Посредник Андрей Мартьянов
        Наследник #2 Мы ищем не сокровища, а знания. Не золото, а ценнейшие документы прошлых эпох. Не драгоценности и сундуки с деньгами, а уникальную информацию. Вот цель медиаторов, профессионально работающих в исторической реальности минувших веков.
        Тщательно разработанный план дает сбой и события начинают развиваться непредсказуемо. Кто кого переиграет - жители средневековья или современный человек?
        Вторая книга цикла А. Мартьянова «Наследник» позволит читателю проникнуть в самые оберегаемые тайны двора короля Франции и узнать, куда ведут «червоточины» - Двери, позволяющие наблюдать за событиями отдаленного прошлого.
        Это огромный риск. Эта профессия сопряжена с жертвами. Однако чего не сделаешь ради великой цели?
        История неизменяема, но сценарий событий можно изменить. И это в твоих руках. Действуй!
        Андрей Мартьянов
        Посредник
        Глава первая
        Voyage Paris
11-15 января 2009 года
        Париж - Санкт-Петербург

…- Я приеду в Питер месяца через полтора или два. Пока можешь отдыхать и потихоньку изучать материалы. Список необходимой литературы я тебе выдал, посмотри файл на флешке с названием «Книги». Большинство из них выложены в Интернете, другие придется заказывать через книготорговые сайты или искать по крупным университетским библиотекам. Разберешься. И не ленись, дело-то серьезное…
        Славик молча кивал и слушал наставления - за минувшие дни он твердо уяснил, что когда речь заходит о работе, Иван шутить не станет. К своей профессии тот относился с крайней степенью серьезности и заставил гостя из России проникнуться похожими чувствами: любая ошибка может стоить жизни, и это в лучшем случае. О худших вариантах лучше не думать вовсе.
        Двое молодых людей, стоявших неподалеку от пассажирского таможенного терминала аэропорта «Руасси - Шарль де Голль», мало чем отличались от прочих пассажиров или пришедших проводить их на рейс родственников и друзей. Европейцы одеты неброско, разговаривают тихо, однако не по-французски, а на русском. Впрочем, в «Руасси» каких только языков и диалектов не услышишь, все-таки крупнейший узел авиаперевозок, за сутки обслуживающий до тысячи четырехсот рейсов во все стороны света…
        Парень пониже ростом, с русой бородкой и увязанными в толстую косичку светлыми волосами, смахивал на студиозуса откуда-нибудь из Скандинавии - наверное, швед или норвежец, вот и на пуховике флажок с крестом Святого Олафа. Оглядывается чуть беспокойно, будто суета гигантского аэропорта его тяготит. Второй - высокий и по-медвежьи широкий в плечах, - наоборот, держится абсолютно спокойно, с вальяжной ленцой, присущей всем крупным людям. Вероятно, бывший военный - стрижка армейская, по уставу французского Legion etrangere, светло-синие джинсы заправлены в высокие ботинки «Коркоран», взгляд голубых глаз безмятежно-уверенный.
        - Номера моих телефонов ты записал, - продолжал втолковывать Славику Иван. - Не захочешь тратить деньги на международные звонки, ищи через «Скайп», так гораздо удобнее. Если, конечно, я буду в сети. Всё, слышишь, твой рейс объявили… Не забудь внести в таможенную декларацию покупки.
        - Да покупок-то этих кот наплакал, - поморщился Славик, искоса глянув на стоящий у ног рюкзачок. - Я ж не в шоп-тур ездил. С ума сойти, а?.. Ну и переплет!
        - Отставить нытье! Выбор сделан, отступать некуда. Давай ручищу и топай. Как приедешь, отбей СМС, что благополучно долетел. Не забудь, я теперь за тебя головой отвечаю.
        - Даже на расстоянии?
        - Да. Даже на расстоянии. Схему поведения запомнил? До поры до времени сидеть тихо, в нехорошие истории не встревать, на ту сторону без нужды не ходить. А если соберешься заглянуть туда - с тройной осторожностью и вооруженным.
        - Хватит сто раз повторять одно и то же. Пожалуйста.
        - Повторение - мать учения. Пока я не вобью тебе в голову, что наше ремесло в сотню раз опаснее, к примеру, наемничества в странах Африки или торговли кокаином в Колумбии, не успокоюсь. Забудь о романтике.
        - Уже забыл, - тяжко вздохнул Славик. - Я пойду?
        - Давай. И прекращай бояться самолетов, это несерьезно!
        - Постараюсь.
        Домой в Питер Славик летел на том же самом «Эрбасе-330», даже узнал двух стюардесс из салона бизнес-класса. Девицы в сине-черной форме улыбнулись ему будто любимому брату - сработала профессиональная вежливость или запомнили пассажира, отправлявшегося из северной столицы России пять дней назад? Указали кресло, мигом принесли водку в крошечных бутылочках и апельсиновый сок. Надо же, действительно помнят! Только сок в прошлый раз был манговый.
        Через иллюминатор было видно, как ветер гоняет по обширному летному полю снежные вихорьки - погода в округе Парижа испортилась вчера, резко похолодало, в Иль-де-Франс наконец-то пришла настоящая зима. Оставалось надеяться, что и дома ударили морозы, декабрьская слякоть надоела смертно.
        Интересно, могут ли самолеты летать в метель и насколько это опасно?
        К сожалению, не нашлось никого, кто сумел бы объяснить Славику, что «триста тридцатый» способен взлетать и садиться практически в любых погодных условиях, за исключением тайфунов и торнадо, отчего до времени, пока машина не заняла эшелон на одиннадцатикилометровой высоте, пришлось изрядно поволноваться - каждый толчок или воздушная яма в полосе облачности воспринимались как предвестие неминуемой катастрофы. Водка, как доступное успокоительное средство, спасала лишь отчасти.
        Обошлось. Вскоре принесли роскошный обед, а откушав, Славик опустил спинку кресла, привалился головой к шторке иллюминатора и мгновенно заснул: сказывались напряжение последних дней и перманентный стресс, который получает почти каждый человек, впервые очутившийся далеко за границей, в незнакомой и настораживающей обстановке.
        Стюардесса разбудила Славика за двадцать минут до посадки в питерском
«Пулково-II», и он никак не мог вспомнить, что за мерзкий сон видел - в нем точно фигурировали новые парижские знакомцы, за исключением Вани, страшенный «дикобраз», которого довелось встретить на той стороне, и еще какие-то бесформенные чудовища.
        На родную землю Славик спустился далеко не в самом лучшем настроении, а поскольку его никто не встречал, сразу сел в маршрутку до метро «Московская» и направился домой - на набережную Мойки.
        В квартиру, ставшую источником всех неприятностей, за последние три месяца обрушившихся на доселе ничем не примечательного токаря, не предполагавшего, как изменит его жизнь крайне подозрительное наследство, нежданно-негаданно полученное от дальней родственницы в минувшем октябре.

* * *
        Стратегическая цель, стоявшая перед Славиком во время краткого заграничного вояжа, - встретиться с заинтересованными его странным приобретеньицем людьми, именующими себя «Грау», «Серые», - была достигнута. Собственно, по их приглашению он и отправился в Париж, не имея и малейшего понятия о стране пребывания, не владея никаким языком, кроме «этикеточного английского» и начатков древнескандинавского, с которым по нынешним временам был знаком лишь ограниченный круг лингвистов.
        Ехал в никуда, слабо представляя, каковы окажутся итоги непредвиденного путешествия и чего следует ожидать от Серых. Вроде обошлось, по крайней мере до времени.
        Тот, кто придумал приставить к Славику в качестве экскурсовода квартирного хозяина и телохранителя Ивана, был хорошим психологом - за границей лучше чувствовать поддержку и участие соотечественника, и жить не в гостинице, а на частной квартире. Процесс адаптации пойдет куда быстрее и безболезненнее.
        Ваня, а если официально - Проченков Иван Андреевич, бывший слушатель академии ПВО в Смоленске, бывший сержант уже поминавшегося Иностранного легиона, действующий бакалавр Сорбонны по истории романских государств и вообще человек способностей незаурядных, вызвал доверие с первых же минут общения. Во-первых, никакой заносчивости или высокомерия, свойственных некоторым «колбасным эмигрантам», полагающих бывших соотечественников людьми второго, если не третьего сорта; общается, как со старым знакомым, объясняет, рассказывает и заботится будто о младшем братишке. Такое отношение и на родине-то нечасто встретишь, даже со стороны друзей, не говоря о совершенно чужих людях.
        А во-вторых, Иван был причастным. Мало того, на той стороне он бывал неоднократно и даже жил там месяцами. Мельком обмолвился, будто участвовал в четырех операциях Серых в так называемой «исторической реальности», ради этого выучил девять языков, среди которых имелись настолько редкие, как старопровансальский и каталонский, всерьез взялся за исторические исследования, поступив в Парижский университет, и годика через полтора-два собирался защитить диплом магистра.
        Такого количества профильной литературы, как в квартире Ивана, Славик прежде не видывал - сотни книг, груды ксерокопий и распечаток, иллюстрированные издания по эпохе Высокого Средневековья. В отдельном шкафу в гостиной - коллекция холодного оружия, несколько шлемов, три кольчуги, монеты с профилями древних королей, пузырьки с какими-то препаратами (алхимия, что ли?), два десятка старинных костюмов. И это далеко не все - Иван объяснил, что бoльшая часть снаряжения хранится не дома, а «на базе». Что за база, объяснять пока не стал.

…- И сложно научиться с этим обращаться? - Славик взвесил в руке прямой меч, украшенный серебряными накладками и неограненным изумрудом на гарде. Клинок оказался сравнительно легким, килограмма два или чуть больше. - Это какие времена?
        - Европейский полуторник, современная реплика с исторического образца, частный заказ. Должен понимать, металл сейчас выделывают получше. Использовался в двенадцатом-тринадцатом веках… Обращаться? За год научишься сносно, если тренироваться со специалистом три-четыре раза в неделю. Чтобы стать профессионалом - года три. Выброси из головы, пока тебе эта наука не нужна. Подчеркиваю - пока.
        - И что, даже в двадцать первом веке есть специалисты?
        - Ага. Но очень мало. Фехтовальные школы древности в большинстве утрачены, а реконструкторы рубятся так, «как видят», то есть создают собственную технику и стиль, имеющие очень мало отношения к реальности. Нам везет больше, мы хоть своими глазами посмотреть можем. И сделать надлежащие выводы… Глянь на часы, половина второго ночи. Засиделись, а вставать рано. Отбой.
        - Ну отбой так отбой, - кивнул Славик. - Мне будильник на сотовом ставить, не проспим?
        - Успокойся, подниму, накормлю завтраком и поедем к боссу.
        - Можешь объяснить, как себя вести с твоим… Кхм… Руководством?
        - Завтра! Сказано - отбой! Марш в постель!
        Итак, Грау. Сообщество людей, занимающихся самым странным бизнесом на планете. Не то сребролюбивые злодеи, не то романтики-сорвиголовы, получившие доступ к одной из серьезнейших тайн современности и решившие, что таковую можно использовать в том числе и для того, чтобы кушать не только черный хлеб с маслом, но и с каспийской черной икорочкой. И надо заметить, занимаются Серые именно бизнесом - сиречь зарабатывают деньги, а таковой процесс всегда и во все времена сопровождался малоприятными эксцессами и проблемами с законностью.
        Впрочем, давайте по порядку.

* * *
        Как уже упоминалось, эра кошмаров наяву началась для Славика Антонова в середине октября 2008 года с вроде бы радостного события - неожиданного получения наследства от бывшей супруги двоюродного деда по матери, умершего аж двадцать лет назад. Непонятно, отчего тетушка, не являвшаяся по сути даже кровной родственницей, решила облагодетельствовать человека, которого прежде видела всего несколько раз в жизни на редких общесемейных торжествах эпохи позднего застоя и ранней перестройки, но факт остается фактом: Славику была отписана немаленькая двухкомнатная квартира в старом фонде и в двух шагах от Невского проспекта.
        Плюс двести тысяч долларов наличными в банковской ячейке.
        Плюс несколько килограммов (никаких шуток!) золота в виде старинных монет в той же ячейке.
        Плюс Дверь.
        Дверь, открывавшаяся из квартиры не куда-нибудь на черную лестницу или в соседский сортир, а в 851 год по Рождеству Христову, точно в эту же самую географическую точку - пятьдесят девять градусов пятьдесят семь минут северной широты и тридцать градусов девятнадцать минут восточной долготы.
        Смешно? Нет. Славику вскоре стало отнюдь не смешно. Наследство оказалось донельзя беспокойным, напряжным и попросту опасным.
        Если вкратце: за два месяца обладания артефактом, разумеется получившим наименование «Дверь» (если предмет выглядит, как дверь, открывается, как дверь, и куда-то ведет, то это явно не люк, не форточка и не клапан! Логично? Логично!), и во время сопряженных с Дверью страшненьких происшествий, Славик выяснил следующее: странная прореха в пространстве-времени вовсе не единичная аномалия - в каталоге, оставленном наследнику подозрительной тетушкой, обнаружились данные более чем на полтысячи аналогичных Дверей в различных точках планеты. Это первое.
        Второе. Изучению сей феномен не поддавался, и чем именно являлись Двери, не знал никто из посвященных в секрет их существования. Это не механизм и не техническое устройство, и уж тем более не уэллсовская «машина времени». Вероятнее всего - некое неизученное явление природы, наподобие неагрессивной сингулярности и гипотетических «червоточин», по которым якобы можно путешествовать между звездными системами без потерь в объективном времени.
        В конце концов, ученые не могут до сих пор объяснить и гораздо более простые вещи, начиная от проблемы акселерации и заканчивая появлением на Земле вида homo sapiens в его нынешнем виде! Что уж тут говорить об аномалии, поставившей в тупик самых великих - Славик знал, проблемой Дверей в прошлом занимались звезды теоретической физики первой величины: Курчатов, Капица, Лев Ландау, но и они не пришли к каким-либо определенным выводам, развели руками и доложили руководству о полной невозможности объяснить причины возникновения аномалий и принцип их действия…
        Третье, и пожалуй самое важное: за каждой известной Дверью осуществлялся надзор. Предполагалось, что на самом деле Дверей гораздо больше, чем внесено в каталог, значительная часть «червоточин» располагалась в крупных городах, в обжитой человеком местности, а следовательно, таковые было гораздо проще обнаружить. Но кто знает, сколько «прорех» находится в Сахаре, джунглях Амазонии или австралийских пустынях?
        Поскольку Двери представляли нешуточную опасность, когда-то давным-давно сложился институт аргусов - наследственных хранителей «червоточин». Когда, появились первые семейные предприятия такого рода, сказать сложно, но если Двери существовали всегда, то можно предположить, что первые аргусы занялись своим ремеслом еще в Древнем Риме или Египте, а то и пораньше.
        Опыт работы с Дверьми нарабатывался столетиями, часть аргусов надзирали сразу за несколькими «прорехами», другие владели одной-единственной Дверью. С развитием информационной цивилизации, особенно в ХХ веке, сведения об аномалиях достигли ушей спецслужб отдельных государств - достоверно известно, что о «червоточинах» знают такие серьезные конторы, как ФСБ России, британская контора МИ-6, Direction Generale de la Securite Exterieure - разведка армии Франции, но, что интересно, аргусов они не трогают, зная, что хранители Дверей «не такие как все» и обладают способностями, недоступными для обычных людей.
        В чем заключалась собственная необычность, Славик понятия не имел - он не ощущал себя «особенным», равно и не замечал за собой каких-либо отклонений, наподобие владения гипнозом, обостренных чувств или другой паранормальщины в духе Кашпировского. Человек как человек, самый что ни на есть среднестатистический. Но старуха по неизвестной причине выбрала преемником именно Славика Антонова, что наводило на серьезнейшие размышления.
        Почему именно я?
        Ответ на этот вопрос не сумел дать и Владимир Платонович Гончаров, аргус из баварского Мюнхена, вытащивший Славика из пренеприятнейшей истории, в которую наследник угодил на той стороне по собственному неразумию и неопытности - решив поподробнее обследовать Мир за Дверью, Славик попался в цепкие лапы местных жителей, а тысячу двести лет назад берега Невы и Ладожского озера населяли люди не то чтобы злые и вредные, но относящиеся к незнакомцам в странной одежде с объяснимым подозрением. Славик угодил в плен к датской дружине морского конунга Рёрика Скёльдунга и, не вызовись господин Гончаров помочь, наверняка остался бы в IX веке очень надолго, если не навсегда.
        Операция по возвращению молодого аргуса из исторической реальности в родной Санкт-Петербург заняла чуть не полную неделю, и Славик мог считать, что вышел сухим из воды: остался жив-здоров, подружился с данирами, которые оказались вовсе не страшными варварами, а вполне вменяемыми и по-своему очень добросердечными отзывчивыми людьми, получил незаменимый опыт длительного пребывания на той стороне и наконец-то услышал подробные объяснения касательно своего беспокойного наследства.
        Гончаров, потомок русских эмигрантов, осевших после революции 1917 года в Германии, принадлежал к старому поколению аргусов - поколению консервативному, и придерживающемуся незыблемых традиций ремесла: посторонних в секрет Дверей не посвящать, со спецслужбами взаимодействовать лишь в крайнем случае, в целях меркантильных Двери не использовать, а если использовать, то в разумных пределах.
        Паразитирование на Дверях приравнивалось к преступлению - потому аргусы и находились в состоянии неразрешимого конфликта с Грау, аргусами-ренегатами, рассматривавшими аномалии в качестве средства обогащения.
        Во время визита в Питер Гончаров упомянул, что несколько европейских кланов Серых готовят крупную многоходовую операцию на той стороне. Даже не так: операцию грандиозную. Превосходящую по масштабу всё, известное ранее. Серым можно или противодействовать, или не обращать на них внимания, но в последнем случае они окончательно уверуют в свою безнаказанность и обнаглеют запредельно.
        Аргусы выбрали первый вариант: противодействие. Гончаров приехал в Россию не только ради спасения шкуры влипшего в неприятности Славика, он намеревался посетить хранителей Дверей в нескольких крупнейших городах и договориться о взаимной поддержке. Ничего не вышло. Мюнхенского гостя застрелили прямиком в парадной славикова дома - демонстративно, с четко выраженным намеком: не лезь! Сунешь нос не в свое дело, закончишь так же. Тем более что Славик, проявив вполне закономерное любопытство, еще до приезда Гончарова начал активно изыскивать любые сведения о Дверях, равно и владельцах таковых…
        Грау были людьми прагматичными и одной из их целей являлось расширение собственного влияния, сиречь получение доступа к другим «червоточинам», что значительно расширяло простор для комбинаций. Большинство людей можно или запугать, или купить - причем купить не в прямом смысле этого слова. Информация и недоступные другим знания - это валюта куда более твердая, чем доллар, евро или даже золотые слитки. Иные ради знания и истины пойдут на всё.
        Славик входил в это число: ему было интересно. Так интересно, как никогда в жизни. И ради того, чтобы узнать, в чем подоплека, что в действительности представляет собой удивительное наследство и как им распорядиться, Славик преодолел стойкую аэрофобию, врожденное нежелание срываться с насиженного места вкупе с частенько мешавшей жить стеснительностью, и рванул аж в сам Париж.
        На встречу с Серыми, предложившими взаимовыгодное сотрудничество.
        Правда, в этой истории был еще один игрок, но о нем мы расскажем позже. А пока - вернемся на пять дней назад, в квартиру по адресу бульвар Капуцинов, дом двадцать четыре. Тот самый, что на углу улицы короля Эдуарда VII, возле концертного зала
«Олимпия».

* * *

…- Я обычно не завтракаю, привычка, - заикнулся было Славик, обнаружив утром на кухонном столе горячие сэндвичи с тунцом, сыром и овощами. Иван наготовил их в устрашающем количестве. - Мне вполне хватит кофе. А лучше чаю.
        - Слышать ничего не хочу. Садись и ешь, впереди напряженный день. Как погляжу, дома ты ведешь крайне нездоровый образ жизни…
        - Раньше вел вполне здоровый, - проворчал Славик. - Утром в цех на работу, хозяйка съемной квартиры борщи готовила…
        - Если хочешь, у меня есть готовый грибной суп-пюре. Найди в холодильнике коробочку, перелей в тарелку и поставь в микроволновку.
        - Спасибо, не сейчас. Уж лучше бутерброды.
        Уложились в двадцать минут. Иван ушел в свою комнату, переодеваться - появился в прихожей облаченный в шикарный темный костюм с бабочкой.
        - Бонд. Джеймс Бонд, - улыбнулся Иван в ответ на недоумевающий взгляд гостя. - Европейский этикет, ничего не попишешь. Мы деловые люди, выглядеть надо соответственно. Не дергайся, тебя нормально примут и в джинсах - ты аргус и не сотрудник корпорации, хоть голым приходи. А я - наемный работник, субординация должна стоять на первом месте. Завязывай ботинки и вперед, опаздывать нельзя.
        - Ехать далеко?
        - Не будет пробок - минут пятнадцать, считай по прямой, через мост де ля Конкорд на южный берег, а там по бульварам Сен-Жермен и Распайль. Если застрянем, рванем в объезд… Пошли.
        Молочно-голубой спортивный «Мерседес-230» оказался там, где его и оставили прошлым вечером, припаркованным за площадью, на углу улицы Камбон. Против ожиданий движение в центре оказалось не слишком интенсивным, глухие пробки отсутствовали. Иван сообщил, что в иные дни можно стоять по часу-полтора, прежде чем заторы рассосутся. Постояли недолго, только на площади Согласия.
        - Прежде всего, веди себя естественно, - говорил Иван по дороге. - Босс - вполне вменяемый человек, великолепно образованный, с чувством юмора. Не знаю, что тебе наболтали про Грау раньше, но можешь поверить, я везу тебя вовсе не в логово людоедов. Один совет: особо не наглей.
        - Я и не собираюсь. Условия выставлялись еще в Питере, при встрече с мсье Переком. Отступать я не намерен.
        - Тебя никто и не уговаривает. Наверняка будут предложены несколько схем сотрудничества, рекомендую сначала думать головой и только потом принимать решение. Насколько я знаю, Перек сделал вывод, что ты умнее, чем хочешь казаться. Вот и подтверди его предположения.
        - Кстати, а мсье Перек - он кто? Чем у вас занимается?
        - Назовем так: менеджер. Материальное обеспечение некоторых проектов. Что-то вроде начальника одного из отделов, пост не самый высокий.
        - Я так и знал…
        - Если договоритесь, тебе объяснят кто есть кто в нашей иерархии. Аргусы, сотрудничающие с корпорацией, автоматически входят в состав руководства с правом голоса, всё честно. Тем более что настоящих аргусов у нас очень мало, все прочие - обслуживающий и технический персонал.
        - Сколько всего?
        - Я лично знаю только двоих… Ты третий.
        Машину запарковали на улице Монпарнас, перед велосипедной стоянкой и магазинчиком
«Гербористерия». По левую руку - старинная церковь Нотр-Дам де Шанз, прямо впереди бульвар. За перекрестком зеленая вывеска кафе «Леон».
        - Сороковой дом, - сказал Иван. - Парадная за углом, весь первый этаж занят офисом банка «BPE». Не забудь в парадной вытереть ноги, во время такого рода визитов уличную обувь в доме снимать не принято.
        - Как все сложно, - усмехнулся Славик. - По-моему, в моих «гадах» входить в квартиру будет не слишком прилично.
        - А здесь никто и не ходит в гости в армейских ботинках. Забудь, на это не обратят никакого внимания…
        Поднялись на старинном лифте, четвертый этаж. Иван нажал на золотистую кнопку звонка, не забыв мельком взглянуть на часы. Все точно, уложились практически минута в минуту. Славик приметил, что на лестничной клетке установлены крошечные шарики камер видеонаблюдения.
        Дверь открыл смуглый неприветливый тип, наверняка охранник. Кивнул Ивану и, не сказав единого слова, отбыл куда-то в глубь огромной квартиры, занимавшей чуть не весь этаж.
        - Куртку можешь оставить здесь. Иди за мной, гостиная - прямо. Я буду работать переводчиком, ты ведь языка не знаешь.
        Жил босс с удобствами: в двух проходных комнатах старинная мебель, фортепиано с открытой крышкой, картины в тяжелых рамах - и это явно не дешевые репродукции, а оригиналы. Лепка на потолках, изразцовые камины. Дом старый, постройки конца XIX или первого десятилетия ХХ века; в квартире едва заметно пахнет корицей и дымом трубочного табака.
        - Madame, Monsieurs, bonjour. Permettez-moi vous presenter monsieur Antonov de Saint-Petersbourg… - сказал Иван, войдя в гостиную. Зыркнул на Славика, добавил тише и на русском: - Что встал, проходи.
        Трое. Пожилой господин в белом джемпере, сорокалетний здоровяк с бульдожьей челюстью и неприятным взглядом, в кресле у журнального столика - дама, ее Иван представил первой.
        - Мадам Марина д’Эльбеф, познакомьтесь… Мистер Гордон Уоррингтон, профессор Национального шотландского университета, Эдинбург. - Ученым мужем оказался несимпатичный дядя с внешностью, больше подошедшей боксеру или вышибале. - Мсье Доминик Жоффр - хозяин этого гостеприимного дома.
        Славик по очереди пожал руки всем троим, решил, что старикану надо сказать хоть что-нибудь, выдавил робкую улыбку и спросил:
        - Очень рад… Вы случайно не родственник маршала Франции Жозефа Жоффра?
        - О, мсье осведомлен в истории Первой мировой войны? - вздернул брови седой. - Прелестно… Да, я внучатый племянник маршала. Вы догадались потому, что увидели портрет?
        Точно, картина с изображением седоусого военного с множеством орденов на кителе в комнате присутствовала, но Славик изначально не обратил на нее никакого внимания.
        - Прошу вас, господа, присаживайтесь. Сейчас принесут кофе.
        Действительно, мсье Жоффр на людоеда походил мало. Приветливый господин плотного сложения, хотя назвать его толстяком никак нельзя. Залысины на лбу, глаза серо-зеленые и хитрые, здоровый румянец. Улыбается не европейски-лучезарно, в соответствии с неписаным этикетом, а вроде бы искренне. На главу одного из кланов загадочных Грау похож меньше всего, скорее банковский служащий на пенсии, любитель повозиться в палисаднике и выпить хорошего вина в компании таких же пикейных жилетов. С внуками по воскресеньям в зоопарк, конечно…
        Чтобы не создавать неудобной паузы, Жоффр сразу объяснил, кем являются его коллеги. Иван переводил.
        Мадам д’Эльбеф - худощавая брюнетка, старающаяся выглядеть моложе своих сорока пяти, а то и пятидесяти лет, - отвечает в корпорации за информационное обеспечение, являющееся важнейшей составляющей бизнеса. Своего рода служба безопасности - устранение возможных утечек, работа с прессой, полицией и прочими структурами в случае накладок и так называемых «прорывов», когда сквозь
«червоточины» в реальное объективное время проникают чужаки. Очень сложное направление, но мадам блестяще справляется, профессионал высочайшего класса.
        Мистер Уоррингтон - главный исторический консультант проекта, про эпоху XII-XVI веков знает больше, чем ее обитатели. Человек абсолютно незаменимый, только благодаря его рекомендациям и уникальным способностям в области стратегического планирования корпорация в состоянии успешно работать на протяжении последних лет.
        - Остается добавить, что аргусом являюсь только я, - закончил Жоффр. - Моя Дверь находится не в этом доме - рядом, в подвале церкви Нотр-Дам де Шанз, куда я имею постоянный доступ. Если вам, мсье Антонов, интересно - направление весьма любопытное, 1303 год по Рождеству Христову. Дверь связана с сетью аналогичных
«червоточин» в Иль-де-Франс, Лотарингии и Нормандии, предположительно их десять или двенадцать, мы контролируем семь. Вы, если я не ошибаюсь, владеете двумя Дверьми?
        - Одной, - уточнил Славик. - Вторая относится к категории так называемых
«неидентифицированных» прорех, ее пришлось отдать вашему конкуренту, барону фон Фальц-Фейну из Лихтенштейна. Я не решился бы принять на себя такую ответственность.
        - Очень жаль, - покачал головой Жоффр. - Неидентифицированные Двери представляют наибольший интерес. Впрочем, об этом мы побеседуем позже. Отдельно замечу, что мы предпочитаем называть господина Фальц-Фейна более корректно: барон не является конкурентом, он, скорее, независимый наблюдатель, с которым заключено молчаливое соглашение, - он не вмешивается в наши дела, а мы не беспокоим его. Более того, при необходимости помогаем в решении затруднений, неизбежно возникающих при работе с Дверьми.
        - И насколько часто происходят «затруднения»? - спросил Славик. - Я слышал об инциденте в Барселоне в двухтысячном году…
        - Да, это была крайне неприятная история, - подтвердил Жоффр. - В своем роде уникальная, непредсказуемый «прорыв» с тяжелыми последствиями и большими жертвами. Сравнимый лишь с событиями в вашем родном городе несколько недель назад, не так ли?

«Господи Иисусе, про Репино-то они откуда знают? - изумился Славик. - Я был уверен, что дело засекречено!»

…- Скрыть подобные инциденты можно лишь от прессы и общественности, - подала голос Марина д’Эльбеф. Красивый грассирующий баритон, словно у Эдит Пиаф. - Обмен сведениями между тайной полицией и военными разных стран о происшествиях, связанных с аномалиями, происходит постоянно, не думайте, что спецслужбы относятся к проблеме Дверей без внимания. Я получила информацию из DGSE, разведывательного управления генерального штаба армии Франции, через день после уведомления от русских - все понимают, что в будущем никто не застрахован от повторения таких случаев, и общая безопасность зависит от осведомленности людей, работающих по данному направлению.
        - Некоторые Двери могут преподносить нехорошие сюрпризы, - подтвердил мсье Жоффр. - Вы лично в этом убедились, господин Антонов. Могу я попросить вас описать, что вы видели? Гораздо интереснее выслушать непосредственного участника событий.
        Славик помнил четкие указания своего покровителя из Большого дома, майора Алавера: постарайся завоевать доверие Серых и ни в коем случае не ври - поймать на лжи и противоречиях они смогут запросто, тогда пиши пропало, весь проект насмарку!
        Пришлось рассказывать о репинской «медузе» со всеми подробностями. Жоффр передал Славику лист бумаги и карандаш, попросив нарисовать выбравшееся из-за Двери животное. Славик, как сумел, изобразил, получилось похоже.
        - Не знаю, - пожал плечами Уоррингтон, посмотрев на рисунок. - Бесспорно, альтернативная эволюция. Нашему миру существо не принадлежит.
        - А какому тогда? - спросил Славик.
        - Примерно семь процентов из числа известных Дверей ведут незнамо куда. Вы сами только что упоминали о неидентифицированных «червоточинах», как раз тот случай. Другие планеты, измерения… Исследования в данной сфере крайне затруднены, требуется аппаратура и оснащение, по уровню не отстающие от лучших образцов NASA.
        - Но исследования ведутся?
        Шотландец посмотрел на Жоффра, тот едва заметно покачал головой. Понятно, делиться этой информацией Грау пока не желают.
        - Скажите, а насколько плотно вы сотрудничаете с КГБ? - неожиданно спросила мадам д’Эльбеф. - Не думаю, что постороннего человека, даже аргуса, пустили бы на место проведения секретной операции. А вы там чувствовали себя вполне уверенно.
        - ФСБ, - машинально поправил Славик. - Старое название государственной безопасности не используется со времен СССР, уже восемнадцать лет. Обнаружив
«медузу», они сами попросили меня о консультации - сказали, будто аргусы в таких делах незаменимы. Но я ничем не сумел помочь.
        - Вы давали какие-либо обязательства?
        - Хотите узнать, не завербовали ли меня? Нет. Была предложена схема взаимного содействия на случай «прорывов» - я единственный аргус Петербурга, других нет. Мне сказали, что хранителей Дверей не вербовали даже во времена Сталина, предпочитая сотрудничество вместо прямого подчинения. Из-за каких-то неизвестных мне
«особенностей» аргусов. Не вижу ничего предосудительного - вы, мадам, общаетесь с представителями военной разведки Франции, я со спецслужбами своей страны.
        - Всё верно, молодой человек, - согласился Жоффр. - Только не увлекайтесь, чревато. Держите полицейских на расстоянии, никакого панибратства… Сейчас я бы попросил рассказать о своей Двери. Из вашего повествования я сделал вывод, что знакомство с обитателями исторической реальности состоялось и было успешным? Вы упомянули, будто в происшествии с «медузой» участвовал один из… гм… тамошних? Неужели вы решили адаптировать этого человека к современной реальности?
        - Нет, что вы! Его зовут Трюггви Гуннарсон. Жрец-годи из дружины Рёрика Скёльдунга, я спас ему жизнь. А потом вышло так, что я прожил на той стороне около недели, в городе Альдейгьюборг, это по тем временам крупный купеческий центр.
        - Интересно, интересно, - подался вперед Жоффр. - Без всякой теоретической подготовки? Без знания местных диалектов? Став аргусом всего несколько недель назад? И как же это получилось, объясните? Понимаю, мы надоели вам вопросами, но даю слово чести - когда вы начнете спрашивать, то получите самые развернутые ответы!
        - Хорошо, - кивнул Славик. - По большому счету это была случайность. Причем сопровождаемая явлениями, объяснить которые я не могу.
        - Постарайтесь ничего не упустить, мсье Антонов. Любая деталь может оказаться крайне важной…

* * *
        Переговоры высоких сторон закончились только в половине второго дня - к этому времени голова у Славика начала слегка кружиться от выпитого кофе и обилия новых знаний. Следующее рандеву назначили на послезавтра, среду 14 января.
        Славик с Иваном вышли из парадной на бульвар Монпарнас, но отправились не к машине, а по переходу на противоположную сторону улицы - к кафе «Леон де Брюссель».
        - Ты как хочешь, а я перекушу, - сказал Иван. - Работа толмача вызывает зверский аппетит, переводить-то надо не только быстро, но и адекватно. Мозги пухнут.
        - Не у тебя одного, - отозвался Славик. - Закажи и мне что-нибудь горячее. Надеюсь, тут не гамбургерами кормят?
        - Это Париж, олух. Здесь в «Макдональдсы» ходят только негры. Та-ак, что у нас в меню? Как смотришь на филе индейки с баклажанами и томатами?
        - Положительно… Можно вопрос?
        - Сколько угодно.
        - Как по-твоему, прошло удачно? Я имею в виду разговор с Жоффром.
        - Держался ты несколько скованно, вполне объяснимо. Разумеется, услышал далеко не всё, однако некоторые секреты мсье Доминик тебе раскрыл, а это значит, что перспективы сотрудничества благоприятные. Основная загвоздка в твоей неопытности и фатальной необразованности. Дуб дубом, уж извини. Впрочем, дело поправимое - книжки читай. Об окончательном решении тебе сообщат в среду.
        - А что делать до среды?
        - Устроим стандартную культурную программу. Лувр, Пантеон, Консерваторий Науки и Техники, хочешь, в Версаль съездим - на выбор. Времени у меня предостаточно, важных дел пока никаких. Сегодняшний и завтрашний дни можно посвятить обычным экскурсионным мероприятиям.
        Отобедали. Готовили в «Леоне» вкусно, назвать заведение привычным каждому русскому словом «общепит» язык не поворачивался. После чая со сливками и горячего круассана, завершивших трапезу, Иван нарочно повел Славика в Нотр-Дам де Шанз - зачем, не объяснил.
        Утренняя месса давно закончилась, прихожан в готическом храме не было, разве что троица не то японских, не то корейских пожилых туристок.
        - Первая церковь на этом месте появилась около тысячи лет назад, при короле Робере Втором Благочестивом, - тихо объяснял Иван. - Монахи-бенедиктинцы построили обитель, Монпарнас не входил тогда в городскую черту, тут возделывали виноградники… В семнадцатом веке здания монастыря передали испанским кармелиткам. Во время Французской революции церковь разрушили до основания, когда приход возобновил работу, всё пришлось отстраивать заново - нынешний храм заложили в 1867 году и освятили через восемь лет…
        - Красиво, - согласился Славик, оценив роскошные витражи справа и слева от алтаря, росписи по стенам и статую Мадонны с Младенцем в центре. - Никогда раньше не был в католической церкви. Как в кино про мушкетеров…
        - Походи здесь, посмотри. Почувствуешь необычное, скажи мне.
        - А что я должен почувствовать?
        - Слушай себя.
        Славик медленно двинулся вдоль западной стены, рассматривая фрески, в основном посвященные деве Марии. Мария и архангел Гавриил, Мария у Голгофы, Вознесение Марии… Запнулся у входа в капеллу святого Иосифа, по левую сторону.
        Что такое?
        Описать это ощущение было сложно. Тихое-тихое гудение, как трансформатор работает. Вроде бы стало чуть теплее, словно летним ветерком пахнуло. Чудится, или это легкий запах озона, неуместный в храме с устойчивым ладанным ароматом?
        В голове словно щелкнул невидимый тумблер и мозаика вдруг сложилась.
        - Дверь? - Славик резко повернулся к Ивану. - Там, внизу, под плитами?
        - Именно. Та самая, о которой говорил мсье Жоффр. Ты сумел определить ее точное местонахождение. Сам, без подсказок. Говоря откровенно, Жоффр попросил отвести тебя в церковь, проверить. Сработало. Ты на самом деле аргус, что и требовалось доказать. К примеру, я вообще ничего не чувствую.
        - Я теперь тоже - звук исчез.
        - Это уже не важно… Ладно, тест пройден, можем ехать. Если устал, вернемся домой, если хочешь погулять, говори, куда отправимся.
        - Черт, я фотоаппарат не взял.
        - Не чертыхайся в храме, лет пятьсот-шестьсот назад из-за таких слов у тебя могли бы возникнуть самые фатальные проблемы. Я иногда жалею, что инквизицию отменили - приходилось работать с этими ребятами на той стороне, профи каких поискать, исключительные люди… А цифровик мы прямо сейчас тебе купим, магазин совсем недалеко. Спрячь кредитку, ты находишься на моем обеспечении вплоть до посадки в самолет.
        - Точнее, на обеспечении корпорации и мсье Жоффра?
        - Можно сказать и так. Вопрос прежний: что хочешь посмотреть?
        - Солнечная погода, можно на Эйфелеву башню забраться. Она открыта для посещения сегодня?
        - Эх ты, турист… В Париже есть куда более интересные места. Договорились, едем. Желание босса - закон.
        - Я не твой босс.
        - Думай что хочешь, смысла это не меняет.

* * *
        Культмассовые мероприятия в понедельник и вторник прошли уныло. Лувр как Лувр, Джоконда как Джоконда. Нечто наподобие обязательной экскурсии в Третьяковку во время поездки в Москву со школьной экскурсией. Куда любопытнее было другое - разговаривать с Иваном, охотно и развернуто отвечавшим на любые вопросы. Вернее, почти любые.
        По этой причине ограничились Консерваторием и Лувром, все оставшееся время просто гуляли - Люксембургский сад, Елисейские Поля, набережные… Погода позволяла - середина января выдалась солнечной, похолодание и снегопады обещали только во второй половине недели.
        - По меркам четырнадцатого века, мы находимся за чертой города, - Иван вытянул руку, указывая на остров Ситэ. Они стояли на мосту Руаяль, ближе к набережной Жоржа Помпиду, парк Тюильри оставался по левую руку. Отсюда открывался наилучший вид на историческое сердце Парижа. - Видишь две башни собора Парижской Богоматери? Тогда они уже были построены, а сам собор закончили только в 1345 году. Кажется, это единственная деталь пейзажа, не изменившаяся с тех времен.
        - За чертой города? - повторил Славик. - А что здесь было?
        - На месте Тюильри находился королевский сад и огороды, предназначение самое банальное: снабжение свежими продуктами двора его величества Филиппа Капетинга. Городская стена проходила там, где сейчас мост Карузель, следующий после Руаяля.
        - Метров двести отсюда, - оценил Славик. - Значит, Париж семьсот лет назад был совсем небольшим городом?
        - Это ты зря. По меркам эпохи - огромный мегаполис. Почти двести тысяч человек населения, крупнейший торговый и политический центр. Мало что осталось из старых зданий, почти ничего - Нотр-Дам, капелла Сен-Шапель, да фактически и всё. Луврский замок был совсем другим, не дворцом, как сейчас, а именно крепостью. А вот там, - Иван посмотрел на север, - за стенами Парижа стоял Тампль, резиденция Ордена Храма и сокровищница короны.
        - По-моему, это неразумно, устраивать сокровищницу вне города. А если война?
        - Ты не видел Тампля - четыре угловые башни, шатровая крыша по центру, бастион с двумя дополнительными башенками. Серьезное фортификационное сооружение, способное выдержать длительную осаду. Замок простоял пять столетий и был снесен только в
1808 году. Внушает невольное уважение. Признаюсь сразу, тогдашний Париж мне симпатичнее современного, несмотря на антисанитарию и, выразимся языком современным, неблагополучную криминогенную обстановку.
        - Что, так плохо было?
        - Ты про общественную гигиену или про бандюков?
        - И то, и другое.
        - Преступность была всегда, тут ничего не поделаешь. Но хорошо вооруженный и подготовленный человек мог спокойно ходить по ночным улицам весьма нереспектабельного квартала Марэ - между прочим, в тысяча двухсотых годах на его месте находилось болото, осушенное именно обитателями Тампля, храмовниками. Служба прево Парижа, что-то вроде тогдашней городской полиции, далеко не всегда справлялась… С антисанитарией хуже, сам понимаешь: канализации никакой, открытые стоки на улицах и выгребные ямы. Сын короля Людовика Шестого как-то упал с лошади в сточную канаву, подхватил неизвестную заразу и умер. Запахи соответствующие, туда еще и мусор выбрасывают.
        - Фу, - Славик поморщился. - Ты сам-то там ничего не подхватил?
        - Полный комплект прививок, можно не бояться. Если тебе придется отправиться со мной, вакцинацию пройдешь в обязательном порядке.
        - От чумы прививку не сделаешь.
        - А это и не обязательно. Черная смерть, самая массовая эпидемия, придет только в
1346 году, почти через сорок лет. Мы успеем. Кстати, не расстраивайся, дело обстоит не так плохо, как ты думаешь: в Париже того времени было целых двадцать шесть общественных бань, некоторые - очень даже приличные.
        - Ты что же, серьезно думаешь, что нам… Мне предстоит воспользоваться Дверью мсье Жоффра? Без меня - никак?
        - На этот вопрос нет ответа. Пока ничего не решено. Но ты - аргус, твоя помощь может оказаться неоценимой.
        - Это почему?
        - Не задавай глупых вопросов.
        - Это без знания языка и местных обычаев? Если меня даже вполне вменяемые скандинавы чуть не прирезали, а что говорить о Средневековье! Времена-то самые суровые.
        - Обычаям и правилам поведения можно научиться. С языком сложнее. В крайнем случае, представим тебя дворянином откуда-нибудь из… Из… Да хоть из Византии, что недалеко от истины.
        - И меня тотчас сцапает инквизиция за то, что православный.
        - Ох, бестолочь. Да плевать на тебя инквизиции с крыши Нотр-Дам! Православные - не еретики, а схизматики, то есть раскольники. Две огромные разницы. Было однажды дело, православного попа спалили, но этот случай относится к статистической погрешности и произойдет лет через двести после смерти короля Филиппа - и то, батюшка попался в лапы к полным отморозкам, оказавшись в плохое время в плохом месте. Если бы жгли всех византийцев, приехавших по делам в Рим, Регенсбург или Марсель, торговля в Европе быстро прекратилась. Плюнь, никто и внимания не обратит.
        - Мне остается только поверить.
        - Врать я не стану, смысл? Куда теперь пойдем?
        - В Ситэ, - уверенно ответил Славик. - Раз уж это действительно «сердце Парижа». Хоть осмотрюсь. На будущее. Точнее, прошлое.
        Иван только фыркнул:
        - Тогда вперед по набережной, до Нового моста. Название забавное - на самом деле это старейший каменный мост Парижа, его построили при короле Генрихе Наваррском и открыли в 1607 году.
        - Том самом Наваррском?
        - Ага. Который из «Королевы Марго».

* * *
        В среду днем Славик вышел из дома на Рю де Монпарнас в состоянии тяжелой информационной контузии, осложненной сознанием того, что вот теперь-то, вот прямо сейчас, дороги назад нет и отступления на пресловутые «заранее подготовленные позиции» не предусмотрено. Извините.
        Теперь вы, Вячеслав Михайлович, акционер серьезной корпорации. Настолько серьезной, что дух захватывает. Как раз о таких предприятиях и говорят - «вход рубль, выход два».

«Босс Славик», позвольте отрекомендоваться. В личном подчинении два человека технического персонала - Иван и еще какой-то незнакомый пока парнишка из местных французов, вроде специалист по материальной части. Доступ к внутренней компьютерной сети (пускай и с некоторыми ограничениями), допуск в «совет директоров», возглавляемый Домиником Жоффром, но опять же не полный - лишь право совещательного голоса при принятии важных решений. По большому счету не так уж и много, но и этого достаточно.
        Ответные обязательства выглядели не слишком тяготящими и затратными: возможность при необходимости пользоваться Дверью на Мойке для друзей господина Жоффра, трансфер определенных «грузов» опять же при помощи Двери, взаимообмен интересующими сведениями. Секретность, разумеется. Поддержание строжайшего нейтралитета с прочими аргусами, не разделяющими интересов Грау. Выглядит довольно безобидно.
        Все зависит лишь от того, в каких целях Грау решат использовать славикову Дверь - дополнительных соображений на этот счет Жоффр не высказывал, заметил только, что поразмыслит.
        Зато Славик, вторично пожаловавшийся на пугающие странности, встреченные им в районе устья Невы в IX веке, быстро получил помощь - если не физическую, то хотя бы советом.

…- Третьего дня вы кратко рассказывали о «дикобразе» и так называемой «Тени», - кивнул мсье Жоффр, выслушав просьбу. - Теперь извольте объяснить во всех подробностях. Итак, вы решили обследовать пространство за Дверью, верно?
        - Да, - подтвердил Славик. - Первая разведывательная экспедиция. Я тогда и представить не мог, что на той стороне «историческая реальность», думал, это просто некий разрыв в пространстве, наподобие порталов из фантастического кино.
        - И что вас насторожило в первую очередь?
        - Полное отсутствие любых признаков цивилизации, прежде всего техногенного мусора. В любом лесу вы обязательно найдете фантик, старую консервную банку, обрывок проволоки или гильзу от охотничьего ружья…
        - Похвальная наблюдательность, мсье Антонов, - согласился Жоффр. - Чудесно. Дальше? Вспомните о самых незначительных деталях, в противном случае я и господин Уоррингтон не сумеем вам помочь. Описано достаточно много паранормальных явлений, наблюдаемых рядом с «червоточинами», далеко не все из них поддаются объяснению с точки зрения современной науки, но кое-что мы знаем, а самое главное - владеем технологиями защиты. Излагайте.
        Славик рассказал. О жутковатых звуках, появившихся в приречных чащобах, о «волне» непонятной мглы, накрывшей лес, о собственных малоприятных ощущениях - частичной потере зрения, помутнении сознания, резком падении температуры рядом с Дверью, как раз там, где противная зверюга, называемая скандинавами «хелльдирром», атаковала Трюггви-годи.
        Закончив, Славик закатал рукав джемпера и показал следы от собственных зубов на предплечье - тогда пришлось от души цапнуть самого себя за руку, резкая боль позволила сбросить одурь и прорваться к Двери.
        - Объект был материален? - уточнил шотландец. - Я имею в виду животное?
        - Материальнее некуда. Чуть не оттяпал руку Трюггви и порвал когтями мою одежду. Думаю, он оказывал на меня некое гипнотическое воздействие.
        - Возможно. Вы потом спрашивали местных жителей о том, что они сами думают по данному поводу?
        - Трюггви с Кетилем в один голос уверяли, будто земли под Альдейгьюборгом
«испортились» и боги оттуда ушли. Трюггви посвященный жрец, знает, о чем говорит. Эти люди чувствуют изменения в природе гораздо острее нас.
        - Собственные версии о происхождении «дикобраза» и причинах появления «Тени» у вас возникали? Вы обсуждали это с кем-нибудь?
        - Ну… С друзьями, которые знают о Двери. Реликтовый зверь, в настоящее время давным-давно вымерший, вот единственное разумное предположение. Но я почитал в Интернете справочники по палеонтологии, не нашел ничего похожего!
        - И не могли найти, - хмыкнул мсье Жоффр. - Вы сразу же пошли по неверному пути, сделав универсальный вывод из единственного ложного тезиса.
        - Простите, я не совсем понял?..
        - Это благодаря неопытности, ничего страшного. Давайте построим простейший силлогизм. Посылка первая: дважды, пусть и в разные эпохи, в одном районе появляются неизвестные и опасные существа, не похожие на животных с Земли. Посылка вторая: в этом же районе находится неидентифицированная Дверь. Модус выведете сами или помочь?
        - Господи боже, - Славика как ломом по голове шарахнуло. - История с «медузой» в Репино, да? Она вылезла из второй Двери!
        - Вот видите, как все просто, мсье Антонов? Насколько далеко от места происшествия находится Дверь номер два?
        - Километров тридцать пять -сорок по прямой, к северо-западу, за рекой. Недалеко от берега Финского залива.
        - Для крупного хищника это не расстояние. Вторая половина вашего наследства, ныне столь опрометчиво переданная во владение господину барону фон Фальц-Фейну, как выясняется, довольно опасна. Дверь в этом вашем Репино неконтролируема, существа с той стороны находят возможность проникать через «червоточину» в наш мир, а большинство подобных тварей, как я упоминал, обладают способностями, превышающими стандартно-эволюционные. Разумеется, я имею в виду стандарт земной эволюции. Вот где корень неприятностей, обрушившихся на ваших друзей из Альдейгьюборга. С вероятностью в девяносто девять процентов. Теперь сообразили?
        - И что же делать? - выдавил Славик. - Кроме того, ладно бы один хелльдирр, зверь, - а как же чей-то рев, разносившийся по лесу? «Тень», наконец? А история на скандинавском капище в самом Альдейгьюборге, когда что-то или кто-то убило сразу несколько человек самым диким и кровавым способом?
        - Кто вам сказал, что «дикобраз» там один? Допустим, в период наивысшей активности Двери номер два, сквозь «червоточину» сюда проникли сразу несколько тварей разных биологических видов? Никто из нас не имеет и малейшего представления, что за мир находится по ту сторону, а исследования невозможны… Точнее, возможны, но сопряжены с огромными техническими трудностями - сами подумайте: доставить автоматические зонды в Петербург, через Дверь в вашей квартире переправить в историческую реальность девятого века, отыскать ту самую «червоточину» в сорока километрах, установить аппаратуру слежения. Гигантские расходы с минимальными шансами на успех.
        - Постойте! Вы сказали - зонды? Аппаратура? А как же обязательное правило - никакой современной техники с собой?
        - В случае с неидентифицированными Дверьми этот пункт отменяется и на первое место выходят соображения безопасности. Еще неизвестно, удастся ли переправить на ту сторону хоть один зонд - обычный гусеничный робот-шпион, наподобие машин-саперов, с помощью которых вы сожгли монстра в Репино. Учтем, что за Дверью может быть агрессивная внешняя среда, бродят хищные животные и прочее и прочее. Мало кто из аргусов осмеливался соваться в другие миры, еще меньшее их количество вернулось обратно. Я знавал только одного, и тот на сегодняшний день отошел от дел по причине ранней и очень подозрительной смерти - неизлечимое и недиагностируемое заболевание…
        - Вы нарочно меня пугаете? - нахмурился Славик.
        - Предостерегаю. Видите разницу? А на вопрос «что делать?» я отвечу так: постарайтесь в ближайшие недели наладить с вашими приятелями из Альдейгьюборга устойчивую связь - пока идет подготовка к основному проекту, я пришлю в Петербург господина Проченкова, вместе сходите взглянуть на окрестности второй Двери. С надлежащим оборудованием и оснащением. Даниров следовало бы попросить прикрыть со спины, вдобавок они знающие охотники.
        - Трюггви и остальные боятся зверюг как огня - считают их волшебными! Любое колдовство в их культуре - нечисто!
        - Они недалеки от истины. Но если удастся встретиться, постарайтесь разубедить - в конце концов для менталитета человека девятого века тролль, лесовик или дракон являются частью окружающей реальности, а летучий огнедышащий змей наподобие сраженного Сигурдом Фафнира значительно опаснее какого-то дикобраза… Всё поняли?
        - Постараюсь, - сказал Славик. - Спасибо за консультацию.
        - Не за что, мсье. Теперь мы обязаны поддерживать друг друга.
        Обсудили технические аспекты сотрудничества - в первую очередь мсье Жоффр поинтересовался, не испытывает ли новый коллега нужды в деньгах. Если понадобится, на счет Славика в любом банке переведут приличную сумму. Славик, подавив мимолетное искушение, ответил, что материальных трудностей прямо сейчас нет. Он вполне удовлетворится оговоренными десятью процентами от общего дохода после проведения «основной операции», начало практической реализации которой Жоффр наметил на грядущее лето.

…- Подробности пока вам будут неинтересны, - пресек Жоффр объяснимое любопытство Славика. - Могу лишь уточнить, что основная акция намечена на первое десятилетие четырнадцатого века, королевство Франция, возможно Шотландия. Можете приниматься учить среднефранцузский язык.
        - Какой-какой?
        - Иван вам все объяснит. Весьма рад был познакомиться, мсье Антонов. Вы производите впечатление перспективного аргуса и разумного человека, хотя после первой встречи в Петербурге господин Перек был удручен и разочарован вашим поведением и неуемными запросами… Признайтесь, вы его разыграли?
        - Да, разыграл. Не знал, чего от вас ждать.
        - Теперь опасения развеяны, надеюсь?
        - В значительно мере, мсье.
        - Но не полностью? Похвально. Я бы на вашем месте тоже не стал доверять абсолютно, это показало бы, что вы не слишком умны. Доверие возникает только при успешном и долговременном сотрудничестве. Что ж, позволю себе вас далее не задерживать - проведите последний день в Париже приятно, сходите в «Красную мельницу», к примеру. Я знаком с директором «Мельницы» и закажу вам с Иваном лучший столик. Ревю начинается в восемь вечера…
        Глава вторая
        Короткое замыкание
12 января 2009 - 14 сентября 1939
        Санкт-Петербург -Ленинград
        Поленившись разыскивать ключи в карманах пуховика, Славик позвонил в домофон, но ответа не получил - надо думать, Алёны дома нет. В аэропорту не встретила, набрал в маршрутке номер сотового - трубку не берет. Не случилось ли чего? Впрочем, прошлым вечером созванивались, все было в полном порядке.
        Спит? Наверное.
        Открыл дверь контактным ключом, начал подниматься по лестнице. На пролете между первым и вторым этажом наткнулся на улыбчивую парочку - чистенькая бабуля и молодой человек в плаще и при галстучке. В руках цветастые журнальчики.
        - Можно к вам обратиться? - проворковала бабуля.
        - Ну?
        - Что вы думаете об отношениях человека с Богом?
        Понятно. Свидетели Иеговы - ходят по квартирам, охмуряют. Не первый раз уже. Какой идиот им парадную открыл?
        Такого рода публику Славик терпеть не мог, номинально считая себя православным, а потому выбрал наиболее действенный способ борьбы с надоедливыми сектантами, всегда работающий безотказно. Сдвинул брови, изобразил на лице самое зверское выражение и процедил:
        - Аллах акбар!
        Свидетели, не произнеся больше и звука, скатились вниз чуть не кубарем. Мелочь, а приятно.
        В квартире тихо. Алёнины сапоги, куртка и дурацкая вязаная шапочка с помпоном и канадским кленовым листом на месте, значит, и впрямь спит, несмотря на половину четвертого дня.
        - Ау? - провозгласил Славик, повернувшись в сторону спальной. - Есть кто живой?
        Тишина. Быстро расшнуровал ботинки, сбросил рюкзак в угол. В комнатах пусто, ванная не занята. На кухне никого, хотя чайник теплый - его кипятили около получаса назад. Что за чепуха?
        Батюшки. Дверь!
        Ринулся в коридор и чуть не сбил с ног искомую Алёну - она как раз вышла с той стороны. Легкомысленный халатик с лондонским Биг-Бэном и овечками, под халатом купальное бикини. В руках - серегин карабин «Сайга». Сюрреализм.
        - Ты что там делала? - выдохнул Славик.
        - Во-первых, здравствуй.
        - Привет. Ходила за Дверь? Зачем?
        - Загорала.
        - ЧТО?? - Славик поперхнулся воздухом. - За… Загорала?
        - Именно. Погода стоит шикарнейшая, середина лета как-никак. Надоел промозглый январь.
        Славик вытер выступивший на лбу пот ладонью, матюгнулся под нос и бессильно опустился на кухонный табурет.
        - Одно радует: я не обнаружил там твой белый скелет, начисто обглоданный какой-нибудь зубастой тварью. Блин, ну надо же головой думать! Ты что, каждый день туда ходила?
        - Представь себе, - обиженно ответила Алёна. - Что может случиться? Оружие под рукой, от Двери я не удалялась, поляна прекрасно просматривается. При любом подозрении на опасность - мигом домой.
        - Не замечал за тобой раньше тяги к суициду! Ты понимаешь, что…
        - Понимаю. И не надо на меня гавкать! Считай, я выполняла работу наблюдателя, а не только валялась на солнышке! Не целыми же днями в квартире сидеть?
        - Извини… - Славик вздохнул. - В любом случае риск совершенно неоправданный. Нельзя в одиночку соваться на ту сторону! Нельзя и точка! Мне в Париже таких ужасов нарассказывали про Двери!
        - Вот и просветишь потом. Обожаю страшилки, а Стивен Кинг так и вообще любимый писатель. Обедать будешь? Я голубцы утром сделала.
        - Нет, попозже. Кофе свари. И отдай карабин, спички детям не игрушка… Господи, ты бы его хоть на предохранитель ставила! Удивляюсь еще, что за эти пять дней от дома груды дымящихся развалин не осталось!
        - Не преувеличивай мои скромные возможности. Кое-что занятное, однако, я там приметила. И услышала. Тебе интересно?
        Эх, вроде бы взрослая девица, а иногда ведет себя хуже самого избалованного ребенка, уверенного в том, что жизнь вечна, и даже если сунешь палец в розетку, ничего особенно страшного не случится! Эти взрослые всё врут про какое-то электричество - электричество оно в лампочке или в телевизоре… Скучно ей было, видите ли!
        Если вкратце: Алёна, как человек физически не способный долго предаваться праздности, решила, что схема времяпровождения современной обеспеченной домохозяйки - сериалы, спа-салоны, парикмахер, бутик, солярий - ей глубоко противна, а потому надо занять себя чем-то полезным. Дверь в качестве основного объекта приложения усилий безусловно оставалась на первом месте списка приоритетов, но тут как нельзя кстати Алёне вспомнилось клятвенное обещание Славика однажды взять ее с собой, в Альдейгьюборг, погостить у Трюггви в датской слободе. Без надлежащей экипировки туда не сунешься - не поймут, ибо как выяснилось, даниры обладают весьма тонкой душевной организацией: благочиние для них прежде всего. Внешнего облика человека это тоже касается в полной мере.

…- Сколько это все стоит? - охнул Славик, когда Алена отвела его в спальную. На диване были разложены несколько женских костюмов из льна и тонкой шерсти, и платья один в один напоминали те, что носили обитательницы Альдейгьюборга. Здесь же матово посверкивали серебром гривны и серьги, фибулы, нитки с разноцветными стеклянными бусами и бронзовыми подвесками, пояски. - Откуда?
        - Покопалась в Интернете, нашла на сайте «Мир древностей» мастеров из историко-реконструкторских клубов, занимающихся восстановлением материальной культуры, предложила за готовые изделия хорошую цену - считай, в полтора раза сверх исходной, только бы доставили на дом. Не поверишь, один парнишка-ювелир аж из Москвы примчался, я оптом взяла. Шикарную лекцию о древней Скандинавии мне прочитал, пока кофе пили. Знай он, куда ведет Дверь в коридоре - кондрашка бы хватил… И одежда, и украшения точно соответствуют копаным образцам девятого-десятого веков, никакой самодеятельности и фантазии. Платья пошиты на руках, машинных швов нет. Тебе тоже несколько вещиц купила, пригодятся - Трюггви считает тебя местным жрецом, выглядеть ты должен соответственно.
        - Сколько? - повторил Славик.
        - За все вместе - чуть больше пяти тысяч долларов.
        - Моя зарплата в цеху за полгода, - задумчиво протянул Славик. - Сильно.
        - Не дергайся, я со своей карточки деньги сняла - Грау ведь вернули всё до последнего пенни.
        - До копейки, - машинально поправил Славик. - Отучайся от буржуинского жаргона.
        - Ты что же, не рад?
        - Почему, рад. В Старую Ладогу нам обязательно следует наведаться, но не сейчас, а когда Ваня приедет…
        - Ваня? А, это тот мужик, который тебя в Париже принимал? Серый? Ты упоминал по телефону вроде бы…
        - Он. Расскажу. А ты давай колись, зачем полезла за Дверь?
        - Пойдем на кухню.
        Оказывается, Алёна проводила на той стороне по три-четыре часа ежедневно - купила шезлонг, поставила в полутора метрах от невидимой границы, отделявшей
«историческую реальность» от реальности нынешнего Питера, взяла с собой такие полезные предметы, как видеокамера, карабин и крем для загара. Совмещала приятное с полезным.
        Цель была поставлена… Скажем прямо: неопределенная цель. Алёна знала, что на той стороне иногда можно стать свидетелем неких престранных явлений - взять хоть
«Тень», о которой Славик все уши прожужжал. Ну а раз так, надо попытаться зафиксировать аномалию с помощью камеры. Почему бы и нет, в конце концов? Лишние свидетельства не помешают.
        - И? - Славик вздернул правую бровь. - Получилось?
        - Получилось, да не совсем то, - серьезно ответила Алёна. - Сам знаешь, в мистику я не верю, любые необычности рассматриваю с точки зрения незамутненного прагматизма. Подожди минутку, заберу камеру оттуда…
        - Давай вместе.
        Дверь широко распахнулась, в лицо Славику ударил яркий солнечный свет - ощущение самое фантастическое, жаркое летнее солнце посреди зимы.
        Поляна ничуть не изменилась. Ледниковые валуны, цветущий клевер, боярышник на краю лужайки, старая сосна, березы. В полутора сотнях метров к северу поднимается стена мрачноватого елового леса. Пахнет сеном и пыльцой. Шмель жужжит.
        Красотища.
        - Вот это ты зря, - Славик нагнулся и поднял валявшуюся у разложенного шезлонга пластиковую бутылочку из-под минеральной воды. - Нельзя оставлять здесь современные артефакты из стойких материалов.
        - Прости, не доглядела, - Алена подобрала лежавшую в тени правого темно-красного гранитного каменюки, являвшегося одной из «створок» Двери, небольшую цифровую видеокамеру. - Все окурки, кстати, я выбрасывала, возвращаясь в квартиру, старалась не сорить. Хватай шезлонг, возвращаемся. Если ты против, эксперимент я прекращаю.
        Славик пропустил верную подругу вперед, шагнул в дом, дважды провернул ключ, подергал Дверь. Заперто. Все-таки в ХХI веке чувствуешь себя куда увереннее.
        Вытащив из камеры карту памяти, Алена вставила ее в слот обитавшего на кухне ноутбука. Три записи, одна длиной в одиннадцать минут, две других по пять-семь. Негусто, объем информации мизерный.
        - Позавчерашняя съемка, - Алёна открыла видео. - Около полудня местного времени, солнце стояло в зените. За такие кадры мне Пулитцеровская премия полагается. И долгое лечение в неврологической клинике где-нибудь в Швейцарии. Профинансируешь?
        - Да в чем дело-то? - нахмурился Славик. - Давай снимай с паузы!
        Обычная любительская съемка - профессионализмом тут и не пахнет. Изображение подергивается, плюс Алёна злоупотребляет зумом - то ближе, то дальше.
        Первые кадры: неумелая панорама насквозь знакомой полянки. В динамиках ноута возник Алёнин голос:
        - Что за ерунда?.. Оно где-то тут, но я его не вижу…
        Отдаленный хруст веток, будто кто-то тяжелый и крупнотелый продирается сквозь кусты. Судя по движению, снимающий отступил на шаг к Двери, виден краешек шезлонга и часть серого валуна справа.
        - Лучше бы это был медведь… - голос Алёны трехдневной давности слегка подрагивал. - Тут же водятся медведи, верно?
        Щелкнула клавиша мышки, изображение на мониторе застыло. Алёна сегодняшняя как ни в чем не бывало откомментировала:
        - Минут за семь до начала съемки я расслышала непонятную возню в лесу - белки застрекотали как оглашенные, сороки разорались. Ничего необычного, вдруг рысь? Зверья там несчитано, на поляну однажды лось забрел, а потом олениха с детенышем. Я уже и не удивлялась.
        - Дальше?
        - Оно приближалось, судя по звукам. Я взяла камеру, включила. До последнего надеялась, что это мишка или тур. Дверь-то вот она, один шаг - сразу сбегу и закрою с нашей стороны… Гляди.
        На видеозаписи обозначилось нечто курьезное: у края лужайки появилась размытая тень, полупрозрачное создание, которое, имея хорошее воображение, можно было бы принять и за человека, только очень уж здорового: метра три с половиной от пяток до макушки - это Славик вычислил по высоте березы, на которой когда-то закреплял радиопередатчик. Но во-первых, сквозь людей окружающий пейзаж не просвечивает, а во-вторых, походка у призрачного существа была дерганой, будто у курицы. Так человек не ходит.
        Алёна снова поставила паузу. Взяла чайную ложку, черенком коснулась экрана ноутбука.
        - Вот вроде бы удачный кадр. Силуэт оценил? На первый взгляд - две ноги, две руки, и даже голова есть. Только это не голова. Слишком маленькая, несоразмерная, бугорок над плечами…
        - Не разглядеть, - Славик помотал головой. - Желе какое-то двуногое. Что-то вроде Хищника из фильма, когда Хищник поляризующий камуфляж включал. Может, это он и есть?
        - Дурак ты, и шутки у тебя дурацкие. Вот еще: оно ходило примерно в пятидесяти-шестидесяти метрах от меня. Но я все равно почувствовала холод. Волнами накатывал… На меня скотина никакого внимания не обратила, но я мигом собралась обратиться в позорное бегство. Смотри дальше, сейчас будет самое интересное!
        Нечто, подергиваясь и приседая (было очень плохо видно), прогулялось по краю лужайки, ткнулось в молодой ельник, будто слепой щенок, отошло назад, развернулось (создалось впечатление, что по линии леса нанесли мазок кисточки с акварельной краской), шагнуло прочь от Двери. Динамики донесли тоненький скулеж, ни дать ни взять - голодный щенок. Изображение увеличилось до максимума.
        Существо проковыляло в сторону сосновой рощицы по восточной стороне, толкнуло одно из деревьев, сосенка с треском повалилась. Спустя полминуты призрак исчез - ушел в чащобу.
        - Оно живое, - констатировала Алёна. - Это не морок, не призрак и не компьютерная графика. Это та самая чертовщина, о которой нам говорили Трюггви с Кетилем. Порча, наведенная на приладожские земли незнамо кем и незнамо как.
        - Почему же «незнамо»?.. Можешь прямо сейчас переслать файл по электронной почте на определенный адрес?
        - Кому?
        - Грау. Их боссу. Серые определили вероятный источник «порчи», и я склонен им верить. Пришлось рассказать о приключениях возле бабушкиной дачи…
        - Неужто?
        - Мсье Жоффр уверяет, что гадость лезет из Двери под Репино. Она и тогда, тысячу двести лет назад, существовала…
        - Забавно… Славик, давай решать проблемы по очереди: ты сейчас переоденешься и пойдешь в душ, я подогрею голубцы, а уж потом в подробностях объяснишь, кто такой этот самый Жоффр и как ты вообще выжил в кошмарной Франции, куда так боялся ехать. Поднимайся, приводи себя в порядок! Вещи оставь у стиральной машины, ими я займусь вечером!

«Хозяйка в доме, - усмехнулся про себя Славик. - Очень хорошо, когда о тебе заботятся. А прежде всего - разделяют твои интересы».
        - О’кей. Я мыться. Ключ от Двери оставлю где обычно, в книжном шкафу…

* * *
        Правила техники безопасности при работе с «червоточинами» прямо указывали: если на той стороне (вне зависимости от эпохи и направления) наблюдаются угрожающие события или явления, аргусу следует воздержаться от походов в «историческую реальность» и тем более запретить своим помощникам-ассистентам пользоваться Дверью.
        Степень угрозы аргус определяет самостоятельно - война, природная катастрофа, массовая эпидемия, разгуливающие в окрестностях Двери хищные животные (или, к примеру, разбойники-люди) - да всё что угодно! Можно пострадать самим и подставить под удар других, ничего не стоит занести оттуда в наш век натуральную оспу, прививки от которой перестали делать в 1980 году - неожиданная вспышка оспы может убить тысячи людей и в XXI веке.
        Ну а если за Дверью происходит откровеннейшая чертовщина, до прибытия специалиста лучше бы вообще ничего не предпринимать. В этом смысле Славик и высказался, заново пересмотрев ролик с «призраком» и два оставшихся коротких файла - в последнем случае странных существ Алёна не зафиксировала, зато сумела записать неприятный звук, так потрясший Славика во время первого длительного путешествия в невскую дельту образца тысячедвухсотлетней давности.
        - Кто может так жутко орать? - Славик озадаченно потер подбородок, когда в колонках ноутбука отзвучали последние всхлипы и стенания невидимой твари, оглашавшей прибрежные леса наводящим дрожь плачем, перемежающимся низким гулом, смахивающим на выброс пара ТЭЦ. - Удивляюсь, что ты не бросила всё и не сбежала домой… Я едва в штаны не наложил, когда первый раз услышал!
        - Страшновато, споров нет, - кивнула Алёна. - Ты случайно не замечаешь в этих завываниях некую неестественность?
        - Еще бы не заметить! Нечасто в повседневной жизни слышишь саундтрек к низкобюджетному фильму ужасов!
        - Ты не понял. Помнишь, в ноябре ты уверял, будто этот звук порожден не живым существом, а неким механизмом?
        - Исключено. В девятом веке нет и быть не может таких устройств! А версия о природном происхождении не прокатывает. Перемещение водных пластов в болотах? Чепуха! Что-нибудь необычное в атмосфере? Маловероятно. «Неестественность», однако, очевидна: слишком громко, низкие ноты почти на пределе инфразвука, цикличность - гудение-рыдания, потом снова… А если попробовать прогнать на более высокой или низкой скорости?
        - Я не специалист-акустик. Наверное, и впрямь следует отослать записи твоим парижским знакомцам, вдруг опознают? Есть у меня одна догадка, которая полностью соотносится с выкладками о Двери в Репино. Раз она нестабильна и «прорывы» с той стороны - дело обычное, следует предположить, что очередной «прорыв» сопровождается подобными эффектами. Вдруг в мире за репинской Дверью другое атмосферное давление? При открытии возникает мощный воздушный поток, отсюда и рев…
        - Без понятия, - отрекся Славик. - Сомнительно. Расстояние - почти полсотни километров, мы бы ничего не услышали. Но за неимением других версий примем за основную. Сейчас я найду адрес, отправь все наработки. Пускай у мсье Жоффра голова болит…
        - Сейчас сделаем. А ты пока рассказывай, как съездил. Небось масса впечатлений?
        - Не без этого… Ой, я же подарки привез! Где рюкзачок? В прихожей?
        - Только не говори, что купил мне «Шанель № 5», я этого не переживу!
        - Ну что за пошлятина? Иван помог выбрать…
        - Надеюсь, хоть у него есть вкус.
        Подарочная эпопея действительно оказалась сущим мучением - выбрать хороший презент для Алёны, значительную часть сознательной жизни проведшей в европах, было почти нереально - что она не видела из здешнего ассортимента? Это для Сереги можно притащить стандартный набор сувениров и он останется доволен!
        Затруднения решил Ваня, как обычно просто и изящно. Чем подруга увлекается? Лингвист-филолог? Германские языки? Понял, поехали к букинистам, есть у меня на примете один магазинчик.
        Потратили чудовищную (по мнению Славика) сумму, но Алёна, вскрыв плотную пергаментную упаковку, взвизгнула от восторга: издание «Круга Земного» Снорри Стурлусона от 1783 года, Копенгаген. С переводом на датский и латынь. Раритет, оценить который способен лишь истинный ценитель. И в довесок фундаментальное исследование по теме, вышедшее в 1910 году. Украшение любой серьезной библиотеки!
        - Кажется, этот Иван всерьез разбирается в исторической литературе, - заключила довольная филологесса. - Ценный кадр, хоть и бывший военный. Хотелось бы познакомиться.
        - Ждать осталось недолго, - ответил Славик. - Его включили в «мою» бригаду, будет оказывать любую посильную помощь. Приедет в конце зимы, взглянуть на нашу Дверь. Ну а летом начнется самое веселье…
        - Подробности?

* * *

…- Начало четырнадцатого века, - задумчиво сказала Алёна, выслушав историю о парижских приключениях Славика и бегло просмотрев список рекомендованных к изучению книг. - Здесь я не профи, но сразу возникают некоторые предположения. Грау нацелились на крупную добычу, верно?
        - Если только подготовка к операции занимает около года, то слова «крупная добыча» являются преуменьшением. Жоффр намекал, что при удачном стечении обстоятельств выручка окажется колоссальной.
        - Но старый хрен не раскрыл место действия? И не назвал точные даты?
        - Западная Европа, до 1310 года. В подробности меня посвятят, когда будет реализована техническая часть проекта, и на ту сторону забросят первые две спецгруппы.
        - Ну и лексика, как в романе Тома Клэнси про шпионов! Что тогда происходило, давай припомним? Началось Авиньонское пленение пап. Идет война за независимость Шотландии - помнишь Уильяма Уоллеса из «Храброго сердца»? Как раз те времена, Уоллеса казнили в 1305-м.
        - Точно-точно, Жоффр сказал, будто работать придется и в Шотландии!
        - Дальше думаем. Столетняя война начнется через тридцать лет, отпадает. Фламандские восстания и поражение французов - граф д’Артуа погибает в битве при Куртре, вместе с ним убито больше семисот рыцарей, для тех времен это поражение уровня Сталинграда.
        - Всего семьсот? - удивился Славик.
        - Не «всего семьсот», а «целых семьсот». У каждого рыцаря - свой отряд минимум в десять-пятнадцать человек, а то и больше. Вот и считай. После поражения в Куртрской битве Французское королевство потеряло Фландрию, одну из самых доходных провинций, и надолго увязло в приграничном конфликте. Может быть, Серые нацелились на казну французского войска? Сомнительно, заваруха была серьезнейшая, риск огромен. Может быть, их интересует переезд папского двора из Рима в Авиньон? Папа римский был очень обеспеченным человеком, Святой престол обладал колоссальными средствами - могли и потерять что-нибудь по дороге…
        - Не уверен, - покачал головой Славик. - Ваня старался подробно рассказать мне о тогдашнем Париже, следовательно основное место действия - Иль-де-Франс.
        - Иль-де-Франс, - задумчиво повторила Алёна. - Ничего эдакого не припоминаю. Филипп Красивый был неплохим королем - умным и жестким, - социальных потрясений в его царствование не отмечено, премьер-министр Ги де Ногарэ считался одним из самых успешных канцлеров Франции за последние сто лет и преданнейшим слугой монарха, начавшего искоренять феодальную раздробленность и вводить очень прогрессивный для той эпохи абсолютизм… Есть! Поняла! Конечно же Ногарэ!
        - Объяснишь?
        - Что тут объяснять, сразу можно было догадаться! 1307 год, разгром тамплиеров! Могучего, неприкосновенного и богатейшего Ордена Храма! Считай, личной папской гвардии, не подчинявшейся никому, кроме римского понтифика! После изгнания из Палестины руководство Ордена во главе с Великим Магистром обосновалось во Франции, их официальная резиденция, Тампль, находилась в Париже! Храмовники умудрились так достать короля своими претензиями, что Филипп решился на отчаянный шаг - уничтожить Орден любой ценой… Вот оно что! Я начинаю невольно уважать Серых - работают с размахом, решили получить свою долю! А ведь значительная часть сокровищ тамплиеров исчезла незнамо куда, никаких следов!
        - Тише, - Славик вытянул руку. - Меньше эмоций. Допустим, твоя теория верна. И что же, рыцари Храма на самом деле были очень богатыми?
        - Не то слово! Крупнейшая банкирская сеть Европы - именно тамплиеры изобрели банки в современном понимании этого термина! Недвижимость, связи с арабами, контроль над экспортом с Ближнего Востока, огромные землевладения!..
        - Ты говоришь о них так, словно Орден был не рыцарским союзом, а транснациональной корпорацией.
        - Они таковой корпорацией и являлись! В полной мере. Ты даже не представляешь себе, насколько мощной, разветвленной и жизнеспособной! Ни до появления на исторической сцене тамплиеров, ни после них - вплоть до создания британской Ост-Индской компании четыреста лет спустя, - мир не видывал такого финансового монстра! Давай попробую объяснить…

* * *
        Ровно 890 лет назад, в захваченном крестоносцами Иерусалиме, восемь французских рыцарей, возглавляемых небогатым дворянином Хью де Пейном, сеньором Монтиньи, образовали братство, обязанное защищать пилигримов, направлявшихся в паломничество к святыням Палестины и Гробу Господню.
        Дело нужное и полезное - на дорогах бесчинствовали разбойные шайки, местные племена относились к незваным гостям из Европы с враждебностью, а король Балдуин Иерусалимский, владыка первого христианского королевства Святой земли, пока был не в силах навести порядок в новых владениях.
        Благочестивым братьям-рыцарям выделили резиденцию в юго-восточном крыле храма Иерусалимского, там где теперь мечеть Аль-Акса, и соратники де Пейна стали кем-то наподобие вооруженной охраны Святого Гроба в прямом подчинении католического патриарха Палестины. Тогда же появилось и название братства - «Дом бедных рыцарей Храма Соломонова».
        За последующие десять лет новый Орден ничем особенным себя не проявил - видимо, храмовники смиренно занимались рутинными делами: защищали паломников от арабов и бандитов, принимали участие в военных операциях против Фатимидского халифата и вели скромный образ жизни: о громких свершениях летописи не упоминают. Однако ситуация резко меняется в 1128 году после церковного собора в Труа, столице графства Шампань.
        - На собор приехал магистр храмовников Хью де Пейн в сопровождении пяти братьев, - рассказывала Алёна. - Никаких сверхзадач перед собой они не ставили: утвердить краткий устав да выбить финансирование, поскольку на то время Орден действительно был бедным, не спасали и земли, отданные рыцарям в аренду Иерусалимским патриархом. Но тут с братьями де Пейна познакомился настоятель монастыря Клерво, будущий святой Бернар, и как талантливый пропагандист и идеолог он сразу понял, что набрел на золотое дно.
        - Пропагандист? - усмехнулся Славик. - В двенадцатом веке?
        - А ты думал! По тем временам - первейший церковный авторитет, философ с блестящим образованием, командовавший королями и римскими папами, будто рекрутами! Я думаю, самый влиятельный человек своей эпохи. Бернар, выступавший за папский абсолютизм и примат церкви над светской властью, воспринял идею создания духовно-рыцарского монашеского братства с восторгом. Сам подумай: церковь получает собственную армию, независимую от буйных феодалов и своенравных монархов! Отлично вооруженное войско, подчиняющееся исключительно Риму! Мысль можно развить: вступающие в Орден рыцари передают ему, а следовательно церкви, свое имущество, что означает расширение церковных владений, сеть командорств, разбросанных по всей Европе и Палестине, позволит Ватикану контролировать огромные территории, а при нужде - использовать вооруженную силу… И так далее!
        - Золотое дно, верно, - присвистнул Славик. - Аббат Бернар дураком явно не был.
        - Дураки в святые не выбиваются, разве что в блаженные. Теперь понимаешь, почему Бернар Клервосский вцепился в идею всеми конечностями и сделал Орден Храма своим главнейшим детищем и самой любимой игрушкой? Уже через десять лет после собора в Труа численность Тампля возросла многократно, папа Иннокентий издал буллу, в соответствии с которой рыцари Храма имели право беспрепятственно пересекать любую границу, освобождались от налогов во всех католических королевствах и подчинялись исключительно Святому Престолу. Кроме этого, они обладали множеством других привилегий, бедному дворянину было куда проще вступить в братство и оказаться под защитой могучей организации и церкви, чем воевать самостоятельно или под знаменами своего сеньора. Единственное ограничение - монашеские обеты.
        - «Пьет и ругается, как тамплиер», - припомнил Славик цитату из школьного учебника истории. - Подозреваю, что с благочестием у монахов-рыцарей дело обстояло далеко не лучшим образом.
        - В позднейшие времена - да. Сам понимаешь, закрытый коллектив - будь он мужской или женский - всегда змеюшник. Но первые десятилетия Орден держал марку: строжайшая дисциплина, устав, неугасимое пламя искренней веры. Это и было привлекательно, постоянно находясь на войне, по-другому нельзя. А когда мусульмане выбили европейцев из Палестины, храмовники остались не у дел. Конечно, была Реконкиста в Испании, натиск турок на Византию, но масштаб другой, да и главное потеряно - Святой Гроб и Иерусалим. Идеологический стержень выпал. Что оставалось делать?
        - И что же?
        - Как сказали бы в наше время, система остановилась в развитии, став работать лишь на поддержание имеющегося статуса. Эволюция прекратилась, началась фаза стазиса, а потом и разложения. Высокие цели остались в прошлом, победил меркантилизм. Больше денег. Больше земель. Больше влияния. Титул великого магистра стал равен по статусу королевскому. Теперь представь, что сейчас в России появляется многочисленная, абсолютно независимая от власти и придерживающаяся своих взглядов на политику военизированная структура с собственной разветвленной банкирской сетью и претензиями на влияние в светском государстве? Причем интересов такового государства зачастую не разделяющая?
        - ЮКОС, - моментально провел ассоциацию Славик. - Ходорковский и компания.
        - Близко, но все равно не то. Не сравнивай зарвавшегося нувориша-бизнесмена, пусть и обладающего своей маленькой армией в виде службы безопасности корпорации, и насквозь милитаризованное сообщество с двухсотлетними традициями, способное при мобилизации немедленно выставить многотысячное войско и попутно придушить неугодное правительство экономическими методами. Впрочем, господин Ходорковский теперь там же, где и тамплиеры. Разве что не сожгли, эпоха излишне гуманная.
        - Главное я понял, - кивнул Славик. - Как всегда разногласия возникли из-за денег и собственности.
        - Не только. Следует учитывать религиозный и мистический менталитет эпохи. Тогда каждый - подчеркиваю, каждый, от короля до распоследнего прокаженного! - был искренне и глубоко верующим человеком. Мир делился на две части - христиане и неверные. Принадлежность к христианской общности являлась своего рода цивилизационной идентификацией. Кодом доступа в общество. Любое отступление от христианской идеологической доктрины беспощадно каралось по вполне понятным причинам: это расценивалось не только как преступление против религии, но и как покушение на основы цивилизации. А про храмовников уже давно начали ходить нехорошие слухи…
        - Действительно так много пили и ругались?
        - Всё куда сложнее. Тамплиеры долгое время тесно контактировали с арабами и жителями Центральной Азии. Возможно, рыцари переняли у них основы восточной мистики. Познакомились с зороастризмом, манихейством, исмаилизмом Хасана ас-Саббаха, некоторыми тайными культами, которых в том регионе отродясь было великое множество. Тайное знание привлекает, заставляет считать собственное положение куда более высоким… Менталитет средневековья. Магия и колдовство существуют a priori? Отлично, почему бы не освоить это искусство?
        - Ты разве всерьез веришь в магию?
        - Нет, - твердо ответила Алёна. - Я прожженная материалистка. А они верили. Глубокая вера способна порождать нечто материальное. Индукция, понимаешь? Предыдущие поколения храмовников, нахватавшись черт-те чего в Палестине и Египте, индуцировали тех, кто пришел им на смену. Эти знания со временем трансформировались, приняв совсем уж экзотические формы. Не верю я в то, что процесс над храмовниками и все показания были полностью сфабрикованы! Не верю, хоть тресни! В инквизиции работали серьезные, образованные люди - могли бы пришить тамплиерам более правдоподобные обвинения. Значит, и впрямь что-то было.
        - А конкретнее?
        - О, полный набор для костра! От колдовства и отречения от креста до запрещенного ростовщичества и сексуальной распущенности. За отдельными замками и командорствами тянулась нехорошая слава - крестьяне жаловались на похищения девушек и мальчиков, сам понимаешь в каких целях… Гомосексуальные контакты между братьями-рыцарями на этом фоне выглядят невинными забавами, хотя за такое по средневековым законам полагалась смертная казнь. Кроме того, я подозреваю, что тамплиеры - имеются в виду рыцари, стоящие на высших ступенях иерархической лестницы Ордена, - создали собственный особый культ, не похожий ни на один другой. Странные ритуалы, новые символы, не имеющие никакого отношения к католицизму, тайное знание, передаваемое лишь избранным.
        - Закрытая структура, - повторил Славик алёнины слова. - Собственные ритуалы есть в любом профессиональном сообществе, от студентов до космонавтов. Воображаю, сколько могли навыдумывать храмовники за двести лет!
        - Столько, что даже у видавших виды инквизиторов глаза на лоб полезли, - согласно кивнула филологесса. - Поклонялись идолу Бафомету, клятвы на крови, извращение текста мессы, отказ от святых даров и так далее, и так далее. Я тебе скачаю книгу Марион Мельвиль, «История Ордена Храма», почитаешь в подробностях.
        - Ну и каков же итог?
        - Итог известен. Король Филипп понял, что от Тампля надо немедленно избавляться. И как сумел, придушил Орден, попутно получив проклятие от магистра де Моле. Проклятие, кстати, сбылось, что наводит на размышления - король, премьер Ногарэ и папа Климент после сожжения магистра и его приближенных умерли до конца года, а династия Капетингов прервалась четырнадцать лет спустя. Большая часть сокровищ тамплиеров утеряна. В Испании многие рыцари перешли в Орден Сантьяго - у них даже символика похожая, алые кресты, которые позже украсили паруса каравелл Колумба.
        - Я другое подразумевал. Нам-то из этого всего какие выводы стоит сделать?
        - Пока слишком мало оснований для общих выводов, - пожала плечами Алёна. - Первое: история с разгромом тамплиеров - наиболее вероятная цель Грау. Прочие события начала четырнадцатого века куда менее значительны, большой прибыли не жди. Второе: Филипп Красивый вывез из Тампля всего двести тысяч ливров, примерно аналогичная сумма поступила в казну за время ведения процесса. Смело округляем - полмиллиона. Гигантские деньги, но где остальное? Предположим, господин Жоффр оценивает возможную прибыль… Ну-у… В сто тысяч ливров, почему бы и нет? Много? Хорошо, в пятьдесят. Один турский ливр эпохи Филиппа Четвертого равен стоимости трехсот шестидесяти граммов серебра. Вот и считай.
        Славик подвинул к себе ноутбук, открыл калькулятор и провел простейшие вычисления. Изумленно почесал за ухом.
        - Восемнадцать тонн серебра. Восемнадцать! Мамочки… Сейчас биржевую стоимость прикину. Так-так, примерно двенадцать долларов за тройскую унцию, всего выходит без малого шесть миллионов долларов… Как они припрут с той стороны восемнадцать тонн драгмета, спрашивается?
        - А если это будет золото? Или камушки? Причем сумму в пятьдесят тысяч ливров мы взяли с потолка и всего лишь предположили, что охота идет за сугубо материальными ценностями. Вдруг Серым нужны книги? Свитки с пресловутым тайным знанием? И сумма в шесть миллионов мне кажется смехотворной, не тот уровень. Куш должен быть минимум в десять раз больше, чтобы оправдать расходы на экспедицию и получить существенную прибыль. Думаю, следует забыть о тоннах серебра и придумать что-нибудь более реалистичное.
        - У меня фантазия отказывает. Самые разумные версии ты озвучила, ничем дополнить не могу. Кстати, надо позвонить товарищу майору - доложиться о вояже, кроме того, у Алавера могут возникнуть свои соображения по обсуждаемой теме. Мужик он умный, не откажешь…
        - Так звони, незачем тянуть.

* * *
        Оказалось, что Алавер сейчас в Москве, в двухдневной командировке, приедет лишь завтра, а потому встреча откладывается. Сказал, что забежит в гости вечером. Водки взять? Вот и договорились.
        Славик отправился спать рано, устал - перелет, смена часовых поясов, психологическая нагрузка последних дней сказывались. Алёна предпочла еще часик-другой поработать с компьютером: найти в Сети электронные версии рекомендованных Иваном исследований и продолжить недавно начатый труд с предварительным названием «Древнескандинавский для чайников». Особых талантов к изучению языков Славик не проявлял, а потому было решено пойти по пути наименьшего сопротивления - сделать для него полный аналог школьного учебника английского только с надлежащей спецификой.
        Словарик. Упражнения. Короткий текст - переведите на стародатский: «У нашего конунга большая дружина. Кормчего зовут Торстейн. У кормчего есть круглый щит и шлем. Торстейн купил свой меч у кузнеца в городе Бирка. Торстейн носит шерстяные штаны, две рубахи, плащ и меховую шапку».
        По большому счету современный ребенок с помощью такого учебника освоит архаичное наречие за месяц, главное - усидчивость и ежедневные занятия. Остается заставить Славика не отлынивать - должен понимать, что аргусу без багажа серьезных знаний будет крайне трудно работать. Трюггви с Кетилем, пока гостили в Питере, за несколько дней успели нахвататься достаточно русских слов, чтобы построить простейшую фразу - потрясающая коммуникабельность, современным человеком практически утерянная.
        Незадолго до полуночи пришло письмо из Франции - краткий ответ на дневной запрос, сопровождавшийся видеозаписями, сделанными Алёной. Файлы переданы специалистам для изучения, благодарим за бесценную информацию. О результатах вы будете извещены в первую очередь. Настоятельно рекомендуем не подвергать себя ненужному риску. Большое спасибо.
        - Пожалуйста, - шепотом сказала Алёна. - Но лучше бы вы поторопились, ребята, а то мне как-то неуютно знать, что за Дверью бродит незнамо какая нечисть…
        Утро началось безмятежно. Славик беспробудно дрых - была у него способность спать по четырнадцать часов подряд, зато потом он мог бегать-прыгать двое суток почти не уставая. Пускай отдыхает, его прямое участие в делах пока не требуется.
        Алёна, так и не преодолевшая лондонской привычки к обязательному легкому завтраку - тосты, свежие овощи и кофе, - подкрепилась, взглянула в Интернете на прогноз погоды (минус семь, мокрый снег) и отправилась по магазинам. До Дома книги на Невском идти прогулочным шагом четверть часа, придется потратить время на доскональное обследование отдела иностранной литературы. Потом на трамвае к Сенному рынку - купить парной свинины и зелени.
        Город постепенно отходил от новогоднего угара и двух недель праздничного безделья. Мусор убрали, возле подземного перехода у Гостиного двора опять толкутся бабульки, продающие варежки и шерстяные носки, большинство офисов и магазинов в центре работают. На Садовой привычные пробки.
        Заспанный Славик, в потрепанных трениках и старой тельняшке, встретил подругу на пороге квартиры, пробубнил что-то малоразборчивое вроде «Зачем самой тяжести таскать?» и утащил пакеты на кухню. Грохнул тарелками, едва не своротив стопку чистой посуды с буфета. Обычное утреннее состояние, лунатик лунатиком.
        - Башка трещит, - пожаловался он. - Будто с перепою. Где пачка с кофе, найти не могу?
        - Прямо перед тобой, на столе возле сахарницы. Турка на плите. Знаешь ли, пересып еще вреднее недосыпания, теперь весь день будешь ходить как сомнамбула.
        - Ерунда, очухаюсь. Что, в первый раз? Понять не могу, что меня разбудило. Вибрация какая-то. Будто танк под окнами проехал… Вот, опять!
        Алена взглянула поверх очков озадаченно. В доме тишина, только включенный ноутбук едва слышно пощелкивает и шуршит.
        - Вибрация? Тебе не чудится?
        - Нет. Я… Опаньки, я что-то похожее уже чувствовал! Конечно, церковь Нотр-Дам де Шанз! Это наша Дверь. Погоди, проверю.
        Шаркающей походкой Славик добрался до гостиной, нашарил ключ, вернулся в прихожую. Спустя полминуты он ворвался на кухню с вытаращенными глазами. Сонливость как рукой сняло.
        - Там… Там!.. Звиздец!
        - Что такое? - Алёна медленно встала с диванчика. - Да что?..
        - Сама посмотри! - тонко выкрикнул Славик и потянулся за ай-фоном. Быстро нашел в списке контактов номер Ивана.
        Створка Двери отошла больше чем наполовину, можно было прекрасно рассмотреть пространство той стороны. Раньше. Ибо в настоящий момент знакомая полянка с валунами, соснами, боярышником и васильками-лютиками отсутствовала. Дверной проем сверху донизу заполнила непроглядная маслянистая пелена, будто черный полиэтилен натянули. По поверхности изредка пробегала мелкая рябь.
        - Алло? Ваня? - до Алёны донесся заполошный голос Славика. Кричал в голос. - Да, я это! Дверь сломалась! Не могу тише! Как сломалась? Да откуда я знаю?!
        - Выдохни, - филологесса решительно отобрала у Славика коммуникатор. - Дай-ка я поговорю, все равно от твоих воплей никакого толка. Иван? Здравствуйте, можете называть меня Алёной.
        - Добрый день, - из динамика ай-фона донесся невозмутимо-деловитый голос. - Простите, но я решительно ничего не понял. У вас какие-то затруднения… кхм… с объектом?
        - Совершенно верно.
        - Опишите.
        - Очень странное явление. После открытия Двери на той стороне ничего нет.
        - То есть как? Где вы сейчас находитесь? Дома? Прекрасно. Можете включить на аппарате режим видеозвонка? Я хотел бы взглянуть… А вы пока расскажите, что видите.
        Алёна, стараясь подбирать правильные слова, начала объяснения. В проеме сплошная чернота, будто нефтью залито. Необычные запахи? Нет. Славик ощущал легкую вибрацию, явно порожденную «червоточиной». Направить камеру телефона? Так видно?
        - Ага, ага, - сказал Иван, получив картинку несколько секунд спустя. - Понятно. Возьмите какой-нибудь предмет, к примеру нож, и коснитесь этой субстанции. Не бойтесь, ничего опасного.
        На тумбочке под зеркалом в прихожей лежала авторучка. Тонкий пластиковый корпус больше чем наполовину исчез в слабо колыхавшейся мгле, не встретив преграды. Вытащить ручку обратно оказалось столь же легко.
        - Теперь коснитесь рукой, - скомандовал Иван. - И скажите, что почувствовали.
        Алёна опасливо поднесла ладонь к пелене, чуть дотронулась, сразу отдернула руку - пальцы слегка кольнуло, похоже на статическое электричество. Появился слабый аромат озона.
        - Отставить панику, - выслушав, сказал Иван. - Закройте Дверь и забудьте. Это может продолжаться от двадцати четырех часов до двух-трех суток.
        - Что именно - «это»?
        - Явление известно и описано, оно не представляет никакой опасности. Вариант слепого периода, когда «червоточина» дает небольшой сбой, замыкаясь на саму себя.
        - Но ближайший слепой период, судя по расписанию, следует ждать только в апреле! Девятнадцать суток. И что значит «замкнулась на саму себя»?
        - Долго объяснять. Повторяю: угрозы не существует, я лично сталкивался с подобным неоднократно. С огромной долей вероятности, шагнув вперед, вы окажетесь в своей же квартире, но, возможно, в другом временном потоке.
        - То есть?
        - Оставьте, к чему вам лишние приключения? Просто смиритесь с существованием данного феномена. У вас же не вызывают раздражения или ажиотажа снегопад, полнолуние или молнии во время грозы? Проверьте Дверь завтра вечером, уверяю - всё будет выглядеть как обычно. Надеюсь, я сумел вам помочь?
        - Отчасти, - буркнула Алёна. - По меньшей мере успокоили. Я боялась, что это происшествие Славика до инфаркта доведет.
        - Не позволяйте Вячеславу принимать всё так близко к сердцу. Объясните, что
«сломать» Дверь невозможно. Никому и никогда. Прецедентов самопроизвольного закрытия «червоточин» также не отмечено. Редкие сбои - да, случаются. Однако мы имеем дело с невероятно сложной и неизученной структурой пространственно-временных аномалий, вполне естественно, что ответить на все вопросы о принципах их действия люди смогут только в далеком будущем. Или вообще не смогут. Никогда. Будьте любезны, передайте трубку Славику…
        Близко к сердцу, значит? Вот именно. Славик, еще два месяца назад всерьез задумывавшийся о том, что Дверь следовало бы заколотить досками или вообще навсегда заварить, закрыв стальными листами, теперь воспринимает странное наследство как неотъемлемую часть своей жизни - привык, осознал ответственность, обрел вкус к ремеслу аргуса. Говорить он может что угодно, грозиться забыть о Двери навсегда, на ту сторону не ходить и других не пускать, однако избавиться от Зова уже не сможет. Это как наркотик - ремиссии могут быть сколь угодно длительными, но однажды закоренелый морфинист снова возьмется за шприц.

…- Хоть бы предупредили! - пожаловался Славик, закончив беседу с Иваном. - Жоффр, конечно, говорил, что от Дверей следует ждать необычных сюрпризов, да и про слепые периоды я отлично знаю. Только когда Дверь временно «отключается», мы в проеме ничего не увидим - обычный пыльный чулан, или что там предусмотрено проектом квартиры? Хотелось бы знать, каким образом «червоточина» самозамыкается? И что находится там, за черной пеленой?
        - Не вздумай проверять! Иван прямо сказал: закройте и некоторое время не отпирайте! Мало ли?..
        После обеда Славик не выдержал. Дождался, пока Алёна не соберется в библиотеку университета, где заказывала ксерокопии с редких изданий по культуре Древней Руси, и снова взялся за тяжелый латунный ключ.
        Просто посмотрю. Посмотрю, и ничего больше.
        Изменений никаких - прежняя «нефтяная пленка», разделяющая мир на «здесь» и «там». Вытянул руку, пальцы исчезли во мгле, по коже пробежали мурашки, словно от холода. Левой ладонью крепко ухватился за косяк, машинально задержал дыхание (казалось, будто в воду ныряешь), зажмурился и наклонился вперед, так, чтобы голова и грудь оказались на той стороне.
        Вдох-выдох. Отлично, воздух пригоден для дыхания. Пахнет чем-то кондитерским - гвоздика?
        - Ой, - громко сказал Славик, оглядевшись. - Не понял?
        Сделал шаг назад, в прихожую. Протер глаза - слегка пощипывало.
        Ваня не обманул: сегодня «прореха» стала кольцевой - с обоих сторон одна и та же квартира в доме на Мойке. С ума сойти.
        Нет, дорогой мой. Не одна и та же. Здесь обои темно-малиновые с золотом. Там, и это было прекрасно видно даже при выключенном электрическом освещении, стена обтянута плотной ворсистой тканью, закрепленной обойными гвоздиками с элегантными рифлеными шляпками. Уж не бархат ли? Славик успел заметить, что тумбочки под зеркалом нет, зато в наличии высокая стойка красного дерева, отсутствующая в нынешней реальности. Бронзовое бра на месте, однако на нем поблескивают хрустальные висюльки, ныне отсутствующие.

«Не лезь туда, балбес! - в голове незамедлительно возник нравоучительно-занудный голос. - Гончаров умер, никто не станет вытаскивать тебя из неприятностей!»

«А что такого-то? - возразил голос номер два, развязный и оптимистичный. - Закрытая квартира это вам не дельта Невы времен викингов! Быстро осмотрюсь и назад! Там тихо, вроде никого дома нет… По крайней мере не напугаю хозяев!»

«Хоть оденься поприличнее, - проворчал первый. - Выглядишь, как бомж».
        Ладно, уговорили. Вполне подойдут клетчатая рубашка-ковбойка и черные джинсы. Демократично и неброско.
        Что с собой взять? Нет, идею с карабином отставить сразу. Фотоаппарат? Отличная мысль. Складной ножик в карман. Всё, пожалуй.
        Вперед.
        Славик криво усмехнулся, припомнив, какой страх испытывал при первой попытке заглянуть на ту сторону в октябре прошлого года. Сейчас нет и тени опасений, только неуемный интерес: а что там, за барьером?
        Вернее не «что», а «когда».
        Последние сомнения отпали - это его, Славика, квартира. Знакомый рисунок паркета в прихожей, разве что плитки посветлее, покрыты не лаком, а мастикой. Дверь ничуть не изменилась, коричневые деревянные рейки внешней обшивки, отсутствие ручки, форма скважины аналогичная. Но почему Дверь не заперта?
        На вешалке у входа светлый дамский плащ, в стойке зонт. Несколько пар туфель, мужских и женских. Бра зажигается не с помощью современного выключателя, а тонкой бронзовой цепочкой - надо дернуть вниз. Со стороны кухни на пол падают полоски солнечного света.
        Очень тихо, слышно лишь приглушенное тиканье больших напольных часов, стоящих в гостиной.
        - Прошу прощения! - громко сказал Славик, решившись. - Извините, есть тут кто-нибудь? Госпожа Кейлин?
        Имя бывшей владелицы квартиры слетело с языка с необычайной легкостью. Людочка обитала здесь с самого рождения в далеком тысяча девятьсот девятнадцатом году, а в том, что «временной поток» на этой стороне проходил через ХХ век, Славик не сомневался: электричество. Только лампочки в бра необычной формы…
        Ответа на призыв Славика не последовало. Никого.
        Тихо прошел в сторону кухни. Запнулся на пороге. Покачал головой.
        Из привычной обстановки замечен лишь пузатый буфет с резными мордами грифонов. Техника исчезла. Стол находится не возле окна, а посреди кухни, оранжевая скатерть. На полках старомодные кофейники, начищенные медные сковороды, несколько кастрюль. Здоровенная газовая плита неизвестной конструкции, как бы не чугунная. Венские стулья с гнутыми тонкими спинками.
        Ох ты ж какой интересный предмет - черная тарелка радиоточки, будто из фильмов сталинской эпохи. Как включить? Впрочем, не сейчас. Продолжим осмотр.
        Гостиная, наоборот, практически не изменилась за некоторыми исключениями - другая обивка на креслах, вместо бумажных обоев, как и в коридоре, ткань с рисунком. Видимо, тогда так было принято. Когда - тогда?
        На секретере обнаружились чернильница-непроливайка, подставка для металлических перьев и записка на листке линованной бумаги. Почерк мелкий и очень аккуратный, видно, что его обладатель учился если не каллиграфии, то чистописанию точно.

«Л! Завтра придет Аглая, напомни ей, чтобы взяла белье из прачешной. Телефонировала Зинаида Константиновна, просит передать книги, связку я оставил на столе. Буду на даче до конца недели. Папа».
        Папа? «Л» - это наверняка Людочка, она же Людмила Владимировна Кейлин. Бинго!
        Год! Какой год?
        Славик осторожно выдвинул несколько ящичков секретера. В верхнем сразу наткнулся на пачку денег - крупные бело-зелено-черные купюры с портретом Ленина и надписью
«Десять червонцев». Под ними лежат розовые облигации займа Осоавиахима. Ого, где же это мы очутились?
        Стоп. На входной двери был замечен необычный предмет, каковой в 2009 году не наблюдался - почтовый ящик. Почтальон отправляет корреспонденцию в прорезь, а хозяин квартиры забирает газеты и письма не выходя на лестницу. Очень удобно.
        Проверим?
        Замечательно, попадание точно в цель! «Известия Совета Народных Комиссаров» и
«Правда». Плюс открытка с видом Петергофа.

14 сентября 1939 года. Две недели назад началась Вторая мировая война.
        Добро пожаловать, Вячеслав Михайлович.
        Проверим открытку. Отправлено вчера из Ораниенбаума. Некая Софья приглашает Людочку на пикник в парке, можно приехать в субботу пригородным поездом на 11:20. Дата на штемпеле совпадает с газетной.
        Славик вздрогнул и присел, услышав резкий дребезжащий звонок. Кто-то звонит с парадной лестницы? Нет, звук идет со стороны гостиной.
        Телефон. Черный, эбонитовый, с двумя циферблатами на одном диске: номерным и литерным. Тяжеленный - страсть, одна трубка не меньше килограмма, убить можно.
        Ответить на вызов? Почему нет, просто послушать, кто звонит и сразу дать отбой.

…- Папа? Папа, алло! Как хорошо, что ты еще не уехал! Слышишь меня?
        - Да, - басом ответил Славик, постаравшись изменить интонацию. Вот это да, услышать голос своей неродной бабушки через три месяца после ее смерти! Мороз по коже, честное слово!
        - Прости меня пожалуйста, я заночую у Артамоновых, на Васильевском, а завтра мы собирались на выступление Утесова в саду Народного дома, приеду домой только к восьми. Оставь деньги для домработницы у дворника или Анны Григорьевны, хорошо?
        - Хорошо, - каменным голосом сказал Славик.
        - Ты ведь правда не сердишься? Правда?
        - Нет-нет, развлекайся, я буду на даче.
        - Папа, ты прелесть! Спасибо-спасибо! Тебе огромный привет от Лёвы и Николая Апполинариевича. Дать ему трубку?
        - Я спешу… дорогая, - промычал Славик. - И очень плохо слышно.
        Трубка легла на рычажки. По лицу стекали крупные капли пота.
        - Значит, у меня в запасе как минимум сутки, - вслух сказал Славик.
        Заглянул в гостиную, посмотрел на могучий хронометр с маятником. Четверть второго дня. Людочка окажется в квартире тридцать часов спустя, старый адвокат Кейлин на даче в Репино…
        (Какое еще Репино? Идиот! Куоккала сейчас находится на территории Финляндии, СССР получит эти территории только после Зимней войны 1940 года! Господи, кто же тогда следит за тамошней Дверью?!)
        Неважно. Эта проблема относится к разряду второстепенных. Мало ли дачных поселков в окрестностях Ленинграда?
        Значит, сутки.
        Славик без спроса (у кого спрашивать-то?) взял с буфета пачку папирос
«Капитанские» с мужественным профилем моряка в белом кителе, присел на поскрипывающий венский стул, подвинул к себе массивную мраморную пепельницу. Чиркнул фосфорной спичкой - коробочка нашлась у плиты.
        Мысли неслись со световой скоростью. Обеспечение? Раз плюнуть. Стащу из секретера две банкноты, там много, не заметят. В конце концов можно взамен положить золотую монету из собственного запаса! Десять червонцев это, наверное, немалая сумма по нынешним временам.
        Соответствующий костюм? Нашел проблему - достаточно открыть шкаф и проверить, подойдут ли по размеру вещи адвоката Кейлина! В крайнем случае, вернулся на семьдесят лет вперед, сбегал да купил, предварительно посмотрев в Интернете по запросу «моды тридцатых и сороковых годов». Полный аналог отыскать вряд ли получится, но что-нибудь похожее - точно. Брюки, пиджак, шляпа. На улице тепло - бабье лето, день солнечный. Ртутный термометр на окне во двор показывает восемнадцать градусов. Выйти из квартиры проще простого, около входной двери на крючке висит два комплекта запасных ключей.
        Людочка упомянула дворника, а это народ, судя по литературе, наблюдательный и зловредный - хоть Булгакова почитай. Ничего, отболтаюсь. Заходил в гости к господину… То есть товарищу Кейлину и его дочери. Хайр и борода? А я художник, мне можно! Из ВХУТЕМАСа, как товарищ Остап Бендер!
        А если милиция на улице документы спросит? 1939 год на дворе, между прочим. Бдительность и еще раз бдительность, враги не дремлют! Не хватало только в недавно возведенный Большой дом попасть, на задушевную беседу к гражданину начальнику в фуражке с синим околышем! Ничего себе перспектива, навсегда застрять в СССР незадолго до начала войны! Точнее, двух войн - Финской и Великой Отечественной, которая грянет всего через двадцать два месяца!
        Рискнуть? Ох, нарвешься! Но упустить случай решительно невозможно!
        - Славик, - грохнуло за спиной. - Ты окончательно спятил?
        Сердце пропустило один удар.
        Ф-фух, Алёна. Собственной персоной. Но как?..
        - Ты оставил Дверь открытой и я сразу поняла, в чем дело. Пришлось пересилить себя и нырнуть в эту черную слизь. Где мы?
        - Здесь, - невнятно ответил Славик. - То есть там. Слушай, у меня есть гениальная идея!..
        - Только не это! Излагай.
        Глава третья
        Три реальности
        Январь -февраль 2009
        Санкт-Петербург
        - У меня ясное впечатление, что мы находимся на другой планете, - громко шептал Славик. - На Марсе. Глазам своим не верю! Так не бывает! Не бывает и точка! Всё абсолютно другое!
        - А ну прекрати истерить, - цыкнула Алёна. - Мы не должны привлекать внимания. Ох, засыплемся…
        Двое молодых людей - он в бежевом брючном костюме и кепке, она в строгом вишневом платье с невесомым шелковым кашне - медленно шли по набережной Красного Флота мимо Адмиралтейства, по направлению к площади Декабристов. Склонявшееся к западу солнце золотилось слева впереди, над зданием бывшего Сената.
        Опасения Алёны не оправдывались - прогуливавшаяся парочка никого не интересовала, прохожие не засматривались, встретившийся на Дворцовой площади милицейский патруль в их сторону и не посмотрел.
        Впрочем, не было в этой реальности никакой Дворцовой - площадь Урицкого. Вместо Невского - проспект 25 октября. Зимний, выкрашенный в необычный багрово-красный цвет, украшался вывеской «Музей революции» на парадном входе. Прав Славик - всё другое.
        Город изумительно чистый, прямо-таки стерильный. Ни соринки. Поразительно мало автомобилей, отчего улицы кажутся гораздо шире, чем в первом десятилетии XXI века. Постоянные звонки трамваев. Внушительные двухэтажные троллейбусы иностранного производства. Царапают глаз красные пятна - флаги, лозунги, украшения из материи.
        И свет. Очень много света. Оглушающе много. Ленинград кажется стеклянным, полупрозрачным, будто сказочный город из книг Андерсена. Впечатление усиливает то, что большинство горожан одеты в белое, многие улыбаются, причем настолько лучезарно и искренне, что Славика это начало коробить - отвык видеть у сограждан нескрываемое проявление положительных эмоций. Чему они радуются?
        Чему? Отличной погоде. Жизни. Музыке военного оркестра в Александровском саду, или как он сейчас называется? Ах да, сад Трудящихся. Играют вальс «На сопках Маньчжурии», кстати.
        - Купи мне мороженое, - Алена чуть подтолкнула Славика в бок локтем. - Когда еще попробуешь…
        Купюру в десять червонцев разменяли в Елисеевском вскоре после начала невероятной прогулки. Заперли квартиру, спустились во двор, вышли на Мойку и сразу двинулись в сторону Невского. Славик с трудом пытался держать рот закрытым, его не оставляло чувство нереальности происходящего. Будто живьем попал в декорации фильма «Цирк» с Любовью Орловой - я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек…
        Дышалось и впрямь легко. Никакого чувства опасности, лишь глубочайшее, почти парализующее недоумение: где мы? Убедить себя в том, что этот солнечный, счастливый город - Ленинград образца середины сентября 1939 года получалось с трудом.

…- Два пломбира дайте пожалуйста, - завороженно сказал Славик пухлой гражданке в белом чепчике и крахмальном переднике, скучавшей за металлической тумбой на колесиках с рисунком огромной голубой снежинки. Надпись полукругом:
«Ленхладокомбинат № 1».
        - Вам с сиропом? - толстуха открыла крышку контейнера, взяла конусообразные вафельные стаканички. - Есть клубничный и апельсиновый.
        - Нет, обычный пломбир, - выдавила улыбку Алёна. - Сколько? Два двадцать? Слава, уплати… Спасибо.
        - Вы приезжие? - осведомилась мороженщица.
        - Да, из Москвы.
        Пошли дальше, к Медному всаднику. Славик точно знал конечный пункт маршрута - улица Союза Связи, потом сразу домой в обоих смыслах этого слова: вернуться в квартиру, а оттуда пройти через Дверь в «объективное время». И на два дня забыть о
«червоточине», до поры, пока не будет восстановлено основное направление - IX век.
        - Мама рассказывала, что Невский заболел в конце восемьдесят второго года, - тихо сказала Алёна. - Что-то случилось с ним неуловимое, словно хворь какая-то одолела. Стал сер и тускл, будто заброшенный переулок, а не главный проспект города. Только сейчас я поняла, что болен весь город. Весь. Посмотри вокруг, довоенный Ленинград абсолютно непохож на наш Питер. Здания те же, мосты, набережные, памятники. Только здесь всё живое, дышащее, люди смотрят и ведут себя совсем иначе… Не понимаю! Может быть, это действительно другое измерение? Откуда такие ужасающие перемены? Всего за семьдесят лет?
        - Срок-то немалый… И Блокада еще.
        - Думаешь, из-за войны? Логично. Все равно твоя затея ничего не изменит. Гончаров и Серые в один голос твердили: через прошлое будущее не изменить. Ничего не получится, история защищает сама себя. И пробовать нечего.
        - Раз хуже никому не будет, почему бы не попытаться? Метод бабочки Рея Брэдбери не сработает? И пускай. А вдруг сработает?
        - Боюсь представить, в какой мир мы вернемся. Если вообще вернемся. И если будет куда возвращаться.
        - Не трусь, обойдется.

…Рывок в 1939 год был осуществлен с неимоверной стремительностью: подготовка заняла всего полтора часа. Галопом в магазин за костюмом - одежда, найденная в квартире адвоката, не подошла. Потом в книжный. Немедленно обратно: надо успеть до вечера. Тамошнего вечера.
        - Ничего не скажешь, я воодушевлена открывающимися горизонтами, - мрачно говорила Алёна, переодеваясь в только что купленное платье. - Если нам совсем не повезет, остаемся навсегда в предвоенном Ленинграде. Со всеми вытекающими. Я бы предпочла натурализоваться в Альдейгьюборге - и это второй вариант: переходим через
«червоточину» в восемьсот шестьдесят первый год минус семьдесят лет. Там хоть попроще будет - язык знаю, про обычаи-традиции представление имеется. Вернуться в нашу эпоху будет или невозможно, или до крайности сложно - придется искать другие Двери, комбинировать… Славик, я тебя не убедила?
        - Иван сказал, что феномен самозамыкания Двери продолжается не меньше суток. Успеем!
        - Ты псих.
        - Знала, с кем связываешься. Что характерно, я тебя не заставляю. Оставайся дома и жди. Что-нибудь случится - позвони Ивану, он придумает, как меня вытащить.
        - Однажды ты шею себе свернешь…
        - Клянусь, я точно знаю, что мы не влипнем! Шестое чувство! Наверное, то самое врожденное чутье аргуса!
        - Не чутье, а самая натуральная метафизика, - бросила Алёна. - Готов? Как я выгляжу?
        - Охренительно. Платье тебе очень идет.
        - Разумеется, все-таки «Прада», а не китайский ширпотреб. Но у меня стрижка, а…
        - Забудь. В тридцатые годы многие женщины носили короткие прически, любой фильм тех времен посмотри!
        В общей сложности прогулка через центр Ленинграда заняла два часа тридцать пять минут, с учетом визита на Почтамт. В главном почтовом учреждении города привычно пахло сургучом и пергаментом, суетились курьеры, над входом висели два огромных портрета - товарищ Каганович и товарищ Калинин. Стойки остались с дореволюционных времен: темное дерево, полукруглые окошки касс, исчезли только мониторы компьютеров и навязчивая реклама - по этим признакам современной цивилизации Славик ничуть не скучал.
        Возле конторки, где принимали ценные бандероли, очереди не было. Оно и к лучшему, незачем сейчас лишние глаза и уши. Славик сдвинул брови, положил на стойку книгу большого формата в темной суперобложке, которую всю дорогу нес в кожаном портфеле, обнаружившемся на этой стороне в гостиной комнате квартиры. Представительно сказал пожилому усатому служащему:
        - Гражданин, мне нужно отправить этот альбом в Москву. Упакуйте.
        - Железной дорогой или аэропланом? - дед употребил старорежимное наименование самолета. Видимо, из «бывших».
        - Поездом надежнее, - подсказала Алена.
        - Да, - кивнул Славик.
        Книгу взвесили, поместили в картонный короб, чтобы не помялась, обернули тонкой мешковиной, перевязали джутовой веревочкой. Капнули на узлы горячим сургучом.
        - Адрес напишите сами, - служащий подвинул к Славику чернильницу. - И квитанцию заполните.
        Славик шумно выдохнул и вывел на листке плотной почтовой бумаги: «Москва, Кремль, товарищу Сталину».
        Почтовик не проявил ни единой эмоции, даже глазом не моргнул. Принял как нечто само собой разумеющееся.
        - Пятнадцать рублей семьдесят пять копеек. Квиточек не забудьте, гражданин.
        Через несколько шагов по выходу из гулкого здания Главпочтамта Славик обернулся, подсознательно ожидая увидеть за спиной хмурых типов в плащах с поднятым воротником и надвинутых на глаза шляпах, но не заметил даже постового милиционера. Кажется, леденящие кровь истории о всемогущей госбезопасности, следящей за каждым шагом советских граждан, несколько преувеличены. Впрочем, кто знает - вдруг подарки товарищу Сталину здесь посылают каждый день в промышленных масштабах?

…- Посылку обязательно проверят, - сказала Алёна. - Может быть, не сейчас, а по доставке в Москву. И если найдут интересной, доложат куда следует. А вот что произойдет потом и в чьих руках она окажется?..
        - Нет смысла гадать. Мы попытались и этого достаточно. Идем домой. Хватит, нагулялись.

…Общеизвестно, что девяносто процентов информации человек получает зрительно - глаза недаром именуют «вратами души». Славик, задумав нынешнюю авантюру, сообразил, что посылать Ого-го Кому многотомное сочинение наподобие «Истории Второй мировой» Уинстона Черчилля смысла не имеет - огромный объем текста плохо воспринимается. Если (а вдруг?!) книгу откроют и начнут изучать, воздействие должно быть максимально сильным - требуется максимум визуальной информации.
        В результате был выбран толстенный фотоальбом со скромным заголовком «1939-1945. Фотолетопись». Более семи тысяч снимков, начиная с Польской кампании и заканчивая взятием Берлина и разгромом Японии. Закладку Славик нарочно положил на разворот с кадрами Ялтинской конференции, где личность потенциального получателя ценной бандероли была отображена наиболее полно - маршал Сталин и президент Рузвельт, маршал Сталин в Ливадийском дворце, маршал Сталин и товарищ Молотов…
        Допустим, посылка дойдет до адресата. Допустим, он оценит ее содержание. Что дальше?
        Есть подозрение, что ровным счетом ничего. Многолетний опыт аргусов свидетельствует: писатели-фантасты нагло врут, субстанция, именуемая «историей», прекрасно заботится сама о себе - даже если очень захочется, Гитлера или Наполеона ты не убьешь, Пуническую войну не предотвратишь, а «Титаник» в любом случае утонет, как ни старайся при возможной личной встрече с капитаном Смитом предупредить его о грядущей катастрофе. Поговорка «сделанного не воротишь» актуальна и при работе в «исторической реальности» - любые твои действия приведут к результату, записанному в летописях и учебниках. Любые.
        Давайте проверим, попытка не пытка. Рискованно, но…
        Зов Двери начал чувствоваться, когда Славик с Алёной вышли на улицу Дзержинского - так сейчас называлась Гороховая. Тихое-тихое гудение, физически ощущаешь, как тебя связывают с «червоточиной» невидимые нити. Дверь каким-то образом опознала своего владельца на расстоянии - попомнишь тут слова Гончарова о том, что аномалии
«настраиваются» на аргусов.
        - Кажется, прореха нестабильна, - пробормотал Славик. - Ничего, успеем. Я бы понял, случись что нехорошее с Дверью…
        Знакомый угловой дом в три этажа. Сейчас он выкрашен блекло-желтым, через семь десятилетий станет бело-розовым. Возле арки, ведущей во двор, стоит запряженная двумя грустными лошадками телега с высоким бортом - оказалось, мусор забирать приехали. Усатый дворник в кожаном фартуке ведет степенный разговор с кучером, жильцы выносят пакеты и ведра с отходами - эта практика оказалась очень живучей, в некоторых старых районах Питера и в XXI веке контейнеры во дворах не устанавливаются, мусор вывозят по расписанию, надо спускаться из квартиры к машине…
        На проскользнувшую в арку парочку дворник глянул без всякой заинтересованности: выглядят прилично, наверное, к кому-то в гости пришли. Вернулся к беседе.
        Дом строился для обеспеченных горожан, никаких сомнений. Дверь в парадную деревянная, резная, явно осталась с прежних времен. Закрывается не пружиной, а противовесом - антиквариат каких поискать! В лестничных нишах стоят не сохранившиеся в далеком будущем гипсовые вазоны, по углам ступенек заметны крепления для ковра. Все эти приметы дореволюционной истории здания ко времени получения Славиком наследства исчезнут окончательно…
        - Где ключи от квартиры? Надеюсь, не потерял?
        - В кармане.
        Английский замок поддался легко - любой взломщик сумел бы вскрыть хлипкий притвор за минуту. Или в нынешнем Ленинграде обстановка с преступностью резко отличается в положительную сторону от позднейших беспокойных эпох? Искоренили железной рукой? Недаром город произвел впечатление абсолютной безопасности и уюта?
        - На крюк не закрывай, - остановила увлекшегося Славика Алёна. - Как хозяева-то в дом попадут?
        - Ничего-ничего, сейчас можно, мои планы на вечер несколько изменились.
        Славик почувствовал дурноту - голова закружилась. Он уже слышал этот голос. Сегодня. По телефону.
        Ой-ой, что делать-то теперь? Влипли!
        - Вы были неаккуратны. Оставили в пепельнице окурок «Капитанских», а эти папиросы курит лишь папин друг, с которым они играют в шахматы, коробка хранится специально для него. Не закрыли ящичек в секретере и зачем-то оставили на ассигнациях золотую монету - если не ошибаюсь, византийскую. Взяли мой портфель, не имеющий никакой ценности, и вторую связку ключей. Грабители? Сомнительно. Кто-то из знакомых? Исключено. Когда я телефонировала, у отца был престранный голос. О чем следовало подумать в первую очередь, особенно принимая во внимание монету?
        - Я… - кашлянул Славик, с трудом подбирая слова. - Простите, я взял немного денег, решил, что надо компенсировать. И потратил совсем мало, могу вернуть сдачу…
        У входа на кухню стояла невысокая темноволосая девушка. Белые шорты, блузка, беретик. Спортивный стиль. Советская физкультурница и отличница ГТО, как с картинки. Слева на груди вытянутый золотисто-синий значок «Парашютист-спортсмен». Ничего себе хобби у дочери уважаемого юриста! Однако парашютизм в тридцатые был в огромной моде, им увлекалось огромное множество молодых людей!
        - Людмила… э… Владимировна? Я не ошибся?
        - Не ошиблись, - кивнула миниатюрная хозяйка нехорошей квартиры. Да, сложение у Людочки хрупкое, рост от силы метр шестьдесят, Славику по подбородок. - Дайте угадаю. Говорите на современном русском языке, знакомы с употреблением табака и знаете, какие денежные знаки теперь используются, иначе не взяли бы червонцы. Дверь сейчас затемнена, значит…
        - Что - Дверь? - быстро спросил Славик.
        - Затемнение. Проход на ту сторону скрыт.
        - У нас это называется «слепой период».
        - Такое случалось на моей памяти четырежды, я ничего не предпринимала. И вот, дождалась гостей. Наверное, недалекое будущее? Лет десять? Меньше? Одежда совсем как у нас, поэтому так и подумала.
        Славик с Алёной переглянулись.
        - Разве вы никогда раньше не встречали людей оттуда? - первой решилась Алёна, указав в сторону Двери.
        - Встречала. Только из другой реальности, не из нашей. Задолго до нас, вероятно несколько столетий. Давайте пройдем в кухню, я заварю чай. Или вы очень торопитесь?
        - Не очень, - твердо сказала филологесса, крепко сжав запястье Славика. - В запасе около часа. Не хотелось бы пропустить окончание затемнения и остаться у вас.
        - Вы меня знаете, - уверенно сказала Людочка. - Не испугались и моментально узнали. Страшно подумать, вдруг вы… Мои родственники?
        Устроились вокруг стола. Загудела внушительная газовая плита, на которую хозяйка водрузила зеленый эмалированный чайник. Славик неловко молчал - в голове не укладывалось, как можно общаться с умершим человеком. Безусловно, Трюггви, Кетиль или Рёрик-сэконунг с позиций восприятия объективного времени мертвы двенадцать столетий как, но эти бесконечные годы и века воспринимаются абстрактно. С кончины же Людочки прошли считанные недели! А она вот - живая, здоровая и невероятно молодая. Конечно, ей в 1939-м исполнилось всего двадцать лет!
        - Я не хотел бы рассказывать о нас, - смущенно проговорил Славик. - Понимаете, знать собственное будущее, на мой взгляд, нечестно. Начнешь подстраиваться под еще не происшедшие события, опасаться, что предсказанное не сбудется, или, наоборот, в страхе ждать будущего. Наверное, стоит оставить всё как есть. Я не прав?
        - Получается, вы многое знаете обо мне, - задумчиво сказала Людочка. - Хорошо, пускай. Только один вопрос. Какой год?
        - Две тысячи девятый.
        - Потрясающе… Значит, там всё хорошо? Вы выглядите благополучными людьми. Прилично одеты, вежливы, пускай и немного стесняетесь.
        - Это был второй вопрос, - буркнул Славик.
        - Хорошо, хорошо, - встряла Алёна. - Слава, позволь мне? Спасибо. Людмила, я понимаю ваше любопытство, но действительно - это нельзя. Вам будет неинтересно жить. Могу я в свою очередь спросить?
        - Пожалуйста. Вам чаю с сахаром? Молока в доме нет.
        - С сахаром… Когда затемнение заканчивается, что обычно вы видите на той стороне, за Дверью?
        - Это просто. Большая поляна, много валунов, деревья. Дальше к северу - река, это Нева.
        - Значит, географическую точку вы определили?
        - Разумеется. Обучилась работе с секстаном. Затрудняюсь с эпохой. Безусловно, времена допетровские. Да и шведов там не видно.
        - Мы можем назвать точную дату. Единственная помощь, которую мы способны оказать. Когда вы узнали о существовании Двери и проходе на ту сторону?
        - В детстве. Папа показал. А ему - бабушка. Папа еще до революции подружился с тамошними обитателями, предполагает, что это финны или карелы. Рыбаки. Очень примитивный народ, однако беззлобный и гостеприимный.
        - Так… - Алена пожевала губами, взглянула на потолок и быстро высчитала: - Получается, семьсот девяносто первый год по христианскому летоисчислению. Постоянный разрыв - тысяча сто сорок семь лет и пять с половиной месяцев. Запомните накрепко.
        - Спасибо. А вы откуда об этом знаете?
        - Не могу сказать. Существование других Дверей для вас секретом не является?
        - Нет. Папа знаком с другими хранителями, даже заграничными.
        - На этом закончим. - Алёна, так и не притронувшаяся к чайной чашке, встала. - Нам пора. Извините.
        Людочка только плечи вздернула. Неслышно шагнула вслед, остановилась в прихожей, так, чтобы видеть Дверь. Не сказала и слова, прощаться не стала.
        Алёна вошла во тьму первая, мгновенно исчезнув за непроглядной пеленой. Славик запнулся. Бросил взгляд через плечо. Людочка смотрела на гостя не отрываясь, очень пристально. Что-то неуловимое читалось в ее глазах - искра догадки, узнавания, сомнения…
        - Послушайте, - скороговоркой произнес Славик, поддавшись внезапному порыву. - Только не перебивайте. Через полтора года начнется война. С Германией. Сделайте вот как…
        Людочка сдвинула тонкие брови, шагнула вперед, взялась тонкой ладошкой за косяк двери. Чуть подтолкнула Славика.
        - Знаю. Идите. И очень прошу, не возвращайтесь. Здесь вам не место. Идите.

* * *
        Час спустя, когда Славик едва отошел от легкого цивилизационного шока и почти убедил себя, что неполные три часа в Ленинграде ему или приснились, или почудились, затренькал домофон. Алёна подошла, спросила «Кто там?» и открыла. Позвала Славика, валявшегося в спальной с книжкой.
        - Кого принесло?
        - Сказал, будто курьер из «Альфа-банка».
        Оказалось, и впрямь курьер - парнишка в бейсболке. Толстая папка в руках. Потребовал от Славика паспорт, после предъявления такового извлек конверт с банковской эмблемой. Пояснил:
        - Наш клиент предписал доставить сообщение сегодня, двенадцатого января, после семнадцати ноль-ноль. Вячеслав Михайлович, распишитесь. Надеюсь, никаких претензий?
        - Постойте, - нахмурился Славик, постучав пальцем по отпечатанной на конверте корреспондентской информации. - Судя по дате, отправитель сообщения положил депешу в банковскую ячейку одиннадцать с лишним месяцев назад, в марте прошлого года. Это как, нормально?
        - В договоре указано: доставить в определенное время. Если вы чем-то недовольны, позвоните старшему менеджеру отдела, вот телефон…
        - Довольны, - отрезала Алёна и сунула курьеру три сотенных бумажки. - Спасибо, всего доброго.
        Парень сгинул, щелкнул дверной замок.
        - Почти год, - хмыкнул Славик. - Тогда еще никто не знал, что я буду жить здесь, а адрес и фамилия-имя указаны точно. Никто, кроме… Ах ты ж холера!
        Метнулся на кухню, схватил нож, вскрыл конверт. Алёна заинтересованно поглядывала из-за плеча.
        - Ерунда какая-то, - Славик вертел в руках заверенную ксерокопию старинного документа из архива Министерства обороны. - Что это значит?
        - Дай-ка сюда. Не вижу никакой связи между бронетанковым управлением РККА и твоей скромной персоной. Почитаем…

* * *
«Секретно. Начальнику 4-го отд. АБТУ РККА военинженеру 1-го ранга т. Алымову.
        Доношу, что в 09 часов 12 минут 15 сентября 1939 г. во время приемо-сдаточного пробега машина Т-28 столкнулась с пассажирским поездом, который следовал из Ленинграда в Москву. Столкновение произошло в районе Ленинграда на переезде между Лигово и Негорелово Балтийского участка Октябрьской железной дороги. Переезд неохраняемый. Шлагбаума нет. Сигнализация отсутствует. Состояние погоды - моросящий дождь, туман. Управлял машиной воентехник 1-го ранга тов. Розов. В результате столкновения произошло:
        По личному составу.

1. Из личного состава и пассажиров поезда ранено один тяжело и пять легко.

2. Из тяжело раненных - инспектор ОТК цеха тов. Ильин - умер в больнице.

3. Воентехник 1-го ранга тов. Розов имеет ранение головы. Сегодня положен в госпиталь.
        По машине.

1. Сбита малая башня.

2. Сорван кривошип ленивца.

3. Повреждена ходовая часть.

4. Корпус требует ремонта.
        По подвижному составу железной дороги.

1. Паровоз сошел с рельс. Требует среднего ремонта.

2. Почтовый вагон сгорел.

3. Два классных вагона требуют капитального ремонта (один вагон эстонский) и один классный вагон - текущего ремонта.

4. Путь поврежден на расстоянии 130 метров.
        Прокуратура железной дороги дело о расследовании столкновения передает в военную прокуратуру ленинградского гарнизона.
        Подпись: старший военпред АБТУ РККА военинженер 2-го ранга Шпитанов.
        16 сентября 1939[1 - Реальный документ из архива АБТУ РККА (ныне хранится в РГВА, фонд Главного автобронетанкового управления). Изменена только дата - в действительности этот случай произошел 11 января 1940 года.]».

* * *

…- Кажется, я понимаю, - медленно сказал Славик. - Посмотри, фраза «Почтовый вагон сгорел» на ксерокопии подчеркнута красным маркером.
        - Где квиток с Главпочтамта? Принеси!
        Славик порылся в карманах светлого пиджака, брошенного в прихожей, нашел отрывной талон квитанции. Положил на стол перед Алёной.
        - Сходится! Черт побери, сходится! Бандероль мы сдали на почту в середине дня 14 сентября! Ночью посылку отправили на вокзал и погрузили вместе с прочими отправлениями в почтово-багажный вагон. Авария случилась на следующее утро…
        - Крепкие танки строили при советской власти, - растерянно сказал Славик. - Значит, начался пожар, и наш фотоальбом превратился в пепел. Что и требовалось доказать. Но откуда взялось это письмо?..
        - Всегда знала, что ты редкий тугодум. Людочка отнюдь не выглядела круглой дурой и, конечно, ею никогда не являлась - в противном случае не смогла бы три четверти века успешно присматривать за «червоточиной». Мигом сообразила, что мы пришли в Ленинград той поры далеко не просто так! Накрепко запомнила дату. А значительно позже, когда военные архивы начали рассекречивать, вычислила! Обычная дедукция!
        - И верно. Уходили из квартиры в город. Зачем? Мороженое попробовать? Портфель стащили, значит, что-то несли. Вернули пустым… Периодичность затемнений Людочке была известна, следовательно обе даты - здесь и там, - сопоставляются на раз!
        - Выходит, она посмертно привела нам очередное доказательство аксиомы о неизменяемости событий? Чтобы в дальнейшем отбить желание зря экспериментировать и рисковать головой ради недостижимой цели? Но откуда Кейлин знала, что в январе этого года ее не будет в живых?
        - Встречный вопрос: почему она настолько тщательно подготовилась к своей смерти? Выходит, знала. Не преодолела искушения. Во время одного из следующих затемнений Людочка пришла к нам. Сюда. И выяснила всё интересующее. Никаких других разумных объяснений у меня нет.
        - Славик, сделай вот как… Прибей на то же место, что и раньше, крючок. Повесь на него запасные ключи от дома. Уверена, пригодится. Не старой хозяйке, так кому-нибудь другому.
        - А именно? - ошеломленно спросил Славик.
        - Кто знает, не объявится ли у нас гость, например, из две тысячи семьдесят девятого года. Чем твой преемник хуже тебя самого? Судя по наблюдениям,
«замыкание» Дверей приводит к разрыву в полные семь десятилетий…
        - Ты меня пугаешь.
        - Поздно бояться. И бессмысленно. Остается только гадать, какие сюрпризы следует ждать от Двери в будущем и быть готовыми к любым неожиданностям.
        - Чем больше узнаю, тем больше стремаюсь.
        - Плюнь. Давай ужин готовить. С тебя чистка картошки, с меня - курица в кляре.

* * *
        И раньше было понятно, что начавшийся в октябре прошлого года новый период в жизни Славика скучным никак не назовешь - к феномену Двери можно относиться как угодно, но затосковать «червоточина» тебе точно не позволит. За двенадцать минувших недель на долю новоявленного аргуса выпало стократ больше чудесных и не очень приключений, чем за все двадцать семь лет жизни. Про новые знакомства и говорить нечего - люди самые примечательные.
        Один из таких знакомцев приперся следующим вечером - на разговор под водочку с хорошей закуской. Извлек из сумки литровку «Зеленой марки» и мешочки с корейскими салатами - острая капуста, маринованные опята, папоротник. Алёна демонстративно возвела очи горе - отлично знала, сколько может выпить гражданин майор в один короткий вечер. Никаких сомнений, на пару со Славиком литр они уговорят часа за полтора и пойдут да добавкой.
        На сотрудника Конторы Юрий походил мало, поскольку на дух не выносил официальный стиль. Ему вполне хватало спортивной куртки от «Лонсдейл», вязаной черной шапочки и потертых джинсов с зимними кроссовками. Плюс фирменная двухдневная небритость. Вполне можно принять за гопника откуда-нибудь из Колпино или Металлостроя. Имидж, ничего не поделаешь. Славик видывал и школьных учителей, разгуливающих в косухах и камуфляже - у нас вроде свободная страна. Так декларируется.
        Внешний вид, однако, еще ни о чем не говорит. Если трудишься в малоприметном Центре спецтехники ФСБ и практически не попадаешь в поле зрения журналистов, уставная форма одежды не обязательна.
        - Устроим тихую семейную посиделку, - жизнерадостно трещал Алавер, привычно обосновавшись на табурете возле кухонного стола. - Работа опостылела, погода противная, а из-за недостатка солнца зимой у меня всегда развивается депрессия. Придется лечить народными средствами: добротным спиртным и задушевным разговором. Слава, я точно знаю, у вас есть о чем рассказать. У меня тоже. Алёна Дмитриевна, я могу попросить достать рюмки?
        - Вам горячего приготовить? Могу подогреть рыбный суп.
        - Давайте, не помешает.
        Засиделись далеко за полночь. Славику пришлось во всех подробностях изложить историю своих парижских странствий - Алавера интересовало всё. Имена-пароли-явки. Иногда майор согласно кивал, переспрашивал, отмечал знакомые фамилии - про Доминика Жоффра со товарищи в его отделе слыхали, и не раз.
        - Уважаемый в своей среде человек, - объяснил Юрий. - Глава одного из наиболее продвинутых кланов Серых. Предполагается, что Жоффр занимается этим бизнесом не столько из жадности, сколько ради искусства. Денег у него хватает, причем с избытком. Интересует сам процесс, игра, сопряженная с острыми ощущениями. И персонал набрал себе под стать - знает, что на одном желании заработать далеко не уедешь, важная роль отводится личной увлеченности сотрудников. В ближайшие дни запрошу досье на этого вашего Ивана Проченкова, сразу видно - парень неординарный, один на тысячу. Теперь давайте о заключенных соглашениях. Что они хотят? И что обещали взамен?
        Славик был откровенен и ничего не утаил - Центр спецтехники ненавязчиво сотрудничал с большинством российских аргусов, осуществляя дополнительный контроль над Дверьми, хотя бы потому, что хранители не всегда могли самостоятельно ликвидировать «прорывы», достаточно вспомнить о страхолюдине в Репино.
        Отношения выстраивались по принципу «ты мне, я тебе», без дополнительных обязательств - случись какая неприятность, Славик всегда мог обратиться за помощью к Алаверу и его Конторе, заинтересованной в сохранении секрета Дверей и недопущении опасных эксцессов. Присмотр за Грау и их далеко не всегда безобидной деятельностью по понятным причинам также входил в функции Центра - неписаный кодекс аргусов для Серых не указ, эти ненормальные могут случайно или намеренно притащить с той стороны любую пакость, а разгребать как всегда придется органам и аргусам-традиционалистам.
        - Давайте еще по пятьдесят граммов, - майор протянул руку к опустошенной на две трети бутылке. - Алёна Дмитриевна, примете участие? Что ж, не буду настаивать… Тогда вопрос: Слава, вы сами что выбрали? Для себя?
        - Не совсем понял.
        - Озвучу позицию моего начальства. В конфликтах аргусов с Грау Контора соблюдает нейтралитет, за одним исключением: вмешаться мы обязаны, если разборки заканчиваются летальными исходами. Вспомним убийство Гончарова.
        - Сдвиги в расследовании появились?
        - Да. Исполнителя мы взяли и раскололи - не высококлассный профессионал, но и не полный лох. С заказчиком сложнее. Есть основания полагать, что Жоффр непричастен.
        - Другой клан Серых?
        - Пока не знаю. Гончаров собирался противодействовать операции, разрабатываемой Жоффром, однако мсье Доминик обычно не прибегает к настолько радикальным методам. Есть третья сила. Предположительно, конкуренты вашего парижского коллеги. Если аргусы являются пусть и разнородным, но единым сообществом, то среди Грау не утихает подковерная грызня. Каждому хочется урвать куш побольше и пожирнее. Гончаров перешел дорогу не одному Жоффру, но и тем, кто его хочет обставить в предполагаемой большой игре за наследство Ордена.
        - Значит, все-таки тамплиеры?
        - Это вы сказали.
        - Предположил. Мы с Алёной сочли, что золото Тампля - наиболее привлекательная и доступная цель.
        - С «доступностью» вы, безусловно, погорячились, не следует полагать храмовников недоразвитыми олигофренами, обитающими во мраке средневековья. За свое достояние они будут бороться отчаянно, причем на своей территории - дома и стены помогают… Преимущество Жоффра только в исключительно грамотном персонале, наглости и неожиданности. Теперь представим: Грау создали идеальный механизм, подготовили операцию с неимоверной тщательностью, рассчитали действия поминутно, а тут вдруг кто-то подсыпал в шестеренки песочку и машина засбоила. Провал? Это полбеды. А если серьезная подстава? На той стороне? Такая, что обратно не вернешься?
        - Это допущения или твердое знание? - напряженно спросил Славик. Ему стало не по себе.
        - Я обязан просчитывать любые варианты. Будете в следующий раз общаться с Иваном - сделайте толстый намек, что в их корпорации следует поискать крота.
        - Кого?
        - Двойного агента.
        - Погодите, - Алёна постучала ладонью по столешнице. - Юрий, объясните, отчего вы так радеете за Жоффра? Славик не обязан его ни о чем предупреждать. Сами говорили - не будь Серых, не было бы лишних проблем!
        - Жоффр относительно предсказуем. Французская разведка DGSE с ним общается по мере надобности, глобальных трудностей он никогда ранее не создавал. Меньшее зло. Старик прочно занял свою нишу в бизнесе Серых, и очень не хотелось бы, чтобы его оттуда выпихнули более молодые, настырные и никому неподконтрольные конкуренты.
        - Ах, вот в чем закавыка! Проще работать с авторитетным вором в законе, чем с отмороженными бандитами-гастролерами?
        - Где вы только нахватались таких слов? Прекратите смотреть дурацкие сериалы и читать Маринину с Донцовой! Но в целом, верно - проще. Жоффр играет по правилам - собственным, неприемлемым для прочих аргусов, однако устоявшимся и неизменным. А прежде всего, не любит лишний раз пачкаться в крови. Он игрок с репутацией, а не убийца. Потому Второе бюро мсье Доминика терпит.
        - Значит, и вам, и французской разведке решительно наплевать на предстоящую операцию? Пусть развлекаются? Вы предпочитаете нейтралитет?
        - Только при условии, что авантюра Грау не отразится на современности. Вывезут оттуда несколько лишних центнеров золота? Ничего страшного, мировая экономика не рухнет. Добавит в собственную коллекцию десяток-другой неизвестных рукописей? Никто не возражает! Другое дело - утерянные знания, например, та самая
«альтернативная энергетика», открывающая перед аргусами Двери. Никакого мистицизма, не думайте: на ухабистых дорожках истории человечество потеряло много ценного. И опасного. О некоторых пропажах я не стал бы жалеть.
        - Чересчур туманно.
        - Ничего более конкретного предложить не могу. Сам не знаю. А вот у Славика существует реальная возможность ознакомиться с темой значительно плотнее.
        - То есть?
        - Слава, послушайте доброго совета: не отказывайтесь от предложения Жоффра. Возможность уникальная, исключительная.
        - Я не собирался отказываться. Поздно.
        - Чудненько! Тогда… - Алавер вынул бумажник, покопался в отделении для визиток и вытащил темно-коричневую карточку. - Возьмите. Человека зовут Дмитрий, погоняло в их тусовке - Фра Джованни.
        - Как?
        - Разберетесь, это по-итальянски. Один из лучших специалистов по клинковому бою в Питере, реконструктор. Позвоните, скажете, что я направил. Дима мне кое-чем обязан, иначе сейчас отдыхал бы за высоким забором под Воркутой или Норильском. Договоритесь с ним об индивидуальных тренировках.
        - Тренировках? - изумился Славик. - Каких? Зачем?
        - Минимум три раза в неделю. Денег он с вас не возьмет, а захотите - так сами заплатите, сколько посчитаете нужным. Освоите начала. Работу вы бросили, надо заняться чем-то полезным. Историческое фехтование - отличный спорт, при вашей нынешней профессии совершенно необходимый. Я проверю.
        - Славик, Юрий прав, - поддержала майора Алёна. - Я не позволю тебе сидеть дома за компьютером! Давай! Хочешь, составлю компанию? Занималась шесть лет теннисом, координация есть…
        - Ладно, ладно! Уговорили! Ничего себе образовательная программа - от древних языков до истфеха!
        - Ученье свет, - чуть издевательски сказал Алавер и тотчас рассмеялся. - Бросьте комплексовать! Неужели вам не интересно?

* * *
        Status quo восстановился незадолго до полуночи 14 января - как и предсказывал Иван, период «замыкания» длился немногим больше двух суток. Открыв Дверь ради стандартной проверки, Славик выяснил, что на той стороне глубокая ночь, над поляной сияют неправдоподобно яркие звезды, а в воздухе сильнее, чем обычно, пахнет сыростью - вечером была гроза с ливнем.
        Славик постоял на пороге, вслушался в звуки прибрежного леса - ухали совы, откуда-то издалека донесся недовольный крик потревоженной выпи, - не обнаружил ничего подозрительного и дважды провернул ключ в замке.
        Вестей от Грау не поступало четыре дня, только в воскресенье пришел краткий e-mail: предоставленные видеофайлы тщательно изучены специалистами по аномальным явлениям, но, к сожалению, качество съемки не позволяет однозначно судить о природе зафиксированного на записи объекта. Отыскать приблизительные аналоги в нашем каталоге не удалось. Очень сожалеем.
        - Ясно, - поморщился Славик, закрыв окно электронной почты. - По-моему, сведения о всезнании Серых преувеличены. Подтекст письма очевиден: мы посмотрели, ни черта не поняли, раньше этих тварей в глаза не видывали и вам искать с ними встречи не советуем. Распишитесь, мсье Антонов.
        - Будем ждать Ивана, - заключила Алёна. - Хотя я вовсе не уверена, что он сумеет разобраться - суперменов не бывает, а терминаторов пока не изобрели. Кино не в счет.
        - Жоффр намекал, что репинская Дверь представляет большой интерес. У нас к ней теперь не пробраться: наглухо забетонировали, войти на участок невозможно. Единственный вариант проникновения - та сторона. Предложение он сформулировал четко: «Я пришлю в Петербург господина Проченкова, вместе сходите и посмотрите». Воображаю себе эдакую экскурсию!..
        - Не накручивай себя раньше времени. Планы Жоффра могут измениться в любой момент - у него свой мегапроект, зачем Грау отвлекаться на привидений, бродящих за твоей Дверью?
        - Зачем? - Славик постучал пальцем себе по лбу. - Неужто не догадываешься? Неидентифицированная Дверь, куда ведет - неизвестно, скорее всего не на Землю. Это же Клондайк! Копи царя Соломона! Любая альтернативная форма жизни из другой эволюционной ветви сулит колоссальный прорыв - новые лекарства, вакцины, биотехнологии! Ты что, фантастику не читаешь?
        - В том-то и дело, что читаю, причем внимательно. Новые лекарства? Дивно. Новое оружие, новые вирусы, от которых нет спасения… Здорово, правда?
        - Жоффр не похож на самоубийцу.
        - А на человека, которому свойственно ошибаться, он тоже не похож? Начнет из лучших побуждений исследовать инопланетную зверушку, ей это не понравится, а дальше смотри сценарий фильма «Чужие». Будет очень приятно найти слюнявое чудище в собственной ванной. Пусть даже размером с кошку, но не менее противное и кусачее.
        - Не преувеличивай. Инстинкт самосохранения у Грау ничуть не худший, чем у всех остальных. Давай спать ложиться - кто-то хотел начать с понедельника новую жизнь, или я ошибаюсь?
        - Не ошибаешься. Это был ты.
        С середины января по понедельникам, средам и пятницам Славик начал ходить к знакомцу Алавера - заниматься историческим фехтованием. Дима, он же Фра Джованни, против ожиданий оказался не патлатым ролевиком, увешанным фенечками, а взрослым тридцатилетним дядей, крепким, немногословным и в своем деле понимающим. Его реконструкторский клуб базировался при средней школе в Купчино, для занятий вечерами отводился спортзал, причем руководство учебного заведения относилось к неформалам со сдержанной благосклонностью - ведут себя тихо, и ладно. Никаких сомнений, товарищ майор поспособствовал: обычно педагоги стараются не рисковать - вдруг кого покалечат? У них же мечи железные!
        Славику объяснили, что никакого «дюраля» или «текстолита» в клубе нет, вооружение - кованые исторические аналоги, пускай и не заточенные. Травмоопасность? Да, случается - и пальцы ломали, и ребра. Может и в голову прилететь. Поэтому нужна добротная защита, стегач, шлем и латную перчатку я тебе выдам. Попозже. Для начала - азы. Какой эпохой интересуемся? Скандинавия, девятый-десятый век? Рубящая техника боя? Со щитом? Ладно, подробности сейчас не важны. Условия: занятия не прогуливать, приходить вовремя. Не можешь - позвони, предупреди, времени у меня не вагон. Никакого алкоголя - почую выхлоп, выгоню. Юрий звонил, просил натаскать всерьез, значит, и отношение к делу должно быть на высоте. Понятно?
        - Понятно, - кивнул Славик. - Договорились. А вы…
        - Ты.
        - Хорошо, ты… Ну… Действительно разбираешься настолько хорошо, как говорил Алавер?
        - За последние годы - три «Меча России» в категории «щит-меч» до восьмидесяти пяти килограммов. За бугром еще, в Литве, Белоруссии и Польше. Хочешь, дам тебе диск с турнира посмотреть? Только верни потом.
        Ни о чем другом не спросил, а Славик вопросов ждал. Приходит незнамо кто с улицы, никогда раньше истфехом не интересовавшийся и имеющий самое отдаленное представление о реконструкции, и вдруг нежданное явление: обучите! Да еще и по рекомендации человека, которому отказать невозможно. Откуда такие прихоти? На мающегося от безделья богатенького лоботряса не похож, эти обычно выбирают что-нибудь элитно-пафосное - гольф, поло, петанк. А тут можно больно получить тяжелой железкой и попортить нежную шкурку…
        Истфех это еще полбеды. В Алёне Дмитриевне проснулся тщательно скрываемый доселе преподавательский инстинкт - хоть из дома беги. Филологесса внезапно позабыла русский язык и целыми днями третировала Славика древнеисландским. Причем, вспомнив пример Трюггви, увлеченно начала выдумывать «новые слова» - как-никак, тысячу с лишним нет назад не было микроволновок, водопровода или сотовых телефонов. Фразу
«Бера мис виндр!», дословно переводимую как «Принеси мне ветер!», следовало понимать как настойчивое желание заполучить после душа фен - а что такого, собственно? Прибор ветер-виндр и вырабатывает, попробуй сказать, что это не так!
        Сначала новая манера общения слегка раздражала, но Славик постарался смириться и постепенно начал втягиваться в лингвистическую игру - дело привычки. Особенно с учетом ишачьего упрямства Алёны, решившей добиться своего не мытьем, так катаньем: написанный ею учебник показался Славику скучным и вызвал в памяти ассоциацию с нелюбимыми уроками иностранного языка в школе.
        Через десять дней такой жизни Славик внезапно поймал себя на том, что начал довольно свободно формулировать предложения и сложные фразы на мертвом языке без всякого принуждения. Когда Алёна медленно, с правильной артикуляцией, перенятой у даниров, вслух составляла список продуктов, которые следует купить сегодня в
«Гастрономе» (в ее словаре - «Вертр-хус», «Дом еды»), Славик довольно бойко возразил, что хлифс-кефли ин бюд фьоль ист, и вообще лучше купить картошки и пожарить.
        - Хлифс-кефли? - оторопела Алёна, услышав. Сама она макароны обозначала как «хардр браудр», твердый хлеб. Славик же придумал новую формулу «хлебные палочки», причем самостоятельно и без подсказок! - Годр, аст-минр Слейф!
        - Годр так годр, - согласился Славик и потопал в прихожую, одеваться.
        В магазине без всякой задней мысли поименовал свиную вырезку словом «кьёт», чем вызвал замешательство у продавщицы. Чего-чего вам взвесить?
        Похоже, началось. Вот что значит постоянное пребывание в языковой среде.
        Тренировки были прекрасными отдушинами - Алёна свою угрозу ходить вместе к Фра Джованни не реализовала, Купчино это, видите ли, слишком далеко, а на такси никаких денег с нынешними ценами не напасешься. Потому Славик уходил в пять, садился на метро и возвращался домой к одиннадцати со ставшими привычными синяками на предплечьях и бедрах. «Азы» осваивались с трудом, но польза от физической нагрузки была очевидна: позволяло разгрузить голову и отвлечься.
        Январь и первые две недели февраля прошли безмятежно. Иногда заглядывали погостить с ночевкой Серега с Натальей, специально для них на свой страх и риск устроили пикник на той стороне - подобие мангала выложили из камушков, обструганные березовые веточки вместо шампуров, баранину для шашлыка купили на рынке. Экологический туризм как он есть.
        В исторической реальности близилась осень, судя по углу возвышения солнца, в полдень здесь начинались двадцатые числа августа по григорианскому календарю. Славик, наплевав на собственные опасения, чуть не ежедневно ходил за грибами - белых и подосиновиков высыпало неслыханное множество, ногами сшибать можно. Мачете и «Сайга» с тремя запасными магазинами обязательно с собой.
        Местная фауна вела себя дружелюбно, Славик давно привык к поджарым лисам и солидным барсукам, преспокойно разгуливающим в подлеске, встретить крупное животное удавалось реже - однажды прошествовал мимо тур, чернющий как смоль гигантский бык (пришлось спрятаться под корнями древней ели - очень уж здоров!), видел издалека подрастающего медвежонка, лоси с детенышами бродили вокруг Двери постоянно. Чудища-страшилища не то мигрировали, не то затаились и готовили коварный удар из-за угла - даже рычаще-плачущие звуки не появлялись.
        Славик выделил несколько часов, чтобы посидеть возле валуна-ящера, вдававшегося в Неву больше чем на четыре метра. Отыскал на берегу укромный уголок - между двумя поваленными стволами. Никто не заметит, а обзор прекрасный, вся дельта реки как на ладони. Бинокль и видеокамера под рукой - расстилай пенку, садись, бери бутерброды с пивом и наблюдай в свое удовольствие. Только не забудь потом мусор покидать в рюкзачок и вернуть в эпоху, его породившую. Сорить здесь нельзя категорически - это аксиома.
        Надо заметить, что основной целью кратковременных вылазок в историческую реальность являлся не сбор грибов с целью заготовки на зиму (кстати, почему бы и нет? Из сушеных боровиков получается отличный суп!) и не прогулки на свежем воздухе. Славик точно знал, что Людочка оставила в одной из речных заводей лодку-долбленку, которую выменяла у финнов-туземцев на услуги «ведьмы» - знакомая с медициной ХХ века мадам Кейлин за много десятилетий походов сюда заслужила репутацию знахарки, способной исцелить почти любой недуг или рану. Антибиотики решают.
        Такая лодка - настоящее сокровище. Непотопляема. Практически не гниет. При надлежащем уходе способна прослужить лет сто - никакого преувеличения. На будущее пригодится, надо лишь отыскать. Не вечно же отираться в радиусе нескольких километров от Двери? А если понадобится перебраться на северный берег? Вдруг?
        За несколько дней Славик методично обследовал лес от устья до изгиба Невы, там где нынче Смольный. Ничего. Неродная бабушка была отличным конспиратором или лодку украли.
        Украли? Быть не может, местные воровать не могут, особенно финны, которые еще при общинно-родовом строе живут! Это у скандинавов или славян медленно, но верно зарождается феодализм, который расцветет пышными розами лет эдак через двести, а в Карелии племена дикие - для любого родовича взять чужое немыслимо! Считай, как у себя украл!
        Кстати, о финнах…
        На реке обозначилось движение. Не многовесельный дрэки - таковых за три с лишним часа наблюдений прошло целых пять, три на запад и два на восток, в сторону Ладоги, - а вытянутые лодки, отдаленно напомнившие Славику байдарки.
        Бинокль Славик купил замечательный, «Карл Цейс - Виктори», тысячу семьсот долларов из банковских запасов не пожалел. Прославленная немецкая оптика, вещь своих денег стоит. Поднес к глазам, скорректировал изображение. Оценил.
        Вывод однозначен: это точно не скандинавы и не славяне-кривичи, на чьих землях стоит Альдейгьюборг. Белобрысые, не слишком высокие, лица с отчетливыми монголоидными чертами.
        Финны. Да только не те, к которым привыкли жители северной столицы, - красномордые и много пьющие здоровяки, алкотуристы, являвшиеся главным посмешищем Ленинграда и Петербурга до отмены «сухого закона» в 1993 году. Настоящие финны, от которых население Суоми XXI века отличается так же, как кривичи от современных русских. Даже не предки, а носители идентификационного имени нации, сформировавшейся много столетий позже.
        Трюггви о них рассказывал, называя это племя словом «емь» - отзывался снисходительно, говоря, что емь не знает радости битвы, но покорить их невозможно: при любой опасности уйдут в глухие чащобы, ищи-свищи. А меновую торговлю емь держит хорошую - мех ценного зверя.
        - Охотятся, - шепнул Славик, не опуская бинокля. - Так, копья, что-то вроде дротика… Рыбу так ловят? Не разглядеть. Пускай поближе подойдут.

«Байдарки» с экипажами в два человека вышли к стрелке будущего Васильевского острова. Гребец на корме, впереди охотник с короткой пикой. Что они ищут на реке?
        Конечно же нерпы! В Неве маленьких тюленей можно встретить постоянно, Славик не раз видел стайки по пять-семь особей, особенно часто нерпы отдыхают на галечной косе в самом устье - там, где Славику довелось повстречаться с Рёриком-сэконунгом.
        Бьют точно, нерпе в загривок, наповал - перебить позвоночник широким острием пики. Быстро обвязывают добычу веревкой под ласты, не сорвется. Не жадничают, охота идет без азарта - по две нерпы на лодку, излишки не продашь, не обменяешь и не съешь. Зачем тогда убивать зверя?
        Одна из лодок приблизилась метров на пятьдесят, ее сносило течением, но Славик успел рассмотреть бывшую клиентуру Людмилы Владимировны во всех подробностях. Гребец молодой, низкорослый и очень жилистый - рубаха с обрезанным по плечи рукавом, видна мощная мускулатура на руках. Охотник куда старше, по виду лет сорок. Тоненькая козлиная бородка, усы по углам рта. Монгол монголом, хотя классическая индоевропейская складка на верхнем веке выражена - у настоящих монголоидов такой нет и быть не может. Глаза голубые - финн обвел взглядом побережье, на миг зацепившись за укрытие Славика.
        Вытянул руку, указал на поваленные деревья. Что-то гавкнул на своем наречии. Перебросил веревку гребцу. Всмотрелся.
        Зараза! Вечер, линзы бинокля могли бликовать! Только этого еще не хватало! Финны дикие, с данирами, нордмадрами или свеями еще можно договориться, а с этими первобытными? Стрелять в них западло, даже при угрозе жизни. Жалко ведь!
        Надо валить отсюда. Быстро.
        Охотник выпрямился (как он умудряется стоять на раскачивающейся узенькой лодке?) и демонстративно вытянул руку. Не вверх, а прямо - по направлению к Славику, с открытой ладонью.
        Мигом дал короткий приказ гребцу. Ладья медленно-медленно, преодолевая сильнейшее течение Невы, пошла против волн.

«Уйти? Но он же дал знак мира! Как во всех культурах планеты! Это единый жест!»
        Славик перебарывал страх минуты две, из-за чего обозвал самого себя «тупым тормозом». Шумно сплюнул. Встал на ноги. Перебросил «Сайгу» в боевое положение, стволом вперед. Снял предохранитель.
        Вышел на валун-ящер. Да и плевать, что камуфляж. Рёрик с компанией такую одежду видели и в обмороки не попадали!
        Лодок всего четыре, итого восемь потенциальных противников. Кидаться копьями они обучены, судьба нерп, за которыми по воде идет кровавый след, об этом свидетельствует. Хотят взять на понт? Или?..
        Старый - оказалось, что он не соломенноволосый, а полуседой, с глубокими морщинами вокруг глаз, - высадился на огромный валун первым. Если быть совсем точным, то лодка с берестяными бортами пристала левее камня, где крупный песок и валежник, - суденышко прикрутили веревкой к палому стволу. И тогда уже финн легко перескочил на громаду-камень. Копье оставил. На поясе короткий ножичек с костяной рукоятью и только. Зияет пустыми глазницами сброшенный на плечо капюшон из шкуры волка.
        Живописно, настоящий дикарь-лесовик.
        Славик не двигался, держа палец на спусковом крючке «Сайги». Стрелять очень не хотелось. Вот нельзя и точка!
        Причалили три оставшиеся лодки. Ребята все молодые, поглядывают изучающе, но без агрессии.
        Выжидавший Старый начал подниматься по склону валуна. Спокойно так, с достоинством, без ненужной спешки. Остановился в двух шагах от Славика. Смотрел только в глаза - здесь иначе нельзя, это знак добрых намерений.
        Разразился длинной чинной тирадой, абсолютно непонятной. Судя по интонации - вопрошающей. Указал в сторону леса.
        Куда? Точно, там Дверь!
        - Хус, - по наитию сказал Славик на древнескандинавском. - Там мой дом.
        - Годр, - удовлетворенно кивнул Старый. Оказывается, наречие викингов он разумел. - Тихая Ива предсказывала, что ты придешь. И узнаешь эту вещь.
        Последнюю фразу Славик автоматически перевел без каких-либо трудностей. «Стилла» - значит «тихая», Алёна для пополнения словарного запаса заставляла учить названия деревьев и растений, следовательно, «ива» - это «йольстер», остальное совсем просто…
        Старый сорвал с ремешка на шее небольшой металлический предмет и протянул Славику.
        Так.
        Позеленевший медный брелок в виде Исаакиевского собора - такие продают туристам в центре Питера! Медь металл нестойкий, значит, за тысячу двести лет брелок исчезнет или до такой степени деформируется, что узнать будет невозможно! Людочка свято блюла кодекс - никаких следов!
        - Эк хейтир Слейф, - стараясь выглядеть невозмутимым (было очень сложно), - сказал Славик. - Эк эм… Эк эм Стилла Йольстер мёгр…

«Сын? Это разве „мёгр“? Не помню! Там какое-то другое слово было!»
        - Годр, - Старый довольно прикрыл веки. - Мы увидели твои глаза.
        - Глаза? Огис? Хверр ист?
        Старый осторожно вытянул руку и коснулся бинокля, висевшего на шее Славика.
        - Огис брейдр.

«Большие глаза». Ну и ну.
        И что теперь прикажете делать с финнами? Они отчетливо набиваются в друзья! И это очевидно, Старый знал Людочку!
        Ну раз так… Хорошо, уговорили, будем общаться.
        Славик снял с плеча ремень «Сайги», положил карабин на гладкий гранит и присел, по-турецки скрестив ноги. Вынул из кармана шоколадку, обертку сразу упрятал в карман, разломил. Половину протянул Старому.
        - Фа! Фа ист! Да бери, не отрава! Фа!
        Глава четвертая
        О соли и рессорах
13-17 февраля 2009
        Санкт-Петербург - дельта Невы
        Первый опыт контакта с емью назвать «успешным» можно было лишь с натяжкой: Славик плохо знал язык, для финнов скандинавский диалект тоже родным не был, оттого разговор со Старым (предводитель охотников так и не назвался - табу, нельзя открывать данное при рождении имя колдуну!) больше походил на благочинную беседу двух английских эсквайров.
        Лето стоит теплое, значит, надо ждать доброго урожая. Нерпы в реке и на «большой воде» много, охота добрая. Славик осведомился у Старого, где живет его семья-скюльда - оказалось, «идти пешком полный день», а «на лодке быстрее». Хорошенькие у них знания в области географии. Однако финн указал не на север, а в сторону юго-запада, следовательно, емь обитает где-то за Большой Ижорой.
        В отличие от скандинавов, туземцы относились к «колдовству» спокойно, Старый, не понижая голоса и без охранных жестов, использовал слова наподобие «годиск дис» -
«ведьма» или «рюна», что означало или «заклинание» или «тайна, связанная с магией», причем уверенно связывал эти понятия с Людочкой, «ушедшей две зимы назад и не возвращавшейся». Говорил он много, Славику оставалось только кивать - понимал едва десять слов из сотни. Придется обращаться за помощью к Алёне, опять поработает толмачом.
        С колоссальным трудом удалось объяснить Старому, что следующая встреча назначается через три дня, здесь, на этом камне. Да-да, когда солнце взойдет три раза! Придешь?
        Финн легко согласился: приду, мол. И годи с собой приведу, мы долго ждали твоего появления.
        Хм, интересно… Человека в необычной одежде и с непонятным снаряжением они не испугались, отнеслись к Славику без отрицательных эмоций и вполне объяснимых опасений. Людочка финнов предупредила, что в один прекрасный день объявится преемник, а, судя по словам Старого, она не заглядывала в историческую реальность два года или около того. Значит, уже тогда наметила Славика в наследники. Основательная женщина.
        Распрощались. Славик едва отбился от подарка, финны хотели преподнести битую нерпу. Представив процесс разделки тюленя на кухонном столе, Славик вздрогнул и авторитетно заявил, что кушать нерп ему боги не велят. Против богов не попрешь. Ясно?
        С тем новые знакомцы погрузились на свои непритязательные плавсредства и двинулись по течению, в сторону залива.
        Что ж, день прошел не зря. Давно пора налаживать контакты с местным населением - до ближайшей фактории даниров на Ореховом острове и до Старой Ладоги далеко, дружба с емью может оказаться полезной: финны наверняка знают обо всем, что происходит в округе. Как они хелльдирра не боятся, вот вопрос?..
        Выясним. Нужна Алёна, без нее ничегошеньки не поймешь.
        Славик подхватил рюкзак, сошел с валуна на протоптанную тропинку, ведущую прямиком к Двери, и спустя двадцать минут оказался на родной поляне. Взглянул на часы - нехорошо, провел здесь больше семи часов, а обещал вернуться через три. И рацию забыл, как назло, не свяжешься.
        Привычно шагнул из времени субъективного в объективное, «червоточина» сработала безотказно. В темном коридоре налетел на большущий тяжелый предмет, от неожиданности споткнулся и с грохотом рухнул на пол. Локоть больно ушиб.
        - Что за?.. - далее последовала эмоционально окрашенная тирада, в переводе на литературный русский язык обозначавшая резко негативное отношение Славика к идиоту, устроившему в прихожей настоящую баррикаду.
        Кряхтя поднялся, нашарил на стене выключатель, зажег свет. Удивленно хмыкнул. Снял с плеча «Сайгу», поставил карабин в угол.
        Что бы это значило?
        Три черных чемодана, на ручках белеют бумажные колечки с эмблемой авиакомпании «Эр Франс». Гости?
        - Таких матюгов я с армейских времен не слышал, - покачал головой явившийся со стороны кухни Иван. И Алёна здесь, куда она денется. Смотрит недовольно - заставил беспокоиться. - Добрый вечер. Я честно звонил утром из Парижа, перед вылетом. Хотел предупредить о визите. Алёна Дмитриевна ответила, что ты ушел на ту сторону.
        - Ты где шлялся, скотина? - напустилась филологесса. - Не знала, что и думать! Искать идти? Хорошо Ваня успокоил - сказал, если к ночи не вернешься, отправимся туда вместе! Ничего себе «часика три»!
        - Извини пожалуйста, так получилось, - примирительно сказал Славик. - Я бы не опоздал, просто удалось встретиться с аборигенами. Финны, емь. То самое племя, с которым общалась мадам Кейлин.
        - Ого, - Алёна мгновенно сменила гнев на милость. - Ты серьезно? Как?
        - Ребята, дайте мне переодеться и сходить в ванную! Все объяснения потом. Иван, ты надолго?
        - Это как получится. Ждем тебя на кухне… Кстати, а почему карабин просто так валяется? У тебя разве нет шкафа для хранения оружия?
        - А зачем? - легкомысленно отозвался Славик. - Огнестрел Серегин, к тому же у меня нет прав на ношение и хранение. Ствол тут незаконно. На той стороне все равно никто документы спрашивать не будет.
        - Одно слово - Россия, - ничего не выражающим тоном сказал Иван. - Разгильдяй.
        Во время ужина выяснилось, что неожиданная «командировка» Вани организовалась спонтанно: в процессе подготовки проекта мсье Жоффра выдалось свободное «окно» дней эдак на десять или двенадцать, серьезной работы в Париже сейчас нет, а потому с разрешения босса Иван отправился навестить питерского аргуса и помочь Славику разобраться с текущими проблемами. В крайнем случае - просто взглянуть на происходящее за Дверью глазами профессионала и составить отчет для начальства.

…- Мне нужны твои контакты в ФСБ, - сразу заявил Иван. - Сможешь вывести на майора, занимающегося проблемой Дверей?
        - Достаточно взять телефон и позвонить. Но для чего?
        - Я не могу провезти через границу необходимую аппаратуру - необходима тьма-тьмущая разрешений и согласований, оружие вообще не пропустят. Придется просить содействия у органов. Гражданин майор сможет войти в положение или он чиновная зануда?
        - Полагаю, сможет.
        - Звони, назначай встречу. Если дадут добро, чартер с контейнером прилетит из Женевы через день-другой.
        - Женева? - удивился Славик.
        - Именно. Из Франции в Россию не выпустят, оборонные технологии. В Швейцарии у Жоффра есть завязки на таможню и министерство внутренних дел. Коррупция частенько приносит реальную пользу. Не думай, что это сугубо российская особенность, в европах тоже берут охотно и с размахом…
        - Про «оборонные технологии» можно подробнее? Ты туда авианосец переправить хочешь? Или танк?
        - Не преувеличивай. Тяжелая техника не поможет, а вот газоанализаторы, системы обнаружения, детекторы движений, армейские инфракрасные визоры и другие полезные вещицы нам очень пригодятся. Мы вроде собирались взглянуть на вторую Дверь, а не только поохотиться на дикобраза?
        - Сначала до репинской Двери добраться надо, она далеко…
        - Оставь эти заботы мне, не впервой. Девятый век - эпоха дикая, если попадемся кому на глаза, в рукописных источниках это не отразится, а легенда о невиданных пришельцах со временем исказится до неузнаваемости.
        Алавер согласился увидеться сразу, без лишних вопросов. Если надо, могу заглянуть через сорок минут, живу недалеко, да и время детское - десять вечера. Идет?
        На этот раз гражданин майор был строг и деловит. Пришел быстро, сдержанно поздоровался с гостем. От пива отказался. Выслушал просьбу. Сообщил, что ввиду особой ситуации разрешение может быть получено, но с одним условием: всё, что привезли, потом забрать обратно - до последнего винтика. В любом случае требуется санкция руководства, причем не питерского, а московского. Ответа ждать не ранее чем завтра, во второй половине дня. Устроит?
        - Спасибо, - кивнул Иван. - Во сколько связаться?
        - После пятнадцати ноль-ноль. И не благодарите пока, если большому начальству вожжа под хвост попадет, придется вам обойтись подручными средствами. Мы также заинтересованы в отсутствии дальнейших инцидентов в Репино, но если зверье оказалось способно вылезти в наш мир через «червоточину», вряд ли его остановит бетон и система герметичных дверей, установленных там за счет барона Фальц-Фейна представителями его же фирмы…
        - Барон связывался с вами? - осведомился Иван.
        - Вот у него и спросите. Это служебная информация, делиться которой я не собираюсь. Особенно с вашей корпорацией.
        Проченков только плечами пожал, всем своим видом сказав: «Не очень-то и хотелось».
        Привычного к строгому распорядку Ивана устроили в гостиной - он заявил, что ляжет спать не позже полуночи, завтра грядет трудный день.
        - Славик, ты во сколько обычно дома встаешь?
        - Когда как.
        - Поставь будильник на восемь утра. Позавтракаем, а потом ты отведешь меня на ту сторону. Хочется оценить обстановку.
        - Последние дни там тихо, ничего подозрительного не встретил.
        - Или не замечал, что вполне возможно. Спокойной ночи.

* * *
        - Сказочное местечко. Дачу бы тут построить. Скромный коттедж на взморье, с верандой, цветочными клумбами и фонтанчиком. Но - нельзя. Не поймут…
        Перед «полевым выходом» Иван переоделся из гражданского в привезенный с собой новенький бундесверовский камуфляж - «флектарн» - и теперь смахивал на героя боевика восьмидесятых годов: широченный высокий дядя в зеленом берете и с «Сайгой» на плече, - Славику пришлось выдать в пользование второй карабин, пока не доставят более продвинутые образцы. Могут и не доставить.
        Справа - устье Невы, прямо впереди залив с лесистыми островками на горизонте. Галечный язык вдается в воду почти на километр. Охотятся чайки, на пляже по левую руку лежбище нерп, которых Славик уже давно считал никакой не экзотикой, а вполне обычными зверьками наподобие белок или зайцев.
        - Пойдем, - Славик потянул Ивана за рукав. - Видишь два белых пятнышка? Паруса, идут на восток, в нашу сторону. Движение здесь оживленнее, чем на автостраде - считай половина Европы пользуется трассой Скандинавия -Русь -Черное море.
        - Половина не половина, но треть точно, - согласился Иван. - Вся Скандинавия, некоторые англичане и германцы. В основном, конечно, варяги… Остальным удобнее ходить на юг, через Гибралтар и Средиземное море. Действительно, надо укрыться, чем меньше нас видят, тем лучше. Куда дальше?
        - По краю леса на юг, вдоль берега. Обойдем болотце и вернемся обратно. По-моему, ты достаточно увидел.
        - Наоборот, практически ничего. Следов «альтернативной эволюции» нет. Славик, ты точно ничего не выдумал и не преувеличил?
        - Слушай!..
        - Тихо-тихо, я пошутил. Площадь карельских чащоб колоссальна, тысячи квадратных километров, тут и тираннозавру или стаду мамонтов затеряться легче легкого. Людей очень мало, плотность населения, как в современной Амазонии, то есть на сотни километров окрест встретишь только несколько деревень еми или северных кривичей, города стоят по рекам и их очень мало… Чего встал, двинулись, иначе скоро окажемся в поле зрения корабельщиков.
        Продрались через заросли орешника и свернули левее, так, чтобы залив постоянно оставался на виду. Иван размышлял вслух:
        - Ты не думай, я знаю о чужих формах жизни ровно столько, сколько позволяет каталог, составленный аргусами за последние лет пятьдесят, - настоящие крупные
«прорывы», к счастью, происходят редко, а зверье или уничтожают, не оставляя следов, или сами животные пытаются избежать контакта с человеком и гибнут незнамо где и как. Доставшиеся исследователям образцы интереса не представляют хотя бы потому, что для серьезного изучения нужна аппаратура, какую и мсье Жоффр приобрести не способен. При всех его связях и деньгах.
        - Настолько серьезно? - нахмурился Славик.
        - Представь себе молекулу гемоглобина, основанную не на железе, как у нас, и не меди, как у осьминогов, а на титане. Круто, согласись? И никто не может понять, как это получается! Какую-то тварь серьезно ранили в Милане несколько лет назад, успели забрать образцы крови… В каких природных условиях должен обитать зверь, чтобы переносящий кислород тканям агент оказался титаном?
        - Лучше не представлять.
        - У меня по этому поводу есть собственное мнение, никем не подтвержденное. Существа, принадлежащие «альтернативным ветвям», выжить в наших условиях не способны. Протянут несколько дней, недель, ну месяцев - и каюк. Правда, что они натворят за это время, совсем другой вопрос. Жрать-то хочется, верно? Чужеродная среда, непривычная пища, иные природные условия. Сила тяготения и уровень солнечной радиации, наконец! Каким бы крепким и совершенным не был организм, все равно сдохнет!
        - Выходит, не всё так плохо, как я думал?
        - Понятия не имею. Теории, догадки. Ничего конкретного, подтвержденного твердым знанием. Неидентифицированных Дверей очень мало, далеко не каждая активна. Информации мизер. Хочешь чистую правду?
        - Давай.
        - Жоффр с компаньонами неидентифицированных Дверей в глаза не видывали. Все подконтрольные им «червоточины» - самые обыкновенные. А очень хочется глянуть - что же там такое, за гранью? Поэтому у меня теперь открытый счет и наилучшая техническая поддержка со стороны мсье Доминика. Единственная возможность посмотреть на другой мир…
        - Ах, вот оно что? - Славик остановился и полез в карман за сигаретами. Продолжил возмущенно: - Никакой реальной помощи, значит? Меня вы только используете, в качестве средства доступа к редкой и способной принести большую прибыль загадке?
        - Не кипятись. Да, используем. Точно так же, как ты будешь использовать полученную с нашей помощью информацию или мои рабочие руки. Выясним, с чем имеем дело, - сумеем оградить тебя и твоих корешей из числа местных от больших неприятностей. Все довольны. Или я ошибаюсь?
        - Значит, ничего личного, просто бизнес?
        - Бизнес. И личное, куда без этого. Поверишь, что мне самому до смерти интересно посмотреть на дверь в Репино?
        - Нету здесь никакого Репино.
        - К словам придираешься? Значит, все-таки обиделся. Зря. Во-первых, никто не обязан помогать тебе просто так, ничего не получая взамен. Во-вторых, мы, кажется, занимаемся общим делом, или ты в одностороннем порядке аннулировал соглашения с Жоффром?
        - Спятил?! Я бы сразу сказал! Договор есть договор!
        - Не понимаю, отчего тогда возникает недоверие. Боишься, что обманут?
        - Ну… Есть немного.
        - Дружище, это не фондовая биржа и не финансовая пирамида наподобие «МММ». Детский сад! Ты до сих пор не понял, что играешь настолько по-крупному, что дух захватывает? И принят в игру потому, что судьба или генофонд угораздили тебя попасть в число хранителей Дверей? Министров во всем мире стократ больше, чем аргусов! Никто не станет наживаться на твоей неопытности. Резона нет.
        - Хорошо, - Славик недовольно сплюнул. Старые подозрения вновь обострились, не убедила и откровенность Ивана, честно признавшегося об одной из причин визита в Петербург. - Жоффр вроде обещал, что я останусь независимым аргусом?
        - Автономным, - шепотом подсказал Иван и широко улыбнулся. - Никто не может быть независимым абсолютно. Никто. Ты, я, Жоффр, господин Алавер, твоя подруга. Не думаю, что ты справился бы с Дверью в гордом одиночестве, без помощи всех перечисленных людей. Равно и мы без тебя не сумеем многое сделать. Навязчивые подозрения и необоснованное чувство опасности называются известным словом - паранойя.
        - Я давно поставил себе этот диагноз, - признался Славик. - В тот самый день, когда нашел Дверь в самой обыкновенной квартире.
        - Ну-ка, глубоко вдохнул, попрыгал на месте, выбросил из головы всё лишнее, кроме дела, и пошел вперед! Ох не я был сержантом в твоем взводе!
        - Да такие сержанты, как ты, - на вес золота!
        - Серьезно? По мнению подчиненных, я всегда был законченной сволочью - в Иностранном легионе точно. Так надо.
        - Знаю.

* * *
        По мнению Славика, это был откровенный перебор. Репутация погибла окончательно.
        Квартира Славика после донельзя скверной истории с Гончаровым среди жильцов и так слыла неблагонадежной. Причем об этом втихую переговаривались не только соседи по парадной, но и по двору. Старый питерский двор, знаете ли, не меньший змеюшник, чем закрытое учреждение, на виду любое происшествие, выходящее за рамки обыденности.
        Шестнадцатого января утром во двор въехал черный фургон «Мерседес» с тонированными стеклами. Одетые в единообразную черную униформу плечистые грузчики начали таскать на второй этаж пластиковые коробки - сразу видно, очень тяжелые. Соседка Славика из квартиры напротив не смогла выйти за хлебом - ей вежливо, но непреклонно заявили: подождите десять минут.
        Фаина Андреевна, как человек советской формации, возмутилась, захлопнула дверь и немедленно позвонила в милицию. С номера 02 диспетчер ее перенаправил на дежурного районного отделения, который сказал, что беспокоиться не следует: в доме работают товарищи из ГУВД, следственные мероприятия.
        Какие мероприятия, товарищ дежурный?!

«Не твоего ума дело, карга», - подумал лейтенант, сидевший на телефоне в отделении.
        Ответил, однако, с невероятной для милиции вежливостью, ибо над ним стояли двое неприветливых граждан в штатском. Причастность таковых к солидному ведомству была ясна любому новобранцу из патрульно-постовой службы, но если приказ пришел аж от начальника ГУВД, спорить смысла не было - иначе лишишься и погон и должности еще до вечера.
        Контейнеры складировали в гостиной, заняв едва не половину комнаты. Иван командовал - этот ящик отдельно, поставьте в угол! Аккуратнее я сказал, не дрова грузите! Где расписаться?.. Спасибо, я вас больше не задерживаю.
        - Тонны полторы, - оценил Славик. - Спрашивается, каким образом мы переправим весь груз на берег? Пупок развяжется!
        - Не развяжется. И не полторы, а всего четыре с небольшим центнера в общей сложности. Перетащим в несколько заходов. Как зовут парня, смотревшего за Дверью во время твоего вояжа в Альдейгьюборг? Сергей? Отлично. Попроси его помочь, лишняя пара рук будет очень кстати.
        Вопрос со снаряжением решился положительно - Алавер сообщил, что разрешение сверху получено, причем неожиданно легко. Однако в сферах поднебесных мягко намекнули, что если господин Антонов впоследствии поделится с Центром спецтехники впечатлениями об экспедиции, ему будут очень признательны. Славик, вам все понятно? Письменный отчет не обязателен, в устной форме. Наличие документальных свидетельств на цифровых носителях приветствуется.
        - Слава, вас эта просьба ни к чему не обязывает, - добавил майор. - Тем не менее советую к ней прислушаться, незачем разочаровывать начальство.
        - А если мы ничего не найдем?
        - Интуиция мне подсказывает - найдете… И еще: за квартирой в ближайшие дни будут ненавязчиво наблюдать, для вашего же спокойствия. Оборудование ценное, вдруг кто покусится?
        - Существует вероятность? - охнул Славик.
        - Вспомним о «кроте» среди сотрудников Жоффра. Вероятность ничтожна, поле деятельности в России для конкурентов мсье Доминика крайне ограничено, но лучше перебдеть. К чему ненужные инциденты?
        После доставки контейнеров Иван собрал на кухне заседание генштаба в составе самого себя, Алёны и Славика. Обрисовал диспозицию:
        - Идти желательно втроем, осталось решить, кто подежурит в квартире - Алёна Дмитриевна или Сергей. Между прочим, когда он должен заглянуть?
        - Вечером, после работы. Я бы предпочел взять Серегу - он умеет обращаться с оружием.
        - Отлично.
        - Тяжела женская долюшка, - фыркнула Алёна. - Сидеть и ждать, когда мужикам достается все самое интересное.
        - Хочешь повстречаться с аналогом «медузы», которую мы видели в декабре? - вздернул брови Славик. - Пожалуйста, кто бы возражал!
        - Аргумент, - согласилась филологесса. - Всегда мечтала поиграть в «Ангелов Чарли», но как видно не судьба. Уговорили, останусь дома. Дальше?
        - Присмотрел я вчера один заливчик, метров четыреста правее валуна-ящера. Изогнутый, скрыт кустарником и палым лесом. Рассмотреть, что происходит в глубине, со стороны реки невозможно. Там и устроим точку старта, соберем лодку.
        - Лодку? - не понял Славик.
        - Ты Неву вплавь форсировать собираешься? А потом пешочком до места? В одном из ящиков - надувная моторка и двигатель, такие лодки используются спецподразделениями ВМФ Франции. Легкая, вместительная, очень грузоподъемная. Мощный и тихий движок, расход топлива мизерный - хватит на дорогу туда и обратно с запасом. Славик, постарайся вспомнить, скандинавы выходят в плавание по ночам?
        - Нет. Если я ничего не путаю, фактории на Волхове, Неве и по берегам залива стоят на расстоянии дневного перехода. Отдохнули, и с восходом солнца снова в дорогу. Ночью - только в открытом море.
        - Следовательно, если мы выйдем перед рассветом, шанс нарваться на боевой или торговый корабль минимален… Я прикинул на карте, расстояние по воде в одну сторону - около сорока километров, доберемся часа за полтора. День на разведку, с закатом обратно.
        - Чрезвычайные ситуации в расчет принимаешь?
        - Разумеется, принимаю. Встретим то, с чем не сможем управиться, - немедленно уносим ноги. Никакого геройства, тут вам не окопы Сталинграда. Рисковать нужно умеренно, без фанатизма. В заводи установим радиомаяк, даже если очень захотим, то не заблудимся. Теперь о поддержке со стороны. Говоришь, ты назначил встречу с финнами на завтра?
        - Утречком. Старый обещал прийти и еще годи с собой прихватить.
        - Скорее, шамана, - поправила Алёна. - Подозреваю, емь не чтит славянский или скандинавский пантеоны, совсем другая форма религии - тотемизм, допустим. Первобытная культура, родовой строй в чистом виде. Безусловно, они куда более развиты, чем племена, населявшие Европу до Рождества Христова, но все равно древность жуткая.
        - Человеческие жертвы? - не без иронии поинтересовался Иван.
        - Вряд ли. В деревне, как правило, живет одна семья, достаточно многочисленная, чтобы обеспечить выживание рода. Общаются только с ближними соседями, торговля меновая… Замкнутая архаичная культура, уровень бронзового века. Сведений о них почти не сохранилось, да и я не этнограф.
        - Замкнутые они или нет, но древнескандинавский выучили!
        - Язык международного общения, будто латинский в средневековой Европе. Финны прекрасно осознают все выгоды общения с норманнами: они викингам норку с горностаем, а те привозят еми качественные металлические изделия и зерно.
        - Первым делом - расспросить финнов, - кивнул Иван. - Информация нужна как воздух. Какие предметы представляют для них наибольшую ценность? Бусы и зеркальца дарить, как в книжках Жюля Верна?
        - Пожалуй, нет, - задумчиво сказал Алёна. - На первом месте для еми стоит благополучие рода. Чтобы все были сыты, одеты, не нуждались в самом необходимом. Припасы на долгую зиму… Знаете, что бы я посоветовала? Стальные болванки. Рессоры, к примеру.
        - Рессоры? - изумился Славик. - Зачем?
        - Включай соображалку. Полезных ископаемых в нашем регионе нет. Железо для финнов - огромная ценность, дороже любых денег. Кузнечное дело емь освоила, но с материалом колоссальные затруднения, перековывают даже старые ножи… Да ты их озолотишь, подарив самую обычную сталь - заготовки для клинков, наконечников пик и так далее!
        - Смотрю на вас и восхищаюсь, - признался Иван. - Безупречная логика. Славику очень повезло с такой помощницей.
        - Я была отличницей в универе, красный диплом, - снисходительно усмехнулась Алёна. - Видите, и филолог-лингвист может пригодиться. Хотя бы потому, что я прослушала несколько дополнительных курсов - не зная материальную культуру цивилизации, язык которой изучаешь, не поймешь, как думали эти люди и почему так разговаривали…
        - Я знаю, где взять старые рессоры, - отозвался Славик. - У нас в цеху на Сызранской валяются, ржавые и никому не нужные. Договорюсь с Серегой, заберу.
        - Лучше это сделать прямо сейчас, - сказала Алёна, подвинув к Славику сотовый. - Завтра утром времени не будет. Займись.
        Пришлось одеваться и ехать на работу - бывшую работу. Заявление по собственному желанию Славик положил на стол шефу еще в январе, когда окончательно понял, что двум богам служить нельзя: выбор между карьерами токаря и аргуса был сделан в пользу беспокойного наследства.
        К счастью, Серега, как начальник производства, ездил в цех на отцовской машине, тяжеленные железяки не пришлось волочь на горбу. Забросили в багажник, для начала поехали к метро «Технологический институт» - встретить серегину зазнобу, - простояли в пробке на Московском сорок минут и только потом направились к дому. Славик успел вкратце доложить о планировании на ближайшие дни: субботу и воскресенье придется занять вылазкой в историческую реальность.
        - Ты как, сможешь принять участие?
        - Безумству храбрых поем мы песню, - хмуро процитировал Серега. - Наташку с Алёной дома оставляем? И то слава богу. Неужто тебе прошлого раза оказалось мало?
        - Тогда мы отправились без всякой подготовки и, естественно, нарвались. Теперь всё иначе. Вдобавок с нами Иван.
        - Интересно будет познакомиться… Если ты о нем рассказывал ничего не перевирая и не преувеличивая, то было бы прикольно завести дружбу с Джеймсом Бондом.
        - Он не Джеймс Бонд. Круче. Никогда раньше не видел сержантов, готовых защитить магистерский диплом в Сорбонне… У «Гастронома» останови, надо хлеб купить.
        Если поначалу Серега общался с Иваном чуть напряженно - не знал, что можно ожидать, - то Наталье, как женщине взрослой и способной быстро оценить человека, парижский гость понравился. Бонд он там или Штирлиц, а почистить картошку вызвался первым, значит, не белоручка. Ведет себя естественно, нос не задирает, даже наоборот - старается выглядеть скромнее, чем есть на самом деле. Неужто стесняется?
        - Итак, вся компания в сборе, - констатировал Славик, когда началось привычное с детства семейное священнодействие: ужин. Вареная картошка с селедкой, зеленый салат и тушеные баклажаны. Открыли бутылку водки. - Заговорщики. Кому как, а мне страшновато знать, что кроме нас в Питере этим секретом владеют всего несколько человек из отдела Алавера. И никто больше. За нас, что ли?
        Выпили. Разговор сразу пошел в предсказуемом русле: та сторона. Как, любопытно, поживает дружина Рёрика? Ушли в Кёнугард, сопровождая купеческие кнорры? Там скоро осень, даниры обязательно вернутся на зимовку в Старую Ладогу, можно было бы навестить, но своими ножками до Альдейгьюборга топать тяжело: двести километров, и то если по прямой.
        - Сами придут, если потребуется, - высказала предположение Алёна. - Трюггви знает дорогу.
        - По моим данным, - сказал Иван, - Славику первому удалось наладить с обитателями исторической реальности долговременный контакт, основанный на взаимной симпатии. Они не боятся ходить к вам в гости и не пугаются современности.
        - Гончаров… кхм… рассказывал, будто один из аргусов в Италии полностью натурализовал в нашем времени девушку из четырнадцатого века, - парировал Славик. - Мой опыт далеко не первый.
        - «Натурализовать» и завязать крепкую дружбу с тамошними - две большие разницы. Даниры знают, что ты «отсюда», но остаться в объективном времени желания не испытывают. Им и дома хорошо.
        - Ты долго жил в средневековой Франции. Разве там ни с кем не подружился?
        - Почему?.. Только они считали меня своим, местным. У даниров гораздо более гибкая психика, чем у французов времен королей Филиппа или Карла - последние ограничены множеством религиозных запретов и предрассудков, они восприняли бы Дверь как сущее бесовство, проявление сил потусторонних. И побежали бы жаловаться.
        - Инквизиция? - заинтересовалась Наталья.
        - В том числе. Госбезопасность своего времени. За несколько столетий менталитет европейцев резко изменился - скандинавы эпохи викингов стократно коммуникабельнее своих потомков. Воспринимают любые явления не с точки зрения католических догм, а как нечто естественное - Славик говорил, будто Трюггви посчитал современный Питер отдаленной частью привычного ему мира.
        - Гардарики-фьярри, - подтвердила Алёна. - Дальняя Гардарики. Что характерно, Трюггви не задавал дурацких вопросов - почему лампочка светит, почему телевизор показывает разноцветные картинки, почему машина едет без лошади? Решил, что это нормально. Колдовства не почувствовал, значит, никаких проблем.
        - «Почувствовал» - ключевое слово, - немедленно согласился Иван. - Они не разучились тонко чувствовать и природным инстинктом отличать добро от зла, реальную угрозу от мнимой и творение человеческих рук от предметов, наделенных нехорошей силой.
        - Минуточку, - Серега вытянул руку, будто школьник на уроке. - Про «нехорошую силу» можно подробнее? Что это?
        - Альтернативная энергетика. Не факт, что принадлежащая человеческой цивилизации.
        - Тогда какой? Инопланетяне? Их не бывает.
        - А Двери, ведущие незнамо куда, бывают? Во-от! Инопланетяне могли посещать Землю, вовсе не обязательно используя летающие тарелки. Если Дверь, открывающая проход в другой мир, есть у нас, почему бы такой же «червоточине» не оказаться где-нибудь в системе Тау-Кита, на одной из планет, где существует разумная жизнь? И ведет она сюда, к нам. Я почти уверен: чужие бывали на Земле. Очень давно. Причем успели хорошенько наследить, оставив тут предметы, названные людьми «волшебными». Примеры? Запросто! Святой Грааль. Меч Зигфрида. Ковчег Завета. Знания - способ получить гомункулуса, философский камень или как вызвать демона. Любая мистическая легенда основана на чем-то реальном.
        - Я понял! - воскликнул Славик. - Наконец-то доходчивое объяснение! Так вот за чем охотятся Грау? За артефактами, предположительно имеющими чужое происхождение? В древние времена «магических» вещиц было куда больше, чем сейчас!.. Но куда они подевались?
        - Их или уничтожили, или спрятали так хорошо, чтобы никто не отыскал, - в тон продолжила Алёна. - По соображениям безопасности. Созданное не-людьми людям не принадлежит, об этом еще Стругацкие в «Пикнике на обочине» писали!
        - Хорошая параллель. Алёна Дмитриевна, давайте все-таки не углубляться в дебри фантастики. Умозрительные построения и неподтвержденные версии можно выдвигать сколько угодно, а вот реальность говорит о другом: долгие столетия о Святом Граале - или что оно такое на самом деле? - никто и краем уха не слыхивал. О свойствах предмета ничего не известно, как выглядел тоже - под словом «чаша» наверняка скрывается бесконечное множество значений. Вам как филологу это должно быть понятно лучше, чем другим… Простите, нарассказывал я вам глупых сказок.
        - Глупых? - протянул Славик. - Нет-нет, что-то в этом есть, не могу уловить что именно. Размышляешь в правильном направлении, однако упускаешь часть общей картины… Давайте вернемся в настоящее. Ваня, что ты говорил насчет оружия?
        - Пока - ничего. «Сайга», безусловно, хорошая штука, но для серьезного дела потребуются более продвинутые образцы. «Хеклер-Кох G36» устроит?
        - Где? - У Сереги загорелись глаза. - Там, в комнате? В ящиках?
        - Именно. Умеешь обращаться?
        - Нет. Но я быстро учусь!
        - Завтра потренируемся. Не в квартире, конечно, - пойдем за Дверь. Подъедешь пораньше?
        - Да ради такого дела я отгул возьму!

* * *
        Финн, которому Славик дал прозвище «Старый», не подвел.
        Три берестяные лодки причалили возле валуна, молодые гребцы сидели отдельно - на прибрежной полянке, - а Старый и сопровождавший его человек с удобством расположились на камне, постелив меховые одеяла. Скорее всего, они появились здесь на самом рассвете и ждали несколько часов, пока родственничек Тихой Ивы соизволит почтить емь своим вниманием.
        Отдельный сюрприз: финский шаман оказался женщиной. Древней как мир и страшной как смертный грех. Ни дать ни взять - натуральнейшая Баба-Яга, для полноты образа только ступы с помелом не хватало. Кожа темно-коричневая, иссеченная глубокими морщинами, бородавки, какие-то пятна, подозрительно смахивающие на лишай, длинные седые волосы, схваченные ремешками в отдельные пряди. Глаза блекло-голубые, внимательно-изучающие. На шее и руках множество амулетов - костяные, металлические, деревянные, вырезанные из кожи. Плащ роскошный, из сшитых вместе пятнистых рысьих шкур.
        Донельзя живописная бабушка. И устрашающая.
        - Пережиток матриархата, - шепнула Алёна. - Жрицы-женщины остались только в самых архаичных культурах. Хороша-а…
        Старый явно не ожидал, что вместо одного Славика-Слейфа на встречу придут аж трое. Не без восхищения оглядел Ваню, рядом с невысокими финнами выглядевшего настоящим великаном. Неодобрительно покачал головой при виде Алёны: девица в штанах, как нехорошо. Повернулся к Славику, церемонно поклонился.
        - Хейлс.
        - Сигис хейлс, Слейф-годи.
        Ведьму заинтересовал исключительно Славик, на остальных она даже не взглянула. Подошла, обдав сложной гаммой запахов - от дыма до запекшейся крови и неизвестных трав, - бесцеремонно потыкала пальцем с огромным желтым когтем в грудь, слегка царапнула по щеке. Славик едва сдержался, чтобы не отступить на шаг назад, очень уж противно выглядела финка. До тошноты.
        Повернулась к Старому, заговорила на диалекте еми - резком и отрывистом, похоже общаются самураи в японских фильмах. Старый почтительно выслушал, сказал на скандинавском:
        - Лоухи говорит, что ты именно тот, кого она ждала. Лоухи знает, тебе известен путь за грань, ходить по которому могут только шаманы. Лоухи спрашивает, зачем ты привел с собой людей, не отмеченных богами?
        Славик беспомощно взглянул на Алёну. Та перевела.
        - И что мне им отвечать?
        - Кажется, это ты здесь отмечен богами, - пожала плечами бездушная филологесса. - Простым смертным непозволительно вмешиваться в ход твоих мыслей, о сиятельный.
        - Не язви! Я серьезно!
        - Учитывай их мифологический менталитет - чистую правду они не поймут и не примут, это выше понимания еми. Хорошо, попробую объясниться. Но если ничего не получится - ко мне никаких претензий.
        Алёна говорила минут десять, не прерываясь, Славик узнавал отдельные слова. Филологесса упомянула себя - «Альвгерд Ньордсдоттир», Ивана назвала «Ивар-серкр», напомнила о хелльдирре. Большая часть речи была совершенно непонятна - тоже мне, носитель языка.
        Лоухи не слушала - высокомерно отвернулась и созерцала реку; видимо, или не разумела наречия «людей севера», или считала недостойным снисходить до общения с незнакомой женщиной, претендовавшей на близость со Слейфом-годи - жрецы и шаманы не должны посвящать других в свои профессиональные дела. Кастовая замкнутость.
        Старый наоборот, был очень внимателен. Иногда переспрашивал, уточнял, просил объяснить непонятные выражения. В свою очередь вкратце перевел Алёнины речения ведьме.
        - Что ты ему сказала? - вполголоса осведомился Славик.
        - Ничего криминального, по-моему, финн принял мои слова за чистую монету. Слейф обеспокоен появлением в лесах невиданных зверей вроде дикобраза-хелльдирра, поэтому он привел с собой великого воина Ивара. А я при вас как бы на побегушках - скальд, который запишет легенды об удивительных подвигах. Женщина-скальд - явление вполне заурядное, вспомнить хоть Гунборгу из Гельсингланда… Попросила рассказать о любых необычностях - меркнет ли солнце из-за «тени», появляются ли сказочные животные. Всё.
        - Подарки, - напомнил великий воин Ивар, попинав завернутые в холстину восемь рессор для «КАМаза», сброшенных с плеча на гранит. - Упарился тащить, тяжелые. Вдруг им не понравится?
        - Давайте проверим…
        Грубые железяки привели Старого в неимоверный восторг. Даже Лоухи изобразила на сморщенном лице подобие улыбки. Кликнули молодых финнов-гребцов, забрать сокровища - эти вообще пораскрывали рты от изумления.
        - Говорит, что его семья благодарна Слейфу-годи за неслыханную щедрость, - перевела Алёна. - Вот старый хрен, даже не догадывается, кому обязан своим счастьем. И тысячу лет назад сплошная дискриминация по половому признаку… Их деревня теперь станет самой богатой на пять дневных переходов окрест и он сможет удачно выдать дочь замуж, за вождя или сына вождя… Видишь, а вы сомневались! Внимай речам Лоухи, она расскажет всё, что захочешь услышать. Не вздумай перебивать ведьму, это неучтиво. Вопросы формулируй точно и, умоляю, старайся не употреблять слов наподобие «процессор» или «менеджер». Я и так понимаю финна с трудом - произношение у него хромает на обе ноги.
        Общаться с Лоухи оказалось запредельно тяжело. Во-первых, Баба-Яга употребляла только язык еми, Старому приходилось перекладывать речения шаманки на древнескандинавский, Алена старалась изложить то же самое по-русски. Во-вторых, положение усугубляла манера разговора Лоухи: бабуля предпочитала изъясняться в стихотворной форме - сплошные кеннинги и сложные метафоры. В результате получался испорченный телефон, смысл терялся напрочь.
        - У меня сейчас мозги из ушей потекут, - пожаловалась взмокшая Алёна. - Это невыносимо! Славик, я отказываюсь ТАКОЕ переводить. Как прикажешь понимать «руну пчелы, со звоном текущую в алой воде»? Что это значит?
        - Я не филолог, а токарь. Скажи Старому, чтобы умолк. Пускай ведьма выговорится, а потом вытрясем из финна всё, что он знает - думаю, охотники куда практичнее впавших в старческий маразм шаманок!
        - Попробуем…
        - Харизма у нее фантастическая, - вдруг заметил Иван, старавшийся не встревать и играть роль тихого наблюдателя. - Славик, не обращай внимания на внешность, загляни глубже.
        Славик послушался. Попытался отрезать все эмоции, только наблюдать да слушать. Разошедшаяся Лоухи учинила спектакль одного актера: меняла интонацию, пытаясь говорить за разных персонажей своего повествования, напевала, стараясь добавить пущего драматизма прерывалась на артистические паузы. Сделала несколько шагов перед и вытянула руку, словно обращаясь к невидимому собеседнику, потом вдруг закружилась в диковатом танце - при этом амулеты позвякивали в ритм. Разыграла самый настоящий короткий эпос.
        Хриплый голос, неожиданно становившийся нежно-напевным, и тщательно выверенные движения завораживали. Славик не без труда стряхнул с себя накатывающую одурь: Баба-Яга оказывала на зрителей воздействие, сравнимое с гипнотическим, - талантище, прав Иван! Немудрено, что ведьма держит под пятой племя Старого! Впрочем, не так - семья для Лоухи стоит на втором по значимости месте, прежде всего - беседы с духами, жизнь на грани зримого и незримого.
        На пике экстаза Лоухи движением разудалой молодки подскочила к Ивану. Тот и не шелохнулся, смотрел во все глаза.
        - Потомок тура, - звонким и очень молодым голосом сказала ведьма на чистейшем древнескандинавском. - Но не черного, а белого. Таких совсем не осталось нынче. Тур тебя и убьет. Берегись тура. А ты…
        Алёна, к которой повернулась шаманка, испугалась. Это было прекрасно заметно:

…- Ты ведешь род от змеи, хороший предок - мудрый и опасный. Запомни: погибель твоя лежит на тропе. На дороге, ведущей к снегу.
        Последним остался Славик.
        - Ты чужак. У чужаков иная судьба. Я ее не вижу… Лоухи устала, Лоухи стара и скоро уйдет к праматери-рыси…
        Ведьма, пошатываясь, отошла к развернутым на камнях шкурам и повалилась на бок.
        - Аптечку? - мигом обеспокоился Иван. - Пожилой ведь человек!
        - Не трожь! - рявкнул Славик. - Господи, вот угораздило… У нее может быть совсем иная физиология - состояние транса достигается использованием природных стимуляторов, а Лоухи наверняка употребляла их с детства, лет девяносто подряд… Ф-фу… Алёна, Христом-Богом прошу, спроси у Старого, с ведьмой все в порядке?
        - Духи забрали Лоухи к себе. Ненадолго, - ответил финн. - Она отдыхает за гранью, скоро вернется. Ее не надо сейчас беспокоить. Мой сын развел костер, видите? Мы хотим разделить с вами трапезу.
        - Приняли за своих, - по-русски заметила Алёна. - Угощать можно только тех, в ком абсолютно уверен - пища священна, на человека, севшего с тобой за один стол, оружие не поднимешь. Лоухи каким-то образом дала знать Старому, что мы не враги и не желаем зла. Оттого и приглашают. Заметил, в самом начале разговора молодежь не зажигала огонь - выжидали результатов переговоров.
        - Разве? А почему третьего дня они хотели мне нерпу подарить?
        - Подарок и совместная трапеза - два очень разных символа… Желание сделать приятное совсем не одно и то же, что доверие.
        Меню скромное: печенная на углях рыба - Славик опознал лосося по розоватому мясу, - горьковатые лепешки из просяной муки и сырая репа. Соль финны не использовали, а потому Ваня полез за пластиковой баночкой в кармашек обвеса. Предложил остальным, вызвав очередной всплеск восхищения.
        - Финны считают нас обладателями невероятных сокровищ, - сказала Алёна. - Металл дорог, но только не по сравнению с солью. Наиболее ценный продукт со времен Римской империи вплоть до позднего Средневековья, из-за соляных копей войны устраивали. В этом медвежьем углу выпарить соль из морской воды невозможно - залив и ближняя Балтика пресные, покупать приходится у корабельщиков…
        - Принесу Старому с сыновьями килограмм-другой, - ответил Славик. - На руках носить будут и поставят моего истукана на капище.
        - Такой редкий товар можно обменять на что-нибудь более полезное, - остановил расщедрившегося Славика Иван. - В частности - на подробную информацию и помощь. Алёна Дмитриевна, давайте уже поговорим с ними о предстоящем деле, только время теряем…
        Филологесса начала издалека. Осторожно поведала о том, что живущие в Альдейгьюборге «люди севера» считают окрестные земли «испортившимися» или даже получившими проклятие - боги ушли, пришли другие. Если эти разговоры верны, корабельщики могут уплыть насовсем и тогда не будет торговли - намек иезуитский, но действенный. Старый заметно посмурнел.
        Продолжая плести незамысловатые интриги, Алёна как бы невзначай заметила, что Слейф-годи недоволен: его персону тут едва не съели. Кто именно? Славик, достань блокнот, попытайся нарисовать хелльдирра. Спасибо. Вот, видели такого зверя?
        В отличие от Лоухи, Старый выражался куда более доходчиво. Зверя сам не видел, но охотники рассказывали. И про других тварей-без-имени тоже. Их немного, бродят всегда в одиночестве, в стаи не сбиваются, поэтому осторожный человек всегда может спрятаться или убежать. Когда появились? Давно, сам Старый слушал сказки о зверях еще в детстве. Откуда звери пришли? Лоухи говорила, что это духи из ледяного мира, Похьёлы, там зарождаются болезни, оттуда идут холод и всякие невзгоды. Бояться их нельзя, они питаются страхом. Опасайся, но не бойся. Встретил - уйди с дороги.
        - Ничего существенного и полезного, - заключил Иван. - Любые необъяснимые с рациональной точки зрения события емь сразу проводит по ведомству мистики. Спроси, они встречали останки умерших зверей? Скелеты? Можно ли посмотреть, если такой находится поблизости?
        - На том берегу видели, - Старый указал в сторону севера. - Издалека. К ним нельзя подходить, табу. Место, где погибли безымянные, становится нечистым, охотник, осквернивший себя нечистотой, должен уйти из рода.
        - Строго здесь… Нам как раз на противоположный берег и надо, - сказал Славик. - Алёна, они согласятся прикрыть экспедицию с тыла? А мы финнам соли подбросим в количестве.
        Выслушав, охотник стал мрачнее грозовой тучи. Понизил голос. Его родичи и вовсе притихли, обменялись настороженными взглядами.
        - Если идти по берегу на полночь, - ровным тоном радиоведущего программы новостей переводила Алёна, - в одном пешем переходе увидишь болото. Плохое болото, гиблое. Ручьев много, земля пропитана водой, ногу негде поставить. Туда никто не ходит спокон веку. Но люди рассказывают, будто на островах, за трясинами, есть капище чужого народа. Очень старого народа, жившего в этих краях задолго до того, как пришли мы, а с нами сумь, лопь и весь.
        - Это кто такие?
        - Дальние предки современных финнов и карел… Не мешай!.. Скверный был народ, недобрый, и боги у них были дурные.
        - Это-то они откуда знают?
        - Опять перебиваешь? Традиция устного предания при родовом строе очень сильна, они могут помнить происходившее и тысячу лет назад - легенды несут в себе весь опыт племени, накопленный веками. Сейчас попробую выяснить…
        Рядом с емью живет много разных людей - повествовал Старый. Совсем издалека, с заката и полуночи, приходят на больших ладьях свеи и даны, поближе располагаются земли ливов и эстов, вверх по реке живут кревы-кривичи, чудь и словене. Много разных, у каждого народа свой обычай и свои боги. Они не такие, как емь, другие. Но чужаками их никак не назовешь - охотник-емь может взять в жены девушку из чуди, с кревами мы издавна торгуем, «люди севера» берут меха в обмен на редкие товары… Мир-Калев велик, для всех есть место, никто не в обиде.
        Но когда Калев только появился и на небо взошли Пейва, Куу и Техти[Боги древнефинской мифологии, отождествляемые с Солнцем, Луной и созвездием Большая Медведица соответственно.] , отец смерти Туонен-укко со своей женой породили не-человеческое племя, предводителем которого стал Туонен-пойка, их злой и кровожадный сын. У него были потомки, и у его потомков рождались дети. Кожа у них была серая, или даже черная, не как у нас. Великий дух Юмала, по воле которого возник Калев, однажды приказал некоторым зверям стать людьми - к примеру рыси, от которой я и мои сыновья ведем род. Звери бессловесны, а Юмала захотел, чтобы с ним разговаривали: так появился человек. Людей пришлось защищать от серокожих порождений Туонен-пойка, которым не нравились соперники, не почитающие смерть, а полюбившие жизнь. Шло время, часть серокожих погибла в битвах с людьми, другие навсегда ушли в Похьёлу или в подземный мир Туонелу, однако их святилища, посвященные плохим богам - Туони, Калме и Кипу-тютте, - остались. Божьи круги нельзя разрушать и ходить туда нельзя, иначе духи смерти завладеют живой душой и превратят тебя в
серокожего.
        Вот так было, Альвгерд. Так старые люди говорят, и я им верю.
        - Любопытный экскурс в первобытную мифологию, - согласился Иван. - Надо будет записать потом для памяти, сведения-то уникальные, пригодятся. Давайте попробуем выудить из нагромождения сказок зерно истины - как я говорил, любой миф имеет под собой реальное основание. Кто такие серокожие? Догадки есть?
        - Финно-угорские племена пришли в этот регион полторы-две тысячи лет назад, - призадумалась Алёна. - Грубо говоря, поздний неолит. Цивилизация. Потом подтянулись индоевропейцы наподобие славян и древних германцев, предков скандинавских племен. А до того? Кто здесь жил? Я не сильна в палеоантропологии, но такие колоссальные территории обязательно были освоены людьми!
        - Неандертальцы, - хмыкнул Славик. - Впрочем, они вымерли значительно раньше.
        - Откуда ты знаешь? - подался вперед Иван. - Хомо сапиенс вытесняли неандертальцев из Европы несколько тысячелетий. Какое-нибудь племя ушло на необитаемый северо-запад и вполне могло сохраниться! Старый сказал: «чужаки», «не-люди», всего лишь похожие на людей. Почему нет?
        - Звучит нереально, но версия принята, - отозвалась Алёна. - Еще? Остатки предков американских индейцев, четырнадцать тысяч лет назад ушедшие на другой континент?
        - Америка далеко, через всю Евразию до Берингова пролива топать…
        - Пикты, - вспомнил Славик. - Они жили в Европе еще до прихода кельтов.
        - Стоп! - Алёна подняла палец. - Слушайте, а точно! Какая-то кельтская культура! Очень примитивная, находившаяся по тем доисторическим временам на отшибе. Причем у пиктов и кельтов кожа гораздо смуглее - вот вам и серокожие! Нащупали!
        - Да ничего мы не нащупали, - отрицательно помотал головой Иван. - Пока своими глазами не увидим. Вот прямо сейчас на дворе культурный и просвещенный девятый век, мы тут сидим, чинно беседуем, угощаемся лососем, слушаем страшные байки… И гадаем на кофейной гуще. Кельты, неандертальцы какие-то. Да хоть австралопитеки! Вы, дорогие мои теоретики, из рассказа нашего финского друга не вынесли самого важного.
        - Готов тебя выслушать, - кивнул Славик.
        - Пункт первый: связка болото -заброшенное капище. Плюс направление - по берегу, на север. Пункт второй: запретное место, табуированное. Пункт третий: принадлежало оно неким «чужакам». В итоге получаем репинскую Дверь. Это же очевидно.
        - Согласен. Алёна, скажи Старому, что нам покровительствуют могучие боги и мы не испугаемся сходить на болото. Мы думаем, что зверюги лезут оттуда - там проход в Похьёлу или в это… Как его? Где живут боги смерти?
        - Туонела. Учти, финны могут отказаться. Табу куда сильнее, чем уважение к годи, пришедшему из-за грани. Ты заметил, емь воспринимает нашу Дверь без эмоций - они безусловно знают о ней, знают, откуда появились ты и Тихая Ива, но отношение самое безразличное. А про капище за трясинами ходят зловещие легенды. Уверены, что
«Хеклер Кох» поможет, случись что непредвиденное?
        - Ну-у… - Иван изобразил на лице самое невинное выражение. - Ни в чем нельзя быть уверенным. Никогда. За исключением бронебойного патрона и подствольного гранатомета. Алёна Дмитриевна, смею вас уверить, не в первый раз.
        - Хорошо, если не в последний, - Алёна повернулась к Старому, терпеливо ожидавшему, когда гости закончат непонятный для него разговор. - Почтенный, Слейф-годи хочет просить тебя о помощи…
        Старый ненужных эмоций не выказал. Будь по-вашему, я приведу к болоту шесть лодок. Дюжина лучников. Этого мало, но каждый охотник без промаха бьет в глаз белке в ночной темноте. Встанут на берегу, дальше идти нельзя - емь ваши боги не охраняют. Когда?
        - В ночь на послезавтра, - прикинул Иван. - Высадка - перед рассветом. Они точно знают место? Пускай подойдут заранее и дадут сигнал.
        - Три красных ракеты? - ехидно осведомилась Алёна. - Какой сигнал, чем?
        - Белой тряпкой помашут.

…- Старик говорит, что вы их обязательно увидите. Поставят на лодки огни. Учтите, это решение далось ему с огромным трудом - финн рискует жизнью едва не половины взрослых мужчин рода, в случае чего их дети останутся без кормильцев и станут обузой для племени. Случись голод зимой, самых маленьких вынесут в лес.
        - Я знаю, - коротко ответил Иван. - Подставлять емь никто не собирается. Они просто должны будут прикрыть в случае спешного отступления. Сходить на сушу не обязательно, пускай остаются в лодках и патрулируют вдоль берега.
        - Интересно, как я переведу слово «патрулируют»?..

* * *
        - Суточная готовность, - объявил Ваня на следующее утро, когда вся компания привычно расселась за кухонным столом в нехорошей квартире и принялась за яичницу с томатами и кофе. - Где Сергей? До наступления темноты нужно перенести на ту сторону весь комплект оборудования, распаковать, подготовиться к выходу и ознакомиться с матчастью. Потом отбой на семь часов, поднимаемся в два ночи по местному времени и стартуем. На той стороне всегда на два-три часа больше, поэтому выходить придется рано.
        - Что имела в виду Лоухи, назвав меня «чужаком»? - невпопад ответил Славик, которого эта мысль занимала со вчерашнего дня. - Ну что вы на меня так смотрите? Да, я впечатлительный, чего не скрываю! Лоухи - настоящая жрица, природная, не цыганка какая-нибудь! Ей я склонен верить.
        - Приобретаешь менталитет эпохи, - развела руками Алёна. - Поздравляю. Завтра уйдешь в родноверы, построишь во дворе капище и начнешь приносить жертвы… Помойными кошками. Ничего это не значит! Экстатические видения! У бабки перверсивная психика, она уверена, что живет одновременно в нескольких мирах! Плюнь и забудь!
        - Зря вы так, - не одобрил Иван. - Ведьма что-то увидела, почувствовала, однако любое предсказание всегда двусмысленно. Мне она напророчила «белого тура», несущего смерть. Вот и гадай, какова подоплека. Меня застрелят во время прочтения
«Белого быка» Вольтера? Попаду под колеса автомобиля, которому владелец дал такое прозвище? Есть гербы с этим изображением, значит, надо опасаться человека с белым быком на щите? Зевс-громовержец превратился в белого быка и украл нимфу Европу - так что, теперь статуи древнегреческого бога стороной обходить? Вдруг обвалится и придавит? Зацикливаться незачем, а вот запомнить - обязательно. Лоухи и впрямь слегка не от мира сего, кто знает, что конкретно ей нашептали из «невидимого».
        - Ваня, вы не шутите? - прищурилась филологесса. - Нет, не шутите - вы всегда умопомрачительно серьезны. Но как это согласуется с опытом нашей цивилизации? Высокотехнологичной, информационной, построенной на твердых научных знаниях?
        - В постройке отсутствуют некоторые кирпичики, - уверенно парировал Иван. - Причем так много, что здание стало неустойчивым. Дунет ветерок с неожиданного направления, снесет, и мы погибнем под обломками. Лоухи и ее знания - один из кирпичиков. А сколько их всего было? Сотни? Или миллионы? Вы правы, Алёна Дмитриевна: я привык относиться серьезно к кажущемуся несерьезным. Особенно к исходящему с той стороны. Но признавать эти знания доминирующими над собственным сознанием тоже не собираюсь - просто принимаю к сведению. Отбросьте голый прагматизм, постарайтесь «чудесное» если не принять, то хотя бы понять и вставить этот цветной осколок в витраж своего миропонимания.
        - Много красивых слов, - согласилась Алёна. - Выражаетесь, как Франсуа Вийон или Джон Китс. Однако дел насущных это не отменяет. Собрались - так готовьтесь. Славик, что ты на меня смотришь глазами наивного теленка? Позвони Серг… Ага, слышишь?
        Запищал домофон. Серега объявился без дополнительных приглашений.
        Глава пятая
        Дорога на Туонелу
        Август 861 г. по РХ
        Побережье Финского залива
        - Не повезло, - огорченно сказал Иван. - Сразу встает вопрос: стоит ли отменять мероприятие из-за дождика? Поскольку в нашем отряде демократии нет и быть не может, голосовать не станем. Принимаю авторитарное решение - отправляемся. Тем более что Старый со своими охотниками в лепешку расшибется, но обязательства выполнит. Думаю, финны уже в пути - на веслах идти полсотни километров, с южного берега залива на северный… Экипаж - по машинам, боевая готовность номер один!
        Подвела погода. Прошлым вечером, когда собирали лодку и накачивали баллоны, со стороны моря нанесло облаков, солнце садилось в мутную серую пелену. Славик попутно напомнил, что сезон белых ночей давно закончился, в августе после заката наступает кромешная темнота. Ваня отмахнулся - чепуха, используем фонарь-прожектор, иначе зачем он входит в комплект оснащения лодки?
        После раннего подъема и плотного не то завтрака, не то ужина троица искателей приключений перешла на ту сторону, немедля столкнувшись с негостеприимной окружающей средой. Лужайку затянуло плотным туманом, моросил привычный жителям Питера мельчайший противный дождик, рукава и вороты спустя несколько минут промокли насквозь.
        - Это надолго, - со знанием дела сообщил Серега. - На сутки-двое - точно, а то и на неделю. Холодно, слякотно и промозгло. Скоро в ботинках хлюпать начнет, а там и до воспаления легких два шага.
        - Отставить пораженческие настроения, - цыкнул Иван, посветив фонариком в сторону тропы, ведущей к берегу. - Видимость метров семь, нормалек. Пошли.
        Кое-как выбрались к заводи, дважды свернули не туда - будто леший водил. Старый предупреждал, что лиеккиё-лешаков в приречных чащах бродит немало и подшутить над людьми они считают делом правильным и священной обязанностью мелкой лесной нечисти. Славик на всякий случай извлек из кармана шоколадку «Твикс», распаковал и запустил в кусты - жри, мол. Подействовало, через сотню шагов в лучах фонариков зазеленел растянутый между деревьями тент, под которым сложили оборудование.
        Загрузились. Лодка была что надо - шестиметровый «Зодиак SRMN 600» французского производства, грузоподъемность семнадцать центнеров, движок сто пятьдесят лошадиных сил, усиленный стеклопластиковый корпус. Надувной танк, если такое сравнение уместно. Иван пояснил, что проект разработан специально для военных и береговой охраны, вещь очень солидная и дорогая - сорок тысяч евро вместе с мотором, считай, цена новенького «Порше Кайен». Если придется удирать без оглядки, домчит обратно, как ветер.

…- Но это самый крайний вариант, как вы понимаете, - Ваня оглядел бравую команду. Серега со Славиком выглядели мокрыми и унылыми. - Располагайтесь с удобствами,
«Зодиак» морского класса рассчитан на полтора десятка человек, а нас всего трое плюс аппаратура. Я к рулевой консоли. Славик, пожалуйста, переведи прожектор в противотуманный режим…
        - Как?
        - Там сверху желтый рычажок, потяни назад, на линзу опустится фильтр. Готово? Поехали!
        При всей своей мощности двигатель работал очень тихо - привыкший к реву отечественных моторок на озерах в Кавголово или на Вуоксе Славик только диву давался. Чудо враждебной техники. К тому же винт защищен сеткой, водоросли или рыбацкие сети не намотает - шанс застрять посреди Маркизовой лужи ничтожен.
        Лодка аккуратно вышла на фарватер Большой Невы - Иван старался не гнать, торопиться некуда, до рассвета не меньше часа. Протестировал радар. Движущихся целей в ближайшем радиусе не обнаружено. Отлично.
        На заливе туман поредел, оно и к лучшему - мелководье, есть риск налететь на камни. Большие скорости можно выдать только на пространстве между островом Котлин и правым берегом залива.
        - Одного не понимаю, - сказал Серега. - Там ведь болото, правильно? Навороченные электронные гаджеты пройти через трясину не помогут. Всегда считал, что утонуть в болоте - самая мерзкая смерть.
        - Предусмотрено, - невозмутимо отозвался Иван. - Я представлял, в каком ландшафте придется работать. Джентльмены, что вы, как младенцы неразумные? С нашей снарягой можно преспокойно захватить небольшую крепость - один из фортов Кронштадта, к примеру. Про деревянную Старую Ладогу нынешних времен я бы и вовсе умолчал… Славик, глянь-ка, что там за движение слева по борту? Опять нерпы?
        - Дельфины, - ошарашенно протянул Славик, присмотревшись. - Три штуки. Настоящие! Плывут параллельно лодке - наверное, свет привлек! Откуда они здесь?
        - Нетронутая экосфера, - Серега извлек из армейской разгрузки фотоаппарат, поднял вспышку. - «В мире животных» наяву. Помните, года два назад у Володарского моста в Неве сельдевую полярную акулу поймали? Если в двадцать первом веке такое возможно, то сейчас всякой экзотической живности в Балтийском море полным-полно - разве только динозавров нету…
        - Динозавров нам и недоставало для полного счастья…
        Поскольку Ваня не лихачил и вел корабль по незнакомым водам с осторожностью, низкий берег показался справа впереди спустя пятьдесят пять минут от выхода с импровизированной базы. Начинало светать - мир стал призрачно-серым, со стороны материка на гладкую воду наползали хвосты тумана. Полный штиль, ни звука, даже чаек не слышно.
        - Стивен Кинг, рассказ «Мгла», - беззаботно сказал Серега. - А там, во мгле, стра-ашные чудовища. Вот с такими зубами! Кино смотрели?
        - Не звизди, а смотри по сторонам, - огрызнулся Славик, чье настроение было далеко от благодушно-успокоенного. Пейзаж казался ему зловещим. - Ваня, что на радаре?
        - Километр двести метров, шесть отметин. Западо-северо-запад, угол двести девяносто два градуса. К ним и направляемся. Сергей, на всякий случай сбрось предохранитель на винтовке… Огня без приказа не открывать, зашибу!
        Лодка, скользя вдоль побережья, сбросила скорость до десяти километров в час. Вскоре показались тусклые желтоватые огоньки.
        Точно, емь. Старый ничего не перепутал, не опоздал и не забыл установить на берестяные ладьи маленькие чадящие факелы.
        - Объясняться тебе, - Иван подтолкнул Славика. - Ты единственный, кто хоть немного знает язык. Поздоровайся, что ли… И соль ему перебрось, связка у меня под ногами.
        Драгоценные кристаллы хлорида натрия дома пересыпали из магазинных упаковок в наспех сшитый Натальей из отреза плотной холстины мешок, затягивающийся шнурком. Картонную коробку Старому не отдашь.

…- Он говорит, что если пройти дальше, увидим камни. Твердая земля, - сказал Славик, выслушав финна. - Как и уговаривались, охотники останутся в лодках - нечисть в воду не полезет. А где искать дальше - не знает.
        - Зато ты знаешь, - кивнул Иван.
        - Чего-чего?
        - Там - Дверь. Почувствуешь Зов - сразу говори мне.
        - А-а, вот ты о чем…
        - Малый ход. - Иван вновь завел двигатель, поставив его на минимальные обороты. Лодка Старого потихоньку двинулась к берегу, финн хотел показать, где удобнее десантироваться. - Глядите, валуны. Весла в руки, поможете с маневрированием.
        На суше очутились, когда стало почти совсем светло. Старый знакомым жестом помахал ручкой и отогнал свою байдарку метров на пятьдесят от берега - не слишком близко, но и не далеко. Лучники при нужде смогут бить прицельно.
        - Местечко так себе, - заключил Иван, оглядевшись. - Никогда бы не подумал, что потом здесь понастроят санаториев и элитных дач. Так, мы со Славиком - в ближнюю разведку. Сергей, привяжи лодку, распакуй контейнеры с синей маркировкой. В одном сверху лежит складная пластиковая волокуша - тащить груз в рюкзаках совсем не обязательно. Соберешь, пока мы наслаждаемся видом окрестностей. Славик, бери оружие и за мной.
        Пейзаж удручал. Песчаные пляжи Курортного района Петербурга ныне отсутствовали как данность. Место швартовки было отмечено нагромождением ледниковых валунов, по левую руку тянулся редкий болезненный сосняк, иглы желтоватые, высокие кочки, осока, камыши. Справа по берегу простерлась искомая топь. Пахло гнилой травой, водорослями и дохлятиной.
        - Гримпенская трясина. - Иван поднес к глазам бинокль. - И ни хрена не видно, что характерно - туман рассеиваться не желает, ветра нет. Плевать. Ужасная досада: в девятом веке не умеют запускать спутники и GPS не работает, иначе мы отыскали бы
«червоточину» в два счета, по координатам. Ориентировочно сейчас мы находимся где-то между будущими Репино и Комарово. Допустим, за тысячу сто сорок семь лет река Сестра русло не поменяла, значит, до нее около пяти километров по прямой, а до Двери - три с половиной или четыре.
        - Не пройти, - гнусавым насморочным голосом ответил Славик. - Если только в обход, по кромке леска.
        - Сомнительный постулат о том, что нормальные герои всегда идут в обход, моим опытом не подтверждается, - усмехнулся Иван. - Нормальные герои пойдут по кратчайшему маршруту, сиречь по прямой. Болотце скверное, да. Травяной и моховой покров, кусты ивы, отдельные деревья, небольшие кочки, вода выше поверхности или на ее уровне. Заметил, мох белесый - болото топяное, сплавинное. Все прелести, включая скрытые озерца, поверх затянутые травой. Очень не хочется попасть в такое
«окно», выбираться придется с трудом. Ничего, справимся.
        - Вас этому тоже учили?
        - Чему «этому»? А, преодолению заболоченных участков? Конечно, стандартная подготовка пехоты. По сравнению с Французской Гвианой и влажным тропическим лесом Карелия выглядит каменистой пустыней. Не дрейфь. Возвращаемся, надо Сереге помочь.
        - Погоди, - Славик поднял ладонь. - Пройдем метров сто вперед.
        - Что-то учуял?
        - Понятия не имею…
        Привычного гудения или незаметной другим вибрации, появляющихся во время приближения к Двери, Славик не ощущал, однако необычное углядел. Сперва показалось, что вдалеке мелькнула тоненькая светлая полоска, никак не сообразующаяся с коричнево-серо-желтой пропитанной влагой равниной. Поверить интуиции? Почему бы и нет? В конце концов мы что, опаздываем? Сейчас не больше семи утра местного времени, весь световой день впереди. Вот и в тучах появились редкие просветы, дождик прекратился…
        - Ваня, скажи положа руку на сердце: это тропка или у меня галлюцинации? - Славик остановился возле открытой промоины трехметрового диаметра. Вода грязно-бурая, торфяная. - Видишь цветочки? А там, дальше, камни?
        - Хм. Очень похоже. Выглядит странно. Сюда же никто не ходит!
        Тропы в привычном понимании этого слова не было - ломаная тонкая линия, начинавшаяся в нескольких шагах от погрузившихся в мох ботинок Славика. Цветы. В основном белокрыльник, звездчатка и немного блекло-голубых незабудок, словно нарочно высаженных цепочкой - от промоины через кочки и дальше, до необычного камня высотой в рост человека. Камень напоминал неровный конус и ничуть не походил на круглые или картофелеобразные карельские валуны.
        Обработан человеческой рукой?
        Более того, за первым конусом воздвигался второй, очертания третьего терялись в сероватой хмари, поднимавшейся над трясинами. Камни связывались полоской из болотных цветов - изломы походили на латинскую букву W.
        - Бред, - пожал плечами Иван. - В смысле не сама тропа бред, а ее наличие. Если люди тут не появлялись столетиями… Да не могло ничего сохраниться и точка!
        - Факт - вещь упрямая, - ответил Славик. - Извини, но идти туда я не хочу. Во, слышишь? Что это такое?
        - Не знаю и не уверен, что хочу знать…
        В глубине топи, за туманной стеной зародился тихий-тихий звук - так ворчит недовольная собака. Смачно хлюпнуло, будто слон наступил в неудавшееся бланманже, рык усилился, перешел в короткое злобное взвизгивание, потом новый хлюп. Глухо затрещало - гнилое дерево свалилось? Откуда в этом чахлом леске деревья таких размеров?
        Снова тишина.
        - Знаешь что, - ровно сказал Славик. - посмотри внимательно. Туман над сосняком движется, пласты перемещаются, есть слабый ветерок. Над болотом стоит сплошной пеленой, ни единого движения. Объяснения найдутся?
        - Разная плотность воздуха, постоянные испарения.
        - Фигня, неубедительно… Не нравится мне это место!
        - Отступить? Ты аргус, тебе и решать. Но будет жаль, столько трудов на подготовку ушло.
        - Логика мне подсказывает: ничего опаснее форм «альтернативной эволюции» встретить мы не сможем. Другое дело - эмоции и связанные с ними предчувствия. Монетку, что ли, кинуть?
        - Это ты брось, - прикрикнул Иван. - Принимай решение: идем или нет? В обоих случаях я подчинюсь. Ну?
        - Идем, - вздохнул Славик. - Потом сам же локти кусать буду, что отказался.
        - Тогда - больше никакого нытья. За тактику отвечаю я, вы оба выполняете приказы. Захочешь уйти с полдороги - получишь в лоб. Больно. Давай на берег, пора выдвигаться.

* * *
        - Обалденно выглядим, - сказал Серега, когда вся компания экипировалась по «полной боевой». - Помесь «Универсального солдата» с «Терминатором» и «Коммандо». Хоть сейчас в Голливуд.
        - Обойдешься. Направление прямо противоположное. Держаться плотно, больше чем на три шага не отставать. Датчик обнаружения захватывает конус сто двадцать градусов передо мной, посему поперек батьки не соваться. Понятно?
        - Сэр, йес, сэр!
        - Поменьше боевики смотри, обалдуй.
        Иван подошел к вопросу обеспечения со знанием дела: действительно, предусмотрено всё, за исключением бронетехники, поддержки с воздуха и тактического ядерного оружия. Кевларово-гелевые бронежилеты с «жидкой броней», ларингофоны, натовские шлемы с защитными очками, подсумки для запасных магазинов и гранат в качестве необходимого дополнения к автоматическим винтовкам G36. Умную аппаратуру Ваня навесил на себя: детектор движений, ИК-визор, тепловой датчик - никакой хелльдирр не страшен, техника укажет на возможную угрозу за несколько сотен метров до прямого соприкосновения с противником.
        Отдельно, на ярко-оранжевой волокуше, в которую впряглись все трое, тащили несколько миллионов долларов, принявших материальный облик ящика с небольшим
«марсоходом» - дистанционно управляемой машинкой с шестью ребристыми колесиками и самой замысловатой начинкой. По словам Ивана, аппарат «одолжил у знакомых» в EADS - Европейском аэрокосмическом агентстве - мсье Жоффр. Разработка для запуска в космос не предназначалась, являясь уменьшенным прототипом для испытаний на Земле, но рабочих качеств «марсохода» это не отменяло - параметры окружающей среды определит, пробы возьмет, видеозапись сделает.
        Последним дополнением к впечатляющему набору Hi-Tech оказался «сухопутный» ребризер с замкнутым циклом газообмена - шлем-маска, небольшие баллоны, крепящиеся за спиной, емкость с химпоглотителем, защитная куртка. Позволяет человеку выжить в агрессивной внешней среде, при сильной загазованности, в дыму, при высокой радиации. Срок автономной работы - до полутора часов. Кто знает, что там, за Дверью?

…- За Дверью? - взревел потрясенный до глубины души Славик, услышав, для чего предназначен ребризер. - Бля, да ты душевнобольной! Ваня, у меня есть знакомые в Скорцова-Степанова, полежишь, отдохнешь, таблеточки попринимаешь! Поскольку в дурке тебе самое место!
        - Не ори. Сказано же: на всякий случай. Запас карман не тянет. Вдруг пригодится?
        - Никаких «вдруг», никаких «если»! Сам пристрелю из твоего же «Хеклер Коха»!
        - Рука не дрогнет? - прищурился Иван.
        - Ни хера не дрогнет!
        - Отлично, проверим… Так, внимание! Заткнулись оба!
        - Я-то молчу, между прочим, - обиделся Серега.
        - Вот и молчи. Предположительно перед нами тропка, ведущая через болото. Повторяю: предположительно, неизвестно, почему цветочки растут по линии между камнями. Шесты из рук не выпускать. Провалился - не шевелиться и не дергаться, вытащим. Увидел что необычное - не паниковать, стрельбу не открывать, дождаться моего приказа. Приказы исполнять беспрекословно, в точности и быстро, при неподчинении - еще неизвестно, кто кого пристрелит. Я не шучу.

«Не шутит, - понял Славик, заметив, как изменился взгляд Ивана. Доброжелательная ленца сменилась хищным поблескиванием и нехорошим холодком. Охота начинается. - Остается надеяться, что тактическому командованию он обучен не хуже, чем истории средневековой Франции…»
        Снего-болотоступы штатовского производства - легкие, из невесомых титановых реек и тончайшей сетки, - показали себя великолепно: удерживали человека и на самой зыбкой почве. Продвижение они существенно замедляли, но лучше идти не торопясь, чем купаться в холодной и грязнющей воде.
        К первому гранитному конусу добрались за десять минут без существенных происшествий - тяготила плоскодонная волокуша, но делать нечего, надо терпеть. Обследовали камень, Иван указал на замшелые сколы - следы искусственной обработки. Значит, люди. Или «серокожие» из финских легенд.
        - Необычные вешки, - Серега первым сообразил, что камни мало подходят к болотному ландшафту. - Выстроены цепочкой, уводят к центру топей. Значит, ставили камни на маленьких островах или специально засыпали трясину в определенных точках. Тогда менгиры приходилось бы сюда перетаскивать - как?
        - Вопрос считаю риторическим и в данной ситуации неуместным, - ответил Иван. - Вдруг раньше здесь не было болота? А дорожку к капищу проложили усердные прихожане, желающие принести своим богам букет ромашек, лукошко с черникой или медовую булочку?
        - Есть у меня обоснованные подозрения, что эти боги не черникой с булочками питались, а чем-то посущественнее…
        Радиолокационный маяк-ответчик, закрепленный на левом рукаве Ивана, свидетельствовал: расстояние до лодки - четыре километра триста пятьдесят семь метров. Выходит, за тысячу двести лет береговая линия сильно изменилась и Дверь находится дальше, чем рассчитывали изначально. По пути миновали шестнадцать камней разной величины и степени выветренности, но «цветочная тропка» не прерывалась и уверенно приглашала людей следовать дальше.
        Славик находился на грани нервного срыва - железную уверенность Вани или серегин пофигизм аргус категорически не разделял. Неужели они не замечают очевидного? Да Гримпенская трясина с собакой Баскервилей, убийцей Селденом и коварным энтомологом Степлтоном по сравнению с этой печальной равниной покажется сущим Диснейлендом!
        Пейзаж однообразный - редкие островки с карликовыми березами, пятна омутов, купы пожелтевшей травы. Холодно, сыро и вонюче. Ни единой птицы, а ведь на болотах должны обитать какие-нибудь ржанки или кулики! Тишина замогильная - слышно, как с каски Сереги упала капля… И все одно, что-то тут прячется.
        Что? Злобный тролль Грендель? Хуже?
        Скажешь Ване о своих страхах - засмеет, а то и претворит в жизнь угрозу съездить по уху для острастки. Но откуда шепот? Чья тень на миг показалась из тумана полминуты назад и моментом сгинула во мгле? Чудится? Фотопсия?
        Шепот Славик слышал отчетливо и был твердо убежден: это не галлюцинация, пускай остальные ничего не замечают. Голос доносится на самом излете, иногда исчезая, а затем накатывая с новой силой. Вроде бы бессвязные звуки, сплошные согласные с редкими «а» или «у», на человеческий язык совсем не похоже. Бесконечно тоскливая история, рассказываемая обезумевшей машиной, жалобы монстра, запертого и позабытого на века в темной, заваленной скелетами пещере…
        - Стоп, - вдруг сказал Серега, отвлекая Славика от малоприятных размышлений. - Иван, слева сзади. Кажется, я что-то видел. Угловым зрением…
        - Кажется или видел?
        - И то, и другое. Не знаю!
        Детектор движений и массы, направленный в указанную сторону, недовольно пискнул - будто котенок, у которого отобрали рыбку - и выбросил на крошечный монитор подборку данных, строчки синих цифр и значков.
        - Сломан, - определил Иван. - Вот скотина, столько денег зря выбросили!..
        - Что там? - вытянул шею Славик.
        - Ерунда на ерунде. Масса - шестнадцать тонн с копейками, зверя подобных габаритов мы бы за пять километров услышали! Шестнадцать тонн? Кто недавно о динозаврах вспоминал? Несерьезно! Расстояние… Вот сейчас двести метров, а только что было семнадцать, то есть в зоне прямой видимости. Якобы излучает тепло, давайте попробуем взглянуть на него через визор… Разумеется, ничего нет. Пусто.
        - Я тоже заметил движение, - решился Славик. - Несколько минут назад.
        - Почему не доложил?
        - Не счел нужным.
        - Два наряда по кухне. Когда домой вернемся. Одно скажу точно: мы остались без детектора. Промок он, что ли? Вроде не должен, рассчитан на полевые условия…
        - А если не промок?
        - Три наряда. Смотри на дисплей, параноик ты наш. Очередное спонтанное изменение массы объекта, две тонны триста… Как он похудел. Первое начало термодинамики никто не отменял, при переходе в другое состояние объект выделил бы столько энергии, что тут всё снесло бы к распроядреной матери в радиусе километров двадцати.
        - Направь на нас, - потребовал дотошный Серега. Когда требовали обстоятельства, он становился упертым до занудства.

…- Странно, а так - действует в обычном режиме, - Иван громко постучал пальцем по прибору. - Расфокусировка? Нет, устройство работает на другом принципе… Постановляю: это программный глюк и ничего больше. Поняли? Он облако болотного газа зарегистрировал.
        - Мы оба - тоже?
        - Именно. Мне что, объяснять, сколько шума устроило бы существо похожих размеров? Годзилла, помнится, подняла на уши весь Манхэттен, Бруклин и Куинз…
        - Поменьше боевики смотри, - с непередаваемым сарказмом ответил Серега, которого слова отца-командира ничуть не убедили.
        - Shot up, разгильдяи! Или, выражаясь куртуазно - захлопните рты. Выдохнули? Идем дальше, мы совсем рядом с местом назначения. Спорю на сто долларов!

* * *

…- Да послушайте же! - Славика громко и тяжело вытошнило. - Суки, вы можете слышать хоть кого-нибудь кроме самих себя?
        - Жить будешь? - Иван сел на скользкие камни рядом, сжал плечо. Выглядел он заметно испуганным. Слишком заметно.
        Стоически спокоен внешне, но бледен как смерть. И крупные капли пота, стекающие по лицу.
        - Славик, давай говори! Боже, да у тебя пульс сто пятьдесят!
        - Убираться немедленно… Быстрее! Иначе никто не уйдет!
        - Серега? - рявкнул Ваня.
        - Ну?
        - Аппаратуру бросаем. И валим! Бегом! Славик, идти можешь?
        - Вроде да… Скорее, уроды! Время! Тут «прорыв»!

* * *
        - Славик, ау? - Иван ткнул кулаком в грудь аргуса. - Ну ты даешь! Задремал?
        - Кажется, да… Всего на минутку.
        - А чего тогда стонал, как роженица?
        - Я?..
        - Ну не я же! Вставай!
        - Сон поганый… На редкость.
        - Тебе нервы лечить надо, - Ваня аккуратно поставил Славика на ноги. - Дыши поглубже, гипервентиляция позволит избавиться от сонливости.
        Аргуса накрыло внезапно - только присел возле полуразрушенного каменного вала, привалился спиной и мгновенно отключился. Раньше ничего похожего за Славиком не замечалось, нельзя и сказать, что он слишком устал - физические нагрузки средненькие, пять с небольшим километров (пускай и по болотистой местности) это вам не марш-бросок с полной выкладкой. И вдруг отключился. С чего бы?
        Еще и сон этот - жутковато реалистичный, с отчетливой картинкой, полным комплексом ощущений, от тактильных до обонятельных. Прав Иван, нервы ни к черту…
        Цель в любом случае достигнута: в конце тропы обнаружилась возвышенность - пологий скальный выход, остров, поднимавшийся над туманным морем.
        - Обычная для этого региона порода, порфировидный гранит с вкраплениями кварца, - определил Иван. - Больно гладкий, вероятно, здесь когда-то было морское дно… Неважно. Оставим пока тяжелые вещи, их никто не утащит - людей нет, а зверюгам наши прибамбасы ни к чему. Зверья тоже не видно, кстати. Зря боялись.
        Проверили ближайший радиус: сигналы не поступают, детектор движений и массы тяжеловесных «болотных призраков» не видит, в ИК-диапазоне чисто, источники инфра- и ультразвука отсутствуют.
        - Вот это - тебе, беречь как зеницу ока! - Иван вручил Сереге рюкзачок защитного цвета. Тяжеленный, килограммов пятнадцать. - Случись какая неприятность, бросай на землю и беги со всех ног как можно дальше. Не останавливаясь.
        - Что это?
        - Средство спасения в экстремальной ситуации. Как работает - потом объясню. Славик?
        - Дверь где-то неподалеку, появилась слабая вибрация. Никаких сомнений.
        - Пойдем поищем, заодно взглянем на достопримечательности. Никогда не видел святилищ чужаков - а если настоящие инопланетяне?
        - О чем вы только думаете? - грустно сказал Славик.
        Путь вверх по склону много времени не отнял, чтобы оказаться на плоской вершине, хватило нескольких минут. Электронный альтиметр, напрямую связанный с маячком лодки, стоявшей у берега, показал всего шесть метров над уровнем моря, но…
        - Как прикажете такое понимать? - озадачился Иван, застыв на месте. - Подтвердите, что не один я это вижу!
        - Не один, - в тон ответил Серега. - Испарения и плотность воздуха, говоришь?..
        Зрелище открылось диковинное. Коричнево-багровый, словно покрытый запекшейся кровью вытянутый «горб» острова темнел посреди алебастровой дымки, затянувшей поверхность болота. Туман укрывал скалу на две трети, чуть колыхаясь ниже, в нескольких шагах. В отдалении заметен синеватый отсвет - залив, к северу протянулась малахитовая полоска леса. Солнце, мутное золотистое пятно за облачной пеленой, поднимается к зениту. Воздух на вершине прозрачный и очень холодный - Славик заметил, как изо рта при дыхании вырываются перышки пара.
        Август месяц на дворе, если кто не заметил! Почему?..
        - Такое чувство, что мы стоим посреди здоровенного блюдца с молоком, - сказал Серега. - Кто как, а я раньше не слышал о таких природных явлениях. Туман закрывает определенную территорию и рассеиваться не желает. Расскажи об этом любому стоящему метеорологу, занимающемуся физикой атмосферы, - сдаст психиатрам и будет прав.
        - Сфотографируй и двинулись дальше. Вон там, справа, какие-то развалины…
        - Не похоже, обычная груда камней.
        Обычная? Ничего подобного! По ближайшему рассмотрению находка оказалась несколькими линиями невысоких, от силы метр, стен - кладка давно оплыла, часть булыжников вывалилась, но сомневаться в искусственном происхождении валов не приходилось.
        - Раствор не использовался, камни просто складывали и подгоняли друг к дружке по форме. - Серега как строитель в таких вещах разбирался. - Причем тщательно, в сохранившемся лучше всего нижнем ряду зазоров почти не видно.
        - Кельты, - кивнул Иван. - В дохристианской варварской Европе они иногда предпочитали строить из камня - фундаменты, первые этажи зданий. Переняли технологию у римлян.
        - Ошибаешься. Это кто угодно, но только не кельты…
        Изгибавшаяся подобно серпу стена заканчивалась грубо отесанным высоким камнем - аналогом конусов, отмечавших дорогу к острову. Мегалит, возле которого остановился Славик, украшала едва различимая резьба - вроде бы руны, в центре неизвестное существо, похожее одновременно на утконоса, морского конька и рыбу с вытянутой мордой.
        - Германо-скандинавские руны я знаю наизусть, спасибо Алёне - выдрессировала, - сказал Славик, проведя перчаткой по покрытому росой камню. Рисунки проявились более отчетливо. - Кельты использовали аналогичные рунические знаки, разница в начертании несущественна. А вот эти письмена - округлые и мне решительно не знакомы.
        - Санскрит? - Иван сдвинул каску на затылок. - Сверху виден символ, похожий на санскритское «паи»… Нет, чепуха! Где Индия и где Карелия? Хетты? Не было здесь хеттов!
        - Еще скажи - этруски, - буркнул Славик.
        - Этруски хоть в Италии жили и у них была развитая письменность. В отличие от дикарей вроде пиктов, иберов или каких-нибудь фракийцев!
        - Напомню: мы находимся на севере Европы, - терпеливо сказал Славик. - За Балтийским морем. Глушь и тьмутаракань, дыра дырой! Начнем рассуждать в том же направлении, закончим спорами о гипербореях с атлантами и прочим оккультизмом в стиле Блавацкой! Наша прямая задача - Дверь, а не дискуссии о неопознанных рунах и утконосах, рисунки которых невесть каким образом появились на противоположной от Новой Зеландии стороне планеты!
        - Кстати, и правда, откуда тут утконос? - подпустив в голос детской наивности, поинтересовался Серега.
        - Я тебя убью сейчас!
        - Как, и меня тоже?
        - Умолкни! Всё, я сяду передохну, а вы можете продолжать пустой треп, сколько заблагорассудится!
        Тут Славика и вырубило - будто ключик повернули. Синдром внезапного сна, без видимых причин. Дверь оказывает воздействие? Или всему виной собственные проблемы? Головушка бо-бо? Очень может быть - с такой вредной профессией…
        - Мы с Сергеем пока тут побродили, - начал объяснения Иван, - изучили обстановку. В округе тишина и покой, ни движения. Следов присутствия человека нет. Останков, залитых кровищей жертвенных камней, разъятых трупов и прочей дребедени из фильмов ужасов, тоже не найдено. В наличии девять изогнутых полукругом валов-барьеров, каждый в длину около семидесяти метров. Построены так, чтобы сверху композиция выглядела подобно коловороту, солярный символ с девятью расходящимися лучами. В центре - круглая площадка диаметром метров пятнадцать. Есть мнение, что Дверь именно там. Сходишь посмотреть?
        - То есть никакое это не капище?
        - Верно. Культовый объект, но не капище. Изваяний богов нет, объектом поклонения, судя по всему, являлся пустой круг. Из которого время от времени могло появляться что-нибудь эдакое. Начиная с твоей бабули и заканчивая хелльдирром.
        - Очень остроумно…
        Ошибка исключена: вот она, репинская Дверь. Все признаки, прямые и косвенные - отчетливое «трансформаторное» гудение (громче, чем обычно, вот интересно!), едва заметно попахивает озоном, вибрация ощущается физически. Появились и новшества - по граниту ползают светлячки, крошечные голубые огоньки, то появятся, то исчезнут. Дверь безусловно «сквозит» - о похожем эффекте Славику рассказывал Доминик Жоффр: некоторые не изолированные «червоточины» создают пространственные искажения, своеобразную границу, где объективная и субъективная реальности создают зону диффузии, смешиваются на ограниченном участке.
        Это не опасно. Якобы.
        Ё-моё, но почему так холодно? Температура упала едва не до нуля…
        - Попробуем, - решился Славик. - Найдите мне камушек.
        - Самому нагнуться лень? - проворчал Серега. - Тут их завались.
        Споров нет, завались. Никто не заметил, что ближе к центру каменного солнцеворота кладка на стенах разрушена куда сильнее, чем на дальних оконечьях лучей. Будто их нарочно крушили. Почему, спрашивается? Кому помешали находящиеся на порядочном расстоянии от центра круга, и соответственно Двери, примитивные постройки из грубоватых булыжников?
        Кому? Славику стало еще холоднее: он проследил взглядом за «колеей», проделанной незнамо кем в культовой постройке древнего народа. Нечто очень крупное и тяжелое давным-давно прошествовало со стороны Двери на восток, сшибая преграды - из девяти стен серьезно повреждены шесть, в каждой по полутораметровой прорехе. Будто трактор проехал…
        Метод поиска «червоточины» с помощью подручных средств Славик выдумал сам, только что. Неожиданно провел ассоциацию со Стругацкими и сталкером Рэдриком Шухартом по прозвищу Рыжий, вечно таскавшим в карманах гайки - основной рабочий инструмент, - взял в левую ладонь несколько гранитных осколков помельче, правой запустил одним в заранее выбранном направлении.
        Неудачно. Камушек глухо застучал по скале и подкатился к ботинкам Ивана. Попробуем заново. И еще раз.
        Пятая попытка закончилась триумфальным успехом: осколок растворился в воздухе на высоте груди. Улетел на ту сторону. Бросил заново по тому же азимуту. Цель поражена.
        - Надеюсь, в глаз хелльдирру или кому пострашнее там камнем не засветило, - резюмировал Серега. - Мы молодцы. Можно идти за «марсоходом»? Его втроем тащить надо, машина тяжеленная.
        - Достаточно вытащить из контейнера, а дальше сам поедет…
        Аппарат оказался более продвинутым европейским аналогом исследовательского модуля Sojourner - предполагалось, что после испытаний нескольких прототипов в условиях пустынь EADS отправит наиболее удачную модель на Марс, Европейское аэрокосмическое агентство давно хотело утереть нос американцам. Каким образом Жоффр увел действующий образец из тулузского исследовательского центра фирмы Astrium осталось неизвестным - такие вещи не «одалживают на несколько дней» даже у самых лучших друзей.
        - Управляется как дистанционно, так и при помощи кабеля, - Иван осторожно попинал машинку по металлическому корпусу. Размером «марсоход» был невелик, чемодан на колесиках. - Нам предпочтительнее второй вариант - вдруг на той стороне проблемы со связью или «червоточина» не пропускает радиосигнал? Полученные данные сразу выводятся на лэптоп… Давайте протестируем, что ли?
        Чудо инженерной мысли зажужжало, проехало вверх по скале, развернулось, поднялась штанга с видеокамерой. На экране мини-ноутбука возникло изображение - отважные исследователи, стоящие у кромки болота. Картинка четкая, в цвете, остается надеяться, что и при путешествии за грань «марсоход» не откажет.
        - Нам нужно-то всего полчаса-час, - Иван отсоединил управляющий кабель и отдал катушку Славику. - Заряда батареи хватит на четыре. Метеокомплекс определит состав и состояние атмосферы, спектрометром изучим грунт, сделаем панорамную съемку передней стереокамерой… После чего берем пробы и уезжаем обратно, в реальный мир. Программа не самая насыщенная, но мы получим достаточно информации для анализа… Минуточку, что за?.. Опять началось?
        Сработал детектор движений - инфракрасные датчики уверенно показывали восемь объектов на расстоянии от девяти до шестнадцати метров, то же самое подтвердил портативный ультразвуковой радар.
        - Нет же никого, - напряженно сказал Серега. - Зона прямой видимости! Ни звука, ни шороха!
        - Двое вроде бы там, видишь камыши? - Иван вытянул руку. - Пальни очередью.
        Патронов Серега не пожалел - к его винтовке был присоединен не стандартный магазин из полупрозрачного пластика на тридцать зарядов, а барабан Beta-C, вмещавший сотню. G36 глухо застучал, на гранит посыпались пустые гильзы. Камыш будто косой выкосило.
        Метки на дисплее исчезли разом. Из тумана донеслось недавнее ворчание - едва слышно.
        - Чертовщина. Вернее, сломанный прибор, - подтвердил исходный диагноз Иван. - Переобщавшись с вами, господа хорошие, я сам начал испытывать беспричинные фобии. На меня кто-то смотрит, клянусь!
        - Кто?.. - вякнул Славик.
        - Два обосравшихся от страха идиота, - отлично вооруженных, замечу! - уверенных в том, что их окружают чудовища-невидимки, изнемогающие от желания попробовать человечинки. В результате мирная загородная прогулка с потугами на псевдонаучные любительские исследования превращается в бродячий филиал психоневрологического диспансера. Запомните, дорогие мои: чудовищ не бы-ва-ет. Опасные животные - сколько угодно. Еще более опасные люди - гораздо чаще, чем хотелось бы. Но не чудовища. Хватит. Шагом марш за мной!

«Марсоход» бодро катил по кирпично-красному камню, недовольный выговором (вот зачем Ваня наезжает не по делу?) Славик плелся вслед - ощущение неуюта не проходило хоть режь. Прав был Старый, прав абсолютно, это плохое место. Почему Иван упорно не желает ничего замечать?
        А что замечать-то?.. Пусто вокруг!
        - Нуте-с, начнем, - Ваня уселся на собственный рюкзак, утвердил перед собой лэптоп. - Славик, втыкай в машинку кабель и двигай сюда, будем смотреть, что получится. Забавно: агрегат фиксирует понижение температуры, нам не почудилось. У подножия холма шестнадцать градусов, а здесь всего девять с половиной. Эффект интерференции, зуб даю… Готово? Поехали! Экспедиция на Альфу Центавра начинается!
        - А может, там Тау Кита или еще какая-нибудь глупость? - фыркнул Серега.
        - Вот и проверим. Кстати, не забывай поглядывать по сторонам, видео записывается, если что пропустишь - потом покажем…
        Творение инженеров Astrium медленно поползло вперед, к «червоточине». Все системы активированы, сигнал с обеих камер поступает, энергия подается на все шесть электромоторов - по одному на колесо.
        Корпус начал исчезать в прорехе - треть, половина… Наконец, по эту сторону Двери остался лишь черный шнур.
        - Работает, никаких сбоев! - довольно сказал Иван. - А вот и первая проблема: видимость нулевая. Ночь там, что ли? Неважно пока… Попробуем в инфракрасном диапазоне, с подсветкой. Вот, глядите!
        Ничего особенного камеры не зафиксировали, дистанция обзора ограничивалась пятью метрами. Плоская равнина, прямо впереди - торчащий, как драконий зуб, выщербленный каменюка, в ИК-режиме выглядевший сине-зеленым. Скукотища.
        - Так-так-так, - бормотал Иван, считывая с монитора данные, начавшие поступать с метеокомплекса. - Мои поздравления, парни! Это не Земля! Гарантированно! Премию от босса мы заработали - поделюсь со всеми!
        - Точнее можно? - попросил Славик.
        - Про премию?.. А-а, почему не Земля? Очень просто: атмосферное давление у поверхности всего шестьсот двадцать семь миллибар, на треть ниже, чем у нас… Очень разреженный воздух, состав газовой смеси пока не определен… Сила тяготения на три пятых меньше, очередное подтверждение. Температура низкая, минус двадцать два, но снега или льда не видно… Покатаемся по округе, авось чего заметим - полусотни метров кабеля должно хватить на обзорную экскурсию.
        - Камень, - сказал Славик. - Подведи машину к нему. Он тебе ничего не напоминает? Такой же конус, как на болоте.
        - Совпадение, - поморщился Иван. - Пониже и форма другая. Но если хочется посмотреть поближе, почему бы и нет? Очень сильное выветривание, посмотри. Следы обработки отсутствуют.
        За четверть часа разъездов в поле зрения системы внешнего наблюдения не попало ничего стоящего: россыпи гравия, покрытая трещинами порода, смахивающая на вулканическую, отдельные валуны. Однако, анализ атмосферы радовал: азот, углекислота. инертные газы, метан и - самое важное! - кислород. Целых шестнадцать процентов. Добавочно - водяные пары, которые в сочетании с метаном могли свидетельствовать о наличии жизни.
        - Жизнь? - Славик вздохнул и покачал головой. - Дикобраз с медузой? И другими милашками, наподобие громадины, что разломала стену? Давай закругляться - пробы грунта взяли, основные параметры среды выяснили, что нам еще нужно?
        - Бери винтовку, - Иван протянул Славику G36. - Напоминаю, предохранитель справа, переключи вниз, в среднее положение, одиночными.
        - Зачем?
        - То есть как? Учти, стрелять нужно в голову - наиболее эффективно. Я повернусь спиной, цель - на ладонь ниже затылка, точно посередине. Там продолговатый мозг, дыхательный и сосудодвигательный центры. Шмяк - и дело сделано. Я даже не пойму, что случилось.
        - Эй, вы чего? - насторожился Серега. - На самом деле с головой не дружите?
        - Я знаю чего, - голосом, способным заморозить обратно тающие ледники Гренландии, сказал Славик. - Он на ту сторону собирается. Да?
        - Ага. Посидите тут, я за ребризером сбегаю. Запомнил, куда стрелять?
        - Да пошел ты…
        - Ему лавры Гагарина спать не дают, - сказал Серега, едва Ваня скрылся в полосе тумана, обтекающего вершину скального выхода. - Самоутверждается. Первый человек, побывавший на другой планете, - крутизна немереная! Только звезду Героя не дадут, да Ивану звезда и не нужна, он ведь ради высокой цели…
        - Полнейший сюр, - Славик помотал головой, словно желая сбросить наваждение. - Ум за разум заходит! Девятый век? Пускай, я уже привык, чувствую себя как дома. Болото это страшненькое? Плевать, по большому счету болото как болото, не хуже других! Дверь? Да зарасти она говном! Планета другая? И такое тоже бывает! Но лезть туда просто ради интереса? Заценить романтический пейзаж? Нацарапать плохое слово на камушке? Чем он вообще думает?
        - Вероятно, тем же самым, что и я, когда согласился на эту авантюру, - ответил Серега и, понизив голос, добавил: - Знаешь, я хоть и пытаюсь быть бодрячком, но все равно не по себе. Тут что-то живет. Ваня про человека и зверье говорил, а это ни то, и ни другое.
        - Не понял?
        - Всё ты прекрасно понял. Детектор не глючит, просто в программу не заложена фиксация нестандартных объектов, сечешь? И мне не нравится, что Иван ушел вниз один. Я схожу, гляну, а? Помогу скафандр принести.
        - Ваня при случае отобьется - он профи. Нам лучше поближе держаться, мало ли… О
«нестандартных объектах» пояснишь?
        - Не знаю! Другая плотность, состояние вещества, неизвестные свойства материи? Вон там, - Серега повел стволом «Хеклер Коха» в сторону Двери, - чужой мир. Чужой! Хорошо если обыкновенная планета из далекой-предалекой галактики. А если нет? Сам говорил про возможные измерения-отражения! Слушай, можно я через «червоточину» гранатой из подствольника пальну?..
        - Сдурел? Смотри, как бы обратно не вернулась. Ваня идет, всё в порядке…
        Иван припер контейнер с ребризером на плече, без посторонней помощи осторожно опустил ящик на гранит, обвел подозрительным взглядом подчиненных - нет ли в отряде признаков морального разложения и упаднических настроений?
        - Не думайте, что отец-командир ничего не слышит. Мне по должности положено слышать всё, а звуки тут разносятся, как в оперном театре. Сергей, против пробного выстрела на ту сторону я бы не возражал, но ты можешь повредить «марсоход», а он денег стоит. Много денег. Поэтому - отставить. Славик, почему бросил винтовку и не реализовал свое желание?
        - Отстань, пожалуйста!
        - На будущее: никогда не говори «застрелю» или «убью», если не собираешься этого делать. Решился - делай молча и сразу, не размышляя и не рассыпая ненужные грозные слова. Уяснил? Рад за тебя… Теперь помогите одеться. Ничего сложного, закрепить баллоны, шлем-маску и подогнать поплотнее куртку… Условия там приемлемые, не лунная поверхность и не кипящий аммиак Венеры. Чутка холодно, да я переживу.
        - Биопробы не взяты, - оказал неуверенную попытку сопротивления Славик. - Притащишь сюда какой-нибудь инопланетный вирус…
        - Отказать. История с девятого века по наше время развивалась стандартно, упоминаний о жутких эпидемиях во времена Рюрика не отмечено. Изменить ход исторических событий отсюда мы не можем, так? Это аксиома. Съел? Да помогайте же, черт бы вас задрал! Лишним нарядом не отделаетесь, на губу засажу!..

* * *
        - Техника безопасности на пещерном уровне, - сказал Славик, подергав за тросик, прицепленный стальным карабином к поясу Ивана. - По уму, надо было гермокостюм взять. Как у пожарников или химиков, работающих с опасными веществами. Случись что, дыхательный аппарат, шлем и прорезиненная куртка не помогут.
        - Я сам себе техника безопасности, - голос Вани звучал приглушенно, мешала маска. - Обещаю - десять минут самое большее! Ларингофоны работают отлично, осталось выяснить, пройдет сигнал через «червоточину» или нет. Запомните накрепко: таймер установлен, раз в тридцать секунд я буду слегка подергивать за трос - знак, что все в норме. Один резкий рывок - тревога. Мигом вытаскивайте, без промедления. И не вздумайте сунуться на ту сторону: с ребризером я буду чувствовать себя уверенно, но человек без защиты в разреженной атмосфере и на холоде долго не продержится. Давление там, будто на вершине Эвереста…
        - Посмотрите, - Серега ткнул пальцем в монитор лэптопа, управлявшего «марсоходом». - Фотометр регистрирует усиление светового потока на несколько процентов. Ультрафиолетовый диапазон. Рассвет? Или незнамо кто с фонариком бродит?
        - Сейчас выясним, - Иван шагнул к Двери, поддернув трос. - Пожелайте мне удачи.
        - Десять минут! - напомнил Славик. - Даже если встретишь там живого Элвиса Пресли, похищенного зелеными человечками!

…- Сейчас - бац! - и «червоточина» захлопывается, - вкрадчиво сказал Серега. - Вот тогда и начнется всё самое интересное.
        - Поговори мне тут, - в наушниках возник голос Ивана. - Связь устойчивая, это безмерно радует. На помехи внимания не обращаем. Природные условия мне совсем не нравятся, холодрыга и ветер… Гравитация значительно ниже, это прекрасно чувствуется. Сейчас подойду к «марсоходу», вы должны будете меня увидеть…
        На экране появился знакомый силуэт.
        - Вижу, - подтвердил Славик. - Дышится легко?
        - Вполне. Ребята, а здесь и вправду светает - алая полоска на горизонте. Причем светает очень быстро, в разы стремительнее, чем у нас!
        - Звездный рисунок на небе какой?
        - Никакого. Облака, наверное… Или пыль в атмосфере. Почва желтоватая, смахивает на базальт. Пройду вперед, там возвышенность. Попытаюсь оглядеться - утренние сумерки наступают, вдруг рассмотрю что-нибудь?
        - Признаков жизни нет?
        - Есть - я… Господи, солнце восходит… Очень маленькое! А небо тут оранжево-красное! Справа вижу горы, очень далеко - прозрачность воздуха стопроцентная. Сделаю панорамную фотографию… Ах ты зараза!..
        - В чем дело? - выдохнул Славик.
        - Сейчас, один момент… Посмотри на свой таймер, сколько времени прошло?
        - Шесть минут сорок секунд.
        - Шесть?.. То есть как шесть? Я возвращаюсь. Сергей, слышишь? Выводи «марсоход», управление - трекболом, проще не придумаешь…Сейчас буду.
        Славик мрачно взглянул на Дверь. Странно, Иван так рвался на ту сторону и вдруг решил закончить вылазку до оговоренного срока? Что-то увидел?
        Ваня вывалился из пустоты, сорвал маску. Отдышался. Лицо мокрое от пота.
        - Давайте сворачиваться, - с преувеличенным спокойствием сказал он. - Чего вылупились? Команда ясна? Исполняйте. Все вопросы и объяснения потом. Паковаться по всем правилам сейчас не обязательно - вернемся на базу, там и приведем вещи в порядок. Славик, смотай кабель «марсохода», до волокуши доведу его на радиоуправлении, загрузим и пойдем обратно.
        - Но…
        - Бегом!

* * *
        - Мне это совсем не нравится, - шептал Серега, подтягивая лямки рюкзака. - Это больше похоже на бегство, я не прав?
        - Тише ты… Сейчас разбираться не вижу смысла, да и времени нет.
        - Сергей? - рявкнул Ваня, спускавшийся к окоему болота. - Где зеленый ранец, который я тебе выдал?
        - Ох… Наверху забыл, около Двери. Сбегать?
        - Не надо. Очень хорошо, что забыл.
        - Здесь ведь нельзя ничего оставлять, - сказал Славик. - Судя по тяжести, в ранце металлический предмет, а не бумага и не кожа, которые со временем разложатся…
        - Забудь. Впрягайтесь в лямки и пошли обратно. Желательно без задержек. Часа должно хватить.
        - Для чего - хватить?
        - Добраться до лодки. А ты о чем подумал?
        От менгира к менгиру, по «цветочной тропке». Под болотоступами хлюпает, дышать из-за стопроцентной влажности тяжело, одежда влажная. Бронежилеты только мешают и сковывают движения, но снимать защиту, включая каски, Иван запретил. Что, разумеется, вызвало очередные нехорошие подозрения.
        Славик отметил еще одно изменение: трясины начали «оживать», гробовая тишина постепенно замещалась неприятными звуками: из омутов с бурлением вырывались пузырьки газа, в тумане разносились щелчки и потрескивание, будто из-за незнамо откуда появившегося статического электричества.
        Наблюдения в ИК-диапазоне были обязательной частью программы, Иван подносил визор к глазам через каждые полсотни шагов, внимательно изучал окрестности, но излучающих тепло объектов не видел. Детектор движений в свою очередь продолжал выдавать несусветную информацию - однажды уловил сигнал, идущий с расстояния двух метров от Вани, после чего господин сержант выругался по-французски и прошел сквозь невидимку без каких-либо последствий для себя.

…- Единственное разумное объяснение, электромагнитная активность неясной природы, - сказал он, вырубив наконец бесполезный детектор. - Или высокий радиационный фон. СВЧ-излучение тоже. Поэтому техника выходит из строя.
        - Мы уровень радиации проверяли? - насторожился Славик.
        - Норма. На острове был слегка повышен, но это объяснимо: гранитная скала обязана чутка фонить, как Гром-камень, на котором Медный всадник стоит. Магнит? Крупное месторождение железа под болотом? Очень сомнительно - мы не на Урале и не в Хибинах. СВЧ? Откуда?.. Воздействие Двери остается приоритетной версией, но и она никуда не годится - рядом с другими «червоточинами» ничего похожего не наблюдается, стократ проверено.
        - Вот эту штуку ты тоже собираешься объяснять электромагнитной аномалией? - Серега вытянул левую руку, правой перехватил винтовку за рукоять. - Там, за камнем…
        - Тень? - предположил Славик и сразу отбросил несуразную мысль. Тень двигалась. - Оно… Оно живое?
        - Ну или мертвое, - процедил Иван. - Одно из двух, верно? Не дергайтесь.
        Возле темнеющего в тумане гранитного конуса топталось нечто, отдаленно напоминающее крупную собаку, к которой по недоразумению приставили длинный изогнутый птичий клюв - Иероним Босх был бы доволен, узрев эдакое создание. Разглядеть в подробностях никак не получалось - далеко, колеблющееся желтоватое марево скрадывает очертания, различим только мутный силуэт.
        Одно несомненно: это было крупное существо, каким-то чудом пробравшееся в самое сердце топей, где любой неосторожный шаг приведет к быстрой (а скорее всего - не очень быстрой) смерти в трясине. «Цветочную тропку» надежной назовешь лишь условно, почва под ногами так и пружинит, а не окажись на ногах болотоступов, провалишься и поминай как звали…
        Как оно здесь оказалось? Тоже по тропе пришло?
        - Тш-ш, - Иван приложил палец к губам. - По-моему, мы этой скотине не интересны. Ходит, нюхает…
        Зверь, передвигаясь дергаными короткими прыжками, словно больной кенгуру, обошел менгир, потыкался «клювом» в близлежащие кочки - чисто птичка, обследующая древесную кору в поисках гусениц, после чего поднялся на задние лапы (ого, получается, он выше человека!) и вдруг стремглав шуганул в туман. Ни следа.
        - Оно оттуда, - тихо сказал Славик, неопределенно махнув рукой в сторону оставшейся в двух километрах позади Двери. - Иван, очень прошу, скажи, что это не ты привез тварюгу за собой…
        - Вряд ли, - отказался Ваня, однако от взгляда Славика не ускользнуло, что будущий магистр Сорбонны нервно оглянулся. - Слово даю, не видел я там живых существ!
        - А что видел?
        - Сказано: потом! Двигаем, двигаем! Сейчас - полагаться только на собственное зрение и слух! Зверь тепла не излучал, визор на него не среагировал, значит, это не млекопитающее и не птица, а рептилия! Рептилии стократ опаснее.
        - Парк Юрского периода, - неудачно сострил Серега. - Думается мне, встреча с обыкновенным динозавром меня бы устроила куда больше…
        Глава шестая
        Затерянный мир
861-2009 гг. по РХ
        Объективная реальность

…- Никого! Славик, ты твердо уверен, что финны не могли уплыть только потому, что надоело ждать и у них появились собственные неотложные дела?
        - Уверен. В отличие от нас, чувство ответственности у древних резко обострено. Стратегия выживания - друзей нельзя подводить, тогда в случае беды не подведут и тебя.
        - И куда в таком случае подевался Старый со своими лучниками?
        - Откуда я знаю?! Увидели что-нибудь угрожающее, отошли подальше, - Славик невольно поежился. - Не хуже меня знаешь, в этом месте всякого насмотреться можно…
        - Такого, что кровь в жилах стынет, - поддакнул Серега, целиком и полностью согласный с мнением аргуса. - Давайте не задерживаться. Иван, сколько на часах?
        - Десять минут четвертого, - Ваня бросил мимолетный взгляд на «Ролекс», украшавший левое запястье. - Уговорили, я думаю…
        - Сколько-сколько? - перебил Славик, также проверивший время. - Без пяти два! Серега, достань свой сотовый, посмотри!
        - Правильно. Тринадцать пятьдесят шесть… Иван, твой дорогущий понтовый хронометр сломался? Как и детектор движений, да?
        - Гм… На ерунде спалился, - кашлянул Ваня. - Теряю былую хватку. Хорошо, объясняю. Я пробыл на той стороне по собственным субъективным ощущениям около часа, а не шесть с половиной минут с вашей объективной точки зрения. Подтверждение - обратный таймер ребризера, фиксировавший время работы дыхательного аппарата и наручные часы. Надо будет изучить данные «марсохода», получим дополнительные свидетельства. Увлекся и сообразил, что дело обстоит самым странным образом, только когда отправил вам прямой запрос… Предлагаю обсудить парадокс со временем дома. Отсутствие Старого и его молодцев наводит на нехорошие мысли. Особенно в свете наблюдений на болоте.

…Грязные, мокрые от пяток до макушки и заметно приунывшие исследователи выбрались с «цветочной тропки» считанные минуты назад, добрели до прибрежных валунов и в полном изнеможении опустились на камни - отдышаться. Здесь, за пределами устойчивой полосы тумана, искатели приключений впервые почувствовали себя в относительной безопасности - сквозь облака проглядывает солнце, свежий ветер с залива уносит вонь трясин и гнили, а прежде всего - нет постоянного ощущения присутствия.
        Чьего присутствия? Этот вопрос остался открытым. Наверное, и к лучшему, желание познакомиться с обитателями болота лицом к лицу отпало навсегда, особенно когда выяснилось, что некоторые из «призраков» вполне материальны.
        До прямого столкновения дело, по счастью, не дошло, хотя обуявшийся глубоким пессимизмом Славик был свято убежден: они сейчас съедят всю команду и не поперхнутся!
        Это было сравнимо с гипнотическим воздействием, которое Славик впервые испытал при октябрьской встрече с хелльдирром - нельзя уверенно сказать, что возникавшие в тумане тени являлись существами из плоти и крови, но и доказать обратное на практике стремления не возникало. Причем каждый видел что-то свое: если Иван убежденно заявил, что справа ходит громадный медведь, то Серега, посмотрев в указанном направлении, различил сущее безобразие: вроде бы человек, неуклюжий, волосатый, как обезьяна, с крошечной головой и единственным красноватым разрезом над широкой грудью. Глаз? Пасть?..
        Близко страшилы не подходили - вынырнут из мглы, покрасуются и опять сгинут. Нервы у Славика сдали окончательно, он без приказа шмальнул длинной очередью по очередному уродцу, но эффекта это не возымело: бесформенное создание на стрельбу не отреагировало и уползло в полутьму. Невидимый ворчун на этот раз отозвался издевательско-насмешливым рыком, если, конечно, этими словами можно охарактеризовать донесшиеся издали низкие звуки.
        В очередной раз в топях забурлило и могуче плюхнуло - еще один признак неведомой жизни, обосновавшейся в глубинах «плохого» болота.
        - Мутит, - признался бледный Серега. - Будто с похмелья. И дурь всякая в голову лезет, пятна перед глазами… Мы испарениями не отравились? Газ какой-нибудь, продукты разложения органики?
        - Это другое, - быстро ответил Иван, окончательно прекративший корчить из себя супермена. Ему самому было нехорошо. - Сосредоточились! Славик, громко считай шаги!
        - Громко?
        - Боишься привлечь чужое внимание? Наплюй, я удивляюсь, как после устроенного тобой фейерверка сюда вся местная живность не сбежалась - полный магазин высадил, хулиган… Пошли! Раз-два-три-четыре! Повторяйте!..
        Ближе к краю болота отыскались свидетельства того, что некоторые из «призраков» обладали физическим воплощением. Следы на влажной траве моментально оплывали, затягиваясь водой и тиной, но возле тропы сохранились несколько отпечатков, не принадлежащих человеку.
        След полметра в длину, вытянутый, отчетливо различимы впадины от четырех пальцев - три спереди, один на внутренней стороне, необычно длинный. На птичий не похоже, да и каков же предположительный рост эдакой птички?
        - Пятнадцатый камень, - сказал Иван. - Последний рывок! Мы рядом!
        Туман сомкнулся позади - болото само определило свою границу, возле побережья хмарь отступила. Постепенно исчезала одурь, мысли прояснялись.
        Больше нечего бояться? Спорное утверждение.
        Внимательный Иван первым заметил исчезновение финских лодок - взял бинокль, осмотрел серо-голубую гладь Невской губы. Ни движения, за исключением кружащих над водой чаек.
        Оставленное на берегу имущество, включая «Зодиак», в целости и сохранности, пустые пластиковые контейнеры никто не трогал - стоят на камнях в прежнем положении. Сигнал оставленного на «базе» радиомаяка поступает исправно. По виду никаких изменений, однако ставший до крайности подозрительным Славик понял: что-то неправильно. Что конкретно - понять не сумел, никак не уловить деталь, наводящую на верный ответ.
        - Когда и если снова встретишься со Старым - вырази ему неудовольствие, - ворчал Иван, забрасывая в лодку рюкзаки. - Что за шутки? Наобещали с три короба, зажилили мешок с солью и слиняли! Некрасиво. Сергей, подбери кусок пленки у самой воды - мусор не оставляем.
        - Противоречишь сам себе, - ответил Серега. - Я про сумку, брошенную у Двери, не… Чер-рт!
        - Что такое?
        - Идите посмотрите! Живо!
        Кисть правой руки, прибитая волнами к берегу. Отрублена, точнее вырвана, немногим выше лучезапястного сустава. Белеют два обломка - лучевой и локтевой кости. В розоватой пене виден лоскут темно-красной мышцы.
        - Не вздумайте трогать, - ледяным голосом сказал Иван. - Или я в этой жизни не видел ничего страшнее раздавленного на шоссе кролика, или перед нами последствия очень сильного механического воздействия - человек создан крепко, каким бы ты силачом-богатырем не был, даже палец или ухо не оторвешь без вспомогательных инструментов. Кожа, кость, сосуды, связки - исключительно упругая конструкция… Уходим. Я на руле, Славик - ответственный за левый борт, Сергей, за правый. Разрешаю палить по всему, что движется.
        - По ним тоже?..
        Берестяная лодка шла вдоль береговой линии с севера - оба гребца работали веслами отчаянно, будто желая поставить олимпийский рекорд. Удирают? Нет, преследователей не видно. Кричат что-то, плохо слышно - ветер, накатывающая на валуны вода плещет.
        - Вроде «ту-а», - с трудом разобрал Серега. - Не понимаю.
        - Туонела, - осенило Славика. - Главная финская страшилка, мертвый мир, альтернатива населенному людьми Калеву…
        Финны, посчитавшие, что сделали всё возможное, резко изменили направление в сторону большой воды, к островам посреди залива.
        - Навалились! - заорал Иван, спрыгнув вниз и оказавшись по пояс в воде. Начал отталкивать «Зодиак» от камней. - Не зевать! Винт сломаем - тогда точно хана!
        Славик бросил взгляд назад и обомлел. Полоса тумана накатывала на берег, словно дым распространяющегося лесного пожарища, лавиной, бурлящей стеной. Задержимся - накроет…
        Двигатель завелся сразу, корма просела, нос «Зодиака» поднялся так, что Серега чудом не вывалился за борт, успел схватиться за тросик страховочной линии. Иван, не подумав, дал полный газ и был не прав - лодка подпрыгнула на высокой волне и едва не перевернулась из-за неверного положения руля. Результат - неожиданный вираж влево, обратно к заболоченному побережью. Киль «ноги» двигателя заскрежетал по каменистому дну, сработало аварийное отключение и хваленая «Ямаха» заглохла.
        - Весла! Сдадим чуть назад, на глубину, и снова заведемся!
        Туман окутал лодку за считанные секунды, отрезав от реального мира. Наступили сумерки, живо напомнившие Славику «тень», звуки стали тише, яркие цвета потускнели. Полное изменение восприятия окружающего.
        - Да не вставляй ты весло в уключину, - окликнул Серегу Иван. - Коленом на борт, другой ногой опираешься, гребешь. Как на каноэ! Без паники, никакой серьезной опасности пока не видно.
        Опасности зримой - да, но достаточно вспомнить белеющую в мутной воде ладонь с выдранным лоскутом мышцы и острыми осколками костей, как фантазия начинает рисовать мертвенно-бледных богов Туонелы, наблюдающих за тобой из мглы. Туонен-пойка, источающий трупный запах родоначальник серокожих, с инеем на длинных седых волосах и мраморными глазами с крошечными точками зрачков; у ног его копошатся маанвэки, слепые змеи-куницы, любители падали. Если Туонен-пойка коснется тебя - потеряешь человеческую сущность и разум, станешь каннибалом-оборотнем, пожирающим зимой заблудившихся охотников и «лишних» детей, из-за голода в деревне вынесенных на мороз…

«Откуда я знаю про маанвэки? - подумал Славик. - Старый ничего подобного не рассказывал!»
        Полыхнуло зеленым - настоящая молния! - ее изломанный канал был отчетливо различим сквозь туман. Вторая, третья, четвертая - то ближе, то дальше. Должно грохотать, как во время артиллерийской канонады, но грома не слышно, только журчание воды под лопастями весел. На краткое время сверкание прекратилось, потом новая серия вспышек в полной тишине - зрелище само по себе химерическое, не сообразующееся с привычными представлениями о реальности.
        - Компас взбесился, - зачарованно сказал Иван. - Высокая электрическая активность, так и должно быть.
        - Так быть не должно, - прохрипел Славик, изо всех сил отталкиваясь веслом. Вода стала похожа на студень. - Полезли очертя голову в сферы, о которых и малейшего представления не имеем… Альтернативная энергетика, чтоб ее! Эта штука с болот всерьез разозлилась - покусились на уединение, побеспокоили! Не понимаю, как прямо на месте не прикончила! Поиграться хотела? Кошки-мышки?
        - Какая штука? Ты о чем?
        - Не знаю! Никто не знает! Хоть бог Туонелы, хоть мастер Йода, перепутавший планеты и болота, мне без разницы! Не хочу, чтобы нас разделали, как в мясорубке! Заводи!
        - Держитесь крепче! Гнать в тумане не буду, налетим на скорости на камни или отмель, костей не соберешь!
        Стартер сработал безупречно, движок загудел, за кормой появился кильватерный след. Осталось всего ничего, выбрать правильное направление - ориентиры потеряны, берег не видно, компас можно смело отправлять за борт.
        - Радар, - Иван щелкнул тумблерами бортового локатора «Зодиака». - Надеюсь, он исправен… Есть! Ого, сто семьдесят метров - крупная движущаяся цель. Пассивные помехи - суша, есть отражение импульса!
        - Цель? - упавшим голосом переспросил Славик.
        - Называй как хочешь! Поехали!

…Было это случайным везением или Ваня, почуяв опасность, намеренно резко взял право на борт? Времени для выяснений не осталось. Возник необычный эффект: вода за кормой внезапно закипела, пятна пузырьков образовались рядом с правым баллоном лодки, который вдруг с треском разорвался - зашипел выходящий воздух. Пахнуло холодом, да так, что рукав куртки Ивана покрылся густой изморозью, на шее за ухом появился вспухший пузырем ожог в виде косой полоски.
        Серега заорал как резаный - нечто зацепило его за бедро и верхнюю часть голени, прожгло штаны и кожу.
        Иван форсировал мотор - да будь что будет! Максимальные обороты. Лучше насмерть расшибиться, чем погибнуть здесь, в тумане!
        Лодка рванулась вперед, держать направление оказалось сложно - кормовая секция баллона сдулась, держится только благодаря пенопласту в отсеке плавучести. Если постоянно не корректировать курс, «Зодиак» будет вести вправо, по широкой петле. Ничего-ничего, прорвемся! Обязательно прорвемся! Главное, не налететь бы на область «кипения» всем корпусом, тогда точно каюк!
        Оглянувшись, Славик успел заметить… Что? Он и сам не понял. Морок, созданный перевозбужденным реальными и мнимыми страхами воображением? Нечто реальное - бугристый темный сгусток, нависающий над болотом, ведущем в Туонелу? Безымянную
«эту штуку», заблудившуюся в коридорах между мирами, отражениями и реальностями? Чужую тварь, оторванную от родного дома и вынужденную свить гнездо возле берегов незнакомого моря?
        Одно можно сказать твердо - чем бы оно не оказалось, повторной встречи Славик не желал за все сокровища вселенной.

«Зодиак» вынырнул из мглы и запрыгал по волнам. В лицо ударили прямые солнечные лучи, тучи разогнало. Судя по темнеющей слева земле, ушли недалеко, километр, может немногим больше. А показалось, что провели под сенью Туонелы несколько часов…
        - Займись Серегой! - жесткий голос Ивана выдернул Славика из не-реальности. - Аптечка в моем рюкзаке, верхний клапан! Шевелись!
        Когда Славик понял, что случилось со старым товарищем, то на мгновение впал в ступор: батюшки светы, тяжелейшая шокогенная травма! За все время работы в Военно-медицинской ничего и близко похожего видеть не приходилось! Тут не полевая аптечка нужна, а бригада реаниматологов и хирургов! Причем немедленно!
        - Тормози! Мы ушли, давай остановись! Иначе я ничего не смогу сделать!
        Иван послушался, сбавил обороты до минимума.
        Слава богу, набор первой помощи оказался профессиональной врачебной укладкой немецкого производства, разработанной специально для условий боевых действий, - тевтонские педанты ухитрились впихнуть в раскладывающийся пластиковый чемоданчик всё самое необходимое, от наркотиков-обезболивающих и адреналина до металлизированных противоожоговых повязок и флаконов физраствора с комплектом самых необходимых хирургических инструментов.
        Серега без сознания, дурной знак. Дыхание вроде в норме, но пульс за сотню. Зрачки расширены. Думать времени нет - тримепедрин (вроде у натовцев так промедол называется?) в плечо. Валиум, чуть-чуть атропина. Капалку в таких условиях не поставишь, надо домой! А там уже разбираться - вызывать «скорую» (то-то ребята обалдеют, увидев!), звонить Алаверу, чтобы отвезли в лучшую ведомственную клинику - гражданским врачам такое показывать нельзя, возникнут вопросы…
        Перевязка. Только бы стерильных пакетов хватило!
        Безусловно, это ожог. Или нечто близкое. Не термический, не кислотный, не лучевой и не криогенный, как при поражении жидким азотом. Характерный запах от поврежденных тканей не исходит, обугливания нет. Однако глубина поражения с наружной стороны бедра - сантиметра два и площадь порядочная. Задет коленный сустав, до кости. На икре чуть получше - три участка, размером с пятак… Частично сожжен ботинок, защитила толстая кожа.
        Господи, каков поражающий фактор? Клиническая картина не описана в литературе! Плоть будто ножом срезали и аккуратно прижгли сосуды, избавив от кровотечения!
        - Ну? - напомнил о своем существовании Иван.
        - Хреново! Очень! Травматический шок, еще два часа и кранты! Перевязал как сумел, накачал обезболивающими. Боюсь, как бы не случилось отравления, вдруг химия?
        - Принято. Сейчас поедем. Я пока прощальный подарочек оставлю…
        - Кому?
        - Надеюсь, сработает. - Ваня извлек из набедренного кармана черный предмет, похожий на небольшой сотовый телефон. Отжал клавишу активации. - Раскрою маленький секрет: иногда Двери можно дестабилизировать. Ненадолго, потом они снова начнут действовать, как обычно - «червоточины» неуничтожимы, однако вызвать краткий слепой период мы сумеем. Мощности заряда должно хватить.
        - Ранец? Ты заранее знал?..
        - Откуда? Так, на всякий случай. Привык таскать с собой полезные вещи, подумал, а вдруг?.. Термобарический заряд, вдобавок, если около Двери сейчас кто-то шастает, мало не покажется.
        - Вакуумная бомба?
        - Это вы, гражданские, так выражаетесь. Да. Система распылит аэрозоль пропилнитрата с магниевым порошком и еще какой-то гадостью, потом детонация взвеси - компактная бомба, модификация для диверсионных подразделений… Махмуд, поджигай!

«Зодиак» успел набрать скорость. Далеко-далеко, за висевшей над водой полоской тумана моргнуло оранжево-розовым, над прибрежной равниной разошлось полупрозрачное белесое кольцо воздушной ударной волны. Через несколько секунд низко и тяжело грохнуло - запаздывание звука.
        - Даже если мы кого и убили, жалеть не стану, - сказал Иван. - Каюсь, мне следовало быть менее самонадеянным. Самую чуточку. Выбрались живыми, и это самое важное.
        - За себя говори, - угрюмо ответил Славик. - Серега теперь инвалид на всю жизнь.
        - А ты не говори за него. Как можно быстрее эвакуируем в Европу, лучшие доктора, самые дорогие клиники. Жоффр заплатит. Своих мы не бросаем.
        - Только на это и надежда…

* * *
        Безумный день заканчивался. В квартире остались лишь Славик с Иваном - Алена уехала поддержать впавшую в состояние, близкое к отчаянию, подругу, дежурившую в отделении военно-полевой хирургии ВМА (Серегу отправили в лучшее профильное учреждение города), очень злой Алавер, на плечи которого обрушились новые проблемы, отправился обратно на Литейный, в Контору - докладывать и объясняться с руководством.
        В небольшом аэропорту Бовэ-Тилль к северу от Парижа готовился к вылету в Россию принадлежащий частной клинике самолет «Хоккер-125» с полным комплектом реанимационного оборудования - предоплата за услуги была внесена полностью. Деньги перевела некая Марина д’Эльбеф - дама, известная в среде европейского бомонда как коллекционер уникальных древностей, неплохой специалист по литературе Высокого Средневековья и просто эксцентричная миллионерша, близкая к политическим и военным кругам.

…Лодку до завтра бросили в заводи - забирай что душе угодно, от «марсохода» до винтовок. Носилки соорудили из подручных материалов: весла, чехол от мотора, наспех срубленные толстые ветки. Иван подбадривал: Дверь рядом, это тебе не десять километров по пересеченной с раненым на плече и без медикаментов! Славик постарался вспомнить обязательные профессиональные навыки и обрел видимость спокойствия, но сердце все равно уходило глубоко под грудину - давление у пострадавшего падало, в чувство не приходил, а если вспомнить рану…
        Дотащили. Вернули в объективную реальность. Иван, бросив короткое «Занимайся делом!», загнал напуганных женщин на кухню и совершил маленькое чудо: после его объяснений не было ни истерик, ни суматохи, лишь точное выполнение инструкций, первая из которых гласила - «не можете помочь, так не мешайте!». Как у него получается?
        Вторая половина дня, в городе сплошные пробки, «скорую» ждать долго. Поэтому в разработку берется классическая схема - капалки в обе руки, гормоны, строжайший надзор за состоянием. Славик оставил практику давно, но самого важного не позабыл: твоя задача додержать пациента до приезда спецов.
        Первый звонок - гражданину майору. Удалось рассказать о случившемся максимально сжато и доходчиво, с применением доступных каждому русскому человеку идиом, частенько объясняющих значительно больше, чем научные формулировки. Алавер сказал:
«Сейчас буду» и швырнул трубку.
        Первой приехала обычная городская «скорая» - 03, в составе флегматичной пожилой врачихи и тридцатилетней стервы-фельдшерицы, два прямо противоположных типажа, как они уживаются в одной бригаде? Стерва поначалу начала бросать презрительные фразы - самолечение, значит? Научились капельницу ставить, так, выходит, и «скорая» вам не особо нужна?..
        - Ната, помолчи, - со сталью в голосе сказала докторша, едва Славик размотал повязку на бедре Сереги. - Мальчик все правильно сделал… Как вас зовут? Вячеслав? Что произошло? Вы можете внятно объяснить, откуда взялось вот это? Вы крокодила в ванной содержите?
        И сняла с искромсанного ножом камуфляжа Сереги свежую тину с резким запахом болота.
        Положение спас звонок в дверь - объявились Алавер и трое насупленных дядек, но не в сине-голубой униформе питерской «скорой помощи», а в старомодных белых халатах. Майор сразу увлек докторшу в гостиную, показал ксиву, принялся инструктировать. Бабуля, по обширному опыту знавшая, что всякое случается, кивнула, пообещала доложить ответственному врачу по городу, приказала своей несимпатичной помощнице собираться и с тем бригада убыла.
        - Рассказывайте, - властно распорядился старший из трех медиков, доставленных Алавером. Строгий тип с густыми бровями, неуловимо похожий на Леонида Ильича Брежнева. - Ничего не скрывая.
        - Ожог неизвестного генеза…
        - Забудьте умные слова. «Генез» меня не интересует. Как выглядело в момент поражения?
        - Да никак! Ткани просто начали растворяться! Будто лазером выжгли!
        - Никакой это не лазер, - проворчал густобровый. - Срежьте всю одежду. Полностью. Антон - кардиограф! Дмитрий Сергеевич, допамин в раствор, давление мне не нравится - шестьдесят на сорок. Дальше?
        - Дальше? - растерялся Славик, не зная, как объяснить. - Закричал, свалился, сознание, по-моему, потерял сразу…
        - Вы не знаете точно - когда?
        - Невозможно было считать посекундно, - вежливо сказал Иван. - Чрезвычайная ситуация.
        - Чрезвычайная… - эхом повторил суровый доктор. Оценил внешний вид Ивана: грязнющий бундесовский камуфляж, так и не снятые ботинки в траве и глине, серые разводы на лице прорежены светлыми полосками - пот стекал. - Понятненько. Позвольте взглянуть, что у вас на шее? Ожог? Причина аналогичная, разумеется?
        - Вы правы, док.
        - Ничего страшного, заживет. Пузырь не прокалывайте.
        - Знаю…
        - По вашим личным ощущениям, высокие или низкие температуры?
        - Низкие. Но такого не бывает. Поражение на расстоянии? Это могло быть чем угодно, док.
        - Вот именно, вот именно… Я вас больше не задерживаю, молодой человек. Натопчете только по паркету, обувь вся изгажена. Позовем, когда носилки вниз понесем - вы человек физически подготовленный, сразу видно. Пригодитесь для полезного дела. Остальные тоже могут выйти на перекур.
        - Влипли? - напрямую спросил Алавер, оттеснив Славика в дальний конец прихожей. - Плохо дело?
        - Хуже некуда. Я бы на вашем месте связался с бароном Фальц-Фейном и посоветовал над репинской Дверью построить саркофаг вроде Чернобыльского.
        - Свяжемся, не беспокойся. Заметь, громких инцидентов вплоть до прошлого года там не было - а Дверь известна с восемнадцатого века. Следовательно, прорывы случаются редко?
        - Юрий, там был не прорыв. Диффузное соединение реальностей, если я правильно использую термины, почерпнутые от мсье Жоффра! Занявшее большую площадь, несколько квадратных километров. Ваня ходил на ту сторону, видел необычное, позже расскажет…
        - Хорошенькие новости, берет за душу. По твоей оценке, Сергей серьезно пострадал?
        - Да. Если… Ну вы понимаете… Ведь я окажусь виноват!
        - Этим мужикам, - Алавер кивнул на закрытую дверь спальной, - я бы доверил жизнь Иисуса Христа, случись Ему во время Второго Пришествия случайно попасть под маршрутку с укуренным таджиком за рулем. Не дергайся, сделают что смогут…
        - Перебью, извините, - подошел Иван, сжимавший в ладони ай-фон. - Господин Алавер, есть возможность переправить Серегу в Бовэ, центр трансплантологии - там принцы арабские, шейхи лечатся…
        - И что?
        - Самолет будет в Питере через шесть часов. Документы нужны.
        - Хрен с вами, сделаем. Уверен, что хорошая клиника? Шейхам за их миллиарды и уринотерапию впарить могут!
        - Уверен. Меня там за четыре месяца поставили на ноги после перелома таза, крестца и оскольчатого перелома бедра. Других таких больниц нет. Нигде. Билла Гейтса, случись с ним какая неприятность, в Бовэ не возьмут - не заработал. Я не про деньги.
        - А про что? Ладно, молчу-молчу. Мафия бессмертна, всё лучшее только для своих, верно?.. Подведешь - уничтожу, понял?
        - Не подведем, господин Алавер. Существуют кодекс поведения и обязательства перед коллегами.
        - Давай нужные сведения и я поеду в Большой дом, за одну минуту в России такие вопросы не решаются. Славик, очень прошу - держись как можешь.
        - Да я и держусь…
        Майор - по лицу было видно, недовольный и озабоченный, - не попрощавшись, ушел. Славик заглянул в спальную.
        - Повезем, - утвердительно сказал старший, сдвинув роскошные брови. Забросил на шею стетоскоп. - Сердечко держит, дышит неплохо. Открытую рану мы пока не трогали, надо срезы тканей взять и прояснить, что это за чудеса. Лабораторный анализ покажет. Сходите вниз, к машине, скажите водителю, чтобы дал носилки…
        Сходили. Славик в очередной раз вытаращил глаза - по виду обычный медицинский фургон «Мерседес-413», а внутри - воплощенная сказка, доверху набитая безумно дорогой техникой. Реанимобиль для королей, президентов и римских пап. Не подумаешь, что в Питере есть хотя бы одна подобная машина!

…- Одна - должна быть, - подтвердил невозмутимый доктор. - Для чего? Да вот для таких уникальных случаев… Так, аккуратно вчетвером взяли под шею, грудь, таз и коленные сгибы, перенесли на носилки, положили. Правильно. Антоша, флакон на стойку… Кто-нибудь с нами поедет? Сопровождающий?
        Отправилась закаменелая лицом Наталья, Алену посадили на вызванное такси - вслед за «скорой». Ваня, как и был, в облике персонажа фильма «Взвод», только что пересекшего оборонительные линии вьетконговцев, тяжело опустился на кухонный табурет. Взял извлеченную Славиком из холодильника бутылку «Зеленой марки», откупорил, винтом по-матросски выпил - едва не четверть. Не поперхнулся. Поставил обратно на стол.
        Потянулся за сигаретами Славика, это при том, что Ваня бросил курить еще в Иностранном легионе.
        - Разбор полетов отложим. Чересчур высоко полетали, а? Чего ты замолчал? Случившегося не изменишь.
        - Не изменишь. Я не понимаю главного: зачем? Для чего?
        - Лучше знать, чем не знать.
        - Что же мы узнали?
        - Многое ты поймешь потом, когда очухаешься. Загадок появилось не меньше, кстати. Выпьем?
        - Выпьем.

* * *

…- Эта запись гарантирует нам все Нобелевские премии на полсотни лет вперед, - завороженно сказал Иван. - Титулы почетных докторов-академиков всех университетов мира, Орден Подвязки и почетную грамоту месткома будем считать не заслуживающим внимания мусором… Вы хоть на полпроцента представляете себе, ЧТО мы сделали?
        Через день после известных событий было принято решение изучить видео, заснятое
«марсоходом», фотографии и телеметрию, заодно сделав копии на дополнительные носители - данные уникальны, потерять их из-за нелепой технической ошибки невозможно!
        - С точки зрения бездушной науки - да, прорыв, - сухо кивнула Алёна. - Доказано: чтобы когда-нибудь в будущем оказаться на другой планете или в иной звездной системе не обязательно выбрасывать миллиарды долларов и уйму ресурсов на строительство звездолетов. Вот тебе неидентифицированная Дверь, надевай скафандр и иди исследуй чудесный новый мир… Практическая же ценность вашей авантюры равна даже не нулю, а величинам отрицательным. Иван, вы подумали о способах легализации пленки и прочих материалов?
        - Воображаю, - поддержал подругу Славик. - Заваливается друг Ваня в Нобелевский комитет и говорит что-то наподобие: здравствуйте, джентльмены, я недавно побывал в другом мире, вот доказательства. А каким способом побывали, можно поинтересоваться? Да все просто, товарищи ученые, доценты с кандидатами! Сущая чепуха. Прошел через Дверь-прореху в девятый век, там есть еще одна Дверь, за которой… Ну вы поняли. Чем закончится подобный визит рассказать или не надо?
        - Смирительной рубашкой, - заключила Алёна. - И палатой, обитой войлоком. Легализация в условиях современного мира невозможна. Может быть, потом, лет через двести…
        - Возможна, - преспокойно ответил Иван. - Но в ограниченном кругу специалистов, посвященных в суть проблемы. Назовем это «параллельной наукой» - широкие ученые круги пускай развлекаются с коллайдером в Женеве, придумывают вакцину от птичьего гриппа или изучают фотографии телескопа «Хаббл». Деятельность полезная. А мы тем временем в закрытых частных лабораториях будем разрабатывать другое направление - потихоньку, не торопясь, не афишируя себя и не раздавая интервью бульварной прессе. Согласен, огласить результаты мы не сможем еще долгие годы, но когда придет время, выяснится, что мы оказались впереди планеты всей.
        - Мы, мы, - наморщил нос Славик. - Кто это - мы? Жоффр?
        - Не только. Первым человеком, высадившимся на Луне, считают Армстронга, ему вся слава и досталась. Но кем был бы Армстронг без создателей ракеты и спускаемого модуля? Баллистиков? Врачей? Распоследнего техника, закручивающего гайки на стартовом комплексе? Свой полет на Луну мы совершили, а уж когда наступит признание и когда нас встретят с духовым оркестром и женщинами, бросающими в воздух чепчики, - дело десятое. Мы работаем на будущее.
        - Выходит, непринужденный грабеж для мсье Жоффра лишь побочный бизнес? Основа деятельности - параллельная наука?
        - Пятьдесят на пятьдесят. Наша основная база во Франции располагается в Сен-Клу, несколько гектаров, частное владение. Там исследовательский центр и одна из Дверей. С лабораториями в Лос-Аламосе или Арзамасе-16 не сравнишь, но силы привлечены достойные: увлеченная молодежь, охочая до вселенских тайн, несколько мэтров, разочарованных в косности официальной науки и желающих покопаться в чем-нибудь остреньком, не подпадающем под традиционные взгляды…
        - Знание ради знания? - скептически протянул Славик. - Альтруизм и бескорыстие? Не верю, хоть тресни! Знание - это власть, влияние и деньги.
        - Куда ж без них. Так всегда было и будет. Согласись, что без денег в нашем мире жить тяжело, отвыкай от благодушных утопических представлений. Не оставь тебе бабушка кругленькую сумму, далеко ли продвинулось бы изучение той стороны? Черенком от старой швабры хищных зверюг гонять? Или все-таки карабин надежнее?
        - Карабин мне Серега дал, бесплатно…
        - Кстати. Давайте-ка позвоним в Бовэ, выясним, как состояние нашего героя. Подробные объяснения я смогу получить только приехав в клинику лично, однако совесть успокоим…

* * *
        Грау не подвели, о «своих» они заботились с редким участием. «Хоккер-125» с врачебной бригадой прилетел в Пулково к ночи - Алавер как раз успел получить все необходимые разрешения с молниеносно оформленными бумагами, - и Серегу переправили во Францию, в госпиталь «не для всех». Этим же самолетом улетела Наталья, которую Алёна оперативно снабдила приличной суммой на первое время: друзей в беде не бросают. Первая информация поступила утром: состояние стабильно-тяжелое, но без ухудшений. Скорее всего потребуется трансплантация мышц и пластика, поиски донора начались.
        - Сколько это будет стоить? - в ужасе спросил Ваню Славик.
        - Дорого. Тебе-то какая разница? Корпорация оплатит, а Сереге за участие в экспедиции еще и немалую премию выдадут. Забудь о деньгах.
        - А ты-то как ухитрился таз с бедром сломать? По виду и не скажешь, что полностью реабилитировался после такой травмы.
        - С лошади навернулся… Я серьезно! При доспехе. Еле успели переправить обратно, в объективное время, иначе - инвалидная коляска до конца дней. До сих пор полкило титана в себе ношу - девятнадцать фиксаторов на кости. Время будет, расскажу, как получилось. Давай сейчас займемся эвакуацией снаряжения с той стороны. Надеюсь, местные жители вещи на сувениры не растащили.
        - С вами схожу, помогу, - вызвалась Алёна. - Все равно делать нечего, а от безделья я тупею.
        В реальности исторической стоял пасмурный, но теплый день. В лесу одуряюще пахло грибами - после недавних дождей высыпало неимоверное количество подосиновиков, кирпично-красные шляпки попадались через два шага на третий. Последствий вчерашних громких похождений Славика и компании не заметно, да и каковыми они должны быть? К Двери сбегутся чудища со всей округи, обуянные справедливым желанием отомстить за оскорбление повелителя Туонелы, которому вероломные людишки подсунули термобарическую бомбу? Смешно.
        Да и был ли этот повелитель?
        - Упс, - на берегу заливчика, где бросили лодку, Иван запнулся. - Не ждал их здесь увидеть. Алена Дмитриевна, вы как нельзя кстати согласились нас сопровождать. Боюсь, предстоят нудные объяснения и выплата виры - грузовик рессор как минимум…
        Старый, оказывается, жив-здоров - прибыл с четырьмя соплеменниками: старший сын и двое парней поздоровее. Ждет давно, сразу видно - с ночи или рассвета, бездымный костерок (емь ухитряется разводить огонь из влажного дерева так, что ни единой струйки дыма не видно), судя по солидной кучке угольков, горит несколько часов.
        Вытянувшееся лицо готового к жесткому выговору Слейфа-годи на Старого впечатления не произвело - финн поприветствовал, как обычно, степенно, с достоинством. Заговорил.

…- Я вообще не понимаю, что он несет, - доложила Алёна, выслушав. - Старый потерял в великой битве четверых охотников и жалеет, что их коснулась богиня смерти Калма - это еще туда-сюда, объяснимо… Только самым великим шаманам и колдунам удавалось проникнуть в Туонелу и Ротаймо, но Слейф-годи вкупе с Иваром-серкром уподобились богам и уговорили Юмалу, отдыхающего за гранью, низвергнуть огонь, отогнавший холод, - это увидели все, а Лоухи сказала, будто из Туонелы теперь долго никто не придет… Колитесь, что это значит?
        - Спроси: что он видел там, на берегу.
        Старый, в соответствии с традициями народа емь, пустился в пространное изложение новой саги, которую сам же и сочинял по ходу повествования. Слейф-годи ушел за стену, в мороз, когда мы остались ждать. Из холода пришли слуги Туонен-пойка и забрали сначала двоих, потом еще двоих. Смелость еми и охотничье искусство ничто перед мощью недобрых духов, поэтому мы отступили, но не ушли насовсем… Потом, когда Слейф-годи вернулся и мы его увидели, духи разъярились, едва не поглотив самого Слейфа, однако он вырвался из западни и призвал огонь, растопивший лед. Вот как было.
        - На первый взгляд бредятина, - согласился Иван. - Говорить иначе здешние финны не умеют, образное мышление. Попробую объяснить: после подрыва заряда Дверь должна была потерять стабильность; она или замкнулась на себя, или начался слепой период. Следовательно, диффузное проникновение реальностей временно накрылось медным тазом. Благодаря неизвестному нам эффекту, в окрестностях Двери температура всегда понижена. Для еми мороз - это смерть, ассоциируемая с мифами о Туонеле. Логическая и символическая цепочки прослеживаются запросто. Остается насущный вопрос: если на болота ходить запрещено, откуда они знают, что там холодно? Выясни!
        - Шаманам можно, - с дивной непосредственностью ответил Старый. - Охотникам нельзя. Женщинам нельзя. А шаманам - можно. Они близки к богам, разговаривают с духами, чего им бояться? Лоухи туда ходила…
        - Век живи, век учись, - вздохнула Алёна. - Финны прямо и честно говорят: табу, запрет, пойдешь на капище - из рода выгоним… Всё это прекрасно, за одним исключением: Старый имеет в виду обычных людей племени. Но ведь старая ведьма Лоухи в число родовичей как бы и не входит, она сама по себе, вне родоплеменной структуры, изгой. Священное «мы», семья - это одно, а Лоухи совсем другое, поскольку старуха не такая, как все прочие. Проклятущие условности эпохи!
        - Ты не разоряйся, а дело говори, - сказал Славик.
        - Глубочайшие кастовые различия, понимаешь? Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку. Старый отвечает за себя, сыновей, сестер-братьев. Но не за Лоухи! Нам следовало прямо спросить шаманку: запрет действителен для каждого или есть исключения?
        - Поздно, дело сделано, - сказал Иван. - Знаете, почему Лоухи нам ничего не рассказала? Хотела проверить, сумеем мы проникнуть в область, куда путь открыт немногим, или нет. Сдохнем - значит, туда и дорога. Вернемся - прекрасно, мы подтвердили свою избранность и отмечены богами посильнее какого-то вонючки-зомби наподобие Туонен-пойка! Добавим важную деталь: снизошел «огонь Юмалы», плохое место очистилось… И кто мы после этого?
        - Великие герои наподобие Вяйнемёйнена, - усмехнулась филологесса. - Уже вошедшие в легенды. Посетить старухино капище и поговорить с Бабой-Ягой по душам я бы не отказалась, перспективы открываются радужные - для себя что-нибудь полезное узнаем, а я попытаюсь записать рассказы Лоухи. Это же совершенно неизвестный мифологический пласт! Никто не станет возражать против диктофона? Моторную лодку, локаторы и винтовки с вакуумными бомбами можно, а на диктофон - табу?
        - Никто не возражает, правда, Ваня? - отозвался Славик. - Но умоляю, не прямо сегодня! Нам целую гору шмоток в квартиру перетаскивать!
        - Старый не откажется помочь. Его самого, как человека в возрасте, просить не будем, а молодежь явно засиделась без дела…
        - Отличная мысль, - с воодушевлением согласился Иван. - Переведи!

* * *
        С мечтами о Нобелевской премии пришлось распрощаться: огласка полученных материалов привела бы к двум прямо противоположным результатам - или предсказанный Алёной принудительный визит к докторам с добрыми глазами, или информационная бомба такой мощи, что представить страшно.
        Человечество к новостям подобного рода пока не готово, незачем пугать обывателя потенциальной возможностью появления на улицах тихого бюргерского городка толпы зубастых инопланетных монстров, пришедших на старушку Землю сквозь «червоточину». Тем более что причину появления аномалий не сумеют объяснить даже самые великие из ныне живущих физиков, от Стивена Хоукинга до Макото Кобаяси - непонятное всегда потенциально опасно и вызывает объяснимый страх.

…- Три наиболее важных наблюдения, - провозгласил Иван. - Это был другой мир, там предположительно обитают развитые формы жизни и, наконец, мы столкнулись с временны?м парадоксом: время на той стороне течет быстрее, чем у нас. Последнее я заметил не без труда, сопоставив пройденное расстояние и частоту ваших выходов на связь. Добавим к этому немыслимо стремительный рассвет, солнце поднялось над горизонтом выше чем на тридцать градусов всего за несколько минут. Между прочим, теплее не стало, следовательно, звезда слишком далеко от планеты. Как вариант - высокая отражающая способность атмосферы.
        - Обратно ты засобирался с подозрительной спешкой, - сказал Славик. - Чего испугался? Ребризер действовал безотказно, внешних угроз никаких. Да и потом на болоте вел себя странно… Есть что скрывать?
        - Не от тебя. В сотне метров от Двери находился высокий лавовый гребень, с него обзор получше. Залез, глянул. Думаю, лучше бы этого не делал. Фотографии я закачал, можно посмотреть. В конце списка три или четыре самых впечатляющих снимка…
        - Всего двадцать семь файлов, - разочарованно сказала Алёна. - Маловато. Давайте сначала, интересно ведь!
        Первые кадры особой ценности не представляли. Треугольный каменюка, торчащий неподалеку от Двери, мелкие осколки пемзы, налет инея на краю узкой трещины в породе. Несколько панорам - бесконечная равнина до горизонта, над которым светился оранжевый шарик восходящего светила, горная гряда, доминирует гигантская гора со срезанной вершиной и очень пологими склонами. Вулкан? Вполне возможно.
        На двух изображениях красовался «марсоход» и место, где находилась прореха, - был хорошо виден черный управляющий кабель, исчезавший в пустоте. Затем кадр с возвышенностью, смахивающей на застывший пудинг.
        - Сразу за гребнем длиннющий откос и низина, - комментировал Иван. - Предположительно кратер, очень старый, склоны сильно выветрены и разрушены оползнями. Вот общий вид, по моим оценкам, радиус кратера больше полукилометра, глубина метров семьдесят.
        - Белое внизу слева - лёд? - спросила Алёна.
        - Нет. Светлое пятно меня и привлекло. Не лёд, не снег и не выход другой скальной породы. Это, дорогие мои, кладбище. Оссуарий под открытым небом. Огромный. Склон завален остовами - глядите…
        Фотография в большом разрешении. Со стороны Двери на откосе широченная полоса выбеленных временем костей, создавалось впечатление, что к впадине подъехал самосвал-гигант и из опрокинутого кузова вниз высыпались тысячи, - да что тысячи! Сотни тысяч! - костных обломков.
        - Ни-че-го себе, - по слогам произнесла Алёна. Надела очки. - Грандиозно. Увеличь до максимума, давайте прикинем, что у нас есть… Эх, сюда бы профессионального биолога!
        - В Сен-Клу найдутся спецы, - сказал Иван.
        - Сен-Клу далеко. - Филологесса коснулась экрана ногтем. - Это определенно череп крупного животного. Глазницы, челюсть, рог торчит… Форма престранная, не уверена, что такие звери водятся на Земле. Ниже видны ребра и остатки позвоночного столба… Славик, перемести картинку правее. Непонятно, кажется, это рептилии или панцири насекомых.
        - Насекомое габаритами с лошадь? - поинтересовался Славик.
        - В эпоху палеозоя и такие встречались… Откуда мы знаем, вдруг в этом мире каменноугольный период только начался? Та-ак, смотрим дальше. Череп пониже смахивает на ящеричий. Ваня, неужто вас напугала свалка костей ископаемых животных?
        - Перейдите к следующему кадру, там покрупнее… Спасибо. Ближе к краю. Заметили? Это несомненно человеческие остовы, причем в большом количестве.
        - Стойте, подождите же! - воскликнул Славик, от внимания которого не ускользнула деталь, пропущенная Алёной и Иваном. - Увеличь! Да, правильно. Тоненькие сероватые линии поверх видите?
        - Дефект съемки или матрицы?
        - Какая матрица? Проследи, куда они ведут… Ага, вот. Круглое образование с толстым изогнутым отростком. Ничего не напоминает?
        - Медуза, - потрясенно сказала Алёна. - Точно такая же, как в Репино, очертания сходные. Эта, по-моему, крупнее раза в полтора… Нити она использует для охоты, захватывает жертву. Ваня, вам повезло - зверюга была сыта или вас не заметила.
        - Скелеты людей, - напомнил Иван. - Откуда? Два предположения: существо вылезает поохотиться к нам и ловит невнимательных прохожих - прецедент известен. Второе: строители капища могли поклоняться кому угодно, хоть богам Туонелы и Похьёлы, хоть Ктулху с Йог-Согготом, но важнейшей составляющей культа мы там не наблюдали: алтаря, жертвенного камня, места для сожжения овечек-зайчиков или себе подобных… Подозреваю, жертву попросту отправляли на ту сторону - неважно как, своим ходом или вначале жрецы связывали приговоренного, затаскивали туда, а потом делали ноги, чтобы самим не очутиться на обеденном столе…
        - Теоретически - вполне возможно. Но это не объясняет происходившего на болотах - очевидное ментальное воздействие на человека, не рассеивающийся туман, видения! А чем оно стреляло? Я осмотрел баллон лодки, материал не расплавлен, а словно бы треснул без всякой видимой причины!
        - Стрелять можно из винтовки, миномета или системы залпового огня, в крайнем случае - из рогатки. Мы же столкнулись с влиянием силы, не изученной и в исследованиях аргусов не описанной. Шея, кстати, побаливает, вечером попрошу тебя перевязать и заново обработать…
        Когда снаряжение чистили, приводили в порядок и упаковывали в контейнеры, особое внимание было уделено повреждениям, полученным лодкой и частично мотором. Неопрен, основной материал баллонов «Зодиака», обладал высокой плотностью и прекрасно использовался при низких температурах - до минус шестидесяти градусов, ножом синтетический каучук разрезать можно, но только приложив существенные усилия. И все равно неопрен не выдержал, переломились даже ребра каркаса из гибкого армированного пластика.
        Двигатель пострадал меньше - отдельные следы коррозии на винте и защитной сетке, синяя краска на крышке новенького мотора растрескалась и облезла, в металле заметны углубления, будто напильником стачивали.
        - Помнишь кисть руки, найденную Серегой? - спросил Ваня. - Я успел заметить: кости были обломаны чисто, как сухая веточка. Облей человека жидким кислородом, потом ударь кувалдой. Что получится? Разобьется, подобно глиняной статуэтке. Не исключаю, наблюдавшийся феномен «заморозки» приводит именно к такому исходу… Нас зацепило на самом излете, поэтому Серега отделался глубоким ожогом и сталь мотора разъело лишь поверхностно. Гипотеза сырая и неподтвержденная, но…
        - Гипотезы, версии, догадки, - отмахнулся Славик. - Такое впечатление, что я оказался в фильме про ранние годы Альберта Эйнштейна в роли секретаря, записывающего за мудрым патроном гениальные теории, ничем практически не подтвержденные. Кто живет на болоте - не знаем. Что оно такое - и малейшего представления не имеем! Разумная тварь? Не исключено, но что же это за разум такой?
        - Не обязательно разумная. Например, высокоразвитый эмпат, чувствующий наши эмоции. Прежде всего - страх. Страх может вызываться искусственно, поэтому нас откровенно пугали - призраки, угрожающие звуки.
        - Намеренные действия такого рода есть признак разумности.
        - Оставь домыслы и сосредоточься на более приземленном: собранные материалы надо побыстрее переправить на базу. Ты собираешься делиться информацией с Алавером?
        - Собираюсь. Он просил.
        - В полном объеме? Я бы посоветовал кое-что попридержать. Исключи из отчета сделанные мною фотографии - Конторе вполне хватит записей «марсохода». Другая планета, физические параметры среды, результаты спектрального анализа грунта, несколько образцов, взятых машиной. Им надолго хватит, все равно данные передадут в какой-нибудь накрепко засекреченный центр, пока там раскрутятся, пока осознают, каковы перспективы, много воды утечет.
        - И в чем тут глубокий смысл? - озадачился Славик.
        - В рукаве всегда должен оставаться козырь. Возможность авторитетно заявить дяденькам из солидных кабинетов: я знаю больше, чем вы думали. Возникло острое желание сунуться в запретную для простых смертных область? Помешать я не смогу, но предупреждаю сразу: вас там сожрут без перца и соли, вот доказательства. Запомни раз и навсегда: ни за что не предоставляй полную информацию об открытых тобой секретах! Как сказали бы в романе начала двадцатого века, аргус должен оставаться фигурой, окутанной легкой дымкой таинственности. В этом сила хранителей Дверей - вы не такие, как все.
        - Это даже Лоухи заметила. Назвала меня «чужаком», будущее которого от нее скрыто.
        - Послушай старую женщину, ведьма знает, о чем говорит. Знаешь, что? Хватит с тебя стрессов и потрясений. Предлагаю запереть Дверь, ключ сдать в банковскую ячейку на хранение, а тебе и Алёне в ближайшие дни уехать со мной. Покажу базу в Сен-Клу, навестим Серегу в госпитале, попутно начнешь знакомиться с основным проектом…
        - Рехнулся? - опешил Славик. - Вот так все бросить и уехать?
        - Что бросать-то? Привычный образ жизни? Аргус всегда перекати-поле, привыкай. Собаки или кошки у тебя нет, кактусы отдашь соседке. Выбросил ненужное из холодильника, чтобы не протухло, вырубил электричество, закрыл дом - и езжай себе. Понимаю, географическая и социальная мобильность для русского человека кажется чем-то неестественным, ты привязан к дому, к городу, к насквозь знакомой обстановке… Но посмотри на Алёну. Она полмира объездила и везде чувствует себя комфортно.
        - Уговариваешь?
        - Просто советую. Хозяин - барин, на аркане тебя никто не тащит.
        - Я подумаю.

* * *

22 февраля 2009 года все трое - Славик, Алёна и Иван вылетели регулярным рейсом в Париж.
        Несколько дней спустя дней аргус и его подруга оказались в Вадуце, столице княжества Лихтенштейн, по личному приглашению барона Альберта фон Фальц-Фейна - старик болел, отчего гостей пришлось принять в отдельной палате госпиталя
«Вальмон-Жинолье».
        Разговор продолжался всего сорок минут, больше не позволили врачи.
        Интермедия
        Толстая задница
        Капитан Марсиньи
        Королевство Франция, Париж
        Ночь с 3 на 4 октября 1307 года
        Святые Жермен и Дени, какая безумная ночь!
        Представьте: на улице Медников двойное убийство, не где-нибудь, а в Ситэ пьяная потасовка, мессиры ваганты из Университета веселились - не обошлось без поножовщины; на берегу Еврейского острова обнаружился мертвый новорожденный, мало того что утопленный, так перед тем еще и задушенный грязным льняным платком.
        С вечера начал поступать поток жалоб - от откровенно идиотических («Жалоба Жеана из Витто, скорняка, об оскорблении его соседом Жеаном, который назвал его чесоточным и не единожды плюнул ему на башмак…») до вполне серьезных, которыми назавтра может заинтересоваться господин прево - из церкви Марии Магдалины похищена дарохранительница, с подарками храму от графа де Редэ, заезжавшего в Париж на праздник святого Ремигия.
        Сюда же добавим четыре кабацкие драки и две обычные, две пропавшие лошади и потерявшийся ребенок (мессира де Марсиньи давно уже начали беспокоить сообщения о похищении детей - с позапрошлой весны началось, не меньше двух-трех детишек за месяц пропадает)…
        Тяжелая ночь, а Париж - тяжелый город.
        Темно, хоть глаз выколи. Хорошо, городская стража ходит с факелами, запас которых можно пополнить в любой кордегардии, а так - ни огонька. Почтенные обыватели спят, плотно затворив ставни. Только по периметру Луврского замка, на Нельской башне да на некоторых отелях особо приближенных к королю дворян светятся тусклые, холерно-желтоватые огоньки фонарей или догорающие факелы.
        И на Старом Тампле, конечно.
        Сентябрь в этом году выдался холодный, с непрекращающимися дождями, постоянным ветром - в прежние лета Булонский лес, что раскидывается сразу за городской стеной, на северном берегу Сены в октябре шелестел жухлыми листьями, а ныне деревья уже две седмицы стоят голые, что твои скелеты из оссуария кладбища при аббатстве Сен-Жермен.
        Едва из города выедешь - грязища на дорогах непролазная, лошади в глине, бывало, по брюхо увязали. Про повозки и говорить нечего. Это на юге, в Провансе и Лангедоке, сушь да солнышко - лето словно и не кончается. А столица медленно, но верно превращается в полное подобие римской cloaca maxima: вонь, грязища, горы навоза на улицах, особенно окраинных, золотари обленились, мусор не вывозится, несмотря на строжайший приказ прево Парижа, который в свою очередь получил изрядный нагоняй от грозного Филиппа Капетинга и хранителя королевской печати, мессира Гийома де Ногарэ.
        И дождь, дождь, дождь… Кажется, пройдет еще немного времени, город сгниет, как изъеденный язвами прокаженный.
        А ведь завтра король снова останется недоволен - на 4 октября, день святого Кондратия, назначен выезд его величества из Консьержери на мессу в аббатство Святого Дионисия, что на горе Мучеников, иначе именуемой Монмартром. Двору придется обонять малоприятные ароматы правого берега Парижа. Однако за одну-единственную ночь ничего изменить невозможно, как нельзя изменить сам огромный город.
        Капитан Марсиньи поежился и сипло ругнулся под нос - с покатого, украшенного желтыми королевскими лилиями шлема стекла струйка омерзительно-холодной дождевой воды, попав за шиворот, под стеганку и кольчугу.
        Мокро, холодно, гадко! Будь проклят тот день, когда молодой и полный надежд Арно де Марсиньи, младший и ненаследный баронский сын из Аквитании приехал в этот жуткий город! Да, сейчас по прошествии двадцати лет беспорочной службы в судебном округе Парижа он получил высокое звание капитана, скопил достаточно денег, чтобы уйти из гвардии королевских сержантов, наконец жениться и обосноваться в каком-нибудь скромном городишке в Иль-де-Франс, существовать на причитающуюся от казны ренту, но…
        Тридцать семь лет и не возраст вовсе, зачем так рано хоронить самого себя и свою карьеру? Иные капитаны и до маршалов Франции дослуживались, да вот только нет подходящих условий - королевство сейчас не воюет, жизнь размеренна, а постоянные стычки с фландрийцами, чьи земли давно желает прибрать к рукам добрый король Филипп, происходят слишком далеко от Парижа.
        Конечно, годков через десять можно получить звание прево (а то и бальи короля!), но десять лет чересчур огромный срок для того, чтобы проводить их в вонючей, обнесенной высокой темной стеной тюрьме, именуемой главным городом великого королевства Французского.
        Марсиньи верно служил короне и монарху, этого не отнимешь. Но юношеский пыл, когда поимка уличного вора или громкий захват известного грабителя, со штурмом дома, мечной дракой и пожаром, казались приключениями захватывающими и достойными бедного, но гордого дворянина, давно поостыл.
        Теперь капитан наизусть помнил имена большинства парижских «ночных цирюльников», знал дома, где можно купить запрещенные византийские зелья или итальянские еретические книги, походя ловил поддельщиков королевских монет и хитроумных ломбардцев, промышляющих контрабандой.
        Скучно. Дело давно приелось, а растаскиванием уличных драчунов пускай занимаются подчиненные мессиру капитану сержанты. Все равно в человеческом муравейнике, называемом Парижем (или, если на благородной латыни - Лютецией), порядок не сможет навести никто и никогда. Даже шустрый и тяжелый на руку канцлер Ногарэ, упорно добивающийся того, чтобы эта пропитанная зеленоватой влагой выгребная яма стала образцом европейской столицы.
        Хмуро в городе, плохо. Париж живет ожиданием, только вот на что надеется? Год был неурожайный, цены поползли вверх, итальянцы-перекупщики уже запрашивают за зерно цену, вдвойне превышающую прошлогоднюю.
        Недавно огласили утвержденный королем указ коадъютора Ангеррана ле Портье де Мариньи, повышающий налог на меру пшеницы - целых полтора су! Вот и думай, как прожить зиму. Ты, королевский капитан, голодным точно не останешься, а вот люди победнее… Значит, не миновать волнений в оголодавшем городе, а из этого следует одно: трудов прибавится. Так всегда было - и при Людовике Святом, и при Филиппе-Августе, и даже при Карле Великом. Однако, хвала святому Герману Оксеррскому, в эпоху Шарлеманя Париж не являлся столицей и не надо было печься о безопасности августейших особ.
        Тревожно в городе. Холодно. Не обходится и ночи, чтобы стража не обнаруживала труп с перерезанным горлом, ножом в брюхе или удавкой на шее. Двадцать семь убийств только с начала октября, да еще утопленники, да исчезающие дети… Последних словно ведьмы похищают - все из бедных кварталов, возрастом от пяти до тринадцати лет, мальчики, девочки…
        Прошлой неделей на Еврейском острове Святейшая инквизиция воздала одной из проклятых колдуний по заслугам - повариха Роза Анвен была сожжена за богомерзкое колдовство. На толстуху Розу донесли, и донос оказался (вот редкость!) справедливым - мадам Анвен, ни больше ни меньше, варила колдовские декокты, используя черных котов и петухов, торгуя затем этой отравой и утверждая, что нашла секрет привораживающего зелья. За Розой на костер отправился и муж: соучастие.
        Жаль, что инквизиция трудится во Франции из рук вон плохо. Умные и настырные братья доминиканского Ордена - отличные следователи. Их бы требовалось привлекать не только к делам о колдовстве и ереси, но и к сугубо гражданским расследованиям - частично они берут на себя особо трудные дела, но это случается редко.
        Происшествия, не касающиеся церковного Трибунала, относятся к ведомству господина парижского прево, мессира Жана Плуабуша, в помощниках у которого ходит капитан Марсиньи.

«Ан гро до ла капитэн де Марсиньи» - Толстая Задница капитан Марсиньи. Вот так заглазно именовали верного служаку его величества Филиппа Капетинга равно как горожане, так и его собственные сержанты. Правда, за глаза. Неповоротлив, медлителен, чересчур флегматичен, вечно устал…
        Давным-давно никто не видел, как у капитана загорались глаза при сообщении о нарушении законов королевства и как Марсиньи с ретивостью породистой гончей бросался по следу. А за кем, скажите на милость, бегать, высунув язык? За мальчишкой, стащившим булку с лотка? За торговкой, не уплатившей с товара налог в казну? Так с казны и не убудет.
        Скажете, за убийцами? Да, но как найти, допустим, злодея, перерезавшего третьего дня семью шорника на улице Сен-Люсьен только за ящичек, наполненный монетами - сбережениями хозяина? Свидетелей никаких, следов тоже, лишь пять окровавленных трупов и разгром в доме, будто после отчаянной драки. Ищи-свищи теперь… А как прикажете отыскать негодяя, прикончившего монаха-бенедиктинца и похитившего суму для милостыни прямиком на кладбище Невинноубиенных младенцев? Ночью прошел дождь, любые отпечатки обуви смыло, да и половина Парижа разгуливает в одинаковых башмаках.
        Плохо в городе. Что-то грядет. Или чума, или война, или голод. Грядет…
        Так думал мессир королевский капитан Марсиньи, тяжело вылезая из седла возле кордегардии Перре, что рядом с одними из восточных ворот города - Фонтенбло. Хотел заглянуть на огонек, хлебнуть вина и немного согреться.
        Накликал.
        Этих двоих звали одинаково - Гуго. Господа сержанты в синих туниках с нашитыми лилиями. Гуго де Ла Сель и Гуго де Кастро. Именно Гуго и Гуго встретили измученного дождем капитана у ворот - мокрые, дрожащие, но почти счастливые.
        - Мессир капитан!.. - у де Кастро аж голос срывался. - Дом! Дом на улице Боннель!
        - И что «дом»? - низким охрипшим голосом осведомился Марсиньи.
        - Мы его нашли, мессир капитан!
        - Нашли дом в Париже? Ты, Гуго, наблюдателен, как я посмотрю. Сколько живу в городе, ни одного дома не видел. А ты - вот удивление! - нашел… - Марсиньи не был настроен шутить. Ему было холодно и мокро.
        - Нет же, господин капитан! Дом того, кто похищает детей!

* * *
        - Пресвятая Дева… Гуго! Быстро беги в церковь Сен-Жан-ан-Грев! Колоти в ворота, кричи, но перебуди всех! Именем, что называется, короля… Пусть святые братья прибудут немедленно, до рассвета - нельзя, чтобы по городу пошли слухи об… этом. Я передаю дело Святейшей инквизиции. Здесь королевскому суду делать нечего.
        Гуго де ла Сель понятливо кивнул и загрохотал сапожищами вверх по подвальной лестнице, попутно крестясь и бормоча: «Славься Мария».
        Марсиньи бессильно опустился на скрипнувший под его тяжестью табурет из буковых реек.
        В углу громко тошнило второго Гуго, а еще двое сержантов, пришедших вместе с капитаном, стояли ни живы ни мертвы. Было чего пугаться, ой было…
        Иисус-Мария, придется немедля писать протокол, докладывать судье, прево, может быть, даже королю! И это еще не конец дела - отцы инквизиторы обязательно затаскают всех, кто побывал в этом доме нынешней ночью в качестве свидетелей, будут докапываться не упустили ли кого из обитателей маленького адского круга на улице Боннель!
        Вроде не упустили. И сам мессир Жерар де Бевер, нормандский дворянин, двадцати девяти лет от роду, и его наводящая дрожь матушка, мадам Изабо, и единственный одноглазый слуга захвачены в целости и сохранности, едва ли не прямиком в постелях. Как говорится, тепленькими. Дверь вышибать не пришлось - Изабо де Бевер сама открыла и тотчас начала голосить, что сержанты судебного округа вместо праведных трудов на благо подданных короны беспокоят в неурочный час… И так далее.
        Она была огромна, жирна, с белой глянцевой кожей на одутловатом лице, бесчисленными трясущимися подбородками, черным провалом бесформенного рта и разноцветными глазами - правый карий, левый почему-то желто-зеленый. Несомненный знак дьяволовой печати.
        Мадам Изабо отказалась будить сына, даже когда Марсиньи, преодолев ее громкоголосое сопротивление, спустился в подвал, а беднягу Гуго вытошнило в первый раз.
        Мальчик мадам Изабо устал, ему нужно много отдыхать! Нарушать человеческий сон за четыре часа до рассвета - это зверство, мессир капитан! Вон из моего дома!
        Её связали, когда озверелая мадам попыталась ударить капитана по щеке. Вязали долго, с проклятиями. Потом Гуго пнул ведьму в лицо подошвой сапога и мадам Изабо притихла. Другой Гуго и Мишель Ливаро, обшарив дом, приволокли заспанного мессира де Бевер. Он доселе не может ничего понять. Зовет на помощь ворочающуюся в углу матушку - тушу дьяволицы в желто-серой грязной ночной рубашке.
        - Ваши записи? - Марсиньи поднес к лицу вздрагивающего мессира де Бевер толстую тетрадь из переплетенных пергаментных листов. - Ваши, сударь?
        Лицо связанного, узкое, тонконосое, с розовыми следами оспы на бледных щеках, осталось безучастным.
        - Записи, спрашиваю, вы делали, мессир?.. - И вдруг вечно флегматичный Марсиньи сорвался, заорав страшно и низко: - Отвечай, мразь, когда тебя допрашивает капитан королевской стражи!! Ну!!
        И кулаком в переносицу. Так, чтобы кровь хлынула густым потоком. Еще раз. Пинок носком сапога под колено.
        Молчит. Смотрит на бочки. Ничего, святые братья из Сен-Жан-ан-Грев быстро научат молчаливого мессира разговаривать. И, возможно, даже петь. Ох, как он запоет у отцов-доминиканцев! Соловьем!
        Капитан швырнул увесистую тетрадь на стол, листы перевернулись будто сами собой, открыв одну из последних страниц.

«Удивительный случай, девчонка, помещенная в сухой колодец, продолжает оставаться в живых. Видно, сыграло роль низкое происхождение, дарующее поразительную выносливость. Теперь она не кричит, только подвывает, будто пойманный волчонок».

«…Такая досада - пришлось расстаться с Эстель! Она была самой хорошенькой, продолжая оставаться миловидной посейчас, спустя три дня. Своеобразно миловидной, ибо хранение тела на леднике ненадолго спасает его от прикосновения смерти. Придется немедленно начать бальзамирование. Ее очаровательная головка займет достойное место в сокровищнице. Девчонка из колодца (ее, как выяснилось, зовут Люси) пыталась сбежать - отправил ее в нижний подвал, к животным. Там ей самое место. Маленькая, хитрая, грязная тварь…»
        Марсиньи перевел глаза на другой отрывок. Одна из последних записей.

«…Жак (на вид - семи, наверное, лет, сам точно не знает) и Элинор по прозвищу Козочка (десяти лет, для своего возраста на удивление хорошо развита и сообразительна). Мальчишка похож на мышонка - пищит, хнычет, просится домой, пугается темноты и громких звуков. После поселения в клетку впал в непрекращающуюся истерику. Годится только на кухню, к празднеству святого Ремигия.

…Бедняжка Жак умер слишком быстро, хотя я все делал правильно - он задохнулся от крика и страха. Ланцет, впрочем, был исключительно остер и не мог причинять ему чрезмерной боли. Однако не могу не признать, что паштет из его печени, великолепно приготовленный матушкой, был нежен. Единственно, я ошибся в выборе вина к блюду - в следующий раз придется посылать к виноторговцу за розовым пуатевинским.

…Элинор испробована в качестве прислужницы в спальне. Первые два раза много кричала, выказывала сопротивление, прикидывалась безумной и хотела повеситься на шнуре от балдахина. После надлежащего внушения успокоилась и начала относиться к своим обязанностям с подобающим рвением. Пришлось только привязывать руки к спинке постели. К началу зимы вполне сможет заменить столь неудачно потерянную незабвенную Эстель…»
        Капитан осторожно отодвинул книгу - истинно адову скрижаль… - встал, прошелся по обширному подвалу, пытаясь смотреть себе под ноги, а не по сторонам, и наконец уставился на бледно-меловых сержантов.
        В глазах Арно де Марсиньи читался только один навязчивый вопрос: как такое могло произойти? Почему сатана безнаказанно орудует в сердце христианской Франции?
        Медленно, с нарочитой плавностью, господин капитан повернулся к молодому господину де Бевер, полусидевшему у подвальной каменной стены, возле стола и под крюком, на котором был укреплен маленький, с два мужских кулака, череп - кожа давно мумифицировалась, но время не тронуло волосы ребенка, остававшиеся коричнево-золотистыми.
        Может быть, это и есть «незабвенная Эстель»? Не зря ведь череп висит над столом хозяина? Остальные крюки на противоположной стене - всего тридцать два. И бочки, в которых что-то засолено. Что именно - Марсиньи даже и представлять не хотел. Пусть инквизиция разбирается.
        И еще клетки, как для обезьян в королевском зверинце дворца Консьержери: небольшие, в половину человеческого роста, тесные, ржавые. Рядом темная, глубиной в семь-восемь локтей, яма в углу. Оттуда неясно доносится запах разложения.
        Козлы с положенными на стойки досками - доски обильно окрашены коричневым, как на бойне. Да, на бойне…
        Бевер тупо смотрел в стену, шевеля затекшими пальцами - запястья накрепко стянуты веревкой, найденной здесь же, в подвале.
        Он чуть вздрогнул, когда капитан неожиданно нагнулся, взмахнул вытянутой из ножен дагой, рассекая путы.
        Марсиньи поднял арестованного за шиворот, поставил на ноги и, заставив Бевера смотреть на себя, тихо, почти с лаской, сказал:
        - В доме есть еще кто-нибудь живой? Понимаешь? Живой? Это последний мой вопрос, обещаю.
        - Нет. Никого нет…
        Быстрым, мгновенным движением капитан всадил дагу чуть левее грудины мессира де Бевера, почти пригвоздив его к стене. Безразлично понаблюдал за тонкой струйкой крови, появившейся из угла безгубого рта.
        В углу завизжала хозяйка.
        - Убит при попытке сопротивления, - пояснил капитан опешившим сержантам. Первый Гуго понимающе кивнул, отводя взгляд. - Утихомирьте ведьму и выволоките ее наверх. Я не могу здесь находиться, подождем святых братьев в комнатах. Или на кухне.
        - На кухню идти не советую, господин де Марсиньи, - угрюмо отозвался Мишель де Ливаро, недавно обыскавший дом. - Там еще хуже…
        - Что же может быть хуже? - озадачил сам себя капитан и из предосторожности попинал сползшее на пол тело Бевера.
        Мертв.
        Гнида.
        Ничего, инквизиция полакомится его слугой и матушкой, большой искусницей в деле приготовления паштетов из печени. Если же мадам Бевер начнет орать об убийстве ее драгоценного отпрыска вероломными сержантами короля, ей либо не поверят, а если и поверят, то инквизиторы будут только благодарны капитану Марсиньи за избавление от долгих допросов обвиняемого.
        Доказательств и так предостаточно - полный подвал. И кухня, если верить Мишелю. Про леденящий кровь дневник досточтимого мессира де Бевера говорить нечего. Остается надеяться, что доминиканцы сожгут этот бесовской документ вместе с телом его создателя - труп хозяина также будет передан инквизиции.
        Дом после расследования наверняка разберут, а землю просолят. Если, конечно, святые братья решат предать огласке происшедшее.
        Можно рассчитывать, что землю просолят столь же тщательно, как и скрывающиеся в бочках остатки многотрудной деятельности безумного убийцы. Марсиньи частенько встречал сумасшедших и прежде, но такое…
        Такое капитан видел впервые в жизни и надеялся более никогда не видеть.
        Господи, ведь полоумный Жерар де Бевер орудовал под носом королевской стражи полтора года! А раньше, до переезда в Париж, наверняка выходил на охоту за невинными душами у себя в Нормандии - придется отправлять депешу бальи графства Майен, выяснять происхождение самого Бевера, узнавать, почему он поселился в столице, не водилось ли за ним каких грешков на родине… Наверняка водились, да такие, что подумать страшно.
        - Благослови тебя Господь, сын мой! - новый, незнакомый голос раздался с лестницы. За спускавшимися в подвал четырьмя доминиканскими монахами маячила озабоченная физиономия Гуго де Кастро. Наконец-то следователи инквизиции соизволили продрать глаза и явиться на зов господина капитана. - Можете называть меня отцом Герардом Кларенским. Что здесь произошло?
        Сам Герард Кларенский? Ему можно смело довериться - этого человека знает весь Париж. Безупречно благочестивый и дотошный монах, числящийся при папской нунциатуре Парижа.
        Марсиньи молча указал на стену с крюками.
        - Многочисленные убийства, - пояснил капитан замершим у подножия всхода монахам в белых сутанах и черных плащах с пелеринами. - Поверьте, ваше преподобие, если бы здесь откровенно не попахивало самым черным колдовством, я не осмелился бы тревожить Святейшую инквизицию.
        - Злодеи схвачены? - скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес Герард Кларенский, мгновенно приняв деловой и сосредоточенный вид. Да, братьям-проповедникам можно только позавидовать - на их стороне сам Господь и святой Доминик! Уверенных в себе служителей Истинной Веры не ввели в смущение даже детские черепа, украшавшие стены. Дьявольские козни монахам Ордена не страшны.
        - Тот, кто совершал эти… это… словом, владелец дома был убит, оказав вооруженное сопротивление королевской страже, - скрывая эмоции, лениво протянул капитан, указывая кивком на труп Бевера. - Мы задержали двух сообщников.
        Перед самым рассветом, незадолго до того, как в церквах начали звонить час хвалитн, Марсиньи покинул темный дом на улице Боннель, сопровождая вместе с обоими Гуго закрытую повозку - мадам де Бевер и одноглазого слугу требовалось препроводить в Сен-Жан-ан-Грев, резиденцию Святейшей инквизиции.
        Доминиканцы остались на месте, охотиться на дьявола и выяснять, как Князь Тьмы руками безвестного нормандского дворянина вершил злодейства в столице католичнейшей страны Европы.
        Когда улица Боннель скрылась за поворотом, Марсиньи мелко перекрестился, надеясь, что на сегодняшнюю ночь неприятности окончены. Вскоре можно будет отправиться домой и немного поспать.
        Капитан просчитался - его главнейшие бедствия пока даже не начинались. Судьба подстерегла мессира де Марсиньи на подъезде к святой обители, располагавшейся рядом с каменной твердыней Тампля - парижского Дома бедных рыцарей Храма Соломонова.

* * *
        Нет ничего необычного в проезжающем по парижским улицам возу, запряженном парой бельгийских тяжеловозов - здоровенных, гнедой масти коняг, со спокойным нравом и мохнатыми толстыми ногами. И сам воз, являющий собой массивную телегу с высокими бортами и цельными деревянными колесами, не представляет собой зрелища экстраординарного.
        Телега нагружена темным, намокшим сеном - высокая копна громоздится над головами двух возниц. Словом, зрелище до боли привычное. В городе множество конюшен при дворянских отелях, кордегардиях, монастырях. При замке короля, наконец! Иногда капитану Марсиньи казалось, что лошадей в городе едва ли не больше, чем жителей.
        Но никто и никогда не повезет сено посреди ночи. Да еще и не в Париж, а из Парижа - телега направлялась к воротам города, от которых начинается дорога на Фонтенбло и далее к югу.
        Следует вспомнить, что приказом канцлера Ногарэ передвигаться по столице до наступления рассвета запрещено. Всем, кроме королевских сержантов, лекарей, священников и дворян, едущих с государственными поручениями от его величества Филиппа, самого Ногарэ или светлейшего коадъютора. Приказ соблюдался плохо (особенно в окраинных кварталах) и своего предназначения - поддерживать порядок в городе по ночам - практически не выполнял. Уж в этом Марсиньи мог поклясться на мощах святого Ремигия.
        Однако доселе никто не осмеливался на подобную наглость - возить сено не днем, каковой Господь предназначил для трудов, а в самые глухие часы перед восходом.
        - Сто-ой! - заорал Гуго де Кастро, уловив недовольный взгляд капитана, и спрыгнул с козел крытой повозки. Мощные фламандские кони надвигались прямо на него, тяжело грохоча копытами по деревянной мостовой. - Стой! Служба прево Парижа! Именем короля!
        Один из двоих возниц натянул вожжи, коняги фыркнули и остановились.
        Марсиньи сумел разглядеть в факельной полутьме, что нахальные хозяева телеги облачены в черное - длинная одежда, по виду котты. И мечи на поясах - ничего себе! С каких это пор благородные дворяне развозят сено?
        - Тебе что, приказ канцлера неизвестен? - начальственным басом взревел Гуго, быстро подходя к вознице.
        Капитан поморщился. Почему на нарушителей благочиния обязательно надо орать так, что пыль на дороге поднимается? Сам Марсиньи повышал голос крайне редко - отчасти потому, что характер такой, а еще оттого, что понимал: любой преступник более опасается не громогласного стража закона, а тихой, но угрожающей и многозначительной речи.
        Пускай уж господа сержанты орут на лавочников и пугливых обывателей…
        - Кто такие, откуда!? - продолжал надрываться Гуго, но внезапно осекся, резко сбавив тон. О чем он далее разговаривал с владельцем воза, Марсиньи не слышал.
        - Мессир капитан, вам лучше подойти, - де Кастро обернулся. Голос почему-то смущенный.
        Марсиньи сплюнул, кивнул второму Гуго, чтоб глаз не спускал с повозки, где были заперты схваченные злодеи. Направил коня в сторону громадной телеги.
        Что такого опять случилось посреди ночи, дозвольте узнать?
        - Арно де Марсиньи, служба короля, - бросил капитан незнакомцу в черном и вдруг заметил, что платье человека украшено донельзя знакомым символом. Из-под распахнутого тяжелого суконного плаща проглядывал нашитый на груди алый восьмиконечный крест.
        - Фюстель де Бевер, брат-рыцарь Дома Ордена Храма, - слегка поклонился в ответ черноплащный. - По поручению Жерара де Вилье, командора Франции!
        Слово «командор» было сказано по-латински: preceptor firmiter, что означало
«бессменно начальствующий». Ничего не скажешь, громкое имя. Командор всей Франции по меркам тамплиеров приравнивался в мирском статусе к вице-королю.
        Второй человек после Великого магистра всемогущего Ордена.
        Произнесенные слова настолько удивили капитана, что он не обратил внимания на фамилию самого возницы.
        - Э-э-э… Командор Франции поручает братьям Ордена возить сено? - наконец промолвил Марсиньи, озадаченно поглядывая на телегу. - К тому же, достойный мессир, если вы - рыцарь, то почему на вас сержантское облачение?
        - Устав это допускает, - снисходительно пояснил тамплиер. - И я хочу напомнить господину капитану, что рыцари Храма имеют исключительное право прохода по городу ночью, ибо мы не только воители, но и монахи. Указ канцлера со всей недвусмысленностью говорит о лицах духовного звания. Мы можем проехать, господин де Марсиньи?
        - Разумеется, - капитан заставил лошадь отойти чуть в сторону и указал смущенному Гуго на повозку с заключенными. - Прошу простить за невнимательность моего помощника.
        - Пустое, господин капитан…
        Тамплиер любезно кивнул и снова забрался на облучок телеги. Тяжеловозы, громко и очень грустно вздохнув, повлекли воз к городским воротам.
        - Странные они, эти храмовники, - сказал Гуго де Кастро едущему рядом капитану. - Сено по ночам возить… И вы заметили - они направлялись к Фонтенбло, а не к Новому Храму.
        Точно. Тамплиеры владели в городе двумя огромными постройками. Так называемый Старый Храм, башня с четырьмя полубастионами, располагался внутри стен Парижа, выстроенных более столетия назад при короле Филиппе-Августе. Новую резиденцию, истинную крепость, тамплиеры возвели не очень давно вне города, за укреплениями на правом берегу Сены.
        Огромная башня Тампля была хорошо различима из любой точки города - твердыня, которой Филипп доверил сохранность казны.
        Несколько лет назад сокровища короны перевезли из Лувра в Тампль, и это означало высшую степень доверия его величества к старинному Ордену и его управляющим. Всем известно, что банки тамплиеров надежнее торговых домов Строцци-Партинари или Медиолано…
        Вот интересно, с чего вдруг храмовникам понадобилось глубокой ночью перевозить сено? Да еще по приказу командора Франции? Чуднo!
        Повозка и всадник обогнули церковь Сен-Жермен и вышли к воротам доминиканского монастыря, названного в честь святого Жана. Гревский квартал считался в городе одним из наиболее спокойных - множество церквей, монашеских обителей, дома обеспеченных горожан и приближенных к монарху благородных.
        Наконец, здесь стоит Старый Тампль и Орден самостоятельно поддерживает порядок вокруг своей резиденции - здание по нескольку раз за ночь обходят патрули сержантов Дома! Тут не побалуешь.

* * *

…- Безусловно, мессир де Марсиньи, это чудовищное дело будет доведено до сведения его высокопреподобия Гийома де Вэра, епископа и нунция святейшего папы, - настоятель монастыря, приняв от капитана арестованных, кои немедля были препровождены молчаливыми братьями в подвал, и подписал пергамент, по которому инквизиция официально принимала от службы городского прево дело об убийствах на улице Боннель. - Епископ де Вэр сам займется расследованием. Благодарю вас за помощь, капитан. Идите, и да хранит вас Господь. А этой де Бевер и ее сообщником немедленно займутся наши дознаватели. Не откладывая…
        Пожилой священник быстро отмахнул в сторону Марсиньи и обоих Гуго крестное знамение и повернулся к столу, ясно давая понять, что господа королевские сержанты здесь уже лишние.
        - Бевер, Бевер… - ворчал под нос Марсиньи, распутывая поводья лошади, прикрученные к коновязи на монастырском дворе. - Что я упустил? Иисусе! Гуго!?
        - Что? - в один голос ответили де Кастро и де ла Сель.
        - Как звали храмовника, управлявшего телегой с сеном? Он назвался, это я помню точно!
        - Фюстель де Бевер, - уверенно ответил Гуго-первый. - Ох незадача, мессир де Марсиньи! Имя такое же, как у одержимого с улицы Боннель!
        - То-то и оно, - покачал головой капитан. - Ладно, пусть инквизиция мается. Но я все равно хочу поставить точку в этом деле. Господа! Оба марш к воротам. Узнайте, куда направился воз, что указано в подорожной, если таковая была предъявлена. У сумасшедшего мог быть сообщник, и я не верю, что живущий при Тампле родственник Бевера не навещал дом убийцы. Если, правда, это действительно родственник.
        - Рыцари Храма неподсудны мирскому суду, - напомнил де Кастро.
        - Знаю, - отмахнулся капитан Марсиньи. - Найдете меня в резиденции мессира Плуабуша. Я обязан доложить о случившемся городскому прево.
        Марсиньи пустил лошадь рысью и, выехав на берег реки, отправился мимо громады Консьержери в сторону Гран-Шатле.
        Начинает светать, а значит, прево уже мог подняться ото сна.
        Глава седьмая
        Городок и его обитатели
1307 год по РХ, 8 октября
        Париж, королевство Франция
        Славный город Париж проснулся давным-давно, еще до рассвета. Дождь, непрерывно моросивший три последние седмицы, внезапно прекратился минувшим вечером, смертно надоевшие низкие тучи уползли на восток, ясной ночью подморозило - лужи покрылись ледком, истоптанная глина на окраинных улицах замерзла, а значит, грязи в городе станет поменьше. Зима близко.
        В ослепительных лучах восходящего солнца столица королевства Французского выглядела почти празднично. Красная черепица под белесо-голубым небом, шпили церквей, могучие крепостные башни светлого камня. Над Сеной разносился колокольный звон - отбивали Час третий, призывая монахов и благочестивых прихожан собраться к утрене. Сотни вертикально поднимающихся над городом дымков давали понять знатокам примет: хорошая погода установилась надолго, и если Господь смилостивится, ожидать возвращения дождей не следует.
        Всадники - двое хорошо одетых дворян в сопровождении мессира в синей с лилиями тунике королевского сержанта - вошли в Париж через ворота Сен-Жермен, прибыв по Дурдэнской дороге с юго-запада, со стороны Волантена и Версаля. Пошлину за въезд в размере сорока восьми денье уплатили только дворяне, господин сержант оказался постоянным жителем столицы, состоявшем на службе у городского прево.
        Троица направилась влево, вдоль городской стены, упиравшейся в реку как раз напротив Луврского замка, стоявшего на противоположном берегу. Ориентиром служила высоченная Нельская башня, сложное инженерное сооружение с двумя полубастионами и внутренним двором, получившая название благодаря расположенному рядом дворцу графа Амори де Неля, растянувшемуся на половину квартала.
        - Район окраинный, но жилье здесь безумно дорогое, - сказал на неизвестном ни одному из парижан языке высокий мессир, восседавший на соловом фландрском коне. - Поселимся в отеле Сен-Дени, возле аббатства августинцев, отличное местечко. Рядом небольшой сад, до реки два шага, мост, ведущий в Ситэ, неподалеку. Мессир де Кастро выбрал самые удобные комнаты, второй этаж, вход через отдельную лестницу. Теперь остается разобраться с прислугой.
        - А без прислуги никак? - жалобно сказал второй дворянин со светлой бородкой, перехватив невозмутимый взгляд сержанта, заслышавшего свое имя. - Может, необязательно?
        - Обязательно. Готовить, стирать и прибираться ты сам будешь? По чину не положено. Мы люди благородные, богатые и утруждать себя плебейскими заботами права не имеем, - высокий повернулся к мессиру сержанту и бойко заговорил на среднефранцузском: - Гуго, нужен хороший повар, желательно итальянец, и какая-нибудь вдовушка в возрасте, которой придется смотреть за домом. Желательно не болтливая.
        - Поищу, - согласился де Кастро. - К завтрашнему дню, сегодня вам придется питаться от монастырского стола, за небольшую плату августинцы пустят вас в трапезную - сейчас поговорю с келарем, старик не откажет. Разместитесь самостоятельно, я сразу поеду к господину капитану: опоздали, а Марсиньи отпустил меня всего на сутки…
        Отель Сен-Дени - несколько зданий, стоявших впритирку друг к другу и примыкавших с южной стороны к храму, принадлежал монахам. Славик уже знал, что слово «отель» в нынешние времена обозначает не привычную гостиницу, а чью-либо резиденцию или просто недвижимое имущество дворянина, купца или Ордена, именуясь по фамилии владельца.
        Августинцы разместили в отеле странноприимный дом приют, пивоварню и конюшни, в самом лучшем здании - два этажа из камня, сверху деревянная мансарда - помещения сдавались обеспеченным гостям Парижа, которые не могли остановиться у родственников или друзей. Плата солидная, пять денье в день и еще два за конюшню, то есть немногим меньше полного ливра в месяц. Однако лучше переплатить и жить с удобствами, чем ютиться в съемных каморках на правом берегу.
        В обширном дворе Сен-Дени новоприбывших встретил дюжий святой брат - один из помощников отца-келаря, здешнего завхоза. Сразу опознал мессира де Кастро, с которым договаривался о комнатах, оценил добротную дорожную одежду гостей и клинки на поясах. Сразу понял - люди солидные, при деньгах. Впрочем, за голытьбу господин сержант не стал бы просить. Кликнул конюха и мальчишку из служек - разместить лошадей и перенести вещи наверх.
        Внушительно выглядевший и гладко выбритый мессир назвался Жаном де Партене, что могло указывать на отдаленное родство с Орлеанским домом, в чьих владениях Партене и располагалось. Второй оказался иностранцем, из Афинского герцогства - ромей? Какая в сущности разница, Париж ныне больше похож на Вавилон после столпотворения, кого только не встретишь - от кастильцев и шведов до выходцев из Ломбардии, Британии или Саксонии.
        - Насекомых в комнатах нет? - высокомерно осведомился шевалье де Партене.
        - Как можно, сударь, - помощник келаря закатил глаза. - Тюфяки выбиваются, по углам полынь разложена. Отроду кровопийц не было, у нас покои для благородного сословия. Хоть одного клопа увидите, верну плату! Надолго собираетесь остановиться?
        - Тебе-то что за разница? Как пожелается.
        Монах вздохнул. Видно, что характер у нового постояльца скверный и тяжелый, таким вечно не угодишь. Вот грек - молчит и только глазами хлопает.
        - Lingua latina dictate tu? - вежливо осведомился августинец у белобрысого ромея. Будь он из Афин или Фессалоник, но латынь знать должен.
        Тот излишне смущенно промямлил, да мол, ego latina dictate est, но совсем немного. Чуточку. Впрочем, ничего странного - наверняка дворянский сынок, для этих слово
«образование» - звук пустой…
        Монах проводил гостей наверх, по лестнице, пристроенной к стене дома. Заодно объяснил, что отхожее место во-он там, по правую сторону двора. Большая печь на первом этаже, греть будет дымовод, расположенный между комнат. Кувшин с маслом для ламп стоит у входа, но указом канцлера жечь огни после заката обывателям запрещено, если понадобится свет - затворяйте плотно ставни. Воду для умывания будут приносить из Сены монастырские служки каждое утро. Господа еще что-нибудь желают?
        - Скажи мальчишке, чтобы зашел, отошлю его в лавку, - распорядился де Партене. - Возьми, пожертвование обители…
        В ладони августинца очутился золотой флорентийский флорин с изображением Иоанна Крестителя. Мессир, оказывается, богач - такими монетами безземельные дворяне не разбрасываются.
        - Благослови тебя Господь, сын мой…
        С тем августинец убыл по своим делам - на нем висела ответственность за хозяйство обширного отеля Сен-Дени. Благородные господа принялись изучать жилище.
        - По меркам эпохи - пять звезд, - довольно прогудел Иван. - Жаль, раньше я здесь не останавливался. Какую комнату выберешь, побольше или поменьше?
        - Поменьше, - отозвался Славик, теперь носивший имя Стефана Ласкариса, одного из бесчисленных отпрысков византийской семьи Ласкаридов. - Не люблю большие помещения. Слушай, а зачем такая огромная кровать?
        Ложе было непомерно велико - метра полтора в высоту и площадью в половину комнаты. Наверх можно забраться по небольшой лесенке в три ступеньки. Пухлые матрацы укрыты желтоватым льном, одеяло меховое - несколько сшитых вместе медвежьих шкур. Королевская роскошь.
        - Она с подогревом, - усмехнулся Иван. - Гляди, вот здесь, со стороны ног, заслонка встроенной печи. В корзине древесный уголь. Ночами будет прохладно, бросаешь с вечера уголек, затапливаешь и спишь в полном уюте. Дым выводится наружу, не угоришь. Наши предки умели жить с удобствами, даже в условиях, когда о техническом прогрессе мечтать не приходилось.
        Прочие предметы обстановки выглядели поскромнее. Два ужасающе готических стула темного дерева, больше напоминавшие не сиденья, а орудия пыток. Квадратный стол. Обязательное распятие. На противоположной стене блеклый вышитый ковер с какой-то библейской сценой. В большой комнате имелись несколько лавок, стол был побольше и украшался медной чернильницей со связкой отточенных перьев, валявшейся рядом. Три внушительных сундука - два пустых, для вещей постояльцев, в последнем набитые соломой запасные подушки и теплые суконные плащи, в которых можно ходить по дому, если ударят морозы.
        Выглядит спартански, но жить можно. Главное - чисто, окна выходят на квартал Августинцев и монастырский комплекс, если посмотреть налево - видна Сена и темная громада замка Лувр. Прямо впереди - Ситэ и башни Нотр-Дам; южная башня в лесах, достраивается.
        - Звали, господа хорошие? - объявился служка. По виду лет тринадцать, одет не в обязательный для послушников Ордена черный подрясник, а в мирское. - Меня зовут Аньель.
        - Здравствуй, Аньель, - сказал мессир де Партене, глянув на парнишку с высоты своего немалого роста. - Знаешь в этом квартале хорошую винную лавку?
        - Да, сударь. Аквитанская, возле Сен-Андре.
        - Вот деньги, - Ваня отсчитал полдесятка серебряных денье. - Возьми два кувшина красного молодого вина, урожая этого года, с южных склонов, послаще - так хозяину и скажешь. Потом к пекарю, два горячих хлеба, ржаных. И говяжью колбасу, копченую, лучше всего, если коптили на днях. Понял? Вознаграждение получишь щедрое.
        - Конечно, мессир, - гаркнул Аньель и сгинул, только пятки засверкали.
        - Надо перекусить, - пояснил Иван. - Не ели больше десяти часов, а трапезу в обители до вечера ждать.
        - Тут разве нет никакого общепита? - расстроился Славик, давно мечтавший пожевать горячего.
        - Есть. Но откуда ты знаешь, что они в еду намешают? Правила техники безопасности забыл? Пункт первый: не тащи в рот всякую дрянь, дизентерия в условиях исторической реальности тебе не нужна. Всем остальным, включая меня, тоже.
        - А хлеб с колбасой, выходит, не опасны? И у монахов столоваться - запросто?
        - Пойми: любая святая обитель является замкнутой экономической единицей со строжайшими правилами и очень неплохими представлениями о гигиене. Здоровье братьев - не только душевное, но и физическое, для аббата стоит на первом месте. Продукты - только самые лучшие и свежие, имеется точный список дозволенных блюд, готовят проверенные люди… По поводу хлеба и колбасы вместе с вином скажу так: пить воду из реки и колодцев, находящихся в черте города, запрещаю категорически. В крайнем случае - долго кипятить. Можно покупать у водовозов, доставляющих воду из-за городских стен, но сырой тоже не употреблять. Отличная замена - вино. Хорошо прокопченной колбасой и горячим свежим хлебом отравиться практически невозможно, а энергетическая ценность - высокая.

«Техника безопасности». Это вроде бы такое привычное для российских реалий понятие в начале XIV века приобретало совершенно новый смысл и позволяло взглянуть на жизнь с самой неожиданной стороны. Категории «опасно» или «не опасно» приобретали невероятные и замысловатые оттенки, трудно представить, что посещение сортира, покупка булочки у разносчика или прикосновение губами к статуе святого или иконе может вызвать самые фатальные последствия.
        Употреблять можно только простую и натуральную пищу: приготовленное над огнем мясо, хлеб из чистой муки, дорогое вино «для благородных», мёд. Никакого пива, браги или похлебок. Мыться водой из Сены, как предложил помощник келаря? Это прекрасно, но куда проще будет использовать содержимое выгребной ямы во дворе - все городские стоки отправляются в реку. Свинина? С крайней осторожностью и только после длительной термической обработки, свиным цепнем заражены большинство хряков, содержащихся не в деревне, а вблизи крупных городов. Скажем больше: гельминтозы всех известных разновидностей в мегаполисах наподобие Парижа процветают, а потому…

…- Взгляни на это замечательное изобретение, - Иван указал на стоящий возле кровати (не менее грандиозной, чем во второй комнате) округлый бронзовый сосуд, плотно укрытый крышкой. Немаленький, выше колена. - Здешняя ночная ваза, в просторечии - параша. Сделано эргономично: широкие края, чтобы присесть без проблем, ручки, закрывается без щелей, вонять не будет. Увижу, что ты пошел в дворовый нужник - морду набью. Проще на стеночку пописать, никто возражать особо не станет - мало ли что пьяному дворянину взбрело в голову? Серьезные дела делать только здесь: я заставлю Аньеля вытаскивать емкость по три раза на дню, выливать и обрабатывать потом негашеной известью.
        - Эксплуатация человека человеком, - покачал головой Славик.
        - Она самая. Парень должен быть счастлив, что работает при монастыре - сытно, перепадают гроши от постояльцев, от голода-холода не умрешь. Полагаю, Аньель останется слугой августинцев до самой старости - занять другую ступень на сословной лестнице решительно невозможно. Поэтому старайся видеть в нем только прислугу и ничего больше. С точки зрения дворянина - он никто. Понимаю, тяжеловато, но ты обязан вести себя соответственно стереотипу поведения.
        Распаковали два тюка с багажом. В нынешнем «полевом выходе» оборудование, произведенное в XXI веке, не использовалось. Почти. Два радиомаяка, замаскированных под простенькие нательные дароносицы - на такие никакой уважающий себя грабитель не покусится, - и не более. Полагаться можно только на свои мозги и внедренную агентуру, обладающую незаменимым опытом.

…- Вот не нравится мне это слово - «агентура», - балагурил Иван, пока раскладывали по сундукам вещи: несколько комплектов нарядов, от парадных до повседневных, нижнее белье, несколько книг на пергаменте, солидный набор холодного оружия. - Не романтично, сразу вызывает в памяти романы Тома Клэнси, КГБ, ЦРУ и другие атрибуты шпионских романов времен холодной войны. «Темпонавты» из фантастических книжек? Еще хуже, ненавижу неологизмы! Шпион? Фу! В нашей компании установилось определение «посредник», если угодно на латыни или французском - медиатор, mediateur. Мы ведь и правда посредники, осуществляющие связь между эпохами, одновременно интегрированные в две реальности и не принадлежащие каждой из них до конца…
        - Медиатор, - Славик попробовал слово на вкус, - Неплохо звучит. И много здесь посредников?
        - Соберемся вместе через несколько дней, каждого увидишь. Гуго де Кастро живет в исторической реальности почти девять лет, полностью адаптировался и натурализовался, в Париже четырнадцатого века мессиру сержанту нравится больше, чем дома, - отпуска в нашем родном времени его тяготят, хочет сюда…
        - Он откуда родом?
        - Гуго? А он испанец, из Толедо. Твоего возраста. Идеалист в хорошем смысле этого слова - другие на долговременные командировки не соглашаются или быстро просятся обратно. Гуго прижился, чувствует себя здесь как рыба в воде, доверенное лицо капитана Арно де Марсиньи - начальника парижской уголовной полиции в нынешнем примитивном виде. До комиссара Мегрэ капитану очень далеко, но это лучше, чем совсем ничего.
        - Медиаторов много? Ты мне про них ничего не рассказывал. На инструктаже ни слова. Почему?
        - Секретность. Неполное доверие к тебе. Именно «неполное», в отличие от настоящего недоверия. Учиться надо на опыте, который ты сейчас приобретаешь. Моя задача подсказывать, предостерегать, защищать от неприятностей, поучать и заставлять вести себя как положено. Причем делать всё это ненавязчиво. Получается?
        - Черт его знает, - ответил Славик. - Мозоли на заднице я себе натер такие, что сесть больно - всего за восемьдесят километров в седле от Суассона до Сен-Клу и Парижа!
        - Сам дурак. Основа мобильности в нынешние времена - кавалерия. А ты лошадей боишься. Ничего, постараюсь тебя адаптировать и к верховой езде. Мы тут надолго… Не на годы, но месяца два или три проведем в исторической реальности, пока не откроется новое «окно».
        - Сударь! - Разумеется, засов на входную дверь никто не набросил, входи кто хочет. На пороге красовался Аньель с холщовым мешком в руках. - Мессир де Партене! Как приказывали!
        Мальчишка торжественно доставил мешок к столу, распутал стягивающий горловину кожаный шнурок и выставил два бутылкообразных керамических сосуда литра по четыре каждый. Круглые караваи с запекшейся коричневой коркой, от которых упоительно пахло домашним хлебом, и толстенный - с предплечье взрослого человека - колбасный круг, перетянутый шнурком из волокон конопли. Как Аньель припер эдакую тяжесть?
        - Одно денье и пять су осталось, мессир.
        - Оставь серебро себе, - милостиво кивнул Иван. - Теперь разожги жаровню и иди. Понадобится - позову.
        Ставни пришлось распахнуть настежь - тяжелая железная жаровня поначалу коптила. Когда в ней остались только раскаленные угли, Иван занялся готовкой: порезал кинжалом хлеб с колбасой, выдавил жир на ломти, поставил решетку над угольками. Подогрел. Продавил пробки, разлил вино в кубки потемневшего серебра, стоявшие на полке.
        - Пробуй.
        Славик пригубил вино. Неплохо, очень неплохо - вкус настоящего винограда, смоляной оттенок, не кислое и не приторно-сладкое. Бутерброд? Нет, это слово осталось давным-давно в будущем…
        Четвертина ржанки толщиной в два пальца. Помол крупный, с отрубями. Пахнущее дымком мелко рубленное мясо с салом, головками чеснока и непонятными травками. Невероятно вкусно.
        - Оценил? - довольно спросил Иван. - Уставшим выглядишь. Давай-ка заваливайся спать, надолго. Акклиматизацию лучше всего переживать во сне. Я сейчас поеду по делам, разбужу вечером - сходим в монастырь августинцев, там кормят от души. Дверь запри на засов, я покричу, когда вернусь.
        - Куда собрался? Ты ведь тоже устал!
        - Нет. Мне тут комфортно. Хочется драйва. Прокачусь на лошадке в Ситэ и на правый берег, надо увидеть кой-кого из старых знакомых. В отеле Сен-Дени ты под защитой монастыря, никто и пальцем тронуть не посмеет. Ничего не бойся, ложись и спи.
        Славик послушался. Сбросил кожаный колет и штаны, оставшись только в короткой нижней рубахе и брэ, залез на постель-гигант, укрылся пушистым одеялом и моментально вырубился. Путь в Париж образца октября 1307 года был не то чтобы трудным, но долгим и заковыристым.

* * *
        Жан де Партене велел конюху оседлать не фландрийца, а лошадь, принадлежащую обители - «прокат» гужевого транспорта в отеле Сен-Дени входил в изобретенный задолго до ХХI века список услуг по схеме «всё включено», недаром августинцы установили безбожно высокую плату за постой. На один турский ливр многодетная семья может благополучно жить полгода, а святоши дерут по ливру с человека за четыре седмицы - обитель недаром процветает…
        Время близилось к полудню. На набережной от Нельской башни до моста Сен-Мишель было оживленно - полно лодок и барж, доставивших товары с севера, из Руана и Гавра, надо успеть до ледостава, зимы в последние годы холодные, река замерзает.
        Всадник выехал в Ситэ, оставил за спиной мост Нотр-Дам, более похожий на плотно застроенную улицу - традиция возводить дома по краям мостов изживется еще очень нескоро, - свернул направо к Гревской площади. Без всяких эмоций оценил трех поклеванных воронами висельников, болтавшихся на перекладине, и направился в сторону квартала Марэ, над которым господствовала приземистая башня - Старый Тампль.
        Впрочем, мессира де Партене городская резиденция Ордена Храма пока не интересовала - путь лежал к церкви Святого Иоанна, Saint-Jean-en-Greve, стоявшей рядом с владением тамплиеров.
        Лошадку оставил у коновязи - не уведут, этот район охраняется великолепно, неподалеку дворец Турнель, принадлежащий королевской семье. Да и поостережется парижское ворье орудовать под носом у братьев-доминиканцев; в храме и прилегающих строениях обосновался не кто-нибудь, а Sanctum Officium - Священная инквизиция и апостольская нунциатура.
        - Я хотел бы увидеть брата Герарда Кларенского, - со всем возможным почтением обратился дворянин к монаху в черно-белом орденском облачении. - Надеюсь, он все еще трудится здесь, в славу Господа нашего?..
        - Трудится, - легко согласился доминиканец. - Вы, сударь, по какому делу?
        - Брат Герард будет рад меня видеть, - уклончиво ответил Партене.
        - Хорошо, - монах подал знак причетнику. - Отведи господина в скрипторий.
        Поднялись по узкой лестнице в библиотечный зал, прошли далее, через сводчатую галерею. Ого, охрана здесь составлена из сержантов-храмовников, насмешка какая. Но кому еще оберегать папское представительство, кроме «воинства божьего»? Оружие, впрочем, у гостя не отобрали - никому и в голову не придет, что благородный человек осмелится покуситься на благочестивых братьев.
        - Здесь, - шепнул причетник, указав взглядом на тяжелую деревянную дверь. - Вас подождать, мессир?
        - Благодарю, я найду выход.
        Помещение просторное, с естественным освещением - солнечные лучи льются через узкие окна-бойницы, забранные простенькими витражами с растительным узором. По стенам - огромные книжные шкапы и стойки для тубусов, в которых хранятся пергаментные свитки. Камина нет, обычная жаровня. Стол, заваленный документами.
        - Что вам угодно? - не поднимая взгляда от рукописи, спросил плотный розовощекий человек с выбритой тонзурой. Говорит по-латыни.
        - Угодно осведомиться, каково кнутобойничаете, ваше преподобие.
        Никак не скажешь, что добродушный с виду толстячок, всем обликом напоминающий летописного брата Горанфло - любителя поименовать утку рыбой и хлебнуть доброго бургундского, - является одним из лучших следователей инквизиции в Иль-де-Франс и Нормандии. Герард Кларенский делал стремительную карьеру в нунциатуре, ходили разговоры о его скором переводе в реймсский епископат, а то и в Рим, но флегматичный доминиканец отказывался от столь высокой чести, смиренно продолжая работу в Париже.
        - Наконец-то, - сказал монах, без затруднений перейдя на русский язык. - Затвори дверь поплотнее и крюк набрось. Меня не осмелятся беспокоить, но мало ли? Сам знаешь, служба. Вон там, в ящике, возьми вино и два стаканчика, тащи сюда…
        Сразу видно, эти двое знали друг друга давно и прочно. Чуть приобнялись, с похлопыванием по плечам.
        - Здорoво-здорoво, - обрадованно сказал брат Герард. - Давно в Париже?
        - Утром приехал, бросил вещи в Сен-Дени и сразу к тебе.
        - Один?
        - Нет, с новым аргусом. Опыт нулевой, хотя и подает надежды.
        - Ты что же, его в одиночестве бросил? - изумился монах. - Ничего не натворит?
        - Спит дома как сурок, переволновался.
        - Француз?
        - Русский. Начал работать с нами недавно, направление - девятый век. Парнишка сообразительный, но очень уж зажатый, всего боится. Будем воспитывать. Как у тебя дела?
        - Кошмар, - признался брат Герард. - Работаю с утра до ночи, не высыпаюсь. Причем наше ведомство занимается совершенно несвойственными церковному суду делами, от махровой уголовщины до серийных маньяков… Взгляни на отчет службы городского прево о массовых убийствах на улице Боннель - дело передали инквизиции, отлично понимаю капитана Марсиньи. Ему страшно, а у нас нервы все-таки покрепче.
        Доминиканец перебросил гостю мелко исписанный пергамент.
        - Н-да, - протянул Иван, изучив. - Волосы дыбом. Жаль, этого де Бевера не удалось живым взять.
        - Подозреваю, господа королевские сержанты его прикончили не при попытке к бегству, а по собственной инициативе. Так сказать, в состоянии аффекта. Мамашу и слугу психа повязали, показания дают такие, что закачаешься - я докладываю только главе нунциатуры Гийому де Вэру, посвящать в дело посторонних запрещено под страхом отлучения. Ниточки-то ведут туда…
        Брат Герард кивком указал на открытое окно, за которым виднелась башня с черно-белым знаменем на вершине.
        - Да неужто? - присвистнул Иван. - Совпадение?
        - Я не верю в совпадения. По должности не положено, - инквизитор внезапно озлился, залпом опрокинул стаканчик с вином, вскочил, начал ходить из угла в угол кабинета. - Знаешь, сколько у меня доносов на храмовников? Шестьдесят три! И это только за текущий год! Со всей Франции! Чепуху и откровенный вымысел я отметаю, но бумаги храню - пригодятся потом, на процессе. Влепим этой своре по полной программе.
        - Ты не слишком увлекся? - осторожно сказал Иван. - Нехорошо, когда посредник настолько вживается в роль.
        - Дорогой друг, - брат Герард остановился и яростно посмотрел в глаза собеседника. - Я редко бросаюсь пафосными высокопарностями, однако борьба со злом входит в мои прямые профессиональные обязанности рукоположенного священника и инквизитора. Во Франции такового зла везде хоть отбавляй, но эти, - очередной взгляд на оконный проем, - перешли все мыслимые и немыслимые границы. Не хуже меня знаешь, к чему приводит абсолютная безнаказанность и вседозволенность… Его высокопреподобие де Вэр по моему представлению имел беседу с королем, привел часть доказательств. Филипп разгневался, едва не наломал дров, но потом согласился действовать осторожно.
        - Мы все знаем, чем дело закончится, - напомнил Иван. - Зачем так нервничать? История неизменяема.
        - Пускай, - резко кивнул доминиканец. - Но если я вот этими самыми руками отправлю на костер лишний десяток мерзавцев… Будем считать, моральная компенсация за долгие годы работы на этой стороне и перманентный стресс. Зло - никакая не абстрактная категория. Зло существует. Видимое, воплощенное, материальное. Хочешь, устрою тебе экскурсию на улицу Боннель? В подвал дома? Наши братья там четыре последних дня работают, один монах спятил - пришлось запереть…
        - Нет, спасибо, - решительно отказался Иван. - Конечно, у меня крепкий желудок, но отчета стражи короля хватило досыта. Что ты говорил о ниточках?
        - Родной братец одержимого - рыцарь Ордена, часто бывал в доме. А сейчас - исчез. Мы вежливо попросили командора Франции Жерара де Вилье о встрече с родственничком Бевера и получили категорический отказ. Его нет в Париже. Убыл по делам братства. А Гуго де Кастро своими глазами видел той самой ночью воз с сеном, направлявшийся из Старого Тампля к воротам на Фонтенбло. Догадайся с трех раз, кто правил возом.
        - Неужели не легенда? - Иван аж привстал. - «Под брашном, пожираемым скотом, и им влекомы…»
        - Именно! Налей еще… Фюстель де Бевер, брат-рыцарь, везет сено - образец смирения! Раскрою государственную тайну: король принял политическое решение, о грядущей акции знают всего несколько человек - канцлер, коадъютор, прево Парижа, апостольский нунций. Маршал Франции. Я. Еще трое или четверо. Тем не менее утечка была, они что-то заподозрили. И начали вывозить из города самое ценное.
        - Что именно?
        - Откуда я знаю? Инквизиция, увы, не всесильна. Я отдал приказ искать воз, результатов пока нет. Скорее всего и не будет. Хитрые бестии.
        - Понятно, - покачал головой Иван. - Весело живете, не соскучишься. Предлагаю собраться завтра или послезавтра и окончательно обсудить схему действий.
        - Сколько наших сейчас на этой стороне? Как обычно?
        - Да. В Париже, включая тебя и меня, шестеро, новый аргус седьмой. Шестнадцать человек ждут в Ла Рошели, девять в Бордо - самые угрожаемые направления. Пятеро в Сен-Клу, прикрытие Двери. Наше счастье, что сейчас самолеты и железные дороги не изобрели, теоретически мы всегда опережаем противника на шаг.
        - Теоретически, - передразнил брат Герард. - Теоретики доморощенные. Сделаем так: приходите сюда, более безопасного места в городе не найдешь. После вечерней мессы. Сейчас можешь быть свободен, у меня уйма работы. Еще старуху де Бевер повторно допрашивать… С устрашением третьей степени.
        - Сочувствую, - кивнул Иван. - Желаю удачи, борец со злом. Благословишь?
        - Изыде, свинья гадаринская!
        - Как будет угодно вашему преподобию.

* * *
        Настрой брата Герарда Кларенского - в миру Георгия Шальнова, бывшего православного батюшки и одного из наиболее профессиональных медиаторов за всю историю Корпорации - Ивану не понравился. Он всегда был слишком ответственным, слишком впечатлительным для своего ремесла - священнику эти качества необходимы, но посреднику могут серьезно навредить. Крыша поедет.
        Однако в искре гениальности отцу Георгию не откажешь - работает безупречно, виртуозно, с полной отдачей. Никаких сомнений, если он останется в исторической реальности и далее (стремления вернуться в ХХI век за братом Герардом не замечалось), то рано или поздно просквозит как минимум в епископы, а то и в кардиналы.
        Начинал он, как и Гуго де Кастро, больше восьми лет назад, с первой большой
«заброской» - создал себе идеальную легенду, из простых монахов поднялся до папского инквизитора, облеченного нешуточными полномочиями. Безупречный логик и дедуктор с образованием духовной академии и внушительной теологической подготовкой, на этой стороне преподает в Университете богословие - в свободное от трудов праведных время…
        Что именно не срослось во взаимоотношениях Георгия Шальнова с Русской Православной церковью оставалось неизвестным - каждый имеет право на свои маленькие тайны. В середине девяностых лишенный прихода (но не сана) батюшка бросил всё и уехал на заработки в Европу, там сошелся с кем-то из знакомых мсье Жоффра, был представлен боссу, после чего завертелось: Корпорации настоятельно требовался медиатор в церковно-монашеской среде, а лучшей кандидатуры не найдешь.
        Внедрение прошло благополучно, ревностного тридцатилетнего доминиканца заметили парижские иерархи и начали продвигать по служебной лестнице. С тех пор брат Герард ни разу не побывал во времени объективном - недосуг. Удовольствовался новостями из родной эпохи, доставляемыми другими посредниками, и только. Возможно, он и был самую малость карьеристом, но в действительности дело обстояло иначе: только в обществе, где религия является первоосновой жизни общества, священник способен полностью раскрыть природный пастырский талант.
        Инквизиция? Почему бы и нет! Время массовой охоты на ведьм наступит очень нескоро, а главная задача Священного Трибунала - оберегать паству от зла и дьявольских козней. В существование дьявола отец Георгий веровал не менее твердо, чем в бытие Божие, но, в отличие от коллег, не увлекался, чем снискал добрую славу человека справедливого: все приговоры на процессах, проведенных под руководством брата Герарда, были безукоризненны с точки зрения церковного и мирского права.
        Одна беда: он излишне глубоко вжился в образ, легенда постепенно стала реальностью. Отец Георгий исчез, почти целиком заместившись личностью Герарда Кларенского. Как он родной язык не позабыл?..
        Ивана насторожила с трудом скрываемая ненависть, испытываемая братом Герардом по отношению к главному противнику Корпорации (и французского короля) - храмовникам. Пускай тамплиеры проворачивают какие-то свои темные делишки, развратничают за неприступными стенами орденских замков, пьют, ругаются и ведут себя неблагочестиво, но с чего вдруг медиатор уверенно заявляет о «воплощенном зле», подразумевая Тампль?
        Несколько десятков доносов? Что такого жуткого в них содержится? На предстоящем вскоре процессе братьев-рыцарей и так обвинят во всех мыслимых и немыслимых грехах - достаточно почитать сохранившиеся к ХХI веку документы!
        Странно всё это выглядит. Герард всегда отличался холодным разумом, а не фанатичностью проповедника-миссионера!
        Иван объехал Старый Тампль по периметру - храмовники занимали в черте стен Парижа немалую территорию, башня поднималась над десятками зданий, принадлежащих Ордену, собственным кладбищем, церковью и садом, обнесенным высокой оградой. Город в городе, внутрь посторонних не пускают, лишь в один из хозяйственных дворов, где принимают грузы, - полная изоляция от внешнего мира. Поди догадайся, какие плоды вызревают за этими стенами…
        Попытки непосредственного внедрения медиаторов в Орден предпринимались и небезуспешно, дважды - один сержант и один рыцарь. Знающие специалисты, подготовка и легендирование на самом высоком уровне, но результатов никаких - пробраться наверх, приблизиться к элите оказалось решительно невозможно, а наводящие вопросы в Ордене не приветствовались. Братья мигом доложат куда следует, последствия за свой счет: систему внутренней безопасности и взаимного стукачества тамплиеры наладили преотличную, на зависть спецслужбам далекого будущего. От греха подальше посредников отозвали - незачем зря рисковать грамотным персоналом в условиях кадрового голода.
        Внешне Тампль выглядит, как и всегда: неприступно, надменно и гордо. Сержантские патрули на прилегающих улицах формально помогают службе прево поддерживать порядок, а на деле оберегают резиденцию. Штандарта Магистра - белого с алым крестом, пожалованного Папой Евгением - не видно, выходит, Жак де Моле находится в Новом Замке, за городом…
        Ничего, мессиры, ждать осталось недолго. Всего несколько дней. Хорошо осведомленный брат Герард сообщил, что его величество Филипп Капетинг окончательное решение принял, значит, судьба Ордена предопределена. Упрямый король не отступит, не в его это характере - сильная личность, напоминает методами правления товарища Сталина. Крови монарх не боится.
        Давайте прокатимся до Лувра, оценим обстановку…
        Северная правобережная часть Парижа, собственно «Город», отделенный от помпезного острова Ситэ и шумного Университета на левом берегу, в значительной части принадлежал низким сословиям - торговцам, людям ремесла и плебсу. Если в Марэ обитает «чистая публика», включая родственников и приближенных государя, то чем дальше к западу, мимо аббатства Сен-Жермен-де-Пре, рынка, кладбища Невинноубиенных младенцев и далее по проулкам вокруг Сен-Оноре, тем чаще встречаются подозрительные лавки, принадлежащие испанским и лангедокским евреям, ушлым ломбардцам и выходцам из Нормандии. Притоны, конечно. Гуго де Кастро прямо говорил, что ночами в одиночку сюда лучше не ходить - только в компании и с оружием наготове.
        Иван заставил лошадь повернуть на улицу Сен-Дени к мосту Менял и вскоре оказался неподалеку от Лувра, ничем не напоминавшего великолепный дворец эпохи поздних Людовиков.
        Квадратный боевой замок с тридцатиметровыми круглыми башнями, рвом, заполненным водой из Сены, двумя подъемными мостами по южной и восточной сторонам. Официально король живет во дворце Консьержери, там Филипп принимает послов и вершит суд, но почему-то лазурное знамя с тремя золотыми лилиями развевается сейчас именно над Лувром - самой защищенной, мощной и современной крепостью Парижа. За исключением Нового Тампля, конечно…
        Восточный мост поднят, возле южного расхаживают полдюжины вооруженных людей, под крашенными в темно-синий цвет плотными войлочными плащами (холода настали!) поблескивают кольчуги. Странно, доспех в городе никто отроду не носил, включая личную охрану августейших особ - чай, не война и не зона боевых действий, - а нападение черни (не говоря уже о благородных!) на обиталище помазанника Божьего в четырнадцатом веке никому и в страшном сне не привидится! Патерналистское сознание, король - фигура неприкосновенная, отец каждого француза, правит соизволением Божьим! До бунтующих санкюлотов эпохи Луи XVI и штурма Тюильри осталось ждать несколько столетий…
        Чего опасается Филипп Красивый, приняв решение переехать в «бункер» Луврского замка? Его окружают преданнейшие люди - один Ги де Ногарэ многих стоит, он не испугался поддержать Шарра Колонна, ударившего по лицу Папу Римского, и заслужил несколько отлучений от Церкви, такому сам дьявол не страшен! Безжалостность канцлера, сочетаемая с абсолютным отсутствием представления о понятии «совесть», вошла в легенды.
        Лучше воякам глаза не мозолить, зыркают недобро. Поехали обратно, следовало бы заглянуть на мост Менял: в целях экономии полезного объема багажа с собой взято предостаточно реплик флорентийского и венецианского золота (причем металл более высокой пробы, чем у исходных образцов!), а флоринами в повседневной жизни не особо попользуешься - никто сдачи не даст, за исключением самых уважаемых оружейников или ювелиров.
        Кстати! Это же неплохая идея!
        Мост Менял - отдельный квартал столицы, с устоявшимися традициями и даже собственным купеческим прево, напрямую подчинялся городскому шателену, неслыханная привилегия! Однако в расположившемся над водами Сены квартале имелась одна лавочка, которой мирские власти были не указ - меняльная контора тамплиеров. Ничего особенного, обычный бизнес: таких заведений по всей Франции сотни, процент небольшой, дела ведут честно, репутация Ордена в делах денежных известна каждому.
        Лавкой заправляли двое мирян, да только стрижка у них приметная, «горшком», с выбритыми висками и затылком. Можно сказать, уставная. Держатся, как благородные, привыкшие командовать и повелевать. В речах сдержанны и учтивы: немудрено, к тамплиерам абы кто не пойдет, тут привыкли оперировать крупными суммами, а большими деньгами владеют люди знатные.

…- На французское серебро, - Иван без лишних предисловий высыпал на стойку полный кошель, двадцать пять цехинов венецианской чеканки, монета дожа Пьетро Градениго. Никаких лишних церемоний, шевалье де Партене дворянин, к чему ненужная куртуазия с торгашами? У этих типов на лбу не написано, что они рыцари или сержанты Ордена. - Нужны полновесные денье Людовика Святого или гро-турнуа короля Филиппа Смелого. Не истертые!
        Меняла посмотрел на золото озадаченно. Маленькое состояние! Фальшивки? Исключено, опытный человек сразу отличит настоящее золото от покрытых амальгамой меди или свинца! На всякий случай капнул на один из цехинов кислотой - окончательно удостовериться. Сказал посетителю:
        - Серебра по весу выйдет немало. Если вам, сударь, угодно, часть денег мы можем оставить на хранение и дать расписку. По первому требованию вся сумма или любая ее доля будет доставлена, куда изволите приказать.
        - Не возражаю, - согласился Иван. - Отель Сен-Дени, спросить Жана де Партене, если меня не будет - оставить помощнику келаря, его имя брат Клементин. Запишите.
        Вот и проверим, какова хваленая тамплиерская честность.
        Получив украшенный алой печатью с крестом и куполом Храма Иерусалимского вексель и два тяжеленьких кошеля с серебром (одну пятую пришлось взять наличными, иначе совсем без гроша останешься!), господин Партене отправился дальше - теперь путь лежал в Университет, а оттуда за город, к бенедиктинскому монастырю и церкви Богоматери в Полях, более известной в будущем как Нотр-Дам де Шанз.
        До вечера надо успеть навестить всех до единого посредников - время коротко. До начала первого этапа операции осталось меньше недели.

* * *

…- Можешь спокойно говорить по-русски вполголоса, никто внимания не обратит, - сказал Иван Славику. - Найдутся вдруг любопытные - отбрехаюсь, якобы один из пелопонесских диалектов. Важнейшее правило - не шуметь, мы беседовать во время трапезы вправе, а монахам запрещено, нарушение устава.
        Мирянам в трапезной августинской обители выделялся отдельный стол, ближе к выходу из большущей залы, общей «столовой» монастыря, где братия в полном составе - от аббата до послушников - принимала пищу. Обычная сословная сегрегация, духовенство отдельно, все прочие отдельно.
        Гостей кормили теми же блюдами, что подавали монахам: баранье жаркое, птица, пироги, овощи с оливковым маслом - привычная капуста, вываренная морковка, чеснок и соленые яблоки. Белые горячие лепешки, пшеничные, можно макать в плошку с мёдом. Вино, конечно.
        Наступил вечер, солнце зашло, потому трапезная освещалась множеством факелов. На кафедре возле стола настоятеля разместился толстый августинец, читавший за ужином монастырское «правило», напоминающее братьям о смирении и близящемся Царствии Небесном. Аббат благословил, монахи и постояльцы Сен-Дени расселись, принявшись за еду.
        За длиннющим шестиметровым «гостевым» столом устроились всего полдесятка мирян - Иван со Славиком, приезжая дама, скорее всего оказавшаяся в столице по судебным делам, паломник с пришитой к одежде морской раковиной и седой дворянин, герб с белыми орлами на котте свидетельствовал, что старик родом откуда-то из Лотарингии. Народу негусто, оно и к лучшему: никто не навязывается в друзья и не желает развлечь себя беседой с сотрапезниками.
        - Я всё это не сожру, - Славик оценил деревянное блюдо библейских размеров, воздвигнутое перед ним служкой. - Взвод можно накормить.
        - Тебя никто и не заставляет. Немного возьмем с собой, позавтракать утром. Остальное монахи раздадут нищим, обычная практика. Учти, специй совсем нет - перец сейчас ценится дороже золота, остроты добавляют травы и чеснок…
        - Как день прошел? - подумав, Славик взялся за цыпленка, баранья лопатка выглядела слишком жилистой. - Я, по ощущениям, часов десять спал.
        - Благополучно. Навестил парижских медиаторов, они жаждут с тобой познакомиться. Через день - рабочее совещание в Сен-Жан-ан-Грев. В ночь с двенадцатого на тринадцатое число начнется самое интересное, постараемся принять в веселье непосредственное участие.
        - Кто нам позволит?
        - Раздобуду бумаги в инквизиции - поверь, в этом учреждении у меня неплохие связи. Или, что гораздо проще, напросимся в сопровождающие к следователю Трибунала, его преподобие не откажет. Окажемся в самой гуще событий. И не смотри на меня, будто теля на мамкино вымя - во-первых, инквизиция наш самый важный союзник, во-вторых, брат Герард Кларенский, второй человек в Трибунале после епископа де Вэра - посредник. Девять лет здесь, выслужился.
        У Славика челюсть отвисла. Он предполагал, что внедренные загодя медиаторы (в отличие от «оперативных групп», появляющихся в исторической реальности на краткое время) могли достигнуть в средневековой Франции определенных высот - богатый купец, преподаватель в Университете, наконец военный не самого высокого ранга, но инквизитор? Причем не простой монах, а заместитель председателя коллегии?
        - Вы своих людей в короли или герцоги еще не продвинули?
        - Не имеет практического смысла. Численность высшей аристократии ограничена, все знают друг друга в лицо, тесные династические связи, войти в этот круг неимоверно сложно. Другое дело - церковь, где человека оценивают не по знатности происхождения, а по способностям. Бывало и простолюдины Римскими Папами становились, тот же Целестин Пятый, умерший одиннадцать лет назад, или святой Григорий Великий… Кроме того, духовенство - самое образованное сословие эпохи, интеллектуальная элита.
        - И этот… Брат Герард, он что - еретиков сжигает?
        - На моей памяти пяток спалил. Только не еретиков, а самых настоящих преступников. Пойми наконец, инквизиция в современном виде - это не сборище фанатиков с огнеметами, сметающих с лица земли все живое. Не виноват - разберутся и отпустят, виновен - костер вовсе не обязателен, спектр наказаний самый широкий, от церковного покаяния до заключения в крепость. Сам увидишь, придется поработать вместе с Трибуналом. Какое-то время. Изымать документы храмовников будет Sanctum Officium, наша задача - взглянуть на самое интересное и прибрать к рукам некоторые свитки. Не спрашивай, какие конкретно, не знаю пока. Существует общая установка, в каком направлении искать, остальное зависит только от нас.
        - Выходит, сокровища Ордена отодвигаются на второй план, - понимающе кивнул Славик. - Золото-бриллианты не нужны? Охотимся за бумагами?
        - Сколько можно повторять: не знаю! Будет смешно, если в итоге выяснится, что в Тампле нет вообще ничего стоящего, кроме долговых расписок и бухгалтерских книг, а братство из военного Ордена превратилось в обычнейший банкирский дом… Ешь давай, в монастыре строгое расписание: аббат даст знак и придется заканчивать трапезу.
        Возвращаться домой пришлось по вечернему городу, обитель находилась в одном квартале от зданий отеля. Пришлось поторопиться, близилась полночь, а недавний указ канцлера Ногарэ воспрещал обывателям выходить на улицы ночами. На окраинах запрет фактически не исполнялся, следить некому, но Ситэ и Консьержери рядом, служба городского прево бдит - совсем не улыбается провести ночь в кордегардии и нахвататься вшей. Дворянин ты или нет, разбираться не будут, закон есть закон.
        Как и советовал рачительный брат Клементин, в комнатах накрепко закрыли ставни и запалили полдесятка ламп - свет тусклый, колеблющийся, но это лучше, чем сидеть в темноте. Перед отходом ко сну предстояло обычное развлечение: урок разговорного латинского, Иван не уставал вбивать в подопечного новые знания, без которых на этой стороне делать нечего.
        Четырехмесячный период подготовки к экспедиции не пропал даром: латынь Славик понимал неплохо, мог перевести рукописный текст, но говорить без запинок, бегло, пока не получалось, несмотря на предельную простоту грамматики и фонетики. Со среднефранцузским дело обстояло значительно хуже - не давалось аргусу это наречие и точка!

…- Твое счастье, что сейчас большинство дворян знают латинский, - вздыхал Иван, искренне огорчавшийся неудачам Славика в области лингвистики. - Худо-бедно сумеешь объясниться. Представь, завтра мне на голову упадет кирпич, работать придется самостоятельно и в полном одиночестве, что станешь делать?
        - Поеду искать Гуго де Кастро, - не раздумывая ответил Славик. - Медиатор медиатору друг, товарищ и брат. Гуго поможет.
        - А если его отошлют по служебным делам куда-нибудь в Руан?
        - Надоел! Инструкции я помню назубок: остался один и не знаешь, как поступить, возвращайся к Двери. В первую очередь так и сделаю, дорогу к Сен-Клу найду, приметы в памяти остались.
        - Эх ты. Одни инструкции в голове. А как же импровизация? Попытка рискнуть? Проявить самостоятельность? Такое приключение раз в жизни выпадает - оказался в центре водоворота, изменившего судьбу Европы, и позорно сбежал, убоявшись решаемых трудностей?
        - Тебя не поймешь, - насупился Славик. - То безостановочно твердишь про инструкции, технику безопасности и обязательные правила поведения, теперь вдруг запел про импровизации и риск.
        - Не вижу системных противоречий. Цель игры - выигрыш или, в худшем случае, сохранение status quo. Серьезный игрок не поднимется из-за стола и не бросит карты оттого, что ему жмут ботинки, а нерадивый бармен подал скотч вместо двадцатилетнего шабли. Изменение внешних обстоятельств не влияет на правила игры и финальный результат.
        - При условии, что прочие игроки не жульничают!
        - Вот это - архиправильно, батенька, как сказал бы Владимир Ильич! Игроков в исторический покер всего трое: мы, король и Орден. Действия первых двух предсказуемы и известны заранее: у Филиппа Капетинга на руках все козыри, в пятницу он выложит на стол стрейт-флэш и снимет банк. Мы крупных сумм не ставили и фатального проигрыша не боимся, тем более что играем в паре с Филиппом и можем надеяться на свою невеликую долю. Но представим, что Тампль блефовал до последнего, сдал всё свое руководство во главе с Магистром, Великим Приором и рыцарями высших ступеней посвящения, а потом, прости за каламбур, нежданно-негаданно побьет стрейт короля ройал-флешем… Пожертвует меньшим, чтобы спасти нечто большее.
        - Ты меня запутал. Что «большее»? Королю отходят деньги, недвижимость, верхушка Ордена в тюрьме, приговор известен заранее!
        - Кутузов отдал Москву Наполеону, чтобы сохранить армию и нанести сокрушительный ответный удар - в тысяча восемьсот четырнадцатом русская гвардия будет квартировать примерно здесь, возле бывших Нельских ворот Парижа.
        - Ох, Алёны рядом нет! Она обожает развивать конспирологические теории! В случае с тамплиерами Алёна обычно заканчивает Святым Граалем и на этом успокаивается.
        - Грааль, Ковчег Завета, - махнул рукой Иван. - «Индиану Джонса» вы насмотрелись, апологеты массовой культуры… А реальная жизнь преподносит другие сюрпризы. Мозговой штурм не предлагаю, все возможные версии обговаривались неоднократно еще во время подготовки к операции. Любые, даже самые маразматические.
        - Помню, - кивнул Славик. - Тамплиерам якобы известен путь на американский континент. Рыцари Ордена общались с инопланетянами… Кстати, последнее вполне реально: вдруг храмовники контролируют одну или несколько неидентифицированных Дверей? Ведущих один черт знает куда?
        - Следи за языком, странноприимный дом находится на освященной монастырской земле. Чего лыбишься?.. Дьявол, - Иван машинально перекрестился католическим манером, слева направо и двумя пальцами, - для людей, родившихся в нынешнем веке, существо реальное. Донельзя реальное. Нам надо с этим считаться. Двери, о которых знают тамплиеры? Вероятность исключительно высока, вопрос прорабатывался нашими аналитиками. В Иерусалиме известны две «червоточины», одна находится в Старом городе, полкилометра от местоположения Тампля. Поскольку Святой град строился тысячелетиями, прореха постепенно, с нарастанием новых культурных слоев, смещалась под землю. Уже во времена Первого крестового похода Дверь находилась в катакомбах…
        - Снова углубляешься в дебри, не имеющие отношения к делу.
        - Прости, - Иван встряхнулся, будто мокрая собака. - Отчего бы не поразгадывать старинные загадки, когда есть время мирно рассудить за стаканчиком?.. Хочешь еще вина? У нас осталось литров пять, если не больше!
        - Ты обещал завтра устроить большую прогулку по Парижу. Сесть на лошадь с похмелья для меня равносильно самоубийству.
        - Похмелье? Дружище, ты о чем? Безупречный натуральный продукт, перебродивший виноградный сок без консервантов, красителей и вкусовых добавок! Подставляй кубок… Чего хмуришься? Осознай - на дворе тысяча триста седьмой год! Париж! Высокое средневековье со всеми его достоинствами, недостатками, величием и ничтожностью!
        Иван поднялся, взял серебряный бокал и продекламировал не без вдохновения:
        Всемогущие владыки, прежних лет оплот и слава, короли…
        И они на высшем пике удержаться величаво не могли.
        Так уходят без возврата восседавшие надменно наверху.
        Господина и прелата приравняет смерть мгновенно к пастуху.
        Где владетельные братья, где былое своеволье тех времён,
        Когда всякий без изъятья исполнял их злую волю как закон?
        Где спесивец самовластный, процветанье без предела, где оно?
        Может там, где день ненастный: чуть заря зарозовела, уж темно?
        - Нравится?
        - Неплохо. А кто автор?
        - Испанец, дон Хорхе Манрике, один из самых талантливых поэтов раннего Ренессанса. Блестящий дворянин, великий воин - идеал своего времени. Как всякий хороший поэт, погиб в бою, очень молодым. И предсказал будущее, каким мы его знаем. Слушай:
        Графы, герцоги, маркизы, благородные личины, господа,
        Чьи причуды и капризы смерть уносит в час кончины без следа.
        Чьи свершенья и утраты в годы мирного покоя и войны
        В край, откуда нет возврата, неподкупною рукою сметены.
        Мир, ты всех нас убиваешь, так хоть было б в этой бойне, чем платиться.
        Но таким ты пребываешь, что отрадней и достойней распроститься
        С этой жизнью многотрудной, для утрат нам отведённой и пустою,
        Безутешной и безлюдной и настолько обойдённой добротою…
        Наши жизни - это реки, и вбирает их незримо море-смерть;
        Исчезает в нём навеки всё, чему пора приспела умереть.
        Течь ли им волной державной, пробегать по захолустью ручейком?
        Всем удел в итоге равный; богача приемлет устье с бедняком.
        - Мрачновато, - сказал Славик, выслушав. - Даже немного жутко. Всегда думал, что настоящее искусство должно нести радость, а эти стихи не вызывают никаких положительных эмоций.
        - Ты не заметил главного, - мягко сказал Иван. - Люди, среди которых ты сейчас живешь, принимают смерть иначе, чем мы. Стихи дона Хорхе - это не апология смерти, а наставление живущим. Указание пути. Пути без спеси, капризов, причуд, ненужностей, рожденных нашей гордыней. Напоминание, что старуха с косой всех уравняет. И тогда придется встать пред апостолом Петром и рассказать, что ты сделал хорошего, дабы ключ от Рая вошел в замочную скважину, повернулся и перед тобой раскрылись Врата вечности… Славик, постарайся накрепко уяснить: сейчас, в этой эпохе, ты гораздо ближе к Богу, чем у нас дома.
        - И к дьяволу, получается, тоже?
        - Тс-сс. Не накличь беды. Ты ведь человек верующий?
        - Крещен, - ответил Славик. - Бабушка меня крестила, точнее. Совсем маленьким, при советской власти. Когда мы были в деревне, позвала домой батюшку, меня в тазик окунали. Попа помню, с бородой…
        - Когда вырос, в церковь ходил?
        - Редко. Свечки ставил. Крестик ношу.
        - Понятно. Завтра пойдешь на исповедь к брату Герарду Кларенскому, - сказал Иван. - Лично отведу. Вывалишь на него всё, что наболело. Сверху донизу, ничего не скрывая. Думаешь я ничего не замечаю? Ты на грани взрыва от напряжения, сдерживаешься с трудом, бодришься, стараешься не показывать свои чувства. Я боялся брать тебя с собой… Клин клином. Или ты сломаешься, или станешь настоящим аргусом.
        - Брат Герард? - преувеличенно спокойно ответил Славик. - Инквизитор?
        - Священник. Настоящий. Посредник не только между эпохами, но и между Богом и человеком. Поверь, поможет. Согласен?
        - А что мне остается делать?
        - Принято. Утром поднимаемся, перекусим и пойдем в Сен-Жан. Пешком. Заодно покажу тебе Париж…
        Глава восьмая
        Разве я сторож брату моему?
1307 год по РХ, 9 октября
        Париж и окрестности
        - Сир, у городского прево недостаточно людей, и я осмелился бы просить о дозволении включить в состав охраны Sаnctum Officium не только верных слуг вашего величества из числа свиты, но и мирян, трудящихся во благо святой матери Церкви…
        - Если вам будет так спокойнее, я не стану возражать, брат Герард… Поэтому вы привели сюда этого человека?
        - Да, сир.
        - Подойдите, сударь, - Филипп IV повел ладонью, затянутой в синюю замшевую перчатку. - Мессир Жан де Партене, верно? Прежний коннетабль Орлеана, Бернар де Партене вам отец?
        - Я второй сын его младшего брата, Журдена, погибшего в битве при Куртре, сир.
        - Второй? Не наследующий? Поэтому вы пошли на службу к инквизиции? Не нашли иного занятия, достойного дворянина?
        Вот что тут ответить? Непонятно, осуждает король твое ремесло или одобряет его.
        - Служение Церкви, а в ее лице и Господу нашему, есть дело наидостойнейшее для христианина.
        - Мессир де Партене - один из лучших, - вкрадчиво сказал брат Герард Кларенский. - Пользуется моим исключительным доверием и предан вашему величеству в той же степени, что и делу защиты веры…
        - Меньше пышных слов, преподобный. Не время. О вашей несравненной памяти ходят легенды, следовательно, вы не могли позабыть, как на королевском совете двадцать второго сентября было решено, что обсуждаемые вопросы не должны выноситься за стены Лувра и в них не могут быть посвящены третьи лица. Вы нарушили обещание, брат Герард.
        - Вынужденно нарушил, - согласился доминиканский монах. - Появились новые обстоятельства. Если вашему величеству угодно, я готов огласить сведения, пока что известные только мне, мессиру де Партене и частично епископу…
        - Частично? - поднял брови король. - То есть, его высокопреподобию де Вэру вы доверяете лишь отчасти? Нунцию святейшего папы?
        Брат Герард выкроил на округлой физиономии такое выражение, что заставил Филиппа усмехнуться. Не издав и звука, доминиканец будто бы сказал: «Сир, папа Климент - в Авиньоне и полностью в вашей власти, все знают, кто на самом деле повелевает Церковью во Франции. Вы здесь самый главный, поэтому я пришел сюда, а не к епископу. Отчего вы задаете нелепые вопросы?»
        - Рассказывайте, - кивнул Филипп и хлопнул в ладоши. Велел заглянувшему на звук камердинеру принести горячего вина, а затем поплотнее затворить дверь. Не впускать никого, за исключением канцлера, если вдруг у Гийома де Ногарэ появится спешное дело к королю.

…Герарду Кларенскому с сопровождающим долго ожидать монаршей аудиенции не пришлось - в отличие от века двадцать первого, глава государства сейчас куда ближе к подданным, встретить Филиппа Красивого, направляющегося с охраной из нескольких дворян от замка Консьержери на святую мессу в Нотр-Дам или Сен-Шапель, дело самое обычное. Когда месяц назад король неожиданно переехал из Ситэ на правый берег в Лувр, увидеть Филиппа в городе стало почти невозможно, однако человеку знатному достаточно было обратиться к дворцовому сенешалю, тот доложит наверх, а добрый государь сам решит, принять визитера или нет.
        Поскольку брат Герард являлся одним из немногих посвященных в одну из самых охраняемых тайн королевства, Филипп распорядился впустить монаха незамедлительно - инквизитор не станет беспокоить понапрасну.
        Кабинет короля находился на втором этаже Луврского замка, в южном крыле с окнами на Сену и Университетскую сторону. В отличие от Консьержери - роскошнейшего дворца, жемчужины современной Европы, - Лувр смотрелся бедненько: белые оштукатуренные стены коридоров и лестниц без росписей и гобеленов, мебели мало, холодно, пахнет кухней. Производит впечатление огромной каменной казармы, гулкой и плохо обжитой.
        Его величество устроился ненамного уютнее: от сквозняков спасали пылающий камин и александрийские ковры. Выглядел Филипп не ахти: бледный, глаза покрасневшие, заметно гнусавит - сразу видно, простужен. Прозвище «Красивый» королю сейчас подходит мало, хмурый сорокалетний мужчина в слегка потертом бархатном колете с песцовым воротом и шапероне, украшенном единственной брошью в виде лилии кованого золота с плохо ограненным сапфиром.
        Поначалу и не подумаешь, что перед тобой один из величайших политиков своей эпохи и первый по-настоящему абсолютный монарх Франции, беспощадно подавивший сопротивление феодалов и князей церкви - по виду, скорее провинциальный чиновник из какого-нибудь медвежьего угла вроде Абвиля или Понтуаза. Даже взгляд никакой не
«королевский» и не «мечущий молнии», а лениво-скучный.
        Впрочем, не станем забывать, что Филипп IV не только великий король, но и прекрасный актер, перехитривший большинство опаснейших противников, от папской курии до графини д’Артуа, и готовый через три дня беспощадно расправиться еще с одним, не менее сильным конкурентом…
        Выслушав Герарда Кларенского, Филипп решил, что оснований гневаться нет: случись разгласить секрет кому другому, болтун закончил бы опалой и заключением в подземельях Гран-Шатле. Но к Священному Трибуналу отношение совсем иное - во-первых, эти люди знают, что делают; папская инквизиция за последний век завоевала устойчивую репутацию, еще при Филиппе-Августе очистив от альбигойской ереси Лангедок и Прованс, а теперь успешно искореняя лжеапостолов-дольчинитов, вальденсов, гумилиатов, арнальдистов и прочие лжеучения и ереси, волной захлестнувшие католический мир в прошлом и нынешнем столетии.
        Во-вторых, инквизиторы как истинные Стражи Веры не ограничивают свою деятельность стенами духовного суда. Заседающие в Трибунале ученые монахи - лишь видимая вершина пирамиды, нельзя забывать о сети осведомителей, обязанных проникать в тайные секты и еретические сообщества, и боевых отрядах, подчиняющихся исключительно Sanctum Officium - как доказал крестовый поход против еретиков-катаров и совсем недавние тяжкие сражения с последователями фра Дольчино в Италии, бороться с ересями одной только силой истинного слова невозможно, меч недаром имеет форму креста.
        Церковь обязана защищать себя и паству, для того инквизиция и набирала
«братьев-мирян» из числа небогатого дворянства - они занимались особо деликатными поручениями, какие не могли исполнить лица духовного сословия в силу религиозных ограничений и обетов.
        Для Филиппа Красивого было важно то, что Священный Трибунал находился в исключительном подчинении Апостольского престола и Папы, инквизиторы оставались независимы от могущественных аббатов и феодалов-епископов, владевших обширными ленами, более того - в церковной иерархии Sanctum Officium стоял над высшими прелатами, противодействие следствию считалось противодействием Риму со всеми вытекающими.
        Ну а поскольку Рим теперь в Авиньоне, выводы можно сделать без ненужных подсказок: во Франции папский Трибунал может равно именоваться и королевским. Только не стоит говорить об этом вслух. Лучше иной раз промолчать, чем вызвать резкое неудовольствие властей светской и духовной. Достаточно просто знать.
        Иван знал. Оттого и вызвался пойти вместе с братом Герардом к королю - инквизиции в предстоящих событиях отводилась ключевая роль. Филипп вновь показал свой ум и дальновидность: выслушал не перебивая, слуг король ценил не по титулам и родовитости, а по их ценности для государства и личным качествам.
        - Прошу взглянуть, сир, - шевалье де Партене открыл деревянный тубус с пергаментами, развернул обрезанный в четверть лист и положил на стол перед Филиппом. - Показания свидетелей по делу об убийствах на улице Боннель - капитана службы городского прево Арно де Марсиньи, а также мессиров королевских сержантов де Кастро и де Ла Сель. Отчеркнуто красными чернилами, ваше величество…
        - Воз с сеном? - король пробежался взглядом по строкам, выведенным умелым писцом-доминиканцем. - Фюстель де Бевер, рыцарь Дома Храма. Занятно. Еще?
        - По распоряжению его преподобия Герарда Кларенского я от имени Святейшей инквизиции опросил вчера десятников городской стражи на воротах от Сен-Оноре до Сен-Жермен и Турнель. За минувшую неделю город покинули не менее пяти повозок, сопровождаемых братьями Тампля.
        - Ничего особенного, я удивлен, что так мало. Орден ведет обширную торговлю, - пожал плечами Филипп, добавив словно невзначай: - И беспошлинную, разумеется.
        - Уточняю, сир, ночами. Когда правом беспрепятственного прохода обладает только духовенство и дворяне по распоряжению его светлости канцлера и вашего величества…
        - Сено? - осведомился король. - Всегда ночью?
        - Сир, они что-то знают, догадываются. Я в этом убежден.
        - Возы с сеном - доказательство неубедительное, шевалье. Однако это настораживает, вы правы. Увы, запретить рыцарям Храма передвигаться ночами, значит, вызвать еще большие подозрения. Мы будем полностью готовы только к грядущему воскресенью.
        - Воскресенье? - Иван аж отшатнулся. - Пятнадцатого дня октября? Сир, я был уверен…
        - Ваше величество, - брат Герард резко подался вперед. - Дата была перенесена? Без… Без ведома Трибунала?..
        - Да, - сказал король. - Мы собирались известить вас на днях. Вскоре к городу подойдет граф де Шампань с большим отрядом, люди из Артуа и Конша, нам нужны значительные силы в Париже.
        - Это самоубийство, - твердо сказал инквизитор. - И вы сами знаете почему, сир.
        Партене покосился на Герарда озадаченно, но промолчал. Полная картина происходящего и все подробности ему доселе были неизвестны.
        - Предположим… Только предположим, - сказал Филипп, - что я ошибся. Король не более чем смертный человек, отягощенный несовершенством и проклятием первородного греха. Но запечатанные пакеты разосланы во все города Франции, где находятся комтурии Ордена, за несколько дней мы не сумеем оповестить наших прево на пространстве от Фландрии до Прованса!
        - Основная цель - Париж, сир, - убежденно заявил брат Герард. - Лишить дракона головы. В пятницу вечером город закрыть, ввести осадное положение до воскресенья, чтобы мышь не проскочила. Немедля, сегодня же, не мешкая, разослать новые приказы по Иль-де-Франс, в города, какие гонцы смогут достигнуть за два дня. Этим мы сумеем упредить возможные мятежи.
        - Иначе - что? - спокойно осведомился Филипп.
        - Иначе… Боюсь, субботним утром во Франции будет новый король.
        - Убеждены?
        - Как в бытии Божием и спасении душ праведников, сир.
        - Будь по-вашему, - кивнул Филипп.
        - Ночью, ваше величество, - подал голос Жан де Партене. - Сразу после полуночи. Не дожидаясь рассвета. Застать врасплох, в постелях, использовать преимущество внезапности…
        - Я подумаю и обговорю вопрос с мессиром де Ногарэ и коннетаблем Франции Гоше де Шатийоном, - отрезал король. - Жду вас завтра после утрени, сенешаль Лувра пропустит незамедлительно. Идите.

…- И как прикажешь такое понимать? - шикал Иван, спускаясь по винтовой лестнице, пронизавшей западную башню замка. Говорил по-русски, если кто подслушает, так решит, что беседа идет на «тайном говоре» доминиканцев. - Что еще за новости? Чего я не знаю?
        - Вернемся в Сен-Жан-ан-Грев - узнаешь, - ответил Герард Кларенский. - Боже милостивый, Дева Пресвятая, мы ввязались в авантюру, финал которой непредсказуем ad extremitates, до последнего предела… И не озвучивай прописные истины о неизменяемости истории! Известную историю не изменишь. А что осталось вне страниц летописей и хроник? Об этом ты думал?
        - Думал. Малозначимо.
        - Не уверен. Не уверен настолько, что я начинаю всерьез опасаться будущего. Даже того, о каком мы знаем во всех подробностях…

* * *
        - Самостоятельность? Да пожалуйста! - бурчал под нос Славик, шествуя по улице Сен-Оноре в сторону аббатства святого Германа Оксеррского. - Кто бы возражал. При этом вовсе не обязательно относиться ко мне, будто к первокласснику!
        Поскольку Иван с его преподобием спешно отправились в Лувр, Славику было сказано, что оставаться в покоях Сен-Жан-ан-Грев и ждать их возвращения вовсе не обязательно. Незачем штаны протирать - вот тебе десять парижских денье на всякий случай (и спрячь подальше! Карманников в городе хватает!), можешь сходить прогуляться без сопровождающего. Карту города ты помнишь назубок, не заблудишься. Два часа свободного времени. Пора привыкать обходиться без няньки.
        Да, и разумеется, техника безопасности прежде всего. Понял?
        Отлично, будет вам техника безопасности.
        Добравшись до рынка Шампо, Славик назло Ивану купил у зеленщика два больших красных яблока, вытер о рукав теплого жиппона и схрумкал на ходу. Дизентерия или холера, разумеется, обеспечены, несмотря на все прививки - страшно, аж жуть!
        В глубине души Славик не верил в пугалки о ежеминутно грозящей опасности заболеть - в таком случае обитатели Парижа эпохи Филиппа Капетинга должны как один страдать от самых невероятных инфекций и по большому счету обязаны давно вымереть. Реальность же свидетельствует об обратном: люди на улицах выглядят вполне здоровыми, беседуют, смеются, торгуют, едут на лошадках и осликах по своим делами или просто бездельничают сидя на лавочках подле домов.
        Фундаментальных залежей грязи и навоза тоже не заметно - конечно, открытые стоки стерильности не добавляют и пахнут соответственно, но зато главные улицы города замощены в прошлом столетии камнем, а старшины кварталов хочешь не хочешь вынуждены следить за чистотой и вывозить отходы. Иначе город окажется до крыш завален мусором.
        Яблоки оказались вкусными - сладкие и сочные. Спросить у торговца, откуда привезен товар, не получилось: зеленщик не знал «кухонной латыни», а Славик почти не говорил на среднефранцузском. Наверное, фрукты привозят откуда-нибудь с юга, из Бургундии или Гаскони.
        Выбор на рынке неплохой, всё необходимое горожанину: мука, соленая рыба, свежее мясо, овощи. В самых богатых лавочках приторговывают специями, можно купить стаканчик черного перца по цене живой коровы, разорение…
        Куда пойди дальше? Кладбище Невинноубиенных младенцев рядом с Сен-Жермен интересно с точки зрения исторической, однако находиться там неприятно - отчетливый запашок тления, будто в морге, хоронят неглубоко. Да и стена оссуария, куда складывают извлеченные из земли костные останки (по отдельности, черепа к черепам, берцовые кости к берцовым), будто напоминает: memento mori! Эсхатологическая эстетика.
        Не будем портить себе настроения. Во-он там, вдалеке, над стенами Парижа нависает гигантская башня, если верить Ивану - пятьдесят семь метров высотой, настоящий небоскреб. Новый Тампль. Придется выйти из пределов города, но это не беда, обратно пустят без затруднений - клочок пергамента с печатью службы прево, удостоверяющий, что гость Парижа уплатил въездную пошлину, лежит в кошельке.
        Выйдя на улицу Сен-Мартен, Славик уверенно зашагал на север, к одноименным воротам Парижа. Не удержался от соблазна - купил деревянную баклагу на ремешке с «вин руж», красным вином, по весу литра полтора. Удобно, можно повесить на плечо. Пить хочется, а уличный водопровод в виде каменных раковин с льющихся в них струйками воды доверия не внушает - дизентерию скорее подхватишь здесь, а не потому, что скушал обычное яблоко.
        Король-строитель, прапрадед нынешнего государя Филипп II Август, сделавший Францию ведущей державой Европы, прекрасно понимал, что столица - лицо королевства, символ, город городов. Раз так, значит, Париж должен быть не только хорошо укреплен, но стена и городские ворота обязаны показывать каждому подданному величие государства и непременно быть красивыми. Получилось неплохо: светлая желтоватая облицовка, шатровые крыши над башнями, могучие зубцы в человеческий рост, тройные створки с опускающейся решеткой.
        Проходя под воротами башни Сен-Мартен, физически ощущаешь, какая громада нависает над тобой - по оценке Славика, толщина стены у основания достигала четырех метров, а ведь примитивная артиллерия появится лет через сто пятьдесят, не раньше! Разрушить эти монументальные сооружения при современном уровне развития военной техники невозможно.
        Париж остался за спиной, прямо впереди открывается идиллический и пасторальный пейзаж предместий. Храмы, беленькие здания многочисленных аббатств, левее - гора Монмартр с готическими шпилями Сен-Пьер, желтые квадратики убранных полей, ветряные мельницы, рощи с наполовину облетевшими осенними листьями - начало октября, первые заморозки пока не оголили ветви дубов и вязов, растущих подле города.
        Куда теперь? Верно, направо. Дорога вдоль городской стены почему-то перегорожена рогатинами - раз нельзя, значит, нельзя. Ничего не стоит обогнуть монастырь Сен-Лоран и подойти к Тамплю с другой стороны. Дорога наезженная, грязь подсохла, сапоги не запачкаешь.
        За время напряженнейшего этапа подготовки к экспедиции на базе Грау в Сен-Клу Славика заставили изучить географию как самого Парижа времен Капетингов, так и ближайших окрестностей лучше, чем таблицу умножения. Мсье Доминик Жоффр с коллегами постарались - обучающие технологии самые продвинутые: интерактивные карты, реконструированные виды на отдельные кварталы и здания, реалистичная компьютерная графика, созданная на основе сохранившихся карт и рисунков.
        За несколько недель Славик начал ориентироваться в столице средневековой Франции не хуже, чем в центральных районах Петербурга ХХI века, и сейчас начал понимать, насколько серьезную работу проделали Серые. Действительно, заблудиться после информационного курса способен только законченный олигофрен!

…Перекрестки традиционно обозначаются каменными крестами или статуями святых - Ремигий Ланский, Мария Магдалина, Франциск, Августин Гиппонский. Хочешь, оставь монетку или кусочек хлеба - монахи, обходящие окрестности обителей, подберут дары и отдадут бедным.
        Середина дня, самый разгар, на дорогах, ведущих к городу, оживленное движение в обе стороны. Телеги с мешками и дровами, всадники из благородных, водовозы. Величественно ползут по тракту дормезы, похожие на дома на колесах, - одна такая повозка, влекомая шестью конягами-тяжеловозами, вместит десяток людей, ложа, печь для обогрева, сундуки с вещами. Своеобразный купейный вагон на конной тяге.
        Улицы между монастырскими строениями, наоборот, тихие и благочинные. Навстречу попадаются братья-бенедиктинцы в черных рясах, проехал на ведомом послушником за узду муле священник в праздничной ало-золотой ризе - вероятно, назначена свадьба в одной из церквушек предместья. Крестьяне тянут за собой двуосную тележку, нагруженную древесным углем.
        Жаль, фотоаппарата нет - Славик развернулся на каблуке, прикидывая, какую замечательную панораму можно было бы заснять. От величественного Монмартра до Тампля. Просто фантастика, красотища невероятная.
        Краем глаза заметил мирянина в черно-синем, несомненно дворянин - прилично одетый человек остановился у дорожного креста на предыдущей развилке. Метнул взгляд на Славика, перекрестился, взялся за кошель - вытащить серебряшку. Отвернулся.
        Та-ак, а это у нас что? За дорогой Сенлис обозначился крутой холм, необычный для окрестностей выход источенной временем темной скалы. Вершина сточена, на ней поднимается безусловно рукотворное сооружение, вроде бы куб с многочисленными бойницами, выглядящий слишком чужеродно для лугов и рощиц предместий.
        Подошел поближе - и мозаика внезапно сложилась: конечно, это не развалины и не брошенное недостроенное здание. Северные окраины столицы знамениты не только крепостью Тампль, тут находится не столь известная достопримечательность - сооружение насквозь утилитарное, с точки зрения государственной юстиции безусловно полезное и избавляющее судейских от лишних хлопот, но от этого не становящееся менее устрашающим.
        Монфокон. Супервиселица, какой нет и не будет ни в одной стране мира как в настоящее время, так и в будущем.
        Какой светлой голове пришла в голову идея создать зримый символ неотвратимости и беспощадности правосудия, история умалчивает, одно известно точно: появился Монфокон лет сто или сто двадцать назад, а нынешний коадъютор королевства мессир де Мариньи выделил из казны средства для приведения этого монстра в завершенный вид - выстроенные в виде буквы «П» шестнадцать каменных столбов высотой почти в двенадцать метров соединяются тремя уровнями поперечных балок, отчего Монфокон издали можно принять за гигантскую клетку. В одном проеме на крючьях размещаются по два-три казненных одновременно - если заполнить все «ячейки» по высоте и ширине Монфокона, виселицу украсит полная сотня удавленников.
        Хоронить преступников в освященной земле нельзя, а устраивать для них отдельное кладбище то ли поленились, то ли сочли бессмысленным - труп вначале истлевал, а когда приходило время освободить место для следующего разбойника, убийцы или еретика, останки сбрасывали вниз, в обширную камеру, устроенную в основании виселицы. Войти в это помещение, закрытое тяжелыми, окованными полосами железа воротами, имел право только палач Парижа с помощниками, у него же хранились ключи.
        Церемония казни вовсе не обязательно проходила на Монфоконе - повесить злодея могли на Гревской площади при большом стечении праздной публики (чернь никогда не пресыщается двумя извечными зрелищами: убиением себе подобных и пожаром), затем палач грузил тело на повозку, привозил сюда и вздергивал на крюк в назидание любому, кто осмелится нарушить законы, установленные Богом и королем.
        Бедняга Ангерран де Мариньи, кстати, через несколько лет окончит свою жизнь на Монфоконе - когда попадет в немилость к сыну Филиппа Людовику. Детище поглотит своего создателя.
        Солнце будто назло скрылось за облаком, наползла тень, болтавшиеся на цепях висельники раскачивались на ветерке, звенья издавали неприятный тихий скрежет. Судя по количеству остовов, с преступностью в Париже дело обстояло сравнительно благополучно - из полутора десятка нынешних постояльцев Монфокона большую часть повесили давно, плоть разложилась, оголяя желтоватые кости и оскалы черепов. Отличный сюжет для гравюр Жака Калло, зрелище, способное вогнать в депрессию даже самого выдержанного человека со стальными нервами.
        К последним Славик себя не причислял, а потому сплюнул, поморщился (от виселицы ощутимо тянуло гнилью) и собрался было идти дальше. Вздрогнул, неожиданно услышав незнакомый голос:
        - Невеселая картина, мессир. Сразу вспоминается Дант Флорентийский и его строки:
«Древней меня лишь вечные созданья, и с вечностью пребуду наравне. Входящие, оставьте упованья…» Не хотел бы я очутиться за воротами Монфокона, поскольку ведут они только в одно место, о котором и светлым днем упоминать нежелательно.
        Тот самый господин в черном с лазурной отделкой колете и богатом шапероне. Говорит на прекрасном латинском, не торопясь, четко произнося все звуки и артикулируя, будто учитель иностранного языка в школе. Не захочешь, а поймешь - все-таки навыки разговорной латыни крепко утвердились в памяти.
        По виду незнакомцу лет пятьдесят. Седая бородка, изящный косой шрам на скуле, взгляд доброжелательный. На одежде вышит герб - сложный, многочастный, значит, старикан происходит из не самого знатного дворянства: у старинных именитых семей гербы, наоборот, очень простые, с одной-тремя фигурами наподобие лилий королевского дома, лотарингских орлов, бриеннского льва или креста графа Тулузы. Вооружен скромным кинжалом в черных ножнах.
        - Цитата из «Inferna» Данте? - согласился Славик, заодно блеснув образованностью. Ответить на обращение следует непременно, в рамках учтивости. - Мне тоже здесь не понравилось.
        - Вы нездешний, слышно по выговору. Решили прогуляться по предместьям в одиночестве?
        - Да. Погода хорошая, почему бы не погулять?
        Вот прицепился! Шел бы своей дорогой!
        - Арман д’Эраль к услугам, мессир, - бородатый склонился в вежливом полупоклоне, приложив правую ладонь к груди. - Ловчий графа Робера Клермонского, сира де Бурбон. Вернее, один из нескольких ловчих.
        - Стефан Ласкарис, - Славик попытался изобразить на лице вежливую улыбку.
        - Ромей? Так я и думал. Не станете возражать, если я провожу вас до Тампля? Вы ведь туда направляетесь?
        - Откуда вы знаете?
        - Это просто. Дорога мимо Монфокона ведет только в одном направлении - к Тамплю и воротам города с таким же названием.
        - Пойдемте, - пожал плечами Славик. Вспомнил о баклажке. - Хотите вина?
        - Благодарю. Однако запомните на будущее, молодой человек: по этикету предлагать вино мало знакомому человеку можно только находясь в помещении или в дальней дороге. В первом случае - чтобы скрепить дружбу, во втором - дабы поддержать усталого путника. Мы же с вами просто гуляем, верно?
        - Я плохо знаком с обычаями Франции.
        - Не сомневаюсь, - усмехнулся мессир д’Эраль и вдруг заговорил на совершенно непонятном языке. Судя по интонации, задал несколько вопросов. Ответа не дождался. Вновь использовал латынь: - Удивительное дело, отпрыск Ласкаридов - и не понимает греческий. Да и с латинским заметные затруднения, некоторые фразы строите неверно. На каком языке вам удобнее общаться? Английский? Французский, немецкий? Один из скандинавских?
        Славик, насупившись, промолчал. Господин ловчий графа де Клермон дал слишком прозрачные намеки, чтобы понять: встреча возле Монфокона далеко не случайна.
        - Хорошо, - прервал затянувшуюся паузу мессир д’Эраль. - Зайдем с другой стороны. Вы знакомы с неким Домиником Жоффром? Умоляю, не пугайтесь. Хвататься за оружие незачем, уверен, что вы пользуетесь клинком в высшей степени дурно. Domini Deus, Maria Virgina, неужели у мсье Жоффра так плохо с персоналом, что сюда посылают людей, прошедших только начальную подготовку? Это ведь отчаянный риск! Или наоборот, конкретно вы отправлены в историческую реальность с совершенно другой целью? Вы не медиатор?
        - Откуда вы знаете, кто я и откуда? - процедил Славик.
        - Прежде всего я знаю, кто таков преподобный Герард из Кларено. Изумительный человек, я преклоняюсь перед его талантом - никаких преувеличений! Резиденция в Сен-Жан-ан-Грев издавна находится под ненавязчивым наблюдением, большинство гостей брата Герарда интереса не представляют, но когда к инквизитору заглядывают двое молодых людей, намедни приехавших в Париж из провинции, причем один из них мне отдаленно знаком - я подразумеваю шевалье де Партене, - то сразу возникают обоснованные подозрения… Утром прибежал мальчишка, сообщил, будто вы снова объявились в Сен-Жан, я решил лично сходить взглянуть. Брат Герард в компании с Партене при мне уехали в сторону Лувра, вы пошли гулять по городу, причем вели себя, как безусловный чужак - глаз у меня наметанный, сударь.
        - Чужак? - растерянно повторил Славик.
        - Простите великодушно, но никакой дворянин, будь он ромей, тевтон или норманн никогда не уступит дорогу простолюдинке и не станет терпеливо ожидать, когда торговец зеленью отсчитает ему сдачу - это просто неприлично и категорически не соответствует статусу благородного человека! Я только что упомянул Данте Алигьери, а тем временем его «Divina Commedia» будет закончена только в 1321 году! За пределами Италии имя флорентийца сейчас мало кому известно… Вы не знаете элементарных вещей! Следовательно, встает закономерный вопрос: для чего Жоффру потребовалось забрасывать в историческую реальность человека с неприемлемым уровнем подготовки? Сколько вас учили? Месяц? Два?
        - Четыре, - выдавил ошарашенный Славик, окончательно уяснивший, что мессир д’Эраль несомненно медиатор-профессионал уровня брата Герарда. Посредник, представляющий либо конкурентов, либо… Вот давайте и выясним, кого именно! - Ладно, пускай, я действительно оттуда. Сударь, вы на русском говорите?
        - Russica? - настала очередь графского ловчего удивляться. - Lingua Russica divulgata? Простите, нет. Я этнический француз. Parlez-vous francais?
        - Тоже нет, - Славик развел руками.
        - Как стыдно! Запомните навсегда: русские обязаны говорить по-французски, этот язык со времен Петра Великого часть вашей культуры! Значит, оставим латынь. Итак, вы не медиатор, это бесспорно. Отправлять туристов в историческую реальность, хвала Иисусу, пока никто не додумался. Входите в мобильную группу? Исключено, вас не отпустили бы разгуливать в одиночестве. Единственная вероятность - вы аргус. Новичок? Так?
        - Я вовсе не обязан отвечать на ваши вопросы, мессир. А будете настаивать - пожалуюсь инквизиции, брату Герарду. Не думаю, что он обрадуется столь бесцеремонному вмешательству в наши дела!
        - Значит, я прав, аргус, - кивнул Арман д’Эраль. - В корпорации Жоффра неожиданное пополнение. Чем он вас купил? Деньги? Тяга к чудесным приключениям? Романтика? Вам объяснили, зачем вы здесь, или используют втемную?
        - Perite! - рявкнул Славик, которого бесцеремонность ловчего вывела из себя. Что-что, а матерные латинские ругательства он помнил преотлично. - Tuam matrem feci, mentulam caco! Уходите, я не желаю с вами разговаривать!
        - За столь безобразные оскорбления обычно на поединок вызывают, - нехорошо усмехнулся д’Эраль. - Я уйду, да. Окажите любезность, передайте на словах его преподобию Герарду Кларенскому - abyssus abyssum invocat, бездна взывает к бездне… Вы слишком далеко зашли, господа. Непозволительно далеко.
        - Почему бы вам самому не заглянуть в Сен-Жан и не объясниться лично? Насколько я знаю о профессиональной этике кланов Грау, вас никто не тронет…
        - Ego non canus est, albus ego.
        Ловчий развернулся и стремительно зашагал прочь, не попрощавшись и не сказав более и единого слова.

«Я не серый, я белый, - повторил про себя латинскую фразу Славик. - Ого. Значит, это не конкуренты Жоффра. Д’Эраль тоже аргус! Из тех, что решили противодействовать нашей операции, тех, кого пытался объединить Гончаров! А я, балда, оказался между двумя жерновами. Понятия о нейтралитете в ведущейся игре нет и быть не может, статус безучастного наблюдателя правилами не подразумевается, ты либо на одной стороне, либо на другой. Выбор я сделал и подтвердил его своими действиями, теперь не отступишь и не заявишь: „Извините, я посижу в сторонке и посмотрю, что будет дальше“… Да - да, а нет - нет, все прочее от лукавого. Одно обидно, с уровнем подготовки дело и впрямь обстоит скверно донельзя…»
        Славик проводил взглядом удалявшегося в сторону ворот Сен-Мартен ловчего, вздохнул и отправился по намеченному курсу - поначалу к Тамплю, а затем обратно в город, к церкви Сен-Жан. Необходимо побыстрее доложить брату Герарду о происшедшем - кто знает, каких неожиданных пакостей можно ожидать от соперников?

* * *
        Страдания Славика относительно знаний об исторической реальности XIV века были преувеличены - за четыре месяца старательные преподаватели сумели вложить ему в голову куда больше сведений, чем полагалось обычному «оперативнику» из боевых групп, дожидавшихся своего часа на побережье Нормандии и в Пуату. Степень проработки оказалась достаточной для постепенной адаптации к условиям эпохи, конечно же под чутким руководством Ивана.
        Но «адаптация» и «полное внедрение» - два понятия несоразмерных, внедрение подразумевало академические знания по теме, а не поверхностное знакомство.
        Так или иначе, в Сен-Клу пришлось с нуля осваивать бесконечное множество навыков. Верховая езда (результаты средние). Языки (ниже среднего). Историческое фехтование (твердая четверка с минусом - здесь Славик проявлял сообразительность и хорошее владение телом, спасибо начальным знаниям, полученным в Питере).
        Освоение деталей шло с переменным успехом. Объем материала невообразимый - курсы средневековых валют, генеалогии виднейших дворянских фамилий, римское и церковное право, основы католицизма, география Западной Европы и Франции в частности, куртуазия, поведенческие схемы, личная безопасность и так далее до бесконечности!
        Было очень трудно, но увлекательно - никакого сравнения со школьными уроками истории с дурацким заучиванием дат великих сражений или революций, имен накрепко забытых деятелей, написавших ученые трактаты, «перевернувшие представления об устройстве мира», и скучнейших разборов «общественно-политических ситуаций». Обучение в Сен-Клу помогало приобрести сугубо практические знания, причем настолько разноплановые, что Славик только диву давался.
        За что, к примеру, сожгли Джордано Бруно? Общепринятая версия - якобы Бруно отправили на костер из-за его приверженности гелиоцентрической концепции Вселенной Коперника - не просто притянута за уши, а принципиально неверна: он был еретиком и сектантом, инквизиция засудила философа за гностические взгляды, нераскаяние и упорство в заблуждениях, то есть по законам своего времени - исключительно за дело. Коперник и астрономия тут решительно ни при чем. Запомните, мсье Антонов, от вашей верности догматам Святой Матери-Церкви зависит выживание в условиях эпохи, а потому зубрите катехизис, чтобы однажды не оказаться на месте Бруно.
        Катехизис, это еще полбеды. Где остановиться на ночной постой и не подвергнуть себя риску ограбления? Как в случае экстремальной ситуации и при реальной угрозе жизни получить убежище в храме? Самая безопасная дорога от Парижа до Ла Рошель? Размер путевых пошлин в различных сеньориях? Кому и как при необходимости дать взятку? Каким образом отличить еретика от доброго католика и как себя вести, если вдруг окажешься в компании отступников?
        Безмерное количество частностей, на первый взгляд не самых важных, но крайне необходимых в повседневной жизни!
        Очень помогало то, что пройти «курс молодого бойца» вызвалась и Алёна - ей мудреная наука жизни в средневековье давалась значительно легче, благодаря солидному филологическому багажу и гибкости мышления. Иван, как основной куратор обоих «студентов», только посмеивался - Алёна Дмитриевна будто создана для
«полного внедрения», но вот с историческим пластом небольшой затык: если в XII веке женщины играли в политической жизни заметную роль (достаточно вспомнить Элеонору Аквитанскую, управлявшую королями и великими герцогами, как марионетками! , то двести лет спустя влияние прекрасного пола почти сошло на нет, ограничиваясь дворцовыми интригами, вышиванием и обязанностями хозяйки дома.
        Алёна, впрочем, не унывала - не пригодится сейчас, так в будущем обязательно.
        Попутно выяснилось, что работать на той стороне могут только физически и психически здоровые люди - при самом невинном пороке сердца наподобие пролапса митрального клапана в историческую реальность тебя не пустят, как ни просись. Славику пришлось лечь на полное обследование в Бовэ, в ту самую клинику, где проходил реабилитацию Серега, - слава богу, ничего серьезного не выявили, рекомендовали побыстрее отказаться от курения (на той стороне курить начнут лишь в XVI веке!) и за несколько дней привели в порядок зубы: при долгосрочной заброске нет ничего хуже, чем стоматологические проблемы - квалифицированно помочь не сумеет никто! Заодно в госпитале сделали стандартный набор прививок от возможных инфекций.
        Серега постепенно поправлялся, хотя точный диагноз ему так и не сумели поставить - установить поражающий фактор возможным не представлялось, не взирая на все усилия докторов и экспертов лаборатории. Успешно провели две операции - пересадка мышечных тканей и сухожилий, к моменту отправки Славика и Ивана в Париж Капетингов готовилась третья: мсье Жоффр денег на лечение не жалел, скрупулезно исполняя взятые на себя обязательства.
        И, конечно, ожидая ответной лояльности от аргуса, недавно вошедшего в Корпорацию.

…Если вы поедете от центра Парижа в западном направлении и с Нормандского автобана повернете направо, на бульвар Раймона Пуанкаре и аллею де Ла Марш, то вскоре увидите обширный парк, обнесенный бурой кирпичной стеной. Бело-синие таблички предупреждают: частное владение, вход строжайше запрещен, территория охраняется. Ничего особенного - до 1989 года в Сен-Клу располагалась штаб-квартира Интерпола, зеленый пригород облюбовали солидные компании и государственные конторы, они имеют полное право не пускать посторонних на свою территорию.
        Однако возле металлических ворот поместья Гран-Ферме вы не обнаружите никакой вывески, дающей понять, кому принадлежит земля - только домик охраны с тонированными стеклами, камеры наблюдения и механический «лежачий полицейский» на въезде: при необходимости дорогу перегородит скрытая под асфальтом стальная плита высотой в половину роста человека.
        Главное здание в два этажа - псевдоготика постройки времен Луи Бонапарта - стоит в глубине парка. Обычная вилла зажиточного буржуа, какие строились при Второй империи, дом с острой черепичной крышей, декоративными башенками и необходимыми пристройками - конюшня, флигель для прислуги, котельная, более современные гаражи. За деревьями можно рассмотреть шпиль часовни XVII века, уцелевшей после франко-прусской войны и осады Парижа, когда район Сен-Клу был почти целиком стерт с лица земли германской артиллерией.
        В северной части поместья можно увидеть постройки, выбивающиеся из общей архитектурной стилистики Гран-Ферме. Четыре обширных ангара без окон, вертолетная площадка, небольшая автостоянка под навесом. Машины дорогие, не для среднего класса. Ангары дополнительно окружены металлической решеткой, поверх пущена проволока под напряжением - сразу видно, хозяевам есть что скрывать.

…- В базу вложены гигантские деньги, - объяснял Иван, проводя первую экскурсию по Гран-Ферме, где Славик с Алёной поселились сразу по прибытию во Францию. Им выделили отдельный домик для гостей, так удобнее, да и занятым людям глаза не мозолишь. - Жоффр начинал в шестидесятых, постепенно привлекал внешние инвестиции, тратил на развитие все свободные средства. Окупаться центр начал совсем недавно, но ведь в нашем деле главное не прибыль, а ответы на вопросы.
        Расписание установили строгое: утром завтрак (еду приносили с кухни), до обеда теоретические занятия - отдуваться пришлось Ивану, поскольку Славик французским не владел и страстной тяги к изучению такового не испытывал. Затем практика: владение холодным оружием, верховая езда (увы, но Славик лошадей побаивался) и сопутствующие дисциплины. С кавалерией дело обстояло сложнее некуда: городскому жителю невдомек, что основное транспортное средство прежних времен требует постоянной заботы - чистка, присмотр за состоянием копыт, ковка, проблема фосфорного голодания, выбор седла и так далее, и так далее! Кошмар!
        Дисциплина фактически армейская: работа с утра до ночи, один выходной в неделю. Впрочем, в армии Славику доставалось куда меньше - там отсутствовала колоссальная информационная нагрузка: к физической быстро привыкаешь, а вот когда мозги начинают распухать от непомерного объема новых знаний, получаемых в самые сжатые сроки, приходит чувство, что сходишь с ума. Дошло до того, что Славику начали сниться кошмары на тему средневековой Франции - проснулся ночью в холодном поту, узрев, как во сне его не пускают на мост Сен-Мишель, а другой путь в Ситэ забылся…
        Из Парижа приехал мсье Доминик Жоффр - обычно он жил в городе, навещая поместье два-три раза в месяц. Состоялся длительный разговор о недавнем приключении в исторической реальности: босс желал получить сведения о «репинской» Двери из первых уст, письменный отчет Жоффра не устраивал.
        - Материалы переданы специалистам, - сообщил он, внимательно выслушав. - Причем не только работающим в нашем центре, я счел необходимым поделиться открытиями с бароном фон Фальц-Фейном, как с аргусом, формально контролирующим неидентифицированную Дверь, - на случай, если в дальнейшем возникнут трудности… Господин барон изъявил желание встретиться с вами. Препятствий к этому я не вижу, завтра утром вы вылетите на моем самолете в швейцарский Базель, вас встретят и отвезут в Вадуц - Фальц-Фейн находится в частном госпитале, возраст…
        - Что я вправе рассказать? - спросил Славик.
        - Всё, что посчитаете необходимым. Во время нашего первого свидания я объяснял, что не считаю барона конкурентом: у нас различные интересы и не сходящиеся воззрения на работу с «червоточинами», но общая опасность объединяет. Кстати… Я вас очень удивлю, если скажу, что часть данных, полученных исследовательским аппаратом, уже обработана? И что основные параметры мира по ту сторону подозрительно коррелируют с известными сведениями о природных условиях Марса - сила тяготения, состав грунта, ускорение свободного падения…
        - Марс? - охнул Иван. - Не может быть!
        - Отчего же? Марс далекого прошлого. Или будущего? Различий больше, чем сходства, однако исключать саму вероятность мы не вправе. Пока никаких окончательных выводов, одни гипотезы. Забудьте, это не ваши заботы, господа. Сосредоточьтесь на основной программе - времени остается все меньше, «окно» откроется в начале будущего лета, следовательно, внимание должно быть приковано только к центральному проекту.
        Слабо разбирающийся в профессиональной терминологии Грау Славик несколько раз слышал от Ивана понятие «окно», но вникнуть в смысл не удосуживался - посчитал, что это обычный способ перехода из времени объективного во время субъективное, шагнул за порог Двери и ты на месте. Но, как выяснилось, дело обстояло куда сложнее.
        Каждая из стандартных Дверей создает «червоточину» строго фиксированной протяженности - в случае с квартирой на Мойке разрыв во времени составлял тысячу сто сорок семь лет, пять месяцев, четырнадцать дней и около пяти часов. Дверь в Нотр-Дам де Шанз - семьсот шесть лет с небольшим, в Сен-Клу - девятьсот двадцать три года. У каждой «прорехи» есть свой график «слепых периодов» и «замыканий». Одновременно контролируя несколько Дверей в одном регионе, можно вычислить оптимальный маршрут заброски в интересующую эпоху - не обязательно ждать несколько лет, чтобы очутиться именно в 1307 году, а не десятилетием раньше или полугодом позже, когда все значимые события уже произойдут.
        - Представь, что ты хочешь посмотреть на коронацию императора Карла Великого Папой Львом Третьим, - объяснял Иван Славику. - Восьмисотый год по Рождеству, декабрь месяц. Но Дверь - это не машина времени, доставить тебя в нужную точку временного потока она не в состоянии: терминала управления нету и создать его невозможно, потому работать приходится с тем, что под рукой. Наша корпорация контролирует семь
«червоточин» в радиусе ближайших пятисот километров, ведущих как в относительно недавнее прошлое наподобие первого десятилетия шестнадцатого века, так и в античную древность - римское владычество над Галлией. Протяженность разрывов вычислена точно, практически до часов. Совмещение переходов через несколько Дверей, с учетом «замыканий», и называется «окном» - отсюда мы прыгаем во времена императора Траяна, там быстренько перебираемся к Двери в Дурокорторуме-Реймсе, оказываемся в наполеоновской эпохе, едем в Компьень, чтобы совершить скачок на шестьсот двадцать лет назад… Словом, при удачном стечении обстоятельств и после полудюжины точно просчитанных переходов мы оказываемся в искомом восьмисотом году. Обратно - тем же способом, дождавшись, когда конфигурация «окна» выстроится зеркально.
        - Удачное стечение обстоятельств? - подозрительно нахмурился Славик. - Значит, неудачное также возможно?
        - Еще как! От нападения разбойников до нелепых случайностей - попадешься римскому патрулю, который примет за дезертира. С лошади упадешь и расшибешься насмерть. Утонешь при переправе… Для предотвращения такого рода инцидентов и существуют мобильные оперативные группы, обеспечивающие прохождение медиаторов через «окна», - эти ребята многим рискуют, но дело свое знают. Технология отшлифована. Нам повезло, «окно» в нужном направлении задействует всего три Двери: здешнюю, затем в Суассоне и опять в Сен-Клу. Остаемся в исторической реальности на два с лишним месяца, проводим операцию, а потом назад - героями…
        - Просто было на бумаге, - покачал головой Славик.
        - Никто не обещает, что будет просто. Переход туда-обратно как раз безопасен, схема прикрытия разработана идеально и не раз опробована во время предыдущих забросок. Основную угрозу несет та сторона. Влипнешь - не выберешься. Потому на твои всхлипы я внимания не обращаю и впредь буду гонять в хвост и в гриву. Посмотри на Алёну, она справляется стократ лучше!.. У тебя хоть капля самолюбия осталась? Нехорошо уступать даме по девяти пунктам из десяти!..
        Визит в Лихтенштейн ожиданий не оправдал - Славик предполагал расспросить старого барона о некоторых доселе не решенных загадках, касающихся полученного наследства, но Фальц-Фейн был сдержан: прохлада, с которой он принял гостей, свидетельствовала, что старинный приятель Людочки не одобряет сотрудничества Славика с Жоффром и его организацией.
        Это был очень пожилой человек с тонкой бледной кожей, зачесанными назад седыми волосами и усталым взглядом. По обширной палате госпиталя «Вальмон-Жинолье» барон передвигался в инвалидной коляске с электромотором, но когда лечащий врач допустил к нему визитеров, встал, чтобы пожать руки. По-русски Фальц-Фейн говорил с легким акцентом, грамотно, без присущих большинству эмигрантов первой волны ошибок. Предложил устроиться на застекленной террасе - там есть плетеные кресла и столик, в палате разговаривать неудобно.
        - Да, Вячеслав Михайлович, Люда окончательно сделала выбор в вашу пользу больше пяти лет назад, - подтвердил барон, отвечая на первый и главный вопрос Славика. - Поиск преемника всегда тяжек, далеко не каждый обладает необходимыми качествами… Какими? Разве ваши новые друзья в Париже не объяснили?
        - Мне никто ничего не объяснял с самого начала, - сердито ответил Славик. Ирония Фальц-Фейна была ему неприятна. - Мадам Кейлин оставила мне квартиру, Дверь, ключ к ней - и с тем почила, позабыв написать хотя бы записку в пять строк: что это за аномалия и как с ней обращаться. Пока мои друзья случайно не вышли на сеть RGT и не попросили о помощи в катастрофической ситуации - никто из вас, коллег-аргусов, обо мне даже не вспомнил!
        - Серьезный просчет, - согласно прикрыл веки Фальц-Фейн. - Людмила была обязана посвятить вас в подробности, но или не успела, или произошла техническая накладка - письмо или файл вы не получили. Когда господин Гончаров в последний раз разговаривал со мной по телефону - за день до своей смерти, - он выражал глубокое недоумение такой оплошностью… Однако это не причина для сознательной утери собственной независимости как аргуса и партнерства с Грау.
        - Доминик Жоффр Гончарова не убивал, - сказал Славик. - Это информация из проверенного источника.
        - Я знаю, - махнул рукой барон. - Он не сторонник насилия. Однако существуют другие силы, находящиеся по одну сторону баррикад с Жоффром, этого достаточно. Вы убеждены, что ваше партнерство необходимо?
        - На данном этапе - да.
        - Не существует никакого «данного этапа». Утратив свободу принятия решений единожды, вы всю оставшуюся жизнь будете в той или иной степени зависимы от людей, создавших для вас иллюзию безопасности, защиты и сплоченного коллектива. Нет-нет, не беспокойтесь, вас не выгонят и не застрелят - если, конечно, вы не натворите чего-нибудь исключительно гнусного! - аргусы персонал ценный. Но вы всегда останетесь ведомым.
        - Поступи я на службу к вам, сложилось бы иначе?
        - На службу? Ох, молодой человек, вы меня позабавили от души! Ни я, ни мои компаньоны не занимаемся наймом и созданием рабочих мест для аргусов! Мы - клуб по интересам, где каждый отвечает сам за себя и по возможности помогает другим, если помощь необходима! Не более.
        - В том числе помогаете друг другу в войнах с Грау?
        - О каких войнах вы говорите? - барон поморщился. - Оперируете терминологией низкопробной беллетристики, Вячеслав? Частные конфликты обычно улаживаются путем джентльменских соглашений, а более серьезные инциденты редки - их приходится ликвидировать совместными усилиями, никому не нужна огласка… Смерть господина Гончарова относится к последним: убийство аргуса это не шуточки, каждый может оказаться на его месте. Потому я, мсье Жоффр, господин Кински из Вены, глава испанских Грау Альваро Робида и многие другие заинтересованные лица хотят поскорее добраться до истины: кто и зачем это сделал?
        - Вы должны знать о предстоящей акции Жоффра. Взаимосвязь?
        - Да, разумеется, знаю в общих чертах. Он привлек большие силы и надеется сорвать изрядный куш. Пускай, деньги не играют роли… Идеалист Гончаров собирался помешать? Не думаю, что он сумел бы остановить проект Жоффра - маловато сил и влияния, значит, убийство становится бессмысленным. Вероятность одна: Владимир Платонович узнал нечто, о чем не подозревают большинство остальных аргусов, включая меня, мсье Доминика и прочих влиятельных персон… Узнал о третьей силе, не желающей до времени выходить на поверхность.
        - Я уже слышал похожую версию, - кивнул Славик. - Третья сила. Кто?
        - Это хотели бы выяснить не только мы с вами. Некто хорошо разбирающийся в нашем ремесле и обладающий достаточными амбициями для того, чтобы бросить вызов всем нам. Понимаете, всем. Аргус может погибнуть от банальной случайности здесь или на той стороне, умереть от сердечного приступа, попасть под машину, отравиться несвежими шампиньонами наконец! Но никто из посвященных в наш общий секрет не поднимет руку на… Своих. Нас слишком мало, это во-первых. Во-вторых, некоторые обязательные правила не нарушались и при Гитлере, когда значительная часть западноевропейских Дверей находилась под наблюдением спецгрупп СС и «Анненербе» - субординация и профессиональная этика ведомством Гиммлера и Гейдриха в целом соблюдались. Они отлично знали, что я присматриваю за тремя Дверьми в Вадуце, Оберсдорфе и Шварцвальде, просили о консультациях, однако не трогали и не настаивали…
        - Вы сотрудничали с национал-социалистами? Видел вашу фотографию с рейхсминистром вооружений Альбертом Шпеером.
        - Сотрудничал? Чересчур громко сказано. Общался. Как впоследствии с советскими оккупационными властями в Австрии или разведкой союзников. Аргусы стоят над политикой. Что же до господина Шпеера… Мы дружили.
        - Просто дружили? - скептически отозвался Славик.
        - Конечно, о «простоте» речь не идет. Впрочем, эта давняя история временно - подчеркиваю, временно - находится вне вашей сферы интересов.

«В переводе с русского на русский - не твое собачье дело, - подумал Славик. - Обнадеживает слово „временно“. Значит, старикан не видит во мне потерянного человека».
        - Я скоро умру, - просто сказал Альберт фон Фальц-Фейн. - Девяносто семь лет, возраст давно ставший неприличным. Восемь месяцев в году из двенадцати провожу здесь, в клинике… Я полагал, что передам часть знаний наследнику Люды Кейлин - я любил эту женщину. Однако вы избрали другой путь и вряд ли с него сойдете. Помните, в жизни всякое случается. Придется туго - приезжайте в Вадуц. Даже если меня не станет, найдете здесь убежище и поддержку.
        - У кого?
        - Его имя Алоиз фон Лихтенштейн, граф Ритберг. Правящий регент княжества.
        - И он тоже? - потрясенно выдавил Славик. - Здешний фюрст?
        - Фюрстом является пожилой отец кронпринца, это наследник. Верно, я передал Алоизу Дверь Вадуца, она находится в замке князя. Хватит, семь десятилетий прошло… Я устал. Теперь - идите, сейчас все равно объявится доктор и попросит вас удалиться. Добрый совет на прощание: почаще оглядывайтесь. Времена наступают неспокойные. Неспокойные для нас. Интуиция меня прежде не подводила - это еще одна особенность аргусов. Прощайте, Вячеслав.
        - Может быть, лучше до свидания?
        - Кому - лучше? Ступайте…

* * *
        - Странно. Крайне странно, - нахмурившийся брат Герард воззрился на Славика. - Среди ловчих графа Клермонского нет человека по имени Арман д’Эраль. Редкая гасконская фамилия, а вовсе не французская - иностранцу на слух покажется, что фамилии Юнусов или Джебраилов русские, хотя на самом деле это неверно. Так же и здесь: француз сразу отличит южан из Лангедока, Наварры или Гаскони. Получается, ваш неожиданный знакомец назвался фальшивым именем - вероятно, дополнительная проверка… Как он выглядел? Опишите в точности.
        Известия, доставленные Славиком в Сен-Жан, огорошили не только Ивана с братом Герардом, но и всех парижских посредников, к вечеру собравшихся в резиденции Священного Трибунала. Непосредственно на месте событий работали шесть медиаторов, каждый из них был заброшен в историческую реальность многими годами ранее - кроме уже помянутых шевалье де Партене и Герарда Кларенского на встрече присутствовали королевский сержант Гуго де Кастро, торговец книгами Джакомо ди Медиолано, владевшей лавкой неподалеку от Сорбонны, клирик церкви Нотр-Дам де Шанз брат-бенедиктинец Лаврентий Шартрский (на него была возложена ответственность за Дверь в подвале церкви) и представитель купеческого сословия, мэтр Раймон Сент-Арай - богатый торговец шерстью, на этой стороне финансировавший деятельность медиаторов.
        Ядро агентуры корпорации мсье Жоффра, люди успешно натурализовавшиеся в XIV веке и занявшие в современном обществе достойное положение. Так сказать, крепкий средний класс - в высший властный эшелон не пробьешься, а быть крестьянином или мелким ремесленником невозможно по понятным причинам: никакого влияния, социальной мобильности и свободы распоряжаться собой. Статус смерда и профессия медиатора несовместимы.
        Естественно, что Славик по прибытию в резиденцию инквизиции незамедлительно наябедничал брату Герарду - вот, мол, какие коварные типы гражданской наружности бродят по вашим Парижам! И охмуряют малоопытных аргусов! Что делать?
        Что делать? Преподобный, едва услышав про «ненавязчивое наблюдение» за Сен-Жан, незамедлительно вызвал одного из братьев, что-то шепнул ему на ухо и доминиканца как ветром сдуло - надо думать, сейчас начнется легкий переполох и «службе безопасности» монастыря придется попотеть, выискивая соглядатаев. Но если и впрямь попадутся, ждать милостей от брата Герарда не придется - без разговоров отправит в каземат и лично примет исповедь. Без свидетелей. Глухонемой палач не в счет.
        Рассказ Славика показался его преподобию настолько важным, что он потребовал повторить его в присутствии медиаторов, явившихся на «рабочее совещание» перед грядущими бурными событиями. Допрашивал с пристрастием - как следователю Трибунала и полагается. Шрам на лице? Какой формы? Возьмите перо и пергамент, нарисуйте. Герб на одежде? Опишите. Очень плохо, что запамятовали. Постарайтесь вспомнить хотя бы несколько элементов. Что просил передать? Вот даже как?..
        - Abyssus abyssum invocat, - повторил Славик. - Бездна взывает к бездне. Честно говоря, я не до конца понял смысл.
        - Псалом сорок первый, сынов Кореевых, Библию надо внимательнее читать, - машинально подсказал брат Герард. - Abyssus abyssum invocat in voce cataractarum tuarum - «Бездна бездну призывает голосом водопадов твоих». Иносказательно - одно бедствие влечет за собой другое. Беда одна не приходит. Что подразумевал этот загадочный шевалье д’Эраль?
        - А прежде всего - кто он такой и откуда свалился на нашу голову? - дополнил Иван. - Вы понимаете, что присутствие в исторической реальности медиатора, о котором никто из нас не имеет и малейшего представления, ставит под удар весь замысел? Кем заброшен? Срок внедрения? Потенциальные возможности и поддержка? Сказать, что мы столкнулись с серьезнейшим ЧП - значит, не сказать ничего!
        - Верно, - кивнул Гуго де Кастро. - До сегодняшнего дня информации о том, что прямо здесь, у нас под носом действует конкурирующая структура, не поступало. Никаких намеков или подозрений!
        - Третья сила? - буркнул преподобный. - Прекрасное объяснение, откуда пошла утечка - люди из окружения короля, а равно и один из нас проболтаться не могли, это исключено. Предположим, сторонний медиатор и забросившая его организация - качественно подготовить посредника и отправить его в нужную эпоху без способствования группы аргусов невозможно! - ставят целью перехват инициативы или полный срыв запланированной нами акции. Достаточно предупредить верхушку Тампля об опасности и вот - возы с сеном в качестве зримых последствий… Не обязательно раскрывать все подробности: полунамеки, полуправда, дружеские предупреждения - берегитесь! Результат предсказуем: храмовников спугнули задолго до намеченного Филиппом разгрома Ордена.
        - В свете этих событий, - густым басом сказал господин Сент-Арай, будто сошедший с энциклопедической иллюстрации «средневековый купец»: дородный, с окладистой темно-рыжей бородищей и пальцами, унизанными неслыханно безвкусными перстнями, - я могу объяснить некоторые странности последних дней в деловой сфере.
        - А именно?
        - Мне не удалось получить заем в Тампле даже под поручительство, а я веду финансовые дела с банком Ордена пять с лишним лет, заслужил репутацию честного дельца… Позже храмовники не обналичили выписанные лондонской комтурией векселя на сумму в семь тысяч двести ливров, ссылаясь на недостаток наличности. Отказали не только мне, но и самым уважаемым людям - мэтру Эссьё Лаклаверье, Бертрану Жолену и Тибо Дюпра!
        - Для местного предпринимательства эти люди равнозначны Абрамовичу, Прохорову и Дерипаске в России, - шепнул Иван вновь ничего не понявшему Славику. - Ведущие торговцы Иль-де-Франс, можно сказать - олигархи. Даже бизнесмены такого уровня иногда нуждаются в срочных кредитах, а получить внушительные суммы можно лишь у тамплиеров.
        - Приехали, - Герард Кларенский откинулся на спинку жесткого деревянного кресла. - Мать вашу… Да простит мне Господь сквернословие в стенах святой обители! Господа, вспомните все необычные, настораживающие или просто выбивающиеся из общего течения жизни происшествия последнего месяца! Любые! Собрались! Слушаю вас, брат Лаврентий!
        - Дней десять назад, - начал тихий худощавый бенедиктинец из Нотр-Дам де Шанз, - к отцу-настоятелю явились двое братьев-рыцарей Храма и попросили допустить в библиотеку. Разрешение конечно же получили. Я трудился в скриптории и поинтересовался затем, какие книги были взяты у брата-библиотекаря. Удивительное дело: летописи монастыря, от времен Робера Благочестивого до наших дней. Зачем тамплиерам скучнейшие монастырские хроники?
        - Зачем? - рявкнул побагровевший Герард. - Дверь! Проклятущая Дверь! Инциденты, с ней связанные, фиксировались в записях? Во-от! Гуго! Я как можно быстрее информирую прево Парижа о том, что церковь Марии в Полях следует взять под усиленную охрану службы короля. Проследи, чтобы приказ не прошел мимо капитана Марсиньи!
        - Постараюсь, но… У нас очень мало людей.
        - Плевать! Найдете! Их сменят латники графа Шампанского, как только окажутся в городе - я уговорю Филиппа! Не хватало только нежданных гостей отсюда…
        - Гостей? - осторожно спросил Славик. - Откуда - отсюда?
        - Мозги включи, олух! - по-русски воскликнул преподобный, обуявшийся грехом гневливости. - Разрыв - семьсот шесть лет! Тысяча триста седьмой, семьсот шесть и еще полгода набрасываем поверх, что получается? Именно, две тысячи четырнадцатый! Вот будет сюрпризец для Жоффра или его преемников, когда живые тамплиеры из подпола в центре Парижа полезут! А эти ведь могут…
        - Тихо-тихо, давайте успокоимся - повысил голос Иван, перейдя на латынь. - Мессиры, а мы, часом, не увлеклись? Давайте по порядку! Что известно твердо? Первое: мы внезапно столкнулись с противоборствующей стороной в образе незнакомца, назвавшегося Арманом д’Эралем. Причем ловчий выбрал в качестве жертвы именно Стефана Ласкариса - увидел, что он человек здесь новый, неподготовленный, а значит, именно через Стефана можно передать расплывчатое «Abyssus abyssum invocat»…
        - Почему я? - встрял Славик.
        - Потому что любой другой на твоем месте, скрутил бы господина д’Эраля в бараний рог прямиком у подножия Монфокона, - хищно улыбнулся Иван. - И притащил бы сюда, на вдумчивый разговор с его преподобием. Когда на кону стоит банк, разводить куртуазию с реверансами несвоевременно, правила этики перестают действовать. Эх, меня там не оказалось, досадно…
        - Очень хорошо, что не оказалось, - отозвался брат Герард. - Никакой пользы, если объект нашего общего интереса будет доставлен в Сен-Жан по частям. А так - имеется возможность поймать целехоньким. Привлеку все доступные силы, описание внешности получено подробное. Неважно! Так что ты хотел сказать?
        - Второе: нам откровенно угрожают. «Вы зашли слишком далеко, господа». Как поступить? Отменить операцию?
        - Нет! Исключено! Невозможно! - хором запротестовали посредники. - Столько труда вложено! Годы жизни!
        - Отсюда выводим третье: планы остаются неизменными вне зависимости от обстоятельств. Хоть тайфун с землетрясением, хоть конец света! Нас попытались легонечко пугнуть и теперь желают проследить за реакцией: что станем делать? Ровно всё то же, что и прежде - господа Медиолано и Сент-Арай поутру откроют лавки, Гуго пойдет на службу, брат Лаврентий на мессу, а его преподобие - в родную пыточную…
        - Отлучу, - вяло пригрозил Герард. - Свинья ты, а не добрый католик, ничего святого… Действительно, другого выхода нет. Суета и паника ничем хорошим не кончатся, только покажут нашу слабость. Меня интересует другое: зачем они раскрылись? Без обиняков дали понять, что мы здесь не одни? Где логика? Не проще ли было дождаться развязки и ударить внезапно, со спины? Так, чтобы у нас не оказалось ни минуты на принятие верного решения?
        - Кто вам сказал, - медленно произнес внимательно следивший за разговором Славик, - что господин д’Эраль - враг? Взгляните с другой стороны: вдруг он хотел предупредить? Подсказать? Анонимному письму вы бы не поверили, самому приходить сюда боязно - извините, но инквизиция есть инквизиция! А если?
        - Устами младенца, - усмехнулся преподобный. - Соображаете, юноша. Версия правдоподобная, принимаю к сведению. Итак, господа?..
        - Ни шагу назад, - твердо сказал Иван. - Осталось три дня. Каждый знает, что делать. Появление фальшивого ловчего настораживает, мы обязаны десять раз подумать перед тем, как совершить те или иные действия. Машина запущена и остановить ее невозможно. Нынешнего октября мы ждали почти десять лет.
        - Мы ждали, - недовольно буркнул Гуго, подчеркнув интонацией первое слово. - Ты здесь появился куда позже.
        - Что не отменяет впечатляющих заслуг мессира де Партене, - оборвал королевского сержанта брат Герард. - Темнеет, вам пора возвращаться домой, господа - указ канцлера не забыли? Последняя встреча непосредственно перед акцией, двенадцатого числа в полдень. Здесь. Берегите себя.
        Глава девятая
        Пятница, тринадцатое
1307 ГОД ПО РХ, 12-13 октября
        Париж, королевство Франция
        - Вещь удобная и легкая, движения не сковывает, - Иван выложил на стол сверток темного сукна и распутал стягивавшие ткань ремешки. - Защитит от колющего удара и стрелы, при рубящем ударе тебе в худшем случае переломают ребра или ключицу.
        - Оптимизм, внушающий уважение, - сказал Славик. - Сколько весит?
        - Четыре с половиной килограмма. Наденешь и не заметишь…
        Сукно скрывало кольчугу из очень мелких колечек, прилегавших друг ко другу настолько плотно, что зазоры и не рассмотришь. Похоже на ящеричью кожу.
        - Материал, конечно, запрещенный - половина колец титановые, половина нитиноловые, что гарантирует максимальную прочность доспеха, - взяв кольчугу в руки, Иван повернулся к Славику. - Держи. Надевать так же, как и свитер, ничего сложного. Но сначала - стеганую куртку, а кольчугу поверх.
        - Я в этой сбруе упарюсь! Ведь еще колет и плащ!
        - Ничего подобного. На улице холодрыга, к вечеру жди морозца. Работать весь день придется в основном на свежем воздухе, успеешь замерзнуть. И никаких возражений - сопротивления не ожидается, но исключить встречу с вооруженным арбалетом фанатиком никак нельзя! Тебе не терпится пообщаться с парижскими лекарями, накрепко убежденными в том, что раны, нанесенные холодным оружием, исцеляются мочой девственницы, смешанной с мускусными выделениями хорьков и сушеным языком лягушки? Тогда никаких возражений, верни кольчугу в сундук.
        - Благодарю, но обойдемся без ненужного экстрима. Между прочим, как Жоффр и руководство отдела снабжения позволили тебе протащить сюда вещи из титана?
        - А кто их спрашивал? Стальной доспех тяжелее и надежность значительно ниже. При всем уважении к инструкциям и правилам использования предметов из двадцать первого века в исторической реальности на первое место в списке приоритетов я ставлю собственную жизнь. Вместе с твоей. Погибнуть или покалечиться из-за недостаточно качественного оснащения я не желаю. В конце концов, кольчуги благополучно вернутся вместе с нами в родную эпоху, а если до возвращения произойдет что-нибудь совсем нехорошее, то поверь - нам будет решительно все равно, остался здесь титан или нет. Встань ко мне спиной, зашнурую стеганку…
        Наступило утро четверга. Настаивать на подъеме с рассветом Иван не пожелал - надо как следует выспаться, поскольку отдохнуть получится только сутки спустя, а то и позже. Без преувеличений можно сказать, что Францию ожидает самая масштабная полицейская акция средневековья - аресту подлежат несколько сотен братьев-рыцарей и сержантов Ордена, должны быть захвачены десятки замков и командорств, организовано следствие и содержание заключенных, соединение отдельных дел в единый процесс, тесное сотрудничество светских властей и инквизиции.
        - Я несколько вульгаризирую, но тамплиеры попросту довыпендривались, - говорил Иван за завтраком. Служка Аньель принес господам горячую фасоль в соусе с бараньим рагу и вином из трапезной августинцев. - В умозрительные «силы зла», проникшие в Орден, о которых так любит разглагольствовать достопочтенный брат Герард, я не верю. Интриги, гордыня, жадность и откровенное хамство - вот что сгубило храмовников. Категории самые приземленные. Допустим, Филипп не обратил бы внимания на очевидные странности: приезд магистра Жака де Моле во Францию - а ведь основная штаб-квартира Ордена находится на Кипре. Что ему понадобилось в Париже? Затем: долг короля банкам тамплиеров на сегодняшний день составляет астрономическую сумму - как такое можно было допустить? Что произойдет, если они потребуют вернуть деньги? Полмиллиона ливров, не шутка!
        - То есть Филипп настолько зависим от Храма?
        - Помазанник Божий зависим только от Господа, но чувствовать постоянную угрозу государственного дефолта Филиппу неприятно - рыцари способны за день обанкротить Францию. Герард уверял, что обнаглевший магистр предлагал королю расширить привилегии Ордена за списание части долга, а привилегий у них и так более чем достаточно. Филипп человек ершистый и несговорчивый, но задобрить Тампль пытался неоднократно.
        - Как?
        - Перенес казну в парижский замок Храма, доверив сохранность королевских сокровищ и регалий. Два года назад подал прошение в капитул о вступлении в Орден, но получил открытый плевок в лицо - короля не приняли с формулировкой «монаршие особы становиться братьями-рыцарями не могут», хотя в уставе об этом нет ни слова. Филиппу даже не позволили стать донатом или консьором Тампля - подобие ассоциированного членства. Нельзя и точка! Король обиды не забыл. А тут очень вовремя подоспел прелюбопытнейший донос, прошедший через руки Герарда Кларенского. Преподобный, оценив, какое сокровище ему досталось, сразу предупредил Филиппа.
        - Можешь пояснить?
        - Неизвестно, правда это или нет, но существует вероятность заговора в Тампле. Военный переворот. Отстранение жесткого и самоуверенного короля вместе с нынешним правительством от власти, передача короны его сыну Людовику - бесхарактерный тип, им будет легко управлять. Орден получает в собственность самое крупное государство Европы с населением в пятнадцать миллионов человек и безграничным экономическим потенциалом. Не за этим ли Жак де Моле прибыл с Кипра? Нехорошее совпадение.
        - Донос - подделка? - прямо спросил Славик.
        - В том-то и дело, что нет. В обычаях храмовников - исповедь друг другу. Один из изгнанных рыцарей проболтался, будто слышал от собрата на исповеди слова об измене, зреющей внутри Ордена. Современный статус части посвященных братьев кажется недостаточным - хочется еще больше! Не исключено, этот человек наврал или преувеличил, однако на Филиппа сообщение инквизиции подействовало будто красная тряпка на быка. Потенциальная возможность осуществить переворот у храмовников есть, и еще какая - магистр де Моле руководит многочисленной обученной армией, способной взять страну под контроль за считанные дни. Народу и дворянству сообщат, что Филипп умер от апоплексии, предъявят фальшивое завещание, передающее часть властных полномочий Ордену - допущений безграничное множество. Что бы ты стал делать на месте короля?
        - Ударю первым.
        - Во-от! Именно! Филипп решил не дожидаться у моря погоды и не предаваться созерцанию - будет переворот или нет? Рисковать он не вправе. Кто бы спорил, и корыстные соображения сыграли значительную роль. Отдавать пятьсот тысяч ливров храмовникам жаба душит, добыча покроет расходы на войну во Фландрии и стабилизирует бюджет. В казну отойдет недвижимое и движимое имущество, добавочно - ликвидация монополии Тампля во многих областях экономики… А главное - уничтожение структуры, конкурирующей с государством. Сплошные выгоды. Рассуждать о добре и зле тут незачем, это политика, нравственность и мораль в данной области отходят на второй и третий план. Оставим право говорить о добре со злом брату Герарду, он разбирается куда лучше.
        - Выходит, никакой метафизики? Прикидываемся реалистами?
        - Ничего другого делать не остается. Мы с тобой - технический персонал. Отставить эмоции, исполняй предписанное! Герард - священник, он обязан оценивать деятельность храмовников с позиций религиозной морали. Брат-рыцарь Фюстель де Бевер покрывал родного братца, ставшего серийным убийцей? Да, это очень плохо. Беверу, если инквизиция его сцапает, припомнят эпизоды на улице Боннель. Храмовники похищают людей с непонятными целями, что доказано документами Трибунала? Что ж, и за это придется ответить по окончанию следствия. Однако нам-то что за дело? Тебя Тампль должен интересовать только с одной стороны: добыча. Добыча и сведения о Дверях, используемых братьями Ордена. Вспомни, зачем мы здесь.
        - Да помню я, - вздохнул Славик. - Зарабатываем деньги.
        - Деньги - цель сопутствующая. Знания, утерянная столетия назад информация - вот главнейшая задача… Покушал? Отлично. Собираемся и едем на последнюю рекогносцировку в Сен-Жан, оттуда в Нотр-Дам.
        - Что мы забыли в соборе Богоматери?
        - Не следишь за новостями. Вчера скончалась Екатерина де Куртене, титульная императрица Латинской империи и жена графа Карла Валуа, отца будущего короля Филиппа Шестого, первого представителя новой династии после ухода со сцены старшей ветви Капетингов… На отпевании в Нотр-Дам и последующих похоронах в аббатстве Святого Дионисия Парижского будет присутствовать великий магистр Тампля Жак де Моле. Хотелось бы на него последний раз взглянуть в мирной обстановке…
        - Кто нас пустит? Двое провинциальных дворян!
        - А пергаменты, подписанные епископом Гийомом де Вэром, папским нунцием и верховным инквизитором Франции, нам зачем? Герард обеспечил нас, как
«братьев-мирян», документами, дающими немалые привилегии. Именем Святейшей инквизиции ты и я можем задержать и препроводить к следователю кого угодно… Кроме его величества и высших государственных чиновников, разумеется. Добавочно - право беспрепятственного прохода в пределах Парижа. Хоть в тюрьму Гран-Шатле, хоть в Консьержери.
        - Круто. Никогда бы раньше не подумал, что стану сотрудником инквизиции.
        - Привыкай. Злоупотреблять властью мы не станем, но в случае чего отмазка безупречная: служба прево города арестовать нас права не имеет, даже в случае публичного совершения противозаконных действий. Обязаны доставить в резиденцию Трибунала и только.
        - «Предъявитель этих полномочий действует по моему приказу и во благо Франции», подпись - «Де Ришелье», - процитировал Славик знаменитый рескрипт кардинала из
«Трех мушкетеров». - Признаюсь честно, мне страшновато.
        - Чего бояться? На нашей стороне король, государство и церковь! Слышишь, полдень бьют? Опаздываем. Я распорядился, чтобы конюх оседлал наших собственных лошадей, мало ли, ночью или под утро придется выехать из города…
        - Зачем?
        - Ненавижу, когда ты задаешь этот вопрос. Сам-то как думаешь? Хроники и летописи упоминают, что Филипп занял Тампль без сопротивления, но вдруг информация недостоверна? Кроме того, вспомним, что командор Франции Жерар де Вилье и еще десяток высокопоставленных рыцарей капитула бесследно исчезли. Упустить настолько крупную рыбу мы не вправе. Не достанется королю - будет считаться нашей добычей.
        - И что нам делать с командором? - изумился Славик.
        - Ты безнадежен! Привезти в Сен-Жан, допросить с пристрастием и в расход.
        - То есть как?
        - Обычно. Ножом по горлу. Хочешь - дагой в сердце. Если нравятся спецэффекты - кувалдой по черепу, чтобы мозги по стенке… Но я уверен, брат Герард запретит пакостить в его любимом подвале.
        - Я в этом не участвую!
        - Тебя никто и не заставляет. Де Вилье исчез? Исчез. Кто сказал, что не мы в этом виноваты? И прекращай дуться, тебя предупреждали о реальной возможности испачкать руки. Так уж и быть, если предстоит грязная работа - придется заниматься мне, не впервой…

* * *
        Ее величество Екатерина I, титулованная императрица Константинопольская, дама де Куртене, графиня де Валуа скончалась очень некстати - в соответствии с древними традициями королевского дома ритуал погребения должен состояться как можно быстрее и непременно обязан быть пышной демонстрацией бессмертия королевской власти и несокрушимости правящей династии.
        Перенести похороны с четверга на воскресенье? Исключено! Неизвестно, как будут развиваться события и с какой обстановкой в городе придется столкнуться властям. Поэтому церемонию подготовили в спешном порядке, всего за одну ночь. Увы, но добиться надлежащей помпезности, с траурным шествием сотен дворян, торжественными заупокойными мессами в главнейших церквях Парижа и обязательным приемом в Консьержери, где подданные смогут выразить соболезнование Карлу де Валуа и королевской семье за столь краткий срок никак не получилось: приказом Филиппа траурные мероприятия ограничили, насколько это было допустимо, рамками приличий.
        Умершую от чахотки в возрасте тридцати трех лет жену графа Валуа, младшего брата Филиппа Красивого, следовало погребать по высшему разряду - Екатерина носила императорский титул, пусть и номинально. Латинской империи давно не существует, владычествующий над Византией базилевс Андроник II Палеолог не признает притязаний франков на свой престол, но феодальные порядки не изменишь: по статусу дама де Куртене равна королю Франции.
        Пергаменты с печатями Священного Трибунала и подписью Гийома Парижского произвели волшебное действие - двоих молодых господ пропустили в Нотр-Дам беспрепятственно, а диакон, отвечавший за порядок в базилике и размещение гостей, дозволил им подняться на хоры, откуда открывался наилучший обзор.
        Иван вполголоса проворчал, что начальника охраны короля можно смело увольнять за профнепригодность - достаточно разместить снайперов там, да еще вот там, и никто из королевской фамилии не уйдет из собора живым. Впрочем, хватит и двух арбалетчиков…
        - С такими мыслями тебя в Бастилию надо отправить, - шикнул в ответ Славик. - С ума сошел?
        - Бастилию пока не построили, так что не получится. Извини, просто я взглянул на организацию нынешнего мероприятия с точки зрения нашей эпохи. Обеспечение безопасности vip-персон вопиюще скверное, но первым королем Франции, погибшим от руки убийцы, окажется Генрих Третий, двести семьдесят лет спустя… Пока августейшим особам ничего не угрожает. Устраивайся поудобнее, скоро начнут - кажется, все в сборе. Ждут только Филиппа, дофина и принцев крови.
        Гроб с забальзамированным минувшей ночью телом усопшей установили на возвышении перед алтарем. Присутствовавших на мессе - Славик оценил их число в две с небольшим сотни - рассадили на трехъярусных деревянных сооружениях, похожих на огромные лестницы в три ступени: самых родовитых устроили ближе к алтарю на нижних ярусах, прочие сидели выше, во втором и третьем рядах. Для короля и его семьи предназначались кресла в центре.
        - Вот и Филипп, - Иван перегнулся через перила хоров. Говорить приходилось очень тихо, акустика в Нотр-Дам такая, что слышен голос отца-настоятеля, что-то втолковывающего причетникам в дальней заалтарной части собора. - Наследник, младшие принцы Филипп, Карл и Робер, принцесса Изабелла, братья короля - безутешный вдовец Карл Валуа и Луи Капетинг, граф д’Эврё. Все семейство в сборе. Нет, ты только посмотри…
        - Тише! - Славик подтолкнул Ваню локтем в бок. Хористы косились на незваных гостей, разговаривавших на непонятном языке, подозрительно, хотя их начальству, пожилому монаху в бенедиктинской рясе, были предъявлены бумаги из Сен-Жан, и он отнесся к документам с надлежащим пиететом. - Что опять?
        - Кто по-твоему шествует по правую руку от его величества?
        - Если бы я еще знал, кто именно из них Филипп Красивый.
        - Ох, дуб… Высокий, в черном с золотом, на голове не графская корона, как у братьев, а просто золотой обруч - скромничает. Видишь? А справа от короля, бородатый, белый плащ с крестом? Соображай.
        - Неужто магистр?
        - Он самый, мессир де Моле. Ничего себе, шествует в окружении высших персон Франции и делает вид, будто так и надо. Гордыня, гордыня. Считает себя ровней. Не удивлюсь, если великого магистра усадят рядом с Филиппом - его величество проявил здоровый цинизм, решил уважить старика напоследок. Или усыпить бдительность, в свете появившейся информации об утечке. Оцени, следом за королем и магистром - свита. Семь рыцарей Ордена и, кажется, их пригласят занять свободные сиденья у алтаря - братья считаются духовными лицами. Вижу Гуго де Пейро, визитатора Франции и Англии, командора Жерара де Вилье, командора Прованса Бернара де Ла Рока, Жоффруа де Гонневиля, приора Аквитании… Остальные не знакомы.
        - Ты что же, руководство Тампля в лицо знаешь?
        - Да. Спасибо трудам медиаторов и фотоаппарату, который я контрабандой доставил сюда во время предыдущей заброски.
        Иван оказался безупречно прав - магистру предложили кресло подле его величества, что давало понять любому знакомому с придворной символикой: Филипп считает Орден вернейшим союзником и выказывает мессиру де Моле глубокое почтение. Обычно справа от монарха усаживался дофин как будущий преемник короны.
        Среди черных траурных костюмов дворян магистр Тампля и его собратья выделялись снежно-белыми орденскими облачениями с алыми крестами, нашитыми на левую сторону плащей - над сердцем. Жак де Моле казался старше своих неполных шестидесяти лет из-за пышной седой бороды; волосы, как предписывается уставом, выстрижены в кружок, горшком. Запрет носить украшения магистра, видимо, не касался - на шее тяжелая цепь кованого золота с медальоном.
        Представительный дедушка. Держится с королевским достоинством.
        К алтарю вышел настоятель, скорбящая паства встала. Хор грянул cantus gregorianus - по чину заупокойной мессы вначале исполнялось «Sanctus Dominus Deus».
        - Часа на два, - шепнул Иван. - Останемся или вернемся в город?
        - А у нас есть срочные дела?
        - До вечера - нет. Ладно, остаемся. Когда в следующий раз доведется взглянуть на такое?..

* * *
        Скверные предчувствия, терзавшие капитана Арно де Марсиньи последнюю неделю, сегодняшним днем обострились - в городе что-то происходило, но старый цепной пес службы городского прево никак не мог сообразить, что именно. Наоборот, после ужасающих событий на улице Боннель в Париже стало куда спокойнее - столица королевства будто начала исцеляться, подобно больному, у которого вскрылась истачивавшая его гнойная язва.
        Мистика? Вполне возможно, дом де Бевера источал злую силу, это капитан чувствовал физически, находясь там, в подвале. Оба Гуго тоже упоминали о чем-то подобном - казалось, будто незримый дьявол наблюдает за тобой, скрываясь в темных, затянутых паутиной углах.
        Через день после смерти Бевера и отправки его матушки-ведьмы в Сен-Жан-ан-Грев, мессир де Марсиньи заглянул в дом, теперь охранявшийся тремя сержантами Ордена Храма. Не из праздного любопытства - хотелось выяснить, что решили братья-доминиканцы относительно самого здания. Сносить, как и полагается в таких случаях?
        Слухи, к счастью недостоверные, о происшествии по кварталу поползли - капитан намекнул осведомителям и своим подчиненным, что надо бы сболтнуть в тавернах и в обществе знакомых, что самого Бевера, мадам Изабо де Бевер и их слугу арестовали за ересь и подозрение в колдовстве. Недобитые катары. В религиозных тонкостях обыватели не разбираются, пускай Бевер нормандец, а не провансалец (известно, что ересь альбигойцев процветала на юге) - должны поверить. Поверили. Лавочники видели, как в дом входят монахи ордена святого Доминика, стража - тамплиеры. Значит, и впрямь еретики…
        Инквизиция, приняв дело, потрудилась на славу - вещественные доказательства в виде омерзительных бочек и найденных остовов ночью вывезли прочь из города, в аббатство Сен-Лоран. Недалеко от Парижа, и лишних глаз нет. Когда следствие окончится, монахи тайно захоронят то, что оставил после себя безумец. И никакой огласки.
        Труп Бевера, осмотренный инквизиторами на предмет демонических знаков на коже, отвезли на Монфокон, но не вздернули, а сразу бросили в камеру под виселицей. Городскому палачу, исполнявшему приказ преподобного Герарда Кларенского, было настоятельно рекомендовано держать язык за зубами. Палач, однако, и без предупреждений был человеком неразговорчивым.
        Удивительно, но, зайдя в дом, капитан Марсиньи не ощутил ледяного дыхания ада, как при первом посещении. Воспоминания навевает жуткие, однако взгляд из темноты не преследует, не возникает желания бежать отсюда прочь и не оглядываться.

…- Отчитали псалтырь, окропили, - подтвердил монах, перебиравший вещи и бумаги де Бевера в поисках новых свидетельств связи Беверов с силами потусторонними. - Учтите, господин капитан, эти сведения составляют тайну следствия: будет объявлено, что обвиняемые осуждены за ересь и maleficia, вредоносное колдовство - мы опросили жителей соседних домов, оснований утверждать, что Изабо де Бевер и ее сын наводили порчу более чем достаточно. У жены судейского чиновника Брассака были выкидыши, торговец сукном Турнон последний год страдает от фурункулов… Показания собраны. Дом еретиков разберут по представлению Священного Трибунала за счет казны прево Парижа, надлежащие бумаги мессиру Плуабушу мы отправим. Хотите еще что-нибудь узнать?
        Марсиньи удовлетворился этими объяснениями - навязчивость не входила в список черт характера капитана.
        Объяснить дальнейшее иначе как волшебством было трудно. Неожиданно установилась прекрасная погода и Париж перестал напоминать город, готовый захлебнуться в своих нечистотах и жидкой грязи. Яркое солнце, морозец, люди повеселели, отбросив уныние, навеваемое бесконечными дождями и низкими тучами. За седмицу всего два убийства, одно из ревности, второе при пьяной драке в кабаке - дело житейское, бывает. Ваганты на Университетской стороне бузят, как и обычно, но молодежь есть молодежь, надо проявить снисхождение.
        Аура чистого, беспримесного зла, истекающего из самых глубин преисподней, будто бы исчезла. Однако тревожные мысли капитана не покидали - как человек наблюдательный и способный отмечать незаметные прочим детали, Марсиньи был неколебимо уверен в однажды высказанном: «Что-то грядет!»
        Кто ответит, с чем связано прибытие в город большого вооруженного отряда из северной Бургундии, Франш-Конте, под командованием аж самого герцога Юга V де Бургонь? Война? Вряд ли, случись что на границе с Фландрией, латники и пехота должны были идти на север, в Лотарингию. Но граф Меца и герцог Лотарингский Тибо тоже прислали людей - полторы сотни, расквартировались в северном предместье, возле Монмартра!
        Король заперся в Луврском замке, на людях, считай, не появляется - сегодня он первый раз выехал в Ситэ по известной причине: отпевание дамы де Куртене. Прево распорядился поставить на пути следования королевского кортежа двойную стражу - чего боится Филипп? Канцлер Ги де Ногарэ, коадъютор Мариньи и коннетабль Франции Гоше де Шатийон на мессе отсутствуют, это тоже не ускользнуло от взгляда мессира капитана и вызвало новые невысказанные вопросы.
        Вот еще деталь: Гуго де Кастро, человек верный, стократ участвовавший вместе с капитаном в самых опасных делах, с самого утра ходит будто в воду опущенный - отвечает невпопад, около полудня без дозволения уехал из кордегардии куда-то на левый берег, объясниться не пожелал, да Марсиньи и не настаивал. Гуго начал вести себя странно с прошлого воскресенья - отпросился со службы на полтора дня, якобы навестить больного друга в Рамбуйе, а сам (его заметила стража ворот Сен-Мартен) поехал на северо-восток, в сторону Суассона.
        Несчастная любовь у него, что ли?
        Начало смеркаться, когда похороны Екатерины де Куртене наконец состоялись - дворяне разъезжались по своим отелям из аббатства Сен-Дени, король и свита вернулись в Лувр. Казалось бы, суматоха улеглась и господам королевским сержантам можно передохнуть, но посыльный из ратуши внезапно доставил Марсиньи свиток от мессира Жана Плуабуша, в коем капитану с ближайшими помощниками предписывалось с наступлением темноты быть в резиденции прево, «незамедлительно оставив все иные дела».
        Господи, да что случилось?
        Судебная власть города располагалась в крепости Гран-Шатле, возвышавшейся сразу за мостом Менял, - сооружении древнем и зловещем, одним своим видом вызывавшем тоску. Гран-Шатле не отличалась изяществом и величием построек Филиппа-Августа, триста лет назад о красоте архитектуры задумывались меньше всего и крепость имела сугубо утилитарное значение - прикрывать остров Ситэ от нападения с севера. Тяжелые темные башни, грубая каменная кладка, окна-бойницы.
        Когда Гран-Шатле утеряла оборонительное значение, король дозволил занять здания парижскому прево и сопутствующим службам - гражданский и уголовный суд, тюрьма, морг для неопознанных тел, утопленников и казненных. Репутация Гран-Шатле среди парижан была скверная - страшнее только Монфокон…
        Марсиньи и оба Гуго (де Кастро, это было хорошо заметно, аж губы искусал от нетерпения!) оставили лошадей во внутреннем дворе крепости и поднялись на третий этаж донжона, занятый мессиром Плуабушем, - тут куда просторнее, сухо, можно хранить архив, не опасаясь подтоплений при подъеме воды в Сене. Капитан опешил, уяснив, что в Гран-Шатле собрались большинство представителей «городской власти», подчинявшихся лично прево, а через него - королю. Старшины кварталов, шателены, препозитарии, полусотские стражи короны, отвечавшей за охрану ворот и городской крепости. Всего человек сорок, в башне пришлось раскрыть ставни - дышать нечем.
        На колокольне Нотр-Дам начали бить час повечерия, добрые подданные Филиппа IV могли отходить ко сну, наступала ночь.
        Напряжение чувствовалось - приглашенные молча стояли у стен, переглядывались, хмуря брови. Такого собрания не было давненько, с прошлого года, когда горожане взбунтовались, выражая неудовольствие королевским ордонансом о максимуме цен, из-за которого в Париже едва не разразился голод.

«Я не ошибался, - подумал капитан. - В городе большая беда. Мятеж?.. Не может быть, я бы знал!»
        Вышел прево - Плуабуш, как и большинство доверенных людей Филиппа, был молод, решителен и безгранично предан монарху. Иначе не получил бы столицу в безраздельное управление, в Париже его юрисдикция охватывала все сферы жизни города.
        - Мессиры, - прево чуть поклонился. - Король Франции, наш господин и повелитель, уполномочил меня объявить свое решение, как суверена и помазанника Божьего. Мне предписано вскрыть полученный загодя приказ сегодня, по заходу солнца. Признаться, я и сам не знаю, что скрыто под печатью, за одним исключением - дело чрезвычайной государственной важности…
        Жан Плуабуш достал из разреза левого рукава жиппона бронзовый тубус, раскрошил синий сургуч, которым была залита крышка, отвинтил ее. Извлек пергамент, украшенный гербами королевского дома. Пробежался взглядом по первым строчкам.
        Зажмурился, словно не веря, встряхнул головой. Перечитал заново.
        - Кхм… «Милостью Господа нашего мы, Филипп Капетинг, христианнейший король Франции, сим повелеваем: всем прево и сенешалям нашим, ныне тринадцатого дня октября сего тысяча триста седьмого года по Пришествию Спасителя войти в командорства и бальяжи Дома Ордена бедных рыцарей Храма Соломонова при оружии и с надлежащим сопровождением из числа верных слуг наших, братьев-рыцарей без всякого исключения взять под стражу, сержантов и слуг разоружить, допустить в командорства братьев, представляющих Священный Трибунал инквизиции…»

«Что-о? - Марсиньи решил, что ослышался. - Без всякого исключения взять под стражу? Иисусе!»

* * *

…Поскольку было проведено предварительное и скорое расследование слухов в народе…

…Поскольку результатом означенного расследования были чрезвычайно тяжелые подозрения…

…Поскольку мы обязаны установить истину по просьбе Святейшей инквизиции, которая обратилась к помощи нашей власти…

* * *
        Разум капитана выхватывал из текста указа только отдельные фразы. Это невероятно! Ересь, отступничество от католической веры, идолопоклонство, заговор против Церкви и короля…
        Как? Почему? Тампль замешан во всём этом?
        Но ведь «неблагоприятные слухи в народе» - это никакая не выдумка, Марсиньи и сам не раз сталкивался с рассказами о неблагопристойном и оскорбительном поведении братьев-рыцарей! Еще этот Фюстель де Бевер, брат убийцы с улицы Боннель… Воз с сеном…
        И все равно не верится!
        - Господа, - бледный Плуабуш свернул пергамент. - Воля короля! Вот второй документ, который разъясняет действия службы парижского прево с наступлением полуночи… Ворота Университетской части должны быть закрыты до утра субботы. Никаких исключений ни для кого. На ворота левого берега Сен-Оноре и Тампль наступившим днем выставить тройную стражу, остальные также запереть. Старый Тампль занять в полночь силами дворян королевской свиты и шателена Ситэ. Оба отряда встречаются на Гревской площади. Сержанты прево… Мессир де Марсиньи, вы меня слышите?
        - А? Да, - встрепенулся капитан. Ему доселе казалось, что все происходящее более похоже на дурной сон.
        - Вам предписывается незамедлительно сменить охрану нунциатуры в Сен-Жан, выставить караулы, арестованных там братьев Ордена направить сюда, в Гран-Шатле и передать служителям тюрьмы. Засим с двумя третями людей от общего числа явиться к воротам Тампль, где ожидать его величество.
        - Его величество? - повторил Марсиньи.
        - Так в приказе. Дождавшись, сопроводить к Новому Тамплю, исполняя все приказы короля… Черт побери, капитан! Проснитесь же! Что с вами?
        - Н-ничего, мессир прево. Прикажете исполнять?
        - Незамедлительно. Идите. Прочим остаться и выслушать дальнейшие распоряжения!
        Марсиньи свирепо глянул на Гуго де Ла Сель и Гуго де Кастро, рыкнул в усы что-то неразборчивое и загрохотал подковками сапог по каменной лестнице донжона Гран-Шатле. Мимоходом отметил, что если у первого Гуго от изумления брови на лоб вылезли, то нервничавший полный день де Кастро сейчас спокоен, будто праведник после исповеди. Даже улыбается.
        Ну и ну, мессиры.
        Грянуло.

* * *
        - Начинаем, - хрипло сказал Иван. - Запомни накрепко: поперек батьки на рожон не лезь, держись у меня за спиной, но и сам смотри в оба. Хлебнешь?
        Славик принял флягу с крепким красным вином, от души приложился. Ночь холодная, становится зябко.
        Прошло около сорока минут после стремительного захвата комплекса зданий Сен-Жан-ан-Грев службой прево под предводительством господина Арно де Марсиньи. Впрочем, слово «захват» использовано неточно - восемнадцать храмовников-сержантов из охраны нунциатуры собрали перед порталом церкви, его преподобие Герард из Кларено приказал орденским сложить оружие и положиться на милость короля и Трибунала. Послушались беспрекословно, дисциплина. Смиренно отправились в крепость.
        Сборы были короткими - дюжина доминиканцев верхом на осликах и мулах, «братья миряне» (кроме Ивана и Славика брат Герард привлек еще семерых из числа сотрудничающих с Sanctum Officium парижан - как на подбор крепкие молодые люди, для которых инквизиция была не только работодателем, но и образцом благочестия, на который стоит равняться), да еще двадцать два конных сержанта короля в синем с лилиями.
        Точкой сосредоточения была избрана площадь перед воротами Тампль - небольшая и тесная, но подождать можно на прилегающих улочках. Постепенно подходили другие - с золотисто-лазурными косыми полосами Бургундии и нормандскими львами на коттах. Не шумели, стараясь не нарушать ночной покой города, хотя Славик замечал, как приоткрываются ставни на верхних этажах домов и мелькают желтоватые блики свечного света - обыватели поняли, что происходит нечто странное.
        Звуки в ночи разносятся далеко, и за постукиванием копыт по камням мостовой, дыханием и фырканьем лошадей Иван различил подозрительное - будто бы удары железа по железу и приглушенные вскрики. Точно, направление определяется без затруднений, Старый Тампль или пристани храмовников возле Гревской гавани, где сосредоточены обширные склады с товарами.
        Старинные владения Ордена внутри стен Парижа решено занять в первую очередь, чтобы не оставлять противника в тылу и не позволить ускользнувшим от королевского правосудия предупредить собратьев в основной крепости - Филипп и его советники приходили в ужас при одной мысли о том, что Новый Тампль придется штурмовать. Удачной может оказаться лишь первая и единственная попытка, взять с налету, с предельной наглостью. Возможная осада крепости приведет к непредсказуемым последствиям - симпатии народа изменчивы, из обидчиков и притеснителей тамплиеры могут быстро превратиться в безвинных страдальцев, попавших под тяжелую руку короля и нелюбимого плебсом Ги де Ногарэ…
        А вот, кстати, и они - причем король, это видно в свете факелов, без доспеха. Потрясающая самоуверенность, Филипп Красивый свято убежден, что в случае возможных осложнений его защитит дарующий абсолютную неприкосновенность титул. Теплый плащ, подбитый соболем, кожаный колет, украшенный тиснением, и тонкий венецианский бархат шаперона сталь клинка не остановят. Но само слово «король» заставит любого сотню раз подумать перед тем, как обнажить меч.
        Ногарэ предпочел не рисковать - кираса, кольчужный капюшон, из-под которого выбиваются темные вьющиеся волосы, наручи. Взгляд отрешенно-безразличный, как у любого фанатика, твердо верующего в волю фатума и свою безусловную правоту. Спокойствию канцлера можно лишь позавидовать.
        В свите полтора десятка посвященных рыцарей, ни единого родственника Филиппа - при самом неблагоприятном исходе граф Карл Валуа как старший в роду временно возьмет на себя управление страной и проследит, чтобы власть была законно передана семнадцатилетнему дофину Людовику. И, по необходимости, постарается подавить сопротивление храмовников - если они решатся на открытый мятеж. Сосредоточенных в Париже и окрестностях сил достаточно для усмирения возможной смуты. Надо только захватить инициативу и бить, бить, бить…
        Филипп рискует, очень рискует - ставит на кон свою коронованную голову. А ведь исход начатой игры ему неизвестен. Неизвестен никому, кроме…
        - Нас зовут, - Иван дернул Славика за плащ. - Его преподобие. Учти, с этого момента говорим только на латинском. Не будем раздражать людей, все на взводе…
        - Так, - брат Герард жестом отослал прочь окружавших его монахов. Тихо заговорил на русском: - Вы, оба! Следовать за мной след в след, уяснили? Архив, бумаги - в первую очередь. Замок обыскать от конька крыши до водостоков. Шевалье де Партене, не мне вас учить.
        - Сколько времени займет, интересно? - прищурившись, сказал Иван.
        - Неважно. День, два, пять… Если придется работать долго, назначим смены, отдыхать будем прямиком в замке, никаких отлучек. Служба короля обеспечит круглосуточную охрану. Убирайтесь с глаз моих, бездельники, - государь к себе требует…
        Герард шуганул доминиканского послушника, попытавшегося взять за поводья мула его преподобия, подтолкнул флегматичную животинку пятками, направив полукровку к вороному жеребцу его величества. Состоялся быстрый деловой разговор - наверное, окончательное согласование планов, давно разработанных на тайных совещаниях в Консьержери и Лувре.
        Филипп повернулся к канцлеру и кивнул, Ногарэ отмахнул левой рукой. Знак окончательной готовности.
        Заскрипели огромные вoроты, шестиметровые створки начали расходиться, поднималась решетка. Этой ночью выйти из Парижа и войти в город можно будет только здесь - ворота Тампль. Наверху, на обводе башни, ждут полсотни лучников, готовых остановить как прорыв из стен столицы, так и возможный налет извне.
        Враг объявлен - любой, кто носит орденскую одежду Тампля. Будь то рыцарь в белом или сержант в черном. Вначале предложить сдаться, при сопротивлении - убить. Как врага короля, Святой матери-Церкви и Франции.
        Филипп Красивый и тут не подвел. При всей нервозности окружения и свитских, король первым выехал на опущенный мост за воротами. Следом - хранитель печати Гийом де Ногарэ, брат Герард Кларенский и коннетабль де Шатийон. Власть королевская и духовная как символ единства страны.
        Впереди, в одной миле от стен Парижа, на фоне темно-синего звездного свода возвышались две башни, два вытянутых к небу пятна непроглядной черноты - башня Тампль и башня Цезаря. На стенах, окружавших замок Ордена, мерцают желтые точки факелов.
        Полночь еще не отбили, значит, со стороны Монмартра прямо сейчас к Новому Тамплю подходят лотарингцы герцога Тибо.
        Капкан захлопывается.

* * *
        - Именем короля! - К надвратной башне крепости храмовников выехали двое, Ги де Ногарэ и королевский казначей Рено де Руа. Канцлер в очередной раз доказал, что страх для него - пустое слово. Если подозрения верны и братья Ордена знают, отчего вдруг посреди ночи у стен Тампля появились десятки вооруженных людей, у кого-нибудь из рыцарей или сержантов могут не выдержать нервы и Ногарэ получит арбалетный болт. Терять им нечего. - Повелитель наш Филипп желают незамедлительно войти в пределы командорства!
        Король с телохранителями пока находились в удалении, свита опасалась возможного залпа стрел. Факельщиков сосредоточили на правом фланге, вокруг гонфалоньеров со знаменами - пусть в замке видят штандарты с золотыми лилиями Капетингов, знак того, что Филипп Красивый присутствует лично.
        Переговоры со стражей крепости были на удивление краткими - парижский приор Храма, вызванный начальником ночной стражи, учтиво поинтересовался, с какой целью его величество настаивает на столь спешном визите. Ногарэ, сдержавшись от грубости («Кто ты таков, чтобы спрашивать отчета с короля?»), прокричал в ответ - по неотложным делам казны.
        Звучало правдоподобно - казна королевства давно хранилась в Тампле и государь мог потребовать вернуть деньги в любое время, всякое может случиться. Приор, помедлив, распорядился открыть ворота. Отказать королю - это, знаете ли, вершина неуважения и попрание всех мыслимых правил этикета!
        Дальнейшие действия прибывших вместе с Филиппом людей оказались для стражи Тампля донельзя неприятным сюрпризом. По крайней мере дня низшего, не посвященного в секреты капитула состава - точно. Командир каждого отряда, будь то рыцари свиты, бургундцы, пехота с гербами графа де Мец или герцога Шампань, в точности знал, какое из зданий Нового Тампля ему надлежит захватить, нещадно подавляя любые попытки сопротивления. Инквизиция и епископ де Вэр требовали избегать кровопролития (не по-христиански это, да и нельзя позволить обвиняемым ускользнуть от правосудия, пусть даже и в могилу), но отвечавший за взятие крепости канцлер остался непреклонен - не захотят по-хорошему, будет по-плохому.
        Надвратное укрепление лотарингцы заняли молниеносно, заставив сержантов и брата-приора бросить мечи. Поднялись наверх, рассыпались по периметру стен. Великолепно, первый этап завершен без единой жертвы, шум не подняли.
        Одна загвоздка: городок Тампля обширен, кроме двух главных донжонов здесь множество прочих строений: спальные корпуса с кельями рыцарей-монахов, трапезные братьев и мирян, странноприимный дом для паломников, кухни, конюшни, лазарет, в котором трудятся не только храмовники, но и рыцари ордена святого Иоанна Крестителя, трогать которых нельзя категорически - не хватало только и с госпитальерами рассориться!
        План Ногарэ был прост: пока не рассвело, необходимо овладеть лишь значимыми в военном отношении постройками и оружейни. После восхода солнца слуги короля прочешут Тампль до самого последнего проулка, от подвалов до коньков крыш. За любые попытки мародерства или грабежа - смерть на месте, теперь это неприкосновенное имущество его величества Филиппа!
        Потенциальную опасность представляют обученные обращению с оружием рыцари, но позднее время играет на руку государю и Гийому Ногарэ - монастырский устав предписывает братьям отойти ко сну после вечерни. Не обязательно, что тамплиеры соблюдают правило строго, но бдительность сейчас все одно притуплена… А потому первым делом надо обыскать жилые палаты, арестовать всех, не дожидаясь, когда поднимется общая тревога. Рыцарей капитула оставить здесь - храмовники не поскупились на постройку собственной тюрьмы, - прочих отправить в Шатле и замок Лувр.
        - Сир, я бы не стал торопиться, - предостерег направившего лошадь к башне Тампль Филиппа коннетабль де Шатийон. - Позвольте сначала нам…
        - Не позволю, - бросил в ответ король. - Бояться должны нас, а не наоборот.
        Ворота донжона, ведущие в нижнюю залу, заперты не были - зачем? Охрана отсутствует. Покои магистра на втором этаже.
        Стычка произошла перед дверьми, ведущими в спальню де Моле, - против ожиданий, сон главы храмовников оберегали два рыцаря. Увидев толпу вооруженных до зубов незнакомцев, взбегавших по широкой лестнице, они взялись за клинки, пускай и понимали, что обречены. Первого тамплиера ранили в руку, другого скрутили.
        - Семеро на одного, это в самый раз, - фыркнул Иван. Как и было предписано преподобным, они со Славиком не отставали от охваченного азартом охотника брата Герарда. - Честно драться невыгодно, можно и проиграть… Что-то уж больно легко у нас все получается, не находишь?
        - Не говори гоп, - поморщился Славик. Толчея на лестнице и мрачные рожи королевских латников вгоняли его в уныние. Никак не получалось ощутить себя участником далеко не рядового исторического события; неужели все поворотные моменты истории сопровождаются сутолокой, тихими ругательствами, запахом лука и перегара? Тоже мне, цвет французского рыцарства! - О полном успехе пока говорить рано…
        Филипп, видимо, и сам не ожидал застать магистра в одном исподнем - Жак де Моле, вот диво, спокойно почивал в угловой комнате башни! Монашеской аскезой тут и не пахло - медвежьи шкуры на полу, подсвечники чистого серебра, пушистые сарацинские ковры, дорогие итальянские кувшины (явно не с водой!), курильницы для благовоний. Ничуть не скромнее, чем прежний кабинет короля во дворце Консьержери! Однако король - владыка мирской, а не предстоятель монашеского ордена, в самом названии которого святым Бернаром Клервосским утверждено слово «бедный»! Бедные рыцари Храма Соломонова, бедные… Незачем тамплиерам пуховые перины, бархат и золотые кубки!
        Ногарэ вошел в пышные покои первым. Сразу за ним Филипп, герцог де Бургонь, казначей де Руа. Остановились у порога, пропуская вперед Герарда Кларенского.
        Навстречу, с обширного ложа поднялся бородатый старик. Из всего облачения только нижние штаны и белая рубаха до колен.
        - Что?.. Что вам здесь нужно?
        - Мессир Жак де Моле, - тяжело сказал канцлер. Эту фразу он вытвердил наизусть загодя, не без удовольствия стократ повторяя ее про себя. И вот час пробил: - Я, хранитель печати королевства Французского, представляющий светскую власть, по требованию Священного Трибунала ныне обязан взять тебя под стражу вплоть до решения Sanctum Officium об освобождении или же преданию духовному суду по имеющимся обвинениям…
        - Обвинениям? - повторил магистр. - Обвинить меня как лицо духовное и иерарха Церкви, приравненного к архиепископу, вправе лишь Святейший Папа. Объяснитесь.

…- Главная обязанность Трибунала инквизиции состоит в том, чтобы защищать дело и честь Бога против хулителей, чистоту Святой католической религии против всякого зловония ереси, против всех, кто сеет схизму, будь то в учении или в лицах и делах ее. Нам подобает всегда бодрствовать на страже неприкосновенности Церкви и прав Святого апостолического престола, - в свою очередь выступил брат Герард, произнеся обязательную каноническую формулу. Всё должно выглядеть законно, в полном соответствии с церковным правом. Иначе придирки на процессе неизбежны. - Властью всемогущего Бога Отца и Сына и Святого Духа и властью нашего сана мы смиренно просили короля Франции оказать вспомоществование Трибуналу в расследовании твоих, магистр де Моле, прегрешений, приписываемых многочисленными свидетелями такожде и иным братьям-рыцарям Ордена Храма…
        Филипп не стал дослушивать - ему было достаточно лично удостовериться в том, что соперник повержен и соприсутствовать при падении человека, равного в могуществе, а то и превосходящего таковым, иных королей христианской Европы.
        Сквозь толпу протолкался Гуго де Кастро, подбежал к Ногарэ, тихонько сообщил, что тюрьма в подвалах башни Тампль перешла в руки службы прево, но, оказывается, подземелье многоуровневое - несколько храмовников заперлись в нижнем помещении и открывать не желают, уговоры на них не действуют.
        Что делать, ваша светлость?
        - Идемте, мессир сержант…
        Вскоре Филипп с приближенными оккупировали зал капитула Ордена, организовав штаб, куда стекалась вся информация о происходящем. Занять кресло магистра его величество отказался, не то по брезгливости, не то из суеверия - если де Моле предался дьяволу, лучше будет поостеречься. Сам арестованный временно оставался в верхних покоях: ему позволили одеться и заперли в комнатке для прислуги, выставив у дверей караул.
        Деятельный брат Герард настоял на немедленном обыске в кабинете - все шкатулки, тубусы, книги, любые записи должны быть рассортированы и описаны братьями-доминиканцами. Основным архивом можно заняться позже, все самое интересное магистр должен был хранить у себя.
        - Вам пока здесь делать нечего, я за прослежу за изъятием документов, - преподобный подозвал Ивана. - Бери под команду братьев-мирян и полдесятка сержантов прево, дуйте в башню Цезаря. Бегом. Надеюсь, ее уже захватили… Там часть казны и вся финансовая отчетность, ни один пергамент не должен пропасть, уяснили? Особое внимание к векселям и закладным. Когда организуешь надежную охрану, возвращайся - работы невпроворот.
        Общее население Тампля, от братьев Ордена до скотников и золотарей, составляло чуть более тысячи человек, Филипп взял крепость силами четырех сотен военных, которым было настрого указано: под стражу должны быть взяты все. Все, за исключением нескольких госпитальеров - рыцарей-иоаннитов следовало вежливо попросить переждать бурную ночь в церкви, а затем с миром отпустить в их командорство, расположенное в городе.
        Главным врагом нападавших была ночная тьма - факелов не хватало, при нараставшей суматохе могли возникнуть стычки между отдельными отрядами, не опознавшими своих. Ногарэ, запоздало сообразивший ввести хоть какой-нибудь отличительный знак, передал через вестовых приказ - всем повязать белые шарфы или повязки на руку, - но где взять ткань? Потому единственным отличительным знаком пока оставался возглас «Vive le Roi!», действовавший безотказно.
        Пробиться к башне Цезаря, отстоявшей от донжона Тампль на полкилометра, оказалось сложнее, чем казалось изначально. Спас проснувшийся в Иване «сержантский инстинкт» - Жан де Партене во всей красе показал, на что способен. Такими и должны быть командиры среднего звена - отчаянно-смелыми, умеренно-рассудительными и наглыми как танк.
        Но было и что-то другое. Пришедшее извне, человеку обыкновенному не присущее.
        Потустороннее.

…- Вы что, мать вашу, творите?! - взревел мессир де Партене, ткнув факелом в морду бородатому бургундцу, тот едва успел отшатнуться. - На виселицу захотели, скоты?!
        Сцена на углу одной из внутренних улочек Тампля была до смешного будничной: четыре телеги, нагруженные бочками и готовые к отправке поутру, верные слуги герцога Юга, решившие проверить, что внутри, выбившие деревянную пробку и обнаружившие неиссякаемый источник живительной влаги… Почему бы не причаститься? Вино у тамплиеров преотличное!
        Соображения Вани понятны: эти засранцы скоро напричащаются так, что по обычному солдатскому веселью и по ребячьей игривости что-нибудь непременно подпалят. Так красивее, да вон у тамплиерской винокурни через дом крыша соломенная - так займется, любо-дорого посмотреть!.. Зачем, спрашивается, королю эта дурацкая винокурня?
        Бородач вытер рот ладонью и уставился на Ивана угрожающе. У бесцеремонного мирянина за спиной десяток, но и бургундцев столько же. Эти без доспехов, а у нас кольчуги. Мы при кондотте герцога, а они кто такие? Так или иначе все грехи спишутся!..
        - Хорошо подумал? - ощерился Иван, и Славик в очередной раз увидел превращение хорошо знакомого человека в подобие демона: лицо меняется настолько, что Ваню не узнать, в глазах пульсирует темное синеватое пламя, вены на шее вздулись. - Ударь. Чего ждешь? Ну? Давай!
        Бургундец медленно потянул меч из ножен, но вдруг хлопнул ладонью по эфесу, загнав клинок обратно. Увидел то же, что и Славик - этот не просто убьет не задумываясь, но еще поначалу выпустит кишки, наступит на них сапогом, разорвет и заставит жрать собственное дерьмо. У него взгляд чудовища, не человека. И наводящая дрожь полуулыбка беса, готового утащить в ад грешную душу.
        Страшно.
        Иван очень-очень медленно достал из ножен дагу, шагнул к загипнотизированному бургундцу и мгновенным движением всадил узкое лезвие под челюсть, снизу вверх. Так, что острие наверняка показалось бы из затылка, не будь он скрыт шлемом.
        Выдернул, стряхнул кровь. Низким басом сказал остальным:
        - Это был грабеж. Приказ карать не сходя с места. Еще кто-нибудь желает?.. Прочь с дороги, мразь!
        Славик аж позабыл, как дышать - в самом буквальном смысле. Глубокий вдох сделал, только когда грузный бургундец повалился наземь. На каменную плиту мостовой потекла кровь, багрово-черная в факельном свете.
        Иван вернул себе привычное обличье без затруднений, будто маску поменял. Склонив голову, глянул на Славика.
        - Неужто осуждаешь?
        - Н-нет… Ну то есть… Ты был какой-то… Не знаю!
        - А откуда ты знаешь, когда я настоящий? Мессиры! Не станем задерживаться!
        Братья-миряне, немногословные, одетые в черное и кажущиеся обманчиво-невозмутимыми, верные последователи брата Герарда Кларенского, восприняли случившееся как нечто само собой разумеющееся - ни единой эмоции на лицах. Да, мародер. Да, Жан де Партене был в полном своем праве его покарать. Тем более что дано благословение Святой Церкви - благословение не на убийство, конечно, а на поддержание благочиния, достигать коего следует и любыми средствами, если увещевания и вразумление не действуют.
        Один только Славик был напуган до дрожи - что означали слова Ивана: «Откуда ты знаешь, когда я настоящий»?
        Философствовать и рефлексировать времени нет - еще один поворот и вот она, башня Цезаря, смахивающая на огромный прямоугольный брусок с острой пирамидкой на вершине. Перед входом в башню изрядное количество лотарингских арбалетчиков и рыцарей герцога, порядок неукоснительный - люди графа де Мец куда лучше дисциплинированы и организованы апашей из Бургони, сказывается близость фландрской границы и постоянная угроза войны.
        - Жан де Партене, брат-мирянин сообщества Головы Иоанна-Крестителя, - вот оказывается, как именуют добровольных помощников Священного Трибунала! Иван развернул перед лотарингским капитаном пергамент. - Именем короля и Святой Церкви! Я обязан пройти в донжон Цезаря!
        Что такое инквизиция и каковы полномочия Трибунала капитан знал непонаслышке - особенно в свете подробных инструкций, полученных перед взятием Тампля: приоритет в любых действиях отдается братьям-проповедникам святого Доминика и их поспешникам. Тамплиеры преступили не столько законы мирские, сколько Божеские, потому расследование ведет Sanctum Officium.
        - Есть ли в башне посторонние? - настойчиво спрашивал мессир де Партене. - Отлично. Куда отвели схваченных? Оставили здесь? Сколько их? Всего пятеро? Так-так… Проведите к ним немедля.
        Мотивы, которыми руководствовался Ваня, были предельно ясны: один из арестованных братьев-рыцарей, стоявших на ночной страже, владел ключами сокровищницы. Просто так в кладовые не попадешь, храмовники обустраивали их со всей доступной эпохе хитроумностью и безмерным тщанием, богатства Храма должны быть надежно защищены. Если орденский казначей упрется и не пожелает рассказать, как проникнуть в хранилища, придется…
        Верно, придется казначея расколоть. Любыми, пусть даже самыми жесткими методами. Причем незамедлительно, пока сир наш король не осознал, какое именно богатство оказалось в его власти.
        И какие выгоды можно отсюда извлечь.
        Нет-нет, речь не идет о банальностях - сундуки с золотом, драгоценности, рубины-изумруды… Побрякушки, бесспорно, отойдут Филиппу. Пусть подавится.
        Бумаги. Прежде всего бумаги.
        Бумаги, дающие власть над протратившимися графами, над залезшими в непомерные долги купцами, дарственные на земли, оформленные на подставных лиц завещания донатов Ордена Храма, торговые секреты…
        Думаете, в XXI веке средневековые пергаменты не имеют никакой цены?

…- Ошибаетесь, - вслух сказал Иван по-русски. Хлопнул Славика ладонью по плечу. - Дружище, никакому капитану Флинту даже не снились те сокровища, которые мы сейчас увидим. Топай за мной.

* * *
        К рассвету, когда на башне Тампль спустили черно-белое знамя Ордена, подняв взамен синий королевский штандарт, открылись пренеприятные обстоятельства, о которых незамедлительно доложили Филиппу и отцам-инквизиторам.
        Во-первых, бесследно исчезли трое высокопоставленных членов орденского капитула - командоры Франции и Прованса, а также командор Оверни Умбер Блан. Вчера они присутствовали вместе с магистром на похоронах Екатерины де Куртене, затем возвратились в замок, но с той поры их никто не видел. Сквозь землю провалились?
        Возможно. Ногарэ сразу заподозрил, что беглецы воспользовались подземным ходом - осталось выяснить, где он находится! Приора парижского к канцлеру, на первый допрос!
        Второе: запершихся в подземных казематах храмовников не удавалось извлечь оттуда несколько часов, окованные металлом двери вынесли, раскрошив каменную кладку и срезав вмурованные в нее петли: пришлось звать на подмогу мастеровых, работавших при кузнях Лувра.
        Капитан Марсиньи, спустившийся в подземелье, обнаружил тела четырех братьев-рыцарей и двух сержантов - один из них предположительно убил всех прочих, а затем покончил с собой. Пришлось немедленно звать инквизиторов, дело серьезное, особенно учитывая еще тридцать два трупа, найденных в камерах: кровь свежая, следовательно, храмовники вначале зарезали всех до единого узников (среди них были восемь подростков обоего пола) и только потом покончили с собой.
        Очень, очень странно. Кого тамплиеры содержали в своей частной тюрьме? Герард Кларенский пожал плечами и повелел доминиканцам открыть отдельное разбирательство с собственным производством по этому происшествию.
        Третье: всего в Старом и Новом Тампле было схвачено сто сорок семь рыцарей, не считая сержантского состава и мирян, прислуживавших в обоих замках и теперь получивших статус свидетелей - конюхов-поваров-ремесленников переписали и отпустили, все одно деваться им некуда: большинство простецов жили при крепости.
        С рыцарями вышел конфуз: ночью некоторые из братьев были настолько пьяны, что устроили потасовки с сержантами службы прево, ничегошеньки не понимая в происходящем. Усмирять разбуянившихся монахов, возмущенных злодейским покушением на их духовный сан, пришлось испытанными методами: сначала вязать, а после - ледяной водичкой из бочек. Некоторые не проснулись доселе - то-то будет удивлений, когда братья обнаружат себя в зарешеченных камерах «верхней тюрьмы» родного Тампля!
        Отыскалось и золото - как же без него. Пересчитывать богатства храмовников придется несколько дней подряд, но по приблизительным оценкам мессира Рено де Руа в открытых кладовых хранилось около четырехсот тысяч ливров в монетах и слитках, принадлежащих командорству и собранных на новый Крестовый поход. Добыча колоссальная, причем королевский казначей пребывал в уверенности, что найдено далеко не всё. А ведь еще товары на складах, недвижимость, земля - это минимум два с половиной или три миллиона ливров!
        Единственно, Рено де Руа тяготился неотступно следовавшими за чиновниками казначейства отцами-инквизиторами - у них, видите ли, следствие. Впрочем, сундуки, набитые кошелями с монетами, на доминиканцев особого впечатления не произвели, слуги Церкви стяжают не мирские богатства, а Царствие Небесное. Иное дело - архив. Или вот, к примеру, часовня великого магистра, весьма своеобразная…
        Именно в этой часовне, расположенной рядом с личными покоями Жака де Моле, Герард из Кларено устроил краткое рабочее совещание с медиаторами - подальше от посторонних ушей. Славик с Иваном как раз успели вернуться из башни Цезаря, где опечатали помещения с финансовыми отчетами тамплиеров и передали их под временную охрану лотарингцев - разгребать гору пергаментов и подшивок сейчас немыслимо, объем колоссальный.
        - Гуго, набрось засов, - его преподобие взглядом указал в сторону двустворчатой двери часовни. - Пятнадцать минут отдыха, господа. Сумасшедшая ночка. Только не подумайте, что эпопея завершена - всё самое интересное пока и не начиналось! Указание о разыскании и поимке де Вилье, де Ла Рока и командора Блана отдано, однако я подозреваю, что королевские псы след не возьмут - за отсутствием такового. Испарились, исчезли, сгинули…
        - Ла Рошель? - невозмутимо спросил Иван.
        - Верно, даю десять против одного! Порт принадлежит тамплиерам, там находятся суда, постоянно готовые к отплытию. В графстве Пуату власть короля не столь авторитетна, как в Париже, приказ об аресте храмовников там, может быть, и выполнят, но спустя рукава - не сомневаюсь, королевские чиновники получают от Ордена немалую мзду и позволят некоторым рыцарям уйти.
        - Не уверен, преподобный. Там наша мобильная группа, командует опытный медиатор.
        - На них одна надежда. Далее: я успел выяснить, что часть библиотеки великого магистра также пропала - опись мы нашли и сверили с наличествующими книгами. Не хватает семнадцати томов. Летописи, поименные списки братьев, донатов и консьоров, некоторые орденские ордонансы для внутреннего употребления - словом, возможный компромат.
        - Воображаю, сколько бумаг исчезло из основного архива, - сказал де Кастро.
        - Не так уж и много по большому счету. Допустим, предупреждение о готовящемся разгроме Тампля они получили в конце сентября, после заседания королевского совета. Пока осознали, пока решили, как именно поступить и что спасти в первую очередь… Времени оставалось всего ничего, около двух недель, а Орден, как и любая сверхбюрократизированная структура, неповоротлив и медлителен. Знаете, что? Действовать быстро, не раздумывая, могла одна из внутриорденских фракций, поставившая главным приоритетом спасение собственных шкур. Вот где отгадка.
        - Фракций? - переспросил Иван. - А конкретнее?
        - Тампль - организация многочисленная и разветвленная, с филиалами по всей Европе. Появление оппозиции магистру предсказуемо - его политика нравилась далеко не всем. Признаться, я был обескуражен поведением де Моле во время ареста - он или гениальный актер, или магистр действительно ничего не знал о предстоящей акции. Жерар де Вилье, состряпав комплот внутри Ордена, попросту предал своего господина и братьев - решил исчезнуть, прихватив самое ценное. Командор решил спасти только своих, немногих ближайших соратников, входивших в число недовольных правлением Жака де Моле, отказывавшегося от любых реформ, наподобие планировавшегося объединения с госпитальерами… Чем не версия?
        - Сурово. Звучит достоверно. Есть разумный план, что делать прямо сейчас?
        - Ла Рошель. Как и было сказано тобой минуту назад.
        - Собираться немедленно?
        - Нет, конечно. Побег некоторых храмовников мы предвидели. Город закрыт, на дорогах заставы, уйти далеко они не могли. Будем искать - силы привлечены немалые. Пока наше место в Париже. - Его преподобие вздохнул и подошел к алтарю часовни. Коснулся пальцами Библии в роскошном золотом окладе с яшмой и неогранеными рубинами. Оглянулся на медиаторов. - Ну-ка, используйте дедуктивный метод. Что здесь неправильно? Господин Ласкарис, вы у нас ромей грекокатолического обряда, человек благочестивый и набожный… Ответите на вопрос?
        - Ну… - Славик беспомощно взглянул на Ивана. - Я не знаю.
        - Вот отправлю в одну камеру с де Моле, узнаешь, - хмыкнул брат Герард. - Заметили, насколько простая обстановка в часовне? Алтарь деревянный, три подставца для свечей, ни единой статуи святого или Девы Марии. Аскеза, достойная апостольских времен, - библейская бедность, никак не сопоставимая с пышностью комнат великого магистра. Подозрительная разница, не находите? Голые стены, будто в нужнике при казарме.
        - Ваше преподобие, - укоризненно сказал Иван. - Ну что за лексика? Сами же обвиняли нас в сквернословии!
        - А тут не храм, можно, - отозвался Герард. - Это что угодно, но только не католическая часовня. Распятие вы видите? Нет. Что, по-вашему, вместо распятия на восточной стене?
        Преподобный вытянул руку.
        Человеческая голова, вырезанная из черного дерева. Как и все средневековые скульптуры сделана грубовато и вместе с тем выразительно - вьющиеся волосы едва намечены, несколько глубоких рубцов на подбородке и щеках должны означать бороду, открытые глаза без зрачков, как у римских бюстов. Черты напоминают восточные - таково первое впечатление. Отдаленно походит на изображения усекновенной головы Иоанна Крестителя в приходских церквях.
        В часовне магистр оставался один на один с этим изваянием, закрепленном на высоте человеческого роста сразу за алтарем. Так, чтобы смотреть глаза в глаза.
        - Мало напоминает христианский культ, - заметил Иван. - Гляньте, изображения креста нет и на Библии…
        Открыл книгу, пролистал. Отличная копия «Вульгаты» святого Иеронима, судя по стилистике и использованному писцом шрифту, рукопись создана лет сто пятьдесят назад в Палестине.
        - Оч-чень такое специфическое писание, - сказал Иван. - Ветхий Завет полностью, из Нового - только Евангелие от Иоанна и Апокалипсис. На чистых страницах в конце книги краткие заметки на арабском, почерк разный. Несколько абзацев на тайнописи, тип определить не могу. Слышишь меня, твое преподобие?.. Прибрал бы ты этот том для пристального изучения? Глядишь, откроется что-нибудь неожиданное.
        - Так и сделаю, - согласился брат Герард. - Плохо верится, что у магистра хранился кодекс, предназначенный для взгляда рядовых братьев Ордена, - войти в башню Тампль могли только члены капитула, избранные, выходит, и часовня только для избранных… Боюсь одного: вдруг мы и впрямь начнем воевать с ветряными мельницами, пойдем по ложному следу? Предположим, храмовники напридумывали свои тайные обряды сугубо из эстетических соображений? Чтобы красивее было? Загадочнее? Масонство девятнадцатого века изобрело массу пышных, однако не несущих смысла церемоний… А истина-то, настоящие секреты совсем в ином.
        - В чем?
        - Узнаем. Обязательно узнаем. Допрашивать начнем сегодня же: служба короля и мы, параллельное следствие. Бьем с двух направлений. Ваша задача проста: с восходом солнца обойти весь комплекс Тампля, вдруг мессир Ласкарис что-нибудь… Заметит.
        - Что я должен заметить? - насторожился Славик.
        - В далеком будущем, - опередил преподобного Иван, - наша корпорация обшарила парижский квартал Тампль и окрестности с добросовестностью кротов, перерывающих огород. Ничего не нашли. Но «тогда» и «сейчас» - два очень разных понятия. Достаточно вспомнить, что в две тысячи третьем году сохранившиеся остатки фундамента этой башни находились в четырех метрах под землей. Представляешь, сколько культурных слоев оставляет огромный густонаселенный город всего за одно столетие? И что под ними может быть погребено? Ты - аргус.
        - Полагаете, в крепости есть… Червоточина?
        - Этого нельзя исключать.
        - И как поступить, если я найду неизвестную Дверь?
        - Быстро сообщить мне, - сказал брат Герард. - Ты хоть понимаешь, что бегство визитатора Франции и двух виднейших командоров в Ла Рошель - только одна из вероятностей?.. Существует и другая. Уразумел, какая именно?
        Завершение части второй
        Третья сила
1307 год по РХ, 24 октября
        Ла Рошель, графство Пуату
        - Ты как хочешь, а я, наверное, останусь здесь навсегда - если вернусь, Жоффр меня попросту шлепнет. Рука у него не дрогнет, поверь… В активе сплошные нули, в пассиве почти десять лет подготовки, выброшенные на ветер миллионы, четыре погибших медиатора и одиннадцать сотрудников мобильных групп, причем восемь из них - только что… Ну не могу я объяснить это обычным невезением, просчетами в планах или неблагоприятным стечением обстоятельств! Не могу и точка! Против конторы Жоффра велась продуманная, отлично организованная жесткая игра. Историческое регби без правил.
        - Может быть, не все так плохо?.. По-моему, ты преувеличиваешь. Результаты есть.
        - Конечно! Скажешь набившую оскомину банальность вроде «отсутствие результата тоже результат» - возьму за шиворот и выкину в море. Камни внизу острые. Давай напрямик: мы в заднице. Нас переиграли по всем направлениям, и никто даже не догадывается - кто именно! «Третья сила» оказалась умнее, хитрее, настырнее и грамотнее…
        Двое приезжих сидели на зубце башни Сен-Николя, оберегавшей со стороны моря городок Ла Рошель, прикладывались к баклаге с местным вином и обменивались унылыми репликами. Сине-свинцовые волны разбивались о гранитное основание башни, в ясном небе кружили чайки, осеннее солнце приятно грело спины.
        Узкий створ гавани перегорожен двойной цепью, протянутой между Сен-Николя и стоявшим на противоположном берегу бастионом Ла-Шен - приказ капитана порта, ни одно судно не имеет права покинуть гавань или войти в нее, ожидающие дозволения причалить английские и южнофранцузские нефы и галеры пока бросили якорь у острова Ре, в нескольких километрах к северо-западу.
        - Ну, суки, - Иван обернулся в сторону города и погрозил кулаком в сторону коробкообразного здания красного камня, возвышавшегося сразу за портовыми постройками. До недавнего времени - командорство Тампля, второе по значимости в Аквитании и Пуату. - Никогда вам этого не забуду! Честное слово, руки чешутся воспользоваться служебным положением, превысить полномочия и лично придушить кого-нибудь из тамошней шатии-братии! Нервы разрядить. Но ведь нет, приперся этот старый хрен, епископ Ангулемский - жаждет приобщиться к переделу собственности! - не разрешат.
        - На допросы храмовников тебя пускают, - напомнил Славик. - Нажать посильнее, давить авторитетом парижской инквизиции, пригрозить…
        - Что я слышу, шер ами? Ты, убежденный сторонник ненасилия, едва не свалившийся в обморок, когда я прикончил бургундца-мародера, наконец-то начал понимать, что здесь иначе нельзя? Вечером не хочешь поприсутствовать на дознании? Чему новому научишься, проверишь устойчивость нервной системы?
        - Благодарствуйте, шевалье, но лучше обойдусь. Одно дело человека убить, быстро и безболезненно, и совсем другое - здешние методы ведения следствия.
        - Вот только не начинай, а! Методы ему не нравятся, видите ли! Напомню: инквизиция для начала предлагает признаться, в случае запирательства арестованному показывают инструменты пытки и снова увещевают, и только когда последний проявляет упорство в нежелании открыть истину, в дело вступает палач. Всё гуманно. Куда гуманнее, чем в наши времена - для начала сломают об тебя табуретку-другую и только потом призовут к чистосердечному раскаянию. Закурить предложат.
        - Что, был опыт?
        - Был, - вздохнул Ваня. - Тебе это будет неинтересно. Вчерашний день, забудь… Надеюсь, ты прав и пока не все потеряно - «окно» открывается через два месяца и девять дней, времени, казалось бы, вагон. Пять недель! Скверно другое: пяти недель в исторической реальности мало до крайности! Ничтожно мало! Наш главный враг - расстояния. Ты не закажешь бизнес-джет из Парижа до Эдинбурга и не очутишься на месте через полтора часа. Лошадь и корабль - два единственных доступных средства передвижения, а учитывая твою глубокую неприязнь к кавалерии…
        - Привыкаю, - Славик, едва не сплюнул, вспомнив, каких адских мучений стоил ему спешный конный марш Париж -Орлеан -Пуатье -Ла Рошель. Четыреста километров непрекращающегося кошмара. Стертые в кровь афедрон и внутренние стороны бедер. Непрекращающаяся боль в крестце. Отлеживался потом несколько дней. Хорошо, по дороге не навернулся с седла и шею не сломал.
        - Привыкаешь? Отлично, а я-то думал обратно в Париж дормез нанимать. С печкой и девками. Не обижайся… Поедем рысью, будем останавливаться чаще. Так вот: эвакуироваться храмовники могли только в Шотландию и на Пиренейский полуостров: Астурия, Леон и Арагон, Португалия, где позиции Ордена наиболее сильны - большинство рыцарей после окончательного запрета Тампля перейдут в португальский орден Сантьяго. Ох, далековато… Кроме того, мы понятия не имеем, какова конечная точка маршрута Жерара де Вилье и других командоров. Может быть, замок Томар - первейшая твердыня Тампля на Пиренейском полуострове? Горные замки в Шотландии? Тамплиерам сочувствует король Роберт Брюс, он консьор Ордена… Кипр? Нет никаких следов! И мы стоим на развилке сотни путей. Какой выбрать?
        - Самый простой.
        - Тебе легко говорить. А тем временем мы сейчас оказались в подвешенном состоянии - никакого серьезного прикрытия, для Гийома де Вэра я никто, хотя свидетельства о моих липовых подвигах лежат в архиве парижской инквизиции, да и грамоты Священного Трибунала епископ не отобрал… Пока не отобрал.
        - До сих пор не сообразил, кто мог это сделать? - грустно спросил Славик.
        - Кто угодно. Месть храмовников. Пресловутая «Третья сила». Конкуренция внутри самого Трибунала. Люди короля - незачем сохранять жизнь человеку, который знает настолько много. Версий без числа.
        - Н-да. Очень не повезло.
        Под исключительным, прямо-таки фатальным невезением Славик подразумевал неожиданную смерть брата Герарда из Кларено, убитого семь дней назад, 19 октября, прямиком в резиденции Святейшей инквизиции в Сен-Жан-ан-Грев. Ночью, кинжалом в горло.
        Убийцу не нашли, хотя служба городского прево, монахи-доминиканцы и братья-миряне в самом буквальном смысле этих слов перевернули Париж вверх дном - были арестованы полсотни потенциальных подозреваемых, включая водовоза, привозившего вечером бочку с родниковой водой в монастырь, зеленщика, доставившего на рассвете овощи, и просто случайных прохожих, не вовремя очутившихся на улицах, окружавших Сен-Жан. Их отпустили через день-два, когда следствие зашло в тупик…
        Что бы ни говорил Иван, король взъярился. Смерть брата Герарда едва не стоила мессиру Плуабушу поста прево - Филипп прекрасно понимал, чего будет стоить потеря лучшего следователя французской инквизиции. Обвинение тамплиерам должен был предъявить именно Герард Кларенский и ему же было вменено в обязанность вести первый этап дознания, самый важный - надо было выбить из храмовников признания, пока они не очухались и не начали противодействовать расследованию.
        Но - ничего. Идеальное, совершенное убийство. Ни единого свидетеля. Никаких следов. Не выяснилось даже, как ассассин проник в Сен-Жан.

* * *
        - Подъем! - Спросонья Славик не понял, кто и почему вопит над ухом так, будто в отеле Сен-Дени случился пожар. - Подъем, сказано! Одевайся! Завтрак отменяется! Быстрее, бестолочь!
        - Да что, блин, случилось?! - рявкнул в ответ Славик, которого сержантские повадки Ивана начали безмерно раздражать. - Нормальным голосом можешь сказать?
        - Нам хана, вот что, - чуть сбавил обороты Ваня. - Батюшку Георгия, сиречь преподобного Герарда прирезали… Прибежал послушник из монастыря, доложился. Ждет нас. Да шевелись же, ленивая скотина!
        Утро 19 октября 1307 года началось хуже не придумаешь. Бешеная гонка, продолжавшаяся с тринадцатого числа, только завершилась, вчера Иван со Славиком переехали из Нового Тампля (где дневали и ночевали пять полных суток) домой, решив, что отоспаться жизненно необходимо. Предполагалось, что самые важные события окончены и вскоре придется начинать куда более скучную, однако необходимую работу с захваченными у храмовников документами, свезенными в Сен-Жан и частично в Консьержери - избавившийся от нехороших подозрений и потенциальной угрозы заговора Филипп Красивый вернулся в главный дворец Парижа.
        И вот, шокирующие новости - погиб руководитель всей сети медиаторов.
        Едва светало, но Ваня уже был облачен по-походному - при оружии, обязательная кольчуга поддета под жиппон. Ничего не оставалось делать, как припомнить армейские времена и одеться если не за сорок пять секунд, то за три минуты: учитывая сложность средневековой одежды и все-ремешки-крючки-пуговки, Славик уложился в рекордное время. Иван помогал, одновременно пытаясь объяснить, какова обстановка:

…- От послушника толком ничего не добиться, мальчишка перепуган насмерть. В монастыре собирали братию к заутрене, постучались в кабинет Герарда, когда он не вышел вовремя. Дверь была не заперта. Нашли тело. Приор аббатства знает, что делать в таких ситуациях - послали за капитаном Марсиньи и сержантами короля, отправили вестового ко мне: Герард предупредил своих, что Жан де Партене входит в самый доверенный круг как мирянин братства Иоанна Крестителя… Готов? Пошли, лошадей должны были оседлать.
        Послушника - худенького чернявого парнишку в подряснике - Иван посадил в седло впереди себя и поддал шпор соловому фландрийцу. Вихрем пронеслись по набережной от Нельской башни до Ситэ и далее через мосты, заставляя молочниц и просыпавшихся затемно лавочников отскакивать в ниши между домами. Хорошо, не сшибли никого.
        Возле Сен-Жан порядочное оживление, необычное для столь раннего часа - успела прибыть служба короля, Славик тотчас узнал растерянного Гуго де Кастро, приматывающего поводья своей кобылы к коновязи. Капитан Арно де Марсиньи выглядит полусонным и ничуть не обеспокоенным. Мол, убийств мы на своем веку много видывали.
        Возле портала церкви стоял седовласый брат Арнальд Геттингенский - секретарь Трибунала, обликом настоящий инквизитор: высокий, тощий, с тяжелым взглядом белесых германских глаз и острым подбородком. Славику он сразу напомнил имперского губернатора Таркина из первого фильма «Звездных войн». За спиной доминиканца столпились орденские монахи в белых рясах с черными плащами и пелеринами.
        - Служба короля, - привычно представился капитан де Марсиньи. - Нас оповестили о происшедшем.
        И невозмутимо застыл, ожидая, что ответит брат Арнальд.
        - Идемте, - кивнул монах. Выхватил взглядом шевалье де Партене, которого знал лично. - И вы тоже, сударь… Кто это с вами?
        - Я за него ручаюсь, преподобный.
        Путь знакомый - через галерею до скриптория, второй этаж монастырского корпуса, низкая дверь. В коридоре охрана также из братьев-мирян, несколько дней назад заменивших арестованных сержантов Тампля.
        Марсиньи представлял светскую власть, за которой оставалось первое слово в расследовании дел подобного рода - убийство это не ересь и не отступление от догматов, совершил его человек, признаков дьявольщины никаких. Может быть, ударивший кинжалом брата Герарда и был обуян силами сатанинскими, но, пока это не доказано, уголовное преступление расследуется подчиненными парижского прево.
        Из-за плеч сержантов короля Славик мог рассмотреть только стол брата Герарда, лужу подсохшей темной крови на полу и голые ступни преподобного. Одна деревянная сандалия слетела с ремешков и валялась рядом.
        - Наследили, - недовольно бросил капитан. Вошел в комнату. - Ваше преподобие, братья пытались оказать помощь, остановить кровь?
        - Да, - согласился брат Арнальд. - Но быстро увидели, что Герард из Кларено уже скончался - да примет Господь его душу! - и сообщили приору монастыря, а через него и мне.
        - Гуго! - повысил голос Марсиньи. - Оба Гуго! Попросите благословения отца-настоятеля и опросите монахов, особенно тех, кто был на ночном бдении… Брат Арнальд, вы не возражаете?
        - Исполняйте свой долг, мессир капитан, - откликнулся инквизитор. - Я не вправе мешать слугам короля.
        - Хорошо-о… - Гуго де Кастро и Гуго де Ла Сель, кликнув с собой еще троих сержантов, отправились в сторону покоев аббата, Марсиньи меж тем присел на корточки подле невинноубиенного. Рассуждал вслух, ничуть не стесняясь десятка зрителей. - …Вот надо же, насколько неаккуратно! Преподобный не ожидал нападения и не сопротивлялся, умер в один миг - лезвие вошло в кадык и перерубило хребет, острие вышло на шее сзади, наполовину пальца. Крови не слишком много, ряса не запачкана… Удар нанес очень сильный и знающий свое дело человек - целил в гортань, преподобный не мог закричать.
        Марсиньи взялся за рукоять кинжала, вытащил. Отыскал левой рукой в поясе тряпицу, тщательно протер лезвие и гарду.
        - Очень необычная работа, - сказал капитан. Протянул клинок брату Арнальду. - Вы никогда не видели это оружие, преподобный? У кого-нибудь из мирян, работающих при монастыре?
        - Нет, - отрицательно покачал головой монах. - Итальянская работа?
        - Не знаю…
        Кинжал передавали из рук в руки - чтобы каждый мог взглянуть. Дошла очередь до Славика. Ручка наверняка деревянная, крашенная в черное - напоминает формой вытянутый Молот Тора. Делали в Скандинавии? Лезвие в виде листа осоки, длиной сантиметров двадцать. Металл на эфесе и гарде похож на латунь или бронзу. Никаких символов, гравировки или мастерского клейма.
        И все равно есть в нем что-то неуловимо-узнаваемое!.. Но как? Откуда? Не вспомнить.
        Иван, повертев в руках кинжал, бесстрастно пожал плечами и передал дальше. Заметно общее недоумение: вроде бы привычное для XIV века холодное оружие, однако какое-то неправильное. Чужое. И никто не сумел выразить словами, отчего создается подобное впечатление.
        Прошло не меньше трех часов, пока Марсиньи с помощниками - особо усердствовал Гуго де Кастро, будто Герард Кларенский был ему отцом родным - не опросили всех, до кого сумели дотянуться, и не договорились с инквизицией о незамедлительных совместных действиях: жителей близлежащих кварталов и владельцев домов непременно подвергнуть строгому допросу - что видели, не встречали ли странных незнакомцев. Засим необходимо донести до десятников стражи городских ворот распоряжение задерживать всех подозрительных.
        И, разумеется, надо обязательно доложить в Консьержери. Дело государственное!
        Доложили. Король в сопровождении Ги де Ногарэ и епископа де Вэра приехал в аббатство вскоре после полудня - государь хмурился, всем видом показывая крайнее неудовольствие, а это означало, что Филипп в гневе будет способен на резкие и не всегда оправданные шаги, о которых потом придется сожалеть…
        - Сир, могу я нижайше просить о приватном разговоре? - в тот момент, когда Филипп начал в голос отчитывать бледного настоятеля аббатства Сен-Жан, вперед неожиданно вышел шевалье де Партене. - Вы должны помнить о наших беседах в Лувре и Новом Тампле. Это важно, сир…
        Молчаливый канцлер Ногарэ вздернул правую бровь: ничего себе нахальство, прерывать речи короля! Сейчас кому-то оч-чень серьезно влетит. В лучшем случае высылка из Иль-де-Франс. В худшем же… На это воля его величества, которая будет незамедлительно исполнена.
        Филипп IV запнулся на полуслове. Оглядел господина де Партене, будто не понимал, что нужно этому человеку. Не меняя выражения лица, повернулся к Арнальду Геттингенскому:
        - Пускай нас проводят в комнату, где никто не сумеет подслушать. Впрочем, нет… Я наслышан об устройстве монастырей ордена святого Доминика - слуховые трубы, особые ниши, в которых слышно людей, беседующих в соседнем здании…
        - Сир, это наговоры и клевета!
        - И тем не менее. Встретиться с мессиром Партене я предпочту во внутреннем дворе обители. Вы не возражаете?
        - Сир, вы - король.
        - Прекрасно, что вы об этом не забываете, брат Арнальд.
        Когда Иван и его величество Филипп Красивый скрылись за дверьми дормитория, Славик впервые почувствовал себя не просто заурядным статистом в непонятном спектакле, а человеком совершенно ненужным.
        Свою наиглавнейшую функцию как аргуса он так и не выполнил - на территории обоих замков, Старого и Нового Тампля, не отыскалось самомалейшего признака
«червоточин».
        Искали несколько дней, обходя каждое строение. Спускались в подвалы. Рыскали среди заброшенных домов, возведенных в прошлом-позапрошлом веках. Обследовали принадлежащую тамплиерам гавань за Гревской площадью.
        Ничего. Никаких признаков. Похоже, гипотеза оказалась ложной: Орден не пользовался Дверьми. Или скрывал их настолько тщательно, что никакие «методы дознания» не могли вырвать тайну из братьев-рыцарей.
        Брат Герард последний постулат упорно отрицал: преподобный лично допрашивал большинство схваченных членов конклава Ордена, включая магистра Жака де Моле. К последнему пытка пока не применялась, но относительно прочих рыцарей она была дозволительна.
        Как раз вчерашним вечером, когда Славик и Иван последний раз видели Герарда Кларенского живым, он с довольным видом сообщил - всё, мы на пороге. Банк практически в наших руках, игра сделана. Приходите утром - новости сообщу преотличные.
        Утро наступило, но преподобный уже не смог увидеть солнца, восходящего над горой Монмартр.

* * *
        Тот день едва не стал поворотным - судьба операции повисла на тончайшем волоске. Поддержка со стороны брата Герарда означала беспрепятственный доступ к вывезенным из Тампля документам и протоколам допросов храмовников, которые могли сообщить (и ведь наверняка сообщили!) нечто чрезвычайно важное.
        Был потерян основной информационный ресурс - брат Арнальд не собирался посвящать братьев-мирян в ход следствия, у них совершенно другие обязанности и задачи. Шевалье де Партене незачем работать с бумагами тамплиеров - для того предназначены многоученые доминиканцы. Ваше дело, сударь, это меч и беспрекословное подчинение Трибуналу…
        Так бы оно и получилось, однако Иван на свой страх и риск перехватил инициативу - знал, на что шел, попирая феодальный этикет при многочисленных свидетелях. Филиппу смелость мессира де Партене понравилась. Такой тип людей королю импонировал, возьмите хоть Гийома де Ногарэ - при всей личной преданности канцлер не боится возражать монарху и спорить с ним.

…- А что оставалось делать? - развел руками Иван, когда по возвращению в отель августинцев Славик потребовал объяснений. Хватит играть в таинственность и секреты, не время! - Нам требуются могучие союзники - для Арнальда Геттингенского и его преосвященства епископа я всего-навсего брат-мирянин, тупой исполнитель. Подозреваю, Арнальд выражал неудовольствие тем фактом, что Герард дал нам слишком много воли и полномочий - где такое видано, чтобы лица светские стояли выше орденских монахов? Не сегодня так завтра руководители Трибунала ототрут нас даже не на второй, а на третий план, причем будут совершенно правы: субординация есть субординация.
        - Что ты сказал Филиппу?
        - Предложил свои услуги. Намекнул, что как доверенное лицо усопшего Герарда из Кларено владею сведениями, которыми другие отцы-инквизиторы не спешат делиться с его величеством. Не исключено, из своекорыстных соображений. Доложил об исчезновении части документов Тампля - эту информацию Герард придерживал до поры.
        - А Филипп?
        - Филипп мужик умный, сигнал принял и поступил ожидаемо. Мы с тобой теперь служим короне Франции. Втихаря. Подведомственны его светлости канцлеру - завтра поеду в Консьержери, на разговор с Ногарэ. Провести этого выжигу непросто, но кто сказал, что я собираюсь обманывать хранителя печати? Всё честно: ему нужны деньги и секреты храмовников? Нам тоже. Поохотимся в паре, а кто урвет самую жирную часть добычи, узнаем, когда достигнем цели… Полагаю, это будем мы.
        - Слишком у тебя всё просто, - мрачно сказал Славик. - Труп Герарда остыть не успел, а ты сразу начал комбинировать - такое впечатление, что смерть преподобного тебя совсем не тронула. Гуго и тот сам не свой ходил…
        - Чего? - выпрямился Иван. - Чего-чего? Тебе в тысячный раз объяснить, что мы не в отпуске на Ривьере? Это работа! Тяжелая и опасная, с почти непредсказуемыми результатами! Я что, обязан был бросить всё, вывернуть на голову пепел из жаровни, размазать сопли по лицу и кататься по полу, выдирая волосы и истошно рыдая? Так ты это видишь? Комбинировать начал! У тебя есть другие предложения? Конструктивнее и благоразумнее? Герарда не вернешь. Лучшей памятью о нем будет достойное завершение общего дела. Где я не прав?
        - Прав, прав! Не передергивай! Я просто хочу спросить, что будет дальше - на нас начали охоту! Проклятущего ловчего д’Эраля не поймали, сгинул, будто его и не было никогда! О «Третьей силе» и малейшего понятия не имеем…
        - Без паники! - прикрикнул Иван. - Они рассчитывают на нашу капитуляцию? Хренушки! Мы еще поборемся. Значит, так: я постараюсь вытянуть из Ногарэ le carte blache - канцлер любит деньги не меньше, чем короля, следовательно, должен клюнуть на приманку. Подпущу дымку, ненавязчиво посоветую изъять у инквизиции всю сохранившуюся финансовую документацию Тампля - святые братья пускай чертей ловят и ересь искореняют, а не возятся со счетами-балансом-дебетом храмовников. Разделение труда. Попутно нанесу визит вежливости епископу Гийому Парижскому - выразить соболезнования и подтвердить, что мы остаемся верными слугами Матери-Церкви. Не хочется терять связи с инквизицией - Sanctum Officium нам еще пригодится…
        - Наполеоновские планы и византийские интриги. Думаешь, сработает?
        - Молчал бы про Византию, ромей недоделанный… Должно сработать. Поиграем в героя Карло Гольдони - слуги двух господ, коллективный Труффальдино из Бергамо.
        - Но как же остальные медиаторы?
        - Заместителем Герарда в исторической реальности является Гуго де Кастро, как самый опытный. Он займется своими делами, мы своими - временно придется действовать в автономном режиме. С полной ответственностью за свои поступки. Готов?
        - Даже если и не готов, все равно заставишь. Помнится, несколько месяцев назад ты уверял, что в нашей связке главный я. Как аргус.
        - Хочешь быть главным? - фыркнул Иван. - Отлично, завтра утром идешь к Ги де Ногарэ и обо всем договариваешься. По рукам?
        - Не-не-не, Дэвид Блейн! Самоубийство - смертный грех!
        - Запомни: главных и подчиненных сейчас нет и быть не может. У каждого свои функции, важные и необходимые. Я занимаюсь практическим обеспечением проекта, как ты выразился, комбинирую и пытаюсь избежать маячащего в зоне прямой видимости кризиса, ты же… Ты учишься, мотаешь на ус, изучаешь ремесло медиатора изнутри и поддерживаешь меня морально. А не ноешь и не страдаешь. Побольше оптимизма!
        - Одного оптимизма недостаточно. Где гарантия, что наступившей ночью к нам в комнаты не вломятся головорезы мессира д’Эраля и не прикончат с той же легкостью, что и преподобного Герарда?
        - Ну вот, опять… Задолбал! Гарантий несколько: двор отеля Сен-Дени на ночь закрывается, придется ломать ворота. На окнах - железные решетки. Дверь из дубовых досок, тяжелый засов. Попытаются сунуться, успеем проснуться и дадим отпор. Прибегут монахи на помощь - августинцы очень не любят, когда в стенах аббатства чужаки учиняют безобразия, не смотри, что смиренные да набожные. Помнишь помощника келаря, брата Клементина? Такой мордоворот, что меня с полутыка в нокаут отправит, наверное, до принятия пострига был военным… Ничего не бойся. Прорвемся.

* * *
        Иван зря бодрился - обстановка стремительно ухудшалась, с каждым днем.
        Внешне дела обстояли как раз неплохо: из других городов Франции поступали подтверждения, что воля короля исполнена, все командорства Тампля захвачены, братья-рыцари заключены под стражу, Священный Трибунал приступил к следствию. Редкие очаги сопротивления в городах Безье, Труа и графстве Невер подавлены без всякой пощады и снисхождения.
        Казалось бы, затея Филиппа Красивого увенчалась безоговорочным успехом - разве что забеспокоившихся госпитальеров пришлось успокаивать и официально сообщать комтурам ордена святого Иоанна Иерусалимского, что королевская власть и инквизиция не имеют к ним никаких претензий, а вовсе наоборот, полагают иоаннитов надеждой Католического Универсума и единственной силой, способной защитить оставшиеся христианские владения Средиземноморья после падения еретиков и отступников Тампля.
        Посвященным в деликатные подробности было известно другое: меры, принятые к скорейшему разысканию бежавших из Парижа командоров и рыцарей Ордена положительных результатов не принесли. Тройные заставы на основных дорогах и проселках оказались неэффективны. Тщательные изыскания агентов инквизиции и службы короля в Фонтенбло и окрестностях - Немуре, Савиньи-ле-Тампль, Мелёне и Провене, - оказались неуспешными, а ведь по всем свидетельствам таинственные возы с сеном двигались именно в этом направлении, к югу от столицы.
        Провенское командорство считалось небогатым и провинциальным, там схватили всего четверых рыцарей и полтора десятка сержантов, причем первых застали в момент непристойной оргии с падшими женщинами и молодой прислугой мужского пола. В глухомани несложно заскучать и от праздности предаться чувственным удовольствиям, но quod licet Iovi, non licet bovi - храмовники все-таки монахи, давали обет. Указанное обстоятельство возмутило доминиканцев Провена более всего, и местная инквизиция принялась за дело с поразительным рвением.
        В Париже в это время предполагали, что исчезнувшие сокровища могли упрятать в лесу Фонтенбло - площадь огромная, места дикие и малонаселенные, искать придется до Второго пришествия. Однако радетельные провенские доминиканцы прислали гонца в Сен-Жан с копиями первых показаний - распутные братья-тамплиеры признались с изумительной быстротой, явно не понимая, что происходит.
        Да, в последний месяц грузы через Провен проходили, в командорстве обозы меняли лошадей. Направление? Запад, побережье Гесперийского моря, крепость Ла Рошель.
        Когда известия достигли ушей Гийома де Ногарэ, канцлер долго не размышлял. Давайте испытаем в деле шевалье де Партене, предоставим ему в подчинение десяток верных людей и проверим, что творится в Ла Рошели. Тем более что доклады оттуда запаздывают, вот неприятность.
        У вашего величества есть возражения?
        Уговаривать Филиппа IV не пришлось. Иван получил рескрипт короля спустя час, просиял, как солнышко безоблачным утром, рявкнул «Они мне поверили!» и обрадовал Славика: мигом собирайся, мы отправляемся на Атлантическое побережье! Появился след! Неясный, сомнительный и полустертый, но это лучше, чем ничего!
        Ла Рошель. Как и говорил брат Герард, вчерашним днем навеки упокоившийся на кладбище аббатства Сен-Жан.
        Похоронили его скромно, как и подобает монаху ордена проповедников. Присутствовали только свободные от послушания братья-доминиканцы, настоятель собора да Славик с Иваном - Гуго де Кастро вырваться со службы не смог, прочих медиаторов к церемонии не допустили бы: устав обители не дозволяет…

* * *
        Город, который доставит множество неприятностей католическим королям Франции в эпоху Реформации, недаром был облюбован тамплиерами. Удобное расположение, закрытая бухта, два огромных острова - Сен-Жорж и Ре - прикрывают гавань от разгула стихии в Бискайском заливе и штормовых волн. Самая середина атлантического побережья королевства - отсюда недалеко до христианских королевств Испании и Англии, обогнув Пиренейский полуостров и минуя Гибралтар, можно войти в Средиземное море. Следуя на северо-запад в обход Бретани, через несколько дней увидишь берега Гибернии-Ирландии и Шотландии, а там и до скандинавских стран недалеко…
        Тамплиеры вывозили из Ла Рошели вино и соль, получали грузы тканей и зерно из Кастилии и Арагона, шерсть из английских графств, торговля процветала - пошлины, налоговые сборы в казну и государственный надзор отсутствовали как данность: Орден от мирской власти независим, десятину он платит исключительно Апостольскому престолу и Папе. Входящее в королевский домен графство Пуату не получало от деятельности тамплиеров ни единого денье.
        Номинально Ла Рошелью управлял назначаемый из Парижа прево, но жители города-порта - от гильдейских купцов и мелкопоместных дворян до распоследнего рыбака прекрасно знали, кому на самом деле принадлежат гавань, верфь, десятки сараев для хранения товара да и весь городок в целом.
        Оттого события в Ла Рошели 13 октября и последующие двое суток привели мирных горожан если не в ужас, то в состояние, близкое к умопомрачению: в город нежданно нагрянули королевские латники из Ангулема, причем возглавлял их самолично епископ Ангулемский Адемар.
        Объяснимо: в столице епископата командорства Ордена Храма не было, Адемар получил запечатанный пакет из Парижа загодя, с приказом вскрыть за сутки до общефранцузской атаки на тамплиеров и немедля выйти с войском в сторону Ла Рошели - Филипп и Ногарэ имели основания не доверять тамошнему прево: коррупция и в XIV веке процветала, местные власти находились на содержании храмовников и без лишней опаски поглядывали в сторону отдаленного Консьержери. Где Пуату, а где Иль-де-Франс?
        Вероятно, длинная рука вознамерившегося единолично править Францией Филиппа Красивого когда-нибудь дотянется и до приморских областей - недаром король сделал графство частью своего домена после смерти последнего претендента на земли, Гуго Пуатевинского. Когда-нибудь, но не сейчас…
        Епископ Адемар припоздал - после неспешного марша и ночного отдыха сто двадцать военных, включая подвассальных королю рыцарей и вооруженных пеших, оказались в Ла Рошели только утром пятницы и были вынуждены «именем короля» требовать открыть ворота: город по неясным до времени причинам находился на осадном положении.
        Ворота открыли. По местным меркам, десять дюжин вояк - мощная армия, известны случаи, когда дворянские замки захватывали впятеро меньшим числом, вспомним хоть знаменитую историю с Аутафортом, родовым гнездом знаменитого поэта-рыцаря Бертрана де Борна - для взятия твердыни хватило всего двух десятков обученных латников с поддержкой в виде сиволапого мужичья!
        К Адемару вышел растерянный прево и сообщил, что в Ла Рошели беспорядки - ночью случилось необыкновенное: какие-то чужеземцы напали на братьев-рыцарей Тампля, прямиком в гавани!
        Почему храмовники ночью готовили судно к отплытию? Не могу знать, ваше преосвященство. Что случилось потом? Свалка была, вот что. Разбойников полегло восемь, еще шестеро ранены, двое целехоньки - их схватили, заключены в командорстве тамплиеров, юрисдикция Ордена…
        То есть как - перевести в городскую тюрьму? Простите, ваше преосвященство, но командовать рыцарями Храма я не могу!
        - Зато я могу, - ледяным тоном сказал Адемар Ангулемский и взглянул на секретаря.
        Тот предъявил прево Ла Рошели свиток, подписанный королем Филиппом.
        - Этого тоже в цепи, - приказал Адемар, указав на прево. Епископ в точности знал, что наместник его величества получил соответствующие распоряжения, но исполнять их не торопился. - Держать при обозе, глаз не спускать!
        Город-крепость Ла Рошель заняли за час, без лишних эксцессов. Порт закрыли, ангулемские дворяне вошли в командорство Тампля и арестовали тринадцать храмовников, принявших свою участь на удивление безропотно. Епископ, пользуясь дарованными его величеством полномочиями, переназначил прево города, поставив на этот пост своего племянника-мирянина, и первым делом отправился исследовать кладовые командорства. Нашел тридцать две тысячи ливров.
        Адемар сразу же допустил к расследованию монахов доминиканского и францисканского орденов, у которых были особые указания от Гийома де Вэра, епископа Парижского. А через несколько дней, когда монсеньор почувствовал себя хозяином положения и прикидывал, какие выгоды епископату принесет конфискация имущества храмовников, из столицы прибыли доверенные люди государя Филиппа.
        Руководил небольшим отрядом некий Жан де Партене, человек упрямого и твердого нрава, непреклонный, суровый и не питающий уважения к провинциальным епископам. Единственные три слова, им постоянно употребляемые, звучали так: «Это воля короля». Противоречить же воле его величества невозможно - чревато самыми дурными последствиями, для Филиппа лица духовного звания такие же подданные, как и все остальные. Более того, мессир Партене выложил на стол перед епископом высочайшие рескрипты, дававшие самые высокие полномочия и, как дополнение, предъявил бумаги Священного Трибунала.
        Лучше с ним не связываться, решил Адемар Ангулемский. Пусть делает всё, что заблагорассудится. Но отчет о действиях шевалье де Партене в любом случае будет отправлен в Париж, в архиепископство Реймсское и дополнительно в Авиньонскую курию.
        Первым делом Жан де Партене приказал освободить мессиров, схватившихся с братьями Тампля в ночь на пятницу тринадцатое октября, и немедленно перевезти всех до единого в комтурию госпитальеров - за ранеными нужен уход. Кроме того, ваше преосвященство, почему вы заточили их в крепость?
        - Они нарушили законы короля, сударь. Может быть тамплиеры и виновны в известных… гм… прегрешениях, но по гражданскому римскому праву выходит, что именно рыцари Храма подверглись нападению ночью в пятницу!
        - Вы спрашиваете, кто эти люди, монсеньор епископ? Они служат его величеству Филиппу Капетингу, нашему государю…
        Других вопросов не последовало.

* * *
        Припугнув епископа и удостоверившись, что в Ла Рошели никто не посмеет чинить препоны королевскому посланнику, Иван принялся за расследование.
        Для начала он решил окончательно утвердить собственный авторитет в глазах горожан и преосвященного Адемара: самочинно разместился на постой в командорстве храмовников. Там же поселил своих сержантов из числа лотарингской гвардии герцога Тибо, отданных в подчинение мессиру Партене его светлостью канцлером. Дозволения у епископа, понятное дело, спрашивать не стал.
        Пункт второй: необходимо как можно быстрее выяснить, что произошло с мобильной группой, квартировавшей в Ла Рошели и обязанной прикрывать атлантическое направление. Странный ночной инцидент в порту, восемь погибших - самые крупные единовременные потери за всю историю корпорации, это же неслыханно!
        Новоназначенный прево пунктуально исполнил приказ парижского гостя: раненых на телегах доставили из тюремной башни в комтурию иоаннитов, туда же сразу отправились Иван с едва живым после конного перехода Славиком.
        Резиденция госпитальеров выглядела значительно скромнее огромного поместья, принадлежащего храмовникам, но здесь было уютнее и безмятежнее - двухэтажные корпуса под черепицей, аккуратный садик во дворе, огород, скромная церковь в романском стиле, почти вытесненном ныне помпезной готикой, которой увлекались тамплиеры, строившие соборы по всей Европе.
        Добились встречи с комтуром - пожилым бородатым рыцарем в черном облачении ордена святого Иоанна. Шевалье де Партене объяснился: светская власть просит вас об услуге, мессир. Дело государственное. Этих восьмерых взять под строжайшую охрану, оказать всемерную помощь в лазарете, никого посторонних не допускать - кроме меня и господина Стефана Ласкариса, вот он, перед вами, позвольте представить. В качестве пожертвования обители примите кошель с венецианским золотом.
        Госпитальеры спокон веку отличались от собратьев из Тампля доброжелательностью и смирением. Комтур пообещал, что просьба будет непременно исполнена, в лазарете достаточно свободных помещений, надзор за страждущими обеспечат самый ревностный. Разрешите только узнать, как братьям-иоаннитам относиться к этим людям? Как к пленникам короля или?..
        - Или, - сказал Иван. - Я имею основания опасаться за их жизни, оттого и настаиваю на строжайшей охране.
        - Как будет угодно, шевалье.

* * *
        Тщательное дознание Иван вел пять дней - приболевшего после тяжкого путешествия из Парижа Славика пришлось оставить в бывших покоях командора, пускай приходит в себя.
        Беготня с утра до ночи: совместно с отцами-инквизиторами допросить некоторых здешних тамплиеров, развязать языки смещенному Адемаром городскому прево и его помощникам, поднять записи капитана порта за последние две недели - сколько кораблей пришло, сколько отплыло, по каким направлениям, с каким грузом.
        Хорошо, что десятник лотарингцев оказался парнем сообразительным и наученным грамоте - без его действенной помощи составить точную картину происшедшего было бы значительно сложнее. Вдобавок он прекрасно разбирался в тонкостях и особенностях провинциальной жизни и знал, в каком направлении копать.
        Результат: к утру 24 октября именем короля было арестовано еще двадцать три человека - практически вся городская верхушка, покрывавшая деятельность тамплиеров в Ла Рошели и окрестностях. Вместе с прежним прево в башню Сен-Николя отправились городской бальи и несколько легистов-законников, королевские чиновники, двое судейских.
        Иван, посмеиваясь, сказал, что массовые репрессии оправданы на все сто процентов - завтра же к Гийому де Ногарэ будет отправлен гонец с подробным описанием коррупционных схем в одном из важнейших портов Франции. Канцлер вцепится в это дело, как клещ: он давно борется с разнузданным мздоимством в провинциях и с радостью устроит показательный процесс, отправив в Ла Рошель королевских судей. Нам в свою очередь это зачтется, Ногарэ увидит, что не зря доверился братьям-мирянам Трибунала, перешедшим под королевские знамена.
        Умолчать придется лишь об одном: событиях, в которые оказалась втянута против своей воли мобильная группа корпорации. Концы в воду, короче говоря - очень уж нехорошая картина вырисовалась.
        Никакого «сражения в гавани» не было - это показали десятники стражи Ла Рошели и подтвердил отставленный прево, когда на него как следует надавили, для начала выдрав несколько ногтей и пригрозив раскаленным клеймом. Раскололся как миленький.

…- Сразу наложил полные штаны и понял, что дело пахнет керосином, - повествовал Иван. Они со Славиком отдыхали на вершине башни Сен-Николя третий час, пытаясь систематизировать полученные за минувшие дни сведения и понять, что же происходит на самом деле. - Я не добрый инквизитор, увещевать и взывать к совести подследственного не стану - служба короля подразумевает не спасение души грешника, а максимальную эффективность. Так вот: наша спецгруппа, оказывается, никого и пальцем не трогала. Ребята сняли два дома на окраине, в городе вели себя тише воды ниже травы, возглавлял их Ришар Куапель - между прочим, двоюродный племянник мсье Жоффра, медиаторский стаж больше двенадцати лет, пять долгосрочных забросок… Остальные тоже не новички, как вести себя в условиях исторической реальности знают назубок, могут постоять за себя. В итоге - восемь трупов!
        - Бр-р, - помотал головой Славик. - Если они никого не трогали, значит…
        - Догадался? В ночь на тринадцатое мобильную группу атаковали храмовники. Предварительно намекнув прево, чтобы тот ничего не предпринимал - всё куплено… Взяли нахрапом, отсюда и пятидесятипроцентные потери: некоторые начали всерьез сопротивляться, сдача в плен инструкциями не предусмотрена. Остальных задавили числом, связали, отправили в командорство. Хуже всего то, что Куапель погиб, еще один медиатор-профи… Поутру начали допрашивать: кто таковы, откуда, что делаете в городе. Пригрозили, будто погрузят на корабль и отправят в Испанию, где разговор будет вестись иначе - без куртуазии. Причем эту угрозу братья-рыцари выполнили бы, но тут очень не вовремя появился епископ Адемар со своими башибузуками: два корабля готовились к отплытию в пятницу днем, их успели задержать.
        - Обыскали?
        - Да. Я потом устроил дополнительный осмотр - ничего. Обычный груз, вино да яблоки. Вывод делается простейший: нашу группу сдали тамплиерам со всеми потрохами, это подтверждено: один из братьев-рыцарей на допросе признался, что из парижского Тампля пришла секретная депеша с предостережением о чужаках и приказом покинуть командорство не позднее тринадцатого октября. Промедлили - ангулемцы подошли скорее, чем ожидалось.
        - Темное дело, - вздохнул Славик.
        - Темнее некуда. Ладно, на сегодня хватит. Дела в башне Сен-Николя я закончил, пойдем в командорство - ужинать и на отдых. Кстати, я слегка увлекся и в благодарность за заботы о наших товарищах пообещал иоаннитскому комтуру передать постройки тамплиеров их ордену. Обрадовал старика. Так ведь и случится, что характерно - история неизменяема…

* * *
        Ла Рошельский Тампль возводили по общепринятому образцу - храмовники давно разработали своеобразный стандарт для орденских резиденций в провинциях: прямоугольное здание в три этажа с плоской крышей, на которой можно расставить лучников, каменная кладка, очень узкие вертикальные окна-бойницы. Обязательные хозяйственные пристройки, обнесенные оградой. Церковь во дворе, иногда часовня. Что в Ла Рошели, что в Безье, Эдинбурге, Падуе или Сантьяго - везде стоят похожие друг на друга, как близнецы, командорства с обязательным медальоном на фронтоне в виде двух рыцарей, едущих на одной лошади, и выбитой надписью: «Pauperes commilitones Christi Templique Solomonici».
        Пока Иван как ошпаренный носился по городку - ему безусловно нравилось положение
«чрезвычайного комиссара», уполномоченного королем навести порядок в этой дыре! - Славик приходил в себя после кавалерийского похода и потихоньку обследовал новое место жительства.
        Ваня сразу предупредил: чувствуй себя здесь хозяином, никому не показывай стеснения или, боже упаси, боязни. Морда валенком, доставшуюся в наследство от тамплиеров прислугу шпыняй в хвост и в гриву, на людей епископа внимания не обращай и вообще веди себя непринужденно.
        Ты - человек короля. Хотел быть главным? Вот и отрабатывай навыки.
        Выяснилось, что храмовники ценили удобства, а постулат о смиренном умерщвлении плоти воспринимали с юмором. В командорстве была хорошая баня с деревянными ванными, уборная по казарменному образцу выглядела шедевром современной гигиенической науки - отходы жизнедеятельности братьев-рыцарей и сержантов смывались из каменного желоба проточной водой акведука, построенного еще римлянами и восстановленного затем тамплиерами. Постели в просторных кельях чистые: тюфяки, застланные льном и тонкой выбеленной шерстью. Кухня обширная и чистая, есть ледник для хранения продуктов.
        Шевалье де Партене исчезал с утра до ночи - работа есть работа, Славик же постепенно изучал замок. Иван оставил в командорстве четверых лотарингцев: бдеть, а при случае тащить и не пущать - это добавляло уверенности в себе, флегматичные и исполнительные здоровяки из гвардии герцога Тибо уверили: случись какая неприятность, они вчетвером смогут оборонять здание несколько часов, до подхода подкреплений.
        Храмовники строили грамотно, при самой ничтожной угрозе перерубается канат, захлопывающий железную подъемную решетку между низким входом в здание и привратным помещением, двери запираются на тяжелые засовы, а дальше сиди себе у бойниц да постреливай из арбалета - площадь перед Тамплем открыта, бей в любом направлении.
        Вызвав негодование епископа Адемара, Иван выгнал из командорства всех ангулемцев и две трети прислуги, а кладовые опечатал - до времени, пока не прибудут королевские легисты и чиновники казначейства для описи имущества. Впускать можно только братьев-доминиканцев и францисканцев из Sanctum Officium: арестованных рыцарей заперли в подвале, переводить их в тюрьму Сен-Николя никто не собирался, так надежнее.
        Оставили трех поваров, конюха с мальчишкой-помощником, кузнеца да сарацина-кордовца с отрезанным языком - доставлять еду заключенным и новым господам, таскать белье прачкам в город и помогать по мелочи. Сарацин оказался человеком исполнительным и не вредоносным, он прекрасно осознавал свое положение раба, смысла бунтовать не видел и смене хозяев ничуть не удивился, принял как должное. Латынь понимал и даже мог нацарапать несколько слов на клочке пергамента при необходимости. Звали его Самир.
        - Извини, дела службы, - как только лотарингские сержанты впустили шевалье де Партене и его помощника в шато де Тампль де Ла Рошель и снова перекрыли вход, Иван потянул Славика за рукав. - Видишь, во дворе господа с ангулемскими гербами скучают? Значит, инквизиторы еще тут. Вкалывают как проклятые. Схожу вниз, вдруг чего нового разузнали? Ты забеги на кухню, скажи, чтобы ужин в верхние покои принесли, а не в трапезную. С ног валюсь, пожевать горячего и сразу спать…
        Обычно «отряд короля», возглавляемый шевалье Жаном де Партене, трапезничал совместно - с обязательной молитвой перед едой. Иван уверял, будто общий стол сплачивает, сейчас ни в коем случае нельзя показывать лотарингцам свои превосходство и исключительность: относись к ним как к братьям по оружию, кушай из одного котла. Действенный суворовский метод. Но время к закату, можно пренебречь обычаем.
        Славик прогулялся к кухне, оценил готовые блюда - постный день, рыба. Копченый тунец с пшеном, еще пироги с грибами и капустой. Пшеничные лепешки, мед, сливовое варенье. От запахов в желудке урчит. Сказал, чтобы Самир забрал горшки и принес наверх, в командорские покои.
        Да, сударь. Как угодно, сударь.
        Поднялся по лестнице. Жили медиаторы в кельях рядом с кабинетом командора Пуату - сухие комнаты метров по пятнадцать квадратных, окно-бойница смотрит на юг, оттого ветер с океана в помещения не проникает. Широкие ложа, тюфяки приятно пахнут свежей соломой, одеяла теплые. Неприятно одно: знать, что бывший владелец твоей кровати сейчас может висеть на инквизиторской дыбе двумя этажами ниже.
        Зайдя к себе, Славик расшнуровал жиппон на груди, стянул его через голову, бросил на сундук. Не холодно, пусть и октябрь. Затеплил пяток свечей, скоро стемнеет. Вытащил из-под подушки латинское Евангелие: перед сном надо попрактиковаться в чтении.
        Рядом, за деревянной перегородкой, грохнуло, что-то уронили. Ваня пришел?
        Славик вывернул в коридор, потянул за бронзовую ручку соседней двери.
        - Самир? Что ты здесь делаешь?
        Сарацин выпрямился. Знаками показал - ничего особенного, господин. Разбираю хозяйские вещи, вот, видите мешок? Одежду нельзя хранить в кожаном мешке, сопреет. Разложу, как правильно, по сундукам.
        Точно: прискакав в Ла Рошель, по-военному чистоплотный Ваня настолько увлекся, что о личной гигиене забыл напрочь. Славик позавчера позвал его в баню командорства, растопленную специально для новых господ, но Иван сразу рухнул на постель не снимая одежды, сказал, что танки грязи не боятся, и мгновенно вырубился.
        Сапоги с него пришлось стаскивать, а портянки сразу выкинуть. Ох, забывает кто-то об обязательных инструкциях о личной безопасности, где красочно расписаны последствия кожных инфекций!
        Самир все сделал правильно, в соответствии с привычками: любой рыцарь Храма по приезду в командорство побрезговал бы самостоятельно распаковать свой багаж, для этого есть слуги и рабы. Сарацин аккуратно извлек запасной плащ, походный колет темного грубого сукна, шерстяные шоссы и прочие носильные вещи - приходилось брать с собой по два комплекта, на случай дождей.
        Разложил возле жаровни: вещи влажные.
        Внимание Славика привлек затянутый в холстину предмет, оставленный Самиром на лавке. Ткань расползлась, уголок взблеснул золотистым. Это что такое?
        Взял в руки, размотал ткань, схваченную кожаными ремешками.
        Господи Боже.
        Библия. Том в крашенной цветом запекшейся крови деревянной обложке с накладками золотом и вкраплениями яшмы с рубинами. Святое Писание из личной часовни магистра Тампля Жака де Моле. Точно, на последних листах пометки арабской вязью.
        Книгу взял себе Герард Кларенский. В пятницу, тринадцатого числа 1307 года.
        - Ничего хорошего сказать не… - полуоткрытая дверь распахнулась во всю ширь. Иван. - Та-ак. Самир, иди на кухню.
        Сарацин вопросительно наклонил голову.
        - Иди, я сказал. Прочь отсюда.
        Ничего не понявший раб поклонился восточным манером, коснувшись ладонью лба и груди. Почувствовав неладное, удалился быстрым шагом.
        - Отдай, - Иван забрал у Славика книгу. Положил том на сундук. Прошелся по келье от двери к окну и обратно. Замер. Секунду спустя развернулся на каблуке. Голубые глаза холодные-холодные, две ледышки. - Скажи на милость, зачем ты сюда полез? Начал копаться в чужих вещах?
        - Это не я… Тут Самир возился, я услышал, зашел…
        - Зашел, - Иван, чье лицо во гневе снова начало превращаться в уродливую морду безумного демона, шагнул вперед. Славик на шаг отступил. - Ты ведь умный, у тебя дар. Ты все понял?
        - Что?! Да уймись! Что такого случилось?! Ненавижу, когда ты такой! Успокойся, я сказал!
        Иван вытащил из ножен дагу, покрутил в пальцах - будто фокусник. Лезвие превратилось в смазанную тень. Молниеносное движение рукой, и узкий клинок с броска вошел в зазор между камнями на стене сразу за головой Славика.
        - Не ори на меня, - Ваня поморщился, будто сбрасывая одурь. Вновь стал самим собой, усилием стряхнув обличье человека-чудовища. - Пожалуйста. Договорились?
        - Д-договорились, - заикнулся Славик. - Библия магистра, Герард… Что, по-твоему, я должен был подумать?
        - То, что подумал. Третья сила - это я.
        - Чего?!.
        - Рано или поздно ты бы все равно догадался. Да я и хотел, чтобы ты догадался! Всё к тому вёл. Знаешь, две минуты назад я принимал самое сложное в жизни решение - убить тебя или нет. Не убил.
        Иван выдернул из стены дагу. На оконечье клинка ни зазубрики. Швырнул в ножны, металл ударил о металл.
        - Надо поговорить. Давай устроим сегодня настоящую тамплиерскую пьянку? Нажремся в хлам? Надоело быть одному. Совсем одному, подмастерья не считаются.
        - Погоди-погоди, что ты сказал? Ты - Третья сила? Спятил?
        - Ничуть. Я настолько нормален, что сам иногда удивляюсь. Ты, наверное, единственный, кто поймет.
        - А как же Жоффр? И остальные? Медиаторы в исторической реальности? Гуго де Кастро? Сент-Арай? Брат Лаврентий?
        - Никак. Или я… Точнее мы, или они. Не веришь?
        Конец части второй
        notes
        Примечания

1
        Реальный документ из архива АБТУ РККА (ныне хранится в РГВА, фонд Главного автобронетанкового управления). Изменена только дата - в действительности этот случай произошел 11 января 1940 года.

2
        Боги древнефинской мифологии, отождествляемые с Солнцем, Луной и созвездием Большая Медведица соответственно.