Разожги мой огонь Татьяна Май
        Из самого сердца горы рвется к небу безжалостный Изначальный Огонь. Не задобришь его, не умилостивишь хозяина вулкана - тотчас последует неминуемая расплата.
        Каждые пять лет окрестные селения приносят жертву - отправляют чудовищу из-под горы девицу. Я же пошла к хозяину вулкана по доброй воле, решив занять место подруги. Но не ведала, что там, в краю испепеляющего пламени, венчанная Изначальным Огнем, обрету свое потерянное прошлое.
        Только бы не сгореть в обжигающих объятиях хозяина вулкана да договориться с собственным глупым сердцем, которому откуда-то известно, что огонь может не только обжечь, но и обогреть.
        ______________________
        В ТЕКСТЕ:
        #хозяин вулкана (не мужик, а огонь)
        #забавный дух
        #отношения на грани пожара
        #много огня (запасайтесь огнетушителями)
        Разожги мой огонь
        Глава 1
        КНИГА (С ИЛЛЮСТРАЦИЯМИ И ЦВЕТНЫМИ ФОРЗАЦАМИ) ВЫШЛА НА БУМАГЕ.
        ПРИОБРЕСТИ МОЖНО НА «ЛАБИРИНТ», «ОЗОН» И «ВАЙЛДБЕРРИЗ».

* * *
        - Отдаем девицу на откуп хозяину вулкана… - в который уж раз повторил жрец, а я тихонько вздохнула.
        Поскорее бы все закончилось. Колени замерзли и болели - в них каменное крошево впилось, а злой горный ветер до костей прохватывал. Не помогал и пунцовевший рядом костер, словно без него хозяин вулкана не смог бы разобраться, что жертва ему предназначена.
        Едкий дым, от костра идущий, щекотал горло, но я, хоть и едва с подступающим кашлем боролась, голову держала прямо. Знала, что на меня множество глаз обращено. Знала, что многие в моем мужестве свое черпают.
        - Ишь ты, будто каменная, - шепнула тетушка Ирда, да получилось громко. На нее тотчас зашикали.
        - Прими же эту невинную деву! - продолжал надрывно взывать жрец, вторя горному ветру.
        Тут я, не сдержавшись, невесело усмехнулась. Уж какой, а невинной-то после нескольких лет замужества я точно не была, но ведь хозяину вулкана все едино.
        - И оставь в покое мирный народ Ильштара до следующей жатвы!
        Слишком глубоко вдохнула холодный злой ветер и закашлялась. Горло острой болью обожгло, а в груди разлился тяжелый жар.
        - Мелисса, выпей вот. - Лекарь Ульх тут как тут. Склонился надо мной, участливо в лицо глянул да склянку с зеленоватой микстурой в руки вложил. Сколько я ее выпила с начала своей болезни - не счесть…
        Послушно поднесла к губам пахнущую терпкими травами жидкость и глотнула. Знакомый паточный вкус горло защекотал, тошнота вмиг подступила. Пришлось глубоко вдохнуть, чтоб унять ее.
        - Благодарю, - кашлянула. Постеснялась сказать, что микстуры мне теперь не помогут.
        - Возьми, - лекарь уж в руку вкладывал еще один бутылек, - поможет продержаться до… Сама ведь понимаешь, - виновато моргнул.
        Кивнула, пузырек приняла и спрятала в карман плаща, чьи полы, будто крылья, на горном ветру хлопали. Вот бы улететь отсюда, стать свободной и легкой, как птица перелетная…
        Качнула головой, дивясь собственным нелепым мыслям. Моя судьба предрешена. Сама ведь пойти к хозяину вулкана согласилась. Никто не неволил. Отныне я его невеста. Добровольная жертва. Залог спокойной жизни соплеменников.
        Жрец в огонь еще один пучок сухих трав подбросил, и пламя вверх взвилось, к темному небосводу, на котором щедрая рука матери-ночи разбросала россыпь ярких, далеких звезд.
        - Ответь же, хозяин вулкана, примешь ли эту деву? По нраву ль тебе невеста? - вопрошал жрец, обходя костер кругом.
        Замерла.
        А ну как откажется, что тогда?..
        Стало так тихо, словно кто-то невидимый весь мир ладонью накрыл. А через миг пламя зашипело, протянуло ко мне свои огненные руки, обхватило все тело, но не обожгло, а будто жарким поцелуем одарило. А еще через мгновение схлынуло и погасло, как ничего и не было. Даже испугаться не успела. Помстилось, лицо чье-то мелькнуло в огненных языках, да рассмотреть его толком не успела.
        - Принял, принял! - из-за спины многоголосое и радостное неслось. И было чему радоваться. Откупилось в этот раз наше селение от чудовища из-под горы.
        - Встань же, дева, и ступай к хозяину вулкана! Будь ему покорной невестой! - велел жрец, вскидывая руки в направлении расселины, что черным изломом темнела в пяти шагах.
        Жрец так и замер, указывая путь, хотя и без него ясно было, куда идти следует. Сколько девиц до меня прошли этой дорогой и сколько еще пройдут после…
        Поднялась, обернулась и обвела взглядом белеющие в полумраке лица. Все они: соседи, друзья, знакомцы, те, с кем виделась каждый день, с кем росла и делилась радостями и горестями, кому караваи свадебные пекла да калачи сахарные продавала, - провожали меня. Был тут и из соседних селений люд. Кто-то слезы украдкой вытирал, кто-то озирался испуганно, а иные пришли из любопытства. Девчушки к старшим жались. Пройдет время - и одна из них окажется на моем месте. Раз в пятилетие хозяин вулкана себе невесту требует из окрестных долин. В этот год нашего селения очередь подошла.
        Сердце царапнула острая боль, будто кто когтем провел: не было среди провожающих Аланы, моей подруги любимой. Но тотчас укорила себя. Алана от горя слегла и молила простить, что не сможет в последний путь меня проводить. Говорила, не в силах видеть, как к чудовищу добровольно ухожу. И хотя попрощались мы еще вчера, сейчас одно только присутствие подруги помогло бы унять дрожь в теле.
        Матушка и батюшка Аланы чуть впереди остальных стояли. Деян, староста селения, за плечи плачущую супругу обнимал. Поймал мой взгляд, решительно кивнул. Отчего-то именно это и придало нужных сил.
        Запахнулась в плащ и больше не оглядывалась - что толку душу растравлять, - прошла к расселине. Сделала шаг, ступила в жаркое и темное нутро пещеры.
        Шум ветра, факелов потрескивание, перекликающиеся голоса - все смолкло, стоило под каменным сводом оказаться. Кашлянула, но вперед покамест не осмелилась двинуться. Ждала, когда глаза к мраку привыкнут. Темно было, словно в могиле. А ведь могилой мне эта гора и станет.
        - Давай, девица, того-самого, дальше проходи, на пороге не стой, - ворчливо из тьмы позвали. - Я сквозняки не жалую.
        Вздрогнула, но не отступила. Нет для меня теперь пути обратно. В тиши пещеры помстилось, что слышу потрескивание. С таким звуком обычно поленья в очаге горят.
        - Хозяин… - прошептала, а сама меж тем подумала, что голос у него уж страшно недовольный. Неужто понял, что хворая невеста ему досталась? С другой стороны, какая ему печаль, хворая ли, здоровая… Все одно - смерть.
        - Сюда, сюда, на зов мой иди. - Понял, видать, что замешкалась.
        Чтоб не гневить хозяина вулкана, сделала еще несколько шагов. Почти на ощупь вперед пробиралась, пока два уголька передо мной неожиданно не вспыхнули. Через миг ойкнула, потому что принятое за угольки парой глаз оказалось. А вслед за тем и все остальное появилось.
        Чудн?е существо мне до пояса доходило и казалось одним живым сполохом пламени, будто кто заслонку печи забыл на место вернуть, а шаловливый огонек возьми и выскочи. Это так сперва помстилось. Присмотревшись, руки и ноги различила, и даже крепкое тело, но больше мне увидеть не позволили.
        - На что это ты, девица, того-самого, уставилась? Духа огня неужто никогда не видала? - подбоченилось существо.
        - Н-нет, - ответила чистую правду. - Только вот… тебя, хозяин, чуть больше представляла, - выпалила и тотчас осеклась. А ну как обидится?
        - Ой, потеха, - рассмеялось существо. Несколько искорок от его головы оторвались и вверх скользнули. - Говорю же, дух я. Огневиком звать. Хозяину вулкана бессменно служу уж много веков.
        Помедлила чуть, а потом произнесла:
        - Здрав будь, дух. А меня Мелиссой зовут. К хозяину вулкана пришла. Невестой его выбрана.
        - Вот и ладненько, - кивнул Огневик. - За мной ступай. Уж я тебя к хозяину отведу. - Не тратя время на разговоры, а только щедро искрами сыпля, дух споро в глубь горы побежал.
        Побоялась его из виду потерять и заспешила следом. Сама не заметила, как озноб прошел, да и дышалось легче. И было отчего - к сердцу горы все жарче становилось.
        Коридор каменный неожиданно оборвался, и я с изумлением на самую обычную кухню ступила: с печью беленой, крепким столом и несколькими стульями вокруг. К стенам кованые полки крепились, на которых громоздилась кухонная утварь. И показалось мне это таким удивительным, по-домашнему привычным и уютным, что замерла.
        - Дальше иди, да поживее! Хозяин ждать не любит! - ворчливый голос Огневика напомнил, зачем я здесь. Дуреха. Нашла время кухней любоваться.
        По неширокой каменной лестнице поднялись еще выше и снова в коридор вышли, только на этот раз по обеим сторонам его двери окованные железом расположились.
        «Будто темница», - подумалось.
        Успокоилась, только когда за одной из приоткрытых створок кровать заприметила. И снова подивилась тому, что хозяин вулкана, выходит, живет совсем по-людски. Мне-то думалось, постелью ему служит огненное ложе, а купается он в раскаленной лаве… Хотя… может статься, так оно и есть.
        - Здесь жди, - велел Огневик. Толкнул дверь, юрким огненным сполохом скользнул внутрь, откуда через миг долетел его голос: - Невеста ваша, того-самого, прибыла, хозяин.
        - Зови, - донеслось глухо.
        Вздрогнула, опустила невидящий взгляд на дрожащие пальцы. Все спокойствие, что так тщательно в себе растила со дня жребия, исчезло. Вот сейчас. Сейчас увижу того, кто мою жизнь отнимет. Помогите мне, Мать-Земля и Отец-Солнце!
        - Ступай, девица, ждет тебя хозяин, - Огневик уж призывно дверь передо мной распахнул.
        На подрагивающих ногах, не поднимая глаз, вошла в покои, где ждал хозяин вулкана. Жених мой.
        Сердце подскочило к горлу и билось там, будто птица в силках, кашель прочно в груди засел, притаился.
        «Только бы продержаться, только бы продержаться», - думала, а сама до боли сжимала в кармане плаща холодный бутылек с микстурой, что лекарь дал.
        Когда взгляд натолкнулся на огромные сапоги из темной кожи, попирающие узорчатый ковер, замерла. Поняла, что дальше идти некуда, однако выше поднять глаза так и не посмела. Жених тоже молчал. Слышала, как потрескивает огонь в очаге, да вторит ему стук моего собственного сердца.
        - Что же ты, так и будешь ковром любоваться? - нарушил тишину густой низкий голос.
        Едва он смолк, ощутила, как щекочет любопытство, - водился за мной такой недостаток - и решила взглянуть на жениха своего. Не юная ведь девчонка, чего краснеть да стесняться. Рассердилась на собственную трусость, вскинула голову и едва на подкосившихся ногах устояла.
        Глава 2
        Только предназначенные невесты хозяина вулкана видели. А потому как ни одна не вернулась, никто и не ведал, как он выглядит, из уст в уста лишь слухи передавались, один страшнее да нелепее другого.
        Сказывали, что хозяин вулкана хром и горбат. Но стоявший напротив статный молодец возвышался надо мной на добрых полторы головы, а развороту его плеч позавидовали бы заезжие силачи, что давали представление на главной площади в день ежегодной ярмарки.
        Ходили слухи, что хозяин вулкана стар, безобразен и лыс. Но рассматривавший меня был молод, мужественен и красив, но особой красотой, мрачной. Про такого в моем селении сказали бы - лицо, будто из камня высечено. Рассыпавшиеся угольные волосы, с пробегавшими в них багряными искрами, укрывали могучие плечи моего жениха.
        Говаривали также, что взгляд хозяина вулкана способен душу выжечь, но я видела лишь, как глаза его - темные, с алыми сполохами в глубине - внимательно «невесту» оглядывают. И стало мне так жарко, словно уже огненных объятий жениха вкусила.
        Чтоб не думать о том, взгляд ниже опустила. Одет хозяин вулкана был хоть и просто, но добротно: рубаха из беленого полотна не могла скрыть перекатывающихся под кожей тугих мускулов. До этого дня мнилось, что Арвир, за которого подруга замуж собиралась, - обладатель самых крепких рук в восьми селениях, но теперь, хозяина вулкана увидев, поняла, что ошибалась.
        На длинных ногах моего жениха плотно сидели штаны из мягкой оленьей кожи. И ежели б не проводил он все время в своей горе, решила б, что и верховой ездой не брезгует.
        - Ну, здрава будь, невеста, - произнес хозяин вулкана, когда я, закончив оглядывать его, снова глаза на непроницаемое лицо подняла.
        Понравилась ему, нет - поди разбери.
        - Здра… - начала было, но тут коварный кашель так скрутил, что едва на ногах устояла - не помогла микстура лекаря, совсем не помогла.
        Кашель, хвала богам, быстро отпустил. Вздохнула, выпрямилась и опять в глаза хозяину вулкана глянула. Он даже не дернулся. Так и стоял изваянием, сложив руки на могучей груди.
        - Никак заболела? - протянул чуть не насмешливо.
        - На горном ветру просквозило, - с вызовом ответила, а руки в кулаки сжала, чтоб пальцы не дрожали.
        Шаг - и хозяин вулкана совсем близко оказался, да настолько, что пришлось высоко голову вскинуть.
        - Обманываешь, невеста. - Алые искры в глубине глаз опасно сверкнули. - Не боишься гнева хозяина вулкана?
        - Не обманываю. И впрямь на ветру простыла, когда поздним вечером от подруги возвращалась. А ветер с горы этой прокля… - осеклась поспешно, вздохнула и продолжила смиренно: - С горы этой как раз и идет.
        Хозяин вулкана головой покачал. Не поверил ни единому слову, как пить дать. И взгляда своего огненного с меня все не сводил.
        - По доброй воле ко мне явилась?
        Кивнула куда решительней, чем себя ощущала.
        - По доброй.
        - Скажешь, слез не лила, родных не звала, любимого не кликала? - Молчала. Тогда поторопил жених: - Не так разве было?
        Сглотнула, припомнив, как четыре седьмицы назад, когда вулкан пробудился и стал в чистое небо темный дым выбрасывать, жребий стать невестой хозяина вулкана моей подруге выпал.

* * *
        Помнила я затянутые черным шелком в знак траура окна дома подруги. Помнила несмолкаемый, надрывный плач матушки ее и сведенные в раздумьях брови батюшки. Единственную любимую дочь должны были отдать несчастные родители на потеху чудовищу из-под горы. Да только все обернулось иначе.
        И седьмицы не прошло, как неведомая хворь поселилась в моей груди, а кашель не только не отпускал, а все сильнее становился. Лекарь Ульх сперва микстуры смешивал, а потом лишь головой качал да вздыхал, потому как день ото дня чувствовала я себя все слабее. А одной ночью, пока с приступами кашля и разливавшейся в груди горячей болью боролась, приняла решение, о котором наутро любимой подруге и сообщила.
        - Я твое место займу.
        - Ты не можешь, Мелисса! - Видела, как дрожат ее губы.
        Со дня жребия подруга от переживаний похудела сильно, косточки ключиц так и торчали, будто птичьи. Лекарь только и успевал, что от моего дома до дома старосты ходить.
        - Могу. Сама знаешь. Хозяину вулкана ведь все едино. Любая может по доброй воле к нему отправиться, главное, чтоб по возрасту подходила и не мужней была, - усмехнулась, - да вот только желающих никогда нет. Для того жребий и придуман.
        - Погубит тебя хозяин вулкана!
        - Я и так умираю, - тихо ответила, сжимая руки Аланы.
        - Неправда!
        Знала, что произнести должна. Всю ночь готовилась. С трудом сглотнула сухой ком в горле.
        - Лекарь вчера сказал. Да я и сама прошлой ночью дыхание Старухи-Смерти почуяла. А оно мне знакомо.
        - Мелисса… - не то всхлипнула, не то простонала Алана. - Да как же ты спокойно говорить о таком можешь…
        - Могу. Раз уж мне смерть на судьбе написана, так хоть умру с пользой - охраню любимых и дорогих моему сердцу. Дадут боги, доживу до обряда. А не дадут - и без их помощи справлюсь.
        - Мелисса, нельзя так, неправильно это! Да ведь…
        Крепче обхватила руки подруги и сжала, принуждая молчать. Боялась, что если продолжит уговаривать, сама струшу, а такого допустить никак нельзя.
        - Слушай меня, Алана, внимательно слушай. По мне слезы лить никто не станет. А у тебя и батюшка, и матушка, и жених есть. Ты жить должна. И будешь. Замуж выйдешь, своему Арвиру сыновей нарожаешь. Он ведь сам не свой со дня жребия ходит…
        Прикусила губу, потому как душой покривила. Припомнила, как Арвир, первый красавец селения нашего, к Алане посватался после того, как я его из булочной прогнала. Но да ладно. Что было, быльем поросло. Теперь уж все это неважно. Да и Алане о том знать не следует. Особенно сейчас.
        - Я дочку твоим именем назову, Мелисса, - проговорила Алана, когда мы в объятиях друг друга вволю порыдали.
        - Сыновей нарожай, - через силу улыбнулась я. - Дочерям в этом мире туго придется. - Голос надломился, сорвался, в следующий миг нижняя губа у Аланы затряслась, а уж дальше мои и ее слова новый поток горьких слез поглотил.

* * *
        Воспоминание росчерком пронеслось, и я снова на хозяина вулкана глянула. Он моего ответа ждал.
        - Так, да не так, - качнула головой.
        - Поведай же, невеста, как дело было. - Сказано было так, что и ослушаться невозможно. Но решила попробовать. Все равно ведь изведет, а сейчас или позже - невелика разница…
        - А тебе зачем?
        - По сказкам соскучился, - сверкнули красные искры в глазах, будто в застывший агат янтаря капнули.
        - Я сюда не тешить тебя пришла, а супругой тебе стать.
        Прищурился - отчего глаза совсем алыми стали - и велел:
        - Тогда правду говори.
        - По своей воле здесь оказалась, - повторила твердо. - Иного не услышишь.
        - Да ну? - протянул недоверчиво. - И не принуждал никто?
        - Нет.
        - И не обещали благами родных осыпать?
        - Нет у меня родных.
        Приметила, как у хозяина вулкана уголок рта дернулся.
        - Натворила чего?
        - Жила тихо и мирно, никого не трогала.
        - От замужества бежишь, что хуже смерти?
        - Говорю же: нет никого у меня. Ни родных, ни любимого.
        - А был?
        - Был, - сорвалось с губ, да так быстро, что и сама не успела осознать. Прижала холодные пальцы ко рту, чтоб еще чего ненароком не выдать.
        - Неужто не придет за своей любимой? - не унимался хозяин вулкана.
        - Нет, - выдавила едва слышно.
        Качнул головой жених.
        - Отчего же? Или смирился, что чудовище из-под горы его девицу забрало?
        Колючие слезы подступили к глазам, но усилием воли не позволила им пролиться.
        - Никто за мной не придет. Нечего тут опасаться.
        - Так где ж твой любимый, которого на хозяина вулкана променяла? - выспрашивал жених.
        - Мать-Земля знает где, - ответила почти зло.
        Темная бровь хозяина вулкана вздернулась. Надо же, я-то думала, и не проймешь его ничем.
        - Что-то мертвых вокруг тебя много, невеста. Никак жрицу самой Старухи-Смерти прислали. Стоит ли мне за свою жизнь опасаться? - спросил почти весело. Да ведь он и вправду смеется надо мной!
        - Опасайся, коли страшно, - буркнула, больше удивившись, нежели напугавшись.
        - А ты, выходит, смерти не боишься. - Уже не спрашивал. Утверждал.
        - Боюсь. Все боятся, ежели боги разумом не обидели.
        - И все равно ко мне пришла.
        - Пришла.
        - Потому как Старуха-Смерть за плечом стоит, - произнес равнодушно, а я ощутила, как щеки жарче прежнего зажгло.
        Знал. С самого начала знал.
        - Но откуда ж… - протянула растерянно.
        Не думала, что ответит, но жених заговорил:
        - Люд из долин - обманщики. Сватали мне хворых да умирающих. И ведь не опасались гнева хозяина вулкана, - хмыкнул невесело. - То ли глупые, то ли считали, что здоровая невеста чудовищу ни к чему, все одно ведь замучает несчастную. Не так разве рассуждали те, кто тебя прислал?
        - А не все ли равно, раз обратной дороги нет отсюда? - Не получилось скрыть в голосе тоску.
        - Дороги назад и впрямь нет, - подтвердил. Голос его изменился, резче стал. Неужто прогневала? Полыхнули огнем рубиновым искорки в глазах: - А может, сжечь их посевы, заморить землю зноем да высушить реки и озера, чтоб не обманывали впредь? Чтоб знали, на что чудовище из-под горы способно, - произнес задумчиво, будто и впрямь у меня совета испрашивал.
        - Нет! Молю! - Представила на миг, что родное селение постигнет участь Вильзмира, сожженного хозяином вулкана три десятка лет назад, и вздрогнула. Хотела ухватить жениха своего за запястья, но в последний миг под его нахмуренным взглядом из-под сошедшихся на переносице бровей отдернула руки. - Не губи их! Что хочешь сделаю!
        - Выходит, остался кто-то, о ком сердце печалится.
        - Подруга. Алана. Она мне ближе сестры. А ее семья мне мою заменила, - едва слышно ответила, поняв, что поймал меня хозяин вулкана и отпираться теперь уж толку нет.
        - Вот мы до сути и добрались. Подруга… - протянул. Видела, что складка меж бровей черных мягче стала. - Ее место заняла, потому как смерть за плечом стоит?
        Кивнула.
        - И сделала бы это снова.
        - Снова не потребуется. Ты уже здесь. Со мной.
        - Выходит, принимаешь невесту? - спросила робко.
        - Жертву я принял. - Поежилась оттого, как он «невесту» на «жертву» заменил. Помолчал чуть, потом спросил: - До обряда-то доживешь?
        - Доживу, - сглотнув колючий ком в горле, откликнулась эхом. Как о смерти он спокойно говорит. А что ему не говорить, вон, девиц сколько извел, чудовище.
        - Про сам обряд знаешь?
        - Знаю, - прошелестела так тихо, что думала - и не услышит.
        Услышал.
        - И что же тебе известно, невеста?
        - Женой должна тебе стать. А как стану, так той же ночью… - голос сорвался, и жаром окатило, стоило себя в объятиях хозяина вулкана представить. Так и не смогла продолжить, да жених и не требовал.
        - Жрец правду говорил?
        Непонимающе смотрела на хозяина вулкана, пока не пояснил:
        - Невинная жертва. Или и тут соврали? - хмыкнул невесело.
        - А ежели не невинная, назад отошлешь? - Губы хоть и шевелились, а вот слова с них срывались с трудом, потому как внутри все от страха трепетало.
        Молчание хозяина вулкана бесконечным казалось. Он и стоял не шевелясь, только по глазам и было видно, что живой.
        - От той, что мужней уже была, пользы в брачную ночь больше, - произнес, дрогнув углами губ.
        Почувствовала, как к щекам сухой жар прилил.
        - Выходит…
        - Не отошлю. Сказал уже: жертву принял. Мое слово крепкое. Но согласие твое подтвердить требуется.
        - Подтвердить? Так ведь тут я, перед тобой стою. Не сбегу, не откажусь. Слово мое столь же крепко, как и твое.
        - Не мной придумано, не мне и отменять, - дернул плечом.
        - И каким же образом это подтвердить должна? - почти прошептала.
        - Способ старый и проверенный, - произнес хозяин вулкана, и в голосе его мне почудилась горькая насмешка. - Поцелуй мне подари, невеста.
        Глава 3
        Поцелуй…
        Закусила губу, растерявшись. Ну и что ж в том такого… Целовала ведь Торвина, супруга своего. Да только не смотрел на меня он так никогда, как смотрел сейчас хозяин вулкана - с затаенным ожиданием и тоской в глазах.
        - Что, прошу много? - хмыкнул. - Но таков уговор. Часть обряда.
        - Тебе надо, вот ты и целуй, - буркнула, чувствуя, как опять озноб тело охватывает. Только вот на этот раз и не от холода вовсе.
        - Я-то поцелую, но о пощаде не моли. Слышала, верно, что поцелуй хозяина вулкана как лава жжет.
        Посмотрела на него, поняла, что не шутит.
        - Не надо, - поспешила отказаться. - Я… я сама.
        Сделала шажок ближе, привстала на носочки, чтоб дотянуться, обхватила лицо хозяина вулкана ладонями. Подушечками пальцев провела по колючей щетине. Кожа у него оказалась горячей, а может, это меня лихорадило. И пахло от хозяина вулкана по-особому, тепло: ароматным дымом, тлеющими углями и смолой. Вдохнула поглубже - запахи уж больно знакомыми казались. А через миг поняла - да ведь на Ночи Костров точно такие ароматы в воздухе витали! И так легко стало, будто прямо сейчас на празднике у Старшего Костра оказалась.
        Чуть дрогнули губы при воспоминании. Кто бы мог сказать, что рядом с хозяином вулкана о чем хорошем вспомню. А он даже и не дернулся, лишь не сводил с меня взгляда черных непроницаемых глаз с красными искрами в глубине. Не сделал попытки хоть как-то помочь, словно нарочно в каменное изваяние обратился.
        Смутить решил? Не выйдет.
        Закрыла глаза и, навстречу качнувшись, прижалась губами к его устам, сухим и твердым. Впервые целовала того, кого первый раз вижу. И молила только об одном: чтоб кашель проклятый в самый неподходящий миг не вернулся да чтоб жениху поцелуй по нраву пришелся.
        Но молила, выходит, зря. И мгновения не прошло, а хозяин вулкана обхватил мои запястья жаркими ладонями, отнял от лица, резко отвернул голову, прерывая поцелуй.
        Открыла глаза, на него удивленно глянула. Неужто разозлила чем? Да только и поцелуем одарить толком не успела, всего-то лишь губами коснулась.
        - Целуешь ты, невеста, так, будто в могиле я лежу, а не ты на ее краю стоишь, - зло бросил и, обойдя меня, зашагал к двери.
        - А обряд когда? - растерянно спросила вслед.
        - Что, не терпится супругой моей стать? - поинтересовался с горькой усмешкой, замирая на пороге.
        - Опасаюсь, что не доживу, - не удержалась, чтоб не припомнить.
        - Скажу, как время придет.
        Понимала, что сейчас уйдет, и лихорадочно размышляла, о чем еще спросить. Только и додумалась:
        - А имя-то хоть есть у тебя, хозяин?
        - Редриком кличут, - бросил уходя.
        - А меня…
        - Знаю я твое имя, Лисса.
        - Мелисса! - погрозила закрывшейся двери кулаком и так бы и осталась стоять посреди покоев, ежели б Огневик не появился, принеся с собой запах яблоневых поленьев.
        - Чем хозяина прогневала, девица? - тут же спросил. - Давнехонько его таким не видал.
        - Поди угадай, что у твоего хозяина на уме, - передернула плечами. Сама бы дорого дала, чтоб узнать.
        - Теперь всю ночь внизу проведет, - охотно дух сообщил.
        - Внизу?
        Огневик отмахнулся.
        - Пойдем. Покои твои покажу.
        - Да неужто?
        - Уж не думала ли, что с хозяином до обряда брачного в одной постели спать будешь? - хитро прищурился Огневик. Поманил огненной рукой, приказывая за собой идти.
        - Даже и не мечтала, - кашлянув, отозвалась. Всем было ведомо, что супруга хозяина вулкана в его постели лишь одну-единственную ночь провести может.
        Идти далеко и не пришлось - покои оказались напротив хозяйских. Ярко полыхал огонь в очаге, и полнилась комната запахом смолы. Его запахом.
        С тоской обвела взглядом каменные стены, прикрытые вышитыми картинами. Какие закончены были, какие - только начаты, а иные на середине брошены.
        - Работа невест хозяина, - пояснил Огневик. - Вышивали, пока… того-самого… - дух умолк, пока я кованое ложе с мягкой пуховой периной рассматривала. Снова заговорил, только когда створку двери по левую руку от камина распахнул: - А тут вот купальня. Плещись себе сколько угодно.
        Глянула внутрь. Каменная ванна да камин. И больше ничего. Ни ведер, ни кадок. А так захотелось в горячей водице понежиться, озноб из тела прогнать.
        - В чем воду подогреть можно?
        Огневик довольно ладоши потер и засмеялся. Снова помстилось, будто поленья в очаге затрещали.
        - Ничего греть не придется, девица. Повернешь туточки, - огненный палец на кованый цветок указал, - будет тебе горячая водица, покрутишь здесь - вот тебе холодная.
        - Как же так? - протянула изумленно, хотя дала себе обет ничему не удивляться.
        - Сам хозяин все придумал и обустроил, а потом силы вулкана в нужное русло направил, - гордо Огневик пояснил.
        Прошлась по спаленке, отметила, что дерева здесь нет. Все убранство - столик с зеркалом, шкаф, кресло - кованное или из камня, но украшенное коваными вензелями. Оно и понятно - когда ж дерево с огнем дружны были. А вот постель застлана узорчатым покрывалом, прошитым золотой тесьмой, на окнах занавеси тяжелые с кистями золотыми, а ноги в богатом ковре утопают. Неужто побаловать хозяин вулкана решил перед смертью?..
        Выглянула в окно, но луна лишь горные склоны освещала.
        - Живет здесь еще кто?
        - Я да хозяин. А теперь вот ты.
        Вздохнула. Даже словом перемолвиться в последние дни не с кем будет. Хозяин вулкана общительным себя не показал. Да и о чем говорить с тем, кто жизни лишить собирается…
        Дух меж тем у шкафа из темного, отполированного до блеска камня да расписанного золотым узором замер и створки распахнул.
        - Платья туточки и все необходимое девице есть.
        - От прежних невест осталось? - Взглядом равнодушно скользнула по ряду платьев, хотя в прошлой своей жизни наряжаться любила.
        - Новое все! - погрозил Огневик пальцем. Вверх шустрые искры взметнулись. - Ты все ж таки невестой хозяину вулкана стала, а не мальчишке какому из своего селения.
        Я только плечами пожала. Все одно - наряжаться здесь незачем. Разве только для обряда… Свадьба как-никак.
        - Утром на кухню приходи - накормлю. Дорогу-то найдешь?
        - Найду. Наверное… - протянула.
        - А не найдешь, так голодной останешься, - «пообещал» Огневик. - Здесь мамок-нянек нет, чтоб за тобой ходить. Ладно уж, час поздний. Отдыхай, девица. Одна не броди, хозяин того не любит. А шум услышишь какой, того-самого, - не пугайся.
        - Шум? - спросила, но Огневик уж за дверью скрылся.
        Делать нечего - сняла плащ, склянку с микстурой на стол поставила. Перед сном надо выпить, чтоб спалось лучше. А сначала помыться бы - вся костром пропахла, да и озноб вернулся. Верно, после разговора с хозяином вулкана. При нем-то еще держалась.
        В шкафу и рубаха ночная нашлась из мягкого полотна, обшитая кружевами тонкими, будто паутинка. Прижала к лицу, вдохнула. Не обманул Огневик - новая. И пахнет хорошо: теплым чем-то, будто под лучами Отца-Солнца лежала и напиталась ими.
        Прошла в комнату, где ванна каменная стояла. От камина приятный жар шел. Покрутила кованые цветы. Из крана и впрямь горячая вода полилась. Расскажи кому в селении про такое диво - не поверят.
        Когда ванна наполнилась, поспешно одежду скинула и устроилась в обжигающей воде. Даже дышать легче стало. Какие еще чудеса хозяин вулкана припас?..
        Только подумала о том - подпрыгнула, да так резко, что вода на пол выплеснулась. И было отчего - стук из-под горы раздался, да столь громкий, что и мыслей своих не слышала.
        Точь-в-точь такой в селение доносился четыре седьмицы назад. Говорили, время жребия близится, и хозяин так невесту себе призывает. Но вот же я, невеста его. А стук не смолкает. Или так хозяину поцелуй не по нраву пришелся? А ну как завтра возвратит жертву обратно и прикажет другую невесту, более умелую ему прислать да здоровую?..
        Стук тише стал, в отрывистое перестукивание превратился.
        Тук-тук-тук… Тук-тук-тук…
        Прислушивалась, но он не утихал. Полежала в горячей воде еще немного, а потом вылезла, вытерлась и ночную рубаху надела. Ткань мягкая, казалось, тело так и ласкает.
        Плеснула воды в камин, чтоб огонь потушить, да только вот чудо: затрещал он и взвился вверх еще яростнее. Отпрянула, заслонив лицо ладонью. Ну и пусть его. Навряд ли пожар устрою.
        Вернулась в комнату и скользнула в постель. Не могла свыкнуться с мыслью, что еще утром дома была, прощалась с родными стенами, а сейчас вот лежу на чужих простынях. И хоть свежие они, да все одно не мои.
        В груди заворочался кашель. Протянула руку за бутыльком с микстурой, достала пробку и сделала глоток, морщась от сладости. Кашель будто того и ждал, царапал грудь когтями, искал выход. Думала, от горячей воды легче станет, да не тут-то было - скрутило так сильно, что долго отдышаться не могла. Прислушивалась к перестуку, идущему из сердца вулкана, стараясь быстрый бег собственного сердца унять. Только это и помогло с приступом справиться.
        В изнеможении откинулась на мягкие подушки, призывая сон. Во сне завсегда легче. Сон исцеляет, так и лекарь говаривал.
        Долго глядела на пляшущие искры пламени в камине.
        «Будто глаза хозяина вулкана», - подумалось, прежде чем уснула.

* * *
        - Ну, чего тебе? - спросил хмуро. Отложил тяжелый молот, вытер выступивший на лбу пот. Волосы облепили мокрую шею, щекотали кожу. Едко пахло каленым железом, запахом привычным и любимым.
        Огневик яркой искрой скользнул в зал, что под самым основанием горы хозяин вулкана себе устроил.
        - Хозяин, обряд-то на завтра готовить?
        - Торопишься куда? - спросил, скрещивая на груди могучие руки.
        - Так ведь седьмица осталась, пока… того-самого…
        - И что с того?
        Огневик руками развел.
        - Так девица-то слаба, неужто сами не видите?
        Огневик ежели и ждал ответа на свой вопрос, все одно - не дождался.
        - Устроил ее?
        Дух закивал.
        - Покои показал, предупредил, чтоб одна не ходила.
        Редрик не ответил, снова взял в руки молот, взвесил на ладони. Повернулся к наковальне и ударил что было сил. Дождем во все стороны брызнули яркие искры.
        - Хозяин… - опять Огневик позвал. Медленно-медленно обернулся Редрик, взвесил молот на ладони, но слова не произнес. - Так с обрядом-то чего?
        - Как скажу, так и начнешь готовить.
        - Так ведь в прошлый-то раз невеста ваша едва у Изначального Огня, того-самого… Сами ж сказывали…
        Темные брови хозяина вулкана сошлись на переносице.
        «Плохой знак», - Огневику подумалось.
        - Прочь поди. Не до тебя.
        - Но, хозяин…
        - Прочь, кому говорю, - сказано было хоть и тихо, но тут уж Огневик не стал искушать судьбу и скользнул из зала. С хозяина вулкана станется на него кадку с водой опрокинуть - такое уже бывало. Огневик потом несколько дней в очаге отлеживался, в себя приходил.
        Только надоедливый дух сгинул, Редрик к своему занятию вернулся - снова и снова опускал молот на лезвие будущего клинка, пока оно не стало тонким как перышко.
        А пока работал, все о Лиссе думал. И с чего бы? И до нее ведь были невесты: огненноволосая, с косами цвета пшеницы, с волосами, будто лунные лучи… да и другие… Помнил он их так хорошо, будто перед ним сейчас стояли безмолвными д?хами.
        До болезни, может, и были красавицы, а к нему пришли все как одна бледные, измученные, хрупкие. Словно сосуды стеклянные, в которых искра жизни затухала. Казалось, тронь их - рассыплются. И он не трогал. До того, как пред Изначальным Огнем время наставало предстать. А невесты чахли день ото дня, едва до обряда успевая дожить.
        Снова подумал о Лиссе и нахмурился. Хороша девица: не отощавшая, с бровями вразлет, с волосами черными, будто вороньи перья, с глазами словно чистое небо. А все одно - умирает. Ежели б не чахоточный румянец на щеках ее и не темные круги под глазами, была бы невеста еще краше.
        Снова про глаза ее подумал.
        Видел лишь однажды такие, да с тех пор так и не смог позабыть… Уж не оттого ли глупость про поцелуй выдумал, а потом от дара отказался?
        Или боги так над ним посмеяться решили, что девица на ту, сердце захватившую, похожа? Тотчас головой качнул, поразившись собственной глупости. Куда там… богам до него и дела нет. Прокляли они его. Давно. А потом и вовсе забыли.
        С такой силой ударил по клинку, что лезвие переломилось. Зарычал, бросил тяжелый молот, да так, что тот о стену ударился. В горной породе трещина зазмеилась.
        Стоял, невидяще глядя в стену, тяжело дыша, а сам все ту вспоминал, что в сердце навек поселилась и не отпускала уж столько лет, пока не почувствовал, как кожу проклятая метка жжет хуже каленого железа. Закатал рукав рубахи, посмотрел на огненный завиток на предплечье. Уже давно не замечал, как метка боль причиняет, когда подношение требует, - привык. А вот сегодня почувствовал.
        Ничего не изменить. Ничего. Не думать о том. Забыть. Закрыть там, где все чувства спрятаны. Иначе тоска одна и сердечная мука.
        Взял новую заготовку для будущего клинка и все заново начал.
        Глава 4
        Проснувшись поутру, не осознала сперва, где нахожусь. А когда вспомнила, вздохнула, поняв, что еще жива. А раз жива - надо вставать.
        Умылась, еще раз подивившись горячей воде, споро бегущей в каменную ванну, и подошла к шкафу. Распахнула створки, посмотрела на платья и пожала плечами. Да, красивые. Да, из богатых тканей. Да, стежочки такие мелкие, будто и не человек вовсе шил, а малый народец, феи из сказаний. Но все одно - не мои.
        Подумала и свое платье надела. В нем сподручней было, к тому же оно о прошлой жизни напоминало и пахло домом. Из своих вещей, кроме платья, плаща и туфелек из мягкой кожи, больше и не взяла ничего. Входила в дом хозяина вулкана невеста без приданого. Не нужно оно ей было.
        Нашла на столике гребень серебряный и причесала им волосы, заплела две косы, перехватила красными лентами, ворох которых в ящичке стола обнаружила. Выглянула в окно, да так и замерла.
        Лучи Отца-Солнца, яркие, искристые, ликующие, робко над миром показывались. Намеренно ли хозяин вулкана эти покои своим невестам отдал, чтоб в последние дни свои хоть что-то радостное видели, или это я стараюсь в нем крупицу человеческого отыскать?..
        Полюбовавшись Отцом-Солнцем еще немного, покинула покои свои и на цыпочках прошла по коридору, боясь нарушить покой хозяина вулкана. Прислушалась и поняла: стук, который ночью меня убаюкал, стих. Поди угадай, что это было…
        Проследовала вчерашней дорогой, спустилась по нескольким пролетам каменных лестниц, дивясь пустоте жилища хозяина вулкана. И тихо же тут…
        Толкнула дверь и вошла в пустую, притихшую и холодную кухоньку. Неужто рано явилась?
        - Утро доброе, - кашлянув, позвала тихо, - есть тут кто?
        Тишина была ответом.
        - Огневик, здесь ты?
        Снова тишина.
        Вздохнув, растерянно осмотрелась. Огонь, как я уяснила, хозяин вулкана в своем жилище вовсе не гасит - от натопленной печи приятный жар шел. Проснувшись, я и камин в своих покоях обнаружила затопленным.
        Стулья и стол на кухоньке каменные, да серебром окованные, а еще отполированные до блеска, будто зеркало. Смотри в отражение - и себя увидишь. Таких, поди, даже у купцов нет.
        - Арвир бы себе непременно захотел, - пробормотала и тут же досадливо поморщилась. И что это я про Арвира вспомнила?..
        Сев, немного подождала, не явится ли кто. Четверть часа сидела изваянием, слушая треск в печи, потом снова поднялась и кухоньку обошла. Не привыкла без дела сидеть.
        Открыла шкафы, заглянула внутрь. Муки мешок, сахара кадка, масла горшок, яиц корзина, сыра головка, рыбы сырой бочка, мяса вяленого котел, молока крынка - все свежее. Это откуда же хозяин вулкана снедь берет?.. В селениях бы вмиг узнали, ежели б кто торговлю с чудовищем из-под горы вел.
        Оглядев запасы, не нашла хлеба, а внутри уже голод заворочался, хотя два дня до этого ни крошки проглотить не могла. А дальше… дальше руки сами начали делать знакомую работу: замесила тесто, дала настояться, выложила караваем и в печь отправила. Пока по кухне сновала, почти позабыла, где нахожусь. Только и мыслей было, как бы хлеба свежего поскорее отведать.
        - Мне бы листьев клена, чтоб на них выпечь, вот тогда бы ароматный хлеб получился, - вздохнула разочарованно, когда печевом потянуло. - Да где их тут взять… Огневика разве попросить…
        - Это чем же здесь пахнет? - услышала громкое и, вздрогнув, выронила тряпицу, которой заслон прихватывала.
        Обернулась - хозяин вулкана стоит в дверях, хмурится. Под глазами круги темные. Это отчего же? У меня такие после болезни появились, но он-то ведь здоровьем пышет. Или не спал всю ночь?..
        - Хлеб вот пеку, - сказала просто. - Я ведь булочную держала, до того как… - осеклась было под его взглядом тяжелым, потом продолжила: - Отведаешь?
        Вошел на кухню, медленным широким шагом обогнул стол. И хоть сам огромный, ступает легко, будто большой кот крадется.
        - Огневик велел?
        - Нет. Сама решила. Уж прости за самоуправство.
        - Сама, выходит, - протянул.
        - Смотрю - хлеба у вас нет, а какое ж начало дня без свежего хлеба… - объяснила отрывисто, сжимая в руках полотенце, которое заместо передника повязала, чтоб платье не запачкать. Отчего-то кухонька показалась совсем крошечной, будто хозяин вулкана все свободное место собою занял.
        А он меня выслушал и сильнее прежнего нахмурился.
        - Ты, невеста, к обряду должна готовиться, а для готовки здесь Огневик есть. - «Невеста» произносил чуть не насмешливо.
        - И как мне к нему готовиться, подскажи? - прищурилась я. - Платья примерять или гобелены вышивать? Не все стены в твоем чертоге еще ими завешаны?
        - А хоть бы и вышивать, - протянул, опершись ладонями о стол. Вчера не приметила, а сегодня увидела, что руки у него загрубевшие, будто работает тяжело. Да и рубаха в мокрых пятнах пота липнет к телу, обрисовывает рисунок мускулов на широкой груди и впалом животе…
        - Не обучена, - пожала плечами, с трудом отрывая взгляд от представшего глазам зрелища.
        Черная бровь хозяина вулкана поползла вверх, будто услышанному не поверил.
        - Все девицы вышивать умеют.
        Уперла руки в бока и посмотрела на него с вызовом.
        - А я вот печь люблю. У меня и булочная своя в селении есть, - повторила еще раз. Вдруг не услышал.
        - Была, - напомнил.
        - Будь по-твоему - была. - Вздернула подбородок выше и тоже ладонями о стол оперлась. - И что ж с того?
        Так и стояли, глядя друг на друга. Видела, как в каждом зрачке хозяина вулкана красная тревожащая искра плещется. А когда жених заговорил, вздрогнула.
        - По владениям моим одна ходить не смей. Тебе здесь не хозяйничать. И платье для обряда себе перешей, - велел.
        - Да все едино мне, в чем хоронить будешь! - Только хотела из кухоньки выскочить, потянуло гарью. Ахнула, метнулась к печи, заслонку отодвинула, схватила лопату, вынула хлеб, аккуратно переложила на блюдо большое и грохнула на стол перед хозяином вулкана. - Плохого не замышляла. Только и хотела хлебом тебя угостить. У нас в селении принято жениха хлебом встречать.
        - Я тебя о том не просил, - был ответ. И ничего в лице хозяина вулкана не изменилось.
        Сорвала полотенце, бросила его на стол и после того с кухни ушла.
        Поднималась по лестнице, а возмущение изнутри так и жгло. Жалко ему, что ли? Сколько мне на этом свете осталось: два дня, три? Чудовище из-под горы, оно чудовище и есть!
        От быстрого шага закашлялась, да так, что пришлось на каменных ступенях усесться, чтоб приступ унять. Когда отпустило, вернулась в покои и сделала глоток микстуры. Кашель недовольно поворочался в груди, но не улегся, а с новой силой напал. Поскорее бы уж обряд свершился, чтоб и эти мучения позади остались. Подошла к камину - от жара кашель не так мучил. Мне и на кухне легче дышать было, не приди жених мой да не выгони.
        Поминая нехорошими словами хозяина вулкана, растирала и растирала грудь, чтоб смягчить боль.

* * *
        - Тут я, хозяин, туточки, - Огневик, кряхтя, из печи выбрался.
        Редрик сложил руки на широченной груди и смотрел на него сердито.
        «Плохо дело», - решил дух.
        - Зачем ей позволил тут хозяйничать?
        - Заспался маленько, - виновато протрещал Огневик, - день-то вчера, того-самого, долгий был. А я пока людей из долины дожидался, пока они костер жертвенный разжигали, пока все положенные слова жрец их говорил, - в этот раз болтливый уж больно попался - на сквозняке вон сколько времени простоял, аж…
        - Кухня - твоя вотчина, - прервал Редрик, - вот и хозяйничай. А девица пусть другим чем займется.
        - Отчего ж ей печь не позволить, раз охота такая есть у нее?
        - Оттого, что ей с прошлой жизнью проститься следует, а как она с ней проститься, ежели будет здесь вертеться? - Редрик не мог не заметить, что платье на невесте ее собственное. Отвергла дары хозяина вулкана.
        - Так ведь, хозяин, может статься, ей как раз легче-то и будет, ежели она чем привычным займется…
        - Глупости не говори. Проходили это уже. Раду вспомни.
        Огневик протрещал что-то невнятное. Раду он хорошо помнил. Слезами девица могла не только вулкан затопить, а и все долины окрест.
        - Да ведь не похожа на безумную нынешняя-то невеста.
        - Чтоб больше здесь ее не видел, - отрезал Редрик и вышел из кухоньки, хлопнув дверью так сильно, что стол каменный едва ль не подпрыгнул.
        Огневик, привыкший к гневу хозяина, покачал головой, посылая россыпь искр к потолку, и принялся за готовку.
        С удовольствием из своего укромного угла в горниле печи наблюдал, как невеста хозяина по кухоньке снует. Видел бы сам хозяин - и запрета б не было. А уж ежели б поглядел, как судьбу свою она прошлым вечером встретила, так и вовсе разговора этого не случилось.
        Помнил Огневик, как невесты к хозяину шли: иные рыдали, иные в себе замыкались, чтоб уж позже всласть порыдать. А эта… То ли слезы заранее выплакала, то ли с судьбой своей смирилась. Огневик намеренно в печи затаился, чтоб за ней приглядеть. И увидел все, что надобно. Но хозяина ослушаться нельзя, гнев его страшен… А все Рада. Ежели б не она, нынешней невесте хозяин и слова б не сказал. Не за свой проступок девица страдает.
        Покачав головой, собрал Огневик на серебряный поднос снедь: миску каши с яблоком, ломоть хлеба ароматного, девицей испеченного, маслом намазал, да кружку молока горячего налил и меда туда добавил. Хозяин теперь все одно есть не будет, хорошая каша пропадет. Огневик пожалел, что самому ему пища без надобности. Ну да ладно, девица, вон, может статься, поест.
        Скоро уж около покоев ее переминался. Входил едва ль не со страхом - слез не любил. Но страх оказался лишним - невеста хозяина стояла у окна, и по прямой спине ее и расправленным плечам смекнул Огневик, что слезы лить не собирается. Гневается скорее. Ну да гнев его не пугал. Недаром столько веков около хозяина вулкана провел.
        - Поесть вот принес тебе, девица. - Дух, поднявшись на цыпочки, поставил поднос на столик у окна. Думал, откажется, но опять удивила - обернулась, кивнула, поблагодарила и села за стол.
        Подняла на него прозрачные голубые глаза, под которыми темнота залегла, и спросила:
        - А ты со мной пищу не разделишь разве? Тут ведь на двоих хватит.
        Дух от неожиданности рассыпал горсть искр на узорчатый ковер. Обычно-то невесты хозяина едва Огневика замечать старались, все больше, конечно, и вовсе от него шарахались и втихую охранительные знаки из пальцев делали, а уж чтоб пищу разделить приглашали… Такое на памяти Огневика лишь единожды случалось. А теперь, выходит, дважды.
        - А мне ж… это… того-самого… еда-то ни к чему, девица, - ответил, застенчиво ковырнув ногой ковер.
        - Совсем не ешь? - протянула удивленно.
        - Совсем.
        - Грустно это, - задумчиво вздохнула.
        - Отчего ж?
        - А вот так поешь хлеба мягкого, запьешь молоком горячим, уже и жить веселей.
        Огневик плечами пожал.
        - Огонь - моя пища. Большего и не надо.
        Хмыкнула только и за еду принялась. Кашу умяла в один миг, ломоть хлеба с маслом съела и даже пальцы облизала.
        - На кленовых листьях определенно лучше бы вышло, - пробормотала, а потом и молоко выпила. Губы салфеткой льняной промокнула и только после того снова на Огневика глянула. - Благодарю тебя. Каши такой вкусной никогда не ела.
        - Чего уж там, - буркнул Огневик, втайне довольный.
        - Жених-то хлеб мой, наверное, и не попробовал даже? - Огневик протрещал что-то неопределенное. - А ему бы полезно было. Мягкий хлеб, говорят, и нрав крутой смягчает.
        - А ты, девица, никак, хлеб пекла, до того, как сюда попасть? - И хоть слышал Огневик разговор ее с хозяином вулкана, решил больше узнать. Да и хозяина обсуждать боязно. Огневик помнил - тому всегда все ведомо.
        - Булочную держала, - протянула девица невесело. - Каждый день до света вставала, пекла, а потом ко мне люд шел. Кто за хлебом, кто за сдобой, кто за сластями, а кто и за караваем свадебным. Бывало, и из дальних селений приезжали.
        - Да ну? - не удержался Огневик.
        Кивнула.
        - У меня над входом в булочную крендель расписной висел, я сама придумала и плотнику рисунок показала, чтоб не напутал чего, а после, когда крендель готов был, сама и расписала его. Помню, едва ль не все детишки селения прибежали на этот крендель посмотреть, а я напекла точно таких же, сахаром свекольным полила и их угощала. - На губах невесты хозяина вулкана горькая усмешка расцвела, и Огневик только тогда опомнился. Может статься, и прав был хозяин, что не велел о прошлой жизни девице напоминать. Но она опять удивила, в третий раз за утро. Тряхнула косами черными и сказала: - Не хочу я о прошлом думать. Не сейчас.
        - А вот это правильно, - одобрил Огневик. - Прошлое, того-самого, пусть в прошлом и останется.
        - Согласен со мной, выходит? - спросила, прищурившись.
        - А как же! Вот то, что сейчас происходит, это, того-самого, самое настоящее и есть. Этим-то дорожить и надо.
        - А ведь и то верно. Покажи-ка мне тогда, Огневик, чертог хозяина вулкана. Ты ведь тут, уверена, каждый угол знаешь, - улыбнулась так заразительно, что Огневик и повода для отказа не смог отыскать.
        Глава 5
        - Туточки вот у нас западный зал, Рубиновым зовется. Видишь, девица, колонны, что свод удерживают, красным сверкают?
        - Вижу, - отозвалась равнодушно.
        Огневик говорил и говорил, а у меня от бесконечных залов уже в глазах рябило. Сама виновата. Думала, дух мне интересное что покажет, но он оказался хитрее - водил по пустым чертогам хозяина вулкана, где и убранства не было никакого.
        - Рубиновые они и есть, оттого и зал так зовется. Раньше-то вместе с невестами, первыми красавицами селений, сундук рубинов давали, да прошли те времена. Потом люд смекнул, что и без каменьев драгоценных хозяин вулкана жертву примет. - Огневик задумался на несколько мгновений. - А после и с красавицами туго стало. Откупаются хворыми да умирающими. А хозяин, того-самого…
        Я уши навострила, но Огневик опомнился будто и поспешно о другом залопотал.
        - А там вон, видишь, - махнул огненной рукой в дальний конец зала, где на возвышении кресло из черного камня стояло, - трон хозяина вулкана. Раньше-то здесь с невестами он в первый раз встречался.
        - Отчего ж теперь в покои сразу к себе зовет? - поинтересовалась насмешливо, рассматривая выточенные из черного непроницаемого камня крылья, что за троном раскинулись. То ли драконьи, то ли еще какого чудища из сказаний - не разберешь.
        - Ты, девица, не дерзи. Особливо хозяину вулкана, - погрозил Огневик ярким трескучим пальцем, но на вопрос так и не ответил. - Дальше ступай. Там вон у нас Янтарный зал на очереди, потом Коралловый, затем и до Гранатового доберемся.
        Мысленно вздохнув, произнесла, ни на что уж особо не надеясь:
        - А можно ли как выйти отсюда? Отца-Солнце бы увидеть…
        Огневик замер, почесал голову, рассыпав сноп искр.
        - Отчего ж нельзя, можно. Сразу бы и сказала, что на воздух свежий хочешь. А я тут ей про залы да рубины… - бубнил Огневик, пока я резвой козой чуть не скакала за ним через бесконечный Рубиновый зал.
        Совестно стало. Кабы не дух, сидела б одна в своих покоях, от тоски задыхаясь. Хозяину вулкана-то я только для обряда и нужна.
        - Ты, Огневик, на меня обиду не таи. Я все запомнила, что ты сказывал. Только вот не привыкла в четырех стенах сидеть, пусть и рубиновых, да и Отца-Солнце хочется повидать, ведь…
        «…может статься, завтра его уже не увижу», - едва вслух не сказала, да вовремя губы сжала.
        - Теплы лучи его. И ласковы, - закончила все же.
        - Ну так любуйся, того не жалко. - Огневик распахнул тяжелые двери, которые я и не приметила, так были надежно в толще камня упрятаны.
        Дунуло в лицо свежим ветром, запахло - неужто цветами? - чем-то ярким, радостным, знакомым до мурашек. Вышла - и глазам своим не поверила. С трех сторон окруженный каменными стенами, яблоневый садик раскинулся. Деревья, одетые в бело-розовый наряд, словно раскрасневшаяся невеста, качали на ветру тонкими ветвями, роняли нежные лепестки на тропку, посыпанную темным каменным крошевом. Шумно гудели пчелы. Яркие полосатые тельца так и сновали меж пышными цветочными шапками.
        Прижав руки к груди, смотрела и наглядеться не могла на волшебное видение.
        - Откуда же здесь такое чудо взялось? - закружилась под зелеными кронами стройных яблонек в цвету, раскинув руки. Юбка платья ноги облепила, мешая двигаться, но мне было все едино.
        - Была тут одна девица, - нехотя Огневик откликнулся, - она и устроила. На закаты уж очень смотреть любила. Говорила, будто напитывается ими, силу они ей дают. Да похоже, так оно и было, ведь девица-то крепка оказалась…
        Замерла, стараясь отдышаться.
        - Крепка, говоришь? Неужто после обряда выжила? - спросила шепотом.
        Огневик метнул на меня острый взгляд и умолк.
        - Разболтался я не по делу. Возвращаться надо, не ровен час простудишься, девица. Ветер-то горный коварен.
        - Да откуда ж ветру здесь взяться, стены кругом, - отмахнулась от слов духа и дальше по тропке каменной пошла. - А там что, в конце тропинки этой?
        - А ничего тамочки интересного для тебя нету, - загородил мне дух путь и замахал руками, словно мельница ветряная. - Ты хотела на свежем воздухе посидеть, так и сиди. И скамья вон для этого дела есть, - Огневик указал под одну из яблонь.
        Бросила еще один взгляд на вьющуюся тропку, кивнула.
        Прошла, куда Огневик указывал, устроилась на каменной скамье, нагретой за день лучами Отца-Солнца, вскинула голову, подставила лицо его ярким рукам. Они ласковыми прикосновениями-поцелуями касались щек, губ, лба и носа. И сладко-сладко пахло яблоневым цветом.
        - Отчего же хозяин вулкана кому-то и садик позволил устроить, а меня с кухни прогнал? - протянула задумчиво.
        - Была тут одна девица… - ворчливо Огневик отозвался.
        Замерла, боясь пошевелиться. А ну как передумает рассказывать?
        - Слез пролила столько, что впору ими все долины затопить. Молила хозяина позволить ей букеты из трав и цветов собирать, чтоб о прошлой жизни не печалиться. А он и согласился. Какой в цветах-то злой умысел может быть? Сказала она, какие цветы ей нужны, хозяин мне велел их достать. А среди цветов-то смертоносные оказались, девица возьми и сделай яд. Для себя и хозяина. В день обряда, дурная, сама выпила да ему предложила. Хотела от чудища из-под горы будущих невест избавить, да только ведь… да только хозяину никакой яд вреда причинить не может, огонь-то все выжжет, а вот обряд едва завершить успели, пока девица того-самого… - Огневик умолк, но и без того ясно было, чем дело закончилось.
        - Не Радой ли ту невесту звали? - приоткрыла один глаз и посмотрела на Огневика. Я-то думала, он мне про ту расскажет, что садик устроила, а хитрый дух вон как решил.
        - Знала ее, что ли?
        - Помню, как заезжие торговцы сказывали: в селении с южной стороны вулкана пять лет тому назад невестой дочь лекаря отдавали. Говорили, рыдала так, что долго еще ее плач окрест с гор доносился.
        - Правду сказывали, - согласился дух. - Да только слезами тут не поможешь. Ими Огонь-то Изначальный не затушишь, как ни старайся.
        - И что же, боится хозяин вулкана, что я его отравить своим хлебом попытаюсь? Или, того хуже, сама к богам отправлюсь? Да только я слово свое всегда держу, а хлеб никогда отравой не оскверню.
        - Не мне то решать, девица, - вздохнул Огневик. - А ослушаться хозяина не могу.
        - А ведь ты, дух, тоже здесь пленник.
        Огневик на Отца-Солнце не щурясь смотрел угольками глаз.
        - Чегой-то пленник? - протрещал недовольно.
        - Выходит, уйти в любой миг можешь?
        - Могу, да не хочу.
        - Неужто не интересно тебе мир посмотреть?
        - А чего на него смотреть? Все, что надо, и туточки у меня есть, в горе этой.
        - И долго ты хозяину вулкана служишь?
        - Пять десятков раз по десять да еще три раза по десять.
        Свела брови, размышляя.
        - Отчего считаешь так странно?
        - Знать, надо так, - буркнул.
        Пошевелила губами, подсчитывая загубленные девичьи души.
        - А сколько ж раз ты гору покидал?
        - Сколько надобно было, столько и покидал.
        - Получается, ни единого.
        - А вот и неправда! - упер руки в бока и смотрел разгневанно.
        - Правда-правда, вижу, что права я!
        - Ты, девица, что-то больно разболталась, - недовольно проворчал Огневик. - Давай-ка возвращаться.
        Представив, как снова в четырех стенах засяду, взмолилась:
        - Нет, дух, миленький, давай еще здесь побудем. Обещаю, дразнить тебя больше не стану. А ты мне расскажи что интересное.
        Вдалеке раздался стук, совсем как ночью. Словно ударяли чем тяжелым.
        - Ладно уж. Мне на ветру этом еще и приятней. А хозяин-то все одно не скоро заметит.
        Размеренно доносилось «тук-тук-тук». Взглянула на небо, но оно чистое было. Знать, не гроза.
        - Что это? - спросила, прислушиваясь.
        - Хозяин в кузне своей работает, - ответил дух будто нехотя, но я-то видела, что ему поговорить хочется.
        - В кузне? - протянула удивленно. - Так он кузнечному делу обучен?
        - А чего б и не обучен? Огонь-то его воле покорен, будто пес верный.
        А ведь и правда… И как сама не догадалась? Недаром вчера звук знакомым показался. Сколько раз мимо кузницы в селении проходила и точно такой звук слышала.
        - И что ж он там кует? - спросила с интересом. - Лошадей ведь здесь нет. А кузнец в родном селении только тем и занимался, что подковы ковал. А в свободное время их же разгибал, силой своей похваляясь, - рассмеялась.
        - Мечи хозяин кует, кинжалы, щиты да кольчуги. Посуду еще медную мастерит. А когда увлечен бывает, такие диковины выкует, что диву даешься. Вот увидала б ты, не поверила. Я-то вот видал, - добавил гордо.
        - Это какие же диковины? Расскажи!
        Огневик принялся пальцы загибать.
        - Сундук вот был цветами железными изукрашенный. Зеркало еще, в оправе из морских гадов. А однажды хозяин цельную беседку выковал, птицами да цветами увитую.
        - Вот бы это чудо увидеть… - протянула я.
        - Поздно уж, девица, давай возвращаться, - заторопился опять дух. Смекнула, что когда о чем говорить не желает, из садика гонит. Но не хотелось мне так скоро покидать прелестное это место. Хотелось сидеть и впитывать тепло, которым щедро делился Отец-Солнце.
        - Да ведь время и к ужину еще не подошло. Разреши мне здесь немного посидеть, закатом полюбоваться. Вон Отец-Солнце уж на покой собирается. Может статься, закат этот в моей жизни последний.
        - Ладно уж, - проворчал дух, устраиваясь на скамье рядом. - Только уж… того-самого… не разболейся еще сильнее.
        - От тебя такой жар идет, что никакая простуда не страшна, - улыбнулась я, откидываясь на каменную спинку скамьи и прикрывая глаза.
        Пригревало все сильнее, а может, это от Огневика жар шел, да только и сама не приметила, как задремала. Перед тем как к хозяину вулкана попасть и не спала толком, считай что седьмицу.
        Разомкнула веки, когда волосы щеку пощекотали. Отец-Солнце почти на покой ушел, тени тихонько крались по чудесному яблоневому саду. Оглянулась по сторонам, но Огневика нигде не было. Видать, ждать наскучило, пока проснусь. Улыбнулась, поняв, что его заботливые руки меня теплой шалью укрыли.
        Встала, потянулась, потом запахнула шаль на груди - становилось холоднее. Пришло время в темницу свою возвращаться, а страсть как не хотелось.
        С тоской посмотрела на тропинку, ведущую в глубь сада. Призадумалась. Большой беды не случится, ежели чуть позже вернусь. Навряд ли хозяин вулкана меня ждет.
        Крепче стиснула шаль на груди - вечерний ветер все холоднее становился - и пошла по тропинке. Словно чья воля вперед вела.
        Тропка неожиданно оборвалась - путь преградила беседка. Уж не про нее ли Огневик сказывал? Белая, птицами и цветами коваными увитая, да такой тонкой работы, что казалось, птицы сейчас трель начнут выводить, а лепестки цветов на ветру покачиваются.
        Но и живые цветы были. В самой беседке. На холме могильном свежие яблоневые ветви лежали. А на камне надгробном только одно имя и было высечено - «Веста».
        - Кто же это? - прошептала удивленно, борясь с расползающимся по телу ознобом. - Одна из невест хозяина вулкана?
        Дотронулась до высокого могильного камня, провела пальцами по едва теплой плите. А остальные где? Отчего только эта здесь?
        - Веста… - произнесла еще раз, припоминая, не знаю ли кого с таким именем.
        Покачала головой.
        Не знала. И не слышала про такую невесту. Видать, давно дело было.
        Так задумалась, что и не сразу поняла - не одна уже около могилы стою.
        - Хозяин… - Огневик протрещал, и только после того обернулась.
        Передо мной Редрик стоял. И по виду его поняла, что зря сюда пришла.
        Глава 6
        - Хозяин, я ж, того-самого… на миг только и отлучился…
        - С тобой позже поговорю, - мрачно бросил хозяин вулкана Огневику, потом взгляд полыхающий на меня перевел. Сердце зашлось от страха, ухнуло к пяткам.
        - Это я виновата, - покаянно произнесла, жалея, что духу неприятности учинила. - На меня и сердись.
        Только он и ответом не удостоил. Ахнула от неожиданности, когда его пальцы сомкнулись на предплечье, обжигая кожу даже сквозь ткань платья. Почти потащил меня по тропинке и дальше, в свой чертог огненный. И вырваться не было никакой возможности, хоть и пыталась.
        - Хозяин, да ведь это ж… того-самого… - пытался заступиться Огневик, семеня следом.
        - Прочь, - хоть и ответил просто, а в голосе такая сталь, что боязно стало. Оглянулась, но Огневик лишь руками виновато развел.
        - Убивать ведешь? Так уж лучше на обряд! - Испугалась не на шутку. Что ж за невеста под тем камнем надгробным, из-за которой так жених мой рассердился?
        Хозяин вулкана и не подумал ответить. Шел и шел коридорами, тащил меня, будто куклу тряпичную. Сердце к самому горлу подскочило и теперь там тревожно трепыхалось. А ну как из-за моего любопытства все селение накажет? Никогда ж себе того не прощу. Защитница выискалась! Заместо того, чтоб родному селению помочь, гнев хозяина вулкана на него навлекла.
        - Я не со зла! - дернулась, чтоб высвободиться. - Все одно ведь никому не скажу о Весте этой. Тайна со мной в могилу уйдет!
        Замер хозяин вулкана, дернул за руку, к себе привлекая.
        - Не смей ее имя произносить, - велел тихо, но зло. - Никогда.
        И хотя от страха сама не своя была, видела, что он этой Вестой словно одержим. Из глубины глаз боль так и сквозила. Неужто дрогнуло каменное сердце хозяина вулкана к одной из своих пленниц? Неужто и чудовищу из-под горы что-то светлое ведомо?
        Но развеял тотчас все домыслы, с силой тряхнув меня.
        - Уяснила?
        Прищурилась, вскинула голову выше и произнесла:
        - Хоть ты и хозяин вулкана, а сердце у тебя ледяное!
        - А я иного и не говорил, - был ответ, а после вновь повел по коридорам, будто провинившееся дитя.
        До того страху сама на себя нагнала, что не сразу и осознала - втолкнул меня хозяин вулкана в мои же покои, отпустил. Встал напротив, придавливая к месту взглядом, пока растирала онемевшую руку.
        - По чертогу моему ходить не смей, - угрожающе произнес. - Огневика вопросами не изводи. Не для того ты здесь.
        - И что же мне делать? - вышло жалобно, и сама на себя рассердилась за то. Нахмурилась и произнесла твердо: - Проведи обряд. Не мучай еще больше. Ни меня, ни себя.
        Вздрогнул после моих слов. Или помстилось?
        Дрогнули губы, а потом с них слетело:
        - Завтра.
        Только еще один взгляд на меня кинул и, развернувшись, вышел.
        Чувствуя, как в груди жар разливается, трясущимися руками взяла со стола бутылек с микстурой и сделала щедрый глоток. Надеялась, полегчает, но не тут-то было - будто внутри что лопнуло, и кашель такой сильный напал, что пришлось ухватиться за спинку кровати, чтоб не упасть.

* * *
        - Завтра. К обряду все подготовь, - велел Огневику, который уж за дверью крутился. И чего он так к девице этой прикипел?..
        Сжав руки в кулаки, пронесся мимо шарахнувшегося в сторону духа и направился туда, где каждый свой день заканчивал. Туда, где камень могильный. Туда, откуда невесту свою нынешнюю прогнал.
        Только приблизившись к могиле, смог вдохнуть спокойно. Внутри будто что разжалось. Хоть совсем отсюда не уходи, а ложись рядом. Да только не поможет. Пытался уже.
        - Веста… - шевельнулись губы. Так тихо произнес, что и ветер не услышал бы.
        Коснулся холодного камня, закрыл глаза, да и стоял так, пока вся злость не вышла. И сам не мог теперь объяснить, отчего столь сильно на девицу разозлился. То ли оттого, что место его тайное нашла, то ли оттого, что Весту ему напомнила.
        Да не Веста это. Хоть и похожа девица, вот только у Весты глаза пусть и голубые были, но кроткие, беззащитные. А у Лиссы сияют, будто небо в безоблачный день, - прозрачные, искристые, ясные. А в глубине их - непокорность, бесстрашие и вызов. Ему, хозяину вулкана, которого все окрестные долины боятся. Еще и с обрядом торопит, подумать только!
        Раздраженно дернул плечом, глядя на могильный камень. Злился потому, что судьба ее одна ждет - смерть и забвение. Не останется после нее ничего. Погаснут ясные глаза, закроются навек. И жертву ее забудут, как забыли тех, других. Ту, другую.
        Не в силах оставаться у могилы, широким шагом вернулся в свой огненный чертог, набросил на плечи темный плащ с глубоким капюшоном, кошель с монетами в карман сунул, внизу, в конюшне, вскочил на коня и спустился в долину, в селение Ильштар, откуда девица родом.
        В селении праздник шел второй день. Надрывали струны инструментов уличные запевалы, взрослые драли глотки не тише, а ребятня, которой родители позволили до глубокой ночи не спать, так и сновала вокруг, норовя под копыта Редрикова коня попасть.
        А хозяин вулкана лишь мрачно смотрел на веселый люд, заполонивший улицы. Радовались в селении тому, как удачно от чудовища из-под горы откупились. Ближайшие пять лет окрестные долины могут спокойно спать.
        Направил коня к ближайшему трактиру, спешился, бросил монетку мальчишке-конюху, чтоб о животине позаботился, и вошел в дымный зал.
        В селение и из соседних долин съехались, и трактир был полон пришлого люда, потому на еще одного гостя никто и внимания не обратил. А Редрику только того и надо было. Нашел место в темном углу, велел трактирщице подать ему медовухи, сложил руки на груди и откинулся на лавке - благо, позади стена была.
        Мрачно улыбался, наблюдая за пьяными выходками гостей - то-то бы удивились, узнав, что чудовище из-под горы на их праздник пожаловало.
        - Девчонка чахоточная была, я тебе как внук знахарки говорю! - донеслось слева.
        Редрик медленно голову на голос повернул. Покачиваясь из стороны в сторону и размахивая наполненной кружкой, один из посетителей трактира, изрядно уж пьяный, яростно доказывал другому:
        - А уж как то случиться могло за седьмицу - другой вопрос! Прошлый третейник женушка моя в лавку этой булочницы ездила за свадебным караваем для нашей младшенькой и самолично видала - булочница та здоровьем пышет! Сказывала: на хворую та ну никак не походила! А потом что?
        - Что? - вяло отозвался собеседник, с трудом на ногах держась.
        - А что… что… - почесал голову рассказчик, потом взмахнул другой рукой, расплескивая часть содержимого на деревянный пол: - Бабка моя, знахарка, всегда говаривала: любую хворь надо крепкой медовухой выгонять! Выпьем!
        Собеседник согласно загудел, но Редрик перестал прислушиваться, потому как перед ним трактирщица кружку и кувшин с медовухой поставила.
        Пил медленно, посматривая по сторонам, но думал о своем. В углу, где сидел, темно было, да и пирующие внимания на еще одного отдыхающего не обращали. И покуда в трактире все веселей становилось, у Редрика на душе делалось все мрачнее.
        Допил медовуху, не почувствовав вкуса, бросил трактирщице горсть монет и вышел прочь, на свежий воздух. Шел не разбирая дороги, дальше от шумов празднества, думал о завтрашнем обряде, о невесте, чьи глаза такими знакомыми казались, и опомнился, лишь когда около вывески с витым кренделем очутился. Сам не понял, как ноги привели.
        Что девица Огневику говорила - слышал. Весь огонь вулкана своему хозяину покорен был, и, когда желание возникало, мог через него увидеть или услышать что нужно. Мрачно хмыкнул, припомнив слова девицы о собственном нраве.
        Вывеска булочной на цепях покачивалась, но - вот уж диво - приметил, как из-под закрытых ставней свет пробивается. Сам не зная зачем, подошел ближе и заглянул сквозь неплотно подогнанные деревяшки. Увидел, что внутри чисто и прибрано. Не врала Лисса - любила свое дело.
        В тускло освещенном торговом зале с пустыми полками на табурете девица сидела. Худосочная да бледная, светловолосая и вся словно бесцветная. Утирала тонкими, как прутики, руками заплаканное лицо, всхлипывала.
        Хозяин вулкана вскинул бровь, только тем и выразив удивление. Это кто же во владениях его невесты хозяйничает?
        Ответ на свой вопрос почти сразу получил. Из соседнего зала, заложив руки за спину, вышел сам староста Деян. Редрик его знал. Помнил, как тот юнцом еще правление селением в свои руки взял, да так бойко повел, что жители на него надышаться не могли.
        - Будет реветь-то, дочка, домой пошли, - сказал грубовато, хмуря густые брови. - Сидишь тут уже второй день, сырость разводишь, а мать волнуется.
        - Покарает Отец-Солнце за такое, батюшка, чувствую, покарает! - всхлипнула девица. - Нельзя так было поступать!
        - Молчи! - чуть не зашипел староста, оборачиваясь, будто почувствовав, что за ними наблюдают. Редрик не шелохнулся. - Ради тебя же, неблагодарной, все и сделано.
        - Да как ты, батюшка, можешь о том столь спокойно говорить… Стыдно мне-е-е, - проревела девица, размазывая слезы по лицу.
        - Стыдно? Ты, Алана, про стыд-то забудь! Лежала б уже бездыханная, коли б о стыде думали. Единственную дочь отдать должны были хозяину вулкана! А ты вон сидишь живехонька! На кого б нас оставила, а? О нас с матерью подумала? Что с нами-то б было? Мы для тебя все делали, а ты нам нашу же любовь и заботу в укор-то и поставила! Тьфу! - в сердцах сплюнул староста. - Вот она - благодарность дочерняя!
        Редрик брови свел. Алана. Имя это он запомнил. Вот о какой подруге говорила Лисса. Вот чье место заняла.
        Девица вскочила, подошла к старосте, обняла его, спрятала лицо на отцовой груди.
        - Ты, батюшка, на меня не сердись. Да только не сплю я вторую ночь. Мне Мелисса снится. Просит о ней не забывать и руки тянет… и зовет… зовет… Жалобно так: «Алана-а-а…», - голос у дочери старосты скакнул вверх, надломился.
        - Ну-ну, будет тебе, - похлопал Деян дочь по спине. - То сон только. А что есть сон?
        - Что? - пискнула девица.
        - Муть ночная. Ерунда. Глупость и выдумка. Будет тебе, Алана. Ну, будет. В селении праздник, а ты все пропускаешь, сидя здесь и пол слезами поливая.
        Всхлипнула дочь старосты.
        - Да как же праздновать! Сердце у меня болит, батюшка. Мучается Мелисса, страдает… вот и снится мне.
        - Ну-ну, перестань, дочка. Сама же слышала, что лекарь сказал: микстуру он Мелиссе дал, не почувствует она ничего.
        - Правда не почувствует? - подняла Алана заплаканное лицо.
        - Отцом-Солнцем клянусь! - кашлянул Деян и тотчас продолжил: - Да и свершилось уж все.
        - Да как же свершилось-то? Точно ли, батюшка? Дым-то ведь так и валит из горы той проклятой.
        - Вчера ж сама слышала, какой стук оттуда шел. Принял жертву хозяин вулкана. Мелиссе уж все едино. А мы спасены, - решительно рубанул воздух рукой староста. - Будет тебе горевать. Домой пойдем. Матушка тебя ждет. О тебе уж Арвир справлялся. А жениха своего негоже заставлять ждать.
        - Арвир… - хлюпнула носом девица. - Кто ж знал, что он такое удумает…
        - Ради тебя все! Видишь, до чего его любовь к тебе довела! - довольно пробасил староста.
        - Лучше б он мне вовсе не говорил о том, так бы мне его любить проще было…
        - Это что еще за речи! Ты ж, почитай, с самого детства, еще босоногой девчонкой, за Арвиром бегала и всем говорила, что вот, мол, вырасту, только за него замуж и пойду. Скоро мечта твоя и исполнится. О будущем думай. Мы с матерью твоей Арвиру теперь по гроб жизни обязаны будем. Не позволил осиротить нас на старость лет.
        - Тяжко мне, батюшка, - вздохнула Алана. - А тебе разве нет? Ведь Мелисса мне все равно что сестра была. Помнишь, мы с тобой и матушкой в сиротский дом ходили, чтоб детишкам ватрушек отнести, а там Мелисса, девчушка голубоглазая, подошла ко мне и спросила, я ли ватрушки те пекла? Я ей ответила, что нянюшкиных рук дело, так она попросила, чтоб мы в следующий раз нянюшку с собой привели, уж больно Мелиссе хотелось печь выучиться. И так мне это в сердце запало, что я весь вечер вас с матушкой просила взять ту девчушку к нам, чтоб нянюшка ее и правда стряпать научила, да и мне было б с кем играть.
        - Ну взяли ж. Тебе отказа у нас никогда ни в чем не было.
        - Взяли, - горько кивнула Алана. - На кухне прислуживать.
        - Да уж все лучше, чем в сиротском доме-то!
        - Мелисса потом говорила, что благодарить нас никогда не устанет, ведь обучили ее делу любимому.
        - Ну! И я о том! Доброе дело для сироты сделали!
        Но Алана и не слушала, говорила и говорила, глядя в стену, будто там Мелиссу видела. А Редрик слушал жадно, сам не понимая, зачем стоит и ловит каждое слово.
        - Вы-то с матушкой ее так и хотели при себе стряпухой оставить.
        - Было такое. Да только нянюшка твоя померла, а после выяснилось, что шкатулку монет Мелиссе оставила. Та сразу домик этот выкупила и под булочную обустроила. - Староста кашлянул: - Я вот одного в толк не возьму: когда эта старуха, нянька твоя, столько монет скопить успела… Уж не утаивала ли те, что мы ей на хозяйство давали…
        - Это я, батюшка, все устроила.
        - Ты? - удивился Деян. Нахмурился.
        Кивнула Алана.
        - Несправедливым мне показалось, что Мелисса свой дар на кухне нашей похоронит. - Обвела Алана взглядом стены, умолкла. А когда снова говорить начала, голос глухо звучал: - Сколько раз здесь, в этом самом доме, Мелисса нас принимала да чаем с вкуснейшим печевом угощала - не счесть! А сколько раз мы с ней на танцы ходили… А сколько раз… - Алана снова всхлипнула. - Да разве можно ж так с сестрой? Ведь мы ж…
        - Все, хватит. Хочешь здесь сидеть, сиди хоть всю оставшуюся жизнь! - перебил дочь Деян. Видно было, что устал выслушивать стенания дочери. - Только жертва Мелиссы тогда зряшная будет! А этого она для тебя, видят боги, не хотела!
        Плечи у девицы поникли. Видно было, что выговорилась и полегчало ей, кончился запал. И слезы тоже кончились.
        Вздохнула, оглянулась и шепнула:
        - Нет, батюшка, сидеть тут больше не стану. Так и кажется, что дух Мелиссы здесь витает и с укором на меня смотрит.
        Староста проворчал что-то в пышные усы - Редрик не расслышал. Да и не силился. Хмурился оттого, что узнать пришлось.
        - Ну, раз так по подруге скучаешь, после свадьбы булочную эту вам отдам. Арвир ее пусть под вторую ювелирную лавку переделает. Он мне намедни говорил, что в своей-то ему тесно. Думается мне, что и Мелисса не против бы была. Она ж тебя тоже как родную сестру любила.
        - Завтра к жрецу пойду, - тихо Алана проговорила, утирая щеки и будто отца не слыша. - Вдвоем с ним за Мелиссу помолимся.
        - Дело хорошее, - одобрительно кивнул староста, - богам угодное. А сейчас пойдем домой, хватит тебе здесь сидеть… И матушка опять же…
        Редрик губы сжал, отошел от окна, не дослушав старосту. Увидел и услышал все, что нужно. В людях из долин он и раньше не сомневался, сейчас же, увидев, что не меняются ни они сами, ни нравы их, хоть столько лет прошло, и вовсе ему гадко стало.
        Сжал кулаки, когда по пальцам, повинуясь ему, скользнуло злое пламя. Метка на предплечье сильнее прежнего жгла кожу.
        Дышал тяжело и глубоко, глядя на ставни. А потом позволил ярко-алому злому пламени из-под пальцев выскользнуть.
        Глава 7
        Огневик в покои девицы ступил в тот самый миг, когда та на колени упала. Тело ее от кашля сотрясалось так сильно, что, казалось, силы последние из нее выходят.
        - Давай, давай, девица, того-самого, до ложа твоего дойти помогу, - засуетился дух, помогая кашляющей Мелиссе подняться.
        - А ты и не горячий вовсе, - прошептала лихорадочно, опершись на его плечо. Огневик протрещал что-то неразборчиво, про себя подивившись, что и впрямь девица о него не обожглась. - Прости, Огневик. Из-за меня теперь хозяин вулкана и на тебя злиться станет.
        - Глупости все это. Глупости, - отмахнулся дух, когда девица на постель опустилась. Дышала хрипло, с присвистом.
        - Этот приступ тяжелый будет, - выдохнула. - Два таких за прошлую седьмицу перенесла, лекарь со мной обе ночи рядом сидел, боялся, что Старуха-Смерть заберет.
        - Сюда она не сунется, - пообещал дух, кому-то невидимому кулаком грозя. - Не пущу!
        - Подай мне микстуру, Огневик, - дрожащий палец указал на столик около постели. - Мне… лекарь… дал… - все, что успела отрывисто сказать, перед тем как снова закашляться.
        Огневик схватил бутылек, протянул девице. Взяла его и сделала щедрый глоток.
        «Только бы до обряда дожить, только б дожить, иначе все зря…» - пробормотала, перед тем как зайтись кашлем. Огневик едва успел бутылек подхватить и бережно на место вернуть, чтоб драгоценный настой не расплескать.
        Раскраснелась девица, откинулась на подушки и дышала тяжко. Волосы потное лицо облепили, будто черными росчерками по холсту белому кто провел.
        Огневик не на шутку перепугался. Много он невест перевидал. И сейчас понял, что плохо дело.
        Побежал за хозяином, только того и след простыл. Огневик знал, что тот, когда охота возникает, в селения у подножия вулкана спускается. Дух много чего знал, да помалкивал. Его дело маленькое - он хозяину вулкана прислуживать приставлен.
        Вернулся к девице, сел рядом - знал, что с тем, кто уже на краю находится, рядом надо быть - и принялся ждать.

* * *
        - Хозяин, явились наконец! - Огневик искристым шаром вкатился в покои хозяина вулкана, даже не постучав.
        - Стряслось чего? - Уже спросив, Редрик и сам осознал, что стряслось. Огневик почем зря никогда не паниковал. А сейчас искры от него так и сыпались. Такое бывало только от большого волнения.
        - Невеста ваша! Того-самого… совсем плоха.
        Ничего больше не объясняя, дух припустил в покои напротив, Редрик за ним последовал, сам себе не смея признаться, что сердце тревожно застучало.
        В жарко натопленной комнате, в постели металась в бреду Лисса. Волосы спутались, платье к телу прилипло, на щеках румянец чахоточный проступил. Редрик ближе подошел и понял, что хоть глаза у девицы открыты, а смотрит мимо, его не видит.
        Шевелились красные губы - да ведь кровь на них! - и Редрик наклонился, чтоб услышать:
        «Только бы до обряда дожить, только б дожить…»
        - Давно такая? - спросил Огневика.
        - Да вот как вы одну-то ее оставили, так в бреду и мечется, - укорил дух. Редрик даже бровь вздернул. - Что делать-то, хозяин? Не ровен час… того-самого…
        Но Редрик не слушал. Увидел на столике у кровати ополовиненный бутылек.
        - Ты принес?
        - Нет. Девицы это. Говорит, лекарь с собой дал, - пояснил Огневик.
        Хозяин вулкана бутылек в руки взял, повертел его, пробку открутил, понюхал, нахмурился, а после одним верным движением - Огневик и охнуть не успел - забросил бутылек в камин. Ярко полыхнуло пламя, слизнув подношение.
        - С ней будь, - велел удивленному духу.
        Не слушая, что там Огневик вслед трещит, прошел в яблоневый сад. Луна ярко светила, будто помогая, потому без труда отыскал белые, уже закрытые на ночь головки ромашек у дальней стены. Хмурился, срывая цветы.
        Голос знакомый в самые уши будто шептал, откуда-то издалека, из запрятанного вглубь памяти прошлого: «Пей-пей, касатик. Ромашка завсегда помогает, моя мамка так говаривала, а уж она-то знала, травница была умелая. И от боли головной этот чудо-цветок, и от бессонницы, и от ожогов, и от кашля… Вот выпьешь отвар и тебе легче станет… Пей-пей…».
        Когда набрал достаточно, прошел на кухоньку, загремел котелками. Нашел подходящий, зачерпнул воды из бочки, покрошил цветы ромашки в котелок и поставил в печь. Закипал он уж больно медленно, и Редрик в нетерпении пальцами пошевелил, посылая огненный луч. Варево в котелке вмиг закипело. Разнесся по кухоньке ароматный травяной запах.
        - Туточки ложки у меня хранятся, - услышал голос Огневика, который уже крутился около и протягивал серебряную ложку. - Хорошо еще будет меду добавить, хозяин. Люди сказывают, полезен он.
        - Я тебе велел с девицей сидеть, - буркнул Редрик.
        - Так ведь я помочь хочу, хозяин, - не обиделся Огневик. Достал из кладовой глиняный горшочек, щедро зачерпнул густого прошлогоднего меда и добавил в котелок.
        Вернулись в покои. Девица без движения лежала. Рука, в которой Редрик котелок держал, дернулась. Подошел ближе, увидел, что еще дышит. Грудь тихонько и редко, но вздымалась.
        Поставил котелок на стол у кровати, Огневику жестом показал, чтоб приступал к лечению. Но от бестолкового духа проку было мало - первую ложку расплескал, вторую на себя пролил, а котелок, из которого в третий раз зачерпнуть пытался, и вовсе едва не опрокинул.
        - Уйди, - велел Редрик раздраженно. И было отчего злиться.
        Да неужто ему все это нужно? Он хозяин вулкана, а не спаситель немощных девиц! Умрет эта, пришлют люди из долин следующую, ежели жить захотят. Ему и дела нет до них. Дела нет до слез матерей, отдающих своих дочерей на потеху чудовищу из-под горы. Дела нет до тех, кто обманом ему невест отправляет. И уж точно дела нет до тех, кто по глупости своей сюда попадает.
        Сжав губы, сел на постель, подтянул Лиссу к себе ближе, чувствуя мягкое девичье тело, влажное от пота. Убрал волосы с точеного лица, коснувшись впалой щеки.
        - Старуха-Смерть за мной пришла, - прошептала едва слышно, потом распахнула невидящие голубые глаза, взглянула на Редрика, ухватилась за его запястье слабыми пальцами. - Не отдавай меня ей. Редрик… Не отдавай. Моя жизнь тебе подарена. Тебе. Ты и забери.
        - Заберу. Как время придет, - отозвался. Зачерпнул ложку отвара, приложил к губам девицы и влил меж коралловых губ.

* * *
        Шаловливый лучик света царапнул веко. Приоткрыла один глаз, затем второй. Поморгала, хотя и это-то с трудом далось. И тут уж едва сдержала изумленный вскрик, потому как под щекой билось чье-то сердце. Ровно. Неторопливо.
        Тук. Тук. Тук. Тук. Тук…
        Тихонько приподнялась, да так и замерла - заложив руки за голову, на моей постели спал сам хозяин вулкана. Мощная грудь мерно вздымается, глаза под веками чуть шевелятся. Спит крепко и сны видит, не иначе. А я, выходит, его грудь аккурат заместо подушки использовала.
        Прикусила губу, силясь припомнить, что вчера было. Да только все будто в дымке огненной скрылось. Помнила, как хозяин вулкана приказал покои не покидать, а потом приступ напал. А что же дальше случилось?..
        Снова метнула взгляд на жениха своего. Почему он здесь, а не в своих покоях?..
        Тут будто громом шарахнуло.
        Припомнила его руки на своем лице, как молила не отдавать Старухе-Смерти, как хваталась за него, будто утопающий за соломинку, как по имени звала, и быстро облизала пересохшие губы. На них ощутила медово-травяной привкус. И только тогда завеса памяти приоткрылась.
        Прижала пальцы к губам, чтоб удивленный возглас сдержать, когда увидела полупустой котелок на столике у постели. Да неужто сам хозяин вулкана выхаживал меня этой ночью? Но зачем? Одной невестой больше, одной меньше - ему-то все едино…
        Снова обратила взгляд на него, исподволь залюбовавшись ладными чертами лица. Не будь он чудовищем из-под горы, отнимающим жизни, девицы во всех окрестных селениях глаза бы друг дружке повыцарапывали за его внимание, а на Ночи Костров и вовсе страшно подумать, что девицы бы учинили, борясь за право с ним в танце пройтись.
        Тихонько вздохнула и, не сдержавшись, кашлянула. Тотчас черные глаза с красными искрами в глубине на меня уставились.
        - Живая еще, - только и сказал хозяин вулкана. Поднялся столь резво, будто и не спал вовсе.
        Кивнула, не в силах ответить. Да и боязно стало. Смотрел на меня хозяин вулкана так, будто уж и сам сомневался, зачем жизнь мне сохранил.
        - Отчего же… - осеклась, потому как голос хрипло звучал, но все же продолжила: - Мне лекарь из селения микстуру дал… Обычно она помогала.
        Редрик скривил губы, усмехнулся невесело.
        - В этот раз не помогла. Отвар пей. - Кивок в сторону столика у кровати. - Глядишь, до обряда дотянешь.
        Широким шагом спешил покинуть комнату, словно находиться со мной рядом не мог.
        - Благодарю тебя, - поспешила сказать вслед.
        - За что благодаришь? - обернулся вдруг и почти зло на меня смотрел. Казалось, из глаз искры красные летят.
        - За то, что жизнь мою сохранил.
        Неожиданно вернулся, подошел ближе, протянул руку, сжал пальцами мой подбородок - запахло горячей смолой - и, прищурившись, тихо произнес:
        - Твоя жизнь мне подарена, невеста, - припомнил мои же слова, ярко вспыхнувшие в памяти. А последнее слово и вовсе так произнес, что озноб по телу прошелся. - Я и отниму. Не о том ли сама ночью просила?
        - Так и есть. - Смотрела на него хоть и со страхом, дрожа, но глаз не отводила. - А благодарю за то, что селению ничего не угрожает. Не придется какой-то матери по своей дочке слезы лить, к тебе ее провожая.
        - Глупая, - бросил, покачав головой.
        - Что же я, по-твоему, глупого сказала или сделала?
        - Думаешь, есть им до тебя какое дело? Думаешь, запомнят твое деяние? Думаешь, благодарить будут за жертву твою бескорыстную? - С каждым словом все сильнее сжимал обжигающие пальцы, а голосом так и насмехался, будто я и впрямь глупость совершила.
        Положила руку на его запястье, стиснула. И хоть в пальцах после приступа сил почти не осталось, хозяин вулкана хватку чуть ослабил.
        - И не надо, чтоб запоминали. Я о том никого не просила. И не для того сюда шла, чтоб обо мне песни слагали, а чтоб дорогих сердцу людей спасти.
        Отпустил подбородок и смотрел едва ль не с состраданием.
        - Память людская коротка, а натура двулична. А кто о том не знает, того только пожалеть и можно, - говорил раздельно, как дитю малому объясняя.
        Почувствовала, как щеки жар заливает.
        - Не меня жалей, а себя! Тебя, видать, не любил никто, раз такое говоришь!
        - А тебя, выходит, от большой любви ко мне отправили? - усмехнулся.
        - Я сама пришла!
        - Помню-помню… Подруги место заняла. Но вот она-то за тебя не торопилась идти.
        - Да ведь это другое совсем и…
        - Когда любишь - ни за что не отпустишь. Ни через год, ни через пять лет, ни через десяток. Цепями прикуешь, ежели дорог тебе кто. А твоя подруга любимая даже проститься не пришла. Видел я, как ты глазами в толпе кого-то выискивала, пока жрец у жертвенного костра завывал. Или ошибаюсь?
        Молчала, злясь, что не могу сказать обратное.
        - Тебе-то почем о любви знать? - только и смогла произнести с досадой.
        Невеселая улыбка изогнула губы хозяина вулкана. Покачал головой и вышел из покоев, а я только и могла, что бессильно кулак на перину опустить.

* * *
        Хмуро глядел на пляшущий в камине огонь. И зачем с девицей спорить начал, будто юнец неразумный? Да что он ее убедить пытается, словно ему дело есть до того, как она о людях из селения думать станет!
        Вспомнил другую, ту, мысли о которой день и ночь покоя не давали, сердце терзали. Весту ведь точно так же - обманом - хозяину вулкана отправили.
        В огненных сполохах явилось лицо судьи из селения Вильзмир. Клялся стервец, что не подделывал исход жребия. Клялся до тех пор, пока Редрик его над чаном с кипящей смолой не подвесил. Вот тогда и сказал правду. Да только поздно было.
        Пуще прежнего нахмурился, когда вспомнил, как селение полыхало, а черный дым валил над лесами. Хотел Редрик, чтоб ни одного упоминания о Вильзмире в людской памяти не осталось, но кто ж знал, что все так обернется… Да только напрасно - память людская, она короткая, что бы там Лисса не говорила. Всего три десятка лет прошло, а они за старое…
        Раздраженно дернул плечом и вгляделся в пламя, отдавая мысленный приказ показать девицу. Огневик уж у нее крутился. Поднос ей со снедью притащил и потчевал, а та только улыбалась и уговаривала его кусочек съесть.
        Дурная.
        Другая б на ее месте, только от смерти убежав, чтоб вскоре ее ему, Редрику, отдать, в себе бы замкнулась, а эта улыбается так, словно желанный подарок получила.
        Как есть - дурная.
        Прислушался, поняв, что девица о нем спрашивает.
        - Скажи мне, Огневик, а хозяин вулкана все время такой?
        - Эт какой ж? - уточнил хитрый дух.
        - Угрюмый.
        - Да неужто?
        Сделала глоток молока, утерла губы и спросила:
        - Он, что же, и не веселится никогда?
        - Может статься, и веселится. Да только мне о том не ведомо. Ты, девица, отвар лучше пей, - засуетился дух, гремя полупустым котелком. И так ловко кружку наполнил, ни капли не пролив, что Редрик лишь брови свел, припомнив ночную неуклюжесть духа. - Он тебе полезен.
        - А микстура моя где, знаешь?
        Редрик видел, как Огневик взгляд в огонь метнул. Лисса тоже приметила. Поднялась, подошла к камину. А потом и осколки обнаружила. Охнула тихонько.
        - Да как же… Почему…
        - Ты, девица, поменьше вопросов задавай, а побольше, того-самого, на еду и отвар налегай, - велел дух.
        Но Лисса стояла, сведя темные брови и не слушая Огневика. Голубые газа в огонь смотрели, а Редрику мнилось, что прямо на него. Припомнил, как ночью его по имени звала, шептала коралловыми губами. Имени своего с чужих уст слетающим уже давно не слышал. Он и сам не мог понять, почему Лиссе имя свое открыл… Оттого, видать, что сама спросила, до нее и не интересовались девицы. Для прошлых невест был он хозяином вулкана, чудовищем из-под горы.
        Лисса меж тем все в огонь смотрела.
        - Не пойму я его…
        - А и понимать не надо, - отмахнулся Огневик, сыпля на ковер искрами. - Давай, еще вот каши поешь, пока не остыла.
        - С тобой разве остынет, - улыбнулась и от огня отошла. Устроилась за столом, зачерпнула ложку каши. - Скажи, Огневик, обряд-то сегодня?
        - Готово все, - буркнул дух. - А уж там, как хозяин решит. Вулкан-то, того-самого, не сегодня-завтра проснется. Изначальный Огонь рвется наружу - жертву требует. Задобрить надобно.
        Кивнула.
        - Кажется, будто трое нас тут пленников, а не я одна, - произнесла тихо.
        Дух не услышал, а Редрика словно водой ледяной окатило. Взмахнул рукой, и пламя вверх взвилось, стирая видение.
        Разозлился сам на себя. Прошел на просторную галерею, что к покоям его примыкала, и с мрачным удовлетворением смотрел, как над селением Ильштар в рассветных лучах столб черного дыма поднимается.
        Глава 8
        - Сегодня. - Голос хозяина вулкана будто плеткой огненной стегнул.
        Я у окна стояла, любовалась поднимающимся над миром Отцом-Солнцем. Обернулась и устремила взгляд на жениха своего. Стоял, скрестив руки. Глаза из-под сдвинутых к переносице черных бровей так и мерцали красным.
        С приступа моего три дня прошло. За все это время хозяина вулкана не видела и у Огневика про него не спрашивала. Знала только, что обряд он отложил, пока чуть лучше себя не почувствую. И хотя кашель никуда не делся, приступов больше не было. Отвар я пила исправно.
        - Сегодня, так сегодня, - пожала плечами, хотя внутри все сжалось. Хоть и ждала часа смерти, все ж подготовиться к такому невозможно.
        - Будь готова, как звезды взойдут.
        Вскинула голову, кивнула. Хозяин вулкана, получив ответ, уходить собрался.
        Сейчас или никогда.
        - Только вот…
        - Ну? - поторопил.
        - Последнее желание у меня есть, - сделала шаг к нему.
        - Да неужто?
        - Идущему на смерть полагается. - Метнула из-под ресниц взгляд на хозяина вулкана, но он так и стоял, скрестив руки на груди, и смотрел равнодушно. Ежели и был удивлен, виду не подал.
        - И что за желание? - спросил без интереса.
        - Не хочу на обряд как на смерть идти, - решительно тряхнула головой.
        - Праздника требуешь? - вскинул бровь.
        Набрала в грудь воздуха и выпалила:
        - Свадьба ведь. А на ней слезы лить не принято. И я не стану.
        - Так у тебя ж не первая, - напомнил едва ль не ехидно.
        - У тебя тоже, - не осталась в долгу.
        Усмехнулся хозяин вулкана.
        - От меня-то что хочешь?
        - Позволь мне… - прикусила губу, сомневаясь, просить ли. Потом, решившись, расправила плечи и сказала: - Позволь мне стол свадебный собрать.
        - Гостей-то из селения звать? - спросил едко. - Гусляров, может?
        Поежилась, уже уверенная, что откажет.
        - Ты да я. Приготовлю все, как полагается. Угостить тебя хочу за… за спасение, - последние слова едва выдавила. Под колючим взглядом жениха своего поспешила добавить: - Не отравлю, не бойся.
        - Огневику язык бы укоротить, - произнес едва слышно, потом покачал головой, повел плечами. - А что за радость-то, невеста? Не лучше ли поскорее со всем разобраться?
        - Не я несколько дней ждала да обряд откладывала.
        Прищурился. Желваки на скулах так и заходили. Пламя в камине вспыхнуло, гневу своего хозяина отвечая.
        - От полумертвой мало бы толку в брачную ночь было. Селению своему и любимой подруге точно б не помогла. - Слова про подругу так произнес, что, будь здесь Алана, слезами бы от страха залилась.
        Жар расплескался по щекам и груди. Сделала два шага вперед, встала близко-близко, чувствуя аромат смолы и тлеющих угольев, смотрела, как вздымается широкая грудь хозяина вулкана. Хотела ладони на его руки положить, но смутилась и в последний миг отдернула.
        - Тогда и возьми, что должен. Здесь. Сейчас. Чтоб разом покончить.
        - Не тебе, невеста, указывать, когда обряду свершиться, - покачал головой и с места не сдвинулся.
        - Или… - вздохнула, набирала в грудь воздуха да и выпалила: - Или я тебе не по нраву пришлась? Ждешь, когда звезды взойдут, только б не видеть? - Сжала руки в кулаки и смотрела в глаза жениха. Прикусила губу, чтоб не дрожала. Сама не поняла, как слова с языка сорвались, и уже жалела. Дуреха. Надо ж такое брякнуть! А главное - кому!
        Ничто не выдало мыслей и чувств хозяина вулкана. Только красные искры на дне черных глаз так и скакали, водили свой огненный хоровод, жгли мою кожу, проникали в самую кровь, распаляли, дразнили, чтоб выжечь и досуха выпить.
        Поняла, что так и ночью сегодняшней будет, и внутри все окаменело. Вынесу ли?.. Но назад не отошла. Сглотнула лишь, чтоб пересохшее горло смочить.
        Жених мой будто и не слушал вовсе. Протянул вдруг руку, коснулся щеки жаркими пальцами, закинул выскочившую из косы прядь мне за ухо. Стояла, боясь не то что пошевелиться, а вдохнуть чуть глубже.
        - Стряпай, ежели охота такая есть, но к назначенному часу будь готова, - произнес хрипло, а потом резко руку убрал, развернулся и зашагал прочь.
        - Буду, - выдохнула ему вслед.
        Едва жених вышел, какое-то время стояла, не в силах поверить, что уже сегодня все свершится. Сердце будто лапа когтистая сжала и держала, мешая ему биться.
        Сегодня.
        Прижала руки к груди, не в силах принять и поверить. Потом тряхнула головой, обвязала косу вокруг головы, чтоб не мешала, и спустилась на кухоньку, где уже вовсю Огневик хозяйничал.
        - Ты, девица, встаешь больно рано, - укорил дух, громыхая котелками. Но укорил без злобы. - Я еще и готовить не начинал.
        - Огневик, позволь мне сегодня на твоей кухне похозяйничать.
        - Неужто позабыла, чем в прошлый раз все обернулось? - удивился тот.
        - Согласие жениха своего я получила, - хмыкнула.
        Дух так и замер с котелком в руках, который хотел в печь засунуть.
        - А что ж делать-то станешь? - спросил с интересом. - Снова хлеб печь?
        - Обряд сегодня.
        - О-хо-хо, - вздохнул Огневик, отставляя котелок.
        - Хочу стол свадебный накрыть, жениха как полагается угостить, - пояснила, повязывая вокруг бедер полотенце. Огневик рот открыл и на меня смотрел. Никак, думает, с ума сошла. - Пирогов своих любимых испеку. И кулебяку. А еще слоеных булочек. Или ватрушек. А ежели успею, даже и…
        - Да погоди ты, девица, погоди! - Огневик замахал руками, рассыпая вокруг себя искры. - Скажи лучше, чем помочь тебе?
        Улыбнулась и, кашлянув, начала перечислять жадно слушавшему духу все, что мне для готовки понадобится.

* * *
        Платье, что хозяин вулкана для обряда подготовил, мне впору пришлось. Оказалось оно и не белым вовсе, а огненно-красным. Будто сполохи в его глазах. И то верно. Не девица уже, чтоб в белом под венец идти. Да и глупо в белом-то замуж за самого хозяина вулкана.
        Пригладила алую юбку руками, повела плечами, чтоб посмотреть, как они в свете свечей белеют.
        Время за готовкой незаметно прошло. Оглянуться не успела, а уж вечер. И то хорошо. Не осталось времени для лишних раздумий.
        Приняла ванну, вымылась, высушила и расчесала волосы. Распускать не стала. Не невинная девица, ни к чему это. Перехватила только красной лентой в тон платью.
        Откашлялась и на всякий случай еще отвара глотнула.
        Ну, вот и все. Теперь готова.
        Снова без стука дверь открылась. В покои медленно хозяин вулкана ступил. Сердце зашлось быстрым бегом, когда его увидела. Алая рубаха обнимает тело, штаны из оленьей кожи на бедрах туго сидят, а сапоги начищены так, что, поди, и отражение видно.
        Волосы у жениха моего по широченным плечам разбросаны, брови сведены, губы в линию сжаты - уж успела узнать, что не улыбается никогда, - а глаза словно совсем красными стали, будто кто по костерку в их глубине зажег.
        У рубахи рукава закатаны до локтей и по открытым рукам красные дорожки змеятся. Неужто правду говорят, и у хозяина вулкана заместо крови обжигающая лава бежит? Или то из-за близости обряда?
        На предплечье увидела метку - завиток огненный. Казалось, живая она. Трепещет и мерцает багрово-красным. И кожа в том месте словно раскаленная. Выглядит так, что тронь - и обожжешься.
        Хозяин вулкана глаз с меня не сводил. Неотрывно смотрел, внимательно, едва ль не лаская взглядом, будто каждый кусочек кожи кончиком огненного кнута щекотало. Обхватила себя руками, чувствуя, как от взгляда его жар заливает голые плечи, шею, а затем и лицо.
        - Ну что, невеста, готова супругой моей стать? - спросил наконец, останавливая взгляд на моем лице.
        - Готова, - произнесла решительно. - Но сперва не откажись отведать, что приготовила.
        Чуть склонил голову и локоть подставил, за который, помедлив, все же ухватилась. Так, вдвоем, и прошли в яблоневый сад. Звезды на ночном полотне уж распустились, будто изысканная вышивка под иглой умелой мастерицы. И ветра не было. Теплая ночь стояла. И тихая. Только и витал в воздухе аромат цветущих яблонь и свежей выпечки. Домом пахло.
        Сморгнула набежавшие слезы. Обещала ведь себе не раскисать. Да и как тут начнешь реветь, когда хозяин вулкана руку сжимает, а от пальцев его к моим будто огонь живой течет.
        Бросила украдкой взгляд на жениха. Удивлен, хоть и пытается виду не подать.
        Под яблоневым пологом, усеянным ароматными бело-розовыми цветами, Огневик стол небольшой и два стула поставил, там и помог все к последнему моему ужину приготовить. На сплетшихся ветвях яблонек кованые фонарики со свечками развесили. От них мягкий свет шел, мешаясь с лунным.
        На столе скатерть белая с красным шитьем лежала. А уж на ней тарелки узорчатые расставлены и свечи в медных подсвечниках. Огневик их из кладовой достал.
        «Это хозяин, того-самого, сделал. Не по нраву они ему пришлись отчего-то, хотел выбросить, а я прибрал. Вот, гляди-ка, пригодились», - припомнила слова духа.
        Хозяин вулкана взглядом стол окинул, голову чуть склонил.
        - За день столько наготовила?
        - За работой время незаметно летит, - улыбнулась чуть. - Да ты, верно, и сам знаешь.
        Согласно кивнул, отодвигая для меня стул. Сам напротив устроился.
        - Каравай свадебный не успела испечь, да и не место ему тут. Курник вот отведай. Говорили, он мне особенно удается.
        Отрезала кусок исходящего ароматным мясным паром пирога и положила перед хозяином вулкана.
        - Хорошо пахнет.
        - А на вкус еще лучше, - пообещала, отрезая и себе.
        Жених уже кубки ароматным вином наполнил. Это Огневик постарался. Ради такого из погреба целый кувшин принес.
        - Знаешь ведь, что травить меня бесполезно? - спросил хозяин вулкана, подхватывая кусок пирога.
        - Никогда бы в голову не пришло пищу осквернить, - ответила, нахмурившись.
        Он только хмыкнул и откусил от пирога. Пожевал задумчиво, бровь вздернул.
        - Не обманула, - одобрительно кивнул. - Печь умеешь.
        - Она, того-самого, и не обожглась ни разу, пока по кухне-то сновала! - оповестил Огневик, ярким шаром вкатываясь в сад. - Загляденье одно! Ежели вас, хозяин, огонь, как пес слушается, то к ней огонь ластится, будто кот. Так-то!
        - Ну ладно, будет тебе, - улыбнулась, забирая у духа блюдо с ватрушками. - Благодарю тебя, Огневик, за помощь. Не думала, что друга здесь обрету, а вон как вышло… - голос у меня сорвался, умолкнуть пришлось. Куснула щеку изнутри, чтоб отрезвила боль. Нельзя слезы лить. Тогда уж не остановишься.
        - И я тебя, девица, благодарю, - отозвался Огневик. Показалось, что он даже вспыхнул ярче, засияв всеми искорками разом.
        - А меня-то за что? - удивилась.
        Дух в ответ только рукой махнул, повернулся к хозяину вулкана.
        - Вы уж, хозяин, того-самого… Я что хочу сказать-то… поскорее, значится, там как-нибудь… Поаккуратнее, что ль… Но главное - поскорее, чтоб девица-то… того-самого…
        Жених мой только нахмурился, да так и не донес до рта последний кусок пирога. Но Огневик еще не договорил.
        - Я ж, того-самого… Девица-то ведь не такая совсем, как другие… Она ж… Да даже я… И ежели б мне… - Огневик еще раз махнул рукой. - Эх, ладно. Заболтался что-то. Прощай, девица, - произнес и, быстро-быстро перебирая ногами, вмиг исчез за яблонями. Я и сказать ничего не успела.
        - Духа огня приручила, выходит, - протянул хозяин вулкана. По голосу поняла, что недоволен. - Вон как за тебя заступается. Ни за одну так не просил. - Постучал пальцами по столу, не сводя с меня взгляда огненного.
        - Не собака он, чтоб его приручать. А вот ты бы мог хоть раз и слово доброе Огневику сказать.
        - Вон оно как, - рассмеялся вдруг хозяин вулкана, обнажив крепкие белые зубы. От удивления едва на стуле усидела. Впервые видела своего жениха улыбающимся. - Еще супругой не стала, а уж поучаешь.
        - Дел у меня больше нет, - дернула плечом, подумав, что уж лучше б и дальше нахмуренным сидел, чем зубы скалить. - Ватрушку вот лучше отведай. Только-только из печи.
        Протянула ему исходящее ароматным паром печево, а хозяин вулкана взял меня за запястье, поднес руку к своему рту и откусил от ватрушки кусок. И пока жевал, все смотрел и смотрел на меня рубинами глаз. А я пошевелиться не могла, чувствуя лишь, как сердце колотится в груди, словно заячье, да жар от его пальцев кожу все сильнее опаляет.
        - Вкусно, - похвалил наконец, отпуская мою руку. Я поспешно ее отдернула, а он лишь усмехнулся.
        На небе все новые звезды появлялись, а мы так и сидели. Хозяин вулкана угощался тем, что наготовила, а я все первый кусок пирога не могла доесть, хотя обещала себе, что в последний вечер от души поем.
        Так задумалась, на пирог глядя, что вздрогнула от неожиданности, когда передо мной кованая золотая шкатулка легла. На крышке - россыпь звезд серебряных и полумесяц рожком. Сверкают в лунном свете словно зеркальные.
        Вскинула глаза на хозяина вулкана.
        - Что это?
        - Подарок, - буркнул.
        - Мне? - протянула недоверчиво.
        - Сама ж сказала: хочешь, чтоб все как положено было… А жених должен подарок нареченной сделать. Вот я и… - осекся, а потом мотнул головой и велел: - Открой.
        Глава 9
        Скрывая удивление, протянула руку к шкатулке. Осторожно дотронулась кончиками пальцев до крышки - она теплой оказалась.
        - Не бойся, не обожжет, - проворчал хозяин вулкана.
        Метнула на него взгляд искоса, а потом все же откинула крышку и едва не ахнула. На ложе из алого бархата серьги и ожерелье сверкали, каких никогда не видывала и не носила. Крупные рубины в золотой оправе походили на искры в глазах хозяина вулкана, а цепь ожерелья тонко была выкована, будто кружево.
        Осторожно коснулась самого крупного рубина в ожерелье, провела кончиком пальца по граням. Долго не могла ничего вымолвить, перехватило горло, а все слова будто украл кто.
        - Не по нраву пришлись? - услышала.
        - Прекрасней украшений не видела, - подняла взгляд на хозяина вулкана. - Неужто из-за моря?
        - Сам сделал, - отозвался нехотя.
        - Сам?.. - удивилась. - Даже у Арвира в лавке таких нет, а у него там диковинок из золота и серебра много. Да только в сравнении с этими как поделки детские выглядят.
        Хозяин вулкана дрогнул уголками губ.
        - Что ж не наденешь, раз по нраву пришлись?
        - Да ведь сгинут… В Огне Изначальном… Жалко красоту такую губить.
        - Ей не себя, а безделушки жалко, - покачал головой.
        Усмехнулась. А ведь и правда.
        Достала серьги из шкатулки, взвесила на руке, дивясь тяжести украшений. Да таких серег и у супруги самого старосты не было.
        Под внимательным взглядом жениха вдела серьги в уши, тряхнула головой так, чтоб затанцевали в свете свечей.
        - Ну как? К лицу мне?
        Не ответил хозяин вулкана. Все смотрел и смотрел, да так пристально, что щеки запекло. Чтоб смущение скрыть, взяла в руки ожерелье и замешкалась. Протянул руку жених. Взглянула на него, прикусила губу, но вложила в ладонь украшение. Поднялся, обошел меня, встал позади, убрал волосы с шеи, мимолетно дотронувшись пальцами. Вздрогнула. А ожерелье уже обвило шею, улеглось на груди. Веса его и вовсе не чувствовала. А хозяин вулкана все стоял позади.
        Чувствовала, как опять к щекам жар прилил, и только и проговорила:
        - Благодарю за подарок, жених.
        Хозяин вулкана все так же молча вернулся на свое место и лишь кивнул в ответ. Налил нам еще вина, а себе пирога яблочного кусок взял. Жевал и все с меня взгляда не сводил. А я прятала глаза в своем кубке с вином, на которое налегала последние две четверти часа.
        - Первая свадьба, поди, веселей была, - сказал вдруг, отряхивая руки после пирога.
        Отставила опустевший кубок, посмотрела на жениха своего.
        - Торжества и вовсе не было.
        - Отчего же? - откинулся на стуле и ждал ответа.
        - Правда интересно?
        - Не хочешь говорить - дело твое, - пожал плечами. Ткань рубахи натянулась, того и гляди по швам разойдется.
        - Я Торвина, супруга своего, с детства знала. Мы оба сироты, в одном сиротском доме воспитывались. Меня-то, когда десять сравнялось, староста на кухню к себе в дом взял прислуживать, а Торвину меньше повезло. Только когда ему семнадцать сравнялось, он свободу желанную получил. И сразу меня нашел. Сам-то он гончарному делу обучился, подмастерьем пошел в мастерскую в селении. Говорил, как монет скопим, поженимся. А потом нянюшка умерла, у которой я стряпать выучилась, и оставила мне шкатулку с монетами серебряными. На них я лавку под булочную выкупила, а уж после мы с Торвином сошлись, да, подумав, решили без торжества обойтись. Вдвоем с ним на обрядовом холме клятвы брачные друг другу принесли под ликом Отца-Солнца да после…
        - Люб он тебе был? - перебил хозяин вулкана.
        Вечерний легкий ветерок не охладил вспыхнувших щек. На стол, кружась, падали бело-розовые яблоневые лепестки.
        - Еще как люб! - начала горячиться. И как такое спрашивать посмел!
        - Из-за того замуж больше не пошла?
        - Не звали, - ответила язвительно.
        - Врешь, невеста. - Налил себе вина. Сделал глоток, а потом снова замер, на мне взгляд остановив. - Врешь, - повторил.
        - С чего решил так?
        - Такие, как ты, мужними должны быть, - только и сказал. Я все ждала, что продолжит. И продолжил, но не то, что хотела услышать: - Да и ко мне б тогда не попала.
        - Что уж теперь о том говорить…
        - Какая хворь твоего Торвина унесла?
        - Лихорадка, - ответила, сглотнув колкий ком в горле. - Восемь лет назад в селении бушевала. Стариков много Старуха-Смерть тогда прибрала… и не только стариков.
        Припомнила, сколько слез пролила в ту зиму. И тогда же поклялась, что уж лучше совсем никого не любить, и на сердце замок повесить, чем такую боль хоть еще раз испытать. Прав был хозяин вулкана: были женихи, да только сама всех отвадила. Усмехнулась мысленно. Отвадила, чтоб хозяину вулкана супругой стать.
        Устремила на него взгляд, размышляя, чем бы в ответ кольнуть за то, что мою рану бередить начал.
        - Ну а у тебя?
        - А что у меня? - не повел и бровью. - Невест хватает. Слезы лить устанешь.
        - А она как же? - голосом выделила «она», чтоб сразу понял, о ком я.
        - Кто? - сделал удивленный вид, но я-то видела, как пальцы крепче кубок сжали.
        - Та, чье имя называть запретил.
        - Тебе до нее дела быть не должно, - грохнул по столу, поставив кубок, и дышал тяжело, будто не за столом сидел, а в гору бежал.
        - Отчего же? - подалась вперед и тоже прищурилась. - Меня о Торвине выспрашиваешь, так и сам расскажи.
        Вместо ответа поднялся хозяин вулкана, подошел ближе, навис надо мной. В темноте только и видела, как глаза его мерцают красным. Протянул раскрытую ладонь.
        - Пойдем. Пришло время.
        Ежели думал, что молить начну, то ошибся. Улыбнулась, приняла протянутую руку и поднялась, не отводя глаз от хозяина вулкана.
        - А я уж заждалась, жених.
        Губы Редрика улыбка искривила. Словно улыбаться и вовсе не умел. Длилось это, однако, миг, не дольше. Потом привычно свел брови, сжал мою ладонь в своей и повел в чертог огненный.
        Когда стали вниз спускаться, к корням горы, старалась страх удержать и не начать молить рассказать, куда ведет. Вопросы так и царапали горло. Потом успокоилась. Что толку… Скоро и сама все узнаю.
        В нишах лестницы чаши с огнем полыхали, освещая дорогу, но от волнения я то и дело запиналась. Когда в третий раз едва не упала на неровных ступенях, замерла. Обернулся хозяин вулкана.
        - Никак передумала, - произнес уверенно.
        «И не мечтай!» - подумала, вслух же сказала:
        - Я все ноги себе сбила на этой лестнице. Ты или медленней веди, или…
        Не договорив, ойкнула, когда крепкие руки меня от пола оторвали. А через миг оказалась прижата к широченной горячей груди хозяина вулкана.
        - Так-то по нраву тебе будет, невеста? - спросил тихо.
        Но язык к горлу прилип, а все слова горохом из головы высыпались, и смогла лишь кивнуть. Чувствовала только аромат нагретой смолы да как сквозь платье кожу обжигает. А хозяин вулкана все продолжал спускаться. Так гораздо быстрее дело пошло. Казалось, и не весила я для него ничего. И было б приятней, ежели б и впрямь к алтарю нес, а не на смерть. Но выбирать не приходилось.
        Опустилась ему на грудь, прижалась щекой к обнажившейся теплой коже, там, где ворот рубахи съехал. Не сдержавшись, ткнулась носом, втягивая запах хозяина вулкана - тлеющих угольев и ароматного дыма.
        - Ты что делаешь? - спросил не своим голосом.
        - Н-ничего, - пролепетала, положив руку на то место, где билось сердце жениха. Повторно встрепенулся, но ничего не сказал, а через несколько мгновений внес меня в зал полутемный.
        Тотчас вспыхнул огонь, побежал по стенам, словно только того и ждал. Светло стало, будто днем. Посредине зала полыхал, извиваясь длинными щупальцами пламени, Изначальный Огонь. Черными камнями был выложен круг, силясь ежели не удержать, то хоть как-то обуздать вырывающуюся, скалящуюся огненными клыками стихию. И камни те в отсветах пламени казались багровыми, раскаленными.
        Сказывали, из самого сердца горы Изначальный Огонь берет начало. Не задобришь его, не умилостивишь хозяина вулкана - тотчас расплата неминуемая и последует. Такое уже бывало. С тех пор старались не злить чудовище из-под горы.
        Туда-то, к Изначальному Огню, широким шагом и устремился хозяин вулкана. А подойдя ближе, опустил меня рядом с кругом на каменный пол.
        - Знать, вот он какой… - прошептала, - Огонь Изначальный, что на время усмирить только жертвы могут…
        - Боязно? - услышала тихое.
        Качнула головой, глядя, как пляшут пламенные языки, чувствуя, как подбирается ближе жар, норовя спалить одежду, волосы, да и саму меня без остатка, не дожидаясь брачного обряда.
        - Не так себе его представляла. Думала, что он едва ль не до неба достает, а тут… колодец словно… И не страшно даже.
        Протянула руку к огню, завороженная ярким танцем искр и приятным жаром, но хозяин вулкана схватил ладонь, сжал в своей, отвел, заставив на себя посмотреть.
        - Чудн?я ты, - усмехнулся невесело, словно удивляясь чему.
        - Отчего же?
        - Никто еще Изначальный Огонь колодцем не величал, - последнее слово произнес насмешливо.
        - Неужто обидела?
        - И никто руки к нему, будто к кутенку неразумному, не тянул, - продолжал не слыша. - Смерть принять торопишься?
        Облизала пересохшие губы.
        - А чего ждать? Не для того разве сюда привел?
        Чувствовала, как жар ко всему телу разом приливает, и не от безумствовавшего пламени рядом, а от взгляда хозяина вулкана. Смотрел на меня жених так, будто сам Изначальный Огонь впитал в себя целиком. Извивалось пламя в черно-красных глазах, отплясывало свой дикий танец, рвалось на волю, чтоб мою жизнь забрать.
        - Примешь мой огонь, невеста? - спросил хозяин вулкана хрипло.
        А я все смотрела в буйствующее пламя в глубине его глаз, в которых и сама отражалась, и знала, что после ответа моего назад пути уж не будет.
        - Примешь мой огонь? - переспросил, так и не дождавшись ответа.
        Поняла, что дольше молчать нет толку.
        - П-приму.
        - Пред ликом Изначального Огня беру тебя в свои супруги.
        Сама не заметила, как у хозяина вулкана в руках кольцо появилось. Замерла, пока надевал мне на палец тонкий золотой ободок, по которому затейливая вязь вилась.
        - Красивое… - прошептала, залюбовавшись отсветами на гранях колечка, а потом и вздрогнула, когда пламя в колодце рванулось выше, заметалось, стараясь вырваться из сдерживающих его каменных оков.
        - Теперь ты моя, - услышала голос хозяина вулкана. - И Изначальный Огонь это знает.
        - А дальше что? - спросила едва слышно, глядя, как отдельные языки пламени норовят дотянуться до нас.
        - Не бойся, - произнес хозяин вулкана, сжимая мои руки в своих. И голос звучал так, будто самому ему тоскливо от того, что дальше будет.
        Подняла на него взгляд, заглянула в искрящиеся глаза.
        - Теперь уж поздно бояться, - только и успела ответить, перед тем как хозяин вулкана притянул к себе и обрушил на меня свой огненный поцелуй.
        Сказывали, что одно лишь прикосновение его способно жизни лишить, что словно выпивает ее из беспомощный жертвы чудовище из-под горы. А я только и чувствовала, как горят губы под губами хозяина вулкана, будто обжигающего осеннего меда глотнула. И столь же сладок был поцелуй.
        Сама не поняла, когда стала отвечать. Почуяла лишь, что жених… - нет, теперь уж супруг - вздрогнул, а потом руки его почти что сковали мое обмякшее тело.
        Разомкнула губы, позволив углубить поцелуй, желая почувствовать все, что хозяин вулкана даст этой ночью. А он уже спускал платье с моих плеч, покрывал жгучими, дурманящими поцелуями шею, словно спешил закончить начатое.
        Отстранилась чуть, выставила руки ладонями вперед, уперлась в его грудь, и, облизав губы, на которых чувствовался вкус горячей смолы, спросила:
        - Торопишься куда?
        Улыбнулся вдруг. И так простая улыбка черты его преобразила, что и сама от удивления усмехнулась в ответ.
        - Стыда-то у тебя совсем нет, супруга, - произнес насмешливо, но и удивленно, почти ласково касаясь пальцами щеки.
        - Что ж в том стыдного?
        Качнул головой, словно подбирая слова.
        - Никто о том не просил.
        - А ты меня с другими не сравнивай, - чуть хлопнула его по груди. Блеснуло колечко на пальце. - Или все, что сказывали про тебя - сказки?
        - А что сказывали?
        - Что поцелуи твои как раскаленное клеймо, а объятия словно уголья горячи. Вот только сгореть в них быстро не… - умолкла, собираясь с духом, но, понукаемая опаляющим взглядом, договорила: - Не хочу.
        Ничего не ответил, лишь ярче взвился Изначальный Огонь, а хозяин вулкана повел рукой, раздвигая пламя, приказывая ему чуть утихнуть. Показались ступени, ведущие в самое сердце вулкана, в самую суть Изначального Огня. А хозяин вулкана вновь на руки подхватил и понес по ступеням вниз, где пряталось ложе, алыми простынями застланное. И огонь отскакивал от своего повелителя, не смея причинить вред ни ему, ни мне.
        Опустил хозяин вулкана меня на мягкую перину, сам рядом лег и, на локте пристав, все смотрел, будто что скрытое пытался увидеть. Засмущалась под его взглядом, почувствовала приливающий жар ко всему телу, сглотнула.
        - Подними ладонь, - произнес тихо.
        Сделала, как велел, а хозяин вулкана коснулся ладони, провел пальцем по коже от запястья до локтя. И там, где касался, огненный след бежал следом. Как зачарованная смотрела на такое диво. И не больно было вовсе.
        - Так же будет? - спросила и сразу прикусила губу, пожалев о вопросе, когда черно-красные глаза на меня взглянули.
        - Ты о том не думай, - велел едва слышно. - Поцелуй мне подари, супруга.
        Помнила, как просил о поцелуе в первую встречу, помнила, как и отказался от него сам же. Взял мою ладонь, да и прижал к своей щеке, закрыл глаза. И прикосновение это словно что внутри надломило.
        Рванулась к нему, прижалась губами к губам, а он будто только того и ждал - разомкнул свои, да так неистово принялся на поцелуй отвечать, что едва не задохнулась. Да и в самом зале словно весь воздух украли.
        Думала, растеряла умение, ведь давным-давно в последний раз мужчину целовала. Но оказалось, просто не забывается такое. Губы хозяина вулкана твердыми были, но умелыми. Целовал долго, так долго, что на какой-то миг и позабыла совсем, что в его огненных объятиях лежу. А когда отстранился, и вовсе разочарованно выдохнула. А он лишь дрогнул уголками губ, рубаху снял под моим пристальным взглядом, а потом щелкнул пальцами, высекая искру и посылая ко мне струйку огня.
        Я охнула только, когда она коснулась рукава платья, и оно вмиг в пепел обратилось. Осознать не успела, что предстала перед хозяином вулкана в чем мать родила, а его жадный пылающий взгляд заскользил по обнаженному телу, побежал раскаленными сполохами по каждому кусочку кожи.
        - Хороша у меня супруга, - произнес серьезно, когда вновь заглянул в мои глаза, а потом накрыл ослабшее после болезни тело своим - здоровым и крепким, сжал лицо ладонями, подарил еще один поцелуй жгучий.
        Отвечала ему, чувствуя, как внутри все сладко сжимается, а его огненные умелые руки уже заскользили по коже, гладя, обнимая, посылая жаркие лучики в самые потаенные уголки тела. Думала, что руки кузнеца - загрубевшие от тяжелой работы, но почти сразу поняла, что ошибалась. Не только огонь да железо хозяину вулкана подвластны были.
        Ласково прикасался ко мне, но настойчиво. Шея, грудь, живот, бедра - ничто без внимания не осталось. И там, где руки и губы хозяина вулкана проходились, в теле вспыхивали искорки, пламенные огоньки удовольствия.
        «Да ежели так бывает, то за такое и умереть не жалко», - промелькнуло в мыслях.
        Приподнялся чуть надо мной, заглянул в глаза, словно разрешения испрашивая. Коснулась его щеки, а он возьми и поверни голову, чтоб ладонь губами обжечь. Внутри будто что сжалось. Сморгнула набежавшие слезы, обвила крепкую шею хозяина вулкана, привлекая к себе. Видела, как вспыхнул его взгляд, от которого и сама едва не запылала.
        А потом кольцо огня подступило ближе, окружило ложе, отделив нас от остального мира, оставив вдвоем. Взвивались вверх локоны пламени, закручивались завитками, изгибались причудливыми узорами так, как никогда обычному огню было не под силу.
        - Редрик… - хрипло шептала, собирая губами аромат его кожи.
        - Лисса… - вторил мне хозяин вулкана, а кончики его длинных волос щекотали мою грудь.
        И чувство было такое, что оба горим, что сам Изначальный Огонь бежит в крови.
        В какой-то миг поняла - больше не вынесу. Умру. Прямо сейчас. Но сладкая то будет смерть. Внутри будто что росло, трепетало, отзывалось в теле пьяной дрожью, готовое сперва вспыхнуть и сжечь дотла, а после - то ли возродиться из огня заново, то ли стать пеплом, раствориться на губах хозяина вулкана.
        В один миг с ним хрипло прошептали имена друг друга в последний раз и под веками вспыхнули искры. Мнилось, будто падаю в колодец бездонный, а на дне его ревущее пламя. Яростное. Дикое. Необузданное. Бескрайнее. Очищающее. И когда струи его по телу побежали, веки странно отяжелели, и словно сама кровь замедлила свой бег. И боли не было, только ощущение бесконечного восторга, беспричинной радости и полного счастья.
        Засмеялась и пробормотала:
        - И не страшно вовсе. А говорили, что чудовище… - договорить не смогла, губы слушаться отказывались. Сквозь дымку ресниц пыталась в последний раз на хозяина вулкана взглянуть. Сама не могла понять, почему это так важно и необходимо.
        Чувствовала, как сжал меня в своих объятиях, прикоснулся лбом к моему лбу.
        - Прости… - голос хозяина вулкана, едва слышимый, прошелестел по коже, перед тем как алая тьма пеленой накрыла.
        Глава 10
        Выпустил обмякшее тело из объятий, бросил последний взгляд на девицу. На лице безмятежность, словно не в жертву Изначальному Огню принесена, а заснула. И хоть щеки раскраснелись, и по ним веселые отсветы огоньков прыгают, будто солнечные зайчики, знал, что скоро румянец уйдет, сменится восковой бледностью.
        Протянул руку, хотел девицы коснуться в последний раз, погладить по белевшему в свете огня плечу, но, нахмурившись, в последний миг передумал. Поднялся, натянул рубаху и штаны, всунул ноги в сапоги и поднялся по ступеням, чувствуя спиной, как смыкается пламя, заключая в кольцо ложе с покоившейся на нем девицей.
        Стоял, глядя в переливы Изначального Огня, впитывал их взглядом. Пламя не скалилось, а рыжие кинжалы уже не били столь неистово, как в начале обряда. Сейчас не рвались вверх, норовя выплеснуть свою нескончаемую злобу на весь род людской, а торжественно плясали, извивались, змеились, празднуя еще одну победу, предвкушали свою жертву, что сейчас бездыханная лежала там, внизу.
        Получил подношение Изначальный Огонь и чудовище из-под горы. Следующие пять лет могут долины спать спокойно. А все благодаря ей, той, что по доброй воле пришла сюда…
        Ощутил, как на кончиках пальцев пламя зарождается, чувствуя настрой хозяина вулкана. Сжал кулаки, приказывая силе затихнуть. Что толку против огня с огнем идти…
        Поморщился, когда кожу на предплечье зажгло. С чего бы это? Никогда такого после свершенного обряда не случалось раньше.
        Сдвинул рукав, посмотрел на метку. Красные полосы на руках исчезли, словно метка втянула их, а вот саму ее будто изнутри огнем подсветило. Так и сияла что новогодний фонарик, которые в селениях каждую зиму зажигают. Но сейчас был даже благодарен за то. Боль от мыслей о девице избавляла, отвлекала, не давала думать.
        Почувствовал, как в горле саднит, сглотнул. Хотелось кричать до рваной сухости в горле, хоть и знал, что толку от того не будет. Не мог больше оставаться здесь, в этом зале. Хватает и того, что раз в пять лет сюда спускается. В могильник этот.
        Вскинул ладони, взвился Изначальный Огонь, с радостью забирая подношение. Повернулся хозяин вулкана и стремительным шагом покинул зал.
        На ступенях, ведущих в обрядовый зал, стоял Огневик.
        Нахмурился, ведь никогда себе дух не позволял сюда спускаться.
        - Хозяин, того-самого… - робко забормотал, потом осекся и уставился угольками глаз выжидающе.
        - Кончено, - бросил Огневику, сжимая кулаки, не позволяя пламени взять верх и ослушаться.
        Обошел поникшего духа, обозвав про себя глупцом. А он-то на что надеется? Сидит в этой горе уж столько веков, а все туда же…
        Прошел в конюшню, вскочил на нетерпеливо переминавшегося коня и поехал в селение. Не в то, откуда девица родом, в соседнее. Только самая крепкая медовуха могла растопить лед, что внутри все сковал. Холодный ночной ветер жалил лицо, а метка, насмехаясь, продолжала жечь пуще прежнего.
        Селение, куда путь держал, раскинулось у моря, поэтому и чужакам там не удивлялись. В порту нашел трактир, где день и ночь гостей потчевали, приказал медовухи подать.
        Первый кувшин, второй, третий…
        Время шло, медовуха текла, кувшинов на столе все больше становилось, но тоска не унималась, и лед внутри не таял. А тут еще дочь трактирщика перед ним пятый или шестой кувшин поставила, блеснув браслетом из голубых бусин.
        Совсем как… совсем как глаза девицы…
        Вспомнил ее приоткрытые коралловые губы, округлые плечи и белую грудь, вспомнил, как доверчиво на него смотрела своими ясными глазами, как обнимала его и поцелуями одаривала. За все время, что в горе этой провел, не встречал таких, чтоб смотрели на него без страха. Не как на чудовище из-под горы, а… будто он один из них.
        Нет.
        К чему думать о том, что давно забыть следует.
        Грохнул по столу кулаком, напугав пьяного моряка, что под лавку от неожиданности свалился.
        Допил медовуху, вытер рот ладонью и, бросив горсть монет на стол, вышел из трактира. Утро еще только цвет набирало.
        Привычно кинул взгляд на гору, омываемую медным светом восхода, - она изо всех селений видна была, возвышалась над ними, напоминая о себе. Дескать, тут я, тут. Занимайтесь своей жизнью, копошитесь что муравьи, а я свое все одно возьму, как время придет. Сейчас-то не вился больше тягучий черный дым, пачкая небо. Затихла проклятая.
        Не хотелось Редрику возвращаться. Хотелось до бесчувствия напиться, но внутренний жар и такого удовольствия не позволил. Выжег весь хмель, будто и не пил вовсе. И деваться некуда, кроме как обратно.
        Прошел в темную конюшню, поманил своего коня. Тот в плечо ткнулся, фыркнул. Редрик потрепал верного друга по шее.
        - А я ей и говорю: ежели слезы и дальше лить будешь, невестушка, не посмотрю на всю твою красу, уйду. - Скрипнула дверь, и в конюшню двое вошли, ведя в поводу своих животин. - Я жених хоть куда, а вот кислые девицы никому не по нраву, даже пускай они старостам дочерьми приходятся. Вон, говорю, Мелиссу вспомни: до последнего девка улыбалась, хоть и на смерть шла. А ты все ж таки под венец собираешься.
        Имя царапнуло слух. Замер хозяин вулкана, прислушался, делая вид, что упряжь поправляет. А уж что упряжи на его коне отродясь не было, в темноте конюшни поди разбери.
        Двое путников начали седельные сумки разбирать. Хозяин вулкана голову повернул. Тот, что повыше, с кудрями льняными, плечист был и парень хоть куда. Девицам такие нравились. И одет, пускай, по-дорожному, но богато - плащ с вышивкой золотом и сапоги крепкие. Да и конь лощеный, в упряжи серебряной, а в длинную гриву серебряные же бубенчики вплетены.
        - А ты, Арвир, сам ведь за Мелиссой этой приударить был не дурак, - отвечал его спутник, низкорослый и рябой, но одетый столь же добротно. - Помню, как едва ль не каждое утро, перед тем как в лавку свою идти, у нее сайки покупал и зубы скалил.
        Редрик замер. Теперь его бы и вся сила вулкана с места не сдвинула. Сомнений быть не могло. Вспыхнуло в памяти, как староста Деян с дочерью ювелира по имени Арвир поминали.
        «Кто ж знал, что он такое удумает…»
        «Лучше б он мне вовсе не говорил о том, так бы мне его любить проще было…»
        «Мы с матерью твоей Арвиру теперь по гроб жизни обязаны будем. Не позволил осиротить нас на старость лет…»
        Вот кто устроил так, чтоб Лисса к хозяину вулкана попала. Вот кому староста за смерть Лиссы булочную обещал отдать. Вот он, хлыщ, стоит румяный, здоровей некуда, в то время как Лисса…
        Сжал хозяин вулкана кулаки с такой силой, что костяшки хрустнули. Пламя рвалось из-под пальцев, сдерживал его едва.
        Тот, которого Арвиром звали, плечом дернул.
        - Захаживал, было дело, обратного говорить не стану. Вот только Мелисса, хоть у огня ежечасно и вертелась, а в постели-то, Отцом-Солнцем клянусь, холодна была что снежная баба, - хохотнул.
        Вспомнил хозяин вулкана, как обнимала да жаркими поцелуями его девица не скупясь одаривала, и тяжело сглотнул. Да и неужто Лисса на такого бы, как хлыщ этот, позарилась? Быть не может!
        - Это ты когда ж ее прелестей вкусить успел? - протянул рябой изумленно. - Все ж знали, что она после смерти супруга своего Торвина ни с кем не миловалась.
        Арвир метнул на него косой взгляд.
        - Так уж и ни с кем…
        - Да ну? - не поверил рябой.
        - А то! - выпятил грудь колесом ювелир.
        - А не про тебя разве сказывали, что Мелисса три седьмицы назад чугунком огрела да из булочной выгнала? - поддел рябой. - Плотникова жена в темноте толком не разглядела, но сказывала, что уж больно на тебя парень похож был.
        - А ты, Ермей, как старая баба сплетни собираешь? - сморщил нос Арвир и потер голову. Но спросил так, что хозяин вулкана сразу понял - Ермею этому потом слова его аукнутся.
        - Да ты не серчай, Арвир, я ж за что купил, за то и продаю. Не люб ты ей пришелся? - проницательно заметил рябой, снимая со своей лошади седло и сеном растирая ей спину.
        - Люб, не люб - теперь уж все едино. Горячую девку, ее ж сразу видно. А эта и чудовище из-под горы, поди, заморозила. Огонь-то ведь не страшен тем, у кого кровь холодная. Не зря и гора стихла, даже дым не идет! - захохотал. Его лошадь ушами запрядала.
        Тут уж не стерпел Редрик, вышел на свет.
        - Ума-то, я смотрю, у тебя меньше, чем у скотины твоей.
        - А ты кто таков будешь, любезный? - протянул Арвир удивленно, оглядывая Редрика сверху вниз. Испугаться не успел еще. Плечи расправил, чтоб противник сразу понял, с кем дело иметь придется. - Зачем прячешься да разговоры не для твоих ушей уготовленные подслушиваешь?
        - Да вот сил терпеть не стало, когда услышал, как девицу чернишь.
        - Брось, любезный, - отмахнулся Арвир, заметно расслабившись, - из-за девки еще недоставало ссору чинить.
        Качнул головой хозяин вулкана, подошел ближе, сгреб пальцами ворот рубахи, подтянул к себе хлыща. Затрещала богатая ткань, поползла под хваткой Редрика.
        - Она вас, тупоголовых, от смерти спасла, - зло проговорил хлыщу в вытянувшееся от удивления лицо.
        Спутник Арвира благоразумно поодаль стоял, не совался.
        - Ну спасла и ладно, - едва ль не заблеял хлыщ, обхватывая обеими руками запястье хозяина вулкана и стараясь оттянуть лапищу от горла. Когда понял, что не получается, побледнел. - Через седьмицу про то и не вспомнит никто.
        - Любезный… - подал голос рябой. - Ты не серчай, ежели услыхал, что тебя оскорбило. Отпусти человека. Мы по мирному делу приехали - дары для невесты сторговать и…
        - Стой, где стоишь, - велел хозяин вулкана. Посмотрел - будто водой ледяной плеснул. А голос так прозвучал, что рябой замер, поднял ладони вверх, показывая, что понял.
        - Иди себе своей дорогой, любезный, - процедил хлыщ. - Какое тебе до девки этой дело?
        - Супруга она моя, - сказал тихо, чтоб только он услышал.
        Свободной рукой чуть стянул капюшон, позволяя хлыщу увидеть его взгляд огненный. И он увидел. Пискнул, будто пичуга, в силки попавшая, закатил глаза да обмяк.
        Редрик не поверил сперва. Тряхнул для порядка, но хлыщ не шевелился. Хозяин вулкана хмыкнул брезгливо, потом разжал пальцы. Хлыщ к его ногам упал как куль с мукой.
        - Все-то вы девиц чернить горазды, особливо когда они не слышат. - Редрик презрительно плюнул, поманил своего коня и вышел из конюшни. После услышал, как рябой к своему дружку рванулся.
        Редрик постоял, подумал, не спалить ли конюшню, да рукой махнул. От нее и трактир займется, и рядом дома. Да и не в его привычках было тех, кто ответить не может, добивать. А уж для такого хлыща, когда очнется, позор еще похуже смерти будет.
        В небе уж первые всполохи нового дня расцветали - искристого, ясного, яркого. Хозяин вулкана направил коня к горе. На душе еще гаже стало. Никогда своего лица людям из селений не открывал, а тут, смотри-ка, не сдержался.
        Поморщился, ощутив новый прилив боли. Метка все жгла и жгла кожу. Да что ж с ней такое?
        Оставил коня и едва ногу на первую ступень лестницы, ведущей в чертог свой, занес, к нему Огневик выкатился. Глаза сверкают, весь искрится, едва ль не подпрыгивает от нетерпения.
        - Хозяин, того-самого, скорее!!!
        - Случилось чего?
        - Того-самого… Да скорее ж!!! - Рукой махнул и обратно наверх припустил.
        Заинтересовался хозяин вулкана, пошел следом. Огневик бежал споро, не гляди, что ноги короткие. И сиял ярко, рассыпая по ступеням искры, будто первый день в горе этой. Чего это с ним?
        Оказалось, в его же покои и ведет. Редрик, ближе подступив, почувствовал, как метка на предплечье втрое сильнее кожу кусать начала, словно до костей добраться пыталась.
        Огневик уж в покоях скрылся. Редрик только и увидел промелькнувший яркий пунцовый бок. Ускорил шаг. А когда толкнул дверь и вошел, так и замер на месте. Сердце стукнуло раз, а потом будто с большой высоты вниз рванулось.
        Из кресла у камина поднялась девица. Живая. Длинные волосы по плечам разбросаны, сама разрумянилась, губы сжаты, руки на груди сложены. И на него смотрит не то чтоб радостно. Огневик рядом с ней едва ль не приплясывает.
        - Здрав будь, супруг, - свела темные брови Лисса, под которыми ясные глаза так и сверкали.
        Глава 11
        - Лисса…
        - Не расскажешь, как так вышло? - спросила, а голос надломился.
        Не могла забыть, как в кольце огня очнулась, как кричала и на помощь звала, пока не охрипла, как наконец решилась и к границе пламени подошла, а оно возьми и расступись передо мной. Без единого ожога вышла из огненного колодца того. В кольце обручальном, ожерелье да серьгах, дарах свадебных хозяина вулкана.
        Потом уж и Огневика на кухоньке нашла. Дух так удивился, что почти весь пол искрами засыпал. Благо, тот каменный был, иначе не избежать пожара. Платье принес, напоил теплым молоком, сдобренным маслом, чтоб смягчить боль в горле, выслушал рассказ, в покои хозяина вулкана проводил, да так и не отходил ни на шаг, пока не почуял, что тот вернулся.
        - Оставь нас, - велел хозяин вулкана Огневику.
        Дух и с места не сдвинулся, лишь ближе к юбке моей подступил. Посмотрела на него, улыбнулась чуть и кивнула. Он только после того покои покинул. Не по нраву пришлось это хозяину вулкана, видела, как губы сжал в линию.
        - Ну так что же? - поторопила его.
        - А это у тебя спросить надобно, супруга. Неужто Изначальный Огонь не тронул?
        Ежели и был удивлен, виду не подал. Прошел ближе, за подбородок взял, лицо мое повертел из стороны в сторону, будто проверить решил, не привиделась ли ему.
        Тряхнула головой, высвобождаясь.
        - Как видишь - не тронул. Я думала, что жизнь свою отдала, что не увидеть мне больше белого света… - Отшатнулась от него, прижала к груди руки, умолкла. Сердце, казалось, сейчас из груди выскочит. Да и было отчего. С жизнью своей вчера попрощалась. - Или… снова… надобно повторить? - последнее слово почти прошептала, мучительно краснея. Не знала, достанет ли сил еще раз в обрядовый зал спуститься.
        - А тебе бы хотелось? - вздернул бровь.
        Еще и смеется надо мной, проклятый!
        Решив не поддаваться, спросила:
        - Бывало такое прежде?
        Вздохнул и кивнул.
        - Единожды.
        Вскинула голову с надеждой.
        - И где та девица? Или позже ее Изначальный Огонь прибрал?
        На миг отвел глаза, словно раздумывая, что ответить, но когда снова взор на меня обратил, невозможно было понять, правду ли говорит.
        - Прибрал, да не Изначальный Огонь.
        Вспомнила могильный камень неподалеку от яблоневого садика и имя на нем высеченное - «Веста»…
        - А кто ж тог… Ай! - поморщилась, почувствовав, как кожу на предплечье жжет. Схватилась на него, растерла.
        Вздрогнула, когда хозяин вулкана сделал шаг, ухватил меня за руку, стянул рукав платья повыше.
        - Покоя мне не дает с того часа, как из пламени вышла, - прошептала жалобно.
        Точно такую же у супруга своего вчера приметила - вился огненный завиток, искрился, норовя кожу выжечь. Но стоило хозяину вулкана до него дотронуться, боль ушла. Завиток так и продолжал сиять, вот только теперь спокойно, словно усмирил его хозяин вулкана одним своим прикосновением.
        - Брачная метка это, - ответил, тяжело сглотнув. Пальцы его по коже моей так и порхали, обводя огненные яркие витки. Ласково почти. - Потому и моя жглась. Связаны мы с тобой теперь, девица.
        - Связаны? - губы едва шевелились, настолько пересохли.
        - Брачной клятвой. И меткой.
        - И что же дальше? - хрипло спросила. Голос будто издалека откуда доносился.
        - А ничего, - ответил, качнув головой. - Здесь будешь жить. В горе этой. Со мной. Сколько Изначальный Огонь отпустит.
        Жить здесь? С ним?
        Тряхнула рукой, отшатнулась.
        - Ты на меня, хозяин вулкана, не сердись, но жить с тобой не желаю. Я сюда шла, чтоб умереть. А раз выжила, позволь мне обратно - к своим - в селение вернуться. Там и умру спокойно среди тех, кто мне дорог. Хоть эту малость мне разреши.
        Нехорошо усмехнулся хозяин вулкана, сложил на груди крепкие руки и смотрел почти с жалостью.
        - Уверена, что ждут твоего возвращения? - спросил насмешливо.
        - А как иначе?
        Ничего не ответил. Покачал головой только.
        Почувствовала, как раздражение изнутри жжет, да в грудь будто что толкает.
        - Не веришь? Или боишься, что люди, прознав, что не умерла, перестанут хозяина вулкана бояться?
        - Трясусь просто. От страха-то, - почти хохотнул.
        - А что же тогда?
        - Так ведь поживешь еще, девица.
        - А тебе почем знать? Ты же и говорил, что вчерашняя ночь для меня последняя.
        При словах этих вспомнила жгучие объятия хозяина вулкана, кожу его огненную, поцелуи неистовые, которыми тело мое покрывал, и вздрогнула. И не от страха вовсе. А еще мучительно стыдно стало. Прошлой ночью думала, что никогда его больше не увижу, потому и льнула к нему бесстыдно и поцелуями щедро одаривала. А теперь вот и в глаза смотреть не могу от острого смущения.
        - Знаю, что не умрешь. - Задумался на несколько мгновений и продолжил: - Изначальный Огонь из тебя всю хворь выжег. Ежели и умрешь, так не от болезни.
        Прислушалась к себе, поняла, что прав хозяин вулкана. Боль, дотоле в груди сидевшая, ушла. Насовсем. А что голос охрип, то сама виновата - меньше голосить надо было.
        - Так и что же тогда? Не неволь меня! Отпусти! Раз Огонь Изначальный свою жертву принял, выходит, свободна я теперь!
        Сделал шаг, навис надо мной. Тепло пахнуло горящей смолой и угольями. А искры красные из глаз так и жгли. Совсем как ночью…
        - Нет, - сказал как отрезал. - У любой дороги поворот есть. Твоя дорога здесь его сделала.
        - А у нас говорят, что дороги на перекрестке встречаются, а потом опять врозь бегут. Вот и мы с тобой так же - встретились да дальше побежали.
        - Ты теперь супруга моя перед богами.
        - Какими? - нахмурилась. - Ты одному богу и поклоняешься в горе этой.
        - Мой бог теперь и твой тоже. А метка тебе и самой уйти не даст, Лисса. Жгла она тебя, потому что меня рядом не было.
        - Вот еще! - не поверила. - Выдумки это все!
        - Ну так возьми да проверь, - пожал плечами. - Ступай в свое селение. Только потом слезы не лей и меня не зови, чтоб обратно забрал.
        - И не подумаю!
        - Дело твое, - произнес равнодушно и собрался уходить.
        Ухватила его за рукав, заставляя остановиться.
        - Но… ежели уйду, пообещай, что люду в селениях вреда не причинишь.
        - Вот как… - протянул насмешливо, кладя палец на мой подбородок и вынуждая приподнять голову. - Оставаться здесь не желаешь, а о милости просишь. Все вы, люди, одинаковые.
        - Да откуда ж тебе про всех-то знать?
        - Да и нескольких достаточно, чтоб понять.
        - Я… - умолкла, собираясь с духом, а потом выпалила: - Я что угодно сделаю, только селения не трожь!
        - Ты супруга моя. И так сделаешь, что скажу, - сказал уверенно, будто я ему принадлежу.
        - Не нужен мне супруг! И ты не нужен!
        Знала, что мои слова лишь веселят хозяина вулкана. И оттого собственное бессилие злило еще сильнее.
        - А ночью иное говорила, - приблизив лицо, с насмешкой прошептал в самые губы. - Или обманывала? А, супруга?
        Толкнула его в грудь, отстраняясь.
        - Сбегу!
        - Зачем сбегать? Я тебя не держу, - произнес спокойно. - Только вот что запомни, Лисса: ты для своих соплеменников теперь… как я.
        - Как ты?.. Не понимаю…
        - Ты мой огонь выдержала. И осталась жива. И кто же ты после этого?
        - Кто? - откликнулась эхом, все еще не уразумев, о чем говорит.
        - Чудовище, - пояснил почти с жалостью, - как я. Потому не удивляйся, когда от своих увидишь лишь испуг да недоверие. А не ровен час так и из селения погонят. Вилами да огнем, - оскалился на последнем слове. Видать, думал, это у него за улыбку сойдет, вот только не вышло. - Люди любят себе подобных только. Понятных.
        Замотала головой с такой силой, что волосы по плечам еще сильнее рассыпались.
        - Не верю я тебе! Мои соплеменники не такие! Они меня с самого детства знают!
        - Не обожгись. Разочарование-то посильнее моего огня жжет, - хмыкнул только и вышел.
        Долго смотрела на закрытую дверь. Дышала глубоко, приказывая себе успокоиться. Неправда! Ни за что не поверю!
        Представила, как любимая подруга будет счастлива, меня увидев, как ее матушка с батюшкой обрадуются, как все соседи удивятся. А что хозяин вулкана говорит - глупости! Он с людьми и дела не имел, откуда ему их нравы знать!
        - Что ж, девица, того-самого, остаешься, стало быть! - Огневик с довольным видом потирал яркие морковные ладони, появившись из-за двери.
        - Нет, Огневик, я к своим вернусь, в селение родное, - проглотив колючий горький ком в горле, посмотрела на духа.
        - Да куда ж…
        - Я домой хочу. А здесь не мой дом.
        - Так а как же… того-самого…
        - Думаешь, прогонят меня? - не слушая, заметалась по комнате, но тут же махнула рукой, отсекая ответ: - Не верю! Молчи!
        - Да я… того-самого… - Огневик почесал голову, одарил укоризненным взглядом, вздохнул и оставил меня одну.

* * *
        Живая… Живая… Живая…
        Слова так и стучали, падали, совсем как молот каменный, который он опускал и опускал на лежавшее перед ним острие будущего меча. Летели во все стороны искры, но хозяин вулкана и не замечал их.
        Чудом сдержал удивление, увидев девицу. А сперва решил, что помстилось даже. Все смешалось в душе.
        Пощадил Изначальный Огонь. Но отчего именно ее? Ведь не ведал он жалости и сострадания… У него смысл существования один - заманить жертву, перемолоть ее в своем огненном горниле, а потом, довольно урча, как сытый зверь, улечься спать. И так до следующей жертвы. Так отчего же Лисса из огня невредимой вышла?.. Не было ответа.
        Удар.
        Еще удар.
        Металл истончался под мощными ударами хозяина вулкана, обретал форму. Пот глаза заливал, зрение туманил, но хозяин вулкана не утирал его.
        Домой рвется, глупая.
        Удар.
        Знал, почему не хочет с ним оставаться. И не винил. Он бы и сам не захотел.
        Еще удар.
        Уверен был, что не примут ее соплеменники обратно. Ничего-то в людях не меняется. И не изменится никогда.
        Не призн?ют.
        Удар.
        Отрекутся.
        Еще удар.
        Выгонят.
        Еще один.
        Ему-то это наверняка известно. А ей убедиться самой придется. Знал, что после зачахнет от тоски по дому в горе этой. И хоть понял уже, как девица духом сильна, но у всякой силы свой предел есть.
        Но ему-то что за дело? Никогда его судьба невест не волновала. Приходили - и забирал их Изначальный Огонь. Хворых, ослабленных, угасающих. И сил-то в них не было своей судьбе противиться.
        А в ней есть. И сила духа, и бесстрашие, и гордость. Да что о том думать… Оставшись в живых, только самой себе хуже сделала. Совсем как та, другая.
        Нахмурился, отложил молот. А в памяти уже вспыхнуло, закружилось, как подхваченный ветром сухой лист, воспоминание, принося сердечную боль.
        Глава 12
        - Ты… жива… Я знал… Чувствовал…
        - Уходи, Редрик.
        - Я за тобой пришел, - произнес хрипло и перехватил меч поудобнее, чтоб в руке не скользил - от волнения ладони вспотели. - Идем. Ты не бойся, я смогу тебя защитить от него.
        Покачала головой и с места не сдвинулась. Видел, как в уголках губ, которые столько раз целовал, складка залегла.
        - Оставь меня, Редрик. Прошу.
        - Оставить? - неверяще смотрел на хмурившуюся девицу.
        Сердце от радости так и заходилось. Не знал, каких богов благодарить за то, что видит ее. Живой. Здоровой. Цветущей. Выходит, не успел еще обряд свершиться.
        Готов был к ней броситься, да только девица глядела неласково, а после ее просьбы Редрика и вовсе будто ведром ледяной воды окатило.
        - Ты верно услышал.
        - Да ты ведь моя невеста. Ты мне обещана, как я могу уйти? - Сделал к ней шаг, но девица отступила. Тогда и он замер. - Что же ты?..
        Досадливо поморщилась.
        - Уходи. Не твоя я больше.
        - А клятва как же? Или не помнишь, как в майскую ночь клятву перед богами давала?
        - Помню. Но клятвы той больше нет. И девицы той больше нет.
        Ветер трепал волосы цвета ореховой коры, а голубые глаза смотрели холодно. Присмотрелся к ней заново в свете отправляющегося на покой Отца-Солнца. На шее нитка бус гранатовых, платье богатое, каких в селении никогда не нашивали, косы прошитыми золотом лентами переплетены.
        - А ты и верно другая, - проговорил задумчиво. - Да только причина известна, - прищурился, - это все колдовство его проклятое!
        - Колдовство то любовью зовется.
        - А со мной не любовь, выходит, была? Не люб тебе больше? - невесело усмехнулся.
        Прикусила губу, сжала маленькие руки в кулаки. Видел, как поднимается и опускается грудь, словно воздуха его невесте не хватает.
        Терпеливо ждал ответа.
        - Ошиблась я, Редрик. Ты меня прости.
        - Ошиблась? - нахмурился.
        - За любовь я нежность принимала. И… и… привычку, - выпалила. - Мы же с тобой с малых лет знаем друг дружку. А когда родителей твоих и моих хворь болотная унесла, горе нас объединило. Неужто сам не помнишь?
        - Говоришь ты складно, да только не верю тебе. Не могла за седьмицу ты так перемениться. - Мотнул головой, отсекая саму мысль. - Не верю.
        - Твоя воля. Но жизнь моя теперь здесь, Редрик. Как и сердце.
        - Да ведь чудовище…
        Не дала договорить. Сложила руки к груди, топнула обутой в узорчатый башмачок ножкой.
        - И чудовищу любовь ведома, иначе б не выжила. Да только и не чудовище он вовсе!
        Отшатнулся, словно ударила его. Да и ударь, не было б так больно. Разлилась в сердце тоска, а в горле горечь. Не врала. Верила в то, о чем говорила.
        - Ты сама на себя не похожа! - почти выкрикнул.
        Покачала головой. И смотрела на него почти с жалостью.
        - Это я раньше на себя похожа не была, а теперь вот она я. - Отступила на шаг, словно давая на себя посмотреть. - Как есть.
        Смотрел и не узнавал ту, которой сердце отдал. Она и не она. Будто и впрямь кто огонь внутри ее зажег. Глаза так и светились. Любовью. Но не к нему. Только все одно не верил. Без колдовства тут не обошлось.
        - Зачем же вышла ко мне? - спросил горько.
        - Чтоб ты правду знал. Сил нет, как подумаю, что ты себе покоя не находишь. Сердце болит. - Вздохнула и прошептала жалобно, умоляюще: - Уходи, Редрик.
        - А ну как в селениях узнают о том?
        Покачала головой.
        - Знаю, что никому не расскажешь. Такой уж ты… скрытный да молчаливый. Что у тебя на уме да на сердце одним богам ведомо.
        - Такой уж я и есть.
        - А он… он другой, - прошептала с жаром и тут же осеклась. И этот же жар щеки опалил. Махнула рукой. - Ты ступай домой, Редрик. Забудь меня. Девиц в селении много. Да и ты жених хоть куда, и…
        - Не жалей меня, - проговорил хрипло, крепче сжимая в руке меч. Сам его седьмицу ковал, под ликом Отца-Солнца закалял, да в Матери-Земле отлежаться давал. - Что угодно от тебя снесу, кроме жалости.
        - Редрик…
        Отец-Солнце скрылся почти, оттого не увидел и не услышал, как явился из тьмы тот, кого всем сердцем ненавидел. Подошел крадучись, будто большой хищный зверь, по-хозяйски обвил рукой стан его, Редрика, невесты. И выглядел совсем как человек, только глаза, в которых пламенные искры скакали, и выдавали.
        - А я-то думаю, куда моя супруга с праздника подевалась. - Перевел взгляд на Редрика, сверкнул красными сполохами взор. - Зачем пришел? - спросил лениво, растягивая слова.
        Редрик меч крепче сжал.
        - За невестой своей, - проговорил твердо.
        - А железку свою для меня припас? - чуть не смеялся.
        Девица за руку чудовище взяла, в лицо ему заглянула.
        - Любимый, отпусти его с миром. Он никому ничего не скажет.
        Усмехнулся, притянул к себе девицу, крепко поцеловал в губы.
        Тут уж Редрик не выдержал - с рычанием кинулся вперед. Да только чудовище не пошевелилось даже. Щелкнуло пальцами, и тотчас одежда на Редрике занялась. В один миг боль такая по телу разлилась, какой никогда не испытывал.
        Упал на колени, меч выпал из охваченных огнем рук. Сжал зубы и ни звука не произнес. Ежели Старуха-Смерть за ним придет сейчас, так не станет чудовище о милости молить. Только не перед невестой своей.
        - Не надо, любимый! - услышал родной голос той, которая еще недавно его, Редрика, любимым называла. И от этого стало во сто крат больнее, чем от пожирающего плоть огня.
        - Таких только так и надо. Чтоб знали и не совались, куда не следует, - услышал жестокое и насмешливое.
        - Отпусти его, любимый.
        - Поучу сперва маленько.
        Подошел к почти уж лежавшему и ничего не чувствовавшему от боли Редрику, склонился над ним.
        - Чтоб у горы моей тебя не видел, - полыхнули алые глаза, - жизнь твою жалкую только из-за супруги своей сохраню. А еще раз увижу - убью. Понял меня, кузнец?
        - Веста… - прошептал Редрик, перед тем как во тьму уйти.
        «Веста, Веста, Веста»… - охотно подхватил горный ветер.

* * *
        Тряхнул хозяин вулкана головой, прогоняя видение. Отчего он это вспомнил?..
        Ах да…
        Та, другая, тоже поначалу здоровой да веселой казалась, а потом… Зажмурился, прогоняя оттиснутую в памяти страшную картину - яблоневые деревья, алый, будто кровь, закат и белое, как молоко, лицо его любимой. Бездвижные ресницы полукружьями на запавших щеках лежат, косы горный ветер треплет, губы приоткрыты…
        То же и Лиссу ждет.
        Выходит, лучше ей было в Изначальном Огне сгинуть.

* * *
        Осмотрелась, увидела шкаф, достала оттуда плащ с капюшоном. Ровно в таком хозяин вулкана стоял передо мной. И хотя для меня одеяние длинновато оказалось, капюшон лицо хорошо скрывал. В чем и был прав мой супруг новообретенный, так в том, что не стоило сразу свое лицо соплеменникам показывать. Пойду к Алане. Лучше всего вечером, чтоб наверняка никому на глаза не попасться. А там уж ее батюшка за ночь придумает, как всем мое возвращение объяснить.
        Вздрогнула, когда громкий размеренный стук донесся. Выходит, хозяин вулкана снова в кузне своей. И что за жизнь меня здесь ждет?.. От тоски зачахну и умру.
        Прошла в яблоневый садик и сидела там до самого вечера, слушая отдаленный грохот кузнечного молота и кутаясь в плащ, пока Отец-Солнце на покой не ушел. Как день созрел, поднялась и спустилась тем же путем, каким в чертог хозяина вулкана пришла. Огневик не показывался, знать, крепко обиделся на меня. Прогнала кусавшее чувство вины.
        Путь до селения предстоял не сказать что ближний - три четверти часа. Как приду, как раз и стемнеет. Но ноги сами несли к родному дому - что мне каких-то три четверти часа. Ерунда.
        Прихватила в одном из держателей факел негаснущий. Пригодится, а то не ровен час ноги переломаю на горной тропе. Так и ждала окрика или еще чего, пока гора позади оставалась. Не может хозяин вулкана вот так запросто свою жертву отпустить. Не может. Но шагала и шагала, а грозного окрика не услышала, не принес горный ветер вслед приказ остановиться. А вот кожа на предплечье начинала саднить, словно с зажившей раны корочку содрали. От боли шипела сквозь зубы, пока к селению приближалась. Ничего. Доберусь до своих, расскажу все Алане, а там лекарь Ульх уж подскажет, как боль эту жгучую унять.
        Слезы выступили, когда огни родного селения увидела. Издалека так и манили меня - теплые, живые, знакомые до боли. Последнюю часть пути почти бежала, кусая губы от нарастающей боли в руке.
        Едва в селение ступила - факел мигнул и погас. Да он мне и не нужен больше. Оставила его на ближайшей скамье, а сама из последних сил заспешила к дому старосты. Ежели с горы бежала споро, сейчас словно к каждой ноге по пудовому камню привязали, едва переставляла их. А метка так и жглась, причиняла невыносимую боль, проклятая.
        У храмового дома остановилась перевести дух, сдвинула капюшон, чтоб выступившую испарину с лица утереть. Все равно дойду. Должна. Вот только чуть передохну.
        Из бочки с дождевой водой, что собирали для нужд храмового дома, зачерпнула горсть, выпила, смочила пересохшее горло, а потом и пылающую руку в воду опустила. Не помогло. Зажгло пуще прежнего. Зашипела от боли. Неужто и хозяин вулкана то же сейчас испытывает? Тряхнула головой, прогоняя о нем мысли. Нашла кого жалеть. Дуреха.
        Услышала скрип отворяемых дверей, а потом и голоса.
        - Завтра опять приду.
        - Алана… - прошептала и вскинула голову. Голос любимой подруги, хоть и дрожавший, сразу узнала. Но что ж она так поздно тут делает? И одна к тому же…
        - Ты, дитя, к замужеству готовься, - наставлял жрец, тот самый, что меня к хозяину вулкана провожал. - Матери-Земле и Отцу-Солнцу подношения начинай готовить, чтоб брак крепким был. Жениха своего привечай, рубаху ему вышей. Богам угодно, когда девица без дела не сидит.
        - А Мелисса как же? - Видела, как Алана поднесла руку к глазам, потерла их.
        Сердце дрогнуло. Переживает Алана, думая, что погубило меня чудовище из-под горы. А хозяин вулкана говорил: забыли обо мне! Ничего-то он не знает и не понимает!
        - Алана… - прошептала, но голос не слушался. Да и перед газами все плыло, а ноги тряслись так, что того и гляди упаду.
        - Подруга твоя уже в Солнечных Лугах Матери-Земли под ласковой дланью Отца-Солнца пребывает. Отпусти ее. И себя мучаешь, и ей покоя не даешь. А то ведь не ровен час станет приходить к тебе.
        - Приходить? - ахнула Алана. - Это как же?
        - А вот так: по ком долго слезы льют, те в тени обращаются и к беспокоящим их приходят, чтоб за собой утянуть. Так-то, дитя. Скорби время прошло, хозяин вулкана твою подругу забрал. А ты жить продолжай. Уяснила?
        - Стараюсь я, - Алана жреца за руку ухватила, сжала, - да не могу. Не могу, как все… взять и позабыть…
        - Надо, дитя, надо забыть и прошлое в прошлом оставить, иначе не обрести твоей подруге желанного покоя, не гулять ей в Солнечных Лугах, - высвободил руку жрец и начал к дверям пятиться. - А теперь домой ступай. Батюшка с матушкой за тебя волнуются. - Хлопнула створка.
        - Завтра приду. Завтра, - лихорадочно шептала подруга, спускаясь со ступеней храмового дома.
        - Алана… - позвала я, но получилось тихо. И такая слабость навалилась, что хоть ложись и не двигайся. Подруга уж споро к дому бежала. Вздохнула, отошла от бочки, служившей мне опорой, и медленно следом побрела. - Алана… - ночной ветерок донес-таки мой голос до подруги - видела, как остановилась, заозиралась беспокойно.
        - Кто здесь?
        - Это я, Алана. Мелисса…
        - Мелисса? - позвала тоненько, приметив меня. Рванулась навстречу, а потом замерла и, передумав, шаг назад сделала, прижала руки к груди.
        - Алана…
        Шла к ней медленно, шатаясь, будто осенней медовухи перебрала, чувствуя, как Мать-Земля из-под ног уплывает. Перед глазами тоже все качалось. И мнилось уже, будто не одна подруга стоит, а три одинаковых.
        - Чур меня! - взвизгнула вдруг Алана, отшатнулась, в ужасе лицо руками прикрыла. - Чур, нечистая!
        - Алана, да ведь я это! Помоги… - протянула к ней трясущиеся руки. - Прошу!
        Вскрикнула подруга, развернулась и побежала. Только и мелькал плащ да стучали легкие башмачки по утоптанной дороге.
        - Алана… - прошептала, чувствуя, как последние силы покидают. И упала бы, не придержи кто-то.
        Бледное лицо осветили выглянувшие из-за лоскутов туч лунные лучи. Черные глаза с красными искрами в глубине смотрели на меня с укором из-под сошедшихся на переносице темных бровей.
        - Убедилась? - холодно спросил хозяин вулкана, подхватывая на руки.
        - В чем?
        - Чужая ты здесь.
        - Глупости! Это все жрец! Он Алану напугал своими россказнями! - Хмыкнул только в ответ. - Пусти меня! - всхлипнула в горячую грудь.
        - Не пущу.
        - Все равно уйду от тебя! Завтра же! - Ничего не ответил, лишь крепче прижал. - Уйду, слышишь? Не удержишь меня в своей горе проклятой! Слышишь или нет?
        - Слышу, слышу, - проворчал.
        Чувствовала жар его руки там, где моей спины касался. Вспомнила, что и ему метка боль причиняет. Подавила колыхнувшуюся в сердце жалость. Он-то меня прошлой ночью не собирался жалеть! Припомнила, как точно так же на руках нес вниз, в колодец огненный, и зажгло уже все тело, не только предплечье.
        Широко шагая шел хозяин вулкана. Оглянуться не успела, а уж на окраину селения вышли. Там коня приметила. Посадил на него хозяин вулкана, сам позади устроился. Заключил меня в кольцо крепких рук, удерживая, а то бы непременно упала.
        Конь и без команды понял, куда седоков везти нужно, послушно потрусил в сторону темневшей впереди горы.
        - Да что за радость тебе меня при себе держать? - ерзая на спине, спросила.
        - Никакой радости, уж поверь, супруга. Я б лучше кошку завел. Ее хоть искать да обратно возвращать не надо. Погуляет да сама вернется.
        - Ну так и заведи, - ответила с досадой и плечом дернула, чтоб его руки с тела сбросить. Не получилось. - Я-то тебе зачем?
        - Выбора нет. Ни у тебя, ни у меня.
        - Сердца у тебя нет.
        Думала, ничего не ответит, а хозяин вулкана возьми и скажи:
        - Умерло оно давно.
        Только рот открыла спросить, не в саду ли яблоневом в беседке оно похоронено, как супруг мой, будто почувствовав что, прикрикнул, посылая коня в галоп. Встречный ветер все мои слова и забрал с собой.
        Как в чертоге огненном, который отныне и моим домом должен был стать, оказались, хозяин вулкана велел:
        - К себе ступай. - А сам принялся коню спину сеном растирать.
        Вздохнула, подумав, что устала без меры. Сил совсем не осталось. Хорошо хоть метка больше не жгла, а встречный ветер, пока ехали, высушил испарину.
        Завтра.
        Там и новый день, и новые тревоги, и новые заботы, и новые надежды. Завтра решу, что дальше делать со своим будущим да с супругом, с которым меня сам Изначальный Огонь венчал.
        Глава 13
        - Хозяйка вас видеть хочет. - Голосок Огневика даже сквозь трещание так ехидно прозвучал, что Редрик молот отложил да голову вскинул.
        Утер лоб рукой, смахнул пот.
        - А ты у нее давно ль на посылках?
        - Так ведь супруга ваша. А мне уж так на роду написано - служить хозяину вулкана. А раз девица теперь, того-самого, хозяйкой стала…
        - Хорош трещать. Зачем послала?
        - А о том не сказано, - пожал плечами наглец, насыпал ворох искр и был таков.
        Редрик покачал головой, снова взялся за молот, работу доделал, и после того только наверх поднялся. По кухоньке ароматы плыли: свежей сдобой пахло, малиной и еще чем-то терпким.
        - Что-то ты быстро, супруг. - Лисса, сведя брови и уперев руки в бока, смотрела на него недобро.
        Редрик еще вчера удивился, что, когда обратно ее привез, покорно в покои свои ушла. А она вон… на сегодня расспросы припасла.
        - Смотрю, так торопился на зов прийти, аж весь взмок. - Бросила красноречивый взгляд на его заляпанную п?том рубаху.
        - А ты, девица, как настоящая супруга себя ведешь, - хмыкнул, оглядывая ее с ног до головы. - Словно мы с тобой два десятка лет как венчаны.
        Видел, как щеки зарумянились, как она перепачканные мукой руки в кулаки сжала, как вскинула голову, тряхнув черными косами. А потом вдруг неожиданно для Редрика рассмеялась. Да так заразительно, что и ему улыбнуться захотелось. На щеках ее румяных ямочки показались.
        - Садись, супруг, отведай, - указала рукой на накрытый стол, - на сытый желудок разговаривать куда приятней.
        Втянул носом аппетитные запахи, плывущие от кушаний, почувствовал, как в желудке голод заворочался. Обычно ел, когда уж совсем невмочь становилось, да и вкуса пищи почти не ощущал. А тут запахи так и дразнили, щекотали горло. Да и помнил, какой стол перед обрядом девица накрыла. Готовить она умела, это он признавал.
        - Чем сегодня потчевать станешь? - спросил, омывая руки в бочке с водой и вытирая мягкой тряпицей.
        - Похлебкой грибной, мясом тушеным с яблоками и пирогом с крольчатиной. А на сладкое - ватрушками с вареньем малиновым.
        Кивнул и сел за стол. Девица тут же похлебки ему налила. Ели в молчании.
        - Огневика куда спровадила? - спросил, когда ложка заскребла по дну глиняного горшочка. Надо же, и сам не заметил, как все подъел. А девица перед ним уже тарелку мяса с яблоками поставила. Лисица.
        - Попросила его раздобыть мне немного изюму и орехов. Я их обычно в хлеб добавляю.
        Хозяин вулкана мясо жевал, а с девицы взгляда не сводил. Видел, что нужно ей от него что-то, да только прямо не может или не хочет спросить, вот зубы и заговаривает.
        Под взглядом его Лисса хоть и краснела, но тараторила бойко, словно умолкнуть боясь:
        - Огневик рассказал, откуда вы снедь и все необходимое берете. Сказал, что обмениваете на твои изделия, что в пещеру к югу от горы отсюда подземный ход ведет. А капитан одного из заморских судов, с которым у тебя уговор, туда все необходимое и приносит.
        - Болтает Огневик много, - отозвался недовольно хозяин вулкана.
        - Еще отрезать? - спросила, приметив, как опустела его тарелка. Коротко мотнул головой, отказываясь. Но девица перед ним уже пирог поставила и кружку молока. А еще блюдо с ватрушками. Сладко запахло малиновым вареньем.
        - Ты на Огневика не сердись. Он тебе верно служит, но… - умолкла, закусив губу.
        - Но? - вздернул бровь.
        - Да ведь кому угодно такая жизнь опостылеет. Неужто самому тебе не в тягость?
        - Ты здесь, девица, и седьмицы не провела, - процедил, - а уж все-то про нас и жизнь нашу знаешь.
        - Я о том и говорю: пускай и живу здесь недолго, а уж от тоски, как волчица, выть готова.
        - Ну так вой, не запрещено. - Раздражение так и захлестнуло, подначивая сорвать злость, дать огню волю. А тот будто того и ждал - выступил на кончиках пальцев. Усмирил его, глубоко вздохнув.
        Лисса руку протянула и быстро, будто передумать боясь, положила на его запястье. Даже не испугалась, хотя пламя видела. Хотя чего ей бояться, раз в Изначальном Огне выжила.
        Хозяин вулкана сжал руку в кулак, но не убрал.
        - Знаю, что тебе супруга не нужна, что я тебе в тягость. Так ведь? - стиснула пальцы на его руке сильнее. - Ну, признай же.
        Смотрел невидяще на ее маленькую и тонкую руку в сравнении со своей - большой и загрубевшей. Сглотнул.
        - И что с того? Сказал же: выбора у нас нет. И ежели ты мне мешать не будешь, я тебя не трону. Проживешь спокойно отпущенное Изначальным Огнем.
        - Но… неужто нельзя как-нибудь от метки избавиться?
        Отодвинул тарелку с пирогом. Посмотрел на девицу, что с надеждой на него взирала. Против воли в памяти всколыхнулось, как в ночь обряда шептала его имя, как обнимала мягкими руками, как доверчиво прижималась к нему всем телом. Качнул головой, прогоняя наваждение.
        - Про то мне неведомо.
        - А… а Веста как же? - прошептала и замерла.
        Сбросил ее руку, резко встал. Но и девица, он уже знал, не из трусливых была. Бросилась к выходу, закрыла дверь своим телом. Лишь одна себя так же храбро - или безрассудно, это как посмотреть, - вела на его памяти. И оттого еще пуще разозлился.
        - Скажи мне правду!
        Подошел ближе, положил руки по обе стороны от девицы, так, что она сжалась и будто меньше ростом стала, приблизил к ней лицо, стараясь не слишком шумно втягивать присущий ей сдобный аромат, и тихо произнес:
        - Правда в том, Лисса, что нас с тобой Изначальный Огонь венчал, и мы теперь связаны. И ежели такое случается, разлучаться нельзя, иначе метка накажет. Выжжет досуха. Выпьет. И не к богам отправишься, а гореть будешь. Вечность. Не шутят с таким. Уяснила?
        - Не бывает такого, чтоб выхода не было! Всегда есть! Всегда! - будто его убеждая, проговорила пылко, дохнув на него яблоками.
        - Как отыщешь - мне расскажи.
        - Ежели… - покраснела до корней волос, взгляд отвела, облизала губы и, так и не глядя на него, выпалила полушепотом: - А ежели снова к Изначальному Огню спуститься?..

* * *
        Рассмеялся.
        Заглянула в глаза его и увидела, что веселья в них и вовсе нет.
        - Неужто по нраву обряд пришелся?
        Съежилась было от едкой насмешки, а потом подумала, что в обиду себя не дам. Да и то поняла, что ежели б вред хотел причинить, уже не раз бы мог. В памяти ярко полыхнуло, как ночью, перед тем как глаза сомкнулись, услышала сказанное шепотом «Прости». Будь таким уж чудовищем, как о нем говорят, ни за что б не стал виниться перед очередной невестой.
        - А хоть бы и по нраву! - подтвердила с вызовом. Хотелось и его уколоть, да так, чтоб и ему неловко стало: - Но ведь и ты, как мне помнится, доволен был.
        - Раз-то в пять лет и не тому обрадуешься, - протянул лениво, а потом вдруг сжал руками стан, не давая сойти с места. - Ты, супруга, ежели со мной наедине побыть хочешь, прямо так и скажи. Незачем причины-то придумывать.
        Хлопнула его по груди ладонями.
        - Да я ведь серьезно!
        - Так и я тоже, - криво усмехнулся. - Ты супруга моя, да и здесь никто твое желание не осудит.
        - Поди прочь! - разозлилась, попыталась вывернуться из кольца его рук, да только он не позволил, еще ближе к себе привлек.
        - Тебя, Лисса, не поймешь, - проговорил хрипло. - То к себе призываешь, то отталкиваешь. А ведь мы с тобой венчаны. Или брачную клятву уже позабыла?
        Видела, как в глубине глаз его угли раскаленные зажглись. Сердце забилось быстро, словно в гору бежала. Румянец кожу на щеках, казалось, сейчас сожжет. Нашла с кем шутки шутить. Дуреха!
        Опустил руки ниже, провел по бедрам огненными ладонями, посылая жаркие мурашки. Вздрогнула, попыталась его оттолкнуть, но легче саму гору было сдвинуть. А он смотрел неласково, с вызовом скорее. И что-то подсказало - не так будет, как в ночь обряда. Вчера даже дотрагивался бережно, опасаясь, что до конца обряда не доживу, сейчас же в глубине черных глаз хозяина вулкана плясали бешеные искры, рвались меня сжечь.
        А потом вдруг прижался губами к моим, заставляя разомкнуть. Поддалась его напору, и словно жидкий огонь внутрь пролился. Зажгло губы, щеки, шею, грудь, а там уж и все тело. Аромат нагретой смолы хмелил, ложился завитками на мои губы. Опьянела словно в один миг. Ответила на поцелуй с таким пылом, что и сама удивилась. Уже не отталкивала хозяина вулкана, а обхватив за шею и на носочки привстав, к себе притягивала.
        Ближе. Еще ближе. Еще.
        Пропускала жар его поцелуя сквозь самую кожу. Но ежели прошлой ночью этот огонь приятен и ласков был, сегодня хотелось в нем сгореть дотла, обратиться пеплом, а следом из него же и возродиться. И так снова и снова.
        Ладони на бедрах сильнее сжимались - не иначе как вознамерился хозяин вулкана на мне клеймо оставить. Да только было уже одно - метка брачная, проклятая. Мне и ее хватало. Только это и отрезвило, позволив из хмельного плена губ хозяина вулкана вырваться.
        - А Огневик ежели вернется, даже при нем не остановишься? - выпалила на одном дыхании, с трудом отстранившись.
        Да что ж со мной такое!
        Правду мужние соседки сказывали: одной, без милого друга, нельзя долго, иначе по ласке так соскучишься, что упадешь в руки первого встречного. Но сама всех женихов отвадила. Того же Арвира, который едва ли не каждый день в лавку мою захаживал. Хоть и завидный жених, но не люб был, а вот Алана едва ли не с детства по нему сохла…
        Но сейчас знала только, что нельзя такую власть над собой давать хозяину вулкана. А он ведь того и добивался.
        Провел тыльной стороной ладони по шее. Медленно и жарко. Будто огненную дорожку провел. А потом пальцы остановились во впадинке горла и, замерев там ненадолго, двинулись ниже, к вырезу платья, туда, где грудь вздымалась. А сам хозяин вулкана все не сводил с меня взгляда, из глубины которого искры так и жгли.
        - В следующий раз сперва сама реши, чего желаешь.
        - Не будет никакого следующего раза!
        Рука его вверх взметнулась, легла на горло и чуть сжала. Не больно, но так, чтоб не вырвалась.
        - Ты, Лисса, себя-то совсем не знаешь, - произнес тихо.
        - А ты меня когда узнать успел? - спросила язвительно. Храбрилась, хотя смелости как раз и не чувствовала. Да еще пальцы на горле не то сжимались, не то ласкали. Тяжело сглотнула.
        - Огонь тебя не тронул, потому что за свою признал.
        - Неправда!
        Наклонился, коснулся губами уха и прошептал:
        - Внутри тебя он. Так и ищет выхода. Рвется. Просится дать ему волю. К моему огню прильнуть жаждет.
        Мурашки поползли от дыхания хозяина вулкана по шее и ниже, в вырез платья. Чувствовала, как заливает жаром все тело. Щеки так и вовсе полыхали. Казалось, даже в кухоньке жарче стало.
        Оттолкнула от себя хозяина вулкана. И откуда только силы взялись? Он, однако, руки с шеи не убрал.
        - Глупости это все! Выдумки, чтоб меня смутить!
        - Время покажет, - обронил небрежно.
        - Ничего оно не покажет! И… и не подходи ко мне! - Понимала, как жалко выглядят мои попытки противостоять ему.
        - Плох тот кузнец, который дыма боится.
        - Это я, по-твоему, дым?
        - Дым после будет. Когда твой огонь в моем раствориться пожелает, - отозвался насмешливо и… отпустил меня.
        Метнулась к столу, чтоб хоть какую-то преграду меж собой и им иметь. Да только не собирался хозяин вулкана меня ловить.
        - Как уже сказал: живи здесь. Можем и вовсе не встречаться, ежели у тебя такой охоты не возникнет.
        - Не возникнет! - тряхнула головой, понимая, о чем говорит.
        - А будешь Огневика вопросами пытать - его накажу. Уяснила?
        - Уяснила. Что нас теперь в этой горе трое проклятых.
        Хмыкнул только, перед тем как выйти. Ушел - и сразу холодно стало. Ударила кулаком по столешнице и тут же от боли поморщилась.
        - Чтоб тебя… - не придумав проклятия достойного хозяина вулкана, в сердцах принялась по кухоньке сновать.
        Полетели тарелки. Когда блюдо в одну сторону по полу запрыгало, а ватрушки в другую, замерла, давая себе время успокоиться.
        Обхватив себя руками, невидяще смотрела на дверь, за которой хозяин вулкана скрылся.
        - Все равно найду, как от метки избавиться. Обязательно найду. Не останусь в горе этой проклятой. С чудовищем этим. Матерью-Землей и Отцом-Солнцем клянусь!
        Глава 14
        - Арвир, друже! Негоже на проводах сидеть с кислой рожей! - Лесоруб Илмар захохотал, доверху наполненную медовухой кружку вскинул. Его радостным гоготом поддержали.
        Ювелир кисло улыбнулся и поднес к губам кружку, глотнул, но мед горьким показался. Трактир был переполнен - Арвира любили и уважали многие. Не позвал он только Ермея, который свидетелем позора в конюшне стал. Была б воля Арвира и вовсе от Ермея избавился. Да тот и сам, будто почуяв что, решил за море за самоцветами отправиться. Вернется через год, там уж и не вспомнит случившегося и никому не расскажет. Но Арвир не забудет. Нет. Покуда будет жив, будет и помнить.
        Каждый раз, как о позоре своем вспоминал, в груди холод разливался, а кулаки сами до хруста сжимались. Появись сейчас перед ним обидчик - задушил бы не задумываясь.
        Это что же получается, дурили их жрецы все время? Хозяин вулкана спокойно себе среди простого люда разгуливает, а они ни сном ни духом?
        Говаривали, что хозяин вулкана дымом может оборачиваться, а еще что тело у него огненное. Но Арвир-то видел, что, окромя глаз, в которых пламя полыхает, выглядит он как обычный человек. И хоть эти самые глаза на него жути и нагнали, все ж, выходит, и слабое место у хозяина вулкана есть, как у всех людей. Пусть и не человек он, но выглядит, как они. Получается, и одолеть его можно.
        Вспомнил, как на дне глаз хозяина вулкана алая тьма плескалась. Словно сама Старуха-Смерть оттуда на Арвира глянула и костлявым пальцем поманила. Оттого и смалодушничал. Постучал три раза костяшками пальцев по деревянному столу, прогоняя видение.
        Никого он не боялся. Никогда. Где драка какая или состязание - там Арвир завсегда первый был. С ним иной раз и не отваживался никто связываться, потому что знали - победителем не выйдешь. Разве чужак какой заезжий на Ночи Костров сдуру сунется с ним на руках побороться, но урок быстро выучит и надолго запомнит.
        - Да выпей ты с нами, Арвир! - Плотник Трил ювелира по спине хлопнул, выдернул из невеселых дум. - Чего загрустил перед свадьбой? Иль жениться передумал?
        - Не передумал, - буркнул Арвир. Сделал глоток медовухи и даже вкуса не почувствовал. Ничего не чувствовал с того самого дня, как унизил его хозяин вулкана. Его, кого за силу и боялись, и уважали. И купцы, и первые силачи восьми селений.
        - А чего ж тогда? - не отставал Трил.
        - Отвяжись, - дернул плечом ювелир. Не хотел он и вовсе на проводы эти идти, да раз уж давно задумал - пришлось.
        - Да вы посмотрите-ка на него, - протянул плотник, - свадьба на носу, а он кислый, будто прошлогодней клюквы наелся! Иль невесты забоялся?
        - Повтори, - прищурившись, процедил Арвир. Медленно поднялся со скамьи, сжимая и разжимая пудовые кулаки. Неужто успел Ермей кому проболтаться?
        - Ты девки не бойся, она-то тебя всяко больше боится! Сейчас мы тебе расскажем, как там и чего, чтоб в брачную ночь не опозорился, - продолжал скалиться Трил, сам женившийся прошлым летом.
        Арвир в один миг оказался около плотника, смял на его груди рубаху. Точно так же, как хозяин вулкана ему самому.
        - Ты что ерунду мелешь? По-твоему, я какой-то девки могу забояться?
        - Чего… Ты чего, Арвир? - плотник неловко улыбнулся.
        - Повтори, сказал! - рявкнул ювелир, толкая Трила в грудь.
        Тот отлетел к стене, стукнулся спиной. Поднял руки ладонями вверх, показывая, что не хочет драки. В трактире вмиг тихо стало.
        - Я ж шучу, Арвир… Ты что, шуток не понимаешь?
        Но Арвира уж было не остановить.
        - Я тебе, скотине, за такие шутки… - не договорив, как бойцовый петух, налетел на друга своего детства, с которым вместе у пекаря на спор калачи таскал, и с силой ударил того кулаком по лицу.
        Что-то хрустнуло. Полилась кровь, пачкая светлую рубаху.
        Трил охнул, неловко отстранился, заслонив рукой нос, а потом, поняв, что не шутит ювелир, кинулся на него. Да только Арвир успевал ударить прежде, чем Трил замахнуться.
        Остальные не встревали. Круг только сделали, чтоб дерущихся видеть. Знали, что с Арвиром лучше не связываться. Злопамятен, да и скоро зятем самому старосте станет. К тому же помнили, как на ярмарке прошлогодней в кулачном бою всех победил. Да и в бое на бревне ему не было равных. Не смотри, что ювелир-купец и работает с камушками, в свободное-то время, все соседи знали, мешки с песком молотит. Парни сами не раз видели, как на заднем дворе дома их на столб привязывал. Так что в драку лезть никто не хотел, хоть и редко какие проводы или свадьба без хорошей драки и нескольких синяков да выбитых зубов обходились. У того же Трила на проводах передрались так, что на свадьбе дружка его щербатым ртом улыбался.
        Только вот смекнули скоро, что драка-то на дружескую никак не походит. Сбитый с ног Трил без движения у дальней стены лежал, а Арвир все опускал и опускал кулак на лицо плотника. Стихли радостные пьяные вопли. Никто уж не подбадривался дерущихся. Видели, что драка переросла в нечто большее.
        - Арвир… - позвал кто-то. - Остановись!
        Но ювелир и бровью не повел. Глаза будто остекленели, а кулак так и молотил по лежавшему.
        - Хватит ему уже!
        - Арвир!!!
        Но ювелир все не останавливался. Представлял лицо хозяина вулкана и опускал, опускал на него кулак, превращая ладные черты Трила в месиво.
        А потом подхватили противящегося Арвира, подтащили к лавке, силой усадили. Остальные над Трилом сгрудились.
        - Ульха зови!
        - Скорее давай!
        Недоброе молчание будто саваном всех накрыло. Не то стонал, не то подвывал где-то в углу плотник. А Арвир все отдышаться не мог. Сжимал и разжимал заляпанные кровью кулаки и смотрел на них мутным взором. Всунули ему в руки кружку.
        - Выпей вот. Хватит тебе. Ты в драке-то горазд…
        «Все-то вы девиц чернить горазды…» - на грани яви и тьмы вспомнил слова красноглазого. И опять будто пелена перед глазами разлилась.
        Зарычал, вышиб из протянутой руки кружку и выскочил из трактира в ночь. Дышал тяжело и сипло. Шел, шатаясь, будто пьяный.
        - Я тебе покажу… Ты меня еще молить о пощаде будешь… Огнем и кровью умоешься… - шептал яростно, идя на окраину селения, откуда самый короткий путь вел к логову чудовища из-под горы.

* * *
        - Ты чего это вчера учудил? - Староста смотрел строго из-под мохнатых бровей.
        Арвир поморщился. Голова после вчерашнего раскалывалась. А еще в горле саднило и в носу хлюпало, но тут уж сам виноват - не надо было под горой до рассвета сидеть и ждать неизвестно чего. А потом и вовсе сон сморил. Вот сейчас все тело и ломило, будто по нему табун лошадей пронесся.
        - А чего? - буркнул недовольно. - На проводах и не такое бывало.
        - Бывало-то бывало. Но там не старосты будущий зять такие штуки откалывал.
        - Не сердись, Деян, поболтают да забудут.
        - А Трил как же? Его жена с утра в слезах прибегала, говорит, еле дышит парень. Едва отговорил ее к судье идти.
        В комнату вошла девка, прислуживавшая в доме старосты, и разговор смолк. Поставила перед Арвиром и Деяном по кружке с медовухой. Ювелир свою тотчас взял, опрокинул, вытер рот ладонью. Голова хоть и не прояснилась, но хоть в горле скрести перестало.
        - Чего не поделили-то? - продолжил допытывать староста, стоило девке выйти.
        - Силу не рассчитал. Со всеми бывает, - отмахнулся Арвир. И чего донимает его староста? Разве так полагается с будущим зятем разговаривать?
        - Эх, молодо-зелено… - покачал головой Деян. - Ты к Трилу сходи. Жене его нитку бус принеси. А Трилу скажи, что лекарю заместо него заплатишь. Помирись. Негоже перед свадьбой чтоб зло на тебя держали. Не к добру.
        - Схожу, как настрой будет, - недовольно отозвался Арвир.
        - Сегодня сходи, иначе слухи пойдут, что не поделили чего или еще что хуже. Сам знаешь, языкам только волю дай. А к вам с Аланой сейчас внимание особое.
        - Свадьбу такую закатим, что языки злые мигом замолкнут, - поморщился Арвир.
        Староста для вида побушевал еще немного, повздыхал, медовухи сделал щедрый глоток, усы вытер и сказал:
        - Ты бы больше времени с Аланой проводил, чем глупости чинить и друзьям носы квасить. Девка совсем с ума сошла. Говорит, Мелиссу видела.
        Арвир едва не застонал. Про Мелиссу он слушать не хотел. Четыре седьмицы назад нахалка его из лавки вытолкала. А он только и хотел, что ласками одарить. Но не тут-то было. Отвергла его безродная, да еще по голове огрела. Шишка потом долго болела. Но да ладно. Про то уж никто не узнает. Это дело Арвир уладил, и гордость его залечена. И хоть булочница уже в жертву чудовищу из-под горы принесена, отныне для Арвира неразрывно с ненавистным хозяином вулкана связана.
        - Вздор, - отрезал. - Вот как женой моей станет, все глупости из головы выветрятся.
        - Да услышит Отец-Солнце, - протянул Деян. - Нам с матерью на старость лет внуков бы подержать успеть.
        - Будут вам внуки. Один за другим, за этим дело не станет, - бросил самодовольно. - От колыбели не отойдет ваша Алана. И мыслей иных не останется, кроме как мужа ублажать да детей качать.
        - Вот и ладно. - Староста кивнул. - Ты сейчас-то к Алане зайди, она рада будет. Рубаху к свадьбе тебе все утро вышивает, - сообщил доверительно.
        Но Арвир не хотел сейчас невесту видеть. Голова трещала, да и на уме иное было.
        - Деян, а скажи-ка мне вот что: хозяина вулкана хоть кто-то видел?
        - Что это ты вдруг о нем заговорил? - нахмурил широкие брови староста. Он Арвиру старого филина всегда напоминал. - Или Трил тебя вчера все-таки по голове задел?
        Арвир сделал вид, что подначки не заметил.
        - Так видели или нет?
        - Да кому то интересно!
        - И все же: как чудовище из-под горы выглядит?
        Деян вздохнул, провел рукой по усам.
        - Как-как… Жрецы вон сказывают, что…
        - Да шут с ними, со жрецами! - отрезал Арвир, вызвав недовольный взгляд старосты. - Взаправду-то видел его кто?
        - Может статься, и видел, да сказывать о том некому, - староста пальцами по столу постучал. - Про селение Вильзмир слышал? Наша Ирда родом оттуда. Остальные-то - горсть их была, кто в ту ночь выжил, - за море сбежали, а она у нас осталась.
        - А что, видела она хозяина вулкана?
        Деян едва в кресле от возмущения не подпрыгнул.
        - Тебе зачем? Мало мне, что Алана все уши, как муха осенняя, прожужжала, так теперь еще и ты! Что сделано, то сделано! Жизнь дальше идет!
        - Да не о том речь, Деян.
        - А о чем же тогда?
        Арвир через стол ближе к старосте наклонился и проговорил вкрадчиво:
        - Ежели выглядит он как обычный человек, выходит, и место слабое у него есть…
        - Чего-о-о? - протянул староста неверяще. - Ты, видать, не проспался еще после вчерашнего-то.
        - Сказывают, раньше чудовище из-под горы раз в десятилетие девицу требовало. А теперь что? - Деян хмурил лоб, а Арвир продолжал: - А теперь раз в пять лет ему наших девиц надобно.
        - И?
        - Ничего у него не треснет? - грохнул кулаком по столу Арвир и сам же поморщился. Голова готова была лопнуть.
        - Ты, Арвир, говори да не заговаривайся. Ступай себе домой, отоспись. К Алане позже придешь, - махнул рукой староста, вполголоса добавил: - Медовуха, знамо дело, крепкая вчера попалась.
        - Да как же… Ополчение бы собрать со всех селений, да пойти на чудовище из-под горы всем миром! Глядишь - и моя невеста перестала б о подруге печалиться. Хозяин вулкана не только девиц забирает, он еще и оставшимся спокойной жизни не дает!
        - Молчи! - Староста нахмурился и для порядка тоже кулаком по столу шарахнул. Вышло не так громко и внушительно, как у Арвира. - Не бывать тому, покуда я жив!
        - Да почему ж? Давно пора!
        - Вильзмир вспомни!
        - А чего про него вспоминать?
        - Эх, молодые! Ну, ты-то понятное дело, еще на помочах ходил, где тебе помнить… Старуха Ирда сказывала, был у них один смельчак. Пошел в одиночку на хозяина вулкана. Забрал тот у него любимую.
        - И что? - жадно спросил Арвир.
        - А ничего! - развел руками староста. - Не видели того смельчака больше. А хозяин вулкана разгневался. Было в долинах девять селений, после той ночи восемь стало. От Вильзмира вон одни головешки остались. Помню я, хоть и юнцом был, как ветер нам оттуда еще полгода пепел приносил. А гарью пахло и того дольше. Так что мысли эти из головы своей горячей выбрось. Повторения нам не надо, урок мы выучили.
        - А ежели начнет чудовище из-под горы каждый год по девице требовать, тогда что?
        - Не злить ежели, то и не начнет. Требовать-то тоже после того начал, как тот глупец в одиночку к горе сунулся.
        - Так может…
        - Ты, Арвир, вот что запомни: свадьба скоро у тебя. А перед тем Ночь Костров. С Аланой сходите, повеселитесь. Лавку опять же отстроить заново надо.
        - Не нужна мне та лавка, - буркнул.
        У старосты брови вверх взлетели.
        - Как это - не нужна?
        - Место проклятое. Сам же сказывал, как вспыхнула ни с того ни с сего. Я своим добром рисковать не стану.
        - Хм-м-м… Ладно, с этим после свадьбы решим. Может статься, жрецы что присоветуют. Обряд какой или жертву принести надобно будет… А теперь ступай себе домой, отоспись. - Староста погрозил Арвиру толстым пальцем: - И чтоб больше вздор про хозяина вулкана не слышал! Ясно тебе?
        - Ясно, Деян, ясно, - кивнул Арвир, поднимаясь.
        «От меня и не услышишь», - подумал. - «Без тебя, старый пень, разберусь».
        Вышел из дома старосты и сразу к старухе Ирде, что на окраине селения жила, стопы направил.
        Глава 15
        - Поберегись! Нападение блинчиков!
        Огневик радостно затрещал, но блин поймал споро. Подхватил и венчал им исходящую вкусным паром горку, что на тарелке высилась.
        - Ну, этот уж точно не словишь!
        Дух ей пальцем шутливо погрозил, но ловко ухватил брошенный ему блин за масляный край.
        - Уж пятый десяток пошел, хозяйка! Остановиться, может? - спросил с сомнением. Хотя весь вид выражал желание и дальше огненным сполохом метаться по кухоньке да ловить блины, что девица один за другим так проворно из печи доставала.
        Лисса пожала плечами и отложила большую ложку, которой тесто наливала.
        - Можно и остановиться. Хватит и на супруга даже, ежели охота у него будет со мной поесть, - метнула хитрый взгляд в огонь.
        Редрик только хмыкнул.
        - Хватит-хватит! Я-то ведь все одно не ем, - бормотал дух, доставая из кладовой смородиновое варенье, свежую сметану, блюдо земляники, горшочек меда и крынку со сливками.
        Моргнуть не успел, а девица с тарелкой блинов и дух с подносом уж с кухоньки ушли. Хозяин вулкана взмахнул рукой, и огонь в его кузне взметнулся к потолку, стирая видение. Теперь уж смотреть не на что было. А это в привычку у него уже вошло. Сам не знал почему. Да только нравилось за девицей наблюдать.
        Пока работал, краем глаза следил, чем она занята. И догадывался, что та знает об этом. Не иначе Огневик проболтался. Хотя духа она, помня наказ хозяина вулкана, ни о чем не спрашивала. Огневик же, будто сто лет ее знал, развлекал как мог. А может статься, и сам от скуки не знал, куда себя деть.
        С Редриком у девицы, хоть и шаткое, но перемирие установилось. Уже пять дней после той ночи, о которой, нет-нет, да вспоминал, прошло. Утром поднимался он в яблоневый сад, где девица надумала стол накрывать. В молчании ели, после хозяин вулкана коротко благодарил за пищу, а потом уходил в свою кузню и до вечера стучал там молотом.
        Знал, что вечерами девица спускалась к подножию горы, глядела издали на огни родного селения и терпела боль брачной метки. В эти часы и Редрик сильнее прежнего в работу уходил, чтоб жжение на предплечье унять. Ежели думала, что это его заставит какое решение найти, и обоих от метки избавить, то ошиблась. Не было никакого решения, и ничего тут не попишешь.
        Огневик с девицей обычно ходил, но ни разу ни о чем ее не спросил. Просто рядом стоял. А одним вечером Огневик к нему в кузню вкатился.
        - Хозяин, того-самого! Сидит там… у подножия, с той стороны, где камни свалены, один! И смотрит! - путано затрещал.
        - Знаю, - ответил Редрик.
        Огневик потоптался на месте.
        - Уж какую ночь сидит! - наябедничал.
        - Знаю.
        - Шугануть бы… - протянул дух вопросительно.
        - Не время еще. Пускай сидит, - качнул головой хозяин вулкана.
        Огневик только кивнул. Знал, что хозяин вулкана попусту ничего не делает.
        Припомнил Редрик этот разговор, когда из кузни вышел. Дурня, про которого Огневик говорил, Арвиром звали. Сидел под горой несколько ночей подряд, пытаясь хозяина вулкана увидеть. Редрик только усмехался, когда тот, едва стемнеет, приходил да за камнями прятался. Знал таких, как он. Такие за гордость свою страшных дел наворотить могут. Хорошо хоть Огневик догадался Лиссе другую дорогу показать, когда вечерами отправлялась на огни селения смотреть.
        Думая об этом, вышел в яблоневый сад и враз разговоры смолкли. Нахмурился хозяин вулкана. Без него, выходит, Лисса с Огневиком хохотала и веселилась, а стоило ему прийти, только ветер в кронах и свистел.
        - Проходи, супруг, блинов отведай, - пригласила Лисса. Огневик около нее замер, будто пес сторожевой.
        Коротко кивнул Редрик и сел напротив. Лисса ему горшочек с медом подвинула. Сама она мед не особенно жаловала, это он успел узнать. Получается, для него взяла.
        Ухватил теплый ажурный блин, обмакнул в мед и отправил в рот. Едва сдержался, чтоб не зажмуриться от удовольствия. А Лисса ему уже сливок кружку пододвинула. Заметил, что сама еще есть не начинала - его ждала.
        - Вкусно очень, - похвалил, подхватывая второй, а за ним и третий блин.
        Чуть улыбнулась и кивнула.
        - Это так, баловство одно. Вот на Ночь Костров блины принято печь, так там таких можно отведать, аж дух захватывает.
        - Наслышан. - Бросил на девицу взгляд, а потом опять блинами занялся. Они так и таяли во рту.
        - Со всех восьми селений раз в год на праздник съезжаются в то, откуда последнюю невесту хозяину вулкана отправляли. И так пять лет подряд.
        - Знать, в селении хозяйки праздник-то будет, - встрял Огневик.
        Редрик подавил улыбку. Понял уже, к чему девица клонит. Еще и духа в союзники себе взяла. Смех, да и только.
        - Ночь Костров завтра уж, - ответил.
        Снова кивнула.
        - Знаю, - откликнулась равнодушно. Но ему-то ведомо было, как люди в селении ночь эту праздновать любят. - Там блины повкуснее моих будут. На празднике их какие только не пекут: и пшеничные, и манные, и гречневые, и картофельные, и даже…
        - На празднике побывать хочешь? - спросил прямо, устремляя взгляд на девицу. Не умел словесное кружево, как иные, плести. Считал, что лучше уж прямо, как есть, сказать.
        Вскинула на него голубые глаза, в которых надежда так и плескалась. У Редрика сердце стукнуло раз, другой, а потом понеслось вскачь. Вот уж диво. Он-то думал, что сердце его давно камень сковал.
        - Хочу. Но не ты ли сказал, что свою прошлую жизнь забыть должна? - припомнила девица. В пальцах вертела ягоду земляники. Видать, съесть хотела да позабыла.
        - Я.
        - Так зачем душу бередишь вопросами?
        Услышал треск. Огневик хотел что-то сказать да передумал.
        - Что ж я, и супругу свою порадовать не могу разве?
        Нахмурилась. А Редрик улыбку едва сдерживал. Понял, что девица целую речь подготовила, как его на Ночь Костров зазвать, а он ей всю затею испортил.
        Огневик протрещал что-то и на девицу теперь смотрел. А та тряхнула косами, улыбнулась так, что ямочки на щеках заиграли, и спросила:
        - И в Алом Танце участие примешь? - едва вопрос на губах замер, нахмурилась, будто вспомнив о чем. Улыбка с лица вмиг исчезла.
        - Вместе в нем пройдемся, - отозвался Редрик, поняв, отчего Лисса огорчилась.
        - Не принято так. Венчаны мы уже.
        - А кто о том знает? Только ты да я.
        Прищурилась и чуть вперед подалась.
        - А ну как поймает меня кто?
        - Не поймает, - ответил уверенно. При одной мысли, что кроме него кто-то в Алом Танце с Лиссой пройдется, огонь на пальцах вспыхнул. Поспешно сжал кулак, чтоб она не приметила.
        Лисса губу прикусила, будто решаясь на что, потом улыбнулась.
        - Я хорошо танцую. Смотри - не угонишься.
        - А ежели поймаю, желание мое выполнишь.
        - Какое?
        - О том ночью и узнаешь.
        Сам не понимал, отчего так дразнить ее нравилось. Словно напоминала ему о тех днях, когда ни забот у него не было, ни печалей.
        - Поймай сперва, - отозвалась озорно.
        Вызов ему бросала. А он кивнул только. Словами всего не скажешь.
        Лисса ягоду в рот отправила и все на него смотрела.
        - Нам ведь маски понадобятся. Могу и тебе смастерить, - предложила.
        - Не надо, - коротко мотнул головой.
        - Так а как же…
        - Не страшись, супруга, никто меня не узнает.
        «Ежели сам не решу быть узнанным», - добавил про себя, кусая свернутый блин крепкими зубами.

* * *
        - Ну как, Огневик? - покрутилась перед духом.
        Красное платье, золотой нитью прошитое, как нельзя лучше к Ночи Костров подходило. Оно будто для меня сшито было и только в шкафу и ждало часа, когда надену его. Мне и оставалось, что волосы красными лентами переплести, да маску смастерить. Но тут уж Огневик помог, которого я попросила добыть мне крашеных птичьих перьев. Они будто сполохи огня покачивались, стоило чуть головой повести.
        - Словно искорка, - одобрительно дух кивнул.
        Поначалу опасалась, что узнают меня, но, стоило маску надеть да в зеркало глянуть, успокоилась. Никто бы в этом новом богатом наряде не признал скромную булочницу Мелиссу.
        Так и продолжала смотреть на свое отражение, пока дверь не скрипнула. Обернулась и застыла. Оглядела супруга своего с головы до ног и почувствовала, как дыхание замирает.
        Он тоже в красном был. Алая рубаха по телу его словно огонь жидкий перетекала. Штаны из плотной ткани на бедрах так туго сидели, что каждое движение было видно. На плечи алый плащ накинут, а вот с волосами хозяину вулкана и делать ничего не пришлось. Парни в селении на Ночь Костров волосы порошком шафрановым присыпали, а в волосах Редрика алые пряди так и сияли. Зато и не отличишь теперь его от люда на празднике.
        - Ты, супруга, будто птица, которую фениксом кличут, - произнес задумчиво.
        - И в огне не горю точно так же, - отозвалась тихо. Сказала и тут же смутилась, когда хозяин вулкана заострил уголки губ в улыбке. Чтоб неловкость скрыть, поспешно спросила: - А маска твоя где же?
        Хмыкнул, достал из кармана плаща шелковую маску, подошел к зеркалу, надел и подхватил лентами алыми под волосами. Чтоб не смотреть на него, взяла приготовленный заранее плащ и набросила на плечи. Хоть Ночью Костров и не замерзнешь, но традиция такова.
        - Готова? - спросил. Глаза в прорезях маски так и сверкали красным.
        Кивнула только.
        - Запомни, супруга: ежели кому сказать надумаешь о том, что жива осталась, праздник тут же и закончится. И для тебя, и для них, - предупредил.
        Снова кивнула и поспешно отвела взгляд. Неужто догадался о чем?..
        Рука об руку спустились вниз, в конюшню, где конь нетерпеливо переступал длинными ногами.
        - А еще одного коня нет? - спросила и тут же вспомнила, что ежели б и был, ездить-то я верхом все одно не умею.
        Но хозяин вулкана легко сомнения разрешил, сказав:
        - Нет. Либо так, либо своим ходом.
        Пока размышляла, подхватил меня легко, будто перышко, и усадил на спину коня, а сам позади устроился. Постаралась подальше от хозяина вулкана отодвинуться, да только коня спина все ж не скамья, чтоб можно было далеко сесть.
        - Крепче держись, супруга, - шепнул в самое ухо, когда оказались на тропе.
        Россыпь жарких иголочек по телу побежала. Не успела еще с ними справиться, а хозяин вулкана уж обнял крепко, да послал коня в галоп. И не держи меня, поняла, что давно бы упала. Холодный горный ветер в лицо бил и полы плаща раздувал, но в объятиях хозяина вулкана тепло было.
        И четверти часа не прошло, а уж спустились к подножию горы. Коня хозяин вулкана на окраине селения пастись оставил. По тому, как конь привычно ступил на покрытую травой поляну, поняла, что не впервой так делает. А раз в Ильштар хозяин вулкана спускается, стало быть, и в другие селения наезжает…
        - Ты что же, каждый год на Ночи Костров бываешь? - спросила, осененная догадкой, когда своим ходом двинулись на шум праздника.
        - Не каждый. Но бываю, - ответил коротко.
        Представив, что могла его видеть или даже танцевать с ним однажды, вздрогнула.
        - Тебя ни разу не встречал, - произнес, будто мои мысли подслушав. - Запомнил бы.
        - Так ведь в масках все…
        - Что мне маски, - хмыкнул, - так, баловство.
        Глава 16
        - Здрав будь, будущий тесть, - во все зубы улыбнулся Арвир и протянул старосте бутыль крепкой медовухи. - И ты, тещушка любимая, не хворай, - повернулся к матери Аланы, нитку бус янтарных вручил. - А это для домочадцев ваших, - отдал девке, что в доме старосты прислуживала, три кулька конфет. Девка щеками заалела, но от Арвира бесстыжих глаз не отвела.
        - Вот это по-нашему, Арвир, - шевельнул усами довольный Деян, а сам жене знак сделал, чтоб девку обратно на кухню шуганула. - Вот это ты хорошо придумал.
        - Ну а как же, Ночь Костров ведь, праздник щедрый, да и вы мне все одно что родители. После свадьбы-то видеться станем и того чаще! А свадьба уж скоро. Дождаться не могу!
        - Ох и хорош у нас зятек, - похвалила старостина жена. - И рубаха у него кумачовая с поясом вышитым, и сапоги сафьяновые!
        Арвир шкатулку резную с дарами для Аланы под мышкой зажал, на каблуках крутанулся, распахнул свободную руку, чтоб полюбовались им родители невесты, а сам все улыбался. Да только у улыбок его цель одна была - Деяну показать, что мыслей о хозяине вулкана в голове больше не осталось.
        У старухи Ирды Арвиру мало что узнать удалось. Та только и вспомнила про дурака одного, который к горе ходил, да там и сгинул. Из беседы той Арвир вот что уразумел: в одиночку на хозяина вулкана он не пойдет. Тут надо будет все обстоятельно обдумать, а потом уж сделать. Горячие головы обыкновенно первыми и помирают. А Арвиру его голова ой дорога. Матушка покойная ему завсегда говаривала, что он смышленый. Потому Арвир и придумал, что начнет против чудовища из-под горы люд прямо сегодня, на Ночи Костров, настраивать. Только по уму начнет, торопиться все одно некуда. Он, Арвир, ждать завсегда умел.
        Чудовище из-под горы не выходит никуда - это ему доподлинно стало известно. Хоть тут не зря Арвир нос по ночам морозил. Свадьба, опять же, скоро. И от того тоже польза большая выйдет. Уж как сыграют, он к старосте ближе станет и в дом его будет вхож на правах зятя. Внуков Алана нарожает, а староста пускай нянчит. Где там с управлением селением справиться - некогда ему будет, уж Арвир о том позаботится. Арвир в селении, опять же, на счету хорошем.
        Кто старшему жрецу золота отсыпал на постройку дома прошлым летом? Кто вещи покойного батюшки неимущим пожертвовал? Кто в сиротский дом все зерно отдал из собственного амбара? А его ведь лишь чуток мыши поели. Все он - Арвир. Так-то вот. Где надо - лаской, где надо - угрозой, но своего добьется. И пары лет не пройдет, будет у Ильштара новый староста. Молодой да крепкий. А станет Деян артачиться, так у Ульха травок нужных полно. Старики, опять же, болеют часто. Никто Арвира - заботливого мужа, почтительного зятя и дружелюбного соседа - и не заподозрит.
        - Хорош, хорош, - усмехнулся Деян в усы. И не подозревал, какие мысли под льняными кудрями Арвира вьются. - Иди уже к Алане-то. Ждет она тебя, соскучать успела. И повеселитесь сегодня как следует, для чего ж еще Ночь Костров нужна. Только о порядке не забывай. Чтоб не как на проводах было. Ясно тебе? - погрозил пальцем.
        - Да кто старое помянет, Деян… - снова оскалил зубы в улыбке Арвир.
        - Ладно, ступай уже.
        Арвир кивнул, девке, что с кухни выглядывала, незаметно подмигнул и по скрипучей лестнице в светелку Аланы поднялся. Там свечами лавандовыми пахло, будто в храмовом доме. Невеста его у окна стояла, но на звук обернулась. Арвир приметил, что глаза у нее красные, а уголки губ вниз опущены. Чего это с ней? Праздник ведь!
        - Здрав будь, Арвир, - произнесла едва слышно.
        - Ну что, невестушка, рада меня видеть?
        Кивнула неуверенно. Арвир решил, что из-за его наряда богатого не в силах слова вымолвить.
        - Отчего ж поцелуем не одаришь? - ближе подошел и губы вытянул. Алана в ответ своими едва коснулась да тут же отпрянула.
        - Смотри, после свадьбы-то поцелуи мне жарче дари, - проворчал Арвир, когда понял, что это все, потом шкатулку протянул: - Тебе вот. Дары свадебные. Тут-то так, безделицы. А вот как женой моей станешь, будешь павой выступать. В шелка наряжу да самоцветами одарю всему Ильштару на зависть.
        - Благодарю тебя, Арвир, - ответила тихо. Шкатулку взяла, на стол спешно поставила, будто та пальцы ей жгла. Под резную крышку даже и не заглянула.
        Арвир брови свел. Не привык, чтоб его дары так равнодушно принимали.
        - Что, и одним глазком не посмотришь, чем одарил?
        - Потом, Арвир. Будет еще время.
        - Ну, дело твое. Жемчуг-то отборный заморский, все одно, никуда не денется… - протянул. Думал, взвизгнет радостно невеста да кинется жемчуга смотреть, а потом его, Арвира, благодарить. Но Алана изваянием как замерла, так и стояла. Только глаза влажно и блестели в свете свечей.
        Невесту свою он в последнюю седьмицу почитай что и не видел вовсе. То к Ночи Костров готовился, то с друзьями да соседями свадьбу скорую праздновал. Должен он перед семейной жизнью нагуляться или не должен? А на Алану еще насмотрится, когда вместе жить станут. Да и сама Алана после того, как Мелисса к хозяину вулкана отправилась, Арвира сторонилась словно. Слезы лила, едва его увидев, а то и вовсе молчала. Арвир еще и потому к встречам частым с ней не стремился. Ну да это у нее пройдет.
        Прошелся по светелке Арвир, рубаху, что Алана вышивала, приметил. Та комом в кресле у окна валялась.
        - Мне-то дар ответный когда готов будет? - спросил, а у самого голос недовольством так и сквозил.
        - Ты о рубахе свадебной? - переспросила Алана растерянно, будто совсем о ней позабыла.
        - О чем ж еще.
        - Нитки новые нужно купить. Эти рвутся то и дело.
        - А чего это сама не собрана? - нахмурился Арвир. Окинул Алану недовольным взглядом и только сейчас приметил, что на ней платье домашнее. - Да ты и на себя не похожа. Или опять заболела?
        - Плохо мне, Арвир, - ответила едва слышно и кончики пальцев к губам прижала, будто пожалела, что слова вырвались. Вздохнула.
        - Отчего же? - протянул удивленно. - Ты старостина дочь, бед и горя с рождения не знала, участи стать невестой хозяина вулкана избежала, за меня - всем вокруг на зависть - вот скоро пойдешь, а потом…
        - Так ведь это меня и тревожит, Арвир!
        - Свадьба-то? - едва не расхохотался. - Так чего там бояться? Чай, не чужие друг дружке.
        - Да я ж…
        - С детства ведь рядышком росли да проказничали.
        - Да-да, но…
        - А вот вспомни хотя бы, как детьми во двор к гончару Прошке пробрались да малину с куста трескали. Он нас поймал, а ты всю вину на себя взяла. Ох и влетело тебе тогда от батюшки! - теперь уж не смог сдержать хохота.
        Только Алана веселье его не разделила. Кивнула.
        - Помню, Арвир. Все я помню.
        - А тогда и печалиться не о чем. Подари-ка лучше мне еще поцелуй. Да на этот раз самый жаркий, не то обижусь! - раскинул руки и к Алане шагнул. Но та ладони перед ним выставила и головой качнула.
        - Не про свадьбу я.
        - А про что ж тогда? - опустил руки.
        - Про то, о чем ты до того сказал.
        - Опять про Мелиссу? - протянул удивленно. Увидел, как щеки Аланы вишнями вспыхнули и вспылил: - Да сколько ж можно-то! - голос зло прозвучал.
        - Я ее видела, Арвир, Отцом-Солнцем клянусь, - прошептала и охранительный знак из пальцев сделала. - Когда из храмового дома шла.
        - Ходи туда чаще, еще не то привидится, - скривился Арвир. - Мне вчера уж Илмар выговорил, что тебя у храмового дома два вечера подряд видел. Еще и поддел, что, мол, выходит, со жрецами-то тебе куда как интереснее, чем со мной. Думаешь, по нраву мне такие речи выслушивать?
        - Прости, Арвир, - опустила глаза в пол, - да только легче мне там, где Мать-Земля и Отец-Солнце меня услышать могут.
        - Легче тебе будет, ежели со мной пойдешь, - мягко Арвир проговорил. Сам Алану за плечи взял. Она вздрогнула. От удовольствия, вестимо. - Я сейчас вид сделаю, что разговора этого не было, вниз пойду, с батюшкой твоим медовухи выпью. А через четверть часа ты спустишься. В алом платье. С косами причесанными. Умытая. Веселая. Жемчуга наденешь, что тебе принес. Все, как полагается, чтоб меня не посрамить. А потом на Ночь Костров пойдем. Тут-то на злые языки узду и накинем.
        - Не могу я на Ночь Костров идти, Арвир, - упрямо покачала головой Алана, потом еще раз повторила, словно его убедить пыталась: - Не могу.
        - Это отчего же? - Арвир начал терпение терять. - Неужто жрецы не велели? - добавил едко.
        Вздохнула коротко и руки к груди прижала.
        - Мы с Мелиссой ведь каждый год на Ночь Костров ходили. А теперь… А сейчас… Неправильно это. Сердцем чувствую. Не должна я там быть.
        Арвир руки убрал, отошел от невесты.
        - Ты, Алана, эту дурость из головы выбрось, иначе, запомни, у нас с тобой хорошего ничего не выйдет!
        Всхлипнула, шагнула к нему, но Арвир руки на груди сложил и смотрел мимо невесты.
        - Не таи на меня обиду, Арвир, сам ведь знаешь, что во всем свете только четверо у меня дорогих людей: батюшка с матушкой, Мелисса да ты.
        - Это что же выходит… Меня ты после булочницы своей поставила, - Арвир не сдержался, удивленный взгляд на Алану кинул, - после девки безродной! Вот оно как! Вот как ты меня любишь!
        - Люблю, Арвир, крепко люблю, да только…
        - Ну, нет! Сиди здесь одна, раз таково твое желание! - развернулся на каблуках так, что пол скрипнул, вышел из светелки и дверью хлопнул.

* * *
        Алана перед окном села, голову ладонями подперла. Видела, как Арвир из дома выбежал и на главную площадь зашагал. А она все смотрела и смотрела сквозь пелену текущих слез на его размытую фигуру, пока красная рубаха из вида не скрылась.
        Алана жениха всегда ждала. Каждый раз, как Арвира видела, сердце девичье замирало на миг, а потом вскачь неслось. Любила его сызмальства. Припомнила, как впервые его увидела. Арвир тогда по селению ехал с батюшкой своим. Тот ему первую лошадку купил, серую в яблоках.
        Глянула Алана, как ветер кудрями льняными мальчонки играет, как Арвир смехом заливается, так и потеряла голову. Пронесла ту любовь сквозь года. Когда рядом Арвира не было, казалось, и сама не живет. Вот и сегодня не могла им не любоваться. Вошел к ней в покои - и будто светлее стало. Ладен и красив. Богат. К старшим почтителен. Всем хорош Арвир. Да только перед глазами стояло, как он у лекаря Ульха травы для Мелиссы просит. И хоть своими глазами того не видела и ради нее, Аланы, то сделано было, оттого на душе еще тяжелее становилось.
        Всхлипнула Алана, утерла споро бегущие слезы.
        - Что ж делать-то? - прошептала. - Как с собственным сердцем и совестью договориться?..
        Глава 17
        Шум праздника приближался: распускались трескучим багрянцем цветы костров на главной площади, рвали струны инструментов заезжие музыканты, звенели в ночном воздухе удалые крики смельчаков, скачущих через пламя. А когда вышли к людям, сердце зашлось от страха и волнения, ведь понимала, что сейчас увижу тех, кого поклялась защитить.
        А ну как узнают?.. А ежели… ежели Алана увидит? Смогу ли смолчать и не броситься к подруге? Однако ж почти сразу поняла, что и сама никого не узна?. Хоть от пламени костров и светло, как днем, лица гуляющих маски скрывали, а одеты были кто в плащи, кто в балахоны - плескалось на площади алое людское море. Из всех селений съезжались на Ночь Костров.
        У праздника и обережный смысл был. Считалось, что так девицы себя от хозяина вулкана уберечь смогут. А то, что Изначальный Огонь каждые пять лет невесту требовал - про то старались в Ночь Костров не вспоминать. А вот кто б знал, что хозяин вулкана все эти годы между ними - «Нами!» - поспешно исправилась - разгуливал…
        Сладко пахло блинами, что на ближайшем костре пекли, да яблоками в карамели. Носились с криками детишки с привязанными к длинным палкам червлеными лентами. Ребятне в эту ночь разрешалось резвиться до полуночи.
        Смотрела на веселящийся люд и сердце от боли сжималось. Вот она, жизнь… Идет своим ходом. Обо мне уж и не помнит никто. И хотя не за тем к хозяину вулкана шла, чтоб о поступке моем потом песни слагали, все ж на душе тяжко стало.
        - Ну что, супруга, покажи, где блинов отведать. А уж я решу, лучше ли твоих, - тихо хозяин вулкана произнес. Прикосновение к локтю заставило вздрогнуть.
        Тряхнула головой, прогнала лишние мысли. Вот уж впрямь нашла из-за чего печалиться. Знала, что так и будет, нечего и думать о том. Однако слова хозяина вулкана про короткую память людскую, нет-нет, на ум да и приходили.
        - А вон у пекаря Крома из соседнего селения хорошие блины выходят. Он со мной всегда соперничал, - потянула за рукав хозяина вулкана к ближайшему костру, около которого на длинных железных лопатах тончайшие блины выпекали. Здесь же и свежее варенье пяти видов можно было отведать и колким квасом все запить. - У него у лопат для блинов навершия кованые в виде голов медвежьих, видишь?
        - Вижу.
        - Кром когда их купил, надо мной потешался. Говорил, голубке до дикого медведя как до Отца-Солнца лететь, - улыбнулась воспоминанию, а сама наблюдала, как пекарь ловко блины подбрасывает да успевает следить, чтоб на других лопатах не подгорело.
        - Это ты-то голубка? - хохотнул Редрик. - Лисица уж скорее. Черная.
        Пока хозяин вулкана у пекаря блины забирал, выискивала взглядом тетушку Ирду. Родилась у меня одна мысль два дня тому назад. Тогда же, когда и задумка Редрика на праздник зазвать.
        Тетушка Ирда из сожженного хозяином вулкана селения Вильзмир родом была, выходит, у нее можно хоть что-то выспросить да вызнать. Про метку брачную уж она навряд ли бы что сказала, но вдруг она Весту знала? Может статься, та девица особенная была?.. И хоть ниточка, за которую я ухватилась, тонко вилась и того и гляди порваться готова была, не могла просто так сдаться.
        Тетушка Ирда на Ночь Костров всегда ходила, в каком бы селении не праздновали. Лоток на шею вешала и с него ленты вышитые девицам продавала. Едва завидев ее, девицы тут же кликали: «Тетушка Ирда!», с тех пор так и повелось.
        Обыкновенно она в маске с плетеным из лент малиновым цветком ходила. Та уж износилась за годы, и цветок выцвел совсем, стал не малиновым, а розовым едва, но тетушка Ирда себе не изменяла. Вот и сейчас искала я, не мелькнет ли где в толпе знакомая маска.
        - Обманула ты меня, супруга, - услышала вдруг задумчивый голос хозяина вулкана.
        Повернулась к нему и с тревогой вгляделась в закрытое маской лицо.
        - Обманула? - повторила, облизав пересохшие губы.
        Кивнул и блином недоеденным взмахнул.
        - Твои-то куда вкуснее будут.
        Почувствовала, как бег сердца замедляется. Улыбнулась.
        - Обратного говорить не стану.
        - Вот уж диво, - хмыкнул, протягивая мне сложенный вчетверо блин и мисочку с вареньем.
        Расправившись с блинами, думали, куда дальше стопы направить.
        - Только не к болтунам этим, хватает и раз в пятилетие их вопли выслушивать, - качнул головой хозяин вулкана, увидев, как в южном углу площади жрецы проповедуют, и решительно повлек меня туда, где представление давали.
        В западном углу площади у невысоких мостков уж изрядная толпа собралась, куда как больше, нежели жрецы собрали. Обычно-то в Ночь Костров веселые сценки показывали, а в этот раз что-то неладное творилось: двое под крики толпы на тупых мечах рубились.
        - Да это же Арвир, - прошептала изумленно, узнав одного из молодцев, и тут же губы сомкнула. Раз он здесь, выходит, и Алана где-то неподалеку. Так уж повелось: где Арвир, там и она. Головой по сторонам повертела, но подругу не приметила.
        - Ювелир?
        Удивилась. Всего раз при хозяине вулкана Арвира упоминала, а он, смотри-ка, запомнил. И хоть голосом спокойным спросил, почудилось в нем что-то недоброе.
        - Ювелир. Купец. Силач. Душа компании да мечта любой девицы на выданье во всем Ильштаре. Выбирай, что больше нравится, - не удержалась и хмыкнула. Вот только получилось не особенно весело.
        Арвир завсегда покрасоваться любил: на подмостках ли в кулачном бою - неважно. Главное, чтоб больше народу его видело. А вот соперника его не признала. Может статься, и не из нашего селения вовсе. Да и то сложно было, потому как с головы его пакля черная свисала, а лицо перемазал зачем-то красной краской.
        Хозяин вулкана не ответил ничего, но взгляд на мостки, где действо происходило, устремил.
        - Так-то меня запомнил, - услышала насмешливое. Метнула на него взгляд, но не поняла, о чем говорит, а пояснить он и сам не спешил.
        Снова посмотрела на мостки, где двое друг перед другом скакали да мечами размахивали. Арвир меч сжимал обычный самый, а вот у второго лезвие красным было выкрашено.
        - Сдавайся! - взревел тот, что с паклей. Она ему в глаза так и лезла. - Не выстоять тебе против меня!
        - Не боюсь я! И не запугаешь! - орал в ответ Арвир, прокручивая в руке меч и наступая на «врага».
        Раздалось громкое «ш-ш-ш!», взметнулись из-под дощатого пола алые бумажные языки пламени. Ахнули в толпе.
        - Как тебе сила хозяина вулкана?
        Тут уж моя очередь ахнуть пришла. В Ночь Костров, напротив, старались хозяина вулкана не поминать, а Арвир вон что удумал… Так и замерла, силясь понять, зачем ему все это нужно.
        - Сила твоя - колдовство! - надрывался Арвир, занося меч. - А моя сила - в желании селение родное защитить!
        - Давай, Арвир! - задиристо пищали в толпе мальчишки. - Покажи чудищу!
        Арвир от души рубанул мечом, срезал бумажное пламя, скакнул через оставшиеся лоскуты, приблизился к «врагу», но их снова и снова разделял «огонь».
        - Честно со мной сразись! - взывал Арвир. - Или боишься?
        - Это ты меня боись… э-э-э… бойся то есть!
        Смотрела на красующегося Арвира, а в памяти невольно поднимался туман воспоминаний, который разогнать бы хотела, да не могла.

* * *
        - Да я ведь только приласкать тебя, Мелисса, маленько хочу. Тебе понравится, обещаю.
        Отступила на шаг и решительно тряхнула головой.
        - Уходи, Арвир!
        Осклабился, расставил руки, шагнул ближе. И ведь время выбрал позднее, змей, когда в булочную уж точно никто не заглянет.
        - Сам ведь знаешь, как Алана тебя любит! Неужто тебя ее чувства не волнуют совсем?
        - Так мы ей не скажем, - хохотнул, зажав своим телом меня в углу меж печью и столом. И на помощь звать бесполезно - не услышит никто.
        - Арвир, я тебе уже не раз отказала и снова скажу: не люб ты мне и никогда не станешь!
        - Никогда - это уж больно долго, Мелисса. Ты сколько лет вдовствуешь? Куда как много. Торвина-то Старуха-Смерть давненько прибрала. Устала ты, поди, без ласки-то мужской, - жарко прошептал, коснулся носом щеки, провел по ней. - Пахнешь ты хорошо, сладко так.
        Головой дернула, уперлась в его грудь ладонями, чтоб отдалиться.
        - Да ты меня не слышишь, видно! Не нравишься ты мне, Арвир, хоть вареньем тебя обмажь!
        - Да что ты, Мелисса! Не невинная ведь девица, чтоб себя так вести! - лицо злоба исказила.
        Видела, что никак в толк не возьмет, почему он, первый красавец, силач и богач Ильштара, простой булочнице не по нраву пришелся. Уж сколько девиц по нему вздыхали и слезы проливали - не счесть. И на Ночи Костров едва ли не дрались, чтоб в танце с ним пройтись. А я иной раз задумывалась, отчего дрожь гадливости пробегает, когда он рядом, пыталась понять, да только будто что внутри отворачивало от Арвира. И потому же не могла в толк взять, что Алану в нем влечет. Но то дело не мое.
        Арвир усмехнулся пакостно, склонил голову, ужалил губы поцелуем. Содрогнулась.
        - Ну, что же ты, Мелисса, - руками под юбку уж лез, сминал ткань, - знаю, что девка огненная, покажи мне свой огонь.
        Огонь показать ему? Ну, это можно.
        Нащупала за спиной горячую крышку чугунка, что до прихода Арвира из печи достала, взмахнула ей и опустила на голову охальника. Пока он шипел да от боли корчился, метнулась из угла, схватила ухват, выставила перед собой.
        - Убирайся, Арвир, и чтоб больше тебя здесь не видела! Или так ославлю на все селение - сам не рад будешь!
        - Ответишь мне еще, девка, за это! Ответишь! - цедил сквозь зубы, пока утирал кровь, пачкавшую льняные волосы, да к дверям пятился.

* * *
        - Вот так-то с чудищем надо! Не видать тебе больше наших девиц! Не лить больше матерям слезы, дочерей своих тебе не отправлять! Не осиротишь больше ни один род!
        Вздрогнула. Пока воспоминание перед глазами стояло, представление уж почти закончилось. Арвир к «врагу» подскочил, меж рукой и телом меч ему впихнул и, едва тот к ногам его свалился, заголосил:
        - Вот, честной люд! Повержен хозяин вулкана! И вся его сила, что в колдовстве сокрыта, не ст?ит ничего против честного сердца и твердой руки!
        Загомонила толпа радостно, пока Арвир поклоны отвешивал да воздушные поцелуи ахающим девицам отправлял.
        - Шут гороховый.
        Бросила взгляд на хозяина вулкана, но он ничего и не добавил. Вот и угадай, почему так сказал. А в следующий миг и вовсе не до того стало - показалось, что мелькнула в красном людском море маска с выцветшим розовым цветком. Привстала на цыпочки, шею вытянула, чтоб больше увидеть, да только толпа мешала.
        - Ищешь кого, супруга? - услышала за спиной голос хозяина вулкана.
        Глава 18
        - Знакомых высматриваю, - ответила полуправду.
        - И как? Высмотрела кого?
        - Да какое там, - беспечно рассмеялась, на него посмотрев, - и не узнать никого в этих нарядах.
        Видела, как мерцают красным глаза в прорезях маски. Поверил, нет - не угадаешь. Неуютно чувствовала себя под его всеведающим взглядом. Казалось, насквозь видит.
        Неизвестно, до чего б договорились, не выскочи из толпы малец да со всего маху на хозяина вулкана не натолкнись.
        - Ой!
        - А это кто у нас здесь? - спросил тот добродушно. И так голос переменился, что от удивления брови вскинула.
        - Ты не мой папка, - удивленно протянул парнишка, потом затряс нижней губой, рот искривил и так заливисто да звонко заревел, будто в колокол пожарный били.
        - Тише, маленький, найдем мы твоего папку, - попыталась утешить его.
        - Я не маленький! - замотал головой, потер глаза кулачками, из-под которых новый поток слез хлынул.
        Редрик подозвал лоточника, купил у него яблоко в карамели.
        - Держи, малец, - присел рядом и протянул пареньку.
        Тот вмиг утих, яблоко взял и сразу добрый кусок отхватил. Слезы тут же иссякли.
        - Матушка твоя где? - спросил Редрик.
        - Да тут где-то, - пожал острыми плечами и вновь яблоком занялся.
        - Делать нечего, искать пойдем, - решил хозяин вулкана, хотел мальца на руки подхватить, чтоб сподручней было, но тут выбежал из толпы румяный усач без маски, рванул к парнишке.
        Почувствовала, как Редрик меня за руку тянет, чтоб в толпе скрыться.
        - Вот ты где!
        - Тятя!
        - Мать ищет, все ноги сбила, а он яблоко трескает! Откуда взял-то?
        - Угостили!
        - Да ну? И кто же таким непослушным пострелятам сласти за так раздает?
        - Да вон стоит, - махнул кулаком с зажатой в нем палочкой и ополовиненным яблоком малец, указывая на нас, - с глазами огненными.
        Засмеялся отец парнишки, да так, что усы запрыгали.
        - Ну ты и сказочник, малой, весь в меня!
        Уж скрылись в толпе отец с сынишкой, а мы с хозяином вулкана так и стояли, глядя им вслед и думая каждый о своем. Когда-то, сейчас казалось, что безумно давно, хотела я полный дом детишек, чтоб смех их звенел колокольцами на радость сердцу. Я бы им калачи сладкие пекла, а зимними вечерами сказки рассказывала, да только боги иначе распорядились. Когда поняли, что не будет у нас с Торвином ни сыновей, ни дочерей, смирилась, хотя сердце иной раз и болело от несправедливости. Из-за того и второй раз замуж не пошла. Не хотела род мужа позорить.
        Сглотнула горечь в горле и спросила:
        - Как он глаза-то твои успел разглядеть?
        - Дети самую суть умеют видеть, потому что смотрят иначе. Что им шелуха эта, - отозвался Редрик невесело.

* * *
        Понемногу смолкли голоса ребятни: иных родители увели, другие сами по домам разбежались. Другая часть праздника начиналась - танцы. Обыкновенно после Ночи Костров свадеб было не счесть. Считалось, что так хозяину вулкана нос утирают девицы. Дескать, не видать тебе жертв.
        Заиграла вдруг музыка знакомая до боли. Начали собираться в большой круг у главного костра парни и девицы - наставало время Алого Танца. Воздух ночной от смеха звенел. Знали все, что самое веселье сейчас начинается. С плясками безудержными, песнями удалыми да состязаниями лихими.
        - Готова, супруга?
        Подняла голову, посмотрела в лицо хозяина вулкана, усмехнулась и, подхватив под локоть, чуть не потащила к главному - Старшему, как его называли, - костру. Волны жара там будто от самой Матери-Земли поднимались. И пахло хорошо - Старший Костер издавна на яблоневых поленьях разжигали.
        Едва подошли к весело трещавшему пламени, тут же нас и разделили. Моя левая ладонь в ладони долговязого молодца утонула, а другую бородач в маске из красных ягод сжал.
        Хозяина вулкана две девицы к костру увлекли. За одну руку девица в маске из осенних листьев ухватила, за другую - хохотушка в алом плаще, обшитом бумажными цветами. Круг уж замкнулся и, когда музыка громче грянула, закружили хоровод около костра. Сначала в одну сторону, потом в другую.
        Взметались алые одежды, мелькали рдяные маски, взвивались к ночному небу руки Старшего Костра, что переливался сливовым, брусничным и медовым цветом, а мне вдруг захотелось рассмеяться. Полнилась грудь счастьем и безработным весельем, будто и не было никакого обряда, а я снова была собой - той самой Мелиссой из Ильштара, обычной булочницей, что каждый год на Ночь Костров с подругой ходила.
        Подходили ближе к Старшему Костру, так близко, чтоб почувствовать, как щеки огонь целует, смыкали круг, а затем отбегали дальше, разрывали его, оборачивались вокруг себя, ухватившись за соседа, или еще кого, кто приглянется, и тогда уж с ним танцевали до тех пор, пока музыка звучит. И каждый раз так получалось, что, куда б ни оборачивалась, хозяин вулкана оказывался рядом. Не обманул - быстр был, как пламя на ветру. Не уйдешь от такого. Колотилось сердце от быстрого танца, а губы сами в улыбку складывались, когда раз за разом с хозяином вулкана танцевать выпадало. Сунулся было сосед мой, бородач в маске из ягод, да тут же его Редрик плечом оттеснил. И вроде бы невзначай, да тот едва на ногах устоял. Хозяин вулкана и двигался куда как споро. И не подумаешь, что кузнец так ловко танцевать умеет.
        Сменилась музыка, стала медленней, давая тем, кто станцевался, ближе сойтись. Ладонь к ладони кружили с хозяином вулкана. Пяток кругов в одну сторону, хлопок, пяток - в другую. И пока танцевали, не отрывал взгляда внимательного. А меня в жар бросало так, что впору в холодной воде искупаться, чтоб остыть и огненный морок его взгляда с пылавшего тела смыть.
        Сбилась с шага и едва не упала от волнения. Хорошо хоть хозяин вулкана подхватил.
        - Ну что, супруга, поймал тебя?
        - Поймал, - вынуждена была признать.
        - Помнишь, о чем договаривались? - Сверкнули глаза яркими искрами торжества в прорезях маски.
        - Какое желание потребуешь? - Поняла, что не могу дождаться, чтоб узнать, чего попросит.
        Разошлись, хлопнули в ладоши и опять сошлись, а потом вдруг привлек к себе так резво, что только охнуть и успела. Обвил руки вокруг стана, обжег взглядом. Сердце в груди скакало, вот только в этот раз не хотела, чтоб его бег быстро унялся.
        Так и стояла, всем телом ощущая себя во власти хозяина вулкана. Сама себе казалась хоть и хрупкой, но не слабой. Могла бы, ежели б захотела, отстраниться, да вот только глупое сердце выстукивало так сильно, будто нашептывало: «Не беги, обожди чуток, не пожалеешь о том». Вот и стояла, кутаясь в руки хозяина вулкана и ожидая неизвестно чего. Воздух отяжелел от запаха яблоневых поленьев, дым пристал к коже и волосам, да только чувствовала все одно лишь аромат горячей смолы. Его аромат. Вокруг хохочущие парни и девицы танцевали в знойном мареве, а мнилось, что одни мы с хозяином вулкана у Старшего Костра. В скулах Редрика тени от маски залегли, и сейчас казался мне почти неземным кем. Божеством словно. Древним, мудрым, всеведающим, но и одиноким бесконечно. Никого у него не было во всем белом свете. И у меня никого…
        Не удержавшись, взметнула руку, хотела его крепко сжатых губ коснуться, но он опередил - склонил голову, опалил дыханием щеку. От нетерпения сжала пальцами на груди его плащ. А Редрик носом мазнул по щеке, словно поддразнивая, а потом так крепко губами к моим прижался, что и вдох сделать не могла.
        «…твой огонь в моем раствориться пожелает», - вспомнила слова его, перед тем как губы разомкнуть.
        Жадно пила поцелуй хозяина вулкана, как крепкое осеннее вино, вбирала в себя, не желая оставить ни капли, и пьянела взаправду. Прижималась все крепче к полному жизни телу Редрика и чувствовала, будто и сама сильнее становлюсь, словно часть его огня во мне теперь.
        Слышала, как сердце его с моим созвучно бьется, нашептывает: «Огонь тебя не тронул, потому что за свою признал… Внутри тебя он. Так и ищет выхода».
        Эти же слова мне Редрик сказал после обряда. Ну и пусть так. Пусть. Лишь бы стоять, укрытой его руками, ощущать пряное дыхание с привкусом смолы на своих губах да пить его поцелуй щедрыми глотками.
        Поднялась внутри горячая волна, сухой жар прокатился по коже, когда обхватила шею хозяина вулкана руками и на цыпочки привстала, чтоб еще ближе быть.
        Услышали вдруг крики удивленные, а потом на нас налетел кто-то, захохотал и исчез в толпе. Отстранились друг от друга. В глазах Редрика настоящее пламя пылало.
        Облизала губы, собирая с них вкус его поцелуя, и кинула взгляд на Старший Костер - не знала, куда от смущения глаза девать. Поняла, почему вокруг так голосили. От Старшего Костра мотыльки огненные разлетелись и порхали теперь по всей площади. Развеселившиеся парни и девицы пытались поймать их, да куда там.
        - Ты это сделал? - ахнула, повернувшись к хозяину вулкана.
        Покачал головой, привлек к себе, соединил мою ладонь со своей чашечкой. Там, где ладони соприкоснулись, вспыхнула искорка, а через миг вспорхнул огненный мотылек.
        - Мы.
        Слов у меня не нашлось. Чувствовала лишь, как горло сдавило. Так и стояли, соединенные шипящим и прищелкивавшим пламенем Старшего Костра, глядя на исчезающих в его свете огненных мотыльков.
        Глава 19
        После танцев Редрик хотел было обратно в гору свою возвращаться, но уговорила его на состязания посмотреть. Еще не теряла надежды отыскать тетушку Ирду. Но все боги будто против меня в эту ночь сговорились.
        - Надо же, везде успевает, - услышала насмешливое.
        Посмотрела, куда хозяин вулкана взгляд устремил. Там стол деревянный с двумя скамьями поставлены были, а за столом Арвир на руках боролся с усачом, что со мной хоровод водил. Под крики дружные играючи ювелир повалил руку противника, вскочил, перед гомонящей толпой прошелся, потрясая внушительными мускулами, похваляясь силой.
        - Ну! Кто еще со мной сразиться готов?
        - Хвастун, - покачала головой.
        - Не по нраву он тебе?
        Метнула взгляд на хозяина вулкана. И отчего у него Арвир такой интерес вызвал?.. Или как все парни, которым только дай силой померяться, уже просчитывает, как бы в состязании поучаствовать?
        Застучало сердце быстрее, когда поняла, что именно это мне и нужно, чтоб к тетушке Ирде ускользнуть.
        - Не по нраву те, кто с заведомо слабыми себя сильными чувствуют. - Снова встал перед мысленным взором вечер, когда Арвир в булочную пришел. - Большая сила во благо должна идти. Ежели не себе, так другим.
        - Уж не про меня ли ты говоришь, супруга? - усмехнулся Редрик. Вот только смотрел так, будто от моего ответа что зависело. Да и что я могла ему ответить? Что, владея силой Изначального Огня, мог бы много полезного сделать, а не девиц изводить?..
        - Говорю, ты бы вот навряд ли стал с ним тягаться.
        - И не подумаю даже.
        - Отчего же? - не получилось скрыть разочарование.
        - Оттого, что Арвиру этому придется потом новые руки себе покупать. Да только не найдется в его лавке столько золота. - И хоть сказано было в шутку, отчего-то ни на миг в его словах не усомнилась.
        - Ох и самоуверенный же ты, супруг, - поддела. - А не забоялся ли? Арвир силен. Во всех восьми селениях его за силу уважают.
        Хмыкнул только в ответ и взгляд на состязающихся перевел. Арвир одному за другим соперникам руки с грохотом на стол укладывал. Парни морщились, руки нянчили и уходили посрамленные. А Арвир новых соперников зазывал.
        - Силен, силен, Арвир, - хохотнул молодец под маской из красных прутьев, - дай уж и другим себя показать! Сам-то женишься скоро, а тут парней холостых много, где уж им с тобой тягаться, так и помрут холостыми!
        - Куда им, слабакам! - Встал Арвир, руки расставил так, чтоб мускулы буграми вздулись, поцеловал свое плечо. - Подай мне сюда хозяина вулкана самого, я и его одолею!
        Заревела толпа.
        - Ну, теперь уж придется вызов принять, раз брошен, - услышала, как притворно Редрик вздохнул. Посмотрела на него. - Поцелуем-то на удачу одаришь, супруга? - хитро блеснул глазами.
        - Достаточно на сегодня поцелуев было.
        - Суровая.
        - Так ведь победителей обычно одаривают.
        Хмыкнул только, капюшон на голову набросил и через толпу зашагал.
        - Вижу еще одного, кто хочет силой с самим Арвиром померяться! - заголосил тот, что ставки на победителей принимал.
        Толпа расступилась, пропуская Редрика. Ювелир оживился заметно, окинул хозяина вулкана взглядом сверху донизу, оскалился в предвкушении.
        Дорого бы дала, чтоб остаться да посмотреть, как Арвир побежден будет, но знала, что больше возможности тетушку Ирду найти не представится.
        Отступила назад, вышла из сомкнувшейся толпы, подобрала платье и припустила к дальним кострам, туда, где тетушка Ирда обычно торговлю лентами заканчивала.

* * *
        Редрик напротив ювелира сел, поставил руку на локоть и замер изваянием. Арвиру же спокойно не сиделось.
        - Как звать-то, смельчак? - бросил ехидно.
        - Редрик.
        - А кто таков будешь? - прищурился, силясь лицо хозяина вулкана под капюшоном и маской разглядеть. - И откуда пожаловал?
        - Болтать будем или приступим уже? - отозвался тот.
        - Смотри-ка, проиграть торопится, - протянул Арвир, хлопая ладонью по ляжке. В толпе охотно засмеялись.
        Хозяин вулкана не пошевелился даже.
        - Неужто не боязно? - усмехнулся ювелир, преувеличенно медленно рукав рубахи поправляя, ставя руку на локоть и чуть шевеля пальцами. Другой рукой за стол ухватился, чтоб равновесие держать.
        Хозяин вулкана как сел, так и сидел что камень, коих у подножия его горы было видимо-невидимо.
        - Тебя бояться должен? - тихо спросил Редрик, пока ставки на победителя делали.
        - А хоть бы и меня, - отозвался со злой усмешкой. Видел Редрик, что Арвир сам себя раззадоривает. Ну а ему-то какое дело, раз человеку заняться больше нечем.
        - Не страшно что-то. Смешно скорее.
        - Посмотрим, кто смеяться будет, - процедил ювелир сквозь зубы, а потом рявкнул: - Что там по ставкам-то у нас, Михей?
        - Двести супротив двух!
        - Слышал? - хохотнул. - Двое дураков нашлись-таки.
        Редрик поморщился.
        - Не трепись. Дело делай.
        - Ну как скажешь. Михей, давай!
        Михей подбежал, махнул красным платком перед лицами Арвира и Редрика. Ювелир пикнуть не успел, а уж его рука на столе оказалась.
        Ахнул кто-то, потом все стихло, а через миг загомонили голоса.
        - Это еще что такое? - чуть не взвыл Арвир. - Колдовство какое-то! А ну еще раз давай!
        - Ну, давай, - легко согласился Редрик. Зачем отказывать, раз человек сам просит.
        Скрестили руки, сцепились, но не дольше длился поединок.
        - Еще!
        Раз за разом Редрик руку Арвира на стол укладывал. Тишина стояла такая, что только треск от костров и было слышно да натужное дыхание Арвира.
        - Еще раз давай! - чуть не орал тот с досады. Раскраснелся, отдувался. Льняные кудри ко лбу прилипли.
        Редрик не отказывал, но когда в десятый раз - может статься, и больше, он со счета сбился - руку Арвира на стол уложил, встал.
        - Поражение умей вовремя признать, - бросил и хотел уйти. Выискивал взглядом в толпе Лиссу. А Михей ему уж в руки кошель увесистый всовывал. - Это что?
        - Так выигрыш твой, любезный. Много золота выиграл, ставок-то мало на тебя делали!
        Усмехнулся хозяин вулкана.
        - Нуждающимся отдай. Или в сиротский дом снеси.
        Михей только глаза таращил и кивал. Редрик его по плечу похлопал и снова принялся Лиссу высматривать.
        - Нет, ты подожди, ты постой! - неслось в спину рассекавшему толпу хозяину вулкана.
        - Арвир, да оставь ты его! - пытались урезонить ювелира друзья, но он и слушать не хотел.
        - На бревне сразись со мной! Я тебе вызов бросил!
        - Арвир, друже, успокойся, - услышал Редрик разумные слова Михея. - По числу-то всех испытаний ты ж все одно победитель! Ну, подумаешь, пришлый победил. Бывает. Из-за моря, поди, приплыл, там, говорят, цельный остров силачей есть. А победитель ты. Ты один. Из года в год. Так уж повелось. Чего тебе еще-то надо?
        Обернулся Редрик. Все притихли.
        - На бревне, говоришь, сразиться хочешь?

* * *
        - Тетушка Ирда! - выпалила радостно, когда увидела наконец старушку в маске с выцветшим розовым цветком. Уж не чаяла найти, да будто что в грудь толкнуло, заставило еще раз у торговых лавок пройтись.
        Увлекла тетушку Ирду за сухонькую руку подальше от любопытных ушей в тень одной из лавок, сейчас уж закрытых.
        - Ленту купить хошь? - улыбнулась тетушка Ирда беззубым ртом и хотела было лоток на шее висевший открыть. - Сейчас-то уж мало шо осталось, но я ж могу за ночь сплести, а назавтра…
        - Потом, тетушка Ирда, потом.
        - Шо-то голос у тебя знакомый, девица, - заметила проницательно. И прищурилась, силясь угадать, кто под маской прячется.
        - Тетушка Ирда, правду говорят, что ты родом из селения, которое хозяин вулкана сжег?
        Помрачнела она, нахмурилась. Кивнула, сжав губы в тонкую линию.
        - А ты пошто интересуешься, девица? Праздник вон, веселье, а ты про тяжкие времена выспрашиваешь. Никто вспоминать про то не хочет. Ты только да Арвир вон.
        - Арвир? - протянула удивленно.
        «И тут он!» - подумалось.
        - Арвир, Арвир. Приходил намедни и ну давай про Вильзмир выпытывать. Все ему рассказала. Не хочу больше про то вспоминать, - замахала руками и прочь пошла.
        - Тетушка Ирда! - крикнула вслед, но та не обернулась. Понимала, что уходит единственная надежда хоть что-то узнать. - А Веста как же? - спросила наудачу.
        Тетушка Ирда так резво развернулась да ко мне устремилась, что отшатнуться пришлось. Сомкнулись сухонькие пальцы на моем запястье, по морщинистой щеке слеза потекла.
        - Веста, говоришь? - спросила дрожащим голосом.
        Кивнула. Сердце быстрее застучало, будто чувствовало, что за верную ниточку ухватилась.
        - Знали вы ее?
        - Как не знать… Веста веселая была, словно ласточка. Так и порхала, так и порхала… Помню, придет ко мне и давай просить: научи, мол, тетушка Ирда, меня вышивать.
        «Все девицы вышивать умеют», - припомнила невесть почему слова хозяина вулкана.
        - А мне жалко, шо ли? Я и научила. Уж так хорошо она вышивала, шо рукоделие ее и купцы за море продавать возили. Так-то вот…
        - А к хозяину вулкана она жребием попала? - спросила быстро, пока воспоминания далеко тетушку Ирду не увели.
        Кивнула.
        - Не успела ласточка мужней стать, хоть и собиралась. Жребий ей выпал к чудовищу из-под горы отправляться, да только сказывали, судья Вильзмира - шоб ему у Отца-Солнца пятки жарило! - все устроил так, шоб свою дочку хозяину вулкана не отдавать.
        - И дальше? Что дальше? - прошептала я, слыша, как за спиной крики громче становятся. Уж не меня ли хозяин вулкана ищет?
        - А шо дальше… Упорхнула моя ласточка к чудовищу… Больше и не видывали ее, - тетушка Ирда носом шмыгнула.
        Понимала, что надо еще что-то спросить, только в мыслях болтушка из вопросов была. Как нужный выхватить?..
        - А селение как же? Вильзмир? За что его хозяин вулкана сжег?
        - Жених моей ласточки хозяина вулкана разозлил, вот и поплатились мы все.
        - Разозлил? Как же? Скажи, тетушка Ирда, молю!
        - Пошел отчаянная голова невестушку свою вызволять из лап чудовища. И ведь слова никому не сказал. Собрался - и молчком ушел. Да он и завсегда молчаливый был. Я его на окраине селения видала. Шел с мечом к горе этой проклятой. Бледный, будто сама Старуха-Смерть за плечом стоит. Я-то сама из Ильштара возвращалась. Кума у меня здесь и…
        - И что? Его тоже не видели больше? - облизала пересохшие губы.
        Сердце того и гляди выскочить готово было, словно чувствовало: сейчас важное что узнаю. Но тетушка Ирда удивила.
        - Да отчего ж не видали. Видали. Воротился едва живой. Голова разбита, лицо все в крови. На расспросы ничьи не отвечал. Заперся у себя дома и даже лекаря не пускал. И раньше-то себе на уме был, а после и совсем в себя ушел. Кузнец только ко мне терпимо и относился. Из-за Весты, опять же. Пришла я к нему после того, увидала, шо едва живой, и давай ромашкой отпаивать. А после еще отваром из мяты да хмеля шишек. Хорош отвар, быстро на ноги ставит. Мамка-то моя известная знахарка была, премудростям своим и меня обучила, потому и…
        - Кузнец? - переспросила хрипло. Почувствовала, как руки от волнения задрожали.
        - Кузнец, говорю ж. И хороший. Да шо уж там, лучший в Вильзмире-то был. Пришла я к нему, меня-то он впустил.
        Но я уже не слушала.
        - Имя.
        - Чавой? - непонимающе смотрела тетушка Ирда.
        - Имя. Как кузнеца того звали? - вцепилась в сухонькие плечи тетушки Ирды и даже чуть тряхнула ее.
        - Пусти, дурная! - вспылила та.
        - Прости, тетушка Ирда… - Отпустила ее, отошла на шаг. - Но как же кузнеца того звали? Или позабыла ты?
        - Ничавой-то я не позабыла! Имя, имя… Вот же заладила! Редриком его кликали. Редрик, Чеслава сын.
        Ахнула, отшатнулась, подхватила юбку платья и припустила по дороге в самую ночь, куда и свет костров не долетал. Дальше, дальше, дальше… Туда, где ни думать не смогу, не вспоминать о том, что сейчас узнала. Ноги будто сами несли, а в мыслях и были вопросы одни.
        Как? Почему? Неужто?..
        Да нет, быть того не может!
        И сама не заметила, как оказалась около родных стен, хотя метка проклятая жгла кожу, будто дикий зверь плоть терзал. В темноте не сразу и поняла, что стен булочной больше нет. Заместо них обгоревший печной остов среди груды закопченных камней торчит, попирает ночное небо. Вывеска, над которой столько трудилась, и вовсе пропала. А может статься, на пепелище рассмотреть ее не смогла. Дело всей жизни, в которое столько любви и труда было вложено, лежало под ногами трухой и золой. Дом, где с Торвином жила, где сами стены памятью о прошлой жизни дышали, в дым обратились. В дым и пепел.
        Стянула маску с лица, чтоб убедиться, не привиделось ли.
        Не привиделось.
        Вскрикнула раненой птицей, сделала шаг вперед, сама не зная зачем, потом руки к груди прижала. Горло сдавило так, будто кто веревку накинул - ни сглотнуть, ни вдохнуть.
        - Попадись мне тот, кто это сделал… - выдавила, задыхаясь от гнева. - Только попадись!
        Глава 20
        Арвир, получив удар мешком с опилками, с бревна полетел. Благо, падать не высоко было, а то б переломался. Редрику скучно стало. Он уж и в состязании на поднятие тяжестей первым стал, и в бое на бревне, а Арвир все не успокаивался.
        - На кулачный бой тебя вызываю! Ну! Только ты да я! Чтоб уж наверняка выяснить, кто сильнее! - проорал, едва на ноги вскочил. Красный, встрепанный, в опилках - мешок, которым его Редрик свалил, неплотно завязан оказался.
        А что рубаха рваная, сам виноват - нечего было за Редриком повторять и пытаться за раз пяток мешков с мокрым песком поднять. Три - его предел оказался. И как только пуп не надорвал. Редрику-то привычно, он в горе своей какие только глыбы не ворочал, пока кузню себе не устроил. Да и после едва ль не каждый день с молотом упражнялся.
        - Ну? Или струсил?
        Редрик и внимания не вопль Арвира обратил, высматривая в толпе Лиссу. Видела хоть, как он хлыща этого посрамил? Отчего-то важно ему было, чтоб увидела. Усмехнулся, подумав, что ведет себя точь-в-точь как мальчишка. Усмешка однако почти сразу пропала - почуял, как предплечье боль гложет, а раз метка жжется, куда-то унеслась его супруга.
        Оставив место испытаний, спешил на зов брачной метки, по силе боли понимая, куда девица ушла.
        Лисица.
        Не иначе как опять к подруге своей ускользнула. И зачем только сердце свое терзает напрасными сожалениями…
        - Сразись со мной! - не унимался хлыщ, ступая следом.
        Место поединка уж позади давно осталось, а Арвир за ним так и шел.
        Редрику он петуха напоминал: лощеного, задиристого. И глупого. А какой прок с глупым в спор вступать? Себя только на одну планку с таким вот Арвиром ставить.
        - Надоел ты мне, - отмахнулся хозяин вулкана, оставляя за спиной Старший Костер, танцующих и гуляющих на площади. А сам все выискивал взглядом Лиссу и хмурился.
        - Вернись, говорю! - неслось вслед. - Требую последнее испытание!
        Поморщился Редрик, но не обернулся. Надо Лиссу найти, пока глупостей не натворила.
        - А ну стой!
        Каким-то звериным чутьем понял, что хлыщ настиг его. Просвистело около головы, но Редрик отклонился и удар мимо прошелся.
        - Теперь-то уж не уйдешь! - предвкушая хорошую драку, обрадовался Арвир, вот только у Редрика запал пропал для этих глупостей. В другое время, может статься, и поучил бы хлыща, да теперь все мысли о Лиссе были. Руку, занесенную Арвиром, заломил, а свободной ему такую оплеуху отвесил, что тот в пыль у ног повалился. Удивленно утер рукой разбитые губы, на ладонь посмотрел. - Никто меня победить не может, никто! - Оглянулся по сторонам. - Эй там, кто-нибудь, сюда зовите старосту да жрецов! Держи его! Я всех сильнее в Ильштаре! Я! - орал, совсем уж позабыв о достоинстве.
        Наклонился Редрик, сгреб его за горло, приподнял и процедил в ставшие круглыми глаза:
        - Никакое колдовство мне не нужно, чтоб над тобой верх одержать.
        Стянул капюшон, снял маску, позволяя хлыщу себя увидеть. Арвир сначала глаза вытаращил, потом оскалился, а затем в руку Редрика вцепился и начал кожу ногтями драть что дикий зверь. Редрик поморщился только, еще одну оплеуху ему отвесил, так, чтоб кубарем улетел, потом рукой взмахнул, призывая пламя. Взметнулся зубастый яркий круг, заключая Арвира в огненную клетку.
        Пускай посидит маленько, остынет, решил Редрик.
        Хмыкнул хозяин вулкана, глядя, как хлыщ на него с ненавистью смотрит, окровавленные губы утирая, повернулся и чуть не бегом припустил к булочной.
        Фигурку Лиссы сразу приметил и вздохнул едва ль не с облегчением. Метка тут же затихла.
        Девица стояла с прямыми плечами. Руки к груди прижаты. Вся будто тетива тугого лука натянутая.
        - Попадись мне тот, кто это сделал… - услышал. - Только попадись!
        Знал, что должен сказать. Шагнул к ней.
        - Я это сделал, Лисса.
        Обернулась так стремительно, что плащ вокруг ног завился. Думал, глаза на мокром месте будут. А из них таким отчаянием и гневом полыхнуло, что удивился, как одежда на нем не занялась.
        - Ты? - в голосе неверие. - Зачем?
        - Нужно так было, - получилось грубее, чем хотел.
        Сам не понимал, что заставляет правду скрыть, отчего так поступил. Просто он-то веру в людей давно потерял, а Лиссе больно будет. По себе знал. Пускай уж лучше его винит. Ему не привыкать. Одним грехом больше на чудовище из-под горы, одним меньше - все едино.
        - Кому? - прищурилась и ближе подошла, вскинула голову. - Молчишь, - мрачно протянула, когда так и не ответил. Сжала руки в кулаки и ударила его в грудь. Ему-то и не больно вовсе, а ей надо было огню своему выход дать, сразу понял. - А я сама скажу: чтоб вернуться мне некуда было, чтоб в горе этой проклятой узницей сидеть и белого света не видеть! - Удар. - Чтоб ни одного воспоминания обо мне не осталось! - Еще один. - Совсем как о тебе! - Замолотила по его груди кулаками. - Вот как ты хочешь! Так?
        Ухватил ее за запястья, сжал.
        - Пойдем, Лисса. Не должна была ты уходить. Уговор ты первая нарушила.
        - Отчего же, Редрик? - в тон ему ответила. Голос прерывался, отдышаться не могла после вспышки гнева. - Или опасался, что отыщу того, кто про тебя да Весту расскажет? Ну так я нашла! И узнала!
        - И что? - спросил так спокойно, что и сам изумился. - Утолила любопытство?
        - Утолила, Редрик, сын Чеслава, кузнец из Вильзмира. Так ведь тебя на самом деле зовут.

* * *
        - А ежели и так, то ничего это не меняет, - ответил невозмутимо.
        Да как он может вот так стоять и спокойно смотреть, когда тайну его узнала?
        Вскинула подбородок.
        - Что же ты с прошлым хозяином вулкана сделал? Отчего селение родное сжег? - Набрала в грудь воздуха да и выпалила: - Как Весту погубил?
        Ежели б до того булочную свою сожженной не увидела, побоялась бы спрашивать. А теперь в один миг равнодушие окутало. Ничего у меня больше не осталось на этом свете. Воспоминания одни. Хотелось, чтоб и Редрику так же больно стало, вот и пыталась найти колкие слова, чтоб на моем месте себя почувствовал. Думала, лицо хозяина вулкана злоба исказит после моих вопросов, а он только головой покачал, брови к переносице сгустил, отчего печальная складка на лбу залегла.
        - Есть истории, которые лучше молчанием обходить, Лисса.
        - Да ты только и делаешь, что молчишь! А кому от того лучше?
        - Мертвым.
        - Да ведь я-то жива! А ты со мной вот так… - махнула рукой в сторону пепелища. Не удалось скрыть горечь в голосе.
        Молчал. Так и стояли в тиши - сюда даже звуки праздника не долетали, да и не было никакого желания больше быть его частью.
        Отступила на шаг.
        - Не расскажешь, выходит.
        - Пусть мертвые в покое спят, Лисса. Что было, то быльем поросло.
        - Лучше б и правда Изначальный Огонь меня прибрал в ночь обряда, - сказала устало, обошла его и, не оглядываясь, к окраине селения стопы направила.
        С каждым шагом сердце болью отзывалось, стоило вспомнить развалины булочной. За что он так со мной?.. За что?.. Слезы уж к глазам подступили, и дорога впереди в мутное пятно превратилась, но дала себе обещание, что не запл?чу.
        Не оборачивалась. Знала, что позади идет, метку-то ведь не жгло. Не увидит моих слез чудовище из-под горы.
        Воспоминание о поцелуе у Старшего Костра налетело и словно под дых ударило. Позволяла ведь ему целовать себя и сама наслаждалась! А он все это время знал, что сотворил с моим прошлым, с моим очагом, у которого столько воспоминаний жило… Разозлившись, губы ладонью утерла.
        - Лисса… - позвал, когда до коня добрались.
        Не обернулась. Не хотела ни сидеть рядом с хозяином вулкана, ни видеть его, ни тепло его тела чувствовать, ни смоляной запах вдыхать.
        Устремилась к горе, что чернела на ночном небе, будто углем нарисованная. Слышала, что и он верхом не сел. Шел позади, а конь копытами стучал по каменистой дороге, ведущей в огненный чертог хозяина вулкана.
        Три четверти часа незаметно прошли - на одном только гневе и продержалась. А оказавшись внутри, к себе поднялась, разделась и, только когда набрала полную ванну воды горячей и в ней улеглась, поняла, как все тело ноет, вторя истерзанной душе.
        Лежала, пока вода остывать не начала. А мыслям в голове уж тесно стало. Где ж мне способ отыскать, чтоб от супруга навязанного избавиться и снова самой себе хозяйкой стать?..
        Вытерлась насухо, чистую рубаху ночную надела, прошла в комнатку, хотела волосы расчесать. Едва гребень в руку взяла, кольцо обручальное золотым блеском о себе напомнило. Надо же, а я ведь и позабыла о нем. С тех пор, как из Изначального Огня вышла, колечко это и не чувствовала вовсе, носила не снимая.
        Отложила гребень, принялась скручивать золотой ободок с пальца. Кольцо, будто что почуяв, разве что в кожу не вгрызалось. С усилием, но все ж таки сняла его, посмотрела на затейливую вязь, бежавшую по выпуклому боку, и положила на столик.
        Потом, поразмыслив, достала платье свое из шкафа, надела, кольцо в кулаке зажала и вышла из комнаты, чтоб хозяину вулкана его вернуть. У чуть приоткрытой двери его покоев замерла. Не хотела подслушивать, да только сказанные хозяином вулкана слова огненными змеями тело сковали, не давая с места сойти.
        - Не нужна она мне здесь, Огневик.
        - Так ничего уж не попишешь, хозяин, - протрещал дух в ответ. Так и представила, как он с ноги на ногу переступает. Всегда так делал, когда не уверен в чем бывал. - Поздно.
        - Решение отыскать необходимо. Не по нраву мне, как все складывается.
        Огневик протрещал что-то - не расслышала.
        - Не желаю видеть ее больше, - донеслось решительное. - Избавить нас от ее присутствия здесь надобно. Так для всех лучше будет.
        Сжала руки в кулаки, так, что кольцо в кожу до боли впилось, а сама едва сдерживала рвущийся наружу гнев. Сначала булочную мою уничтожил, а теперь и меня извести решил. Чудовище. Как есть - чудовище.
        - Да как же, того-самого… - протянул дух растерянно. - Не выйдет. Нельзя. Это что ж получится-то тогда…
        - Суеты от нее много. Смуту вносит и будет вносить. А теперь и подавно. Подумаю, что сделать можно. Ступай.
        Поняв, что сейчас Огневик выйдет, отошла от двери, промчалась по коридору и по лестнице заспешила. Гнев душил, искал выхода. Мнилось, трону кого - и замертво тот упадет. Ни на кого никогда так не злилась. Глаза от подступающих злых слез пекл?, но не давала им пролиться. Тут слезами не решишь ничего.
        Ноги несли вниз, под гору, где хозяин вулкана себе кузню обустроил. Огневик намеками да уловками разными указал, куда Редрик молотом стучать уходит, а я туда не совалась, уважала его дело любимое. Дуреха.
        Слева от кухоньки ход вниз вел: слетела почти по ступеням широким, толкнула дверь тяжелую - гнев силы придал, не иначе. В кузне светло было, словно днем. Чаши с огнем полыхали, да и посреди кузницы из горна рыжий жар поднимался. Пахло терпко - раскаленным железом. А еще смолой. Им. Из-за того новый прилив ярости окатил.
        Подошла к горнилу, где огонь клокотал, бросила туда кольцо обручальное с такой силой, что искры в стороны полетели. Да только кольцу хоть бы что - от огня, казалось, оно даже ярче заблестело. Мне же хотелось в серую золу его стереть, посреди которой так уютно устроилось.
        Приметила молот, что на табурете лежал, ухватилась за рукоять обеими руками, взвесила тяжесть, размахнулась да ударила что было сил по кольцу. Порскнули искры, а на кольце вмятинка появилась. Еще и еще раз ударила, сминая напоминание о своем супруге навязанном.
        Переведя лихорадочный взгляд с кольца, обвела глазами владения хозяина вулкана. На одних верстаках заготовки лежат, на других - готовые уж вещицы. И гнев пуще прежнего подступил, когда поняла, сколько старания, заботы и любви сложено в этот труд. Вот оно: живое все, лежит и ждет, когда хозяин придет, чтоб милым сердцу делом заняться. А от дела моей жизни одно пепелище осталось, и ничего больше.
        Грудь боль когтила, а глаза пелена красная застлала. С криком подлетела к ближнему верстаку, опрокинула его и почти со звериной радостью глядела, как украшения по каменному полу прыгают. Металась по кузне как безумная, будто дух разрушения обуял. Разлетались клещи и кувалды с грохотом. Куски меди, железа, золота и серебра в камин пошвыряла. Украшения собирала и горстями их в горн кидала. Жалела, что нет во мне сил, чтоб до пыли все здесь сокрушить, чтоб и хозяину вулкана так же больно, как и мне, стало.
        Приметила в углу на полке посуду серебряную. Видать, недавно хозяин вулкана ее смастерил. Ухватила молот с пола да по полке шарахнула. С обиженным скрежетом заскакали тарелки в стороны. А я уж молот заносила, чтоб еще разок по ним пройтись. И так бы и сделала, не обвейся лапищи вокруг стана.
        - Ты что натворила, дурная? - прорычал хозяин вулкана в ухо. Молот отобрал, отшвырнул, к себе меня развернул, за плечи ручищами ухватил и тряхнул с такой силой, что голова безвольно мотнулась.
        Извернулась, вцепилась в ворот его рубахи пальцами, сжала. Так и стояли, друг друга удерживая. Я - тяжело дыша, он - сверкая гневными красными искрами в темных глазах.
        - То же, что и ты с моим прошлым! - прошипела почти. - Нравится?
        - Да за такое ведь и убить можно, - крепче пальцы на моих плечах сдавил.
        - Пусть и тебе будет так же больно, как и мне! А теперь можешь убить! Мне уж все едино!
        Томительно текло время. Кровь в ушах гудела, а гнев уходил, отступал, оставлял после себя черную выжженную бездну. Пальцами уже не так сильно стискивала полотно рубахи. Видела, как и с лица хозяина вулкана злоба стирается, смягчаются суровые черты.
        - Лисса… - проговорил едва слышно, но не продолжил, только головой покачал.
        Понял, видать, что мне все известно. Что слышала его разговор с Огневиком о своей судьбе.
        - Не ошибались люди. Не зря тебя чудовищем из-под горы кличут, - бросила ему в лицо. - Хоть и был ты когда человеком, да весь человеческий облик и потерял в горе этой.
        Чувствовала, как ярость уходит. А пустота остается. Думала, обрадуюсь, боль в глазах хозяина вулкана увидев, да только не было такого.
        Ежели чего и ожидала, так не того, что разожмет вдруг руки и отступит на шаг.
        - Уходи, - велел глухо и отвернулся. Оперся руками о верстак, что в буре моего гнева выжил. Видела, как широкие плечи напряглись под алой рубахой - не успел еще с Ночи Костров переодеться.
        Посмотрела на его спину, подумала, что радоваться должна, ведь отплатила той же монетой, сделала ему больно. Да только радости-то как раз и не было. Горечь одна: в горле и на сердце. В руках ломота нарастала, напоминая о безумстве, что сотворила. Развернулась и вышла.
        Не помнила, как вернулась. В себя пришла уже в покоях. На кровати села, уронила лицо на ладони, всхлипнула, и словно внутри что разжалось - слезы покатились беспрерывным потоком.
        Глава 21
        Арвир себя никогда дураком не считал и уж точно не чувствовал. Никогда. До тех пор, пока с хозяином вулкана не повстречался. И чувство это совсем ему не пришлось по нраву.
        Он не дурак!
        Он самый завидный жених в Ильштаре, - а может статься, почитай, что и в остальных восьми селениях! - богач, силач, весельчак и просто парень хоть куда. Его уважают, его боятся, парни даже из дальних селений на него во всем походить хотят!
        Вон как на празднике поначалу хорошо было: Арвир и выступать вызвался, и сам сценку эту придумал, и в Алом Танце за право с ним пройтись аж три девицы соперничали - а ведь должно-то было быть наоборот!
        По правде-то говоря, он и вовсе в Алом Танце участия принимать не должен был, поскольку сговорен уж был с Аланой. Да как тут откажешь, когда девицы тебя едва ль не силой тащат? Как им, проказницам сладкоголосым и быстроглазым, отказать? К тому ж Алана сама виновата, что на Ночь Костров не пошла. А ему, что, с ней рядом горевать сидеть? Он на нее обижен был, ведь не смогла увидеть, как Арвиром все восхищались, пока…
        Улыбка с лица сползла, едва про вторую часть празднества вспомнил. Все хорошо шло, пока сам хозяин вулкана не явился! Да как он посмел на праздник прийти и снова его - теперь уж перед всеми - посрамить!
        Одно радовало - ежели можно было во всем этом радость сыскать - последний позор, когда хозяин вулкана его в кольцо огня заключил, никто не видел. А уж что Арвир в состязаниях первым не стал, он потом и то себе на пользу обернул. Как из огненной клетки выбрался, сапоги свои новые сафьяновые попортив, одному подвыпившему шепнул, другому, вот и пошел слух, что Михей-жулик с незнакомцем этим и Арвиром сговорился, чтоб ювелир поддался, ведь так побольше золотишка получится собрать с поставивших на Арвира. Тот не отрицал. Вот только когда к нему один из выпивох подошел и начал ссору чинить, в нос ему дал, да так, что тот едва в костер не полетел. После уж никто к Арвиру не совался.
        Знал Арвир, что уж он-то все одно сильнее хозяина вулкана. И хоть старуха Ирда рассказала, что был смельчак, вызов хозяину вулкана бросивший да так и сгинувший, Арвир сметливее того глупца будет. На празднике-то вон вчера хорошо люд слова Арвира принял. Знать, не все потеряно. Главное - продолжать в том же духе, все и поверят, а там, глядишь, пойдут на чудовище из-под горы всем миром. А вот ежели б еще как-то с другими селениями договориться… Подумать надобно, у знающих поспрашивать, как колдовства хозяина вулкана лишить. Тому сам огонь помогает, а ему, Арвиру, никто. Так-то.
        « - Никакое колдовство мне не нужно, чтоб над тобой верх одержать».
        Арвир с чувством сплюнул, едва слова эти припомнил.
        - Ну ничего, ничего, - бормотал, шагая к дому старосты, - долги-то я раздавать умею. Лисса вон, девка безродная, ночь мне задолжала, так я ей сторицей отплатил - отправилась на брачное ложе к самому чудовищу из-под горы. А хозяин вулкана мне задолжал и того пуще. Ну ничего, ничего. Ни один, кто на пути моем встал, от возмездия еще не ушел…
        Сейчас, однако, раненая гордость требовала, чтоб ее медом восхищения и обожания полили. Вот и шел следующим утром после Ночи Костров в дом старосты, к Алане. Та завсегда им восторгаться готова была и влюбленными глазами смотрела. А ему только того и надо после вчерашнего.
        - Алана в светелке своей, проходи к невесте, - пробасил Деян, едва Арвир в дом старосты ступил. Доволен старый жук, стоит, усы оглаживает.
        Арвир хмыкнул только. Еще б ему недовольному быть - уж наверняка в сундучок с дарами усы сунул.
        - Ты уж не обессудь, занемогла вчера Алана, но сегодня-то лучше ей.
        Выходит, вон как родителям объяснила, что на Ночь Костров не пошла, Арвир подумал.
        - Что-то невеста моя здоровьем слаба, все болеет да болеет, - не удержался, а сам с удовольствием наблюдал, как улыбка у Деяна под усами исчезает, а щеки помидорным румянцем наливаются.
        - Да ты уж не подумай чего, Арвир, дочка у меня здоровьем крепка, а тут просквозило ее малость. С кем не бывает. Месяц тяжкий выдался. Вот и перенервничала девица.
        - Ладно уж, - милостиво кивнул Арвир, - со мной не забалует.
        Лестница под ногами скрипела, пока поднимался. Впереди девка выскочила. Та самая, что каждый раз в кулак прыскала, когда Арвира в доме старосты видела. Коса рыжая по спине змеится до самых округлых бедер. Нагнал девку, шлепнул пониже спины, та взвизгнула довольно и к стене прижалась, наглыми глазами на него глянув. Арвир усмехнулся. Надо будет Алане сказать, чтоб после свадьбы девку с собой в мужний дом взяла. Прислуживать.
        Ухмыльнулся шальным мыслям, толкнул дверь в светелку Аланы, вошел.
        - Ну, здрава будь, невестушка, - сказал весело, увидев Алану в кресле около окна. На коленях рубаха из беленого полотна лежит, в пальцах игла зажата - не иначе как Арвиру подарок к свадьбе всю ночь вышивала, да о нем замечталась. Осознала, видать, свою вчерашнюю ошибку.
        Подняла на него глаза, кивнула.
        - Проходи, Арвир. Ждала я тебя.
        Арвир довольно усмехнулся. Еще б не ждала. Только вот не поднялась Алана навстречу, чтоб поцелуем его одарить. Арвир губы скривил, когда понял, что она опять за свое взялась.
        - Что ж, Алана, не предложишь жениху своему ничего? Ни капли медовухи наваристой, ни крошки пирога мясного. Плоха та невеста, что жениха своего не привечает. А жена из такой, видит Отец-Солнце, и того хуже будет.
        Получилось пристыдить. Отложила рубаху, - Арвир приметил, что там вышивки не прибавилось, - поднялась, к нему шаг сделала, руки вдоль тела вытянула, в кулаки сжала и выпалила:
        - Я за тебя, Арвир, пойти не смогу.

* * *
        Решение Алане непросто далось. Арвира она любила крепко. С детства, почитай, за ним собачонкой бегала: куда он, туда и она. На поддразнивания подруг внимания не обращала. Насмешки друзей Арвировых мимо ушей пропускала. Укоры родителей молча терпела. А став старше, только и мечтала, как за Арвира замуж пойдет, да станут они вдвоем жить, деток растить: мальцов с льняными кудрями да девчушек с глазами цвета весенней травы.
        - Это у тебя пройдет, - отмахнулся Арвир, обошел Алану, в кресло плетеное сел. - Все невесты перед свадьбой такие. Парни сказывали. Ты девку-то кликни, чтоб медовухи принесла, горло промочить, потом уж поговорим. Расскажу, как на Ночи Костров в состязаниях всех победил.
        Алана с досады носом шмыгнула. Не поверил. Да и где ему. Шутка ли, столько лет за ним хвостом ходила, влюбленными глазами смотрела, а тут - раз! - и передумала.
        - Нет, Арвир, ты послушай… Я… я… - Злилась, что слов подобрать не могла, а ведь всю ночь думала, что скажет. - Я не передумаю. Твердо решила.
        - Передумаешь, передумаешь, - произнес уверенно и потянулся лениво, как сытый кот. Алана так и замерла, глядя, как рубаха сильные руки облепила. А ведь сколько раз эти руки обнимали ее…
        Тряхнула головой, прогоняя видение, что назойливой мухой перед глазами кружило.
        - Я все знаю, - проговорила, стараясь на руки его не смотреть.
        - Ты про вчерашнее, что ли? - мигом Арвир насторожился. - Так ты сплетни-то не слушай. А ежели хочешь знать, это Михей все придумал, а я подыграл. Неплохо получилось, как по мне.
        Видела Алана, как глаза у ее жениха бегают. Да только дела ей не было до того, о чем Арвир говорил.
        - Я про Мелиссу.
        - Опять ты о ней, - возвел глаза вверх Арвир. - Сколько ж можно-то об одном и том же: Мелисса, Мелисса… Ушла твоя Мелисса к хозяину вулкана, да там и сгинула! Только и из могилы покоя не дает! - рявкнул.
        Алана тряхнула головой, подошла к креслу, где Арвир сидел, ближе.
        - Знаю, что ты ее извел. Знаю, что ты с лекарем сговорился.
        Арвир с кресла вскочил, сверху над Аланой, как коршун, навис. Зубы сжал, отчего лицо перекосилось.
        - Знаешь, говоришь? А чья рука-то ей чашу с настоем этим подала, тоже знаешь? - прищурился и прошипел вдруг, схватил Алану за худенькие плечи, тряхнул с силой. - Батюшка твой ее настоем этим и напоил. А когда Мелиссе хуже стало, тогда уж Ульх ее этим же настоем и «полечил».
        Отшатнулась от него. Смотрела и не узнавала. Неужто незнакомец этот и есть ее Арвир, тот, кого с самого детства любила, по ком слезы лила, когда видела, как другим девицам улыбается?
        - А принес настой кто? - прошептала почти. Губы не слушались. - Придумал все это кто?
        - Так ведь ради тебя, Алана, неужто не понимаешь? Мелисса ж вдовствовала, детишек ей, опять же, боги не послали. Ни отца, ни матери.
        - Сестра у нее была! - выкрикнула так надрывно, что горло обожгло. - Я!
        - Мелисса сама вызвалась заместо тебя идти, никто ее не неволил. Ее это выбор был и только ее, - заговорил Арвир мягко, а сам к Алане руки протягивал. - Ну же, невестушка, иди ко мне, поцелуй подари. Ежели по нраву придется, так уж и быть, забуду, что на Ночь Костров со мной не пошла.
        Алана смотрела настороженно, хотя сердце неразумное нашептывало с каждым ударом: «Иди к нему. Это ж он, любимый твой, на кого приворот хотела сделать, когда два лета назад соседка шепнула, что с дочкой плотниковой его под деревом раскидистым на окраине селения видела». Тогда-то Мелисса всю ночь с Аланой просидела, слушая о неверном Арвире. Успокаивала ее, как дитя малое.
        С утра сегодня та же соседка сказывала, как вчера Арвир у Старшего Костра в Алом Танце с тремя девицами веселился. А одну даже и поцелуем одарил в конце. Но то Алана и своими глазами видела.
        Как Арвир один на Ночь Костров ушел, металась по светелке взад-вперед, - и как только ковер узорчатый до дыр не стерла! - грызла ноготь да думала, думала… А потом набросила плащ на плечи, натянула капюшон на голову да пошла к Старшему Костру. Не хотела на Ночь Костров идти, память не давала, ведь с Мелиссой ни года не пропускали с тех пор, как им шестнадцать сравнялось. Мелисса-то после замужества своего в Алом Танце участия не принимала, а вот она, Алана, всегда с Арвиром танцевала. Вот и вчера будто что вело туда, где дым к небу тянулся да искры во все стороны летели.
        Ахнула, когда добралась до Старшего Костра и мотыльков огненных увидела. А второй раз ахнула, когда Арвира приметила, что девицу хохочущую сначала в щеку, а потом и в губы крепко целовал. И хоть оба в масках были, жениха своего она б в каком угодно наряде узнала.
        Глотая слезы, убежала домой. И Мелиссы рядом больше не было, чтоб ее утешить. А вот сейчас стоит Арвир перед ней как ни в чем не бывало, в глаза смотрит и вновь ее, Алану, в чем-то винит.
        Отошла еще на шаг, руки его не приняла. Сглотнула жгучий ком в горле и твердо сказала:
        - Уходи, Арвир. Слово твое тебе возвращаю. Дары свадебные тоже. Женой я тебе не стану.
        Видела, как краска заливает его лоб и скулы, а рот злой змеей усмешка кривит.
        - Хорошо подумала?
        - Хорошо, Арвир. Я вчера у Старшего Костра все увидела, что надобно. Добрым мужем ты мне не станешь.
        Дернул плечом, фыркнул.
        - Смотри, Алана, ты-то передумаешь, а я - нет, - сквозь зубы произнес. - Просидишь в девках до седых волос, а там уж никому не нужна будешь. Не поглядят, что дочь самого старосты.
        - Ты за мое будущее не волнуйся, Арвир. Оно тебя больше печалить не должно.
        - Пожалеешь еще. Ой, как пожалеешь. Представляю - аж страх берет, - покачал головой. - Я-то женюсь, благо, в девицах нехватки нет, а вот ты счастье свое сама оттолкнула, собственными руками. А все почему? Из-за девки безродной. Из-за нее одинокой и останешься. Без мужа, без детей, без своего очага.
        - Лучше уж одной, чем с тобой у одного очага до конца жизни, - ответила. Думала, больно будет, а как сказала, поняла, что будто каменная глыба с души упала.

* * *
        Арвир на Алану смотрел и поверить не мог, что она такие речи завела. Это Алана-то! Которая никогда ему и слова поперек не могла вымолвить. Эх, зря он ее вчера на Ночь Костров силком не потащил. Правду говорят: стоит девку одну оставить, такого понадумает, аж боги ужаснутся.
        По упрямо вскинутому подбородку Аланы понял, что сейчас и впрямь лучше уйти.
        - Тьфу, дура! - сплюнул в сердцах, прихватил со стола шкатулку со свадебными дарами и вышел из светелки.
        На лестнице Арвир Деяна встретил. Тот улыбался, будто после долгой разлуки. Старый пень.
        - Арвир, сынок, куда ж торопишься? Я медовухи распорядился подать, посидим, про свадьбу поговорим, а то ведь…
        Арвир не ответил, плечом его оттеснил и дальше по лестнице понесся.
        - Да что с тобой, Арвир? - неслось вслед растерянное.
        - У своей дуры-дочери спроси! - рявкнул ювелир и выскочил из дома старосты.

* * *
        В своей светелке Алана подняла с пола рубаху, которую для Арвира к свадьбе вышивала. Прижала к груди на миг, слушая, не отзовется ли сердце, не екнет ли что. Нет. Теперь молчало сердце. Саднило только где-то глубоко внутри, так еще бывает, когда старую рану случайно заденешь. Но да то быстро пройдет.
        Провела пальцами по вышивке на рубахе. С ней сразу не задалось, хотя вышивать Алана любила и делала это умело, а тут то нитку порвет, то стежков кривых наляпает, а то и вовсе палец иглой уколет да ткань беленую перепачкает.
        Вскинула голову, когда скрип лестницы заслышала, а вслед за тем и гулкий голос батюшки:
        - Дочка, ну-ка объяснись: это почему Арвир со своими дарами свадебными ушел?
        Алана только губы упрямо сжала и поспешно распахнула окно.

* * *
        Снаружи Арвир услышал, как ставня наверху скрипнула. Вскинул голову, увидел, что в светелке Аланы. Самодовольно усмехнулся. Передумала. Он и не сомневался. Ну уж он Алану проучит, заставит переживать. Она у него попляшет, да так, что Алый Танец шуткой покажется! Чтоб урок выучила, как перед женихом своим нос задирать. Чтоб запомнила, как с ним, будущим мужем, обходиться следу…
        Додумать не успел, как мелькнули ее руки, а потом сверху вспорхнуло что-то светлое, будто крылья расправились, только не полетело, а ему под ноги упало. Рубаха. Та, которую Алана вышивала. Дар ему свадебный. Злость разобрала, когда увидел, что вышивка не закончена, а та, что есть, и вовсе вкривь да вкось идет.
        Сверху хлопнули ставни. Арвир поддал рубаху ногой и направил стопы к своему дому.
        - Пожалеешь еще, Алана, крепко пожалеешь, когда я над хозяином вулкана верх возьму, - зло цедил слова. - Вот тогда поглядим, как ты нос от героя воротить станешь!
        Глава 22
        Огневик из очага выбрался, побродил по непривычно пустой кухоньке, тяжко повздыхал и затопал по лестнице. Уж четвертые сутки пошли, как девица с хозяином вулкана не разговаривала и не готовила. Сидела в своих покоях, гуляла по саду, а вечерами ходила на огни селения родного смотреть. Огневик тогда с ней спускался.
        Знал дух, что хозяин вулкана сделал. Знал он также и что девица сделала. Той же ночью все ему рассказала, когда в кузне хозяина погром учинила. Огневик только головой качал, наблюдая, как она по спаленке своей мечется да хозяина вулкана на разные лады недобрыми словами поминает. Огневик, однако ж, с выводами не торопился. Ведомо ему было, что ничего запросто так хозяин вулкана не делает. Только вот мысли свои он при себе держать привык.
        - Э-хе-хех, - протяжно вздохнул дух, когда припомнил, как девица хозяина вулкана называла поджигателем подлым, а потом и вовсе духу велела оставить ее.
        Пробовал Огневик и с хозяином вулкана разговор завести, да только все еще хуже вышло. Хозяин вулкана в кузне своей пытался порядок какой-никакой навести и в ответ на слова духа, что «Помириться бы, того-самого, надобно», буркнул что-то про упертых девиц, Огневика из кузни выставил и заперся там. Дух его и не видел почти, слышал только, как день и ночь молот стучал.
        А Огневик места себе не находил, размышляя, как бы этих двоих примирить. Да только упрямы были оба и мириться никак не желали. А ему, духу, что делать? А еще праздник этот скоро, подготовить все надобно… Соберутся духи да охранители. И навряд ли хозяин вулкана им сообщить успел, что супруга-то его жива-живехонька.
        Вот уж госпожа Метелица такому точно не обрадуется. Тут Огневик не сдержался, потер морковные ладоши и довольно затрещал. А ежели… От задумки такой аж самому жарко стало. Мысль одна ему пришла в огненную голову, обжилась там и теперь требовала, чтоб он скорее мысль эту девице отнес и передал.
        А охранительнице снегов этой так и надо! Огневик кулаком погрозил в воздухе. Госпожу Метелицу он не жаловал. Дух, однако ж, тут же замер, едва подумал, какие искры - ледяные да огненные - полетят, когда с супругой хозяина вулкана сойдутся. Отчего-то не сомневался, что так и будет.
        Хозяин-то после случившегося в кузне все одно позабыл о письме, что госпожа Метелица прислала. И решение его охранительницу снегов на праздник не пускать забыто. Прилетит, как есть прилетит. В ворохе ледяных игл и студеного ветра. Выходит, девицу подготовить к этой встрече надобно. Хозяин-то вулкана навряд ли сподобится.
        - Э-хе-хех, и далась ей эта булочная… Все одно вернуться-то нельзя, - забормотал, снова о насущном вспомнив. - А он тоже хорош. Нет чтоб сказать, мол, случайно так вышло, да куда там! Что ж делать-то, того-самого…
        Перекинулись мысли духа на ту, другую, что жива после ночи у Изначального Огня осталась. Та никогда с хозяином вулкана не спорила. Смотрела только с любовью да ласковым голосом разговаривала. Их-то огонь сразу подружился да ровно горел. А эти двое - Редрик да Лисса - будто меряются, у кого огня больше, да так, что искры танцуют. А духу, видит Изначальный Огонь, искр и своих хватало.
        Хозяйку он в саду яблоневом нашел. Цветы почти уж облетели, и только листья друг дружку на ветру оглаживали. Девица на скамье сидела, грелась, подставив лицо ярким лучам.
        - Здрав будь, Огневик, - чуть улыбнулась, приметив духа.
        - Хлеб-то печь сегодня будем? - спросил, как и каждое утро, но уж без особой на то надежды. Согласен был с хозяином вулкана: упертая девица попалась. Вот и сейчас привычно губы сжала в линию и головой коротко мотнула. Солнышко из улыбки ее вмиг исчезло.
        - Так ведь печи-то что простаивать… Снедь, опять же, свежее не становится, выбрасывать жалко, - попытался дух схитрить.
        Каждый день выдумывал новые причины девицу на кухоньку вернуть, да только она слово держала. Сказала, что печь не будет больше, и не пекла. И в яблоневом саду больше хозяина вулкана не потчевала. Крепко на него обиделась.
        - К подножию горы снесем, как стемнеет. А ты уж в селение сходишь да у сиротского дома оставишь?
        - Оставлю, что ж делать…
        - Благодарю тебя, Огневик. В сиротском доме завсегда с радостью примут, уж я-то это наверняка знаю, - только и сказала.
        Огневик протрещал что-то невнятное. Не на такой ответ рассчитывал. Почесал голову, послав вверх, к шумевшим ветвям, сноп ярких искр, а потом бахнул:
        - Я чего сказать-то пришел: праздник, того-самого, скоро.
        - Что за праздник? - спросила настороженно.
        - А разве хозяин не сказывал? - притворно Огневик вздохнул. Дождался, пока девица головой мотнет и поспешно ладони ко рту прижал: - Ой, болтун я, болтун! Тогда умолкаю. Это уж он сам пускай расскажет. Вам, хозяйка, знать про то обязательно надобно. Гости-то прибудут такие, что… - умолк и глаза к небу взвел.
        - Гости, говоришь? Сюда прибудут? - не поверила.
        - А как же! - охотно Огневик подтвердил. - Каждый год после обряда собираются, традиция такая, испокон веков начало берет!
        - А что за гости-то? Из-за моря кто?
        - Не могу сказать, - развел руками Огневик и в голос сожаления напустил такого, что и сам поверил. - И рад бы, да не могу. Только вот неправильно, что хозяин-то ничего не сказал, платье ведь понадобится вам, хозяйка, да украшения. Там такие гости прибудут, что никак нельзя перед ними распустехой предстать. Пир-то я устрою, как и всегда, я привычный, а вот рассказать все хозяин должен, потому как госпожа Метелица прибудет. Ну да про нее-то он наверняка упоминал.
        - Госпожа Метелица? - переспросила девица, а у самой, Огневик видел, белый лоб морщинками пошел. - А это еще кто такая?
        - Ой, неужто и про нее смолчал? - «удивился» Огневик, от радости едва ли не приплясывая. - То гостья хозяина вулкана особая, ей ведь не сообщили, что вы-то, хозяйка, живы остались, а ну как она ежели узнает да разгневается?
        - В толк не возьму, отчего это она разгневаться должна?
        - Так ведь гостья… особая, - выразительно повторил Огневик и умолк, давая девице время понять.
        - Особая, выходит, - протянула та.
        - Частенько наведывается к хозяину вулкана. Утешает. - Огневик сделал испуганный вид и даже оглянулся для порядка. - Ой, молчу-молчу, а то опять сболтну лишнего, а хозяин меня потом накажет.
        Видел, что хозяйка губу закусила и взгляд отвела. Видел, как на щеках ее красные пятна выступили, а грудь начала выше вздыматься, будто девице воздуха не хватало, и тут же подумал, не сделал ли хуже.
        - Надо же, а говорил раз-то в пять лет и не тому обрадуешься! - произнесла гневное и непонятное, но таким голосом, что Огневик совсем запечалился.
        Да ведь он и хотел только любопытство в ней пробудить, чтоб она к хозяину вулкана пошла, а уж тот бы ей про праздник рассказал. А теперь выходило, что она еще пуще гневаться стала! Э-хе-хех, не понять-то ему людей никогда!
        Встала девица со скамьи, прошлась под яблоньками туда-обратно, потом замерла напротив духа.
        - Дела мне нет до праздника этого, Огневик.
        - Как это - нет?
        - А вот так. Или хозяин вулкана так смерть мою решил отпраздновать?
        - Непонятное вы, хозяйка, говорите. Неужто опять заболели? - заволновался дух.
        - Слышала я разговор ваш с хозяином вулкана.
        - Какой такой разговор? - дух опять голову почесал. Перестал совсем понимать, что девица в виду имеет.
        - После Ночи Костров. Не притворяйся. Все я слышала. И про то, как надоела ему супруга. И про то, как хозяин вулкана от меня избавиться хочет.
        Огневик едва ль на месте не подпрыгнул.
        - Того-самого, хозяйка, не так все, это самое! А то самое, что на самом-то деле… - запутался в словах, тряхнул головой, потом махнул рукой: - А ну за мной ступайте!

* * *
        Не знала, что заставило духа послушаться. Опомнилась только, уж когда он в покои хозяина вулкана огненным шаром вкатился, а я на пороге замерла.
        - Вот оно, туточки и лежит! Забыл про него хозяин, как есть забыл! - кричал Огневик, устремляясь к столу. - Сюда, хозяйка, сюда! Пришло-то в футляре из сыромятной кожи, потому как знают все, что с бумагой не дружен я, ведь почту сам хозяину вулкана отношу, а теперь-то дотронуться до письмеца уже не смогу.
        Вошла в комнату, а сама прислушивалась, стучит ли молот. Стучал. Вторил ударам моего сердца. Подступила к столу, увидела писем ворох, но Огневик на одно указывал, по которому морозным узором выведено было: «Хозяину вулкана от госпожи Метелицы».
        - Возьмите, хозяйка, да читайте.
        Думала отказаться, но руки быстрее решили. Подняла и развернула послание. Глаза по витиеватым строчкам - их всего две и было - пробежали прежде, чем совесть проснулась.
        'Мой огненный,
        Прибуду в ночь, когда горные ветра полетят на север. Принесу с собой прохладу, что уймет боль твоего горячего сердца. Жди.
        Твоя снежная Вея'.
        - И зачем же это прочитать должна была? - спросила гневно, выпуская письмо из пальцев. Казалось, каждое слово глаза обжигало, а от послания искрами ледяными пальцы колет. А еще имя это - Вея, - от которого так и сквозило близостью и сокровенностью.
        - Так ведь про госпожу Метелицу хозяин вулкана и говорил! - зачастил Огневик. - Не про вас! Ее здесь видеть не желает, потому как вы супруга его теперь!
        Смотрела на белый лист письма, словно на притаившуюся гадюку.
        - Что это за Вея такая, Огневик? - произнесла и сама удивилась тому, как голос глухо звучит.
        - Охранительница снегов. Госпожа морозных ветров и серебряного инея. Далеко на севере обитель ее, за тремя морями, но частенько прилетает к хозяину вулкана, чтоб, значится, того-самого…
        Все сильнее хмурилась с каждым словом Огневика. Утешительница… Прибудет, чтоб унять его печали… Так задумалась, что сперва и не осознала - уж не одни с Огневиком.
        - Зачем в мои покои пожаловала? И здесь порядок навести решила? - донеслось из-за спины колючее.
        Голос хозяина вулкана мысли будто серпом рассек. Заблудившееся сердце в горле запрыгало. Обернулась поспешно.
        Посмотрел - и повеяло жарким ветром.
        Сложила руки на груди, чтоб хоть какую-то уверенность обрести. Да какой в том толк! Все одно ведь знает, что письмо читала. И слышал, как у духа про Вею эту выпытывала. Чувствовала - не ст?ит приходить! Да и позабыла совсем, что огонь своему хозяину послушен. Вон как в камине пламя бурно возмущается.
        У рта хозяина вулкана суровая складка залегла, я же выше голову вскинула. Не могла не окинуть его взглядом, ведь не видели друг друга, почитай, несколько дней. Потная рубаха тело плотно облепила, могучая грудь ровно вздымается. Волосы в хвост собраны, видать, чтоб работе не мешали. Искры багряные в них так и вспыхивают. А на предплечье метки завитки огненные сияют. Даже не глядя знала, что и моя точно так же светится.
        - Ты не стесняйся, - продолжал. - Молот могу принести, чтоб сподручнее было. Вон кровать, давно хотел ее сменить. Или тебе шкаф по нраву? Тоже можно. Главное, не за один раз-то все прибирай, а то вымотаешься.
        Ощутила, как мучительно-жаркий румянец лицо залил. Огневик опередил - вместо меня ответил:
        - Это я, хозяин, того-самого, супругу-то вашу сюда позвал, - виновато протрещал, - чтоб письмецо ей, значится, от госпожи Метелицы показать.
        - Зачем? - вскинул смоляную бровь хозяин вулкана, переводя тяжелый взгляд на духа. - Я тебе такого не велел.
        - Так супруга ваша…
        - Я сама за себя скажу, Огневик, язык-то еще не отсох, - перебила духа. Хозяин вулкана на меня глянул. От его взгляда огненного колкие мурашки разбежались по всему телу. - Думала, от меня избавиться хочешь. Слышала твой разговор с Огневиком после Ночи Костров.
        - До того, как в кузне моей порядок навела? - спросил хмуро.
        Не ответила, плечом только дернула. Да и что тут скажешь…
        - Надо было меня прямо спросить, а не кузню мою крушить.
        Словно наяву увидела обгоревший остов печи. Уперла руки в бока.
        - Что-то ты меня про булочную не сильно много спрашивал. Или я того не припомню? - не удержалась от язвительного вопроса.
        - Да и сюда приходить тебе не стоило, - продолжал, будто не слыша.
        Расширила глаза от изумления. Вот оно как. Не хотел, выходит, чтоб письмо читала.
        - Отчего же? Или не по нраву пришлось, что про Вею, - не смогла имя это произнести без неприязни в голосе, - узнала? Ну, так мне не впервой. Веста сначала, теперь вот Вея. Кого еще ждать, супруг? Ты уж заранее предупреди.
        Брови свел и смотрел неласково. Стояла под огнем его глаз, словно у жаркого костра, от которого искрами осып?ло.
        - Того-самого, платье надобно супруге вашей, чтоб перед гостями, значится… - завел Огневик, но хозяин вулкана на него так глянул, что дух мигом умолк.
        - В моем шкафу их поискать решили?
        - Мне от тебя ничего не нужно. Я про то уже говорила, с того мига ничего не изменилось, - отрезала.
        - Видел уже кольцо, - кивнул. - Знаю.
        - Только и пришла, чтоб… Глупость, одним слово, совершила.
        - Так ведь а праздник-то как же… - снова дух начал было.
        - Не нужно, Огневик, - повела рукой, призывая его смолкнуть, - нечего мне тут праздновать. А ты, супруг, - взглянула на Редрика, - от души повеселись. Благо, тебе есть с кем.
        - Хорошо, когда супруги-то разрешение есть, - бросил насмешливое вслед.
        Едва сдержалась, чтоб дверью не хлопнуть.
        Глава 23
        - Хозяин, да вы бы с супругой-то вашей поласковей, того-самого…
        Редрик смотрел, как Лиссы платье в дверях исчезает. Ушла - и будто весь огонь кто забрал, хотя пламя в камине все так же ярко полыхало.
        - Она ж не со зла, а по недоразумению. Опять же, какой девице по нраву придется, что к супругу-то утешительница заявится, - в словах духа неодобрение и искать не надо было. Голос им так и полнился.
        Редрик обернулся, на духа посмотрел с неудовольствием.
        - Ты сюда, ежели мне память не изменяет, хозяину вулкана прислуживать приставлен. А не супруге его. Отчего же к Лиссе привязался, будто пес? Около Весты так же крутился? Что-то не припомню тебя в ту проклятую ночь, когда ее бездыханное тело на руках держал. Почему ж к Лиссе пристал, словно репей? Что в ней такого? - И не хотел спрашивать, а слова сами вылетели.
        Огневик голову почесал, отчего взметнулись искорки, протрещал что-то невнятное, будто раздумывая, говорить ли, а потом выпалил на одном дыхании:
        - Супруга ваша сильная, потому как только она сама у себя на всем белом свете и есть. Она из себя силу черпает. Из огня, что внутри ее. А еще из любви к тем, ради кого в гору эту пришла.
        - А Веста? - спросил хозяин вулкана хрипло. Голос не слушался. С духом он никогда до сего дня про Весту не говорил.
        Огневик с ноги на ногу переступил.
        - Супруга хозяина моего прежнего силу свою в нем обрела. Она духом была слабее супруги вашей.
        - Глупости не говори! - Сделал по комнате несколько шагов.
        - Слабее, слабее! - запальчиво Огневик подтвердил. И так решительно кивнул, что целый ворох искр рассыпал. - Потому и льнула к хозяину моему прежнему!
        - Она свою судьбу храбро встретила! Уж я-то знаю!
        - Встретила-то, может статься, и храбро, а слезы лила в этих самых покоях так, что у прежнего хозяина сердце разрывалось. Он ведь ее как увидал, так и пропал.
        - Еще б ему не пропасть, - процедил Редрик сквозь стиснутые зубы.
        - А уж после обряда, как она жива осталась, счастливей их и не было во всех селениях окрест, - охотно делился воспоминаниями Огневик.
        - Умолкни. Уйди, - отрывисто Редрик велел. Отошел к камину, облокотился об полку, лоб горячий прислонил к ладони и глядел, как пламя извивается.
        Но дух был уперт. Уж ежели что втемяшилось в огненную голову - не переубедишь.
        - А супруга ваша льнуть ни к кому не станет, потому как горда, так-то вот! И с такой-то, как она, особое отношение нужно!
        - Особое? - едва не фыркнул, глядя в огонь. - Это какое же? - Удивлен был, ведь впервые дух так разболтался.
        - Правду ей скажите, хозяин.
        - Какую?
        - Знать ей надобно, зачем булочную ее сожгли.
        Редрик зубы сжал. И откуда только Огневику все ведомо? Неужто за три десятка лет так хорошо его узнать успел?
        Дух будто мысли подслушал.
        - Вы ж, того-самого, ничего запросто так не делаете. Уж я-то знаю. А вот девица нет. Знать ей ст?ит, как ее свои же отравой напоили да обманом сюда отправили.
        Хозяин вулкана головой покачал.
        - У правды кнуты злые, а жгут так, что раны потом никакими снадобьями не излечишь.
        - Зато шрамы после напоминаниями служить станут.
        - А надо ли такое напоминание иметь?
        Огневик помолчал чуть, потом сказал:
        - Вам, может статься, и не надо, а девице на пользу пойдет. К тому ж сами знаете, кто третью ночь к горе приходит.
        Редрик хмыкнул только невесело. Скоро шагу ступить из горы нельзя будет, чтоб ни на кого не наткнуться.
        - Сам же сказал, что Лисса из любви к тем, кого поклялась защитить, силу черпает. А ты предлагаешь источник тот иссушить и силы ее лишить.
        - Не иссушить, а в другое русло направить. - Дух недовольно затрещал. - Не по нраву мне с водицей сравнения. Давайте уж я лучше на огне объясню. Вот огонек горит у девицы в сердце - то любовь к родному селению. А как девица к нам пришла, огонек тот ярче вспыхнул, потому как…
        Но хозяин вулкана и не слушал, что там Огневик бормочет. Долго смотрел в пламя, а сам боролся с желанием подглядеть, что Лисса в своих покоях делает.
        - Забыл я, каково это - человеком быть, - проговорил медленно, когда дух умолк наконец. - Да только ведомо мне, что такое боль сердечная. Слишком хорошо ведомо. Предпочел бы и вовсе не знать, но выбирать не приходилось. Унять эту боль сложно. А иной раз и невозможно совсем.
        - Девица духом сильна, сдюжит. И ежели моего мнения спросить захотите, то вот оно: супруга ваша отношения такого не заслужила. Девицы обходительность любят да доброту.
        Вспомнил хозяин вулкана погнутые украшения, что для Лиссы на предстоящий праздник мастерил. Вспомнил поломанные вещицы, которые долгими вечерами зимними ковал, а еще почерневший золотой ободок кольца венчального в горниле. Понял, какую боль она испытала, когда пепелище заместо булочной увидела, но и свою боль забыть не мог.
        - Она в кузне моей погром устроила!
        - А вы булочную ее сожгли! - тут же дух откликнулся. - Да только ежели первый кто шага не сделает, так и будете бодаться, что два барана. Вот прежний мой хозяин супругу свою баловал и на руках носил. Чуть что скажет - он мигом выполнит, потому и жили в ласке да любви и не ругались никогда. Ну, только разве когда вы пожаловали…
        - Замолкни и прочь поди.
        Но нахальный дух лишь все больше распалялся.
        - А уж какими глазами он на нее смотрел, а она-то его какими словами ласковыми величала, заслушаться можно! Бывало, сядут в Рубиновом зале, он на свой трон, а она к нему на колени. Он ее Весточкой называет, весной своей огненной, и ласково по лицу гладит, а она его…
        Обернулся Редрик, сверкнул красными искрами в глазах, на пальцах обеих рук разом пламя затанцевало.
        - Прочь!
        Дух и пискнуть не успел, как из покоев Редрика выкатился огненным шаром. А вслед ему цельный вал яркого огня летел и летел.

* * *
        - Да что ж это он удумал, того-самого! Ну вот я ему покажу! Я ему устрою! Да прежний-то хозяин и то бывало ко мне прислушивался, не то что этот упрямец! Духа огня прогнать, будто искорку малую! - бормотал Огневик возмущенно.
        Затаился дух на своем месте в печи и просидел там до позднего вечера. Кряхтел, сопел от обиды на хозяина вулкана, ворочался и думал. А уж когда додумался, как ему хозяина вулкана с девицей примирить, засиял всеми искорками разом.
        Теперь и осталось, что дождаться, когда хозяин вулкана спать уйдет. Уж за полночь перевалило, а молот в кузне все стучал и стучал. Огневик было запереживал, что сегодня ничего и не получится у него, как стих стук. Дух для порядка еще три четверти часа выждал и только после из печи вылез. Озирался, пока в кузню спускался.
        - Э-хе-хех, как есть - в бочке с водицей меня притопит, ежели увидит. Тут-то мне и конец, - ворчал, пока ступени лестницы позади оставались.
        Вскоре у двери замер. Знал, что хозяин вулкана не запирает ее. Да и от кого здесь запираться? От девицы разве после случившегося, но дверь, словно поддразнивая, напротив, чуть приоткрыта была.
        На цыпочках Огневик скользнул в дверь и голову в плечи вжал, когда в кузне оказался. Знал, что несладко придется, ежели хозяин вулкана его поймает. Но да делать нечего. Знал и то, что, кроме него, никто этих двоих не примирит. Так и будут друг на друга дуться. А ему, Огневику, этого допустить никак нельзя, потому как праздник впереди. Охранители со своими духами прибудут, что тогда про Огневика скажут? Правильно: что с возложенными на него обязанностями не справился. Огневик решительно головой тряханул, насыпал на каменный пол ворох искр. Нет. Допустить такого никак нельзя. Никто не сможет духа огня упрекнуть в том, что разлад в его владениях царит.
        Огляделся Огневик по сторонам, потрещал недовольно. Хоть хозяин вулкана и прибрался в кузне, в углу горку посуды погнутой так и оставил. Украшения, что девица попортила, на чудом выжившем верстаке ссыпаны оказались.
        - Э-хе-хех, того ж самого… - Дух даже на цыпочки привстал, уж не привиделось ли ему, когда на одной из полок блестящий бок колечка заприметил.
        Знал, что девица кольцо венчальное не носит. Сама духу призналась, что по кольцу молотом прошлась, а потом в горнило засунула да там и оставила. А оно вон как получается… Хозяин вулкана, видать, его достал, выровнял да почистил. Сверкало теперь в свете огней пуще прежнего, ждало свою хозяйку упрямую. Теперь уж Огневик еще крепче уверился, что без его помощи ну никак не обойтись.
        Трещину над входом в кузню он давно приметил, знал, что она в ту же ночь появилась, что и девица. Огневик, когда из кузни хозяина вулкана ушел, слышал, как тот молот о стену шваркнул. Правильно говорится, что за просто так даже искорка из огня не выскочит. Вот сейчас трещина-то эта духу и пригодится.
        Огневик, когда хотел, ловким и вертким быть умел. Подхватил один из молотов хозяина вулкана, тот, что поменьше, на верстак забрался, подскочил, тут легонько ударил, там маленько пристукнул, здесь чуть-чуть поддал - и довольный спустился. Оглядел почти любовно получившееся. Трещина глубже стала, а вот над ней камушек как раз нужного размера едва держится. И так хорошо там лежит, что ежели не знать, то и не приметишь. А вот ст?ит дверью чуть сильнее прихлопнуть - камень-то и вылетит, это точно.
        - Ну, ежели и теперь не помирятся, то я даже и не знаю… - проворчал, возвращая молоточек на место ровнехонько так, как и лежал. Знал, что у хозяина вулкана глаз острый.
        Уголек из горнила достал, в петлю дверную засунул. Теперь хозяину вулкана хочешь не хочешь, а придется силу-то приложить - работал он всегда при плотно закрытых дверях.
        Довольно ладони потирая, Огневик в кухоньку вернулся и в печь залез. Заслонку задвинул, чтоб от сквозняка уберечься, и принялся ждать.
        До утра все тихо было, а на рассвете, как обычно, хозяин вулкана в кузню прошел. Огневик от нетерпения так в печи ворочался, что угли все разворошил, уж больно ему увидеть хотелось, как хозяин вулкана станет с дверью воевать. А потом услышал треск да грохот. После все стихло.
        - Пора, что ли, того-самого, - проворчал и в кузню огненным шаром покатился.
        Сейчас он, значится, к хозяину вулкана спустится, - тот шишку себе уж здоровую набил, знамо дело, но Огневика простит, как с девицей помирится, - затем за хозяйкой сходит, чтоб сказать, мол, в беде супруг ваш. Девица отказать не сможет, сердобольная потому что - вон как за детишек из сиротского дома каждый раз Огневика просит, чтоб снеди им отнес.
        - А потом-то и о празднике можно будет речь завести, - тихонько дух бормотал, пока спускался. - А уж ежели… - осекся на полуслове, когда груду камней у распахнутых дверей увидел, а под ними хозяина вулкана недвижимого. - Хозяйка-а-а-а! - заголосил Огневик, перепуганный не на шутку, и так по лестнице наверх припустил, что за ним на ступеньках след закопченный оставался.
        Глава 24
        - Ой! - вскрикнула, выронила из рук платье, что надеть собиралась, и от боли согнулась, почувствовав, как предплечье зажгло. Словно огненные вилы в плоть воткнули да провернули. Сдвинула рукав рубахи ночной, чтоб метку увидеть - она раскаленной была, будто от гнева налилась.
        - Хозяйка-а-а-а!!! Того-самого!!!
        Испуганно обернулась, когда дух в покои влетел. Огненным шаром пронесся и замер напротив. Неужто почуял, что мне плохо?
        Дух, однако, мои домыслы вмиг разрушил.
        - Беда стряслась, хозяйка! - завопил. - Ой, горе мне, горе!
        - Огневик, Редрика позови, молю, - от боли едва слышала духа. Неужто хозяин вулкана куда из горы ушел, раз метка словно с ума сошла?
        - Так с ним и беда, хозяйка! Помощь ему нужна! Скорее! - Огневик из покоев вылетел, только и видела, как искры от него разлетаются в стороны.
        Шипя от жгучей злой боли, руку к телу прижав, за ним припустила. Перед глазами все плыло, но знала, что раз мне так больно, то, выходит, и хозяину вулкана не легче.
        - Огневик! - едва не прорыдала вслед бегущему впереди духу. - Что стряслось-то?
        - Камнями засыпало его в кузне! А все я виноват! Тут молоточком постучал, там постучал, вот и настучал! Кто б по голове моей глупой стукнул, в которую такие мысли приходят!
        Под причитания духа спустились знакомой дорогой в кузню. Шагала и за стену держалась, чтоб не упасть, а боль все глодала руку. Но когда хозяина вулкана увидела, что бездвижный лежал посреди камней у входа в кузню, позабыла о себе. Бросилась к нему, на колени упала, приложила ухо к груди и замерла. А когда услышала тихое «тук-тук-тук», выдохнула.
        - Жив, - собственный голос чужим казался.
        - Жив! - пискнул дух радостно.
        - Редрик, - потрясла хозяина вулкана за жаркое плечо, но не пошевелился даже. - Слышишь меня? Редрик…
        - Хозяин, того-самого… - робко проговорил дух, топчась рядом.
        - Что делать, Огневик? - устремила взгляд на него, когда хозяин вулкана так и не откликнулся.
        - А я, того-самого, не знаю, хозяйка, - почесал голову Огневик.
        - Не знаешь?
        - Не обучен я за хворыми-то ходить… А ежели б был обучен, то, может статься, и девице той, Весте, помог чем…
        - Наверх его не дотащу, - закусила губу, раздумывая, что дальше делать и не слушая причитания мельтешившего духа. - Но и на полу оставлять негоже.
        - Да туточки есть у хозяина постель, - затараторил Огневик, скакнул в другую часть кузни, отодвинул кожаный полог. За ним и впрямь ниша пряталась с лежаком.
        - Надо же, а я и не приметила, когда все здесь крушила, - проговорила едва слышно.
        - Он, бывало, работает день и ночь, так наверх и не поднимается даже, вот себе и обустроил, чтоб по лестницам вверх-вниз не бегать.
        Поднялась и кивнула.
        - Помоги, Огневик. Вдвоем сподручней будет.
        - Это можно.
        Кое-как дотащили хозяина вулкана до лежака. По лицу пот бежал, а спину ломило, когда уложили его наконец на набитый сеном тюфяк.
        Видела, как по лицу Редрика бледность разлилась. Из рассеченной брови яркая кровь бежала. Кровь. А не огненная лава, как про то в селениях сказывали. Нахмурилась, поняв, что не может столько крови из небольшого пореза течь.
        Села рядом с ним и, закусив губу, осторожно голову ощупала. Под волосами сбоку шишка огромная налилась. Хозяин вулкана застонал и дернулся, когда до нее пальцами дотронулась, но глаз не открыл.
        В лечении хворающих, как и Огневик, не сильна была. Торвина, супруга своего первого, когда его лихорадка скрутила, под присмотром лекаря Ульха выхаживала. И то не спасла… А тут еще хуже дело… Что же делать? И не позвать никого сюда…
        Потерла виски, припомнила, как в сиротском доме мальчишка один с яблони плашмя упал и лежал три дня что мертвый. Одна из нянюшек с ним сидела и… Сказывал он потом: какой-то настойкой горькой его поили, а вот из чего та настойка была, то память детская стерла.
        «Воротился едва живой. Голова разбита, лицо все в крови…» - ярким заревом полыхнули в памяти слова тетушки Ирды.
        Посмотрела на Редрика. Было ведь уже с ним такое. Было. И вновь по голове своей многострадальной получил.
        Напрягла память, припоминая, что тетушка Ирда сказывала.
        «Пришла я к нему после того, увидала, шо едва живой, и давай ромашкой отпаивать. А после еще отваром из мяты да хмеля шишек. Хорош отвар, быстро на ноги ставит…»
        - Огневик, отвар мне нужен, - едва не разрыдалась от облегчения.
        - Да я ж только и хотел, что помирить, того-самого… - Дух по кузне так и метался, сновал перед глазами одной яркой искрой и меня не слушал.
        - Огневик…
        - Кому ж по нраву-то придется, когда в его владениях ссоры да раздоры…
        - Огневик…
        - Потому как нельзя, чтоб и охранители, и духи чего удумали, это ж никуда не годится…
        - Огневик! - прикрикнула, чтоб остановить причитания мечущегося по кузне духа.
        - Чагось?
        - Лед неси. И побольше. А еще отвар понадобится лечебный из мяты и хмеля шишек. Сможешь добыть? Я бы и сама рада, да из-за метки этой проклятой никуда не смогу уйти.
        Поняла, что метка затихла и теперь лишь легонько кожу покусывала, словно само присутствие рядом с хозяином вулкана и мне, и ему силы давало.
        - Для отвара все достану, а вот льда мы, девица, не держим. Не дружны мы с ним. Нет.
        - Тогда ты за отваром ступай, с остальным сама разберусь.
        Птицей взлетела по лестницам в яблоневый садик, начала ромашку выискивать, да только не было ее там. Видать, хозяин вулкана всю извел, когда я болела. Зато под одной из яблонек листья знакомые увидела - подорожник, что у нас в селении так же ранником именовали. Припомнила, что это от ран первое средство.
        Нарвала сочных листьев побольше, потом вернулась в кухоньку, где Огневик деловито горшками гремел.
        - Туточки вот у меня, - бормотал, - мята была припрятана. А шишек нету. За шишками сходить надобно.
        - Ступай, Огневик. И ромашки прихвати, ежели сыщешь. В саду ее не осталось. А я пока для ран Редрика отвар приготовлю, - пояснила и листьями ранника в руке сжатыми взмахнула.
        - Сделаю, хозяйка, все сделаю, а вы, того-самого, к хозяину идите, - кивнул Огневик, забирая листья подорожника. Едва успела у него несколько выхватить.
        Пока он с ранником воевал, спустилась в погреб, где мясо хранилось, прихватила кусок похолоднее. В кухоньке зачерпнула в миску воды из бочки, взяла чистых тряпиц и спустилась в кузню.
        Села рядом с хозяином вулкана, смочила тряпицу, отжала и счистила кровь и пыль с сурового лица и крепкой шеи. Потом уж за рану на голове взялась. Хмурилась, шишки касаясь, словно сама ту боль чувствовала. Вода в миске совсем красной стала, когда закончила, а из головы кровь все шла и шла…
        - Вот, того-самого, один отвар и готов, - Огневик, от усердия пыхтя, принес горшочек. Поплыл яркий травяной аромат по кузне, мешаясь с запахом железа. - А за шишками мне, значится, придется сбегать куда обычно. Хозяин-то не так давно письмецо отправил капитану, того-самого, так там, кажись, и шишки эти были… И ромашка тоже.
        - А ему они зачем? - удивилась.
        Огневик плечами пожал.
        - Боялся, небось, вдруг опять захвораете, хозяйка.
        Кивнула только, потом взгляд на Редрика перевела. После того, как кровь смыла, еще бледнее мне казался. Обмакнула чистую тряпицу в отвар ранника, отжала и приложила к ране на голове.
        - Может хозяин вулкана умереть? - вырвалось.
        Умолкла и тут же подумала: что ж будет, ежели Старуха-Смерть за Редриком придет? Тогда метка исчезнет? Тогда смогу я снова свободной стать? Но тотчас поняла, что не хочу такой ценой свободу обрести.
        - То мне неведомо, девица, - пожал дух плечами.
        - Я теперь знаю, кто такой Редрик. На Ночи Костров узнала.
        - Неужто рассказал? - усомнился Огневик.
        Покачала головой.
        - Сама вызнала.
        - Э-хе-хех, того-самого…
        - Что с прошлым-то хозяином вулкана стало, Огневик?
        Ежели думала ответ получить, то ошиблась - хитрый дух тут же к дверям скакнул.
        - За травками мне надо, хозяйка, - мелькнул пунцовый бок. - Одна нога здесь, другая - там! Метнусь искоркой! К утру обернусь! - донеслось из-за двери.
        Вздохнула, поняв, что одной придется здесь остаться. С Огневиком все ж не так тревожно было. С беспокойством смотрела на хозяина вулкана, а сердце так и выстукивало: только б не умер, только б не умер…
        Склонилась над ним.
        - Не смей умирать, слышишь, Редрик? - прошептала с отчаянием. - Я в этой горе одна не останусь! Не останусь! Запомни!
        Сжала губы и, страшные мысли гоня, начала разминать свежие листья ранника и на рассеченную бровь хозяина вулкана накладывать.
        Время незаметно бежало. Окон в кузне не было, потому и не знала, день еще или уж к вечеру дело. Заметила только, что через какое-то время Редрик еще жарче стал, чем был. Кожа, казалось, так и пылает. На висках пот выступил, волосы к шее прилипли. Мнилось, что искры красные в них тусклыми стали и едва пробегали теперь.
        - Я Торвина Старухе-Смерти уступила, - шептала, распуская шнурок на груди его рубахи, п?том пропитавшейся, - тебя не уступлю. Много ей чести. Не видать ей сегодня здесь жатвы.
        Распахнула рубаху, взялась за края, рванула, обнажив тело. Хрипло дышал хозяин вулкана, грудь с трудом вздымалась. Не могла поверить, что он, такой могучий да крепкий, лежит теперь без сил.
        Обтерла его прохладной водой, но капли вмиг на теле исчезали, такой жар хозяина вулкана пытал.
        - Ты ведь сам из огня, он у тебя в крови, - говорила, водя по груди тряпицей, - так почему же сейчас горишь в нем?
        Обтирала и обтирала его прохладной водой, чтоб жар унять, да то и дело бегала в погреб за кусками мяса холодными, чтоб на шишку положить. Хорошо хоть кровь из раны на голове перестала течь.
        - Ты, Редрик, не умрешь. Ты мне еще про Весту не рассказал. Ты мне историю задолжал, слышишь? - старалась говорить громче, хотя от шума крови в ушах и сама ничего не слышала. - И пока не расскажешь, как дело было, никуда не уйдешь.
        Словно насмехаясь над моими усилиями, Редрик в бреду метаться начал. Зашевелились бескровные губы, силясь сказать что-то. Наклонилась ближе, чтоб разобрать.
        - Веста… - сорвалось с них.
        Отпрянула. Имя болью по сердцу резануло. Вот оно как… Есть такая любовь, что и после смерти покоя не дает и не отпускает. Уж три десятка лет прошло, а хозяин вулкана все по той, что его была, тоскует. Ежели и сейчас, в бреду, видит свою Весту, выходит, в два раза ему тяжелее.
        - Веста? - позвал снова.
        Прикусила губу до боли и смотрела на него не отрываясь.
        - Веста…
        - Тише, Редрик, тише, - попыталась бредящего успокоить, приблизив лицо к его. - А Весте этой своей скажи, пускай без тебя в Солнечных Лугах под светом Отца-Солнца гуляет. Не время тебе к ней идти.
        С трудом, словно к каждому веку по пудовому весу привязали, дрогнул ресницами, устремил на меня блуждающий взгляд.
        - Веста, - произнес едва ли не радостно и руку к моему лицу протянул. Коснулся на миг пальцами щеки, потом бессильно опустил. Меня волной жара обдало, такими горячими были. Но не это удивило. А что улыбка уж готова была прорезаться на лице хозяина вулкана.
        По сердцу будто ножом прошлись. Сокровенная улыбка эта не мне была предназначена, а любимой его - Весте, но всем телом почувствовала тепло, которое он в дрогнувшие губы вложил. Понимала, что меня и не видит вовсе. Смотрел сквозь словно. Обернулась даже, чтоб увериться, не стоит ли кто за плечом, а когда взгляд на хозяина вулкана вернула, он уж глаза снова прикрыл.
        Взяла его за руку, сжала горячие пальцы, прижала к сердцу. Знала, что должна сказать, пока он снова в мир своих кошмаров не отправился. Хоть внутренне и противилась, но не могла поступить иначе. По-человечески так будет. По-людски. Редрик ведь, до того как хозяином вулкана стать, тоже человеком был.
        Сглотнула острый ком в горле и проговорила не своим голосом:
        - Здесь я, Редрик. Здесь.
        Глава 25
        Редрик по цветущему Вильзмиру шел. Не было ни кружащегося в воздухе пепла, ни запаха гари, что навечно с селением связан стал. Бегала детвора по умытым светом Отца-Солнца улочкам, птахи весенние пели, звенели голоса девиц, соседи друг друга окликали да ему улыбались и руками помахивали. Ему. Чудовищу из-под горы, что погубило их.
        Стук сердца в груди болью под ребрами отдавался, а в горле ком тугой застрял.
        - Редрик! - услышал вдруг. И смех знакомый.
        Обернулся - никого.
        - Веста… - проговорил и сам себе не поверил. Качнул головой, прогоняя глупые мысли. Помстилось - не иначе.
        - Где же ты, Редрик? - неслось с теплым ветром звонкое.
        - Веста?
        Снова смех. Радостный, искристый и яркий. Так и представил, как глазами улыбается. Ему. И только ему.
        - Ну что же ты, Редрик, - мягко укорила. - Или видеть не хочешь?
        - Веста… - произнес неверяще и припустил по знакомым с детства улочкам. Мимо гончара мастерской, где сырой глиной пахло, мимо купца лавки, где всякой всячиной торговали, мимо судьи хор?м, который заместо своей дочери Весту хозяину вулкана отправил, мимо знахаркиного, матушки Ирдиной, бревенчатого домишко, да прямиком к…
        Замер, потому как не было дома и кузни его, Редрика, на привычном глазу месте. А заместо него поле раскинулось, насколько глаз хватало. Цвело разнотравье, да вздрагивали ветвями яблони под порывами шалуна-ветра посреди зеленого моря. А там, под осыпающимися белыми лепестками, она стояла…
        Шагнул к ней, взглядом впитывая.
        Понять не мог, сон то или явь. Никогда Веста ему не снилась с того самого проклятого весеннего дня, как на руках ее мертвую держал да к груди прижимал.
        Зажмурился, чтоб видение страшное прогнать. А может статься, закончен его путь и попал он наконец под ласковую сень Отца-Солнца? Раз так, то и тревожиться не о чем. Не будет больше боли, не будет сожалений и муки душевной и сердечной.
        Открыл глаза - никуда Веста не пропала. Стояла, залитая ласковыми лучами Отца-Солнца, и все так же кротко смотрела на него. В платье белом, с белыми лентами в ореховых косах. Прядями выбившимися ветер поигрывал. Стояла та, которую поклялся защитить и не смог. Та, которую любил сильнее всего, что у него на свете было. Та, которую ненавистный хозяин вулкана отнял. Стояла и смотрела на него ласково.
        - Веста, - дрогнули губы, а улыбка кривой получилась с непривычки. Ведь не улыбался почитай что три десятка лет.
        Шагнул на поляну посреди поля, где Веста стояла, протянул к ней руку. Она охотно приняла, сомкнула тонкие прохладные пальцы, переплела с его.
        - Здесь я, Редрик. Здесь, - сказала ласково.
        Пошатнулся, упал перед ней на колени, склонил голову.
        - Ты прости меня, Веста.

* * *
        - Ты прости меня, Веста. - Пальцы мои сжал еще крепче. Прислушивалась к тяжелому прерывистому дыханию хозяина вулкана, знала: мрак его терзает, и понимала, что могу облегчить эти муки, но любопытство так и жгло сердце.
        - П-простить? - переспросила с запинкой. - За что, Редрик?
        Склониться пришлось, иначе не смогла б разобрать отрывочные лихорадочные слова, что с бескровных губ срывались. Обдало ароматом нагретой смолы, крови и железа.
        - Я ведь тебя любил, Веста… сильнее жизни… Знаешь?
        Прикрыла глаза на миг, сглотнула, потом прошептала:
        - Знаю, Редрик. Все знаю.
        - Не все, Веста… Погубил я его…
        - Кого? - Сердце заколотилось так, словно по нему молотом ударяли.
        - Того, которого ты любила. И не жалею. За тебя, Веста, отомстил.

* * *
        - А я тебе за то благодарен, - услышал вдруг голос того, кто смерть от его руки принял.
        Поднял голову - а он стоит рядом с Вестой, за стан ее обнимает. В прошлый-то раз, последний, как его видел, глаза красными, будто кровь, были, а сейчас смотрел на него серым, словно тучи грозовые, взором. Только в глубине глаз и впрямь ни злобы, ни желания отомстить не крылось, а только счастье безоблачное разлито было. Веста ему голову на плечо положила, улыбнулась мягко.
        - Без тебя, Веста, весна моя огненная, мне бы все одно жизни не было.
        - И мне без тебя, родной.
        Редрик только смотрел на них. И ежели б раньше с колен вскочил да на обнимавшего Весту бросился, сейчас лишь крикнул так, что в горле засаднило:
        - Ты же ведь ее и сгубил! - А у самого перед глазами облик другой стоял. И себе страшился признаться, что страх берет, как подумает, что и Лиссу такая же судьба ждет. Что и ее однажды будет держать умирающую на руках.
        Веста только головой покачала. Видел, как улыбка печальная губы тронула.
        - Огонь тайны хранит надежнее самого крепкого сундука, - произнесла загадочное, что Редрик не понял. - Мы на тебя зла не держим. Что было - быльем поросло. Все свидимся однажды в Солнечных Лугах. А сейчас, - сделала к нему шаг, коснулась легкой рукой головы Редрика, - возвращайся. И себя прости. Прости, Редрик. Без того не сможешь дальше.
        - Да как же я могу себя простить, Веста? - воззвал к ней. - Я ведь чудовище.
        - Разве чудовище стало бы прощения искать? - сказала ласково, а глаза так и лучились, словно само небо в них отражалось. Сразу другие глаза припомнил - мятежные, бесстрашные, вызов ему бросавшие.
        - Прости меня, Веста. За все.

* * *
        Так долго сидела без движения, что тело ломить начало. Хотела за свежей водой сходить, но, стоило пошевелиться, сомкнул Редрик пальцы на запястье, не давая с места сдвинуться.
        - Прости меня, Веста. За все.
        Так и не узнала, за что Редрик прощения просит. Бормотал невнятное, ни слова не удалось разобрать, а просьбу о прощении так ясно произнес, что подумала было - очнулся. Но сразу почти поняла - ошиблась, когда увидела, как глаза под веками беспокойно бегают.
        Прикусила губу, раздумывая. Может статься, возненавидит меня, ежели выживет да все припомнит. Но что могла ему ответить сейчас, когда Старуха-Смерть своими костлявыми пальцами к нему тянется и скалится беззубым ртом?
        Вздохнула, положила сверху вторую руку, заключая его ладонь в оковы.
        - Прощаю, Редрик. Булочная, это ведь не так и важно, - заговорила, подумав, что, ежели Старуха-Смерть в изголовье лежака ждет, то самое время хозяину вулкана прощение дать. С Торвином опоздала, тот тихо ушел. Вздохнул - и не стало его. Ни жреца не успела позвать, ни прощения попросить за то, что род его оборвался.
        - Лисса…
        - Тш-ш-ш, я здесь. Здесь. - Обтерла его потное лицо тряпицей. - Булочная, это ведь не так и важно, - повторила, - воспоминания больше-то важны. Вот и держат они меня, не дают дальше двигаться. Прямо как тебя могила Весты. Память о ней.
        С губ Редрика стон сорвался. Положила ему на лоб ладонь, и он затих.
        - В булочной я ведь не только пироги пекла, там и очаг мой был. Родной очаг, у которого с мужем грелась, с подругами сиживала, собиралась с теми, кто сердцу дорог. Понимаешь, Редрик?..
        Хозяин вулкана будто и впрямь прислушиваться стал - затих, перестал метаться, только дышал тяжело, хрипло, словно бежал куда. Окунула тряпицу в отвар, отжала, положила ему на лоб.
        - Всем очаг нужен, Редрик. Ты вот свой здесь обрел, в горе этой. Да только думается мне, что не шибко ты тут счастлив. Та, которую хозяйкой видеть желал, под камнем могильным лежит. И рожден ты был не для того, чтоб в горе этой в одиночку дни коротать. И хоть и жарко тут, да все одно тепла нет… - осеклась и пальцы к губам прижала. Хотела ведь сказать, что не важна для меня булочная, а заместо того принялась хозяину вулкана о его жизни выговаривать. - Я что сказать хочу: я тебя, Редрик, прощаю. И ты меня прости за то, что твой очаг, - обвела кузню взглядом, - разрушила. Не хотела я… Да только так обидно мне стало, ведь воспоминаний у меня о прошлой жизни больше нет… Одного мне жалко - одеяльце в том огне погибло. Единственная вещица, что с родителями меня связывала. В том одеяльце меня в сиротский дом принесли, а одна из нянюшек его сохранила. Она еще бывало говаривала, что на нем кружево тонкое, словно паутинка, да вышивка серебряной нитью… Выходит, матушка моя не безродная была, из семьи хорошей… Хотелось мне так думать. Я одеяльце то берегла… Я ведь его хотела с собой взять, когда к тебе
невестой шла, да в суматохе позабыла. А когда булочную в огне увидела… - сглотнула с трудом и сама не заметила, как щекам мокро стало, а хозяин вулкана, в бреду мечущийся, перед глазами расплылся. - Теперь уж все это неважно. Прощаю тебя, Редрик.

* * *
        - Прощаю тебя, Редрик.
        Отошла Веста чуть в сторону, а позади нее Редрик с удивлением колыбель приметил. Резную, с пологом из белого кружевного шелка и таким же одеяльцем внутри.
        - Ей защита нужна, Редрик. Возвращайся. На тебя ее оставляем.
        - Кого? - нахмурил брови.
        - Защити наше дитя. Тогда и мир в собственном сердце обретешь.
        Путалось все в мыслях, с трудом уже разбирал слова Весты и хозяина вулкана прежнего. Только и слышал, как то он, то она повторяли:
        - Защити. Защити. Защити.
        Схватился за голову. А тут еще метку зажгло с такой силой, что едва не взвыл.
        - Как? - выкрикнул, только чтоб голоса в голове звучавшие заглушить. Взглянул едва ль не с мольбой на того, чье место в горе проклятой занял, но за хозяина вулкана другой голос отозвался.
        - Редрик… - звала его Лисса. - Редрик, где же ты?
        В один миг вскочил с колен, обернулся, силясь понять, откуда зов идет.
        - Лисса! - позвал, не узнавая собственный голос.
        - Редрик…
        Понесся на зов ее, оставляя позади поле и Весту. Когда про последнюю вспомнил, ту, которую столько лет оплакивал, сердце в груди колыхнулось, ударило под ребра, но не болью и глухой тоской отозвалось, как раньше, а светлой грустью. Запнулся, сбился с шага, обернулся, но никого уж в поле не было. Только яблони ветвями легко шевелили.
        Знал, что не любила его Веста той любовью, какой он ее любил. Но признаться в том за столько лет самому себе не смог. А сейчас так легко это принял, что и дышать легче стало. Еще и одиночество проклятое виновато. Из-за него облик Весты почти священным в памяти оставался.
        Знал, что больше оплакивать ее не станет. Даст Мать-Земля и Отец-Солнце, и впрямь свидятся в Солнечных Лугах. Может статься, тогда и прежнего хозяина вулкана простит. Только подумал о том и тут же свел брови. Нет! Уж этому прощения его никогда не видать. Из-за него теперь проклят на веки вечные, да на то же еще и Лиссу обрек.
        - Редрик… - Голос супруги вмиг все лишнее из мыслей вымел. Сейчас только одно и было важно - ее отыскать. Отыскать и защитить. А в том, что ей защита нужна, уж не сомневался.
        - Лисса! - В один конец улочки рванул - пусто. В другой стопы направил - никого. - Где же ты?
        - В огне ответ ищи, - неслось вслед протяжное, совместное Весты и хозяина вулкана прежнего.
        - Лисса! - крикнул с такой силой, что в груди зажгло.
        - Редрик… - зов супруги его отозвался дрожью по крови.
        Редрик на месте закружил, силясь понять, откуда голос Лиссы доносится. А когда понял, припустил вдвое быстрей. Пока бежал, небо мрачной вуалью туч затянуло, темно стало, как ночью.
        На месте, что раньше главной площадью Вильзмира было, где Ночи Костров устраивали, а в счастливые времена ярмарки да игрища, кольца огненные полыхали. Языки пламени тянулись к чернильному небу, разбрасывали яркие искры. Каким-то чутьем звериным понял, что и Лисса в одном из колец этих.
        - Редрик… - прозвучало протяжное, вторя его собственным мыслям и треску огненных змей.
        Закружился меж кострами, выискивая ту, что звала. А потом вспомнил, что он хозяин вулкана, что огонь его воле покорен, взмахнул руками, рассек воздух, приказывая пламени стихнуть.
        Вмиг шипящие обжигающие змеи притихли, улеглись смирными кольцами. Все костры на площади повиновались, кроме одного. А в кольце том она стояла - Лисса. В платье багряном с узором из сплетенных лоз, с косами, лентами перевитыми. Руками себя обняла, словно ей посреди пламени холодно, глазами большими влажными смотрела, и губами шевелила, будто что повторяла без остановки.
        Редрик сразу понял - его зовет.
        - Лисса! - кликнул хрипло и шагнул к ней, руки протянул. - Иди же ко мне…
        Покачала головой и губы в линию сжала.
        - Не можешь? Почему? Тебя ведь и сам Изначальный Огонь не тронул.
        Не ответила, только сама себя все крепче руками обнимала. В волосах Лиссы Редрик седые пряди приметил. И только через несколько мгновений понял, что не седина то, а иней.
        Догадавшись о чем, коснулся пламени рукой и смотрел, как по коже морозный узор побежал, тело холодом сковало, и кровь в жилах начала стыть. Да как такое быть может? Обман это, а не пламя!
        А Лисса все шевелила губами, его звала. Не думая ни о чем, шагнул сквозь сполохи, что только видом своим жаркий огонь напоминали. Тотчас обняли тело морозные руки, в тело студеные иглы впились, но Редрик зубы сжал и вперед двинулся, к Лиссе. И хоть казалось, что разделяет их два шага всего, чем ближе подходил, тем дальше супруга его оказывалась. А потом и вовсе спиной к нему повернулась, приподняла юбку червленого платья, отчего мелькнули босые ноги, - у Редрика сразу в мыслях мелькнуло, что простудится дуреха! - и от него побежала. Только косы растрепавшиеся и мелькали, инеем присыпанные.
        - Лисса! - Рванул следом, но нагнать так и не мог. - Лисса! - Бежал и бежал, искал ее в диком стылом пламени, что тянуло к нему ледяные руки. - Лисса! - Эхом морозных игл откликался огонь. - Лисса! Где же ты?..

* * *
        - Лиса! - Судорожный вздох. - Лисса! - Хмурился, словно больно ему. - Лисса! - С такой силой полотно простыни сжимал, что поползла добротная ткань. - Лисса! Где же ты? - Звал и звал, метался на лежаке, как безумный.
        - Здесь я, Редрик, - повторяла, склонившись над ним, гладила мокрое от выступившего холодного пота лицо, - здесь! С тобой. На мой голос иди. Возвращайся скорее. Ну же, Редрик, что за злые духи твой разум терзают?..
        Затрясся в ознобе, хотя сам так и пылал. Накрыла его покрывалом, натянула до самой шеи.
        - Мать-Земля и Отец-Солнце, защитите, молю! Вы Торвина моего в свои Солнечные Луга рано забрали - а уж сколько я молитв вам возносила, - так оставьте Редрика…
        Звала и звала его, касалась лица кончиками пальцев, рассказывала что-то, что и сама бы потом не вспомнила - казалось, мой голос слыша, меньше в бреду мечется.
        - Не уходи, Редрик. Вернись.
        Выпростал руку из-под покрывала, зашарил ей поверх. Поспешно вложила свою ладонь в его, сжала.
        - Лисса?..
        - Здесь я. Здесь. С тобой, - повторила, как и десяток раз до того.
        Открыл вдруг глаза - с трудом, медленно. Смотрел на меня и в то же время словно бы мимо.
        - Не уйдешь? - выдохнул, но я разобрала. И словно теплым одеялом волной облегчения накрыло.
        Замешкалась, но лишь на миг.
        - Не уйду, Редрик.
        Улыбка - настоящая, живая, такая, что ямочки на щеках прорезались, - на лице хозяина вулкана появилась. Закрыл глаза, пальцы ослабил, мои выпуская. Прислонилась к его груди щекой и услышала мерное «тук-тук-тук».
        - Благодарю вас, Мать-Земля и Отец-Солнце, - прошептала одними губами, беззвучно.
        Глава 26
        - Лисса, - прохрипел. Голос на воронье карканье походил.
        Девица в углу лежанки устроилась. Свернулась, как лисица в норе, разметала косы по постели. В какой-то миг сердце ухнуло вниз, к пяткам, когда подумал, что уж больно бледная. Потом присмотрелся, и по тому, как ровно грудь вздымалась, понял - спит.
        Все вспомнил единым разом - и как дверь в кузню заклинило, а он пытался ее открыть, и как камни ему на голову посыпались, и сны свои странные, и голос той, что его звала, не давала в пучину тьмы окунуться. Той, что лежала сейчас, сложив лодочкой ладони под головой.
        Пошевелился и сквозь крепко стиснутые зубы воздух втянул - рана на голове отозвалась острой, жгучей болью.
        - Редрик…
        Ну вот. Разбудил. Лисса уже на постели сидела и на него смотрела. В голубых глазах - тревога и грусть.
        - Лисса… я… не хотел будить тебя.
        - Выпей вот, - вскочила, с верстака в углу котелок прихватила и ему полную ложку уже трясущейся рукой ко рту подносила. - Отвар укрепляющий.
        Положил свою руку поверх ее. Вздрогнула - Редрику только и оставалось надеяться, что не от отвращения, - но руки его не сбросила и в сторону не отвела. Послушно глотнул густое травяное варево.
        - Благодарю.
        - Огневика пришлось за травами нужными отправить. - Проворно вскочила с постели, едва допил, вернула котелок на верстак, потом к Редрику обернулась, сплела пальцы. - Как голова? Болит? Я ведь не сильна в лечении, только и помню, что тетушка Ирда про тебя сказывала, как лечила, когда… когда… - осеклась, свела брови, губу нижнюю прикусила, словно о сказанном пожалела, и умолкла. - Есть хочешь? Огневик на огне мясной бульон держит. Наваристый получился и вкусный. Он каждый день свежий варил. Только и ждали, когда в себя придешь.
        Устремилась к дверям, взметнулась юбка алого платья, но Редрик хрипло выкрикнул:
        - Постой!
        Замерла.
        - Еще немного со мной побудь. Ежели не сильно тебе надоел, - скривил краешек рта. Не привык, чтоб за ним ходили, как за младенцем неразумным. В постели хворым не лежал, почитай, с того самого дня, как прежний хозяин вулкана его с горы своей погнал.
        Лисса помедлила чуть, потом кивнула. Подошла ближе, села на краешек лежака.
        - Но поесть тебе все же надо. Ты несколько дней лежал словно мертвый.
        - Позже, Лисса. День-то какой сейчас?
        - Ежели с той ночи считать, как ты тут остался, то вечер четвертого. Огневик заходил, сказал, через три четверти часа Отец-Солнце на покой уйдет, - затараторила, перескакивая с одного на другое. - Хорошо, что тут лежанка есть, а то мы бы тебя и вдвоем с Огневиком не дотащили, да и… - Протянул руку, накрыл ее пальцы, сжал, заставив на полуслове умолкнуть.
        - Благодарю тебя, Лисса. Знаю, что могла бы оставить меня с разбитой головой и никто бы за то не осудил.
        - Ты меня из костлявых рук Старухи-Смерти тоже отнял. Я не забыла. Да и неужто хозяина вулкана так легко убить можно? - хмыкнула и поерзала, будто на колючем чем сидела.
        - Убить не просто, но выздоравливал бы долго. Тело-то глупое, что ему… Гораздо хуже с духами злыми, что разум пытают. Ты духов тех прогнала.
        Вздохнула глубоко. Так, что платье на груди натянулось. Засмотрелся. А она заметила. Понял по тому, как щеки вспыхнули.
        - Ты Весту звал… - сказала и примолкла тотчас. - А потом уж меня…
        Губы сжал в линию. Не привык лишнее болтать. А себя запросто так не переделаешь, как ни пытайся. Но и так же знал, что сейчас молчать не следует.
        - Я ведь любил ее, Лисса, - произнес глухо, будто в горле что слова держало, не давало им на волю вырваться.
        - Не нужно, Редрик, - покачала головой, но он продолжил.
        - Ты ведь тоже Торвина своего любила.
        Кивнула только. А Редрику, повстречай он этого Торвина, захотелось тому нос расквасить.
        - А любовь, она такая. Кого ты в сердце впускаешь, уж оттуда ни за что не исчезнет. Найдет укромный угол, да там и останется.
        - Сердце человеческое, оно большое, Редрик, - заметила Лисса мягко. - И любви там много помещается. И к людям, и к миру вокруг, и к богам.
        Кивнул медленно, размышляя над ее словами.
        - Много-то много, да только иной кто возьмет да и больше остальных места займет, - проговорил задумчиво. - Мы с Вестой росли рядом, соседями были. С малых лет друг дружку знали. А когда ее и моих родителей хворь болотная унесла в один год, решили дальше вместе держаться. Вдвоем завсегда легче. Клятвы друг дружке дали, что в срединный майский день супругами станем. - Умолк и устремил взгляд в стену, вспоминая, как Веста ему рубаху вышитую подарила. Думал, ежели умрет, то в свадебном даре ее. Рубаху ту потом, после того, как к горе сунулся, выбросить пришлось, так обгорела да кровью заляпалась.
        - Не успели? - услышал робкое.
        Взглянул на Лиссу. Та широко раскрытыми глазами на него смотрела, словно не веря, что он будто старая бабка разболтался. Ну да ежели уж начал, надобно продолжать.
        - День жребия настал. - Свел брови, заново проживая тот день. - Судьи дочка вытянула его. Это уж я после узнал. А отправили к чудовищу из-под горы Весту.
        - А ты как же?
        - Старосте пришлось меня в остроге запереть. Но до того успел немало кулаками помахать, из судьи признание выбил, - усмехнулся невесело. - Впятером едва скрутили. А уж когда из острога выпустили, поздно было.
        - Тетушка Ирда сказывала, ты к горе ходил.
        - Ходил, - подтвердил, - да без толку. Хотел чудовищу из-под горы отомстить. За Весту, за всех девиц погубленных. Взял меч, что для воина одного выковал. Решил: ежели такова моя участь, пусть хозяин вулкана меня убьет. А жить мне больше незачем. Дурень… - осекся. Снова увидел Весту. Ветер лентами золотыми в ее косах играл, в глазах голубых небо отражалось.
        - И хозяин вулкана прогнал тебя?
        Хмыкнул Редрик.
        - Веста ко мне вышла и уходить велела. Сказала, что меня и не любила никогда, а в хозяине вулкана обрела свое счастье. Выжила она после ночи у Изначального Огня.
        - Неужто? - Лисса ахнула тихонько и пальцы к губам прижала.
        Редрик кивнул.
        - Почему - не спрашивай, то мне не ведомо.
        - Не стану. А дальше что было?
        - После и само чудовище из-под горы явилось.
        - И впрямь чудовище было?
        Редрик плечом дернул.
        - Такое же, как я. Ни больше ни меньше. Надавал мне, дурню, затрещин таких, что кубарем с горы катился, - усмехнулся горько. - Тетушка Ирда после два полнолуния со мной возилась, выхаживала, как кутенка, только на свет появившегося. Ложку сам не мог ко рту поднести.
        - А Веста?..
        Редрик сглотнул.
        - Последний раз ее уже мертвой видел.
        - Выходит… еще раз к горе пошел… - качнула головой. - Ну конечно, пошел, иначе б тут не сидела, - протянула невесело.
        - Думал я, Веста околдована, в толк не мог взять, что она хозяина вулкана и впрямь полюбила. И потому, как только на ноги встал, за новый меч взялся. Год я тот меч ковал, закалял его под лучами Отца-Солнца, в руках теплых Матери-Земли держал, хотел силой богов оружие напитать. Молитвы им возносил, чтоб они помогли чудовище из-под горы одолеть. А в один день проснулся - снова весна была, и яблони цвели, - вижу: лезвие меча будто инеем присыпано, и сполохи морозные на нем танцуют. Так и понял, что боги мне оружие против хозяина вулкана дали.
        - Убил ты его? - отняла руки от Редрика, схватилась за горло, словно ей дышать тяжко стало.
        - Убил. Да только битвой то сложно было назвать.
        Умолк Редрик, припоминая. Пахло яблоневым цветом, полуденные лучи Отца-Солнца глаза слепили, а небо таким ярким было, что скажи кому - не поверят. Редрик так хорошо тот день запомнил, что спроси его кто еще через сто лет - расскажет о том без запинки.
        - Сначала-то я у горы голосил, вызывал хозяина вулкана на честный бой, да только он на мой зов не ответил. Тогда уж я в чертог, что моей клеткой потом стал, вошел. Никто меня не остановил, никто не окликнул. Беспрепятственно ступал по владениям хозяина вулкана.
        - А Веста как же? Нашел ты ее?
        - Нашел. В саду яблоневом. Хозяин вулкана на руках ее держал. Бездыханную. Бледную. Простоволосую. - Редрик сглотнул. Пробовал разозлиться, как раньше бывало, когда о том вспоминал, да только злость подевалась куда-то. Только и осталась что ровная грусть, особенно после того, как недавно Весту счастливой видел. А сон то был или явь - поди пойми.
        - Тогда ты его и убил?.. - Лисса прошептала.
        Редрик кивнул.
        - Но чести в том мало. Он и не противился. Даже рад был. Тогда-то я того и не приметил, такая мной злость владела, а уж позже, когда вспоминал да думал… И только кто ж знал, что с его смертью проклятие ко мне перейдет… А ведь это проклятие, Лисса, - проговорил хрипло, голос не слушался. - Самое страшное проклятие. Одиночеством зовется. Нет мне места ни среди простого люда, потому как я теперь иной, ни среди охранителей, потому как лишь немногие против своей воли такими стали. Ты пр?клятым меня не зря назвала. Такой я и есть.
        Положила свои ладони поверх его - теплые, мягкие, нежные, живые, словно силу в него вливавшие.
        - Боги нам посылают только то, что мы пережить можем, Редрик. Большего не дадут.
        Музыкой его имя с ее уст сорвалось.
        - Прости меня, Лисса. За булочную, за то, что очаг твой разрушил… - Про очаг само вылетело. В памяти сполохами слова Лиссы вспыхивали про булочную, про дом родной, про ее воспоминания…
        Замотала головой решительно, косы из стороны в сторону заходили.
        - И ты меня тоже прости, Редрик. Не меньше твоего виновата. Когда в твоей кузне хозяйничала, только о своей обиде и думала, хотя и понимала, сколько любви и старания ты вложил, чтоб этой груде камней подобие дома придать. А я…
        - Не нужно, Лисса. Ты всего не знаешь.
        - А что знать должна?
        Пальцы ее обхватил.
        - Спустись, как Отец-Солнце на покой уйдет, туда, где костер жертвенный горел, когда тебя сюда привели.
        - Зачем? - свела темные брови.
        - Подруга твоя туда каждый вечер приходит.
        - Алана? - выдохнула, а он кивнул.
        - Она после Ночи Костров завела привычку приходить и склон горы слезами орошать. Ты поговори с ней, а то не ровен час гору слезами затопит, - чуть улыбнулся.
        По губам Лиссы мягкая улыбка скользнула. Видел, что под глазами ее темные тени пролегли. И не спала, поди, все эти дни толком.
        - Не о чем нам теперь разговаривать, - проговорила едва слышно, а сама взгляд на руку свою, что в его покоилась, опустила.
        - Ты сперва сходи, а там уж и решишь.
        - Отчего передумал? Помню ведь, как против был, чтоб в селение шла.
        - Огневик сказал, тебе правду знать нужно. Теперь-то я с ним согласен.
        Думал, выспрашивать начнет. Разомкнула коралловые губы, но вопрос с них совсем другой сорвался:
        - А ты как же? - глянула на него из-под длинных ресниц.
        - А я поем да с Огневиком потолкую. Есть о чем.
        - Сейчас позову его, а сама в купальню схожу. Лежанку-то ты себе здесь сделал, а вот купальню не догадался, - наморщила нос.
        Редрик улыбнулся. Улыбка, видать, вышла так себе, потому как Лисса на него едва ли не с беспокойством смотрела.
        - А ты разве не слышала, что хозяин вулкана в лаве купается?
        - Много чего про тебя говаривали, да не все правдой оказалось, - сказала, поднимаясь. Редрик подавил желание узнать, что ж правдой оказалось.
        - Лисса, - позвал.
        - М? - замерла в дверях.
        - Ты помни, что правда, как настойка полыни, горькой может оказаться. В сердце ее не пускай, так легче будет.
        - Настоящая правда, супруг, иной и не бывает. - Кивнула и вышла.
        Редрик только и успел подумать, что Огневик прав был - сдюжит девица.
        Глава 27
        Как же хорошо было в горячей воде понежиться! От Редрика не отходила ни днем, ни ночью, об одежде свежей и думать забыла. И теперь в купальне пару напустила такого, что не могла сказать даже, в какой стороне камин.
        Откинула голову на край ванны, глаза прикрыла. Мысли разные сновали. О многом передумала за те дни, что хозяин вулкана без памяти лежал. О том, к примеру, как важно прощать уметь. Обиды душу растравляют, в плен берут и разум, и нутро. Прощение всем нужно. Даже хозяину вулкана.
        Думала и о том, что прошлое надо в прошлом оставлять. Нет, не забуду никогда ни жизнь свою в селении, ни супруга своего первого, ни подругу любимую, но отныне то будет в сундуке памяти храниться. А уж как возникнет охота о жизни прошлой что вспомнить, достану, полюбуюсь, всплакну, может статься, да опять в сундук припрячу.
        Вздохнула глубоко. Смелость нужна немалая, чтоб дальше шагнуть.
        «А что дальше?» - пронеслось в мыслях.
        Жизнь здесь, в горе этой, с хозяином вулкана, вот что. Не случайно ведь говорят: ежели желаешь богов рассмешить - расскажи о наперед задуманном. Ну так и не стану ничего задумывать. Пускай идет все как идет. Раз богам угодно было, чтоб здесь оказалась и супругой Редрику стала, выходит, есть в том какой толк. Да и пока я жива - и другие девицы живы. Не осиротится больше ни одна семья. Дадут боги, проживу долго. От мысли той губы сами в улыбку сложились.
        На сердце легче стало, когда свою судьбу приняла.
        Теперь можно и к Алане спуститься. Любопытство так и жгло изнутри. Это что ж такое увидел Редрик в своих видениях, что переменил мнение и разрешил с Аланой встретиться. Он ведь про то не скажет. Выходит, ответ можно узнать, только к жертвенному костру сходив.
        Свежее платье надела, волосы у камина наспех просушила, заплела косу, лентой перетянула, плащ набросила и по ступеням каменным заспешила. Снаружи Отец-Солнце уж на покой ушел, сгустились тени, разбросали чернильные пятна по склону. Горный ветер свои прохладные пальцы в волосы запустил, заиграл полами плаща и юбкой платья, хотя на площадку не вышла, стояла в тени расселины, где меня Огневик встречал, когда к хозяину вулкана невестой пришла.
        Около пепелища, что от жертвенного костра осталось, - свечей зажженных с десяток. Пламя их колышется под ветром, изгибается, словно сбежать хочет. Стукнуло сердце, будто под дых кто ударил, - около свечей на коленях Алана стояла. По лицу блики скользят, светлые волосы по спине раскиданы, золотятся в неверном свете свечей. И это у Аланы-то, что никогда без лент в волосах из дому не выходила, не хотела, чтоб Арвир ее простоволосую увидел… А тут мало того, что кос не заплела, так еще и одна к чертогу чудовища из-под горы прийти не побоялась.
        В свете свечей увидела, как губы подруги шевелятся.
        - Знаю, Мелисса, что теперь уж тебе все едино, - донеслось с ветром. - Да только покоя мне нет до сих пор.
        Тесно стало в груди. Бедная моя подруга, любимая сестра, хоть и не по крови. Сколько же боли может вместить твое сострадательное сердце?
        Шагнула было к ней, протянув руки, да тут же опять в тень отступила. Слишком в памяти свежо было, как подруга от меня по ночному селению убегала. Не стоит пугать ее снова. Но как же хотелось подойти ближе, обнять, успокоить, сказать, что не зря заместо нее к хозяину вулкана пошла.
        - Виновата перед тобой не меньше я, - продолжала бормотать Алана. - Не должна была тебя отпускать, да только смалодушничала. Думала, с Арвиром смогу после случившегося быть, но и его, выходит, не знала толком. Не быть мне ни невестой, ни женой, ни матерью. Да и легче-то не стало даже после того, как Арвира прогнала…
        Примолкла Алана, утерла слезы руками. Не подозревала, что безмолвный слушатель у нее есть. А я все хмурилась. Неужто узнала, что Арвир в булочную мою приходил? Или соседи добрые чего нашептали?
        Отвлеклась от мыслей, когда подруга вновь заговорила:
        - Предательство не искупается ничем. Никогда. Только и остается верить, что уже сегодня встретимся с тобой, Мелисса, в Солнечных Лугах Матери-Земли под ласковой сенью Отца-Солнца. А уж как свидимся, загляну в твои глаза и укор немой станет мне вечной мукой…
        Тут уж не смогла в тени остаться. Вышла из своего укрытия, шагнула к Алане, уперла руки в бока.
        - Ты что это, Алана, удумала? Никак, ума решилась! О батюшке и матушке своих подумала? А что до глаз моих, можешь хоть сейчас в них заглянуть, там не один укор отыщется после таких речей!
        - Мелисса… - Алана как стояла на коленях, так и осталась, только голову повернула, меня заслышав, да глаза расширила. Потом зажмурилась, ладонями глаза закрыла и давай бормотать: - Мелисса, ты уж и забери меня тогда, так еще лучше будет - смерть принять от той, кого сама на погибель отправила, и…
        - Алана, на меня посмотри, - велела строго. Всегда с ней так говорила, когда она, об очередной проделке Арвира узнав, слезы лила. - Я на духа похожа не больше, чем ты.
        Подруга осторожно пальцы разомкнула, глянула через них со страхом.
        - Мелисса?..
        - Дотронься до руки моей, сама убедишься, что из плоти и крови.
        Протянула ей руку раскрытой ладонью вверх. Долго думала Алана, не решалась. Потом все же протянула дрожащие пальцы, коснулась едва. Я шаг сделала, заключила ее ледяную ладонь в свою.
        - Видишь, теплая, - улыбнулась ей. - Какой же я дух?
        - Мелисса, да как такое возможно-то?.. - жалобно произнесла. В глазах новые слезы налились. - Неужто колдовство какое?
        Пожала плечами. Колдовство - не колдовство, и сама не знала.
        - Изначальный Огонь меня не тронул. Сама бы дорого дала, чтоб узнать почему. - Потянула подругу за руку. - Поднимайся, на горном ветру и простуду схватить недолго.
        Алана качнулась, но на ногах устояла. На щеках ее мокрые дорожки от слез серебрились.
        - А хозяин вулкана как же? - прошептала, кинув опасливый взгляд мне за спину.
        - Супруг он мой. А вот, - сдвинула вверх рукав платья, - метка брачная. После обряда появилась.
        - А… а сам хозяин вулкана, - подруга голос до шепота понизила, - чудовище?
        Перед глазами лицо Редрика стояло: упрямое, решительное, будто из камня высеченное. А еще беззащитное, словно потерял что важное, - это уж когда болел. Много часов провела, его изучая.
        - В каждом из нас чудовище есть, ежели уж о том говорить. Большая трудность не дать этому чудовищу клыки показать.
        - Мучил он тебя, Мелисса? - еще тише Алана спросила и всхлипнула.
        Припомнила, как все тело в памятную ночь опаляло, только вот не от Изначального Огня близости. И даже сейчас, под ветром пронзительным, в жар бросило.
        - Ежели скажу, что мучил, солгу - и тебе, и себе.
        - А жрецы ведь сказывали…
        - Много они чего сказывали, Алана, - невесело улыбнулась, - да не все правда. Хозяин вулкана жизнь мне спас. Думала, и до обряда не доживу, но он выходил.
        Алана голову опустила, вырвала свои руки из моих, отошла на шаг.
        - Открыться я тебе должна, Мелисса. Я виновата, что ты здесь оказалась.
        - Нет, Алана, перестань, прошу. Слышала я, о чем ты говорила, да только не за что тебе себя казнить. Я по доброй воле к хозяину вулкана пошла и снова бы это сделала, ведь…
        - Нет, Мелисса, ты послушай меня, послушай, - заговорила Алана лихорадочно, поднимая голову. По щекам слезы влажные дорожки чертили. - Это из-за меня Арвир все придумал, понимаешь? Он с лекарем сговорился, тот настой смешал, из-за которого ты и заболела. А батюшка… батюшка мой тем настоем тебя напоил. Помнишь, как ты к нам после жребия пришла, он медовухи бочонок свежий из погреба достал?
        - Помню. - Деян и правда в тот вечер уж больно настойчив был, угощая.
        - Вот. Там-то этот настой и был. А уж когда ты заболела, Ульх и не думал тебя лечить. Потчевал настоем тем же самым, что кашель вызывает. Это мне все Арвир рассказал, когда ты невестой к хозяину вулкана отправилась. Я когда узнала, места себе найти не могла. И ни Арвира, ни себя с того дня простить не могу. Себя - за трусость, его - за жестокосердие. Хоть он и сказал, что заради меня это сделал, да только верится с трудом. Это как же в человеке столько злобы может таиться?.. - Алана дышала тяжело, словно каждое слово ей с трудом давалось. - Думала я, что меня твой дух покарал, когда в булочной сидела, о тебе вспоминала, а она возьми да вспыхни. Едва с батюшкой выбежать успели.
        Алана все говорила и говорила, а я припомнила бутылек в камине, что хозяин вулкана разбил. Выходит, узнал обо всем, потому и не дал мне настой тот выпить. И теперь-то наконец понятно стало, отчего булочную сжег - с гневом не совладал.
        - Ну вот. Теперь ты правду знаешь, Мелисса. Приму от тебя и ненависть, и…
        - Да как же я тебя ненавидеть могу, Алана! - Шагнула к ней, обхватила руками, прижала к себе. - Ты же мне все равно что сестра.
        - Не поступают так сестры, - глухо ответила.
        - Перестань, Алана, тебя я ни в чем не виню.
        - А должна! Должна!
        Отзывалась тоска Аланы в сердце безбрежной болью.
        - Так ведь жива я. И ты. Понимаешь?
        - Так ведь узница ты здесь, Мелисса… - ответила в тон.
        Отстранилась, заглянула в мокрые от слез глаза подруги. Еще несколько дней назад сама так думала, теперь же только головой покачала.
        - Любую мужнюю тогда узницей назвать можно, - вытерла со щек Аланы слезы.
        - Ты же и сама себе не веришь! - впилась пальцами в мои плечи. - Пойдем со мной, Мелисса! Сбежим!
        - Не могу, - покачала головой.
        - Из-за метки?
        - Из-за нее, да не только. Пока я тут, девицы могут спокойны быть. Моя жизнь теперь с этим местом связана. И с Редриком. - На удивленный взгляд Аланы пояснила: - Хозяина вулкана так зовут. - Решила не говорить, что он раньше человеком был. Не моя то тайна.
        - Вот видишь, Мелисса… Тем ты от меня и отлична. Я-то о других и не подумала даже…. Но ведь… правду мне скажи: он… не обижает он тебя?
        Помотала головой.
        - Ни разу не обидел.
        - Выходит… люб он тебе? - Алана губу кусала и на меня все смотрела.
        Заговорила медленно, старательно подбирая слова:
        - Сложно с ним, но с кем из мужей легко? Свою матушку спроси хотя бы, уверена, обратного она не скажет, - улыбнулась. - Ем досыта, сплю на пуховой перине, одета, обута. Приданое мне хозяин вулкана приготовил хорошее. За меня, Алана, сердце не терзай. Я свою участь приняла. Сама не ожидала, что жива останусь, так и жаловаться не могу.
        - Твердо ты решила здесь остаться?
        Кивнула только. Да и что тут скажешь.
        - Ты сама себя прости, Алана. А я тебя никогда ни в чем не винила. - Подняла руку ладонью вверх, не давая ей слова сказать: - С этого мига новая жизнь начнется. И у тебя, и у меня. Слышишь? - Подождала, пока кивнет. - А теперь возвращайся к батюшке с матушкой, извелись, поди. Только прошу: не говори о том, что здесь видела. Ни к чему это. Одной тебе я решила открыться, хотела еще раньше, да только ты от меня сверкая пятками убежала, - улыбнулась.
        - Так ведь жрец сказывал, что дух твой из-за слез моих упокоения найти не может… Вот я и решила… Глупая я гусыня.
        Привлекла к себе подругу, обняла. Ветер из глаз слезы выдувал, и за то была ему благодарна. Нельзя, чтоб Алана их видела.
        - Ты приходи иногда. На новую луну, к примеру. Ежели захочешь. Только одна. Тебя я всегда буду рада видеть. А в иные дни стану весточки тебе присылать.
        - Приду, Мелисса, обязательно приду. - Алана отстранилась. - Да вот еще что: Арвир недоброе замышляет против хозяина вулкана.
        - Арвир?
        - Я ведь его прогнала, после того как обо всем узнала… То ли на это он обозлился, то ли еще на что, да только по селению толки разные ходят. Арвир и на Ночи Костров в представлении показывал, как хозяина вулкана убивает, а теперь знаешь что удумал? По тавернам да трактирам расхаживает, байки сказывает, что у хозяина вулкана богатства под горой несметные хранятся и, ежели его одолеть, то добром этим завладеть можно. Народ-то навроде как слушает, да только никто не спешит на хозяина вулкана идти, за придуманные богатства погибать никому неохота. А Арвир, сказывают, уже и мечи прикупил. Из-за моря привезли ему. Он бахвалился, что лезвием в полете перышко перерубить можно. Ты супруга своего предупреди.
        - Предупрежу, Алана. Обязательно. Благодарю тебя. - Обнялись еще раз. - Свечу возьми, а то ноги на горной тропе переломаешь. - Наклонилась, чтоб одну из свечей взять, да так и замерла, когда увидела, что под ногами лежало. - Да неужто… - Тут уж слезы, и так с трудом сдерживаемые, из глаз полились.
        - Я одеяльце твое из булочной забрала, Мелисса. Хотела в память о тебе оставить, знала, как оно тебе дорого, а сегодня принесла, чтоб тут его оставить…
        Подняла единственную вещь, от родителей мне оставшуюся, прижала к сердцу, всхлипнула.
        - Лучшего подарка-то и не придумать.
        Алана свечу взяла, чье пламя на ветру извивалось, быстро губами до щеки моей дотронулась.
        - Свидимся еще, Мелисса.
        - Непременно свидимся.
        Кожу вокруг глаз от слез свело, пока вслед Алане глядела. Проводила взглядом, а как только фигурка ее скрылась из виду, развернулась и пошла к расселине, что в горе чернела.
        Глава 28
        - Твоих рук дело? - хмуро смотрел на Огневика, пока тот из котелка в горшочек глиняный бульон наливал. Аромат плыл такой, что у Редрика под ложечкой засосало, а в животе будто волк взвыл, только вот хотел хозяин вулкана с духом до возвращения Лиссы потолковать.
        Пока Лисса перед ним сидела, запрещал себе даже думать о том, кем она являлась, хотя теперь-то ясно понял, отчего глаза ее в первую же встречу знакомыми показались. Тогда-то даже мысли такой не допустил, а оно вон как обернулось. Однако ж можно ли доверять тому, что в бреду привиделось? Ежели б не Лиссы слова про одеяльце…
        - Отвар-то? Моих, моих, хозяйка-то с вами сидела, - голос Огневика из раздумий тяжких вывел. Дух уж горшочек с густым варевом ему протягивал.
        - Подожди ты с едой-то. Ответь сперва: твоих рук дело?
        - Какое такое дело, хозяин? - шаркнул ножкой Огневик, а сам все горшочек Редрику в руки продолжал упорно впихивать.
        - Не придуривайся, - Редрик горшочек отстранил.
        - Как придуриваться-то, ежели в толк не возьму, о чем это вы! - дух возмущенно всеми искорками засверкал. Знай его Редрик хуже, обязательно бы поверил.
        - Огневик, - только и сказал.
        Дух упрямо голову вскинул.
        - Вот хотите - в реке топите, хотите - водицей обливайте, да только куда ж это годится, когда ссоры да разлады в моих владениях! А перед охранителями позор какой, они ж сразу решат, ежели только заподозрят чего, что я со своими, значится, обязанностями не справляюсь, и уж тогда-то…
        - Кончай голосить, - оборвал его Редрик. - Что ты причастен к тому, что лежу тут как недужный, то мне и так ведомо.
        Дух отрицать не стал.
        - А это оттого, что буйствовать меньше надобно. Тогда и трещины да разломы появляться перестанут там, где им не место. И это я не только про стены.
        - Уймись и про одеяльце расскажи, - велел Редрик, скрывая раздражение и от горшочка варева уворачиваясь, который Огневик ему разве что в лицо не совал. - Да обожди ты со своим бульоном! - проворчал, вставая. Иного способа от навязчивого духа не видел избавиться.
        Покачнулся, потому как кузня перед глазами закружилась в хороводе. Ухватился за стену, зажмурил глаза, а когда открыл, все на привычные места встало. Разозлился, потому как за три десятка лет позабыл, что это такое - хворым быть.
        В тот же миг приметил: в кузне подметено, вещицы все расставлены, где им место, а камней у двери как не бывало. Только трещина над дверью так и змеилась.
        - Камни кто таскал? - спросил.
        - Кто раскрошил, тот и таскал, - буркнул дух. - А остальное уж хозяйка прибрала. Пыли тут намела столько, что я цельный день чихал да кашлял.
        - Сказочник, - проворчал Редрик и тут же, пока Огневик опять тараторить не начал, спросил: - Одеяльце вышитое помнишь?
        - Одеяльце? Какое такое одеяльце? - заюлил Огневик, а сам с горшочком в руках к дверям попятился. - Ежели холодно вам, хозяин, сейчас принесу одеяло-то. Есть у меня одно, теплое, на такой случай как раз, хотя уж и не скажу, когда в последний раз доставал его. Но вы не подумайте, я его просушу немедля, обернусь в один миг, и соскучать не успеете.
        - Не припомню, чтоб посылал тебя куда. Да и не о том спрашиваю.
        - А о чем же? Вы б, хозяин, вернулись в постель, рано встали. Головой-то сильно, кажись, приложились, - залепетал дух, а сам все к дверям отступал.
        - Дитя у Весты было? - спросил Редрик тихо. Но что-то, видать, в голосе такое было, что Огневик на месте замер.
        - Так ведь… того-самого… откуда ж…
        - Оттуда ж, - отрезал Редрик.
        - Хозяин…
        - Рассказывай. С начала самого.
        - Э-хе-хех, - вздохнул дух протяжно, переступил с ноги на ногу, горшочек на верстак пристроил, пробубнил что-то, опасливо глянул на Редрика.
        - Ну? - поторопил тот.
        Дух еще немного повздыхал, но все ж заговорил:
        - Хозяйка моя прежняя такая радостная ходила, когда поняла, что дитя у них с хозяином вулкана будет.
        - Выходит, она… - не смог Редрик договорить, слова с языка не шли, но дух и так понял, что он сказать хотел. Кивнул огненной головой.
        - Так все и было, хозяин, так и было…
        Редрик стоял, о стену опираясь. Кузня-то перед глазами больше не крутилась, а вот мысли сновали, что дикие пчелы. И голова от них точно так же гудела. Себя на том поймал, что не о Весте думает, а о Лиссе. Выходит, ничего ей не грозит. Выходит, ее жизнь от прихоти Изначального Огня больше не зависит. Застучало сердце под ребрами с надеждой, радостно.
        - И ни единого раза за три десятка лет ты не сподобился сказать мне о том! - кинул свирепый взгляд на Огневика.
        - А я что? - едва ль не подпрыгнул дух на месте от возмущения. - Мое дело маленькое - хозяину вулкана служить. Прежнему служил, теперь вот вам. Упрекнуть меня не в чем. Вот ежели завтра кто другой заместо вас придет, да новым хозяином вулкана станет, тогда уж и…
        - Хорош трещать. Дальше рассказывай.
        - Да что там рассказывать… В лечении не силен я, а то б, оно конечно, помог… Младенец-то на свет появился в срок, а вот супруга хозяина прежнего все силы отдала, чтоб жизнь ему - ей, точнее, - дать. Разродилась она тяжко, после того как день да ночь промучилась. Так ослабела бедняжка, что никакой самый умелый лекарь ее б не спас. Да и как тут лекаря позовешь… Хозяин-то прежний совсем обезумел от горя, не до дитя ему было. Отмахнулся, помню, от меня, будто я муха какая, да так и сказал, чтоб младенца ему на глаза не показывал. А потом-то и вы, хозяин, в гору заявились. Я как увидал вас на склоне горы с мечом тем сверкающим… Я ж, того-самого, не по злому умыслу дитя унес, а чтоб уберечь.
        - От меня, хочешь сказать? - недоверчиво Редрик протянул.
        Огневик глаза отвел, но говорить продолжил твердо:
        - В одеяльце дитя завернул вышитое, что хозяйка готовила, пока на сносях была, другим - из сыромятной кожи - обернул, дабы не обжечь ненароком, и снес в селение, оставил у подножия дерева. Растет там одно у Ильштара-то, корни у него сплелись что колыбель. Там дитя мирно спящее и оставил. Я, того-самого, решил, что, покуда вы с хозяином кулаками машете, мы там и переждем. А уж потом, как увидал, что из горы-то черный дым повалил, припустил обратно. Когда в гору вернулся, там уж… вы хозяином-то стали… А мой удел - хозяину вулкана служить, про то я уже говорил. Так, того-самого, все и было.
        - А дитя? - голос Редрика не слушался.
        - Я в ту же ночь к дереву вернулся, а дитя там и не было… По селению всю ночь сновал, искал, да так и не нашел. Решил, что подобрал кто, да в семью взял. А после случившегося-то подумал, так еще и лучше все устроилось.
        Редрик только головой покачал. Вот уж правду говорят, что пути богов так витиеваты да запутаны, что и злые духи ноги поломают. Однако ж все никак поверить не мог, что Лисса - дочь Весты и хозяина вулкана прежнего. Посмеялись над ним боги, жестоко посмеялись… Все, что до того было, как правду узнал, казалось теперь и неважным вовсе.
        Заметался по кузне.
        Как же он правду рассказать Лиссе сможет? Ведь он ее отца лишил… Отнял родной очаг, тот, что первым дается… Невзлюбили его боги, крепко невзлюбили.
        - Лисса, Лисса… - бормотал, расхаживая от одной стены до другой.
        - Того-самого, хозяин… - Огневик его окликнул.
        Редрик на него взгляд перевел.
        - Лиссе ничего не говори. Ни слова.
        - А хозяйке-то что за дело до случившегося столько лет назад? - протянул дух удивленно.
        - Поклянись, что от тебя она про ту ночь ничего не узнает.
        - Изначальным Огнем клянусь, - тряхнул головой Огневик. - А ежели узнать позволите: отчего скрытность такая?
        «Я ее отца погубил, думаешь, простит мне такое?» - едва не сказал. Не успел.
        - Редрик, - услышал тихое и радостное.
        Сердце подскочило к горлу, а потом вниз ухнуло. Обернулся - в дверях супруга его стоит, на устах улыбка сияет, согревает выстывшую кузню.
        - Смотри, что ко мне вернулось, - прошептала почти. - Алана уберегла.
        Редрик только тогда приметил, что к груди его супруга прижимает одеяльце детское. То самое, что в колыбели видел, пока в бреду метался. Теперь-то уж сомнений никаких не осталось. Перед ним дочь Весты и прежнего хозяина вулкана стояла, его супруга, с которой они Изначальным Огнем венчаны.
        - Лисса, - прошептал одними губами, а она рванулась к нему, спрятала лицо на груди, прижалась всем телом.
        - Знаю я, что ты для меня сделал, Редрик. Все знаю. Алана рассказала, - проговорила глухо, но радостно. - Ты бы сразу объяснил, я бы поняла…
        Редрик вздохнул только и руками стан супруги обвил, зажмурился крепко, зарылся носом в копну волос, втянул сладкий аромат сдобы. Вот так бы и стоять, ни о чем не думая, просто обнимать да чувствовать всей кожей ее присутствие.
        - Не хотел я, чтоб больно тебе было… - проговорил ей в волосы.
        - Теперь уж не будет, - отозвалась радостно, а Редрик только вздохнул и зубы крепче сжал. Услышал, как Огневик прошептал тихонько свое извечное «Э-хе-хех».
        Глава 29
        - Не вертись, супруга, не ровен час соскользнешь, - донеслось из-за спины ворчливое.
        - А ты держи крепче, - не осталась в долгу, - тогда и не упаду.
        Хмыкнул только и руками сильнее стан обвил. Жарко стало. Но приятный то был жар, согревающий.
        Спустя несколько дней, после того как хозяин вулкана поправился, ехали в селение Вильзмир, откуда Редрик родом был. И Веста. Хотел он узнать, отчего, когда в бреду лежал, селение видел. Так мне сказал. Вот только приметила, как глаза отвел, когда мне о том рассказывал. А уж какие у него на самом деле причины были - тайна, которую разгадать не смогла.
        С утра поклажу собрали и в путь после обеда двинулись. В горе Огневик за старшего остался. Отец-Солнце плечи теплым одеялом кутал, ветер горный щеки обжигал, а в кольце рук хозяина вулкана уютно было. Редрик тропы тайные знал, что к селению вели, потому встретить никого не опасались. Только и нарушал тишину наш разговор да перестук копыт коня.
        - Рассказывай скорее, что дальше-то было, когда в Вильзмир вернулся?
        - От любопытства извелась? - хмыкнул Редрик.
        - Самую малость, - поскромничала.
        - Ничего там интересного не было.
        - Ты расскажи, а я уж сама решу, интересно иль нет.
        - Что ж… - кашлянул, - когда силу хозяина вулкана получил…
        - На что это похоже было? Ты прости, что перебила, но страсть как любопытно.
        Молчал долго, только дыхание его и слушала.
        - Не смогу объяснить, Лисса… - заговорил наконец медленно. Видать, слова подбирал подходящие. - Даже спустя столько лет - не смогу. То почувствовать надо. Помню, как все тело в огне горело. Будто под самую кожу его запустили, в кровь и плоть. Мнилось, что изнутри жжет каждую кость… Схватил, помню, первую попавшуюся миску, глянул в нее, думал, кожу почерневшую на лице увижу… А увидел только глаза, в которых будто лавы плеснули.
        - И сейчас так же больно? - дотронулась кончиком пальца до обнаженной кожи на руке, что меня обнимала.
        - За три десятка лет выучился огонь в узде держать. А в тот день думал, ума лишусь, с такой силой пламя кусало. После Огневик сказал, что так огонь на прочность каждого нового хозяина вулкана проверяет. Поддашься ему - выпьет досуха, выжжет и будешь гореть вечность. А одержишь верх - сила присмиреет. Но тогда только одна мысль и была - к своим бежать. Думал, дурень, помогут чем… И понесся, как безумный, прочь от горы, обратно, в селение родное… Истинный дурень.
        Рассказывал Редрик о прошлом неохотно, но я только об одном мысленно и молила - чтоб не умолкал. И все же чувствовала, что не о всем он поведать может. Память его пробуждалась и с болезненной яркостью выдавала из прошлого всполохи. Представила, как, задыхаясь от боли, не понимая, что с ним творится, бежал за помощью к своим, и сердце обида за него когтила.
        - Прогнали?
        - Едва на вилы не подняли, как глаза мои увидели. Крик аптекаря жены до сих пор в ушах стоит. Ничего страшнее того крика с тех пор так и не слышал.
        - Выходит, поэтому ты меня не хотел в селение родное к Алане пускать. Думал, и меня точно так же примут. Не примут то есть…
        - И не приняли бы.
        - Может статься, и прав ты… И Алана-то едва-едва поверила, что я не дух… - протянула, размышляя.
        - О том и речь. Непонятное страх вызывает. А страх толкает на глупости.
        - Ты об Арвире? - Про ювелира и опасения Аланы я хозяину вулкана рассказала.
        - И о нем тоже. Такие, как он, прощать не умеют. Справедливости ради скажу, что и сам этому не до конца выучился.
        - Наговариваешь на себя, супруг, - улыбнулась. - Меня ведь простил.
        - Да то разве обида была, - усмехнулся.
        - Но с чего же Арвир так тебя невзлюбил?
        - Гордость я его ранил.
        - Это когда же? - Хотела обернуться, чтоб в лицо Редрика взглянуть, но едва не съехала со спины коня. Редрик проворчал что-то непонятное, подхватил меня, не дав упасть.
        - Было дело, - ответил. - Только меня и его то касается.
        По голосу поняла, что ничего больше не расскажет. Пришлось любопытство поумерить.
        - И как с ним быть?
        - Никого этот хлыщ не соберет.
        «Хлыщ, вон оно как», - подумала. - «Видать, что-то и впрямь случилось меж ними. Когда только?»
        А Редрик продолжал:
        - Уж больно люд простой боится чудовища из-под горы. И страх этот им в плоть и кровь вошел, как в меня огонь в ту ночь.
        - А ежели алчность пересилит?
        - Не пересилит. Страх вековой сильнее. А вот сам-то хлыщ, может статься, и отважится, да только пожалеет.
        - Но все же…
        - Не хочу я о нем сейчас ни говорить, ни думать, Лисса. И ты в голову не бери.
        Какое-то время в молчании ехали. Чувствовала, как руки у Редрика напряглись.
        - Селение-то случайно сгорело?
        - Как догадалась?
        - Думаю, супруг, не стал бы ты селение сжигать. Даже ежели б на вилы тебя подняли. К тому же сам сказал, что не в себе был от боли.
        Направил коня по тропке справа, путаницу ветвей рукой придержал, под которыми ехали, после того только заговорил:
        - Про вилы-то ты верно подметила. Схватились за них от мала до велика. Соседи вчерашние, сызмальства знавшие, квасом да медом угощавшие, теперь кричали, что злой дух в меня вселился, жрецов кликали. Да только те храбрецы и близко подойти не осмелились. Да я и ждать не стал. Память скрыла, как на окраине селения оказался. Последнее, что помню - в глазах потемнело, ну и ухватился за угол дома, чтоб не упасть да отдышаться. Только чувствую - дымом запахло. Глаза открыл, а из-под ладоней огонь валит. Дерево сухое вмиг занялось. Я давай кричать, чтоб из дома бежали, но тут уж силы вконец оставили - упал и тьма сомкнулась. Я в какой-то миг обрадовался. Думал - все.
        - А потом? - спросила, поняв, что продолжения не будет.
        - Очнулся на пепелище, а самому хоть бы что. Потом уж узнал… - умолк. - Да что там рассказывать… Сама можешь увидеть. Приехали.
        Поняла, что прав Редрик. И не приметила, как доехали, так его рассказ увлек. Тусклый свет заходящего дня багрянцем, будто кровью свежей, окрасил то, что перед нами лежало: пепелище да обгоревшие печные остовы - все, что от селения Вильзмир осталось. Тишина вокруг стояла, какой и на погосте не бывает. Там хоть вороны каркают, а здесь и им поживиться нечем - зола и прах, куда взгляд ни кинь. Даже стук копыт коня и тот Мать-Земля скрадывала.
        - Зря мы сюда приехали, - прошептала. Казалось неправильным даже звуком голоса притихший покой этого места нарушать. Почувствовала, как гусиной кожей руки покрываются, хоть хозяин вулкана и продолжал обнимать. - Так и мнится, что место это духами полнится.
        - Не бойся, Лисса, ежели тут и есть духи, не на тебя их злоба обращена.
        Сглотнула, но слюна горло пересохшее оцарапала. Жуткое место, проклятое. Мнилось, что в тишине притаился кто. Так и слышались крики зовущих на помощь. И раз мне так казалось, то каково же ему, Редрику?..
        - Поедем отсюда, - едва ли не взмолилась. - Безмолвие это недоброе.
        - И это та говорит, что Изначального Огня не испугалась, - протянул в ответ насмешливо.
        - Не найдешь ты здесь ответов, Редрик. Тишина не ответит. Нет у нее голоса. И памяти тоже нет.
        - Безмолвие тоже ответом станет.
        Сам с коня спустился, и без тепла хозяина вулкана вмиг в холод кинуло. Суровую решительность на лице его приметила. Не уедет. Пока ответов, за которыми приехал, не найдет, в гору не вернется.
        Хотела тоже с коня сойти, но Редрик только и сказал:
        - Не надо. Случись что - уедешь.
        - Не уеду.
        Хмыкнул только.
        В тишине, со всех сторон обступившей, будто сквозь густой кисель продвигались. Даже ветра здесь не было, а воздух раскаленным казался, словно сама Мать-Земля жар той ночи впитала и все никак его исторгнуть из себя не могла. Дышалось тяжело, а запах гари даже и за три десятка лет никуда не делся, напоминал о былом. И красок здесь не было никаких: только угольная да серая. И не росло ничего: ни травинки, ни цветочка. Даже небо нахмурилось, а Отец-Солнце за набежавшие тучи спрятался, точно не хотел смотреть на погибшее селение.
        Редрик вдруг у остова печи замер, что ничем от других, мимо которых ехали, не отличался. Думала, скажет что, но хозяин вулкана молчал и целую вечность на трубу печную смотрел, будто и впрямь ответа от нее какого ждал. Или знака.
        - Это мой дом был, - произнес наконец. - Думал, жену сюда приведу. Детишками его наполним. - Умолк надолго, потом на меня посмотрел. Сейчас-то я его как никто понимала. - Права ты была, Лисса. Нет у тишины памяти. Да только хочу все же осмотреться здесь.
        Вздохнула, перекинула ногу через спину коня, спрыгнула наземь, подняв столб густой пыли.
        - Куда это ты собралась, супруга?
        - Ноги размять хочу. Нам еще обратно ехать.
        - Не ходи далеко, - ответил. - Про метку помни.
        - Где уж про нее забудешь, - протянула.
        Видела, что мысли у Редрика другим заняты. А чем - в то меня посвящать не спешил. Что ж, и хозяину вулкана одному побыть надо. Воспоминания над ним реяли, то и без подсказки было видно. Неужто опять о Весте мысли покоя не давали, оттого и решил приехать?.. Покачала головой, не давая думам невеселым прижиться и завладеть разумом. Не стану мешать. Раз есть у Редрика охота душу себе растравлять воспоминаниями - пускай.
        Направила стопы по одной из боковых улочек. Сама не знала, куда иду и зачем. Появилась мысль к полю поближе выйти, что позади селения виднелось, там бы дышалось легче. Не могла больше в могильнике этом находиться. Слишком тяжко.
        Про Вильзмир у нас в селении разное говаривали. И что неупокоенные души тут на каждую новую луну зазывают путников, стонут сотнями голосов. И что ежели прийти сюда в майский день, когда селение сожжено было, своими глазами увидишь, как пламя бушует, а Старуха-Смерть пальцем костистым манит. Страшилки те передавались из уст в уста год за годом, да все новыми подробностями обрастали. Я в то не особенно верила, но от места, где столько люда за одну ночь домов лишились и жизней, старалась подальше держаться. И что здесь Редрику понадобилось?.. Кроме боли ничего тут не отыщет.
        От поля вожделенного отделяло меня всего несколько домов, вернее, то, что от них осталось. Так задумалась, что от неожиданности вздрогнула, когда из-за ближайшего остова печного чужак ко мне резво шагнул. Крик в горле застрял.
        - Вот свезло так свезло… Боги-то ко мне сегодня милостивы! - протянул и оскалился почерневшими гнилушками. - Ты кто такая будешь, девица? Говаривали, тут одни только духи и бродят.
        Сразу поняла, что ничего из встречи этой хорошего не выйдет, уж больно сальным взглядом незнакомец по фигуре прошелся. Я этот взгляд узнала - Арвир точно так же бывало смотрел.
        Отступила на шаг, юбку платья подобрала, развернулась резво, да только убежать никуда и не успела - не один чужак здесь оказался. Только когда в нос смрад гнили ударил, поняла, что попалась. Второй к груди прижал, захохотал, разрывая тишину этого места.
        - Точно не дух! - обрадовался. - Смотри-ка, какая теплая да душистая!
        - А ну пусти! - забилась в руках державшего, пытаясь желанную свободу обрести.
        - Как же я тебя отпущу, поймал ведь, - рукой уж под юбку платья лез.
        - Ты и мне, друже, кусочек от этого пирога лакомого оставь, - оскалился первый.
        - Оставлю, ежели сам все не съем, - опять захохотал второй.
        Извернулась, впилась зубами в плечо того, что меня держал. Взвыл подлец, ослабил хватку, рванулась от него, да только рано радовалась. Дернул за косу с такой силой, что опять на него упала. Зашипела сквозь зубы, а потом почуяла, как сталь горло щекочет.
        - Ты, милая, не трепыхайся, не то свою белую шейку да платье красивое кровью запачкаешь, - на ухо просипел. - Я девиц сговорчивых люблю. - Замерла. - Вот так-то.
        Задышала глубоко и часто. И угораздило же так сглупить! Такой беспомощной себя не чувствовала, даже когда Арвир в булочную пришел. Надо было с Редриком остаться. А теперь даже на помощь не смогу позвать.
        Только подумала о том, Редрик будто из ниоткуда появился. Налетел, как лесной пожар - чужака, что меня держал, легко отбросил, с хрустом, будто тот и не весил ничего. В первый миг и не поняла, что у горла больше стали нет. А когда осознала, Редрик с обоими уже разобрался: первый только стонал да руку нянчил, что хозяин вулкана ему из плеча выбил, ту самую, которой нож у моего горла держал, а второй кровью из разбитой губы дорожную пыль пачкал.
        - Не губи, добрый господин! - завыл тот, надувая губами кровавые пузыри. - Не знали, что девица с тобой.
        - Не у меня пощады просите. - Редрик первого за шкирку поднял, второго руку не выпустил, тряхнул обоих, да так, что взвыли хором. - У нее. - Хозяин вулкана на меня смотрел. - Что скажешь, супруга? Отнять у них жизни?
        - Прости, добрая госпожа, - заскулили насильники, - путники мы, давно женского тепла не ведали, вот и поддались искушению! То не со зла, а по наущению злых духов, которыми это место полнится!
        Коротко мотнула головой. Редрик понял. Кивнул мрачно. Развернул к себе обоих так, чтоб в глаза его огненные заглянули. Увидели. Хрипы в горле застряли. Точно упали бы, не держи их хозяин вулкана.
        - Еще раз что такое удумаете, приду за вами и гореть будете вечность. Супругу мою благодарите. Ваши жизни никчемные сегодня она пощадила.
        Выпустил их, свалились в пыль, да только ни благодарить, ни ждать не стали - на ноги вскочили и припустили так, что пыль столбом стояла еще долго.
        Редрик для острастки вслед им залп огня послал из раскрытых ладоней.
        - Чтоб бежали резвее, - сказал, потом ко мне обернулся. - Добавить бы к пепелищу их…
        - Оставь, Редрик. Будет. В другой раз подумают, прежде чем глупости чинить.
        - Как ты, супруга? - спросил тихо. Подошел ближе, к себе прижал, со щеки пальцем что-то стер. Потом до шеи дотронулся там, где лезвие ножа ее касалось.
        - Напугалась только.
        - Тебя одну-то и на миг оставить нельзя.
        Подняла на него глаза.
        - Благодарю.
        - Не за что. Ты супруга моя. Мой долг тебя защищать. Но в другой раз слушай, ежели велю рядом остаться.
        - Поучать теперь тоже твой долг? - бросила на него лукавый взгляд. Сердце не скакало больше как безумное, успокаивалось в объятиях хозяина вулкана.
        - А то как же, - усмехнулся.
        - Запомню. - Дотронулась до его руки, сжала. - Нашел ты что искал?
        Свел брови, печальная складка у губ залегла. А сам все по лицу моему огненным взглядом своим пробегался, и ощущалась как поцелуй эта ласка.
        - До того как почувствовал, что тебе помощь нужна, думал, зря сюда приехал. Я-то решил, духи, в бреду привидевшиеся, здесь взаправду обитают, а не в них и дело оказалось… - произнес непонятное.
        - А в чем же?
        - Время уж к вечеру, - сказал вместо ответа. - Возвращаться пора.
        Пошли обратно, туда, где коня оставили. Из-за нависших туч темно было, но Редрик дорогу находил так, словно при дневном свете шли. Уверенно шагал меж обгоревших печных остовов, будто до сих пор тут дома стояли, ему с самого детства знакомые.
        Когда до коня добрались, Редрик поднял голову, бросил взгляд в небо.
        - На горных тропах коню в темноте опасно идти. Заночуем в лесочке, есть тут неподалеку, - кивнул в сторону, в сгущающиеся тени.
        - Так и скажи, супруг, что в гору свою не хочешь возвращаться, - сказала со смехом, на коня усаживаясь.
        - Ничего-то от тебя не скроешь, супруга, - усмехнулся, а у самого глаза красным светом мерцали.
        Смутилась под его огненным взглядом и обрадовалась, когда позади устроился, а коня пустил прочь из селения. Оставались позади духи, глядели из темноты безмолвными тенями, но за нами пойти не могли.
        Вот бы и Редрику оставить здесь то, что его тяготит, что жить не дает да назад тянет. Только подумала о том и тут же мелькнула мысль: а не за тем ли сюда и ехал?..
        Глава 30
        - Не замерзнем? - протянула Лисса с сомнением, когда оказались в лесочке, где деревья недвижимыми темными пятнами стояли. Редрик ответить не успел, она и сама уж поняла, что сказала, и прыснула.
        - Уж со мной-то, супруга, холода можешь не бояться. - Редрик с коня поклажу снял, обвел поляну взглядом. Место хорошее - деревья вкруг стоят, а вон под теми елями можно и устроиться. Ежели дождь пойдет, их развесистые лапы защитят.
        - Ты тогда костром займись, а я снедью.
        Редрик только хмыкнул, в мгновение ока сухих веток да мха набрал, щелкнул пальцами, и тут же занялось веселое пламя, разгоняя тьму в дальние углы.
        - Твоя очередь, - сел, к стволу дерева, чьи корни Мать-Землю, как громадные кулачищи буравили, спиной прислонился, улыбнулся.
        Так и замерла. Редрик который раз значения этого взгляда не разгадал.
        - Что это с тобой, супруга? - нахмурился вмиг. - Когда так на меня смотришь, кажется, что пугаю тебя.
        - Не привыкла улыбку на твоем лице видеть.
        - Ну, раз страшная такая, больше тебе ее показывать не стану, - буркнул.
        - Дело твое, - пожала плечами, - но видела я вещи и пострашнее.
        - Это что же? - заинтересовался.
        Лисса из седельной сумки снедь доставала, что в дорогу собрала. Мех с квасом, две чарки медные, а потом и тряпица, в которую печево было завернуто, на свет появились.
        - Да вот вчера, как увидела, что ты в клюковник[1] мяса запеченного добавил, аж озноб пробрал. - Кинула на него хитрый взгляд, тут уж Редрик не удержался и захохотал, несмотря на все свои обещания.
        Лисса, улыбаясь, уже ему чарку наполненную протягивала да кусок пирога, до того разломив его на две большие части. Не мог и припомнить, когда ее радостной такой видел, хотя понял уже, что, прежде чем в гору к нему попасть, и веселье, и шутки любила. И сам обрадовался, что случившееся в селении не легло на ее сердце тяжестью. У него-то при воспоминании о том, как ее в лапах того стервеца увидел, до сих пор в глазах темнело от гнева. Ежели б не Лисса и ее безмолвная, но непреклонная просьба не трогать мерзавцев, оставил бы от них одни угли.
        - Чем сегодня потчевать станешь? - спросил, принимая из ее рук угощение. - Знаю, что еще до света встала.
        Намеренно пальцы ее чуть дольше в своих задержал. Лисса первая руки выдернула, глаза отвела. Обошла костерок, села напротив, так, чтоб их пламя разделяло. Редрику то не по нраву пришлось. Неужто его боится? Взгляды их встретились, сквозь огонь пройдя. Углядел, как на щеках ее румянец проступил, и тотчас успокоился.
        - Подсматривал? - вскинула темные брови, а у самой в глубине глаз отражавшиеся от костра языки пламени так и скакали. Понял, что дразнит его.
        Редрик отхватил от пирога кусок, прожевал, борясь с желанием едва ли не застонать от удовольствия.
        - Завсегда интересно смотреть, когда человек любимым делом занят, - ответил, сделав глоток кваса. - А ты свое дело любишь, это сразу видно, иначе б так вкусно не получалось, - отхватил еще кусок.
        Не ответила ничего. Улыбнулась краешком губ, отломила крошку пирога, положила в рот. Задумчиво прожевала, глядя в огонь.
        - Ну этим-то мы не сильно друг от дружки отличаемся. Ты уж не сердись, да только пока в кузне твоей сидела, не могла не рассмотреть вещицы, что ты сделал.
        - Ты о тех, что целы остались? - поддразнил.
        - Зато тебе теперь будет, чем вечерами зимними заняться, - не осталась в долгу.
        Снова рассмеялся.
        - Твоя правда.
        - Знай я раньше, что ты такую красоту способен сотворить, и не боялась бы вовсе в гору идти.
        - Я тебя пугать не хотел. Да только выучил уже, что с девицами лучше строже держаться, иначе от слез их деваться некуда будет.
        Помолчали немного. Лисса задумалась крепко. Видать, спросить что-то готовилась, да не отваживалась, а вместо того чтоб есть, пирога кусок пальцами крошила.
        - Неужто не пытался ты от проклятия избавиться? - сказала наконец. А он понял, что ее тревожит. И у самого на душе гадко стало оттого, какой ответ должен ей дать.
        - И не единожды.
        Глянула на него с надеждой. Знал Редрик, что через миг уйдет она из ясных глаз.
        - Я заново пытался точно такой же меч выковать, каким прежнего хозяина вулкана погубил.
        - Для себя?
        - Для себя, - подтвердил. - Перековал их больше десятка, да только все без толку - стоило лезвие к груди поднести, как оно плавилось. Не так-то просто оказалось убиться. Ни яд меня не брал, ни самый острый меч. Пробовал с горы вниз броситься, да только ветер каждый раз налетал и в грудь бил, откидывал обратно. Понял тогда: ежели Изначальный Огонь уж решил проклятие свое кому отдать - никуда от того не деться.
        - А невесты как же?
        - От моего желания и тут ничего не зависело. Изначальный Огонь ежели пробудился, только жертва его и притушит. На время. - Вздохнул. Чарку наземь поставил. - Я тебя, Лисса, не обманывал. Ежели и есть какой способ от проклятия избавиться - мне то неведомо.
        - А охранители? Те, про которых Огневик сказывал? Те, что на праздник прибудут?
        - Иные из них - и десятка не наберется - такие же узники, что и я. Кто смирился, кто рожден таким был и другой участи не желает.
        Кивнула. Устремила взгляд на огонь. В самую суть его смотрела, словно пыталась что неведомое углядеть. Редрик не мешал. Потом легонько шевельнул пальцами, чтоб от костра огненный мотылек оторвался. Отвлечь хотел, да еще о Ночи Костров напомнить. О той части, что до сих пор теплом в сердце отзывалась.
        Взмахнул мотылек алыми яркими крыльями, запорхал перед Лиссой невесомой искоркой. Она тотчас улыбнулась, его заметив. Пропала складка меж бровей. Лисса ладонь раскрыла, а Редрик пальцами чуть шевельнул, чтоб мотылек на руку ей опустился. Только на миг, кожу легонько пощекотать. После заставил огненного мотылька подняться в воздух, покружить рядом с Лиссой, за собой маня.
        Лисса взгляда Редрика избегала, только на мотылька и смотрела. Лисица. Поднялась, расправила платье, а потом к Редрику подошла. И только тогда глаза на него устремила, когда мотылек на его руку опустился.
        Смотрела Лисса на хозяина вулкана долго, будто решалась на что, а он не двигался - спугнуть ее боялся. И думал, что ошибался, - не похожа супруга его на Весту: ни нравом, ни чертами. Разве что глаза напоминали о той, что его никогда не была.
        Медленно протянул руку Лиссе и ждал: примет или нет. Лисса чуть уголки губ в улыбке приподняла и рядом с Редриком села. Опустила голову ему на плечо. Он тотчас стан ее рукой обвил и к себе прижал. Так и сидели, глядя, как искры пламени к темному плащу ночного неба улетают.

* * *
        Редрик вмиг проснулся - предчувствие опасности сон прогнало. С ним такое и прежде бывало, а в тот самый день, когда силу хозяина вулкана получил, обострилось. И хоть опасаться ему, казалось бы, нечего было, ощущению этому он доверял.
        Медленно снял руку со стана Лиссы, чтоб не разбудить. Ей волноваться ни к чему, защитить он ее сможет. Редрик давно такого покоя не чувствовал, как этой ночью с ней рядом. Только вот сейчас будто в грудь что толкнуло, заставило дрему сбросить.
        Костер так и продолжал ярко извиваться в ночной тиши - где ему затихнуть, раз Редрик не велел. Перевернулся хозяин вулкана на другой бок, изображая спящего, а сам глаза чуть приоткрыл, прислушался. И, кроме треска поленьев в костре, услышал за деревьями хруст веток, неразличимый почти. Только вот зверье не обманешь - где-то сорока стрекотала, предупреждая спящий лес об опасности, да конь Редрика всхрапнул испуганно.
        Затаился кто-то за деревьями, выжидал, когда хозяин вулкана с супругой легкой добычей станут. Услужливое ночное эхо донесло шепотки. О чем именно шептались - Редрик не разобрал, да и неважно то было. Знал, что добрые люди не станут во тьме, точно шакалы, прятаться.
        Редрик поморщился досадливо, когда увидел, как двое из-за деревьев показались. В темноте, что для его глаз и не темнотой вовсе была, разглядел вчерашних знакомцев - тех двоих, что Лисса пощадила. Не ушли стервецы, как им велели. Вот про то он Лиссе и толковал - натуру людскую не перекроишь, не переиначишь. Дан ведь этим двоим шанс был, а они его по ветру пустили. Что ж, выходит, сами свою судьбу выбрали. Только б Лиссу не разбудили. Ей знать о том, что дальше будет, не надобно.
        Наблюдал за этими двумя, готовый в любой миг вскочить, но не желая спугнуть их. Шептались, стервецы, подбирались ближе к нему и Лиссе. Сверкнуло лезвие ножа - попал на сталь отблеск пламени, предупреждая своего хозяина. Но Редрику и предупреждение не нужно было. Вскочил так резво, что не успели и опомниться. Второго Старуха-Смерть прибрала, еще когда первый наземь не опустился. Редрик замер и на Лиссу взгляд бросил. Она только во сне руку под щеку положила да бровью дернула.
        Также бесшумно Редрик сначала одного, потом второго на коня взвалил да отвез подальше, туда, где шумом погребального костра не смог бы побеспокоить супругу свою, но не столь далеко, чтоб метка потревожила.
        Охотно взвилось пламя, жадно проглатывая подношение. Редрик в красный тающий свет кострища глядел и думал, что, может статься, огонь-то этих двоих и очистит. Огню все едино: будь ты невинным иль последним злодеем - стихия такие тонкости не разумеет.
        Когда все кончено было, а завитки дыма в густое темное небо устремились, коня поманил за собой и обратно на поляну, где Лисса спала, вернулся.
        Подошел ближе, замер рядом и смотрел на спящую супругу. Она крепко спала и дышала ровно. Редрик надеялся, что хорошие видит сны.
        Вот и получил он ответ, за которым в Вильзмир поехал. Думал, духи, что в бреду привиделись, скажут ему, как дальше быть, да только они даже лучше сделали - показали.
        Лег рядом, сползший плащ повыше натянул, чтоб Лиссу укрыть, сверху руку положил, лицо в волосах супруги спрятал.
        Лиссе о случившемся не расскажет. Ей о том знать не надобно. Он свое слово сдержит - защитит ее. И от угроз, и от переживаний.

* * *
        Снежная мгла застлала все вокруг - холодная, густая, непроглядная. Двигалась сквозь нее, трясясь от озноба, и сама не понимала, как здесь оказалась. Хотела крикнуть, позвать на помощь, да только из горла ни звука не вырывалось, все плотное марево скрадывало. А потом из дымки чьи-то руки схватили, утянули в молочное ледяное облако. Лицо Арвира увидела, его глаза нахальные.
        - Да я ведь только приласкать тебя, Мелисса, маленько хочу. Тебе понравится, обещаю, - оскалился.
        - Не смей! - Толкнула его в грудь, отскочила, подхватила платье, бросилась в самую метель, хотя от холода двигалась едва. Да только убежать далеко не успела, прямиком еще в чьи-то руки угодила.
        - Вот свезло так свезло… Боги-то ко мне сегодня милостивы! - услышала знакомое. Дохнул гнилью тот мерзавец, что в Вильзмире врасплох застиг.
        - Пусти! - Рванулась и от него, отскочила в строну. И снова закружила меж застилающих взор белых хлопьев снега. Вьюга пуще прежнего разыгралась: бросала колкие иглы в глаза, жалила кожу.
        То слева, то справа лица мелькали: Арвир ухмыляющийся, Деян с кубком медовухи, лекарь Ульх с плещущейся в склянке настойкой, опять Арвир…
        Вскрикнула и снова заметалась в белой мгле. Как же мне выход найти?
        Вьюга диким голодным зверем взвыла, забралась под платье студеными руками, норовя все тело льдом сковать. Бежала сквозь нее, понукаемая мерзлыми стрелами, искала сама не зная что, да никак отыскать не могла.
        - Лисса! - донеслось знакомое из самого сердца метели.
        Редрик?..
        Замерла, стараясь отдышаться. Дыхание изо рта морозными клубами вырывалось, обжигало льдом горло, студило грудь. От слишком глубокого вдоха боялась на осколки разлететься. Озноб по телу гулял, не давал с места сдвинуться. Хотелось только одного - лечь здесь, в пушистые снежные сугробы, и уснуть под завывания и стоны вьюги. Только знала, что нельзя. Ежели остановлюсь, тут свою погибель и найду.
        - Редрик… - выдохнула.
        Белые снежные мухи лицо жалили, да только все равно разглядела в самом сердце метели красную точку, будто кто костер развел. Бросилась на этот огонек, а вьюга с новой силой запуржила, стараясь помешать мне хозяина вулкана отыскать.
        - Лисса!
        - Редрик!
        Медленно шла вперед, прикрывая лицо рукой. К нему. Снежная буря почти с ног сбивала, дышать все труднее становилось, чьи-то голоса в белой мгле хохотали, выли, буйствовали. Снежные иглы по щекам били, рвали платье, путали волосы. Ничего уже от холода не чувствовала, знала только, что должна дойти. Там тепло, там огонь, там Редрик, который защитит, не даст в обиду, обогреет.
        Новый порыв злого стылого ветра сбил с ног. Почувствовала, как падаю, да только никак упасть не могла - летела куда-то. В бездну, на дне которой ждал лишь студеный мрак.
        А потом вдруг тепло разлилось, вошло в тело жаркими лучами, обняло огненными руками.
        - Лисса!
        Открыла глаза, и только через несколько мгновений поняла, что не было ни холода, ни вьюги, ни ветра, ни снега. Редрик, нахмурившись, и с тревогой, в огненных глазах плескавшейся, смотрел на меня. Рядом костер потрескивал. Всхлипнула, прижалась к хозяину вулкана, чтоб согреться, вдохнула смоляной запах его тела и только тогда убедилась - ушел кошмар.
        - Ну, будет, будет, - шептал в волосы, прижимая к себе все крепче. - То только сон был, Лисса. Нечего тебе бояться. - Гладил руками по спине, посылая струйки тепла. - Что ты видела?
        - Холод. И стужу. Я бежала и сама не могла понять, что ищу, - вздохнула судорожно.
        - Холод? - странно изменившимся голосом спросил.
        - Вьюга и метель мешали мне… - запнулась, подбирая слова, - тебя отыскать.
        - Меня? - отстранился, обхватил мое лицо жаркими ладонями. В глазах багряные искры полыхали, обжигали теплом. Но после стужи, от которой сердце, казалось, останавливалось, жар этот приятен и желанен был.
        Вместо ответа легонько пальцами его пальцев коснулась, а потом обвила руки вокруг шеи Редрика, притянула ближе, приникла всем телом, вскинула голову и прижалась губами к его. Подалась к нему, как цветок к Отцу-Солнцу тянется.
        Редрик ежели и опешил, то лишь на миг. Не смог удержаться, принял брошенный ему вызов - накрыл мои губы своими, но целовал так осторожно, словно вся из воздуха состояла. Да только мне того мало было: жаждала вкусить его пламени, как в памятную ночь, впустить в кровь силу огня, испить стихию.
        Оторвалась от его губ, тяжело дыша, опустила руки на грудь хозяина вулкана, принялась завязки рубахи распутывать.
        - Не должны мы, Лисса… - проговорил хрипло. Взял за плечи сильными руками, отстранился, поднялся и даже на шаг отошел, лишил тепла своего тела. А ведь именно это и было сейчас необходимо! Когда к нему прижалась, в сердце будто тепла плеснули.
        - Не должны? - сама себя тотчас мысленно выругала за то, как в голосе обида явно прозвучала. Знать, все о Весте думает. Другой-то причины и быть не может.
        Нахмурилась, раздумывая, сказать или нет, уперла взгляд на него и проговорила тихо:
        - Знаю, есть такая любовь, что даже Старухе-Смерти не по силам ее забрать и…
        - Лисса, - шагнул ближе. Видела, как дышит тяжело, отчего рубаха на груди натягивается. - Да не в том дело!
        - А в чем же тогда?
        - А вдруг… - зачесал пальцами волосы, в которых красные искры пробегали осколками пламени. - А ежели… дитя будет? Лекаря ведь в гору не позовешь…
        Почувствовала, как ледяная лапа, что сердце сдавила и горло, разжалась. Усмехнулась горько. Поднялась, подошла к хозяину вулкана, коснулась пальцами щеки.
        - А тут уж надо мной боги горько посмеялись, Редрик. Я… я ведь потому замуж и не пошла больше… - Отвела взгляд. - Не один ты одиночеством проклят.
        Вмиг притянул к себе, укутал руками, прижал к груди.
        - Не прокляты мы больше, Лисса. Слышишь? Когда двое друг у друга есть, нет никакого проклятия.
        - Правда? - выдохнула.
        Поцелуем ответил. Его губы моих коснулись - неожиданно, мягко, настойчиво. И словно поток тепла влили в продрогшее тело. Каждым кусочком естества чувствовала поцелуй хозяина вулкана - пылкий, жаркий, дарящий надежду, дающий силу. Впускала в себя огонь с радостью. Пускай бежит по крови, пляшет свой дикий танец на каждой частичке кожи, согревает пламенными руками. Разрасталось в сердце тепло, теснило грудь, переполняло до краев томительным ожиданием. Помнила, как хорошо было в брачную ночь рядом с Редриком, а тогда-то ведь смерти ждала.
        Плащ наземь упал, а за ним и платье мое, и рубаха Редрика со штанами. Вдвоем опустились на травяной ковер рядом с пунцовыми лентами костра. Они лишь сильнее вспыхнули да затрещали.
        Примкнули друг к другу. Прерывистое дыхание хозяина вулкана приятно щекотало кожу, пока раскрытыми губами по шее скользил. Гладила его крепкие плечи, выгибалась навстречу его рукам, а внутри будто тугой узел завязывался.
        Сплелись и слились воедино. Огонь, дрожь, страх, обрывки воспоминаний - все смешалось в рдеющем пламенном вихре. Так близки стали, что невозможно и понять было, где кончалась сама я, а где начинался он. Казалось, слышу, как сердце Редрика с моим говорит.
        - Посмотри на меня, Лисса, - сказал вдруг, оторвавшись от моих губ.
        Распахнула глаза, чтоб с пылающим взглядом Редрика встретиться. Взор его багряным светом мерцал. Ласками одаривал, а сам все на меня смотрел. А я, вместо того чтоб смутиться, жадно его нежностью наслаждалась, впускала огонь хозяина вулкана, играла с ним, возвращала обратно. А после, когда затихло пламя, и только костер потрескивал, лежала, обвив тело Редрика своим. Чертила пальцем узоры на его покрытой каплями пота груди, а он спину мою гладил, посылая горячих змеек по коже.
        Говорить не хотелось. Да и не знала, что сказать. Во всем теле истома разлилась. Знала только, что никогда еще так спокойно и защищенно себя не чувствовала. Закрыла глаза. Теперь уж не боялась ночных кошмаров. Уверена была, что Редрик им подкрасться близко не даст.
        [1] Овощной суп с добавлением клюквы.
        Глава 31
        Приподняла веки, когда лучики Отца-Солнца сквозь кружево ветвей просеивались, весело танцевали на листьях. Зажмурилась на миг и услышала тут же:
        - Выспалась?
        Повернула голову - Редрик на меня смотрел. Поняла, что не только проснулся. Как долго он вот так лежал и лицо мое изучал?
        - Жаловаться не на что, - вздохнула радостно.
        В уголках губ Редрика едва заметная улыбка притаилась. Не привыкла, что хозяин вулкана улыбаться может. Оттого и выражение лица его менялось совершенно.
        - А тебе хорошо ли спалось, супруг?
        - Давно так славно не спал, - усмехнулся, потом, будто вспомнив о чем, улыбку с лица спрятал да искры лукавые в глазах притушил. - Только ехать все одно нужно, Лисса. Изначальный Огонь надолго без присмотра оставлять не след.
        - Давай еще немного себя свободными почувствуем, - потянулась лениво, чувствуя, как Отец-Солнце ласково лица касается.
        - Я тут вот что подумал, - заговорил Редрик. Я тотчас на него взгляд устремила. - После праздника, что для охранителей устраивается, мы с тобой гору ненадолго покинем.
        - Правда? - обрадовалась.
        - Отчего ж неправда? Большой беды в том не будет. Огневика оставим за порядком присматривать, а сами поедем…
        - Куда же? - подхватила. Хорошо было вот так лежать и мечтать, как из оков вырвешься.
        - Да вот хоть на ярмарку середины лета, что в Ольтаре устраивают. Селение дальнее, да и плащи нас скроют.
        Привстала на локте и на хозяина вулкана смотрела. Солнечные зайчики по его лицу пробегались, а глаза казались алыми.
        - Редрик, это было бы и впрямь ч?дно.
        - Но на праздник для охранителей пойти придется, Лисса, - вмиг стал серьезным, - потому как традиция это, а охранителей обижать нельзя, да и тебя представить как должно следует…
        Положила ладонь Редрику на щеку, провела ласково. Щетина пальцы царапала.
        - Мне ведь платье понадобится, помнишь?
        Редрик хмыкнул. Ленивая улыбка приподняла уголок рта с правой стороны.
        - Будет тебе платье. Да не одно.
        Накрыл мою ладонь, сдвинул к своим губам, одарил поцелуем. Побежали колкие мурашки по плечам. Ахнула от неожиданности, когда Редрик меня на спину мягко толкнул, а сам сверху оказался.
        Вспыхнуло пламя, затанцевало в его и моей крови, распустило жгучие цветы на коже, побежало по чувствам. Шептала имя Редрика вновь и вновь, вдыхала его тягучий смоляной запах, изгибалась в его умелых руках от терпкого наслаждения и знала, что прав он был - не проклята больше. Не прокляты.

* * *
        Отец-Солнце еще выше поднялся, когда наконец друг от друга оторвались. Я на животе лежала, подперев одной рукой подбородок, а другой Редрика кормила ягодами земляники, что Огневик в дорогу надоумил взять.
        - Так-то мы до горы и вовсе не доберемся, - усмехнулся хозяин вулкана, норовя губами не ягоду поймать, а кончик моего пальца.
        Я хохотала, на хозяина вулкана смотрела, а сама нет-нет да и замечала, что еще вчера он задумчив был, а сегодня только улыбается. Неужто вдвоем проведенная ночь так его изменила?.. Или после, во сне что видел? Уверена была, что ответа на этот вопрос так и не узнаю.
        - Ну все, пора нам, супруга, - решительно сказал Редрик, поднимаясь. Сила воли у него сильнее моей была, стоило признать.
        - Умыться бы не мешало, - вздохнула и из волос травинку вытащила.
        Гребень не догадалась с собой прихватить, не думала, что на ночь задержимся, а косы-то за ночь основательно подрастрепались. От неожиданности взвизгнула, когда Редрик на руки подхватил и зашагал меж деревьев.
        - До самой горы так понесешь? То-то удивление будет, ежели увидит кто, - снова засмеялась.
        - Ручей там есть, - улыбнулся. А потом добавил: - Бесстыдница.
        Льнула к нему, а сама все ту ночь вспоминала, когда точно так же на руках нес к Изначальному Огню.
        Ручей и впрямь с другой стороны поляны бежал. Неширокий, но глубокий, сверкающий и такой густо-синий, что и сама бы не поверила, своими глазами не увидь.
        Редрик в воду зашел и только там руки разомкнул, позволив соскользнуть вдоль своего тела. Это телу его очень понравилось, сразу заметила. Щеки точно вспыхнули, почувствовала, как зажгло, а Редрик только хмыкнул. И кто еще из нас двоих бесстыдник?
        Студеная вода мне до стана доходила. Прижалась к хозяину вулкана, едва зубами не стуча.
        - Холодно, - пожаловалась.
        - Огонь-то тебя разбаловал, супруга, - засмеялся, потом ладонями вдоль моего тела провел, медленно, дразня. Вслед за его руками мнилось, что и кожа краснеет от смущения.
        Когда Редрик ладони в воду опустил, почувствовала, что вода горяч?й становится, и пар от нее поднимается.
        - Теперь-то тепло тебе? - уточнил насмешливо.
        - Еще немного - и сварюсь, - ответила, глядя на него из-под ресниц.
        Отошла чуть дальше, там, где вода холодная была. Набрала пригоршни и в хозяина вулкана плеснула. Захохотала, когда и в меня брызги ответные полетели. Как дети малые друг друга водой окатывали, хохоча. Метки брачные на его и моей руке сверкали, будто огнем подсвеченные.
        Редрик стремительно ближе подскочил, заключил в объятия, обхватил лицо мое ладонями, заставляя на себя смотреть.
        Дышал тяжело, на лице капли воды блестящими крапинами застыли, на губах улыбка блуждала.
        - Опять скажешь, что возвращаться пора? - облизала губы, на которых тоже вода была.
        - Как есть - лисица, - покачал головой и к губам приник.

* * *
        В гору возвращались к вечеру. Обвела последний раз взглядом поляну, где столько радости испытала. Хихикнула стыдливо. А потом подумала, что стыдиться-то и нечего. Редрик - супруг мой. А даже ежели б и супругом не был… Тотчас головой покачала. Вот уж не думала, что такие мысли забредут.
        Скрепила плащ брошью, к коню подошла. Редрик сумки через спину коня перекинул и теперь стоял замерев. Заглянула сбоку и приметила, что в пальцах кольцо вертит. Обручальное. Мое.
        Решение долгим не было.
        - А я-то думаю, где его потеряла, - протянула руку раскрытой ладонью вверх.
        Редрик на меня взгляд перевел. Ни слова не сказал, надел кольцо на палец и, руку мою сжав в своих ладонях, поцеловал.
        Когда снова глаза поднял, в них будто переменилось что - видела невысказанную печаль да безмолвную тоску.
        - Что такое, Редрик? - спросила тихо, не выдержав его пристального взгляда.
        - Ничего, Лисса, - покачал головой. Поняла, что хотел рассказать о чем, да передумал.
        Нахмурилась, когда отвернулся. С этой стороной его натуры - все держать в себе - еще только предстояло примириться. Хоть и говорят в народе: молчание - золото, да только у болтуна иной раз что и вырвется дельное, а у того, кто в себе все держит, поди угадай, что на сердце.
        Вздохнула, осознав, что дело это не одного дня, предстоит еще Редрика приучить о своих печалях рассказывать. Работа трудная ожидает, это ясно понимала, потому как проще немого о своих бедах говорить научить, нежели того, кто все в себе держал три десятка лет. И уж тем паче хозяина вулкана, что сейчас руку мне протягивал, чтоб на коня подсадить.
        Вскоре покидали приютившую нас поляну. Редрик рукой повел, костер вмиг погас, будто и не горел вовсе. Поляна тотчас неприветливой и осиротевшей стала. Но мне-то в кольце рук Редрика уютно было.
        - Куда ж мы? - удивилась, заметив, что он коня по другой дороге отправил, не по той, которой сюда добирались.
        - Объедем, - ответил коротко.
        Почему - не сказал. Ну да я уж уяснила: ежели про что не хочет говорить - не станет. Откинулась на плечо его, вздохнула. Он мой вздох по-своему истолковал.
        - Не печалься, супруга. О грядущем думай.
        - О празднике?
        - О том, как вдвоем в Ольтар поедем. Сказывают, из-за моря съедутся на ярмарку песенники и гусляры, а еще сказители да скоморохи.
        - Что мне до тех сказителей. Лучше ты расскажи что-нибудь, Редрик.
        - Рассказчик из меня не самый умелый.
        - А ты по-простому. Как есть.
        Призадумался, но вскоре спросил:
        - Какой же тебя историей потешить, супруга?
        - А вот хоть бы про детство свое.
        Хмыкнул.
        - Ну, тогда и от тебя ответный рассказ потребую.
        - Договорились.
        Половину пути до горы Редрик о своем детстве и родителях рассказывал. А потом и про Весту. Я было словно струна напряглась, когда ее имя услышала, да только Редрик говорил спокойно, вспоминая Весту, будто старого друга. О проказах совместных припоминал, и только.
        Зря на себя наговаривал - рассказ его лился стройно, ладно. Я то хохотала, то вопросами закидывала, чтоб еще что поведал. А уж потом и сама ему все выложила - и про сиротский дом, и про службу у старосты, и про жизнь с Торвином. Про супруга своего первого выболтала так споро, что осознала это, уже закончив. И много легче стало. Даже с Аланой откровенно не говорила, как тяжко было, когда Старуха-Смерть Торвина в свои костлявые руки прибрала. Редрик меня понял, потому что сам потерял того, кто был сердцу мил.
        Время уж к ночи спешило, когда к чертогу хозяина вулкана подъехали. Россыпь звезд да рожок полумесяца путь освещали.
        - Устала? - спросил Редрик.
        - За утро притомилась.
        Смех хозяина вулкана эхом пошел гулять.
        Стоило коню на тропку, что к горе вела, ступить, ветер холоднее стал. Налетел из ниоткуда, захлопал полами плаща, растрепал черную конскую гриву.
        - Зябко что-то, - сказала поежившись.
        Редрик не ответил, только сильнее плащом меня укутал да обнял крепче. Вмиг согрелась, но щеки все одно холодком покусывало.
        - Гости у нас, - произнес Редрик хмуро.
        Вмиг осознала, про кого говорит. Тотчас и письмо вспомнила, и сон свой. Хоть жрецы и говаривали, что сны - порождение злых духов и доверять им не след, призадумалась.
        - Гостья, ты хотел сказать, супруг? - протянула.
        - Гостья, - подтвердил.
        Ничего больше не стала говорить. Гостья так гостья. Пусть ее и заботит, что так рано пожаловала.
        «Свалилась, как снег на голову», - почти весело подумалось. Но все ж таки червячок сомнения в груди шевельнулся - как эту самую гостью Редрик примет? Обрадуется ли?..
        Когда к жилым покоям поднялись, Редрик меня за руку потянул, в свою спальню.
        - Моя дверь напротив, - напомнила.
        - Супругам вместе спать положено, в одной постели. Или путаю что? - спросил хозяин вулкана серьезно, будто и впрямь ответа ждал.
        - Надеюсь, супруг, постель-то у тебя достаточно широка для двоих.
        - Ты же стройная что осинка, уберешься.
        Смеясь, в покои вошли. И тут же смех на губах замер.
        В кресле у камина погасшего девица сидела. Тонкая, бледная до хрустальности, но статная. Кожа у нее так и сверкала в свете тех свечей, что в покоях гореть остались. На молочных волосах венец серебрился. Мерцал он огнями и казалось, изо льда соткан, как и платье белоснежное у незваной гостьи. С плеч накидка из меха такого белого спадала, что аж глазам больно стало.
        «Ну точно невеста», - подумалось.
        Поднялась девица навстречу, окинула взглядом светло-голубых, прозрачных, как лед под лучами Отца-Солнца, глаз хозяина вулкана.
        - Редрик, мой огненный, как и обещала, прибыла с горными ветрами, - проговорила страстно и шагнула навстречу хозяину вулкана. - Одари же поцелуем, покажи, как рад видеть.
        В мою сторону красавица и взгляда не кинула, и бровью светлой не повела. Я руки на груди сложила и стояла, ждала, что Редрик скажет.

* * *
        Редрик на Лиссу взгляд метнул. Супруга его сложила руки на груди и смотрела почти что весело. Лисица.
        Хозяин вулкана Вее кивнул, взял ее руку, коснулся губами кончиков пальцев.
        - Приглашение неужто раньше времени прибыло? - спросил, выпустив ее пальцы. Вея губы скривила. Приветствием недовольна осталась. - Мы гостям рады, да только к празднику еще мало что готово.
        Видел, как на мраморном лбу Веи морщинка залегла.
        - Неужто послание мое затерялось? - протянула удивленно.
        Понял Редрик, что лукавит. Все-таки три десятка лет ее знал. Потому хозяин вулкана на это решил и вовсе ответа не давать.
        - Знакомься, Вея, - обвил стан Лиссы рукой, притянул ближе, - супруга моя перед Изначальным Огнем - Мелисса.
        Взглянула на Лиссу удивленно, будто только сейчас приметила. Окатила мимолетным ледяным взглядом.
        - Супруга, хм, - тонко улыбнулась. - Всем известно, что супруги у хозяина вулкана долголетием не отличаются.
        - На здоровье не жалуюсь, да и как тут занедужишь рядом с огнем-то, - весело отозвалась Лисса, прежде чем Редрик успел Вею приструнить.
        - Мелисса жар Изначального Огня выдержала, а уж это-то о многом говорит, - сказал, посмотрев на супругу, у которой в глубине голубых глаз отблески свечей плясали. - Мелисса, это Вея, охранительница снегов и морозных ветров, подруга моя старинная.
        - Так уж и старинная, - отмахнулась Метелица и рассмеялась ломким смехом. - На правах друга, Редрик, оплошность твою прощаю, - голосом так «друга» выделила, что уж у самого недогадливого и то сомнений бы никаких не осталось о смысле того слова.
        - Надолго в наши края? - Редрик спросил.
        - До праздника, а там видно будет, - с вызовом ответила.
        - Уж не обессудь, Вея, но развлекать тебя покамест некому. Охранители лишь через несколько дней прибудут, а мы с Лиссой в иные заботы погрузимся.
        - Я себе развлечения найду, не соскучаю, - усмехнулась. Редрику эта усмешка куда как не по нраву пришлась.
        - Э-хе-хех, того ж самого, проспал, как есть проспал! - В покои Огневик вкатился огненным шаром. - В очаге, думаю, дай отлежусь, туточки ведь огонька нет, стужа стылая, мороз мерзлый!
        - Огневик! - обрадовалась Лисса.
        - Прощения просим, хозяин и хозяйка! - Дух около ног Лиссы замер и смотрел, докладывая, только на нее: - К празднику, того-самого, все через два-три денечка уж готово будет. Все, как вы сказывали, так и сделал!
        Лисса улыбку прятала. Духу она никаких указаний не давала, и об этом им троим было известно. Понял Редрик, что Огневик так Лиссу защитить пытается, а Вею нарочно вниманием обделяет.
        - Огневик, про праздник мы с тобой после поговорим, а сейчас гостью нашу проводи в свободные покои и устрой, ежели у нее охота будет остаться, - велела Лисса.
        - Будет, - царственно Метелица кивнула. - Северные ветра по указке не летают.
        Огневик воинственно запунцовел всеми искорками разом, однако ответил куда как вежливо:
        - За мной, значится, ступайте, госпожа Метелица.
        На Огневика она даже не посмотрела, взмахнула полой накидки и за духом не спеша пошла. Когда с Лиссой поравнялась, на плече Метелицы, там, где мех накидки был, две бусины глаз вдруг появились, а потом поднялась белоснежная головка, оскалила острые зубы.
        - Это что же за зверек такой? - не утерпела Лисса. Ладно хоть пальцы к нему тянуть не стала. Редрик, предостерегая, на стане супруги руку сжал.
        - Зверек этот, Мелисса, снежной лаской зовется, - ответила Метелица, замирая рядом. - А укус ее… Впрочем, у всех должны быть тайны, - усмехнулась нехорошо.
        Ласка пуще прежнего зубы обнажила, не то заворчала, не то зашипела на Лиссу. Редрик пальцами щелкнул, оторвалось пламя, полетела огненная струйка да в нос ласку ударила. Та от обиды зашипела было, а потом снова на плече хозяйки улеглась.
        - На всякий снежок свой огонек найдется, - заметила Лисса.
        - А вот тут соглашусь, - Метелица такой взгляд Редрику послала, что он сразу смекнул - не сладко придется, покуда она здесь.
        Кивнула Вея хозяину вулкана и вышла.
        - Гости-то все такие нравные будут? - спросила Лисса весело, едва дверь за Метелицей закрылась.
        Редрик хмыкнул.
        - Охранители все со своими духами-помощниками прибудут.
        - Я не про духов, супруг, - протянула Лисса.
        - Знаю, - выдохнул, к себе ее привлекая. - То недолго продлится, Лисса. Праздник поскорее устроим, а он и идет всего-то вечер да ночь.
        - Хорошо бы так, - вздохнула. - Устала я, только и мысли, как бы под теплое одеяло лечь.
        Редрик кивнул, пальцами едва уловимо пошевелил. Огонь в камине с готовностью полыхнул, словно стосковался по своему хозяину.
        - Ложись, супруга, уж я тебя обогрею.
        Лисса хмыкнула только, повела плечом, плащ сам на пол опустился. Редрик усмехнулся, на руки ее подхватил и в постель понес.
        Глава 32
        - Да говорю ж вам, богатства несметные в той горе хранятся! - Арвир девке, в трактире прислуживавшей, рукой махнул, чтоб еще медовухи несла. - Приходи да бери!
        - Экий ты простой, Арвир! Приходи да бери! - передразнил Илмар. - А хозяина вулкана ты куда задеваешь, пока мы его золотишко брать будем?
        Арвир зубами с досады скрипнул. Ежели б в другой какой день, точно б нос лесорубу расквасил, а теперь дружбой раскидываться не след.
        - А его я на себя беру! - Арвир кулаком в грудь ударил. Та отозвалась глухим стуком. - На себя! Мечи у меня ладные! Добрая сталь! Лучшая! Из-за моря! - Каждое слово ударом подкреплял.
        - Мечи-то это, конечно, хорошо, - подал голос Прон, бочкарь из соседнего селения, - да только против люда простого. А хозяин вулкана куда как не прост.
        Бочкаря нестройным гулом голосов поддержали.
        Арвир помянул нехорошим словом в мыслях хозяина вулкана. Экий мерзавец! Такого страху навел на селения! Но Арвир-то знал, сердцем чуял: есть у него слабое место. Не может не быть. Осталось только остальных в том убедить. Он уж две седьмицы кряду с самой Ночи Костров в умы людские мысль эту закладывал, да только люд туп и трус оказался. Не желал с мечами на хозяина вулкана идти, хоть ты тресни, даже ради сокровищ, Арвиром придуманных. А ежели и можно чудовище из-под горы как одолеть, так это всем миром. Арвир ясно понимал, что в одиночку даже с самым крепким мечом навряд ли хозяина вулкана победит, хоть и кривился при одной мысли о том. Вот бы раздобыть такое оружие, чтоб на равных против чудовища из-под горы пойти…
        Но чего нет, того нет.
        Потому и молчал теперь, сдерживал порыв трусам этим носы порасквашивать. Главное сейчас союзников найти, чтоб они на себя внимание хозяина вулкана отвлекли, а уж там-то Арвир и…
        Что ж тут поделать. Жертвы в любой войне случаются. Арвир своих знакомцев - самых крепких парней - не впервой за две седьмицы в Ильштар зазывал, сулил угощений горы да медовухи море. Вот и этим вечером, впрочем, как и в остальные, знакомцы-то вроде пили да ели, но, стоило Арвиру про хозяина вулкана и сокровища его несметные речь завести, куксились и разговор переводили.
        - Да от обычного человека-то ничем он и не отличен! - Арвир голос возвысил.
        - А тебе про то откуда знать? - усомнился Илмар.
        - Знаю. И все тут. Или ты в моих словах усомнишься?
        Лесоруб не ответил ничего. Помнил, как Трил кровью в этом самом трактире умывался.
        - Да ежели и так, - рассудил Прон, - хозяину вулкана огонь подвластен. А у нас что? Куда ж с мечами против огня-то?
        - Не только сталь у нас против огня.
        - А что ж еще? - удивился Прон. - Неужто колдовство тебе какое ведомо?
        - Лучше! - Арвир кивнул гордо. - У нас сердца горячие да руки крепкие.
        - Ну я свою голову против огня ставить не рискну, - протянул Илмар. Загудели парни согласно.
        - Да доколе мы это терпеть станем! - Арвир из себя вышел. Вскочил, лавку, на которой сидел, пинком в другой угол трактира послал. Прон до рта кружку с медовухой так и не донес. Так-то вот. Теперь все взгляды на Арвира были обращены, и он втолковывать принялся, решив с другой стороны зайти: - Наших же девиц отдают чудовищу из-под горы на потеху уж сколько лет кряду. И никто не ведает, каким мучениям их чудовище подвергает. Неужто не освободим девиц, сестер да матерей будущих от этакой напасти?
        - Друже, - примирительно Илмар заговорил, сделав глоток медовухи, - так ведь раз-то в пяток лет и стерпеть можно. К тому ж селений-то восемь, пока там до каждого свой черед дойдет…
        - Предки наши трусили, и мы забоимся? - не дал договорить Арвир. - Доколе в страхе жить будем?
        - Куда как хуже выйдет, ежели сейчас пойдем на хозяина вулкана, а он всех нас переколотит да селения сожжет, - высказался молчавший до того Михей.
        - Не сожжет, - Арвир заверил. - Как увидит, на что гнев людской способен, забоится.
        - Арвир, сядь, выпей еще медовухи, съешь рыбы вяленой да послушай, - пекарь Кром бороду огладил. Молчал до того, только речам Арвира внимал. Он здесь самый старший был, потому к его мнению обыкновенно прислушивались. Вот и сейчас все стихли. - Голова-то у тебя, Арвир, горячая, да не забывай, что одна.
        - Я не трус!
        - А не о том и речь. Хозяин вулкана нас в обычный день и не донимает вовсе. Будто и нет его. Ну находит раз в пяток лет охота у мужика девицу себе заиметь. А кто б отказался? Я б и каждое лето на новую девицу согласен был, да только не предлагает никто, - захохотал Кром. Его тотчас остальные смехом поддержали.
        - А ежели сестра твоя или соседка невестой к нему пойдет?
        Все замерли, ожидая ответа Крома. Он опять бороду огладил, словно из нее ответы кто ему подсказывал.
        - Потому-то умные девицы стараются поскорее замуж и выскочить, - Кром палец вверх воздел. Парни согласно закивали. - А самые мудрые только сыновей рожают!
        Тут уж грохнул такой хохот, что стены трактира едва устояли.
        - Знать, не пойдете против хозяина вулкана? - Арвир тяжелым взглядом парней обвел, когда смех стих. Каждый, на ком глаза его останавливались, голову опускал. Только Кром взгляд Арвира выдержал. - Так и будете, как щенки трусливые по своим норам отсиживаться?
        - Ты уж не серчай, Арвир… - протянул Прон. - Да только Кром прав. Проще девок заставить одних сыновей рожать, нежели к хозяину вулкана за здорово живешь соваться.
        - Трусы вы! - едва не взвыл Арвир. - Трусы проклятые!
        - Может статься, и трусы, зато живые, - буркнул Прон, да только Арвир уж не услышал.
        Вышел в ночь и решительным шагом к горе направился. Грудь злоба распирала.
        - Проклятущий! - погрозил в сторону черневшего вулкана кулаком. - Все равно найду способ с тобой расправиться. Всеми богами клянусь!

* * *
        Редрик дождался, пока Лисса уснет. Было у него одно дело - не успел он ей ожерелье и серьги доделать к празднику. Самая малость осталась. Он и камни подобрал в цвет ее глаз - яхонты. Голубые, будто сойки перья.
        Оделся бесшумно, дверь прикрыл, Огневику знаком велел в покоях быть. Дух понимающе кивнул, в камин скакнул и там затаился. Теперь Редрик спокоен был - Лисса под надежной защитой.
        Спустился хозяин вулкана в кузню, закатал рукава рубахи, чтоб не мешали, взялся за ювелирный молоточек - работа предстояла тонкая, торопливость тут не нужна. Хоть Лиссу под охраной Огневика и оставил, все же в огне горна нет-нет да посматривал на спящую супругу.
        Молоточек тоненько постукивал, звенел в тиши кузни, вилась под его ударами замысловатая вязь в узоре серег. Редрик сосредоточен был, потому не сразу и приметил, что не один уже.
        - Знала, что здесь меня ждать будешь, - услышал за спиной. Весь огонь в кузне вмиг погас. Редрик одним взглядом его снова зажег.
        Отложил молоточек, обернулся - перед ним Вея стоит. Из одежды на госпоже Метелице одна накидка меховая.
        - Зачем пожаловала?
        - Уж тебе ли не знать, - усмехнулась и плечом дернула. Накидка мягко на пол сползла. Белое тело Метелицы словно снежинками было присыпано, искрившимися в отсветах огня.
        Редрик головой покачал. Подошел ближе, поднял накидку, набросил девице на плечи.
        - Прикройся, Вея. Простудишься.
        У Метелицы губы обидой дрогнули.
        - Что ж это выходит, Редрик? Не ты ли призывные взгляды на меня бросал? Думаешь, не приметила?
        - Вот уж не уразумею, где ты призыв разглядела, - буркнул хозяин вулкана, складывая руки на груди. Недоволен был. Время сейчас тратит, вместо того чтоб делом заняться.
        - Что случилось, Редрик?
        Хозяин вулкана в толк взять не мог - перед ним непонимание разыгрывает или и впрямь не разумеет.
        - У меня теперь супруга есть.
        - И что ж с того? Ничего не узнает она, ежели об этом печалишься, - кивнула в сторону горна, где облик Лиссы спящей в пламени отражался, - вон как сладко спит. И дела ей до тебя нет.
        - Это не баловство какое, Вея. Изначальный Огонь нас венчал. В Лиссе моя жизнь, - сказал Редрик просто и понял, что правда то.
        - Изначальный Огонь вас венчал… Вон оно что… Ну надо же, как хозяин вулкана заговорил, - протянула Метелица насмешливо.
        - Мелисса - супруга моя перед богами и Изначальным Огнем. Другого не дано, - повторил.
        - Хозяин вулкана всегда сам себе господином был, - шагнула ближе, провела по щеке Редрика пальцем, - неужто из-за какой-то девчонки ты от нас окажешься, от того, что меж нами было? Да скажи ты только слово, Редрик, и супруга взгляда твоего огненного бояться станет. И все будет, как прежде. - Прильнула вдруг к Редрику, на грудь его ладони положила, повела ниже. По коже Редрика морозный узор побежал.
        - Ни к чему это, Вея.
        - Как же так, Редрик? - прошептала, продолжая ладонями по телу его скользить. - Неужто не люба тебе больше?
        Когда-то Редрику и впрямь казалось, что Вея прохладу приносит, жар его мятущегося, покоя не находящего сердца остужает своими прикосновениями. Теперь же все переменилось. Подобное с подобным должно быть. А в Лиссе тот же огонь, что и у Редрика в крови бежит.
        Хозяин вулкана терпение потерял, схватил Вею за горло, сжал пальцы. Она изумленно глазами сверкнула, но губы приоткрыла.
        Редрик нахмурился.
        «Игрой она, что ли, все это любовной считает?» - подумал с досадой, вслух же произнес:
        - Ежели говоришь, что успела меня хорошо выучить, выходит, знаешь: решения своего не переменю, - произнес раздельно. - А моей супруге либо уважение выказывай, либо уходи. Отношения такого к ней я терпеть не стану.
        Оттолкнула Редрика, впилась неверящим взглядом.
        - Гонишь меня?
        - Не гоню, а выбор предоставляю.
        - Нет, Редрик, то не выбор, то условие!
        - Называй, как хочешь.
        Дрогнула ресницами.
        - Да ведь мы же друг дружку три десятка лет знаем. Иные-то столько и в браке не живут.
        - Правильно ты, Вея, сказала - в браке. Мы с тобой в браке не были.
        - Вот как! - свернула льдом во взоре. Ежели у Лиссы глаза были, как весеннее небо, теплые, то у Метелицы из них холодом дышало. - Да узы наши крепче брака были!
        - Я тебе, Вея, благодарен за то, что нас связывало. Да только разница вся в том, что мы с тобой в ту пору оба свободными были. Когда охота возникала, тогда и встречались. Ты уйти вольна была в любой миг, так же, как и я. И обоих нас то устраивало. Теперь изменилось все.
        - Из-за девки безродной, выходит, отказываешься от того, что тебе предлагаю?
        - Лисса в мой род вошла.
        Видел Редрик, что поверить не может. Искала в его лице что-то да не находила.
        - Да неужто влюбился хозяин вулкана? - пропела насмешливо, а у самой голос выше стал.
        - А ежели и так, - ответил, пожав плечами. И когда осознал то, на сердце радостно стало. Словно кто на раны сердечные подул, сшил их толстой прочной небесно-голубой нитью.
        Фыркнула Метелица да головой покачала, рассыпав волосы по плечам.
        - Только одного такого глупца и встречала. Предшественника твоего. Плохо он кончил. Припоминаешь?
        Поморщился Редрик. Знал, что намеренно так говорит. Обида сердце ей разъедает.
        - Глупец не глупец, да только без Весты он бы и жить не стал. Он себя дал жизни лишить. Я тебе о том сказывал. Припоминаешь?
        - Выходит, и ты бы свою жизнь ради нее отдал? - кивнула в сторону горна, а у самой глаза почти звериной яростью полыхнули.
        - Выходит, что так, - ответил Редрик просто.
        - Неблагодарный! - выплюнула вдруг зло. Пальцами с такой силой накидку свою сжала, что они белее снега стали. - Да знаешь ли ты, кто тебе все это дал? - повела свободной рукой.
        - Предшественник. Думал, мы это выяснили уже.
        - Предшественник, - передразнила. - Я тебе это дала! Я!
        Редрик брови свел.
        - Иди спать, Вея. Разговор этот смысла не имеет.
        - Вот как? Что ж, я тебе сейчас все поясню, Редрик, раз ты сам до сих пор не уразумел! Кто, ты думаешь, помог тебе хозяина вулкана прежнего одолеть? Боги, которым и дела нет до людских терзаний? А вот и нет! Я это была! - кричала почти и голос злобой звенел. - Меч твой кто заговорил? Тоже я!
        - Врешь, - обронил Редрик.
        - Врут только те, кто выгоду желает получить! А я гордость твою мужскую хотела пощадить, вот и молчала столько зим!
        - Я меч сам выковал, молитвы богам цельный год возносил, - сквозь зубы Редрик проговорил, а сам шаг к Вее сделал.
        Та пламя в его глазах приметила и оскалилась почти.
        - Молчали твои боги, плевать они на тебя хотели, так-то вот! У богов своих забот полон рот, куда им о простом кузнеце из захудалого селения думать! - выкрикнула в лицо Редрику. - Увидела я тебя, когда хозяин вулкана едва дух из тебя не выбил. И решила, что помогу его одолеть. Забавным мне это показалось.
        - За мой счет позабавиться решила, выходит? - тихо Редрик спросил. Зубы едва размыкал, чтоб говорить, такая злоба его душила.
        - Разногласия у нас с ним были, чего уж скрывать.
        - Отверг он тебя?
        - Он? Меня? - вскинула удивленно брови и расхохоталась, да только смех невеселым вышел. - Он мне нужен был, как снег прошлогодний! Предшественник твой жизнь мне задолжал. Был у меня давным-давно возлюбленный. Бросил он однажды вызов хозяину вулкана, да проиграл. С тех пор я только и думала о том, как отомстить. А месть сладка, только когда соперник твой теряет что-то для него поистине важное. Заговорила я меч на хлад и стужу, чтоб ты хозяина вулкана убил.
        - А Веста как же?
        - Девицу его мне бы ничего не стоило в ледяное изваяние обратить, да только все само свершилось. Мне и пальцы студить не пришлось. А вот ты, Редрик, - вновь шагнула к нему, - ты с лихвой долг вернул. Отомстил и за меня тоже.
        Редрик умолк. Да и что тут скажешь? Он ведь хотел хозяина вулкана погубить, Весту освободить, а боги его молитвы и услышали, дали желаемое. Одну только Вею в том винить несправедливым будет. Он не меньше ее в случившемся виноват.
        - Уходи, - велел устало. - Лети к себе на север, дальше наши дороги сами по себе пойдут.
        - Редрик, - протянула к нему белые руки, но под его взглядом дотронуться не решилась, - потом-то все иначе стало. Приглянулся ты мне. Слышишь? - спросила почти жалобно.
        - Нет, Вея, - покачал головой. - Тебе не я нужен, а хозяин вулкана. Будь я простым кузнецом, ты бы и глазами в мою сторону не повела.
        - Что ж, твое право так думать, - отступила на шаг, вскинула голову. - Помни только, что меч-то любому заговорить можно, лишь бы держать его умел.
        - Ты, Вея, меня не запугивай. Ступай себе.
        - На празднике свидимся, - обронила напоследок.
        Знала, что запретить он ей не сможет. Традиция есть традиция. Ежели хоть одному охранителю в доме в ночь праздника отказать, другие не одобрят.
        - Свидимся, Вея.
        Глядел в огонь и ждал, пока Метелица гору не покинет. Ветра горные взвыли на десятки голосов, а потом смолкли. Только после того Редрик вновь к работе вернулся.
        Глава 33
        - Неблагодарный! Неблагодарный! Неблагодарный! - вторила Вея ветрам, что у горы завывали. Пролетела в потоках студеного ветра над верхушкой вулкана, борясь с поселившимся в сердце гневом, а сама только и мечтала о том, как бы снегом засыпать и саму гору, и тех, кто внутри.
        За три десятка лет Вея привыкла Редрика своим считать. Хоть и не венчаны они ни огнем, ни льдом были, все ж знала, что он в ней нуждается. Тепла-то в их встречах, может статься, и недоставало, а вот искры ледяные да огненные так и летали. Потому на прием столь холодный, что хозяин вулкана оказал, Метелица не рассчитывала. Льда ей и своего, видят белые снега, хватало. И смекнула тут же, что прошлого уж не вернуть. Ничего не будет, как прежде.
        Приметила Вея, каким взглядом Редрик на Лиссу смотрел. На Вею так же тот глядел, что проклятый предшественник Редрика сгубил. Метелица сразу уразумела: ежели и была у них с Редриком связь, все эта девка разрушила. В глазах ее бесстыжих сразу вызов приметила.
        Супруга.
        Изначальным Огнем венчаны.
        Мелисса.
        Захохотала, но смех яростью полнился. Никто не смеет отвергать госпожу Метелицу, охранительницу снегов и морозных ветров, и на дверь ей указывать, будто девке какой из селения.
        Никто.
        - Пожалеешь еще Редрик. От дара, какой я тебе предложила, не отказываются, - прошипела, прищурившись.
        Побушевала еще немного, потом себя в руки взяла. Не след охранительнице снегов так себя вести. Сама ведь всегда говорила, что месть с холодным сердцем надо готовить. С предшественником Редрика так и вышло - мщение в свое время свершилось. Сейчас торопливость тоже не нужна.
        «К М?року или Люту лететь? Оба без девиц, оба с проклятиями совладать пытаются…» - призадумалась, купаясь в холодных объятиях ветров. - «Навещу Морока, Лют уж больно с хозяином вулкана дружен, да и пес его ласку мою не любит. Морок же себе на уме. После с ним вместе и на праздник явимся», - решила.
        Только хотела руками взмахнуть, чтоб ветра ее на запад несли, да приметила у подножия горы движение.
        - Смотри-ка, Снежа, никак гость к хозяину вулкана пожаловал, - поскребла ногтем приподнявшуюся с плеча ласку. - Узнаем, что ему здесь понадобилось. Авось пригодится.
        Взвыли студеные ветра, понесли свою госпожу к подножию горы. Там, за камнем большим, молодец пристроился да на гору поглядывал, время от времени к меху прикладываясь. Ветер до Веи запах медовухи крепкой донес. Метелица над молодцем пронеслась, подула легонько, так, чтоб у него волосы растрепались. Тот и бровью не повел, закутался только в теплый плащ, да на голову капюшон накинул.
        - Надо же, подготовился, - протянула Вея насмешливо, приказывая ветрам сильнее да громче взвыть.
        Забрались ветра парню под плащ, вздули его колоколом, загуляли по телу. Развеселившись, Вея пальцами щелкнула, морозная искорка молодца в самый кончик носа ужалила. Метелица думала, парень деру даст, ан нет. Так и остался сидеть у камня.
        - Ишь ты, проклятый, как злобствует! А чего ж не огнем-то? - процедил только сквозь стучащие зубы и кулаком вулкану погрозил.
        Тут уж Вея не смогла любопытства удержать - в вихре снежинок явилась пред молодцем. Тот, благо что сидел, даже рот открыл. А в глазах удивление с восхищением перемешано. Это-то на израненное сердце Веи медом полилось.
        - Ты кто таков будешь? - спросила, оглядывая вскочившего на ноги парня. Сразу подметила, что не простой селянин, а из зажиточных. Ладный, чистый, в одеждах добротных. Видно, что ест досыта, спит на чистых перинах и золото у него явно водится.
        - А кто спрашивает? - подбоченился тот.
        Вея цепким взглядом к парню присмотрелась. Крепкий. Куда как крепкий. Не чета, видят белые снега, Редрику, но, ежели должным образом подготовить…
        Тонко улыбнулась Метелица, подумав, что ее-то мольбы боги уж точно услышали.

* * *
        - А кто спрашивает? - подбоченился Арвир, а у самого глаза на лоб едва не полезли от красоты девицы, что перед ним стояла и ответа требовала.
        «Ну точно снежинка», - ему подумалось. - «Эх, вот бы с такой по Ильштару пройтись, Алана-то бы вмиг обратно прибежала. Тут-то б я ей и показал!».
        - Гляди-ка, смелый. Смелость я уважаю. - Обошла его красавица кругом, провела пальцем по щеке. У Арвира вмиг губы онемели. Это ему куда как не по нраву пришлось. - Меня Веей кличут.
        - А меня Арвиром, - проговорил, стряхнув оцепенение. - Что ж ты в такую ночь тут позабыла, Вея?
        - А ты?
        - Дело у меня.
        - Какое?
        - А тебе что за охота знать? - спросил Арвир, а у самого, как в глаза ледяные красавицы глянул, едва сердце не остановилось. Но где это видано, чтоб он перед девкой пасовал, пускай даже и такой ладной!
        - Сказывают, чудовище из-под горы тут обретается. Неужто не боишься?
        - Девки пускай боятся, - сквозь зубы Арвир проговорил.
        - Вон оно как… Неужто любимую он у тебя забрал? - продолжала выспрашивать Вея.
        - Ежели б любимую отобрал, тут ему и смерть, - прищурился Арвир. - А я… - осекся, раздумывая, как лучше сказать. - А я хочу селения и девиц от напасти этакой избавить! Так-то вот!
        - Против хозяина вулкана хочешь пойти? Один? - удивилась Вея.
        Арвир пуще прежнего грудь выпятил, чувствуя себя распоследним храбрецом.
        - Один, - тряхнул льняными кудрями. - Звал подмогу, да в селениях трусы одни. Сидят и трясутся, что заячьи хвосты, за свои жизни жалкие!
        - А ты, выходит, не боишься?
        Арвир хотел было, как парням в трактире, ответить, но, в лицо Веи заглянув, смекнул, что тут иначе повести себя надо. Чутье подсказало, что не за просто так девица эта про хозяина вулкана выспрашивает. Сила от нее чувствовалась.
        Не зря, ох не зря Арвир портки просиживал под горой уж сколько ночей. Неужто увидели боги его страдания и смилостивились? Сердце в груди глухо застучало. Облизал губы и сказал:
        - Страх есть. Но не он мной повелевает.
        Вея кивнула. Ответ ей по нраву пришелся.
        - А говорят, две снежинки в одно и то же место никогда не упадут, - проговорила задумчиво. Ласка ее мордочку подняла с плеча, сверкнула бусинами глаз. Арвир едва не вздрогнул. Ему-то сдуру показалось, мех у Веи на плечах ожил.
        - О чем это ты, девица?
        - Ты вот что, Арвир, ступай себе домой, не ровен час на ветру просквозит, - сказала вместо ответа и усмехнулась.
        - Никуда я не уйду! - насупился Арвир. - Ишь чего уду… - договорить не успел, Вея шагнула к нему, пальцем до губ дотронулась, они вмиг от холода одеревенели.
        - Домой ступай, - повторила тихо, сверкнув глазами, - и жди. Как время придет, сама тебя отыщу. И с хозяином вулкана помогу расправиться. Уяснил?
        У Арвира кровь в ушах с такой силой зашумела, что едва на ногах устоял.
        - А тебе-то какая в том корысть? - спросил хрипло, когда губы вновь стали слушаться.
        - А тебе о том знать не след, - сверкнула прозрачными глазами Вея, крутанулась и исчезла в вихре морозных игл. Только где-то вверху смех ее прозвенел.
        - Чур меня, чур! - прошептал Арвир и на всякий случай из пальцев знак охранительный сделал.
        Постоял, задрав голову, вздохнул, подождал еще неизвестно чего, и только после того стопы к дому направил.

* * *
        - Чем обязан счастью тебя видеть, Вея? - Охранитель тумана и сумрака сверкнул тьмой во взоре.
        Прищурилась Метелица. С Мороком каждый раз так - не уразумеешь, где всерьез говорит, а где смеется над тобой. Присмотрелась к нему, подумала, что в этот раз шутит, и решила того же придерживаться.
        - Пролетала мимо, дай, думаю, знакомца старого навещу, - расправила белое платье, села напротив.
        Тени тотчас засновали, едва Морок кивнул им. У Веи, благо, что сама охранительницей снегов была, каждый раз мурашки колкие по плечам бежали, как их видела. Но слуг и духов-хранителей не выбирают.
        Перед Метелицей чаша с вином пряным появилась. Вино у Морока хорошее, про то Вея знала.
        - Да ну? - удивился охранитель сумрака. Вея снова не смекнула, притворяется или взаправду удивлен. - Неужто соскучилась?
        - А то как же, - приподняла уголки губ в улыбке. - Видимся, почитай, не так чтоб часто.
        - Ты, Вея, снегам это своим рассказывай. А мне правду говори, - не улыбнулся даже.
        Метелица вина отпила, только после того заговорила:
        - До праздника у хозяина вулкана погостить у тебя хочу. Но ты скажи, ежели прибыла не вовремя. Отвлекаю, может статься, от дел важных? - Вея плечом повела так, что ласка едва с него не скатилась. Заворчала недовольно. Метелица ее поманила, почесала за ушком, а сама все думала, как повести себя лучше следует.
        «Надо было все ж к Люту лететь», - подумала. - «Да только поздно о том сокрушаться. Лют, опять же, против Редрика мог бы и не выступить. Даже ради девицы».
        Морок усмехнулся криво. Казалось, и сам весь из теней состоит, начиная от смоляных волос, заканчивая черными сапогами лаковыми. Откинулся в кресле, пальцами худыми по столу постучал. Сверкнуло кольцо рубиновое.
        - Тени все видят, Вея, - обронил.
        - Выходит, и тебе все ведомо. - Отпила еще вина, глядя поверх кубка на Морока. Тот с нее глаз не сводил. А глаза что агаты беспросветные. Смотреть в них долго Метелица не могла. Казалось, сама тьма в ответ глядит. Подождала, не скажет ли чего Морок, чтоб беседу дальше повести. Не сказал. - Что ж, буду откровенна. Я, Морок, кажется, решение твоей печали нашла.
        - Что тебе о моих печалях известно, Вея? - бровью дернул. Только тем свои чувства и выдал.
        - Да ведь не одни тени всюду снуют, - взмахнула рукой, снежный вихрь закрутился вкруг пальцев, - ветра студеные куда только не залетают.
        Умолкла, ожидая, что Морок скажет. Но тот молчал. И все глаз своих жутких с Веи не сводил. Уж на что у Редрика взгляд был огненный, Морок же своим мог страху на кого угодно нагнать.
        - Как там в пророчестве-то говорится? «Только та, что твоей никогда не была, в тени укажет на свет»? Так, кажется? Ты поправь, ежели путаю.
        - На память ты, Вея, никогда не жаловалась. Дальше-то что?
        «Вот оно! Заинтересовался, выходит!» - обрадовалась Вея, вслух же произнесла небрежно:
        - У хозяина вулкана супруга появилась. В Изначальном Огне выжила.
        Скривил Морок уголок рта.
        - А ты, выходит, не у дел осталась?
        Окаменела Вея. Ежели б кто другой такое ей, охранительнице снегов, сказать посмел, превратила б его в ледяное изваяние. Но не Морок. Его сила куда больше ее. Говаривали, что тени, ему прислуживавшие, это враги его бывшие. А проверять то и становиться одной из теней, у Метелицы охоты не было.
        - Так ведь не на меня бездна-то смотрит с ожиданием, - протянула в отместку.
        Морок лениво губы в улыбке раздвинул, хотя Метелице улыбка та больше оскал напомнила.
        - С чего ж ты решила, что девчонка хозяина вулкана - та самая?
        «Вот ты и попался!» - Вея едва не улыбнулась.
        - Огонь - и есть свет, не так разве? Твоей девица, опять же, никогда не была. Изначальный Огонь с Редриком ее венчал.
        Молчал Морок. Вея уж вся извелась под его взглядом тяжелым. Поди угадай, какие мысли в голове охранителя сумрака бродят. Потом поднялся, медленно - скользя словно бы - к Метелице подошел, встал позади. Та сидела не шевелясь. Вздрогнула только, когда почувствовала, как Морок наклонился и дыханием ухо пощекотал.
        - Узнаю, что обманула, - сама тенью станешь, - сказал тихо.
        - Из меня, Морок, тень ледяная получится, - ответила и тут же мысленно себя выругала - голосом плохо владела. - Буду ночами по чертогу твоему сумрачному сновать, застужу тебя ненароком.
        Морок хмыкнул только.
        - Холодом меня, Вея, не напугать, - прислонился к столу, руки на груди сложил. - А вот скукой запросто. Слетаем, поглядим, что там за девица у хозяина вулкана.
        Вея хотела улыбнуться, но в глаза охранителя сумрака заглянула да передумала.
        «Лучше б и правда Люта навестила», - в который раз подумала с досадой.
        Глава 34
        - Того-самого, готово все, кажись. У иных-то охранителей слуг уйма, а толку чуть, а я хоть и один вам, хозяин и хозяйка, служу, а все успеваю! - Огневик юлой у моих ног крутился. Засмеялась и платья подол убрала - не ровен час разбуянившийся дух ткань невзначай подожжет.
        - Ты уж то в который раз говоришь, - буркнул Редрик. - Я твое хвастовство каждый год выслушиваю, но сегодня ты и сам себя превзошел.
        Огневик, хозяина вулкана и не слушавший, продолжал:
        - Управились-то быстро, искорки так и летали!
        - Огневик, без тебя никуда, - заверила засиявшего духа. - Ежели б не ты, нипочем не успеть к празднику подготовиться.
        Три дня прошло с той поры, как Метелица гору покинула. Отчего - Огневик не знал, а Редрик не сказал. Упомянул только, что на праздник охранительница снегов все одно явится.
        О Метелице мне и думать некогда было - все время подготовка к празднику отняла. Я готовила, Редрик столы да стулья носил, дух же искоркой метался: то зал Рубиновый украшал огнями да свечами, то трон начищал, пока он не засиял, что сундук с самоцветами, то снедь из кладовых доставал, то мне с готовкой помогал. И даже сейчас, когда до праздника считаные мгновения оставались, все успокоиться не мог.
        - Ты, Лисса, зря ему о том говоришь, - Редрик произнес. - Он ведь потом до следующего праздника будет вспоминать.
        Хозяин вулкана около камина стоял, сложив руки. Ждал, пока я волосы причешу, чтоб вместе в Рубиновый зал идти гостей встречать.
        - А это все оттого, что хозяйка понимает, что без меня-то…
        - Ну, будет, - Редрик головой в сторону двери мотнул.
        Но Огневик затрещал недовольно.
        - Огневик, миленький, проверь пирог, - всплеснула я руками, - не ровен час подгорит! Позабыла про него совсем!
        Дух кивнул и мигом за дверью исчез.
        - Про пирог только что придумала? - улыбнулся Редрик.
        - Ничего и не придумала, - провела по волосам последний раз гребнем. - Пирог и впрямь в печи. Вот-вот подоспеть должен.
        - Лисица.
        - Может статься, и лисица, - вскинула голову, - да только Огневика хвалить не забываю. Доброе слово и духу огня приятно.
        - Помню, ты про то перед обрядом говорила, - серьезно Редрик кивнул. Подошел ближе, створку шкафа открыл, достал короб шелком обшитый. Большой. Поставил передо мной на стол.
        - Что это?
        - Подарок. Открой, - велел.
        Бросила на Редрика любопытный взгляд, но послушалась. Подняла крышку и ахнула. Засияло золото, драгоценные каменья и перламутр.
        - Такое только боги и достойны носить, - сказала, не решаясь до украшения дотронуться.
        - И супруга хозяина вулкана, - чуть дернул углами губ, поднял венец красоты невиданной, что в коробе прятался.
        - Неужто сам его сделал?
        - И его, и серьги, и ожерелье, - кивнул, а сам уж на голову мне венец опустил.
        Головой повертела, полюбовалась. Веса венца и не чувствовала даже. Приметила, как камни в нем искусно к платью подобраны, подивилась.
        Сказать надо, что наряды у нас загляденье вышли, из материи такой диковинной, что и сказать нельзя, какого цвета они на самом деле. Словно взял какой искусник живое пламя да приказал ему материей обернуться. Казалось, что и на моем платье, и на Редрика рубахе и штанах огненные сполохи пламенеют, скачут яхонтовые, золотые и брусничные искры. Повернись одним боком - мнится, что платье сапфировое, повернись другим - и багрянец приметишь.
        - Увидь меня кто сейчас из селения - ни в жизнь бы не узнали, - сказала тихо.
        - Так ведь ты теперь другая, Лисса. Та же, но другая.
        - Твоя правда. - Взяла из рук Редрика серьги с яхонтами, надела. Он уже ожерельем сверкающим шею мою обвивал. Поднялась, вскинула голову, на носочки привстала. - Благодарю, супруг.
        Кивнул Редрик.
        - В другой раз браслеты тебе сделаю.
        - Браслеты - это куда как хорошо, но одной-то по ночам зябко, - бросила на него взгляд из-под ресниц, провела руками по широкой груди хозяина вулкана.
        Тут уж Редрик не стерпел, прижался губами к моим, щедро огнем стал делиться. Одурманивал запах нагретой смолы, туманили разум жаркие объятия хозяина вулкана. Мир под закрытыми веками окрасился алыми и пурпурными цветами. С трудом друг от друга оторвались.
        - Дождаться бы окончания праздника, - вздохнула тихонько.
        - Идем, Лисса. Обещаю: не заметишь, как время пролетит, - улыбнулся Редрик.
        - Да ты и сам в то не веришь, супруг, - протянула, - так что с обещаниями осторожен будь.
        - Все-то ты видишь, - поддразнил, потом сказал серьезно: - Один только вечер, Лисса. Потом уж никто нам не помешает вдвоем быть.
        Сердце в груди застучало тревожно после этих его слов. Против воли сон свой припомнила. Словно наяву почуяла холод и колкие льдистые искры, что кожу злыми осами жалили.
        Кивнула, ухватила хозяина вулкана под локоть, чтоб жар его тела ощутить. Отогнала дурное предчувствие. Рядом с Редриком нечего бояться. И некого.
        - Идем, супруг, - улыбнулась широко. - Негоже охранителей заставлять ждать.

* * *
        - Обманула девка, как есть обманула. Запуржила голову, затуманила взор!
        Арвир по горнице метался что зверь голодный - от одной стены до другой. Четвертый день пошел, как снежная дева обещание ему дала явиться и способ одолеть хозяина вулкана подсказать. Арвир с тех пор, почитай, и не спал почти. Едва глаза смыкал, только и видел, что пламя да лед. Просыпался в поту и ознобе. Сам не понимал, что с ним творится. А один раз в дреме Старуху-Смерть увидел. Стояла, проклятая, манила костистым пальцем, улыбалась беззубым ртом. Арвир заорал, с постели вскочил и после того уж спать не мог. Медовухой крепкой глушил поселившееся в сердце беспокойство. Вот и сейчас бросил в зеркало взгляд и сам себя не узнал - под покрасневшими глазами мешки набрякли, у губ складки глубокие залегли, брови к переносице сдвинулись. Поморщился.
        - Проклятый хозяин вулкана! До чего довел! И девка снежная ему под стать! - выругался. - Никак вдвоем теперь надо мной потешаются!
        Хотел было к бутыли медовухи приложиться, чтоб разгулявшееся беспокойство потушить, да распахнулось вдруг окно, ударили ставни шумно, шаловливый студеный ветер бутыль на пол опрокинул, задул огонь в очаге, погасил едва ли не все свечи. Закружился снежный вихрь посреди горницы, а когда ос?л, явилась пред Арвиром та, которую недавно честил на чем свет стоит.
        Арвир так и замер.
        Еще краше девица была, чем ему запомнилась. Платье белоснежное на льдисто-голубое сменила, венцу в тон. Волосы плащом молочным плечи кутали. Кожа мерцала даже в полутьме горницы.
        - Что стоишь, рот разинул, вояка? - спросила насмешливо. - Или уговор наш позабыл?
        Арвир рот поспешно прикрыл.
        - Ничего не позабыл, - ответил запальчиво. - Думал, ты, как все девки, наболтала да в кусты.
        Вея прищурилась, пальцем повела, Арвир за ним взглядом проследил, а уж только потом понял, что лишь глазами пошевелить и может. Сковал все тело проклятый холод.
        Вея головой покачала, подошла ближе.
        - Ты, милый, речистый больно, да не шибко умный. Говорить-то говори, сколько будет угодно, да не забывай только, кому и что говоришь. Запомнил?
        Арвир моргнул, соглашаясь, мечтая девку эту не меньше, чем хозяина вулкана проучить. Да только понимал, что без нее и с первым никак не поквитаться будет.
        Вея кивнула, по горнице прошлась, замерла у зеркала. Полюбовалась на себя, невидимую пылинку с рукава смахнула, тряхнула головой, чтоб подвески на венце зазвенели, ласку, на плече прикорнувшую, за ушком почесала, вздохнула и только после того обернулась и пальцами повела, чтоб Арвира освободить. Тот зубы сомкнул, чтоб, не приведи боги, дробь не выбивали. Вея улыбнулась тонко, то приметив.
        - Сегодня сможешь с хозяином вулкана поквитаться за обиды свои. Знать не знаю, что вы не поделили, да и не интересно мне то. Один только раз спрошу: рука у тебя крепкая после выпитого? - бросила взгляд на бутыль на полу.
        - Крепче не сыщешь, - хрипло Арвир проговорил и к Вее шагнул, едва нетерпение сдерживая.
        - Не передумаешь в последний миг?
        - Не бывать такому.
        Вея на миг глаза прикрыла, в уголках губ улыбку спрятала. А когда веки подняла, заговорила отрывисто:
        - Запомни: ежели хозяина вулкана одолеешь, силу его получишь. Силу Огня Изначального. Всю. Целиком. Станут все селения тебя бояться. Девицы самые лучшие твоими будут. Старые знакомцы от зависти сгинут, а новые в свой круг примут.
        У Арвира дух захватило, как представил все, о чем Вея говорит. Руки в кулаки сжал, чтоб дрожь унять. И только верный нюх бывалого дельца не давал полностью в сказанное снежной девой поверить.
        - Тебе-то почем знать, что сила моей станет?
        - Хозяин вулкана раньше простым кузнецом был, - проговорила Вея небрежно. - Только моей милостью он над огнем властен стал.
        - Знал я! - не выдержал Арвир и кулаком о раскрытую ладонь другой руки ударил. - Чувствовал: есть в нем что людское! Выходит, и слабина сыщется!
        - Вот сегодня-то ночью ты ее и найдешь.
        - Я готов. Только оружие мне дай, Вея, остальное сам сделаю, - не то сказал, не то прорычал.
        - Будет тебе оружие. Меч-то есть у тебя?
        Арвир быстрее ветра в кладовую сбегал, где мечи из-за моря привезенные хранил. Достал тот, который себе приготовил.
        - Такой-то пойдет? - спросил, любовно навершие в виде головы вепря оглаживая. Меч был ладный - из стали доброй, с лезвием в аршин длиной и такой заточенный, что конский волос на лету разрубал.
        - Лишь бы тебе подошел, - отозвалась Вея, сдвигая рукава платья и тонкие пальцы разминая. - Держи крепче, - велела.
        Арвир послушно меч на вытянутых руках выставил. Вея над лезвием пальцами повела. И вслед за тем морозный узор на стали обозначался. Вились снежные завитки, проступали ледяные иглы, змеились серебряные узоры - рисовала Вея стужей и морозом. На миг словно саваном белым лезвие накрыло. Арвир в том добрый знак усмотрел. Саван этот хозяина вулкана и укроет.
        Моргнул Арвир - и будто ничего и не было. Почувствовал только, как тяжелее меч стал, словно силой всех снегов на свете его напитали. Да едва заметное свечение от лезвия подсказывало, что не привиделось Арвиру колдовство, снежной девой творимое.
        - Неужто смогу теперь этим мечом хозяина вулкана одолеть? - спросил, ухватываясь за рукоять обеими руками и рассекая лезвием воздух. Морозные искры в стороны брызнули.
        - Ты в моей силе, милый, не сомневайся, - поморщилась Вея. - Сам не оплошай.
        - За меня не переживай, - оскалился Арвир. - Я этого дня ждал куда как долго. Так долго, что аж вечностью показалось.
        - Завсегда-то вы, люди, торопитесь, - покачала головой Вея. Звякнули хрустальные подвески на венце.
        - Живем коротко, вот и торопимся.
        - Ну это-то исправить можно. Одолеешь хозяина вулкана, от жизни бесконечной устать успеешь.
        - Это уж навряд ли, - усмехнулся Арвир, поудобнее меч перехватывая и любуясь оружием.
        «Как хозяином вулкана стану, первым же делом к себе Алану потребую, а ты, Вея, сама будешь меня о милости молить», - подумал и усмехнулся, радуясь, что невдомек снежной деве, какие мысли под его льняными кудрями бродят.
        - Меч крепче держи, - велела Вея, - К горе тебя доставлю.
        Арвир послушно за меч ухватился, а перед мысленным взором картинки о том, как ему девиц одну краше другой из всех восьми селений окрест посылать станут, так и мелькали. Да не раз в пять лет, нет. Каждые полгода, а то и чаще! И не отделаются больше хворыми да увечными. Уж Арвир-то наведет свои порядки. Станут его именем не только детишек несмышленых да девиц немужних пугать.
        Вея руками белыми повела, налетел вихрь снежный, укутал сперва ее, а потом Арвира. Почувствовал он, как ветра руки морозные тело обнимают, щекочут кожу, поднимают мягко да по воздуху несут. Не успел Арвир и моргнуть, как дом его, а потом и все селение позади осталось, редкие огни свечей в окнах только и напоминали, что где-то внизу люди живут.
        Арвир едва смех сдерживал, такая радость грудь наполняла. Размечтался уже, как силой огня овладеет, да какие порядки наведет, став хозяином вулкана, но услышал звеневший на ветру голос Веи:
        - Слушай внимательно, повторять не стану, да и времени на то не будет.
        Арвир вмиг посерьезнел. Чтоб мечты явью стали, надобно хозяина вулкана уничтожить. Но да боги на его стороне, раз помощь послали. Арвир крепче пальцы на рукояти меча сомкнул и стал Вею слушать.
        Глава 35
        - А музыка как же? Что за праздник без музыки? - заволновалась, когда в Рубиновый зал ступили. Огневик и впрямь на славу постарался - убранство сверкало да сияло красным. По стенам и колоннам сполохи плясали, да еще ярче вспыхнули, словно приветствуя меня и Редрика.
        - Не переживай, супруга, охранитель грозы, Лют, знакомец мой давний, без музыки праздник не оставит, - успокоил Редрик.
        - Эх, того-самого, знать, сейчас! - Огневик выпалил, потирая ладони.
        Только сказал, я и ахнуть не успела: распахнулись все окна, пронеслось что-то невесомое, но сильное, зашумело, закружилось, промчалось по залу, принесло с собой запах майских гроз, луговых цветов, тумана и осеннего урожая. А потом в один миг наполнился зал цветом и шумом.
        Музыку, под которую, не теряя времени, закружились в танце охранители, и описать бы не смогла: в ней и шум дождя был, и шуршание листьев по весне, и пение птиц лесных, и шелест колосьев полевых, и смех многоголосый. Завертела головой, да глаза все одно не поспевали, чтоб в суматохе красок уследить за каждым гостем.
        - Ну вот, видишь, все, как сказывал, - улыбнулся Редрик и кивнул спешившему к нам статному среброволосому молодцу. - Здрав будь, друг. Здрав будь, Лют.
        Во все глаза смотрела то на Люта, то на крылатого пса, что у ног своего хозяина замер.
        - Поздравить тебя, Редрик, выходит, можно? - раскинул руки Лют. Обнялись с Редриком, шумно друг друга по спинам постучав.
        - Можно. Супруга моя, Мелисса, - голос Редрика гордостью полнился.
        Раскраснелась. Улыбнулась Люту. Тот над рукой моей склонился, пальцев губами коснулся. Запахло дождем весенним и свежестью.
        - Куда как хороша, - подарил ответную улыбку, выпрямившись. Глаза серые что монеты сверкнули.
        - Благодарю.
        - Повезло Редрику. После стольких-то лет, - произнес учтиво.
        - Однажды и тебе повезет, - откликнулся тот.
        - Грозы да услышат, - приложил Лют руку к груди.
        - Отдыхай, друже, после поговорим.
        Охранитель грозы голову чуть склонил, улыбнулся и в толпе гостей исчез.
        - Ну что, пес, пойдем, угощу тебя как следует, - Огневик крылатого пса по загривку потрепал. - У твоего-то хозяина, поди, окромя сухих хлебных корок да кваса кислого и нет ничего.
        Пес оскалился, обнажив острые белые зубы.
        - Думаешь, раз хозяйкой обзавелся, и дерзить можно? - произнес, хоть и ворчливо, но вполне себе по-людски, а я едва повторно не ахнула.
        - Еще как можно! В горе-то нашей теперь порядок и пахнет печевом, а в вашем замке, всеми ветрами продуваемом да грозами сотрясаемом, только сыростью и разит!
        - А вот сейчас проверим, шустрый ты, как прежде, иль бока на пирогах разъел, огонек! - пес рванулся к Огневику, клацнул зубами. Дух затрещал и вприпрыжку понесся в другой конец зала. Пес, свесив язык набок, за ним бежал.
        - Помощь-то Огневику не потребуется? - спросила у Редрика с опаской, глядя, как дух по залу мечется.
        - У них это давняя игра, - отмахнулся тот. - Они с псом Люта старинные друзья. - Обвил мой стан рукой, сказал: - Пойдем, Лисса, сядем, охранители с тобой познакомиться захотят.
        Повел к трону из черного камня, за которым крылья раскинулись. Сел и меня к себе на колено увлек. От вихря танцующих стали отделяться да к нам подходить охранители со своими духами. Редрик со всеми меня знакомил, рассказывал обстоятельно, какой охранитель и за что в ответе.
        - Багряница, охранительница зари к нам идет, видишь, платье на ней в цвет раннего утра, а на плече птица-феникс, это ее дух. За Багряницей Велий спешит, охранитель урожая, в одеждах цвета пшеницы и венке из полевых цветов.
        - А его дух кто же? - спросила, не приметив никого рядом.
        Редрик улыбнулся.
        - Пчела. В венке его обыкновенно спит. - Поприветствовали подошедшего Велия. - Денница, охранительница звезд. Ее дух - сова, в глаза ей лучше не смотри, не уснешь потом, - продолжал рассказывать на ухо Редрик, а у меня от его дыхания, что волоски на шее щекотало, приятные мурашки по телу бежали.
        - Я-то думала, сегодня мне и так спать не придется, - отозвалась весело.
        Вскоре времени счет потеряла, да и перестала удивляться диковинным духам, охранителей сопровождавших. Казалось, ночь прошла, когда иссяк поток желающих поприветствовать нас с Редриком. Кружились теперь в танце гости, звенели их голоса да смех, а я только сейчас поняла, что Метелицы не приметила среди них.
        - О чем задумалась, супруга? - вывел из раздумий голос Редрика.
        - Смотрю вот на охранителей и думаю, что тех, у кого супруги есть, по пальцам одной руки перечесть можно. Отчего так?
        - Я ведь не случайно сказывал, что хоть силы охранителям большие и даны, да в одиночку приходится бремя нести. Не многим повезло найти того, с кем то бремя разделить можно и кто ношу такую осилит. - Помолчал чуть, потом добавил: - Мне вот повезло.
        Бросила на Редрика взгляд из-под ресниц.
        - Огневик сказывал, раньше хозяин вулкана здесь, в этом самом зале, девиц, ему невестами предназначенных, встречал.
        Редрик кивнул.
        - Я ту традицию поддерживать не желал. Девицам и так туго приходилось, а тут еще и чудовище из-под горы на троне…
        - Потому сразу в покои свои зазывал? - спросила хитро. - Там-то, конечно, куда как спокойней.
        Редрик захохотал. Смех его звучно по залу прокатился.
        - Давно я тебя, хозяин вулкана, в столь хорошем расположении духа не видел.
        Не приметили, как еще один гость подошел. Я голову повернула, да так и замерла. Гость, словно ночной туман, подкрался неслышно. Высокий, гибкий, в одеждах богатых темных. На губах улыбка нахальная замерла. Взором бесстыдным прошелся по мне, едва ль не раздевая. В глубине глаз, черных, словно сама ночь, тьма плескалась. У плеча охранителя мышь летучая крутилась.
        Неосознанно к Редрику прижалась крепче, потому как казалось, что от незнакомца холодом могильным веет.
        - Здрав будь, Морок, - медленно Редрик проговорил и кивнул. Кожей ощутила, как вмиг насторожился.
        - И тебе не хворать, хозяин вулкана.
        - Знакомься, Мелисса, охранитель тумана и сумрака.
        - К твоим услугам, прекрасная дева, - раздвинул Морок губы в улыбке.
        Чуть кивнула, но слова не произнесла. Радовалась только, что руку целовать не стал.
        - Не болтливая у тебя супруга, Редрик, - все смотрел на меня непроницаемым взором. - Где же ты сокровище такое отыскал?
        - Сокровище потому так и называется, Морок, что сокровенное, - отозвался Редрик неспешно.
        - Не скажешь, выходит?
        Хотела было сама ответить, да только Редрик, будто почувствовав, сильнее пальцы на стане сжал. Слова, готовые с губ сорваться, проглотила.
        - Ежели каждому говорить, обзаведутся все охранители супругами, кто ж на праздник-то тогда станет прилетать.
        Морок чуть уголки губ приподнял. Не улыбка, а так, намек. Однако ж в глазах беспросветных и того не было.
        - Веселись, Морок, ночь длинная.
        - Это ты, Редрик, верно подметил. Ночь долгая, а перед рассветом сумрак самый густой. - Прошелся еще раз по мне глазами, чуть голову склонил. - В танце предрассветном свидимся, Мелисса.
        Развернулся и среди танцующих затерялся. Мышь его проворчала что-то да за ним устремилась.
        - Озноб у меня от него по коже, - дернула я плечами.
        - А так? - спросил Редрик, кутая меня руками и к груди прижимая.
        - В самый раз, - улыбнулась, вдыхая аромат нагретой смолы. Навевал он мысли о доме и горящем очаге, казался родным почти.
        - Ты на Морока не сердись. Он оттого такой, что свою суженую ищет уж больно долго.
        - Отчего ж так?
        Вздохнул Редрик.
        - История та давняя, но, ежели услышать хочешь, расскажу…
        Не успел и начать - налетел ветер ледяной, взбил волосы гостям, присыпал их инеем, погасил все огни. Редрик рукой повел, вновь взвилось пламя, обогревая Рубиновый зал.
        - Метелица пожаловала, - произнес равнодушно.
        Увидела, как она посреди зала мелькнула, закружилась в танце с Мороком. К нам с Редриком охранительница снегов и не подумала подойти. Ежели полагала этим оскорбить, не получилось. Я напротив обрадовалась, что лишний раз с ней встречаться не придется.
        Неспешно текло время. За окнами сначала стемнело, потом звезды яркие высыпали. Гости ели и пили, мелькали их пестрые одежды, вскидывались и опускались в танце тонкие руки, смехом звонкоголосым зал полнился.
        Огневик сновал меж гостей, угощал и духов, и их хозяев наготовленным. Мы с Редриком и посреди толпы словно вдвоем были. Он то об охранителях рассказывал, то принимался о будущем говорить да задумками делиться, куда после праздника поедем. Когда за окном светлеть стало, сказал:
        - Вот и время танца подошло.
        Про танец Редрик мне только день назад рассказал. Завершался им праздник у хозяина вулкана. По традиции хозяин праздника должен был с каждой охранительницей в танце пройтись, а хозяйка, ежели таковая имелась, - с охранителем. Больше-то всего мне не по нраву пришлось знание, что Редрик с Метелицей в том танце встретится. Ну да тут уж ничего поделать было нельзя. Только и утешало, что после того Метелица в свои ледяные владения улетит.
        Поднялись, прошли в середину зала, охранители большой круг образовали. Встали с Редриком напротив друг дружки, Лют где-то рядом зычно крикнул, а потом музыка полилась: словно кто звуки дождя шаловливого да раскаты грома грозного смешал. Запахло свежей листвой и разнотравьем. Обхватил Редрик мой стан рукой, закружил в танце. И хоть по Ночи Костров помнила, как он ловко двигаться умеет, все ж снова удивилась.
        - Не хочется тебя отпускать, но да то ненадолго, - привлек к себе, звучно в губы поцеловал. Через миг разомкнул объятия, и оказалась рядом с Лютом. Прошлась несколько кругов с ним по залу, а там уж и Велий подоспел. Менялись один за другим охранители - быстроглазые, легконогие, смешливые. С кем Редрик танцует, не могла и углядеть - все перед глазами смешалось.
        Смех с губ сорвался, до того весело стало. Однако ж через миг улыбку спрятала, когда увидела, кто следующий охранитель, с которым в танце пройтись придется.

* * *
        Арвир за дальней колонной прятался, во все глаза на танцующих смотрел и поверить не мог тому, что видит.
        «И впрямь Мелисса! Да как такое возможно-то!»
        Помнил, какой ее чудовищу из-под горы отправляли: бледную, с черными провалами под глазами да едва дышавшую. «Старуха-Смерть, и та краше», - шептались в тот день кумушки в селении.
        Кружившая по залу розовощекая дева в платье и украшениях такой красоты, что и высказать невозможно, - Арвир-то в золоте и камнях драгоценных толк знал, - на прежнюю Мелиссу мало походила. Да только она это, Метелица рассказала, покуда к горе летели, что выжила последняя невеста хозяина вулкана. Арвир поначалу и не поверил ей, но глаза-то теперь солгать не могли. Заливалась Мелисса смехом радостным, когда от одного охранителя в танце к другому переходила. Припомнил Арвир, как чугунком его в булочной огрела да от ласк его отказалась.
        - Ничего, скоро смеяться-то перестанешь, - сквозь зубы проговорил и сначала одну ладонь о штаны вытер, а потом другую, чтоб меч в руках не скользил, не подвел в нужный миг.
        Пожалел, что Мелиссу Метелица знакомцу своему обещала. Уж он бы, Арвир, спесь с нее сбил, когда хозяином вулкана стал. А может статься, так и будет. Но о том думать покамест рано.
        Арвир взгляд на хозяина вулкана перевел и зубами скрипнул. Вон он, проклятущий, столь же веселый. А чего ему не радоваться: сила огня есть, супруга живехонькая да улыбчивая, дом гостей полон, смеха и голосов. Приметил Арвир, как хозяин вулкана то и дело глазами супругу свою среди танцующих высматривает. Арвир усмехнулся. Пускай смотрит. Скоро и то ему недоступно станет.
        В нетерпении ногой притоптывал, ждал знака, как Вея велела. Вот Мелисса с последним охранителем в танце пошла. Взметнулись юбки платья сполохами огня. Охранитель, с которым танцевала, весь в черном был. Словно сгусток тьмы кто в зал впустил.
        «Знать, скоро», - подумал Арвир и внутренне приготовился.

* * *
        Притянул Морок к себе ближе, чем следует, так, что запах его почувствовала, - дурманящий, тягучий. В складке у губ улыбку спрятал. Глаза, хоть и непроницаемые, предвкушением так и светились.
        - Едва дождался тебя, Мелисса, - произнес, словно и не о танце вовсе говорил.
        Нахмурилась и не ответила ничего.
        - Молчание-то, конечно, золото, но иной раз что и сказать можно, - заметил, а сам все в лицо мое вглядывался, будто искал в нем что. Привык, поди, что девицы ему сами в объятия падают. И мужние, и нет. Морок собой куда как хорош был.
        - Не о чем нам разговаривать, охранитель сумрака.
        Сверкнул тьмой во взоре, а я в тот же миг пожалела, что рот открыла.
        - Вот как? - усмехнулся. - Отчего же? Неужто не по нраву я тебе пришелся?
        - Глупо о том говорить, - ответила, не находя в том ничего смешного. - У меня супруг есть.
        - А ты представь, что нет его, - привлек к себе еще ближе, так, что вдохнуть не могла. Руку с плеча переместила ему на грудь, уперлась ладонью, отстранилась.
        - Мне огонь по нраву. Так всегда было.
        - Так ведь огню нужен тот, кто сдерживать его станет. Когда огня много, так и до пожара недалеко.
        - Не пойму я, охранитель сумрака, чего ты своими речами добиваешься.
        - Суженую давно я жду. Так давно, что иной раз и думаю, нужна ли мне она, - проговорил задумчиво, а я только и мечтала, как бы поскорее из его рук вырваться.
        - Кто ищет, обязательно найдет.
        - Так ведь уже нашел, выходит, - улыбнулся вдруг. Только от улыбки его жутко стало.
        В тот же миг музыка смолкла. Рванулась от Морока, зная, что конец праздника настал. Все, как Редрик и сказывал: дескать, музыка стихнет, и охранители вмиг исчезнут, столь же внезапно, как и появились. Вот только что-то не так было, сразу поняла: растекся плотный белесый туман по залу, укрыл густым маревом, остались мы в нем вдвоем с Мороком. Сердце застучало тревожно, словно птица, запертая в груди, крыльями забила.
        - Пусти! - оттолкнула Морока, но крепко держал. Уж и голова кружилась, то ли от танца быстрого, то ли от глаз его колдовских бездонных, от которых взгляда не могла отвести. Смотрела в них и будто в черный омут падала, да никак дна не могла достигнуть…
        Хотела было Редрика позвать, но острая боль помешала - от ног поднялся и разлился по телу холод, словно ледяными руками кто обнял и по затылку студеными пальцами провел. Тело будто чужим стало. Упала бы, да Морок подхватил. Почувствовала, как несет куда-то, но не по Матери-Земле, а по воздуху, а вокруг тьма сгущается. Разглядела сквозь туман белое хищное лицо охранительницы снегов.
        - Вея, Вея, - недовольно попенял Морок усмехающейся Метелице. - Твоя грубость излишня.
        - Прости, Морок, не удержалась, - захохотала звонко. - Хотела Мелиссе показать, на что укус моей Снежи способен.
        Последним, что увидела, была оскалившая зубки ласка Метелицы, сидевшая на плече охранительницы снегов. В следующий миг все в белой мгле потонуло.
        Холод сковал тело злыми кандалами, подобрался к самому сердцу, только и успела прошептать:
        - Редрик…
        Глава 36
        - Лисса! - Редрик так громко супругу позвал, что голос под сводами зала эхом разгулялся, разошелся в восковом мареве. Сердце зашлось стуком.
        Не зря, ох не зря Морок на Лиссу взгляды свои бросал. И ведь подсказывало сердце, что не запросто так, да не прислушался. Дурень! Сейчас-то ясно намерения Морока разгадал. Воспользовался негодяй своей силой, чтоб Лиссу умыкнуть.
        - Огневик! - позвал духа. Рванул было Редрик в сторону, туда, где двери в яблоневый сад вели, и только чудом от лезвия клинка уклонился, которое совсем рядом со свистом воздух рассекло. Редрик поспешно руками повел, приказывая огню вспыхнуть, разогнать белесый туман. - Снова ты! - произнес досадливо, Арвира увидев. Тот, оскалившись да лезвие меча перед собой выставив, наступал. Редрик, как морозный узор на лезвии приметил, смекнул, кто к тому причастен. Только сейчас почувствовал, что в зале холодком веет, и это в средине лета. Выходит, и тут без Метелицы не обошлось. Обещала отомстить и слово свое сдержала.
        - Вот и встретились, - меч воздух рассек, - теперь-то на равных будем. Как тебе такое? А? - выкрикивал Арвир, красуясь с мечом. - Что молчишь? Сказать нечего?
        - Мы и до того с тобой на равных были. А ежели позабыл, повторю: не нужна мне сила хозяина вулкана, чтоб тебя одолеть, - отозвался Редрик, Арвира обходя. Кружили теперь с ювелиром напротив друг друга. Тот только знай мечом помахивал, чтоб искры морозные сыпались. - Огневик, не смей! - приказал Редрик, приметив духа, что к Арвиру сзади крался.
        Арвир поспешно крутанулся, опустил меч, но дух в сторону отскочил, затрещал недовольно. Меч по полу ударил, а там, где его лезвие коснулось, трещина в камне побежала.
        - Да как же так, хозяин, они хозяйку нашу умыкнули, туману напустили, а теперь этот тут мечом размахивает, словно так и надо! - вспыхнул дух.
        - За Лютом ступай, глядишь, не успел далеко улететь, - велел Редрик, не отводя от Арвира взгляда.
        Огневик кивнул и бросился в туман, что еще осесть не успел. Редрик знал, что Люта дух отыщет. Праздники потому у хозяина вулкана и проводились, что он лишен был силы полета, в отличие от остальных охранителей.
        - Что, струсил? - презрительно Арвир бросил. - На помощь зовешь?
        - Ты не треплись, храбрец, а ежели хочешь драки - так давай. Некогда мне на тебя время тратить.
        - Это ты хорошо сказал, - похвалил Арвир и скакнул вперед.

* * *
        Огневик метнулся было в дальний конец зала, откуда самый короткий путь к выходу вел, да наперерез ему ласка Метелицы выскочила, ощерила острые зубы.
        - А ну брысь, душегрейка шерстяная! Вот я тебе! - погрозил Огневик кулаком ласке.
        Пролетел совсем рядом морозный вихрь, замер у трона.
        - Не торопись, дух, побудь с нами, глядишь, и приказ выполнять не придется. Отдохни да посмотри на того, кто скоро хозяином твоим новым станет. - Охранительница снегов в вихре осыпавшихся снежинок возникла.
        - Не бывать тому! - Огневик ласку по носу щелкнул, едва та к нему сунулась. Зверек зашипел, отскочил, но только лишь на миг.
        - Давай, Снежа, покажи, что лед завсегда огонь победить сможет! - подначила Метелица.
        Ласка тряхнула головой и с новыми силами на духа бросилась. Извернулась, клацнула зубами, стараясь Огневика за яркий бок ухватить. На излете прихватила-таки, у духа вмиг огненный бок обледенел.
        - Вот я тебе, того-самого! - разозлился Огневик, вспыхнул всеми искорками разом, посыпался лед на пол, рванулось вверх пламя с прежней силой.
        Ласка уже к новому прыжку изготовилась, размахивала пушистым белым хвостом. Но Огневик не стал ждать, покуда она опять его схватит. Послал в ласку залп огня, такой, что шкурка у зверька занялась. Ласка заверещала, закаталась по полу, пытаясь пламя потушить.
        - Ах ты, маленький проныра! - разозлилась Метелица, закручивая меж ладоней морозную вьюгу.
        - Проныра, того-самого, ласка ваша, а я дух огня! - протрещал Огневик и дал деру.
        Взмахнула Вея руками, отпустила буран на свободу вдогонку духу. Да только Огневик шустрее оказался - рванул из зала огненным шаром, и был таков. Залп морозный вылетел в раскрытое окно, да там и сгинул.
        - Снежа! А ну давай за ним! - велела Метелица.
        Обгоревшая ласка пискнула недовольно, но ослушаться свою хозяйку не посмела - хромая на переднюю лапу, выскочила из зала. Метелица, недовольно губы поджав и нахмурившись, окуталась морозным сиянием и исчезла, чтоб через миг возникнуть там, где Редрик и Арвир не на жизнь, а на смерть сцепились.

* * *
        Редрик злился. На себя. Все мысли только о Лиссе были. Не сохранил. Не уберег. Не защитил. А ведь обещание давал! И сон-предупреждение ему послан был! А он что? Разомлел, решил, что вот оно счастье, в руках уже, и никуда не денется. А тут еще этот хлыщ. Скачет, размахивает игрушкой, что ему Вея вручила, а Редрик на него время тратит, хотя мог бы уже за Лиссой мчаться. Но Редрик себе слово дал, что хлыща одолеет без силы хозяина вулкана. А уж ежели что в голову вошло - не выбьешь то. Усмехнулся горько, подумав, что так и с Вестой получилось - три десятка лет образ ее хранил, поклонялся ему. А зачем? Чтоб потом дочь ее полюбить сильнее всего, что в жизни было.
        - Что, смешно тебе? - Арвир усмешку Редрика на свой счет принял. - Я улыбку-то с твоего лица проклятого сотру!
        - Откуда ж столько злобы-то в тебе? - Хозяин вулкана к Арвиру подступал. Хотел поскорее с ним разобраться, раз уж на то пошло. Тот меч крутанул, Редрику увернуться пришлось и чуть поодаль отойти.
        - Ты ж чудовище. А чудовищ уничтожать надобно. Простому люду от того польза большая выйдет, - осклабился Арвир, подходя ближе.
        - Стекляшкам своим это рассказывай, - отозвался Редрик. - Знаю я таких, как ты. Только и мечтаешь о том, как бы силу Огня Изначального получить да пустить ее на потеху своим прихотям.
        - По себе судишь? Веселишься ты здесь на славу, я видел. Все видел! - Арвир крутанулся, мечом взмахнул, но Редрик вновь уклонился.
        - Да вот что скажу тебе, - продолжал Редрик, словно не слыша, - ежели не уразумел покамест: проклят будешь. Одиночеством. А оно ой как быстро наскучит. Огонь твоим проклятием станет.
        - Что-то ты по залу сегодня скакал не больно печальный, - усмехнулся Арвир. - И на проклятого не походил.
        - Дурень ты, - качнул головой хозяин вулкана. - Мне-то повезло. Лисса для меня избавлением стала.
        - Лисса… - протянул Арвир. - Вот она как себя называть позволила…
        - Что она тебе сделала? От ворот поворот дала? На дверь указала? В силе твоей усомнилась? - Редрик хотел Арвира из себя вывести, чтоб уж потерял над собой власть. Ювелир зубы сжал. Только щеки все одно выдавали - налились гневным цветом.
        - Не слушай его, Арвир. - Вея рядом в круговороте снежинок возникла. - Он своими речами тебе разум затуманить хочет, потому как боится.
        - Знаю, что боится, - сквозь зубы проговорил ювелир, проворачивая меч.
        - Неужто я тебя, Вея, так крепко обидел? - спросил хозяин вулкана, стараясь за обоими разом следить.
        - Оставь, Редрик, - небрежно качнула головой охранительница снегов, - твои слова меня больше не трогают.
        - Видать, крепко.
        - Считай, как пожелаешь, - отмахнулась Метелица, - мне до того дела нет. Вот только сейчас сполна твоими мучениями насладиться хочу. Арвир, у тебя оружие в руках, напои уже его кровью хозяина вулкана!
        - А это запросто, - отозвался ювелир, делая наконец резкий выпад.
        - Надоели вы мне оба, - поморщился Редрик, пригнулся, налетел на Арвира, проскочил под ударом меча, выкрутил ювелиру руку так, что треск раздался. Тот от боли заорал и меч выпустил. Упала железка смертоносная на пол со звяканьем. Рассыпался целый ворох снежных игл.
        Редрик Арвира на пол повалил, ударил раз, другой, третий. Брызнула алая кровь. Арвир извернулся, по скуле Редрику смазал, но на том его геройство и закончилось. Хозяин вулкана свой пудовый кулак на голову ювелира опустил. Арвир захрипел, а потом затих.
        Редрик видел, что дышит покамест, да только бесчувственного добивать не в его натуре. Поднялся хозяин вулкана, тяжело дыша, утер кровь с лица, к Вее обернулся. Та собиралась в вихре снежном испариться, да только Редрик так зол был, что пламя вкруг Метелицы вмиг занялось.
        Ахнула удивленно охранительница снегов. Вновь и вновь пыталась из кольца огненного выбраться, металась по краю огня, как загнанная волчица, да только пламенные змеи пуще прежнего вверх взвивались, не пускали Вею, жалили колючими языками.
        - Да как же… - Метелица такой растерянной выглядела, что Редрик ее бы непременно пожалел, не разлучи она его с Лиссой.
        - Зачем хлыща этого сюда привела? Неужто и впрямь решила, что он меня одолеть сможет?
        - В прошлый раз все неплохо получилось, - отозвалась Метелица. - Ты таким же дурнем легковерным был. Только меч держать умел куда как крепче, чем этот, - кивнула в сторону, где Арвир лежал.
        - Ты, Вея, одного не учла: предшественник мой смерти желал, потому как любимую потерял. А я за три десятка лет, что в горе этой провел, только когда Лисса сюда пришла, живым себя ощутил.
        - Ненавижу тебя, Редрик! - впилась в хозяина вулкана ледяным взглядом Вея. Кулаки сжимала и разжимала, а из-под пальцев снежинки так и сыпались. - Что ты в девке этой только нашел?
        - Любовь, - ответил Редрик просто. - Помнится, и ты когда-то знала, что это такое.
        Метелица еще бледнее стала, чем была обыкновенно.
        - Морок твою Мелиссу забрал и уже не отдаст, так и знай! Ты не хуже моего знаешь, каков он. Не увидишь свою Мелиссу больше никогда! - захохотала в голос. Редрик только головой покачал. А когда в отсветах огня увидел Арвира, что над ним меч заносит, понял, отчего Метелица так раскричалась.
        Развернулся, пригнулся и с такой силой Арвира в грудь ударил, что тот упал плашмя, об пол каменный темечком приложился, затих и уж больше не шевелился.
        - Поторопилась я этакому дурню меч давать, - услышал Редрик голос Веи. Смекнул, что Арвира ей было не жаль. Жаль было несбывшихся надежд. - А уж как хвалился, как хвалился…
        Голос Веи в шуме грома потонул. Сверкнула молния, налетевший ветер последние клочья тумана из зала прогнал. Появился рядом с Редриком Лют. Огневик с пса крылатого соскочил на пол.
        - Едва шкуру мне не подпалил, - проворчал пес.
        - Не ворчи, того-самого, а то хвост отвалится, - отмахнулся Огневик.
        - Снежа моя где? - вскрикнула Метелица, ища взглядом свою ласку.
        - Была, значится, да вся вышла, - отозвался Огневик.
        Метелица зубы сжала, руками взмахнула, оторвался от пальцев морозный кнут, хотел сквозь пламя прорваться, да не смог. Выругалась охранительница снегов. Лют удивленно брови вскинул.
        - Редрик, друже, что здесь произошло? - то на Вею, то на Арвира смотрел. - Огневик ничего толком и не объяснил.
        - Вея решила, что Изначальному Огню новый охранитель необходим. - Редрик на Арвира кивнул. - С Мороком сговорилась, он супругу мою забрал. Ежели в помощи мне не откажешь…
        - Летим, - тут же Лют сказал. - А с Метелицей как быть?
        - Что, храбрецы, судьбу мою решаете? - насмешливо отозвалась та, поняв, что о ней разговор идет. - Не боюсь я вас!
        - Сперва Лиссу вернуть хочу, - тихо Редрик ответил. Лют кивнул. - Огневик, здесь оставайся, стереги ее, - велел Редрик духу, указав на Вею, что в кольце огня стояла, сложив руки на груди да голову гордо вскинув.
        - Да я за хозяйку! Да я… я за нее до последней искорки себя отдам! Так-то вот! Ступайте, освободите ее, верните! А я уж туточки покараулю. Глаз с охранительницы снегов не спущу! Да и к возвращению хозяйки прибрать надобно. Огонь-то Изначальный не брезгливый, и такое подношение примет, - Огневик с неудовольствием на лежавшего Арвира посмотрел.
        - С Огневиком будь, - наказал Лют своему духу. Пес кивнул. Охранитель грозы на Редрика посмотрел: - Домчу быстрее ветра.
        - И то вечностью покажется, - отозвался Редрик. Лют только усмехнулся криво да головой покачал. - Однажды и ты поймешь, - добавил хозяин вулкана.
        - Да услышат грозы, - привычно проговорил Лют, взмахивая руками.
        Глава 37
        Открыла глаза и взгляд уперся в Морока, что лежал напротив, подперев щеку кулаком. В один миг все припомнила: и праздник, и танец, и туман, и холод, и как на руки охранителя сумрака упала. Нахмурилась, а подлец только улыбался да глазами наглыми смотрел.
        Быстрее ветра с кровати слетела, пошатнулась, но на ногах устояла, хоть перед глазами все и кружилось. Обвела взглядом комнату незнакомую, в шелках темных.
        - Где я?
        - Экая недогадливая. В чертоге моем сумрачном, где же еще.
        - Да как ты посмел от супруга меня забрать! - уперла руки в бока, глядя на лежавшего на кровати Морока.
        Охранитель сумрака в ответ лишь плечами дернул. Мол, а что ж в том такого.
        Ахнула, вспомнив о метке брачной. Опустила взгляд на руку: завитки на предплечье хоть и сияли, но боли не причиняли, как прежде, стоило нам с Редриком разлучиться. Дотронулась до них.
        - Отчего же так? Отчего не больно?
        - Рискну предположить, что супруг твой вовсе не тебе предназначен, - ответил Морок, а я поняла, что вслух все сказала.
        - А кто же мне предназначен? Ты? - фыркнула, смерив Морока таким взглядом, чтоб сразу понял мое мнение о его домыслах.
        - Допустим.
        - Еще чего!
        - Я так не по прихоти своей решил, Мелисса. Пророчество есть…
        - Слышала, - перебила охранителя сумрака. - Редрик сказывал.
        - Вот и чудно, время на объяснения тратить не придется, - обрадовался Морок, легко с кровати вскакивая и замирая напротив.
        Заметалась взглядом по комнате, ухватила подсвечник, что на столе у кровати стоял, выставила перед собой. Свечи на пол посыпались, да мне не до того было.
        - Верни меня обратно! К супругу!
        - Такого в моих намерениях нет. - Сделал ко мне несколько шагов.
        Двигался так легко и неуловимо, словно скользил над полом. Усмехнулся, когда увидел, что поудобнее подсвечник перехватила. Поняла - всерьез меня не принимает. Ну да ладно. И не таких отваживали.
        Размахнулась, запустила в охранителя сумрака подсвечником. Морок того явно не ожидал, замешкался, но уклониться успел. Подсвечник с грохотом на пол опустился.
        Я назад скакнула, к столу, на котором еще много чего можно было взять да в Морока метнуть. Часы песочные, тарелка, фигурка мыши летучей, книга, - все, до чего рука дотянуться могла, в охранителя сумрака полетело.
        - Огня-то в тебе и впрямь много, Мелисса, - уворачиваясь, но меж тем неуклонно приближаясь, произнес Морок. Казалось, веселит его все происходящее. Мне же вовсе не до смеха было.
        - Вот и не подходи ближе, а то сожжет и тебя тем огнем! - Бросила в него яблоком, целая тарелка которых на столе у камина красовалась, хотя яблоко - большое да красное - было жалко. Досадовала, что не могу, как Редрик, огнем повелевать по своему желанию.
        - Даже ему всю тьму здесь разогнать не под силу. - Исчез Морок из виду в клубе черного дыма, а в следующий миг руки его мой стан обвили. Забилась в его объятиях, как птица в силках. Поняла, что играл со мной проклятый все это время.
        - А ну пусти!
        - Обязательно, - пообещал Морок. - После того, как моей станешь.
        - Не я тебе предназначена!
        - А вот сейчас и проверим.
        Испугаться после его слов не успела, а уж накрыла нас плотной вуалью тьма, а когда рассеялась, оказалось, что не в покоях стоим, а под сводами каменными. В чашах мраморных огонь полыхал, только сразу поняла, что не живой он, а колдовской, потому как жара не давал. Своды зала цветы увивали. Темно-красные, пышные, диковинные, пахли они тягуче и пряно, совсем как Морок.
        Вырывалась из рук охранителя сумрака, но он крепко держал. Наклонился только ко мне, так близко, что из глаз угольных беспросветных сама тьма на меня глянула.
        - Редрик тебя сожжет! - бросила ему в лицо.
        - Это мы еще поглядим.
        Ладонью затылок мой обхватил, наклонился и губы своими накрыл. Я зубы сцепила, но Мороку и того довольно было, что губ моих коснулся. Окутало пряным ароматом его кожи, да ненадолго. Через миг Морок голову поднял, заглянул в глаза.
        - Ждешь, что от счастья в обморок упаду? - не удержалась.
        Хмыкнул, отстранился чуть, - но не так, чтоб освободиться смогла, - руку мою схватил, всмотрелся.
        - Хм, метка Огня Изначального должна была исчезнуть, а вот тут, - коснулся плеча, - сумрачная отметина появиться. - Выходит, не моя ты суженая, - вздохнул, но вот сожаления на лице его не отыскала. Можно подумать, и впрямь обрадовался.
        - А я что говорила!
        - Да если каждой девице на слово верить… - протянул Морок насмешливо.
        - Метелице-то, поди, сразу поверил! Она ведь тебя надоумила?
        Нахмурился, будто вспомнив о чем, но хотя бы отпустил меня наконец.
        Едва свободу обрела, размахнулась да закатила охранителю сумрака оплеуху. Звук под сводами отозвался, а отпечаток пальцев моих ярким цветом на смуглой коже Морока расцвел.
        - Виноват, признаю, - улыбнулся наглец. - Перед хозяином вулкана, опять же, неудобно вышло.
        - Обратно меня верни, - велела, - к Редрику.
        - За этим дело не станет. - Морок ближе подошел, руки раскинул, опять намереваясь меня в объятия заключить.
        Отошла на шаг.
        - Так неси. У тьмы руки длинные.
        Усмехнулся.
        - Это ты, Мелисса, хорошо сказала, потому как…
        Договорить не успел - чертог его сумрачный до основания, казалось, сотрясся. Громыхнуло так, словно сотни сотен гроз в одно место ударили.
        - Морок!!! - раздалось вслед за тем. Сердце застучало быстрее, когда голос Редрика услышала.
        - А вот и супруг твой пожаловал, - подняв палец вверх, на котором кольцо с рубином алым полыхнуло, произнес Морок. - Да не один.
        - Так чего ждешь?
        Морок хмыкнул, рукой повел, из-под ладоней его поплыла ко мне тьма, обняла мягко. И понять ничего не успела, а уж через миг в зале стояла, где Редрик с Лютом решали, как лучше дальше поступить.
        - Лисса! - хозяин вулкана меня враз приметил.
        - Редрик!
        Бросились друг к другу. Упала на грудь Редрика, крепко-крепко прижалась, вдохнула аромат смолы да тлеющих угольев. И вмиг сердце успокоилось.
        - Обидел он тебя? - проговорил Редрик мне в волосы, а сам с такой силой обнимал, что захоти кто разлучить нас - не выйдет.
        - Нет, Редрик. Нет. - Про поцелуй не стала говорить. Морок за то уже получил.
        - Ты, Морок, недостойно поступил, - услышала голос Люта. Отняла лицо от груди Редрика, он, однако ж, из объятий меня не выпустил.
        - Вот именно - я. А слуг-то моих почто мучаете? - лениво протянул охранитель сумрака.
        В кольце огня посреди зала тени метались да мышь летучая - дух Морока - крыльями трепетала.
        - Хозяин! - дух заверещал. - Пришли к нам, и давай свои порядки наводить! Это где же такое видано!
        - Тише, Ворчун, тише. Недоразумение произошло. Девица твоя, Редрик, не моей оказалась, - криво усмехнулся. Приложил ладонь к груди. - Моя ошибка. Виноват. Умыкнуть ее пришлось, ведь иначе-то невозможно было проверить.
        Редрик меня отпустил, руки в кулаки сжал.
        - За ошибку и оскорбление отвечать придется.
        - Иной раз с какой девицей поближе познакомишься, так решишь, что и одному не так уж плохо, - задумчиво Морок проговорил, будто не слыша. - А твоя супруга больно горяча.
        Редрик зубы сжал, в один миг рядом с Мороком очутился, обрушил на него удар своего кулака пудового. Морок уклонился, да недостаточно ловко, прошелся удар вскользь, но все ж ощутимо. А Редрик позволил пламени соскользнуть с пальцев. Но Морок не так прост был - ускользнул, растворился в тумане, а облако тьмы Редрика накрыло. Он его огненными всполохами разогнал.
        Морок уж в дальнем конце зала появился и плотный кокон густой тьмы на Редрика наслал. У хозяина вулкана из-под пальцев словно лава потекла, огненным валом прошлась по тьме, что Морок напустил, выжгла ее. Никогда такого яркого пламени не видела, да и в самом зале нестерпимо жарко стало.
        Лют, сложив руки на груди, наблюдал за Редриком и Мороком.
        - Вмешаться, может? - спросила его.
        - Не стоит, - сказал. - Редрик так точно не рад такому будет. Дай им, Мелисса, пар выпустить.
        - Какое вмешаться, ты что говоришь, девица! - возмутился голос позади. - Хозяин мой за то тебя не поблагодарит, уж можешь мне поверить.
        Обернулась, чтоб увидеть, как тени и мышь летучая с интересом за сражением следят. Кольцо огня, в котором они заключены были, Редрик погасил, и теперь слуги и Ворчун поодаль за происходящим наблюдали.
        - Развлечение это для вас, выходит?
        Тени вдоль стены заметались.
        - А то как же! - охотно Ворчун подтвердил. - Давно такой потехи не было!
        Головой покачала и снова на Редрика и Морока взгляд обратила. Охранитель сумрака все новые тени на Редрика насылал. Хозяин вулкана в долгу не оставался. Метались по залу черные да огненные сполохи. Снова и снова. Снова и снова…
        Потеряла счет времени, уже ногой в нетерпении притоптывала. Лют к стене прислонился и без прежнего интереса изредка взгляд на Морока и Редрика бросал. А сам забавлялся тем, что высекал пальцами искорки, да пускал их в стену. Они, ударяясь, причудливый узор на стене рисовали.
        Только Ворчун да слуги Морока были потехе рады.
        - Ну все, хватит!
        - Всю забаву ты, девица, испортишь! - проворчала летучая мышь вдогонку. - Вот всегда с вами так! Потому-то хозяин и не торопится суженую искать!
        Вышла в середину зала, встала меж Мороком и Редриком, сложила руки на груди.
        - Ежели вы хотите еще седьмицу отношения выяснять, это и без меня можно. А я устала.
        Столкнулись черные да ярко-рыжие сполохи, разлетелись. Замерли и Редрик, и Морок.
        - Ну вот, а я только-только во вкус вошел, - хмыкнул охранитель сумрака, глядя на оседающий под ногами угольно-алый туман.
        - Хвастун. - Редрик на Морока волком смотрел.
        - Это почему же? Тут уж куда веселей, чем на твоем празднике.
        - Ты только слово скажи, тотчас продолжим, - буркнул хозяин вулкана.
        - Ежели у вас охота есть, продолжайте, а я Люта попрошу меня в гору отнести, - развернулась и пошла туда, где охранитель грозы замер.
        - Постой, Мелисса, - услышала окрик Морока. Замерла, обернулась, вскинула брови. - Без зрителей потехи не выйдет. Мир предлагаю, - сделал шаг ближе, Редрик вмиг меж ним и мной встал. Морок руку к груди приложил. - Обиду на меня не таите. Не со зла я то затеял. Уж ты-то, хозяин вулкана, понять меня должен. У тебя и самого девицы на этом свете не задерживались.
        - И что с того? Пожалеть тебя должен?
        Морок поморщился.
        - Жалость свою для других прибереги, мне она без надобности. Ну что, мир?
        - Мир, - вышла из-за спины Редрика, опасаясь, что он может предложение Морока и не принять. - Супруг? - обратила взгляд на молчавшего хозяина вулкана.
        Тот зубы сжал, но все же кивнул.
        - Ежели еще когда около горы своей тебя увижу…
        - Оставь, хозяин вулкана, может статься, и вовсе не свидимся, - произнес загадочное. - С Метелицей, кстати говоря, ты что сделал?
        - Ничего, - нехотя Редрик ответил, - покамест.
        - А вот это ты правильно решил, - нехорошо усмехнулся Морок и в тот же миг исчез в клубе тьмы.
        - Куда это он?
        Вместо ответа Редрик меня за стан ухватил, повлек к заскучавшему Люту.
        - Скорее, в гору.
        Кивнул охранитель грозы. Редрик меня обнял и к себе притянул.
        - Думаешь, Морок туда полетел? Зачем?
        - Морок оскорблений не прощает, - был ответ.
        В потоках ветра и дождя в гору прибыли. Самое-то удивительное, что и не вымокли ни капли.
        - Хозя-я-я-я-и-и-и-ин! Хозя-я-я-я-йка-а-а-а! - Едва посреди зала очутились, Огневик тут же к нам подскочил, замахал огненными руками. - Налетел! Того-самого! Туману напустил! Схватил! Увлек! Меня и слушать не стал!
        - Не тарахти, - велел Редрик.
        - Болтун этот огненный сказать хочет, что охранитель сумрака госпожу Метелицу к Огню Изначальному понес, - пролаял пес Люта. - И выглядел при том, как сама тьма.
        Лют без слов перенес нас в обрядовый зал, где Изначальный Огонь мерно горел. Ахнула, когда увидела, что над колодцем, откуда языки огненные били, Морок в воздухе застыл. Казалось, тьма руками его обнимает. Его же руки на белой шее охранительницы снегов сомкнулись.
        Глава 38
        - Я тебя, Вея, предупреждал: обманешь, за то поплатишься, - голос Морока под сводами зала прогрохотал.
        - Пусти, тьма тебя забери! - прохрипела Метелица.
        - Она и так всегда со мной, - усмехнулся охранитель сумрака. - А теперь правду говори: из-за ревности решила моими руками Редрику отомстить?
        - Тебе помочь хотела, да, выходит, зря! Все вы неблагодарные!
        - Лжешь, вижу. Я ложь чую.
        - Девка умереть должна была!
        - Должна? - усмехнулся Морок. - В толк не возьму: с чего ей умирать? Хворой не выглядит.
        - От тоски бы зачахла, когда узнала, что любимый ее погиб!
        - Вот мы до сути и добрались, - оскалился почти охранитель сумрака. - Уж прости, что твоих ожиданий не оправдал.
        - Морок! - крикнули Редрик с Лютом в один голос, но тот не обернулся даже, только тьма подступила к границам колодца, запрещая дальше идти.
        Редрик руками повел, всколыхнулось пламя, Лют грозу с дождем призвал, да только отчего-то ни вода, ни огонь не могли совладать с тьмой, что плотным пологом колодец заволокла.
        - Раз на обман добровольно пошла, имей смелость и ответить. - Морок пальцы разжал, охранительницу снегов черные руки тьмы обвили и утянули к взметнувшемуся Изначальному Огню.
        Я повторно ахнула, к Редрику прильнула, спрятала лицо у него на груди, чтоб не видеть. Он меня к себе прижал так крепко, аж помстилось - внутри что-то хрустнуло.
        - Морок, что ж ты натворил… - донесся словно издалека голос Люта.
        Заклокотало что-то, заурчало, будто зверь огромный чем давился. Слышала, как Огневик протрещал: «Того-самого!», а пес Люта заскулил протяжно.
        Вновь ударил призванный Лютом гром, я голову подняла, когда крупные капли дождя по голове начали бить. Да только не под силу было охранителю грозы потушить Изначальный Огонь. А с колодцем и впрямь неладное творилось: Изначальный Огонь то вспыхивал, выбрасывая снопы ярких искр, то замирал, и тогда снег из него начинал лететь. По залу обрядовому жар вперемешку с холодом проносился. Словно боролись две стихии, да никак определить не могли, кто из них сильнее. Морок, покачиваясь под куполом зала в руках тьмы, на все это взирал едва ли не равнодушно. Только по смуглому лицу зловещие тени пробегали.
        - Неужто… - Редрик проговорил.
        Огненные змеи все медленнее стали поднимать яркие головы, все неспешнее отплясывал свой древний страшный танец огонь. И не приметила, когда заместо пламени из колодца ледяные стрелы поднялись, в сердце которых алые змеи пунцовели. Раздался треск, какой бывает, когда на наледь зимой ступишь, а следом и колодец в один миг обледенел. Изначальный Огонь - гроза всех девиц незамужних - покрылся льдом. Сей же час и все огни в обрядовом зале погасли, темно стало, как ночью. Только Огневик и не давал полностью во мраке утонуть.
        - Ай! - вскрикнула, ощутив, как боль руку начала глодать со страшной силой. С тех самых пор, как самовольно в селение ушла с подругой повидаться, такого не случалось.
        - Лисса, - хрипло Редрик проговорил, а в следующий миг и сам воздух сквозь плотно сжатые зубы со свистом втянул.
        - Метка… - прошептала, увидев, как исчезают огненные завитки, до того предплечье украшавшие. Вспыхнули они и сгинули, будто их никогда и не было.
        Редрик руку мою взял, прохладными пальцами до кожи дотронулся.
        - Как же так, Редрик… И твоя метка брачная пропала…
        - Хозяин, хозяйка, это что ж, того-самого… - протрещал Огневик растерянно.
        Редрик ответить не успел, вскрикнул вдруг, упал на колени, словно боль непереносимую испытывал. По телу его огненные дорожки побежали - яркие, злые, будто кто пламя по крови запустил, подсветил ее под кожей. Точно такие отметины в брачную ночь руки Редрика украшали. Но тогда-то перед обрядом дело было, а сейчас отчего?..
        - Редрик, любимый! - опустилась рядом с ним, обвила руками, ощущая боль, что он испытывал, как свою собственную. Поняла: ежели умрет, и мне без него жизни не будет. Не вынесу. Лягу рядом и умру в тот же миг. - Ты что сделал? - крикнула Мороку сквозь слезы, чувствуя, как тело Редрика огнем жжет.
        Морок в клубах тьмы рядом опустился.
        - Подожди слезы лить, девица.
        - Умирает он! Неужто не видишь?
        - Рано ты его хоронить решила, - усмехнулся Морок. - Говорю же: обожди чуток.
        Удивилась, что и Лют стоит молча, не призывает Морока помочь, да и сам не торопится, только хмурится все сильнее.
        - Лисса…
        Обхватила потное лицо Редрика ладонями, он мои запястья своими руками сжал, голову поднял, и тут увидела, что в глазах его больше нет огненных искр. Как и в волосах.
        - Лисса, - повторил Редрик тихо. Сам дышал с хрипом, будто в гору бежал.
        - Редрик…
        - Огонь… ушел он. Не чувствую его больше. Внутри. Совсем.
        - У тебя глаза цветом теперь, как ягоды бузины, - улыбнулась сквозь слезы, взяла прядь волос, пропустила меж пальцев. - И волосы черные совсем. Как же такое возможно-то…
        - Неправильно это! - Лют вперед выступил, пес его зарычал. - Кто тебе, Морок, право дал жизнями охранителей распоряжаться? Зря ты то удумал. Другие, как прознают, быть беде!
        - Не суди меня, охранитель грозы, - отмахнулся Морок, - а если у кого ко мне какие жалобы есть, пускай прилетают и в лицо высказывают. Да и не умер никто.
        - А Метелица?
        - Убьешь ее, как же, - усмехнулся.
        - А это что? - Лют на колодец обледеневший указал.
        - Заточение, - дернул плечами охранитель сумрака. - Пускай посидит, о своем поведении подумает. Глядишь, поубавится спеси.
        - Госпожа Метелица сама говаривала, что лед завсегда огонь победить сможет, - вставил свое слово Огневик, но его никто не слушал.
        - Редрик, - не унимался Лют, - ты хоть понимаешь, что теперь обычным человеком стал?
        - Обожди, друже, - Редрик поднялся, меня за собой увлек. - Как ты сделал это? - недоверчиво спросил Морока, потирая место, где метка брачная была.
        - А это так уж и важно?
        - Скажи, - велела я, все еще поверить не в силах.
        Морок притворно вздохнул.
        - Не могу устоять, когда девица просит, - промелькнула по губам улыбка. - Есть у меня одна книжица, в ней и ответ нашелся… А большего вам знать и не надо, а то уже чую, что уединению моему конец пришел, - бросил недовольный взгляд на Люта. - Свободны вы теперь.
        - А они тебя о том просили? - рыкнул Лют. - Ты, Морок, много на себя берешь!
        Редрик руку на плечо охранителя грозы положил.
        - Друже, не серчай, да только лучшего-то подарка для нас с Лиссой и не придумать.
        Лют в ответ на этакие речи лишь светловолосой головой покачал.
        - И впрямь интересно было взглянуть, кто верх одержит. Лед все ж таки сильнее оказался, - проговорил Морок задумчиво. - Надолго ли - вопрос другой.
        - Выходит, ты Метелицу там заточил, - кивнул Редрик на колодец, - а ежели вырвется, тогда что?
        - Не на вашем веку уж точно, - успокоил Морок. - А за вулканом я пригляжу.
        - А жертвы? - спросила я. - Девицы?
        - Спокойно пускай спят, - отмахнулся охранитель сумрака. - Есть теперь у Изначального Огня девица, да еще какая. С ней не заскучает, - сверкнул белыми зубами. - Считай, квиты мы с тобой, хозя… Редрик, - отвесил едва ли не издевательский поклон. - Мелисса, за поцелуй тот прости. - Я прищурилась, а он расхохотался.
        Обхватила Морока тьма, а когда рассеялась, в зале только мы с Редриком, Лютом да духами остались.
        - Мороку правила всегда нипочем были, - задумчиво охранитель грозы проговорил. - Да только неправильно это. Ты, Редрик, как знаешь, а я полечу, весть разнесу с грозами. Охранители знать должны. Сообщи, как решение примешь, как дальше-то…
        - Благодарю тебя, друже.
        Лют руку к груди приложил, мне кивнул, а потом грянул гром, забирая охранителя грозы и пса его крылатого.
        - Хозяин, хозяйка, того-самого… - протянул Огневик. Растерянным таким никогда прежде его не видела. Казалось, даже искорки, из которых состоял, и те потускнели. - Что ж теперь делать-то…
        - Уйдем отсюда? - предложила, чувствуя, как озноб по телу крадется. В сторону колодца застывшего и смотреть боязно было. Все еще поверить не могла в то, что своими глазами видела. А ну как сейчас Метелица вырвется, вернется Морок да скажет, что вдвоем все задумали и над нами потешались…
        - И то дело, - согласился Редрик, подталкивая к ступеням лестницы, что наверх вела.
        Поднялись в Рубиновый зал, вышли в яблоневый садик. Там в сравнении с обрядовым залом жарко почти было, яблони ветвями шевелили да травами пахло.
        - Огневик, обожди нас, - попросил Редрик Огневика. - Поговорить нам с Лиссой надобно.
        - Выходит, рассказать хозяйке хотите… - дух понимающе кивнул. А я вот ничего не понимала.
        - О чем рассказать?
        - А я-то как же? Мне-то куда? - заволновался Огневик. - Я с малых искорок в горе этой хозяину вулкана служил, всегда при деле был, а теперь чего? Не желаю туточки с ледышкой этой оставаться! Я дух огня, лед-то не по моей части, пускай даже под ним и огонь течет!
        - Огневик, без тебя никуда, помнишь? - улыбнулась, но дух веселья моего не разделил.
        - Это еще посмотреть надобно будет, - буркнул и покатился огненным шаром по тропке.
        - Чего это он? - удивилась. - Огневик ведь может теперь отсюда тоже уйти.
        Сама еще не могла поверить в то, что больше не пленники мы с Редриком. Только вчера говорили, куда поедем да надолго ли, а сегодня все дороги перед нами открыты. Сердце то замирало от одной только мысли о том, то начинало колотиться быстро-быстро. В мыслях круговерть из вопросов была: куда пойдем? Когда? А захочет ли теперь Редрик, когда свободен стал, со мной быть?.. Оттого-то прикусила губу и на него смотреть боялась.
        Редрик подвел меня к одной из скамей каменных, усадил на нее. Сам рядом устроился, руки мои из своих выпустил. Мне вмиг холодно стало, озноб по телу пошел. Отец-Солнце еще только поднимался, раскрашивал небосвод багряными полосами.
        - Что такое, Редрик? - решила опередить его. - Ежели не хочешь меня своей супругой видеть, пойму. - Покачала головой и усмехнулась горько. - Нет, обманываю. Не пойму. Потому как стал ты мне дорог. Да чего уж там… Люб ты мне, Редрик. Не думала, что сердце свое еще кому отдам, а ты и спрашивать не стал. Взял его, да так просто, что и сама не приметила, как полюбила тебя всей душой. - Сглотнула колючий горький ком в горле и продолжила: - Но ежели скажешь - уйду. Потому как неволить не стану. Не смогу.
        - Я? Не хочу? - протянул удивленно. - Да с чего же мысли-то такие в твою голову забрели, Лисса?
        - Ты теперь свободен. И можешь любую девицу себе женой взять.
        - Так и до того было. Тебя не только Изначальный Огонь выбрал. Я тебя выбрал, слышишь?
        Кивнула.
        - Но метка, Редрик, когда я у Морока была, не жглась. А ведь раньше нам и чуть разлучиться нельзя было… Выходит…
        Положил свою руку все же поверх моей, сжал. И хоть огнем больше не повелевал, все же тепло стало.
        - Это оттого, Лисса, что ты меня своим супругом приняла. Участь свою приняла.
        - Участь? - произнесла невесело. - То не участь, Редрик, а…
        - Любовь, - закончил он, а я кивнула, глядя в его глаза. Непривычно было не наблюдать в них алых искр. - Я тебя, Лисса, полюбил больше жизни. Думал, нет в моем сердце больше любви, а оно вон как вышло… Огонь моей клеткой стал. Ты меня из клетки той освободила. Я ведь до того, как ты ко мне в гору пришла, и не жил вовсе. Хоть и огнем повелевал, а темно в моем мире было.
        - В чем же дело-то тогда, Редрик? - протянула жалобно почти.
        - Ты меня все одно отвергнешь, когда узнаешь, что скрыл от тебя.
        Сглотнула. В груди словно сдавило что.
        - Говори. Сил нет терпеть, - поторопила Редрика. Голос свой не узнавала.
        Он взгляд опустил, потом головой покачал и снова на меня взглянул.
        - Я когда в бреду лежал, Весту видел…
        «Опять Веста», - подумала с тоской, когтившей сердце. Так и не смог ее позабыть…
        - Стояла она с хозяином вулкана посреди поля, что за Вильзмиром раскинулось.
        - Ты потому туда поехать решил?
        Кивнул.
        - Посмотреть хотел, знак получить. Но не о том сейчас речь. С Вестой рядом колыбельку приметил, а в ней одеяльце вышитое.
        Заметалась взглядом по лицу Редрика, отыскивая ответ на догадку.
        - Одеяльце? - переспросила хрипло.
        - Подумал, чего только в бреду не привидится. А потом Веста и хозяин вулкана просили меня дочь их защитить.
        Отняла руку у Редрика, поднялась резво, обхватила себя руками, прошлась вдоль скамьи.
        - Чего только в бреду не привидится, - повторила его же слова.
        - Вот и я так решил. А уж когда ты после встречи с подругой пришла с одеяльцем этим… Его-то я в колыбельке и видел.
        - Что же ты сказать хочешь? Что Веста - моя матушка, а хозяин вулкана бывший - батюшка?
        Редрик тоже поднялся, замер напротив.
        - Лисса, ежели мне не веришь, Огневику поверь.
        - А он-то тут с какой стороны?
        - Огневик тебя в селение отнес, когда я, дурень, в гору явился Весту освобождать. Помнишь, я тебе сказывал, как оружие для битвы с хозяином вулкана готовил?
        - Помню.
        - Метелица до того увидела, как я местью одержим, и заговорила меч на хлад и стужу, но так, чтоб я не знал. Думал, боги мне оружие против чудовища из-под горы дали, на праведную битву отправляют, а оно вон как оказалось… - покачал головой.
        - И тут Метелица, - сжала губы.
        - Ты одну ее не вини, Лисса. Не она меч тот взяла, а я. Не ее рука его держала и заносила, а моя. - Сглотнул Редрик тяжело, после продолжил: - В этом самом саду хозяин вулкана Весту на руках держал, бездыханную. Решил я, что он ее сгубил-таки. Не знал тогда, что Веста родами умерла, дав тебе жизнь. И не смекнул, что уж больно легко хозяин вулкана смерть принял. Улыбался, когда снежный меч я на него опустил. Я-то в тот миг только и думал о том, что за Весту отомстил.
        Облик Редрика перед глазами затуманился, не сразу и поняла, что слезы по щекам бегут.
        - А одеяльце? - спросила невесть зачем и невесть что имея в виду. Но Редрик понял.
        - Огневик в том одеяльце тебя и унес. Веста его вышивала. Я тебе хотел правду рассказать той же ночью, когда и сам все узнал, да не смог. Не хотел в глазах твоих ясных упрек и презрение видеть. Не смог бы их вынести. А сейчас…
        - А сейчас? - откликнулась эхом, когда так и не продолжил.
        - Ты свободна, Лисса, и можешь уйти. А уж зная правду… Выберешь себе достойного супруга, не чета тому, кто твоего отца погубил.
        Ничего не ответила, отвернулась и долго смотрела на небо, туда, где Отец-Солнце над миром поднимался, умывал лучами всех, кто под ним ходит. Утренние птахи просыпались, наполняли своими голосами яблоневый сад. Сад, который Веста разбила. Моя мама…
        Мама.
        Подхватила юбку платья и устремилась по тропке, туда, где камень могильный холм венчал. Отец-Солнце беседку розовым расцветил. Тихо здесь было, даже птичьи трели не долетали. Стояла, смотрела на имя на камне высеченное. Провела по нему пальцами, зажмурилась крепко, но и под плотно сомкнутыми веками видела пламя рассвета.
        Кто знает, как бы моя жизнь сложилась, не забери меня Огневик, не приди Редрик за невесту свою мстить, не прими хозяин вулкана смерть охотно… Стала бы я любимой дочерью или, напротив, хозяин вулкана и смотреть бы не смог на ту, что жизнь его любимой забрала?..
        Сложись все иначе, ни Торвина, ни Алану бы не повстречала. А они-то в моем сердце особое место занимали. Проносились в памяти обрывки воспоминаний: радостные и горестные, трогательные и волнующие, трепетные и болезненные. Зато мои. Покачала головой. Поняла: не променяла бы их на что иное. Боги каждому дают только то, что вынести сможешь. В то я верила твердо. И никто, кроме богов, не ведает, как бы все вышло, ежели…
        Нет. Не узнать уж о том. В прошлом ответов нет. А в будущем одни вопросы. Есть только то, что сейчас. Оно-то и важно. Оно только ценность и имеет.
        Открыла глаза, в них яркий свет Отца-Солнца ударил. В последний раз взглянула на холм могильный, развернулась и по тропке обратно заспешила.
        Редрик на том же месте в саду стоял. Ветер его волосами черными играл. Завидев меня, рванулся было навстречу, потом замер. Подошла к нему, заглянула в глаза. В них и ожидание, и страх, и нежность сплелись.
        - Не могу я уйти, супруг, ведь очаг мой рядом с тобой. - Взяла его ладонь, приложила к своему сердцу. - И только здесь огонь горит, когда мы вместе.
        Обхватил меня, прижал к своему большому и сильному телу. Не было больше запаха смолы и тлеющих угольев, а пахло теперь от Редрика просто - теплом и домом.
        Отстранил меня чуть, заглянул в глаза.
        - Твердо решила?
        - Тверже не бывает.
        - Ты о том не пожалеешь, Лисса. Никогда.
        - Знаю, - улыбнулась ему сквозь слезы. Редрик пальцем вытер каплю, что по щеке побежала.
        - Про какой там поцелуй Морок-то говорил, супруга?
        Засмеялась, прильнула к Редрику, в кольце его рук уютно устроилась. Так и стояли, любуясь поднимающимся Отцом-Солнцем, а яблони тихо ветвями шевелили, шептали историю о хозяине вулкана и той, с кем его Изначальный Огонь венчал.еРедрик

* * *
        У пристани на волнах корабль покачивался, поскрипывал, волны мягко о деревянные борта бились, перекрикивались матросы, готовясь к отплытию. Запах дегтя, рыбы и мокрого дерева ноздри щекотал.
        - Не жалеешь, что родные берега оставить придется? - Редрик на меня смотрел. Непривычно было не видеть пламени в глубине его темных глаз. Нескоро еще к тому привыкну.
        - Дом там, где сердце. А сердце мое, - дотронулась до груди Редрика ладонью, почувствовала крепкие удары, - здесь.
        Седьмица прошла с той поры, как Редрик силы хозяина вулкана лишился. Говорили мы с ним долго да решили новую жизнь начать, за морем. Капитан корабля, с которым Редрик торговлю вел, как раз в дальние края собирался, согласился доставить нас к чужим берегам. Вещицы, что Редрик мастерил, все капитану продал, выручил за них немало. Вот сейчас и таскали матросы сундуки на борт. Мы-то налегке ехали: шкатулку мою с украшениями взяли, одежды два сундука, еще один с кузнечными инструментами Редрика да короб с секретом.
        С Аланой я два дня назад попрощалась. Встретилась с ней на окраине селения, рассказала подруге правду. Узнав про Арвира, она только головой кивнула и губы побелевшие сжала. Просила написать, как устроимся, обещалась приехать. И хоть с подругой разлучаться второй раз за жизнь не хотелось, знала, что здесь и в окрестных селениях никакой возможности остаться нет.
        - Готово! - крикнули с корабля. Поняли, что пора на борт подниматься.
        - Заскучает Огневик, - сказала Редрику, когда короб железный резной в его руке качнулся.
        Он хмыкнул только. Дух оставаться наотрез отказался. Решено было его с собой взять. А чтоб люд простой не пугать, для духа Редрик короб и выковал. С двойными стенками. С виду вроде сундука резного, а внутри с секретом: угли там томились. Огневик еще с ночи на них улегся. Ворчал сильнее обычного, что потускнеет за две седьмицы путешествия. Обещала ему, как прибудем да дом купим, самую большую печь отдать. Дух только после того затих.
        Взошли на корабль. Матросы споро сходни убрали, налегли на весла, пока ветер не разгулялся, корабль качнулся и мягко по волнам заскользил.
        Бросила последний взгляд на отдалявшийся берег и повернулась к Редрику, чтоб уж больше никогда назад не смотреть.
        Эпилог
        спустя пять лет
        - Алий!
        Услышала топот голых пяток, покачала головой.
        - Мама!
        Обернулась и не смогла сдержать улыбку. Без обуви, рубаха белая вся в карамели заляпана, как и штаны, ручонкой сын мордашку от яблочного сока утирает.
        - Опять Огневик тебе сластей с кухни утащил?
        Огневик нянькой был хорошей, да вот только в баловстве меры не знал. Раз дитя просит - надо дать. А так как дитя долгожданное, от большой любви рожденное, от огня, что нас с Редриком связал, оттого и отказа ему ни в чем не было. Помнила, как впервые поняла, что дитя под сердцем ношу. Счастливей нас с Редриком в тот день вряд ли кого сыскать можно было. Огонь меня излечил, или никакой хвори и не было - то лишь одним богам известно.
        - Ты его, матушка, не ругай. Огневик мне показывал, как правильно яблоки запекать, - протянул сын, доверчиво глядя на меня голубыми глазами.
        Подошла ближе, растрепала его черные кудри. Подняла бы на руки, да живот мешал.
        - Отца зови ужинать, - сказала сыну, улыбаясь. - Он в своей мастерской и не слышит ничего. И про Огневика не забудь. - Последнее могла бы и не говорить. Алий с духом друзьями стали, едва сын говорить выучился.
        - Я мигом! - протопотал вглубь дома.
        - И обуйся! - крикнула вслед.
        Выставила на каменный стол вареники с капустой, из печи гуся с яблоками запеченного достала, а на сладкое - пирог с вишней. Разлила по кружкам молоко парное.
        Почувствовала, как дитя в чреве шевелится, замерла, закрыла глаза, погладила живот. Боги нас с Редриком своей милостью дважды одарили. Знала, что в этот раз дочь будет. Чувствовала. Уже решили, что Вестой ее наречем.
        - Пахнет-то как, - услышала Редрика, а потом и почувствовала, как руки его располневший стан обвили. - Буянит дочка?
        - К нам просится.
        - Скоро уж, - губами шеи коснулся.
        - Скоро, - выдохнула счастливо.
        - Того-самого, свободен ли мой очаг-то? - ворчливо Огневик спросил, а сам с опаской на нас поглядывал. Ждал, будет ли нагоняй за то, что сластями Алия накормил.
        - С нами неужто не посидишь? - спросила, как и всегда, у духа. То уже в традицию вошло.
        - Посидит-посидит! - заявил Алий. Сын один башмак надел, второй в ручонке держал. - Огневик, оставайся!
        - Ладно уж, - довольно засиял дух. - Посижу маленько. Но после - спать.
        Обменялись с Редриком улыбками, он Алия на руки подхватил, усадил за стол, потом сам устроился. У Огневика свой стул имелся, Редрик ему выковал, чтоб духу сподручней было.
        Отрезала гусятины, положила на тарелку Редрику, Алию и Огневику. Тот, хоть и не ел, традицию эту любил. А уж куда еду девал - то никому не ведомо было, да только в один миг исчезала она с тарелки. Алий каждый раз смехом заливался и пытался духа подловить, вот только все одно никогда не поспевал.
        - Вкусно! - сын старательно вид делал, что голодный. Я только головой покачала да улыбку едва сдерживала.
        - В булочную собираешься? - спросил Редрик.
        - Посмотреть надобно, как каравай свадебный для дочери судьи испекли.
        - Вместе пойдем, - тут же Редрик сказал.
        - Зачем? Через два дома булочная ведь.
        - Одной тебе ходить сейчас не след, - упрямо покачал головой. Знала: ежели уперся, лучше уж согласиться. - Без тебя неужто подмастерья не справятся? Не впервой.
        Когда в селение - шумное, большое, процветающее - пять лет тому назад приплыли, Редрик сначала дом для нас купил, а потом сторговал еще два: один под кузню себе, другой - мне под булочную. Кузнец он был умелый, а я печь любила. Быстро знакомствами обзавелись. В желающих каравай свадебный испечь или какую диковинку заиметь недостатка не было. После уж и Редрик, и я подмастерьев взяли, потому как с работой не поспевали. Редрик себе еще и мастерскую в дальней части дома обустроил, там украшения из серебра, золота и самоцветов ковал.
        - Справятся-то справятся, но судья человек нравный. Да и волнуется к тому же, вернется ли сын его до свадьбы.
        - А там уж и еще до одной свадьбы недалеко, - хмыкнул Редрик. Обменялись понимающими взглядами.
        Алана, подруга моя любимая, навещала нас с Редриком исправно. Родителям говорила, что знакомство свела на ярмарке с девицей одной, что за морем жила, и та ее в гости зовет. Староста Деян поначалу против был дочь отпускать, но как Алана сказала, что тогда в храм прислужницей пойдет, вмиг свои запреты снял.
        Прошлым летом, когда Алана в очередной раз у нас гостила, увидел ее сын судьи, вернувшийся из дальних краев, да и голову потерял. А три седьмицы назад собрал дары свадебные да отправился в Ильштар, руки Аланы просить. Так что и любимая подруга скоренько рядом будет. О чем же еще мечтать можно?
        Жар от печи спину грел, потрескивали поленья, аромат их яблоневый по горнице плыл. Положила руки на живот, посмотрела на Редрика, что с любовью во взоре на мой взгляд ответил, на Алия, перекатывавшего по тарелке гусятину, на Огневика, от озорства высекавшего искры да посылавшего их в кувшин с молоком, и сердце от счастья заискрило. Вот он, очаг мой, который уж не чаяла разжечь, ровно горит. А погаснуть я ему не дам.

* * *
        ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ,
        КТО ХОЧЕТ ПОСЕЛИТЬ У СЕБЯ ДОМА ОТКРЫТКИ И ЗАКЛАДКИ ДЛЯ КНИГ
        ПО МОТИВАМ ИСТОРИИ, МОЖНО НАПИСАТЬ МНЕ
        В ЛС ГРУППЫ В ВК «ТАТЬЯНА МАЙ. ИСТОРИИ СО ВКУСОМ ВОЛШЕБСТВА» .