Смерти нет Александр Владимирович Мазин
        Варяг #11
        Десятый век. Рождение Руси. Жестокий и удивительный мир. Мир, где слабый становится рабом, а сильный - жертвой сильнейшего. Мир, где главные дороги - речные и морские пути. За право контролировать их сражаются царства и империи. А еще - небольшие, но воинственные варяжские княжества, поставившие свои города на берегах рек, мимо которых не пройти ни к Дону, ни к Волге. И чтобы удержать свои земли, не дать врагам подмять под себя, разрушить, уничтожить, нужен был вождь, способный объединить и возглавить совсем юный союз варяжских князей и показать всем: хазарам, скандинавам, византийцам, печенегам: в мир пришла новая сила, с которую следует уважать. Великий князь Олег, прозванный Вещим стал этим вождем. Так началась Русь.
        Соратник великого полководца Святослава, советник первого из государей Руси Владимира, он прожил долгую и славную жизнь, но смерти нет для настоящего воина. И вот - новая жизнь, в которую Сергей Духарев входит не могучим и властным князь-воеводой, а бесправным и слабым мальчишкой без рода и родни. Зато он снова молод, а вокруг мир, в котором наверняка найдется место для славного воина, которым он несомненно станет… Если выживет.
        Александр Мазин
        Смерти нет
        
        Вступление от автора
        Так вышло, что первая книга Варяга начинается в середине десятого века, то есть в конце правления великого князя Игоря. И один из самых интересных правителей нашего Средневековья князь Олег Вещий остался «за кадром» моей истории. Правитель, в отличие от наследовавшего ему князя Игоря, сильный, успешный и умелый. Расширивший пределы государства, изрядно потеснивший хазар и устоявший перед натиском появившихся в степях печенегов.
        То есть это был чрезвычайно интересный фрагмент истории, о котором мне очень хотелось написать, но линейность повествования не позволяла. Именно ради такой возможности я все-таки решился вторично нарушить правила исторического романа и дать возможность Сергею Духареву войти во временное пространство ещё раз. Чтобы восполнить для себя и для вас, друзья мои, упущенный мною фрагмент истории Древней Руси.
        Часть первая
        Легко не будет
        Глава 1,
        в которой князь-воевода моровский обнаруживает, что он больше не князь и даже не свободный человек
        Очень страшно. Хочется забиться в щель, как таракану. Кровь, кровь вокруг. На земле, на одежде… Везде. Заползти вон хоть в будку собачью. Нет, лучше под крыльцо. Там деревяшка отходит, если потянуть. Там местечко махонькое, но ведь залезал когда-то. В те времена, когда ещё в одной рубахе бегал. Заползти тихонько, не услышат. Вон как вокруг кричат. Аж сердцу больно. Вот так, деревяшку в сторону… Голова прошла, а значит, и весь…
        Рывок, да такой, что затрещали порты. Боль обжигает руку, и он уже снаружи. Висит над землёй. А сверху - огромная бородатая рожа. Алые свежие брызги на щеках и уже запёкшиеся, потемневшие - на волосатой ручище. И зубастая пасть, изрыгающая звуки, похожие на собачий лай.
        Теперь уже не страх - ужас. Струйка течёт по ноге, льётся на землю.
        Чудовище рявкает ещё раз - он летит наземь, ударяется головой…
        Последняя быстрая мысль, ещё в полёте: спрятаться хоть куда-нибудь. И пусть всё быстрее закончится.
        А дальше - пустота.

* * *
        Мир прояснился. Сергей лежал на боку. Перед ним, метрах в полутора - внутренняя сторона борта. Просмолённые шнуры меж досок, тронутые ржавчиной шляпки гвоздей.
        Лежать было не больно. Неудобно, да. Но совсем не больно. Вообще нигде не болело.
        А ещё Сергей немного замёрз.
        Аккуратно, чтобы не нагрузить лишний раз спину, хотя та почему-то совсем не ныла, Сергей повернулся на бок, потом сел.
        Точно, он на корабле. На корме лодьи. Верней, драккара, потому что туго натянутый парус украшал Торов молот.
        Очень загадочно.
        Хотелось есть, пить и обегчиться. В возрастающей последовательности. И вдобавок странное ощущение: будто Сергей сейчас взлетит.
        И ещё: мир изменился. Виделся чётко и был полон звуков и запахов, которые трудно назвать приятными.
        И тут Сергей увидел свои босые ноги. Вернее, это были точно не его ноги, потому что они были меньше, тоньше и торчали из грубых холщовых штанов, в которых по осеннему времени даже его, князь-воеводы, холопы не ходили.
        И руки тоже были не его. Маленькие, без характерных мозолей от меча на ладонях. Сергей сжал кулаки. Это оказалось легко, потому что пальцы стали гибкими. Однако сами кулаки при этом сжались как-то неправильно. Не так, как раньше.
        Сергей провёл рукой по лицу. Лицо оказалось тоже не его. Голое и гладкое, как у женщины. Испугавшись, Сергей сунул руку… Нет, всё нормально. Пол мужской. Хотя и в штанах тоже… Не его.
        Вот же… ситуация.
        Может, он умер и попал куда-то… Куда? На рай или ад не похоже. Во всяком случае, если верить священникам.
        В Валхаллу? Тоже вряд ли. Там он наверняка в воинах был бы. По совокупности деяний.
        Может, это Ирий?
        Но тогда почему на парусе молот Тора? И откуда в Ирии эти двое, что сидят на палубе и что-то жрут? Они же, судя по причёске, одёжке и татушкам, явные нурманы.
        Так, стоп.
        А почему он, собственно, решил, что умер? Может, его душа перепорхнула в какое-то другое тело?
        Так, снова стоп. Это пока неважно. Что он помнит? Последнее?
        Так. Последнее, это когда его какой-то великан сцапал, а он в штаны напрудил.
        А до того?
        А до того он - в Киеве. Верхом на Пепле спускается по узкой улочке, и прохожие уступают ему дорогу. Многие кланяются.
        А он смотрит вперёд, стараясь сохранить строгое выражение лица и держать прямой спину, в которую жадно вгрызается боль.
        «Я - князь моровский, Сергей, - напомнил он сам себе. - У меня двое родных сыновей и один приёмный. А ещё дочь, которая замужем за благородным Йонахом бар Машегом. И ещё у меня жена, Сладислава, которую я очень люблю…»
        Блин! Если он умер, Сладе будет тяжко. Сколько лет они вместе? Пятьдесят? И жива ли она?
        Этого не помнилось. Но не помнилось и её смерти.
        Сергей вдохнул, выдохнул и огляделся.
        Корма драккара. Вокруг какие-то тюки. И какие-то люди. Человек двадцать. Мужчины, женщины, шестеро подростков обоего пола. Большинство спят, свернувшись клубочком или прижавшись друг к другу. Одежда на всех… Ну, примерно, как у него. Рабская. И кожаные ошейники. Рука сама потянулась к шее. Точно, кожаная полоска. Достаточно свободная, чтобы не мешала, но, не разрезав, не снять.
        Выходит, он теперь раб?
        Сергей ещё раз ощупал шею. Потёртости на ней имелись, но не мозоли. Значит, ошейник на него надели недавно.
        Он ещё раз оглядел своих… собратьев по несчастью?
        Воев среди них точно не было. Не то телосложение. Смерды, скорее всего. Учитывая, на каком корабле они плывут, выстроить логическую цепочку не так уж трудно. Их всех захватили нурманы[1 - Напомню: нурманы (норманны) - «люди севера». В основном - скандинавы. Даны (датчане), свеи (шведы), нореги (норвежцы). Впрочем, в эту эпоху такого чёткого деления не было.]. Причём относительно недавно. Получается, он теперь раб?
        Ну, подобное с Сергеем уже случалось. Правда, тогда он был здоровенным парнем с пудовыми кулаками… И нулевыми навыками владения оружием.
        Теперь, судя по тому, что он видит, до здоровенного парня ему ещё расти и расти.
        А как с остальным? С навыками?
        Сергей встал. Получилось легко и просто. Уже лет двадцать такой лёгкости не было.
        Ну-ка… Сергей без труда запрыгнул на ящик… И еле удержался.
        С равновесием точно было что-то не то. Хотя голова не кружится. Просто как-то… неловко.
        Ухватившись за борт, Сергей одной рукой развязал портки и с наслаждением пустил струю. Вода, бегущая вдоль борта, явно была речной. Вернее, озёрной. И берег - знакомым. О! Это же Ладога!
        Он отпустил борт, чтобы завязать гашник… И едва не грохнулся. С равновесием, похоже, совсем швах. Пришлось спрыгнуть, придержав штаны, и завязать шнурок уже на палубе.
        Так, а что у нас впереди?
        А впереди было десятка четыре нурманов: кто на палубе, кто на румах. Но вёсла убраны. Драккар шёл под парусом.
        Сергей оглянулся. Кормчий. Тоже нурман. Матёрый. Пегая борода заплетена в две косицы, упрятанные под кожаный жилет.
        Глядя на кормчего, Сергей вдруг ощутил страх. Забытое чувство. И понимание: это не его страх. Это что-то… физиологическое. Князь-воевода тоже мог испугаться. В том числе и нурмана, если тот реально опасен.
        Но сейчас он боялся не так. Тогда был страх воина. Не слабость в коленках, а осознание опасности и готовность встретить её как подобает.
        Теперешний страх был совсем другим. Испугом зайчишки, увидевшего волчью пасть.
        Мгновением позже Сергей сообразил: страх не его. Боялся мальчишка, в тело которого он угодил. Страх маленького смерда, ребёнка, проникший через волевую броню опытного воина.
        Понять-то он понял, но что теперь с этим делать? Коленки-то дрожат по-настоящему.
        Так, сесть и расслабиться. Чего он боится? Что его убьют? Он - воин. Воин, который боится смерти? Смешно. Да и не станет нурман убивать раба. Зачем? Обойтись может как-нибудь по-нехорошему? Ну да, это у них запросто. Но опять-таки калечить его не станут. Нурманы рачительны, имущество берегут. Да и похуже с ним бывало! И пытали его. И травили. И убивали почти до смерти. Жена потом по косточкам собирала. И вообще: что такое боль, если правильно к ней относиться? Развития без боли не бывает. Так что придётся этому маленькому телу к ней привыкать. И к боли, и к опасности. Потому что жить рабом Сергей не собирается.
        Да, он больше не князь. У него нет дружины, земель, связей, богатства. Нет византийского гражданства и друзей из числа владык. Но всё вышеперечисленное ему, Сергею Духареву, никто не дарил. Сам добыл. И снова добудет, ведь впереди, похоже, новая жизнь. А это, блин, гораздо лучше, чем старость. Чем боль, которая никогда не прекратится.
        Только одна потеря - действительно потеря. Родные, которых он никогда не увидит. Друзья…
        Накатило внезапно. Аж зубами заскрипел. Ни жены, ни детей он никогда больше не увидит! Он один, совсем один в злом, чужом мире!
        К собственной боли добавился ужас мальчишки. Захотелось забиться куда-нибудь под скамью, свернуться в клубочек и скулить…
        Стоп!
        Сергей медленно вдохнул-выдохнул, обуздывая эмоции. Слабость духа он точно не может себе позволить. С такими-то тощими ручонками. Наблюдать, думать, анализировать. Разобраться, куда он попал, что преподнесла новая жизнь.
        Ну и постараться эту жизнь сохранить. Ему и в восемьдесят с лишком умирать не хотелось, а уж терять эту, новую, юную, кипящую в каждой клеточке мальчишеского тельца, это уж совсем было бы неправильно. Мелкий? Вырастет. Хилый? Поздоровеет. Конечно, он выживет. Какие могут быть сомнения? С его опытом, жизненными и воинскими умениями, знаниями. Да он тут всех в бараний рог скрутит, дайте срок.

* * *
        - Жрать сюда, - по-словенски, с акцентом прорычал нурман.
        Пленники оживились.
        Спящие проснулись, бодрствующие полезли вперёд. Какая-то тётка при этом отпихнула Сергея, едва не сбив с ног. Но он всё же сумел прошмыгнуть, протиснуться между крупными немытыми телами и ухватить пайку. Сергей выбрался из толпы. Так, что у нас?
        Кусок варёной рыбы без соли и лепёшка из скверной муки.
        Так себе трофей. Рот, однако, моментально наполнился слюной.
        - Дай сюда! - грязная волосатая рука потянулась к лепёшке.
        Сергей, не глядя, сунул локтем. Движение вышло корявым, но попал он удачно. В глаз. Кудлатый волосатомордый мужик взревел, замахнулся…
        И тут вмешался один из нурманов.
        Хлопнул волосатого ладонью по роже. Небрежно, беззлобно…
        Мужика, однако, унесло метра на два.
        - Каждый есть своё! - нравоучительно изрёк нурман. - Кто чужое брать - наказан больно!
        Сергей торопливо запихал в рот остатки. Проглотил, давясь. Ужасно вкусно!
        - Это пить, - сообщил нурман персонально Сергею, указывая на кадку, в которой плескалась озёрная вода.
        Кружки не было. Сергей, на этот раз успевший первым, зачерпнул ладонями. Нектар!
        Ещё раз зачерпнул… И его оттеснили. Плохо быть маленьким.
        - Зарежу тебя, крысёнок, - прошипел волосатый, оказавшись рядом.
        Опять накатил страх, но поддаваться было нельзя. Ни за что.
        - А ну, пшёл прочь, пёс! - высокомерно пискнул Сергей.
        М-да. Голосок тоже не особо.
        Внезапно накатила ярость. Ему - пугаться какого-то раба? Да прям!
        Волосатый больше него раза в два, и что? Да, ему вполне по силам убить Сергея, теперешнего. Гипотетически. А по факту - нет, не рискнёт. Ишь как в сторону глаз скосил: не заметил ли нурман?
        Такой даже в спину ударить не осмелится. Слизняк.
        Другой нурман, с властной физиономией и золотым браслетом на правой руке прошествовал к корме, вернее, к кормчему. Пленники шарахались с его пути с максимальной прыткостью.
        За ним - ещё двое. Лицо одного смутно знакомо. Или кажется? Типичный нурман откуда-то с севера.
        А может, и не кажется.
        - Глянь, Хродмар, мой цыплёнок ожил! - Цепкие пальцы ухватили Сергея за волосы. Увернуться он не успел. - Что, цыплёнок, сам теперь жрать будешь?
        Сергей молчал. Внутри - страх и ненависть. Причём страха намного больше. Даже зубы застучали.
        - Оставь его, Скилл, - велел властный. - Всё равно он по-людски не понимает. Хочешь, чтобы он опять трясучкой заболел? Вегест, сколько нам ещё?
        Говорили они по-нурмански, а не по-словенски. Но Сергей понимал их прекрасно. Языком людей севера он владел практически как родным.
        - Если ветер не стихнет, к полудню будем, - помедлив немного, ответил кормчий.
        - Уверен, что нам туда надо?
        - Надо, Хродмар. Если ты не хочешь увидеть за кормой драккары Стемида. Лично я не хочу.
        Хродмар поскрёб бороду, помолчал, поглядел, как убегают из-под кормы пенные «усы».
        - Я тоже не хочу, друг. Но кто знает, как они себя поведут, увидав этих трэлей[2 - Трэль - раб, тир - рабыня (сканд.)]?
        - Скажем, что купили их в Смоленске. Конунг варягов ушёл к друзьям-свеям. В гарде его сын. Молодой. Мы скажем, он поверит.
        - А если…
        - Шутишь, хёвдинг[3 - Хёвдинг - вождь.]? - угадал вопрос кормчий. - Да кто станет слушать рабов!
        Оба рассмеялись.
        «По-нурмански я понимаю, - подумал Сергей. - А как с другими языками?»
        Ромейский, хузарский, печенежский, латынь… В прошлой жизни Сергей знал как минимум дюжину.
        - Ты меня успокоил, Вегест, - сказал вождь нурманов. - Давай я встану к веслу, а ты отдохни.
        - Держи, - кормчий передал правило. - Пойду поем. Что-то проголодался я.
        Но, сделав несколько шагов, он остановился:
        - Ты! - указал он пальцем на одну из пленниц, полную, миловидную, с головой, кое-как замотанной не слишком чистой тряпкой. - Со мной!
        Глаза женщины расширились от страха. Сидящий рядом с ней мужичок привстал было, но тут же плюхнулся обратно на палубу, а женщина поднялась и безропотно последовала за нурманом.
        Никто из пленников не вмешался. На лицах большинства читалось: хорошо, что не меня.
        Нурман, приносивший еду, появился опять. Приволок корзину с рыбой, пару ножиков и ещё одну корзину, пустую.
        - Ты и ты, - выбрал он первых попавшихся. - Чистить, потрошить. Плохое - сюда, - он указал на пустую корзину. - Грязь на палуба - наказание.
        Сергея никто не трогал. Никто не пытался с ним заговорить. Никто не мешал ему вставать и ходить от борта к борту. И Сергей ходил, пытаясь освоиться с новым телом. Тело было неплохим, здоровым, но очень неуклюжим. Неправильным. Сергей с удовольствием сделал бы пару-тройку специальных упражнений, да просто поотжимался бы, чтобы определить выносливость.
        Но не рискнул привлекать внимание.

* * *
        Обед ничем не отличался от завтрака.
        А примерно через полчаса Хродмара снова сменил кормчий, и драккар начал сбавлять ход.
        Восьмерка нурманов ловко убрала парус.
        - Сесть, не вставать, не говорить! Кто не так, делать больно! Очень больно! - внушительно сообщил пленникам нурман-«кормилец».
        «Варяги, - подумал Сергей. - Мы подходим к варяжскому городу».
        Это был шанс. Если их увезут в Скандинавию или ещё дальше, сменить статус станет сложнее.
        Вопрос: что предпринять? Что сделать, чтобы обратить на себя внимание? Вегест прав. Кто станет слушать раба? Значит, надо сделать что-то такое особенное.
        В голову ничего не приходило. Что ж, придётся импровизировать.
        Драккар всё больше замедлялся. Нурманы выкинули за борт кранцы - мешки с шерстью.
        Мягкий толчок, и корабль замер. Кормчий - мастер.
        С места Сергея не было видно ничего, кроме неба, палубы и нурманов на ней.
        Шаги на причале. Не меньше десятка человек. Шаг у всех мягкий, но слышно хорошо. Сергей в очередной раз порадовался улучшившемуся слуху.
        - Кто такие? Откуда?
        Вопрос был задан по-нурмански и довольно чисто. А голос молодой, звонкий. Вряд ли говорящему больше двадцати.
        - Хродмар из Рогаланда, - с достоинством произнёс лидер нурманов. - Ходили с грузом в Смоленск. Теперь возвращаемся. Ты - конунг варяжский?
        - Я его сын.
        Судя по холодному тону варяга, лесть не сработала.
        - Позволишь быть у тебя гостем?
        Тот, кто назвался сыном конунга, с ответом не торопился.
        - Ты не думай! Мы уж отдаримся за гостеприимство! - пообещал нурман.
        - Что ж, Хродмар из Рогаланда, я…
        Всё. Надо действовать. Как только Хродмара объявят гостем, он окажется под защитой варягов.
        - Княжич! - пискнул Сергей, вскакивая. - Не дай свершиться неправде!
        Вышло не особо солидно.
        И присматривавший за рабами нурман тут же сунул Сергею в голову древком копья. Небрежно так сунул, однако Сергей увернулся - с невероятным трудом, даже равновесие потерял, пришлось за борт ухватиться. И уж второй тычок точно пришёлся бы по голове, если бы княжич, действительно молодой, с едва пробивающимися усиками, не скомандовал жёстко:
        - Не трогать!
        Вряд ли это остановило бы нурмана. Ему варяг не указ. Но Сергей исхитрился перемахнуть через борт и тяжело, хотя высота была всего метра два, приземлиться на доски причала.
        Княжич поглядел на Сергея с сомнением. Рядом с ним, но чуть позади - одиннадцать варягов. Четверо - гридни, остальные - отроки. Но взрослые. Рослые и крепкие. С таким не всякий гридень управится.
        Сергей глянул направо. Ага, город. И место вроде знакомое.
        - Трэль мой, - небрежно уронил Хродмар. - В Смоленске купил. Маленький, глупый, дерзкий. Раза три собирался его за борт выкинуть, да всё жалел. Надеялся, утихомирится. Теперь, видно, оскопить придётся, иначе не успокоится.
        - Лжёшь! - пискнул Сергей, выпрямляясь. - Воровски ты меня схватил. И других тоже.
        И тут он узнал княжича. Непонятно даже как, потому что нынче у того не было страшного шрама, изуродовавшего лицо, и обе ноги на месте. И ещё тот куда моложе, чем когда Духарев встретил его впервые. Никак не больше двадцати, а то и моложе.
        Сергей узнал его даже не зрением, а некоей внутренней чуйкой. Просто ощутил: вот этот - Рёрех. Только не старый, а молодой.
        Рядом с ним ещё один из родовитых. Тоже молодой совсем и на Рёреха очень похожий. Брат?
        - Рёрех! - воскликнул он отчаянно. - Помоги!
        - Ты меня знаешь, смерд? - удивился княжич.
        - Знаю! И град твой Белославль зовётся!
        - Вот как… - протянул Рёрех, одарив нурманского хёвдинга недружелюбным взглядом. - И откуда ты это знаешь, малой?
        - С отцом мы сюда приплывали! - сымпровизировал Сергей. - Удатой зовут.
        Рёрех и его брат переглянулись.
        - Турбрид, ты помнишь Удату?
        Тот отрицательно качнул русой головой.
        - Врёт он всё! - воскликнул Хродмар. - Врёт щенок!
        - То есть полона у тебя на корабле нет? - напрямик спросил княжич.
        - Есть, - не стал отрицать Хродмар. - В Смоленске трэлей купил.
        - Купил? - с таким знакомым Сергею выражением лица поинтересовался Рёрех. - Уверен?
        - Само собой! Ты что, рабу веришь, а в моих словах сомневаешься? - возмутился Хродмар. С вызовом так сказал. Даже с лёгкой угрозой.
        Вот это он зря. Сергей-то знал: когда Рёрех так кривит губы, лучше не спорить, а молча отойти на десяток шагов. Целее будешь. Сергей знал, но Хродмару эта усмешечка была неведома.
        - А он говорит, что свободный, - очень медленно и чётко произнёс молодой Рёрех, кивнув на Сергея. - И я ему верю, нурман. Потому что откуда смоленскому рабу знать моё имя?
        - А мне откуда знать, откуда он знает? - не отступил Хродмар. - Может, он раньше у купца какого-нибудь в услужении был, что сюда ходил? Или от других услышал?
        Сергей видел: нурман не только говорит, но и оценивает обстановку, шарит глазами по причалу, прикидывает шансы на успех в случае драки.
        Варягов с княжичем чуть ли не вдвое меньше, чем нурманов. Однако с другой стороны причала пришвартована большая лодья самое малое на двадцать скамей-румов. И там тоже варяги. Вероятно, готовили корабль к походу. И когда разговор пошёл на повышенных, они сразу насторожились.
        - Вижу, не дашь ты мне крова, княжич белозёрский! - прикинув шансы, заявил нурман. - Ничего. Мы в другом месте ночлег поищем. А трэля этого мелкого можешь себе забрать. Всё равно толку с него не будет. - И бросил уже своим: - Отдать концы. Мы уходим.
        - Не сейчас! - рявкнул Рёрех, и несколько варягов тут же оказались у деревянных кнехтов, не позволив спрыгнувшим нурманам отвязать швартовы. - Наш разговор не окончен!
        - Ты не можешь указывать мне, что делать! - возмутился нурман. - Ты не мой конунг!
        - Мой отец, князь Стемид - хозяин этого озера, - заявил Рёрех. - И многих других озёр, рек и водных путей! Никто не смеет разбойничать на наших землях!
        - Да будет мне свидетелем сам Тор, я не брал людей на ваших землях! - тут же парировал нурман.
        - А на землях наших союзников?
        Это спросил уже Турбрид. А ещё Сергей увидел, что к причалу спешат не меньше трёх десятков бойцов. И те, что на соседней лодье, пусть и без броней, но уже поснимали щиты с бортов.
        - Поклянись благорасположением Ньёрда и Тора, что ты купил всех челядников, что есть на твоём корабле, Хродмар! Скажи: «Пусть не пировать мне в Валхалле, а угодить в сети Ран, если это не так!»
        «Ай молодец! - подумал Сергей. - Варит голова у парня».
        Хродмар крепко задумался. Клятва была, мягко говоря, неприятная. К богам нурманы относились серьёзно. Пойти на риск лишиться расположения бога морей, ветров и плодородия, не говоря уже о Торе, которого эти люди почитали едва не больше верховного бога Одина?
        Этак можно и до дому не доплыть.
        - Я не стану беспокоить богов из-за кучки жалких трэлей! - нашёлся нурман. - Это их оскорбит!
        - Твой выбор, - согласился Рёрех. - Я не ищу с тобой ссоры, Хродмар. И не стану допытываться, где ты взял свой полон…
        Нурман сразу воспрянул духом. Даже плечи как-то пошире стали.
        - …Если ты оставишь челядников здесь, - спокойно продолжил молодой Рёрех. - Что решишь, Хродмар из Рогаланда?
        Сергей восхитился. Духарев, будь он вождём, сам не сыграл бы эту партию лучше. Хотя, будь он вождём, сразу бы скомандовал «к бою».
        Впрочем, нынче он не вождь, а что-то мелкое и непонятное, так что стоит поумерить агрессию.
        Хродмар думал минуты две. Потом подозвал кормчего и ещё с минуту с ним шептался.
        И наконец кивнул:
        - Будь по-твоему. Пусть это будет залогом нашей будущей дружбы.
        Нурманы, они жадные. Но не дураки. Даже если им удалось бы победить, что маловероятно, от хирда[4 - Хирд - боевая дружина викингов.] рогаландца осталось бы слишком мало, чтобы вращать вёсла драккара.
        Нурманы бросили на причал доску, и по ней гуськом поползли пленные. Потом их собрали в кучку, и пара варягов погнала их к городу. Сергей к пленным не присоединился. Никто не возражал.
        - Всё ещё хочешь быть нашим гостем, Хродмар из Рогаланда? - невозмутимо поинтересовался Рёрех.
        Нурман помотал головой.
        - Но немного припасов я бы купил, - сообщил он.
        - Можешь взять троих и сойти на берег, - разрешил княжич. - Я пришлю торговцев. С ними договаривайся.
        Рёрех повернулся и двинулся к берегу. Проходя мимо Сергея, жестом поманил за собой.
        Сергей засеменил следом. Светило солнце, пахло морем, рыбой и весной. Новая жизнь понемногу налаживалась.
        Глава 2,
        в которой Сергею Духареву предлагается новая жизнь, и жизнь эта обещает быть суровой
        - Руки покажи.
        Сергей стоял перед двумя братьями Стемидычами. Глядел на них снизу вверх. Это было непривычно. Но не так непривычно, как слабое неуклюжее тельце, которое ему досталось. Хотя с чем сравнивать. Если с тем, что было у Сергея в сороковник, то да. Печаль. А если с тем, которое носил Сергей Иванович Духарев, он же - князь-воевода Серегей на девятом десятке…
        - Руки, говорю, покажи!
        Сергей послушно протянул руки младшему княжичу.
        Тот глянул, оценил и сделал вывод:
        - Меча в руках никогда не держал. Так чей ты сын, говоришь?
        - Я держал меч! - возразил Сергей. До чего ж голос у него несолидный нынче!
        - На! - Турбрид тут же вытащил свой из ножен и протянул рукоятью вперёд.
        Сергей ухватил… И сразу понял, что его руке оружие не знакомо. Попытался взять правильным хватом. Получилось, но с трудом. Чёрт! Как неудобно держать! Баланс не поймать. И меч кажется невероятно тяжёлым. Попытался взмахнуть… И едва не выронил.
        Турбрид скривился:
        - По мне, так всё ясно, брат, - сказал он Рёреху.
        - А мне вот нет, - не согласился тот, пристально глядя на Сергея.
        Вот кто - настоящий воин. В отличие от тела, ум и память Сергея были в относительном порядке и оценить уровень воина он умел. По пластике, по манере двигаться, даже по положению головы. Уровень же у Рёреха был очень серьёзный. Равно как наблюдательность, интуиция и умение делать выводы на основании неочевидных деталей. Чем-то княжич напомнил Сергею старшего сына, Артёма. Хотя что удивительного? Кто сына натаскивал? Рёрех. Только старый.
        А этот - молодой. Но уже - видит.
        Взбодрённый, Сергей попытался сделать ещё несколько движений, простеньких, для новичка. На этот раз - медленно. И всё равно выходило так себе.
        - Учили или подсмотрел у кого? - спросил Рёрех.
        - Учили, - буркнул Сергей, понимая, что почти проиграл право стать воином. - Четыре года прошло. Руки не слушаются.
        - А что перестал?
        - Отец запретил, - соврал Сергей первое, что пришло на ум. И тут же придумалось обоснование: - Сказал: будешь грамоте учиться. И языкам. А железом махать найдётся кому.
        - И ты согласился? - с лёгким презрением спросил Турбрид.
        - Отец же, - изобразил удивление Сергей, возвращая меч. - Как с ним поспоришь?
        - Слабак.
        - Брат, ты не прав, - заметил Рёрех. - Отцу повиноваться надо. Где сейчас твой отец, мал?й?
        - Ушёл с поездом[5 - Напомню, что поездом в те времена назывался не железнодорожный состав, а торговый караван.] и не вернулся, - Сергей изобразил печаль. - А меня родня рекой в Полоцк отправила - с нурманами толмачить. А по пути - эти. - Сергей махнул рукой в сторону нурманского драккара.
        - Так ты, значит, по-нурмански знаешь? - на нурманском же спросил Рёрех.
        - Знаю. Толмачить могу, если надо, - тоже по-нурмански ответил Сергей, чувствуя, что и язык, и губы повинуются с некоторым усилием. Им чужой язык был непривычен. - Ещё язык ромеев[6 - Ромеями в те времена величали себя византийцы. Поскольку - официальные наследники Великого Рима, пусть и говорившие главным образом не по-латыни, а на диалекте греческого.] знаю и по-печенежски могу.
        - Видишь, брат, а ты его к пахарям определить хотел. - Рёрех повернулся к брату. - Непростой это мальчишка, я сразу увидел.
        Турбрид пожал плечами:
        - Пусть так, - согласился он. - Но с оружием он управляется не лучше пахаря.
        - Я научусь! - пылко пообешал Сергей. - Дайте срок! Я научусь! Я всё вспомню!
        Его вдруг захлестнули эмоции. Не его - мальчишки, тело которого ему досталось. А ведь ещё гормональный взрыв впереди. Надо как-то научиться держать тело под контролем.
        - Срок мы тебе дадим, - обещал Рёрех. - Пока будешь жить с детскими. И учиться с ними же. А там поглядим. Зовут-то тебя как?
        - Варт! - Имя Сергей придумал заранее. Такое, чтоб и сила была, и привязки к родовой знати не было.
        - Добро! Бур, поди сюда! - позвал он отрока лет пятнадцати, крупного, длиннорукого, светловолосого. - Гляди, это Варт…
        - Чё-от он невелик для имени! - перебил отрок, но, встретив строгий взгляд княжича, заткнулся.
        - Покажешь ему, где что, одёжку для него нормальную у ключника получишь, хорошую. Скажешь, я велел. Ещё нож, ложку, кружку - всё, что требуется. Но сначала покормить своди. Ты ж голодный, Варт?
        Сергей активно закивал.
        - Теперь ты, Бур, над ним старший, - продолжил Рёрех. - Малый он неглупый, языки знает, по-нурмански болтает уж получше тебя, а вот в воинской науке - невежда. Ты ему поможешь. Через месяц с тебя за него спрошу. Уразумел?
        Бур кивнул.
        - Ну так забирай его и делай. - Рёрех хлопнул отрока по спине, а тот в свою очередь ухватил Сергея за руку и чуть ли не силой поволок в сторону терема.

* * *
        - Здесь едят, - сообщил Бур, входя в длинное помещение с четырьмя столами, за которыми могли разместиться не меньше сотни человек. - Садись, сейчас притащу тебе что-нибудь съестное.
        Сергей сел. Сейчас он чувствовал себя намного лучше, чем на палубе нурманского драккара. Во-первых, у него появились перспектива и конкретная цель. Во-вторых, новая одежда: исподнее, качественные льняные штаны и рубаха, выкрашенные жёлтым и с простой вышивкой в положенных местах, что демонстрировало всем: их носитель - свободный человек.
        Но это всё пока лежало на скамье рядом. Надевать чистое, не помывшись, Сергей не собирался. Нацепил только пояс с коротким ножом в чехле. Этого достаточно, чтоб продемонстрировать новый статус. Обувь тоже была, и она очень кстати. Пацан, которым стал Сергей, нередко ходил босиком, судя по мозолям на ступнях, но самому Духареву это было непривычно.
        - Вот! - Бур водрузил на стол миску, доверху наполненную кашей вперемешку с мясом, приправленную травами и политую горячим жиром. - Тоже с тобой перекушу. - Он достал ложку.
        Сергей извлёк свою. Каша пахла восхитительно.
        А на вкус оказалась ещё лучше. И соли хватало. Сергей с трудом удержался, чтобы не начать молотить её с максимальной скоростью.
        Но сдержался. Возможно, потому, что каши было действительно много и риск того, что его наставник сожрёт её в одно жало, отсутствовал. В принципе. В дружине не жрут, а едят. Если из общего котла, то в строгой очередности: сначала черпает один, потом другой и так далее. По-честному. Дружина как род, а родовые трапезы все такие.
        Буру сдержанность Сергея понравилась:
        - Изголодался, Варт?
        - Нурманы… - ответил Сергей, пережёвывая мясо. Зубы у него, кстати, оказались отличные. Немалый бонус, учитывая квалификацию местных «стоматологов». - Рыба да вода.
        - Жадные они, твари, - согласился Бур. - Слышь, Варт, а ты по-нурмански и впрямь хорошо разумеешь?
        - И понимаю, и говорю, - ответил Сергей на языке условного противника.
        - Хорошо, - тоже по-нурмански ответил Бур. И сразу перешёл на словенский: - Поучишь меня немного, а то княжич сказал, в поход меня не возьмёт, если я не научусь по-ихнему свободно болтать.
        - Поучу, почему ж нет, - охотно согласился Сергей. - А у меня к тебе тоже просьба будет: палка мне нужна вот такая примерно. - Он обозначил руками. - И меч учебный по моему росту.
        - Меч тебе и так дадут, ты ж теперь детский, - ответил Бур. - А палку найду. Если что ещё надо, ты скажи. Мне ж тебя поручили, и срок на обучение, я тебе скажу, невеликий отпустили. Так что учти: гонять тебя буду до полной усрачки.
        - Я только за. - Сергей почувствовал, что уже наелся до отвала. А в миске ещё треть осталась.
        - Помыться б тебе не мешало, - заметил Бур, когда они вышли из трапезной. - И гриву подстричь. Ну, с этим я сам управлюсь. Вшей у тебя нет?
        - Вроде нет.
        Голова не чешется.
        - Тогда я сейчас ножницы возьму - и двинем на озеро.

* * *
        Парикмахер из Бура оказался так себе, но дело он своё сделал. На голове у Сергея остался коротенький ёжик. С непривычки было холодно.
        Впрочем, этот холод - ерунда по сравнению с тем, который вцепился в Сергея, когда он нырнул в озеро. Чуть не заорал. Новое тело оказалось к такому купанию не готово.
        Ничего, привыкнет. Сергей вынырнул и обнаружил, что плавает он тоже не очень.
        Но это поправимо. Плавать - не фехтовать. Это просто. Выбравшись на берег, он побегал немного, обсыхая на солнышке, и только потом надел обновки.
        Бур глядел на него с уважением:
        - Я думал, ты хиляк, - произнёс он одобрительно. - Да ты только с виду такой, а духом крепок. Давай за мной! - Со всех ног он помчался к городу.
        Сергей угнаться за ним не смог, но отметил, что в целом его организм бегать умеет неплохо, пусть тоже неправильно. Выносливость ненулевая - уже кое-что.
        Бур поджидал на площадке, на которой, надо полагать, тренировался варяжский молодняк. Во всяком случае, полоса препятствий здесь была с поправкой на малый рост.
        - Гляди!
        Наставник шустренько взобрался по шесту лестницы на столб, побежал по бревну, соскользнул по канату, перемахнул через барьер, не коснувшись его руками, вскарабкался по другому столбу, уже без перекладин, перепрыгнул с него на другой канат, раскачался и махнул на стенку, сделал выход силой на обе руки, спрыгнул вниз… И так далее. Видно было, что каждое препятствие он прошёл не один десяток раз, и даже не одну сотню.
        - Давай, Варт, покажи себя, - подбодрил Бур.
        В принципе, ничего сложного. Если у тебя с силой и ловкостью всё в порядке. Но не для теперешнего Сергея.
        Риск покалечиться довольно велик. Понимает ли это юный наставник? Не похоже. А похоже, что ему просто нравится демонстрировать превосходство.
        Однако отступать нельзя.
        Сергей вскарабкался на первый столб и вступил на бревно. Тут ничего сложного. Удержать равновесие просто. Сила не нужна. Страх высоты? Да ладно! Когда Серёга Духарев боялся высоты? Да и упасть не проблема. Если что - приземлится на ноги. Ну или попробует приземлиться.
        По бревну Сергей не прошёл, пробежал. Так даже проще. Ухватился за канат, съехал, тормозя ногами, чтобы не обжечь неподготовленные ладони. Барьер взял с первого раза. Пришлось, правда, руками помочь.
        Столб. Вот это стало проблемой. Раз пять Сергей съезжал вниз, не сумев удержаться, а когда всё-таки взобрался, руки так дрожали, что не до прыжков.
        - Слезай, - сжалился наставник. - Руки у тебя - как у девчонки. Давай-ка теперь поприседаем.
        Тренировка длилась часа полтора, и к концу Сергей был уже никакой. Держался исключительно на силе воли. Конечности дрожали, голова кружилась…
        Но терпел. Делал, что сказано, буквально из последних сил.
        Наконец Бур сжалился.
        - Хватит с тебя, - сказал он. - А то учить меня нурманскому сил не останется. Давай теперь к озеру. Бегом.

* * *
        На следующий день Сергей не смог встать с лавки, когда прогудел рог. Просто свалился. Конечности словно закоченели.
        Другие детские, варяжские дети возрастом от девяти до двенадцати, поглядели на него с сочувствием, но помогать никто не стал. Споро натянули штаны и выбежали во двор.
        А Сергей даже не смог размять закаменевшие мышцы. Пальцы тоже не слушались. Кое-как, скрипя зубами от боли и тоненько подвывая, он сумел натянуть штаны и даже завязать гашник. И заковылять к выходу.
        Ещё одна грустная новость. Его нынешнее тельце в сравнении с предыдущим плохо переносило боль. С этим тоже придётся работать. Потом. Сейчас Сергей кое-как спустился с крыльца, где детские старательно делали упражнения под присмотром пары отроков, хромая на обе ноги, пристроился позади всех и тоже попытался махать руками и ногами. Выходило отвратительно. Раза три даже равновесия не удержал.
        На него обратили внимание.
        Один из отроков подошёл к нему:
        - Тебя что, побили, новичок?
        Сергей покачал головой:
        - Это с непривычки. После вчерашнего, - выдавил он.
        Отрок цапнул его за руку, нажал…
        Сергей, хоть и ждал чего-то подобного, но не думал, что будет так больно. Даже стон не удержал.
        - Бур-то уж такой злой, - ухмыльнулся отрок. - Терпи, воин.
        И взялся разминать Сергеевы мышцы. Боль была лютая. Но Сергей терпел. Только шипел сквозь зубы.
        - Железо мучат, чтоб крепче было, - приговаривал отрок, меся одеревеневшие мышцы. - Бур злой, а я ещё злее. Потому что злые добычу делят, а добрых - вороны.
        Зато когда длившаяся вечность пытка закончилась, отрок вполне дружески хлопнул Сергея по спине:
        - Звать меня Вещелюб. А теперь бего-ом за остальными!
        Глава 3,
        в которой Сергей находит друга
        Через две недели новое тело Духарева понемногу обвыклось. С утра по-прежнему болели все мышцы, но привести их в рабочее состояние удавалось намного быстрее. И кормёжка, надо отметить, была отличная. На питании будущих дружинников не экономили.
        Оба отрока, курирующих три десятка детских, к переростку и чужаку Варту относились неплохо. Отметили его стойкость и старание. Однако ни с кем из соседей по спальне Духарев не сдружился. Не получалось. На общение требуется время, а времени у Сергея не было. Когда остальные детские учились счёту и прочим незамысловатым наукам, которыми Сергей владел не в пример лучше наставников, он тратил время на упражнения с палкой и учебным мечом.
        Бур, единожды взглянув на тренировку подопечного, сделал правильный вывод:
        - Да ты, оказывается, не такой уж новичок.
        И свалил по собственным делам.
        Духарева это устраивало. На этом этапе партнёр ему был не нужен. Спарринговать ему пока рано. Сначала надо научиться твёрдо держать в руках оружие.
        А ещё Сергей начал отрабатывать навыки рукопашника. Когда его никто не видел. Чтобы не вызвать лишних вопросов.
        Дело продвигалось медленно, но всё-таки продвигалось. Учебный меч больше не выворачивался из рук, полутораметровая палка летала почти свободно. Ещё немного - и снова станет чувствоваться как продолжение руки.
        Неожиданно легко давались растяжка и прочие упражнения на гибкость. Новое тело оказалось не таким уж плохим. Просто прежний хозяин не грузил его, как надо.
        Попутно Сергей пытался вспомнить более эфемерные вещи: почувствовать силу земли, например. Но с этим пока - полный швах. Хотелось верить, что только пока.
        Ещё Сергей упражнял память. По языкам. С нурманским было нормально. Им его Бур загружал. А ромейский, печенежский, хузарский, франкский и прочие - приходилось самому. В прежней жизни Духарев со временем стал натуральным полиглотом. И по-германски мог, и по-английски. Последний, впрочем, достался ему ещё из той, самой первой жизни и был не особо нужен, поскольку с бриттами ему торговать не случалось. Латынь, само собой, и немного италийский… И ещё с десяток, на которых Духарев мог изъясняться на уровне «Сколько это стоит?» и «Почему так дорого?». Были, впрочем, языки, которые ему так и не дались. Язык угров, к примеру. Или чудинов.
        В общем, словарный запас накопился изрядный, и Сергей опасался, что юный мозг сочтёт его ненужным и вычистит из памяти. Потому - вспоминал. На лавке перед сном. Разговаривая сам с собой во время упражнений. Короче, при любой возможности.
        Сознание - это единственное, что досталось ему от моровского князя-воеводы, Сергея. И потренировать память лишний раз Духарев считал не менее полезным, чем загрузить молодой растущий организм продуманной физухой.
        И ещё одно интересное явление: воспоминания первой, из двадцатого века, молодости, которые почти потерялись к финалу жизни прошлой, вдруг стали ярче, отчётливее. И сквозь личность могучего князь-воеводы нет-нет, да и выглядывал весёлый и беззаботный Серёга Духарев.

* * *
        Сергею казалось: всё происходит чрезвычайно медленно, и ему ещё месяца два физику и базовые навыки нарабатывать. Однако уже в начале третьей недели Вещелюб, поглядев на Сергеевы потуги, кивнул одобрительно и поставил его в пару. Правда, с пареньком лет десяти и на полголовы ниже Сергея. Выдал испытуемому щит, деревянную доску с ручкой, палку, обозначающую меч, и велел показать, на что способен.
        И Сергей тут же «выдал». Поднял щит, перекрыв противнику обзор, благо тот был невысок, и провёл секущий снизу, попав мальцу по икре. Ударил не сильно, чтобы не поранить. Но получилось на удивление чётко.
        Малец удивился и попытался достать Сергея встречным выпадом в правую руку. Не сумел. А Сергей осознал очень приятную вещь: да, тело его - не чета прежнему даже в нелучшие его годы, но чувствовать бой и предугадывать удары, особенно удары и атаки такого крохи, ему не составляло труда. Да и разница в ловкости и скорости у него и десятилетнего мальчишки была не такая уж большая. Пусть тот и не был увальнем - как-никак его уже лет пять гоняли в хвост и в гриву, - но до приличного уровня мальчишке было далеко.
        В общем, тот не сумел достать Сергея ни разу. А вот Сергей его - раз тридцать.
        - Удивил, Варт, - заметил Вещелюб, прекращая спарринг. - Вот удивил. Да ты прирождённый боец. Давай-ка вот с ним попробуем…

* * *
        В итоге Сергей продул только двоим детским, Ратше и Честняку. И только потому, что они были намного быстрее. Когда противник настолько шустрее тебя, даже выстоять трудно. Тем более что настоящее боевое предвидение, когда чувствуешь битву и всё вокруг, у Сергея так и не проснулось. Ещё не проснулось, стоит надеяться.

* * *
        А через седьмицу младшая группа в полном составе отправилась заниматься верховой ездой. Предупредили всех заранее, так что Сергей после завтрака сбегал на кухню и разжился морковкой. Пригодится.
        Лошадки, надо отметить, в варяжской конюшне были не особо. А может, Духарев - балованный. Не всем же на «арабах» кататься.
        - Выбирайте, - скомандовал Лепко, второй отрок-воспитатель.
        И тут уж Сергей медлить не стал. Он с первого взгляда чётко выделил мышастого жеребчика. Будто притянуло к нему. Может, потому, что мастью он был похож на первого Сергеева коня, самого первого из череды Пеплов.
        Выбрал - и сразу к нему. Угостил морковкой, погладил правильно, пошептал, словом, выполнил весь положенный ритуал. До природных хузар Сергею и в прежней жизни было далеко, но кое-чему он всё же научился. Жеребчик к подношению и общению отнёсся благосклонно. Обнюхал незнакомого мальца, фыркнул. В общем, изъявил готовность к сотрудничеству.
        Судя по потёртостям, под седлом он уже ходил, так что объезжать не потребуется. И хорошо, потому что объездчик из Сергея нынче, как из… В общем, никакой.
        - Его зовут Серый, - сообщил подошедший Вещелюб. - А ты умеешь с лошадьми?
        - Есть такое, - признал Сергей. - А он теперь мой будет?
        - Если пожелаешь. Вижу, у вас с ним слаживается.
        - Тогда буду его Пепел звать. Масть подходящая.
        - Дело твоё. Оседлать сумеешь?
        - Да как-нибудь, - ответил Сергей.
        - Как-нибудь - не надо. Надо, как надо, - усмехнулся Вещелюб.
        - Проверишь, - улыбнулся в ответ Духарев.
        И отрок направился в другим подопечным.
        Не у всех шло гладко. Прихватить угощение догадались немногие. И это, полагал Сергей, был не их просчёт, а наставников. Следовало предупредить или самим принести. Вдобавок несколько детских так и не смогли сделать выбор. А ещё один был укушен. Конь, понятно, не волк, но хватанет - мало не покажется.
        Упряжь висела здесь же, в деннике, и Сергей управился быстрее, чем ожидал. Оказывается, его нынешний организм в прошлом успел пообщаться с лошадками. Тем лучше. Сергей помнил свои первые уроки верховой езды под руководством другого, старого Рёреха. У них было такое «послевкусие», что просто жесть.
        Закончив, Сергей не без труда взобрался в седло. И это ещё хорошо, что конёк невысок. М-да. Не скоро ещё он сможет взлетать в седло махом, да ещё в полном вооружении.
        Стремена оказались длинноваты. То есть для нынешнего Сергеева тела они были привычны, но Духарев решил сразу научиться правильной посадке. Помнил, как намаялся, переучиваясь с варяжской на степную.
        Подтянув стремена, снова забрался в седло. С ещё большим трудом. Надо будет попрактиковаться.
        Наклонился к уху жеребчика, сказал:
        - Ты теперь Пепел. Пепел, запомни.
        И выехал из денника. Опять первым.
        - Вещелюб, а наружу можно?
        - Погоди!
        Отрок придирчиво осмотрел коня и всадника:
        - Стремена отпусти пониже.
        - Мне так привычнее, - возразил Сергей. - Это степная посадка.
        - Как знаешь, - не стал настаивать Вещелюб. - Давай!
        И смачно хлопнул жеребчика по крупу.
        Тот с ходу рванул в галоп. Будь Сергей новичком, туго бы ему пришлось. Но ни он, ни его новый организм новичками не были. Галопом так галопом.
        Эх! Давненько Сергей не скакал вот так вот, наслаждаясь скоростью, миром и силой могучего четвероногого друга. Давненько - это в прошлой жизни. В этой - вообще ни разу.
        По дороге до лесной опушки и обратно. И ещё раз. Пепел тоже радовался. Застоялся, красавчик. Больше он не казался Сергею так себе коником. Сергей сейчас тоже не богатырь, да и друзей не по статям выбирают.
        А ещё Сергей понял: ему придётся переучиваться. Доставшийся ему организм верховой езде был обучен. Но неправильно. Воин держится в седле не так, как прочие. Тем более воин-степняк.
        А вот у наставников к Сергею претензий не было. На него вообще не обращали внимания. Им было с кем повозиться.
        Разобравшись, цепочка верховых детских двинулась по направлению к городу. Рысью. Сергей видел, что многие - не новички в седле. Но не более. Варяги, как и нурманы, бьются пеше. Лошадь - средство передвижения из пункта А в пункт Б. Мальцы ещё не знают, что им придётся переучиваться под Великую Степь.
        - Корабли! - привстав на стременах, крикнул вдруг Лепко.
        И пустил коня галопом. Детские - за ним. Вещелюб - последним. Мало ли что. Пепел по собственной инициативе обошёл остальных и поравнялся с конём Лепко.
        - Место, Варт! - прикрикнул тот, и Сергей чуть придержал жеребца.
        Тот недовольно фыркнул, но подчинился. Пошёл вторым.
        Когда они вынеслись на пристань, она уже была полна народу. Причём не только воинского, но и прочего: толпились простолюдины, было много женщин и детей.
        Сергей заранее придержал коня. Но его примеру последовали не все. Один шкет, совсем мелкий, лет семи с виду, едва не врезался в толпу. И врезался бы, если бы не длинноусый воин, ухвативший коня под уздцы и уберегший от беды молодую женщину с ребёнком на руках:
        - Ах ты!.. - заорал он, но, увидав, кто всадник, смирил гнев и сказал строго:
        - Ты ж их чуть не убил, малой. Осторожнее надо быть. Кто старший у вас?
        Перепуганный мальчишка дрожащей лапкой указал на Лепко… И вот ему варяг выдал по полной. Срамил в полный голос и под конец объявил:
        - Тебя б за недогляд - на перекрёсток, да мараться не хочется!
        Лепко алел маковым цветом, но оправдываться не пытался. Его промашка.
        - Это кто? - спросил Сергей у Вещелюба.
        - Ведмунд, сотник княжий, - ответил тот. - Строгий. Ни чужим, ни своим оплошки не спустит. Хорошо, что он рядом оказался. Иначе быть беде.
        - А лодьи чьи? - Новые глаза Сергея видели замечательно. До четырех кораблей, идущих к берегу, ещё метров триста, но он видел в подробностях рисунки на щитах и даже лица воев. И то, что корабли шли с приличной осадкой. Значит, не пустые.
        - Наши это. Князь из похода возвращается.
        - С добычей, похоже, - вырвалось у Сергея.
        - С чего взял? - Вещелюб глянул на него настороженно. Что-то умен мальчишка не по возрасту.
        - Так сидят глубоко, - беззаботным тоном ответил Сергей. - Видно же.
        - Острый у тебя глаз, - похвалил отрок.
        - А то! Довелось по воде ходить. С отцом.
        - Везёт тебе, Варт, - вздохнул Вещелюб. - А я вот в дальний поход - ни разу.
        Сергей ощутил… гордость. И удивился. С чего бы ему, князю, воеводе, ходившему и по Каспию, и по Балтике, и к самому Константинополю, да не единожды, гордиться перед этим молоденьким варягом?
        А потом сообразил: это не его гордость. Это - от мальчишки, которым он теперь является.
        Вот же! Этак и в детство впасть можно. Хотя… Если вдуматься - что в этом плохого? Снова пережить детство и юность. Первую схватку, первую любовь…
        Сразу кольнуло: Сладислава. Не будет больше такой в его жизни.
        Сердце сжалось…
        Но ненадолго.
        Эмоции и гормоны мальчишки победили: грусть ушла. Осталось лишь любопытство.
        Какой он, варяжский князь Стемид?
        Сергей потрепал Пепла по шее, тот повернул голову, глянул умным глазом, и Сергей понял, что нашёл друга. Такого, что не бросит и не предаст.
        Глава 4,
        в которой Сергею предлагается умереть из-за куска грудинки
        Потом был праздник. Князь возвратился с добычей. Или с наваром. Сергей не мог утверждать точно. Детских в курс дела никто не вводил. Просто сообщили: у гриди праздник. И у самых младших тоже.
        И у всего свободного народа града приозёрного. Ясти - сколько влезет, мёды, пива - рекой. Князь угощает! По обычаю!
        Столы для дружины поставили во дворе Детинца. Простому люду накрыли снаружи.
        Дружинными сочли и детских. Правда, столы их были в самом низу, почти у ворот.
        Детских оказалось не так уж мало. Дюжины три. Иные - не такие уж дети. По возрасту пора отроками стать. Но не отроки. Серебряных поясов ни на ком нет. Хотя одёжка на многих не из дешёвых. Надо полагать, родня постаралась.
        Пока рассаживались, Сергей успел как следует рассмотреть князя, которого мог теперь по праву считать своим.
        Князь Стемид был типичным варяжским вождём. Высокий, резкий, широкий в плечах, узкий в талии. С бритой головы налево - чуб. Усы высинены - к празднику и по обычаю. Лёгкая кольчуга перехвачена золотым поясом. На руках - золотые же браслеты, на шее - жёлтая витая гривна. А вот рукоять меча - без лишних украшений. Простое наборное оголовье из чередующихся бронзовых и серебряных полос. Шаг лёгкий, голос звучный. За таким вождём идти - радость.
        Рядом - трое сыновей.
        Старший, Трувор, тоже в поход ходил. Точная копия отца. Только помоложе. И с длинным, уже подзажившим шрамом через щеку от виска до рта.
        Слева от отца - Рёрех. Этот, теперь видно, на отца не похож. И лицом и ростом: черты погрубее, высотой на пядь пониже.
        Справа от брата - Турбрид. Этот обликом ближе к Стемиду, а сложением - к Рёреху. Хотя какие его годы?! Вполне может ещё подрасти.
        Княгини нет. Умерла, наверное. Её место, по обычаю, там, где сейчас стоит Трувор.
        Сидя за одним из нижних столов, Сергей хорошо видел князя и княжичей, потому что они сидели на помосте. И мог прикинуть, что старшая дружина у Стемида - сотни три. А младшая, отроки, ещё и побольше. Неслабое войско. В то время, когда был князем сам Духарев, воинство беловодского князя было, ну или будет, раза в два меньше.
        Над Сергеем склонился челядник. Налил мёду в чашу. Сергей попробовал. Совсем слабенький, разбавленный. Но, учитывая нынешний возраст и размеры, злоупотреблять не стоит.
        Наверху провозгласили здравицу князю. Дружинники вскочили и одобрили дружным рёвом. Детские - тоже, но с опозданием и пожиже.
        Сергей высмотрел блюдо с запечённой в меду свиной грудинкой и ухватил последний кусок, опередив другого парнишку, тоже из детских, но не из их группы и постарше - лет тринадцати.
        Тот ощерился на Сергея по-волчьи. Зашипел злобно.
        В драку, впрочем, не полез, удержался. Однако запомнил, факт.
        «Да пошёл он лесом, - подумал Сергей. - Не фиг из-за дураков праздник портить».
        А праздник тем временем набирал обороты. Дружина гудела, стучали, встречаясь, чаши. Челядь носилась туда-сюда, утаскивая блюда с объедками и волоча новые. В основном на верхние столы, но и нижним перепадало. И мясо, и дичь, и рыба. Молочное всякое, мисы с тушёными овощами, лепёшки медовые, каша. Напитки ягодные, медовуха. Хочешь - сам наливай, хочешь - жди, когда теремный холоп твою ёмкость наполнит. При всяких ритуальных мероприятиях старшим прислуживали именно детские. Но нынче - общий праздник.
        Кушали много и жадно. Словно неделю постились. Сергей от других не отставал. Организм, чай, молодой, растущий. Да и мышечную массу надо наращивать.
        Подвыпившие детские говорили много и громко. Перекрикивали друг друга. Как повздорившие чайки.
        Сергей в разговоры не вступал. И медом хмельным не наливался. Добавлял аккуратно и понемногу, пытаясь определить свою нынешнюю меру. Времена, когда он мог вливать в себя слабенький средневековый алкоголь без ограничений, кончились.
        За одним из верхних столов затянули песню. Из-за другого выскочили сразу шестеро отроков и устроили шутейную битву на мечах. Бились, надо отметить, очень аккуратно, несмотря на выпитое. Все - в рубахах, а оружие боевое.
        Потом затеяли метание топориков в столб.
        Тут участие приняли и несколько гридней, и, к удивлению Сергея, Рёрех. Но лишь единожды. Развернулся к столбу спиной и с десяти метров метнул назад с обеих рук. Топорики вошли идеально и встали параллельно друг другу.
        - Ты! - На плечо Сергея легла рука. - А ну встань!
        Опаньки. Тот самый малый, у которого Сергей увёл грудинку.
        - С чего бы? - спросил Сергей, жалея, что голосок у него такой несолидно тонкий.
        - Ты оскорбил меня, чужак! Я, Траин, сын Геллира, вызываю тебя на поединок!
        - Меня зовут Варт, - сообщил Сергей. - И на поединок из-за куска грудинки я с тобой не пойду. В другой раз не щёлкай клювом, Траин, сын Геллира.
        - Чего? - не понял тот.
        - Того. - Сергей повысил голос: - Я сказал: я не пёс. И драться с тобой из-за куска мяса не стану!
        - Ещё как станешь! - Траин рванул его с такой силой, что если бы Сергей не вцепился в стол, то слетел бы с лавки и оказался на земле.
        - А ну, что тут такое?!
        Вещелюб. Видно, кто-то из детских позвал.
        - Траин! Что тебе надо от моего парня?
        - Он меня оскорбил! - заявил тот. Но плечо Сергея всё же выпустил.
        - Как?
        - Мясо моё забрал.
        - Это так? - спросил отрок, повернувшись к Сергею, который, воспользовавшись случаем, встал со скамьи.
        - Мясо было общее, - сказал Сергей. - Лежало на общем блюде. Я взял. Он обиделся. Но ничего не сказал. Тогда. Теперь злится. Не хочу поединка из-за куска грудинки. Стыдно.
        - Кто видел, как было? Чья правда? - спросил Вещелюб, обращаясь сразу ко всем.
        Человек десять пацанов сразу указало на Сергея и только двое - на Траина.
        Вещелюб поглядел на последних очень внимательно. Потом спросил:
        - Перуном поклянетесь?
        Оба переглянулись… И отрицательно мотнули головами.
        Траин зашипел сквозь зубы. Но - промолчал.
        - Что тут?
        Это уже персональный опекун Сергея, Бур. С ним - Лепко и ещё несколько отроков, подвыпивших, весёлых.
        - Траин хочет вызвать Варта на перекресток, - пояснил Вещелюб. - Тот взял кусок мяса, который приглянулся Траину.
        - Траин, ты это всерьёз? - воскликнул один из незнакомых Сергею отроков. - Из-за куска мяса убить своего?
        - Он мне не свой! Он - чужак, безродный! - отрезал Траин. - Мой отец убил первого врага, когда ему было тринадцать! Мне тоже тринадцать, и я убью этого щенка!
        - Даже и не думай! - вмешался Бур. - Княжич Рёрех поручил малого мне и с меня за него спросит, если что. Вдобавок он учит меня вашему языку, и учит хорошо. И где это видано, чтобы детские вызывали друг друга на Перунов суд?
        - Я уже почти отрок! - заявил Траин. - Стану им на летнем празднике!
        - Герой! - насмешливо сказал Бур. - Почти отрок решил убить мальца, который меньше месяца в детских. Не стыдно?
        - Он оскорбил меня! - закричал Траин.
        Сергей заметил, что вокруг них уже собралась толпа. И не только детские, но и десятка полтора отроков.
        - Ну так подеритесь врукопашную, без оружия! - предложил кто-то из толпы. - Вот прямо здесь и подеритесь!
        - Другое дело, - одобрил Вещелюб. - Ты согласен, Траин? Или будешь настаивать? Тогда мы пойдем к князю. Пусть батька рассудит, как по Правде. Вот он порадуется, что ему в праздник такой спор судить. И отцу твоему «спасибо» скажет за сына, который готов убивать своих за кусок грудинки. Что скажешь?
        Сергей огляделся. Вокруг - множество лиц. И большинство глядят на него с симпатией и сочувствием. Похоже, не любят здесь Геллирова сына.
        - Да! - зло выкрикнул Траин. - Я согласен!
        - Вот и договорились. Освободите-ка место.
        - Тебе придётся драться, - на ухо, чтобы перекричать шум, сообщил Бур. - Его отец - ярл и родич княжий по покойной жене.
        - Я буду, - сказал Сергей. - Только скажи, что можно, что нельзя.
        Собственно, он помнил кое-какие правила таких вот рукопашных поединков. В прошлой жизни, едва попав в этот мир, он даже кое-какие деньги ухитрился так заработать. Потом, правда, всё потерял. Хорошо хоть самого живым отпустили.
        - Глаза давить нельзя. Мудя крутить. Остальное можно. И ты вот что… Я объявлю условие: бьётесь, пока один не сможет больше драться. Против Траина тебе никак не устоять, так что ты, как повод будет, на землю падай и лежи. Уяснил?
        Сергей кивнул.
        - Ну давай тогда. - И повысил голос: - Бой без оружия! Траин против Варта. Условие победы: один из них не сможет продолжать бой!
        Сергей и Траин сняли пояса с ножами и встали в круг.
        И Сергей оказался один на один с противником, который - прав Бур! - был намного сильнее и крупнее его.
        Какая противная у него ухмылка!
        - Ну, чужак, давай! - Траин раскинул руки, будто желая обнять Сергея. - Я щедр. Твой удар - первый. А потом я вобью тебя в пыль!
        Сергей шагнул вперёд. Траин продолжал стоять, разведя руки в стороны, задрав кверху подбородок, всячески демонстрируя превосходство и неуязвимость.
        Сергей сжал кулаки. Он провёл немало времени, пытаясь научить своё новое тело навыкам рукопашки. Не особо преуспел. Так, самое простое восстановил. Ну, может, и хватит. Противник стоит просто идеально. Грех не воспользоваться. Жаль, вес у Варта маловат, да и резвость не особо. Но что ему терять?
        Сергей встал почти вплотную к ухмыляющемуся Траину. И с подшага пробил ему в челюсть. Просто и незамысловато. Как в молодости - по макиваре.
        И тут же отшагнул назад, набирая дистанцию.
        Не потребовалось. Гордый сын княжьего родича и ярла повалился носом в пыль.
        Зрители, похоже, офигели. Потом один из отроков метнулся к Сергею:
        - Руку покажи! Что у тебя там, камень?
        Сергей разжал кулак, показал: ничего.
        Рука болела. Костяшки, определённо, были не готовы для таких упражнений.
        - Закончено! - провозгласил Бур. - Победил Варт!
        Траин очнулся минуты через две и первым делом спросил:
        - Я где?
        - На земле, - охотно пояснили ему.
        - А почему я на земле? - Язык у почти отрока слегка заплетался. - Я напился?
        - Нет, ты дрался, - ответил, помогая ему сесть, один из пацанов, отказавшийся клясться Перуном.
        - А с кем?
        Вокруг захохотали.
        Траин моментально озлобился:
        - Чего ржёте, кони! С кем я дрался?
        - Вот с ним, - кто-то показал на Сергея, баюкающего повреждённую руку. Болела не на шутку.
        - Чего? - изумился Траин. - Вот с этим хлипким? А он вообще кто?
        - Давай-ка я тебе всё расскажу, - сказал Бур, присаживаясь на корточки рядом.
        И быстренько пересказал всю историю.
        - Я хотел убить его из-за куска грудинки? - выпучил глаза Траин. - Точно?
        Сказать отроку «ты врёшь» он не рискнул.
        - Так и есть.
        - А потом…
        - А потом ты сказал: ударь меня, и он ударил. И ты упал. Это всё.
        Траин потрогал челюсть, на которой уже вспух неслабый желвак, и сказал:
        - А выпил я много? А то у меня в глазах двоится…
        И выблевал то, что успел съесть, на штаны и рубаху.
        - Вы, двое, взяли его и понесли мыться. Потом - на лавку спать, - распорядился Бур и кивнул Сергею: - Руку дай сюда.
        Помял, покрутил… Сергей очень старался не завопить, и у него получилось.
        - Кости целы, - резюмировал наконец отрок. - Я тебе мазь принесу. Три дня - и сможешь снова кого-нибудь по роже треснуть. - И, не удержавшись, добавил: - Ну ты дал, Варт. Завтра об этом весь Детинец судачить станет. Вот чтоб мне никогда золотого пояса не надеть, если не так.
        Глава 5
        Нурманский ярл Геллир Свирепый
        Завтракать не хотелось. Но Сергей всё же поел. В отличие от многих других детских, которые на еду и глядеть не могли. Принимали только водичку. Детские организмы к алкоголю не приспособлены. Даже совсем слабенькому. Его собственный не был исключением. Просто Сергей пил аккуратней.
        Стоило выйти на крылечко, как путь Сергею заступили трое. Два отрока и гридень. И не просто гридень, а из старших. Золота навешано килограмма на полтора. С виду же - чистый нурман. И такой здоровенный, что даже в своём прежнем обличье Сергей не смог бы смотреть не него сверху вниз. Хотя для мелкого Варта что метр восемьдесят, что два метра - разницы особой нет. Все великаны.
        - Вот этот? - прогудел здоровенный, указывая на Сергея. - Точно?
        - Он самый, - подтвердил один из отроков. - Своими глазами видел.
        Гридень наклонился, навис над Сергеем, обдал похмельным выхлопом:
        - Ты вчера моего сынка пыль нюхать заставил? - рявкнул он так, что Сергей с трудом удержался от того, чтобы не втянуть голову в плечи. Мальчишка, которым он сейчас был, испугался до колик.
        Но Сергей помнил, как в той жизни бился вот с такими нурманами, как папаша Траина, и не один десяток отправил в Валхаллу.
        Потому стоял прямо и в глаза громиле глядел твёрдо. Таким страх показывать нельзя. Сомнут. Да и вряд ли княжий родич Геллир унизится до того, что станет самолично наказывать детского. Вот поручить отрокам - это запросто. Хотя не факт, что те согласятся. Им тоже невелика честь обижать мальчишку, да ещё и дружинного.
        - Руку сильно разбил? - неожиданно спросил нурман.
        - Кости целы, - осторожно ответил Сергей.
        Геллир выпрямился и вдруг захохотал.
        Отсмеявшись, сказал:
        - Мой-то ещё валяется. Глаза в разные стороны. Будто оглоблей приложили. Будет ему урок. А тебя, малой, я б на свой корабль взял, когда в силу войдешь. Да только не отдаст тебя Рёрех. Теперь точно не отдаст! - И снова захохотал.
        А потом стянул с руки браслет, не золотой, серебряный, но все равно недешевый, надел Сергею на здоровую руку и сжал так, что браслет превратился в спираль. Зато стал впору.
        - Бывай, малой. Сдаётся мне, встанешь ты на путь славных. Только не дай себя прибить по дороге!
        Нурман снова захохотал, развернулся и пошёл к главному терему. Отроки - за ним.
        - Ну ты силён, брат!
        За спиной Сергея стояли почти все детские из его команды.
        - Так с самим Геллиром говорил! - сказал один из них, тот, что постарше. Сергей уже знал, что его зовут Ратшей и он - законный сын дружинника-варяга. Потомственный то есть.
        - Я б в штаны наложил, кабы он со мной так, - восхитился другой пацан.
        - Понятное дело, это ж Геллир Свирепый.
        - Он на тризне одного пополам развалил!
        - А холопа своего кулаком убил!
        - А когда на ливов ходили…
        В общем, у грозного нурмана оказался изрядный послужной список. Может, поэтому после смерти жены Стемид и оставил его рядом с собой.
        - Меня Ратшей зовут, - официально представился детский, с которым Сергей пока не мог управиться. - Будь мне другом, Варт! - И протянул руку.
        Сергей сжал его предплечье по местному обычаю.
        - И мне, Варт!
        - И мне!
        Стенка, которая прежде была между Сергеем и другими детскими, рухнула.
        И это, к удивлению Духарева, было чертовски приятно.

* * *
        Сергей ожидал, что визитом Геллира дело не ограничится. Надеялся, и Рёрех заглянет. Но - нет. День прошёл, как обычно. С той лишь разницей, что нагружали сегодня детских в четверть от обычного. Может, потому, что наставники сами были не в лучшей форме. А к полудню занятия объявили законченными, выдали каждому пацану по три медные монетки как поощрение от князя и предоставили самим себе.
        Так впервые за эти три недели у Сергея оказалось свободное время.
        Будь рука в порядке, он бы занялся самоподготовкой. Но по случаю «боевого ранения» решил дать себе послабление.
        Опять-таки хотелось закрепить отношения с детскими. Чем дальше, тем больше он ощущал себя не мудрым князь-воеводой, а именно тем, кем выглядел. Пацаном, отчаянно пытающимся выбиться в люди. То есть в воины. А пацану без ватаги одиноко. Даже стрёмно. Да тут вообще одинокие только холопы. Хотя и те кому-нибудь принадлежат, а то и семьи имеют. А у свободных - у кого род, у кого - ватага. У воинской элиты - дружина. И все детские тоже к ней, дружине, относились. На птичьих правах, конечно. Но и их хватало, чтобы всякий, кто покусился, сразу оказывался в конфликте со всей воинской «семьёй», включая батьку-князя.
        Но никто не покушался. На рынке, куда первым делом отправились пацаны, детских встретили радушно. Даже денежки на угощение тратить не приходилось - сами угощали. По мелочи: кто пряником, кто огурчиком, кто яблочком мочёным. И даже не в виде перспективных вложений в будущую дружбу с дружинником. Просто потому, что в городе воев беловодского князя весьма уважали. И не без причины. Ворог сюда даже не совался, налоги брались невеликие, то есть никто смердов до нижней шкурки не обдирал, как случалось в иных княжествах, зато торговля процветала. Ну и земля была по северным меркам - богатая. Рыбка в Ладоге не переводилась, и рыбка отменная. Вот как эти здоровенные осетры, что лежали сейчас на прилавках целиком и частями. Дичи в лесах - сверх всякой меры. Именно что сверх меры, то есть кабанов брали прямо рядом с возделанными землями, на которые они приходили подкормиться. Пушнина зимой опять-таки. Трав - моря зеленые.
        Плоховато было только с зерновыми, но их в изобилии привозили из более тёплых краев и продавали дёшево. Никакого смысла самим выращивать. Ну разве что ячмень на пиво.
        С экономикой базового варяжского княжества Духарев по роду деятельности и родственным связям был в своё время знаком прекрасно. И пусть это время ещё не наступило, но вряд ли сейчас было хуже. Ах да, ещё был оброк, добровольный и не очень, его беловодские князья собирали с земель подданных и тех, которые себя таковыми не считали, да кто их спросит? Придёт в лесную деревеньку или какой-нибудь чудской хутор десяток варягов - и доказывай им тогда, что ты - неподатное сословие.
        На рынке пацанам интересно. Товары разные, заморские в том числе. Массовики-затейники, пытающиеся привлечь народ ко всяким шутейкам, чтобы потом попросить «от щедрот», прыгуны-плясуны, скоморохи, игры и соревнования…
        В общем, это только в Детинце праздник завершился вчера, а простонародью только дай повод погулять.
        Многие из детских тоже участвовали в разных мероприятиях вроде: «залезь на столб и сорви шапку».
        Никто не преуспел, только извозюкались. Столб был щедро смазан салом.
        Пока пацаны развлекались, Сергей не без труда, поскольку берёг правую руку, взобрался на дозорную вышку. Отрок, нёсший на вышке караульную службу, не возражал. Детский же, свой. Раз любопытно, пусть поглазеет.
        Сверху и город, и окрестности, и седая Ладога-озеро - как яблочко на ладошке.
        Отметил: охватом город Белославль за полстолетия больше не стал. Пожалуй, сейчас он даже пообширнее. И стена, отделяющая Детинец от остального мира, выглядела посвежее.
        А вот сам княжий терем не изменился. Остался один в один. И пристройки к нему, в которых обитали отроки и детские, и конюшни, и прочие подсобные помещения, вроде бы тоже. Хотя в этом Сергей не поклялся бы. Последний раз в своей прошлой жизни он посетил Белославль задолго до того времени, которое решил условно считать своей кончиной.
        Вокруг крепости расползался собственно город. Хаотичная застройка с разноуровневыми домами, подворьями и узкими кривыми улочками. Прямой и широкой была только одна. Та, что вела от Детинца к многочисленным пристаням. Боевых кораблей там было пять. И ещё один лежал на берегу, с наполовину просмолённым днищем. Но больших сараев было восемь. Надо полагать, часть Стемидова флота пока оставалась на приколе.
        Также у причалов стояло семь купеческих судов, три из них, насколько мог судить Духарев, скандинавской постройки. А ещё множество рыбачьих лодок, многие из которых к этому времени уже вернулись с уловом. Их хозяева сейчас разбирали и развешивали сети, а хозяйки занимались собственно уловом.
        Вдоль берега, расплескивая холоднющую ладожскую воду, носилась стайка детишек, бесштанных ещё, в рубашонках.
        Оставалось добавить огороды, поля и луга, уходящие к дальнему лесу, - и картинка мирного средневекового города готова.
        Впрочем, Сергей знал, что мир этот держится исключительно на мечах княжьей гриди. Иначе сюда немедленно заявились бы двуногие хищники. И не факт, что это были бы нурманы. В этом мире нет бесхозной собственности. Разве что - в самых дремучих лесных чащах. Да и то не факт. Духарев помнил, как князь Святослав примучивал лесовиков-вятичей. Никакие чащи не помогли.
        Пожелав отроку доброго дня, Сергей слез с вышки и присоединился к товарищам, собравшимся теперь на пристань поглядеть на корабли.
        Пацаны бродили от причала к причалу. Восхищались. Но Сергей видел, что из пяти лодий только три - относительно новые. Остальные, будь это его кораблики, Сергей непременно отправил бы на профилактику. У одного разболталось гнездо мачты, и рукава под вёсла пора было поменять. У другого в паре мест доски обшивки чуток покоробились. Еле заметно, особенно под слоем смолы, однако, если глянуть под правильным углом… И это значило, что гвозди, которыми доски были прибиты к дуге шпангоута, проржавели или сломались. Это был хоть и не очень заметный, но серьёзный дефект. В хороший шторм доски запросто могли разойтись. Это, кстати, был тот самый корабль, что стоял у причала, когда сюда пожаловали нурманы с полоном.
        - Эй! - окликнул он одного из возившихся на палубе людей. - Иди сюда, покажу что-то!
        Бородатый мужик, пузатый, но крепкий, лет где-то сорока, полуголый, с татушкой тюленя на руке, выпрямился, глянул на Серегу с удивлением. Всерьёз не принял:
        - Иди отсюда, малой, - проворчал он. - Не мешай.
        - Я-то уйду, - сказал Сергей. - Люди куда уйдут, когда в шторм доски рассядутся?
        - Это где ж они рассядутся? - возразил пузатый. - Что несёшь? Три седьмицы, как днище и борта просмолили.
        - А ты иди сюда, я покажу.
        - Ну смотри, малой, - проворчал пузатый, перебираясь через борт и тяжело спрыгивая на причал. - Ежели соврал, я тебе такого леща отвешу… И не гляну, что детский!
        - Вот здесь, - показал Сергей на рискованное место.
        - Да нет тут ничего! - заявил пузатый. - Ладно всё.
        - Отсюда глянь! - потребовал Сергей. - Вот сюда!
        И ткнул в борт подобранным на причале обломком весла.
        - Да чего там… Ах ты ж собачий хвост!
        Пузатый хлопнул себя по ляжкам, а потом поглядел на Сергея едва ли не с восхищением:
        - А ты глазастый, детский. Зовут как?
        - Варт.
        - Ай молодец, Варт! Откуда в кораблях понимаешь?
        - Так у отца моего три судна было. Он меня и научил. Купец он был.
        - Умер, что ли? - с сочувствием спросил пузатый.
        - С моря не вернулся.
        - Беда, - посочувствовал пузатый. - Ну ты теперь княжий. Не пропадёшь. Меня Стожар зовут. Сегодня ж князю о тебе скажу. А уж он тебя без награды не оставит, не сомневайся. И ко мне, если что надо… А! И так заходи. Моё подворье тебе любой покажет.
        И полез по доске обратно на лодью.
        А Сергея обступили товарищи.
        - А ты, Варт, выходит, и в кораблях понимаешь! - сказал Ратша.
        - Есть немного, - подтвердил Сергей.
        - Ага, немного! Самого Стожара поучил, а он - главный княжий корабельщик. Ох, чую я: будем мы когда-нибудь под твоим началом в бой ходить!
        - А что, я не против, - сказал ещё кто-то.
        - И я.
        - И я.
        - Ну что, Варт, куда пойдём теперь? - спросил Ратша, явно передавая Сергею лидерство.
        - Это уж ты решай, друже. Я здесь три седьмицы только, а ты небось всё интересное знаешь. Покажешь?
        - А то! - оживился Ратша. - Пошли, браты, на косу. Там бабы бельё стирают. Заголяются аж по жопки!
        Не то чтобы Сергея могли заинтересовать бабьи жопки, но он пошёл. Нехорошо отрываться от коллектива, который только-только признал тебя вожаком.
        Глава 6
        Князь Стемид
        - А с виду и не скажешь, - произнёс князь Стемид, разглядывая Сергея. - Геллирова сына побил, это ладно. Но лодья… Стожар уж так тебя расхвалил. А он на доброе слово скуп. Вот обругать - другое дело, тут его не всякий пёс перегавкает! - Князь и сыновья засмеялись.
        Все, кроме Рёреха. Средний сын глядел на Сергея так, словно хотел заглянуть ему прямо в голову.
        - Но в одном он прав: услугу ты нам всем оказал немалую. Что скажешь?
        - Рад я, княже, - скромно потупившись, пропищал Сергей. - Вы меня от нурманов спасли, в детские приняли. В долгу я теперь неизбывном. А тут хоть какую помощь оказал.
        - Ну с нурманами это скорей не мы, а Варт нам помог, - вмешался Рёрех. - Не вырвись он да не крикни, что у нурманов полон, неправедно взятый…
        Стемид покивал.
        Сергей нисколько не сомневался, что отнятые у нурманов люди домой не отправились, а остались впахивать на варяжского князя. И не факт, что вольными, а не холопами.
        Но мысли свои оглашать не стал.
        Беседовали они не в большом зале, а в светлице на втором этаже. Небольшой и уютной. С довольно изысканной мебелью и даже с парой стульев с высокими резными спинками. На одном из них и восседал Стемид. Второй был свободен. Княжичи расположились кто где. Турбрид прохаживался у окна. Рёрех - позади отца, опершись на спинку стула. Трувор - на сундуке, накрытом сверху небольшим ковром.
        - Пестуны его хвалят, - подал голос Рёрех. - Учится, говорят, быстро и себя не жалеет.
        - Что себя не жалеет, это я вижу. - Князь глянул на обмотанную тряпицей руку Сергея. - А ещё говорят: на коне он хорош, но ездит не по-нашему. И стремена укоротил по-степному. Почему так? - и вперил в Сергея взгляд, от которого у пацана Варта мурашки побежали по спине и захотелось пасть на колени и в чём-нибудь покаяться.
        В следующую секунду Сергей совладал с мальчишескими инстинктами, но так даже лучше вышло, что сначала он испуг показал, а не встретил грозный взгляд князя без робости.
        - Так я ж с юга! - ответил он. - У нас так многие ездят. Так и стрелять, и рубить с седла сподручней.
        - И ты это умеешь? - тут же спросил Стемид.
        Сергей вздохнул удручённо:
        - Я три года на коня не садился и оружие в руки не брал.
        - А что так?
        - Ноги я сломал, - сообщил заранее придуманную отмазку Сергей. - На скалу полез - и сорвался. Пока залечились, отец меня к другим делам определил. Языки учить, книги вести, доходы-расходы считать. А потом так и оставил.
        - Почему? - спросил Стемид. - Ноги у тебя вроде крепкие. Не хуже, чем у других.
        - Ноги - это да, - подтвердил Сергей. - Лекарь у нас хороший. Из дальних краёв. Но отец сказал: вои у него есть. А дела вести, да переговоры, да на ромейском письма писать, таких у него нет. Он меня многому учил, отец. И в товарах понимать, и в кораблях, и в людях. Я хорошо учусь, я понятливый.
        Слушали его очень внимательно. Турбрид даже ходить перестал.
        - Только не по сердцу мне было добро записывать да прибыль считать, - продолжал Сергей. - Я воином стать хотел. И сейчас хочу. И стану! - воскликнул он, изображая страсть.
        - Станешь, - успокоил его Стемид. - Как, говоришь, твоего отца звали?
        Сергей был уверен, что князю известно имя его придуманного отца. Если уж он такую деталь, как стремена, выяснил, то это уж точно. Но повторить нетрудно.
        - Удатой… Мы у вас семь лет назад были, когда в Бирку шли.
        Князь потёр лоб, вспоминая… Не вспомнил. Трудно вспомнить то, чего не было.
        - А тебе тогда сколько было? - спросил князь.
        - Как раз весной пять исполнилось. Вот отец меня с собой и взял. А у меня память цепкая! - похвастался Сергей. - Я и тебя, княже, запомнил, и сыновей твоих храбрых. Только вот у него тогда этого не было. - Сергей показал на Трувора и провёл рукой по щеке.
        - Вот ведь малой! - произнёс Трувор. - Двенадцатый год, а рассуждает, как муж умудрённый. А скажи что-нибудь по-ромейски.
        - Мне нравится здесь, княжич. И вы все мне нравитесь. И всё вокруг, кроме воды в озере. Потому что холодная она, - на языке ромеев выдал Сергей.
        Хорошо вышло, без запинки. Голосовой аппарат Варта уже привык воспроизводить иностранную речь.
        - Это что ты сейчас сказал? - уточнил Трувор.
        Сергей перевёл.
        - Вода, значит, холодная, - произнёс Трувор. - Есть у нас воды и потеплее.
        И посмотрел почему-то на Рёреха.
        - Сходим и на Белозеро, - отозвался тот. - Отпусти детского, отец. А то он уже минут пять топчется, словно по нужде надо.
        Тут только Сергей заметил, что и впрямь переминается с ноги на ногу. Вышедшие из-под контроля пацанские рефлексы взяли управление конечностями на себя.
        - Отпущу, - сказал князь. - Сейчас. Но сначала отдай ему заслуженное.
        Рёрех протянул Сергею длинный свёрток:
        - Разверни.
        Это был меч. Небольшой. В обитых тёмной кожей потёртых ножнах.
        Сергей вынул его, глянул вдоль клинка. Не сказать, что нечто выдающееся, но качество неплохое. В руку лёг хорошо, и баланс ничего так. Сергей пару раз взмахнул, чтобы убедиться. А главное - почти по его, Сергея, росту и силе. Может, длиннее на вершок и грамм на сто тяжелее, чем надо, но он дорастёт. Замечательный подарок.
        - Мой, - сказал Рёрех. - Я с ним в детских ходил.
        Сергей молча поклонился. Сначала сыну, потом отцу.
        - Теперь ступай, - разрешил Стемид.

* * *
        - Непонятный он, - заметил Трувор, когда детский вышел. - На меч глядел так, будто держал и получше. Я б, получи такой, до стропил прыгал бы от радости. А я - сын князя.
        - Я тоже прыгал, - сказал Рёрех. - Когда ты мне его передал.
        - А вы заметили, как он его взял? - спросил Трувор. - Первым делом проверил: как по ладони, по силе. Пригоден ли? Будто опытный вой, которому в бой завтра.
        - Ну и молодец, - подал голос младший. - Я б тоже так сделал. Что плохого?
        - Ему двенадцать, - напомнил Трувор.
        - Не годы умудряют, а дела, - возразил Рёрех. - И беды. Так, бать?
        - Так, - согласился князь. - Но с Трувором я согласен. Непонятный он, твой Варт. Малой, а глядит, будто взрослый. И знает много. Жаль, убили отца его. Я бы с таким потолковал.
        - Делать с ним что, с таким загадочным? - спросил Трувор. - Вдруг он засыл чей?
        - И чей он, по-твоему, засыл? - тут ж ощетинился Рёрех. - Нурманский? То-то они на него рабский ошейник надели!
        - Ну так это и изобразить можно. Чтоб ты поверил.
        - Я тоже там был, Трувор, - напомнил Турбрид. - Никто там ничего не изображал. Уверен.
        - А я б его всё равно из города убрал, - настаивал Трувор. - Тогда точно от него худого не будет.
        - Мальца испугался, братец? - сощурился Рёрех.
        - Корабль поджечь и малец может.
        - Довольно, - вмешался Стемид, и братья тут же умолкли.
        - Худого мы от него не видели, - сказал князь. - Да, он непонятный. И про то, что ноги сломал, точно врет. Значит, было у него такое, о чём он говорить не хочет. Может, стыдное, может, страшное, не знаю.
        - А я Варту верю, - вдруг сказал Турбрид. - Не вижу в нём гнили.
        - Вот и я не вижу, - согласился Стемид. - Но вижу: воин из него может вырасти добрый. Нам такие нужны. Так что останется Варт. Но пригляд за ним нужен. И пригляд - на тебе, - князь посмотрел на Рёреха.
        Тот кивнул:
        - Пригляжу, бать, не сомневайся.
        - Уж пригляди. И случай выпадет, Избору его покажи. Я в мальце тоже гнили не вижу, но я смотрю, а Избор ведает. Но это - по случаю. Так-то тебе не до того будет. Белославль я на вас с Турбридом оставляю, - сообщил Стемид. - И два корабля.
        На лицах младшего и среднего братьев выразилось недовольство. Турбрид даже рот открыл, возразить…
        Но Стемид несильно хлопнул по столу, и сын смолчал.
        - Вы тут, а я на «Покорителе» в Белозеро, в град стольный. А ты, Трувор, на пяти лодьях спустишься к морю нашему, к городку Чаичий и оставишь там «Перунов Блеск», он из наших кораблей - самый быстрый. А сам пойдёшь к дядьке своему Рёнгвальду, а дальше - с ним, куда он скажет.
        - Бать, а как же даны, что сюда идут? - просил Трувор.
        - Какие даны? - тут же влез Турбрид, но ему не ответили.
        - Ты с ними биться, что ли, намерен? - спросил Стемид. - С Кнудом Свенсоном? Кнуд-конунг пусть и морским считается, но силёнок у него точно не меньше, чем у нас. И данов, которым свейские конунги не по нраву, и норегов, жадных до добычи. Схватиться с ними можно, только зачем? За кого нам в той битве гибнуть?
        Трувор промолчал.
        - То-то. Не наша это боль. Но предупредить должно. Потому «Перунов Блеск» в Чаичьем и оставишь. А тебе, Рёрех, ещё вот какое дело будет…
        Глава 7,
        в которой Сергей понимает, что ему нужна новая «легенда»
        Прошла неделя. Исполнился ровно месяц с тех пор, как Сергея приняли в детские.
        Буру официально сообщили, что с заданием он справился. Его подопечный успешно влился в коллектив.
        Но общение с опекуном Сергей не прекратил. По-прежнему учил его нурманскому.
        Бур в долгу не оставался. Всегда помогал, если требовалось. В том числе восстанавливать воинские навыки. Отроку и самому было интересно. Он удивлялся тому, насколько быстро прогрессирует детский Варт. Сергей оправдывался тем, что многое когда-то уже умел, а сейчас лишь вспоминает.
        А ещё он думал над новой «легендой». Потому что старая, с «купцом Удатой с юга», рано или поздно вскроется. И тогда понадобится другая. Которая заодно обьяснит и то, почему он солгал. Такая, которую проверить гораздо труднее, и неплохо бы включить в неё благородное происхождение. Сергей хорошо знал геополитический расклад того времени, в котором он жил раньше. А вот то, что было почти за полвека до того, как он угодил в прошлое из двадцатого столетия, Сергея как-то не особо интересовало. А жаль. Зная расклад, было бы легче подобрать себе новых «правильных» родителей.
        А ещё было бы неплохо выяснить, кем прежде был паренёк, тело которого ему досталось.
        Но всё это можно было отложить. Сейчас надо в первую очередь позаботиться о том, как подняться на следующую ступень - из детских в отроки. А для этого надо тренироваться и ещё раз тренироваться.

* * *
        Рёрех пришёл вечером, после ужина. Когда у детских - свободное время. У детских, но не у Сергея. Сегодня у него по плану восстановление навыков верховой езды. И попутно - обучение Пепла. Коник оказался толковым и послушным. Сергей был уверен, что со временем можно даже подготовить его для боя. Нет, настоящим боевым жеребцам Пепел не чета. Породы не хватает. И размеров. Но натренировать его так, чтобы можно было стрелять и рубить с седла, - это вполне. Хотя у варягов так не принято. То есть они могут и рубануть, и копьё метнуть, но на своих двоих у них получается лучше. Их настоящие кони - корабли. Как и у нурманов. Но Сергей считал: нет такого воинского умения, которое не пригодится.
        Впрочем, сегодня он обучал Пепла другому: ложиться по команде и замирать.
        Для общительного и активного конька это было непросто. Но ради хозяина он был готов немного потерпеть. Минуты три. Потом его пришлось бы удерживать силой, а этого Духарев не хотел. Дружба важнее. Он утешал себя тем, что со временем Пепел станет поспокойнее.
        Во время этой тренировки Сергея и застал Рёрех.
        Подошёл бесшумно. Стоял и смотрел. Как долго - Сергей не знал. Но он вроде не сделал ничего лишнего, так что ладно.
        Назвать среднего сына варяжского князя красавцем было бы преувеличением. Слишком резкие уже и сейчас, в молодые годы, черты надменно-властного лица выдавали присутствие в нём немалой доли нурманской крови. Но здесь это не имело значения. Рёрех родился варягом, и варяжская Правда была его законом, а словенский язык - родным. Хотя на языке матери он тоже говорил свободно и законы людей Севера - свеев, данов, норегов - знал досконально. Всё это Сергею было известно ещё из прошлой жизни. Он многое знал о своём наставнике, которого не просто уважал - любил. Как отца.
        И сейчас, когда Сергей смотрел на семнадцатилетнего княжича, в чертах того будто сами собой проступали черты другого Рёреха, старого. И та привязанность, которую испытывал тот Сергей к своему пестуну, невольно переходила и на молодого.
        Потому, увидев княжича, Сергей не мог сдержать радостной улыбки.
        Рёрех улыбнулся в ответ. Скупо. Чувствовалось, улыбаться ему непривычно.
        - Полезному конька учишь, - похвалил он. И добавил по-нурмански: - Хочу тебя в поход взять. Завтра с рассветом будь готов.
        - Землёй или водой? - уточнил Сергей.
        - Водой. В Ладогу пойдем.
        Повернулся и ушёл. Был - и словно не было. Только примятая сапогами трава осталась.
        Радоваться или нет? С одной стороны - график тренировок летит к чертям. С другой - княжич его с собой берёт, явно выделив из прочих детских. Если бы шли куда-нибудь подальше, Сергей мог бы предположить, что от него потребуются услуги переводчика. Но не в Ладоге.
        Однако его берут. И это вроде бы неплохо, но возникает вопрос: зачем? Проверить или поощрить? Скорее всего - первое. Так что ухо надо держать востро.

* * *
        - Говорил, из лука умеешь бить?
        Сергей не помнил, чтобы говорил Рёреху такое, но на всякий случай кивнул.
        - Тогда держи, - княжич вручил ему лук в налуче и берестяной колчан с крышкой.
        Лук… М-да. В прежней жизни Сергей порекомендовал бы этакой палкой кашу мешать.
        Но в этой надо быть скромнее.
        Он извлёк уложенную в просмолённый мешочек тетиву, сунул древко между ног и не без труда накинул петлю. Руками бы, пожалуй, и не смог. Хотя сам лук оказался не особо тугим.
        Сергей потянул тетиву. За ухо, как привык, не получилось, вышло только до щеки. Подержал внатяг три секунды и очень плавно отпустил.
        Где-то килограммов на двадцать натяжение выходит или поменьше. Считай, под его руку.
        Теперь стрелы… Ну да, качество примерно под лук.
        - Что не так? - спросил Рёрех, внимательно за ним наблюдавший.
        - Да нет, годный лук. Пострелять бы!
        - Не на лодье. Хочешь, ножи покидай. Дать?
        - Дай.
        И Сергей получил перевязь с шестью метательными ножиками, с треугольной формы клиночком и кольцом в основании.
        В искусстве метания Духарев и прежде был не особо. В лучшие годы попадал парой ножей в тыкву с десяти шагов, но и только. Метательный нож - оружие последнего шанса. А уж в Диком Поле полагаться на него вообще смешно. Раньше метал так себе, а теперь уж, наверное, совсем никак…
        Но получилось на удивление неплохо. Причём уже с третьего захода. Вероятно, парнишка был не чужд этого дела ещё до прихода в его тело Сергея. Жаль, нельзя заглянуть в какой-нибудь «телесный информаторий» и проверить, какие ещё умения там хранятся. Вдруг что-то полезное?
        Лодья отошла от берега. Гребцы навалились на вёсла, разворачиваясь против течения.
        - На-ка. - Кормчий, которого звали Прастен, сунул ему в руку било.
        Мимо, постепенно разгоняясь, побежал ладожский берег. Сергей сидел на палубе рядом с кормчим, лупил в медный диск колотушкой и непонятно почему был совершенно счастлив.
        Глава 8
        Ладога, ладожские гости и геополитика
        До Ладоги дошли быстро. И она так же, как и Белославль, оказалась побольше той, которую помнил Сергей. Только крепость осталась прежней и выглядела посвежее.
        Встречали их с почётом. Лично наместник ладожский Годимир, немолодой уже, отяжелевший. Двигался наместник с трудом, но говорил бойко. И пусто. Одни славословия.
        Рёрех ответил коротко, но с уважением. Даже поклонился. Впрочем, неглубоко. Велел шести лучшим гридням следовать за собой, а остальных препоручил кормчему.
        Оказалось, что у беловодских князей имелась здесь недвижимость: просторное подворье с собственной пристанью.
        После обеда все занялись делом: каждый своим. Кто - на рынок, пополнить припасы, кто под руководством Прастена - проводить техосмотр лодьи, которая впервые встала на воду после капитального, так сказать, ремонта. А для Сергея дела не нашлось.
        Вот и хорошо. Можно заняться пристрелкой нового лука. Сергей набил драный мешок позаимствованной на конюшне соломой, подвесил к забору в дальнем углу и опорожнил в него весь колчан, кроме пяти срезов. Не потому, что ему чем-то не понравились широкие наконечники, а чтобы мешок совсем не развалился.
        Стрелы ложились хорошо, кучно. Но проверить по-настоящему лук на дистанции тридцати метров было невозможно.
        Сергей подумал, не пойти ли в лесок, но когда вышел на причал, увидел неподалёку ромейского «купца» и решил сбегать поболтать. Попрактиковаться со стрелами он успеет, а вот подработать языковые навыки когда ещё выдастся случай?
        Ромеи оказались не из основной империи, а из херсонской фемы[7 - Фeма (греч.) - военно-административный округ Византийской империи.]. То бишь крымские. По-словенски они говорили не хуже, чем по-ромейски. А вот по-ромейски говорили не очень. С ярко выраженным провинциальным акцентом. Даже сам хозяин, носивший звучное имя Георгий.
        А вот у Сергея выговор был качественный, столичный. Чем он херсонских поразил в самое яблочко.
        Так что в итоге его даже пригласили за стол и угостили весьма неплохим вином.
        Попутно Сергей узнал, что правит ныне в Константинополе Лев Шестой, чьим отцом официально считался Василий Макенянин, который правил Византией до Льва. А неофициально - император Михаил Третий, которого этот самый Василий сверг.
        В общем, обычное дело для константинопольской политики.
        Ничем особенным, кроме скандалов с церковнослужителями, нынешний император не отличился. Ну разве тем, что продул войну болгарскому императору Симеону и теперь платил болгарам дань. История сия была Сергею известна. А вот то, что именно при Льве арабы окончательно захапали Сицилию, было для него новостью. Хотя сейчас это было новостью для всех, потому что случилось в прошлом году. Новостью для Сергея оказалось и то, что воодушевлённый успехами булгарский кесарь был не прочь расширить свои владения на черноморском побережье. За счет византийских.
        Купцы, однако, очень надеялись, что ничего у Симеона не выйдет. Нет, на помощь метрополии они не надеялись. Рассчитывали на собственное ополчение[8 - Фемы не платили налогов центральной власти, все налоговые сборы оставались в распоряжении местных властей; со своей стороны центр не выделял денег на содержание воинских сил фем, при этом все дееспособные мужчины фемы были обязаны нести воинскую службу.] и на фемного стратига Иоанна Вогу, который уже успел показать себя неплохим воителем и политиком.
        Помимо относительно свежих новостей из Византии имелись кое-какие новости из Киева, где успешно и энергично правил князь Олег. Щита к вратам Царьграда он прибить ещё не успел, но в Херсоне его воспринимали очень даже всерьёз. И всерьёз же опасались его союза с булгарским кесарем.
        Говорить о том, что опасаться Олега стоит не только Херсону, но и Константинополю, Сергей не собирался, а вот для себя зарубочку в памяти сделал: неплохо бы поучаствовать. Силёнок бы только успеть набраться до начала этого славного похода.
        А ещё Сергей узнал, что едва не облажался. Ведь он, говоря о том, что родом с юга, имел в виду Тмутараканское княжество. Хорошо ещё, что предпочёл темнить и вслух этого не сказал. А то бы с ходу был пойман на откровенном вранье.
        Потому что нынче Тмутаракань называлась Таматархой, и стольный город её назывался Самкерц. И заправляли там не русы, а хузары. А за главного - Булан, наместник и двоюродный брат самого великого хакана всех хузар Беньяху. Буланом звали хузарского верховного правителя, первым принявшего иудаизм. Этот Булан правителем не был, но любил, когда его именовали не наместником, а хаканом.
        Ромеи в этой Тмутаракани-Таматархе чувствовали себя как дома, а вот словенские купцы хоть и имелись, но подвизались на ролях сугубо вторых, если не третьих.
        В общем, легенда, которую изначально придумал Сергей, трещала по швам. Одно хорошо: ляпнуть «я из Тмутаракани» он не успел.
        Удача, однако, мелькнув было розовыми ягодицами, тут же повернулась к Сергею личиком и одарила скупой улыбкой. В команде ромейской обнаружился интереснейший персонаж неромейского происхождения: Истислав-моравлянин.
        В прежней жизни Сергей о Великой Моравии только слыхал. К концу десятого века княжество сие было стёрто с географической карты. Успев, впрочем, породить одного из главных недругов воеводы Сергея - боярина Блуда.
        А вот в этой жизни Великая Моравия существовала и довольно активно: с переменным успехом дралась то с наседающими уграми, то сама с собой.
        Вот и папаша заинтересовавшего Сергея персонажа в своё время выбрал не ту сторону. В конфликте законного правителя Маймуна и его младшего брата Святополка папаша встал на сторону Святополка. Святополк продул и смылся к потенциальному противнику, который не преминул отхватить кусок от спорного наследства.
        И папаша Истислава тоже сбежал. В Херсонскую провинцию.
        Позже братья помирились, но для папы Истислава это значения не имело. Владение его уже было поделено, и пункт о возвращении её прежнему хозяину в сделку между братьями не вошёл. Равно как и амнистия. Сын мятежника возвращаться на историческую родину тоже не планировал. Может, оно и к лучшему, ведь через несколько десятилетий родина кириллицы Великая Моравия перестанет существовать.
        Полезное вышло общение. А главное, по ходу его у Сергея возникла неожиданная мысль по поводу новой легенды собственной «биографии».

* * *
        - Ага, явился! - громогласно объявил первый же дружинник, встреченный возвратившимся на варяжское подворье Сергеем. - Бегом к княжичу. Искал тебя.
        - Куда ходил? - не слишком дружелюбно поинтересовался Рёрех.
        Княжич был не один. Вместе с ладожским наместником. Руководство выпивало и закусывало.
        Сергей ответил. Язык его при этом слегка заплетался. Всё же две чаши вина для неокрепшего организма - это немало.
        - Ты пьян, - сделал правильный вывод княжич.
        - Да чутка совсем! - запротестовал Сергей. - Что надо, княже?
        - Говорил, ромейской грамотой владеешь? На, читай! - Он сунул Сергею в руку кусок кожи.
        Сергей прочитал. Расписка. Некий торговец из Константинополя обещал выдать шесть солидов другому торговцу. Судя по имени, тоже византийцу. Стандартный «документ». Именной. В прошлой жизни через его руки прошли сотни таких. Если не тысячи.
        - Что скажешь?
        - Обязательство, - ответил Сергей. - На шесть золотых монет.
        - То есть её можно обменять на шесть золотых?
        - Можно, - подтвердил Сергей и заулыбался. Настроение у него было замечательное. - Конечно, можно! Но только тому, кому она выдана. И только от того, кто выдал.
        - Точно? - вмешался Годимир.
        - Точно. Вот хоть у херсонских спросите.
        - Так он же, херсонский, барсучий сын, мне её и выдал! - воскликнул Годимир. - Сказал: я ею могу любому ромею или булгарину заплатить! Обмануть меня вздумал? А ты что улыбаешься? Весело тебе?
        Рёрех выразительно откашлялся, и наместник ладожский тут же сменил гнев на милость.
        - Благодарю, Рёрех Стемидович, помог мне обман выявить.
        «Нехорошо получилось, - подумал Сергей. - Георгий меня угощал, а я его подставил. А этот толстяк, он же мне никто».
        - Золото по этой бумаге получить всё же можно, - поспешно внёс поправку Сергей. - Если это не тот, чье имя здесь написано, то шесть солидов он не получит. Но если это уважаемый у ромеев человек, то можно получить половину. А то и больше. Зависит от уважения.
        Ну да, приди с такой распиской к купцу человек спафария Сергия, коим Сергей был в прошлой жизни, то получил бы весь долг целиком. Однако если отдать перекупщику, то тот даст максимум половину, а скорее всего, и меньше. Опять-таки у получившего расписку могут быть родственники… В общем, для понимающего человека данная расписка - всё же намного больше, чем просто клочок кожи.
        Но всего этого Сергей говорить, конечно, не стал.
        - Ромейский купец вполне может её принять, - произнёс он рассудительно. - Или тот, кто с ромеями торгует. Но стоить она будет не шесть солидов, а, может быть, два. Вряд ли больше.
        - Да? Два можно? - вмиг подобрел Годимир. - Ну тогда ничего. Я её за полгривны засчитал.
        Сергей не знал нынешнего курса драгметаллов, но наместник, надо полагать, знал, потому остался доволен.
        Вот и хорошо.
        О том, что автор расписки мог, например, помереть или отбыть куда подальше из ромейской столицы, Сергей говорить не стал.
        Его ведь не об этом спрашивали.
        - А толковый у тебя малец! - похвалил Годимир. - Может, уступишь?
        Фига се заявка!
        - Ты, Годимир, думай, что говоришь! - строго произнёс Рёрех. - Меня обидел. Его обидел. Это детский мой, не холоп.
        А наместник-то притрухал. Лицо удержал, но пальчики-сардельки - выдали.
        - Я ж по-хорошему предложил, - пробормотал он. - У меня ведь тоже дружина. Такого толкового - хоть сразу в отроки бы взял.
        - Забыли, - махнул рукой Рёрех. - Голоден, Варт?
        Сергей голоден не был, но ему было очень интересно, о чём таком толкуют княжич и наместник, потому он кивнул.
        - Значит, помощи от вас ждать не придётся? - спросил Годимир, выхлебав очередной кувшин медовухи. - А не пожалеете после?
        Приняв на грудь, ладожский наместник заметно осмелел.
        - Вы её уже получили, - напомнил Рёрех. - Не узнай мы от родни, что даны идут, вы бы тоже не знали. Да и кто сказал, что они грабить идут? Может - торговать?
        - Сын конунга данов? Торговать? Железом они торговать будут, вот что.
        - Может, и так. - Рёрех покосился на Сергея, но и тот сделал вид, что увлечён утятиной. - Отправь гонца в Новый город, пусть там и решают, как свою землю оборонять. К Хельгу вестника отправьте. Попр?сите, он поможет.
        - Олег поможет, ага! - проворчал Годимир. - А потом за помощь такое потребует…
        - Это лучше, чем топоры данов.
        - Не нужен нам Олег! - сердито проговорил Годимир. - Если всем разом уговориться: Новгороду, Полоцку, вам, да силу общую показать - не рискнут даны безобразничать.
        - Общую, говоришь? Как наши данники, которых вы зимой пощипать пытались?
        - Это наши данники, - буркнул Годимир. - Испокон наши.
        - Вот видишь! - засмеялся Рёрех и похлопал ладожского наместника по предплечью. - Данники, выходит, ваши, а сила - общая? Нет, боярин. Сила у каждого своя. Наша - у нас, ваша - у вас. Сунутся твои мытари к нашим зверобоям ещё раз - поглядим, чья сила сильнее.
        - Вы, варяги, и так всё под себя гребёте, - проворчал Годимир. - Уверен, что этот Гормсон сначала к вам не наведается?
        - А и наведается, что с того? Городки наши приморские богатств не копят, мыта со всех мимо плывущих не берут, как вы. А железом платить и мы умеем не хуже данов. Нет, друг мой, никто не станет жрать волчатину, когда есть откормленные поросята! - И похлопал Годимира по животу.
        Тот сердито отбросил руку княжича:
        - Ты не забывайся, сын Стемида! - сердито сказал он. - Я тебя годами много старше. Уважение имей!
        - Ну извини, - засмеялся Рёрех, и Сергей сообразил, что и княжич изрядно навеселе. - В знак примирения сделаю тебе подарок: когда корабли Кнуда Свенсона в Неву войдут, ты первым узнаешь. Лодья с вестью к тебе придёт. А отец вам, новгородским, так передать велел: посылайте к Хельгу Киевскому. Не то выпотрошит Гормсон ваши подворья и вас тоже.
        - Позвать мишку, чтоб волков отогнал, - проворчал Годимир. - Вы, варяги, все заодно.
        «А ведь не так всё просто, - сообразил Сергей. - И о данах Годимиру сообщили не из дружеского участия. Тут большая политика имеет место».
        В его прошлой жизни Новгород был под Киевом. Барахтался, конечно. Хвост задирал вовсю. Даже князя своего Владимира в походе против брата поддержал. И тот, победив, даже кое-какие льготы Новгороду предоставил. Но как предоставил, так и забрал.
        А здесь Новгород вроде бы независим? Или нет? И с Полоцком тоже непонятно. А вот с белозерским князем у Новгорода отношения точно неидеальные…
        - Поел? - неожиданно обратился к нему Рёрех. - Ну так чего сидишь? Спать иди. Завтра с утра на кабана пойдём, вон хозяин, - кивок на Годимира, - приглашает. Брал кабана, Варт?
        Сергей едва не кивнул, но в последний момент опомнился и помотал головой.
        И ушёл, так и не поняв, заметил княжич его заминку или нет.
        Глава 9
        Языческие традиции
        Летний Солнцеворот. Ночь с 22-го на 23 июня. Великий праздник для всех здесь. Равный ему только Солнцеворот зимний.
        Сергей не очень представлял, почему именно этот день. Да, ночи снова начинают удлиняться. Что в здешних северных условиях, наверное, актуально. Но ведь праздновали его повсеместно. И на юге тоже.
        Впрочем, мнение детского Варта по поводу праздника никого не интересовало. Зато ему было чем заняться. Вчера он завоевал звание чемпиона города в своей, так сказать, возрастной группе. По совокупности результатов, по тому, что в соревнованиях по бегу с полной выкладкой он пришел десятым, в состязаниях по метанию ножей добрался лишь до почётного третьего места, а в метании копий - до второго. Зато в борьбе, фехтовании на деревянных мечах и стрельбе из лука оказался лидером, и это перевесило. Правды ради надо отметить, что наиболее продвинутые детские в состязаниях участия не принимали. У этих были собственные задания: они «сдавали экзамены» для перехода на следующий уровень. В отроки. Среди последних был и задира Траин, который по-прежнему недолюбливал детского Варта, но явной агрессии не проявлял. Впрочем, Сергей был уверен: пусть пацан и не помнил, как его вырубили, но обиду запомнил отлично. И не простил.
        Солнцеворот считался праздником всех богов. Ну почти всех. Язычество, как никак. И далеко не у всех жителей Белославля главным богом почитался Перун. Во-первых, потому что не все они были варяги, а во-вторых, потому, что это было непрактично. Что проку от бога воинов тому, кто возделывает землю, разводит скот, ловит рыбу или бьёт зверя? Простому люду куда ближе Род, Волох, Мокошь, Дажьбог, Стрибог и ещё десятка два разных божков, которые более подходили их профессиям. А ведь были ещё персональные племенные боги, родовые и даже семейные. И всевозможная нечисть, которой тоже полагалось по торжественным дням давать взятки. Имелись и совсем несимпатичные персонажи, вроде богини смерти и Нави Морены, от которой не уйдёт никто, и потому задабривать её следует особенно старательно.
        В общем, трудно жить на свете язычнику.
        Но не всякому. Варягам вот легко. Потому что Перун - бог простой и понятный. В его арсенале - небесный гром и небесные же молнии. И всей этой прелестью он может поделиться со своими последователями, сделав их атаку ошеломляющей, а удары - молниеносными. Перун может войти в тело преданного человека, и тот станет настоящей машиной убийства. В общем, Перун вполне подходящ, если ты избираешь карьеру того, кто всегда готов в его, Перуна, славу пролить кровь. Свою или чужую.
        А главный Перунов жрец - это не освобожденная должность, как у какого-нибудь полянского Сварога, а почётная обязанность лучшего из воинов. То есть князя. Или княжича, если князь отсутствует. То есть в данном случае - Рёреха.
        Почётной же обязанностью Сергея было помочь Рёреху исполнить обязанности главного жреца Перуна. И не сказать, что это Сергею нравилось, потому что присутствовать при ритуальном умервщлении людей - не хотелось.
        Тем более то были не взятые в плен враги, а просто рабы, которым не повезло.
        Однако уклониться возможности не было. Это в прежние времена Сергей мог сказать князю: «Извини, вера не позволяет». А теперь пришлось подать княжичу копьё, коим тот быстро и без малейших эмоций прикончил всех троих. Кровью их помазали губы кумира и другие предназначенные для этого места, трупы унесли, и княжич приступил к куда более позитивному: свадьбам. Двое дружинников пожелали сочетаться узами со своими избранницами. Вот так - от смерти к жизни.
        Главное время свадеб ещё не наступило. Простой народ предпочитал приурочить этот процесс к окончанию сбора урожая. У воинов - другие правила. Когда ты уходишь в поход, из которого можешь не вернуться, на жизнь смотришь по-другому.
        Ритуалы завершились, и Сергея отпустили. До заката. И он в компании двух детских, Ратши и Торопа, с которыми особенно сдружился, двинул на рынок, где весело и по случаю праздника бесплатно угощают всякими вкусняшками.
        А потом они втроём взяли коней и поехали с седла стрелять зайцев. Не пропитания ради, а просто для развлечения.
        Набили девять штук на троих, отвезли в Детинец и отдали на кухню. После на озеро - коней купать. Потом погоняли палками тяжёлый, набитый овечьей шерстью мячик. Так и день прошёл.
        Приближалась ночь. Праздничная ночь.

* * *
        К главной части праздника детских всё же допустили. Зрителями.
        Мальчишки глядели раскрывши рты.
        Зрелище и впрямь впечатляло. Огонь, острое железо, вспарывающее воздух и, казалось, чудом не задевающее плоть. Какие-то сантиметры - и брызнет.
        Не брызгало. Плясали варяги безупречно. Перун Молниерукий незримо парил над ними. Его праздник. И пляски эти - дар ему. Хотя лучший дар для варяжского бога - когда живая кровь струится по клинкам. Кровь врагов.
        «Через год и я там встану», - думал Сергей.
        Это волновало, но не очень. В эту ночь князь-воевода Серегей взял верх над мальчишкой Вартом. И его больше интересовало, разберутся или нет новгородцы с войском данов. И ещё его интересовал Олег, великий князь киевский, который создаст тот мир, в который когда-то пришёл Серёга Духарев. Очень интересно было бы глянуть на великого князя Киевского. И повоевать под его знамёнами. Очень, очень интересно.
        Глава 10,
        в которой Сергею предлагают усыновиться
        Лето проскочило незаметно. В трудах.
        Датчане пришли…
        И ушли.
        В Белославль не наведались.
        Ладогу и Новгород тоже не тронули. Как там они себя вели в дальнейшем, Сергей не знал. И не спрашивал. Чтоб не вызвать лишних подозрений. Его задача сейчас - снова стать воином. И получить соответствующий воину статус. Иначе большие дяди, которые тоже воины, никогда не допустят его к своим взрослым играм.
        В том, что станет воином, Сергей не сомневался. Но хотелось - поскорее. Жаль, конечно, что здешний молодой Рёрех - ещё не тот мастер, который когда-то обучал Сергея в лесу. Однако Сергей теперь сам кого угодно может бойцовскому мастерству обучить, а уж себя - и подавно.
        Когда в Белославле отпраздновали конец сбора урожая, Сергей уже мог с пятидесяти метров положить три стрелы в мишень размером с ладонь. А с тридцати прошить правильной стрелой плохонькую кольчугу. Будь у него качественный лук, мог бы бить и подальше, но главная проблема была пока что не в луке, а в нём самом. Силёнок не хватало.
        Впрочем, немногие из отроков могли повторить подобное. А уж с седла - точно нет. Потому что большинство варягов раскатывало на лошадях без стремян, гордясь тем, какие они крутые наездники. А вот Духарев прекрасно знал, что со стременами с седла что бить, что рубить - куда эффективнее. Знал и демонстрировал, так что старшие дразнить его за «дедушкины обвычки», коими полагали стремена, наконец прекратили. А ровесники - и подавно. Для них Сергей стал признанным лидером, которого слушали едва ли не внимательнее, чем наставников. Потому что его советы были точно не хуже.
        Понятно, это не осталось незамеченным. И вряд ли нравилось отрокам, курирующим молодняк. Но претензий не было. Скорее всего, потому, что такой приказ поступил сверху. Не мешать и наблюдать.
        Однако Духарев обижать парней не хотел, потому сам относился к Буру и Вещелюбу с особой почтительностью. Особенно к Вещелюбу, с которым они - небывалое явление для варяжской дружины - даже медовухи пару раз выпили. Сергей, впрочем, чисто символически. Даже небольшие дозы алкоголя действовали на него как пол-литра водки в прежние времена. Хотелось бы верить: с возрастом это пройдёт. Не то чтобы среди варягов ценилось умение много выпить, но скушать на пиру с десяток заздравных чаш было нормой. И на мужа, который после такого выпадал в осадок, смотрели с жалостью и удивлением.
        А ещё у Сергея очень интересные отношения сложились со Стожаром, княжьим корабельщиком.

* * *
        - Дромоны ромейские огненосные - вот страшная сила, - с уважением произнёс Стожар, оглаживая топорик, который только что довёл до необходимой остроты. - Шагов на сто огонь мечут.
        - Поменьше, - возразил Сергей. - Шагов сорок.
        - Сам видел? - уточнил Стожар.
        - Отец рассказывал. Он видел.
        - Ага, ага. Я тоже сам не видал. От нурманов слышал. Страшная сила.
        - Хороший лук дальше бьёт, - заметил Сергей. - Так что есть и против ромейского огня средства.
        - От лука прикрыться можно, - резонно заметил Стожар. - А от огня - как?
        Тут Сергею возразить было нечего. Он видел, как от средневекового напалма сгорел целый флот.
        - Ты кушай, кушай телятинку-то. - Стожар подложил Сергею новый кусок. - Умом-то ты силён, а ручки вон тоненькие. Эх! Мне б такого сына, как ты! Я б тебя всему научил!
        Сергей тактично промолчал. Двое сыновей Стожара погибли в походах. Ещё один служил гриднем у Стемида и был с ним сейчас в Белозере, а последний, четвёртый, от самой младшей жены, коих у Стожара было три, пока что умел только титку сосать.
        - Да понимаю, - не дождавшись, сам ответил на вопрос Стожар. - Сам молодым был, в походы ходил. Даже вот к данам плавали, что землю англов под себя взяли. Я б её тоже взял. Хорошая земля. И холопы покладистые. Даны бы её всю под себя подгребли, кабы не один тамошний конунг. А знаешь, как было?
        И Стожар выдал очередную историю нурманских завоеваний в переложении на варяжский менталитет.
        Сергей такие истории очень любил. В мире, где развлечений не так уж много, хороший рассказчик ценился. Стожар был именно таким.
        А ещё одна польза от их вечерних посиделок была в том, что теперь в случае чего он мог на Стожара и сослаться. Откуда знаю? От корабельного мастера слышал.
        Ну и поесть лишний раз не мешало. Кормили их и в Детинце неплохо, но разносолами не баловали. А Стожар - баловал. Полюбился ему малыш Варт. И впрямь усыновил бы, если бы тот выразил такое желание. Но Сергей не выражал. Заниматься кораблестроением - не его профиль. А вот дружить со Стожаром было хорошо. И дом у него был уютный. Семейный. Тепло в нём, а Сергею именно такого тепла не хватало. Или не ему, а пацану Варту?
        А ещё, когда выпал первый снег, Стожар подарил ему лыжи. Настоящий шедевр, сотворённый им собственноручно. Просто скрипка, а не лыжи.
        Сергей встал на них… И понял, что от его навыков биатлониста в новом организме не осталось ровно ничего. С трудом удержался, чтобы не зашагать вразвалочку.
        Стожаровы средние дочки-погодки, ровесницы Сергея, захихикали. И усвистали по заснеженному полю к полоске леса. Они-то на лыжах бегали прекрасно.
        - Эй, да ты ж с югов! - воскликнул Стожар. - Там у вас, поди, и снега не бывает.
        - Бывает, - возразил Сергей, не забывший степь, которую снег засыпал так, что только ковыльные верхушки из-под него торчали. Да вставшие на дыбы заледеневшие днепровские пороги.
        - Да вижу я, какой у вас снег, - махнул рукой Стожар, цепляя собственные лыжи. - Дай-ка покажу!
        И минут двадцать дотошно объяснял Сергею, как скользить, как правильно толкаться…
        Сергей слушал и старательно делал, как сказано. Всё, что ему было нужно, это немного практики.
        В общем, через час он передвигался уже не хуже Стожара и даже взялся прокладывать лыжню, когда они углубились в лес.
        Стожар был в восторге. И от того, что Сергей такой толковый ученик, и от того, что он, Стожар, такой замечательный учитель.
        Последнее Сергей очень старательно подчёркивал. Ему очень хотелось и за роскошный подарок отблагодарить, и старшего друга порадовать.
        А с лыжами получилось очень кстати, потому что через два дня княжич Турбрид увёл всех детских в трёхдневный марш-бросок.
        И хорош был бы Сергей, если бы не успел к этому времени восстановить навыки лыжника.
        Нет, он бы справился, но крайне обидно лидеру плестись в хвосте.
        Глава 11
        Конкуренты
        - Рыбья кость хороша, - сказал Рёрех, оглядывая кучу моржовых бивней. - Но маловата.
        - Так год тяжёлый был, господин, - попытался оправдаться старейшина. - Ой, тяжёлый год!
        По-словенски он говорил с акцентом. Явно не родной для него язык. А сам дедушка был колоритнейший. Одно только ожерелье из мелких звериных черепов чего стоило.
        - И чем же он был тяжёл, старик? - насмешливо спросил Рёрех. - Рыбы много, зверя в лесу полно, мы сами видели, пока ехали. А ты мне дюжину бивней и две кипы прошлогодних шкур? Думаешь, я глупее нерпы? Думаешь, я слеп и не видел тропок в лесу и ваших ловушек? Или не знаю, что твои сыновья ходили далеко на север и вернулись недавно? Скажи мне ещё, что сани их не тонули в снегу от тяжести добытого? Скажи мне, старик, ты и впрямь хочешь уже сегодня отправиться к своим богам?
        - Я не боюсь смерти, - с достоинством ответил дед. - Я бывал на небесах. У меня там много знакомых.
        - Отлично, - одобрил Рёрех. - Тогда сегодня ты с ними поужинаешь. А за недостачу и за обиду я возьму шестерых твоих родичей. Кого - выберу сам. Ты меня услышал, старик, не боящийся смерти?
        - Я тебя услышал, господин, - дедушка потянулся к одному из черепушек на ожерелье.
        - Руку убрал, колдун! - рявнул Войст, Рёрехов гридень, поигрывая топориком. - Только посмей - и мы вырежем весь твой род!
        - Да пусть давит, Войст! - засмеялся Рёрех.
        Хорошо так засмеялся. Звонко, радостно. Но то была особая радость. Так радуются нурманские берсерки, когда появляется возможность кого-нибудь порешить.
        - Пусть давит. Что его звериные духи против Перуновых молний? И против наших мечей. А ты решай быстрей, старик. Я проголодался, и мне не терпится отведать вашей солёной рыбки.
        - Ты убедил меня, господин.
        Дедушка вспотел от страха, но всё равно старался сохранить достоинство. Молодец!
        - Ты убедил. Я дам тебе то, что тебя удовлетворит.
        Он крикнул что-то по-своему, сел на снег, скрестил ноги и предложил то же сделать и варягам: мол, придётся подождать.
        Варяги, впрочем, остались стоять.
        Посланные вернулись минут через тридцать. И приволокли… бивень мамонта. Здоровенный. Местные тащили его втроём.
        Рёрех нахмурился…
        - Нет, господин, не мы убили земляного моржа, - угадал его мысль дедушка. - Он умер давно. Сам посмотри.
        Рёрех посмотрел. Кивнул.
        - Теперь сполна? - уточнил дедушка.
        - Да, - подтвердил княжич. - Но ты, старик, должен ответить на мой вопрос…

* * *
        Нет, Рёрех всё-таки молодец. Такие интеллект, наблюдательность и знание психологии у человека, у которого только-только усы пробились… Нет, Сергей видел подобное. Например, у своих сыновей. Но у тех учителя были - наилучшие. Например, этот самый Рёрех, но уже с полувековым опытом. А кто развивал интеллект варяжского княжича Рёреха?
        Однако факт остаётся фактом. В то время как Сергей разглядывал колоритных туземцев и их собранные из глины и камней домики, прикидывая, насколько аборигены могут быть опасны шести варягам, если вздумают драться, княжич наблюдал за дедушкой. И сделал правильный вывод: жмётся тот не потому, что жалко добра, а потому что хочет приберечь часть дани для чего-то ещё. А кто же эти «ещё», ради которых дедушка готов пожертвовать жизнью? И как пригрозить тому, кто не боится смерти?
        Правильно. Тоже смертью. Родичей.
        И догадка подтвердилась, когда ужё Рёрех покусился на дедушкину родню. Когда дедушка согласился расстаться с бивнем, который, скорее всего, имел ещё и какое-то сакральное значение. Священный предмет отдал, а положенную дань - нет.
        Значит, что? Ему нужна именно дань. Товар.
        Для чего?
        Для того, чтобы откупиться от кого-то, не менее опасного, чем варяги.
        Дальше Сергей уже и сам мог догадаться. Особенно после подслушанного в Ладоге разговора между княжичем и наместником Годимиром.

* * *
        Подробности они узнали уже за трапезой. Хозяева угощали. Ну и гости тоже проставились. Один из бочонков с медовухой, которые везли специально для таких случаев. Как угощение. Мелочь, а для самолюбия данников приятно. И вкусно. В здешних лесах пчёлы не водятся, а алкогольный продукт, который местные получают из козьего молока… В общем, пить его только местные и могут.
        Предположение Сергея оказалась верным. Конкуренты. В конце лета в селении побывали некие нурманы, заявившие, что представляют Новгород. Сказали: дань теперь надо платить им, а не варягам. Как снежок выпадет, так они и придут. И не дай родовые боги, чтоб у дедушки с роднёй этой самой дани не оказалось.
        У соседей нурманы тоже побывали. С аналогичным заявлением.
        Ни дедушка, ни его родня не сомневались: придут. И возьмут. И дать придётся. Потому что иначе совсем плохо будет.
        Почему не сказали сразу?
        «Дык, это… А что тогда? Вот вы, варяги, приходите, берёте и уходите. А до остального вам дела нет, пояснил дедушка. А что не так, сразу убить грозитесь».
        - А сколько их было? - спросил Рёрех.
        - Так мы не считали, - ответил дедушка. Много. Корабль большой.
        Рёрех задумался. Ситуация была, прямо скажем, непростая.
        Нет, большой корабль в понимании дедушки - необязательно драккар на два десятка румов, а «много воев» вполне может означать дюжину.
        Но даже два десятка нурманов - это очень серьёзно для их маленького отряда.
        Дал бы дедушка знать сразу после посещения конкурентов, всё было бы отлично. Пришёл бы Рёрех не с шестью воями, один из которых вообще детский, а с сразу с полусотней.
        А теперь - что?
        Один детский, два отрока, два опоясанных гридня и сам Рёрех. Четвёрку ездовых можно за воинскую силу не считать. Смерды. Против таких же смердов - ещё куда ни шло. Но любому нурману вся четвёрка - на один зуб. Минута работы максимум.
        - Вышли, - велел Рёрех дедушке.
        Тот забрал родню и освободил помещение. Внутри остались только варяги.
        - Совет, - объявил княжич. - Что скажете, братья?
        - Дождёмся - и всех убьём! - кровожадно заявил отрок Наслав.
        Молодой, дерзкий, очень гордившийся тем, что прадедом его был сам Трувор Жнец.
        - В черёд говорить будешь, - осадил его Шибрень, второй гридень в их отряде. Очень сильный, очень рассудительный и абсолютно лишённый честолюбия. Будь он поактивнее, уже давно был бы сотником, но Шибрень предпочитал подчиняться и не любил отвечать за других. Зато варяжское обычное право знал отменно.
        - Так я ж младший! - оторопел Наслав.
        - Не ты, - сказал Шибрень. - Говори, Варт.
        Сергей удивился немного, но подачу принял. И понял, что всё справедливо. Дойди до драки, он тоже в ней будет участвовать. И тоже может быть убит. Хотя не хотелось бы.
        - Я бы первым делом ездовых с санями на погост[9 - Напомню, что погост в данном случае не кладбище, а место, куда свозилась собранная дань.] отправил, - предложил Сергей. - Толку от них в сече немного, а так и добро отвезут, и о нурманах расскажут. А нам припасу взять дней на семь, из сельца уйти и ждать, пока нурманы придут. Может, к тому времени и подмога успеет. А нет, так сначала посмотрим: если много их, бить не будем. Они ж не в тот же день обратно пойдут, ещё и других данников обирать станут. Особенно если узнают, что мы были и ушли. Тогда за ними проследить надо. И ждать подмоги. А когда подойдут наши с погоста, тогда бить. - И добавил - вишенкой на торте: - А что они взять успеют, по праву нашим будет. Добыча ведь. - И посмотрел на княжича этаким умильным котиком: наше ведь, не возражаешь?
        - Вот! - похвалил Шибрень. - Детский, а как рассуждает умно. А ты «бить!»
        - А ведь больше и добавить нечего, - произнёс Рёрех, пристально глядя на Сергея. - Так?
        - Верно, Стемидич, - поддержал Войст. - Ай да малой! Говорили в Белославле, что ты умник, Варт, а вот не врали, оказывается.
        Сергей зарумянился. Мальчишеский организм отреагировал на похвалу.
        - Быть по сему, - решил Рёрех. - Шибрень, собери всё на десять ночей в лесу. Чтоб запас был. И ездовым наказ дай. А ты поспи пока, - сказал он Сергею. - Хоть и умен ты, но мал покуда. Выспись в тепле напоследок.

* * *
        В лесу устроились хорошо. Выкопали ямы в снегу, наверху шалаши из веток сложили, накрыли их снегом, а продухи в ветвях спрятали. Так мишки делают, чтоб берлогу замаскировать. Внутри землянок пол ветками выстелили, а на ветки - шкуры волчьи. Жилища получились тёплыми. Градусов пять примерно и не дует. Спать нормально. А что душновато, так в домах воздух бывает и похуже. Холодно было тем, кто снаружи, в дозоре, но тоже терпимо. Они от огня грелись. Клали на угли три брёвнышка: два рядом, одно сверху. Если правильно сделать, такой костёр всю ночь горит и дыма немного. Этому костру ещё в начале прошлой жизни Духарева старый Рёрех обучил. Рядом с таким зимой запросто ночевать можно. Проблема возникала только в одном случае: если на тебя охотились и дым мог выдать. Дыма, впрочем, было немного. А ещё такую лесную печь можно было регулировать: приподнял брёвнышко чуток - жар увеличивается. Правда, и прогорит быстрее. Другое положить придётся. А если уж совсем морозище, можно два таких костра соорудить и между ними улечься. Но нынче был не тот случай. Даже ночью температура, по прикидкам Сергея, не падала
ниже десяти.
        В общем, ночью спали, а днём контролировали окрестности. В селение не заходили. Пусть там тоже думают, что варяги ушли.
        Проблема возникла только один раз: когда на след разведчиков набрёл местный охотник.
        К счастью, последний домой не побежал, а отправился выяснять, кто это по их лесам шарится.
        Тут его и перехватили.
        Профилактическую беседу провёл Рёрех лично:
        - Знаешь меня?
        Перепуганный охотник, стиснутый с двух сторон парой здоровенных варягов, быстро-быстро закивал.
        - Убить тебя?
        Охотник замотал головой.
        - Ты нас не видел. Никому ничего не скажешь. Иначе не только тебя убьём, но и весь твой род до четвёртого колена вырежем. Ты услышал меня, человек? Вот и хорошо. Отпустите его. Теперь беги!
        - Пусть бы ещё богами своими поклялся, что будет молчать, - проворчал Войст.
        Рёрех глянул на гридня… неодобрительно.
        - Полагаешь, моё слово весит меньше, чем его клятва? - поинтересовался он.
        - Прости, батька, не подумавши ляпнул, - смутился гридень.
        Рёрех кивнул, а Сергей отметил, что Войст впервые назвал Рёреха батькой. Хотя формально «отцом» их считался Стемид, которому гридь и приносила клятву.
        Мытари-конкуренты пришли на четвёртый день. Санный поезд. С ним - одиннадцать ездовых и четырнадцать воев.
        Шли конкуренты, надо отметить, не как хозяева по собственной земле, а с бережением. То есть сначала на тракте появилась пара лыжников, изучавших, нет ли на дороге следов, и активно вертевших головами в поисках засады.
        Засады не было. Был секрет, состоящий из Сергея и отрока Наслава. Отрок, едва завидев лыжников, тут же прошептал:
        - Я их обратаю, а ты тут посматривай.
        - Стой, дурень, - прошипел Сергей. - Это разведчики.
        - Ты кого дурнем назвал? - вскипел Наслав. Но тут до него дошёл и основной смысл сказанного: - С чего они разведчики?
        - Да с того, что налегке идут и глазами шарят, - буркнул Сергей.
        - И впрямь, - согласился Наслав. - А я и не подумал. Точно дурень. - Он беззвучно засмеялся. - Побежали к нашим?
        - Успеем. Сначала глянем, для кого они разведывают.
        Ждать пришлось недолго.
        Минуток через пять появилась и основная группа. Из одиннадцати саней семь было уже загружено с верхом. На остальных ехали вои. Кроме главного. Этот - верхом, впереди обоза. Шишак золочёный, плащ синий на круп коня падает. Красава! Идеальная мишень, когда вокруг всё белым-бело.
        - Вот теперь побежали, - сказал Сергей, и Наслав первым сорвался с места.
        Сергей был не против. Наслав - лось здоровый. Пусть лыжню и прокладывает.
        У самого лагеря отрок остановился и попросил:
        - Ты, Варт, это… не говори княжичу, что я это… чуть не оплошал!
        - Так ты и не оплошал, - дипломатично заметил Сергей. - Подумал вслух, а потом передумал. О чём тут говорить?!
        Наслав заулыбался, хлопнул Сергея по плечу так, что у него с тулупчика снег осыпался, и побежал дальше.
        Неплохой парень. И на самом деле не так уж глуп. Просто действие у него ум опережает.

* * *
        Наблюдать за селением, в которое пришли незваные гости, Рёрех отправился лично. С собой взял Войста и Сергея. Причём последнему была отведена, как оказалось, особая роль. Но это выяснилось позже.
        Да, чуйка не обманула. Хозяевами санного поезда оказались не какие-нибудь купцы, а именно самообъявленные мытари. Те самые, которых и ждали. Потому что начали они именно с дани, которую местные им и выдали. Рыбьим зубом, шкурами и топлёным жиром в бочках.
        Но этим дело не закончилось, потому что, собрав налоги, господа мытари выступили уже в ином качестве. Торговцев.
        Вниманию местных были предложены разные полезные вещи: металлическая утварь, крючки, иголки, ножи, наконечники для гарпунов, ткани и прочие полезные и приятные глазу вещи, производство которых у местных жителей было не налажено.
        Очень грамотный ход, потому что при виде разложенных богатств местные снова полезли в хранилища, и наторговали незаконные «налоговики» едва ли не больше, чем взяли просто так.
        - Хитро, - одобрил Рёрех.
        Самому княжичу такое и в голову не приходило. Ну не было у него торговой жилки. Впрочем, у Рёреха старого её тоже не было. Тот просто брал, что считал нужным, за цену, которую считал правильной.
        - Если заночуют здесь, ночью их и возьмём, - решил княжич.
        - А если нет? - спросил Войст.
        - Тогда сделаем по-другому, - ответил Рёрех и со значением глянул на Сергея.
        Заинтриговал.

* * *
        Конкуренты на ночлег в селении не остались. Это была плохая новость.
        Но были и две хорошие.
        Первая: дедушка не проболтался о том, что проболтался Рёреху о мытарях «второй волны». Как и ожидалось. С чего бы ему доносить самому на себя?
        А вот вторая была неожиданная и действительно очень хорошая: нурманов в этом отряде было всего двое.
        Глава 12
        Сергей впервые участвует в настоящем сражении
        - Ты кто? - Воин в золотом шлеме глядел сверху, с седла, на мальца, которого привели разведчики.
        - Коргей я! - пискнул малец, не поднимая глаз. - Дядька меня послал. Сказал: «Беги, Коргей, быстро-быстро к соседям в Илкас. Там - важный господин сейчас. Надо сказать ему: „Не ходи к нам, важный господин! Нехорошо будет!“»
        - Почему - нехорошо? - спросил воин.
        - А важный господин меня наградит? - пискнул малец. И тут же получил подзатыльник, от которого у него слетела шапка.
        Малец ловко поймал её на лету и снова нахлобучил на голову.
        - Наградит, - пообещал воин. - Говори.
        - У нас в посёлке злые люди сидят. Много. Все - с мечами, щитами да копьями. Вас убивать хотят! Вот!
        - А дядьке твоему до нас какое дело? - спросил воин.
        - Дядька знал, что ты спросишь! - радостно воскликнул мальчишка и даже рискнул поднять голову и глянуть воину в глаза. - Дядька сказал: «Бой будет, нам тоже достанется». Сказал: «Когда война, всем плохо. Воины друг друга убивают на войне, чтоб узнать, кто сильней, а озлившись, и нас бьют просто так. И жёнок сильничают, и выгребают всё подчистую». Дядька сказал, чтоб ты уходил. Тогда и тебя не убьют, и нас тоже.
        - А много тех злых людей? - спросил всадник.
        - Три полные руки и ещё больше! - Малец для полноты представления даже показал, сжимая и разжимая кулаки в заячьих рукавичках. - Дядька сказал: «Они у нас ночевать будут, а утром уйдут. В Илкас уйдут и дальше». Где награда моя, важный человек? Ты обещал!
        Всадник потянулся к поясу… но передумал. Сделал знак разведчику, который держал мальца: убей.
        Разведчик потянулся за ножом, но недостаточно проворно. Малец, видно, успел угадать повеление всадника, потому что достал откуда-то собственный ножик и ткнул разведчика в руку.
        Тот вскрикнул, разжал пальцы, и малец опрометью бросился в придорожные кусты. Только снег взвихрился - и нет его.
        - Стыдно! - крикнул он уже из укрытия. - Кто слово нарушит, того боги накажут!
        Стрела прошила кусты там, откуда донёсся голос, но, видно, впустую.
        Удрал малец.

* * *
        - Разворачиваемся! - рявкнул всадник. - Уходим!
        Короткая неразбериха, крики, сцепившиеся сани… Но вот всё устроилось, и санный поезд уже спешит обратно по собственным следам.
        Действительно спешит, потому что теперь - никаких дозоров. Опасность определена. Она теперь за спиной. Бойцы - на лыжах, ездовые погоняют лошадок. Надо успеть вернуться в уже пройденное селение, заночевать там, а с утра, перераспределив груз поровну между санями, как можно быстрее уйти из этих мест.
        Пока не догнали.

* * *
        «Вот же гад! - подумал Сергей, протирая нож сначала снегом, потом о тулуп. - Ничем ведь не рисковал практически. Можно подумать, варяги стали бы следить за каждым сопляком из смердов. Но зачем платить даже резан, если можно просто зарезать?»
        А Рёрех - молодец. Толково придумал. Теперь они всех поганцев тёпленькими возьмут. И особенно приятно этому гаду будет узнать, кто его отправил прямиком в капкан.

* * *
        Сторожей любители чужих данников тоже не выставили.
        И собачек своих у нехороших людей не было.
        А собачек местных изолировал уже знакомый дедушка. По «настоятельной просьбе» княжича, переданной с одним из родовичей.
        В «главном доме», если можно так назвать это убогое строение, ночевали только воины. Ночевали с комфортом. Многие - с девушками под бочком. А лидер так даже и с двумя. Молоденькими совсем.
        Но это выяснилось позже.
        Рёрех и гридни проскользнули в дом первыми. Дело нетрудное: откинул кожаный полог, и ты внутри. За ними - отроки. Сергея оставили снаружи, на подстраховке. Если кому-то удастся выбраться из дома, остановить.
        Сначала всё было тихо. Обычные звуки спящей после обильного ужина группы товарищей.
        А потом внутри заверещала женщина - и началось.
        Рев, вопли, пронзительный визг, звон железа…
        Сергей стоял в десяти шагах от входа, так, чтобы видеть и крышу тоже, и ждал, наложив стрелу на тетиву.
        Первой целью его, однако, стал не беглец из мясорубки, а проснувшийся ездовой, который сдуру ринулся на помощь своим.
        Сергей не хотел в него стрелять, но, когда на тебя с ором несётся мужик вдвое крупнее, да ещё с явным намерением снести тебя, как бита - фигуру, и твоё писклявое «стоять» явно не производит на него нужного впечатления, выбора не остаётся. Но Сергей всё равно его пожалел: выстрелил в ногу. Мужик покатился по земле и даже почти докатился. Более того, протянул лапу - схватить…
        Но увидел в метре от глаз наконечник среза и сразу успокоился. Даже орать перестал.
        На его дружков выстрел тоже произвёл впечатление. И лук. И то, что на голове у Сергея был настоящий шлем, а на поясе пусть и небольшой, но меч. Всё это воинское «оборудование» было отлично видно в лунном свете. А потому для них Сергей тут же превратился из коротышки-мальца в младшего дружинника.
        И это было хорошо, потому что, кинься они на Сергея гуртом, он бы точно не справился. Уложил бы двоих-троих, а потом его бы задавили. Но смерд тем и отличается от воина, что жизнь свою ценит намного дороже гипотетической победы.
        Ездовые остановились, и у Сергея появилась возможность оглянуться. И очень вовремя. Как раз чтобы увидеть, как из продуха на крыше кто-то лезет.
        Разглядеть, кто именно, Сергей не мог. Темновато. Но вряд ли кто-то из своих разоблачился и в одном исподнем полез на крышу. Сергей выстрелил навскидку и, конечно, попал. Куда и целил: в правое плечо. С такой дистанции, когда противнику ни уклониться, ни прикрыться… Это даже неинтересно.
        Новая стрела на тетиве, поворот в сторону ездовых…
        Те даже не дёрнулись.
        Из дома в поросячьим визгом выскочила голая девка. Споткнулась о подстреленного ездового и покатилась по снегу.
        Это хорошо, что она визжала. А то бы Сергей и в неё стрелу всадил. Рефлекторно.
        Внутри стало потише. То есть вопли и стоны раздавались, но железо больше не звенело и ударов тоже не было слышно.
        Потом наружу вылез Шибрень, волоча за собой двух окровавленных покойников. Выволок, бросил на снег и поочерёдно воткнул каждому меч в горло.
        - Вдруг прикидываются? - пояснил он действие Сергею. - С этими - ухо востро.
        Оба трупа при жизни были нурманами.
        Следующий взгляд гридня - на ездовых. И жест мечом: не баловать!
        Сергей убрал стрелу и сунул лук в налуч.
        Похоже, великая битва за местный урожай закончилась победой.

* * *
        Так и вышло. Победа и чистая.
        Среди варягов погибших - ноль. Раненых - двое, да и то несерьёзно.
        Среди новгородских (а это оказались именно они) - убитых девять, пленённых пятеро.
        В числе последних тот самый «важный господин», который приказал убить Сергея.
        Как он был удивлён, когда увидел того же пацанёнка, но уже в снаряжении младшего дружинника.
        - Как же? Кто же? Как так? - забормотал уже растерявший всю свою важность новгородец.
        - Ты, вор, оказался ещё и простофилей, - сообщил ему Рёрех. - Но сейчас ты можешь выбрать, будешь ли ты живым простофилей или мёртвым.
        - Ты кто? - спросил пленник.
        - Я - Рёрех, сын Стемида. - Звать меня будешь - княжич. А тебя как звать?
        - Станята я… княжич.
        Говорить он старался с достоинством, а вот выглядеть с достоинством, будучи подвешенным за руки к потолку, трудновато.
        Левая нога его была в крови, грудь тоже располосована, но неглубоко.
        - И чей ты, Станята?
        Пленник задумался.
        - Огоньком погреть? - ласково спросил Рёрех.
        - Не надо, - мгновенно отреагировал Станята. - Подручный я. Тысяцкого Братимира.
        - Неревского конца тысяцкого? - уточнил Рёрех.
        - Его.
        - Он тебя послал наших данников перенять?
        - Это наши… - начал было Станята, но осёкся. Сообразил: невыгодная у него нынче позиция для диспута.
        - Я спросил, - напомнил Рёрех.
        - Всё расскажу, княжич, - пообещал новгородец. - Только снимите. Дышать тяжко. Грудь болит.
        - Снимите его, - велел Рёрех. - И перевяжите. А потом послушаем…

* * *
        Рассказ оказался недолог, но познавателен. Выяснилось, что, во-первых, тысяцкий Братимир, коему Станята доводился племянником, действовал не от себя лично, а от всего новгородского вече. И вече это постановило: надо вернуть Новгороду территории, которые были у него во времена князя и основателя Рюрика, а впоследствии отошли белозёрскому князю.
        Решение было принято после того, как Кнуд-конунг со своими ушёл дальше на юг, никаких проблем ни Новгороду, ни его сателлитам не доставив.
        Новгородцы по сему поводу собрали вече и сделали однозначный вывод: Новгород большой, сильный, грозный. Даже даны боятся его задеть. А как следствие: Новгород имеет право взять то, что ему нравится.
        Реализацию намерения поручили Братимиру. И уже не на общегородском вече, а кулуарно.
        Братимир же открыто в чужую миску не полез, а поступил хитро: нанял нурманов, чтобы те прошлись по северной Балтике, проведали селения, на которые у новгородцев были планы, и сообщили, что вернутся зимой и возьмут с них дань.
        Далее - по обстоятельствам. Если варяги вскинутся и начнут разбираться, значит, готовы пойти на конфликт. Если не отреагируют, значит, бодаться с неизвестными нурманами, на коих при нужде можно было перевести стрелки, варяги не захотели. А значит, и с новгородцами тоже не будут. Новгородцы-то непонятных нурманов покруче.
        Варяги не отреагировали.
        Просто по незнанию, ведь никто из старост не потрудился им сообщить о наезде. Не сообщили же в силу их, старост, менталитета. Для них варяги были не защитниками, а теми, кто приходит и отнимает по праву сильного. Если же на их территории произойдёт стычка варягов и нурманов, то главными пострадавшими всё равно окажутся простые работники моря и леса.
        Осенняя проверка посредством новгородских странствующих торговцев показала: варяги не отреагировали. Следовательно, драться не собираются. Следовательно, спорные территории можно отжать.
        Собственно, всё.
        Ну, за исключением того, что непосредственный исполнитель Станята варягов побаивался и был готов удрать, если запахнет жареным. Однако не успел.
        Ещё одна полезная информация: посаженный киевским князем Олегом человек был не в курсе завоевательных планов новгородцев. Хотя если бы знал, вряд ли стал мешать. Дружина у него небольшая, реальной власти он не имел. Его задача - собирать дважды в год малую дань в пользу Киева и смотреть, чтобы не обижали киевских же торговых представителей. Ну и в случае, если Новгород решит, что он теперь - сам по себе, сообщить об этом великому князю. Просто сообщить, а уж тот сам будет решать, как дальше, поскольку вопросы территорий и вассалитета решаются на княжьем уровне. И будь Новгород официально под Киевом, ответственность за их действия легла бы на киевского наместника как представителя великого князя. Но поскольку Новогород - город вольный, то решать проблему Стемиду придётся с новгородской старшиной. И решать жёстко, дабы научить обнаглевших торгашей отличать чужое от своего.
        Глава 13,
        о том, как правильно собирать слухи
        Новгород - красавец! Высокие стены из клетей собраны, не частокол какой-нибудь. За стенами - дома с подворьями. Перед стенами - предместья тоже не бедные. Торг обширный. В основном для гостей. Свои своим внутри продают. Река Волхов, что берёт начало от Ильмень-озера, а впадает в Ладогу, делит город надвое. И что интересно: даже сейчас, когда мороз около минус пятнадцати, посерёдке реки - тёмная водная полоса.
        А это значит, что связь между половинками - только водным путём, поскольку моста через реку нет.
        Но связь была. На льду рядком лежали брёвна, с обеих сторон до самого разрыва, по которому сновали юркие лодочки.
        Дружина белозерского князя подъезжала к Новгороду во всей красе, сверкая полированным металлом на зимнем солнышке. Полторы тысячи ратников. Сила изрядная. Город с таким войском, конечно, не взять, но - внушает.
        За войском, растянушимся на километр с хвостиком, двигался ещё более длинный обоз, как бы сообщая всем любопытствующим: не воевать едет князь Стемид. Торговать.
        Встречать князя большие мужи новгородские не спешили. Может, из-за спеси, а может, потому что не ждали ничего хорошего.
        Но встречающие имелись. Наместник киевского князя Прокуй Перятыч. Не варяг и не сказать, чтобы славный воин, но бестия хитрющая, сразу видно. Рожа, о которых говорят: «Старательная жена за час не обцелует» - лоснилась от показной радости, как политый маслом блин. Однако негодяем наместник не был. Хитрованом - да. Но по-своему честным.
        Сергей слыхал, как Стемид обсуждал Прокуя с младшими сыновьями, причём ничего дурного о Перятыче не сказал. Да, коренной новгородец, но великому князю Олегу предан. Что-то такое тот сделал для Прокуя важное. Может, от беды спас или поддержал в трудный час.
        Олег, как известно, в Киев отсюда, из Новгорода, ушёл ещё во времена Рюрика Сокола, этот город и заложившего. По преданию.
        В том, что город сей был заложен меньше полувека назад, Сергей сильно сомневался. Уж больно место бойкое. Если даже Ладогу ухитрились застолбить в пращуровы времена, то тут, в верховьях Волхова, наверняка и прежде город стоял. Ну, может, не точно здесь, но где-то рядом - наверняка.
        Встречая беловодского князя, Прокуй спешился. Уважение проявил. И правильно. Стемид - князь, причём самовластный, а наместник - он наместник и есть. По сути - облечённый властью холоп.
        Стемид седла не покинул. Но выражение лица у него было вполне дружеское. Сергей не слышал, о чём они говорят, но примерно догадывался. Приглашает Прокуй князя в гости, в княжий Детинец, где он, Прокуй, главенствует в отсутствие хозяина.
        Если это тот Детинец, который Сергей помнил по прошлой жизни, то его максимальная ёмкость - примерно тысяча гостей и вдвое меньше лошадей. Значит, часть дружины разместится где-то ещё. Аналогично обозный и купеческий люд, что прибыл со Стемидом.
        Сергей почти весь путь проехал рядом с Рёрехом и Турбридом и знал из услышанного, что князь к стоянке вне городских стен готов. Стемид был готов даже к тому, что его вообще внутрь города не пригласят.
        В общем, новгородцы и не пригласили. Это Прокуй решил проявить гибкость. Он же, скорее всего, и выступит посредником между новгородскими богатеями и князем. А новгородцы повыкобениваются-повыкобениваются - и прогнутся в нужную сторону. Потому что навредить беловодскому князю им будет непросто, а вот князю ничего не стоит перекрыть им кислород. Например, блокировать Ладогу и переориентировать северных торговцев в направлении Волги. Да, это путь не такой удобный, как днепровский, но вполне проходимый, а на начальном этапе беловодскому князю куда более подконтрольный, чем ладожский. И волоки там в нужных местах имеются.
        Всё это Сергей отлично представлял ещё по прошлой жизни, и всё это наверняка соответствовало жизни нынешней. Это города могут вырасти и исчезнуть за полстолетия, а водным артериям на такое потребуется куда больше времени.
        Не ущемлял же волховский трафик Стемид только потому, что не хотел задевать интересы Киева. И тоже не потому, что боялся, а потому что Олег - родня. Нехорошо выйдет.
        Договорились.
        Прокуй Перятыч сел на лошадку и двинул к городским воротам, Стемид же выдал ценные указания отрокам, и те галопом устремились вдоль варяжской колонны. Один из них осадил рядом с Рёрехом.
        - Батька велел взять из твоих полсотни - и за ним в город. Ты ему в городе нужен. А старшим за стенами, сказал, Турбрид остаётся. Ему и пленников передашь. Пусть снаружи под присмотром побудут.
        Княжич кивнул. Потом повернулся к Сергею:
        - При мне будь, - велел он. - Тоже в город пойдешь. Пригодишься.

* * *
        Детинец нынешний оказался поменьше того, что стоял полвека спустя. Но три сотни варяжской гриди с лошадьми вместил.
        Сергею, единственному детскому, выделили полноценное место в спальне для младшей дружины: лавку у стены с тюфяком и одеялом и сундучок для личных вещей. Меч, щит, копьё полагалось оставлять у входа, на специальной стойке. Словом, ничего нового, если не считать того, что самый младший из его соседей по казарме был на голову выше и на четыре года старше.
        Но утеснять меньшего никто не собирался. Напротив, оберегали и поддерживали. Быть младшим в семье, даже семье воинской, по-своему неплохо. Тем более кое-какой авторитет Сергей уже завоевал, и друзей среди отроков у него хватало. Опять-таки персональное покровительство Рёреха тоже кое-чего стоит.
        Но наслаждаться отдыхом Сергею не дали.
        Сразу после обеда Рёрех вызвал любимчика к себе.
        - Переоденься в простое и поброди по городу. Послушай, что о нас болтают, - распорядился он.
        Почему бы и нет? Это лучше, чем в Детинце сидеть. Новгород - город весёлый. Надо только легенду правильную придумать, чтоб не спалиться.

* * *
        Сергей вошёл внутрь, вытер ноги о шкурку у входа, огляделся:
        - Слышь, человек, хозяин где?
        Холоп, босой, кудлатый детина, чинивший сломанный табурет, глянул на мальчишку, оценил справную лисью шубку, поясок с бляшками, нож с рукоятью из оленьего рога, жёлтые меховые сапожки… - и махнул рукой вглубь полупустого трактира.
        Хозяин ел. Вернее, вкушал. Стол перед ним был воистину «божьей ладонью». Заставлен так, что скатёрки не видно. Хотя едок был только один. Сам хозяин.
        - Тебе чего?
        - Из Полоцка мы, - не по годам степенно произнёс Сергей. - У батюшки моего три артели. Зверя добывают. Меха, шкуры, мясо.
        - А здесь чего? - невнятно, перемалывая челюстями птичью ножку, буркнул хозяин.
        - Так у вас берут дороже, - пояснил Сергей. И добавил уверенно: - А будет ещё дороже.
        - Что так? - хозяин перестал жевать.
        - Так варяги же! - воскликнул Сергей. - Не знаешь, что ли?
        - А что варяги?
        - Так они ж вашим боярам указать пришли. Спор у них из-за данников вышел.
        - Откуда знаешь? - Хозяин отложил курицу, развернулся к Сергею лицом, оглядел тщательно.
        - Так все знают. - Сергей изобразил удивление. - Неужто не слыхал?
        - Да не, слыхал… - пробормотал хозяин, не желая выглядеть отставшим от жизни. - Но так… краем. - Он пошевелил блестящими от жира пальцами и указал на лавку: - Сядь, парень. Зовут как?
        - Вышатой, - с достоинством сообщил Сергей. - А присяду.
        - Расскажи, Вышата, что ты слыхал, - с нажимом произнёс хозяин.
        - Горло бы смочить, - намекнул Сергей.
        - Вон квасу налей. - Хозяин указал на глиняный кувшин.
        - Благодарствую. Люди говорят: бояре данников беловодского князя пограбили, он пришёл правды искать, а бояре новгородские - ему шиш, - сообщил Сергей. - А князь тогда: коли так, то и вам шиш. Не дам новгородским людям в лесах зверя бить и припасы в город везти.
        - А наши - что? - с нетерпением спросил хозяин.
        - А упёрлись ваши. Сказали: амбары у нас полнёхоньки, голода не боимся, вот что сказали.
        - Сам слыхал? - В хозяине вдруг вспыхнуло недоверие.
        - Не-а, - мотнул головой Сергей. - Приказные их болтали. Я ж маленький, - пояснил он, - при мне многое болтают. - И налил себе вторую порцию кваса.
        - Амбары у них полнёхоньки, - проворчал хозяин. - А нам, значит, лапу сосать?
        - Зачем лапу? - выразил удивление Сергей. - Я ж сказал: батюшка мой дичью торгует. Кабанятиной, лосятиной. Бери, пока недорого. Потом дороже будет.
        - Потом? Ты ж сказал, беловодский князь никого в город не пустит!
        - Так то новгородских, - пояснил Сергей. - А мы - полоцкие. Нас-то чего не пускать? Мы его холопей не трогали.

* * *
        Минут через двадцать Сергей вышел наружу, нацепил шапку и с удовольствием потянулся.
        Вот так. Собирать слухи - можно. Но скучно. Не говоря уже о том, что прибытие беловодского князя с дружиной заинтересовало только купеческое сословие среднего звена. В разрезе: что привезли? А среднестатистическому новгородцу князь Стемид, мягко выражаясь, поровну. Ну прибыл и прибыл. Эка невидаль. Не нурман, чай. Вроде бы даже союзник. Вот у соседа коза окотилась, это событие.
        В общем, побродив часик по городу, угостившись сладостями и поглазев на скоморохов, Сергей решил генерировать правильные слухи сам.
        Кабак, который он только что покинул, был уже четвёртым по счёту.
        Везде Сергей предлагал одну и ту же легенду. И предлагал один и тот же намёк. И если как торгового представителя его поначалу всерьёз не принимали, потому как маловат, то сгенерированный слух впитывали, как губки. А если добавить к этому, что заведения он выбирал не просто так, а сначала уточнял у народа, какой кабак у местных самый популярный, то можно было надеяться, что вечером слух расползётся по Новгороду. А также умножится, наполнится дополнительными деталями и страшилками.
        Испортить его воздействие могло только одно: если окажется, что своим богатеям народ новгородский действительно предан. Но это было маловероятно, хотя бы потому, что богатеи у каждого конца свои.
        «Четыре точки достаточно, - решил Сергей. - Важно, чтобы запущенный слух даже случайно не связывался с ним самим, мальчишкой в лисьей шубке. А случиться такое могло лишь в одном случае: если пересекутся те, с кем он разговаривал. Лично пересекутся. Ведь, пересказывая пущенный слух, ни один нормальный балабол не скажет, что это слова какого-то мальчугана. Какое тогда к слуху доверие? Нет, „источники“ будут указываться самые высокие и с каждым пересказом - всё выше».
        Короче, дело сделано, теперь можно отдохнуть.
        И Сергей отправился за ворота. Там, на берегу Волхова, тоже весело. А ещё там есть здоровенные снежные горки. Ещё можно за пару мелких монет взять деревянные коньки с железными полозьями и погонять по замёрзшей речке. Или в снежки поиграть. Такому, как он, любая ватага рада будет.

* * *
        К заходу солнца программа была выполнена на двести процентов. На двести, потому что Сергей в той же ипостаси сына полоцкого купца сумел подружиться с компанией пацанов из Гончарного Конца. С тремя самыми сильными даже подрался на кулачках. По-честному, в очередь. Потом его угостили сбитнем, а он в ответ - медовыми куличиками. Потом все вместе поколотили другую ватажку - загородскую. Расстались как лучшие друзья и договорились, что встретятся завтра после полудня. Раньше-то родичи не дадут. Работа.
        Вернулся в Детинец Сергей затемно.
        Его ждали.
        - Я уж думал, не послать ли кого тебя искать, - проворчал Рёрех. - Кто тебя бил?
        Сергей потрогал скулу. Надо же, болит. А он и не заметил.
        - Мальцы новгородские.
        Рёрех хмыкнул пренебрежительно.
        - Ну а как? - возразил Сергей. - Я ж купеческим сыном прикидывался. Вот и драться пришлось… как купеческий сын, а не твой дружинник.
        - Узнал что?
        - Ага, - ухмыльнулся Сергей. - Слух идёт: новгородские лучшие люди беловодского князя ущемили, а ответ держать не хотят. А беловодский князь в отместку обещает Новгород в осаду взять, если боярство новгородское перед ним не повинится.
        - Быть не может! - воскликнул Рёрех. - Откуда проведали?
        - Так новгородцы же, - пожал плечами Сергей. - Что кулаками, что языками горазды.
        - Ну-ка пойдём к отцу, - распорядился Рёрех. - Он должен знать.

* * *
        - Быть того не может! - так же, как и сын, воскликнул Стемид.
        - Мои люди ни о чём подобном не слыхали, - поддакнул Прокуй Перятыч, с подозрением глядя на Сергея. - Щенок небось весь день в снежки играл, а про осаду сам придумал?
        Ну надо же, какой проницательный у князя Олега наместник.
        - Это твои люди не людей слушают, а безвылазно в кабаке сидят и мёдом наливаются! - фыркнул Сергей. - Да ещё похваляются, что твои люди, небось. Кто им что скажет, тупоголовым!
        - Да ты как со мной разговариваешь! - взвился Прокуй Перятыч.
        - А как ты со мной разговариваешь! - выкрикнул Сергей. - Я - дружинник княжий! Запамятовал?
        - Уймись, Варт! - потребовал Стемид, пряча усмешку в пышных усах. - И впрямь не по чину дерзишь.
        - Вот я тебе плетей выдам, если окажется, что врёшь! - не успокоился наместник.
        - А ты… - вновь начал Сергей, но Рёрех успел закрыть ему рот ладонью.
        - Ты тоже, Прокуй, правило не теряй, - укорил князь. - И тебе не по чину моему дружиннику плетьми грозить. А ты, Варт, иди поешь. Да спать иди. Вижу: нелегко тебе сведения дались. - Он постучал пальцем по скуле.
        Объяснять, что подставился для большей достоверности образа, Сергей не стал. Тем более, это были враки. Не поддавался он. Пропустил удар в общей драке, а признаться, что схлопотал от смерда, было стыдно.

* * *
        Как и следовало ожидать, «новости» Сергея подтвердились.
        О том, что посаженные вчера семечки дали всходы, он сам узнал на следующий день от мальчишек. Пацанва отнеслась к этому с восторгом: предвкушала осаду и сопутствующие ей приключения.
        А вот старшее поколение отнеслось к перспективе войны с беловодским князем без оптимизма.
        Правда это или нет, новгородцы пытались выяснить сначала у беловодских купцов, расположившихся за стенами, потом - у людей киевского наместника. Первые отмалчивались, потому что ничего не знали. Вторые - потому что им велели помалкивать.
        Вероятно, спрашивали и новгородских бояр, но и те вряд ли сообщили согражданам что-то конкретное. Поскольку для них новости были таким же сюрпризом, как и для простонародья.

* * *
        За Сергеем послали, когда он вернулся. Даже переодеться не успел.
        - Наместник зовёт, - сообщил местный отрок. - Велено проводить. Немедля.
        И увидев, что Сергей продолжает преспокойно разоблачаться, крикнул:
        - Ты оглох?! А ну пошли со мной!
        И ухватил Сергея за ворот.
        Тому было не увернуться. Попробуй увернись, стаскивая с ноги сапожок.
        - Руку убрал, пёс! - Отрока самого ухватили за шиворот. Да так, что ворот рубахи перетянул горло.
        - Ты что творишь! - захрипел тот, выпуская Сергея и безуспешно пытаясь вырваться. Рубаха затрещала, но выдержала. - А ну выпусти! Смерти ищешь?
        И мгновенно оказался на свободе.
        - Ага, ищу! Славной!
        Отрок увидел весело оскалившееся лицо, украшенное светлыми варяжскими усиками, а позади весельчака - не менее полудюжины молодых варягов. И не только позади. Когда он попытался сделать шаг назад, в спину его упёрлась чья-то ладонь.
        - Вызвал меня - и бежать? - Улыбка молодого варяга стала совсем неприятной. - Вот же трусливая собака. Брехать брешет, а погрозят палкой - сразу под крыльцо!
        Вокруг захохотали.
        - Да это ж баба, Наслав! - выкрикнул кто-то. - Ему другой меч надобен. Тот, что в штанах, а не на поясе!
        - Портки ему снять да юбку надеть! - предложил другой.
        - Я - дружинник наместника киевского! - возмутился отрок.
        - Дружка ты, а не дружинник! - захохотали вокруг.
        Кто-то сочно хлопнул отрока по ягодице:
        - Какая милашка!
        Отрок схватился за рукоять меча, но тут же оказался схвачен и согнут в унизительную позу.
        - Вы все ответите! - завопил он. - Кровью ответите, твари!
        - Прекратить! - перекрыв гогот, прогремело в гриднице.
        - Вы что творите, вои?
        В дверях стоял Рёрех.
        Местный отрок выпрямился, огляделся с ненавистью, но сказать ничего не успел.
        - Эта брехливая сучка вызвала меня на бой! - сообщил Наслав. - А потом струсила и захотела удрать. Кричала, что она - подружка Прокуя, потому трогать её никак нельзя!
        Отроки снова захохотали.
        - Молчи, Наслав! - рыкнул Рёрех. - Все молчите! Ты! - Его взгляд упёрся в местного отрока. - Как зовут?
        - Хот.
        - Говори, Хот, что здесь было?
        - Я вот за этим пришёл. - Отрок показал на Сергея, который уже сменил мокрые штаны на сухие, но переобуться ещё не успел. - Его наместник к себе требует. Сказал, найти малого, что живёт с беловодскими отроками, - и к нему. Я - сюда, а эти меня схватили и оскорблять! - Он с ненавистью оглядел варяжских отроков.
        - Просит, - сказал Рёрех.
        - Что? - не понял отрок.
        - Просит. Варт - мой дружинник, не ваш.
        - И чего? Прокуй Перятыч - хозяин здесь. И всё здесь по его слову.
        - Да он дурной, батька, - сказал Наслав. - Обычаев не знает совсем. С таким биться - позор один. Пусть бежит, я не против.
        - Не буду я бежать! - возмутился Хот. - Они меня хватали, унижали ещё словами поносными! За такое покарать надо!
        - Карать ты будешь? - мягко поинтересовался Рёрех.
        - Да хоть бы и я!
        - Ты услышан, - кивнул княжич. - Теперь ты, Варт. Что здесь было?
        - Я пришёл, батька. Мокрый. Переодеваться начал. Тут этот прибежал. Крикнул, что Варта Прокуй требует. Я-то пойти не против, но не босиком и не без штанов. Это ж не только мне, но и наместнику неуважение будет. А этот за ворот меня ухватил и хотел волочь, как есть. Будто татя пойманного. Наслав ему говорит: отпусти! Этот не отпускает. Воротом душит. - Сергей демонстративно потёр шею. - Отпустил, только когда Наслав его самого за вороток взял. Точно так, как он меня. Ну он меня-то отпустил и стал Наславу смертью грозить. Тот говорит: согласен. Биться так биться. А этот, видно, испугался и бежать. А потом за меч схватился. Решил, видно, что раз мы - с пустыми руками, - Сергей кивнул на стойку для оружия у входа, - так он нас порубит попросту. Ну, братья его и придержали, чтоб кровь сдуру не пролил. Ну, посмеялись немного, да. Но ты ж сам видишь, батька, какой это дурень. У девки теремной ума и то побольше.
        - Так было? - спросил Рёрех.
        - Не так! - возмущённо закричал Хот.
        - То есть ты его, - кивок на Сергея, - не хватал?
        - Хватал, но…
        - Ты видел, что он только с мороза пришёл мокрый и переодевается?
        - Видел, - буркнул отрок. - Наместник приказал - немедля, я…
        - А смертью ты ему, - кивок в сторону Наслава, - грозил?
        - Ну так он…
        - Грозил или нет? - рявкнул Рёрех.
        - Ну да… - не стал врать отрок. - Ну так я - в сердцах. Он же…
        - А за меч хватался?
        Тут до отрока наконец дошло, что он - вляпался.
        - Не тебе меня судить, княжич беловодский! - заявил он с вызовом. - Я наместнику Прокую служу! Его волю выполнял. И всё здесь его и в его руке. Перед ним мне ответ держать, не перед тобой!
        - Вот тут ты ошибаешься. - Рёрех недобро усмехнулся. - Не Прокуево здесь всё, а дядьки моего Хельгу, великого князя киевского. И коли мы здесь, а не у наместника дома, то и гости мы не его, а князей киевских. А уж наместнику и людям его должно принимать нас как родичей и гостей великокняжьих и по обычаю заботиться, чтоб мы ни в чем отказа не имели. А ты, Хот, что сделал? Напал на одного гостя. Другому смертью грозил, потом едва кровь не пролил. Хорошо, удержали тебя. - И резко добавил: - Распоясать его, связать - и за мной. Ты и ты - видоками будете. Солн, ты за князем. Расскажешь ему всё, как было. А ты, Варт, давай облачайся. Пойдём узнаем, для чего тебя Прокуй Перятыч к себе просит.

* * *
        - Ты был прав, отрок Варт, а я нет! - торжественно сообщил наместник. - Мои люди - тетери сонные, а ты - молодец. Прими вот! - И протянул Сергею серебряную бляху с чеканкой: знакомым по прошлой жизни княжьим соколом. - Отныне городским властям ты не подсуден. Случись что, покажешь её - и тебя сразу ко мне отведут.
        Сергей поклонился.
        - А дурень мой, что тебя схватил, пусть тоже отдаривается, - проворчал наместник. - Не угодит - сам ему наказание назначишь. Только не убивай.
        - Да ну его! - махнул рукой Сергей. - Было б на кого обиду держать.
        - Нет уж! Будет, как я сказал! - отрезал наместник и поглядел уже не на Сергея, а на князя Стемида. - Город бурлит, - сказал он. - Все говорят о том, что вчера принёс твой отрок. Кабы не стемнело, новгородцы б уже в вечевой колокол ударили. А от лучших людей новгородских уже прибегали. О встрече просят. Двое даже повинились, что не вчера тебя встретили. Не ведали, мол, что сам князь беловодский пожаловал, а то бы непременно почтили.
        - Не ведали они… - Стемид покачал головой.
        - Так посылы передали, - пожал плечами наместник. - Что им ответить?
        - Скажи: встретиться я готов. Завтра. Время сам выбери.
        Однако завтрашний день всем преподнёс сюрприз, явившийся, откуда не ждали.
        Глава 14
        Великий князь киевский Олег Вещий
        Он был не похож на варяга. Вместо усов - борода, заплетённая в косицы на нурманский манер. Длинные светлые волосы, в которых проседь почти незаметна, прихвачены золотым обручем. Опять-таки на нурманский манер. И золотые кольца на руках. Впрочем, это неважно. С бородой или с усами, он всё равно был варягом. И не просто варягом, а великим князем киевским, лидером русов, легендой, человеком, который связал воедино, под одним началом весь путь «из варяг в греки» от Балтики до самого синего Чёрного моря.
        Олег Вещий. Сергей много слышал о нём. Но в той, прошлой жизни, в живых не застал. Хотя молва иногда связывала их вместе, но то были пустые слухи.
        Об Олеге говорили, что он способен ведать будущее и потому не знает поражений. Но Сергей доподлинно знал: даже если у первого великого князя киевского и есть способность предвидения, то однажды она даст осечку. И Сергей точно знал, когда это случится. Летом девятьсот двенадцатого года Олег будет убит. И не в славной битве. Умрёт то ли от яда, то ли от коварного удара во время своего похода к хузарам. Даже не против них, а именно к ним. Обычного дипломатического визита.
        И очередное восхождение Древней Руси к величию и мировой мощи в очередной раз остановится, потому что на смену ему придёт младший соправитель Игорь Рюрикович, чьим именем Олег пришёл к власти. Пришёл и остался.

* * *
        - Как же можно без упреждения, княже, мы б покои подготовили, место для дружины твоей, угощение подобающее… - бормотал слегка ошарашенный наместник. - А то вот и гридница занята, и…
        Не договорил. В зал вбежал Стемид. За ним - Рёрех и ещё десяток гридней.
        Дружинники Олега, тоже варяги, пропустили. Свои.
        Сергей проскользнул следом.
        - Здравствуй, брат! - Князь киевский обнял князя беловодского. - Не ожидал тебя здесь увидеть! Рад!
        - И я рад, Хельгу! Давненько не встречались!
        - Да уж два года как. Это кто, Рёрех? Экий ты воин, племяш! В поход на ромеев со мной пойдёшь?
        - Пойду! - мгновенно отреагировал Рёрех. - Когда? Нынешней весной?
        - Не так скоро. - Олег засмеялся. - Так вот кто мои покои занял! Да брось! В тесноте - не в обиде. Забыл, как с тобой на одной войлоке спали? А тут, чай, попросторней! Каким ветром здесь, брат? Видел твою дружину за стенами. Воевать с кем надумал? Без меня? - И захохотал.
        - Нет, до войны пока не дошло, - сдержанно произнёс Стемид. - Давай после, Хельгу. Не хочу дрязгами мелкими радость встречи мутить.
        - Что ещё за дрязги? - насторожился Олег. - Давай выкладывай! С кем?
        - Позже! - отказался Стемид. - Вы с дороги. Поешьте, устройтесь, тогда и поговорим. Время терпит.
        - Как скажешь, брат. Прокуй!
        - Уже распорядился, княже! Всех примут, обустроят, столы накроют в княжьей большой! Вот радость-то!
        Однако никакой радости на широкой физиономии наместника Сергей не заметил. Скорее, тревогу.
        Жёсткая ладонь опустилась Сергею на затылок:
        - А ты что тут забыл, малой?
        Рёрех.
        - Интересно же! - совершенно искренне ответил Сергей. - Это ж сам великий князь киевский!
        - Пойдём, пойдём, налюбуешься ещё, - сказал Рёрех. - Может, и в поход вместе пойдём, если молодцом себя покажешь.
        - Я покажу, батька, непременно покажу! - заверил Сергей, семеня за широко шагающим Рёрехом.
        В комнату, где разместились отроки, они вошли вместе.
        - Великий князь Олег здесь! - сообщил Рёрех весело. - Придётся потесниться, вои!
        Отроки оживились. Прибытие киевлян - эта новость приятная. Будут пиры, будут состязания, игры… Помериться силами с дружинниками Олега - это вызов.
        В общем, весело будет.
        О причине, которая привела варягов в Новгород, все словно забыли.
        Сергей решил: потому что уверены, что Олег всё разрулит. Он же как-никак - великий князь. Новгород ему роту на верность давал.

* * *
        Всё так и оказалось. Почти. Вече всё-таки собралось, но не по поводу возможной осады. Какая может быть осада, если князь Олег здесь? Он же не допустит. Он же не просто князь великий, но слава его отсюда пошла, из Нового города, когда он вместо Рюрика, отца Игоря, княжить здесь стал и считался его наследником до той поры, пока у последней Рюриковой жены сын не родился. Игорь. Тогда же Рюрик с Олега и клятву взял, что о сыне позаботится и князем сделает, когда тот вырастет. В общем, не чужой Олег Новгороду, совсем не чужой. Народ на площади кричал так, что барабанные перепонки трещали, - радовались Олегу как родному.
        Но не все.
        Боярская верхушка, вожди городского самоуправления, получили по ушам, да так, что у них из-под собольих шапок аж пар поднимался.
        За втравливание его, великого князя, в конфликт с братом Стемидом (так была интерпретирована попытка отжима данников) Олег пригрозил ударить боярство новгородское по самому нежному и трепетному - по мошне. Увеличить персональные налоги, а самое главное - лишить таможенных льгот.
        То есть они сначала отпирались: мол, мы ни при чём. Поклёп, князь-батюшка.
        Даже когда им были предъявлены задержанные Станята с пособниками, бояре не вполне осознали величину косяка и дружно от Станяты открестились. И в пять голосов (ровно столько их и было) запели о своей непричастности.
        Что характерно, бывший среди них тысяцкий неревского конца Братимир в хоре участвовал наравне со всеми.
        Однако ещё с утра Олег, при деятельном участии Прокуя, провёл небольшое расследование и даже отыскал нурманов, которые осенью осуществили обработку населения. Нурманы, которым скрывать было нечего, подтвердили, что сделали это не ради удовольствия, а за плату. И указали на того, кто заплатил и проинструктировал. Этим деятелем оказался один из сыновей Братимира.
        Стрелки сошлись, и тысяцкому уже было не отвертеться. Улик достаточно, чтобы подвергнуть «строгому» допросу и самого боярина, и сынка его. А уж в том, что в умелых руках палача оба признаются в содеянном, можно было не сомневаться.
        Правда, крайним оказался исключительно Братимир. Остальные бояре тут же от него отказались. Сам, всё сам.
        Утопить и их тоже Братимир не пытался.
        А великий князь, хоть наверняка догадывался о том, что новгородское самоуправление не такое уж белое и пушистое, копать глубже не стал. Полагал, что урок усвоен. Олег даже к самому Братимиру проявил «снисхождение». Так он заявил. Если тысяцкий искренне и глубоко раскаивается, за старые заслуги великий князь готов его простить. И сохранить боярину жизнь и даже имущество. А глубину раскаяния Братимира князь определит исходя из того, какую тот выплатит компенсацию ему, великому князю, за моральный ущерб, и Стемиду - за попытку подрыва авторитета. И если выйдет так, что раскаяние окажется недостаточно глубоким…
        В общем, идея понятна.
        «Великий князь велик и справедлив», - дружно заявили присутствующие. И отбыли готовить общегородской праздник. Четверо. Пятому же можно было только посочувствовать, ибо ему предстояло выдержать эпохальную битву: страх против жадности.
        В итоге, как выяснилось позже, победу одержал страх. После выплаты виры самый богатый новгородский тысяцкий Братимир стал самым бедным. Из тысяцких. И пусть львиную долю выкупа забрал Олег, но и Стемиду досталось немало. Причём натурой - территорией.
        С точки зрения Сергея, это было не совсем справедливо: старался Братимир для общества, а, проиграв, расплачивался личным. Хотя, подумавши, Сергей сообразил, что остальным тоже придётся раскошелиться. Братимир их не выдал, они ему должны.
        Глава 15
        О брачных планах и княжеской политике, к которой у Сергея допуска нет
        Город Плесков, будущий Псков. Именно сюда и направлялся Олег. В Новгород он попутно заехал. А вот в Плескове у него имелись дела. Матримониального свойства.
        Князь-воевода плесковский Вардиг тоже оказался типичным варягом. То есть с чубом, усищами, квадратной челюстью и глазами-льдинками на выдубленной морскими ветрами физиономии. Видно было, что с Олегом Вардиг в больших друзьях и политика эту дружбу не подточила.
        А ещё у Вардига оказалась дочь. Ольга. Та самая.

* * *
        Сергея попросил об этом Вардиг. Вернее, не его, а Стемида. Когда узнал, что у того в дружине есть детский, который говорит по-ромейски.
        Князя Олега детский, свободно болтающий на языке вероятного противника, тоже заинтересовал.
        Так что призвали Сергея пред светлы княжьи очи. Его и монаха с ромейским именем Нифонт. Монах оказался рабом. Божьим. И князь-воеводы Вардига. Последний купил чернорясца у лехитов. Не как монаха, а как педагога. Монах свободно говорил по-ромейски и на латыни. И умел писать на обоих этих языках. Латынь Вардиг для дочери счёл необязательной, а вот язык Византии - да, полезным.
        - Как зовут тебя, мальчик? - на провинциальном ромейском поинтересовался монах.
        - Я не мальчик тебе, раб! - немедленно поставил его на место Сергей. - Я - меч архонта, князя Стемида, Варт. Когда обращаешься ко мне, добавляй «господин»!
        Монах слегка охренел. Поглядел сначала на Вардига, потом - на Сергея, потом - снова на князя плесковского… Осмыслял сказанное.
        - Что головой вертишь, Нифонт? - спросил Вардиг. - Понимаешь его?
        - Да, я его понимаю, - растерянно пробормотал монах. - Он говорит, что его зовут Варт, и он - спафарий князя. Требует обращаться к нему «господин».
        Пришедший с отцом Рёрех засмеялся.
        - Спафарий - это кто? - нахмурился Вардиг.
        - Тот, кто носит меч, - вместо монаха пояснил Сергей, умолчав, что в Византии это не профессия, а титул. Тот самый, что был у него в прежней жизни. - Я хорошо говорю по-ромейски, князь. Тот, кто меня учил, был лучше, чем он, - кивок в сторону монаха. - И грамотой ромейской я тоже владею. Чтобы узнать это, достаточно было спросить меня. Княже, - он повернулся к Стемиду. - Разве это не оскорбление, когда кто-то доверяет слову раба больше, чем слову твоего дружинника?
        Сергей обострил ситуацию сознательно. Не хотел, чтобы в этом кругу его воспринимали как забавного мальчугана. Он - воин, пусть и мелкий пока. В первую очередь - воин, а потом уже всё остальное. И именно как к воину, дружиннику, к нему и следует относиться.
        Рёрех снова засмеялся, а князья переглянулись.
        - А если я попрошу тебя, Варт, проверить, хорош ли ромейский у этого жреца, ты мне не откажешь? - спросил Олег.
        Сергей не смог уловить, развлекается великий князь или признал его правоту. Но по местным понятиям Сергей был прав на все сто. И неважно, что для великого князя киевского он всего лишь детский, от горшка два вершка, никто и звать никак. Формально он - дружинник Стемида. Член его «семьи». Так что Сергей счёл, что князь киевский не иронизирует, а действительно просит.
        - Буду рад оказать тебе услугу, великий князь. - Сергей поклонился. Ровно настолько, чтобы и достоинство выказать, и уважение проявить.
        И это тоже не осталось незамеченным.
        - Расскажи мне о себе, монах, - по-ромейски произнёс Сергей. - Кто ты, откуда? Кто сделал тебя рабом?…

* * *
        Очень интересный оказался монах. Сам он был моравлянин. И постриг принял там же, в Великой Моравии, ещё в юности. В монастыре был чем-то вроде библиотекаря-архивариуса. Владел языками. Читал и писал на немецком, латыни, ромейском и словенском. Тем самым письмом, что придумали полвека назад Мефодий с Константином, незадолго до смерти принявшим схиму и новое имя - Кирилл.
        Нифонт прекрасно разбирался в «кто есть кто» в Великой Моравии. Правда, только до того времени, как его монастырь захватили угры. Вот так он и оказался в рабстве у язычников. И переходил из рук в руки, пока не осел здесь, в Плескове.
        В Плескове монаху нравилось. Его не били, кормили прилично, не мешали молиться. Маленькая княжна тоже ему нравилась. Умная, старательная. С характером, конечно, но ведь княжна как никак. Учил он княжну не только языкам и письму, но также истории, философии, врачеванию. Лекарем Нифонт был не то чтобы выдающимся, но научился кое-чему в монастыре.
        - Мы с тобой побеседуем ещё, - сказал Сергей.
        - С радостью, - согласился монах. - И ученице моей будет с тобой поговорить невредно. Пусть узнает, что можно быть воином, но при том образованным человеком.
        - Непременно, - в свою очередь пообещал Сергей.
        Знакомство с будущей великой княгиней точно помехой не станет.
        - Он хорош, - сообщил Сергей князьям. - Знающий человек. И дочь твою, князь Вардиг, очень хвалит: умна, говорит, старательна, истинная дочь князя, рождённая править.
        Вардиг расцвёл. А Олег Вещий кивнул одобрительно. И, похоже, не столько словам Сергея, сколько своим мыслям. Что ж, Сергей помнил, что именно Олег привёз, вернее, привезёт Ольгу в Киев - невестой Игорю. Так что всё правильно получается.

* * *
        - Хельгу в поход собирается. На ромеев. Может, уже через год. Отца зовёт. И Вардига, - сказал Рёрех. - Большой поход будет. Говорили о тебе. Хельгу сказал, тебя тоже надо взять. Что скажешь?
        - Через год?
        «Рановато, - подумал Сергей. - Подрасти не успею».
        Но не отказываться же…
        - Обязательно. А почему ты его Хельгу зовёшь?
        - Так он Хельгу и есть. Это его имя настоящее. Так отец сказал. Это потом его на наш лад Олегом звать стали. Олегом Вещим.
        - Что ты, Варт, согласен, это понятно, - продолжал Рёрех. - Но ещё и моё согласие требуется. Ведь ты - мой подопечный, как-никак. А я своего согласия не дам.
        Сергей почувствовал, как щёки заливает краска, а к горлу подступает лютая обида. Даже губы задрожали. Он попытался взять тело под контроль, но получилось не сразу.
        - Почему? - выдавил он.
        - Слаб ты, - сказал Рёрех. - В походе пестунов нет. Только воины.
        - Что ж делать? - Сергей понимал: княжич прав. Сам бы он на его месте поступил бы так же. Там, в прошлой жизни, Рёрех тоже был его наставником. Старым и мудрым. Ведающим. Духарев любил того, старого. И он, и его домашние. И все годы, что прожил потом князь-воевода Сергей после, без Рёреха, он чувствовал эту потерю. Потому что раньше между Сергеем и Кромкой был он, Рёрех. А после - только тьма.
        Сергей знал многих. Великих и славных. Умных и хитрых. Удачливых и даже непобедимых. До времени. Сам был таким. Но в итоге смерть побеждала всех. Кроме одного. Да, было большое горе, когда тот, старый Рёрех ушёл в свой Ирий, прожив на белом свете больше века. Больше века в мире, где дожить до шестидесяти уже считалось удачей. Но умер не от старости. Он именно ушёл. Когда сам решил. Даже смерть не могла его забрать против воли. Даже со смертью у Рёреха были особые отношения. И нестерпимо горько было потерять его навсегда.
        И так славно вновь обрести сейчас. И увидеть, что основа у того, умудрённого, и этого, молодого, одна.
        - Ну, ну, малой. - Рёрех положил руку Сергею на макушку, растрепал льняную шевелюру. - Хватит ещё на твой век походов и славы. И да… - Пальцы княжича сжались легонько, заставляя поднять голову и посмотреть в глаза. - Сейчас ты слаб для большого похода. Но у тебя впереди целый год, даже больше. Стань сильнее, и я скажу «да».
        - Я стану! - пылко воскликнул Сергей, чувствуя, как захлёстывают эмоции и слёзы текут по щекам. - Я стану, Рёрех! Перуном…
        - Не надо, - остановил его княжич. - Не надо клятвы. Стань - и довольно.

* * *
        - Мальчишка твой, тот, который с моим рабом-христианином подружился. Что ты о нём знаешь?
        - Немного. - Стемид потянулся за ковшом, смочил губы, остальное выплеснул на камни. Вкусный запах ржаного хлеба наполнил баньку. - Сирота. Мой средний его у нурманов отнял. Отец его вроде купцом на юге где-то… Погиб отец-то, а родня, видно, решила от мальца избавиться.
        - А что для купецкого сына он больно с оружием ловок, не смущает?
        Белозерский князь покачал головой:
        - Ты, Вардиг, не видел, каков он был, когда к нам попал. Иной смерд с железом половчее был, чем он тогда.
        - Такой, значит, к воинскому делу способный оказался? - с сомнением произнёс плесковский князь.
        - И способный, и упорный. С рассвета до заката упражняется, себя не щадя. Ты, Свардиг, помнишь себя в детских?
        - Да не особо. Эй там, девка! - крикнул он. - Пива нам ещё!
        - А я вот помню. Пестун у нас с братом был - ярый. Гонял без передыху. Но и то: после обеда - отдых. Как солнце край леса тронет - тоже. Ну это если не в походе. А так нам тогда только возможность дай полениться, уж мы её не упускали. С Вартом не так. Когда другие детские в речке купались, на рынке сласти выпрашивали или по ягодникам шарились, этот с железом играл да из лука бил. Рёрех его одному отроку поручил: присматривать. Так он с тем отроком договорился: Варт его по-нурмански говорить учит, а отрок его - биться. Одно лето прошло, а он уже меж своих во всём первым был. Ну почти во всём. Я сыновьями своими доволен, Вардиг, ты знаешь. Славные у меня сыны. Но от такого сына я б не отказался.
        - Так усынови его, - предложил плесковский князь.
        - Ни к чему. - Стемид с удовольствием приложился к только что принесённому пиву. Холодненькому, только из погреба. - Довольно с него, что у Рёреха моего он - в любимчиках.
        - Хельгу он тоже понравился. - Вардиг черпнул из корчаги. - Хельгу сказал: непростого рода этот малой. Росточком всего в два аршина, а сам ровно князь. А Хельгу ты знаешь: он видит. И христианин мой говорит: умён мальчишка не по годам. По-ромейски болтает - будто истинный ромей, только пишет корявенько.
        - Он и по-нурмански говорит не хуже нашего, - заметил Стемид. - А я тебе больше скажу: у детских моих он уже - вожаком. При том что безродный новик. Да что детские - младшая моя гридь, отроки, его почти своим считают. Один из Прокуевых дружинников к нему неуважение проявил, так они дурня чуть не прибили. Так что, Вардиг, есть и у меня сомнения насчёт его рода. А вот в том, что он не прост, этот малой - никаких сомнений нет. - Стемид запрокинул голову, опорожняя кружку. Пиво, смешанное с потом, закапало с его усов на грудь.
        - Ясно, что не прост, - проворчал Вардиг. - А то стали бы мы с тобой о нём столько говорить.
        - А он, значит, с твоим христианином дружит? - уточнил Стемид.
        - Есть такое. И дочке моей он по нраву. Сильный, говорит, красивый, умный и вежеству обучен.
        - Тогда вот что: попроси-ка ты, Вардиг, своего христианина вызнать у малого, кто он на самом деле есть.
        - А что сам не спросишь? - удивился плесковский князь. - Твой человек - твой и спрос.
        - Рёреха обижать не хочу. Сын попросил не спрашивать. Сказал: придёт время - Варт сам нам откроется.
        - Так, может, и пусть. Рёрех твой тоже мудр не по годам. Может, в зрелости тоже видеть станет. Как Хельгу. Хочешь, я Ольгу свою за твоего Рёреха отдам?
        - А Игорь как же? Не хочешь, чтоб внуки твои великими князьями киевскими стали?
        - Хочу. Но станут ли? В Киеве старший - Хельгу. Игорь - в тени его. А что дальше будет, одним лишь богам известно.
        - Хельгу Рюрику обещал, что посадит его сына на киевский стол, - напомнил Стемид. - И посадил. Рядом с собой.
        - Рядом, да пониже. Не хочешь, значит, против Хельгу идти?
        - Не хочу, - подтвердил беловодский князь. - С ним хочу. Он мне всем хорош. И тебе. Нет обиды между нами, брат?
        - Нет, - подтвердил Вардиг.
        - Ну и славно. А ты с рабом своим всё же поговори. Вдруг от него Рёрехов детский таиться не станет? А нет так нет. Подрастёт, посмотрим. Примет его Перун наш - быть Варту варягом и в доверии моём. А не примет, тогда пусть Рёрех сам с ним и разбирается. А он - разберётся. А нет, так есть у меня кое-кто, способный любому в нутро заглянуть и вызнать: не гнилое ли?
        - Что ж за человек такой? - заинтересовался Вардиг.
        - Не совсем человек. Мудрый. Из тех, кто ведает.
        - Эти могут, - согласился Вардиг. - Да только полной веры им нет.
        - Веры нет, а польза имеется.
        - Тоже правда.
        Вардиг распустил шнурок на голове и сунул голову в бадью с горячей водой. Длинные власы поплыли по поверхности, будто водоросли. Побулькав, плесковский князь вынырнул и тут же окунул голову снова: на этот раз в бадью с водой ледяной. Подержал немного, выпрямился, фыркнул, встряхнул гривой, разбрасывая капли, и предложил:
        - Что сперва, брат: девки или ясти?
        - Девки, - без раздумий выбрал Стемид. - Трапезничать - дело долгое.
        Часть вторая
        Проверка боем
        Глава 1
        Мудрый человек
        - Не стоять! Не стоять! - злобно рявкал Лепко. - Бегом, сонные улитки! Уклоняемся! Убит! Убит! Тороп, ты тоже убит! Варт! Ранен!
        Комок угодил Сергею в ушибленный бок. Больно! Он замешкался, едва не потерял равновесие… И ещё один комок - в ногу.
        - Всё! Готов! - крикнул Лепко и занялся следующей жертвой.
        Сергей спрыгнул на землю.
        Из шестнадцати детских до конца добежал только один. И это был не Сергей. Чёртов вестибулярный аппарат!
        Впрочем, раньше было хуже. Раньше он и без всякого «обстрела» не мог добежать даже до середины тридцатиметровой подвесной дороги: цепочки из деревянных чурок примерно в локоть толщиной, нанизанных на корабельный канат, будто гигантские бусы. Даже в одиночку не мог добежать, а уж когда по подвесному мосту скакали другие…
        В общем, прогресс имелся. Но о том, чтобы быть первым, речи не шло. Не последний - уже хорошо.
        Равновесие - это важно. Особенно для тех, кому приходится сражаться на палубе корабля. Да что там… Для всех важно. В прошлой жизни Сергей тоже не был мастером балансировки. Бегать по вёслам или по борту лодьи он мог, но исключительно в хорошую погоду. И балансировать на спине скачущей лошади, как это делали степняки, у него не получалось. Не говоря уже о том, чтобы из такой шаткой позиции метать стрелы, да ещё и в цель попадать.
        Но тогда у Сергея было оправдание: он слишком поздно начал свою карьеру воина. Да и габариты у него были не слишком подходящие для акробата. Нет, так-то он был в порядке. Даже сальто ухитрялся делать в молодые годы. Умел, но не блистал.
        Сейчас у Сергея появился шанс начать вовремя, и он делал всё, чтобы этот шанс не упустить.
        Но чёртов подвесной мост ему упорно не давался. Пробежать - пробегал. Даже в компании. А вот уклоняться от летящих предметов - ну никак не получалось.
        Не у него одного, понятно. Но тот же Ратша проходит висячую дорогу два раза из десяти. А Сергей - ни одного. Обидно, однако.
        И на скачущей лошади стоять - не получается. Даже когда Пепел рысью идёт. Сергей уже который день пытается. И - никак. Вчера чуть не убился. Треснулся о камень. Синячище во весь бок. Хорошо, рёбра целы. Совсем хорошо - извернулся уже на лету, а то бы головой приложился.
        - Варт, иди сюда!
        Рёрех.
        - Лепко, я его забираю. А ты, умник, за мной.
        - Ты совсем дурной, Варт? - спросил княжич, когда они отошли достаточно далеко от остальных. - Смерти ищешь?
        - Ты о чём, Рёрех? - не понял Сергей.
        - Рубаху задери! Это у тебя - что?
        - Ну, упал, - пробормотал Сергей. За сутки синяк на боку стал ещё сочнее.
        - Мне рассказали, как ты упал, - процедил княжич. - Зачем?
        - Равновесие упражнял, - по-детски пискнул Варт. Когда же, блин, голос уже «сломается» и станет нормальным?
        - Зачем?
        - Зачем - что? - не понял Сергей.
        - Зачем так по-дурному? А если б сломал что? Добро, если голову, тогда бы и забот с тобой больше не было. - Рёрех хмыкнул. - А если ногу? Полгода трудов долой. А то и вовсе не быть бы тебе воином.
        - В бою ведь и не то бывает, княже! - возразил Сергей.
        - Так то - в бою. Да и в бою кто по-дурному славу ищет, живо за Кромку уходит. Бесславно. - Рёрех больно ухватил Сергея за подбородок, задрав голову, глянул почти с яростью: - Ты мне живой нужен, Варт! Живой и непокалеченный! Уяснил?
        «Да он сам - мальчишка», - подумал Сергей, глядя, как сердито дёргаются светлые усики над по-юношески пухлой губой.
        - Зачем я тебе, Рёрех? - неожиданно вырвалось у него. - Не в том же дело, что князю Олегу мой ромейский приглянулся?
        Пальцы на подбородке Сергея ослабили хватку.
        - Ох и не прост ты, малой, - уже спокойнее проговорил княжич. - Но спросил прямо, значит, я прямо и отвечу. Чую я, малой, связана наша с тобой удача. Увидел, как ты с того нурманского драккара ко мне сиганул, так сразу и почуял. Так ещё у родни бывает. Или у врагов кровных. А ведь ты мне не родня, Варт? И не враг?
        Сергей пожал плечами, ответил искренне:
        - Мне о том неведомо.
        И не в масть, как оказалось.
        - Врёшь! - уверенно произнёс Рёрех. - Таишь что-то. Прав отец: надо тебя мудрому человеку показать. Вот прямо сейчас к нему и поедем. Только поедим сначала.
        Развернулся и зашагал.
        Вот же… Что ещё за мудрый человек? Вспомнилось вдруг: смерды ведьм «мудрыми женщинами» звали.
        К ведьме - не хотелось. Плохие ассоциации с ними у Сергея из той жизни. Тогда эти «мудрые» Сергея стабильно принимали за кромешника. И норовили отправить обратно за Кромку. В те времена у них не было сил управиться с Сергеем Духаревым. А сейчас? Не факт…
        - А далёк ли путь?! - поспевая за княжичем вприпрыжку, крикнул Сергей.
        - До ночи поспеем, - пообещал Рёрех. - Там и заночуем.
        Прозвучало так, что Сергею стало как-то страшновато.
        Причём не мальчишке, с чьими эмоциями не всегда удавалось совладать, а именно ему, Сергею Духареву.
        Вот же воистину недержание языка хуже поноса.
        И намного опаснее.

* * *
        В этот лес люди не хаживали. Все тропы - звериные. И зверьё непуганое. То есть всадников шугается, но не так, как в других местах. Сергей видел весеннюю, ещё не перелинявшую белку, таращившую на них глазёнки в пяти метрах. И любопытного зайчишку, беспечно усевшегося в десяти шагах: не то что стрелой - камнем достать запросто.
        А вот семейка кабанья со стайкой совсем мелких ещё полосатиков. Тоже, считай, рядышком. На людей - ноль внимания. Только мачо-кабан башку поднял, уставился сурово. Мол, я вас вижу. Лучше не суйтесь.
        Сергей заметил, как напряглись плечи ехавшего впереди княжича. Прочитал без труда: «Так хочется прибавить здоровенного наглого секача к списку трофеев».
        Но - проехали.
        Да, необычный лес. Нет, дремучих лесов вокруг полно… Считай, вокруг одни такие и есть. Дремучие. Однако этот - особенный. И начался этот особенный примерно с час назад. Сергей ещё и не почувствовал ничего. Только увидел, как Рёрех вытащил из-за пазухи пару оберегов: железный, Перунов, и медный, неведомо чей. Да так и оставил висеть снаружи. А ещё минут через пять обернулся и приказал строго:
        - За мной держись, не отставай. Вдруг потеряешься, сразу кричи.
        Сергей кивнул. Хоть и удивился. Ехали неспешно, то рысью, то шагом, и лес был старый, редкий. В таком и в темноте потеряться - слепым надо быть.
        Сергей не чувствовал угрозы. Скорее наоборот. Нравился ему этот лес. Было в нём что-то… располагающее. Может, так на него подействовала звериная беспечность, говорившая о том, что людей здесь давненько не видывали? Зверь ведь он зверь и есть. Без повода на человека не нападёт, а если и нападёт, то всё равно зверь не враг, а добыча. Опасаться же по-настоящему следует лишь человека. Да и то не всякого, а только вооружённого и обученного убивать. Людей. Такого, как они сами. Правда, в этой жизни Сергей ещё никого убить не успел. Кровь пускал, да, но смертей на его счёту пока не было. Но это - в этой. А вот в прошлой…
        Рёрех оглядывался время от времени. Похоже, желал убедиться, что Сергей не потерялся.
        С чего бы ему беспокоиться? До темноты ещё далеко, дистанция между ними - метра три.
        Даже если Сергей в седле уснет, что маловероятно, всё равно не потеряется. Пепел как шёл, так и дальше будет идти за Рёреховым жеребцом. Чай, не старая деревенская кобыла, которая при первой возможности домой разворачивается, а конь боевой. Походный порядок знает.

* * *
        Присутствие человека Сергей обнаружил прямо над тропинкой. Косвенное присутствие, так сказать. Потемневшую от времени черепушку, надетую на сук. Да так ловко надетую, что даже показалось, когда проезжал мимо, будто, поворачиваясь, следит она за ним пустыми глазницами.
        Аж передёрнуло.
        А Рёрех черепушке вроде бы даже обрадовался: засвистел, защёлкал соловьем, пустил коня рысью…
        И вскоре увидели они полянку. А на полянке… Огород. Самый обычный. С молоденькими всходами репы и капусты.
        И что характерно: нетронутые всходы, хотя вокруг огорода, вопреки названию, даже захудалой оградки не было. И это - в глухом лесу.
        А вот подворье позади делянки Сергей увидел, только когда они оказались, считай, у самых ворот. Ещё одна загадка! Как так вышло?
        В прошлой жизни Сергей наблюдал, как всякие специалисты по потустороннему отводят глаза нежелательным наблюдателям. От себя, родимых.
        Но отвести глаза от целого двора…
        С таким сталкиваться не доводилось.
        Столбы ворот, почерневшие от времени… Нет, скорее, вычерненные специально, чтобы выделялась светлая резьба.
        Резьба эта Сергею почему-то не понравилась. Поглядел - и будто муть какая-то. Мир дрожит и расплывается.
        Мотнул головой, и морок пропал.
        А ворота, оказывается, приоткрыты. Ровно настолько, чтоб всаднику проехать.
        Двор оказался невелик. Ничего необычного вроде. Сараюшки какие-то, изба типичного вида. Небольшая летняя печь во дворе.
        Картинка снова поплыла. Словно туманом подёрнулась. Голова закружилась… Тут конь шарахнулся и всхрапнул, и Сергей очнулся, удержавшись в седле.
        И увидел, кого испугался Пепел.
        Волк. Вернее, волчица. С набухшими сосками. Стоит, смотрит, опустив голову к земле. Ну, теперь понятно, почему зайчики здешний огород не разоряют. С таким-то сторожем!
        Рёрех спешился, накинул поводья на столб рядом с колодцем. Сергей сделал то же самое. Пепел тут же наклонился к колоде, на дне которой темнела вода.
        Дверь в дом открыта. Вроде как приглашение. Однако заходить внутрь Рёрех не торопился. Сергей встал рядом. Похоже, придётся подождать.
        Подождать пришлось. Минимум полчаса.
        Наконец в проёме появился хозяин. Босой, в простых штанах, выцветших, застиранных. Серая, тоже видавшая виды рубаха до колен перехвачена неожиданно богатым широким поясом, на котором - подвешенная на крючках всякая всячина и большой нож в шитом бисером чехле, с наборной, бронза с серебром, рукоятью. М-да. Рубаха, как у холопа, а браслетики на руках - серебряные и увесистые. И на шее - серебряная гривна. А вместе с гривной на морщинистой коричневой шее - с полдюжины разномастных оберегов. Причём совершенно незнакомого вида и непонятного для Сергея значения. А ведь он в своей прошлой жизни перевидал немало подобных «украшений».
        - Добра тебе, мудрый Избор, - торжественно произнёс княжич и не то чтобы поклонился, но кивнул, обозначив уважение как минимум равному.
        - Добра, - подвякнул и Сергей, поклонившись чуток пониже княжича.
        - И тебе той же мерой, - отозвался хозяин.
        Ростом он был невысок, сложением и возрастом… О таких говорят: крепкий старик.
        Но взгляд, которым он будто ощупал Сергея, был отнюдь не старческим: хищным и цепким.
        - Ученика мне привёл, Рёрех? Я возьму. Годный.
        - Что?
        Сергей впервые увидел, как Рёрех, сын Стемида, растерялся.
        - Не угадал, - с видимым огорчением произнёс хозяин. - Опять мимо рта каравай.
        - Он тоже, да? - опомнившийся Рёрех поглядел на Сергея.
        - Ты - сильней, но и он сгодится. Отмечен. Да не стой столбом. Заходите уж, раз пришли. Вода - в колодце. Еда - у вас в мешках. Мою вам нельзя, разве что… - Избор глянул с прищуром: - Ты, мал с глазами старца, хочешь дальше - со мной?
        - Не хочу, - мотнул головой Сергей. - Я - вой, а не жрец.
        - Так и я не жрец, - отозвался хозяин. - Я - вижу. И вижу я, что, хаживая путями живых, бывал ты и на дорогах мёртвых… Разумеешь ведь, о чём я?
        Сергей кивнул. Он уже понял, кто перед ним. Не волох, не сварг - ведун. Каким спустя десятилетия станет и тот, кто привёл Сергея на это подворье, а сейчас вот переводит взгляд с Сергея на Избора и обратно, пытаясь угадать, хорошее или плохое о детском Варте говорит сейчас ведун.
        Избор взмахнул рукой, и Сергея будто порывом ветра обдало. Студёного ветра. Он услышал, как заплясали за спиной испуганные кони, а волчица тихонько скульнула.
        - Не бойся его, - сказал ведун Рёреху. - Любит он тебя, как большего брата. И нет на нём для рода вашего зла. - И уточнил с усмешкой: - Для вашего - нет. А так - на десятерых хватит с изыбком. Пошли в дом, княжич. А ты, воин, - старик хмыкнул, - кониками займись. Холопов у меня нет и учеников тоже покуда, а коники - с дороги. Облегчения хотят и покушать.
        - Делай, - подтвердил слова ведуна Рёрех. - А потом - к нам. И что привезли, возьми.
        Вопреки обычаю опередив хозяина, княжич вошёл в дом.
        Избор же задержался на пороге, обернулся, ухмыльнулся и вдруг, совершенно неожиданно, показал пальцами хорошо знакомый варяжский знак: сигнал «опасности нет».
        И пропал в тёмном проёме.
        И как это понимать?
        Сергей покосился на волчицу. Та вела себя смирно. Но наблюдала внимательно. Взгляд почти разумный.
        Сергей расседлал жеребцов, сыпнул зерна из припасов в кормушки. Каждому - отдельно. Седельные сумки и упряжь повесил рядом с кормушками так, что, если волчица сунется, схлопочет по разумной морде. Взвалил на спину пудовый мешок с «подарками» и ещё один, поменьше - с припасами и, шатнувшись под изрядным грузом, шагнул в ведунову избу.
        Княжич и хозяин сидели чинно. За столом на лавках, строго напротив друг друга. Беседовали неспешно. В простой, топящейся по-чёрному под продухом печи весело потрескивало. Горело хорошо: дым уходил ровно, в избе не задерживаясь.
        - Как, говоришь, тебя зовут? - спросил ведун, когда Сергей с облегчением опустил мешки на присыпанный соломой земляной пол.
        - А я не говорил, - мгновенно отреагировал Сергей.
        Слишком быстро ответил. Зря.
        - Вартом его зовут, - сказал Рёрех.
        Ведун глянул сверху вниз, поскрёб бороду.
        - Пусть будет Варт, - согласился он. - Давай показывай, что привезли.

* * *
        - Добро, - оценив подарочки, похвалил Избор. - Отдарки тоже не худые. Ты своё уже получил, - сказал он Рёреху. - А ты… - Ведун повернулся к Сергею. - А ты - завтра. Нынче ж - покушайте и спатеньки… Во дворе.
        - А почему во дворе? - как-то само вырвалось у Сергея.
        Ведун молчал. Но Сергею сразу стало как-то очень тревожно. Даже руки захолодели.
        Он шагнул к печи, положил ладони на горячие камни…
        И стало ещё тревожнее.
        - Не помогут, - сказал хозяин. - Нету их там.
        - Кого? - повернулся к нему Сергей.
        Ведун опять хмыкнул:
        - Занятный ты, - сказал он. - Судьба твоя втрое скручена и семижды семью узелками перевязана. Так что, ежели подумавши: не хочу я тебя в ученики. Его б взял, - кивок в сторону очень внимательно слушавшего Рёреха, - а тебя - нет. Такие петельки расплетать - как бы самому в силке не оказаться. Забери-ка его, княжич, да идите хоть в конюшню. А то и впрямь на земле спать холодновато ещё. А конюшня у меня с осени пустует. - Но сена вдоволь. И вам, и вашим коникам хватит. Своего-то нет коника.
        Последнюю фразу ведун выделил голосом, будто намекая.
        Сергей попытался понять намёк, но додумать ему не дал княжич.
        - Пойдём-ка, малой!
        И, крепко взявши за плечо, увлёк наружу.

* * *
        Сена в конюшне и впрямь хватало. И места хватило всем: и людям, и лошадкам.
        До чего ж славно вот так устроиться на мягком сене под крышей, а ещё завернуться в плащ, вытянуться, расслабиться и слушать, как дышат кони, свиристит цикада где-то в углу, а снаружи сыплют коленцами соловьи.
        - Когда с таким, как Избор, толкуешь, слова беречь надо, - вдруг произнёс Рёрех. - Рот открыл - коня потерял.
        - Не отдам Пепла! - вскинулся Сергей.
        - Не заберёт он твоего Пепла, - успокоил его княжич. - Но коня отдашь. Другого. Не последний раз ты здесь.
        - Пожалуй, - не слишком уверенно ответил Сергей. - А можно спросить?
        - Спросить - можно.
        - Что тебе ведун подарил, княжич?
        - А ты вспомни, за чем таким мы сюда ехали?
        - Князь-батька велел.
        - А зачем велел?
        Сергей напряг память… вспомнил.
        - Меня проверить? - предположил он. - Годен ли я для дружины нашей?
        Голос его дрогнул, и страх вполз в нутро. А вдруг негоден оказался? Что тогда?
        - Вот теперь почти правильно, - подтвердил Рёрех.
        - И что ведун? - очень тихо, почти шёпотом проговорил Сергей.
        - Сказал, таишься ты. Не Вартом тебя зовут. Сам же слышал. Однако ещё раньше он сказал: верить тебе можно. И это ты тоже слышал. Ужель не помнишь?
        - Не-а, - сжавшаяся внутри пружина понемногу слабела, распускаясь.
        - Избор сказал: нет в тебе зла, а меня любишь - как отца иль брата. И мне сего довольно. А вот отцу, думается, маловато будет. Но это уж ты с ним - сам. А теперь спи. Завтра Избор тебя одаривать будет, а у него, учти, такие дары бывают, что вчетвером не поднять.

* * *
        - Воин. - Избор прикрыл глаза и ещё раз повторил: - Воин. - Будто покатал слово во рту. - Воин-то воин, однако… - Тут глаза ведуна распахнулись на Сергея, будто морозом дунуло. Сплошная чернота, а не глаза. - Однако есть в тебе изъян. Старый. Такой же старый, как твой дух, что никак не упокоится.
        Сергей даже зубами скрипнул. И здесь та же фигня, что и в прошлой жизни. Сейчас ещё нелюдью обзовет или кромешником - и вообще капец.
        Не обозвал.
        - Старый дух в юном теле, - пробормотал Избор. - Зачем, зачем ты пришёл в явь?
        Сергей молчал. Сообразил, что ведун не с ним разговаривает. Очень заметно. Потому что на этот раз глаза у старика вообще закатились. Одни белки видны. Синеватые, с красными и чёрными прожилками.
        Минута, другая…
        Сергей сидел тихо. Помалкивал.
        Оп! Опять нормально смотрит. И ухмыляется.
        - Пошалить пришёл! - удовлетворённо сообщил Избор.
        - Чего? - изумился Сергей.
        - Пошалить тебе захотелось, вот и пришёл! - повторил ведун. - Пришёл, да не туда!
        Час от часу не легче. Сергей опасливо отодвинулся. С ведуна станется: попытается сейчас его за Кромку отправить. Вот хоть этим ножом, что у Избора на поясе висит. А Сергеево оружие - далеко. У стеночки.
        Он уже начал прикидывать, как пошустрее до оружия добраться, когда Избор упредил:
        - Не о том думаешь. Не о сём мире говорю. О том, куда ты допрежь угодил. Сей же мир тебе впору. Ты ему угоден, а он - тебе.
        «Мне и прошлый был - в самый раз», - подумал Сергей.
        Да так оно и было. Даже в глубокой старости Сергей Иванович Духарев тяги к жизни не утратил.
        - Страх, - сказал ведун. - Там-то ты эту заразу и подхватил, в том мире. А как сбежал - с собой её унёс.
        «А ведь в чём-то этот старый пень прав, - подумал Сергей. - Был во мне страх. Но как же без него? Страх, он полезный. Чувства обостряет, обнаглеть не даёт. Предусмотрительности опять-таки способствует».
        И обнаружил, что ведун за ним наблюдает. Очень внимательно. Словно Сергей ему что-то говорит, а тот - слушает.
        Сергей спохватился, сделал бесстрастное лицо, постарался выгнать из головы всякие личные мысли. Вот облака на небе, ворона на дереве, вошь у ведуна в шевелюре. Нет, не вошь. Жучок какой-то мелкий.
        - Сильному да славному страха не избыть, - как-то совсем по-доброму произнёс Избор. - Спрячется он от тебя. А ты - от него. Стало быть, сейчас - самое время вас свести.
        - Сейчас? - Мальчишка внутри Сергея не на шутку перепугался. Понадобилось несколько мгновений, чтобы вернуть самообладание.
        - Не сей миг, - успокоил ведун. - Как время придёт. Скоро. Вот тебе моё слово: помогу тебе. Увидишь свой страх - как меня сейчас. А там уж сами меж собой решайте: кому уйти, кому остаться.
        Избор поднялся. Сергей тоже поспешно вскочил.
        - Не благодари, - свысока бросил ведун. - Рано. - И напоследок добавил: - Про коника не забудь. Моего коника. - Затем, повысив голос, позвал: - Эй, княжий сын! Забирай своего воя да уезжайте. У меня и без вас дел невпроворот.
        Глава 2
        Увидеть свой страх
        - Варт, к тебе малец от корабельщика, дружка твоего, прибежал! - крикнули снаружи. - В гости зовёт!
        Вот это необычно. Как правило, Сергей заявлялся к Стожару сам, без зова. И не домой, а на верфь или к пристани.
        Но раз зовёт вот так, значит, дело имеется. Надо поторопиться.
        Дело у Стожара и впрямь имелось.
        - Рёрех сказал: тебе скоро к ведуну ехать, а ему тобой конь обещан, - сказал корабельщик. - Так у меня подходящий. Мерин-пятилетка. Стати хорошей, но для боя не годен. Спокойный. Тебе отдам дёшево, по дружбе. А ведуну в самый раз будет.
        Точно. Как-то уже забылось о ведуновом требовании. А это новость, что скоро опять к ведуну. Правда, как к ней отнестись, пока непонятно.
        - Глянешь коня?
        - Ага.
        Собственно, Стожару Сергей доверял. Раз тот сказал, что конь подходящий, значит, так и есть. Но поглядеть да похвалить - это будет правильно.

* * *
        К ведуну отправились впятером. Четверо детских: Сергей, Ратша, Тороп, Честняк и курировавший их Вещелюб. Пятеро людей, семь лошадей. Верховые, одна вьючная, с дарами, и мерин, которого Сергей вёл в подарок за комфортабельный сон в конюшне.
        - Ратша у нас - природный варяг. - Честняк ловко стреножил коня, перед тем как отпустить на выпас.
        Сергей сделал то же самое с мерином. Пепла спутывать не было нужды. Он не уйдёт. А если волки или ещё какая опасность, тоже не побежит. Вернее, побежит, но к другу-хозяину. Драться вместе.
        - Батя его в Изборце сотником, - продолжил Честняк, - а сынка Стемиду отдал - в обучение. У них, варягов, обычай такой. Чтоб построже.
        - Так и ты вроде тоже из варягов, - заметил Сергей.
        - Не-а. Мамка у меня - девка теремная, рядная холопка. Вот если отроком стану, тогда да.
        - А отец?
        - Да вся дружина белославльская! - Честняк засмеялся. - Откуда ж ей знать! Вот когда у меня сыны народятся, сразу варягами станут.
        - А Тороп - он из варягов?
        - Да куда ему, - мотнул головой Честняк. - Он ваще кирьял по роду. Он Войсту, гридню княжьему, по браку родич. Войст его сестру младшей женой взял. По его слову Торопа в детские приняли. Войст же его Торопом и прозвал. Потому что тот по лесу бегал шустро. А в лесу Тороп, и верно, хорош. След тянет не хуже пса обученного.
        Насколько ловок в лесу Тороп, Сергей уже знал. Слушал Честняка вполслуха. Думал о том, что будет, когда к ведуну приедут.
        Ну, об этом все детские думали. Пытались у Сергея вызнать, который у Избора в гостях побывал. Но тому толком и сказать было нечего. Сам не ведал, что ждёт.
        Вот Вещелюб явно был в курсе. Но помалкивал. Уронил только: кто ведуну не покажется, тому дружинным не стать. А как приглянуться ведуну, не сказал.
        В общем, не подбодрил отрок подопечных. Скорее наоборот.

* * *
        Ведун пришёл в сумерках. Возник будто ниоткуда. Раз - и сидит у костра на корточках между Сергеем и Торопом, руки к огню тянет. И сам огонь будто к нему тянется. Пальцы лижет.
        Тороп от неожиданности отшатнулся и повалился на бок.
        Забавно вышло, но никто не засмеялся.
        Сергей не шёлохнулся. Поднёс ко рту ложку с зачерпнутой из котелка кашей, подул и отправил в рот. Потом обтёр ложку краем рубахи и подал ведуну. Хотя и заметил, что у того на поясе собственная имеется. Подал, потому что почувствовал: так надо.
        Ведун взял, черпнул, отведал, кивнул одобрительно и вернул ложку Сергею. Покосился на Торопа, который так и валялся на земле, развязал один из мешочков на поясе и высыпал содержавшуюся в нём труху прямо в общий котёл.
        Высыпал, размешал, оглядел всех по очереди и скомандовал:
        - Ешьте, кутята, пока не остыло.
        - Мне тоже есть? - робко поинтересовался Вещелюб.
        - Ты кутёнок? - осведомился ведун.
        - Нет, - подумав, ответил отрок.
        Видно было, что ведуна он опасается.
        Сам Сергей чувствовал себя гораздо увереннее. Он с таким вот ведуном треть века бок о бок прожил. И эта уверенность даже на пацанскую нервную систему повлияла. Коленки не дрожали, сердечко не трепыхалось. Думал: чего бояться, если калечить-убивать его никто не собирается?
        Как бы не так!

* * *
        - Беги, Смешко, беги!
        Но он не мог бежать. Будто закоченел.
        Мама кричит из-за спины отца:
        - Беги, Смешко!
        Отец с секирой в правой руке, пустой левый рукав рубахи, обычно подвязанный, висит некрасиво вдоль тела. Лицо яростное, незнакомое.
        Отец, обычно казавшийся огромным, как медведь, сейчас уже не кажется таким большим. Потому что враги - ещё больше. Их много - четверо, пятеро… Никак не сосчитать. К отцу - двое, остальные разбежались по двору - в дом, в сараи, на конюшню, где бесятся, лупят по стенкам денников кони…
        Против отца не двое, один. Второй побежал дальше, а этот - щерится. Грозный лик отца его не пугает. Ему весело. Крутит щитом, красивым таким, разрисованным, раскачивает в руке копьё с длинным блестящим железом, показывая: сейчас как брошу! Весело ему. Видит - бате не увернуться. За его спиной - мама.
        Сергей не видит самого броска. Видит только, как вырастает черен копья из живота отца. Копьё пробивает их насквозь - отца и маму. И вонзается в стену. Они нанизаны на копьё, как перепёлки на вертел. Мама умирает сразу, а отец - нет. Он кричит, швыряет секиру. Тот, кто бросил копьё, легко отбивает щитом.
        - Лит дро эн ундан вид тик, Скилл! - восклицает тот, что не дрался.
        «Удар твой удался, как всегда», - понимает Сергей.
        Еще он понимает, что сделать ничего не может. Его тело, тело мальчишки Смешко, ему не повинуется.
        Оцепенение пропадает. Малец визжит в ужасе, падает на четвереньки и так же, на четвереньках, удирает под крыльцо. Пытается удрать. Удалой метатель копья Скилл выдергивает его оттуда.
        Сергей слышит собственный визг: верещание щенка, пойманного за шкирку…
        И мир гаснет…

* * *
        Чтобы возродиться во тьме.
        Сергей похоронен заживо. Но завален не землёй, а грудой мертвецов. Беспомощный, в своей и чужой крови, неспособный пошевелиться, тонущий в океане боли, осознающий неотвратимость, неизбежность смерти. Глупой, несправедливой, жалкой…
        Тьму сменяет мрак…

* * *
        Вспыхивающий ослепительным светом.
        Белёсое раскалённое небо и запах зверя. Волчья морда - в пяди от лица. И Сергей опять не может пошевелиться. Он ничего не может.
        Но успевает увидеть, как брызжет кровь, когда волчьи клыки взрезают ему горло…
        И снова - раскалённое небо. Сергей - крохотная букашка на адской сковородке.
        Грохот и смерть, падающая с небес. Визжащая, воющая смерть. Она - везде. Бежать бессмысленно. Можно лишь вжаться в землю, трястись и молиться… Но и земля предаёт: содрогнувшись, выталкивает вверх, туда, где ошмётки тел, ослепительный свет и боль, взрывающая голову…
        Десятки картин-образов. И в каждом - боль, кровь, ужас и беспомощность. В каждом.
        Их так много, что они не умещаются внутри, лезут наружу, рвут на части то, что есть он: Сергей Духарев, человек. Ярость и страх. Красное и чёрное. Как раскалённая лава. Как вымороженный камень, сдавивший со всех сторон, высасывающий жизнь…

* * *
        Всё сливается.
        Госпиталь, в котором Сергея лечили равнодушные и привычные к смертям врачи…
        Сладислава, любовью и искусством не отпустившая его на ту сторону вечности…

* * *
        Сергей внезапно осознаёт: не смерть его страшит.
        Нет, не смерть, а беспомощность.
        Страх превратиться в мальчишку, удирающего под крыльцо, вместо того чтобы дать бой убийце родителей.
        Этот страх, страх стать слабым - он с ним всегда. Он - часть его самого. Избавиться - невозможно.
        Сергей это и раньше понимал. Но понимать и принять - не одно и то же.
        Это как… Как принять раскалённое железо, которым тыкал его когда-то, в прошлой жизни, печенежский хан.
        Еще Сергей понял: жизнь ему дарят не в первый раз.
        И даже не в десятый.
        Жизнь подарил ему и старый Рёрех.
        И Людомила, удержавшая его, отравленного ядом, по эту сторону Кромки.
        И Слада…
        И эти подаренные жизни остались в нём. И каждая новая должна была избавить его от страха. Изменить.
        И меняла. Ненадолго. А потом страх возвращался. Дыханием той стороны. Страхом не смерти - увечья. Потери части себя.
        Это была его личная слабость. И она была не от этого мира. Сергей принёс её с собой из двадцатого века. Века, когда все люди - личности. И каждый - сам по себе. И там страх даже полезен. Потому что делает тебя сильнее. И быстрее.
        Здесь - по другому. Здесь ты - часть целого. В котором кто-то - внутри. А кто-то ходит по Кромке. И платит ей дань. Кровью. Своей или чужой. Танец стали, в котором чутьё и умение держать баланс важнее силы и быстроты.
        И тот, кто идёт по Кромке, не боится. Ему не до того. Нужно держать равновесие.

* * *
        Морок развеялся, и Сергей увидел над собой Избора.
        - Вот, - удовлетворённо произнёс ведун. - Ты понял.
        Так и было. Такое чувство, будто раньше Сергей шёл против ветра, а теперь ветер стал - за него.
        - Годный станешь отрок, - заявил ведун. - Ты - третий. Четвертого не будет.
        О том, что значили слова ведуна, Сергей узнал позже.
        Детский Честняк не прошёл испытания.
        А ещё Избор отдарился.
        За коня.
        Здесь так принято.
        Отдарился ножиком.
        Небольшим таким. С рукоятью из белой кости и ножнами из такой же кости, но - светло-коричневой. С прорезями для ремешков. Удобная штука. Хочешь - на шею повесь, хочешь - на пояс. А можешь к руке или к ноге привязать.
        Ножику такому в кузне цена - серебрушка.
        Со стоимостью мерина никак не сравнить.
        Сергей отдарка вообще не ждал, но, получив, был разочарован. Несмотря на явный восторг, выказанный ножику Вещелюбом и остальными.
        - Это ж от ведуна нож! - чуть ли не с придыханием заявил отрок. - Глянь, какие дивные резы на нём! Заговорённый небось. Теперь тебе ни порча не страшна, ни нечисть всякая!
        Сергей глянул на «дивные резы». Такое ощущение, что ножны с рукоятью собака погрызла. Мелкая.
        - Забирай, если по нраву, - предложил он, протягивая подарок Вещелюбу.
        Но тот даже отшатнулся.
        - Совсем ты дурной, Варт? - воскликнул он. - Это же тебе дар ведунов! Другому от него - беда!
        - С чего так?
        - Ясно же! Если заговорённый, значит, его ни отдать, ни украсть! - убеждённо заявил Вещелюб. - Я такой нож только у нашего княжича видел. Ни у кого больше!
        Уговорил.
        По возвращении Сергей не сунул нож в сундучок под лавкой, а, купив ремешки, приспособил к постоянному ношению.

* * *
        В день испытания ни Сергея, ни Ратшу с Торопом отроками не объявили. Проверка на прочность только начиналась. Однако Вещелюб сообщил кандидатам:
        - На этом испытании выбывало больше, чем на всех остальных.
        - Впрочем, - тут же добавил он, - на самом последнем, воинском, тоже приходилось не кисло. На нём могли и убить.
        «Брат мой троюродный так погиб, Варт», - поведал Вещелюб. Но уточнить, что это за испытание такое, отказался. Ответил уклончиво: мол, по всякому бывает. Как повезёт.
        То есть это Сергей решил тогда, что уклончиво. На самом деле Вещелюб чистую правду сказал. Как повезёт.
        Потому что это испытание и было проверкой воинской удачи будущих воинов. Только удача и оставалась. Все иные умения и достоинства проверялись мирно.
        Но это, последнее, мирным никак нельзя было назвать. Потому что в нём испытывалась главная функция дружинника. Его умение убивать. И не быть убитым.
        Как правило, последним экзаменом для выпускника школы детских было участие в походе, морском или сухопутном. В компании более опытных дружинников. И почти все детские, прошедшие предварительный отбор, в такой поход отправились. В морской. На двух лодьях. В составе малой дружины княжича Турбрида. Все, кроме троих: Ратши, Торопа и, конечно, Сергея.
        Рёрех пообещал подыскать им нечто особенное.
        И подыскал.
        Глава 3
        Умение убивать
        - …Зарезали всех, - удручённо рассказывал старейшина. - Вон они в овраге. Их Девятко нашёл, племяш мой. Волчьи следы увидел, пошёл… И вот.
        Из оврага изрядно тянуло мертвечиной. Убитые лежали там уже не один день, а июнь нынче выдался жаркий. Духарев знал, что в такую погоду в доспехах - как в парилке. Но всё же не так жарко, как в Диком Поле в июльский полдень.
        - Это уже второй раз, как торговый поезд пропадает.
        - Поезд! Скажешь тоже. Три воза с сеном! - фыркнул Бур.
        - Второй? - рыкнул Рёрех. - И ты молчал?
        - Так это… Кто ж знал?
        - Их жизни - на тебе, - жёстко произнёс княжич. - Живи теперь с этим. Мёртвых похоронить по-людски. Варт!
        - Здесь! - бодро отозвался Сергей.
        - Вот тебе и дело под стать. Бери дружков своих, ищите, найдите и убейте всех.
        - А вдруг их там… - начал Тороп, но Сергей его перебил: - Сделаем, княжич.
        Он не собирался упускать шанс.
        - Собачку бы у этих взять? - полуспросил-полупредложил Ратша.
        - Не надо собачки, - вновь вмешался Сергей. - Только переполошит всех. Вон Тороп не хуже собачки след держит. Так, Тороп?
        Детский зарделся от похвалы перед самим княжичем и быстро-быстро закивал.
        Сергей отцепил от седла налуч с луком и тул, укрепил за спиной. Друзья последовали его примеру.
        Сергей погладил Пепла, угостил вынутой из сумы морковкой:
        - За лошадками присмотришь? - спросил он Бура.
        - Присмотрят, - вместо отрока пообещал княжич. - Двигайте.

* * *
        Следопытом у них был Тороп, читавший следы куда лучше Сергея, несмотря на весь жизненный опыт последнего. У паренька талант. И это оказалось кстати, потому что выслеживали они тех, кто собаку съел в умении следы путать и прятать. Причём «съел» качественно, вместе с хвостом. Во всяком случае след от оврага, где нашли тела, потерялся достаточно быстро.
        Однако им удалось найти место, где разбойники напали на людей. И откуда они, собственно, и приволокли трупы. Да и там, на месте, всё спрятать не удалось: слишком много следов. Кровь осталась, и сломанные ветки там, где двое из несчастных пытались удрать в лес.
        И вот с места преступления след уже был заметен. Разбойники шли с грузом. Это даже Сергей смог определить без труда по глубине оставленных отпечатков.
        Надо отметить, ему и его друзьям здорово повезло. Потому что дождь был в день преступления. А после - ни капли.
        Шли разбойники очень аккуратно: след в след. Или наступая на камешки, корешки и прочее твёрдое. А потом ещё и в ручеёк зашли для конспирации. Но с этим решилось просто. Сергей с Ратшей пошли по одной стороне, а Тороп - по другой. И шагов через пятьсот уже Сергей обнаружил место, где тати выбрались на берег. Причём сначала он увидел только один след, небольшой, детский или женский, а уж потом при участии Торопа они обнаружили и остальные.
        - Баба это! - уверенно заявил Тороп, глядя на чёткий отпечаток в прибрежной грязи.
        Баба - это хорошо. Баба чесать по лесу, как мужик-лесовик, не сможет. Так что наверняка притормозит преследуемых.
        Впрочем, радовались они недолго. Часа полтора. Потом след вывел к озеру, где и оборвался. Смеркалось, и погоню решили отложить до утра.
        Поужинали взятым с собой сухпаём. Ночевали на берегу, где ветерок и комаров поменьше. Хотя понятие «поменьше», оно относительное.

* * *
        Утром, с новыми силами двинулись вокруг озера, которое, к счастью, оказалось закрытым. По первому кругу следов не нашёл даже Тороп. А вот на втором Сергей обнаружил очень перспективное местечко: упавшее прямо в воду обхватной ширины дерево. Выйти по нему из воды не представляло сложности. Что, собственно, и сделали разбойники. Доказанный факт, потому что глазастый Ратша заметил на стволе след от верёвки.
        А саму лодку увидел уже Сергей, поскольку глядел не только под ноги, но и вверх. Приличных размеров долблёнка покоилась на развилке ветвей.
        Дальше - дело техники.
        В этот день они тоже до татей не добрались. На шастанье вокруг озера ушло слишком много времени. К тому же время от времени они останавливались, и кто-нибудь залезал на дерево повыше, пытаясь разглядеть дымок. Вдруг разбойники окажутся настолько небрежны?
        Дымка не было. Вокруг на километры расстилалась зелёная крыша леса, кое-где разорванная полянами и зеркалами озёр.
        Не нашли, но беспокойства особого не было. Разве что у Духарева имелось опасение, что женщину убьют. Сергею в прежней жизни так и не удалось отделаться от привычек гуманитарного общества, хотя о своей жизни в двадцатом веке он почти позабыл. А в этой, к добру или к худу, но часть воспоминаний из того времени вернулась. Иногда казалось: тот Серёга Духарев даже ближе ему, нынешнему, чем сановитый и мудрый князь-воевода Сергей.
        Заночевали снова на берегу озера. Заодно помылись и одежду постирали. Собаки у татей не было, но по жаркому времени побегаешь день-другой - и даже человеческому носу хватит.
        Опять-таки искупаться в тёплой водичке - одно удовольствие. Сергей не упускал случая подтянуть навыки плавания. Когда-то он плавал изрядно. Не хуже нурмана. Нынешнее тело ни мускулатуры нужной, ни навыков не имело. Надо тренировать.
        Глядя на его старания вспомнить стиль «баттерфляй», друзья тоже принялись брызгаться и плескаться. И Сергей в очередной раз осознал: какие они ещё мальчишки! Обученные, сильные… Но тринадцать лет - это тринадцать лет.
        К сухпайку добавили рыбки. Сырой, поскольку огня не разводили, но всё равно вкусно.

* * *
        Погода стояла по-прежнему прекрасная. Редкие облачка, листва шелестит, птички чирикают, мелкое зверьё в траве и кустиках шуршит. Богатые тут леса. И на дичь, и сами по себе. Деревья в небо уходят, дубы попадаются - в десять обхватов. А иные потоньше, но зато безупречно прямые. Любой нурманский корабел за такие деревья горстью серебро отсыпал. Идеальный киль для боевого корабля. Но, поди, их отсюда вывезли. Впрочем, и поближе можно найти.
        Сергей шёл замыкающим. Быстро шёл, но ноги на землю опускались мягко, сами находя, куда ступить, чтоб ни шороха, ни хруста. Тело проскальзывало меж ветвей, не задев. Даже неудобный длинный лук ни за что не цеплялся.
        Вдруг вспомнилось, как когда-то учил его старый Рёрех. Учил ходить, бегать, землю чувствовать по-звериному. Тогда ему пришлось непросто. Сейчас же всё выходило само собой. Вообще всё само собой выходило: слушать и слышать, ловить периферийным зрением любое движение: взлетевшую пичужку, шмыгнувшую вниз по стволу белку. Вдыхаемый воздух тоже приносил море информации: летний лес пах густо и разнообразно.
        Но запах, который он поймал, в лесную гамму не вписывался. И почуял его не он один.
        Тороп встал как вкопанный.
        - Дым… - шепнул он подтянувшимся друзьям.
        Они синхронно кивнули.
        Кажется, нашли.
        Теперь - луки из чехлов и утроенная осторожность.
        Сергею идти первым. Потому что из троих он - самый опасный. А след больше искать не надо: рядом с лагерем разбойники его не прятали.
        Стоп!
        А если это специально?
        Сергей поднял правую руку - ладонью назад. Стоп.
        - По следу не пойдём, - сказал он остальным.
        - Почему? - спросил Тороп.
        - Заметный слишком. Может, нарочно оставили.
        - Зачем?
        - А затем, чтобы на нём сторожа посадить, - ответил Ратша и поглядел на Сергея. Так ли?
        Тот кивнул. Именно так.
        Дымом пахло довольно сильно, несмотря на безветренную погоду.
        - Я залезу? - предложил Тороп, указав на дерево повыше.
        - Нет. Откроешься.
        Самого Торопа вряд ли заметят, но спугнутую белку или сороку - запросто. А такого лесовик не упустит.
        «Обходим справа», - показал Сергей, потому что слева ощутимо пахло водой. Надо думать, там очередное озеро. Тоже хорошо. В эту сторону не побегут.
        На то, чтобы тихо обогнуть разбойничью стоянку, понадобилось минут тридцать. Потом, уже совсем аккуратно, от ствола к стволу, замирая через каждые несколько секунд, подошли к цели вплотную и наконец-то увидели лагерь.
        Выглядел тот скромно. Три шалаша, сложенные кое- как, но неплохо замаскированные. И да, озеро. Шагах в сорока примерно. Берег, похоже, сухой, удобный.
        Хорошее место. Вода рядом, а сам лагерь - под лесной сенью. Даже не на поляне, а меж нескольких матёрых дубов. А посерёдке - не уступающий им возрастом вяз. Да ещё и малинник вокруг довольно высокий. Есть чем кипяточек заправить и от лишних глаз костёр укроет. Очень полезно. Особенно ночью.
        Костёр был устроен в ямке, выкопанной под этим самым вязом. Очень продуманный источник огня. И топливо правильное. Дыма практически нет, а тот, что есть, как раз в ветвях и теряется. Издали не заметишь.
        У костра возилась баба в порядком обтрепавшейся одёжке с фингалом в полщеки. Вид у бабы был грустный, но шевелилась проворно. Нанизывала что-то на палочки-шампуры. Над костром был подвешен помятый закопчённый котёл литров на шесть-семь. Над ним поднимался парок.
        Чуть поодаль, на пенёчке, восседал мужик, которого вполне можно было принять за охотника. И делом он занимался подходящим. Прилаживал оперенье к новой стреле.
        Но охотником он не был, потому что рядом, прямо на камне, лежали ещё три стрелы, а обмотанный потемневшей от времени берестой лук с неснятой тетивой был прислонён к пеньку. Нормальный охотник давно бы тетиву с лука снял, дал древку отдохнуть.
        - Бьём? - шепнул Тороп.
        - Нельзя, - мотнул головой Ратша. - Он же не один? Сколько их там, в шалашах?
        - И не только в шалашах, - прошептал Сергей. - Я ещё у тропы кого-нибудь посадил бы.
        - Пойду поищу? - предложил Тороп.
        - Обедать сядут - сам вылезет, - ответил Сергей. - Сидим, ждём.
        И они ждали.
        Разбойник на камешке закончил стрелу и занялся следующей: перебирал разделённые вдоль прутки в поисках походящей пары.
        Из одного из шалашей вылез мужик. Босой, в исподних портках, всклоченный.
        Подошёл к костру, понюхал, отвесил бабе подзатыльник, от которого та едва не нырнула носом в котёл, захохотал и побрёл к озеру. Слышно было, как он плюхнулся и поплыл.
        Баба сняла с костра котёл, попробовала. Потом уложила шампурчики на камни над углями.
        - Есть хочется, - прошептал Тороп.
        Ратша ничего не сказал, но слюну сглотнул.
        Сергей сунул руку в мешок, достал горсть сушёных яблок, разделил на три части. Две дал парням, третью засыпал в рот и принялся медленно и осторожно пережёвывать.
        Вернулся купальщик. Отнял у бабы ложку, попробовал варево и крикнул:
        - Жрать, засони!
        На зов из шалашей вылезло четверо. С ложками. Изготовитель стрел отложил работу и тоже подсел к костру.
        Они уселись вокруг котла и принялись за еду.
        Бабу не пригласили.
        - Вишь, нет у тропы никого, - прошептал Тороп.
        И тут же, словно услыхав его, один из разбойников поднялся, накидал в миску варева и убрёл как раз в сторону тропы.
        Вернулся через минуту и без миски.
        - Вот теперь иди и высмотри этого сторожа, - велел Сергей.
        - Нашёл, - сообщил Тороп, возвратившись. - К кустах засел. Жрёт.
        - Покажи где.
        Всё верно. Разбойник жрал. Наворачивал из миски, отложив в сторону лук и копьецо.
        Лёгкая добыча.
        Сергей обошёл его сзади, не потревожив. Пробраться через кустарник было бы невозможно, если бы разбойник сам не устроил в нём прогалину.
        Зашёл со спины, порадовался, что злодей сидит и тянуться не надо, и одним движением ножа вскрыл горло.
        Вот и всё. Его первое убийство в этом мире. Когда от стрелы - не в счёт. Там чужую смерть, считай, и не чувствуешь.
        Разбойник ещё булькал и бился в агонии. И Тороп, успевший подхватить миску с недоеденной кашей, уже жрал его пайку. Честно отъел треть, остальное - товарищам.
        Они вернулись к старой лёжке.
        На поляне ничего не изменилось. Ну разве что разбойники теперь лопали то, что на шампурчиках. По запаху - рыбу. А баба доскребала остатки из котла. Свою долю.
        - Мой - тот, что стрелы делал, и тот, что купался, - прошептал Сергей, вынимая оружие из налуча и втыкая в землю пяток стрел.
        Ратша с Торопом тоже разобрали цели.
        - Бей, - вполголоса скомандовал Сергей.
        Все трое вскочили и выстрелили разом.
        Сидевшему к нему спиной стрелоделателю Сергей попал в шею. Купальщику - в правое плечо. А когда тот вскочил с воплем - в колено. Вот тут он завопил по-настоящему. И свалился.
        Ратша тоже отстрелялся отменно. Две стрелы - два покойника.
        А вот Тороп сплоховал. Помедлил со вторым выстрелом, и злодей успел укрыться. Шмыгнул за дерево.
        Сергей убрал лук.
        - Я сейчас туда выйду, - сказал он. - А вы его с боков обходите. Если что - бейте.
        - А ну как он тебя побьёт? - усомнился Тороп.
        - Это вряд ли. Это ж смерд. Да вы его убьёте раньше, если что.
        И, перебравшись через валежник, выбрался на полянку.
        Меча не вынимал. Рассчитывал: увидит разбойник мальчишку с пустыми руками, может, и сам вылезет.
        Баба ничком лежала на земле и поскуливала. Вкусно пахло жареной рыбкой.
        План оправдался. Увидав, что противник его - мальчишка, последний разбойник убегать не стал. Выбрался из-за дерева, выдернул вбитый в колоду топор и, перебрасывая его из руки в руку, двинулся на Сергея.
        - Ну, щенок, я тебе… - начал он.
        И замер, раззявивши рот, когда из груди его выглянуло узкое жало стрелы.
        «Дурак, - подумал Сергей. - Мог бы и сообразить, что я не один».
        Топор упал. Чуть позже упал и разбойник.
        - Шалаши проверь, - велел Сергей Торопу. - Добычу поищи.
        Взял с костра прут с не успевшей подгореть рыбкой.
        А ничего так. Но солька бы не помешала.
        Так, с рыбкой, он и подошёл к разбойнику, которого подранил.
        Тот уже успел отползти метров на двадцать. Шустрый.
        Духарев ухватил татя за подстреленную руку (разбойник взвыл) и, поднатужась, перевернул на спину.
        - Далеко собрался? - спросил он.
        - Ты кто? - разбойник изумлённо уставился на тринадцатилетнего пацана.
        - Я - дружинник князя Стемида, - ответил Сергей. - А ещё - твоя смерть. Хорошая или плохая, от тебя зависит. Эй, Тороп, нашёл что-нибудь?
        - Не-а! Барахло только!
        - Ну что скажешь, недобрый человек? Куда награбленное заховали?
        - Облезешь, щенок! Ничего не скажу!
        - Это ты зря, - заметил Сергей.
        - А что ты мне сделаешь, щенок княжий?
        «Храбрится, - понял Сергей. - Очень ему страшно».
        Очень страшно, когда ты беспомощен и в полной власти недругов.
        Сергей доел последний кусочек с прута, присел и поднёс опалённый кончик к разбойникову глазу.
        - Сначала один, потом второй, - пообещал он. - Потом ещё что-нибудь тебе отрежу. Ненужное.
        Специалисты советовали не угрожать, а сразу глаз выколоть. Так убедительнее. Но Сергею всегда претило мучить беспомощных. Даже таких негодяев. Нет, он мог бы… Но лучше - без этого.
        Разбойник внезапно выбросил руку и попытался схватить прут.
        Не успел.
        - Ну, как знаешь, - произнёс Сергей, вынимая нож, на котором ещё осталась кровь зарезанного разбойника, и резким ударом пробил татю здоровую руку.
        Потом выдернул у него из порток гашник и перетянул руку повыше вспоротого бицепса.
        - Разговор у нас, чувствую, долгий выйдет, - сказал он. - Обидно будет, если помрёшь раньше ночи. А вообще дурень ты. - Голос Сергея неожиданно дал петуха, но разбойник вряд ли это заметил. Он лишь пялился расширенными от боли и ужаса глазами.
        - Мёртвому богатства ни к чему, - рассудительно и спокойно продолжал Сергей, отлично зная, что эта рассудительность пугает больше угроз и криков. - Сказал бы - и я б тебя сразу за Кромку. И похоронил бы даже. А так сожрут тебя волки, а душа будет вечно вокруг косточек скитаться. И это при том, что ты всё равно всё скажешь. И знаешь что? Не стану я тебе глаза выкалывать пока. Хочу, чтоб видел, что я делать буду.
        На Сергея упала тень. Подошли Тороп с Ратшей. Стояли, слушали. На лицах у обоих - жадное внимание.
        - Ратша, воды принеси, - велел Сергей. - Отливать, когда сомлеет. А ты, Тороп, топорик в угли сунь. Калёное железо хорошо раны прижигает. А потом портки с него стащите.
        - Я скажу, скажу! - сломался разбойник. - Только помни: ты обещал быстро, а потом похоронить.
        - Обещал - сделаю, - подтвердил Сергей. - Перуном клянусь. Давай, говори.

* * *
        - Слышь, Варт, а ты раньше, до сегодня, людей убивал? - спросил Тороп, когда они закидали землёй тело добитого разбойника.
        - Убивал, - спокойно ответил Сергей.
        - А пытал?
        - Нет. Но видел, как пытают. Хорошего мало. Особенно если пытают тебя. Давай-ка вытащи их бабу из шалаша. Татям угождала, пусть и для нас постарается.
        - Имать её будем? - оживился Тороп.
        - Силком? Окстись! Мы ж вои княжьи, а не злодеи. Пусть пожрать нам сделает, а мы пока добычу разберём. Может, что стоящее попадётся.
        - А если попадётся, куда это? Княжичу отдать?
        - Зачем? - удивился Сергей. - Меж собой поделим. Что с боя взято, то свято, не знаешь, что ли?
        - Так я ведь в бою и не бывал ни разу, - сказал Тороп. - Откуда ж мне знать?
        - Уже бывал. И теперь знаешь. Давай бабу тащи. Рыбка у неё знатная получается.

* * *
        - Тебе, - сказал Сергей протягивая Рёреху серебряный браслет с лосиными головами в четверть гривны весом, самую дорогую вещь, что нашлась в трофеях. - Прими от нас, княже, не откажи!
        Право правом, но жадничать всё равно не стоит.
        - Благодарю. - Рёрех поочерёдно кивнул всем троим.
        Браслет этот для него - мелочь. А вот уважение - нет.
        - Дело вы сделали, - сказал Рёрех. - И сделали так, как надо. Я вас испытал и нашёл достойными. Но слово не за мной, а за князем.
        Трое разом кивнули. Это понятно.
        Есть испытание страхом. Это они прошли.
        Есть испытание терпением к голоду и боли. Тоже вытерпели.
        Испытание умением: показать, как владеешь воинскими искусствами, как умеешь прятаться и отыскивать, держать строй, управлять конём или лодкой. А ещё выстоять двести ударов спокойного сердца в бою против двух отроков, которые бились пусть и не в полную силу, но особо не жалели. Ратше это не особо трудно далось, а вот Тороп по краешку прошёл. Но - прошёл.
        Ещё испытание знанием: ответить на разные каверзные вопросы, показать, что знаешь досконально Варяжскую Правду и что сможешь, например, при нужде залатать тяжёлый лодейный парус.
        Последние два экзамена Сергею сдавать не пришлось. Рёрех сказал: этому не надо.
        И после всего - испытание делом.
        Кто сдюжил, тому можно в дружину. Отроком. Справится.
        Но «можно», не значит «принят».
        Хочет ли вождь воина в дружину, только он, вождь, и решает. Может опоясанного гридня завернуть, не то что детского. Мало ли что экзамены сданы «на отлично». Собеседования не прошёл - свободен. Посмотрит на кандидата Стемид и скажет: не люб.
        И - до свидания.
        Ищи другого батьку.
        С детскими такого вроде бы случиться не должно. Они же вроде как свои.
        Но бывает, что и своего в род не принимают.
        Не признал отец собственного сына - и нет ему в род пути. И унесут младенца в лес. Вроде как на божий суд. Уберегут ребёнка боги от зверья и нелюдей, будет жить. Но - вряд ли, особенно зимой.
        У варягов, правда, такого обычая не было. Им от лишних ртов избавляться ни к чему. Чай не бедствуют.
        А вот кандидата в дружину князь отвергнуть может. Более того, считалось, что даже не он решает, кого взять, кого нет. Есть кое-кто повыше варяжского князя. Сам Перун, чьим верховным жрецом и является варяжский вождь.
        Никто из детских по поводу собеседования у князя не парился. Даже те, кто не от природных варягов происходил.
        А вот Сергею было беспокойно.
        Он ведь понимал: не всё у него гладко с «биографией». Может, поэтому Рёрех и устроил им особенную проверку? Дал возможность набрать лишние бонусы, чтобы Стемид меньше заморачивался сомнительным происхождением детского Варта?
        Нет, если даже Стемид Сергея и завернёт, тот всё равно не пропадёт, это понятно. Он теперь не мальчишка, которого нурманы в рабство взяли. Постоять за себя сможет.
        Но то будет окольный и долгий путь к той славе, которую он ищет. Прямой же - здесь, с варягами. И с Рёрехом.
        Ну да что заранее печалиться? Выкрутится Сергей как-нибудь. Тем более что вторая легенда собственного «происхождения» уже готова. Вдруг она покажется Стемиду более достоверной, чем версия «сына купца с юга»?
        Глава 4
        «Твой человек, тебе - решать»
        Главный праздник тёплого времени, день летнего солнцестояния, княжич Рёрех собрался встречать в стольном граде беловодского княжества. Вместе с родней. И с дружиной, как водится. А в состав последней, правда, пока только на правах кандидатов вошли Сергей, Ратша и Тороп.
        В столице беловодского княжества Сергей бывал не раз. В прошлой жизни. Тогда город не показался Сергею чем-то выдающимся. Уступал и Полоцку, и Смоленску, не говоря уже о Новгороде и Киеве. Но стоял хорошо. На возвышенности. С одной стороны - река, с другой - озеро. Вал невелик, ров неглубок, стены не особо высоки, но высоких и не надо. Крепость этого града не в стенах, а в воинах.
        Вот у Новгорода и стены повыше, и народу побольше, а жить там всё равно опаснее, чем здесь. Пусть стольный град белозерского князя и поменьше Нового Города, но смотрится ничуть не хуже. И уж точно не беднее. Хижин здесь не наблюдалось, даже посадские дворы выглядели очень солидно. И люди. И корабли на озере. Сергей прикинул: одних только боевых лодий - больше двух десятков. Из них три - Рёреховы. Две сравнительно небольшие: на двенадцать румов, если пользоваться нурманской терминологией, и одна - большая. На двадцать. Собственно, это и не лодья, а солидный драккар свейской сборки с гордым словенским именем «Живущий боем», а покороче - «Боец». Сергей уже знал, что этот красавец не за серебро куплен, а взят трофеем пару лет назад.
        К берегу подходили на вёслах, красиво. С чётким разворотом и таким мягким подходом к причалу, что можно было бы и без кранцев обойтись.
        Сергей тоже покрасовался. При подходе побегал по вёслам. Раньше не получалось, а теперь в хорошую погоду - запросто. После визита к Избору и полной кошмаров ночи проблемы с равновесием необьяснимым образом пропали.
        Бегал не один Сергей. Половина экипажа так поразвлеклась. Дружина у княжича беловодского - из молодых по большей части. Удалью ещё не нахвастались.
        Как причалили, развлечения молодежи закончились.
        Руководство отбыло в Детинец, старшие отправились отдыхать и развлекаться, а младшие, в число которых, естественно, вошли и Сергей с приятелями, были отданы кормчему для хозработ. Мелкий ремонт, приборка, подгрузка-разгрузка…
        Впрочем, этой полезной деятельностью Сергей занимался недолго. Где-то через часик явился посыл от Стемида. Князь требовал детского Варта к себе. Причём немедленно. Сергею даже переодеться в «парадку» не дали. Как был в рубахе, так и отправился. Только умыться успел да пояс с мечом прицепить.

* * *
        - Купеческий сын, значит?
        Сергей промолчал. Этого следовало ожидать. Юг - он далёк, но не так уж недоступен. Подкорректированная версия о «сыне тмутараканского (вернее, самкерцского) купца» невысокого полёта проверки не выдержала. Количество торговых гостей из тех краёв, посещавших варяжское княжество, было небольшим (тем более - словенского происхождения), но года оказалось более чем достаточно, чтобы проверить легенду номер раз и убедиться, что она - ложь.
        - И кто же ты, мой будущий отрок Варт?
        Прозвучало оптимистично.
        Сергей выдавил, будто нехотя:
        - Прости, княже. Не могу сказать. Но тебе я не враг.
        - Боишься сказать? - нахмурился Стемид.
        Сергей покачал головой.
        - Могу принять на себя любую твою клятву, - заявил Стемид.
        - Не можешь, княже. То не моя клятва.
        Этот вопрос Сергей продумал заранее. Есть такая фишка: когда Глава рода клянется сразу за всех. Да, из рода можно выйти или даже сменить его. Но и тогда отказ от клятвы, данной, например, отцом за сына, будет подставой. Для отца. Потому что не уследил, не воспитал как следует. Даже если отец умер, ничего не меняется.
        В общем, Сергей предположил, что ему достаточно намекнуть, и Стемид додумает остальное. Если захочет. Что не факт. Может и рассердиться. Князья, они такие. Не любят, когда собственные подчинённые недоговаривают.
        Стемид не разгневался. Хороший признак.
        - Я буду верен тебе, княже! - с жаром воскликнул Сергей. - Перуном клянусь! Нет больше у меня родни среди живых!
        - Он не лжёт, - уронил Рёрех.
        - Сам вижу, - проворчал Стемид. - Настоящее имя своё назови.
        - Варт - моё настоящее имя. - Сергей изобразил колебание, а потом добавил: - Настоящее, но малое. Полное же - Вартислав.
        Отец и сын переглянулись. Да. Сыну смерда такое имя точно не дадут.
        - Вартислав, значит… А племени какого? Ободрит? Лехит? Моравлянин?
        - Прости вновь, княже. Не могу сказать.
        - Думаешь, я тогда догадаюсь, кто твой отец?
        Сергей уставился на носки собственных сапог. Не ответил.
        - Иди прочь!
        Сергей остался на месте. Потом очень медленно, словно переламывая себя, встал на колено. На одно:
        - Позволь служить тебе, - тихо проговорил он.
        На сей раз молчание длилось куда больше минуты.
        И нарушил его Стемид:
        - Добро, - рыкнул он. - Позволяю. А теперь вон с глаз моих!

* * *
        - Ты же не собирался его выгонять, отец? - спросил Рёрех, когда осчастливленный Варт убежал.
        - Не собирался. Как думаешь, чьих он?
        - Думаю, моравлянин. А может, и лехит. Но отец его точно не купцом был.
        - Так и есть, - согласился Стемид. - Глядит так, будто он князь, а не я.
        - Есть такое, - не стал спорить Рёрех. - Но Избор заверил: он нас за родню считает. Не предаст.
        - Твой человек, - сказал Стемид. - Тебе решать. В дружину я его возьму. Дальше - сам.

* * *
        Лето - уже хорошо.
        Праздник… Праздник - это вообще здорово! Для всех. Для молодых - особенно. А если ты ещё и дружинник - вообще неописуемо.
        - Варт! Мы - княжьи отроки! Ты это видишь, видишь? - Тороп то хлопал себя по шитому серебром поясу, то тряс тонкой серебряной гривной, украсившей шею. - Я - княжий отрок! Я!
        - А угомонись ты! - пихнул его в бок Ратша. - Вишь, смотрят на нас. На тебя, дурня.
        Они стояли посреди княжьего двора, и на них действительно смотрели. Но - по-доброму. Даже матёрые гридни улыбались в усы. Помнили, какими были сами. Такое разве забудешь?
        - Жрать хочу, - сказал Ратша.
        Он тоже радовался. Но, будучи природным варягом, полагал, что щенячье ликование ему не подобает. Потомственному воину надо держаться строго. С достоинством.
        - Столы ещё нескоро накроют, - заметил Сергей.
        Он тоже был рад. Всё вышло удачно. Стемид не вытолкал из варягов взашей.
        Впрочем, Сергей понимал и то, что место в дружине - лишь первая ступенька на длинной-длинной лестнице. Вдобавок его нет-нет, да и колола иглой в сердце тоска по тому, что осталось в той жизни. Семья, друзья… Понятно, что они ещё не родились. Но всё равно.
        - А давайте на кухню, - предложил Ратша. - Мы ж теперь в дружине. Дадут пожрать чё-нить.
        - Дадут, дадут!
        Рёрех подошел неслышно.
        - Что невесел, отроч? - Княжич потрепал Сергея по голове. - О чём задумался?
        - Родню вспомнил, - честно ответил Сергей.
        Рёрех зацепил пальцем его подбородок, заставив поднять голову, глянул в очи:
        - Мы теперь твоя родня, Вартислав, - произнёс он негромко. - Ты - наш. В любой беде за тебя встанем.
        - А я - за вас, - так же негромко ответил Сергей. - Я не подведу тебя, Рёрех.

* * *
        Потом они втроём, Сергей, Тороп и Ратша, слонялись по городу. Важничали. Отроки княжьи как-никак.
        Особенно гордился Тороп. Сын смерда-охотника, пробившийся в воины. Ему и впрямь было чем гордиться.
        В светлых северных сумерках Сергей и Тороп вдвоём (Ратша «потерялся» пару часов назад с какой-то девкой), сидя на деревянных досках причала, пили поочерёдно медовуху из глиняного кувшина и мечтали о будущем. Вернее, Тороп мечтал. Вслух. О том, как когда-нибудь станет гриднем, а может, даже десятником. А может, даже кормчим на боевой лодье, вроде той, что покачивается рядом. Мечтал о победах, славе, власти, прекрасных жёнах, сильных сыновьях, которых научит всему и сам будет водить в бой…
        Грандиозные мечты для парня, которому ещё не исполнилось и шестнадцати… И такие смешные - для Сергея Духарева, который когда-то был и князем, и византийским спафарием, и ещё много кем в той, прежней жизни, где у него были такая слава и такая власть, которые отрок Тороп даже представить не мог бы…
        В общем, мечтать Сергею Духареву было не о чем. Зато впереди у него была жизнь. Увлекательная, неизведанная, настоящая.
        Разве этого мало?
        Вечер был хорош. А вот утро…
        Глава 5
        Сергей защищает слабого друга и приобретает сильного врага
        - Эй, смерд! Бегом оттащи эти мешки в кузницу!
        Ничего необычного в данной фразе не было. Тем более что произнёс её княжий дружинник, который только что снял вышеупомянутые мешки со спины заводной лошади.
        Проблема была в том, что обратился он с ней к Торопу.
        И его, наверное, можно было понять, потому что на свежеиспечённом отроке не было никаких свидетельств его статуса. Ни пояса, ни меча. Даже гривну он снял, потому что он же не на битву собрался, а коня в озере купать.
        И ничего бы не случилось, если бы Тороп повёл себя правильно. То есть назвался бы и потребовал извинений. И наверняка бы их получил. Но в голове юного отрока что-то переклинило. Он стремглав бросился обратно в казарму.
        - Тороп! Ты чего как в жопку ужаленный? - изумился Ратша, увидав, как влетевший в спальное помещение друг хватает со стойки меч и так же стремительно бросается на выход.
        Сергей ничего не сказал. Хапнул боевой пояс и - следом.
        Чуйка подсказала: нехорошее может случиться.
        Не успел. Выскочил на крыльцо и увидел, как Тороп с обнажённым мечом кидается на какого-то бойца раза в полтора крупнее, чем бывший детский.
        А тот… Тот отреагировал на уровне мастера. Ушёл от первого удара с лёгкостью, чётко, без суеты извлек из ножен меч, дождался второй атаки… которую пресёк безжалостно и эффективно.
        Короткое стремительное движение - и меч Торопа падает наземь. Пинок в живот - и наземь летит уже Тороп.
        - Ты взбесился, смерд? - ставя Торопу ногу на грудь, интересуется незнакомый Сергею дружинник. Меч у него в руке. Остриё глядит Торопу в лицо. Дружинник улыбается. И улыбочка такая… характерная. Словно он выбирает: какой глаз выколоть раненому? Левый или правый?
        Тороп молчит.
        - Оставь его!
        Дружинник глядит на Сергея. Этак сверху вниз. И не только благодаря росту.
        Не отвечает. На вид - слегка за двадцать. Разводы пота на не слишком чистом лице. Надо думать, умыться с дороги не успел. Светлые усы бегут от кривящихся в усмешке губ к раздвоенному подбородку. Варяг, значит. Гривна на шее тонкая, зато золотая. Гридень?
        Сергей покосился на алое пятно, расползающееся от руки Торопа. Кровотечение сильное. Счёт идёт на минуты. И незнакомый гридень, сука, тоже это знает.
        У Сергея в руке пояс с мечом. Сам он - в рубахе и босиком. Но серебряная княжья гривна видна хорошо. И серебряный браслет на руке. Так что этот гад наверняка сообразил, что Сергей тоже дружинник. И по ухмылке гадской нетрудно догадаться, чего он ждёт. Ещё одного нападения! С тем же результатом.
        Драться с ним у Сергея нет ни малейшего желания. Класс пока не тот. Тем более - босым и без защиты. Но выбора нет. Если они постоят так ещё минуту-другую, Торопу конец.
        Сергей роняет пояс наземь. Меч уже в руке.
        - Гест! Варт! Мечи убрать! Оба!
        Геллир. Нурман, подаривший браслет, что у Сергея на руке. Якобы за преподанную сыну науку. Но, скорее всего, чтобы сохранить лицо.
        Надо же. Запомнил, как Сергея зовут.
        С ярлом - ещё пятеро. Лица у двоих знакомые. Бойцы из хирда Геллира. Этот Гест, надо полагать, из той же команды, хотя на скандинава не похож.
        Сергей шагнул назад, положил меч на брошенный наземь боевой пояс.
        Выдохнул. Умирать не придётся.
        Незнакомый дружинник стёр пальцами кровь с кончика клинка и вернул его в ножны.
        - Велел глупому смерду мешки с добычей в кузню отнести, а он на меня - с мечом. Совсем дурной, что ли? - Дружинник пожал плечами.
        - Он не смерд! - крикнул подоспевший Ратша. - Он отрок княжий!
        - Ногу с него убери, - сказал Сергей, шагнул вперёд, снимая ремешок, которым был подвязан рукав его рубахи.
        Точно, артерия задета.
        Сергей накинул ремешок поверх рубахи Торопа, затянул изо всех сил. Жгут помог. Кровь перестала хлестать, только сочилась тихонько.
        Теперь можно осмотреть рану…
        Выглядит хреново. Порез глубокий и место нехорошее.
        - Что ж ты так, братишка?… Зачем же ты так?… Ну ничего. За одного битого двух небитых дают. Заживёт - ещё сильнее станешь.
        - Правда? - с надеждой переспросил Тороп.
        - Зачем мне тебя обманывать?
        Сергей соврал. Ран он в прежней жизни навидался всяких. Таких - тоже. Сегодня Тороп последний раз держал меч в правой руке.
        Сергей выпрямился.
        - Отрок, да? - спросил Геллир у Сергея.
        - Отрок, - подтвердил Сергей. - Вчера в дружину приняли.
        - Гест, зачем ты назвал отрока смердом?
        - Так откуда мне знать, ярл, что он - княжий отрок? - проворчал тот. - Меча при нём не было. Сам не обозвался. Это он потом с мечом выскочил. И сразу рубить, дурень такой! А что мне было делать?
        - Он сам на тебя напал? - уточнил Геллир.
        - Ага!
        - Кто это видел? - И посмотрел на Сергея.
        - Я видел, - нехотя признался тот. - Тороп ударил первым. Обиделся он сильно.
        - Не повезло. - Геллир успокоился. - Гест, твоё слово.
        - Я не в обиде, - сказал дружинник.
        Сергей открыл рот… И закрыл.
        Формально этот Гест прав. На него напали. Он защитился. А что Тороп теперь калека, так сам виноват.
        Вроде всё правильно. Но - несправедливо.
        Вокруг уже собралась небольшая толпа. Дружинники, дворня.
        Подошёл и Рёрих.
        - Здравия, Геллир-ярл! Что это?
        Сергею сразу стало спокойнее. Но не легче.
        - Вот этот с мечом напал на моего воина. - Геллир кивнул на Торопа, который уже не лежал, а сидел на земле. Разглядывал рану на руке. - Мой воин его обезоружил. Это всё.
        - Этот напал на него? - Скепсис в голосе Рёреха ощущался очень явственно. - Почему?
        - Он назвал его смердом! - влез Ратша.
        Рёрех глянул на парня так, что тот покраснел и попятился.
        - Это не было оскорблением, - спокойно сказал Геллир. - Малой был без оружия, без всего, только в рубахе и портках. Смерд и смерд.
        - Не одежда и оружие делают воина воином! - не выдержал Сергей.
        - Верно сказал! - одобрил Геллир. - Вот тебя, Варт, даже когда ты босиком, за смерда не принять. А этот, не сказав ни слова, наутёк.
        - Он за мечом бегал! - снова влез Ратша.
        Кто-то засмеялся.
        Рёрех нахмурился.
        Сергей его понимал. Тороп вёл себя по-идиотски. Воин, которому приходится бегать за оружием…
        Так. Стемид. Очень вовремя, блин!
        - Этот малый напал на моего хирдмана, - по-нурмански, обращаясь непосредственно к князю, заявил Геллир. - У моего хирдмана претензий нет.
        Неудачное начало.
        - Вообще-то Гест - мой хирдман, - тоже по-нурмански проворчал Стемид. - Как и ты - мой хёвдинг, ярл.
        - Так и есть, - охотно подтвердил Геллир. - Хочешь взять с этого верегельд[10 - Вергельд (вергельд) - денежная компенсация за преступление.] за нападение на хускарла? Ты - в своём праве. Но не думаю, что у этого есть чем заплатить.
        - Варт, насколько серьёзно ранен Тороп? - вполголоса спросил Рёрех.
        - Думаю, меч в руку ему больше не взять, - тоже вполголоса ответил Сергей. И громче: - Позволь мне сказать, княже! Я видел, что было.
        - Говори! - разрешил Стемид.
        - Этот воин, - Сергей показал на Геста, - мог принять отрока Торопа за смерда. В это поверить легко.
        - Если кто-то летает, как утка, крякает, как утка, и зажаренный на вкус - точно как утка, то это утка и есть! - весело заявил Геллир.
        Судя по всему, настроение у ярла замечательное. Что ж, Сергей попытается это изменить. Может, он ещё не умеет сейчас сражаться так же умело, как раньше. Но опыт подобных диспутов у него больше, чем у любого из матёрых воинов.
        - Принял за смерда, да, - признал Сергей. - Но обратился к нему не как к свободному человеку, а как к холопу. Что ты сказал отроку, Гест, повтори нам.
        Во взгляде, который Гест бросил на своего ярла, читалось:
        «Это он - серьёзно? Мелкий шкет дает указание МНЕ?»
        - Отвечай! - вмешался князь.
        Видно было: ему интересно, к чему клонит Сергей.
        - Я велел ему отнести мешки в кузню, - сказал Гест. - Что в этом такого?
        - Что ты ему сказал в точности? - потребовал Сергей.
        - То и сказал.
        - Я помню, что он сказал! - влез кто-то из дворни. - Я слышал! Он сказал: «Бегом тащи мешки в кузню!»
        - Так? - уточнил Сергей.
        - Да, - не подозревая подвоха, подтвердил Гест.
        - То есть ты видел, что перед тобой - свободный человек, но всё равно обратился к нему как к холопу. Причём своему собственному холопу.
        - Так тут же все люди - княжьи, - сказал Гест. - Добыча у меня в мешках - тоже княжья. И кузня - княжья. Неудивительно, что я ему приказал отнести мешки!
        - То есть ты знал, что перед тобой - княжий человек? - вновь уточнил Сергей.
        - Так видно же, что не пришлый.
        - И когда он прибежал с мечом и напал на тебя, ты уже знал, что он - княжий человек?
        Гест задумался ненадолго… И опять подтвердил:
        - Ну, знал. И что с того, что он - княжий? Дать ему себя зарубить, что ли?
        Зрители одобрительно заворчали. Сейчас они были явно на стороне Геста. Но это ненадолго.
        - Ты испугался, что тебя зарубит смерд с мечом? - повысил голос Сергей. - Я восхищён твоей осторожностью!
        Вот теперь засмеялись многие. Даже князь улыбнулся.
        Гест рассердился. И насторожился:
        - Я не испугался, - возразил он. - К тому же этот, - кивок на Торопа, - управлялся с мечом не так уж плохо. Похуже меня, понятно, - тут же добавил он самодовольно, - но получше смерда.
        - То есть, когда он напал, ты, как настоящий воин, сразу увидел, что Тороп умеет обращаться с мечом и сообразил, что он - не смерд?
        - Да не особо он умел. Так, немного. Я знавал тех, кто управлялся с железом куда лучше, но я всё равно их убил! - заявил Гест с гордостью.
        - Его ты тоже хотел убить, верно? - спросил Сергей.
        - Я - воин. Мне нравится убивать! - с искренней улыбкой сообщил Гест.
        - Но он же не убил этого отрока! - вмешался Геллир, который заподозрил неладное.
        - Только потому, что вмешался ты, Геллир-ярл! - тут же отреагировал Сергей. - Гест вскрыл отроку Торопу жилу на руке, прижал его к земле и, угрожая мечом, не позволял шевелиться. Я думаю, он ждал, пока отрок истечёт кровью и умрёт.
        - Но этого не случилось! - вновь вмешался Геллир. - Значит, и говорить не о чём!
        - Этого не случилось, да, - кивнул Сергей. - Но не потому, что этого не хотел хирдман Гест.
        Сергей сознательно назвал Грума нурманским словом «хирдман», а не гриднем. Ведь большая часть людей, что собрались вокруг и сейчас очень внимательно слушали Сергея, были варягами.
        - Но раз отрок жив, обвинять Геста в намерении убить княжьего отрока будет неправильно, - сказал Сергей. - Однако мне кажется: хирдман Гест, несомненно, опытный и умелый воин…
        Гест опять самодовольно ухмыльнулся. Зря.
        - …Умелый и опытный воин мог бы управиться с отроком Торопом, который и отроком стал только вчера, не калеча его. Я видел их схватку. И я в этом уверен. И любой, кто посмотрит сначала на хирдмана Геста, а потом на отрока Торопа, который больше никогда не сможет взять в руку меч… - «Прости, друг, что я всё-таки произнёс это», - мысленно добавил Сергей, - тоже в этом не усомнится.
        Он сделал небольшую паузу, поглядел на князя… Стемид кивнул: продолжай.
        - Да, - сказал Сергей. - По Правде, если кто-то чужой со злым умыслом нападёт на княжьего дружинника, то обязан заплатить виру. Даже если дружинник не пострадал. Но отрок Тороп - не чужой. Он такой же княжий человек, как любой из нас. Мы все здесь княжьи люди. Мы все здесь как братья. Как семья, я так думаю. Бывает, старший брат оскорбит младшего, а младший захочет ответить. Станет ли старший и сильнейший за это калечить меньшего? Сознательно калечить, вместо того чтобы вразумить? И что скажут такому брату другие братья? Что скажет такому брату отец, младший сын которого мог бы вырасти, стать грозным воином и достойно защищать свой род… Но больше не сможет, потому что его искалечил более сильный родович? Как отец поступит с тем, кто обошёлся с его младшим сыном как с чужим?
        - Кто мой брат? - не выдержал Гест. - Вот этот червяк полудохлый? За такие слова тебя самого…
        - Умолкни! - по-нурмански рявкнул Геллир.
        - Нет уж, пусть говорит, - по-словенски произнёс Стемид. - Нечасто мой дружинник берётся проредить мою же младшую дружину. Говори, Гест. Что, по твоему мнению, надо сделать с отроком Вартом?
        Но продолжать Гест не рискнул.
        - А ты что скажешь, брат мой Геллир-ярл? - спросил Стемид.
        - Скажу, что этот отрок, - он кивнул в сторону Сергея, - уж точно поумней, чем многие здесь. Не должно было Гесту так обойтись с младшим.
        «Хитрец, - подумал Сергей. - Уловил настроение - и моментально перестроился».
        Тем осторожнее надо с ним быть.
        Сергей приложил руку к груди и поклонился ярлу. Поблагодарил за похвалу.
        А Гест растерялся. Озирался, пытаясь найти сочувствующих…
        И не находил.
        Он перестал быть тем, кто защищался от вооружённого противника. Теперь в нём видели матёрого бойца, безжалостно покалечившего мальчишку, который даже близко не был ему ровней по мастерству.
        А ещё Гест точно знал, что виноват в этой перемене. Вот этот мелкий отрок с хорошо подвешенным языком.
        «Ты поплатишься», - прочитал Сергей в его глазах.
        Но это уже не напрягало.
        Один на один Гест с ним, понятно, справится, так что лучше бы им в ближайшие год-другой не встречаться наедине в укромном месте. А вот открыто Гест ему не сделает ровно ничего. Это всё равно что самому князю вызов бросить.
        Тем не менее вызов был брошен.
        Но не сразу.
        И не Гестом.
        Глава 6
        Солнцеворот
        С раненым Торопом остался Ратша. Сергея же позвал Рёрех. Поучаствовать в малой княжьей трапезе. Так сказать, только для ближнего круга.
        Небольшой такой стол - мест на пятьдесят. И усадили Сергея в самом конце. Но всё равно - почёт. И вкусно. И послушать, что умные люди говорят, можно.
        А говорили о важном. Планировался официальный визит к датскому конунгу. В Хедебю. Звали конунга Олаф Груда Развалин. И был он, что характерно, не даном, а свеем. А датским конунгом стал, как говорят, по праву железа. Правда, с тех пор Груда Развалин постарел, и в королевстве датском теперь по большей части заправляют его сыновья: Кноб и Гурд. Потому с визитом к «конунгу всех данов» отправится не Стемид, а Трувор. А с ним - младший брат Турбрид…

* * *
        - А мы что же? - спросил Сергей у Рёреха, когда трапеза закончилась.
        Княжич ответил не сразу. Прикидывал, не одёрнуть ли дерзкого отрока? Но потом всё же ответил:
        - Мы пойдём на полдень. В Киев. Рад?
        Сергей кивнул.
        Киев. Очень любопытно поглядеть, каков он сейчас. И на его нынешнего великого князя - тоже.
        - Отец тобой доволен, - сменил тему Рёрех. - Видишь, даже пообедать с ближниками позвал. Понравилось ему, как ты сегодня языком молол. И что за друга вступился. Не испугался. И повернул ловко. Теперь Гесту не с Торопа взять, а Торопу дать. И поскольку Тороп был дружинным, пусть даже и неполный день, но был, то получит в дар земли немного рядом с Белозёром. Поумнеет - не пропадёт. А теперь иди, веселись.
        И Сергей пошёл веселиться, хотя не особо и хотелось.
        Но пришлось. Поскольку альтернатива - идти и сочувствовать Торопу.

* * *
        - Не узнал меня?
        Молодая девка. Девчонка. Повыше Сергея ростом. Вершка на три. Из простых. Пшеничные волосы в косы заплетены и кольцом уложены. Поверх - веночек праздничный.
        - Не узнаёшь, да? Вспоминай! - Она взяла в ладони лицо Сергея, чуть наклонилась, заглядывая в глаза. Ладошки жёсткие, а лицо нежное, мягкое. Смотрит с надеждой.
        Дочь смерда до княжьего дружинника дотронулась. Небывалое дело. Но сегодня можно. Сегодня - Солнцеворот.
        - Не узнаю, красавица. - Сергей взял её за запястья, убрал ладони со щёк, но рук не отпустил. - Напомни-ка.
        - Мы ж вместе на нурманском корабле плыли! Не помнишь? Ты нас всех выручил! Ну, вспомнил?
        Сергей не помнил. Для него тогда весь полон был, считай, на одно лицо. Ну разве кроме мужика, который пытался отнять у него лепёшку.
        - Вспомнил, - соврал он.
        - Тогда отпусти меня, а то больно, - попросила девка. - Меня Буданкой кличут. А ты, слыхала, Варт?
        - Варт, - согласился Сергей, разжимая пальцы.
        Теперь оба молчали, не зная, что сказать.
        - А пошли, Варт, через огонь прыгать! - с отчаянной решимостью предложила Буданка.
        - А пошли! - Сергею вдруг стало легко и весело.
        - Бежим! - Она схватила его за руку, и они помчались от берега через ночь туда, где мелькали огни и силуэты людей, на крики, смех и кипение жизни.
        И это было так классно: легко бежать, держась за руки, чувствуя запах ночи, разгорячённого девичьего тела, дыма, жареного мяса, молодой травы и сырой земли. Как раз то, чего Сергею не хватало. Забыть обо всём. И жить!
        - А-а-а! - не в силах сдержать восторга, завопил он.
        И Буданка подхватила высоко и тонко:
        - А-а…
        Так, с криком они ворвались в круг, без очереди, поперёк, перемахнули через костёр, лизнувший ноги и обдавший жаром и дымом. Потом - через следующий. И ещё один…
        Сергею казалось: он не прыгает, а взлетает. Словно сама земля трамплином толкает вверх.
        Ещё и ещё…
        - Ой, хватит! - взмолилась Буданка. - Больше не могу!
        Сергей остановился. Выпустил девушку. Та встряхнула кистью:
        - Совсем раздавил, медведь, - задыхаясь, проговорила она, кокетливо наклонив голову, на которой каким-то чудом всё ещё держался растрёпанный венок.
        - Испей, брат! - полузнакомый отрок, на голову выше, в праздничной вышитой рубахе, сунул Сергею в руки кувшин, взлохматил его волосы и убежал.
        Медовуха с клюквой показалась вкусней терпкого вина из собственного виноградника, что рос в византийском поместье Сергея там, в прошлой жизни.
        - Будешь? - Он протянул кувшин девушке, чьи щёки горели огнём, а в глазах плясало пламя.
        Кувшин опустел. Сергей поставил его наземь, глянул снизу вверх на влажные губки…
        И, не выдержав, ухватил за шею, пригнул к себе…
        Поцелуй был долгим, не очень умелым и очень сладким.
        - Ах! - только и выдохнула Буданка, когда он её отпустил.
        Нет, не отпустил. Взял за руку и решительно потянул за собой.
        Ушли недалеко.
        Буданка задрала сарафан и упала на траву. Некрупные бедра белели в темноте.
        Сергей замешкался. Он соображал совсем плохо. Эмоции юного тела захлёстывали, не давали думать. Только хотеть.
        Держась изо всех сил, Сергей стянул сапожки, распустил гашник…
        - Ты - мой первый, - шепнула Буданка. Глаза её были закрыты. - Люби меня, Варт, люби…
        Мысль о том, что надо быть осторожным, немного смирила гормональную бурю.
        Тело было неловким и жаждало только одного, но Сергей сумел взять его под контроль. Ненадолго, но этого оказалось достаточно.
        Негромкий всхлип - и свершилось. Первая женщина в новой жизни стала - его.
        - Тебе больно? - шепнул он.
        - Мне сладко… Люби меня, Варт, ещё люби…

* * *
        Сергей остановился только потому, что пожалел девчонку. Сил у него хватило бы надолго.
        Всхлипывая и вздрагивая, Буданка прижалась к нему.
        Сергей лежал на спине, чувствуя лопатками прохладную твёрдую землю, вдыхая густой запах июньской ночи и откипевшей страсти, дышал глубоко, медленно и сильно, слушал звуки ночи вокруг и думал о том, что всё это только начало. Начало его новой потрясающей жизни. И ещё о том, что ради этого ничуть не жаль ни княжества, ни владений и всех несметных богатств, которые он собрал в той жизни. И что от мысли, что он больше никогда не увидит семью и друзей, сердце уже не сжимается. Его прежнее сознание влилось в новое тело и наполнило его иным смыслом. Но и новое юное тело тоже не осталось в долгу, вернув ему полноту чувств, трепетную радость от предвкушения будущего, наверняка прекрасного. И наступила гармония.
        - Ты такой сильный, Варт…
        Буданка лежала рядышком тихо-тихо, дышала в шею. Мягкая, тёплая… Его первая женщина.
        - Ты ведь не забудешь меня?
        - Никогда, - пообещал Сергей. - Никогда…
        Глава 7
        Особая ночь
        - Ты уже был там, у нурманов, когда они нас забрали, - рассказывала Буданка. - Сидел наособицу. Наши тебя спрашивали, кто да откуда, но ты не отвечал. Зыркал исполобья и отворачивался. Не ел ничего. Сидел, трясся, будто лихоманка у тебя. Только без жара. Нурманы велели бабе одной тебя поить, с ложки кормить и оправляться водить, чтоб ты под себя не прудил.
        Мамка моя сказала: «Может, немой или умом тронутый?» А дедушка: «Нет. С ним большая беда приключилась».
        Дедушка мудрый. Он в роду - старший. Всё знает. А потом ты вдруг встал и пошёл. Да ещё Звара ударил. Звар потом долго грозился, что найдёт тебя и убьёт. Да куда ему теперь…
        Сергей с удовольствием потянулся. Слушать Буданкину болтовню было не утомительно, как птичье чириканье. Особенно если голова лежит у неё на животике.
        Искупаться, что ли?
        Сергей сел.
        Ночь была полна звуков. И тишины. Мягкая трава, запах озёрной воды, тёплой земли и юного женского тела.
        - Не ходи в воду! - испугалась Буданка.
        - Почему? - удивился Сергей.
        Нет, он, конечно, помнил, что сегодня особая ночь. И нынче нечисть всякая невероятно оживляется и всё такое. У него даже прецедент был когда-то. Неприятный. В той, прошлой жизни. Когда он ещё не стал варягом Серегеем, а был бестолковым и невежественным Серёгой Духаревым.
        Но теперь-то он - воин. И парня вроде того, что пришёл в этот, вернее, уже в тот мир, он, нынешний, разделал бы, как норег - селёдку. Несмотря на разницу в размерах. Да и в той жизни Сергей, войдя в силу, нелюдь и всякую там нечисть попросту игнорировал. И в этой - тоже. И сам купался, и Пепла купал.
        - Пока дары озёрному не принесут - нельзя!
        - Мне - можно, - рисуясь, заявил Сергей. - А если кто на меня напасть вздумает - вот! - Он снял с пояса подаренный ведуном ножик и прицепил к ноге. - Ведун подарил, - сообщил он гордо.
        Судя по сверкнувшим в лунном свете очам Буданки, Сергей для неё теперь стал чуть ли не воплощением Перуна.
        Но в воду за ним она не полезла. Уселась на камешке у берега, белокожая, с распущенными волосами.
        Вода приняла Сергея так, будто в лоно вошёл. Он даже застонал от удовольствия. Выдохнул, позволяя накрыть целиком. Мысли остановились. Тёплая темнота, тишина, мягчайший ил под ногами…
        Расслабился Сергей. И забыл самое главное правило: воину не следует расставаться с оружием. Даже в праздник. А ещё время от времени надо слушать женщин. Даже если это юная девушка.

* * *
        - Русалка! - по-нурмански шепнул Клеп.
        Двое остальных, Траин и Валь, тоже увидели сидящую на камне девушку. Дренги[11 - Дренги - младшие дружинники, по-словенски - отроки.] тут же укрылись за кустами.
        - Давайте её поимеем, - возбуждённо прошептал Траин.
        - Ну не знаю… - протянул Валь, старший в тройке. По годам.
        Он и Клеп были родичами Геллира, хёвдинга на службе у своего родича по браку конунга Стемида. Оба стали дренгами раньше Траина Геллирсона, но верховодил всё равно он. Потому что Геллирсон.
        - Нам по этому озеру плавать, - напомнил Валь. - Вдруг подводный владыка обидится?
        - Испугался? - уколол Клеп.
        - Не больше твоего, - запротестовал Валь. - Хочешь, я первым буду?
        - Чего это ты первый? - шёпотом возмутился Траин. - Я - первый, а вы подержите, чтоб не уплыла.
        - Да у неё, может, и дырки нет, - всё ещё сомневался Валь.
        - А вот и поглядим, - заявил Траин.
        - Есть у неё всё, - прошептал Клеп. - Дед рассказывал: был у них в хирде один такой, уестествил русалку. Так она ему дочку родила и к порогу подбросила. Только он её в род не принял, выкинул обратно в озеро.
        - Если эта мне сына родит, я приму, - сказал Траин. - Выращу и будет он вражьи корабли из-под воды топить.
        Приятели поглядели на ярлова сына с уважением. Оказывается, Траиново предложение - не баловства ради, а для дела воинского.
        И тройка нурманов, покинув укрытие, бесшумно поползла к берегу.

* * *
        Раздался пронзительный крик, но тут же оборвался.
        Сергей, отплывший от берега метров на пятьдесят, развернулся, высунулся из воды, насколько мог, но ничего не увидел, кроме смутных теней.
        Зато услышал голоса. Вода хорошо проводит звук.
        Не настолько хорошо, чтобы понять, о чём говорят. Но достаточно, чтоб определить: голоса мужские…

* * *
        - Обычная девка, - разочарованно проговорил Траин, одной рукой зажимая Буданке рот, а второй тиская прохладные на ощупь груди. - Просто голая девка, не русалка.
        Буданка вырваться и не пыталась. Только попискивала. Ладони у Траина были жёсткие, а пальцы грубые.
        - Зато понятно, что с ней делать! - возбуждённо заявил Клеп.
        - Нехорошо это, - опять засомневался Валь. - Если силком возьмём, не по закону это. Большую виру заплатить придётся.
        - Кто сказал, что силком? - засмеялся Траин. - Девка сама захотела. Ты ж хочешь нас, да? - спросил он Буданку, продолжая зажимать ей рот.
        Буданка замычала, попыталась вывернуться, но куда там.
        - Нас тут трое, - заявил Траин. - И мы все скажем: сама захотела.
        - Зачем она тебе, Геллирсон? - спросил Валь. - Тебе ж только поманить - и дюжина таких прибежит.
        - А я не хочу тех, кто прибежит! - заявил Траин. - Я хочу эту! А ты, если в штанах не шевелится, можешь в сторонке постоять. Бери её за ноги, Клеп. Сейчас мы её на песочке разложим…
        - Отпусти её!
        Траин повернул голову.
        - Опять ты, - проворчал он. - Луна светила достаточно ярко, чтобы он сразу узнал Сергея. - Чего надо?
        - Отпусти её! Она пришла сюда со мной!
        - А уйдёт со мной! - отрезал Траин. - Ты своё получил. Теперь - моя очередь.
        - Траин, это кто? - спросил Клеп по-нурмански. - И что он делал в озере?
        - Купался, не видишь, что ли? - ответил сын ярла.
        - Купался? Нынче? Да он храбрец!
        - Он дурак, - сказал Валь, преграждая Сергею путь к оставленным на берегу вещам и кладя руку на меч. - Воину не следует расставаться с оружием, когда за ним некому присмотреть, кроме голой девки.
        - У меня есть оружие, - сказал Сергей.
        Он тянул время. Надо что-то придумать. Что-то такое, после чего эта тройка резко его зауважает. И отстанет. Потому что в противном случае его просто убьют. И Буданку тоже. Как нежелательного свидетеля.
        - Какое же? Твой сморщенный уд? - Клеп хохотнул.
        - Тот, кто за моей спиной, - сказал Сергей.
        Он стоял по колено в воде. За ним - проход в камышах и лунная дорожка. Больше ничего.
        - Это он о княжиче, - пояснил Траин, тиская Буданку. - Рёрех ничего не узнает. Никто ничего не узнает. Сегодня удачная ночь.
        - Сегодня особая ночь, - напомнил Сергей. Он прекрасно понимал расклад. И понимал, что выручить его сейчас может только сообразительность. И фантазия. - А ты хороший воин, Траин, но ничего не смыслишь в колдовстве. Никто из вас… - Сергей последовательно указал на каждого вынутым из чехла ножом ведуна, - не смыслит. Если сам Один подсядет к вашему костру, вы его не заметите, пока он этого не захочет.
        - Иди сюда. - Валь приглашающе качнул мечом. - И мы увидим, чего стоит твой маленький ножик против доброго клинка.
        Однако в его голосе не было той уверенности, какая должна быть у вооружённого перед безоружным. Опытный слух Сергея уловил тень сомнения.
        Все люди этого времени суеверны. Викинги - не исключение. Скорее наоборот. Когда твоя жизнь зависит от множества мелочей и от такой тонкой субстанции, как личная удача, верить во всё мистическое и сверхъестественное - в порядке вещей. Тем более что многое из того, что спустя дюжину веков считается сказкой, для здешних - суровая реальность.
        - Иди сюда, ты, храбрец, - насмешливо произнёс Сергей. - Вступи в эту воду, и ты поймёшь, о чём я. Если успеешь.
        - Вот ещё! С чего бы мне мочить хорошую обувь!
        - Иди сюда, не бойся! - теперь уже Сергей приглашающе помахал ножом. - Даю слово: ты не умрёшь. Ни сегодня, ни завтра.
        - Хочешь меня напугать? - Валь сделал грозное лицо и шагнул вперёд.
        Он сделал только один шаг. И смотрел он не на Сергея. Молодой нурман пристально вглядывался в прочерченную лунной дорожкой воду.
        - Ты уже испуган, - сообщил ему Сергей. - И испугался бы ещё больше, если б увидел то, что вижу я. Но тебе не надо стыдиться, Валь. Твои друзья тоже боятся. Даже сын ярла перетрусил. Оглянись, и ты увидишь, как он прячет свой испуг, заслонившись от меня женщиной.
        - Я ничего не прячу! - закричал Траин, выпустив Буданку и вскочив на ноги. - Тор видит: я не боюсь водных духов! Я никого не боюсь!
        И спрыгнул в воду. Красиво так, эффектно, ещё в полёте выдёргивая из-за пояса боевой топор…
        И упал.
        Нет, Траин тут же вскочил, мокрый и злой.
        И снова упал.
        Сергей, приготовившийся к неравному бою, удивился. Но не расслабился.
        Вряд ли это какая-то хитрость.
        - Клеп! Помоги! - заорал Траин, уже не пытаясь встать на ноги. - Он меня заколдовал!
        Приятель, однако, на помощь не торопился.
        - А если он и меня заколдует? - озабоченно спросил Клеп.
        - Сдохни, змей подводный! - выкрикнул Валь и метнул меч.
        Не в воду. В Сергея.
        Сергей уклонился, и меч улетел в камыши.
        Сергей засмеялся. Вызывающе.
        Хотя сам не очень понимал, что происходит. Хотя…
        Может, и впрямь не каждому стоит заходить в воду в неподходящее время.
        Так или иначе, но не воспользоваться ситуацией - глупо. Только что на берегу стояли три обученных и проверенных в бою воина, готовых расправиться с безоружным мальчишкой, а сейчас они сами стали тремя испуганными мальчишками. Один сидит в воде и встать не может. Двое других не спешат ему на помощь. Клеп мотает головой и пятится, Валь драться тоже не настроен. Потеряв собственный меч, он мог бы взять оружие Сергея. Оно у него буквально под ногами. Не берёт.
        Сергей снова засмеялся и вышел из воды. Бросив Валю: «Посторонись» - он взял исподнюю рубаху, вытерся. Потом оделся и обулся. Не спеша.
        Нет, он, конечно, держал под контролем и Валя, и Клепа. Если бы те попытались напасть, Сергей успел бы взяться за меч.
        Но они не напали.
        Сергей застегнул пояс. Поискал глазами Буданку.
        Девушка не сбежала. Храбрая. Зато успела одеться.
        - Помогите Геллирсону, пока его русалки на дно не уволокли, - сказал Сергей по-нурмански.
        - А нас не тронут? - опасливо поинтересовался Клеп.
        - Не тронут, - пообещал Сергей.

* * *
        У Траина оказалась вывихнута лодыжка.
        Видно, на камень угодил или в яму. Или за корягу зацепился.
        Сам он, однако, был убеждён, что его схватил за ногу какой-то подводный обитатель.
        Вывих лодыжки - скверная вещь. Но ничего. Лодыжку вправили, связки заживут. Запрыгает не хуже прежнего.
        - А можно, я меч заберу? - попросил Валь. - Он родовой, от отца остался.
        - Можно, - разрешил Сергей. - Только поклянись сначала, что на меня его больше не поднимешь.
        Валь поклялся.
        - Иди. Тебя не тронут, - пообещал Сергей, и Валь, прямо как есть, в штанах и обуви, полез в воду.
        - Что он так на меня взъелся? - спросил Сергей.
        - Гест - его старший брат, - пояснил уже Траин. - Вергельд твоему другу, что Стемид-конунг назначил, им теперь всем родом собирать.
        - Так не я же назначил, а Стемид.
        - Так по твоему слову. Отец сказал: наверное, отец Варта глашатаем закона был. Хорошо сына выучил. А ещё он сказал: кровь в тебе благородная, а говорить о своём роде ты не хочешь. Значит, либо позор на нём, либо мести опасаешься.
        Небо на восходе посветлело. Волшебная ночь заканчивалась.
        - Умён твой отец, - похвалил Сергей. - С таким, как он, лучше в дружбе быть, чем во вражде. - И добавил многозначительно, по-словенски: - Не то не быть бы тебе живу. А теперь ярлом станешь. Когда придёт твоё время.
        - Я конунгом стану! - дерзко заявил Траин.
        С уходом тьмы он осмелел.
        - Не станешь. - Сергей поднялся.
        Траин тоже встал. На одной ноге. Высокий, как многие нурманы, он был на полголовы выше Сергея.
        - Почему не стану?
        - У конунгов свои сыновья есть. Пойдём, Буданка.

* * *
        Главный день праздника. Вернее, главная ночь. Огни на небе, огни на земле. Огни на клинках.
        - Тебе, Перун!!! - ревут сотни глоток.
        Чёрный высокий идол молчит. Тени прыгают на длинном усатом лике, который то хмурится, то улыбается. Вокруг, на склонах, воины. Лучшие наверху. Сергей - среди лучших. Так Стемид распорядился.
        А самые лучшие выстраиваются отдельно. С мечами, но без броней. Многие - без рубах. Сергей знает, что сейчас будет.
        Когда-то он уже был там, наверху, где брызжут смолой факелы на шестах.
        Рёрех скидывает рубаху, разминает кисти…

* * *
        - Можно мне? - попросил Сергей. - Можно?
        Рёрех глянул на него с сомнением:
        - Ты двумя мечами биться не умеешь, - сказал он.
        - Ну я… пробовал. Сам. - Сергей потупился. - Вот, думаю, что получится.
        - Сам, говоришь? - Рёрех похлопал парня по плечу.
        Сергей знал: княжич любит дерзость.
        Ему очень хотелось встать в круг. Вместе со всеми. Пусть он едва дотягивается макушкой до подбородка самому мелкому. Чувствовал: ему это нужно. Его притягивал здоровенный чёрный идол, пламя вокруг, снопы искр, взлетающие ввысь, отчего казалось, что чёрная усатая голова окружена огненным нимбом.
        «Не разрешит», - обречённо вздохнул Сергей.
        Но Рёрех вдруг рассмеялся и сказал:
        - Добро. Со мной в круг встанешь. Жди здесь. Надо тебе второй клинок подобрать.
        Часть третья
        Княжий отрок
        Глава 1
        Стольный град великого князя
        Киев… Да, пожалуй, тот Киев, который помнил Сергей, был побольше. И пообширнее. Хотя и этот выглядел внушительно. Во всяком случае Детинец, господствующий над окрестностями, практически не изменился. И Боричев спуск - дорога, ведущая от княжеской резиденции к Подолу, - тоже присутствовал.
        Было и то, чего Сергей не помнил. Например, стена, окружающая околицу пригородов.
        Так себе стена… Даже не частокол, а загородка из нетолстых брёвен, уложенных между вбитыми в землю кольями. Что ж, функцию этого защитного сооружения можно понять: если вдруг набегут внезапно, население успеет спрятаться за главной городской стеной… Которая, правда, в настоящий момент мало кого могла укрыть, потому что находилась в стадии строительства. Мест, где защитный вал уже был сформирован, было не так уж много. В большинстве же имелся лишь «скелет» будущего защитного сооружения, состоявший из дубовых срубов, которые впоследствии забьют землёй. Не все. Часть оставят пустыми, чтобы использовать как складские помещения с доступом с внутренней стороны стены, разумеется. С внешней же деревянная «решётка», на которую будет опираться насыпной оборонительный вал, заполняется для пущей прочности уже не землёй, а кирпичами из сырой глины.
        Сергей в прошлой жизни не однажды наблюдал, как возводятся «капитальные» оборонительные сооружения. Например, когда реконструкцией киевских стен всерьёз занялся великий князь Владимир.
        И то, что великий князь Олег решился на подобное мероприятие, говорило о многом. В частности, о том, что он не опасается вражеского набега ни сейчас, ни в ближайшие месяцы. А то, что он вот прямо сейчас занялся строительством, о чём говорит? А о том, что через некоторое время именно стенам придётся обеспечить безопасность его столицы. А почему? Да потому, что главная сила любой крепости, боевая дружина, окажется от столицы далеко. Так что если у потенциальных противников великого князя между ушами имеется аппарат для логического мышления, то они сделают правильный вывод. Поостерегутся.
        А ещё этакое масштабное строительство сообщало о том, что с финансами у великого князя всё в порядке. Ведь труд сотен людей, которые сейчас копают, таскают, рубят и собирают, надо оплачивать. Равно как и материалы, которые сейчас в буквальном смысле закапывают в землю.
        - Ишь, стараются. Будто бобры сухопутные, - с оттенком презрения уронил Рёрех. - Пустое это.
        - Почему? - удивился Сергей.
        - От мелких шавок и изгороди хватит, а медведя бобровой хаткой не остановить.
        Спорить с княжичем Сергей не стал. На его уровне, уровне княжича, так оно и было.

* * *
        Встречал варягов не Олег, а его младший соправитель. Князь киевский Игорь.
        Когда Сергей встретил Игоря в прошлой жизни, тот был намного старше. Здесь сын Рюрика ещё не отяжелел. Смотрелся ровесником Рёреха. Высок, поджар, статен. Настоящий воин и красив по-мужски.
        Но не по-княжьи. Не тянул он на природного властителя. Задирать подбородок повыше, глядеть свысока и цедить слова… Это настоящей харизмы не заменит.
        Родича своего Игорь принял по чести. Белозёрским варягам выделили аж целое крыло в княжьей гриднице. Ну да места свободного хватало. Олег с ближней дружиной - в походе, а часть оставшихся - в служебных командировках. Кто границу с Диким Полем контролирует, кто - главные волоки.
        Так что Игорь в Киеве нынче - за главного. А в помощь ему - большой воевода Внислав. Здоровенному, как мишка, вояке немного за тридцать. Не из варягов - борода лопатой, нос - картошкой, волосы собраны в косу на южный манер, и, судя по татухе, Солнечному колесу на веснушчатой шее, кланяется Внислав не Перуну, а Сварогу.
        Однако и он к Рёреху и дружине отнёсся по-доброму. Разместил. Показал, где держат княжьих коней, коих дозволено брать гостям. Указал, где всякие службы полезные, где припасы доступные, к кому обращаться по бытовым вопросам. Всё - сам. Хотя мог бы и ключнику какому-нибудь перепоручить.
        Игорь подобными мелочами не заморачивался.
        Объявил пир по случаю прибытия славных гостей, а на пиру огласил «развлекательную программу». Сегодня - отдых и пьянка, завтра - туров полевать!
        - Завтра так завтра, - без особого энтузиазма ответил Рёрех.
        Сергей видел: охотиться с Игорем княжич не хочет.
        Интересно почему?
        На следующий день узнал.
        Не охота это оказалась. Избиение.
        Туры южные хороши. Крупные, тяжёлорогие. Пожалуй, покрупнее тех, которых полевал Сергей в той жизни. Но, может, казалось так от того, что сам Сергей стал помельче.
        Да неважно! Сходиться с ними по-молодецки, пеше, так, как брали на севере бородатых зубров, или с разгона, в копьё, Игоревы охотники не рисковали.
        Отозвали и взяли на сворку собак и пошли каруселью вокруг ощетинившегося рогами небольшого, голов в двадцать, стада.
        Когда же разьярённый многочисленными ранами вожак покидал строй и бросался в атаку, охотники удирали вскачь.
        Лошадки у Игоря и ближних были резвые. Быку не догнать. Так что он снова возвращался к «семье».
        Варяги в обстреле не участвовали, а киевляне, как отметил Сергей, из луков били так себе. Коровам и телятам хватало, а вот быку - нет. Вожаку стрелы только шкуру и мышцы дырявили. То ли луки оказались слабоваты, то ли стрелки. Скорее последние, потому что стреляли издали, с безопасного расстояния.
        Когда вся его «семья» уже пала, вожак ещё стоял. Кровь струилась по истыканному стрелами горбу и шее, но - не сдавался. Только подойди - он встретит.
        - Возьмёшь его, брат? - предложил Игорь, подъезжая к Рёреху.
        Княжич отрицательно мотнул головой.
        - Ты его палкой толкни, он сам и упадёт, - проговорил вполголоса кто-то из варягов за спиной Сергея. Кажется, Настав.
        Киевский князь нахмурился, но ничего не ответил.
        Сам, впрочем, тоже добивать вожака не стал. Махнул одному из отроков.
        Тот радостно гикнул, опустил копьё и галопом - к туру.
        И тут тяжелорогий показал, что он даже израненный опасен. Мотнул башкой разок - и всё.
        Заржала, опрокидываясь на бок, раненая лошадь. Вскрикнул всадник, ударившись оземь, и задергался, пытаясь выбраться из-под бьющейся лошади.
        Тур снова ударил, разрывая кишки несчастной лошадке. И ещё раз.
        Тут бы и всаднику замереть, прикинувшись мёртвым. Но он, видно, ошалел от боли и перепугался, потому что продолжал орать, дёргаться.
        Тур поддел рогами лошадь, да так, что отбросил её на пару метров. Отрока поволокло за ней. Видимо, нога в стремени застряла.
        Псари спустили собак. В быка снова полетели стрелы.
        Бык мотнул башкой - и бедолага отрок, взлетев метра на три, шлёпнулся наземь.
        Два самых храбрых пса, кинувшись с разных сторон, вцепились туру в морду. Остальные накинулись сзади, хватая быка за ноги.
        Тур развернулся стремительно. Свора шарахнулась. Одна из собак завизжала, угодив под копыто. Тур снова мотнул башкой, поймал одного из сорвавшихся с морды псов рогом. Второму повезло. Теперь он исходил лаем на безопасном расстоянии, не решаясь напасть.
        Зато бык - решился.
        Охотники кинулись врассыпную.
        Не все.
        Один - ждал. Князь Игорь.
        Ударили они почти одновременно. Тур - рогами, всадник - копьём. Конь прянул в сторону почти одновременно с ударом. Князь успел. Тур - нет.
        - Добил, - резюмировал кто-то из варягов за спиной Сергея. - Сразу взять - кишка слаба.
        Рёрех промолчал. Не вступился за родича. Хотя видел, что удар хорош. Интересно, что за кошка пробежала между ним и Игорем?

* * *
        А вечером следующего дня в Киев вернулся Олег.
        Глава 2
        О посольстве хакана Беньяху и о праве на таможенные пошлины
        - Хузары прибыли, - сообщил Сергею и прочим отрокам Шибрень. - Желаете поглядеть?
        «А то я хузар не видел», - подумал Сергей.
        Но всё равно пошёл. Со всеми.
        И с первого взгляда понял, что ошибся.
        Таких хузар не видел.

* * *
        Чем-то главы хузарской делегации напомнили ему Ольгиных бояр из прошлой жизни. Или ромейских дворцовых чиновников. Важные-преважные. Разодетые в бархат и парчу, увешанные золотом с ног до головы. Бороды седые, длинные, похоже, сроду не стриженные, морды широкие, как у кастрированных котов. Оружие… От камней на ножнах и навершиях аж глаз слепит.
        Но главное то, как они, представители великого хакана Хузарии, держались здесь, в Детинце великого князя киевского. Словно боярыня, ненароком наступившая новеньким сапожком на собачью какашку.
        Разговаривали, впрочем, вежливо. И Олега именовали уважительно. Хаканом. Точнее, хаканом русов. И дары вручили. Довольно скромные.
        Хузарская делегация, как Сергей узнал позже, торчала в Киеве уже неделю. Ждала, когда вернётся Олег. И это тоже кое о чём говорило. В частности, о том, что решать какие-либо дела с Игорем им было невместно.
        Посланцы общались с князем в большой палате. В принципе, присутствовать при разговоре Сергею было не по чину, но его привёл Рёрех. Как знатока хузарского. Не то чтобы у князя и послов не было толмачей, но лишние уши не помешают. На мальчишку, который разносит напитки, кто обратит внимание?
        Впрочем, то, о чём хузары говорили вполголоса, не отличалось от того, что они вещали не таясь.
        А говорили они о деньгах. Будущих. О таможенных пошлинах с мирных караванов. И о дольке, которую великий хакан хотел получить с прочих дел. В том случае, если великий князь киевский для очередного немирного мероприятия выберет южное направление.
        По понятиям времени, в котором Сергей был князь-воеводой, это была несусветная наглость. Но, судя по спокойному лицу Олега, здесь подобные требования были нормой.
        Олег терпеливо выслушал долгую речь о силе хузарского хакана, обширности его владений и о том, что безопасное перемещение по ним возможно лишь благодаря неусыпным трудам хузар и заплатить за эти труды - почётная и справедливая обязанность народов, перемещающихся по водным и сухопутным дорогам.
        Насколько было известно Сергею, многие из этих дорог уже нельзя было назвать безопасными. Потому что по ним невозбранно шлялись печенежские орды, управиться с которыми у хузар никак не получалось.
        Олег мог бы об этом напомнить делегатам, но не напомнил.
        - Я обдумаю предложение, которое вашими устами сделал мне мой добрый друг Беньяху, многославный хакан Хузарии, - не повышая голоса, очень вежливо сообщил великий князь.
        И всё. Аудиенция окончена. Официальная аудиенция.
        Сергей предположил, как конкретика будет обсуждаться в другое время и в другом месте. Без публичности.
        Хузары, переговариваясь, неторопливо потянулись на выход.
        Рёрех пихнул Сергея локтем:
        - Иди послушай, о чём они меж собой толковать будут.

* * *
        На подворье Детинца послам подвели коней.
        Кони были замечательные. И охраной при послах были совсем другие хузары. Куда больше похожие на тех, с кем Сергей когда-то ходил в битву. Настоящие воины.
        К сожалению, подслушать ничего не удалось.
        Делегация хакана Беньяху сразу двинулась к себе в резиденцию. Сергей последовал за ней. Даже попробовал проникнуть на территорию хузарского подворья, представившись человеком новгородского боярина Братимира, желающего наладить прямые торговые связи с каганатом.
        Не прокатило. Привратная стража по-словенски не понимала. Или делала вид, что не понимала. Пропускать же юного дружинника отказалась категорически.
        Можно было продолжить переговоры по-хузарски, но расстаться с козырем в рукаве Сергей не захотел.
        И отправился обратно. В Детинец. Огорчённый.
        Он ещё не знал, что придёт время, и его примут здесь почти как своего. И даже помогут остаться в живых. И случится это довольно скоро.
        Три дня спустя состоялся ещё один официальный приём хузарской делегации, и на сей раз дары вручал уже великий князь. Хакану Беньяху. Тоже довольно-таки скромные.
        Делегация отбыла. И великий князь тоже. Вместе с дружиной.
        А Рёрех со своими - остался. На полном обеспечении. В праздности.
        Ну как в праздности… Ежедневных тренировок никто не отменял. Настоящий варяг всегда должен пребывать в готовности к бою. А уж возможность подраться подвернётся непременно.
        И подвернулась.

* * *
        Купец выглядел не очень. Распашонка кожаная на голое тело. Поперёк груди - заскорузлая от крови льняная повязка.
        - Точно не хузары? - спросил Игорь, покручивая на пальце перстень с печаткой-соколом.
        - Что ж, я хузарских воев не отличу! - оскорбился купец. - Я хузар знаю. А у этих и одёжка другая, и морды. И с чего бы хузарской заставе нас бить? Они мыто берут за волок. А эти как волки наскочили. Даже не дождались, когда все пристанем. Видать, не терпелось им. А терпелось бы, так я б тоже там лёг. Три насада[12 - Насад - грузовое судно, предназначенное в основном для речных перевозок.] у меня было. Я в последнем шёл. Успел увернуть и уйти!
        Младший из киевских князей молчал. На лице его читалось недовольство.
        Только что он с увлечением рассказывал Рёреху, как правильно натаскивать купленных у лехитов борзых, а тут этот… Потерпевший.
        - Ты иди, - наконец нарушил молчание Игорь. - Иди. Я тебя услышал.
        - Но как же ж… - начал купец.
        - Никак! - жёстко перебил его Игорь. - Твой риск был - самому идти. Шёл бы с нашим караваном, никто бы тебя не тронул.
        - Вот так вот, да? Как мыто брать, так вы, варяги, первые, а как до дела…
        - Хочешь меня оскорбить? - очень неприятным голосом поинтересовался Игорь.
        - Я правду сказал! - отрезал купец, поднимаясь. - Понимай, как нравится!
        Тут его шатнуло.
        Никто не шевельнулся, чтобы помочь. Кроме Сергея. Он успел поддержать, не дал упасть.
        Игорь хмыкнул неодобрительно, но развивать прежнюю тему не стал, проговорил более мягко:
        - Иди рану лечи, гость торговый. А с обидчиков твоих мы спросим, не сомневайся.
        - Можно подумать, мои мёртвые оживут от твоего спросу, - пробормотал купец и, опираясь на Сергеево плечо, вышел из палаты.
        Там, за дверью силы совсем оставили купца. Сергей его еле удержал. Дородный мужчина. Пудов на пять минимум. Но тут подоспели купцовы родичи. Приняли, уложили на плащ, подняли вчетвером, понесли наружу.
        - Зовут его как? - спросил Сергей у челядина.
        - Жиленом кличут.
        - Здешний?
        - Не, смоленские мы…
        И поспешил за остальными.
        Жилен, значит. Стоит запомнить на будущее. Выживет, глядишь, встретятся.
        Понравилось Сергею, что купец больше о людях, а не о товарах печалился.
        Когда вернулся в палату, Игорь с Рёрихом уже закончили разговор. О борзых.
        Рёрех сделал знак Сергею: уходим. Ну и ладно. Это в прошлой жизни безопасность днепровских порогов касалась Духарева напрямую. Сейчас это проблемы Олега и Игоря. Пусть сами и разбираются.
        Ошибся. Рёрех решил сопроводить киевского младшего князя в «походе возмездия».
        Глава 3,
        в которой Сергей вновь встречает печенегов, и встреча эта заканчивается для него не самым лучшим образом
        Первыми шли насады. На каждом - по два десятка киевских воев, старательно изображавших мирных торговцев.
        Две боевые лодьи Игоря и драккар Рёреха шли позади. Вернее сказать, крались, прижимаясь к берегу. Отставая ровно настолько, чтобы держать насады на виду, но самим остаться незамеченными.
        Шли на вёслах, убрав не только паруса, но и мачты.
        С точки зрения Сергея, хитрость так себе. Если у потенциального противника есть мозги, то он наверняка выставил дозоры выше по течению. Хотя бы для того, чтоб заранее узнать о потенциальной добыче.
        Эту мысль Сергей даже потрудился донести до княжича.
        Но тот лишь пожал плечами.
        Мол, не я тут решаю. Главный - Игорь. Пусть он и беспокоится.
        Игорь же…
        Да ну его.
        Младший киевский князь был чрезвычайно самоуверен. Его даже не интересовало, кто именно блокировал волок. Хузары, торки, гузы… Мол, перебьём, тогда и узнаем.
        Ага, разбежался.
        Как только разбойники увидят, что пожаловали не купцы, а воины, тут же сядут на лошадок и отойдут в Дикое Поле. И как их преследовать? На своих двоих? Под стрелами?
        И кто помешает степнякам вернуться, когда Игорь с дружиной уйдут?
        В планах князя точно не было пункта о том, чтоб остаться и защищать волок от степняков.
        Сергей смотрел на близкий днепровский берег. На перемежающееся рощами степное разнотравье… Внимательно смотрел.
        И не видел ничего подозрительного. Нет, опытный разведчик сумеет укрыться так, чтобы ни зверей, ни птиц не тревожить. Но незаметно подать знак или понести весть - невозможно.
        - Ты уже бывал здесь.
        Рёрех встал рядом, опершись на борт.
        Не вопрос, утверждение.
        - Бывал, - не стал врать Сергей. И тут же слукавил: - Слыхал тоже много. Здесь, в степи, война не такая, как у нас на севере. Здесь по-другому воюют. Это уметь надо.
        - Олег умеет.
        - Думаешь?
        - Хузар-то потеснил. А они здесь от прапрапрадедов властвовали.
        В этом была логика.
        - Мы пеше бьёмся. Железом против железа. А тут вои - конные. Издали стрелами бьют.
        - Так и пусть бьют. Стрелы метать мы тоже умеем. С земли бить сподручней, а всадника с конём за щитом не спрячешь.
        «Наивный, - подумал Сергей. - Ты сначала попади в него, скачущего. Да за сто шагов».
        Но вслух сказал другое:
        - Он выстрелил и ускакал. Как ты его пешим ловить станешь?
        - А зачем его ловить? - пожал плечами Рёрех. - Пусть себе скачет. А вернётся - встретим. Тут же все на виду вокруг.
        Еще одна иллюзия. Но Сергей и эту развеивать не стал.
        Чтобы понять суть степной войны, надо хотя бы разок потеряться в высоченной траве, а ещё лучше - побывать в степной карусели. И очень желательно не внутри, а снаружи.

* * *
        - Двойками на вёсла! - скомандовал Рёрех.
        Сергея команда не касалась. Гребец из него неважный. Его место - на носу. Наблюдателем. И это, пожалуй, поважнее, чем вёсла вращать. Знак доверия. Рёрехов кормчий Прастен удостоил. Когда с удивлением обнаружил, что юный отрок неплохо угадывает мели и камни в мутной днепровской водичке.
        Он бы не удивлялся, если бы знал, сколько раз Сергей здесь ходил. Достаточно, чтобы выучить фарватер что вверх от Киева, что вниз до самого лимана, который, собственно, уже не река, а часть Чёрного моря, которое византийцы зовут Негостеприимным. Хотя, если сравнить с Балтикой, например, Чёрное море - очень даже гостеприимное. Особенно летом.
        Прошли мимо небольшого острова. У такого хорошо на ночь встать. От берегов подальше.
        О! Насады взяли правее. Порог близко. Уже и слышен.
        - Сворачивают к берегу! - крикнул Сергей.
        Самого берега он пока не видел. Излучина. Днепр, он, вообще, извилистый. Иной раз будто змея петляет.
        По мнению Сергея, порядок действий, определённый князем Игорем, никуда не годился. Он сам действовал бы совершенно иначе. Но его никто не спрашивал.
        - Навались! - рыкнул кормчий.
        Вёсла уперлись в воду, заскрипели, напрягшись, и лодья прыгнула вперёд, будто хищная косатка, увидевшая тюленя. Загудела вода под днищем.
        Выгнутая корма второй лодьи приблизилась… Ненамного. Вскипели пенные усы, и расстояние перестало сокращаться. Гребцы Игоря тоже вложились по полной.
        - Рви, братья! - крикнул Рёрех, гребущий вместе со всеми на ближней к носу скамье.
        Сергей вскарабкался наверх, на носовую фигуру, встал на деревянную голову, разбросав руки в стороны. На море такую штуку он проделать бы не рискнул, но на ровной речной воде…
        Оп! Едва не свалился. Нос лодьи пересек водяной бугор, поднятый передовой лодьёй.
        Зато теперь он очень хорошо видел, как подходят к берегу насады.
        А на берегу никого, однако. И это уже неправильно. Здесь в мирное время всегда есть люди.
        Пороги тут не самые трудные. В эту пору можно и без волочения суда провести. Разгрузить частично и близ берега пройти, по мелководью.
        Здесь обычно и помощники имеются. И проведут, и разгрузиться помогут за долю малую. Ну и воины должны быть. От случайного набега.
        А сейчас - никого.
        Будь насады купеческими, их хозяева непременно бы остереглись…

* * *
        А вот и берег стал виден. Как раз когда первое торговое судно выскочило носом на песчаную отмель. Второе и третье отстали ненамного.
        Никто на них не напал…
        Но это тоже ни о чём не говорило. На месте разбойников Сергей тоже не спешил бы. Подождал, пока торговые гости высадятся, начнут разгружаться, готовя насады к перетаскиванию мимо острозубых порогов.
        Тогда и выяснится, есть у порогов засада или нет.
        А если есть, то как разбойники поступят, увидав боевые корабли?
        Если их мало и они не совсем сумасшедшие, то сядут на лошадок и отойдут на пару километров, подождут, пока киевское воинство перетащит свои корабли и двинется дальше, а потом вернутся.
        Ну а если степняков много, вполне могут рискнуть и атаковать. Во время переволока, например. Или по тёмному времени, если киевляне станут лагерем прямо на волоке.
        В любом случае преимущество будет на стороне атакующих, ведь они точно знают, когда начнётся драка. И первый удар тоже за ними.
        Нет, Сергей действовал бы по совсем другому плану.

* * *
        Нет, ты смотри! Похоже, план Игоря оказался не таким уж никудышным.
        На берег, визжа и вопя, вынеслась разбойничья ватага. И неслабая. Никак не меньше сотни. Выскочили и тут же густо засыпали насады стрелами.
        Высокие борта неплохо прикрывали, но у степняков - преимущество в высоте. Да и навесом они бить умели.
        Дружинники Игоря пытались им отвечать, но именно что пытались. Превосходство печенегов в дистанционном бою было очевидно. А перейти к ближнему они не спешили. Отойти же от берега насады и не пытались.
        Что интересно: неужели копчёные так увлеклись, что не видят боевых лодей, которые спешат на помощь?
        - Прастен - к берегу! - крикнул Рёрех.
        Молодец. Сообразил.
        - Правым - держи! - закричал кормчий…
        Драккар сбросил ход, разворачиваясь к берегу.
        Корабли Игоря темпа не снизили.
        Рёрехов «Боец» заскользил по мелководью рядом с песчаной косой. Сергей следил за глубиной, княжич - за берегом.
        У обоих - чисто.
        «Боец» проехался килевой накладкой по песку. Высадились. Столкнули корабль, на котором остались только кормчий и четверо гребцов, аккуратно выгребавших задним ходом на глубокую воду.
        Убедившись, что драккар отошёл, Рёрех десятком слов обозначил порядок движения, и варяги колонной по двое устремились наверх. Сергей оказался замыкающим. В этом был свой плюс: бежать по уже протоптанной в высокой траве дорожке было легко. Но имелся и серьёзный минус, с которым он столкнулся, когда варяги пробежали примерно три четверти пути до волока, и звуки шедшего там боя стали слышны намного отчетливей.
        Сработала чуйка.
        Словно ветерком шею обдало.
        Сергей оглянулся и застыл.
        В пятнадцати метрах - печенег. Верхом. С луком на изготовку.
        Еще мгновение - и сорвавшаяся с тетивы стрела ударила бы Сергея в спину.
        Степняк выстрелил.
        Почему? Да понятно. Второй печенег обозначил двумя движениями пальца: коснулся губ, потом провёл по горлу.
        Закричишь - умрёшь.
        Стрела летит быстро. Один миг. И ещё один миг - натянуть тетиву. Два мига - это очень мало. Но вскрикнуть Сергей успеет. И степняки это понимают, иначе не пугали бы.
        Старые знакомые, однако. Вернее, старые новые знакомые, ведь в этой жизни Сергей встретил их впервые. Хоревой. Самое ненавистное Сергею из всех печенежских племён.
        Это они в будущем нападут на Святославову дружину на Хортице. И убьют всех, кроме Духарева.
        Сергей выжил тогда, но ещё долго не мог сесть на коня. И таким воином, как прежде, уже никогда не стал.
        Так было в прошлой жизни.
        Но в этой, похоже, встреча с печенегами племени Хоревой будет его последней встречей.
        С двадцати шагов стрела из степного лука пробивает даже качественную кольчугу. А Сергея в его кожаном жилетике прошьёт насквозь. Отбить её мечом, который Сергей держал в руке, точно не успеть. Слишком быстрая.
        Страха не было. Вернее, он был. Но - страх тела. Страх мальчишки, который понял, что его жизнь закончится в следующий миг.
        А она закончится, потому что Сергей молчать не будет. Он крикнет, предупреждая остальных… И умрёт.
        Но всё оказалось сложнее, чем он думал.
        Аркан упал сбоку.
        Печенегов оказалось не двое, а трое. И этот третий успел подобраться незаметно.
        Опытный степняк умеет накрыть петлёй именно то, что хочет. Прижать руки к бокам, например.
        Этот нацелился на шею. Промельк перед глазами - и змея из конского волоса сдавливает горло, рывок лишает равновесия, сбивает с ног…
        С рывком получилось. С горлом - нет. Сергей успел сунуть под петлю кулак левой руки.
        И заорал. Но даже после этого остался жив, потому что рывок опрокинул его в траву, и стрела степняка взвизгнула впустую.
        Выстрелить снова печенег не успел.
        Мгновенно развернувшийся Наслав метнул копьё, и печенега вынесло из седла.
        Второй степняк выстрелить успел. И уже не в Сергея, а в Наслава. Стрела увязла в щите. Копчёный тут же развернул коня - бежать…
        И брошенное Войстом копьё на поллоктя вошло в его спину.
        Тот копчёный, что поймал Сергея, хлестнул коня и галопом вломился в двухметровой высоты траву. Привязанный к седлу аркан натянулся, Сергея потащило за всадником. Он только и успел, что бросить меч и вцепиться в аркан правой рукой.
        Печенег гнал коня изо всех сил, но в высокой траве особенно не разгонишься. Хоть в этом Сергею повезло. Ну и в том, что волокло его тоже по траве, а не по камням.
        Судя по тому, как степняк нахлёстывал коня, перепугался он не на шутку. А о Сергее, скорее всего, попросту забыл.
        Вспомнил, только когда вырвался на открытое место: пологий холм, трава на котором была низкой, примерно по колено. Тут печенег остановился, и Сергей не упустил возможности: выдернул засапожник и полоснул по аркану.
        К сожалению, тот оказался крепок. Сразу освободиться не получилось. А потом на Сергея упала тень, и сильнейший удар обрушился на голову. Не будь на Сергее шлема, тут бы ему и конец. И, может быть, так было бы и лучше…
        Глава 4
        Снова в рабстве
        …Потому что очнулся Сергей в самой серёдке печенежского лагеря. В загоне для рабов.
        Ситуация, с которой началось его знакомство с этой жизнью, повторилась. И не факт, что угодить в рабы к копчёным лучше, чем стать нурманским трэлем.
        Внутри загородки - никак не меньше сотни человек. Мужчин, женщин, подростков. Детей не было. Стариков тоже. Если не считать одного. Судя по лицу и остаткам одежды - ромея.
        Пленников никто не связывал. И Сергей сразу понял почему. С десяток степняков верхами охраняли загон. Хочешь бежать, беги. Стрела догонит.
        Да и куда бежать? Вокруг загона - шатры и кибитки. Множество. И никак не меньше, чем на тысячу копчёных. И это не мирное кочевье: женщин почти нет.
        Трава в загоне не вытоптана: поедена. Тысячам лошадей нужно много травы.
        В общем, не разбойники это. Орда. Чтобы такую отогнать, пары сотен дружинников Игоря маловато будет. А вывод напрашивается неприятный: если этакая прорва печенегов вот так запросто стоит на днепровском берегу, значит, контроль над приднепровской степью больше не за хузарами.
        Сергей и прежде догадывался, что время хузарского владычества в Приднепровье и их абсолютный контроль над торговой артерией «Днепр» подходит к концу.
        Впрочем, сейчас у него были проблемы поважнее, чем вопросы торговли. Куда важнее, что с ним будет в ближайшее время.
        Что случилось после того, как Сергей получил по голове?
        Какова судьба князя Игоря и Рёреха?
        В прошлой жизни Сергея оба они остались живы, и, более того, Рёрех дожил до весьма преклонного возраста. Но кто поручится, что это один и тот же мир? Да никто. Если же там, у ближних порогов, ошиваются полтысячи копчёных, то Рёрех со своим обходным манёвром уже угодил им в лапы. Или угодит, если степняк, изловивший Сергея, уже вызвал подмогу.
        Тогда наилучший вариант: Игорь и варяги успели отойти подальше от берега.
        Хотя, будь Сергей на месте печенегов, он демонстировать превосходство не стал бы. Обозначился бы отрядом небольшой численности, выманил киевскую дружину на берег, а ещё лучше - в погоню, окружил и оприходовал. Преимущества конных стрелков над тяжёлой пехотой в условиях степи очевидны.
        Сергей потёр затылок. Думать было трудно. Болела голова. Хорошо хоть в глазах не двоилось. И с памятью всё в порядке. Ну да, ведь он помнит всё, вплоть до момента, когда прилетело по голове. То есть сотряс если и был, то небольшой. Есть надежда, что здоровье восстановится быстро. А оно точно понадобится.
        Обстановка внутри загородки не вдохновляла. Солнце палило нещадно. Воняло тоже нещадно. Очень хотелось пить.
        Сергей исследовал организм и пришёл к выводу, что легко отделался. Башка трещит, да, зато всё остальное - более-менее в порядке. И не скажешь, что волокся за скачущей галопом лошадью. Синяки и ссадины при таком способе передвижения - мелочь.
        Сергей огляделся.
        Да, народ вокруг - не впечатлял. Готовности к драке ни в ком не наблюдалось. Даже в виде желания. Хотя нет, вот сидит пацан примерно такого же возраста, что и Сергей. Очень мрачный и очень злой. Мелкий, ободранный. Но явно подраться не прочь. Только повод дай.
        Сергей встал. Его шатнуло, но уже через пару секунд вестибулярный аппарат пришёл в норму.
        - Слышь, вода тут есть?
        - Не понимаю, - буркнул пацан по-хузарски.
        Надо же. Значит, не все хузары отсюда ушли. Один точно остался.
        - Попить нам дают? - повторил Сергей на том же языке.
        - Там бочка, - махнул рукой пацан.
        Хоть что-то хорошее в скверной ситуации.
        Перешагивая через лежащих и обходя сидящих, Сергей добрался до указанного места.
        Заодно приметил место в загородке, где нижняя жердь проходила примерно в четверти метра над землёй. Чисто теоретически можно протиснуться. Понятно, что назначение загородки - чисто декоративное. Главная преграда - конные стрелки. Но всё же…
        Вода в бочке оказалась, прямо скажем, не первой свежести. Черпали её, надо полагать, прямо из Днепра и не факт, что сегодня. Хорошо, что у Сергея организм теперь местный. И иммунитет соответствующий. Пил он уже из рек. Нормально.
        Напился, облегчился в отхожую яму в углу загона…
        И обнаружил рядом пацана-хузарина.
        - Ты не обрезанный! - заявил тот.
        Ничего себе претензия!
        - А с чего бы мне свой хрен портить?
        - Ты не хузарин!
        - Само собой. Я варяг.
        - А по-нашему почему говоришь? - Парнишка глядел на Сергея так, будто тот у него что-то стырил. Драки ищет, что ли? Обломится. Нет нынче у Сергея настроения учить уму-разуму нахальных хузарчат.
        - А на каком ещё с тобой говорить? - буркнул он, развернулся и двинул подальше от отхожего места, попутно изучая своих собратьев по несчастью и не без огорчения замечая, что первое впечатление не обмануло. Практически все здесь - представители податных сословий. Есть несколько человек, одетых получше прочих, но тоже не воины. И не из словен. Четверо ромеев, трое похожи на болгар дунайских…
        Сергея ухватили за рукав:
        - Куда ты ушёл? Мы не договорили!
        Сергей сбросил руку хузарина:
        - Я договорил. Отстань от меня. Я тебя не знаю.
        Не отстал. Обогнал, встал на пути:
        - Я - Машег!
        - Чего?!
        - Меня зовут Машег. А тебя?
        «А чему я удивляюсь? - сказал себе Сергей. - Машег и Машег. Распространённое хузарское имя».
        - А отца твоего не Маттах зовут? - спросил он на всякий случай.
        - Нет, Захариах.
        Ну хоть так. Хотя… Всё-таки похож парень на того Машега, друга и родича из прошлой жизни. Только этот чернявый и глаза серые.
        Хузарин ждал.
        - Я - Варт из младших воинов варяжского князя Стемида, - сказал Сергей. - А ты ведь из белых хузар, Машег? Значит, тоже воин?
        - Я очень хороший воин! - гордо заявил парень. - Я должен был погибнуть в бою, но эти твари застали нас врасплох. И они убили моего коня! - Губы парнишки дрогнули, а глаза повлажнели.
        Ну да. Бывает, что конь для воина ближе жены.
        При других обстоятельствах Сергей мог бы сказать, что хорошего воина врасплох не застать. Но не в его нынешнем положении кого-то поучать.
        - Мы отомстим, - пообещал Сергей, чтобы подбодрить товарища по несчастью. - Присядем.
        Хузарин с готовностью опустился на увядшую травку.
        - Расскажи-ка мне, Машег, всё, что ты знаешь о наших врагах и о тех, кого они поймали, - попросил Сергей.
        Вдруг паренёк знает что-то… обнадёживающее?
        К сожалению, ничего оптимистичного хузарин не сообщил. Родичей, с которыми он был в дозоре, скорее всего, убили, поскольку здесь их не было. Среди пленников вообще хузар не было. Ни чёрных, ни белых. Это Машег выяснил сразу.
        И печенеги, похоже, вообще не брали в плен воинов. Сергея и Машега оставили в живых, скорее всего, из-за их молодости.
        Машег, как выяснилось, уже успел поговорить с ромеями, язык которых ему был знаком. Ромеев захватили во время проводки кораблей. Напали внезапно, побили всех, кто сопротивлялся, забрали товары. Из старших оставили в живых только одного. Пожилого мужчину, на которого Сергей уже обратил внимание. Ради выкупа оставили. Сами же ромеи были не из империи, а, можно сказать, здешние. Из херсонского нома. Но толку от них не будет. Челядь.
        - Обед несут, - сообщил Машег, скривившись.
        Двое копчёных отодвинули секцию загородки, и шестеро рабов втащили внутрь три больших котла ёмкостью литров по пятьдесят каждый.
        - Жрать дерьмо, ленивые псы! - гаркнул на печенежском степняк с мордой, развороченной, вероятно, ударом сабли или меча.
        - Пойдём, - сказал хузарин. - Жратва дрянная, но другой не будет. Кормёжка один раз в день, так что тебе, Варт, считай, повезло. Очухайся ты попозже, сидел бы с пустым брюхом.
        Тёплое варево большинство черпало просто ладонями, плотно обступив котлы.
        Сергей с Машегом опоздали. Народ уже толпился вокруг. Приоритет в доступе принадлежал тем, кто авторитетнее. То есть сильнее. Только в одном месте у котла оказалась женщина и только потому, что рядом с ней были двое плечистых мужиков.
        Хузарин, однако, ждать не стал. Церемониться тоже. Ухватил за пояс одного из первоочередных и опрокинул на задницу, подбив под колено.
        Обиженный смерд вскочил с руганью…
        Опознал обидчика и успокоился. Вероятно, за те несколько дней, что Машег провёл в загоне, он, несмотря на скромные габариты, сумел приобрести авторитет, необходимый для приоритетного питания.
        Сергей в плену не приобрёл ничего, кроме головной боли, но это было поправимо.
        Потянув за рубаху соседнего представителя кормовой элиты, коим оказался широкий кривоногий ромей с головой, которую стригли, похоже, овечьими ножницами, Сергей произнёс по-ромейски:
        - Место освободи!
        Ромей его понял. Но не внял. Отмахнулся не глядя. Если бы Сергей не уклонился, то получил бы по физиономии. И не рукой, а деревянной чашкой приличной вместимости.
        Но Сергей уклонился. И, перехватив длань неразумного ромея, отнял чашку и двинул ею по ромейскому носу.
        Носу, судя по его бывалой форме, было не привыкать, а ромей, увидав перед собой подростка, вскипел, зарычал, нанёс ещё один удар, коим непременно поверг бы Сергея. Если бы попал. Но ромей промахнулся, получил левой в печень, а правой, вернее, всё той же чашкой, в лоб.
        Глаза ромея собрались в кучку, и его боевой задор пропал. А Сергей получил возможность отведать рабского варева.
        Ну что сказать… Не обманул печенег.
        Глава 5
        Варяги своих в беде не оставляют
        Игорь и Рёрех стояли на днепровском берегу и смотрели, как уходит вниз по течению подожжённый насад. В его пламени уходили в Ирий павшие.
        Семь человек.
        - Зато мы их отогнали, - сказал Игорь.
        Рёрех промолчал.
        Семеро погибших. Раненых намного больше.
        Степняки не убежали. Они отошли, чтобы варяги Рёреха не оказались у них в тылу.
        Если бы манёвр Рёреха удался, вот тогда это была бы победа. Возможно.
        А если бы Рёрех не высадился на берег, а, как было договорено, пошёл вслед за Игорем, потерь было бы больше. С расстояния в сто шагов степняки мечут стрелы, сами оставаясь почти недосягаемыми. А когда стрелы кончаются, печенеги уходят в степь.
        - Они увели моего отрока, - сказал Рёрех. - Варта.
        - Такого маленького, шустрого?
        - Его.
        - Не повезло малому, - равнодушно проговорил Игорь.
        Отрок Рёреха его не беспокоил. Беспокоило, что он сам скажет Олегу. Как объяснит потери?
        - Мы хорошенько их проучили! - заявил он твёрдо. - Больше не сунутся! Возвращаемся.
        - Я остаюсь, - сказал Рёрех.
        Игорь в изумлении уставился на родича:
        - Что?
        - Я остаюсь, - повторил Рёрех. - Они похитили моего отрока.
        - И что ты можешь сделать? Да степняки уже дюжину стрелищ[13 - Стрелище - оно же перестрел. Примерно двести шагов.] отмахали! Как ты за ними гнаться собираешься? Здесь тебе не север. Здесь Дикое Поле!
        - Я решил, - коротко ответил Рёрех.
        Игорь задумался. Если княжич не пойдёт с Игорем в Киев, это не так уж плохо. Можно сказать, что он остался охранять порог. И никто не станет спорить, когда Игорь будет рассказывать Олегу о победе над степняками. Так что Игорю так даже лучше. Однако Рёрех - родич. Вдобавок ничего не знает о том, как воюют здесь, на юге. Надо его вразумить.
        - Всё же подумай. Даже если боги тебе улыбнутся и ты догонишь степняков, что ты тогда сделаешь? Их больше сотни, а вас сорок шесть.
        - Сорок шесть варягов, - уточнил Рёрех. - И если ты поможешь, я не откажусь.
        - Я нужен в Киеве, - отрезал Игорь. - Искать двумя сотнями одного, да ещё без надежды найти - это глупость.
        - Он - мой дружинник.
        - Как знаешь, - повторил Игорь.
        Пусть делает, что хочет. Воевать брат умеет. Вон как удачно степнякам со спины зашёл. Может, и не убьют его вороги.

* * *
        Лодьи Игоря ушли вверх по течению. Второй насад они оставили у порогов. Более не нужен.
        А вот Рёреху он пригодился. Именно на нём он с дружиной вернулся на берег, оставив рядом с одним из островков лодью, которую Прастен успел подогнать к порогам…
        Корабль - это важно. Рисковать им нельзя.
        Рёрех понимал: по-своему Игорь прав. Четырьмя десятками не особо повоюешь. Дома - запросто. Сорок варягов стоят сотни врагов. Не здесь.
        Однако бросить Варта Рёрех не мог. У Игоря своя правда, у них - своя.
        Игорь - тоже варяг, но он вырос здесь, на юге. Наверное, это юг его и испортил. Научил считать не по чести, а по выгоде.
        Князь Олег - другой.
        Но Олега здесь нет, и рассчитывать Рёрех может только на себя. И на своих воинов.
        Княжич вздохнул и махнул рукой Прастену. Надо посовещаться…

* * *
        - Ты ударил моего человека. Сломал ему нос.
        Тот самый старый ромей сообщил это без пафоса. Просто констатируя факт. И - на словенском, что характерно.
        Со стариком пришли ещё двое. Силовая поддержка?
        - Хочешь получить компенсацию за раба? - на ромейском поинтересовался Сергей, поднимаясь.
        Вставший рядом Машег хищно улыбнулся…
        По поводу своего пленения Анфим не очень беспокоился. Худшее уже позади: потерянных товаров не вернуть. А с дикарями можно договориться. Если что - фемный стратиг поможет. Он с пацинаками[14 - Пацинак - печенег по-византийски.] уже давно переговоры ведёт. Хочет стравить их с мисянами[15 - Мисянами византийцы называли дунайских булгар, живших на землях римской провинции Месия (Мезия).] кесаря Симеона.
        Анфим был опытным торговцем. Он спокойно переносил потери и никогда не упускал возможности получить прибыль. Вот и сейчас Анфим собирался извлечь прибыль из мальчишек-варваров, что стояли перед ним. Таких учат убивать сызмала. И они всегда готовы к бою. И к смерти. Так что их задиристость неудивительна. Удивительно другое: мальчишка-скиф произнёс эту фразу с отменным столичным выговором. У самого Анфима был такой же. Но Анфим родился в Константинополе, получил неплохое образование и прожил в столице империи полжизни, прежде чем его семья переехала в провинцию.
        Анфим был озадачен, однако виду не подал.
        - Он не раб. Слуга на жалованьи. Но о компенсации речи нет. Мой слуга повёл себя грубо и наказан тобой по справедливости. Я же хочу предложить тебе дружбу.
        Минуту назад Анфим собирался сказать другое. Предложить обоим мальчишкам службу. Пообещать выкупить взамен на клятву верности. По его разумению, они должны были согласиться. Служить ему всяко лучше, чем быть рабами у пацинаков. Да и не живут в рабах такие, как эти двое. Мальчишки были бы очень полезным приобретением. Варвары верны и храбры. Не зря сам василевс набирает из них свою гвардию.
        Однако услышав столичный выговор, Анфим передумал. Из этого парня вряд ли получится слуга. У него уже сейчас взгляд архонта. И второй тоже не из простых варваров. Белый хузарин. Наверняка из знатной семьи. Такие долгов не забывают и возвращают сторицей.
        - Друзья - это хорошо, - кивнул Сергей. - В трудном положении особенно. Я принимаю твою дружбу.
        Машег не сказал ничего. Он не верил ромею. Отец говорил: ромеи хитрые, как лисы, злопамятные, как барсуки, и скользкие, как лягушки.
        Правда, говорил он о единоверцах, которые приходили в Хузарию из империи. Но эти, христиане, наверняка не лучше.
        - Присядем, - предложил Анфим.
        Мальчишка рассудителен, как умудрённый жизнью муж. Анфим понял, что не ошибся. Наверняка отец паренька - не последний человек среди варваров.
        - Мы в плену, - огласил ромей очевидное. - И нам отсюда не убежать.
        Машег презрительно фыркнул. Сергей никак не отреагировал. Ждал продолжения.
        - Они нас не убили, потому что хотят продать, - сказал ромей.
        - Или принести в жертву своим богам, - выдвинул встречную версию Сергей.
        - Может, и так. Зачем тогда они расспрашивали меня, насколько я богат?
        - А ты богат? - вмешался Машег.
        - Не настолько, как хотелось бы, но достаточно, чтобы заплатить за себя цену десятка молодых рабов. За себя и за вас.
        - Зачем тебе за нас платить? - спросил Сергей.
        Он знал таких, как этот Анфим. И относился к ним с уважением. Купцу в этом мире требуется не меньше отваги, чем дружиннику. Пожалуй, даже больше, ведь рядом с дружинниками его товарищи, за ним - князь или воевода, а купец вроде бы сам по себе. Его риски - это только его риски. Так что хороший купец не гонится за сиюминутной прибылью. Он мыслит перспективно. Вот как этот Анфим.
        - Сейчас ты молод, друг мой Варт. Но уже сейчас лучше быть твоим другом, чем врагом. А когда ты вырастешь и войдёшь в силу, твоя дружба может стать дороже всех моих богатств.
        - Я на это надеюсь, - пробормотал Сергей, глядя за спину купца.
        Там происходило что-то непонятное. Подвижную секцию их загона опять оттаскивали в сторону. Хотя с кормёжкой уже давно закончили и котлы унесли.
        - Я принимаю твою дружбу, - повторил он, глядя, как три всадника въезжают внутрь и пленники шустро убираются с их пути.
        - Как думаешь, это за тобой? - спросил он, повернувшись к Машегу, который тоже не сводил с всадников насторожённого взгляда.
        - Или за ним, - хузарин кивнул на ромея.
        Оба ошиблись.
        - Ты. - Конец плети указал за Сергея. - За мной.
        Сказано было по-словенски.
        Сергей спорить не стал. Не тот случай.
        Глава 6
        Младший хан Сёлте
        Шатёр. В шатре - копчёный. Похоже, из младших ханов. Молодой. Рожа спесивая, три волосины вместо бороды, на пальцах - перстни. Один - функциональный. Для стрельбы. Типичный печенег из младших вождей. Не укладывалась в образ только одна деталь. Рядом с ханом на отдельном войлоке - сабля. За неё взгляд Сергея зацепился сразу. Уж больно она не сочеталась ни с убранством шатра, ни с имиджем хана. Вон лук в налуче висит. Дорогой. И ещё один. Не дешевле. А вот другая сабля, с камнем на оголовье, в шитых бисером ножнах. По ней сразу видно - оружие вождя.
        А у этой, на войлоке, ножны самые простые. Такая же рукоять. Рабочий инструмент степняка из небогатых. Судя по состоянию ножен, не первой молодости оружие.
        - На колени перед великим ханом Сёлте!
        Это тот, который привёл Сергея. Толмач, надо думать.
        На колени так на колени. Всё равно ведь заставят, только изобьют. А целостность организма Сергею пригодится. Голова вон всё ещё болит.
        - Ты раб, - сообщил толмач.
        - Я пленник, - внёс поправку Сергей. - За меня заплатят хороший выкуп.
        - Что он сказал? - нетерпеливо осведомился хан на печенежском.
        - Говорит, не надо его продавать. За него выкуп дадут.
        - Кто даст?
        - Кто заплатит? - спросил толмач.
        - Мой князь. Беловодский большой хан Стемид.
        Толмач перевёл.
        - Знаешь такого? - спросил Сёлте.
        Толмач не знал.
        Хан почесался. Сначала долго скрёб голову, потом - грудь. Попутно думал, надо полагать.
        - Спроси у него: люди его хана убили наших?
        - Когда тебя поймали, твой хан был там? - спросил толмач.
        - Нет. Только младший хан с небольшим отрядом.
        Толмач перевёл.
        - Эти похитрей, чем другие, - сказал печенежский вожак. - Но тоже не ровня нашим молодцам. Спроси: почему они не ушли вместе с остальными плохими воинами? Хотят умереть пораньше?
        Толмач перевёл. На этот раз близко к исходному тексту.
        Очень интересно. Значит, Игорь со своими свалил, а Рёрех остался. Сергей не знал, радоваться этому или нет. У княжича не было шансов даже против того отряда, с которым они столкнулись у порогов. А тут целая орда. И, скорее всего, каждый шаг варягов по степному морю известен печенегам.
        Зачем же они остались? Хотя это как раз понятно.
        - Они остались из-за меня, - сообщил Сергей.
        - Он - такой важный человек? - спросил хан.
        - Да, - подтвердил Сергей. - Я же сказал: за меня заплатят хороший выкуп.
        Пусть думают, что Сергей - значительная персона. Глядишь, станут обращаться лучше. А выкуп… До выкупа ещё дожить надо. И ему, и Рёреху с остальными.
        Хан погладил сабельку на кошме:
        - Спроси его: а за младшего хана, который сейчас бродит поблизости, тоже хорошо заплатят?
        - Даже больше, чем за меня, - с готовностью подтвердил Сергей. - И за тех воинов, что пришли с нами. За каждого такого пленника великий хан сможет получить по десять гривен серебром. А за меня заплатят двадцать.
        Глазёнки младшего хана загорелись: «Я богат!»
        Теперь он не гладил бывалую сабельку, а тискал её, как младенец сиську. С чего бы такая тяга к ординарному оружию? Может, от любимого дедушки досталась?
        «Не о том думаешь», - одёрнул себя Сергей.
        - По пятьдесят за тебя и за твоего хана. А за остальных - не меньше двадцати. За каждого. У вашего хана есть такие деньги?
        - Это очень большие деньги. - Сергей изобразил беспокойство. - Не знаю, согласится ли наш князь заплатить столько. И почему ты говоришь о выкупе за остальных? Это ведь я - твой пленник, не они.
        - Они будут пленниками, - уверенно заявил печенег. - Это нетрудно. Они никудышные воины.
        Попался ханчик! Теперь для него каждый варяг - не мишень для стрел, а полпуда серебра. А за Рёреха вообще сорок кило. И это прекрасно - теперь копчёные не станут закидывать их стрелами издалека, попытаются взять живьём.
        А в этом случае все козыри, кроме численности, окажутся у варягов.
        Да и брать варягов пойдут не воины главаря орды, а бойцы вот этого подханка. Не станет он делиться инфой с «коллегами». Захочет всё захапать сам. Правило «кто первым встал, того и тапки» действует у копчёных в полный рост. Понятно, что отстегнуть дольку большому хану придётся. Но именно дольку.
        В общем, только что Сергей существенно облегчил варягам задачу выживания.
        Печенегов всё равно намного больше. К тому же это их территория, их место для битвы. Однако у варягов только что появился шанс. Крохотный, но хоть какой.
        А ещё у Сергея стало очень тепло на душе - свои его не бросили.

* * *
        - Мой вождь близко, - сообщил Сергей хузарину. - И эти о нём уже знают.
        - Людей с ним сколько? - деловито спросил Машег.
        - Не больше полусотни.
        - Плохо, - посочувствовал хузарин.
        Как же он всё-таки похож на того Машега! Мимикой. Жестикуляцией.
        - Ваши в степи - как черепаха на суше. Побьют их печенеги.
        Сергей мог бы возразить, что хузар печенеги тоже серьезно потеснили, да и русы отжали у соплеменников Машега изрядные земли. Но спорить не стал. Хузарин был прав вдвойне. Пешим варягам в степи от степняков не убежать. И не угнаться. Зато у них очень крепкий «панцирь». А если ещё и принять бой на правильных условиях…
        - Я им пособил немного, - сообщил Сергей. И поделился содержанием своей беседы с ханом.
        - Значит, черепаха попадёт в котёл немного позже, - отреагировал хузарин.
        - Не попадёт! - решительно заявил Сергей. - Мы сбежим и предупредим их.
        Юный хузарин поглядел на него с сожалением.
        - Сильно голова болит, Варт? - поинтересовался он.
        - Да почти прошла уже. А что?
        - Бывает, если по голове крепко приложат, мысли потом странные появляются.
        - Они пришли, чтобы меня выручить, - буркнул Сергей. - Если я сбегу к ним, они уйдут. Мы уйдём. Сядем на наш корабль и - в Киев. Ты со мной?
        - Если бы я мог сбежать, уже сбежал бы, - вздохнул хузарин.
        - Так почему ты ещё здесь? - прищурился Сергей. - Через ограду не перелезть?
        - Ты дурак? Такая загородка даже барана не остановит. Но эти, - кивнул он в сторону конной охраны, - не слепые. Если не подстрелят сами, то шум поднимут. А хоть бы и не заметили! Нам через весь лагерь пробираться, а потом мимо стражи и табунов. Да первый же встречный печенег чужих признает. А их тут больше тысячи.
        - А если ночью? Когда костры догорят? Выбрать время безлунное и тихонечко между кибитками? Собаки не привяжутся. Мы ж не снаружи, изнутри лагеря пойдём. Проскочим.
        - Собаки, может, и нет, - согласился Машег. - А вот лошадки, когда учуют, забеспокоятся, и сторожа - тут как тут. А у нас даже оружия нет. А было бы - что толку? Вдвоём против орды не навоюешь.
        - Оружие добыть можно, - сказал Сергей. - Украсть или силой забрать. Оружие нам понадобится. И не воевать, а чтоб видно было: мы не рабы, а воины. Вот и примут нас за своих.
        - Ага. Особенно тебя, белобрысого! - Машег хихикнул.
        - На голову можно и надеть что-нибудь. И вообще, однажды мой…
        Хотел сказать «мой сын», но осёкся. Скажи он так, и Машег точно решит, что Сергей спятил.
        - …Мой друг через такую же орду днём прошёл. Переоделся степняком, лицо грязью замазал, уздечку дорогую взял и прикинулся слугой, что коня хозяйского ищет.
        - Умный у тебя друг, - отдал должное Артёмовой сметке Машег. - Но у нас не получится. Вот спросят тебя: кто такой, чего тут шляешься? А ты - что? Мычать станешь, немого изображая?
        - Беда мне, несчастному, - тихонько пробормотал Сергей по-печенежски. - Проспал я коника ханского. Убьёт меня теперь мой хан…
        Машег уставился на Сергея с таким восхищением, будто тот внезапно превратился в прекрасную деву.
        - Ты знаешь их язык? Откуда?
        - А вот знаю, - не без гордости ответил Сергей. - Ну что, рискнём, друг Машег?
        - Я подумаю, - уклонился от прямого ответа хузарин. - Богу помолюсь, спрошу его.
        - Давай, - кивнул Сергей. - Только учти: бежать надо этой ночью, потому что второй у нас не будет.
        Глава 7
        Побег
        Объяснить это чувство Сергей не мог. Возникло оно неожиданно и непонятно почему.
        Но он точно знал когда. Копчёные как раз меняли часовых, и тут к загородке подъехали уже знакомый хан Сёлте и ещё один степняк из старших. Постояли, поглядели на Сергея, поболтали по-своему (слишком тихо, чтобы разобрать) и уехали.
        А у Сергея сразу сердце застучало не по-доброму. И это ощущение: надо что-то делать. Действовать.
        Но что? Бежать? Их загончик с сёдел - как на ладони. Убивать, может, и не станут, но в ногу или в руку стрелу всадят играючи.
        Так и промаялся до заката, а тогда прилёг. Спать не собирался. Хотел полежать немного, расслабиться. Весь вечер на нервах.
        Расслабился… И уснул. Усталость, видно, накопилась.

* * *
        Сон пришёл странный. Будто он совсем маленький. Много меньше, чем сейчас. И несут его на руках через толпу людей в пёстрых незнакомых нарядах. И люди эти - сплошь мужчины бородатые. А он только и видит, что эти бороды да одежды разноцветные. И золото. Много золота.
        Несли его, несли и вынесли к сооружению из белых ошкуренных брёвен.
        Маленького Сергея подняли наверх.
        Там на празднично убранном ложе лежал человек.
        В броне золочёной и шлеме открытом, тоже золочёном, с многими выступами и полочками и с красными крыльями-перьями. Глаза закрыты, борода завита и уложена поверх брони.
        Подумалось Сергею: в таком шлеме воевать неудобно. Стрела, копьё, клинок не соскользнут, а обязательно за что-нибудь зацепятся. В таком - только на парады. Или - хоронить.
        «Это же и есть похороны, - вдруг сообразил. - И лежащий - мёртвый».
        И Сергея рядом с ним уложили. Маленького - рядом с большим.
        Сергей тихо лежал. Тоже как мёртвый.
        И когда дым подниматься начал, он тоже лежал тихо. Только треск горящего дерева внизу и гул толпы.
        И вдруг - крик. Женский. И тотчас - она сама. Перепрыгнула с воплем через Сергея и на мертвеца упала. Но мигом раньше пламя взметнулось, и стала женщина огненной птицей. И ожил мертвец в огне. Вскинул руки, будто обнимая пронзительно кричащую птицу.
        И засияло всё. И запылало.
        И Сергей тоже запылал. Но не весь. Сердцевина его такому огню была неподвластна, ведь рождалась она в пламени пожарче. И это ей - нипочём.
        А то, что сгорит, это внешнее. Лишь оболочка, суть которой - прятать его настоящую суть. Ту, что убивает.

* * *
        - Проснись, Вард…
        Сергей открыл глаза. Темно. Ночь. Вот чёрт! Проспал!
        - Машег, я долго спал? Луна когда взойдёт?
        - Не скоро, - успокоил хузарин. - Время есть.
        Да, время было. Судя по всему, стемнело не так давно. Печенежский лагерь ещё не затих.
        А вот пленники уже угомонились. Лежали на земле кто где. Некоторые сбились вместе: так теплее. И, может, не так страшно.
        Компания ромеев тоже отрубилась. Как и остальные. С той только разницей, что богатея Анфима устроили получше: постелили соломки, накрыли плащом.
        - Пойдем глянем, что как, - прошептал Сергей.
        И они пошли. Вернее, поползли. К тому месту в ограде, которое приметил днём. Если уходить, то именно там.
        И тут удача преподнесла им царский подарок.
        - Да он же спит!
        - Точно, - подтвердил Машег. - Дрыхнет. - И другой тоже.
        Лица спокойны, глаза закрыты, тела расслаблены. Точно спят.
        Но с лошадки копчёные не падают. Привычны, надо думать.
        Сергей когда-то тоже умел спать, не сходя с коня. Причём в движении. Жизнь в седле и не такому научит.
        - Попробуем? - предложил Сергей.
        Хузарин вскинулся… И потух.
        - Не выйдет. Отсюда-то убежим, а дальше как?
        - Да просто. Нам только через лагерь пройти к табунам. А там - разберёмся.
        - Через лагерь, ага. - Машег тихонько фыркнул. - Я ж тебе говорил: псы или лошади чужих учуют, шум будет. Поймают сразу.
        - Поймают, и что? - пожал плечами Сергей. - Хуже не будет.
        - Будет, - твёрдо заявил хузарин. - Ладно, если побьют. А если жилы на ногах подрежут или большие пальцы отрубят? Лучше умереть.
        - А если в печенегов переодеться? Прирежем кого-нибудь и одежду заберём.
        - Ты лицо своё видел? Какой из тебя печенег?
        - Так ночь же! - возразил Сергей. - Давай рискнём!
        Его будто жгло изнутри: бежать! Прямо сейчас! Немедленно. Потом поздно будет.
        И тут такой подарок. Задрыхшие часовые. И сразу два. Может, с другой стороны караульщики и бдят, но луна пока не взошла, а костры хоть и не догорели совсем, но света от них немного. Ровно столько, чтоб тем, кто у костров, только вокруг костров и было видно.
        Сергей снова глянул на ближнего караульщика. Расслабился степняк. Голову свесил. Хрен он кого сейчас заметит. И лошадка его тоже дремлет. Была б трава у неё под ногами, пощипала бы. Нет травы.
        От нижней жерди до земли чуть больше двадцати сантиметров. Взрослому вою не пролезть, а они с Машегом могут протиснуться. Вон там, где ложбинка.
        Жаль, что хузарин испугался. С ним шансов было бы больше. Опять-таки лошади хузар слушаются, как дети - мамку. А у Сергея могут проблемы возникнуть. Степные кони - они как псы сторожевые. Даже ещё недоверчивее.
        На мгновение Сергей даже засомневался. Может, не стоит?
        Но интуиция тут же взвыла: беги! Прямо сейчас!
        Чуйке своей Сергей привык доверять. Пусть вероятность благополучно пересечь печенежский лагерь, преодолеть барьер из пасущихся печенежских табунов, а потом ещё и самому разжиться коняшкой, без которого в степи и вовсе делать нечего… Да, вероятность успеха этой авантюры ничтожна, но - надо.
        Вдобавок азарт. Чисто мальчишеский. Ввязаться в драку, а там будь что будет.
        - Ну как знаешь, - проговорил Сергей с показным равнодушием. - Ты боишься, я понимаю. Тут многие испугались бы. А я пойду. Я не раб. Я - воин.
        - Я тоже воин! - зашипел Машег, брызнув слюной Сергею на щёку. - Я - воин! Я не трус! Ты не храбрее меня! Я пойду! Я первым пойду!
        - Я знал, что ты не испугаешься, друг. - Сергей легонько хлопнул хузарина по плечу.
        Ему было немного стыдно. Взял «на слабо», как мальчишку. Собственно, Машег и есть мальчишка. Да ещё и с подраненным самолюбием, поскольку в плен угодил. В общем, неловко. Между друзьями так не принято.
        Но Машег ему нужен. А где-то там в степи - варяги. Которые могут думать, что они здесь - охотники, но на самом деле вот-вот начнется охота уже на них.
        - Рад, что ты со мной, друг Машег. Но первым пойду я. Потому что я знаю их язык, а ты - нет. Ну давай, пока эти не проснулись.
        Протиснуться оказалось не так просто. Пришлось лечь навзничь и отталкиваться от жерди. Если бы не Машег, упёршийся пятками в подошвы Сергея, тот мог бы и застрять.
        А вот сам Машег, тощий и гибкий, как ящерица, протиснулся в щель без проблем.
        Мимо часового тоже проползли по-пластунски. Ни конь, ни всадник не отреагировали.
        Ближайшая кибитка - в тридцати шагах. Костёр рядом почти догорел. Внутри - тишина.
        Первая часть побега прошла «на отлично».
        Теперь можно и на ноги встать. В тени их не видно.
        - Куда теперь? - шепнул Машег.
        Сергей не знал. В печенежском лагере он помнил лишь одну дорогу: к шатру младшего хана. И помнил, что оттуда уже видна река. Вот, кстати, ещё один вариант для беглецов. По воде кони не скачут.
        - Ты плавать умеешь? - спросил он хузарина.
        - Получше тебя, - буркнул тот. - Я на море вырос.
        - Тогда за мной.
        - Эй, может, переоденемся сначала? - Машег ухватил Сергея за локоть.
        - У тебя есть во что? - с иронией поинтересовался Сергей.
        - Там есть. - Хузарин кивнул на вход в кибитку. - Убьём всех и возьмём, что надо. И оружие там точно есть.
        - Зато у нас его нет. Нашумим.
        Но идея интересная. Однако если уж красть, то точно не в простой кибитке.
        - Давай за мной, друг.
        Не все копчёные спали. Но двое беглецов внимания не привлекли. Шли они уверенно, а лиц в темноте не разглядеть.
        На полпути к ним привязалась какая-то шавка, но Сергей прикрикнул на неё по-печенежски, сделал вид, что подбирает что-то с земли, и псина отстала.
        А вот и шатёр хана. Ах ты ж…
        У шатра кипела жизнь. Человек двадцать копчёных в полном боевом и конные. И сам хан, движением колен пославший коня прямо на Сергея. К счастью, он успел сообразить, что это лишь совпадение, и вовремя упасть на колени, потянув за собой Машега.
        Так они и простояли, пока хан с остальными проехали мимо.
        А пока они изображали покорность, у Сергея появилась отличная идея.
        Хан отбыл, значит, шатёр его пуст. И там наверняка найдётся что-нибудь интересное. И оружие, и одежда.

* * *
        Совсем без присмотра ханский шатёр не остался. У входа, как раз напротив ещё не угасшего костра сидел молодой печенег и зашивал обувку. Бдительность, как говорится, на высоте. Тем не менее зайти с парадного входа не получится.
        Ну да Сергей не гордый. Один раз уже прошёл по нижнему уровню, а здесь и ещё проще.
        Убрали один из камней, приподняли ткань и просочились.
        И замерли, прислушиваясь.
        И не зря.
        Сергей почти сразу уловил человеческое дыхание. У противоположной стенки, рядом с входом. А затем невнятное бормотание. На печенежском.
        Неизвестный не спал. Но, похоже, собирался.
        Подождать, пока заснёт?
        Без вариантов.
        Бесшумно придушить печенега голыми руками мог бы тот Сергей, из прошлой жизни. Этому ни веса, ни силы не хватит.
        Ждать пришлось совсем недолго. Минут десять. Потом дыхание копчёного замедлилось. Задрых, смертничек.
        Сергей поднялся и мысленно восстановил интерьер шатра. Вроде как раз на этой стороне висела небольшая коллекция кинжалов. И лук в налуче.
        Лука на месте не оказалось. А кинжалы нашлись. Три штуки, в чехлах, и довольно острые.
        Один Сергей сунул Машегу, второй запихнул за пояс, третьим вооружился и двинулся к спящему. Видимость в шатре нулевая, но по-мягкому тихо ступать - не проблема.
        Печенег спал на спине. Сергей сориентировался по дыханию и перерезал спящему горло. Неблагородно, конечно, но иначе никак.
        Совсем тихо не получилось. Печенег задёргался, засучил ногами… Нашумел, в общем.
        Сергей замер у входа в готовности. Если тот, снаружи, войдёт…
        Не вошёл.
        Сергей услышал негромкое гнусавое пение степняка. Вряд ли тот стал бы вокализировать, если бы заподозрил нехорошее.
        Ну и славно. Теперь самое время заняться делом.

* * *
        Искать в темноте неизвестно что, неизвестно где - сомнительное развлечение. Однако в юрте наверху имелся клапан, который можно было откинуть изнутри с помощью шеста.
        Что и сделал Машег, разбиравшийся в устройстве степных жилищ лучше Сергея.
        Нельзя сказать, что внутри стало светло, но хотя бы какие-то ориентиры образовались.
        А когда они отыскали хановы заначки, идея уходить вплавь уже не показалась Сергею такой интересной. С несколькими килограммами драгметаллов и прочих ценностей плавать не очень удобно. А ещё оружие. Пара луков, приличный запас стрел, три сабли, одна из которых та самая, что лежала на персональной подстилке. Она и сейчас на ней лежала, потому именно ею первой Сергей и вооружился.
        Он помнил, что выглядела она не особо. И в ножны входила-выходила неидеально. Однако лезвие на ощупь оказалось острым, а баланс - вполне пристойным.
        В общем, он её взял.
        Позже, когда они отыскали ещё пару сабель, Сергей подумал: а не выкинуть ли старый клинок? Но не выкинул. Может, из желания досадить хану, которому эта сабелька явно была дорога. Или чуйка сработала. В общем, не выкинул.
        Возможно, это было ошибкой, из-за которой Сергей обрёл смертельного врага и немаленькие проблемы в будущем. Но знай он об этом заранее, всё равно поступил бы так же.
        Ещё они отыскали шлем, пришедшийся впору Машегу, и лёгкую, килограмма на четыре, кольчужку. Сергею бронька эта была, что называется, на вырост, но большая - не маленькая.
        Одежда тоже нашлась. Самая разнообразная и почти вся - на несколько размеров больше, чем требовалось. Ну да рукава подвернуть, пояса подтянуть, штанины в сапоги заправить - и прям красавцы. И голову Сергею замотать, чтобы спрятать блондинистую шевелюру.
        Обнаружили и упряжь. Дорогую. И сёдла. Отличные сёдла. Но увесистые. И их тоже надо было взять с собой, поэтому вылезать из шатра оказалось намного сложнее, чем влезть внутрь.
        Зато теперь они выглядели почти безупречно. Ну кто заподозрит в двух прилично одетых вооружённых парнях, да ещё с седлами на плечах, беглых рабов?
        А когда их окликнул какой-то караульщик, Сергей вместо ответа ругнулся и буркнул недовольно:
        - Хан велел. Неймётся ему.
        Караульщик хохотнул и больше вопросов не задавал.
        Теперь к табунам. Выбрать лошадок и договориться с ними.
        Но Сергей не сомневался, что и этот этап пройдет гладко. Хузарин справится.

* * *
        - Вляпались, как девка в свинячье дерьмо, - буркнул Войст.
        - Кабы нам его жрать не спришлось, - проворчал Шибрень.
        Рёреховы гридни, взобравшись на холм, глядели на орду.
        - Да их тут за за десять сотен. - Войст ухватил зубами травинку. И тут же сплюнул: горькая. - Бежать надо.
        - Стемидыч не побежит, - сказал Шибрень.
        - Не побежит, - согласился Войст. И вздохнул.
        - Чё закручинился, брат? - Шибрень легонько хлопнул Войста по мощному загривку. - Не здесь, так в Ирии попируем.
        - Да не о нас я. - Войст снова вздохнул. - Молодого жалко. Мы-то в бою, если что, а он - полонянник. Замучат или рабом сделают. А я у него в долгу. Он за родича моего Торопа перед нурманами встал. И сегодня нас выручил. Предупредил. Не то побили бы многих.
        - Так всё равно побьют, - философски заметил Шибрень. - С такой ордой воевать - смерть. Ну да пусть батька решает. Уходим.
        И они поползли назад, уверенные, что степняки их не заметили.
        И их действительно не заметили. Что, впрочем, было неважно, потому что к этому времени малая дружина Рёреха уже была обнаружена.
        А жила только потому, что Кайду, большой хан печенегов из племени Хоревой, был удивлён и озадачен, когда узнал, что к стоянке его орды направляется отряд русов. Причём пеших русов. Кто они? Может, переговорщики? Или приманка?
        О русах он знал немного. Только то, что они отбили у хузар данников-землепашцев. А ещё и у них много ценного добра, живого и неживого, которое русы и их данники возят по Днепру продавать.
        А хорошая здесь степь. Трава густая, воды много. Не один век здесь правили хузары. Пока не пришли те, кто храбрее и сильнее. Пока не пришёл он, Кайду. Здесь будет кочевать его племя. И брать всё, что пожелает. А те, кто не знает степной свободы, познают силу племени Хоревой. Теперь он, Кайду, будет стричь здешних овец. Будет. Потом. Сначала - резать. Овцы должны познать боль и страх. Понять: если не отдадут шерсть, то расстанутся со шкурой.
        И если эти безлошадные, что неразумно приблизились к стойбищу Кайду, не смогут дать «шерсть» большому хану, то тоже расстанутся со шкурами. Человеческая шкура тонка и непрочна. Но и ей найдётся применение у рачительного хозяина. Например, для вразумления других дерзких.
        Присматривать за русами Кайду поручил двоюродному брату, чьи разведчики уже схлестнулись с ними. Сёлте большой хан полагал более преданным, чем другие, потому что между Сёлте и белой кошмой, на которой восседал Кайду, лежал путь в две дюжины человеческих жизней. И за каждой из этих жизней Кайду присматривал. Чтобы оборвать при малейшем подозрении.
        Кайду знал: предают те, кто рядом. Ближние. А кто может быть ближе большому хану, чем его родные братья!

* * *
        Коней Машег выбрал подходящих. Не самых лучших, чтобы не вызвать подозрения пастухов, но - добрых. Причём не в абы каком табуне, а в том, где кони помечены тавром хана, только что ограбленного бывшими пленниками.
        Тавро осталось в шатре, а вот перстень с точно таким же рисунком они прихватили с собой.
        Лошадок выбрали, взнуздали, оседлали…
        И подъехали прямо к расположившимся у костра пастухам.
        Те видели Сергея и Машега, но не мешали. Раз делают, значит, так надо.
        - Господин? - спросил Сергей, показав пастухам перстень.
        Старший из пастухов махнул рукой, указав направление.
        Лицо спросившего тонуло в тени, но одежда и оружие сообщили пастуху: этот человек - не из простых.
        Пастуху и в голову не пришло, кто перед ним на самом деле.

* * *
        Проследить за отрядом конницы в две сотни копий даже ночью не представляло труда, - за час с небольшим примятая трава не успела подняться.
        Главная проблема: как не наткнуться на печенегов, когда те остановятся?
        Сергей знал, что долго ехать не придётся. Варяги встали на ночь где-то поблизости. Сергей даже примерно представлял, где именно. Ему было достаточно увидеть днепровский берег, чтобы сориентироваться и восстановить в памяти место. В прошлой жизни он бывал здесь не раз. И достаточно хорошо знал варяжское тактическое мышление, чтобы представлять, где те устроят лагерь. Таких мест было немного, и можно догадаться, какое именно выбрано, ведь печенеги двигались прямо туда.
        - Сворачиваем, - сказал он Машегу, когда до цели осталось меньше километра.
        Он знал, с какой стороны подойти, и даже придумал средней паршивости план, как им всем выбраться из ловушки.
        Самое главное: чтобы копчёные не напали на варягов раньше, чем до них доберутся Сергей с Машегом.
        Глава 8
        Неравный бой
        Печенеги не напали. Младший хан хорошо запомнил сказанное Сергеем и хотел взять варягов живьём. Алчный хан не хотел терять деньги.
        Сергей угадал место. Небольшой полуостров, заканчивающийся длинной песчаной косой. Каменная осыпь на берегу защищала его с одной стороны, с другой - топкий берег, по которому галопом не поскачешь.
        Минус у позиции был один. Но решающий. Сам берег, поднимавшийся над пляжем метров на восемь. Удобная позиция для обстрела. Её-то копчёные и заняли, уверенные, что у варягов нет никаких шансов.
        Доступом к полуострову со стороны реки печенеги заморачиваться не стали. Посуху не уйти. Водой - тоже. Река здесь мелкая, дно каменистое. Пока до глубины доберёшься, раз десять стрелу поймаешь.
        Но это днём.
        В темноте Сергей был готов рискнуть. Надо только захода луны дождаться.
        - Жди здесь с лошадьми, - сказал он хузарину. - И лук мой сохрани. А я к нашим сплаваю и вернусь.
        План у него был простой. Сообщить, что он на свободе. И уговорить княжича напасть первыми.
        Он надеялся, что времени у них достаточно. Будь Сергей на месте хана, то напал бы перед рассветом, когда сон самый сладкий. И могло бы получиться.

* * *
        - Живьём? Нас? - Прастен засмеялся, но тут же прикрыл рот ладонью. Варяжский лагерь «спал». Какой уж тут смех!
        - Они нас в бою не видели, - сказал Рёрех. - Но видели наше оружие. Разве могут вои с таким оружием быть плохими?
        - Здесь Дикое Поле. - Сергей отставил в сторону опустевший котелок. - Здесь другое оружие. Кони, луки. Коней у вас нет, а луки слабые.
        - У тебя, можно подумать, лучше, - проворчал Шибрень.
        - У меня - лучше. - Сергей ухмыльнулся.
        - Интересно, откуда?
        - У хана похитил. - Сергей ухмыльнулся ещё шире. - Того, что вас стережёт. - Он махнул рукой в сторону берега. - А ещё ухи можно?
        - Положи ему, - велел Прастен.
        - Куда в тебя столько влезает, - проворчал Шибрень, подав Сергею полный котелок. - Я и то столько не съем.
        - Так я и поумней тебя буду, - хихикнул Сергей. И увернулся от оплеухи, продолжая работать ложкой.
        - Шибрень! - строго произнёс Рёрех.
        - Так я легонько ж… - смутился гридень.
        - И чем же они нас бить собираются, если хотят живьём взять? - размышляя, произнёс Рёрех. - Дубинками?
        - Сетями можно, - предположил Прастен. - Я бы сети кидал. Набросить, дёрнуть, и, если не увернулся, считай, попался.
        - Строй сетями не растащишь, - резонно возразил Рёрех. - Варт, а ты что скажешь?
        - Стрелами будут бить тупыми, - невнятно пробормотал Сергей. Приятно всё же, когда желудок наполняется настоящей едой, а не печенежскими помоями. Он бы ещё столько же съел, но нельзя. Отяжелеет. - Ещё арканами будут цеплять. Они их бросают ловко.
        - Видели, - сказал Шибрень. - Тебя они, как овечку, словили. Да ладно, всё! Не обижайся! Ты молодец добрый! И живой, и сбежал, и нас упредил.
        - Опять, - негромко произнёс Рёрех.
        - Что?
        - Второй раз он нас предупредил, Шибрень. Тогда тоже.
        - Я и говорю: молодец! - Гридень похлопал Сергея по макушке.
        - Уходим сейчас, - решил Рёрех.
        Сергей даже есть перестал от удивления.
        А потом мысленно согласился: дерзко, но разумно. Печенеги этого точно не ожидают. Наверняка уверены, что противник о них и ведать не ведает.
        - Шибрень, возьмёшь свой десяток, обойдёшь их и ударишь с тыла. Попробуй отбить табун.
        - Не выйдет, - вмешался Сергей. - Печенежские лошади вам не дадутся. Да и не отпускали их, я уверен. Каждый своего коня при себе держит.
        - Что предложишь? - Княжич повернулся к Сергею.
        - Обойти их и ударить всей силой со стороны степи.
        Рёрех задумался.
        - Их много, - наконец произнёс он. - Всех не побьём. Большая часть уцелеет. Опомнятся, отпор дадут. А если и оторвёмся пешими, затемно до порогов нам не добежать. Ещё и раненые будут. Обложат нас конные стрелки на открытом месте - не устоим.
        - Здесь оставаться тоже не резон, - подал голос кормчий. - Так-то место хорошее, но днём отсюда точно не уйти. Даже если не возьмут нас завтра, всё равно эта ночь лучше, чем будущая.
        - А если за подмогой послать? - предложил Войст.
        - Сила против орды только в Киеве найдётся, - возразил Шибрень. - Ближе нет. А до Киева далеко. Тогда уж за лодьёй нашей послать.
        - «Бойцу» сюда не подойти, - сказал Прастен. - Мелко, камни. И людей мы на нём мало оставили. Против течения идти долго будут. На ветер надеяться ненадёжно.
        - Завёл я вас в ловушку, - огорчённо проговорил княжич. - И выходит - зря. Вард вот и без нас справился.
        - Не узнай я, что вы здесь, я б сбежать не рискнул. - Сергей поставил котелок на землю, обтёр и спрятал ложку. - И ты, батька, всё правильно решил. Бить степняков надо сейчас. С острова я вас по-тихому выведу.
        Сюда он добирался по воде, по мелководью, сняв сапоги и штаны. Но посуху тоже можно. Если умеючи.
        - Обойдём, дозорных снимем и ударим. Печенеги, они нестойкие. Испугаются - побегут. Может, и коней наловить успеем.
        - Если внезапно нападём, они насмерть бить станут, - напомнил Рёрех. - Забудут о том, что хотели всех в плен взять.
        - Ударим, батька! - поддержали Шибрень с Войстом. - Перун пособит!
        - Или победим, или уйдем с честью! - присоединился кормчий.
        - Добро, - без особого энтузиазма согласился княжич. - Сделаем. Войст, Шибрень, поднимайте своих, и чтоб ни звука. Прастен, костров парочку оживить и чучела вокруг рассадить.
        - Батька, вели стрелы все собрать, сколько есть. Я заберу.
        - Зачем это? - Собравшийся уходить Прастен остановился. - У нас дюжина луков есть. Это лучше, чем один твой. Да у тебя и нет его.
        - Есть. Там. - Сергей махнул рукой туда, где его должен был ждать хузарин. - И не один я. С другом.
        - Что ещё за друг? - насторожился Рёрех.
        - Надёжный. От печенегов сбежали вместе. Стрелок он, ты таких не видел. И нынче не увидишь, темно потому что. Но печенегов подбитых услышишь наверняка. - Сергей негромко засмеялся.
        Он тоже не видел, как бьёт из лука этот Машег. Но он видел, как стреляет тот. Если нынешний хотя бы наполовину так же хорош, будет весело.
        - Сделаем по-твоему, - решил княжич. - Прастен, соберите стрелы. Ты их получишь, Варт. Но не здесь, а там. - Он показал туда же, куда минуту назад показывал Сергей. - Сам не донесёшь, рук не хватит.
        И верно. Прыгать по камням с несколькими сотнями стрел, пусть даже аккуратно увязанными… Двух его рук точно не хватит. А вот прицепить к седлу полдесятка колчанов - это нормально.
        Сергей снова улыбнулся. Запах воды, запах трав, запах конского пота, скрип натягиваемого лука и тот особенный звук, с которым уходит в полёт верно посланная стрела…
        Как ему не хватало этого в новой жизни!

* * *
        - Они не выставили дозоры…
        Рёрех решил сам отправиться на разведку. С собой взял только Сергея. Протесты остальных отмёл.
        И вот теперь они подобрались к неприятелю с подветренной стороны…
        И никого.
        - Может, секреты? - предположил княжич, у которого в голове не укладывалась такая беспечность. - Или ещё ближе?
        Сергей помотал головой.
        Он отчётливо обонял запах лошадей. И самих копчёных. До них - рукой подать. И какие секреты - в степи? На берегу, где только трава да камни? Причём небольшие камни. Да ещё ночью.
        - Они здесь хозяева, - прошептал он, подвинувшись поближе к княжичу. - А мы, пешие, для них - добыча.
        Вообще-то дозорные есть. Только смотрят они в другую сторону, на полуостров. И видят они пару костров, рядом с которыми сутулятся «часовые», видят «спящих» (пришлось пожертвовать несколько плащей и одеял) и уверены, что варяги у них в руках.
        Сергей не увидел, угадал: Рёрех улыбается.
        Всё складывалось даже лучше, чем они надеялись. Будь до порогов поближе, можно было бы вообще в бой не вступать.
        Нет, разместились копчёные толково. В неглубоком распадке с небольшой рощицей с одной стороны и удобным пологим спуском - с другой. Здесь можно и коням попастись, и людям тоже удобно. Звуки к воде не уходят.
        Со стороны степи тоже всё удобно. Склон ровный, не слишком крутой. На нём тоже кони. Слышно, как они подбирают траву. Сергей оказался прав: их не рассёдлывали и не отпускали. Лошади и люди вперемешку. Отдыхают. Часть наверняка спит.
        Но - много. Распадок длиной с полкилометра. И печенеги заняли его почти во всю длину.
        - Возвращаемся, - шепнул Рёрех.
        Он увидел достаточно.
        Сергей - тоже. И место для себя и Машега он выбрал. Вон тот круглый холм. Если печенеги побегут в степь (а куда им ещё бежать?), то на фоне более светлого неба будут как мишени на стрельбище. А вот их с хузарином в тени холма попробуй разгляди!

* * *
        Спустя полчаса они там и расположились. Удачное место. Машег даже засёк пару дозорных на гребне высокого степного берега. Во всяком случае сказал, что засёк.
        Сергей ничего не разглядел, но спорить не стал. Ждал, когда начнут варяги.
        Машег тоже не торопился. Жевал лепёшку, принесённую Сергеем. Терпение - основа любой охоты. В том числе и этой.
        Варяги начали.
        Первым по степи прокатился жутковатый вой. Похожий на волчий, но не волчий. Пострашнее.
        Потом с пологого края распадка вниз покатилась смерть. Заорали первые раненые, заржали кони, завопили те, от кого варяжская сталь была ещё далеко, но страх - уже добрался. Будь на месте печенегов, например, нурманы, они бы тут же попытались образовать строй. И у них получилось бы, потому что распадок длинный, а варягов - совсем немного.
        Но у степняков на опасность совсем другая реакция. В седло - и дёру. Уже набрав дистанцию, можно оглянуться и прикинуть, стоит ли возвращаться.
        Десятки копчёных в дальнем конце распадка так и поступили. Прыгнули на коней - и вверх по склону.
        Где их уже ждали. Всего шестнадцать человек. Лучшие из Рёреховой дружины. Но когда они метнули копья и шестнадцать копчёных покатились по траве, остальные чуток притормозили. И дали возможность варягам пустить в ход мечи. Зато правее склон оказался свободен. И не меньше полусотни печенегов неорганизованным табуном радостно туда ломанулись.
        Машег не разочаровал. Опорожнил колчан меньше чем за минуту. Сергей от него отстал прилично. Да и в меткости явно уступал. Но с десяток степняков он тоже сумел достать.
        Остальные врассыпную ушли в степь, даже не сообразив, что стрелков всего двое.
        Второй отряд, вырвавшийся из распадка, действовал более осмысленно. И командовал ими кто-то толковый. Он сразу заорал, чтоб подчинённые развернулись и били по тем, кто внизу.
        Отличить в темноте своих от чужих сверху проблемно. Но перепуганные степняки разбираться бы не стали. Разили бы всех. На этом удача варягов и закончилась бы.
        Но тут в дело опять вступили Машег и Сергей.
        Полдюжины сбитых стрелами - и печенеги сообразили, что их бьют со стороны степи. И большая часть, забыв о дисциплине, тут же галопом рванула за рощу. Однако ещё с десяток копчёных Сергею с хузарином удалось ссадить.
        И самое главное - отступившие за рощу не вернулись.

* * *
        Среди убитых степняков младшего хана Сёлте не оказалось.
        Сергей подозревал, что именно Сёлте командовал удравшим отрядом.
        Всего же мёртвых печенегов насчитали девяносто шесть. Тридцать восемь из них убиты стрелами. Сергей был уверен, что на его счету не больше дюжины. Машег бар Захариах (так он торжественно представился Рёреху) не посрамил славы предков и потомков.
        А ещё он здорово помог с лошадьми. К удивлению варягов, они не пытались его укусить или лягнуть, а спокойно брали с ладони угощение, позволяли себя гладить… Ну и так далее.
        Лошадей было достаточно, чтобы хватило всем. И даже по паре на шестерых раненых, которые не могли удержаться в седле. Легкораненых было значительно больше, зато погибших - всего двое. Погибших от выпущенных в упор стрел. Убитых тоже забрали с собой. И снятые с печенегов трофеи.
        Машег поехал с варягами. Сказал, в Киеве много хузар. Есть и его родичи.
        - Я хочу в дружину такого стрелка, - вполголоса сообщил Рёрех Сергею. - Сделай так, чтобы он остался с нами.
        - Попробую.
        Сергею самому хотелось, чтобы неожиданно обретённый друг не потерялся в хузарских степях.
        Глава 9
        Хан, потерявший удачу
        Гнев младшего хана Сёлте был подобен гневу жеребца, на глазах которого соперник покрыл любимую кобылицу.
        Сёлте был в такой ярости, что лично зарубил сводного брата младшей жены, которому опрометчиво доверил оберегать свой шатёр.
        Пока он, хан, храбро сражался с множеством врагов и при этом сумел сохранить большую часть своих людей, уведя их из коварной ловушки, подстроенной, несомненно, старыми врагами хузарами, кто-то пробрался в его шатёр и унёс множество ценных вещей. И среди прочего - родовую саблю, доставшуюся Сёлте от отца.
        Именно этой сабле род Сёлте был обязан своим возвышением.
        Так сказал деду Сёлте его дед, а значит, это была истинная правда.
        Почему вор польстился на невзрачное оружие, хан понятия не имел. Но пропажа талисмана уже сказалась на судьбе. Вместо того, чтобы добыть богатый полон и разбогатеть, хан едва не расстался с жизнью. И навлёк на себя гнев большого хана.
        А теперь Сёлте снова надо идти к старшему брату: жаловаться на то, что его шатёр ограблен. Придётся, ведь один лишь большой хан может учинить розыск и найти вора. Иначе даже узнай Сёлте, в чьей кибитке лежит его добро, толку не будет. Ни один воин, пусть и из самых простых, не позволит рыться в своих вещах представителю чужого рода. А обратись Сёлте за справедливостью к старшему в чужом роду, тот лишь пожмёт плечами, а потом стребует у вора часть награбленного. Сёлте даже не сомневался в результате, потому что сам поступил бы так же. И посмеялся бы над ослом, не сумевшим уберечь собственное добро.
        Младший хан трижды клал руку на холку коня, чтобы поехать к большому хану, но в седло так и не сел. Вместо этого отправил слугу за тем пленным, который завлёк Сёлте в ловушку. А кроме северянина потребовал привести к нему молодого хузарина, которого видел среди пленных.
        Пленили хузарина не люди Сёлте, но сейчас это не имело значения. Если после общения с Сёлте хузарский «жеребёнок» околеет, ничего страшного. Сёлте пообещает поймать другого. Или парочку. Хузар в степи много.
        Сейчас младшему хану важно узнать, кто устроил на него засаду. Да и северянин будет разговорчивее, когда палач у него на глазах поработает с хузарином.

* * *
        Слуга вернулся один. Без пленников. Сказал: их нет.
        Но хан его не убил. Ограничился ударом плётки, раскровенившим дураку щёку.
        Великое Небо! Всё приходится делать самому.
        Сёлте по согнутой спине слуги взошёл на коня и поехал за пленниками сам.
        Негодный слуга не обманул. Пленников и впрямь не было. Ни того, ни другого.
        - Может, их демоны подземного мира уволокли? - предположил десятник, которому была поручена охрана лагеря.
        От такого заявления Сёлте растерялся.
        - Почему их? - задал он совсем глупый вопрос.
        - Да кто ж их, демонов, знает. Может, приглянулись? Они ж молоденькие, симпатичные. - И ухмыльнулся так гнусно, что Сёлте понял: десятник знает о том, что северный мальчишка побывал у Сёлте в шатре. И даже не сомневается, для чего тот понадобился хану.
        Сёлте потребовалось великое усилие, чтобы не перечеркнуть гнусную ухмылку взмахом клинка.
        Однако побег пленных, что бы там ни придумывал десятник, это серьёзно. С такой вестью можно и к большому хану пойти. Тем более что один из пленников принадлежит Сёлте, и он вправе спросить за его пропажу. Ну и заодно на кражу пожаловаться.

* * *
        К удивлению Сергея, погони за ними не было. К рассвету варяги без проблем поднялись к порогам, погрузились на насад и переправились на островок, у которого оставили лодью. Здесь, в относительной безопасности, можно было позавтракать, устроить раненых и даже поспать.
        Ну и трофеи поделить.
        Однако последнее дело Рёрех отложил. Слишком серьёзное, чтобы заниматься им наспех.
        Впрочем, были и трофеи, которые на всех делить не требовалось. Те, что Сергей с Машегом позаимствовали из шатра младшего хана.
        С деньгами и украшениями всё было просто. С оружием - тоже. Шлем - Машегу, кольчугу - Сергею. А чтоб компенсировать разницу, Машегу достался лучший из двух луков. Ещё каждому по кинжалу. Третий решено было продать.
        Остались сабли.
        - Вот эту я бы тоже продал. - Машег указал на старую сабельку в потёртых ножнах, которую друг непонятно зачем прихватил с собой. - Дорого не дадут, но хоть сколько.
        - Хоть сколько, говоришь… - Сергей с лёгким усилием извлёк оружие из потёртых ножен.
        Он уже успел поглядеть на клинок при дневном свете и порадовался, что чуйка не подвела. Он держал в руках настоящее сокровище.
        - Ты посмотри на неё, - предложил он, протягивая оружие хузарину.
        Тот, взрослый Машег из прошлой жизни наверняка оценил бы клинок.
        Но этот, похоже, в лошадях разбирался куда лучше, чем в дорогих сплавах:
        - Ржавчины нет, - равнодушно произнёс хузарин, взвешивая в руке оружие. - А так-то не из лучших. И хозяин прежний ею не дорожил. Не следил. Видишь, тёмная какая? Клинок как зеркало должен быть. Чтоб смотреться в него можно было. Или вон тому здоровому, - Машег кивнул на спавшего на скамье Войста, - морду подбрить. По вашему обычаю. Вы ж, варяги, истинного Бога не ведаете и данной им мужской красоты не понимаете! - Машег вернул саблю Сергею и с надеждой ощупал подбородок. Увы, даже зародыша будущей бороды пока что не проклюнулось.
        - Отполировать не мешает, - согласился Сергей. - Может, подточить немного. И ножны поменять обязательно.
        Извлекши клинок при свете дня, Сергей моментально сообразил, что попало ему в руки. В предыдущей жизни он отменно разбирался в оружии. И в собственных кузницах ковал, и чужеземное привозил с запада и с востока.
        Это было с востока. С очень далёкого востока. Из Индии. Но только клинок. Рукоять поставили позже. И ножны тоже не родные. Даже не подогнали толком. А может, их от старости повело.
        Ничего. В Киеве наверняка найдётся мастер, который и рукоять новую справит Сергею по руке, и ножны тоже. Это всё ерунда. Главное - сам клинок. За такой золотом по весу заплатишь - считай, дёшево взял.
        Надо, наверное, объяснить Машегу настоящую стоимость… Но язык не поворачивался. Как только Сергей коснулся дивного клинка, внутри будто пыхнуло что-то. И Сергей понял: не отдаст. Это - его. И только его.
        «Это же я её нашёл, - попытался убедить свою совесть Сергей. - Я её взял. Машег бы на такую точно не позарился».
        Но обманывать друга - негоже. А это обман, как ни крути.
        - Она дороже, чем ты думаешь, - сказал Сергей. - Намного дороже… - И, наступив на возмущённо пискнувшую совесть, предложил: - Давай так. Я беру эту, а ты - те две!
        Машег с сомнением поглядел на «гадкого утёнка» в руках товарища:
        - Уверен? - спросил он. - Обиды у тебя не будет потом, что не по чести поделили?
        - У меня - точно нет. Лишь бы у тебя не было.
        - Ну, будь по-твоему, - согласился Машег, подгребая к своей доле две недешёвые с виду сабли. - Но если передумаешь…
        - Нет, - мотнул головой Сергей. - Полюбилась она мне.
        - Бывает, - проговорил хузарин, изобразив лицом что-то вроде «любовь зла…». - Тогда с нашим - всё. А если ещё и Рёрех не обидит, то хватит нам на коней добрых. Ещё и останется.
        - Не обидит! - заверил Сергей.
        В щедрости княжича по отношению к хузарину Сергей не сомневался.
        - Как думаешь, почему за нами не было погони? - спросил он.
        - Струсили, твари вшивые. - Машег расстелил попону, сунул под голову седло и, уже закрыв глаза, пробормотал: - Больше мы их не увидим.
        Но он ошибся.

* * *
        - Сколько их было, говоришь?
        Сёлте глядел в конскую гриву. Головы не поднимал. Очень стыдно. Очень.
        - Тебя нет для меня больше, Сёлте. Повезло, что ты сын брата моего отца, не то сломал бы тебе спину. Пошёл прочь! - Большой хан Кайду махнул плеткой и семь сотен воинов рванули в галоп.
        «Найду! - мысленно произнёс Сёлте, скрипнув зубами. - Найду и отомщу!».
        Это только кажется, что степь - большая. Для людей племени Хоревой она - дом. А вора в своём доме найти легко. Если деться ему некуда. А вот если есть…

* * *
        - Ого! - воскликнул Солн, пихая в бок отрока Наслава. - Ты глянь, сколько набежало! Давай буди батьку!
        - Да их тут тысяча целая. - Рёрех зачерпнул днепровской водички и умылся. - По наши души небось.
        - Не тысяча, поменьше. - Разбуженный шумом Сергей тоже спустился к реке. Поглядел на печенегов, прикинул число, отметил бунчук большого хана: - Главный их здесь. Видишь, княжич, хвост синий на древке. Это его знамено.
        - Уважают нас, - сказал Прастен. - Этакое войско.
        - Здорово мы их ночью напугали, - по-хузарски произнёс Машег. - Большая сила. А в лагере ещё сколько осталось.
        - Тысячи две-три, я думаю, - сказал Сергей тоже по-хузарски. - И это только одно племя. Трудно вашим будет.
        - А вашим - ещё труднее, - отозвался хузарин. - У нас люди к бою привычные, а если враг пересилит - то на коней, и ушли. В степь или за стены. Крепостей печенеги брать не умеют. А ваши - слабые. И к земле привязаны. Лёгкая добыча.
        - А ты откуда знаешь? - обиделся за своих Сергей.
        - Дед мой со здешних пахарей дань брал.
        - А как варяги пришли, что, сбежал? - язвительно поинтересовался Сергей.
        - Дед ещё жив был, когда великий хакан всех данников здешних под себя взял. И реку эту тоже. Но взял по совести: взамен другую землю дал и разницу лошадьми добавил. А вот брат его, тот, что в Самкерце наместником сидит и ханом себя величает, наше добро просто так отнял и своим доверенным отдал. А нам - едва ли треть цены. Отец к великому хакану ходил, но тот лишь руками развёл. Не захотел против брата идти.
        Самкерц… Сергей не мог припомнить, где это. Где Самандар, он помнил и очень хорошо. А этот… Неважно.
        - Верно, близок вашему хакану брат, - предположил он.
        - Какой там близок! Великий хакан ссориться с ним не хочет. У него врагов и так…
        - На борт! - раздалась команда Рёреха.
        И новые друзья заторопились к сходням, поглядывая всё же на скопившихся у берега всадников.
        Кто знает: вдруг удумает большой хан что-то такое, что позволит ему, несмотря на воду, добраться до варягов?

* * *
        Большой хан не удумал ничего. На конях за лодьёй не погонишься. То есть угнаться можно. И даже, переправившись на противоположный берег, препятствовать высадке. Особенно если в твоем распоряжении целая орда.
        Вот только большому хану Кайду, обживающему новую территорию, делать, что ли, больше нечего, кроме как всей силой гоняться за полусотней беглецов?
        Но кое-кто всё же решил последовать за уходящей лодьёй.
        Хан Сёлте.
        Правда, ханом отныне называли его только сохранившие верность родичи. Для прочих соплеменников он - никто. Кайду его выгнал. С позором. Как паршивую овцу. Сёлте расспросил табунных и узнал, кто его ограбил. Тот самый мальчишка-рус вместе с мелким хузарчёнком.
        Сёлте узнал, кто вор, и теперь мог вернуть былую славу и вновь стать ханом. Потому что как только он получит обратно прадедовскую саблю-талисман, удача тоже вернётся.
        Из всех людей, что недавно ходили под рукой Сёлте, с ним осталось всего двадцать девять. Только те из родичей, что не решились преступить связавшую их с Сёлте клятву верности.
        Три десятка всадников и полсотни лошадей.
        Они шли вдоль берега, не торопясь и не медля, не упуская из виду вражеский корабль и выжидая подходящего случая.
        Но случая не подворачивалось.
        Враги ни разу не пристали к берегу, ночуя или на самом корабле, или на встретившемся острове. Слишком далеко для стрел.
        Следуя за врагами, Сёлте дошёл до края Дикого Поля.
        Здесь обитали рабы. Те, кто роется в земле. Законная добыча любого вольного степняка.
        Правда, были тут и воины. По сигналу с одной из многочисленных дозорных вышек они седлали коней и бросались на перехват лихих всадников. Или не бросались, если тех было слишком много.
        Отряд Сёлте невелик, но быстр. Кроме того, он двигался вглубь обжитых земель, а перехватывали налётчиков обычно, когда те возвращались в Дикое Поле.
        Сёлте мимоходом разграбил несколько хуторов и одно селение, пополнив запасы провианта. Он даже позволил своим храбрецам повеселиться с добычей. Но недолго. Опасался дружинников-русов и, главное, - потерять тех, кого преследовал.
        Сёлте очень надеялся, что здесь, на своих землях, враги забудут прежнюю осторожность, высадятся и познают силу воинов племени Хоревой.
        Однако Сёлте забыл, что удача оставила его. Сведения о том, что по полянским землям шляется банда степняков, дошёл до одного из Олеговых воевод.
        И однажды в селении, что оказалось на пути Сёлте, вместо неуклюжих пахарей встретила печенегов конница русов.

* * *
        Сёлте сумел уйти. Рогатый старик Ирлик не получит душу Сёлте так просто. Однако бывший хан потерял половину людей, треть табуна и всё добытое по пути добро.
        Жалко.
        Но ещё жальче, что, убегая, они упустили корабль, который преследовали.
        Оставшиеся с Сёлте люди хотели уйти в степь, но бывший хан решил иначе. Он не мог возвратиться, не вернув удачу и честь.
        И Сёлте уговорил своих остаться в приграничье.
        «Здесь столько глупых овец, что волки никогда не останутся без поживы, - заявил он. - Нас немного, и это очень хорошо. Можно нападать и уходить незамеченными. Да и добычу делить приятней, когда долей немного».
        Воинам эти слова понравились. И никто не подумал, что большим отрядом можно взять намного больше, чем малым. Те, что посообразительней, остались с большой ордой.
        Впрочем, ума Сёлте хватало на всех. Не хватало только удачи.

* * *
        Как и предполагал Сёлте, храбрые воины Хоревой не остались без поживы. Но доставалась им не та добыча, о которой поют песни. Речи уже не шло о том, чтобы налететь на какой-нибудь городок или даже большое село. Их жертвами становились то малый караван из десятка возов, то отдельный хутор, а то и вовсе охотничья варажка, неосмотрительно вставшая лагерем слишком близко от притаившихся печенегов.
        Спору нет, это было весело. Пытать мужей, пока те не выдадут тайники с ценностями, а потом просто так, для удовольствия. Драть мягких жопастых женщин с белой кожей и косульими глазами. Кормить коней отборным зерном, набивать животы лучшим мясом, а седельные сумы - всяческим добром. Очень весело. Наскочить, пограбить, пожечь - и умчаться в Дикое Поле, оставив запоздавшим мстителям сгоревшие кости на пепелище.
        Но даже в таких мелких налётах потеря удачи сказывалась. Его и без того малый отряд ухитрялся терять людей. Одного прободила вилами баба, потерявшая страх от отчаяния. Другому отрубил руку бородатый землепашец, оказавшийся не совсем землепашцем. Его потом наказали примерно. И его, и семью, да что толку? Без руки воин - не воин уже. Пришлось Сёлте подарить безрукого Небу. Третий и вовсе по-глупому погиб. Полез на крышу за шустрым местным мальчишкой, упал и сломал шею.
        Да и добыча, честно признаться, была не из лучших. Даже простое железо было редкостью, а деньги - по большей части медными. Серебра взяли - горсть не наполнить, а золота и вовсе не попадалось.
        Зато удалось кое-что узнать о варягах, с которыми ушёл мальчишка, укравший удачу Сёлте.
        Варяги эти обитали в главном городе русов, Киеве. И к себе на север не торопились.
        Так сказал пойманный печенегами купчик. И это была правда, потому что, когда спрашивает хан Сёлте, даже самые упорные и хитрые, в конце концов, говорят только правду.
        Весть была важная, но бесполезная. В Киев Сёлте хода не было. Дороги в столицу русов были открыты. По земле и по воде туда каждый день уходят сотни. Однако полтора десятка печенегов не прошли бы по этим дорогам дальше первой заставы.
        Но даже если удастся обойти дальние заставы, то к Киеву всё равно не подобраться. Люди живут там тесно, будто овцы в отаре. Но, в отличие от овец, сразу примечают чужих. А это - смерть. Умирать же Сёлте не собирался. И отчаиваться тоже. И времени не терял. Одиннадцать дней возил на запасной лошади девку из осёдлых. Заставлял её учить язык, на котором говорил. Ну и для потехи тоже держал её. А потом глупая девка в реку бросилась. Пришлось стрелу на неё потратить.
        Ну да это ничего. Девок у землепашцев много. Вот удачи у Сёлте - маловато. И потому Сёлте после каждой победы молился Небу и Небесному Отцу, дарил им кровь пленных мужей и верил: рано или поздно боги родного племени ему помогут.
        Глава 10
        Сергей знакомится с киевскими хузарами
        В Киеве варягов никто не ждал. Великий князь Олег отсутствовал. И поскольку с ним была только ближняя дружина, а до сбора дани ещё далеко, Сергей, опираясь на свой прошлый опыт, предполагал, что Олег занимается делами политическими. Скорее всего, собирает союзников для очередного похода. Город он оставил на младшего соправителя, но Игорь за эти несколько дней тоже успел умотать из Киева и тоже с ближней гридью. Таким образом за старшего остался уже знакомый Сергею воевода Внислав.
        Этот варягом не был и особой радости от возвращения Рёреха и его команды не выказал. Однако хорошее место у причала для корабля и помещения в Детинце для проживания выделил. Ну и на довольствие поставил, поскольку имел особое указание от Олега: всех варягов, что придут в Киев, считать гостями и просить дождаться его, Олега, возвращения. Для важного разговора.
        Рёрех подождать был не против. Раненым следовало подлечиться, а остальным - отдохнуть и расслабиться. То есть вечером намечалась пирушка. А пока - свободное время.
        - К нашим поедем, - заявил Машег, как только они с Сергеем обустроились.
        Под «нашими» хузарин подразумевал своих соплеменников.
        - Поедем?
        - Ага. Не пристало мне пешком ходить, - высокомерно заявил Машег. - Пойди договорись насчёт коней.
        Сергей открыл было рот, чтобы поставить на место зазнавшегося хузарина, но сообразил, что тот прав. Машег здесь на птичьих правах и по-словенски изъясняется, мягко говоря, не очень. А он, Сергей-Варт - варяг-дружинник, а следовательно - уважаемый человек, несмотря на юный возраст. Ну и ещё он вспомнил того Машега и его привычку даже в соседний шатёр ехать на лошадке.
        Впрочем, на конюшню они всё-таки отправились вдвоём. Доверить другу выбор лошадей Машег не рискнул.
        Со старшим конюхом договорились легко. Несколько серебрушек «арендной» платы - цена чисто символическая. И понятно, почему так. Пока длится срок «аренды», конюхам не надо прогуливать и обиходить лошадок. А если с животными что-то случится, то «арендаторы» полностью компенсируют ущерб.
        Коней Машег выбрал неплохих, а всё остальное у них было своё и высшего уровня. Седла, уздечки и прочее - «наследство» печенежского хана.
        Рёрех при разделе добычи не поскупился: выделил им с Машегом пять долей на двоих. Больше было только у кормчего и у него самого.
        Но тут уж ничего не поделаешь. Традиция. А помимо повышенных долей предоставил приоритет в выборе имущества.
        И тут Сергей Машега удивил. Потому что, выбирая первым, ухватил вещь совершенно непрезентабельную: небольшой ножик с костяной рукояткой.
        - Это тот, что ведун тебе подарил? - спросил Рёрех.
        Сергей кивнул.
        - Тогда он не в счёт. Кто, кроме тебя, на него позарится?
        Стоявший рядом Прастен хмыкнул:
        - Разве кто смерти ищет.
        Ну да. Печенег, присвоивший подарок, её уже нашёл.
        В общем, они с Машегом теперь могли ни в чём себе не отказывать. И достаточно долго.
        Они и не отказывали. Приоделись и экипировались так, что на киевских улицах дорогу им уступали. Из всего, что было на Сергее, только один предмет выглядел скромно. Тот самый ведунов ножик, новый чехол для которого он сшил собственноручно.

* * *
        Несмотря на богатый прикид, на хузарское подворье друзей пустили не сразу. Поначалу по-словенски посоветовали ехать мимо и не докучать хузарским господам ненужными услугами и коммерческими предложениями.
        Сергея это не удивило. От этих ворот ему поворот давали не в первый раз.
        А вот Машег здорово разозлился. И минут пять описывал пищевые и половые пристрастия привратника с такими обидными подробностями, что, когда тот приоткрыл калитку, Сергей был готов к бою.
        Но - обошлось.
        Более того, створку открыли ещё шире, и впустивший их хузарин вежливо поинтересовался, кто они есть?
        Машег надулся, выпятил грудь, как дворовой петух, и выдал помимо собственного и отцовского ещё с десяток имён из своей родословной.
        Привратник вник, поклонился в пояс и побежал докладывать, что посольскую территорию почтил присутствием сам Машег, сын Захариаха из славного рода Рузиев.
        А через пару минут на крылечке возник немолодой хузарин, которого Сергей уже встречал однажды среди послов великого хакана.
        Увидев его, Машег моментально перестал важничать, спрыгнул на землю и обнялся с хузарином, который оказался посольским начальником и Машеговым троюродным дядькой.
        Сергея дядька не узнал, что неудивительно. Но поприветствовал вполне дружелюбно.
        «Поляну» накрыли вмиг. И отличную. Особенно хороши были вина. Сергею показалось, что таких он не пробовал даже в той жизни.
        За столом - только родичи. Машеговы, понятное дело. И, судя по речам, - младшие. Не по возрасту, понятно, а по уровню.
        Оказалось, семья посчитала Машега мёртвым. И тут - такой приятный сюрприз.
        На Сергея поначалу косились не слишком дружелюбно. Варягов на хузарском подворье не любили. И это понятно. Трудно любить того, кто надавал тебе по сусалам и отжал здоровенный кусок исконной территории. Однако, когда Машег представил варяга Варта храбрецом и своим спасителем, некоторое количество славословий досталось и Сергею.
        Осадочек, однако, остался. Сергей теперь точно знал: друзей у него среди киевских хузар нет. Ну, кроме Машега.
        Друзья не друзья, а одарил его Машегов дядька щедро. Презентовал коня. Свирепого чёрного жеребца-четырёхлетку.
        Не иначе как повеселиться решил. Это ж какое удовольствие: поглядеть, как хузарский конь скинет в пыль урождённого пешехода.
        Целая толпа собралась поглядеть на унижение.
        - Я солид на тебя поставил, - шепнул Сергею Машег. - Гляди, не опозорься.
        - Уж постараюсь, - пообещал Сергей. - Он хоть объезжен?
        - Объезжен и обучен немного, я узнавал. Слова понимает. Наши, понятное дело. Хозяина нет и не было. Признаёт только конюха своего. Признает, но не принял. Гордый. Знатный жеребец, в общем. Сам бы от такого не отказался.
        Весьма лестная оценка, надо отметить.
        - Так твой вроде не хуже?
        Машега тоже оделили конём. Но не как гостя, а как родича. То есть с применением системы внутрисемейных взаимозачётов.
        - Лучше. Но теперь у нас два хороших коня, а это лучше, чем один!
        - А табун ещё лучше. - Сергей приглядывался к подарку. Прикидывал, что от него ожидать? Если объезжен, значит, кувыркаться не должен. А с прочими выкидонами можно уж как-нибудь управиться.
        - Табун лучше, - охотно согласился Машег. - Но табуна у меня здесь нет. Когда будешь у меня в гостях, я тебе тоже коня подарю. Получше этого.
        Жеребец взирал на Сергея сверху вниз. Он был намного крупнее степных лошадок. Иронически так взирал. Мол, даже и не думай, букашка. Что там у тебя? Морковка? Так и быть, скушаем. А теперь проваливай!
        Схрумкав угощение, вороной тут же попытался цапнуть Сергея за пальцы. Никакой благодарности.
        - Стой смирно, - по-хузарски попросил Сергей. И принялся уговаривать. По-хузарски. Не слишком вдумываясь в слова. Общий смысл: ты воин, я воин. Ты свободный, я свободный. Ты веришь мне, я верю тебе. Вместе всех победим…
        Смысл не так важен. Главное, чтобы звучали знакомые слова и интонация была правильная. Боевой конь - не раб, не слуга. Он - друг. Причём он больше и сильнее. Так что имеет право относиться малость покровительственно. И ещё: настоящий конь, он не повинуется, он чувствует и делает. И человек его чувствует. Вот и Сергей сейчас чувствовал: вороной, он не злой. Сильный, гордый, свирепый. Но - имеет право. И подлости в нём нет, это главное.
        Говорил Сергей долго. Минут пятнадцать, не меньше. Пока не почувствовал: можно. И тогда махом взлетел в седло. Получилось не слишком элегантно, но всё-таки получилось. И главное тоже получилось. Вороной не взбрыкнул, не вздыбился, даже не заплясал. Стоял, как стоял. И тронулся шагом, только когда Сергей по-хузарски негромко произнёс:
        - Вперёд.
        Машег выиграл своё пари. И Сергей тоже выиграл. Коня и уважение. Потому что сделал все как положено. Сам дядька-даритель не сделал бы лучше.
        О чем тот и сообщил. Чуть позже. Когда Сергей по обычаю отдарился - взятым в шатре печенежского хана кинжалом, который снял с собственного пояса.
        Потом снова за стол. И на этот раз на Сергея не косились. Киевские чванливые хузары его признали. Так же, как часом раньше Сергея признал хузарский вороной.
        Вороного Сергей назвал Маром. Почему? Да как-то само пришло. Так бывает.

* * *
        - Никогда не видел, - кузнец щёлкнул по клинку ногтём, потом согнул. Мышцы вздулись, лицо покраснело… Но кузнец удержал меч согнутым секунд десять, потом отпустил, глянул вдоль плоскости и удовлетворённо кивнул.
        - Если захочешь продать, заплачу два веса серебром, - изобразив великодушие, сообщил работник средневековой металлургии.
        Ага. Рожа не треснет?
        - Золотом, - сказал Сергей. - И всё равно не продам.
        Чёрная в подпалинах борода затряслась. Кузнец смеялся.
        - Проверял тебя, княжич, - сообщил он.
        - Я не княжич, - сдержанно произнёс Сергей и подумал: «А ты не проверял, а облапошить меня хотел». И добавил: - Зови меня Варт.
        Кузнеца ему порекомендовал дядька-хузарин. Не как родича, а как профессионала. Итильский булгарин, в принципе, мог быть родичем белого хузарина. Но не этот. Слишком отличается социальный статус. Да и вероисповедание.
        Булгарин приласкал клинок задубевшими от кузнечной работы пальцами:
        - У него есть имя?
        - Есть, - соврал Сергей.
        - Но мне не скажешь.
        - Опять угадал.
        Прищуренные глаза на широком лице, испещрённом чёрными точками, мясистый нос, большая круглая голова, прикрытая кожаной шапкой, из-под которой торчали жёсткие чёрные волосы.
        - От меня чего хочешь, Варт?
        - Рукоять новую. Ножны.
        Кузнец производил двойственное впечатление. Вроде ничего так мужик. Своего не упустит, но попытался облапошить. Искушение, понятно, немалое. Сергей сам вот тоже некоторым образом… ущемил из-за этого клинка чужие интересы. Даже не чужие, а боевого товарища. Мог бы честно сказать: цена такого клинка - две гривны золотом. В расценках его прошлой жизни. А здесь, может, ещё и подороже.
        Нет, дело не в попытке купить меч за бесценок. Настораживало другое. Взгляд у булгарина какой-то неправильный. Недобрый. И… опасливый?
        А ещё кузнец как-то недоверчиво косился на ведьмаков ножик.
        Впрочем, последнему могло быть и совсем простое объяснение. Простецкая рукоять и кое-как сшитый чехол не вязались с остальным снаряжением Сергея.
        - Рукоять и ножны, значит… Что готов заплатить? Выйдет недёшево.
        - Скупиться не буду. Хотя лишнего не дам.
        - Верю, - снова кивнул кузнец. По-словенски он говорил хорошо, но с заметным южным выговором. - Квас будешь?
        - Не откажусь.
        Сергей очень старался выглядеть солидно.
        Держался прямо, говорил негромко, неторопливо, короткими фразами, стоял на отдалении, чтоб не пришлось задирать голову. Булгарин был выше его сантиметров на пятнадцать. И раза в полтора шире в плечах.
        Мальчишка-ученик притащил кувшин с квасом. Холодный, из погреба.
        Попили, помолчали, соблюдая ритуал, переводивший Сергея из статуса просто заказчика в положение «гостя». Взгляд булгарина потеплел.
        - Меня зовут Кустум, - наконец сообщил кузнец.
        Сергей удивился. В его прошлой жизни имена у итильских булгар были другие. Но эти, видать, ещё не приняли ислам.
        Но скоро примут. Воистину время перемен.
        Подмастерье притащил облепленную воском палку, на которой Сергей оставил отпечаток ладони. Оговорили сроки. Договоров не подписывали и задатка с него булгарин тоже не потребовал.

* * *
        Когда отрок уехал, Кустум ещё некоторое время глядел ему вслед, потом достал один из оберегов и некоторое время подержал в кулаке, бормоча положенные заклинания.
        Кузнецу не пристало бояться духов, но уж больно невнятным был молоденький варяг. Чуялась в нём сила, и сила эта была не из тех, что присуща воинам. Кромкой от отрока попахивало.
        Однако на нём самом Кустум зла не углядел. Зато углядел оберег от зла силы немалой.
        Такой защитой без причины не обзаводятся.

* * *
        Сергей заехал за Машегом в хузарское представительство, откуда они оба отправились наверх, к Горе.
        А улицы здесь попросторней, чем в его прошлой жизни. И дома проще. Но вид с холма по-прежнему отменный. И на Днепр и на окрестности. Красота!
        И не одного чёрного дыма на горизонте. Значит, не нужно киевским гридням седлать коней и мчаться спасать мирное население.
        Жаль, что это спокойствие - ненадолго. Одним только грабежом купцов копчёные не ограничатся.
        И будь Сергей на месте Олега, то максимально ускорил бы перестройку оборонительных сооружений. Если большая орда наедет сейчас на Киев, в город они войдут, считай, беспрепятственно. Силёнок для встречного удара в Детинце точно не хватит. Оба князя с лучшей частью гриди - в отъезде, а оставшейся дружине - только-только Гору оборонить. Да и то лишь при боярской поддержке.
        Проехали мимо бывшего, вернее, будущего Сергеева подворья. Сейчас на этом месте разместились хоромы какого-то боярина. Вернее, хёвдинга, потому что вырезанный на вратах знак - загогулина в обрамлении скандинавских рун.
        Кольнуло сердце. Как там его родня? Понятно, что они ещё не родились, да и вообще непонятно, родятся ли они в этом мире. А всё равно щемит.
        - Ты посмотри, Варт, какие девы!
        Сергей посмотрел. Девы тоже посмотрели. Вид оба парня имели залихватский.
        - Вот бы их…
        - Даже не думай, - предупредил Сергей друга. - Таких - только если жениться.
        А ещё при девушках имелся бородатый мордоворот, смеривший отроков взглядом весьма недружелюбным.
        Сергей, впрочем, взгляд этот встретил уверенно. И двинул вороного на два локтя левее, чтобы проехать с бородачом впритирку.
        Тот даже и не подумал посторониться… Пока вороной не попытался цапнуть его за грозное личико.
        Бородач увернулся с похвальным проворством и разразился бранью.
        Сергей засмеялся и подмигнул той девке, что покрасивее. У него было слишком хорошее настроение, чтобы обижаться.
        - Что он сказал? - поинтересовался хузарин.
        - Что мы ему не любы.
        - Как думаешь, эти девки - его родня?
        - Вряд ли. У них кольца золотые, а у этого только серебро. Так что если и родня, то дальняя.
        - Давай тогда его убьём. А девок с собой пригласим. По-доброму.
        - Дикий ты, - усмехнулся Сергей. - Мы не в поле. Здесь убивать нельзя.
        - Убивать врагов всегда можно, - возразил Машег. - А по вашему обычаю совсем просто. Виру заплатил, и живи.
        - Родня мстить будет.
        - И пусть, - беспечно отозвался хузарин. - Без врагов жить скучно.
        Вот же характер у парня. Сергей знал, что Машегу осенью будет пятнадцать. На столько же хузарин и выглядел. Лицо гладкое, губы пухлые, глаза ясные, ресницы пушистые, как у девушки… И при этом собирается убить за резкое слово. И убьёт. И дальше поедет, как ни в чем не бывало.
        Глава 11,
        начавшаяся пиром, а закончившаяся кровью
        В Детинце было оживлённо. По-хорошему. К пиру готовились.
        В трапезной уже собрали стол. Праздновать должны были Рёрех с варягами, но киевских дружинников тоже пригласили. Их было намного больше числом, чем варягов, но так по обычаю. Было бы званых побольше, накрыли бы и во дворе. А если по-настоящему большой праздник, то и снаружи угощение выставляли.
        Этим вечером пировать планировали укромно. Вместо князей сели воевода Внислав и Рёрех. Дальше - кто где, не чинясь, потому что почти вся старшая киевская гридь ушла с князьями, а боярство, жречество, иноземцев и прочих важных персон на пьянку не звали. Закрытое мероприятие «только для своих».
        Хотя свои тоже бывают разными.
        Дружина Рёреха и варяжская родня, осевшая в Киеве, - расположились по одну сторону стола. Киевские дружинники и иные приглашенные - по другую. Среди последних - трое вернувшихся из Константинополя нурманов, отслуживших в личной гвардии императора Византии. Этих то ли тоже попросили подождать возвращения великого князя, то ли они сами желали предложить ему службу. За стол их не звали, сами пришли. Сели на киевской стороне, потеснив дружинников Смислава. Те противиться не рискнули. С такими ссориться - себе дороже. Высокомерия в этих троих хватило бы на десяток обычных спесивых нурманов. А степень исходящей от троицы угрозы просто зашкаливала. Если бы не это, Сергей охотно бы с ними поболтал. Ему была чрезвычайно интересна жизнь великой империи.
        Сергей уже знал, что правит там Лев Философ, правитель многомудрый, однако крайне неудачливый в военном деле. Он был бит не только арабами в Сицилии, но и булгарами - на его же территории. Причём так основательно, что платил теперь булгарскому кесарю Симеону дань. И судя по тому, что Сергей слышал от херсонского купца в печенежской загородке, одной только данью булгарский кесарь ограничиваться не собирался. И с большим интересом поглядывал на херсонскую фему, которая была намного ближе к булгарам, чем к метрополии.
        А константинопольскому автократору - пофиг. Судя по тому, что слышал Сергей, главной темой константинопольской политики были не текущие и грядущие военные потери, а борьба императора за право заключить четвёртый брак. Если всё и впрямь так, как говорили побывавшие в Константинополе купцы, то становится понятно желание Олега подёргать восточноримскую волчицу за вымя. Но Византия есть Византия. Политическая обстановка там меняется быстро. И недавние варанги[16 - Варанги - наёмники-гвардейцы на службе императора Византии. Скандинавов среди них было довольно много.] наверняка в курсе розы политических ветров Палатина… Сергей задумался и не услышал начала очередного тоста. Сидевший слева от Сергея Солн пихнул его в бок, вернув в текущую действительность.
        - …А особо хочу сказать о вое нашем Варте! - провозгласил Рёрех. - Отрок сей выручил нас дважды. Первый раз, когда упредил о близости ворога, а второй, когда, вырвавшись из полона, не только поведал о коварной засаде, но пособил разбить врагов, кои числом превосходили нас вчетверо!
        Сергей поспешно вскочил и поклонился. Вежливость требовала.
        Поймал заинтересованные взгляды бывших императорских гвардейцев.
        - Что сказал? - спросил Машег.
        Сергей перевёл.
        - Обо мне ничего, - проворчал хузарин. - А мы с тобой вместе от печенегов бежали. И били их вместе. Не пойду я к вам в дружину.
        - Был бы ты в дружине, княжич непременно бы тебя упомянул, - заметил Сергей. - И нечего тебе обижаться. Это только слова. Долей-то тебя не обидели.
        - Это да. - Машег повеселел. - Слушай, а девки ваши где?
        Девок и впрямь не было. Подавали на пиру пацаны из дружинных детских. На пиру вообще не было женщин, хотя тот же Внислав наверняка женат.
        В другой ситуации Сергей счёл бы это плохим знаком, но вероятность коварного нападения киевских дружинников на варягов Рёреха была равна нулю. Все присутствующие на пиру если не друзья, то как минимум союзники.
        Так полагал Сергей, однако далеко не все пирующие были того же мнения.
        И очень скоро ему предстояло это узнать.
        - Не знаю я, где девки. На кухне, может быть. Найдём мы девок, не беспокойся.
        - Я хочу сейчас! - Машег поднялся.
        На ногах он стоял твёрдо, но Сергей видел, что друг малость перебрал. А может, и не малость. Он же мелкий. Много ли такому надо…
        - Ты куда?
        - Девку найду!
        - Да? А как договариваться будешь? Ты ж языка не знаешь!
        - А зачем? - Хузарин криво ухмыльнулся. - У меня есть вот! - Он похлопал по кошелю на поясе. - Серебру ни одна не откажет!
        И решительно двинулся к выходу. По походке и не скажешь, что пьян.
        Пойти за ним или нет? Беспокоиться вроде не о чем. Серебро и впрямь помогает «договариваться».
        Или всё же проводить? Это ж Машег. Самоуверенность, вспыльчивость и алкоголь - рискованный коктейль. Вдруг обидит кого-нибудь?
        - Варт! Чего сидишь, будто сыч! Выпей с нами!
        Наслав. Лыбится во все зубы. Братина с мёдом в руках. Откажешь - обидится. А темперамент у Наслава похуже, чем у Машега. Вскипает враз. Да и зачем отказывать?
        - А давай!
        Это ж пир! На пиру пьют да веселятся. Поют и танцуют!
        Хмельной мёд пах Диким Полем.
        Возможно, Сергей и не прав насчёт темперамента. Ему тоже не всегда удаётся держать «подростка» в узде. А если уж его умудрённый жизнью разум пасует перед гормонами…
        Сергей глянул в сторону княжича. Тот был - как скала. Спокоен и твёрд. Обсуждал что-то с киевским воеводой. И не скажешь, что он лишь на год старше Наслава. Что это? Генетика? Осознанное с детства осознание: ты рождён править?
        - Спляшем, Варт?
        - Да запросто!

* * *
        - Гладкий, ты глянь! Сварогова сила! Да глянь ты! Это ж хузарин!
        - И чего? - Княжий отрок Драчила Гладкий, прозванный так за отсутствие растительности на физиономии, поставил недопитую кружку и нехотя посмотрел в указанном приятелем направлении.
        - Ну хузарин, и чего? - Драчила запихнул в рот кусок пирога с рыбой и заработал челюстями. Ну а что ещё делать на пиру? Пить, жрать… Ну и девке какой-нить подол задрать. Но это опосля. Когда со стола подметено.
        - Так не было хузарина у варягов, когда они с нами шли!
        Драчила прожевал, проглотил, допил и постучал пустой кружкой:
        - Эй, малой, ну-ка!
        - Так он, может, не их! Только сидит с ними!
        - И чё?
        - Давай его убьём!
        - Ты доверху лей, - велел Гладкий детскому. - Чё сказал, не расслышал?
        - Давай его убьём, говорю!
        - Ты дурной, Ставок? - покрутил пальцем отрок. - На что он тебе сдался?
        - Ненавижу хузар!
        - Дык кто их, чванливых, любит. - Драчила пригубил мед. Вроде не разбавленный. - Гляди у меня! - на вский случай строго сказал он детскому.
        - Хузары моего прадеда убили! - горячился Ставок.
        - А у меня деда двоюродного, и чё? Война ж.
        - Отмстить!
        - Отмстили уже, - пожал широкими плечами Гладкий. - Отмстили и замирились. А потом опять отмстили. И обратно замирились. Ныне с хузарами мир. Порушить его хочешь? Так иди к батьке Олегу и скажи. Мол, желаю я, отрок Ставок, с хузарами задраться немедля! Он тотчас дружину на конь, а тебя - в воеводы! Заместо Внислава! Га, га!
        - Тебе смешно, - обиделся Ставок. - А они бабку мою ссильничали. Я, может, зарок дал: за род свой отмстить!
        - Ну так иди на хузарские подворья да и сам какой-нить подол задери, - посоветовал Гладкий. Ему было хорошо. Отрок откусил свининки, заел капусткой, подумал немного и спросил с подначкой:
        - Так ты, Ставок, у нас, выходит, хузарских кровей? А я думал: что это мой дружок так с луком ловок? А вот оно как выходит…
        - Нет во мне крови хузарской! - возмутился Ставок. - Вытравили бабке плод! А хузарина этого я убью! С тобой или без тебя, раз ты мне не друг больше!
        - Друг я, друг, уймись. - Драчила похлопал приятеля по спине, оставив на рубахе жирные пятна. - Только не нравится мне, что хузарин этот с варягами сидит. Может, другого убьёшь? В Киеве хузар, как вшей на дохлой крысе.
        - Этого хочу, - буркнул Ставок. - Я решил.
        Драчила Гладкий прожевал, проглотил и предложил:
        - А, может, необязательно его убивать? Бабку твою не убили ж. Может, ты его тоже, это… ссильничаешь?
        Ставку идея не понравилась. Головой замотал.
        - За убийство по Правде вира большая, если узнают, - не сдавался Драчила.
        - Так и за насилие тоже!
        - Это если баба, - рассудительно произнёс Драчила. - А про молоденьких хузар в Правде нет ничего. Да и вот что: помнишь, в том году нурман мальчонку из смердов как бабу оприходовал? И виру ему наш батька назначил: десятую от гривны. Да дюжину белок родне в отступное.
        - Ну, не знаю… - заколебался отрок. - Я допреж как-то… с бабами только.
        - Не боись. Дело нехитрое. И хузарчонок этот, ты сам глянь, понёву на него надень - от бабы и не отличишь.
        Ставок глянул. Призадумался. Предложение вроде правильное. Но он, Ставок, и впрямь только с бабами умел. А ну как не получится?
        И тут хузарчонок встал и пошёл на выход. Он был ещё мельче, чем казалось, пока за столом сидел.
        И вдобавок рядом с ним больше не было варягов.
        Это решило дело.
        - Ты со мной?
        - Да уж придётся, - вздохнул Гладкий, неохотно отрываясь от еды. - А то зашибёшь его ненароком.

* * *
        Искать девку хузарин отправился по запаху. На кухню. И убедился, что не ошибся. Девок здесь хватало. И все - как на подбор. Прям глаза разбегались. Разохоченный хузарин выбрал сразу двоих. Серебряная монетка, брошенная самой крикливой бабе, опознанной как старшая, - и полдела сделано. Ещё пара монет - и выбранные девки разулыбались, обтёрли руки и отправились с ним. Машег не ошибся, предположив, что серебро - переговорщик, не нуждающийся в знании языка. Вдобавок он был воин и красавец. Во всяком случае так ему говорили девки, которых он брал раньше. Стало быть, он мог бы и без серебра обойтись, но так девки будут лучше стараться. Куда идти, они знали.

* * *
        - Вы куда? - ухватил Гладкого за рукав сосед по столу, киевский отрок Душаня.
        - Да вот Ставок хочет хузарчонка поучить. Чтоб дорогу к нам в Детинец забыл.
        - А дело! - одобрил Душаня. - Не затем батька их от земель наших отваживал, чтоб они ныне с нами за одним столом пировали.
        У полянина Душани счёт к хузарам был не меньший, чем у полянина Ставка.
        И ещё двое к ним присоединились. Братья-дреговичи. Родня их под хузарами не стенала, однако забава намечалась недурная. Почему бы и не поучаствовать?

* * *
        Хузарина нашли быстро. На кухне сказали: ушёл с девками позабавиться. А куда ходят позабавиться, отроки знали досконально. Чай не первый год в Детинце живут.
        Гладкий откинул полог клетушки и приложил ладонь к губам, призывая к тишине.
        Голая гладкая девка, увидав пятерых отроков, попятилась. Но не закричала. Все пятеро были ей знакомы. И не только лицом. А ещё она была послушной холопкой. Велено молчать, она и молчит.
        Хузарчонок времени не терял. Ухватил вторую девку двумя руками за широкие бедра и драл со всем пылом юности. Та, зажмурившись, постанывала от удовольствия.
        Некоторое время отроки наблюдали, как трясутся сиськи поставленной на четвереньки девки, потом Гладкий пихнул Ставка в бок и шепнул:
        - Удача с тобой! Вишь, он уже и встал как надо. Тебе только пристроиться.
        Ставок осклабился. Сомнения насчёт «выйдет, не выйдет» пропали. Возбудила, понятно, не голая тощая задница хузарина, а сочные девкины телеса. И стоны эти…
        Ставок пошёл к ложу, развязывая гашник штанов. По пути отпихнул боевой пояс хузарчонка, брошенный на лежавшие на полу портки. Встав позади, прикинул: что дальше? Опыта мужеложества у Ставка не было.
        Девка заорала басом. Хузарчонок охнул и замер.
        Ставок решил: момент подходящий и ухватил хузарчонка за ягодицы, растягивая их в стороны…
        И всё пошло не так.
        Хузарчонок дёрнулся, Ставок не сумел удержать скользкую от пота задницу. И равновесия не удержал. Повалился на девку… И заорал от нестерпимой боли. Юркий, как хорёк, хузарчонок мало того что вывернулся, так ещё и успел дотянуться до боевого пояса Ставка, выдернуть из ножен кинжал и воткнуть отроку в мошонку.
        Что было дальше, Ставок уже не видел. Боль застила всё.

* * *
        Четверо парней, каждый из которых был на голову крупнее Машега, растерялись. Мелкий хузарин был страшен, как разъярённый дикий кот. Только что не шипел.
        Но растерялись они лишь на мгновение. Когда Машег бросился на них, сработали воинские привычки. Подвернувшийся под руку табурет защитил Душаню от кинжала, разошедшиеся в стороны братья-дреговичи ухватили мелкого хузарчонка за руки, ударили с размаху о столб, швырнули обмякшего на пол и принялись пинать. Душаня к ним присоединился.
        Драчила же кинулся на помощь другу, который калачом свернулся на полу, зажав руками пах, и визжал от боли…

* * *
        Сплясать не получилось. Даже гул и гомон пиршественной залы не сумел полностью поглотить истошного вопля.
        Пирующие не обратили на него внимания. Ну, орёт кто-то, и пусть. Дел-то!
        А Сергея словно током ударило: Машег!
        К стойке с оружием, меч в руку - и бегом.
        Услышал вслед запоздалое: «Варт, куда?», но не отреагировал. Интуиция жгла: надо торопиться.
        Бежал на крик… И очень удивился, когда увидел, что вопит не Машег.
        Орал незнакомый парень без штанов, над которым навис ещё один и, судя по реакции крикуна, делал с ним что-то неприятное.
        Тут же две голые девки. Одна на полу, вторая прижалась к стене. Обе перепуганы до усрачки.
        И ещё тройка парней, которые деловито месят ногами четвёртого, голого…
        Машега!
        Убить всех!
        Сергей рванулся вперёд, поскользнулся на луже крови, и выпад пришёлся в никуда. Зато Сергей врезался в одного из тех, кто пинал, и сумел удержать равновесие. Вес у Сергея был невелик, зато разгон изрядный. Парня бросило вперёд, и он, споткнувшись о свернувшегося клубком Машега, влетел головой в живот охнувшему товарищу. Третий, которым оказался Душаня, попятился сам, увидав острие клинка в опасной близости от собственного носа.
        - Отошли от него! К стене отошли! - повысив голос, чтобы перекричать вопли окровавленного, приказал Сергей.
        На Машега он не смотрел. Понимал: стоит хоть на миг отвести взгляд - и киевляне схватятся за оружие. Мечей при них не было, однако ножи на поясах имелись. И пусть нож против меча слабоват, но их трое, все бойцы.
        - Ты чего, малой? Дурных грибов нажрался? - с угрозой бросил один из киевских. - Смерти ищешь?
        - Я тебе не малой, а отрок варяжского князя Стемида! - выкрикнул Сергей.
        Голос сорвался, и выкрик оказался звонким и несерьёзным. Зато серьёзными для опытного глаза выглядели меч и стойка.
        Киевские дружинники кое-каким опытом обладали и лезть на рожон, вернее, на клинок не торопились. Сергея они узнали. Да и одного только имени Стемида хватило бы. Убить юнца у них, скорее всего, получилось бы, но платить виру за него не было ни малейшего желания. Да и с варягами ссориться страшновато. А главное - из-за чего? Из-за недобитого хузарчонка?
        Драчилу Сергей проворонил. Всплеск адреналина - и он напрочь забыл о том, что за спиной кто-то ещё.
        Душаня и братья-дреговичи видели, как Гладкий подкрадывается к юнцу, но виду не подали. Глазом не моргнули. Так что когда Драчила схватил Сергея, для последнего это было полной неожиданностью. Равно как и прижатый к горлу нож.
        Нет, убивать варяжского отрока Гладкий не собирался. Только пригрозить:
        - Железо брось, малой, не то уронишь!
        Сергей понял, что шансов у него нет. Держали его крепко, нож у горла был острый. Секунда нужна, чтобы перекинуть меч на обратный хват и кольнуть за спину… А горло перехватить - одно движение.
        А тут ещё трое у стены за ножи схватились.
        Додумать Сергей не успел.
        - Отпусти его! Живо!
        Драчила развернулся. Вместе с Сергеем.
        Увиденное киевлянина не порадовало.
        Варяги. Шибрень и Наслав. Всего двое, но этого более чем достаточно.
        - Ты глухой, что ли? Хочешь, чтобы я твои кишки вот на это дерево намотал? - Наслав постучал клинком по опорному столбу.
        Шибрень, опоясанный гридень, не сказал ничего. Только смотрел. Но взгляд этот на Драчилу подействовал сильней, чем угроза варяжского отрока.
        Объятья его разжались, и Сергей получил свободу.
        - Что тут было? - спросил Шибрень, бросив взгляд сначала на подвывающего Ставка, потом на избитого Машега, рядом с которым присел Сергей.
        Душаня нашёлся первым:
        - Хузарчонок со Ставком девок не поделили! А он, дурной, нет бы миром решить, ножом его ударил. И на нас кинулся! Мы его поучили немного, а тут ваш прибежал, - он показал на Сергея. - И сразу на нас с мечом!
        Оспорить его версию было некому. Машег - без сознания. А спрашивать у остальных киевлян бессмысленно.
        - Ты лжёшь! - заявил Сергей.
        - Тебя тут не было, - пожал плечами Душаня. И Шибреню: - Мы с вашим вежливо обошлись. Гладкий придержал его немного. А то взялся бы нас рубить, пришлось бы нам его… того. А нам это ни к чему.
        Варяги убрали мечи в ножны. Возразить было нечего.
        - С этим что? - спросил Шибрень, кивнув на скрючившегося Ставка.
        - Беда с ним, - покачал головой Гладкий. - Хузарчонок его, считай, охолостил. За такое и двадцати гривен мало будет.
        Поставленный диагноз явно огорчил пострадавшего, потому что тот взвыл с новой силой.
        - Наш как, живой? - спросил Шибрень у Сергея.
        Киевляне тут же напряглись.
        Слово «наш» им совсем не понравилось.
        - Живой. Пока. Побили его сильно.
        Сергей сдёрнул с ложа покрывало и накрыл друга.
        - Надо его к родне отвезти, - решил Шибрень. - У хузар лекари хорошие. Если важного не отбили, должен поправиться.

* * *
        Ничего «важного» Машегу не отбили. Но досталось ему по полной. Треснувшие ребра, вывихнутая челюсть, сломанный нос, сотрясение мозга неслабое. Даже удивительно, что почки не отбили. Вся спина у Машега чёрная от кровоподтеков. Но крови в моче не было, и хузарский лекарь пообещал, что парень выправится. Молодой, крепкий. Так что через месяц-полтора снова станет пригодным для воинской работы.
        Ставку неудавшаяся месть стоила дороже. Хорошее в его состоянии было только одно. Он не умрёт. Хотя сам Ставок полагал: лучше бы умереть, чем вот так.
        И друзья-дружинники были с ним полностью солидарны.
        И что особенно скверно, такого же мнения придерживался и воевода киевский Внислав.
        Глава 12,
        в которой Сергей вынужден солгать, чтобы сказать правду
        Сергей всё узнал у девки.
        Той, что стояла у стены и всё видела. С точки зрения древнерусской юриспруденции, это ничего не давало. Показания холопки никто к сведению не примет. Скорее коня в свидетели позовут, чем невольницу.
        Однако теперь Сергей знал, что киевские отроки врут, а это уже кое-что.
        Что непонятно, так это мотивация Ставка. Девка, источник сведений, хорошо знала пострадавшего и утверждала: раньше за отроком гомосексуальных наклонностей не замечалось. А тут - воспылал. Да ещё и в присутствии свидетелей.
        Рёрех, к которому Сергей пришёл за советом и поддержкой, тоже очень удивился.
        Сергей не сказал ему, что источник сведений - теремная девка. Сказал: сам видел. Вряд ли кто-нибудь станет проводить хронометраж, а с точки зрения высших сил, его ложь намного меньше, чем совокупное враньё приятелей Ставка.
        Рёрех даже сходил к Вниславу: попробовал договориться более-менее мирно.
        Не вышло. Внислав твёрдо занял сторону своих подчинённых. Хузарин виновен. Хузарина следует наказать. А отроков киевских - поощрить. За то, что защитили своего и не дали Машегу его добить. Именно эту версию предложили сами отроки. А что касается хузарина…
        - …Сдохнет, и к псам его. Виру родня заплатит! - озвучил свою позицию киевский воевода.

* * *
        - Скажи мне, Варт, что тебе в нём, в этом хузарчонке? - спросил Рёрех. - Понимаю, ты с ним подружился, но стоит ли ради этого идти против Внислава? Воевода хоть и не варяг, но воин славный, уважаемый. И Хельгу ему верит, не то не оставил бы на него Киев.
        Вообще-то, насколько было известно Сергею, Олег оставил Киев не на Внислава, а на Игоря. А уже Игорь - на Внислава, но поправлять княжича Сергей не стал.
        - Он мне как брат. Я ему жизнью обязан.
        Мог бы добавить: и не только я, но опять смолчал. Рёрех в курсе.
        - Я тебя услышал, - произнёс княжич мрачно. - Иди к нашим, Варт. И держись к ним поближе, а от киевских - подальше. Уразумел?
        Варт уразумел. Но пошёл не в гридницу, а в конюшню.
        При любом развитии событий существовала инстанция повыше воеводы киевского. И её решение зависело не только от правды, но и от иных «аргументов». В число которых могла войти сабля, которую Сергей оставил у кузнеца. Даже если ножны ещё не готовы, то уж рукоять за сутки булгарский коваль точно успел сработать.
        Сергей не знал, что, стоило ему выехать из Детинца, как в гридницу киевской дружины прибежал посланный привратниками детский.
        И уже через четверть часа десяток киевских дружинников рванул следом за Сергеем. Не с самыми добрыми намерениями.
        С саблей не вышло - кузнец отсутствовал. Уехал по каким-то своим надобностям, о чём Сергею и сообщил старший подмастерье. Но если Варт подождёт…
        Он ждать не стал. И это его спасло.
        Минут через десять после того, как Сергей уехал, к кузнице подскакал целый отряд. По его душу. Узнав, что варяжский отрок убыл, они решили, что тот поспешит возвратиться в Детинец, и рванули на Гору, предполагая перехватить нежелательного свидетеля по дороге.
        Предположение логичное, но неверное. Когда взмыленные кони принесли киевлян к Детинцу, стража не порадовала, сообщив, что варяжонок ещё не вернулся.
        Выходит, разминулись.
        Оставив троих неподалёку от ворот, дружинники, к которым присоединились ещё шестеро, отправились вниз, на сей раз уже четырьмя группами. Юный варяг не должен завтра свидетельствовать на суде. И не будет.

* * *
        Сергею повезло вдвойне. Выехав из кузницы, он решил заехать не куда-нибудь, а на хузарское подворье. А поскольку располагалось оно в противоположной стороне города, то Сергей выбрал окольный путь.
        Так что, пока охотники искали добычу внутри городских стен, Сергей преспокойно обогнул Киев по периметру и въехал в город уже через другие ворота, где его никто не ждал.
        На хузарском подоворье чужих не особо приветствовали, однако Сергея встретили дружелюбно. Не забыли, что он сделал для родича.
        А вот с самим Машегом повидаться не удалось. Друг спал. Хузарский лекарь напоил парня зельем, после которого человек дрыхнет как минимум часов двенадцать.
        А ещё Сергей получил выговор от Машегова дядьки за то, что шляется в одиночку. Мол, отрок Варт здесь никто и звать никак. А у дружинных отроков в городе родня, и влиятельная. И поскольку в Киеве все уже в курсе, что показаниям «правильных» пацанов противоречит один-единственный пришлый варяг, то решение напрашивается само. Нет человека - нет проблемы.
        Логично обосновал. Надо полагать, Рёрех рассуждал так же, когда велел Сергею сидеть под присмотром своих. Так что обратно Сергей отправился уже не в одиночку, а в сопровождении приличной охраны.
        Сергей понимал, что сделано это было не из личного расположения к варяжскому отроку, пусть даже и приятельствующему с благородным хузарином, а из соображений политических.
        Отношения хузарского хаканата и Киева были сейчас весьма непростыми, а нынешний мир - хрупким. И хотя война с хузарами великому князю Олегу была нынче ни к чему, хаканату она была нужна и того меньше. И дядька-«посол» был кровно заинтересован в том, чтобы интересы Машега на завтрашнем суде представлял не хузарин, а варяг.
        В общем, Сергею опять повезло. Напасть на него в присутствии хузарских воинов отроки Внислава не рискнули. Тащились следом до Детинца, а там Сергей сразу оказался под защитой своих.
        Впрочем, благополучный исход не избавил Сергея от выволочки. И очередного осознания: опыт и осторожность умудрённого годами князь-воеводы всё чаще пасует перед импульсивностью мальчишки, которым он стал. И не исключено, что очередная дерзкая выходка окажется последней.
        Понимать-то понимал, но, к сожалению, сделать ничего не мог. Когда дерзкий мальчишка Варт страстно желал доказать свою крутость или правоту, остановить этот порыв было практически невозможно. Разум будто отключался. Оставались только эмоции.

* * *
        Месяц усох и начал расти снова, когда Сёлте улыбнулась удача. К этому времени осталось у него двенадцать человек. Двенадцать храбрецов. И он сам. Хорошее число. Угодное Небу. Видно, поэтому Небо наконец одарило хана. Навело в нужное время на караван булгарского купца с Итиля, шедшего окольной дорогой в Киев с ромейским товаром.
        Однако обернулось всё неожиданно.
        Отряд бывшего младшего хана услышал звуки боя издалека. Звон и грохот, вопли людей и ржание коней. Сёлте тотчас погнал коня на ближайший взгорок и уже оттуда увидел, как на тракте, что шёл вдоль реки, совсем недалеко от них, в каких-то двух стрелищах, бьются вокруг остановившихся повозок около полусотни воев. Хузары против печенегов. И силы примерно равны.
        Сёлте обрадовался.
        В тринадцать сабель взять такой караван - никак. А вот отнять у победителя, кто бы им ни был, это возможно. Если повезёт.
        И волки-Хоревой двинулись к поживе.
        Они не торопились. Бой продолжался, и пока он продолжался, число тех, кто мог встать между волками и добычей, уменьшалось.
        Поначалу Сёлте решил помочь соплеменникам. А потом вытребовать долю за вовремя поданную помощь.
        Однако когда Хоревой подъехали на расстояние убойного выстрела, то увидели, что дело складывается не в пользу своих. Сёлте, опытному воину, сразу стало понятно: вождь печенегов ошибся. Достаточно было взглянуть на убитых, прикинуть количество стрел, что воткнулись в землю и в борта возов, на оставленных степных лошадок, чтобы понять, как было дело.
        Печенеги, оказавшиеся одноплеменниками Сёлте, напали внезапно, из засады. Но или выдали себя чем-то, или охрана каравана была отменно бдительна, но выбить большинство защитников разом не получилось. Сразили не больше десятка, а потом охрана и возчики попрятались за возы и ответили стрелами на стрелы, собрав примерно такую же смертную дань.
        Узнал бывший младший хан и предводителя нападавших. На большом празднике весны Сёлте сошёлся с ним в борьбе на поясах и проиграл.
        Теперь победитель в борьбе вступил уже не в потешную схватку, а в настоящую. Которую наверняка проиграет.
        Будь Сёлте на его месте, он бы отступил. Терять людей в равной схватке - глупость. Будут люди, будет и добыча. А без верных людей и добыча не нужна. Отнимут.
        Но вождь этой ватаги, хоть и превосходил Сёлте физической силой, в мудрости ему уступал. Не отошел, а ввязался в драку, уже врукопашную. Сейчас он один бился против двоих, с саблей против двух копейщиков, и бился хорошо. Убил бы обоих, будь они только втроём.
        Но были и другие. Самое меньшее четыре десятка хузар: не только воины, но и возчики, которые тоже взялись за оружие.
        Нападавших же осталось всего тринадцать. Ровно столько, сколько в ватаге Сёлте. А вначале нападавших было три десятка. Примерно столько же было и у Сёлте, когда он ушёл от большого хана. Может быть, это знак?
        Сёлте поглядел на своих воинов. Его храбрецы готовы биться, страх им неведом. Ввязаться в бой на стороне соплеменников и дать им шанс на победу? Но с той стороны тоже умелые воины. И они не отступят, даже если Сёлте вмешается в бой.
        Как поступить?
        Пока Сёлте думал, нападавших осталось уже девять.
        И тогда Небо подсказало Сёлте верное решение.
        Засевшим за возами было неудобно стрелять в вожака нападавших. Свои мешали. А Сёлте - нет.
        - Делай, как я! - крикнул он своим и послал первую стрелу в спину того, кто когда-то заставил Сёлте испытать горечь поражения.
        Добротная стрела с узким наконечником легко пробила и укреплённую медными полосками шапку, и затылок соплеменника. Вторая стрела взяла жизнь ещё одного.
        Если люди Сёлте и колебались, то совсем недолго. Они все были родичами и все признавали старшинство Сёлте. Два десятка стрел - и с нападавшими было покончено.
        Ох и удивились караванщики, когда на дорогу с разведёнными в стороны пустыми руками выехал печенег! Удивились, но стрелами нежданного помощника не встретили.
        Удача улыбнулась Сёлте. И тот не упустил её.
        Удачно, что у купцов, которые оказались не хузарами, а булгарами, оказался толмач, знавший язык печенегов, так что Сёлте не пришлось изъясняться на хузарском, который он знал не слишком хорошо.
        - Это был мой кровный враг, - соврал Сёлте, указывая на убитого вожака. - Я нашёл его и убил. И мне этого довольно. А теперь, когда месть свершена, я со своими людьми намереваюсь поехать в город русов Киев и наняться на службу к тамошнему хану. Говорят, он удачлив и ему нужны хорошие воины, чтобы воевать в степи против хузар.
        Сёлте не сомневался, что будет дальше. Дорога здесь одна, и ведет она как раз в Киев. А купцу нужны новые охранники взамен тех, что погибли в недавней схватке.
        Так что вскоре он и купец-булгарин уже вели разговор о том, какова будет плата за то, чтобы Сёлте присоединился к каравану и поклялся защищать товары купца как свои.
        Сёлте торговался отчаянно, но больше для виду.
        Киев - вот его настоящая цель. Ведь там, в Киеве, укрылся мальчишка, укравший родовую удачу Сёлте.
        Попасть в столицу русов ватаге вооружённых печенегов было не легче, чем вору среди бела дня украсть любимого коня большого хана. Булгарский купец откроет им ворота Киева. И хан сможет найти мальчишку и вернуть свою удачу. А когда Сёлте снова ощутит себя ханом, то сдерёт с вора кожу и обтянет ею ножны родового клинка.
        Сёлте не сомневался: всё так и будет. Небо привело его к булгарскому каравану. Небо подсказало, что делать. Небо на его стороне, а кто посмеет противиться воле Неба? Никто.
        Глава 13
        Харальд Скулдисон, бывший варанг
        Суд был закрытым и проходил в главной палате княжьего терема. Той, где киевские князья принимали послов, вершили правосудие и проводили совещания «на высшем уровне».
        Допускались сюда немногие: дружина, киевское боярство и лица, чей статус позволял претендовать на звание «почётных гостей». Например, такие, как прибывшие из Константинополя нурманы.
        Сначала воевода предоставил слово четырём отрокам. Последовательно. Все четверо изложили одну и ту же версию. «Не поделили бабу, хузарин-зверь напал, нанёс увечье, хотел добить, но был остановлен вовремя подоспевшими товарищами пострадавшего».
        Большинству присутствующих данная интерпретация событий понравилась. Что они и выразили одобрительными возгласами.
        Нарушителям тишины воевода ртов не затыкал. Напротив, кивал благосклонно.
        Так прошёл час.
        Когда Внислав наконец-то дал слово Сергею, общественное мнение уже можно было считать сформированным.
        - Ложь! - провозгласил Сергей, едва получил слово. - Они врут. Не так всё было.
        - Их четверо, - почти ласково напомнил воевода. - Четверо говорят одно. Слово в слово. А ты один им противоречишь. Можно ли тебе верить?
        И тут у подростка Варта снесло крышу.
        - А можно ли верить тебе, воевода? - звонко закричал он. - Твои люди преступники, а ты их покрываешь!
        В зале тут же поднялся гвалт. Киевские дружинники подняли ор, и пару минут вообще никого не было слышно, включая воеводу.
        Этого времени Сергею хватило, чтобы немного успокоиться и придумать, какую линию вести дальше, так что, когда ропот немного стих, он, опережая воеводу, выкрикнул ещё одно обвинение:
        - А не потому ли ты, воевода, натравил их на хузарина, что тебе не нравится мир, заключённый великим князем с хаканатом хузарским? Не для этого ли ты послал своих отроков обесчестить и убить благородного хузарина? Таков твой замысел, воевода Внислав?
        Воевода, мягко говоря, офигел. И не он один.
        Ход, однако, напрашивался сам. Если судья пристрастен, его следует дискредитировать. Публично. И чем грубее будут обвинения, чем нелепее - тем лучше. А уж перевести стрелки с уголовного преступления на политическое… Теперь большинство присутствующих киевлян, которые «по определению» за своих, призадумаются. А вдруг сказанное - правда? Вдруг, став на сторону воеводы, окажешься на разных сторонах с самим великим князем?
        Как оказалось, Сергей несколько переоценил собственный авторитет.
        - Пустое болтаешь, малой, - заявил воевода, опомнившись. - Слова твои - никчёмушные. А раз сказать тебе по делу нечего, то…
        - Я сказал: врут твои отроки! В один голос врут, потому что сговорились! - бесстрашно перебил Сергей. - И ты, воевода, не мне хочешь рот заткнуть, а Правде! И за Правду я хоть сейчас могу сойтись с каждым из них! - Он показал на четвёрку недругов. - Хоть с тобой самим, воевода! Ты высок, да! На княжьем месте сидишь! Но Правда выше тебя! И Правда за мной! Перун мне в том свидетель!
        - Совсем варяжонок обнахалился, - гаркнул кто-то из киевских. - Я б его кнутом поучил!
        Сергей мгновенно обернулся. Кричал отрок «группы поддержки» киевлян.
        - Коли кнут тебе привычней железа, так иди коров пасти! - тут же парировал Сергей. - Самое для тебя дело! - И Вниславу, с презрением: - Ты смерда хоть в гридни опоясай, воином не станет. Только пугать и годен. Вот как эти! - Он махнул рукой в сторону недругов. - Напасть толпой да исподтишка - это они могут. А железо увидят, сразу в кусты. От страха гадить.
        Киевские дружинники вновь возмущённо загалдели.
        - Рёрех! Заткни своего щенка, пока я ему голову не снёс! - воинским голосом рыкнул воевода.
        - Это у тебя, воевода, не дружина, а свора собачья брехливая! - опередил княжича Сергей. - А я - варяг! И Правда за мной!
        - Замолчи, Варт! - скомандовал Рёрех.
        Вроде одёрнул, но при этом встал рядом и руку на плечо положил, показывая, на чьей он стороне. И тут же словом подтвердил:
        - Уймись, Варт! И ты, Внислав, уйми своих! А то и впрямь… растявкались, будто псы.
        Сергей не мог не восхититься. И указание судьи выполнил, и сам ему указание дал. Как младшему.
        - Не смей, княжич варяжский, людей моих хулить! - вскипел Внислав. - Дерзости не потерплю! Не у себя дома! Моя здесь власть, а не ваша!
        Спесь - она такая… Вредная для политика.
        Когда такие же невместные слова слетают с языка глупого новгородского отрока, это понятно. Но уважаемому воеводе следует за речью следить. Однако Рёрех зацепил Внислава за самое слабое место - за гордость! И тот не удержался: сболтнул, не подумавши.
        Это Сергей, взбутетённый подростковыми гормонами, бил в гневе и вслепую, но Рёрех, хоть и был немногим старше, действовал спокойно и точно. И оплошки воеводе не спустил.
        - Спасибо, что объяснил, - произнёс княжич, не повышая голоса, но чётко выговаривая каждое слово. - Думалось мне, князь Олег здесь правит! Ты указал мне на мою ошибку, Внислав, великий князь Киевский. Прости, что вёл себя неподобающе в твоем тереме.
        Сказано было не слишком громко. Но те, кто услыхали начало, замолкли и слушали. Только отроки в другом конце палаты продолжали сыпать угрозами. Однако к концу короткой речи заткнулись и они. Смекнули: что-то неправильное происходит.
        - Не князь я, - буркнул Внислав, сообразив, что именно ляпнул. - Батька наш, великий князь Олег, поручил мне блюсти порядок в Киеве. Твои люди его нарушили. Надобно их наказать. Я так решил.
        - Великий князь Олег… Мой родич князь Олег, - поправился Рёрех, - предложил нам быть гостями в его доме. Мне, ему, - Рёрех показал на Сергея, - нам всем. Как следует хозяину поступить с теми, кто напал на его гостей?
        - Хузарин сам напал на моего отрока и нанёс ему тяжкое увечье! - возразил Внислав. - Четверо моих это видели! Других видаков нет, кроме отрока твоего дерзкого да самого хузарина, который на суд мой не пришёл, следовательно, неправоту свою признаёт. Четверо против одного. Дело ясное. А что до хузарина, то родня у него богатая. Вира их в княжью казну пойдёт, кроме за увечье положенного. Порешим на том и помиримся. - Внислав развёл руки, будто собирался обнять Рёреха. - Что тебе в том хузарине, Рёрех Стемидович, чтоб ради него, чужого, нам с тобой ссориться?
        - Хузарин Машег - мой человек, - сказал Рёрех.
        Сергей удивился. Рёрех точно не врал. О таком не врут. Это вопрос репутации. Причём не только среди людей, но и божественной. Получается: Рёрех побывал на хузарском подворье уже после Сергея и уже после того, как Машег очнулся. И не просто побывал, но и принял Машега в дружину? Как он его, интересно, уговорил после вчерашнего?
        В палате стало значительно тише. Сказанное кардинально меняло дело. Слова Сергея о том, что Машег - его друг, значили немного. Друг - это связь неофициальная. Не родич же. Даже не побратим. А вот дружинник - это уже приравнивается к родне. Не зря же вождей батьками зовут.
        Требовавшие наказания хузарина отроки забеспокоились. Почуяли, чем пахнет. А пахло смертью. И очень ощутимо. Теперь Рёрех любого из них мог на правеж вызвать. Причём самолично. А это гарантированный кирдык, потому что против княжича любой из них и минуты не выстоит.
        Внислав тоже это сообразил. И доказал, что он - настоящий воевода, заботящийся о своих дружинниках. И далеко не дурак.
        - Что ж, пусть решают боги! - заявил он. - Вот он, - воевода указал на Сергея, - только что кричал, что готов сам сразиться со всеми обидчиками хузарина. Даже со мной. Мне с ним биться не по чину, но с видоками пусть бьётся. Хоть вместе, хоть порознь. Мне всё равно.
        Сергей открыл было рот… Но ничего не сказал. Сейчас не его выход.
        - Четверо против четверых, - уточнил княжич. - С Вартом ещё трое моих встанут.
        - Так не пойдет, - покачал головой воевода. - Они не видаки.
        - Обычай дозволяет, - возразил Рёрех.
        - А я говорю: нет! - отрезал воевода. - Коли ты не согласен, то, значит, не веришь, что правда на его стороне. И тогда я признаю твоего дружинника виновным. Или пусть решает великий князь, когда вернётся.
        - Можно и так, - согласился Рёрех.
        - А до того преступник в порубе пусть посидит!
        - Он не преступник!
        - Это как великий князь решит, - парировал очень довольный Внислав.
        Вероятно, он тоже навёл справки о состоянии Машега и знал, что тому требуется медицинский уход, а не заточение, которое может хузарина просто убить.
        - Батька, давай я сражусь! - крикнул Сергей. - Не надо ждать! Перун со мной!
        Глупость, конечно. Победить всех четверых даже порознь у него вряд ли получится. Но срази он хотя бы двоих - и можно объявить, что эти двое врали. Тем более что после всего сказанного Сергеем раньше отступать уже нельзя. Это полная потеря лица будет. Да он и не собирался отступать.
        - Одобряешь? - спросил Внисав. - Будет твой отрок биться с моими? Или отложим до возвращения великого князя.
        - Порознь? - уточнил Рёрех.
        - Да.
        Княжич поглядел на Сергея. С большим сомнением. Перун Перуном, а сила и опыт тоже имеют значение. И они были явно на вражеской стороне.
        - Откладывать не будем, - наконец согласился Рёрех.
        Кроме силы и богов есть ещё и удача. А в удачливости Варта княжич уже имел возможность убедиться.
        - Очень хорошо, - оживился воевода. - Вы! Решайте, кто будет биться с ним первым, а кто - вторым, если первый не справится. Сегодня мы узнаем правду!
        - Сегодня не узнаем! - вмешался Рёрех. - Если Варт победит, второй поединок будет завтра, третий - послезавтра…
        - Сегодня! - перебил воевода. - Ты сам сказал: откладывать не будем. И мы не будем.
        «Вот же гад! - подумал Сергей. - Крепко же я его разозлил».
        С четырьмя подряд ему точно не справиться.
        - Позволь сказать, воевода!
        Ого! Один из константинопольских нурманов. Причём самый важный.
        Внислав кивнул благожелательно: мол, говори.
        - Меня зовут Харальд, сын Скулди. Верно ли я понял, воевода, что в поединке могут участвовать только те, кто видел, как было дело?
        - Так и есть. Таков наш обычай, северянин.
        - В таком случае я тоже хочу биться, - сообщил нурман, добродушно ухмыльнувшись. - Я видел, как было дело.
        - И что же ты видел? - сдвинул брови воевода.
        - А то же, что и этот храбрый дренг, - нурман указал на Сергея.
        Внислав мрачно уставился на Харальда:
        - Ты это видел? - повторил он с угадываемой угрозой.
        - Сомневаешься в моём слове? - с добродушной улыбкой осведомился нурман, поглаживая заплетённую в светлые косицы, прихваченные золотыми кольцами бороду.
        Однако прищуренные глаза не соответствовали ни улыбке, ни тону. Такому, как он, не было нужды пугать.
        Воевода это почувствовал. Но ответил не сразу. Видно было: думает напряжённо…
        А когда придумал, сразу повеселел.
        - Коли так, то ты тоже можешь биться. Но только после него, - воевода кивнул на Сергея.
        - А давайте по-другому! - Харальд улыбнулся ещё шире. - Давайте все разом. Мы вдвоём против них четверых. Так же веселее!
        Внислав вновь задумался.
        И было о чем. Воевода не сомневался: с варяжским мальчишкой его люди справятся. Но потом им придётся биться один на один с бывалым нурманом. И почти наверняка тот разделается с любым из них так же легко, как они - с нахальным варяжонком. И тогда правда окажется на стороне варягов. А дружинники Внислава умрут. Потому что это нурман. Щадить не в их привычках. Так будет, если станут биться один на один. А двое против четверых? Нахальный варяжонок, скорее всего, будет только под ногами путаться у своего союзника. А одному против четверых… Такой расклад даже этому грозному нурману не сдюжить.
        - Добро, - решил воевода. - Бьётесь, как ты предложил.
        - И где ж тут добро? - проворчал Наслав. - Четверо против двоих. Я б этого воеводу… - Наслав сжал кулак.
        - Управятся, - проговорил Шибрень, разглядывая Харальда. - Ты глянь, какая у этого нурмана бронь. И повадка тоже. Тот ещё вдоводел. Непонятно мне: что он раньше молчал, раз всё видел?
        - Харальд этот мне не внятен, - пробормотал Рёрех. - Откуда взялся, почему влез?
        - Может, совесть проснулась, вот и влез, - предположил Прастен.
        - Да какая совесть! Это ж нурман. Да и не видел он ничего. В трапезной сидел со своими, когда эти на хузарчонка напали.
        - Ну так, может, у них с воеводой какие обиды?
        - Были б обиды, на пир бы не пригласили.
        - Так их и не приглашали, - заметил княжич. - Сами пришли.
        - Тогда зачем ему за Машега вставать?
        - Вот и я думаю: зачем? - вздохнул Рёрех. И добавил совсем тихо: - Ну, Вартислав, скоро мы узнаем, что весомее: твоя дерзость или твоя удача…

* * *
        Велик был город русов Киев. Людей множество. Стены высоченные.
        Но не везде они есть. Подойди сейчас большая орда, достался бы Киев славным воинам печенегам. Много людей в Киеве, а бойцов мало. Это у печенегов каждый мужчина - воин. Здесь не так.
        Однако для Сёлте с его двенадцатью всадниками воинов-русов хватило бы с лихвой. Страшно Сёлте. Виду он не подавал, и людям своим велел держаться гордо, но каждый раз, когда мимо проезжал или проходил отряд русов, сердце ёкало. Вроде не оставляли они в живых никого из тех, кого пограбили. Но вдруг недосмотрели? Или сами русы решат проверить, что за чужие степняки к ним заявились?
        Случись такое на земле печенегов, чужаков бы давно с коней стянули, раздели да огнём подпалили: «Кто такие? Зачем здесь?»
        Но киевские - беспечные, непуганые, глупые. Сёлте их данников резал, а они и ведать не ведают. Купец булгарский Тервел подорожное заплатил, а об отряде степняков сказал: «Пока что мои люди, а потом на службу вашему хакану поступят. Воины добрые».
        И русы, дурачьё, булгарину поверили. И дали каждому печенегу по кожаной бирке, по которой в Киеве можно везде ходить, кроме той части, что на самой горе и ещё одной стеной отгорожена. А ещё продавать ничего нельзя. А если немного заплатишь, то можно.
        Торговать Сёлте не собирался. Кое-что из добычи он уже продал булгарину.
        Странно было Сёлте. И ему, и остальным Хоревой. Они были как волки, что вдруг оказались в самой серёдке овечьей отары. Волки, которые и самим овцам, и пастухам с собаками кажутся мирными овцами. Вот хотя бы той бабе, увешанной монистами из серебряных монет, - ей бы бежать от них без оглядки! А она с купцом толкует, а тот уже украшения свои ей кажет, купить уговаривает. И не ведают оба, что глотки ей и купцу перерезать и всё имеющееся забрать, - это печенегам как с седла помочиться.
        И это хорошо, что не ведают, а что плохо: как найти похитителя удачи среди всей этой людской отары?
        Глава 14
        Всё хорошо, если не считать убитых
        Поединок откладывать не стали.
        Воевода вообще хотел назначить его немедленно и в закрытом режиме. То есть во дворе терема, куда далеко не у всех был допуск. Аргументировал так: не стоит люду видеть, что в дружине киевской - раздор.
        Аргумент не прокатил.
        - Мой отрок не в твоей дружине. И Харальд тоже! И не по обычаю! - заявил княжич.
        По обычаю суд должен был происходить публично и желательно на перекрёстке. Чтоб все желающие могли присутствовать и убедиться, на чьей стороне боги.
        А желающих оказалось немало. Считай, весь киевский люд и гости города. Такое шоу.
        Так что пришлось освободить под это дело рыночную площадь за внешними стенами, через которую шла дорога в Вышний городок, который в прошлой жизни Сергея разросся и был переименован в Вышгород.
        На площади и вокруг неё для зрителей места хватало. Хоть со склонов смотри, хоть со стены, хоть прямо за оцеплением становись.
        За порядок отвечала киевская дружина. Судил лично воевода. Но подыгрывать своим у него вряд ли получилось бы. Бой - это не спорт. Тут не надо доказывать, что удар прошёл. Всё, что наносит вред организму, засчитывается автоматически. Дружинники оцепили пространство примерно пятьдесят на пятьдесят, если в метрах. С одной стороны - варяги и нурманы. С другой - киевские отроки и группа их поддержки.
        Экипироваться так, как хотелось, Сергею не удалось. Кузнец где-то шлялся и доделать саблю не успел.
        Зато кровно заинтересованные в результате хузары подогнали отличную кольчугу. Не насовсем. В аренду до конца поединка.
        Однако обвинять их в чрезмерной жадности Сергей не стал бы. В случае проигрыша всё оружие доставалось победителю. В том числе и эта кольчуга, стоимость которой превышала выкуп, какой могли потребовать с Машега, если бы он был признан виновным.

* * *
        Отроки киевские загрузились по максимуму. Мечи, копья, щиты, топорики. Драчила даже боевой нож к поясу прицепил.
        Поглядев на этот нож, Сергей как-то успокоился. Осознал, что квалификация противника не топовая. Нет, такой нож может быть полезен. Даже очень полезен. В сече, в свалке, когда притиснутые друг к другу бойцы не то что копьями, даже топориками биться не могут. Но не в этом поединке.
        Загадочный Харальд вооружение противника тоже оценил и, судя по выражению лица, счёл никудышным.
        А вот кольчугу хузарскую - одобрил. Тоже судя по выражению лица. И наконец-то вступил в диалог:
        - Варт тебя зовут? - осведомился нурман на плохом словенском, подойдя так, что глаза Сергея оказались на уровне его бороды.
        - Да, так меня зовут, Харальд Скулдисон, - по-нурмански ответил Сергей. И немного отодвинулся - изо рта его спасителя пованивало.
        - По-людски говоришь. Это хорошо, - порадовался нурман. - Да ты не бойся меня! - Он неверно истолковал движение Сергея. - Пусть вот они боятся. - Он помахал рукой готовящимся к поединку киевским отрокам.
        - Почему ты за меня встал, Харальд Скулдисон? Ты же не видел ничего. Не было тебя там.
        Нурман захохотал.
        - Храбрый маленький варяг! Да, меня там не было. Но я и без этого знаю, кто прав. Ты ещё слишком молод, чтобы так искусно врать.
        Знал бы нурман, как умеет врать Сергей. Хотя в чём-то он прав. Пылкость и несдержанность - это у Сергея от организма подростка. Прям-таки сердце заходится от желания показать, как ты крут.
        - Так почему? Ты не ответил.
        - Может, хочу, чтобы ты был мне обязан?
        И через полминуты, не дождавшись ответа, снова захохотал:
        - Ты не дурачок, маленький варяг. Немного дерзкий, да, но эта глупость у тебя от молодости. Подрастёшь - совсем умный станешь. Если подрастёшь!
        И снова гогот.
        Весельчак, блин! И с чего бы он такой весёлый, интересно?
        - Правильно думаешь, - сказал нурман. - Нет для меня смысла такому, как ты, одалживаться. А вступился я потому, может, что я тоже почти варяг. Варанг. Так нас в Миклагарде зовут.
        - Как зовут стражей василевса, мне ведомо, - сказал Сергей. - Не хочешь говорить, не говори. Я рад, что встану рядом с тобой, Харальд Скулдисон. Не сочти меня невежливым, но мне надо подготовиться к бою. А тебе?
        - Мне - не надо. - Нурман затянул потуже боевой пояс. - И тебе не надо. Потому что я этих дурней и голышом на собачий корм порублю. Держись от меня подальше, малыш, и всё у тебя будет хорошо.
        «Нурман, - подумал Сергей. - Верзила под стропила, а понты вообще выше крыши».
        Однако и получаса не прошло, как Сергей понял, что поторопился с оценкой партнёра по дуэли.

* * *
        - Начали! - громовым голосом рявкнул воевода.
        И они начали.
        И практически сразу закончили.
        Потому что с первых же секунд Сергей понял, почему Харальд велел ему держаться подальше. И сам встал не спина к спине, как обычно делали в парных поединках, а шагах в семи. Наособицу.
        Все, кто это видел, решили: нурман не считает Сергея за серьёзную подмогу и отошёл, чтобы мелкий дрищ под ногами не путался. Тем более что вооружился нурман весьма интересно. Два швырковых копья в руках и пара секир за пояс заткнута.
        В принципе, наблюдатели правильно решили. Хотя самое главное стало понятно только тогда, когда, после рыка воеводы, зарычал уже нурман. Утробно так, жутко.
        Сергей увидел, как побежала слюна из приоткрытого рта союзника, сразу всё понял и остался стоять, где стоял.
        А нурман, напротив, сорвался с места и побежал. Причём очень быстро. И на полпути метнул оба копья. С двух рук.
        Оба попали в цель. Одно угодило в лицо одному из братьев-Дреговичей. Второе отрок Душаня ухитрился подбить вверх краем щита. Но недооценил силу броска. Копьё изменило траекторию лишь на несколько сантиметров, ударило Душаню в налобник шлема, пробило железо и вошло в череп. А Харальд взревел ещё страшнее и, ускорившись, выдернул из-за пояса секиры.
        Второй брат-Дрегович растерялся. А может, оцепенел от ужаса, потому что атакующий берсерк - это ну очень страшно! Отрок даже не сопротивлялся, когда нурман обухом одного топора отшиб в сторону щит, а лезвием второго разрубил Дреговичу и бронь, и грудную клетку.
        Последний оставшийся в живых, Драчила, тоже, надо полагать, перепугался не на шутку. Но либо реакция на страх у него была не такой, как у Дреговича, а может, он осознанно решил, что жизнь дороже чести. В общем, один замер и принял смерть лицом, другой развернулся и бросился бежать. И умер спиной к врагу, рухнув под ноги жиденького дружинного оцепления с разрубленным затылком.
        К сожалению, смерть последнего противника берсерка не остановила. Ярость требовала новых врагов и новой крови.
        Киевские младшие дружинники не были теми, кто способен остановить берсерка. Их задача - сдерживать толпу, чтобы зрители не подходили слишком близко к поединщикам. Ну, может, отбить случайное копьё, пролетевшее мимо цели.
        Сергей увидел, как сорвались с места Рёрех, Прастен и Войст. А с другой стороны рванули на перехват товарищи нурмана.
        Но они не успели бы, если бы не Внислав. Киевский воевода показал, что не зря носит своё звание. Взревев не хуже берсерка, Внислав расшвырял молодёжь, налетел на нурмана и сгрёб того в охапку.
        Это было верное решение. Харальд промедлил, не стал убивать человека, в руках у которого нет оружия. Но сила у берсерка побольше, чем у обычного человека, даже такого здоровенного, как Внислав. Так что через пару секунд нурман вырвался и…
        Пары секунд хватило.
        Нурманы и варяги подоспели практически одновременно. Вцепились все разом и держали хрипящего от ярости берсерка, пока тот не перестал брызгать слюной и вырываться.
        - Отец ушёл, отпустите меня, - наконец прохрипел Харальд.
        И его отпустили.
        Впрочем, Сергей видел, что варяги держат руки на мечах. Они наготове.
        Сергей полагал, что после боевого безумия силы оставляют берсерка. Но Харальд, вероятно, был необычным берсерком, потому что твёрдо стоял на ногах. И поманил рукой Сергея:
        - Я же обещал, что всё будет хорошо, - сказал он.
        Ну да. Всё хорошо. Если не считать четверых покойников.
        - Давненько дух Одина не входил в меня. - Харальд сел на траву и хлопнул ладонью по земле, приглашая Сергея присесть рядом. - Уверен, сейчас ты думаешь, что нет ничего слаще горячей девки. Но, когда подрастёшь, поймёшь: убивать врагов намного слаще.
        Сергей мог бы поспорить. Но не стал. Нурман его выручил. Кроме того, дружба с Харальдом может оказаться полезной. В прежней жизни он терпеть не мог берсерков. Может, потому, что ни один не предлагал ему дружбу.
        Рядом опустился на травку Рёрех:
        - Там трофеи собрали, - сказал он по-нурмански. - Они твои, Харальд Скулдисон.
        - Конечно, мои, - ухмыльнулся берсерк. - Я вспахал это поле крови, мне и урожай.
        - Благодарю тебя, сын Скулди, - с достоинством произнёс Рёрех. - Без тебя мой дренг мог бы погибнуть.
        - Ножницы норн не пресекли нить его жизни. Он храбрый и дерзкий. Боги любят таких. И наш Тор, и ваш Перун. Но если ты и впрямь благодарен мне, молодой хёвдинг, то пойдём выпьем пива. В глотке моей жарко, как в долинах Муспельхейма.

* * *
        Сёлте повезло. Он пришёл полюбопытствовать, по какому поводу собралась толпа…
        И увидел своего врага.
        Враг собирался драться. Что интересно: сабли Сёлте при нём не было.
        Сёлте огорчился. Во-первых, хотелось убить врага собственноручно и так, чтобы, умирая, тот пожалел, что родился; во-вторых, как узнать, куда подевалась сабля, если враг сейчас умрёт? А умереть он мог, потому что поединок был неравный. Враг и какой-то светловолосый здоровяк в броне, достойной великого хана, - против четвёрки пеших воинов.
        Обошлось. Светловолосый убил всех. А мальчишка показал себя трусом. Даже с места не сдвинулся, позволив светловолосому взять все четыре жизни в одиночку.
        Сёлте огорчился. Духи радуются, когда им дарят сильного врага, а этот - слабак. Осталось добраться до мальчишки и потолковать с ним без помех. Саблю он, скорее всего, продал. Надо узнать - кому. Может, если отнять силой не удастся, получится купить? Это ведь для Сёлте она родовой оберег. А для прочих - просто старая сабля.
        Глава 15
        Печенеги в Киеве
        Мальчишка саблю не продал.
        Глупый сказал бы: случайность. Но Сёлте знал: Небо помогло.
        Понадобилось его бойцам кое-какое оружие починить.
        Кузнецов в Киеве много. Наверное, и хороших немало. Но нужен был такой, чтобы лишних вопросов не задавал. А если вдруг признает что-то из добычи степняков, чтобы не побежал тут же киевскому хакану жаловаться.
        Потому Сёлте не стал искать наобум, а спросил купца Тервела, кого посоветует. И удачно спросил. Оказалось, есть у булгарина в Киеве земляк. Почти родич. И кузнец - из лучших. Если сошлётся Сёлте на купца, то родич и сделает всё хорошо, и лишнего не спросит.
        «И глупых вопросов задавать не будет», - мысленно добавил Сёлте.
        Ведь если и кузнец что-то… из оружия, всё равно помалкивать будет. Сёлте с его родичем в Киев пришёл. Окажись Сёлте нехорош, и на Тервела тень упадёт.
        Удачно вышло.
        Но Сёлте, разговаривая с Тервелом, даже не знал тогда, насколько удачно.
        До тех пор не знал, пока не увидел в кузнице знакомые ножны.
        Обрадовался Сёлте.
        А где ножны, там и сабля. Получается, мальчишка саблю кузнецу продал. А теперь Сёлте остаётся только купить её у кузнеца. Лучше бы, конечно, отнять, но опасно. Это в степи схватил и ускакал. В городе не так. Потому придётся заплатить.
        Ничего. Когда родовой оберег вернётся к истинному хозяину, вернётся и удача Сёлте. Да она уже возвращается. Не сама ли сабля привела Сёлте сюда?
        - Откуда это у тебя, кузнец? - по-хузарски спросил Сёлте, указывая на старые ножны.
        - Купить хочешь? - задал встречный вопрос Кустум.
        Ему не понравился этот человек. Тервел сказал: печенег его выручил, когда на караван напали. А напали такие же печенеги, как этот.
        Печенеги пришли недавно, но уже показали себя. Хузар изрядно потеснили.
        Кустум не любил хузар, алчных, высокомерных. Да и кто любит тех, кому платит дань? Но с хузарами жить можно. Они хоть и стригут, но шкуру не сдирают. А об этих, новых, Кустум много худого слышал.
        - Зачем мне ножны без клинка? Вот если бы с клинком!
        Волчий взгляд печенега впился в Кустума, и от этого взгляда булгарину стало зябко. Летом. В жаркой кузнице.
        Странное сказал печенег. Ножны подбирают к клинку, а не клинок - к ножнам. Тем более к таким никудышным. У самого печенега ножны куда лучше. Зачем ему такое старьё? Но если хочет, почему бы и не продать?
        - Клинок я найду, - кивнул кузнец. - Есть у меня несколько подходящих.
        - А где тот, что лежал в них прежде?
        Голос у печенега вкрадчивый, хриплый, пугающий. Услыхал бы такой голос Кустум в другом месте, сразу за оружие схватился бы. Но в собственной кузнице - не стал. Не посмеет печенег на него напасть здесь.
        - Того, что лежал в них прежде, здесь нет. Хозяин его забрал. С новыми ножнами.
        Соврал Кустум. Здесь клинок. В клети на стойке. Ждет, пока лак на новых ножнах просохнет.
        Соврал же кузнец, потому что увидел безумие у печенега в глазах. Угадал: встать между саблей и печенегом - это как на пути у давешнего берсерка-нурмана встать. Зачем это Кустуму? У сабли хозяин есть. Вот пусть со степняком и разбирается.
        «Хозяин забрал!» - Сёлте был возмущён. Снести бы булгарину башку за такие слова! У родовой сабли есть только один хозяин. Он, хан Сёлте.
        Но пришлось сдержаться. Кузнец может пригодиться.
        - Я бы её купил, - ещё более вкрадчиво проговорил Сёлте. - Не поскупился. И ты бы внакладе не остался.
        - Это дорогой клинок, - заупрямился кузнец. - Такому цена - не одна гривна.
        - Я же сказал, что не поскуплюсь, - с лёгким раздражением бросил Сёлте. - Вознагражу щедро.
        «Дай только мне мою саблю заполучить, а уж за наградой дело не станет. Кишки выпущу и тебе, и тому, кто саблю мою купил. И мальчишке. Этому - медленно. А потом - в степь. А уж там, с возвращённой удачей…»
        - Я могу передать твои слова, - после небольшой заминки ответил кузнец. Большой, широкий, сильный, он боялся Сёлте, и тому это нравилось. - Передать передам, но успеха не обещаю.
        - Уж передай. В долгу не останусь.
        «Этой же саблей голову тебе снесу!»
        Ничего чинить у этого кузнеца Сёлте не станет. Другой найдётся. Здесь их полно. А вот проследить за кузнецом стоит.

* * *
        - …Обещал и рассказал, - заключил кузнец. - Дальше - сам. Хочешь - потолкуй с ним, хочешь - нет. Но если решишь поговорить, один не ходи. Друзей возьми. Нехороший он человек. Опасный.
        «Я и сам опасный», - чуть не ляпнул Сергей, но сумел придержать язык. Вспомнил, как нурман в одиночку за него поединок выиграл. К тому же кузнец не хотел уязвить его гордость. Просто предупредил.
        Сергей вышел из кузницы, вынул саблю из ножен. Рукоять лежала в ладони идеально. Оголовье наборное - из медной и серебряной проволоки. Ровно того веса, какой нужен. Молодец коваль. И ножны красивые. Серая кожа снаружи, мех - внутри. И лёгкие - не больше килограмма, хотя конец защищен бронзовой накладкой и поверх кожи бронзовые же узкие кольца.
        Сергей вернул саблю в ножны. Оружие для воина - инструмент. Но эта больше чем инструмент. Словно живая. Может, в ней тоже какое-то волшебство скрыто? Сергей вспомнил, с каким почтением относился к ней прежний хозяин. Как трогал её…
        «Я ревную, - подумал он. И засмеялся. - Саблю…»
        Сергей сунул медяшку подмастерью, который привёл Мара. Подмастерье, ражий детина на пядь выше Сергея, к жеребцу относился опасливо. Отдал поводья и сразу отошёл.
        - Хороший, хороший. - Сергей подал Мару ладонь с кусочком лепёшки.
        Жеребец взял деликатно, схрумкал и ткнулся в щёку бархатной мордой.
        И пошёл ровной нетряской рысью, едва Сергей оказался в седле.
        Уехали они, впрочем, недалеко.
        - Стой, вор!
        Выехавшие из проулка всадники перекрыли дорогу.
        Сказано было по-хузарски, но всадники эти хузарами точно не были.
        Двое пеших, выскочивших будто из-под земли, а на самом деле - из дыры в заборе, ухватили вороного под уздцы. Вернее, попытались. Одного Мар цапнул зубами, второго попробовал достать копытом, но тот увернулся.
        - Ты! - изумлённо воскликнул Сергей.
        Впереди, с наложенной на лук стрелой, злобно щурился старый знакомый. Младший хан Сёлте.
        Печенег в Киеве! Вооружённый. Угрожающий ему, варягу.
        Просто разрыв шаблона.
        - С коня! - скомандовал Сёлте.
        - Зачем? - по-хузарски осведомился Сергей.
        Страха не было. Зато мозг работал по максимуму. Искал варианты.
        От стрелы, выпущенной с пятнадцати шагов, не увернёшься. И бронь её не удержит.
        - Поговорить, мальчик. Я не сделаю тебе плохо, - по-хузарски произнёс хан, не опуская лука. И добавил по-печенежски, своим:
        - Стащите его наземь!
        Думал, Сергей не поймёт.
        Сабля будто сама оказалась в руке. Пешие отпрянули. Не рискнули сунуться.
        Сергей держал их боковым зрением, а сам следил за ханом. Стрела летит быстро, но, чтобы натянуть лук, требуется время. Треть секунды или половина. В зависимости от навыков стрелка. Но этого хватит, чтобы среагировать.
        - Отдай мне мою саблю, и я тебя не трону! - пообещал хан.
        - И сколько ты мне за это заплатишь?
        Сергей не собирался отдавать саблю. Он тянул время, которое было на его стороне. Гормоны подростка требовали: дерись! Но Сергей пока держал их в узде. Ум опытного воина не видел пути к победе. Печенегов пятеро. Двое пеших, сам хан и за его спиной - ещё двое конных. А у Сергея ни лука, ни щита, и даже кольчуга на такой дистанции стрелу не удержит.
        - Сколько хочешь?
        Хан только изображал готовность к переговорам, и Сергей это отлично понимал. Печенег не хотел убивать его здесь, на улице. Да, они сейчас вне городских стен, но кто поручится, что никто не наблюдает за ними с крышы сарая или через щель в заборе?
        Махнуть через глухой забор прямо с седла? Могло получиться. Но тогда придётся бросить Мара. И саблю, чтобы освободить руку. Возможно, получив саблю, печенег не станет преследовать Сергея.
        - Десять гривен серебром.
        - Ты получишь, - пообещал хан с лёгкостью, прямо-таки кричавшей о том, что платить он не собирается. - Отдай мне саблю и поедем со мной.
        Сергей строптиво мотнул головой:
        - Сабля станет твоей, когда ты заплатишь!
        «Она и так моя!» - хотелось крикнуть Сёлте. И всадить стрелу в живот дерзкому мальчишке.
        Но он сдержался. Дурачок хочет серебра? Сёлте зальёт это серебро ему в глотку.
        - Хорошо, - согласился хан. - Пока будет у тебя. Поехали, храбрый юноша. Гривны ждут. - И по-печенежски добавил: - Хватайте его, когда он тронет коня.
        Они не успели. Сергей не просто тронулся с места. Удар каблуками в бока - и Мар вмиг покрыл десять метров, разделявших Сергея и Сёлте.
        Хан успел выстрелить. Сергей пригнулся, и стрела прошла над ним.
        Взмах сабли… Хан прикрылся луком. Больше было нечем. Клинок снёс один из «рогов» лука и оставил на плече Сёлте неглубокую бороздку. К сожалению, времени на то, чтобы снести хану голову, у Сергея не было. Двое копчёных позади хана тоже вскинули луки…
        Поздно. Сергей уже был между ними. Хлестнул самым кончиком влево, срубая пальцы, держащие лук. Тот, что справа, успел поднять на дыбы коня, и удар сабли достался бедному животному. Мар галопом рванул по улочке, чуть не сбив смерда, успевшего прижаться к стене, и через полминуты вырвался на открытое место: дорогу, ведущую к строящейся городской стене.
        Народу тут было не в пример больше, чем на узкой улочке, и Сергей придержал Мара, уверенный, что печенеги не рискнут преследовать его здесь.
        Он ошибся. Четвёрка степняков, возглавляемая разъярённым ханом, вылетела из улочки, игнорируя киевский люд. Закричала сбитая с ног женщина.
        Сергей оглянулся на вопль… И свесился с седла, пропустив над собой сразу две стрелы. Выпрямившись, увидел, как два степняка одновременно привстают на стременах, натягивая луки…
        Расклад теперь был ещё хуже, чем минутой раньше. Вокруг были люди. Между Сергеем и печенегами - тоже, так что и сократить расстояние внезапным броском да ещё и увернуться при этом от пары опытных стрелков - дохлый номер.
        Люди и помогли. Сёлте ошибся, когда посчитал их овцами. Киевский вольный народ - не покорные овечки. Сразу человек десять кинулось на печенегов. Кто-то вцепился в ногу, пытаясь сдёрнуть с коня, кто-то пустил в ход дубинку…
        И стрелы, предназначенные Сергею, полетели в атакующих. Сабли тоже пошли в ход. Сергей увидел, как хан Сёлте собственноручно разрубил головы двоим.
        Толпа отпрянула. Да, киевляне не овцы. Но и не воины. Кто-то швырнул топор, угодивший в бок коню. Животное вскинулось, но всадник сумел его удержать.
        А вот Сергей удержаться не смог. С яростным воплем «Перун!» он бросился в неравный бой.
        Глупость, которая могла закончиться гибелью…
        Но удача в очередной раз сыграла на его стороне.
        Ударившая сбоку стрела сбила прицел печенегу, и путь его стрелы не закончился в груди Сергея. Ещё одна стрела ударила в шею коня другого степняка.
        Так себе выстрел, но конь рухнул на колени, а его всадника тут же приласкали оглоблей…

* * *
        Сёлте завизжал от ярости и обиды.
        Он почти достал воришку, когда на дороге показались воины-русы. Много воинов. Очень много. Довольно, чтобы Сёлте понял: надо бежать.
        Разворот - и он снова в узкой улочке, откуда только что выехал. В конце её - берег речушки и брод. А там - степь. И свобода.
        Сёлте оглянулся.
        Никого. Никто из родни не сумел последовать за своим ханом. Не видно было и погони.
        Неужели Сёлте удалось уйти?

* * *
        - Его надо догнать! - закричал Сергей. - Это хан! Хан печенежский!
        - Ты спутал, отрок. Откуда здесь, в Киеве, печенежский хан? - князь Игорь был в отличном настроении.
        Только что он побил злодеев, решивших поразбойничать в его городе.
        И киевский люд это видел. Целая толпа собралась. И все кричат, славя Игоря.
        - Ничего я не спутал! Вот же они, печенеги! - Сергей показал на убитых.
        Чёрт! Ну что за фигня! Вместо того чтобы взять тварей живыми и допросить, Игорь широким жестом отдал недобитков народу.
        И народ их добил. И некому теперь сказать, где прячутся остальные копчёные. Или не прячутся, судя по тому, как нагло вёл себя их хан.
        А Игорь доволен. Лыбится во все зубы. Политик дерьмовый!
        Сергей плюнул, развернул Мара и двинул наверх.
        Даже не поблагодарив князя за спасение.
        Да ему и не надо. На фиг ему благодарность от какого-то варяжского отрока, когда его вон целая куча народу славословит. Героя из себя строит! С полной сотней гридней побил четвёрку степняков. Да ещё и побил не всех. Самый главный смылся. Сергей бы и сам пустился в погоню, но юношеский запал иссяк, а зрелая ипостась вполне логично предостерегала. Там, куда удрал хан, вполне может оказаться ещё сотня копчёных. И как с ними воевать в одиночку?
        К счастью, Рёрех, выслушавший рассказ своего отрока, отнёсся к ситуации серьёзно. Он, в отличие от Игоря, видел орду и представлял её силу.
        Появление печенегов в Киеве - это точно не к добру. Стоит расследовать и принять меры, чтобы не повторилось.
        К удивлению Сергея, воевода Внислав Рёреха поддержал.
        - Делайте, что хотите, - махнул рукой Игорь.
        Однако расследования не получилось. Не до него стало, потому что ещё через день в город вернулся Олег. И не просто так вернулся, а с планами будущего похода.
        И не только планами, но и поддержкой союзников, о которой он как раз и договаривался весь последний месяц.
        В этих планах нашлось место для многих.
        Например, для берсерка Харальда Скульдисона, который оказался весьма известным в нурманских кругах вождём. Настолько известным, что, когда великий князь поставил его старшим над союзными нурманами, те назначение одобрили. Так стал бывший варанг ярлом. Пусть морским и подчинённым конунгу, но всё равно очень неплохое начало карьеры.
        Нашлось место и для варяжского княжича Рёреха с дружиной.

* * *
        - Говорят, ты приручил хузарчонка из белых, племянник? - спросил Олег.
        - Я взял его в дружину, - холодно произнёс Рёрех. - Теперь он - мой человек, Хельгу.
        - Не серчай, друже. - Великий князь добродушно улыбнулся. - Я не в обиде, что твой Варт побил ту четвёрку. Этим южным полезно время от времени напомнить, что нам они - не ровня.
        - Не Варт побил. Нурман Харальд. И теперь это твой нурман, Хельгу, - уточнил Рёрех.
        Он не понимал, к чему клонит родич. Вернувшись в Киев, великий князь никак не выразил своего отношения к тому судилищу. А сейчас - заговорил. Почему?
        - Хузары - хорошие воины в степи, - сказал Олег. - Сильные. А хакан у них - слабый. И я, племянник, хочу сделать Беньяху ещё слабее.
        - А как же эти новые, печенеги? - спросил Рёрех. - Их много, и они опасны. Думаешь, с ними будет легче, чем с хузарами?
        - А их не будет, - пообещал великий князь. - Когда великий хакан совсем ослабеет, его воины достанутся мне. И вся степь будет моей.
        - Ты хочешь воевать с Беньяху?
        Олег покачал головой:
        - Зачем? Война с великим хаканом ослабит меня больше, чем его. Ты слыхал, что у Беньяху есть брат?
        - У него много братьев, - сказал Рёрех.
        - Так и есть. И все они мечтают о том, чтобы занять его место. Но есть один, который не хочет стать великим хаканом в Итиле. Ему будет довольно того, чтобы стать хаканом на той земле, которой он уже правит. И я хочу заключить с ним союз раньше, чем это сделают ромеи.
        - И как ты это сделаешь, Хельгу?
        - Как всегда, - великий князь киевский широко улыбнулся. - Покажу ему нашу силу.

* * *
        Вот только этой информацией Рёрех не стал делиться со своими дружинниками. Не потому что не доверял им, а потому что об этом попросил Хельгу. Когда истинную цель похода знают тысячи людей, где-то наверняка протечёт.
        Так что сообщил Рёрех своим следующее: великий князь учёл неспокойную ситуацию в Диком Поле и решил собрать торговых гостей со всех своих земель в один большой караван и самолично сопроводить их вниз по Днепру и дальше, до ромейского города Херсона. И учитывая же численность собранного Олегом войска, можно не сомневаться, что напасть на этот караван никто не рискнёт.
        Новость воодушевления не вызвала. И большинство варягов не скрывали разочарования. Сопровождение купцов - дело нужное, но малоинтересное и не особо прибыльное.
        Тем не менее Рёрех в него вписался…
        - А что потом, после Херсона? - спросил Сергей, и помрачневшие было дружинники оживились.
        - Вот после Херсона и узнаете, - уклонился от ответа княжич, и дружина мгновенно воспрянула духом.

* * *
        Через неделю они отправились в поход.
        И ещё одна новость: Машег, которому врач спрогнозировал не меньше месяца на выздоровление, ухитрился встать на ноги уже через девять дней. И самостоятельно поднялся на палубу Рёрехова корабля.
        И на следующий день, уже в пути, был принят в варяжскую дружину уже официально. По обряду. После чего хузарин, правда, пролежал пластом весь следующий день, но это уже было не так важно. Он был не единственным раненым в дружине, а пока флот Олега двигался вниз по Днепру, ни битв, ни штормов не предвиделось. А на волоках и от здорового Машега пользы никакой. Слишком мелкий.
        К тому времени, когда четыре десятка киевских боевых лодей и драккаров миновали широкий пролив, соединявший лиман с морем, хузарин уже полностью выздоровел и без проблем исполнял обязанности вперёдсмотрящего, вскарабкавшись на вершину мачты.
        Это было ожидаемо.
        А вот когда, выйдя в открытое море, военный флот не стал дожидаться судов растянувшегося по лиману флота торгового и, поймав ветер, сразу взял курс на юг, вот это уже было неожиданностью.
        И не только для Сергея.
        Но теперь, когда курс был взят, Рёрех тоже таиться на стал.
        И Сергей даже не особо удивился, когда услышал уже знакомое ему слово: «Самкерц».
        Глава 16
        Самкерц. Золотая шкура неубитого волка
        Тмутаракань, Таматарха, Самкерц…
        Город впечатлял. Был он, может, и поменьше Киева или Херсона, но смотрелся намного внушительнее. Каменные городские стены, возведённые, судя по их виду, не так давно. Внутренняя крепость, в которой позже будет жить тмутараканский князь, а нынче, надо полагать, проживает тот самый представитель хузарского хакана, который очень хочет стать просто хаканом.
        Большая часть будущей Тмуторокани, что нынче принадлежала хузарам, располагалась с той стороны пролива. Здесь - относительно небольшой кусок. Небольшой, но важный, поскольку позволяет контролировать пролив. Ромеи на эту территорию давно облизываются. Но не отломилось. И не отломится. Хотя возможны варианты. И будущее этой жизни Сергея может отличаться от того, прошлого[17 - Отмечу: я не собираюсь создавать альтернативную историю. Герой же может и будет предполагать что угодно.].
        Внутренней крепости снизу, с воды, не разглядеть, зато отлично видна высоченная сторожевая башня, тоже каменная.
        Лодьи русов заходили в порт тройками. Со спущенными парусами. На четырёх нурманских драккарах в знак мирных намерений уже сняли носовые фигуры и подняли белые щиты. Харальд, даже присягнув на верность Олегу, придерживался собственных обычаев.
        Но если бы кто-то спросил Сергея, стоит ли заходить в эту гавань, он бы, пожалуй, посоветовал остаться на рейде, сохранив возможность манёвра. Вернее, возможность в любой момент дать дёру.
        Потому что помимо хузарских и прочих кораблей, коих было никак не меньше сотни, у одного из причалов стояли корабли византийские. И то были не «купцы». Боевые. Шесть штук. Два дромона и четыре триеры.
        И как раз сейчас «Живущий Боем» проходил мимо одного из них, громадного дромона, оснащённого аж двумя огнемётными установками.
        Сергей видел, что Рёрех напряжён. Момент и впрямь был острый.
        Княжич вряд ли прежде наблюдал византийские огненосные корабли в деле, но слышал наверняка. А вот Сергею уже приходилось видеть, на что способны огненосные византийские корабли в такую вот спокойную погоду и что творит этот средневековый напалм с людьми и кораблями.
        Хотелось верить, что Олег, ведущий лодьи в местную гавань, знает, что делает. Потеряв манёвренность и возможность набрать дистанцию, лодьи станут идеальными мишенями для византийских огнемётчиков. А ведь кроме византийских здесь было полно ещё и хузарских кораблей. И крепостные орудия наверняка отлично пристреляны.
        В общем, флот русов добровольно входил в западню.
        Не весь. Хорошо хоть не весь. Примерно половина оставалась на рейде.
        Но всё равно риск был огромен. И в полной мере касался варяжского княжича и его команды, потому что «Живущий Боем» уже миновал пару купеческих судов и мягко приваливался к каменному причалу.
        - Бросай! - гаркнул Прастен, и Сергей метнул в сужающуюся щель набитый шерстью мешок. Затем, вскочив на борт, перемахнул на пирс, поймал брошенный конец, набросил пару петель на кнехт и, фиксируя, упёрся в него ногой.
        Через десять минут лодья была надёжно пришвартована, а её команда, за исключением оставшейся на корабле полудюжины, выгрузилась на берег и присоединилась к дружине Олега, встречать которую вышел не владыка Самкерца-Таматархи Булан, а всего лишь его представитель, сообщивший, что места для размещения русов в городе уже подготовлены. Самого же великого князя вместе с сотней наиболее уважаемых ближников благородный наместник и брат великого хакана любимый людьми и Богом Булан нынче вечером приглашает во дворец на пир.
        В общем, всё мирно, дружелюбно, хотя и не совсем дипломатично. Олег, как-никак, персона достаточно весомая, чтобы быть встреченной лично наместником. Но на фоне всего остального это мелочь. А вот пару дромонов мелочью не назовёт никто.
        Нет, Сергей понимал, что между хузарами и ромеями теснейшая связь и при этом весьма острая конкуренция. В его время богатые иудеи из Византии чувствовали себя в Итиле даже свободнее, чем в родном Константинополе. Что, впрочем, не мешало хузарам вести торговлю по параллельным, минующим Византию, товаропотокам.
        Вопрос в том, насколько плотно здешняя торговая верхушка завязана на Константинополь. Вернее, насколько она им куплена. Ест ли она с ладони василевса ромеев или всё-таки действует самостоятельно? И насколько расположен к Византии здешний наместник Булан. Нет такой власти, которая относилась бы к деньгам равнодушно. И как это ни прискорбно, именно у византийцев в здешнем географическом ареале золота больше, чем у прочих. Причём намного больше.
        В общем, будь воля Сергея, он, увидав на рейде дромоны, рванул бы отсюда на всех парусах и вёслах.
        Но воля была - великого князя Олега, а не отрока Вартислава. И теперь этот самый отрок послушно шагал вверх по дороге вместе с остальными дружинниками киевского князя.
        - Бывал здесь? - спросил Сергей у Машега.
        - Нет.
        Молодой хузарин активно вертел головой, изучая окрестности, и по выражению лица его было заметно: увиденное ему нравилось. Надо полагать, мощь хузарского города Самкерца грела его патриотические чувства.

* * *
        А вот желание здешнего правителя обрести самостоятельность вряд ли можно было считать патриотизмом.
        А желание отделиться у Булана имелось. В этом источники киевского князя не обманули. Просто информация, которую получил Олег, была неполной. Узнай же он, как обстоят дела на самом деле, может, и не рискнул бы нанести сюда визит.
        А может, и рискнул бы. Великий князь был хитёр, удачлив и предусмотрителен ровно настолько, чтобы извлекать пользу даже из враждебности врагов. Что, впрочем, было не ново. Римские политики играли в эти игры очень давно. И вполне успешно. Потому шансов переиграть их у киевского князя было ничтожно мало. Тем более не зная истинного распределения сил. Те же, кто знал, были уверены, что князь русов - медведь, угодивший в ловушку, прельстившись исходящим оттуда запахом мёда.
        Бывали, конечно, случаи, когда поймавший медведя охотник вдруг понимал, что охотник здесь уже не он… Но, скорее всего, не в этот раз. Там, где в игру вступало ромейское золото, мало кому удавалось перебить ставку.

* * *
        Правителя Самкерца назвали Буланом в честь пращура, обратившего народ в веру Единого. Великому хакану Беньяху Булан приходился двоюродным братом. Самкерц был наследственным владением Булана, но владением зависимым. После смерти отца Булану, старшему и единственному выжившему из сыновей, пришлось принести дары и клятву верности, чтобы получить то, что принадлежало по праву. Принести или умереть.
        Тогда было так.
        Но теперь по-другому.
        До прибытия в Самкерц русов оставалось три дня, когда правитель Самкерца Булан остановился у дома пророка, которому поклоняются христиане. Он пришёл сюда один, ведь семеро телохранителей, окруживших Булана, для хакана Самкерца - ничто. И теперь он стоял и ждал, когда из узких дверей появится его будущее.
        - Да будут плодовиты твои стада и жёны, хакан!
        Булан поморщился. Ромей употребил старинную формулу, мало подходящую к нынешнему моменту. Ну хоть поклонился.
        С ромеем - трое. Двое держат сундучок, третий - факел.
        Булан всегда знал, что с ромеями можно договориться. Вернее, так: поддержку Константинополя всегда можно купить. Вопрос: сколько они возьмут за то, чтобы он, Булан, увел Таматарху из-под власти Беньяху? Теперь он знал: идеальной для ромеев ценой является клятва верности ромейскому автократору.
        Вот только Булана эта цена не устраивала. Да, связи его рода с Константинополем и провизантийской партией при дворе давние и крепкие. Однако именно поэтому он очень хорошо понимал: титул наместника византийской провинции ничуть не лучше того, что у него есть. Пока ромеи хотят тебя заполучить, золото течёт от них к тебе. Но как только они получат желаемое, то золотой поток двинется в противоположную сторону.
        К сожалению, Булану нечего было предложить ромеям, кроме того, что у них фактически уже было. Ведь большая часть товаров Самкерца итак уходила в Византию или приходила оттуда.
        К счастью, три месяца назад кое-что изменилось. Когда в Самкерце появились посланцы хакана русов и у наместника, желавшего стать хаканом, появилась альтернатива.
        Выбирая между русами и ромеями, Булан колебался недолго. Ведь ни один пастух в здравом уме не станет искать помощи у волчьей стаи. А вот волчья шкура, она, да, может стать предметом торга.
        Правда, сначала золото за эту шкуру ромеи предложили брату Беньяху. «У ромеев и хузар - общий враг», - сказали послы. Хузары итак немало пострадали от русов, а что будет, когда русы станут ещё сильнее? Разве не в интересах хакана покончить с Олегом? Да ещё и получить за это золото? Сплошные выгоды.
        Беньяху ответил уклончиво. С русами у него сейчас мир, нарушить который из-за золота было бы нечестно. Да и проблем от русов меньше, чем от нахлынувших в хузарские степи печенежских орд. Однако если золота будет действительно много, то вопросы чести могут быть несколько изменены.
        В общем, шла привычная обеим сторонам торговля, где жадность конкурировала со страхом. Причем ромеи опасались даже не столько архонта русов, сколько того, что тот объединится с булгарским кесарем Симеоном[18 - Предположение о союзе Киева и Болгарии имело основания. Более того, я не исключаю, что такой союз действительно имел место, а жена князя Игоря Ольга была родом не из Плескова-Пскова, а из болгарской Плиски. Есть ряд фактов, которые поддерживают эту версию. Тем не менее в своих книгах я буду придерживаться «псковской» версии, заявленной в ПВЛ. Я понимаю, что ПВЛ - в силу ряда причин - весьма сомнительный источник исторической информации, но доказательства болгарского происхождения Ольги - косвенные, так что как писатель я могу себе позволить выбрать менее вероятное, но более интересное с точки зрения художественного повествования.].
        У Булана хватало ушей во дворце, чтобы быть в курсе всех переговоров. И когда вдруг оказалось, что волк готов сам принести свою шкуру, Булан своего не упустил.
        - Да будут плодовиты твои стада и жёны, хакан!
        - И тебе того же, спафарий, - холодно произнёс наместник Самкерца. - Принёс?
        - Слово василевса неизменно, хакан.
        Булан погладил бороду и спрятал в ней усмешку. Вряд ли в этом мире есть что-то более изменчивое, чем слово повелителя Византии. Разве что имя того, кто именуется василевсом.
        По знаку ромея двое его людей поставили на землю сундучок.
        - Твоё золото, могучий хакан.
        Булан нахмурил брови:
        - Здесь мало.
        - Ты получишь остальное, - заверил ромей. - И очень скоро. - Архонт русов Олег скоро будет здесь. Как только он умрёт, ты получишь остальное.
        Хакан вновь провёл ладонью по бороде. Этот жест его успокаивал. Нужно быть очень спокойным, чтобы терпеть ромеев. Но это всё равно легче, чем ползать на брюхе у ног того, чьё достоинство лишь в том, что он - сын старшего брата.
        Он ожидал чего-то подобного. Ромеи - торговцы. Они всегда стараются обжулить.
        Булан задумался. А может, и ему обмануть? Забрать этот сундучок, а потом взять да и заключить новую сделку уже с хаканом русов? В союзе с русами Булан может не бояться гнева великого хакана хузар.
        И торговать с русами тоже выгодно…
        Но не так выгодно, как с Византией. И ещё не следует забывать, что василевс вряд ли придёт в Таматарху со своими катафрактами. Прислать несколько кораблей, показать силу на воде - это ромеи могут. Но завоевывать Таматарху они не станут.
        А вот Олег со своей русью, он куда ближе. И он уже попробовал на вкус хузарские земли. Кто поручится, что союз с Киевом не закончится ровно тогда, когда рот его князя станет достаточно широк, чтобы проглотить и Булана тоже?
        Пастух не заключает договоров с волками.
        - Вот! - В руке ромея появился серебряный флакон размером с фалангу большого пальца. - Довольно пары капель, чтобы архонт русов больше не увидел второго рассвета.
        Яд. Излюбленное оружие ромеев. И никто не упрекнёт Булана в смерти хакана русов.
        Не упрекнёт. Потому что некому будет. Ведь мало ли что учудят русы после смерти вождя? Вдруг они догадаются? Нет, вырезать надо не только вожака, но всю стаю сразу.
        - А есть ли у тебя такое снадобье, спафарий, что действует незамедлительно?
        - Есть, хакан. - Ромей будто ждал этого вопроса.
        По знаку Булана его телохранитель взял ещё один флакон, а двое других подняли сундучок с золотом. Договор между будущим независимым хаканом Таматархи и василевсом ромеев был заключён.
        А брат Беньяху… Булан хищно улыбнулся. Брат должен быть благодарен, когда тот, кто не единожды утеснял хузар, будет мёртв.
        Глава 17,
        в которой оказывается, что великий князь Олег по собственной воле отдался в руки врага
        Тысяча воинов - это много. Даже для такого немаленького города, как Самкерц. Надо отдать должное Булану: не всякий решился бы впустить в город такое войско. Только правитель беспечный, глупый, уверенный в собственной силе или дружеском расположении гостей. Поскольку ни беспечным, ни глупым Булан быть не мог, то остаётся либо третье, либо четвёртое.
        Впрочем, как заметил Сергей, кое-какие меры предосторожности хузары предприняли. Разместили русов порознь, разбив на восемь неравных отрядов. Объяснили: нет в городе помещения, которое бы вместило сразу всех. Намекнули: если кого что не устраивает, могут ставить шатры вне городских стен или ночевать на кораблях.
        Но был ещё и девятый отряд - отборные воины во главе с самим Олегом. Им было предложено занять самое престижное место: свободные казармы внутри крепости.
        И, к некоторому удивлению Сергея, великий князь предложение принял. И, к ещё большему Сергея удивлению, в этот отборный отряд включили и их с Машегом. Надо думать, в качестве переводчиков. Хотя не факт. Великий князь сам неплохо говорил по-хузарски, а правитель Самкерца, как оказалось, владел дюжиной языков. Хотя что в этом удивительного? Самкерц - большой торговый узел, и в его котле смешивались самые разные народы: хузары, ромеи, армяне, аланы, арабы, словене самых разных племен.
        Отдохнуть в крепостных казармах Машегу с Сергеем не довелось.
        - Переоденьтесь в хузар, одежду вам подыщут, и двигайте в город, - велел им Рёрех. - Вы мелкие, за вами следить не станут. Послушайте, о чём местные болтают. Особенно - о ромеях.
        Новая одежда потребовалась только Сергею. У Машега имелась своя.
        Так что примерно через полчаса к воротам крепости подошла пара мальчишек явно непростого происхождения, непринуждённо болтавших по-хузарски.
        Сергей опасался, что незнакомые лица вызовут подозрение, не говоря уже о том, что кто-то из стражи мог видеть их среди русов и запомнить. Опасения не оправдались. Самкерц - перекрёсток торговых путей. Так что незнакомые лица страже привычны.
        Мельком глянув на пару юных соотечественников в дорогих кафтанчиках, с саблями на поясах, охрана без вопросов выпустила их наружу.
        Сергей ожидал, что друг поведёт его к очередной родне, но, как оказалось, родичей в Самкерце у Машега не было. Его род в этой хузарской провинции не имел ни собственности, ни полномочных представителей. Из-за политических разногласий.
        Папа Булана в своё время был лидером провизантийской партии, а дедушка Машега придерживался противоположных взглядов. В общем, о своей родовой принадлежности здесь, в Самкерце, парню распространяться не стоило. Могли и в заложники взять.
        Так что отправились Сергей с хузарином за новостями туда, где знали всё обо всём, если уметь правильно спросить. На центральный базар.
        Задачу Сергей понимал так: выяснить, не наблюдается ли некоторого охлаждения между властями Таматархи и константинопольским василевсом? Потому что другой причины для дружбы между Буланом и Олегом Сергей не видел. Ну разве что Булан решил просто попугать Византию гипотетическим союзом с русами, чтобы отжать дополнительные преференции. Об истинных причинах, побудивших Булана принять делегацию русов, Сергей мог бы догадаться. В принципе. Но не догадался. Наверное, потому, что был уверен: Олег знает, что делает.
        Ромеев на базаре было полно. Причём занимали они лучшие места и чувствовали себя уверенно, чтобы не сказать - по-хозяйски. И не без оснований. Машег невзначай указал Сергею шатёр с поднятой стеной, позволявшей видеть пару принаряженных византийцев, выпивающих и закусывающих с тремя хузарскими воинами не последнего ранга. Судя по физиономиям представителей разных культур, общение было весьма приятным и различие в вероисповедании ему никак не мешало.
        Пока Сергей глазел по сторонам, Машег отыскал знакомого. Не родича, просто земляка. Купца из Самандара, который уже лет десять жил здесь, в Самкерце. В этом гигантском котле «понаехавших», который представляла собой столица Таматархи-Тмутаракани, самандарец вполне мог считаться местным жителем.
        Машег приобрёл у земляка отрез шёлка, Сергей - булгарскую фибулу для плаща. После чего они втроём перебрались в тень: пить разбавленное вино, закусывая засахаренными фруктами, и слушать жалобы самандарца на засилье ромеев, отжимающих у таких бедняков, как он, последнюю медяшку.
        Жалобы и слухи. Причём слухи весьма интересные. Например, о том, что дромоны в порту стоят не просто так, а потому что в Самкерц прибыл какой-то офигенно важный византийский аристократ. И цель его прибытия была для самандарца очевидна. Каждый ведь знает, что Булан хочет расширить свою автономию до полной независимости от центральной власти. И если это, не дай Господь, произойдёт, сетовал купец, то лично ему будет очень, очень плохо. Потому что ромеи и родня Булана, которым и так принадлежит в Самкерце каждая вторая плитка на полу, наглухо перекроют для посторонних, к которым относился и самандарец, торговый путь через Чёрное море, альтернативный каспийскому.
        - Неужели в городе нет людей, верных великому хакану Беньяху? - выразил удивление Сергей.
        Есть, как не быть. Именно поэтому недавно был переукомплектован гарнизон крепости. А в последние дни в город подтянулись воины из других районов Таматархи. Воины, преданные роду Булана.
        Более того, в ромейской резиденции, что располагается сразу за христианским храмом, прибавилось воинов. И воины эти не из соседней херсонской фемы. Их немного, но зато прямо из метрополии. Их как раз и привезли на ромейских кораблях. Их и какого-то важного константинопольца, перед которым лебезит вся верхушка Самкерца, ромейская и не ромейская.
        - Может, ромеи сами хотят захватить Самкерц? - простодушно предположил Сергей.
        - Может, - не стал отрицать самандарец.
        Но тут же уточнил, что для него этот вариант развития событий будет даже получше предыдущего. Ромеям наплевать, кто будет поставлять им товары. Лишь бы дешевле.
        Хорошо знакомый с византийской политикой по прежней своей жизни Сергей был склонен согласиться с хузарским купцом. Более того, он был уверен, что при подобном развитии событий ромеи будут всячески поддерживать конкуренцию между хузарскими купеческими домами. Разделяй и властвуй. Исконное имперское правило.
        Вино закончилось. Самандарец отправился улещивать очередного покупателя: рослого армянина с золотыми серьгами в ушах. А Машег предложил сходить к ромейскому подворью: поглядеть на прибывших из метрополии воинов.
        Сергей не согласился. Численность противника так определить всё равно не удастся, да и зачем? А то он не знает, сколько «морской пехоты» может нести дромон или триера!
        А вот мысль, которая пришла ему в голову во время общения с самандарцем, проверить стоило. Поскольку касалась она не гипотетического пока противостояния самандарцев и ромеев, а личной безопасности товарищей по оружию.
        Так что отправились друзья не к христианскому храму, а к постоялому двору, где волей правителя Булана разместили одну из дружин - две сотни союзных бойцов из Чернигова.

* * *
        - Ты этого и ждал? - спросил Машег.
        - Предполагал, - пробормотал Сергей, глядя на отряд из десятка бойцов, аланов вроде, расположившихся в явно чужом для них доме.
        И это был не единственный такой отряд. Они с Машегом насчитали минимум сотню воинов, сконцентрировавшихся вокруг постоялого двора. И это только те, кого они заметили.
        - Посмотрим, что в других местах? - предложил Машег. - О, глянь, а им там весело!
        На территорию постоялого двора въезжали три телеги, загруженные кувшинами, содержание которых угадать нетрудно. Сергей на глаз прикинул объём завезённого спиртного… М-да. И впрямь весело.
        - Здесь подожди, - сказал он, надвинул пониже островерхую хузарскую шапку и решительно двинулся в сторону ворот на постоялый двор.

* * *
        - Всегда знал, что с Олегом в походы славно ходить! - Длинноусый черниговский сотник похлопал по здоровенной амфоре.
        «От вашего архонта», - сообщил сопровождавший груз возчик-ромей. Никто не усомнился в его словах. Когда князь пирует в тереме, тем, кто не поместился за его столом, непременно угощение поднесут.
        Черниговские дружинники одобрительно заворчали.
        Кто-то подёргал сотника за рукав. Тот оглянулся.
        Хузарин. Молоденький. Не из простых.
        - Чего тебе? - удивился сотник.
        - Не стоит это вино пить, - негромко произнёс хузарчонок по-словенски со знакомым варяжским выговором. - Не то в следующий раз пить уже в Ирии будете. Я - Варт, отрок Рёреха Стемидовича. Плохое это вино, сотник.
        - Хочешь сказать, что князь Олег прислал нам плохое вино? - сдвинул брови сотник.
        Лицо парнишки было смутно знакомым. Но не более.
        - Хочу сказать: великий князь ничего вам не присылал. Ни этого вина, ни тех воев, что спрятались вокруг и ждут, когда вы его отведаете.
        Сотник глянул в серьёзные глаза мальчишки… И поверил.
        - Ты виду не подавай, - посоветовал тот. - Пусть думают, что вы сейчас гулять будете. А я пойду. Не вас одних этак потчевать будут.
        Выпустил рукав сотника и был таков.

* * *
        - Значит, так, сейчас мы разделимся и пойдём предупреждать наших, - сказал другу возвратившийся от черниговцев Сергей. - Три места на тебе, три - на мне. Потом ты - к Рёреху. Расскажешь что, как. А я в порт к нурманам.
        Харальда-ярла Олег в крепость не взял. И это было единственное решение князя, которое Сергей в настоящий момент счёл правильным.

* * *
        - Тебе идёт новая шкурка, малыш. Но дам тебе совет: нежное личико лучше чем-нибудь прикрой. На здешнего ты похож не больше, чем я - на дочку императора ромеев!
        Нурмана звали Сигвард Кривоногий. Прозвище было справедливо. Как и то, что бойцом Сигвард был отменным. Таким же византийским гвардейцем в отставке, как и сам Харальд. А ещё Сигвард был кормчим на главном драккаре Харальда.
        К Сергею Кривоногий относился неплохо. Потому и поддразнивал.
        - Харальд здесь?
        - Огорчу тебя, малыш. Его нет.
        - Мне он нужен! Срочно!
        - Тогда разворачивай лодку и греби к своему конунгу. Ярл ушёл к нему.
        Вот это совсем хреново.
        - Один?
        - Ты сегодня туповат, малыш. Даже для своих лет. Харальд теперь ярл.
        - Сигвард! - Сергей вспрыгнул на борт, чтобы не смотреть на надвинувшегося нурмана снизу вверх. - В городе происходит нехорошее. Опасное. Я…
        - Опасное - это хорошо! - перебил Сигвард, расплывшись в улыбке. - Больше риска - больше славы.
        - Думаешь? - Сергей посмотрел на ромейские корабли.
        Сигвард отследил направление его взгляда и улыбаться перестал. Возможности огненосных дромонов были ему известны.
        - С ярлом - две большие сотни хирдманов, - снизошёл до ответа Кривоногий. - Беги к нему, малыш, и расскажи, что знаешь.

* * *
        Харальда Сергей отыскать не сумел. На то, чтобы обойти места размещения русов и предупредить вождей, Сергею в своё время хватило часа.
        На безуспешные поиски ярла Сергей потратил втрое больше времени.
        Совершенно непонятно, каким образом могли потеряться две сотни нурманов в сравнительно небольшом городе, но - увы.
        Сергей раз десять пересёк Самкерц из конца в конец, расспросил чуть ли не сотню человек…
        И ничего.
        Последний раз их видели в порту. На этом - всё.
        Нет, затеряться в хаосе примыкавших к порту складов, дворов, ремонтных, ремесленных мастерских, лавочек, борделей, харчевен и прочего - запросто. Если речь идёт о паре-тройке не слишком приметных особей. Но полноценному нурманскому хирду…
        В это как-то не верилось.
        Но - факт.
        Сергей впустую потратил три часа, а когда решил прекратить поиски и вернулся к крепости, выяснилось, что он опоздал.
        Стража у ворот сменилась. Теперь там стояли уже не те, мимо которых они с Машегом беспрепятственно прошли несколько часов назад. Новые. И эти, новые, Сергею не понравились. Нет, наружу они выпускали без вопросов. А вот входящих проверяли отнюдь не формально. Заглядывали в лица, задавали вопросы.
        Сергей понаблюдал за ними минут десять, и, когда одного из желавших войти взяли под белы ручки и куда-то увели, Сергей решил не рисковать.
        На «благородного хузарина» он тянул лишь при поверхностном осмотре. Да и выговор у него далеко не безупречный. А если назваться тем, кто он есть на самом деле, то у стражи непременно возникнет естественный вопрос: а с какой целью юный рус переоделся хузарином?
        И увести этого руса куда-нибудь в тихое местечко, где можно с ним потолковать вдумчиво и доверительно. С привлечением соответствующих специалистов.
        Сводить близкое знакомство со специалистами такого рода Сергей не планировал, потому соваться к воротам не стал.
        Машег, которого он отправил к Рёреху с вестями, надо полагать, уже внутри. Следовательно, княжич в курсе того, что они успели увидеть. Всё, что Сергей может к этому добавить: пропажа двух сотен нурманов.
        И поскольку переход Харальда на сторону противника маловероятен, то на общий расклад эта новость не повлияет.
        В общем, стоит выждать. Вдруг подвернётся оказия проникнуть в крепость без критического риска. Ну а если не получится, то переночевать можно и в городе. А если правитель Самкерца решит расправиться с русами прямо на пиру, вряд ли меч Сергея сможет переломить ситуацию. Не тот из него боец, чтобы заметно повлиять на результат.
        Место, с которого можно было наблюдать за воротами, нашло Сергея само. Харчевня напротив крепости, источавшая ароматы, устоять перед которыми желудок Сергея не мог.
        Да и ни к чему. С разложенных под навесом подушек открывался прекрасный вид на крепостные ворота, и ни у кого не возникнет лишних вопросов, почему он здесь. Сидит человек, отдыхает, кушает… Может даже и поспать, если желание появится. Главное - чтобы платил.
        Глава 18
        Пир железа
        В харчевне Сергей просидел до заката, сточив жареного барашка, а на десерт - всяческие сласти, которые в своей новой жизни внезапно полюбил.
        Он оказался прав, не сунувшись в крепость. За время его ужина стража свинтила ещё троих, и ни один из задержанных обратно не вышел.
        Зато здесь, в харчевне, Сергеем никто точно не заинтересуется.

* * *
        Так он полагал.
        И до наступления сумерек так и было.
        Но едва слуга зажёг перед входом два масляных светильника, как между ними появился здоровенный ромей. И, хотя свободных мест в харчевне было полно, ромей решительно направился к облюбованному Сергеем столику.
        Сергей на полсантиметра выдвинул из ножен спрятанную под столом саблю. Если понадобится, он уйдёт назад перекатом и окажется на ногах, готовый к бою…
        Ромей отстегнул от пояса меч, опустился на подушку напротив Сергея и нахально сграбастал пригоршню засахаренных в меду фруктов.
        Возмущаться Сергей не стал. И задвинул саблю обратно в ножны.
        - Хорошо устроился, малыш, - пробасил Харальд. - Не сказали бы мне, что ты приоделся, так и не узнал бы. Вижу, в крепость соваться не стал? Молодец. Этак ты и до утра дожить сумеешь. Наверное.
        - Что ты знаешь? - спросил Сергей.
        - Пиво здесь подают? - проигнорировал вопрос Харальд.
        - Думаю, нет.
        - Плохо. Значит, опять это кисло-сладкое пойло. Знал бы ты, как оно мне надоело.
        - Так что ты знаешь?
        Харальд поднял руку, и рядом тут же образовался человек. И не слуга. Сам хозяин. Армянин, судя по одежде.
        - Мяса, да побольше. И вашего лучшего вина, - распорядился ярл по-ромейски. - И ещё чего-нибудь сладенького - моему сладенькому другу.
        Харальд кивнул на Сергея и подмигнул.
        - Даже и не думай об этом, - по-нурмански посоветовал Сергей, когда хозяин харчевни отошёл подальше.
        - Значит, ты и язык ромеев знаешь, - удовлетворённо констатировал ярл. - Тем легче, малыш, тебе, если понадобится, притвориться моим постельным дружком, когда мы пойдём туда. - Он ткнул пальцем за спину, в сторону крепости.
        - И как скоро мы туда пойдём?
        - А вот перекусим немного и отправимся!
        Хозяин уже возвращался. За ним - пара слуг. Один с кувшином и чашками, другой - с широкой доской, заваленной мясом, овощами и прочим. Всё горячее, только-только с огня. Надо думать, кому-то из посетителей придётся подождать с ужином.
        - Ты ешь, не стесняйся, - посоветовал нурман. - Я в твои годы мог вот такого поросёнка за раз умять. - Харальд развёл руки на полметра. - А теперь сам видишь, какой я крепкий. А уж как крепок мой уд!
        И Харальд принялся расписывать свои сексуальные подвиги в бытность гвардейцем императора. Не забывая есть, само собой. И пить тоже.
        Несмотря на нелестный отзыв о вине, употреблял его ярл с большим энтузиазмом.
        Когда истории о сексуальном героизме ярла вышли на третий круг, Сергей не выдержал:
        - Харальд, так когда мы пойдём в крепость?
        - Мы? Разве я говорил о тебе?
        - Но ты же сказал… - опешил Сергей.
        - Я передумал, - ухмыльнулся ярл. - Не возьму тебя в подружки. Вот твой приятель хузарчонок…
        - Харальд! Мы тут сидим, а наших там…
        - Беспокоишься? - Ярл попытался потрепать Сергея по щеке, но тот увернулся. - Это потому, что ты юный, горячий и глупый.
        - Почему я глупый? - вскипел Сергей. Вернее, Варт.
        - Ты думаешь, наш конунг глупее тебя.
        Сергей фыркнул. Харальд был прав. Именно так он и думал. А о чём думал Олег, когда отправился с сотней ближников в крепость то ли врага, то ли союзника? В крепость, чей гарнизон вчетверо больше? Да его там по полу размажут. Хорошо хоть с теми русами, что остались в городе, так запросто разобраться не выйдет. Скорее, даже наоборот.
        Вино завезли не только черниговцам. В одном месте даже успели распить с десяток кувшинов. Но не больше. Тех, кто придёт резать пьяных русов, ждёт сюрприз.
        Однако ни Олегу, ни Рёреху это не поможет.
        - Конунг у нас умный. - Харальд влил в себя очередную порцию красного. - А ещё он вещий. Не зря его мать Хельгу назвала. Так что за конунга не бойся. Этой ночью мы с тобой увидим кровь его врагов.
        Звучало оптимистично. Но как-то не верилось.
        - Так когда?
        - А как мои соберутся, так и пойдём. Больше - веселее.
        Наши?
        Сергей украдкой оглянулся… Ага. Ещё трое нурманов. Тоже переодетых.
        Только трое. А где остальные?
        - Да, - угадал его мысли Харальд. - Мои люди были немного заняты.
        - Чем?
        - Тебе-то что? Ты хотел попасть в крепость, и ты в неё попадёшь.
        - Как? Через стену полезем?
        Харальд фыркнул:
        - Я - ярл, а не ящерица, чтобы по стенам лазать.
        - Солнце сядет, ворота закроют.
        - А у меня волшебный ключ есть, - ухмыльнулся нурман. - Покажу - и откроют.
        - Серебряный? - уточнил Сергей.
        - Золотой.
        Ярл разжал кулак. На мозолистой ладони блеснула в закатном пламени римская монета. Византийский солид.
        Что ж. Может сработать.
        И что тогда? Если двум сотням нурманов удастся проникнуть в крепость, это станет серьёзным аргументом.
        Вот только как бы поздно не было…

* * *
        - Брат мой князь киевский! Рад принять тебя и твоих друзей на моей земле!
        Правитель Самкерца - само радушие. В огромном зале за длиннющим столом никак не меньше трёх сотен человек. Люди Олега - на одном конце, люди Булана - на другом.
        Сам наместник, предпочитающий называть себя хаканом, - выше прочих, на троне, высеченном из белого камня и украшенном искусной резьбой: знаками иудейского письма и виноградными лозами.
        По правую руку от него, но немного пониже - почётный гость. Великий князь киевский. По правую руку от Олега - Рёрех.
        Княжичу неспокойно. Не нравится, что посадили их отдельно от остальных русов.
        А ещё не нравится, что по левую руку от Булана - ромей. Важный. И ещё десятка два ромеев - за столом. И все - с оружием.
        Русам, правда, тоже разрешили оставить мечи. Но успеют ли они воспользоваться оружием?
        Рёрех с подозрением глянул на ряды узких высоких бойниц, прорезавших стену на высоте полутора саженей. Из таких бойниц очень удобно расстреливать врагов, которые сумели прорваться внутрь каменного терема. Или пирующих за столами гостей, если таков будет приказ. За каждой такой прорезью мог оказаться стрелок. Рёрех был уверен: там, наверху, сейчас бдят воины. Хузарские стрелки. Рёрех уже знал, на что они способны. Даст знак наместник Булан - и русы начнут умирать.
        Княжич прикинул: если так случится, успеет ли он добраться до Булана?
        Пожалуй, нет. Между ним и владыкой Самкерца - великий князь.
        Вот он - беспечен. Часто улыбается. Всем своим видом демонстрирует, насколько доверяет наместнику Самкерца. А ведь Рёрех успел его предупредить о том, что видели Машег с Вартиславом.
        Вартислав так и не вернулся. Не случилось ли с ним плохое?
        Хотя, если подумать всерьёз, беспокоиться следует не о Варте, а о них с Хельгу. И об остальных русах. Княжич взял с блюда тушку перепёлки. Окунул в соус. Очень вкусно. Лучше приготовленной птицы ему пробовать не доводилось. Наместник Самкерца закончил беседу с ромеем, которую вёл по-ромейски же. Говорили бегло. Судя по выражению лица великого князя, тот пытался уловить смысл разговора, но не успевал. Жаль, что Вартислав не вернулся. За стол его бы не посадили, но прислуживать им с князем могли допустить…
        Рёрех случайно поймал взгляд Булана, обращённый на Хельгу. Взгляд этот княжичу не понравился. Булан смотрел не на лицо великого князя, а на его грудь, облитую серебром кольчуги. И на повисший на толстой золотой цепи, оправленный в золото же лал[19 - Лал - старинное название драгоценных камней красного цвета. В данном случае - рубиновая шпинель.] размером с фалангу большого пальца. По-особому смотрел. Так на трофеи смотрят.
        Нет, не дотянуться до него Рёреху. Всё, что он сможет, это нырнуть под стол. Или схватить сидящего справа хузарского боярина и прикрыться им от лучников. Хотя вряд ли получится. Боярин не похож на человека, который позволит собой прикрываться. И взгляд у него неприятный, злой. Словно только и ищет повод, к чему прицепиться.
        - Брат мой! Испей это вино и прими сей сосуд в дар от меня как знак искренней дружбы. - Булан поднял чашу и подал Олегу.
        Вино в золотой чаше было похоже на кровь, вытекшую из медвежьей печени.
        - За твоё гостеприимство! - Олег принял чашу, поднёс её к губам…
        И остановился.
        - Ты так щедр, друг мой Булан! - воскликнул он. - А мне нечем отдариться! Не могу принять твой подарок. Но в знак моего уважения к тебе давай выпьем это вино так, как пьют по нашему обычаю братскую чашу. Первым - Глава над всеми, затем - я и дальше, по кругу.
        Уголок рта наместника дёрнулся. Еле заметно. Чуть-чуть шевельнулся ус.
        - Воля гостя - закон для хозяина, - с важностью произнёс Булан, принял чашу и поднёс ко рту.
        Рёрех не видел, испил он или нет. А вот то, что Олег пить из чаши не стал, княжич заметил. И сам поступил так же, когда князь вручил братину ему. Тронул губами край и передал соседу, тому самому боярину с цепким неприятным взглядом.
        Хузарин принял чашу…
        И не удержал.
        Тёмное вино хлынуло на стол, окатив блюдо, из которого ел Рёрех.
        - Что ты творишь?! - воскликнул Булан почему-то по-словенски.
        Хузарин вскочил и тут же рухнул лицом вниз, ударил головой в покрытый ковром пол:
        - Прости, мой господин, прости! Рука подвела! - крикнул он тоже по-словенски.
        И не отрывая лба от пола, вытянул руку вверх ладонью.
        Рёрех глянул на эту руку. Ладонь боярина пересекал длинный шрам. Однако, если судить по мозолям от тетивы и рукояти, старая рана не мешала хузарину сражаться. А вот на пиру почему-то подвела.
        Рёрех перевёл взгляд на Хельгу.
        Тот показал глазами на собственную руку. Вернее, на указательный и средний, сложенные «мечом». Готовность к бою! И большой палец - направление. Тот самый хузарин, что уронил чашу.
        Рёрех медленно опустил и поднял веки: «Понял».
        На душе полегчало. Хельгу - старший. Он знает. И он знает, что делать.
        - Я думаю, твой человек просто не хочет с нами дружить. - Великий князь добродушно улыбнулся. - Поэтому он не удержал чашу. А ты, хакан? Ты наверняка тоже спрашивал себя: стоит ли с нами дружить?
        Булан улыбнулся. Губами, не глазами. Мол, пошутил гость. И пошутил неудачно.
        - Это непростой вопрос: с кем лучше дружить, - продолжил между тем киевский князь. Вот я сижу рядом с тобой. А по другую руку - храбрый и уважаемый многими патрикий Николай Пиперат…
        Ромей благожелательно кивнул. То ли понимал по-словенски, то ли просто услышал свое имя.
        - С кем дружить? С ним или со мной? Кажется, ты решил дружить с нами обоими?
        - Именно так, - кивнул владыка Самкерца.
        И посмотрел на ромея. Лица Булана Рёрех не видел, а на гладко выбритом лице патрикия - напряженное ожидание.
        - А я думаю, - произнёс князь киевский, - ты задал себе другой вопрос: с кем из нас дружить выгоднее.
        Булан нахмурился. Патрикий тоже. Боковым зрением Рёрех заметил, как справа от него поднимается с колен хузарский боярин.
        - Ты подумал именно так. - Князь киевский добродушно улыбнулся. - И у тебя вышло, что с ромеями дружить выгоднее. У них много золота. - Олег улыбнулся уже патрикию. - А у нас, русов, золота немного. Меньше, чем железа. Выходит, твоё решение, Булан, дружить с ромеями - правильное решение?
        Хельгу говорил негромко, и в зале, за большим столом, его слышали немногие. Большинство продолжало пировать. А вот за столом наместника Булана киевского князя слушали все. И когда он замолчал, никто не открыл рта. Ждали продолжения.
        Просто ждали. Все. И Булан, и ромей, и сам великий князь, который смотрел сейчас не на владыку Самкерца, к которому была обращена его речь, а на парадный вход в зал.
        Рёрех тоже посмотрел туда, но ничего интересного не заметил. Пара стражей, снующие туда-сюда слуги, что вносили новые яства и утаскивали пустые блюда и объедки.
        А ещё княжич увидел: Булан отслеживает каждое движение Хельгу. Наместник Самкерца готов к бою. К внезапному нападению своего гостя. Булан сейчас не на пиру, а в готовности к схватке. Там, наверху, за бойницами, почти наверняка изготовились лучники, однако даже самым лучшим потребуется время, чтобы выстрелить. И охранникам, что застыли в нескольких шагах позади Булана, тоже потребуется время, чтобы пробежать эти несколько шагов.
        Булан знает: князь русов - очень умелый воин. Если вдруг возьмётся за оружие, ни охрана, ни стрелки не успеют вовремя, так что первый удар Булану придётся отражать самостоятельно. Вот почему правая рука наместника Самкерца - под столом. Надо полагать, на рукояти сабли.
        Рёрех понимал: Хельгу тоже это видит. Не может не видеть, ведь он куда более опытный воин, чем его племянник. И что-то непохоже, что князь киевский намерен сегодня погибнуть в неравном бою.
        Значит, есть что-то ещё. Что-то, чего не знает Рёрех, но что ведомо Хельгу.
        Вдруг вспомнился Избор. Казалось бы, что общего между лесовиком Избором и великим князем киевским? Но общее - было. Оба они ведали. И, осознав это, Рёрех совсем успокоился. Если ход событий тебе не внятен, вручи свою судьбу богам и сражайся. Этого будет достаточно.
        За столом наместника все ждут. Замерли. Чувствуют недоброе. За большим столом тоже неспокойно. Многие перестали есть, глядят на киевского князя…
        Рёрех тоже замер. С рукой на мече.

* * *
        - Даже не надейся, мальчишка… - Проливший вино боярин шипит, как змеюка.
        А давненько варяжского княжича мальчишкой не называли. Может, и никогда.
        Чуть повернув голову, Рёрех видит лицо хузарина. Его полуоскал-полуулыбку. Видит рыжие с проседью пряди, свисающие от висков, капельки влаги на переносице… Поднявшийся с пола хузарин навис над Рёрехом. Даже саблю из ножен вытянул на вершок.
        - Руку на стол, башку снесу.
        Он может. Стоит хорошо. Рёреху никак не успеть защититься.
        Княжич убрал руку с меча и послушно положил её на стол. Рядом с блюдом. И рядом с ножом, которым недавно разделывал мясо. Обычным ножом из мягкого железа, который даже не считается оружием.
        - Неправильный вопрос! - повторил Хельгу куда более уверенно. Похоже, он дождался того, чего хотел. - Дружить с ромеями выгоднее, да. Но и враждовать лучше тоже с ними, с теми, кто платит золотом, не железом!
        В голосе великого князя Рёрех слышит торжество. Или показалось?
        Сотни глаз смотрят сейчас на Хельгу. Хузарский боярин, грозивший Рёреху, тоже отвлекся…
        Когда надо, княжич умел быть очень быстрым. И превращать в оружие самые обычные вещи. Даже этот никудышный нож.
        Укол в запястье правой руки боярина. Нож легко прошёл между костей, пробил ткань кафтана, упёрся в кольчугу. Рёрех выдернул его и, уже поднимаясь со стула, уколол ещё один раз, под нижнюю челюсть.
        Вышло хуже. Смявшийся при ударе о бронь кончик ножа лишь подпортил бороду и рассёк кожу на подбородке.
        Стул, на котором сидел Рёрех, опрокинулся.
        Хузарин взревел, отпрыгнул и выхватил саблю. Левой рукой.
        «Теперь точно всё», - мелькнуло в сознании княжича. Сейчас сверху прилетит стрела, и Рёрех уйдет в Ирий.
        «Уйду как воин! В бою!» - подумал Рёрех, выдергивая меч из ножен.

* * *
        - Что с того, что я опоздал! - по-ромейски заорал Харальд. - Твой архонт пригласил меня, ничтожный! Пригласил нас! - Харальд махнул рукой в сторону своих спутников рукой, сжимавшей флягу, и едва не грохнулся, потеряв равновесие. Упал бы, если бы второй рукой не вцепился в плечо Сергея. Да так, что тот аж зубами скрипнул. Хватка у нурмана - как капкан. - Открывай немедля, ничтожный, экскувиту[20 - Экскувит - гвардеец императора Византии. А в описываемое время мог быть элитным воином войск тагмы (провинции).] автократора! - И приложился к фляге.
        - Эй там, наверху! - крикнул один из спутников «экскувита» на плохом хузарском, воспользовавшись тем, что Харальд заткнулся. - Открой калитку, не обидим!
        Подброшенный солид сверкнул в лунном свете и вновь спрятался в ладони.
        И ключик сработал.
        Скрежетнул засов, и в стене привратной башни образовалась щёлка, достаточная, чтобы пропустить человека.
        Сергей сунулся первым, но был пойман за шкирку и отодвинут в сторону. Харальд и тройка его спутников нырнули в просвет, а уж потом пришла очередь «младшего по званию». И по возможностям.
        Чтобы подняться узеньким коридором, спиралью огибающим башню изнутри, Сергею много времени не потребовалось. Однако нурманам, чтобы разобраться с привратной стражей, потребовалось ещё меньше времени.
        Дверь, ведущая из башни на стену, была открыта. В пяти шагах от неё - мёртвый хузарин. Из переносицы его торчало колечко метательного ножа.
        Лук стража так и остался в налуче. Сергей его забрал. И тул со стрелами.
        Лук хузарина оказался туговат. Но до щеки дотянуть получалось. Сойдёт. Не успел Сергей подогнать ремень тула под себя, как из башни повалили нурманы. Эти уже не были переодеты в ромеев, а красовались в своём исконном, северном: шлемы, бронь, копья, щиты, мечи, топоры. На Сергея глянули мельком, да и то лишь первые. Остальные - проигнорировали. Раз стоит и живой, значит, так надо.
        Примерно с десяток воев пробежало мимо Сергея дальше по стене. Остальные спустились во двор. Выскакивали из башни и сразу устремлялись вниз по каменной лестнице. Один за другим. И с минимальным шумом. Ни лязга, ни стука, ни звяканья. Только приглушённый топот десятков ног. Спускались и тут же строились в колонну. Пара минут, и уже двинулись.
        Тоже спустившийся Сергей пристроился в хвосте.
        Двор крепости не пустовал. Хузарская челядь сновала туда-сюда. В основном к центральному зданию-резиденции и от него. Логично. Там же сейчас пир. Или уже не пир, а резня?
        Хотелось надеяться, что нурманы успеют. Судя по тому, как уверенно они двигались, план действий у Харальда имелся. И успешно претворялся в жизнь. Обслуга поспешно убиралась с дороги. Никто не пытался остановить северян. Луна светила ярко, и опознать чужаков было несложно. Никто, однако, не кричал: «Враги! К оружию!»
        Может, потому, что во главе колонны вышагивали «ромеи»?
        По пути колонна разделилась. Примерно четверть двинулась к казармам, ещё десятка три разбежались по двору, остальные двинулись к входу в собственно резиденцию наместника. Которую правильней было бы назвать донжоном, потому что это сооружение было крепостью внутри крепости.
        Сергей опять оказался последним, в тесном коридоре, ещё более суженном двумя рядами колонн. У ближайшей булькал перерезанным горлом хузарин-стражник. Возил рукой по мозаичному полу.
        Две лестницы, уводящие на второй этаж. На них сконцентрировались два отряда нурманов, готовые устремиться наверх.
        Третий отряд, состоявший из десятка северян, перекрыл вход в главный зал, в котором, надо полагать, и пировали гости с хозяевами. Надо полагать, потому что самого зала Сергей не видел. Роста не хватало. Зато он увидел, как стоящий перед строем Харальд трижды взмахнул поднятым вертикально копьём.
        И по этому знаку левый и правый отряды тотчас ринулись наверх.
        А через полминуты из пиршественного зала донёсся вопль, больше похожий на рёв раненого зверя, чем на человеческий крик…

* * *
        …Стрела не ударила. Ударила сабля. Хузарский боярин рубанул с левой и так быстро, что Рёрех, которому пришлось взяться за меч обратным хватом, чтобы извлечь из ножен левой рукой, не успел перехватить рукоять. Но так даже лучше вышло. Приняв атаку основанием клинка, княжич сбил оружие врага в сторону-вверх и тут же уколол под мышку, усилив удар разворотом корпуса. Меч скользнул меж рёбер и проткнул сердце хузарина насквозь.
        Уронив обеденный ножик, Рёрех сначала выдрал саблю из слабеющих пальцев хузарина, а уж потом перехватил правой рукой рукоять меча, позволив падающему телу сползти с клинка.
        А в зале уже бились.
        Олег рубился сразу с четырьмя хузарами из стражи наместника.
        Русы сцепились с ромеями, оказавшимися между ними и великим князем.
        Ромеев было немного, да и дрались не все, но дрались хорошо. И на помощь уже спешили хузары. Некоторые лезли прямо через пиршественный стол…
        Взгляд в сторону бойниц…
        Стрелы оттуда не летят. Почему?
        И тут Рёрех увидел Булана.
        Хузарский наместник ковылял к одному из боковых нефов. В правой руке - сабля, левая прижата к бедру. На красной штанине большое тёмное пятно, и рана, похоже, не из лёгких.
        Рёрех даже не раздумывал. Тридцать шагов - десяток мгновений.
        Булан был уже между колонн, когда то ли услышал, то ли угадал опасность и развернулся навстречу.
        Рёрех атаковал с ходу. Надеялся управиться быстро.
        И едва не поплатился. Булан умело отразил удар сабли. И удар меча. И едва не отрубил Рёреху правую кисть. Кончик сабли просек рукав, самую малость не достав до тела. Чуть-чуть не хватило.
        Зато Рёрех оценил опасность противника и стал куда осторожнее.
        Это не спасло бы княжича, будь Булан в полной силе. Однако раненный в ногу и потому неспособный нормально двигаться, наместник Самкерца был теперь княжичу вровень.
        Рёрех атаковал разом, попеременно, кружа, на разных уровнях, но в пляске железа Булан был так хорош, что и раненный отражал пару клинков Рёреха играючи. Сбивал все атаки точными короткими движениями, почти не расходуя сил. Иногда даже атаковал… Без успеха. Мешала нога.
        Рёрех тоже был начеку, не рисковал зря и успевал вовремя отпрянуть. Он уже понял, насколько лучше хузарин обращается с боевым железом. И считал, что время на его стороне. Тёмное пятно на штанине наместника уже доползло до сапога. Разрез на ткани был небольшим. В пару вершков. Не разрез даже, прокол. Но - глубокий. Кровь так и льёт. Скоро враг ослабеет.
        Но это «скоро» затягивалось. И это напрягало. А у них всё же не поединок. В их схватку в любой момент могут вмешаться. Рёрех быстро огляделся: не спешит ли кто на помощь наместнику?
        На помощь никто не спешил, - из зала не видно, что происходит здесь, в тени между колоннами.
        Рёрех немного расслабился… и снова едва не поплатился. Он был уверен, что раненый хузарин неспособен на выпад. А тот - смог. Сабля прошла вскользь по мечу княжича, отбив его вправо, и почти дотянулась до шеи. Рёрех чудом успел откинуться назад, и клинок лишь скрежетнул по кольчуге. Булан же потерял равновесие - нога подвела - и едва не упал.
        Однако и то, что наместник Самкерца сумел устоять на ногах, ничего не изменило, потому что парировать саблю княжича он не успел, и взятый у хузарского боярина клинок, очень хороший клинок, надо отметить, прорубил Булану сапог и лодыжку.
        Уже падая, наместник сумел парировать атаку сверху. И даже попытался рубануть княжича по ноге. Но удар этот вышел медленным и слабым. Силы совсем оставили Булана.
        Рёрех не стал его добивать. Некогда.
        К четырём стражникам, что насели на Хельгу, прибавились ещё трое. Князь оставался жив только потому, что прижался спиной к каменной спинке Буланова трона и сумел где-то раздобыть щит. Но Хельгу не устоять против семерых опытных воинов…

* * *
        Нурманы разошлись, и вставший в дверях Сергей смог оценить ситуацию.
        Богатый стол накрыл для гостей хузарский наместник! Жаль, что пропадёт столько вкусняшек, но ничего не поделаешь. Теперь здесь пирует железо.
        Врагов было намного больше, но в целом положение русов не было таким уж безнадёжным. Они успели сгруппироваться и довольно неплохо отбивались от наседавших хузар и примкнувших к ним ромеев. Ни у тех, ни у других не имелось ни щитов, ни копий, только клинковое оружие. Врагов было больше, но русы дрались плечом к плечу, и на всех была бронь, а противники, в основном такие же гости на пиру, атаковали не то чтобы толпой, но куда менее слаженно. И доспех далеко не на каждом.
        Хорошо экипирована была стража наместника, примерно четыре десятка воев. Но их командир никак не решался скомандовать атаку, ведь, чтобы добраться до русов, надо было пробиться через своих, причём не просто через своих, а через хузарскую и ромейскую элиту. Других за стол не приглашали.
        В общем, сомнения командира стражи были Сергею понятны. Отдельно порадовало то, что у стражи нет луков.
        А вот у Сергея лук был. И полный стрел колчан в придачу.
        От места основной резни Сергея отделяло каких-то сорок - пятьдесят метров. Не так уж далеко, но если есть возможность оказаться поближе…
        Сергей вспрыгнул на стол и побежал по нему, стараясь не наступить на блюда и кубки.
        Пока бежал, увидел Рёреха. Княжич весьма бодро отмахивался парой клинков от трёх хузарских копейщиков. Вряд ли он откажется от помощи.
        Откуда-то прилетело копьё и воткнулось в столешницу в полуметре от Сергея. Он не стал выяснять, кто его метнул. Лишь соскочил со стола и добежал до вип-помоста уже по полу, на ходу накладывая на тетиву стрелу.
        Стрелять в спину… Кому-то это может показаться нечестным. Ну так Сергей в спину и не стрелял. Не факт, что получилось бы бронь пробить. А ляжку с двадцати шагов - запросто.
        Что Сергей и сделал. Ровно три раза.
        Биться со стрелой в ноге можно, но очень неприятно. Так что положение Рёреха существенно упростилось.
        Опаньки! А кого это ещё стражники взяли в оборот?
        Снизу не видно, но если с одной стороны - враги, то с другой, очевидно, друзья?
        Истошно завопил стражник, которому пробило колено…
        Рёв сотни глоток перекрыл и этот жалобный вопль, и вообще все вопли, что раздавались в зале, где сравнительно недавно выкрикивали только здравицы.
        Знакомый такой рёв. И в данной конкретной ситуации порадовавший слух Сергея ничуть не меньше, чем свирепый вой варягов - в прошлые времена.
        В битву вступили нурманы.

* * *
        С появлением Харальда с хирдманами в зале всё закончилось быстро.
        Однако потребовалась целая ночь, чтобы взять под контроль город.
        Победители не зверствовали. Так, разграбили несколько домов, чьи жители решили оказать вооружённое сопротивление. Даже храмы не тронули. И ромейское подворье тоже не выпотрошили. Олег приберёг это действие как аргумент в торге с одним очень полезным пленником. Спафарием и личным представителем самого василевса патрикием Николаем Пиператом.

* * *
        В общей драке Николай Пиперат (что на словенский можно перевести как «Коля Перчик») не участвовал, хотя мог бы. Оружием он владел превосходно. Удачно, что посадили его на почётное место слева от Булана. Из уважения и чтобы он мог лично пронаблюдать, как архонт русов выпьет отравленное вино.
        К сожалению, варвар оказался везучим. Или хитрым. Яд не попал по назначению. Это означало, что Булану придётся действовать более грубыми методами.
        Патрикий был в курсе, что хузарин подготовился и к такому варианту. У бойниц закрытой галереи, огибающей пиршественный зал поверху, Булан разместил полсотни опытных стрелков. Более чем достаточно, чтобы перебить русов.
        И когда русы сами затеяли драку, патрикий не сомневался, чем она закончится. Единственное, чего он опасался - угодить под случайную стрелу.
        К удивлению патрикия, стрел не было. Вместо тотального уничтожения русов началась всеобщая драка, в которой варвары сумели устоять и даже нанести хозяевам некоторый урон.
        В бой ввязались даже местные соотечественники Николая Пиперата. И совершенно напрасно. Гражданам империи нет необходимости сражаться мечами, когда за них уже сражается золото.
        Ну а собственную жизнь патрикий полагал слишком ценной, чтобы рисковать ею ради убийства нескольких варваров. Хузары справятся с русами, и Булан сам прибежит к патрикию с головой их архонта. За оставшейся частью вознаграждения.
        К сожалению, всё опять пошло неправильно. Поначалу Пиперату удалось вполне благополучно миновать сражающихся и добраться до выхода. А дальше - увы. На выходе представителя империи встретили представители народа, хорошо знакомого патрикию по Палатину. Воины с севера.
        Пиперат не знал, откуда они взялись и кто их нанял, но репутация у северных варваров была такова, что патрикий вновь решил не рисковать, хотя, наверное, сумел бы справиться с парой варваров.
        Но уверенный в том, что дикари не посмеют причинить вреда патрикию империи, сопротивляться не стал, отдал северянам свой меч, сообщил, кто он, и потребовал отвести его к комадиру.
        Но дикари и есть дикари. Не поняли ни слова. Связали патрикия, швырнули на пол и начали бить ногами, вынуждая замолчать. А потом ещё и ограбили. К счастью, рядом оказался их соплеменник, который был уже не совсем дикарем, потому что успел послужить в гвардии императора. Он запретил подчинённым бить пленника. Но не развязал и вещей не вернул, пояснив, что покойнику они не потребуются.
        Тем не менее убивать патрикия он всё же не стал, а привёл к своему нанимателю, которым, к большому огорчению посланца империи, оказался тот самый архонт русов, за смерть которого Пиперат заплатил Булану.
        К счастью, варвар не стал мстить патрикию за покушение на свою жизнь.
        Простодушный рус! Скорее всего, он даже не знал о том, что это Константинополь желал его смерти, и полагал минувшие события личной инициативой Булана. Допросить же последнего не представлялось возможным. Иудей успел отправиться в ад.
        От руса же патрикий узнал, почему не стреляли хузарские лучники. Их вырезали люди севера, которые служили архонту русов и которых он предусмотрительно оставил в резерве, поручив явиться в разгар пира и убивать его врагов.

* * *
        Ромей и рус поладили только к рассвету. Но поладили настолько хорошо, что патрикию даже вернули отнятое у него личное имущество. На фоне той добычи, что была взята в сокровищнице наместника, побрякушки патрикия были мелочью.
        Так же мелочью великий князь посчитал и добычу, которую можно было взять на ромейском подворье. В сравнении с будущими перспективами от мирной торговли с Византией. Здесь, в Самкерце.
        Великий князь киевский Олег решил оставить главную добычу, собственно город и окрестности, себе. Что было безусловным везением для жителей города, ведь Самкерц не сожгли и даже не разграбили.
        Эпилог
        Народ собрали на рыночной площади. Дома здесь были покрупнее и сложены из камня, а не слеплены из глины. Особенно качественно смотрелись христианская базилика и стена, окружавшая двор местного винодела. На всех ведущих к площади улицах стояли Олеговы дружинники. Проходу не мешали. Так стояли, внушительности ради. Ну и за порядком присматривали.
        Сергей, Машег и ещё трое лучников устроились на крыше одного из домов, выбранной в первую очередь потому, что крыт этот дом был черепицей, а не смесью из соломы и водорослей, обмазанных глиной.
        Задача стрелков проста: контролировать площадь сверху и, если кто-то затеет что-то нехорошее, пресечь.
        Сергей, впрочем, оценивал вероятность беспорядков как ничтожную. После резни, устроенной в крепости, и выставленных на всеобщее обозрение голов Булана и приспешников, после лицезрения заложников-ромеев и вереницы телег, вывозивших покойников в некрополь, простые граждане города вели себя очень-очень тихо. Сообразили, что открытое возмущение может запросто спровоцировать новую резню.
        Продукты в городе уже подорожали в разы. Даже рыба, которая здесь всегда в избытке, поднялась в цене. Хотя последнее объяснимо. Большая часть рыбаков постаралась на всякий случай убраться подальше. Византийские дромоны стояли в гавани. Команды - в боевой готовности. А ну как начнут всё вокруг огнём поливать?
        Сергей знал: не начнут.
        Во-первых, они под прицелом городских баллист, во-вторых, переговоры со спафарием василевса патрикием Николаем Пиператом практически завершились. Олег пообещал не трогать имущество византийцев в городе и не чинить препятствий торговле, а патрикий в свою очередь пообещал, что у Константинополя не будет претензий к новой власти.
        Понятно, он обещал бы всё, что угодно, лишь бы его голова не оказалась по соседству с головой Булана. Но в том, что Константинополь ратифицирует договор, Сергей был уверен. Нынешний автократор не склонен решать вопросы силой. Да и с политико-экономической точки зрения Византии невыгодно сейчас идти на конфликт.
        Византийцы не прочь избавиться от набирающего силу киевского князя. Да и подгрести Таматарху под себя точно не отказались бы. Но даже в нынешней ситуации Константинополь всё равно оказывался в плюсе. Ослабление конкурентов-хузар им на руку. Равно как и неизбежное после захвата Самкерца ухудшение отношений Олега и хакана Беньяху.
        Большая драка хузар, русов и печенегов - заветная мечта ромеев.

* * *
        Великий князь киевский торжественно взошёл на каменный подиум. Увешанный златом и железом, окружённый гридью, Олег смотрелся весьма и весьма внушительно. И голос у него был под стать.
        - Я, великий князь киевский, владею отныне этим городом и всей землёй Тмутараканской по праву меча! - провозгласил Олег, оглядел притихшую площадь и немного подождал. Вдруг кто-нибудь будет против?
        Самоубийц не нашлось, и великий князь продолжил. Да так, что удивил многих. Даже тех, чьи имена прозвучали через несколько секунд.
        - Я беру этот город и все его земли под свой щит, а местником моим назначаю Рёреха, сына князя беловодского Стемида!
        Неожиданно. И, судя по лицу княжича, для него тоже.
        Но Рёрех был явно не против. Здесь точно будет где развернуться такому, как он.
        Однако Олег ещё не закончил:
        - Воеводой же при наместнике Рёрехе я ставлю… ярла Харальда Скулдисона!
        Сергей увидел, как победоносная улыбка сползла с лица Рёреха. Не любил княжич нурманов. И нурманов вообще, и Харальда Скулдисона в частности. Последнего - без всякой конкретной причины. Просто не нравился. Может, потому, что ярл сражался на тех землях, о которых молодой Рёрех только слышал?
        И Олег никак не мог не знать об отношении племянника к сыну Скулди. Следовательно, всё продумано.
        «Ловко, - оценил Сергей. - Разделяй и властвуй». Ну просто классика.
        Следующий вопрос: а что даёт это лично ему, отроку Вартиславу?
        И, оценив открывшиеся перспективы, Сергей звонко, по-мальчишески рассмеялся. Удача определённо играет на его стороне.
        notes
        Примечания
        1
        Напомню: нурманы (норманны) - «люди севера». В основном - скандинавы. Даны (датчане), свеи (шведы), нореги (норвежцы). Впрочем, в эту эпоху такого чёткого деления не было.
        2
        Трэль - раб, тир - рабыня (сканд.)
        3
        Хёвдинг - вождь.
        4
        Хирд - боевая дружина викингов.
        5
        Напомню, что поездом в те времена назывался не железнодорожный состав, а торговый караван.
        6
        Ромеями в те времена величали себя византийцы. Поскольку - официальные наследники Великого Рима, пусть и говорившие главным образом не по-латыни, а на диалекте греческого.
        7
        Фeма (греч.) - военно-административный округ Византийской империи.
        8
        Фемы не платили налогов центральной власти, все налоговые сборы оставались в распоряжении местных властей; со своей стороны центр не выделял денег на содержание воинских сил фем, при этом все дееспособные мужчины фемы были обязаны нести воинскую службу.
        9
        Напомню, что погост в данном случае не кладбище, а место, куда свозилась собранная дань.
        10
        Вергельд (вергельд) - денежная компенсация за преступление.
        11
        Дренги - младшие дружинники, по-словенски - отроки.
        12
        Насад - грузовое судно, предназначенное в основном для речных перевозок.
        13
        Стрелище - оно же перестрел. Примерно двести шагов.
        14
        Пацинак - печенег по-византийски.
        15
        Мисянами византийцы называли дунайских булгар, живших на землях римской провинции Месия (Мезия).
        16
        Варанги - наёмники-гвардейцы на службе императора Византии. Скандинавов среди них было довольно много.
        17
        Отмечу: я не собираюсь создавать альтернативную историю. Герой же может и будет предполагать что угодно.
        18
        Предположение о союзе Киева и Болгарии имело основания. Более того, я не исключаю, что такой союз действительно имел место, а жена князя Игоря Ольга была родом не из Плескова-Пскова, а из болгарской Плиски. Есть ряд фактов, которые поддерживают эту версию. Тем не менее в своих книгах я буду придерживаться «псковской» версии, заявленной в ПВЛ. Я понимаю, что ПВЛ - в силу ряда причин - весьма сомнительный источник исторической информации, но доказательства болгарского происхождения Ольги - косвенные, так что как писатель я могу себе позволить выбрать менее вероятное, но более интересное с точки зрения художественного повествования.
        19
        Лал - старинное название драгоценных камней красного цвета. В данном случае - рубиновая шпинель.
        20
        Экскувит - гвардеец императора Византии. А в описываемое время мог быть элитным воином войск тагмы (провинции).