Невероятные приключения Конана-варвара Андрей Арсланович Мансуров
        Эти пять повестей о знаменитом Конане-киммерийце никогда бы не были написаны, если бы не сам Конан-варвар, поклонником которого я являюсь очень давно. Именно его замечательная харизма, неназойливый юмор, несгибаемый дух и могучее тело вдохновляли меня при создании новых, оригинальных, сюжетов. Ну а что получилось - судить читателям!
        Андрей Мансуров
        Невероятные приключения Конана-варвара
        Огонь, вода, и… Медная задница!
        Первая ночь
        - Не ждал такого от тебя - напрасно ты качаешь головой, Конан! - желчи в голосе сильно подвыпившего, но вполне ещё адекватного ветерана не услышал бы только повидавший виды и почерневший от времени трактирный стол, уставленный опустошёнными кружками и блюдами, за которым они сидели, - Ты же меня знаешь! Я сам всё это видел! - собеседник Конана еле сдерживал гнев от реакции киммерийца на его рассказ, кисти рук, судорожно вцепившиеся в крышку стола, даже побелели от напряжения. Но варвар поспешил успокоить приятеля:
        - Было или не было - тебе, конечно, виднее, Фарссон. А в том, что зрение у тебя отличное, как и память, я уверен! Я же тебя сколько лет знаю! Продолжай! - Конан не хотел говорить другу, что прекрасно знает не только его простую и открытую натуру, но и то, что воображения выдумать такое у того просто не хватило бы! Да и не настолько они ещё пьяны, чтоб травить совсем уж откровенные байки… Но поверить… Хм.
        Сердито попыхтев, и поотдувавшись, Фарссон, похоже, решил, что Конан и правда готов услышать продолжение рассказа о невероятных приключениях. Да и кому ещё рассказать про такое, как ни старому товарищу по сражениям и походам! Ведь чего только они не повидали - и обычного, и… Колдовского! И невероятного! Чудесного!
        Вот именно этот-то опыт, и бесстрашие в любых ситуациях, и делали их услуги, услуги опытных наёмников - столь щедро оплачиваемыми.
        - Ну так вот, Конан. Я клянусь бородой Неграла, что так оно всё и было! И эти твари - пострашней Вендийских тигров! Потому что тех можно убить старой доброй сталью, - ещё сердясь, выпучивший глаза, потный и раскрасневшийся от вина и ужасных воспоминаний Фарссон похлопал себя по рукоятке верного ятагана, - а этих - нет! Не перерубаются их стволы! Они - словно заговорённая кожа! Такие крепкие, как, как… Скала! Как сталь! Нет, не как сталь - они же пружинили… Скорее - как… как невероятные мышцы! Упругие, крепкие! И нападали они подло и коварно - сверху! И с боков! И - все сразу!
        И нам, стыдно сказать, пришлось драпать от них во все лопатки! Отбиваясь! И всё равно эти твари схватили Назара!
        И сожрали!
        И уж поверь: ничего страшнее с человеком случиться не может!
        Смерть в пастях чёртовых багрово-красных глоток-ловушек поистине мучительна! Зубы обращены назад - как у гарпунов! Не вырваться! Назар так извивался, так кричал, пока его тело буквально разрывали на части - словно стая вендийских крокодилов! Он, бедняга, так!.. - теперь ветеран заскрежетал зубами, стиснув кулаки так, что снова побелели костяшки пальцев, и на глаза навернулись слёзы. Похоже, снова представил себе мучительную смерть товарища, - Упокой Мирта его несчастную душу… До сих пор у меня в ушах звенят его вопли! А ты знаешь - я не из нервных!..
        Конан поспешил уверить друга, что уж в этом-то он не сомневался никогда!
        Но сейчас, когда виновники страстей, мучений, и смерти несчастного Назара находились прямо перед ним, Конан невольно вспомнил этот момент из душевного в остальном разговора со старым товарищем по похождениям и набегам на территории и городки Иранистана, Заморы, и Куша, а ныне - капитана стражи Джурассии, маленького султаната на границе с Шемом и Тураном. Вспоминая о друзьях, и походах, что совместных, что личных, они тогда просидели до рассвета, и молодое Карросское вино к рассвету хорошо ударило в голову ветерану.
        Ударило оно явно и в другие части тела его старого друга: Конану пришлось волоком, почти на себе, тащить того с первыми лучами солнца по лестнице на второй этаж: к себе в комнату. Варвар посчитал, что после обильных возлияний в честь встречи старому надёжному товарищу не нужно никуда таскаться, пусть даже и в отлично оборудованную и уютную комнату в казарме. А не помешает поспать. Как, впрочем, и ему самому.
        Поэтому благородно уступив бесчувственному капитану свою постель, сам Конан постелил тогда на доски пола свой плащ, да и… Прохрапел до обеда!
        Но всё же тогда он посчитал рассказы престарелого авантюриста, впрочем, ещё сохранившего в свои сорок пять и соколиное зрение, и крепость мышц, и приобретшего главное для воина: огромный опыт, трезвость мысли и отличные навыки владения любым оружием - банальным хвастовством. Ну, и следствием страха…
        У которого, как известно, глаза велики!
        Но дело не в этом! А в том, что сейчас Конану как раз и приходится ожесточённо рубиться с этими самыми хищными зубастыми растениями! С огненно-бордовыми глотками, действительно похожими на тигриные пасти, сильными и злобными, и в существование которых он не верил!
        И Фарссон оказался прав: никак не желают перерубаться их гибкие и плотные упругие шеи-стволы! Словно заговорённые! И даже чудовищная мощь мускулов Конана не может с помощью лучшего в Ойкумене острейшего хайбарского меча перерубить стебли толщиной с его бедро! И удары только отбрасывают от его тела извивающиеся стволы, и наносят на кору лишь небольшие царапины! Истекающие бледно-жёлтым пузырящимся соком, и почти сразу же затягивающиеся!..
        Нет, неверно: в тех местах, где удавалось поглубже прорубить действительно похожую по прочности на продублённую кожу, которую используют для обтяжки щитов, чёрно-фиолетовую кору, струи сока буквально брызжут, обдавая всё вокруг струями едкой жидкости! Заставляя съёживаться и желтеть траву, и вызывая шипение даже на почве, в которую вцепились разлапистые корни проклятых растений! Кислота там, что ли?!
        Кислота или нет, останется чисто философским понятием, если Конан сейчас же не придумает, как ему справиться с мерзкими не то лианами, не то - деревьями! А, может, кустами?! Плотной чащей вставшими сейчас перед ним. И не только - перед ним! Потому что они ползут, ползут буквально на глазах: прямо по траве и опаду, извиваясь петлями своих стеблей-щупалец, целясь на его ноги, и угрожая взять человека в полное кольцо, и оплести! А вот этого допускать нельзя ни в коем случае!!!
        Пришлось, как ни было стыдно варвару из варваров, лучшему воину от Гандора до Шема и от Вендии до Бритунии, плюнуть на гордость и амбиции, и действительно - уносить ноги! Отступив в направлении опушки.
        К счастью, продвижение извивающихся стволов всё же не могло сравниться по скорости с движениями могучего киммерийца - не прошло и десятка секунд, как он вырвался из сжимавшегося неумолимо, подобно петле на шее приговорённого Вендийским судом за кражу к смерти раба-висельника, кольца! Что же это за!..
        Конан не побежал далеко: выбравшись из тени крон, остановился напротив стены ужасных растений, развернувшись к ним снова лицом. Он отдалился от стволов и пастей на добрых двадцать шагов, но всё равно - в его сторону злобные растения продолжали выбрасывать тонкие щупальца корней, и хлысты чего-то вроде виноградных усиков. Только были те усики куда как толще и сильней!
        Ну и странное же здесь «растительное царство»!
        С виду - никогда не скажешь, что что-то необычное. А стоит углубиться в чащу, хотя бы на полсотни шагов, как это и произошло с ним - начинается! Причём без всякого предупреждения! А ведь он шёл так же как и всегда: ни листик не шелохнётся, ни веточка не хрустнет: бесшумней тени. Куда до него потомственным охотникам! Или кошкам.
        И вдруг - нате!
        Со всех сторон к нему метнулись сверху, с высоты футов двадцати, десятки наглых и безглазых… Как назвать-то? Ну да - пастей! Пастей в головах, похожих на огромные чёрно-зелёные арбузы, разрезанные ниткой рта точно напополам! Багровые глотки! А уж что там за зубки были внутри - кошмар! Острые, треугольные, белейшие! Почти как у акулы: видел Конан как-то эту тварюгу, когда её тушу разделывали аборигены Понтийских островов… Те ещё штыри-кинжалы! Загнутые, зазубренные…
        Вот только кто умудрился скрестить самые обычные с виду растения, вроде диких яблонь или арбузов, или уж - винограда, - с хищной морской тварью?!
        Не обошлось здесь, ясное дело, без злобной чёрной магии!
        Но как же быть сейчас ему?!
        Ведь лес, начавшийся после ненаселённой и какой-то блёклой холмистой степи, которую он уже преодолел, тянется в обе стороны насколько хватает взгляда, и, похоже, весь наполнен вот такими «милыми» представителями хищного древесного рода!
        Ну, или он наполнен ими здесь - возле опушки?
        Дальше которой тогда отряд Фарссона так и не продвинулся.
        А там, в глубине, может, ещё растут, как ни в чём не бывало, нормальные и добропорядочные дубы, клёны, берёзы, и ели с соснами. Спокойные и не склонные к коварным нападениям. И внизу, под ногами, стелются обычные папоротники и растут колючие кусты: ежевики, смородины, малины…
        Только вот есть ли такие, обычные, растения тут? И как до них добраться?!
        Конан, конечно, понимал, что неспроста растения-хищники расположены именно так: на кромке леса. Кто-то специально высадил их здесь!
        И высадил наверняка для того, чтоб предотвратить нежелательные визиты туда, за сделанную таким образом непроходимой, лесную чащу. Тянущуюся вдоль всей границы восточных пустошей Ипувессии. Согласно легендам, которые поведал ему Фарссон, а тому - Ипувесские жители, согнанные со своих исконных земель пятьдесят лет назад неким… Чародеем?
        Вот на этот вопрос, кто именно их оттуда изгнал, они как раз точно ответить и не могли! Потому что сам чародей пред их очи никогда не появлялся. А действовал через своих слуг. Адептов. Вассалов. Посредников. То есть - синих людей. Кожа которых действительно была странного мертвенно-синего окраса. И такими же были и зрачки их глаз.
        И эти люди приказали аборигенам покинуть их исконные земли. А когда те отказались, удалились, пригрозив страшными карами. И действительно: натравили на аборигенов и крыс, и птиц, и ядовитых кивсяков-многоножек, и, что самое страшное - огромных шершней! От укуса которых не было спасенья или защиты! Поскольку те спокойно прокусывали своими полудюймовыми жалами даже самые прочные сапоги! Не говоря уж про одежду…
        И от яда этих тварей, как и от яда кивсяков, не было ни противоядия, ни защиты. И единственное, что могло спасти от ползучей и летучей нечисти - вода!
        Но ведь не просидишь в ней всю жизнь! Как не будешь и вечно дышать через полую камышину. Надо ведь и пахать, и сеять, и собирать урожай - чтоб было чего покушать и детям, и себе. А как это сделать сидя в воде?! От неё и отойти-то далеко было проблематично…
        Фарссон говорил, что даже спустя полвека, вспоминая о чудовищной боли и диких воплях укушенных, те убелённые сединами ветераны, кто смог тогда убежать, и чудом дожил до старости - содрогались и бледнели! Поминая всех Богов.
        Но сходились в одном: поселившийся на их бывших землях чародей очень…
        Богат!
        Поскольку захватил уже не одно царство, королевство, и султанат.
        Его синие рабы так и говорили: что он, дескать, повелитель всех северных и западных пределов Туртурии. (Что было странно. Поскольку про такую страну никто слыхом не слыхивал.) А немного погодя, в дополнение к своим новым землям в Ипувессии, чародей захватит и земли Запада, и Юга! И станет Единым и Величайшим повелителем всей Ойкумены! Уничтожив тех, кто не согласится быть его покорным рабом.
        Эти два последних пункта «обширной» программы мага не слишком напрягали воображение и совесть молодого киммерийца. Поскольку не было в них ничего для него нового, или оригинального. Мало ли он встречал чародеев, лелеющих и не такие грандиозно-амбициозные планы! И Конан прекрасно помнил, чем всегда кончались все эти восхитительно прекрасные мечты, и грандиозные задумки. И кое-какую лепту в разрушение этих идиотских человеконенавистнических планов киммериец внёс и сам!
        А вот упоминание в этих легендах о гигантских подвалах с сокровищами, свезённым в королевский замок Карла Второго, бывшего короля Ипувессии, со всех захваченных чародеем территорий, приятно грело варварскую душу Конана. И заставляло плотоядно облизываться и сопеть не только его - но и многих попытавшихся. В числе последних из которых и был отряд Фарссона. Который собрал тогда вокруг себя десяток отчаянных авантюристов, бывших пиратов и наёмников, и вольных искателей приключений и добычи, из трёх стран!
        Но тот поход кончился ничем: не в силах преодолеть даже первое препятствие, выставленное на пути к своей вотчине чёртовым магом, эти любители золота просто… Разбежались! Переругавшись. И даже передравшись. Поскольку пытались найти виновника своей неудачи.
        Вот тогда друг Конана и занялся поиском более надёжных, пусть и не столь обильных, источников к существованию. Отказавшись от радужных надежд на журавля в небе, и заботясь о сохранности синицы в руке. И, благодаря такой позиции, дослужившегося со временем до капитанской должности. И соответствующего жалования.
        Отойдя на всякий случай ещё шагов на двадцать от упрямых и злобных растений, Конан расположился под небольшим кустом - этот, росший на уже преодолённой киммерийцем пустынной и продуваемой всеми ветрами холмистой ковыльной степи, не проявлял признаков агрессивности. Решив, что нужно бы восстановить потраченные напрасно силы, да заодно и подумать, Конан постелил на траву тряпицу, заменявшую ему скатерть. Из сумы достал солонину, сухари, и сушёные фрукты.
        Тщательно пережёвывая жёсткое мясо, и запивая свою более чем скромную (А он в походе уже восемь дней! За это время все свежие припасы и лепёшки закончились!) трапезу скупыми глотками воды из бурдюка, Конан как раз размышлениям и предался.
        Одно ему кристально ясно: мечом он тут много не навоюет!
        И пусть до него не добралась ни одна из похожих на тигриные по размеру бордовая пасть, если он, словно тупой и упёртый баран полезет снова напролом, даже при всей его ловкости и скорости, рано или поздно это случится! А, может, достаточно будет и единственного укуса: если зубы ядовитые! И его парализует.
        А погибнуть, будучи разорванным на куски, в утробах растений…
        Вот уж это было бы верхом глупости!
        С другой стороны это - наверняка не совсем растения! Те обычно так быстро и разумно двигаться не могут! То есть - присущи, стало быть, этим кустам-деревьям и некоторые животные черты! И есть и что-то вроде зрения. И мозга - раз нападают из засады!
        А чего боятся все животные?
        Вот именно: огня!
        Значит, нужно набрать побольше валежника и сушняка, да и попробовать!
        А чего ему терять?!
        Сбор подходящих сучьев, веток и поленьев много времени не занял. Тем более, что всё это нападавшее наземь добро легко было найти тут же, возле опушки.
        И вот уже киммериец поджигает с помощью кресала и трута пук соломы, которой разжился на холмистой равнине. А запалить от него приличный костёр уже не трудно!
        Когда отлично занялись и толстенные сучки и поленья, Конан собрал немногочисленные пожитки. Закинул за спину свою любимую походную суму: она в таком, привычном, положении никогда не мешала ему «работать». Теперь - в каждую руку по столько факелов, сколько может удержать! И - вперёд! И - быстрее! Потому что самое большее, на что можно рассчитывать - десять минут приличного пламени!
        Как ни странно, но расчёты оправдались!
        Стоило ему ткнуть «в нос» первым же кинувшимся к нему пастям свои огненные «игрушки», как отдернулись наглые «арбузы», и с чем-то вроде утробного воя убрались туда же, откуда и появлялись: к вершинам деревьев! А безглазые лианы-змеи, норовившие опутать петлями его ноги, при соприкосновении с пламенем мгновенно отдёргивались и уползли обратно в кусты!
        Конан, вдохновлённый успехом, и понимающий, что времени у него немного, наплевав на тишину и скрытность, ломанул вперёд сквозь чащу, хрустя, сопя, и топая, словно олень во время гона! Факелы он держал впереди себя, и над головой, чтоб их было заметно издали. И его догадка о «зрении» «тигров» подтвердилась: убирались те с его пути!
        Но когда пробежал так шагов сто, ветки, лианы и кусты вокруг двигаться и уходить с его пути перестали. И теперь ему приходилось лавировать - как в обычном лесу.
        Значит, и эта догадка оказалась верной: вокруг него снова нормальный лес!
        Но Конан слишком хорошо знал, какими коварными и хитрыми могут быть вражьи козни. Поэтому не прекращал бега до тех пор, пока не проскочил насквозь оказавшийся нешироким лесок: всего-то шагов семьсот! Полмили, стало быть.
        И вот глазам киммерийца открылось «запретное» царство!
        А вернее - королевство. По версии же чародея - Султанат. Впрочем, не суть: как его не назови, а сокровища остаются сокровищами. А подвалы - подвалами. И Конан ещё не видел таких подземелий, которые не открыли бы ему своих тайн!
        С пригорка, на котором варвар оказался, видно было и далеко и хорошо. Собственно, поросшая травой и кустами холмистая равнина, которую пересёк только что, продолжалась и здесь. Вдали, милях в трёх, виднелось озеро. Неширокое. А за ним, ещё в паре миль - и замок. За которым вдали виднелся ещё лес. Хочется верить, что - обычный.
        Хм-м…
        Было бы глупо пытаться вот так, сходу, да ещё среди белого дня, лезть на рожон. И показывать чародею, и всем его, наверняка многочисленным, стражникам-охранникам, что кто-то преодолел чародейскую хищную «лесополосу». Поэтому расположится-ка он тут на днёвку. Благо, вот и подходящие кусты шагах в пятидесяти от опушки. В гуще которых и его не будет видно, и отоспаться можно в теньке. А от деревьев леса, и защитного барьера Конан всё же предпочёл держаться подальше.
        Мало ли!..
        Проснулся в сумерках.
        Как ни странно, но ничто не нарушало его сон, и ни разу его обострённые варварские инстинкты не предупредили его, что ему что-то угрожает!
        Киммериец сел, позёвывая. Идти к логову чародея рано, а вот ещё раз подкрепиться, особенно пока не совсем стемнело…
        С сожалением пряча остатки скудных припасов, Конан подумал, что если даже всё пройдёт благополучно, и он здесь надолго не застрянет, еды на обратную дорогу не хватит. Но он не сильно переживал по этому поводу: просто, значит, придётся поохотиться на обратном пути. Подойдут, в крайнем случае, даже суслики, которых он в степи видел: этакие раскормленные и непуганые пушистые и медлительные миниатюрные «барашки»…
        Конечно, от внимания киммерийца не укрылся этот странный факт: суслики выглядели действительно непугаными и многочисленными: словно нет у них тут естественных врагов - типа лисиц и волков, которые как раз такими травоядными и питаются. Неужели хищников отпугивают тоже - грозные растения, оккупировавшие наружную кромку леса? Или тут что-то другое?
        Не важно. Раз путь через степь занял четыре дня, охотиться так и так придётся там: еды осталось на два дня. Ну, на три, если экономить.
        Впрочем, может, удастся разжиться какой-нибудь едой прямо в замке чародея? Ведь тот, если обычный чародей, то есть - из людей, должен чем-то питаться?
        В воспоминаниях о ломящихся столах и обильных пирушках, которые они с товарищами по похождениям в отряде вольных стрелков-разбойников, или наёмников, закатывали после каждого удачного похода, незаметно пролетел весь путь до озера.
        Озеро оказалось с виду вполне обычным: берега заросли камышом и рогозом, возле берега в свете Луны Конан видел подёрнутое ряской пространство, шириной шагов в пять. Дальше поверхность воды, не потревоженную ни единой морщинкой от слабого ветерка, не скрывало ничто. Глина у кромки воды оказалась не топкой. И не испещрённой ничьими следами. Ну прямо - идиллия!
        Однако пускаться вплавь варвар не спешил. Уж слишком часто такие вот «мирные» водоёмы оказывались кишмя кишащими всякими подводными монстрами и тварями! Плотоядными! Поджидавшими, пока доверчивый и развесивший уши от тишины и спокойствия расслабившийся идиот не сунется в глубину!
        А уж сомневаться в том, что раз это озеро прикрывает подходы к цитадели врага, то тот его скорее всего «оснастил и заселил» всякими милыми зверушками, не приходится. Иначе какой же он «коварный» чародей?!
        Словом, осторожно и как всегда бесшумно, Конан двинулся в обход озера: собственно, он так с самого начала и предполагал, что пускаться вплавь не будет, поэтому держал сразу поближе к его северной оконечности, откуда можно было бы легко пройти дальше посуху. Он даже не стал набирать в полупустой бурдюк свежей воды: это можно сделать и на обратном пути. А сейчас ему лишняя тяжесть на поясе не нужна!
        Держась от кромки воды шагах в десяти, Конан обнаружил, что камыши идти не мешают, заодно скрывая его от наблюдателей, возможно, имеющихся на стенах замка.
        Однако едва варвар прошёл вдоль берега шагов пятьдесят, начались «сюрпризы»!
        Абсолютно бесшумно из воды вдруг выскочило нечто вроде перевёрнутой лодки, и припустило во все короткие, кривые и коренастые, ноги, к Конану!
        Ну и Конан ждать, пока тварь доберётся до него и нападёт, не стал!
        Выхватив верный меч, он бесшумно бросился вперёд, и, высоко подпрыгнув с разбега, обрушил остриё в могучем ударе на то место, где у монстра по-идее находилась шея!
        Шеи при последующем рассмотрении задёргавшейся было, но почти сразу замеревшей и словно растёкшейся по песку твари, медленно выпустившей через чудовищную пасть весь воздух, не обнаружилось. Да и не бывает «шей» у крокодилов. Конан убедился, что рассчитал, хоть и чисто интуитивно, верно: тварь отреагировать на его прыжок не могла: и лапки коротенькие, и голова кверху не задирается. В силу устройства туловища и позвоночника. А его удар, погрузивший верный меч по самую рукоятку в тушу чудища, пришёлся точно в основание гигантского черепа, и перебил позвоночник монстра.
        Ну вот вам и «мирное» озерцо!..
        Обтерев извлечённый из жёсткой плоти меч о траву и камыш, повтыкав тот и несколько раз в песок берега - лезвие должно быть чистым! - и сплюнув под ноги, Конан всё так же осторожно и бесшумно двинулся дальше.
        На шестиметрового застывшего крокодила с пастью длинной в добрых два шага он даже не оглядывался. Знал, что тот больше не опасен.
        А вот что ещё ожидает его впереди!..
        Подумав, Конан отодвинулся от берега ещё шагов на двадцать: так у него больше времени на подготовку к новым озёрным «сюрпризам»!
        Однако никто больше не пожелал «скрасить» его «скучное» путешествие новыми приключениями. То ли спрятавшиеся до поры обитатели озерца видели их быстротечную схватку, и посчитали нежелательным для себя погибнуть во цвете лет, то ли - просто спали.
        Преодолевая две мили по равнине, Конан всё же старался не слишком высовываться: перебежками двигался от холмика к холмику, пользуясь заодно и всеми встречавшимися по пути зарослями кустов. Однако даже самый внимательные взгляды не показали ему, что по стенам кто-то ходит, или вообще - присутствует. Карауля и бдя.
        Странно.
        Неужели этот идиот чародей настолько уверен в своей «живой изгороди», что даже часовых на стенах не выставил?! Хм-хм… Подозрительно.
        Ведь если никого не видно - это вовсе не значит, что никого и нет!
        Возможно, хитрущие враги просто затаились, сидя в тёмных и хорошо замаскированных укрытиях!
        Исходя из этого соображения и нужно действовать!
        Абордажный крюк, обмотанный чёрными мягкими тряпками, Конан закинул на гребень стены между двумя башнями на тыльной стороне замка: да, он не погнушался пробежать лишние полмили, чтоб подобраться к цитадели врага сзади. Хотя кто его знает: может, новый лес, расположенный в трёх сотнях шагов позади строения, тоже является для чародея источником опасности?..
        Тем не менее никто не помешал варвару взобраться на стену.
        Огляделся киммериец внимательно. Но… Никого снова не заметил! Да и внутри двора не было даже намёка на огонёк, или какую-либо деятельность, которую всегда ведёт даже ночью, челядь: ругань поваров, топанье ног бегущих по поручениям и делам слуг, звон посуды, скрип ставней или дверей… Не-ет, тут что-то явно не так!
        Так что Конан на всякий случай не стал сматывать верёвку и прятать крюк, а пройдя по узкому - всего два шага! - парапету, оказавшемуся за кромкой наружной стены с бойницами, спокойно спустился по лестнице, нашедшейся в ближайшей башне. И через самую обычную дверь вышел в обширный внутренний двор замка.
        Как ни странно, но во дворе тоже не было ни единого живого существа.
        В недоумении, и настороженный до дрожи, поскольку всем нутром чуял подвох, Конан двинулся к стене строения, расположенной от него шагах в пятидесяти. Да, уж слишком подозрительна эта нарочитая тишина, а особенно напрягает отсутствие стражи!
        Засада?! Ну не может ведь такого быть, чтоб столь обширное здание, в котором живёт персона, которую, по идее, нужно хранить, обслуживать, и защищать, как зеницу ока, оставили вообще без присмотра!
        Но пора бы уж перестать чесать затылок, и войти!
        Нет, через парадную, высоченную и двустворчатую, дверь, Конан, конечно, не пойдёт. А ему вполне подойдёт для незаметного проникновения внутрь вон та, неприметная, дверца: вероятно, для входа в кухню, или прачечную.
        Однако едва он абсолютно бесшумно приоткрыл её, обнаружил очередной неприятнейший сюрприз! На него хлынул могучий поток ледяной воды! Буквально распахнувший дверь своим чудовищным напором во всю её высоту!
        Рука, державшая ручку двери, вдруг вырвала из двери эту самую ручку, и Конана вынесло потоком прямо на центр двора! А поток словно всё усиливался, и продолжал вырываться из внутренних помещений замка Ниагарой, словно там располагался по меньшей мере - океан!
        Шум от такого потопа, конечно, не прошёл даром!
        Послышались голоса, и начальственные голоса: кто-то раздавал кому-то какие-то приказы, на неизвестном Конану языке. Но в содержании этих приказов сомневаться не приходилось: вскоре все окна замка наполнились светом мелькавших факелов, и тенями от быстро бегущих людей! Лязг оружия, топот, и воинственные возгласы затопили гулкое пространство хлюпавшего под ногами двора!
        Решив, что для первого раза вполне достаточно, Конан кинулся снова к двери в башне. В доли секунды взбежал по лестнице на парапет стены. И ретировался таким же путём, каким влез. Оказавшись внизу, и дёрнув верёвку, крюк со стены стащил. Верёвку собирал в моток уже на бегу - вот факелы и появились на гребне стены! Вскоре там забегали и тёмные силуэты: лучники с луками, и стражники с копьями! Гул и гомон стояли оглушительные!
        Конан, петляя как заяц, от кустов к кустам, и направляясь к лесу, решил всё же отбежать не слишком далеко: шагов на сто. Ему нужно видеть, как стена охраняется, и сколько примерно человек имеется в распоряжении мага. Для этого он залёг под особо раскидистым кустом: если выбежит какой отряд, на его поиски, отступить ещё дальше он всегда успеет: до леса - рукой подать. Затеряться в чаще запросто можно. Правда, вряд ли это поможет, если у преследователей будут собаки!
        Но лая, и даже запаха псины там, внутри двора, Конан не заметил. Тоже странно.
        Гомон и гул внезапно смолкли, как отрезанные. Ах, вот в чём дело.
        Хозяин!
        Из башни на парапет вышел человек. Один. Прошёл в центр стены.
        - Конан-варвар! - голос был очень зычным, дикция - отличной! И говорил обращавшийся к киммерийцу на зингарском - наверняка прекрасно знал, что это - именно Конан, и этот язык варвар знает отлично. Недомолвок и недопонимания, стало быть, не будет, - Я поражён и даже где-то восхищён твоей беспримерной наглостью! И находчивостью! Ни один человек ещё не преодолевал мой хищный лес. И не пытался зайти в мою парадную резиденцию - прямо через дверь!
        Но наблюдать за тобой было… Интересно!
        Поэтому.
        Предлагаю тебе сыграть со мной в рискованную, такую, как ты и обожаешь, игру.
        Награда - полная твоя сума драгоценных камней! (Ведь они куда ценней банального золота!) А заключаться игра будет в следующем. Я и мои люди не пытаемся сейчас тебя преследовать и убить. Ты же снова пробуешь делать то, что ты и собирался сделать: то есть - похитить часть сокровищ, что действительно хранятся в подвалах моего замка! И делаешь это так же, как сейчас: оставаясь для меня и моих слуг невидимым!
        Но! Если я тебя увижу, то есть - если ты попадёшься мне на глаза, или мои слуги возьмут тебя в плен, или сработают расставленные мной ловушки и ты попадёшься туда - эта попытка будет считаться проигранной тобой!
        Я сегодня в хорошем настроении. Поэтому разрешаю тебе сделать…
        Ещё три попытки!
        Можешь ничего не отвечать. Но на твой естественно возникший вопрос я тебе отвечу: если все три окажутся неудачными, я просто… Превращу тебя в одного из моих слуг! В «синего человека»! Покорного, исполнительного… Но - без собственной воли!
        Ну а если ты не согласишься попробовать сыграть по моим правилам, и просто сбежишь, я даже позволю тебе уйти! Целым.
        Но уж тогда держать в тайне твоё проникновение сюда, признание поражения, и последующее бегство, я не буду!
        Все узнают, как облажался и струсил знаменитейший Конан-киммериец. Прославившийся на всю Ойкумену профессиональный авантюрист и вор!
        Ну а на случай, если ты всё же - в игре, знай: у тебя ещё неделя!
        Время пошло!
        Человек, явно не ожидавший от варвара какого-либо ответа, повернулся и ушёл туда же, откуда пришёл. Люди с оружием и факелами покинули стену вслед за ним. Но некоторое время в замке ещё были слышны обычные звуки успокаивающегося большого военного лагеря: звенело оружие, скрипели доспехи, хлопали двери, негромкий гомон и топот указывали на то, что отправляется по казармам гарнизон… Но вот отсветы от факелов и пропали. И над равниной вновь разлилась тишина. Конан мысленно усмехнулся: не пели даже цикады…
        Боятся они, что ли, чародея?..
        Варвар позволил себе выдохнуть. И заставил судорожно сжатые кулаки разжаться.
        Вот оно как.
        Хочет, стало быть, поиграть с ним чародей.
        Как кошка играет с мышкой.
        Только вот киммериец - не мышка! А искуснейший вор! И лучший воин!
        Но! Надо учитывать тот факт, что чародей - он всегда… Чародей!
        И, стало быть, всегда имеет в рукаве свои чародейские козыри! И поскольку он уже наверняка был предупреждён кем-то о том, что Конан собирался сделать, соответственно враг и подготовился!
        И сейчас вопрос о том, кто же является тайным агентом чародея там, за пределами его королевства-султаната, представляет чисто абстрактный интерес: выяснить невозможно. А очень бы хотелось: во избежание проблем с дальнейшими операциями. По отъёму имущества у тех, кого Конан наметил.
        Но с этим придётся подождать: до Наскента, где киммериец готовился к походу - далеко! А главный вопрос: что же делать сейчас?!
        Можно, конечно, снова разжечь в глубине леса костёр, да и прорваться сквозь чёртовы пасти на его внешней кромке с боем. Отступить. И плюнуть на дурацкую игру, предложенную коварным магом. (Наверняка ведь он ждёт разных увёрток и хитростей со стороны варвара!) Но…
        Но это - трусливый выход. И недостоин действительно - искуснейшего и искушённейшего вора всей Ойкумены! Если чародей расскажет (А он - наверняка расскажет!) о том, как Конан-варвар действительно убежал, испугавшись риска, Конана будут презирать повсюду: от пустошей Пиктов до степей Гиркании… И наёмником ему уже не быть.
        Следовательно, волей-неволей Конан оказывается вовлечённым в смертельную игру. Где ставкой - не драгоценные камни, а его личность! Авторитет.
        И свобода.
        Быть безмозглым и покорным бесчувственным рабом - бр-р-р!..
        Но сокровища продолжают манить!
        Но как же Конану подступиться к замку и его подвалам?! Если там только этого и будут ожидать в ближайшие семь ночей…
        И ведь маг неспроста сказал про «ловушки». И попадаться на глаза наверняка расставленной внутри страже тоже нельзя! То есть, вломиться сюда днём - не вариант.
        Да и самый банальный вопрос: как открыть теперь любую дверь там, внутри?!
        Ведь за ней очень даже может оказаться «сюрпризец» почище нескольких сотен тонн воды?! Скажем, тот же огонь… Или дракон какой! Ну, или стая волков. Или тигров. Или вообще - чёрная бездна, ведущая, кажется, к подземельям самого Мардука?!
        Чародей же!..
        Но тут есть одна тонкость, которая наверняка в голову самовлюблённому, и излишне самоуверенному, как и все они, магу, не пришла.
        А именно - что Конан вовсе не собирается целую неделю, или даже единственный день «собираться с силами», и много думать!
        А прямо сейчас и повторит попытку проникновения!
        Но уж в дверь Конан не полезет ни в одну!..
        Но вначале всё равно придётся распутать впопыхах свёрнутую верёвку.
        Когда Конан снова ступил на обширный внутренний двор, ни единого звука от весьма многочисленного, как оказалось, гарнизона, уже не было. Вернулись все «синие люди», стало быть, в казармы. Ну, или на свои внутренние посты!
        Во дворе Конан размотал вновь на всю длину верёвку со своим крюком. С первой же попытки закинул его на водосточный желоб трёхэтажного, как он понял по окнам, высотой в добрых десять его ростов, замка.
        Так ты, значит, приготовил Конану «сюрпризы и ловушки», наивный чародей?
        Ну а Конан тоже кое-что приготовил тебе.
        Себя!
        Во всём своём коварстве. И опыте!
        На крыше замка пришлось быть ну очень осторожным.
        Потому что покрыта она оказался черепицей. Собственно, чем же ещё покрывать королевский замок, как не ей - дорогой, но престижной, и долговечной?!
        Разобрать отверстие, чтоб пролезть на чердак, Конан смог за пять минут.
        Бесшумной тенью он спустился на высоту своего роста - именно с таким расчётом, ближе к краю, он и сделал дыру. Пол чердака оказался глиняным. И повсюду тут Конан, видевший в темноте похлеще камышового кота, обнаружил свисающие со стропил и балок фестоны пропылённой паутины. В пыли на полу не видать ничьих отпечатков ног.
        Отлично.
        Не пользуется, стало быть, чердаком никто!
        Конан двинулся вперёд: туда, где имелось нечто вроде люка, в центре чердака, под центральной балкой. Открывал его, Конан, естественно, с крайней осторожностью и вначале буквально на волос: мало ли!..
        Но двухфутовый люк оказался вполне «честным»: никаких каверз Конану не подстроил! Вот и славно.
        Это говорит о том, что каким бы хитрым чародей себя не считал, предусмотреть вот прямо - всего, не может даже он!
        До пола оказалось футов десять: пришлось снова закрепить крюк на косяке люка, и слезать по верёвке. Конан спустился в коридор, оказавшийся под люком: проходил тот по всей длине бокового крыла замка. И по обе стороны от него имелись двери: в комнаты? Возможно. Но сейчас неплохо бы найти нормальную, каменную, лестницу, ведущую вниз - к вожделённым подвалам!
        Лестницы нашлись в обеих концах коридора: Конан специально обследовал коридор - весь, чтоб иметь представление о внутренней планировке, и путях к отступлению!
        На лестничных площадках в обеих концах имелись факелы: в держаках на стенах.
        И, разумеется, на нижнем этаже имелись и… Посты стражи!
        Конан мысленно выругался. Его не должны обнаружить! Но потом он нашёл выход: попробовал открыть ничем не примечательную дверь в середине коридора.
        Ф-фу!.. Ничего не произошло, когда он вскрыл замок своими отмычками, приоткрыл дверь снова - на волосок, и проник внутрь большого помещения!
        Так, что у нас тут?
        Кровать под балдахином, трюмо, кресла, комод, шкаф… По полу разбросаны разные вещи: похоже, женская одежда. Женщина, что ли, живёт?! Но сейчас тут нет никого.
        И интерьер не интересовал киммерийца. А интересовал его… Пол!
        Закрыв дверь, и аккуратно встав на колени в центре комнаты, Конан принялся с помощью кинжала и хитрых приспособлений из своей сумы разбирать деревянные наборно-паркетные плиты, которыми тот был вымощен.
        Когда снял верхние плиты, понял, что со стороны потолка, там, внизу, такие же плиты. Крепящиеся, получается, к потолочным балкам перекрытия. Идущим в футе друг от друга, и имеющими в толщину с полфута. Всё верно: потолок и над его головой облицован так же. Красиво, конечно. Но уж больно хлопотно и дорого. Впрочем, короля Карла Второго такие соображения вряд ли волновали - король же! Можно не считаться с затратами! А чародея (Конан сплюнул: он ведь даже имени его не знает!) явно всё тут устраивает.
        Во-всяком случае, следов глобальных переделок и ремонта не видать!
        Но едва Конан снял, как всегда бесшумно и аккуратно, первую плитку потолка комнаты под ним, он вынужден был сразу же вернуть её на место!
        Потому что на гигантской, в полкомнаты, постели, находившейся почти точно под проделанным им отверстием, происходило нечто страшное! Чудовищное!!!
        Волосатый монстр, похожий на легендарного минотавра, то есть - огромный человек с головой быка, сопя и кряхтя, насиловал, сжимая в объятиях, хрупкую и маленькую женщину!
        А женщина, очень бледная, и с почти прозрачной кожей, стонала, била по туловищу чудища маленькими кулачками, извивалась, и жалобно вскрикивала и подвывала!
        А что самое страшное, под её спиной и ниже имелась на смятой простыне огромное пятно! Кровь!
        Конан не больше секунды сидел, словно в трансе, перед дырой в полу. Даже ему, повидавшему виды ветерану чёрного злодейства, нужно было время, чтоб осмыслить дикую картину! Такого просто не должно случаться в этом мире!
        Затем в душе его вскипела лютая ненависть! Хотя много раз он видел, как в жертву кровожадным богам или истуканам приносили и девственниц, и мужчин, и даже детей!
        Но тут - точно не «жертва»!
        А просто, просто… Сексуальная игрушка! Которую сейчас … насмерть!
        Кровь бросилась варвару в лицо, и он, откинув в сторону панель потолка, головой вперёд бросился прямо вниз - верный меч уже был выставлен вперёд!
        Вот она: обнажённая, широченная и мускулистая, спина врага!
        Меч вонзился как надо: под углом, в рёбра, прямо по центру грудной клетки! Туда, где у злобного монстра должно было находиться его сердце! По самую рукоять!
        Женщину Конан уж постарался не задеть.
        Сдержать боевой киммерийский клич ему тоже было нетрудно.
        А чтоб поражённая смертельным ударом тварь не могла привлечь внимания стражи, Конан, выпустив рукоятку меча, обеими руками сжал раскрывшиеся было в предсмертном вопле могучие бычьи челюсти!
        Несколько секунд происходила отчаянная борьба. Но сил киммерийцу было не занимать, да и неудобно было монстру: трудно, или даже просто невозможно бороться с врагом, оказавшемся сверху, на твоей спине!
        Да и не посопротивляешься особенно с мечом в сердце…
        Наконец чудище перестало биться и пытаться перевернуться. Издало слабый предсмертный вздох, и завалилось, столкнутое с несчастной жертвы киммерийцем, набок. Оставшись, впрочем, на кровати: в планы варвара вовсе не входил грохот туловища об пол!
        Конан, порадовавшись, что предсмертных диких воплей удалось избежать, поторопился меч из рёбер монстра выдернуть, после чего оказался с несчастной и абсолютно обнажённой женщиной лицом к лицу.
        Какое-то время она во все глаза, смотрела в лицо своему спасителю. Молча: очевидно пытаясь осознавать, что проклятый насильник мёртв!
        В лице не было ни кровинки: ещё бы! Под бёдрами женщины на скомканную её рывками белоснежную простыню натекла огромная лужа крови: разорвал ей, стало быть, всё, что можно было разорвать, огромный - Конан видел, что в нём добрый фут! - фаллос монстра!
        Наконец несчастная открыла рот. Но чтоб разобрать слова, Конану пришлось приблизить ухо почти к её устам:
        - Меня!.. Положи меня… в саркофаг!.. В саркофаг! Быстрее!.. Умоля…
        Однако спросить её о каком именно саркофаге идёт речь, и почему он должен её туда положить, Конан не успел: женщина только и смогла, что кинуть взгляд в угол, после чего искажённые нечеловеческой мукой и наполненные слезами глаза закрылись, и предсмертный вздох сорвался с её губ. Глаза снова открылись - тусклые, безжизненные.
        Конан огляделся.
        И сразу понял, о каком саркофаге идёт речь: в углу, на постаменте из мрамора, стоял ящик, весьма похожий на самый банальный гроб! Только сделан он был из камня. И, разумеется, был побольше деревянного раза в два.
        Хм-м…
        Ну, раз женщина просила его положить её туда, и положить быстрее…
        Может, это чем-то ей поможет? Скажем, избавиться от мук?
        Но ведь она… Умерла. И, стало быть, больше ничего не чувствует.
        Странная просьба. Не может ли так быть, что женщина, подозрительно худая и бледная - мумия? И её оживляют волшебной силой только для того, чтобы - ?!..
        Конан бережно поднял на руки почти невесомое, хрупкое и прозрачное, но очень стройное, тело. Отнёс в угол. Положил на мягкую подстилку, имевшуюся на дне оказавшегося весьма глубоким ящика. Нахмурился. Что-то он недоделал! Он чуял это.
        А, крышка!
        Он закрыл откинутую крышку. Крепившуюся, как ни странно, на петлях.
        Вот. Теперь пусть покоится с миром эта несчастная! А он пока… Займётся минотавром!
        Однако особенно много «заниматься» тварью не пришлось.
        Сдохла чудовищная пародия на человека, даже не испытав перед смертью тех мук, которые, как полагал Конан, ей причитались бы по совести за её «подвиги»!
        Однако осмотр монстра сказал киммерийцу о двух вещах. Во-первых, тварь эта тут состояла - явно в «начальниках». Потому что была вовсе не синей. А во-вторых, силы чудовищному монстру было не занимать: рельефные мускулы покрывали всё тело, а уж весил монстр раза в два больше, чем даже немаленький киммериец!
        Собственно, о том, что эта тварь - вовсе не простой «подчинённый», или раб, Конану сказал не только цвет кожи тела чудища, но и здравые рассуждения. Рабы и слуги явно не имеют привилегии на секс! Извращённый, и наверняка даривший чудищу поистине неземное блаженство! Хотя бы - от созерцания и осознания мучений жертвы!
        Стало быть - мозги-то у монстра точно были человеческие: животные не имеют привычки мучить своих собратьев!
        Но может, это - сам чародей, принявший такой облик для особо утончённого издевательства над жертвой?! Потому что это как раз было бы в духе всех этих амбициозных и люто ненавидящих всех людей, «покорителей мира»!
        Конан напрягся: его изощрённый слух уловил странный шум! Идущий не снаружи, из коридора замка, а прямо отсюда, изнутри комнаты!
        Что это?!
        Как ни странно звучит, но больше всего похоже на пошкрёбывания! Словно мышь скребётся у себя в норе! Только…
        Только вот скребут - явно по внутренней части крышки саркофага!
        Конан подошёл поближе к ящику. Точно: звуки идут отсюда!
        Он аккуратно и тихо откинул крышку.
        После чего невольно выпучил глаза: женщина оказалась жива! И она смотрела ему в глаза! Смотрела осознанно, и явно не испытывая больше чудовищной боли!
        Более того: она казалась и вполне здоровой!
        Рваная рана, имевшаяся до этого там, в промежности, и идущая почти до пупка, затянулась, словно её и не было! Чудеса!!!
        Эх, ему бы такой саркофаг - сколько своих травм, ран и переломов, он мог бы вот так, шутя, за считанные минуты, вылечить!
        Совладав с эмоциями, Конан уже без смущения (Женщина так и осталась абсолютно обнажённой!) посмотрел в огромные и очень выразительные глаза. Да и не только - в глаза. Сейчас, когда странный саркофаг «поработал» над ней, фигура выглядела поистине… Божественно!
        Женщина улыбнулась ему. И ей явно было приятен тот восхищённый взгляд, которым Конан рассматривал её очаровательное миниатюрное тело!
        Женщина заговорила на зингарском. Сказала вполголоса: тоже, стало быть, не хочет шуметь:
        - Благодарю тебя, незнакомый мне пока, но безумно храбрый северный воин! За то, что убил чудовище. И отомстил за мои муки. И за то, что послушался! Я - Айлита.
        Конан наконец пришёл в себя настолько, чтоб представиться. Тоже вполголоса:
        - Я - Конан-киммериец. И я очень рад, что ты… Ожила!
        Улыбка с лица Айлиты пропала. Она побледнела. Но затем взяла себя в руки.
        Сказала:
        - Ах, не напоминай мне об этом, Конан-киммериец. «Ожила»!.. Ты даже представить не можешь, через какие муки мне пришлось здесь пройти! И повторялись они снова и снова! Тысячу тысяч раз! Ведь проклятый саркофаг дарит своему хозяину, и его жертвам - фактическое бессмертие! Каждый раз возвращая молодость. И лечит любые раны!
        - То есть, ты… Он - тебя!.. - задохнувшемуся Конану не хватало слов.
        - Верно. Я умирала и умирала. Вернее - меня убивали и убивали. Тысячу тысяч раз! Когда ему надоедало играть со мной самому - он отдавал меня на растерзание своим… Своим рабам. Слугам. И любовался моими мучениями - мне казалось, он может любоваться ими - часами и сутками напролёт!
        - Рабы и слуги, это… синие люди?
        - Да. Они. А они - ещё хуже его! Холодные, скользкие, заниматься любым делом могут бесконечно - неживые ведь! А уж он старался сделать так, чтоб меня мучили подольше! И не только - вот так! - она опустила взгляд вниз, к своим ногам, - А и пытками!
        Но теперь, надеюсь, всё позади. Ведь он - мёртв?
        Конан поспешил уверить в этом свою собеседницу:
        - Мертвее не бывает. Меч вошёл прямо в его поганое сердце!
        - Это хорошо… - она сглотнула, затем села. Подала Конану руку, - Будь добр, помоги мне выбраться, Конан-киммериец.
        Конан сделал это с большим удовольствием. Глядеть на грациозные, словно кошачьи, движения её тела, было… приятно. Если назвать это ощущение столь мягким словом.
        Первым делом Айлита подошла к монстру. И даже опустилась перед ним на колени. Но не для поклонения, как на миг показалось было варвару. Женщина подсунула руку под чудовищную голову лежавшего на боку на постели чудища, и захлопнула его чудовищные челюсти. После чего другой рукой заткнула ноздри монстра.
        Прошло с полминуты, монстр не проявил признаков жизни. Конан не без интереса наблюдал: он мог понять, что если кто-то мучает тебя долгие годы, ты, само-собой, захочешь лично убедиться, что этот мерзавец действительно сдох!
        Облегчения в голосе Айлиты не заметить было невозможно:
        - Хвала Мирте Пресветлому, эта тварь действительно мертва! А не прикидывается.
        - Обижаешь, красавица. - Конан ухмыльнулся, - Неужели ты сомневаешься в способностях лучшего воина Ойкумены?!
        - Прости, Конан. Но ведь я тебя не знаю! Я, кажется, провела здесь, да и в разных других его логовах, с этим поганым монстром целые века! Какой, кстати сейчас год?
        Конан ответил. И сердце сжала волосатая стальная лапа: он увидел, как вытянулось лицо у красавицы:
        - Сорок пять лет! Мирта! Наверняка все мои друзья и родные - мертвы!
        - Но как же ты вытерпела такие поистине адские муки, и не… - Конан стыдливо умолк, чтоб не сказать грубость.
        - Не спятила, ты хочешь спросить? - женщина дёрнула обнажённым изящным плечиком, - А я очень сильна. Нет, не телом, - она улыбнулась, заметив, что варвар вновь осматривает её тело, теперь уже с ироничной улыбкой, - А духом!
        Меня учили и воспитывали лучшие мудрецы и воины отца.
        - Но кто же твой отец?
        - Георгий Тринадцатый. Король Луксории.
        Про это чертовски отдалённое крохотное королевство Конан, конечно, слышал. Правда, теперь там правил Михаил Второй. Похоже, династия сменилась…
        - Конан! Я же вижу по твоему лицу, что ты что-то знаешь об отце! И моей стране! Скажи, не бойся! Я не… испугаюсь, какой бы страшной правда ни была!
        - Да, пожалуй, «испугать» тебя вообще невозможно, о прелестная и сильная духом Айлита. Но я знаю о твоём отце только понаслышке. Уж больно твоя родина далеко отсюда. Нет, кое-что, я, конечно, слышал. Сейчас у вас там правит Михаил Второй. Так что думаю, клан твоего отца отстранён от власти, и, скорее всего, уничтожен новым королём. Чтоб никто не претендовал на трон нового узурпатора!
        - Не обязательно - узурпатора. Ведь у отца, кроме меня, не было детей.
        - Вот как. Хм. Кстати. Извини, что спрашиваю. Но как ты вообще попала из такого далёка - сюда?! Да ещё и оказалась в лапах чёртова мага?
        - А ничего сложного в этом нет. Он вполне официально приходил к моему отцу. Чтоб просить моей руки. Отец отказал - это я его попросила об этом. Потому что злобная и вредная физиономия этого чародея мне сразу не понравилась. (Ну, тут я оказалась права.) - она горько усмехнулась, - А дальше - всё как в сказке. Страшной.
        Ночью чародей усыпил всех в замке отца, и меня в том числе. Очнулась я уже в его очередной резиденции - большом доме какого-то купца. В подвале. Прикованная к стене… Ну а потом…
        Ты, впрочем, можешь прекрасно представить и сам всё, что было потом!
        Конан кивнул:
        - Могу. Ну а сейчас нам некогда особенно предаваться воспоминаниям и разговорам. И мы поступим так. Я поднимаю тебя на крышу. Затем спускаю на верёвке вниз, под стену замка. И ты бежишь и прячешься в лесу. А я… Пытаюсь добраться до чёртовых подвалов с драгоценностями и золотом! А после этого тоже бегу в лес. И нахожу тебя там. После чего мы тихо и мирно направляемся прочь отсюда. В ближайший город.
        - Плохой план, Конан-киммериец! Забудь про сокровища!
        - Это ещё почему?! - Конан не привык, чтоб женщина, пусть и принцесса, ему перечила.
        - Во-первых, потому, что кому об этом знать, как ни мне! Нет в подвалах у чародея никаких сокровищ! Да и не нуждается он в них! Всё, что ему было нужно, из мебели там, или из одежды и оружия, он изготовлял прямо на месте. Где бы ни жил. А чего ему было лень изготовлять - вроде зерна, овощей, и мяса - просто доставляли его слуги! Отбирая у местных жителей!
        Но кое-что в подвалах, конечно, есть. Его колдовские причиндалы: амулеты, свезённые со всего мира, всякие там «волшебные» чашки, посохи, кулончики. И, конечно, книги… А, ещё сосуды с разными реактивами и снадобьями, и тюки с колдовскими травами. Только вот не думаю, что всё это нужно тебе. Поскольку ты - вряд ли маг.
        Ну а самое главное, почему тебе нельзя сразу идти куда бы то ни было - не забывай про его саркофаг! Ведь если мы всё вот так и оставим, его синие люди запросто положат туда его тело! И он снова оживёт!
        - Бэл его задери! - Конан невольно запустил пятерню в волосы на затылке, почесав его, - Совсем я упустил из виду этот самый саркофаг! Да и с сокровищами… Тьфу!
        Конан не стал показывать, что на самом-то деле он сильно разочарован.
        - Ладно, Мардук с ними, с сокровищами! Переживу.
        Но как же сделать, чтоб тварь не ожила?!
        - Способ есть. Но он не слишком приятный…
        - Ерунда. Я не из особо брезгливых, как ты, наверное, уже догадалась!
        - Вижу, ты тоже уже догадался, - она подмигнула ему большим выразительным глазом, - Да, надо поступить, как поступали все великие герои с легендарными монстрами, чудовищами, и колдунами! То есть - отрубить его поганую голову, и унести с собой! И надёжно где-нибудь спрятать. Закопать. Бросить в воду. Сжечь. Словом - чтоб она сгинула! И, главное - чтоб её нельзя было найти!
        - Мысль кажется разумной. - Конан криво усмехнулся, - Но не оживёт ли его тело и без головы?
        - Не знаю, Конан. - теперь нахмурилась Айлита, - Оживлять при мне кого-либо без головы он ещё не пробовал. Но, думаю, если не будет мозга, - она ткнула пальчиком в волосатую морду твари, - ожившее туловище не будет опасно! У него ведь не будет, чем думать! Да и чем отдавать приказы!
        - Пожалуй, да. - Конан снова достал верный меч, и приготовился к удару, - Отойди-ка подальше! А то брызгами могу запачкать! И, кстати, как насчёт того, чтоб одеться? Ведь там, снаружи… прохладно!
        - А ты тактичен, северный воин! - Айлита улыбнулась, - Тонко ты мне намекнул, что за стенами замка меня увидят люди! А я - обнажена!
        - Да. Не скажу, что я этим недоволен, но ведь есть эти… Как бишь их… А, нормы приличия! Но люди тебя, впрочем, увидят нескоро. Пешком до ближайшего поселения дней семь. Твоим ходом. Но одеться нужно. Там, снаружи ещё прохладно по ночам.
        А где, кстати, твоя одежда?
        - Здесь её, конечно нет. - Айлита снова помрачнела, - Монстр раздевал меня догола прямо в моей комнате. Думаю, чтоб не портить одежду… Ну, и ему было приятно, и возбуждало смотреть, как я иду впереди него, нагая. - Конан вполне мог понять мага в данном случае: тут кому не было бы приятно, и не возбуждало бы! - А моя комната - как раз над нашими головами!
        - А почему он тебя прямо…
        - Прямо там не насиловал? А потому что там ведь нет саркофага! А он иногда за ночь делал три-четыре приёма! Оживления.
        - Прости пожалуйста. - Конан вздохнул, - Снова поражаюсь твоему мужеству. И стойкости. А бежать ты…
        - Пробовала. Раз сто. Но меня ловили то синие люди, то древесные змеи. Он их, по-моему, только для меня и создал!
        - Мне очень жаль, Айлита. А сейчас - отвернись.
        Отрубить поганую голову даже Конану удалось только со второго удара: уж больно крепким и толстым оказались шейные позвонки монстра. Но вот голова и отделена от туловища. Конан не придумал ничего лучше, как завернуть её в испачканную простыню.
        После чего он легким движением подсадил Айлиту, поставившую ему ножку на сцепленные руки, и взлетевшую, словно птица, к отверстию в потолке, оказавшись там сразу по пояс. Расставленными руками она упёрлась в края отверстия. Конан не без вожделения смотрел на пикантное зрелище исчезающих в отверстии прелестных ножек… И всего остального.
        Когда женщина окончательно забралась наверх, и снова высунулась в отверстие, Конан, к этому времени подтащивший к отверстию кресло, подал ей концы простыни. Айлита с видимым усилием втащила тюк с головой наверх: весила голова фунтов сорок!
        Сам Конан попал наверх легко: подпрыгнув с кресла, уцепился за край отверстия, и подтянулся!
        Свою одежду Айлита собрала с пола и достала из шкафа:
        - Конан… Глупо, конечно, раз уж ты видел меня всю… Но - пожалуйста, отвернись!
        Конан поспешил так и сделать, посмеиваясь про себя: женщина права, конечно. Но если она стесняется - то пусть её.
        - Я готова. - варвар ещё не начал по-настоящему сердиться и переживать, что они не успеют выбраться до рассвета, - Ну, как тебе?
        - Неплохо, клянусь селезёнкой Неграла! - Конану и правда понравился подчёркивавший её природные достоинства наряд Айлиты, - Но будет лучше, если ты наденешь что-нибудь не столь… Э-э… Вызывающее и заметное! Нам не нужно привлекать к себе излишнего внимания! А нужно долго… Идти. Поэтому - что-нибудь попроще. И попрактичней. Чтоб было удобней тебе самой!
        - Ну а что?
        - Ну, скажем, вместо туфелек - вон те сапоги. И штаны. И рубаху с курткой.
        - Но я же тогда буду выглядеть как юноша!
        - Вот-вот. До поры до времени будет лучше, если никто в тебе женщину не узнает. Да и волосы - лучше подобрать и спрятать под вон той шапкой!
        - Я… Поняла твою мысль, Конан. - она вздохнула, - Но ты прав. Будет лучше, если я не буду привлекать внимания. А то опять - женихи набегут. Как набегали туда, к отцу.
        - О, да! И я вполне могу их понять! А сейчас поспешим. До рассвета, думаю, не больше получаса.
        Через дыру в крыше выбрались легко. Под лёгонькой ступнёй Айлиты не шелохнулась ни одна черепица. А уж про то, что Конан был бесшумней дуновения предрассветного ветерка, можно и не упоминать. Во двор тоже спустились без проблем.
        - Конан! - тихий шёпот Айлиты слушать было приятно. Он был ничуть не менее мелодичен, чем её голосок, - Вот здесь - кухня! Может, нам нужны продукты на дорогу? Всё-таки - шесть дней!
        - Ну, нет! - Конан был категоричен, - В эту дверь я уже пытался сунуться! За ней - море воды! Наверное, ловушка!
        - Ловушка? Но ведь… Никто и никогда раньше не добирался сюда?!
        - Ну а я добрался, как видишь. И у меня есть все основания полагать, что мага предупредили о том, что я сделаю попытку! То есть - в городе у него были шпионы!
        - Ах, вот как… - Айлита покачала головой, - Поразительно. А ведь я готова была поспорить, что у него нет связи с остальным миром!
        - Похоже, ты ошиблась. Да и я… Ошибся в первой попытке. Так что не будем наступать во второй раз на те же грабли. - Конан выкинул узел с головой прямо к подножию стены, на которую они к этому времени забрались, и сейчас вновь закрепил за зубец крюк с верёвкой. - Ты - первая!
        Айлита не стала спорить, и быстро полезла, перехватывая изящными ножками в сапогах и на удивление сильными руками узлы на верёвке. Конан, убедившийся в кошачьей ловкости напарницы ещё на чердаке, выждал, пока она не отошла от верёвки. Спустился и сам - скорее, съехал, настолько это оказалось быстро. Сдёрнул со стены крюк.
        - Вот теперь я понимаю, почему ты - лучший воин Ойкумены!
        - Да и не только воин, - Конан вновь усмехнулся, быстро сворачивая верёвку и пряча её в суму, - Я ведь и пират. И вор. И наёмник. Занимаюсь чем придётся, чтоб прокормиться!
        - Думаю, с твоими данными ты всегда находишь прокорм!
        - Грех жаловаться. - Конан подобрал тюк с головой, - Но сила у меня - от отца, а уж опыт… Личный! Достался ценой шрамов и крови! Но довольно медлить. Светает.
        Идём!
        В лес Конан завёл свою спутницу уже когда фиолетово-розовый восход осветил оставшиеся позади стены замка.
        Однако когда лучи солнца показались из-за горизонта, произошла странная вещь. Вернее - две вещи!
        Тяжесть тюка на его плече вдруг стала стремительно уменьшаться! Конан поспешил скинуть его с плеча, и развернуть простыню.
        Так и есть!
        Голова монстра стремительно истаивала, буквально на глазах превращаясь в ничто! Волосы на морде, кожа, а затем и кости черепа превратились в… Воздух! Утекавший прочь, словно струйки предрассветного тумана, тающего под лучами жаркого солнца! И вот уже в простыне ничего нет!!!
        Однако когда киммериец перевёл взор на свою спутницу, чтоб спросить, что происходит, обнаружил, что можно уже не спрашивать!
        Не у кого!
        Прелестная Айлита, медленно оседая на траву, истаивала точно так же, как только что истаяла голова минотавра! И вот от неё ничего не осталось! Даже одежды!
        Фантом. Призрак. Мираж.
        А неплохо, получается, чародей его провёл… Поглумившись всласть!
        Создал ночные чары, миражи, призраки, которые рассеялись под действием солнечных лучей! И, значит, Конан зря потерял целую ночь! Будучи обманут. Образом беззащитной женщины. Мучимой страшным чудищем.
        Но какой бы воин, да и просто - мужчина, не повёлся бы на такой обман?!
        Да, это, конечно, нечестно. Со стороны чародея.
        Но где и когда Конан видел чародеев - честных?!
        В сердцах сплюнув, Конан подхватил единственное, что осталось перед ним - окровавленную простыню! - и двинулся поглубже в чащу. Ему нельзя оставлять после себя следов. И нужно подкрепиться. И отдохнуть. Перед следующей ночью.
        Интересно, что ему покажут на этот раз?..
        ВТОРАЯ ПОПЫТКА
        Конан даже позволил себе развести костёр. Ну как - костёр: костерок. Который был нужен ему, скорее, для успокоения. Чтоб можно было просто посидеть и посмотреть на огонь. Как он весело потрескивает, пожирая пищу, которую варвар ему подкладывает. Одновременно завтракая и сам. Конан решил не экономить еду: солонины ел вдоволь, запивая остатками воды из бурдюка. Закусывал сухарями и сухофруктами. Вот: кстати! Нужно всё равно наполнить бурдюк из озера. С монстрами там оно, или нет - вода-то - пресная! Раз вокруг растёт камыш…
        Правда, думал варвар обо всех своих «хозяйственно-бытовых» проблемах словно отрешённо. И - как бы мгновениями, отрывочно, мельком. Основные же его мысли всё время крутились вокруг задачки, которую поставил перед ним чародей.
        Вот уж коварный и изощрённый противник попался ему на этот раз! Надумал он, понимаешь, не просто убить или поработить Конана, а - ещё и унизить при этом! Доказать варвару - что он тупой варвар. Без воображения! И мозгов. Умеющий только мечом махать. И не способный решать изощрённые и сложные задачи и загадки, которые загадывает ему маг. Понятное дело - самый хитрый и коварный во всей Ойкумене. И превосходящий тупого вора и наёмника во всём!
        Тьфу!
        С другой стороны - наверняка ведь не всё, что Конану показали, является ну прямо вот - абсолютным вымыслом! На чём-то все эти придумки должны базироваться!
        Например, как бы ни был искусен чародей по части женской психологии, но точно скопировать поведение, вот именно, Женщины - для мужчины, будь он хоть даже трижды магом, нереально! Значит, приходится признать, что где-то там, в замке, и правда - есть женщина! Пленница! Игрушка. Жертва.
        Мучимая и насилуемая кровожадным извращенцем. Принимающим самые разные образы. И обладающим уж точно - изощрённой фантазией и извращённым воображением (Будь оно неладно! Каждый раз, как думал об этом, невольно сами собой сжимались кулаки!). Уж больно натуралистично была воспроизведена сцена убийства Айлиты! И её последующие, после «воскрешения», слова и действия…
        Есть там, скорее всего, и «воскресительный» саркофаг. Потому что такое устройство тоже придумать… Невозможно. А то, что раньше Конан с такой магической вещью не сталкивался, вовсе не значит, что её не бывает в природе!
        А ещё Конан думал, как легко, получается, его мысли перенаправили от основной его цели - сокровищ! - к спасению прелестной женщины! И как искусно она (А вернее - маг - её устами!) навесила ему лапшу о том, что «в подвалах чародея нет никаких сокровищ»! Ха-ха.
        Есть, есть, значит, они там… И их наверняка немало!
        Осталось ерунда: обмануть чародея, поубивать, или нейтрализовать стражу, найти вожделённый подвал, и добыть сокровища…
        И ещё - спасти пленную женщину! Сексуальную рабыню! Образ которой хитрый сволочь использовал для обмана киммерийца! Да как расчетливо… Ведь такая она была… беззащитная. Несчастная. Хрупкая. Вожделённая…
        Расчетливый мерзавец.
        Конечно, Конан втюрился. Как последний идиот! Вот и сейчас, когда воскрешает в памяти милый образ - всё так и клокочет в груди! И шевелится там, в штанах…
        Поэтому как эту несчастную зовут на самом деле, и где её содержат, ещё предстоит выяснить. Причём - быстро. Потому что допустить продолжение такого, зная о нём, не сможет равнодушно ни один мужчина!
        Значит, ему срочно нужен план. Новый.
        Но сказать легко. А вот действительно - придумать… Хм. О!
        И как это ему в голову сразу не пришло!
        Ведь он ринулся так смело в атаку в первую же ночь, посчитав, что маг-то… Будет отсыпаться! После первого штурма. И никогда у него не хватит мозгов додуматься, что наглый варвар полезет к нему буквально - сразу! После первой неудачи.
        Но, похоже, хватило. И уж скучать чародею точно - не пришлось. А пришлось «работать».
        Значит, можно предположить, что отсыпаться уставший чародей будет как раз - днём. Он, наверное поэтому даже не стал никого пускать по следу Конана, чтоб и тот мог спокойно отоспаться, и ночью повторить очередную…
        Глупость.
        Потому что уже и ежу понятно, что по ночам тут бдительность утраивается! И как раз его-то все и ждут!
        Естественный и логичный вывод можно сделать такой, что днём Конану может быть легче. Сделать новую попытку. С другой стороны, днём-то стража замка наверняка не спит! А бдит. А отсыпается - её хозяин. Но Конану встреча с многочисленными приспешниками-слугами не в новинку! И если дать синим рабам-охранникам открытый бой, уж те-то наверняка не смогут противопоставить варвару магические штучки-дрючки! А будут просто… Сражаться! Обычным оружием!
        И единственное, что они могут сделать нежелательного - разбудить хозяина.
        Но! Поскольку у того была хлопотная и «наполненная» ночь, наверняка он отдаст приказ не беспокоить его по пустякам! Понадеявшись на многочисленность охраны! И на стереотипность мышления «профессионального вора» - то есть - работать только ночью!
        Шанс?
        Пожалуй.
        Потому что уж ночью-то его - точно будут ждать, потирая в предвкушении руки!..
        Затоптав костёр, Конан снова взвалил суму на плечо. Двинулся назад, к замку.
        Как ни странно, но стража действительно охраняла стены! Во-всяком случае, на них, на ближайшей обращённой к лесу стороне, торчало и ходило по-крайней мере пять человек. В кожаных доспехах и шлемах. С копьями и мечами. Луков Конан, к счастью, ни у кого не заметил. Но это не значит, что их нет - может, стоят себе, прислонённые где-то в углу, и только и ждут, когда ими воспользуются! Значит, нужно делать всё быстро - чтоб как раз не успели!..
        Хищно ухмыляясь, Конан занялся подготовкой.
        Разорванную на полосы простыню обмотал вокруг нижней части лезвия меча: теперь при скрещивании его с мечами противника выдавшего бы его грохота стали о сталь не будет. Кинжал Конан оставил так - им рубить не приходится. А приходится колоть. И тут уж тряпка только помешает. Предсмертных и «боевых» криков, и ругательств со стороны повергаемых врагов киммериец не ждал: рабы же! То есть - как обычно у всех этих магов и бывает: безгласые и тупые исполнители! И их ни капельки не жаль: вон какие дела они творили с бедной Айлитой!.. Да и с остальными бывшими местными жителями. Согнанными со своих исконных земель. Как те сказали? Осами, змеями и ядовитыми многоножками? Ну вот и незачем их, гадов вражеских, жалеть!
        А нужно постараться просто…
        Убить!
        Потому что вряд ли чародей потратит «воскресительную силу» своего саркофага на восстановление «расходуемого материала».
        На стену Конан попал вполне «традиционным» способом: с помощью крюка и верёвки. Стража, имевшаяся на парапете, разумеется, его заметила. Но - только когда он уже подбегал на полной скорости к подножию стены, и забрасывал крюк. Конан порадовался: он оказался прав! Никаких предупреждающих криков, или, тем более, тревожного набата, не последовало! Да и верёвку никто не перерубил!
        Странно, конечно, но задумываться об этом некогда! Нужно работать!
        Он взобрался на стену даже быстрее, чем всего каких-то два часа назад спустился.
        Рубиться со встретившими его, действительно синими, людьми было неинтересно.
        То ли они совершенно не владели боевыми навыками, то ли чародей сделал их реакцию словно заторможенной. Во-всяком случае, они падали под могучими ударами варвара, словно скошенные колосья, и действительно не издавали ни звука, даже получив смертельное ранение. Разве что слышались глухие удары, когда очередной подбежавший к киммерийцу воин падал с парапета на землю - если Конан отправлял его наружу, за стены, или - на камни внутреннего двора!
        Наконец взвод, который охранял периметр стены, и сейчас весь сбежался на её защиту, закончился. Конан успел насчитать как раз тридцать убитых им человек.
        К этому времени ничего экстраординарного не случилось. На подмогу к защитникам стены даже не выбежали из казармы наверняка имевшиеся там воины. Конан хмыкнул: ну не выбежали, и не выбежали! Значит, сейчас он заявится к ним сам!
        В «гости».
        Казарма оказалась устроена в заднем конце двора: пристройка к стене, невысокая, но широкая и длинная, которую Конан заметил в первый раз, как раз казармой и оказалась. Похоже, чародей предпочитал не жить с рабами в одном здании. А почему именно - Конан смог догадаться очень быстро.
        Убитые им воины… Воняли!
        Да, именно: воняли! Тут был целый «букет»: и пот, застарелый, словно синие люди не мылись годами, и пыль, и моча, и гниющие и протухшие отбросы - чем же маг их кормит?! И почему не следит за чистотой?!
        Но вот он и перед дверьми казармы. Как ни странно, никто не торопится оттуда выбежать: то ли не слышали, как убивают их товарищей, то ли не было соответствующего приказа, то ли… Ловушка?!
        Конан отошёл от двери казармы, перед которой не было даже охраны.
        Окно, небольшое, только для освещения и проветривания помещения, одно из пяти таких же, вдохновило его куда больше! Ему довольно и одного «намёка», чтоб не вляпываться больше в «дверные» ловушки!
        Просунув конец меча в щель между рамой и створкой, варвар поддел оконный переплёт. Окно выскочило наружу: Конан подхватил его, не позволив стеклу разбиться!
        После короткого взгляда, указавшего, что никто изнутри его не встречает, забрался в комнату.
        Вот это - да!!!
        Вонища внутри стояла буквально оглушительная! Хоть секиру вешай! Так не воняло даже в конюшнях падишаха Носыра Третьего! На трёхъярусных нарах, словно бесчувственные снопы, лежали тела. Не менее ста.
        Рабы чародея то ли - спали, то ли были погружены в транс! Все до единого!
        Хм-м…
        Но ведь не убивать же ему их - словно баранов на бойне! Он - воин, а не палач!
        С другой стороны, если начать будить их - они могут поднять шум!
        Как же быть?!
        На пару секунд киммериец приостановился. Он думал.
        Но вот он и придумал. Вон та бухта верёвки, что одиноко пылится в углу, очень даже пригодится ему! Как и матрацы, набитые соломой!
        Закончил Конан примерно через полчаса.
        Но уж дело было сделано на славу: каждый из семидесяти пяти синих воинов был отлично «упакован»: плотно спеленут по рукам и ногам, и в рот затолкан кляп, привязанный для страховки полосой материи, вырезанной из матраца.
        На упаковку каждого воина у варвара уходило меньше минуты: профессионал же!
        Ну а больше всего киммерийцу помогло то, что, как ни странно, ни один из «упаковываемых» воинов так и не проснулся! Ну и странное же на них лежит заклятье…
        Да и не слишком-то дальновидно со стороны мага заставлять своих слуг дежурить сменами - вероятно, по суткам.
        Впрочем, то, что оказалось ему на руку, лучше не критиковать! И если чародей допустил промашку - Конан должен ею воспользоваться!
        Варвар решил много не мудрить: если этой ночью ему вполне удалось проникнуть в замок через крышу, почему бы не повторить?
        Тем более, что вода, как известно, вверх не течёт! И никто не будет держать наготове у дверей верхних уровней тонны её - там, откуда она всё равно просочится вниз…
        Разбирая черепицу на новом месте, Конан посмеивался: интересно, какие и чьи комнаты - в этом крыле? Не может же чародей обитать в замке только с синими солдатами-воинами? Кто-то же должен готовить ему еду, таскать дрова для зимы, чинить и шить одежду, убираться в огромных помещениях? И если варвар до сих пор никого из такого обслуживающего персонала и слуг не видел, это не значит, что их тут нет!
        Спуск в оказавшуюся пустой комнату, ничем не отличавшуюся от такой же в том крыле, прошёл гладко. До такой степени, что Конан вновь заподозрил подвох. Но продолжил действовать по намеченному плану, отметя сомнения: они - залог провала!
        На этот раз варвар не стал мудрить, а прошёл прямо по коридору, до лестницы. Спустился на этаж. И очень быстро и почти бесшумно убил имеющуюся тут охрану из трёх человек. Бедняги казались точно так же заторможены, как те, что охраняли стену.
        С другой стороны, жалеть их и щадить киммериец не собирался. Раз уж не спят, и несут «вахту» - значит, тоже имели приказ убить его! И даже пытались…
        Подумав, он прошёл в дальний конец коридора - ко второй лестнице. Тут, на её площадке, имелся ещё пост охраны.
        Когда и эти трое пали на пол коридора, заливая его своей густо-красной кровью, Конан почувствовал себя спокойней: уж по-крайней мере это крыло со стороны верха - обезопашено. По идее.
        А почему бы не продолжить такую логичную и нетрудную тактику? Ведь наверняка местные часовые не общаются друг с другом! Во-первых - им просто не о чем говорить с коллегами: рабы же! Без собственной личности. Зомби. НЕ люди. Ну а во-вторых - наверняка хозяин запрещает шуметь, когда он изволит почивать!
        Два оставшихся до уровня двора этажа Конан преодолел буквально за пять минут: имевшиеся в карауле на лестничных площадках двенадцать человек попадали наземь, поверженные его могучей рукой, не успевая справляться с молниеносными выпадами меча и кинжала Конана. А уж о том, чтоб составить ему достойный спарринг в схватке на мечах, речи и не шло…
        Ожидаемым, но неприятным фактом для Конана стало то, что наземными этажами дело не ограничилось. И продолжающиеся вниз лестницы, освещаемые факелами в держаках на стенах, явно давали понять, что под поверхностью двора и земли есть ещё очень и очень обширные пространства! К сожалению, тоже охраняемые.
        Как ни странно, но уровня ниже поверхности оказалось всего два.
        Это Конан узнал, убив ещё двенадцать синих людей. К концу этого действа его уже слегка подташнивало: бойцы из этих безвольных и безынициативных заторможенных рабов были никакие! Но жалеть их… Может, кто-то и будет. Только не он!
        К сожалению, чем больше этих марионеток Конан убивал, тем сильнее к нему в душу закрадывалось подозрение, что это - очередной морок. Иллюзия. Представление, организованное только для него - чтоб он мог удовлетворить свою тягу к убийству! И «покрасовался» своими навыками рукопашного боя, уверившись лишний раз в том, что самый «крутой» боец в мире. Как наверняка «вычислил» про него, примитивного дикаря, маг.
        От планировки же здания Конан ожидал, конечно, этого, но был несколько сбит с толку: нашлось ещё две ведущих вниз лестницы, как бы продолжавшие лестничные пролёты двух основных. Но эти были куда уже, чем предыдущие: только-только протиснуться, да и то - боком, одному человеку.
        «Секретный» подвал?
        А ему как раз такой и нужен! Идеальное место для хранения казны!
        Осторожно, с мечом в руке, он двинулся вниз. Освещались идущие маршами по сорок ступеней лестницы - тоже факелами, так что стёршиеся каменные ступени и шершавые грубо обработанные каменные стены ему было видно отлично.
        Но вот лестницы и кончились. И он оказался в каменном коридоре, шириной тоже в три шага, с тоже грубо и неряшливо обработанными торцами и боковыми стенами. Варвар двинулся вперёд. С сырых холодных стен стекала вода, и под ногами хлюпало.
        Осматривая галерею нижнего «секретного» подвала, Конан остановился перед единственной дверью, имевшейся в коридоре, длинной по крайней мере в шестьдесят шагов - во всю длину этого крыла. Странно. Почему дверь - одна?! И почему она - в середине коридора?!
        И - главный вопрос! - что его ждёт за ней? Очередная… Ловушка? Иллюзия?
        Но ведь не узнаешь, пока не откроешь!
        Стоп. Ему ведь не обязательно открывать дверь, чтоб узнать, что за ней! Рискуя спровоцировать новую «шуточку»!
        Посмеиваясь про себя, Конан с помощью меча отодрал обе поперечины, к которым с помощью обычных гвоздей крепились толстые, не менее чем дюймовые, доски-планки.
        Дверь рассыпалась на эти самые доски! Разумеется, с шумом и грохотом. Но здесь, глубоко под землёй - пускай себе грохочет!
        А вот за ней… Обширное помещение. Ничем не освещённое. Пришлось варвару вытащить из держака в стене один из факелов, и всунуть внутрь!
        Ого! Похоже, он попал, куда надо!
        Весь подвал, оказавшийся поистине огромным - во всю длину коридора! - занимали пыточные приспособления: имелись тут и станки для растягивания человеческого тела, и блоки на потолке с верёвками: наверняка для пыток на дыбе. Огромная кадушка с грязной водой: наверняка тут топили, и не раз, бедную женщину. Стояла и окованная сталью пирамида - грязно-бурые потоки, засохшие на ней, не позволяли усомниться в том, что она поставлена здесь не для декорации… Конан сплюнул в сердцах: сволочь поганая!
        То, что чародей кого-то здесь пытал и мучил - неоспоримый факт!
        Ну и нечего, стало быть, его жалеть!
        А, собственно, он и не собирался. И если раньше у Конана витала мысль, что можно украсть сокровища, и просто дать дёру, не заморачиваясь убийством чародея, теперь эти мысли пропали окончательно! Потому что в углу, на таком же постаменте, как он видел в комнате, где происходила чудовищная сцена с Айлитой, стоял… Саркофаг!
        Точно такой же, каким он его запомнил!
        Конан быстро огляделся. Ага, есть!
        Кувалда с головкой фунтов на двадцать. Её удар позволил быстро выломать из боковой стенки саркофага огромнейший кусище! Второй удар вынес сразу весь торец! Слишком уж сильного грохота Конану удалось почти избежать, поскольку головку своего нового орудия он тоже обмотал нашедшимися здесь окровавленными тряпками - не хотелось даже думать о том, кому они принадлежали, и как именно оказались запачканы…
        Когда от саркофага не осталось ничего, кроме дна, по которому, впрочем, он тоже нанёс пару-тройку ударов, Конан остановился.
        Ну, здесь он сделал всё, что мог. Значит, пора идти дальше!
        И если в этом крыле, пройдя по всем помещениям подвала, и верхних этажей, он не найдёт чародея, придётся просто…
        Перейти в другое крыло!
        Однако это оказалось не так просто!
        Едва он переступил порог пыточной комнаты, как обнаружилось, что напрасно он не осмотрел тщательней торцы чёртова коридора!
        Потому что за одним из них, явно фальшивым, скрывалось огромное помещение. Из которого сейчас наполовину торчало туловище преогромной тварюги! Продолжающей «выдвижение» из логова! А напоминала чёрно-зелёная монстра самого обычного дракона - как его рисуют в Кхатайских летописях! Ну, или как выглядели эти чудища, когда Конану приходилось сталкиваться, так сказать, лицом к лицу. Вернее всё, же лицом - к морде. Противной. И плотоядно скалящейся!
        Дракон, едва завидев киммерийца, ждать не стал: открыл пошире чудовищную пасть на морде длиной в добрых четыре фута, и выпустил струю обжигающего оранжевого пламени! Но поскольку до Конана было ещё шагов десять, варвар успел отреагировать: мгновенно отпрыгнул назад, в пыточную комнату! Обжигающий сгусток пролетел мимо.
        Ждать Конан не стал: рыча и напрягая могучие мышцы, перевернул ближайший верстак с имеющимися на нём кандалами и воротами, так, чтоб столешница закрывала от двери пространство за верстаком. После чего быстро отпрыгнул к двери обратно! Затаившись за косяком. Он даже не дышал!
        Вовремя! Шкребущая когтями по камням коридора монстра тут же просунула башку в проём, и выпустила новую струю пламени: направив ту прямо в столешницу верстака! Столешница моментально вспыхнула, залив подвал ослепительным светом!
        Ухмылявшаяся во всю пасть тварь надумала вползти теперь вся. Взгляда, явно вожделеющего, она не сводила с верстака. Похоже, любит монстра полакомиться поджаренной человечинкой… Но как только вся голова оказалась внутри помещения, Конан, подскочив, и едва сдержавшись, чтоб как обычно не проорать киммерийский боевой клич, нанёс могучий удар, держа верный меч обеими руками! Он вложил в удар всю силу и ненависть, какие нашлись: понимал, что это может быть и последний удар в его жизни, если чешуйчатая шея не перерубится с первого раза!
        Шея перерубилась. Из полуторафутового в диаметре обрубка хлынула вонючая тёмно-бурая кровь - Конан брезгливо отскочил. Голова, всё ещё открывавшая и закрывавшая пасть, грохнулась наземь в двух шагах от туловища. Горящие ненавистью и болью глаза выпялились на киммерийца. Внезапно с этой головой, да и туловищем стали происходить странные изменения!
        Они стремительно уменьшались, светлея, чешуя исчезла, и вот уже перед варваром лежит самый обычный нагой человек. Ну, как обычный: без головы! Мёртвый.
        Не сказать, что Конан узнал его: ведь в предыдущей ипостаси чародей предстал перед ним с головой быка! Но что-то общее в выражении остекленевших глаз всё же имелось. Да и тело казалось тем же: мужчина, крупнее киммерийца раза в два…
        Ошибиться нельзя: маг собственной персоной!
        Красавцем его назвал бы разве что слепой. Злобное выражение лица, как у хорька какого… Тело - пучится явно искусственно сделанными, ненатуральными, мышцами-мускулами. Мания величия у него была, что ли?.. Впрочем, почему - «что ли»? Была.
        Плевать. Главное - враг повержен.
        Конан привязал за волосы голову врага туда, куда полагалось: к своему поясу.
        И именно так и двинулся вперёд: к логову, где маг прятался.
        Торец-перегородка, отделявшая подлинное логово чародея от «секретного» подвала, оказалась сдвинута, словно ширма, вбок. Однако Конан, знакомый с подлыми приёмчиками «устроителей ловушек», которые срабатывают даже после смерти приготовившего их мага, не вошёл, пока не вбил под нижний конец, передвигавшийся, похоже, на колёсиках-роликах, стенки, огромный лом, найденный в пыточной комнате. С помощью проверенной кувалды.
        В логове оказалось интересно.
        Вдоль одной из стен - задней! - имелись гигантские, во всю высоту и ширину помещения, стеллажи-полки. И на них лежали многочисленные манускрипты. Свитки. Книги. Какие-то магические амулеты. И стояли колбы и реторты с какими-то жидкостями и реактивами. Посередине же комнаты монументально возвышался над каменным полом гигантский стол, на котором были разложены всё те же манускрипты, свитки, и колбы.
        В дальнем углу имелся топчан, застеленный шкурами. В другом углу пылал камин.
        Конан почесал в затылке: типичное «логово» чёрного мага…
        Но что-то здесь явно не так!
        Уж слишком всё выглядит… Нарочито! Словно не логово, а - декорация!
        Он вдруг, повинуясь инстинкту, стремительно ринулся назад, в коридор!
        И вовремя!
        Не помог лом! Дверь-перегородка, имевшая в толщину добрый фут, со скрипом, скрежетом и грохотом въехала назад в свои пазы, отрезав от него «логово» врага! К ногам Конана вывалилась плоская дымящаяся полоска искорёженного металла: бывший лом!
        Вот теперь придётся поднапрячь логическое мышление: то ли дверь захлопнулась автоматически, направляемая какими-то механическими приспособлениями, то ли…
        То ли её задвинул маг. Снова коварно раскусивший планы Конана, и где-то затаившийся, преподнеся варвару очередную «обманку». В виде дракона.
        Прикинув и так и так, Конан вздохнул. Ведь особого выбора у него нет!
        Всё равно придётся идти на поиски подлинного логова! И Айлиты.
        Ну, и, конечно, сокровищ!
        Которыми уж здесь-то - точно не пахнет!
        Второе крыло замка, построенного в виде буквы «П», ничем не удивило.
        Правда, киммерийцу пришлось убить ещё взвод стражи, и обследовать ещё один подвал под подвалом. Но этот ничем не порадовал: комнаток в коридоре третьего подземного уровня было много, и за каждой распущенной на планки-доски дверью имелись чуланы с припасами: мешки. С зерном и мукой, фасолью, горохом…
        Закончив с осмотром, на что ушло больше часа, Конан перешёл наконец в короткое, центральное, крыло.
        Общую планировку замка он теперь представлял себе прекрасно, и не сомневался, что самые большие и удобные и светлые комнаты находятся именно там. На втором этаже. Вот с верхних этажей Конан и начал. А вот стражников-охранников тут почему-то не имелось. Ещё один косвенный довод в пользу того, что маг живёт где-то здесь. И не желает нюхать запах своих чёртовых немытых и презираемых «зомби»…
        Первая же большая комната, дверь которой тоже Конан открывать не стал, выломав её вместе с косяком, привела его в спальню Айлиты.
        Женщина сидела на роскошной трёхспальной кровати, с резными золочёнными ножками и столбиками, под шикарным балдахином. Одета была в нечто воздушное и полупрозрачное. Молчала. Но на Конана смотрела во все широко распахнутые выразительные глаза. Конан не придумал ничего умнее, чем поприветствовать даму:
        - Здравствуй, Айлита. Это - ты? Или очередная иллюзия? С тобой всё в порядке?
        Женщина вскочила с постели, заломив руки. На лице сменилось несколько выражений: отчаяние, боль, надежда. И, наконец - радость!
        - Конан! Я боялась, что этот мерзавец снова показывает мне мираж! А это - ты?!
        - Ну, если мне не изменяет здравый смысл и память, то - да. Это я. Но ты-то - как? Здорова? В порядке? Потому что я разнёс в пух и прах чёртов оживительный саркофаг!
        - Да плевать на саркофаг! Я была бы не против, чтоб он убил меня окончательно, и я больше никогда не возвращалась к этим мучениям! Но маг…
        Ты… убил его?
        - Надеюсь.
        - Что значит - надеюсь?!
        - Ну… Дракон, которого я завалил там, в подземельи правого крыла, умер. Превратившись после этого в человека. И вот его голова. - Конан повернулся боком, чтобы женщине было лучше видно голову, - Но вот правда ли это - сам маг, или его очередное иллюзорное воплощение, поручиться не могу!
        Айлита подошла ближе. Наклонилась, затем и встала на колени. Взяла голову за волосы на затылке. Долго и пристально рассматривала. Даже поколупала ногтём родимое пятно на правой щеке головы.
        - Он настоящий. И лицо… Да, это он. А, самое главное - сейчас ведь - день! И он не может сделать такие правдоподобные миражи! Мороки. Думаю, ты убил его наконец!
        - Хочется верить. Но для того, чтоб окончательно в этом убедиться, нам нужно сжечь его проклятую голову! - Конан помог женщине подняться с пола, - Именно так окончательно разделываются киммерийцы со всеми этими гнусными магами и колдунами!
        - Хм-м… Хорошая идея. А то меня бросало в дрожь каждый раз, когда он на меня своими мерзкими глазами пялился!.. И потом, когда мучил, всё глядел, глядел… Бр-р!!!
        Дровяной склад - там. Во дворе.
        Во избежание проблем Конан распустил на доски и эту дверь, выходившую во внутренний двор рядом с кухонной. Как ни странно, но в огромном помещении действительно оказались дрова! Причём уже даже напиленные и нарубленные на поленья.
        Костёр Конан, во избежание случайностей, сложил прямо в центре двора, на каменных плитах. И дров не пожалел. Когда сложенное кострище, высотой ему по пояс, наконец хорошо разгорелось, и пламя поднялось до уровня окон второго этажа, варвар швырнул в центр бушующего пламени ненавистную голову.
        Айлита, стоявшая рядом, заломив руки и закусив губы, вздохнула с облегчением:
        - Наконец-то! Какое счастье…
        Конан, не разделявший энтузиазма спасённой, прищурился:
        - Здесь, во дворе… Обычная брусчатка? В-смысле - она из камня?
        - Да. А почему ты спрашиваешь?
        - Сейчас и сама увидишь. А пока - отойдём-ка от греха подальше!
        Айлита закрыла рот руками. Глаза широко распахнулись:
        - Митра Пресветлый! Конан, да что же это такое?!
        - Не знаю. Но то, что чёртова голова явно нам пакостит даже после смерти - это точно! Бежим-ка к воротам!
        Конечно, зрелище брусчатки, ярко полыхающей, и разгорающейся по кольцу от костра, всё шире и шире по двору, не могло не напрягать!
        Поэтому Конан почувствовал себя спокойно только когда они сняли все многочисленные запоры, и выдвинули из проушин могучий поперечный брус, удерживавший ворота. После чего распахнули одну из створок, и выбежали за порог замка: в чистое поле.
        Здесь, на поросшем травой лугу, глядя через оставленную открытой створку, как загорается весь двор, а затем - и стены замка, и его башни, превращая всё строение в одну чудовищную гудящую гекатомбу, варвар смог наконец вздохнуть легко и непринуждённо:
        - Никогда прежде не видал, чтоб камни - горели! Но теперь они нам не страшны! А если чёртово логово сгорит дотла - так и пусть его! Плевать на сокровища!
        - Ты, кажется, рано обрадовался, мой наивный северный спаситель. - Айлита как раз выглядела теперь сосредоточенной и напряжённой, - Камни - не горят! Их не смог бы зажечь и этот мерзавец! Значит, всё это - очередной мираж! И он опять поглумился над нами вдоволь! Поманив обманчивой надеждой… А я так надеялась, что ты!.. - голос стал тише и исчез совсем.
        Конан посмотрел на женщину. Моргнул. Нахмурился. Сдержал рвущиеся на язык проклятья и ругательства.
        Потому что Айлита оказалась права. И её тело, словно растворяясь в воздухе, снова таяло прямо на глазах!
        Когда от него ничего не осталось, Конан перевёл взгляд снова на замок, от которого они успели отойти шагов на пятьдесят.
        Внезапно все языки и сполохи ярчайшего и обжигающего пламени пропали - как по мановению волшебной палочки! Как и гул огня. И чёрная громада снова возвышалась на фоне закатного неба монументально и величественно! Целая!
        На стены вновь высыпали синие люди. С луками и копьями в руках. Но вот они и расступились, отошли.
        От башни по парапету снова прошёл маг. Повернулся лицом к Конану:
        - А ты изобретателен. И коварен! Но, конечно, не столь коварен, как я! Ха-ха-ха!
        И мне будет особенно приятно победить тебя не дурацким железом, вроде меча, или банальным заклятием, которое сделало бы нашу схватку заведомо проигрышной для любого человека, а - именно умом! Я хочу доказать лишний раз себе, да и тебе - что умней и предусмотрительней меня нет никого на этом свете! И когда я захвачу под свою власть всю Ойкумену - можете не сомневаться, людишки: я наведу такие порядки, что все будут равны! Утихомирены!
        И все будут работать! На меня!
        Не останется ни этих ваших дурацких амбициозных и тупых королей, падишахов, или эмиров, ни бездельников и дармоедов, типа придворной знати и всяких потомственных дворян. Все будут - отрабатывать! Свой кусок хлеба и миску похлёбки. В царстве Вечной Империи Халеда Первого и единственного! Меня!
        Ну а теперь прощай.
        У тебя осталась одна попытка!
        И - неделя срока.
        И… Постарайся меня действительно - удивить. А то ты уже начал повторяться…
        ТРЕТЬЯ ПОПЫТКА
        Сидя перед очередным костром, Конан молчал. Невидящий взор буравил огненные язычки, и черноту золы и углей под ними.
        Он думал.
        Раз «Халед Первый» вознамерился доказать ему, что - умнее, значит, от этого и надо плясать!
        То есть - перехитрить самовлюблённого и свято верящего в свои способности и мозг, мерзавца! Потому как ум и хитрость - совершенно разные вещи!
        Получается - напасть лучше всего, когда маг будет… Всё же - отсыпаться! И не сможет создать новых, специальных, изощрённых, дневных или ночных, иллюзий!
        Ведь не бывает такого, чтоб чародей изжил, выдавил из своей натуры, своего бренного тела, всех свойственных этому телу потребностей и привычек!
        То есть - спать, и есть, и пить маг - должен!
        Вопрос только - когда он спит… И спит ли столько, сколько обычный человек!
        Например, что и кто может помешать чародею отправиться отсыпаться вот сейчас, когда Конан унижен и обманут? И, предполагается, что - растерян. И отступил снова в лес: думать и планировать. Разве что мысль о том, что тупой варвар может в очередной раз понадеяться на «притупление бдительности», и снова полезет, как идиот, на очередной приступ…
        Нет, это - не дело.
        В-смысле - не дело действительно лезть самому. Прямо сейчас. Но… Хм-м…
        А что, если…
        А почему бы не попробовать?!
        Ведь его план не должен быть сложным - как раз на вычурность, изощрённость, «продуманность» маг и рассчитывает! Ну а Конан сможет удивить его - как раз… Хе-хе.
        Вперёд!
        Стройную берёзку толщиной в его предплечье Конан срубил легко. Его верный меч позволял прекрасно решать не только военные, но и «бытовые» задачи. Сучки и веточки киммериец очищал тщательно: лететь этому импровизированному копью длиной футов в семь, предстоит долго. И далеко.
        Закончив с первой дрюковиной, Конан взялся и за вторую. Но вот всё и готово! К этому времени и костёр разгорелся, и головни оказались готовы!
        Выждав, когда по его мнению с момента его изгнания из ворот прошло с час, Конан приступил. Снова на полном ходу выскочил из леса с тыльной стороны - до замка оставалось не больше ста шагов! Синие стражники на стене заорали, замахали руками, указывая на киммерийца, и, очевидно, вызывая подмогу! (Вот теперь понятно, почему не орали в прошлый раз: так маг заманивал «тупого» варвара!) Но Конану это на руку: пусть шуму и суеты будет побольше!
        Ему теперь главное - не внезапность, и тишина, как было в прошлой попытке, а - меткость! Не добегая до пятидесятифутовых стен шагов двадцать, Конан изо всех сил запустил своё копьё под углом вверх! Так, чтоб оно уж точно перелетело через зубцы, и ударило в заднюю, более близко к стене расположенную, стену здания! Сам же варвар припустил со всех ног назад - в лес!
        Пробежав шагов десять, услышал: его бросок оказался даже успешней, чем он предполагал: звон разбитого стекла и новые крики синих стражей, теперь точно скликавших к себе на подмогу «резервные части», сказали киммерийцу о том, что уж одно-то окно он в замке, в центральном крыле, точно высадил! А поскольку такого шума и звона маг не заметить не может, он волей-неволей вынужден будет встать с постели, и проверить, в чём его причина! Но Конана он не увидит!
        Кинувшись к своему костру, Конан схватил три самые хорошо горящие головни. Пробежался до угловой башни. И закинул во двор все три! Теперь выкрики, гомон и отсветы слышны и видны были бы даже слепому! Конан же скрылся снова в чаще.
        Прошло не более минуты, как отсветы угасли - погасили, стало быть, его факелы. Да и ладно! А задача Конана теперь - срочно подготовить третье «копьё»!
        На подготовку ушло буквально десять минут. Выстругивая своё новое мощное орудие, Конан бросал взоры на оставшуюся в пределах видимости стену замка. Сейчас по ней бегали, почему-то размахивая руками, и перекликаясь, с дюжину синих людей, и выходил маг собственной персоной. Но, вероятно, правильно истолковав попытку Конана как просто способ его «потревожить», и не дать отдыхать, быстро ушёл. Дав какие-то указания рабам. И даже не попытавшись сообщить, что он думает о затаившемся в чаще варваре. И его дурацких «психологических придумках».
        Когда прошло ещё десять минут, Конан, справедливо рассудив, что, раз на остальных стенах выставили дополнительные караулы, маг предполагает, что Конан атакует теперь именно оттуда, с других сторон, снова ринулся в атаку. Оттуда же, откуда и начинал. Целился он теперь чуть левее.
        Синие люди на стенах были готовы к его стремительному рывку! Да и видели они варвара в лучах предзакатного оранжевого солнца прекрасно. (Собственно, кто бы не заметил такую крупную и контрастную мишень: Конан как всегда был обнажён по пояс, и загорелый мускулистый торс на фоне травы, в оранжевых лучах, было прекрасно видно!) Гады начали стрелять в Конана из луков! Но куда им было тягаться с проворным как ртуть сыном северного народа! Конан успевал и уворачиваться от словно вяло летящих, каких-то замедленных, стрел, и даже ругаться на всех известных ему языках.
        Второе стекло загрохотало, когда он уже отбежал на почти безопасное расстояние от стены. На этот раз варвар не стал ждать, пока народ снова набежит, а сразу кинулся в самую чащу леса, теперь передвигаясь параллельно стене, к другой её стороне!
        Вот теперь понадобилось приготовленное заранее второе копьё. Заброшенное через боковую стену, оно ударилось просто о стену здания, не выбив, впрочем, ничего, но сумятицу на стене снова вызвав. А метнул его он, как только добежал до намеченного места - через ещё пару минут. После чего снова кинулся назад: к той стене, что прикрывала задний торец короткого, «хозяйского», крыла.
        Не даст он магу покоя!
        Ещё через десять минут солнце погрузило свой покрасневший, и ставший совсем уж бордово-коричневым (Никак, дождь собирается!), диск за кромку леса, а в сторону парадных окон летело очередное копьё! Выбившее очередное стекло!
        Но на этот раз Конана встречали нешуточные силы: на кромке стены за парапетом и зубцами торчало по-меньшей мере тридцать лучников, и одна из стрел даже воткнулась в землю прямо возле ноги варвара, а другая просвистела возле щеки - еле успел отдёрнуться! Конан снова ринулся, уже не скрываясь, вбок: теперь побежал налево, так, чтоб это было видно стражникам.
        Однако забежав в лес, подальше от опушки, киммериец столь же быстро ринулся в противоположном направлении: на этот раз к другому боковому крылу! Где-то здесь он… Точно: вот оно!
        Небольшое болотце с поверхностью, затянутой ряской, и дном, покрытым толстым липким слоем вонючего ила, словно приглашало! И Конан, конечно, воспользовался.
        Обвалялся и обмазался омерзительно пахнувшей липкой тиной и илом так, что на теле не осталось ни единого белого или светлого пятна! К этому моменту догорели последние отсветы вечерней зари. А Луны, на счастье киммерийца сегодня быть не должно было: новолуние!
        К угловой башне у центральных ворот варвар подполз быстро, но бесшумно. Никто его не заметил - никаких криков не было! Ну и правильно: кто будет ждать его с той стороны, где до окон замка добросить не смог бы ничего даже Геракл?!
        Крюк, верёвка… На этот раз Конан предаваться сомнениям и сантиментам не стал: тем несчастным часовым, что игнорируя открытое пространство перед парадными воротами, бдили в сторону леса, просто перерезал горло! После чего бесшумной тенью двинулся внутрь башни. Здесь его ждал сюрприз: ещё один часовой! Спрятавшийся! Его пришлось утихомирить метко брошенным кинжалом. Который Конан, вынув из горла стража, поспешил отереть о штаны убитого, и снова спрятать на место: за отворот сапога!
        А вот и то, на что он рассчитывал: три мощных, боевых, похоже, иранистанских, лука! И три колчана стрел.
        Один из колчанов варвар сразу закинул за спину, лук взял в руку.
        Двигаясь в кромешной тьме, возле подножия наружной стены, он пересёк внутренний двор. А вот и главный вход в замок! Поскольку до двух часовых, охранявших его, больше пялясь, впрочем, на стены и зубцы, было не больше двадцати шагов, промахнуться было ну очень трудно.
        Оба стража, один с пробитым горлом, другой - лбом, пали на брусчатку всё же не совсем бесшумно. Но проверить, всё ли с ними в порядке, никто не пришёл. Конан, оттащив тела подальше от входа, и тоже пристроив их под стену, в кромешной тени, мягко и бесшумно ступая, вошёл. Прямо в парадный вход. Он уже был готов к тому, что сейчас маг очухается. И поймёт, что раз «тупоголовый» враг не кидается больше копьями и головнями, то он - уже внутри! И пора принять меры, и отдать новые приказы!
        А, значит, Конану нужно поспешить!
        Где находятся комнаты Айлиты и её мучителя-хозяина, он вычислил в прошлый раз: на втором этаже, прямо по центру короткого крыла! Именно там и имелись самые большие и широкие окна, и комнаты с высоченными потолками! «Королевские» покои!
        Стражи здесь не имелось: всё верно: от них - вонища!
        А чародей, как киммериец понял, ну очень брезглив!
        Поэтому чтоб не раскрывать своего появления в коридоре у покоев Халеда, Конан притаился в небольшом алькове, выбрав позицию в двадцати шагах от дверей чародея.
        Единственное, в чём он не был уверен - находится ли чародей у себя, или… Или он заявился снова к своей сексуальной игрушке, чтоб выместить на ней своё вполне естественное раздражение! На сволочного варвара, побившего ему кучу дороженного Гандорского стекла! В окнах парадных покоев и опочивален.
        Не прошло и трёх минут, как дверь комнаты в центре коридора с грохотом распахнулась, и явно чем-то обозлённый чародей с сурово нахмуренными бровями и злобным оскалом на лице, выбежал оттуда. Двинулся прямо к Конану. Киммериец вышел из тени. Маг остановился, словно налетел на невидимую стену! Глаза выпучились, рот приоткрылся - словно чародей увидел страшный призрак!
        Конан ждать, пока маг произнесёт какое-нибудь заклинание, не стал: стрела вонзилась точно в центр лба несостоявшегося Халеда Первого! Потому что Конан понимал: если поразить мага в какое-либо другое место, тот может всё же успеть произнести какое-нибудь заклинание, или сделать ещё какую гадость!
        А едва умрёт мозг - умрёт и его хозяин!
        Как ни странно, сюрпризов не случилось: чародей, постояв мгновение на ногах, нелепо раскинув руки, грохнулся навзничь!
        Уже не скрываясь, и не торопясь, Конан подошёл поближе.
        Он не сомневался, что уж на этот-то раз - убил настоящего!
        В выпученных глазах мага застыла смесь отчаяния, боли и ненависти ко всему сущему! И к киммерийцу в первую очередь. И, похоже, несмотря на поражённый мозг, голова ещё продолжала жить: глаза скосились на киммерийца! Изо рта послышались было не то стоны, не то - слова…
        Конан не стал ждать: с размаха ударил мечом по шее лежавшего без движения тела! Шея перерубилась. Меч высек огненные искры из каменного покрытия пола коридора.
        Странно. Особенно если учесть, что все потолки и полы комнат были отделаны мозаичным паркетом. Или этот паркет был просто частью иллюзии?!..
        Конан сгрёб в охапку за волосы принявшуюся разевать рот в беззвучном крике голову. Но в предусмотрительности варвару отказать никто не мог бы: лицом он держал её от себя! А то мало ли! Уже известен прецедент с некоей Горгоной-медузой!
        Выдернуть стрелу, пробившую череп насквозь, удалось почти без усилий.
        Привязать голову как и в прошлый раз, за волосы, к своему поясу, Конан не забыл. Оставив валяться в луже натекшей крови действительно немаленькое тело поверженного врага, Конан двинулся теперь в комнату, откуда чародей вышел.
        Всё верно: сердце Конана снова сжала ледяная волосатая лапа: на огромной кровати под балдахином лежало, скорчившись, маленькое тельце обнажённой женщины, лежало ничком, уткнувшись головой в подушку. Айлита…
        Рыдала!
        К счастью, крови на ней, и на постели, не было!
        Ф-фу…
        У варвара прямо гора с плеч свалилась: он и не чаял застать свою маленькую Айлиту в живых! Особенно, учитывая, в каком состоянии пребывал маг! Ведь Конан лично сделал всё, чтоб довести до белого каления своими «психическими атаками» чёртова чародея!
        - Ты - как? Цела?
        Женщина порывисто вскинула от подушки заплаканное и искажённое страданием лицо. Вскочила с постели. И прямо как была - то есть, абсолютно обнажённой, кинулась Конану на шею!
        Варвар ухмыльнулся, нежно поглаживая тоненькую спину:
        - Благодарность и радость отложим на потом. А сейчас у нас есть дело. Пошли-ка снова к нашему любимому дровяному сараю.
        А, да. Одень что-нибудь. А то снаружи прохладно - простынешь не дай Мирта!
        Как Конан и предполагал, все прислужники Халеда валялись по стенам и по двору мёртвыми. Значит, это только его магические силы поддерживали в них подобие жизни! И поскольку с этой стороны хлопот и проблем больше не имелось, Конан и Айлита, одевшая полупрозрачные шаровары, которые, впрочем, скорее, открывали, чем скрывали её стройные ножки, и какую-то блузу, натаскали в чистое поле у ворот, шагах в сорока от них, огромную кучу дров. Варвар решил не экономить их: смысла нет! А голова должна сгореть дотла!
        Когда пламя загудело, засверкало, затрещало сполохами вылетавших наружу искр, и поднялось снова до середины стен, Конан отцепил голову от пояса. И кинул в пучину бушующей стихии, даже не глянув на неё.
        На этот раз ничего не произошло: земля под костром, правда, подсохла, и трава на ней повяла, конечно, но вспыхивать и гореть они явно не собирались!
        Через десяток минут, когда кострище стало с шумом и снопами вылетающих искр проседать, и внутри остались только раскалённые алые угли, Айлита, до этого сжавшая маленькие кулачки и невидящими глазами глядевшая в пламя, словно очнулась. Подошла поближе к киммерийцу.
        Обняла за плечи. Прижалась. Лицо спрятала на его всё ещё чёрной от грязи груди. Худенькие плечики затряслись в рыданиях. Варвар, приобняв женщину, прикусил губу:
        - Он… Тебя!..
        - Нет, Конан. - она откинула заплаканное лицо назад, сквозь силу улыбнулась, - Он, конечно, хотел… Но ты постоянно отвлекал его - причём как точно ты всё рассчитал! Каждый раз это случалось - в самый «подходящий» момент! Когда он уже собирался было!.. Словом, ничего у него не… Получилось. А потом - и не «работало»!
        И в последний раз, получается, на прощанье, он в сердцах пнул кровать, и выбежал, ругаясь на всех известных ему языках, а мне пообещал!.. Что так изобретательно и мучительно, как будет сегодня, как только покончит окончательно с тобой, он меня ещё не пытал! И так долго я ещё не умирала! А я…
        Если совсем уж честно, не очень верила, что ты сможешь его… Он ведь и правда - очень умный! В шахматы его ещё никто не обыграл! Ни разу!
        - А мы и не в шахматы играли. И конечно, ты сомневалась, что я умнее его.
        А я - и не умнее. А просто - хитрее!
        Я не пытался выдумать что-то уж слишком изощрённое и навороченное. - Конан старался говорить успокаивающе, и продолжал нежно обнимать Айлиту чёрной от ила рукой, - Нет. Так бы я как раз полил воды на его мельницу!
        Ну а я решил действовать наоборот - просто.
        Слишком даже просто - по его представлениям! То есть - банально не давать ему расслабиться, и постоянно тревожить! Будь то копьями, будь то - головнями. А поскольку он не мог поверить, что я вот так, примитивно и тупо, буду не давать ему спать и заниматься своими делами, он злился! Он же не видел меня!
        И ведь не мог не понимать, что я так могу на самом деле и пытаться отвлечь его внимание от чего-то другого! Коварного и подлого! Непредвиденного! Только он никак не мог догадаться - чего! А я, чтоб он не мог как раз - догадаться, банально продолжал не давать ему расслабиться! Ну, и заняться всем остальным…
        Словом, он попался в собственный же капкан. Увидел подвох там, где его не было!
        Не даром же есть поговорка: «на всякого мудреца довольно простоты»!
        - Ты молодец, Конан. - она вновь прижалась головкой со слипшимися от тины волосами к его груди. Поёрзала ею, - А теперь пойдём-ка снова внутрь!
        - Уж не хочешь ли ты показать мне, где хранятся сокровища?
        - Нет. Вернее - не сейчас! А сейчас я хочу, чтоб мы с тобой залезли в его огромный бассейн, вымылись, и… Достойно отпраздновали моё избавление от мучителя!
        - Хм-м… А умеешь ты, Айлита, заинтересовать мужчину!
        - И не только заинтересовать! Скучать и спать не дам - это уж точно!
        И чуть позже Конан, запыхавшийся, как загнанный жеребец, но довольный, должен был признать, что скучать и спать ему этой долгой ночью точно - не пришлось!
        Утром они проснулись, когда солнце уже вовсю било в огромную дыру в центральном окне, и приятный ветерок, холодивший ночью их разгорячённые страстью тела, прекратился. Конан, пощурившись, прикинул, что время уже - к полудню!
        Ну и Неграл с ним: им теперь торопиться некуда!
        А выспался он неплохо…
        Пока моргал на светило, на грудь к нему откуда ни возьмись вскинулась вроде спавшая до этого где-то у него подмышкой, растрёпанная головка Айлиты:
        - Ну и горазд ты спать, Конан! Ты храпел, как не ревёт и заправский бегемот!
        - Да, мне это говорили. Собственно, ничего удивительного: мне вчера пришлось…
        Поработать!
        - О, да! И я довольна твоей работой! Настолько, что хотела бы, чтоб ты повторил её и следующей ночью!
        - Я - только за! И руками, и ногами, и всеми прочими органами!
        - Хамло!
        - Согласен, есть и это! - Конан мягко шлёпнул по прелестным ягодицам, обретавшимся возле его чресел, - Но то, что ты - воистину неотразима - неоспоримо!
        - Лицемер! - но по тому, как мило она покраснела, Конан видел, что его простой и безыскусный комплимент ей приятен, - Ты наверняка за свою жизнь видел женщин и покрасивей! И ты любил их!
        Конан поспешил применить единственный надёжный способ разуверить девушку в этом!
        Далеко за полдень они всё же надумали вылезти из постели - чтоб поесть.
        На кухне нашлось много чего. А в погребе, обнаружившимся прямо под ней, висели на крюках и колбасы, и копчёные окорока, и буженина, и прочие мясные деликатесы. Айлита предпочла несколько кусков козьего сыра, тогда как Конан налегал на то, от чего почти отвык, и чего ему так не хватало: на хлеб и окорок. Запивали пивом: бочонок имелся тут же, на козлах в кухне. Вид мёртвых синих поваров и их помощников, валявшихся по всем углам, пищеварению и аппетиту варвара не мешал.
        - Конан. Не за завтраком, конечно, такое говорить… Но как нам быть с трупами? Они же скоро начнут… Того!
        - А, вонять? Так они и сейчас воняют! А начнут вонять сильнее - да и Мардук с ними! Что нам - до чужих трупов?! В чужом замке? - он пожал плечами, - Пусть об их «уборке» думают наследники Карла Второго, когда надумают вновь вернуться сюда! Или… Уж не собираешься ли ты жить здесь? И править?
        - Ну а почему бы и нет?! - она дёрнула точёным плечиком, вновь прикрытым только маленькой блузочкой, оставлявшей видимым приятный животик, - В конце-концов - мы с тобой чародея убили, значит, мы и имеем право наследовать ему! А вовсе не какие-то там «наследники»! К тому же изгнанные!
        Конан, сидевший до этого на массивной почерневшей скамье у разделочного стола, отложил кружку и недоеденный кусок буженины. Посмотрел на Айлиту внимательно. Она, сидя напротив, взгляд выдержала. Конан пожал плечами:
        - Если тебе этого хочется - ради Мирты! Оставайся, правь! (Не знаю только - кем!) Но мне такая участь совсем не светит!
        - Что?! Ты не хочешь быть - королём?! Сидеть на троне, вкусно жрать и пить, и ни …рена не делать?! А только распоряжаться своими слугами и вассалами?!
        - Вот именно! Не хочу я пока сидеть на троне, и «ни …рена не делать»! А хочу как раз - делать! Воевать, биться, искать сокровища и приключения! Обворовывать подвалы с мошной разных купцов и падишахов! А, может, я и в пираты подамся когда-нибудь! Мне только двадцать шесть! Я ещё молод и полон сил! И надежд.
        - И на что же это? На то, что в каком-нибудь из этих дурацких сражений тебя могут наконец пристукнуть, как идиота? Или - ты хочешь сдохнуть в какой-нибудь ловушке в подвалах очередного обворовываемого тобой купчишки?!
        - Нет. Такого не случится никогда. - Конан понимал, конечно, что может быть и не прав, но он всё же верил в себя. В своё предназначение. Рано или поздно он станет королём! Но только - не таким вот способом! И не так рано!
        - С чего бы это ты так уверен в своей неуязвимости?
        - С того, что меня хранит мой великий северный покровитель! Кром!
        По Айлите было видно, что она много чего может сказать и про жизненную философию Конана, и про его «великого» покровителя. Но ведь она - женщина. Конан буквально видел, как вращаются под красивыми волосами маленькие шестерёнки в голове его прелестной любовницы: нельзя спасшего её варвара - оскорблять! А смеяться над его «покровителем» - вообще кощунство! Так что она промолчала, закусив губу. Нахмуренные брови поспешила вернуть в нормальное положение. Хмыкнула. И глотнула ещё пива из кружки. Отёрла со рта пену, перевела взор на кружку:
        - Вот ведь сволочь. За все сорок пять лет, пока содержал меня здесь, ни глотка пива так и не дал. Даром что - «будущий Властитель Ойкумены и её окрестностей»!
        - Да, я тоже заметил странности, если назвать их столь слабым словом, в его поведении. И жизненных идеалах. А уж про планы - да что там говорить!
        - В твоих жизненных идеалах я тоже вижу много чего странного. Ну, для меня. Например, взять хотя бы те же сокровища.
        - А что там - с сокровищами? С чего бы это мне теперь нельзя было их забрать?
        - А с того, мой милый спаситель, что они спрятаны! Причём - капитально! И если б ты не спас одну маленькую, но очень хитрую и наблюдательную женщину - шишь бы ты когда-нибудь нашёл их! Даже если б посвятил поискам полжизни! Да и зная - всё равно придётся повозиться, чтоб достать их.
        - Не волнуйся, любимая! - Конан, у которого вспыхнули глаза при упоминании о сокровищах, сразу забыл про свои сомнения, - Ты только скажи - где они! А уж достать - моя забота!
        - Отлично. Я готова. Ты закончил трапезу?
        - Да!
        - Тогда - пошли!
        Спуститься пришлось в тот подвал, где на Конана накинулся огнедышащий дракон. Айлита уверенно прошла в дальний конец коридора - к торцу напротив «логова».
        Довольно долго там что-то тыкала и нажимала в камнях. Затем грязно выругалась. Конан, стоявший чуть позади и не без интереса наблюдавший за действиями женщины, тактично промолчал. Хотя забористые словечки были бы уместны, скорее, в устах какой-нибудь базарной торговки, а не принцессы.
        - Конан! - она раздражённо фыркнула, - Теперь, когда он мёртв, ничего из его ловушек и механизмов не действует! Тебе придётся поработать. Кувалдой.
        - Ну, если дело только в этом - можешь не сомневаться! Лучший на ближайшие тысячу миль кувалдомахальщик к твоим услугам! А где хранится кувалда, я знаю.
        Когда Айлита показала, куда конкретно нужно бить, Конан, поплевав на ладони, приступил. Однако едва пара-тройка сильных ударов пришлась по фальшивой, как теперь варвар видел, кладке, вся она завалилась внутрь открывшегося чёрного проёма. И осталось только убрать с дороги осыпавшиеся и наружу камни, и переступить через порог.
        Но Конан не спешил это делать. Поскольку привык к ловушкам и «сюрпризам». И сейчас вместо того, чтоб вглядываться в темноту, перевёл взор на свою спутницу:
        - А как ты узнала про эту потайную комнату?
        Женщина, явно удивлённая его вопросом, чуть заметно вздрогнула. Затем, кусая губы, всё же ответила:
        - Однажды, когда я особенно сильно сопротивлялась, и разозлила его не на шутку, пнув его прямо в… Ну, особенно удачно, он замуровал меня здесь. Связанную. И заковав мою голову в обруч на стене. И мне на голову каждую секунду капала вода! Он сказал, что это - кхатайская изощрённая пытка. Смертельная. - Конан невольно кивнул. Он был знаком с этой пыткой, - Ты не представляешь, до чего это мучительно! И может свести с ума! Пытка длилась, кажется, веками!
        А в конце, когда моё терпение исчезло, словно последний снег под лучами майского солнца, и я уже готова была выть и биться, как в агонии, и сознание ускользало куда-то в подземелья Мардука, он всё же соизволил прийти. Перегородку приказал разобрать. И расковать меня. Видать, скучно стало без плотских утех… Он думал, что я без сознания - я прикинулась! - и проворчал: «Вот же живучая, с-сука! Дышит ещё! А то так бы и осталась тут навечно, и её дух охранял бы эти с…аные сокровища!»
        Ну, а после этого мои мучения в постели продолжились. Но они - ничто в сравнении с этой неумолимой капелью! И я терпела. И так сильно больше не брыкалась…
        - Мне очень жаль, Айлита. - Конан хмурился, - А ещё больше мне жаль, что ему не пришлось испытать того, что выпало на твою долю. Но у меня не было выбора!
        - Да, верно. Одно его слово - и ты замер бы, парализованный! Так что какое счастье, что ты выстрелил ему прямо в мозг!
        Но довольно проклятых воспоминаний! Войдём, и ты увидишь, наконец, свои вожделённые сокровища!
        Однако сокровищ, когда они, неся в руках два факела из держаков в коридоре, вошли внутрь небольшой квадратной комнаты, нигде не обнаружилось.
        - Они - здесь! Я в этом уверена! Просто спрятаны за очередной фальшивой стеной. Ну-ка, я подержу факелы, а ты опробуй твою верную кувалду на вон той стене! - она показала на скалу напротив входного проёма.
        Конан не заставил себя долго упрашивать, принявшись наносить могучие удары. Кладка тоже оказалась фальшивкой - десяток ударов выбил замковый камень, а после этого выбить остальные камни уже не составило труда! И вот перед ними новый зияющий чернотой проход! Конан, взяв из руки Айлиты свой факел, первым шагнул туда.
        И оказался в тоннеле! Причём - явно природного происхождения! Шершавые, покрытые трещинами и острыми гранями, серо-чёрные стены, которых явно никогда не касались ни кирка ни долото. С потолка свисали сталактиты. А по стенам стекали струйки воды! Собираясь в ручеёк, и убегая куда-то вниз - в глубину тоннеля. Тоннель изгибался словно по кругу, и конца его видно не было.
        - Погоди, Конан. Оказывается, наша экскурсия может и затянуться. (Вот уж не ждала я такого!) Давай-ка возьмём запасных факелов!
        Факелы хранились в ящике у лестницы. Конан взял их целых пять штук:
        - Не думаю, что понадобится так много, но заткнуть их за пояс нетрудно.
        Тоннель спустя пять минут неторопливого шага привёл их в пещеру. Конан привычно быстро и внимательно огляделся. С потолка свисали, волшебно переливаясь в свете их факелов, совсем уж огромные сталактиты, им навстречу от земли росли пеньки сталагмитов. Стены покрывали разноцветные кристаллы и потёки: красные, рыжие, зелёные, бурые…
        - Похоже, здесь есть железо. И медь.
        - Возможно. Но мы не за этим пришли сюда. - Айлита показала пальцем в дальний угол, - Наконец-то! Вон они!
        Действительно, на возвышении у дальнего конца пещеры, словно гора из волшебной восточной сказки, возвышалась груда переливающихся всеми цветами радуги в свете их факелов, самоцветов: алмазов, сапфиров, рубинов и изумрудов… Конан, тоже уже заметивший вожделённую груду, прикинул, что в суму, которую он запасливо закинул за плечи, влезет не больше трети из кучи! Значит, придётся брать только самые крупные. И чистые.
        Пока он рассматривал, подойдя, переливающиеся магическим блеском кристаллы драгоценных камней, вертя наиболее крупные и красивые в руках, Айлита обходила пещеру по периметру. Ощупывала стены, и даже простукивала их… Когда вернулась снова ко входному отверстию, повернулась к Конану:
        - Конан! Спасибо тебе ещё раз. За то, что спас. И освободил его трон. Для нас.
        Варвар, обернувшийся на причудливо звучащий под сводами, многократно усиленный и искажённый эхом, голос, кивнул:
        - Рад, что помог. Но я тебе уже всё сказал, что думаю о его «троне».
        - Да. Я… поняла. Поэтому уж прости. Ты не оставил мне выбора.
        Женщина дёрнула какой-то рычаг, находившийся прямо у дыры, после чего быстро нырнула в неё!
        Секунду ничего не происходило: очевидно, скрытые механизмы хитрого устройства давали проскочить своему хозяину. Но затем в тоннеле послышался адский грохот!
        Конан, первым порывом которого было ринуться в погоню, но сдержавшийся и сейчас неторопливо подошедший поближе, понял, что можно было и не стараться: всё равно не успел бы. А только оказался бы погребён под лавиной! Огромных и поистине чудовищных обломков! Разобрать и сдвинуть которые в одиночку не под силу было даже ему! И которые сейчас полностью закупорили проход!
        Вот и верь после этого женщинам!
        Даже тем, которых ты спас из лап чудовища…
        «МЕДНАЯ ЗАДНИЦА»
        Однако предаваться сожалениям, или злиться некогда.
        А нужно срочно, пока у него есть свет, заняться поиском выхода!
        А выход должен быть!
        Конан ещё не встречал такого чародея, чтоб не оставил себе какую-нибудь секретную «запасную» лазейку! Чтоб спастись из кажущегося неприступным подземелья! Куда враги могли бы его загнать… Например, при осаде, или штурме.
        Или вот как сейчас Конана загнала сюда его жажда наживы!
        Но не будешь же обманывать женщину, да ещё ту, которую спас, и с которой предавался любви, говоря, что готов править с ней этим затхлым заштатным королевством! Которое всего-то - с четверть Шема… Да и без подданных!
        Негде здесь развернуться Конановской широкой душе!
        Уж если и быть королём - так какого-нибудь солидного и большого Государства!
        Однако - за дело. Айлита, конечно, для страховки осмотрела, прощупала и простучала все стены пещеры - чтоб уж быть уверенной в том, что никаких, вот именно, секретных замаскированных ходов тут нет! И её упорно не желающему разделить с ней трон и ложе мужчине не спастись. Но ведь она - женщина! Да и вряд ли она компетентна в поиске подземных пустот и замурованных пещер. И у неё не было такого отличного стимула, как у Конана: ей не надо было спасать свою шкуру!
        То есть - если бы даже чародей действительно приготовил запасной выход, вряд ли Айлита бы его нашла. Следовательно, нужно постараться!
        О том, что запасного выхода может и не оказаться, киммериец заставил себя просто не думать. Нельзя позволить сомнениям и колебаниям проникать в душу! Засомневавшийся воин - уже побеждён! Должен быть здесь выход! И он найдёт его!
        Конан не мешкая приступил к делу: воткнул один из факелов примерно посередине пещеры, в расщелину в полу, и принялся методично, кувалдой и руками, обстукивать и обшаривать стены, начиная от заваленного входа. Работал он тщательно, но и особо подолгу подозрительные места не изучал - едва убедившись, что щели в стене, или трещины - естественные, под ударом кувалды ничто не подаётся, глухой пустотой не откликается, и проходом тут не пахнет, двигался дальше.
        К тому моменту, как догорел первый из принесённых им пяти факелов, Конан уже знал: восточная (Условно говоря!) стена, тянущаяся вплоть до возвышения с драгоценностями, замаскированных заложенных проходов не содержит.
        Второй факел Конан воткнул прямо возле возвышениями с самоцветами. Их отблески позволили ему, приглядевшись, выделить место в стене, прямо за ними, где тени и свет лежали… Как-то не так! Да и цвет камня… Ну-ка, посмотрит он поближе!
        Чтоб осмотреть стену, пришлось взгромоздиться прямо на груду переливающихся драгоценностей, попирая ногами то, к чему варвар так стремился только какой-то час назад, и на которое как на досадную, скользкую и осыпающуюся под ногами помеху, смотрел сейчас. Ага!
        Смешно сказать, но - есть! Очередной заложенный каменной кладкой, и потом тщательно замазанный, проём! А любит их чародей. Вернее - любил…
        Конан не стал рисковать: заполнил суму наиболее крупными и красивыми кристаллами, после чего отложил в сторону: так, чтоб было сподручно, если что, схватить, и бежать. После чего поплевал снова на ладони, и взялся за любимую кувалду. Вот уж повезло, что захватил! С другой стороны, если б не странная склонность мага к бутафорским фальш-стенам, она и не понадобилась бы.
        После десяти минут отчаянной работы мускулами, и снопов искр, высекаемыми из камней головкой его орудия, стена наконец подалась: в черноту за ней выпал первый немаленький блок-кирпич. Ничего не произошло. Конан, ожидавший появления змей, или облака удушливого ядовитого газа, или стаи злющих и кусачих летучих мышей, или ещё какой пакости, усмехнулся: неужели у чародея кончилась фантазия? Вот уж вряд ли!
        Потому что эту перегородку он уж точно делал - для себя! И сюрприз будет ждать. Но - не мага! А того, кто гонится за ним!
        Но придётся, скорее всего, доразобрать стену, чтоб познакомиться с этим самым очередным «сюрпризом»!
        На разбор, а, вернее, разваливание, ушло ещё пять минут. Потому что после того, как выломал первый, самый трудный, камень, остальные вылетали в свободное пространство очередного прохода почти легко! И вот уже Конан с факелом в руке всматривается в черноту нового тоннеля!
        Правда, особо далеко увидеть не удалось: всё пространство шириной в пару шагов, и такой же высоты, в десяти шагах от входа, занимала срюченная сейчас, но явно крупная медная, отсвечивающая полированными боками в свете его факела, фигура: идол? Чуть ли не пять пар рук, и две мощные коренастые ноги торчали из туловища, напоминавшего самый обычный шар, казалось бы без всякого порядка и системы.
        К счастью, фигура казалась безоружной и неподвижной: Конан сразу подумал, что медный истукан посажен здесь, чтоб убить того, кто преследовал бы бежавшего чародея. Ну, или осмелился бы покуситься на сокровища, и затем попытался выйти «чёрным ходом»! А такое стало бы возможно, если б маг установил очередную подлую ловушку: например, стоило бы только кому-то взять хоть что-то из вожделённой кучи, войдя через тот вход, которым воспользовались Конан с Айлитой, и сработал бы «обвал» во входной пещере!
        Но поскольку в данном случае обвал уже устроила его «любимая» женщина, наложенное на идола заклятье может и не сработать. Тем более, чародей мёртв!
        Однако подходил к истукану Конан очень осторожно: мало ли! Никто ведь не знает, живо ли это создание чёрной магии, или упокоилось со смертью своего создателя!
        Остановившись в паре шагов, вне пределов досягаемости коротеньких, хоть и многочисленных ручонок, Конан не придумал ничего лучше, как ткнуть в стража своим факелом. И сразу раскаялся в этом: четыре короткие, но на вид очень сильные и проворные руки схватили этот самый факел прямо за головку! При этом жар от огня явно был монстру нипочём! Факел тут же превратился в изломанную палочку - словно в лапах медной твари оказался не солидный кусок дерева, а - тростиночка! Конан поспешил запалить от упавшей головки запасной факел, извлечённый из-за пояса: не хватало только остаться без света! Тогда чёртово создание запросто не пропустит его! Ведь оно действительно перекрывает весь коридор, и пусть и не видит, но уж - чувствует прикосновения!
        Новый факел Конан поспешил воткнуть в какую-то трещину в стене, подальше от монстра: чувствовал, что ему понадобятся обе руки.
        Но вот на тыквообразной сплющенной голове монстра, тоже блестящей полированной медью, и без малейших признаков шеи сидевшей на круглом туловище, открылись глаза! Круглые чёрные бусины.
        А не понравилось Конану их выражение.
        На киммерийца чудище смотрело с презрением и вожделением.
        Уж не сожрать ли оно его хочет?!
        Впрочем - вряд ли. Для чего бы медному истукану, внутри скорее всего пустому, поедать плоть, пусть даже и человеческую?! Оно для того, чтоб жить, явно в мясе, да и другой пище, не нуждается. И живёт за счёт наложенного заклятья!
        Колосс между тем смотрел на Конана с неизменным выражением поросячьих круглых бусинок, казавшихся гротескно маленькими на его плоской и широкой морде.
        Варвар пожал плечами, решив, что терять ему точно нечего:
        - Может быть, ты разрешишь мне пройти?
        - Н-н-е-е-т-т. - голос странный. Словно механический. И явно принадлежит неживому существу. Можно было бы понять это и не глядя на монстра.
        - Ты посажен здесь охранять сокровища?
        - Н-н-е-е-т.
        - А для чего же? - Конан уже предполагал ответ.
        - О-х-р-а-н-я-ть. П-р-о-х-о-д.
        - А что ты сделаешь с тем, кто всё же попробует пройти?
        - У-бь-ю-ю.
        Конан почесал в затылке.
        Ситуация, в-принципе, ожидаемая. И знакомая. Он и раньше сталкивался со Стражами - не людьми. И почти все они хотели его убить. И ни торг ни уловки здесь не помогали. Значит, придётся монстра как-то убить!
        Однако когда попробовал ткнуть в туловище колосса мечом, обнаружилась неприятная вещь. Дырки в толстом медном туловище протыкались, и вмятины получались, но на действия коротеньких рук, принявшихся остервенело махать в попытках захватить наглого врага, это никак не сказалось! Хорошо хоть, варвар смог выдернуть меч обратно!
        Радовало только то, что с места при этом монструозная туша не сдвигалась.
        Впрочем - ну и что с того, что не сдвигалась?! Ведь пока она восседает в проёме, перекрывая всё пространство собой, и многочисленными руками, Конану мимо не проскочить! А у него осталось всего два факела! А потом - он останется один на один в кромешной тьме с неживым механическим, и никогда не устающим, уродом!
        Н-да. Перспективка.
        Нужно что-то придумать. И быстро.
        Есть!
        Ведь медь - и мягкий и ковкий металл! И истукан - полый!!!
        А у Конана имеется отличная кувалда!!
        Первый удар Конан нанёс сверху, так, чтоб до кувалды ручонки медного урода дотянуться никак не могли. Голова чудища при этом словно въехала глубже в плечи - если только таковые у него имелись! Но руки так и продолжали махать!
        Однако Конан не сдавался: он продолжал бить и бить по голове, пока она окончательно не вбилась в туловище, скрыв из виду выпучившиеся глаза. Теперь, как не без удовлетворения отметил киммериец, тварь действовала только наугад! На ощупь. Ослеплена стало быть. Вот и чудненько.
        Могучие удары по плечам, а затем и по замедлившимся и словно обессилившим рукам, позволили испортить, исковеркать, смять, и вскоре и обездвижить, все десять рук чудовища. Конан расплющил всё, что можно было расплющить! Пришлось побить и по бёдрам: медный уродец попробовал было встать на свои карикатурные кривенькие ножки!
        Конан постарался сделать дело на совесть: спустя ещё пять минут «обработки» от монстра высотой под потолок тоннеля остался только неправильной формы комок, размером с сундук, и с торчащими из него в разные стороны искорёженными и сплющенными кусками меди: остатками конечностей.
        Утирая пот со лба, киммериец хмыкнул:
        - Попробуй-ка задержать меня теперь. И убить! Медная твоя задница!
        Создание Халеда при звуке его голоса слабо подёргалось: похоже, ещё живо!
        Жуть.
        Но ответа Конан не получил. И восстановить былую форму и вид тварь явно не могла! Из чего варвар сделал вывод, что монстр теперь безопасен. Вот и хорошо.
        Отодвинуть с прохода в сторону ставший теперь примерно в десять раз меньшим по объёму кусок металла оказалось нетрудно: Конан, поднатужившись, просто перекатил его к стене.
        Проход открылся. Самый обычный тоннель. Тоже природный. И очень похожий на тот, по которому они с Айлитой буквально час назад пришли сюда: Конан - вожделея, всё спланировавшая Айлита - коварно замышляя его смерть. Но Конан всё равно не мог вызвать в себе злости на амбициозную, неблагодарную, и страстно желающую власти женщину. Собственно, чего ещё ждать - как раз от принцессы?!
        Тем более - лишённой законного отцовского трона…
        Это ведь именно у них, там, во дворцах - вечные интриги, заговоры, подсиживания! Коварные планы. Предательство.
        Вот и ещё аргументы в пользу мысли о том, что ему этого ничего не нужно! Пока, во-всяком случае.
        Нет! Куда веселей и приятней стоять с врагом лицом к лицу! С верным мечом в руках! И победить - честно. А не с помощью всяких там колдовских штучек!
        Так что, подхватив с пола пещеры свою суму с драгоценными каменьями, и взяв из расщелины, куда воткнул его, предпоследний факел, Конан двинулся вперёд.
        Тоннель не может быть слишком уж длинным! Чародей слишком хитёр, чтоб отдаляться даже в бегстве от замка слишком уж далеко…
        Выбрался из подземного хода Конан действительно ещё до того, как догорел предпоследний факел: выход из ставшего к концу узким и тесным лаза обнаружился всё в том же лесу, но был искусно скрыт под досчатым щитом, с землёй и травой поверху.
        Конан и не подумал вернуть щит на место и замаскировать его: те, кто придут в замок, всё равно спустятся в пещеру, и если их будет достаточно, разберут завал… И найдут место, откуда он вышел! Только вот - когда они придут?
        Впрочем, Айлита ведь высказалась вполне недвусмысленно: она намерена в этом крохотном царстве - поправить! Значит, обзаведётся - кем!
        Но вот как сейчас быть Конану? Уместно ли просто покинуть это место, и не показывать женщине, что он всё-таки спасся? Или нужно попрощаться?..
        Всё же они делили какое-то время и опасности и ложе…
        О! У него ведь не осталось продуктов на обратную дорогу!
        Значит, придётся так и так посетить знакомую кухню.
        Как ни странно, но на кухне ничего не изменилось: стояли на столе его и Айлиты пустые кружки из-под пива, лежал недоеденный кусок окорока, и хлеб…
        Конан, проголодавшийся от махания и переживаний, не стал мудрить: сел снова за стол. И от души приналёг на мясо! Пивом он тоже не побрезговал. Но в свой бурдюк на дорожку предпочёл набрать воды из бочки с колодезной водой: колодец, очень глубокий, имелся в одном из углов кухни. В котомку, найденную в одной из кладовочек, варвар положил и ещё один окорок, и весь найденный хлеб, даже чёрствый, и сыр, и сухари…
        Потому что в суме варвара места для запасов пищи не было. Не без удовлетворения Конан снова заглянул туда: блестят, аж глаза режет! Красота! Теперь-то он снабжён и обеспечен средствами надолго.
        Ну, вернее, как надолго: хватит на три-четыре месяца разгульной и беззаботной жизни в самом большом городе любой страны, куда он захочет податься! И горе тем кабакам, трактирам, и борделям, где не смогут выполнить требования молодого и любящего покутить на славу киммерийца!
        Но на сытый желудок у Конана всё же засвербило: захотелось посмотреть, где обретается, и что поделывает его так коварно с ним поступившая зазноба.
        Оставив в кухне все свои вещи, он двинулся в очередной обход замка.
        Начал, естественно, с «королевских» покоев. Рассудив, что для начала его новоявленная королева должна переодеться. Чтоб придать себе соответствующий новой «должности» вид и статус.
        В спальне, и вообще - «хозяйском» крыле Айлиты не оказалось. Подозрительным казалось и то, что Конан не слышал никаких звуков, которые обычно производит женщина, наводящая порядок в своём хозяйстве! Только валялись повсюду, уже начиная издавать трупное зловоние, синие трупы. Но они опасности не представляли. А вот куда могла деться Айлита, Конан представить себе не мог. Неужели сваляла дуру, и позволила засыпать себя камнями там, в проходе-тоннеле?!
        В подвале женщины тоже не оказалось.
        Она нашлась в той самой каморке, где, по её словам, её пытали. Ну, как в каморке: на пороге камеры, с грудью, пронзённой насквозь остриями решётки, коварно упавшей в потолка, и прижавшей женщину к каменному полу! В уже остекленевших глазах застыло отчаяние и злость!
        А не так уж она, получается, отличалась от своего Господина. Ведь в мёртвых глазах того Конан видел те же эмоции! И - ни капли раскаяния…
        Ну вот и окончен этот поход.
        И ничто его здесь больше не держит.
        Осталось забрать свой нехитрый скарб, пройти по полю, по лесу, запалить снова головни, да пройти мимо мерзких извивающихся змей-лиан…
        Удаляясь от замка очередного несостоявшегося «властелина мира», и предавшей его женщины, Конан ни разу не оглянулся.
        Конан и клад пиратов
        - Проклятье! Клянусь кишками Эрлиха, этот засранец у меня до конца плавания не вылезет из камбуза! - искры из глаз всё ещё сыпались, и Конан с раздражением ощущал, как огромная шишка на лбу быстро вспухает. Нет, не то, чтобы она причиняла ему сильную боль - на это ему было, как всегда, плевать - просто казалось глупым получать раны и увечья не в доброй весёлой драке, или честном бою…
        Капитану, да и просто опытному морскому волку, каким, без сомнения, являлся варвар, неприлично получать шишки от собственного судна. Это выглядело даже как-то унизительно.
        Поэтому вполне понятное раздражение на идиота-рулевого, вдруг ни с того ни с сего заложившего среди ночи столь крутой вираж, что «Вестрел» чуть не обмакнул концы рей в воды южной части Западного моря, вылилось в весьма нелестные высказывания в адрес виновного, в просторечьи именуемые крепкими ругательствами. Которыми так гордятся - и не без оснований! - моряки вообще, и корсары в особенности. А уж про богатый лексикон киммерийца, пополненный в десятках стран и сотнях городов, и говорить не приходится. Грозный монолог, раздававшийся из его каюты не меньше минуты, слушали все дельфины и медузы в радиусе не меньше трёх миль.
        Убедившись наконец, что отделался лишь шишкой, Конан поднялся с пола капитанской каюты, и подошёл к ларю, где хранились Самые Нужные Вещи.
        Ну, может, и не совсем нужные, но такие, что так или иначе накапливаются со временем у любого человека: эти дороги как память о приятных мгновениях, эти - могут пригодиться… ну, когда-нибудь в будущем, а эти… Просто лень выбросить. Конечно, такая ситуация со старыми вещами характерна только для… пиратов. Ведь правда?..
        Впрочем, вернёмся к киммерийцу. Он уверенной рукой схватил то, что сейчас считал просто жизненно необходимым - объёмистый бурдюк доброго вина!
        Прохладный янтарный сок прославленных виноградников Коринфии если и не снял полностью боли и раздражения, то хотя бы помог утолить мучившую спросонья жажду.
        Наконец, бросив сильно полегчавший бурдюк обратно, Конан шагнул за порог своей каюты. Располагалась она, естественно, на самой корме, и выходила прямо на главную палубу.
        Киммериец проникся должной решимостью достойно наказать виновного в этом непонятном дурацком происшествии.
        Однако снаружи его ждал ещё один неприятный сюрприз.
        Нет, не в смысле испортившейся до лютого шторма погоды, или судна конкурентов (а их у удачливой команды авантюристов всегда хватает!), или опасной близости единственной оправдавшей хоть как-то действия рулевого причины - предательских рифов и скал.
        Ничего такого не наблюдалось. Почти полная луна на многие мили освещала совершенно пустую и мирную водную гладь. Серо-зелёные бурунчики небольших волн игриво разбегались от форштевня корабля. Ровный и довольно крепкий ветер - явление приятное и редкое в этих коварных широтах, где зачастую нервы моряков испытывает мёртвый штиль, иногда без всякого предупреждения сменяющийся свирепыми штормами - подгонял «Вестрел» во всей красе полной парусности к намеченной Конаном цели.
        Впрочем, если судить по звёздам, чёртов вахтенный не совсем точно придерживается указанного ему курса. Значит, тем хуже для него - заслуженного наказания не избежать!
        Поднявшись на крышу своей каюты, где и располагался, собственно, капитанский мостик, и штурвал, Конан обнаружил там полное отсутствие кого бы то ни было.
        Массивное рулевое колесо шести футов диаметром свободно крутило своими отполированными крепкими просолёнными руками моряков рукоятками то в одну, то в другую сторону, а «Вестрел», славящийся отличными мореходными качествами, чутко реагируя на малейшие отклонения румпеля, бодро, и, как показалось киммерийцу, даже как-то весело, рыскал то вправо, то влево. Глаза капитана этого «весёлого» хулигана, при виде столь вопиющего на море безобразия, сильно расширились, а рёв мог бы разбудить и мёртвого, хотя он обращался только к своему помощнику:
        - Велтран!!!
        Первый помощник, он же и боцман, и суперкарго, и т. д., не замедлил появиться на сцене, выскочив, словно чёртик из коробочки, из люка на юте, где квартировал экипаж:
        - Да, капитан, я здесь!
        - Я рад, что ты здесь. Я просто счастлив, что ты здесь! А теперь я хочу услышать внятное и простое объяснение, почему чёртов вахтенный НЕ здесь! - прорычал не на шутку разъярённый Конан, передавая штурвал в руки поспешно вскарабкавшегося к нему по крутому трапу толстячка.
        - Ума не приложу, Конан! В кубрике его тоже нет. Впрочем, я мог и ошибиться впотьмах.
        Там сейчас такое!.. У половины ребят попадали гамаки от рывка, и всё барахло тоже, и на полу настоящая каша! И, конечно, шум стоит страшный!
        Конан не мог удержаться от улыбки, представив неразбериху, царившую сейчас в большом, но низковатом отсеке команды. Да уж, они молчать не будут! Лишь бы обошлось без серьёзных травм. Впрочем, падать в низком кубрике невысоко.
        - Все там живы? - он внимательно осматривал море в кильватерной струе.
        - Да живы-то все… Но пара-тройка расквашенных носов и сломанных рук и рёбер точно есть! Сейчас выстрою всех на палубе для осмотра и лечения, и хорошего разноса мерзавца Ингеза - это была его вахта!
        - Хм… Мне нравится ход твоей мысли, помощник. Эй, Рнего, иди сюда! Встань пока к штурвалу. Держи на Корейн, - Конан показал на стоявшую уже низко над горизонтом зеленоватую звезду щупловатому, но обладавшему поистине соколиным зрением проворному зингарцу, следом за которым из люка постепенно выбирались, потирая ушибы и ссадины, и бережно прижимавшие к животу поломанные, похоже, руки, корсары.
        Все они были в той или иной степени потрёпаны, помяты, и, разумеется, злы.
        Как это водится среди пиратов, отчаянных буянов и храбрых вояк, своих чувств и мыслей они не скрывали, и на голову (и не только) злополучного немедийца было обрушено множество проклятий и призвано разнообразнейших способов кары. Досталось и предкам вахтенного, и даже возможным потомкам.
        Конан и Велтран провели быстрый осмотр нанесённому ущербу.
        Ерунда. Действительно, пара дюжин синяков и шишек, три расквашенных носа, и одна вывихнутая и одна сломанная рука. Вывих Конан вправил пострадавшему сам, переломом поручил заняться Эльдорну, старейшему и опытнейшему ветерану команды, совмещавшему успешно обязанности обычные - по нанесению ран и увечий врагам, с противоположными в отношении своих - то есть, судового лекаря.
        Остальные сорок три человека были отправлены обыскивать трюмы и вообще, всё, что можно обыскать на корабле, с приказом «достать этого мерзавца» хоть из-под земли!
        Но в данном случае казалось разумней сказать - из-под воды…
        Поиски не увенчались успехом.
        Злополучный немедиец как в воду канул. Через пятнадцать минут, когда судно было тщательно обыскано от клотика до киля, и от бушприта до румпеля, пришлось признать очевидное: что он именно это и сделал. Странно.
        Впрочем, чего не бывает в океане.
        Разочарованный и раздосадованный глупой потерей верного товарища, киммериец приказал помощнику назначить нового вахтенного, и отправил всех досыпать - до подъёма ещё оставалось часа три.
        Сам же он удалился в свою каюту, недоумевая, как такой опытный и прожжённый моряк, как Ингез, мог вот так запросто «упасть за борт».
        К сожалению, приходилось признать бессмысленность попыток вернуться и попытаться спасти упавшего - ведь неизвестно, когда это случилось, и сколько миль и в каком направлении после этого прошло неуправляемое судно. К тому же знаменитые своей кровожадностью акулы Западного моря делали судьбу попавшего в эти воды заранее предрешённой, и не слишком счастливой… Будем надеяться, что несчастный страдал не слишком долго.
        Запалив масляный светильник, Конан придвинул табурет к огромному столу, и принялся вновь изучать морские карты, разложенные на нём.
        Конечно, вот этим двум доверять особо не стоит. Но вот эта вполне надёжна. И хоть сам он раньше в этих водах не плавал, опыту и верной руке мудреца Эпунисса доверял вполне - старый картограф-энциклопедист составлял свои Кодексы только на основе проверенных и перепроверенных рассказов и чертежей очевидцев, годами расспрашивая лучших моряков и капитанов. Недаром же даже коронованные особы заказывали ему карты - как для мирных, так и для не совсем мирных целей.
        Само-собой, и Конану она обошлась недёшево. Но он не жалел денег за истину.
        Вот, например, остров Проклятых Душ, где они вчера запаслись пресной водой. Хотя никто из его команды тут никогда не бывал, располагался он точно на том самом месте, где и нарисован, с пометкой «ненаселен». Отлично… было бы - если б не маленькая пометочка: «проклят, по возможности избегать высадки (?)».
        Впрочем, вода оказалась отличной, и никто им не встретился…
        Ладно. По его расчётам выходило, что при попутном ветре, если он удержится, они будут на месте дней через шесть-семь. А там останется только затаиться и ждать. Ждать, когда караван с торговыми судами, или отдельный смелый и ничего плохого не подозревающий купеческий корабль с ароматными благовониями, ценнейшей древесиной и потрясающими драгоценными камнями полулегендарного Пунта и Зулу, сам придёт прямо в руки отчаянной команды Конана…
        И никто им тогда не поможет!
        От приятных мечтаний варвара оторвал несколько прозаичный стук в грубую толстую дверь.
        Уже зная, кто это может быть, Конан буркнул:
        - Входи, ты же знаешь, что открыто!
        Велтран бочком вплыл в низковатую, но просторную капитанскую каюту. Он явно мялся и чувствовал себя не в своей тарелке. Значит, предстоит тяжёлый конфиденциальный разговор. Хорошо, послушаем. Ну, начинай, старый лис.
        Чтобы облегчить помощнику задачу, Конан бросил на стол бурдюк, и достав ещё одну кружку, могучей рукой припечатал усатого хитреца к табурету. Тот не заставил себя долго упрашивать, и быстро налил и выпил - за здоровье Конана, конечно! - с явным наслаждением.
        - Э-эх, спасибо! Да, этого мне и не хватало! Капитан… Можно с тобой поговорить?
        - Валяй, Велтран. Ты же знаешь - я ценю тебя и как помощника, и как друга… И советы твои ценю. Я ждал тебя. Ну, выкладывай, что там у нас стряслось?
        - Э-э… Спасибо, Конан. Так вот. Ребята немного разнервничались из-за этого странного исчезновения. Кое-кто думает, что это может быть местью Духов этого, ну… острова… Проклятых Душ! Говорят, они всегда взимают кровавую дань с рискнувших зайти к ним кораблей… Ведь в легендах об этом острове…
        - Э, перестань, прошу тебя! - перебил Велтрана рассерженный Конан, - Ну, ладно, когда старый мошенник Эльдорн травит ребятам свои бородатые байки про Духов островов и морского Дракона - но ты! От тебя, такого ушлого и практичного - не ожидал!
        - Но ведь даже ты не станешь отрицать очевидного, капитан: такого у нас никогда прежде не бывало! Чтобы при слабом ветре, ясном небе, и в абсолютно пустом океане - кто-то сам по себе выпал за борт… - Велтран выразительно покачал головой.
        - Ну и что? Да мало ли… Он мог уснуть. Мог размечтаться, мог, наконец, захотеть умыться, напиться, или… наоборот! Вот именно. Свесился за борт чуть дальше обычного, а тут - качнуло - ну и…
        В любом случае не вижу причин приплетать сюда каких-то дурацких мстящих духов и их проделки! Да и от острова мы уже отошли миль на сто…
        - Но ты же сам отлично знаешь, капитан - что-то с этим районом Западного океана не в порядке! Не просто же так здесь до сих пор почти никто не плавает! Мы - мы первые рискнули поохотиться здесь чуть ли не за пятьдесят лет. Или ты считаешь, что остальные береговые братья глупее нас, и не догадывались, что здесь можно неплохо поохотиться и наживиться?!
        - И - что? Ты хочешь мне доказать, что их удерживали твои глупые легенды о мстящих духах и кровожадных морских чудовищах? - Конан нахмурил густые брови.
        - Ну… В общем, да! И это не только легенды. О чудовищах - не знаю, а вот о Духах - это…
        - Довольно, Велтран! - Конан разозлился уже всерьёз, - Сейчас ты скажешь, пожалуй, что это - правда! Не зли меня дурацкими байками и детскими сказками! Они хороши только в таверне, после десяти-пятнадцати кружек доброго вина! Конечно, моряки - народ суеверный… Но не до такой же степени! Ты сам видел остров. И все видели. И что, много ты заметил духов, а? Вот то-то! Там нет даже коз или оленей. А людей - тем более! А Духи не возникают, пока люди их не придумают! Ха-ха-ха! - киммериец как никто другой знал цену людским суевериям, - Ну, что там у тебя ещё?
        - Больше ничего, Конан. - по глазам помощника, вдруг как бы угасшим и погрустневшим, Конан понял, что тот расстроен, но не придал этому значения. Сам он во все эти глупые и таинственные истории и побасёнки о далёких заколдованных и проклятых островах и морях не верил.
        Горький опыт научил его тому, что лишь в одном-двух случаях из ста легенды о сокровищах, или призраках-духах имеют под собой хоть какую-то реальную основу, да и то, настолько далёкую от того, что рассказывают любители приврать, или приукрасить свои, или чужие подвиги… Да и самому ему пришлось убить несколько - нет, конечно, не духов! - а гнусных злобных тварей, водившихся на отдалённых островах.
        Но это были только твари - а не какие не духи-мстители… Так что остальные девяносто восемь историй были обычно лишь занимательным фольклором, выдумками моряков, старающихся пустить пыль в глаза сухопутным крысам, или девицам покрасивей в кабаках, или…
        Было тут, конечно, ещё одно «или…»
        Умный человек мог пустить такую странную легенду для того, чтобы отпугнуть незванных чужаков от мест, где были спрятаны - вот именно! Временно спрятаны, пока не представится возможность забрать их! - настоящие сокровища, происхождение которых, скажем, не совсем легально: ну, там, награбленное, украденное, добытое обманом… Клад пиратов, проще говоря.
        В этом смысле, возможно, остров Потерянных Душ и мог претендовать на звание такого места. Ведь ни для кого не секрет, что здесь базировался Астиг Безухий, необычайно жестокий и удачливый даже по меркам Берегового Братства, головорез.
        Впрочем, воинам Барадеза Аргосского его кровавая слава не помешала вырезать поголовно всю его команду прямо на этом самом острове, вернее, на корабле, заблокированном в бухте острова… Конечно, сокровища могли быть, и даже почти наверняка были где-то на этом острове!
        Но вот - найти их! Ха-ха.
        Попробуйте обыскать огромный - мили четыре на две, скалистый и заросший буйными тропическими джунглями остров - силами всего сорока его человек, когда даже два полка Барадезской армии ничего не нашли…
        Нет, вот как раз такие авантюры Конан и считал верхом глупости: искать чёрную кошку в тёмной комнате, с завязанными глазами, да ещё не зная - тут она, или давно сбежала. Вот если бы в их руках была карта…
        Чёрт! О чём это он?.. Размечтался! А все сказочки старого хрыча Эльдорна! Надо получше выспаться, и всё пройдёт.
        - Ладно, старый морской волк, раз ничего - ступай спать! И не лезь больше ко мне с этими бреднями про духов и прочую нечисть. И команду успокой. Остров давно позади. А вот если этот старый идиот Эльдорн будет ещё пугать ребят, клянусь печенью Неграла, не поленюсь вернуться, и высадить его там - пусть-ка разберётся со своими духами! Всё, отбой!
        - Как прикажешь, капитан. - в голосе его реалистичного и умного помощника ещё сквозили сомнение и разочарование.
        Когда дверь за Велтраном закрылась, киммериец подумал, что экипаж его явно засиделся без дела: скука, и энергия, которую некуда девать, побуждает искать какое-то применение силам, если не на стычки и драки, которые капитан Конан категорически в море запретил до встречи с противником, так хотя бы на щекотание воображения страшными байками, которых у изобретательного старика всегда был изрядный запас.
        Пожалуй, зря он его взял - несмотря на весь его опыт и удачливость, умственные способности от выпитого рома и жарких схваток явно пострадали. Может, он и сам уже начинает потихоньку верить в то, что рассказывает? Или он таким способом хочет поднять уважение к себе, компенсировать, так сказать, безвозвратно уходящие силы?
        Нет, обычно со стариками-пиратами таких проблем не возникает: они просто не доживают до старости. А те, кто поумнее, хапнув куш, бегут от моря куда подальше…
        Ну ладно. Завтра - вернее, уже сегодня! - он всем засидевшимся найдёт дело! Скучно не будет никому! Особенно - главному рассказчику!
        «Вестрелу» будет полезно. А команде - приятно.
        Или, скорее, наоборот.
        Большая уборка на судне - это вам не шутки!
        После завтрака Конан, как капитан, провёл церемонию символических похорон.
        Один из балластных камней из трюма, обёрнутый в койку покойного, был опущен за борт. Конан, помянув почившего товарища и его подвиги, добрыми (по мере возможности) словами, пожелал Ингезу всяческих благ в загробной жизни.
        Все молча помолились. Так как команда была весьма разношёрстной, молиться вслух Конан запретил - чтобы избежать разноязычной тарабарщины, и не обидеть никого из представителей самых разных верований, которых придерживались пираты.
        Затем состоялась капитальная уборка.
        Да, она была проведена на совесть! Конан лично проследил за всем, и недоделок не оставил: всё было приведено в полный порядок. До захода солнца потрёпанный в десятках битв и походов «Вестрел» драили и тёрли так, как, наверное, никогда ещё не драили. Выглядел он теперь, словно только что сошедший со стапелей юный и стройный парусник, а не просолённый бывалый ветеран.
        Киммериец остался доволен результатом: теперь и корабль сияет, и кучу старого хлама отправили за борт, и команде ночью будет не до глупых россказней. У всех теперь только одна мечта - поесть и… в койку!
        Но на всякий случай он всё же приказал Велтрану вахтенных назначать по двое.
        Поэтому двоих его команда этой ночью и лишилась.
        Ужасный вопль мгновенно разбудил чутко спавшего варвара. Ведь подсознательно он был готов к чему-нибудь такому. И даже меч свой положил заранее поближе к койке, даже вынув его из ножен.
        Неудивительно поэтому, что он первым оказался снова у штурвала. Естественно, опять пустого.
        Но даже по-кошачьи острое зрение варвара-киммерийца ничем не помогло: ни малейшего следа в пучине за кормой от двоих исчезнувших моряков он не разглядел. Тем не менее он заложил крутой вираж, подняв всех на реи, и часа два утюжил чёртово место в поисках тел, или хотя бы одежды.
        Они ничего не нашли - словно и вправду Духи забрали его вахтенных в небесные чертоги Валгаллы, или в подземелья ужасного Мардука, что казалось вероятнее, учитывая земные «подвиги» членов его отчаянной команды.
        Теперь было о чём призадуматься и Конану. Поэтому оставив на палубе шестерых полностью вооружённых и настороженных пиратов так, чтобы они могли просматривать всю поверхность моря, и следить друг за другом, он уже сам пригласил Велтрана к себе.
        «Вестрел» же вновь следовал прежним курсом. Ведомый теперь тремя вахтенными.
        В капитанской каюте оба какое-то время молчали, традиционным способом помогая мыслям начать работать лучше.
        Когда бурдюк опустел, и в кружку упала последняя капля, Конан, свирепо буравя горящими глазами своего скромно помалкивающего помощника, приказал:
        - Ну, говори! Я же вижу, у тебя есть своё мнение.
        - Да, капитан, есть. Но ты ещё вчера запретил говорить о Духах острова…
        - Р-р-р!.. - рёв Конана явно продемонстрировал, что он не оценил юмор собеседника, - Да, запретил! И сейчас, клянусь селезёнкой Хуршида и задницей Дзукки, запрещаю! Мне нужен не стариковский бред, а нормальное, разумное объяснение! Такое, которое не притягивало бы сюда за уши бесплотных духов! Духи людей не едят!..
        Поэтому вначале ещё раз хорошо подумай, а потом скажи - что, или, верней, кто из морских обитателей может действовать таким способом? Это кто-то, водящийся только здесь!
        - Н-ну… Есть, конечно, у меня некоторые соображения. Но, боюсь, Конан, они тебе тоже не понравятся.
        - Ладно, - уже вполне миролюбиво усмехнулся киммериец, - выкладывай, не бойся! Кусаться не буду!
        - Хорошо. - вполне серьёзно отозвался Велтран, словно и вправду побаивался Конанских мощных зубов, - тогда я расскажу то, что лет восемь… или двенадцать… Хм, - неважно - назад, слышал в одном кабаке в Мессантии. Там мы подрались с одним… чёрт, имя тоже не помню… Словом, с одним торговцем! А ему рассказали те, кто доставлял ему товар. Хороший товар. Из-за моря. Конечно, он не желал называть имён, или названий кораблей, а я… Пытался схитрить, поил его… Щедро… Ну, и как бы - ему не поверил…
        Правда, подрались мы не из-за этого, а из-за одной… Впрочем, это всё не важно. - Велтран тряхнул головой, разгоняя хмель и видения былых забав, - А важно то, что он рассказал, когда был уже достаточно пьян, чтобы начать хвастать, но достаточно трезв, чтобы держать язык за зубами насчёт своих поставщиков и тёмных делишек.
        Так вот, он - Талцетлкоптал было его имя, вот вспомнил! Если только я правильно произношу его на трезвую голову, - Конан скептически посмотрел на своего «трезвого» помощника, но от комментариев воздержался, - получал то, за чем, собственно собрались охотиться и мы, от какого-то своего дальнего родственника. А тот плавал пару раз в год к берегам Зулу, а товар сбывал через Талцелкаполта…(тьфу, чёрт, язык сломаешь!) - Велтран счёл нужным помочь своему многострадальному языку добрым глотком, - и тот вёз товар уже по суше через Аргос, дальше - в Офир и Немедию.
        - Мне плевать, куда и как сбывал твой Такопатлоп свой товар - переходи, наконец, к сути! Кто живёт в этих водах, Неграл его раздери! - Конан нахмурил брови.
        - Ага! Кто-то здесь, похоже, и вправду живёт. Он сказал, что только очень крупные и… высокобортные суда могут сравнительно безопасно пересекать эти воды.
        И всё равно - большинство купцов предпочитают не рисковать, и плыть в обход, или вообще ехать по суше! Хоть это занимает на четыре-пять месяцев больше. Сам знаешь - моряки не такой народ, чтобы что-то делать зря! А живут здесь такие рыбы - не рыбы… Тьфу, зараза, опять забыл, как он их называл, а ведь, вроде, только с утра припоминал…
        Ну да ладно, не в названии дело! - Велтран опять подкрепил эту мудрую мысль солидным глотком, - У рыб этих огромный круглый живот, гладкая кожа - да, не чешуя, а именно кожа! - и, главное - длинная гибкая шея с волчьей пастью на конце! Так вот, они будут ещё пострашней акул, потому что могут не вылезая из воды достать человека с помощью своей длинной, похожей на змеиную, шеи, прямо с палубы судна! И очень сильны. Охотятся они, вроде, не стаями, а поодиночке. И если такая тварь найдёт подходящую добычу, ну, то есть, корабль, до палубы которого достаёт, то она будет преследовать его до тех пор, пока всех не сожрёт!..
        Ну, или пока корабль не выйдет из её территории - у них тоже, как у волков, своя территория - поделено, море, значит, как на охотничьи угодья…
        Убить эту тварь нельзя - кожа у неё как панцирь. И отделаться - тоже никак, они очень настырны. Плавает эта зверюга быстро, и нюх у неё отличный - ну, говорю же, как у волка! А ещё он говорил, что сотворил её сам Сэт, на погибель мореходам!
        - Хм… Ну, последнее сомнительно… - буркнул, почесав затылок, Конан, - А что до остального… Никогда о таком не слышал! Но это всё же куда больше похоже на правду, чем сказочки о прогневанных духах! Так насколько, говоришь, длинна у неё шея?
        - Не знаю, Конан. Ведь Талхацетпатл… Ну, словом, он же сам её не видел. Да и этот… родственник его тоже… по-моему, сам никогда не сталкивался с перлогой - О! Я вспомнил-таки, как он её называл! - Но думаю, футов десять-пятнадцать - не меньше! Но и не больше - а то не было бы смысла в высоких бортах.
        - Разумно! Хм-м-м… Да, разумно. Зубастая, говоришь?
        - Да, зубастая. И зубы - не как у рыбы. Пасть - тоже вроде волчьей, зубы загнуты вовнутрь. Похожа на капкан: что попало туда - уже не выпустит! Очень прожорливая и кровожадная тварюга!
        - Ладно, поглядим. - мрачно усмехнулся Конан, поглаживая рукоять верного хайбарского меча, - Я знаю кое-кого и покровожадней! Особенно, когда он хочет отомстить! За верных товарищей!
        - Э-э-э, капитан! Ты что это там надумал?! - похоже, Велтран прочёл мысли киммерийца. Во-всяком случае, в его голосе сквозило неподдельное беспокойство. А трусостью или особенной чувствительностью его помощник никогда не страдал.
        - Да так, ничего особенного. С тварями из плоти и крови разбираться мне не привыкать! Нет такой бронированной шеи, которую нельзя было бы перерубить добрым клинком!
        Поэтому, Велтран, завтра я сам заступаю на ночную вахту!
        - Опомнись, Конан! Мы ведь даже не знаем, что это было на самом деле, и какого оно может быть размера! И… и, может, их там много!..
        - Ну вот и узнаем! Самому интересно.
        - Но ты не должен так рисковать! Ты же - капитан!
        - Вот именно! Поэтому я и хочу обезопасить свою команду, и лично прикончить гнусную тварь!
        - Конан! О, Бэл! Ну как тебя убедить?! Ведь ты даже не знаешь, как она выглядит на самом деле, одна ли она, да и вообще - она ли это! Может, лучше плыть днём, а на ночь просто всем запираться в трюме «Вестрела»?
        - ЧТО-О?! Я не ослышался? Ты предлагаешь прятаться от какой-то морской мрази, словно мы трусливые трюмные крысы?! Мы что, отвыкли от доброй драки?! Мы - не какие-нибудь жалкие купчишки! Лучше замолчи, Велтран. Я считал тебя смелее и умнее. Конечно, разумная осторожность нужна. Но она не должна переходить в трусость! Вы все, конечно, можете и запираться там, внизу, но я хочу встретиться с этим ночным гостем лично, и разобраться раз и навсегда - кто хозяин на этой посудине, и кто может плавать по этим чёртовым водам куда захочет, и когда захочет! Кровь наших товарищей не должна остаться неотмщенной!
        - Ну хорошо, хорошо, Конан! Я знаю, ты, конечно, всё сделаешь по-своему, - вкрадчиво, словно уговаривая сильного, но ещё не совсем разумного дитятю, довольно ухмыляясь в усы, проворчал его прожжённый помощник, - Но, может, ты не будешь возражать, если человек… восемь, с арбалетами и саблями, будут прятаться в засаде под лестницей на мостик? Так, знаешь, на всякий случай… Да они и сами… согласны!
        - Ах ты, старый змей! - усмехнулся успокоившийся Конан, - Так вы уже всё продумали! Хм! Ладно, мысль, вроде, неплохая. Вроде ловли на живца! Ладно, согласен.
        Организуй это дело. Но только - чтоб сидели, как мыши! Ни звука, ни движения! Я должен сам посмотреть, как это выглядит! И помните: мой ход - первый!
        Утром, при солнечном свете, обнаружилась странная вещь.
        Конан, как и все, долго и внимательно рассматривал странные и незнакомые следы - на палубе у штурвала да и кое-где на бортах виднелись круглые ровные отпечатки: словно кто-то приложил к дереву сильно нагретые металлические круги, диаметром от трёх до пяти дюймов, но древесина не сгорела, а только подсохла…
        Конечно, если бы не вчерашняя уборка, различить эти несомненно свежие следы никогда не удалось бы. А так на оттёртых добела пемзой и песком досках светлые круги выделялись вполне отчётливо. Иногда такой след был одиночным, но кое-где попадались целые их цепочки - словно прокатили колесо, по ободу обитое этими самыми кружками.
        Что это были за следы, и чьи они - никто толком не знал и правдоподобного объяснения не нашлось. Радовало одно: Духи здесь явно не при чём. Уж они-то следов не оставляют…
        Все несколько воспряли духом, и вовсю обсуждали детали предстоящей охоты. Мистические страхи отошли на задний план. Их даже не упоминали, словно стыдились - уж с существами-то из плоти и крови пиратам драться не привыкать! Конан как всегда был бодр и спокоен, но ещё раз внимательно осмотрел всё судно, не желая упустить что-то в его подготовке к предстоящей ночной битве.
        Поэтому его и насторожила странная слизь, обнаруженная в одном месте на поручнях капитанского мостика. Она явно не пахла рыбой. И вообще чем-нибудь знакомым. Вроде, версия Велтрана находила подтверждение.
        Да, теперь-то киммериец и вся команда были уверены - их преследуют не рассерженные Духи, а вполне реальное, голодное существо - пусть до сих пор никто из них ничего подобного и в глаза не видел, никого этот маленький пробел в естествознании остановить не мог: сидеть под лестницей вызвалась вся команда! Но Велтран отобрал лишь самых крепких, невысоких, и отлично стреляющих.
        Были даже предложения заменить самого Конана в виде наживки. Их капитан решительно пресёк, доходчиво объяснив, кто на этом судне командует, и кто должен во всех начинаниях быть впереди. Так же он отмёл разные предложения по сетям, острогам и абордажным крючьям: ничто лишнее на палубе не должно спугнуть проклятую тварь - а значит, всё там будет как всегда.
        Возражения и сомнения его нисколько не трогали. Он велел всем заткнуться, и делать то, что приказано. Пока командует он - ему решать, как лучше прищучить неизвестного монстра Западных морей.
        О, они все его хорошо знали! Желающих поспорить не нашлось.
        Так что план был приведён в исполнение.
        После ужина (сытного) и питья (умеренного), Конан встал к штурвалу, не забыв надеть под рубаху панцирь из лучшей зингарской стали, и прицепить к поясу кинжалы для метания, и верный меч. Нужно честно признать: красоты ночного моря, бескрайним бархатным одеялом простиравшегося вокруг неспешно движущегося корабля, и зачарованно мерцавшего в свете нереальной голубовато-зелёной луны, огромные звёзды, так ярко блестящие на южном небосклоне, лёгкий ночной бриз, овевающий своей томной прохладой разгорячённое под доспехами могучее тело, мало трогали киммерийца.
        Впрочем, как и всегда. Хотя некая поэтическая жилка была не совсем чужда его авантюристической натуре. Только вот просыпалась она не в холе и неге любовного алькова, или среди роскошных палат и драгоценных одежд, и не на лоне чарующих красот природы - а в гуще кровавой битвы, битвы не на жизнь, а на смерть! Цветом, запахом, а иногда и вкусом крови поверженного врага, действительно мог упиваться суровый сын свирепого и грозного северного божества - Крома! И только поэзию свиста смертоносного клинка признавал он!
        Вот и сейчас он ощущал, как в предвкушении опасности быстрей струится кровь по жилам, обострились все чувства, раздуваются ноздри. Ни за что не променяет он такие мгновения на сухую и скучную оседлую и мирную жизнь! Только в битвах и приключениях видел он пока подлинный смысл жизни, испытывал счастье и восторг!
        Конечно, испугать чем, или кем бы то ни было могучего варвара было невозможно, однако вполне разумное беспокойство за целостность своей драгоценной шкуры было ему совсем не чуждо. Поэтому головой он вертел во все стороны, и часто, чутко вслушиваясь, и внюхиваясь в ночь. Про кошачье зрение, которому не помеха даже почти кромешная тьма, мы уже упоминали.
        Так что появление незваного гостя не прошло незамеченным.
        Вначале «Вестрел» как бы слегка наклонился на правый борт, словно под тяжёлой тушей, забравшейся на него. Видно, однако, никого не было. Но… появился запах!
        Конан беззвучно вынул меч, придерживая штурвал левой рукой, и встал - вопиющее нарушение законов кораблевождения! - спиной к носу, лицом к корме, чутко прислушиваясь к странным звукам, тоже доносившимся справа из-под кормовой надстройки, и прикидывая немалый вес твари, явно прицепившейся к его кораблю. Вес этот получался никак не меньше нескольких сот фунтов. Хм! Ну, ничего, не всё же тело вылезет на палубу. А шеи-то перерубать он умеет. Любые!
        Корма отлично освещалась яркой луной. Западное море величественно фосфоресцировало безбрежными просторами. Отличная декорация к очередной кровавой схватке, усмехнулся про себя варвар, покрепче перехватив меч. Открытый бой с любым живым монстром всегда куда предпочтительней встречи с каким-нибудь злобно-коварным чародеем! Хотя Конану было не привыкать убивать и их. В голове мелькнула странная, неуместная мыслишка: вот и настал один из тех упоительных моментов, ради которых и стоит жить!
        Серые будни землепашца, скотовода или ремесленника - не для него! А вот невероятные приключения, кровавые схватки с могучими и коварными врагами, монстрами, злокозненными магами, или добытые в таких схватках сокровища - разве не это лучшая награда для воина и искателя-авантюриста?!
        Ладно, призвал он себя к порядку: отвлекаться на глупости некогда! Сокровищами здесь явно не пахнет, а вот отомстить за товарищей, и показать глупой твари, кто здесь хозяин - дело чести любого Капитана!
        То, что в конце-концов возникло над бортом, в первую минуту заставило его протереть глаза, а затем и сплюнуть. Но шуметь и ругаться он не стал, памятуя о нескольких сотнях фунтов, и терпеливо ожидая развития событий.
        Ни волчьей пасти, или страшных зубов, ни длинной шеи, разумеется, не обнаружилось.
        Но и духом ночной гость, конечно, тоже не был. Тонкие, меньше дюйма, но постепенно утолщающиеся к основанию, пока скрытому за бортом, очень гибкие чёрные отростки осторожно ощупывали борт, перила, и всё, что попадалось им на пути. Странные белёсые пятна покрывали эти скользкие и бескостные на вид круглые плети. Действовали они бесшумно. Варвар тоже старался не шуметь, отыскивая позицию поудобней.
        Отростки между тем со всех сторон забирались на палубу мостика всё дальше и дальше, и, казалось, длина их очень велика. Тихо и методично пять или шесть штук окружили штурвал и Конана. Однако киммериец не стал ждать, пока странные твари сомкнут смертельный капкан и одновременно нападут, а тоже тихо, но очень резво кинулся к борту, и по кругу обежал всю корму, рубя изо всех сил то, что успело забраться на палубу!
        Его молчание не помогло: казалось, твари, мерзко копошащиеся на палубе его корабля, чуяли его, или имели между собой какую-то невидимую связь - он успел перерубить лишь два из странных чёрных отростка, как вдруг остальные резко взвились в воздух, и устремились прямо к нему. Да, они старались схватить его, обвиться вокруг рук и ног, обездвижить и пленить, стянув в тугой узел! Не на такого напали!
        Конану, однако, пришлось не сладко.
        Чёртова тварь, которой, как теперь понял киммериец, и принадлежали все эти отростки, эти щупальца, была дьявольски проворна и сильна, а кроме того, здорово озлоблена внезапным нападением. Те жалкие кусочки, которые Конан отрубил, оказались лишь ничтожной надводной частью айсберга, скрывавшегося в воде за бортом!
        Теперь огромные, толстенные щупальца взвились над палубой, и метнулись к варвару со всех сторон, пытаясь закрыть, отрезать ему пути к бегству! Впрочем, совершенно напрасно: ведь киммериец был не из таких, кто побежал бы!
        Рыча и уже громко ругаясь, подвижный, несмотря на массивность, как ртуть, он прыгал по шершавым свежеоттертым доскам настила, легко увёртываясь от изгибающихся стволов больше фута диаметром, и рубя что есть сил направо и налево.
        Существо, с которым он воевал, звуков не издавало, если не считать грохота от ударов по палубе и свиста в воздухе тонких хлыстов, старавшихся настичь неуловимого киммерийца, казалось, и на затылке имевшего глаза! Вот когда пригодились его первобытные инстинкты, с которыми не сравнится никакая боевая выучка!
        Варвар прекрасно понимал, что покуда тварь не видит его, всё его спасенье - в быстроте и непредсказуемости движений! Однако такой танец со смертью не мог продолжаться вечно.
        Вот над бортом стало подниматься и наливаться грозной массой какое-то гигантское тело! Ох, чует он - не к добру это!..
        Движения щупалец страшного монстра стали осмысленней - и даже Конану со всеми его талантами, способностями и нечеловеческой силой, много навоевать не удалось.
        Лишь одно из толстенных щупалец он смог перерубить до конца, остальные насели сплошной массой, не давая размахнуться, или ускользнуть! И случилось то, что рано или поздно должно было случиться: Конан поскользнулся на отвратительной слизи, натёкшей из ран, которые он нанёс подвижным, эластичным и отдергивающимся прежде, чем удавалось перерубить их до конца, щупальцам.
        К грохнувшемуся со страшным шумом и ругательствами на крышу собственной каюты варвару сразу устремилось с полдюжины щупалец. Конан, выхватив и кинжал, рубил и колол теперь обеими руками, но недолго, очень недолго… Одно из щупалец очень быстро и ловко обвило его левую руку. Другое - потолще - правую! Третье - самое грозное - сдавило грудь, да так, что у него потемнело в глазах и зазвенело в ушах, и он даже не слышал своего собственного громкого боевого клича!
        Однако он ещё смог разглядеть огромный, страшный и сверкающий холодным бешенством глаз, казалось, проникающий прямо в его мозг ужасными флюидами дикой животной ненависти и злобы, когда его, полностью обездвиженного и обезоруженного, потащило неумолимо и быстро прямо к борту: в смертельные объятья спрута-монстра, к его ненасытной сочащейся слизью пасти.
        Тут бы одним смелым и самоуверенным варваром и стало меньше. Но к счастью, в это время, наконец, к полю боя со всех сторон мостика подоспели и вступили в действие семь оставленных в засаде молодцов. Вид необычного огромного противника, может, и смутил бы их в других обстоятельствах, но зрелище спелёнатого капитана, которого беспомощной куклой утаскивают в морскую пучину, заставило их действовать быстро, решительно, и, главное - грамотно.
        Из семи арбалетных стрел ни одна не прошла мимо цели - благо, цель была достаточно большая! Две вонзились в то щупальце, что сдавливало грудь Конана, ещё четыре - в разные места огромной туши, живой горой нависавшей кад кормой, грозя, казалось, перевернуть весь корабль!
        И последняя, пущенная, как оказалось, Арристархом, вонзилась особенно удачно: прямо между двух огромных холодных глаз, каждый не меньше фута в поперечнике, почти скрывшись в скользкой слизистой коже монстра.
        Скорее всего, именно она решила исход боя - оба глаза резко закрылись, щупальца, держащие Конана, внезапно дёрнулись и разжались! Затем взвились в воздух, и что-то тяжёлое грозно плюхнулось в воду за кормой, да так, что тучи солёных брызг взметнулись футов на тридцать, окатив людей и блестящую от слизи палубу холодным потоком!
        «Вестрел» сильно качнуло.
        Некоторое время Конан просто сидел, жадно глотая свежий морской воздух, и растирая побагровевшую правую руку. Панцирь, покрывавший его грудь, был смят и вдавлен, словно по нему прошёлся слон. И не один. Впрочем, примерно так же чувствовал себя и его хозяин.
        Друзья, столь своевременно подоспевшие на выручку, помогли снять совершенно испорченные доспехи. Не будучи ещё в состоянии что-то сказать, Конан просто благодарно кивнул, когда разрезали ремни кирасы, и она с грохотом упала на палубу.
        Вездесущий Велтран, принёсший главную сейчас для киммерийца вещь, спросил не без ехидцы:
        - Ну что, капитан, не помешали тебе ребята?
        - Не… помешали, клянусь глазом Шианнетт, не помешали!.. - прохрипел задыхавшийся ещё Конан, оторвавшись, наконец, от бурдюка с живительной влагой, и передавая его остальным, тоже поспешившим снять привычным способом свой страх и нервное напряжение, - Спасибо, вы поспели в самый раз! Вот проклятущая тварь! Грудь горит, как в огне!
        - Да у тебя, наверное, сломано несколько рёбер!
        - Нет. Я чую, что ничего не сломано. Панцирь здорово выручил меня. Если бы не он, и не прекрасная стрельба, переваривался бы я сейчас в брюхе вонючего монстра! Так что ещё раз - спасибо, друзья!
        - Да ничего! Ладно тебе, капитан! Да ладно, Конан!.. Куда бы мы без тебя! - нестройным хором откликнулось перепугано-довольное исходом боя и польщённое его редкой похвалой, воинство, - Самая тяжёлая-то работа была у тебя! - поспешил вставить Пастис.
        - Да, наживка из тебя получилась шикарная! Но какая-то уж больно капризная и беспокойная! - не удержался от прикола шустрый Рнего, тоже успевший забраться на палубу, - от твоего топота и прыжков аж весь настил ходил ходуном!
        Все заржали, как кони, отгоняя страх и стресс весельем и шутками.
        - Ха-ха-ха! - не удержался и Конан, но тут же посерьёзнел, - Кстати, насчёт наживки… Напомните мне потом - у меня есть кое-какие мысли.
        Да уж, кое-какие мысли насчёт их подводного друга явно были и у остальных членов экипажа, не замедливших высыпать на залитую лунным светом и сверкающей слизью палубу. Все наперебой стали предлагать способы борьбы со спрутом-переростком. Конан оборвал галдёж.
        В наступившей неловкой тишине отчётливо прозвучал голос Лейбена:
        - А Велтран и Эльдорн, получается, здорово обдурили нас! Шей было по-меньшей мере с десяток, а волчьей пасти - ни одной! И шкура совсем не из брони - а то не помогли бы никакие стрелы!
        - Э, нет, минуточку! - влез возмущённый Велтран, - Я и не говорил, что будет только одна шея с пастью! Вспомните: я говорил, что может быть эта тварь выглядит вот так и так. И вообще - кто же может знать всех чёртовых монстров, населяющих морские глубины?!
        - Ну, всех - не всех, а этого я знаю! - раздался со стороны правого трапа хрипловатый раздумчивый голос Эльдорна, поднимающегося к ним на мостик с факелом в руке. И большая часть команды развернулась к нему, удивлённая его словами.
        Даже Конан подумал, что, похоже, старик действительно уверен в своих словах - иначе не решился бы сказать этого, - Я так и думал, капитан, что ты встретишься именно с ним. Но ты ведь запретил мне «болтать стариковские бредни» и «сеять панику», уважаемый помощник! - он кивнул Велтрану, - Поэтому я и держал свои легенды при себе… Не хотелось, знаешь ли, скучать одному на заброшенном острове!
        - Так у тебя есть история и об этой твари? - не мог сдержать удивления Конан, с помощью Халеда и Селима поднявшийся на ноги, и всё ещё вынужденный опираться на их плечи.
        - Есть, капитан. И про его повадки, и про то, откуда он взялся… И даже как он выглядит, мне известно, хоть я и не видел его, как ты и ребята! - он кивнул на арбалетчиков.
        - Ну, уж как он выглядит, кое-кто из нас долго теперь не забудет! - криво усмехнулся киммериец, а «ребята» поспешили подтвердить сердито-возбуждёнными возгласами, - Но про повадки и историю узнать будет, наверное, полезно. Ладно, никогда не поздно признать и исправить ошибки.
        Поэтому рассаживайтесь, друзья. - Конан знаком приказал помощнику принести ещё пару-тройку бурдюков, и обернулся снова к настороженно замершему седому ветерану:
        - Теперь я приказываю! Рассказывай, Эльдорн!
        - Называется эта тварь Пожиратель.
        Вернее, так называл её мой дед - отца-то я не помню. - речь покрытого шрамами и знающего себе цену патриарха Берегового Братства лилась неторопливо и даже как-то задумчиво. Голос, вроде, негромкий, легко достигал всех уголков палубы мостика, где все и расположились, сидя прямо на настиле, - Ещё он говорил, что в прежние времена посвящённые умели разговаривать с ним и использовать его. Для своих целей!
        - Как это?! - перебил нетерпеливый Рнего, вновь оказавшийся у штурвала, что, впрочем, совсем не мешало ему слушать, - Разговаривать - со спрутом?!
        - Во-первых, Пожиратель - не спрут… Во-вторых, как именно это происходило, уже никто не помнит и не знает, да и хвала пресветлому Мирте, что это так! А в-третьих, если будешь перебивать меня, рассказ затянется до самого завтрака. Понятно? - хор недовольных голосов дал рассказчику понять, что он всецело владеет вниманием аудитории. Конан использовал паузу, чтобы хлебнуть глоток подкрепляющего.
        - Так вот, гнусные стигийцы, почитатели тёмного Сэта, умели призывать эту тварь, и приказывать ей. И горе тому врагу, или кораблю, на который Пожиратель нападал. Он очень умён. Ведь он не спрут. И не рыба. Впрочем, он и не животное.
        Дед говорил, что Пожиратель рождается раз в столетие - они дети злобного повелителя ураганов Башмира и царицы морских глубин Хаммуранж. И, вроде, тоже бессмертны. Они - Пожиратели - растут в тёмных подводных пещерах матери чудовищно долго и медленно, но когда приходит пора, всплывают к поверхности в поисках партнёров - проклятые стигийские маги и были этими партнёрами. Страшными жертвоприношениями и чёрными ритуалами они заключали что-то вроде союза с сынами Бездны…
        Но Пожиратель и плавая по просторам Океана продолжает расти! И через какое-то время вновь уходит к себе домой, в глубины бездонной Лирваны, в царство Матери. А та кормит их тушами китов, и телами моряков с затонувших кораблей. Никто, никто не сможет никогда живым спуститься в тёмные глубины морей - все попадающее туда становится пищей Пожирателей…
        А самый первый Пожиратель, как говорил мой дед, велик настолько, что рано или поздно его щупальца кольцом сомкнутся вокруг этого Мира, и тогда, сильный и ненасытный, он сожмёт их, сминая горы и долины, выжимая драгоценные соки земли в свою ненасытную утробу, и наступит Конец Света!
        Вдоволь насладившись тишиной и произведённым впечатлением, Эльдорн, сверкнув глазом, не торопясь продолжил:
        - Но к нашему Пожирателю это пока не относится. Он ещё не настолько велик, чтобы уйти в пучины Лирваны. И ещё я думаю, что раз мы подцепили его на острове Проклятых Душ, это как раз тот, что в то время служил самому Астигу Безухому.
        Все знают, что более удачливого и кровожадного пирата за целый век не было!
        А удачу свою он, поговаривали, купил у Хаммуранж, пожертвовав ей оба свои уха, и совершив некий кровавый ритуал с очередными своими пленниками… Как говорили, у него на судне был стигиец, который что-то знал из запрещённых ритуалов тёмного Сэта.
        Вы все помните - тогда стигийцев (и не только магов!) преследовали и убивали по всему побережью. А этот купил себе жизнь, договорившись с Астигом - да будет трижды проклят его прах! И не был Астиг сумасшедшим, как принято рассказывать о нём - просто очень злым и жадным!
        Не все верят в эту легенду, но мой дед верил - ему рассказали очевидцы. После заключения ужасной сделки все набеги и захваты судов Астига направлял Пожиратель.
        Он жил на днище «Акулы» - корабля Астига - и через стигийца указывал Астигу, куда плыть, и что делать. Дед объяснил мне, что от матери монстр наследует сверхчувствительный нюх: он за сотни миль позволяет обнаружить корабль с людьми, и даже определить, сколько этих людей, и какой груз они перевозят. Мелкие посудины с рыбаками, или военные галеры Пожирателя не интересовали, как и Астига, впрочем! Он направлял своего верного партнёра только на суда купцов - с драгоценным грузом и трусливым, плохо вооружённым экипажем.
        И никогда не ошибался!
        Что же удивляться, что добыча Астига была неизменно велика. Но цену он платил страшную… Вернее, страшной она была для команды захваченного судна: выживших связывали, и так, живыми, и опускали за борт - на потеху Пожирателю! Убитых, впрочем, тоже отправляли ему же… Но мертвечину, говорил дед, эта тварь любит не так сильно, хоть и ест подчистую. Пока этот страшный монстр жил на днище, ни одна акула и на милю не смела подплыть к пиратскому кораблю, а его утроба была воистину бездонна и ненасытна!..
        Но настали чёрные дни и для Астига. Император Аргоса, Барадез Четвёртый, разъярённый потерей драгоценностей, которые ему отправили в виде подарка для строившейся тогда великолепной усыпальницы его отца, выслал на захват «Акулы» прямо на острове Потерянных Душ, весь свой флот: ни много, ни мало, сорок боевых галер. Скорее всего, им помогло то, что как раз случился мёртвый штиль. Пожиратель, плохо чуящий в затишье, не смог предупредить Астига вовремя.
        Да и не больно-то поплаваешь под парусом без ветра - не то, что галеры с гребцами-рабами!.. Словом, они как крысу, загнали Астига с «Акулой» в бухту его же острова, не позволив, к счастью, кораблю - пристать к берегу, а команде - разбежаться.
        Корабль сожгли, команду почти всю перебили… А самого Безухого, словно щегла, поймали сетями. Затем в цепях его и остатки команды привезли с триумфом в Мессантию… Вот уж радовалось купечество Аргоса-то!
        Команду, конечно - на кол! Чтоб порадовать всех жителей и гостей столицы их мучениями и воплями, длившимися, по рассказам, три долгих дня… А самого Астига, на потеху уже императору, живого и невредимого, затолкали в крошечную стальную клетку - размером три на три на три фута…
        И подвесили на цепи к тридцатифутовому столбу, в самом центре главной базарной площади, прямо напротив фасада императорского дворца! Чтобы он подольше тешил самолюбие Барадеза, который, хоть усыпальницу отцу да и себе строил, а умирать отнюдь не спешил.
        Раз в день клетку опускали, и давали заключённому воду, или там, помои, или ещё чего похлеще - Хм! - а кормили только отбросами и гнильём. Своими криками и воем он привлекал множество любопытных - особенно из других стран. Так что Аргосская торговля много выиграла: и благодаря безопасному морю, и благодаря понаехавшим толпам любопытных с толстым кошельком… Год Астиг продержался.
        Но если судьба капитана «Акулы» и команды хорошо известна, никто не может сказать ничего определённого о судьбе стигийца и Пожирателя. Адепт тёмного Сэта, говорят, видя, что поражение неминуемо, и хорошо понимая, что ему-то точно пощады не будет, кинулся прямо в воду, и уплыл куда-то в глубину… На поверхности он больше не появлялся… Помогло ли ему страшное чудище спастись? Неизвестно. Зато известно, где затонули остатки «Акулы». - Эльдорн сделал драматическую паузу. Никто не дышал…
        - Как раз в центре той самой бухты, куда наш «Вестрел» так смело зашёл, чтобы запастись водой! - подать материал ветеран явно умел, - И я всё же думаю, что наш корабль был первым, осмелившимся посетить эту бухту. В любом случае, чем это обернулось, вы знаете. Думаю, за шестьдесят лет он достаточно проголодался…
        А теперь, так как мы не можем договориться с Пожирателем - да и вряд ли захотим! - нам остаётся… только убить его! А как это можно сделать, клянусь потрохами Себралла, мне не известно. Или придётся бросить наш корабль, а самим спасаться на берегу. По суше эта тварь передвигаться уж точно не может!
        - Бросить «Вестрел»?! - Конану показалось, что он ослышался, и в наступившей после его возгласа зловещей тишине повисло удивлённое молчание всей команды, - Да ты совсем спятил со своими россказнями, Эльдорн! А ведь всегда был славным воином и надёжным товарищем!..
        Бросить «Вестрел»! Это ж надо! - Конан перевёл дыхание, - Нет, мы не бросим наш корабль! Ведь это - наш дом! А дом не бросают! Да и позору потом не оберёшься - мы, отчаянные корсары, отдали корабль какой-то, пусть и древней, скользкой реликвии древности! Нет, мы будем биться за свой «Вестрел»!
        - Я, конечно, безмерно уважаю тебя и твоё мнение, Конан. Капитан Конан, - подчеркнул со значением последние слова нарочито спокойно Эльдорн, - Но объясни нам, пожалуйста, как ты собираешься сражаться с бессмертной тварью, которая, к тому же, больше всего нашего корабля? И для которой океан - дом родной?
        - А посмотри-ка сюда, старый плут! - усмехнулся киммериец, - Видишь? Вот поганая кровь этой твари, а вот и его щупальце! Про эти вот мелкие обрубки я не говорю… Но вот это - уже солидно! И я обрубил его один! Если можно отрубить и ранить, значит, можно и убить!
        Вот скажи, сколько всего щупальцев бывает у твоего Пожирателя?
        - Во имя Мирты Пресветлого, Конан! Что ты говоришь? Почему - моего?! Сто лет бы он мне нужен! - поспешил откреститься от всякого родства с мерзкой подводной уродиной Эльдорн, - Ну, как говорил дед, не меньше пятнадцати основных щупалец! И ещё два больших - для особо сложной и тяжёлой работы…
        - Ага, отлично! Получается: по три человека на щупальце! Даже лучше - этим уже меньше! - Конан пнул тридцатифутовое осевшее на палубу скользкое и начинавшее уже разлагаться в отвратительную жижу бескостное щупальце, - Для таких героев, какими я командую, это даже легче, чем любой абордаж! - он гордо огляделся, - Вот послушайте: я сражался и с магами, и с тварями - порожденьями чёрных сил, мнивших себя тоже «бессмертными»!
        Всё это ерунда! Раз есть плотское тело - из мяса и крови, любая тварь может быть убита! Пусть даже для этого придётся разрезать её на тысячу кусочков! Вы все меня знаете - клянусь дыханием Мирты, если мы не одолеем чёртова Пожирателя, мою долю добычи вы разделите между собой!
        Рёв, гул голосов, смех и топот показали варвару, что своей цели он достиг: раззадорил и вселил уверенность в своих людей не на шутку. Ведь уж в это никто точно не верил - чтобы Конан, да отдал кому-то добровольно СВОЮ долю!.. Общее мнение высказал как обычно, Велтран, единственный остававшийся спокойным в общем галдёже:
        - Капитан, хватит раззадоривать ребят! Мы и так хотим отомстить за троих братьев, и отстоять свой корабль. Вопрос только в том, как это сделать без новых жертв. Мы же не можем воевать с ним под водой! А вылезать на палубу, я думаю, он теперь не скоро осмелится! - он тоже от души пнул зловонное щупальце, а остальные довольно заржали, - И как прикажешь его оттуда доставать? Попросить? Или предложить солёных орешков?
        - А что, хорошая мысль! - но затем Конан грозно сдвинул брови, - Боюсь только, не случился бы у него запор от наших орешков! Ведь они будут с шипами и крючьями! - переведя дух, он ещё раз обвёл всех довольным взглядом, - Друзья! Кое-что я, конечно, придумал. Но нам придётся повозиться: надо будет приготовить и наточить все наши абордажные крючья, все остроги, гарпуны, всё, что может ранить, и застревать в плоти! И, конечно, укрепить и починить все канаты и верёвки, что есть на борту! Я думаю, мой план сработает, и мы прикончим выродка из глубин! Пусть он древний и умный - но: нас - много, и мы - хитрее! Ведь мы - люди! Ну, и, конечно - пираты!
        Восторженные крики и рёв полусотни глоток ясно дали Конану знать, что команда как всегда верит в него, и готова за ним хоть в ад!
        Тем не менее, он решил подогреть их энтузиазм и с другой стороны:
        - Да, друзья, мы отомстим скользкому ублюдку за наших братьев, и освободим океаны от гнусной твари! Вам, чтоб мне лопнуть, будет что рассказать своим внукам!
        Ребята галдели, не переставая. Той странной атмосферы настороженности и страха уже не было и в помине. Они, конечно, верят в него - ведь не было случая, чтобы он не сдержал обещания. И в свои силы они тоже верят - бойцы в его команде и впрямь отменные. Годы, проведённые плечом к плечу в сражениях, сплотили их, превратили в замечательный боевой механизм, который только ждёт - ждёт приказа…
        Но в глубине сознания Конана всё же подтачивал червячок сомнения. Сможет ли он и вправду сделать это? Не удивительно, что могучий варвар, как никто узнавший всю силу и лютую ненависть твари, лучше всех понимал всю сложность стоящей перед ними задачи. Грудь и рука всё ещё горели и ныли. Нет, это не дело - если он хочет победить, нужно не сомневаться и колебаться - это удел слабых духом! - а твёрдо идти к намеченной цели! Не думать о невыполнимости задачи - а срочно придумать наилучшие пути её грамотного решения! План…
        План у него был. И план хороший.
        Значит, нужно досконально продумать его. Доработать. Потерь и жертв быть не должно! Ведь его люди надеются на него. Доверяют ему, капитану, свои жизни.
        И он - Он! - должен защитить их. И придумать, как убить страшного монстра!
        Да, он уверен - он сумеет!
        Ведь он - Конан!
        Долго, как же долго он ждал!
        Дни и ночи бессчётное число раз сменяли друг друга, и Ночная Царица без малого тысячу раз рождалась и умирала! Нет, не одиночество тяготило его - Одиночество с рождения удел каждого Ясара - а отсутствие Почитания и Развлечения!
        Но наконец он снова нашёл себе слуг! Теперь всё будет отлично.
        Они развлекут его. Будут ублажать. Будут униженно пресмыкаться…
        Они слабы, глупы и трусливы, их жизнь недолговечна, словно жизнь анчоуса. Но они отвезут его туда, где много-много вкусного мяса. Живого, трепещущего, мяса. О, как давно он не ел его, не ощущал в керсе этого неповторимого вкуса тёплой сладкой крови, что как сок перезрелых устриц наполняет неуклюжие тела этих сухопутных тварей, и сама вытекает из них, стоит только нажать посильней! А восхитительный вкус нежного мозга?! Нет, его не забыть никогда…
        Ах, эти добрые старые времена, когда почти каждую актану он поглощал десятки и десятки десятков живых и мёртвых двуногих… Тело его быстро росло… Как же ему надоели эти проклятые холодные рыбы, которые хоть и часто заплывали в тёплую и спокойную бухту, не могли насытить его вечный Голод, и абсолютно глупы и безвкусны.
        Да и развлечь его они не способны - нет в них понимания того, кто истинный ГОСПОДИН океанских пучин, и нет подлинной жажды жизни, которую он с наслаждением наблюдал в глазах и чувствах пожираемых им двуногих! О, эти - понимали, что происходит!..
        А как они боялись его, его тела, его гигантского клюва, и, главное, его пронзительного Взгляда, Взгляда Повелителя, Взгляда Высшего Существа!
        Да, теперь прощайте, глупые рыбы! Он, хвала Матери, избавлен от необходимости ловить и есть этих мерзких и тупых чешуйчатых тварей. Скоро-скоро его новые слуги поймут, что требуется от них величайшему из Ясаров - Его Величеству Сетарху, и приплывут к другим кораблям, наполненным их же собратьями-врагами, с которыми эти странные существа всегда воюют…
        А если его новые слуги будут побеждены - значит, они слишком слабы, и недостойны своей новой благородной миссии - Почитать и Развлекать. И тогда он переберётся на корабль победителей! Кстати, странно, что никто до сих пор не спустился вниз - поблагодарить его за оказанную честь, и выслушать его приказы и наставления! Он уже отследил - всего в двух переходах крупный, отличный корабль! Ведь он так и уйдёт… Что же они, позабыли свои обязанности? Ничего, он напомнит им и объяснит! Объяснит, КТО здесь теперь Хозяин!
        Так, а вот это - уже не просто странно: это раздражает.
        Похоже, они страшно боятся его - ну, это он понять может! - и даже пытаются как-то противостоять ему?! А как ещё иначе можно расценить их действия? На третью ночь один крупный самец поранил его железом - у-у, ненавистный вкус! - и ещё несколько двуногих помельче повтыкали в него тонких и острых деревянных игл. Одну - совсем рядом с Оком. Хм. Хм.
        С их стороны это довольно глупо - пусть лучше не злят его! Ведь ему ничего не стоит проломить днище их жалкой посудинки-скорлупки, и расправиться со всеми, когда она затонет! Но ведь их там слишком мало - мало для насыщения великого Голода Сетарха. И поэтому он подождёт. Подождёт, пока они привезут его к своим соплеменникам. Они должны вспомнить, если забыли, ЧТО должны делать двуногие, если хотят сохранить свои жалкие жизни!
        Нужно кормить его! Щедро кормить его телами своих врагов-соплеменников.
        Иначе - наказание! А наказывать он умеет. И это тоже входит в Развлечение…
        Но вот они угомонились. Везут его как раз куда нужно - к добыче!
        Ага! Вот оно! Наконец-то! Похоже, до них дошло, и они пытаются вступить с ним в контакт! Вот один из новых слуг-рабов нырнул в воду с задней стороны скорлупки. Но он пока слишком далеко - Сетарх не сможет дотянуться, приблизить к себе, и объяснить, куда плыть, и как добраться до добычи быстрей. Ведь для контакта Разумов раб должен находиться вплотную к Мозгу Его Величества Сетарха.
        Так. Контакта не будет - двуногий напуган величием Сетарха. Вон как замахал руками, выпучил глазки. Ого, как быстро его втянули на канате наверх! Что они там болтают-чирикают между собой так громко? Он никогда не давал себе труда выучить язык слуг-рабов, да это было и совершенно лишним: это они должны понимать своего Повелителя, а не он - их! А кто не понимает, или не слушается - послужит примером другим. То есть, будет насказан. За нерадивость и тупость. Вот так. Всё просто: за лень и глупость - наказание. За послушание - добыча!
        Ну, утихли, вроде. Вибрация шагов разошлась по всей скорлупке - все при деле.
        Ладно, он подождёт. Пока, вроде, он утолил первичный голод. Этих троих ещё на пару ночей хватит. Пока его сжавшийся за годы ожидания Желудок не примет снова свой обычный вид, пройдёт актана-другая. То, что ему нужно, они, конечно, поняли, и привезут его к своим двуногим собратьям. Или - сами станут его пищей! А пищи теперь, когда он снова над бездной, понадобится много. Он, бывало, в лучшие дни мог съесть за один присест до пяти-шести десятков… Ах, скорее бы добраться до долгожданных деликатесов - живых, тёплых, мыслящих кровеносителей!
        Хм-м… Зачем это они выбросили за борт кусок копчёного мяса на верёвках? А, ну да - эти, наверное, никогда не имели Хозяина, и не знают, что он ест только свежее, ещё трепещущее, кровавое сочное мясо - нет, не опалённое над мерзким огнём, который убивает всю его эманацию жизни и божественный вкус и запах, а - абсолютно свежее! А кроме того, изнутри этого убитого и испорченного куска страшно несёт отвратительным духом железа. Железо он просто ненавидит! Почему он должен снова объяснять глупым рабам их обязанности?! Как коротка память у этих двуногих!
        Глупы, как креветки. Идиоты. Ничего, время есть, он их обучит и вымуштрует. На цыпочках бегать будут. Будут прислуживать. Каждый день будут вопрошать - чего изволите, Ваше Величество Сетарх? Причём - по два раза!
        Снова - что-то странное. Почему они поворачивают корабль?
        Ведь теперь его везут совсем не туда, куда надо! Так они всё дальше и дальше от запаха другого судна - тонкие течения Ффахсета уже не доносят до его носов следов крови, пота, груза в трюмах и дерева - обычного запаха большого торгового корабля.
        Вот первер! Опять потеря времени - ведь чтобы найти новую жертву с подходящим количеством еды на борту, понадобится два-три дня, и новые усилия носов!
        А этот корабль был так близко - всего полтора дня быстрого плавания!
        О, нет, только не это! Что-то с его новыми рабами явно не в порядке!
        Теперь он чует быстро приближающийся запах берега - песка и земли! Но может, они решили пожертвовать ему какое-нибудь прибрежное поселение? Вдвойне глупцы! Ведь ему трудно питаться на суше. Да и передвигаться тяжело! Неудобно оставаться долго - кожа сохнет, в глазах всё нерезко, туманно… Да и движения на суше замедляются - там все Псевды словно наливаются свинцом… Даже если поселение у самой воды, съесть там всех будет трудновато - могут успеть разбежаться. Да и вообще - там всё так сухо и противно! Кстати, и запаха поселения он что-то не чует…
        Может, сломать мачту? Или убить ещё парочку этих странных придурков, чтобы поняли, наконец, что их новый Властелин и Хозяин шутить не любит? А, может, всё же подождать?
        Вдруг за эти годы что-то изменилось в обычаях двуногих, и они готовы ублажить его каким-нибудь новым способом? Да и в любом случае - куда ему, Вечному, торопиться? Что плохого могут сделать ему - ЕМУ! - глупые смертные рабы-людишки?!
        Отсечь ещё несколько Псевдов? Какая ерунда! Он за день и ночь вырастит новых хоть десяток! Вот потеря хондры серьёзней - тут работы на целую актану.
        Да, этим он и займётся - благо, поел - и подождёт. Беспокоиться не о чем…
        Но что же они всё-таки делают?!
        Безмозглые кретины! Ведь корабль не сможет плавать в такой мелкой воде! И ведь скоро Спад - вода уйдёт отсюда!
        Куда, куда они так разогнались на всех этих дополнительных тряпках там, на мачте?! О, Мать, ведь ему уже пришлось передвинуть сердце и налкос с главного бруса - в сторону!
        Ого, песок! Вот гнусные отродья, да он больше железа ненавидит перверов песок! Придётся не откладывая дать им урок послушания и хороших манер! Э, нет - лучше попрочнее держаться, а то он будет сорван с дна скорлупки, словно пучок водорослей ураганом. Проучить придурков придётся позже - ничего, он успеет! Ведь чтобы плыть им придётся вернуться в воду!
        Здесь ещё мельче! Да что же это?! Куда они ведут свою посудину?! Ведь так ему придавит большие хондры! Надо скорее поджать их… Но тогда он не сможет удержаться за корабль! Нет уж, корабль-скорлупку выпускать нельзя - а не то рабы избегнут наказания, да и когда ещё он сможет поймать новый! А он и так чертовски долго голодал - рыба не в счёт! Придётся держаться ещё крепче! Опасно! Опасно!!!
        Вот первер! Они-таки въехали прямо в песчаную косу на полном ходу!
        Да ведь теперь ему не вытащить из-под днища и главного бруса по-крайней мере пять хондр и восемь псевдов! И самому будет невозможно выйти, пока не удастся отгрести дурацкий песок, который так любит налипать на его драгоценную слизь, или пока эти трусливые глупцы не снимут свой корабль с отмели! Может, ему попробовать сдвинуть назад эту плавучую вензу с начинкой? Нет, Мать, он ещё слишком слаб: рыбная диета и долгое бездействие если не атрофировали, то сильно ослабили его могучие мускулы! Но что же ему делать? Он уже понял - рабы бросили свой корабль, и хотят бежать! А он не в силах преследовать их! Придётся отгребать свободными хондрами перверов песок! О, это тяжкий труд. И, похоже, долгий…
        А вода с каждой минутой убывает! Скоро он окажется полностью на суше! Он помнит - это ужасающе тяжко, даже собственное тело трудно двигать. А ещё страшные лучи Гайро - от них шелушится кожа и мутится сознание! Ах, мерзкие твари!
        Ничего, ночью он сможет их выследить по запаху - ну, потом, когда откопает зажатые хондры. И тогда они дорого заплатят за эти унижения и неудобства! Пусть даже ему ещё тысячу циклов Ночной Царицы придётся выслеживать, но он отомстит за всё этим сволочам - или их далёким потомкам! Память на запахи у него отличная! Такую подлость и неповиновение ни один Ясар не простит, а уж он, Великий Сетарх - и подавно!..
        Ого! А это ещё что такое?! Оказывается, они и не думали убегать?! Жаль, что эти недоноски ещё вне пределов досягаемости… Смотри-ка. Вон как забегали!
        Что это они делают?! Хотят помочь? Испугались? Нет, это не похоже на помощь.
        О, Первер! Что происходит, в конце-концов?! Неужели они осмелились… Должен ли он понимать это ТАК?! Они - НАПАЛИ на него?!!!
        На него - Высшее Существо и своего Повелителя?! Такого не было за всю Вечность - эта дикая мысль и сейчас не укладывалась в Налкосе-мозге: жалкие червячки напали на кита! Бунт планктона против пожирающей его Пасти! Нападение сельди на акулу!
        Вот это да!
        Нет, ошибиться нельзя - именно это и происходит!
        Ну, сейчас он им покажет! Жаль, что в его распоряжении лишь девять хондр, но на них и этого хватит с лихвой! Ну, давайте, давайте… Ближе!
        Ага, боятся - ближе не подходят… А это что за…
        Ах, маленькие гнусные твари! Какая боль! Как же освободить хондру от чёрных железных колючек с крючками? О, как они разрывают тело!.. И как прочно застряли!..
        Нет, эту хондру лучше уже не выдёргивать - слишком сильна боль! Проклятье! Какие крепкие, оказывается, эти тонкие на вид нити - не разорвать! А если всё же… Нет, так ещё хуже - рвётся его драгоценная плоть! Сейчас порвутся мускул и нерв, и хондра будет парализована!..
        Нет, придётся оставить её так… Мерзавцы! Они нападают все одновременно: за всеми не уследить, и не оторвать другими хондрами чёртовых колючек! Ага! Ага! То-то!
        Вон как полетели! А вот вам ещё… А вот… Вот подлые мурены - что придумали: сыплют песок в Око! И во второе!.. И не достанешь ведь их - прячутся за высоким бортом корабля, и атакуют его сверху! Так высоко он хондры уже не вскинет - слишком тяжело двигать ими на суше!
        О, какая боль опять! Да они просто сговорились… Нет, эти последние три хондры он не позволит!.. Он… Всё равно будет ими размахивать! Нет! Нет, не позволит… Вот так! Вот так!..
        Ох, ни в кого не попал - перверов песок застлал оба ока! О, нет!!! Око выбито деревянной занозой! И второе!!! А всё потому, что он слишком насел на этих, справа - а они, твари, подобрались с… Да и про тех, которые наверху забывать нельзя - Они… О! - Они наливают расплавленную смолу ему на тело! А-а-а!!! О-о-о!!!
        О, Мать, ведь не вырваться же!!! Проклятые сухопутные крабы! Эти железки всё сильней впиваются! И их всё больше! Семь, нет, уже восемь хондр совсем повреждены, нервы перебиты, мышцы разорваны… Ну почему они ещё и стреляют всё время?! Он уже не видит их - ощущает только по вибрациям на песке - а он так предательски обманчив - точно ничего не определить…
        Отбросить их… Нет! Может, они не так умны и сильны, но приковали его и обездвижили его хондры… Подбираются… Он слышит, чует! Нет, уж к Налкосу-то он их не подпустит!.. О, нет!!! Какая боль!
        Мать! Мать!! Спаси своего любимого сына! Проклятые смертные двуногие хотят убить его! Как ты это допускаешь?!!! Где ты?!!..
        Отрубили большую хондру… Под корень! У самого Налкоса! И - ещё одну!!! А, это тот наглый крупный, которого он недоел вчера… Вчера?!!! Кажется, его муки длятся уже целую Вечность… Вытекает драгоценная кровь… Оба сердца уже начинают задыхаться!
        Что это с ним? О чём он… только что думал? Он что-то неважно себя чувствует - такое с ним впервые… А что с его хондрами? Они… как-то не откликаются, и не движутся…
        Что это за уколы - возле самого Налкоса?!!! А, да. На него напали двуногие… А он… А он? И мешок литей не помог бы ему - ведь вокруг суша! Второй глон… Второе сердце… По…ганые уб…людки… Он им!.. Нет. О, Мать! Отомсти за своего… Отом…
        Конан носком сапога ткнул в упругий мешок, только что бывший страшным многоруким чудовищем, ужасом морей и монстром из легенд - а теперь жалким обрубком валявшимся у борта лежащего на мелководье «Вестрела».
        Да, что говорить - тварюга им попалась немаленькая: даже без отрубленных у самого основания щупалец, в спруте-пожирателе было больше пятнадцати футов. Уже осевший под своим весом, он всё равно был в рост варвара. Признаки жизни отсутствовали. Оба страшных огромных глаза были утыканы стрелами, словно подушечки для булавок, и темны от пропитавшегося вонючей слизью песка. Там, где на тело пролились потоки смолы из котла, зияла жуткая белёсая проплешина. Тонкий гарпун, которым находчивый Велтран с борта пронзил первое сердце твари, всё ещё торчал вертикально, словно штырь солнечных часов…
        Конан выдернул свой верный меч из мерзких глубин склизкого тела, радуясь тому, что с первого удара поразил второе сердце живучего ублюдка. Повернулся, довольно улыбаясь, к своим задыхавшимся перепачканным друзьям, напряжённо ждущим:
        - Мы победили! Адская тварь мертва! - неистово заорал он охрипшим за время ужасной схватки, голосом (ещё бы: никогда ещё не было так сложно руководить!).
        Дружный рёв восторга был ему ответом! Кто ещё сохранял силы, подошли поближе, преодолевая ужас и отвращение - посмотреть, потрогать. Остальные попадали прямо где стояли, на песок в изнеможении - схватка потребовала всех сил и умения.
        Жара заставила их снять с себя почти всю одежду. Им было трудно и страшно (это ещё мягко говоря!), но они справились!
        - Вы молодцы! Я даже не могу описать, как я вами горжусь! Вы - самая лучшая команда на этом свете! А может - и на том!.. С такими молодцами смело можно было бы опуститься хоть в подземелья к самому Мардуку! - все зашумели, а когда Велтран буркнул: - «Давайте с этим подождём до вечера - мы ещё не обедали!» - все снова заржали.
        Конан, тоже вдоволь посмеявшись, продолжил, уже спокойней:
        - Видите, как сильны мы, когда все вместе! Запомните этот день - и передайте внукам: нет невозможных дел! Надо только правильно за них браться… Ай-я-а-аха! - издал он победный киммерийский клич. Сорок лужёных глоток присоединилось!
        - Ну что, Эльдорн? Ты убедился? - уже спокойней спросил он, от души хлопнув подошедшего и всё ещё недоверчиво качающего головой ветерана по плечу.
        - Да… убедился, - ворчливо отозвался убелённый сединами пират, тоже пнув скользкую и отвратительно упругую тварь носком сапога. Вздохнул. Поднял голову и взглянул своему капитану прямо в глаза.
        Широкая улыбка вдруг осветила морщинистое суровое лицо, а рот открылся:
        - Убедился я в том, дорогой Конан, что - если бы не ты, ни у кого другого бы на такое просто пороху не хватило! - и, словно юный салага, вдруг заорал срывающимся голосом:
        - Слава капитану Конану!!!
        - Слава Конану! Ура! Мы убили Пожирателя! Слава Капитану Конану! - с энтузиазмом подхватили измочаленные, но гордые и довольные корсары. Среди всеобщего ликования один Велтран сохранял спокойствие и радовался не так горячо. Правильнее сказать, он не радовался. И выглядел озабоченным.
        - Ну, чем ты опять недоволен, помощник? - приобнял его за плечи Конан, весь мокрый, покрытый песком, и всё ещё запыхавшийся, - Ведь мы сотворили почти чудо! Отвоевали свой Корабль! И у кого - у легендарного Пожирателя!
        - Отвоевать-то мы отвоевали, - произнёс с иронией прагматичный зингарец, - Но мы и сами теперь пока не можем им воспользоваться. Как и когда мы теперь снимемся с чёртовой мели, на которую так лихо залетели? Упустим время сейчас - придёт сезон зимних ветров. Купцы перестанут плавать!
        - Ну, это ты, пожалуй, загнул! Ты что - думаешь, мы застряли здесь на два месяца? Нет, нам не привыкать выручать «Вестрел»! С такими молодцами мы освободим корабль не больше, чем за неделю!
        Увидев по глазам Велтрана, что тот не убеждён, Конан перешёл к делу:
        - Как наиболее подходящий и знающий наш корабль человек, ты и займёшься этим: разгрузите всё лишнее с судна, пророете вот здесь канал, забьёшь там и там мощные сваи, натяните сюда канаты с блоками, и будете тянуть и подкапывать, тянуть и подкапывать! А вот здесь и здесь придётся помочь рычагами и катками, благо, стволов здесь предостаточно! - Конан махнул рукой в сторону тёмно-зелёных тропических джунглей, могучей стеной встававших всего в сотне шагов от места столь необычной стоянки их корабля, отделённого от леса лишь искрящейся на солнце полосой бело-оранжевого песка пляжа. Как в одну, так и в другую сторону признаков жизни не наблюдалось.
        - Ох, капитан… Ну и работёнка нам всем предстоит!
        - Плевать! Главное - мы снова хозяева сами себе и своему морскому дому - кораблю! И за братьев своих мы рассчитались с процентами… Верно, ребята?! - ребята согласно загалдели, может, и высказывая чуть меньше радости по поводу предстоящей тяжёлой работы, но хорошо понимая, что она необходима, Конан же опустил глаза на руки Велтрана, - А ну-ка, признавайся, старый плут, что это ты принёс в этих бурдюках?!
        - Да уж не воду! И молоком у нас на корабле тоже отродясь не пахло. Такую победу, как сегодня, нужно отметить достойно! - хитро ухмыляясь, Велтран сгрузил тяжёленькие ёмкости на песок у ног киммерийца. Остальных даже звать не пришлось.
        Когда событие было достойно отмечено, все подобающие тосты сказаны, и внутри бурдюков стало сухо, словно на пляже, где расположился их любимый «Вестрел», Конан приказал всем идти обедать. Ох, это было нужно! Кок, знающий специфику, не подкачал! Еда была на славу: много мяса! В самых разных видах! Чтобы возместить потраченные силы…
        После сытной трапезы, когда все вдоволь наговорились и немного отдохнули от трудов праведных, Конан с Велтраном поставили людей распутывать все канаты и тросы, отчаянной борьбой с Пожирателем переплетённые в тугой мохнатый ком там, где не удалось растянуть его щупальца, пронзённые гарпунами, острогами и абордажными крючьями - к кольям, полукругом забитым глубоко в песок около «Вестрела». С той его стороны, где оказалось тело огромного спрута.
        И хоть понадобились не все колья, никто не сказал бы, что они были вбиты напрасно - в таком деле запас лишним не бывает! Чтобы понаделать этих кольев, у корабельного плотника изъяли все запасы древесины, и ещё несколько вёсел распилили! На канаты пошли даже снасти…
        Примерно половину команды от распутыванья освободили: они должны были расчленить на небольшие куски упругие и неподатливые части щупалец и тело страшного своей огромной массой даже сейчас монстра глубин. Да одни его глаза могли повергнуть в ужас кого угодно: бездонные холодные блюдца по футу в диаметре! Но к счастью, Арристарху и Бруно удалось их повыбивать - и они вытекли, как сок из кокоса!
        Самые толстые же из щупалец достигали у туловища двух футов, и даже Конан, с его невероятной силищей, не мог перерубить их с одного удара! Длина этих кошмарных конечностей, по измерениям Велтрана, достигала пятидесяти футов. Хорошо, что таких и вправду оказалось всего два - остальные не достигали и сорока футов.
        Хорошо и то, что расчёты варвара оправдались - в упругой и плотной снаружи плоти крючья и острия с зазубринами наподобии гарпунных, держались намертво. Втроём можно было оттянуть загарпуненное щупальце к ближайшему надёжно вбитому колу, и закрепить морскими узлами! После чего можно было гарпунить поверженное щупальце ещё и ещё - для надёжности! И такая перестраховка оказалась, ох, не лишней!
        Да, тварь из бездны, даже мёртвая, внушала уважение. Ничего не скажешь - сила!..
        Но они пересилили её! Перехитрили. Прикончили - словно обычного врага! Хм!
        Обычного - как же! Теперь только Конан вздохнул свободно - все живы!
        - Конан! Посмотри, что это? - позвал его Халед, отрубавший куски толстых и тонких щупалец уже возле самого мешковидного тела.
        - Клянусь потрохами Эрлиха, это же его желудок! - удивлённо произнёс киммериец, подойдя и рассматривая полупрозрачное теперь, после того, как у твари кончились запасы едкой чернильно-чёрной жидкости, тело, - Вот его клюв - ну совсем, как у попугая! Только побольше немного. Ха-ха! А это тогда, точно, должен быть его желудок. А вот это… - он, потрясённый открытием, замолчал, и позеленевший Халед срывающимся голосом докончил за него:
        - А это - тюрбан и… голова Даркая! О, Мирта… - он еле успел отбежать в сторону, и его вывернуло прямо на белый песок. Застонав, он упал на колени, и стал горячо молиться…
        С удивлёнными возгласами сбежались остальные.
        С минуту все были в шоке. Но после бурного обсуждения Конан всё же решил предать то, что осталось от их многострадальных товарищей, земле.
        Он сам вскрыл страшный бурдюк с останками полупереваренных тел. Фу, мерзость! Ну и запах! А вид… Ужасная смерть! И вид ужасный…
        Но слабонервные не идут в корсары.
        Когда немного повыветрился запах, несколько десятков вёдер воды смыли слизь и едкий желудочный сок монстра, и они смогли вытащить то, что осталось от их несчастных товарищей. С десяток пиратов отправились вглубь джунглей, чтобы вырыть три небольших могилы. Остальные вернулись к своим делам.
        Пока оттаскивали подальше в джунгли куски щупалец и тела Пожирателя, Конан не видел нужды заниматься чем-либо другим. Главное сейчас - чтобы омерзительная разлагающаяся туша не мешала, и не отравляла рабочее пространство, когда они начнут вытаскивать «Вестрел». Он огляделся - пока эта работа продвигалась успешно.
        Удивило поведение Велтрана. С задумчиво-сосредоточенным видом его ушлый помощник вдруг лично принёс пару вёдер воды и вылил её на дно поражавшего своими размерами пищеварительного органа спрута. Омерзительная склизкая каша, остававшаяся на дне его, стала видна ясней. Бэл! Чего там только не было…
        Из груды ржавых железок и полусгнивших обломков и обрывков, бывших когда-то оружием или такелажем, или частями одежды, или вообще неизвестно чем, сосредоточено прищурившийся толстячок выудил что-то странное.
        После отмывания предмет оказался большой бутылкой из тёмного стекла, плотно заткнутой, и залитой какой-то смолой. Конан, до этого с вялым интересом наблюдавший за праздным, как он считал, любопытством своего обычно такого толкового и делового помощника и заместителя, оживился. И даже подошёл поближе, чтобы получше рассмотреть странную находку. Бутылка была большая, и явно необычной формы.
        Понаблюдав с полминуты за тщетными попытками Велтрана расковырять затычку, он рявкнул:
        - Дай-ка сюда! - после чего мощным ударом кинжала отбил бутылке горлышко.
        Ого! Да, за это стоило повозиться и испачкаться!
        Внутри оказалась… Карта!
        И какой-то манускрипт. Но если с картой Конан и Велтран разобрались быстро, то с документом ничего не вышло - он оказался на древнестигийском.
        - Вот чёрт! - вырвалось у киммерийца, - Ну да и ладно! Здесь на карте всё достаточно хорошо прорисовано! Обойдёмся и без пояснений!
        Вот, и так ясно: это - остров Потерянных Душ! Это - бухта, куда мы заходили, а это - место, где банда Безухого жила, или… Или хранила награбленные сокровища!
        Молодец, помощник! В который раз ты поражаешь меня! Другого такого хитрюги, клянусь бородой Хуршида, нет на всём зингарском побережьи! Но как - как ты догадался?..
        - Да это было, в-общем-то, не трудно. Просто я всё время думал, что где-то же должны были жить и хранить свою явно немалую добычу Астиг и его головорезы! - скромно отозвался улыбавшийся во весь рот толстячок, явно польщённый откровенным восхищением Конана.
        - Ну, над этим кто из нас не думал! Особенно, пока мы стояли там, в этой бухте… Но откуда - откуда, во имя Мирты Пресветлого, ты узнал, что всё это спрятано в этой бутылке?!
        - А я и не знал, пока ты не открыл её! Мне просто повезло: я не так брезглив, как наши ребята, и куда более терпелив. Вот я и смог разглядеть её в этой куче хламья. И ещё я подумал, что эта бутылка здесь явно неспроста: согласись, Конан, в желудок к такому чудищу с бутылкой в руках не отправляются! Убитые или ещё живые купцы и матросы не могли занести её в желудок Пожирателя. Значит, это сделал кто-то другой - и явно из банды самого Астига.
        Причём - посмотри, Конан: бутылка велика - она не прошла бы дальше, в тонкие кишки монстра! - И верно, подивился варвар, рассматривающий узкий зев, ведший из желудка спрута в лабиринт его кишков, - Значит, её поместил сюда, не знаю уж как, кто-то, хорошо знакомый с устройством желудка и привычками монстра. Ставлю десять против одного, что это сделал тот самый стигиец, что спасся от воинов Барадеза Аргосского, а затем где-то спрятавшийся, переждавший, и живший на острове, когда уже все его подельники были убиты, и галеры уплыли! Видать, он всё же состарился, и захотел оставить о себе памятку…
        - Ну и голова у тебя, Велтран! Я, даже увидев такую бутылку, и близко ничего такого не подумал бы! - Конан, конечно, скромничал, - А сейчас, похоже, мы почти без хлопот - если не считать вот этого, конечно! - он снова непочтительно пнул останки «повелителя глубин» - станем наследниками легендарных сокровищ! И если хотя бы половина того, что там люди болтают о подвигах Безухого, правда - то (клянусь кишками Эрлиха!) - немалых!
        И - будьте свидетелями, друзья! - если мы их отыщем - дополнительный пай я Велтрану гарантирую! - согласные возгласы и кивки подтвердили согласие всех.
        - Что ж. Спасибо! Будем надеяться на это. - отозвался задумчиво зингарец, явно опять не разделявший бурного оптимизма своего капитана и окруживших их пиратов, удивлённо и заинтересовано передающих поразительную находку из рук в руки, - Будем надеяться, я имею в виду, что эта карта поможет нам и без перевода этого странного манускрипта. Хм.
        Но может случиться и так, что переводить его нам всё же придётся… Если его действительно написал тот самый стигиец - а я думаю, что кроме него древнестигийским никто и не владел у Астига! - в нём не может быть чего-то неважного, второстепенного. Вот честное слово, чую я, что здесь что-то…
        - Да ладно тебе, Велтран! Опять ты со своими сложностями! Ведь карта-то у нас в руках! А что до стигийской бумаженки… Может, там - просто его воспоминания, мемуары так сказать! - Конан заржал, ему вторили повеселевшие ребята, - Ладно, я думаю так: надо будет - что-нибудь придумаем, расшифруем, прочтём! Доедем хоть до самой Стигии, чтоб ей гореть а аду!
        Ну а пока - разберёмся с нашими проблемами: ребята - за работу! Сами понимаете теперь: нам нужно как можно быстрее сняться с прикола! А то кто-нибудь другой завладеет этими сокровищами! - он снова заразительно засмеялся, ребята подхватили удачную шутку, кинувшись по своим местам.
        Нет, ему не придётся повторять им дважды - никто теперь не будет халтурить, или сидеть без дела! Ничто так не вдохновляет пиратов (да и не-пиратов!), как тяга к земным благам в виде полновесной наличности! А ею здесь пахнет!
        Ещё как пахнет! Иметь в руках карту с точным местом клада - это вам не то, что охотиться за купеческой посудиной, которая может приплыть… А может и не приплыть. Может быть полна отменной добычи, а может…
        - А с тобой, старый проныра, мы сейчас отправимся в мою каюту. - произнёс довольный Конан, когда все продолжили усердную расчленительно-освободительную деятельность, - нам явно нужно поработать над этой картой. А от вида пустой бутылки, - он подбросил испорченный сосуд на руке, затем что было сил зашвырнул его в море, - у меня вообще разыгралась страшная жажда! Думаю, ты не откажешься помочь мне справиться с ней, а заодно и отметить достойно такое…
        Удивительное событие!
        Весть о многообещающей находке и предполагаемом кладе мгновенно вызвала такой живой отклик в сердцах команды, что рытьё канала и спуск «Вестрела» обратно на воду заняли всего пять дней. Все только и говорили, что о невероятных событиях последних дней, о том, какой отважный и удачливый предводитель их капитан, и как повезло им с его пронырливым и ушлым помощником! Похоже, страшное приключение должно было кончиться счастливо и прибыльно!
        Однако, если на путешествие, закончившееся на необитаемом пляже крохотного островка смертью страшного монстра, чуть было не унёсшего с собой в могилу столь важную тайну, ушло лишь три дня, теперь, кажется, судьба решила испытать их терпение, и дать им время хорошо подумать обо всём случившемся: то «Вестрел» был вынужден лавировать против встречного ветра, то лежать в дрейфе в полосе штиля - и так все семь дней обратного пути! Впрочем, стремиться к конкретной цели - вовсе не то, что бездельничать, поджидая корабль с добычей - не было ни ссор, ни лени.
        На восьмой день они всё же достигли вожделенной цели, и вошли в бухту, которую покинули, казалось, месяц назад. Кто мог тогда предположить, что на днище их верного корабля спрячется кровожадный гость из бездны, забравший так таинственно жизни трёх верных товарищей?!
        И вот по старым счетам уплачено сполна, тела товарищей, как положено, преданы земле, моря стали чище и безопасней, а они - снова здесь!
        Теперь бояться им было некого - Пожиратель, разрезанный на кусочки, нашёл последний приют на далёком пустынном побережье безымянного островка, а за шестьдесят с лишним лет, прошедших со времени разгрома банды Астига, должен был состариться и умереть даже самый упрямый и стойкий стигиец…
        Так что команда Конана, если и содрогалась, отдавая якоря в удобной и защищённой от шквалов обширной бухте, то отнюдь не от ужаса перед уже разоблачёнными Духами, а от радостного предвкушения!
        В том, что они найдут сокровища Астига, не сомневался теперь никто!
        Конан, оставив на «Вестреле» дежурную команду из пятнадцати расстроенных корсаров, лично возглавил гораздо более весёлую береговую партию. Переезд на шлюпках к берегу много времени не занял. Там, надёжно закрепив к окружавшим узкий пляж деревьям свои судёнышки, корсары приготовились к походу. Следуя указаниям неплохо сохранившихся линий карты, они смело углубились в почти непролазные джунгли острова Проклятых Душ. Пряные ароматы и удушливые испарения прекрасных орхидей, и полуразложившейся скользкой трухи от упавших стволов, кишащей мерзкого вида ярко окрашенными и явно ядовитыми насекомыми, нисколько не смущали вооружённых ножами и тяжёлыми палашами авантюристов, обутых к тому же в добротные высокие сапоги - варвар-то знал, как опасны змеи и эти самые насекомые в джунглях…
        Им пришлось ожесточённо прорубаться сквозь лианы и густой подлесок вверх, по чему-то вроде ущелья. Не удивительно, что солдаты Барадеза ничего здесь не нашли - видимость терялась уже в пяти шагах! Если бы не компас, и не карта, то делать им здесь уж точно было бы нечего…
        Яркие, радужно переливающиеся всеми цветами радуги бабочки и явно непуганные удивлённые птицы встречали незваных гостей возмущёнными криками и призрачным порханием. Смену, отчаянно рубившую завалы впереди, приходилось менять каждые десять минут - жара и духота быстро лишали сил.
        Велтран, в отличии от капитана, смотревшего на карту и вперёд, больше почему-то смотрел под ноги и назад. Поэтому он вскоре что-то надумал, и «обрадовал» всех:
        - Мы, конечно, идём верным курсом! Я к тому, что когда-то здесь, без сомнения, проходила тропа. Но не слишком ли мы спешим?
        - Чёрт! Говори ясней, помощник! Что значит - слишком спешим?!
        - А то и значит: если это дорога к логову, или к сокровищам, она наверняка охранялась и была защищена от непосвящённых, или врагов!
        - Как это - защищена?
        - Да как обычно - ловушками! Ну, там - волчьи ямы, самострелы с отравленными иглами, капканы с ядовитыми зубьями, петли! Ну и всё такое прочее…
        Пираты, сразу как-то переставшие ломиться сквозь заросли, загудели, словно потревоженный пчелиный рой. Но Конан одним грозным окриком заставил всех замолчать. Затем, подумав, и почесав затылок, он высказался:
        - Тьфу ты, Велтран! Ты чуть было не купил меня на эту удочку. Да ведь, наверное, воины Барадеза проходили здесь, и всё очистили, а после них кто мог снова зарядить и подготовить все, как ты говоришь, ловушки? Да и сгнило бы всё здесь за шестьдесят-то лет! Чего же нам теперь опасаться?
        - Э, нет, Конан! Я-то как раз уверен, что воины Барадеза здесь не проходили! Потому что тогда все сокровища из логова Астига достались бы Барадезу, а такого не скроешь! Нет, они прочесали только побережье. А вглубь острова наверняка никто не совался - вспомни: Барадезу было плевать на сокровища - у него своих было полно - он хотел отомстить! И прославить своё имя…
        Зачем же рисковать жизнями солдат в глухих джунглях, где полно ядовитых гадов и этих самых ловушек! «Акулу» потопили и сожгли в центре бухты. Из команды никто, кроме стигийца не спасся. Воины ничего не нашли. Все сокровища здесь! Я в этом уверен так же, как все мы! Но!
        Ещё я уверен - стигиец выжил! Иначе кто бы тогда составил эту карту?! Посмотри, как тщательно и скрупулёзно всё вычерчено - мы с тобой уже обратили на это внимание! Явно - это делалось не в спешке. Я думаю так: кто всё это начертил, имел возможность всё подготовить - и сокровища, и ловушки!
        - Так ты считаешь…
        - Я считаю, что ни одному стигийцу нельзя доверять, пока он жив! Да и когда мёртв…
        Так вот: я думаю, что карта - тоже ловушка! И что путь к настоящим сокровищам описывается только в этой, как ты сказал, бумажонке! И только стигиец сможет разыскать то, что запрятал другой стигиец!
        - Ну, положим, это уж ты слишком загнул! Знаешь, помощник, осторожность, конечно, полезна, но не тогда, когда она превращается в полную чушь! Плевать на эту бумажку! Вот она - карта! Мы доберёмся до этого сокровища меньше, чем за час!
        - Конан! Ради Мирты, послушай! Ты не хуже меня знаешь стигийцев - им бы только поубивать побольше тех, кто не стигиец! Как ты…
        - Довольно, Велтран! Хватит! Может быть, конечно, что-то и есть в твоих словах, особенно про характер стигийцев… Но слишком уж осторожничать и отступать на пороге богатства не в наших правилах! Поэтому мы продолжим путь, но поступим так… - он быстро дал необходимые распоряжения.
        Через полчаса всё было готово, и перестроившийся отряд, уже без бодрых выкриков и не так поспешно, двинулся дальше. Теперь все старательно вертели головами по сторонам, а некоторые сопели от натуги - им досталась тяжёлая работёнка…
        И - хорошо, что она им досталась!
        К сожалению, Велтран оказался во всём прав: не прошли они и трёхсот шагов, как большой кусок поваленного ствола, толкаемый впереди отряда и направляемый верёвками и длинными шестами, провалился сквозь решётку из переплетённых и прикрытых прелыми листьями прутьев, в глубокую волчью яму!
        Зрелище заострённых, прокопчённых на костре для долговечности кольев, густо устилавших её дно на глубине десяти футов, вызвало много ругательств, проклятий и вопросов. Ругаясь, и отбиваясь от лиан и злобно жужжащих ос, гнездо которых словно нарочно (а может, и - так!..) оказалось на одном из стволов, прорубили дорогу в обход.
        Однако, несмотря на то, что энтузиазм и бравада как-то поутихли, желание добыть-таки легендарные сокровища ничуть не уменьшилось. Скорее, наоборот: все здорово распалились - ведь если бы не было сокровищ, их не нужно было бы охранять и защищать! Возражения и сомнения Велтрана Конан снова пресёк.
        Более того: он посулил первому, кто обнаружит сокровища, дополнительный пай при дележе, а своему сердито отдувающемуся помощнику - другой дополнительный пай. За предусмотрительность и холодную голову, спасшие товарищей от ужасной смерти в яме.
        Притащили и обмотали новое бревно - благо, поваленных замшелых стволов вокруг хватало - и двинулись дальше. К счастью, отравленных игл, или петель-удавок, или ещё каких ловушек за оставшиеся до пещеры четверть мили им не встретилось. Подвешенное над тропой на противовесе бревно-груз оказалось в нерабочем состоянии: сгнили лианы, на которых оно висело, и вреда эта ловушка не нанесла. Ну а ядовитых змей и комаров-гигантов нельзя считать стигийскими ловушками - этого добра хватает в любом тропическом лесу! Но пота и ругательств вышло из пиратов за этот поход предостаточно!
        Пещера поразила всех.
        Впрочем, если бы не карта, найти её среди зарослей, почти полностью скрывших жерло, было бы практически невозможно. Но ветви и лианы пираты быстро убрали.
        И вот он: чёрный, словно угрожающий, зев…
        Монументальная чёрно-серая скала, нависавшая над небольшим входным отверстием, казалось, готова была от малейшего толчка сползти и наглухо перекрыть единственный вход, превратив, таким образом, вожделенную цель в вечную могилу с неколебимой надгробной плитой…
        Впрочем - тьфу-тьфу!
        Киммериец сам, вместе с лучшими следопытами обследовал всё вокруг, и убедился, что это вовсе не козни зловредного стигийца, а просто каприз природы: скала оказалась монолитной, и явно давно и прочно вросла в землю, и падение ей уж точно не грозило. Шутки и смех снова зазвучали, Конан отрядил несколько человек на заготовку смолистых стволов. Оставив часть отряда снаружи, варвар с остальными двинулся наконец, запалив факелы из расколотых стволов, вглубь дышащей сыростью и холодом, пещеры.
        Преодолевая вековые заросли паутины и завалы из обломков, минут десять они очень осторожно спускались по длинному, извилистому и узкому лазу, круто уходившему всё глубже и глубже - в темноту и неизвестность. Варвар и его товарищи были готовы к новым ловушкам и сюрпризам. Тем невероятней оказалось то, что ждало их внизу…
        Размеры пещеры превосходили всякое воображение!
        Своды её терялись где-то очень далеко вверху - саженях в тридцати отсвечивали нависающие зубья гигантских сталактитов, но - только по краям. Середина же фантастической, не менее двухсот футов в поперечнике, подземной норы, уходила готическим сводом ввысь и ввысь, на недосягаемую и почти неразличимую высоту.
        Цвет скальных стен был в основном чёрным и коричневым. Но тут и там встречались и белые, и рыжие, и даже голубовато-зелёные натёки, причудливыми пятнами и полосами разукрасившие эти сказочные чертоги. Наверное, подземные воды приносили и осаждали на стенах, огромных валунах на дне пещеры, и на выщербленном камне пола, изъеденном за неисчислимые тысячелетия, сочившимися тут и там крошечными, но упрямыми струйками и каплями, всю эту многокрасочную палитру.
        Здоровенные колонны сталагмитов гордо несли свои стройные пики на десятки футов вверх, мелкие же, так же как и камни, были убраны: ямы и выбоины в полу кое-где были засыпаны. Это недвусмысленно говорило о том, что пещера использовалась людьми.
        Нельзя сказать, что команда Конана долго любовалась красотами и чудесами этого спелеологического объекта. Отбросив, наконец, явно бесполезное теперь, на каменном полу, и изрядно надоевшее всем и натёршее не одну мозоль, бревно, спустившаяся с киммерийцем группа, разделённая им на четыре отряда по четыре человека, отправилась тщательно осматривать - каждая свой угол. Если, конечно, бывают углы у почти круглой пещеры.
        Сам Конан с незаменимым Велтраном остался в середине, воткнув факел в расщелину на полу, и продолжая и так и эдак крутить карту, и упрямо не желающую раскрывать свои тайны, записку.
        - Не удивлюсь я, если ребята ни черта не найдут, - буркнул всё ещё обиженный Велтран, - Явно мы ждали чего-то другого, а не такой громадины. Смотри, Конан: стены и пол из камня! Здесь просто негде спрятать клад. Разве что на дне этого озерка. - он кивнул на небольшое, футов двадцати шириной, треугольное озерцо, агатово-чёрные воды которого таинственно мерцали в свете факелов в самом низком конце пещеры.
        - Да, похоже и вправду, если Астиг держал награбленное здесь, и в каком-нибудь тайнике, разыскать его будет потруднее, чем мы думали. - отозвался варвар, - Но сдаваться мы не собираемся! Сокровища наверняка где-то здесь! Не в самой пещере, так поблизости. На этом острове-то они точно. Дичи в здешних джунглях полно, Духи острова нам больше не страшны, а терпения и рвения нашим молодцам не занимать! Недельку-другую можем выделить на поиски! У Шерванна и Ксаро отличный нюх на золото - они найдут его!
        - Может, и найдут. А может… Я готов поставить свой дополнительный пай против твоих пяти медяков, что придётся нам-таки искать переводчика для проклятого манускрипта! Да притом такого, чтоб потом не опередил нас! Знаю я этих стигийцев…
        - Хм!.. Любопытное предложение. Я - насчёт денег. Принимаю! Если в течении… м-м… недели мы ни черта, ну, совсем то есть, ни черта не найдём, - медяки твои! - Велтран озадаченно почесал начинающую лысеть голову, но слово - не воробей. Никто его за язык не тянул - сам напросился.
        - Ага, помощник, жаль денег? - хохотнул Конан, дружески потрепав зингарца по плечу. У него было предчувствие - он нутром чуял, что добыча рядом…
        - Денег, денег… Посмотрим вначале, как мы их найдём. Не доверяю я этим мерзким почитателям тёмного Сэта - уверен, он и после смерти задумал для нас какую-то гадость! Может, здесь где-то есть ещё ловушки…
        - Это здесь-то? Среди камня? И где же тогда они спрятаны? Хватит, Велтран, надоело! Ты ворчишь, словно старый нотариус! Конечно, от стигийца можно ждать подлости, или того, что он перепрячет клад… Но не может же он утащить его с собой на тот свет! Золото здесь, и мы его найдём! Даже если карта указывала только путь к пещере, согласись, это не повод думать, что только расшифровавший дурацкую записку узнает, где сокровища банды Безухого!
        - А, так значит, тебе это всё же приходило в голову? - ворчливый тон помощника несколько смягчился, - Значит, ты тоже заметил, что карта начерчена на бумаге, а записка - на пергаменте! То есть, составивший их в любом случае хотел, чтобы подольше сохранилось именно послание? Ведь ловушки всё равно сгнили бы лет через сто - одновременно с картой там, в бутыли…
        - Это я конечно, заметил… Но таких выводов как ты, я не делал. Я, по-правде говоря, вообще не думаю, что эта записка имеет отношение к сокровищам. С тем же успехом это может оказаться просто молитвой за свою грешную душу, или завещанием… или, как я уже говорил, рассказом о своей жизни и «подвигах»!.. Так что довольно об этом, Велтран, - Конан прервал собиравшегося было опять что-то вставить помощника, и повёл его к озерцу, вслушиваясь в голоса корсаров, доносившиеся гулким эхом из разных концов пещеры.
        А голоса эти, вначале тихие и робкие, как бы подавленные величием огромной пещеры, теперь звучали гораздо громче и раздражённей. Явно прогноз Велтрана пока оправдывался - наскок не удался, придётся перейти к осаде: то есть длительным и планомерным кропотливым поискам…
        Конан и помощник, подойдя к озерцу, попробовали воду, и нашли её вполне пригодной для питья. Приток в него обеспечивали немногочисленные струйки, назвать которые ручейками язык не поворачивался. Редко падавшие тут и там со сводов капли, профильтрованные сквозь многосаженную толщу скал и земли, были такой кристальной чистоты, что дно озерка, на глубине около трёх футов, виднелось в свете двух их факелов, как на ладони. Да, эту воду наверняка головорезы Астига тоже пили. И золота на дне, конечно, никакого не было. Конан поморщился.
        - Конан! - под гулкими сводами голос выбежавшего откуда-то на открытое пространство Халеда разнёсся многозвучным басовитым эхом, - Посмотри, что мы нашли!
        Пройдя в самый сухой и возвышенный угол, отгороженный словно специально, от остальной пещеры частоколом высоких белых колонн, киммериец с помощником обнаружили то, что и должны были найти в таком логове: остатки огромного очага, обложенного прокопчёнными камнями. Труху и полусгнившие доски от широкого помоста, с трёх сторон окружавшего этот источник света и тепла, и могущего бы служить спальным местом примерно сотне пиратов. И остатки какого-то тряпья, лари и ящики, с давно сгнившими продуктами, казаны, вертела, ложки, ножи и мечи…
        Здесь, в полном запустении и пыли, лежало всё то, что давно почившие «коллеги» команды Конана считали нужным и полезным для себя и своего быта, и складывали в самые сухие выемки в скалах, или же прямо на пол в углу, который все как-то сразу назвали кухонным - камбузом, по-морскому.
        Кое-что истлело, покрылось плесенью, позеленело, проржавело, рассохлось, но часть оружия и снаряжения ещё можно было реставрировать, отдраить и использовать…
        Однако не за этими же жалкими следами былого величия забрались сюда киммериец и его люди! Что им ржавые мечи и казаны!
        Золото! Вот что искали они, перерывая в запале азарта груды хламья и тряпок, бывших когда-то роскошными нарядами, достойными царей и придворных, теперь же вызывающих лишь омерзение при прикосновении склизкостью заплесневевших лохмотьев…
        Золото! Вот что не гниёт и не теряет цену со временем! Вот что движет прогрессом в целом, и отдельными людьми в частности! Жажда наживы! Сколько человеческих душ и жизней губит эта зачастую слепая и глухая к доводам рассудка страсть! Как быстро может она даже из святого сделать циника и скрягу! Да что там - многих она толкает на ложь, обман, интриги и подлость! И даже на преступления! Вплоть до убийства себе подобных… Конкурентов.
        Золото… Это тот стержень, та волшебная пружина, та цель…
        Впрочем, это совсем другая история. Философия стяжательства, разумеется, поучительна, но к современникам нашим, конечно же, никакого отношения не имеет!
        Только примитивно мыслящие и действующие жители Гиперборейской эпохи могли убивать и мошенничать, чтобы добыть побольше материальных благ. А самый универсальный эквивалент этих самых благ, да ещё и крайне удобный в обращении - всё то же золото… Ведь в нём и вкусная еда, и великолепные вина, и томные покорные красавицы, и почёт и уважение!
        Возвращаясь к нашим пиратам, приходится отметить, что все поиски ожидаемого результата не дали.
        За три часа, перевернув вверх дном все останки лагеря Астига, и излазав вдоль и поперёк всю пещеру, отряд Конана не нашёл ни золота, ни драгоценных камней, ни серебра, ни даже меди… Или их держали в специальных тайниках, или и впрямь зловредный стигиец здесь поработал.
        Все, не сговариваясь, мрачно оглядывались на приунывшего Велтрана, (словно это именно он виноват - накаркал им неудачу) забыв, что именно наблюдательность и проницательность помощника привели их сюда, да и спасли по дороге несколько жизней.
        Так как снаружи в это время стемнело, Конан приказал наготовить побольше дров, чтобы освещать пещеру завтра, и согревать двоих оставляемых в ней на ночь часовых. Конечно, он считал, что охранять на необитаемом острове её не от кого, но те буквально сами напросились.
        Остальных же разочарованных и ворчащих людей он увёл назад на корабль, чтобы нормально поужинать, выспаться, и с зарёй с новыми силами заняться поисками. Теперь, когда бревно толкать не было нужды, путь по расчищенной от лиан и подлеска тропе до «Вестрела» занял не больше пятнадцати минут.
        Сам варвар, хоть и отметал соображения Велтрана, уже слабо верил в успех этого дела. Что не мешало ему с помощником, основательно подкрепившись и обосновавшись в капитанской каюте, и так и эдак крутить всё ту же карту и злосчастную записку, пытаясь подобрать к ним ключи традиционным способом - то есть, с помощью бурдюка и больших кружек. Сам разбор так увлёк их, что засиделись заполночь…
        Вот почему их не разбудили истошные вопли, вдруг разорвавшие мирное стрекотание цикад, и превратившие в мгновение ока тихие джунгли из союзника во врага - опасного и невидимого, за каждым кустом и стволом скрывавшего, возможно, смерть!
        Треск, с которым кто-то ломился через джунгли, и дикие выкрики, поначалу даже показались Конану нападением большого отряда туземцев, до этого ловко скрывавшихся, а теперь вдруг решивших покончить с незваными гостями.
        Но при ближайшем рассмотрении это оказался лишь Арристарх, один из двоих остававшихся в пещере часовых, правда, со здорово вытаращенными глазами и сильно расцарапанной мордой. По-другому назвать это перекошенное животным ужасом лицо, совершенно утратившее человеческий облик и выражение, было совершенно невозможно.
        Вода, ручьями стекавшая с него после стремительного преодоления вплавь сотни футов до стоящего на якоре корабля, придавала облику горе-часового ещё более выразительный колорит.
        Киммерийцу даже не пришлось будить и снаряжать людей - все высыпали на палубу с оружием, хоть и не совсем, а некоторые - и совсем неодетыми.
        Убедившись, что на берегу всё тихо, и никто не преследовал корсара, Конан обернулся к сидящему на палубе Арристарху, которого придерживал всё тот же Эльдорн. Когда запыхавшегося бегуна-пловца привели, наконец, в чувство (ну, способ-то был вполне традиционным), он, отирая губы от пролитого вина, смог внятно сказать лишь одно слово: - «Демоны»!!!
        Кто-то призвал Мирту, кто-то почесался, кто-то, оглядываясь, перехватил меч поудобней. Конан же в сердцах сплюнул.
        Это ж надо! Достал его этот остров! Хотя когда это богатая добыча доставалась ему без риска и страшных приключений?! Так что всё - в лучших традициях… Ладно, надо узнать поконкретней, что ещё там за демоны - ему не привыкать разбираться и с тварями из преисподней! Кое-какой опыт есть!
        - А где Зенло? - встряхнул он за плечи уже почти пришедшего в себя Арристарха, успевшего очень порядочно отпить из очередного бурдюка, как всегда принесённым для вящего успокоения нервов и подогрева боевого духа, догадливым и шустрым Велтраном. Ну а кто ещё мог его принести - ключи-то от кладовой были только у него!
        Глаза несчастного часового снова вылезли из орбит, а рот перекосился в попытках что-то сказать. Но слова тонули в гомоне и бряцаньи оружия.
        - Да чтоб вас!.. Эй, отродья Неграла, ну-ка, заткнуться всем! Хватит шуметь, я сказал! Или я лично отправлю всех крикунов освежиться за борт! - так как угрозы Конана никогда не были пустым сотрясанием воздуха, моментально наступила почти полная тишина. Вновь стало слышно цикад, которым явно было плевать и на демонов и на людей.
        Теперь стало возможным расслышать и как-то связать в единое целое те сбивчивые фразы, которые, всё время путаясь, и повторяясь, бормотал всё ещё бледный и мокрый пират. Однако одно они поняли сразу: Зенло… съели!
        Вначале всё было тихо и мирно. Снаружи стало совсем темно. Они с Зенло расположились у костра, разведённого в огромном очаге, и поужинали теми запасами, что им оставили. Потом… Ну, конечно, немного походили по пещере с факелами в слабой надежде найти хоть что-то, обнаружить хоть какой-нибудь намёк… Потом сели поиграть в кости… Нет! - Арристарх даже возмутился, - Пили только воду - ведь им больше ничего не оставили! Потом…
        Потом вдруг из самого тёмного угла послышался страшный шум, оказавшийся хлопаньем крыльев тысяч и сотен тысяч демонов, заполнивших вдруг в мгновение ока всю пещеру!.. А затем демоны стремительно кинулись из-под сводов вниз, на застывших в ужасе и онемевших часовых!
        Ну, по крайней мере, голос-то к ним сразу вернулся! Вы бы послушали, как орал Зенло!..
        Арристарху удалось укрыться от нападения каким-то старым щитом, а его несчастного напарника прямо у него на глазах стали рвать когтями и зубами на мелкие кусочки! Не в силах выдержать его душераздирающих воплей, и не в состоянии хоть как-то помочь товарищу против сонма ужасных порождений ада, он был вынужден бежать, отбиваясь мечом, и сдерживая атаки тысяч злющих красноглазых и острозубых кошмарных тварей! Да - зубы огромные, белые-белые! И - острее бритвы!..
        Как выглядят? Как выглядят…
        Ну, как демоны! Страшные чёрные волосатые тела и рожи. Жуткие, огромные и острые когти и зубы… а, да, про зубы он уже… Чёрные крылья, точь-в-точь, как у летучих мышей! Размеры? Э… Э-э… Ну, наверное, всё-таки, не очень большие - а то бы ему не спастись! Но где-то с крупную собаку уж точно! И такие же шерстистые. Просто омерзительные! - Арристарха опять передёрнуло, - Что?! Нет, они, пожалуй, не разговаривали. И не кричали. Это они с бедным Зенло - мир его праху, ужасная смерть! - кричали! Нет, он не знает, там ли они ещё. Нет. Нет, ни за что!!!
        - Так. Ладно. - Конан был, как всегда, сосредоточен, - Велтран! Быстро мне десять человек с арбалетами, хорошо стреляющих, ну, ты уже знаешь - кто был тогда со мной, в ту ночь… И ещё десять человек с большими щитами. Всем одеть шлемы и кольчуги. Мечи брать обязательно. Выступаем через десять минут! Донияр и Жахонгир! Побольше факелов!
        В темноте джунгли, с их таинственными ночными звуками и запахами, выглядели весьма зловеще, даже в свете десятка факелов. За каждым деревом команде Конана мерещилась засада, за каждым кустом - враги. Если что-то поблёскивало, то казалось, что это глаза или зубы демонов пещеры… А если что-то шуршало, все невольно вздрагивали, и оборачивались туда, вскидывая взведённые арбалеты и натянутые луки. Поминутно все переглядывались и переговаривались напряжённым шёпотом, проверяя, все ли на месте - не пропал ли кто! Коварные козни демонов пугали всех…
        Один Конан казался совершенно спокойным и невозмутимым. Оставив Велтрана командовать на судне, он не торопясь шёл во главе своего настороженного до дрожи воинства, не скрываясь и высоко держа факел. Он даже не вынул меча из ножен. Поневоле и остальные старались хотя бы выглядеть смелыми.
        По расчищенной тропе они добрались наверх, ко входу в пещеру, минут через двадцать.
        Снова оставив снаружи пятерых в полном боекомплекте и готовности, киммериец с остальными стал спускаться в узкий лаз. Спуск… прошёл спокойно.
        В пещере было тихо и пусто - лишь слабо светились угли от прогоревшего без присмотра костра.
        Первое, что приказал Конан - подбросить хвороста побольше. Блики огня, весело вспыхнувшего, заставили колыхаться в тёмных углах причудливые зловещие тени, оказавшимися, впрочем, лишь тем, чем они и были - тенями.
        Через минуту ярко разгоревшееся пламя позволило найти и злополучного Зенло.
        Нет, не жалкие истерзанные останки, а самого Зенло - целого и невредимого. Ну, вернее, почти невредимого. Он закатился под остатки спального помоста и был без сознания. Но жив был уж точно - дышал.
        Десяток рук проворно вытащили его оттуда и придирчиво ощупали - кости, вроде, были целы. Да и ран на теле не было: ну, буквально - ни царапины!
        Однако прийти в себя он явно не спешил. И дышал чуть слышно.
        - Заколдовали! Похитили Душу! Теперь она в аду! Нет, в подземельях Мардука! О, Мирта! - послышались испуганные возгласы.
        Конан только скептически хмыкнул. Затем взял из рук Рнего фляжку и влил добрую половину в приоткрытый рот «заколдованного».
        Всё «колдовство» мгновенно прошло, и изо рта пострадавшего изверглись фонтаны брызг вина и крепкие просолённые выражения - даже демоны покраснели бы…
        - Ну, с возвращением из пещер Мардука! - поздравил Конан хлопавшего глазами и ртом кушита, - Ну, как там было? Жарко?
        - Конан! - Зенло явно узнал его. Рот расплылся в широкой ухмылке до ушей, - Конан… О, хвала Мирте, что ты здесь! И все наши… А я, значит, жив. Ну и чудеса! Ох, и натерпелся же я страху! Особенно вначале… А где этот придурок Арристарх?
        - Мы оставили его на «Вестреле». Он как-то чересчур перевозбудился. Вы что тут, нашли запасы вина, которое ещё не скисло, и перепились? Какого чёрта вам тут померещилось?
        - Померещилось?! Конан, что ты говоришь! Померещилось!..
        Да тут был сущий ад! Конец света! Не меньше сотни крылатых демонов появились вдруг прямо из камня, и чуть не растерзали нас! Но Арристарх сразу накрылся чем-то сверху, и на карачках выполз через лаз, а я так неудачно подвернул ногу… А сверху всё нападали эти! Пришлось забраться под брёвна. А то бы меня точно растерзали! На тысячу кусочков - у этих демонов такие острые белые зубы! И когти - словно у тигров!
        - Зубы? Когти?! О чём ты, Кашшагет тебя раздери, болтаешь?! Ведь на тебе нет ни царапины!
        - Да?! - казалось, кушит и вправду удивлён, - А ведь верно, крови не видно! - сидя, он так и так осматривал себя, не торопясь, впрочем, подняться на ноги. Голову, тюрбан с которой свалился, он тоже не обошёл вниманием. Затем почесал в затылке…
        - Хм! Ну и дела! Да ведь не привиделось же мне всё это! Они напали! И Арристарх тоже их видел! А - вот! Моя нога! Она болит! Ага!
        - Тоже мне, доказательство! Ты же сам сказал, что подвернул её!
        - А, ну да, верно… - Зенло удивлённо покачал головой. Снова почесал в затылке. На минуту воцарилось неловкое молчание. Конан, да и все остальные, мрачно смотрел на пострадавшего. Тот, чувствуя себя неуютно под грозными взорами, решил всё же постараться оправдаться:
        - Клянусь, Конан, демоны были! Ну, может, я и не прав - они… не кусали меня. Но крыльями по голове точно били! И пищали! Да, они пищали. И… О, я и забыл! Я отбивался! Вот же мой меч - я рубанул-таки одного по крылу! Я попал - я уверен! Он… Он грохнулся на пол!
        Обследование меча заинтересовало Конана и остальных - на конце лезвия и впрямь была кровь! Правда, крохотная капелька, но - кровь! Ого, значит, тут точно кто-то был…
        Но - вряд ли демоны. Их кровь не красная, да и простой меч не причинил бы им вреда. С этим согласились все.
        - Разбиться по двое! - приказал Конан, - Один с факелом ищет, другой со щитом и мечом прикрывает его! Луки и арбалеты пока убрать. Обыскать пол пещеры. С перерубленным крылом эта тварь улететь далеко не могла!
        Нельзя сказать, чтобы пираты были в восторге от идеи Конана. Но вид крови на лезвии, а так же упоминание Зенло о том, что, как он теперь припоминает, демон был невелик - не больше кошки! - несколько подбодрило их. К тому же отдавать просто так только что найденную пещеру каким-то демонам было бы обидно.
        Все разбрелись по углам, Конан же, и пострадавший от нападения, впрочем, скорее, по собственной вине Зенло, занялись ногой. Она, как определил на ощупь варвар, была вовсе не сломана, а просто вывихнута.
        Распухла она ещё не сильно, и особой проблемы для привыкшего к таким травмам киммерийца не представляла. Не прошло и минуты, как под уверенными сильными пальцами сустав встал на место. Зенло болезненно вскрикнул, и почти тут же из восточного угла пещеры раздались новые крики - встревоженные и громкие.
        Оставив Зенло сидеть у ярко пылающего очага, киммериец, с обнажённым мечом и факелом, поспешил туда, ругаясь сквозь зубы.
        И не напрасно - демон нашёлся!
        Через пару минут, отсмеявшись, и вытерев слёзы, выступившие на глазах, Конан взял на руки маленькое беспомощно трепыхавшееся создание.
        Конечно, крылья у него были как у летучей мыши.
        Потому что это и была летучая мышь.
        Может, покрупней, чем обычные, насекомоядные, водящиеся в северных широтах… Но, разумеется, не с собаку и не кошку. Размах крыльев зверька был не больше четырёх футов, а тельце - как у крысы. Но вот пушистая мягкая шёрстка была не серой, а тёмно-коричневой.
        Перебитое крыло беспомощной плетью висело вниз, и испуганное создание тоненько попискивало - ему явно было больно… Конан, осторожно держа «страшного демона», не торопясь направился к костру. Пираты, следовавшие за ним уже с опущенным оружием, всё ещё нервно похихикивали, и качали головами. Напряжение этой сумасшедшей ночи явно спало, смех помог всем расслабиться и прийти в себя.
        - Смотри, Зенло! Вот ваш с Арристархом демон! - он положил маленькое рукокрылое страшилище возле пирата, сразу поспешившего отодвинуться подальше, что вызвало новые смешки и шутки, но затем с интересом вновь придвинувшегося и даже рискнувшего опасливо дотронуться, а затем и погладить маленькое, жалостливо попискивающее млекопитающее, - Я думаю, что с такими зубами и размером он может есть только плоды и цветы, но уж никак не людей! А то бы он давно подох с голоду…
        - Хм! Надо же… Вот бедняга… А он симпатичный. - Зенло вновь осторожно погладил беспомощно тыкавшегося ему в руку пострадавшего, и опять почесал в затылке, когда существо подняло на него бусинки-глазки и жалобно запищало. Зенло невольно буркнул, - Ну, тихи, тихо… Иди-ка сюда. - и поднял существо на руки.
        Оно, ещё поскуливая, доверчиво ткнулось ему мордочкой в грудь.
        - Надо же… Он такой мягонький… Конан! А можно, я оставлю его себе?
        - Что?! В смысле, возьмёшь к нам на корабль? Хм. М-да. Вот дьявол. Почему бы и нет? Но у него же перебито крыло. И чем ты собираешься его кормить?.. Впрочем - это твоё дело! Можно.
        - Спасибо! Я постараюсь его вылечить, маленького симпатягу…
        Конан, ещё раз взглянув на крошечные бусины глаз на довольно уродливой, по его мнению, мордочке, треугольные уши и лысые кожистые перепонки крыльев, подумал, что поистине неисповедимы пути… любви. Но вслух он спросил любителя-натуралиста совсем о другом:
        - Ладно. Теперь ответь, только точнее. Откуда они появились?
        - Кажется… вон оттуда. Да, точно, оттуда! Я ещё заметил, что их тела закрыли вон тот зелёный зуб! - Зенло указал на несколько изогнутый сталактит, у самой стены пещеры свисающий с низкого в этом месте свода.
        - Ага. Отлично! Лизандро и Нэш! Отправляйтесь в джунгли, прихватите и Рувима, он там, снаружи. Срубите два длинных нетолстых ствола поровней. А вы четверо - нарежьте лиан и стволов для перекладин. Вперёд, дети Эрука, если хотите свою долю клада!
        Через полчаса импровизированная двадцатифутовая лестница была готова, и прислонена к стене в указанном Зенло месте. Многострадальному Рнего из-за своего небольшого веса и обезьяньей ловкости, вновь пришлось быть первопроходцем. Четыре мощных пирата крепко держали шаткую конструкцию, пока он чертыхаясь и оглядываясь, поднимался с факелом в руке с перекладины на перекладину.
        - Ого! - раздался вскоре его удивлённый возглас, - Ты прав, капитан! Тут есть лаз! Но лестницу придётся переставить…
        Когда лестницу перенесли на десяток футов правее, Рнего, уже шустро взобравшись по ней на самый верх, вдруг исчез за скальным выступом. Блики его факела стали отбрасывать причудливые дрожащие тени.
        - Ох!.. Клянусь кишками Бэла, вот это да! - донёсся до них его приглушённый и искажённый пещерным эхом удивлённый возглас.
        - Что там, Рнего?! - рявкнул заинтригованный Конан, задрав голову повыше.
        - Сокровища!!! - возбуждённая физиономия Рнего нарисовалась у лестницы, глаза горели радостью, - Клянусь бородой Зарума, они здесь! Вот поднимись - и убедишься! Груда! Прямо груда!..
        - Ха! Надо же! - Конан, которого в таком деле не надо было приглашать дважды, за мгновения одолел жалобно застонавшую хлипковатую лестницу, неся ещё факел, - А я-то уж было подумал, что Велтран опять накаркает, и мы шиш чего найдём. - ворчливо буркнул он себе под нос, перелезая на неширокий каменный выступ.
        Узкий и изогнутый наклонный лаз снаружи был полностью скрыт своеобразным карнизом из монолитной скалы. Чтобы протиснуться в него, пришлось лечь на живот, и ползти футов десять, но затем расщелина стала шире и выше, и он оказался в небольшой, шатром сходящейся кверху, пещере.
        Наверху, футах в сорока, висели… Десятки «демонов», посверкивая глазами и полураскрытыми пастями с белыми зубами, и шевеля перепонками и телами, словно от ветра.
        Явно они не очень были рады незваным гостям, но нападать пока не собирались. Внизу же, на полу, кое-где наросли, наподобии сталагмитов, целые кучи из мышиного помёта, и запах, по правде говоря, оставлял желать лучшего. Но после вони из брюха спрута команду Конана трудно было этим удивить, или испугать.
        Вскоре все, кроме четверых, оставленных у лестницы, заползли вовнутрь, и собрались вдоль стенок пещерки тридцати футов в поперечнике, пялясь во все глаза, и усиленно потея и сопя.
        Они облизывались и буравили глазами то, ради чего пережили столько приключений: в центре, в яме, лежало вожделенное золото - действительно целая груда!
        Пусть оно было… хм. Скажем так: испачкано летучими мышами. Но какая разница - ведь это было золото! И его было много… Такой славной добычи им давно не попадалось! Да что там давно - вообще никогда!
        Здесь хватило бы, чтобы наполнить доверху три-четыре мешка! Или даже пять…
        Первым преодолел мистический трепет всё тот же Рнего, и, опустившись на колени перед кучей, где она была почище, с блаженным вздохом запустил руки прямо вглубь горы полновесных монет.
        - Вот дьявол! - отдёрнул он вдруг свою левую руку, уставившись на свой палец, а затем засунув его в рот, - укололся! А золото-то наше… до сих пор кусается! - с довольной ухмылкой он стал пересыпать сверкающие монеты из руки в руку, остальные облегчённо засмеялись, и задвигались, сразу нарушив атмосферу торжественности.
        Конан застыл на месте, ощущая непередаваемое удовольствие от зрелища такого ощутимого результата, и в то же время испытывая какое-то смутное беспокойство: что-то было не так! Но что - что настораживало?!..
        Тут к куче приблизились и другие. Раздались шутки и ругательства, и атмосфера тайны и страшного напряжения, вроде бы, рассеялась окончательно.
        - Да что за чёрт! - Рнего опять обо что-то укололся, - Кажется, монеты не хотят, чтобы их забирали! Ну уж нет - не на таких напали - мы всё равно… Ух ты! А вот и сюрприз. Конан! А ведь внутри-то кучи - серебро! Да и медяшки попадаются! - он показал пригоршню монет, которую, уколовшись, всё же достал из середины кучи, - Значит, тут гораздо меньше, чем казалось вначале! Прямо как на базаре - вверху отборный товар, а снизу - всякая ерунда!
        - Проклятье! - Халед тоже отдёрнул руку, глядя то на палец, то, сердито, на непокорное золото. Мысль, неясно оформившаяся в мозгу Конана, вдруг озарила всё происходящее молнией страшной догадки.
        - ВСЕ НАЗАД!!! - от его голоса задрожали стены, и, сорвавшись с потолка, заметались в тесном пространстве, испуганные мыши, на которых, впрочем, никто даже не взглянул - все глаза были прикованы к киммерийцу, - Отойти от золота! Немедленно!
        Все попятились, поневоле выполняя приказ, Конан же, могучим прыжком подскочив к Халеду, одной рукой схватил пострадавший палец, другой же, быстрее, чем кто-либо успел моргнуть, выхватил кинжал, и отхватил палец у самой ладони!
        Факелы, к счастью, не потухли, и трепещущее пламя хорошо освещало всех персонажей этой страшной и странной сцены. Поражённый Халед даже не закричал, только судорожно вздохнул, выпучив глаза.
        - Все назад! - уже спокойней произнёс варвар, - Кто приблизится к куче раньше, чем я разрешу, пусть пеняет на себя - зарублю, чтоб не мучился!
        Несколько секунд пираты, недоумевая, пялились на своего капитана. У многих поневоле возникла мысль, что, может, вид золота как-то слишком сильно подействовал на его голову, и что-то произошло с его мозгами, обычно такими крепкими и уравновешенными. Ну, разумеется - ведь здесь Золото! И его много!
        Халед, так удивлённый усекновением своего пальца, что даже забывший истошно заорать, и только коротко ругнувшийся, первым нарушил напряжённую тишину круга настороженных людей, не без страха глядевших на своего предводителя, всё так же стоявшего, сжимая в руке окровавленный кинжал:
        - Конан! Зачем ты это сделал?! - он потряс своей кровоточащей кистью, и растерянно добавил, - Ты… спятил?
        - Нет! - Конан дышал ровно, уже успокоившись, так как все его люди теперь были в безопасности, - Я вас спасал. И тебя в первую очередь! Вот, послушайте: там, в куче золота - на дне серебро и медь. А, может, и земля подсыпана - чтоб куча казалась побольше.
        Значит, куча - приманка. Ну, навроде сыра в мышеловке… А между монет - отравленные колючки! Если бы мы, как идиоты, стали радоваться, и перетаскивать скорее всё это на корабль, укололся бы каждый!
        Разом возник гул от гневно-испуганных возгласов, а здорово позеленевший Рнего заплетающимся языком пробормотал:
        - А… я? Конан, а что же теперь будет… Со мной?!
        - А ты - бегом на корабль! Нэш и ты, Бомаго - вы с ним! Проводите и поможете, если что. Скажете Велтрану, чтоб взял в моём ларе склянку из такого, зелёного, стекла - ну, он знает, он сам и уговорил меня купить её! Выпьешь не больше половины! Понял? Это противоядие, и оно обошлось мне недёшево! Другую половину оставите про запас - мало ли что ещё может случиться… А, да. Халед! Иди тоже с ними. Пусть Велтран отольёт на всякий случай и тебе немного. Повторяю - немного! Если яд не попал тебе в кровь, можно сдохнуть и от этого чёртова противоядия! А на вкус оно - чистая жёлчь Неграла!
        И пусть Эльдорн перевяжет тебя! Ну? Чего вы ждёте?
        - Но… но Конан, я пока ничего не чувствую! - Рнего вернулся к своему обычному цвету, услышав, что есть противоядие.
        - Ха-ха! А ты пока и не должен! Теперь я уверен - всё это придумал и устроил тот самый стигиец. Яд очень медленный. Люди, нашедшие клад только по карте, должны были все переколоться, и лишь через день-другой почувствовать действие яда… А затем - умереть в ужасных мученьях! Это и называется подлинно стигийским коварством!
        - О-о!.. - Рнего теперь стал серо-фиолетовым, ноги у него подкосились, и он сел прямо на пол, хватаясь за горло, - У-у! Помогите! Я… Я задыхаюсь! Моя голова! Всё плывёт!.. Я… Я… - его глаза бегали от лица к лицу, зрачки расширились. Похоже было, что он сейчас и вправду потеряет сознание.
        - Хватит валять дурака! - сердито прикрикнул на него Конан, - Ну-ка, возьми себя в руки! Ты ещё долго будешь здоров! Или я не знаю стигийцев. Но - чем раньше ты примешь лекарство, тем лучше: больше шансов остаться в живых! Поэтому - поднимайся, и - бегом на «Вестрел»! А не то нам точно придётся делить между собой твою долю!
        - Что-о?! Ну, нет! Не дождётесь! Я уже бегу! - оказалось, что мгновенно очухавшийся Рнего очень хочет жить, и отдавать кому-то свою законную долю совсем не собирается: двое провожатых и могучий Халед еле поспевали за ним. Вскоре их крики затихли снаружи. К этому времени расселись по местам и мыши.
        Когда оставшиеся в тесноватой пещере остальные пираты навозмущались и начесались в затылках, возник вполне естественный вопрос: Как же взять деньги? И при этом не умереть?
        У Конана был готов ответ:
        - А ну-ка, вы трое! Затащите сюда большой медный казан, который там, в средней нише камбузного угла! И пару половников не забудьте! Да, и верёвки!
        Повар из Конана вышел бы неплохой.
        Во-всяком случае, они со здоровяком Зануссом, оба обутые в крепкие надёжные сапоги, довольно ловко навострились снимать золотые пенки с предательски блестящей кучи. Когда всё золото было вычерпано, и внизу остался лишь слой серебра и меди, казан на верёвках спустили и перенесли к очагу. Серебряные и медные монеты оставили пока мышам, даром что те свою благонадёжность уже доказали. Ну а попугать незваных гостей - лучше и пожелать нельзя…
        Пока возились со сбором и спуском, готовили дрова, обсуждали и возмущались стигийской подлостью и коварством, возвращались на корабль, чтобы посмотреть на дела Арристарха, Рнего и Халеда, а потом и обратно, ночь почти и закончилась.
        Пещеру теперь воспринимали почти как дом родной. В очаге жарко пылали несколько огромных поленьев, давая сильный и ровный жар.
        - А что же теперь? - с интересом спросил Велтран, не удержавшийся, чтобы не прийти с зарёй со всеми, после того, как они убедились, что жизни их главного отравленного ничто не угрожает. Беднягу всю ночь лихорадило и рвало. Прочистило его и с другой стороны…
        Крупный и какой-то вонючий пот лился с Рнего ручьями. Но к рассвету всё благополучно закончилось, и обессиливший корсар заснул, наконец, спокойным сном. С Халедом всё обошлось. Арристарх ходил, потупя взор - похоже, ему было… стыдно.
        Теперь все, так же, как раньше силу и удачливость, прославляли и превозносили ум и прозорливость своего предводителя. Конан только посмеивался. Теперь, когда золото было найдено, и страшная ловушка разгадана, он чувствовал себя почти как обычно - пропало предчувствие беды и нависшего проклятья. Тем не менее, дифирамбы в его адрес не ввели его в гордыню и заблуждение:
        - Хватит! Не мне скажите спасибо, а всё тому же Велтрану: это именно он первым почуял, что что-то нечисто с этой картой, и посеял семена сомнения в наших душах. А ещё скажите спасибо Рнего: это именно его слова о том, что куча - просто базарная лживая витрина, насторожили меня! А если бы он не пожертвовал собой, и не достал из глубины медь и серебро, я бы и не додумался до всего! Поэтому я думаю, будет справедливо, если каждый из них получит по дополнительному паю!
        Гул одобрения подтвердил капитану, что он верно оценил роль двух первопроходцев бутылки и кучи - им команда действительно была обязана и тем, что золото всё же нашлось, и тем, что все остались живы!
        - Ну, здорово, что все мы остались живы, - продолжил нетерпеливо Конан, - А теперь тащите сюда вон ту здоровенную сковородку! Её ручка вполне подходящей длины…
        На жарком пламени в широкой сковороде быстро вспыхивали и страшными сине-зелёными искорками выгорали тонкие, почти прозрачные неразличимые в полутьме пещеры колючки - скорее всего, стигиец собрал их с какого-то местного растения вроде кактуса. И было их много, ох, много…
        Золото, насыпанное тонким слоем, долго перемешивали шумовками и мечами. Едкий запах старались не вдыхать, стоя подальше. Затем, убедившись, что всё готово, очередную «прожаренную» партию монет бросали в малый казан, и долго промывали в проточной воде одного из ручьёв в джунглях, чтобы смыть остатки выгоревшего яда, и остудить. Сушили на солнце, и уже только потом складывали в мешок.
        Таким оригинальным и несколько трудоёмким способом к обеду всё золото было очищено, и, даже без помощи банков, отмыто. То есть, в буквальном смысле - от яда и помёта. Набралось его побольше полмешка - приличное количество. Однако серебро и медь Конан и команда тоже не собирались оставлять: до ужина ещё два мешка монет были перенесены на «Вестрел», и надёжно уложены в кладовой. Разумеется, тоже «прожаренные» и «отмытые».
        Пираты, вначале с опаской и неуклюже возившиеся со сковородами и шумовками, к концу этого действа уже вовсю смеялись, радовались и показывали чудеса домовитости. Да, теперь им точно будет о чём порассказать в кабаках прибрежных городов!..
        Когда последнее стоящее добро из пещеры было погружено, Конан, убедившись, что все в сборе, живы-здоровы, и денежные и прочие дела на острове закончены, приказал поднять якорь.
        Бледный, осунувшийся, но довольный Рнего сам ещё не мог стоять на ногах, и друзья вытащили его на палубу - попрощаться со своей новой Родиной - местом, где он, благодаря своей счастливой звезде и предусмотрительности Конана, купившего-таки противоядие, во второй раз «родился» на свет.
        Под скрип снастей и мирное журчание воды в кильватерной струе все долго и как-то подозрительно тихо смотрели на удаляющуюся бухту и тёмную полосу джунглей над белыми бурунчиками омывавших песок пляжа, волн. Громада высокой горы нависала над островом загадочной мистической тенью недоразгаданной тайны…
        Они увозили мешок золота и два мешка других монет, доставшихся страшной ценой и невероятными приключениями, увозили маленького раненного зверька с кучей фруктов для него, и старый медный казан. Увозили воспоминания о бессонных ночах и тяжких трудах, трагичных и смешных происшествиях. Увозили в сердцах грусть по погибшим товарищам.
        Но они увозили и радость от своей тяжёлой и невероятной победы над жутким монстром из легенд, когда только сплочённость, взаимовыручка и находчивость помогли им. Да, как сказал их капитан, теперь им есть что порассказать внукам…
        И всё же все они чувствовали какую-то незавершённость случившегося.
        Да и немудрено: ведь они увозили и главную добычу этого фантастического приключения - таинственный нерасшифрованный манускрипт, загадочное послание на пергаменте, составленное и странным образом спрятанное коварным стигийцем.
        Что сулит оно: богатство или разочарование? Добычу и славу, или горечь потерь и неудачи? Они не знали, но были готовы ко всему. Ведь трусы, нытики и слабые духом не идут в пираты. Тем более, в команду Конана-киммерийца.
        Значит, вперёд, к новым приключениям!
        Конан, смачно сплюнув за борт, хлопнул верного помощника, похоже, замечтавшегося, глядя на удаляющуюся тёмную массу острова, по широкому загривку:
        - Что, Велтран, уже прикидываешь, как бы нам побыстрее доплыть до Стигии?
        - Я?! Прямо сейчас - до Стигии?! Ох, Конан! Эти твои шуточки, они… Нет, скажу честно: я думаю, надолго ли ребятам хватит денег. Готов поспорить: в кабаках Кордавы наши жалкие мешки разлетятся месяца за полтора!
        - Да ты оптимист! А я считаю - ещё быстрей! Поэтому я уже сейчас думаю - без дураков! - что плыть на поиски переводчика всё равно, рано или поздно, придётся!
        Поэтому, пока ребята там разбираются с превосходным праздничным ужином Юрдалла, которым он так здорово обновил наш новый казан, нам с тобой стоит ещё немного поработать над этой стигийской тарабарщиной! Клянусь селезёнкой Неграла, самые умные мысли приходят ко мне в середине второго бурдюка!
        - С удовольствием, Конан! А что, бурдюка сегодня будет только два? - толстячок-зингарец хитро прищурился, склонив голову к плечу.
        - Что?! Почему - два?! Ты что, забыл, что сегодня мы празднуем редкую удачу! Тут меньше, чем четырьмя кожаными ёмкостями не обойдёшься! Я имею в виду: по четыре - каждому!
        Ну, пошли, открывай кладовую! Так уж и быть: донести их до моей каюты я тебе помогу!
        Велтран озабоченно почесал в затылке. Пробормотал что-то о нехватке ёмкости трюма, где была кладовая, под нужный запас бурдюков. Потом ухмыльнулся во весь рот, и обречённо махнул рукой.
        Похоже, для него основная работа только начинается!
        Правда, перепить Конана не удавалось ещё никому!
        Конан и Дух Огня
        Он спал.
        На поверхности проходили неизмеримые тысячелетия.
        Он спал под надёжной и прочной защитной оболочкой.
        Формировались континенты и океаны. Вздымались могучие горы и вновь рассыпались мельчайшей пылью и песком жарких пустынь. Поверхность планеты неузнаваемо изменялась, магнитные полюса играли в чехарду. Моря наступали на сушу, и снова отступали. Где-то, в неизмеримой дали рождались и умирали звёзды и целые миры…
        Вода и ветер миллионы лет вели свою кропотливую работу. Защитную оболочку погребла под собой толща наносимых и отлагающихся вокруг и поверх, частичек. За миллионы лет, что он спал, на поверхности образовалась плодородная почва, планета остыла, луна отодвинулась, и теперь ни катастрофические приливы, ни жар огня не мешали Природе. И появилось то, чего он не должен был допустить - Жизнь и Разум.
        Но ничего этого он не знал.
        Цель, для которой он был создан и доставлен сюда, не могла быть достигнута до тех пор, пока он не проснётся.
        А он не мог проснуться, пока не разрушится защитная оболочка.
        Так устроили те, кто создал его - на погибель этому Миру.
        Ведь древние Боги - вовсе не сказка. Они существовали, что бы там ни говорили скептики и атеисты. Они создавали и разрушали миры так же легко, как ребёнок, играя, сшибает прутиком головку цветка, или, даже не заметив, наступает каблуком на муравья, или иную букашку, совершенно не заботясь их судьбой…
        Они существовали! По силе и неизмеримым возможностям они были Богами.
        Они могли быть терпимы и доброжелательны друг к другу, и создавать мириады прекрасных Вселенных, в которых жизнь и Разум цвели и бурлили, словно ослепительные цветы, или фонтаны. И Красота и Творчество цвели и приносили пышные плоды…
        Но время изменило Богов - и не в лучшую сторону.
        Они стали вести себя, словно капризные и избалованные дети: стали враждовать друг с другом, завидовать более талантливым и одарённым, строить козни и плести интриги, или же просто ломать чудесные игрушки, созданные соперниками - врагами, то есть, бывшими друзьями.
        Ибо разве могут быть друзья у Бога?! Ведь подлинный Бог - должен быть один. И все Вселенные, и право вершить там суд и свою волю, должны достаться сильнейшему…Тогда-то и был создан Уулайлэйх: его имя в те далёкие времена означало - Маленький Подарок. Он был тайно доставлен и надёжно спрятан. Чтобы в тот момент, когда Хозяин и Творец охладеет к любимому Миру и перестанет опекать его, обратив своё внимание на создание новой игрушки, его враги могли нанести подлый и страшный удар, безвозвратно разрушив столь долго лелеемое и тщательно пестуемое детище Творца.
        К счастью, Творец не был ни наивен, ни беспечен.
        Он вовремя заметил подброшенный в его владения страшный скрытой злой силой «маленький подарок».
        И принял меры.
        И хотя он не мог удалить Уулайлэйха из своей вотчины не пробудив его к жизни, он нашёл способ нейтрализовать создание злобных рук и разума. И сделал он это так, что врагам казалось, что всё произойдёт, как они задумали - адское создание готово к действию, и в нужный момент…
        Так любимая Вселенная Творца была спасена.
        Долгий сон носителя Апокалипсиса превратился в вечный.
        А для сохранения защитной оболочки от случайности и глупости был приставлен Страж и Хранитель - Оффайер, Дух Созидающего Огня.
        И уж обеспечить своего верного слугу Бессмертием Творец не забыл…
        - Нет, Конан! Н-Е-Е-Т! Больше ни капли! И никакого кредита!
        Это была твоя последняя кружка в МОЁМ заведении, клянусь кишками Бэла и селезёнкой Мардука! Нет - не налью, пока не вернёшь должок!
        - Но говорю же тебе, Янир - у меня есть клиент! И солидный. Он заплатит мне! Давай, давай, не зли меня - пожар в кишках нужно гасить вовремя! Вот она - кружка! - хоть варвар и не чувствовал уверенности, в его тоне она наличествовала в должной мере - та то он и Конан!..
        - Клиент, говоришь? - хитрые щёлочки глаз хозяина, казалось, видели изнывающего от похмелья киммерийца насквозь. И вся его наигранная уверенность не могла обмануть старого лиса.
        Впрочем, было бы удивительно, если б за свои полвека и почти сорок лет стажа в харчевнях, было бы по-другому. Прокопчённый дымом кухонного очага и пропустивший через свои руки сотни бочек горячительных напитков толстенький коротышка наверняка мог почуять запах медной монеты мили за полторы. И примитивное враньё страдающего от жажды Конана раскусил сходу:
        - А где же тогда аванс?! Почему он не дал тебе аванс? Уж не хочешь ли ты втереть мне, что такой прожжённый наёмник, как ты, согласился работать без аванса?!
        Нет, дорогой земляк, злить тебя я не собираюсь, но и ломать мебель бесплатно больше не дам! Вот когда оплатишь за тот раз… И вообще: я уверен, что такие… Хм. Здравомыслящие и деловые люди, как мы, всегда смогут договориться… Полюбовно! Мне ни к чему неприятности в моём заведении, но и ты, я уверен, не захочешь на галеры.
        Упоминание о здравомыслии, и, главное, о галерах, действительно несколько отрезвило начавшего было распаляться и сжимать пудовые кулаки варвара. К тому же угроза была вполне реальна: он и вправду ещё не рассчитался за урон, нанесённый заведению Янира во вчерашней драке.
        Нарушителей многочисленных, словно специально для этого написанных законов, как-то: дебоширов, должников, убийц, воров и прочих нарушителей спокойствия Шемитской Империи быстро, и без всякого суда отправляли на эти длинные, неуклюжие, непривлекательные для чувствительной (да и не- чувствительной!) натуры, вонючие и славящиеся повышенной смертностью, суда.
        Нет, терпимое и почти дружеское отношение Янира надо ценить.
        Даром, что и вправду, почти земляк - его родители происходили из соседнего с Киммерией Гандерланда, и привезли будущего хозяина большого трактира сюда ещё в семилетнем возрасте, да здесь и почили оба, подхватив какую-то местную заразу - ну совсем как Конановская верная кобыла, отдавшая концы на второй день пребывания в этой дыре!.. И пришлось шустрому сироте самостоятельно пройти весь путь от мальчишки-прислужника до хозяина уважаемого в городе заведения.
        А это говорит о незаурядном терпении, трудолюбии и… Изворотливости в комплекте с расчётливым и жестоким умом. Недаром же он давеча не стал сдавать Конана прибежавшим на шум воинам Карротты - ночной стражи Сараканды, столицы одной из Шемитских провинций - которые не упустили бы случай заполучить такого здорового, сильного и видного (очень видного, при здешних-то мелковатых людях: издалека!) молодого гребца. И ничего бы Конан с ними не сделал.
        Мечом против десятка арбалетов много не навоюешь.
        Выручил Янир - знаток местных традиций и рыночной дипломатии. Впрочем, его землячок - та ещё прожжённая расчётливая бестия. Забери стражники Конана сотоварищи, вовек бы ему не видать должок. А так остаётся вполне реальная надежда, что такого могучего и выдающегося - аж под самый закопчённый потолок - светлокожего воина из экзотической дальней страны наймёт, наконец, ещё кто-нибудь.
        Пусть не для охраны каравана (как, собственно, Конан и попал сюда, в жаркий и пропылённый скучный Шем), так в качестве телохранителя, или… Престижного охранника! Или, говоря простыми словами - телоублажителя!
        Да, знатные шемийки, нуждающиеся в том, чтоб потешить самолюбие, могли себе позволить и не такое: государство и религиозные институты сквозь пальцы смотрели на забавы и прихоти благородных и состоятельных. Разумеется, до тех пор, пока «неуставные отношения» не выставлялось напоказ, и хотя бы видимость приличий соблюдалась. То, что творилось за высокими заборами частных домов и усадеб, власть имущих не касалось - разумеется, кроме случаев заговоров против хокима, местного мэра!
        Ну а то, что только при Конане состоялось две облавы на жриц любви, было вполне нормально: должна же быть хотя бы видимость радения о соблюдении законов Империи. То, что все весёлые представительницы древнейшей профессии всё ещё наводняли улочки городка, говорило о готовности их… откупиться. Восток - дело тонкое!..
        Всё должно… Приносить Барыш! (А сидя в вонючем зиндане жрицы любви заработают - разве что чесотку!..)
        Слоняясь по кривоватым и грязным улочкам Сараканды в поисках нанимателя, могучий варвар неоднократно ловил на себе заинтересованные взгляды из-под полупрозрачных газовых завес, охранявших покой и инкогнито обладательниц расшитых бархатом и парчой носилок. А иногда замечал и внимательный миндалевидный глаз под чёрным луком изящно изогнутой по моде брови, когда хозяйка десятка рабов-носильщиков уж слишком пленялась его статью и экзотической «варварской» внешностью, и, увлёкшись, приподнимала краешек покрывала - чтоб, значит, рассмотреть «в деталях»…
        И хотя смазливые и смешливые, закутанные в надушённые покрывала служанки уже несколько раз забегали под разными надуманными предлогами в «Жаренного быка», и почти как на базаре, наглыми маслянистыми глазами восторженно разглядывали мускулистый загорелый торс, суровое хмурое лицо, и другие достоинства двадцатичетырехлетнего наёмника из далёких северных стран, подойти с конкретным предложением пока не решалась ни одна - под свирепым, сверкающим молниями взглядом варвара вся их наглость куда-то испарялась… Ну, или не было пока прямого приказа госпожи.
        Что ж. Янир делал свой бизнес и на них, беззастенчиво расписывая достоинства своего постояльца - за отдельную мзду, разумеется! Похоже, недалёк тот час, когда одна из хозяек этих присылаемых на разведку бесстыжих девок всё же решится… О, Бэл!
        Конечно, молодой киммериец считал ниже своего достоинства работу жиголо, и проклинал тот день, когда вечное безденежье и тяга к приключениям и новым местам побудили его согласиться сопровождать караван в далёкий, казавшийся страной из Волшебной сказки, Шем.
        Вот уж нашёл приключения! Скукотища. Жара. Пылища. И полчища мух. Вездесущих и назойливых. А по ночам ещё и комары - размером чуть не с воробья!..
        Пустыни и предгорья, через которые в основном и пролегал путь, ничем не радовали ни глаз, ни истосковавшуюся по доброй сече душу - только марево нагретого обжигающим солнцем воздуха, превращающее горизонт в подобие огромного блюдца с чаем, да пресловутые миражи: величественные пальмы и… пальмы. Вожделенные, и несуществующие оазисы… Он так и не увидел воочию ни одного.
        Варвар даже не размялся ни разу, не дал своему мечу отведать вражьей крови: ни грабители-бедуины, которых так опасался начальник каравана, ни туранские разбойники не посчитали нужным встретиться им. Его каравану не повезло. Или, вернее сказать - каравану-то как раз повезло!
        Никто не напал, чтобы пограбить! (Таможенники границ не в счёт: они - на Службе!)
        А вот Конан совсем заскучал и истомился, и даже нажил себе пару врагов из числа других сопровождавших караван наёмников - должен же воин хоть как-то разминать заскучавшие кулаки! Да и нечего им ворчать: ведь все остались живы. И даже сравнительно здоровы - пара сломанных рук и рёбер, и десяток выбитых зубов считаться серьёзными потерями не могут.
        Выданного заработка хватило только на неделю нормального питья, и дюжину девиц древнейшей профессии. И на одну хорошую потасовку. Хвала Крому, что за комнату он уплатил вперёд. И что, спрашивается, ему теперь делать в этой сонной, и позабытой Богами пыльной дыре, где, кажется, и солнце по небу движется, позёвывая?!
        Ждать обратный караван? Так он соберётся не раньше, чем месяца через три. А может, и восемь.
        Ехать в столицу Шема - Эрук? Да, до него недалеко - четыре дня пути. Но кто сказал, что оттуда караваны ходят чаще? Да и в любом случае, чтобы куда-то ехать, нужен новый конь, а на него опять-таки нужны деньги.
        Эх, жаль, что телохранителей состоятельные шемиты предпочитают брать из соседней Стигии. Хоть те не так могучи и грозны на вид, как Конан, зато и менее заметны.
        И достаточно искусны во владении любым оружием. Надо отдать его конкурентам должное: всем тем, что могло причинить вред другому человеку, стигийцы владели мастерски. И стоили их услуги недорого. Конечно, по меркам Конана.
        Нет, он трезво смотрел на ситуацию - здесь его шансы невелики. Привычка в таких провинциальных городках гораздо сильней здравого смысла. И вот ещё что он понял, пожив в трактире Янира, побродив по базарам и другим людным местам: от яда никакой телохранитель не защитит, а от врагов и конкурентов на востоке предпочитали избавляться именно так…
        Так что глядя на дно своей пустой кружки, Конан при всём своём неистребимом оптимизме, несколько приуныл. Вот сейчас бы как раз - подраться! Для поднятия, так сказать, настроения и боевого духа!
        Но не с кем. Сегодня здесь только случайные людишки, и слабаки. Те, с кем было приятно и весело помахаться, залечивают раны после вчерашнего, уже по дороге домой…
        Да и шнырь вон сидит. Наблюдает. С нетерпением.
        Конан с утра опытным глазом отметил неприметного маленького человечка у самой двери, раньше не заходившего в «Жареного быка», и теперь готового при малейшей опасности беспорядка и буйств, нырнуть в спасительную черноту незаметно подкравшейся южной ночи, и привести с собой взвод Карротты.
        Уж тогда-то этот представитель достойной своей страны тайной полиции с удовольствием выступит свидетелем. И Яниру не удастся отмазать его вторично, поручившись своим честным и законопослушным именем, что это не он начал…
        Ведь именно этого свидетеля формально не хватило вчера сердитым стражникам - человека, готового официально подтвердить вину варвара в развязывании драки. Ведь все непосредственные участники обоюдоприятного рукопашного сражения между Конаном и здоровенными (да уж, ребята они были, как на подбор!) горцами-пастухами, из соседней с Шемом Хорайи, выгодно продавших на одном из базаров большую отару баранов, и решивших на радостях достойно отметить такое событие в лучшем трактире, дружно - «ничего не видели, и не знают!».
        А Янир довольно смело заявил, что мебель у него с утра в таком состоянии, в связи с большой уборкой. И претензий за шум - а не было никакого шума, это, наверное, на соседней улице! - он ни к кому не имеет. То, что многие посетители лежат на полу - ну и пусть их, он только рад, что его вину воздали должное. А все, кто не пил, очень достойно и мирно ужинали. А не угодно ли уважаемым стражникам по кружке лучшего вина, разумеется, за счёт заведения, чтобы, так сказать, компенсировать те усилия, которые они потратили на ложный вызов, и вот - только что с вертела! - ещё по куску сочного жаренного барашка! Конечно, он понимает, что их работа опасна и …
        Монеты, почти незаметно сунутые в довольно большом количестве в карман начальника взвода, тоже подтверждали высокие нравственные качества всех посетителей приличного и достойного заведения.
        Как узнал потом Конан, в грамотно написанных и прекрасно составленных законах Шема была маленькая неувязочка, позволившая Яниру, очевидно, не впервой, проделать этот трюк.
        Неувязочка-недоглядочка эта наверняка случайно попала туда - разве может случиться по-другому в столь древнем и достойном своих традиций, государстве?
        А дело было в том, что: доставят стражники Карротты материал для галер и каменоломен, не доставят - никакого иного вознаграждения, кроме скудного жалования её доблестные воины не получат. Вот интересно, стимулирует ли их это рисковать своими драгоценными шкурами, если противников закона много, и настроены они решительно…
        Ну, например, как Конан, и хмурые, неприветливо глядящие горцы?
        Когда бравое воинство покинуло главный зал, Конан подумал, что ещё один интересный вопрос - в каких пропорциях они делят полученную мзду? Он не сомневался, что эти доли давно оговорены, так же, как и такса, взимаемая с хозяев трактиров и постоялых дворов.
        Янир слишком прожжённая бестия, чтобы дать больше положенного. Ну, и, разумеется, не так глуп, чтоб дать меньше. А поскольку те, кто не участвовал непосредственно в свалке с широким применением мебели почтенного заведения в её «ремонте и уборке», предпочли поспешить покинуть его до прихода стражи, всё завершилось к обоюдному удовольствию всех участников инцидента. «Недоразумение», бывшее явно не первым и не последним, посчитали исчерпанным.
        Все, кроме Достопочтенного владельца Заведения.
        Ничего не скажешь: политика в отношении иностранцев и чужаков, и методы их «мирного» выпотрашивания явно разработали ещё в незапамятные годы, и применяли вполне искусно.
        Когда дверь за стражами закрылась, Янир, где уговорами, а где и скрытыми угрозами, выпотрошил перепуганных простачков из провинции до последнего медяка.
        Ну как же - ведь он рисковал быть арестованным за лжесвидетельство, чтоб спасти от галер их жалкие душонки! Да и мебель, особенно прочная, стоит сейчас ох, недёшево - ведь её везут издалека, а в «бедном» Шеме своего леса нет… Да и сунуть начальнику пришлось немало. Всем понятно?! А то - при малейшем шуме «честные» стражники вернутся!..
        Конану тоже всё было понятно. И ситуация почти позабавила его - в дополнение к удовольствию от доброй драки.
        Но у него и так почти ничего не осталось. Так что поутру, когда избитые да ещё обобранные скотоводы убрались восвояси - нескоро же они захотят вкусить ещё благ цивилизации! - Конан вновь отправился искать себе нанимателя, обойдя ещё раз памятные места любимой Сараканды. Но - опять тщетно.
        Янир, хотя кормить и поить киммерийца отказался, в комнате не отказывал. Такой матёрый прощелыга и ветеран трактирного дела прекрасно понимал: контролировать Конана и его финансовые дела лучше всего на месте: в своём трактире. И рано или поздно такой «товар», как Конан, будет востребован и оплачен. И тогда вложенные в него средства окупятся.
        Мало того, старый лис оказался даже более прозорлив и дальновиден, чем сам молодой варвар, уверяя, что нечего тому таскаться по городу - дескать, такого богатыря, выделяющегося в Сараканде, как сокол в стае воробьёв, кому надо - сами найдут.
        Точно. Нашли.
        Вон, в дверь бочком протискивается закутанный в плащ до самых пят, и напряжённо озирающийся по сторонам явно в поисках кого-то конкретного, усатый мужчина. Спорим, что ищет он Конана?!
        Впрочем, спорить не надо. Варвар нагло и громко рыкнул: - «Э-э-э!» и поднял руку с пустой кружкой: чтобы сразу привлечь внимание - к себе и… К кружке!
        Незнакомец вроде бы даже радостно поднял руку в ответ и, обходя массивные, видавшие виды и почерневшие от времени столы и лавки, чудом уцелевшие во вчерашнем бою, а так же ещё не потемневшие, новые, взамен разбитых в щепу, украсившие прокопчённое помещение, направился к киммерийцу, единолично занимавшему целый угол огромного зала, составляющего весь первый этаж трактира.
        Да и немного нашлось бы желающих посидеть рядом с ним после вчерашнего!..
        Вблизи незнакомец не производил впечатления сильного и взрослого мужчины. Плечи узкие. Высокие каблуки пропылённых сапог явно призваны скрывать недостаток роста. На узком, некрасивом нервном лице нет и следа бороды. Что же до усов…
        Н-да, усы наверняка прокрашены какой-то краской - иначе их и не увидать.
        Но всё же Конан сразу понял, что перед ним именно мужчина, а не переодетая и загримированная женщина. И не краска на усах была тому причиной.
        Просто это было ясно и по целеустремлённости, когда юноша сразу двинулся к столу Конана, и по фанатичному блеску в чёрных бездонных глазах. И по той неуловимой невнимательному взгляду разнице: между жёсткой, выработанной сотнями пройденных миль, походкой мужчины, пусть молодого, и лёгкой, как бы играюще-плывущей походкой женщины, которая автоматически проявится, как бы сосредоточена и замаскирована та ни была. Форма кистей рук подтвердила: их обладатель - мужчина. Причём мужчина, явно не перегруженный тяжёлой и грубой работой.
        Значит, скорее всего - из знатных. То есть богатых. То есть - то, что надо!
        Незнакомец за те краткие секунды, в которые цепкий взор варвара подметил эти и десятки других его особенностей, подошёл и остановился напротив него, жадно пожирая молодого гиганта глазами. Конан сидел расслабившись, непринуждённо раскинувшись по, казалось, всей широкой скамейке - то, что его интересовало, он увидел.
        Однако начинать разговор киммериец не спешил. И не предлагал пока незнакомцу сесть, а открыто и спокойно смотрел прямо в глаза клиента - он уже был вполне уверен: это клиент. И он не сорвётся!
        Конан знал себе цену, и не желал сам сбивать её, унижаясь до расспросов и дешёвых ухмылочек. Дело у подошедшего есть.
        И первым заговорить о нём должен он сам.
        Ведь ему нужно что-то именно от Конана. И - он это чуял - дело необычное.
        После полуминуты взаимного изучения, гость как-то замялся и потупился, произнеся хрипловатым баритоном со странным акцентом по-шемитски:
        - Приветствую вас, почтенный чужестранец. Не сочтите за бестактность, но это ведь вы - Конан из Киммерии?
        - Добрый вечер и вам, мой поздний гость. Да, это моё имя. А вот вашего я пока не знаю.
        - Я - Рэско, Рэско из Арджубы, - поспешил представиться мужчина-юноша, - И мне нужна ваша помощь!
        - Что ж. Всегда рад помочь людям. На взаимной, разумеется, основе. Почему бы вам, Рэско из Арджубы, не присесть, и не поужинать со мной? А после и поговорим…
        Рэско в некотором недоумении оглядел полупустой стол, но надо отдать ему должное: несмотря на молодость, и любопытные взоры, сверлящие спину, он быстро сориентировался в ситуации, и тут же подозвал хозяина, предложив Конану заказать еду и выпивку им обоим.
        С одного взгляда он раскусил и хозяина - вынутая из глубин чёрного одеяния золотая монета сразу рассеяла тучи, собравшиеся было на лоснящемся челе Янира, и придала значительное ускорение его движениям и командам подчинённым. Чашки и блюда с дымящимися яствами и кувшин вина перед ними возникли словно бы сами по себе. Довольно кивнув, варвар с полчаса со с смаком разгрызал, пережёвывал и запивал. Он не смущался: хороший едок - хороший работник!
        Конан довольно крякнул, опрокинув в глотку последнюю каплю из второго кувшина. Однако расторопный земляк уже подносил третий. Видать, проверку «на зуб» золотая монета выдержала с честью. А зуб-то был ещё тот…
        Замечательно, хвала Крому! Не дал умереть с голоду своему верному сыну. Хоть сын и редко вспоминал в последнее время о своём небесном покровителе.
        Ладно, теперь можно и послушать, какова история клиента, и что ему нужно от Конана. Видать, потребность в нём большая - за всё время трапезы тот, хотя сам еле дотронулся до кубка и пищи, и извертелся на жёсткой липкой лавке, варвару не мешал ни словом. Молодец. Понимает Восток. Хоть сам - киммериец видел - не местный.
        - Прекрасный ужин. - не то поблагодарил, не то констатировал Конан, - Если ты закончил трапезу, - откинувшись, варвар цепко посмотрел на замершего клиента, - я вполне готов выслушать и обсудить твои предложения.
        - Я рад, Конан, что ты готов помочь мне! - после вкушённой вместе пищи оба как бы почувствовав близость друг к другу по возрасту и целям, не сговариваясь перешли на «ты». Взгляд молодого человека даже стал как будто поспокойней.
        - Не помочь. Пока, - Конан выделил это тоном, - не помочь, уважаемый Рэско! А только выслушать. Твои проблемы и твои предложения.
        - Э-э… Да. Да-да, я именно это и имел в виду! Но… но не лучше ли нам выбрать место… э-э… поуединенней?
        Против этого разумного предложения Конан ничего не имел, и вскоре они и кувшин (четвёртый) сидели на втором этаже, в «хоромах» варвара, на жёстком и скрипучем топчане с тюфяком из свалявшейся соломы, заменявшем ложе.
        По тому, как его будущий наниматель заёрзал и нахмурился, слегка прикусив губу, Конан сразу определил: сейчас ему будут врать. Но ему было всё равно, какую байку расскажет клиент - лишь бы работа и плата были подходящими.
        - Конан! - начал вполголоса Рэско. Он тоже явно опасался за толщину стен и двери, - Работа, которая тебе предстоит, не совсем… обычна.
        Киммериец, уже и сам догадавшийся о скрытом подвохе, не подав виду, поощряющее кивнул, благодушно улыбаясь, и не забыв отхлебнуть очередной глоток.
        - Она не связана с охраной, или какими-то сражениями, да и вообще чисто наёмническими обычными делами…
        - Я не совсем понимаю тогда, при чём здесь я? - откинулся на глинобитную, и местами ещё сохранившую следы побелки довольно ровную стену, несколько озадаченный Конан, - Ведь обычно только моё боевое искусство и сила и интересует моих нанимателей в первую очередь! И - клянусь печенью Мардука! - они получают первосортный товар!
        - О, да… Твоё боевое искусство интересует и меня… Но, понимаешь, оно может и не понадобиться!
        - Чёрт! Тогда я вообще не понимаю тебя, уважаемый Рэско из Арджубы! Говори ясней - а то: понадобится… Не понадобится… Объясни толком - что за работа!
        - Извини, Конан, конечно, ты прав - я постараюсь объяснить, в чём дело. - Рэско вздохнул, сразу как-то погрустнев и ссутулившись. Взгляд его горящих глаз больше не обжигал, а был как бы обращён вовнутрь, на себя и свои воспоминания. Да и голос изменился. Теперь он не старался выглядеть старше своих лет, и хрипотца куда-то пропала. Смотрел он теперь всё больше в угол и на свои сандалии.
        - Дело… вот в чём. Лет пятнадцать назад на нашу долину напали стигийские маги. Ну, то есть, не сами маги, а отряды наёмных воинов, под их руководством.
        Конан сразу посерьёзнел и внутренне подобрался. Он даже тряхнул лохматой головой, чтобы прогнать хмель. Стигийские колдуны с их извращёнными ритуалами и гнусной беспринципностью в достижении своих целей - это не тема для шуток, или недооценки. Это страшные и жестокие противники. И связываться с ними у него не было ни малейшего желания. Ну… Разве что за очень большие деньги. Ладно. Может, ему и не придётся иметь с ними дела…
        Послушаем-ка дальше.
        - Они-то, наверное, рассчитывали захватить побольше пленных. Но мы давно привыкли, что на нашу цветущую и богатую плодородную долину вечно кто-то нападает.
        Жить в достатке - значит не только зарабатывать его, но и уметь защищать! И у нас были и мощные укрепления, и отважные и отлично обученные воины! Наш народ умеет постоять за себя! - Рэско задохнулся, покачал головой, - Вернее, умел…
        Конечно, стигийцы - это не кочевники-скотоводы, и не разбойники пустынь, которые… Стигийцы… это - стигийцы. Они не отступят так просто от задуманного…
        Но не буду тебе докучать жестокими и кровавыми подробностями. Все жалкие остатки нашего народа, успевшие выскользнуть из кольца блокады, бежали навсегда из долины наших отцов. Нивы вытоптаны, виноградники и сады сожжены, каналы засыпаны… Земля предков лежит в полном запустении. Ничьи руки не касаются её.
        А ведь она осталась всё та же.
        Она тучна и плодородна. Ей не хватает только одного - воды! И заботливых рук…
        Если снова оросить нашу долину, всё живое сможет возродиться, и мой народ, рассеянный сейчас по чужбинам, сможет вернуться на родину, к руинам наших домов, и восстановить всё… Насадить сады, пригнать скот… Вернуть нашим землям былую славу и плодородие. Ведь отчий дом, это… Это - Отчий Дом! Ах! - Рэско с убитым видом махнул рукой.
        - Теперь о том, что касается лично меня. Я - я должен сделать всё это!
        Понимаешь, мы с дедом, к счастью, были в отъезде, когда… Ну, когда всё это случилось. Одна из наших женщин смогла пережить и осаду и штурм, и спрятаться потом в горах. Когда мы обшаривали руины и пепелище родного города, она вернулась, и рассказала нам о том, что случилось. О месячной осаде и десяти штурмах нашей старой крепости. О её неизбежном падении перед превосходящими в десять раз силами, нанятыми стигийцами. Наши знали, что пощады и помощи ждать не откуда, и сражались отчаянно! Без своих проклятых магов проклятые наёмники не пробили бы наших стен никогда!..
        А теперь они уже не хотели брать и пленных. Чтобы общение с такими рабами не испортило их покорных и забитых прислужников.
        В назидание другим, все захваченные были зверски убиты: посажены на кол, распяты, разодраны лошадьми, замучены всеми известными им бесчеловечными способами! И стигийцам было всё равно, кто перед ними: женщина, старик или ребёнок. Кровавая бойня продолжалась три дня… На улицах было скользко - всюду текла кровь!
        Старую крепость они разрушили - сравняли с землёй. Реку, питавшую наши земли, отвели. А сами земли - прокляли.
        Теперь люди сторонятся как чумы нашей долины. Ничто не растёт там, кроме ковыля. Лишь руины напоминают о нашем гордом народе. Но так будет не всегда!
        По решению моего деда и Ишинги - так звали выжившую женщину - меня отдали в обучение к чародеям Бритунии. Вернее, к одному чародею… Я был ещё мал, но хорошо понял, несмотря на свои шесть лет, что произошло, и что требовалось от меня.
        Поэтому терпел все унижения, голод и побои, только бы овладеть тайными знаниями, позволившими бы воде вернуться на наши земли. Знаниями, давшими бы мне силу снять чёрное проклятие с нашей долины…
        Десять лет назад умерла Ишинга. А ещё через три года - и дед. Некому и нечем стало платить за моё обучение. Я стал фактически рабом… Бесправным слугой…
        Но я продолжал терпеть и - учиться!
        Шёпот Рэско стал свистящим, злым. Кулаки сжимались так, что костяшки пальцев побелели. Да, отметил Конан, похоже, к своему учителю он не испытывал особо тёплых чувств, или хотя бы элементарного уважения. Видать, хотя бы эта часть рассказа правдива. Или перед ним искуснейший притворщик.
        - Примерно с полгода назад я постиг почти всё, что мог дать мне этот гнусный мерзавец-чревоугодник. И постиг отнюдь не с его помощью. Но… Тут он вычислил меня.
        Поймал с поличным за изучением его секретных книг из тайника, куда я прокрадывался перед рассветом, когда все спали. Научиться обходить его простенькие защитные заклинания было легко даже мне.
        Конечно, он был в ярости! Он даже пытался убить меня! Меня!
        Старый ленивый дурак! Он опоздал. Да у меня в мизинце было уже больше силы и знаний, чем в его безмозглой башке!.. И до МОЕЙ ненависти ему было тянуться и тянуться… Да что говорить - его презирали даже коллеги. Я постарался, чтобы его смерть была лёгкой и безболезненной, и - словно бы произошла от естественных причин…
        Конан с умным видом задумчиво покивал, про себя думая, что вряд ли это было так.
        Еле уловимые черты хорька в лице Рэско заставляли с большой долей уверенности предположить в их обладателе злобный и мстительный характер. Но - упорный, да… Этого не отнять.
        - Но есть такое понятие, как солидарность общины магов… Они, конечно, поняли…
        В-общем, мне пришлось спешно бежать из Бритунии, захватив лишь самое главное - книги из тайника… Книги. Слишком они ценны, чтобы я отказался от них…
        Но и - слишком огромны. Трудно спрятать. Три месяца я, словно затравленный заяц, заметал следы, травимый сворой наёмных убийц! Но - все они мертвы!
        Я не собирался дать так просто найти себя и позволить убить! Не для того я терпел столько лет, чтобы… Ладно, неважно. Колдуны отстали - видать, надоело выкидывать деньги на ветер. От этого… неприятного периода моей жизни остались только шрамы на теле. А шрамы на душе вели меня к… Три раза я пытался снять заклятье. Но - оно мне не по силам. Вернее, оно мне по силам, но только если я буду не один, а со смелым и очень сильным помощником!
        Кто-то должен копать насыпанную стигийским войском дамбу, чтобы вернуть нашу реку в старое русло, пока я буду удерживать защитные заклинания. Лучше всего для этого подойдёшь ты. Так указали и звёзды! Ты послан мне самой судьбой!..
        Конан… рассмеялся. Весело, беззаботно.
        Потом посерьёзнел. Взглянул прямо в глаза замолкнувшего Рэско. Тот, однако, не был обескуражен реакцией варвара. Слегка сощурившись, он терпеливо ждал, когда тот успокоится. Конан… решил пока ещё попритворяться.
        - Так ты, значит, хочешь предложить мне… Ковыряться в земле, словно я какой-то фермер, или раб? - теперь Конан счёл нужным показать, что он не принимает всерьёз, и оскорблён наглым предложением мага-недоучки, - Ты ошибся адресом! Клянусь, если бы не сытный ужин, и хорошее настроение… Хм! А рынок труда находится на площади у дворца хокима, там, справа… Бригада землекопов будет стоить тебе всего два серебрянных динара в день! Ну, правда, с твоей кормёжкой…
        - О, нет, Конан! Сердишься ты зря. И вовсе я не ошибся. Эта работа - для настоящего воина и сильного духом и телом человека. Тебе может понадобиться всё твоё боевое искусство и вся смелость! - Рэско перевёл дух, и Конан понял - вот оно, началось. Суть.
        - Дело в том, что моих сил и знаний может… не хватить, и тогда из земли дамбы могут вылезти и её Стражи - они, конечно, создания магические, но убить их может только добрая сталь! - он указал на тяжёлый двуручный меч варвара, - И хотя я всё же надеюсь, что до этого не дойдёт, но… Сам понимаешь: чужая, а тем более - стигийская магия - непредсказуемая вещь!
        Да и не хотелось бы, чтобы на всех базарах Сараканды и Эрука болтали о той нечисти, что водится всего в двух днях пути отсюда! Тогда мне точно не найти себе ни помощников, ни желающих вернуться в нашу долину! - Рэско перевёл дух.
        - Но ты - хоть молод, парень тёртый. И с магами и их созданиями уже встречался - я знаю! И если (тьфу-тьфу!) - что-то такое… случится, не убежишь с криками, выпучив глаза и наделав в штаны! Да и честно скажи - помешают тебе сто золотых монет? Или ты хочешь ими… Ещё с кем-то поделиться? Или… Боишься? - Рэско не посмел вложить презрение в последнее слово, но произнёс его негромко, вопросительным тоном.
        Пошкребывая щетинистый к вечеру подбородок, Конан подумал, что стигийской магии не боится только полный идиот. Но цифра очень приятная. Даже больше, чем он рассчитывал по виду клиента… Поэтому свои соображения он оставил при себе.
        Прожжённого наёмника без особых нравственных устоев, его нисколько не задело замечание о том, что он боится. Это просто примитивная уловка, попытка взять подвыпившего и примитивного варвара на уязвлённое самолюбие. Нет, не настолько он пьян, как старается казаться. Что же до примитивности… Оставим пока.
        Но всё равно есть проблема: отступиться - потерять деньги и клиента. Это - потеря престижа. Долго ли потом ему ещё сидеть в этой дыре? Или всё же придётся заниматься богатыми шемитками?
        Нет уж. Ведь он - Конан. Он возьмётся.
        Но при данных обстоятельствах другая цифра, безусловно, будет куда приятней. Потому как явно хитрит этот Рэско - наверняка он знает, что без серьёзной драки это дело не пройдёт.
        Отлично. С помощью грозных Стражей можно неплохо… Поторговаться!
        - Знаешь что, уважаемый Рэско, при всём… ик!.. уважении к тебе и твоей… родине, я не могу согласиться. - он сделал драматическую паузу, и бесстрастное лицо.
        - Не могу согласиться… с цифрой, я имею в виду! - поправился он, не без интереса наблюдая, как в глазах его юного нанимателя гнев сменяется разочарованием, а затем и плохо скрытым презрением, - Я думаю, что такая работа стоит, как минимум, впятеро дороже! Тебе верно сказали - нечисти я… не боюсь! Но - риск… Есть риск!
        От него не укрылся вздох облегчения - замаскированный - и, конечно, возмущение - притворное! - тут же высказанное молодым волшебником. Дескать, ему так тяжело находить деньги, и они понадобятся на нужды и устройство переселенцев, и…
        Но Конана все эти соображения волновали мало. Гораздо больше его беспокоили пресловутые Стражи, их возможности и средства защиты, и, разумеется, собственная жизнь! Он же не мизантроп! Он - нормальный (то есть - жадный и тупой!) наёмник!
        Поэтому, примерно через полчаса, высказав друг другу кучу веских доводов и причин, сошлись на трёхста золотых. Но авансом - только сорок.
        Заночевали здесь же, прямо в комнате Конана. Рэско, как гостю, варвар уступил свой скрипучий топчан, сам же, раскинувшись на почти голых досках пола - драную циновку и плащ можно не считать! - прекрасно прохрапел до утра.
        Воздадим должное молодому крепкому организму - отдохнул Конан отлично, и встал легко и со свежей головой. Чего, однако нельзя было сказать о его дыхании. Впрочем, сытный завтрак с неизменным кувшином быстро исправили положение - теперь от него не разило за три шага. На этот раз стряпне жены Янира отдал должное и чародей. Впрочем, вкусовые впечатления он никак не прокомментировал.
        Сам Янир получил то, что ему причиталось из выданного Конану аванса. С киммерийцем они прощались прямо как старые друзья, и, разумеется, варвара приглашали «заезжать ещё!», и, само-собой - «в любое время!», однако подлинной теплоты и радушия во взорах и тоне Конан не уловил. Странно, правда?..
        Выехать из города, однако, смогли только заполдень. Ведь пришлось заехать на маленький постоялый двор на самой восточной окраине Сараканды, прямо у мощной крепостной стены, где квартировал Рэско, и где ждало снаряжение для похода.
        Снаряжение хранилось в большом крытом фургоне, и занимало его весь - до самой матерчатой крыши. Мешки, ящики, свёртки, узлы, бурдюки с водой, и прочее…
        Конан прикинул - похоже, хоть путь займёт, как обещал маг, два дня, еды, дров, снаряжения и прочего запасено на добрый месяц. Если, конечно, их действительно будет только двое.
        В чём Конан сильно сомневался.
        Ведь вид собранного и уложенного фургона и четырёх готовых лошадей указывал на то, что маг готов был ехать, невзирая на то, получит он согласие Конана, или нет.
        Он наверняка собирался подыскать себе другого жадного идиота поздоровей, и без малейшего колебания пожертвовать им, если запахнет жаренным.
        Конан не допускал мысли о том, что человек нужен Рэско лишь для жертвоприношения - бывало ведь и такое в его практике: хоть он и не девственница, которых, как известно, предпочитают маги, но на худой конец может и… Однако он вполне осознанно шёл на риск. С чародеями ему действительно приходилось сражаться, и кончались такие встречи отнюдь не победами последних! Добрая - он поправил меч - сталь выручала его не раз!
        Впрочем, окончательно отказаться от мысли о жертвах его заставил вид лопат, ломов, кирок и молотов с клиньями отличной закалки - их груда казалась прямо-таки устрашающей.
        На «невинный» вопрос варвара:
        - Зачем это нам двоим столько лопат? - маг не менее «невинно» ответил:
        - Да так, запас на всякий случай. Ты ведь мужик здоровый, да и грунт там твердоват! Каменистый суглинок. Вдруг что сломается - так не возвращаться же каждый раз за новыми! Кроме того, когда берёшь оптом - обходится дешевле. Да и часть оборудования я потом раздам - поселенцам…
        После этого диалога опасения Конана, что его держат за полуидиота, только усугубились.
        Но пока он был готов терпеть, продолжая придерживаться избранного имиджа туповатого и жадного громилы-варвара, чтобы заполучить остальные деньги, и посмотреть, чем закончится вся эта история по рекультивации* орошаемых земель пресловутой долины. Его тяга к приключениям, равно как и вера в свои силы, хитрость и удачу, явно были сильнее, чем у остального, «пресного» и «правильного» населения Ойкумены.
        * Рекультивация - мелиоративный термин, означающий возрождение, улучшение.
        При выезде из обшарпанных узких восточных ворот Саракандской крепостной стены, Конану запомнился взгляд, которым одарил их начальник трёх разморённых жарой и бездельем стражников: так смотрят только на законченных придурков. Видать, этими воротами, да в такую жару, мало кто начинал путешествие. Похоже, особо весело им в пути не будет… Да и ладно.
        По дороге в этот день они и вправду, переговаривались мало, и всё больше по делу. Внимание мага поглощало управление лошадьми, всё норовившими сбиться с колеи, скорее напоминавшей не дорогу, а тропинку - тропинку, по которой очень редко ездят. Ну, или очень редко ездят телеги - действительно, с укатанной колеи они свернули буквально через несколько миль.
        Конан внимательно осматривался, вглядываясь в горизонт и прощаясь, надеясь, что навсегда, с уменьшающимся городом. Округлые головки минаретов быстро пропадали в знойном пыльном мареве - да вот уже и жёлто-серых стен крепости не видать…
        Окружающий пейзаж разнообразием не баловал: выгоревшая степь с чахлыми кустиками верблюжьей колючки, белёсого саксаула и ещё каких-то блёкло-зелёных трав, тянулась во все стороны, насколько хватало глаза, даже такого зоркого, как у варвара. Горизонт в десятке миль тоже скрывало знойно-пылевое марево. Да, этой дорогой, уходившей от Сараканды на северо-восток, явно пользовались не часто. И то сказать - насколько знал Конан, кроме гор и пустошей в этой стороне ничего не было, даже баранов здесь пасти не было смысла. Ни попутчиков, ни встречных путешественников им так и не попалось.
        Еле заметно петлявшая колея явно вела в провинциальную дыру, или в высохший оазис, или ещё чего похуже - действительно в проклятое место.
        Из живности им попалась одна ленивая пропылённая змея, равнодушная черепаха размером с добрый ляган - местное блюдо для плова - да две шустрых ящерицы, быстро убежавших на смешно изгибающихся лапах - чтобы не обжечь тонкую шкуру на животе о раскалённый песок.
        Конан ехал на выбранной им самим выносливой, хоть и не блиставшей красотой, вороной кобыле. Двумя могучими сердитыми жеребцами, тащившими фургон, и одной запасной пожилой лошадью, тащившейся за фургоном на привязи, и ограничивалась их тягловая сила. Солома для них занимала не меньше трети фургона. Бурдюки с водой и кожаное ведро должны были помочь благополучно добраться до реки возле долины. Запас дров позволял рассчитывать на горячую еду почти на месяц. Хотя, конечно, киммериец рассчитывал не задерживаться в этих местах так долго.
        Подступила душная и светлая восточная ночь.
        Заночевали прямо посреди степи, немного не добравшись до предгорий.
        Всё обустройство лагеря Рэско храбро свалил на Конана, сославшись на то, что ему нужно сотворить защитные заклинания. И действительно - он целый час по кругу обходил место их ночёвки, иногда падая лицом прямо в пыль, иногда опускаясь на колени, и что-то гнусаво распевая на всю степь, и потрясая бубенчиками и странными амулетами в руках.
        Пел он даже ещё хуже, чем врал.
        Поужинав, и приложившись к фляге с вином (основательно), Конан вполне миролюбиво глядел на упражнения мага, но вскоре это зрелище приелось ему. Тогда он пожелал чародею спокойной ночи, и через полчаса степь уже оглашалась богатырским храпом. Охрану лагеря варвар явно решил взвалить на магию.
        Поужинав тем, что оставил ему киммериец, Рэско добросовестно бдел до полуночи. Затем, убедившись, что всё тихо, и никто не собирается пожаловать на огонёк, тоже прилёг, завернувшись в плащ, и подбросив в костерок корягу потолще. Сопел он, конечно, потише здоровяка-северянина. И храп напарника ему, похоже, нисколько не мешал.
        Часа через два Конан решил, что всё в порядке, и невидимой бесшумной тенью пробрался к фургону. Навыки вора-профессионала позволили провести тщательный обыск тихо.
        В мешках из плотной материи, неприметно скрытых на дне фургона, оказалась обычная соль. Варвар был разочарован: надо отдать магу должное - он не так глуп, чтобы почти в открытую возить столько золота. В том, что это магически замаскированное золото, Конан теперь тоже сильно сомневался.
        Но, с другой стороны - кто же попрёт в безлюдные, проклятые места столько соли?! И для чего? Или всё же - для кого?..
        Арбалет с большим запасом стрел Конан тоже в тайнике под днищем нашёл легко. Он был уверен, что это оружие маг припас против него, поэтому немного поработал над ним. Ведь в таком сложном устройстве так много хрупких (для могучих и умелых пальцев, разумеется!), важных деталей… А вот честный меч никогда не подведёт!
        Из интересного киммериец нашёл ещё мешочек с какими-то, вроде, амулетами или талисманами. Но их он предпочёл не трогать - мало ли…
        В общем, часа через полтора варвар закончил осмотр груза, но вопросов не уменьшилось, а, скорее, наоборот. Тем не менее оставшуюся до рассвета часть ночи он беззаботно проспал. Он был уверен, что пока нужен живым.
        Утром, позавтракав, и убедившись, что никого в степи, кроме них, нет, Рэско повернул фургон на совсем уж неприметную тропу, уводившую от пути, которым они следовали до сих пор, почти под прямым углом.
        Конану он это объяснил так:
        - Я должен быть уверен, что никто не следует за нами. Во-первых, я всё ещё опасаюсь мести бритунийцев - маги, всё-таки, знаешь ли! А во-вторых, не хочу, чтобы люди раньше времени узнали, что проклятие с наших земель снято, и вода вернулась в старые каналы. Чужаки могут захотеть захватить нашу долину, а мне ещё предстоит собирать всех уцелевших наших! Хоть я и маг, на это уйдёт много времени, и в долине сидеть мне не придётся. Не хотелось бы, вернувшись, изгонять самозванцев!
        Киммериец с важным видом покивал, про себя ухмыляясь.
        Целый день они ехали в юго-восточном, а затем и в южном направлении.
        Теперь волшебника словно прорвало: он всё время рассказывал Конану о своей замечательной долине, как здорово там всё было устроено и ухожено, о своих трудолюбивых соплеменниках, и о том, как он хочет, чтобы всё вновь стало как в дни его беспечно-радостного детства. Говорил он много, и с жаром, а варвар только поддакивал, изредка, словно из вежливого интереса, что-то переспрашивая. В результате к вечеру Конан окончательно убедился в том, что никакого «своего» народа у Рэско нет, и не было никогда.
        Однако он всё так же продолжал глубокомысленно кивать головой на красноречивые пассажи, не забывая позёвывать, и посматривать по сторонам.
        Глупый чародей! Слишком много в его рассказах было анахронизмов и противоречий, которые, будь варвар не так опытен, и не побывай он в свои двадцать четыре почти во всех странах Ойкумены - от Зингары до Турана, и от Гипербореи до Чёрных Королевств, может, и остались бы незамеченными.
        Но наблюдательный и зоркий варвар до тонкостей понимал и помнил традиции, нравы и обычаи поселений в тех странах, где побывал хоть однажды - ещё бы, зачастую от этого зависела жизнь… А уж про съеденное из местных деликатесов, или - выпитое…
        Конечно, он не стал просвещать мага, что Файдарабад уже двадцать пять лет, как разрушен, а в гирканских степях уже не водятся антилопы, мясо которых столь нежно и вкусно - из-за мяса их всех и поистребляли в угоду местным гурманам-падишахам - тоже примерно с полвека назад. Да и пуантенцы больше не славятся выделкой кож и замши, потому что лет восемь назад истреблены зингарцами под корень, по религиозно-нравственным мотивам, о которых горе-чародей, похоже, вообще никогда не слышал, хотя, казалось бы, ему, как волшебнику, доступны любые знания. Напрямую киммериец кое о чём расспрашивать опасался, но маг и сам наболтал достаточно, чтобы прояснить вполне уверенно некоторые факты его обширной биографии.
        Итак, стало совершенно очевидно, что образ молодого наивного сироты - не более, чем прикрытие. Самому магу не меньше двухсот-трёхсот лет, и прикинулся желторотым юнцом он лишь для Конана и Саракандцев. Обучался волшебству он, скорее всего, в Стигии, и, похоже, действительно, в Бритунии. Воду в долину он и вправду очень хочет пустить. Но, конечно, не для того, чтобы возродить сельское хозяйство: о нём у Рэско (несмотря на явно почтенный возраст!) явно нет даже примерного представления. Вот что значит - узкий специалист!..
        Уяснив всё это и кое-что другое, Конан тем не менее, был намерен разыграть и свою роль до конца. И к ночи (после очередного бурдюка вина, распитого почти в одиночестве) поддерживал беседу с удовольствием полупьяного бахвала, которому есть чем похвалиться.
        Он часто, к месту и не к месту, вставлял байки о своих богатых постельными сценами и грандиозными побоищами и пьянками, приключениях, иногда припоминая и число убитых лично им врагов - ближе к полуночи их число сильно увеличилось: по мере того, как пустел второй бурдюк, нежно подложенный прямо под могучую волосатую руку.
        Лишь подробностей быта и нравов обитателей той или иной страны, на которых и прокололся незадачливый маг-конспиратор, явно давно нигде не путешествовавший ни в живую, ни магически, варвар тщательно избегал. Компенсируя это красочными описаниями жутких оргий-обжираловок, и постельных традиций, и особенностей женского населения этих стран и городов: здесь, как он понял, маг оставался полным невежей, и можно было скормить ему любую байку.
        Поэтому после ужина, когда Рэско, вернувшись после «круга почёта» с песнями и потрясаниями своими «побрякушками», закончил трапезу, они, обсуждая женщин, сорта вин, и любимые блюда разных народов, достигли прямо-таки поразительного взаимопонимания. Особенно после того, как прикончили-таки второй бурдюк.
        Естественно поэтому, что атмосфера их второй ночёвки носила куда более дружеский и непринуждённый характер. Всё же около полуночи приятная беседа сошла на нет - сказалась усталость и выпитое: оба засопели и захрапели - причём Конан, решивший, что пока ничего нового и интересного не происходит, можно неплохо выспаться - по-настоящему. Впрочем, отличить его притворный храп не смог бы и самый придирчивый наблюдатель.
        Лагерь остался под охраной «песен и потряхиваний».
        И к утру киммериец убедился в её действенности.
        Примерно за час до рассвета их разбудил страшный грохот и сполохи огня.
        Жёлто-багровый шар футов десяти в диаметре полыхал на границе защитного круга, с той стороны, откуда они приехали.
        Когда примерно через полминуты он угас, Конан с горящей головнёй в одной руке, и верным мечом в другой, и Рэско с большой палкой и кинжальчиком (про который варвар сердито сказал, что им - только в зубах ковырять!) подошли посмотреть, что же это было.
        Это оказался обгоревший аж до скелета труп шакала, привлечённого, очевидно, запахом мяса, которое они вчера жарили на ужин. Конан хмыкнул:
        - Похоже, ты учился не зря!
        - Н-да, кое-что я умею. Но теперь мне придётся опять потратить время, чтобы восстановить защиту.
        - А по-моему, нет смысла этого делать. Смотри: меньше, чем через час уже начнёт светать, и спать мы всё равно не сможем. К тому же ты так поёшь, что проснётся и мёртвый. А уж заснуть…
        Оба рассмеялись.
        Лагерь свернули быстро, и с восходом солнца уже находились милях в трёх от места «огненной» ночёвки. Вокруг теперь были только пологие холмы - степь кончилась.
        Дорога теперь забирала ещё ближе к юго-западу, и подозрения Конана, к сожалению, стали превращаться в уверенность: они двигались к границам Стигии.
        Весь день они поднимались, и к вечеру предгорья сменились довольно обрывистыми скалами и лощинами с каменистыми осыпями на дне и стенах. Пришлось ещё раз разбивать лагерь на ночёвку, и кормить лошадей овсом и соломой. Стреноживая их, Конан вновь задал «наивный» вопрос, на который маг дал не менее «правдивый» ответ:
        - Извини, Конан, я не думал, что с фургоном мы будем двигаться так медленно. Да и крюк пришлось сделать изрядный, чтобы сбить с нашего следа возможных преследователей. Но завтра-то мы точно будем на месте. Обещаю!
        Сытная мясная пища и вино, которого маг припас даже больше, чем еды - кстати, этот факт тоже заставлял кое о чём задуматься! - быстро вернули варвару хорошее расположение духа. Во-всяком случае, он разыграл эту сценку для своего единственного зрителя. Но пения не удалось избежать и в этот вечер. А спать решили прямо в фургоне, благо, соломы было ещё много. Да и теплее и удобней, чем на острых камнях.
        Утром все вокруг оказалось покрыто росой: сбруя, тент фургона, оружие и инструменты.
        Тепло костра и сытная пища быстро вернули подвижность суставам и мышцам, как-то особенно сильно занемевшим и окоченевшим, и хорошее настроение. Маг был сильно возбуждён - они почти добрались. Но говорил он теперь мало.
        За утро они пересекли маленькую долинку, где имелись и крохотный ручеёк, и трава для лошадей. Но Рэско теперь всё время торопил, и вот они вновь в неуютных каменных джунглях очередной лощины.
        Пришлось припрячь к фургону и старую кобылу - как ни странно, она здорово помогала тянуть по увеличившемуся уклону тяжёлый фургон. Ехали теперь точно на юг. Камни под колёсами сильно мешали - пару раз и Конану пришлось расчищать завалы, и подталкивать фургон.
        К обеду прибыли на место. Перевал оказался легко проходим.
        Здесь и вправду оказалась большая, плоская долина. В длину она простиралась миль на десять-двенадцать, достигая в самом широком месте трёх-четырёх. Со всех сторон возвышались угрюмые неприступные скалы, настолько отвесные, что их вряд ли можно было преодолеть не то что всаднику, но и пешему.
        Конечно, такой опытный и сильный скалолаз, как варвар, одолел бы их, но - чтобы одолеть, надо знать, и знать точно. Где расположено это место. Откровенно говоря, не производило это угрюмое и недоступное логово, впечатления места «счастливого детства».
        Да и вообще счастливого, если уж на то пошло…
        Прямо перед ними единственная удобная дорога, по которой они приехали, перекрывалась руинами когда-то могучей стены из массивных неровных блоков. Как объяснил Рэско, здесь стоял форпост, принимавший на себя первый удар, если очередной враг решал попытать счастья, и разграбить богатства жителей долины. Выучка и стойкость его гарнизона в крайних случаях давали время всем жителям укрыться в неприступной главной цитадели, рассчитанной на долгую осаду.
        Развалины этой крепости - очень впечатляющие даже отсюда - виднелись прямо в центре долины, милях в пяти от перевала, на котором они приостановились, чтобы оглядеться, и начать спуск уже по более приемлемой дороге.
        Как ни странно, но кое-что из того, что киммериец посчитал враньём, подтвердилось, причём неопровержимо.
        Впрочем, ещё не вечер - варвар всем нутром чуял скрытый подвох.
        Путь до дамбы стигийцев много времени не занял. Через пятнадцать минут они прибыли на место своей окончательной стоянки.
        Здесь Конану опять пришлось скрывать удивление: дамба была солидная, каменная, и, судя по виду громадных глыб и валунов поменьше, рассчитана она была на века. А сооружена… Не менее тысячи лет назад.
        Состояние камней, начавших рассыпаться, и почти полностью покрытых мхом и лишайником, да и почвы, которую нанесло сверху, и в которой глубоко укоренились древние кусты, сказали намётанному глазу, что циклопическому сооружению много сотен лет.
        Чародей остался у фургона, что-то доставая, Конан же, забравшись на верх массивного, несколько оплывшего от времени, сооружения, обнаружил за ним круглое, огромное - не менее двух миль в поперечнике - озеро с чёрной мёртвой водой, зловещим недвижным оком глядевшее в небеса и на варвара, и даже не отражавшее окружавшие скалы.
        Здесь не росли даже камыш, или водоросли - лишь чёрный жирный ил покрывал дно и берега осклизлой блестящей коркой. Излишне говорить, что ни птиц, ни насекомых, ожививших бы картину пением, или блеском солнца, отражённого от фасетчатых крылышек, даже близко не было. Тишина стояла действительно мёртвая.
        Вид этого мрачного и безжизненного места наверняка заставил бы содрогнуться более чутких и поэтичных людей, но варвар к таковым не относился. Поэтому он, спустившись, сразу взял быка за рога:
        - Слушай, Рэско! Сдурел ты, что ли?! Да с такой дамбой не то, что я - армия не справится!
        Здесь же добрых сто двадцать футов ширины, и высоты - все сорок! И это - камни! КАМНИ! Вон тот, например, и слону не сдвинуть! Не много ли ты от меня хочешь за триста золотых?
        - Не волнуйся, и не кипятись так, Конан! - Рэско был на удивление спокоен, - Не всё так плохо. Да, для неподготовленного взгляда выглядит всё это, конечно, устрашающе… Но это - только для неподготовленного! Тебе всё кажется каменным и огромным, но это потому, что сюда наложено заклятье. Подожди немного, и я покажу тебе, как обстоят дела на самом деле!
        Он, что-то взяв из наваленной кучи разгруженных вещей, подошёл к киммерийцу, повернулся лицом к озеру, и вновь что-то громко и гнусаво запел, воздев руки к небу. Затем поднял горсть пыли из дамбы, смешал с белым порошком, и, прежде, чем Конан успел уклониться, обсыпал того с ног до головы, прокричав - явно на стигийском! - короткую звучную фразу.
        Варвар собрался было крепко возмутиться, но в носу невыносимо засвербило…
        Он чихнул, да так, что слышно было миль за пять!
        И тут с его глаз словно спала пелена.
        Никакого озера не было.
        А было русло небольшой реки, лениво катившей свои воды почти прямо под ногами Конана куда-то за поворот, исчезая из глаз шагах в трёхста, и возникающая из-за другого же поворота, в полумиле от дамбы.
        - Видишь, Конан - вот наша река! Уничтожить снега и ледники, питающие её, не в силах даже маги Стигии! Поэтому они просто отвели её русло, а воины-наёмники насыпали эту дамбу - для надёжности. Посмотри на неё теперь, когда заклятье для тебя снято - ну, что скажешь?
        Да, сказать нашлось что. Это варвар и не примянул сделать, помянув всех известных и неизвестных богов и демонов, ну, и ещё несколько непристойностей в их (богов и демонов!) адрес.
        Вся дамба не превышала в ширину десяток шагов, и в высоту не достигала и пяти футов. Сделана она оказалась из гравия и земли, а наружный и часть внутреннего откосов укрепляли несколько больших плоских каменных плит - чтобы предотвратить размывы, очевидно, происходящие весной.
        - Как думаешь, за неделю справишься?
        - Ха! Да с такими лопатами и кирками, как у нас - за три дня раскидаю!
        - Э-э-э, нет, не спеши! Весь первый день уйдёт на защитные заклинания и мою подготовку. И то, я же говорил - я не уверен, поможет ли это от Стражей! Они всё-таки могут почуять неладное, и появиться!
        - Да ты же говорил - ничего особенного! Подумаешь, зубастые белые червяки по шесть футов! Мой меч легко разрубит любую плоть - хотя бы и волшебную!
        - Так-то оно так… Но они ведь, как и дамба, защищены заклинаниями! Поэтому могут показаться даже тебе тоже в три-четыре раза больше, чем на самом деле! И я ведь не могу взять с них немного слизи, или кожи, чтобы развеять чары!
        - Тоже мне, проблема! Ну подготовь меня как-то по-другому! Чтоб я видел, какие они на самом деле! Сыпани ещё какой-нибудь вонючей гадости, спой чего-нибудь, в конце концов! И я уж как-нибудь разберусь с ними!
        - К великому моему сожалению, пока не могу!
        - Это почему ещё?!
        - Ну так их же здесь ещё нет! И неизвестно, будут ли. Вот когда появятся… Кроме того, для живых существ нужны несколько иные приёмы, материалы и заклинания…
        - Уж не хочешь ли ты сказать, что не знаешь их?!
        - Нет, почему же… Знаю! - чародей явно был смущён, и чувствовал себя не в своей тарелке, варвар грозной башней нависал над его хрупкой юношеской фигуркой, - Просто… мне ещё ни разу не удалось испытать их в действии. Поэтому - на всякий, разумеется, случай! - если они вдруг появятся… Смело руби их, а я сделаю всё, что смогу!
        Конан от такой наглости аж рот открыл. Потом закрыл. И снова открыл:
        - Клянусь кишками Эрлиха! Вы только его послушайте! «Всё, что смогу»!..
        Этого недостаточно! А если они - тьфу-тьфу! - ни черта не расколдуются?!
        Рубить трехфутовым мечом тридцатифутового монстра, в брюхе которого поместится целый взвод таких, как я, в то время как ты «будешь делать всё, что сможешь!» И ты признаёшься в этом только теперь! Хороша шуточка! Нет, такого уговора у нас не было! Знаешь, лучше быть бедным, чем мёртвым! Всё, я еду домой! Воюй со своими неиспытанными чудищами своей долбанной магией!
        Варвар, убедительно разыграв возмущение и гнев, и стукнув себя кулаком в грудь так, что загудело, направился к фургону с уже распряжёнными лошадьми.
        Вернуться его заставил только оклик:
        - Конан! Тысяча золотых!
        Поворчав, варвар согласился, что жёлтые кругляшки могут как-то компенсировать возможный риск. А добрая проверенная сталь, если поднатужиться, может перерубить даже трехфутовую шею. Похоже, они с магом понимали теперь друг друга гораздо лучше. Особенно это стало заметно после очередного богатого мясом ужина, запитого большим количеством вина.
        Весь вечер, всю ночь и часть утра до завтрака Рэско творил свои заклинания, прыгая или ползая по дамбе на коленях, а иногда и - на животе, с разными амулетами и талисманами из своего мешочка. Конан, когда ему стало скучно - а это произошло очень быстро - просто завалился спать в фургоне, благо, сена ещё было довольно, а лошадей перевели, стреножив основательно, на чахлую травку, растущую всё же кое-где пониже дамбы.
        Впрочем, иногда, при особенно забористых пассажах мага он всё равно просыпался - и было непонятно, то ли чародей творит заклинания, то ли ругается на чём свет стоит - оттого, что забыл их.
        Утро выдалось опять росистое да ещё и пасмурное, и завтракал плохо выспавшийся Конан без обычного аппетита. На дамбу он посматривал, хмурясь и кряхтя.
        Ближе к полудню пришлось-таки взяться за лопату и кирку.
        Рыть он начал с края дамбы, обращённого к долине в том месте, которое посчитал наиболее тонким, и низко расположенным. Как объяснил Рэско, он пока не собирается отводить всё русло, а только часть - чтобы пропитать влагой засохшую за годы землю, и облегчить переселенцам восстановление старых русел. А потом они уж сами, как-нибудь…
        Поэтому предстояло проложить примерно восьмифутовую траншею, при ширине тоже футов восемь-десять, внутри десятишагового коридора, «очищенного» Рэско, и обсыпанного по границе зеленоватым порошком.
        Вскоре Конан приноровился к слежавшемуся за долгие годы в довольно прочный конгломерат, грунту. Взять его непосредственно лопатой было трудно: мешал гравий, плотно сцементированный с почвой. Поэтому минут десять варвар махал киркой, разрыхляя слой в несколько дюймов глубиной, затем ещё минут пять выгребал осколки лопатой.
        После каждого часа работы в таком режиме приходилось останавливаться - передохнуть и попить (не воды, разумеется!), и утереть обильный пот. Под вроде бы неяркими лучами пробившегося наконец сквозь пелену облаков солнышка, Конан прямо-таки уливался этим самым потом: тот щипал глаза, струился ручейками по спине и животу, так, что вскоре пришлось снять намокшие и мешающие штаны, и остаться в набедренной повязке и сапогах.
        Густые, чёрные как смоль волосы пришлось связать в тугой хвост, чтоб не лезли в лицо, а ремни, удерживающие верный меч на спине, одеть прямо на голое тело - с ним варвар не расстался бы, даже если бы пришлось остаться и без сапог и повязки…
        Всё равно ему пришлось постирать её всё в той же реке перед ужином, и вымыться самому - пот и пыль образовали на теле настоящий панцирь.
        С непривычки - он давно забыл, старался забыть и о такой работе, тоже вписанной в юности на страницы его биографии - Конан подустал, и натёр-таки несколько неприятных мозолей.
        Но всё равно у него были причины гордиться собой: яма получилась довольно приличная - почти четверть дамбы была пройдена. И предусмотрительность мага оказалась отнюдь не лишней: первая лопата продержалась всего с час, вторая, с которой Конан обращался, можно сказать, понежней - почти до вечера.
        Но лопат было достаточно, и если дела так пойдут и дальше, и Стражи (тьфу-тьфу!) не появятся, за четыре дня он и вправду покончит с этой работой! А с такими деньгами он сможет спокойно гулять и развлекаться в любой стране добрых полгода!
        Ужинал он со зверским аппетитом и собой остался вполне доволен. Маг же вообще от радости только что в ладоши не хлопал - он не ждал от воина-наёмника такой сноровки в землекопном деле. Спал Конан тоже здорово: для постороннего наблюдателя словно бревно, если только бывают храпящие брёвна. Он понимал, что ждут от него именно этого - своим острым чувством вкуса он чётко уловил посторонний привкус в очередном бурдюке, и понял, что это - обычный сонный порошок.
        Вот как. Значит, маг хочет, не тратя на него свою драгоценную магию, чтобы он сегодня крепче обычного спал. Значит, надо сделать наоборот!
        Подменить бурдюк такому опытному вору было проще пареной репы. Симулировать повышенную сонливость - тоже.
        Поэтому сквозь полуприкрытые веки киммериец с интересом наблюдал, как после полуночи маг поднялся со своего ложа, тихо ругаясь и покряхтывая, нагрузил на двух лошадей четыре мешка с солью, и отбыл в направлении руин.
        Спустя пять минут за ним отбыл и Конан неслышной гибкой тенью.
        Сливаясь с любым предметом, из-за которого он в данный момент наблюдал за неспешным спуском по довольно пологому склону своего таинственного вруна-нанимателя, он отнюдь не уступал диким хищникам в умении маскироваться и красться.
        Спустившись на более пологую поверхность самой равнины, маг погнал коней быстрее.
        Конана это не смутило - в беге по пересечённой местности он мог потягаться с любым конём. О том, что шуму при этом он не создавал, можно не упоминать.
        Не прошло и часа, как они достигли развалин.
        Но - странное дело! Вблизи выглядели они отнюдь не развалинами крепости или города.
        Скорее, это были грандиозные раскопки.
        Раскопки какого-нибудь погребального могильника, или карьера, или старого рудника. Повсюду были проложены узкие и широкие траншеи, переходящие в пологие, или отвесными колодцами уводящие в неизмеримую глубину, тоннели. Некоторые и выглядели-то как настоящие шахты. Дно скрывала непроглядная тьма, и как ни старался варвар, но определить глубину даже приблизительно не смог - звук от падения брошенных камушков гасили глиняные стены.
        Объём вынутого из недр грунта поражал, и был и впрямь под стать настоящему подземному городу: отвалы, тянущиеся настоящими морскими дюнами, или круглыми холмами, громоздились на высоту до ста футов, и занимали территорию около двух квадратных миль. Конан заметил, что в их расположении есть свой порядок и некая система.
        Некоторые из них были совсем свежими - земля ещё была рыхлой. Большинство же явно насчитывали не один десяток лет - их склоны сгладили дожди и они поросли жёсткой травой. Значит, всё же вода сюда с неба, хоть в виде дождя, но попадает. И попадает неплохо - по крайней мере, скотоводство возможно. Но за каким дьяволом понадобилось кому-то рыть все эти лазы, траншеи и пещеры?! И где эти, явно многочисленные и трудолюбивые копальщики?!
        Почему не видно ни костров для приготовления ужина, ни палаток, ни вообще никакого жилья? Или… Все уже ушли?
        Но, с другой стороны, если все ушли, к кому едет чародей?
        Конан подобрался поближе к Рэско, который, выехав примерно на середину раскопанного городища, стал сгружать мешки прямо на землю. Когда последний мешок был без особой аккуратности скинут, маг сунул пальцы в рот, и отрывисто, по-особому, три раза свистнул. Варвар за очередным терриконом прижался к земле, затаившись.
        Но спустя минуту Конану всё же пришлось протереть глаза, и, рискуя быть обнаруженным, подобраться поближе: он не верил своим глазам и ушам.
        Рэско разговаривал… С сурком!
        Впрочем, может это был и суслик - варвар плохо разбирался в тонкостях терминологии. Да, такого размера, пожалуй, мог быть, скорее, суслик - ростом, стоя на задних лапках, столбиком, тот достигал полутора футов, и весил, судя по плотному тельцу, фунтов восемь. Хм, прикинул Конан, одного такого вполне хватит на обед даже ему.
        Но Рэско-то точно не за этим пожаловал. Варвару удалось наконец разобрать конец фразы: - … как мы договаривались! Нет, делайте что хотите, но у вас лишь два дня! Два!.. Нет… Не-е-т!.. Плевать - хоть не спите вообще!..
        Очевидно, сурок-суслик понимал человеческий язык и что-то отвечал - но Конан ничего не слышал. Да и что толку, если бы услышал - ведь по-сурочьи он не понимал.
        Впрочем, всё, что было нужно, он из этого однобокого диалога уяснил, и, посчитав, что узнал вполне достаточно, поспешил убраться восвояси, успев даже действительно заснуть к моменту возвращения мага. А вот Рэско, улёгшись, ещё добрый час ворочался и что-то тихо и сердито бубнил.
        На этот раз - точно ругался.
        Поутру с восходом солнца встал и Конан. Терриконы и валы земли в центре долины снова выглядели как развалины крепости и города, но хватать Рэско за грудки и требовать объяснений, пожалуй, было рановато. Поэтому Конан схватил его за плечо, и разбудил, чтобы позавтракать вместе.
        Работа спорилась. Вернее, спорилась она у Конана - маг только ходил вокруг, или сидел на краю траншеи, весь обвешанный амулетами, всё время прислушиваясь к чему-то не то в окружающем мире, не то в своём внутреннем.
        Вид у него был ещё более сумасшедший, чем обычно: глаза сияют, губы шевелятся, пальцы всё время перебирают развешанные на шее и других местах талисманы-побрякушки. Направление его взгляда вообще невозможно было определить - то ли в себя, то ли на обнажённый пупок Конана. На вопросы он теперь тоже откликался редко, объяснив это тем, что должен следить за приближением Стражей, которые могут быть сильно рассержены их успехами.
        И верно ведь. Уследил.
        После полудня маг вдруг выпучил округлившиеся глаза, и, указывая рукой куда-то за спину Конана, издал нечеловеческий вопль.
        Реакция варвара оказалась мгновенной: даже не оглядываясь, он одним гигантским прыжком выскочил из траншеи, которая была чуть выше его роста, и лишь в полёте выхватил меч, развернувшись к возможному врагу уже на верхушке дамбы, от которой, по-правде говоря, оставалось даже меньше половины.
        Однако врага, или врагов пока ещё не было видно.
        Зато он сразу понял, что от чародея пользы не будет. Выпустив из рук свой драгоценный мешочек, тот валялся на спине без сознания.
        Неплохо для магического «прикрытия»!..
        Странный нарастающий звук и вибрация почвы заставили Конана отойти от своей траншеи подальше, непрестанно вертя головой.
        Вот с боку его творения посыпались камушки. Вот на пределе слышимости прозвучала могучая басовитая нота. И вот - откуда-то совсем издали - донёсся ответ.
        И вот в середине противоположной от него, ещё влажной стенки прокопанного канала стала вспучиваться земля. А вот…
        Н-да, ну и рожа.
        Нет, она отнюдь не была страшной. Скорее, чудовищно безобразной…
        Просто белый огурец, трёх футов в обхвате, суживающийся к концу, и поделённый поперёк напополам узкой щелью пятифутовой пасти.
        И - всё. Ни глаз, ни ушей, ни ноздрей.
        Ну, собственно говоря - правильно. Зачем они тому, кто живёт под землёй?
        Зато в нижней части брюха, с обеих его сторон торчало множество крохотных члеников-лапок - совсем, как у многоножек, ядовитых и противных созданий, встречавшихся Конану в джунглях Пунта и Зембабве, и всегда норовивших залезть, куда не надо.
        Выбравшаяся наконец на поверхность тридцатипятифутовая тварь очень живо интересовалась траншеей - ощупывала её головой и розовым длинным языком со всех сторон, и вскоре принялась прямо челюстями сгребать отвалы выброшенной варваром породы обратно, в расчищенное с таким трудом и потом, русло.
        Конаном и валявшимся рядом Рэско она не интересовалась совсем.
        Пришлось доказать ей всю ошибочность такого отношения к «автору» траншеи.
        Очень сильный удар тяжёлого двуручного меча перерубил позвоночник, или что там у твари было, и почти отделил голову от туловища. Вернее, не голову, а первые шесть футов тела, если считать за перед часть тела с пастью.
        Странно, но белая штуковина довольно быстро умерла. Вторую, показавшуюся из земли через несколько секунд после этого, и принявшуюся бестолково хлопать головой по земле вокруг (может, это была слабая попытка добраться до него?) Конан убил так же легко, обойдя её сзади. Смерть твари опять поразила его - эта даже не подёргалась в агонии.
        Варвар, потыкав на всякий случай мечом, осмотрел тела. Почесал в затылке.
        Он чувствовал… Стыд.
        «Кровожадные» твари вовсе не хотели его убить. Они хотели лишь починить дамбу. И было их всего две. Во что же это он ввязался?!
        Набрав в бурдюк воды из реки, он вылил её на голову и грудь всё ещё валявшегося без чувств Рэско. Несколько хороших пощёчин и встряска тоже помогли делу воскрешения - воскрешения этого «отчаянного» смельчака и защитника.
        Держа моргающего мокрого мага за грудки, и приблизив вплотную своё злое не на шутку лицо, Конан зарычал:
        - Хватит, надоело! Или ты мне без вранья сейчас же объяснишь, что здесь происходит, или, клянусь бородой Крома и печенью Урзуха, один маг станет на голову короче!
        - Я… э-э-э… я… они… А где… Тирриги?! Они… нас… нас… - Рэско трясло не на шутку, он заёрзал, завертелся в руках Конана, с ужасом оглядываясь и ловя ртом воздух.
        - Они не более опасны, чем вши в твоей хитрозадой башке! Ах ты, чёртов врун, и сын вруна! Кто брехал мне, что они кровожадны, как голодные крокодилы, и коварны, как леопард?! Да по сравнению с тобой они невинны, как голуби! Они - простые землекопы, а не убийцы, какими ты их мне расписал! Ну, говори!
        - А они… они…
        - А «они»… мертвы! - передразнил Конан всё ещё задыхавшегося не то от страха, не то от железной хватки варвара горе-чародея, - Лучше бы я отрубил башку с лживым языком, а не их несчастные баклажаны! У них и зубов-то порядочных не было!
        - О-о-о-х, какое счастье! - словно гора упала с плеч Рэско, - Я… То есть, я хочу сказать…
        - Ну да, - кивнул он наконец под грозным испытующим взором Конана, только сейчас, похоже, заметив, что его держат не совсем почтительно и ласково, - Я… должен извиниться, конечно. Ты прав! Я… Сказал тебе не всю правду. Отпусти меня, и я расскажу. Да, я расскажу всё!
        Казалось, он действительно раскаивается, и готов рассказать если не всю, то хотя бы часть правды. Мокрые волосы, топорщившиеся вокруг «хорькового» личика. И пропитанная водой одежда. Плотно облепившая тощее тело тоже авторитета и солидности волшебнику не прибавляли…
        Конана, несмотря на молодость, имевшего дело уже не с одним коварным лжецом-магом, его подавленно-всклокоченный вид ни на секунду не ввёл в заблуждение:
        - Но смотри, дорогой Рэско, или как там тебя на самом деле звали в родной Стигии - не вздумай врать про «свой народ», или про то, как его превратили в сурков. Я знаю уже достаточно, и твоё враньё может выйти тебе же боком. Ну, так что там, в глубине?! - говорить с магом таким тоном было единственно верным решением, так как ничего другого, кроме превосходящей грубой силы этому сословию должного уважения не вселяло.
        Чародей, однако, вполне достойно выдержал удар. Лишь покачал головой. Окинул тоскливым взором горизонт. Утёр не торопясь мокрое лицо. И начал очередное враньё:
        - Ты прав, конечно. Никакого «своего» народа у меня нет и никогда не было.
        Да и разве может быть свой народ у сироты, подкидыша, даже не знающего своей настоящей родины? Но с другой стороны, это и хорошо: я никому ничем не обязан. - он криво усмехнулся уголком губ, - Лет мне, конечно, не двадцать, а триста двадцать, или больше - точно даже не помню, да и наплевать. С детства я скитался почти по всей Ойкумене, пробиваясь то нищенством, то воровством… Поэтому я и выбрал тебя - почти родственную, одинокую душу…
        Конан вызверился:
        - Думай, что говоришь, брехун чёртов! Да я скорее соглашусь быть родственником последнего шакала, чем такого коварного и трусливого стигийца!
        - Нет, Конан, я не стигиец… Во-всяком случае, происхождением. Но правда твоя - начал обучение магии я именно там… Угораздило меня забраться в дом одного старого чародея… Ещё повезло, что я не подох с голоду в его ловушке, прежде чем он меня нашёл и вынул…
        Он даже не пытал меня. Я сам всё выложил - так испугался… Да и было чего!
        Он оставил меня себе в услужение. Дал имя. Ты опять прав - зовут меня не Рэско, а Альфэдр, что значит по-древнестигийски - заморыш. Вначале я злился и огрызался, потом подрос, стал хитрее… и… В-общем, всё, что я рассказывал тебе о годах своей «учёбы» - правда. Каких только унижений не выпало за эти двадцать лет на мою долю!..
        Конан про себя подумал, что сочувствия от него это лживое ничтожество не дождётся.
        Убитых тирригов и то жаль больше.
        - Был я и в Бритунии, обучался и у зингарцев. Но последние сто, или больше, лет, я провёл в Туране и Пунте. Там, изучая рассыпающиеся от ветхости пергаменты царских архивов, я и узнал об этом проклятом тысячи лет назад, и преданном забвению, месте.
        Об этой неприступной долине.
        Ты и здесь прав: под её центром и вправду скрыт древний город. Очень древний. Он так стар, что погребён под многосаженными отложениями, покрывшими всю эту долину за тысячелетия, прошедшие после его гибели. И вместе с ним погибли и все жители этого странного места.
        Да, они не ушли, и не угнаны в рабство - они именно погибли.
        Все они погибли здесь.
        И всё это произошло из-за добытого их царём древнего сокровища.
        Древние свитки говорят, что оно настолько грандиозно, что его даже не смогли перевезти. И просто построили город. Так, чтобы сокровище оказалось внутри его. Окружённое мощными неприступными стенами. Скрытое в глубоких гигантских пещерах. Недосягаемое и бесценное!..
        Такого совершенно точно не было и нет больше нигде!
        Но ещё говорится в древних манускриптах, что от этого сокровища и погиб в одночасье весь народ долины. Оно испускает иногда ярчайший всепроникающий свет, и сильнейший жар! От него плавятся камни, и нет никакой защиты. Люди - испаряются, словно капля воды на раскалённой сковородке! Так бывает, когда кто-то прогневит древнего Духа, охраняющего сокровище.
        Вот я и подумал…
        - И ты подумал, дурья твоя башка, умаслить его, принеся меня ему в жертву! А сколько ещё легковерных идиотов погибло здесь из-за тебя?!
        - Да нет же, Конан, - досадливо поморщившись, словно зацепил языком за гнилой зуб, чародей отмахнулся, как от безмозглой назойливой мухи, - Нет здесь никакого Духа-Хранителя! Всё это просто древняя сказка. Измышления людей, писавших со слов других дряхлых, склеротичных полуидиотов, знаменитых только тем, что они тоже где-то, что-то, от кого-то и когда-то слышали… И вписали в так называемые «хроники»… Вероятнее всего, здесь просто было извержение не то вулкана, не то гейзерного озера…
        Но город и сокровище существует. И вот я подумал… Дело в том, что жар подземных пещер охраняет его надёжней любых Духов. А если я пущу туда воду, и подожду немного - сто-двести лет не имеют для меня большого значения! - то недра за это время охладятся…
        И тогда всё это бесценное - слышишь! - оно и вправду колоссально и бесценно, по описанию луэков - сокровище - моё!
        - А кто такие эти луэки? - удивился Конан.
        - Как это - кто? А, ну да, откуда тебе… Это же суслики. Они сами называют себя так.
        С ними я договорился легко. За соль и… Ну, и ещё кое-что, они пророют землю хоть до пещер Мардука… Кстати, я иногда подумываю, что это они и есть - там, внизу… Ха-ха. Шутка, извини. Да. Роют они всей колонией уже восемьдесят четыре года, а я привожу им то, о чём мы договорились, и обеспечиваю частые дожди - чтобы, значит, трава росла погуще… Я и пшеницы им насадил…
        Они вполне благоденствуют - сменилось уже восемьдесят три поколения. И число их так сильно выросло - почти всё раскопано в последние двадцать лет, за счёт числа…
        Так, с сурками-сусликами-луэками, вроде, понятно, подумал варвар. Вот уж кто действительно не проболтается о древнем кладе никогда и никому… Но есть кое-что, не совсем вяжущееся с этим гладким рассказом!
        - Значит, говоришь, нет никакого Духа-Хранителя… Хм! А что же это тогда за пещера вон там, наверху, которую ты завалил всеми этими обломками сто лет назад? - указующий перст Конана безошибочно ткнул вверх, туда, где он уже давно приглядел тщательно заделанное и замаскированное под цвет скалы большое отверстие.
        Но маг даже ухом не повёл, а варвар так надеялся, что поймал-таки, наконец, проходимца за хвост. А проходимец, похоже, заготовил ответ заранее:
        - Ах, это. Нет, это не то, о чём ты подумал.
        Там был просто алтарь, посвящённый Птице-Богу. Ну, там, беркуты всякие, орлы… Я плохо в этих хищниках разбираюсь. В них хорошо разбираются луэки. Это они и попросили заделать эту дыру, и оградить их от нападений с воздуха. Ну я и сделал, как они просили. Так что теперь здесь птиц нет. Это тоже входит в наш с луэками договор. Правда, это было не сто, а где-то семьдесят лет назад, когда здесь появились гнездовья… А как ты узнал про пещеру? - как бы невзначай поинтересовался Рэско-Альфэдр, не меняя тона и вроде бы равнодушно.
        - А очень просто, - во вранье, раз уж на то пошло, Конан мог бы поспорить с любым самовлюблённым магом, считающим всех остальных наивными дурачками и простаками, - вон же видны закрывающие вход камни и глина. Они другого цвета, чем камни вокруг! И пятно входа слишком гладко выровнено. Настоящие скалы такими ровными не бывают!
        - Ну и зрение у тебя! - поразился маг, - Острее, чем у беркута!
        - А то!.. Я же сказал тебе - я - первосортный товар! Но это ещё ерунда. А вот ночью я и вправду вижу почище любой кошки! - и это была правда, но киммериец знал, что маг ей не поверит, посчитав очередным пустым бахвальством жадного наёмника, - Лучше скажи, что ты теперь намерен делать?
        - Как - что? То есть… - маг действительно растерялся, и не от резкой смены темы разговора, - А как же траншея? Разве ты не собираешься закончить её? Ведь мы же договорились?..
        - Ах, договорились? Ах, докончить? После всего твоего вранья, и всего того, что здесь произошло, и может произойти? Я и так чувствую себя гнусным убийцей! Кто даст мне гарантии, что рассказанное тобой только что - правда?! А вдруг, если я пущу воду в долину, мы все взлетим на воздух, почище, чем на настоящем вулкане?! Уж я-то знаю, что такое подземный жар котла Муспел! Все эти горы растают, словно жир на сковороде! Да и мы… Вместе с твоими луэками!
        - Но Конан… Умоляю тебя! Ведь я не смогу дорыть всё это! Это последнее моё тело совсем слабо физически! Да и долговечно оно лишь потому, что стареет лишь тогда, когда я напрягаюсь. Я на самом деле слабее ребёнка! - Конан подумал, что хоть это похоже на правду: ведь он помнил, с каким трудом чародей грузил мешки с солью - а в каждом было не больше сорока фунтов. Да и когда он тряс мокрого Рэско за грудки, создавалось ощущение, что в руках тряпичная кукла, а не трёхсотлетний прохиндей и мерзавец. Впрочем, от этих чародеев ожидать можно… Всего!
        - Да и не обязательно тебе доводить дело до пуска воды. Убери вон те большие плиты из русла реки, и доведи траншею вот до сюда! И уезжай себе восвояси! А уж с такой тонкой перемычкой мы с луэками сами управимся. Ведь Стражей больше нет!
        - А почему ты не хочешь теперь всю траншею поручить луэкам? - с бросающимся в глаза подозрением поинтересовался варвар.
        - Ну… во-первых, это будет гораздо дольше, а во-вторых, их лапки не так хорошо приспособлены к острым осколкам гравия, как кирка и лопата!
        И этот неисправимый враль хочет, чтобы он поверил, что им движет любовь к суркам?! Нет, определённо роль идиота-жадины Конану удалась… Не будем же разочаровывать почтеннейшую публику. Мотнув головой, варвар сердито буркнул:
        - Две тысячи!
        - Но Конан!!! Как ты можешь! Ведь это просто… Непорядочно! Мы же договорились…
        - На твоём месте, Альфэдр-стигиец, я не слишком-то разорялся бы насчёт порядочности! Хоть я и наёмник - но не убийца! Но дело сделано… Две тысячи!
        По перекошенной роже горе-мага Конан понял, что вот уж угрызений совести, или столь повышенной чувствительности от дремучего варвара тот не ждал. Впрочем, вскоре он быстро сообразил, в чём дело - очередной предлог поторговаться…
        Рэско легко включился в эту игру:
        - Ну послушай, Конан! Две тысячи - за жалкий кусок этой дамбочки!.. Особенно теперь - когда уже никто её… Да и кроме того, две тысячи - это почти всё, что у меня есть! Я с таким трудом скопил их за долгие годы! И мы договаривались…
        - Слушай, не считай меня уже совсем придурком! Чтобы маг - и с трудом скопил деньги!.. Ха! Да, смешно. И договаривались мы совсем в других условиях. Ты, если вспомнишь, первый наворотил гору вранья!
        - Ну, виноват, извини ещё раз. Просто я подумал, скажи я правду - не захочешь ли ты сам завладеть… сокровищем… Попросту убив меня!
        - Хм, такая мысль кажется мне привлекательной! - плотоядно ухмыльнулся варвар, - Но она плохо вяжется с моей честью! - многозначительная пауза…
        - Честью простого наёмника! - выразительно глянув на мага, Конан подчеркнул последние слова, как бы противопоставляя свою честь - чести магов вообще, и Рэско-Альфэдра в частности, - Да и руки марать не хочется. Что же до сказочек про сокровища огненных пещер - нет, я предпочитаю конкретное полновесное золото. Тем более, тебе оно вроде и ни к чему: скоро ты ведь получишь свои «неисчислимые» богатства! Подумаешь, действительно - жалких сто-двести лет! - он презрительно фыркнул.
        - Ну хорошо. Хорошо. Я согласен. - подозрительно легко уступил маг, доказав, таким образом, что, во-первых, две тысячи явно не «почти всё», что у него есть, а во-вторых, что способ устранения Конана у него давно продуман.
        И вообще, подумалось киммерийцу, этот Рэско что-то уж чересчур равнодушен к его оскорблениям и прямым провокациям. Другой маг (да и не-маг!) уже давно полез бы в бутылку, стараясь ухлопать грубого дикаря, или хотя бы примерно наказать. Этот же или вообще не придавал словам простого смертного никакого значения, или самолюбие его с детства не получало достаточного стимула, чтобы стать как у нормального стигийского мага - то есть непомерным.
        Однако восполнять такой пробел в его воспитании Конану было не с руки. Самооценка мага - личное дело мага. А вот недооценка мага Конаном - недопустима!
        - Ты, конечно, прав - ты мне нужен, а золото - золото восполнимо. Но Конан - ты теперь знаешь мою тайну. И если не ты, так другие, не столь порядочные… э-э… люди, могут захотеть отнять у меня моё сокровище!
        - «Ты, небось, хотел сказать: воры и прохвосты! Каким, всё же без сомнения, ты считаешь и меня!», - подумал про себя варвар, но чародея не перебил, только хмурясь.
        - Я прошу тебя лишь об одном: не рассказывай о нём никому! Пожалуйста, - Конан-киммериец, я прошу тебя - не рассказывай! Ведь мне и вправду - ждать и ждать! Обещаешь?
        - Ладно, чёрт с тобой! Считай, договорились! - буркнул варвар, - Обещаю не рассказывать! Мне-то в этом деле… Тоже гордиться и хвастаться особенно нечем.
        - Спасибо! - отозвался маг с признательностью улыбнувшись, и кивнув головой, - Я знаю - на твоё слово можно положиться! Ведь я и правда - много расспрашивал и знаю о тебе.
        - «Да, на моё-то положиться можно, в отличии от твоего!» - подумал Конан, грозно поглядев на Рэско, но вслух ничего не сказал, а лишь кивнул.
        Затем он принялся собирать разбросанные инструменты - подошло время обедать.
        Да и трудяг-тирригов надо было бы помянуть добрым глотком вина.
        После обеда и небольшого отдыха дело пошло быстрее - Конан снял с себя всё, даже пояс и ремни с мечом, оставшись лишь в сапогах. (Разумеется, с заткнутыми за голенища двумя кинжалами для метания. Опасаться теперь кроме Рэско-Альфэдра было некого, и Конан надеялся, что если дело дойдёт до арбалета, над которым он неплохо поработал, козыри окажутся отнюдь не в руках мага. Ведь вряд ли чародей решится в открытую достать оружие, если он и вправду наводил справки о варваре. Ха-ха. Скорее надо, учитывая подлый и коварный характер магов вообще и Рэско в частности, ждать стрелы - в спину. Ну, или ещё какой-нибудь магической дряни.)
        Поскольку наплыва женщин не ожидалось - впрочем, ему не помеха, даже если б и ожидалось! - чувствовал себя Конан свободно, с громким рычащим выдохом махая киркой.
        К вечеру прокопать оставалось меньше пяти футов, и Конан прикидывал уже, как убрать облицовочные плиты из русла. Для этого пришлось использовать всех четырёх лошадей, два толстых бревна и здоровенный канат, который магу пришлось-таки сотворить для варвара. Тем не менее, на уборку двух тяжеленных плит, даже обкопанных по периметру, ушло всё утро следующего дня.
        С помощью лошадей же киммериец оттащил пониже в долину разрубленные на несколько кусков тела несчастных Стражей-землекопов, сожалея, что не может их похоронить, и ещё больше - об их безвинной смерти. Но сделанного не вернёшь. Хотя, ей-богу, если бы белые трудяги были бы живы, он и вправду предпочёл бы зарыть траншею, прикончить трусливого враля, и спокойно убраться восвояси.
        Однако он ведь и так не собирался успокоиться, докончив канал, и получив деньги.
        Он не был бы Конаном, если бы не вернулся, и не увидел своими глазами, чем же в действительности закончится история с затоплением загадочной долины. Что же на самом деле скрыто там, под толщей земли и песка?
        Не может быть, чтобы такое ничтожество, как Рэско-Альфэдра интересовало одно только богатство, пусть даже и несметное! Нет, стигийские маги не особенно жалуют золото и драгоценности! Они предпочитают силу и власть! А их даёт только древнее волшебство… Обычно. Вот и поглядим!
        К ужину Конан довёл всю работу до конца.
        Толщина перемычки у расчищенного им восьмифутового русла не превышала теперь и фута, а глубина слоя воды в траншее должна была составить не менее трёх футов - не много, и не мало. Как раз, прикинул он про себя, удобно, чтобы перекрыть валунами и плитами, в случае, если что пойдёт не так - наверняка маг об этом подумал.
        Испротил Конан при этом ещё всего две лопаты. И одну кирку.
        Рэско-Альфэдр, успевший после обеда пошарить в фургоне, и явно убедившийся в неисправности арбалета, починить который не помогло бы никакое волшебство, своим мрачным видом лишний раз доказал, как опасно поворачиваться к нему спиной, и вообще, недооценивать или доверять. Впрочем, Конан и виду не подал, что это заметил.
        Когда чародей убедился в полной готовности канала к пуску воды, они с вымывшимся напоследок в речке Конаном вернулись в лагерь. Здесь маг попросил варвара подождать, занявшись ужином, пока он, то есть Рэско, сходит в пещеру за платой.
        Конан, полный дурных предчувствий, внешне, тем не менее, проявил полную беззаботность, и даже позволил себе пошутить, спросив, не помочь ли магу в таком трудном деле - считать его научили ещё в детстве! Да и носить тяжести он мастак! Маг, насупясь, попросил киммерийца не затрудняться, обещав справиться самостоятельно, и гордо удалился, погоняя лошадей, которых вновь запряг в фургон.
        Конан, разумеется, был не настолько наивен, чтоб действительно заниматься ужином.
        Осторожная слежка помогла выяснить, где находится берлога мага - оказалось, всего в пятнадцати минутах ходьбы - пещера, в которой тот держал, очевидно весьма давно, золото, и все свои наиболее ценные и нужные причиндалы. И хотя тьма, царившая внутри, скрывала мага и всё остальное, звуки позволяли варвару безошибочно определять, что происходит в логове коварного нанимателя.
        С полчаса Конан терпеливо ждал, когда маг вдоволь набурчится, отсчитает, и снова набурчится, а затем волоком дотащит тяжёлый мешок до фургона. По прикидкам киммерийца, две тысячи должны были весить не меньше пятидесяти фунтов, но желания выйти и помочь обливающемуся потом стигийцу у него даже на минуту не возникло, впрочем, как - отдадим ему должное - и мысли пристукнуть чародея и ещё пошарить в его пещере.
        Он предпочёл бегом вернуться в лагерь, и поужинать, от души приложившись к очередному бурдюку (справедливости ради надо сказать, что практически всё «выпитое» варвар, опасаясь яда, попросту вылил в реку, компенсировав недостачу жидкости в организме и бурдюке чистой водой).
        Появление фургона с мешком, и запыхавшегося Рэско полупьяный киммериец приветствовал весело и бурно. Монеты он, однако, тщательно пересчитал, не постеснявшись особо стёртые или подозрительные попробовать «на зуб».
        Прощание не было ни тёплым, ни дружеским.
        Уже в сумерках, нагрузив на свою лошадь мешок с продуктами и золотом, бурдюки с вином и водой, и отказавшись «в последний раз переночевать», Конан отбыл в обратном направлении, ещё раз заверив Рэско, что тому не о чем беспокоиться - слово Конана твёрдо, как скала!
        Чародей, провожая варвара, с явным нетерпением поглядывал на дамбу, тоже уверяя, что не вскроет перемычку, пока варвар не отъедет на «безопасные миль десять!», то есть, не раньше, чем утром. Оба друг другу не верили. И оба имели на то основания.
        К счастью, лощина, по которой они прибыли, была вполне извилистой. Отъехав от перевала мили на две, Конан убедился, что маг не может больше его видеть или слышать, после чего, сбросив прямо среди дороги мешок с продуктами, и бурдюки, пустил свою вначале попротестовавшую было лошадь (вот наивная - упрямство, конечно ей не помогло!) в бешенный галоп, понукая её и нещадно нахлёстывая, словно за ним черти гнались.
        Проскакав мили три, он решил не рисковать больше, и остановившись, забросил мешок с золотом на какой-то камень. После чего… Не менее быстро погнал лошадь обратно!
        Он даже оглядываться опасался - чтобы не ослепнуть!
        Отъехав не меньше, чем на полмили от мешка, он заехал за большую скалу и приготовился терпеливо ждать, спешившись, и успокаивая опасливо косящую и тяжко дышащую лошадь.
        Но ждать пришлось не больше двух минут.
        Теперь Конан точно знал две вещи: оставлять в живых такого свидетеля маг не собирался ни при каких условиях. И - заклинания, подслушанные варваром у пещеры действительно сродни тем, что чародей творил при установлении защитного круга для ночёвок. Только посильнее.
        Во всяком случае, полыхало здорово: можно было с уверенностью сказать, что и из долины, где остался маг, багровое зарево было отлично видно.
        Доехав уже не торопясь до мешка с едой и бурдюков - в обеих тоже была вода, самолично набранная Конаном из реки! - варвар спрятал их за большим камнем, стреножил лошадь, и пустил её пастись туда, где ещё была какая-то чахлая травка.
        Он искренне надеялся, что бедному животному не придётся ждать его больше двух-трёх дней. Сам же варвар налегке, но в полном боекомплекте, отправился закончить кое-какие дела в долине, и вернуть кое-какие долги…
        Маг был настолько уверен в жадности и глупости дикаря-варвара и силе своих заклинаний, что даже не дал себе труда съездить убедиться, сожгли ли заговорённые монеты его беспечного и «варварски-примитивного» высокооплачиваемого землекопа.
        От всё ещё стоящего на том же месте фургона Конану с его кошачьим зрением была прекрасно видна вся долина и направляющаяся к отвалам земли в её центре фигура на лошади милях в четырёх: очевидно, чародей выехал сразу же, как только увидел зарево там, где и ожидал его увидеть. В гибели горе-наёмника он явно не сомневался… Ну-ну.
        Взошла луна. Конана она застала на скалах, выше невскрытой ещё дамбы футов на триста, в непосредственной близости от пещеры «Духа орлов-беркутов».
        Варвар действовал в духе мудрой поговорки древних: в том смысле, что «враг моего врага - мой друг», проворно махая любимой киркой, выколупывая слой глины и щебня, маскирующий жерло. Но убить он хотел двух зайцев сразу: освободить возможного союзника, и, главное - подготовить себе хороший и надёжный наблюдательный пункт.
        Рука была набита, и дело шло споро. Вскоре пошли крупные камни. Конан смело выкатывал их и отпускал кувыркаться, подскакивая, вниз по склону: он знал, что от поселения луэков маг ничего не услышит, а если и услышит - не придаст значения. Ведь единственный свидетель, который мог бы как-то помешать теперь осуществлению его планов, уже - как наверняка думал маг - мёртв, сожжён и развеян по ветру!
        Конан работал так, как не работал даже при прокладке траншеи, не обращая внимания на заливавший глаза и тело едкий пот, и хлопающие по спине ножны, всей силой титанических мускулов ворочая огромные камни, завалившие десятифутовое круглое отверстие пещеры явно искусственного происхождения. Самые крупные валуны даже он мог убрать лишь с помощью предусмотрительно захваченного новёхонького шестифутового лома.
        Одновременно он ломал голову над вопросом - то ли чародей вовсе не так хрупок, как прикидывался, то ли для этой работы он нанимал ещё каких-то дурачков, падких на золото. В последнем случае можно было не сомневаться в том, какая судьба их постигла…
        Свидетелей Рэско явно очень не любил.
        На расчистку ушло около часа. Вся пробка оказалась глубиной футов в десять.
        В открывшемся отверстии даже Конан ничего разглядеть не мог. Непроглядный мрак скрывал таинственные недра пещеры, не позволяя определить её глубину и форму. Дух, если он и был ещё здесь, никак своё присутствие не обозначил, зажигать же огонь, и рассматривать местные достопримечательности варвар уж точно не собирался - зная, что уж свет-то наверняка выдаст его - пещера высоко, и маг его увидит и издали.
        С другой стороны, рассматривать сейчас древние алтари и прочие детали Конану было и ни к чему. Он и так получил то, к чему стремился: вид на реку, дамбу и всю долину был великолепен. Пещеру явно соорудили там, где надо. Этот Дух, или его почитатели знали, что делали.
        Хотя хозяин, как упоминалось, никак не отреагировал на появление запыхавшегося и пропотевшего Конана, тот посчитал невежливым не поздороваться на всякий случай с возможным будущим союзником:
        - Приветствую тебя, о почтенный Дух этой пещеры!
        Прости меня за незваное вторжение, но клянусь бородой Крома, я не желаю тебе зла! Я лишь хочу кое за кем и кое за чем понаблюдать из твоего убежища. Обещаю уйти отсюда сразу, как увижу и узнаю то, зачем сюда пришёл! Ты не возражаешь?
        Ответа он, разумеется, не получил.
        Да и очень удивился бы, если б получил! Брехун Рэско.
        Хотя, если хорошо подумать, для чего-то же он эту пещеру заделывал! А стигийский маг просто так никогда ничего не сделает.
        Ладно, может, днём станет видно, что внутри, тогда и выяснится всё.
        А сейчас надо быть повнимательней - похоже, представление началось!
        Вначале возник на пределе слышимости странный звук, постепенно усиливающийся. Такой Конан слышал лишь однажды - когда в Зембабве встретился с тучами кочующей саранчи, степным пожаром выедавшей всю зелень, встретившуюся на пуки…
        Затем, казалось, вся заливаемая призрачным пепельно-молочным светом луны долина, пришла в движение.
        Волна за волной словно пробегали по ней по направлению к Конану. И вдруг он понял, что это за море возникло и бушует там, у раскопов, и несётся неудержимым потоком сюда, с рёвом и грохотом приближающейся лавины.
        Это поистине неисчислимым воинством бежали миллионы и миллионы…
        Сусликов!
        Такое зрелище вряд ли когда-нибудь сможет он увидеть ещё раз! Да и вообще - кто-нибудь! Ну и силищу собрал здесь Рэско!..
        Крохотные отсюда тельца, сливаясь на большом расстоянии в единую живую массу, могучими потоками накатывали на перевал, и здесь, распадаясь на отдельных зверьков, стремительно покидали долину. Звук их передвижения больше всего походил на топот табуна диких коней, хотя, конечно, суслики не обладали ни их скоростью, ни твёрдыми копытами. Поэтому и не нависало над их стадом туч пыли, и ничто не мешало варвару наблюдать грандиозное зрелище.
        Захлёстывающее перевал серо-стальное море казалось живым и разумным. Впрочем - ведь так оно и было!
        Великий исход продолжался часа полтора.
        Напуганные шумом и таинственным движением, две оставшиеся у фургона лошади, которых маг даже не потрудился распрячь, сорвались с упряжи, и ускакали в долину в самом его начале, быстро обогнав армию зверьков, так что теперь никакие другие звуки не мешали слушать мерный дробный гул тысяч и миллионов лапок.
        Но вот наконец последние серо-серебристые в свете поднявшейся вертикально луны, словно живые капли ртути, шкурки, скрылись за перевалом.
        Конан подумал, что зря он стреножил свою несчастную лошадь. Вряд ли её обрадуют орды грызунов, наводнившие сейчас лощину и дорогу. Ведь мечущееся в панике животное может запросто сломать свои хрупкие ноги. Придётся тогда его прирезать, чтоб не мучилось, и до Сараканды добираться пешком. Ну и ладно. Всё равно за четыре дня он туда доберётся, как бы там ни было.
        От мрачных мыслей, и воспоминаний о благах цивилизации Конана отвлёк чародей.
        Рэско-Альфэдр прискакал галопом. Видать, осмотр катакомб полностью его удовлетворил, и ему не терпелось начать.
        На его свист из темноты выскочило сотни две зверьков - крупных и резвых.
        Конан не услышал приказа, но суслики быстро стали рыть и растаскивать по периметру узкую перемычку, и так держащуюся на честном слове.
        Киммериец улёгся поудобней. Разглядеть его чёрную шевелюру на фоне тёмного отверстия невозможно: эта сторона скалы оставалась в глубокой тени. А звуков он теперь не издавал. Ведь он - вор-профессионал.
        Но он - мыслящий и наблюдательный вор-профессионал. Наёмник. Воин.
        Несмотря на все перипетии своей судьбы и сотни схваток лицом к лицу с врагом, он, однако, всегда чувствовал, что какие бы ещё приключения не выпали в будущем на его долю, oн - способен на большее, чем просто махать мечом. Он может увлечь за собой, сплотить людей. Может руководить ими. Подсознательно он уже знал, к чему стремится, и чего в конце концов добьётся любой ценой - своего Королевства. Короны.
        Но это - дело будущего. Очень отдалённого, полного жестоких битв не на жизнь, а на смерть, приключений, путешествий, пирушек и прекрасных женщин, будущего. И чем больше он увидит, узнает, поймёт - тем мудрее сможет Править!..
        И вот близка, наконец, развязка этого приключения. И он не пропустит ничего!
        Перемычка продержалась минут двадцать.
        Хлынувший в прореху поток унёс нескольких луэков, замешкавшихся внизу траншеи.
        Впрочем, они быстро выплыли, и варвар разглядел их сразу уменьшившиеся, облепленные мокрой шерстью тельца, выбиравшиеся на крутые откосы траншеи, и более пологие - в старом русле, идущем к долине. Они сердито чихали, и ожесточённо отряхивались.
        Похоже, никто не погиб. Да и хорошо - Конан невольно жалел бедняг, горбатившихся на жестокого мага восемьдесят три поколения!..
        Около сотни сусликов подбежав, окружили Рэско, он что-то им сердито ответил - скорее всего, отказал в чём-то, и они поспешили покинуть долину, вслед за своими сородичами скрывшись за перевалом.
        Киммериец прекрасно понимал, почему предусмотрительный Рэско позволил луэкам спасти свои шкурки: такие свидетели всё равно никому ничего рассказать не смогут. Да и вдруг понадобятся ещё что-нибудь раскопать…
        Вода, разлившаяся за его траншеей довольно широким потоком по сильно сглаженному временем старому руслу, а затем и по долине, медленной, но неутомимой блестящей лентой продвигалась вперёд - к раскопам.
        Рэско, пытавшийся было ещё расширить проран с помощью лопаты, бросил это дело, поскользнувшись, и едва не нырнув в поток. Ругался он даже похлеще Конана. Варвар постарался запомнить особо цветистые обороты на нескольких языках.
        Но в стараниях мага не было необходимости: вода всё сделала сама, понемногу размывая веками охраняемое и бережно укрепляемое и пестуемое тирригами, прочно сцементировавшееся тело осиротевшей дамбы. Рэско ходил вокруг неё, не проявляя стремления ехать к раскопам.
        Однако, несмотря на усилившийся поток, прошло часа два, прежде, чем первые струи достигли тоннелей и колодцев, и устремились вниз.
        Об этом событии возвестили толстые струи белёсого пара и глухие звуки взрывов.
        Постепенно усиливаясь, они вскоре и вправду напоминали извержение вулкана, с той лишь разницей, что красных, медленно движущихся языков лавы здесь не было.
        Такая какафония, с новыми струями шипящего пара и выбросом камней и земли, продолжалась минут пять. Затем, наверное, воды стало больше, и отдельные взрывы слились в непрерывный мощный гул. Скала под Конаном вначале еле заметно, а затем всё сильней и сильней задрожала и зашаталась. Теперь Конан не был уверен, не началось ли и вправду, настоящее извержение спящего в глубине вулкана! Грохот и рёв просто оглушали!
        Огромное облако пара поднялось прямо к небесам, закрыв весь центр долины!
        Вдруг из глубины пещеры позади него донёсся ещё более грозный и сердитый рёв.
        Варвар, повинуясь инстинкту, бросился, прямо как лежал, головой вниз и вперёд, со всей возможной скоростью.
        И вовремя!
        Несколько неубранных обломков разобранной им баррикады вылетели из пещеры, словно картечь из жерла пушки! Вслед за ними оттуда ударил толстый луч ярчайшего белого света, за долю секунды достигший места катаклизма в пяти милях, и пропавший в густом серо-белом облаке, клубившемся над этим местом.
        Конан, кубарем катившийся по крутому откосу скалы, приветствовал пробуждение Духа пещеры отнюдь не дифирамбами. Наконец ему удалось встать на ноги и продолжить спуск более привычным способом, на бегу придерживая болтавшийся меч.
        Маг, всё ещё стоявший у дамбы, но теперь развернувшийся на шум, встретил появление как Духа, так и Конана тоже не радостными приветствиями.
        Впрочем, будь это и так, взаимности он, по крайней мере, от киммерийца, всё равно не дождался бы.
        Поэтому после неизбежных взаимных оскорблений Конан просто выхватил верный меч, и попытался отрубить голову с самыми подлыми, трусливыми и изворотливыми мозгами, с которыми он когда-либо имел дело.
        Но и у чародея была в рукаве парочка сюрпризов.
        Меч не смог даже приблизиться к его телу, отскакивая от невидимой преграды футах в двух от скрестившей руки на груди фигуры.
        Издевательский смех чародея, вдруг начавшего расти прямо на глазах, заглушил даже непрекращающийся гул и грохот:
        - Дурачок из Киммерии!.. Неужели ты и вправду думаешь, что сможешь убить меня?.. МЕНЯ!!! Ха-ха-ха!
        Да ведь со мною сила Отца-Нэга, и Дух Ширвана! И отправленные к праотцам души сотен убитых идиотов, купившихся на мой беспомощно-наивный облик! Неужели ты думаешь, что за сотни лет я не встречал таких - правдолюбцев, или наивных хитрецов?!
        Жалкая смертная козявка вроде тебя не может даже поцарапать моего мизинца!
        Знаешь, довольно смешно было наблюдать за всеми твоими детскими хитростями и наивными фокусами, как с арбалетом, или обыском повозки… Для меня это было тоже, вроде развлечения!
        Однако хватит. Мои силы и способности даются мне не даром. Больно много чести - тратить их на тебя! - Чтоб глядеть в лицо мага Конану приходилось уже высоко задирать голову, удивляясь, как это чародей вырос футов до шестидесяти, и растёт ещё.
        Гигантская рука вдруг зацепила и железной хваткой сдавила тело варвара.
        Он изо всех сил бил мечом, но с тем же успехом можно было рубить скалу! Как жалкий червяк извивался он в пятифутовой ладони.
        Огромные, горящие ледяным синим пламенем глаза приближались к нему, заполня весь горизонт, и всё глубже проникая в его душу, его разум, замораживая, лишая воли и отнимая последние силы. Рука сжималась всё сильнее, словно огненными кольцами гигантской анаконды сдавливая тело, трещали могучие мышцы, сознание из последних сил боролось за жизнь, и хрустели кости, уже не способные противостоять чудовищной силе чародея. Только могучая воля не давала Конану потерять сознание.
        Но уже не оставалось сил не то что проклинать Рэско - а просто дышать!
        Маг явно наслаждался страданиями и беспомощностью Конана, из рук которого выпал даже верный меч. Рост чародея достигал теперь футов ста, и он продолжал понемногу увеличиваться, держа варвара на уровне своих глаз.
        - Как я рад, что могу ЛИЧНО разделаться с тобой! - рёв могучей глотки болью отдавался в ушах, - Ты оказался хитрее и опасней, чем все прочие кретины-наёмники, которых я использовал! Но от смерти это тебя не спасёт! А я - Я! - буду властвовать над миром!
        Да, жалкий глупец - знай, что здесь - под этой долиной - Ключ!
        Ключ к силам и тайнам Богов! И я - новый Бог! Новый Властелин Вселенной! И помешать мне теперь, когда я освободил Хозяина, не в силах никто! Жаль, что ты не застанешь новой эры… Эры нашего - вернее, Моего торжества над всем этим Миром! Новый Бог установит в нём Новые Порядки и Законы!..
        Звон в ушах уже заглушал хвастливо-напыщенные фразы.
        Конану уже начинало казаться, что сейчас из него во все стороны брызнет кровь, как сок из спелой виноградины в давильне. Но он, даже поняв тщетность своих усилий, продолжал из последних сил бороться, пусть это и ему самому напоминало жалкие попытки воробья, оказавшегося в лапах кошки.
        Жестокой кошки.
        Чернота, застлавшая уже взор варвара, вдруг взорвалась ярчайшей бело-жёлтой вспышкой. Ещё не успев осознать, что случилось, он обнаружил, что тиски смертельного захвата исчезли, и он… Падает!
        И падал он, ох, долго!
        От превращения в лепёшку его спасло только то, что он плюхнулся в самую середину тридцатифутовой речушки. И хотя глубина её теперь не превышала пяти футов, этого, и толстенного слоя ила на дне хватило, чтобы смягчить удар. Он даже не потерял сознания. Но воды, конечно, нахлебался от души.
        Отплёвываясь, и задыхаясь, Конан вырвался на поверхность, и кое-как дополз до берега - плыть или идти он ещё не мог: всё тело невыносимо болело, и, казалось, ни одной целой кости в нём не осталось! С каждым вдохом грудь его наполнял огонь - интересно, осталось ли у него хоть одно целое ребро, или они все вбиты и вколоты в его растерзанные лёгкие?..
        Тем не менее он выполз из воды на сушу. Липкий чёрный ил, в который он нырнул ногами и задней частью спины (назовём это место так), оставлял за ним хорошо видимый жирный след. Продвинувшись, наконец, до верхушки дамбы, он оглядел долину.
        Да, посмотреть было на что!
        На переднем плане - буквально в десяти шагах - со страшными душераздирающими воплями, корчась, умирал Рэско-Альфэдр.
        Он был снова нормального, человеческого размера, и, закрыв лицо руками, катался по земле, пытаясь сбить странный бело-жёлтый огонь, со всех сторон ровным слоем - дюйма в три - покрывавшим его тело.
        Боль была явно нечеловеческая, да и действие огня сильно впечатляло постороннего свидетеля - не хуже, чем отчаянные крики и страшные проклятья жертвы.
        Плоть мага словно испарялась, делаясь всё тоньше и тоньше. Вот уже показались и рёбра, и кости черепа. Крики прекратились - наверное, сгорели язык и гортань, но трепыхаться и вздрагивать страшная кукла не перестала вплоть до того момента, как догорели внутренности и кости позвоночного столба, исчезнувшие последними.
        На заднем плане этого тошнотворно страшного зрелища вообще происходила катастрофа вселенского масштаба: зарево огромного огненно-белого шара видно, наверное, было на всю Стигию и Шем. Диаметром он превосходил две мили, и медленно погружался вглубь почвы долины, постепенно скрываясь из глаз. И только когда последние отблески его верхушки исчезли под поверхностью, и гул и грохот затихли, Конан понял, что ещё ночь - вокруг стало черным-черно.
        И только далёкие звёзды равнодушно взирали на чуждую им крохотную планетку.
        Присутствие этих крохотных искорок на своих местах показалось киммерийцу даже странным и неожиданным, после сильнейшего землетрясения и чего-то вроде извержения наоборот, после которого исчезли все нагромождённые луэками терриконы и отвалы. Пар и облако пыли тоже рассеялись.
        Наступившая после катаклизма тишина и даже обдувший его истерзанное тело лёгкий ветерок не принесли Конану успокоения. Что-то ещё должно было произойти с ним. Инстинкт безошибочно говорил ему - это ещё не конец!
        Тайна страшного места должна открыться ему!
        Привстать и осмотреться сил не было, но он и так видел: руин или насыпей не осталось и следа! Центр долины являл собой подобие пустыни, или, скорее, дно пересохшего океана - ровная гладкая поверхность. Не за что даже глазу зацепиться. Но вода продолжала, мирно журча, литься через прокопанный Конаном канал. Варвар снова с подозрением огляделся кругом и тщательно вслушался в звуки восточной ночи…
        Да, он оказался прав - закончилось ещё не всё.
        От центра долины к дамбе за кратчайший миг проскочил тот пучок света, что (кажется, это было месяц назад!) вырвался из пещеры, столь удачно размурованной предусмотрительным киммерийцем.
        Раньше, чем удивлённый Конан успел вобрать в свою горящую огнём грудь один вдох, дамба вновь оказалась цела, и вода, тёкшая до этого в долину, вновь струилась только в реке. Уровень потока там опять поднялся…
        Столб огня совершенно беззвучно исчез в пещере.
        Зато перед Конаном возникли два красных глаза.
        А может, это были и не глаза - а просто блики огня?
        Впрочем, надеяться на это глупо. Разрушитель дамбы горестно застонал, перевернувшись на спину, и приготовился держать ответ за содеянное…
        - Приветствую и тебя, Конан из Киммерии, - словно отвечая на его три часа назад произнесённое приветствие, прошелестел тихий, приятного тембра, отчётливый голос, - Я не обижен тем, что ты провёл какое-то время в моей пещере. Но я расстроен тем, что ты сломал тирригов, и помогал моему врагу.
        - Прости. - преодолевая мучительную боль в груди, Конан нашёл в себе силы выдохнуть ответ, - Всё, что я могу сказать в своё оправдание - это то, что я не знал, да и до сих пор не знаю, что здесь происходит! И мне очень нужны были деньги…
        - А, деньги! Да, понимаю - это то, чем Фармер заманил сюда первых копателей!
        К сожалению для них, мне пришлось уничтожить плоды их тяжкого труда. Впрочем, так же, как и вторых. Но этих деньги, кажется, не интересовали.
        - Да уж… это точно! Сусликам они ни к чему!
        - Суслики. Вот как. Сами себя они именуют луэками. К счастью эти создания не погибли как те, первые. - голос не очень хорошо передавал эмоции, и был, скорее, сух и равнодушен, но сейчас Конану показалось, что он расслышал в нём следы сожаления. Может, у него есть шанс остаться в живых? Пощадит ли его странный Страж заколдованной долины? Об этом он и поспешил спросить, с прямолинейностью честного храброго воина:
        - А как ты намерен поступить со мной?
        - Что ты имеешь в виду, Конан? Как я должен поступить с тобой?
        - Ну… Я имею в виду - ты не убьёшь меня? - вот это да! Похоже, этот Дух-Страж абсолютно равнодушен к его судьбе! Повезло ему, или… Нет?!
        - Нет, сейчас в этом нет необходимости. Я не уничтожу тебя, пока ты тоже не попытаешься, уже сам, добраться до Уулайлэйха.
        - Вот уж нет! Я этого не собираюсь делать! Ни за что на свете!..
        - Прекрасно. Значит, я не уничтожу тебя, и не буду препятствовать тому, чтоб ты ушёл отсюда. - это звучало… Как правда!
        - Приятно слышать! - у Конана гора упала с плеч, и он поморщился от резкой боли в груди, возникшей от его невольного вздоха облегчения, - Я бы и вправду убрался отсюда побыстрее. Но, боюсь, в таком состоянии смогу сделать это нескоро. И - только ползком!
        - Ах вот что. Я могу починить тебя. Конечно, если ты не против. - как просто и буднично это прозвучало!
        Впрочем, может для этого Духа это - и впрямь - просто?!
        - Я - не против!!! Клянусь потрохами Бэла, я не против! - Конан был готов на всё, только бы избавиться от страшной боли, тисками сжимавшей его искалеченное тело сейчас, когда прошёл нервный подъём, и усталость и отчаяние навалились вовсю. Он даже не подумал, что Дух может обмануть его и добить, как наверняка поступили бы люди и волшебники.
        Те уж никогда не оставили в живых беспомощного возможного - пусть только возможного! - врага!
        Но этот Дух явно был не из таких. К счастью.
        Сияние окружило варвара. Вначале он вздрогнул, когда миллионы крохотных невидимых иголочек стали чуть покалывать всё тело, проникая всё глубже, но затем расслабился - жечь его точно не собирались. И если бы Дух хотел его просто убить, он не стал бы разводить с ним разговоров, а так и сделал бы. Ведь, похоже, силы и возможности его огромны.
        Кололо и шевелилось теперь и внутри тела. Конан ждал, боясь поверить в чудо. Однако не прошло и минуты, как боль совершенно исчезла. Сияние угасло.
        Конан был здоров! Глубоко вдохнув всей могучей грудью, варвар пошевелился.
        Затем он с наслаждением поднялся на ноги, и потянулся всем своим молодым и сильным, как прежде, телом. Как приятно быть… починенным!
        - Спасибо тебе, Дух! Вот это - да!.. А ведь я даже не знаю, как тебя зовут!
        - Пожалуйста, Конан. Зовут меня Оффайер. Я - Страж и Хранитель.
        - Спасибо, Оффайер! Ты лучший в мире… чинильщик людей! Какое наслажденье, клянусь бородой Крома! А что же такое ты всё-таки охраняешь?
        - Я предпочёл бы не отвечать на твой вопрос, Конан.
        - Всё, понял! - варвар поднял руки, - Вопрос снимается! Извини за праздное любопытство. Да и честно скажу тебе: в твою долину я больше - ни ногой! Никогда! Ни за какие деньги!.. Мне бы теперь туда… где побольше вина, вкусной еды и женщин!
        - Ты имеешь в виду ваши города? Да, до них не очень далеко. Человек ты сильный, и за неделю, думаю, до Сараканды дойдёшь.
        - Как - за неделю?! Ведь сюда мы ехали всего три дня!..
        - Нет, это неверно. Сюда вы ехали пять дней. Два из них ты лежал в вашей повозке. Как мне кажется, Фармер усыпил тебя.
        - Вот скотина! Ну и прохиндей! А кто он, собственно, такой, и что ему здесь было нужно? Ох, извини - похоже я что-то не то… Можешь не отвечать!
        - Почему же. Я могу ответить. Правда, кто он такой, я не знаю. Ведь я контролирую только круг радиусом около двухсот миль вокруг долины. А нужно ему было освободить того, кого я здесь приставлен охранять.
        - А можно спросить: давно ты здесь?
        - Можно. Но точный ответ не будет иметь для тебя смысла: я здесь восемь миллионов четыреста тридцать семь тысяч двести гэввинов.
        - Ты прав… Я ничего не понял. А сколько это… в наших годах?
        - Приблизительно около трёх с половиной миллиардов лет. Точнее сказать трудно - продолжительность ваших лет изменяется с течением времени.
        Конан озадаченно почесал в затылке. Оффайер прав: такой ответ не имел никакого смысла. Понятие «миллиард» для него - всё равно, что бесконечность…
        - А часто кто-нибудь пытался… освободить твоего этого… охраняемого?
        - Нет, нечасто. Обычно я охранял Защитную Оболочку только от сил природы. Проблемы с людьми у меня начались всего около двух тысяч четырёхсот сорока лет назад. Тогда в долину пришли первые поселенцы. Они-то и захотели подвести сюда воду - для полива своих полей и садов. Но вода здесь мне не нужна. И я удалил её.
        Очевидно, я чего-то не учёл, и уцелевшие бежали отсюда, явившись источником совершенно неправдоподобных и ненужных мне слухов и домыслов…
        С тех пор моя долина, и то, что в ней, стало легендарным. К счастью, почти всё скоро забылось. Да и я… помог этому. Впрочем, так называемые маги кое-что записали, и были упорны - всего попыток освободить именно Уулайлэйха было сделано три. Хотя теперь я понимаю, что в самый первый раз это была не попытка освобождения, а просто жажда денег. Ведь Защитная Оболочка очень напоминает по цвету золото. Но притронуться к ней нельзя - она очень горяча. Но как я понял, жажда этих самых… денег у вас всех очень сильна.
        - Да уж! - Конан не мог с иронией не рассмеяться, - А почему ты просто не объяснил этим, первым, что это - вовсе не золото?
        - Тогда я считал ошибкой переговоры с людьми. Позже я понял, что был неправ. Да, переговоры, наверное, помогли бы избежать ненужных жертв. Но записанные легенды остались.
        Наверное, поэтому Фармер отказался слушать меня даже в первый раз. Он слишком верил в легенду. И в свои силы. Я тоже опять допустил ошибку - надо было убить его тогда, триста лет назад. Но теперь я сделаю долину неприступной - заделаю перевал новой горой, и никто больше не сможет прийти сюда.
        - Ты способен создавать горы?!
        - И не только. По вашим, людским, меркам, я всемогущ. Мои силы рассчитаны так, чтобы в любых условиях сохранять неповреждённой Защитную Оболочку. А она велика. Удерживать Уулайлэйха нелегко. Поэтому я… стараюсь экономить силы.
        - А… насколько велика всё же эта… оболочка? Извини - опять увлёкся!
        - Ничего, этот вопрос разрешён. Оболочка простирается под всей этой долиной. И в глубину уходит миль на восемь. И она действительно не из золота.
        Конан был потрясён. И, похоже, всё это было правдой.
        Если, говоря с Рэско-Альфэдром-Фармером он ощущал буквально каждой клеточкой, что тот врёт, сейчас он так же уверенно ощущал, что его собеседник говорит правду. Что он просто не способен на ложь. Явно не человек. Да и какой человек проживёт три - да ещё с половиной! - миллиарда лет?!
        Поколебавшись, он всё же спросил у огненных точек, всё ещё висевших неподвижно перед ним, и загадочно переливавшихся сполохами далёкого огня:
        - А почему… ты всё-таки помог мне, а не уничтожил, как Фармера?
        - В мою задачу не входит уничтожение людей. Скорее, наоборот - я охраняю жизнь и этот мир от уничтожения. И охраняю Уулайлэйха от того, или от тех, что, или кто хочет разбудить его, ведая, или не ведая об его истинной сущности или предназначении.
        Ты явно к таким не относишься. За эти годы я был вынужден изучить людей. Ты - сдержишь обещание и уйдёшь. И не вернёшься. А поскольку ты тоже стремишься избегать ненужных жертв, ты никогда и никому об этом месте не расскажешь…
        Кроме того, ты помог мне, разобрав завал. Ты был вежлив. Ты выступил против Фармера - то есть, на моей стороне. И отвлёк на какое-то время его силы и внимание. И я мог спокойно ликвидировать последствия его… работы.
        Вежливостью и мужеством ты понравился мне. Конечно, завал не был препятствием для меня. Но ты ведь этого не знал. И мне вполне понятно твоё чисто человеческое желание разобраться в загадке, и отдать должок обманувшему тебя чародею. Я повторю: я уверен, что ты не захочешь разбудить Уулайлэйха и погубить свой Мир. Скорее, наоборот: ты постараешься сделать этот Мир лучше.
        Рука Конана невольно вскинулась к затылку - почесать…
        О таком аспекте своей деятельности киммериец как-то до сих пор не задумывался.
        Он - и улучшить целый Мир? А впрочем… Почему бы и нет?!
        Надо же будет чем-то заниматься в зрелые годы! Наскучат же когда-то и экзотические страны, размалёванные девочки, и чёртовы трактиры?..
        Не вечно же ему гулять и развлекаться подвигами и приключениями?
        Эка, куда его завело. Вернёмся на грешную землю.
        - Что ж, Оффайер, может, ты и прав… Насчёт Мира, я имею в виду! Спасибо ещё раз за то, что подлатал меня и отпускаешь! Жаль только тирригов - извини, что я убил их.
        - Ничего. Я чуял твоё раскаяние… А починить их будет не труднее, чем тебя.
        Конан открыл рот, подумал. И снова закрыл его. Покачал головой.
        Подойдя к тому, что осталось от мага, он брезгливо носком сапога поворошил жирный пепел. И всё же решился спросить:
        - Послушай, уважаемый Хранитель! Не позволишь ли ты мне перед уходом осмотреть пещеру Фармера? Вдруг я найду там что-то полезное для меня?
        - А, деньги? Осмотри, конечно. Я думаю, тебе стоит захватить с собой и вот это, - перед Конаном из-под пепла поднялся маленький предмет странной формы, - С помощью этого маг управлял маленькими копателями. Ему он больше не нужен, а тебе может пригодиться. Да и не хотелось бы, чтобы он попал в руки… Недостойного.
        Конан протянул руку и взял висящий в воздухе маленький череп суслика.
        Он был очень похож на настоящий. Варвар завернул его в тряпицу и сунул в мешочек, заменяющий ему кошелёк.
        В голосе, вновь зазвучавшем, Конану почудились грустные нотки:
        - Теперь, когда мы обо всём договорились, настала пора прощаться.
        - Да, наверное. Прощай, Оффайер! Удачи тебе! И… спокойной работы!
        - Прощай, Конан! Спасибо за добрые слова. И тебе - Удачи!
        Два огонька пропали, и из недр пещеры раздался тихий звук - словно вздохнул великан.
        Собирающийся заснуть мирным сном, честно поработавший великан.
        Смысла медлить и наслаждаться пейзажем Конан не видел, поэтому, вволю напившись впрок, двинулся к пещере чародея.
        Она, однако, почти ничем не порадовала: магические атрибуты Конана не интересовали, так же, как и пресловутые книги - и без них злого волшебства там, снаружи, хватает. Золота он, как ни искал тайников, нашёл лишь несколько жалких монеток.
        Похоже, Рэско хоть раз в жизни сказал правду - больше двух тысяч у него не было.
        Но скорее, всё его золото, кроме сорока золотых из «аванса», было лишь очередной иллюзией, созданной специально для Конана - как руины города, и остатки стены, перегораживавшей перевал, и теперь, после смерти мага, исчезнувшиe без следа… Как узнать? Да и важно ли это теперь?
        Подтащив книги и прочие «побрякушки» мага к фургону, всё ещё сиротливо стоявшему на месте их лагеря, киммериец покидал их все вовнутрь, туда, где всё ещё оставался приличный запас дров и сена. Высек огонь. Теперь-то уж по крайней мере этими колдовскими атрибутами никто не воспользуется…
        Похоже, на память ему об этом невероятном приключении не останется ничего.
        Расстроенный этим, впрочем, не слишком сильно, варвар широким шагом направился вниз по лощине, радуясь другому бесценному сокровищу - жизни и здоровью.
        Ему повезло: бурдюки с водой и мешoк с продуктами остались нетронутыми, и теперь хлюпали и поскрипывали у него на спине.
        Ближе к полудню он нагнал задние ряды мигрирующих луэков.
        Зайдя подальше в их разрозненную в поисках пищи толпу, он свистнул три раза, подражая свисту волшебника. Не прошло и минуты, как перед ним вытянулся в стойке крупный суслик. Конан поразился осознанности его взгляда. С полминуты они с интересом смотрели друг на друга.
        - Ты понимаешь мой язык? - спросил наконец киммериец.
        - Да, хозяин! - Ого! Теперь он и сам прекрасно понимал зверька, хотя даже не вынимал из мешка талисман-череп, а просто держал на нём руку. Похоже, этот артефакт имеет большую силу, давая своему обладателю абсолютную власть над луэками.
        Впрочем, злоупотреблять ею Конан не собирался. Уж если и быть Королём - то над людьми. И добиться этого он предпочитает сам, а не с помощью каких-то там магических штучек-дрючек. Честная, надёжная сталь в могучей руке - вот его оружие!
        - Ты здесь за главного? - спросил он суслика.
        - Да, я могу передавать другим ваши Приказы, хозяин!
        - Прекрасно. Тогда выясни, где моя стреноженная лошадь, и собери вон там - он указал на место в лощине впереди, вроде, пошире и поудобней остальных - других луэков вроде тебя. В смысле, таких, кто может командовать другими луэками. Управишься за… полчаса?
        Вскоре, пройдя немного вперёд, Конан, расположившийся на большом камне, узнал, что его перепуганная лошадь умудрилась найти убежище от лавины луэков - оказалось, это место недалеко, но придётся немного вернуться. Зато обратно в Сараканду он сможет ехать с комфортом - лошадь, вроде, цела и ничего не сломала!
        Через полчаса перед ним стояли, словно маленькие живые столбики, сотни командиров своих родов и племён. (Подумать только! У сусликов были роды, племена, традиции и культура! Они гордились происхождением, знанием своей родословной, силой, умением, плодовитостью. Нет, лучше над всем этим не задумываться - а то он начнёт считаться с волками, птицами, львами и даже муравьями - всеми, кто живёт семьями. И у кого жизнь выработала привычки, правила поведения, и традиции… Нет уж! У него хватает и своих, человеческих, проблем!)
        Все луэки смотрели на него.
        Выпрямившись во весь немалый рост на своём камне, Конан достал череп:
        - Вы действительно подчиняетесь человеку, владеющему вот этим? - он, держа двумя пальцами череп над головой, показал его застывшим перед ним в почтительном молчании рядам, с интересом разглядывая зверьков. Голос его был слышен всем.
        - Да, хозяин! - раздался почти одновременно хор сотен маленьких глоток. Конан подумал, что, наверное, со стороны это может показаться диким - словно сцена из сказки: гигант-варвар и море крошечных луэков.
        - А что будет, если он, например, сломается, или… пропадёт навсегда?
        Долгое напряжённое молчание затянулось, и варвар подумал было, что рабство вечным ярмом будет висеть на шее несчастных, отвыкших за десятки поколений от своей воли и свободы.
        Однако из задних рядов выбрался суслик, более старый, чем прочие, и киммериец подумал, что как раз такого наиболее верно характеризует слово «патриарх» - шкурка была убелена сединами, но гордая осанка сохранилась. Как и ясность ума!
        - Если сломать Скайлак, хозяин, луэки вновь, как было сотни поколений назад, станут свободны, и не будут подчиняться вашим приказам, хозяин! - голос его был слаб, но он смело стоял перед Конаном, показывая, что воля к свободе и смелость ещё не сломлены окончательно годами унизительного рабства и тяжкого труда.
        - Хорошо! - отозвался Конан, кладя череп в ладонь правой руки так, чтобы это было видно всем, - В таком случае, пока вы меня ещё понимаете, я, Конан-киммериец, объявляю вам: ваше рабство закончилось! От лица людей хочу принести наши извинения за те страдания и унижения, что выпали на долю вашего народа по вине жестокого волшебника - человека. Теперь он уничтожен! А я хочу пожелать вам счастья и удачи в вашей новой, свободной, жизни!
        Сильно сдавив кулак, он услышал хруст, и понял, что - сработало.
        Ведь писка и шума, окружавшего его со всех сторон, он больше не понимал. Хотя маленькие рыжие зверьки теперь шумели очень громко!
        Но на всякий случай он гладким камнем растёр на плоском валуне осколки Скайлака в мелкую пыль, и развеял её по ветру.
        Свою всё ещё стреноженную лошадь он нашёл легко - поток луэков загнал её в одно из боковых ущелий, и по их рассказам он быстро добрался и обнаружил его.
        Лошадь казалась слегка не в себе (да и кто бы на её месте остался в себе - с такими-то делами!), поэтому он первым делом напоил её из одного бурдюка, второй предусмотрительно оставив себе.
        Похлопал прядающее ушами животное по шее. Нагрузил своей поклажей. И только тогда развязал и сел в седло. Лошадь не возражала.
        Если ехать побыстрее, может, удастся уложиться дня за четыре.
        Странно, но когда он вернулся к месту собрания, его ещё ожидали около десятка луэков - все рослые и крупные, как на подбор.
        Естественно, они не поняли его вопроса, зато он хорошо понял, что его приглашают следовать за собой.
        Заинтригованный, он пустил лошадь крупным шагом за несущимися полным ходом зверьками, казалось, не знавшими усталости…
        Мелькающие толстенькие окорочка и белые зады служили хорошим ориентиром и в темноте - он следовал за ними даже ночью, до самого рассвета, лишь два раза остановившись, чтобы напоить - вот хорошо, что не забыл кожаное ведро - запыхавшееся воинство и недовольно смотревшую лошадь. Впрочем, что она там по этому поводу думала, Конана не волновало.
        Луэки привели его к ничем не приметному, чуть выдающемуся над плоской поверхностью небольшой долины меж двух очередных холмов, небольшому возвышению, сотни лет назад, возможно, носившему гордое имя бугра, или холмика.
        Сейчас же, сглаженное ветром, водой и временем, оно было еле заметно.
        Почесав в затылке - правильно ли он понял то, что от него требуется - киммериец вновь стреножил многострадальную лошадь. Благо, травы вокруг было полно. После чего напился, и напоил и зверьков и отошедшую на всякий случай подальше, лошадь.
        Затем он и позавтракал, поделившись с маленькими копателями немудрёной едой. Впрочем, их привлекли только сухари, от сушёного же мяса они наотрез отказались.
        После еды Конан приступил к раскопкам на расчищенном луэками пятачке у верхушки возвышения. Вот когда он пожалел о кирке и лопате, оставшихся в фургоне, и наверняка сгоревших - копать твёрдую, сцементированную столетиями сухую землю мечом было сущее наказание.
        Однако к обеду яма достигала футов шести, и Конан снова поел, угостив луэков, и снова напоив их и лошадь. Жаркое солнце, к счастью, скрыли небольшие облака.
        Сразу после обеда меч варвара, собиравшегося уже было ругаться, вдруг наткнулся на что-то твёрдое. Конан вылупился на неподвижные столбики луэков, кольцом окруживших его яму: он узнал характерный звук звона металла о металл. Теперь ему уже не хотелось бросить эту «глупую» затею…
        В торопливо расчищенном на дне прямоугольнике сверкало золото.
        И не какие-то там жалкие несколько монет, а целые груды - больше, чем влезло бы в его мешок. Здесь явно был закопан когда-то сундук - доски давно сгнили, но клад сохранял форму вмещавшего его сотни лет назад ящика.
        Вот это луэки! Вот это передача традиций и знаний! А ведь их не выпускали из проклятой долины по крайней мере восемьдесят с лишним лет!..
        Выбравшись из ямы, Конан спросил, хотя и так всё было понятно:
        - Это - мне?
        Все зверьки дружно закивали в ответ маленькими головками, что-то громко вереща, и подпрыгивая.
        - Спасибо! - Конан не постеснялся поклониться представителям столь достойного и трудолюбивого народа. Такой дар трудно недооценить!
        Затем, когда они, дружно развернувшись, кинулись вглубь степи, справедливо считая свою миссию выполненной, он радостно-печально помахал им вслед. И - странное дело! - они остановились, и помахали ему в ответ!
        Ну и кто теперь скажет, что животные глупы и неблагодарны?!
        То, что не влезло в суму, и мешок, всегда хранившийся в ней, Конан вновь зарыл, тщательно замаскировав место клада. Мало ли какой случай приведёт его сюда ещё раз! Своей цепкой памятью он надёжно запомнил окружающую его местность.
        Хотя в глубине души он сильно сомневался, что захочет ещё раз вернуться к проклятой долине и навестить негостеприимный пыльный Шем. Но - мало ли… Вдруг ему в будущем - ну очень понадобится много денег… Например, для нужд целого Королевства.
        Кто знает?..
        Но одно он знал точно - сусликов в будущем он постарается… не есть!
        Первое, о чём он спросил у вылупившегося на него Янира, было:
        - А почему лучшее вино ещё не налито?! - а затем не без ехидцы добавил:
        - И где весёлые женщины? И мои любимые скотоводы?! Ну - наливай, наливай скорее - видишь, у нас с лошадью язык прилип к гортани! Надеюсь, выпивка не прокисла, а баран уже зажарен? Смотри, дорогой земляк, ты знаешь - я ждать не люблю! И не забудь - чтобы к ужину здесь, и здесь стояла нормальная, крепкая старая мебель, такая, которую приятно ломать в честной драке, а не эта - хлипкая рухлядь!..
        Ну хватит стоять столбом, и закрой, наконец, рот! Шутки в сторону - вина и еды!
        До чего приятно наблюдать, как преображает сервис пригоршня золота!
        Конан и семейка из проклятого замка
        Странные враги и препятствия
        Осы напали на Конана ближе к вечеру.
        Он бы мог поспорить, что ничем и никак не спровоцировал это коварное нападение: шёл себе и шёл по лесу. Вёл себя даже более мирно, чем обычно: ни в каких косулей-оленей-зайцев не стрелял, (Поскольку остатки ноги одной из этих самых косуль тащил на плече!) сочные ягоды с заматеревших к концу лета кустов не рвал, и ступать на траву, опавшие листья, и мох старался как обычно бесшумно: так, чтоб, как говорится, травинка не шелохнулась…
        И, тем не менее, прямо сверху, с макушки высокой старой берёзы, где имелся огромный, размером с полтелеги, дом насекомых в виде серого вытянутого шара, на него вдруг обрушился настоящий шквал из чёрно-жёлтых, сердито жужжащих, и подозрительно крупных - с добрый жёлудь! - хитиновых тел.
        Отлично понимая, что отмахиваться плащом бесполезно, как и пытаться порубить нападавших в мелкое крошево мечом, киммериец… Отбросив суму и ногу косули, со всех ног пустился наутёк - назад! Потому что укусы парочки добравшихся-таки до него тварей оказались чертовски болезненны!
        Они жгли покусанные руки, словно раскалённые гвозди!
        Кожа в месте укусов мгновенно покраснела, и вспухла буграми. А плоть словно замёрзла: верные орудия почти перестали слушаться его приказов! И он мог бы поспорить, что ещё с десяток таких «ран», особенно в ноги - и тело просто онемеет! И его зажалят насмерть!
        Так что наплевав на то, что он никогда не бегал ни от какого врага - что с мечом, что с клыками и когтями, что чародеев с их чёрным колдовством, варвар драпал сейчас со всех ног. И ему вовсе не было стыдно. Бороться человеку - с насекомыми…
        Абсолютно бессмысленно!
        Да и попросту невозможно.
        Бежал назад Конан не просто так: пять минут назад он прошёл мимо маленького и мирного на вид озерца, вернее, скорее, даже болотца, заросшего по берегам рогозом и камышом, а по почти всей остальной поверхности - ряской, и очаровательными белыми кувшинками. Но по виду водоёма можно было сказать, что он довольно глубок, и погрузиться в него с головой удастся! И сейчас варвар благодарил Крома, своего сурового покровителя, что это озеро ему встретилось, и он запомнил расположение спасительного пруда! И что бежит он пока быстрее большей части чёртовых насекомых! Впрочем, вовсе не желающих бросить погоню, и вернуться к себе домой!
        Погрузился в спасительную воду Конан просто: с разбегу нырнув прямо в заросли из широких густо-зелёных листьев, презрев прекрасные цветы, которых подавил своим могучим торсом с добрый десяток! И плевать, что место его погружения видно теперь любому врагу: все они куда меньше беспокоили его сейчас, чем подлые и неубиваемые настырные тварюшки с крыльями и - главное! - ядовитыми жалами!
        Затхлая вода мгновенно сомкнулась над его головой. Вокруг сразу стало блаженно тихо, и даже те полосатые кусачие твари, что пытались запутаться у него в волосах, поспешили отстать и легко смылись с его густой гривы громко булькнувшей водой.
        Однако когда через минуту Конан попытался выбраться из-под листьев кувшинок, осторожно приподняв их головой, оказалось, что мерзкие насекомые никуда не делись: так и вьются над тем местом, где он нырнул! Пусть и на высоте его роста, но явно не собираясь отступать: словно знали, гады, что он под водой долго не просидит! И рано или поздно так и так вынужден будет вынырнуть подышать!
        Стоило Конану вдохнуть поглубже, как атака возобновилась: к его лицу неслось, казалось, с добрую сотню сердитых тварюшек, раскрашенных словно настоящие маленькие крылатые тигры, и вид имевших очень решительный. А именно, нацелившихся лапками-ножками, ощетинившихся жвалами, и солидного вида выпущенными наружу жалами, торчащими из кончиков брюшек!
        Зрелище могло бы впечатлить и испугать более нервного человека. Но у Конана оно вызвало только раздражение: вот ведь нежданная преграда на пути!.. Да и укусы болят, хотя вода и притупила остроту боли.
        Да чтоб вас!..
        Конану пришлось срочно снова нырнуть, ругаясь про себя, и пытаясь быстро сообразить, как бы отделаться от непрошенных гостей.
        Какого Неграла им от него надо?! Шёл себе, никого не трогал, на многоуровневый дом на берёзе не нападал… Да и сами осы - какие-то уж больно крупные. Гигантские. Но это не шмели, или шершни, а именно - осы. Ещё и с каким-то особенно сильным ядом.
        Странно всё это.
        Может, этих мерзких насекомых создал какой маг, или чёрный чародей - и расставил их осинники на подступах к своей отлично замаскированной в чаще леса берлоге?
        Или уж - замку?..
        Хотя Конан никогда и ни от кого не слышал, чтоб в местных лесах обитал какой-то, вот именно, чародей. Будь то - чёрный, опальный, или просто - отшельник.
        Значит, будем исходить из предположения, что осы получились такими огромными - сами. Без посторонней помощи. И нападают на всё живое, проходящее мимо - тоже сами. Инстинктивно. А не по чьей-то зловещей указке.
        А отсюда вывод: никакого «высшего» покровительства у проклятых насекомых нет. И если он их поубивает - никто к ним на помощь не придёт. И мстить за убитых не будет. Осталось немного.
        Придумать, как ему поубивать их.
        А это проблематично. Потому что думать, сидя под водой, и выныривая лишь на краткий миг, чтоб вдохнуть очередной, столь вожделенный, глоток воздуха, трудно.
        Вот сейчас Конан пожалел, что так опрометчиво поспешил избавиться от сумы. Там, в кармашке, имелась тонкая трубка. Как раз для скрытного приближения к врагам под водой. А сейчас… Впрочем, как говорится в поговорке: «используй то, что под рукой, и не ищи себе другое…»
        Мягко подплыв под водой к росшему поблизости кусту камыша, киммериец срезал кинжалом самую толстую камышину. Так. Вот: звено подходящей длины и толщины. Вырезать его. Расковырять глухие пробки, имеющиеся в обеих торцах звена. А теперь отрезать пук соцветий, имеющийся на верхнем кончике камышины. Засунуть тонким основанием внутрь трубки.
        Она пусть и короткая, зато - вполне подойдёт по толщине. А метёлка, торчащая сверху, не позволит насекомым пролезть сквозь отверстие - к его рту.
        В процессе изготовления приспособления для дыхания Конану пришлось, конечно, несколько раз всплывать, чтоб вдохнуть. И каждый раз он с растущим раздражением убеждался, что настырные твари не собираются снимать свою «осаду» - так и вьются над озерцом, норовя атаковать, стоит его лицу появиться над поверхностью. Пусть и в разных местах водоёма. Пусть и прикрытое лаптастыми густо-зелёными листьями.
        Дышать через камышину длиной с две ладони оказалось вполне удобно. Воздух поступал свободно, и его было достаточно. Единственное, что напрягало, что приходилось как бы парить в воде на спине, и лицо держать так, чтоб оно смотрело в небо. А вот его «фирменная» трубка имела удобный изгиб - изворачиваться не пришлось бы. Да и ладно. Теперь он легко продержится так до наступления темноты. А ночью, насколько он знает повадки насекомых, они не летают. Значит, скоро уберутся к себе. Домой.
        Вот так, полёживая на спине, и наблюдая, как постепенно меркнет свет вокруг озерца, и вьются над зеркалом воды еле различимые тельца, он и лежал с добрый час. Придумывая, как бы ему прикончить настырных тварей, и обезопасить себя от них на будущее. И вспоминая, какой демон занёс его сюда, в этот дикий и почти необитаемый лес.
        Собственно, демон был всё тот же. И вполне обычный.
        Жажда наживы.
        Об этом месте ему рассказывали и наёмники-кушиты, и работорговцы из Пунта Аргосского, и караванщики из Кофа. И даже трактирщик Рафшон, пожилой, но крепкий, словно старый дуб, иранистанец, жаждой той же самой наживы заброшенный в эту заштатную дыру, однажды оговорился при нём, что ежели б был помоложе, и набрался смелости, и запасся магическими амулетами, может, и плюнул бы на свой маленький бизнес, и подался за кладом короля Овринга.
        Конан эти легенды слышал, конечно, и раньше - в них разнилось только количество сокровищ, запрятанных старым королём, проклявшем своих передравшихся за наследство ещё до смерти венценосного родителя, сыновей, и спрятавшем всю свою казну в обширнейших пещерах под дворцом. А после этого приказавшем поджечь этот самый дворец. И доразрушить то немногое, что уцелело после его обрушения, сравнивая стены с поверхностью земли…
        Детали этих легенд и рассказов, конечно, отличались. Но все сходились на том, что звали сердитого короля - Овринг, и дворец он поджёг лишь после того, как надёжно упрятал золото и драгоценные камни в подземелья. Обширные и многоэтажные.
        Конан не без оснований полагал, что по части блуждания по запутанным и тёмным лабиринтам равных ему сейчас нет. Огромная практика! Где только, и чего только он не находил! Лишь бы там, в подземельях, и правда - что-то имелось. А, похоже, имеется.
        Самым серьёзным аргументом в пользу того, что сокровище до сих пор не найдено, и не пущено в расход, явилось то, что в живых из семьи старого короля никого не осталось. Оба сына в буквальном смысле покончили со своими армиями, столкнув их в последней роковой битве, а затем - и лишили своего отца последних наследников престола. В схватке нанеся друг другу смертельные раны отравленными лезвиями мечей.
        После чего мать братьев, королева Васса, прокляла и своего мужа, и постылый дворец, и место, где всё это и произошло: а именно - огромную равнину, где и состоялась последняя битва. И её окрестности. И вообще - все земли злополучного короля. И закололась кинжалом младшего из братьев.
        После этого проклял место, где стоял сожжённый и разрушенный дворец, и свою загубленную жизнь, и свою чёрную юдоль и сам король Овринг. И удалился куда-то в Стигию. Чтоб, не то - умереть где-то по дороге, не то - научиться чёрной магии, позволившей бы вернуть его близких… Оттуда, откуда ещё никто не возвращался!
        Прийти и занять опустевший трон проклятых земель почему-то никто из соседей, и даже авантюристов-разбойников, не пожелал. Похоже, снова хмыкнул про себя Конан, проклятье и правда - казалось современникам Овринга очень страшным.
        Народ из земель небольшого, в принципе, королевства, незаметно и тихо рассосался: по соседним землям и странам. Называясь выдуманными именами, и рассказывая сказки, что они - переселенцы из якобы других стран и краёв: никто не хотел, чтоб люди показывали пальцем, и обзывали «проклятым». Так что место, вроде, должно быть пустым: желающих восстановить из пепла и руин королевский дворец, и заселить заросшие лесом поля и заброшенные пашни и луга что-то всё никак не находилось. Уже лет с двести.
        И Конан, услышав сетования, вроде, трезвого и прожжённого хапуги-трактирщика, подумал: а почему, собственно, ему самому не нанести визит в «заброшенные и проклятые» земли?! Ведь чем-чем, а «проклятьями» его неугомонный Дух - не запугать!
        А если удастся добраться до заваленных, и, по слухам, до сих пор не тронутых никем подвалов, и пошарить там - вдруг и правда, найдётся чего полезного?! И приятного.
        Правда, в это верилось с трудом. Слишком уж лакомый кусок эти сокровища, чтоб легенды о «защитном проклятьи» остановили предшественников. Профессиональных расхитителей могил и гробниц. Или таких же свободных и вольных авантюристов, искателей приключений и сокровищ, как и он сам!
        С другой стороны, раз его пока никто не нанял, и у него остались кое-какие деньжата, которые Конан ещё не успел прокутить в кабаках Мессины, почему бы и не прогуляться?! Как утверждал Рафшон, до границ королевства Овринга не больше семи-восьми дней пути. Пешком. А на коне - так вообще четверо суток!
        Но поскольку верный конь Конана пал ещё две недели назад, от какой-то неизлечимой местной лихорадки, идти пришлось, вот именно - пешком. И тащить суму со столь нужными в дороге и в работе искателя приключений вещами и продуктами - на плече. А в этот раз Конан захватил, чтоб спокойно спать на лесной подстилке, и плащ из овчины - её запах отпугивает большую часть вредоносной ползучей мелюзги типа скорпионов или многоножек. Которые инстинктивно боятся её запаха.
        Вот, правда, от таких насекомых, как напавшие на него летающие хищники, невыделанная овчина защитить не могла. Ну и ладно. Полёживая в воде, и мягко поводя руками-ногами, чтоб не всплыть, Конан уже придумал план, как ему разобраться раз и навсегда с гнездом его обидчиков. Причём - самым радикальным образом. Вот только нужно выяснить - одно ли оно такое тут поблизости!
        С наступлением настоящих сумерек осы-таки убрались восвояси. Но Конан всё равно на всякий случай полежал под водой ещё с пяток минут: мало ли! Ещё попытаются обмануть, затаившись где-то в засаде!
        Но когда осторожно и бесшумно вынырнул наконец на поверхность, всё оказалось спокойно. Ну и правильно: чтоб устраивать «засады», надо обладать хотя бы зачаточными мозгами! А у этих тварюшек - только слепые инстинкты и жажда убивать врагов!
        По своему следу варвар вернулся к осиннику легко. Всё верно: вот она и нога (На которую уже напали вездесущие муравьи! Ну, от них-то он отделался легко, постучав небольшим окороком о ближайший ствол!), а вот и его плащ из овчины. Так. Осмотримся.
        Нет, никаких «других» осинников поблизости не наблюдается, их не видно в обозримых пределах леса даже с его кошачьим зрением. Хорошо.
        Теперь найдём подходящее место, и разведём костёр.
        Наломал дров из опавших веток и сучьев Конан без проблем: они тут валялись буквально везде. Высечь огонь и раздуть искры, упавшие на имевшийся трут, тоже заняло немного времени. Как немного ушло его и на то, чтоб сделать костёр реально большим и жарким, и поджарить на нём шашлык из кусочков нарезанного с ноги косули мяса.
        Наевшись, и убедившись, что вокруг уже сгустился непроницаемый мрак ночи, киммериец попроворачивал в костре парочку особенно больших дрюковин, которые явно были из сосны: смолистые, отлично горящие. Вот теперь они пылали в полную силу!
        Значит, можно лезть.
        Забираться на толстую старую берёзу было нетрудно. Сучьев по дороге наверх имелось предостаточно, и лезть даже с помощью одной руки удавалось легко.
        Добравшись до огромного шара, скорее, состоявшего как бы из двух конусов, широкими основаниями расположенными друг к другу, и посередине насчитывавших несколько плоских лент-поясов, варвар не без опаски и интереса рассмотрел сооружение сбоку и снизу. Вот он: леток. На самом нижнем острие. А вот эти «этажи» в середине явно надстраивало не одно поколение жалящих паршивцев. Живущих колонией. А не поодиночке, как те осы, с которыми он раньше имел дело.
        Что ж. За длинное жаркое южное лето эта конструкция из материала, очень напоминавшего серую грубую бумагу, наверняка неплохо просохла. И обитатели спят, даже не потрудившись выставить часовых. Наверняка надеясь на свою «грозную» славу. И высоту берёзы.
        С другой стороны, это - не пчёлы. Уж к ним-то за «мёдом» никто не полезет…
        Конан поднёс ярко пылающие головни к центру основания нижнего конуса, и держал несколько секунд, пока не убедился, что дно и стены огромной постройки отлично занялись, и пламя взметнулось уже на добрых два его роста вверх! После чего поспешил спуститься тем же путём, которым забрался, отбросив уже ненужные головни. Мощный гул проснувшихся хищниц он слышал даже на земле. Как и рёв пламени. Но пробиться на свободу сквозь завесу бушующего огня живым не удалось никому!
        Догорел красиво полыхавший осинник буквально за минуту. Но этого оказалось достаточно: вся его чёрная масса и буквально тучи обгорелых угольков, в которые превратились тельца злобных насекомых, грохнулись вниз вместе с прогоревшими ветками берёзы. И гнездо почти уже не полыхало: всё, что могло гореть, сгорело ещё наверху.
        Но Конан не пожелал останавливаться на достигнутом: мало ли! Вдруг там, в каких-нибудь внутренних и особо защищённых слоях, ещё остались какие личинки, или полусозревшие осы!
        Он натащил к упавшей конструкции заготовленных веток и сучьев, и поджёг этот новый костёр своими верными факелами. Снова пламя полыхало в два его роста!
        Вот теперь, убедившись, что среди угольев и золы ничто и никто не смог выжить, Конан вернулся к своему первому костру. Подбросил дров. Осмотрел лес, вслушиваясь.
        Всё тихо. И никто к нему, как говорил его инстинкт, не подбирался с коварными намерениями…
        Ну вот он и покончил с теми, кто безжалостно и коварно искусал его: места укусов всё равно болели, хоть он и смазал их целебным бальзамом, склянку с которым как обычно нёс в суме, завёрнутой в тряпки. Месть, как говорится, свершилась.
        Почему же он не чувствует удовлетворения?
        Может, потому, что враги - не люди, и ничего так и не поняли?..
        Ладно, утро вечера мудренее. Посмотрим, что ждёт его завтра.
        Он завернулся в свой мягкий плащ, и мирно заснул.
        Выспался киммериец отлично.
        Да, собственно говоря, так было и в предыдущие ночи. Людей здесь опасаться не приходилось, а от хищников его отлично защищал костёр: ни одно животное не подойдёт само туда, где есть обжигающее пламя.
        Сожжённый осинник всё ещё дымился в лучах восходящего солнца, но варвар даже не удосужился подойти, чтоб взглянуть. Зачем, если все обитатели столь пожароопасного сооружения наверняка погибли в первую же минуту, когда полыхало так, что и более крупные твари погибли бы за считанные мгновения?!
        Конан на сгоревших тварей больше не злился, тем более, что бальзам свершил свою привычную работу, и боли от укусов он не чувствовал.
        Подбросив в свой притухший костерок побольше сучьев и валежника, Конан быстро нарезал ещё мяса из окорока. Нанизал на вчерашние прутики. Воткнул в землю. Пока мясо жарилось, вернулся к «своему» озерцу. В ручейке, впадавшем в него, умылся.
        Вот теперь можно с полным желудком и спокойной совестью и дальше двигаться.
        Лес продолжался ещё с час. Затем Конан вышел на опушку чего-то, что могло бы быть обширным выгулом, или пастбищем для овец или коров. Во всяком случае, пристально изучая из укрытия за деревьями и кустами открытую равнину, поросшую травой ему по колено и редкими кустиками ежевики, он сильно удивлялся: почему это отличное пространство не занято тоже - лесом?! Ведь все знают, что и обычные смешанные леса, и тайга, если нет никаких сдерживающих факторов, очень быстро наступают на пустое пространство, заполняя его деревьями и соответствующим подлеском.
        Странно. Может, с почвой тут что-то не так? И деревья на ней не растут?
        А почему тогда трава - растёт?
        Но решив, что для лично него в этом поле нет ничего опасного, варвар поправил суму на плече, пристроил на нём же поудобней остатки ноги косули, да и двинулся туда, куда и шёл все эти пять дней: на юго-восток. Бдительности он, естественно, не терял.
        Трава действительно оказалась по колено. В ней сновали прыткие вездесущие муравьи, ползали какие-то ярко раскрашенные не то жуки, не то - тараканы, вокруг него, вспугнутые из травы его шагами, вились мошки и комары. И оглушительно стрекотали цикады, ясно давая понять, что никого из птиц, или других насекомоядных хищников, охотящихся на них, поблизости нет.
        И именно этот факт напрягал Конана особенно сильно: птицы уж от обильной и доступной трапезы просто так не отказались бы! Значит, всё-таки, что-то с этим идиллическим на вид местом - не так…
        Что с ним «не так» выяснилось, когда от кромки леса он отошёл примерно на полмили. Трава впереди Конана вдруг пришла в движение, и почва, на которой она росла, внезапно встала как бы гигантским бугром! С тихим хлопком этот бугор лопнул, выпустив на поверхность «охранника» чёртова луга.
        С такой тварью киммерийцу встречаться ещё не приходилось.
        Похожая на чудовищно увеличенную ящерицу монстра злобно зашипела, и оскалила «ротик» - огромную пещеру шириной во всю её переднюю часть: в добрых два локтя! Но не чудовищные треугольные и загнутые назад зубы с дюйм длиной заставили Конана резко отпрыгнуть в сторону, а длинный и мускулистый язык, вылетевший оттуда, словно камень из какой пращи!
        Быстрота движения этого странного «орудия» была, конечно, чудовищной, и наверняка никакое животное, или человек, сдуру оставшийся бы на месте, не смогли бы увернуться от него! Но киммериец и не был обычным человеком!
        Поэтому отскочил в сторону буквально за доли секунды до того, как чёрная блямба размером с кочан капусты, имевшаяся на конце странного орудия метания, и похожая на присоску формой, попала ему в грудь!
        Блямба на мясисто-мускулистом тяже просвистела мимо, по инерции пролетев ещё с добрых пять шагов! Однако варвар не стал ждать, пока тварь произведёт «перезарядку» своего метательного приспособления. За ничтожно краткий неуловимый миг он выхватил верный меч, и перерубил странный вырост!
        Монстра завизжала, втянув остатки языка, и метнулась к нему, выпучив глаза, расположенные по краям пасти, и растопырив острые когти на передних изогнутых лапищах!
        Ну уж, ждать, пока его покусают или исцарапают, в планы Конана не входило.
        С могучим киммерийским кличем он ринулся навстречу монстре! И за два шага до её морды подпрыгнул высоко в воздух, сделав кувырок, и приземлившись прямо за мордой, на спине! Вонзить меч на всю его длину в то место, где голова соединялась с длинным, с десяток шагов, туловищем, оказалось делом мгновения!
        Тварь под его сапогами конвульсивно содрогнулась. Из пасти вырвался словно вздох. Но достать врага после удара монстра не попыталась.
        Конан однако поспешил соскочить со спины, и отбежать в сторону. Меч он не стал вынимать, так и оставив в туше, которая оказалась пронзена до самой земли!
        Конвульсии чудища, довольно слабые и быстро закончившиеся, оказались, как он справедливо посчитал, предсмертными. Глаза, всё ещё пытавшиеся нащупать врага, остекленели. И монстра распласталась, словно бы - растеклась по траве, будто его удар выпустил из её надутого, словно бурдюк, тела, весь воздух…
        Ну и правильно. Когда перерублен позвоночник, по которому импульсы-команды от мозга передаются на лапы и туловище, много не навоюешь!
        Выждав для порядка с минуту, Конан снова забрался на холку чудища. Для этого пришлось подняться почти на высоту его чресел. Выдернуть меч удалось только со второй попытки: а здорово он его всадил, разъярённый коварным трюком с языком!
        Вот теперь, в более «спокойной» обстановке, варвар смог полностью оценить врага, с которым встретился на этот раз.
        Длинное, и похожее на варанье, туловище. Нет, не крокодил, хоть формой и похоже. Пасть куда больше и шире, чем у варанов и крокодилов: сейчас, растекшись по земле, она на самом деле была даже шире, чем основное тело: фута три.
        Зубки. Хм-м… Нормальные для варанов - треугольные, жёлто-белые, загнутые назад. Когти на всех четырёх лапах тоже загнутые, и длинные: дюймов по пять. Не хотелось бы попасть в такие… Ну а язык…
        Сейчас, когда мышцы твари расслабила смерть, его обрубок свесился из полуоткрытой пасти, словно кусок какого каната: явно прочного и жилистого.
        Подумав, Конан вернулся, и подобрал ту часть, где имелась «присоска». Действительно: похоже на присоску. Чудовищно большую. Да ещё и обмазанную чем-то вроде клея: липкое и вязкое вещество. Интересно. Но вряд ли ему пригодится.
        Так что отбросив обрубок, и обойдя труп поверженного врага, Конан просто…
        Пошёл дальше!
        Примерно в пятидесяти шагах от места, где тварь «взорвала» почву, выскочив на поверхность, Конан обнаружил и «входное» отверстие - яма, через которую монстра «забурилась» под поверхность луга.
        А предусмотрительно. Не видя такого подозрительно выглядящего отверстия, про засаду и не подумаешь…
        Конечно, мысль о том, что его «друг» может оказаться такой не один, заставляла Конана держаться насторожено, и стараться по траве ступать куда мягче, чем обычно: он прекрасно понимал, что находясь под землёй, в засаде, такие монстры ничего не видят. Но наверняка ориентируются на дрожание почвы под ногами или лапами будущей добычи.
        К каковой варвар себя, естественно, не причислял.
        Пока прошёл через пустошь до кромки новой рощи, а вернее - леса, встретил ещё двух подпочвенных, как он их для себя назвал, варанов. Но эти оказались помельче давешнего, и с ними киммериец расправился легко. И поскольку есть их мясо он не собирался, туши убитых так и оставил: в тех местах, где и прикончил.
        Лес, а точнее, уже настоящая тайга из почти одних хвойных деревьев, показалась Конану даже более густой и плотно заросшей, чем тот, который он покинул на восходе дня. Да и сосны и ели возвышались на добрый десяток его ростов - матёрые и старые.
        Тайный водовод
        Дебри колючих кустов, усыпанных разноцветными: чёрно-фиолетовыми, красными, и оранжевыми ягодами, стояли куда выше его роста, и - неприступной сплошной стеной. Как ни странно, ни привычного папоротника, ни подлеска из тоненьких молодых стволиков не имелось. И поскольку настоящая монолитная стена из колючек тянулась в обе стороны насколько хватало взгляда, перед киммерийцем встала нелёгкая задача.
        Не-ет, эти заросли - точно не просто так здесь появились! Кто-то должен был заморочиться, чтоб поставить перед незваными гостями такой заслон!
        Который только круглый идиот посчитал бы выросшим сам по себе…
        Почесав в затылке, и подумав (Ничего путного не придумалось!), Конан снова достал верный меч. Как ни крути, а прорубаться так и так придётся: кусты тянулись, казалось, бесконечно, и не выглядели в каких-нибудь местах менее густыми и низкими.
        Рубить оказалось несподручно и тяжело: чёртовы толстые, почти в его запястье, основные стволы, у основания, конечно, перерубались. Но чтоб до них добраться, приходилось вначале долго и упорно бороться с массой отлично спутанных и пружинящих вторичных ветвей. И побегов.
        Только через минут десять Конан приноровился: понял, что рубить лучше не сами веточки, а места, где они крепятся к основным стволикам. Там перерубать их оказалось возможным и с одного удара. Но к этому времени все руки и торс оказались исцарапаны, и покрыты листиками, и разноцветным, липким и густым, соком от чёртовых ягод. Заливавшим вместе с потом и глаза…
        Однако только через час с лишним ему удалось-таки расчистить более-менее удобный проход в гущу тайги: пояс из приопушечных кустов оказался в добрый десяток шагов глубиной! А если учесть, что киммерийцу приходилось, пыхтя и ругаясь на всех языках Ойкумены, ещё и отдирать от неповреждённых зарослей, и вытаскивать наружу обрубленные ветви и стволики из прорубленного прохода, отбрасывая подальше, то вполне понятно, что он к концу такой непривычной работы и пропотел, словно ломовой тяжеловоз, и пропылился и «загрязнился» почище вьючного верблюда из пустынь Кофа… Хорошо хоть, никаких дам поблизости не имелось - иначе и от вида, и от ругательств Конана у них от брезгливости вытянулись бы губки, и от стыда уши в трубочку свернулись бы!..
        Единственное, что утешало, что в этой тайге не имелось, вроде, никаких осинников и прочей ядовито-кусачей, летучей и ползучей мелюзги. Впрочем, Конан был готов и к сюрпризам почище насекомых: он уже понял, что неспроста тут имеются все эти, живые, или мёртвые, преграды.
        Кто-то ну очень не хочет, чтоб люди пробрались к проклятому дворцу. Или даже к его руинам.
        Пройдя вглубь чащи сквозь прорубленный с таким трудом коридор, киммериец невольно выругался. Снова вздохнул. Какой хитро…опый сын Неграла насадил здесь эти заросли?! Ведь они защищают новый лес куда надёжней и лучше даже, чем любые хищные звери. Типа тех же медведей или волков! А что самое плохое - если предположить, что даже если ему удастся разжиться в подвалах разрушенного дворца чем-то ценным, так ведь возвращаться - всё равно придётся!
        А, значит, если он собьётся с той дороги, по которой сейчас идёт, придётся прорубать новый коридор. Убивать новых подпочвенных монстров-ящеров. И, вероятней всего, снова иметь дело с особо крупными и ядовитыми осами! Свинство!
        Если у Конана и имелись определённые сомнения, то теперь-то они полностью рассеялись: кто-то там, на месте сожжённого дворца, поселился!
        Кто-то очень не любящий непрошенных гостей.
        И предпочитающий бороться с ними не с помощью традиционной для чародеев магии, а с помощью - как бы естественных препятствий! Чудовищно громадных и ядовитых ос. Огромных подпочвенных охотников-варанов. Явно специально выведенных и посаженных сплошняком зарослей колючих и неподатливых кустов. Можно подумать, что он - ослеплённый любовью принц, пытающийся добраться до героини старинной легенды - королевны Шиповничек…
        Вот только осложнять свою вольную и весёлую жизнь с помощью, пусть и молодой, и прелестной, жены, варвару было совершенно не с руки! Настанет время - и он сам обзаведётся Королевой!.. И Королевством. И любовью он пылает не к прелестям абстрактной любимой - а ко вполне конкретным сокровищам: золоту, драгоценностям…
        Ну а пока придётся приготовиться. К новым защитным барьерам от узурпатора, нагло поселившегося на «проклятых» землях, и тщательно поддерживающего у народов окружающих стран старинную байку о том, что земли - всё ещё прокляты!
        Легенды. Кем-то, вот именно - тщательно подпитываемые…
        А что - отличная защита! Даже покруче, чем пояс колючих кустов, на вырубку которого у обычного человека ушёл бы не один день. Или варанов и ос.
        Вон, кстати, Мардук её раздери, и очередная «защита»: стоит напротив него, вздыбив шерсть на загривке, и злобно оскалив зубастую пасть!
        Едва Конан выбрался на «оперативный простор» тайги, углубившись под своды чудовищно высоких крон, и отойдя от прорубленного коридора на буквально сотню шагов, как дорогу ему преградил медведь.
        Да, он дорогу именно - преградил! Выбрался из-под корней какого-то поваленного заматеревшего ствола в три обхвата, где у косолапого явно имелась постоянная и хорошо оборудованная берлога. После чего, убедившись, что враг вовсе не намерен отступать или спасаться бегством, встал, сердито посверкивая бусинами мелких для такой туши глазёнок, на задние лапы и угрожающе заревел. На весь лес.
        Теперь если кто и не знал, что в «огороженной» тайге появился новый враг, так уж тут - точно догадался… Впрочем, варвару на это было наплевать. Как, собственно, и на почти полутонную тушу, возвышавшуюся сейчас на добрых полтора его роста над землёй.
        Подумаешь - медведь! Да, пусть они и злобны, и коварны, и имеют огромные клыки и когти, это - всего лишь звери. Обычные. Может, только чуть более - как вот этот! - крупные и злобные. А не такой искусственно созданный, «комбинированный» монстр, как тот же варан с языком-присоской!
        Конан глядел в бусины наливающихся кровью глаз спокойно. Он даже меч не торопился вынимать. Ждал, что, может, до «хозяина тайги» дойдёт, что на этот раз ему попался враг, который ему не по зубам. Поскольку куда опасней и сильней его самого!
        К сожалению, не дошло.
        Через десяток секунд демонстрации своего чудовищного роста, широченной зубатой пасти, и могучей груди, и грозного рыка, медведь устремился к стоявшему в десятке шагов варвару.
        Вот только подниматься снова во весь рост, чтоб подставить под проникающий удар грудь и сердце, косолапый не собирался! А морда, насколько Конан знал, оснащена замечательно прочным черепом - такой не перерубишь даже при его чудовищной силе!
        Конан не стал много мудрить: быстро ринувшись вперёд, изо всех сил рубанул чуть наискосок по широченной, с добрый бочонок, морде, сразу отпрыгнув вбок!
        Правый глаз хищника оказался выбит - через него пролегла неглубокая (Череп!), но заметная по рассечённой шерсти и обнажившимся костям, линия удара.
        Сила же самого удара отбросила вбок голову медведя, буквально заставив того уткнуться мордой в землю! Явно не ожидавший такого поворота дела зверь возмущённо заревел: на всю тайгу! И уж не так «скромно», как вначале, а во всю глотку! Однако попытки потрясти головой и даже потереть вырезанный орган зрения когтистыми лапами ни к чему не привели: зрение в выбитый глаз не вернулось!
        Но нельзя было сказать, что медведь «вразумился»: снова злобно рычащая морда стала поворачиваться во все стороны, пытаясь теперь углядеть целым глазом и унюхать, куда делся столь подлый и дерзкий враг!
        Конан не придумал ничего лучше, как, вытянув в сторону врага меч, сказать:
        - Я здесь. Но помни. Придёшь - умрёшь!
        Разумеется, медведь и не подумал внять угрозе. Или голосу разума. Отсюда Конан сделал вывод, что это - именно медведь, а не направляемая чужой чародейской волей марионетка. Впрочем, в этом он до конца уверен не был. Да, собственно, и какая разница: что «управляемый», что не управляемый медведь не становился менее опасным!
        Конечно, в том, чтобы убить несчастное полуослеплённое животное, не было никакой доблести. Но и оставлять в тылу рыщущее по его следам и пылающее жаждой мести чудище, было бы глупо. Тем более, что мишка словно сам провоцировал киммерийца прикончить себя: подставился. Встав снова на задние лапы, и двигаясь к варвару, размахивая передними, которыми явно привык ломать и крушить любую добычу, любого врага, и подставив удару грудь с бьющимся где-то внутри гигантским сердцем.
        Где именно оно находится, Конан понял быстро. Снова ринулся вперёд с боевым киммерийским кличем! В проникающий удар вложил снова всю силу!..
        Вынимая из уже остывающего тела свой верный меч, и отирая его о грязную, слежавшуюся местами бурую шерсть, Конан осматривался. Однако никто на «поддержку» хозяину тайги прийти не спешил. Или - ну очень искусно прятался: так, что даже варвар с его изощрёнными инстинктами и отличным зрением и слухом, ничего и никого не заметил. Так что спрятав меч в ножны, Конан подобрал снова с земли ногу косули, которая сильно полегчала, и суму. Подумал, не пригодится ли ему медвежья шкура. И запас медвежатины. Но ему не очень нравился её вкус. Да и жестковата эта дичина.
        А если совсем уж честно - возиться было лень.
        Так что он, обойдя мохнатую тушу, просто пошёл дальше.
        Застывший на нём, словно панцирь, футляр из сладкого сока и пыли, делал движения крайне неудобными: словно шёл в каком корсете! Поэтому заметив первый же ручей, Конан снова сбросил наземь свои немудреные пожитки. Разделся. И залез в неглубокий поток, мирно журчащий по руслу шириной не более трёх шагов, и глубиной ему по колено. Верный меч киммериец захватить не забыл: вонзил в глинистое ложе потока прямо перед собой. Однако купание прошло спокойно.
        Смыв все липкие и уже шелушащиеся, словно корочка на такыре, ошмётки, варвар, отфыркиваясь, выбрался на берег. Растёр тело мускулистыми ладонями. Выждал с минуту, пока оно обсохнет. Нормально. Можно одеваться.
        На то, чтоб натянуть кожаные штаны и крепкие сапоги много времени не уйдёт.
        Но в последнюю минуту варвар заметил своим изощрённым зрением, как в правом сапоге что-то исчезает, прячась в глубине.
        Поэтому сапоги, перед тем, как надеть, он как следует вытряхнул и выбил.
        Так и есть!
        Огромный и явно ядовитый кивсяк! Отвратительная сегментированная многоножка длиной с его ладонь, имела защитную буро-чёрную полосатую раскраску, и для простого человека оказалась бы абсолютно незамеченной в полумраке чащи тайги! А вот если бы цапнула почти полудюймовыми ядовитыми челюстями за ступню - это бы точно оказалось замеченным! Ну, и «ощущения» ощущались бы до тех пор, пока яд не разошёлся бы по всему телу, и человек, получивший такой укус, в ужасных муках и корчах не распрощался бы с жизнью!..
        Конан от души треснул по противной многоножке каблуком сапога: та развалилась на две половинки. Но и не думая погибать, эти половинки весьма шустро учесали в лесную подстилку из опавших сухих игл, жёлтых листьев, и мха. Конан в очередной раз почесал в затылке.
        Снова снял штаны, вывернул их наизнанку. Ах вы ж гады!
        Точно: вот они: лесные блохи! Оккупировали швы в районе паха!
        Пришлось незваных нахлебников выбить о ближайший ствол. Вот теперь штаны проверены. И безопасны. Конечно, вряд ли блохи - тоже ядовиты, но если б ночью покусали в… Ну, том месте, которым киммериец особенно дорожил, сражаться с новыми врагами и препятствиями адекватно он не смог бы! Потому что всё время остервенело чесал бы укусы!..
        Муравьёв с многострадальной ноги косули Конан сбивал почти нежно: хотя бы они не пытались навредить ему. Впрочем, кто их знает. Мало ли!
        В том, что здесь с ним ведут борьбу «нетрадиционными» методами, он уже понял.
        Идти по тайге было, если честно, нетрудно.
        Здесь, в её чаще, уже не было странных стен из колючих кустов, а всё больше привычные папоротники, мох, да тоненькие стволики подлеска. Хотя росли, конечно, и ежевика, и голубика, и смородина. И малина. Но всем им было очень далеко до тех сверх-гигантских кустов, что охраняли опушку: так, мелочь пузатая…
        Направления Конан держался прежнего, иногда делая на особо матёрых и толстых стволах зарубки - пытался обеспечить себе лёгкое нахождение своей «просеки». Хотя как знать: пойдёт ли он обратно этой дорогой? Или придётся выбираться с обороняемой территории другим путём? Ладно: там видно будет!
        Через примерно два часа солнце поднялось в зенит, и он увидел свой обед: под большим дубом паслось три поросёнка. Малышами их назвать было трудно: каждый был длиной с добрую овцу, и в высоту почти достигал его колена. Стало быть - не сосунки. И от материнской груди, скорее всего, уже отняты. Об этом же говорит и отсутствие поблизости какого-нибудь опекающего юнцов заботливого родителя. Вот и хорошо.
        Поскольку лук Конана вышел из строя, сломавшись (Конан удивился, как получилось, что надёжное и проверенное оружие вдруг переломилось посередине на второй день похода! Но при внимательном осмотре оказалось, что его середина буквально испещрена ходами жучков-древоточцев! Не иначе - и тут - происки вредоносного захватчика!), пришлось метать кинжал. Ну а поскольку рука была верна, и глаз меток, средний кабанчик, особо удачно повернувшийся боком, пал, поражённый с двух десятков шагов подкравшимся абсолютно бесшумно варваром. Снова визг на весь лес!
        Двое его товарищей, тоже возмущённо-испуганно завизжав и захрюкав, ломанули в чащу. Конан выждав для порядка с минуту, убедился, что никто на визги и агонию раненного не реагирует, вышел из укрытия. Подошёл к поверженному травоядному. Выдернул глубоко, по самую рукоять, вошедшее в бок в районе сердца, оружие. Отерев, засунул снова за отворот сапога. Поросёнок, если так можно назвать годовалого подростка, уже затих.
        Конан, взглянув ещё раз на небо, передумал идти дальше с тушкой на плече.
        Вместо этого он снова набрал валежника. Развёл костерок. Да и занялся потрошением немаленькой туши, и нарезанием очередной порции шашлыка.
        Через час, доев, и загасив тлеющие угольки подошвами сапог, варвар оставил на мшистом бугорке многострадальную и освежёванную практически до кости ногу косули: вот вам, муравьи! Теперь никто вас с неё не прогонит. Да и пованивать стало мясо.
        Ещё бы! Он убил обладательницу окорока два дня назад! Провялить нет времени. А просолить - нету у него столько соли!..
        Дальше по тайге он пробирался почти час. И выбрался к очередной прогалине.
        Вот теперь он понял.
        Что наконец добрался до легендарного места, где когда-то возвышался королевский замок: на холме за обширным лугом, в добрых двух милях, имелись явно каменные, почерневшие от времени, руины. Ну как руины: набросанные тут и там в хаотическом беспорядке огромные каменные глыбы, даже отдалённо не напоминавшие что-то упорядоченное. В виде строения.
        Однако направляться прямо туда, к ним, Конан не спешил.
        Двигаясь вдоль опушки и не выходя из-под прикрытия деревьев, он прошёл с милю: туда, где имелся отличный крутой овражек, проложенный выбиравшимся из леса ручьём, едва доходящим сейчас, в разгар знойного лета, ему до лодыжки. И проходившем в какой-то паре сотен шагов от остатков замка. Конан мог бы поспорить, что именно из этого ручья в давние времена и запитывался крепостной ров, до сих пор различимый под травой в виде большой круглой ложбины.
        Пригибаясь, чтоб не высовываться из-за кромки овражка, варвар двинулся вперёд, шагая прямо по воде: он был по горло сыт подпочвенными крокодилами, ядовитыми кивсяками, блохами, и медведями, которые запросто могли ждать его на открытом пространстве луга. А тут - вода всё-таки. Скрывает и запах, и следы…
        Когда добрался до места, откуда можно было перебраться через бывший крепостной ров к руинам, долго всматривался и вслушивался. Однако ничего подозрительного даже его изощрённые чувства и инстинкты не говорили. Вот и славно. Вперёд!
        Правда, пока не совсем всё же - вперёд. А, скорее, - в обход!
        Обходить по кругу так называемые руины, держась наружного откоса бывшего рва, Конан старался неторопливо. Придирчиво выбирая на каждом шагу, куда поставить ногу: только капканов или ловушек ему не хватало!
        К концу обхода, занявшему добрых полчаса, он убедился только в одном.
        Никакие это - не руины бывшего замка!
        Просто кто-то не поленился вырыть неглубокую, но широкую, чтоб выглядела как оплывшая от времени, траншею, положить внутрь полученного круга несколько гигантских булыжников и осколков скалы, и надеяться, что идиот, купившийся бы на такие декорации, потратит кучу сил и времени, пытаясь начать копать, и что-то отсюда вырыть…
        А выдало подставной замок то, что этот искусник-декоратор не позаботился придать камням хотя бы видимость былой обработки! И оставить следы от извести, которой обычно и скрепляются камни в кладке! И сомневаться в том, что это - просто скалы, перенесённые сюда, пусть и давно, никогда не являлись частью стен, не приходилось.
        Сплюнув, и больше не пытаясь прятаться, киммериец двинулся дальше.
        Направление его движения почти совпадало с направлением течения ручейка.
        Но теперь Конан шёл, не спускаясь вниз, а прямо по невысокому берегу. Поэтому запруду в русле увидел издали: шагов с трёхсот. А о том, что впереди его ждёт что-то в этом роде, он догадался по увеличению глубины воды, и более спокойному и плавному её течению.
        То, что это именно - сооружённая кем-то запруда, сомневаться не приходилось: толстые столбы, на которых она держалась, шли, пересекая русло, правильным частоколом, тщательно переплетённые какими-то лозами. А когда киммериец подошёл поближе, стало видно и массивную, полого уходившую под воду, дамбу из земли, повышавшей уровень крохотного, в-общем-то, ручья - до почти его роста! Настоящее озеро! Ну, или водохранилище. Карликовое.
        Потому что берега ручья шире не стали.
        Однако кто-то же для чего-то эту дамбу построил. И нужно усилить бдительность.
        Причину строительства дамбы Конан обнаружил довольно быстро, подойдя к запруде на десяток шагов.
        Примерно в двадцати шагах от ряда вбитых в ложе ручья стволов на поверхности спокойной в остальном воды имелась воронка. Словно здесь поток уходил в какую-то подземную трубу! Невидимую отсюда. Но забиравшую почти всю воду: дальше за запрудой в полусухое русло стекали только жалкие струйки.
        Хм-м…
        Конан забрался на небольшой бугор, имевшийся на берегу ручья. Вот так, чуть сверху, все неровности и детали местности отлично видны!
        Есть!
        Вон она - уходит в сторону ничем, вроде, не примечательного участка луга, неглубокая, и сплошь заросшая чуть более густой и тёмной травой, еле заметная в плоской поверхности равнины, впадина.
        Всё ясно: кто-то проложил тут глубокую канаву, уложил на дно длинную и толстую трубу, и засыпал назад вынутым грунтом! И если б не свойства этого самого грунта, это запросто прошло бы незамеченным! Ну а благодаря тому, что вынутый и уложенный назад в яму грунт никогда не ляжет так, как лежал, предательские следы всегда останутся. Хотя бы те, что сейчас демонстрирует более густая и высокая трава: значит, почва над трубой увлажнена сильнее окружающего луга.
        И, следовательно, труба - хоть чуть-чуть, но - пропускает…
        Не мудрствуя лукаво, Конан двинулся вдоль русла трубы, не забывая внимательно оглядываться и вслушиваться. Но пока кроме трелей жаворонка, стрекотания цикад и зуда от роения над головой вездесущих мошек, норовивших залезть ему в уши, слышно ничего не было. Да и хорошо. Уж эти-то, привычные, звуки, не отвлекали, и скрыть какие-нибудь посторонние шумы или шорохи не смогли бы.
        К люку в холмике Конан подошёл буквально через четверть часа.
        То есть - то, что это люк, под которым имеется вход в какое-то подземелье, он не увидел, а догадался. Большой, примерно в его рост, прямоугольный кусок земли был покрыт чахленькой и отличавшейся по цвету от остальной, травкой. Ну а что может скрываться под такой маскировкой?
        Правильно: люк над входом в подземелья! И если б не конец лета, и не яркое солнце, подсушившее траву, высаженную над этим люком, он бы точно ничего не заметил.
        Э-э, нет: заметил бы.
        Потому что след от трубы обрывался всего в десяти шагах от этого места, и догадаться, что именно здесь труба заканчивает свою работу по доставке воды в предназначенные для неё резервуары, или подземные капитальные водоводы, было нетрудно.
        Конан не придумал ничего лучше, как поддеть мечом слой подсохшего дёрна над люком. А потом и полностью подрылся под него. Свернуть, словно матрац, маскирующую подстилку, удалось легко. Так же как и поддеть мечом и распахнуть настежь имеющийся под ней длинный но узкий люк из металла, не оснащённый даже ручкой или запором.
        Когда люк открылся, оттуда пахнуло на варвара сыростью, плесенью и холодом.
        Хвала Крому, никаких чудищ или врагов из лаза не вылезло. Но Конан не обольщался. Похоже, внутри будет не слишком приятно. Кто бы там не засел, на «тёплый» и радушный приём вряд ли стоит рассчитывать… Учитывая ос, варанов, и кусты.
        Конан покопался в суме. Вот он: приготовленный как раз для таких случаев, масляный светильник. Много места не занимает, почти не коптит, и куда удобней факелов: гореть может несколько часов. Насколько хватает заправки масла. А его «кошачьему» зрению вполне хватает и той крохотной искорки света, что даёт такая лампа.
        Зажечь же её - дело пары минут.
        После этого, не закрывая за собой тяжёлый, весящий, наверное, не меньше, чем сам киммериец, люк, варвар двинулся вниз, по склизким и оплывшим от сырости и времени, земляным ступенькам. Которые через несколько метров спуска превратились в каменные. Но лестница всё так же спускалась куда-то вниз и вниз.
        Естественно, спуск, длившийся минут пять, не привёл его в подземелья Мардука (Там должно быть куда жарче!). Он просто перешёл в ровный горизонтальный узкий - только-только пройти, не поворачиваясь боком! - коридор, стены и потолок которого состояли из настоящего сплошного камня. Невооружённым глазом заметно было, что кто бы его не проложил, красота в виде выровненных гладких стен и правильности арочного свода его заботила в последнюю очередь! Неровные грани и выступы отсвечивали Конану в глаза, заставляя щуриться, и видно, что находится там, в конце коридора, было плохо.
        Однако через пятьдесят шагов он выбрался к чему-то, что принял за перекрёсток-развилку. Влево, вправо, и далее - прямо, уходили ещё коридоры. Тоже не слишком аккуратно обработанные, но чуть более широкие. Понюхав воздух, и посмотрев, откуда дует на огонёк его крошечной коптилки ветер-сквозняк, Конан решительно свернул в левый. Тем более, что на стене этого коридора имелось что-то вроде высеченной в камне надписи на неизвестном Конану языке. Интересно.
        Однако не прошёл он в сторону надписи и десяти шагов, как каменный, и казавшийся до сих пор незыблемым, пол, вдруг провалился под его ногами на протяжении добрых десяти футов, и варвар рухнул вниз - в темноту!..
        Он ругал себя последними словами: утратил бдительность, расслабился, отвлёкся на чёртову надпись, наверняка для этого только и предназначенную, и вот - нате вам! Не дай Кром, внизу - острые пики!..
        Приземлился, правда, мягко. Хотя правильней было бы сказать всё же - приводнился. Конан, подняв фонтан брызг, грохнулся с высоты двух своих ростов в воду, доходившую ему до груди!
        К чести киммерийца нужно сказать, что меч он выхватил ещё в полёте, и масляную коптилку из руки не выпустил! Так что когда массивные плиты над головой неторопливо, и с громким скрипом и скрежетом, закрыли отверстие, через которое варвара предательски сбросили сюда, в эту ловушку, в темноте он не остался.
        Однако словно бы давая понять незваному гостю, что ему здесь не рады, в каморку десять на три шага, в которой он очутился, начала вливаться вода: похоже, сработавший люк подал сигнал на какие-то затворы. Поступала вода через забранное толстенными стальными прутьями квадратное отверстие на высоте его груди. И пусть она лилась не толстой струёй, а, скорее, небольшой струйкой, сомневаться в конечном итоге не приходилось!
        Ну вот он и оказался в положении крысы, которую собираются утопить!
        И сейчас его дела куда хуже, чем когда он оказывался лицом к лицу с конкретными врагами! С водой-то - не больно повоюешь! Как и с кустами… Знакомый почерк!
        Но надо срочно что-то придумать!
        Иначе окажется скоро его буйная головушка под водой, и закончится его карьера будущего Короля, ещё не успев начаться!
        Лабиринт
        То, что вода действительно подаётся из того самого ручейка, Конан понял сразу. И по вкусу, и по запаху: струйка однозначно была оттуда. Интересно: куда маг, или кто тут живёт, девает остальную воду? Потому что жиденький поток, который лился в каморку, наполнил бы помещение до потолка не раньше, чем через сутки!
        Впрочем, это не повод рассиживаться тут, тем более - по грудь в воде.
        Нужно действовать!
        Но как?!
        Он поставил на карниз, образованный входящим к нему квадратным в плане лазом-водоводом, свою коптилку, чтоб высвободить обе руки. Благо, вода лилась только с одного его края, там, где имелся как бы жёлоб. Теперь - внимательно осмотреться.
        Попробовав несколько раз в разных местах подняться по стенам наверх - к створкам предательской ловушки, Конан вынужден был отступиться: стены оказались покрыты на добрый палец предательской плёнкой: воняющей плесенью и жутко скользкой!
        Простукивание и прощупывание чёртовых осклизлых стен тоже ничего не дало: никаких пустот, или щелей в монолитной кладке!
        Ну а как обстоит дело с его «окном»?
        Ширина лаза, и его наклон под небольшим углом позволили бы ему пролезть…
        Если б не прутья!
        Прутья были вмурованы в стены капитально, и сами оказались весьма толстыми: с добрый дюйм! Расстояние же между ними не превышало шести дюймов - ширина его ладони.
        Но просовывать наружу только руки варвар смысла не видел. Остальное-то тело - точно не пролезет. Вот если бы удалось выдернуть… Или хотя бы согнуть один из прутьев! И поскольку никаких «скрытых» или тайных ходов из вонючей затопленной мышеловки явно не ведёт, (Иначе вода перед его «прибытием» стекла бы вся!) придётся заняться как раз прутьями: Конан уже приглядел себе один, в середине. Уже, похоже, кем-то немного расшатанный и чуть погнутый.
        И сейчас он поковырял его почерневшую поверхность кинжалом, пытаясь снять имевшуюся и здесь слизь. Место соскрёба засветилось красноватым отливом. Неужели?!
        Точно. Прутья, при ближайшем и внимательном рассмотрении, оказались из меди!!!
        Это окислившаяся сверху чёрно-зелёная корочка не давала увидеть красно-золотистый цвет металла!
        Ха! Ну и идиот этот маг! Ну, или строитель этой конуры. И пусть медь и действительно не гниёт и не ржавеет в сырости, как со временем наверняка бы произошло со сталью, зато она в несколько раз менее прочна! И, несмотря на грозный вид, согнуть такой прут должно быть не так уж трудно! Особенно - ему!
        Конан, взявшись обеими руками за чуть изогнутый прут в середине окна, залез ногами на стену. Упёрся ими в окантовку отверстия. И что было сил потянул!
        Но прут, понятное дело, так просто не сдался. И вылезал из своих гнёзд и гнулся очень медленно.
        Конану пришлось два раза переставлять ступни в сапогах, отдыхать, и снова собираться со своими нечеловеческими силами, и тянуть, тянуть, чтоб чёртов прут вылез из пазов и согнулся настолько, чтоб в образовавшуюся дыру можно было пролезть. Хорошо, что его коптилка мирно горела, и ручеёк воды так же мирно тёк, не мешая ему, пока он пыхтел и надрывался.
        Но вот дыра готова.
        Конан не сомневался, что если б не его фантастические и уникальные мускулы и возможности, никогда бы он не согнул этот прут. А для нормального человека это явно нереально!.. Вот ведь гад этот строитель! Придумал специально эту пытку. Чтоб человек, оказавшийся в этой ловушке, часами мучился, наблюдая, как вода неумолимо прижимает его всё ближе к несокрушимому потолку, рыдал и метался в отчаянии, понимая, что конец неизбежен. Пытаясь, пока это возможно, просунуть в щель между прутьями хотя бы голову, и ругаться, что, кажется вот-вот - и!.. А голова наверняка так и не пролезет. И придётся всплывать, и барахтаться, поддерживая тело на поверхности.
        И рано или поздно наступит мучительный конец - голову прижмёт к створкам ловушки, и вместо воздуха в лёгкие хлынет вода…
        Повздыхав, повесив назад на плечо свою вымокшую многострадальную суму, и выбравшись в наклонный лаз, Конан поднял свою коптилку, и, упираясь обеими ногами в осклизлые стены прохода (Благо, расстояние между ними не превышало шага!), пополз наверх. К сожалению, промокший насквозь, и теперь весящий не меньше сорока фунтов плащ из отвратительно вонявшей невыделанной шерсти пришлось оставить внизу: он не позволил бы свободно двигаться. И, в случае нужды, обороняться.
        Холодная вода струёй втекала к нему в штаны, чавкая и под его грудью, а в сапогах мерзко хлюпало. Но он терпел, и лез, понимая, что раньше, чем он доберётся до сухого места, ему не выжать штанов, и не вылить воду из сапог. А грудь высохнет и сама. Тем более, что примерно через пару минут подъёма текущая струйка исчезла в боковой трубе, размером не позволившей бы пролезть и кошке. Конан с радостью убедился, что ход наверх продолжается без изменений, и ползти по сухому и нескользкому куда удобней.
        К счастью, проход оказался недлинным: спустя ещё пару минут он выбрался в какой-то обширный зал: потолок терялся в темноте в свете его крохотной лампадки, а до противоположной стены было не меньше двадцати шагов!
        Убедившись, что из четырёх проходов в торцах зала, расположенных крестообразно, никто пока не появился, чтоб на него напасть, Конан занялся своим гардеробом.
        Вода из сапог образовала приличную лужу. К ней добавилась и та, что получилась из выжатых штанов.
        С сумой оказалось посложней: Конану пришлось расстаться со всем запасом превратившихся в липкую неаппетитную массу сухарей. Сухофрукты, размочалившиеся в ошмётки и труху, он тоже выбросил. А вот вяленное мясо оказалось подпорчено не столь сильно: если разложить на солнце хотя бы на пару часов, оно снова станет пригодным к употреблению в пищу. Но это - на крайний случай.
        Потому что Конан уже не сомневался, что тот, кто поймал его в крысоловку с водной пыткой - человек. И, значит, нуждается тоже - в пище. А значит - Конан доберётся до его припасов! Чтоб пополнить то, что утратил из-за купания.
        Предварительно, конечно, убив вредоносного и мерзкого нелюдима. Пытающегося воевать с врагами не лицом к лицу, как положено порядочному, пусть даже злому, чародею, а - хитрыми, подлыми, и как бы - косвенными методами!
        Выжав и по возможности протряхнув от воды своё остальное немудрёное имущество, Конан двинулся осматривать зал.
        А ничего необычного, или сверхъестественного. Зал как зал. И если в центре его поставить несколько столов и длинных скамей, а вон в те держаки навтыкать горящих факелов, вот и получился бы вполне привычный пиршественный, или парадный, зал замка!
        Где грозный король мог бы пировать с дружиной, или придворными, или принимать высоких гостей. Или послов иностранных держав. Вон: у одной из коротких стен даже есть возвышение из пяти ступеней. Похоже, на нём-то как раз и стоял трон!
        Хмыкнув, Конан подошёл к возвышению. Понимал, что как раз обычно за троном и его помпезно-шикарным обрамлением в виде занавесей, драпировок, и гобеленов, скрываются маленькие потайные дверцы!
        Ведущие или в тайные покои, или…
        В сокровищницу!
        Дверца и правда нашлась.
        Однако она оказалась из толстых, окованных медными полосами, дубовых досок.
        Доски, к сожалению, не сгнили. Так что пришлось снова спускать с плеча любимую суму, лезть в потайной кармашек, и нащупывать знаменитые Конановские отмычки, с которыми он ограбил уже не одну сокровищницу власть предержащих, или просто - богатых купцов. Пожалуй, вот эта подойдёт к вот такой замочной скважине…
        Замок, разумеется, заржавел, и пришлось, открутив крышечку, окунуть отмычку в отверстие в его коптилке, чтоб масло попало и в механизм замка. Однако тот так просто не сдался. Только через минуту осторожных манипуляций Конан услышал долгожданный щелчок. Он удовлетворённо крякнул, и, отступив на шаг, вытащил меч.
        Вот теперь можно и дверь толкнуть!
        Хотя, разумеется, он не ждал, что кто-то останется жив без пищи и воды более двухсот лет в тёмном и сыром помещении, осторожность не повредит. Может, тот, кто сейчас скрывается от него в каких-то неизвестных пока недрах этого подземелья, выставил какого-нибудь нежданного Стража и здесь!
        Никто из отверзшегося перед ним небольшого прямоугольника не появился, и Конан, пригнувшись, шагнул за порог, держа в вытянутой руке коптилку.
        Ну, что сказать.
        Пустышка.
        Комнатёнка, оказавшаяся перед его взором, была действительно крохотной: два на два шага. И в дальнем углу Конан заметил отверстие в каменном полу, размером как раз с такое, что можно было удобно… Всё ясно.
        Туалет для его Величества. Чтоб быстренько справлять нужду, никуда не уходя с торжественных приёмов и пиршеств. Но неужели так всё просто?!
        Однако самый пристальный осмотр, простукивание стен и пола, показали полное отсутствие скрытых дверей и потайных ходов: везде монолитный камень!
        Разочарованный, Конан вылез снова в большой зал.
        И вовремя!
        Из одной из галерей доносились становившиеся всё громче звуки! Ошибиться было невозможно: кто-то приближался к киммерийцу! Кто-то двуногий, явно - в сапогах, и, судя по походке - спешащий. Человек.
        Конан поднял свой светильник, который держал в левой руке, повыше, и отвёл чуть назад - чтоб блики не попадали в глаза. Меч, который держал в правой, варвар направлял всё ещё остриём в пол. Вскинуть всегда успеется! Посмотрим: может, с ним не будут воевать, а собираются провести переговоры? Иначе - зачем идти вот так: в открытую?!
        Вошедший действительно оказался человеком.
        Высоким, на вид - средних лет. Смоляная бородка аккуратно подбрита, чёрные же усы и кудрявые волосы, уверенный взгляд чёрных глаз. На губах - даже улыбка. Одежда - королевская. Роскошная. Вот только короны на голове нет.
        Дав киммерийцу рассмотреть себя, и убедиться, что ни в холёных бледных руках, ни за поясом никакого оружия нет, незнакомец сказал:
        - Приветствую тебя, Конан-киммериец. Не скажу, что рад видеть. Но вынужден принять тот факт, что мою пассивную защиту ты преодолел. Следовательно, являешься сильным противником. До тебя это сделать не удавалось ни одному воину.
        Конан пожал плечами:
        - И - что? Это признание должно польстить мне?
        - Ну… Вероятно, да. Правда, я наслышан о твоём сильно раздутом, если позволишь так сказать, самомнении, и не удивлён твоим хамством и наглостью.
        - Это где ты увидел хамство и наглость?
        - Ну, как же! Ты вломился в моё жилище без приглашения, через чёрный ход. Ты согнул и выломал прут из окна моей камеры ожидания. Ты поубивал несколько моих наружных Стражей. Словом, делал всё, что порядочному гостю делать не положено.
        Конан от такой дерзости на некоторое время утратил дар речи. Однако нашёлся быстро:
        - Начнём по порядку. Жилище - не твоё. Оно принадлежало королю Оврингу, и любой человек не имеющий отношения к его династии - наглый узурпатор. Все народы и соседи, живущие вокруг этих земель, утверждают, что они - прокляты. И свободны. Уже два века. Ты своих прав на них не предъявлял никому из этих соседей, следовательно - ты сам никто здесь!
        Далее. Твоих «стражей» я убил только потому, что они напали на меня. Первыми.
        Ну а прут я выломал тоже - только для того, чтоб сохранить свою жизнь.
        Теперь какое-то время молчал вошедший. Затем сказал:
        - В-принципе, ты где-то прав. Я не офиширую широко того, что уже сто пятьдесят лет живу здесь. И сам тщательно поддерживаю у соседей легенду о том, что здесь так никто и не поселился, а проклятье всё ещё действует. Однако!
        Ты мог бы догадаться о том, что место всё же не пустует, ещё на подходе к моим владениям. По преградам и Стражам! Ведь ты достаточно умён. И должен был понять, что просто так, сами по себе, такие преграды и Стражи у тебя на пути не появятся! Следовательно, их кто-то выставил. А значит - эти земли - заняты!
        Ну а главное - я вполне законный наследник всех этих земель. И родового замка. Вернее - его остатков. В виде подвалов и подземелий.
        Я - правнук великого Овринга. Моё имя - Никосс. А отца моего звали Питер, и он, к сожалению, присоединился к моим деду и прадеду - там. На небесах.
        - И как же тебе удалось так хорошо сохраниться спустя… Гх-м!.. Сто пятьдесят лет, уважаемый Никосс?
        - А очень просто, уважаемый Конан, - пришедший проигнорировал издёвку, прозвучавшую в голосе варвара, - Я - чародей. И научил меня магии мой учитель. Стигиец. К сожалению, продлевать жизнь я выучился только после того, как мои славные предки вознеслись на небо.
        И теперь они наблюдают за мной из чертогов Митры Пресветлого - король Овринг, его сын Ботурра, и его внук Питер.
        Конан невольно почесал свой многострадальный затылок.
        Бэл его задери!
        Похоже на правду. Особенно в той части, что этот Никосс - чародей.
        Но как тогда быть с сокровищами?! Получается, этот человек - их законный владелец! И попытки Конана забрать их - незаконны.
        Впрочем, когда это его останавливало?!
        - Хорошо, уважаемый Никосс. Предположим, ты - действительно чародей, и правнук великого Овринга. Почему же ты сейчас не пытаешься убить меня, наглого вора и грабителя, пришедшего покуситься на твою фамильную собственность?
        - Объясню. Во-первых, я не собирался тебя вот так, сходу, убивать. Я шёл взглянуть на тебя в гостевой камере, чтоб решить, можешь ли ты быть мне полезен. И, может, мне стоит оплатить твои возможные услуги. Ты ведь - наёмник? Профессионал?
        Но ты решил, что ожидать меня в ней ниже твоего достоинства! - Конан только фыркнул, но Никосс снова не обратил на это внимания. Или сделал вид, что не обратил, - И я поражён твоими талантами и способностями - как воровскими, так и в качестве воина. И мне было бы искренне жаль, если б такой… э-э… во всех отношениях достойный муж погиб ни за что ни про что в моих подземельях.
        Ведь там, за пределами моего королевства, ты мог бы совершить ещё много славных подвигов. И даже со временем завоевать себе своё, так сказать, персональное, королевство. Это вполне меня устроит. И я готов тебя просто… Отпустить.
        Если ты дашь слово киммерийца не пытаться больше проникнуть сюда, чтоб добраться до нашей фамильной сокровищницы. И, разумеется, никому не скажешь о том, что я теперь здесь живу и правлю!
        - И кем же это ты тут правишь?! - в голосе Конана звучала неприкрытая ирония.
        - Ну, пусть и не людьми, но уж поверь - ничуть не менее интересными существами. - чародей в очередной раз пропустил эту иронию мимо ушей, - Но мне крайне нежелательно, чтоб о моём правлении знали там, за пределами моих границ!
        - Хорошо. Предположим, я дам тебе такое слово. И - что?
        - И я позволю тебе уйти отсюда. Невредимым. И даже забрать с собой…
        - Что?
        - Не что, а - кого. Тут у меня томится в темнице одна очень настырная и глупая особа. Красивая и молодая, но очень, очень, повторяю - глупая. Так что если ты заберёшь её с собой, мне не придётся больше заботиться о её пище, одежде… И охране. И в обмен на эту услугу я даже готов выплатить тебе компенсацию. - Никосс запустил руку в складки своей королевской мантии, и достал оттуда ладонь с пригоршней сверкающих самоцветов, - Вот. Здесь только самые крупные и безупречные драгоценности из нашей сокровищницы: рубины, алмазы. Сапфиры и изумруды.
        Рука Конана снова потянулась к затылку, но он смог удержать её на полдороге:
        - И ты дашь их мне просто - если я соглашусь уйти, и забрать с собой эту твою… Пленницу?
        - Да. Объяснять не буду. Но пока ты будешь путешествовать с ней до её дома, или того места, где сочтёшь нужным её оставить, ты сам поймёшь, что это, - чародей снова приподнял ладонь с блестящими камнями, - возможно, даже недостаточная… Компенсация.
        Конан криво усмехнулся. Понять, до какой степени невыносимыми, сварливыми, и надоедливыми могут быть некоторые представительницы женского пола, он вполне мог!
        - Что? Так много болтает? И вечно в претензиях?
        - Это ещё слабо сказано, Конан. Рот у неё не закрывается, по-моему, даже во время сна! А уж чего ей надо!.. Проще сказать, чего ей не надо. Ну, сам понимаешь - молодость, бескомпромиссность… Если согласишься на эту работу - и сам поймёшь!
        - Но как же она попала к тебе?! Ведь пройти твои ловушки, и преграды, и Стражей - очень тяжело!
        - Да. Но я соорудил, перенастроил и построил большую их часть как раз после того, как эта особа попала ко мне во дворец. Именно для того - чтоб обезопасить себя на будущее. От подобных визитов. Дело в том, что почти все мои ловушки и Стражи были настроены только на мужчин! И она сумела воспользоваться этим. Ну а потом уж я насадил стену из кустов…
        Их - не обманешь! И не обойдёшь.
        - Хм-м… - Конан в задумчивости покачал головой. С такой ситуацией ему ещё не приходилось сталкиваться. Может, ловушка?! - Ну хорошо. Предположим, я соглашусь. И действительно выведу эту особу за пределы твоих земель. Но кто помешает ей попытаться снова проникнуть сюда, когда я её оставлю одну?
        - Не кто, Конан, а - что. Я восстановлю прорубленный тобой проход в кустах, едва вы выйдете за него, укреплю его, и уж не сомневайся: ни одна женщина проникнуть сквозь широкий пояс колючих и очень крепких кустов больше не сможет!
        - Что ж. Звучит заманчиво. Но в чём подвох?
        - Конан. - чародей имел такой вид, что возмущён подозрительностью «гостя», - Поверь. Тебе достаточно будет пообщаться с моей пленницей часа два, и ты сам захочешь как можно скорее вывести эту даму за пределы моего королевства, оставить её в каком-нибудь городке, или посёлке, и бежать от неё со всех ног! Если только к тому времени не обзаведёшься добрым конём. Тогда ты ускачешь!
        - Вот, значит, как… А почему бы тебе просто… Не убить её?
        - Я… Не могу, Конан. Ведь она - моя внебрачная дочь!
        Конан некоторое время молчал, обдумывая ситуацию.
        Ясное дело, что убить собственную дочь, если сильно (Что очень похоже!) любил её мать, невозможно. Но эта мать наверняка была простолюдинкой - а, значит, официально признать такое дитя сын короля не может. Как и жить с ней в одном подземельи.
        С другой стороны - дочурка явно заявилась сюда не только «качать права», но и за положенной долей сокровищ. Фамильных. Похоже, они с матерью не процветали…
        - Вот что, уважаемый Никосс. Давай обговорим условия нашей сделки поконкретней. Я вывожу твою дочь за пределы твоего королевства, граница обозначена стеной из колючих кустов. - чародей кивнул, - Затем я доставляю её в какой-нибудь городок или посёлок, - чародей снова кивнул, - Или уж - до дома. Или, если это окажется слишком, - Конан выделил тоном это слово, - сложно - устраиваю в любом попавшемся постоялом дворе, и… Быстро куда-то убегаю! Предоставив женщину - саму себе. Правильно?
        - Да. Правильно. Разумеется, кошелёк с золотыми монетами на первое время для неё я отдам тебе. А ты дашь его ей, когда будешь прощаться. Или до этого - как тебе будет угодно и удобно. Ты человек чести, и я не сомневаюсь, что не захочешь оставить его себе. Впрочем, если тебе потребуется потратить часть денег на неё и её обустройство - смело пользуйся этими деньгами! Я уверен - лишнего ты никому не заплатишь!
        - В этом ты прав. - Конан невесело улыбнулся, - Но кое-что меня в нашей сделке не устраивает.
        - И что же?
        - Размер платы.
        - То есть?
        - То есть - одна горсть драгоценностей за сомнительное удовольствие провожать, а, скорее - тащить на плече упирающееся и визжащее существо женского пола, выслушивая оскорбления и угрозы - мало.
        - Хм… Смотрю, у тебя уже имеется весьма правильное представление о предстоящей миссии… Но добавить могу только ещё одну горсть!
        - Согласен. - Конан посчитал, что и так достаточно много выторговал за сравнительно простую, как ему сейчас представлялось, миссию, - Пусть будет две горсти.
        Ну а сейчас давай их сюда, в суму, и показывай девушку.
        ДЕВУШКА
        - Следуй за мной.
        Чародей повернулся и двинулся тем же путём, что и пришёл сюда. Конан, не придумав ничего лучше, пожал плечами, и действительно двинулся следом за Никоссом, вскоре поравнявшись с ним. Чародей, казалось, ничего не имел против того, чтоб варвар шёл рядом. А Конан, помня предыдущие, не слишком приятные, встречи с магами, предпочитал руки чародея видеть всё время…
        Они вышли в длинный коридор, затем повернули в поперечный, свернули ещё в один. Иногда по бокам попадались двери: явно тяжёлые, из толстых дубовых досок, окованные медными полосами. Здесь, возле каждой такой двери, как ни странно, в держаках по стенам имелись и горящие ослепительным, особенно после масляной коптилки, пламенем, почти не дававшим копоти, факелы. Конан, дунув на свою верную помощницу, спрятал её назад - в суму.
        Вдруг на его глазах взамен выгоревшего факела откуда-то из глубины коридора, прилетел, и встал в держак, свежий, ярко горящий факел. Погасший улетел в конец коридора… Волшебство, будь оно неладно!
        Конан хмыкнул. Никосс, тоже хмыкнув, сказал:
        - Она - не видит в темноте, как я. То есть - не чародейка. Поэтому, чтоб её глаза не повредить, я и устраиваю здесь освещение. А у неё в камере - и вообще дневной свет.
        - Значит, ты иногда выпускаешь её… погулять?
        - Ну да. Почти каждый день. Нужно же девушке двигаться! А то поправится. В-смысле - растолстеет. И не сможет нормально выйти замуж. Там, наверху.
        - Смотрю, ты всё же любящий отец.
        - Конан. Не нужно иронизировать. Вот когда у тебя будут свои дети… Особенно - дочери - сам всё поймёшь!
        - Возможно. Но, с другой стороны, почему ты не хочешь оставить её с собой? Или у тебя есть и законные дети? Дочурки?
        - Да. И они её… Не очень любят.
        - Ха! Об этом нетрудно догадаться! Что, уже пробовали… Отравить?
        - Отравить. Утопить. Зарезать. Удушить. Застрелить… Чего только моя старшенькая не перепробовала! К счастью, я могу довольно легко отслеживать её действия, как и действия и провокации остальных. И успеваю вмешаться. В какой-то степени это даже занятно - заставляет всё время быть начеку. И в тонусе. Хотя и поднадоело. Но вот сажать в камеры и старшенькую, да и всех прочих - было бы глупо. Наследницы, всё-таки.
        - Извини, что спрашиваю, Никосс. А сыновья? Есть у тебя сыновья?
        - К сожалению нет. - в тоне мага прорезалась горечь, - Такова цена моей силы. От меня могут рождаться только дочери!
        - Это очень странно. - Конан действительно недоумевал. О такой «цене» за магические способности он никогда не слышал.
        - Ну, что есть, то - есть. Вот так уж сложилось. С другой стороны - дочери тоже вполне… Достойная смена. Особенно - мои. (И тут говорит не только отцовская гордость, но и факты!) Да и не боюсь я оставлять королевство и дворец, пусть и подземный, но уж поверь - весьма обширный, им в наследие. Характером-то они - все в маменьку!
        - А где сейчас их мать? Она тоже с вами? Или живёт где-то там? На поверхности?
        - Нет. Их мать, а моя жена Цициллия, к сожалению, погибла. Переоценила свои силы. Пыталась восстановить из руин наш старый дворец. Там. На поверхности.
        Но он - действительно проклят. Вернее, та его часть, что была видна всем. Так что ничего у неё не вышло, и она умерла прямо у меня на руках!
        - Прости. - Конан закусил губу. Хотя теперь куда лучше понимал, кто заставил Никосса вернуться в мрачные подвалы, и попытаться восстановить королевство, - Мне очень жаль.
        - Да. Мне тоже. С ней справляться с нашими дочерьми было проще…
        И спасибо за сочувствие. Я вижу, что оно - искреннее. Но то, что произошло потом - в какой-то степени произошло именно из-за моей безвременной потери. Я ведь ещё вполне… э-э… молодой волшебник. И, конечно, без женщины чувствовал себя… Скверно. Поэтому через десять лет после кончины моей королевы я… Изменил её памяти.
        И вот оно как обернулось!
        Некоторое время они шли через открывшуюся теперь анфиладу роскошно обставленных комнат, молча. Затем Конан решил спросить:
        - А сколько у тебя всего дочерей, уважаемый Никосс?
        - Восемь.
        - Бэл меня раздери! Никосс! Они же передерутся за престол, если ты… Ну, дашь слабину, не уследишь, или…
        - Или - умру? Да, Конан такая мысль приходила мне в голову. Несколько тысяч раз! Потому что они грызутся, словно голодные крысы в бочке, уже лет сто. С другой стороны, я не слишком заморачиваюсь их дрязгами, интригами, и даже драками между собой. Лишь бы не вредили мне и моей… Внебрачной. А вообще я - приверженец древнего учения Ваади. То есть - по этому учению победить должен хитрейший и подлейший. Ну, то есть тот, кто вот именно - достоин выбиться в Лидеры, и наследовать своим предкам! Поэтому сейчас их осталось только восемь.
        А было - девятнадцать.
        Конан не придумал ничего лучше, как вновь почесать многострадальный затылок. Впрочем, внутрисемейные разборки и взаимоотношения со злобными и коварными отпрысками женского пола - личное дело самого чародея! Он же их отец! И как бы он их не воспитывал, и не содержал - касается только его! И какие бы методы не выбирал, чтоб выяснить, кому оставить свой трон - его личное дело!
        А задача Конана куда проще.
        Убрать из этой гнетущей атмосферы интриг и заговоров наивную и не владеющую магией, «внебрачную» дочь! По словам чародея - очень вредную и назойливую…
        Но явно - любимую!
        - Мы пришли, Конан. Вот её покои. - чародей указал на помпезно-шикарные, золочёные и с вензелями и резьбой, двустворчатые двери из дуба.
        Конан кивнул:
        - Красиво. Палаты действительно - королевские!
        - Ну, что-что, а отремонтировать как следует эти подземные катакомбы, да навести подобающую королевскому сану красоту на интерьеры, было проще всего. Всё-таки у меня было сто пятьдесят лет! А вот прокладывать новые ходы и тоннели, как и строить новые залы - потрудней. И здесь-то мне как раз и нужны мои новые… Подданные.
        - И кто же это? - впрочем, киммериец уже не сомневался, что долбят скалы и занимаются отделкой новых помещений отнюдь не люди.
        - Думаю, ты уже догадался, что не люди. Это - кроты. Подправленный мной. Отдрессированные. Владеющие кайлами и ломами. И резцами, и кузнечными молотами. И плотины умеющие строить не хуже бобров. И, конечно, чудовищно увеличенные!
        И сейчас они не долбят скалы, и не грохочут на всё подземелье только потому, что я приказал им остановиться, пока мы разговариваем и решаем наши проблемы. А когда вы с Найдой покинете мои чертоги, работа возобновится.
        Но довольно ждать. Входи!
        Двери, очевидно, повинуясь жесту колдуна, открылись вовнутрь, и Конан увидел большую и шикарно обставленную комнату, залитую сверху ярким дневным светом, проникающим через огромное, размером с небольшую лужайку, застеклённое окно.
        Но не это поразило Конана, где-то глубоко в подсознании отметившего себе, что, наверное, скрывать там, на поверхности, это окно от посторонних глаз довольно трудно.
        Посередине комнаты стояла, сцепив руки на груди, девушка.
        Одетая в простое, чисто деревенское, платье. С тоненькой и казавшейся хрупкой фигуркой. Весьма, впрочем, ладной, и со всеми положенными выпуклостями. Лицо девушки казалось бледным, милым и испуганным. Большие чёрные глаза, очень глубокие, выразительные, и с красивым разрезом. Смоляные брови, чётко очерченный маленький рот с кораллово-алыми губками, и мелкими бисеринками белейших зубок. И, конечно, главное, что бросалось в глаза в первую очередь: огромная копна густых волос превосходного медового оттенка, сейчас красивым ореолом вздымавшихся вокруг лица.
        Конан подумал, что если облик Найды хоть в какой-то мере передаёт черты её матери, та должна быть настоящей красавицей! Неудивительно, что даже Никосс не устоял.
        Чародей сказал:
        - Здравствуй, Найда. Позволь тебе представить знаменитого Конана-варвара. Именно он взял на себя смелость проводить тебя, и вывести из моих владений.
        - Здравствуй, отец. - поклон чародею, - Здравствуй и ты, Конан-варвар. - небрежный кивок, - Только вот напрасно он взял на себя эту «смелость»! Я уже тысячу раз говорила. Я никуда отсюда не пойду! - она сердито топнула маленькой ступнёй в лёгкой изящной туфельке.
        По виду девушки было заметно, что она привыкла стоять на своём, и убедить её уступить, или переменить мнение примерно так же легко, как заставить реку течь вспять!
        Никосс повернулся к Конану:
        - Конан. Ты сам всё понимаешь. Боюсь, тебе вот прямо так, сходу, придётся применить именно тот способ, о котором ты говорил. Однако я, как отец, не хотел бы присутствовать при насилии над моей дочерью. Это всё-таки - выше моих сил. Так что я покину вас, а в качестве провожатого пришлю старшего из отряда кротов. Прощай.
        - Прощай, Никосс. Не забудь предупредить своих Стражей, чтоб не нападали.
        - Насчёт этого - не беспокойся. Они настроены не впускать сюда. А вот препятствовать выходу отсюда кого бы то ни было - не будут!
        - Отлично. - Конан порадовался, что и кошелёк и обе пригоршни драгоценностей чародей отдал ему заранее, и поклонился Никоссу. Тот ответил быстрым кивком.
        После чего нахмурился и поспешно удалился, и его шаги быстро затихли где-то в недрах подземелий. Невольно варвар подумал, что за сто пятьдесят-то лет чародей этих подземелий нарыл вполне… Достаточно! Наверняка непосвящённый запросто заблудится. А ещё Конан всё это время продолжал рассматривать девушку, стоя напротив неё.
        Что ж. Если действительно проявит строптивость, и будет упираться - придётся уводить силой. Или даже - уносить. Для чего - связать. Чтоб не дёргалась. И вставить кляп. Чтоб не отвлекала. Бессмысленной болтовнёй. От его миссии. Поскольку сделка - заключена. И Конан собирался добросовестно выполнить её условия.
        Девушка между тем наконец решила высказать своё «фи». Голосом, в котором презрение буквально лилось через край, сказала:
        - Ну ты. «Знаменитый». А говоря проще, жадная до чужих денег волосатая обезьяна с мускулами качка и мозгами курицы. Пошёл прочь отсюда, если не хочешь, чтоб тебя превратили в вонючую крысу!
        Конан решил не грубить, хотя очень хотелось. Пожал плечами:
        - Твой отец, конечно, не хочет быть грубым и жестоким со своей, явно любимой, дочерью. Ну а мне наплевать на то, что ты сейчас скажешь, и сделаешь. Я договорился с уважаемым Никоссом, что исполню для него определённую работу. И ты можешь ругаться, брыкаться и даже пытаться царапаться. Но на мои действия это никак не повлияет!
        - Ах, вот как, идиот наивный! Ну так знай - меня отсюда, - она обвела комнату кивком головы, - можно вытащить только силой!
        - Что ж. В таком случае, её-то я и применю. - Конан быстро прошёл, почти подбежал к девушке, и схватил в охапку её дернувшееся было в сторону тельце. По ощущениям, оно весило не больше, чем обычная овца, - Ну-ка, идём сюда! И, может, твоей милости будет угодно прилечь? Нет? Ну, тогда уж извини - это будет угодно мне. Для удобства.
        С этими словами Конан уложил действительно извивающуюся, брыкающуюся, и ругавшуюся, на чём свет стоит, дочурку Никосса на шикарную постель, стоявшую у одной из стен, лицом вниз. Придерживая девицу коленом, упёртым в тоненькую спину, кинжалом, вынутым из-за голенища сапога, он ловко срезал шикарный витой шнур, имевшийся здесь очевидно для того, чтоб опускать полог. И очень быстро и профессионально связал за спиной руки своей подопечной. Не забыв подложить под шнур широкую полосу, которую вырезал из отличной, белой и мягкой, простыни.
        Девица отчаянным напряжением мышц шеи вывернула голову, упиравшуюся до этого лицом в мягкую пуховую перину, и теперь, когда её полузадушенные вопли и проклятья стали слышны куда лучше, варвар разобрал:
        - …! Да чтоб ты сдох, наглая скотина! Мразь! За это ты умрёшь! Так не обращаются с дочерью самого могущественного волшебника Ойкумены! Не он - так я тебя прирежу! Убью! Размозжу твою тупую тыкву! Доберусь до тебя! Даже если мне придётся потратить на это всю мою жизнь!
        Конан пожал плечами:
        - И я рад нашему знакомству. И взаимопониманию. И тесному сотрудничеству. Однако укрощать строптивых, наглых и возмущённых женщин и девушек - моё любимое занятие. После, конечно, отрубания голов и выпускания кишков у моих врагов, и потрошения зверушек, которых я убиваю для своего пропитания.
        Поэтому хотя твой папочка и просил меня оставить тебя по возможности в живых, степень целости твоего тела мы не оговаривали.
        - Ты - что?! Собрался меня изнасиловать?! Да я тебя - …!
        - Ну уж нет. Связываться с сомнительным удовольствием подарить своё драгоценное и высококачественное семя такой дохленькой, вредной, и не слишком симпатичной особе не входит в мои планы!
        - Ах ты ж подонок! Идиот! Дикарь! Это я-то - «не слишком симпатичная»?! И «дохленькая»?! Да за честь жениться на мне уже боролись три прин…
        Кто там боролся за честь жениться на завзятой, словно базарная торговка, девице, Конан уже не услышал, так как, выждав, пока возмущённая дама пошире откроет рот, он умудрился аккуратно вставить туда приготовленный кляп. Изготовленный тоже из простыни. Который закрепил полосой из той же замечательной простыни. Надеясь, что потерю такой «ценной» постельной принадлежности Никосс ему уж как-нибудь простит.
        Теперь осталось только связать ноги, что Конан и проделал, не поленившись, и подстраховавшись: связал их и в лодыжках, и коленях. Подкладки из полос под шнур сделать не забыл. Впрочем, если девица собирается вот так и вертеться, словно червяк на крючке, они не слишком помогут, так как быстро скомяхаются. И следы от верёвок на нежной и тонкой коже останутся. Конан Найде об этом так и сказал:
        - Замолчи-ка хоть на мгновение и послушай. Тебе не удастся развязать эти узлы, или ослабить путы. Я - профессионал. И к тому же - моряк. Пусть и бывший. А вот пораниться о чёртов витой шнур ты можешь запросто. Кожа у тебя - как у, вот именно, тощей курицы. Слишком тонкая. И нежная. Поэтому.
        Просто лежи и не извивайся. А сейчас я переверну тебя на спину.
        Девица, как ни странно, вняла его словам, сверля теперь Конана огненным взором, и всё ещё ругаясь, но не дёргаясь телом. Однако сквозь материю пробивались лишь слабые и невразумительные звуки. Правда, сомневаться в их значении не приходилось.
        Конан на них внимания не обращал, как не смотрел и на связанную - просто сел на постель рядом с упакованной дамой, и стал ждать, глядя на проём дверей.
        Старший крот подошёл через пару минут - Конан услышал подозрительные шлепки по камням пола ещё издали.
        Но вот странное создание нарисовалось и в дверном проёме.
        Хм-м-м…
        Вот уж чудище так чудище. Огромные кроваво-красные усы вокруг рта, или того, что там у монстра имелось. Каждый «ус» - толщиной в руку. Чёрная, даже с синим отливом, гладкая и густая шерсть. Вытянутое рыло…
        Стояло могучее, в рост киммерийца, создание на двух задних лапах, чем-то напоминавших ласты. Только с когтями. А передние действительно напоминали человеческие руки - с цепкими и явно сильными пальцами, мускулистые, длинные. Только - тоже покрытые шерстью.
        Глаз на верхней части туловища не имелось. Конан пожал плечами: ну и правильно. Крот же!
        Варвар сказал:
        - Ты понимаешь по-человечески?
        Чудище кивнуло.
        - Отлично. Тогда выполни поручение твоего хозяина. Выведи меня отсюда.
        Чудовище снова кивнуло, сделало нечто вроде приглашающего жеста, и двинулось по коридору прочь, неторопливо, и вразвалку. Киммериец взвалил свою хрупкую и всё ещё что-то возмущённо мычавшую ношу на плечо, и двинулся следом. И хоть подвохов он теперь и не ждал, убедившись, что всё, что сказал ему чародей, вроде, исполняется, бдить во все стороны, и особо внимательно смотреть под ноги он не забывал.
        Крот свернул в одно из ответвлений коридора, затем - в другое, в третье. Поднялся по ступенькам на два этажа. Снова провёл их по коридорам. Наконец, через десять минут блуждания по действительно обширному подземелью, они вышли, вроде, к тупику. Однако крот подошёл к стене, и что-то сделал с имевшимся там большим рычагом. Часть передней, казавшейся тупиковой, стены, медленно разошлась, открыв вид прелестного луга с цветочками и даже бабочками. Крот подобрал с пола какой-то свёрток, и передал варвару. Конан, кивнув, спрятал свёрток в суму:
        - Это - продукты?
        Кивок.
        - Хорошо.
        Крот отошёл в сторону, повернувшись, и словно предлагая Конану удалиться.
        Конан так и сделал, сказав, проходя мимо странного животного:
        - Благодарю. И прощай.
        Крот кивнул в ответ.
        Надо же! Значит, мозги-то у «подправленного» дрессированного питомца имеются вполне человеческие. Ну, или похожие. Во-всяком случае, он знает такое абстрактное для зверя понятие, как благодарность!..
        Но размышлять над несчастной судьбой всё понимающих и осознающих, но находящихся в рабстве животных Конану было недосуг.
        Своих проблем хватает!
        Оказавшись снова на солнце, киммериец прикинул, что время - к закату.
        И если он хочет побыстрее выбраться за живую изгородь мага, нужно бы поторопиться. Направление он определил сразу. И двинулся к своему пролому не колеблясь и не останавливаясь. Как ни странно, но дама на его плече, теперь, убедившись, что он не шутит, и её «увещеваниям» не внял, притихла. И дёргаться перестала, и замолкла, даже не давая себе труда пытаться что-то сказать. Её пышные волосы, путавшиеся у киммерийца под ногами, он умудрился подобрать, и тоже подвязать - в тугой пук, который заправил под девушку же.
        Конан был рад тому, что его миссию больше не пытаются осложнить. Нести нетяжёлую ношу на плече было нетрудно: он перетаскивал грузы и потяжелей, и подольше. И подальше. Шли они в молчании, нарушаемом только вездесущими сверчками, мошками и цикадами. С другой стороны, развлекать переносимую красотку какими-нибудь занятными историями из своей богатой на приключения и путешествия, жизни, он тоже не собирался. Так что они двигались быстро, лёгким походным шагом, почти таким, как шёл бы нормальный конь, и развивая почти ту же скорость. К тому моменту, как солнце коснулось горизонта у кромки луга, они как раз вошли в лес.
        На его преодоление ушло всё время сумерек. И только когда пролом оказался позади, киммериец позволил себе остановиться и оглянуться на странный шорох.
        Всё верно.
        Чародей не соврал, и не преувеличил свои способности: буквально на глазах новые стволики и ветви вылезали с боков и из-под земли в прорубленный им с таким трудом проход, увеличиваясь и в длину и в толщину, и покрываясь листьями и ягодами! И вот уже никаких следов того, что здесь целостность могучей стены высотой в полтора его роста была когда-то нарушена, не осталось!
        Конан хмыкнул:
        - Бэл меня раздери! А твой папочка-то - и правда, молодец в той части, что касается дрессировки кротов и выращивания огородов!
        В ответ раздалось невнятное мычание, из чего Конан сделал вывод. Что неплохо бы сделать привал, и спокойно поесть. Да и отдохнуть.
        Пока он собирал валежник, и разводил костёр, его подопечная развлекалась тем, что, думая, что он в кромешной сгустившейся тьме её действий не видит, пыталась выбраться из пут. Конан про себя ухмылялся: ну-ну, наивная глупышка. Такими верёвками и узлами он связывал врагов и пленных - за которых планировал получить выкуп.
        И ни один не «развязался»!
        Когда костёр весело запылал, пришло время и распаковать свёрток, который ему передал крот. И взглянуть, чем кормил дочурку заботливый папочка.
        А неплохо он её кормил.
        Первая попытка
        Отлично прожаренный шашлык. Ветчина. Копчёная утка, фаршированная яблоками. Сыр - даже трёх видов. Ну и белейший, буквально тающий во рту, хлеб. Солёный миндаль, курага, кедровые орешки. Тут имелся даже драгоценный белый кишмиш - экзотическое и редкое восточное лакомство. Идущий в странах Запада почти по цене чистого серебра… И лёгкий небольшой бурдюк из отлично выделанной кожи.
        Киммериец открыл отлично притёртую пробку, понюхал. Вода. Хм.
        Подойдя к своей пленнице, всё ещё лежавшей на земле, Конан поднял её снова на руки, и перенёс поближе к разведённому костру. Посадил на мягкий мох, прислонив к дереву. Затем аккуратно, чтоб не повредить нежную кожу, разрезал одну из петель верёвки. Легко развязал остаток пут.
        Наблюдая, как с ненавистью глядящая на него девица трясёт кистями, и ожесточённо их трёт друг о друга, пытаясь восстановить кровообращение, варвар сказал:
        - Если обещаешь не болтать, а кушать, позволю вот именно - поесть. И попить.
        В ответ раздался злобный рык, негнущиеся ещё кисти попробовали вытащить кляп (Впрочем, безуспешно!), и ясно было, что проклятья и ругательства, которыми Найда сыпет в его адрес, по силе и накалу страстей не уступят таковым от стигийских магов. Ну, или бранящихся на базаре торговок. Хорошо, что пальцы даму ещё не слушались - иначе Конан бы услышал не невнятное рычание, а конкретные слова. И пожелания!
        Но Конан ситуацией владел:
        - Ну, как хочешь.
        После чего снова отодвинул спину девушки от дерева, и завязал верёвку как было.
        Найда не придумала ничего лучше, чем разрыдаться. И столько отчаяния было в её голосе и позе, что менее жестокосердный, а, вернее - менее умудрённый опытом мужчина мог бы и купиться. Но не Конан:
        - Не туда ты направила свои таланты. Тебе нужно было найти бродячих актёров, и примкнуть к их труппе. По части достоверных и искренних рыданий с тобой мало кто мог бы сравниться. Ладно - давай ложись на бок, вот так. Пока я буду есть, можешь понаблюдать. А когда я лягу спать, будешь охранять мой сон. Если что - мычи погромче!
        Рыдания прекратились. Найда взглянула на него… Как-то по-новому. И от этого взгляда у Конана невольно мурашки побежали по спине. Ему попалась думающая спутница. А такая - опасней вдвойне! И поворачиваться к ней спиной, или даже действительно - спать, теперь реально - опасно! Её наигранное отчаяние перешло в стадию расчетливого выжидания. Подходящего момента.
        Однако замолкшая девушка вдруг кивнула. Словно бы признавая его победу. Вздохнув, показала взглядом снова себе за спину. Конан тоже кивнул:
        - Хорошо. Развяжу. Если, повторяю, обещаешь не болтать, а пить и есть.
        Снова кивок.
        Пришлось и правда вновь развязать уже основательно упакованные руки, и даже, распустив полосу из простыни, вынуть кляп. Девица проворчала:
        - Тебе бы тюремным надзирателем работать. Или палачом. Нет в тебе ни капли сострадания!
        Конан сделал вид, что собирается вставить кляп назад. Девица вскинулась:
        - Всё-всё! Молчу-молчу! Пью и ем.
        Конан чуть пододвинул к ней тряпицу, заменявшую ему скатерть, на которой разложил всё богатство, извлечённое из небольшого на вид, но оказавшегося столь содержательным, свёртка:
        - Ну, приятного аппетита. Чего Митра Пресветлый, а, вернее, твой папа, послал!
        Когда восстановилось кровообращение в кистях, и руки смогли хоть что-то удерживать, девушка первым делом схватила, стараясь, чтоб руки не дрожали, бурдюк. И, запрокинув голову, влила в себя не меньше литра жидкости. Конан не стал говорить, что нельзя пить сразу помногу, особенно когда мучит жажда - иначе вся столь опрометчиво выпитая жидкость просто выйдет с потом… Ну и через другие пути выхода.
        Его задача - не воспитывать, обучать, и призывать к порядку вредную и злобную балованную особу, а просто - сбыть её побыстрее с рук. Поскольку за границу колючих кустов он её уже вынес. Донести бы теперь до какого-нибудь посёлка.
        А лучше - довести.
        А совсем уж надёжно - до родного дома. Где мать за ней присмотрит: чтоб не наделала новых глупостей.
        Сам он кушал не столь жадно, и больше налегал, вот именно - на шашлык, и копчёную утку. Ну и, конечно, хлеб и сыр.
        Девушка между тем заткнула пробкой горловину бурдюка, и тоже принялась за еду. Хлеб, нарезанный кинжалом варвара, ломти сыра, ломти ветчины. (Конан был не настолько наивен, чтоб предоставлять девице доступ к своим кинжалам!) Несколько кусочков шашлыка. Орехи и кишмиш. Жевала она торопливо, но тщательно. Значит, с зубами у его подопечной пока всё в порядке - Конан знал, что когда зубы больны, или в них есть дырочки, кишмиш кушать невозможно - сладкое тягучее лакомство набьётся в эти дырочки, вызывая невыносимую боль.
        Впрочем, о чём это он? Было бы глупо предполагать, что у любимой доченьки чародея есть какие-то проблемы со здоровьем!..
        Поев, и запив съеденное ещё парой-тройкой добрых глотков из того же бурдюка, девица кивнула. На Конана теперь смотрела вполне умиротворённо. Впрочем, его этой показной умиротворённостью обмануть было трудно. Он сказал:
        - Пока у тебя руки свободны, почисти-ка зубы! Ты съела много сладкого, а оно разрушает их. Вот тебе палочка дрока. Размочаль коренными зубками кромку, чтоб получилась как бы щёточка, и прочисти. Вот так. - он показал на себе.
        Девица, как ни странно, вняла предложению, и зубы прочистила, спросив:
        - Ты каждый раз так делаешь?
        - Нет. Только тогда, когда, как сейчас, ем что-то сладкое - вроде сушённого абрикоса. Но это случается нечасто.
        - А в обычные дни?
        - А в обычные дни я довольствуюсь, чем Кром послал.
        Если я - в городах - тем, что предлагают в корчмах и постоялых дворах. Если как сейчас, на природе - кабаньим мясом. Олениной. Утятиной. Иногда приходится есть и более экзотическое мясо: зайцев или волков. Я не привередлив: лишь бы это было - мясо!
        - Так ты - варвар!
        - Да. И горжусь этим. - Конан выждал ещё немного. Сказал, - Ну, готова?
        - К чему это? - но то, как она ёрзала по земле, и подкатывала глаза, не позволяло Конану усомниться в том, что готова. Избавиться от жидкости, которая должна была выйти не с потом.
        - Да всё к тому же. Воды ты выпила уж больно много. Залпом. Думаю, она тебе… Уже сильно мешает. А ты особа - чародейских кровей. Гордая. Скорее удавишься, чем признаешься, что тебе надо по нужде.
        Найда покраснела - вспыхнула, как маков цвет. Но затем… вдруг рассмеялась:
        - Чтоб мне провалиться! Ты где научился так вежливо и тактично хамить?
        Конан хмыкнул:
        - Это - не хамство. Это просто банальное человеческое сочувствие. Ты же не захотела бы намочить и испачкать твоё на этот момент единственное платье?
        - Ну… Нет.
        - Отлично. Только не надейся, что я развяжу тебе ноги. - он покачал головой, увидев рвущиеся ей на язык слова, - Нет, поймать тебя труда не составило бы. Просто я не люблю лишних движений - да и ты могла бы себе что-то повредить сослепу, ломясь сквозь заросли. Ты же планируешь туда кинуться? Потому что на лугу не больно-то спрячешься. Так - как? Нести тебя вон туда? - он кивнул в сторону кустов.
        Некоторое время царило молчание. Гордость и стыд явно боролись с прагматизмом и физиологическими потребностями. Последние победили:
        - Ладно. Неси. Только, чур, не подглядывай!
        Конан хотел было сказать: «А чего бы я там увидел такого, чего раньше не видел!», но, подумав, просто кивнул.
        Когда через минут пять они устраивались на ночлег, Конан - прямо на земле, Найда - на собранной варваром подстилке из сухих листьев и мха, девушка вдруг сказала:
        - Как мне жаль мою мать.
        Конан, который отлично осознавал опасность того, что его попытаются втянуть в разговор, чтоб вызвать жалость, сочувствие, интерес к себе, и вообще - заставить ослабить бдительность, всё же спросил:
        - А что там с твоей матерью?
        - Она очень сильно больна. Не знаю даже, жива ли она сейчас.
        - И что с ней?
        - Она уже давно больна. Кажется, лихорадка. Приступы повторяются каждые две-три недели. Её так колотит - невозможно удержать на постели! Все мышцы сводит, как при судорогах, и тело буквально огнём горит - притронуться невозможно… Но потом, через час-другой, её отпускает. Обычно. Но поскольку некому было за ней присматривать те четыре года, что я провела у папочки, я сильно боюсь. Что некому было вставлять ей между зубов костяную палочку. Чтоб не задохнулась.
        Я, собственно, за этим и шла к отцу. Чтоб он её вылечил.
        - Ага. - Конан не скрывал скепсиса, - И почему же это он тебя оставил в качестве пленницы? Дал бы лекарство, да отпустил с наилучшими пожеланиями. И деньгами.
        Девушка не колебалась ни минуты, из чего варвар сделал вывод, что ответы продумала заранее, и теперь врёт, даже не краснея:
        - Потому что мы переругались. Я хотела, чтоб он уделял нам больше внимания! Навещал и помогал. Муж, всё-таки, и отец!
        - А-а, так они с твоей матерью всё-таки женаты?
        - Нет! - девушка всё же прикусила губу, - Официально - нет. И даже наши соседи не видели, как он приходил по ночам. А он не хотел себя связывать обязательствами. И уж тем более - не хотел, чтоб про него кто-нибудь что-нибудь знал. Иначе мать могли бы запросто сжечь на костре! Как колдунью. Ну, вернее, пособницу мага! Да и меня заодно…
        - Вот, значит, как. Смотри-ка: говорю же - всё-таки - заботился о вас.
        - Да какой там - заботился! - девицу словно прорвало, - Тварь он похотливая и вредная, вот кто! Потешил своё мужское естество - и в кусты! А ты, любимая, выпутывайся как хочешь! И доченька - пускай почует на своей шкуре, что значит: быть прижитой - в грехе! Думаешь, я не насмотрелась косых взглядов от взрослых за своё полуголодное детство?! Не говоря уж про побои и насмешки от их детишек?! И матери пришлось даже перебраться в другое село - а то меня и били до бесчувствия, и задразнивали до слёз!
        Конан приподнялся со своего ложа, и снова взял в руки кляп. Девушка снова разрыдалась:
        - Скотина бесчувственная! Обезьяна волосатая! Конечно: кому же хочется про чужие страдания слушать!
        Конан пожал плечами:
        - Знаешь, что, Найда, я за свою жизнь уж на страдания насмотрелся. Как и наслушался. Про те, что выпали на мою долю, вообще не говорю. Но я со своими проблемами предпочитаю справляться сам. А про чужие мне слушать уже неинтересно. Да и вряд ли мы с тобой когда-нибудь ещё встретимся. - пока он говорил, руки сами, уверенно и аккуратно делали свою работу, - И принимать участие в твоей ли судьбе, или в судьбе твоей матери, мне совершенно не улыбается.
        Я - простой наёмник!
        То есть - орудие, нанятое для какой-то цели. Не рассуждающее, и неумолимое. И старающееся оговорённую работу выполнить… Добросовестно!
        Как ни странно, во время его короткого монолога Найда даже не сделала попыток избавиться от кляпа, или покусать его. Но уж смотрела ему в глаза…
        Конан чувствовал стыд.
        Нет, не то, чтоб он и правда - чувствовал себя обязанным как-то помочь этим двоим несчастным, обездоленным и гонимым, презираемым соплеменниками и соседями женщинам… Но и оставить просто так, с кошельком золотых, и полной неопределённостью в судьбе, эту Найду было бы как-то… Совсем уж жестоко.
        Придётся донести, или довести - до того места, где живёт её мать. И, если что, помочь переселиться туда, где их никто не знает. В Гирканию, например. Это близко.
        А пока нужно отдохнуть. И, по-возможности, выспаться.
        Разбудил чутко спящего Конана странный шорох.
        Он быстро, сквозь полусомкнутые веки, кинул взгляд на девушку: нет, та вполне мирно, хоть и лёжа в не совсем удобной позе на боку, посапывала, трогательно пустив струйку слюны из-под кляпа.
        Шуршало где-то сбоку: со стороны леса, как тут же понял варвар, кто-то приближался. Кто-то небольшой, раз его не было видно поверх травы, и по производимому звуку похожий, скорее всего, на змею.
        Но выжидать дольше нельзя - шорох уже всего в паре шагов от Найды!
        Конан мгновенно перекинул своё тренированное тело через остатки костерка, сейчас превратившиеся в тлеющие угольки, перепрыгнул и через девушку. Меч, словно сам собой оказавшийся в его руке, сверкнув в свете звёзд, пропел зловещую песнь смерти.
        Голова огромной болотной гадюки откатилась на три шага - и челюсти некоторое время сжимались и разживались, в бессильной попытке кого-то укусить! А тело начало биться в корчах, и тоже - то свивалось в тугой клубок, то выпрямлялось в одну линию, длиной шага в четыре. Конан, постояв, послушав, и повглядывавшись в чащу, и убедившись, что больше гостей оттуда не предвидится, вонзил несколько раз меч в землю - чтоб очистить от крови и мерзкой слизи твари.
        Найда, очевидно разбуженная ударами меча о землю, или шумом, до сих пор производимым обезглавленным телом гадины, открыла глаза. Увидев возвышавшегося над ней киммерийца, возмущённо заверещала, и попыталась сжаться в комок - вероятно, подумала, что он хочет воспользоваться её беспомощностью. Конан хмыкнул:
        - Расслабься. Всё уже позади.
        Прочесть вопрос: «что - всё?!» было нетрудно. Конан сказал:
        - А ты повернись на тот бок. Я подброшу веток. Видно, впрочем, и так - неплохо!
        Конан и правда подбросил тоненьких, а когда они быстро и ярко вспыхнули - и веток потолще.
        Найда всё это время, как ни странно, помалкивала. Только сопела, часто-часто. По сжавшимся в кулачки пальцам он видел, что она вполне заценила опасность, угрожавшую ей, и то, как Конан с этой опасностью справился.
        Внезапно тело змеи замерло. И с ним стали происходить странные изменения. Нет нужды объяснять, что обезглавленное тело превратилось в туловище девушки. Конан, уже встречавшийся с чем-то подобным, прошёл чуть дальше, и за пышные и длинные волосы принёс к костру отрубленную голову. Выражение на побледневшем то ли от отсутствия крови, то ли из-за недостатка загара до бело-голубого цвета лице имелось такое, что Горгона-медуза могла бы позавидовать.
        Конан сказал:
        - Похоже, доченьки, которые «законные», то есть - твои сводные сестрички, очень тебя любят. Готовы даже жизнью рисковать, только бы уж - с гарантией!
        Найда что-то промычала. Конан вынул кляп из её сведённого то ли судорогой, то ли просто - затекшего рта. Девушка, хмурясь, сказала:
        - Это - Аннабель. Вторая по старшинству. И вторая же по опасности. Для меня.
        Конан отметил себе, что напускной гонор и спесь, которых хватало в речи девушки до этого, куда-то незаметно испарились. Словно осыпалась некая шелуха с подлинной натуры Найды. Но он продолжал разговаривать с ней точно так же, как до этого:
        - Хм-м… Интересно было бы посмотреть и на старшенькую. Может, она посимпатичней будет. А то у этой Аннабель… Неприветливый вид.
        - А вот мне, если совсем уж честно, больше не хотелось бы ни на кого из этого гадючьего выводка смотреть! Конан! Можно тебя… Попросить?
        Киммериец невольно снова почесал в затылке. Но сказал:
        - Можно.
        - Ты не мог бы развязать мне руки и ноги? Обещаю, поклянусь чем угодно, что не буду пытаться бежать, или снова стараться проникнуть туда, - она кивнула головой в сторону чащи, - к отцу! Наоборот. Я бы предпочла, если ты согласен пожертвовать своим прерванным отдыхом, прямо сейчас, и со всей возможной скоростью, двинуться туда - она кивнула теперь в противоположную сторону, - Домой. К матери!
        Конан хмыкнул:
        - В чём-чём, а в практичности мышления и здравом смысле тебе не откажешь.
        Договорились.
        Он аккуратно разрезал петли на всех путах, предоставив девушке самой разминать и растирать затекшие конечности. Сам в это время собрал их немногочисленные пожитки в суму. Костёр оставил пылать. За пару минут они с Найдой со «сборами» управились.
        Уже отойдя на сотню шагов от догоравшего костерка, Конан резко обернулся.
        Всё верно: из чащи, пылая отражённым светом, за удаляющейся парой наблюдали три пары глаз, находящихся на уровне земли. Найда спросила, не оглядываясь:
        - Следят?
        - Да. Их - не меньше, чем трое. Уж не знаю, в каких животных превратились эти, но явно - в небольших. Глаза от земли на уровне не выше твоего колена.
        - Значит - в волчиц и росомаху. Этим любят заниматься Голлира, Полина и Жанна.
        - Значит, любимая Аннабель работала «под прикрытием», - Конан не спрашивал, а просто констатировал, - Странно только, что они не напали все одновременно. Тогда мне было бы куда тяжелей. Но это им не помогло бы. Просто у твоего отца стало бы сразу на четырёх наследниц меньше.
        Он мог бы и рассердиться… И послать погоню посолидней. И я не сомневаюсь: уж он бы подошёл к такому делу… Посерьёзней!
        Впрочем, вряд ли это и ему помогло бы.
        - Смотрю, от чего-чего, а от недооценки своих сил и способностей ты не страдаешь.
        - Вот уж чего у меня и правда нет - так это - ложной скромности. Можешь не поверить, но сейчас я - самый востребованный и искусный наёмник, воин, и вор в пределах Ойкумены.
        - Точно. Не страдаешь. Хотя я, например, о тебе никогда не слышала!
        - А ты - принц, желающий вне очереди занять престол папочки или брата, и собирающий для этого войско наёмников? Или - экипаж пиратского судна, собирающийся совершить дерзкий набег на богатое и отлично защищённое поселение? Богатый падишах, ограбивший своих подданных и дерущий кабальные налоги с купцов, доверху наполнив золотом сокровищницу? На худой конец - просто богатый купец, имеющий толстую мошну, упрятанную в глубоких и защищённых заклятьями и запорами подземельях? Нет?
        Тогда неудивительно, что ты обо мне не слышала. А вот все эти заинтересованные и очень настороженно относящиеся к слухам люди, обо мне знают отлично!
        И можешь не сомневаться: все города и посёлки буквально кишат шпионами и соглядатаями, высматривающими северного гиганта с могучими мускулами. Одни - чтоб нанять, другие - хм… Поэтому в том числе, - варвар снова хмыкнул. - мне и приходится в последнее время работать… Вдали от городов и привычных мне мест. Слишком много наёмных убийц, действующих из-за угла, и начальников стражи получили на меня…
        Заказы!
        Очень щедро оплаченные.
        - Вот как. Интересно. Стало быть, тебя в нашу Митрой забытую заштатную дыру занесло как бы… случайно.
        - Ну, не совсем, конечно, случайно. А, вот именно - как бы. Я услышал, что тут остался пустой дворец с никем не очищенными от родовых сокровищ подвалами.
        - И то, что этот дворец, как и королевство - прокляты, тебя, отчаянного храбреца и наглого авантюриста, не остановило!
        - Ясное дело! С каких это пор киммерийцы боятся каких-то там старинных проклятий?! А кроме того, - он, повернув к ней лицо, в свете загорающегося восхода хитро подмигнул, - Я, как никто другой, убедился, что все эти страшилки про проклятья - полная чушь! И их обычно распускают, когда не хотят визитов незваных и наглых гостей! Охочих до сокровищ!
        А если их, эти сокровища, кто-то и охраняет - так уж этот кто-то обычно поматериальней всяких там «духов» да призраков, вызванных «проклятьями»!
        - То есть, ты…
        - Да. Сколько раз! Уж и не упомнить, в скольких «проклятых» или покинутых городах я побывал. И сколько сокровищниц очистил.
        - Чтоб мне провалиться! Тогда ты должен быть богат, как, как… Уж и не знаю - самый богатый падишах, или король!
        - Верно. Так могло бы быть. Но я пока достаточно молод. И пока не горю желанием осесть на одном месте, основать своё королевство, и влачить скучную и унылую жизнь владыки земель и вассалов. Мне куда милее кочевая и свободная жизнь на приволье! А что: вся Ойкумена - в моём распоряжении! Иди, куда хочешь, делай, что хочешь!
        Раздолье!
        Так что всё, что добыл - пополнило мошну кабатчиков, владельцев постоялых дворов, и… Доступных и весёлых девиц! Как же - без них!
        Найда покачала головой:
        - Мне не понять.
        - А что тебе было бы ближе? К чему стремишься ты?
        - Ну… Обеспеченная жизнь. В-смысле - деньгами. Хороший дом. Лучше бы - со слугами. Любящий муж. Желательно, чтоб какой-нибудь король… Или хотя бы - купец.
        Стабильность во всём, и уверенность в будущем.
        Ну, и много детишек!
        На этот раз головой покачал Конан:
        - Нет. Скучища смертная. Впрочем, всё нормально - ты же - женщина!
        - Нет! - она сердито на него глянула, - Я ещё - девушка!
        - Не принципиально. - девица вскинулась было, но Конан поправился и сам, - Для меня, в-смысле - не принципиально. Ты - существо женского пола. Следовательно - в жизни у тебя и другие предпочтения, и цели, и устремления! А мне нужно, чтоб выполнить это своё задание, просто довести тебя - живой, до матери, или - до вашего дома. Ну, или туда, где ты будешь в безопасности.
        Вот, кстати об этом: твои сестрички имеют обыкновение уползать, или убегать от дома настолько далеко? Или, проще говоря, перебираются ли они по эту сторону колючей изгороди?
        Найда некоторое время думала. Сказала:
        - Обычно - нет. Во всяком случае, я ни от кого из них не слышала, чтоб она… Выбиралась во внешний мир.
        - Ах, вот как. Стало быть, вы всё же общались?
        - Да. Иногда папочка устраивал нам встречи в официальной, и, так сказать, неофициальной обстановке. Всё надеялся, что мы сможем… Найти общий язык. Подружиться. Привыкнуть друг к другу.
        - И - как?
        - Как видишь.
        - Понятно. Но вот какой у меня появился вопрос: если они умеют колдовать, ты-то - почему не умеешь?
        - Папочка не учил. Сказал, что там, то есть - тут, во внешнем мире! - я могу себя случайно выдать, и меня… Казнят! Сожгут, или утопят!
        - Странно. Обычно как раз с помощью колдовства-то все мои печально знакомые маги и пытаются от нападающих защищаться. И обычно - успешно. Ну, - он снова хмыкнул, - если не брать в расчёт меня. Но… Ведь раз у тебя такой отец - определённые способности и возможности должны иметься и у тебя! Наследственность, так сказать!
        Найда невесело улыбнулась:
        - Вот чего нет, того, к сожалению, нет. Да и сам отец получил свои знания и способности вовсе не по наследству. Его обучили. А уж он - обучил этих… Гадюк!
        И с каждым прожитым годом они свои способности совершенствуют, и новым фокусам учатся. А я - получается, совершенно беззащитна!
        - Ну почему же - «совершенно»? Посмотри на меня: я же - жив! Хоть магией никогда не владел, и не владею! А с какими только чародеями мне не приходилось иметь дела! И уж поверь - обычно эти встречи кончались для них вовсе не столь мирно, как с твоим отцом! Так что я уверен - добрая сталь, - Конан похлопал по рукояти верного меча, - запросто противостоит любому чёрному колдовству!
        Ну, вернее, всё же - почти любому.
        - Ха. - однако весёлости в тоне девушки слышно не было, - Тебе легко говорить. Ты - воин. Наёмник. Профессионал. Храбрый, сильный и опытный. А - я?
        И вот, кстати, вспомнила: как-то однажды Земфира сказала, что летала над большим городом, и наблюдала, как разгружают какой-то караван, прибывший из Шема. То есть - по-крайней мере одна из дочерей - точно… Покидала пределы нашего королевства.
        - Ах, вот как. Стало быть, нужно будет отвести тебя… А если жива - и твою мать, подальше от границ королевства Овринга. Хотя бы - в Гирканию. Во избежание.
        - Эх, Конан… - в тоне Найды сквозило неподдельное отчаяние, - Если честно, я бы предпочла знать, что все эти «девочки» мертвы! Только это может быть надёжной гарантией! Потому что я для них - как кость в горле!
        - Это почему же?
        Вторая попытка
        - Да потому, что отец объявил свою королевскую волю! Я - его наследница!
        - Что за чушь! Ты же - младшая! А впереди тебя восемь… Вернее - уже семь претенденток. Официальных. И они - в своих законных правах!
        - Ага. Но заковыка-то - в том, что отец всем им… Как бы это покультурней. Нет, не получается культурней. Короче: он показал им вот так! - Найда сложила из своей маленькой кисти довольно приличный кукиш. Конан хмыкнул:
        - А молодец твой папочка. Умеет вызвать к своей любимой внебрачной доченьке повышенный интерес! И подлинно сестринскую любовь!
        - Вот-вот. И я - о том же. Да и вообще - он любит пошутить. И поиграть. С людьми. Дело в том, что он - любитель шахмат. А там положено строить другим ловушки, интриги, заманивать и обманывать. Провоцировать. Блефовать. Словом - развивает хитрость в частности, и мыслительные способности в целом. Ну вот, объявление меня наследницей вопреки всяким там «законным правам» было чем-то вроде… Вызова! Его дочуркам.
        Чтоб каждая могла попытаться… Проявить способности. Убивая меня. А он - играл, типа, на моей стороне. То есть - защита.
        Вот так и погибли те бедняжки, которые оказались или слишком самоуверенны… Или - не столь расчётливы и хитры, как отец. Впрочем, у него огромный опыт, и бесконечное терпение! Он ждал вот этого, последнего, покушения, более трёх лет. Но все оставшиеся дочери или слишком умны, чтоб действовать, как те неудачницы, или…
        Короче: я так полагаю, он отправил меня - с тобой, чтоб спровоцировать новые… Инциденты. То есть - чтоб они возобновили попытки добраться-таки до меня! И специально поставил тебе условием - чтоб я осталась в целости и сохранности. Теперь ты - тоже участвуешь в этой партии. Как защитник. Но ты - не он! И девочки наверняка тебя хоть и опасаются, но всерьёз - не воспринимают!!!
        Так что, думаю, продолжается к его удовольствию его бесконечная игра в шахматы. И теперь он отослал меня подальше как раз для того, чтоб выбраться из скучной патовой ситуации, в которой эта партия застряла.
        Конан покивал. Сказал:
        - Да, примерно чего-то такого я и ожидал. Ну вот не может такой человек, как чародей, сделать что-то - просто так. Всегда есть какие-то тайные расчёты и соображения!
        Но…
        Неужели он действительно готов вот так, спихнув на примитивного варвара, заботу о своей, как он уверяет, любимой доченьке, оставить тебя на растерзание этих… хищниц?
        - А почему - нет? Если какая-то из них докажет, что это возможно - честь ей и слава! Значит, она станет наследницей! А если нет - значит - вперёд, следующая!
        - Закон джунглей. Выживает и побеждает сильнейший. Жестоко. Но - расчётливо. С другой стороны, только твой отец мог решиться и имел возможность поставить такой чудовищный по замыслу опыт. Как с крысами в бочке…
        - Что там ещё за крысы в бочке?
        - Я много плавал в своё время по всяким экзотическим странам. И бывал на южных островах. На один из них к туземцам завезли крыс. Купцы. Случайно, на кораблях с товарами для торговли. Крысы размножились. Аборигены никак не могли справиться. Ну - это же крысы! Сама понимаешь: и прячутся под землю, и выходят на поиски добычи по ночам, когда их не видно. И хитры, и осторожны.
        Ну, словом, послали аборигены послов, с богатыми подарками, на соседний остров. Тот славился особо умным шаманом.
        И ведь и правда - посоветовал! Видать, подарки впечатлили.
        Словом, вернулись наши послы с методом.
        Сделали большую бочку, из железного дерева, с полированными внутренними стенами. Вкопали вровень с поверхностью песка. Над ней устроили вращающуюся на оси крышку. На её середину положили приманку - отличный кусок мяса! А дальше нужно было просто - ждать!
        Ну представь: приходит крыса, видит приманку. Понятное дело, подозревает подвох: пахнет же людьми! Но вокруг никого нет. Она набирается смелости или голодна, вот и лезет к мясу. А тут её тело давит на крышку, и хитрый механизм вдруг срабатывает - хоп! И крыса в бочке! А крышка сама возвращается в начальное положение: в ней тонко настроенные противовесы.
        - Ну и что? Ну, наловили они так несколько крыс, может, даже несколько десятков… Но крысы же - не дуры! Они, увидев судьбу предшественниц, перестанут ловиться на такую примитивную штуковину!
        - Да. Всё верно. Но этой бочке и не нужно ловить - вот прямо всех крыс на острове! Достаточно нескольких. Штука-то в том, что крысы остаются там. Внутри!
        И рано или поздно их «уважение», если его так назвать, друг к другу, ослабевает.
        - То есть?
        - Да ты уже и сама догадалась. То есть - они начинают грызться, как крысы в бочке. Или пауки в банке. Не суть. А суть в том, что в конце остаётся одна-единственная крыса. Победившая всех. И сожравшая всех. Сильнейшая!
        И теперь, когда в бочке остался, так сказать, победитель, не отягощённый природным чувством «уважения» к своим сородичам, эту крысу-людоеда, а вернее - крысоеда, выпускают на волю! Просто вот так берут - и выпускают! И она, привычная теперь только к мясу своих сородичей, на них только и охотится! Уж можешь быть спокойна: поскольку крыс на том острове не осталось - метод работает!
        - Погоди-ка… Но ведь остаётся всё-таки одна… Ну, та, которая - «людоед»?
        - Верно. Но поскольку она - одна, и не может оставить потомство, она - не страшна. Напротив: хорошо, что она есть. (Уж как-нибудь с проблемами от одной крысы смириться можно!) Потому что когда приплывает новый корабль с партией новых крыс - их ждёт «тёплый» и «дружественный» приём!
        - Я поняла. То есть, ты хочешь сказать, что отец…
        - Я не знаю. Не уверен. Но ситуация выглядит именно так. Для меня, постороннего наблюдателя. А уж разбираться в ваших подлинных «чувствах» или семейных взаимоотношениях - избавьте, будьте добры! Меня эти дрязги и интриги не касаются.
        - Да, я забыла. Ты же - простой, - Найда выделила это слово ироничным тоном, - наёмник! И сочувствовать кому-то, или помогать слабым в твои обязанности не входит!
        - Вот именно. - Конан кивнул, - Ты очень точно сформулировала. Может, именно поэтому я и жив до сих пор. Потому что стараюсь сохранять голову - холодной. И выполнять работу - добросовестно. А сейчас довольно болтовни, и падай прямо на землю!
        Поскольку варвар сказал это без всякого перехода, Найда на какое-то время застыла, остановившись. Но потом поняла, что глядящий им за спины и вверх киммериец не просто так отдал такую странную команду, действительно кинулась наземь! Ещё и подползя поближе к его ногам!
        Киммериец и сам помог в этом девушке, буквально встав над ней, с обнажённым мечом в одной руке, и кинжалом в другой. Волчий оскал, появившийся на его лице, снизу, для Найды, выглядел особенно грозно! И наверняка вселял ужас и всем тем, кто рискнул бы напасть на такого противника!
        Однако спикировавших с высоты нескольких сотен футов орлиц он своими крепкими белыми зубами явно не испугал. Потому что своим крепким клювам и острым чудовищно большим когтям они явно доверяли больше!
        Во всяком случае, они с клёкотом, и выставив вперёд когтистые лапы, бросились на него, буквально толкаясь в воздухе, и мешая друг другу, настолько велико было желание побыстрее добраться до вожделённой добычи: тела своей незаконнорожденной сестры! Которой одного удара клювом, или когтистой лапы уж точно хватило бы!
        Конану не раз приходилось воевать с несколькими врагами - а сейчас - и врагинями! - одновременно. И поскольку навыков владения телом хищных птиц у нападавших оказалось маловато, им не помогло и то, что весили они как добрые бараны, и в размахе крыльев имели шага четыре, и неподдельная злоба и вожделение горели в их глазах!
        Так что вскоре одна из гигантских, поболее горного кондора, птиц, валялась на земле, с перерубленным до половины туловищем, истекая кровью, и вывалив рядом с собой внутренности. У второй оказалось отрублено крыло, и она, дико вереща, и вращая налитыми кровью глазами, пыталась теперь добраться до Найды уже с земли. А третья, более не то - глупая, не то - смелая, не то - просто медленная, попросту лишилась головы.
        И то, что её шея была толщиной с бедро Конана, помехой для его могучего удара не явилось! Он, фыркнув про себя, отметил изрядную и беспочвенную самоуверенность нападавших - похоже, они и правда, надеялись просто взять его на испуг!
        Та из орлиц, что осталась без крыла, пока Конан воевал с двумя её товарками, между тем почти достигла цели: её клюв сверкнул всего в паре дюймов от головы Найды, которая успела буквально в последний миг откинуться назад, вынырнув вдруг перед лицом Конана.
        Конан реагировал мгновенно: его меч, словно действуя сам по себе, сверкнув молнией, ударил ему за спину, сам же киммериец даже не взглянул, куда попал, и попал ли. Но Найда подумала, что он и так понял, что попал куда надо: по сопротивлению удару!
        Оставив меч торчать в груди последней птицы, киммериец с кинжалом в руке быстро оглядел окрестности, и небосвод. Расслабился. Почесал многострадальный затылок. Кинул короткий взор вниз:
        - Ты цела?
        - Цела.
        - Не понимаю.
        - Чего же это? - тон у Найды был усталый, и настороженный одновременно.
        - Не понимаю, почему у твоего папочки настолько глупые доченьки. Не хочется верить, что остальные, ну, те, которые погибли раньше, были ещё тупее.
        - С чего это они - глупые? - похоже было, что Найде обидно за сестёр. Пусть - сводные, но - сёстры же!..
        - А с того, что пример Аннабель их ничему не научил. Зачем нападать днём на противника, у которого и меч, и кинжал, и отличная реакция?! И опыт?
        - Ну, во-первых, они нападали умно: заходили от солнца. И их не должно было быть видно. Ну, обычному человеку. Далее - ты - всё-таки человек. Они думали, что ты растеряешься или испугаешься: огромные же птицы! И явно - волшебные!
        Ну и в-третьих - они же действовали - втроём! А у тебя только две руки!
        - Верно. Но они могли бы учесть и то, что при нужде эти руки могут очень быстро двигаться. Как и то, что я не испугаюсь, раз уже столкнулся со змеёй Аннабель. Ну и наконец, они просто мешали друг другу, толкаясь. Ладно.
        Теперь их осталось, если не ошибаюсь, четверо. Или… Или у тебя есть ещё. Хм.
        Родственницы?
        - Не знаю. Нет: я честно - не знаю! Да я и не уверена, что я такая, внебрачная, у папочки - одна. А то, что он у меня - мужчина (Ну, ты сам видел!) представительный, неотразимый, и весьма… Любвеобильный, ты уже понял и сам!
        - Ну, понять-то я понял. - Конан наконец развернулся, и выдернул меч из груди поверженной птицы, которая наконец затихла, из клюва перестала извергаться кровавая пена, и тело словно растеклось по травке луга, стремительно приобретая формы женщины. Обнажённой, как и Аннабель, и тоже очень красивой.
        Остальные две орлицы уже превратились в сестёр Найды.
        Перед Конаном оказались две иссиня-чёрные брюнетки, и последняя - шатенка. Тела и этих отличались пропорциональностью и стройностью. Конан буркнул:
        - Смотрю, толстых и некрасивых у вас в роду нет.
        - Ну - так! - Найда невесело усмехнулась, - Наследственность! Их мать и правда была - красавица!
        - Но ты же её не застала? Откуда знаешь?
        - Нет. Не застала. Я и появилась-то из-за того, что их похотливый папочка не знал, как бы потешить свою неугомонную плоть. Но я видела портрет.
        - И - как?
        - Как, как… Почти вылитая - моя мать. Стройная, статная, красивая. Так что я в некоторой степени отца понимаю… Но не оправдываю!
        - Мысль понятна. А почему они не применяли против нас - магию?
        - А слабенькие ещё. Отец не даёт им сразу - вот прямо - всё! И учит от случая к случаю. Как бы - под настроение. А я так поняла, что в волшебстве главное - практика! Чем больше упражняешься, тем лучше владеешь. А они, все как одна - страшные лентяйки! (Ну так - дамы же благородных кровей!) И хотят добиться всего без особых усилий! Поэтому многие специализируются больше на ядах и наговорах, чем на действительно - магии. Полевой, если можно её так назвать.
        Конан снова кивнул:
        - Понять их можно. Был бы я - доченькой чародея, да живи на всём готовом, без обязанностей и усилий, тоже этим бы занялся. Ну, там, интригами, сплетнями, подсиживанием. Убийствами.
        Чисто от скуки.
        Не цветочки же им в садиках разводить!
        - Ха. - в голосе Найды на этот раз прорезалось подлинное презрение, - Ты как будто жил с нами. Всё понимаешь и знаешь. Даже то, что мне иногда приходилось быть в роли служанки… Как незаконнорожденной.
        - То есть - папочка ещё тебя и унижал?
        - Ну да. Первое-то время. Когда надеялся таким способом от меня отделаться! Ну, чтобы я сама запросилась домой.
        - Извини, Найда. - Конан кинул короткий взгляд на девушку, которая сейчас снова шла рядом с ним по направлению к тайге с охраной из ос, - Может, тебе будет неприятен вопрос. Но, как я понял, у тебя дома осталась больная мать. Чего ж ты не просила лекарство, и не просилась, вот именно, домой?
        - Я просила. Лекарство. И… - она судорожно сглотнула слёзы, - Папочка сказал, что не даст!
        - Почему?
        - Почему-почему… Он - чародей! И он не обязан за свои действия и решения кому-то отчитываться! И вообще - у него на каждый случай - свои соображения. Так он сказал. А я тогда сказала, что никуда не уйду, пока он не даст это самое лекарство. А он…
        Ну, ты уже знаешь. Использовал меня, как раздражитель, чтоб посмотреть, кто из его дочурок на что способен! А заодно - и попрактиковаться в магии.
        Чтоб навык не утратить!
        Да и от скуки вылечиться.
        - Ну и дела. - Конан хмыкнул. Помолчал. Сказал, - Впрочем, меня они касаются мало. Наша задача сейчас - довести тебя до дома. И сдать на руки матери.
        - Не сыпь мне соль на рану, варвар бесчувственный. - но особой злости в тоне девушки не слышалось, - Я ещё не знаю, жива ли она!
        - Ничего. Надеюсь, через день-другой дойдём до обжитых земель. А там - и до вашей деревни.
        - Ага. Если дойдём. А то «девочек» осталось ещё целых четыре!
        - Ну, если они такие же глупые и самоуверенные, как те, что уже мертвы, ничего страшного или сильно опасного не вижу! Как-нибудь справимся! - Конан снова похлопал себя по рукояти меча.
        - Я бы так спокойно и презрительно к ним не относилась. Старшенькая, которую зовут Ханна, даст сто очков вперёд любой из этих дур. Но я не сомневаюсь: она вначале даст «попробовать» оставшимся, сделает выводы, и уже только потом вступит в дело!
        - Поживём - увидим. А что? Она действительно имеет возможность наблюдать за нами и сёстрами?
        - Имеет. Папочка именно ей передал искусство работы с хрустальным шаром.
        - Вот как. Интересно. А слышать то, о чём мы говорим, шар позволяет?
        - Нет. Только - видеть.
        - Отлично. Тогда давай договоримся сразу. О том, что будем делать, если…
        Некоторое время Конан описывал свой план. Девушка только хмурилась и молчала, не перебивая. Затем пожала плечами:
        - Не вижу причин, почему бы не попробовать. Терять-то мне - нечего!
        Конан мысленно добавил: «кроме своей жизни в случае неудачи!».
        Но вслух ничего не сказал.
        Пообедали они уже сидя под разлапистыми кронами столетних сосен и елей. Конан, когда они проходили мимо, показал Найде сожжённый им гигантский осинник. Найда пожала плечами:
        - А молодец папочка. Заботится об охране территории. Очень, судя по твоим описаниям, просто. И эффективно. Обычный человек после пары-тройки таких укусов бежал бы отсюда без оглядки. И больше носа бы сюда не сунул! А если б, вот именно, бежал медленно, и получил ещё с десяток укусов, так уже бы просто - никуда не бежал!..
        А удобрял бы тайгу. Собой.
        Пока они сидели на кучках собранного Конаном мха и опада, и пережёвывали деликатесные припасы, варвар прикинул:
        - Похоже, твой папочка - настоящий провидец. Тут нам хватит ещё на две трапезы. То есть - на ужин, и на завтрак. А к обеду мы и правда - должны бы выйти к ближайшему посёлку, который я знаю. Правда, там живут не земледельцы, а охотники. На пушного зверя. Но неважно. Еды мы у них достанем.
        Третья попытка
        - Вот как. И что это будет за еда?
        - Ну, ясное дело, попроще, чем вот эти деликатесы. Копчёная оленина, например. Или кабанья нога. Кисель из ягод. Похлёбка или каша из крупы, орехов и грибов. Посмотрим. Главное - добраться.
        - Да. Ты уже сказал. Что для этого нужно для начала пережить эту ночь.
        - Вот-вот. И поскольку не в интересах твоих сестричек дать нам выбраться далеко за границы их возможностей, я не сомневаюсь, что ждать осталось недолго. Так что повторяться не буду - вдруг они сейчас где-то рядом, и подслушивают!
        - Всё. Поняла. Ложусь спать. Но вначале… Ты не возражаешь? - девушка кивнула головой в сторону кустов. Конан ухмыльнулся:
        - Нет, конечно. Тогда я - сюда! - он кивнул в противоположную сторону.
        Сделав положенные дела, они и правда стали укладываться. Поёрзав на высоком настиле, который варвар легко собрал даже в почти кромешной тьме, рассеиваемой сейчас только слабеньким светом от их костерка, Найда устроилась на спине. Вздохнула.
        Конан буркнул:
        - Что? Колется?
        - Ну да. Я же у тебя - забыл?! - особа благородных кровей. Привыкшая к пуховым перинам и особо тонкому белью. Положенному для спанья. А ты не догадался, когда меня увязывал, захватить мои ночные рубашки и хотя бы пару простынь!
        Конан фыркнул:
        - Ну, я рад, что хотя бы чувство юмора к тебе вернулось. Но если обратиться снова к насущным проблемам, посоветовать могу только одно: поёрзай ещё - чтоб примять получше. И привыкай. Там, у вас дома, наверняка ведь спала на соломенном тюфяке?
        - Ну… Да. Только, если честно, я уж и забыла, как это было. Словно в другой жизни. Тысячу лет назад. И воспоминания… Уж поверь - не слишком радостные и светлые. Словно вокруг - постоянно пасмурно, в животе пусто и урчит от голода, зимой вообще натягивали на себя всё до последней тряпки, потому что дров купить было не на что…
        - То есть, я так понял, ты всё же домой не очень рвалась?
        - Ну… Да, так можно сказать. - Конан в наступившем после прогорания костерка полумраке не видел её лица, но мог бы поспорить, что она кусает губы, - Не тянуло. Да и - смысл?! Отец отказался дать лекарство, а без него - зачем я там нужна?!
        - Ну как же. Ухаживать за матерью. Зарабатывать для вас деньги. А то - на что же она существует?
        - Она - травница. Собирает, сушит, и продаёт целебные травы. Или уж - сразу готовые отвары или настойки. Ну и… Помогает принять роды.
        Конан не стал уточнять, какие именно роды - но ясно, что не «официальные». А ещё он не понимал, как же народ доверяет травнице, которая даже себя вылечить не может. Но он не стал сыпать очередную порцию соли на душевные раны своей подопечной. Вместо этого сказал:
        - Ладно, утро вечера мудренее. Даст Кром, денег, которые вам выделил папочка, хватит надолго. И мы подумаем, как бы вас устроить получше, уже завтра.
        А сейчас давай-ка спать. Небось, устала, пока шла. Отдохнуть надо.
        Девушка ничего не сказала, и только снова вздохнула.
        Сам Конан предпочёл закрыть глаза, и через пару минут его богатырское сопение сотрясало траву и сухие опавшие листья, оказавшуюся возле мощных ноздрей.
        Однако внимательный наблюдатель заметил бы, что это сопение несколько утратило свою размеренность, когда последние угольки от крошечного костерка угасли, и превратились в золу…
        Три могучих рыси напали на девушку ближе к рассвету.
        Однако когда они, накинувшись одновременно с трёх сторон на лежащую на подстилке Найду принялись с остервенением рвать, кусать и потрошить её беззащитное тело, выяснилось, что тела-то и нет!
        А вместо него имеется кукла из соломы и всякой трухи, которой кто-то позаботился набить длинное платье девушки, уложив муляж в позе спящего человека!
        Громкое возмущённое рычание перекрыл могучий и оглушительный киммерийский клич! Из неглубокой ямы, скрытый до этого теми же опавшими листьями и папоротником, выскочил полуобнажённый призрак гигантского мужчины, и обрушился на головы застывших на краткие мгновения хищниц!
        Точнее будет сказать, что это его меч им на головы обрушился, раскроив две из них прежде, чем большие кошки пришли в себя, и этот же меч вонзился в спину последней, оказавшейся посообразительней, и припустившей во все лопатки прочь, и пробил мускулистое тело насквозь!
        Однако в женщину эта кошка превратилась всё же после того, как это сделали те две, которым раскроили череп.
        Конан, вновь вонзая меч в мягкую землю, сказал:
        - Вылезай.
        Из вырытой рядом с его ямой рытвины выползла нагая фигура. Конан сказал:
        - Пока я оттащу прочь этих идиоток, вытряхни солому и одевайся.
        Конан действительно оттащил прочь, чуть подальше от их лагеря, тела трёх обнажённых девиц. Красивы были и эти. Но уж больно страшный предсмертный оскал искажал их лица, чтоб можно было насладиться этой красотой в полной мере.
        Когда Конан вернулся к костру, куда Найда уже подбросила веточек и сучьев, и только бледность и чуть подрагивающие руки выдавали испуг девушки. Однако платье пострадало - от когтей и зубов. Сквозь дыры в нём проглядывало почти белое, но гладкое и упругое тело. Конан спросил:
        - Небось, снова колется?
        - Жутко! - девушка ежилась, и морщилась, но старалась не чесаться. Конан посоветовал:
        - А ты выверни его на изнанку.
        - Да ты что! Нельзя.
        - Это ещё почему?
        - Плохая примета - носить вывернутое платье! Побьют. Или убьют.
        Конан позволил себе ухмыльнуться в усы:
        - Значит, нужно было лучше вытряхивать! И незачем было так торопиться. Или ты вот прямо - снова стесняешься?
        - Ага. - девушка невесело усмехнулась, - раздеваться в твоём присутствии, и лежать в соседней яме не стеснялась, а сейчас вот прямо - вся горю от смущения!
        Конан почесал затылок:
        - Знаешь, что? Мы всё равно спать уже не будем. Поэтому давай-ка я отвернусь, а ты сними его и вытряси снова. Уже поосновательней. И мелкую труху повыбери - света от костра достаточно.
        После некоторого колебания девица всё же согласилась:
        - Ты прав. Колется, зараза такая, жутко. Вот не догадалась: нужно было вначале вывернуть, а потом уже трухой и сеном набивать!
        - Ну уж нет. Они могли бы тогда догадаться по цвету ткани. - Конан сидел спиной к костерку, и задумчиво ковырял щепочкой в зубах.
        - Ну-у… Пожалуй. - Найда, трясшая своё многострадальное платье и так и сяк, и даже выбивавшая его о ближайший ствол, имела возможность убедиться, что цвет изнанки и лица отличается, - Но как ты догадался, что они сделают именно так?
        - Вот уж не проблема. Был бы я дочерью чародея, и пойми, что любое приближение к варвару с очень острым слухом по земле - не пройдёт незамеченным, уж я бы постарался по земле - не приближаться. Но. Воздушное пространство здесь перекрыто кронами. Густыми. Не подлетишь! Значит, остаются деревья. А по деревьям лучше всего лазают большие кошки. То есть - леопарды, если б мы были где-то в тропиках. Или рыси. Поскольку мы в тайге.
        - Хм-м… В трезвости подхода тебе не откажешь. Да и чародейство, как и красивые девушки на тебя особого впечатления, смотрю, не производят. Ты что - равнодушный и циничный аскет? Женоненавистник? Девственник?
        Конан рассмеялся. Громко, и от души. Сказал:
        - Послушай, Найда. Если ты в какой-то степени недоумеваешь, или, скорее, возмущена, что я никак не отреагировал на твоё «божественно стройное и прекрасное тело», и когда ты раздевалась в первый раз, и сейчас, - расслабься.
        Отреагировал. И вполне по достоинству его оценил. Но! Опять-таки - но!
        Я в состоянии контролировать свои животные инстинкты.
        И если б я начал делать то, что положено делать с таким телом как у тебя, любому нормальному мужчине, это просто могло бы стоить нам обеим жизни.
        Вот и вся моя жизненная философия. Не позволять себя убить! Ну, а заодно - и тебя. Ты же сейчас… Под моей защитой. Дело чести!
        - А-а, вот оно что. - в голосе Найды не слышалось, впрочем, особой благодарности, - А я-то всё гадаю, да сомневаюсь: не извращенец ли мне какой попался?
        Конан обернулся и посмотрел на неё.
        Действительно, сейчас, в свете снова угасающего костра, с яркими колеблющимися бликами света на обнажённом мраморном теле, фигура его спутницы напоминала тела тех обнажённых богинь любви, барельефы и скульптуры которых он однажды видел на стенах заброшенного вендийского храма. Гладкие бёдра совершенной формы, подчёркнуто тонкая талия, небольшие груди чудесной формы…
        Рот киммерийца сразу пересох, и ему пришлось сглотнуть, чтоб начать говорить:
        - Найда. Сейчас не время.
        - А вот уж нет! Сейчас - самое время! Ну и, кроме того, ведь должна же я, как порядочная девушка, хоть как-то отблагодарить тебя! За то, что спасаешь мне, капризной и вредной юной дурёхе, жизнь уже в третий раз! - теперь она опустилась возле него на колени, и пряный запах молодого девичьего тела заставил невольно затрепетать его ноздри, и напрячься… То, чему положено было напрячься!
        Конан хотел было снова возразить, что это - его работа, но Найда, похоже, догадалась об этом, и мгновенно губы Конана оказались запечатаны самым страстным поцелуем из тех, что доставались на его долю за долгое время его странствий и приключений! И пусть он был и не совсем умелый и глубокий, это не умаляло его действенности!
        Тому, что его пылкая и непредсказуемая спутница опрокинула его на спину и оказавшимися весьма сильными руками мгновенно стянула с него кожаные штаны, варвар уже не противился.
        Чего хочет женщина - того хочет Митра!..
        Ну а в его случае - Кром!
        К охотничьей заимке они вышли далеко заполдень.
        К сожалению (А вернее - к счастью!) в ней остался только один, самый старый и согнутый годами, промысловик.
        Поговорив с ним, Конан выяснил, что Мехмет уже не может метко попадать белке в глаз, так, чтоб не портить стрелой ценную шкурку, поэтому они с товарищами поделили обязанности. Старик готовит, стирает одежду, и прибирается в сторожке, а остальные - охотятся. Выделяя ему половинную долю от обычного пая охотника.
        Найда всё это время держалась за спиной своего спутника, пытаясь зажать руками наиболее зияющие дыры в своём платье - от неё не укрылось, что даже весьма пожилой мужчина явно по достоинству оценил её прелести - похоть в его взглядах проглядывала самая откровенная!
        О цене за огромную копчёную ногу лося Конан договорился быстро: один золотой из кошелька Найды перекочевал в заскорузлую мозолистую ладонь - после того, как один из немногочисленных оставшихся целыми зубов охотника проверил её на прочность и качество. И после того, как сделка состоялась, Найда ещё долго, пока они не скрылись за поворотом лесной тропинки, ощущала в своей спине и других местах сверлящий взор пожилого мужчины.
        Когда они отошли на пару миль, Конан, тащивший огромную, на добрых сто фунтов, ногу на плече, указал девушке на небольшой ручеёк, шедший почти параллельно тропе, по которой они двигались:
        - Ну-ка. Забирайся туда. Нет-нет, нам не туда. А развернись-ка ты назад, и давай. Шевели ножками.
        - Конан! Что за дела?! С чего это я должна мочить ноги?! И идти в противоположном от нужного нам направления?
        - А с того. Что незачем давать умереть незнакомым, пусть и плохим, людям.
        - Не поняла?
        - Ну и правильно. А вот я сразу понял. Охотнички эти - явно чужаки здесь. Пришлые. Когда я был тут в прошлый раз, неделю назад, в избе жили молодые парни, промышлявшие зайцев, белок, лис. И оленей. И добывали корень Шень-цзы. А те, кто живёт тут сейчас, промышляют волков и медведей. Я заметил за углом дома, под навесом, огромные капканы. Раньше их не было. Как и свежезарытой ямы в углу двора.
        Значит, те, кто был тут до них - или ушли, или, что вероятней, погибли. Ну, или их просто - убили. Чтоб промышлять в их угодьях. Или, проще говоря - браконьерствовать беспрепятственно. Возможно, что они помимо всего этого ещё и - разбойничают.
        При виде тебя у этого старого кобеля чуть ли не пар через ноздри пошёл. Ясное дело, когда вернутся подельнички, он им всё про тебя опишет. И те, как хорошие следопыты, сразу наш след возьмут. Только вот в мои планы не входит убивать ещё пятерых озабоченных похотью насильников. Люди всё-таки! А не глупые чародейские дочери.
        - А по-моему ты просто их испугался!
        Конан хмыкнул:
        - Я испугался не их. А - за тебя. Представь на минуту, что меня ранят, например, отравленной стрелой. Я окажусь парализован. Или вообще - умру. И что тогда эти злобные мерзавцы сделают с тобой? Рассказать в подробностях? Или сама догадаешься?
        Найда, охватив себя за плечи руками, содрогнулась:
        - Чего же мы стоим? Пошли скорее!
        Когда через пять миль они остановились на ужин, Конан, поджарив свои несколько палочек шашлыка, и даже съев их, выглядел всё равно недовольным и озабоченным - уж это Найда научилась определять.
        - Конан! Что тебя беспокоит?
        - Ты права. Беспокоит. Я тут на досуге кое-что вспомнил.
        - И что же?
        - Шерсть на палисаде.
        - Какая-такая - шерсть?!
        - На одной из нижних перекладин ограды двора имелись развевающиеся на ветру три шерстины. Тонкие, но длинные. Такие бывают только у волков. И волкодавов.
        - Ты думаешь…
        - Да. Я уверен. Выдрессированную стаю забрали с собой те, кто ушёл на промысел. И когда они вернутся, с даже одной-единственной собакой, которая по размеру куда больше волка, выследить нас с нашими детскими увёртками - пара пустяков!
        - Но что же нам тогда…
        - Тебе - ложиться спать. А мне - прогуляться немного назад. И организовать достойную встречу.
        - Конан… Мне страшно будет оставаться одной! А вдруг ты…
        - Не справлюсь? Не волнуйся. Я справлюсь.
        - Хорошо… Но… Может, дашь мне один кинжал? Так я, если что, хотя бы заколюсь! Чтоб не достаться!
        Конан криво усмехнулся:
        - Чтоб «не достаться» тебе достаточно будет просто спрятаться. Волкодавов я постараюсь убить в первую очередь!
        - Конан! Ну пожалуйста!
        - Хм!.. Ну, если честно, запасным я почти никогда не пользуюсь. Вот, возьми. - он протянул ей рукоятью вперёд кинжал с длинным узким лезвием, который вынул из одного из сапог, - Он - для метания. Но и как колющее оружие - отлично!
        - С-спасибо. - она так и осталась стоять с кинжалом в руке, поскольку пояса или ножен, чтоб засунуть или вставить, у Найды, конечно, не имелось. Конан, коротко кивнув на прощанье, добавил:
        - Если к рассвету не вернусь - не обессудь. Иди домой одна. Кошелёк твой - вон там. В моей суме!
        Углубляясь в чащобу, он долго ощущал на своей спине взгляд.
        Вот только чего в этом взгляде больше - страха за себя, или за него, он определить так и не смог.
        Место для засады варвар выбрал тщательно.
        Так, чтоб с обеих сторон его прикрывали густые колючие кусты и завалы из валежника и стволов упавших сосен и елей. Узкий проход посередине не позволил бы нападавшим вот так, сходу, обойти его с флангов и тыла. И поскольку они и сами прошли именно в этом месте, Конан не сомневался, что волкодавы именно здесь и пойдут: сами ли, или на сворке. Выбрав местечко поукрытей и мох помягче, он прилёг.
        Лежать ему, впрочем, долго не пришлось.
        Не прошло и часа, как из чащи, с той стороны, откуда они прибыли, начали доноситься еле различимые ухом обычного человека, но столь заметные натренированному чуткому слуху варвара, звуки. Довольно большой отряд профессионалов-промысловиков двигался к нему. Разумеется, не переговариваясь, и не топая. И с ними имелся и четвероногий помощник. К счастью - один. Но очень большой. Это Конан понял по могучему сопению собаки, жадно втягивавшей воздух в ноздри.
        Киммериец чуть отполз назад - за трухлявый пень. Подождать. Подождать.
        Вот сейчас!
        Он, не дожидаясь, когда расстояние станет настолько малым, что чуткое обоняние волкодава обнаружит его присутствие, хотя ветер был и со стороны отряда, выскочил на тропинку. И метнул кинжал!
        Кинжал вошёл куда надо: в центр груди человека, удерживавшего сворку.
        После этого бандит, не издав ни звука, рухнул лицом вперёд на траву, выпустив поводок. Волкодав с утробным низким рыком кинулся вперёд - на Конана.
        Конан не придумал ничего лучше, как встретить прыгнувшее ему на грудь животное могучим рубящим ударом сверху!
        Голова собаки, пусть и обладавшая наикрепчайшим черепом, всё равно оказалась разрублена до шеи Не медведь, всё-таки!): половинки нелепо разъехались по обе стороны от туловища, и ноги какое-то время продолжали нести их обладательницу вперёд!
        Но киммериец предусмотрительно отступил в сторону: тело собаки по инерции врезалось в пень! Упокоившись там навсегда.
        Четверо оставшихся бандитов сориентировались быстро: двое скинули с плеч луки, и принялись накладывать на тетивы стрелы, ещё двое, разделившись, ломанули к варвару с двух сторон!
        Конан, в свете звёзд и луны видевший не хуже иной рыси, смог увернуться от первой стрелы, одновременно резким выпадом поразив первого из подбежавших нападавших в бедро! Негодяй зашипел. И упал на колено. Второй бандит оказался порасторопней: удар Конана отбил, и подобно змее, изогнувшись, умудрился ударить кривой саблей и сам: Конан, еле успевший отдёрнуться, почуял боль в боку. Ощутив бешенную злость, казалось, удесятерившую его силы и скорость, он швырнул в этого нападавшего пук трухи, которую набрал, нырнув вниз, и пока тот пытался протереть глаза, вспорол ему незащищённый курткой, как у первого, живот! Проблем с завопившим, словно свинья, которую режут, негодяем после этого не было: он, как стоял, так и грохнулся наземь, подвывая, и пытаясь собрать и запихать снова внутрь своё драгоценное кишечное «хозяйство».
        К этому времени перезарядили оба лучника: Конан снова бросился наземь. И чуть в сторону! Но лучники успели освоить эту тактику: пока одна стрела просвистела снова мимо, другая, выпущенная чуть позже, вонзилась-таки киммерийцу в плечо!
        Понимая, что со стрелой, торчащей из правого бицепса он - не слишком эффективный боец, и что следующего залпа он, скорее всего, не переживёт, Конан бросился, очертя голову, прямо на лучников! И поскольку с ним больше не было его замечательных кинжалов, метнул в того, что уже успел снова наложить стрелу, свой верный меч!
        Бросок оказался настолько силён, что стрелка с мечом в центре живота отбросило на добрых пять шагов! Но Конану пришлось тут же нырнуть. Перекатиться, снова нырнуть, пытаясь подобраться поближе ко второму лучнику. Но тот и не думал стрелять: просто ждал, когда противник вынужден будет подняться на ноги, оказавшись к нему поближе! И варвар понимал, что на этот-то раз увернуться от выстрела почти в упор вряд ли удастся!..
        Внезапно лучник захрипел, и, отбросив лук, схватился за шею: а в ней словно по волшебству, возникла рукоять кинжала!
        Конановского кинжала.
        Однако решив разобраться с ослушницей его приказа позже, Конан поспешил довершить дело: промчавшись оставшиеся до замершего врага пять шагов, свалил того наземь, вырвал кинжал из горла. И перерезал это самое горло - с одного могучего удара голова нападавшего откатилась в сторону, оставляя за собой кровавый след…
        Конан встал на ноги, сжимая в руке любимый кинжал. Оглянулся.
        Найда стояла посередине поляны, где происходила битва, широко открыв сияющие глаза, и сцепив руки перед грудью: ни дать, ни взять - испуганная и невинная девочка.
        Конан подошёл. Пристально посмотрел в ярко искрящиеся глаза. Буркнул:
        - Спасибо!
        Девушка похлопала ресницами, словно чему-то само-собой разумеющемуся. Вроде как она просто передала ему во время обеда кусок хлеба:
        - Пожалуйста, Конан!
        - Всё равно. - Конан ещё сердился, - Тебе не нужно было так рисковать!
        - Нужно. Тут, понимаешь, какие-то противные бандиты покушаются на жизнь моего мужчины, а я - что? Должна спокойно на это смотреть?!
        Конан хмыкнув, отметил про себя, что он - уже не «наглый варвар!», а «её мужчина!». Но вслух сказал:
        - Отличный бросок. Где научилась?
        - Да всё там же. У папочки. Пока сидела в этих чёртовых шикарных апартаментах, надо же было как-то… Поддерживать форму. Ну и заодно готовиться к очередной попытке. Со стороны милых сестричек.
        - Ха. И скольких из них - ты?..
        - Только двоих. - Найда снова состроила мину обиженной девочки, - И вовсе я никакая не кровожадная, как ты мог бы подумать!
        Конан ухмыльнулся:
        - Вот уж нет! Ничего такого я и не подумал! И вообще: ваша семейка - как на подбор! Все - образцы добродетели и миролюбия!
        После чего поспешил метнуть кинжал, который так и не выпустил из руки.
        Найда обернулась.
        Кинжал вошёл по рукоять в бок того мерзавца с раной в бедре, который попробовал было поднять один из луков. Но сейчас, со сдавленным стоном растянулся на животе.
        Найда пожала плечами:
        - Вот ведь настырный мерзавец!
        - Найда! Что за выражения для юной наивной девушки!
        - Ах, да. Прости, милый. Нечаянно вырвалось. Я хотела сказать: как метко ты бросаешь! А уж как смертоносны твои удары мечом!.. Некоторые.
        Конан почувствовал, что краснеет.
        - Твоя правда. Ослабил бдительность. Забыл про него.
        - Это всё - из-за моей неописуемой красоты, которую ты вовсе не ожидал увидеть здесь, на поле битвы!
        Конан покачал головой:
        - А ты у меня - того. - и, на возмущённо вскинувшиеся брови поспешил поправиться, - Я имел в виду - с юмором.
        Постоялый двор
        - Вовсе нет. Это я просто следую твоему примеру. И холю и лелею своё раздувающееся с каждой минутой самомнение!
        Конан почувствовал, что краснеет ещё сильней. Но справился со смущением:
        - Всё-таки ты с ним, ну, с самомнением… Помягче. Не перебарщивай!
        - Ох, кто бы говорил!
        Они оба от души рассмеялись. Но Найда вдруг посерьёзнела:
        - Смотри-ка! А он прилично разодрал тебе бок!
        - Э-э, ерунда! Просто царапина!
        - Ага. Царапина. Только кровь из неё уже льётся тебе в сапог! Погоди-ка…
        Найда, подрезав выдернутым из груди владельца собаки кинжалом подол, оторвала от своего многострадального платья длинную полосу. Отрезала и сухой кусок от рубахи бандита с выпущенными кишками. Кусок аккуратно сложила, и прибинтовала полосой к ране. После чего занялась и дырой от стрелы, которую Конан уже обломил и вынул из бицепса. Конан не без интереса наблюдал за действиями девушки, но не вмешивался. Хотел посмотреть.
        Вот и выяснил. Что ни вид, ни запах крови на его подопечную особого впечатления не производят - неужели привыкла?!
        - Нет. Я к виду и запаху крови не привыкла! - словно читая его мысли промолвила Найда, - Просто не могу же я стоять и спокойно смотреть, как мой любимый истекает кровью от вонючей сабельки какого-то недоноска!
        - Найда!
        - Всё-всё! Намёк поняла. Не ругаюсь, и веду себя… Скромно. И прилично.
        - Ну то-то. А сейчас давай-ка соберём всё остальное наше оружие, и осмотрим карманы этих балбесов.
        Вдруг найдём чего полезного.
        То немногое полезное, что нашлось в карманах падших бандитов, они рассматривали уже в своём лагере, при свете костра. Методично поглощая шашлык из подогретого на огне лосиного мяса. Раны Конана смазать чудодейственным бальзамом, имевшимся в склянке в суме, разумеется, не забыли.
        Пара кинжалов, стилет, кастеты с шипами, булава, восемнадцать стрел - Конан не упустил случая забрать один из трофейных луков с колчаном, куда переложил все стрелы. Четыре сабли они не стали брать с собой - Конан посчитал их хуже своего меча, а Найде они показались слишком тяжёлыми и неудобными. Зато вот пояс с ножнами для кинжалов она с того из бандитов, что оказался похудее, сняла с явным удовольствием:
        - Не нужен он ему больше. А то я с кинжалом в руке чувствую себя как идиотка. А так - оружие будет и под рукой, и руки останутся всегда свободными!
        Конан не возражал и когда оба трофейных кинжала девушка забрала себе. А вот против дубинки, которой был вооружён собачий проводник, оба высказались однозначно:
        - Несерьёзно это.
        - Точно. Дохленькая палочка. Только белок пугать, молотя по стволам!
        К сожалению, ни монет, ни каких-то ценных вещей у убитых не имелось: или ещё не заработали на шкурах волков и медведей, или ещё никого не ограбили. Или, вероятней всего, как сказал Конан - просто оставили на попечение своего престарелого компаньона.
        Да и вообще - собирались промысловики и выступали за ними явно в большой спешке: с ними не имелось даже запасов еды! Видать, очень сильно верили в свои силы, и рассчитывали забрать назад копчёную лосиную ногу. И сейчас вслух Конан отметил, что самый умный из всей банды - старик, который остался в избе, сторожить всё добро. Видать, хоть и зарился на девичьи прелести, но и шрамы, и мускулы, и оружие северного воина оценил адекватно. Понял. Что имеет дело с профессионалом. С которым лучше не связываться.
        Поэтому с сотоварищами и не пошёл.
        Доев последний кусочек, и облизав пальцы, Найда сказала:
        - Пусть папочка назвал бы меня некультурной и дикаркой, но вот так мне кушать - куда приятней, и вкусней, чем с золотых тарелок, пусть даже запивая не водой, а дорогим вином из хрустальных графинчиков! И пальцы облизывать от жира никто не мешает!
        Конан сказал:
        - А кто-то только недавно хвастался, что к нему сватались чуть не принцы! А уж принцам надо демонстрировать воспитание высокородной дамы и привычки королевны!
        - Ну… Согласна. Папочка пытался, конечно, устроить моё будущее так, как он это понимал. Поэтому дворцовому этикету, культурному разговору, и прочим «благородным» прибамбасам я училась вместе с этими… Ну, ты понял, с кем!
        - Да, Мардук их задери. А ведь я даже не спросил, как этих, последних, звали.
        - Да и Бэл с ними. Сейчас это не столь важно. Главное - Ханны с ними не было.
        - Вот кстати. О Ханне. Какая она? Чего можно ждать?
        - Хм-м… Чего от неё ждать - по-моему, не сможет сказать даже отец. Хитрости, расчетливости и изворотливости - у неё в избытке. А ещё она очень красива. Без дураков. - Найда закусила губу, - И она отлично знает о своих данных и возможностях. Потому что не сачковала, позёвывая, в те редкие моменты, когда папочка под настроение делился «секретами мастерства». А слушала внимательно. И - главное! - практиковалась. Много.
        - Похоже, и правда - метила в главные наследницы.
        - Это уж точно.
        - Но ведь папочка ваш, насколько я видел - в полном порядке. Тем более, и женщин ему подавай… Он же не собирается вскорости - того?..
        - Вот уж нет. Он и правда - в самом, как говорится, соку. И может жить, по-моему, столько, сколько захочет - есть у него какой-то эликсир… Только уж очень он вредный. И скучает в те моменты, когда никто из его девочек никого не… ну, ты понял.
        - Понять-то я понял… Но неужели он всех этих девушек так и провоцировал - на разборки друг с другом?! Сам?! Ведь дочери же! Да ещё и от любимой жены!
        - Конан. У тебя есть дети?
        - Не знаю. - вопрос поставил киммерийца в тупик, - Может, и есть где. Но я про них ничего не знаю. Я стараюсь, пока на вольных хлебах - не обзаводиться ни семьёй, ни собственностью, которую нельзя было бы засунуть вон в ту суму!
        - Э-э, тогда тебе не понять. У нас в семье всё заведено было почти как в гареме. То есть - все подсиживают всех, заключают временные союзы, чтоб тут же предать союзниц, сплетничают за спинами, клевещут, интригуют. Если представится возможность - так и убивают! Особенно тех, то постарше и поопасней. Ну, я уж говорила. Суть не в этом. А в том, что папочка, как мне кажется, не столько уже наслаждался всем этим, как явно было в начале, а, скорее, тяготился. Понасмотрелся, приелось. Да и стал он каким-то… циничным и злобным! А после того, как умерла мать этих дочурок, так и вовсе к ним остыл. Охладел. Да они и сами, если честно, всё сделали, чтоб вызвать к себе брезгливость, презрение и отвращение. И всё, что они говорили ему о своей безграничной любви к нему - ложь. Расчетливая и наглая. А он всё это прекрасно понимал… Хоть и виду не показывал.
        Похоже, нет и не может быть в нашей семейке - этой самой… Настоящей любви!
        - Не бери в голову, Найда. - Конан пожал плечами, поскольку видел, что девушка и сама расстроилась, пока рассказывала ему про своих, - Так обстоят дела не только у вас в семейке. На самом деле грызутся, почище, чем заклятые враги, почти все родственнички и придворные в семьях и свите власть имущих! Похоже, одна только возможность обладать этой сверкающей и притягательной игрушкой - властью над людьми! - попросту сводит многих с ума! И они готовы ради того, чтоб сесть на трон - и убивать, и предавать, и идти по головам своих же родных и близких! Не говоря уже о чужих…
        - А ты-то откуда это знаешь?
        - Ха! - Конан невесело усмехнулся, - Сталкивался. И не упомню уж, сколько раз. Может, именно поэтому я и не стремлюсь пока устроить себе…
        Собственное королевство.
        А, как ты уже поняла, мог бы. Давным-давно. Не говоря уж про то, чтоб выгодно жениться - хоть на принцессе, хоть на королевне: их, кандидаток, и пересчитывать смысла нет!
        - Конан. Самомнение.
        - А что с ним?
        - Опять раздувается, как тесто на дрожжах!
        - Да, точно. Ладно, умолкаю, и веду себя скромней. Хотя то, что я спас не одну принцессу и даже вернул на трон некую свергнутую как раз родственничками королеву - чистая правда. Но сказать я хотел только то, что взаимоотношения в вашей семейке меня не слишком шокируют или удивляют. В-принципе, они действительно мало отличаются от таковых в типичном шемитском гареме. Только там - общий муж. А у вас - отец. Но суть та же.
        - Не могу судить. Никогда в шемитском гареме не была (И хвала Митре!). Ну а сейчас мы - что будем делать?
        - Что, что… Доедим, соберёмся, и дальше пойдём.
        - А спать?
        - В следующем селении. Там, насколько помню, есть постоялый двор.
        До постоялого двора они дошли уже в сумерках.
        Шли они весь день, несмотря на стенания и ворчание Найды, сбившей себе с непривычки ступни в своих тоненьких кожаных туфельках-тапочках. Конан к сетованиям оставался равнодушен, торопясь поскорее выбраться из негостеприимной чащобы к благам цивилизации.
        И первое, чего он попросил в первом же доме небольшой деревни, стоявшем несколько на отшибе, было новое (Или хотя бы не сильно старое!) платье для своей подопечной.
        Пожилая и согбенная годами и заботами женщина, за подол которой держалось три с подозрением глядевших на северного гиганта и его спутницу, внучки и ещё один младенец имелся у хозяйки на руках, на просьбу Конан посмотрела на глупого варвара так мрачно, что тому пришлось продемонстрировать «поощрительный стимул» - а именно, ещё один золотой. Взор женщины сразу просветлел, и в нём появилась целеустремлённость и азарт. Она резко отступила в дом.
        После чего дверь в избушку захлопнулась, очевидно, чтоб не позволить многочисленному потомству разбежаться по вечерним улицам, и внутри начались странные шумы.
        Конан, развернувшийся спиной к двери, и оглядывавший нарочито небрежным взором лес, из которого они вышли, говорил вполголоса, как бы самому себе, комментируя грохот и визги:
        - Вот сейчас она кладёт младенца в колыбель. Заставляет старшую внучку качать его там. Орёт на остальных - чтоб отошли и не мешали. Подбирает с пола и возвращает на место крышку от печи, которую кто-то из детей уронил. Так. Ага. Загоняет всех на печь, чтоб не болтались под ногами. А-а, теперь открывает крышку огромного сундука.
        А теперь ничего не слышно. Поскольку женщина, похоже, перебирает имеющиеся там вещи. Доставшиеся ей и её детям и внукам от поколений и поколений предков. Да что я тебе объясняю - как будто ты сама так же не жила!
        - Жила. - Найда помрачнела, - Жила. И сейчас, если честно, боюсь представить, что придётся снова так жить. Словно скучный серый сон. Тусклый и унылый.
        - Ну, знаешь, всё-таки, жить, хоть и «так», куда лучше, чем умереть от руки какой-нибудь «любящей» сестры!
        - Оно, конечно, верно… Да только сейчас, когда там осталась одна Ханна, это могло бы быть куда проще. И безопасней. Ведь одну дочь контролировать легче, чем восемь!
        Ответить Конан не успел, потому что дверь избы открылась, и женщина вынесла платье.
        Насколько Конан мог судить, оно вполне должно было подойти Найде по размеру. Единственное, что его напрягало - расшитые кружевами, бисером и вышивкой ворот, и манжеты рукавов. Да и материя выгорела от времени, и вместо ярко-синего платье было бледно-голубым. Конан буркнул:
        - Это - свадебное, что ли?
        Женщина кивнула, всё ещё с некоторым подозрением глядя на наспех перевязанного северного гиганта с огромным мечом и хрупкую девушку в разорванном и укороченном платье, прятавшуюся у него за спиной.
        Но Конан не стал подогревать подозрения хозяйки. Обернувшись, спросил Найду:
        - Подойдёт?
        Та еле слышно кивнула:
        - Да.
        Киммериец без лишних слов передал золотой женщине, сразу запустившей в него жёлтый и кривоватый зуб. Проверке качества монеты это, однако, не помешало. И вот уже платье перекочевало в руки варвара. Он кивнул:
        - Спасибо.
        Женщина, так ничего и не сказавшая, хотя Конан видел, что она по зингарски понимает отлично, кивнула. После чего снова закрыла дверь. Шум и визг продолжились.
        Конан передал довольно тяжёлое платье Найде:
        - Пойдём-ка вон туда. За вон той копной сена ты сможешь переодеться.
        Новое (Ну, вернее, всё же - старое!) платье на Найде смотрелось шикарно. Конан ей так и сказал:
        - А то в этих лохмотьях мне просто стыдно было. За тебя!
        - Конан! Ну как ты не понимаешь! Оно же - старое! Сейчас такие никто не носит.
        - Плевать. На первое время пойдёт. Или ты предпочла бы на постоялый двор идти в том? - он кивком указал на небрежно сброшено наземь дырявое платье, которое с оторванным подолом едва доходило девушке до колен.
        - Ну… Нет, конечно.
        - Вот и хорошо. Пошли.
        На постоялом дворе, большом бревенчатом одноэтажном строении, с обеденным залом спереди и комнатками-клетушками сзади, всё казалось Конану привычным и почти родным: и прокопченные растрескавшиеся от времени могучие балки потолка, и грубо обтёсанные бревенчатые стены, и лоснящиеся от грязи, жира и пролитого вина столешницы, и неказистые и повидавшие виды табуреты и лавки вокруг столов… Да и личность хозяина словно списали с сотен его коллег: краснолицый, со словно приклеенной фальшивой улыбкой, кругленький мужчина, с топорщащимися усами и неизменным засаленным фартуком-передником. С огромным нашитым карманом.
        В котором немедленно и исчез очередной Конановский (А, вернее, Найдин!) золотой. После чего им, усевшимся за один из столов в дальнем углу, тут же подобострастно (Видать, муж уже всё объяснил!) улыбающаяся жена хозяина принесла огромное блюдо с дымящимся жарким: насколько Конан мог понять по запаху и торчащим из блюда рёбрышкам - баранина.
        Найде варвар предложил, не стесняясь, есть прямо руками - на них всё равно некому было смотреть: кроме них на постоялом дворе не было ни единого постояльца.
        Утолив первый голод, девушка спросила:
        - А почему здесь никого нет?
        Конан, евший не торопясь, и традиционно внимательно оглядывавший помещение, сказал:
        - Не сезон.
        - В-смысле?
        - Урожай уже убрали, поэтому нет сезонных наёмных работников. А зима ещё не началась. Поэтому нет тех, кто заготовляет дрова. Ну а наезженных торговых дорог для купцов здесь нет уже лет десять. С тех самых пор, как сожгли иранистанские и шемитские наёмники во время последней войны город Трыдгард. Поэтому я сильно удивлён, что здесь ещё сохраняется этот двор. Почти все остальные давно разорились - я сам видел…
        - Да: точно. Мы с матерью ещё застали времена, когда по тракту ещё ездили купцы - как раз лет десять назад. А сейчас, наверное, всё ещё хуже, чем когда я была девочкой.
        - А как было, когда ты была девочкой?
        - Ну… Во-первых, людей в сёлах и деревнях жило куда больше. А сейчас, пока мы шли, я заметила: почти половина домов пустует. Нет в окнах света! И они заколочены!
        Конан кивнул: уж это-то он заметил в первую очередь!
        - Ну, кроме того, гораздо меньше и уже стала сама дорога. И даже кое-где и заросла: словно по ней уже не ездят телеги, а только - всадники и пешие путники.
        Конан снова кивнул. Но ничего не сказал: посмотрим, что ещё она смогла заметить в сумерках.
        - И нет почти никаких собак: раньше едва пройдёшь вечером, или ночью - как они заливаются - спасу нет! Всю деревню перебудят! А сейчас нет их. Почему?
        Конан, выбрав себе ещё кусок мяса, поувесистей, ответил:
        - Нечем кормить.
        - Что?
        - Ну, собак чем кормят? Правильно, мясом. Или его требухой. А они стоят денег. А раз нет торговли, и деревня живёт только за счёт земледельцев - вот и не стало доходов. Они только-только сводят концы с концами. Самим нечего есть, не то, чтоб собак кормить! Поэтому те дома, которые, как мы видели, обитаемы - наверняка принадлежат землепашцам. А поскольку полей, где можно что-то выращивать, тут немного, вот и подались хозяева оставшихся домов туда, где можно чем-то другим прокормиться.
        Ремеслом.
        Например, кузнец здесь не слишком много заработал бы - с десятка-то землепашцев!.. - Конан не забывал жевать, размеренно двигая челюстями, - Да и скорняк. Да и швея. А вот в городе… Конечно, не в сожжённом Трыдгарде, а каком-нибудь другом. Подальше отсюда. И побольше. Так что не сомневаюсь, что если не восстановят город, так и дорога из Немедии рано или поздно придёт в полное запустение. И тут будет заштатная дыра. Населённая десятком полудиких упрямых старожилов, держащихся за фамильные наделы, доставшиеся от дедов и прадедов. И их семьями.
        - Ну, заштатная дыра здесь, собственно, была и раньше, даже когда дорога была наезжена.
        - Да. Но тогда все те, кто сейчас откочевал, жили за счёт обслуживания купцов и их обозов: то колесо кому починить, то одежду выстирать, то челядь или охранников обозных накормить и разместить на ночь. А сейчас - нет.
        - Ты прав. Но всё равно - быть единственными постояльцами - как-то… Дико!
        - Ничего. Целее будем.
        Однако в двух смежных комнатах, соединённых проёмом с дощатой дверью, которые как-то, уже скорее, хищно улыбавшийся хозяин выделил им, оставив на прощанье засаленную и мятую масляную коптилку, Конан сразу понял, что неправ. Да и Найда сказала:
        - Ой, не нравится мне этот мужичок. Уж больно у него оскал злобный. Как у крысы какой. И - хитринка в глазах!
        Конан приложил палец к губам, подмигнув Найде, и тихо сказал:
        - Молодец. Пусть и не слишком наблюдательна, но в человеческой натуре разбираешься неплохо. Он и правда - улыбается весьма зловеще. Значит, приготовил нам пару сюрпризов. Как и всем прочим наивным и усталым путникам, пожелавшим бы остановиться тут. Нет, стой! - Конан посчитал нужным за руку остановить девушку, попытавшуюся было подойти к своей кровати.
        - Почему? - Найда, вняв предупреждению, тоже говорила еле слышно.
        - Посмотри-ка повнимательней на пол!
        - А… Что с ним?
        - Да я - вот про эту щель. - Конан указал, ткнув пальцем, на узкую щель в досчатом полу, идущую по всему периметру вокруг деревянной массивной постели.
        - Ну… щель как щель. Между досками. А что?
        - А то. Что щель уж больно правильная. И - идёт вокруг всей кровати. Ни на какие мысли не наводит?
        - Но… - Найда вдруг побледнела, выпучила глаза, и прикрыла рот рукой, чтоб не закричать. Потом, продышавшись, и вернувшись к нормальному цвету, выдохнула:
        - Ловушка! Как у папочки в приёмной, ну, «гостевой», камере!
        - Точно. Умница. Только вот не думаю, что на дне глубоких ям, вырытых под этими кроватями - вода. Скорее уж - острые стальные шипы! Чтоб упавший с гарантией насадился, словно каплун - на вертел! И не создавал проблем - сопротивлением…
        И тогда все деньги такого постояльца - достаются нашему «гостеприимному» хозяину! А труп - в землю. Готов поспорить на золотой против зубочистки, что на заднем дворе, там, возле опушки, таких могил - не одна!
        - Конан! Так мы - что? Пойдём и убьём его?! - свистящий шёпот и злобный тон, как и сжатые кулачки не позволяли усомниться, что его спутница настроена решительно.
        - Ну, нет. Может, он ещё сохранил какие-то традиции гостеприимства. И совести. И не захочет нас убивать. Ты всё-таки - девушка! Может, он имеет зуб против меня? А тебя захочет… Приютить. Пригреть. Ну, или изнасиловать. - Конан хитро подмигнул, - Поэтому мы… - Конан, продолжая говорить очень тихо, изложил Найде свой план.
        Она кивнула:
        - Согласна. Но если он - решится? Мы тогда его - …?
        - Да.
        На постели Найды Конан разместил скамейку из её же комнаты, на своей - пару табуретов. После чего на пол в её комнате постелил тюфяк-матрац, набитый соломой, и жестом предложил девушке расположиться на нём. Найда покачала головой:
        - Ну уж нет! Я здесь точно не усну!
        Конан шёпотом, приблизив лицо к уху Найды, сказал:
        - Дело не в том, уснёшь ты или нет. Я уверен, что этот парень через какое-то время подойдёт к дверям, и будет нас подслушивать. Нужно, чтоб раздавался мой храп. И твоё сопение. До того, как мы уснём, он так и так не начнёт. Вернее - они не начнут.
        - Ты думаешь…
        - Наверняка. Они работают в паре с женой. Кровати-то - две! И нужно чтоб постояльцы погибли одновременно! Иначе кто-нибудь пошустрее может и успеть соскочить! Если сосед вдруг громко заорёт, насадившись!..
        - А может они на такой случай добавляют чего-нибудь в еду?! Снотворного?
        - Нет. Привкус мяты, или белладонны, или ещё чего такого я заметил бы. А денег на что-нибудь минеральное - ну, не травяное! - они наверняка пожалели бы. Да и негде тут уже купить таких ядов или снотворных. Да и зачем? Наверняка всё - проверено!
        Поэтому просто лежи. И старайся поменьше ворочаться. Ну, и сопи.
        Масляная коптилка, оставленная хозяином, через полчаса, помигав и потрещав, погасла, лишний раз давая Конану понять, что всё он понял верно. Но Конан даже не пошевелился. Как, впрочем, и Найда.
        Через час даже самый придирчивый наблюдатель - а вернее - слушатель! - готов был бы поспорить, что утомлённые путники в воцарившейся в комнатах темноте мирно спят. Конан, больше не желавший рисковать переговорами с девушкой, храпел изо всех сил, прислушиваясь к посапыванию Найды, и одновременно к звукам, доносившимся снаружи их комнат.
        Вот скрипнула половица под дверью его комнаты. А вот и возле Найдиной!
        А вот и шорох - словно кто-то приложил ухо к наружной стороне двери…
        Обострённое обоняние киммерийца уловило запах нагретого металла - похоже, негодяй пользуется потайным фонарём!
        Затем донеслось чуть слышное поскрипывание и тихий шёпот - Конан мог услышать его, а вот Найда, или обычный путник - наверняка нет!
        Вот шаги удаляются. Затем еле слышно скрипнули петли - Конан ещё за ужином приглядел подозрительного вида дверь, ведущую явно в погреб. Теперь скрипели ступени какой-то лестницы… Но вот всё стихло.
        Конан бесшумно встал, и вытащил из-под перевёрнутой бадьи, воду из которой просто вылил, уже свою горящую масляную коптилку. Найда, которая тоже не спала, поднялась с тюфяка абсолютно бесшумно, и с кинжалом в руке: похоже, и правда - имела определённую практику ночных незапланированных «визитов».
        Конан, уже прошедший к ней через дверь в разделявшей их комнаты стене, приложил палец к губам. Найда кивнула.
        Не прошло и минуты, как обе кровати одновременно, с шумом опрокинулись вниз, не оставляя возможности тем, кто лежал бы на них, среагировать, попытавшись спрыгнуть, или за что-то зацепиться!
        Конан, хищно усмехнувшись, сказал:
        - Идём!
        - А куда?
        - Я знаю, куда. Они наверняка в подвале. Ждут, когда мы насадимся на колья, и истечём кровью. Ну, а, может, и не ждут. Если у них есть, чем нас «добить»!
        Дверь в подвал оказалась не заперта, и Конан, шедший первым на повороте лестницы, ведшей, казалось, в подземелья самого Мардука, столкнулся буквально нос к носу с почтенным хозяином, несшим в руке потайной фонарь. Его жена, маячившая за круглой спиной негодяя, испуганно вскрикнула. Конан усмехнулся:
        - Раньше надо было вскрикивать, милая хозяюшка. Когда убивали первого своего постояльца! А сейчас - ну-ка, - оба вниз!
        Если хозяин и хотел бы оказать сопротивление, в определённом здравомыслии ему трудно было отказать: он явно понимал, что большой мясницкий нож в данном случае не соперник огромному мечу, зажатому в руке гиганта-варвара. Наверняка поднаторевшему в искусстве владения этим оружием. Поэтому оба преступника поспешили ретироваться назад, в подвал.
        Конан, спустившийся следом, приказал:
        - Лицом - к вот этой стене!
        После чего поспешил, во избежание новых сюрпризов, треснуть как следует по затылку и мужчину, и его верную сообщницу. Те неопрятными мешками осели на пол.
        Конан сказал вошедшей Найде:
        - Солнце моё. Поищи-ка верёвок: нам надо упаковать понадёжней этих радушных хозяев. Во избежание. Их бегства. И прочих сюрпризов.
        Найда нашла материал для упаковки быстро:
        - Вот верёвки. Похоже, они тут и пытали!
        Конан, быстро осмотревший к тому времени подвал, и заметивший и крюки, и блок для дыбы, и станок для растяжения тел, и испанский сапог, и вообще - много чего, кивнул:
        - А милая нам попалась семейка. Вот уж кто любил пошутить и покуражиться!
        - Да уж. Похоже, они - достойные собратья моих милых сестричек!
        После того, как двое негодяев были связаны от души, и в гнусные лживые рты были вставлены кляпы, Конан обошёл помещение с высоченным потолком по всему периметру. Покачал головой:
        - Похоже, погреб выкопан недавно. Не более пяти лет. Ну правильно: до этого доходы имелись хоть какие-то. Ладно. - он указал на два огромных щита, действительно утыканных острыми стальными шипами в добрый фут длиной, и покрытых буро-ржавыми потёками от запекшейся крови, - Сейчас я сниму с них нашу скамейку и табуреты. После чего верну механизм в обычное, заряженное, положение. А потом…
        - Что - потом?!
        - Ну, от тебя зависит. Но мы можем и оставить этим милым людям жизнь. И даже просто - отпустить их. Решай!
        - А чего тут решать! - ротик Найды кривился в хищном оскале, дыхание прерывалось от распиравшей девушку злости, - Раз они так - с людьми, то и мы должны… Воздать по заслугам! Хотя бы в память о загубленных! Зуб за зуб, око - за око!
        - Древнейший кодекс законов. Ещё Хлодгара Великого. Жестоко, но - справедливо. Вот только… Не хочешь, когда очнутся, послушать? Вдруг у них есть… Оправдания?
        - Вот уж не нужны мне их оправдания! Как и мольбы! Они-то сами - много щадили?! - Найда кивком указала на орудия пыток, - А ведь прекрасно понимали, что всё, что есть у упавших на колья, но чудом выживших бы - и так - уже их!.. Значит, просто куражились! Мерзкие твари…
        Конан согласился:
        - Обстоятельства складываются явно не в пользу обвиняемых. Состав преступления налицо. Как и улики.
        - Это ты где научился так выражаться? Прямо - чиновник в королевском суде!
        - Вот-вот. Там и научился. В каких только странах и королевствах к чему только меня не приговаривали!.. Ладно, за дело.
        Чтоб разобраться в нехитром механизме, опрокидывавшем кровати в подвал, много времени не ушло. Как и на то, чтоб вернуть обе постели в «заряженное» состояние. Как сказала по этому поводу Найда - «готова снова их мышеловка!».
        После чего Конан перетащил на «гостевые» постели и трактирщика и его милую жёнушку, позаботившись удалить с зубьев скамейку и табуретки.
        Они с Найдой терпеливо прождали с полчаса, пока негодяи, которых Конан со злости треснул от души, очнутся. Поскольку они лежали на кроватях в разных комнатах, видеть друг друга не могли. Зато отлично слышали заглушённые кляпами мычания и стоны.
        Конан, стоя над мужчиной, сказал, так, чтоб его было слышно и в соседней комнате:
        - Именем Митры Пресветлого. Я, Конан-варвар, беру на себя эту миссию. Я и судья и палач. Ваши преступления считаю доказанными. И пусть я - и не король, или падишах, чтоб вершить правосудие, я это сделаю. И на мою совесть ваша смерть тяжким грехом не ляжет. Наоборот: я буду рад, что больше вы, мерзавцы коварные, не прервёте ничьей жизни! А сейчас у вас минута. Можете помолиться!
        Мужчина, намочивший постель самым постыдным образом, и пустивший слезу, явно так и делал: что-то бормотал, подкатив глаза к потолку. Зато его жена, на которую Конан пошёл взглянуть, вела себя иначе: вся извертелась, в тщетных попытках ослабить свои путы и освободиться! А уж смотрела на варвара - куда там какой змее!..
        Конан сказал Найде:
        - Будешь смотреть, как они упадут?
        - Нет! Я… Я подожду тебя в большом зале.
        Конан кивнул, и отправился в подвал.
        Спустя минуту оба тела упали в точно рассчитанные негодяями места - прямо в центры двух страшных орудий. Через тело мужчины прошло три, но один штырь пронзил насквозь его висок - трактирщик упокоился сразу.
        Женщина же упала так, что её тело оказалось пронзено сразу пятью штырями. Но так, что пробиты оказались только ноги, бок и плечи - она могла бы извиваться и жить ещё несколько часов. И по глазам Конан понял, что никакого раскаяния у той, которая явно и придумала этот коварный план «поддержания бизнеса», нет. И не предвидится!
        Взяв в руки тесак её мужа, Конан вонзил его прямо в злое сердце.
        Никакого раскаяния, или угрызений совести он тоже не ощущал.
        Получи, что заслужила, змея!..
        Оставаться ночевать в негостеприимной гостинице Найда не захотела:
        - Я не смогу спокойно спать, зная, что там, под нами, их трупы!
        Конан пожал плечами:
        - Ну и что, что они - там? Они же, вот именно, трупы? А трупы не кусаются!
        - Нет! - девушка топнула ногой, - Да и вообще: неправильно всё это! И мы не должны были… - она прикусила губу.
        - Что - мы не должны были? Брать на себя роль карающего Провидения?
        - Ну… да!
        - Ах, вот как мы заговорили. В таком случае позволь объяснить тебе, что было бы, попробуй мы идти «законным» путём. Мы бы связали их. Доставили в ближайший город, где есть гарнизон и представители администрации местного короля. Сдали бы на руки такому представителю местного руководства - бургомистру, то есть. И он бы начал вести следствие. А мы бы выступали свидетелями. А следствие шло бы… Года два! И в конце их вовсе не обязательно приговорили бы к казни. Может - к галерам. Или заключению в темнице. А нам бы всё это время пришлось бы торчать в этом городе… Устраивает?
        - Ну… Не очень.
        - Вот и хорошо. А теперь хватит дуться и терзаться. Совесть твоя абсолютно чиста. Мы ведь и правда - спасли неизвестно сколько ещё жизней менее наблюдательных и более доверчивых путников. Так помянём в своих молитвах души тех, кого они уже - !..
        - Да, Конан. Умом-то я это отлично понимаю… Да только всё равно - тошно!
        - Э-э, не парься. Лучше думай о предстоящей встрече с матерью. Если мы и правда - будем идти всю ночь, к утру как раз дойдём!
        ХАННА
        Однако к утру они не дошли до села, где Найда с матерью жили.
        Потому что пришлось сделать привал для позднего - а, вернее, очень позднего! - ужина. А поев уже начавшей приедаться копчёной ноги, Найда-таки сварилась.
        Заснула, прямо где сидела, опустившись на бок, и выпустив из руки кусок мяса.
        Конан, конечно, не верил, что у кого-то из местных хватит наглости или смелости таскаться по заброшенной дороге среди ночи. Но рисковать он не хотел: подложив под голову девушки свою суму, присел, облокотившись о широкий ствол, так, чтоб видеть оба конца едва заметной, а когда-то неплохо наезженной колеи, и продремал, иногда чутко вскидываясь при малейшем звуке, до самого рассвета.
        С первыми лучами солнца Найду разбудил. И они снова поели: стараниями в основном киммерийца нога после всех этих трапез полегчала уже почти вдвое…
        Сборы много времени не заняли.
        Шли они по полузаброшенной дороге уже никуда не торопясь: как вполне логично сказал варвар, после отсутствия в течении пяти лет опоздание на пару часов вряд ли играет решающую роль. Найда заметно нервничала. Только идиот не заметил бы, что предстоящая встреча с матерью и пугает и беспокоит её: она почти беспрерывно тараторила.
        Как-то встретит её мать после стольких лет?! Как она теперь выглядит? Не захочет ли она отправить свою «блудную» дочь обратно к отцу? Да и вообще - узнает ли? И не переехала ли она куда-нибудь в большой город, чтоб продавать свои травы и снадобья там? И не появился ли у неё новый муж? И дети?!
        Конан старался отвечать просто и односложно. В духе «поживём - увидим», «не знаю», «всё может быть». Найду эти увещевания и комментарии устраивали плохо. Она даже порыдала у Конана на плече, вдруг кинувшись к варвару на могучую грудь, и приостановившись уже в какой-нибудь миле от села.
        Село, если честно, на киммерийца особого впечатления не произвело: типичная деревня в лесу, жители которой где-то поблизости расчистили несколько полей, и теперь живут с результатов посевов. Когда те есть. А когда нет - охотящихся. Да и то сказать: два десятка почерневших от времени вросших в землю бревенчатых избушек, располагавшихся вдоль одной-единственной кривоватой улицы, не производили впечатления процветающего поселения.
        Некоторые, совсем как в предыдущей деревне, той, где обитали двое предприимчивых содержателей постоялого двора, были попросту заколочены. Провалившиеся соломенные крыши таких, и бурьян, доросший до середины оконных проёмов, не позволяли усомниться в том, что заброшены они давно…
        Но вот и домик, стоящий несколько на отшибе, на противоположном конце села, где, по словам Найды, они и жили после того, как переехали в последний раз.
        Найда только успела сказать Конану, что если матери там нет, то она и представления не имеет, где ту искать, как дверь строения медленно, со скрипом, отворилась.
        На порог выползла - уместней назвать это именно так! - сгорбленная и очень тощая и морщинистая старуха. Конан хотел было попенять спутнице, что вряд ли эта согбенная и несимпатичная карга - её мать, в своё время пленившая красой потомка благородных королей, и красавца чародея. Но Найда вдруг застыла на месте с широко раскрытыми глазами, и невольно вцепившись в руку киммерийца, словно в незыблемый утёс посреди штормящего моря! Изо рта девушки вырвался не то тихий всхлип, не то - вздох.
        Прошло не менее полуминуты, прежде, чем старушка на приступке перед дверью, подслеповато щурящаяся на пришельцев, протянула костлявые коричневые руки со сморщенной кожей и в сиреневых прожилках, к девушке. До них донёсся дребезжащий, еле различимый хриплый голос:
        - Найда! Это ты! Я узнала тебя по голосу! О, Митра Пресветлый! Наконец-то ты услышал мои молитвы! Подойди же, доченька! Как давно я мечтала вновь обнять тебя!
        - Странно. - Найда, чуть повернув голову, но не глядя на варвара, еле слышно сказала, обращаясь к нему, и почему-то не торопясь бросаться в объятия матери.
        - Что? - Конан тоже говорил шёпотом, стараясь, чтоб губы не двигались.
        - Прежде она никогда не называла меня доченькой!
        Старушка же между тем начала рыдать, причитая:
        - Где же ты, малышка моя?! Девочка моя ненаглядная?! Приди в объятья твоей старушки-матери!..
        Конан буркнул:
        - Понял. Но не томи же свою родительницу. Идём!
        Однако когда они приблизились к так и стоявшей с поднятыми руками женщине на пять шагов, Конан внезапно резко распрямил левую руку, дёрнув ей.
        В груди старухи словно сама-собой возникла рукоять метательного кинжала.
        Из груди же Найды вырвался возмущённо-отчаянный крик! Она, повернувшись к киммерийцу, возмущённо бросилась на него с кулачками, колотя того по лицу и широкой груди. Горькие слёзы ручьём лились из её глаз, рыдания буквально душили:
        - Скотина! Мразь вонючая! За что?! Тебе мой отец поручил это сделать, да?! Грязный наёмный убийца! Твои руки по локоть в крови! Да чтоб тебя живьём сварили в кипящей сере там, в подземельях Мардука! Чтоб у тебя!..
        - Прерви на минуту поток своего красноречия, Найда. - Конан говорил нарочито спокойно. Но было в его голосе что-то такое, отчего поток красноречия и правда прервался, как обрубленный, и девушка уже без гнева взглянула ему в глаза, - И просто приглядись повнимательней к твоей так называемой «матери».
        Найда отодвинулась от варвара, и действительно взглянула на мать, поспешив протереть заплаканные глаза.
        Вместо согбенной немощной старушки с крыльца, полусвесившись с двух ветхих ступеней, как раз сползла на спине молодая женщина, глаза которой уже застыли.
        И имевшееся в них выражение дикой ненависти и лютой злобы доказывало, если б не имелось и других доказательств, что фамильные привычки и черты принадлежат старшему чаду почтенного Никосса.
        Женщина и правда была очень красива. Отлично сложена. Густые, медового оттенка, волосы обрамляли прелестное - если абстрагироваться от имевшегося на нём выражения! - личико. Единственное, что портило впечатление от женщины - то, что она была мертва. Мертвее, как сказал бы поэт, мёртвого!
        Конан не мешал Найде, подошедшей почти вплотную, изучить убитую.
        «Любовалась» на последнюю поверженную сестру девушка не менее минуты. Потом провела рукой по лицу:
        - Хвала Митре Пресветлому! Ах, Конан! Прости пожалуйста! Какая я была дура! Это… Это меня эта тварь подловила! На моих дочерних чувствах! - девушка, в сердцах снова зарыдав, опять кинулась киммерийцу на могучую грудь, теперь уливая её уже слезами благодарности.
        Киммериец не препятствовал, нежно поглаживая девушку по плечам и спине. Затем сказал:
        - Меня она, собственно, тоже купила. Именно так я и представлял твою мать, согнутую годами и болезнью. Но вот когда ты сказала, что она тебя никогда «доченькой»…
        Вот: видишь этот шарик на навершии рукоятки моего меча? Подарок. От знакомого чародея. Если за него взяться, или обхватить ладонью, видно в истинном обличьи то, что искажено волшебством! Ну вот я и посмотрел. И - увидел!
        - И ты… Решился убить… даже… Такую красавицу?!
        - Ну да. А что такого? Чародейки мне, конечно, попадались и менее красивые… И даже - совсем страшные. Но одно объединяло их всех: все они горели жаждой убить меня. Причём обычно - как можно мучительней!
        - Ф-фу… Ну повезло мне с тобой. А то бы точно сейчас - воспарял бы в небеса мой наивный молодой дух!
        - Ну, думаю, всё же, до этого не дошло бы. Меня подстраховывали.
        - Да-а?! И кто же это?!
        - Кто-кто… Тот, кто организовал этот «отбор». На звание наследницы Престола.
        Уважаемый Никосс. Может, вы уже выйдете из состояния невидимости? А то ваши неуклюжие перетоптывания на месте слышит, думаю, и ваша дочь!
        В пяти шагах от порога домика, окна и дверь которого, как оказалось, были тоже заколочены, а сгнившая соломенная крыша провалилась, возник силуэт, а затем материализовалась и вся фигура отца Найды. Та возмущённо вскрикнула:
        - Папа! Так ты - всё это время?!.. Ты всё видел?! А я… - девушка густо покраснела.
        Чародей криво усмехнулся:
        - Ничего, доченька. Я не в претензии ни к тебе, ни к твоему провожатому. Он честно исполнил всё, что я ему поручал. Ну а то, что ты захотела… Отблагодарить его за своё неоднократное спасение на собственный лад - дело лично твоё!
        - И ты - знал про… Ханну?
        - Скажем так: я наблюдал за ней. Сопровождал, оставаясь невидимым. Как и всех остальных. Но! Не вмешивался. Хотел выяснить, правда ли всё то, что говорили о твоём спутнике.
        - И как? Выяснил?
        - Да. И вижу, что молва не солгала. А кое в чём даже преуменьшила таланты твоего провожатого. Он не только силён, но ещё и хитёр и предусмотрителен. Из такого и правда, со временем получится отменный Владыка!
        - Вот-вот. И я о том же! Папа! Как ты себе представляешь моё будущее? И где мама?
        - К сожалению, она умерла. Давно. Ещё три года назад. И в её смерти не было твоей вины - она просто отравилась. По ошибке. Своим же лекарством! А я не говорил тебе, потому что не хотел расстраивать… А будущее твоё я представляю себе так: ты возвращаешься ко мне, в наш подземный дворец, и я тихо и мирно передаю тебе бразды правления!
        - О! Вот как. Хм-м… Да, наверное теперь, когда ты так хитро отделался от всех этих змеюк и гиен, и твоя совесть спокойна, поскольку сделал это всё-таки не ты сам, а - Конан… Можно так и поступить.
        Я согласна.
        Но у меня есть одно условие!
        - И какое же, свет моего сердца?
        - Конан-варвар будет моим мужем! И мы будем править твоим королевством вместе!
        Чародей не мог не заметить, как вытянулось лицо Конана. Но промолчал.
        А вот Найда не молчала:
        - Ну-ка, прекратите переглядываться! Будто я не понимаю, что Конан пока не хочет быть моим мужем! Но - мало ли чего он «пока» не хочет! А вот я сказала, что всё равно хочу, и буду его женой! - она в сердцах снова топнула маленькой ступнёй по земле.
        Никосс, вздохнув, как бы в приливе отцовской любви, широко улыбаясь, подошёл к дочери, и принял своё гневающееся чадо в отцовские объятия:
        - Как ты прекрасна, Найда! Вылитая мать! Даже в гневе! И, разумеется, твоё слово для меня - закон!
        Тут его сомкнувшиеся руки образовали вокруг миниатюрной фигурки прочный как бы кокон, и чародей подмигнул киммерийцу:
        - Давай!
        Конан, успевший выдернуть из груди Ханны свой верный кинжал, и подхватить с земли суму, крикнул, уже на бегу:
        - Сколько?!
        - Ну, минут десять точно выдержу! Я ещё не совсем старик!
        - Отлично! Успею добежать до границы Гиркании!
        - Да ты что?! Ведь до неё - семь миль!
        - Всего-то?! Жалких семь миль?! Успею! Ты, главное, не отпускай!!! - Конану пришлось перекрикивать возмущённо ругавшую его и его союзника Найду, сулившую им на головы всяческие кары, когда вырвется, - Спасибо, Никосс! Спасибо и тебе, Найда! И - прощай! Прости, но быть, пусть и твоим мужем, но - вечным подкаблучником - не по моей свободолюбивой натуре!
        За десять минут Конан и правда - успел добежать до границы Гиркании.
        И даже переплыть на другой берег широкого Пунта Вазарийского…
        Конан и тринадцатый подвиг Геркулеса*
        * Сразу оговоримся: Разумеется, никаких древних греков в Гиперборейскую эру ещё не существовало! Но прообраз этого замечательного, воистину народного, героя, уже прославлялся в современных Конану мифах, легендах и преданиях. Поэтому в дальнейшем для простоты мы будем продолжать именовать его именно так.
        - Тпру! Стоять - стоять, я сказал! Спокойно, спокойно… Ничего нам эта большая кошка не сделает! - похлопыванием по шее и ободряющим тоном Конан старался успокоить Рыжего, своего лучшего коня. Нервная дрожь благородного животного легко ощущалась под его огромной загрубелой ладонью.
        Когда жёлто-песочная львица вдруг откуда ни возьмись возникла посреди дороги, варвар только огромным усилием своих могучих ног, и громким окликом смог удержать коня на запущенном и полузаросшем лесном просёлке, одной рукой мгновенно выхватив любимый меч, а другой натягивая удила нервно всхрапывающего и подающего назад мощного жеребца. Но против природных инстинктов тяжело бороться: тот продолжал перебирать копытами, опасливо кося на хищника, и норовя отодвинуться подальше от такого неприятного «соседа».
        Сам же Конан теперь смотрел на появившееся животное с недоумением.
        То, что нападать странный зверь не будет, он понял мгновенно. Голодная, охотящаяся львица так себя не поведёт. Она не ляжет в пыль посреди дороги, и не будет тереть морду лапой, иногда вскидываcь вверх, и тихонько подвывая. Значит, осталось немного: догадаться, чего ей нужно от Конана. Ведь не просто так она появилась перед ним здесь, в заброшенных и пустынных «чёрных» лесах Черноречья, издавна не пользующихся популярностью даже у местных разбойников. Ведь «чёрными» они были не только по цвету, наводя тоску и уныние своей тёмной, словно сморщенной, хвоей и листвой. Дурная слава не возникает сама по себе. Чьи-то древние заклятья и злоба, похоже, всё ещё угнетали здесь всё живое.
        Забрался сюда Конан, конечно, зря. Но что-то - не иначе, древний инстинкт Охотника, Воина, искателя Приключений и Сокровищ - потянул его, как магнитом, сюда…
        Уж больно захотелось вдруг тряхнуть стариной, выбраться куда-нибудь одному. Без шумной пышной свиты, положенной ему, как могущественному королю, и, если быть до конца честным, подчас сильно раздражавшей его. И поразмять, как говорится, на приволье, старые косточки. Погулять в одиночку… Поискать, как встарь, приключений?
        Или… просто отдохнуть от всех?
        Не ощущал ли он иногда смутную ностальгию по тем светлым и беззаботным временам, когда он был просто Конаном - Варваром из варваров, простым искателем добычи и приключений. А не верховным владыкой крупнейшей западной державы, ответственным за свой народ, за свою страну, за свою Королеву?
        Не ощущал ли он какой-то чужеродности всей этой придворной мишуры, и обязанностей, своей вольнолюбивой натуре? Не бурлила ли в нём кровь, когда он через окна великолепного дворца смотрел вдаль - туда, за горизонт. Где призраки дальних стран и небывалых приключений, быть может, ждали ещё его, и удивлялись - не иссяк ли в нём дух вольного охотника, воина, борца со злом и насилием? Не стал ли он… администратором и бюрократом?
        Может, маленькие дорожные происшествия, с которыми он надеялся уж как-нибудь справиться, помогли бы ему скрасить такую рутинную и постылую официозную жизнь, и работу Короля? Заставили бы замолчать тот странный, зовущий, голос?..
        Конан, конечно, скромничал. Ему и сейчас были по силам любые приключения и происшествия. Вряд ли на пространствах так называемого «цивилизованного» мира, да и за его пределами, нашёлся бы воин, равный по силе, опыту и уму сорокалетнему королю Аквилонии.
        Любимая жена Зенобия и малютка Конн дома с нетерпением и подлинной любовью ждали, когда же у мужа, и папочки-непоседы пройдёт очередной приступ тяги к приключениям и путешествиям. А дела он спихнул на верных друзей-министров.
        И вот, после недельного однообразия на безопасных - стараниями самого же Конана и его гвардии - дорогах, хоть какое-то, но - происшествие!
        Так как не было сомнений, что львица или заколдована, или чего-то ждёт, и хочет от него, он спешился, не выпуская, впрочем, меча из руки, и, отдав Рыжему короткую команду, подошёл к лежащей всё так же посреди просёлка, большой кошке.
        Та взглянула, наконец, прямо ему в лицо.
        О, какие у львицы выразительные глаза! И огромные! Как она смотрит… Прямо-таки с мольбой. Да, ей явно нужна его помощь! И… Вряд ли это простая львица.
        - Ты понимаешь человеческую речь? - спросил Конан на всякий случай.
        Львица усиленно закивала головой. Так, с этим понятно. Львицы не умеют разговаривать.
        Во всяком случае, обычные львицы. А он и не сомневался, что эта - необычна. Ладно, продолжим.
        - А говорить можешь? - снова кивание, но уже отрицающее. Уж не заколдованный ли человек перед ним? Даже если и так, главное сейчас не это.
        - Тебе нужна моя помощь? - О, да! Кивание и взгляд через плечо.
        - И что же ты хочешь, чтобы я сделал?
        Она порывисто вскочила и бросилась в гущу леса, сквозь деревья и кусты, умоляюще оглядываясь на него, затем вернулась, и снова кинулась в непроходимый бурелом, тяжело дыша и поскуливая, словно собака - таких звуков от грозного огромного зверя он никак не ожидал!
        Ну что, очередная волшебная западня?..
        Во всяком случае, без колдовства здесь точно не обошлось. А, собственно говоря, разве он не искал чего-то именно этакого?! Ну так вот и оно. Вперёд!
        - Ладно, уговорила, - усмехаясь самому себе, и тому, как легко и быстро нашло его «приключение», несколько всё же ворчливо произнёс варвар, - Но постарайся вести так, чтобы я мог пройти с конём - он не умеет ни летать, ни ползать…
        Конечно, проехать по ухабистому лесу, заросшему густым подлеском и с низко нависающими разлапистыми ветвями вековечных сосен, елей, берёз и буков, было бы тяжело, и Конан вёл коня под узцы, самостоятельно выбирая путь, где заросли были пореже, и ориентируясь по светло-коричневому туловищу кошки, или её хвосту. Да она и сама вела их, выбирая путь полегче, поэтому всё время приходилось петлять. Конана, впрочем, это не сбивало - он не заблудился бы и не в таких зарослях. Случалось ему бывать в джунглях, по сравнению с которыми сейчас он был как на прогулке. Рыжий же недовольно сопел, осторожно ставя копыта на толстую и пружинящую подстилку из опавшей хвои, листвы и мха, скрывавшей предательские ямы и колдобины.
        Львица всё так же не переставала оглядываться и убегать вперёд, снова возвращаясь на несколько шагов и поджидая их. Видно было, что ей не терпится, и хочется довести их побыстрее. Желание Конана вполне совпадало с её стремлениями. Что не мешало ему, разумеется, зорко осматриваться и чутко прислушиваться.
        Наконец, примерно через час, они добрались до места: посреди особо дремучего и замшелого бурелома стояла наполовину вросшая в землю одинокая, почерневшая от времени полусгнившая хижина из толстых трухлявых брёвен, с провалившейся местами крышей, и крохотным окошком. Ни дорог, ни тропинок к ней не вело. Кусты и валежник явно давно не расчищали. Однако опытному глазу следопыта сразу открылись чуть заметные признаки обитаемости этого странного места - и ещё кое-что: тот, кто жил в хижине, старался, чтобы его присутствие здесь было незаметным… Значит, скрывался.
        Но кто? И… от кого? Конан нахмурился: здесь пахло… Гонениями. Или враждой.
        Выяснилось, что львица обладает-таки львиным рыком. Да каким!
        Даже сдержанный призыв обладал неповторимой густотой и сочностью звучания!
        На зов из покосившейся двери спустя полминуты выбралась маленькая сухонькая старушка, сильно согнутая в пояснице годами и ревматизмом, и с суковатой клюкой в морщинистой, но ещё жилистой и крепкой руке. По её поведению Конан сразу понял, что она слепа, но слышит ещё хорошо.
        - Лиана? - прошамкала она беззубым ртом. Львица коротко рыкнула в ответ, и просунула своё гибкое тело старушке под руки, нежно потеревшись боком о слабые колени. Та ласково погладила огромную кошку по спине и голове, и вздохнула, как показалось Конану, с облегчением.
        Конан стоял и ждал. Верный конь тоже не шумел, и даже смотрел с любопытством.
        И через пару секунд львица действительно развернулась и рыкнула совсем другим тоном. Старушка сразу вскинула голову, и выражение любви и радости на её лице сменилось выражением живейшей заинтересованности и озабоченности.
        - Неужели… Наконец привела?! - воскликнула она гораздо громче, и подалась вперёд, глядя невидящими глазами в их сторону.
        Конан, не желавший вначале мешать трогательной встрече, двинулся вперёд, заговорив первым, как и положено воспитанному и галантному рыцарю:
        - Приветствую вас, таинственная отшельница дремучего Чернореченского леса! Ваша посланница смогла очень… мило убедить меня в том, что кому-то нужна моя помощь. И вот я здесь, и готов сделать для вас всё, что в моих силах!
        - Ах! Неужели наши молитвы наконец услышаны?! - голос на мгновение прервался, затем женщина взяла себя в руки, - Здравствуй и ты, Конан-киммериец, если только меня от радости не подводит слух! Лучшего спасителя и помощника я и вообразить не смогла бы, хвала Мирте пресветлому! Хвала Богам! И спасибо тебе, что откликнулся на наш призыв, и пришёл, презрев страшный вид моей единственной помощницы!
        - Так ты знаешь меня, почтенная женщина? - Конан был удивлён.
        - Как не знать! Да и ты меня знаешь. - горькая усмешка исказила благородные черты явно красивого когда-то лица, - Только вряд ли ты сможешь теперь меня узнать. Перед тобой - Шакира Керхийская!
        - Кром! Не может быть! - вырвалось у поражённого до глубины души варвара.
        Он, конечно, отлично помнил красивую и холёную Королеву, нанёсшую ему года четыре назад, когда он только укреплял и расширял своё государство, деловой визит. Они прекрасно поладили тогда, и заключили весьма удачное соглашение о торговле и взаимопомощи в случае вражеского нападения на одну из их стран.
        Керхия была одной из маленьких, фактически зависимых от Аквилонии, но формально суверенных и самостоятельных стран, граничащих с огромной могучей державой, созданной Конаном, желающих и дальше сохранять независимость, но понимающих, что для этого придётся кое-чем поступиться, чтобы не быть просто… Завоёванными и поглощёнными, когда дойдёт их очередь.
        И, конечно, согласившись проводить политику, согласованную с политикой Аквилонии, такие страны рассчитывали и на ответные льготы - хотя бы в виде поддержки и защиты в случае необходимости со стороны непобедимого, закалённого в боях и дисциплинированного войска Конана, вздумай кто-нибудь из склочных, жадных, и не таких дальновидных соседей, напасть на них.
        Конану же тоже было удобно окружить свою державу буферными государствами, принявшими бы на себя первый удар в случае действительно большой войны, и предоставившими бы ему в случае чего своё крохотное, но всё же вполне боеспособное, войско.
        Расстались они тогда вполне довольные друг другом, и позже Конан не мог пожаловаться на выполнение Керхией условий договора. Впрочем, если сказать честно, делами и заботами маленького соседнего государства и судьбой его королевы он интересовался не особенно - ведь Керхия вела себя лояльно. Впрочем, насколько он помнил, Шакира всегда управляла своим королевством по-хозяйски твёрдо и грамотно. Во всяком случае, торговля, ремёсла и сельское хозяйство процветали, и народ уж точно не голодал.
        Но что же случилось теперь?! Какой враг меньше, чем за четыре года превратил цветущую пятидесятилетнюю женщину в дряхлую слепую старуху?! И почему Конан ничего об этом не знает?! Ведь, насколько он помнит, торговля продолжается, и границы Керхии открыты!.. И никто не сообщал о том, что королева-соседка свергнута?!
        И, наконец, почему Шакира не обратилась, как было оговорено, за помощью?
        Об этом поражённый король Аквилонии и поспешил спросить у несчастной, и, судя по-всему, всё ещё гонимой, Королевы.
        И вот какую печальную повесть он услышал.
        Около года назад в столицу Керхии - Манчест - приехал, якобы с посольской миссией, пожилой и очень благородной внешности человек, представившийся герцогом Двэйским, сувереном Люрингии. Конану было знакомо это герцогство - ещё одно из крохотных «независимых» королевств, правдами и неправдами борющихся за эту самую независимость, вступающих во временные «нерушимые» союзы, и тут же предающих друг друга, и захватывающих, и отдающих вновь территории друг друга - только чтобы сохранить хрупкое и неустойчивое равновесие в регионе.
        Те, кто посильней, всегда норовили откусить кусок пирога пожирней - если уж не удалось полностью завоевать земли соседа… И отступали только после вмешательства более сильного!
        Словом, тот ещё приграничный гадюшник. Территория Люрингии отделялась от земель Конана землями Керхии и Роханны. Беспокойства Аквилонии эти королевства не доставляли.
        Своё прибытие герцог обставил с помпой - кортеж поразил не привыкшее к роскоши население Манчеста. Ну, разумеется, и встречали - чтобы не ударить лицом, как говорится, в …!
        Начались переговоры.
        Вначале речь шла о договоре - чисто политическом союзе. Затем, в поразительно короткое - теперь-то это понятно! - время, очаровав сладкими речами и неотразимой внешностью благородного галантного рыцаря пожилую, но ещё молодящуюся женщину, обходительный сосед предложил ей подумать и о возможности скрепить их союз и… браком!
        Через пару месяцев, подумав, и взвесив, как и положено дальновидной правительнице, она надумала. И… ответила согласием. И, как она верила тогда, ощущая в зачерствевшем сердце непривычные полузабытые порывы, дело было не только в политике. Ведь в пятьдесят жизнь не кончается! Счастья и тепла хочется всем!
        К свадьбе готовились месяц. А на следующий день после свадьбы, проведённой по настоянию жениха в загородном летнем дворце, она узнала нечто страшное.
        Никакого посланника Люрингии на самом деле не было. Его именем и обликом подло воспользовался хитрый и расчётливый чародей - она даже имени-то его настоящего не узнала…
        И единственной целью коварного негодяя было захватить её королевство и её саму под свой полный контроль. А больше всего магу был нужен её летний замок. Всё управление страной велось теперь оттуда.
        Ещё до свадьбы волшебник поместил в одной из башен замка какой-то могущественный талисман, с помощью которого в одночасье смог полностью загипнотизировать и подчинить своей воле всех его обитателей. В помощи и обществе Шакиры он теперь не нуждался, ведь рядом с собой он мог иметь любую послушную и молодую марионетку, придав ей облик старой королевы, и управляя через неё и нескольких особо приближённых важнейших сановников всеми делами королевства.
        И нужно отдать ему должное: различить настоящую и поддельную королеву, или понять, что почтеннейшие старцы, вельможи и даже их жёны находятся под воздействием заклятий, было совершенно невозможно. Да и страной он управлял деловито и грамотно - сразу стало понятно, что хотя бы к развалу Керхии он не стремится.
        После отказа гордой и оскорблённой в лучших чувствах женщины сотрудничать с узурпатором добровольно, он загипнотизировал и её. Шакира оказалась под домашним арестом, и без собственной воли. Хуже чувства отчаяния от полной безысходности и бессилия, она ещё ничего не испытывала - но вырваться из плена могучих чар не могла.
        Спастись же из плена ей и дочери удалось случайно.
        Волшебник, до этого ведший себя спокойно, вдруг возжелал… переспать с Лианой.
        Причём так, чтобы та согласилась на это добровольно, а не под гипнозом. Так как та, естественно, отказалась, последовали, естественно, репрессии и обработка. Унижения и пытки коснулись как матери, так и дочери. Последней, естественно, досталось больше.
        После истязаний в человеческом обличьи, Лиану превратили в крысу. Очень крупную и противную, надо сказать. Крысу топили, избивали, травили ядом. Но, конечно, не до смерти!
        Затем - в ослицу. Заездили до полусмерти… Затем - в собаку, лошадь, и ещё кого-то, сейчас уже трудно вспомнить. Но для каждого раза у чародея находилась своя, изощрённая, крайне болезненная и унизительная, пытка. Разумеется, всех животных маг мучил и унижал - но так, чтобы сильно не повредить роскошное тело, которое ещё не заполучил, и рассудок: ведь если бы принцесса сошла с ума, все его старания пропали бы даром…
        Девушка же готова была на всё, только бы не лечь с отвратительным стариком, в образе которого маг предпочитал теперь находиться, вероятно, чтобы не тратить лишних сил на создание более «приятного» образа.
        И вот, когда Лиана оказалась в облике огромной кошки, на которую чародей собирался устроить облаву с травлей собаками, она исхитрилась ночью длинным когтем открыть засов своей конуры. Могучими лапами расшвыряла охрану, взобралась по отвесной стене, снесла дверь, и, бережно держа в пасти бесчувственную мать, бежала, выпрыгнув через бойницу и переплыв ров, в непроходимые леса Черноречья. И её не остановили ни три стрелы, ни пущенные по следу собаки. Их она просто растерзала, и затем классически запутала следы, пройдя по руслу мелкого ручья…
        После бегства выяснилось две вещи: Шакира практически сразу очнулась от гипноза и вспомнила всё, что с ними произошло. Выдернула стрелы из спины дочери, которую сразу узнала, и как могла, залечила её раны, тряхнув стариной и применив лечебные травы, в которых когда-то неплохо разбиралась.
        Но когда они попробовали пробиться в Аквилонию за помощью, проявилось действие защитного заклинания мага: тело королевы отказалось служить, она без чувств повалилась на землю, и стала стремительно сморщиваться, усыхать и… стареть!
        Пришлось Лиане вновь хватать мать в зубы, и быстро нести потерявшую сознание Шакиру назад, в леса Керхии. Однако тело не помолодело… Страшно подумать, что было бы, промедли Лиана хоть немного, и не догадайся быстро вернуть мать назад, подальше от границы, установленной предусмотрительным магом.
        Всё лето жили они в шалаше, пока Лиана не нашла эту полусгнившую избушку.
        Однако не смирившаяся с поражением королева делала ещё две попытки прорвать в других местах заколдованный круг. В результате выяснилось, что маг предусмотрел всё, а она теперь еле ходит, и совсем ослепла.
        А Лиана может преодолевать магическую границу, но сильно рискует при этом жизнью - Шакире пришлось вынимать из тела дочери ещё две стрелы, лечить от удара мечом, и снимать капкан: никто не хотел - или не мог? - понять, что странный хищник не нападает, и не угрожает стадам, а нуждается в помощи. Напуганные люди мыслят однобоко - судят только по внешности, и не верят, что хищник хочет поговорить…
        Вот так и приходится им теперь жить не дальше десяти-двенадцати миль от родного замка. Странно, что попыток изловить их волшебник пока не делал. Может, он ждёт, когда они сами вернутся, чтобы умолять его о пощаде и снятии чар? Если это так, то - не дождётся! Лучше - смерть! Конана поразила сила и решимость в голосе согнутой волшебством, но не сломленной сильной и отважной женщины, настоящей Королевы.
        Дочь была ей под стать. Во время страстной обличительной речи она ясными и любящими глазами смотрела на свою героическую мать, словно улыбаясь и подрагивая могучим хвостом - как бы говоря, что во всём согласна, и будет поддерживать ту до конца! Шакира, чуть поостыв, взглянула на дочь с нежностью и обожанием. Да, она добывала им обеим пропитание, благо, с такими инстинктами и силой это не составляло труда, но и не снискало ей особой любви у местных фермеров, разводивших овец и коров. К сожалению, с поиском того, кто мог бы понять её поведение и помочь, было потруднее…
        - Разумеется, ваше Величество, я помогу вам! - глаза Конана горели справедливым гневом. Надо же, какая мерзость случилась чуть ли не у него под носом: прямо у границ его державы. - А сейчас расскажите мне подробней всё, что вы помните о чародее и его повадках: как он выглядит, когда ни под кого не маскируется. Где хранит свои волшебные атрибуты. Каковы его привычки, что он ест, пьёт, что любит - словом, всё-всё, что помните, пусть даже и крохотные детали: может, где и отыщутся его слабые стороны! Любая подмеченная вами мелочь может стать ключом к вашему, ну, и, разумеется, страны - освобождению!
        Однако это не заняло много времени. И всё равно - вряд ли было достоверно…
        Шакира честно сказала, что даже сейчас не уверена, что видела подлинное обличье чародея: он одинаково свободно чувствовал себя и как благообразный красавец средних лет, и как юноша с невинным, словно ангельским, лицом, и как солидный, авторитетный старец. А однажды она видала, как он развлекался тем, что в образе лесного кота ловил и превращал в окровавленные куски трепещущей плоти голубей во дворе замка…
        Одно можно было сказать с полной уверенностью: он был непревзойдённый мастер по части гипноза и управления людским сознанием. Все находившиеся в замке люди, будь то придворные, солдаты, или слуги, безропотно подчинялись его приказам.
        Приказывали им забыть что-нибудь - они забывали, будь то хоть родная мать. Приказывали исполнить что-то - они не ели, не пили и не спали, пока приказание не бывало в точности исполнено. Иногда чародей забавлялся, заставляя несчастных поверить, что они тонут, или охвачены со всех сторон пламенем, или их атакуют змеи, и гнусно смеялся, наблюдая за муками и метаниями своих жертв. Силу его волшебства стократно увеличивал некий магический хрустальный шар, который должен был находиться возле чародея, и размещаться повыше - поближе к небесам.
        Поэтому сразу, как только была захвачена власть, и маг подчинил себе всех в замке, он затащил этот шар из тайника в лесу у стен замка, где прятал его до времени, под самую черепицу самой высокой башни замка. И почти неотлучно находился неподалёку от него, спускаясь к своим рабам лишь на несколько часов в день: раздать приказы по управлению королевством, проследить, чтобы в замке была свежая еда и всё необходимое, поунижать, теперь своих (уже и без того достаточно униженных) придворных, и, конечно, выбрать очередную партнёршу на ночь.
        Её он уводил наверх, в свои «возвышенные» апартаменты, оставляя под гипнозом, или освобождая от чар - в зависимости от своего настроения, и того, насколько сильное впечатление произвела на него красота жертвы. Если он хотел подвергнуть девушку изощрённым издевательствам и унижениям, он начинал делать это даже при всех, ещё не уведя бедняжку из главного зала замка, где вершил суд и расправу.
        Иногда, если маг оставался доволен жертвой, он отпускал её утром - нет, не из замка, а только в специально оборудованные комнаты с решётками на окнах - новый застенок. В противном же случае её тело утром подбирали слуги с брусчатки внутреннего двора замка, тщательно замывая затем следы крови…
        Взамен «использованных» красавиц, новых постоянно подвозили отряды специально обработанных и вымуштрованных слуг, привезённых магом с собой из неведомых стран, и редко остававшихся в замке больше, чем на одну ночь - где эти негодяи поневоле искали своих жертв, и как происходило похищение бедняжек, никто не знал. Да и не мог знать - расспрашивать их было бессмысленно да и запрещено.
        Лиана, если и помнила что-то ещё в добавление к рассказу матери, поведать об этом всё равно не могла. Но она готова была в любой момент провести Конана к замку кратчайшим путём.
        Выбравшись наружу из затхлой тесноты полуизбушки-полуземлянки, Конан вдохнул полной грудью чистый лесной воздух. Покачал в раздумьи головой. Отвязав верного коня, он обернулся к королеве, провожавшей его, стоя в дверях:
        - До встречи, ваше Величество! Не могу сказать, сколько времени мне понадобится, чтобы разделаться с мерзавцем, но будьте уверены: он своё получит! Надеюсь, его смерть разрушит злые чары, и вы снова предстанете перед нами во всём блеске вашего величия и красоты!
        - Спасибо, Конан! - горько усмехнулась королева, - Я знаю, на свете нет рыцаря, равного тебе - как по части уничтожения чародеев, так и по части говорить комплименты… Мы верим в тебя, ты должен победить, но к старому возврата нет: если у Керхии и будет снова Королева, то это будет Лиана. Я же не смогу после всего случившегося собраться с духом и силами, чтоб снова принять на плечи бремя Королевской власти…
        Нет, я отлично осознаю: моё время ушло! - глубокий вздох многое сказал Конану.
        - А сейчас прощай! Удачи тебе! Мы будем молить за тебя Богов!
        - Прощайте и вы, ваше Величество! - пересилив себя, Конан всё же улыбался, - хоть и знал, что она не видит его, - А я всё же верю, что вы ещё сядете в седло! Вы - мужественная и волевая женщина. И вы нужны своим подданным. Так что берегите себя! И спасибо за добрые слова. Помощь Богов, конечно, не помешает… Но - вы-то помните… - он выразительно похлопал по рукоятке верного меча. Шакира, услыхав это, усмехнулась. На морде - или лице? - Лианы тоже промелькнуло что-то вроде улыбки.
        Когда они с Рыжим и Лианой вот-вот должны были скрыться за стеной леса, Конан оглянулся. Он знал, конечно, что королева его не видит, но всё равно поднял руку в прощальном приветствии. Словно почувствовав это, она помахала в ответ.
        Лиана долго и осторожно вела его по лесу. Кажется, они действительно прошли не меньше двенадцати миль. Только на закате перед Конаном замаячили в просветах меж деревьями отливающие багровым в тревожном свете уходящего солнца, стены и высокие башни замка Рэдволд, бывшей загородной резиденции королевы. А ныне - тюрьмы для её друзей, приближённых, и слуг.
        Нет нужды подробно останавливаться на его внешнем виде и внутреннем устройстве - он ничем оригинальным не выделялся среди сооружений подобного рода, и даже сам Конан жил в похожем, разве что чуть более обширном и укреплённом. Да оно и понятно: на свой замок варвар сил не пожалел. Положение обязывало.
        Всю дорогу Конан напряжённо думал - правильно ли он поступает, пытаясь всё сделать в одиночку. Ведь он уже не мальчик, и даже не юноша - он зрелый мужчина, Король.
        А Король должен прежде всего думать - думать, как сделать любое дело так, чтобы не было нанесено вреда Государству, которым он управляет, и подданным, и близким, за которых он несёт ответственность.
        Поэтому личные амбиции и эмоции отходят на второй план.
        Поможет он своей стране, если погибнет, или будет заколдован?
        Вряд ли! Но, с другой стороны, на путь домой и поход его армии к этим местам уйдёт драгоценное время - не меньше недели. Да и что может сделать армия, если не обеспечена действенная защита от волшебства, и за милю от логова врага все его воины подпадут под действие гипноза?! Ведь вряд ли маг хоть на миг «выключает» свой шарик - он будет просто растерзан очнувшимися! Нет, так рисковать своими людьми было бы глупо и непростительно для Короля.
        Ну и наконец, такой вариант уж слишком отдаёт трусостью. Что, со временем он изменился? Стал другим? Может, состарился?! Нет, он не должен изменять сам себе, быть чрезмерно осторожным, или обманчиво рассудительным. Он должен смело, пусть даже где-то напролом, идти вперёд, к цели! Ведь он-то, в отличии от обычных людей, отнюдь не беззащитен: на рукояти любимого меча ещё сидит волшебный шарик-талисман, нейтрализующий любое враждебное Конану волшебство или заклинание!
        И разве Король не должен вести своих воинов? Быть впереди? Знать врага?
        Решено - он принимает вызов! И будет самим собой!
        Но всё же действовать совершенно не осмотревшись - для такого опытного воина, да ещё с богатым воровским прошлым, было бы непростительной глупостью. Так, посмотрим, что тут у нас…
        Три главных, и без того высоких башни Рэдволда явно были ещё надстроены. Свежая кладка, выделявшаяся по цвету, и с потёками ещё не потемневшей извести, возносила тонкие, кажущиеся с такого расстояния просто колоннами, шпили с черепичными крышами ещё на добрых шестьдесят футов ближе к небу, чем запомнилось Конану по единственному визиту к соседке. Может, внутри есть и ещё новшества? С башнями-то всё понятно, но всё равно - вот так, снаружи, невозможно догадаться, в которой из них проклятый маг держит свой драгоценный шар - главный инструмент злодейского волшебства. В том, что этот шар так или иначе придётся найти и уничтожить, Конан не сомневался.
        Варвар повернулся к Лиане, горящие ненавистью глаза которой были устремлены на родовое гнездо, столь милое когда-то, и нагло отнятое теперь.
        - Пришла пора и нам прощаться! Извини, если был груб с тобой. Я же не знал, что ты - женщина, да ещё и принцесса!
        Огромная кошка своим лучистым взглядом и кивком дала Конану понять, что не сердится на него, и даже доверчиво потёрлась о его колени могучим боком, тихо мурлыкая. Не к месту для драматического момента прощания он подумал вдруг, как, наверное, эту бедняжку мучают… блохи! Поколебавшись, Конан положил свою сильную руку на плечи кошки-девушки, и мягко погладил её.
        - Возвращайся к матери, и держитесь пока подальше от замка! Не знаю, когда и как я смогу разделаться с негодяем - может, за час, может, за месяц… Тут ничего нельзя предсказать заранее! Но всё же постараюсь управиться побыстрее - не то мои там, дома, будут беспокоиться. Надеюсь уложиться за пару недель… Береги мать!
        Конечно, Конан про себя рассчитывал справиться с магом гораздо раньше, но если бы он не вернулся домой недели через три-четыре (одна-то уже прошла!), Зенобия и вправду стала бы всерьёз беспокоиться, и даже, чего доброго, отправила отряды Гвардии на его поиски. А это вовсе не входило в планы Конана. Спасать - его!.. Нет, это уж точно не в его духе и привычках!
        Расставшись с Лианой, он стал неторопливо обходить замок по кругу, так, чтобы его ни при каких условиях не заметили со стен. Он собирался осмотреться, и заодно выбрать место, откуда он ночью постарается проникнуть внутрь, так, чтобы не потревожить караулы.
        Высота и монолитность стен его нимало не смущала - сильные пальцы и гибкость пантеры помогали ему в бурном прошлом брать и не такие твердыни. Верный Рыжий знал, что от него требуется, и ни звуком не выдавал их незримого присутствия.
        Однако планы киммерийца были несколько нарушены, когда он добрался до места, где ров под стенами замка перекрывали мост и насыпь, ведущие к главным воротам, которые, что весьма удивительно, оказались широко открыты. Конан задержался, пытаясь оглядеть внутренний двор.
        Вдруг из ворот торжественной церимониальной походкой вышел мальчик в нарядной ливрее, и с жезлом посланника в руке, и так, словно он точно знал, куда идти, мимо застывшей по стойке «смирно» стражи, направился прямо к убежищу Конана.
        Варвар был уверен, что ничем себя не выдал, ведь за плечами были почти тридцать лет воровской и боевой практики. Тем не менее он решил не двигаться, и посмотреть, что будет. Непосредственная опасность, вроде, пока не угрожала. Мало ли куда направился посланец…
        Странный мальчик между тем уверенно подошёл почти вплотную к его укрытию, поклонился по всем правилам церимониала, и, глядя на Конана сквозь ветви ничего не выражавшим, каким-то рыбьим взглядом, напыщенно-торжественным тоном произнёс:
        - Хозяин замка Рэдволд, могущественный Юрденна, приветствует короля Аквилонии, знаменитого Конана! И желает лично засвидетельствовать своё почтение! Могущественный Юрденна также спрашивает, не будет ли великому Конану угодно оказать ему честь, и стать его гостем на любое время, какое ни пожелал бы король Аквилонии! Рэдволд и его хозяин полностью в распоряжении многоуважаемого и долгожданного гостя!
        Равнодушным и каким-то неживым тоном выдав словно заученный текст речи, мальчик, словно автомат, снова торжественно поклонился, и замер, изредка помаргивая, и упёршись своим странным отрешённым взглядом куда-то поверх левого плеча удивлённого киммерийца.
        Конан, не торопясь отвечать, напряжённо думал, хмуря чело и сердито сопя.
        Похоже, несмотря на все его старания, враг давно знает, что он здесь. Так чего тянуть?
        Его приглашают - он пойдёт! Противник, как видно, не лыком шит! Но и сам он тоже не подарок. Он будет начеку: не позволит себя загипнотизировать, или обмануть! У него достаточно защиты и опыта общения с магами.
        - Указывай дорогу, посланец! - варвар, уверенно ступая, вывел коня из чащи.
        Они прошли по мосту в ворота. Стражники, на вид не слишком-то ухоженные и подтянутые - чего Шакира-то уж точно никогда бы не допустила! - проигнорировали вступление под своды башни с воротами как мальчика, так и Конана с Рыжим.
        Посланец всё так же неспешно, торжественно и уверенно двигался прямо к центральной части замка, где, как помнил варвар, находились парадные залы для торжественных приёмов, балов и обедов. Судя по отсутствию изменений или переделок во внутреннем дворе замка, планировка мага устраивала, и он оставил всё, как было.
        Загрохотали цепи и заскрипели створки: это стража поднимала подъёмный мост, закрывая ворота и отрезая замок от мира. Конан даже не взглянул туда - зачем, если он всё решил?
        Передав коня заботам подошедших конюхов, таких же «замороженных», киммериец проследовал за мальчиком внутрь, через ряд величественных покоев в пышном убранстве, которым, впрочем, как сразу заметил его намётанный глаз, не помешала бы капитальная уборка - вновь чувствовалось отсутствие заботливой женской руки - и был подведён к высоченным резным дверям тронного зала. Мальчик, войдя первым, низко и вычурно поклонился трону, и звучно объявил:
        - Его Величество Конан, высокочтимый король Аквилонии! - после чего, не поворачиваясь к трону спиной, отступил вбок и назад.
        Конан без лишних церемоний и разговоров прошёл в длинный зал, в дальнем конце которого располагался великолепно отделанный трон на невысоком постаменте - всего в три ступеньки. Застывшие в разных местах зала пышно одетые мужчины и женщины не сдвинулись со своих мест при его появлении, и лишь провожали его глазами. Рыбий взгляд и подзапущенный вид величественных в своё время придворных своей соседки варвара уже не удивил.
        Проходя мимо их помятых костюмов и замызганных платьев, он всё же подумал, что то, как маг относится к ним, говорит о желании унизить, втоптать в грязь, отомстить за какие-то прошлые обиды всем, кто выше по социальной лестнице. Вот и ясны по крайней мере две черты характера нового хозяина Рэдволда - подлость и мстительность. И главный вывод: сам маг явно происходит не из сливок общества - иначе он понимал бы тот элементарный факт, что тем самым роняет престиж двора и королевства…
        Стало быть - и свой.
        Поскольку никто и не пытался его удержать, киммериец приблизился к трону на пять-шесть шагов, прежде чем сидящий на троне разлепил скривлённые в удовлетворённо-презрительной ухмылке губы, и неожиданно весело сказал:
        - Приветствую тебя, Конан из Киммерии, ныне могущественный властитель Аквилонии, смелый воин и мудрый правитель! Я действительно рад тебя видеть! Эй, вы там… - небрежный жест рукой, - свободны на сегодня!
        Судя по шороху платьев и стуку каблуков, все ринулись прочь. Конан даже не оглянулся. Буравя взглядом странное лицо перед ним, он произнёс:
        - Хотелось бы ответить тебе тем же, Юрденна. - он подчёркнуто выделил отсутствие у врага почётного титула, зная, что тем самым разжигает в том злость, и, следовательно, делает менее осторожным, - Но, боюсь, после того, что я услышал о тебе и твоих делах, наша встреча ничего хорошего тебе не сулит! - предпринимать что-либо, однако, Конан не спешил.
        С чувством безотчётной брезгливости он рассматривал казавшееся, однако, вполне человеческим, вроде бы даже довольное его грубым тоном и недвусмысленной угрозой, лицо существа, словно чудовищный краб, или паук, развалившегося на явно великоватом для него символе королевской власти.
        Несмотря на то, что у того было всего четыре конечности, Конана не оставляло ощущение, что их гораздо больше… И они всё время шевелятся - готовые напасть, оплести, разорвать…
        Перед ним сидел карлик. Старый, омерзительно сморщенный карлик с огромной головой на непропорционально тонкой шее. Размером с ней - с головой - мог бы поспорить только его же горб. И Конана этот маленький уродец явно не боялся.
        - Ага, значит, Шакира с дочуркой уже просветили тебя! - довольно закудахтал чародей, потирая крохотные ладошки, - Это прекрасно! Сбережёт нам массу времени. Ведь я, честно говоря, ожидал тебя к ужину, и мои повара постарались от души!
        - Я не собираюсь гостить у тебя, или тем более, ужинать с тобой! - рявкнул рассвирепевший Конан, со злостью и сожалением думая, что из него, похоже, пытаются сделать идиота, и, к сожалению, кажется, встреча с Лианой, а затем и её матерью, была лишь искусно подстроенной ловушкой. В которую он попался, словно юный и наивный простак-справедливоборец!
        - Да нет же, уверяю тебя, мой дорогой гость - сердишься ты напрасно! - словно отвечая на эти его мысли, никак, впрочем не отразившиеся на лице прекрасно владевшего собой Конана, вновь захихикал карлик-паук, - И на королеву с дочерью ты напраслину не торопись возводить!
        Он вдруг посерьёзнел и приосанился. Даже тон стал торжественно-гордым:
        - Я специально не трогал их, зная, что ты очень тонко чувствуешь ложь и обман, и если я зачарую их, они не смогут так правдиво и проникновенно рассказать тебе о случившемся. Да, - он жестом удержал слова, готовые сорваться с уст Конана, - Их история правдива. Подожди же, не перебивай! - Конан снова открыл было рот, чтобы высказать то, что он думал о Юрденне, - И здесь ты тоже прав. Прав - с точки зрения обычного человека! - маг не удержался, и мерзко захихикал, подчеркнув это последнее слово, - Но ведь ты ещё - и Король!
        А Король должен понимать… Что есть дела и поважней человеческой жизни. Кроме того, из элементарной вежливости гостя к хозяину, дай мне, наконец, закончить мою мысль! Ведь ты здесь - для дела!
        - Не может быть у меня дел с гнусными мерзавцами-извращенцами и мошенниками, даже если они ко всему ещё и колдуны! - решив, что болтовни довольно, Конан метнул от бедра испытанный и заговорённый кинжал, который возил с собой как раз для таких случаев, и который загодя спрятал в рукаве, в специальном кармане с прорезью. Ярко блестящее синими сполохами от близости чар лезвие сверкнуло разящей молнией.
        Успеть среагировать у карлика не было ни малейшего шанса. Направленное могучей рукой волшебное оружие достигло цели за ничтожный миг.
        Вонзилось оно как раз туда, куда наметил варвар - точно в чёрное сердце урода.
        Однако оказалось, что радоваться победе ещё рано.
        Конечно, побить карлика так просто не удалось.
        Тот захрипел. Заперебирал, словно в агонии, ручками-ножками.
        Затем замер и хитро глянул на Конана. Гнусный рот снова открылся и разразился противным кудахтающим смехом. С деланным возмущением Юрденна всплеснул руками:
        - Ай-яй-яй! Ну что за воспитание! Что за манеры! И это - у короля! Что же тогда сказать о подданных? Ну ни капли уважения к пожилым людям! Эх, молодёжь: вот так всегда - недослушают, перебивают, да ещё и парадный костюм испортить норовят! Да, просто беда с этими смертными. Все они так импульсивны, предсказуемы… - он сокрушённо покачал огромной головой.
        Конан молча ждал, когда его врагу надоест паясничать. Первый раунд за магом.
        Значит, нужно быть осмотрительней, и ждать.
        Карлик между тем растворился в воздухе подобно дыму, и Конан увидел свой кинжал, глубоко вонзившийся в спинку роскошного трона. Однако подобрать его не удалось - лезвие, словно изъеденное кислотой, с шипением и дымком, растворилось, и бесполезная рукоятка грохнулась на сиденье кресла.
        Юрденна же снова медленно как бы вытек из воздуха, но уже возле богато расшитой портьеры, где, глядя на варвара помертвевшими бусинками-глазами, потянул за узорчатый плетёный шнурок. Портьера бесшумно ушла вбок.
        За ней стоял ряд арбалетчиков с такими же пустыми глазами, как у мальчика-посла, конюхов или придворных. Всё отличие заключалось в том, что те не целились из взведённого страшного оружия варвару в живот и ноги.
        - Ну ладно, оставим шутки и глупости! - произнёс вполне будничным тоном карлик, возвращаясь к трону, брезгливо, двумя пальчиками сбросив оттуда узорчатую рукоять, - Теперь, когда ты удовлетворил свою естественную жажду «справедливой расправы», и снял нервное напряжение, а заодно, - он криво ухмыльнулся, - и убедился, что по крайней мере на данный момент все козыри у меня на руках, надеюсь, мы сможем, наконец, спокойно поговорить!
        Конан был вынужден признать, что кое в чём его собеседник прав.
        И хотя он был уверен, что стрелять в него сейчас не будут - во всяком случае на поражение! - он не поручился бы, что хозяин будет настолько глуп, или достаточно терпелив, чтобы позволить варвару беспрепятственно отправиться на поиски своего настоящего тела.
        Нет, спектакль явно отрепетирован и хорошо продуман.
        Значит, борьба затянется.
        - Поговорим! - коротко кивнул киммериец, набираясь терпения.
        - Прекрасно! Приятно иметь дело с разумным противником. - прокомментировала говорящая иллюзия, вставая, и жестом приглашая за собой, - Идём!
        Подвал, в который попал Конан, был просто грандиозен по своим размерам. И уж его-то точно переоборудовали! Похоже, предыдущие владельцы Рэдволда веками собирали здесь дары виноградной лозы со всех стран света - раньше здесь были винные погреба.
        Теперь же здесь была самая роскошная, шикарная и помпезно украшенная…
        Тюрьма!
        В просторных, великолепно обставленных и декорированных, словно будуары, но всё же, камерах, содержались самые красивые и породистые - другого слова и не подберёшь! - из всех когда-либо виденных им (а было таких, ох, немало!) - женщин.
        Ну, то есть, отдельные, как выразился карлик, неплохие экземпляры, ему, разумеется, попадались, но чтобы вот так - в одном месте, одновременно, встретить столько великолепных представительниц прекрасного пола… Нет, он вынужден был признать, что такого даже он не видывал.
        Ему пришлось подтвердить это после того, как они с Юрденной обошли все пятьдесят пять комнат, и Конан посмотрел на всеx, равнодушных к тому, что их осматривают, словно лошадей в конюшне, загипнотизированных пленниц.
        - Теперь, когда ты увидел, так сказать, отобранный и подготовленный мною материал, и оценил масштабы моей власти и настойчивости, почему бы нам не подняться в мой кабинет, и не решить все наши дела за кубком доброго вина! - предложил, вновь мерзко потирая ручки-клешни, карлик. И хотя Конан придерживался другого мнения об угощении и питьё в доме врага, ему пока вновь пришлось подчиниться.
        Молчаливый эскорт из тридцати арбалетчиков всё так же, колонной по два, протопал за - и перед - ними к маленькой, уютно обставленной комнатке на втором этаже, бывшей, скорее, под стать одной из красавиц снизу, чем аскету и мыслителю, каким престало бы быть, по идее, волшебнику-чародею. Да и магическими атрибутами, как в замке, например, у Пелиаса, тут и не пахло. А пахло тут заморскими благовониями и… духами.
        Стол, стоящий посередине кабинета, действительно ломился от яств, и кувшинов разных форм. Хрустальные же кубки даже Конану не показались маленькими.
        Внутрь кабинета хозяин, однако, провёл одного Конана, грозным взором окинув своё воинство перед тем, как прикрыть двери, и жестом предложив варвару самому угощаться и наливать себе из любого приглянувшегося кувшина. Затем он молча же подождал, пока Конан, не видевший смысла отказываться, и к тому же здорово проголодавшийся, не налил себе и не осушил солидного кубка, не глядя заев отлично приготовленным жаренным мясом оленя c ближайшего дымящегося золотого блюда.
        Вино, да и закуска оказались превосходными: Конан, давно понявший, что уж отравить-то его точно не собираются, не без удовольствия прикончил ещё пару здоровенных ножек - не иначе, как индюка.
        Юрденна, хотя глазки его и горели нетерпением, спокойно прошёлся по комнате несколько раз, жестом предложив киммерийцу располагаться так, как тому удобно. Видно было, что он доволен, и ему не терпится начать - похоже, чёртов карлик действительно что-то спланировал, и спланировал давно.
        - Удобно тебе? - спросил он наконец.
        - Удобно. - отозвался Конан, и вправду неплохо устроившийся на мягких подушках кушетки, занимавшей всю длину одной из стен, и спокойно выжидавший со вновь наполненным кубком.
        Хоть они и были наедине, повторять глупой ошибки и вновь нападать он уж точно не собирался: он не идиот, чтоб не понять - в ближайшее время (а, возможно, и никогда - вплоть до момента последней схватки!) телесного воплощения мага ему не видать…
        - Хорошо. - карлик вновь прошёлся: похоже, не мог заставить себя усидеть на месте! - Тогда я начну. Правда, начну я несколько издалека.
        С одной древней легенды. Тебе ведь наверняка знакомо имя Геркулеса?
        Конан кивнул.
        Так-так. Вот и настал, судя по ненапускному волнению хозяина, тот момент, когда станет ясно, для чего Конан ему понадобился. Впрочем… Кое о чём он и сам начал уже догадываться. И это ему не понравилось. Очень не понравилось. Но - послушаем.
        - Ну так вот о Геркулесе. Он знаменит, конечно, своими двенадцатью подвигами, весёлым, беспечным характером, и… Мученической смертью. После которой отец забрал его прямиком на небо. Но это - только то, что сможет вспомнить и сказать о нём почти каждый человек. Официальная, так сказать, версия легенды.
        Мне же довелось при постижении тайн магии познакомиться с оригиналом этого знаменитого мифа, дошедшего до нас в виде не знаю уж, какой по счёту копии со свитка, составленного, по слухам, самим Мидассом Мудрым. Интереснейший, конечно, документ. Кое-что там, конечно, скучновато, затянуто, устарело… Но - кое-какие в нём есть мысли, и соображения, которые умному Правителю и сейчас…
        Впрочем, не будем отвлекаться. Так вот, помимо целого вороха официальных, но жутко подробных описаний традиционных подвигов, я нашёл и несколько неофициальных - да оно и понятно - Ха-ха! - хотел бы я посмотреть, как бы эти предания включили в общедоступный свод!
        Так вот, запомнилась мне почему-то, накрепко причём, вот такая… Хм. Скажем, пикантная… неофициальная легенда.
        Когда-то в Анции (сейчас этого города не существует) правил царь… Ну, на современном языке это звучит как Десней. И было у него пятьдесят дочерей. Ну, сам понимаешь: древность, почти свободные нравы, количество жён, да тем более у царя, никто не ограничивает - сколько можешь прокормить и… обслужить - столько и бери! А уж про детей и говорить нечего! Как головастиков в пруду: кто от кого, и как его зовут… Представляешь, какой гвалт стоял у него в гареме? Н-да, кошмар. О чём бишь это я?..
        Ах да. Однажды великий Геркулес по дороге к очередному - сейчас неважно, какому! - подвигу, завернул к Деснею в гости. Ну, не в поле же ему ночевать - герой, всё-таки, любимец народа и баловень небес! Конечно, Десней принял его со всеми подобающими почестями и радушием. Вкусно и сытно угостил. Услаждал музыкой, отменным вином и танцами - я думаю, довольно… э-э… зажигательными. И… так сказать, удобно устроил на ночь.
        Ты ещё ни о чём не догадываешься? - действительно, самые худшие опасения Конана, похоже, подтверждались, и он помрачнел, - Так я продолжаю!
        Светильник в комнате Геркулеса почему-то очень быстро угас…
        И как только это случилось, в дверь проскользнула тень. Хм.
        Да, ты верно угадал, - от Юрденны не укрылась гримаса, невольно возникшая на лице Конана, - это была одна из дочерей гостеприимного Деснея. Она взошла к гостю на ложе. Без лишних слов она оказала великому герою… Э-э… Сформулируем это так: всё возможное гостеприимство!
        Геркулес просто не смог… Отказаться! Ведь у женщин есть тысячи способов… Ну, ладно.
        Затем, получив то, что… ну, ты понимаешь… Так же молча она покинула его. Но!..
        Но через пять минут вернулась. И была нежна, свежа и… Настойчива. (кстати, именно из-за описания, причём подробного - способов, какими женщина может возбудить Мужчину… хм… к продолжению таких игр, я думаю, эта легенда и являлась запретной.
        А зря. Многим - я уверен! - особенно в пожилом возрасте, она могла бы… продлить возможность - ну, ты понимаешь? - счастливого выполнения супружеских обязанностей…).
        Не буду утомлять тебя. Герой, конечно, он и есть - Герой. Тем более - полубог! А дело как раз происходило зимой, ночи длинные, тёмные… Одному - так… Одиноко.
        Так Десней получил пятьдесят здоровых и сильных потомков, к тому же на четверть - Богов! Не считаться с таким правителем на местной политической арене стало невозможно. Вот такой мудрый и дальновидный, надо признать, шаг. Очень перспективный как с точки зрения политики, так и здоровья - а чья же ещё, как не полубога, кровь, могла бы лучше оздоровить угасающий от вырождения и ослабления, род?! И, кстати, лет семьдесят, действительно, соседи опасались тревожить Царство Деснея и его потомков, пока те сами между собой не… Но это уже другая история.
        Геркулес же получил… Н-да уж… Удовольствие и приятные, так сказать, воспоминания! Ну а что ещё нужно настоящему герою? Не деньги же? Ха-ха.
        Так вот, в принципе, я и обрисовал стоящую перед тобой задачу!
        - Ах, вот как. Значит, мне отводится всего лишь унизительная роль племенного быка-производителя? - в голосе Конана сквозили горечь и презрение, он грозно хмурился, вовсю работая мозгами. С такой проблемой он раньше не сталкивался!
        Срочно надо придумать, как ему - ему! - прикинуться менее… Сильным, чем есть!
        - Ну почему же - унизительная?! Совсем не так! - возмущение Юрденны было непритворным. Помолчав, он хмыкнул: - Скорее, приятная… - он вновь посерьёзнел, - Но - к делу!
        Согласись, что из ныне живущих, ты - самый выдающийся Герой! Ты ли не смел, хитёр, могуч и упорен в достижении любой цели, словно… э-э… Буйвол? - горбун вновь мерзко подхихикнул, но тут же продолжил, серьёзно и деловито, - Я высчитал, что твои дети мужского пола неизбежно - слышишь? Неизбежно! - будут править всем Миром! Разумеется, если зачатие будет произведено в нужном месте, в нужное время, и с нужными женщинами. Разумеется, все они должны быть здоровы, и… Готовы.
        Ты и представить себе не можешь, чего мне стоило собрать именно их, именно здесь, и именно сейчас! И всё подготовить!!! - фанатичный блеск вдруг прорвался из мутно-чёрных глубин широко распахнувшихся глаз карлика, голос сорвался на крик.
        Впрочем, Юрденна быстро овладел собой и вернулся к иронично-деловому тону:
        - Дети твои - это небывалая сила. Ну а тот, кто будет контролировать твоих детей, не высовываясь, естественно, из-за кулис, сможет стать некоронованным, так сказать, «закулисным», повелителем Вселенной! О, я хорошо понимаю - впереди ещё трудности воспитания, формирования личности, обучения: владению оружием, мозгами - ты уж извини! - искусству политики, и так далее, и так далее… Но с этим полегче - у меня всё подготовлено. Выучу и воспитаю.
        Ну, что скажешь? Хороший план?
        - Отличный, - буркнул варвар, - Но ты ничего не забыл?
        А как, например, насчёт моего согласия на это безобразие?! Вдруг я откажусь от такой высокой чести - чтоб мои дети, пусть даже и владели всем миром, но - были рабами?!
        - Не откажешься, Конан! Не откажешься! - маг приблизился к полулежащему киммерийцу, в упор глядя ставшими жёсткими и ледяными щёлочками глаз в его пылающие гневом глаза. Сдерживаемые до этого ненависть и лютая злоба явственно проступили в его свистящем шёпоте, - Ведь ты - муж и отец! Если я убью тебя - а я это сделаю, если ты выкинешь какой-нибудь фортель! - некому будет защитить от меня твою жену… И, конечно, малютку Конна!
        А ещё скажу тебе - ты прав, мне доставляет удовольствие мучить вас, людишек! Так вот, я прикажу пытать до смерти ту женщину, которую ты откажешься оплодотворить! И пытать - в твоём… Нет, - он зло хихикнул, - в нашем присутствии! Ты даже можешь доставить мне своим таким отказом определённое удовольствие: ты даже не представляешь, КАКИЕ пытки я изобрёл!
        Неужели же такой… хм… добрый, справедливый и галантный герой допустит, чтобы ни в чём неповинные женщины, вместо того, чтобы получить положенную им… ласку и удовольствие, умирали в муках, моля лишь о приближении смерти?!
        Конан, забыв всё на свете и зарычав, как дикий зверь, схватил проклятого урода за горло, мечтая лишь об одном: немедленно свернуть шею мерзкому извращенцу!
        Но руки его встретили лишь пустоту! В уши проник издевательский смех:
        - Нет, глупый варвар, не так быстро! Говорю же - я подготовился! И хоть я не в восторге, мягко говоря, от твоей кандидатуры, тебе придётся это делать. И делать добровольно!
        Конечно, я мог бы загипнотизировать и тебя, и твоя безделушка, - он щёлкнул ногтем по остававшемуся всё это время мёртвым шарику-талисману на мече, - не помогла бы тебе нисколько. Но это… хм. Снизило бы качество твоего семени! Это мне совсем ни к чему. Поэтому я и хочу, чтобы ты хорошо понимал, что тебе предстоит сделать, и что будет, если ты откажешься.
        А если вдруг ты - что было бы по меньшей мере странно для такого прославленного героя! - попробуешь сбежать, чтобы вызвать на подмогу свою армию, или же кого-то из обладающих реальной силой Магов… То все - ты понимаешь? - все женщины будут замучены, если ты не передумаешь, и не вернёшься в течении одного дня! Потому, что без тебя они мне не нужны: лишняя обуза… Ну, про такие мелочи, как то, что уезжая отсюда я уничтожу всех ненужных свидетелей, я уж не упоминаю.
        Хорошенько подумай, и крепко запомни мои слова. Ведь ты отнюдь не глуп!
        Ах да, ещё одно: я не привык давать обещаний, которые не намерен выполнять.
        И тебе я обещаю: по завершении твоей… Миссии… Ты будешь отпущен. И сможешь вернуться к любимой жене, сыну. А вот уж расскажешь ли ты им об этом своём… подвиге - решать тебе. Мой план сработает независимо от этого. Я имею в виду - план по захвату власти над Миром. Ты же не будешь воевать, надеюсь, с собственными детьми?! А? Ха-ха-ха! - видеть, как мерзко смеётся эта свёрнутая им набок голова, было невыносимо. Проклятый фигляр - ему бы в цирк… Какой талант пропадает!
        Конан, задыхаясь от бессилия и ярости, широко открытыми горящими глазами буравил чёрные щёлочки прищуренных глаз оказавшегося таким коварным и хитрым, противника.
        Но руки от его несуществующего горла убрал. Эта странная дуэль взоров продолжалась с минуту. Затем отвратительный краб-паук отступил на шаг, усмехнулся, и вновь принял образ радушно-весёлого хозяина. Подправив на место шею, он разлепил губы. У него в колчане была ещё стрела, смазанная, конечно, ядом издёвки:
        - Вот ещё что… Забыл сказать тебе, дорогой Конан! Не подумай, что я недооцениваю твою храбрость, или варварский ум и свойственную ему изворотливость и находчивость!
        Ты, конечно, будешь думать, как обмануть меня, и добраться до моего настоящего горла, хе-хе! - он снова покрутил шеей в тесноватом воротнике, оправив его, - Запретить, естественно, не могу! Да и смысла не вижу: это скрасит твой… Досуг.
        Но помни вот что: я… э-э… часто меняю покои. И будь я в тех, или других апартаментах, все их охраняют лучшие стрелки этого гарнизона, которые, уж конечно, смогут хоть единожды попасть тебе в… Ноги! Ну, или то место, откуда они растут… пока ты будешь пытаться выломать две дубовые и одну железную двери, охраняющие все мои апартаменты. Поверь, одной стрелы будет вполне довольно! Наконечники смазаны очень сильным ядом. О, нет - я же не убийца какой: ты не умрёшь. Просто мгновенно уснёшь!
        И когда я разбужу тебя - связанного, разумеется! - мы сможем вместе насладиться мучениями и криками прелестной девушки… Выбранной по моему вкусу!
        Варвар, конечно, оценил чёрный юмор, как и коварство и продуманность западни, в которую угодил на этот раз. Да, проклятый уродец прав - Конан не может допустить мучений и смерти ни в чём не повинных, коварным злодейским волшебством собранных и удерживаемых здесь прелестных девушек и женщин.
        Но согласиться быть - Хм! - Производителем?..
        Невозможно!
        Впрочем, как раз НЕ согласиться, во всяком случае, сейчас, действительно невозможно.
        Поэтому, чтобы выиграть столь нужное для выработки плана, время, ему придётся…
        Нельзя доставить уродцу удовольствие, и полезть сейчас на рожон: слишком много жизней поставлено на карту! А он пока и вправду не знает, что и как сделать, чтобы… Да, пока остаётся только один, довольно гнусный, нудный, тяжелейший для совести, но испытанный вариант: пойти на соглашение. На это - ох! - невероятное, невиданное, и достаточно подлое дело - сделать вид, что согласился на унизительную роль, уготованную ему Юрденной.
        Так, и только так он получит то, в чём действительно больше всего нуждается - время.
        Время, чтобы отыскать, вычислить слабые, уязвимые места в обороне этого мерзавца, и нанести смертельный, надёжный удар! Он должен найти способ и возможность обмануть врага!
        А слабые стороны и лазейки отыщутся непременно… Уже не один чародей погиб в схватках с варваром лишь оттого, что непомерное честолюбие и самомнение не позволяло им признать в своих планах - глупость, а в защите - бреши! И то, что маг готов именно к такому обороту событий, нисколько ему не поможет!
        Он мнит себя хитрым, и предусмотревшим всё? Ну так Конан будет хитрее! Умнее! На то он и Конан.
        Хотя варвар для себя всё решил быстро, для вида он ещё порычал, поругался и поерепенился с блеском в глазах, и хватанием за рукоятку. Он грозно скалил здоровенные зубы и плевался, проклиная карлика всеми известными проклятьями и понося нехорошими словами на десятке языков. Тот только гнусно ухмылялся, почёсывая в бородке, хмыкая, и склоняя непропорциональную голову то к одному плечу, то к другому.
        Впрочем, вскоре подустав похихикивать, минут через десять он прервал поток забористых оскорблений, охватывающих все аспекты его происхождения и интимной жизни на том и этом свете:
        - Ладно-ладно, я знаю, что по части ругани тебе тоже нет равных. Незачем лишний раз доказывать это. Итак, подведём итоги: как я понял, высокие договаривающиеся стороны пришли к взаимовыгодному соглашению. Озвучим его.
        Я, со своей стороны, обеспечиваю тебе вкусное и сытное питание, вино, шикарные апартаменты и полную свободу на время дневного отдыха. И, разумеется, лучших женщин мира - на ночь.
        Ты же, со своей стороны, думаешь, как меня уничтожить, строишь коварные планы, ведёшь разведку, и одновременно… Хм. Качественно оплодотворяешь не менее двух женщин за ночь! Как видишь, я ставлю реальные задачи. Больше двух за ночь - разбазаривание сил и качества. Меньше - бессмысленная трата времени. Твоего и моего… То есть - нашего.
        Словом, мы должны уложиться в один лунный месяц. Да ещё с учётом особенностей женского организма. Но это - не твоя проблема! График встреч у меня подготовлен! Женщины, как я уже говорил, - отборные. Тебе понравятся…
        Поэтому сейчас ешь, набирайся сил, вымойся с дороги, выпей ещё вина - словом, отдыхай и готовься. Первые две… назовём их - встречи, предстоят тебе уже сегодня. Первая - часа через четыре, в полночь. Вторая - через ещё пять часов, стало быть в пять утра. Я считаю, это вполне удобно и для тебя, и для наших красавиц. Можешь идти. Ребята - он небрежно махнул рукой в сторону двери - проводят тебя в твои покои, а затем и в комнаты, где ты будешь… работать!
        И - имей в виду! - у меня есть способы проверить… м-м… Качество этой работы! Так что если не хочешь зла этим милым беззащитным бедняжкам - старайся!
        А сейчас я с твоего разрешения, или без оного, покину тебя: что-то наш разговор утомил меня. Да и шею надо сделать попрочнее - а то гнётся! - Ха-ха-ха! - он оглушительно и наигранно рассмеялся своей плоской шутке, после чего, с видом победителя зыркнув на Конана, растворился прямо в воздухе, успев всё же брякнуть на прощание:
        - Надеюсь, ты действительно такой умный, как я о тебе думаю, и не захочешь ценой чужих жизней убедиться в правдивости моих предупреждений! В любом случае - игра предстоит, так сказать - преинтересная!..
        Конан вновь зарычал, сжимая побелевшие кулаки, на этот раз от бессильной ярости, выхода которой не было.
        Идиот! Размякший от безделья болван! Как же он оказался самонадеян! Понадеялся на свои силы, хитрость, опыт. Волшебные амулеты…
        Но пока карлик по всем статьям переиграл его. Он нисколько не сомневался в том, что Конан так или иначе будет искать способ убить его, и наверняка сидит сейчас в одном из своих надёжных убежищ, охраняемый стражей из послушных марионеток, и прочными дверьми. Наверняка он предвкушает свои ответные ходы, если Конан потеряет самообладание, и попрёт напролом, словно взбесившийся носорог, как - чего греха таить! - бывало в бурные годы молодости.
        Ну так не дождётся! Годы ответственности за других людей, за королевство, за родных и близких сделали мышление киммерийца… Королевским.
        С другой стороны, прав Юрденна и в том, что Конану пока не остаётся другого выхода, как отдохнуть, вымыться, подкрепиться и… Приступать к работе.
        Да, пока планы чародея нарушить он не в состоянии. Но это - только пока! Выход найдётся! Нужно верить. Нужно терпеливо искать. Нужно ждать и быть готовым нанести удар в тот миг, когда враг меньше всего будет этого от него ожидать, считая, что варвар сломлен, обманут и загнан в тупик. Ничего, он - найдёт выход. Пусть западня крепка, но он бывал и не в таких переделках! Он придумает, как им всем спастись…
        Иначе для чего ему мозги?!
        Апартаменты, в которые отвели Конана равнодушные и не отвечающие на вопросы арбалетчики, великолепием даже превосходили убранство комнат женщин. Похоже, и здесь Юрденна решил посмеяться над ним. Ладно, хорошо смеётся тот, кто…
        Конан тщательно и методично осмотрел все пять огромных комнат. Да, он без труда сбежал бы со второго этажа, где они находились. Да и из внутреннего двора, куда выходили его окна, выбрался бы наружу без проблем. Сделать из простыней или штор верёвку и найти что-нибудь, чтобы зацепится за зубцы высоких стен тоже не проблема. Несложно и переплыть ров - тридцать футов - это смешно! - и пробраться сквозь бурелом Чернореченского леса.
        Но - трудно сделать это незаметно: враг, по-крайней мере, первое время, будет подглядывать за каждым его шагом. Дело даже не в побеге.
        Трудно рассчитывать на чью-то помощь там, на свободе. Здесь нужна не армия - хотя и до неё не меньше пяти дней пути - а могущество другого мага. А ближайший достаточно могущественный друг Конана, чародей Пелиас, живёт не менее, чем в месяце пути. За это время Юрденна может убраться хоть на край света - ищи его потом!..
        А женщины? А остальные обитатели Рэдволда? Станет ли им легче, если он, даже посвятив этому часть оставшейся жизни, отомстит за их мученичeскую смерть?..
        Нет, бегство отпадает. Да это и не его стиль. На помощь извне рассчитывать нечего.
        Он должен, как всегда, рассчитывать только на себя. А для того, чтобы что-нибудь придумать, нужно быть в форме. Поесть. Выпить. Вымыться, отдохнуть - то есть делать то, что хочет, чтобы он делал, чародей. Думать и изобретать Юрденна ему не запретил. Да и не смог бы, разве только действительно загипнотизировав бы киммерийца. Но, как он сам признал, тогда снизится качество семени. А, может, дело не в этом? Может, тогда и дети будут… Заторможенными?
        Но возможен, конечно, и другой вариант. Юрденна - азартный игрок. Он сознательно не хочет ограничивать Конана ни в чём. Хочет поиграть с ним, как кошка с мышью, зная, что все козыри у него в рукаве. Разумеется, он знает, что варвар не отступится вот так просто от мысли достать его, и даже где-то сознательно провоцирует его на какие-то действия. Вопрос в том, чего ждёт чародей от Конана? Ведь должны же быть ходы, которых маг, в глубине души явно презирающий «грязного и тупого» варвара, наверняка от него не ждёт. Он, что разумеется для него само собой, наверняка считает себя умнее, хитрее, дальновиднее…
        Посмотрим, не здесь ли кроется ключ к победе.
        Да, враг подстраховался заложницами, колдовским шаром, стражей и железными дверьми.
        Западня пока крепка. Но это, опять-таки, - пока!
        Смертельные игры - не новинка для Конана. Можно даже сказать, они - его профессия! Смысл, если можно так сказать, его Жизни. Юрденна просто не представляет, на что способен сильно разозлённый Конан.
        А разозлился он очень сильно. Но злость его - особая. Злость варвара, киммерийца. Эти злость и смертельная ненависть до предела обостряли способности Конана - он мог в таком состоянии сокрушить любого врага. Направить эту могучую первобытную энергию в нужное русло - на придумывание способа спасения - было нетрудно. Могучая воля благодаря опыту и изворотливому уму не позволяла ни на миг возобладать отчаянию, а вела киммерийца только к единственной, главной цели: одурачить врага и победить его, несмотря ни на что.
        Ведь что бы там ни думал маг об уме своего пленника, неспроста же тот стал королём самого большого и сильного государства Запада.
        Труднее было другое - играть пока в послушание, бессилие и отчаяние. Кровь бурлила, рука сама тянулась к мечу. Но тот сейчас помочь явно не мог - иначе Конану его не оставили бы!
        Чувствуя, что за ним всё время наблюдают, Конан позволил на секунду эмоциям прорваться: зарычал, обратив лицо к потолку, и разрубил мечом огромную деревянную скамью. Затем выругался и злобно сплюнул. Не переиграть бы…
        Он чуял, что маг ждёт от дикого и необузданного северянина-варвара чего-то как раз такого: бессильной ярости, ищущей выхода хоть в разрушении… Ну вот он и старался не разочаровывать врага! Да, он такой - налёт цивилизации осыпался, словно шелуха, в критической ситуации, и ум затуманен только слепой яростью - на врага и своё бессилье.
        Побегав по комнатам, и ещё попинав хорошую мебель, и пошвыряв блюда со вкусной едой в зеркала с изысканными резными рамами, он, словно нехотя, присел к столу. Плотно, с тщательно скрываемым аппетитом поел из вроде бы случайно оставшихся целыми блюд - да, карлик понимал в еде толк! - и выпил славного вина. Поднялся, постоял, словно бы в глубоком раздумьи, у окна. Вздохнул. Прошёл в банный зал, сбросил прямо на пол пропылённую походную одежду. И полежал с полчаса в огромном бассейне, занимавшем всю его середину. Одел роскошный халат, выбрав из богато подобранного гардероба в устрашающе огромном шкафу. Рухнул на широкую мягкую кровать под балдахином, и приказал себе… Уснуть!
        Разбудил его стук в дверь, которая сразу же и открылась. Вошёл один из арбалетчиков, выглядевший посолиднее - наверное, бывший капитан этих беспомощных теперь славных и некогда щеголеватых бравых воинов Шакиры.
        - Прошу следовать за мной, - бесцветным голосом произнёс он, и, повернувшись, и даже не подождав ответа Конана, двинулся по коридору. Варвар, чертыхаясь, и думая, не взять ли всё-таки меч, пошёл за ним, в подвал, запахиваясь в свой расшитый золотом роскошный красный халат.
        Шумно топая, почётный эскорт в полном составе двигался сзади, занимая весь коридор. Если кто не знал ещё, что призовой жеребец Конан пошёл на «работу», теперь-то точно это услышал! Чёрт. Нет, с этим точно надо что-то сделать…
        Много времени их путешествие не заняло - через три минуты Конан стоял перед первой в длинном ряду дверью. Арбалетчики бесстрастно пялились на него. Тоже мне, болельщики. Группа «так сказать» моральной поддержки.
        Конан, на душе у которого скребли кошки, постучал в дверь и вошёл.
        У Юрденны, оказывается, были своеобразные представления о том, как должна выглядеть женщина, чтобы стать желанной и неотразимой для мужчины. Или это просто была поза, наиболее удобная для зачатия?..
        На широкой жёсткой постели лежала полностью обнажённая молодая женщина.
        Лежала на спине, устремив в потолок ничего не видевший взор, и широко раскинув руки и раздвинув ноги. На появление варвара она никак не отреагировала, и лишь спокойное ровное дыхание показывало, что она жива.
        Как не был шокирован Конан происходящим, природа взяла своё - ведь он не видел жену больше недели! - и когда варвар приблизился к изножию роскошной необъятной кровати, для работы у него всё было готово! Ведь женщина, и вправду, была прекрасна!..
        - Как зовут тебя, прекрасная незнакомка? - спросил киммериец, невольно наслаждаясь видом стройного тела, шелковистой нежной кожи, и очаровательного лица. Однако женщина никак не отреагировала и не его вопрос.
        Зато отреагировал Юрденна. Откуда-то сверху донёсся его кудахтающий от сдерживаемого смеха издевательский голос:
        - Она не ответит тебе, мой славный Конан! Как не ответят и все прочие ни на один твой вопрос! Они… э-э… Слишком сосредоточены на главной теперь цели своей жизни - зачать и выносить детей великого героя! Они - можешь поверить! - упиваются оказанной им великой честью, и с нетерпением ждут только одного!
        - Ах ты, подлая скотина! Да ты ещё любишь и подглядывать, мразь! Да чтоб Мардук вырвал через задницу твои смердящие глаза! Шмеля тебе под язык! Такого в нашем уговоре не было! Я не буду… э-э… Оплодотворять бесчувственное бревно, да ещё под твоим гнусным надзором!..
        - Ну почему же - бесчувственное! Ха-ха-ха! (наверное, Юрденна оценил пожелание насчёт глаз, и представил, как это было бы весело!). Нет, ты неправ! Можешь не сомневаться - там, в глубине своей души, так удачно подправленной сейчас и подготовленной мною, она слышит тебя, и наверняка оценит твои… Хм!.. Старания и достоинства!
        Но внешне она этого никак не проявит. Я же говорю тебе - её сознание полностью подчинено своей высокой миссии, и обычные проявления любовной страсти - ну, там, - стоны, вздохи, объятия или укусы (он пошло хихикнул) - совершенно ей для этого не нужны. Но ты, конечно, можешь вести себя так, как привык. Говорю же, она вполне оценит твои… старания!
        Да. Так о чём это я?.. Ах, верно! Ты прав. Я, разумеется, покидаю вас, и не буду мешать. Правда-правда, покидаю!
        Я же понимаю, - вновь мерзкое хихиканье, - что если ты будешь чувствовать мою, так сказать… э-э… Моральную поддержку и заботу, пусть даже оказываемую из лучших побуждений… Ты, пожалуй, не сможешь… Полностью отдаться любимой работе, и качество её снизится! Ха-ха-ха!
        И если ты сейчас рассердился на меня, я даже готов принести свои, самые искренние, извинения. За неожиданное вторжение в… Ну, словом, этого больше не будет, слово мага!
        В-общем, прощай! Желаю, так сказать, успехов!
        Издевательское бульканье-смех стало удаляться и исчезло.
        Конан разжал стиснутые зубы и побелевшие кулаки, и, весь в липком поту, сел на постель, тупо уставившись в пол.
        Давно он не испытывал такого унижения!
        Проклятая тварь! Какой он чародей - он просто мерзкий и мелкий пакостник. Подглядывать в замочную скважину и быть шутом - вот его истинное призвание! И как такой - стал магом?!
        Да и его «так сказать» сидело уже в печёнках. Грязный подонок и ханжа! «Моральная поддержка!» Вот уж повезло ему с этим «подвигом Геркулеса!»
        И то сказать - Конан отлично знал цену «слову мага». Наверняка он никуда не ушёл, а затаился, и продолжает гнусное подглядывание, чтобы поймать Конана на слабости и насладиться его терзаниями. Да ведь и женщине - конец, если варвар не сможет выполнить свои, «так сказать», обязанности! Проклятье!
        Конан с иронией глянул вниз. Ну конечно - ни следа былого возбуждения!
        Подлый урод! Ну погоди же, ты ещё не знаешь Конана-киммерийца! И пусть это будет потрудней, чем махать мечом, или рвать врага руками и зубами, но он осилит и этот подвиг! Магу не придётся порадоваться, или посмеяться!..
        Конан встал и развернулся к своей прекрасной партнёрше. Бедняжка!
        Ведь она ни в чём не виновата! Но он постарается - будет нежен с ней, и ласков. Бурен и неистов. Заботлив и изобретателен. Может, она и вправду почувствует его?..
        Покачав головой, Конан вздохнул и сбросил халат.
        Забравшись ко всё так же неподвижно, словно выброшенная на сушу морская звезда, раскинувшейся красавице, он погладил чудесные волосы, вдыхая их аромат, улыбнулся в бездумные глаза, и с сожалением пробормотал:
        - Прости, если сможешь, о, прекрасная незнакомка, что не могу пока спасти тебя от этого… Унижения. Мне придётся выполнить то, зачем я пришёл сюда. Мне ведь не хочется, чтобы ты страдала из-за меня! Как бы я хотел, чтобы наша встреча происходила при других обстоятельствах! Ведь ты такая красавица! Готов спорить, что там, откуда ты родом, тебя страстно желал каждый увидевший тебя мужчина! Не оценить по достоинству такую Женщину нельзя!
        Погладив точёную шею и плечи, он, как мог нежно, поцеловал её.
        Он мог бы поспорить, что уловил своим сверхчутким слухом тихое и злое: «Как трогательно!», но не дал себя сбить, и продолжал ласкать и покрывать жеркими поцелуями нежное тёплое тело, столь непривычно равнодушно встречавшее его ласки.
        Всё же природа взяла своё - он заметил, что «втянулся» в работу!
        Но главным было не это!
        Основной инстинкт где-то там, в глубине сознания его партнёрши, тоже начал брать своё - он почувствовал, как налились, и затвердели под его осторожными пока губами и руками восхитительные груди, и заострились соски. И на поцелуи влажных жадных губ он уже ощущал что-то вроде отклика! Он удвоил усилия и ласки, но тело всё же оставалось неподвижным, и лишь прерывистое и громкое теперь дыхание женщины выдавало, что он не совсем напрасно старается.
        Поняв, что большего от загипнотизированной красавицы он не добьётся, Конан мягко и бережно вошёл. Он-то не был загипнотизирован. Он - как говорит проклятый чародей - здоровый и сильный мужчина.
        А в такой ситуации, если быть до конца честным, любой мужчина, хоть иногда, но мечтает оказаться: чтоб перед ним лежало нежное, податливое, полностью послушное его желаниям и капризам роскошное женское тело. Да, чтоб женщина была полностью беззащитна перед необузданной мужской мощью, первобытной дикой страстью!..
        От чувства, что за ним подглядывают, и, быть может, комментируют и завидуют, так же, как от чувства вины перед беспомощной избранницы мага, захваченной бурей его инстинктов и страсти, Конану удалось на время полностью отключиться. Он и вправду - сильный воин.
        И для победы он сумеет одурачить и усыпить бдительность любого врага. Неважно, что ему впервые пришлось биться с ним на таком «поле брани». Он - справится.
        Он - Конан!
        Наконец он в изнеможении откинулся на подушки, удовлетворённо вздохнув. Показалось ему, или он действительно услышал слетевший с уст всё так же неподвижно распростёртой рядом с ним, разгорячённой его могучим телом женщины, ответный лёгкий стон наслаждения?!
        Если так, то - берегись, волшебник!
        Твой контроль даже за слабыми женщинами отнюдь не так силён, как ты себе мнишь!
        И пусть сознание бедных беспомощных пленниц пока не откликается, зато это делает их подсознание, их тело! Конан решил позже основательно подумать, как можно, и можно ли использовать это, не боясь подставить беззащитных пленниц, лишённых даже свободы выразить свои эмоции и страсти в таком… Деле.
        Ну а пока нужно и ему отдохнуть, ведь чуть позже предстоит ещё одна… «Встреча».
        Не хотелось бы ударить в грязь лицом. Да и несправедливо это - с одной женщиной «поработать» лучше, а с другой - кое-как! Это неправильно. Поэтому он должен поспать…
        Он бережно развернул свою сразу обмякшую партнёршу к себе спиной, обнял её могучими руками и по привычке прижался к белой спине, словно с ним лежала родная и любимая Зенобия, а не совершенно незнакомая женщина.
        Но ведь она и впрямь не виновата, что на неё пал выбор проклятого мага. Поэтому он не будет лишать её своей ласки и тепла. Отдохнуть и ей не помешает - да и было от чего!..
        И бояться ей больше нечего - он справился с «работой».
        Вскоре незнакомка в его объятиях задышала глубже, расслабилась, потёрлась спиной и… другими местами о Конана. Уснула. Тяжело вздохнув, уснул наконец, и он.
        Поспать ему удалось часа три - в пять за ним пришли. Пора было продолжить работу. Показалось ему, или он и вправду заметил следы грусти в провожавших его прекрасных глазах?..
        Ведь, если подумать, женщина в такой ситуации, скорее, будет ненавидеть своего «мучителя» поневоле? Правильно ли он вёл себя с ней? Что с ней будет теперь, когда его семя посеяно, и она, бедняжка, всего лишь «инкубатор»? Нет, он не имеет права отвлекаться на печаль и прочую такую чушь: его главная задача сейчас - сделать так, чтоб ни одна из женщин не пострадала, и не была им «разочарована».
        Мужества и терпения Конану было не занимать. Как и опыта…
        Отмокая перед завтраком в своём бассейне, он имел возможность спокойно обдумать ситуацию. А странно… Нельзя сказать, чтобы ему была совсем уж неприятна его «миссия».
        Нет, вспоминая о своём поведении ночью, он понимал, что вёл себя вполне… Достойно. И, как ни удивительно, многие моменты вспоминал не без удовольствия. Сам себе он при этом удивлялся - вот уж не мог заподозрить за собой таких наклонностей…
        Но, конечно, это был не его стиль!
        Разумеется, махать мечом, и лезть на стены было бы проще, чем стараться не оскорбить чувства собственного достоинства, хоть глубоко, но существующего у этих столь разных, но объединённых сейчас общей бедой, красавиц. Не причинять им физических мук было попроще - Конан каждый раз представлял, что перед ним жена, или одна из тех многих женщин, кого он любил когда-то… И ласки его не были игрой: он действительно загорался сам, и заводил партнёршу своей первобытной могучей страстью!
        Конечно, интересно: смог бы он и вправду работать так целый месяц?
        Но доводить до этого нельзя. Никуда после этого страшного и циничного дела Юрденна его не отпустит - это было бы верхом глупости, а карлик отнюдь не глуп, при всей своей самонадеянности. Значит, жить ему осталось от силы недели три.
        Уже шесть дней, как он продолжал добросовестно «выполнять» свою работу, изо всех сил стараясь поддерживать в маге убеждение в своей покорности обстоятельствам, лояльности к женщинам, и… Нарастающей скуке. На проявлении именно этого порока он и решил сделать ставку в своей маленькой игре.
        Пока же жизнь вошла в определённый ритм, который всех, кроме Конана, вроде, устраивал. Посещая иногда утренние приёмы, на которых Юрденна с подставной «королевой» управлял делами крошечной страны, варвар убедился, что Керхия под хозяйской рукой будет процветать. Чего нельзя было сказать о бывших придворных Шакиры: презрение мага сквозило в каждом слове и приказе этим затюканным, давно нуждавшимся в чистке, или замене обтрёпанных заношенных платьев и костюмов, да и в хорошей ванне, безответным беднягам.
        Заодно он убедился в полной невозможности передать «на волю» какую-нибудь весточку - всё управление велось через курьеров, общались с которыми только их непосредственные начальники, так, чтобы у народа не возникало подозрения, что с королевой что-то не так.
        Карлик гораздо реже докучал ему своими комментариями и «таксказатями», и, похоже, был вполне доволен тем, как движется дело. Он даже, вполне серьёзно, явно желая ещё больше унизить двор бывшей королевы, предложил Конану в свободное «так сказать», от основной работы время, смело выбрать и «использовать» для развлечения и разнообразия - любых придворных женщин, приглянувшихся тому.
        От такой чести Конан, для виду разыграв недовольство и злость, отказался. Ведь если бы он высказал то, что на самом деле удерживало его от этого - брезгливость к грязному, давно немытому телу! - это обидело бы дам.
        Теперь, бродя по замку и двору, варвар всё чаще смотрел на небо и окружающие замок леса, зевая и потягиваясь сильным телом. Скука его величества короля Аквилонии не могла не броситься в глаза. Впрочем, это не мешало ему есть и пить за троих.
        До утреннего (хотя, на самом деле, скорее, полуденного) выхода мага со своей куклой оставалось часа четыре. Решив, что время самое подходящее, Конан вылез из бассейна, оделся пошикарней, и хитро подмигнул своему отражению в зеркале.
        Так как ему оставили и старую одежду и ненужное теперь оружие, он нацепил пояс с мечом и пристегнул туго набитый кошелёк. Денег вполне хватит.
        Пройдя в конюшню, он сам оседлал коня. Верный Рыжий аж танцевал под ним.
        Соскучился! Да Конан и сам соскучился по приятному ощущению благородной мощи и кипучей энергии под собой. Ну, точно, значит, пора «поразмяться»!
        Но когда Конан подъехал к воротам, выехать наружу не получилось - стражники молча тупо взирали на него, не трогаясь с места, и не слушая приказов. (Ага! Ещё бы!)
        - Юрденна! Эй, Юрденна, чёрт тебя раздери! - во весь могучий голос заорал киммериец, обращаясь наверх, к высоченным башням, и не обращая внимания больше ни на кого.
        Прошло не меньше десяти секунд, прежде чем тот наконец отозвался.
        Кром! Неужели - первая удача?! Неужели он узнал, когда спит чародей, отдыхая от гнусного подглядывания по ночам?!
        - Далёко это ты собрался, дорогой гость? - проскрипел хрипловатый недовольный голос, - Неужто покидаешь наш радушный кров?
        - Да нет же! Просто хочу проехаться, поразмять кое-какие мышцы, да и свежим воздухом подышать! Надоело уже тут сидеть безвылазно, словно в каменном мешке!
        Рожи вокруг все неживые! Поговорить - и то не с кем. Скукотища!
        - Ага. Понятно. А ты уверен, что не хочешь… Ну, полежать, отдохнуть?
        - Я уверен, что отдохнуть мне надо только от тебя! Съезжу в лес, в город, развеюсь, отвлекусь… Если мне не изменяет память, ты сам сказал, что днём я могу делать, что хочу! Не волнуйся, к ужину я вернусь - я помню уговор!
        - Ну да, ну да. Всё верно. Днём ты - отдыхаешь… Как тебе угодно. Но… Я думал, что устав ночью, ты… Хм… - Конан почти физически ощущал, как Юрденна борется сам с собой, не желая отказываться от своих слов, но борясь со смутными, и - возникшими не без основания! - подозрениями, - Впрочем, ладно. Ведь ты умный человек. И не захочешь погубить невинных и таких беззащитных, ещё не оплодотворённых тобой, женщин! Поезжай, конечно! Видишь - я доверяю тебе! (Ага - самонадеянность-таки возобладала!)
        Кроме того, ты кое в чём, разумеется, прав! Здесь скучновато. Иногда надо и… Развеяться!
        Наверное, карлик отдал какой-то приказ - Конан его не слышал - стражники подняли тяжеленный засов и отодвинули вовнутрь одну из створок мощных ворот, подняли решётку. Скрипя, стал опускаться подъёмный мост. Почётный эскорт из тридцати уже ставших чуть ли не его семьёй, арбалетчиков, развернувшись, ушёл обратно в замок.
        Конан не торопясь выехал за мост. Он даже не ожидал, что Юрденна так легко отпустит его с первого раза. Видать, его вера в свои силы и возможности велика. Или - что более вероятно! - он хочет уверить в этом варвара. Ну-ну…
        Ничего, пусть следит. Пусть смотрит, пусть слушает. А ничего запретного Конан и не сделает. А то, что он сделает, представить Юрденна вряд ли сможет!
        Путь киммерийца лежал через леса и поля по главной дороге - в Манчест, столицу Керхии, находившуюся от Рэдволда не более чем в десяти милях. Он пустил гарцующего Рыжего лёгкой рысью. За пару часов он рассчитывал добраться до благ цивилизации. Вернее, до одного блага.
        Ему предстояло много… Работы!
        - …СКОТИНА!!! Просто грязная скотина! Похотливая мерзкая обезьяна! Кобель вонючий! Вот ведь неблагодарная тварь! - глядеть на бегавшего перед ним, возмущённо жестикулирующего и брызжущего слюной карлика было бы одно удовольствие, если бы Конану не приходилось изображать вдрызг пьяного.
        Собственно, не так уж сильно ему и приходилось притворяться. Он, развалясь как был, в измазанном и местами рваном, а когда-то шикарном платье, полулежал на своей роскошной кровати, карлик же давал выход душившим его ярости и презрению, непрерывно двигаясь. В состоянии дикого озверения он даже подпрыгивал и топал ногами, тоже пиная мебель:
        - Я-то!.. Я! Приготовил ЕМУ лучших красавиц мира! Породистых, молодых, здоровых!..
        Не какую-то там шушеру, а дочерей знатных людей! А он - он!.. Поехал к каким-то грязным старым шлюхам!!!
        - И никакие они не… ик!.. Старые! - заплетающимся языком выдавил Конан, глядя разъезжающимися в разные стороны осоловевшими глазами, один из которых был к тому же сильно подпорчен огромным синяком, на пузырящегося перед ним Юрденну сверху вниз, - Этот бордель - лучший в городе! Я там… уже бывал! Ик!
        Ну… Согласен, ванны у них нет! Зато они хоть от души… э-э… Реагируют!.. А не лежат, как бревно, когда Настоящий Мужчина ласкает их!
        - Настоящий мужчина! Вы только послушайте! Настоящая свинья - ты хочешь сказать! - Юрденна потряс над уродливой головой крохотными кулачками, - Как, КАК ты сможешь теперь работать, я тебя спрашиваю, глупое ты животное?!
        - Не волнуй…ся! Б-е-э!.. - Конан могуче отрыгнул прямо в лицо скривившемуся уродцу отвратительным дешёвым вином, - Всё сделаю, как положено! Я теперь здорово взбодрился и… Отдохнул! Добрая гулянка только прибавляет… ик!.. Этого… Ну, мужских способностей!
        А я - очень сильный, и, - он вновь раскатисто рыгнул, - качественный мужчина! - набычившись, Конан самодовольно ухмыльнулся.
        - Нет, вы посмотрите на него! - воззвал к небесам выпучивший глазки Юрденна, - Качественный мужчина! Чёрт!!! Чёрт, чёрт, чёрт! Мардук тебя раздери!
        Глаза Конана снова расфокусировались и закрылись - вначале один, затем другой. Взъерошенная голова откинулась на спинку кровати. Раздался стук. Это голова варвара грохнулась о резную спинку. Конан только крякнул. После чего, не раскрывая глаз, открыл рот, подхрапнув.
        - Подумать только! Дело всей моей жизни - в руках такого идиота! Нет, даже не в руках - а похлеще! Ах, если б я сам мог… О, звёзды!..
        Двадцать лет псу под хвост! И всё из-за дурацких капризов! «Лежат, видите ли, как брёвна»! Тоже мне, герой-любовник выискался! «Реакция» ему нужна!..
        Он снова забегал из угла в угол, сердито бормоча себе под нос:
        - Вот что значит - дикарь! Чёртов варвар! Он даже не разделяет животные инстинкты тела от сознательных действий цивилизованного человека! И это с НИМ я пытался договориться по-хорошему, и к ЕГО разуму взывал!..
        - Эй, полегче на поворотах, приятель! Сам ты, если уж на то пошло, дикий варвар! - Конан полусвесился с кровати, словно его тошнило, - Какой ещё «цивилизованный» герой смог бы сделать такую работу, какую делаю я! - он гордо ударил себя в грудь, не забыв при этом икнуть и грохнуться на подушки, с которых в порыве притворного праведного гнева снова приподнялся, - Да ещё в таких… Да, варварских условиях!
        - Это чем же тебя не устраивают мои условия?! - топнул крохотной ножкой Юрденна, - Или ты, скотина прожорливая, не сыт?! Или здесь не лучшие вина! Или с тобой в постели не отборные красавицы?! Я, кажется, честно выполняю взятые на себя обязательства! А ведь я мог бы заставить тебя и силой!
        - А… а вот это ты видел? - Конан со второй попытки сложил большой кукиш, - Ты сам сказал, что я тебе нужен в «естественном», «так сказать», виде! Для качества, этого… Семени!
        Ну вот, а чтобы я был в «естественном» виде, я должен развлекаться, и жить так, как я привык! С живыми женщинами, а не с пустыми куклами… Я же не испытываю от них никакого удовольствия! (Ну, это уж было откровенной неправдой, но доказать это Юрденне никогда не удастся!) А если настоящий… мужчина не испытывает… Ик! - удовольствия, от этой, как её… От партнёрши! - он глубокомысленно поднял вверх волосатый палец, - Он не может нормально продолжать… Б-э-э!.. Работу! Так что ты ещё скажи мне спасибо, что я так… Переживаю за порученное мне… Дело!
        Карлик, вдруг утратив дар речи, так и замер перед ним с открытым ртом.
        Затем медленно закрыл его. Он, вроде, даже успокоился. Выражение лица изменилось.
        Конану было прямо-таки видно из-под полуприкрытых век, как в огромной голове ведётся напряжённая работа. Мысли явно так и бегали. С минуту он молчал.
        Конан честно изображал вырубившегося от высказывания умной мысли - то есть, громко сопел, и почёсывался - словно во сне. Рот он опять полуоткрыл - для запаха.
        - Хм… А вот об этом я и вправду не подумал, - пробормотал наконец Юрденна, пошкребывая жиденькую бородёнку, - Ведь у меня-то такой проблемы, как у него, и вправду, не было… И цели я себе ставил другие… Да, пожалуй, этот придурок прав. Если нет обратной связи, ответной реакции - как в Природе! - качество оплодотворения может снизиться! И это будет не его вина…
        И как это я… Такую простую вещь… Хм. Упустил, упустил. Да он у меня так и импотентом мог запросто…
        Смотри-ка, как ему это инстинктивно удалось это почуять… Хм… Да, уделал он меня! Вот уж не ждали…
        Но ведь всё ещё исправимо. Да, оставшихся можно ему… А затем ему придётся ещё раз тех, кого я… Или - оставить их так?.. Ну, посмотрим.
        - Эй, ты… «Настоящий мужчина!» - окликнул он храпящего уже изо всех сил Конана, - Послушай меня, говорю! Да проснись же! - сердито гаркнул он.
        Варвар перестал храпеть и разлепил глаз, не скрытый синяком:
        - А? А, это опять ты… Что, уже пора?
        - Нет. Вот чёрт! Слушай меня. Эй, не спать! Да ты можешь послушать?! - крохотными слабыми ручонками карлик ожесточённо тряс варвара за плечи, и тот еле сдержался, чтобы не попробовать тут же и свернуть и без того кривую шею. Удержала его лишь уверенность в том, что перед ним не настоящее тело, а очередная иллюзия. Настоящий Юрденна должен выглядеть не так! Что его в этом убедило, он и сам сказать не смог бы, но повторять прошлые ошибки у него нет права.
        - Конан! Ты в состоянии понять меня?
        Конан кивнул тяжёлой головой так, что она аж завалилась на бок, и даже разлепил второй глаз, который, правда, так и продолжал смотреть куда-то вверх всё это время:
        - Конечно! Уж не думаешь ли ты, что я пьян?!
        - Нет, ты не пьян! Это конь твой пьян! (И это тоже была правда: в одном из кабаков Конан угостил и Рыжего полным ведром!) Да чтоб тебя! Вот что я тебе скажу, любвеобильный ты мой: отныне я смягчу условия твоей работы. Понимаешь? Женщины, с которыми ты будешь… встречаться, временно будут освобождены от гипноза! И смогут «наслаждаться» в полной мере твоими… Мужскими достоинствами! Так же, как ты - их прелестями. Наслаждайтесь, так сказать, друг другом, сколько влезет! Полная свобода чувств! Никаких больше «бесчувственных брёвен»! Но!
        Но помни: никаких посторонних разговоров! Любая попытка расспросить кого-то обо мне и моих делах, или о том, откуда родом женщина и кто она, неотвратимо кончится тем, что виновная, пусть даже она ничего не скажет, будет жестоко наказана за твоё любопытство! Помни: ей тоже про тебя знать ничего не нужно!
        Вы должны только… э-э… Любить друг друга, наслаждаться своей… близостью, и говорить только на нейтральные темы… Ну, и само собой, работа должна быть выполнена на совесть!
        - Вот это другое дело! - с энтузиазмом откликнулся сразу повеселевший варвар, старательно делая вид, что уловил только то, что его интересовало больше всего, - К такому я - привык! Женщинам всегда… должно быть хорошо со мной! Ну… и мне тоже! А то - эти рыбьи глаза, тело - как тряпка… Тьфу! - он скривился и сплюнул.
        - Да погоди ты, дослушай! - оборвал перешедшие в невнятное бормотание разглагольствования киммерийца Юрденна, - Но за это ты должен обещать, что не будешь больше тратить на посторонних шлюх своё… семя! Ты понял?!
        Ого! Видать, его семя и впрямь - драгоценная вещь! Может, ещё поторговаться?
        Нет, опасно. Враг может догадаться, что он хитрит, и тогда всё разыгранное Конаном представление насмарку! Нет, лучше оставаться «пьяной скотиной», рабом своих «варварских инстинктов»!.. Лучше, чтоб враг проникся ещё большим презрением к нему, тогда он расслабится, и не будет готов к следующим шагам Конана.
        - Ну… да. А чего тут не понять? Всё лучшее - сюда, в нашу большую, дружную, так сказать, Семью! А ведь признайся честно: ты, небось, испугался, как бы я не подцепил какой заразы? - заговорчески подмигнул варвар, - Ладно, ладно, ты прав - такой… Ик!.. производитель, как я, - он скромно выпятил грудь и похлопал себя по паху, - и вправду достоин только самых лучших жён… Ик!.. щин! Но, разумеется - только на основе… этого, как его… да, вот именно - взаимного согласия!
        - Чёрт с тобой, будем считать, что договорились! - карлик уже совсем успокоился, и с лёгкой иронической ухмылкой глядел на Конана, - А сейчас, чтобы не сорвать сегодняшний график, ты можешь спать до часу… Нет, даже до двух часов ночи. А затем - работа! Вторая встреча - в семь утра. И помни - никаких посторонних разговоров!
        - Да помню я! Ты, главное - женщин разморозь! Чтобы было так, как я привык! А я уж - поработаю!
        - Ладно, раз обещал - сделаю. Но - только на время вашей встречи! Не хватало мне только неповиновения, капризов, и слёз! Так что вот теперь имей в виду: уговоры и капризы дамочек отныне - твоя проблема! Надеюсь, соблазнитель ты тоже призовой, и от Геркулеса не отстанешь!
        - Да ты что! Я же - Конан! Что мне какой-то там Геркулес!.. Сказал же - твоё дело в надёжных руках! - Конан схватил свой пах в охапку, и потряс.
        Карлик сердито плюнул, и вышел. Конан смог расслышать, как он, уже в дверях, сердито буркнул себе под нос: «Хвастливая пьянь!»
        Конан, крайне довольный, откинулся на постель и закрыл глаза.
        Всё, вроде, шло по плану.
        Когда он отправился «погулять», он ни минуты не сомневался, что Юрденна с него теперь глаз не спустит - и, разумеется, оказался прав!
        Пока варвар развлекался едой и обильной выпивкой в многочисленных кабаках, маг терпел. Тем более, что Конан соблюдал договор - лишнего не болтал, хоть досужих сплетен по Манчесту гуляло предостаточно. Но вот когда киммериец ввалился, уже с трудом держась на ногах, в местный бордель, и потребовал девочек - да повеселее и пошустрее, Юрденна не выдержал: послал за похотливым буяном взвод гвардейцев Шакиры.
        Но было поздновато - ведь только на дорогу у тех ушло не меньше часа!
        Уж Конан за это время развернулся! Необласканной осталась разве только содержательница достойного заведения - толстая карга лет шестидесяти. Но не потому, что варвар не покушался - а просто не успел…
        Да и финальная драка получилась на славу: сильно он не покалечил никого, но порезвился от души, раскидывая и молотя бедняг-гвардейцев, прежде чем позволил превосходящим силам противника навалиться, и скрутить себя. Да и то - если бы не сеть… (во всяком случае, Юрденне он именно так и показал…). Дорога назад, в замок, отнюдь не напоминала триумфальное возвращение Короля.
        Ну так. Первый шаг, вроде, сделан. Можно с чистой совестью и отдохнуть до двух часов. А заодно и дальнейшие шаги обдумать. Потому что, если не выгорит план использования освобождённых, останутся лишь рискованные, но привычные силовые методы… Не хотелось бы доводить до крайности. Так что времени - в обрез…
        С первой женщиной, с которой Конан встретился в эту ночь, ему явно повезло.
        Звали её Велла. Пышногрудая и пышнобедрая брюнетка средних лет, она немало повидала в жизни, и прекрасно понимала, что от неё требуется Юрденне и Конану. И что с ней будет, если она заартачится. Она даже нашла в себе силы с известным юмором отнестись к ситуации - это говорило о незаурядной силе духа и уме. Да, дети от такой женщины будут просто замечательными.
        Жаль только, что Конана в такой ситуации это порадовать не могло.
        Тем не менее, они вдвоём очень мило провели время, наслаждаясь друг другом, как опытные любовники, а затем поболтав о пустяках. Оба прекрасно понимали, что Юрденна с повышенным вниманием будет следить за первой «так сказать» встречей, в «естественном» состоянии, и риск попасться на сообщении чего-то действительно ценного и полезного об общем враге, слишком велик. Не сомневался Конан и в том, что время его отдыха до второй встречи тоже не останется «без внимания». Так что он вполне мирно уснул, нежно обнимая Веллу, и с чувством хорошо выполненного долга прохрапел до прихода «своих» - замороженных арбалетчиков, всё так же равнодушно сопровождавших его - на «почётном эскорте» Юрденна-таки настоял.
        Вторая женщина - Кайли - оказалась молода, и очень вспыльчива и своенравна: Конану еле удалось без применения силы убедить её, что для её же блага нужно выполнить то, что требует от них маг, а не бежать сейчас же рубить его в салат.
        Варвару потребовался весь его такт, дипломатичность и мужество, чтобы терпеливо настоять на своём, хоть его не раз и обзывали «грязным самцом» и «жалким трусом». Временами он здорово жалел о тех, молчаливых, и послушных женщинах… Особенно его злило то, что уж Юрденна-то точно получал полное удовольствие, слушая его уговоры и аргументы.
        Когда уже на рассвете заплаканная, но довольная Кайли уснула, пристроив миниатюрную головку у него на плече, и доверчиво прижавшись тёплой ногой к его «рабочему органу», Конан всерьёз стал сомневаться, даст ли ему хоть какой-то шанс избранный им нелёгкий путь. Ведь моральных мучений на самом деле он испытывал теперь гораздо больше, а ничего полезного так и не узнал. Да и сможет ли?..
        Но, подумав, он решил продолжать твёрдо держаться разработанной тактики, чего бы это ни стоило - только так у него оставался шанс обхитрить противника, считавшего себя хитрее, и свысока глядевшего на «примитивного варвара».
        Рано или поздно Юрденне надоест ловить каждое их дыхание, вслушиваться в каждое слово, и наблюдать по пятнадцать-двадцать часов в сутки, как Конан «работает», ест, спит, отмокает в бассейне, и снова «работает».
        Не может такого быть, чтоб хоть кто-то из доставленных сюда далеко не глупых и достаточно опытных и умных женщин (Кайли тут явно была исключением, возможно, даже, Юрденна специально подсунул её варвару, чтоб тот понял свою «ошибку»), не узнал по дороге, или уже здесь, в замке, чего-то очень полезного… И не хотел каким-нибудь способом передать эту информацию единственному человеку, который действительно сможет что-то сделать для освобождения их всех…
        Терпения варвару было не занимать, хотя оно-то и требовало мужества подчас побольше, чем открытая схватка. Но злости и упрямства ему тоже хватало. Стиснув зубы, и старательно изображая быка, попавшего в незнакомое ему стадо, он терпел, и ждал, продолжая улыбаться и… думать над силовым методом - если уж настанет его час.
        На восемнадцатую ночь пребывания в замке ему повезло.
        Если, конечно, называть везением выстраданный и осуществлённый план.
        Вторая из доставшихся ему в эту ночь женщин - Наина - была в зрелых летах, и, судя по всему, очень умна и хитра. (впрочем, как Конан успел понять - круглых дур, и даже просто - необразованных, в Юрденновской коллекции не было: очевидно, для передачи нужной наследственности требовалось обладать не только незаурядной внешностью!..)
        В постели она тоже оказалась хороша и опытна, как ни одна из встретившихся Конану за эти две с лишним недели партнёрш.
        Она приветливо встретила варвара, свободно поддерживала ни к чему не обязывающий разговор ни о чём, умело и бурно ласкала его. И умудрилась между стонами наслаждения, когда их тела сплетались в тугой клубок, сильно, как бы в порыве страсти, укусив его за плечо, и хитро подмигнуть, когда возмущённый киммериец приблизил к ней своё лицо вплотную.
        Хоть Конан и умудрился еле заметно кивнуть в ответ, они, как ни в чём не бывало, продолжали с увлечением, азартно предаваться по-настоящему бурной теперь страсти, чтоб не вызвать лишних подозрений у явно пресыщенного такими сценами карлика, ещё с полчаса.
        От радости и предвкушения Конан запыхался, как никогда.
        Он чувствовал, что даже Юрденна устал от зрелища их «встречи» не меньше.
        - Заездила меня совсем! - отдуваясь, прохрипел он, в истоме откинувшись, наконец, на подушки, оставшиеся ещё на постели.
        - Ещё неизвестно, кто - кого! - отпарировала его прелестная партнёрша, игриво шлёпнув его ладошкой по волосатой груди. Её тёплые ягодицы соскользнули с Конановского живота, и зрелище налитых, нежно-розовых грудей перед лицом, перестало возбуждающе дразнить его, - Ну, ладно, иди сюда, противный мальчик! Мамочка Наина приласкает уставшего шалуна! - она нежно, но в то же время крепко обхватила здоровенного мужчину своими ласковыми руками, и, действительно, стала укачивать, как младенца, что-то тихо напевая своим приятным мелодичным голосом на незнакомом Конану языке. Конан улыбался, принимая игру.
        Как ни хорошо понимал он необходимость быть готовым к тайным переговорам, вскоре усталость, монотонный напев и какая-то непонятная расслабленность сделали своё дело - он уплывал куда-то в тёплых мягких объятиях, всё дальше и дальше, к беззаботному и ласковому солнцу, к чему-то хорошему, доброму…
        Он уснул!..
        Проснулся он от укуса за ухо. И обнаружил, что рот его плотно накрыт нежной маленькой ладошкой. Тихий, но отчётливый шопот проник в его сознание. Головка Наины, как бы во сне, уткнулась ртом ему прямо в висок.
        - Конан! Проснись, Конан! Слушай и молчи! Я уверена - проклятый маг тоже заснул. Никто ещё не устоял против волшебной колыбельной моей прабабушки - Зарин-опы. Это тайна, которой владеет только наш род…
        Но на всякий случай я ещё выждала час-полтора. Всё равно: ты - молчи! Может, он настроился просыпаться на твой голос! Он может и не такое! Не стоит рисковать. Всё, что ты хочешь узнать, я и сама тебе расскажу!..
        Конан все силы прилагал к тому, чтобы расслаблено лежать, закрыв глаза.
        - Маг сейчас живёт в северной башне. Там и его драгоценный талисман - волшебный хрустальный шар. Да ты и сам мог заметить - эта башня повыше других, построена только недавно, и охраняется лучше прочих. Там всегда не меньше пятнадцати арбалетчиков - на втором и четвёртом этажах.
        Верно, прикинул Конан - башня в северном углу замка и повыше, и поновей.
        Значит, маг просто морочил ему голову байками о том, что живёт в разных местах. Или переселился туда недавно. Охраны он, естественно, не увидал - она дежурит внутри каждой башни. Но заходить в них Конан не мог - Юрденна запретил.
        Всё равно: пятнадцать стрел - много даже для него. Как бы ни была заторможена реакция у воинов, проскочить тяжело. Ведь если его даже случайно царапнет хотя бы одна… Нет, тут надо что-то придумать!
        - Не могу тебе точно сказать, когда чародей отдыхает, но краем уха я слышала, что с семи утра и до полудня никто из его слуг не получает в последнее время почти никогда новых приказов. И еду ему в это время не носят больше. Возможно, перемена его обычного распорядка дня как-то связана с тобой и твоей… работой. - она опять, но уже нежно, укусила его за ухо.
        - Всех в замке он держит под постоянным гипнозом с помощью своего шара.
        Без него его сил хватает только на двух-трёх человек, да и то лишь на близком расстоянии. Но шар может работать как бы сам: даже когда маг спит, или в отъезде, никто не может сбросить чары. Но вот ещё что - я как-то слышала, что месяца три назад он приказал казнить на месте воина, случайно упавшего в ров, и чуть не утонувшего. Я слышала ещё, что тот воин, выбравшись изо рва, вёл себя странно - кричал, ругался… Возможно, он освободился благодаря воде от гипноза.
        Имей это в виду, если захочешь что-то предпринять и защититься от чар. Но, к сожалению, я не вполне в этом уверена: за это время он мог и ликвидировать эту брешь в своей обороне!
        Ну нет! Конан-то знал, что не ликвидировал! Даром что ли ни один стражник из его сокращённого теперь до десяти человек персонального эскорта никогда не мылся! Это было ясно по особому, глубоко въевшемуся и застарелому запаху пота, сопровождавшему всегда этих несчастных, куда бы они не направлялись, следуя за ним, словно выводок цыплят за клушкой, впрочем, никогда и не препятствуя ни в чём. Да и придворные… Хотя их-то чародей ловко изобразил презренной кастой.
        - И ещё Конан, знай: живым он тебя отсюда в любом случае не выпустит! Уж кого-кого, а тебя он боится пуще смерти! Так что на спасение у тебя не больше восьми дней: как только ты закончишь… С нами… Он заколдует и убьёт тебя! Конан! Беги! Беги до того, как встретишься со всеми женщинами!
        Ты сможешь заручиться помощью другого мага, и вернуться! Если ты этого не сделаешь, все мы - и оплодотворённые, и ещё нет - погибнем! После родов, когда мы уже не будем носительницами столь нужных ему детей, он обязательно убьёт и нас - чтобы не мешали его планам воспитания будущих тиранов и убийц! Бежав же сейчас, ты спасёшься сам, и сможешь вернуться за нами, и убить чародея. Если же ты останешься - гибель неизбежна! Причём - бессмысленная… Я слишком хорошо его знаю! Беги же - ради твоих будущих детей!
        - Кивни головой, если ты понял меня. - мольба в её голосе сменилась усталостью, и… слезами. Но беззвучными - слезами сильной женщины. Она даже не вздрагивала.
        Ощущая горючую влагу на своём плече, Конан, словно во сне, легонько кивнул. Ничем другим он не выдал, что не спит. Он продолжал расслаблено сопеть, изо всех сил сдерживая… Радость!
        Вот оно! Наверное, ради этого момента он ждал и терпел, сдерживая свою кипучую кровь от жажды немедленных действий и попыток убить мага любой ценой!
        Определённо, повезло ему с этой Наиной! Как же сильна должна быть ненависть к мучителю, и сила духа, если она, не боясь пыток и смерти, сообщила ему неоценимой важности сведения, предлагая бежать, а себя обрекая таким образом почти на верную гибель?!
        Нет, не бежать он должен, а спасти - и её, и остальных. Нельзя позволить магу ускользнуть! Ведь он уже может успокоиться, и забрать с собой тридцать шесть женщин с его детьми - пусть пока только в чреве матерей, но - в будущем…
        Теперь он узнал почти всё, что хотел. И даже больше: мокрая одежда может, пусть на короткое, время, защитить его. На могучем теле она, конечно, просохнет быстро. Но Конан-то не будет в это время сидеть сложа руки! Полчаса защиты от гипнотических чар должно хватить с лихвой! Нет, не бежать он собирается, а действовать! Причём быстро.
        Лучше всего прямо сегодня.
        Ведь он не просто воин-киммериец в свои сорок с хвостиком. Он теперь больше стратег.
        Предварительный план у него уже созрел. А вот теперь и все детали встали на свои места. Но… придётся ещё немного подождать!
        Поэтому он легонько кивнул ещё раз, нежно прижал к себе тёплую, вроде, с виду, спящую миниатюрную храбрую женщину, и снова… Уснул!
        Уснул, успев, однако, поломать голову над тем, откуда и как эта смелая и находчивая женщина узнала такие ценнейшие сведения. И какую цену за них заплатила…
        В семь утра за ним как обычно пришёл персональный «почётный» эскорт, во главе с Андронисом - Конан-таки узнал у Юрденны, как зовут капитана. И поскольку по предложению варвара, не встретившего возражений у мага, с женщинами он теперь встречался в десять вечера, и в три ночи. С каждой из них после «работы» он успевал поспать часа три, обхватив могучими руками, или подставив мускулистую грудь очередной получательнице его «ценнейшего» семени, для лучшего его, «так сказать», усвоения её организмом.
        Это было на руку ему - днём он теперь, в общем-то, мог и не спать. Однако, чтобы маг не подумал чего, он всё же дремал обычно у себя, до полуденного приёма в тронном зале. Слова Наины, вроде, подтверждали, что такая тактика принесла свои плоды - маг отдыхал только после того, как убеждался, что Конан покинул женщин.
        Придя к себе, Конан как всегда вымылся и плотно позавтракал. Зевнул. Лёг в постель, сладко потянулся. Закрыл глаза и притворился спящим умиротворённым сном человека, честно выполнившего свой долг.
        Когда прошло два часа, то есть, примерно в девять, он начал действовать.
        Молча.
        Бесшумно одел свою старую одежду. Взял меч и кинжал, который попросту отобрал у кого-то из придворных, взамен своего (Юрденна не возражал, а лишь презрительно ухмыльнулся.) недели две назад. Не забыл и не столь роскошный, но вполне надёжный запасной, припрятанный в сапоге.
        Повязал голову широкой полосой льняной материи, добытой из белоснежной простыни.
        После этого он как был, в куртке, рубахе, штанах, сапогах и при оружии, забрался в бассейн, и погрузился с головой под воду на добрых полминуты.
        Вылез. Сел и поднял ноги, чтобы вода вытекла из голенищ. Пошёл, оставляя за собой мокрые следы, прямо в кузницу замка. На десятерых молчаливых сопровождающих, идущих за ним всё так же, колонной по два, от самых дверей его покоев, он привык внимания не обращать - что днём, что ночью они не препятствовали его перемещениям по замку.
        Покуда не было особых указаний карлика, они вообще не проявляли инициативы, и фактически не были помехой для задуманного. Просто шёл он теперь помедленнее, чтобы его эскорт не слишком гремел оружием, доспехами и сапогами.
        В большой и насквозь прокопчённой кузнице варвар выбрал одно основное и единственное орудие - огромный, не меньше чем пудовый, молот на толстой, прочной, ухватистой рукоятке. Так как отец его был кузнецом, он кое-что понимал в этом деле. Молот очень удачно разместился за его широким поясом сзади. Кузнец, если и был здесь, похоже, отдыхал - ещё один факт в пользу того, что сейчас главный мерзавец отдыхает.
        Затем варвар посетил и королевскую кухню.
        Так же, не торопясь, пересёк он широкий, мощёный порядком стёршейся брусчаткой двор, на секунду задержавшись под северной башней. Да, именно под её окнами-бойницами ужасные доказательства не оставляли сомнений в словах Наины: тёмные, глубоко въевшиеся между камнями пятна - кровь невинных жертв, не потрафивших гнусным капризам проклятого горбуна - выделялась своим свежим и хорошо различимым видом, неопровержимо свидетельствуя о злодеяниях в этой башне.
        Мерзкая тварь! Да был ли он нормальным мужчиной, в конце-концов?!
        Или все его гнусности от собственного бессилия в постели? Не в этом ли источник его лютой зависти и ненависти к Конану, и всем на свете женщинам? От мысли, какое воспитание и судьба могли бы постичь его детей в лапах озверелого урода, киммерийца пробрала холодная дрожь…
        Ладно, настал час истины. Будущее - и женщин и детей! - зависит от него!
        Конан подхватил тяжеленное ведро и быстро шагнул в дверной проём башни. Как он и думал, его охранники двинулись за ним, немного, как обычно, замешкавшись.
        Ну, здесь-то они ему не нужны! Мгновенно оглушив ударами могучего кулака двоих ничего не успевших предпринять стражей у двери, мимо которых он мирно «гулял» каждый день, чтобы все они «привыкли» к нему, Конан быстро захлопнул толстенную дверь, оттолкнув ею напиравших снаружи «своих», и заложил массивную щеколду. Снова подхватив полнёхонькое ведро ужасающих размеров, которое он снял с цепи кухонного колодца, варвар со всех ног кинулся вверх по спиральной лестнице, в открытый люк - на второй этаж. Двигался он, несмотря на молот и ведро, бесшумно.
        Десятерых стражников-арбалетчиков, находившихся там, и не успевших ещё получить никаких руководящих команд, или вскинуть оружие, он щедро окатил добрыми десятью галлонами чистой и холодной воды. Досталось почти всем!
        Тех, кому всё же не досталось, варвар поспешил свалить с ног своими тяжеленными кулаками и всё тем же ведром, разбившимся о шлем последнего бедняги.
        В образовавшейся свалке, наполненной криками тех, кто очнулся от гипноза, и неразборчивым ворчанием тех, кому воды не хватило, Конан тараном своего тела проложил себе коридор и стремительно ворвался сквозь массивную дубовую дверь на третий этаж, поспешив захлопнуть за собой и её. Засов здесь не уступал тому, что был внизу. Третий этаж никто не охранял, чего нельзя было, к сожалению, сказать о четвёртом.
        Но ему повезло - выручило то, что Юрденна лишил жертв гипноза инициативы и мозгов: стражники, услышав подозрительный шум, не догадались забаррикадироваться внутри, а принялись стрелять в него через дверной проём. Этих пятерых, двигавшихся, словно заведённые, плохо смазанные и медлительные автоматы, пришлось, к сожалению, убить. Первых двух, спустившихся ему навстречу по лестнице - брошенными кинжалами. Третьего - из арбалета одного из убитых, прикрываясь, как щитом, его телом.
        Остальные двое, так и не попавшие в живого, всё время двигавшегося, словно ртуть, противника, пали от меча. Конан быстро осмотрел себя: действительно - ни царапины. Вот только… Быстро взмахнув мечом, он отрубил себе кончик мизинца - с него свисала подозрительная красная капля… Лучше подстраховаться - плевать на палец!
        Хорошо, что на этом, самом важном, рубеже обороны, арбалетчиков было всего пятеро - очевидно, Юрденна слишком полагался на пост второго этажа. И всё равно, от стрел Конана спасло только то, что его реакция и скорость движений не шли ни в какое сравнение с замедленными, дёрганными движениями несчастных марионеток.
        В наступившей тишине Конан поразился: свалка на втором этаже продолжалась. Похоже, очнувшиеся боролись с теми, кто не смог сбросить чары. Но помочь несчастным варвар сейчас не мог - его ждали дела поважней!
        Он закрыл изнутри и запер и эту дверь. Поднялся наверх.
        Пятый этаж охраняла только монументальная дверь из толстых, окованных железными полосами, досок. Её Конан сорвал с петель своим молотом с пяти титанических, достойных Геркулеса, ударов. К этому времени проснулся и Юрденна. Сориентировался в ситуации он быстро.
        - КОНАН! ОСТАНОВИСЬ!!! Или, клянусь кишками Неграла, я убью тебя!!! (третий и четвёртый удары!) КОНАН! Я убью всех женщин! Немедленно! (пятый удар, и дверь с частью косяка рухнула вовнутрь!) Остановись, проклятый дурень! Глупая скотина! МОЮ дверь ты всё равно не откроешь! И внутрь не пройдёшь!!!
        Конан, игнорируя площадную ругань и проклятья, скорее, более уместные в устах базарной торговки, или мелкого воришки, чем у могучего мага, с сожалением убедился, что Юрденна прав - от этой железной двери его замечательный молот отскакивал, даже не коснувшись - её защищало заклинание! Как, впрочем, и всю стену.
        - Ну что, убедился, баранья башка?! - торжествовал маг, - Сдавайся, и я, так и быть, пощажу тебя - тебя, но не эту суку Наину! И зачем это я её тебе… Слишком, тварь, умная! Ну ничего - я для неё ТАКОЕ придумаю!.. Ох, как я её!..
        Конан не слушал. Он знал, что может случиться и так, что через дверь, в лоб, и стену, в обход, пробиться не удастся. Ничего!
        У него был и план «Б»!
        Юрденна явно плохо разбирался в строительстве. И плохо представлял себе свойства извести, как связующего материала. Пока не пройдёт несколько месяцев, прочность её в несколько раз меньше, чем у скрепляемых ею каменных блоков!
        Киммериец ощущал и попытки волшебника взять его под контроль гипноза. Но пока мокрая копна волос и одежда успешно защищали его! Он вновь спустился на пол этого уровня - туда, где стену башни разрезали три бойницы: две наружу, одна - во внутренний двор. Всё - работы поменьше!..
        Поплевав на ладони, он с киммерийским боевым кличем обрушил молот на боковину первого окна.
        О, как долго он ждал этого момента! И пусть в руках не верный меч, а вокруг - не враги, он махал с упоением, круша в пыль каменные блоки почти трехфутовых стен, и белую пока прослойку известкового раствора. Тяжело было только с первым кирпичом - остальные выбивались легче: им было куда выпадать! Вскоре он приноровился выбивать блок с пары ударов.
        Через три-четыре минуты он обрушил добрых три фута стены, и завывания, визг и проклятья Юрденны стали ещё громче. Но в голосе его теперь сквозило и отчаяние. Конан, ободрённый этим, удвоил и без того титанические усилия, не забывая оглядываться на дверь, скрывавшую обитель мага, и готовый схватиться за верный меч или прихваченный арбалет.
        Когда брешь в стене увеличилась футов до восьми, с земли в него стали стрелять. И хотя варвар разворачивал наружную от замка стену башни, он стал действовать осторожней. Он знал, что попасть в него с такого неудобного угла невозможно, но совсем не хотел наколоться об какой-нибудь из залетевших наконечников.
        А на то, чтобы обежать замок, и стрелять в него с действительно опасной стороны, нужно время. С ним-то он и сражался! Кроме того, он всё ещё опасался за свой тыл - не вылез бы сам Юрденна, чтобы остановить его очередной магической гадостью! И не пробились бы загипнотизированные стражники через запертую дверь снизу!
        Поэтому он не останавливался ни на секунду, круша и ломая, и лишь бросая мельком взгляд то под ноги, то на дверь. Липкий горячий пот заливал глаза, и даже если бы вода испарилась - он не боялся: он весь был мокрее мыши! Боялся же он только одного: не выпустить бы молот из ладоней!..
        Никогда ещё время не тянулось для него так медленно! Никогда он ещё не прилагал таких усилий - и не на поле боя! Однако план его, хоть и походил на экспромт, был продуман, выстрадан, и… Сработал.
        Он так и не узнал, что делал у себя Юрденна, чтобы остановить его - возможно, он отвлекался на какие-то спасительные для Конана мгновения, чтобы отомстить чертовке Наине, или рассылал в другие, более удобные для обстрела места арбалетчиков… Но очевидно - ничего путного против тактики варвара он предпринять не успел: кроме его иногда затихавшей отчаянной ругани и усиливающегося потока стрел, киммерийцу ничто не мешало в его пыльной и опасной работе.
        Когда до второй наружной бойницы осталось фута три, тон карлика вдруг стал совсем другим… А уж слова-то:
        - Остановись же, Конан! Выслушай! Да, признаю: я был не прав - ты не производитель-идиот, а хитрый и мужественный воин! Настоящий Король! Почему бы нам не объединить - на добровольной, естественно, основе! - наши силы?! Что там какая-то жалкая Аквилония: весь Мир может лежать у наших ног! Послушай, это не преувеличение - весь МИР! И мы с тобой - хозяева! Мы бы навсегда покончили с разорительными войнами, наладили торговлю, мы бы правили мудро! Люди были бы счастливы и сыты! Я могу даже подарить тебе Бессмертие! Я…
        Конан даже не затруднял себя ответом - это сбило бы его с дыхания.
        Он ни на секунду не усомнился - враг просто пудрит ему мозги, пытается задержать до того, как арбалетчики добегут до башни снаружи. А махать кувалдой становилось всё тяжелей! Но он видел: цель близка. Осталось чуть-чуть! Ещё несколько футов, и верхушка башни рухнет со своих ста пятидесяти футов высоты!
        Смерть чародею!
        И наконец это случилось.
        Когда было выломано чуть больше половины наружной стены, свежая кладка не выдержала веса вершины башни, и со скрипом и скрежетом остаток полуокружности стены прорезала вначале чуть заметная, а затем всё ширящаяся трещина. Молился Крому варвар только об одном: чтобы пробитой им щели в три-четыре фута высотой, хватило для её падения!
        Подхватив верный меч, который он недавно отстегнул, чтобы не мешал во время работы, ударяя по ногам, и не забыв столь замечательно выручивший его молот, Конан со всех ног кинулся вниз - туда, где мощные межэтажные перекрытия и толстые стены старой кладки могли защитить его от предстоящего камнепада. О том, чтобы маг не мог последовать за ним, он позаботился: два надёжно забитых в косяк гвоздя из кузницы надёжно удерживали дверь, хотя и не касались её поверхности!
        Вслед ему нёсся дикий вой Юрденны и скрежет сминаемых и обрушивающихся камней, пока, вначале медленно и неуверенно, а затем всё быстрей и неотвратимей, этаж с колдовской кухней и её хозяином не устремился к земле!
        Верхушка башни, как и планировал Конан, рухнула наружу замка, почти, к счастью, не покалечив отлетевшими камнями зачарованное воинство, собравшееся во внутреннем дворе, и так и не успевшее добежать до «его» окон снаружи. Град стрел, наконец, прекратился.
        Какое-то время страшный грохот ещё стоял в ушах варвара… Затем стих.
        Зато возник ропот радостных голосов - голосов живых людей: вначале смутный, затем радостно-громкий, подхваченный по всему замку. Конан понял, что цель достигнута - враг мёртв, хрустальный шар разрушен, разбит. Все бывшие рабы свободны…
        Его ум, наблюдательность, и незаурядное терпение вновь выручили его.
        Он смог издали разглядеть устройство одной из бойниц надстроек башен, и понять, что строивший их, или руководящий строительством, не имеет никакого представления о необходимом для такого сооружения запасе прочности - стены толщиной едва в три фута должной надёжности, да при такой высоте, уж точно не дадут! Видать, очень уж торопился Юрденна вознестись к небу со своим шаром - даром что хотел завоевать весь Мир. А сам даже башни как следует построить не сумел. Впрочем, не он первый, не он…
        Ещё Конану сильно помогло то, что по утрам двери северной башни держали открытыми - магу, наверное, был неприятен стойкий кислый запах пота и казармы, возникший от давно немытых тел и грязных камзолов стражи. Вот как важна чистота! Наверное, поэтому он и Конана не стал заколдовывать - ведь тот, хоть и «варвар», а мылся каждый день! Мгновенно смекнул бы, что к чему: ванна сразу освободила бы его!
        Конан стал спускаться. Он, правда, вначале был вынужден унять неприятную дрожь в ногах - нервное напряжение и жуткая работа всё же вымотали и его… Нет, его слабости не должен видеть никто - на то он и легендарный Конан!..
        Нижняя часть башни устояла: пяти, а кое-где и семифутовая старинная, капитальная кладка выдержала. Отодвинув засов, Конан вышел. Оставшиеся в живых на втором этаже пятеро мокрых и еле живых стражников восторженно приветствовали его, и всё норовили задушить в объятиях, от которых тот и не думал отбиваться. Трое из этих сильных и прожжённых воинов, расчувствовавшись, даже не стыдились своих слёз.
        План Конана сработал и здесь: оставаясь достаточно мокрыми, эти смелые и сообразительные ребята смогли преодолеть силу чар карлика, и быстро поняли, чем реально могут помочь киммерийцу. После чего повыкидывали в окно и ров только оглушённых варваром, или ещё подчинявшихся Юрденне коллег, и удерживали дверь от тарана, которым верные ещё слуги мага пытались разнести крепкую дверь из дуба и железа.
        Конан помог им разобрать баррикаду, в спешке набросанную к нижнему люку.
        Во дворе его принялись качать.
        Еле удалось вразумить радующихся керхийцев - нужно было убедиться в смерти мага.
        Послав слуг и придворных освободить женщин, сам Конан с отрядом добровольцев - то есть, почти со всеми остальными обитателями Рэдволда - выбежал через главные ворота. Обогнув замок с тыльной стороны, почти бегом они добрались до ещё пылящейся груды обломков, перелетевших через ров, и тех, что лежали прямо в нём, запрудив заросшее водорослями, кувшинками и камышом старое русло.
        Верхушка башни рухнула, к счастью, на твёрдую землю: он рассчитал, где «рубить» каменное дерево, верно.
        Поэтому они быстро нашли всё, что осталось от магического шара - прозрачные, радужно переливающиеся на солнце чешуевидные осколки - и от самого горе-покорителя Вселенной.
        Здесь Конана ждал сюрприз.
        Юрденна оказался вовсе не карликом.
        И даже не мужчиной.
        Перед ними лежало изломанное, грязное, в разорванном и окровавленном платье, тело молодой ещё, красивой статной женщины. Кровь из пробитого виска заливала её лицо, не позволяя усомниться в смерти…
        Стражники поспешили стащить с неё обломки камней, и оживлённо обсуждали странное зрелище. Конан же долго стоял над телом, грозно хмуря брови и молчал.
        Он думал.
        Думал, что же могло заставить такую красивую, и, в общем-то молодую, даже слишком молодую, женщину, прикидываться уродливым крабом-сволочью, или мужчиной со всеми его потребностями. И вести себя, как распоследняя дрянь, ненавидящая всех и вся. Да и по опыту он знал - магу-женщине гораздо легче добиться от мужчины чего угодно, особенно если она прекрасна и свежа ни вид, применяя традиционные способы…
        Что-то сверкнуло вдруг в его голове. О! Но верна ли его догадка?!
        Он вскинул лохматую голову и отдал приказ: отправил всех своих добровольных помощников разжечь во дворе замка костёр, да побольше, ибо так надо:
        - Тащите всё, что может гореть… Не спалите только на радостях сам замок!
        Оставшись один на один с останками колдуньи, он, убедившись, что вокруг никого нет, и все с энтузиазмом кинулись внутрь, поборол брезгливость… После чего осторожно приподнял мечом край изодранного подола…
        Да, он оказался прав насчёт этой… Этого извращенца.
        Юрденна был гермафродитом.
        Но назвать его беднягой язык не поворачивался.
        Ладно, мужчина ли, женщина - Конан знал, как окончательно обезвреживать чародеев. Мудрость, доставшаяся от древних предков, никогда не подводила.
        Он могучим ударом меча отсёк голову со всё ещё искажённым бешенством и лютой ненавистью глазами, и за волосы прицепил к своему поясу.
        Войдя во двор замка, он убедился, что костёр просто отличный, и кинул в самую середину бушующего грозного пламени обезглавленное тело, которое принёс на руках.
        Удушливый густой дым поднялся высоко над стенами древнего Рэдволда, ветер широко разнёс его клубы. И лишь когда костёр вновь запылал ярко и весело, Конан, высоко подняв, чтобы было видно всем, и метнул в него и последнее напоминание о маге-уроде: его голову.
        По-крайней мере минут десять все - и очнувшийся гарнизон, и слуги, и сильно потрёпанные придворные, и даже успевшие подняться к солнечному свету освобождённые женщины - молча смотрели на бушующее пламя.
        Оно не подвело - гудело и трещало от души.
        Огонь всё же великий очиститель… Исчезло всё.
        Конан вытер выступивший на лбу пот, и огляделся. Громкий радостный клич вновь огласил весь замок. Наверное, он был слышен и в Манчесте! Варвара вновь качали, и каждый стремился хоть кончиками пальцев дотронуться до героя!
        Только минут через пять ему удалось вновь ступить на твёрдую землю, и покачивало его там после такой бури эмоций и восторгов, как после настоящего шторма!
        Но обретя надёжную опору под ногами, он вновь почувствовал себя королём: отрядил слуг наводить порядок в замке, отряд воинов отправил на поиски и встречу Шакиры с дочерью, послал людей найти Наину. Остальным же бывшим пленницам предложил, пока не вернётся королева, и не сможет организовать им достаточно надёжный эскорт для проводов домой, пожить ещё немного там же, внизу, в своих комнатах.
        Приказы Конана исполнялись с редкой скоростью и прилежанием - такого рвения он не видел даже у своих домочадцев! Видать, здорово достал их колдун.
        Однако если Конан надеялся, что с женщинами у него больше не будет проблем, он сильно просчитался…
        А пока гул от разговоров бывших пленниц нарастал, и вскоре заполнил весь подвал: словно там гудел растревоженный улей. А слуги вскоре только туда и ныряли - у бывших рабынь было много нужд и желаний! К тому же Конан сам приказал устроить их пока поудобней!..
        Наконец нашлась и Наина - её успели притащить в пыточную камеру, и даже распять на огромном, чёрном от застарелой крови, столе. Её даже раздели, но тут, к счастью, шар разбился, и её же палачи радостно бросились отвязывать несчастную. Физически она почти не пострадала - лишь глубокие следы верёвок напоминали об ужасе, который мог бы выпасть на её долю, опоздай варвар хоть на немного… А вот что она пережила за те краткие мгновения, пока её волокли по коридору и привязывали!..
        Увидев Конана, она никак не хотела отпускать его жилистую шею, и долго рыдала на могучей груди. Конан не придумал ничего лучше, как поднять её на руки, показав всем, и объявить удивлённым присутствующим, кому они обязаны спасеньем. Все долго кричали. Качали и её.
        Наконец, после сумбурного, но весёлого обеда, прибыла Шакира с дочкой, верхом на лошадях, взятых специально для них. Конан настоял на организации торжественной встречи у ворот. Все громко и радостно приветствовали любимую правительницу.
        К сожалению, мудрая женщина оказалась права: хоть она и прозрела, но почти не помолодела. Двигалась она медленно, стараясь опираться на Конана и Лиану.
        Зато Лиана оказалась дивно хороша, словно пережитые невзгоды придали ей зрелости, и мудрости и уверенности в своих силах. Впрочем, ведь так оно и было!
        Прямо во дворе, у пепелища очистительного костра, Шакира объявила свою волю: отныне у Керхии молодая Королева! Мудрое решение, погудев, одобрили все.
        Коначно, Конан остался на торжественный бал и пир - в его честь! Но он поспешил восстановить справедливость: правдиво рассказал, как всё происходило, и о роли Наины в освобождении всех присутствующих от чар.
        Их обоих снова долго качали под приветственные крики, Наина вновь рыдала - уже от счастья. Лишь далеко за полночь (скорее, ближе к утру!) киммериец с трудом выбрался от пирующих, сославшись на страшную усталость. И он не преувеличивал. После ночных и утренних ратных трудов и долгих часов застолья, он ощущал какую-то опустошённость внутри и желание…
        Выспаться!
        Однако в постели, в которой он намеревался отоспаться, его ждал сюрприз!
        Из-под одеяла вынырнула очаровательная головка слегка уже заспанной Наины:
        - Ну наконец-то! Ох и здоров же ты веселиться и пить! - конечно, её ворчливый тон был явно наигранным, - Почти так же, как заниматься любовью! Ну, иди скорее сюда! Мамочка Наина знает, как снимать усталость и нервное напряжение у непослушных мальчиков! Впрочем, я рада…
        Что ты не послушался!
        Конан не заставил себя долго упрашивать. И вскоре убедился в правдивости обещаний! И нервное напряжение, и усталость и вправду, исчезли без следа!
        Только утром Наина поведала ему всю правду о себе.
        Когда-то, ещё когда она была девочкой, Юрденна убил её старшую сестру. Тогда она поклялась отомстить. Позже, выбрав удобный момент, уже будучи взрослой и опытной женщиной, нашла Юрденну, и сама отдалась в руки его подмастерьев.
        Постепенно она стала единственной любимой и постоянной любовницей мага. Её ненависть к нему была сильна настолько, что она нашла в себе силы и мужество потакать всем противоестественным капризам урода-извращенца, делая вид, что он… её возбуждает. Показав себя изрядной мазохисткой, она буквально сама требовала унижений и мучений, и подобрала ключи к слабостям и мерзким пристрастиям в постели отвратительного существа непонятного пола.
        Она чувствовала, что маг постепенно привык к ней, как привыкают к безмозглой игрушке, со временем расслабляясь, и теряя бдительность в её присутствии. Так она стала вещью. Но - нужной вещью, без которой маг уже не представлял своих будней…
        Однако она хорошо понимала, что слишком слаба, чтобы самой…
        О, да, она отлично понимала - она должна узнать как можно больше о враге, чтоб можно было нанести удар в нужный момент - она, как и Конан, верила, что рано или поздно он настанет: что зарвавшийся амбициозный маг попробует откусить кусок, который будет ему не по зубам.
        Поэтому, преодолевая отвращение, ублажала выродка, по крупицам собирая полезную информацию, и даже настолько вписалась в обиход мага, что и сюда, в Керхию, маг привёз её в обозе - среди всех своих верных рабов и подручных, обработанных так, чтобы навечно быть безропотными рабами. Но её-то маг не гипнотизировал - знал, что не будет тогда привычной её реакция на него…
        И вот её час настал! Месть свершилась.
        Конан был поражён до глубины души: его сила и мужество - ничто в сравнении с силой духа, выдержкой и терпением этой хрупкой и мягкой на вид женщины!
        - Ничего, я за всё вознаграждена сполна! - его спасительница закрыла ему рот поцелуем, и сверкнула умными глазами. Затем… О, чего это она опять там делает?!
        Однако сюрпризы ещё не кончились.
        Поздним утром к нему в комнату, правда, вежливо постучавшись, и испросив разрешения, заявилась целая делегация из пяти бывших пленниц. Вид у них был серьёзный и деловой. Конан…
        Почувствовал себя снова в ловушке.
        - Конан! - подойдя прямо к постели, без долгих предисловий начала Велла, судя по всему, возглавлявшая странное посольство, - Ты замечательный и смелый воин, и мы хотим ещё раз поблагодарить тебя за наше чудесное спасенье!
        Конан, приподняв могучий торс с подушек, вылезать не спешил - он был прикрыт только простынёй, а под ней… - но слушал внимательно, и с возрастающим беспокойством. Наина же, напротив, забралась под груду простынь и подушек поглубже, потихоньку (о, уж в этом-то он был уверен!) хихикая. Уж она-то слышала, о чём шла речь вчера в подвале, на общем, «так сказать», собрании всех освобождённых узниц!
        - Ты, конечно, теперь имеешь полное право отправиться домой!
        Но мы все, и от лица всех, - Велла обвела рукой своих спутниц, - просим тебя задержаться ещё на какое-то время! Слышишь? Мы ПРОСИМ тебя докончить то, что ты начал ещё тогда, когда мы были под властью Юрденны.
        Мы считаем, что так будет справедливо по отношению к оставшимся, ещё не испытавшим твоей ласки и любви, женщинам! Словом, мы все хотим…
        Детей от тебя!
        И - знай - это наше ДОБРОВОЛЬНОЕ решение! Мы, конечно, понимаем, что тебе было… не совсем хорошо, пока ЭТО было… Работой! Но сейчас - уж можешь быть уверен! - каждая из оставшихся сделает для тебя всё! Да, всё!..
        Ну, что же ты ответишь на нашу… просьбу? - серьёзные тон и взгляды делегаток не оставлял сомнений в том… Что выбора у него нет!!!
        Уши Конана горели. Неграл раздери! Похоже, он прозевал дворцовый Заговор!
        И какой!!!
        Но что же ему делать? Разве можно отказать женщинам - ЖЕНЩИНАМ, которые его ПРОСЯТ?! - его мужественное лицо осветилось улыбкой.
        Геркулес - и тот не смог. А уж он - и подавно!
        Через две недели король Аквилонии Конан въезжал в ворота своего замка, приветствуемый радостными криками домочадцев и дружины.
        Когда он слез с Рыжего, и передал поводья конюху, на шею к любимому мужу кинулась успевшая перебежать весь огромный двор радостная и раскрасневшаяся Зенобия:
        - Конан! Наконец-то, бродяга ты этакий! А я уж беспокоиться начала! Хвала Богам, ты жив и здоров! И малютка Конн так по тебе скучал! А я уж как по тебе соскучилась - сегодня же ночью покажу! - прошептала она ему на ухо, нежно покусывая его и целуя.
        Хорошо, что весь двор стоял далеко: не смели прерывать трогательную встречу - никто ничего не заметил…
        Как Конан покраснел. Затем побледнел. Затем обнял жену покрепче, зарывшись лицом в густые душистые волосы.
        Похоже, ему предстоял четырнадцатый подвиг!
        Киммериец…
        Хитро улыбнулся. И подмигнул сам себе!