно ее выполнял.
        Кабинет начальника станции Железнодорожная был поменьше Кабаевского. И стол в кабинете - не такой массивный, и бумаг на столе валялось не так много. Но в остальном все очень похоже. Вплоть до клетчатого узора решеток на окнах и расположения мебели.
        - Пополнение, значит?
        Начальнику станции было под сорок. Или около того. Точнее возраст определить сложно. Невысокий рост. Плотное телосложение. Обильная седина, и отнюдь не только на висках. Худощавое волевое лицо с небольшой окладистой бородкой. Глаза - карие, необычайно спокойные. Понимающие. Немного грустные. Или лучше сказать - обреченные? Но тою матерой привычной и застарелой обреченностью, которая уже совсем без страха. И чуть-чуть, самую малость - насмешливые. Уверенный взгляд этих глаз внушал уважение.
        - Так точно. - Егор на всякий случай решил ответить. И ответить четко, по-военному. Хотелось все-таки произвести хорошее впечатление. Потому что вылетать по глупости еще и из Форпоста не хотелось. - Пополнение.
        - Пополнение - это хорошо, - кивнул новый командир. - Пополнение - это всегда хорошо…
        И неожиданно посерьезнел:
        - А вот то, что тебя списали с Кольца за невыполнение приказа, Гус, это плохо. Очень плохо.
        Сказано это было как-то странно: вроде бы без осуждения и упрека. Скорее с задумчивым сожалением.
        - Разрешите обратиться, товарищ… - начал было Егор. И запнулся. - Товарищ…
        На форме собеседника отсутствовали знаки отличия. Да и формы-то как таковой не было. Камуфляж по нынешним временам - не форма. В таком прикиде сейчас пол-Москвы ходит. А форпостовские - считай, все поголовно. Так какого же звания этот товарищ будет? Товарищ лейтенант? Нет, староват… Товарищ капитан? Товарищ майор?
        Собеседник хмыкнул:
        - Без чинов и званий давай, ладно? И без этой уставщины. Не люблю… У нас тут все проще, чем у вас на Кольце. Так что расслабься. Вольно, я сказал, боец, вольно.
        Егор, опасаясь подвоха, помедлил секунду и лишь после этого немного ослабил мышцы, осторожно перенеся вес тела на одну ногу.
        - Пока можешь называть меня Кирилл Васильевич. Или Батя. В бою и операциях, приравненных к боевым, я для тебя - «первый». По-позывному и так, вообще…

«Да уж у них здесь действительно проще некуда, - подумал Егор, - прямо-таки по-семейному. Батя, блин…»
        - Все ясно?
        - Так точ…
        - Гу-у-ус, - недовольно поморщился новый командир.
        - Да, все понятно… Кирилл Васильевич.
        Вроде бы знакомство в спокойной обстановке не тянуло на операцию, приравненную к боевой.
        - Так что ты хотел сказать-то?
        - Насчет невыполнения приказа. Пояснить.
        - Не надо. - Кирилл Васильевич отмахнулся. - Знаю. Беженцы. Я в курсе, за что тебя к нам сослали. Но если ты думаешь, что мы здесь не стреляем по провинциалам, то глубоко заблуждаешься. А знаешь, почему мы по ним стреляем?
        На этот раз Егор предпочел промолчать. Тема была скользкой и опасной.
        - Потому что они стреляют в нас, - сам ответил на свой вопрос начальник станции. - И очень часто - первыми. Твоего предшественника, к примеру, убил не интродукт, а пуля какого-то беженца. Эти ребята просто звереют, когда их разворачивают от Кольца. Пришлые провинциалы, которых уже поперли из Москвы, но которых еще не сожрали твари, доставляют нам много хлопот.
        Кирилл Васильевич вздохнул:
        - В принципе их понять можно. Однако это вовсе не значит, что нам нужно давать себя убивать или уступать свое место в Форпосте. Но это так, к сведению. Чтобы сразу расставить точки над «i».
        Ну что ж, типа, расставили… Егор молча кивнул.
        - А теперь самое главное. - Кирилл Васильевич склонился над столом и уперся в Егора долгим немигающим взглядом. - Чтобы мы сработались, Гус, тебе нужно раз и навсегда усвоить одну простую вещь. А именно…
        Начальник станции выдержал долгую паузу, прежде чем продолжить.
        - Наша служба здесь не менее важна, чем та, которую ты нес на МКАД. Там… - пренебрежительный взмах рукой куда-то в сторону Москвы, - народец слишком трясется над своим Кольцом, забывая о другом. Никакая Стенка не спасет Москву, если по железной дороге перестанут ходить экспедиционные составы. Железка - это сейчас для всех нас дорога жизни. А Форпосты - ворота на эту дорогу. Мы отправляем и принимаем бронепоезда. Мы сортируем и проверяем грузы, без которых столица загнется за пару месяцев. А может быть - и за пару недель.
        Прозвучало все это с изрядной долей пафоса. «Не иначе как рвется наружу застарелый комплекс неполноценности жителя маленького пригорода, вынесенного за большое Кольцо?» - подумал Егор, стараясь под пристальным взглядом нового командира ничем не выдать свои мысли.
        - Тебе, должно быть, известно, Гус, как появились Портал, Переносы и интродукты?
        Известно ли ему? Егор мысленно усмехнулся. А кому сейчас не известно о провалившемся, нет, какое там! - хуже чем просто провалившемся эксперименте по телепортации? О Великой Лаже, которую во всеобщей панике даже не пытались скрыть. Впрочем, оно и понятно: трудно соблюсти секретность, когда неконтролируемая аномальная зона, порожденная человеком, разрасталась с такой скоростью. Когда по большому счету вся страна, область за областью, край за краем, превращалась в эту самую сплошную аномальщину.
        - Да, Кирилл Васильевич, конечно, мне все это известно, - сдержанно ответил Егор.
        Сначала происходящее пытались объяснить неизученными природными катаклизмами. Но притянуть за уши к ответственности природу-матушку не удалось. Никто просто не поверил таким абсурдным заявлениям.
        Потом во всем обвиняли подлых американцев, китайцев, якобы испытывавших новое оружие, и даже сбой в работе большого андронного коллайдера. Однако и этот номер не прошел. Кто-то из участников эксперимента - какой-то отчаявшийся и, видимо, слишком хорошо представлявший последствия неудавшегося эксперимента ученый, наплевав на подписку о неразглашении, выложил в Интернете информацию о засекреченном проекте. Тогда Сеть еще работала…
        Как обычно, на очередной амбициозный проект были выделены немалые средства. Деньги были благополучно потрачены, распилены, растащены, откатаны, отбашляны, а частично
        - даже пущены по назначению.
        Все началось с вагончика, напичканного секретным оборудованием и загнанного в далекий таежный тупичок на краю географии. Вагончик этот должен был переместиться из пункта А в пункт Б, а если точнее - то в один из подмосковных наукоградов. Однако злополучный вагон в нужное место так и не попал. Если он и был переброшен куда-то силой научной мысли и новейших разработок, то вовсе не туда, где его ждали.
        Самонадеянные экспериментаторы, вместо того чтобы телепортировать объект в Подмосковье, пробили Дыру. Дыру хрен знает куда и хрен знает во что. Из Дыры пришла Хана. Хана с большой буквы. Полная Хана стабильности, устойчивости, надежности и незыблемости привычного мира.
        Даже сама Дыра, связывающая эту реальность с пресловутым иным измерением, оказалась крайне нестабильным феноменом. Пробитая брешь между мирами появлялась и исчезала. А после - появлялась снова, хаотично перемещаясь по непредсказуемой траектории. От Портала, который не мудрствуя лукаво так и окрестили Блуждающим (впрочем, чаще его все же предпочитали именовать Блуждающей Дырой), как круги по воде шли Переносы - стихийно возникающие недолговечные телепортационные зоны, не имевшие связи с параллельным миром, но способные перебрасывать любой движущийся объект за сотни километров в этом измерении. Так что кое в чем ученые, затеявшие опасные опыты, добились успеха. Высоколобым ребятам удалось запустить телепортационный процесс, но вот контролировать его им оказалось уже не под силу.
        Вскоре мир перестал быть таким, каким он был раньше. Мир стал похож на дырявый сыр или, скорее, на бурлящую жижу, где очередной пузырь мог надуться и лопнуть в любом месте и в любое время.
        Передвигаться по этому миру было все равно что ездить под бомбежкой или ходить по минному нолю. В любой момент тебя могло накрыть телепортационной аномалией и зашвырнуть куда угодно. И не один раз зашвырнуть и не два, и не десять. А поскольку и компас, и навигационное оборудование в этом новом мире буквально сходили с ума, человеку, захваченному Переносом, можно было навсегда забыть о возвращении.
        Но неконтролируемые Переносы - это еще полбеды. Из Блуждающего Портала, с Той его стороны, в огромных количествах поперли неведомые, немыслимые, не виданные ранее монстры и монстрики, единственной целью которых было только одно. Жрать!
        Интродукция - распространение чужеродных видов на новом месте - шла с чудовищной скоростью. Переносы разносили хищную заразу из параллельного измерения (а может быть, и из нескольких измерений сразу - кто знает?), как ветер разносит чуму и пожары. Твари-интродукты захватывали новые ареалы обитания, решительно карабкались на вершину пищевой цепочки и бесцеремонно спихивали с эволюционной лестницы человека, оказавшегося, увы, не способным противостоять такому напору.
        Приведенные в боевую готовность армейские части на расширяющейся территории телепортационных аномалий были бессильны. Военных еще на марше расшвыривало Переносами, авиация и ракеты исчезали с радара, дальняя связь отказывала, навигация отключалась, а противник, принимая самые разнообразные формы, возникал из ниоткуда и атаковал отовсюду сразу, не считаясь с потерями. Армия не была готова к встрече с таким врагом и не умела воевать в подобных условиях.
        Конечно, все происходило хоть и быстро, но не мгновенно. Имелось время и ужаснуться, и взять себя в руки, и осмыслить происходящее, и попытаться найти хоть какое-то противодействие надвигающейся беде. Но более-менее эффективную защиту удалось организовать только в Москве, где оказалось достаточно финансовых, интеллектуальных, технических, силовых и административно-властных ресурсов.
        За пару месяцев расширяющаяся волна Переносов, среди которых как помешанный метался Блуждающий Портал, докатилась до Подмосковья. Но столица уже успела подготовиться. Ученые, в том числе и те, кто прежде работал над телепортационным проектом, с грехом пополам все же сумели создать локальную защиту от своего же детища. Новейшие антителепортационные генераторы и спецотражатели, поставленные по МКАД, прикрыли Москву от Переносов и отбросили Блуждающий Портал. Это, правда, спровоцировало активизацию аномалии в соседних областях, но себя и свои ближайшие пригороды столица все-таки защитила.
        Разумеется, отражатели не способны были сдержать расползающихся интродуктов. Но на пути тварей уже стояла Стенка.
        А чуть позже выяснилась еще одна немаловажная деталь. Выходившие из зоны действия отражателей люди, вылетавшие самолеты и вертолеты, выезжавший автомобильный транспорт и выплывавшие по Москве-реке суда, попав в Перенос, терялись безвозвратно. А вот железнодорожные составы и дрезины, отправленные на разведку ближайших территорий, возвращались довольно часто. Даже после Переносов. Если не натыкались на интродуктов, конечно.
        По непонятной причине узкая полоска пространства, ограниченная железнодорожными рельсами, давала реальные шансы на возвращение. Меняя направление движения на противоположное, поезда вновь попадали в Переносы, перебрасывавшие их в точности на то же самое место, с которого они уже были телепортированы аномалией.
        Необъяснимо, но факт… Впрочем, не так уж и необъяснимо. Объяснить феномен пытались многие.
        Согласно одной из теорий, неудавшийся эксперимент, проведенный с вагоном на железнодорожном полотне, каким-то образом повлиял на всю связанную между собой сеть железных дорог. Или, наоборот, железка оказала влияние на развившуюся телепортационную аномалию. Физические, химические или электромагнитные свойства углеродистой стали, протянутой на тысячи километров, каким-то образом частично нейтрализовали и стабилизировали действие Переносов.
        Было объяснение и попроще. Сторонники другой теории утверждали, что возвратиться в исходную точку после Переноса можно, только если двигаться назад, в точности следуя предыдущей траектории своего движения. Тогда якобы непременно случится обратный Перенос. Однако вести, к примеру, машину тютелька в тютельку по своим следам не получится ни на шоссе, ни на грунтовке, сколь бы ни был опытен водитель и как бы он ни старался. Минимальный «люфт» протекторам все-таки будет обеспечен. Вода в этом плане - еще более ненадежная стихия. Даже автопилот самолета не гарантирует стопроцентного, до сантиметра повторения маршрута. Воздушные потоки хоть немного, но собьют машину с курса.
        А вот железная дорога - совсем другое дело. Поезд, движущийся по рельсам в одну сторону, обратно покатится тем же самым путем. Абсолютно тем же самым.
        Так или иначе, но железнодорожный транспорт стал, по сути, единственной связью Москвы с внешним миром. А подмосковные пристанционные Форпосты эту связь всячески берегли и поддерживали.
        - Ну, раз ты в курсе событий, Гус, значит, должен гордиться новым местом службы и не жалеть о старом, - торжественно объявил Кирилл Васильевич.

«Есть гордиться», - со вздохом подумал Егор, не чувствуя, впрочем, никакой гордости, зато ощущая щемящую тоску и сожаление об утраченном теплом местечке в гарнизоне МКАД.
        - Служить будешь во втором взводе станционной роты, - Кирилл Васильевич перешел на деловой тон. - Сейчас тебе дадут краткую вводную, потом пройдешь инструктаж, получишь оружие и встанешь на довольствие. Сегодня обустраивайся, а с завтрашнего дня займешься делом. Для начала будешь сопровождать пригородные поезда в качестве кондуктора-охранника. Правила, как я уже говорил, у нас простые. Тварей-интродуктов мочить, при необходимости - отбивать атаки провинциалов, но боеприпасы зря не транжирить. Выполнять все приказы командира. Подчеркиваю - все. За неповиновение - расстрел на месте. Без трибунала. Наши офицеры таким правом обладают. Да, и еще: если покалечат, пеняй на себя - виза автоматически аннулируется, и ты вылетаешь за Форпост. Иждивенцы здесь на фиг никому не нужны. У нас с этим даже строже, чем в Кольце. Все. Свободен, боец.
        Глава 6

…Поднялись нависавшие над путями внешние и внутренние шлагбаумы. Лязгнули, соединяя разомкнутые рельсы, железнодорожные стрелки. Завыли приводы воротного механизма, раздвигая тяжелые металлические створки. Открылись массивные ворота столичной Стенки, выпуская за Кольцо бронированный железнодорожный состав.
        И едва поезд выехал - закрылись снова. Надежная оборонительная линия МКАД осталась позади.
        Прильнув с калашом в руках к правой тамбурной бойнице, Егор наблюдал за заброшенными пригородами. Легкое покачивание вагона и мерный перестук колес успокаивали и расслабляли. Но спокойствие это было обманчивым. И расслабляться нельзя было ни на минуту.
        Как только поезд выезжал за пределы Кольца, могло произойти все, что угодно. Неохраняемые перегоны между столичной Стенкой и укрепленными Форпостами ближнего Подмосковья были, конечно, защищены бетонной оградой, пропущенной поверху колючей проволокой и минными заграждениями на подступах к путям, но, как показывала практика, ни первого, ни второго, ни третьего было недостаточно, чтобы обеспечить безопасность пригородного сообщения.
        Именно поэтому поезда сопровождала вооруженная охрана, а снаружи на вагоны подмосковных электричек крепились бронелисты. Такие уж времена: без брони за городом сейчас - никак.
        Собственно, небольшие составы, связывавшие Кольцо с пригородными Форпостами, если и назывались электричками, то больше по старой привычке. На самом деле с электропоездами недавнего прошлого они имели мало общего. Электричество нынче слишком дорогое удовольствие. Да и внешне опять-таки…
        Сейчас это были, скорее, легкие бронепоезда. В обиход даже вошло новое словечко:
«бронетричка». Броня, три… Егор мысленно представил монстра, в нутре которого находился.
        Три автономных сегмента по три пассажирских вагона каждый. На внешней броне - не очень длинные, чтобы не зацепить встречный состав, но очень острые шипы - дополнительная защита от интродуктов. В середине поезда, на крыше одного из вагонов центрального сегмента - спаренный пулемет на универсальной турели, который при необходимости можно использовать и в качестве зенитного орудия против летающих тварей.
        Вместо электровоза состав тянул добрый старый коптилка-тепловоз, также защищенный шипастыми бронепластинами. Перед собой локомотив толкал грузовую платформу с балластом. На передней части платформы торчал массивный ножевидный выступ, делавший ее похожей на нос боевого античного судна. Снизу был подвешен косой отвал для очистки рельс.
        Беженцы-провинциалы, не пропущенные за столичную Стенку, уже неоднократно пытались в отместку совершать диверсии на пригородных перегонах, и головная платформа являлась хоть какой-то страховкой от самодельных мин и фугасов. Кроме того, она служили своеобразным тараном на тот случай, если к железнодорожному полотну прорвутся интродукты. Тварей, которые достигали порой весьма солидных размеров, все-таки предпочтительнее спихивать с путей специально оборудованной балластной платформой, а не локомотивом.
        Посты кондукторов-охранников располагались в служебных тамбурах, проход в которые открывался только на остановках. Очень удобно: вагонная толкотня не отвлекала и не мешала нести службу во время движения состава.
        В каждом тамбуре дежурили двое: по человеку у бойницы, прорезанной в бронированной двери. Теоретически этого было достаточно, чтобы перекрестным огнем сбить интродукта, рвущегося к бронетричке. Но, увы, теория не всегда совпадала с практикой.
        Поезд ехал не так чтоб очень быстро, но и не медленно. Спешка, как и излишняя медлительность, на неохраняемых участках дороги может дорого стоить. Безопаснее всего было придерживаться среднескоростного темпа движения.
        Вагон покачивался. Колеса стучали…
        Поездка в узком пенале тамбура была относительно комфортной. Во всяком случае, места на двоих хватало. Не то что в вагоне…
        Оторвавшись на миг от бойницы, Егор заглянул через решетку заблокированной двери пассажирского отсека. Вот бедолаги, а! Вагон был набит людьми до отказа. Что и неудивительно. Пригородные поезда сейчас ходили редко.
        Сидений внутри не было: так помещается больше народу. Окон не было тоже. Проще и дешевле оказалось наглухо закрыть их стальными листами, чем вставлять бронестекло в неприспособленные для этого рамы.
        В вагоне - темно и душно. Воздуха в вентиляционные отверстия попадало мало, а света почти не было вовсе. Тусклые диоды и энергосберегающие лампочки в запыленных плафонах работали в экономрежиме. Впрочем, об удобствах пассажиров никто не думал. Да и сами пассажиры не особенно заморачивались по этому поводу. Главное было доехать в целости и сохранности на работу и вернуться оттуда живым. А с этой задачей бронетрички пока худо-бедно справлялись.
        Егор снова повернулся к бойнице. Надолго отвлекаться нельзя. На карте маршрута, прикрепленной возле тамбурной двери, он отмечал слабые места заграждений. Бреши, прорехи, дыры появляются на защищенных перегонах каждый день. И их нужно своевременно латать. После поездки все отметки на маршрутных картах будут сверены и проанализированы. Затем на указанные начальством участки отправится бронепоезд ремонтной бригады.
        А работы у ремонтников будет немало.
        Вон сбиты листья и ветки. Видимо, взорвалась осколочная мина. Может, не одна. Саперам придется заложить новые заряды. Вон порвана колючка над оградой. И там вон тоже проволока сильно провисла. Вон между покосившимися бетонными плитами зияет широкая щель. Наверное, кто-то пытался прорваться. А может быть, и прорвался, но, не найдя для себя ничего интересного, вернулся обратно. Или не вернулся? Или затаился где-нибудь под насыпью и ждет?
        - Реутов! - прохрипел динамик переговорного устройства. - Приготовиться к выходу!
        Поезд замедлил ход. Остановился…
        Неминуемая задержка. Реутов, как и любой Форпост за пределами столичного Кольца, окружен своей Стенкой. Пока откроют ворота, пока впустят состав…
        - Внимание, поезд! Из Москвы! - доносился откуда-то из-за ворот усиленный громкоговорителем голос диспетчера.
        Егор внимательно следил за зеленкой над грязно-серым забором ограждения вдоль железки. Вряд ли твари решатся напасть в светлое время суток прямо под реутовской Стенкой, но если это все же случится, неподвижный состав окажется более уязвимым, чем поезд на ходу.
        Ворота открылись. Бронетричка дернулась. Въехала на охраняемую территорию. Ворота закрылись…
        Теперь можно перевести дух. Полмаршрута без приключений - не так-то уж и плохо.
        Забросив калаш на плечо, Егор отворил наружную бронедверь со своей стороны. Напарник по тамбуру - молчаливый русоволосый здоровяк Андрей - проделал ту же операцию с левого борта. На его стороне посадочной платформы не было, но на такие мелочи давно уже никто не обращал внимания. Главное - поскорее десантировать пассажиров.
        Егор отпер вагонную дверь. Затем отступил, пропуская людей.
        В два потока вышло около полутора десятков человек. Вошли трое. Если в вагоне и стало немного просторнее, то заметно это не было.
        Андрей молча проверил билеты и документы.
        - Проходим-проходим, не задерживаемся, - поторопил Егор тормознувшую в тамбуре троицу, гадая про себя, кому и зачем понадобилось ехать из одного Форпоста в другой.
        Наверное, кому-то нужно. Зачем-то…
        Потом, как обычно, - закрыть вагонную дверь, захлопнуть тамбурные. Предупреждающий гудок локомотива. Поезд тронулся дальше.
        На промежуточной станции Реутов бронетрички долго не стоят.
        За Реутовом тоже все было спокойно. Признаков жизни не наблюдалось никаких. Ни человеческой жизни, ни нечеловеческой. Вдоль ограды, оберегающей железку, тянулась сплошная стена деревьев, закрывавшая обзор.
        Брешь в этой зеленой стене появилась внезапно. Чуть впереди, по ходу поезда. Кроны раздвинулись, будто отведенные чьей-то невидимой рукой. Словно внезапный порыв ветра пригнул деревья к земле. Вверх и в стороны полетели листья, сломанные ветки и сучья. И…
        Кусок леса оторвался от леса! Кусок чащи бросился на пути через бетонную ограду, колючую проволоку и минные заграждения.
        Что-то большое, зеленое, не отличимое от листвы и хвои, что-то, до последнего момента неподвижно таившееся среди густых крон и еловых лап, оттолкнулось от гибких стволов. Прыгнуло к составу, разворачиваясь в воздухе из плотного клубка в подобие паруса.
        Тварь легко и стремительно спланировала (да, это был не полет, а именно прыжок-парение) над преградой, отделявшей железку от леса…
        Краем сознания Егор отметил, что существо, бросившееся на поезд, отдаленно походило на гигантскую белку-летягу. Размером с самосвал. С камуфлированной под цвет листьев шерстью. Вот только хвост - длинный и тонкий, как у рептилии, с большими, широкими, чуть загнутыми, плоскими и острыми как ножи пластинами на конце - плохо вязался с образом прыгучей белки. Наверное, такой хвост можно было использовать не только как руль в полете, но и как оружие в ближнем бою. А значит, ближнего боя лучше не допускать.
        Егор нажал на спусковой крючок автомата, даже не разглядев толком тварь. Сначала стреляй, потом любуйся - таково было золотое правило выживания за пределами Кольца.
        От выстрелов в замкнутом пространстве тамбура заложило уши.
        Остро пахнуло порохом.
        - Нападение! С правого борта! Интродукт! - истошно орал кто-то из динамика внутренней связи.
        Из соседних вагонов ударили автоматы других кондукторов-охранников. Загрохотал пулемет в середине состава.
        Однако пулеметчики, контролировавшие верхнюю полусферу, все же немного запоздали. Автоматчики, державшие на прицеле ограду, тоже не успели вовремя поднять стволы.
        Тварь перепорхнула опасную зону перекрестного огня.
        Несколько пуль вырвали клочья пуха и кожи из растянутых между растопыренными лапами «крыльев», но, видимо, торс и голову не задели. Во всяком случае, полученные раны зеленую «белку» не остановили.
        Балластная страховочная платформа и локомотив проскочили мимо твари. Пара пассажирских вагонов тоже благополучно избежала столкновения с ней.
        Тварь обрушилась на третий вагон. На тот, в котором ехал Егор.
        Удар был сильным. Вагон основательно тряхнуло. Не будь на нем броневой обшивки, делавшей поезд более устойчивым к воздействию извне, состав мог бы, пожалуй, и сойти с рельс. А если бы поезд одновременно атаковали не одна, а две-три такие твари - наверное, от крушения не спасла бы даже броня.
        Впрочем, и так мало не показалось никому.
        Егора отбросило от бойницы. Споткнувшись, он упал на грязный пол тамбура. Пассажиры в вагоне повалились друг на друга. Испуганные крики людей смешались с пронзительным воплем раненого интродукта.
        Молчун Андрей оказался проворным малым. Перепрыгнув через упавшего напарника, он подскочил к бойнице в правой двери и попытался срезать тварь автоматной очередью.
        Попытка закончилась неудачно. В ответ на выстрелы «летяга» словно хлыстом щелкнула по амбразуре своим длинным, гибким и голым, как у крыс, хвостом. Удар оказался на удивление точным: упругий кожистый бич вошел в прорезь на бронированной тамбурной двери.
        Острые пластины на конце хвоста пилой полоснули по бойнице. По тамбуру брызнула кровь. Теперь уже Андрей, выронив автомат, с воплем грохнулся на пол. Пальцы на левой руке были срезаны, лицо - рассечено от виска до виска. Глаза - выхлестнуты. Нос - перебит. Напарник Егора, слепой и беспомощный, бился в судорогах и орал от боли.
        Судьба Андрея была решена. Даже если бедняга и выживет, ему уже не служить. Парню аннулируют рабочую визу и вышвырнут из Форпоста. А это верная смерть. Тем более для инвалида.
        Однако и у интродукта не все было гладко. Искалечивший Андрея хвост легко прошел в бойницу, но вот обратно… Прочные, загнутые назад пластины-наросты намертво застряли в узкой прорези, как зазубрины гарпуна. Тварь снаружи яростно верещала и дергала хвостом. Однако выдернуть не могла. Теперь даже если сбить «летягу» с вагона, она все равно будет волочиться за составом.
        Егор вскочил на ноги. Нажал кнопку переговорного устройства, доложил по внутренней связи:
        - Первый тамбур, третий вагон, первая сцепка! Повторяю: первый третьего первой! Снаружи тварь. Тяжело ранен кондуктор…
        Андрей уже не кричал. Из глотки несчастного вырывались лишь слабые хрипы. А еще через пару секунд стихли и они. Похоже, в плоских шипах на хвосте твари имелся сильный яд.
        Егор нагнулся к раненому и попытался прощупать пульс. Пульса не было.
        - Кондуктор мертв… - уточнил Егор в переговорник. И отключил микрофон.
        Подняв автомат, он повернулся к бойнице.
        Глава 7
        Угодившая в ловушку тварь все никак не могла вырваться. Хвостовые пластины скрежетали о металл, оставляя на внутренней поверхности двери царапины и влажные бесцветные потеки. А ведь точно, яд!
        Егор направил автомат на застрявший хвост. Вздохнул поглубже, собрался… Стрелять нужно было так, чтобы все пули ушли в бойницу, а не отскочили рикошетом обратно в тамбур.
        Он ткнул стволом в грязную кожистую поверхность хвоста-бича.
        И - сразу нажал на курок.
        Шмальнул в упор.
        Фонтаном ударила темно-бурая кровь. Пули изорвали гибкий хвост твари в клочья, перебили кости и хрящи. Вопль снаружи стал громче. Тварь снова дернула измочаленным хвостом.
        Выдернула…
        То, что осталось. Брызжущий кровью обрубок выскользнул из бойницы. Покрытый широкими прочными пластинами конец хвоста - извивающийся и сочащийся влагой - остался в тамбуре. Егор отпихнул его ногой в сторону. Затем осторожно, стараясь не касаться бурых пятен и бесцветной слизи, заляпавшей тамбурную дверь, выглянул в бойницу.
        Нет, тварь не отцепилась! Проклятая «летяга» висела совсем рядом, а ее укороченный хвост лупил по вагону, оставляя на шипастой броне кровавые кляксы.
        Бум-бум-бум! - частые удары хвоста сливались со стуком колес.
        Взгляд Егора зацепился за уродливую вытянутую морду - толстокожую, морщинистую. Из кожистых складок, словно из смотровой прорези шлема, недобро зыркают маленькие, налитые кровью глазки. Длинные острые уши прижаты к голове, как у разъяренной кошки. Зубастая крокодилья пасть остервенело грызет металл.
        Полуметровые когти твари - толстые, крепкие, острые - вцепились в стальные шипы. Пара шипов была погнута. Еще один - срублен у основания.
        Плотная шерсть интродукта - тускло-зеленая, словно присыпанная пылью листва, - сочилась темной кровью. И дело тут было не только в огнестрельных ранах. Правым крылом «летяга» напоролась на защитные шипы, и теперь она то ли не могла, то ли не желала отцепиться от вагона.
        Прижавшись к броне, тварь билась на одном месте как пригвожденная. И самое скверное было то, что место это оказалось мертвой зоной. Ну, почти мертвой. Пулеметчики с крыши уже никак не могли достать интродукта. А из всех тамбурных бойниц для стрельбы по летающему монстру сейчас годилась только одна. Та, возле которой стоял Егор.
        Егор просунул автомат в прорезь амбразуры. Прижавшись к стенке тамбура, направил ствол под крыло «летяги». Эх, не подстрелить, так хотя бы отстрелить тварь от поезда!
        Егор дал очередь.
        Бесполезно! Выпущенные под таким углом пули прошли по плотной шкуре вскользь, срикошетили от толстой складчатой кожи и только разъярили зверя еще больше.

«Белка» вдруг резко подалась в сторону тамбура. Вытянув лапу, отмахнулась от пуль, как от надоедливого гнуса. Удар был сильный и быстрый. Когтистая лапа обрубила автомат по самое цевье.
        Еще удар… Бесполезные уже остатки калаша словно ударом кувалды выбило из рук Егора.

«Не дай бог самому попасть под такую лапищу!» - пронеслось в голове.
        Егор подхватил с пола перемазанный кровью автомат Андрея.
        Из соседнего вагона кто-то еще выпустил длинную очередь. Зачем? Пустая трата патронов. Егор неодобрительно покачал головой. Уж если из его тамбура не удалось достать кошмарную помесь летающей белки с крокодилом, стрелять из соседних бойниц вовсе не имело смысла.
        Словно в подтверждение мыслей Егора, опять захрипела внутренняя связь:
        - Второй второго первой! Докладывает второй тамбур второго вагона первой сцепки! Наблюдаю интродукта на третьем вагоне с правого борта! Сбить не удается!
        Второй вагон первой сцепки уже паниковал вовсю.
        - Третий вагон первой сцепки, доложить обстановку, - тут же затребовали из штабного вагона. - Третий первой, жду доклада!
        - Второй тамбур третьего первой! Интродукт вне пределов прицельного огня, - прозвучал доклад соседей по вагону. - Ничего не могу сделать.
        - Первый тамбур? Что у вас? Есть кто живой? Почему не отвечаете?
        Да потому что не до того сейчас! Выругавшись, Егор все же нажал кнопку переговорного устройства.
        - Докладывает первый третьего первой. Пытаюсь избавиться от твари.
        Проклятая «летяга» тем временем сползла наконец с пронзивших ее шипов. Но не улетела прочь и не сорвалась с движущегося состава. Несмотря на полученные раны, она явно вознамерилась добраться до добычи, укрывшейся за бронированной стенкой вагона.
        Вцепившись в защитные шипы как в поручни и быстро-быстро перебирая по ним когтистыми лапами, интродукт будто по лесенке проворненько переполз вплотную к бойнице Егора.
        Удар. Скрежет металла…
        Когти твари скользнули по стыку между бронепластинами над дверью. Один из когтей разодрал металл. Пробил насквозь! Скользнул вдоль укрепленного стального косяка. Острие когтя чуть не задело плечо Егора.
        Он отшатнулся от двери. Поднял автоматный ствол. Приложил к щеке липкий от крови приклад.
        Егор изо всех сил старался не поддаваться панике, которая так и норовила захлестнуть с головой. Это ж какой крепости должны быть когти у «белочки»! И какой силищей должна обладать тварь!
        Еще удар. На этот раз лапа попала в бойницу. Длинный загнутый коготь мелькнул перед глазами Егора.
        Бойница стала заметно шире. За счет вывороченного края бронелиста. Невероятно! Беснующаяся снаружи «летяга» раздирала пуленепробиваемый металл как картон.
        Егор задержал дыхание. И приказал себе: «Ждать!» Палить абы куда не имело смысла. Хватит, проходили уже. Эту толстокожую зубастую и когтистую «белку» нужно валить наверняка. То есть бить по самым уязвимым точкам.
        Пока в прицел попадали только когти. Тварь яростно рвала бойницу, расширяя брешь.
        Вагон раскачивался на ходу.
        - Тварь прорывается в третий вагон! - прокричал кто-то по внутренней связи, не потрудившись даже себя идентифицировать. Но судя по голосу - опять соседи из второго.
        - Третий первой! - а это уже из штабного. - Доложите, возможна ли эвакуация пассажиров…
        Егор даже не стал отвлекаться на такую чепуху. Через прицел автомата он молча наблюдал за расширяющейся амбразурой.
        - Третий первой! - требовали ответа штабисты.
        Ответили из второго тамбура:
        - Второй третьего первой! Эвакуация невозможна! Повторяю: эвакуация невозможна!
        Еще бы! Какая на фиг эвакуация, если все вагоны забиты почти под завязку? Эвакуировать народ сейчас можно только наружу. На ходу. Только вряд ли кто-то из пассажиров согласится на такую эвакуацию.
        - Изоляция третьего первой, - после секундной паузы объявили штабисты.
        Краем сознания Егор отметил тревожное мигание красной лампочки над межвагонной дверью. Это означало, что тамбур заблокирован. Вагон, подвергшийся нападению, был отрезан от остального состава и предоставлен самому себе. Хотите - отбивайтесь своими силами. Хотите - помирайте. Это было жестоко, но разумно. Лучше отдать на откуп настырной твари только один вагон, чем пускать ее прогуляться по всему поезду.
        Тем временем интродукт расковырял бойницу когтями достаточно широко, чтобы пустить в ход зубы. Длинная крокодилья пасть будто огромными клещами зажала исковерканный край бронелиста и отогнула его еще сильнее. Голова отродья резко дернулась. Металлическую пластину вырвало вместе с заклепками. Зубы твари ничуть не уступали по прочности ее когтям.
        Выплюнув искореженный кусок стали, тварь просунула в образовавшуюся брешь всю голову, лязгнула зубищами перед лицом Егора. Тамбур наполнило запахом тухлого мяса.
        Егор выстрелил. Одиночными.
        В глаз.
        Он попал.
        Из-под складок толстой кожи брызнул темный кровавый фонтан. Тварь зажмурилась и завопила так, что у Егора чуть не полопались барабанные перепонки. Захотелось немедленно бросить оружие и зажать руками уши, но делать этого было никак нельзя: проклятая «белка» не отцеплялась от поезда. Раскрыв пасть чуть ли не во весь тамбур, почти на сто восемьдесят градусов, она тянулась к Егору.
        Ну ладно! Перещелкнув рычажок режима огня на автоматический, Егор снова надавил на курок. И опять. И снова.
        Калаш грохотал и трясся в руках. Пули разрывали в клочья длинный, по-змеиному раздвоенный язык, дырявили лиловое нёбо и решетили зловонную глотку. Темная кровь лилась рекой. А вопящая тварь все держалась за вагон и никак не желала подыхать.
        Только когда он выпустил в разинутую пасть весь рожок, тварь наконец обмякла и скользнула вниз.
        Но даже после смерти интродукт не оставил в покое третий вагон первой сцепки. На этот раз за искореженный металл зацепилась кожаными складками крокодилья голова твари. Голова прочно застряла в раскуроченной бойнице.
        Бронетричка не останавливалась. Тело мертвой «летяги»-переростка волочилось по железнодорожной насыпи. Истерзанные «крылья» бились о шипастую бронированную обшивку, вытянутые задние лапы загребали щебень и царапали безвольными когтями концы шпал.
        Вообще-то это было небезопасно. Мертвая тварь могла разворотить путь, а ее длинные прочные когти, легко расковырявшие броню, могли попасть под колесо и пустить состав с откоса.
        Егор присел под уродливую морду. Превозмогая отвращение, уперся плечом в перепачканную слюной, пеной и кровью нижнюю челюсть твари. Резко приподнялся. И - ковырнул-таки голову из бойничного разлома.

«Летяга» выскользнула из ловушки. Упала под насыпь. Бронетричка унеслась дальше.
        В тамбурной двери зияла рваная дыра, в которую мог бы пролезть человек.
        Вскоре бронетричка замедлила ход. Колеса застучали реже. Состав теперь двигался медленно и плавно, будто не по рельсам ехал, а плыл по воде.
        Придорожные ограждения здесь выглядели добротными и ухоженными. Густые заросли отступили от железки. И даже мрачные заброшенные здания, стоявшие вдоль дороги и пялившиеся на проезжавший мимо состав пустыми глазницами окон, уже не казались зловещими.

«Подъезжаем», - с облегчением вздохнул Егор.
        - А-и-е о-е и-ы… А-и-е о-е и-ы… - донеслось далекое еще эхо.
        Их уже заметили со станции. Об их прибытии сообщали. Станция Железнодорожная была уже совсем рядом. Станционная охрана готовилась принять состав.
        Бронетричка подъехала ближе. Слова диспетчера стали более отчетливыми.
        - Внимание, поезд! Из Москвы! Внимание, поезд! Из Москвы! - нудно дребезжали мощные вокзальные динамики. И не было сейчас звука милее.
        Незнакомая женщина в диспетчерской устало раз за разом, проговаривающая одну и ту же фразу, казалась самым родным человеком на свете.
        Еще минута-другая напряженного ожидания. И вот наконец раскрыты ворота - уменьшенная и упрощенная копия мкадовских.
        Форпост принимал состав…
        Все! Дома! Да-да, это место уже стало для Егора новым домом. Хоть дом этот и не был столь надежен, как неприступное столичное Кольцо.
        Станция-форпост Железнодорожная располагалась между небольшим подмосковным городком с одноименным названием и лесным массивом с заброшенным дачным поселком. Местная Стенка, разумеется, не шла ни в какое сравнение с мкадовской крепостью и напоминала латаное-перелатаное одеяло. Состояла она из минно-проволочных заграждений, рвов и валов, возведенных на скорую руку блокпостов, баррикад и сварных металлических конструкций, перегораживавших улицы, деревянных, кирпичных, бетонных преград, более-менее органично вписавшихся в общую оборонительную линию старых пятиэтажек и относительно новых высоток, являвшихся главными опорными пунктами.
        С севера ломаная линия Стенки охватывала несколько примыкавших к станции жилых кварталов, на юге ровно шла вдоль полосы вырубленного леса. На станционном переходном мосту, вышках, чердаках и крышах располагались пулеметные гнезда, по Стенке были разбросаны позиции огнеметчиков и гранатометчиков, возле здания вокзала и на привокзальной площади размещались минометы, выполнявшие функции тыловой артиллерии.
        Форпост пока держался. Потери здесь, конечно, были побольше, чем в столице, но уж чем-чем, а живой силой (или живым мясом - это уж как посмотреть) перенаселенная Москва свои Форпосты снабжала бесперебойно.
        Прибывшую бронетричку осмотрели и загнали на запасной путь.
        Пассажиры быстро покинули поезд, в котором за время поездки натерпелись немало страху, и молчаливой толпой, толкаясь и наступая друг другу на пятки, убирались со станции. Вымотанные, напуганные, они боязливо оглядывались на поврежденный третий вагон первой сцепки и косились на труп в тамбуре. Нападение интродукта, пусть даже успешно отбитое, никому не придавало оптимизма.
        Егор стоял у искореженной двери и с завистью смотрел на людской поток, втягивающийся в здание небольшого вокзальчика с зенитным пулеметом на крыше. Пассажиры уже могут отдыхать. Кондукторам бронетрички такое счастье светит не скоро. Еще предстоял повторный осмотр состава, потом - сдача маршрутных листов, доклады об инциденте (атаки тварей назывались именно так - инцидент) и отчеты об израсходованных боеприпасах.
        О смерти напарника и раскуроченном тамбуре придется писать отдельный рапорт. Возможно, не один. Плюс объяснительная по поводу приведенного в негодность табельного оружия. В общем, впереди - сплошные головняки. И все-таки…
        Егор улыбнулся. Ведь все-таки жив остался! И что не менее важно - невредим. Можно считать, ему сегодня здорово повезло. Ему - да. А вот молчуну Андрею…
        Егор глянул на окровавленное тело в тамбуре. Улыбаться сразу расхотелось.
        Глава 8
        - …Поезд! Из Москвы! Внимание, поезд! Из Москвы! Внимание…
        Монотонный занудный голос диспетчера все лился и лился из станционных динамиков. Голос женский, а впечатление такое, будто говорит робот. Выхолощено, бесстрастно, без эмоций.
        - Внимание, поезд!..
        Это был привычный звуковой фон станционных будней.
        - Из Москвы!
        Егор выругался сквозь зубы. Заткнулись бы уж там, в диспетчерской, что ли? И так ведь уже все понятно. И все видно тоже.
        К западным или, как их еще здесь называли, Московским воротам подходила последняя вечерняя бронетричка из столицы. Самый опасный рейс, кстати. Дымный след тепловоза терялся в сгущающихся сумерках.
        Состав остановился в нескольких метрах от ворот. Наблюдатели и снайперы с помощью мощной оптики сейчас проводят поверхностный осмотр поезда: не прицепилась ли к вагонам какая дрянь. Вроде ничего подозрительного обнаружено не было. По крайней мере, Егор ничего не заметил.
        Второй взвод станционной роты, в котором нес службу Егор, на этот раз был поставлен в усиление к пулеметчикам на западном переходном мосту. Бронетрички сегодня сопровождала другая смена. И нельзя сказать, что Егор был этому не рад. После недавней стычки с зубастой «летягой» в тамбуры как-то не очень тянуло.
        Впрочем, и здесь, на переходном мосту, следовало держать ухо востро. Пока Форпост не штурмовали ни твари-интродукты, ни обиженные беженцы-провинциалы, но все могло измениться в любую минуту.
        Прибытие поезда, как, впрочем, и его отправление на Москву - ответственный момент. То недолгое время, которое будут открыты ворота, оборонительная линия Форпостовской Стенки окажется разомкнутой, а значит - особенно уязвимой. И если кто-нибудь попытается прорваться на станцию вместе с бронетричкой, будет горячо. В случае нападения вторыми воротами должен стать свинцовый шквал группы прикрытия. Потому-то сейчас все глаза и стволы второго взвода смотрят на Московские ворота.
        А ворота уже открывались.
        Бронетричка въезжала на станцию. Въехала…
        Тяжелые створки сомкнулись над рельсами. Вроде обошлось. Никто не бросается вслед за составом. Никто не ломится в ворота.
        Еще один - более тщательный осмотр прибывшего состава. Затем вагоны выплеснули людей.
        Молчаливая и суетливая толпа пассажиров схлынула с платформы, просочилась сквозь вокзальные двери, растеклась по куцым улочкам Форпоста.
        Егор вздохнул с облегчением. Кажется, эта смена закончится благополучно. Вздохнул и…
        - Внимание, поезд!.. - вдруг снова ожили хриплые динамики станционного громкоговорителя. Дребезжащий металлический звук ударил по ушам.
        Егор дернулся от неожиданности. Да какого! Переклинило эту тетку-диспетчера, что ли?
        - На Москву!
        Он не сразу сообразил, в чем дело.
        - Внимание, поезд! - повторила диспетчер. Теперь ее голос не казался невозмутимо-спокойным, как прежде. Голос был возбужденным, удивленным и даже вроде бы радостным. - На Москву!
        Только со второго раза до Егора дошло. На Москву! Не из Москвы.
        И что бы это значило? На путях стоит пустая бронетричка. На платформе - ни одного пассажира. Кондукторов-охранников тоже нет: видимо, уже сдают в вокзальной конторе маршрутные листы. Так какой смысл снова открывать Московские ворота и гнать состав в столицу. Тем более в такое время? Темнеет ведь уже… А по темному времени даже ремонтная бригада за Стенку не высовывается.
        - Внимание, поезд! - диспетчер не унималась. - На Москву!
        Вечернюю тишину прорезал гудок тепловоза. Звук донесся не от западных ворот, на которые все еще пялился Егор. От восточных.
        Егор обернулся.
        Мама дорогая! Бронепоезд! Настоящий. Тяжелый. Экспедиционный. Вернее… Вернее, то, что от него осталось.
        К воротам приближался изрядно потрепанный бронесостав.
        На станции поднялась такая суматоха, какой Егор не видел даже во время нападения тварей. По путям и платформам забегали люди с оружием и без. Что-то кричали командиры. Ага, вон даже сам «первый» - начальник станции Кирилл Васильевич выскочил из вокзальной конторы с матюгальником в руках.
        - Первый взвод - на восточный мост, в прикрытие! - зарокотал не хуже станционного громкоговорителя бас Кирилла Васильевича, усиленный мегафоном. - Второй - на карантинную платформу! Бегом! Бегом!
        Егор вместе со своим взводом бросился с западного моста к платформе, отгороженной от остальных путей бетонными блоками и закрытой сверху колючей проволокой. Пустующий карантинный отстойник вплотную примыкал к восточным воротам, которые уже…
        Да, ворота уже открывались. Впервые на памяти Егора.
        Пригородные бронетрички дальше станции Железнодорожной не ходят, а отправление в экспедицию или возвращение в Форпост бронепоездов дальнего следования Егору наблюдать еще не доводилось.
        - Гус, ко мне! - вырвал его из толпы окрик начальника станции.
        - Держи! - Кирилл Васильевич кинул Егору матюгальник.
        Сам раскрыл висевший на поясе планшет с документами. Что-то будет отмечать, наверное. Количество вагонов? Доставленный груз?
        - За мной! - велел Егору Кирилл Васильевич.
        И шагнул к карантинной платформе. Егор поспешил за командиром.
        Бронепоезд медленно-медленно въезжал на станцию. Въезжал, как вползал. Словно усталое, измученное и израненное существо. «Да уж, в таком виде - только ползать»,
        - подумал Егор.
        Вблизи состав выглядел просто ужасно.
        Бронирование у экспедиционных поездов мощнее, чем у легких пригородных бронетричек, вооружение - солиднее, охрана - лучше. Однако и доставалось им там, куда они отправлялись, больше.
        Егор завороженно смотрел на бронепоезд.
        Побитая страховочная платформа впереди. Исцарапанный, словно через терку пропущенный локомотив. Штуки четыре броневагонов. Всего! А где остальные? Неужто все потеряны? Да, собственно, и те, что остались… Помятые крыши. Перекошенные орудийные башни. Изъеденные то ли кислотой, то ли ржой, то ли огнем бронелисты. Разодранные бойницы. Погнутые и обломанные защитные шипы. Пробитые в нескольких местах борта.
        На платформе за броневагонами - бэтээр с глубокой вмятиной на корме и свернутой набок башней. Еще одна платформа с разбитыми аппарелями, на которой, по всей видимости, тоже должна была находиться бронетехника, пустовала. Потери…
        На одном из вагонов под отчетливыми следами чьих-то когтей, содравших с бронеплиты краску и с полдесятка шипов, Егор заметил следы от пуль и небольшое оплавленное отверстие. Характерная такая дыра, которую могла оставить только кумулятивная струя. Судя по всему, столичным экспедиционным поездам, рыскающим в поисках ресурсов по дикой провинции, приходится отбиваться не только от интродуктов.
        Второй взвод, рассредоточившийся по карантинной платформе, молча наблюдал за въезжающим на станцию составом. Колеса стучали о рельсы без привычного веселья: медленно, натужно как-то, словно через силу.
        Ту-у-ук-тук. Ту-у-ук-тук… Звук был тоскливым и безрадостным. Из открытых люков в броневагонах смотрели грязные уставшие лица.
        - Ты думаешь, что вчера в бронетричке пережили ад, Гус? - раздался над ухом Егора негромкий голос начальника станции. - Тогда посмотри на них. И подумай о том, откуда вернулись они.
        Егор покосился на Кирилла Васильевича. Тот стоял в паре шагов от него и был мрачнее тучи.
        - Четырнадцать - сорок семь, - задумчиво пробормотал «первый».
        О чем это он? Ах да. На локомотиве и бортах броневагонов в самом деле по трафарету было выведено «14-47».
        - Неделю назад всего в рейд ушел, - продолжил после паузы Кирилл Васильевич. - Новенький был совсем.
        И, помедлив еще немного, добавил:
        - Растерял половину вагонов.
        Половину?! Однако! Круто же обошлась с бронепоездом безжалостная провинция. За какие-то семь дней пережевала состав и выплюнула то, что осталось.
        Но зато…
        За куцым и побитым бронесоставом тянулась длинная вереница товарных вагонов и полувагонов, цистерн и груженых платформ.
        Зато «14-47» сумел урвать солидную добычу. То, чего не хватает столице, что трудно, а порой уже и не возможно раздобыть в ближайших окрестностях за мкадовским Кольцом и ради чего, собственно, тяжелые бронесоставы отправляются за дальние подмосковные Форпосты. И откуда не всегда возвращаются. Или возвращаются в таком вот виде.
        Бронепоезд вез трофеи. Жизненно важные ресурсы, которые с лихвой окупят понесенные потери. Наверное, окупят…
        В самом хвосте поезда волочился второй - резервный - локомотив. Тепловоз был раздолбан в хлам. За сорванными бронелистами виднелись замасленные потроха дизеля.
        Бронепоезд наконец вполз на станцию, заняв почти весь карантинный путь. Восточные ворота закрылись. Лязгнули и заскрипели тормозные колодки. Состав остановился.
        Железнодорожные стрелки разорвали рельсы впереди и позади бронепоезда, надежно его заблокировав.
        Начальник станции взял из рук Егора громкоговоритель.
        Глава 9
        - Внимание, карантинная зона! Экипажу бронепоезда оставаться внутри вагонов! - ревел в руках начальника станции мегафон, направленный на состав, словно пушечное жерло.
        Из бронепоезда наружу никто пока и не рвался. Хмурые уставшие люди угрюмо смотрели из люков и распахнутых дверей.
        Матюгальник «первого» повернулся к бойцам станционной охраны.
        - Второй взвод, приступить к внешнему осмотру состава! Проверять каждое грязное пятно, каждый подтек, каждый подозрительный нарост. Бронефартуки поднять. Особое внимание уделять колесным тележкам, днищу и стыкам вагонов. От головы к хвосту поезда по-о-ошли!
        Егор шагнул было к бронепоезду вместе со всеми, но был остановлен.
        - Гусов, останься, - распорядился Кирилл Васильевич.
        Егор удивленно посмотрел на начальника станции.
        - Ты в этом деле пока неопытный, - пояснил тот. - Еще пропустишь что-нибудь при осмотре. Сегодня смотри и учись…
        Егор пожал плечами. Учиться он никогда не отказывался.
        Бойцы, разбившись на пары, начали проверку вагонов. Один смотрел, другой страховал. Осторожность отнюдь не лишняя. Егора уже просветили на этот счет.
        Осмотр экспедиционных бронепоездов являлся более тщательной и длительной процедурой, чем осмотр пригородных бронетричек. Оно и понятно: бронепоезда дальнего следования возвращались из таких мест, где можно было запросто подцепить и завезти в столицу какую-нибудь дрянь, о которой здесь пока никто и понятия не имеет. И не факт, что экипаж состава заметит опасных «зайцев». Некоторые виды интродуктов обладали поразительными способностями к мимикрии и маскировочным метаморфозам. Этих тварей так и называли - метаморфы. Потихоньку прилипнув к вагону, они могли сутками, а то и неделями ждать подходящего момента для нападения. Именно для профилактики подобных инцидентов на подмосковных Форпостах и были оборудованы досмотровые карантинные зоны.
        Взвод двигался вдоль состава с двух сторон. Пары одна за другой осматривали, ощупывали и простукивали вагоны снаружи. Начальник станции придирчиво наблюдал за работой подчиненных.
        Тук-тук, звяк-звяк - доносилось отовсюду. В ход шли приклады и специальные железнодорожные молоточки на длинных рукоятях. Особенно подозрительные места бойцы ковыряли и скоблили примкнутыми к стволам штык-ножами.
        Две пары бойцов поднялись наверх и осматривали крыши вагонов. Лучи фонарей шарили под поднятыми бронефартуками и между колес.
        - Нагибаемся! Не ленимся! Не сачкуем! - требовал Кирилл Васильевич. - Залазим под вагоны! Везде смотрим! Везде, я сказал! Что, забыли уже, как кишки по всей платформе лежали?
        Начстанции раздраженно сплюнул. Поймав удивленный взгляд Егора, объяснил:
        - В прошлый раз из-под бронефартука такое выскочило! Три человека - сразу насмерть. Еще двое - калеки. Ну, считай, что тоже погибли.

«Ну да, если калек вышвыривают за Стенку, иначе считать и не приходится», - подумал Егор.
        - Страховочная платформа - чисто! - доложил командир первого отделения.
        И следом:
        - Локомотив - чисто!
        Это уже второе отделение докладывается.
        И - после недолгой паузы:
        - Первый вагон - чисто!
        А это - третье.
        И снова командир первого отделения:
        - Второй вагон - чисто!
        - Второй проверить еще раз, - велел Кирилл Васильевич, недовольный слишком быстрым осмотром.
        И снова: тук-тук, звяк-звяк, тук-тук, звяк-чмок…
        Чей-то молоток ударил явно не по металлу.
        А по чему тогда?
        Встревоженные крики возле второго вагона. Суета…
        Молоток, стукнувший куда-то под тормозную колодку, застрял в неприметной металлической нашлепке, которая вдруг размякла, поплыла…
        Кусок ожившего металла, словно кулак, обхватил молоток, переломил деревянную ручку и небольшим - с голову десятилетнего ребенка, подвижным как ртуть комком скользнул под колеса поезда.
        Стрельба. Из двух… нет - из трех стволов сразу. Визг рикошетов…
        Ага, автоматчики достали-таки отродье!
        Осторожно, действуя штыками и самыми кончиками стволов, бойцы второго отделения выпихнули из-под вагона изрешеченную, растекающуюся массу, облепленную грязью и машинным маслом. Мертвый, потерявший форму метаморф таял, как медуза на солнце.
        Кирилл Васильевич подошел к твари, брезгливо растоптал чавкнувшие под ногой останки.
        - Готов, гад! - выдал начальник станции свое заключение. И тут же набросился на столпившихся вокруг подчиненных: - Чего встали? Продолжать осмотр!
        Все правильно: раз бронепоезд подцепил этого интродукта, могли, наверное, быть и другие.
        Бойцы с автоматами и молотками двинулись дальше - к хвосту состава. Но прежде чем снова послышался стук и звон, внимание Егора привлек странный, тихий-тихий такой, на грани слышимости, звук. Словно пузырь лопнул. Звук доносился откуда-то сверху.
        Егор поднял глаза.
        На первый взгляд ничего подозрительного. Только бронелист со слегка отогнувшимся краем между закрытой бойницей и козырьком крыши. Ни молотком, ни прикладом, ни штыком там не достать. Ни сверху, ни снизу. Не простучишь, не ковырнешь, не проверишь никак.
        Внешне бронелист ничем не отличался от обшивки вагона. Вот только этот отогнутый край. Чем он отогнут? И зачем? И как? Не похоже было, чтобы зубами или когтями. А главное, еще минуту назад этого отогнутого края не было. Вроде бы не было. Стопроцентно утверждать этого Егор бы не мог. Но интуиция подсказывала держаться подальше от отслаивающегося металла.
        Хотя металла ли?
        Край бронелиста вдруг дернулся как живой. Нет - не как. Живой! Едва заметная рябь прошла над бойницей. И под бойницей. И возле соседней амбразуры и возле следующей. На броне была живая тварь, размазанная чуть ли не на полвагона, притаившаяся у самых бойниц, облепившая защитные шипы и сама же эти шипы успешно имитировавшая.
        И тварь явно готовилась к нападению.
        - В сторону! - крикнул Егор.
        Оттолкнуть Кирилла Васильевича. Отскочить самому.
        И, не целясь, от бедра садануть косой очередью между бойницей и крышей.
        Потом добавить еще - между двумя бойницами, туда, где тоже почудилось короткое судорожное трепыхание.
        Пули застучат по металлу. На землю брызнула прозрачная липкая влага и посыпались рваные куски тонкой плоти.
        В следующий миг целая простыня цвета камуфлированного металла, словно слезшая кожа, отвалилась от вагона. Нет, не просто отвалилась - прыгнула на платформу. В изгибающейся, стремительно меняющей свои очертания плоской твари зияло больше десятка сквозных пулевых отверстий, но этого оказалось недостаточно, чтобы ее убить.
        Егору было известно только одно: возможность выжить при нападении метаморфа пропорциональна тому, сколько пуль ты успеешь всадить в тварь, прежде чем она до тебя доберется.
        Интродукт-имитатор был слишком живучим гадом, чтобы с ним мог справиться один автоматчик. Егор отпрыгнул от плоского, похожего на широкий ремень щупальца, выброшенного тварью в его сторону. Щупальце шлепнуло по асфальтированной платформе.
        Короткой очередью он отстрелил извивающуюся ленту. Отбросил ногой под поезд. Второй очередью - добил. Щупальце, зацепившись за бронефартук, обвисло, как дохлая змея.
        А вот Кирилл Васильевич увернуться от интродукта не успел: тварь зацепила его за ноги, повалила, наползла, обвила, накрыла с головой, превратившись в затягивающийся живой мешок.
        Выпавший мегафон и автомат начальника станции остались лежать у края платформы.
        Егор прекратил стрельбу: дальше дырявить интродукта можно было только вместе с его жертвой.
        К вагону подбежали еще несколько бойцов. Но и они, подняв автоматы, нерешительно застыли на месте.
        Под живым колышущимся пологом смутно угадывались контуры дергающейся человеческой фигуры. Кирилл Васильевич дрался.
        И кажется…
        Тонкая, но прочная плоть твари вдруг натянулась. Лопнула, брызнув прозрачной жижей. Из шевелящейся «простыни» показалось острие армейского ножа…
        Кажется, человек побеждал метаморфа.
        Крепкая заточенная стать с треском продиралась сквозь плотный слой органики, лезвие вязло в липкой жиже-крови. И все же нож резал тварь.
        Один косой разрез, еще один…
        Для того чтобы залепить, залечить и склеить такие раны, метаморфу нужно время. Много времени.
        Кирилл Васильевич - весь в отвратительной слизи без цвета и запаха - выскользнул из живого савана, словно из раскромсанной палатки. Откатился в сторону, захлебываясь в кашле.
        Тварь все еще была жива. Более того, она сжалась для очередного броска, сделавшись похожей на скомканное одеяло. Но на это у интродукта не оставалось ни единого шанса. С полдюжины автоматных стволов, ударивших одновременно, буквально разорвали бесформенный ком метаморфа и смешали его плоть с выщербленным асфальтом.
        Влажные ошметки твари разлетелись по платформе. Чуть в стороне лежал Кирилл Васильевич.
        Начальник станции был плох. Его одежда зияла прорехами и исходила паром. Кожа на руках и лице побагровела и покрылась крупными волдырями. Из носа, ушей и рта сочилась кровь.
        Что ж, человек, которого чуть не переварили заживо, вряд ли будет выглядеть бодреньким и здоровеньким. И все же…
        С каждой секундой Кириллу Васильевичу становилось все хуже. Дыхание было сиплым и прерывистым. Обращенных к нему слов раненый не слышал и никак не реагировал на происходившее вокруг.
        Из разжатых пальцев выскользнул перепачканный слизью нож.
        Судя по всему, когда Кирилл Васильевич прорезал себе выход, это было его последним осознанным поступком. А теперь…
        - Кома, что ли? - растерянно пробормотал один из бойцов.
        - Трындец, - резюмировал еще кто-то.

«А ведь спишут мужика, - с тоской подумал Егор. - Если не очухается - так и вышвырнут за Стенку в бессознательном состоянии. Жаль, хороший командир».
        - Врача! - крикнул Егор. - Начстанции ранен!
        От здания вокзала к карантинной зоне по путям уже бежал медбрат с красным крестом, нашитым на форму, и пухлой поясной сумкой, помеченной таким же крестом.
        Но кое-кто оказался проворнее. Из соседнего - третьего, судя по всему штабного, вагона выскочил щупленький человечек в штатском. Одежда незнакомца - немного смятые, но вполне цивильные брючки и пиджачок смотрелись крайне нелепо и неуместно среди потрепанного камуфляжа станционной охраны и команды бронепоезда.
        - Назад! - Пара бойцов загородили ему дорогу. Не очень, впрочем, решительно. - Карантин! Состав еще не осмотрен…
        - Извините. - Незнакомец, не задержавшись ни на секунду, проскользнул мимо одного.
        - Вы позволите? - обошел второго.
        Больше его останавливать никто не пытался. Сейчас всех куда больше интересовало состояние Кирилла Васильевича.
        Человека с бронепоезда оно, судя по всему, интересовало тоже.
        Странный все-таки типчик. Лысенький, с большим носом, маленькими усиками и аккуратной бородкой, в круглых профессорских очках… Суетливые движения незнакомца, как и его одежда, выдавали сугубо штатского человека. И еще эта манера общаться на
«вы». О том, как он попал на бронепоезд, можно было только догадываться. Обычно в экспедиции пассажиров не брали: бронепоезд дальнего следования - это все-таки не пригородная бронетричка. Хотя могло быть одно объяснение.
        - Вы врач? - спросил Егор.
        - И врач тоже, - прозвучал непонятный ответ. - Прошу прощения…
        Штатский вежливо отстранил Егора и подошел к начальнику станции.
        На раненого, впрочем, он взглянул лишь мельком. Сразу шагнул дальше - к краю платформы. Поднял автомат Кирилла Васильевича.
        - Э-э-э! Какого… - начал было Егор, но закончить фразу не успел.
        Лязг затвора. Автомат в руках штатского уже был направлен в живот начальнику станции.
        Глава 10
        Странный врач с бронепоезда, как оказалось, все же был обучен обращаться с оружием. Однако не так хорошо, как следовало бы. Лишь поэтому Егор успел ему помешать.
        В один прыжок он оказался возле штатского. Ударом ладони по цевью отвел ствол калаша вниз и в сторону. Прогремевшая очередь чиркнула по асфальту. Кирилла Васильевича пули не задели.

«Ах ты, долбаный интеллигентик!» Егор без особого труда вырвал у штатского автомат. Самого его отбросил назад и вжал между шипами штабного вагона. Придавил к броне, впечатал затылком в закрытую бойницу.
        - Ты что ж творишь-то, а, сука?!
        - Так надо… - прохрипел штатский, дико вращая глазами за перекошенными стеклами очков, которые каким-то чудом удержались на крупном носу. - Быстро надо…
        - Это тебя замочить надо, гнида очкастая! - Удерживая штатского одной рукой, другой Егор поднял автомат.
        Лязгнула, отодвигаясь, заслонка бойницы.
        Из темной щели выдвинулся ствол АК. Пламегаситель уперся Егору в скулу.
        - Отпусти его! - потребовали из вагонного полумрака. А голосок-то женский! Девичий даже. Нежный такой, звонкий и мелодичный. - Дай ему сделать, что он говорит.
        Ага, как же! Егор приставил свое оружие к голове штатской крысы.
        Так, чтобы из бойницы все было хорошо видно. И чтобы в бойницу же полетели и пули, и мозги ублюдка, если придется стрелять.
        - Убери автомат, - он оттолкнул подбородком чужой ствол.
        Боковым зрением Егор засек движение на платформе. Станционная охрана взяла на прицел очкарика и бойницу, к которой того прижал Егор. Блин, а ведь и его самого тоже пристрелят, ежели что. Свои же и положат.
        - Стоять! - приказал он штатскому. И, не опуская автомата, попятился от вагона, уходя с линии «дружественного» огня.
        Калаш, торчавший из бойницы над ухом очкарика, смотрел Егору в грудь.
        Мало того: в вагонах одна за другой открывались другие стрелковые амбразуры. Из бойниц показалось еще несколько стволов. Пришли в движение пулеметные и гранатометные башни. Открытые до того люки и двери с лязгом захлопывались. Бронепоезд готовился к бою.
        Обстановка накалялась. И, следовало признать, хорошего в этом было мало. Если сейчас начнется заварушка, несомненное преимущество будет у бронепоезда. Станционную охрану попросту сметут свинцовым шквалом с открытой платформы. Правда, и поезд после этого из Форпоста вряд ли выпустят.
        Егор снова перевел взгляд на очкарика. Неужели дойдет до перестрелки? Неужели этот доходяга в штатском стоит того?
        Что ж, в таком случае его тем более нельзя упускать с мушки. Пусть это будет тактика сдерживания, мать ее…
        Бегающий взгляд штатского вдруг остановился в одной точке. Врач с бронепоезда пялился влево - туда, где лежал Кирилл Васильевич.
        Егор тоже покосился в ту сторону. Раненого уже осматривал медбрат.
        Начальник станции вдруг захрипел и забился в судорогах.
        - Отойдите! - потребовал штатский, обращаясь к медику. - Не трогайте его.
        - Молчать! - приказал Егор. И бросил еще один быстрый взгляд на медбрата.
        - Что с «первым»?
        - Заблокированы дыхательные пути, - пробормотал медик.
        Он пытался открыть рот бьющемуся в агонии человеку.
        - Не надо! - замотал головой штатский. - Не надо этого делать!
        Что-то в его голосе было такое, что Егор почти поверил: не надо. Действительно, может, лучше не надо?..
        Взгляд Егора перебегал с лица очкарика на синеющее лицо Кирилла Васильевича, у которого уже закатываюсь глаза.
        Руки медика разжимали стиснутые челюсти раненого. Раз-жи-ма-ли. Раз-жи…
        - А-а-а! - Дикий вопль медбрата вдруг разорвал напряженную тишину.
        Что за хрень?!
        Укусили его, что ли? Медбрат отдернул от головы раненого руку, к которой… в которой…
        Ох, нич-ч-чего себе!
        Рот начальника станции был открыт. А изо рта торчало…
        Что это? Язык? По цвету и по форме вроде похоже. Но не бывает у людей языков ТАКОЙ длины. Что-то гибкое, розовое обвилось вокруг правой кисти медика.
        Парень не растерялся. Схватил валявшийся на асфальте нож Кирилла Васильевича, полоснул по извивающемуся толстому жгуту.
        Жгут соскользнул с руки, забился в луже из человеческой крови и прозрачной жижи, словно червь на крючке.
        Да это же интродукт! Недобитый метаморф! Тот самый!
        Бедолага медик упал на пятую точку, выбросил нож и, обхватив левой рукой правую, отползал прочь, отталкиваясь ногами от асфальта. Из ободранной кисти текла кровища.
        - Тварь! В нем! Тварь! В нем! - кричал и никак не мог остановиться медик.
        Кирилл Васильевич больше не казался живым человеком. В его раскрытом рту что-то шевелилось, а по губам текла бесцветная слизь. Под камуфляжем рывками поднимался и опускался живот, словно кто-то бился внутри. Но это была чужая, чуждая жизнь.
        - Тварь! В нем! - не унимался медбрат. - Тварь! В нем!
        Двое бойцов оттащили медика к краю карантинной платформы.
        - Назад! - замахал руками штатский. - Не подходить к трупу!
        - Что происходит? - набросился на него Егор.
        - Интродукт! - тут же прозвучал быстрый ответ. - Метаморф! Он не смог пожрать добычу снаружи. Теперь пожирает ее изнутри. Чем скорее его пристрелить - тем будет лучше.
        - Так мы же… - Егор бросил растерянный взгляд на ошметки метаморфа. - Мы же замочили тварь!
        - Не всю, - отрезал штатский. - Не до конца. Бойцы станционной охраны ошарашенно пятились от тела командира. Из бронепоезда на платформу выскакивали вооруженные люди. Им никто не препятствовал. Всем сейчас было наплевать на правила карантина.
        Двое или трое стрелков из команды бронепоезда взяли Кирилла Васильевича на мушку. Егор их опередил.
        Палец сам нажал на курок. АК привычно дернулся в руках, разорвав воздух отрывистым сухим кашлем. Автоматная очередь вспорола живот начальнику станции. Бывшему начальнику.
        Кровавые фонтаны, кровавая каша. Рваный камуфляж…
        Шевеление в животе прекратилось. Вроде бы. Да и в горле ничего больше не дергалось.
        К Егору подошел штатский.
        - Я попал? - спросил Егор. Штатский снял очки. Протер. Надел снова.
        - Вероятно…
        Какой-то неопределенный это был ответ. Егор спросил по-другому:
        - Тварь мертва? Теперь?
        - Может быть, да. А может быть, нет.
        Определенности не прибавилось ни на йоту.
        Штатский замахал руками бойцам, осторожно смыкающим кольцо вокруг мертвеца.
        - Разойдитесь, пожалуйста! Разойдитесь все!
        Интеллигентик с бронепоезда как-то незаметно взял командование на платформе в свои руки. И что самое удивительное: его слушались. Чувствовалось: этот очкарик с профессорской бородкой знал, о чем говорит, и имел хоть какое-то представление о том, что следует делать.
        - Вы, - штатский повернулся к Егору, - поможете мне. Сейчас медлить нельзя.
        Прежде чем Егор успел что-либо ответить, незнакомец уже склонился над окровавленным трупом.
        - Держите его на прицеле, - велел он. - Будете стрелять, когда полезет.
        - Что полезет? - не понял Егор. - Куда? Откуда?
        - Сами все увидите.
        Штатский поднял с асфальта нож Кирилла Васильевича и быстрым резким движением вспорол мертвецу простреленный живот.
        Два длинных глубоких разреза. Крест-накрест. Как харакири.

«Откуда только такая сноровка?» - отстраненно подумал Егор.
        Склизкие потроха выперли из-под рассеченной кожи и мышц. Точно так же, как сам начстанции вылез недавно из смертельных объятий метаморфа.
        А в следующий миг…
        Штатский проворно отскочил в сторону.
        Что-то похожее на перемазанный кровью целлофановый пакет вздулось и рванулось между распоротых кишок.
        - Стре…
        Егор уже стрелял.
        - …ляй…
        И опять стрелял.
        - …те!
        И - снова.
        Плотный кровавый сгусток с выскользнувшим из пищевода хвостом был хорошо виден на сером асфальте. Этакий гигантский головастик, спешащий убраться с открытого пространства.
        Пули размазали метаморфа по платформе, прежде чем тварь успела нырнуть под вагоны.
        - Вот теперь дело сделано, - удовлетворенно кивнул штатский.
        - И теперь, может быть, вы объясните, что случилось? - повернулся к нему Егор.
        - Ничего необычного, - пожал плечами тот.
        - Так уж и ничего? - хмыкнул Егор. - Типа, все в порядке вещей?
        - Относительно этого вида интродукта, - штатский кивнул на останки метаморфа, - да, именно так. В порядке вещей. Этот вид, кстати, очень редкий, пожирает свою жертву одновременно изнутри и снаружи.
        - Засовывая часть себя в ее рот?
        - Это самый простой способ.
        Неловкая пауза.
        - Мне жаль, что так вышло с вашим командиром. Соболезную.
        - Откуда вам столько известно о тварях? - спросил Егор.
        Тем более о таких тварях, которые под Москвой практически не встречаются…
        - Я их изучаю.
        Ага, ну вот и объяснение, что делает штатский на экспедиционном бронепоезде. Вполне, кстати, правдоподобное. В экипажи начали включать ученых. Что ж, разумная, хотя и запоздалая мера.
        - Я - главный научный консультант экспедиционной службы, - добавил штатский, подтвердив предположение Егора.
        Глава 11
        - Экипажу вернуться в вагоны и занять места согласно боевому расписанию! - прозвучал сзади чей-то негромкий, но властный голос.
        Егор обернулся. Из штабного вагона на платформу сошел крепко сбитый человек средних лет, с майорскими погонами на камуфляжной куртке, наброшенной на голое тело. Голова и правое предплечье были перебинтованы. Майор пошатывался от слабости. Однако его приказ заставил людей разойтись.
        Команда бронепоезда полезла обратно в вагоны. Штатский тоже шагнул к поезду, но был остановлен.
        - Док, ты останься, - велел майор.
        Док? Блин, прямо как в голливудской киношке!
        Штатский остался.
        Что ж, теперь хотя бы понятно, кто является командиром на бронепоезде. Егор подавил улыбку. А он-то грешным делом уже начал думать, что приказы здесь отдает этот самый док.
        Егор тоже решил про себя называть штатского очкарика именно так. А что? Коротко и емко. Лучше всякой клички.
        - Метаморф? - майор скользнул взглядом по мертвой твари.
        - Метаморф, - подтвердил док.
        - Где мы могли его подцепить?
        - Где-то за Байкалом, наверное. Там есть несколько районов, в которых доминирует этот вид.
        За Байкалом?! Егор вытаращил глаза. Однако же! Далеко забрались ребята.
        Майор удивился тоже. Но совсем по другому поводу:
        - И эта зараза тащилась с нами всю дорогу?
        - Метаморфы, в отличие от других интродуктов, очень терпеливы, - пожал плечами штатский.
        - На составе могут оказаться еще такие твари?
        - Полагаю, нет. Метаморфы плохо уживаются друг с другом и с прочими видами интродуктов. Если на поезде уже обнаружена одна особь, больше вагоны можно не проверять. Ничего опасного на них нет.
        - Одна? - вмешался в разговор Егор. - А по-моему, особей было две.
        Он покосился на тварь, сбитую с колесной тележки.
        - Это один и тот же организм, - сухо ответил док.
        - Разделенный надвое?
        - Отвлекающая обманка. Метаморфы часто ставят такие, чтобы отвлечь внимание.
        - Вот как? А может быть, такие обманки понаставлены на всех вагонах?
        - Этого быть не может, - твердо сказал штатский. - Один метаморф ставит только одну обманку.
        - Тогда, надеюсь, карантин можно снять? - майор покосился на Егора. - И пропустить наконец состав?
        - Это решаю не я, товарищ майор, - ответил Егор.
        - Ну да, конечно, - командир бронепоезда пренебрежительно скривил губы. - Это был риторический вопрос. К тебе он отношения не имеет.
        Майор Егору как-то сразу разонравился.
        - А вот этот вопрос к тебе, боец. Где я могу поговорить с начальником станции?
        Егора начал разбирать нервный смех.
        - Да хоть прямо здесь. Вот он лежит, перед вами.
        Майор черного юмора не оценил.
        - Где заместитель?
        - В конторе, - Егор кивнул на здание вокзала. - Наверное, докладывает в Москву о вашем прибытии. Только вам туда сейчас нельзя, товарищ майор.
        Майор поднял брови.
        Егор мстительно улыбнулся:
        - Карантин. Проверка не закончена.
        - Ну так заканчивайте ее скорее, мать вашу! - процедил майор.
        Его вдруг повело в сторону. Глаза у майора закатились, он начал падать.
        Штатский-док подхватил раненого, но удержать не смог. Стал заваливаться вместе с ним.
        - Да помогите же!
        Егор поспешил на помощь. Перехватил майора, аккуратно посадил его на асфальт, прислонив спиной к броне - там, где не было шипов.
        Э-э-э, а мужику-то по-настоящему хреново! Майор весь обмяк и дышал еле-еле.
        - Слышь, как тебя, док… Командир-то ваш тоже того… загибается, похоже.
        - Марина! - Док повернулся к штабному вагону. - Ко мне, быстро! Мою сумку сюда и шприц на десять кубов для майора!
        Из вагона стремительной козочкой выскочила…
        Ага, так вот, значит, какое милое создание держало Егора на мушке, когда он прижимал дока к броне.
        Длинноногая девица с автоматом на одном плече и сумкой - небольшой, в жестком футляре, вроде бы аптечной, только без красного креста, - на другом. Веснушчатое лицо. Русые, собранные в хвост волосы. Огромные зеленые глазища с опахалом ресниц. Движения стремительные, точные, как у опытного бойца. Но в то же время по-женски грациозны. Нет, ну и какого брать таких девчат в дальние экспедиции?! Мужиков подходящих не нашлось, что ли?
        Незнакомка, как и вся команда бронепоезда, за исключением дока, была одета в камуфляж, однако ее пятнистая, хорошо подогнанная одежда не скрывала стройной соблазнительной фигурки.

«М-да, конфетка, а не девочка», - подумал про себя Егор.
        Впрочем, о том, что не так давно «конфетка» эта запросто могла влепить в него автоматную очередь, забывать не следовало. Да и долго любоваться на диву в стиле
«милитари» Егору не позволили.
        - В сторону, - барышня бесцеремонно оттолкнула его вправо.
        Подумаешь! Егор, обидевшись, собрался уже отпустить майора. Он-то хотел как лучше: поддержать раненого. Но раз такое дело…
        - Да нет же, не бросай! - раздраженно фыркнула девица. - За руку его держи! Со своей стороны. Вот так, и ногу прижми. Как я, видишь?
        Егор видел. Марина навалилась на майора так, словно собиралась прямо здесь же на платформе прилюдно его изнасиловать.
        - Главное, крепче держи.
        А чего крепче-то? Егор недоуменно хлопал глазами. Обниматься с майором не входило в его планы.
        Штатский-док тем временем наполнял десятикубовый шприц из какой-то емкости с подозрительной зеленоватой жидкостью. Марина вынула из сумки и ловко надела на шею майора изгрызенную деревяшку на резинке. Легко разжала безвольные челюсти.
        Деревяшку - в рот. Резинку - под затылок. Чтобы лучше держалось? Чтобы раненый язык себе не откусил? Егор начинал понимать предназначение странной вещицы. Но вот насчет всего остального…
        Что за фигня творится? Какого хрена, спрашивается, эти двое вздумали устраивать лазарет на карантинной платформе?
        - Эй, док! Что с вашим майором-то? - Егор опасливо наблюдал за отключившимся пациентом.
        После того что случилось с Кириллом Васильевичем, было чего опасаться. А ну как в этом типе тоже метаморф засел? А ну как дрянь какая-нибудь прямо из-под повязок сейчас полезет?
        - Не волнуйтесь, - быстрый проницательный взгляд штатского скользнул по Егору. Док правильно оценил его реакцию. - Он незаразный. И метаморфов в нем нет.
        - А что есть?
        - Просто яд. Два дня назад его ужалил интродукт.
        - «Просто яд»? - Егор хмыкнул. - А в шприце просто противоядие?
        - Не совсем, - док, подняв иглу, брызнул из шприца, выдавливая воздух. - Как такового противоядия от яда интродуктов пока не изобрели. Это комплексная сыворотка на основе крови некоторых ядовитых интродуктивных видов. Такой препарат лишь замедляет реакцию, но не останавливает ее. Только вводить его нужно своевременно. Пока пациент еще жив.

«М-да, хорошенькое замечаньице…» - подумал Егор.
        - Мариночка… - док обернулся к веснушчатой русоволосой помощнице, - который раз мы уже сегодня колем? Пятый или шестой?
        - Пятый.
        - Хорошо…
        Егор удивленно поднял бровь. Пять раз по десять кубов какой-то зеленой мерзости за один день - это хорошо?
        - До Москвы дотянуть должен, - закончил док. С этими словами он быстро и точно всадил иглу в шею майора. Туда, где слабо пульсировали отметины от предыдущих уколов.
        Док впрыснул все содержимое шприца до капли. Извлек иглу. Отступил в сторону. Как показалось Егору - даже слишком поспешно.
        Секунду или две ничего не происходило.
        - Крепче держи! - зло прошипела Марина.
        - Да, - кивнул док Егору, - пожалуйста, покрепче.
        Потом началось…
        Глава 12
        Майор дико выл и грыз вставленную в зубы палку. Дугой выгибал спину, как припадочный бился затылком сначала о броню вагона, затем, повалившись на платформу и повалив их с Мариной, - об асфальт. Дергал руками и сучил ногами.
        Егор матерился вовсю. Он не представлял даже, что люди могут быть настолько сильными! Тем более раненые люди, отравленные неизвестным ядом и находящиеся практически при смерти. Лишь навалившись на майора всем телом, Егор сумел удержать ту его руку и ногу, за которые отвечал. Как с другими двумя конечностями справлялась красавица Марина, он не знал. Но как-то справлялась.
        К счастью, приступ продолжался недолго. Не прошло и минуты, а майор уже неподвижно лежал на асфальте.
        Марина аккуратно вытащила обслюнявленную и изжеванную деревяшку на резинке.
        - Мертв? - спросил Егор. - Опоздали?
        - Жив, - ответил док. - Пока еще жив. Минут через пять начнет приходить в себя.
        Значит, «пока еще»…
        - Еще два-три приступа организм выдержит, - словно угадал мысли Егора штатский очкарик. - Должен, во всяком случае.
        - А потом?
        - Потом - все.
        - А зачем тогда вообще майора мучить? - нахмурился Егор. - Дали бы сразу мужику умереть спокойно.
        Тем более что в Кольце он даром такой никому не нужен. Или все же нужен, раз вокруг него такая свистопляска крутится. Но если нужен, то для чего?
        - Не могу, - с какой-то детской наивно-виноватой улыбкой док развел руками. - Я не имею нрава позволить ему умереть. Во-первых, он опытный командир бронепоезда. Если бы не майор, может быть, мы вообще сюда не доехали бы.
        - А во-вторых? Ведь вы же уже доехали…
        Док вздохнул:
        - После смерти жертвы яд интродуктов слишком быстро разлагается. А мне нужно довезти образец до стационарной лаборатории.
        - Образец? В смысле - яд?
        - Именно так. Яд хотя бы одного интродуктивного подвида в активной стадии воздействия на человеческий организм.
        - Так это что же получается… - ужаснулся Егор. - Майор ваш - что-то вроде инкубатора?
        - Он - контейнер, если быть точнее. Живой контейнер для перевозки ценного материала.
        Ну надо же! Док даже не стесняется об этом говорить. Даже при майоре. Хотя тот вряд ли сейчас что-то слышит: майор все еще находится в отключке…
        - А он сам-то об этом знает? - кивнул Егор на раненого.
        - Ну-у-у, командиру положено знать почти все. - Уклончиво ответил док.
        И понимай как хочешь…
        - Так знает или нет?
        - Посудите сами, зачем ему об этом знать? Легче ему будет, что ли?

«Что легче - это вряд ли», - мысленно согласился Егор.
        И все-таки этот скользкий тип с мягкой улыбкой маньяка нравился ему все меньше и меньше.
        - Возможно, на основе яда, который сейчас находится в организме майора, удастся разработать противоядие хотя бы выборочного действия, - снова заговорил док. - Это спасло бы немало жизней.
        Такие правильные, громкие слова, но… Егор пожал плечами. Ему бы, к примеру, совсем не хотелось оказаться на месте майора. И он был бы категорически против, чтобы такие слова говорили в его адрес.
        По прошествии пяти минут раненый действительно очнулся. Даже сумел подняться на ноги. При помощи Марины майор кое-как добрался до двери штабного вагона.
        Егор только покачал головой вслед девушке. Вот только что она с ним на пару прижимала бьющегося в судорогах бедолагу к асфальту, а теперь с материнской заботливостью сопровождает в вагон. И ведь при этом Марина знает, что майор - всего лишь ходячая колба с ценным научным материалом.
        - Кто это? - спросил Егор, кивком указав на Марину.
        - Где? Ах, Мариночка? Моя ассистентка. - По лицу дока скользнула непонятная улыбка.
        - Да? - Егор тоже хмыкнул. - И в чем же она ассистирует?
        - Не в том, о чем вы подумали, - поджал губы док. - Она толковая помощница в научной работе, хороший медик и… Ну и неплохой телохранитель тоже.
        - Это я уже понял, - Егор задумчиво потер скулу, в которую не так давно упирался ствол Мариночкиного автомата.

…Карантин сняли не сразу. Далеко не сразу. Поезд осмотрели трижды. С особым тщанием. Снаружи осмотрели. Потом - изнутри. Простукали и расковыряли каждый подозрительный сантиметр. Но док оказался прав: интродуктов на вагонах больше не было. Ни метаморфов, ни каких-либо других тварей.
        Командира бронепоезда по настоянию заместителя начальника станции и к возмущению дока осмотрели тоже. Осмотр проводил тот самый медбрат, который сам чуть не остался без руки. К счастью, станционный медик быстро пришел в себя после пережитого шока, а рана, нанесенная метаморфом, оказалась не очень серьезной. С такими ранами со службы не выгоняют. Словно стараясь показать окружающим, что его профессиональные навыки ни в коей мере не пострадали, медбрат снимал чужую повязку, ловко работая своей перебинтованной кистью.
        Яд неведомого интродукта уже действовал вовсю. Только действие его было странным. Даже Егору, далекому от медицины, это стало ясно с первого взгляда.
        Майорское предплечье под толстым слоем бинтов оказалось угольно-черным, чуть усохшим и на ощупь твердым как камень. Этакий кусок антрацита вместо руки. Такая же пугающая чернота и окаменелость обнаружились и под повязкой на голове. Правое ухо казалось вытесанным из обсидиана и прикрепленным под обсидиановый же висок. Если это был некроз, то какой-то диковинный, плавно переходящий в мумификацию мягких тканей, после которой они попросту перестают быть таковыми.
        Отметины проколов, через которые был впрыснут яд, оказались почти неразличимыми на почерневшей коже. А вот бледная шея майора основательно распухла от инъекций.
        Медбрат отозвал дока в сторону и тихонько сообщил свой вердикт. Егор, находившийся в тот момент рядом, едва-едва расслышал сказанное:
        - Я не могу пропустить майора в Москву.
        А вот реакцию штатского с бронепоезда не услышать было невозможно.
        - Вы не имеете права! - взвился док. - Я буду жаловаться! У меня связи!
        - А у меня четкий приказ: не пускать через Форпост никакую заразу. И не думаю, что ваши связи помогут этот приказ отменить.
        - Да при чем тут зараза-то? - в ярости брызгал слюной док. - Майор всего лишь отравлен.

«Всего лишь»… Егор покачал головой. Тебя бы самого, гад, подвергнуть такому всего лишь отравлению.
        Майор, лежавший на кушетке, на этот раз был в сознании. Он молча наблюдал и слушал.
        - Это вы думаете, что он всего лишь отравлен, - не сдавался станционный медик. - Но вы можете ошибиться. И в этом случае не вы, а я буду первым, кого вышвырнут на хрен из Форпоста с волчьим билетом. Хотя, возможно, нас вышвырнут обоих. Так что в ваших же интересах перестраховаться. Если майор заражен…
        - Интродукты не заражают своих жертв! - раздраженно перебил док. - Они их едят! Неужели не понятно?
        - Я не пропущу в Москву человека, который может представлять угрозу, - отрезал медик.
        И вышел из смотровой.
        Док, утратив к пациенту всякий интерес, вышел тоже.
        Примерно через час, так и не дождавшись очередной болезненной, но все же продлевающей жизнь инъекции, майор умер. Тихо и спокойно.
        Тело несчастного покрылось твердой черной коркой в течение каких-то полутора часов. Труп пришлось выбросить за Стенку - от греха подальше. Только наутро экспедиционный бронепоезд был выпущен из Форпоста.
        Неделя прошла относительно спокойно. Твари, появлявшиеся в окрестностях Форпоста, досаждали не сильно. Пару раз на станцию нападали мохнатые многоногие, похожие на пауков существа, но они были не очень быстры, и их было не много, так что пулеметчики успевали изрешетить интродуктов прежде, чем те добирались до Стенки.
        Один раз кто-то обстрелял из леса станционную охрану. Наблюдатель на вышке получил легкое ранение, один пулеметчик был убит. Ответный огонь станционных снайперов и залп из минометов быстро утихомирили лесных стрелков.
        А еще через неделю на станцию Железнодорожную прибыли вербовщики экспедиционной службы.
        И больше всего Егору не понравилось то, что среди рекрутеров оказался уже знакомый ему док.
        Глава 13
        Их выстроили на той же отгороженной от станции карантинной платформе. Ровно три десятка форпостовских бойцов, отобранных неизвестно кем и неизвестно по каким признакам. В основном рядовые, понадерганные из разных подразделений, но в одной шеренге с ними стояли и офицеры. Странный строй, очень странный…
        Егор попал в него тоже.
        Перед строем прохаживалась группка вербовщиков. С полдюжины человек в парадной железнодорожной форме без знаков отличия, зато с пухлыми папками в руках. Егор мог дать голову на отсечение, что в папках этих были подколоты выжимки из тридцати личных дел.
        Вербовщики оценивающе, как товар на рынке, осматривали неподвижную шеренгу. На общем фоне бросался в глаза гражданский костюм дока. Между прочим, очень дорогой и явно пошитый по мерке.
        Рекрутеры прошлись в одну сторону, в другую. И еще разок. Остановились…
        Вперед выступил жилистый худощавый человек среднего роста. Главный их, что ли? Похоже на то… Лысый череп, широкоскулое лицо, властный взгляд прищуренных серых глаз, крупный нос с горбинкой, тонкие губы, выступающий подбородок. Крепко сжатые кулаки. Так сжатые, словно их обладатель собирайся немедленно и без разговоров сбить с ног любого, кто попытается хоть в чем-то ему противоречить.
        - Для начала познакомимся, - заговорил он, глядя куда-то поверх голов, ни к кому конкретно не обращаясь и обращаясь ко всем сразу. - Я полковник Коган.
        Нич-ч-чего себе! Егор вытаращился на говорившего. По строю прошло легкое шевеление. Кто-то, не сдержавшись, тихонько присвистнул.
        - Начальник экспедиционной службы, если кто не знает.
        Конечно же, Когана они знали. Еще бы! Известная личность, почти легендарная. Хотя вот так в лицо начальника экспедиционной службы видели немногие, зато слышали о нем все. Именно его стараниями в столице за короткое время появился целый парк тяжелых бронепоездов, без которых Москва давным-давно бы загнулась, не получая извне подпитки жизненно необходимыми ресурсами.
        Примечательно, что Коган не являлся каким-нибудь штабным функционером. В начале своей стремительной карьеры он лично водил первые бронепоезда через Переносы и обратно, пробиваясь сквозь захваченные интродуктами территории. Причем не один раз водил, не два и даже не десять. На счету Когана было более двух десятков экспедиций - абсолютный, недосягаемый рекорд. И что немаловажно: все экспедиции - успешные. Столько полезного груза из провинции в Москву, сколько он, больше не доставлял никто. Правда, имелось тут одно неприятное «но»: в каждой из своих экспедиций Коган стабильно терял от трети до половины экипажа.
        - Но в настоящий момент у меня другая должность, - неожиданно продолжил полковник.
        - С вами я разговариваю как командир спецбронепоезда дальнего следования.
        Егор напрягся. Интересненькое кино получается! Начэкспедиций снова лично садится на бронепоезд. Этот полкан что, совсем из ума выжил? Или просто заскучал на своем теплом местечке в столичном Кольце по былым приключениям и решил тряхнуть стариной? Развеяться типа… Ну или - что вернее всего - экспедиция намечалась особой важности. Экспедиция, которую можно доверить только такому матерому волчаре. Ну да, не случайно ведь к слову «бронепоезд» добавляется слово «спец»… Добавочное словечко это нехорошо попахивало. От него за версту несло большой кровью.
        - Сейчас бронепоезд доформировывают и проверяют снабженцы. Завтра он будет здесь.
        Полковник сделал паузу, всматриваясь в лица выстроившихся бойцов. Затем заговорил снова:
        - На бронепоезде имеется десять вакансий, которые должен закрыть ваш Форпост. Мои помощники, - Коган мотнул головой на свою свиту, - выбрали вас как наиболее подходящих кандидатов. Но удостоиться чести стать членом экспедиции сможет лишь один из трех…
        Ишь как загнул! «Удостоиться чести». Егор подумал о том, что ему лично этой чести даром не нужно. Ему по горло хватает сопровождения подмосковных бронетричек. К тому же он недавно видел, в каком состоянии вернулся из экспедиции обычный бронепоезд дальнего следования. А что останется от того, который «спец»? И останется ли от него вообще хоть что-нибудь?
        Строй хранил настороженное молчание.
        - Сразу поясню. - Голос Когана наливался силой, слова звучали громко и торжественно, как на параде. - Миссия будет сложной, награда будет достойной.
        Никто не шелохнулся и не проронил ни звука.
        - Каждый, кто войдет в состав экипажа, получит гарантированную пожизненную московскую регистрацию. Штамп в паспорте будет проставляться при подписании контракта.
        В строю опять наметилось шевеление.
        Егор поначалу не поверил своим ушам. Счастье, казалось, само плыло в руки. Вернуться в столичное Кольцо! За мкадовскую Стенку! Гарантированно! Пожизненно! Да это же… это… это…
        Стоп-стоп-стоп! Разум все же возобладал над бушующими чувствами. Больше всего это походило на дешевую замануху. На пресловутый сыр в мышеловке, вот на что это походило. Трезво взвесив все «за» и «против», Егор решил, что столичные власти попросту не могли проявить такой неслыханной щедрости.
        Локомотивные и ремонтные бригады, стрелки, огневые расчеты тяжелого вооружения, экипажи приданной бронетехники и десант полностью укомплектованного экспедиционного бронепоезда - это ж какая уйма народа получается! А для спецбронепоезда людей наверняка потребуется еще больше. И что, всем пожизненная прописка в перенаселенном Кольце? Да быть такого не может!
        А впрочем, может. В одном-единственном случае. Если от экипажа останется нечто близкое к «ничего». Тогда - да. Тогда уцелевших счастливчиков теоретически могут поощрить пожизненной регистрацией. Человек пять-шесть. Ну, максимум - десять. Больше вряд ли. Так стоит ли овчинка выделки?
        Хороший вопрос. Если и в обычных экспедициях когановские экипажи частенько уменьшались вдвое, то каковы окажутся потери в спецэкспедиции?
        Нет, рискнуть Егор, пожалуй, был готов. И даже сыграть со смертью по ставке один к десяти. И даже один к двадцати. Но только не с той смертью, какая ждала их за Стенкой. Умирать так, как умер на его глазах майор, обратившийся от яда неведомой твари в черный камень, он готов не был. Не прельщала его и смерть, настигшая покойного начстанции Кирилла Васильевича.
        Коган тем временем выдержал артистическую паузу и бросил клич:
        - Добровольцы есть?!
        Но, видимо, полковник паузу свою малость передержал. Люди, стоявшие в строю, уже успели справиться с нахлынувшей было эйфорией. Полковничья харизма и вдохновляющая речь ожидаемых результатов не принесли.
        Коган нахмурился.
        - Значит, нет желающих?
        - Разрешите вопрос, товарищ полковник, - выкрикнул кто-то из строя.
        - Разрешаю, - кивнул тот. - Все вопросы разрешаю. Вольно, бойцы. Спрашивайте обо всем, о чем считаете нужным. У меня секретов от будущей команды нет.

«Ага, только вот и команды у тебя здесь пока еще нет, товарищ полковник», - мысленно заметил Егор.
        Строй немного расслабился. Но лишь самую малость.
        - Для чего именно требуются добровольцы? - раздался первый вопрос. Он же и самый важный, всех их без исключения сейчас интересующий. - Поясните подробнее, какова цель экспедиции?
        - Цель? - полковник, улыбнувшись каким-то своим мыслям, взял еще одну паузу.
        - Если это, конечно, не секретная информация, - поспешно добавил кто-то особо предусмотрительный.
        Все правильно. А то услышишь сейчас какую-нибудь военную тайну и тогда уж точно не отвертишься от участия в экспедиции. Хотя с другой стороны… Если нужны только десять человек из тридцати, то вряд ли перед всем строем станут оглашать информацию, не предназначенную для чужих ушей.
        - Нет, эта информация не секретная, - ответил Коган. - Наоборот. Уже готовится разъяснительный пресс-пакет о нашей миссии.
        Он снова улыбнулся. Улыбкой, больше похожей на оскал. И закончил:
        - Наша цель - Блуждающая Дыра. Поезд отправится к ней.

«Ох-них! - ошарашенно подумал Егор. - А бронепоезд-то действительно - „спец“.
„Спецее“ некуда. После такой миссии и в самом деле мало кто сможет претендовать на премирование московской пропиской. Ну разве что посмертное».
        Народ притих. Если у кого-то в глубине души и бродили еще добровольческие мысли, сейчас наверняка они угасли окончательно. Однако молчание длилось недолго. Уже через пару секунд из взволнованного строя посыпались новые вопросы.
        - Какой смысл лезть в Дыру?!
        - Как ее найти?!
        - Да там же твари, наверное, кишмя кишат!
        Коган вскинул руку, призывая к тишине. Тишина наступила. Хорошо поставленный командирский голос полковника снова загремел над платформой:
        - Отвечаю по порядку. К Дыре необходимо добраться, чтобы ее закрыть.

«Ишь ты! - Егор усмехнулся. - А планы-то у Когана прямо-таки наполеоновские».
        Народ замолчал. Люди, стоявшие на карантинной платформе, осмысливали услышанное.
        - Как? - пискнул кто-то особо невыдержанный. - Как закрыть-то?
        - Объясняю. Вкратце. Доступным языком. Специалисты… - Коган бросил быстрый взгляд на дока, - искали способы решения этой проблемы с момента появления первых пространственных аномалий. И такое решение было найдено. При помощи специально разработанной аппаратуры удалось выявить и исследовать волновую активность Переносов. Активность эта представляет собой ранее неизвестное излучение, отдаленно - повторяю, очень отдаленно - напоминающее электромагнитные волны и являющееся постоянной величиной для всех наблюдаемых аномалий. У нас… - еще один взгляд на дока, - то есть у наших экспертов, есть основания полагать, что именно оно связывает Переносы друг с другом и с Блуждающей Дырой. Более того, тщательно проведенный анализ свидетельствует, что Переносы лишь ретранслируют эти волны, а их излучателем является Дыра. То есть Дыра - это своего рода передатчик.
        Полковник на секунду умолк. В очередной раз выдавил нечто похожее на улыбку. Затем продолжил:
        - А против того, что напоминает передатчик электромагнитного излучения, эффективным будет нечто, напоминающее электронную бомбу. В данном случае я, разумеется, использую лишь близкие аналогии, но суть, надеюсь, всем понятна? Взрыв в самом эпицентре телепортационной и волновой активности достаточно мощной бомбы-глушителя закроет Портал, разорвет связи между Переходами и нейтрализует пространственные аномалии.
        Егор подумал о том, что Когану вообще-то следовало бы сказать что-то вроде:
«возможно, закроет Портал», «вероятно, разорвет связи между Переходами»,
«предположительно, нейтрализует пространственные аномалии». Ведь по большому счету все это - чистой воды теория.
        - Бомба нужной мощности уже создана. Это относительно компактный и сверхмощный импульсный генератор антителепортационного поля, вроде тех, которые уже используются для защиты столицы от аномалий. Собственно, и принцип действия устройства тот же самый, но тактика его применения совсем другая. Наша бомба - оружие не пассивной, а активной обороны. Я бы даже сказал - нападения. Именно она будет главным грузом бронепоезда. Задача экипажа доставить его к цели и активировать.
        Так-так-так… Чем дальше, тем веселее. Выходит, спецбронепоезд превращен в бомбовоз.
        Вообще-то словосочетание «бомба нужной мощности» пугало само по себе. Даже если речь идет об антителепортационном генераторе. Вот именно, что речь идет… Болтать-то можно всякое. А чем является эта «бомбочка» на самом деле? Кто мешает, например, под видом импульсного генератора поместить на поезд ядерный заряд. Для пущего, так сказать, спокойствия экипажа, которому уготована судьба атомных камикадзе.
        А что? Взорвать Блуждающий Портал ядерным фугасом пока попыток не предпринималось. Так почему бы не попробовать разок?
        Вызываться в добровольцы Егору расхотелось совсем.
        - Если мы закроем Блуждающую Дыру, исчезнут и Переносы, - с воодушевлением продолжал полковник. - Если мы избавимся от пространственных аномалий, то новым интродуктам браться будет неоткуда, а с теми тварями, что уже пришли, мы как-нибудь справимся. Позже, со временем, но обязательно справимся.
        Слова, произнесенные на повышенных тонах, звенели в воздухе, не находя пока отклика в душах. Коган перевел дух.
        - Теперь о том, как найти Дыру. На самом деле, это будет нетрудно. Как показывают расчеты, - и еще один взгляд Когана скользнул но штатскому пиджаку дока, - постоянное движение от Переноса к Переносу рано или поздно должно вывести бронепоезд к центру аномалий - к Блуждающей Дыре.
        Егор скептически хмыкнул. Интересно, это правда расчеты показывают или тут больше упования на теорию вероятности и добрый старый «авось». Мол, авось телепортационный хаос и занесет куда нужно.
        - Ну и что касается тварей… Не стану никого обманывать, их на нашем пути будет много. Самых разных видов, о которых мы, возможно, еще не знаем. И встречаться они будут чаще. Но бронепоезд, о котором я говорю, имеет отличную броню и хорошее вооружение. Так что шансы прорваться у нас есть.
        Шансы есть? Звучит не очень-то обнадеживающе… Егор глянул вправо и влево. Судя по выражению лиц, которые попадали в его поле зрения, бойцы Форпоста по-прежнему не горели желанием записываться в добровольцы.
        Глава 14
        - Сколько Переносов нужно пройти, чтобы добраться до Дыры? - прозвучал новый вопрос.
        - Не знаю, - отрезал полковник. - Но однозначно больше, чем проходят обычные экспедиционные бронепоезда.
        Да уж, однозначнее некуда! Экспедиции, отправляемые в провинцию за ресурсами, возвращаются уже после пары-тройки Переносов, разбрасывающих их по всей стране. Правда, лучше не думать о том, в каком виде они возвращаются. Егор вспомнил, как выглядел давешний потрепанный «четырнадцать-сорок семь» с метаморфом на втором вагоне.
        Ну или бронепоезда не возвращаются вовсе.
        - Почему бы не набрать экипаж среди беженцев? - спросил еще кто-то. - Им все равно терять нечего.
        - Среди беженцев хороших солдат почти не осталось, - ответил полковник. - А о тех, кто есть, я ничего не знаю. Провинциалы не носят с собой личные дела. А мне нужны люди, которым я могу доверять и от которых знаю, чего ожидать.
        - Ну а почему тогда в столице не нашлось добровольцев?
        А кстати, хороший вопросик! Егор внимательно следил за лицом Когана. В Москве ведь тоже хватает народу с временной рабочей визой. Неужели никому не захотелось поднять свой статус и обзавестись постоянной гарантированной пропиской? Или Коган считает, что отчаявшихся защитников Форпостов уломать на самоубийственную экспедицию легче?
        - Половина команды состоит из москвичей, - прозвучал ответ. - Но и Форпосты тоже должны внести свой вклад.
        Должны? Вклад? Понятно-понятно… Разнарядочка, значит.
        И еще кое-что становилось ясным. Недобор экипажа, судя по всему, критический. Раз уж сам Коган выехал в Форпосты с рекрутинговой командой. Разбегаются, что ли, от него люди?
        - Вы все сопровождали пригородные бронетрички. Некоторые из вас участвовали в дальних экспедициях, так что на бронепоезде любой освоится быстро, - пообещал Коган. - Итак… Добровольцы?
        Строй молчал, не проявляя энтузиазма.
        - Хотите загибаться здесь? - Полковник начинал терять терпение. - Вам предоставляется шанс, которого больше не будет. Шанс перебраться в столицу. Для этого всего-то и нужно - записаться в экипаж.

«Ага, „всего-то“, - мысленно усмехнулся Егор, - а потом еще самая малость: вернуться живыми».
        На карантинную платформу снова опустилась тишина. По губам Когана скользнула презрительная улыбка:
        - Да поймите же наконец простую вещь! Есть москвичи. Это мы. А есть подмосквичи. Это вы. И вы что же, предпочитаете и дальше оставаться под нами? Не хотите встать рядом?
        Молчание. Долгое тягостное молчание…
        - Позвольте мне. - Из свиты Когана неожиданно выступил док.
        Полковник пожал плечами и вяло махнул рукой. Без особого уважения, даже, пожалуй, с пренебрежением он представил нового оратора:
        - Это наш главный спец по пространственным аномалиям и интродуктивным видам. Доктор каких-то там наук. Разных. Всяких… Шульц Леонид Степанович. Можно просто док.
        Ну точно, пренебрежение так и сквозило в каждом слове! У Когана явно имелся зуб на этого «просто» дока, который вовсе не был таким уж простым.
        - Он поедет с нами в качестве эксперта и научного консультанта, - продолжал полковник. - Кстати, именно док - вдохновитель этой экспедиции.
        Показалось, или в последних словах Когана действительно прозвучали недовольство, враждебность и скрытое, но не очень хорошо обвинение? Мол, вот он, виновник всех бед, ату его, ату!
        Стоп-стоп-стоп! А что, если и сам полковник вовсе не горит желанием отправляться в экспедицию? Что, если его попросту принудило к этому столичное начальство? Типа ультиматум: или лично ведешь спецбронепоезд, или прощаешься с должностью и топаешь за Стенку вместе с семьей. Могло ведь такое быть? Да запросто! И если такое действительно было…

«Ну-у, тогда дело совсем скверно. И тогда мне на этот поезд тем более не надо», - решил про себя Егор.
        - Я буду краток, - заговорил тем временем научный консультант. - Как показывают наблюдения, активизация пространственных аномалий возрастает. Интродуктов становится больше, увеличивается разнообразие их видов, повышается агрессивность. Экспедиционные бронепоезда чаще подвергаются нападениям тварей и реже возвращаются. Составы привозят все меньше грузов. Скоро в столице и Форпостах начнет остро ощущаться дефицит ресурсов.
        - Можно подумать, сейчас он не ощущается! - не сдержался кто-то.
        На крикуна зашикали.
        Док продолжил:
        - Численность интродуктов в соседних регионах растет в геометрической профессии. Согласно последним расчетам, критический пик интродуктивной активности наступит через несколько недель. Тогда твари хлынут в Подмосковье и возьмутся за всех нас по-настоящему. Этот натиск сдержать уже не удастся.
        Над карантинной платформой опять нависла тишина, какая бывает, наверное, только на кладбищах.
        - Прогноз такой: через месяц погибнут все Форпосты, через два будет прорвано мкадовское Кольцо, - закончил док.
        Ошарашив слушателей своим заявлением, он вновь отступил за спину Когана.
        И что это было? Егор задумался. Блеф, призванный закошмарить народ и пробудить в нем инициативу? Или горькая правда? Если правда, тогда все ясно. И Коганом, и доком, и теми, кто стоит над ними, сейчас движет отчаяние и полнейшая безнадега. Потому-то они и цепляются за не проверенные на практике теоретические выкладки научных экспертов, как за последнюю спасительную соломинку.
        В самом деле, что еще можно успеть сделать за оставшиеся месяц-два. Только отправить спецбронепоезд с супербомбой-генератором к эпицентру аномалий и попробовать взорвать Дыру. И уповать на то, что все получится. А если нет? Если не получится?
        Все равно… Предпринимать для своего спасения хоть что-то - лучше, чем просто ждать неотвратимого конца. Вопрос только в том, чьими руками будет провернуто опасное и, возможно, совершенно бессмысленное дельце?
        Опять заговорил Коган.
        - Вообще-то док сказал вам даже больше, чем следовало, - полковник покосился на штатского и недовольно поморщился. - Но, может быть, это и к лучшему. Итак, я снова задаю свой вопрос. В последний раз. Есть добровольцы? Или вы все предпочитаете сдохнуть в своем Форпосте через месяц?
        Медленно, нерешительно, но из строя все же вышли четыре человека. Нет, пять. Шесть. И вон там, после долгой заминки - еще один. Итого семь… Всего.
        Коган взял у одного из своих помощников ручку и лист бумаги со столбцами печатного текста. Видимо список кандидатур.
        - Фамилия? - обратился Коган к вызвавшимся добровольцам. - Звание?
        - Костин. Рядовой.
        - Сагасов. Рядовой.
        - Грузь. Лейтенант.
        Полковник слушал, сверялся по списку и ставил, галочки напротив названных фамилий.
        - Макаров. Рядовой.
        - Садовник. Капитан.
        - Гаркушев. Рядовой.
        - Маркин. Лейтенант.
        И опять тишина.
        Повелись один капитан, два летехи и четверо рядовых. Ага, и у всех семерых, кстати, рабочие визы заканчиваются через пару недель. И будут ли их продлевать - еще большой вопрос.
        Егор начал колебаться. Все-таки заявление дока посеяло зерна сомнения и в его душе. Вызваться тоже? Выйти из строя или остаться? Это зависело от того, сказал док правду или обманул. Что-то подсказывало: такой типчик запросто ведь мог и приврать. Особенно если он больше, чем кто-либо еще, заинтересован в скорейшей отправке спецэкспедиции.
        Егор вспомнил, как док использовал втемную ужаленного ядовитой тварью майора, надеясь провести в живом человеке яд интродукта. Нет, ехать с таким научным консультантом в одном поезде ему не улыбалось. Егор решил остаться.
        - Еще трое! - прогремел голос полковника. - Мне нужны еще три человека!
        Желающих больше не было. Бойцы справедливо полагали, что прожить последний месяц в Форпосте шансов все-таки больше, чем пару дней на бронепоезде.
        И потом… Если спецсостав все же справится со своей задачей и план сработает, то… Ну что ж, тогда тем более пусть рискуют другие. Все самоотверженные герои погибли еще в первых стычках с тварями.
        - Ладно, если добровольцев больше нет, отберу сам, - холодно сказал полковник. - Ваше начальство предоставило мне такие полномочия.
        Коган скользнул взглядом по списку и отчеканил:
        - Лейтенант Карпов, два шага вперед! Рядовой Гора, два шага вперед! Рядовой Саблин, два шага вперед!
        Еще три человека без энтузиазма выступили из строя.
        Егор вздохнул. Его фамилии названо не было. Наверное, в полковничьем списке кандидатура Егора Гусова оказалась не в числе приоритетных. Наверное, его профессиональные навыки и личностные качества в чем-то уступали навыкам и качествам Карпова, Горы и Саблина. А и слава богу! Егор не обижался. Ну то есть совсем. Ни капельки.
        - Карпов, Гора, Саблин! - хмуря брови, Коган, обратился к последней тройке. - У вас имеется опыт службы на экспедиционных бронепоездах. Почему не вызвались сами?
        - Потому что имеется опыт службы на экспедиционных бронепоездах, - угрюмо ответил за всех Карпов.
        И Егор еще раз порадовался своему везению.
        - Остряк, - скривился Коган. - Пойдешь в локомотивную бригаду. На передний край, так сказать. И эти двое - с тобой.
        Лейтенант Карпов, бывший в тот день в увольнении, ударился в бега. Тихонько сел на бронетричку, смылся в Москву и обратно уже не вернулся. Видимо, положение нелегала-дезертира за столичным Кольцом устраивало лейтенанта больше, чем служба в локомотивной бригаде спецбронепоезда.
        Когану пришлось срочно искать замену. Разумеется, полковник нашел. С его-то полномочиями… К счастью для Егора, фамилия «Гусов» снова названа не была.
        Глава 15
        И опять…
        - Внимание, поезд! Из Москвы! Внимание, поезд…
        Как и обещал Коган, бронепоезд прибыл на следующий день.
        Отправка экспедиции намечалась с дальнего восточного Форпоста, поэтому именно на Железнодорожной должна была проходить последняя загрузка и заправка состава. Ну и заключительная доукомплектация экипажа тоже.
        Егору, дежурившему на вокзальной платформе, довелось стать свидетелем того, как Коган принимал состав. Бывший начэкспедиций, а ныне командир спецбронепоезда, заложив руки за спину, стоял впереди своей свиты и молча наблюдал за многовагонным монстром, въезжающим на станцию. Подтянутый и хмуролицый полковник напоминал Егору сурового и вечно чем-то недовольного капитана боевого корабля, этакого морского волка, временно сошедшего на берег. Впрочем, бронепоезд ведь и был по большому счету сухопутным аналогом крейсера-броненосца.
        Состав медленно и величественно подкатывал к платформе. По рельсам словно ползла огромная, не виданная ранее тварь-интродукт, тело которой было разбито на отдельные сегменты и усеяно шипами. Шипастые вагоны и платформы, проплывавшие мимо, вызывали благоговейный трепет.
        Спецпоезд Когана не шел ни в какое сравнение с легкобронированными бронетричками. Да и от обычных экспедиционных составов тоже здорово отличался. В лучшую, разумеется, сторону. Это была подвижная, хорошо защищенная и прекрасно вооруженная крепость на колесах. Вполне возможно, составлена из лучших вагонов других столичных бронепоездов.
        На солнце блестели бронестекла, прицельная оптика и выдвижные перископы. Бортовые бойницы, предназначенные для стрелков, были прикрыты изнутри бронезаслонками, зато во все стороны торчали пулеметные стволы и короткие огнеметные жерла. На вращающихся верхних башенках за воздушным пространством следили спаренные зенитные орудия. Турельные пушки, автоматические гранатометы, минометы и даже пара ракетных установок многократно усиливали огневую мощь бронепоезда.
        Когда мимо Когана проезжал штабной вагон, с подножки на платформу спрыгнул маленький, полненький, улыбчивый и суетливый человечек. Новенький чистенький мундир, поблескивающие начищенными звездочками майорские погоны, нашивки службы снабжения и пухлая кожаная папка в руках. Типичный интендант-тыловик, в общем…
        Этих ребят Егор недолюбливал. Получая те же льготы, что и боевой состав столичного гарнизона, они редко приближались ко мкадовскому Кольцу и еще реже выбирались в Форпосты. Но именно они рулили всеми московскими складами и ресурсами. На пухлых плечах таких вот упитанных толстячков в форме лежало распределение оружия, боеприпасов, снаряжения, техники, вся военная логистика, вещевое, продовольственное, медицинское, финансовое снабжение, а также комплектация пригородных бронетричек и экспедиционных бронепоездов. Обычно на эту безопасную и хлебную службу попадали по о-о-очень большому блату. И о-о-очень дорожили такими теплыми местечками.
        - Товарищ полковник! - Вытянувшись в меру своих сил и выпятив объемный животик, тыловик приложил руку к форменной фуражке. Он был румян и весел. Наверное, радовался, что добрался до дальнего Форпоста без происшествий. - Майор Пыжов. Позвольте доло…
        - Вольно, майор, - оборвал его Коган на полуслове.
        На снабженца он даже не взглянул. Полковник придирчиво осматривал состав.
        Тыловик расслабился, но не заткнулся.
        - Все, как и было оговорено, товарищ полковник. Команда уже на своих местах. Не хватает только последней группы из десяти человек. Вагоны проверены, собраны и сцеплены в указанном вами порядке.
        Интендант раскрыл свою папку.
        - Два бронированных тягловых тепловоза с дополнительными топливными бронетендерами, - начал перечислять он.
        Полковник молчал. Егор наблюдал за поездом. Тепловозов действительно было два. Один двигался впереди. Второй - резервный - в середине состава. На каждом тепловозе имелась пулеметная башенка, а во весь борт по шипастой броне было намалевано ярко-красной краской «За Москву!». Чуть ниже не так броско значился номер состава - «27-46».
        - Три страховочно-грузовые платформы, - продолжал тыловик.
        Первая катилась перед локомотивом. Платформа была нагружена рельсами, шпалами, лебедками, домкратами, разборными кранами и прочим необходимым для ремонтных работ инструментом. Здесь имелись даже мобильные железнодорожные стрелки, позволявшие перегонять состав на параллельный путь. Вторая платформа с уложенными аккуратными рядками рельсами и ремонтным материалом словно разделяла поезд на две равные части. Третья была прицеплена в самом хвосте. На каждой платформе имелся ножевидный таран и массивный косой отвал, предназначенные для расчистки путей. Нож головной платформы грозно нависал над рельсами. У двух других тараны были подняты и зафиксированы в походном положении.
        - Три вагона огневой поддержки, - докладывал интендант. - Четыре десантных. Один штабной. Две бронированные базы, совмещенные с кухней, складом провизии и боеприпасов. Один вспомогательный вагон…
        Все закрытые вагоны были оборудованы бронированными переходными тамбурными сцепками, так что экипаж мог в безопасности передвигаться внутри поезда. Вернее, почти все закрытые вагоны были ими оборудованы…
        К штабному вагону, ощетинившемуся разнокалиберными стволами и поблескивающему наблюдательной оптикой, был прицеплен длинный, чем-то похожий на рефрижератор короб непонятного предназначения, лишенный тамбурного прикрытия. Странная вообще-то изоляция. «Наверное, тот самый „вспомогательный“», - подумал Егор, с интересом осматривая диковинку.
        А посмотреть тут было на что. Под бронефартуками Егор с удивлением обнаружил две дополнительные колесные пары. Значит, этот вагон тяжелее других. Значит, усиленное бронирование… Однако! Даже для экспедиционных составов это как-то чересчур.
        Люков в бортах не наблюдалось. Только в небольших углублениях на открытых торцах располагались небольшие овальные двери с закрытыми бойницами, маленькими, забранными тонированным бронестеклом окошками и круглыми, как на подводных лодках или в банковских хранилищах, колесами гермозапора.
        Бортовые бойницы в чудном вагоне отсутствовали. Зато имелись небольшая вращающаяся башенка, снабженная гранатометно-пулеметной спаркой, и вынесенная наружу дистанционно управляемая малокалиберная автоматическая пушка с вместительным коробом боеукладки. Башня нависала над правым бортом и передней торцевой дверью. Пушка-автомат располагалась по диагонали на противоположном углу - слева, у заднего тамбура.
        Крыша у странного вагона тоже была необычной: впереди - скошена от правого борта к левому, сзади - от левого к правому. Крутая, двускатная, как у какого-нибудь сарая, только с косым и широким коньком. Егор не сразу понял, для чего нужна такая форма. Потом догадался: так значительно увеличивался нижний угол наклона орудийных стволов и сокращалась мертвая зона. С такой крыши из пулеметно-гранатометной башенки и из автоматической пушки можно расстреливать интродуктов, подступивших к поезду практически вплотную. Причем вне зависимости от того, с какой стороны нападают твари. При отсутствии обычных бойниц это было немаловажно.
        Кроме того, над крышей выступали несколько огнеметных форсунок, способных в считаные мгновения залить жидким пламенем пространство вокруг вагона или омыть огнем сам вагон. И еще одна особенность: снаружи зачем-то были приварены узкие переходные площадки, прикрытые шипастыми бронелистами в рост человека. Как будто через вагон нельзя пройти внутри.
        Вообще складывалось впечатление, что удивительный вагон этот являлся своеобразной крепостью в крепости и был рассчитан на то, чтобы при необходимости защищать себя сам.
        - Одна платформа с танком и бронекоробом для экипажа, - продолжал перечислять интендант. - Одна - с двумя бэтээрами комбинированного хода.
        Обе платформы были снабжены аппарелями для загрузки и разгрузки бронетехники. На бронетранспортерах имелось специальное навесное снаряжение для передвижения по железнодорожным путям. Вооружение танка и бэтээров при необходимости могло дополнять огневую мощь бронепоезда. К тому же машины, не привязанные к железке, значительно расширяли его возможности как боевой единицы.
        У экспедиционного спецсостава имелась даже собственная группа воздушной поддержки, о чем также не преминул сообщить тыловик:
        - Одна разборная взлетно-посадочная платформа-полувагон. Один вертолет.
        Ого! Да еще какой! Столичные власти не поскупились. Для нужд бронепоезда была выделена вертушка на базе «КА-50». Отличная машина. Камуфлированный фюзеляж выглядывал из-за поднятых бортов нестандартного бронированного полувагона. Лопасти с геликоптера пока были сняты за ненадобностью.
        - Один беспилотный летательный аппарат.
        Сложенная катапульта для запуска беспилотника-разведчика - судя по всему, из семейства «орланов» - располагалась на крыше штабного вагона.
        - Две спарки-бронелетучки. В каждой - один маневренный бронетепловоз и один бронеотсек.

«Неплохо, - подумал Егор, - совсем неплохо». Легкие и быстрые спарки могли при необходимости отцепляться от состава и действовать самостоятельно. Коган не обманывал, когда расписывал достоинства спецбронепоезда. Такой монстр мог довольно долго продержаться в автономном походе на территории, занятой интродуктами. Были бы пути целы. Впрочем, если возникнут проблемы с путями, при поезде ведь имеются ремонтные бригады.
        Глава 16
        Локомотив, протягивавший по путям вереницу вагонов и платформ, наконец с лязгом остановился. Майор-снабженец, закончив перечисление и сверку наличествующих вагонов с указанными в бумаге, шагнул к Когану.
        - Подпишите, пожалуйста, товарищ полковник.
        - Потом, - отмахнулся тот.
        Тыловик виновато улыбнулся. Не отошел.
        - Мне отчитаться нужно, товарищ полковник… Что состав сдан в целости и сохранности, и…
        - Я сказал - потом, - с каменным лицом повторил Коган. - Подпишу, когда лично проверю целость и сохранность каждого вагона и его содержимого. А то знаю я вас. Разворовываете составы на ходу.
        - Товарищ полковник, - возмутился было тыловик. Но не был услышан.
        - Это - закрасить, - распорядился Коган, кивнув куда-то в сторону локомотива.
        - Что закрасить? - не понял майор.
        - «За Москву!» закрасить. Номер поезда можно оставить.
        - То есть как закрасить? - Интендант опешил. В штабе всем понравилось.
        - А мне такая самодеятельность не нравится. Ваша писулька будет действовать на провинциалов как красная тряпка на быка! А они и так нас на дух не переносят.
        - Можно подумать, они не догадаются, откуда едет поезд, - обиженно поджал губы интендант.
        - Догадаются. Но лишний раздражитель все равно ни к чему. Так что надпись - убрать.
        - Ну хорошо, - вздохнул майор.
        - Что?! - повысил голос Коган.
        - Так точно, товарищ полковник. Надпись уберем.
        - И натяните сетку на шипы.
        - Какую сетку? - не понял тыловик.
        - Ме-тал-ли-чес-ку-ю! - по слогам произнес Коган. - Рабицу хотя бы. С ячейками помельче. Лучше - в пару слоев.
        - Зачем? - удивился майор. - Она все равно не остановит тварей.
        - Зато защитит вагоны от кумулятивных гранат.
        - Но товарищ полковник! До отправки состава один день. Где я возьму столько сетки?
        - Вы снабженец, не я. Это ваша проблема.
        - Хорошо, - еще раз обреченно вздохнул майор. И тут же поправился: - Так точно, сетка будет. Это все?
        - Нет. Это что за вагон? - Коган указал на прицепленный к штабному вагону короб на колесах.
        - А-а-а… это… - Тыловик замялся и растерянно оглянулся на дока, стоявшего за спиной Когана. - Вспомогательный… Дополнительный… Я же докладывал…
        - Я просил цеплять к составу что-нибудь подобное?
        - Нет, но…
        - Это мой вагон, - неожиданно заговорил док.
        - В каком смысле? - Полковник нахмурился.
        - В прямом. Это многофункциональная научно-исследовательская передвижная лаборатория.
        - Зачем? - коротко и зло спросил Коган.
        - Вам должно быть известно, что я выполняю приказ министра обороны. Во время всех дальних экспедиций я провожу исследования пространственных аномалий и веду изучение интродуктивных видов, и эта экспедиция - не исключение. Выполнение нашей основной миссии не отменяет этой работы. Кроме того, перевозка генератора антителепортационного поля требует особых условий.
        Морщины на лбу Когана сделались глубже.
        - Я полагал, что генератор будет размещен в штабном вагоне.
        - Мой вагон лучше подходит для транспортировки подобного груза. Там есть все необходимое.
        - Почему меня не поставили в известность сразу?
        - Вам сообщили, что в составе бронепоезда будет находиться исследовательская группа.
        - И ей полагается отдельный вагон? Не жирно ли будет, док?
        - Наши исследования очень важны.
        - Надеюсь, что так, - полковник повернулся к снабженцу. - Я начну осмотр с этого вагона.
        - Извините, это невозможно, - опередил майора док.
        - Что?
        - Закрытая территория. Все, что находится внутри лаборатории, - засекречено.
        Коган побагровел:
        - Я командир бронепоезда!
        - И все же вы не обладаете необходимым уровнем допуска.
        - Оч-ч-чень интересно! - процедил Коган. - То есть вы хотите сказать, что в составе моего бронепоезда имеется вагон, хозяином которого я не являюсь?
        - Вы получили все необходимые инструкции, - мягко заметил док. - Вы должны содействовать научной работе, но не вмешиваться в ее ход. А где и как она будет проводиться - это вас волновать не должно.
        - Ошибаетесь. Еще как должно! Я, как командир, должен знать обо всем, что происходит в поезде.
        - Простите, но… - развел руками док. - Закрытая информация. Посторонним нельзя присутствовать при исследованиях и заходить в вагон.
        - Вообще-то моим людям придется через него проходить.
        - Для этого предназначены наружные переходные площадки.
        - Во время нападения тварей можете прогуливаться по ним сами. - На широких скулах комброна начали подергиваться желваки.
        Док ничего не ответил.
        Глаза Когана сузились, а по губам полковника вдруг скользнула мстительная улыбка.
        - Ну хорош-ш-шо, - прошипел он. - Майор! - Коган вновь обратился к снабженцу: - Не имея доступа к этому вагону, я не могу его принять у вас и поставить свою подпись на акте.
        Заявление Когана, однако, ничуть не смутило тыловика.
        - Этого не требуется, - опустив глаза, ответил тот. - Вагон уже принят и приписан к составу. Подпись уже стоит.
        - Кем принят?! Чья подпись?!
        Интендант повернул свою папку так, чтобы Коган мог видеть документы.
        - Твою мать! - только и смог выдавить Коган.
        Вероятно, на бумажке стоял та-а-акой автограф, против которого не попрешь.
        Пока Коган пялился в папку, майор чуть заметно улыбнулся. Этот момент, судя по всему, тоже был его маленькой местью несговорчивому полковнику.
        Док благоразумно сделал вид, что не замечает полковничьего облома.
        - Майор, вы свободны. Пока свободны…
        По всему было видно, Коган едва держит себя в руках.
        Майор понимающе отошел.
        Егора никто не отсылал. Его сейчас, похоже, вообще не замечали. Или его присутствию не придавали значения. И ему удалось расслышать последнюю часть разговора.
        - Давайте начистоту, док. - Коган, насупясь, смотрел на своего научного консультанта. - Экспедиция предстоит долгая, тяжелая и опасная, и мне не нравится, что в моей команде находится человек, который подчиняется не мне, а шишкам из Кремля. Еще больше мне не нравится, что у этого человека есть секреты от меня и от моей команды.
        - У вас своя работа, у меня своя, - пожал плечами док. - Мешать я вам не буду.
        - Если вы не подчиняетесь, значит, уже мешаете.
        - Тогда отнеситесь к этому как к неизбежному злу.
        - Именно так я к этому и отношусь, - вздохнул Коган. - Ладно, док, я понимаю: каждый отрабатывает свое место в Кольце как может. Но нам с вами лучше договориться сразу.
        - О чем? - поднял брови док.
        - Во время экспедиции вы сидите в своей коробочке. - Комброн кивнул на вагон-лабораторию. - И высовываетесь оттуда только в крайней, подчеркиваю - очень крайней, необходимости. А еще лучше не высовываетесь вообще. Вы не путаетесь у меня под ногами и не даете советов, когда вас об этом не просят, говорите со мной, только если я задаю вопросы, и вообще… Чем реже вы будете попадаться мне на глаза, тем лучше мы сработаемся. Мы хорошо поняли друг друга?
        Док кивнул. На его интеллигентном лице не проступило и намека на обиду.
        - Да, и вот еще что. Если я вдруг почувствую, что от вас или от вашего вагона исходит угроза, я все-таки перетащу генератор в штабной вагон и как-нибудь разберусь с ним без вашей помощи.
        - Вообще-то это будет непросто.
        - Я очень постараюсь. А вашу лабораторию вместе с вами просто отцеплю от состава.
        - У вас приказ всецело содействовать мне, - напомнил док.
        - Но у меня нет приказа погибать из-за вас самому и подвергать опасности своих людей. Это во-первых. А во-вторых…
        Комброн уперся тяжелым взглядом в лицо дока.
        - Во время экспедиции приказы на бронепоезде буду отдавать я и только я. А столичное Кольцо с вашим высоким начальством и покровителями останется далеко позади. Вам некому будет помочь.
        Док молчал.
        - Мое дело предупредить. Ваше - внять предупреждению. Или не внимать, - закончил полковник.
        Глава 17
        На сдачу-прием бронепоезда, окончательную проверку вагонов, дозагрузку и дозаправку отводилось меньше суток. Суматоха в Форпосте стояла та еще! Вообще, как показалось Егору, все делалось в какой-то подозрительной спешке. Закралась даже тревожная мыслишка, что док, озвучивая свои неутешительные прогнозы, обманул их, и совсем не в том смысле, в каком предполагал Егор поначалу.
        Что, если Армагеддон - окончательный и бесповоротный - намечен на более ранний срок, чем они ожидают? Что, если на самом деле у их Форпоста нет даже того месяца, о котором говорил док? Тогда, может быть, все же стоило записаться на бронепоезд.
        Нет, на фиг, на фиг! Экспедиция вроде серьезнее некуда, а с новобранцами, большинство из которых раньше только сопровождали бронетрички, провели лишь короткий ликбез. И то впопыхах, на скорую руку, больше для галочки. Ни нормального инструктажа, ни сдачи зачетов, ни практических занятий, не говоря уже об учениях. По пути, значит, будут просвещать, по ходу дела. Не так, совсем не так представлял себе Егор отправку спецбронепоезда в спецэкспедицию. Когана и тех, кто гнал его в путь, явно больше беспокоило время, а не подготовленность команды.
        Но было так, как было.
        Егор, поставленный в охранение восточных ворот, откуда должен был выезжать бронепоезд, нет-нет да и оглядывался назад, наблюдая за отправкой состава. С надвратной площадки хорошо видно было все, что происходит на станции.
        Ровно в семь утра перед бронепоездом выстроилась команда. Локомотивные и ремонтные бригады, артиллеристы, пулеметчики, огнеметчики, минометчики, зенитчики, гранатометчики, десантники, экипажи приданных технических средств… Разбившиеся на повагонные группы, люди заняли всю платформу и растянулись по обе стороны от нее. Особого энтузиазма не наблюдалось. Лица многих бойцов были откровенно кислыми. Никто не горел желанием отправляться в опасный путь.
        Над платформой повисла гнетущая тишина.
        Чуть в стороне, между опор переходного моста курил снабженец-интендант. Майор получил наконец подписанный Коганом акт приема-сдачи и, похоже, был снова вполне доволен жизнью. А отчего бы, собственно, и не быть? Ему не надо отправляться в экспедицию и даже оставаться в Форпосте больше нет никакой нужды. С первой же бронетричкой тыловик укатит за надежное столичное Кольцо, где будет вспоминать упрямого полковника и станцию Железнодорожную как страшный сон.
        Ага, а вон и сам Коган. Поднялся при полном параде на подножку штабного вагона и, по всей видимости, готовится обратиться к экипажу с последней напутственной речью. Однако сделать это комброну помешали.
        - Тва-а-ари! - вдруг нарушил торжественность момента чей-то истошный крик.
        Где-то справа зарокотал пулемет. Еще один ударил слева. Часто закашляли автоматы.
        - По ва-го-нам! - проревел Коган.
        Вот и вся вдохновляющая речь…
        Экипаж бронепоезда ринулся под прикрытие шипастой брони. Но Егор на станцию уже не смотрел. Он в ужасе наблюдал за тем, что творится снаружи, за Стенкой Форпоста.
        Нападение было внезапным и стремительным. Жуткие существа, которых Егор раньше никогда не видел, перли отовсюду сразу - из леса, из брошенных городских районов за форпостовскими укреплениями, со стороны железнодорожных путей…
        Этот вид интродуктов отдаленно походил на майских жуков, покрытых гладким черным хитином. Только каждый жучара был размером с крупную морскую черепаху. «Жуков» защищал жесткий цельный панцирь, без надкрылков. Этакий сплошной бронированный купол на коротких ножках. Вряд ли под ним могли размещаться крылья. Впрочем, крылья этим тварям не особенно-то и требовались. Интродукты прекрасно обходились без них.
        По бокам у каждого «жука» извивались длинные жгуты-щупальца. Тонкие, гибкие, сегментированные, необычайно сильные и усеянные коготками, они действовали по принципу абордажной кошки.
        Способ передвижения тварей был довольно странный, но эффективный. «Жук» выбрасывал одно щупальце перед собой. Щупальце цеплялось когтями за землю и быстрым резким движением подтягивало «жука», который, в свою очередь, отталкивался от земли маленькими крепкими лапками и подпрыгивал. Еще в полете тварь выбрасывала второй когтистый отросток. Приземлялась, цеплялась, прыгала снова. Опять летела вперед.
        Интродукты двигались рывками-скачками, молниеносно изменяя направление. Щупальца рассекали воздух как хлысты и с каждым взмахом перебрасывали «жуков» на добрый десяток метров. Полсекунды - десять метров. Секунда - все двадцать. Скорость была просто феноменальной.
        Вскинув автомат, Егор взял на прицел тварь, устремившуюся к воротам.
        Попасть в шустрого «жучка» оказалось непросто. Первая очередь вспахала землю позади интродукта. Вторая - ушла правее. Только с третьего раза удалось всадить пару-тройку пуль в правое щупальце. Живой жгут, уже цапнувший когтями землю, забился, разбрызгивая текучую белесую жижу, и…
        И «жук» без сожаления отбросил поврежденную конечность, продолжив движение при помощи оставшегося отростка. Не так ловко и быстро, как раньше, но все же довольно успешно.
        Егор шмальнул снова с небольшим упреждением. Попал по хитиновому куполу. Правда, ничего этим попаданием не добился.
        Пули срикошетили от прочного гладкого панциря, лишь на секунду прижав интродукта к земле. А потом - еще один прыжок-рывок. И тварь - уже совсем близко. И это было совсем нехорошо.
        Ну ладно… Прицелившись, Егор всадил из подствольника гранату точно под черный блестящий купол, перелетавший очередную десятиметровку.
        Есть! Наконец-то «жука» удалось остановить. Взрывом тварь подбросило в воздух. Интродукт перекувыркнулся и упал на спину. Егор увидел, как «жук» выглядит снизу.
        Омерзительно, надо сказать, он выглядел. Между дергающихся перебитых и поломанных коротких лапок во все брюхо зияла разинутая пасть, усеянная маленькими острыми зубками. Пасть то открывалась, то закрывалась. Из посеченной осколками глотки текла вязкая темная слизь.
        Но что удивительно: уцелевшая двигательная конечность-жгут все еще продолжала волочить перевернутого «жука» к воротам. А когда он перестал трепыхаться, щупальце оторвалось от бронированного бока и продолжило движение самостоятельно. Эту часть интродукта Егор расстрелял уже у самых ворот.
        Однако, расправившись с одной тварью, он пропустил с полдюжины других интродуктов.
        Рвущихся к Стенке стремительных и необычайно живучих «жуков» не успевали отстреливать и другие защитники Форпоста. В конце концов случилось то, что должно было случиться. Твари перевалили через внешние проволочные заграждения и, цепляясь когтистыми щупальцами за выступы и трещины, принялись ловко карабкаться на Стенку.
        Стрельба не прекращалась, но уже было понятно, что свинцовый шквал не остановит интродуктов. Тварей прибыло слишком много, и они оказались слишком быстрыми. Мкадовское Кольцо еще смогло бы сдержать такой натиск, но вот отдаленный Форпост…
        Не такой уж он и неприступный. И огневая мощь здесь не та.

«А ведь можем не устоять», - вдруг отчетливо осознал Егор.
        Запоздало ударили станционные минометы, накрывая и расшвыривая задние ряды тварей. На правом фланге пыхнул огнемет: там «жуки» покатились под Стенку горящими комками. Но слева интродукты уже перехлестывали через укрепления.
        Настырно лезли твари и на восточные ворота. Пулеметы, прикрывавшие въезд на станцию, не успевали сбивать всех. Охрана ворот тоже не справлялась.
        С ближайшей вышки ударил крупнокалиберный пулемет. Заработал АГС на вокзальной крыше. Однако и они не смогли спасти положение.
        Гранаты и пули крупного калибра расшвыривали и разносили «жуков». Но когтистые жгуты-щупальца, отцепившись от черного хитина, продолжали лезть на Стенку. Автоматные и пулеметные очереди отстреливали щупальца. Однако «жуки», перебирая короткими цепкими лапками, все равно упрямо карабкались вверх.
        Вот один перебрался через внешнее ограждение надвратной площадки. И сразу прыгнул на голову стрелка, менявшего опустевший магазин. Голова несчастного утонула в брюхе-пасти твари. И… головы не стало. Обезглавленный труп свалился вниз. Следом полетела выплюнутая каска. «Жук» остался на Стенке. Под черным хитином что-то трещало и похрустывало. Тварь пожирала откушенную голову.
        Егор выстрелил по панцирю интродукта почти в упор. Так и не понял - смог пробить или нет. Видел только, как автоматная очередь снесла тварь с окровавленного настила на станционную платформу.
        А вот конец длинного щупальца, оторвавшегося от другого «жука», перехлестнул через Стенку и стегнул соседа слева. Егор шмальнул снова, стараясь не задеть бойца. Не задел. Простреленное щупальце, дернувшись, скользнуло обратно за Стенку. Однако бедняга, которого оно успело коснуться, упал и забился в предсмертной агонии.
        Парень был без бронежилета: броники нынче дороги, Форпосты ими не снабжают. И вот пожалуйста… Егор увидел жуткие раны, оставленные щупальцем. Вывороченное наружу мясо, кости, потроха… В человека словно вошла очередь разрывных, причем «пули» легли ровненько и на одинаковом расстоянии друг от друга. Такое было впечатление.

«Жуки» все наползали и наползали. Патроны в автоматном рожке закончились. А менять магазин нет времени. Перезарядить подствольник - тоже. Егор машинально сорвал с разгрузки одну из двух закрепленных на левом плече лимонок. Выдернул кольцо, не глядя швырнул гранату под Стенку. Кажется, взрывом сбило пару-тройку тварей, карабкавшихся наверх. Только все это - мертвому припарки.
        Егор быстро глянул вокруг. Положение было критическим. Да чего там - просто аховым было их положение! Интродукты вот-вот хлынут через Стенку сплошным потоком, причем прорвутся сразу в нескольких местах. Ох, как бы кстати пришлась сейчас огневая поддержка бронепоезда. Долбанул бы Коган из всех стволов по верхнему краю укреплений на тех участках, где форпостовские бойцы не справляются… где бойцов уже почти не осталось. Где твари нависают черными шапками и одна за другой переползают через преграду.
        Ага, жди! Бронепоезд не стреляет, бронепоезд требовательно гудит. Требует открыть ворота и дать дорогу. Пропустить требует.
        Но как же так?! Форпост едва держится. А Коган вместо того, чтобы помочь, хочет слинять? Неужели полковник не понимает, что с открытыми воротами Стенку точно уже не удержать? Или эта долбаная экспедиция к Блуждающей Дыре - превыше всего?
        Видимо, так оно и было. Не дождавшись, пока ворота откроются, а может, уяснив, что никто их открывать в такой ситуации попросту не станет, Коган приказал открыть огонь.
        Вот только бронепоезд стрелял не по тварям. По восточным воротам станции он стрелял!
        Громыхнуло орудие одного из вагонов огневой поддержки. Мощный фугас сломал запоры, снес с петель и разворотил правую створку. Тряхнуло и едва не сорвало надвратную площадку, на которой находился Егор. Смело интродуктов, облепивших ворота. Сноп осколков и обломков брызнул на железнодорожные пути и за Стенку.
        Еще один выстрел. Разлетелась на куски вторая створка. Боевая площадка совсем перекосилась. Егор чудом удержался на провисшем краю. Соскользнув вниз и выронив автомат, он ухватился обеими руками за обломок ограждения. Так и повис над рельсами - безоружный и совершенно беспомощный. Есть, правда, еще одна «лимонка» на плече и «макар» в кобуре. Но толку от них сейчас будет не много.
        Глава 18
        Дымящиеся куски дерева и металла, расколотые черные панцири и обрывки щупалец засыпали пути. В общей куче оказалась и пара трупов - защитники Форпоста. Но все это, конечно, не преграда для спецбронепоезда.
        Состав, лязгнув сцепками, тронулся с места. Медленно-медленно потянулся к разрушенным воротам. Это пока - медленно…
        Головная страховочно-грузовая платформа, снабженная ножевидным тараном и подвесным ножом-отвалом, проехала под держащейся буквально на соплях надвратной площадкой, спихнула с путей груду мусора и останков. Колеса перемололи то немногое, что попало под отвал и бронефартуки.
        Привычный голос диспетчера «Внимание, поезд!..» над станцией в этот раз не звучал. Бронепоезд провожала лишь отчаянная стрельба погибающего Форпоста.
        К пролому тут же устремились новые твари. Но первые вагоны, выезжавшие из разрушенных ворот, уверенно раздвинули копошащуюся массу черных хитиновых панцирей и извивающихся жгутов.
        О, теперь бронепоезд не молчал. Теперь стволы пулеметных и артиллерийских башен наперебой запели свою смертоносную песню. Из бойниц палили автоматчики. Рвались гранаты. Струя огнемета оставила среди тварей широкий пылающий след.
        Тяжелобронированный и хорошо вооруженный состав легко проходил сквозь живой заслон. Ему еще не хватало скорости, но уже сейчас остановить бронепоезд было невозможно. «Жуки», прыгавшие на вагоны, гулко бились о броню и отскакивали, словно черные каучуковые мячики. Твари, цеплявшиеся когтистыми жгутами-щупальцами за металлические шипы и открытые бойницы, тоже недолго волочились по насыпи: интродуктов отстреливали прежде, чем те успевали укрепиться как следует.
        Выползающий со станции состав закрывал собою разбитые ворота словно пробка. Но это не будет продолжаться долго. Участь Форпоста была решена. С такой дырой в Стенке его уже не удержать. Станционная охрана прекрасно понимала это и отступала к зданию вокзала. Там еще можно было некоторое время удерживать оборону. С полчасика. Ну или час. Вряд ли получится больше.
        Интродукты, словно почуяв слабину защитников, живо перевалили через Стенку. Черные
«жуки» стремительными прыжками передвигались по станционным путям и платформам, добивая тех, кто не успел или не захотел покинуть боевые посты, и настигая убегающих бойцов.
        Егор увидел, как одна из тварей набросилась на тыловика-снабженца, забившегося под опоры переходного моста. Извивающиеся щупальца опутали интенданта. Сверху навалился бронированный «жучиный» колпак. Брызнула кровь…
        Хитиновые панцири и гибкие жгуты уже мелькали на привокзальной площади и примыкавших к ней улицах. Та часть укреплений, что охватывала жилые кварталы, еще держалась, но это больше не имело значения. Если защитная Стенка пала в одном месте, она перестает выполнять свою функцию повсюду. Защитники Форпоста были обречены.
        А бронепоезд все вытягивал и вытягивал свой хвост со станции.
        Под Егором, повисшим на краю накренившейся площадки, один за другим проезжали вагоны и платформы. Крыши артиллерийских и пулеметных башен и задранные вверх стволы зенитных орудий едва не цепляли его за ноги.
        Состав постепенно набирал скорость. Твари заполняли станцию…
        Ситуация - паршивее некуда. Руки ноют под тяжестью тела и разгрузочного жилета с набитыми карманами.
        Егор бросил взгляд на здание вокзала, где от интродуктов еще отстреливались уцелевшие бойцы станционной охраны. Нет, поздно. Ему путь туда уже отрезан.
        Да и оставаться наверху было небезопасно. По пошатывающейся площадке к Егору осторожно спускалась жучиная тварь. Пасть с кружком маленьких острых зубок на открытом брюхе сочилась слизью и разве что не облизывалась. Хотя, может быть, у этого отродья и языка-то нет. Скрежеща коготками по металлу, к Егору тянулось похожее на толстого червя щупальце.
        Только теперь, вблизи и снизу, ему удалось как следует разглядеть этот сегментированный жгут-отросток. Когти на самом деле были ороговевшими шевелящимися лапками. Между лапками синхронно открывались и закрывались ротовые отверстия. Десятка полтора - не меньше. Вот прожоры, блин! Теперь ясно, почему прикосновение такого щупальца оставляет жуткие рваные раны.
        Сам тяжелый «жук», видимо, опасался ступать на ненадежную скользкую и шаткую поверхность, но его щупальце подтягивалось все ближе, ближе…
        Выход оставался только один. И разумеется, Егор им воспользовался. Под надвратную площадку как раз въезжала задняя грузовая платформа спецбронепоезда. Такая же широкая и длинная, как и передняя. Его последний шанс. Последний вагон уходящего поезда, в который еще можно было впрыгнуть.
        И хотя очень не хотелось становиться пассажиром этого поезда смертников… Но что делать? Альтернатива была еще хуже: быть съеденным заживо прямо сейчас.
        Егор отцепился от ограждения надвратной площадки. Прыгнул.
        Жесткий удар. Болезненное приземление. А как иначе? Платформа-то не перинами гружена. Падать пришлось на уложенные штабелями в несколько рядов рельсы, шпалы и ремонтный инструмент… Хорошо еще, что не сломал ничего.
        Откатившись подальше от края платформы и поближе к вагону, к которому она была прицеплена, Егор обнаружил, что спасительный тамбур заперт изнутри. Бойница в двери-люке тоже была задраена.
        И еще одно неприятное открытие. С надвратной площадки-то он, оказывается, спрыгнул не один.
        Тварь, так и не дотянувшаяся до своей добычи, последовала за ним. Правда, «жук» малость припозднился. На движущуюся платформу он не попал и грохнулся панцирем о рельсы. Но одно из щупалец интродукта успело зацепиться за невысокий борт. И теперь волочившаяся по шпалам тварь пыталась перебросить свое тяжелое тело в хитиновой броне через край движущейся платформы.
        Первая попытка оказалась неудачной. Но тварь попалась настырная. За платформу зацепилось второе щупальце. «Жук» упорно карабкался наверх.
        - Эй! - крикнул Егор в закрытую амбразуру. Стукнул по металлу кулаком.
        Ага, как же! Только руки отбивать. Кто его услышит сейчас, среди грохота пулеметов и гранатометов. Бронепоезд, выехавший из разбитых ворот, расчищал себе путь шквальным огнем. Увы, огонь этот был сосредоточен главным образом по фронту и флангам. Бойница в закрытом заднем тамбуре вагона оставалась задраенной наглухо.
        Тыл состава прикрывала только пулеметная башня, ствол которой покачивался над хвостовой платформой. Однако достать тварь, влезающую на штабеля рельсов и шпал, этот пулемет никак не мог: мертвая зона. И слепая, похоже, тоже. Не исключено, что пулеметчик вообще не видит опасности. Заметить, как тварь упала позади поезда, он еще мог, а вот как она прицепилась… На это обзора триплексов уже не хватало.
        А может быть, в башне сейчас и вовсе никого нет?

«Та-да-да-дах!»
        Ага, все-таки есть…
        Пулемет выплюнул короткую очередь, сбив налету интродукта, совершившего немыслимый прыжок со Стенки в сторону состава. Еще одна очередь отбросила назад другую тварь, кинувшуюся вдогонку, но не успевшую приблизиться к поезду настолько, чтобы оказаться в непростреливаемой мертвой зоне.
        Егор тряхнул головой. Спасибо хоть его самого в прыжке не изрешетили, приняв за интродукта.
        Пулеметчик умело отсекал тварей, гнавшихся за бронепоездом, но с одной из них он уже ничего поделать не мог. А тварь эта между тем взобралась на платформу. К счастью, на тряской и ходившей ходуном поверхности «жук» чувствовал себя не очень уверенно. Здесь интродукт передвигался медленно и опасливо - не прыгая, а осторожно подтягивая массивное тело по громыхающим штабелям груза. Наверное, только поэтому Егор еще был жив. Однако по всему выходило, что разбираться с закованным в прочный хитин зайцем-безбилетником ему придется самостоятельно. Только вот как?
        Разгрузочный жилет набит рожками с патронами, но автомат валяется где-то под воротами. Пистолет? Вряд ли пуля «макара» пробьет жучиный панцирь. А пока будешь отстреливать более уязвимые, но верткие щупальца - сожрут ведь на фиг с потрохами!
        Зато граната, если ее забросить куда и когда надо, может решить проблему. Взрыв если не убьет, то хотя бы сбросит тварь с поезда.
        Руки сами сорвали с разгрузки лимонку. Пальцы выдернули кольцо, отпустили скобу…
        Краем сознания Егор отметил, что поезд, набравший уже приличную скорость, довольно далеко удалился от Форпоста и, похоже, прорвался сквозь кольцо интродуктов. Гранатометы больше не стреляли. Стихли пулеметы на башнях, умолкли автоматы в бортовых бойницах.
        Только проклятая тварь подползала все ближе.
        Егор катнул лимонку в проем между обмотанными проволокой рельсами. По широкому желобку она заехала аккурат под жучиное брюхо.
        Самому пришлось укрываться на сцепке - в узкой нише между тамбуром броневагона и торцевой стенкой платформы. Нырнув туда, как в окоп, Егор на секунду ошалел от грохота колес и проносящейся буквально перед носом, на расстоянии вытянутой руки, железки. Не дай бог провалиться туда - размажет, на фиг, на десятки метров.
        Прогремел взрыв. Россыпь осколков ударила в бронированную дверь тамбура над головой. Вырвав из кобуры пистолет - все ж таки лучше, чем ничего - Егор осторожно, словно из-за бруствера, выглянул из-за груза рельсов и шпал.

«Жука» отшвырнуло обратно к заднему краю платформы, где тот зацепился своими короткими, перебитыми осколками лапками за моток проволоки и бухту троса. Тварь лежала ротастым брюхом вниз. Из перевернутого хитинового купола сочилась жижа цвета машинного масла. Жидкость текла обильно, и это была явно не слюна. «Жук» вяло шевелил единственной неповрежденной лапой.
        Конечностей-щупалец у интродукта не было. Видимо, оторвало обе. Одну Егор не нашел: судя по всему, отросток сбросило с платформы. Другую обнаружил в крайнем ряду шпал. Посеченный осколками живой червеобразный жгут еще извивался, подергивая когтями-лапками и орошая шпалы белесой, похожей на молоко, кровью. Ротовые отверстия открывались и закрывались в немом крике.

«Интересно, почему у „жука“ и щупалец разный цвет крови?» - отстраненно подумал Егор, поднимая пистолет. С омерзением и без всякого удовольствия он расстрелял опасную конечность твари. Пришлось выпустить всю обойму. Только после этого щупальце перестало шевелиться.
        Глава 19
        Взрыв на задней платформе, звон гранатных осколков о броню и стрельба из пистолета не остались незамеченными. В тамбурном люке лязгнула задвижка бойницы.
        Правда, первое, что увидел в открытой амбразуре Егор, был автоматный ствол. Потом ствол втянулся обратно, и в полумраке тамбура блеснули чьи-то глаза.
        Егор, подняв на всякий случай руки и пошатываясь в такт мотыляющейся платформе, подошел ближе.
        Никакой реакции.
        А что, если те, в вагоне, решат, что он на этом поезде лишний пассажир? В добровольцы, когда звали, он ведь не пошел. И сейчас по большому счету Егор является таким же зайцем, как и подорвавшийся на гранате интродукт. А что обычно делают с зайцами? Правильно: вы-са-жи-ва-ют.
        - Откройте, что ли, мужики? - крикнул Егор в бойницу.
        Ага, как же, мужики разбежались!
        За тамбурным люком слышались невнятные голоса. Кажется, шли переговоры по внутренней связи. Экипаж вагона докладывал об обнаруженном зайце и запрашивал инструкции.
        Сколько пришлось ждать, Егор точно не знал. Ему показалось - целую вечность. Под ногами грохотало, тряслось и шаталось. В лицо бил прохладный ветерок. На открытую, ничем не защищенную платформу с живым мясом в любой момент могла напасть какая-нибудь тварь.
        Наконец лязгнул засов. Люк открылся. И…
        - Заходи, быстро!
        Чьи-то руки, возникшие между направленным на Егора автоматными стволами, бесцеремонно втащили его внутрь, выдернули из тесного тамбура в вагон. Прижали рожей к стене.
        Люк тамбура захлопнулся.
        - Стоять! Оружие сдать!
        Из оружия у Егора оставался только пистолет с пустой обоймой и нож. Изъяли и то и другое. Вместе с разгрузкой, по карманам которой были рассованы набитые патронами рожки к АК.
        После этого ему разрешили оторваться от созерцания крашенной в унылый зеленый цвет металлической стены и посадили на узкие нары между тамбуром и привинченной к полу треногой АГС.
        Егор смог наконец оглядеться. Судя по всему, он находился в вагоне огневой поддержки. Три башни - две пулеметные, одна орудийная - на верхнем ярусе, пара станковых автоматических гранатометов с каждого борта и столько же огнеметов в изолированных отсеках справа и слева, с выставленными наружу форсунками.
        В бронированных стенах имелось несколько узких триплексов, забранных бронестеклом, и закрытые внутренними заслонками бойницы для автоматчиков. Большую часть вагона занимали стоявшие друг на друге, хорошо закрепленные ящики с боеприпасами. На долю экипажа, в который входило около дюжины бойцов, свободного пространства оставалось совсем не много: сквозной проход по центру вагона и небольшие открытые закутки.
        Из удобств - только тесная кабинка санузла возле огнеметного гнезда, маленькие откидные пристенные столики да узкие двухъярусные койки, поставленные плотно, как в подводной лодке, и, собственно, разделявшие вагон на отдельные «купешки» - жилые и боевые одновременно. Освещение было тусклым. Лампы в прочных пластиковых колпаках горели через одну. Условия, в общем, не самые комфортные, но, во всяком случае, в вагоне было безопаснее, чем снаружи.
        Колеса стучали о рельсы. Вагон ощутимо - как-никак хвост состава - качало из стороны в сторону. Экипаж сохранял угрюмое молчание. Два человека держали Егора под прицелом коротких АКСУ. Егор тоже молчал, справедливо полагая, что не эти люди будут решать его судьбу.
        И действительно, пяти минут не прошло, как в тамбурную дверь-люк на противоположном конце вагона постучали. Сидевший у двери долговязый и худощавый боец с лейтенантскими погонами подскочил, нагнувшись, заглянул в бойничную прорезь. Затем открыл люк. Как показалось Егору - с несколько озадаченным видом.
        В вагон ввалился невысокий белобрысый крепыш. Полоснул быстрым взглядом по вагону. Коротко спросил:
        - Где?
        Белобрысый был без знаков отличия и держал в руках большой черный пластиковый пакет. В такие, между прочим, пакуют трупы. Егору стало как-то тревожно.
        - Там вон сидит. - Долговязый лейтенант указал на Егора. - Но вообще-то мы это… Когана вызывали. За задержанным комброн должен своих из штабного прислать.
        - Да мне ваш задержанный даром не нужен, - скривился белобрысый. - Я спрашиваю, интродукт где?
        - Чего? - не понял долговязый.
        Может быть, он и был хорошим солдатом, но сообразительностью явно не блистал.
        - Из вашего вагона, - медленно и четко, будто обращаясь к умственно неполноценному собеседнику, начал белобрысый, - по внутренней связи сообщили, что боец Форпоста убил на грузовой платформе интродукта, так?
        - Ну.
        - Леонид Степанович велел доставить труп в лабораторию.

«Оба-на! А парень-то из команды дока, - понял Егор. - И ведь как быстро прибежал, а! Быстрее когановских шнурков. Выходит, на очкастого научного консультанта не одна только шустрая Мариночка работает…»
        - Ах, это… - Сообразив наконец о чем речь, долговязый улыбнулся. - Доку нужна тварь?
        - Надеюсь, у вас хватило ума не сбрасывать интродукта с поезда?
        - А чего? На опыты падаль пустить хотите?
        - Где она? - сухо повторил свой вопрос белобрысый.
        - Да все там же, на платформе. - Долговязый кивком указал на тамбур в противоположном конце вагона. - Только сразу предупреждаю: тварь того… гранатой мочканули. Порвало ее, наверное, здорово.
        Белобрысый летеху уже не слушал - он шагал по узкому проходу, придерживаясь за койки и ящики с боеприпасами. Вагон качало, как лодку на сильной волне.
        Подручному дока открыли люк и позволили выйти на платформу.
        - Придержите дверь, - буркнул белобрысый, - я занесу интродукта.
        Егор приподнялся было, пытаясь заглянуть в тамбур, но один из охранников грубо пихнул его обратно на койку.
        - Сидеть!
        Но уже секунду спустя и охрана, и весь прочий экипаж вагона напрочь забыли о Егоре.
        За тамбурной дверью раздался дикий вопль.
        - Твою мать! - крикнул боец, выпустивший белобрысого.
        Расширившимися от ужаса глазами он смотрел наружу.
        Три человека, находившиеся в этот момент поблизости, в том числе и оба сторожа Егора, повернули головы и автоматы к открытому люку. Наплевав на осторожность, Егор вскочил со своего места и через спины бойцов тоже выглянул на грузовую платформу.
        Да уж! Мать так мать! Твою так твою!
        Длинный «язык» с коготками, выскользнувший откуда-то из-за штабелей рельсов и шпал, туго обвил белобрысому ногу. Из-под порванной штанины хлестала кровь.
        Бедняга дергался, как пес на привязи, кричал и рвался обратно - к тамбуру, но живой жгут крепко держал свою жертву. А маленькие ротовые отверстия, похоже, уже жрали человеческую плоть.
        Егору сделалось нехорошо. Оказывается, когда под тварью взорвалась граната, второе щупальце вовсе не сбросило с платформы, как он решил. Жгут с коготками и ртами лишь зашвырнуло куда-то под шпалы, где он и затаился до поры до времени. Или откуда просто не смог выбраться сразу. А если бы выбрался? И если бы сразу?
        Этот извивающийся и живущий своей непонятной жизнью отросток «жука» мог ведь запросто напасть на и него, на Егора!
        Кто-то дал очередь из АКСУ. Но то ли вагон качало слишком сильно, то ли рука у стрелка дрогнула… Пули перебили белобрысому обе ноги и вышибли щепу из шпал, однако из живого капкана не вызволили.
        Белобрысый упал.
        - Закрыть тамбур! - по проходу через вагон бежал лейтенант. Бежал и орал в полный голос: - Закры-ы-ыть!
        Видимо, крик лейтенанта услышал и человек на платформе. Услышал и понял. Все. Израненный и обессиленный, он вцепился руками в край платформы. Рванулся, подтягивая распластанное тело к спасительному вагону.
        Глаза его были полны боли, мольбы и страха.
        Прежде чем тяжелая бронированная дверь захлопнулась, Егор успел увидеть, как белобрысый в последнем отчаянном усилии все-таки вырвал из шпал и рельсов вцепившийся в ногу змеевидный отросток и поволочил его за собой, но сам не удержался на платформе.
        Помощник дока упал под сцепку с вагоном огневой поддержки. Упал как нырнул - головой вниз. Извивающийся жгут мелькнул в воздухе вслед за окровавленной, необычайно тонкой, обглоданной до кости ногой.
        Люк с грохотом закрылся. Лязгнули запоры. Долговязый лейтенант, навалившись на дверь, выглянул наружу через бойницу.
        Отшатнулся. Закрыл внутреннюю заслонку. Повернулся. Лицо его было бледным.
        - Переехало, - ошалело пробормотал лейтенант. - Обоих…
        А еще пару минут спустя в вагон вошли люди Когана, присланные за Егором.
        Глава 20
        Штабной вагон - широкий и длинный - отличался от всех прочих, через которые провели Егора, повышенным уровнем комфорта и большим объемом жизненного пространства. Покачивало здесь чуть-чуть, совсем не так, как в хвосте поезда, а колеса стучали и лязгали приглушенно и как-то ненавязчиво, что ли.
        Однако и здесь имелось приличное вооружение: башня с крупнокалиберным пулеметом, башня с автоматическим гранатометом, пара легких ранцевых огнеметов - по одному на борт - и бойницы для стрелкового оружия. В штабном вагоне также располагались две ракетные установки, катапульта для запуска беспилотника, главный узел связи и наблюдательный пункт с выдвижными перископами и мощной оптикой.
        Примерно две трети вагона занимал склад боеприпасов, оборудование, снаряжение и собственно экипаж. Еще треть была отведена для купе командира бронепоезда, куда и отконвоировали Егора.
        Обстановка тут была как в обычном кабинете: рабочий стол, небольшой столик для совещаний, стулья, за перегородкой с раздвижными дверьми - жилая зона. Не ахти, конечно, но для бронепоезда - более чем роскошно.
        - Повторяю еще раз! - устрашающе гремел голос Когана. Комброн отчитывал вытянувшегося в струнку долговязого лейтенанта, который, как выяснилось, являлся начальником хвостового вагона огневой поддержки. - Выходить и выпускать кого-либо из броневагона на открытую платформу без моего прямого приказа нельзя!
        В уголке купе-кабинета тихонько сидел док, потерявший белобрысого помощника. Научный консультант по своему обыкновению был в штатском. Выглядел док не столько опечаленным смертью подручного, сколько задумчивым.
        - Приближаться к твари, пусть даже мертвой, в одиночку и без прикрытия нельзя!
        Егор, находившийся под бдительным оком двух жлобов-конвоиров, тоже оказался невольным свидетелем разноса. Настроение было паршивое: после проштрафившегося лейтенанта наступит его очередь. И вряд ли дело ограничится только словесным внушением.
        - Оставлять люк открытым, если есть хотя бы малейшая угроза проникновения, нельзя!
        - Но, товарищ полковник… это ведь был человек дока… то есть Леонида Степановича… - тихо и сбивчиво пробормотал лейтенант, оправдываясь, словно школьник у доски. - У научных консультантов полномочия… Нам же на инструктаже перед выездом…
        - Молчать! - Коган аж покраснел. - Ты слушаешь меня или нет, лейтенант?
        - Так точно, товарищ полковник, слушаю.
        - Забудь о столичном инструктаже. Все, баста! Забудь о полномочиях консультантов. Кончились их полномочия, - от глаз Егора не укрылся неприязненный взгляд, брошенный Коганом в сторону дока. - Теперь все их полномочия определяются только рамками моих приказов.

«Началось, - подумал Егор. - Только-только выехали из Форпоста, а уже началось. Ведь на самом деле этой выволочкой комброн не лейтенанту втык устраивает, он доку указывает его место. Повод-то лучше не придумаешь: гибель члена экипажа».
        - В конце концов, кому ты подчиняешься, лейтенант? Мне или моим научным консультантам?
        - Конечно, вам, товарищ полковник! - преданно глядя в глаза Когану, без заминки ответил долговязый.
        - И если требования консультантов будут противоречить моим приказам, чему ты будешь следовать?
        - Вашим приказам, товарищ полковник.
        - Короче… - Коган шумно выдохнул. - Считай, что это был твой первый и последний выговор, лейтенант. Следующее взыскание ты получишь уже не от меня, а от тварей. Потому что в следующий раз ты сойдешь с бронепоезда. Все ясно?
        - Так точно!
        - Свободен.
        Долговязый поспешил ретироваться за дверь.
        - Надеюсь, и вам теперь все ясно, док. Надеюсь, что теперь ясно по-настоящему.
        Док только вздохнул в ответ.
        - Теперь займемся тобой, - Коган повернулся к Егору. Голос полковника не предвещал ничего хорошего. - Как там тебя, Гусов?
        - Так точно, товарищ…
        - Знакомая фамилия, - полковник наморщил лоб. - Ах да, припоминаю… Ты из тех кандидатов, которых я отбирал для доукомплектации экипажа?
        - Так точно.
        - Правда, твоя фамилия не стояла в списке среди первых, - продолжал вспоминать комброн. - Она была где-то в конце. Вроде бы у тебя в личном деле есть одна нехорошая запись, которая все портит.
        Прикрыв глаза, Коган процитировал:
        - «Неисполнение прямого приказа командира в условиях, приближенных к боевым». Так?

«А у этого Когана хорошая память», - с тоской подумал Егор. Краем глаза он заметил заинтересованный взгляд, брошенный в его сторону доком. Ну да, неисполнение приказа по нынешним временам - редкий и тяжелый проступок.
        - После такого ты еще легко отделался, Гусов. Тебе здорово повезло, что тебя перевели в Форпост, а не вышвырнули за Кольцо. Наверное, не обошлось без вмешательства начсектора Кабаева, верно?
        Коган не только все прекрасно помнил, но и все прекрасно понимал.
        - Позвольте объяснить, товарищ полковник, - попросил Егор.
        - Не надо, - вяло отмахнулся Коган, - твое прошлое меня сейчас не интересует. Объясни лучше другое. Что ты делаешь на моем бронепоезде?

«Еду, - подумал Егор. - Пока еду…» И осторожно проговорил вслух:
        - Вы говорили, нужны добровольцы в экипаж.
        - Нужны, - недобро усмехнулся Коган. - Были нужны. Только поздно ты чего-то спохватился, боец. Команда уже укомплектована полностью.
        - Простите, полковник, - неожиданно вмешался Док. - Не полностью. Я только что потерял человека.
        Кажется, Коган удивился.
        - Хотите взять его к себе?
        - Почему бы нет? - Док улыбнулся. - Мы уже знакомы с этим молодым человеком. По-моему, он прекрасно справится со службой. Тем более что работа для него найдется уже сейчас. Во-первых, я лишился стрелка, который прикрывает не только исследовательский вагон, но и соседние, в том числе и штабной. Во-вторых, у меня некому нести посменное дежурство. И в-третьих, на грузовой платформе все еще лежит интродукт, которого как-то надо доставить в лабораторию. Собственно, поэтому я вас сейчас и беспокою. Мне нужен помощник.
        - Я подумаю… - нахмурился Коган.
        - Позвольте напомнить, - вежливо заметил док.
        Но был грубо перебит:
        - Не позволю! Я сказал, что подумаю. Брать кого попало только потому, что он вспрыгнул на поезд, я не собираюсь.
        - Но согласитесь, этот боец - не кто попало. Его фамилия значилась в ваших списках потенциальных кандидатур, а значит, его профессионализм и личностные морально-волевые качества удовлетворяют вашим требованиям. К тому же я не предлагаю брать его вам. Я хотел бы принять его в свою команду.
        - Что ж… - Коган прищурился, оценивающе глядя на Егора. - Может быть, вы его получите.
        И задумчиво добавил:
        - А может быть, нет. Оставьте нас, док. Я должен поговорить с этим человеком.
        Коган кивнул конвоирам Егора:
        - Вы тоже свободны. Оба.
        И указал им глазами на дока. Сообразительные охранники встали по обе стороны от научного консультанта. Доку пришлось покинуть купе в сопровождении двух здоровяков, словно под конвоем.
        Раздвижная дверь закрылась плотно и бесшумно.
        Тяжелый взгляд серых когановских глаз уперся в Егора.
        - Ну что, Гусов, значит, сбежал из Форпоста, - в голосе комброна не было ничего, кроме неодобрения и упрека. - В боевой обстановке самовольно покинул позиции подразделения? Знаешь, а ведь это будет уже похуже, чем просто неисполнение приказа. И объясни, пожалуйста, зачем мне на бронепоезде нужен такой человек?
        Надежда на спасение, которая затеплилась было минуту назад, угасла окончательно. Егор вдруг со всей отчетливостью понял: никто его на этом поезде оставлять не собирается. У Когана нет никакого резона удовлетворять просьбу дока, к которому комброн явно не питает дружеских чувств. Зато повод избавиться от зайца имелся более чем весомый: де-зер-тир-ство.
        В худшем случае его прикончат сразу. В лучшем - сбросят с бронепоезда на съедение тварям. Хотя, возможно, это как раз и будет худшим вариантом.
        Откуда-то изнутри тугой черной волной поперла злость. Что ж, подыхать так с музыкой! Терять больше было нечего, и Егора накрыло. И - прорвало:
        - Я покинул Форпост, когда пала Стенка, - заговорил он. - А вы, товарищ полковник, сделали это раньше меня.
        Коган удивленно воззрился на него. И… улыбнулся. Кажется, тот факт, что какой-то рядовой-дезертир, прибившийся к бронепоезду, осмеливается его упрекать, не столько возмутил, сколько позабавил комброна.
        - Моя задача - экспедиция, а не оборона Форпостов, - сказал полковник.
        - А в планы вашей экспедиции входит разрушение форпостовских ворот?
        Улыбка сползала с лица комброна. Впрочем, Егору было уже все равно.
        - Вы разбили восточные ворота! - бросил он в лицо собеседнику. - Вы открыли дорогу тварям!
        - Нам нельзя было задерживаться, - процедил Коган. - А твари прорвались бы в любом случае. Это же было очевидно.

«Но, пожалуй, все-таки не так очевидно, как стало после расстрела ворот», - подумал Егор.
        - Вы могли бы нам помочь, - сказал он. - Вы могли бы нас спасти.
        - Не могли. - В тоне Когана послышались нотки раздражения. - Это была бы напрасная трата боеприпасов, которые пригодятся нам в экспедиции. Мы не изменили бы ситуацию кардинальным образом…
        Тоже вообще-то спорный вопрос.
        - …но, возможно, понесли бы невосполнимые потери.
        - Потери? В самом деле? - Егор оглядел бронированное купе с закрытыми бойницами.
        - Твари способны на большее, чем кажется, - хмуро ответил на его замечание Коган.
        - А сила бронепоезда заключается не только в его броне и вооружении, но и в маневренности. Неподвижный бронепоезд уязвимее того, который окажется в момент нападения на ходу.
        Все это, конечно, правильно, вот только…
        - Жаль, Форпосты не могут двигаться вместе с бронепоездами.
        - Что ты хочешь сказать? - поджал губы Коган.
        - Что Форпост «Железнодорожная» пал из-за вас.
        Щека комброна дернулась.
        - Даже если это и так… - Полковник скривился, всем своим видом показывая, что
«так» быть, конечно же, не может. - Наша миссия важнее любого Форпоста. Она важнее всех Форпостов вместе взятых и даже важнее мкадовского Кольца.

«Интересненький посыл! - подумал Егор. - Если не станет Форпостов и Кольца, твари вдоль и поперек пройдут и Подмосковье, и Москву. Ну и для кого же тогда будет выполняться эта хваленая миссия?»
        Но на этот раз он промолчал. Весь пар уже был выпущен. И все, что хотелось сказать, было сказано. В душе осталась только опустошенность, обреченность и полное безразличие к собственной судьбе.
        Коган молчал тоже. Судя по всему, полковник был доведен до белого каления и едва держал себя в руках.

«Почему он не вышвыривает меня из вагона?» - думал Егор без особого, впрочем, интереса.
        Комброн встал. Прошелся по купе. Закурил. Но, сделав лишь пару затяжек, тут же раздавил сигарету в массивной пепельнице, стоявшей на столе для заседаний.
        Прошло две или три минуты, прежде чем Коган успокоился настолько, что смог заговорить с Егором снова.
        - Значит так, боец. - Голос полковника звучал глухо и угрожающе. - Я могу тебя оставить.
        - Как вы оставили Форпост, - усмехнулся Егор.
        Ни в какое иное «оставить» сейчас попросту не верилось. Откуда-то все еще сочилась горькая злая желчь, обращавшаяся в слова. А слова сами собою слетали с языка.
        - Не испытывай мое терпение, Гусов! - процедил Коган. - Повторяю: я могу оставить тебя на бронепоезде. Но при одном условии.
        Холодные, чуть прищуренные глаза комброна, казалось, смотрят прямо в душу.

«Вербовка! - шестым чувством почувствовал Егор. - Да ведь это же самая настоящая вербовка!» Сначала застращать, запрессовать, задавить, а потом - бросить спасательный круг. Только это какая-то особая вербовка. Не та, что была раньше, когда Коган искал добровольцев. Выходит, полковнику все еще нужны люди. Но для чего, если экипаж бронепоезда укомплектован? И если единственная вакансия имеется только…
        - Пойдешь к доку в исследовательский вагон. Будешь делать все, что он скажет. И будешь сообщать обо всем, что делаешь, мне.
        Ну, теперь ситуация прояснялась…
        - Обо всем, что делаю? - усмехнулся Егор. - И это все? Вас так интересует работа помощника научного консультанта?
        Коган скривился:
        - Разумеется, нет. Я жду от тебя докладов о том, чем занимается док. Какие опыты он у себя проводит, какие бумажки пишет, когда спит, что ест, как ходит в сортир. Меня интересует все, что происходит в исследовательском вагоне. Абсолютно все, понимаешь?
        - Понимаю. Чего ж тут не понять-то?
        - Это хорошо, что ты понятливый, Гусов. Мне в лаборатории дока нужен именно такой человек. Ну так как? Согласен остаться на моих условиях? Или предпочитаешь сойти с поезда прямо сейчас? Без остановки?
        Егор вздохнул. При отсутствии выбора (верную смерть вне бронепоезда от зубов твари-интродукта за достойную альтернативу считать не приходится) Коган предлагал ему довольно тухленькое дельце. Ему предлагали послужить этаким стукачом-«Клювом» при научном консультанте экспедиции. Хотя с другой стороны…
        Егор попытался разобраться в своих чувствах. Что полкан, что док ему были одинаково неприятны. Оба были теми еще сволочами. Так какая разница, кому служить и кому на кого доносить? А пошли они все! Появилась возможность зацепиться на поезде - и ладно. А там… Там оно видно будет. Война, как говорится, план покажет.
        - Я согласен, - сказал Егор.
        Коган кивнул:
        - Хорошо. Только не забывай, Гусов, что находишься здесь на птичьих правах. Один прокол - и ты как птичка вылетаешь с моего бронепоезда.
        Егор вздохнул. О таком, конечно, трудно было забыть.
        - Можешь идти, - сказал Коган. - Принеси доку мертвую тварь с хвостовой платформы. Он просил…
        Глава 21
        В первый раз, когда конвоиры вели Егора от хвоста поезда к штабному вагону, через исследовательский вагон-лабораторию они прошли по внешней переходной площадке, огражденной бронелистами и похожей на узкую ростовую траншею.
        Второй раз, когда Егор уже самостоятельно пробирался обратно к хвостовой платформе за останками «жука»-интродукта, он тоже перешел вагон дока снаружи. Честно говоря, было очень неуютно находиться на полуоткрытом пространстве, да еще под торчавшими над головой огнеметными форсунками.
        Лишь когда Егор вернулся с большим пластиковым мешком, ему открыли дверь тамбура со стороны штабного вагона. Тяжелую такую дверцу. С толстым затемненным бронестеклом и задраенной изнутри бойницей.
        Дверь открыла Марина. Старая знакомая - телохранитель и ассистентка дока, - она вновь состояла в команде научного консультанта.
        - Заходи, - вместо приветствия хмуро бросила девушка, держа наизготовку автомат. - Ждем.
        Он вошел. Она бросила быстрый взгляд наружу, словно проверяя, нет ли слежки (а может, и правда - проверяя?), и захлопнула массивную дверь.
        Егор положил на пол останки твари. Из мешка, ранее принадлежавшего белобрысому помощнику дока, выскользнул и клацнул о металл коготками-лапками конец мертвого щупальца.
        Исследовательский вагон состоял из узкого тамбура, небольшого «предбанника» и…
        Егор в изумлении уставился на мощную бронированную стенку и очередную дверь - такую же неприступную, как и та, через которую он только что прошел. Стена и дверь отсекали большую часть вагона.
        - А-а-а… - начал было Егор.
        - Там лаборатория, рабочий кабинет и жилой отсек Леонида Степановича, - отрезала Марина. - Тебе туда нельзя.
        Хорошенькое дельце! Такого Егор не ожидал.
        - Но док просил… - растерянно пробормотал он, переведя взгляд на останки интродукта.
        - Леонид Степанович скоро выйдет. - Марина предпочитала называть шефа по имени-отчеству.
        Ну что ж… Выйдет так выйдет. Леонид Степанович этот, оказывается, совсем неплохо устроился на бронепоезде. Хапнул жизненного и рабочего пространства даже больше, чем позволил себе комброн. А вот на долю остальной команды исследовательского вагона оставалось…
        М-да, собственно, мало что оставалось на их долю.
        Егор огляделся вокруг, внимательно изучая обстановку «предбанника». Обстановочка была та еще. В бортах нет ни одной бойницы. А в тамбурной двери, кстати, таковая имеется. Зачем, спрашивается? Для защиты прохода между вагонами? Для защиты от своих, что ли?
        К тамбуру лепился махонький, похожий на узкий железный шкаф, санузел. У стены справа - откидной столик, ящики с боеприпасами, в решетчатых креплениях, пара складных аксушек на крюках и кровать. Одна всего, между прочим.
        Возле левой стены - уже занятое Мариной крутящееся кресло, более уместное в каком-нибудь офисе, но никак не на экспедиционном бронепоезде. Перед креслом - мониторы пульта наблюдения и управления…
        Чем, интересно? Ах да! Егор вспомнил: на противоположном конце вагона установлена дистанционно управляемая автоматическая турельная пушка. Да и подвижные огнеметные форсунки, окаймлявшие снаружи крышу передвижной лаборатории, тоже, видимо, управлялись отсюда же.
        Судя по всему, изображение на мониторы передавали внешние мини-камеры. На экранах просматривалось все окружающее вагон пространство. Абсолютно все: справа, слева, спереди, сзади, даже сверху и снизу. Что ж, следовало признать: так следить за обстановкой проще, чем через узкие триплексы или бойницы.
        Наверху располагались смещенная к правому борту подвижная башня и приваренное к ней сиденье стрелка с короткой откидной лесенкой. Большую часть внутрибашенного пространства занимали казенные части спаренных пулемета и автоматического гранатомета с продуманной и грамотно расположенной системой подачи боепитания.

«Удобно, наверное, - оценил Егор. - Хочешь стреляй так, хочешь - этак. И ничего не мешает».
        Башенка была оснащена смотровыми триплексами, прицельной оптикой и даже выдвижным перископом, позволявшим видеть, что творится впереди - перед головными вагонами и локомотивом. Скошенный потолок тянулся от башни к мониторам пульта наблюдения.
        - Слушай, а зачем на вашем вагоне и боевая автоматика, и место для стрелка? - Егор повернулся к Марине. - Уж остановились бы на чем-нибудь одном.
        - Дублирование систем, - без видимой охоты поддерживать разговор объяснила девушка. - Автоматика может отказать. Человеческий фактор - вещь еще более ненадежная. Но при их сочетании достигается разумный оптимум.
        - Я так понял, место в башне - это для меня?
        Егор еще раз осмотрел снизу пулеметно-гранатометную спарку. Вроде ничего сложного. Знакомые стволы. Только способ крепления необычен и не совсем привычная подача боеприпасов. Но к этому можно быстро приноровиться.
        - Да - подтвердила его догадку Марина. - Ты стрелок, я оператор автоматической системы защиты.
        Интонацией сказанного она давала понять, какая непреодолимая, по ее мнению, пропасть лежит между этими двумя воинскими должностями.
        А до Егора только теперь дошла одна простая вещь. Из всей вагонной команды здесь была только Марина. А остальные где? Вообще-то Егор ожидал увидеть в таком вагоне более многочисленный экипаж. Может быть, весь народ сейчас с доком в лаборатории?
        - Слушай, - он решил уточнить, - а кроме тебя, меня и дока…
        - Здесь больше никого нет, - с мрачным видом перебила его Марина. С каким-то уж очень мрачным. - Уже - нет.
        Егор покосился на единственную койку. Вспомнил о белобрысом помощнике дока, погибшем на хвостовой платформе.
        - Этот парень, который, ну… - Егор замялся. - Который ходил за тварью, он был твой… ммм…
        Как бы это сказать поделикатнее?
        - Коллега, - отрезала она. - Он был мой коллега.
        Егор пожал плечами. Коллега так коллега.
        - Жить будешь здесь, со мной. - Марина обвела рукой «предбанник».
        - Дежуришь там. - Она кивнула наверх - на башню. - И по необходимости тут.
        Еще один кивок - на пульт наблюдения.
        - Я потом все покажу и объясню. Основных задач две: отбивать нападения интродуктов и никого не пускать в вагон. В том числе и членов экипажа бронепоезда. В том числе и командира бронепоезда. В экстренных случаях вызываешь Леонида Степановича.
        Марина показала на панель внутренней связи, расположенную возле мониторов. Здесь было два динамика и две кнопки.
        - Правая пара - межвагонная связь. Левая - внутривагонная. Все понятно?
        - Нет. - Егор улыбнулся в деловито-серьезное лицо девушки. - У нас одна койка на двоих. Мы будем спасть вместе?
        - Мы будем спасть по очереди, - сердито поджала губы Марина. - Я дежурю - ты спишь. Ты дежуришь - я сплю.
        - А док?
        - Леонид Степанович несет треть вахты днем. У него там, - кивок на стенку, разделяющую вагон, - тоже оборудован пункт наблюдения. Еще вопросы?
        Вопросы были. Но не очень, правда, существенные. Да и задать их Егор не успел. Лязгнув, отворилась дверь, ведущая в отгороженную часть вагона. Из лабораторного отсека вышел док.
        Егор попытался хоть что-то разглядеть через его плечо. Куда там! За открытой дверью была еще одна - такая же. Увы, уже запертая. Внутри вагона, оказывается, имелся еще один тамбур. Или, может быть, лабораторный шлюз?
        - Уже доставили? - Док скользнул взглядом по пластиковому пакету с останками твари. - Очень хорошо, Егор, очень хорошо. Таких интродуктов я еще не видел, а взять образцы в Форпосте как-то, знаете ли, не было ни времени, ни возможности.
        Егор кивнул. Он знал.
        - Что ж, займемся вашим трофеем…
        Док подошел к пластиковому мешку. Заглянул внутрь. Удовлетворенно хмыкнул.
        - Очень удачно, что вы подстрелили это существо прямо на платформе. - Док был подозрительно разговорчив. Не просто разговорчив - откровенно болтлив. - Ах да, не подстрелили. Вы же его взорвали, что, конечно же, несколько хуже. Слишком большие повреждения… Впрочем, не страшно. Это все равно лучше, и притом гораздо лучше, чем совсем ничего, правда? Вы молодец, Егор. Я искренне рад, что вы так кстати оказались на поезде и сможете теперь заменить нашего бедного Сашу.
        Саша? Вот как звали того белобрысого. Ну, типа, познакомились. Посмертно, правда.
        - Надеюсь, мы с вами сработаемся. Всей душой на это надеюсь.
        И не меняя интонации, док задал совсем уж неожиданный вопрос:
        - Полковник Коган уже предлагал вам за мной шпионить?
        Собственно, по тону дока трудно было определить, вопрос это или утверждение. Егор вдруг обнаружил, что внимательный взгляд из-под очков направлен уже не в пакет с мертвым «жуком». Глаза научного консультанта неотрывно смотрели на него.
        - Что? - ошарашенно выдавил Егор.
        Он покосился на Марину. Та, не проявляя интереса, по крайней мере видимого, к их разговору, как ни в чем не бывало сидела у компьютерного пульта.
        - Я спрашиваю, полковник Коган предлагал вам шпионить за мной?
        Ах, значит, все-таки док спрашивает. Значит, это все-таки был вопрос. И док так запросто затевает подобные разговоры! Причем делает это при посторонних. Это ж как нужно доверять своей ассистентке…
        Егор смотрел то на научного консультанта, то на его помощницу, которая со скучающим выражением что-то выщелкивала на клавиатуре пульта. Что и как ответить, он пока не решил.
        Впрочем, его избавили от необходимости отвечать.
        - Я знаю - предлагал, - с каким-то странным понимающе-сожалеющим видом сказал док.
        - Наверняка предлагал. Не мог не предложить. Было бы странно, если бы он этого не сделал.
        Егор молча ждал продолжения. И оно последовало.
        - Видите ли, людей, которых я взял с собой сам. - Марину и Сашу… Ох, бедный-бедный Саша… Так вот, этих людей вербовать бесполезно. Они слишком многим мне обязаны, и в них я уверен, как в самом себе. Ну или почти так же. А вот вы, Егор… Вы - совсем другое дело. Думаю, Коган только по этой причине разрешил вам остаться. Как вы, возможно, уже заметили, меня товарищ полковник несколько не… ммм… недолюбливает, в общем.

«И это еще мягко сказано», - вступил с доком в диалог - пока, правда, только мысленный - Егор.
        - Вы, должно быть, не упустили из виду, что начальник вагона огневой поддержки… ну, тот лейтенант, по чьей вине - пусть не прямой, а косвенной - погиб Саша, отделался лишь устным взысканием. А ведь в другой ситуации его могли бы расстрелять на месте или вышвырнуть с поезда, что, в принципе, равноценно.

«Факт», - согласился Егор. И с тем, что могли, и с тем, что равноценно. Но на долговязого лейтенанта наорали, и только. Док прав: парню здорово повезло.
        - Коган был рад насолить мне. Несчастный случай, в результате которого я потерял верного человека, только на руку нашему комброну. Так зачем же ему мне помогать? Зачем удовлетворять мою просьбу о зачислении вас в экипаж исследовательского вагона? Незачем, согласитесь.

«Согласен», - снова мысленно признал Егор правоту собеседника.
        - Полковник с самого начала дал понять, что за пределами территории, контролируемой столичными властями, содействия от него я не дождусь. И тем не менее вы посланы на замену Саши. Логично было бы предположить, что ваше присутствие здесь выгодно Когану и он прислал вас с каким-то заданием.

«Да, вполне логично», - вздохнул Егор.
        - А никакого другого задания, кроме слежки, мне в голову не приходит, - продолжал док. - Людям комброна доступ сюда закрыт. Брать штурмом вагон собственного бронепоезда, тем более вагон, перевозящий груз, от которого зависит успех всей миссии, - неблагоразумно.

«Генератор антителепортационного поля, - подумал Егор. - Вот тот самый груз, о котором идет речь».
        - К тому же без меня с этим грузом никто управиться не сможет, как бы ни пыжился утверждать обратное наш самоуверенный комброн. Я нужен Когану в статусе консультанта, и определенные рамки в отношениях со мной он все-таки соблюдать будет. Но полковнику также нужна информация о том, что происходит в вагоне, на который не распространяется его власть. Вернее, он считает, что она ему нужна, поскольку Коган не мыслит себе командования без полного контроля над бронепоездом и тотального подчинения экипажа. Всего экипажа. В общем, ему требуется свой человек среди моих помощников. Шпион, если уж называть вещи своими именами. Скверная получается ситуация, да, Егор? Вам это неприятно, мне это неприятно. Когану тоже, думаю, приятного мало.
        Егор молчал.
        - Я не требую от вас признания и лично вас я ни в чем не виню, Егор. Полагаю, у вас просто не было выбора, когда вы соглашались на сотрудничество с полковником. Но все же нам надо с этим что-то делать.
        На некоторое время замолчал и док. И вроде бы как о чем-то задумался.
        - А сделаем мы вот что, - наконец снова заговорил он. - Вы остаетесь здесь и выполняете мои задания. Я буду вам кое-что рассказывать и, возможно, что-нибудь покажу. Но только то, что сам сочту нужным. Вы сможете передавать полученную информацию Когану, однако по своей инициативе ничего вынюхивать не станете. И все будут довольны. Ну? Что скажете?
        Егор только пожал плечами. А что он мог сказать? О чем вообще мог говорить в подобных обстоятельствах рассекреченный тайный агент, так и не успевший приступить к выполнению своего задания?
        - Разумеется, к тому, чего Когану знать не полагается, я вас допускать не буду, - на всякий случай уточнил док.
        Егор усмехнулся:
        - А здесь есть то, чего ему не следует знать?
        - Всегда и везде есть то, чего другим знать не следует. - Док назидательно поднял палец. - Кстати, об этом разговоре комброну тоже лучше не знать. Вы должны понимать: это в ваших же интересах.

«Верно, - мысленно согласился Егор. - В моих. Как только Когану станет известно, что его засланного казачка раскусили, казачок этот, скорее всего, будет вычеркнут из списка пассажиров бронепоезда».
        - Да, - удовлетворенно кивнул док, - я вижу, вы все прекрасно понимаете. Значит, мы договорились?

«Договорились, док, договорились, хрен с тобой».
        - Вот и хорошо. - Вряд ли научный консультант умел читать мысли, но просчитывал человеческую реакцию на свои слова он безошибочно. - Для начала можете сообщить при случае Когану, что ваша зона деятельности ограничена боевым отсеком, а проникнуть дальше, в исследовательский, у вас пока нет никакой возможности. Собственно, так и будет до конца экспедиции - об этом предупреждаю сразу, чтобы у вас не возникло никаких иллюзий. А теперь, извините, я должен вас покинуть.
        Док легко приподнял пакет с мертвой тварью. Он оказался не так уж и слаб, этот хлипкий на вид интеллигентик.
        - Мне нужно работать. Все вопросы - к Марине. В боевом отсеке можете чувствовать себя как дома. Но только в нем, - улыбнулся док.
        Внешняя переходная дверь, ведущая в исследовательско-лабораторный отсек, закрылась прежде, чем открылась внутренняя. Егор снова не смог разглядеть, что скрывается за внутривагонным тамбуром.
        Глава 22
        Дальние - старые, павшие и обезлюдевшие подмосковные Форпосты остались позади. Вокруг раскинулась враждебная территория. Тварей пока видно не было, и на бронепоезд никто не нападал. Но как долго продлится такая благодать?
        На пустынной как после атомной войны Орехово-Зуевской станции Коган рискнул сделать короткую остановку. Комброн распорядился отцепить от состава и пустить вперед бронелетучку со страховочно-грузовой платформой. Автономная мобильная разведгруппа должна была проверять пути и заранее сообщать по рации об опасности.
        Бронепоезд следовал сразу за бронелетучкой - так, чтобы не терять сцепку из виду. Это позволяло в случае необходимости быстро прийти на помощь разведчикам, а также вовремя обнаружить пространственную аномалию, которая могла поглотить головной дозор.
        И разведгруппа, и основной состав двигались со средней скоростью, держа под прицелом подступы к железнодорожному полотну.
        Док возился в своей лаборатории, препарируя «жука». Марина уткнулась в мониторы пульта наблюдения. Егор, заняв место башенного стрелка, тоже следил за окрестностями. Ворочая из стороны в сторону пулеметно-гранатометную спарку, он смотрел, смотрел, смотрел…
        Унылые картины разрухи и запустения тянулись, по обеим сторонам железки. Урбанистические пейзажи встречались еще довольно часто. Но лучше бы их не было вовсе. Проносившиеся за бронестеклами триплексов безжизненные города, обезлюдевшие городки, опустевшие поселки и станции, ржавеющие остовы автомобилей, заросшие бурьяном поля и шоссе с потрескавшимся асфальтом производили гнетущее впечатление.
        Трубы заводов и котельных больше не коптили небо. Со столбов, выстроившихся вдоль железнодорожной насыпи, свисали оборванные провода. Некоторые столбы покосились. Некоторые - уже валялись на земле.
        Уже… Вот то самое слово, характеризующее начало конца.
        Все уже заканчивалось. Еще не кончилось совсем, но УЖЕ…
        Остатки цивилизации уже мешались с лесными массивами и тонули в них, растворяясь в буйной зелени. Удивительно, как быстро и как сильно может измениться обжитая человеком территория, когда человек уходит с нее навсегда.
        Природа радовалась отступлению своего царя и, сбросив тягостное бремя, отплясывала пляску победителя. И хотя победила в затяжной войне с наглым, ненасытным и беспощадным гомо сапиенс не она, природа все же могла в полной мере воспользоваться плодами этой победы.
        Лес наступал на железку с двух сторон. Лес настолько густой, что даже при помощи воздушной разведки невозможно было бы выяснить, что скрывается под плотными кронами деревьев и в непролазных зарослях подлеска. Скоро уже, совсем скоро
«зеленка» возьмет штурмом невысокий оборонительный вал железной дороги, захватит и перережет пути. И тогда блокада, столичного Кольца станет полной.
        Егор с тоской смотрел на соседнюю колею. А рельсы-то ржавеют. И шпалы подгнивают. И насыпь осыпается.
        Даже если столица способна продержаться дольше, чем предсказывал док, насколько хватит этой растянутой по земле лесенки из рельсов и шпал? Как долго прослужит людям спасительная дорога жизни, прежде чем ее сожрет коррозия и погребут под собой трава, кусты и молодые деревца?
        Сколько ей осталось времени, если миссия спецбронепоезда провалится? Год? Три? Пять? И что будет потом?
        За железнодорожными путями, как и за любым другим хозяйством, нужен присмотр. В Подмосковье за железкой, соединяющей мкадовское Кольцо с Форпостами, следят ремонтные бригады, ее огораживают бетонным забором, минными полями и колючкой. Ее берегут и лелеют. Пока берегут и в меру своих сил лелеют. Но дальше столичные ремонтники выбираться не рискуют. Дальше железкой только пользуются. И то нечасто. И только экспедиционные бронепоезда.
        Так кто же будет поддерживать ее в должном состоянии? Кому это нужно? Провинциалам, которых еще не схарчили интродукты и которые ненавидят укрывшихся за Стенкой москвичей не меньше, чем пришлых тварей?
        Снова лязгнула и открылась дверь лабораторно-исследовательского отсека. Вышел док. В белом халате, в клеенчатом заляпанном переднике. На переднике и халате мешались темные потеки и влажные бесцветные пятна. На голове - докторская шапочка, на лице
        - медицинская повязка, спущенная под подбородок. Из кармана передника торчат хирургические перчатки.
        Что ж, так и должен, наверное, выглядеть ученый после только что проведенной вивисекции.
        В руках док держал пластиковый пакет. Тот самый, в котором заносил мертвого «жука» в лабораторию. Теперь разделанная тварь лежала в черном пластике компактно и занимала значительно меньше места, чем раньше. Острые срезы хитина в трех или четырех местах порвали пакет и выпирали наружу. Судя по всему, доку каким-то образом удалось раскромсать на части прочный панцирь, который не брали даже пули. Интересно, что у него там в секретной лаборатории за инструменты? Циркулярные пилы из титана? Промышленные дробильные установки? Алмазные резаки? Всепрожигающие лазеры?
        - Егор, избавьтесь, пожалуйста, от этого. - Док бросил свою ношу на пол. Голос научного консультанта был возбужденным, глаза блестели. - Здесь фрагменты хитинового панциря. Боюсь засорить лабораторный слив.
        Ясно. Пора выносить мусор. Егор покинул место стрелка и спустился вниз, брезгливо глядя на «это». Перепачканный склизкий мешок с останками твари выглядел омерзительно. Да и запашок тоже… Конечно, мусорщик - не самая почетная обязанность, но свое место на бронепоезде нужно отрабатывать.
        Марина, оторвавшись от мониторов внешнего наблюдения, с интересом посмотрела на останки интродукта, потом перевела взгляд на шефа.
        - Что-то новенькое, Леонид Степанович?
        - А ты как думаешь, Мариночка? - Док расплылся в улыбке. - Еще какое новенькое! Интродукты не перестают меня удивлять.
        - И что же на этот раз? - заерзала своим аппетитным задиком Марина.
        Девушка сидела как на иголках и даже не пыталась скрыть любопытства. Видно было, что научный зуд донимает ее не меньше, чем самого дока.
        - Симбионты, Мариночка, вот что! - выдержав театральную паузу, торжественно провозгласил док.

«Блин, ведет себя как перед нобелевским комитетом!» - с раздражением подумал Егор.
        У «Мариночки» реакция была совсем другой. Округлившиеся глаза и с трудом выдавленное:
        - Ого!
        - И что означает это твое «ого»? - негромко поинтересовался у девушки Егор.
        Не особо, впрочем, надеясь на ответ.
        Ему все же ответили. Не Марина, правда, - док.
        - Интродукт, которого вы подорвали гранатой, Егор, на самом деле состоял из трех отдельных организмов.
        - То есть «жук» в хитине и два его щупальца - это разные твари? - догадался Егор.
        В принципе, эта теория многое объясняла.
        - Да, - кивнул док. - И именно поэтому интродукты способны были действовать автономно. То, что ты назвал щупальцами, - это особый вид плотоядных червей. Присосавшись к паре желез на хитиновой поверхности своего носителя… ммм.
        Док запнулся, задумался, усмехнулся:
        - Хотя кто тут кого носитель - это еще большой вопрос. С учетом того, что именно черви обеспечивают скорость передвижения… Впрочем, это неважно. Суть в том, что черви, присосавшиеся к хитину, становятся основными двигательными конечностями э-э-э… «Жук», вы сказали? Ну да, пусть будет так. Двигательными конечностями
«жука». А «жук», в свою очередь, впрыскивает через свои железы в организм червей мощный мышечный стимулятор. За счет чего все три особи получают возможность быстро настигать жертву. Я не знаю, объединяются ли эти виды лишь на время охоты или всю жизнь проводят в симбиозе. Скажу только, что симбионты среди интродуктов - крайне редкое явление… Но хватит болтать, - спохватился док. - Марина, не отвлекайтесь. Продолжайте наблюдение. Егор, выбросьте пакет. И попросите в вагоне-базе новый. А лучше возьмите сразу несколько. На будущее. Могут пригодиться.
        С этими словами док снова удалился в лабораторию.
        - Слышь, Марин, - позвал Егор. - Док из своей берлоги вообще часто выходит?
        - Редко, - буркнула девушка.
        - Что, так и живет один в лаборатории?
        - И живет, и работает.
        - Но…
        - Леонид Степанович много работает. Не мешай. - Она демонстративно уткнулась в мониторы. К числу общительных болтушек эта барышня явно не принадлежала.
        Егор, тихонько выматерившись, поднял склизкий черный пластиковый мешок. Внутри что-то отчетливо хлюпнуло.
        - Марина, дверь откроешь?
        Она молча выпустила его из вагона и с грохотом захлопнула массивную дверь.
        М-да… Общий язык с ученой красавицей найти пока не удавалось. А и хрен с ней! Не больно-то и надо.
        Выйдя на открытую переходную площадку, Егор сердцах швырнул свою ношу под насыпь. Пакет ударился о покосившийся придорожный столб. Порвался, брызнул во все стороны полужидкой кашей, сгустками слизи, потрохами, кусками искромсанной плоти и крупными осколками хитина.
        Чтобы попасть в вагон-базу, нужно было пройти через штабной вагон. Там Егора, по-видимому, ждали.
        - Гусов, зайди к полковнику, - уже в тамбуре «поприветствовал» его охранник - знакомый мордоворот, не так давно конвоировавший Егора из хвостового вагона огневой поддержки.

«Началось», - с тоской подумал Егор.
        И не ошибся.
        - Ну, Гусов, что интересного доложишь? - был первый вопрос Когана.
        Комброн не желал ходить вокруг да около. Комброн хотел сразу получить информацию об интересующем его вагоне.
        - Так, кое-что, - ответил Егор, - по мелочам.
        - Тебе не о чем мне рассказать? - Коган нахмурился.
        - Могу рассказать о симбионтах, - пожал плечами Егор.
        - О ком, о ком?
        - О тварях, которые напали на Форпост.
        Он рассказал и об этом, и о закутке, в котором приходится нести службу, и о двух неприступных дверях, отделяющих боевой отсек от научного. Умолчал только о том, что его тайная работа уже не является для дока секретом.
        Коган заметно поскучнел. Видимо, полковник рассчитывал на большее.
        - Куда направляешься? - спросил он.
        - На базу.
        - Чего там забыл?
        - Я - ничего. Док послал.
        - Зачем?
        - За пакетами.
        - Что за пакеты?
        - Черные. Пластиковые. Для трупов.
        Коган удивленно поднял глаза.
        - Доку нужна тара, - пояснил Егор. - Для… ммм… новых образцов.
        - Ладно, свободен пока, - разочарованно махнул рукой Коган. - Не расслабляйся, Гусов. Еще увидимся.
        Ну конечно. В чем, в чем, а в этом Егор не сомневался.
        Глава 23
        Нападение произошло аккурат в тот момент, когда Егор снова занял место башенного стрелка. Причем такое нападение, какого он ожидал меньше всего.
        Стук колес не смог заглушить эхо мощного взрыва. Потом где-то впереди послышалась стрельба.
        И сразу лязг, скрип и скрежет… Состав резко замедлил ход. От внезапного торможения Егора ощутимо приложило к резиновой насадке прицела.
        Оглушительно и коротко рявкнула сирена. «Внимание, к бою» - означал такой сигнал. На этот счет Марина его уже просветила.
        Тревога, конечно же, была не учебной. На бронепоездах, выехавших за мкадовскую Стенку и Форпосты, в учебных тревогах нет необходимости.
        Еще два коротких рыка сирены. «Слушать всем…»
        - Экипажу занять позиции согласно боевому расписанию! - донесся из динамиков внутренней межвагонной связи голос Когана. - Доложить о готовности.
        - Первый вагон готов.
        - Второй готов.
        - Третий готов… - зазвучала по «межвагонке» торопливая многоголосая скороговорка.
        Начальники вагонов, перехватывая друг у друга словесную эстафету, докладывали, докладывали, докладывали…
        Доложили.
        - Атакована и обстреляна дозорная бронелетучка, - вкратце обрисовал ситуацию комброн. - Подорвано железнодорожное полотно. Повреждена страховочная платформа. Мобильность бронелетучки ограничена. В лесу по обе стороны железки действуют партизаны.

«Партизаны? - удивился Егор. - Ишь ты! Здесь, оказывается, и такие звери водятся!»
        - Рассеянная группа до взвода, - продолжал полковник. - Судя по всему, с легким стрелковым вооружением.

«А лес - слишком густой, - слушая комброна, Егор машинально оценивал обстановку. - Приданная техника сейчас бесполезна. И расцеплять состав нет времени».
        - Приказываю подавить огонь противника, вытащить бронелетучку с опасного участка и отступить, - звучал голос Когана. - Идем малым ходом. Смотреть в оба - на полотне могут быть еще мины.
        Коган замолчал. Все, что нужно было знать экипажу, командир бронепоезда сообщил. А больше говорить пока не о чем.
        Краткая вводная получена. Приказ отдан. Локомотив снова потянул вагоны. Бронепоезд двигался на помощь разведывательной группе.

«И это правильно», - решил про себя Егор. Бросать разведгруппу нельзя. Если бы Коган сейчас сразу же, без боя, отвел состав назад, кто бы после этого стал доверять полковнику? Кто пошел бы в разведку снова? Нет, они все тут в одном бронепоезде. И все повязаны, как вагоны на сцепках.
        Егор выдвинул башенный перископ на всю длину. Пытаясь разглядеть через крыши передних вагонов, что же случилось, задействовал мощную дальномерную оптику.
        Ага, вот! Теперь все хорошо видно!
        Ветер относил дым локомотивного тепловоза в сторону. Впереди открывался широкий изгиб железнодорожного полотна. Не случайно мина была заложен именно здесь: на повороте проще всего пустить состав под откос. Им всем еще здорово повезло, что на бомбу наехала бронелетучка.
        Примерно в середине рельсовой дуги зияла глубокая дымящаяся воронка. Развороченная насыпь, переломанные, словно спички, шпалы, искореженные рельсы… М-да, партизаны взрывчатки не пожалели. От души, мать их, бабахнули!
        Сама бронелетучка вроде бы не пострадала, а вот, страховочная платформа впереди была разбита в хлам и сворочена набок. Бронированный тепловоз с боевым бронеотсеком медленно-медленно пятился от воронки, волоча по шпалам сошедшую с рельс платформу. С платформы под насыпь сыпался груз.
        По обе стороны дороги стреляли. Впрочем, не так чтоб очень. Судя по звуку, били в основном из охотничьих ружей и винтовок, реже - из автоматов. Одиночными или короткими очередями. Видать, с хорошими стволами и боеприпасами у нападавших - большой напряг.
        Разведывательная сцепка огрызалась из всех бойниц, выкашивая подлесок плотным автоматно-пулеметным огнем.
        Бронепоезд осторожно крался к бронелетучке. Уже заработали пулеметы локомотива и первых вагонов. Грохнул короткой очередью АГС. Разрывы гранат посекли листву справа от дорога. Стрельба с той стороны почти прекратилась. А потом…
        Потом прогремел второй взрыв. И не похоже, чтобы впереди…
        Егор развернул башенный перископ. Да, так и есть! Дымный столб поднимался теперь позади бронепоезда. Развороченные рельсы и обломки шпал торчали за замыкающей грузовой платформой.
        - Хвост! Что там у вас? - снова ожил динамик внутренней межвагонной связи. Коган требовал отчета.
        - Пути разрушены, - доложил знакомый голос. Комброну отвечал долговязый лейтенант из заднего вагона огневой поддержки. - Требуются восстановительные работы.
        - Повреждения состава? Пострадавшие?
        - Нет.
        - Стоп, машина! - приказал комброн. - Тормозим помалу…
        Заскрипели тормоза. Машинист аккуратно останавливал тяжелый многовагонный состав. Бронепоезд снова замедлял движение.

«Ну все, блин, приехали», - подумал Егор, поворачивая перископ в сторону локомотива.
        И словно кто-то прочел его мысли. Чтобы показать: нет, дорогой, еще не все.
        От третьего взрыва, казалось, содрогнулся весь бронепоезд.
        А вот теперь было все…
        Дымная вспышка полыхнула перед штабным вагоном. Но, видать, промахнулись малость партизанские саперы. Штабной не задело. А вот вагон-база, который совсем недавно по заданию дока посетил Егор, резко дернулся вверх и в сторону. Соскочил с рельс, опасно накренился, потянув за собой соседние вагоны. С насыпи слетела выбитая взрывом колесная пара. К счастью, под взрывную волну попала хозяйственная база. Склад боеприпасов находился в другом базовом вагоне, прицепленном ближе к хвосту. А будь иначе, детонировало бы так, что мало не показалось.
        Свалиться набок поврежденному вагону не дали передняя и задняя сцепки. Состав удержал подорванную базу буквально на весу. Однако продолжать движение по изгибу путей с разбитыми рельсами было опасно.
        - Полный стоп! - рявкнул Коган.
        Машинист среагировал мгновенно. Сразу дал по тормозам.
        Пронзительный скрип тормозных колодок слился со скрежетом штабного броневагона, царапающего днищем встопорщенные взрывом рельсы. Все же остановиться сразу не удалось: инерция вещь коварная.
        Будь у них скорость побольше, под откосом валялось бы уже, наверное, полсостава. А может, и весь бронепоезд лежал бы сейчас на боку. А так - ничего, обошлось. Бронепоезд застыл неподвижной крепостью, к которой отползала, волоча по насыпи сбитую платформу, разведывательная бронелетучка.
        - Понятно, - услышал Егор бормотание Марины. - Фугас с взрывателем нажимного действия впереди и две управляемые мины сзади. Одна отрезала путь к отступлению. Вторая заблокировала состав.
        Видимо, какая-то из камер наблюдения была вмонтирована в башенный перископ, и Марина могла видеть на своих экранах все, что видел Егор.
        - Теперь даже на оставшемся участке железки маневрировать не сможем, - закончила свой вердикт девушка.

«Ишь, знаток, блин!» - со злостью подумал Егор. Ассистентка у дока была, судя по всему, многопрофильной помощницей. Но сейчас ее всезнайство только раздражало.
        Он убрал перископ и прильнул к прицелу башенной пулеметно-гранатометной спарки, выискивая цель.
        Обстрел поезда между тем усилился. Что-то противно звякнуло по броне. Вряд ли прицельный выстрел. Скорее шальная пуля. Сейчас невидимые лесные стрелки должны были целиться по открытым бойницам. А в бортах вагона-лаборатории таковых не было. Ни открытых, ни закрытых. Вообще - никаких.
        В лесу, неподалеку от железнодорожной насыпи, взбух белый дымный шар гранатометного выхлопа. Из густой «зеленки» вылетела огненная стрела.
        Противотанковая граната ударила в правую переднюю часть штабного вагона. Ага, вот и пригодилась защитная сетка, натянутая на шипы! Граната взорвалась, так и не коснувшись брони. Взрывом сорвало металлическую сетку и снесло пару защитных шипов, однако пробить броню рассеянная кумулятивная струя уже не смогла. Она лишь оставила оплавленную отметину. Когану и всему экипажу штабного здорово повезло.
        - РПГ справа! - истошно закричал кто-то по внутренней связи. - Обстрелян штабной вагон!
        По позиции невидимого гранатометчика тут же заработали с полдюжины пулеметов и автоматов, оглушительно рыкнул АГС.
        Справа гранаты больше не летели.
        Зато в лесу на другой стороне железки Егор различил еще пару характерных дымных вспышек. На этот раз в бронепоезд пустили сразу две гранаты. Одна прожгла бронефартук запасного локомотива, вторая угодила в десантный вагон, но тоже была остановлена защитной сеткой.
        - Слева, слева! - снова раздался крик из динамика. - Там тоже гранатометчики! С левого борта бьют, гады!
        На этот раз по лесу из вагонов ударило десятка полтора стволов. Пулеметы, автоматы, автоматический гранатомет… Полетели щепки, кустики, ветки, вывороченный дерн и земляные комья.
        Егор тоже выпустил по приметному, не до конца еще рассеявшемуся дымку от реактивного выхлопа РПГ короткую очередь из пулемета и послал пару-тройку гранат. На другом конце вагона коротко тявкнула автоматическая пушка, которой управляла Марина.
        Стрельба в лесу стихла как по команде - сразу вдруг. Ну да, наверное ж по команде.
        Бронепоезд тоже прекратил огонь.
        Навалилась тишина - непонятная, тягостная и зловещая. Партизаны то ли отступили, то ли затаились в «зеленке» и выжидали, пока из-за брони полезет ремонтная бригада.
        - Скверно, - пробормотал Егор, вглядываясь в густой подлесок и безуспешно пытаясь хоть что-нибудь там различить. - Мы теперь, получается, мишень - как в тире, неподвижная такая, большая и жирная мишень. Будь у этих партизан тяжелое вооружение, расстреляли бы поезд на раз-два.
        - На то они и партизаны, чтобы шнырять по лесам налегке - без пушек, гаубиц и танков, - донесся голос Марины.
        Видимо, в стрессовой ситуации эта обычно неприступная и молчаливая барышня становится более разговорчивой.
        - Все равно неуютно как-то. - Егор тоже был совсем не прочь поболтать. А то уж слишком угнетала снаружи тишина. - Мы сейчас у них на мушке. Они - нет.
        - Мы за броней, - заметила Марина.
        - А их вообще не видно. Неравноценное положение получается.
        - Ну, это как посмотреть, - не согласилась девушка. - Вообще-то партизаны сейчас рискуют не меньше, и я бы даже сказала, что больше нашего. Если стрельба привлечет интродуктов, именно их твари сожрут в первую очередь.
        - Да? - хмыкнул Егор. - А во вторую?
        - Вторыми, конечно, будем мы…
        - Ну, спасибо, успокоила.
        - Будем, если не уберемся отсюда побыстрее.
        - Уберемся? Интересно - как? Как быстро увезти многовагонную бронированную махину с взорванных путей?
        Глава 24
        Бронелетучка наконец подкатила к локомотиву. Остановилась.
        Из леса по-прежнему никто не стрелял.
        - Первая и вторая десантная группы, приготовиться к высадке, - вновь заговорил по внутренней связи Коган. Голос комброна был спокойным и уверенным. Фразы звучали четко и внятно. - Первая группа - на правый фланг. Вторая - на левый. Задача: зачистить подступы к железке, занять оборону по кромке леса и не подпускать противника к бронепоезду. Приготовиться на выход первой ремонтной бригаде. Задача: оценить повреждения состава и железнодорожного полотна и доложить. Вагонам огневой поддержки и всему личному составу бронепоезда обеспечить прикрытие десанта и ремонтников.
        - Чего-то я не понял. - Егор покосился на Марину. - Наш комброн собирается ремонтировать пути под огнем партизан?
        - Думаю, партизаны уже отступили, - ответила она, не отрываясь от мониторов.
        - Отступили? С чего ты взяла?
        - Потому что главное они уже сделали.
        - В каком смысле «главное»?
        - Обездвижили поезд и подняли шум. Остальное должны доделать твари, которые скоро сбегутся сюда со всей округи.
        - Ну ты, блин, и оптимистка!
        - А что? - Марина пожала плечами. - Уничтожить или захватить бронепоезд у партизан кишка тонка. А вот остановить состав, пошуметь как следует и натравить на нас интродуктов - это им под силу.
        - Ага, - хмыкнул Егор. - Только для этого нужно убраться самим - вовремя и подальше.
        - Нужно, - согласилась Марина.
        - Такая операция - большой риск.
        - А партизаны вообще рисковые ребята, - хмыкнула Марина. - К тому же нас они ненавидят ничуть не меньше, чем боятся тварей.
        - Это я уже понял, - вздохнул Егор.
        - Десант готов? - Внутренняя связь, вещающая голосом Когана, не давала о себе забыть.
        - Первая группа готова, - прозвучал ответ по «межвагонке».
        - Вторая готова, - еще один ответ.
        - Ремонтники?
        - Готовы.
        - Выходим по моей команде.
        Однако команду эту комброн дать так и не успел.
        В лесу снова раздались выстрелы. Беспорядочная пальба опять шла по обе стороны от железки. Правда, уже не у самой дороги, а где-то в глубине лесного массива. Стреляли явно партизаны. Но стреляли они точно не по бронепоезду.

«Сбегутся твари… со всей округи». Так, кажется, сказала Марина? Егору стало не по себе.
        Выстрелы звучали все ближе. И - все реже. Кто-то, похоже, оттеснял «лесных братьев» обратно к железке, причем с двух сторон сразу. Что ж, партизаны добились своего: они привлекли внимание тварей, однако сами при этом не успели убраться из опасной зоны.
        Коган снова подключился к внутренней связи:
        - Первая, вторая десантные группы, первая ремонтная бригада, отставить выход. Задраить люки. Экипажу приготовиться к обороне. Боеприпасы экономить.
        И после небольшой паузы:
        - Огнеметным расчетам в бой не вступать.

«Насчет огнеметчиков - своевременное и правильное распоряжение, - мысленно одобрил Егор. - Огнеметы - хорошее оружие, когда мчишься с ветерком. А в стационарном положении палить из огнеметов по сплошной стене деревьев, подступивших практически к самой железке, - чревато. Оказаться в эпицентре лесного пожара - ситуация незавидная. Тварей, может, и пожжем, но ведь и сами изжаримся в броневагонах как в гриле. Да и взорванные пути в огне не очень-то починишь».
        Стрельба тем временем стихла окончательно. Кажется, с партизанами было покончено. Хотя нет, не со всеми.
        Справа из густых зарослей выбежали три человека в камуфляже. Двое с ружьями, один с автоматом. Партизаны задержались на открытом месте. В нерешительности завертели головами. Ружья саданули по «зеленке», сбивая картечью листья с подлеска. Автоматчик направил свой калаш на бронепоезд.
        Всех троих скосила пулеметная очередь.
        Возле подорванного вагона-базы выскочили еще двое. И эти тоже повалились под пулями, так и не добежав до насыпи.
        С левой стороны железки из леса выбежал только один человек. Он появился как раз напротив исследовательского вагона. Безоружный, с искаженным лицом; за плечами большой рюкзак. Человек что-то кричал и размахивал руками. Бежал он так быстро, словно на нем и не было никакого груза.
        Его не пристрелили сразу потому лишь, что в руках у партизана не было ствола. А потом это уже не понадобилось. Орущий человек упал. Сам. Повалился лицом в раскидистый колючий куст. Затих. Обмяк, покачиваясь на упругих ветках. Окровавленной спиной вверх…
        Егор увидел наконец то, что выгнало партизана из леса.
        При ближайшем рассмотрении рюкзак на его спине оказался не то клещом, не то головоногим моллюском. Полоски, перехлестнутые на плечах и боках, которые Егор поначалу принял за лямки, на самом деле были плоскими отростками - лапами твари, крепко обхватившей свою жертву.
        Едва человек упал, живой мешок, вцепившийся в спину несчастного, энергично задергался, словно всасывая в себя чужую плоть. Да, наверное, так и было… Темное, мягкое, полупрозрачное тело твари омерзительно колыхалось и подрагивало, как желе под ветром.
        Егор не выдержал. Саданул очередью из пулемета. Студенистый мешок взорвался. Брызнула темно-синяя кровь твари, смешанная с красной, человеческой.
«Клещ-моллюск» оторвался от жертвы, опал, расплылся бесформенной кучей. На спине мертвого уже партизана открылась жуткая рана. Рваный камуфляж, обглоданный от шеи до копчика и сломанный в двух или трех местах позвоночник, торчащие наружу ребра, выковырнутые лопатки… Кровавая каша из вытянутых через спину недопереваренных легких, сердца, печени, почек и разорванных кишок.
        Егора чуть не стошнило.
        А из леса уже появлялись…
        - Слева твари! Слева твари! - орал кто-то по внутренней связи. Будто и так не было видно.
        Все новые и новые твари.
        Валили и валили…
        Такие же плосколапые студенистые мешки, набитые темным полужидким дерьмом внутри.
        Судя по всему, эти интродукты охотились большими стаями или целыми колониями, причем лес для таких тварей был идеальной средой обитания. Среди деревьев они передвигались быстро и ловко, словно головоногие обезьяны. Раскачиваясь на плоских отростках, длинными скачками перелетали от ствола к стволу, от ветки к ветке. В прыжке хватали и обвивали цепкими конечностями любую опору, раскачивались опять, отцеплялись, неслись дальше, прыгали снова…
        А вот на открытом пространстве у железнодорожных путей твари оказались не столь проворными. Здесь они неловко семенили на своих плоских, как бумажные полосы, подгибающихся и пружинящих лапощупальцах. Конечности, хорошо приспособленные для прыжков по деревьям и захвата добычи, плохо годились для бега.
        Наверное, только поэтому и удалось отбить первую волну «клещей», не подпустив их к бронепоезду.
        Желеобразные тела колыхались, как обвисшие груди жирной старухи, и были хорошо заметны в неподвижной траве. У многих тварей студенистые мешки свисали набок, словно сдувшиеся шары или горбы истощенных верблюдов. Эти, наверное, еще не насытились, не насосались. Эти были голодны и искали пишу.
        Экипаж бронепоезда встретил интродуктов дружным огнем. Перед вагонами взорвались гейзеры разлетающейся темной плоти и синюшной крови.
        Егор увидел, как сразу две твари набросились на партизана с обгрызенной спиной - доесть, доглодать, дососать то, что осталось.
        Еще три интродукта сцепились друг с другом из-за осклизлых останков убитой Егором твари. У этого прожорливого вида явно вовсю процветал каннибализм. И это тоже оказалось на руку защитникам бронепоезда. Это хоть ненадолго, но задерживало нападавших.
        Егор выпустил по скоплению «клещей» еще одну очередь. Ошметки студенистых тел разбросало по траве. К мягкой плоти устремился добрый десяток новых тварей. Этих разорвало следующей очередью. Тут же нашлись желающие отведать и их мясца.
        Егор всадил в копошащуюся кучу пару гранат. Кучу разнесло. Но из леса на нее уже наползал сплошной вал колышущихся бурдюков на ножках. Вал был все ближе, ближе…
        Живые интродукты лезли на мертвых. Жрали своих и лезли, лезли и жрали. Кое-где гора «клещей» была уже выше железнодорожной насыпи. От вагонов тварей отделяли считаные метры.
        Егор стрелял. Сатанея от грохота стволов. Чередуя пулемет и гранатомет. Стараясь не пропустить тварей в мертвую зону и не тратить при этом боеприпасы понапрасну.
        После очередного взрыва гранаты кусок лопнувшего «клеща» ляпнулся на стекло триплекса, перепачкав синей слизью прицельную сетку. Система внешней очистки промывала триплекс пару секунд. Егор в это время стрелял почти вслепую.
        - Твари справа! - вдруг прохрипели динамики «межвагонки».
        Ну да, конечно. С той стороны из леса тоже ведь выбежали партизаны. Прямо под пули, между прочим, выбежали.
        А теперь из леса к железке выползала новая напасть.
        Эти интродукты тоже охотились стаями. И хотя их было не так много, как головоногих
«клещаков», они внушали не меньший ужас и омерзение.
        Над высокой травой поднимались приплюснутые зубастые морды, за которыми тянулись жирные змеиные тела, покрытые чешуйчатой броней. Только в отличие от обычных змей у этих имелось по паре длинных и тонких… Лап? Рук?
        Они росли откуда-то из-под головы и сами походили на маленьких змеек. Извивающиеся лапы ползучих гадов заканчивались похожими на пальцы загнутыми крючкообразными наростами.
        По лесу рукастые «змеи» передвигались не так быстро, как «клещи», легко перепрыгивавшие с дерева на дерево. Однако возле железнодорожной насыпи, где деревья заканчивались, преимущество в скорости было на стороне «змей».
        Лапы здорово помогали при передвижении. Извивающиеся отростки раздвигали на пути твари жесткий травостой и упругие ветви кустарника, цеплялись за землю и поваленные деревья, подталкивали тяжелое змеиное тело вперед при бросках, придавая ему дополнительное ускорение.
        В бою, наверное, эти лапки тоже не были бесполезными. Во всяком случае, как успел заметить Егор, при пожирании добычи «змеи» их активно использовали.
        А первой добычей тварей стали расстрелянные партизаны. С полдюжины змеевидных интродуктов уже подползли к ним и, переплетясь в чудовищный клубок с извивающимися хвостами и лапами-отростками, яростно дрались из-за человеческого мяса.
        Пищу гады поглощали в лучших змеиных традициях: заглатывая жертву целиком. Вон какой-то твари уже повезло: труп в камуфляже втягивался в ее глотку, словно в трубу живого пылесоса. При этом одной крюкастой лапой интродукт отбивался от конкурентов, а другой судорожно запихивал мертвого человека себе в пасть.
        Из бронепоезда «змей» поливали таким же плотным огнем, как и «клещей». Что ж, это хорошо, конечно, когда в вагоне достаточно народа, чтобы отбивать атаку с обеих сторон.
        И когда достаточно стволов.
        И - бойниц.
        Об исследовательском вагоне такого, увы, не скажешь.
        - Марина, отбиваю атаку справа. Левый борт - на тебе! - предупредил Егор.
        И направил пулеметно-гранатометную спарку на «змей».
        Марина, склонившись за пультом боевой панели, ничего не ответила. Но автоматическая турельная пушка над задним тамбуром уже зачастила короткими очередями, превращая «клещей» в рваные ошметки.
        Нормалек! Пока за левый борт можно было не беспокоиться. Егор занялся обороной правого.
        Он опустил спарку до упора. Поймал в прицел голову «змеюки», поднявшуюся вровень с насыпью и почти уже добравшейся до мертвой зоны. Нажал на пулеметную гашетку.
        Голова разорвалась зеленоватым фонтаном. Отлетевшая нижняя челюсть стукнулась где-то внизу о бронефартук. Звук получился звонкий, металлический какой-то. Как от пули.
        Однако же зубки у тварюшки!
        Обезглавленное тело интродукта упало в траву и бешено забилось под насыпью. Лапки под ошметками черепа дергались в агонии, царапая когтистыми наростами поросший сорняками щебень.
        Следующей очередью Егор рассек пополам вторую тварь, которая тоже норовила подползти к исследовательскому вагону. Полетели в стороны чешуйки, куски вырванной плоти и зеленая кровь.

«Змея» с перебитым позвоночником тоже подняла пыль в диком танце смерти.
        Егор пустил гранату в змеиный клубок, ворочающийся там, где еще минуту назад лежал последний партизан, которого не успели сожрать. «Змеи», в отличие от «клещей», не были каннибалами. Тела своих подстреленных сородичей они не терзали и даже не задерживались возле них, но вот из-за человечинки грызлись люто.
        Гранатные осколки посекли и порвали с полдесятка тварей. Одна «змеюка» поползла к лесу, волоча за собой истерзанное человеческое тело, заглоченное лишь наполовину. Из-под чешуи интродукта сочилась зеленая жижа, левая лапа была оторвана, однако добычу свою «змея» не бросала.
        Егор достал подранка из пулемета. Мертвеца прямо изо рта издыхающей твари тут же вырвал другой гад. Заглотил сам, сразу расширившись втрое. Егор рассек пулеметной очередью и это жирное тело. Потом снова пришлось сосредоточить огонь на ближайших подступах к бронепоезду.
        Змеевидные интродукты настырно лезли к вагонам. Впрочем, не только они: автоматическая турель, которой управляла Марина, тоже строчила почти без перерыва.
        Егор оглянулся. Бросил быстрый взгляд через задний триплекс в тыловой части башни. Увидел, как головоногие «клещаки» копошатся уже чуть ли не у самого борта.
        - Марина! - позвал Егор. - Вызови дока! Спроси, он там помочь нам никак не хочет?!
        В самом деле, за все время боя научный консультант ни разу не появился в боевом отсеке, словно все происходящее вокруг его не касалось.
        - У Леонида Степановича своя работа, у нас - своя, - донесся до Егора злой и звонкий девичий голос.
        Да, в самом деле, похоже, что не касалось. То есть совершенно! Разделение труда, типа? Ну-ну…
        Между тем экипажи других вагонов тоже уже не успевали отстреливать тварей. Дела обстояли совсем скверно. Такой мощный натиск с двух сторон сразу команда бронепоезда могла и не сдержать. Бронепоезд, пусть даже тяжелый, экспедиционный, пусть даже «спец», - это все-таки не столичная Стенка.
        Они и не сдержали. Интродукты добрались-таки до вагонов.
        Глава 25
        - Закрыть бойницы! - приказал Коган по внутренней связи.
        Разом смолк стрекот автоматов. Стволы калашей втянулись в узкие бортовые амбразуры. Экипаж спешно задраивал стрелковые бойницы.
        Огнеметчики, выполняя распоряжение комброна, в бой по-прежнему не вступали. Теперь работали только башенные пулеметы, да изредка, в самой гуще тварей, рвались гранаты, выпущенные практически в упор из АГC. Осколки густо осыпали и тварей, и вагоны. Но по большому счету неподвижный состав уже превратился в связку бронированных гробов. Все остальное было делом времени.
        Пулеметы начали захлебываться. Кто-то израсходовал весь оперативно-тактический боезапас и должен был потратить некоторое время на то, чтобы вскрыть новые ящики с боеукладкой и перезарядить оружие, у кого-то перегрелся ствол. У кого-то пошли осечки. Увы, ничто не совершенно в этом мире…
        Закончилась подача боеприпасов и в пулеметно-гранатометную спарку Егора.
        - Твою ж мать! - в сердцах процедил он. - Все, Маринка, я пуст!
        Патронная коробка пулемета и улиткообразный гранатный короб гранатомета уже валялись внизу, под башней. Резервные ленты тоже были опустошены.
        Расстрелянных патронов и гранат, наверное, с лихвой хватило бы, чтобы отбить любое нападение тварей и пробиться сквозь любой их заслон, но лишь в том случае, если бы бронепоезд был на ходу. А так… В глухой обороне, застрявши на взорванных к едрене фене рельсах.
        Так никаких боеприпасов не напасешься.
        Егор покосился вниз - на патронные и гранатные ящики, придавленные решетчатыми креплениями к стенке. Снять крепления, разобрать ящики, вскрыть их, снарядить ленты… В спокойной обстановке отчего бы всем этим не заняться? Вот именно, что в спокойной, под мерный убаюкивающий стук колес.
        Пару минут автоматическая турель, которой управляла Марина, еще бешено вертела стволом, плюясь огнем то вправо, то влево и пытаясь прикрывать вагон сразу с двух сторон - и от «клещей», и от «змей». Но потом затихла и она.
        Тоже, видать, отстрелялась. А ведь чтобы заменить ее боекомплект, нужно выбираться наружу. А там… Мама родная, что там сейчас творится!
        Студенистые мешкообразные «клещи» ловко, как по веткам, карабкались по шипам и противокуммулятивным металлическим сеткам наверх. С другой стороны на вагон вползала, цепляясь когтистыми отростками за броню и рабицу, «змеюка».
        Егор резко развернул башню. Под горячий пулеметный ствол попало желеобразное тело
«клеща». Тварь удалось спихнуть со скошенной крыши.

«Ну хоть так, что ли, - подумал Егор. - В рукопашную, типа!»
        Оказавшаяся в поле зрения змеиная голова, однако, уклонилась от удара. Извивающаяся лапа интродукта захлестнула пулеметно-гранатометную спарку, рывком подтянула тяжелое тело.
        А потом…
        Потом произошло то, на что Егор даже не надеялся. Но что теоретически вполне могло произойти.
        Две волны захлестнули бронепоезд практически одновременно. Несколько «змей», сорвавшись с вагонов, упали на «клещей». Кожаные колышущиеся мешки лесных головоногов соскользнули на головы пресмыкающихся.
        Началась свалка. И… грызня. Жуткая, межвидовая. На поезде. И вокруг него.
        Ага! Сцепились и твари на крыше исследовательского вагона.
        От башни с умолкшей пулеметно-гранатометной спаркой к неподвижной автоматической пушке на другом конце вагона, возле которой появился очередной «клещ», метнулась
«змея». Разинутая пасть твари и ее растопыренные лапы образовали некое подобие живого трезубца, уклониться от которого было сложнее, чем от одной лишь пасти.
        Атакованный «клещ» с неожиданным проворством отскакнул. Его плоские ноги синхронно согнулись и разогнулись наподобие пружины, резко отбросив тело в сторону.

«Клещ» избежал контакта с раскрытой пастью. Но был подцеплен левой лапой «змеи». Миг - и лапа оплела трепыхающуюся жертву. Еще миг - и головонога тугой петлей захлестнул хвост пресмыкающегося гада. А вот уже «змея» натягивается на «клеща», как чулок на ногу. Из распоротого зубами желеобразного бурдюка на ножках брызнула темная слизь, но «змеюка» уже закрыла пасть и стала похожа на шланг, внутрь которого забили мячик. Живой «мячик» внутри живого же «шланга» конвульсивно дергался и быстро сдувался.
        Еще одного «клеща», попытавшегося подкрасться сзади, ползучий гад буквально размазал по крыше вагона ударом мощного хвоста. Отвлекаться на его пожирание
«змея» не стала, а напала на следующего противника. Видимо, в бой ее вело уже не только чувство голода. Не одно оно, по крайней мере.
        На соседнем штабном вагоне, наоборот, три «клеща» одновременно навалились на одну
«змею». «Клещи» взяли числом. Присосались к извивающемуся телу, отогнув плоскими лапами чешуйки брони.

«Змея» сбила хвостом одного головонога, зацепила и исполосовала костяными крюками на лапах второго. Но третий уже высасывал из-под жесткой чешуйчатой шкуры пресмыкающегося мягкие ткани. Змеиная кожа опадала буквально на глазах. Движения пожираемой заживо твари становились медленными, вялыми, неопасными. В конце концов обмякшая «змеюка» соскользнула вниз вместе со вцепившимся в нее «наездником».
        Кто-то все еще стрелял, множа в общей свалке трупы интродуктов, но…
        - Прекратить огонь! - потребовал Коган по внутренней связи. - Всем немедленно прекратить огонь!
        И пояснил:
        - Пока прекратить.
        В самом деле, зачем тратить боеприпасы, если твари сами быстро и умело умерщвляют друг друга?
        Стрельба стихла. Снаружи теперь был слышен только стук костяных крючковатых наростов на лапах «змей», скрежет зубов о сталь, шуршание да хлипкие смачные звуки
        - видимо, так «клещи» пробовали на вкус броню вагонов.
        Неожиданно открылась дверь лаборатории. Открылась и закрылась снова. В боевой отсек наконец-то вышел док.
        - Любопытное зрелище, правда? - с веселой улыбкой на лице спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь. - Межвидовой конфликт во всей своей красе!
        Конечно, он был в курсе происходящего. Марина говорила, что в лаборатории тоже имеется наблюдательный пункт.
        - Такое случалось раньше? - спросил Егор.
        - Бывало, - кивнул док. - Но нечасто.
        Марина, уткнувшись в мониторы, в разговор не встревала. Но слушала, навострив ушки.
        - По крайней мере, вблизи мне подобного феномена наблюдать не доводилось, - закончил док.
        Вид у него был очень довольный.

«Наблюдать?! Так значит, ты все это время наблюдал, натуралист хренов?! - поразился Егор. - Пока мы тут отстреливались из всех стволов, ты вел свои долбаные научные наблюдения!»
        - Интродукты крайне редко нападают друг на друга, - продолжал док как ни в чем не бывало. - Особенно если в их поле зрения оказывается другая добыча. Но в этот раз нам сильно повезло.
        - Да, - хмуро буркнул Егор. - И в чем же?
        Все-таки, на его взгляд, везение застрять среди тварей на разбитых путях было крайне сомнительным.
        - Мы попали между ареалами обитания двух доминирующих в этой местности видов. Доминирующих и, похоже, конкурирующих. Судя по всему, железная дорога разделяет их охотничьи территории. При нападении на бронепоезд обе стаи нарушили границу и тем самым спровоцировали друг друга на взаимное истребление.
        Егор усмехнулся. Великое дело наука! Все может объяснить.
        Получалось, что партизаны, устроившие здесь засаду, здорово просчитались. Партизаны не только сдохли сами, не успев вовремя убраться с пути «змей» и
«клещей», но и не добились своей главной цели - уничтожения ненавистных москвичей.
        Наверное, если бы из леса на бронепоезд накатила только одна волна тварей, отбить ее было бы труднее. А так… Так одна волна нейтрализовала и поглотила другую.
        Егор снова прильнул к триплексам. И ведь в самом деле нейтрализовала! И ведь действительно поглотила! Твари уже почти перебили друг друга. Лишь отдельные израненные особи еще копошились на грудах трупов, заваливших броневагоны, и пожирали мертвых представителей конкурирующего вида. Где-то верх одержали «змеи», где-то «клещи»… Межвидовая борьба близилась к концу, но еще не была закончена.
        Этот локальный эволюционный процесс ускорил приказ Когана.
        - Открыть бортовые бойницы! - раздался в динамике голос полковника. - Добить тварей. Пулеметчикам верхних башен, у кого еще остался оперативно-тактический боезапас, - зачистить крыши вагонов.
        В исследовательском вагоне бортовых стрелковых бойниц не было. И на крыше передвижной лаборатории живых интродуктов не наблюдалось. Как, впрочем, и на крышах соседних вагонов. Да и с боеприпасами - швах.
        Егор и Марина никак не отреагировали на приказ Когана.
        Другие - реагировали.
        Послышались автоматные выстрелы. Из бойниц, которые не были наглухо завалены мертвыми тварями, экипаж бронепоезда отстреливал живых.
        Пришли в движение пулеметные башни. Прогрохотали короткие очереди. И - тишина…
        Впрочем, она длилась недолго.
        - Первая, вторая, третья десантная группы - на выход! Провести окончательную зачистку. О готовности к выполнению доложить.
        Не прошло и десяти секунд, как…
        - Первая группа готова! - объявил динамик внутренней связи.
        - Вторая готова!
        - Третья готова!
        - Работаем! - приказал комброн. - Десант пошел! Только быстро, быстро!
        Все правильно делал полковник. И правильно, что торопил десантников. Время сейчас дорого. То, что у бронепоезда полегли две большие стаи интродуктов, еще не гарантировало полной безопасности. Из леса в любой момент могли появиться новые
«клещи» или «змеи». Или какие-нибудь другие твари, которые не прочь были бы занять освободившуюся территорию. Наступившее затишье следовало использовать для срочного ремонта путей.
        Бортовые люки двух десантных вагонов, приваленные снаружи горой трупов, с грехом пополам, но все же открылись. Бойцы в бронежилетах и касках горохом посыпались на вал мертвых тварей и железнодорожную насыпь под ними. Третьей группе десантников пришлось выбираться через верхние люки на крыше. Коротко затрещали автоматы, грохнула граната: десантники добивали последних интродуктов.
        - Под Москвой я таких тварей не встречал, - задумчиво пробормотал Егор, наблюдая за зачисткой.
        - Там сейчас доминируют другие виды, - ответил док. - Но все меняется очень быстро. Переносы мешают интродуктов в таком чудовищном коктейле, что никогда не знаешь заранее, с чем придется иметь дело через недельку-другую.
        В этом научный консультант был прав на все сто.
        - Первая, вторая, третья ремонтные бригады, приготовиться к выходу, - приказал тем временем Коган.
        Похоже, командир бронепоезда собирался выпустить всех ремонтников сразу. Ну да, так работа, конечно, пойдет быстрее.
        Десантники, изредка постреливая, прошли вдоль состава пару раз, проверили каждый вагон с обеих сторон, сверху и снизу, осмотрели пути спереди и сзади. Вернулись к своим вагонам. Доложили об окончании зачистки. Получив новый приказ, выставили оцепление по обе стороны насыпи.
        - Ремонтники, пошли! - распорядился Коган. - Экипажу бронепоезда организовать прикрытие ремонтных бригад. Пулеметным и гранатометным расчетам пополнить оперативно-тактический боезапас.
        Пополнить боезапас - это, конечно, хорошее дело! Особенно если в любую минуту ждешь нападения. Егор вынул из решетчатых креплений и вскрыл пару ящиков с патронами и гранатами. Принялся снаряжать пустые ленты для башенной спарки. Работа предстояла долгая и нудная…
        Марина вытащила уже снаряженный и опломбированный контейнер боепитания к внешней автоматической пушке. Потащила тяжеленный короб к тамбуру.
        - Помочь? - покосился Егор на перекошенную спину девушки.
        Марина лишь раздраженно отмахнулась и вышла наружу. Дверь тамбура с лязгом захлопнулась.
        - Мое дело предложить, - пожал плечами Егор. И вогнал в крупноячеистую ленту очередную тупорылую гранатку к АГ.
        Снаружи, за бронированной стенкой, послышались возня и отвратительный скрежет. Марина по внешней переходной галерее протянула короб боепитания к противоположному концу вагона.
        Егор бросил взгляд на мониторы пульта наблюдения. На одном из экранов видно было, как девушка, поднявшись по приваренной к броне лестнице, возится с внешней турелью. Кажется, отсоединяет пустой контейнер.
        А вот научного консультанта экспедиции мало волновала поднявшаяся вокруг суета.
        - Егор, когда закончите, - док кивнул на груду пулеметных и гранатометных лент, - возьмите, пожалуйста, образцы интродуктов. Пару экземпляров каждого вида. Желательно, экземпляры поцелее. Я хочу с ними поработать.
        С этими словами док снова открыл дверь в лабораторный отсек.
        Егор мысленно выругался. Ну почему вся грязная работа достается ему? Маринка вон уже снаружи. Ее нельзя было попросить?
        - Если Коган захочет с вами поговорить, привет ему от меня передавать не обязательно, - с легкой усмешкой добавил док.
        И закрыл за собой дверь.
        Глава 26
        Док не ошибся: полковник поговорить хотел. Едва Егор с охапкой пластиковых мешков в руках покинул исследовательский вагон, как его вновь пригласили в купе комброна.
        Беседа, как и в прошлый раз, была недолгой и малоприятной. Несколько вопросов. Несколько ответов.
        Главный вопрос:
        - Тебе удалось попасть в лабораторию?
        Главный ответ:
        - Никак нет, товарищ полковник. Для меня доступ туда пока закрыт.
        Сухое напутствие:
        - Ладно, Гусов, работай дальше и смотри в оба.
        Ничего интересного Когану Егор сообщить не смог.
        Чему, откровенно говоря, был скорее рад, нежели наоборот.
        После разговора с комброном даже возня в груде мертвых интродуктов не казалась уже настолько отвратительной. А между тем из месива перебитых тварей ему предстояло отобрать образцы с минимальными повреждениями.
        Двух «змей» с простреленными головами Егор нашел без особого труда. С «клещами» оказалось сложнее. Почти все лесные головоноги были либо разорваны в клочья, либо полопались и растекались, как медузы на солнце.
        Егор все же отыскал условно целые экземпляры. Преодолевая отвращение, он затолкал в пластиковые мешки склизкую бесформенную массу с упругими плоскими ножками и вываленными наружу темно-фиолетовыми потрохами. Затем затащил добычу в исследовательский вагон.
        А у ремонтников тем временем работа кипела вовсю. Первая бригада занималась бронелетучкой, вторая восстанавливала железнодорожное полотно впереди, третья суетилась возле взорванных путей и поврежденного вагона-базы в середине состава. Только разбитые рельсы позади поезда никого, похоже, сейчас не интересовали. Назад потому что никто пока возвращаться не собирался.
        Десантники, заняв круговую оборону, прикрывали подступы к насыпи, из вагонных бойниц торчали автоматные стволы, и ремонтники безбоязненно копошились вокруг поврежденных участков как муравьи. В работе активно использовались гидроинструменты, разборные краны, лебедки, домкраты и мобильные стрелки с перекидными рельсами, благодаря которым можно было перетягивать вагоны на соседние пути. Состав расцеплялся и сцеплялся снова. Один из бэтээров, приданный ремонтным бригадам в качестве вспомогательного средства, выполнял роль трактора, тягача и транспортера.
        Взорванная страховочная платформа бронелетучки восстановлению уже не подлежала: ее пришлось спихнуть с насыпи, а груз - распределить по другим платформам. Броневагон-базу удалось сохранить, заменив две колесные пары. На разрушенные пути ремонтники уложили временные перемычки, и вскоре железнодорожное полотно было восстановлено. Состав мог двигаться дальше.
        Все было сделано не просто быстро, а очень быстро. Честно говоря, Егор и не представлял, что ликвидировать результаты подрывов можно в столь короткие сроки.
        На этот раз Коган не стал пускать вперед бронелетучку. Полковник решил пока не разделять состав. Главная задача состояла в том, чтобы поскорее вывести с опасного участка весь поезд.
        - Малый вперед! - прозвучал по внутренней связи приказ Когана.
        Вагоны дернулись из куч мертвых тварей. Кучи посыпались. Под колесами отчетливо захлюпало и захрустело. Бронепоезд осторожно выезжал из ловушки, перемалывая в фарш мертвых монстров, попадавших на рельсы. И «клещей», и «змей» вперемешку.
        Егор покосился на пластиковые мешки, которые он сложил у входа в лабораторию. В мешках тоже были упакованы дохлые интродукты. Каждой твари по паре. Как и заказывал док.
        - Интересно, как на самом деле называются эти «клещи» и «змеи»? - пробормотал Егор, не особенно рассчитывая на ответ.
        Однако Марина, вопреки ожиданиям, от разговора не отказалась.
        - Клещи и змеи. Так и называются.
        Ассистентка научного консультанта отвлеклась от созерцания мониторов и, вильнув соблазнительным задком, повернулась к Егору на крутящемся кресле.
        Егор недоверчиво уставился на девушку. Издевается она, что ли?
        - А чего ты ждал? - хмыкнула Марина. - Какого-нибудь научного названия? Псевдозмеюкус рукастый и ложноклещукус древесный? Не-е-е, чтобы давать мудреные названия тварям, их нужно долго и нудно изучать. Годами, понимаешь? А у нас нет даже времени надлежащим образом классифицировать всю эту пришлую фауну. Леонид Степанович проводит только поверхностные исследования интродуктов. Так что тут все просто. Видишь существо, похожее на змею, - называешь змеей. Видишь скачущего по деревьям кровопийцу, вызывающего аналогии с клещом, - так его и называй - не ошибешься.
        - А если видишь в лесу человека с ружьем, называй партизаном, - задумчиво дополнил Егор. И поинтересовался как бы между прочим: - Слушай, эти «лесные братья» специально нас поджидали, что ли?
        - Ну, вряд ли именно нас. - О чудо! Неприступная и неразговорчивая Мариночка соизволила поддержать разговор. - Скорее всего, опять какие-нибудь беженцы, которых не пустили за Кольцо, промышляют наудачу.
        - Опять?
        - Ну да. Обычное дело. Мстители типа, мать их… Диверсанты железнодорожные. Выставят разведку с рациями, сколотят боевые группы и ждут экспедиций. Много таких развелось в последнее время. Безбашенные, отмороженные на всю голову. Понимают, что ничего им уже не светит и что твари не сегодня-завтра всех сожрут, вот и готовы чуть ли не сами с гранатами под бронепоезда бросаться.
        - Думаешь, беженцы на такое способны? - недоверчиво спросил Егор.
        - А ты считаешь, все они безобидные и травоядные? Ни фига! Среди провинциалов есть и хорошие бойцы, и просто озлобленные ублюдки, которые затарились оружием и взрывчаткой по самое не хочу. И те и другие просто так подыхать не собираются. Надеются хоть кого-нибудь из москвичей с собой на тот свет утащить.
        Егор вздохнул:
        - М-да… Хреновое начало у нашей экспедиции, ты не находишь, Марина? Только-только отъехали, и все шишки сразу посыпались на одну черепушку. И партизаны, и «клещи», и «змеи». Да еще и симбионты эти, которые в Форпост прорвались…
        - Да обычное дело, не бери в голову, - отмахнулась Марина. - Это с непривычки так кажется, что все хреново. Потом привыкнешь.

«Обычное дело»? Егор невесело усмехнулся.
        - Значит, нас и дальше так встречать будут?
        - И так будут, и иначе. По-всякому. Но особой дружелюбности от провинциалов, конечно, не жди.
        Девушка помолчала немного и затем добавила:
        - Одно могу сказать точно. Дальше дикарей-партизан будет меньше, а интродуктов больше. А что лучше и что хуже - ты уж решай сам.
        На этом Марина сочла беседу законченной и опять повернулась к своим мониторам.
        В боевой отсек вышел док, что тоже не располагало к продолжению разговора. Егор краем глаза и не без злорадства наблюдал, как научный консультант собственноручно перетаскивает тяжелые пластиковые кули. Ну, раз ему, Егору, вход в лабораторию заказан, то горбатьтесь сами, Леонид Степанович…
        Впрочем, док управился довольно быстро. Дверь лаборатории закрылась, а потом…
        - Мариночка, - неожиданно ожил молчавший до сих пор внутривагонный селектор: док подавал голос со своей половины вагона. - Зайдите, пожалуйста, ко мне. Будет много работы. Потребуется ваша помощь.
        - Да, конечно, Леонид Степанович.
        Ассистентке научного консультанта, в отличие от Егора, в лабораторию входить было можно…
        - Егор, а вы пока посидите за пультом наблюдения.
        И - щелк. Конец связи.
        Что ж, посидеть на пульте - не проблема. Егор спустился вниз и занял удобное и теплое еще после Марины кресло. Однако расслабиться на новом месте ему не дали.
        Два раза коротко рявкнула сирена. «Слушать всем!»
        Неужели опять нападение?! Егор бросил взгляд на мониторы. Нет, возле железки вроде все чисто. Впрочем, и одиночного сигнала «Внимание, к бою!» тоже ведь пока не было. Пока предлагалось просто послушать. Ладно, послушаем.
        Снова заработала «межвагонка». Из динамика раздался голос комброна:
        - Дежурным по вагонам доложить о расходе боеприпасов.
        Зазвучали беглые отчеты…
        - Первый вагон. Полный расход оперативно-тактического запаса.
        - Второй вагон. Полный расход.
        - Третий вагон. Восемьдесят пять процентов.
        - Четвертый вагон. Полный расход.

«Да уж, неутешительная статистика», - подумал Егор, прислушиваясь к докладам.
        - Пятый вагон. Полный…
        - Шестой… Девяноста три процента…
        - Седьмой… Семьдесят девять…
        - Восьмой… Полный…
        Вскоре отчитались все вагоны. Кроме одного, не находившегося в прямом подчинении Когана.
        - Исследовательский вагон, почему молчим? - спросил Коган. Даже фоновый шум и потрескивание динамика не могли скрыть сочившейся из голоса полковника неприязни.
        - У вас что, полно патронов?
        Егор, пожав плечами, вдавил кнопку межвагонной связи.
        - Исследовательский. Полный расход оперативно-тактического запаса, - доложил он.
        - Экипажам вагонов пополнить запасы на базе, - распорядился Коган. - Исследовательский, вас это касается тоже. И впредь, по возможности, никому не допускать перерасхода боеприпасов.

«Вот именно, по возможности! - мысленно усмехнулся Егор. - Немаловажное уточнение. А если такой возможности не будет? Если опять встанем на разбитых рельсах и со всех сторон снова попрут интродукты?»
        - Напоминаю, - продолжал комброн. - Наша задача - не вести с партизанами и тварями бои на уничтожение, а прорываться через заслоны.
        Последовала непродолжительная пауза. Слабое потрескивание в динамике свидетельствовало о том, что Коган еще не отключился от межвагонной связи, а значит - не закончил. И точно…
        - Значит так, боеприпасы экономить, но не расслабляться, - снова заговорил он. - Вряд ли партизаны жили в лесу. Где-то поблизости должна находиться их база. Возможно, мы будем проезжать мимо нее.
        Через некоторое время из лаборатории вышла Марина. Задумчивая и молчаливая - видимо, под впечатлением от проведенной на пару с доком вивисекции. На этот раз выбрасывать из вагона останки интродуктов не пришлось. Видимо, все без помех ушло в лабораторные сливы.
        - Ну и как твари? - поинтересовался Егор, уступая место у пульта.
        - Как всегда, - скупо ответила девушка. - Удивляют.
        Ну да, конечно. Чего перед ним разглагольствовать-то: он не док, он не оценит.
        Егор пожал плечами. Раз говорить с тобой не желают столь явно, навязываться глупо. Он молча занял место башенного стрелка.
        Вскоре выяснилось: Коган как в воду глядел, когда говорил о партизанской базе. В сплошной зеленой стене леса начали попадаться дачные домики с разбитыми окнами. Потом промелькнула заброшенная деревенька из нескольких десятков дворов. И наконец показалась безлюдная станция.
        Ржавые пути. Заросшие сорняком платформы. Обветшалое здание небольшого провинциального вокзальчика со сбитой вывеской. Что за станция - не понять. Из-за разросшихся кустов и деревьев оказалось трудно даже определить, насколько большим был поселок.
        Безымянный населенный пункт встретил бронепоезд беспорядочной всполошной стрельбой из пустых оконных глазниц.
        Похоже, именно здесь и базировались партизаны. И видимо, появления бронепоезда здесь никто не ждал.
        - Локомотивная, полный вперед! - велел комброн.
        Пули и картечь звякали по броне. Дважды взорвались гранаты подствольников, осыпав вагоны густыми, но безобидными осколками. Прочертил в воздухе дымную дугу реактивный снаряд РПГ, но стрелок оказался никудышным: кумулятивная противотанковая граната пролетела над составом и развалила какую-то деревянную хибару на противоположной стороне железки.
        Коган не отдавал приказа открывать огонь, и бронепоезд пронесся мимо станции, так и не сделав ни единого выстрела. Что ж, невидимый противник все равно не высовывался из укрытий, вражеские пули и осколки не причиняли вреда броневагонам, а лимит расхода боеприпасов на несколько дней вперед экипаж исчерпал в прошлой стычке.
        Через полтора-два километра стрельба стихла сама собой: партизанская база осталась позади.
        Дальше ехали без приключений. Не очень долго, впрочем…
        Глава 27
        Яркая белая вспышка полыхнула где-то далеко впереди, правее железнодорожного полотна. Диковинное серебристое свечение поднялось выше деревьев, зависло над кронами и раскрасило слепящими бликами воздух, как воду в летний полдень.
        Егор прилип к перископу. Что такое? Опять партизаны? Взрыв?
        Но чем можно было ТАК шарахнуть? И почему в стороне от железки?
        Вспышка тускнела, но не гасла совсем, столб ослепительного света рассеивался, мешался с воздухом, однако не опадал и не исчезал. Наоборот, странное сияние стремительно росло вверх и вширь. Превращалось в волну расширяющейся мерцающей дымки.
        Да что за хрень такая, в самом-то деле?! Егор проверил оптику. Нет, перископ вроде в порядке. Но как тогда это объяснить? И чем объяснить?
        Дымка быстро надвигалась на них. Впрочем, не только на них. Будто мириады частиц серебряной пыли разносило во все стороны мощной, но совершенно беззвучной взрывной волной. Будто взбухала на горизонте полусфера ядерного гриба, только не зловеще-темная, а белая, блестящая. И без пресловутой грибной ножки.
        Загадочные блестки уже достигли железнодорожной насыпи и пересекли ее. Воздух впереди играл и переливался расплавленным и разбрызганным серебром. Сияние искажало очертания окружающего мира. Лес расплывался. Подрагивали и плясали, словно в мареве раскаленного воздуха, железнодорожные пути.
        Мерцание шло сплошной, изогнутой в дугу и выросшей уже до самых облаков стеной. Кусок неба, попадавший в странное марево, был как лист скомканной синей бумаги, который все еще мнут и мнут невидимые руки.
        Два коротких сигнала сирены нарушили тишину вагона.
        - Всем сохранять спокойствие! - снова звучал из переговорного устройства ровный бесстрастный голос Когана. - Локомотивная бригада, малый вперед.
        Бронепоезд сбросил скорость, но не остановился. Состав продолжал двигаться навстречу сияющему мареву и словно намеревался протаранить раздувающуюся серебряную полусферу.
        У Егора внутри все похолодело.
        - Какого черта?! - пробормотал он. - Куда прет Коган?!
        - А в чем дело? - Голос Марины тоже был спокойным, деловитым и, кажется, даже немного удивленным. Сначала. Потом стал сочувствующе-насмешливым: - Ах да, ты же в первый раз!
        Она развернулась на своем крутящемся стуле и уставилась на Егора с пытливой улыбкой любознательного натуралиста.
        - В первый раз что? - Егор лишь мельком глянул на нее и вновь прильнул к перископу.
        - Не волнуйся, больно не будет, - заверила его Марина. Ее улыбка стала шире. Девчонка откровенно над ним потешалась. - Оглохнешь только ненадолго, а так ничего страшного не произойдет…

«Наверное ж, ничего, - угрюмо подумал Егор. - Было бы что-то страшное - ты бы сейчас не лыбилась во весь рот, дорогуша».
        - Это всего лишь…

«Ну?» - Егор молча ждал продолжения.
        - Пе-ре-нос, - сказала, как пропела, она.
        - Перенос?
        Всего лишь… Егор почувствовал, как потеют ладони. Всего лишь…
        - Ага. Первый на маршруте. Но, разумеется, не последний.
        - Могли бы заранее предупредить, что ли, - недовольно буркнул Егор.
        - О Переносе? - Марина прыснула. - Где и когда он появится - заранее не предугадаешь. А насчет того, что дальние экспедиции осуществляются через Переносы, ты и сам должен быть в курсе.
        Ну да, все верно. Егор тоже выдавил из себя вымученную улыбочку. Конечно, он сморозил глупость. Предсказать такие пространственные аномалии - не в человеческих силах. Как и избежать встречи с ними во время экспедиции.
        Он снова прильнул к перископу. Воздух серебрился уже совсем близко.
        - Экипажу приготовиться к Переносу! - приказал Коган.
        Интересно, а как к этому вообще готовятся?
        - Оружие к бою!
        Ага, теперь понятно как… Егор положил одну руку на спусковой крючок пулемета, вторую - на гашетку автоматического гранатомета. Никто ведь не знает заранее, где окажется бронепоезд и с чем придется столкнуться его экипажу сразу после Переноса.
        Сияющая стена надвинулась на них вплотную. Бронепоезд вошел в серебристое марево…
        Локомотив и страховочная платформа перед ним, вонзившись в сверкающую муть, исчезли. Совсем.
        И первый вагон, прицепленный к локомотиву, исчез тоже.
        И второй.
        И третий…
        За мерцающей дымкой продолжались рельсы, но пропавшей из виду головы состава на них уже не было. А где она тогда была? Скоро, очень скоро это станет известно.
        Бронепоезд растворялся на глазах. Вагон за вагоном, платформа за платформой. Состав словно въезжал в чью-то незримую пасть, и пасть эта заглатывала его, как оголодавший пес, не жуя, глотает связку сосисок.
        Локомотив, которого больше не было, продолжал тянуть за собой вагоны. Или тяжелые броневагоны вкатывались в Перенос сами собою, двигаясь исключительно по инерции. Егор этого не знал. Это было выше его понимания.
        Исчез штабной вагон. Настал черед и их бронированной «сосиски». Егор не удержался. Прикрыл глаза. Почувствовал несильное сотрясение. То ли весь вагон чуток тряхнуло, то ли его самого. Уши заложило, как во время резкого погружения на большую глубину.
        В следующий миг, устыдившись своего страха, он все же открыл глаза.
        Местность вокруг разительно изменилась. Только что по обе стороны железки сплошной стеной стояли леса. А теперь сквозь широкие просветы между редкими корявыми и низкорослыми деревьями виднелась водная гладь, покрытая ряской и густо поросшая камышами. То ли озера, то ли болота… Пожалуй, все же болота. От воды на железнодорожную насыпь, основательно укрепленную бетонными плитами, наползал туман. Не так чтоб очень густой, скорее легкая молочная дымка, почти не препятствующая обзору.
        Так-так-так… И куда же их занесло, интересно?
        Егор глянул назад. Ага, там - такая же серебристая пелена, в какую они только что въехали. Точно такое же сияющее марево. И из него, из марева этого, один за другим выскакивали вагоны. Бронепоезд въезжал в желудок заглотившего его монстра. Или извергался из его кишечника.
        Что-то настырно стучало в уши. Невидимые беруши, появившиеся в момент Перехода и все еще заглушавшие звуки извне, постепенно рассасывались. Шум силился, нарастал, возвращал к реальности.

«Пулемет долбит!» - понял наконец Егор.
        - Интродукты! Твари впереди! - Вернувшийся слух различил и чьи-то выкрики по
«межвагонке».
        Егор выдвинул перископ на всю длину. Рассмотрел наконец, что происходит в тумане. Ужаснулся.
        Далеко… пока еще далеко впереди на рельсы наползала живая горка размером с небольшой самосвал. Горбатая, бледная, неторопливая, оставляющая позади себя темный влажный след. Этакая гигантская улитка без раковины. Слизень-переросток.
        С двух сторон к насыпи подтягивались еще десятка полтора таких же тварей. Судя по всему, слизняки вылезли из болот, над которыми была проложена дорога.
        Из локомотива и передних вагонов но тварям лупили пулеметы. Пока без видимого, впрочем, результата.
        Обстрелянный слизняк, перегораживавший пути, не спешил освобождать дорогу. Мало того: к нему на насыпь уже поднялась вторая такая же тварь. Существа слиплись друг с другом, образовав баррикадку приличных размеров. К первым двум интродуктам подползала еще одна тварь. Большая часть остальных слизней остановилась под насыпью. Удерживаясь нижней частью тела за землю, они поднимали верхнюю, как змея перед броском. Слизни выстраивались вдоль железки нестройными покачивающимися рядами.
        Очень скоро голове бронепоезда предстояло проехать сквозь этот «почетный караул». Егор задействовал перископную оптику на максимум, стараясь получше разглядеть нового врага.
        Никто уже не думал о необходимости экономить боеприпасы. Да и Коган об этом не напоминал. Пулеметный огонь не прекращался. К пулеметчикам присоединились и автоматчики: из открытых бойниц передних вагонов затявкали калаши. Но похоже, обычные «пятерки» и «семерки» вязли в жирных слизнях, как в плотном желе для баллистических экспертиз, не причиняя интродуктам вреда. Лишь крупный калибр с грехом пополам пробивал тварей, вырывая из них сгустки слизи и куски бледной плоти, но даже эти сквозные раны зарастали на слизняках практически мгновенно.
        С небольшим запозданием по интродуктам ударили гранатометы. Загрохотали взрывы. Во все стороны полетели брызги густой бесцветной жижи и ошметки слизистых тел. Увы, рваные воронки, оставленные гранатами, тоже затягивались, как следы в болотной трясине.
        Свалить удалось лишь одного слизня, буквально разорванного на части парой очередей из АГС.
        Егор тоже внес свою лепту в нарастающий массированный обстрел. Он направил пулеметно-гранатометную спарку на ближайшего слизняка, стоявшего справа у дороги, словно разъевшийся до неприличия солдатик-горбун. Прицелился…
        Сначала - очередь из пулемета, косо перечеркнувшая тело интродукта.
        Ничего. Только чуть заметное колыхание плоти в местах попаданий.
        Ладно, тогда так… Егор вогнал три гранаты в переднюю (а сейчас, в вертикальном положении, - верхнюю) часть тела, где, по идее, у твари должна быть голова. Добавил для надежности еще одну гранату.
        Четыре взрыва разнесли слизню всю верхушку-передок. Однако потеря «головы» никоим образом не отразилась на существе. Оно будто и не заметило ничего. Лишь качнулось из стороны в сторону. Да по массивному телу прошлись динамические волны от взрывов. Но и эта тряска телесами продолжалась совсем недолго.
        Прикинув, что жизненно важные органы могут находиться в горбу интродукта, Егор выпустил еще пару гранат туда.
        Прогремело два взрыва. Горб превратился в измочаленное сочащееся слизью месиво. Тварь как ни в чем не бывало продолжала стоять, опираясь на нижнюю часть туловища.
        Глава 28
        Бронепоезд, и без того двигавшийся после Перехода очень неспешно, вовсе замедлил ход.
        - Локомотивная, не останавливаться! - захрипели динамики голосом Когана. - Огнеметчики, приготовиться! Стрелять по моей команде!
        Огнеметчики? Ну что ж, здесь, наверное, можно. Леса вокруг мало, воды много. И состав вроде на ходу. Пока на ходу… Авось сами не угорим.
        Егор бросил быстрый взгляд на Марину. Девушка неподвижно сидела у пульта перед мониторами. Видать, поняла уже, что от ее наружной турельной пушки-автомата проку сейчас не будет. Ну а огнеметные форсунки, торчавшие над крышей исследовательского вагона, были предназначены только для ближнего боя. Для очень ближнего.
        - Минометному расчету - огонь осколочными по фронту! - продолжал сыпать приказами комброн. - Цель - интродукты на путях.
        На вагоне огневой поддержки в середине состава заработала скорострельная минометная система с задранными вверх короткими стволами. Выпущенные мины по крутой навесной траектории полетели через головные вагоны, локомотив и переднюю страховочную платформу.
        Первый взрыв сыпанул осколками слева от насыпи и чуть дальше цели. Второй - справа и немного ближе. На этом пристрелка в движении была завершена. Тварей накрыло раз, другой, третий…
        Осколки секли и рвали тела слизняков в клочья, однако, увы, не могли сбить интродуктов с насыпи. Хорошие фугасы, наверное, подошли бы для расчистки путей лучше, но они могли сильно повредить железнодорожное полотно.
        К завалу колышущейся плоти на рельсах, не обращая ни малейшего внимания на град пуль и осколков, довольно шустро подползла еще одна пара слизней. Твари слиплись друг с другом. Живая баррикада оказалась теперь выше локомотива.
        А передние вагоны бронепоезда уже двигались мимо слизняков, вставших «на дыбы». Интродукты, торчавшие у насыпи подобно уродливым наростам-сталагмитам, начали пригибаться. Их горбы опустились к земле и словно набухли внизу, превратившись в подобие расплывшихся мячей.
        И что бы это значило?
        - Локомотивная, полный вперед! - потребовал по внутренней связи Коган. - Тараним тварей! Огнеметчики - огонь по флангам!
        Бронепоезд ускорил ход. Из вагонов ударили упругие струи огня. Жидкое пламя окатило выстроившихся вдоль дороги тварей и залило подступы к насыпи. Огонь лизнул кривые деревца, растекся по поверхности болота.
        Однако слизняков бушующее пламя, похоже, ничуть не тревожило. Казалось, эти твари вообще не чувствуют боли. А еще…
        Егор смотрел на них и не верил своим глазам. Объятые огнем интродукты сбрасывали с себя горючую смесь вместе с наружным слизистым слоем. Внешняя органика попросту сползала с них, как змеиная кожа. А с ней стекало и пламя, налипшее на тварей.

«Ни хрена ж себе! - поразился Егор. - Да с них огонь - как с гуся вода!»
        А состав все разгонялся. Голова поезда уже пронеслась мимо выстроившихся рядком горящих тварей. Те пропускали вагоны. Пока - пропускали.
        И вот…
        Сильный толчок, резкое торможение. Егор едва не слетел с сиденья башенного стрелка.
        Это передняя страховочно-грузовая платформа врезалась в живую баррикаду на путях.
        Егор видел в перископ, как ножевидный таран платформы с разгону ударил в посеченные осколками, сочащиеся слизью и слипшиеся друг с другом тела интродуктов. Ударил, увяз…
        Перекрывающая пути гора плоти колыхнулась под напором бронепоезда и подалась назад. Слизни, однако, даже не пытались сползти с рельсов. Наоборот, они будто вцепились и влипли в них. Егор представил, как скребок-отвал сбрасывает с путей рваные ошметки тварей, а колеса режут то, что осталось. Еще немного - и дорога будет свободной.
        И еще немного.
        И еще… И…
        Бронепоезд все толкал и толкал перед собой бесформенную массу, однако никак не мог спихнуть ее с насыпи.
        Состав снова начал замедлять ход.
        Да что же это такое?! Егор заволновался. И похоже, не он один.
        - Локомотивная?! - заорал из динамиков комброн. - Что там у вас?! Почему останавливаемся?!
        - Слизь! - отчаянно прокричал кто-то - видимо, начальник локомотивной бригады. - Кровь тварей! Вяжет, зараза! Липнет! Наматывается на колеса! Тормозит!
        Действительно, из-под колес страховочной платформы и локомотива на насыпь обильно стекала густая вязкая масса, похожая на кисель. Поезд словно ехал по разлитому и быстро застывающему клею. И это, увы, было еще полбеды.
        Состав атаковали интродукты, выстроившиеся вдоль железки. На неумолкающую стрельбу из пулеметов, гранатометов и автоматов они не обращали внимания и полностью игнорировали огнеметы, которые все жарили и жарили без перерыва.
        Медлительные твари оказались неожиданно прыгучими. Набухшие в их нижней части тела
«мячики» отталкивались от земли, подбрасывая слизняков в воздух.
        Расстреливаемые почти в упор, объятые пламенем и стряхивающие с себя огненную капель, слизни один за другим бросались на поезд - прямо на шипы и противокумулятивные сетки броневагонов.
        Металлическая рабица срывалась под тяжестью тварей, интродукты скатывались с насыпи. Но некоторые все же успевали вцепиться в защитные шипы и буквально нанизаться на них.
        А впрочем, что этим тварям какие-то шипики, если пули, гранаты и даже огнеметный напалм не причинили им ни вреда, ни боли.
        Шипы рвали бледную податливую плоть, но плоть все равно плотно прижималась к бортам. Густая липкая слизь стекала по броне и заливала колесные тележки. Твари, повиснув снаружи, цеплялись за насыпь и вспахивали щебенку.

«Да они же пытаются так нас остановить!» - вдруг с ужасом осознал Егор.
        Трудно было понять и принять тот факт, что в этих слизистых, практически неуязвимых телах кроются зачатки пусть примитивного, но разума. А ведь все на то указывало. Слизни действовали продуманно, они нападали стаей, как высокоорганизованные хищники. И у них, похоже, имелся план охоты: заблокировать железнодорожное полотно, атаковать с флангов, остановить… Ага, а вон уже и сзади пара тварей перекрывают рельсы, отрезая путь к отступлению.
        Но как эти улитки-переростки собираются проникнуть внутрь бронированных вагонов?
        Один из слизней пролетел через струю огнемета и дымящейся ракетой обрушился на исследовательский вагон. Ляпнулся возле башни, словно огромная сопля. Масса твари оказалась немаленькой: вагон ощутимо качнуло. Брызги липкой жижи забрызгали триплексы. Система внешней очистки не могла справиться с таким загрязнением. Противокумулятивная сетка сорвалась с креплений и соскользнула вниз. Увы, тварь за ней не последовала: слизняк вовремя зацепился за крышу.
        Егор выматерился. Интродукт стряхнул с себя огнеметную горючую смесь. Сбросил внешний слой слизистой «кожи» и, как из кокона, выскользнул из опавшего огня.
        Бронепоезд двигался все медленнее и медленнее. Откуда-то снизу, из колесных тележек, доносился натужный стон металла. Слизняки останавливали состав!
        - Вторая локомотивная! - после недолгой паузы вновь заговорил Коган. - Запустить дизели! Полный вперед!
        Комброн решил задействовать все имеющиеся мощности? Что ж, верное решение. Иначе попросту не прорваться. Иначе состав снова застрянет.
        Задымил и принялся подталкивать вагоны резервный тягловый тепловоз. Колеса сразу застучали веселее.
        - Бронелетучки, тоже подключаемся! - потребовал комброн. - Давайте, толкаем-толкаем! Самый полный! Всем машинам - самый полный вперед!
        Ага, вот впряглись и маневровые тепловозы бронедрезин.
        Поезд снова ускорял ход, постепенно вырываясь из липкого плена. Головная страховочная платформа буквально размазывала по железнодорожному полотну налипший на нее огромный плотный ком, который уже мало напоминал слизняков. Ком, оставляя часть себя на рельсах и насыпи, быстро уменьшался в размерах. Однако интродукты, прилипшие к шипастым бортам вагонов, все еще упрямо волочились за составом.
        Опустив стволы башенной спарки до упора, Егор поймал в заляпанный прицел тварь, вцепившуюся в их вагон. Теперь слизня можно было рассмотреть. И расстрелять практически в упор.
        Это была белесая шевелящаяся биомасса, сплошь покрытая порами, из которых непрерывно сочилась и сочилась густая бесцветная слизь.
        Больше не было ничего. Ни глаз, ни щупалец, ни рожек, как у улитки, ни дыхательных отверстий, ни рта, ни зубастой пасти.
        Отвратительное зрелище!
        Егор всадил в этот живой кисель гранату. Взрыв прогремел совсем рядом, в опасной близости от триплексов. Осколки застучали по башне. Часть киселя расплескалась. Однако от вагона тварь не отцепилась.
        Марина ошпарила ее из огнеметных форсунок. Тоже, конечно, без толку: огонь сползал вместе с наружным слизистым слоем твари и стекал куда-то под колеса.
        Глава 29
        Состав, подталкиваемый сразу несколькими мощными дизелями, набирал скорость. От интродуктов, насаженных на ножи головной платформы и размазанных по путям, уже мало что оставалось. Но слизни, болтающиеся на вагонах, по-прежнему не думали отцепляться.
        - Задраить бойницы! - приказал Коган.
        И все же комброн с этим приказом малость запоздал.
        Егор видел, как экипаж десантного вагона, прицепленного через два вагона впереди, пытается сбросить тварь с правого борта. Из открытых бойниц лупили автоматчики. На боках твари взбухали фонтанчики разорванной плоти, однако слизень не отлеплялся.
        Наоборот! Повисшая снаружи тварь вдруг навалилась на одну из бойниц. Прямо на торчащий ствол калаша.
        Невидимый автоматчик одной очередью разрядил в интродукта весь рожок. Это, увы, не помогло. Сотрясающаяся от выстрелов в упор аморфная слизистая туша непостижимым образом втягивалась через узкую прорезь внутрь. Так густая мыльная пена уходит в слив ванной…
        - Третий десантный! - раздался в динамиках внутренней связи чей-то отчаянный крик.
        - Тварь пытается проникнуть в вагон! Она… она затекает через бойницу!
        Чей-то громкий мат и гулкие отрывистые автоматные очереди заглушали слова. В третьем десантном стреляли. Прямо внутри вагона. Глупо… Ясно ведь уже, что такому интродукту пули вреда не причинят, а людей рикошетами посечет на раз-два. А впрочем, что оставалось сейчас делать десантникам? Только стрелять.
        - Третий десантный - заблокировать! - прогремел голос Когана, перекрывая стрельбу и крики. - Всем немедленно закрыть бойницы! Повторяю, всем закрыть бойницы!
        Егор покачал головой. Ох, не завидовал он сейчас третьему десантному. Он-то знал, что значит оказаться в заблокированном вагоне наедине с тварью, рвущейся внутрь. Это значит - остаться отрезанным от остального состава, без всякой надежды на помощь. Проходили уже… В пригородной бронетричке Егор однажды такое на себе испытал.
        Экипажу заблокированного вагона теперь предстояло отбиваться самостоятельно. Отбиваться или погибать.
        - Она внутри! - снова донесся крик-доклад из третьего десантного.
        На заднем плане орал кто-то еще. Дико орал. То ли от боли, то ли от страха.
        - Уже внутри! Твою ма-а-а!..
        Грохнул взрыв. Крики смолкли. Связь с вагоном оборвалась. Граната? Похоже, что так и есть. Это было еще глупее, чем стрелять из автомата в замкнутом пространстве броневагона.
        Из бойниц третьего десантного повалил дым. Вагон больше не подавал признаков жизни. Та часть твари, что еще оставалась снаружи, втискивалась внутрь.
        Между тем железная дорога пошла по пологому склону вверх. За деревьями больше не поблескивала водная гладь, и бронепоезд неожиданно вынырнул из туманной дымки, заполнявшей болотистую низину.
        Практически сразу же, буквально в ту же секунду, тварь, висевшая на исследовательском вагоне, отлипла от брони.
        Слизняки, как пиявки, посыпанные солью, отваливались и от других вагонов. Очутившись на земле, твари отползали назад - к туману.

«Видимо, как-то они с ним повязаны», - решил Егор.
        Даже то немногое, что осталось от слизней, насаженных на ножи страховочной платформы, бесформенным комом скатилось с железнодорожной насыпи. И произошло это явно без участия локомотивной бригады.
        Последним отцепился интродукт, прорвавшийся в третий десантный вагон. Твари потребовалось некоторое время, чтобы протянуть свое податливое жирное тело через узкое отверстие бойницы обратно, наружу. Но в конце концов скользнула под насыпь и она.
        Кто-то саданул напоследок в интродукта из гранатомета. Измочаленный горб брызнул сгустками слизи и разорванной плотью. Месть за третий десантный? Слизень, похоже, даже не заметил ее.
        - Прекратить огонь! - раздался из динамика строгий голос комброна.
        А больше, собственно, никто и не стрелял.
        - Второй вагон огневой поддержки, приготовиться к разблокировке третьего десантного… - приказал полковник.
        Второй огневой был прицеплен перед пострадавшим вагоном. Соседи, так сказать…
        - На время операции второму огневому самозаблокироваться, - давал Коган заключительные ЦУ. - Проверить, что там у десантников. При необходимости - зачистить. Действовать осторожно. В свой тамбур никого и ничего из десантного не впускать. По исполнении - доложить. Пошли…
        Несколько минут межвагонная связь молчала. Егор осматривал в перископ окрестности и прислушивался к напряженной тишине. Марина тоже не проронила ни звука. Только натужно скрипели колеса, перемазанные вязкой слизью интродуктов. Вагон мягко покачивался.
        - Третий десантный чист, - наконец послышался из динамика долгожданный доклад. Голос говорившего бойца немного дрожал. Видимо, там, в десантном, было сейчас не очень уютно.
        - От твари что-нибудь осталось? - спросил Коган.
        - Никак нет.
        - Живые есть?
        - Никак нет.
        - Раненые?
        - Нет. Все - двухсотые. Всех подчистую того… сожрали. А что осталось… - Говоривший запнулся. - Выбросить бы надо это, товарищ полковник.
        - Ладно, - после недолгого раздумья вновь подал голос комброн. - Выбрасывать пока ничего не нужно. Наружные люки открывать запрещаю. С третьим десантным разберемся позже. Группе зачистки покинуть вагон и заблокировать тамбур. О выполнении - доложить.
        - Сделано! - сообщила через полминуты «межвагонка». - Третий десантный заблокирован.
        - Первая, вторая, третья ремонтные бригады - приготовиться к осмотру состава на ходу, - опять заговорил Коган. - Оценить степень повреждения локомотива и вагонов.
        Имелись повреждения или нет - это, конечно, большой вопрос, но то, что бронепоезд едет с явным напрягом и лишь благодаря мощности дополнительных дизелей, было очевидно. На ходовой части сейчас, наверное, полно застывшей слизи. Но вот как ее будут выковыривать во время движения поезда?
        - Товарищ полковник, потребуется осмотр и, возможно, ремонт колесных тележек, - осторожно заметил кто-то из ремонтников. - На ходу это сделать невозможно. Нужна остановка.
        - Хорошо, - недовольно буркнул из динамиков Коган. - Отъедем подальше - остановимся.

«Что ж, чем дальше от болотистой низины со слизнями - тем лучше», - подумал Егор.
        В боевой отсек вошел док.
        - С почином вас, Егор? - широко улыбнулся научный консультант. - Поздравляю с первым успешным Переносом.
        Успешным? Егор удивленно уставился на дока. А каков же тогда неуспешный Перенос?
        - Вы в курсе, что мы потеряли целый вагон? - на всякий случай уточнил Егор.
        Док кивнул:
        - Разумеется, я в курсе событий. У меня в лаборатории установлены динамики внутренней связи. И на сколько мне известно, потеряли мы не вагон, а только экипаж вагона. Сам третий десантный не пострадал, ведь так?

«Только экипаж», значит? «Только»…
        - Все могло оказаться намного хуже, - добавил научный консультант. - Уж поверьте моему опыту.
        Оставалось поверить. Опыта дальних экспедиций у дока было явно побольше, чем у Егора.
        - Жаль только, что в этот раз не удалось раздобыть ни одного целого экземпляра, - задумчиво пробормотал док. - Эти болотные интродукты - очень интересный вид…
        Егор поморщился. Док был в своем репертуаре: он сожалел не о погибших бойцах, а об отсутствии вивисекционного материала.
        - Хотя, может быть, еще и получится соскрести какие-нибудь образцы с вагонов.
        Глянув через плечо Марины в мониторы, научный консультант сменил тему.
        - Интересно, в какой уголок нашей необъятной родины нас занесло сегодня? - со скучающим видом пробормотал он.
        - А за пределы родины нас занести не могло? - хмуро поинтересовался Егор. - С детсадовского возраста мечтал побывать за границей, да все как-то не сложилось.
        Док усмехнулся.
        - Вынужден вас разочаровать, Егор. За границу, по крайней мере в дальнее зарубежье, наш бронепоезд не попадет ни при каких условиях.
        - А чего ж так? Есть научное объяснение?
        - Конечно есть. Все просто. Колея.
        - Что? - не понял Егор.
        - Ширина железнодорожной колеи. Наши родные тысяча пятьсот двадцать миллиметров нас же и ограничивают.
        Егор недоуменно смотрел на дока.
        - Российская, или, как ее еще называют, русская, колея не соответствуют зарубежным стандартам, - пояснил тот. - Такая колея используется только в России, странах СНГ, Прибалтики, ну и еще в Монголии. Все.
        - И что с того? - Егор не до конца уловил смысл сказанного.
        - Судя по всему, с появлением телепортационных аномалий наша железнодорожная сеть образовала некую особую замкнутую систему, что, вероятно, и позволяет экспедиционным составам возвращаться в пункт отбытия.
        - Такое случилось, потому что Блуждающую Дыру проковыряли именно на нашей железке?
        - Возможно, - пожал плечами док. - Даже скорее всего. Но точного ответа на этот вопрос вам сейчас никто не даст. Скажу только, что бронепоезда, попадающие в Перенос, могут оказаться в любой точке бывшего Советского Союза, но не за его пределами. Ну, если не считать упомянутую уже мною Монголию. Даже на финляндскую железную дорогу, колея которой шире нашей всего-то на четыре миллиметра, ни один состав, насколько мне известно, пока не забрасывало. Такой вот парадокс. На свои узкоколейки мы, кстати, через Переносы попасть тоже не можем. Впрочем, нам это только на руку: не нужно менять колесные пары.
        Резкий сигнал сирены прервал их разговор. Одиночный сигнал готовности к бою…
        - Экипажу занять позиции! - добавил от себя Коган по межвагонной связи.
        Да что же это такое-то?! Неужели опять твари? Передохнуть не дают, сволочи…
        Егор прильнул к перископу.
        - Вот это да! - раздался за спиной удивленный вскрик Марины, уткнувшейся в свои мониторы.
        Нет, твари тут были ни при чем. Территорию, на которую они въезжали, контролировали не интродукты.
        Глава 30
        Людей пока видно не было, но явное присутствие человека в этих местах выдавали небольшие возделанные огородики и целые поля вбитых в землю кольев, арматур, обрезков труб и металлических ежей.
        Заграждения тянулись вдоль путей и торчали даже из железнодорожной насыпи. Острия импровизированных рогатин были усеяны крупными зазубринами. На деревянных кольях роль зазубрин выполняли грубо, на скорую руку заостренные сучки и вколоченные под углом гвозди. К арматуринам в несколько рядов были приварены целые «зонтики» из листовой стали. Эти металлические «елочки» выглядели особенно сюрреалистически.
        Между шпал тоже торчали короткие шипы. Они стояли часто, но едва выступали над рельсами. Пока движению поезда эти колючки не особо мешали. До колесных осей они не доставали и разве что сдирали с днищ вагонов застывшие комья слизи.
        В колья были превращены даже заостренные пни и молодые деревца, росшие у дороги. Валявшиеся тут и там тяжелые стволы, похожие на перевернутые бороны, угрожающе щетинились растопыренными обрубками веток.
        Колья и колышки были самых разных размеров - по колено, по пояс, по грудь человеку. Сплошная засека, одним словом. Между рогатками и завалами сучковатых бревен вились путаные мотки колючей проволоки и ржавой егозы.
        Правда, вот острия и наконечники… Какие-то все они были гипертрофированно увеличенные. Грубо, на скорую руку заточены и заострены. И при этом слишком широки, с чрезмерно растопыренными крючьями-зацепами. Такими твердую шкуру не проткнуть. Зато они легко продырявят тяжелую, мягкую и податливую плоть, которая сама наваливается сверху. Например, плоть слизней. И продырявят, и изорвут, и удержат тварей от дальнейшего продвижения.
        Ну да, так и есть… Именно против слизней и использовались эти «минные поля». Егор начал замечать на заграждениях и на колючей проволоке куски усохшей, почерневшей органики. А вон и целый слизняк, насаженный на несколько кольев сразу. Потемневшая горбатая спина высится над травой, будто огромный валун. А вон еще один - напоролся на «борону», да так и не сумел соскочить с крючка. И там вон тоже - третий, под самой насыпью, проткнутый насквозь тремя выдранными из земли арматурными «елочками» и обмотанный спиралями егозы, как новогодняя елка гирляндами.
        И еще один. И еще…
        Интродукты лежали неподвижно, свернувшись в кольцо, словно мертвые гусеницы, или всем телом распластавшись по земле. Твари были мертвы, их тела больше не блестели от слизи.
        Даже если болотные слизняки в самом деле не чувствуют боли, даже если они не расстраиваются по поводу отстреленных кусков плоти и даже если совсем не боятся огня, продраться сквозь такой заслон твари все же были не в состоянии.
        Впереди, за заградительными рогатками и растянутой между ними колючкой, показался сплошной частокол в три - один выше другого - ряда. Причем последний ряд высок настолько, что через него сложно было заглянуть даже при помощи выдвижного перископа. Егор настроил оптику на максимальное приближение.
        Так-так-так… Диковинное сооружение, возведенное из дерева, металла и бетона, выполняло, по всей видимости, ту же функцию, что и торчавшие повсюду колья. Заостренные бревна частокола были обиты гвоздями от верха до самой земли. Врытые в землю трубы щетинились приваренными крючьями. Даже к толстым бетонным сваям, поддерживающим всю конструкцию, были примотаны проволокой загнутые книзу шипы. Тоже типа зазубрины…
        Это жалкое подобие Форпостовской Стенки явно должно было защищать от болотных тварей. Такую тройную преграду никакой слизень не перелезет и не перепрыгнет. Скорее уж насадится на нее вмертвую. Впрочем, фортификация могла остановить и людей. По крайней мере, в частоколе имелись узкие, плотно закрытые изнутри стрелковые бойницы. А ведь по слизнякам, как уже понял Егор, стрелять бессмысленно.
        Частокол длиннющим вытянутым полукругом огораживал небольшую станцию с переходным мостом посередке и часть примыкавших к станции путей. За защитной оградой вплотную к железке жались невысокие хибарки и навесы. То ли склады, то ли сараи, то ли жилые помещения. Понять было трудно: из-за частокола торчали только покатые и плоские крыши. На мосту высилась этакая крытая «голубятня», обложенная пухлыми мешками. Наблюдательный пункт или пулеметное гнездо.
        Ближайшие подступы к частоколу были зачем-то засыпаны песком, золой, угольной пылью, щебенкой, кирпичным крошевом и мелким, перемолотым мусором. И нигде не видать ни одной живой души. Вероятно, аборигены успели попрятаться за своей оградой.
        Но место-то, вне всякого сомнения, обжитое! Вон и дымок над крышами вьется.
        Для Егора это оказалось полной неожиданностью: он и предположить не мог, что в провинции, захлестнутой нашествием интродуктов, может теплиться более-менее организованная жизнь. А вот теплилась же…
        Собственно, их бронепоезда все это касалось мало. Были бы пути свободны - и он проехал бы мимо придорожного поселения без проблем и остановок. Но беда заключалась в том, что пути оказались перекрытыми. Над рельсами нависали массивные ворота частокола. Под воротами лежала тяжелая заградительная плита. И вдобавок ко всему перед плитой к рельсам были привинчены огромными болтами ржавые железнодорожные башмаки. По паре на каждом.
        А ведь это уже не слизень. Такую штуку с путей на ходу не сковырнешь. Колеса, наехав на подобное препятствие, непременно соскочат с колеи.
        - Стоп, машина! - приказал Коган.
        Заскрипели тормозные колодки. Состав начал останавливаться.
        - Всем подразделениям, открывать огонь только по моей команде. Десанту приготовиться к высадке. Готовы?
        Экипажи вагонов доложили о готовности.
        Поезд остановился в нескольких метрах от запертых ворот. Головная страховочная платформа едва не боднула блокирующую плиту выступающим вперед навесным тараном.
        Ворота приоткрылись. Чуть-чуть, самую малость. На рельсы вышел человек. Один. Похожий на гнома низкорослый и ширококостный мужик с обильной сединой в волосах.

«Гном» безбоязненно встал перед бронепоездом. Помахал над головой руками. Оружия у него в руках не было.

«Говорить хочет», - понял Егор.
        Незнакомец обогнул справа страховочно-грузовую платформу и бронетепловоз, неторопливо прошелся вдоль вагонов. При этом «гном» внимательно и вроде бы оценивающе разглядывал каждый. Провинциал, похоже, ничуть не беспокоился ни по поводу автоматных стволов, торчавших из бортовых бойниц, ни насчет башенных пулеметов, державших его на прицеле.
        Чужак приблизился к штабному броневагону, вдумчиво осмотрел и его, прошелся до сцепки с исследовательским. Бросил любопытствующий взгляд в сторону передвижной лаборатории, но остановился все же возле заднего тамбура штабного вагона и как ни в чем не бывало оперся о шипастый правый борт.
        Егор из стрелковой башни, также смещенной вправо, хорошо видел незнакомца через триплексы. Провинциал, склонив голову к плечу, насмешливо оскалился щербатым ртом в крайнюю амбразуру штабного. Затем постучал в запертый бортовой люк.
        - Мариночка, дайте звук, пожалуйста, - попросил док, стоявший за спиной девушки и внимательно наблюдавший через мониторы за происходящим снаружи.
        Марина щелкнула каким-то переключателем на пульте. Вагон наполнил шум ветра. Из динамиков между мониторами донесся глухой стук кулака о металл.
        Ишь ты! Исследовательский вагон, оказывается, оборудован не только мини-камерами, но и скрытыми внешними микрофонами. И весьма притом чуткими микрофонами.
        - Здорово, что ли, москвичи. - Голос у чужака-«гнома» был громкий, задорный и веселый, но какой-то наигранно, нарочито веселый. - Вы ведь из столицы в наши края пожаловали, верно?
        Штабной вагон, к которому обращался незнакомец, хранил гробовое молчание.
        - Ну че молчим, мужики? Я с командиром вашим базары перетереть хочу. Позовите его, что ли? Он в этом вагоне обитает или как?
        Провинциал, конечно же, распознал штабной вагон правильно. Отмалчиваться дальше было бы глупо.
        - Чего надо? - Ага, а это уже Коган. Приглушенный голос комброна донесся из-за бойницы.
        - Поговорить, мил человек. Узнать, куда и зачем путь держите, да и так, вообще…
        - А тебе оно надо, куда и зачем мы едем?
        Селянин-«гном» пожал плечами:
        - Если честно, то не особенно. В чужие секреты и в чужую душу мы не лезем.
        - Тогда в чем проблема? Пропустите через станцию, помашите ручкой - и до свидания.
        - Оно-то, конечно, можно. - Селянин словно в раздумье почесал затылок. - Но ты для начала все-таки пригласил бы меня к себе в вагончик, а? Чайком побаловались бы да покалякали малость. Чтоб все нормально было, по-человечески. А то говорим как через дырку в сортире.
        - Обойдешься, - прозвучал краткий и емкий ответ.
        - Э-э-э, - неодобрительно качнул головой провинциал, - а что ж ты грубишь-то, командир? Нехорошо это, когда гость грубит хозяину.
        Егор никак не мог понять, издевается над ними «гном» или нет. Вообще-то дядя вел себя весьма рискованно. Запросто ведь мог схлопотать пулю в лобешник. Или…
        Или не мог? Или было за ним что-то, о чем они еще не знали.
        Глава 31
        - Дайте дорогу, - снова потребовал Коган. - Не нарывайтесь.
        - И в мыслях не держим, - развел руками селянин. Усмехнулся. - Просто поболтать охота. Когда еще аж из самой столицы важные путники в нашу глухомань пожалуют…
        - Нет у нас времени на болтовню, - отрезал полковник.
        - Зато у нас его - навалом, - быстро вставил селянин. - Я - здешний староста и комендант. Кличут Иван Лукич. А вы, простите, кто? Не расслышал, с кем имею честь?
        - Хватит паясничать, а? - Комброн начинал закипать. - Че ты тут ваньку валяешь, Иван, мать твою, Лукич? Мы торопимся, а вы нас задерживаете. Драки хотите?
        - На самом деле - нет, - мотнул головой староста. - Можно ведь обойтись и без нее…
        Сказано это было вроде бы вежливо, но в то же время таким тоном, который подразумевал, что можно и не обойтись.
        - Если договоримся.
        - Договоримся? - Кажется, Коган был скорее удивлен, чем разъярен тем фактом, что кто-то пытается ставить ему условия. - О чем нам с тобой договариваться?!
        - А о чем обычно договариваются разумные люди? О взаимовыгодном сотрудничестве.
        - В смысле?
        - Вы нам - подарочек. Мы вам - дорогу.
        - Че-го?! - угрожающе протянул комброн.
        - А что? - Староста Иван Лукич сделал наивные глазки. - Вы же из Москвы прикатили. А Москва - она, говорят, богатенькая. Всегда такой была и сейчас, наверное, тоже не бедствует.

«Ох, батя, еще как бедствует!» - с тоской подумал Егор.
        - Короче, пошлину заплатите - и езжайте себе спокойно.
        - Какую, на хрен, пошлину?! - Вот теперь, кажется, комброн вспылил по-настоящему.
        - Известно какую - за проезд. - Староста сохранял невозмутимый вид. - Мы стоим на этой дороге. Вы по нашей дороге едете. Так что платите, уж будьте любезны.
        - Ах, по вашей, значит? - недобро процедил Коган.
        - Ну не по вашей же.
        - Слушай, мужик, в последний раз добром прошу. Освободите путь, откройте ворота, дайте проехать, и никто не пострадает.
        Селянин поморщился, неодобрительно качнул головой:
        - Узнаю москвичей. Всегда с гонором были. Но сейчас-то вы, ребята, не у себя за МКАД. У нас вы. В гостях. Типа… Как бы…
        - Ты не понял, да? - донеслось из бойницы. - Хочешь, чтобы я отдал приказ открыть огонь из всех стволов и разнес на фиг ваш долбаный полустанок?
        - Нет, это вы кое-чего недопонимаете, - мягко заметил староста. - Не все так просто, как вам кажется, сынки.
        Мягко-то оно мягко. Но вот «сынки» в его устах прозвучало как «сосунки».
        - В самом деле? - Судя по хриплому голосу Когана, полковник был уже за гранью. Егор ничуть не удивился бы, если бы комброн прямо сейчас собственноручно пристрелил дерзкого провинциала. - А что тут сложного? Залп из минометов через забор. Добавить из гранатометов - тоже навесиком. Потом прямой наводкой из башенных пулеметов. Крупный калибр ваша оградка не выдержит. Если надо будет - бронетехнику подключим. Ну а десант расчистит пути. Что нам может помешать?
        - Две вещи…
        Следовало признать, абориген держать себя в руках умел. Доброжелательный тон, ни малейших признаков беспокойства, уверенность в себе и полное отсутствие страха. По крайней мере, внешне.
        - Всех сразу нас вы не перебьете - это раз…
        Староста сделал рукой неприметный вроде бы жест, и тут же из открывшихся бойниц частокола выдвинулись четыре трубы РПГ. Из каждой торчал конус противотанковой гранаты. Две гранаты целились в локомотив, еще две - в штабной вагон.

«Гранатометы - это плохо», - подумал Егор. Бронепоезд - легкая мишень. Особенно когда он неподвижен. Особенно на такой дистанции. Первая граната порвет защитную сетку. Вторая - прожжет броню. А с учетом того, что после нападения слизней от противокумулятивных сеток вообще-то мало что осталось… М-да, скверно, очень скверно. Не так проста была эта деревенька. Может быть, только поэтому она и смогла выжить?
        - Дорога заминирована - это два, - закончил свою непродолжительную речь селянин.
        Повисла пауза.
        Егор, наблюдая за старостой, гадал: сочиняет он насчет мин или нет? Собственно, если на вооружении у деревенских имеются гранатометы, то отчего бы не быть и минам? А может, и ПТУР какой-нибудь за оградой припрятан. А что? Утащили из ближайшей воинской части, мало ли… И даже если мин нет, изготовить из подручных средств самодельные бомбы с дистанционным управлением не так уж и сложно.
        Низкорослый гномоподобный чужак улыбался во весь свой щербатый рот. Все так же спокойно и безмятежно улыбался.
        - Вы слишком близко подъехали к нашим воротам, - наконец снова заговорил он. - Очень неосмотрительно с вашей стороны. Сейчас под поездом - три заряда. И сзади еще - парочка. И впереди дорога тоже заминирована - с той стороны станции. Дам знак - рванут все фугасы сразу. Пристрелите меня - фугасы рванут тоже. Откроете огонь по станции - рванут, попытаетесь отъехать - рванут…
        Староста развел руками, словно извиняясь.
        - Сказать, какие вагоны взлетят на воздух?
        Егор поежился. Подрывы железнодорожного полотна они уже проходили. Хорошего в этом мало. Коган, видимо, тоже крепко задумался. Комброн примолк…
        - И потом, мы ведь здесь не одни живем, - продолжал староста. - Дальше по дороге - есть еще одна такая же станция. И за ней - тоже. Обе заселены. Мы помогаем друг другу по мере сил. Ну и конечно, предупреждаем об опасности, ежели чего. О вас соседи уже знают - радисты постарались. И о том, как вы будете себя вести, они узнают тоже. Даже если вы с боем прорветесь через нашу станцию, уж поверьте, потом будет кому организовать вам теплую встречу с обстрелами и подрывами полотна. А ветка здесь одна - не объедете. Так что у вас только два пути: или вперед, или назад - к болотам, где, я так понимаю, вы уже побывали. Проще ведь заплатить и не мучиться, а, командир?
        Мягко, вежливо и ненавязчиво наглые провинциалы ставили экипаж столичного спецбронепоезда раком.
        Конечно, все сказанное селянином могло быть чистой воды блефом. А могло и не быть. Очень даже могло. Не потому ли он ведет себя так уверенно, что чувствует за спиной силу - реальную, а не вымышленную.
        Выбор теперь был за Коганом: или ввязываться с местными в очередную партизанскую войну, или платить пошлину.
        - А ведь вам еще надо где-то остановиться, - продолжал как ни в чем не бывало староста. - Спокойно подремонтироваться, почиститься. Вон у вагонов колеса еле крутятся. Буксы, рессоры, тормоза - все забито. Честно говоря, я вообще удивляюсь, как вы мимо болот проскочили.
        Коган молчал. Видимо, провинциал изрядно его озадачил.
        - И потом, вы ведь назад тоже возвращаться, скорее всего, будете через наши края. Так зачем же нам ссориться?

«А и правда - зачем?» - подумал Егор.
        Полковник по-прежнему не спешил с ответом. Было о чем тут подумать. С людьми, которые смогли выжить возле болот, кишащих интродуктами, следовало вести себя поосторожнее. Поаккуратнее и поуважительнее.
        - Чего вы хотите? - наконец глухо спросил Коган. Ввязываться в новый конфликт после стычек с партизанами, клещами, змеями и слизнями ему, похоже, не хотелось. Понятное дело: слишком много боестолкновений получалось для первого дня пути. А если каждый раз по поводу и без оного хвататься за оружие, то ведь никакого боезапаса не хватит. Да и людей - тоже.
        - Чего хочу? - в деланном изумлении поднял брови вверх селянин. - Я же сказал - по-шли-ну.
        - Какую именно? - донесся из-за бойницы раздраженный голос Когана. - Только предупреждаю сразу: это я так интересуюсь, любопытства ради.
        Селянин пожал плечами:
        - Хорошо, командир, я удовлетворю твое любопытство. Возьмем патронами. Ну, скажем, по полцинка за вагон…
        - Что?! - в ярости прохрипел Коган.
        Егор усмехнулся. Нехилая пошлина получается! Тут староста загнул не по-детски. Грабеж тут был средь бела дня.
        - И вам будет обеспечен беспрепятственный проезд через нашу станцию и станции наших союзников, - объяснял селянин. - Плюс стоянка и ремонт на охраняемой территории. Если захотите, конечно.
        - Полцинка за вагон, значит? - В голосе Когана, доносившемся из бойницы, отчетливо звякнула сталь. - А жирно не будет?
        - Ну хорошо-хорошо, командир, давайте поторгуемся, - легко пошел на попятную староста. - Мы не упертые - можем и изменить условия. По паре гранат за колесную пару - и по рукам. Гранатами нам даже выгоднее будет.
        Ну кто бы спорил! Егор с возрастающим любопытством наблюдал за хитрожопым провинциалом.
        - Ага, - фыркнул из-за брони Коган. - И вы нас же потом этими самыми гранатами…
        - Ну зачем нам поступать так неразумно?! - староста вроде бы даже обиделся. - Я же сказал, что надеюсь вас увидеть, когда вы будете возвращаться. Если будете… - вежливая улыбка, скорбно разведенные руки: мол, всякое в дороге случается. - Нам выгоднее взять с вас что-нибудь еще на обратном пути.
        - Да-а-а, - задумчиво протянул полковник, - круто ты губу раскатал.
        - Слушай, командир. - Староста перестал улыбаться. - Нам ведь не каприза ради боеприпасы нужны. Нам защищаться надо…
        - А что, от болотных тварей пули и гранаты сильно помогают? - ехидно осведомился Коган.
        - Нам приходится отбиваться не только от них, - процедил староста. - И сейчас у нас каждый патрон на счету.
        Коган молчал.
        - У вас-то в столице небось добра всякого на складах припрятано немерено, а нас уже поджимает капитально, - продолжал прибедняться селянин.
        Егор хмыкнул. Насчет «немерено» - это вообще-то провинциал хватил лишку. Насколько было известно Егору - очень даже мерено. На мкадовском Кольце и то в последнее время ощущались напряги с боеприпасами. А в Форпостах - тем более. Так что и их тоже поджимало.
        - Господь велел делиться, командир, - напомнил селянин старую как мир, но не самую чтимую в этом мире истину и умолк в ожидании ответа.
        - Значит так, - отрезал Коган. - Боеприпасов ты от меня не получишь. Ни патронов, ни гранат. Это все нам самим нужно позарез. Горючки и стволов тоже не проси. Давай по-другому как-нибудь договариваться.
        Староста разочарованно вздохнул. Однако от торга не отказался.
        - Вертушка летает? - Он окинул деловитым взглядом полувагон с вертолетом.

«Ничего ж себе запросики!» - поразился Егор.
        - Даже не думай!
        - Ладно, не буду, - не стал настаивать селянин. - У меня пилотов все равно нет.
        Взгляд старосты переместился на платформы с бронетехникой:
        - А танк с бэтээрами на ходу?
        - «Да, губа у мужика определенно не дура! - слушал и тихонько шалел Егор. - То вертушку ему подавай, то танк, то БТР…»
        - На это тоже не рассчитывай! - Конечно, с Коганом такой номер не прошел. - Если хочешь, можем выдать кое-чего из сухпая. Но учти - немного совсем.
        - Спасибо, не нужно, - криво осклабился староста. - С голодухи мы, слава богу, пока не помираем. Жратвы хватает, и даже с избытком.
        - В самом деле? - удивился полковник. - Так, может быть, поделитесь? Как Господь велел?
        - Может быть, может быть. - Селянин задумчиво осматривал бронепоезд. Наверное, прикидывал, что еще можно выцыганить у богатеньких, но, увы, слишком крутых гостей. - Если захотите есть нашу пищу, конечно.
        - А что с вашей пищей? - спросил комброн.
        - А хорошие у вас вагоны, - не ответив на его вопрос, неожиданно сменил тему провинциал. Снова начинался торг. - Нам бы они тоже пригодились.
        - Перестань, - ответил Коган. - У меня люди. Их защищать надо.
        - Так и у меня тоже люди, - шевельнул бровями староста. - И их тоже надо защищать. Ну так что, командир? Отцепляй два закрытых броневагона - и сговоримся.
        - Один, - после недолгой паузы ответил Коган. - На большее не надейся.
        Провинциал на секунду задумался. Улыбнулся своим мыслям. Кивнул:
        - Хорошо, пусть будет один вагон. И…
        Пауза - одновременно интригующая и нервирующая.
        - И одна услуга.
        - Какая еще услуга? - Судя по тону, комброн насторожился.
        - Сущие пустяки, - заверил провинциал. - Вам это ничего не будет стоить. Ну или почти ничего.
        - Да? - недоверчиво хмыкнул Коган. - А такое бывает?
        - Сопроводите нас в одно место. По железке.
        - Что за место?
        - Ну-у-у, - неопределенно протянул староста. - Возможно, там придется пострелять.
        - Твари? - уточнил комброн.
        - Ага, твари. Худшие из них. Люди называются. В общем, надо будет кое-кого наказать.
        - Что, соседи беспокоят?
        - Беспокоят.
        - Ты же говорил, что дальше по дороге - союзные поселения.
        - Говорил. А теперь я говорю, что находится за ними.
        - То есть ты предлагаешь нам решить с вами дело миром, чтобы потом ввязаться в конфликт с вашими врагами?
        Староста пожал плечами:
        - Вам все равно мимо них не проехать. А они на свою территорию никого не пускают.
        - Тоже пошлину требуют? Знаешь, этак на вас на всех вагонов не напасешься, - в словах Когана прозвучал плохо скрытый сарказм.
        - Не-е, им как раз пошлина без надобности. Они предпочитают брать, что приглянулось, силой. Ну так что, мы договорились, командир?
        Глава 32
        Комброн ответил после раздумья, и не сказать чтоб очень короткого.
        - Ладно, договорились, - донеслось наконец из бойницы штабного вагона. - Открывай ворота.
        - Погоди-погоди, командир, - поморщился староста, - не спеши. Сначала выйди из поезда. И еще пусть пара человек выйдет. Вот из того хотя бы вагона, - селянин кивнул на передвижную лабораторию дока. - Я смотрю, он к штабному прицеплен. И закупорен со всех сторон. Без бойниц вон даже. Наверное, важные люди там едут, а?
        Егор улыбнулся. Тут хитромудрый провинциал дал маху. Куда важнее был груз, который перевозил их исследовательский вагон. Хотя с другой стороны… Единственный спец по этому грузу тоже ведь находится в лаборатории на колесах.
        - Пусть начальник того вагона выйдет вместе с тобой, командир.
        - А собственно, зачем нам выходить? - Полковнику требования старосты явно пришлись не по нутру.
        - Ну как же. - Селянин усмехнулся. - Не то чтобы я тебе не доверяю, командир, но согласись: осторожность соблюсти надо. Посуди сам: въедете вы за ворота и вдруг твои люди решат, что они, типа, самые крутые и умные, а мы такие тупые и доверчивые провинциальные лохи. Ну и начнут палить из всех пушек? И чего тогда?
        - Мои люди без приказа стрелять не станут, - сухо сказал Коган.
        - Во-о-от! - Указательный палец старосты качнулся перед бойницей. - А ты уверен, что у тебя самого не возникнет соблазна отдать такой приказ, если ты останешься в вагоне? Не-е, командир, пойдем-ка лучше со мной. От греха подальше. Только не обманывай меня, ладно?

«В общем-то, провинциалов понять можно, - рассудил Егор. - Прежде чем впускать на свою территорию тяжелый экспедиционный бронепоезд, им нужны гарантии безопасности».
        - Хочешь взять заложников? - спросил Коган.
        - Нет, - улыбнулся староста. - Хочу пригласить тебя и твоих людей в гости. Всего-навсего.
        Пауза.
        - Ну ладно… Подожди.
        Селянин присел на корточки в тени штабного вагона.
        - Док, пойдешь со мной, - распорядился Коган по внутренней связи. Полковник, видимо, не хотел оставлять в поезде научного консультанта, которому не очень доверял. - И прихвати кого-нибудь еще.
        Док долго не раздумывал:
        - Мариночка, вы остаетесь. Если будет возможность, возьмите, пожалуйста, образцы органики, налипшей на поезд. Меня очень интересуют болотные интродукты. Егор, мы с вами выходим.
        Они вышли первыми. Встали возле старосты. Тот радушно их поприветствовал. Даже поздоровался за руку.
        Полковник задерживался. Видимо, отдавал последние распоряжения помощникам и заместителям. Или, может быть…
        На миг у Егора мелькнула тревожная мыслишка: «А не хочет ли Коган таким образом избавиться от научного консультанта? Вместе с агентом, не оправдавшим доверие, заодно? Вот высадили их с поезда и, наплевав на угрозы провинциалов, тронутся сейчас. Куда-нибудь…»
        Паника, к счастью, оказалась необоснованной. Лязгнул бортовой люк штабного вагона. На землю спрыгнул Коган.
        - Это ведь ты, командир, правда? - пристально посмотрел на полковника староста.
        - А ты думал, я кого-то вместо себя пошлю?
        Узнав голос, староста удовлетворенно улыбнулся.
        - Ну, мало ли. Разные люди бывают.
        По его знаку из приоткрытых ворот выскользнули три автоматчика. Снятые с предохранителей калаши были направлены на заложников.
        Из укрепленного гнезда на переходном мосту показалось рыльце пулемета. Ясно: пулеметчик тоже держит их на мушке. Если начнется заварушка, одной-единственной очереди будет достаточно, чтобы скосить всех троих москвичей, неосмотрительно вышедших из-под прикрытия брони. Гарантии староста выбил себе железобетонные.
        Ворота частокола тем временем распахнулись во всю ширь. Засуетившиеся на входе провинциалы быстренько убрали с путей заградительную плиту и отвинтили от рельсов
«башмаки».
        - Милости прошу. - Староста был сама любезность.
        Они подошли к воротам. И…
        Ого!
        Увидели. Кое-что.
        За переходным мостом в противоположном конце станции, на запасных путях под большим навесом, выполнявшим здесь, видимо, функции ангара, стоял еще один бронепоезд.
        Вернее, жалкое его подобие.
        Собственно, это был обычный товарняк из четырех вагонов и трех грузовых платформ. Примитивный, самопальный, кустарным образом изготовленный из подручных средств
«бронепоездик» мог вызвать у членов когановской команды только снисходительную улыбку.

«Вот что называется дешево и сердито», - подумал Егор, осматривая чудо провинциальной военной техники.
        Тепловоз, заваренный в несколько слоев листовой стали, теплушки, обшитые такими же многослойными стальными листами, прикрепленными внахлест друг на друга. Грубо вырезанные отверстия амбразур.
        Ни орудийных или пулеметных башен, ни шипов, ни защитных противокумулятивных сеток. Закрытых переходных тамбуров - тоже нет. Вместо бортовых люков - массивные двери. Где - раздвижные, где - на петлях.
        Одна открытая платформа обложена мешками с песком. На второй - бетон вместо брони. Надо же! Блиндирование, твою мать! Этакий блокпост на колесах… На третьей платформе и вовсе установлен толстостенный деревянный сруб. Из «тяжелого» вооружения - пара ПК - на локомотиве и на хвостовой платформе.
        Что ж, теперь ясно, зачем селянам понадобился вагон московского бронепоезда. В связке простеньких стекляшек появится настоящая жемчужина.
        Заметив, куда обращены взоры гостей-заложников, староста невесело усмехнулся:
        - Да-да-да, что есть, то есть. Нормальной брони взять негде, поэтому и попросил у вас вагон. Кстати, могу я его осмотреть?
        - Без проблем, - буркнул Коган. - Загоним состав на станцию - и посмотришь. Только он того… Испачкан малость вагон этот. Изнутри. Почистить придется.
        - Справимся, - отмахнулся староста.
        Они вошли на территорию станции. Коган, не оборачиваясь, махнул рукой: за мной, мол.
        Состав с лязгом тронулся с места и начал медленно-медленно вползать в ворота.
        Полковник снова поднял правую руку с растопыренными пальцами. Еще какой-то знак? Точно, так и есть.
        Оставленные в штабном вагоне заместители отдали по внутренней связи нужный приказ. Из бойниц показались стволы автоматов. Пулеметные, артиллерийские и гранатометные башенки разворачивались по флангам, чтобы при необходимости дать смертоносный залп с обоих бортов. Зенитные орудия тоже опускали стволы на прямую наводку. Зашевелились короткие жерла огнеметов. Бронепоезд был готов к бою и всячески демонстрировал провинциалам эту готовность.
        Староста словно ничего не замечал.
        Состав вкатился на огороженное пространство. Коган подошел к одному из головных вагонов и грохнул кулаком по броне. Крикнул в бойницу:
        - Первая ремонтная, на выход! Отцепить третий десантный!
        Наружу выскочили ремонтники. Минут через пять десантный вагон, подвергшийся нападению слизней, был отделен от состава и вытолкнут на соседние пути.
        Третий десантный открыли. Староста заглянул внутрь. Егор, не удержавшись, тоже подошел поближе. Очень уж хотелось увидеть своими глазами, что произошло, когда в вагон проникла тварь.
        Оказалась - ничего хорошего. Разумеется, он знал, что зрелище будет не из приятных, но не предполагал, что все окажется настолько скверно.
        В третьем десантном было по-настоящему жутко. Все внутри посечено пулями и осколками. На полу, стенах и потолке темнели пятна запекшейся крови. От экипажа остались только переломанные скелеты, мясо с которых словно корова языком слизнула. Огромная такая корова. Плотоядная. Впрочем, не до конца слизнула. До конца - не успела: интродукту не дали доесть людей.
        - Ясно, - понимающе кивнул староста. - Бойницы возле болот открыли?
        - Открыли, - нехотя подтвердил Коган.
        - Зря.
        Никто и не спорил.
        Староста пообещал похоронить останки погибших на кладбище:
        - Оно у нас за оградой, но хорошо защищено кольями, так что слизни не достанут. Да и не копаются они в земле-то. Болотные слизняки - водяные твари.
        Селяне занялись полученным в свое распоряжение вагоном. Коган приказал ремонтникам отдраить состав от застывшей слизи и привести в порядок ходовую часть.
        Был и еще один приказ, которого староста не расслышал. Или просто сделал вид, что не расслышал.
        - Бдительности не терять, - негромко сказал кому-то Коган в открытую бойницу штабного вагона. - Боевую готовность сохранять.
        - Прошу к столу, командир, - с лукавой, все понимающей улыбкой пригласил староста полковника.
        Егор и док были приглашены на обед тоже.
        Глава 33
        - Болота у нас тут со всех сторон, - объяснял староста. - Как туман оттуда наползает - лезут и твари, которых вы так лихо сегодня намотали на колеса. Когда отступает туман - слизни отходят.
        Они сидели в небольшом помещении с широкими потрескавшимися окнами. Судя по всему
        - бывшей привокзальной кафешке. Расположились на неудобных общепитовских стульях за шатким столом, составленным из нескольких отдельных столиков. Стол должны были скоро накрыть.
        Вокруг хлопотали две молчаливые женщины - пожилые, невзрачные, почти незаметные.
        - Связь у слизняков какая-то с этим туманом, - продолжал свой рассказ староста. - То ли болотные испарения им нужны для полного счастья, то ли влага в воздухе. А может быть, туман этот вместе с ними сюда перенесся.
        - Это скорее всего, - вставил свое слово док.
        Коган косо глянул на него. Док заткнулся.
        На наброшенной поверх исцарапанных столешниц старой клеенчатой, порезанной в нескольких местах скатерти словно сами собой появлялись тарелки, вилки и ножи. Стукнули друг о друга закопченные жестяные кружки. На отдельном блюде лежали какие-то пахучие травки. В небольших плошках - ягоды. Черника, брусника, морошка, клюква…
        Потом безмолвные «официантки» поставили тарелку с несколькими вареными картофельными клубнями. И к картошке - миску с маринованными грибами.

«Скудновато как-то, - подумал Егор. - Последнее, что ли?»
        Грибов и картошки действительно было немного. Один человек, может, и насытился бы, но четверо мужиков… Нет, не похоже, чтобы это было основным блюдом.
        - Сами выращиваем, - похвастался староста. - Вдоль дороги у нас огородики разбиты. Тварям-то они ни к чему. А нам витаминчики не помешают.

«Однако на травке и ягодках долго не протянешь», - подумал Егор. И немалую, в общем-то, ораву народа, что, по всей видимости, проживала на станции, картошечкой и витаминчиками вряд ли прокормишь.
        - Кстати, бражка! - староста весело кивнул на приличных размеров тазик, выставленный одной из баб на середину стола. - Очень рекомендую. Для аппетиту, так сказать. Ну и для настроения тоже.
        Он зачерпнул большим ковшом густой и мутной пенистой жижи с неприятным резким запахом. Налил гостям и себе.
        Егор на аппетит никогда не жаловался, но пить невесть из чего сваренную бормотуху поостерегся. Коган и док тоже не стали. Хозяин, впрочем, никого не принуждал. Староста пожал плечами и…
        - Ваше здоровье! - опустошил залпом свою кружку.
        Поморщился, шумно выдохнул. Торопливо закусил склизким грибочком, зажевал каким-то листиком.
        Наверное, не очень хорошо пошло.
        Хлеба на столе не было. Впрочем, Егор и не ожидал в этих болотистых землях такой роскоши. Странно было уже то, что хозяева пригласили чужаков за стол. Или староста правду сказал, что его селение проблем с харчами не испытывает, или зачем-то пускает пыль в глаза. В нынешние времена просто так законы гостеприимства в голодном краю вряд ли кто-то станет строго соблюдать.
        - Ну и как часто до вас туманы из болот добираются? - продолжил Коган начатый хозяином разговор.
        - Частенько вообще-то. Раза три-четыре в неделю случается. Иногда через день. Иногда - по два-три раза в день, а потом до-о-олгий такой перерывчик. Но всякий раз, как туман выходит из болот, слизни прут так, что… В общем, мама не горюй!
        Говорил староста легко, спокойно и охотно, без какого бы то ни было напряга. Он не походил на человека, который скармливает чужакам последние припасы, надеясь что-то получить взамен.
        - Вам еще повезло. Вы попали в такое время, когда туман обратно в болота отходил. А то ведь он, зараза, бывает, сюда достает и через защитную стену переваливает. Вроде туман как туман, только если долго им дышать, привкус во рту появляется, такой… - староста поморщился, сделал неопределенный жест рукой. - Не знаю, как и сказать, в общем. Химический какой-то, что ли. Хотя от тумана люди не умирают. А от слизняков - бывает. Но у нас тут меры безопасности приняты. Да вы и сами все видели. Частоколы, колючка на дальних подступах, тройная ограда…
        - И помогает?
        - О-о-о, еще как! До ограды если твари и добираются, то одна-две от силы. Остальные или на куски сами себя по дороге разрывают, или напарываются на рогатки, запутываются в проволоке, застревают и торчат там, пока туман не отступит, а сами они не окочурятся.
        - А зачем вы песком все вокруг станции засыпали? - продолжал допытываться Коган.
        - Так не только песком. Хвоя, листья, мусор всякий, камешки там мелкие, кирпичная крошка, зола, угли. Это… Ну это как путы, что ли. Пока слизень доползет, обваляется весь, облипнет. Тогда он неповоротливым становится, прыгать не может, двигается еле-еле. Справиться с ним проще - хоть подходи и режь на куски. Да и подыхает так он быстрее.
        - Но твари все равно ползут?
        Ага, - улыбнулся староста. - Мы отбиваемся, а они ползут. А мы снова отбиваемся, а они снова ползут. Прямо на колья. Вроде бы и не совсем тупые, а вроде и без мозгов вовсе. Может, им себя не жалко, потому как боли совсем не чувствуют. А может быть, размножаются они в болотах как из пулемета, поэтому чувства самосохранения - ноль. Или просто оголодали вконец. Живности-то вокруг больше никакой не осталось - сожрали твари все подчистую. А раньше тут та-ка-а-ая рыбалка была!
        Староста мечтательно закатил глаза. Потом, спохватившись, продолжил.
        - Короче, мы слизней этих проклятущих каждый раз десятками мочим, а меньше их не становится.

«Десятками - это интересно», - подумал Егор.
        По пути сюда он только трех мертвых слизняков и заметил. Ну и оставшиеся на кольях клочья от других тварей. На десятки убитых это никак не тянуло. Может, староста привирал?
        Видимо, Коган подумал о том же.
        - И куда же вы мертвых тварей деваете? - спросил полковник. - Сжигаете? Закапываете? Топите?
        Хлопотавшие вокруг женщины тем временем внесли с улицы и водрузили на стол большую кастрюлю. После чего тихонько удалились.
        Помещение начал заполнять неприятный запашок.
        - А вот сюда и деваем, - усмехнулся староста.
        И поднял крышку с кастрюли.
        В темном, отвратного вида бульоне среди каких-то травок и листочков плавали бесформенные, словно расплывшиеся, белесые, со слабым коричневатым оттенком, куски… Мяса? Ммм, на обычное мясо это вообще-то походило мало. По консистенции скорее напоминало разваренное сало. А по запаху…
        Даже сильный аромат приправ, щедрой рукой накрошенных в кастрюлю, не мог отбить явственной болотной вони.
        - Эт-то что? - с трудом выдавил из себя Коган. - Тварь, что ли? Слизень?
        - Ага, - гоготнул староста. - Тварятина. Слизятина. Вареная.
        Лицо провинциала раскраснелось, глаза осоловели: выпитая бражка уже ударила в голову. Крепкое, видать, зелье. Наверное, под такое убойное пойло только и можно есть «тварятину». Наверное, поэтому и накатывают тут хорошенько перед обедом.
        Хозяин положил каждому на тарелку по изрядному куску. Выловленные из жижи, они выглядели еще более омерзительно.
        - Угощайтесь! - орудуя ножом и вилкой, староста отрезал себе кусочек.
        Культурно так, как в лучших домах.
        Зажевал. Проглотил. Хотя и без видимого удовольствия. Скорее уж через силу.
        Коган и Егор переглянулись.
        - Жрать тварей? - пробормотал Егор. - Это вообще можно?
        - Мы жрем, - пожал плечами староста. - На вкус как тухлая улитка, но в остальном ничего. Калорийная пища. И мягкая, сама в глотку проскальзывает. Такую даже старики и младенцы есть могут.

«Бедные старики и младенцы», - мысленно посочувствовал Егор.
        Что ж, по крайней мере, теперь было понятно, как селяне решают продовольственную проблему. Выползающие из болот интродукты, оказывается, не только опасны, но и полезны. Во-первых, слизни оберегают окрестности от других тварей. А во-вторых, сами годятся в пищу. Ну… условно годятся.
        Коган решительно отодвинул свою тарелку. Егор озадаченно смотрел в свою.
        - Я думаю, опасаться проблем с несовместимостью метаболизма не стоит, - вновь заговорил док.
        - Не стоит, не стоит, - заверил чужак, отправляя в рот второй кусок. - Ничего не стоит опасаться. Раз слизни лопают нас за милую душу и не подыхают, то и с нами ничего не случится. Нам твари тоже впрок пойдут.
        - Что-то вроде этого я и хотел сказать, - вяло кивнул док.

«Логичный посыл вообще-то», - мысленно согласился с приведенными доводами Егор. Однако заставить себя прикоснуться к белому вонючему месиву все же не смог.
        А вот док рискнул. Попробовал…
        Следуя примеру хозяина, он тоже отрезал кусочек вареного слизня. Положил в рот. Осторожно пожевал.

«Экспериментатор, блин!» - с неодобрением и уважением одновременно подумал Егор.
        Док выскочил из-за стола как ошпаренный.
        С грохотом вывалился за дверь. С улицы донеслись характерные звуки взбунтовавшегося желудка. Рвало научного консультанта экспедиции долго и основательно.

«Только бы ребята в бронепоезде не подумали, что нас тут травят, - забеспокоился Егор. - Еще стрельбу откроют».
        К счастью, обошлось.
        Минут через пять док - пошатывающийся и бледный - снова сел за стол. К пище радушных селян он больше не притрагивался и в разговоры не ввязывался.
        - Я же предупреждал, командир, что наша жрачка вам, москвичам, не подойдет, - усмехнулся староста. - Вы к такому непривычные.
        И налил себе еще немного бормотухи.
        - Бражку, кстати, мы тоже из слизи тварей делаем. Если собрать комья застывшей слизи, размочить в кипятке, добавить кой-чего для вкуса и запаха, чтоб не совсем отвратно было, - пить можно. Похмелье, правда, потом зверское, голова болит - жуть, но копыта никто пока не отбрасывал. Слизь у тварей, слава богу, не ядовитая.
        Егор порадовался, что отказался от предложенного радушным хозяином напитка. Брага, сваренная из слизистых выделений неведомого интродукта… Бррр! Нет уж, увольте, пусть таким пойлом накачивается кто-нибудь другой.
        После обеда, во время которого хозяин с напрягом, но все же умял всю свою порцию, а гости не решились прикоснуться даже к болотным ягодам, Коган снова затеял расспросы.
        - Никак не пойму, где мы сейчас находимся? - осторожно поинтересовался полковник у осоловевшего старосты.
        Егор тоже навострил уши. Действительно, интересный вопрос.
        Увы, староста только вяло отмахнулся:
        - Название станции вам ничего не скажет. Вы, москвичи, о нашей глуши небось и слыхом не слыхали.

«Вот партизан, блин! - с раздражением подумал Егор. - Пьяный-пьяный, а все равно чекует». Ясно было как божий день, что староста просто не хочет говорить. Как будто есть тут что скрывать. Впрочем, береженого бог бережет. Хорошая пословица…
        - А если хотя бы в общих чертах? - не отставал Коган.
        - Какая разница, командир? - не поддавался староста. - Ну, скажу я тебе. А потом - мало ли… Вдруг вы найдете способ наведываться сюда почаще. Нет, мы-то гостям, конечно, рады и все такое, но когда незваных гостей становится много… В общем, и вам будет хлопотно, и нам - лишнее беспокойство. Я слышал, ваши бронепоезда выгребают со станций все подчистую. А на кой нам сдалось такое счастье?
        Коган криво усмехнулся, но вслух ничего не сказал.
        - Не-е, командир, у вас своя жизнь. И мы тут тоже живем помалу, - продолжал староста. - Худо-бедно, но пока живем. Огородились кольями, разбили огородики, жрем тварей. Нас-то самих покамест Переносами не накрывает. Ну, то есть почти. Один раз слизней вон занесло. Второй - станцию соседей задело так… краем, слегонца. И еще разок бронепоезд на Перенос нарвался, - староста кивнул на состав местного формирования, гордо именуемый бронепоездом. - Но как нарвался - так и вернулся. По рельсам-то оно дело нехитрое. Назад всегда возвратиться можно, если никто не нападает. Тогда повезло - не напали ни твари, ни люди. Но чтобы всерьез, по-настоящему Переносом шарахнуло - этого нет пока, тьфу-тьфу. Бог миловал, в общем. А ко всему остальному мы приспосабливаемся потихоньку.

«Приспосабливаемся потихоньку…» Вот такая нехитрая житейская мудрость.
        Егор задумался. А действительно, что селянам еще остается делать-то. Опускать руки и помирать? Или искать спасения в далекой столице, которая сама-то себя едва спасает и гонит прочь пришлых беженцев? Нет, народец из провинциальной глубинки не таков. Пронырливый и терпеливый народец этот приучен выживать даже там, где столичный житель скопытился бы уже через пару дней.
        - Ладно, - махнул рукой Коган. - Тогда давай о деле поговорим. Ты, когда мы под воротами стояли, о соседях каких-то начал базары тереть. Против которых наша помощь требуется.
        Оба-на! Прямо на глазах у Егора произошла неожиданная метаморфоза. Староста протрезвел в одну секунду, будто под ледяным душем побывал. Или на самом деле он и не пьян был вовсе, а так… показушничал больше?
        - Есть такие… - Провинциал посмурнел и посерьезнел. Заговорил совсем другим, трезвым, сухим и жестким голосом. - Соседушки, мать их, каких врагу не пожелаешь.
        - Рассказывай толком, что за проблема, - потребовал Коган.
        - Короче так, командир. За нашими станциями есть железнодорожный мост. За ним - еще одна большая станция. Под мостом - болотистая речушка с тварями. Мост перекрыт и хорошо защищен. На ту сторону реки никого не пускают. Зато с другого берега заречные совершают набеги. Вот такая проблемка…
        - Заречные, значит? - Полковник прищурился.
        - Заречные. Мы их так называем.
        - А за чем набеги-то? - недоверчиво смотрел на старосту полковник. - Что у вас отбивать? Вареных слизней? Картофельные клубни?
        - Не у нас. - Голос селянина сделался еще более резким и злым, в глазах загорелись недобрые огоньки. - Нас самих.
        - Не понял?
        - Гады заречные рабов себе здесь отлавливают.
        - У них что, рабство процветает?
        - Ага, пышным цветом. Эти нелюди хуже тварей болотных!
        - А что же вы железку до сих пор не взорвали, раз такое дело?
        - К мосту не подобраться - там место открытое, все простреливается. А на нашей стороне рвать пути смысла нет. Заречные к железной дороге особо не привязываются и используют ее постольку-поскольку. Перегонят на дрезинах машины, а дальше прут по проселкам, пока тумана нет и слизни не повыползали. Даже Переносов, паскуды, не боятся. Могут объявиться в любом месте, хоть возле самых болот выскользнуть. Хватают любого, кто за оградой. Пристанционные поселки уже пытались взять штурмом.
        - И что?
        Староста вздохнул:
        - Один взяли. У нас ведь здесь раньше четыре селения было. Теперь вот три только осталось. Если бы не наш бронепоезд, все бы мы, наверное, уже в рабах у заречных ходили. Но с ним одним взять переправу не получается. А вот ежели бы с вашим вместе…
        Староста, умолкнув, выжидательно смотрел на Когана. Коган тоже молчал.
        - Я уже говорил, командир, и еще раз напомню: мимо заречных вы все равно не проскочите. Воевать придется по-любому. А вместе оно ж всегда сподручнее. И потом…
        - Селянин прищурился. - Станция за рекой большая. Трофеев будет много. Ежели их запополамить, никто внакладе не останется.
        Полковник по-прежнему не произносил ни слова.
        - Там и цистерны с горючкой есть, и состав с зерном, - продолжал убеждать его староста.
        - Меня сейчас больше интересуют боеприпасы, - сухо заметил Коган.
        - Поиздержались? - понимающе кивнул староста. - С этим там тоже, думаю, больших проблем не будет. Патронов заречные не жалеют.

«Обрадовал, блин», - с тоской подумал Егор.
        Судя по всему, заречные являлись противником посерьезнее лесных партизан.
        Глава 34
        Два поезда ехали вместе. По параллельным колеям. Провинциальный состав с самопальной железной, бетонной и деревянной «броней» двигался чуть впереди. Московский бронепоезд следовал за ним.
        Староста сказал прямо, что не отпустит гостей-заложников до начала боевых действий. Так что Егору, Когану и доку пришлось совершить эту поездку в вычищенном и выдраенном до блеска третьем десантном, прицепленном к «бронепоезду» селян. Пассажирами вагона были также радушный хозяин, игравший сейчас роль словоохотливого экскурсовода, и с полдюжины молчаливых автоматчиков, не отводивших от гостей глаз и стволов.
        Егор, прильнув к открытой амбразуре, смотрел наружу и вполуха слушал старосту.
        Как выяснилось, провинциал не врал. По крайней мере, относительно того, что на этом участке железки расположены три союзных селения, составляющих нечто вроде мини-конфедерации. Вдоль перегонов раскинулись небольшие огородики. Густо расставленные возле насыпи колья защищали куцые делянки и не позволяли слизням взбираться на железнодорожное полотно.
        Между поселками, как оказалось, курсировала пара немоторизированных дрезин, закрытых по бокам и сверху толстыми дощатыми щитами - этакий аналог подмосковных бронетричек. Но по-настоящему обжитой участок железной дороги охранял только местный чудо-бронепоезд. А вот дальше… Дальше никакой охраны не было. Уже.
        Они остановились посреди разрушенного и сожженного четвертого селения
«конфедератов». Насчет того, что здесь когда-то находилась еще одна укрепленная станция, староста не солгал тоже. Наверное, и в остальном врать ему смысла не было.
        - Полюбуйтесь, что творят ублюдки заречные! - посетовал староста, выходя из вагона на пепелище.
        Егор, Коган и док вышли за ним. Автоматчики - следом.
        - Так, говоришь, дальше будет мост через реку? - произнес Коган, глядя в ту сторону, куда убегали рельсы.
        - Да, - кивнул староста. - Большой, хорошо укрепленный мост. Не так уже и далеко отсюда.
        - С ходу, в лобовую, его взять можно?
        Староста покачал головой:
        - Никаких шансов. Рельсы на мосту разобраны. Весь наш берег - как на ладони. А стволы у заречных есть такие, которые и твой бронепоезд, командир, покоцать могут. Короче, мы в открытую туда не суемся, и вам этого делать я тоже настоятельно не рекомендую.
        Коган задумался.
        - А если пустить штурмовую группу в обход, не по железке?
        - Оно, конечно, можно, - староста почесал подбородок. - Только через реку как-то переправляться придется. А других мостов-то поблизости нет.
        - Через реку? - Коган невесело усмехнулся. - А под водой слизни, да?
        - Угу.
        - И переплыть ее… - Полковник бросил пытливый взгляд на старосту.
        - Я бы рисковать не стал. Даже на бэтээре.
        - Короче, с переправой у нас проблемы, - резюмировал Коган.
        - Не было бы проблем, сами бы давно переправились, - резонно рассудил староста.
        - Твои предложения?
        Староста кивнул на полувагон с вертушкой:
        - Вот этого заречные точно не ждут.
        Однако сразу поднимать вертолет и бросать его в бой с неизвестным противником Коган не стал. Для начала полковник решил ограничиться разведкой.
        Небольшая разведгруппа отправилась к мосту на отцепленной от состава бронелетучке. Затем с пусковой катапульты штабного вагона взлетел беспилотник.
        Поскольку осторожный староста все еще не желал отпускать их в бронепоезд, Коган вызвал из штабного вагона оператора беспилотного летательного аппарата и приказал ему вынести с собой мобильный пульт управления. Полковник хотел лично видеть картинку, которую передает БЛА.
        Егор, потихоньку пристроившись за спинами комброна и оператора, тоже заглядывал в экран переносного компьютера.
        Беспилотник летел над бронелетучкой на безопасной, то есть более чем приличной высоте и в хорошем приближении выдавал на монитор все, что попадало в поле зрения оптического глаза, встроенного в брюхо аппарата.
        Пока все вроде бы шло нормально. Бронелетучка выехала на открытый берег не широкой, но и не так чтоб очень узкой реки. Вода в реке была застоявшейся, берега
        - заболоченные, покрытые ряской и густо заросшие камышами. Только посередке струилась едва приметная вялая протока.

«Наверняка здесь полно слизняков», - подумал Егор.
        К счастью, тумана пока не было.
        Некоторое время бронелетучка ехала вдоль берега. Потом в зону видимости БЛА попал мост.
        Пространство вокруг моста было усеяно кольями, оплетено колючкой и опутано егозой. Колья и шипы торчали даже из береговых склонов и из опор моста. Колючая проволока нависала над водой непролазными шапками. Видимо, защита от слизней была одинаковой что на этом берегу, что на том.
        Мертвых тварей Егор не заметил. То ли здешний гарнизон тоже разнообразил мясом интродуктов свой рацион, то ли заречные просто сбрасывали туши слизней в воду, чтобы разлагающиеся твари не воняли под носом.
        Мост, как и говорил староста, был большой.
        То есть широкий и длинный.
        И - укрепленный.
        То есть очень хорошо укрепленный. Практически неприступный.
        Его мощные металлические фермы - покрытые ржавчиной, но еще достаточно прочные - соединялись мостиком, на котором были оборудованы три огневые точки. В одном верхнем гнезде Егор опознал спаренные двадцатитрехмиллиметровые автоматические зэушные пушки. Из второго торчал КПВТ. И - для полного счастья - АГС в третьем
«гнездышке». Это было не все…
        Что еще? Пара расположенных по обе стороны моста и обеспечивающих фланговое прикрытие хорошо защищенных стрелковых площадок, из бойниц которых тоже высовываются явно не автоматные стволы. Плюс дополнительная пулеметная вышка над путями. Плюс обложенные мешками позиции автоматчиков и гранатометчиков. Плюс…
        Ага, самое интересное было все-таки на противоположном берегу. Там буквально из-под моста, из укрепляющих склон плит, вырастали два толстостенных дота. Залитые бетоном, обложенные бронепластинами, поблескивающие оптикой и наверняка связанные друг с другом подземным переходом, они лепились к железке с двух сторон.
        Каждый дот имел по три амбразуры. Все шесть бойниц смотрели на реку и чужой берег. Стволов в темных проемах видно не было. Зато над чернеющими в бетоне щелями нависала подвижная бронезаслонка. Вполне возможно - и даже скорее всего - такие же заслонки имелись и внутри дотов. Судя по всему, это был главный опорный пункт в оборонительной системе моста. Впрочем, предназначался он наверняка не только для обороны.
        Егор начинал понимать тактику заречных. Когда опасного тумана нет, охрана моста несет службу на всех боевых позициях. Когда же поднимется туман, из воды выползают интродукты и нападения противника с противоположного берега можно не опасаться, гарнизон покидает посты, запирается в бункероподобных дотах, закрывает амбразуры и пережидает нашествие тварей.
        А потом выходит на дежурство снова.
        Однако вооруженная охрана - еще полбеды. Примерно на середине моста пути были… Нет, не то чтобы совсем уж разобраны, как говорил староста. Просто посреди пролета зияла дыра, над которой нависала диковинная «лестница». Два длинных прямых рельса на стальных тросах, пропущенных через металлические фермы, а между рельсами - перекладины шпал.
        Рельсы и намертво прикрученные к ним шпалы были подняты на манер крепостного подъемного моста. Получался этакий мостик на мосту. Очень просто и удобно. Надо переправиться на другой берег - опускаешь рельсы. Надо перекрыть путь - поднимаешь.
        Собственно, разомкнутый участок железнодорожного полотна был невелик. Ремонтники Когана соединили бы пути в два счета. Но как подогнать бронепоезд и вести работы под кинжальным огнем автоматов, гранатометов, пулеметов и крупного калибра? И это при условии, что обратку со своей стороны давать нужно крайне аккуратно, чтобы не повредить ненароком пути и мост.
        Да, заречные ребята хорошо здесь потрудились. Хотя если у них действительно практикуется рабство, тогда подобные стахановские подвиги вполне объяснимы.
        Пока Егор размышлял на эту тему, бронелетучка приблизилась к мосту.
        На картинке, выдаваемой беспилотником, видно было, как по лесенкам и переходам моста-крепости забегали человеческие фигурки. Заречные засекли движение на берегу.
        - Подъезжаю к мосту! - ожила рация на поясе Когана. - Вижу три… четыре огневых точки наверху… Кажется, пулеметные гнезда… Еще одна точка с левого фланга. Кажется, с правого тоже есть… Точно есть. Дот на другом берегу, сразу возле моста. Нет, два дота…
        Наземная разведка с запозданием докладывала о том, что и так уже было известно.
        - Малый вперед, - приказал Коган. - Самый малый. В случае обстрела в бой не вступать, сразу возвращаться. Если стрелять не будут, выпустите парламентера и постарайтесь вступить в контакт.
        - Командир, зря ты это затеял, - встрял было староста, но Коган лишь досадливо отмахнулся.
        Староста замолчал.
        Полковник нагнулся над пультом БЛА. Приказал оператору:
        - Перелетай реку. Посмотрим, что за мостом.
        Все внимание заречных было сосредоточено на бронелетучке. Бесшумного беспилотника, спрятавшегося в низких облаках и пересекшего водную преграду сильно правее моста, они не замечали. Аппарат заложил широкую дугу над противоположным берегом.
        Неподалеку от моста располагалась крупная обжитая станция. Собственно, и не станция даже, а приличный такой поселок. По размерам, наверное, побольше, чем все три лепившихся к дороге союзных селения «конфедератов» вместе взятых. Станция тянулась вдоль железки на несколько километров и тоже была защищена целыми нолями кольев, рядами колючей проволоки и путаными спиралями егозы.
        Вместо простеньких частоколов поселение заречных окружала уже настоящая стена из бетонных блоков, щетинившихся шипами. Пути перекрывали массивные ворота, поваленные столбы и бревна с торчащими во все стороны гвоздями. Из-за стены и над воротами поднимались пулеметные башни. Часть поселения была отделена внутренним забором с пропущенной поверху колючей проволокой. Длинные бараки и охрана с собаками вызывали стойкую ассоциацию с концлагерем или зоной. Судя по всему, в бараках жили рабы.
        - Все понятно, - хмуро произнес Коган. И приказал оператору БЛА: - Давай обратно к мосту.
        Беспилотник вернулся к реке.
        Бронелетучку, медленно-медленно подползавшую к переправе, от моста отделяло уже метров четыреста, не больше. Никто ее пока не обстреливал. И это вселяло надежду. Может быть, заречные все-таки не настолько крутые и отмороженные, как рассказывал о них староста? Может быть, с ними можно договориться? Или хотя бы обмануть?
        - Стоп, машина, - приказал Коган по рации разведгруппе.
        Бронелетучка остановилась. Гарнизон моста не проявлял никакой агрессивности. Пока…
        - Высылайте парламентера с рацией, - распорядился Коган. - Скажите, я буду говорить с глав…
        Заговорили с моста. Неожиданно и громко. Спаренной зенитной установкой.
        Заречные просто подпускали цель поближе, а когда бронелетучка остановилась, решили, что ждать больше нет смысла.
        Первая же очередь поразила цель. Берег был хорошо пристрелян.
        - Назад! - рявкнул Коган в рацию. - Полный назад!
        Бронелетучка нервно дернулась, откатилась под градом двадцатитрехмиллиметровых снарядов на несколько метров и…
        И встала снова. Теперь уже надолго.
        Дальнобойная скорострельная зэушка буквально изрешетила броню тепловоза и боевого отсека бронебойно-зажигательными трассерами. Над подбитой бронелетучкой вился слабый дымок.
        - Твою мать! - выругался Коган.
        - А ведь я предупреждал, - посетовал староста.
        Оператор беспилотника вскинул голову:
        - Товарищ полковник, могу дать целеуказание. Если накрыть гадов ракетами прямо сейчас.
        - Ага, вместе с мостом и железкой! - раздраженно процедил Коган. - Сиди уж, умник!
        Коган был прав: ракетный залп с бронепоезда не столько облегчит дальнейшее продвижение, сколько осложнит переправу. Мощные ракетные заряды, конечно, бьют по целеуказанию довольно точно, но бьют как кувалды. А тут действовать нужно аккуратнее. Сбивая мишени ювелирными молоточками.
        Бесстрастная оптика беспилотника следила за тем, как автоматические пушки заречных превращают бронелетучку в дуршлаг на колесах. Никто из разведчиков больше не выходил на связь. Наружу тоже не выбрался ни один человек.
        Оператор сник.
        - Возвращай аппарат, - хмуро приказал ему Коган.
        Действительно, больше смотреть было не на что.
        - Вы это… - староста немного помялся, - тоже, если хотите, можете вернуться в свои вагоны.
        Ну да… Теперь-то держать заложников больше не имело смысла. И у селян, и у москвичей теперь был общий враг и общее дело. А общие дела лучше решаются, когда доверяешь друг другу.
        Глава 35
        Коган принял решение нанести удар с земли и с воздуха одновременно. С земли - главным образом для того, чтобы отвлечь внимание противника. С воздуха - чтобы уничтожить его основные огневые точки и доты, не повредив при этом моста и, по возможности, путей.
        Вокруг полувагона с вертушкой засуетились бойцы. Откидные бронированные борта превратились в небольшой взлетно-посадочный пятачок. Лопасти винтов были закреплены в фиксаторах. Боевая подвеска - снаряжена. Машина - заправлена. Пилот занял место в кабине.
        Негромко заработал мотор. «Шух-шух-шух-шух» - завертелись винты. Такая машина производит мало шума, что позволяет ей, используя складки местности, незаметно подкрадываться к противнику. То, что нужно, в общем…
        Вертушка взлетела. Бронепоезд тронулся. Борта опустевшего полувагона поднимали уже на ходу.
        Вертолету надлежало обогнуть мост и незаметно зайти к заречным с тыла - со стороны селения. Конечно, комброн здорово рисковал. Если поблизости вдруг откроется Перенос, вертушка, скорее всего, будет потеряна. Но и прорвать оборону врага без воздушной поддержки было весьма и весьма проблематично.
        В этот раз столичный состав ехал впереди. Провинциальное недоразумение, также именуемое бронепоездом, телепалось сзади на параллельной колее.
        Снова приглушенно стучали колеса исследовательского вагона. Егор наблюдал за окрестностями в перископ орудийной башни. Марина сидела за мониторами. Док, дорвавшись наконец до лаборатории, заперся там и изучал останки слизней, соскобленные помощницей с колесных тележек и собранные в небольшие прозрачные контейнеры. Научный консультант вел себя так, словно и не намечалось в самое ближайшее время очередной кровавой мясорубки.
        Первая стычка с заречными произошла на полпути к мосту. Из-за лесистого поворота навстречу бронепоезду выкатилась дрезина. Простенькая такая, ручная, с наваренными по грудь человеку стальными бортами и легкой прицепной вагонеткой, обложенной бруствером из мешков с песком, она двигалась с довольно-таки приличной скоростью.
        Два человека энергично качают рычаги, один стоит у пулемета, ствол которого торчит спереди в вырезе бронещитков. Пара автоматчиков сзади. И вооруженный десант - с полдюжины человек - на вагонетке. Причем у пары десантников в руках - заряженные РПГ.
        Судя по всему, заречные отправили разведчиков выяснять, откуда у противника, который раньше не мог похвастать ничем, кроме жалкого «недобронепоезда» местного формирования, появился новый транспорт - расстрелянная перед мостом бронелетучка.
        Коган, видимо, ожидал подобного развития событий и оказался готов к боестолкновению. Едва противник появился в зоне видимости, как по внутренней связи прогремел голос полковника:
        - Огонь!
        Огонь с локомотива и башен головных вагонов был дружным и плотным.
        Можно себе представить, как удивилась вражеская разведка, обнаружив перед собой тяжелый бронепоезд с мощным вооружением. Пулемет заречных коротко тявкнул и сразу же заткнулся. Из двух гранатометчиков выстрелить успел только один. И то не прицельно: граната ушла вверх и влево.
        А дрезину уже вовсю полосовал свинцовый шквал. Пара стволов крупного калибра прошили бронещиты как картонку. Разорвались несколько гранат из АГ. Людей в дрезине буквально выкосило. Десант из вагонетки как горох высыпался на железнодорожную насыпь, да так и остался там лежать. Лишь два человека, качавшие рычаги, неподвижно замерли в неестественном полусидячем положении с поднятыми руками. Изрешеченные бедолаги словно сдавались уже после смерти. Только теперь Егор разглядел на их запястьях наручники: оба были прикованы к рычагам дрезины. Ну да, добро пожаловать в рабовладельческий строй…
        Разогнавшаяся дрезина проехала по инерции с полсотни метров и тюкнулась в страховочную платформу. Бронепоезд продолжал двигаться вперед. Не останавливаясь и не сбавляя скорости, он толкал вражескую дрезину перед собой.
        Откуда-то справа прочертила дымный след противотанковая кумулятивная граната. Под удар попал вагон огневой поддержки, с которого слизни, увы, сорвали защитную сетку. На шипастом борту взбухла, брызнув огнем и дымом, огненная опухоль. И почти сразу же опала, сбитая встречным потоком воздуха.
        - РПГ справа! - запоздало сообщила «межвагонка».
        Ага, вон откуда шарахнули, гады! Егор нацелил гранатометно-пулеметную спарку на заросший и скрытый за высоким кустарником проселок, по которому уже улепетывал открытый уазик. Еще одна разведгруппа заречных…
        Выстрелить он, впрочем, не успел. Уазик достали из пулемета союзники-провинциалы. Машина на полной скорости вылетела за обочину, перевернулась и, мелькнув колесами, скрылась где-то в густых зарослях.
        Коган запросил из подбитого вагона отчет о повреждениях и потерях.
        - Дырка в борту. Один легко раненный. Одна легкая контузия. Боекомплект не сдетонировал, вооружение не пострадало. Боеспособность - сто процентов, - доложил начальник вагона взволнованным прерывающимся голосом. И, не сдержав нервного смешка, также выдавшего только что пережитый шок, добавил: - Повезло, в общем. Струя стороной прошла…

«Повезло, - мысленно согласился со счастливчиком Егор. - Еще как повезло».
        Бронепоезд выехал на открытое пространство у реки. Вскоре Егор увидел подбитую бронелетучку и драпавших по мосту заречных. Похоже, ребята собирались отбуксировать трофей на свою сторону, но не успели.
        Лесенка из рельсов и шпал на мосту поднялась. Из верхних огневых точек сразу ударили крупным калибром. Но видимо, далековато еще было: первая очередь легла чуть правее железки. А второй уже не последовало.
        В дело вступила вертушка. Засланный в тыл врага геликоптер вынырнул из-за небольшого лесистого холмика на том берегу. И это было началом конца.
        Метко пущенные огненные стрелы смели с мостовых ферм укрепленные гнезда ЗУ, АГС и крупнокалиберного пулемета. За ними в реку полетела верхняя часть пулеметной башни, возвышавшейся над путями. Потом точными ракетными ударами вертушка сковырнула фланговые боевые площадки. Сам мост и железнодорожные пути при этом не пострадали: пилот действовал быстро, но аккуратно.
        Поливая мост из пулеметов, вертолет перелетел с одного фланга на другой и обратно. Винтокрылая машина перестреляла людей, мечущихся по ажурным стальным конструкциям, и зависла над дотами. Не подставляясь под темные, смотрящие на реку амбразуры, вертушка теперь могла сверху и сзади спокойно и совершенно безнаказанно долбить бетонные колпаки с бронированными вставками.
        Она и долбила их. Методично пуская по целям ракету за ракетой.
        Вскоре из щелей под поднятыми бронезаслонками повалил густой дым. Сначала задымился левый дот. Потом та же участь постигла правый. Сквозь дымные клубы явственно пробивались языки пламени.
        Переправа была свободна, но вертушка добавила в общую картину разгрома последний штрих. Зависнув еще на несколько секунд возле моста, воздушный ас Когана короткой пулеметной очередью разнес систему блоков, удерживавших часть рельсового пути в поднятом положении.
        Подъемный мостик-лесенка рухнул по направляющим. И похоже, лег точно в предназначенные для него пазы. Перебитые тросы провисли над водой. Теперь даже ремонтным бригадам с бронепоезда работы не осталось. Можно было спокойно переправляться на другой берег.
        Вертушка ушла в сторону от железки и на бреющем полете скрылась из виду за тем же холмиком, из-за которого появилась. Судя по всему, на этот раз Коган велел пилоту потрепать оборону заречной станции.
        Бронепоезд тем временем подъехал к подбитой бронелетучке. Полковник приказал остановиться.

«А ведь состав мог бы спокойно толкать ее перед собой, как дрезину заречных», - подумал Егор.
        - Вторая разведгруппа и первая ремонтная - на выход, - распорядился Коган по внутренней связи. - Осмотреть бронелетучку. Проверить, есть ли внутри живые, осталось ли оружие и боеприпасы, нет ли мин. Оценить степень повреждения.
        Вокруг изрешеченной бронелетучки засуетились люди.
        Мимо по соседним путям медленно, словно нехотя проползал «бронепоезд» союзников-«конфедератов». Егор заметил, как из приоткрытого люка штабного вагона кто-то машет провинциалам флажком: мол, не ждите, дальше езжайте сами.
        Состав местного формирования на малой скорости двинулся к мосту.
        Высланная Коганом разведгруппа не обнаружила в бронелетучке никого живого и ничего интересного или полезного. Как, впрочем, и опасного.
        Даже внешний ее вид не оставлял сомнений в том, что использовать в экспедиции эту груду дырявого металлолома больше не представляется возможным: слишком много попаданий и слишком крупный калибр. Искать здесь после обстрела ЗАУ и визита заречных выживших членов экипажа, оружие или боеприпасы было совершенно бессмысленно. Да и насчет мин… Со стороны противника гораздо разумнее было бы заминировать мост, чем набивать бомбами подбитую технику, взрыв которой все равно не причинил бы существенного вреда бронепоезду, прикрытому страховочной платформой. Имелся ли вообще резон тратить столько времени на осмотр бронелетучки?
        Наверное, все-таки имелся. Как раз потому, что мост через реку мог оказаться заминированным.
        У Егора сложилось впечатление, что на самом деле проверка бронелетучки была всего лишь умышленной задержкой: Коган хотел под благовидным предлогом пропустить вперед состав союзников и убедиться, что переправа безопасна.
        Что ж, если так, то союзники свою функцию выполнили. Правда, староста, командовавший боевым поездом местной «конфедерации», тоже проявил осторожность. Первыми на мост он послал своих десантников и саперов. И лишь после тщательного осмотра путей и опор моста через реку благополучно переправился весь состав.
        За это время ремонтники Когана как раз успели спихнуть с рельсов и подбитую бронелетучку, и заречную дрезину с вагонеткой.
        - Локомотивная, полный вперед! - прозвучал из динамиков голос полковника. - Экипажу сохранять боевую готовность.
        Столичный спецбронепоезд подъезжал к мосту.
        Глава 36
        - К сожалению, в моем распоряжении было слишком мало материала, да и тот - фрагментарный и несвежий. Но кое-что выяснить все-таки удалось…
        Док находился в приподнятом расположении духа и разглагольствовал о слизнях. Разговор шел между ним и дежурившей у мониторов Мариной. Егор слушал беседу краем уха, больше наблюдая за местностью. Боевой готовности ведь никто пока не отменял.
        Да, мост они проехали без проблем, но впереди еще был заречный поселок-станция. А эти двое - Егор покосился на дока и Марину - устроили тут научный диспут. Другого времени не нашли, что ли?
        - Удивительные регенеративные способности, - восхищался болотными тварями научный консультант. - Самоклонирование. Стремительное размножение в захваченных ареалах обитания. Полное отсутствие нервных клеток. Собственно, и многих других клеток у этого вида мне обнаружить не удалось. А тому, что есть, я с трудом нахожу аналогии…
        - Даже так! - Марина, тоже явно пребывавшая в возбужденном состоянии, не знала уже, куда смотреть - то ли в мониторы, то ли в рот шефу, излагающему столь интересные вещи.
        - Да, да, Мариночка! - увлеченно кивал док. - У этого интродуктивного вида нет также кровеносной системы.
        - Вообще нет? А слизь? Или это просто выделения?
        - Это не кровь и не выделения. Это… ммм… скажем так - часть их внутренней органики. Впрочем, в данном случае «внутреннее» и «внешнее» - понятия весьма относительные. Кстати, у болотных интродуктов отсутствуют и сколь-либо выраженные внутренние органы в привычном нам понимании. Функции этих органов распределены… хотя тут, пожалуй, больше подходит слово «растворены», по всей массе тела. Всех внутренних органов, представляете! Включая мозг.
        - Не может быть!
        Включая мозг… выключая мозг…
        Сумасшедший дом какой-то на колесах, а не вагон! У Егора сложилось впечатление, будто он попал из бронепоезда в курилку научно-исследовательского института, где стал свидетелем непринужденного разговора научных сотрудников. Или нет. Тут более уместна другая ассоциация. Маститый профессор втирает о своих сенсационных открытиях молодой смазливой аспиранточке…
        - Таким образом, потеря какой-нибудь части тела не оказывает фатального влияния на жизнеспособность всего организма, - продолжал док.
        - То есть этих тварей убить невозможно?
        - Ну… очень трудно - я бы сказал так. По крайней мере, при помощи имеющегося у нас оружия. Как ни странно, но заградительные колья и колючая проволока, которыми пользуются местные жители, оказываются более эффективными в борьбе с этим видом, чем пулеметы, гранатометы и огнеметы.
        Бронепоезд как раз проезжал мимо утыканных рогатками и опутанных колючкой заградполей. Кое-где возле насыпи темнели усохшие останки болотных тварей. Между шпал тоже густо торчали укороченные колья. На этом берегу реки все было так же, как и на том.
        - Но, собственно, колья и колючая проволока тоже не убивают этих существ, - продолжал док. - Заграждения просто ловят и удерживают их. А причиной смерти, по всей видимости, становится длительное отсутствие связи с болотным туманом. В чем суть этой связи и что это за туман такой, я так и не разобрался. Для этого мне нужны как минимум пробы тумана и живой интродукт. Ни того ни другого у меня, увы, нет.
        Тяжкий вздох дока был полон неприкрытого сожаления.
        - Что-нибудь еще удалось узнать, Леонид Степанович? - не сдержалась Марина. Вопрос был не праздный: в голосе девушки чувствовался профессиональный интерес ученого.
        - Этот интродуктивный вид имеет довольно аморфное тело и обладает способностью к кратковременному изменению формы.
        - Родственники метаморфов? - встрепенулась Марина.
        - Вряд ли. А если да - то очень дальние. В полном смысле метаморфами эти интродукты не являются, поскольку не могут долго удерживать тело в измененном состоянии. К тому же, меняясь, они не мимикрируют под окружающую обстановку. Собственно, изменения формы в данном случае происходят не в целях маскировки, а исключительно для выполнения краткосрочных охотничьих задач.
        - Например, чтобы пролезть в открытую бойницу бронированного вагона? - Егор, вспомнив о гибели третьего десантного, все же встрял в беседу ученых.
        - Например, для этого, - согласился док. - Или для того, чтобы быстро преодолеть расстояние до жертвы.
        Ну да… Слизни, выстроившиеся вдаль железки, ляпались на бронепоезд, как комья грязи, выпущенные из катапульты. А перед этим они тоже, помнится, менялись.
«Сливали» вниз часть тела, надували ее шаром, накапливая там неведомую энергию. Или ведомую? Может быть, тварей просто подбрасывала в воздух какая-нибудь реактивная струя?
        Егор поморщился. Гадость какая! Слава богу, мерзкие твари остались позади, и думать о них больше не хотелось. Ну, то есть совсем. Благо имелись другие поводы для размышлений.
        И для тревог, между прочим, тоже.
        В поле зрения появился поселок заречных. Над станцией вилась вертушка.
        Активная фаза боя, похоже, осталась позади. Поселение уже лишилось всех пулеметных вышек. Бетонная ограда была пробита в двух местах. Тяжелые ворота, перекрывавшие железнодорожное полотно, высажены точным попаданием ракеты. Несколько домов дымились. Теперь вертушка патрулировала территорию, не давая уцелевшему противнику высунуться из укрытий.
        Короткие очереди бортовых пулеметов звучали редко. Снизу еще реже и не очень убедительно кто-то огрызался из легкого стрелкового оружия. Но все же огрызался! Значит, накрыть с воздуха удалось не всех. И еще одна неприятная вещь: правая подвеска вертолета была разбита вдрабадан, в борту зияли отметины, оставленные крупным калибром. На летных характеристиках машины полученные повреждения, правда, никак вроде бы не отразились. Но это пока…
        Коган приказал остановиться. Состав с лязгом встал, снова пропуская вперед союзников. На тот случай - и теперь Егор в этом не сомневался, - если подъезды к станции окажутся заминированными или если заречные приготовили какие-нибудь другие сюрпризы для незваных гостей.
        Формально для этой остановки тоже имелась вполне уважительная причина: покоцанная винтокрылая машина возвращалась на бронепоезд. Вертолетный полувагон, раскинув борта, вновь обратился во взлетно-посадочный пятачок. Ну а то, что на неподвижную площадку садиться проще, чем на движущуюся, - и дураку должно быть ясно.
        Вертушка аккуратно коснулась шасси самого центра платформы. Сразу видно: Коган взял в команду отменного пилота. Такой ас, наверное, мог бы посадить машину и на движущийся бронепоезд, но к чему лишний раз рисковать?
        Винты еще вращались, а техники уже закрывали бронированные борта. Судя по всему, поднимать машину в воздух второй раз Коган не собирался.

«Бронепоезд» союзников тем временем остановился перед разбитыми воротами. К заречному поселку отправились двое парламентеров. Староста, командовавший составом, на переговоры не пошел. Видимо, опасное это было дело.
        Егор прильнул к перископу. Марина тоже уставилась в мониторы. Даже док, забыв об интродуктах, молча наблюдал за происходящим через плечо девушки.
        Парламентеры приблизились к воротам. Завязался разговор с невидимым собеседником. Переговорщики яростно жестикулировали, часто указывая за спину. Ну да, глупо было бы не ссылаться на такой весомый аргумент, как столичный спецбронепоезд дальнего следования. Еще глупее было бы со стороны заречных отказаться от капитуляции.
        И все же они отказались. Грянула автоматная очередь - и оба парламентера рухнули на рельсы как скошенные. Одновременно из ближайшей бреши в поселковой стене ударил гранатомет.
        Реактивная струя огненным росчерком пронеслась от стены до локомотива союзнического состава. Граната угодила в дизельные баки.
        Конечно, самопальная броня не помогла.
        Взрыв. Вспышка… Пламя объяло тепловоз, страховочную платформу и первый вагон.
        Стало ясно: заречные намерены сражаться до последнего. Видимо, отношения между двумя берегами были испорчены настолько, что надежда на милость победителей теперь казалась слишком эфемерной.
        Интересно, что предпримет теперь Коган? Егор покосился на динамики внутренней связи. Все-таки опять пустит в бой калечную вертушку? Но большой поселок - это не открытый мост с парой дотов. Пилот здесь уже сделал все, что мог. А выковырнуть всех защитников станции из подвалов все равно не удастся. Дальше соотношение израсходованных боеприпасов и уничтоженных противников будет не в пользу авиации. К тому же, чтобы хорошенько потрепать уцелевших заречных, вертолету придется действовать на малой высоте. А с учетом вылетающих из поселка противотанковых гранат это чревато.
        Коган приказал выгрузить танк.
        - К самой станции не суйтесь, - напутствовал полковник по «межвагонке» экипаж бронемашины, - а вот колья перед поселком проутюжьте как следует. Проложите колею пошире и позаметнее. От железки далеко не отъезжайте. Мы, если что - прикроем.
        Вскоре тяжелая гусеничная машина ломала заграждения заречных. Сначала на дальних подступах, потом - поближе. Массивные траки в труху сминали деревянные колья и впечатывали в землю металлические шипы и колючку.
        Не то чтобы заречные не пытались остановить танк. Просто реальных возможностей для этого у них практически не было. Из-за бреши в бетонной ограде, напротив которой орудовала бронемашина, высунулся было боец с РПГ, однако выстрелить ему не дали. Шквал огня из танкового пулемета и башен бронепоезда разнес гранатометчику голову, плечи и грудь, а то, что осталось, впихнул обратно за стену и хорошенько присыпал обломками.
        И все же, памятуя о приказе Когана, танкисты не стали подъезжать совсем уж близко к опасной ограде. Экипаж ограничился несколькими очередями из КПВТ, посшибав примыкавшие к стене колья и худо-бедно прорубив небольшой проход к бреши. Помогли и минометчики с бронепоезда, положив точно в намеченную просеку с полдюжины фугасных мин. Взрывы взрыхлили землю и разбросали уже прореженные рогатки в стороны. Заключительным аккордом стал выстрел прямой наводкой из танкового орудия. Снаряд значительно расширил пролом в стене.
        Теперь путь в поселок был открыт. И не только людям. С первым же туманом по проложенной танком дорожке на станцию попрут болотные слизни.
        Страх перед интродуктами оказался сильнее страха перед врагом с противоположного берега. Заречные выбросили белый флаг. Противник сдавался.
        Глава 37
        Судя по уцелевшей на вокзальном здании вывеске, станция заречных так и называлась
        - Заречная. Что, впрочем, ни о чем не говорило. Мало ли по России разбросано таких вот Заречных, Лесных и Сосновых…
        Коган то ли забыл о своем желании узнать, куда же Перенос забросил бронепоезд, то ли уже потихоньку выяснил у пленных заречных все, что считал нужным. В сопровождении телохранителей-автоматчиков полковник прохаживался вдоль состава.
        Какой-то боец с переносным сварочным аппаратом уже заварил на попавшем под гранату заречных вагоне дыру от кумулятивной струи. Хотя прожженное «кумом» отверстие было небольшим, Коган распорядился его закрыть, и теперь на шипастом борту появилась бронированная заплата.
        Комброн кивнул, удовлетворенный быстрой и качественной работой сварщика, и принялся поторапливать подчиненных, таскавших тяжелые ящики защитной военной раскраски.
        На станции полным ходом шли погрузочные работы. Как и обещал староста, у заречных оказалось много всего полезного. Три товарных состава, не затронутых (видимо, на этот счет пилоту были даны специальные указания) огнем вертушки, несколько цистерн с горючкой, забитые склады… Будь их бронепоезд обычным экспедиционным, здесь можно было бы неплохо затариться и спокойно возвращаться в столицу.
        Однако их состав не был обычным. Они были «спец». И их миссия заключалась не в поиске и транспортировке полезных ресурсов для Москвы. И брать с собой лишний груз им было сейчас не с руки.
        Коган лишь пополнил почти неизрасходованные (что там можно было израсходовать-то за день пути?) запасы топлива, взял в хозяйственную базу кое-что из продовольствия (нормального продовольствия, а не каких-нибудь вяленых, соленых или копченых слизней) и занялся погрузкой боеприпасов. Благо этого добра на Заречной хватало тоже.
        Как выяснилось, поблизости располагались воинские части, куда и наведывались жители обоих враждующих берегов. Но на заречной территории воинских частей было все-таки больше, так что и запасы здесь оказались посолиднее.
        Коган подчистую выгребал содержимое захваченных арсеналов, не особенно стесняясь союзников. Те, впрочем, вели себя крайне осторожно и благоразумно: на грубость не нарывались, права не качали. Трудно это было - качать права без заложников и под стволами столичного бронепоезда.
        Селяне-союзники довольствовались тем, что оставалось после москвичей. Согнав пленных заречных к их же рабам в огороженный колючкой концлагерь и выставив охрану, «конфедераты» тоже разбрелись по поселку в поисках трофеев.
        Старосту Ивана Лукича теперь уже держали на мушке бойцы Когана. Сам оказавшись в роли заложника, он вынужден был отдавать распоряжения своим людям, находясь под ненавязчивым, но бдительным присмотром.
        Несмотря на совместно одержанную победу, староста был хмур и безрадостен. Впрочем, понять его можно: потеря своего «бронепоезда» и полная зависимость от чужого никак не способствовали поднятию духа.
        Подбитый локомотив провинциального состава еще дымился на путях, а перед снесенными воротами лежали тела расстрелянных парламентеров. Егор даже боялся подумать о том, как союзники отомстят заречным, когда уедет столичный бронепоезд и можно будет действовать, ни на кого не оглядываясь.
        Егор и Марина без дела бродили по платформе: док позволил своим помощникам на время остановки покинуть вагон-лабораторию и немного прогуляться.
        В присутствии Марины Коган не стал требовать от Егора очередного отчета об агентурной работе. Зато Егор оказался невольным свидетелем разговора Когана с предводителем союзников.
        - Ну как, своих освободили уже? - спросил полковник у старосты.
        Коган без особого интереса скользнул взглядом по расположенному неподалеку от станции концлагерю. Невооруженным глазом видно было, что полковника сейчас больше занимает погрузка боеприпасов, чем истощенные и оборванные люди, выглядывающие из-за колючей проволоки вместе со своими бывшими хозяевами.
        - Своих - да, - неохотно ответил староста, - освободили…
        - А чего ж за колючкой так много народу?
        Староста замялся. Потом признался, отведя глаза:
        - Мы пока оставили рабов из других поселков.
        - Из других? - вяло удивился Коган.
        - Ну да, - бормотал староста. - Заречные-то… они того… рабов в основном на своем берегу отлавливали. Все окрестные станции разорили, ироды. А у нас так - постольку-поскольку.
        Егор усмехнулся. Раньше староста об этом не говорил, представляя конфликт исключительно как противостояние двух берегов.
        - Ну, так я не понял, а их-то вы освобождать будете? - Коган кивнул на заключенных.
        Впрочем, судя по тону, полковнику было наплевать - будут или не будут.
        - Подумаем. - Староста почесал подбородок, окинул взглядом разгромленный поселок, покосился на брешь в ограде, за которой виднелась широкая просека из поломанных кольев.
        Вздохнул…
        - Заграждения восстанавливать надо, - в голосе старосты прозвучал легкий упрек. - Да и вообще работы будет много. Пусть и заречные, и их рабы потрудятся в одной упряжке. Пока…
        Это самое «пока» прозвучало в его устах как-то уж очень неопределенно.

«Ну вот и новый рабовладелец нарисовался, - с неприязнью подумал Егор. - А как возмущался: нелюди, мол, заречные эти, хуже тварей!»
        Коган пожал плечами:
        - Это ваше дело.
        И в очередной раз поторопил бойцов, таскавших ящики с патронами и гранатами:
        - Быстрее! До ночи тут собираетесь возиться, что ли?!
        Действительно, уже начинало темнеть. На поселок надвигались сумерки. И как оказалось, не только они.
        Возле разбитых ворот, в самом хвосте поезда, послышались чьи-то встревоженные крики. Среди бойцов тылового охранения поднялась непонятная суета.
        - Что там еще? - нахмурился Коган. - Эй, в чем дело?!
        К полковнику подбежал знакомый уже Егору долговязый лейтенант из замыкающего вагона огневой поддержки. Опасливо косясь на старосту, лейтенант склонился к уху Когана.
        Что именно он шепнул полковнику, Егор не расслышал. Зато видел, как изменилось лицо комброна.
        А через секунду тайна, сообщенная Когану, перестала быть тайной.
        Опасность заметили союзники.
        - Туман! Туман! - разнеслось над поселком.
        Селяне-«конфедераты» заметались по станции. Заречные - бывшие хозяева поселка и их рабы - тоже заволновались за колючей проволокой.
        Коган вскочил на подножку штабного вагона, пытаясь разглядеть, что творится за воротами.
        Егор поднялся на полуразрушенную пулеметную вышку со сбитой верхней площадкой. Выглянул за стену.
        Действительно, со стороны реки на поселок, словно призрачный валик, накатывалась легкая, хорошо различимая в сгущающихся сумерках дымка молочного цвета. Пока - легкая и далекая. Но это пока. Дымка густела и быстро, очень быстро приближалась.
        Егору сделалось не по себе.
        Сам-то болотный туман не опасен. Но вот то, что придет за ним… Что выйдет из него…
        И ведь придет же! Ведь выйдет! Взгляд скользнул по колее, проложенной танком через заградительные колья.
        - Экипаж, по вагонам! - прогремел голос Когана. - Прекратить погрузку! Занять боевые позиции! Закрыть бойницы!
        Показывая пример подчиненным, комброн нырнул в штабной вагон.
        Локомотив выдал долгий тревожный гудок. В вагонах резко и коротко, с равными промежутками рявкала из динамиков внутренней связи сирена.

«К бою!», «К бою!», «К бою!», «К бою!» - раз за разом звучал один и тот же сигнал.
        Люди Когана бросали ящики и спотыкаясь бежали к составу через пути и платформы. Заскакивали в броневагоны, захлопывали люки и задраивали бойницы. О судьбе третьего десантного хорошо помнили все.
        Егор и Марина тоже запрыгнули в исследовательский вагон: благо док оказался не в лабораторном отсеке и сразу впустил свою команду.
        Не прошло и пары минут, как бронепоезд превратился в запертую и неприступную крепость на колесах.
        - Начальникам вагонов доложить о наличии экипажа и готовности к бою, - потребовал Коган.
        - Первый вагон. Экипаж присутствует в полном составе. К бою готов, - зазвучали доклады.
        - Второй вагон. Экипаж в полном составе. Готов.
        - Третий вагон. Экипаж в полном составе. Готов…
        Дальше Егор не слушал. Прильнув к перископу, он наблюдал за тем, что творится снаружи.
        По поселку в панике метались «конфедераты». Бедолаги, лишившиеся своего псевдобронепоезда и оказавшиеся за взломанными заграждениями и разбитой оградой, не знали, что делать, как спасаться и куда бежать.
        Староста растерянно стоял там, где его бросили автоматчики Когана, и в ужасе смотрел на надвигающийся туман. Чтобы увидеть его, уже не нужно было подниматься на верхотуру. Молочное марево приближалось к разбитым воротам и широкой бреши в бетонной стене.
        А хорошая оптика позволяла видеть не только туман. Егор разглядел в перископ, как по дороге, проложенной танковыми гусеницами, ползут слизни.
        Твари двигались со стороны реки по поваленным кольям и вмятой в землю колючке, и двигались они, пожалуй, даже слишком быстро для улиток-переростков. Слизни будто текли друг за другом сплошной вереницей. Впечатление было такое, словно к станции подъезжал еще один поезд. Поезд смерти, которому не требовались рельсы.
        Голова процессии интродуктов неожиданно отделилась от основной массы тварей. Несколько слизней начали передвигаться гигантскими прыжками, еще быстрее приближаясь к кромке тумана.
        Участь провинциалов была решена: когда интродукты доберутся до поселка, живых людей здесь не останется. Вся станция превратится в третий десантный, спастись из которого не будет никакой возможности.
        Глава 38
        Староста вдруг сорвался с места, подскочил к штабному вагону, что-то закричал в закрытую бойницу, заколотил кулаками по броне. То ли просил остаться и помочь, то ли умолял взять его с собой…
        Бронепоезд хранил невозмутимое молчание. Величественной грудой холодного, безмолвного и шипастого металла он высился над вокзальными платформами и снующими по ним людьми.
        Поступок старосты словно послужил сигналом для остальных провинциалов. К столичному бронепоезду бросились «конфедераты». С вокзала, со станции, из поселка. Люди бежали отовсюду. К железнодорожным путям устремилась даже охрана концлагеря.
        Толпившиеся за колючкой заключенные - пленные зареченцы и их бывшие рабы - тоже не пожелали оставаться на месте. Повалив заграждение и прорвавшись сквозь разваливающееся оцепление «конфедератов», они хлынули к спасительному бронепоезду. Как им казалось - к спасительному. Егор успел заметить, что среди пленных и рабов было много женщин и детей. А потом…
        Потом победители и побежденные, хозяева и рабы, вооруженные и безоружные смешались в сплошную многоголовую и многоголосую массу и единой волной выплеснулись на пути.
        Обступили бронепоезд со всех сторон.
        Встали на дороге.
        Но межвагонная перекличка уже закончилась. Никого в поселке не забыли. Весь экипаж был на месте. И туман был совсем близко. И твари, ползущие за туманом, - тоже.
        - Локомотивная, трогай! - скомандовал Коган. - Ну, чего ждем?!
        Испустив пронзительный гудок, тепловоз дернул и потянул за собой состав. Ножевидный таран страховочной платформы вошел в толпу, раздвинул плотную людскую массу. Шипы на бортах раздирали человеческую плоть…
        Кто-то оступился, упал на рельсы, угодил под колеса. Дико, на всю станцию закричал.
        Однако на вопли несчастного никто не обращал внимания, и вскоре они оборвались. Егор так и не понял, задавило раненого поездом или его затоптала толпа.
        Бронепоезд прокладывал дорогу сквозь живую преграду. Люди как привязанные двинулись за вагонами. Провинциалы еще на что-то надеялись. Сначала они шли, ускоряя шаг, потом - почти бежали, потом - бежали по-настоящему. Все быстрее, быстрее… На бегу что-то кричали, протягивали руки и детей на руках. Умоляли, угрожали, требовали, проклинали. Цеплялись за шипы и обрывки защитной сетки. Спотыкались, падали, толкали друг друга под колеса.
        Немногие счастливчики на ходу запрыгивали на грузовые платформы через невысокие, ощетинившиеся шипами борта. У кого не получалось удачно прыгнуть и покрепче уцепиться - те напарывались на шипы и соскальзывали вниз - на рельсы.
        Возле исследовательского вагона тоже бежали люди. Внимание Егора привлекла продирающаяся сквозь толпу изможденная женщина в грязной рваной кофточке, наброшенной на голое тело. Судя по всему, она была одной из обитательниц рабского барака. Тощие, похожие на уши спаниеля груди мотались под распахнутой кофтой. Женщина тянула за собой мальчугана лет десяти. Ребенок плакал и спотыкался. Он не мог бежать так быстро, как бежала мать.
        Но женщина все тащила и тащила дитя за собой, проталкиваясь все ближе и ближе к вагону. В конце концов толпа пихнула ее на шипастый борт. Шипы передвижной лаборатории, предназначенные для защиты от интродуктов, распороли женщине живот и грудь. Несчастная упала, мальчишка повалился сверху. Обезумевшая толпа прошлась по матери и ребенку, даже не заметив их.
        Егору подумалось, что все происходящее сейчас равносильно расстрелу беженцев. Как тогда на Восточном секторе у Рязанских ворот, когда взвод Трубы поливал чужаков-провинциалов огнем из-за мкадовского Кольца. Огнем на поражение…
        Только тогда можно было хотя бы не стрелять. Что он, Егор, собственно, и сделал. За что, собственно, и поплатился.
        Сейчас он не мог сделать вообще ничего. Даже если бы и решился на это. Остановить состав ему было не под силу. В экспедиционных бронепоездах дальнего следования нет стоп-кранов, которые можно срывать по своему усмотрению.
        Егору вдруг стало противно и до тошноты омерзительно. За Когана, за дока, за Марину, за весь экипаж бронепоезда. За себя самого…
        За то, что он спрятался сейчас в бронированной коробочке, как за кусочком маленькой мкадовской Стенки на колесах. За то, что мощный локомотив увозит его прочь от наползающего тумана.
        А тем, кто остался снаружи, укрыться уже негде. И спастись - никак.
        - Полный вперед, локомотивная! - требовал по «межвагонке» Коган. - Самый полный!
        Комброн уже имел дело со слизнями и сталкиваться с ними снова желания явно не испытывал.
        Состав набирал скорость. Бронепоезд уже оторвался от толпы провинциалов и, бесстрастно постукивая колесами, уезжал прочь, оставляя людей на съедение тварям. Хорошо защищенный, прекрасно вооруженный, загруженный боеприпасами… Несокрушимая громада, неприступная передвижная крепость покидала обреченный поселок.
        А отставшие люди все бежали и бежали. И все еще что-то кричали вдогонку…
        Орудия головных вагонов развалили ворота на противоположном от реки выезде из поселка. Страховочная платформа снесла с путей обломки.
        Колья остановили провинциалов. Бежать за поездом по насыпи, утыканной шипами, было невозможно. По такой насыпи можно было только ехать.
        Толпа задержалась у взломанных ворот и начала тонкими ручейками растекаться по заградительным полям. Бронепоезд несся дальше.
        Туман уже добрался до поселка и теперь быстро расползался по улицам. В молочной дымке угадывалось движение знакомых горбатых фигур. Кажется, начиналась охота и кормежка…
        Повезло лишь тем провинциалам, которые сумели забраться на открытые платформы бронепоезда. Однако и их везение оказалось недолгим и иллюзорным.
        - Очистить платформы, - приказал Коган по внутренней связи. Голос у полковника был усталым и раздраженным. - Убрать «зайцев» с поезда.
        Зазвучали выстрелы. Люди падали. На платформы и с платформ. Кто-то, спасаясь от пуль, в панике сам спрыгнул с поезда и угодил прямо на заградительные колья, торчавшие под железкой.

«А ведь точно так же могли убрать и меня, - подумал Егор. - Я ведь тоже был
„зайцем“».
        Но ему нашлось применение. А этим несчастным - нет.
        - Их можно было взять в экипаж, - пробормотал он.
        - Нельзя было, - сухо отрезал док. Научный консультант снова стоял за спиной Марины и смотрел в мониторы. - На этом поезде нет места для лишних и случайных людей.
        С этими словами док вернулся к себе в лабораторный отсек.
        Егор вздохнул. Что ж, хорошо хоть его не сочли лишним и случайным человеком. Пока не сочли…
        Развернув башенный перископ к хвосту состава, он смотрел, как увеличивается дистанция между наползающей с реки туманной дымкой и удаляющимся от нее бронепоездом.
        Через несколько минут опасность скрылась из виду. Однако ни отдохнуть, ни хотя бы спокойно осмыслить случившееся не получилось.
        Дважды рявкнула сирена. Вновь ожила внутренняя межвагонная связь.
        - Внимание всем! - Коган отдавал новый приказ. - Приготовиться к Переносу!
        Что, неужели опять?!
        Егор повернул перископ. Глянул вперед - по ходу движения поезда.
        Да - опять!
        Избежав одного тумана, они должны были въехать в другой.
        В наступающей ночи зрелище казалось особенно эффектным и впечатляющим. Перед бронепоездом ширилось и разрасталось, искажая окружающий мир, знакомое серебристое сияние. От горизонта до горизонта, от земли до неба. Волна распыленных в воздухе блесток стремительно надвигалась на состав и уже скоро, совсем скоро должна была его поглотить.
        - Локомотивная, сбросить скорость! - прозвучал по «межвагонке» голос Когана. - Малый вперед. Экипажу - оружие к бою…
        Комброн хотел быть готовым к любым неожиданностям.
        Егор процедил витиеватое ругательство. Затем добавил сквозь зубы:
        - Не слишком ли много для первого дня экспедиции?
        Вопрос был риторический, но на него все же ответили.
        - Нормально, - услышал Егор спокойный голос Марины. - Не много. В самый раз. Так что лучше привыкай поскорее. Все только начинается…
        Привыкать? Ну-ну. Егор сжал зубы. Если к такому можно привыкнуть, он, конечно, постарается. Он будет очень стараться.
        На этот раз Егор решил глаз не закрывать. Прильнув к твердой резине перископа, он смотрел, как рассеянное серебро поглощает головную страховочную платформу и бронетепловоз. И первый вагон. И второй. И дальше. И снова. И опять…
        Состав с разгону входил в ничто и исчезал в нем без следа. Рельсы впереди, пляшущие в сверкающем мареве за тонкой пленкой Переноса, были пусты.
        А вот уже в серебристой мути растворился штабной вагон. И исследовательский затянуло туда же…
        Вспышка. Белая, яркая.
        Толчок. Изнутри и снаружи одновременно.
        Дрожь, легкая вибрация…
        И - все.
        Перенос вырвал вагон из одной точки пространства и зашвырнул в другую.
        Перенос - перенес…
        Из одного места.
        В другое.
        Какое-то… Куда-то. В непонятное где-то, в котором их могло ожидать что угодно. А ведь все…

«Только начинается! Только начинается! Только начинается!» - пульсировала в голове Егора одна и та же мысль.
        Все только начинается. Так ему объяснили.
        Глава 39
        Ничего не случилось. Ни сразу после Переноса, ни позже.
        Они снова ехали по ничем не примечательной лесистой местности. Такой смешанный хвойно-лиственный лес, подступавший почти к самым путям, мог произрастать где угодно: и в Прибалтике, и в средней полосе, и на Урале, и в Сибири, и на Дальнем Востоке.
        Ночь окончательно вступила в свои права, и в темноте тем более сложно было определить, хотя бы приблизительно, местоположение бронепоезда. Никто, впрочем, и не пытался этого сделать.
        Они просто ехали. Дальше. К следующему Переносу, который откроется неизвестно где и когда и неизвестно куда их перебросит.
        - Я вот все думаю, - пробормотал Егор, на время отстраняясь от приборов наблюдения. - Мы все едем, едем. А к чему вообще такая спешка? Разве есть разница, на каком участке пути попадешь в Перенос. Все равно ведь попадешь. Рано или поздно, но это случится.
        - Конечно, разница есть, - фыркнула Марина. - Тебе разве не объясняли, что в этой экспедиции важно постоянное движение от Переноса к Переносу?
        Егор попытался вспомнить. Ну да, вроде бы что-то такое Коган говорил. Давно уже, целую вечность назад, когда полковник выискивал в Форпосте добровольцев и делился своими соображениями о том, как в хаосе пространственных аномалий можно отыскать Блуждающую Дыру. Правда, Коган не утруждал себя подробными объяснениями. Впрочем, вполне возможно, что командир спецбронепоезда и сам не все до конца понимал.
        - Чем дальше мы успеем отъехать от одного Переноса, прежде чем войдем в другой, тем ближе этот самый другой Перенос доставит нас к Блуждающему Порталу. - Марина снизошла до того, чтобы восполнить возникший пробел. - Пройденное объектом Переноса расстояние каким-то образом увеличивает и радиус действия самого Переноса.

«Каким-то образом»? О-о-очень научная терминология! Егор покачал головой. Похоже, помощница дока тоже не вполне компетентный эксперт в этой области. А кто компетентный? Сам научный консультант, который опять носа не кажет из лабораторного отсека? Ох, вряд ли. Если бы док знал ответы на все вопросы, разве потребовалось бы здесь его присутствие? Разве прицепили бы к спецсоставу исследовательский вагон вместо еще одного десантного или вагона огневой поддержки, которые уж точно лишними бы в этой экспедиции не были. Э-э-э нет, исследовательские вагоны для того и предназначены, чтобы исследовать и докапываться до истины.
        - Значит, каждый километр, который мы проезжаем по железке между Переносами, приближает нас к Блуждающей Дыре, в какой бы точке пространства она сейчас ни находилась. - Егор своими словами пересказал то, что он понял из объяснений Марины.
        - Да, - коротко ответила девушка, стараясь всем своим видом продемонстрировать уверенность.
        - А это кто-нибудь уже сумел доказать на практике?
        - Нет, - сухо ответила Марина. - Пока это доказано только в теории.
        - М-да, ты знаешь, в данном случае теоретические обоснования как-то не очень вдохновляют, - невесело усмехнулся Егор.
        - А мы не поэты и едем не за вдохновением.
        Что ж, это было справедливо подмечено.
        Уткнувшись в мониторы, Марина дала понять, что разговор окончен.
        Егор тоже прильнул к башенной оптике.
        И снова - лес, лес… Бесконечный, непролазный и непроглядный темный лес. Иногда, правда, в сплошной стене деревьев и кустарника появлялись небольшие заброшенные станции и полустанки, лишенные каких бы то ни было признаков жизни. Коган не рисковал исследовать в темноте полуразрушенные придорожные поселки, да и не нужно им это было по большому счету. Бронепоезд, не останавливаясь, проносился мимо.
        Ночь была самым опасным временем суток, а неподвижный состав был уязвимее, чем находящийся в движении. Это Егор уже усвоил.
        Исследовательский вагон, да и другие вагоны тоже были оснащены приборами ночного видения. Но инфракрасная оптика все равно не позволяла разглядеть, что происходит в густой лесной чаще.
        Пока вроде бы не происходило ничего страшного. Но это пока…
        Егор и Марина по очереди отдежурили две ночные смены. Утреннюю вахту принял док, и можно было вдоволь отоспаться после утомительных часов бодрствования. Благо утром, как и ночью, тоже не случилось ничего из ряда вон выходящего.
        Необычное спокойствие это даже настораживало. Слишком уж все шло тихо и гладко после безумного вчерашнего дня - первого дня экспедиции. Словно на второй день вдруг не стало в этом мире никаких интродуктов. И недружелюбные провинциалы будто все повымирали.
        А может, правда - не стало. Может, в самом деле - повымирали? Ну, мало ли… Вдруг стряслась какая-нибудь очередная неведомая аномалия - роковая и избавительная, враз уничтожившая и людей, и тварей?
        Увы, вдоволь помечтать на эту тему не удалось: долго наслаждаться покоем им не дали. Уже к полудню, когда выспавшиеся Егор и Марина снова занимали рабочие места в стрелковой башне и за мониторами, по внутренней связи поступил доклад от наблюдателя - то ли из локомотивной бригады, то ли из головного вагона.
        - Вижу движение на путях! - сообщал наблюдатель. - Вижу движение!
        Тревожно крякнула сирена.
        Расслабуха закончилась.
        - Локомотивная, малый вперед! - приказал Коган.
        Заскрежетали тормозные колодки. Бронепоезд сбрасывал скорость.
        - Экипажу приготовиться к бою! - продолжал комброн. - Пулеметным и орудийным расчетам уничтожить цель по моей команде.
        Егор выдвинул перископ и, задействовав приближающую оптику на полную мощность, заглянул через передние вагоны.
        Железнодорожное полотно здесь шло прямо, лес довольно далеко отступал от насыпи, и видимость была хорошая. На широкой полосе открытого пространства действительно наблюдалось движение.
        Цель, отдать приказ об уничтожении которой Коган мог в любую секунду, была одиночная и вроде бы совсем неопасная. Во всяком случае, на интродукта она не походила. По параллельным путям навстречу бронепоезду двигалось странное и громоздкое сооружение.
        Это была даже не дрезина. Это было что-то среднее между крестьянской телегой, поставленной на железнодорожные колесные пары, фургоном с Дикого Запада и большим крытым цыганским тарантасом. И пожалуй что к тарантасу все-таки ближе.
        Над дощатыми бортами возвышался плетеный навес из стальной сетки в два или три слоя. Металлическая сеть сплошным пологом закрывала повозку со всех сторон и до самых колес. Она крепилась на торчащих спереди, сзади, справа и слева наклонных деревянных опорах. И что интересно: крепилась не внатяжку, а как-то совсем уж расхлястанно. Стальная «вуаль» свободно провисала, покачивалась и колебалась при малейшем движении повозки. Больше всего эта дырявая крыша напоминала небрежно наброшенную сверху тяжелую рыболовную сеть, которая могла свалиться в любой момент.
        Под сеткой сидели два человека в простеньких крестьянских тулупчиках: возница и стрелок с обрезанной двустволкой. Несерьезным каким-то оружием показался Егору этот куцый обрез. Зато, наверное, практичный для такого транспорта: не цепляется стволами за сетку. Кроме того, на поясах у обоих провинциалов имелось по два ножа весьма впечатляющих размеров.
        В повозку была впряжена пара лошадей. Причем довольно хитро впряжена. Длинные кривые оглобли уходили в сторону и вниз, так что неказистые крестьянские кобылки, тянувшие железнодорожный тарантас, шли не по шпалам, а шагали под насыпью. Что, впрочем, и неудивительно: на железке они бы быстро сбили себе копыта или вообще переломали бы ноги.
        Люди в повозке не проявляли враждебности. Наоборот: подняли руки. Пока, правда, непонятно - зачем. Либо они приветствовали бронепоезд, либо старались привлечь к себе внимание, либо показывали, что готовы сдаться без боя. Скорее всего, и то, и другое, и третье.
        - Стоп, машина! - приказал Коган.
        Видимо, полковник все-таки решил не стрелять, а поговорить с местными аборигенами. По крайней мере, для начала.
        Из лабораторного отсека вышел док. На его лице читалось любопытство, которое научный консультант даже не пытался скрыть. Док попросил Марину включить внешние микрофоны. Он тоже хотел быть в курсе предстоящих переговоров.
        Бронепоезд остановился. Двигавшийся ему навстречу чудной железнодорожно-гужевой транспорт поравнялся с головными вагонами. То ли там провинциалам подсказали, куда нужно ехать и с кем говорить, то ли они сами смекнули, в каком вагоне следует искать начальство, но вскоре повозка, тихонько поскрипывая железными колесами, подкатила к штабному.
        - Тпру! - рявкнул на лошадей возница.
        Послушная скотинка встала как вкопанная.
        Глава 40
        Егор разглядел, что металлическая сетка, укрывавшая повозку, была порвана в нескольких местах и заново скреплена проволокой. Также стало ясно, что высокобортный тарантас едет не порожняком. Он оказался изрядно нагруженным.
        Повозка везла какое-то прикрытое тряпками барахло. На тряпках лежало с десяток стволов. Тоже - обрезанные и, вполне возможно, заряженные двуствольные ружья. Впрочем, местные за оружие не хватались. Мужичок с обрезом, демонстрируя мирные намерения, даже отпихнул подальше свою укороченную бердянку. Ножей - и то аборигены старались не касаться.
        Что ж, было бы странно, если бы провинциалы, находившиеся сейчас под прицелом орудий и пулеметов тяжелого бронепоезда, повели себя иначе.
        Населенных пунктов поблизости не наблюдалось. Засад вроде бы не было тоже. Место - открытое. Стена леса - на приличном удалении. Судя по всему, эта встреча на безлюдном железнодорожном перегоне оказалась совершенно случайной и неожиданной. Для самих провинциалов - так в первую очередь.
        Правда, из-под края грязной дерюжки выглядывала рация - то ли небрежно прикрытая, то ли наоборот, открытая для обозрения специально. А если есть рация, значит, эти двое в тарантасе уже вполне могли сообщить кому-нибудь о появлении в здешних краях бронепоезда. Вряд ли ссориться с провинциалами в таких условиях было бы благоразумно.
        Наверное, Коган тоже так подумал.
        На этот раз комброн общался с местными не через бойницу: полковник рискнул отпереть люк штабного вагона.
        Присев на край подножки, Коган окинул провинциалов долгим и внимательным взглядом. Те заискивающе и опасливо улыбались, не решаясь заговорить первыми.
        Оно и понятно. Вся пулеметно-гранатометно-огнеметная мощь штабного и соседних вагонов была сейчас направлена на повозку. Из открытых бойниц торчали автоматные стволы. За парочкой в крестьянских тулупчиках наблюдали десятки глаз. Одно неверное движение - и обоих нашпигуют свинцом, изорвут на куски, а то, что останется, - зажарят. Вместе с лошадьми и тарантасом. От пуль, гранат и зажигательной смеси металлическая сетка не защитит.
        - Кто такие? - наконец заговорил Коган.
        - Торговцы мы! - Слово взял возница. Видимо, он здесь был старшим. - Мотаемся по железке туда-сюда. Меняем, покупаем, продаем…
        - А чего по железке-то?
        - Так она, родимая, нас теперь только и кормит. Люди, кто побогаче, возле нее зацепляются. Да и не заплутаешь на ней, ежели что…

«Ежели Перенос», - мысленно уточнил Егор.
        Интересно, а лошадей они тоже загоняют на свою повозку, «ежели что»? Или лошади, впряженные в тарантас и намертво связанные с ним, с ним же вместе и телепортируются? Скорее всего, так и есть…
        - Куда едете? - продолжал допрос Коган.
        - С ярмарки возвращаемся. В Медвежьем, - провинциал-возница махнул в ту сторону, откуда ехала повозка, - большая ярмарка.

«Медвежий, это вообще где?» - подумал Егор. Но Коган спросил о другом:
        - Что за товар везете?
        - Да так, разный… всякий… - Торговец насторожился. - А что?
        - Да не бойся, - поморщился Коган, - грабить не будем.
        - А-а-а, - местный расплылся в улыбке. - А то, говорят, если москвичей встретишь - они возьмут, что понравится, и не заплатят.
        Провинциалы, конечно, догадались уже, что имеют дело со столичным бронепоездом. Мудрено было бы не догадаться.
        - Мы заплатим, - пообещал Коган. - Если нужный товар найдется - то заплатим.
        Кажется, комброн решил испытать на этих двоих метод не кнута, а пряника.
        - Патроны есть? - спросил он.
        Возница оживился:
        - Есть самогон. Есть консервы. Есть сапоги… Хорошие. Кирза. Не ношеные. Почти…
        - Я про патроны спрашиваю.
        - Есть пистолет. «Макар». Только без патронов. Ружья есть на продажу. Старые, но хорошие. Пару своих обрезов уступить можем…
        - Па-тро-ны? - повторил Коган. - Хотя бы к калашу. Семь шестьдесят два? Пять сорок пять?
        - Ну… - замялся торговец, - таких нету. Несколько коробок охотничьих есть. Двенадцатый калибр. Крупная дробь, полукартечь, картечь. В наших краях это самый расходный материал. Лучше, чем автоматные, честно говорю. От «семерок» и «пятерок» здесь проку мало.
        - Не трынди. - Коган вяло отмахнулся.
        - Есть три гранаты, - подумав немного, добавил торговец. - Две «эргэошки», одна
«эфка».
        - Вот гранаты возьмем. - Полковник кивнул. - Что взамен хотите?
        - Ммм… - Торговец задумался, оглядывая поезд. В его прищуренных глазах загорелся знакомый уже алчный огонек.
        - Только боеприпасов не проси, - строго предупредил Коган. - И горючку тоже.
        - Ну…
        - И насчет вагонов даже не вздумай заикаться.
        - Да не-е, - удивленно вытаращился торговец. - Мне бы это… Одежонку справную. Для себя и на продажу. Вот как у вас.
        - Хорошо, - кивнул комброн, - договоримся. Два комплекта за три гранаты пойдет?
        Провинциал снова заулыбался и часто закивал, вполне довольный предстоящим обменом. Еще бы! Щедрость полковника удивила даже Егора. Впрочем, оно, наверное, того стоило. Контакт был установлен, торговцев удалось сразу расположить к себе, и Коган решил перейти к более важным вопросам:
        - А теперь скажи-ка мне вот что. Интродукты в ваших краях водятся?
        Егор заметил, как насторожился док. Кажется, вопрос об интродуктах и научного консультанта экспедиции сейчас интересует больше всего.
        - Чего? - не сразу понял торговец. - Кто водится?
        - Ну, твари какие-нибудь необычные?
        - А-а-а, это… - Переговорщик на повозке скривился и аж передернул плечами.
        От его прежнего азартного, приподнято-торгашеского, настроения не осталось и следа.
        - Ну как же, как же, завелись у нас твари. - Провинциал сплюнул. - Еще как завелись. Полно их здесь.
        - Полно, говоришь? - Коган усмехнулся. - А мы вот целую ночь и все утро ехали и никого не встретили.
        - Так они ж это… - Торговец поежился. - Они только к обеду охотиться-то начинают. Как раз вот в это самое время.
        - И что за твари? Опасные?
        - У-у-у, не то слово!
        Больше возница сказать ничего не успел.
        - Воздух! - вдруг крикнул его напарник, молчавший все это время.
        Второй провинциал тихонько сидел на задке тарантаса и периодически посматривал в небо, по-над верхушками деревьев. Видать, высмотрел что-то…
        Возница тоже задрал голову и изменился в лице.
        - Многокрылы! - ахнул он.
        Это еще кто такие? Глянув вверх, Егор увидел летящие в сторону бронепоезда точки. Птицы? Нет, не похоже. Какой-то новый, совершенно незнакомый вид интродуктов. Целая стая. Или, скорее, рой?
        Ну точно вроде насекомые. Каждое, правда, размером с крупного голубя. Летают как мошки, летучие мыши или стрижи - быстро, стремительно, непредсказуемо. Попасть в такую маленькую и верткую мишень - дело, наверное, непростое. Тут действительно картечью или дробью стрелять сподручнее, чем пулей.
        - Лезьте к нам, - предложил Коган торговцам.
        Видимо, полковник еще не закончил разговор и не получил всю информацию, на которую рассчитывал. Ничем другим неожиданно пробудившееся в комброне гостеприимство Егор объяснить не мог.
        Однако, вместо того чтобы немедленно воспользоваться приглашением, оба провинциала, скептически глянув на бронепоезд, замотали головами:
        - Не-е, мы уж как-нибудь сами, - пробормотал возница. - А то тут лошадки у нас.
        Второй раз Коган к себе приглашать не стал. Да и многокрылы были уже близко.
        Люк штабного вагона с грохотом захлопнулся.
        - Эй! - донеслось снаружи. - Вы бы это… Бойницы закрыли. Широкие они слишком для многокрылов.
        - Закрыть бойницы! - приказал Коган по внутренней связи.
        Печальный опыт не проходит даром. А уж если он подкреплен советом знающих людей…
        Торчавшие из амбразур автоматные стволы втягивались внутрь вагонов. Стрелки спешно закрывали бойницы бронезаслонками.
        - Всем приготовиться к бою! - отдал Коган следующую команду. - Тварей к вагонам не подпускать. Использовать любые средства.

«А теперь „Локомотивная, полный вперед“?» - попытался предугадать Егор.
        И ошибся.
        Ожидаемого приказа не последовало. Что ж, от летающих интродуктов все равно ведь далеко не уедешь. К тому же Коган, по всей видимости, еще надеялся продолжить неоконченный разговор с провинциалами.
        Да и не так уж много было тварей. И не такие они крупные. И не страшные, в общем-то. И что могли эти летуны сделать с людьми, укрывшимися за броней?
        Егор прильнул к смотровой оптике. Глянул на железнодорожный тарантас местных.
        Торговцы действовали быстро и умело. Расстегнув пару каких-то ремешков, сбросили оглобли и сбрую. Подозвали лошадей. Лошадки оказались смышлеными. А может, скотина просто чуяла опасность и уже по опыту знала, что делать, чтобы ее избежать. Обе кобылки взбежали на насыпь. Прижались к повозке. Торговцы прикрыли животных выдвижным навесом с металлической сеткой. Сами засели на телеге с обрезами в руках, напряженно наблюдая за приближающимися многокрылами.
        Теперь стало понятно, отчего эти двое прятались под стальной «вуалью».
        Глава 41
        Твари на миг зависли над бронепоездом, и Егор сумел наконец более-менее разглядеть летающих интродуктов. По раскраске похожи на ос: сами черные, но с ярко-желтыми отметинами. А вот на кого они похожи по строению тела? На многоножек, пожалуй. У которых вместо ног - два ряда длинных узких крыльев. По десятку, наверное, с каждой стороны.
        Крылья в сложном и слаженном ритме быстро-быстро рубили воздух, ничуть не мешая при этом друг другу. Да уж, многокрылы так многокрылы… Впрочем, лапки у тварей имелись тоже - пять или шесть пар, коротенькие, едва-едва приметные под бешено работающей крылатой мельницей.
        Что еще? Вытянутые как у гусениц тела, большие головы… Хотя нет, никакие это были не головы. Сплошные огромные жвала.
        Налет многокрылов сопровождало тяжелое тягучее гудение на низкой ноте. Так эти твари «жужжали».
        - Огонь! - приказал Коган.
        Ударили пулеметы. Гранатометы молчали. Какой смысл сейчас палить из них? Все равно что по воробьям из пушек.
        Рой распался и ринулся вниз.
        Остановить атаку оказалось невозможно. Лишь изредка отдельные твари напарывались на очередь и разлетались на куски, брызжа во все стороны кровью, остатками хитинового панциря и оторванными крыльями. Но такие точные попадания были единичными.
        Большей частью пули пролетали мимо стремительно маневрирующих интродуктов, и даже если пулеметчикам удавалось задеть насекомых по крыльям, это все равно не останавливало летающих тварей. Потеря одного, двух и даже трех крыльев не создавала им больших проблем.
        Егор тоже попытался сбить из пулемета хоть кого-нибудь. Какое там! Все три выпущенные им длинные очереди ушли в белый свет как в копеечку. Башенная спарка просто не успевала поворачиваться за мельтешащими вокруг многокрылами.
        Это было как сбивать пулями… пули.
        От автоматической пушки Марины, вертевшейся на противоположном конце вагона и поливавшей интродуктов свинцом, проку оказалось ненамного больше: дистанционно управляемый скорострельный автомат лишь срезал у какой-то твари полкрыла.
        Из задранного до упора огнемета навстречу летунам ударила упругая струя пламени. Струя полоснула там, где еще мгновение назад роилась плотная группка насекомых. Однако когда огонь рассек воздух, тварей в этом месте уже не оказалась. Только один недостаточно проворный многокрыл, не успевший вовремя увернуться, превратился в пылающую головешку. Вычерчивая безумные и бездумные зигзаги над бронепоездом и разбрасывая вокруг огненную капель, он заметался из стороны в сторону, а затем сбитым самолетиком врезался в высокую траву.
        От огнеметного плевка под насыпью вспыхнул придорожный кустарник. Впрочем, пожара можно было не опасаться: стена леса стояла на изрядном удалении от железки, да и бронепоезд мог при необходимости покинуть эпицентр возгорания. Экипажу сейчас следовало опасаться другого…
        Рой насекомых-интродуктов обрушился на броневагоны, как очередь из крупнокалиберного пулемета с бесконечной лентой питания. Теперь сквозь монотонное гудение бесчисленного множества жестких, узких и длинных крыльев снаружи доносился металлический стук, звон и отвратительный скрежет.
        Через наблюдательную и прицельную оптику Егор видел мельтешение черно-желтого хитина и узких полупрозрачных крыльев. Но попасть в тварей, кружащихся так близко, не было уже никакой возможности.
        Повозку на соседних путях тоже атаковало несколько многокрылых летунов. Торговцы в тарантасе оцепенели. На какое-то время оба застыли с поднятыми обрезами, словно позабыв, что нужно нажимать на курки.
        Металлическая сеть казалась ненадежной защитой, и Егор решил прикрыть провинциалов. Дал очередь по-над сетчатым пологом. На этот раз одна перебитая пополам тварь все же кувыркнулась под железнодорожную насыпь. Остальные набросились на повозку, как голодные оводы.
        Вот тут-то и бухнули обрезы торговцев.
        В ближнем бою снопы крупной дроби или картечи, выпущенной из обрезанных бердянок и прошедшей сквозь сеть, оказались гор-р-раздо эффективнее, чем пулеметная очередь Егора. Добрая половина напавших на повозку многокрылов попадала на землю.
        Другая половина все же влетела в крупноячеистую сеть.
        Металлическая сетка задергалась как паутина, в которую вдруг угодил целый мушиный выводок. Затряслась повозка, заволновались лошади. Егор увидел, как мощные жвала вцепились в переплетения стальной проволоки. И как проволока лопалась под этими жвалами, он видел тоже. Однако сеть все же выполнила свое главное предназначение: она задержала тварей, остановила их стремительный зигзагообразный полет и позволила стрелкам поймать в прицел запутавшихся интродуктов.
        Грянуло еще два выстрела…
        Торговцы, чуть привстав, саданули под углом к защитной металлической плетенке - так, чтобы захватить побольше бьющихся в ней живых мишеней. Рассеивающиеся в воздухе заряды снесли с тарантаса еще часть многокрылов.
        Но сверху на сеть уже сыпались новые твари.
        Перезаряжать оружие было некогда. Обрезы с дымящимися стволами полетели в сторону. Торговцы схватили другие укороченные ружья, совсем, как оказалось, не случайно лежавшие под рукой. Пальнули снова. Уже почти не целясь.
        Прицеливаться времени у провинциалов не было. Да и не нужно это, когда стреляешь почти в упор.
        Пара секунд - и еще четыре выстрела из четырех стволов.
        Сеть дернулась, как батут. Застрявших в ней интродуктов подбросило в воздух и швырнуло на землю. У торговцев появилась пара секунд на то, чтобы перезарядить оружие.
        Дальше они действовали поочередно. Один прикрывал другого, пока тот заряжался. Торговцы не суетились понапрасну и, казалось, даже особенно не волновались. Они просто выполняли привычную работу.
        Каждое их движение было экономным и точным. Руки переламывали двуствольные обрезы. Ловкие пальцы вставляли патроны в стволы.
        Выстрел, выстрел…
        Дробовые заряды сбивали многокрылов с сетки целыми гроздьями.
        И еще один выстрел. И еще…

«А мужички-то свое дело знают, - с уважением подумал Егор. - И оружие торговцы выбрали подходящее случаю. Более подходящее, чем использовал сейчас экипаж бронепоезда».
        Дальше наблюдать за повозкой провинциалов не было возможности. Егор сосредоточился на защите своего и соседних вагонов.
        Стрельба по-прежнему велась в основном из башенных пулеметов, не способных, увы, прикрыть своими секторами обстрела всю поверхность бронепоезда. Но теперь в голове и хвосте состава начинали погромыхивать еще и гранатометы, осыпавшие осколочными гранатами крыши вагонов.
        Интродукты между тем уже облепили броневагоны со всех сторон. Своими маленькими лапками они цеплялись за остатки противокумулятивной сетки и защитные шипы. Сетку многокрылы прогрызали в считаные мгновения. И уже пробовали на зуб броню.
        Невероятно, но броня поддавалась жвалам насекомых!

«Откуда они прилетели?! - промелькнуло в голове. - Из ада?»
        Егор поймал в прицел двух тварей, скребущих крышу соседнего - штабного - вагона. Увидел, как сыплются из-под жвал стальные опилки и маленькие кусочки металла. На ровной гладкой поверхности отчетливо проступали язвочки, которых прежде не было. В такое трудно поверить, но, видимо, если дать тварям достаточно времени, они вгрызутся в броню, как червь вгрызается в яблоко.
        Егор выпустил очередь…
        Пули звякнули по бронированной крыше штаба. Одну тварь снесло с вагона - от многокрыла осталось только мокрое место возле небольшой только что прогрызенной воронки. Второе насекомое лишилось пары крыльев. Но тварь лишь перепорхнула на новое место.
        На стрелковую башню Егора.
        Жвалы часто-часто, быстро-быстро - и не различишь - заскребли о стекло башенной оптики, оставляя на триплексе глубокие царапины.
        Егор дернул башней вправо-влево. Многокрыл соскользнул из поля зрения куда-то вниз. Крепость его жвал была просто немыслимой, крылья обеспечивали твари такую скорость и маневренность, которой позавидовал бы пилот истребителя, но вот маленькие хиленькие лапки не могли удержать тяжелое вытянутое тельце на гладкой поверхности.
        На других вагонах башни тоже слепо ворочали стволами, пытаясь отыскать цели. Громыхали пулеметы и гранатометы, бухали обрезы торговцев. Но если пара провинциалов кое-как удерживали оборону за сеткой, в которой путались твари, то бронепоезд, уже пропустивший многокрылов в мертвую зону, больше не мог эффективно себя защищать. По крайней мере, при помощи одних только пулеметов и гранатометов.
        Егор отчетливо слышал, как в их исследовательский вагон со всех сторон тоже вгрызаются интродукты. И сделать с этим он уже ничего не мог. Он - нет. А вот…
        - Марина?
        Марина уже действовала. Помощница дока перестала палить из автоматической пушки и переключилась на другое оружие. Из подвижных огнеметных форсунок она начала окатывать снаружи вагон жидким пламенем. Весь вагон: и крышу, и борта.
        Егору стало не по себе. Жутковато вообще-то было осознавать, что находишься внутри горящего железного ящика. Перед прицелом и наблюдательной оптикой плясали язычки пламени и стлался дым. Из огня выпрыгивали, вылетали и падали на землю пылающие интродукты. К счастью, многокрылы, в отличие от слизняков, чувствовали боль и боялись пламени.
        Вероятно, Коган видел из соседнего штабного вагона, как защищается передвижная лаборатория. И вероятно, полковник сделал нужные выводы.
        На других вагонах, правда, не было огнеметных форсунок, способных заливать огненной смесью крыши и борта. Зато имелись легкие переносные огнеметы.
        - Первый, второй огнеметный расчеты! - закричал комброн по межвагонной связи. - Быстро наружу с ручными огнеметами! Выходить через верхние люки. Зачистите вагоны сверху. Экипажу - помочь огнеметчикам и задраить за ними люки. Пошли!
        Наверное, это было почти самоубийство. Но иначе, наверное, было уже нельзя.
        Егор увидел, как на крыше ближайшего к локомотиву вагона огневой поддержки сдвинулись два люка. Несколько тварей тут же устремились туда, но столбы пламени, ударившие из вагонов, опалили и отбросили первых многокрылов.
        Огнеметчики буквально вывалились на крышу, вытолкнутые руками сослуживцев. При этом каждый провел вокруг себя огненной дугой, словно очерчивая защитный магический круг. Еще десятка полтора насекомых, попавших в струи гудящего пламени, упали на землю.
        Люки захлопнулись.
        Два человека остались снаружи.
        Выглядели они, конечно, очень впечатляюще. Блестящие термозащитные костюмы, больше похожие на космические скафандры. Шлемы с затемненными стеклами. По два баллона за спиной. Гофрированные шланги через плечо. В руках - короткие стволы-брандспойты с рукоятью, форсункой и курком пьезозажигалки.
        Огнеметчики залили пламенем крышу и борта своего и соседнего вагонов. А затем, словно рыцари Апокалипсиса, прямо по огненным лужам зашагали к другим броневагонам. Оба шли в сторону штабного, расчищая себе путь огненной метлой.
        Вот теперь на появление людей отреагировали все интродукты. Поднявшись над бронепоездом и забыв на время о тарантасе торговцев, рой бросился в атаку.
        Нарвался на огненную стену. Посыпался горящими искрами. Отпрянул.
        Атаковал снова…
        Огнеметчики старались прикрывать друг друга, но вокруг вилось слишком много тварей. И вот…
        Какой-то многокрыл, удачно поднырнув под струю пламени, выпущенную одним огнеметчиком, влетел в спину другого.
        Именно влетел. И…
        И - вылетел.
        Интродукт, подобно огромной пуле, вошел между баллонов ранцевого огнемета и почти сразу же, задержавшись лишь на долю секунды, кровавым комком вывалился из груди человека.
        Огнеметчик еще стоял на ногах, когда во все стороны полетели красные брызги. Под окровавленными лоскутами защитного костюма Егор успел заметить сквозную дыру размером с кулак.
        Как оказалось, жвала тварей могли не только крошить броню, но и с непостижимой скоростью прогрызали или, уж скорее, просверливали плоть и кость.
        Мертвый огнеметчик упал на крышу вагона, соскользнул к краю, но был остановлен защитными шипами. На убитого тут же накинулись твари.
        Как же… Почуяли кровь! Дорвались!
        Практически весь рой собрался в одном месте, облепив несчастного сплошным комом. Из копошащейся массы брызнула кровь, по вагону потекла бесцветная густая жижа. Видимо, интродукты прогрызли баллон с зажигательной смесью.
        Это помогло покончить со всеми тварями разом. Второй огнеметчик не раздумывая послал в насекомых струю огня. Длинную, широкую. Пламя накрыло и многокрылов, и человека под ними. В следующий миг из-под тварей ударил столб огня.
        Рой взорвался, развалился на части и горящим шевелящимся потоком стек под вагон. Отдельные особи живыми свечами заметались между рельсов, на насыпи и в траве под нею, но взлететь интродукты уже не могли.
        Соскочившие с повозки торговцы добивали тварей из обрезов.
        Вскоре все было кончено.
        Глава 42
        Возле горящих вагонов сновали бойцы с порошковыми огнетушителями: Коган приказал погасить пламя.
        Егор тоже тушил чадящую огнесмесь, обильно заляпавшую снаружи передвижную лабораторию. Его на противопожарные работы отрядил док.
        Марине научный консультант дал другое задание: ей надлежало собрать для дальнейших исследований несколько мертвых многокрылов с наименьшими повреждениями. Сам док предпочел остаться в вагоне.
        Тихонько матеря научного консультанта и завидуя его помощнице, Егор боролся с огнем. Порученная ему работенка оказалась не из самых приятных. После использования огнеметов горели не только сами вагоны. На рельсах и шпалах, на насыпи и вокруг нее тоже пылало пламя, в котором потрескивали и чадили хитиновые панцири интродуктов.
        Запашок, конечно, стоял еще тот!
        Да и видок у бронепоезда теперь был не то что раньше… Между защитных шипов на потемневшей от копоти броне отчетливо проступали глубокие язвочки - отметины, оставленные крепкими жвалами тварей. С броневагонов, подвергшихся атаке многокрылов, свисали жалкие остатки разодранной в клочья противокумулятивной сетки.
        Сеть на тарантасе торговцев, кстати, тоже была порвана в нескольких местах. Там же, где она уцелела, целыми гроздьями висели застрявшие в переплетениях стальной проволоки и измочаленные крупной дробью крылатые тушки интродуктов.
        И все-таки провинциалам здорово повезло. До них не добрались многокрылы и - что было, пожалуй, не меньшим везением - ни их самих, ни их лошадей не задели ни шальная пуля, ни осколок, ни огнеметная струя. А ведь запросто могло задеть. С учетом того, что повозка стояла под боком у бронепоезда, отстреливавшегося от летающих тварей.
        Огонь с грехом пополам, но все же потушили.
        Из штабного вагона в сопровождении двух телохранителей вышел Коган.
        - Что новенького, Гусов? - негромко и как бы между прочим поинтересовался полковник, когда Егор пробегал мимо с пустым огнетушителем.
        Вопрос был не праздный. Речь явно шла об агентурной работе.
        - Ничего, - буркнул Егор, покосившись на исследовательский вагон.

«Интересно, - подумал он, - док сейчас слышит наш разговор?»
        Если внешние микрофоны были включены, то мог и услышать. Неужели Коган не догадывается, что подобных бесед возле вагона-лаборатории лучше не заводить. Или он как раз все прекрасно понимает и специально держит Егора в нервном напряжении?
        - Это плохо, что ничего, - Коган скользнул по нему ленивым взглядом.

«Списать, что ли, бестолкового агента с поезда?» - читалось в этом взгляде.
        Егор развел руками. В конце концов, он завербован чуть больше суток назад, а в разведке дела быстро не делаются.
        Что-то шевельнулось под начищенным офицерским берцем Когана.
        - Вот же твари, а! - Полковник в сердцах опустил ногу на дымящегося многокрыла с отстреленными жвалами.
        Коган намеревался раздавить живучего насекомого как обычного таракана. Однако раскрашенный ядовито-желтыми пятнами хитин оказался необычайно прочным - он даже не треснул под ногой комброна. Почти не тронутые огнем жесткие и тонкие крылья, будто стальные лезвия, полоснули по толстой подошве полковничьей обуви.
        Коган витиевато выругался.
        - Не-е, наступать на них не нужно. - Сзади подошел давешний торговец-возница, с которым полковник вел переговоры. Теперь, после совместного боя, провинциал заметно осмелел. - И руками, пока многокрылы живые, их лучше не трогать.
        Торговец вытащил из ножен один из своих ножей. Длинный, широкий и обоюдоострый тесак выглядел довольно внушительно.
        Телохранители Когана тут же взяли провинциала на мушку и заслонили комброна. Но, как выяснилось, торговец вовсе не собирался покушаться на жизнь полковника.
        Провинциал приставил острие ножа в середку сегментированного вытянутого туловища твари - к едва приметной щелке между хитиновыми пластинами. И что было сил саданул правой ладонью по рукояти. Хитиновая броня чуть поддалась, пластины раздвинулись. Многокрыл судорожно дернулся. Острие вошло в тело твари.
        Торговец ударил еще раз, вбив заточенную сталь поглубже и полностью нанизав насекомое на клинок. Так на ноже, как на игле, он и поднял интродукта. Необычайно живучая тварь все еще вяло шевелила маленькими лапками и длинными полупрозрачными стрекозиными крыльями, кромка которых оказалась ненамного тупее тесака, на который был насажен многокрыл.
        - Даже если тварь без жвал, она все равно опасна, - объяснил провинциал. - Крыльями порезать может.
        Прислонив многокрыла к вагонной броне между шипами, торговец вытащил второй нож. С размаху всадил в тварь и его. После чего принялся вскрывать хитиновый панцирь, как консервную банку.
        Тело интродукта с хрустом раскалывалось вдоль и поперек. Торговец выковыривал опасные крылья, не поврежденные огнем. Прочные, длинные, тонкие и острые, они одно за другим падали вниз. Как показалось Егору - с легким металлическим звоном.
        Провинциал разделывал многокрыла так же ловко, как какой-нибудь светский лев при помощи мудреных столовых приборов расправляется в элитном ресторане с рыбой и устрицами.
        Но вот зачем он это делает? Неужели будет жрать тварь? Егор поморщился. После вареных слизняков, которыми его пытался потчевать староста «конфедератов», можно было ожидать всего, что угодно.
        Тем временем торговец, отбросив развороченный хитин, насадил на свои тесаки еще одно насекомое - дохлое уже, с отстреленными и перебитыми крыльями, но с уцелевшими жвалами. На этот раз провинциал принялся вырезать именно их. Шипы, торчавшие из вагона, он использовал в качестве разделочного столика.
        - Броня у вас хорошая, только здесь толку от нее мало. - Торговец ткнул ножом в отметину, оставленную крылатой тварью на борту вагона. - От многокрылов она все равно не спасет. Будь их побольше, прогрызли бы все ваши вагоны насквозь, как пить дать - прогрызли бы. Вишь, какие жвала? - Он повернулся к Егору, словно и его тоже приглашая к разговору. - То-то же! Такие любую сталь искрошат.
        Только что вырезанное жвало - острое, похожее на загнутый пиратский кинжал и едва-едва помещавшееся в широкой мозолистой ладони провинциала - действительно очень впечатляло.
        - Что они рельсы-то до сих пор не сгрызли? - с натянутой улыбкой спросил Коган.
        - А зачем? Многокрылы металлом не питаются.
        - В самом деле? - фыркнул комброн. - А я уж думал - молотят все подряд.
        - Не-е, - протянул торговец. - Не все. Только мясо. Причем живое. Когда чувствуют живую плоть - тогда и нападают. Но уж если почувствуют - прогрызутся к ней и сквозь сталь, и сквозь бетон.
        Надрезав у самого основания второе жвало, торговец вырвал и его. При этом провинциал неловко дернулся и зацепился локтем за обрывок противокумулятивного сетчатого экрана. Неодобрительно покачав головой, продолжил наводить критику:
        - Сетка, кстати, у вас неправильная. Надо, чтобы она висела свободно. И чтобы ячейки побольше были. Тогда многокрыл влетает жвалами вперед, башку с разгона просовывает, ну и передние крылья, что поменьше, а дальше - уже никак. Ну и застревает, как муха в паутине. Так его проще всего подстрелить.
        - Наша сетка для другого предназначена, - хмуро ответил полковник.
        И добавил, тоскливо глядя на свисающие клочья:
        - Была предназначена для другого.
        - Ну, хозяин барин, конечно, - пожал плечами торговец. - Мое дело подсказать. Кстати, если интересует - у нас есть немного сетки на продажу. Нормальной сетки. Только один моток, правда. Но вам на полвагона бы хватило.
        Коган хмыкнул. Отвернулся. Торговец настаивать не стал. Понял, видать, что полвагона погоды не сделают.
        Провинциал осторожно, чтобы не пораниться, собрал вырезанные крылья и жвала. Егор заметил, что и напарник возницы тоже, оказывается, занимается разделкой многокрылов: он выковыривал мертвых тварей из сетки и вскрывал хитин прямо на повозке. Уже добытые жвала и крылья лежали аккуратной кучкой на специально расстеленной тряпице.
        - Зачем вам все это? - кивнул Егор на горку необычных трофеев.
        - Как зачем? - удивился его вопросу торговец-возница. - Хороший материал. В хозяйстве всегда пригодится.
        Похоже, в этих краях жил бережливый и находчивый народ. Та самая голь, что хитра на выдумку.
        - Жвала пойдут на гвозди, зубила и скобы, - начал перечислять провинциал. - И картечь из нее отличная получается. Из крыльев - ножи и скребки делаем. Остальное
        - мусор.
        Торговец отпихнул ногой раскуроченные хитиновые останки.
        - Не жрать же это.
        - Ну, кое-где тварей жрут, - заметил Егор с видом кое-чего уже повидавшего в этой жизни человека.
        - Многокрылы - твари несъедобные, - с сожалением вздохнул провинциал. - Они больше сами жрать привыкли. Вообще-то нам сильно повезло, что не очень большая стайка сюда залетела.
        - Стайка? - ошарашенно переспросил Егор. - Не очень большая?
        - Ну да. Это у многокрылов вроде как разведчики. Типа дальний дозор. А основные силы возле матки вьются. Где матка пройдет - там уже ничего живого не остается. Будь она сейчас поближе к нам, мало бы не показалось. Многокрылы и нас бы умяли за милую душу, и ваш бронепоезд превратили бы в дырявый сыр. С вашими автоматами, пулеметами и гранатометами против них не очень-то повоюешь.
        Немного помявшись, торговец снова повернулся к Когану:
        - Вы того… Как хотите, конечно, но я бы посоветовал обзавестись дробовиками и патронами с картечью. Здесь они лишними не будут. Так что подумайте… Ежели что - недорого возьму.
        Провинциал многозначительно указал взглядом на свою повозку. Торгаш всегда остается торгашом, и потенциальному покупателю он будет предлагать свой товар до победного конца.
        Кажется, Коган задумался.
        - А вы чем многокрылов бьете? - наконец спросил полковник.
        - Крупная дробь или мелкая картечь, - затараторил торговец. - Мы вообще-то сами специально снаряжаем патроны. С таким расчетом, чтобы и убойной силы хватило пробить хитин и чтобы на близкой дистанции попасть больше шансов было. На дальней-то все равно ловить нечего: многокрыла издали хрен подстрелишь.
        Как выяснилось, дробовики в арсенале бронепоезда имелись. Несколько штук новеньких, в смазке еще, помповушек. До сегодняшнего дня этим оружием никто не пользовался: стволы лежали в оружейных ящиках. Но теперь пришло и их время. Недавний бой с многокрылами наглядно продемонстрировал преимущество картечи перед пулей.
        Коган распределил дробовики по вагонам. Кроме того, полковник выменял у провинциалов на обмундирование и консервы с десяток гладкоствольных ружей, пару обрезов и ящик патронов со специальной, как уверяли торговцы, убойной картечью, изготовленной из рубленых жвал многокрылов.
        Однако на долю исследовательского вагона не перепало ни помповиков, ни бердянок, ни обрезов. В бортах передвижной лаборатории отсутствовали бойницы, через которые можно было бы вести по многокрылам эффективный огонь. Зато в исследовательском вагоне имелись огнеметы ближнего - ну то есть самого что ни на есть ближнего - боя. Как показывала практика, это было более надежной защитой, чем дробь и картечь.
        Пошушукавшись с торговцами еще немного, Коган отдал наконец долгожданный приказ.
        - По ва-го-нам! - разнесся над путями зычный голос комброна.
        С торговцами они расстались полюбовно.
        Когда поезд тронулся, Коган дал краткую вводную по внутренней межвагонной связи. Суть вводной заключалась в следующем: экипажу быть начеку и смотреть в оба, в случае нападения многокрылов - отбиваться всеми возможными средствами, при встрече с местными - не стрелять.
        - Без моей команды - не стрелять, - уточнил Коган. - Партизанская война нам здесь не нужна. Пока мы просто едем на ярмарку в Медвежий. А уж там…
        Полковник помолчал немного, потом закончил:
        - В общем, там видно будет.
        Глава 43
        Медвежий оказался небольшим провинциальным городком, но при этом - довольно крупным железнодорожным узлом с приличных размеров станцией. Судя по всему, в местной глухомани этот медвежий угол являлся центром жизни, которая, как ни странно, все еще теплилась на территориях, захваченных интродуктами. Впрочем, стянутая из разных районов на одну ярмарочную станцию, жизнь эта уже не теплилась, а бурлила в полную силу.
        Да, жизнь продолжалась, несмотря ни на что. Даже сейчас. Даже здесь, вдали от мкадовской Стенки и укрепленных подмосковных Форпостов.
        Провинция удивила Егора, и чем дальше - тем больше. Провинциалы умудрялись как-то приспосабливаться к соседству с ненасытными монстрами. Они научились выживать в настоящем аду. Худо-бедно, не так, как в столице, конечно, но эти двужильные люди цеплялись за свою нищую и короткую жизнь когтями и зубами.
        Как, впрочем, было всегда. И до прихода интродуктов - тоже.
        На подъезде к станции, на путях и возле них стояли дрезины - на ручной тяге и моторизированные, заводские и самодельные, - а также целый парк диковинных повозок, переделанных под железнодорожную колею, - вроде того торгового тарантаса, с которым уже встречался экипаж бронепоезда.
        Весь местный транспорт был прикрыт защитными металлическими сетками. В некоторых сетках зияли кое-как стянутые проволокой прорехи, свидетельствовавшие о нападениях многокрылов. Путь на ярмарку был небезопасным, и все-таки люди ехали сюда. Наверное, событие это было для местных очень редким и очень значимым, и пропустить его они не могли.
        Колея, по которой двигался бронепоезд, оказалась свободной. Судя по всему, она предназначалась для въезда на ярмарку и выезда с нее, поэтому провинциалы старались ее не занимать и освобождали сразу же по приезде.
        А вот столичный бронепоезд - занял. И теперь уже точно не освободит, пока не покинет станцию.
        Ощетинившийся шипами и стволами состав медленно подъезжал к вокзалу. Экипаж был готов к бою. Но Коган команды открыть огонь не отдавал. Да и на бронепоезд ведь никто пока не нападал.
        Егор через сетку прицела наблюдал за провинциальным городком, в котором по нынешним временам было необычайно, просто немыслимо многолюдно.
        Ага, вот и двухэтажное здание вокзала. Разбитые окна. Осыпавшаяся штукатурка. Сверху - облупившаяся барельефная надпись «Медвежий».
        На вокзальную крышу, переходные мосты, столбы и натянутые между ними стальные тросы тоже была накинула крупноячеистая сеть, которая обеспечивала хоть какую-то защиту от атаки с воздуха. Организаторам ярмарки, наверное, пришлось хорошенько на нее потратиться. Зато теперь под огромным сетчатым пологом располагался самый настоящий базар - шумный, крикливый, суетливый и толкучий.
        На переходах, на крышах вокзальных построек и на поставленных у дальних границ станции ржавых вагонах дежурили хмурые люди с гладкоствольными ружьями и обрезами в руках. Такие же мрачные типы прохаживались по торговым рядам. Безопасность ярмарки обеспечивала то ли охрана, то ли местное ополчение.
        Впрочем, у продавцов и покупателей тоже имелось оружие - опять-таки главным образом укороченные берданки. Наверное, такая толпа смогла бы в считаные секунды перебить ружейными залпами весь рой многокрылов, который недавно атаковал бронепоезд.
        Провинциалы со смешанным выражением изумления, настороженности, враждебности и восхищения смотрели на въезжающий на станцию состав. Только смотрели. Сделать ничего, конечно, они не могли, даже если бы очень захотели. Их ружья были хороши против многокрылов. Броневагоны из ружей не пробить.
        Ярмарка, шумевшая и бурлившая до появления бронепоезда, разом затихла. Люди попятились в стороны. В мертвой тишине, неестественной для такого количества живого народа, бронепоезд подъехал к платформе.
        Лязгнул тормозными колодками.
        Остановился.
        Потом - еще пара секунд напряженной тишины, и…
        Станция будто взорвалась. Шум-гам накатил со всех сторон сразу. Накрыл весь состав от головы до хвоста. Провинциалы бросились к шипастым бортам и задраенным люкам.
        Однако это не было нападением.
        К бронепоезду проталкивались торговцы и торговки с сумками, корзинами, баулами, тележками и коробками. Торговцы кричали, галдели, зазывали, наперебой расхваливали свой товар и всячески старались привлечь к себе внимание.
        Москвичи явно были нечастыми гостями на этом торжище. И возможно, столичный бронепоезд, заброшенный Переносом в окрестности Медвежьего, представлялся сейчас провинциалам реальным шансом разбогатеть. По местным меркам, разумеется. Или, может быть, шансом просто выжить.
        Егор поразился: до чего же все это напоминало ему старые добрые времена! Поездки на юга и рабочие командировки, когда практически на каждой захудалой станции суетливые, усталые и профессионально задорные голосистые коробейники осаждали пассажирские вагоны.
        Когда на платформах вовсю кипела нелегальная торговля.
        Когда вальяжные милиционеры лениво и без особой охоты гоняли пронырливых торговцев, а те торопились за копейки, на взгляд пассажиров, и втридорога, но мнению самих полунищих провинциалов, сбыть нехитрый товар.
        Когда, глядя из тамбура сверху вниз, на протягиваемые к вагонам руки, жратву и напитки, можно было ненадолго ощутить себя хозяином жизни. Этаким маленьким добродушным хозяйчиком, вокруг которого крутится мирок полустанка.
        Когда можно было снисходительно шутить, самодовольно улыбаться и чувствовать себя настоящим благодетелем, покупая у какой-нибудь старушки вареную картошку с малосольными огурчиками, плитку шоколада, вяленую рыбу, котлету из фарша неизвестного происхождения, пару пирожков с толстым слоем теста и почти без начинки, бутылку теплого пива или газировки. И радоваться, что сам не живешь в этой глуши и не вынужден бегать вдоль составов, останавливающихся лишь на пару-тройку минут.
        Правда, сейчас, на ярмарке Медвежьего, товары в большинстве своем были другие. Но торговцы кричали так же громко, как и раньше.
        Чтобы услышать зазывал, не нужно было даже включать внешние микрофоны. Но Марина их все-таки включила.
        - Стволы! Стволы! Стволы! - соловьем заливался какой-то здоровенный детина, обвешанный ружьями, пистолетными кобурами и парой автоматов со складными прикладами.
        - Патроны-патроны! - вторил ему другой торговец - с патронными ящиками и коробками, уложенными в трехколесной тележке.
        - Одежда-сапоги! Одежда-сапоги! Кирза-кожа! Кирза-кожа! - старались перекричать друг друга еще два местных «бизнесмена» со схожим товаром.
        - Самогончик-первачок! Самогончик-первачок! - пробивался сквозь толпу краснорожий парень с огромными бутылями в свисающей с плеча плетеной корзине.
        - Броник! Броник!
        - Топор-пила-ножи! Топор-пила-ножи!
        Торговцы все лезли и лезли друг на друга. Настырно стучали снаружи по броне, умудрялись подниматься по защитным шипам, как по лесенке, к триплексам, заглядывали в бойницы, бесцеремонно отпихивая торчавшие оттуда стволы автоматов. Показывали товар, трясли товар, вертели товаром.
        - Бензин, дизель! Две канистры есть! Последние отдаю! После-е-едние!
        - Котелки! Кружки! Ложки!
        - Консервы, картошечка!
        - Пирожки-и-и!
        Егор усмехнулся. Вездесущие горячие пирожки были и здесь. Малосольных огурчиков вот только никто не предлагал. Наверное, не сезон.
        - Девка! Девка! - вдруг совсем рядом, возле штабного вагона, раздался чей-то громкий пропитой голос. - Молодая девка! Недорого!
        Егор глянул в ту сторону, откуда доносился крик. В самом деле - девчонка. Ребенок почти. Этакий заморыш лет четырнадцати-пятнадцати в коротком замызганном платьице. На лице - яркая косметика штукатуркой. Рядом стоит надрывается старушенция в грязном платке. Внучку, что ли, продает?
        - Молодая! Девка! Кому девку?!
        Егору вдруг захотелось заткнуть старухе пасть пулей. Или засадить очередь по дряблому заду. Ишь ты, работорговка выискалась!
        Девчонку-«рабу», впрочем, происходящее ничуть не смущало. Глаз девица не опускает. Не краснеет. Раскрыв рот, с любопытством лупает на бронепоезд.
        Не впервой, что ли, продаваться? А ведь похоже на то.
        - Молодуха - лучшая утеха! - визгливо выдала бабка нескладный рекламный слоган, который, судя по всему, только что родился где-то под ее перепачканным платком.
        Потом, хихикнув, торговка нетрезво завопила:
        - Налета-а-ай! Покупа-а-ай!
        И, едва не свалившись с ног, озадаченно добавила:
        - Ай?!.
        Это старуху грубо отпихнул с дороги неопределенного возраста мужик в рваной фуфайке. Сам притянул к бронепоезду какую-то дородную бабищу с большим животом, плоской грудью и глупой улыбкой на пухлом лице.
        - Баба! Ядреная! Вообще за бесценок отдаю! - басовито объявил мужик.
        Между старой торговкой и неожиданно объявившимся конкурентом вспыхнула яростная перепалка, состоявшая главным образом из трехэтажного мата. Длилась ругань, впрочем, недолго.
        Смачно плюнув друг другу под нога, продавцы живого товара снова повернулись к вагонам и закричали в полный голос с какой-то особой азартной злостью, свойственной лишь рыночным торговцам со стажем.
        - Хоть на полчаса возьмите!
        - На час! За ту же цену!
        - На два!
        - На ночь! Если хотите!
        - Насовсем отдам! Сговори-и-имся!
        - Лучше мою берите! Хорошо уступлю!

«Вот же сволочи, а!» - подумал Егор.
        А сутенер и сутенерша все старались переорать друг друга.
        - Молодуха! - надрывалась старушенция. - Девочка еще! Почти девочка! Почти непорченая!
        Это прозвучало как «чуть-чуть беременная», что, впрочем, нисколько не смутило старуху.
        - Сорок пять - баба ягодка опять! - задорно вопил мужик.
        Хотя на вид его залежалому «товару» было никак не меньше полтинника.
        - Девка! Четырнадцать лет всего!
        - Баба в самом соку!
        - Тростинушка моя! Кровинушка моя! Ну, купите, сыночки! Даром ведь, считай! Лишь бы в добрые руки внучка родненькая попала! - Старуха умудрялась одновременно причитать, клянчить и расхваливать свой «товар».
        Егор покачал головой. Выходит, он угадал: девчонка действительно приходилась старухе внучкой.
        - Братки! Ну вы че, в самом деле, как не мужики, - давил не на жалость, а на достоинство другой торговец. - Жену ведь продаю! На целый вагон! Да что там вагон
        - она хоть весь поезд обслужит и не поморщится! Не то что этот триппер костлявый, от которого все равно никакого проку не будет!
        Мужик пренебрежительно махнул в сторону ребенка, выставленного на продажу.
        - Сам ты триппер! - возмутилась старуха. - Моя девочка чистая!
        - Да твое дите сдохнет через неделю, а моя…
        - Сам сдохнешь! И твоя жирная сифиличка-перестарок никому здесь даром не нужна! Сынки, не слушайте его!
        - Да пошла ты! Мужики! Братишки! Скиньтесь - не пожалеете. Дешево же выйдет. А баба у меня справная, все умеет! По-всякому! И в постели, и так вообще!
        Им предлагался извечный выбор между молодостью и опытом. Но отчего-то не хотелось сейчас ни того ни другого.
        Егору стало как-то не по себе. Да, жизнь здесь, в провинции, конечно, еще есть. Но что же это за жизнь-то такая, если приходится торговать внучками и женами, а покупателей при этом называть сынками и братками.
        Оттираемая плечистым конкурентом с платформы, старуха решилась на крайнюю меру.
        - Да вы гляньте только, сыночки, какая красавица-то у меня! - выкрикнула она уже из-за широкой фуфаечной спины.
        В качестве последнего аргумента старуха вытолкнула девчонку перед собой и сорвала с бедняжки простенькое коротенькое платьице. Из одежды под платьем ничего не было.
        Особой красоты Егор не увидел. Цыплячья грудь с махонькими наростами молочных желез - такие в народе называют прыщами или пупырышками. Выпирающие из-под бледной кожи ребра и торчащие ключицы. Худющие руки, тонкие нескладные ноги. Едва наметившийся пушок на лобке…
        Мужик, правда, примеру старухи не последовал и свою жену раздевать не решился. Видимо, в одежде та все-таки выглядела более презентабельно, чем без нее. Мужик притих…
        А девчонка по-прежнему не проявляла стыдливости. Наоборот, попыталась соблазнительно выставить ножку, подтянула и без того плоский животик, томно улыбнулась. Даже погладила рукой свою недоразвитую грудку. Все это было проделано, конечно, неумело и неловко, словно пародия на подсмотренную где-то порнушку. Но сам факт…
        Девочка очень старалась.
        Да и во взгляде толстой бабы, которую выставил на продажу супруг и которая буквально пожирала глазами бронепоезд, тоже читалось что-то вроде надежды и вожделения.
        Егор вдруг понял: а ведь и девчонка эта, и баба совсем-совсем не прочь, чтобы их купили. Более того, обе искренне хотят этого. Столичный бронепоезд был их единственной возможностью выбраться отсюда, из обреченной глуши. Пусть даже в качестве вагонной шлюхи.
        Кто-то отпустил по межвагонной связи глумливую шуточку относительно голой девчонки и прячущей под одеждой свои телеса бабы.
        - Отставить разговорчики, - приказал Коган. - Десантным группам выставить наружное оцепление.
        Ярмарочная охрана с дробовиками угрюмо наблюдала за происходящим, но не вмешивалась. Видимо, тот, кто обладал здесь силой, автоматически получал право устанавливать свои порядки на станции-рынке. У бронепоезда была реальная сила. У охраны были только гладкостволы, снаряженные картечью.
        Высыпавшие из вагонов бойцы Когана оттеснили провинциалов. Полковник разрешил подпускать к составу только тех торговцев, кто мог предложить на продажу боеприпасы. Худо-бедно торговля налаживалась. Точнее, не торговля даже, а мена.
        Из состава вынесли несколько комплектов обмундирования, обувь и кое-что из харчей. Местные оружейники воспарили духом и выстроились перед бронепоездом в очередь. Остальные торговцы, убедившись, что здесь им ничего не светит, вновь обратили внимание на других посетителей ярмарки.
        Глава 44
        Тревогу подняли наблюдатели, несшие стражу на переходном мосту и на крыше вокзала.
        - Многокрылы! - донеслось сверху.
        Над станцией взвыла сирена. Часть народа, позабыв о торговле, сразу ломанулась в укрытия. Люди расталкивали друг друга и затаптывали товар. У строений, вплотную примыкавших к вокзальной площади, возле подвалов, магазинов и ларьков возникла давка.
        Кто-то бежал к зданию вокзала, кто-то - к старым ржавым вагонам на запасных путях, кто-то - к подземному переходу и камерам хранения. Кто-то пытался спасти не только себя, но и свой скарб. Какие-то повозки въезжали под арки и навесы, вламывались в широкие дверные проемы и пустые витрины.
        И все же многие предпочли остаться на путях и платформах, надеясь на защитную сетку над головой и оружие в руках. Торговцы и посетители ярмарки хватались за ружья и обрезы и присоединялись к ярмарочным охранникам. Некоторые провинциалы жались к бронепоезду. Подняв стволы к небу, ждали…
        А ждать оставалось недолго.
        Откуда-то с севера быстро приближалась туча. Большая. Темная. Живая.
        Это был уже не тот небольшой рой, от которого удалось отбиться бронепоезду. Это было кое-что посерьезнее.
        Егор зачарованно смотрел в перископ на бесчисленную армаду многокрылов. Уткнувшаяся в мониторы Марина тоже не произносила ни слова.
        - Мать моя женщина! - обреченно простонал возле исследовательского вагона один из торговцев - рябой парень с дробовиком. Он честно выстоял очередь к бронепоезду, но так и не успел обменять свои патроны на московские гостинцы. - Сколько же тварей налетело-то, а? Никогда такого раньше не видел.
        - Матка где-то рядом, - спокойно и хмуро ответил ему другой провинциал - заросший косматый старик. - Не отобьемся.
        С этими словами старик взвел курки видавшей виды охотничьей «горизонталки».
        - Все в бронепоезд! - приказал Коган, вскочив на подножку. - По ваго-о-онам!
        И захлопнул люк штабного вагона.
        Десантники из оцепления заскочили в поезд в считаные секунды.
        Туча была уже совсем близко.
        - Экипажу приготовиться к бою! Задраить люки! Закрыть бойницы! Зарядить дробовики и ружья! - гремел по межвагонке голос Когана. - По моей команде быть готовыми открыть бойницы и дать залп картечью! Локомотивная - полный…
        - Товарищ полковник, - голос, неожиданно и бесцеремонно вклинившийся в распоряжения комброна, принадлежал доку. Научный консультант говорил из изолированного лабораторного отсека.
        Егор поморщился: трудно вообще-то было найти для этого более неподходящий момент.
        Реакция комброна не заставила себя ждать.
        - В чем дело, док?! - даже не пытаясь сдерживать ярость, прохрипел Коган. - Не забивай межвагонную связь, понял?
        Видимо, док не понял.
        - У меня есть важная информация… - как ни в чем не бывало продолжал он.
        - А у меня - важное дело, - взорвался комброн. - Отбить атаку тварей и вывести бронепоезд из-под удара. Так что заткнись и не мешай.
        - Информация касательно многокрылов, - не унимался док. - Я кое-что выяснил. Возможно, это поможет с ними справиться.
        Егор насторожился. А ведь действительно… Пока они ехали на ярмарку, док возился с тварями, которых собрала для него Марина. Может быть, научный консультант в самом деле даст толковую консультацию?
        Многокрылы между тем уже зависли над стальной сеткой. Снаружи доносилось знакомое уже зловещее гудение. Сотни, да нет - тысячи крылатых особей роились над станцией, как мошка над костром. Интродукты поджидали отставших, выбирали жертв и готовились к атаке.
        Секунду или две по межвагонной связи слышалось сердитое сопение Когана. Встревать в разговор комброна и дока не рисковал никто.
        - Ладно, док, - перед лицом опасности, угрожающей всему бронепоезд, полковник все же преодолел неприязнь к своему консультанту. - Говори. Я слушаю…
        - У многокрылов имеется особый чувствительный орган, - начал док. - Что-то вроде биологической антенны, воспринимающей сигналы извне. Благодаря этому органу интродукты способны отыскать даже хорошо спрятавшуюся добычу.
        - И это все, что ты хотел мне сообщить? - раздраженно спросил Коган. - Ты отвлекаешь меня, чтобы объяснить, как твари узнают, что в бронепоезде есть живые люди?
        - Этот же орган заменяет многокрылу мозг, - продолжал док. - Он является своего рода ретранслятором нервных импульсов.
        - Ну и что с того?
        - Ретранслятором, понимаете? Эти импульсы тоже поступают извне.
        - Многокрылами управляют? - все-таки, когда было нужно, Коган умел соображать быстро. В голосе полковника послышалась заинтересованность.
        - Не только управляют. Это нечто большее. Многокрылы вообще функционируют лишь благодаря этим сигналам. Они как… как марионетки, связанные с хозяином невидимыми ниточками.
        - Биороботы? - уточнил Коган.
        - Грубо говоря, да.
        - Чьи? - Еще один короткий уточняющий вопрос. И сразу же - еще один. На этот раз - вопрос, больше похожий на ответ: - Матка?
        - Больше некому.
        Многокрылы упали сверху как град в майскую грозу.
        Загрохотали выстрелы…
        Сеть ненадолго, но все же задержала интродуктов, а ружья и обрезы провинциалов остановили первую волну тварей, застрявшую в металлической паутине. Но, увы, остановили не полностью. Пока вниз сыпались ошметки расстрелянных насекомых и в воздухе кружились, словно осенние листья, вырванные ружейными залпами крылья, десятка два-три интродуктов поднырнули-таки под защитные стальные кружева и заметались среди стрелков.
        Беспорядочная и бессмысленная пальба продолжалась. Однако под дробь и картечь, которой стрелки пытались сбить в полете прорвавшихся многокрылов, чаще попадали люди, чем летающие твари. Дружественный огонь выкосил немало народу и лишь ослабил оборону станции. Несколько раз ружейные заряды звякнули и по бронепоезду.
        Поезд молчал.
        Лишь два человека внутри перебрасывались быстрыми фразами по межвагонной связи.
        - Как такое может быть? - допытывался у дока Коган. - Безмозглые летающие роботы на дистанционном управлении… Это что, принцип муравейника? Пчелиного улья?
        - Не думаю, - отвечал док. - Скорее всего, здесь имеет место другая, более совершенная схема взаимодействия. Полагаю, матка выступает в качестве мозгового центра, а многокрылы - что-то вроде разветвленной нервной системы. Я бы даже сказал, нервно-пищевой. Если предположить, что каждый многокрыл является точкой пересечения двигательных и чувствительных нейронов, вернее, неких их аналогов…
        - Док, не нужно всей этой научной лабуды. Говори просто и по существу.
        - Возможно, если многокрыл пожирает добычу, то матка-мозг испытывает удовольствие.
        - Смысл?
        - Может быть, по возвращении к матке насытившийся многокрыл питает и ее. Поэтому матка заставляет многокрылов снова и снова искать добычу. По крайней мере, так мне все это представляется в теории.
        Пока шли переговоры между штабным и исследовательским вагонами, на защитную сеть обрушилась вторая, основная волна интродуктов. И словно упало небо.
        Такой тяжести и такого напора стальная сеть выдержать уже не могла. Под отчаянный грохот ружейных залпов сверху сыпались уже не изувеченные тела многокрылов, а изгрызенные фрагменты металлической сетки. Ее куски падали на людей, накрывая стрелков, словно гигантские ловушки. А еще секунду спустя до добычи добрались и твари.
        По сути, в этот момент бой на станции закончился. Начался пир. Жуткий. Кровавый.
        Стрельба снаружи почти прекратилась. Дико кричали пожираемые заживо люди.
        Отстреливаться от насекомых из бронепоезда не было никакого смысла: слишком много вокруг многокрылов. Тут уже не помогут ни пулеметы, ни гранатометы, ни хваленые дробовики. Даже от огнеметов проку, наверное, будет немного. Во всяком случае, Коган пока приказа открыть огонь не отдавал. Полковник продолжал разговор с доком.
        - Если моя теория верна, то, уничтожив матку, мы избавимся и от многокрылов, - убеждал комброна научный консультант. - Со смертью матки все связанные с ней интродукты либо погибнут, либо их жизненный тонус снизится настолько, что многокрылы уже не будут представлять опасности.
        - Что ж, значит, для решения проблемы осталась самая малость, - в голосе Когана зазвенели нотки злого сарказма. - Всего-то и осталось, что найти и замочить мамашу этих летающих тварей. Причем сделать это нужно прежде, чем многокрылы прогрызутся сквозь вагоны и сожрут нас. Спасибо, док, твоя информация мне ну о-о-очень помогла!
        Кажется, полковник в сердцах плюнул прямо в микрофон.
        А на станции продолжалось кровавое пиршество.
        Егор видел, как твари с лету вгрызались в людей и, почти не задерживаясь в человеческой плоти, пролетали тела насквозь в фонтанах кровавых брызг и ошметков, разрывая их, словно огромные пули. Многокрылы набрасывались на своих жертв десятками и сотнями. Облепляли со всех сторон. Раздирали на части. Сжирали в считаные секунды, не оставляя даже костей.
        Однако добычи под обвалившейся сеткой хватило не всем. Интродукты устремились за новой. Обостренное чутье позволяло им быстро отыскивать спрятавшихся людей.
        Целые полчища многокрылов атаковали ржавеющие на запасных путях вагоны, вокзал, здания и пристройки на привокзальной площади. Насекомые залетали в окна, прорывались в подвалы и подземные переходы. Под мощными жвалами крошился бетон и кирпич, превращались в труху деревянные двери и рассыпались опилками металлические преграды.
        По мере того как твари проникали в очередное укрытие, снова звучала пальба и кричали люди. Однако шум быстро стихал.
        По бронепоезду снаружи тоже застучало и заскрежетало. И это были уже не картечные заряды. В броню вгрызались многокрылы. Как долго сможет удерживать их толстая клепаная сталь? Вряд ли очень долго: Егор хорошо помнил мощные, алмазной крепости жвала насекомых. Не забыл он и те следы-язвочки, которыми летающие твари уже пометили броневагоны.
        От усиленного внешними микрофонами противного скрежета резало уши. Марина отключила микрофоны. Звук стал тише, но не исчез совсем. То, как многокрылы грызут снаружи металл, достаточно хорошо было слышно и через бронированные стенки вагона.
        Глава 45
        - Локомотивная! Полный вперед! - приказал Коган.
        Видимо, комброн решил, что в движении у бронепоезда все-таки больше шансов уцелеть.
        Егор, честно говоря, не видел существенной разницы. С таким врагом, как многокрылы, во всяком случае. Ну выедут они со станции, ну оставят в Медвежьем какую-то часть тварей пожирать спрятавшихся провинциалов, однако от той тучи насекомых, что увяжется следом, все равно ведь уже не спастись.
        Тем не менее состав, облепленный многокрылами от колесных тележек до крыш пулеметных и орудийных башен, лязгнул сцепками и дернулся с места. Под пронзительный сигнал локомотива, похожий сейчас на предсмертный вопль затравленного зверя, поезд покатился по рельсам.
        - Если здесь столько многокрылов, значит, и матка должна быть где-то неподалеку, - уже под стук колес говорил по «межвагонке» док.
        Наверное, правильно говорил. Провинциалы, помнится, утверждали, что основные силы многокрылов вьются вокруг матки.
        - Даже если это и так, мы все равно не сможем ее обнаружить, - сухо сказал Коган.
        - Матку можно отыскать с воздуха.
        - Да? - скептически хмыкнул полковник. - А кто выйдет сейчас наружу и подготовит вертушку к полету? И кто сможет поднять ее в таком бедламе? Твари изгрызут машину уже на взлете. Если уже не изгрызли.
        - Я говорю о беспилотном летательном аппарате, - не сдавался научный консультант.
        - В воздух нужно поднимать его. Он даст целеуказание для ракетчиков.
        - Ничего он не даст, док! Если многокрылы набросятся на беспилотник, то покрошат его еще раньше, чем вертушку.
        - Они на него не набросятся. В беспилотнике нет пилота. Значит, нет добычи. Значит, он многокрылам неинтересен. Так же, как и ракеты. Если мы успеем их выпустить.
        Коган ничего не ответил. Кажется, он вообще отключился от «межвагонки». Либо полковник послал куда подальше своего научного консультанта вместе со всеми его предложениями, либо… Либо прислушался к советам, сделал выводы и теперь уже у себя в штабном отдает приказания оператору беспилотного летательного аппарата.
        Сквозь исцарапанное стекло выдвинутого перископа (слава богу, до него твари пока не добрались!) Егор почти не различал брони. На крышах и на бортах вагонов между защитными шипами копошилось сплошное месиво смертельно опасных насекомых.
        И еще этот непрекращающийся скрежет! Звук действовал на нервы. Словно там, снаружи, жевали не вагонную броню, а твою собственную душу. Неумолимые живые напильники терпеливо протачивали себе путь к живому же мясу. Пока еще живому…
        Бронепоезд быстро набирал скорость. Сбитые встречным потоком воздуха многокрылы соскальзывали с брони и густым гудящим роем кружились над составом, норовя снова прицепиться к вагонам.
        Марина, как и в прошлый раз, окатила исследовательский вагон огнем. Очищающее пламя хлынуло из форсунок раз, другой… Вагон загорелся. Тварей на нем больше не было.
        В отличие, увы, от других вагонов.
        - Всем огнеметчикам! - снова раздался в динамиках внутренней связи голос Когана. - По моей команде - огонь на минимальную дистанцию! Вверх по максимуму!
        И после краткой паузы, предоставленной для приготовления:
        - Залп! Залп! Залп!
        Густые струи огня, практически одновременно выплеснутые бортовыми огнеметами под слабым давлением вверх, размазались по воздуху, попали на вагоны. Кое-где залили шипастые борта.
        Горящие многокрылы отваливались от состава, как слои штукатурки от отсыревших стен. Отдельные особи носились маленькими кометами перед закрытыми бойницами, но тоже в конце концов падали под насыпь.
        И все же этого было недостаточно. Огнеметы не могли омыть весь бронепоезд. Значительная его часть по-прежнему была облеплена насекомыми. Да и над поездом, вне досягаемости огнеметных струй, тоже вились тучи интродуктов.
        Тварей все еще было слишком много. В десятки, может быть в сотни раз больше, чем во время первой стычки с многокрылами. Опять открывать люки и выпускать на крышу бойцов с ранцевыми огнеметами было бы полнейшим безрассудством: сейчас интродукты разорвут огнеметчиков и залетят в люки, прежде чем удастся сделать хотя бы один выстрел.
        Коган это понимал, и гнать людей наверх не стал. Зато из крыши штабного вагона выдвинулась катапульта беспилотника. Установка распихала копошащуюся массу многокрылов, поднялась над тварями и - раз!
        С катапульты взлетел беспилотный летательный аппарат.
        Интродукты, вьющиеся над бронепоездом, легко уклонились от БЛА. Док оказался прав: ни нападать на беспилотник, ни преследовать его не стала ни одна летающая тварь.
        Небольшой аппарат взмыл высоко в небо, превратившись в едва заметную точку, а вскоре и вовсе исчез из поля зрения. Теперь оставалось уповать на мастерство оператора БЛА и ждать, пока стеклянное око беспилотника засечет матку многокрылов и даст целеуказание ракетчикам.
        Вот только смогут ли они дождаться этого момента? Время сейчас работало против них. И каждая секунда была на счету.
        - Восьмой вагон! - раздался чей-то встревоженный крик по внутренней связи. - Докладывает восьмой вагон! Твари прогрызаются!
        - Не пускать внутрь! Держаться! - приказал Коган. - Слышите, восьмой? Держаться!
        И добавил со вздохом:
        - Изолировать восьмой!
        Как крышку гроба опустил.
        В перископ, поднятый над языками пламени, объявшими исследовательский вагон, Егор увидел, что творится с «восьмеркой».
        Это был один из вагонов огневой поддержки. На его бортах тоже горели потеки зажигательной смеси, а на крыше копошились твари. Причем некоторые из них уже не липли к броне всем телом, а торчали из нее под углом. Вытянутые тела многокрылов топорщились, словно небольшие живые шипики. Сложенные крылья. Острые задки… А вот передних жвалистых частей насекомых видно не было. Интродукты глубоко вгрызлись в броню.
        Они прогрызли ее практически насквозь…
        Один из многокрылов, поплотнее прижав жесткие крылья к хитиновому панцирю, начал протискиваться сквозь узкую «червоточинку» в металле.
        Из нутра «восьмерки» грянул одиночный выстрел. Разорванные ошметки насекомого вышвырнуло наружу.
        К освободившейся дырке подлетели еще две твари и принялись усердно расширять отверстие. Через другие бреши в вагон тоже уже лезли новые многокрылы.
        Опять загремели выстрелы. Посыпались куски хитина и отстреленные крылья. Экипаж вагона превращал прогрызенные насекомыми отверстия в бойницы и в упор расстреливал интродуктов. Однако многокрылы настырно лезли и лезли внутрь. Дыр становилось все больше, и они делались все шире. Пальба становилась частой и беспорядочной.
        - Восьмой, как вы? - поинтересовался по внутренней связи Коган.
        - Держимся. Пока держимся. Пока-а-а-а!
        Из динамика донесся крик отчаяния и боли. Связь оборвалась.
        Это могло означать только одно: твари все-таки прорвались в вагон.
        Кажется, внутри кто-то еще успел стрельнуть. Кажется, из дробовика. Три или четыре раза. Потом «восьмерка» умолкла окончательно. Все было кончено. Экипаж не сумел удержать вагон. Через проточенные в броне ходы влезали все новые и новые твари.
        Скоро там жратвы не останется, а тогда…
        - Девятый вагон! - прозвучал из динамиков еще чей-то напряженный голос. - Докладывает девятый! Кажется, твари прогрызаются из «восьмерки» к нам!
        - Седьмой? - после недолгой паузы раздался голос Когана. - Что у вас?
        - Та же беда, - сдавленно ответил кто-то. - Интродукты скребутся в тамбурный люк.
        Начиналось самое страшное: проникнув в один вагон, многокрылы расползались по соседним. А ведь изнутри захватить бронепоезд им будет проще. Внутри нет ни огня, ни встречного воздушного потока. Да и заблокированные тамбурные люки все-таки не столь надежная преграда, как внешняя броня.
        - Не впускать тварей! - отдал Коган единственный приказ, который можно было отдать в такой ситуации.
        И добавил:
        - Седьмой и девятый - изолировать.
        - Четвертый! - снова ожила внутренняя связь. - Четвертый десантный вагон! Твари у нас!

«Четверка»? И у них, значит, тоже…
        Судя по всему, многокрылы прорывали оборону по всем фронтам. Скоро, очень скоро весь бронепоезд превратится в дырявое решето. А ракеты все не взлетают! Беспилотник еще не отыскал цель.
        Впрочем, тут мало найти ее, нужно еще и правильно идентифицировать. Никто ведь даже не знает толком, как должна выглядеть матка многокрылов.
        - Одна брешь! Две! Три! - прокричали из «четверки».
        Как будто это могло иметь какое-то значение.
        В динамиках межвагонной связи загрохотали выстрелы.
        - Изолировать четвертый… - пробился сквозь шум голос Когана.
        Что ж, вполне ожидаемая команда.
        Стрельба в «четверке» не стихала. Там еще держались. Понятное дело: десантный вагон. Много людей, много стволов. Там проще отстреливать жвалистые башки, прогрызающиеся сквозь броню.
        Егор подумал о том, что если бы многокрылы вот так же пробивались в исследовательский вагон, где укрылось лишь три человека, отбиться точно не удалось бы.
        Подумал и похолодел.
        Отчетливый скрежет послышался откуда-то снизу.

«Накаркал, блин!» Хотя вслух он не «каркнул» ни звука, но, видимо, хватило одной мысли.
        Марина, сидевшая за мониторами, бросилась к АКСУ на стене. Егор тоже соскользнул с места башенного стрелка и сорвал с крюка укороченный автомат со складным прикладом.
        Глава 46
        Скрежещущий звук, идущий из-под ног, усиливался. Ну да… Огнеметные форсунки отвадили многокрылов от крыши и бортов передвижной лаборатории, но днище-то огнеметами не прикрыть. Вот какая-то тварь и умудрилась прицепиться к вагону снизу, где-то в районе передней колесной тележки. И может быть, не одна тварь…
        Егор бросил быстрый взгляд на мониторы. Объективы камер, установленных под вагоном, захватили нескольких насекомых, летящих между колес над мелькающими шпалами. Ну а в остальном картинка была такая же, какую он и сам видел через перископ. Без изменений картинка. Вагоны, облепленные многокрылами. Многокрылы, роящиеся над вагонами.
        Больше ничего.

«Ну и куда запропастился долбаный беспилотник?! - промелькнуло в голове. - Где его долбаное целеуказание?! Почему до сих пор не взлетают долбаные ракеты?!»
        На поверхности пола появилась махонькая трещинка. Потом - вторая, третья…
        Потом трещины стали больше. Раскрылись как лепестки. Вниз посыпалась стальная крошка. Образовалось небольшое - пока с ноготь мизинца - отверстие.
        Марина направила на расширяющуюся дыру автомат, но Егор плечом отодвинул девушку в сторону. Она как-то не очень против этого и возражала.
        А снизу уже показались работающие с невероятной скоростью жвалы. Егор ткнул в тварь стволом. Та вцепилась в пламегаситель.
        Егор нажал на спусковой крючок.
        В замкнутом пространстве оглушительно грянул одиночный выстрел.
        Пуля вошла точно в прогрызенное отверстие. Брызнули мелкие осколки хитина и какая-то зеленоватая жижа. Размазанного многокрыла швырнуло под вагон.
        Через прогрызенное днище Егор увидел мелькающие шпалы уже без посредства нижних камер и монитора на пульте управления. А в следующую секунду в дыре появились жвала нового интродукта. Еще несколько тварей грызли броневагон снизу сразу в нескольких местах.

«Похоже, самое веселье еще впереди», - подумал Егор. И выстрелил еще раз.
        - Внимание всем! - вновь раздался в динамиках «межвагонки» голос Когана. - Беспилотник обнаружил цель. Нужно продержаться еще немного…
        Что ж, очень вовремя обнаружил! Вот только как долго продлится это самое «еще немного»?
        Егор снова бросил взгляд на мониторы. И понял: не очень долго. С крыши штабного вагона в небо взвились два дымных столба. Пара небольших, но мощных ракет класса
«земля - земля», способных раздолбать укрепленный бункер, устремились к невидимой из бронепоезда, но указанной беспилотником мишени.
        Многокрылы успели расширить уже имевшуюся в днище дыру и прогрызть рядом вторую. Егор выпустил еще с полдесятка пуль. Дважды выстрелила Марина.
        А потом все кончилось.
        Сразу…
        Вьющаяся над поездом туча вдруг остановила свое кружение, на миг зависла в воздухе. И…
        И рухнула вниз.

«Попали! - понял Егор. - Ракеты попали в цель!»
        Матка была мертва, и многокрылы умирали тоже. Как и предполагал док.
        Снова интродукты сыпались на поезд, будто крупные градины. Но теперь это было просто падение - не атака.
        Черно-желтые безжизненные комочки с обвисшими крыльями барабанили по металлу и, кувыркаясь, отскакивали в стороны. Твари, цеплявшиеся за шипастые борта бронепоезда, стекли вниз, словно сорванные со стен тяжелые гобелены.
        Те насекомые, которые прогрызались сквозь крышу, тоже не могли уже, да и не пытались удержаться на вагонах. Нет, они еще не сдохли, но были, по всей видимости, очень близки к тому.
        Вялые, едва-едва шевелящие крыльями и жвалами, твари лежали на спине, подняв вверх короткие лапки. Встречный поток воздуха легко смахивал их с покачивающихся вагонов.
        Бронепоезд стряхивал с себя интродуктов, как пес воду.
        Лишь немногие твари, глубоко и основательно вгрызшиеся в броню, но не успевшие пробурить ее насквозь, застряли в стальных норах, подобно пулям, которым немного не хватило энергии, чтобы пробить бронежилет. Там, в этих глухих и тупых могилах-червоточинах, им, по всей видимости, и предстояло принять скорую смерть.
        Темные оспины, оставленные жвалами многокрылов, покрывали вагоны часто и густо. Бронепоезд напоминал сейчас связку деревянных брусков, источенных жучками. Однако по-настоящему от нападения интродуктов пострадали только два вагона, внутрь которых сумели проникнуть летающие твари.
        В одном - злополучной «восьмерке» - были мертвы и почти полностью сожраны все члены экипажа. В другом - соседней «семерке», куда многокрылы незадолго до уничтожения матки прогрызлись и через тамбурный люк, и снаружи, - погибло две трети личного состава. Продырявленный в нескольких местах четвертый десантный вагон сумел отбиться, не потеряв ни одного человека.
        Остальным вагонам повезло больше. Страховочно-грузовые платформы и приданную бронепоезду технику: танк, бэтээры и вертушку интродукты вообще не тронули. Во время нападения там не было людей и, следовательно, не было добычи. А железо без мяса многокрылов не интересовало.
        Досталось, правда, запасному локомотиву. Пытаясь добраться до локомотивной бригады и огневых расчетов, твари не только прогрызли броню тепловоза, но и повредили дизели. Но в целом…

«В целом можно считать, что мы легко отделались», - решил про себя Егор.
        Чтобы снова принять «на борт» вернувшийся беспилотник, состав останавливаться не стал. Коган приказал лишь замедлить ход. Большой нужды в том, чтобы рисковать аппаратом и пытаться посадить его на движущийся поезд, не было, и оператор БЛА аккуратно опустил крылатого разведчика возле железнодорожной насыпи.
        В штабном вагоне, проползающем мимо уткнувшегося в высокую траву беспилотника, откинулся передний бортовой люк. С поезда соскочил проворный боец из свиты Когана. Боец кубарем скатился под насыпь, подбежал к приземлившемуся аппарату, схватил его, догнал свой вагон, передал БЛА в протянутые из открытого - теперь уже заднего
        - люка руки, вскочил на подножку сам и был теми же руками благополучно втащен внутрь. Люк захлопнулся. На все про все ушло не больше минуты.
        Бронепоезд снова набирал скорость.
        Пару раз им попадались целые россыпи многокрылов, лежавших на рельсах и вдоль насыпи. Десятки и сотни насекомых упали на землю там, где их застала смерть матки.
        А вскоре состав проехал и мимо самой мертвой матки.
        Если это, конечно, было маткой в том смысле, в котором являются матками «королевы» обычных земных насекомых…
        Больше всего ЭТО походило на огромный кусок пористой пемзы. Целая пемзовая гора высилась над лесом неподалеку от железки. Разбитая и расколотая, курящаяся в двух местах…
        Отчетливо различимые воронки на ее вершине вызывали стойкую ассоциацию с двойным кратером пробудившегося вулкана. Из кратеров в небо поднимался густой черный дым и даже вроде бы что-то изливалась. Этакая лава ядовито-зеленоватого оттенка.
        На самом деле лава была кровью монструозного существа.

«Хорошо, что Коган не поскупился и выпустил две ракеты, - подумал Егор. - Одной для такой громадины могло бы оказаться недостаточно».
        При максимальном приближении, которое давал перископ, Егору удалось разглядеть на кронах окрестных деревьях и на пористой поверхности «пемзовой горы» множество мертвых многокрылов. Очертания летающих интродуктов угадывались также в глубине темных отверстий горы-матки.
        Пожалуй, это нагромождение «пемзы» представляло собой некое подобие живого осиного гнезда. Впрочем, теперь-то уже неживого, теперь - мертвого. Но раньше отсюда вылетали и сюда возвращались целые полчища крылатых тварей. Значит, это была не просто матка. И не только мозговой центр многокрылов. Это был целый улей. Этакий ползучий муравейник…
        Впрочем, о том, как он… она… оно передвигалось, оставалось только догадываться. Рассмотреть за деревьями нижнюю часть монстра возможности не было. Зато в глаза бросалась широкая просека, проложенная маткой-ульем через лес.
        Док заикнулся было о необходимости снарядить экспедицию к дымящейся горе, но был послан Коганом далеко и в грубой форме.
        - Не снижать скорости! - приказал комброн локомотивной бригаде. - Самый полный вперед!
        Бронепоезд пролетел мимо мертвого монстра на всех парах. Погони не было.
        - Многокрылы мертвы? - пробормотал Егор, еще не веря до конца в случившееся.
        - Похоже, что да, - ответила ему Марина.
        - Все?
        - Видимо…
        - Выходит, мы очистили эту территорию от тварей?
        - Ненадолго. - Лязгнула дверь лабораторного отсека. К ним вышел научный консультант.
        Егор повернулся к доку.
        - Вместо этих интродуктов Переносы забросят сюда других, - продолжал тот. - И очень даже может быть, что другие окажутся пострашнее многокрылов.
        Док помолчал немного, потом продолжил:
        - Даже освобожденные от интродуктов зоны безопасными не становятся. Зачистка будет полной и бесповоротной, только если мы доберемся до Блуждающего Портала.

«Если доберемся, - подумал Егор. - Интересно, а скоро ли?»
        - Ехать нам еще долго, - словно услышав его не заданный вслух вопрос, ответил консультант спецэкспедиции.
        И добавил - очень весомо, со всей научной основательностью:
        - Мне так кажется, что долго.
        До следующего Переноса их никто не тревожил. Никто на них не нападал, никто не пытался их сожрать. Поездка по территории, очищенной - пусть временно, пусть ненадолго, но все же очищенной - от крылатых интродуктов, была, пожалуй, самым спокойным этапом экспедиции.
        И наверное, самым последним из тех, которые можно было бы назвать спокойными.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к