Сохранить .
Непрощенный Александр Лидин
        Татьяна Борисовна Серебряная
        #
«Где я? Что со мной?»
        Нескоро получит ответ на эти и другие вопросы капитан ФСБ, сотрудник оперативного отдела Артем Вишневский. В одном он убедится очень скоро: место, в котором он оказался, совсем не похоже на привычный ему мир, зато сильно смахивает на дурной сон.
        Это далекое будущее Земли после страшной галактической войны. Местом обитания человечества в Солнечной системе стал Диск - гигантский звездолет, который сумел спасти Землю от полного уничтожения. Человечество заселило всю Галактику, но мутации и смешанные браки с различными разумными расами сильно изменили облик людей…
        И все бы было ничего, если бы вместе с Артемом в будущее не попал и его заклятый враг, арабский террорист Мехмед Каты. Теперь цель Мехмеда - найти врага и отомстить.
        Александр Лидин, Татьяна Борисовна Серебряная
        Непрощенный
        В тот день, когда задрожит дрожащая и последует за ней следующая, сердца в тот день - трепещущие, взоры - смиренные. Говорят они: «Неужели мы возвращаемся в прежнее!.. Разве тогда, как мы были костями истлевшими?»
        Коран. Сура 79. Вырывающие: 6-11
        Глава 1
        АРТЕМ ВИШНЕВСКИЙ
        За тысячи веков многое изменилось. Уже давно человечество расселилось по всей Галактике. Есть великие звездные королевства…
        Внезапно Гордон услышал как бы звук трубы, зовущей к неведомым приключениям. Увидеть Вселенную через 200 ООО лет, блеск покорившей звезды цивилизации…
        Э. Гамильтон… Звездные короли[1 - Здесь и далее все цитаты из «Звездных королей» Эдмонда Гамильтона по переводу З. Бобырь и М. Романенко (журнал «Техника - молодежи»).]

«Господи… Где я? Что со мной?»
        Вокруг царила кромешная тьма. Артем лежал на спине. Ноги упирались во что-то твердое. И все тело… все тело затекло. Прямо как не свое… Артем попытался поднять руку, поднести ее к лицу, но не смог. Удалось лишь слегка пошевелить пальцами. По всему телу побежали мурашки. Мерзкое ощущение. Похоже, он довольно долго пролежал в одном положении. И то ладно… Боли нет - значит, кости целы. Если только это не болевой шок. Хотя какой шок, когда покалывание…
        Артем попытался подогнуть ноги. Бесполезно. Он даже не понял, двигаются они или нет. Потом вытянул руку, пытаясь понять, где находится. Пальцы тут же наткнулись на что-то холодное и влажное. Бетон? Скорее всего. А это что? Вроде доска… Артем провел вдоль обломка дерева, пока рука не провалилась в пустоту. Он потянулся в другую сторону… Пустота. Вверх… То же самое.
        Слава богу, хоть не в гробу.

«И все же, где я? Как же я сюда попал?»
        Память упорно не желала возвращаться. Нет, некоторые вещи он помнил отлично. Помнил, например, что зовут его Артем Вишневский. Помнил школу, маму с папой, выпускной вечер, а дальше…
        А вот дальше - провал.
        И что его разбудило? Не просто же так он проснулся. Что случилось? Почему-то Артем был уверен: стоит ему это вспомнить - и все сразу встанет на свои места.
        Пытаясь хоть как-то сориентироваться, Артем пошарил правой рукой по поверхности, на которой лежал, и неожиданно ощутил под пальцами холодный металл. Еще одно усилие - рука вконец занемела… и рукоять пистолета привычно легла в его руку.
        Та-а-ак! Замечательно. Эту штуку он явно не в первый раз держит в руках. Тогда вопрос в следующем: откуда здесь взялось оружие, и откуда он знает, что это пистолет?
        Артем осторожно провел пальцем по холодному металлическому стволу. «Вальтер». И не просто «вальтер», а с глушителем.

«И кто я после этого? Киллер?..»
        Подумал - и тут же понял, что это не так.
        Осторожно положив пистолет на грудь, Артем снова начал шарить руками вокруг себя. В какой-то миг он инстинктивно повернул голову… И чуть не заорал от боли, огненной волной прокатившей от виска по лицевому нерву.

«Черт, как все просто, - подумал Артем, крутя шеей в надежде унять ноющий висок. - Меня ранили… Или контузило. И я зрение потерял. Может, вокруг светло, а я просто ничего не вижу?.. Стрельнуть, что ли… тогда все сразу ясно станет». Рука сама потянулась к рукояти пистолета. От прикосновения рифленой пластмассы к ладони на душе сразу становилось спокойнее. Как говорится, пистолет в руке вселяет уверенность.
        Нет, стрелять нельзя. А вдруг он, скажем, в пещере? Пальнешь сдуру в потолок, и засыплет тебя к чертовой матери.
        Кстати… Пещера… Подземелье… Подвал… В голове искоркой проскочила какая-то мысль. Проскочила и забылась.
        И тут мир содрогнулся. Иначе не скажешь: «землетрясение» - слово слишком банальное.
        От страшного грохота заложило уши. Откуда-то сверху на Артема обрушились потоки пыли, и он едва успел перевернуться на бок, чтобы не засыпало рот и ноздри.
        В ушах еще стоял звон, когда Артем услышал голос. Явно человеческий, вот только слова совершенно незнакомые. Потом раздался скрип, и плита над головой Артема сдвинулась. В глаза ударил поток нестерпимо яркого света. Артем зажмурился. Рука стиснула рукоять пистолета, большой палец щелкнул предохранителем… Еще миг - и Артем бы выстрелил. Но тут на фоне нестерпимо белого квадрата возник черный силуэт. Несомненно, человеческий.
        Артем прицелился, держа пистолет в правой руке, и подпирая ее снизу левой. Он не знал, почему так делает, и лишь чувствовал: еще чуть-чуть - и он начнет палить в белый свет как в копеечку, и не важно, существует для него какая-то опасность или нет.
        Снова послышался тот же странный голос. На этот раз Артем с трудом разобрал слова.
        - Эй, тут есть кто-то… Запай, похоже. А рядом… рядом скелетов пара…
        Артем инстинктивно приподнял голову… И от боли потемнело в глазах. Лицевой нерв словно превратился в раскаленную проволоку. Правда скелет. И, кажется, где-то должен быть еще один. Что тут у них - братская могила?
        Артем попытался отодвинуться от мертвеца, но ноги по-прежнему не слушались, и он лишь поднял огромное облако пыли.
        - Ну, что там у тебя?.. - спросил другой голос.
        - Странно… Лабус какой-то… Вроде живой.
        - Да брось. Эти холмы уж лет сто никто не копал.
        - Да ты сам глянь.
        Кто-то наверху зашевелился.
        Артем опустил пистолет. Хоть бы эти парни поскорее его вытащили. Неохота со жмуриками валяться… Но стоило открыть рот, как стало ясно: благое намерение так и не осуществится. То ли потому, что он и в самом деле пролежал в этой яме довольно долго, то ли по другой причине, но во рту было суше, чем в Сахаре в разгар лета. Язык распух и превратился в мерзкий шершавый комок, а глотка походила на пересохший колодец.
        - М-м-м…
        - Сейчас я его подыму, тогда и посмотрим…
        Крепкие руки подхватили Артема, потянули наверх и не слишком аккуратно опустили на край ямы. В первый момент он мог только лежать неподвижно, уставившись в песок и тяжело дыша. Он хотел попросить пить, но ничего не смог выдавить из себя, кроме нечленораздельного мычания.
        А потом он поднял голову… и понял, что как минимум сошел с ума.

«Ребята, это бред. Так не бывает».
        Небо у него над головой имело ярко выраженный бурый оттенок, но не это главное. Порой в Подмосковье такие закаты бывают… Нет, дело вовсе не в этом. Дело в том, в зените висел огромный диск, а в его центре горело второе солнце. И солнце это было ярко-красным. И лучи у него были ярко-красные.

«Вот кто я такой - торчок обдолбанный. Здравствуйте, глюки. Добро пожаловать. А где розовые слоны и малиновые мыши?»
        Артем отчаянно замотал головой, надеясь отогнать видение, но тщетно.
        - Смотри-ка, похоже, у него антенну сорвало…
        - Да я тебе говорю, дудук какой-то.
        Артем перевернулся на спину и уставился на человека, который вытащил его из-под земли. Только это был вовсе не человек. Гуманоид, больше напоминавший карикатурного персонажа фантастического комикса. Лысый, с высоким продолговатым черепом, он взирал на Артема с высоты своего двухметрового роста. Глаза в бездонных глазницах казались просверленными маленьким буравчиком. Добавьте к этому курносый нос, длиннющие усы, как у запорожского казака, и огромные передние резцы, наводящие на мысль о родстве с бобрами. И полное отсутствие подбородка. За свою жизнь Артем видал немало уродов, но таких… А одежда? Длинный халат, когда-то яркий и цветастый, а теперь вылинявший до грязножелтого цвета, стянутый кожаным поясом, на который нашиты пухлые кошели.

«Кто вы?» - попытался выдавить Артем. Но из пересохшего горла вырвалось нечто неприличное.
        Гуманоид повернулся к своему товарищу, который находился где-то за спиной Артема, и поинтересовался:
        - Прикончить, что ли, этого недоделка?
        - Может, и прикончить, - отозвался его напарник, и Артем сильнее сжал рукоять пистолета. - Ты, чем с этим мибуном возиться, заглянул бы в дыру - может, чего нашаришь.
        - Счас! А вдруг там крысы?
        - Лезь, кому сказано!
        И тут в поле зрения Артема появился второй гуманоид. По сравнению с ним первый выглядел красавцем - хотя бы потому, что у этого носа не было вовсе, только две ноздри, похожие на перевернутые черные запятые…
        А еще этот диск в небе. Да и сами небеса… Глюк получался полноценный.

«Может, я и вправду травки курнул, а то и чего похуже?»
        И сразу понял, что такая версия не катит. Никакой он не торчок, и вообще за ним подобных заходов не водится.
        - Хто… вы?
        На этот раз ему даже удалось произнести нечто членораздельное. Первый гуманоид недоуменно уставился на Артема.
        - Копатели мы. Не видишь, что ли? Бродим, копаем, металл добываем.
        - И какой там металл? - с сомнением в голосе поинтересовался Артем.
        - Ну как… окислы старые…. Случается, и что повеселее найдется. Вроде тебя.
        - А где я?
        - Ты посмотри, точно дудук. Совсем память отшибло! - вмешался второй.
        - А ты думал… - буркнул первый. - Глянь, вся башка раскроена. Эй, буг, брень перетряхни! Раз забрался на территорию барона Пако - значит, металл искал, верно? Кстати, что это у тебя?
        И он кивнул, указывая на пистолет.
        - Это?.. - Артем поспешно убрал за спину руку с пистолетом.
        - Да ладно тебе ломаться, - в голосе гуманоида послышались заискивающие нотки. - Если что нашел из древних аммушек, лучше отдай, а?..
        Краем глаза Артем заметил, как урод осторожно выудил из складок своего желтого халата костяной крюк весьма зловещего вида.
        - Ты не блунди… Отдай… Лучше будет…
        Верзила медленно надвигался на Артема, все еще сидящего на песке, и, наконец, навис над ним, угрожающе покачивая крюком.
        Что произошло дальше, Артем не понял. Говорят, некоторые вещи откладываются в подкорке… и вылезают либо в самый подходящий момент, либо в самый неподходящий. В такие минуты твое тело работает само, а ты смотришь, точно со стороны. И только потом стонешь от боли в связке, которую невзначай потянул, и пытаешься осознать, что же такое сотворил…
        А сотворил Артем вот что: крутанулся на своей пятой точке, подсек ноги верзиле, а когда тот начал падать, встретил его ударом ноги в челюсть.

«Круто… Вопрос, где меня этому учили».
        Едва успев подумать, Артем прыжком вскочил на ноги… Мать моя женщина! Боль была такая, что в глазах потемнело, зато Верзила получил коленом в подбородок. Позволив многострадальному телу опускаться на землю в режиме свободного падения, Артем повернулся к Безносому. Пистолет все это время каким-то чудом оставался в руке. Предохранитель - опять-таки каким-то чудом - оказался снят, а дуло смотрело точно туда, где у Безносого, по логике, должно было находиться сердце.
        - А ну стоять! - выдохнул Артем.
        То ли Безносый не понял, то ли жест Артема вызвал у него какие-то сомнения, но он на мгновение застыл, внимательно глядя на пистолет, потом нехорошо осклабился, вытянул из-за пояса здоровенный костяной нож и шагнул вперед.
        - Шутник… Думаешь, эта твоя аммушка меня остановит? - язвительно произнес он, растягивая слова. - Ты не из Алфавита. Что ты из себя ломаешь, дупа бешеного…
        Последнее слово Артему было незнакомо, но в том, что это оскорбление, причем оскорбление неприличное, сомнений не возникало.
        И тут Артем растерялся. Вырубая первого, он действовал, что называется, на автомате. Но сейчас автоматика не сработала. И что делать? Выстрелить? Но не факт, что пистолет выстрелит, даже если нажать на курок. Слишком уж тут все… не по-человечески. А самое паршивое, что из-за глушителя пистолет лишается одного очень важного свойства. От тихого «пук!» никто в штаны не наложит.
        Выражение физиономии Безносого ничего доброго не предвещало, да и нож у него в руке выглядел достаточно внушительно. Артема охватило отвратительное, тоскливое чувство беспомощности… И тут началось.
        Сам не понимая зачем, Артем рухнул на песок, и клинок противника рассек воздух у него над головой. Тут же одна нога пошла вверх, костяной нож вылетел из руки Безносого, а Артем вскочил, как на пружинах, и замер в боевой стойке.
        На физиономии гуманоида отразилось что-то вроде удивления.
        - А ты, айсик, не прост, как я погляжу, - продолжал он. - Но ведь ты знаешь: низшим учиться Древнему бою негоже…
        - Угу, - кивнул Артем и с разворота заехал пяткой в ухмыляющуюся харю.
        - Лучше бы воды человеку предложили, уроды… - пробормотал он.
        Однако воды никто не предложил. Оба копателя лежали на песке и в сознание, похоже, приходить не собирались. Артем повертел в руках «вальтер». Не пригодилась игрушка… Он уже собрался сунуть пистолет за пояс, и тут сообразил, что кожаная «сбруя», надетая поверх его рубахи, снабжена очень удобной штукой, которая называется
«кобура» и предназначена как раз для ношения огнестрельного оружия.
        Слова звучали странно, но знакомо.

«И все-таки я киллер», - подумал Артем, прекрасно понимая, что это не так.
        Он выпрямился и снова огляделся. Во все стороны, до самого горизонта, тянулись руины, засыпанные песком. В первый момент Артем принял их за обломки скал, но теперь ясно различал остатки отдельных построек. Над головой по-прежнему маячил странный диск, закрывая собой полнеба.
        - «Напрасно думает пилот, что не подействует трава…» - проворчал Артем себе под нос.
        Ситуация так и не прояснилась, память упорно играла в молчанку, а окружающая действительность слишком напоминала дурной сон, чтобы воспринимать ее как-то иначе. Нельзя сказать, что Артем был закоренелым материалистом, но в чудеса не верил. Да и какое это чудо? Чудо… слово-то какое… Чудо - это что-то такое прекрасное, волшебное… А тут пустыня, где он оказался непонятно как, и два урода-гуманоида. Глюк наркомана, обчитавшегося научной фантастики. Вон и тарелка в зените - судя по всему, немереных размеров. Если бы такое чудо реально зависло над Землей… Это вам не взрыв на заводе: без газет всем все будет известно. Правда, газет Артем не читал, но благодаря ребятам из оперативного отдела всегда оставался в курсе событий в мире…
        Так. Стоп. Два новых и очень интересных слова: «газета» и «оперативный отдел». Последнее вызывало приятное ощущение чего-то надежного и родного. Память, па-а-адъем!
        Однако память неохотно выдала пару туманных образов, перевернулась на другой бок и продолжала спать - крепко, как пьяный бомж.
        Ладно. Не вышло так - попробуем по-другому.

«Гуманоиды» все так же лежали на песке перед Артемом. А почему бы не проверить у них документы - на всякий случай?
        В этой процедуре крылся некий глубокий смысл. Какой именно - Артем не помнил, но тем не менее решительным шагом подошел к первому незнакомцу и принялся выворачивать ему карманы. Чем бы не были пресловутые «документы», их там не оказалось. Зато нашлось несколько грязных тряпок, какие-то железки - винтики, гаечки…
        Ого! А вот это уже интересно: прямоугольные пластиковые монеты… если только это монеты. С одной стороны вроде герб - чудище трехголовое, с другой - портрет какого-то мужика в профиль. Там и там - надписи на непонятном языке, больше всего напоминающие арабскую вязь, а цифры почему-то под портретом. Год выпуска, что ли? Нет, вряд ли: цифра пятизначная.
        - Эй, что тут творится?
        Третий гуманоид, явно родственник первых двух, словно из-под земли вырос. Только что никого не было, и вот нате вам.
        - Чего разлеглись, хендрики? - заорал он. - Подъем! Вот налетят смотрители или кто еще похуже, из небесной стражи, устроят вам peпy!
        Один из «хендриков» зашевелился и невнятно охнул. Потом перевалился на бок. Наконец, не без усилий, занял сидячее положение, скрестил ноги и замер, схватившись за голову.
        - Этот дудук… - проскрипел он наконец. - Дерется дужно. И у него амка древняя. А может, и не амка, но из металла всяко. Только он ее не дает.
        Ни дать ни взять маленький мальчик, у которого только что отобрали любимую игрушку.
        - А нечего к нему лезть, - хмыкнул «новенький».
        - Да он словно дохлый был…
        - Согла-а-а-асен, - протянул новичок, внимательно разглядывая Артема. - На бароновых не похож. Может, засланный?
        - Кем? - в голосе Безносого было столько обиды, словно это его несправедливо заподозрили в стукачестве.
        - У тебя, Брам, брень, что у песчаной гусеницы. Кто у нас крюков засылает? Барон.
        - Э-э-э… Погодите-ка, погодите… - вмешался Артем. - Никакой я не крюк…
        А может, он как раз и есть крюк? Откуда ему знать? Он же ничего не помнит. Ничегошеньки!
        - А если не крюк, то откуда ты тут взялся?
        - Ну… - протянул Артем. - Не знаю. Знал бы, сам сказал.
        - Все бы ничего, только дерется он не по-нашему, - проворчал Верзила, поднимаясь с земли.
        - И что нам с тобой делать, дорогой?
        - Запай его, Алларт, и всех делов, - подсказал Безносый.
        - Только попробуй чего выкинуть, враз замочу, - прорычал Артем… и только потом осознал, насколько глупо это звучит посреди пустыни.
        Ладно, попробуем убедить ребят по-другому.
        - Подходите, - заявил он, вставая в боевую стойку. - Хоть по одному, хоть все разом.
        - А может, бросим его тут? - с сомнением глядя на Артема, предложил новичок, которого, судя по всему, звали Аллартом. - Пусть смотрители разбираются.
        - А он им и ляпнет, что нас видел?
        - Да и пусть ляпнет. Ты сам-то на него погляди. Одежка не одежка… А говорит так, словно только научился. Рыкает: «р-р-р…». Точно с Диска свалился.
        - Может, так оно и есть.
        - Нельзя его тут оставлять, Алларт, - снова подал голос Безносый. - У него аммушка древняя. Ни разу не закисшая. Если Ритс узнает, что ты такую упустил, у него брень посыпется.
        - А что делать? - взвился третий. - Отнимать будешь? Мало он тебя отделал?
        Алларт смачно сплюнул в песок.
        - Что у вас сразу «отнять» да «отобрать»… Тоже мне… гангстеры.
        - Сам-то тоже… - начал оправдываться третий.
        Однако Алларт только отмахнулся от него, как от мухи, повернулся к Артему и смерил его пристальным взглядом.
        - И в самом деле, буг отмороженный… Знаете что… Давайте-ка отведем его к Ритсу вместе с амкой его. Пусть Ритс решает, что делать.
        - Уж Ритс решит, так решит, - проворчал третий, зло косясь на Артема. - А насчет той аммушки они не врут?
        Артем продемонстрировал пистолет. Он уже понял, каким словом тут окрестили его оружие.
        - Ну, что?.. - начал было Алларт, но тут откуда-то из-за дюн раздался неприятный гортанный крик. Кто его издал: человек или зверь? Как бы то ни было, этот звук произвел на копателей весьма интересное впечатление: все трое разом пригнулись, замерли и огляделись по сторонам.
        - Смотрители, - чуть слышно выдохнул Алларт. - Сваливаем.
        Все трое, как по команде, сорвались с места и побежали, изо всех сил пригибаясь, словно боялись попасться на глаза кому-то, стоящему у самого горизонта. Прежде чем скрыться за огромной грудой песка, Алларт повернулся к Артему, который по-прежнему стоял не двигаясь.
        - Идешь?
        - А если не пойду?
        - Хочешь - можешь оставаться. Я даже куплю супницу из твоего черепа, после того как тебе бошку отрежут. Смотрители с тобой шары мыть не станут. Там все просто: наш - хорошо, не наш - значит, вор… как мы, к примеру.
        - Выходит, у меня выбора нет? - усмехнулся Артем.
        - И входит… - Алларт пожал плечами. - И выходит…
        И исчез за кучей песка.
        Артему ничего не оставалось, как последовать за ним. Кто бы ни был этот барон, встреча с его людьми явно не обещала ничего приятного. А с другой стороны… С чего он решил, что эти «инопланетяне» не врут? Может, сами они… Заманят туда, где потише, стукнут по голове чем-нибудь тяжелым, отберут пистолет, а самого выкинут на местную помойку. Хотя… чем он рискует? Вокруг, по сути, пустыня. Пить и есть нечего… Копатели, судя по всему, не на шутку напуганы…
        А может, все это ему снится. Белая горячка - вещь занимательная…
        Нет. Вот это точно нет. Напиваться до положения риз - такого за ним точно не водилось. Да, ему так и не удалось вспомнить, кто он такой и как сюда попал… но он мог поклясться, что если и пьет, то в меру… а также не курит и не употребляет наркоту.
        За этими рассуждениями Артем как будто не замечал, что ноги сами несут его следом за копателями. Он миновал гряду песчаных куч… и неожиданно оказался на краю котлована.
        Именно котловану, по-видимому, были обязаны своим появлением кучи песка. Или наоборот. Артему было не до того, чтобы ломать голову над вопросом, что первично - курица или яйцо. Потому что курицы, собравшиеся на дне котлована, выглядели уж слишком впечатляюще.
        Прежде всего, любая из этих несушек - а их насчитывалось около десятка - могла запросто тюкнуть его по темечку с высоты своего роста. Все бескрылые. Ветер шевелил их пушистые перья. Похоже, часть квочек использовали в качестве вьючных животных - они были увешаны всевозможными тюками и ржавыми обломками. Пять или шесть, судя по седлам, предназначались для верховой езды. Рядом суетились уже знакомые Артему копатели - один проверял ремни, двое других привязывали к одному из седел покореженную трубу. Птицы воспринимали эту суету спокойно и лишь степенно переступали с ноги на ногу.
        Артем спустился по крутому склону и подошел поближе.
        - Что это за твари? - поинтересовался он у Алларта, кивнув в сторону одной из птиц.
        Тот хмыкнул.
        - Ты что, никогда хэнаков не видел, парень? Тут одно из двух: или ты врешь и не краснеешь, или в самом деле с Диска свалился… да так, что брень осыпалась.
        - Скорее уж второе, - вздохнул Артем.
        - Принято, - кивнул Алларт. - Бери вот того хэнака и постарайся не отставать. Возиться с тобой недосуг… Кстати, зовут тебя как?
        - Артем.
        - Ар-тем… - повторил копатель. - А я - Алларт. Так вот, знаешь ли, хэнак - штука дорогая… Ты пока залезай в седло. А я тебя в поводу поведу.
        И снова занялся подпругой, всем видом показывая, что разговор окончен.
        Спорить было бесполезно. Артем послушно подошел к «курице». Та равнодушно посмотрела на него круглым желтым глазом и снова уставилась куда-то в пространство. Хэнак… Несмотря на размеры, существо выглядело удивительно пропорциональным. Седло крепилось у основания шеи, но ремни терялись в мягком пуху, из-за которого тело птицы напоминало помпон. Все это опиралось на толстые лапы с широко расставленными пальцами, украшенными огромными когтями.
        - Ты не на хэнака глазей, а в седло полезай, - окликнул Артема гуманоид. - Тут никто ждать не будет. Пока смотрители далеко, надо до бота добраться. Если нас на равнине накроют - хана.
        Третьего приглашения Артем ждать не стал. Он подошел к птице вплотную. Осторожно взялся за уздечку, сунул ногу в стремя… В памяти всплыл смутный образ какого-то существа, на которое приходилось влезать точно таким же образом. Дальше должно было последовать нечто восхитительное, захватывающее и немного страшное… только вот что? Этого Артем не помнил. Зато знал, что перьев у того существа точно не было.
        - Как ее звать? - поинтересовался он, поглаживая перья на шее хэнака.
        - Чего? - Алларт скорчил неописуемую гримасу. - Кто ж хэнакам имена дает? Только люди имен заслуживают, да и то не все… Ты кончай брень скрести, лезь в седло, пока мы не передумали.
        Артем повиновался и через миг уже сидел верхом на птице. Тело само помнило все движения - потому что проделывало их не один десяток раз. Он даже почти знал, что будет после. Надо только зажмуриться покрепче… а потом открыть глаза, и все будет как надо. Он окажется…
        Он окажется…
        Память назойливо подсказывала какое-то слово, но оно напоминало бессмысленный набор звуков, хотя и казалось знакомым.
        Но тут хэнак вздрогнул и припустил так, что Артему стало не до воспоминаний. Чтобы не вылететь из седла, ему пришлось изо всех сил обхватить шею гигантской птицы. Та недовольно зашипела, но Алларт резко дернул за повод, не давая ей отвлекаться.
        - Гоу! Гоу! Гоу! - завыл он.
        Понемногу Артем привык к размашистой иноходи своего «скакуна». Птица бежала куда более плавно, чем можно было ожидать, тем более что роскошный пух смягчал толчки. Артем позволил себе выпрямиться и удивленно озирался по сторонам. Вокруг до самого горизонта тянулись бурые, словно обесцвеченные временем пески, из них кое-где торчали скалы, источенные ветрами и напоминающие выброшенные на берег обломки коралловых рифов.
        Караван растянулся по пустыне длинной цепью. Впереди - кажется, Безносый, за ним Алларт с Артемом, а дальше два десятка вьючных птиц. При всем желании разглядеть хвост каравана Артем не мог: его скрывала туча бурой пыли. Внезапно они нырнули в ущелье, разделившее равнину - казалось, кто-то давным-давно рубанул по земле гигантским топором, надеясь расколоть ее надвое.
        Ущелье было таким узким, что Артему казалось, будто на него надели шоры. Все проносилось мимо с безумной скоростью. На мгновение Артему представилось, что птица под ним споткнулась. Он вылетает из седла, летит по воздуху, размахивая руками… и с отвратительным «шмяк!» врезается в каменную стену, а потом сползает на дно ущелья окровавленным кулем, из которого торчат обломки костей…
        - Можно чуть помедленнее? - прокричал он, обращаясь к Алларту, словно тот задавал темп скачке.
        - Стосковался по колу в заднице? - отозвался гуманоид. - Думаю, «небесные стражи» будут рады с тобой потеласить. Только колы у них настоящие, а не те, что из причинного места растут.
        Больше говорить было не о чем. Копатели спешили. И, судя по всему, на то у них имелись веские причины.
        Расщелина закончилась также неожиданно, как и началась, и караван вылетел на равнину, плоскую, как блюдце, окруженную ровным барьером гор.

«Лунный кратер», - мелькнуло в голове у Артема, и он поморщился. Последнее время ему постоянно вспоминались подобные словечки, за которыми ничего не стояло.

«Кратер» был добрых тридцать километров в поперечнике, а то и больше. Дальний его край казался тонкой зубчатой чертой, проведенной вдоль горизонта. И до самого горизонта - ни травинки, ни деревца. Голый бурый камень. И лишь посередине возвышалась…
        Ракета.
        Настоящая «ракета», как смутно догадывался Артем, выглядела немножко иначе, но иного названия для этой штуковины не придумывалось. Она напоминала очень сильно вытянутое яйцо, поставленное на треножник острым кончиком вверх. На высоте метров десяти темнело отверстие. Точно рот, из которого до самой земли вытянулся тонкий шершавый язык. Но больше всего удивило Артема, что яйцо как будто отлито из эпоксидной смолы. Местами оно казалось полупрозрачным, а местами - темным, почти черным, и блестело, точно зеркало.
        Внезапно над кратером разнесся странный гулкий звук, который так всполошил копателей.
        - Камай! Камай! - вновь заорал Алларт. - Гоу! Гоу! Гоу!
        Артем непроизвольно пригнулся в седле и стукнул хэнака пятками по бокам.

«Сейчас взлетим», - подумал он.
        Перед глазами снова замелькали странные картинки. Квадратный ящик, в нем за стеклянной стенкой бегают друг за другом две плоские фигурки. Одна из них подозрительно напоминает хэнака - мокрого…
        И фраза: «Крылья, ноги… Главное - хвост!»
        К слову сказать, хвост у «ездовой квочки» угадывался с трудом, а крыльев не было и в помине. Зато ноги…
        Но тут из-за скал ударил длинный тонкий зеленый луч. Там, где он касался земли, в бурой плотной породе оставалась глубокая борозда. Артем завороженно следил за его движением. Среди этого мертвого бесцветья он казался таким… живым.
        В следующий миг луч пересек линию, по которой двигались беглецы, и две «вьючные курицы» полетели вверх тормашками, беспомощно размахивая лапами. Тюки, притороченные к их спинам, покатились по земле. Потом обе птицы разом вспыхнули, превратившись в живые факелы. От вопля агонии у Артема мороз продрал по коже. Живое существо не могло исторгнуть такие звуки - они напоминали стократно усиленный скрежет тормозов.
        Тем временем луч достиг края кратера и заскользил обратно, рисуя на склоне гигантскую синусоиду. Однако на этот раз обошлось без жертв.
        С трудом оторвавшись от наблюдения за лучом, Артем поднял взгляд. Ракета была совсем рядом - рукой подать. Он как раз разглядывал ее полупрозрачный кончик, на котором играли алые отблески второго «солнца» и маслянистые разводы, неспешно ползающие по гладкой поверхности «яйца», когда его хэнак встал как вкопанный, и Артем ткнулся носом в пушистую шею. Копатели спешивались и резкими окриками гнали птиц на…
        Как же эта штука называется? «Ковровая дорожка»? Нет, она вроде должна быть либо красной, либо зеленой с полосками по краям.
        Доска…
        А, вот как: трап.
        Трап был изготовлен из того же материала, что и «скорлупа» ракеты. Толщиной с пару ладоней и настолько широкий, что поперек него можно было лечь, вытянув над головой руки. А на самом верху, в дверном проеме, стоял человек. Еще недавно Артему казалось, что он больше ничему не удивится. Но этот человек выглядел более странно, чем равнина, птицы и корабль, вместе взятые.
        Казалось бы, обычный мужик, средних лет. Но как одет! Черная блестящая ткань облегала его тело, как вторая кожа. Талию стягивал пояс, увешанный всевозможными предметами, о назначении которых можно было только гадать. И, наконец, белые перчатки на руках, а на ногах…
        Самые что ни на есть настоящие армейские кирзачи.
        Чуть позже Артем сообразил, что человек размахивает руками, показывая то на корабль, то на горизонт, откуда бил таинственный луч, и что-то кричит, но что - не разобрать.
        - Давай двигай задницей! - рявкнул Алларт. - Вон Ритс уже из сьюта вылезает…
        Артем вопросительно посмотрел на копателя с высоты курячьей спины.
        - Ты не думай, - кажется, гуманоид понял его по-своему. - Наша летадла и не такое стерпит - что ей дедрей… Только нам от этого радости мало. - И добавил, снова переходя на крик: - Ну что расселся? Слазь - и наверх! Шнель!..
        Спешившись, Артем мгновенно понял, что «быстро» у него не получится. В силу своей длины трап ходил ходуном при каждом шаге гигантской «квочки». Впрочем, вздумай Артем прогуляться по нему в одиночестве, эффект был бы тот же, только чуть послабее. И уцепиться, как назло, не за что… Разве что за пресловутого хэнака, которому, похоже, все нипочем.
        Зеленый луч, так и не найдя цели, двинулся в обратную сторону.
        Артем припустил со всей мочи, то семеня, то переходя на дикое подобие галопа. Он размахивал руками, точно собирался взлететь. Трап под ногами дрожал и раскачивался, а сзади, чуть не наступая на пятки, шли птицы. Наконец Артем добрался до люка и, тяжело дыша, ухватился за его край.
        - Заползай, не задерживай, - рявкнул мужик в кирзачах. Он видел Артема впервые, но не испытывал по этому поводу никакого смущения.
        Однако Артем стоял, тупо таращась на обувку незнакомца, и боялся оторваться от поверхности, которая - о чудо! - не шаталась.
        Тут кто-то крепко толкнул его в спину - скорее всего, один из хэнаков, - и Артем кувырком полетел вперед. Он едва успел выставить руки и приземлился на кучу чего-то очень жесткого и вонючего.

«Сено… нет, солома…»
        Здесь царил полумрак, к которому глаза привыкли далеко не сразу. Помещение было весьма просторным - судя по всему, занимало весь внутренний диаметр ракеты. Вдоль стен стояли большие плетеные корзины, всюду валялись тюки с пресловутой «соломой», туго стянутые ремнями. Под потолком что-то тускло светилось. Кто-то из копателей карабкался наверх по лестнице, и та скрипела так, словно каждый шаг гуманоида причинял ей нестерпимую боль. Возле люка возился Ритс. Хэнаки сбились в кучу в дальнем углу трюма и то квохтали, то шипели, точно змеи. Ясно было, что птицы сильно обеспокоены.
        Потирая ушибленное колено, Артем поднялся и осторожно шагнул в сторону лестницы. Что-то тут не так. Неизвестно почему, но деревянная лестница на ракете выглядела чем-то столь же чуждым и неуместным, как он сам. Да еще такая старая и скрипучая.
        Он почти добрался до лестницы, когда ракету сильно тряхнуло. Не удержавшись на ногах, Артем вновь повалился на пол. Краем глаза он заметил, что та же участь постигла большинство клуш. Возмущенно квохча, они ворочались на полу и били лапами, пытаясь встать.

«Хорошо, что здесь просторно», - подумал Артем, глядя на огромные когти, терзающие пустоту.
        Он ощупал кобуру и с радостью обнаружил, что пистолет на месте. Значит, он в безопасности. Непонятно почему, непонятно, каким образом он будет спасаться, но факт остается фактом.
        Артем попытался подняться, но это оказалось не так просто. Тело словно налилось свинцом. Ускорение? Артем не помнил, что означает это слово, но оно имело какое-то отношение к полету. Значит, полетели… только куда? Что там эти уроды говорили? Он зажмурился, пытаясь прокрутить в голове последние события…
        - Ты идешь или как?
        Артем открыл глаза и обернулся. За спиной у него стоял Ритс. Судя по всему, Артем загораживал ему дорогу - эта мысль мелькнула где-то на краю сознания и исчезла.
        Это первый человек, встреченный в этом мире…
        Или в этом сне? А на самом деле…
        Несколько мятых хрустящих бумажек, застекленное окошко. Бутылка с прозрачной жидкостью кочует из рук в руки… Мерзкий привкус во рту, от которого хочется резко, шумно выдохнуть. Потом в животе разливается восхитительный жар. Кто-то смеется, похлопывает Артема по плечу. И слова - странные, незнакомые: «ларек», «водка»,
«выпивка»… «опера», «следаки»…
        Слова, совершенно оторванные друг от друга и от всего на свете.
        - Идешь или нет?
        Артем хотел было сказать: «нет», но вместо этого кивнул, уцепился за перила и начал медленно подниматься. Каждый шаг давался с трудом: колено болело так, что сил не было терпеть, голова шла кругом. К тому же тело стало тяжелым, словно на Артема надели бронежилет. Однако человек за спиной словно ничего не замечал и сердито выкрикивал свое «Шнель, шнель!»
        На втором этаже потолки были ниже. Перегородки с дверями разделяли его на пять частей. Забавно, но и двери, и перегородки оказались деревянными - как и лестница, которая вела еще выше.
        Скрипнула ступенька. Ритс проворно вскарабкался на площадку, бросил на Артема сердитый взгляд, но ничего не сказал и скрылся за дверью.
        Неожиданно ракету сильно качнуло. Артему стоило больших усилий удержаться на ногах. Тело привычно приняло боевую стойку, и на некоторое время он застыл, дожидаясь, пока пол перестанет дрожать.

«Интересно, кому пришло в голову делать в ракете деревянные перекрытия?» - подумал Артем, направляясь к лестнице, ведущей наверх… и тут же одернул себя. Думает обо всякой ерунде, вместо того, чтобы…
        Вместо того чтобы что?
        Так и не найдя ответа ни на один вопрос, ни на другой, Артем добрался до третьего этажа. Те же перегородки, те же пять дверей… такая же лестница… Кажется, это будет повторяться до бесконечности.
        И зачем он полетел с этими… как их зовут… копателями? Надо было оставаться и ловить…
        Кого? Где? Явно не на той пустынной песчаной равнине. Артем попытался ухватиться хоть за какую-то ниточку, но снова тщетно.
        Где-то на середине лестницы, ведущей на пятый этаж, он снова вспомнил школу. Дальше… Хоть вой, хоть застрелись - ничего. Ясно было только одно: такой жизни в этом мире никогда не было и быть не может.
        Он сделал еще несколько шагов, потом поднял голову… и застыл как вкопанный, выпучив глаза и разинув рот.
        На пятом этаже не было никаких перегородок. Не было и стен. Только небо. Ослепительное звездное небо.
        Артем судорожно вцепился в перила. По спине стекла ледяная струйка пота. Казалось, еще миг - и он рухнет головой вперед в космическую бездну, оторвется от ракеты и навсегда затеряется среди искрящихся огоньков звезд.
        Разноцветные брызги звездных скоплений. Морозные узоры туманностей… И посередине - Млечный путь, размытая призрачная полоса, похожая на след давно пролетевшего…
        - Чего встал? Иди сюда, в ногах правды нет.
        Алларт восседал на табурете, облокотившись на нечто вроде полупрозрачного слизня-переростка. Слизень не шевелился - и, возможно, именно поэтому не вызывал неприязни. Остальные копатели расположились чуть поодаль, возложив на спинки своих слизняков растопыренные пятерни и сосредоточенно шевеля пальцами. Они явно занимались каким-то важным делом, но в чем оно заключалось, понять было невозможно.
        - Может, похавать хочешь? Или побузить малость?
        - Побузить?
        - Ну, выпить… Бузы хватить. Что ты прям правильный какой? Как не с людьми разговариваешь.
        Боже… Только сейчас Артем почувствовал, насколько он голоден и хочет пить. Нет, наоборот: в первую очередь он хочет пить. Пить. Пить… Язык сам собой присох к нёбу.
        Не в силах произнести ни слова, Артем кивнул, преодолел последние ступеньки и, протянув руку Алларту, шагнул вперед. Тут ракету снова качнуло, и Артем удержался на ногах лишь потому, что гуманоид крепко стиснул его кисть.
        - Садись.
        Артем послушно плюхнулся на деревянный табурет. В руке у Алларта, как по волшебству, появилась бутыль… нет, фляга из какого-то странного полупрозрачного материала. Дальше все происходило примерно так же, как в пустыне: совершенно не задумываясь, Артем свернул крышку, жадно глотнул… и задохнулся. Жидкость обожгла горло и, похоже, мгновенно всосалась в иссушенные стенки пищевода. Портвейн… Мадера… Черт его знает. Эти словечки имели какое-то отношение к содержимому фляги, но Артему было глубоко наплевать. По венам разливалось приятное тепло, и жизнь понемногу начинала казаться не такой уж скверной. Он сделал еще пару глотков - на этот раз более осторожно, потом аккуратно завернул крышку и вернул флягу Алларту.
        - Может, все-таки подскажете, где я?
        - На копательском боте, ясное дело!
        Алларт приложился к фляге, причмокнул и продолжал:
        - Мы тут, так сказать, нелегалы… Сам понимаешь, кто дозволит добрым людям железо рыть? Эта старая посудина, - он хлопнул ладонью по спине слизняка (если это была спина), и по зеленоватой «шкуре» в разные стороны побежали волны, - еще послужит…
        - Нет, нет… - Артем махнул рукой. - Я не про то… Я хочу понять… Ну, где я вообще? Ну в целом. Я же ничего не помню. Совсем ничего.
        - Так может, ты из этих… Звездных аристократов? Тогда ясно, откуда у тебя аммушка древняя, а смотрится, будто вчера из мастерской.
        - Может быть… - пожал плечами Артем. - Хотя… сомневаюсь. Нет. Точно нет.
        - Тогда выходит, ты крюк. Вот только чей? Баронов? Да нет, этого мибуна жаба задушит человека на планету засылать. И так смотрителей выше крыши. А то, что ты не из смотрителей, траббу понятно.
        - И Браму понятно, - подхватил Верзила.
        - Но, не кропай! - возмутился упомянутый Брам. Должно быть, сравнение было и впрямь обидным.
        - А может, барон все-таки подумал, да решил раскошелиться?
        - Слушай, Тейс, с какой радости мы ему нужны? Если у него очко зачешется, он нас просто переловит, и делу конец. А лучики попускать… да на здоровье. Теперь смело втирай каждому перекупщику, что барон устроил кампанию по отлову копателей. Скидка гарантирована.
        - Так что, выходит, ты на кого-то другого крючишь. Чтобы нашему кусобабу Пако наблундить.
        - Кому?
        - Ну, старому дерьмаку. На Хинте так говорили… пока ее не разнесли в полный артымац.
        На самом деле, такая версия многое объясняла: и наличие оружия и владение рукопашным боем. Только вот с воспоминаниями детства это совершенно не стыковалось. Может, и память о детстве у него не настоящие…
        - Ну, ты хоть что-то помнишь? - продолжал допытываться Алларт.
        - Что-то из детства…
        - А названия? Имена? Это главное. Если вспомнишь, то мы попробуем определиться, откуда ты взялся.
        Названия? Артем наморщил лоб. Нет, никаких названий в голову ему не приходило. А потом неожиданно всплыло: город Святого Петра. Нет, как-то по-другому он назывался… Питер? Слишком коротко, то название подлиннее было. И какое-то… инородное, что ли. Петроград? Нет, звучать должно не так. Петербург? Это ближе, но чего-то не хватает.
        - Санкт-Петербург, - наконец с большим трудом выдохнул Артем. Протянув руку, он забрал фляжку у Алларта и сделал еще один большой глоток. - Город Святого Петра. Так, кажется… Скорее всего, я там вырос.
        - «Бург»… - повторил копатель. - Слушай, Брам, ты не помнишь, как зовется столица графа Канопуса?
        - Не помню точно, но кончается на «бург». Только это не столица. Свою резиденцию он давно в Уме перенес.
        - Кстати, я слышал о каком-то Святом городе во владениях Лиры, - вмешался Тейс. - Там всяких дудуков, повернутых на почве святости, как хондов нерезаных, особенно с тех пор, как у них регент правит. Сползаются со всей Галактики. Так что если и есть где город, названный в честь святого, так только там.

«Граф Канопус… Уме… Лира… Галактика…»
        - Эй, Ар-тем! - крикнул Брам. - Ты что глазами хлопаешь? Прям, как не от мира сего!
        Похоже, гуманоид был весьма недалек от истины.
        Глава 2
        ОТТО ЧАРУШ
        - Я… командир патруля в секторе Сириуса. Мы заметили направляющийся к Земле неизвестный корабль, погнались за ним, и вот… Я должен немедленно доложить о нападении, принц Зарт, - сказал Хелл Беррел. И в ответ на протестующий жест Гордона добавил: - Я нарушу свой долг, если не сообщу о таком важном происшествии.
        Э. Гамильтон. Звездные короли
        Старший смотритель Отто Чаруш ненадолго задержался у иллюминатора, глядя на бескрайнюю серую равнину. Тень его корабля мерзкой черной амебой ползла по пустыне, оскверняя величественную монотонность мертвого мира. Неужели всего несколько тысяч лет назад здесь цвели сады, текли реки? Быть не может! Это все сумасшедшие маразматики из Древнего фонда. Вбивают людям в голову всякие глупости… На миг перед мысленным взором Старшего смотрителя встало лицо архитерриуса Яана Залека. Вот кого он бы прикончил собственными руками и с преогромным удовольствием. Нет, не прикончил. Отправил бы в подземелье - пусть кромешники высосут из старого иблана все соки, как тот из года в год высасывал из него кровь. А что до пустыни… Она была, есть и будет. Потому что эта планета была, есть и будет мертвой. Такой она была в то время, когда стала владением прапрадеда барона Пако.
        Такой же омерзительной.
        Старший смотритель отвернулся, обвел взглядом свою роскошную каюту и тяжело вздохнул. Хлопнул в ладоши. Долг есть долг.
        Тут же откуда-то из-за толстых шелковых занавесей вынырнул адъютант - юноша в длинных бордовых одеждах, напоминающих платье. Он появился так быстро, словно прятался за складками гардин, вместо того чтобы, согласно «Правилам этикета внутренней службы», ожидать за дверями. Преклонив колено, молодой человек поклонился и замер, ожидая распоряжений. Однако Старший смотритель не спешил. Стоя вполоборота к адъютанту, он почти ощущал, как тот трепещет под своей бордовой одеждой.
        - Почему мне до сих пор не доложили о результатах рейда? - невозмутимо осведомился он наконец.
        Но адъютант словно окаменел.
        - Почему?
        - Разрешите доложить… - чуть слышно пробормотал адъютант, еще ниже склонив выбритую голову.
        - Нет, вы только посмотрите на него! - Старший смотритель истерично захохотал. - Только посмотрите!
        Он подошел к адъютанту и неуклюже пнул его.
        - Лентяй! Дудук отмороженный!
        Адъютант упал, точно манекен, и остался неподвижно лежать на полупрозрачном пластиковом полу.
        - Донник поганый! Запаю! Отправлю на астероиды!!!
        Запыхавшись, смотритель отступил на шаг. Юноша по-прежнему не шевелился. Чаруш склонил голову набок и глядел на него, словно сделал что-то забавное.
        Наконец бордовая ткань слабо всколыхнулась. Смотритель шумно вздохнул, словно давая понять, что первая волна гнева схлынула, и он готов выслушать доклад.
        - Разрешите доложить! - дрожа от страха, запинающимся голосом повторил юноша.
        - Разрешаю, - фыркнул Старший смотритель. - А после доклада отправишься к Грагу, пусть он выпишет тебе десяток плетей.
        - Но, господин…
        - Пятнадцать плетей…
        - Я…
        - Двадцать плетей.
        Адъютант замолчал. Было ясно, что любые мольбы ни к чему хорошему не приведут. Слухи о жестокости Старшего смотрителя барона Пако и в особенности его палачей ходили далеко за пределами Диска.
        - Кажется, ты что-то собирался сказать. - Старший смотритель поморщился: пауза затягивалась. - Уговорил. Двадцать пять плетей…
        - Я…
        Адъютант подскочил, словно первый удар уже обрушился на его многострадальную спину, но тут же снова принял положенную позу.
        - Согласно предварительным сообщениям, карательно-поисковый отряд должен вернуться с минуту на минуту. Собственно говоря, поэтому я и не хотел преждевременно докладывать вам о результатах. Младший смотритель Зик просил меня повременить с докладом. Он хотел сделать вам сюрприз…
        - Вам удалось сбить бот копателей?
        Старший смотритель не любил сюрпризы. Чаще всего они оказывались неприятными… Тем более что ему еще неделю назад выплатили довольно крупную сумму, чтобы попытка поймать копателей Алларта в очередной раз провалилась.
        - Так в чем дело, мальчик мой? - елейным голоском поинтересовался он. - Ты язык проглотил от радости?
        - Бот мы не сбили, - выдохнул адъютант. - Но, похоже, схватили одного из мерзавцев. И Младший смотритель очень надеется, что Граг заставит его говорить.

«Только этого мне не хватало, - пронеслось в голове Старшего смотрителя. - А если этот мибун знает, что я беру взятки? Возьмет да брякнет…»
        И Граг, его палач, побежит закладывать своего благодетеля. С него станется - кто успел, тот и съел. Как Алларт мог так оплошать? Или это он нарочно подсунул человечка - в отместку за то, что я в прошлый раз снял с них вдвое против обычного. Значит, нужно любым способом попытаться вывести пленника из игры…
        Но придумать, как это сделать, Отто Чаруш не успел. Двери распахнулись, и в каюту церемониальным шагом вошел Младший смотритель Зик. Сверкающие боевые доспехи и шлем, который смотритель нес на согнутой руке, выглядели весьма внушительно. Впечатление портила физиономия их владельца и его жалких размеров лобная кость, наводящая на мысли о тяжелой стадии умственной отсталости… Или о том, что его, то есть Младшего смотрителя Зика, в младенчестве крепко приложили об стенку лбом, отчего глаза у него почти вылезли из орбит, да так и остались в этом состоянии.
        - Приветствую вас, Старший смотритель Отто Чаруш! - от густого баса Зика задрожали стены каюты. - Рад… э-э-э… как это… принести вам приятное известие! Нам удалось схватить! Бунтовщика! В яме! В пепле то есть! Он хотел зарыться! В то, что нарыл! То есть не сам нарыл, но хотел…
        Младший смотритель вздохнул - очевидно, силясь собраться с мыслями и вспомнить подходящую формулировку.
        - В общем, мы его нашли! - объявил он. - Хотя он… это… оказал отчаянное сопротивление.
        В слове «отчаянное» прозвучала странная нотка, показавшаяся Старшему смотрителю очень подозрительной.
        - Насколько «отчаянное»?
        - Ну… - Зик потупился и продолжал чуть тише: - Кое-кого из наших… это… того… поранил…
        - «Поранил»?! - в голосе Старшего смотрителя послышались нотки недоверия. Зик определенно темнил.
        - Двое убиты, трое тяжело ранены, семеро легко…
        - И это называется «приятным известием»! - взвился Старший смотритель. - Один молчит как запай. Второй… Ты хоть понимаешь, что несешь? Целый отряд не может схватить одного копателя! Двое убиты, остальные покалечены, и ты это допустил! Ты понимаешь, что это значит?
        - Никак нет! - выпалил Зик. Такой реакции со стороны своего господина он явно не ожидал.
        - А я понимаю! Это значит, что вы - тупые песчаные гусеницы! Ничего не можете и не умеете! Кто вы такие?
        Младший смотритель вытаращился на толстяка. Вопрос оказался для него слишком сложным.
        - Кто вы такие, я спрашиваю? Воины! А кто такие копатели? Грязные выродки, ворюги, перекупщики краденого! И ты являешься ко мне и говоришь, что два десятка отборных воинов не смогли схватить одного шелудивого проходимца, который и нож-то в руках правильно держать не умеет… Или у тебя там все такие остолопы, как ты?
        Зик виновато шмыгнул носом и попятился.
        - Ладно. Веди сюда своего чудо-героя, - проворчал Старший смотритель. - А пока я хочу узнать, что еще интересного и увлекательного вы вынесли из столь удачной экспедиции?
        Некоторое время Зик молчал, потом вздрогнул, словно некий механизм в его теле переключался в другой режим работы. Сглотнул… Когда он заговорил, мало что напоминало о его прежнем победном тоне.
        - В общем, мы… того… опоздали. Копатели смылись. Ну… кроме этого. То ли из наших кто-то… ну как это называется… стукнул. Или у них эти… как их… сканеры.
        Зик вздохнул и хлюпнул носом.
        - Нет, потом мы его… того… сцапали. И задали… ну как его… луч… искающий.
        - И?..
        - И ничего.
        - Почему ты так считаешь?
        Старший смотритель отлично понимал бессмысленность этого вопроса. Луч с орбиты не настиг бы беглецов: копатели неплохо платили за это Отто Чарушу.
        Толстяк шумно вздохнул и смахнул пот со лба.
        - Как я понимаю, вы прошли по следам копателей и…
        - Птиц нашли… - печально отозвался Зик. - Этих… Они на них ездят. Двух. Дохлых.
        - Дохлых?!
        - Угу, - буркнул Младший смотритель. - Жареных. Там, где ихний бот сел. Ребята хотели прихватить… Еда… сами понимаете… Но я проявил бдительность! Не дал! Негодяи могли отравить мясо и подсунуть нам! Чтобы воины барона Пако…
        Зик еще что-то говорил, но Чаруш его не слышал. Он думал совсем о другом.

«Видимо, луч все-таки задел караван. Интересно, чего стоят стрелки, которые даже промазать толком не могут?»
        - Пленный контрабандист - к Старшему смотрителю, - возвестил невидимый мажордом, прервав размышления Чаруша.
        Двери распахнулись и в каюту, чеканя шаг, вошло десять смотрителей в полной боевой форме. Выстроившись в две линии, они отсалютовали лазерными пиками и замерли. Следом вошли два младших палача - приземистые, почти карлики, но очень широкие в кости, подобно всем представителям их сословия. Оба были голыми по пояс. Могучие мускулы чудом не разрывали тонкие замшевые ремешки, заменяющие им одежду, зато высокие колпаки из кожи цвета свежего мяса полностью закрывали лица, оставляя лишь узкие прорези для глаз. У каждого на поясе красовался огромный костяной нож и плеть с узелками, в каждый из которых была вплетена скрученная проволока.
        Последним в каюту вошел пленник - невысокий, с рыжеватыми волосами и - удивительное дело! - длинной пышной бородой. На фоне коренастых палачей, он выглядел тощим, как больной нищий.
        Старший смотритель сделал шаг вперед, внимательно разглядывая копателя. У обитателей Диска растительность на лице считалась большой редкостью. Полукровка? Вряд ли. Но вот что более странно: в нем чувствовалась порода. Что-что, а благородную кровь Отто Чаруш чуял за несколько лиг.
        Одежда пленника тоже наводила на размышления. Вместо бесформенных халатов из шиваля, который защищает от песка и радиации - свободные штаны и куртка, в зеленых пятнах разных оттенков… Чем-то эти пятна походили на мерзкую амебу, которую он наблюдал некоторое время назад в окне иллюминатора.
        Если это копатель, то он, Отто Чаруш - сын хэнака. Или кое-что похуже.
        - Ты еще кто такой? - спросил Старший смотритель, не сводя взгляда с лица незнакомца.
        - Анна муслим…[Я мусульманин (араб.)] Мусульманин, - сквозь зубы процедил бородач.
        - Что-что?! - переспросил Старший смотритель.
        Конечно, он слышал о существовании других языков. Но встретить человека, который говорит на одном из звездных наречий - и не во время визита к повелителю какой-нибудь отдаленной звездной системы, а под Диском…
        И, что самое скверное, не располагая даже самым примитивным ретранслятором…
        - Халь тафхамунани?[Вы меня понимаете? (араб.).] - вновь спросил пленный.
        - Не понимаю, - Старший смотритель почесал толстый нос и повернулся к Зику: - Что ему надо?
        Младший смотритель только пожал плечами.
        - Не знаю… Несет эту… как ее… около… о-ко-лесицу, - он вопросительно покосился на палачей. - В жизни ничего похожего не слышал. Может, ребята его… саданули, и он того…
        - Сам ты того! - взвился Чаруш.
        - Я плоха панимать язык неверных, - неожиданно произнес пленный.
        - Смотри-ка! - удивился Старший смотритель. - На нашем заговорил…
        Он небрежно махнул рукой палачу.
        - Развяжите его.
        - Э… господин, - на дебильной физиономии Зика появилось выражение, смутно напоминающее тревогу. - Не надо его освобождать! Он того… опасен.
        Но палач, похоже, решил, что Младший смотритель разговаривает сам с собой - обычно от голоса Зика лопались барабанные перепонки. Через несколько секунд наручники с ног и рук пленного были сняты.
        - Скажи, ты и в самом деле такой могучий воин, как рассказывает этот червь? - осведомился Старший смотритель, обращаясь к пленнику.
        Тот некоторое время молчал и бросил:
        - Ккуль би бутин мин фадляк.[Говорите медленнее, пожалуйста (араб.).] Где я?
        - Дружок, ты на борту патрульного корабля его сиятельства барона Пако. А поймали тебя, милейший, на запретных территориях, где…
        Пленный покачал головой.
        - Где я? - грубо переспросил он.
        - Ты что, издеваешься? - Старший смотритель смерил щуплого копателя возмущенным взглядом. - Ладно. Мы тебя научим хорошим манерам. Грага сюда! И быстро!
        Адъютант вскочил на ноги и исчез за занавесью, а потом где-то далеко пронеслось:
        - Грага к Старшему смотрителю!..
        - Господин смотритель…
        Отто Чаруш обернулся. Младший смотритель Зик, не имея возможности униженно согнуть спину, по-птичьи вытянул шею и плаксиво раззявил рот.
        - Вы это… - промямлил он. - Не стоит. Правда. Вы не смотрите, что он… как это… хлюпкий… Не надо…
        - Ты как смеешь мне указывать, иблан! - завопил Чаруш, и его жирный загривок побагровел. - Мои люди вышколены так, что тебе и не снилось. А Граг… Тебе до него как до центра Галактики! И как в твою дурную башку могло прийти, что кто-то из моих воинов…
        В следующие пару минут Младший смотритель узнал, что его начальник думает о нем, его воинах, а также его родителях и родственниках до пятого поколения.
        Тирада была прервана появлением Грага. И в каюте сразу стало тесно.
        Двухметровый Граг возвышался над собравшимися, точно башня. Узкие, как у подростка, бедра лишь подчеркивали непомерную ширину плеч и бугры мышц на ногах, похожих на корни столетнего дуба.
        - Вы звали меня, господин? - Воин низко поклонился, и палачи поспешно расступились, словно опасались, что он раскидает их в стороны и сам того не заметит.
        - Отрепай этого недомерка, - Старший смотритель ткнул толстым пальцем в сторону пленника.
        Граг смерил низкорослого бородача брезгливым взглядом.
        - Господин изволит шутить?
        - Делай, что говорят, - равнодушно отозвался Старший смотритель и, отойдя к окну, опустился в роскошное кресло. - Можешь убить его.
        Смотрители и палачи расступились, образовав широкий круг в центре каюты. Поигрывая могучими мускулами, Граг подошел к пленнику.
        - Ля иляха илля Аллах,[Нет бога кроме Аллаха (араб.).] - пробормотал пленник, отступая на шаг.
        В следующий миг правая рука Грага распрямилась, как пружина. Кулак размером с кувалду врезался в живот коротышки. Бородач охнул, отлетел в сторону и замер на полу в позе зародыша.
        - Сатата ассаф ала хаза,[Ты об этом пожалеешь (араб.).] - пробормотал он и осторожно стер капельку крови с уголка рта.
        Граг величественно повернулся к Старшему смотрителю.
        - Убить его? - спокойно спросил он.
        - Я же сказал - отрепай, - нетерпеливо отозвался Чаруш. - И нечего тут… А то я подумаю, что Зик и в самом деле прав.
        Граг хмыкнул и шагнул вперед. Очевидно, он полагал, что поверженный противник достоин разве что крепкого пинка. Это так и осталось неизвестным. Лежащий неподвижно бородач вдруг выбросил вперед правую ногу, ударив под колено великану. Вой боли сотряс стены каюты. Граг упал на колено. Опираясь лишь на руки, пленник продолжал движение. Его нога, точно ножка циркуля, очертив на полу круг, с хрустом врезалась в кадык гиганта… и гора мышц грузно рухнула на пол. Все действо заняло считанные секунды.
        У Старшего смотрителя слова застряли в горле. Ничего подобного он в жизни не видел. Он смог лишь вытянуть руку и беспомощно сжать кулак. Но через несколько мгновений голос вернулся к нему, и тут словно плотину прорвало.
        - Прибейте мибуна!!!
        Выставив перед собой копья-лазеры, воины-смотрители окружили пленника, который как ни в чем не бывало уже стоял на ногах.
        - Убейте его! - выл Отто Чаруш.
        Дурашливая рожа Зика перекосилась, словно лицо пластилиновой куклы, которую уронили со стола.
        - Я же говорил… Я же говорил… - забормотал Младший смотритель, падая на колени и обхватив ногу своего господина.
        - Убейте!..
        Один из воинов сделал выпад копьем. Небрежным взмахом руки пленник отбил удар… и вдруг метнулся вперед.
        Бара-бам-бам-бам!
        Два кулака выбили о нагрудную броню воина барабанную дробь. Из горла бородача-копателя вырвался то ли хрип, то ли стон, и охранник упал как подкошенный. Остальные бросились на пленника, и посреди комнаты закружился живой водоворот, в котором было ничего не разобрать. Но это продолжалось лишь несколько секунд. По прошествии оных все стражники лежали на полу и стонали. Пленник, поигрывая захваченным ножом, оглядел их так, как смотрят на кусок хендрика, прилипший к сапогу. И шагнул к Старшему смотрителю.
        На багровом лице толстяка крупными каплями выступил пот. Дрожа от страха, он попытался отогнать Зика, но тот вцепился в сапог начальника мертвой хваткой.
        - Останови его… - прохрипел Чаруш. - Спроси, что ему надо…
        Но прежде чем Младший смотритель смог издать хотя бы звук, пленник заговорил сам.
        - Ты приказал мэня убивать?
        - Это ошибка, - пролепетал Старший смотритель. - Просто ошибка… Меня не так поняли…
        Краем глаза он покосился на портьеру, скрывавшую потайной люк. До нее можно было дотянуться рукой, но Чарушу не хватало духу, чтобы сделать простое движение.
        - Нэт ашибка, - покачал головой пленник. - Не бойся. Если ты атветишь на мой вопрос, астанешься жив.
        - Он… это… - забормотал Зик - похоже, язык окончательно перестал ему повиноваться.
        - Он не хочет вас… того…
        Чаруш ответил не сразу - он был занят тем, что разгибал пальцы Младшего смотрителя, которые комкали дорогую ткань его платья.
        - А ты проворный… - проворчал он, обращаясь к бородачу.
        - Я хачу атвет на свой вапрос. - кинжал завертелся у него в руке, точно стрелка компаса. - Если ты не атвечать, я тебя убить.
        Старший смотритель поднял взгляд и понял, что незнакомец не шутит.
        - Хорошо, - обреченно выдохнул он.
        - Где я? - настойчиво спросил пленник.
        - На борту корабля, совершающего патрульный облет владений барона Пако, - торжественно объявил Старший смотритель. - И я - его капитан, Отто Чаруш. Хотя тебе удалось победить моих людей с помощью колдовства, ты полностью в моей власти. Стоит мне только пальцем пошевелить, сюда ворвутся сотни отважных воинов…
        Бородач слушал, хмуря кустистые брови. Похоже, он не вполне понимал, о чем идет речь. Однако смысл кое-каких слов все же дошел до него.
        - Стоит мне пашевелить рукой, - сквозь зубы процедил он, - и этот кынжал будет тарчать из твой пуз… Павторяй вопрос: где я?
        - Вла-а-адения ба-а-арона Пако, - выдавил Старший смотритель, глядя на кончик клинка, как кролик на змеиное жало. Последняя надежда на то, что пленник - пожалуй, можно сказать, «бывший пленник» - шутит, растаяла, как звезды на утреннем небе.
        - С-система Диска, - продолжал он, видя, что негодяй явно не удовлетворен ответом.
        - Сейчас мы над Мертвой планетой… Над Землей. Так ее называли, когда там люди жили. С тех пор прошло несколько сотен тысяч лет.
        Пленник молча кивнул, словно обдумывал услышанное.
        - Хорошо… Я думай, ты не врал… Тэперь гавари, где меня нашли.
        - Запись сделал? - грозно спросил старший смотритель, глядя на Зика сверху вниз.
        Тот испуганно закивал.
        - Да, господин. Все сообразно этому… как его… протоколу. - И дрожащей рукой он вытащил из-под кирасы небольшой пластмассовый кубик, переливающийся всеми цветами радуги.
        Чаруш взял кубик двумя пальцами, словно боялся испачкаться, и сдул с него невидимую пыль.
        - На, смотри, - скорбно изрек он, нажал пальцами на едва заметные выступы на гранях и поднял кубик повыше.
        В тот же миг стены каюты растаяли, словно мираж. Вокруг тянулись километры серой пустыни, залитой серебристым светом далекого диска. В небе горели редкие звезды.
        - 201453 год Звездных королей. Пятый месяц, шестое число! - радостный голос Младшего смотрителя загремел так, что у всех в каюте заложило уши. - Запись это… ведет Младший смотритель Зик Рутал! Пятое пату… пату… Па-ту-ру-лирование!
        Изображение внезапно пришло в движение, и пологие холмы на горизонте, сложенные из того же серого вещества, что покрывало равнину, начали стремительно приближаться. Вскоре стали видны огромные ямы, зияющие у их подножья - явно искусственного происхождения. Из серого песка торчали обломки каменных глыб.
        - На лице… то есть налицо… это… следы дела… де-я-тельности копателей! - гремел голос Зика. - Как Младший смотритель, я… это… возбу… возбу… ждаю дело о хищении собственности барона Пако, которое в дальнейшем будет передано Тайной полиции Диска! С тем, чтобы те попытались найти зло… зло-у-мыш-лен-ников и предъявить им обвинение!
        То одна, то другая яма увеличивалась, словно невидимый наблюдатель по очереди осматривал раскопы, хотя все они были похожи друг на друга как родные братья - округлое углубление, вокруг груды серого песка… Кое-где из земли торчали обломки то ли каменных, то ли бетонных конструкций. Неожиданно на дне одной что-то зашевелилось.
        - Похоже, мы… того… обнаружили! Злоумышленника, которому не удалось бежать…
        Запись прервалась. Серая пустыня исчезла. А в каюте стало очень тесно. Тела поверженных смотрителей исчезли, зато пленника, который по-прежнему сжимал в руке костяной нож, двойным кольцом окружали мрачные мускулистые воины с оружием наперевес.
        - А ситуация изменилась, - Старший смотритель лучезарно улыбнулся. - Ты ножичек-то опусти! Тебе он не поможет.
        Адъютант появился у Старшего смотрителя за спиной, словно материализовавшись из воздуха. Заметив его, Чаруш довольно кивнул.
        - Отлично, - проговорил он, и улыбка стала шире. - Минус десять плетей.
        За оставшиеся десять он будет благодарить своего господина до конца жизни. Забавно все-таки мыслят люди низшего сословия…
        И все-таки, что делать с этим коротышкой? Он определенно опасен.
        - Что ж, копатель, - продолжал он вслух, повернувшись к пленнику. - Я ответил на твой вопрос. А теперь моя очередь спрашивать. Надеюсь, ты ответишь.
        Последнюю фразу Старший смотритель произнес так, что вновь прибывшие воины, не дожидаясь нового приказа, угрожающе подняли оружие.
        - В первую очередь, хотелось бы узнать, как тебя зовут, с какой части Диска ты явился и почему твои товарищи бросили тебя.
        Пленник ухмыльнулся. Он держался непринужденно, словно на него не смотрел десяток лазерных копий, однако с ответом не спешил. Отто Чарушу пришлось несколько раз повторить вопрос, перефразируя его по-разному, прежде чем бородач понял смысл.
        - Я нэ коптлэй. Коптлеи - это копты![Копты - христиане (араб.).]
        - Ах, как складно… Я почти поверил, что ты не копатель… Или коптель… Только вот нашли тебя, дружок, в яме на Запретной территории. Не подскажешь, как ты там очутился?
        Услышав слово «дружок», пленник хмыкнул.
        - Меня завут Мехмед Каты. О какой Диск гаваришь? Разве о тот, что в небе? Я с нэго свалился, гаваришь? Этих, как ты назвал… - Он щелкнул пальцами, пытаясь подобрать нужное слово.
        - Копателей, - подсказал адъютант.
        - Коптлей - ничего не знаю.
        Старший смотритель печально кивнул.
        - Я не есть коптлей. Коптлей - мой враг.
        - Значит, это они тебя бросили в яму?
        - Я не знай про яму! - гневно воскликнул пленник. - Я дралься с моим врагом - нэверным, что не чтит даже коптский крест! Я служить прававэрным…
        - Говори по-человечески! - взвился Старший смотритель. - Что ты мне брень затираешь! Я и так потерял с тобой массу времени. Освежить тебе память?
        - Ты не панимаешь меня. Я не панимай тебя, - невозмутимо ответил Мехмед.
        - Правильно. - Старший смотритель чинно соединил пальцы. - А вот с Грагом вы общий язык быстро найдете.
        После такого приглашения любой из копателей упал бы на колени и начал молить о быстрой смерти. Славу палача Старшего смотрителя трудно было назвать доброй. Кажется, пленник и впрямь свалился с Диска, и ему отшибло память вкупе с мозгами… Не может быть, чтобы он никогда не слышал леденящих душу рассказов о застенках Пыточной башни.
        - Господин, - смиренно пролепетал адъютант.
        - Ну что тебе? - буркнул Старший смотритель.
        - Я бы не спешил отдавать его палачам, господин.
        - Да что ты говоришь?
        - Он хорошо дерется. Лучше многих наших. Если он станет гладиатором, то принесет вам большие деньги.
        Толстяк поднял брови и недоуменно посмотрел на юношу. И как такая простая мысль не пришла ему в голову? Конечно же. Раз этот парень с такой легкостью расправился с Грагом, на арене ему и подавно не будет равных. А если подлечить его да подкормить, добавить биотов…
        - Так что же с тобой делать? - задумчиво спросил Чаруш, разглядывая щуплое тело будущего гладиатора. Вообще-то он уже принял решение. Перед мысленным взором Старшего смотрителя росли стопки кредиток. Сотни, тысячи пако… Этот… как же его… Мехмед… Ну и имечко… Ему заработать Золотой кубок созвездия, как раз плюнуть. А потом… Старший смотритель почувствовал, как его прошибает пот.
        - А если я тебе кое-что… - начал он.
        - Падажди.
        Отто Чаруш умолк прежде, чем сообразил, что произошло. Этот недомерок остановил его одним движением руки, одним словом! Его - без пяти минут звездного дворянина!
        Но без пяти минут звездный дворянин сдержался. Шелест кредиток заглушил голос уязвленной гордости.
        - Ты хотел что-то сказать? - Одному небу известно, чего Отто Чарушу стоил тот небрежный ленивый тон, которым он это произнес.
        - Ты сказать, я быль адзин? - спросил Мехмед.
        - Да, - в один голос произнесли Старший смотритель и Зик.
        - Савсэм адзин?
        - Да!
        - А ранше там кто быль?
        - Где? - жалобно спросил Зик.
        Бородач смерил его брезгливым взглядом.
        - В яме? - воскликнул Отто Чаруш, радуясь, что сумел сдвинуть разговор с мертвой точки.
        - Да. В яма. Ранше, кто там быль?
        - Копатели.
        - Коптлей… Где этот коптлей? Ты знать?
        - Откуда же мне знать? - Старший смотритель комично развел руками. - Они мне не докладывают! На Диске, наверно… со всем, что себе накопали.
        - Накопаль? - нахмурясь, переспросил Мехмед.
        - Ну конечно! - воскликнул Отто Чаруш, словно разговаривал с тупым тешинским дикарем, который после получасового разжевывания наконец-то сообразил, о чем идет речь. - На то они и копатели, чтоб копать! Накопают всякой всячины - и на Диск… Понимаешь?
        Пленник погладил бороду и озабоченно посмотрел на толстяка.
        - Диск? - переспросил он. - Где диск?
        - Да вон он! - Старший смотритель ткнул пальцем в сторону иллюминатора.

«Похоже, он в самом деле не из копателей… - подумал Чаруш. - А может, прикидывается дудуком… Только уж больно хорошо прикидывается».
        - Можешь найти?
        Старший смотритель наморщил лоб. Он не сразу понял, о чем идет речь.
        - Что найти? Копателей?
        - Коптлеи! - требовательно крикнул Мехмед.
        - Это вряд ли. Как говорится, ищи комету в межпланетке…
        - Коптлеи! - повторил бородач, угрожающе сжав кулаки. - Найти и убить.
        - Тихо, тихо! - возмутился Чаруш. - Незачем так орать. Тихо. Если я тебе сказал
«не знаю» - значит, «не знаю». Заруби себе это на носу…
        Он с некоторой опаской взглянул на клинок в руке бородача, вполне пригодный для подобной операции. Однако странный пленник больше ничего не произнес и лишь в упор смотрел на толстяка, будто раздумывал, что с ним сотворить, когда кончится терпение.
        - Я вот все думаю: что мне с тобой делать? - продолжал Чаруш. - С одной стороны, ты перебил столько моих людей… С удовольствием посадил бы тебя на кол, во славу барона Пако. С другой стороны… Грех переводить ценный материал.
        - Матэриал? - перебил пленник. - Я не понимай, что произойти.
        - Вот о том я и говорю - не понимаешь, - Старший смотритель усмехнулся и чуть подался вперед. - Ты, дружочек, в данный момент… никто. Кусок мяса! Причем не самого мягкого.
        Он повернулся у адъютанту и незаметно подмигнул ему.
        - Отдать тебя, что ли, на кухню, поварам… Там смутьянам самое место. Сделают из тебя суп. Или нет, судя по всему, суп выйдет слишком постным… Лучше пустить тебя на рагу.
        Мехмед по-прежнему хранил молчание, но его глаза, черные, точно полированный агат, чуть расширились… И не от страха.
        - Или нет. Отдадим тебя в гладиаторы. Ты знаешь кто такие гладиаторы, а?
        - Я не знать гладьятор! - прошипел коротышка. - Я хотель знать, где коптлеи! Я хотеть, чтобы они умэрли!..
        - А я «хотель», чтобы ты дрался на арене, - невозмутимо ответил Чаруш, передразнивая пленника. - Драться ты умеешь. А там посмотрим. Может, и коптлеев твоих найдем, если будешь хорошо себя вести. Согласен?
        Любой другой на месте пленника упал бы на колени и от радости бросился бы целовать Старшему Смотрителю ноги. Однако Мехмед как ни в чем не бывало уселся на пол. Он едва удостоил презрительного взгляда воинов, которые таращились на него, держа в руках пики, словно забыли, как ими пользоваться.
        - Сначала коптлей, - бросил пленник, поглаживая бороду.
        - Но… - во второй раз за последний час слова застряли в горле Старшего смотрителя.
        - Ты дэлать мне, - продолжал пленник. - Потом я дэлать тэбе. Иначе я не бить палец о палец.
        - Да я тебя убью…
        - Папробуй!
        - Сгною в рудниках!
        Коротышка сплюнул.
        - Ты дэлать мне, я дэлать тэбе. Ты найдеш тех коптлей. Убьешь их.
        - Великие звезды! Говори по-человечески!..
        Несговорчивый пленник хмыкнул.
        - Ана маляльту мин хаза-ль амр.[Мне это уже надоело (араб.).] Ты лэтеть Дыск. Найдеш коптлеи. Убьешь их.
        - Да как ты смеешь…
        - Ты хотэть, чтобы я помогал тэбе. Так? Ты можэш убивать мэня. Но ты нэ заставит правоверного служит нэверным.
        Старший смотритель повернулся к своему адъютанту.
        - Что скажешь?
        - Его надо… того… прикончить. Он опасен, - всхлипнул Зик.
        Отто Чаруш недоуменно воззрился на Младшего смотрителя, словно только сейчас обнаружил, что тот до сих пор держится за его ногу. За этим последовал крепкий пинок - за не вовремя высказанное мнение.
        - Я, кажется, задал вопрос, - повторил Чаруш, поворачиваясь к адъютанту.
        - Ну… - юноша замялся и густо покраснел. - Может, стоит с ним договориться? Копатели - преступники.
        Он тяжело вздохнул и покосился на начальника, но встретил свирепый взгляд Чаруша, прочистил горло и добавил чуть более уверенно:
        - Условие, которое он выдвигает, не противоречит нашей главной задаче: любыми способами воспрепятствовать несанкционированной добыче железной руды и предметов древности.

«Противоречит, еще как противоречит… Не стану же я тебе рассказывать, мой мальчик, про взятки, которые получаю от Алларта. Меньше знаешь, крепче спишь».
        Отто Чаруш задумчиво посмотрел в иллюминатор. Казалось, он взвешивает все «за» и
«против»… только размышлял он не совсем над тем, что сказал адъютант.
        Судно «коптлеев», разумеется, еще не достигло Диска. Можно, конечно, подождать, пока они высадятся и ударить по их базе на окраине города… Но что-то подсказывало Старшему смотрителю Отто Чарушу, что тянуть не стоит. Несомненно, Алларту удалось найти какую-то вещь, чрезвычайно ценную для «муслима», которая не должна была попасть в чужие руки. Или раздобыть ценную информацию… А проклятый коротышка не успокоится, пока не получит то, чего хочет. Значит, придется выбирать.
        Перед мысленным взором Старшего смотрителя снова возникла манящая картина: низкорослый бородатый гладиатор - его гладиатор, - повергающий в прах противников… гора кредиток… И ослепительно сияющий в лучах прожекторов Золотой кубок Галактики.
        Кстати, а кто сказал, что корабль копателей надо непременно уничтожать? Нет, мы его уничтожать не будем. Так, зацепим легонечко… чтобы спровоцировать вынужденную посадку. Этому Мехмеду скажем, что все погибли, а для Алларта какую-нибудь отговорку придумаем. Допустим, прибыл на борт проверяющий от барона - что прикажешь делать? В конце концов, Алларту тоже не очень хочется, чтобы на место старого толстого Отто Чаруша прислали кого-нибудь другого - с кем, возможно, будет не так легко найти общий язык. Даже враги со временем становятся закадычными.
        - Предположим, я соглашусь, - произнес Старший смотритель, словно размышляя сам с собой. - Но я должен быть уверен, что ты меня не обманешь. Копатели погибнут, но я должен быть уверен… Поэтому, Мех-мед… или как тебя там… сделай одолжение, отдай моим людям ножичек.
        Он протянул руку. Коротышка ощерился и перехватил кинжал так, словно приготовился ударить.
        - Ну, ну! - примирительно проговорил Чаруш. - Я еще не закончил. Значит, ножик ты отдашь. Потом мы снова оденем тебе браслеты - ничего не попишешь. Потому что пройдем мы в оружейную. Наши ребята, конечно, тоже не из яиц вылупились, но для такого живчика, как ты, там слишком много соблазнов. Знаешь ли, очень обидно получится: только мы с тобой пришли к соглашению - и вдруг из-за какой-то случайности все сорвется…
        По выражению заросшего лица пленника невозможно было определить, понял ли он хоть что-то, кроме слов «браслеты» и «оружейная», однако Отто Чаруша это, похоже, уже не беспокоило.
        - Я от своего обещания не отказываюсь, - подытожил он. - Но и ты тоже… изволь не артачиться.
        Глаза коротышки нехорошо сверкнули.
        - Ты хочешь, чтобы я вэрить слову нэверного, - произнес он. - Привэди коптлеи. Пуст гаварят, что быль в яма. Потом я их убить.
        - Попробуем, - неопределенно отозвался Чаруш.
        В его голове уже складывался план. Одной оравой копателей больше, одной меньше… Он, Отто Чаруш, от этого не обеднеет. Зато приобретет бойца, который принесет ему целое состояние. Больше, чем принесла ему Первая жена.
        - Сейчас мы пойдем в рубку, - проговорил он, обращаясь к пленнику. - Понимаешь?
        Коротышка презрительно хмыкнул и кивнул.
        - Бот у них быстрый, но мы сумеем их догнать, - продолжал Отто Чаруш, словно размышляя вслух. - Я сделаю предупредительный выстрел, прикажу им остановиться и пристыковаться к нашему кораблю. Понял?
        - Фикра джамиля,[Прекрасная мысль (араб.).] - бросил пленник.
        Старший смотритель не понял, что Мехмед имел в виду… равно как и то, насмехался коротышка или говорил серьезно.
        Судя по всему, маленький бородач все-таки не шутил, потому что в следующий миг кинжал вонзился в спинку кресла, на котором сидел Отто Чаруш, на расстоянии пальца от его правого уха. Еще через пару секунд сей факт дошел до сознания Старшего смотрителя.
        Толстяку повезло. Повезло неслыханно - ему следовало до конца своих дней благодарить судьбу за такую удачу. Адъютант, который в это время наполнял бокал бирсом, дабы господин Старший смотритель смог промочить горло, ахнул и выронил бутыль на пол. Терпкий кисловатый запах поплыл по каюте, но вскоре его всосала система кондиционирования воздуха. Поэтому никто никогда не узнал, что Отто Чаруш со страху пустил ветры.
        - Дэржи нож, - коротышка комично повертел в воздухе руками. - Одэвай браслэт… раз баишься.
        Отто небрежно смахнул со лба нот и кивнул.
        Либо этот малыш невероятно самоуверен, либо никогда не слышал про электрошоковые браслеты. Чтобы пустить по ним крепкий разряд, достаточно нажать кнопку на маленьком пульте. Который, понятное дело, будет в руках не у пленника.
        Либо ему действительно попался великий воин.
        - Отлично, - произнес Старший смотритель. - Идем.
        Маленький пленник покачал головой, пробормотал что-то на своем тарабарском наречии и встал, не помогая себе руками - словно его какая-то сила подняла. Стражники тут же взяли коротышку в кольцо и не двигались с места, пока Отто Чаруш и его адъютант не покинули рубку.
        Конвой вышел следом.
        Миновав жилой этаж, процессия спустилась на технологический уровень, а оттуда на оружейный. Здесь, в анфиладах просторных залов, на стеллажах из карбоплекса, что тянулись вдоль голых стен, красовались образцы самого разного оружия. Разумеется, все эти образцы были действующими и составляли лишь малую часть арсенала корабля.
«Оружия никогда не бывает мало», - поговаривал барон, и Чаруш был полностью с ним согласен.
        В конце анфилады находилась боевая рубка. Двое операторов, полузакрыв глаза, сидели перед огромным пультом управления, погрузив руки в его полужидкое студенистое тело. Координатор, хрупкий яриой-полукровка, плод редкого союза человеческой и инопланетной рас, расположился на черной треноге перед поликомпьютером. Время от времени тонкие руки гибрида, похожие на щупальца с помпоном на конце, поглаживали сверкающие грани живого пульта.
        При виде Старшего смотрителя координатор не встал, лишь повернул голову на короткой шее и уставился на толстяка немигающими миндалевидными глазами, темно-зелеными и лишенными зрачков и радужки. Что до операторов, то те даже не шелохнулись. Они были по-настоящему заняты - слишком заняты, чтобы выражать почтение, и Отто Чаруш это понимал.
        - Ну, что у нас хорошего? - небрежно спросил он.
        Яриой сделал короткое, плавное движение головой, будто хотел описать подбородком в воздухе дугу.
        - Полет проходит, как запланировано, господин.
        Его голос был высоким, с теми характерными нотками, которые часто можно услышать у истеричных женщин.
        - Отлично, - толстяк сплел пальцы на животе. - У нас появился гость, - он преувеличенно учтивым жестом показал на коротышку. - В связи с этим намечаются кое-какие изменения в программе. Восстанови видеоконтакт с ботом, который мы согнали с Планеты.
        - Слушаюсь.
        Он скользнул к своей треноге и снова опустил руки на поверхность поликомпьютера. Со стороны могло показаться, что координатор просто любуется игрой цветных искр, танцующих в толще гигантского кристалла.
        - Контакт установлен, - доложил полукровка, не сводя с него глаз. - Ваши дальнейшие распоряжения?
        Старший смотритель ухмыльнулся, подошел к поликомпьютеру, ткнул толстым пальцем в маленький экран, похожий на ткань в пяльцах, и удовлетворенно кивнул.
        - Распоряжение такое, - спокойно проговорил он. - Подойти на расстояние выстрела. И дать предупредительный залп. Кера-мессайл, режим… - он задумчиво посмотрел на координатора, - сорок-пятнадцать, если я ничего не путаю. Да, разумеется, подготовить абордажные манипуляторы с возможностью транспортировки пленных к нам на борт.
        - С возможностью транспортировки?
        - Именно.
        Тонкие руки-щупальца полукровки вновь заскользили по искрящимся граням. Один из операторов подался вперед, второй согнул левую руку и почти вытащил его из
«студня». Яриой выпрямился, повернул голову к ним и издал тонкий, жалобный свист.
        Для непосвященного это могло означать все что угодно, тем более что основная часть диалога проходила через компьютер. Маленький пленник посмотрел на них, хмыкнул и переступил с ноги на ногу.
        Тем временем над компьютером поднялись новые рамки-пяльца. Они увеличивались, растягивая радужную пленку. Кажется, на коротышку увиденное произвело сильное впечатление: на его лице появилось выражение, слегка напоминающее удивление.
        На один из экранов транслировалось изображение звездного неба. Внизу слева ярко сиял край диска, песчано-серого в белых и голубых разводах. Звезды - крупные, разноцветные - россыпью дешевого искусственного жемчуга раскатились среди размытых пятен далеких туманностей и облаков межзвездного газа. А сверху, ловя свет невидимого солнца, висело что-то огромное, отливающее сталью…
        И оно явно было творением рук человеческих. Или не вполне человеческих.
        Но не только оно. Еще - овальный сгусток желто-белого пламени, который медленно двигался от нижнего диска к верхнему.
        Потом на экране появилось тускло-красное колесо. Оно не было частью прежней картины. Казалось, кто-то невидимый нарисовал его сверху фломастером - так быстро, что никто не успел заметить, как это произошло.
        Коротышка нарушил молчание.
        - Выртуалный? - не слишком вежливо осведомился он, кивнув в сторону экрана.
        Отто Чаруш, уже привыкший к странным словечкам, которыми пользовался его пленник, пожал плечами.
        - Голотрансляция, - объяснил он. - Никогда не видел? А сейчас будем стрелять.
        Корабль вздрогнул. Красное кольцо исчезло, зато к огненному пятнышку, спокойно плывущему через черную пустоту, устремилось нечто синеватое, тускло светящееся, точно ультрафиолетовая лампочка, горящая вполнакала. Миг - и они соприкоснулись.
        Яркая вспышка на миг затмила звезды. Когда она потухла, под тускло-стальным краем верхнего диска поблескивали лишь несколько бесформенных обломков.
        Старший смотритель прикрыл рот ладонью и задумчиво поскреб пальцами щеку. Его взгляд переходил с экрана на компьютер и сидящего перед ним координатора.
        - Чем я велел стрелять, Тилл? - мрачно спросил он.
        Координатор убрал руки с поликомпьютера.
        - Кера-мессайл, режим сорок-пятнадцать, предупредительный залп, - ответил он тоном оскорбленной невинности.
        - И это ты называешь предупредительным залпом? - рявкнул толстяк, топнув ногой. - Ты… ты… ПОРЕПАЛ ПРОКЛЯТУЮ ЛЕТАДЛУ В АРТЫМАЦ!
        - Возможно, произошел сбой в системах, - координатор грациозно коснулся лба кончиком щупальца. - Сейчас я произведу диагностику.
        Безмятежное выражение, которое до сих пор не покидало лица маленького бородача, исчезло, глаза гневно сверкнули, кулаки сжались.
        - Я нэ хачу сматрэть транслаций! - крикнул он. - Я хачу видэть своим глазом! Ты убил всэх коптлэй?
        Отто Чаруш отступил на шаг и печально развел руками.
        - Успокойся, дружок. Я тебе ничем помочь не могу. Если у них была какая-то твоя вещь, можешь с ней проститься. Я эту породу хорошо знаю: если найдут схрон, не успокоятся, пока не выгребут все подчистую. Так что…
        - Нэ вещь, - тихо пробормотал коротышка. - Человэк.
        - Тем более. Живой раб сейчас в моде. Особенно если умеет драться.
        Маленький бородач вздохнул, мрачно посмотрел на экран, где уже не было ничего, кроме двух дисков и ярких разноцветных звезд. Потом разжал кулаки.
        - Теййиб,[Хорошо (араб.).] - проговорил он. - Я буду считать, ты выпалныл иттифаакыйа.[Договор (араб.).] Что я должэн дэлать?
        Старший смотритель пожал плечами.
        - Да ничего. Сейчас тебя отведут в каюту, будешь там ждать, пока мы не приземлимся. А когда приземлимся… отправишься выполнять, что обещал.
        Он сделал знак охране, давая понять, что разговор окончен. Маленький пленник бросил на толстяка нехороший взгляд, но ничего не сказал и послушно последовал за ними.

* * *
        Через некоторое время Отто Чаруш вернулся в свои покои, сел в кресло и включил голоэкран.
        Он уже видел эту картину несколько минут назад - огромные разноцветные звезды, яркий палевоголубой диск снизу, тусклый стальной сверху и огненная капля между ними.
        Вот тускло-синий мессайл, почти невидимый на бархатной черноте, устремился к ней по чуть изогнутой траектории… вошел в контакт…
        И с этого все пошло по-другому.
        Вспышка была не такой яркой, как на экране в боевой рубке. Когда она погасла, бот копателей все еще сиял на экране, хотя заметно потускнел. Его движение тоже изменилось. Крутясь волчком, он некрасиво катился вверх и вправо, пока не исчез за поверхностью Диска.
        На этой картинке присутствовали некоторые детали, которые не бросались в глаза - более того, были почти незаметны, если не присматриваться нарочно, - но однозначно доказывали ее подлинность.
        Тилл правильно понял приказ. И исполнил его в точности.
        Ибо не стоит резать хэнака, несущего металлические яйца - даже ради того, чтобы завести себе другого.
        Глава 3
        АРТЕМ ВИШНЕВСКИЙ
        - Зарт, вы не ранены?
        - Нет, - с трудом ответил Гордон, озираясь по сторонам. - Мы, кажется, сели…

«Дендра» больше не была кораблем - изуродованная груда металла, для которой полеты кончились навсегда. Жаркий медный свет вливался сквозь зияющий пролом в стене. Снаружи теснились высокие деревья, широкие янтарные листья которых росли прямо из гладких стволов. Золотистая пыльца плавала в металлическом свете солнца, и странные перепончатые птицы реяли над джунглями.
        Э. Гамильтон. Звездные короли
        Бот встряхнуло.
        Вселенная встала на попа, и пол, обернувшись скользкой вертикалью, ушел из-под ног. Равновесие удержать не удалось. Артем взвыл от боли и перекатился на спину, перед глазами заплясали цветные круги. Не спасла и вовремя выставленная рука.
        Вот это и значит «найти приключений на собственную задницу»…
        В зале царило нечто невообразимое. Удар оказался так силен, что никто из копателей не смог сохранить сидячее положение, а их нынешнее положение нельзя было назвать иначе, как жалким. К тому же небо за прозрачным куполом…
        Оно вращалось. Звезды огненными бусинами катались по экрану, появляясь с одной стороны и исчезая с другой. Потом среди них медленно проплыл странный диск… На какое-то время экран заслонила серая поверхность планеты…

«Нам дали пинка под зад… - подумал Артем, потирая ушибленный копчик. - И мы полетели кувырком».
        Знать бы еще, куда… Самое интересное, что никакого движения больше не ощущалось.
        - Что случилось? - пробормотал Артем, обращаясь сам не зная к кому. Язык повиновался с трудом. Впрочем, остальным явно пришлось не легче: в ответ послышался лишь хрип.
        Наконец Алларту удалось подняться на четвереньки и взобраться в кресло. Несколько секунд он сидел неподвижно и закатив глаза. Потом чуть слышно ругнулся, коснулся рукой склизкого существа. Поморщился… Медленно протянул вторую руку и…
        - Юзни меня!
        - Что случилось? - спросил Артем, устраиваясь на полу поудобнее.
        - Ничего хорошего, - сквозь зубы прошипел Алларт. - Эй, Брам… определи кривую траектории. Хендрики, юзни меня, все им мало. Гребут под себя и гребут, как в репаную дупу… Совести ни в одном глазу… Нас подбили.
        - Подбили? - удивленно переспросил Артем.
        - Вот-вот! - Алларт резко развернулся. - И, боюсь, нам придется живот надорвать, чтобы дотянуть до края Диска.
        - А если не получится?
        Копатель передернул плечами.
        - Вернемся на Планету. Сесть, конечно, сядем. А толку?.. Долго мы там не протянем. И будет у нас только два выхода: или сразу вспороть себе живот, или сдохнуть от голода и жажды.
        - Неужели там все так плохо?
        - Р-р-р… Еще пару раз ляпнешь что-нибудь такое, и я поверю, что ты и впрямь с Диска свалился, - Алларт почесал пальцем в ухе и болезненно поморщился, словно зацепил нарыв. - Что ты там жрать будешь? Пыль? Песок? Или думаешь, что предки для тебя контейнер с шамовкой припрятали? Если там хоть что-то осталось, все давным-давно окислилось или разложилось. И пить там тоже нечего, что важнее.
        - Но тогда мы не могли бы…
        - Что, дышать? Ну, как тебе сказать… Не все океаны еще пересохли - что правда, то правда. Только не советовал бы я пить из них водичку - солоновата. Дужно солоновата. Погода кулевая - чистый рай! Дождик - раз в год по обещанию… Ладно, айсик, потом шары мыть будем. Сядь-ка вон в то кресло, пристегнись и не цепляйся за коленки.
        Артему оставалось только подчиниться.
        Кресло оказалось на удивление удобным, будто нарочно подогнанным под него. Тело само растекалось по мягкой спинке. Расслабившись, Артем едва не забыл пристегнуться - кресло было снабжено двумя ремнями с пряжками, которые смутно о чем-то напоминали… только вот о чем?
        О чем-то, на чем тоже ездят. В другом мире, который чуть меньше напоминает кошмарный сон. Сейчас надо крепко-крепко зажмуриться, а потом открыть глаза и…
        И ничего не изменилось.
        Артем по-прежнему находился на борту странного космического корабля, где заправляли существа, лишь отдаленно напоминающие людей. «Пробуждение» не удалось. Воспоминания тоже возвращаться не собирались.

«Ладно. Для начала надо бы выкрутиться из этой передряги и добраться до какого-нибудь безопасного места. А потом разбираться, что к чему».
        Понемногу свистопляска на куполе прекратилась. Еще через час звезды замерли на своих местах, как им и полагается. Некоторое время Артем наблюдал за ними, потом переключился на Алларта и остальных гуманоидов… И сам не заметил, как задремал.
        Ему приснилась темноволосая красавица. Артем почему-то был уверен, что знает ее - ему даже в голову не приходило спросить себя, кто она такая. Девушка подошла совсем близко, улыбнулась ему. Из-под густой челки лукаво сверкнули глаза… Потом красавица отвернулась и куда-то направилась. Артем последовал за ней. Судя по тому, как покачивалась копна ее длинных волос, девушка не торопилась. То и дело она останавливалась, махала Артему, подзывая его. Он прибавил шагу, потом побежал… И никак не мог ее догнать, хотя знал, что это не просто необходимо - это нужно сделать даже ценой жизни. Расстояние между ними увеличивалось.
        И тут взвыла сирена.
        Артема словно окатило ушатом ледяной воды. Он рванулся, но что-то вцепилось в него мертвой хваткой и не пускало. Лишь минуту спустя Артем сообразил, что происходит.
        Он сидел в кресле, пристегнутый ремнями безопасности. От воя сирены болели барабанные перепонки.
        Боже… От этого и мертвый проснется.
        Над головой висел диск - зеленый, покрытый курчавым мехом лесов. Только деревья почему-то росли вверх тормашками. Потом Артем сообразил: на самом деле вверх тормашками висел он сам. Вместе с кораблем и всеми, кто находился на борту.
        В зале осталось лишь двое операторов, и один из них был Алларт. Он склонился над пультом. Судя по его напряженному лицу, он знал, что делает - это обнадеживало. А вот обилие красных огоньков на «пультах» Артему совершенно не понравилось. Красный сигнал - сигнал опасности, так было и будет.
        - Что-то не так? - спросил он Алларта, но тот был слишком поглощен работой и, похоже, не услышал вопроса.
        Артем расстегнул пряжку и освободился от гостеприимных объятий кресла.
        - Что-то не так? - повторил он, подойдя к копателю и потянув его за рукав.
        - Если дотянем до Диска, айсик, - считай, нам дужно повезло. Эти кусобабы нам баки порепали, и синтезатор накрылся.
        - А как же мы летим?
        - «Как»? Каком. На рулевых дюзах. Так что готовься: не будет у нас мягкой посадки. Ну ничего! Вот вернусь я в город, и этот Чаруш, хендрик недоделанный, за все ответит. Как деньги брать, так он первый, юзни меня…
        Артем покачал головой. Он не понимал, о чем говорит Алларт, но ломать голову над чужими бедами желаний не возникало - свои бы разгрести.
        - Камай-камай, - проворчал Алларт. - Чего встал? Спускайся, забирайся в кокон… Не хватало еще тебя по кусочкам собирать.
        Артем бросил последний взгляд на быстро приближающийся диск и поспешил к выходу: предупреждение гуманоида не походило на пустую угрозу. Однако, оказавшись на нижнем ярусе, он растерялся. Куда идти дальше? Может, надо спуститься еще ниже? Но тут его внимание привлекла дверь, которая раньше была заперта. Теперь из-под нее сочилась узкая полоска света. Артем подошел, постучал, но ответа не последовало.
        Внутри комната выглядела так, словно в ней похозяйничало семейство пауков-гигантов. После себя пауки оставили с десяток коконов, подозрительно напоминающих спальные мешки. Половина коконов была полуоткрыта, словно стручки.
        Осторожно переступая через нити, протянувшиеся над полупрозрачным полом, Артем подошел к одному из стручков.
        Неожиданно корабль вновь качнуло. Правда, на этот раз Артем устоял на ногах.
        - Не стой столбом, - неожиданно проговорил один из закрытых стручков. - Камай, забирайся.
        Артем обернулся и удивленно уставился на крошечное личико, которое смутно просматривалось сквозь переплетение нитей «спального мешка». Понадобилось пару минут, чтобы он узнал гуманоида из команды Алларта.
        Новый толчок подействовал лучше любых предложений. Артем решительно подошел к ближайшему «открытому» стручку и забрался внутрь.
        Внутри оказалось на удивление мягко и уютно. Каким-то образом створки сами сомкнулись, и в «стручке» воцарился приятный серый полумрак. Артема потянуло в сон. Он медленно проваливался в теплую дремотную тьму…

…И откуда-то из глубины сна, навстречу ему всплывало лицо. Сначала крошечное, не больше отпечатка пальца, оно росло, пока не заслонило весь мир. Высокий лоб… тонкий прямой нос с горбинкой, коварный прищур глаз-буравчиков… пышная рыжая борода, в которой белыми нитями запуталась проседь…
        Артем знал этого человека. И ненавидел, ненавидел всеми фибрами души. Лишь ради того, чтобы прикончить этого бородача, он и жил на свете… Только вот кто это такой?
        Артем глядел, не в силах отвести взгляд. Разгадка была где-то рядом, совсем рядом… Казалось, еще чуть-чуть - и он нащупает ту самую ниточку, что поможет распутать клубок воспоминаний. И станет ясно, каким образом он очутился под землей посреди пустыни… которой не должно было быть.
        Тут стручок тряхнуло - да так, что у Артема лязгнули зубы. Сна как не бывало. Снаружи послышался треск, не предвещающий ничего хорошего. Кокон задрожал, как в лихорадке. Потом раздался звонкий щелчок… и Артем почувствовал, что равновесие, в котором до сих пор находился «спальный мешок», нарушилось. Скорее всего, лопнула одна из «растяжек», кои удерживали «кокон» в подвешенном состоянии.
        Артем заворочался, пытаясь выбраться из стручка, но мягкая, словно пуховое одеяло, материя прогибалась, не давая опоры. Он еще барахтался, когда…
        Бум-м-м!
        Казалось, он оказался внутри огромного колокола. Стенки «стручка» были не в состоянии смягчить ни громкий утробный гул, от которого заложило уши, ни отвратительный скрежет рвущегося металла.
        Еще один рывок - и лопнули последние нити. Какое-то внутреннее чутье заставило Артема сгруппироваться. Толком не успев удивиться - где это угораздило так научиться? - он приземлился на что-то очень твердое. Если бы не кокон… Пожалуй, не спасло бы и таинственным образом полученное умение падать с высоты. Пришлось бы гуманоидам и впрямь собирать новоиспеченного товарища по кусочкам. Потирая ушибленные места, Артем потянулся… и замер.
        Он услышал голоса птиц.
        Это было так неожиданно, что разум отказывался верить. Но где-то совсем рядом и в самом деле гремел тысячеголосый птичий хор. А сквозь щель в плотной ткани
«кокона», похожую на прищуренный глаз, струился мягкий изумрудный свет.
        Осторожно, словно светло-зеленое отверстие могло сомкнуться и отхватить ему пальцы, Артем потянулся, развел его края в стороны… и раскрыл рот. Казалось бы, после всего, что произошло с ним с момента пробуждения, его уже ничто не может удивить. Тем более лес. Пусть даже тропический. Пусть даже напоминающий райские кущи.
        И тем не менее Артем был потрясен до глубины души.
        Судя по всему, мешок-стручок застрял где-то в верхних ветвях низкорослого раскидистого дерева, перевитого лианами. От аромата бордовых цветков, похожих на граммофонные трубы, и пьянящих запахов свежей листвы голова шла кругом. А может, виной тому был переизбыток кислорода?
        Или в отсутствии гари, пыли и всевозможных окислов, коими привыкли дышать жители мегаполисов начала двадцать первого века?..
        Под деревом, метрах в трех от Артема, раскинулась широкая, залитая солнечным светом полянка. Самым настоящим солнечным светом - в зеленый цвет его окрашивала густая листва. Поляна напоминала радужный ковер. Огромные разноцветные бабочки - размах их крыльев достигал полуметра - стремительно проносились над ней немыслимыми зигзагами и вдруг замирали на цветах, соперничая с ними пестротой окраски. Крошечные блестящие бусинки на кончиках их усиков покачивались, и это зрелище завораживало.
        Заглядевшись, Артем чуть подался вперед… Внезапно рядом что-то угрожающе затрещало, и он не успел опомниться, как полетел вниз, считая ребрами ветки. По счастью, так и не успев выбраться из стручка. В итоге полет с трехметровой высоты особых последствий не возымел. После всего пережитого…
        Тем не менее некоторое время Артем просто лежал с закрытыми глазами и дышал.
        Ладно. Лежа, много не вылежишь. Собравшись с силами, Артем резким рывком поднялся, одновременно растягивая края «стручка», которые так и не выпустил из рук, и вылез наружу.
        Трава под деревом оказалась мягкой, нагретой солнцем - так и хотелось растянуться на ней, впитывая каждой клеточкой ее тепло и наслаждаясь ее терпким, чуть сладковатым запахом. Артем едва удержался, чтобы не сорвать стебелек и не сунуть в рот, как… Как когда? Он приподнялся и помотал головой. Ему точно доводилось вот так лежать под деревом, щурясь от яркого света и посасывать травинку… Только деревья, кажется, были другие, да цветы помельче. Артем задумчиво посмотрел на свою ладонь, перемазанную клейким желтовато-зеленым соком, потом осторожно вытер руку об штанину. Весело, ничего не скажешь.
        Судя по всему, занесло его на тот самый диск, которым он любовался в иллюминатор. С деревьями, растущими вверх тормашками.
        И под одним из этих деревьев он сейчас сидит…
        Артем попытался это представить, и голова пошла кругом. Кажется, где-то он про это уже слышал. Или читал. В какой-то книжке, где помимо всего прочего фигурировали говорящий кролик, который вечно куда-то опаздывал, синяя гусеница - тоже говорящая и вдобавок курящая… И замечательная фраза - кто же ее произносил?

«Мы тут все ненормальные. И я ненормальный. И ты ненормальная. Иначе ты бы сюда не попала».
        Что правда, то правда.
        Однако нормальный он или нет, а делать все-таки что-то надо. Например, поискать товарищей по несчастью.
        Долго искать не пришлось - достаточно было обернуться.
        В паре метров от дерева, на крону которого приземлился Артем, громоздилось то, что недавно было ракетой, а сейчас напоминало сваренное всмятку яйцо, упавшее со стола. Судя по всему, при ударе Артема выбросило наружу. А вот остальные - Алларт, Тейс, Брам… В подобных случаях везучесть обычно распределяется неравномерно.
        И те, кому повезло чуть больше, должны помочь всем остальным - кому еще можно помочь.
        Артем отряхнулся и направился к месту кораблекрушения.
        Вокруг корабля громоздился целый вал переломанных стволов и обломков чего-то подозрительно напоминающего толстый пластик. Похоже, корабль упал почти отвесно.
        Карабкаясь по этой мешанине, Артем вскоре обнаружил дыру - судя по всему, через нее его и выбросило. Внутри было темно и тихо.
        Сколы выглядели очень острыми. Осторожно, чтобы не порезаться, Артем оперся на край и заглянул в дыру. Глаза быстро привыкли к темноте, и он разглядел несколько бесформенных мешков - коконов, похожих на сдутые мячики. Судя по всему, пустых. Но когда Артем залезал в свой кокон, по крайней мере пятеро гуманоидов уже
«упаковались». И куда они подевались?
        Куда-куда… Понятное дело. Оклемались и выбрались наружу. Не станут же они сидеть и ждать, пока он придет. Может быть, отправились на поиски…
        Дыра была достаточно велика, и Артем без особого труда проник в отсек. Во мраке смутно белели нити-растяжки. Большинство из них порвались и лежали на полу свободными петлями, и все-таки ступать приходилось осторожно. В дальней стене чернел прямоугольник… Дверь?
        Однако до двери Антон не дошел. Краем глаза он заметил, что в дальнем углу каюты что-то шевелится, и замер как вкопанный. Кто это… Вернее, что это? Судя по всему, у этого существа было куда больше конечностей, чем полагается человеку, да и очертания тела были не совсем человеческие.
        А когда в темноте разом вспыхнули шесть мерцающих красных глаз…
        - Это кто такой? Что-то я тебя не припоминаю.
        Голос был неприятным и скрипучим, но выговор - даже чище, чем у Алларта и его товарищей. Во всяком случае, ничто не наводило на мысль о том, что говорящий не принадлежит к гуманоидам.
        - Ну, чего молчишь? - нелюбезно осведомился скрипучий голос.
        - Я… Я… Артем…
        Артем осекся, сообразив, насколько глупо это звучит.
        - Я тут новенький, - пробормотал он. - Меня в пустыне подобрали.
        - Не шибай! - в скрипучем голосе появились неприятные нотки. - В пустыне…
        - Не веришь, спроси у Алларта, - отрезал Артем, возмущенный таким ни на чем не основанном недоверием.
        - И спрошу. Вот только выползу отсюда и спрошу.
        - Давай! Выползай!
        Глаза мигнули - очевидно, существо повернулось, - и в темноте вспыхнул еще один глаз.
        - И выползу. Только ничего тебе не дам. Даже не жди.
        В углу что-то зашуршало, тенькнула туго натянутая «паутинка».
        - Ну вот… - печально сообщил голос. - Две лапы сломаны.

«Бог ты мой… А всего их сколько?!»
        - Может, поможешь? - поинтересовался обладатель сломанных лап.
        - А может, не стоит? - осторожно спросил Артем.
        - Само собой… Как что случится - все тут как тут. «Матильда, укрепи корпус, Матильда, сделай укольчик… Матильда, то… Матильда, се…» А тут… Возню похватали и побежали - жопы свои спасать.

«Матильда»?!
        Трудно представить, чтобы подобным голосочком разговаривала особа женского полу, да еще со столь кокетливым имечком… Ну да чего на свете не бывает.
        - А ты кто? - вырвалось у Артема.
        - Матильда! - ответ прозвучал так, словно иного и не предполагалось.
        - Это я понял…
        Внутренне Артем приготовился к худшему. Сейчас эта Матильда начнет рассказывать, как лично ему делала укольчик… А то и что поинтересней.
        - «Понял»… - передразнила Матильда. - Понял - так камай сюда. Понятливый…
        Ну, будь что будет… Если у фрау Матильды имелись в отношении Артема какие-то коварные планы, ради которых она сохраняет свое инкогнито, наивно ожидать, что она так просто расколется. А может, и планов у нее никаких нет? Бабка-ежка, костяная ножка, с печки упала - ножку сломала…
        Только вот ножек у бабки было подозрительно много, да и глазок тоже, и цвет их ничего хорошего не предвещал. В голову навязчиво лезла фразочка, которую следовало произносить дурашливо-менторским тоном: «Красный - опасный»…
        С другой стороны… Отказать в помощи - значит с немалой вероятностью нажить себе еще одного врага в этом непонятном мире…
        И упустить шанс обрести союзника.
        - А если мне просто позвать кого-нибудь? - спросил Артем, хватаясь за последнюю соломинку.
        - Ишь ты, как у нас все просто! - возмущенно фыркнула Матильда. - Поди да позови… Было бы кого звать - думаешь, я бы здесь лежала?
        Надо признать, дама рассуждала вполне разумно.
        - Ладно, - проворчал Артем. - Что мне делать?
        - Возьми меня на ручки, - промурлыкала Матильда. - Вынеси отсюда. А потом поможешь шины наложить… если ручки не из жопки растут.

«На ручки…» Ох ты, господи! А сказочку рассказать и с ложечки покормить? И понесла же его нелегкая назад в ракету…
        Однако выбора не оставалось. Артем обреченно вздохнул и направился в сторону двери.
        Однако когда примерно три четверти пути были пройдены, главная проблема предстала перед ним со всей очевидностью.
        Говорят, «не все очевидно, что очам видно». В данный момент очам было не видно почти ничего - по причине недостаточной освещенности. Но то, что им, то есть очам, открылось на подходе, оказалось весьма неожиданно. Неожиданно неприятно. И заставляло по-новому взглянуть на ситуацию в целом.
        Толстые членистые лапы, покрытые редкими жесткими щетинками…
        Черное туловище, похожее на огромную каплю…
        Спроси кто-нибудь Артема, кого он ожидал увидеть, и он вряд ли бы нашелся с ответом. Но ему и в голову не могло прийти, что спасать придется паука… то есть паучиху. Правда, пол в данном случае значения не имел.
        Не то что Артем сильно боялся пауков, но никакой любви к ним не питал. А если учесть, что фрау Матильда была размером с крупную псину… Последнее обстоятельство могло вызвать приступ арахнофобии у кого угодно.
        - Ты что, паук? - брякнул Артем.
        - Ну вот, началось, - проворчала Матильда. - «Паук…» Тебя, кажется, никто обезьяной не называл… нацист.
        Последнее словечко было, вне всякого сомнения, ругательством. Очень грязным. Но знакомым, в отличие от всевозможных «кусобабов», «ибланов» и «буликов». Смысл слова скрывал мрак забвения, который по-прежнему окутывал прошлое Артема, однако он точно знал, что хорошего человека таким словом даже в шутку никто не назовет.
        Но если подумать… Что возьмешь с восьминогой твари? Небось, болтает, сама не зная что.
        Повисла неловкая пауза.
        - Что таращишься? - нарушила молчание паучиха. - Нравлюсь? Вот выберемся наружу - тогда и любуйся сколько влезет. А сейчас шевелись.
        Откровенно говоря, если Артем и остолбенел, то далеко не от восторга. Но если начал дело, его надо довести до конца. Собрав в кулак всю свою волю, он подошел поближе. И, зажмурившись, протянул паучихе руки.
        - Залезай…
        - Ты чего мне в глаза пальцами тычешь! - взвилась Матильда. - Хочешь, чтобы я тебя кусанула? Или думаешь, что если с головой плохо, то и яд не подействует?

«Ах, мы еще и ядовитые… Просто сказка. Всю жизнь мечтал сплясать тарантеллу перед смертью».
        Артем чуть ниже опустил руки… и едва успел подхватить тяжелое тело, которое навалилось на правую руку. Острые, как бритвы, коготки впились в одежду, и небольшая головка ткнулась ему на плечо - совсем по-кошачьи.
        - Чего стоишь? - послышался у самого уха скрипучий голосок. - Смотри, эти кусобабы возню разгрузят и…
        - Кто? - переспросил Артем, осторожно распрямляясь. Паучиха была легче, чем можно было ожидать, но все же отнюдь не пушинкой.
        - Кто-кто… - забормотала Матильда. - Дружочки твои. Алларт, Тейс… Да ты под ноги смотри. Споткнешься еще… Я со страху и укусить могу… Не сильно - так, легонечко. И когда я тут умру от голода и жажды, ты еще дней сто проживешь… так сказать. Будешь ползать, как сонный буг, пока совсем не окочуришься. Да ты и так не дужно шнылевый…
        Скрип-скрип, скрип-скрип… Через полминуты у Артема заболела голова. Спускаясь по тускло освещенной лестнице, которая обнаружилась сразу за дверью, он старался смотреть только под ноги - вовсе не потому, что так советовала паучиха - и не обращать внимания ни на ее болтовню, ни на нее саму. Однако когда она игриво потерлась боком о ключицу, Артема передернуло.
        - Слушай, - проговорил он, чтобы перевести разговор в более мирное русло… вернее, вставить хоть одну реплику в затянувшийся монолог паучихи. - Если вы не пауки, то кто?
        - Здрасти, проснулись! Арахны мы. Кто же еще?

«Арахны»… Ну и мирок. Все у них перепуталось. Арахны - это же вроде горные козлы? Или нет?
        В нижнем зале, где раньше размещались «ездовые квочки», было пусто. Широко распахнутый люк светился, точно прожектор.
        Артем переложил «пострадавшую» на другое плечо - правая рука уже изрядно затекла - и выглянул наружу. «Квочки» сгрудились в центре огромной поляны. Гуманоиды суетились вокруг, навьючивали на них тюки и куски ржавого металла. Поклажа закреплялась толстыми ремнями.
        Артем с сомнением поглядел на узкий трап. «Прогулка по доске» еще не стерлась из его памяти. А ведь тогда он был налегке! Может, лучше вернуться на корабль, вылезти через ту дыру, через которую он попал внутрь? Нет, вряд ли выйдет. Края острые, да и протолкнуться в нее, имея одну свободную руку…
        Звонкий щелчок над самым ухом прервал его раздумья.
        - Ну, чего встал? - недовольно заскрипела Матильда. - Спускаемся или как?
        - Знаешь, я вот подумал… - начал Артем.
        - Ничего не знаю, и знать не желаю! Камай.
        - Ну ладно…
        Он хотел сказать, что в случае потери равновесия ему, Артему, будет уже наплевать, как его укусит фрау Матильда - легонечко или со всей дури, равно как и самой фрау Матильде, поскольку оба разобьются в лепешку в буквальном смысле этого слова, - но воздержался.
        - Могу доставить вниз за считанные доли секунды. За сохранность лап не ручаясь, - сквозь крепко сжатые зубы пробормотал Артем и начал спуск. Солнечный свет слепил глаза. Трап раскачивался под ногами. Однако Матильда, надо отдать ей должное, заткнулась и не подавала голоса до тех пор, пока спуск не закончился.
        Гуманоиды продолжали работу, однако когда Артем с паучихой на руках направились к ним, Алларт и Брам обернулись.
        - А мы-то думали, куда ты подевался?.. - начал Алларт. Потом на его лице, кажется, отразилось сомнение, и он вопросительно посмотрел на своего спутника.
        - Да никуда я не девался, - небрежно отозвался Артем. - Чего такого… Вылетел через дыру в корпусе. Потом вернулся. Гляжу - вас нет…
        - Понятно, - кивнул Алларт. - А вдовушку где подцепил?
        - «Вдовушку»?!
        - Ты еще повыражайся у меня! - взвилась паучиха. - Бросили меня там одну. Не сломала бы лапы, плакала бы твоя задница!
        - Ой, ой, - Алларт в притворном испуге замахал руками. - Ну, укусила бы ты меня. Ну, почернела бы моя задница, отвалилась… и что дальше? Кстати, Артем, у тебя на плече краса и цвет нашего экипажа. Арахна Матильда Цо - Черная вдова, самая ядовитая из всех подданных барона Пако… в прямом и переносном смысле.
        Чем дальше, тем веселее… Артем с опаской покосился на существо, которое вцепилось в его рукав. Будем надеяться, что хоть когти у нее не ядовитые.
        - Сейчас закончим погрузку и валим отсюда, - как ни в чем не бывало продолжал Алларт. - Если смотрители уговор нарушили, то теперь им веры нет.
        Он отвернулся и с силой затянул один из вьючных ремней.
        - Да, - бросил он, - бери себе хэнака. На какого глаз ляжет.
        И, печально покачав головой, направился помогать остальным.
        Артем недоуменно посмотрел ему вслед, потом перевел взгляд на птиц… И вдруг сообразил, что тут что-то не так.
        - Эй, - негромко проговорил он, обращаясь сам не зная к кому. - А где все?
        В самом деле, ряды копателей заметно поредели.
        - Не все же такие везучие, как мы, - вздохнула паучиха. - Вон, глянь.
        Артем повернулся и увидел в дальнем конце поляны несколько кучек свежей земли. Как и обломки корабля, они казались чем-то омерзительно чужеродным среди изумрудной зелени, которую никогда не оскверняла ни жирная копоть, ни отравленная свинцовая пыль.
        А ведь он тоже мог лежать под одним из этих холмиков, похожих на коровьи лепешки на праздничном ковре. Вместо этого он, можно сказать, отделался легким испугом…
        Подойдя к ближайшему хэнаку, к седлу которого кто-то уже приторочил несколько ржавых металлических труб, Артем наклонился вперед, чтобы Матильда смогла переползти на спину «курице»… И замер на миг, зарывшись лицом в густой белый пух, от которого почему-то пахло топленым молоком. Он и сам не мог понять, что на него накатило. Усталость, скорее всего. Когда вдруг надоедает играть с судьбой в салочки и хочется только одного: лечь неподвижно и раствориться в запахах, звуках, красках, не напрягаясь даже для того, чтобы давать им имена.
        В следующий миг хэнак зашевелился и переступил с лапы на лапу, негромко закудахтал. То ли он не привык к подобному обращению, то ли не мог, подобно любому живому существу, слишком долго пребывать в неподвижности. И Артем сообразил, что ядовитая подданная никуда переползать совсем не намерена.
        - Что, решил от меня избавиться? - ехидно осведомилась паучиха. - А шины? Или думаешь, что у меня лапы сами зарастут?
        Блин… Вот зануда!
        - Сядь-ка на птичку, - прошипел Артем, чувствуя, что вот-вот взорвется. - И подожди. Что я тебе, из воздуха шины сделаю?
        Фрау Матильда что-то прошипела, но повиновалась.
        - У Брама все возьмешь, - сообщила она. - Мази, бинты… Потом найдешь две палки…
        Но Артем не дослушал. Он почему-то был совершенно уверен, что знает, как накладывать шину с использованием подручных материалов. Тем временем паучиха перебралась в седло… и предстала перед ним во всей красе.
        Зрелище впечатляло. Самая ядовитая подданная барона Пако была черной, как смоль, и походила на мокрую ворону… или мокрого попугая, если учесть определенное сходство ее жвал с клювом неразлучника. Правда, ядовитых попугайчиков с четырьмя парами глаз во времена Артема еще не вывели. Восемь крепких лап, которыми паучиха цеплялась за вьюк, напоминали надломленные колючие ветки. Две из них и в самом деле были согнуты немного не так, как задумала природа.
        Говорят, каждый глаз паука смотрит в свою сторону. Но не исключено, что с обретением разума арахны эту способность утратили, а может, Матильда просто не сочла нужным комментировать красноречивую мину на лице Артема. Во всяком случае, она позволила ему мирно удалиться.
        Бродя по поляне в поисках Брама, Артем столкнулся еще с несколькими членами экипажа погибшего бота, которых при всем желании было невозможно причислить к гуманоидам. Например, с малиновым осьминогом, который сидел на хэнаке и с безумной скоростью сортировал проржавевшие обломки. И с огромной прямоходящей кошкой, облаченной в бесформенный комбинезон, неопределенного цвета халат и что-то вроде разношенных до неприличия…
        Как же это называется? Барсетки? Нет, барсетки - это что-то другое. Болонки?..
        - Эй, Ар-тем! - послышался знакомый голос. - Опять хэнаками любуешься?
        Пару секунд Артем таращился на Брама, который появился точно из воздуха, и тщетно пытался собраться с мыслями. Многозадачность человеческого мозга все-таки не беспредельна… и сейчас Артем убеждался в этом на собственном опыте. В то время как одна часть его сознания пыталась вспомнить, ради чего ему потребовался Брам, другая продолжала предлагать все новые и новые названия обуви на ногах разумного потомка мурок и васек - вернее, подбирать словечки, созвучные истинному названию оной.
        А третья… Третья часть его разума тоже подбирала название, но на этот раз для состояния, в которое вогнал Артема оклик безносого гуманоида.
        А… Вот. Шизофрения.
        Решив одну задачу, разум вышел из зависа.
        - Слушай, - пробормотал Артем, обращаясь к Браму. - Как называется… ну… то, что у нее на ногах?
        - У кого?
        Артем молча ткнул пальцем в сторону прямоходящей мурки. Обзывать ее «кошкой» он не рискнул. Опять назовут нацистом, и доказывай, что ты не верблюд…
        - Не «у нее», а у «него», - проворчал Брам. - У тебя, похоже, и впрямь брень закислилась. Шузы - они шузы и есть, что тут думать. Ты за этим меня искал?
        Смущенный Артем все-таки объяснил, что ему нужно на самом деле. Гуманоид кивнул и полез в поясную сумку.

«Вот что такое „барсетка“, - подумал Артем, следя за его манипуляциями. - А туфли называются „балетки“. Вот как».
        Наконец, Брам протянул Артему чистый бинт в вакуумной упаковке и пузырек с какой-то мазью.
        - Ты с ней поосторожней, - предупредил он. - Цо - она у нас такая. Сперва кусанет, а потом иди, ищи правды. Яд у нее знатный. Одна капля тринокса запаит.
        Артем не стал уточнять, кто это такой. В том, что упомянутый тринокс существенно крупнее его самого, сомнений не возникало, а прочее было не столь важно.
        Теперь оставалось заняться исцелением Матильды, а именно: обмазать поврежденные лапы мазью (страшно вонючей), забинтовать, наложить сверху шины и забинтовать снова. Дело пошло на диво споро, словно Артем всю жизнь только и делал, что лечил пауков-переростков. Он почти вспомнил, как называется специалист по уходу за больным зверьем - а также кто такой «ветеран», - когда над поляной разнесся вопль Алларта:
        - Kамай! Шнелимся!
        Артем взгромоздился на свою «квочку», вспоминая скачку по пустыне и мысленно готовясь к повторению.
        Но мрачные ожидания не оправдались. Джунгли оказались слишком густыми, чтобы разгоняться без риска для жизни. Растянувшийся цепочкой караван подстраивался к шагу двух копателей, которые шли впереди, прорубая путь огромными мачете - это название Артем вспомнил сразу. Хэнаки ступали осторожно, словно боясь намочить или испачкать лапы, но их круглые янтарные глаза зорко оглядывали окрестные кусты. Время от времени то одна, то другая «несушка» делала быстрое движение наподобие того, которое совершает молоток. Пару раз Артем замечал у них в клювах что-то зеленое и явно живое.
        Через некоторое время Артема укачало, и он начал клевать носом. Ему даже начало что-то сниться… и тут что-то крепко щелкнуло его по лбу. Артем охнул, взмахнул руками и едва не вывалился из седла.
        - Эй, ты там! Поосторожней! - завопила Матильда, восседающая за его спиной. - Прекрати лапами махать!
        Артем уже собирался объяснить ей, как называются конечности у гуманоидов и что термин «лапы» применим скорее к членистоногим, когда впереди что-то громко ухнуло. Послышался приглушенный визг. Хэнак шарахнулся, но тропка была узкой, сзади напирал один его сородич, а спереди замер второй. Артем приподнялся на стременах, но не увидел ничего, кроме пушистых тел и спин.
        - Что случилось? - пробормотал он.
        - Да ничего, - в голосе Матильды звучало неприкрытое презрение. - Хищник какой-нибудь…
        - А что, тут много хищников? - поинтересовался Артем, с опаской поглядывая на густые стены зарослей слева и справа от тропы.
        - Вот я, например, - небрежно бросила Матильда и издала звук, похожий на кашель курильщика - очевидно, это означало смех.
        - Не смешно, - буркнул Артем.
        - А что, грустно? Пялишься по сторонам, вопросы какие-то дурацкие задаешь…
        Артем тяжело вздохнул. Ну вот, опять начинается… Оправдываться, и перед кем?!
        - Еще раз говорю, - процедил он сквозь зубы. - Эти ребята… Алларт и прочие… нашли меня в пустыне, на планете. Спросишь, как я там оказался? Не помню.
        - Совсем не помнишь? - озадаченно спросила Матильда.
        Артем пожал плечами.
        - Помню, как меня зовут. Помню, как был маленьким, как ходил в школу… Маму, папу помню. Но это был другой мир, понимаешь? Никаких пустынь, никаких дисков, никаких кур ездовых…
        - Врешь!
        - Что мне врать? Серьезно говорю. А как так вышло - не понимаю. Хоть стреляй в меня, хоть кусай - не понимаю.
        - Насчет «кусать» - мысль занятная, - глубокомысленно заметила Матильда. - Слушай, а может, тебе все это приснилось?
        Почему бы и нет… Артем задумчиво посмотрел на пушистую шею своего хэнака. По правде говоря, происходящее гораздо больше напоминало дурной сон, чем обрывки его детских воспоминаний.
        - Кама-а-ай! - раздался голос Алларта.
        Через некоторое время хэнак, который стоял впереди, перестал переминаться с ноги на ногу и пошел. Артем тронул поводья и для верности стукнул «квочку» пятками по бокам.
        - Я одного не пойму, - снова заскрипела Матильда. - Как ты на планете не подох? Без воды, без еды…
        - Да откуда я знаю! - возмутился Артем. - Спал я! Дрых. Потом эти… копатели твои… пришли и меня разбудили. Ну, я им вставил маленько…
        - Что ты им вставил?
        Артем хотел было объяснить, что вставляют в таких случаях… но перегружать речь незнакомой собеседнику терминологией не стоило - во избежание недоразумений.
        - Отлупил я их, - признался он.
        - Ты - их? - в голосе паучихи прозвучало неподдельное сомнение. - И сколько же их было?
        - Трое. Алларт, Брам… и Тейс, кажется.
        - А это тебе точно не приснилось?
        - Спроси Алларта, - отрезал Артем.
        - Сейчас, полетела!
        - Не интересно - можешь не спрашивать. Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман.
        - Как ты это сказал? Нам… Нас…
        Артем изо всех сил сжал губы, чтобы не рассмеяться. Женщины… Похоже, стихи действуют на них на условно-рефлекторном уровне. Прочел стишок - и вот ты уже рыцарь на белом коне. И не важно, что e коня перья и клюв, а у дамы восемь лап.
        Так или иначе, но следующие десять минут дама о восьми ногах молчала и только вращала глазами - видимо, повторяла про себя строки, что так удачно пришли на память Артему. Если бы еще что-нибудь вспомнилось…
        - Прива-а-ал!
        Зычный голос Алларта огласил джунгли, спугнув несколько тварей с радужными перепончатыми крыльями.
        Заросли расступились, и взору Артема открылась просторная поляна, раза в четыре шире той, возле которой упал бот копателей. А посреди, точно странный гриб, вылезающий из земли, торчала пирамида. Земля у основания странного сооружения казалась свежей и усиливала это сходство. Если поставить друг на друга двух хэнаков, то всадник мог бы с некоторым трудом дотянуться до ее вершины. Материал, похожий на застывшую смолу, Артем узнал сразу.
        - Это еще что такое? - пробормотал он.
        - Вход на нижние уровни диска, - фыркнула Матильда. - Знаешь, если ты притворяешься, то у тебя кулёво выходит.
        Она замолчала и, судя по тому, как ее коготки-иголочки впились в правый рукав Артема, попыталась выглянуть у него из-за спины.
        Артем уже собирался повернуть хэнака, чтобы обеспечить ей нужный обзор без ущерба для своей одежды и того, что под ней, когда заметил Алларта. Гуманоид решительным шагом направлялся в их сторону, и вид у него был встревоженный.
        - Сейчас мы тут малость отдохнем, - начал он без лишних предисловий. - Давно пора. Камай, айсик, слазь.
        Артем повиновался. Откровенно говоря, от езды на хэнаках он удовольствия не получал.
        - Матильда, - продолжал Алларт. - Ты обтяни поляну сигналкой. Мало ли что. Только что двух хондов запаили. Да и смотрители, юзни их, могут заявиться. Так что уж будь любезна…
        Артем услышал за спиной шипение, обернулся… и поневоле отступил на шаг. Паучиха, кажется, собиралась лопнуть от злости. В буквальном смысле слова. Она раздувалась, точно аэростат.
        - Ты это мне? Ты что, не видишь, что у меня две лапы сломано? Ты бы про меня вспомнил, когда вы ноги делали с бота! А теперь, значит…
        - Я с тобой спорить не собираюсь…
        - Сам посторожишь!
        - Да ладно тебе капризничать, Матильда. Куда мы без твоих сигналок?
        - Туда! Шагу не ступлю, пока лапы не срастутся, компринаешь? Хочешь сигналки - бери меня и прыгай по кругу, раз такой шнелевый.
        На лице Алларта появилось совершенно непередаваемое выражение.
        - А это идея. Ар-тем, камай сюда.
        Артем подошел ближе, держа наготове заряд праведного гнева. Ладно, вытащить паучиху из потерпевшего крушение корабля. Ладно, оказать ей первую медицинскую помощь. Но сейчас от него, похоже, собирались потребовать нечто из ряда вон выходящее. Именно потребовать.
        Однако все, что потребовалось - это взять Матильду на плечо и прошагать пару кругов по периметру поляны. Приятного, конечно, мало… Но хоть по веткам прыгать не заставили, и на том спасибо.
        Должно быть, он скорчил достаточно красноречивую мину, потому что Алларт свирепо зашипел, снял паучиху с хэнака и сунул Артему.
        - И никаких возражений. Камайте. Все устали, всем нужен отдых. - И направился к группе гуманоидов, которые уже достали из вьюка огромный котел, установили его на треногу и явно собирались готовить ужин.
        - Что делать будем? - поинтересовался Артем.
        - Для начала возьми меня на закорки…
        Ну замечательно. Уже на шею садимся!
        - …И обходи поляну. Медленно, не спеша, чтобы нить не порвать.
        - А если порвем?..
        - Начнем сначала.
        К счастью, начинать сначала не пришлось. После того, как конец нити был закреплен на толстой ветке, - при этом Матильда весьма чувствительно оцарапала ему шею, - Артем побрел вдоль кромки леса, время от времени поглядывая на «ездовых квочек», степенно прогуливающихся по поляне, а чаще - себе под ноги. Длинная трава цеплялась за ноги, а неизвестные колючки, которые Артем почему-то обозвал
«лопухами», - за одежду. Паучиха сидела неподвижно. Неожиданно он взглянул в другую сторону… и едва не споткнулся.
        - Матильда!
        - Ау?
        - Нить порвалась!
        В самом деле, тонкая белесая нить, которая тянулась из-под кургузого «хвоста» вдовушки, касалась кривого сука, торчащего из травы… и исчезала.
        Матильда поворочалась и возмущенно зашипела.
        - Ты чем думаешь, дудук?! Если мою нить будет видно, какой от нее толк?
        Пристыженный, Антон посмотрел на кончик нити, которая медленно таяла на глазах и теперь походила на тонкое жало.
        - Значит… - начал Артем.
        - Не значит! Шевелись, а то нить запу… Это что такое?
        За кустами послышался треск, и Артем едва успел отскочить в сторону. Впрочем, тварь, которая выскочила на поляну, явно не определилась с выбором цели - и, во всяком случае, выбрала не его.
        - Рукан… - пискнула паучиха. Похоже, на этот раз она была напугана не на шутку.
        Больше всего это создание напоминало орангутанга… ростом на две головы выше Артема и весом в пару центнеров. Кудлатая рыжая шерсть некстати напомнила о старой мягкой игрушке, которую мама неизвестно для чего хранила в кладовке. Только мышцы у
«игрушки» были отнюдь не игрушечные - ради таких мышц качки часами тягают железо в зале…

«Качки… Железо… О чем это я?»
        В правой руке тварь сжимала сучковатую дубину. Только зачем она ее притащила? Кулаки у «обезьянки» не уступали размером футбольному мячу.
        Тварь присела враскорячку, глухо ухнула и уставилась на Артема и его спутницу. С желтоватых клыков капала слюна.
        Артем бросил короткий взгляд в сторону пирамиды. Но поляна словно вымерла. Похоже, о пословице «Сам погибай, а товарища выручай» Алларт и его приятели никогда не слышали.
        Откуда ее знал сам Артем - неизвестно, но ломать над этим голову не было времени. Рукан зарычал и двинулся на него, подняв дубину, свободная рука угрожающе согнута. Артем почти увидел, как она распрямляется, толстые когти впиваются ему в плечо…
        И шагнул в сторону.
        Правильнее было бы сказать, что его тело шагнуло само. Как и накануне, оно вдруг начало жить самостоятельно жизнью, а разум превратился в безучастного - вернее, слегка удивленного - наблюдателя.
        Он увидел, как его рука привычно поднялась, отражая удар. Шаг, разворот на пятке…
        И «орангутанг», споткнувшись о небрежно выставленную ногу, грузно рухнул в траву. Дубина отлетела в сторону. Великан лежал ровно столько, чтобы Артем успел подумать, что не успеет добить противника. Снова послышалось глухое ворчание, и рукан начал подниматься.
        - Ловко ты его… - проскрипела за плечом паучиха, о которой Артем за эти несколько секунд совершенно забыл.
        - Лезь на дерево, - шепотом скомандовал он и добавил, ввернув навязшее в ушах и почему-то знакомое словечко: - Шнель!..
        Матильда не заставила просить дважды и ловко перескочила на ближайший сук. Забинтованные лапы ей, похоже, совершенно не мешали. Возможно, в добром здравии она двигалась еще быстрее.
        Рукан успел подняться. Вряд ли падение ему повредило - скорее, его ошарашило несколько необычное развитие событий. Правда, Артем смутно припоминал, что существа с несколько большим количеством мозговых извилин, - коих, впрочем, столь же трудно было отнести к существам разумным - в подобной ситуации испытывали сходные…
        Додумать Артем не успел. Равно как и осознать движение, которое совершил его противник. Тяжелый кулачище рассек воздух перед самым его носом, а потом этим самым носом Артем ткнулся в вонючую рыжую шерсть. Пальцы щипцами вошли в две впадинки между тугими мускулами, и поляну огласил жалобный вой.
        Далее был кувырок через спину «большого шкафа, который громко падает», дабы этот шкаф при падении не придавил ему ноги. И короткий, но хирургически точный тычок кулаком чуть пониже поросшего шерстью уха - там находилась какая-то косточка, название которой вылетело у Артема из головы задолго до пробуждения в пустыне. Рукан вздрогнул, обмяк и больше не шевелился.
        Артем выпрямился и вытер взмокший лоб. Мир понемногу становился нормальным - вернее, нормальным становилось восприятие оного. Несколько гуманоидов, размахивая какими-то трубками, подбежали к Артему и остановились на некотором расстоянии, удивленно глядя то ли на него, то ли на огромного зверя, распростертого на земле.
        Алларт первым нарушил молчание.
        - Вижу, ты и в самом деле искусный воин, - произнес он. - Ценное приобретение… Честно говоря, никогда не слышал, чтобы кто-то вышел с голыми руками против рукана и победил.
        Он еще раз взглянул на поверженную тварь, потом на Артема - кажется, с некоторой опаской.
        - Значит, ничего не помнишь?
        - Что-то помню, - раздраженно буркнул Артем. - Я уже говорил.
        - А вот тело твое помнит многое, - отозвался Алларт.
        - Это уж точно, - поддакнула с ветки паучиха.
        Артем бросил на нее свирепый взгляд. Подпевала восьминогая! Эти попытка окружающих реанимировать его память понемногу начинали приводить в бешенство… наверно, даже не они, а то, что результат оставался нулевым.
        - Слезай, - бросил он. - Хватит трепаться, закончим это дело и разойдемся.
        Вопреки ожиданиям, паучиха не спрыгнула ему на спину, а плавно спустилась на собственной нитке.
        - Камай, - скрипнула она. - Герой…
        - А с этим что? - Артем кивнул в сторону поверженного рукана.
        - Падальщики разберутся.
        - Падальщики?
        - Ну да. Звери такие. Слетаются на падаль и ее…
        - Вообще-то он жив, - перебил Артем. - Я не собирался его… того-чего-как. Вырубил, и только.
        Алларт с любопытством посмотрел на Артема и пожал плечами.
        - Увидел рукана - запай! Никогда о таком не слышал?
        - Но…
        Не дослушав, Алларт махнул рукой копателям.
        - За периметр его. И запайте.
        - Но… - вновь попытался возразить Артем.
        - Хороший рукан - мертвый рукан, - отрезал предводитель.
        Артем мрачно проследил, как четверо гуманоидов, подхватив бесчувственного великана за руки и за ноги, уносят его в лес. На душе у Артема было скверно. Алларт некоторое время смотрел им вслед, почесывая скулу, потом перевел взгляд на
«героя».
        В лесу послышался треск и звук глухих ударов. Словно выбивали пыльный диван…
        Предводитель копателей хмыкнул и покачал головой, но не сдвинулся с места, не пошевелился, пока его товарищи не вернулись на поляну. Одежда у них была испачкана куда сильнее, чем можно было ожидать - казалось, все четверо пробежались по грязным лужам.
        - Ладно, - проворчал Алларт, обращаясь к Артему. - Заканчивайте с периметром и подтягивайтесь. Ужин почти готов.
        И, махнув остальным, зашагал в сторону лагеря.
        - Ужин? - недоуменно переспросил Артем. Судя по освещению, день был в разгаре. Правда…
        Кажется, опять придется спрашивать об очевидных вещах.
        - С чего Алларт взял, что сейчас вечер?
        - А что такое «вечер»?
        Вот так дела…
        - Ну… Это когда солнце садится.
        Паучиха возмущенно заскрипела.
        - Как солнце может садиться? У него, по-твоему, задница есть?.. Эй, ты чего опять стоишь?
        Артем потер переносицу. Теперь его очередь объяснять то, что объяснений не требует.
        - «Садится» - значит «опускается», - уныло проговорил он. - За горизонт.
        - Ясно, - Матильда поворочалась, направляя нить на очередную ветку. - Как на Планете.
        Артем запрокинул голову и посмотрел на густую листву. Солнце висело на небе как прибитое. С тех пор, как он вывалился из ракеты, оно не сдвинулось ни на сантиметр.
        - Что ты там такое увидел? - поинтересовалась паучиха.
        - Да так… Не пойму, как вы время определяете.
        - А в чем проблема? По хронометру.
        Разговор зашел в тупик по причине отсутствия взаимопонимания. Некоторое время Артем брел молча, срывая злость на безобидных растениях. Неожиданно его взгляд упал на пирамиду.
        Оп-паньки… А это что за штука?
        Он готов был поклясться, что небольшая прямоугольная выемка, которой он раньше не замечал - это дверь.
        После двух минут мучительных колебаний Артем все же решил побеспокоить свою спутницу.
        - Дверь, разумеется! - возмутилась Матильда. - Вход на нижние уровни. Я же тебе говорила. Чем ты слушаешь?
        - Ушами…
        Артем виновато шмыгнул носом. Особой вины он, правда, не чувствовал… но иногда стоит подыграть, чтобы получить ценные сведения.
        - Расскажи, как у вас тут все устроено, - попросил он и добавил: - Пожалуйста.
        Матильда выдержала длинную паузу - видимо, ожидая, что Артем начнет ее уговаривать, - но не дождалась и заговорила. Нудным тоном училки, которой осточертели и шкодные ученики, и то, что приходится вдалбливать им в головы, и вся ее учительская жизнь.
        - Мы живем на Диске. В центре Диска, располагается замок нашего повелителя барона Пако и столица его владений. Существа Алфавита обитают на поверхности Диска - ну и не только они… а в нижних коридорах… там тоже кое-кто живет. Говорят, в Эру Галактических войн диск мог летать от звезды к звезде, и на нем стояли орудия, способные уничтожить целую планету. Но это только легенды. Потому что потом началась Эра Разрухи. Что за это время разрушили, а что так и было, никому не известно. Поговаривают, что где-то в глубине Диска есть… как же ее называют… командная рубка. И тот, кто найдет ее, станет обладателем несметных сокровищ.

«Вдовушка» замолчала, и Артем рискнул задать вопрос:
        - И что, никто ее так и не нашел?
        Матильда фыркнула.
        - Если и нашли, то нам не сказали. А скорее, заблудились и попередохли с голоду. К тому же там твари водятся - похуже руканов. Если ты с таким столкнешься…
        Она выдержала многозначительную паузу и продолжала:
        - И вообще, там темно.
        - А откуда эти твари взялись?
        - Откуда все на Диске взялось? С Планеты, разумеется, откуда же еще. Когда там все так загадили, что жить стало невмочь, прапрадед барона… или пра-прапрадед, я уж не помню - с тех пор восемь сотен лет прошло… решил переселиться на Диск. Ну, понятно, травку перевезли, зверушек… землю, чтобы все это росло…
        - А гравитация? - спросил Артем.
        - Грави… кто?
        - Ну, притяжение. Чтобы с диска все это в космос не улетело.
        - Слушай, бню не гони! - возмутилась паучиха. - Если такой умный, что спрашиваешь? Проверяешь? Магия это. Или не магия… Меня тогда не было, когда Диск строили. И когда заселяли, тоже не было… Тормозни! Разогнался…
        - Верю… - буркнул Артем, останавливаясь под деревцем, украшенным гроздьями ярко-желтых кудрявых цветочков с очень специфическим запахом. Неизвестно, чем там занималась фрау Цо, но на голову Артему то и дело сыпалась пыльца.
        - Ну все, - удовлетворенно сообщила Матильда, окончив свой труд. - Теперь сходи к котлу и принеси мне поесть. А я пока кокон сплету.
        - Да брось ты! - воскликнул Артем, восхищенный такой скромностью. - Я тебя донесу…
        - Вот дудук, - Матильда издала совершенно неописуемый звук. - А нить я за собой потяну, верно?
        Ну вот… Хотел сделать доброе дело.
        Сгрузив паучиху на полюбившееся ей деревце, Артем побрел в сторону пирамиды, из-за которой тянуло ароматом чего-то то ли тушеного, то ли жареного, но определенно очень вкусного.
        Впрочем, лучший повар - это голод. Со всеми этими приключениями Артем давно забыл, когда ел последний раз.
        Он почти достиг пирамиды, когда услышал голос паучихи:
        - Эй, как тебя… Ар-тем… Спасибо!
        Мир снова был прекрасен. Как говорится, доброе слово и кошке приятно. Даже если она не ходит на задних лапах и не носит… эти… как же их… барсетки… болонки…
        Глава 4
        ЛУТТА
        Мери тут же уселась у него на коленях.
        - Послушай, Мери, - взволнованно начал он. - Тебе нельзя оставаться здесь. Вдруг кто-нибудь увидит, как ты от меня выходишь?
        В синих глазах Мери появилось удивление
        Э. Гамильтон. Звездные короли
        Если спросите, какой день считается базарным, четверо из пяти жителей Столицы скажут вам: «Третий».
        На седьмой на базар приходят все кому не лень - зачастую просто поглазеть. И уж, конечно, на базаре нечего делать ни в первый, ни на второй день, когда ремесленники закрывают лавки и вспоминают, для чего нужны молотки, чеканы и иголки.
        Поэтому тот, кто знает, приходит на третий день. И покупает такие вещички, за которыми потом будут безуспешно гоняться завистливые подружки.
        Лутта, Первая жена Старшего смотрителя, знала это очень хорошо. И все же не стала ждать неделю. Утром четвертого дня она покинула дом и в сопровождении служанки отправилась на базар.
        На это у нее была веская причина.
        И не одна, а целых две.
        Во-первых, один из перекупщиков намекнул, что привезет ткань с Беталиры, и показал образец. Лутта подозревала, что торговец врет. Слишком низкая цена - всего пять мегакусов. И это за смарагдовозеленую шелковистую ткань с вкраплениями зеленого же камня. Кроме того, ткань меняла оттенки и прозрачность в соответствии с настроением того, кто находился в непосредственной близости. По словам торговца, реакцией на пробуждение желания будет превращение ткани в прозрачный туман.
        Последнее обстоятельство оказалось решающим.
        Лутта с удовольствием купила бы весь отрез - нельзя было позволить какой-нибудь придворной даме появиться в таком платье. Но ее супруг, Старший смотритель Отто Чаруш, строго-настрого приказал мажордому не выдавать Лутте в день больше пяти мегакусов. Как назло, в этот день она успела купить разноцветные «шары счастья» - внутри каждого такого шара было запечатано забавное существо. Местные дамы поговаривали, что такие шары способствуют исполнению желаний. Потом она заглянула в «Сагерас» - павильон старого Ложби. И не пожалела ни об этом, ни о мегакусе, потраченном на две чашечки имперского кофе, ибо вторая чашка предназначалась для Агустины, третьей фрейлины баронессы. Баронесса некоторое время назад получила голокосм из столицы Империи лично от императорского камердинера. Согласно сообщению, в столице входил в моду зеленый цвет, а также чешуя и ее имитация - определенно влияние жаббистов, сторонников причисления разумных псевдорептилий к Алфавиту. Лутта не стала бы так легко принимать слова фрейлины на веру - особенно после того, как по совету Агустины пришла на бал в трехцветном шарфе и стала
всеобщим посмешищем… Но Агустина появилась в платье цвета молодой листвы и с рисунком, напоминающим крупные чешуйки. Вряд ли она рассчитывала встретить Первую жену Отто Чаруша. О своей привычке гулять по базару в определенные дни Лутта не распространялась.
        Она не сомневалась, что при дворе уже шьют новые наряды и нашивают на старые плавники из вуалей, жабры из жатого пластона и учатся наматывать платки так, чтобы они напоминали раздутое лягушачье горло. Хорошо быть фрейлиной! Можно заказать любые ткани, какие только пожелаешь… не то что не считаясь с расходами, но не выгадывая каждый кус!
        Как назло, подходящая ткань нашлась сразу - впору было поверить в силу «шаров счастья». Вот только денег на нее уже не осталось.
        Что делает высокородная дама, когда у нее заканчиваются деньги? Посылает служанку к мужу или к мажордому, а сама садится за столик в любимом заведении и пьет кофе, ожидая ее возвращения. Правда, при этом подразумевается, что супруг у дамы - приличный человек… а не скупердяй, никогда не имевший понятия о чести и совести, грязный пиг, которому место в хлеву, а не в постели с женщиной! Безмозглый хендрик, который давно работал бы на расчистке новых территорий вместе с рабами барона, если бы не ее родители!
        И за какие грехи судьба послала ей такого мужа?
        Грязный пиг, коего за глаза именовали Старшим смотрителем Отто Чарушем, стал второй причиной, заставившей ее отправиться на базар в такую рань. Вчера вечером ненавистный супруг нежданно-негаданно вернулся из инспекционной поездки… чем поверг свою Первую жену - да и не только ее - в глубочайшее уныние. Силы вселенские! Лутта только собралась принять ванну, а потом понежиться на массажной кушетке… И вместо этого ей придется ублажать этого похотливого обжору «игрой на флейте» - хотя он перед этим даже не удосужится ополоснуть то, что лишь в насмешку можно назвать «достоинством»! Ей придется задыхаться под его жирной тушей, слушать, как он рыгает и пукает, не заботясь о том, нравится ей это или нет… И это называется «привилегированное положение Первой жены»!
        Вчера Лутте удалось отговориться нездоровьем и послать к Чарушу одну из младших жен. Вальдочка так старается выслужиться… Вот пусть и постарается.
        Правда, вечером супруг вспомнит про нее, и отвертеться уже не удастся. Но ничего. Пока Отто пыхтит над ней, она будет думать о том, какое платье сошьет из только что купленной ткани и как затмит на ближайшем приеме всех придворных дам.
        Однако она так торопилась, что прибыла на базар задолго до открытия вожделенной лавки. Пришлось присесть на улице, за столиком дешевого кафе, куда дамам в ее положении даже заглядывать зазорно, и пить кофе, которое таковым не назовешь. И платить за это пришлось служанке - иначе бы денег на желанную ткань просто не хватило. Какое унижение!
        И во всем виноват проклятый скупердяй Отто…
        Лутта прервала печальные размышления и подняла взгляд. В конце торгового зала появилась знакомая фигурка.
        Как замечательно… Похоже, Лутте выпал случай выяснить, почему ее благоверный так торопился домой. Ибо к кафе приближалась никто иная, как Суэтта - Первая и, насколько было известно Лутте, единственная жена советника Старшего смотрителя.
        В это утро Суэтта была в платье из металлизированной ткани голубых тонов - точно под цвет ее летающей платформы и точно такой длины, чтобы это было видно окружающим. Ткань покрывал узор из переливающихся васильков, нанесенный с помощью лазера. Попадись такое платье Лутте, она пришла бы в восторг, но сейчас ее губы скривились в презрительной гримаске. Какая дура эта Суэтта! Думает, что подбирать ткань под цвет кожи - признак изящного вкуса… Со своей синеватой шкурой и худым лицом, точно состоящим из острых углов, она выглядит как живая покойница. А этот пучок искусственных цветов в прическе? Кошмар. И стоило выкидывать такие деньги ради того, чтобы уподобиться рыночной торговке… Что за убожество!
        Но тут Суэтта подъехала ближе, и Лутта заставила себя приветливо улыбнуться и помахать рукой, чтобы та случайно - или нарочно - не проследовала мимо.
        Жена советника мимо не проследовала. Наоборот, сделала свою дежурную улыбку чуть шире и помахала в ответ. А когда платформа остановилась у входа, она спустилась и, шурша платьем, направилась к столику Лутты.
        - Рада видеть тебя, милочка, - сообщила Лутта, дождавшись, пока та присядет напротив. - Что вырвало тебя из объятий любимого супруга в столь ранний час?
        - Ах, дорогая… - Суэтта закатила глазки. - Дела, как всегда дела! Знаешь, я тебе просто завидую. Можешь отправить младших жен с поручениями, а сама ублажаешь супруга в постели…
        Шпилька попала в цель, но Лутта виду не подала. Согласно правилам придворного этикета, Суэтте придется оплатить не только свой кофе, но и все, что закажет супруга Старшего смотрителя. Само собой, злоупотреблять этим не стоит, но все же… Ради благой цели можно выслушать пару колкостей.
        - Что будешь пить? - продолжала Суэтта. - Имперский?..
        Лутта капризно поморщилась.
        - Ну что ты… В нем же совсем нет кофеина! По утрам лучше пить «Хэдкэт» или «Абсент блю»… И взбодришься, и удовольствие получишь.

«Абсент блю» она действительно обожала - другое дело, что крайне редко могла позволить себе такую роскошь. А вот «Хэдкэт» был просто одним из самых дорогих сортов, который Лутте давно хотелось попробовать. Возможно, он окажется редкостной гадостью, но кто платит?
        - Ну, не знаю, - Суэтта окинула кафе взглядом, в котором читалось легкое презрение. - Мне кажется, в дешевых заведениях просто не умеют варить кофе. А плохой варкой можно испортить даже «Сауси Сэл».
        Она прищурилась и зорко посмотрела на Лутту. «Сауси Сэл» недаром считался самым изысканным сортом кофе: один его запах заставлял захлебнуться слюной.
        - Ты предлагаешь пойти туда, где варят лучше? - нежно проворковала Лутта.
        - Я не против. Но, насколько я понимаю, ты кого-то ждешь?
        - Нет, что ты… - Лутта решила проявить великодушие. - Просто после того, как ты столь любезно приняла мое приглашение…
        В этот миг официант подкатил к столику, и ей пришлось отвлечься, чтобы сделать заказ.
        - И все же… - продолжала она, - если не секрет, что заставило тебя так рано покинуть дом?
        Суэтта прикусила губку, забирая из щели в корпусе официанта свою кредитку.
        - Ну что ты! Какие у меня секреты, тем более от тебя? Надо подготовиться к еженедельному приему, только и всего. А ты разве здесь не за этим?
        - Конечно нет, - Лутта небрежно передернула плечами, но внутренне подобралась. Неужели фрейлина в разговоре что-то упустила? - Прием как прием…
        - А твой муж ничего тебе не говорил?
        Кажется, сейчас она отыграется за чашку кофе…
        Лутта поклялась, что закажет еще одну… И бокал сока мискато - непременно.
        - Нам было не до того, - томно произнесла она. - А может, он решил сделать мне сюрприз.
        На худом личике Суэтты отразилось нечто похожее на борьбу чувств.
        - Даже не знаю, стоит ли тебе говорить… - она коснулась пальчиком подбородка. - Новый гладиатор… Разве ты не слышала о новом гладиаторе?
        - О гладиаторе?!
        В глазах Суэтты блеснул опасный огонек.
        - Его подобрали на Планете, - она понизила голос, словно боялась, что ее услышат.
        - Но он не с Диска. По крайней мере, так говорят. Еще я слышала, что он в одиночку положил отряд охраны.
        - Теперь понимаю, почему Отто мне не сказал, - Лутта печально покачала головой и добавила в голос теплоты: - Он знает, что я принимаю его беды близко к сердцу, и не захотел меня огорчать…
        Жена советника пожала плечами.
        - Возможно, дорогая. Но ведь это не его промах, верно? Он не мог знать, что перед ним великий воин… Мне кажется, твой муж поступил мудро, не убив его. Правда, не знаю, что скажет на это господин барон… - она выдержала выразительную паузу. - Да, чуть не забыла. Я не видела этого воина, но одна рабыня сказала, что он очень забавен. Коверкает слова, так что не сразу поймешь, что он говорит. Но держится как придворный… и весьма недурен собой, хотя невысок ростом. Сейчас половина рабынь обсуждает, каков он в постели.
        Она замолчала и покосилась на официанта, который приближался к их столику с двумя изящными чашечками кофе. Лутта отметила, что ее приятельница заказала «Гандам» - сорт, недавно синтезированный на Валетте и цветом напоминающий расплавленное золото.
        Лутта сделала вид, что пропустила последнюю фразу мимо ушей, хотя это удалось ей не без труда.
        - А какое отношение это имеет к приему? - спросила она, прихлебывая из своей чашки.
        - Ну как же, дорогая! Твой муж, очевидно, устроит показательный бой и выпустит этого красавчика против… уж не знаю кого.
        - Понимаю, - Лутта смахнула капельку кофе с чашки, чтобы та не упала ей на платье.
        - Если слух об этом великом воине распространится раньше срока… Кстати, ты знаешь, что в скором времени в моду войдет искусственная чешуя и облегающие силуэты?

«В таком наряде ты будешь похожа на вяленую рыбу, дорогая!»
        Правила хорошего тона не позволяли ей одним глотком осушить чашку и вылететь из кафе со скоростью света. Но видят звезды, именно этого ей хотелось больше всего. И волшебная зеленая ткань, и намерение разорить Суэтту были забыты. Лутту волновало лишь одно: что это за таинственный гладиатор, где его прячут и почему ей - хозяйке дома, Первой жене, - ничего не сообщили.
        Но этикет есть этикет. К тому же не стоило показывать Суэтте, насколько ее взволновала эта новость. Посему Первой жене Отто Чаруша приходилось чинно попивать кофе, непринужденно болтая о нарядах и танцах.
        Однако все рано или поздно кончается, в том числе и кофе. И даже у знатных дам есть неотложные дела.
        - Ну что ж… - Лутта поставила чашку на стол и посмотрела на нее с такой любовью, что Отто Чарушу впору было взревновать. - …Если я не заставлю себя уйти, мы проболтаем до самого приема и не успеем подготовиться, верно?
        Она подарила Суэтте сладчайшую улыбку и, обернувшись к столику для прислуги, крикнула:
        - Жиаль! Надеюсь, ты готова?
        Жиаль, хорошенькая девушка с золотистой кожей и вздернутым носиком, вскочила и подбежала к госпоже.
        - Идем, Жиаль… До встречи, дорогая.
        И Лутта покинула кафе.
        Когда ее платформа свернула за угол, она стиснула кулаки и прижала педаль. Служанка, которая едва удержалась на ногах, тихо охнула. Ее госпожу что-то не на шутку рассердило, и ничего хорошего это не предвещало. Первая жена Старшего смотрителя была скора на расправу и порой не утруждалась обратиться к палачу, чтобы наказать провинившихся.
        Дом Отто Чаруша стоял у самой городской стены, отделяющей жилые кварталы от непроходимых лесных джунглей. За домом находились особые ворота, о которых знали лишь немногие. Через них Старший смотритель мог, не беспокоя городскую стражу, покидать город и принимать курьеров, доставляющих сообщения о браконьерах, копателях и пришельцах из других владений. Обычные каналы связи для таких целей не использовались: считалось, что это небезопасно.
        На самом деле, обитель Старшего смотрителя именовалось домом лишь в силу традиции. Это был крошечный городок, обнесенный собственной стеной. Помимо небольшого ракетодрома с пусковыми шахтами, без которого невозможно было представить владения знатного человека, здесь было несколько флигелей для рабов, прислуги и ремесленников.
        Лутта влетела в ворота, переполошив стражников в караулке, и понеслась через сад - прямо к дворцу, правое крыло которого занимал гарем. Силовое поле платформы приминало аккуратно подстриженную траву, переливающуюся всеми оттенками от сизо-голубого до нежно-салатного, сбивало пыльцу с пышных цветов. Она едва не сбила с ног двух евнухов-садовников, с шумом обогнула статую, изображающую полуобнаженную девушку… Потом путь ей преградил бассейн, окруженный пятью фонтанами, и Лутта промчалась над ним, взметнув тучу брызг.
        Первая жена Старшего смотрителя была в гневе.
        У дверей Лутта спрыгнула с платформы, оттолкнула служанку и ворвалась в холл, точно снежная буря.
        - Главного евнуха ко мне!
        Никто не откликнулся, но Лутте было до этого дела не больше, чем до двери ее собственного кабинета, которая услужливо распахнулась перед ней. Ей не было нужды беспокоиться. Во дворце знали: если приказ Первой жены Отто Чаруша не будет исполнен незамедлительно, к вечеру виновников - равно как и тех, кто попался под горячую руку, - отправят в Пыточную башню. Не для допроса, разумеется. Ибо палачу глубоко наплевать, что заставило его жертву ослушаться. Зато он хорошо знает, как заставить ослушника корчиться от боли.
        Поэтому Лутта едва успела включить терминал, открыть Журнал проступков и приготовить перо, как дверь распахнулась снова. И в кабинет ввалился запыхавшийся толстяк в разноцветном полосатом одеянии. За его спиной тенью стояла рабыня с подносом. Аромат кофе и булочек из зеленой муки с корицей и тмином на миг разогнал неприятные мысли. Но лишь на миг.
        Лутта смерила евнуха свирепым взглядом. Не сводя с него взгляда, взяла чашечку и сделала маленький глоток. Она знала, что кофе сварен именно так, как она любит, и в смесь не попала ни одна крошка имбиря, перца или сахара сверх того, что требовалось. Но сейчас дело было не в этом. Ей хотелось потянуть время. Не ради собственного удовольствия - ради того, чтобы этого болвана немного проняло.

«Болвана» и в самом деле проняло не на шутку. По его круглому лицу ручьями тек пот
        - и не оттого, что в комнате было жарко. Потом евнух стянул остроконечную сине-зеленую шапку с длинными ушами. Потеребил ворот одеяния. Однако заговорить первым он не осмеливался.
        - Я хочу тебе кое-что напомнить.
        Лутта сделала еще глоток из чашки и задумчиво посмотрела на булочку.
        - …В тот день, когда мой муж привел тебя к нам в дом, я пригласила тебя в свои покои, и мы заключили договор. О чем мы договаривались? Скажи, пожалуйста.
        Она пока не повысила голос, но евнуху, равно как и остальным обитателям дворца, было хорошо известно, что такое затишье предвещает бурю.
        - Ты хорошо это помнишь? - голос Лутты звенел от гнева.
        - Вы с-сказали… - толстые губы евнуха мелко дрожали. - Вы сказали, что я д-должен… рассказывать вам…
        - Что ты должен мне рассказывать? А главное, когда?
        Евнух засопел. По его лысой голове мутной жемчужиной сползла большая капля пота.
        - Думаю, ты отлично понимаешь, что в моей власти отправить тебя на улицу. И это самое малое, что с тобой можно сделать.
        Толстяк шмыгнул носом и закивал. Хорошо… Он, по крайней мере, понимает, что госпожа не гневается просто так.
        - Так скажи, почему я должна узнавать о том, что происходит в моем доме от всяких…
        За этим должны были последовать пара не самых лестных эпитетов в адрес Суэтты. Однако Лутта решила воздержаться и не уподобляться грязным простолюдинам.
        - Почему я должна узнавать новости последней?
        - Госпожа… - пролепетал евнух, - когда я начал рассказывать вам сегодня утром, вы… как бы это выразиться… дали мне понять, что вас это не слишком интересует.
        Лутта прикусила губу. К сожалению, это было чистой правдой… если не считать того, что евнух несколько смягчил выражения.
        - Прекрасно. Тогда почему ты стоишь и мямлишь, вместо того чтобы рассказать мне все прямо сейчас?
        - Но, госпожа…
        - Никаких «но»! - Лутта со стуком поставила чашку на стол. - По кнуту соскучился? Что за пленника приволок с планеты старый пердун?
        - Как рассказал мне один человек, входящий в круг доверенных лиц вашего супруга, да будет вечной его жизнь, да снизойдет на него…
        - Короче!
        - Мне показалось, что вашу милость вряд ли заинтересует обычный раб, найденный…
        - Мне лучше знать, что меня интересует, а что нет, - ледяным голосом произнесла Первая жена Отто Чаруша. - Ты, жирный мешок дрика, отлично знаешь, что это не обычный раб. Что это удивительный воин, способный в одиночку разделаться с отрядом телохранителей.
        - Ваша осведомленность достойна величайшего восхищения… Смею ли я…
        - …О том, что ты смеешь, а что не смеешь, надо было думать раньше, - перебила Лутта. - Рассказывай все, что знаешь. А я послушаю.
        Несчастный евнух вопросительно уставился на носки своих туфель, украшенных пестрыми помпонами, словно призывая их в свидетели.
        - Старший смотритель… приказал, чтобы все держали язык за зубами… но я… В общем… поступил сигнал о появлении копателей. Дежурный отряд отправился на планету, дабы исполнить свой долг. Негодяям, как всегда, удалось улизнуть, но люди вашего мужа обнаружили свежий раскоп, а в нем - человека. Судя по всему, он не из копателей. Я бы осмелился предположить, что он из числа Существ Алфавита… и многие придерживаются… - Евнух переложил шляпу в левую руку и вытер потный лоб. - …Той же точки зрения. Он настолько похож на Древнего человека, насколько это возможно. Когда люди вашего мужа попытались задержать его, он оказал отчаянное сопротивление и многих убил.
        - Скольких?
        - Ну… говорят, тридцать-сорок человек… но я думаю, это преувеличение.
        - Но он все-таки не смог сбежать.
        - Ему было некуда бежать, госпожа. К тому же Трох, один из Младших смотрителей, говорил, что этот человек был сильно истощен. Стражники дождались, пока он устанет, а потом скрутили его. Потом ваш муж договорился с ним. Этот человек согласился выступить на ринге как гладиатор.

«Договорился»? «Согласился»? Да о чем он говорит? Обычно тех, кто становился гладиатором, ставили перед простым выбором: повиноваться и приносить хозяину прибыль своими победами или умереть.
        - И где он сейчас?
        - В казармах, моя госпожа. Ваш муж распорядился, чтобы об этом воине никому не рассказывали…
        - Только узнала я про него от жены советника… - Лутта усмехнулась и сделала еще глоток. - Хорошо. Если ты помнишь, мы с тобой еще кое о чем договаривались. Понимаешь, о чем я говорю?
        - Но… ваш муж…
        - За все надо платить, Орди. В том числе и за теплое местечко. Поэтому ты сделаешь, что обещал. И если мой бесценный супруг хочет, чтобы этого гладиатора якобы не существовало, то пусть так и будет. Нельзя изменить с тем, кого нет, верно?
        - Совершенно верно, госпожа. Но гладиатора хорошо охраняют…
        Маленькая ручка Первой жены, до сих пор спокойно лежащая на столе, сжалась в кулачок.
        - А за что ты получаешь каждый сотый кус, выданный мне мужем? И ради чего я закрываю глаза на твое воровство?
        - Что вы такое говорите, госпожа! Я же в жизни ничего не украл!
        - Расскажешь это дознавателям барона, - нежно улыбнулась Лутта. - О, а что это ты так побледнел? Тебе нехорошо?
        - Госпожа…
        - Это все оттого, что ты слишком мало двигаешься. Небольшая пробежка пойдет тебе на пользу. До казарм и обратно. Уложишься за пятнадцать минут - будешь молодцом.
        - Но, госпожа…
        - Я сказала «пробежка», а не «кулачный бой». Ты договоришься о том, чтобы мне дали посмотреть на тренировку гладиаторов - только и всего. Это совсем несложно, правильно? Жена советника говорила, что там можно увидеть много всего интересного. Но мало ли что болтают люди? Надо во всем убедиться самой.
        - Но ваш муж…
        Лутта привстала. И в кабинете воцарилась такая тишина, что можно было услышать шуршание кондиционера.
        - Я неясно выразилась? - тихо спросила она.
        - Нет, нет, что вы! - затараторил евнух. - Ясность вашего изложения… изложения вашего…
        И с быстротой, которой трудно было ожидать от столь тучного человека, выбежал из кабинета.
        Лутта проводила его взглядом и устало опустилась в кресло. Вот дудук!К счастью, она еще не разучилась объяснять людям, где их место… в том числе и собственному мужу.
        Она допила кофе, отщипнула маленький кусочек булочки и медленно прожевала. Булочка совсем остыла и больше не благоухала корицей. Но какие это пустяки! В ее доме, кажется, появился мужчина, достойный внимания. До сих пор ей приходилось искать любовников на стороне… постоянно опасаясь, что кто-нибудь из них, перебрав ойберика, начнет рассказывать Старшему смотрителю, как хороша его жена в постели. Однажды ей уже случилось обжечься, и повторения не хотелось.
        Ох… чуть не забыла!
        Лутта поспешно поднялась, оттолкнула кресло и подбежала к сиреневой, в радужных переливах панели, за которой находился вход в ее апартаменты. Первая жена имела право на несколько комнат, и даже такой скупец, как Отто Чаруш, не мог пренебречь этим правилом.
        Прихожая напоминала жилища дворян Гамрака - тяжелый песчаник и слюдяные пластины, украшенные узорами, напоминающими причудливые письмена аборигенов этой планеты. Следующая за ней гостиная, отделанная темными древесными плитами, казалась мрачноватой, но для доверительной беседы лучшего места трудно было найти.
        Правда, чтобы дело дошло до беседы, надо немного подготовиться.
        Лутта шагнула в полупрозрачную капсулу лифта и через пару секунд уже была в своей туалетной комнате.
        Комнату украшали огромные ложные окна с изображением пейзажей Бенедетты. Полупрозрачные малиновые скалы, местами покрытые купами растений, таких темных, что они казались иззелена-черными… Ленивое море, покачивающее рябые громады плавучих островов… Иллюзия была бы полной, если бы в этом мирке не царил вечный день, который лишь иногда - когда того желала хозяйка - сменялся сумерками или радужным восходом. Сейчас комнату заливал свет, и нежно-розовый ворс ковра, впитывая его, сам начинал сиять.
        Однако жене Старшего смотрителя было некогда любоваться красотами любимой планеты.
        Одно движение - и платье, соскользнув с плеч, упало к ногам, за ним последовало белье. Бросив короткий взгляд в голографическое зеркало, Лутта опустилась в кресло косметического аппарата и включила режим «мгновенный эффект». Большинство ее подруг после этого закрыли бы глаза, но она предпочитала контролировать процесс.
        Перламутровая толща зеркала отразила ее тело, безвольно распростертое на розовом ультрапластексе, похожем на лепесток цветка-гиганта. Потом матовая поверхность заблестела глянцем, покрываясь прозрачной слизью. Понемногу слизь обволокла женщину толстым слоем. Лутта задержала дыхание, а потом резко выдохнула, ртом и носом одновременно. В тот же миг полузастывший гель вспыхнул миллионом разноцветных искр, которые тут же погасли, и по дисплею побежали строчки цифр и символов.
        Лутта проводила здесь по несколько часов каждый день, но привыкнуть к этим ощущениям было невозможно. Покалывания, пощипывания, щекотка, волны тепла и холода, то ласкающие, то почти болезненные… Некоторые дамы всерьез утверждали, что косметический аппарат способен заменить любовника. Единственное, что отвлекало - это биочип, мертвой хваткой обхвативший ее запястье и позволяющий вносить в процедуру необходимые поправки. Но, как она только что сказала Главному евнуху, за все надо платить.
        Оставшиеся минуты пролетели незаметно. Лутта едва успела застегнуть платье, когда на дисплее вспыхнул ярко-голубой кружок.
        Надо же… Орди уложился точно в срок. Только бы результат не разочаровал.
        Она одернула подол и шагнула в сторону, но в последний момент остановилась и посмотрелась в зеркало. Вот этот результат не разочарует никого…
        Когда она открыла дверь своего кабинета перед носом у Главного евнуха, тот уже обливался холодным потом: ему мерещились застенки Службы Честности и Благополучия.
        - Ну, как успехи, Орди? - как ни в чем не бывало спросила Лутта.
        Евнух бросил на нее затравленный взгляд. Ему как-то не верилось, что минуты ожидания под дверью не будут зачтены как промедление.
        - Я обо всем договорился, госпожа, - забормотал он. - Сейчас этот гладиатор тренируется с другими воинами, но потом… потом вы сможете поговорить с ним.
        - А понаблюдать за тренировкой?
        - Конечно, госпожа. Верхняя ложа, как обычно, свободна… Я лично провожу вас и прослежу, чтобы вам никто не мешал…
        Лутта встала - куда медленней, чем ей хотелось бы - и подошла к евнуху.
        - Вот видишь, Орди, - она похлопала его по жирной щеке. - Ты начинаешь исправляться. А то я подумала, не попросить ли палача засунуть свинцовую трубочку тебе в зад…
        - Ну что вы, госпожа… Я…
        Тонкие пальчики легонько сжали мочку.
        - Я знаю, что я твоя госпожа, лурик. И советую тебе об этом не забывать.

* * *
        Арена, где упражнялись воины и гладиаторы, располагалась рядом с казармами, в другом крыле дворца. Путь туда занял чуть больше времени, чем обычно. Лутта не могла позволить себе воспользоваться ни скоростной дорожкой, ни платформой из опасения оказаться замеченной. Пришлось пробираться по коридорам, подобно простой служанке… Даже не служанке - рабыне, которой запрещено пользоваться машинами!
        Но, как она сама говорила неоднократно, за все надо платить.
        Арена не могла сравниться с амфитеатром барона, где раз в неделю для увеселения правителя и граждан устраивали гладиаторские бои. Ни лепных портиков, ни высоких лож под малиново-бархатными балдахинами… Только круглая площадка, посыпанная мелким песком, и амфитеатр. И, конечно, Старший смотритель не мог позволить себе такую роскошь, как зверинец, куда свозили животных со всей Галактики. Те, кому доводилось увидеть этот лабиринт клеток и террариумов, сто раз задумывались, прежде чем назвать владения барона Пако «жалкой провинцией».
        У двери в верхнюю боковую ложу евнух остановился и привалился к стене. Он тяжело дышал, по гладкой маслянистой коже градом катился пот. Лутта поморщилась.

«Будто и впрямь пробежался», - подумала она, прикрывая лицо надушенным рукавом платья.
        Тяжелая штора рядом с дверью всколыхнулась. Щупленький старичок с вечно испуганным лицом, один из рабов мажордома, выскользнул из тяжелых складок ткани и поклонился так, словно у него внезапно сломалась спина. Не выпрямляясь, он протянул Старшему евнуху ключ-карту, издал невнятное «хлюп!» и снова исчез.
        Орди покосился на свою госпожу и сунул в щель ключ. В двери щелкнуло, створки медленно разошлись в сторону. И Лутта решительно шагнула внутрь, попутно - как бы невзначай - вырвав ключ из руки евнуха.
        В ложе царил приятный полумрак. Поляризованное стекло надежно защищало тех, кто находился внутри, от посторонних глаз. Впрочем, гладиаторам, которые тренировались на арене, не было дела до того, наблюдает за ними кто-то или нет.
        - Это он? - бросила Лутта, указывая на одного из бойцов.
        Евнух мог и не отвечать. На стекле-экране появилось прямоугольное «окошко», а в нем - увеличенное изображение воинов. Тот, кто находился в центре, был слишком похож на обычного человека - худощавый, с пышной бородой и длинными рыжеватыми волосами, стянутыми на затылке в хвост. Пожелай он похлопать по плечу кого-нибудь из могучих бритоголовых великанов, тренирующихся вместе с ним, ему пришлось бы подняться на цыпочки.
        Схватки еще не начались. Кто-то отжимался, прикрепив на спину груз, кто-то отрабатывал удары по роботу-манекену, который отбивался с показной неуклюжестью.
        Лутта коснулась экрана, словно хотела погладить коротышку по голове. Изображение стало крупнее, но она по-прежнему не могла разглядеть лицо нового гладиатора: именно в этот момент он сделал плавный скользящий шаг и повернулся к ложе спиной.
        - Я хочу увидеть, хорош ли он в бою, - проговорила она, не сводя глаз с экрана.
        - Но, моя госпожа…
        - Сделай так, чтобы я это увидела.
        В голосе Лутты звучало чуть больше нетерпения, чем следовало. Евнух нерешительно покосился на госпожу, но ответа не получил и покинул ложу.
        Лутта даже не заметила, как он ушел. Ее взгляд был прикован к маленькому прямоугольнику на экране, в котором, отделенный от всего мира, кружился странный бородач. Движения коротышки напоминали медленный танец, их ритм завораживал. Потом Лутте начало казаться, что он пытается подражать какому-то животному…
        Она скорее почувствовала, чем увидела, что на арене что-то изменилось. На середину вышел Распорядитель арены.
        - Пришло время сразиться! - его голос гремел, точно труба. - Пусть новичок покажет, на что годится! Против него - Дуал и Тайгер.
        Лутта подалась вперед и нервно облизнула губы. Тайгера она знала хорошо… Куда лучше, чем можно было ожидать, даже учитывая немалый срок его службы у Старшего смотрителя. Казалось, гены Древних в его клетках вспомнили о своем существовании, подавив все признаки, приобретенные человечеством с тех пор, как оно вышло в космос. Остался лишь один, более древний, чем людской род - странная пигментация кожи, чередование темных и бледных полос, которые становились более заметными там, где росли волосы. Именно этим полоскам он был обязан и своим именем - именем легендарного Доисторического хищника, - и вниманием Лутты. Плененная видом его могучих мышц и обманчиво ленивыми движениями, она как-то приказала Орди привести Тайгера к себе в спальню - ей не терпелось полюбоваться им с более близкого расстояния. Неизвестно, что разочаровало ее сильнее - полоски или любовные способности воина, но увлечение продлилось ровно одну ночь и не оставило никаких особенных воспоминаний. Просто еще один роман, который красиво начался и закончился ничем.
        Распорядитель приводит воина к ней в ложу, и тот получает… кто-то платочек, кто-то брошку, кто-то ленту с голографической аппликацией - неважно. Прежде, чем воина уводят, она просит распорядителя принять ставку. Она всегда ставит на своего нового избранника, с кем бы ему не предстояло драться - это тоже часть игры. К тому же в день игр Отто выделяет ей несколько мегакусов сверх обычного, и она может позволить себе быть щедрой. Кто-то погибнет, и она будет тешить себя мыслью, что он умер с ее именем на устах. Те, кому повезло больше, удостаиваются ночи любви. Казалось бы, ночь любви с настоящим мужчиной, воином - что может быть прекрасней? Увы, в половине случаев воин оказывался… не то что не мужчиной, но весьма далек от того, что этим словом называют. Таким оказался и Тайгер.
        Что же касается Дуала, то он не мог даже рассчитывать, что госпожа когда-либо обратит на него внимание. Подергивающийся уголок рта, из которого иногда начинала стекать слюна, не прибавлял ему привлекательности. Таких, как он, десятками продавали на невольничьих рынках - рослых, мускулистых, с бессмысленными физиономиями и переломанными носами. Скорее всего, и смерть его ожидала такая же, какую встречали большинство гладиаторов - бесславная смерть на арене, на песке, пропитанном его собственной кровью.
        Коротышка прекратил свой танец, повернулся к противникам и стал разглядывать их, слегка склонив голову набок и поглаживая бороду - не так смотрят на людей, которых надо будет убить, чтобы они, в свою очередь, не убили тебя. Сейчас Лутта хорошо видела лицо воина: высокий лоб, тонкий прямой нос с горбинкой… Не то лицо, которое она сочла бы привлекательным… Но теперь это уже не имело значения.
        - Оружие выбираете сами, - нудно продолжал распорядитель. - Но брать только тренировочное. Удары по голове запрещены. Постарайтесь не искалечить друг друга - хозяину это не понравится… Начало поединка после третьего удара гонга.
        Он замолчал и чинно направился к своей кабинке, отгороженной ударопрочным экраном. Разошлись и гладиаторы. Те, кто не участвовал в схватке, собрались в тесной ложе. Тайгер и Дуал, угрюмо переглядываясь, направились к оружейной стойке.
        Но Лутта следила не за ними. Она смотрела на маленького воина, который по-прежнему стоял и загадочно смотрел на своих будущих противников.
        Тем временем Тайгер, ткнув пальцем в панель, получил перчатки с длинными металлическими когтями. Дуал после недолгих колебаний выбрал секиру с широким лезвием. Распорядитель высунулся из-за перегородки и что-то крикнул - не в динамик, поэтому Лутта не разобрала ни слова. Зато увидела, как коротышка обернулся, забавно поднял брови и пожал плечами, словно взрослый, к которому обратился с вопросом четырехлетний кроха. Лутта почувствовала, как напрягаются мышцы - можно было подумать, что это ей предстояла схватка. Но маленький гладиатор даже не пошевелился.
        Дуал атаковал первым. Его рев был слышен даже сквозь экран. Казалось, еще миг, и эта гора мускулов просто снесет коротышку - не понадобится даже секира, занесенная для удара.
        Но лезвие секиры рассекло воздух и с хрустом вошло в песок. Коротышка шагнул в сторону, и его кулак вошел великану под подбородок. Лутта не раз видела, как после такого тычка люди падали и вставали не сразу и не всегда. Но Дуал лишь отступил на шаг и снова занес секиру.
        На этот раз новичок не стал ждать. Раз! Его ноги разъехались, прочертив две ровных борозды. В последний момент свободно опущенные руки маленького бородача превратились в опоры, не дав ему сесть на песок. Два! Ноги-ножницы сомкнулись на щиколотках Дуала. Гладиатор качнулся и рухнул, словно ему и впрямь подрезали сухожилия.
        Лутта даже не успела заметить, как поднялся коротышка - в следующую секунду тот уже сидел верхом на поверженном противнике. Зато маленький воин успел заметить Тайгера, который оказался на расстоянии удара.
        Но удар когтистой «лапы» не достиг цели. Той цели, для которой предназначался. Стальные когти прошли сквозь пустоту и вонзились в грудь Дуала.
        А потом Тайгера вдруг подбросило в воздух, и он упал в пыль в паре шагов от напарника. И бородачу не понадобилось много времени, чтобы преодолеть это расстояние.
        - Потрясающе… - прошептала Лутта. - Потрясающе…
        Сейчас он нанесет последний удар. Один-единственный. И все будет кончено.
        - Прекратить поединок! - загремел над ареной голос распорядителя.
        Победитель пожал плечами и осторожно опустил ногу на локоть Тайгера, который даже не пытался подняться. Дуал корчился, безуспешно зажимая раны, из которых фонтанчиками хлестала кровь. Лутта почти чувствовала ее запах.
        - Пригласить воина к вам в ложу, госпожа?
        Тихий голос евнуха заставил ее вздрогнуть. Засмотревшись на схватку, она совсем забыла, зачем сюда пришла!
        - Само собой, - бросила она, не оборачиваясь.
        Прошла целая вечность, прежде чем евнух появился на арене. Лутта видела, как к нему подошел распорядитель и как Орди ткнул пальцем в сторону ее ложи. Начинались те самые минуты восхитительного трепета, рожденного предвкушением удовольствия и страхом разоблачения. То, чего она никогда не испытывала, когда находила избранника из числа равных себе. Из числа всех этих искушенных красавцев, влюбленных исключительно в свои тела, плод работы эндокринологов, диетологов и косметических хирургов.
        Тем временем Орди появился в прямоугольнике увеличенного изображения, рядом с гладиатором. Толстые губы евнуха беззвучно шевелились, круглые глаза ворочались в глазницах, и Лутта время от времени встречалась с ним взглядом, когда Орди косился в сторону ее ложи. Всякий раз, когда это происходило, жену Старшего смотрителя передергивало. Евнух напоминал огромную жирную рыбину, плавающую в прямоугольном аквариуме. Странное дело: будучи одного роста с евнухом, маленький воин как будто смотрел на него сверху вниз. Он слушал, не меняясь в лице, лишь однажды сделал непонятное движение головой. Потом, как показалось Лутте, покосился в сторону Дуала, которого грузили на медицинскую платформу. И, наконец, кивнул - с таким видом, с каким знатный дворянин принимает донесение от посланника, - и направился к выходу. Камера, проводив его пристально-равнодушным взглядом, отключилась.
        Превосходно… Просто превосходно.
        Некоторое время спустя дверь в ложу открылась - так неожиданно, что женщина вздрогнула. Она запоздало сообразила, что не успела принять свою любимую соблазнительную позу.
        - Ты хотель видеть меня?
        Голос был молодой, звонкий. И в нем звучал вызов.
        Ах, вот как? Похоже, он привык побеждать. Ну что ж, это даже интересно - показать этому новичку, кто тут хозяин.
        - Да, - Лутта прибавила в тон холодка. - Я звала тебя, раб.
        - Я нэ раб, - спокойно возразил гладиатор. Он говорил со странным акцентом. Как и все знатные дамы Диска, ведущие светскую жизнь, Лутта неплохо разбиралась в диалектах звездных королевств, но такой выговор слышала впервые.
        - Меня звать Мехмед Каты, - продолжал он. - Можно Мехмед.
        Лутта надменно приподняла бровь.
        - Я, кажется, тебя не спрашивала. Рабы имеют право говорить, только когда им разрешат. Так что…
        - Я не раб, - повторил маленький гладиатор. - Я имей договор с твой муж.
        - Как интересно… И чем же ты прогневал его, раз он отправил тебя сражаться на арену? Впрочем, неважно. Я видела, как ты сражаешься. Ты понравился мне… Мех-мед,
        - она произнесла его имя так, словно пробовала его на вкус. - Если угодишь мне, я, пожалуй, замолвлю за тебя словечко.
        Она прищурилась, посмотрела бородачу прямо в глаза… и словно наткнулась на каменную стену.
        - Мне не нужен твой слово, - произнес Мехмед терпеливо, как говорят с неразумным ребенком. - Я имей иттифаакыйа[Договор (араб.).] с твой муж. Говори, что я должен делать.
        Ничего себе!
        Торжество вспыхнуло и погасло. Так, наверно, чувствовал себя Дуал, когда его секира рассекла пустоту вместо живой плоти противника.
        Он соглашается… Соглашается, а не подчиняется! Как будто у него есть выбор. Более того: даже если заковать его в электрошоковые браслеты, это ничего не изменит. Хотя может оказаться весьма занятным.
        Лутта поднялась с кресла, не сводя глаз с гладиатора, и шагнула к нему. Потом сделала еще шаг. Спокойный взгляд коротышки действовал на нее, как силовое поле, сквозь которое было почти невозможно пройти.
        Но если она отступит, то перестанет себя уважать.
        - Неужели ты не понимаешь, что от тебя требуется? - Лутта подошла вплотную и кончиками пальцев коснулась его руки. Сопротивление стало почти непреодолимым. Черные, точно покрытые лаком глаза смотрели на нее, коротко смаргивая, заставляя ее испытывать те чувства, которые должен был испытывать он.
        - Твой муж не говорить мне, - без всякого выражения произнес маленький воин, отступая на шаг. - Твой муж говорить мне драться с другой воин.
        Он был так серьезен, что Лутта расхохоталась.
        - Да что ты! Но мы ему не скажем. Давай, что ты стесняешься… - Она цепко ухватила его за кисть и потянула к себе. - Право, какой ты смешной! Иди сюда.
        Ее ногти вонзились в ладонь так неожиданно, что Лутта вскрикнула. Она даже не поняла, каким образом рука маленького воина выскользнула из ее. Движение было плавным, почти неощутимым.
        - Слушай, женщина, - прошипел он. - Я не желаль иметь с тобой дел на рогах твой муж! Будь я муж такой бесстыжей биляти, я вязать тебя веревка и бить кнута!..
        Лутта ахнула… и запоздало сообразила, что должна рассмеяться.
        - Меня? Кнутом? А сам кнута отведать не хочешь?..
        - Зови свой слуга, - холодно отозвался Мехмед. - Я хотель знать, какого цвета их кровь.
        Лутта коснулась браслета-коммуникатора. Если она исполнит свою угрозу, это может обернуться против нее самой. Известно, что слуги любят сочинять небылицы про хозяев. Как еще можно отыграться, отомстить людям, занимающим положение, которого им никогда не достичь? Обычно эти байки не воспринимают всерьез, но те, кто хотят докопаться до истины, очень своевременно вспоминают, что та порой скрыта в шутке.
        Нет. Она накажет наглеца, который осмелился ей дерзить. Она покажет ему, кто здесь хозяин. Только так можно себя обезопасить. После подобного урока он не посмеет рассказать Отто, чего она от него добивалась.
        Правда, тогда этот маленький воин вряд ли сможет исполнить ее желание… Все зависит от того, когда она скажет палачу «стоп».
        И она нажала бирюзовую кнопку на браслете.
        - Палача в верхнюю ложу, - произнесла она - таким тоном, словно заказывала чашечку кофе.
        Гладиатор бросил на нее взгляд, полный презрения, но ничего не сказал.
        Лутта опустилась в кресло, устало вздохнула и пробежалась пальцами по сенсорам, заставляя спинку принять более удобную форму.
        - И нечего дуться, - небрежно бросила она, глядя на свое отражение в экране. - Ты сам виноват. Но исправиться еще не поздно. Попроси прощения. Скажи: «Госпожа Лутта, я исполню все, что вы пожелаете…» И я подумаю о том, чтобы смягчить твою участь.
        На этот раз раб не удостоил ее даже взглядом.
        Время тянулось невыносимо медленно. На арене снова появились гладиаторы. Двое вооружились тупыми турнирными пиками и начали поединок. Но после Мехмеда они казались неуклюжими, точно тренировочные роботы.
        Жена смотрителя украдкой покосилась на воина. Маленький бородач стоял неподвижно, глядя непонятно куда, как человек, погруженный в собственные мысли - но не настолько глубоко, чтобы не замечать ничего вокруг. Лутта прикусила губу. Густые усы не позволяли разглядеть его рот. Некоторое время она размышляла, будут ли они щекотать кожу во время поцелуя, и каково будет запустить пальцы в эту длинную бороду. Потом перевела взгляд на предплечье, отмеченное тонким белым шрамом. Его кожа, как и у всех гладиаторов, была недавно обработана депилятором и напоминала тонкую, но чрезвычайно плотную и гладкую ткань. Внезапно Лутта представила, как они лежат в постели, когда все уже закончилось. Она поднимается, открывает глаза… А он точно так же, как сейчас, смотрит в никуда и улыбается загадочной улыбкой.
        И все, что от него требуется - это извиниться!
        Дверь широко распахнулась, и на пороге появились несколько палачей в островерхих кожаных колпаках с узкими прорезями для глаз. Поговаривали, что эти колпаки шьют из кожи казненных преступников.
        Забавно. Выходит, Орди не слишком преувеличил, утверждая, что маленький воин в одиночку расправился с отрядом смотрителей. Даже для наказания непокорных гладиаторов не посылали такую толпу.
        Позади тусклым каменным шаром маячила лысина Распорядителя боев. Распорядитель имел жалкий вид: за любой проступок, совершенный его подопечными, отвечать приходилось и ему.
        - Слушаю вас, госпожа, - глубоким басом произнес один из палачей.
        Лутта выпрямилась и поправила полупрозрачный шарф, который сполз с ее плеча.
        - Этот раб, - она указала на Мехмеда, - груб и не имеет понятия о почтительности. Я хочу, чтобы ему надели браслеты и бросили к моим ногам.
        И она кивнула, давая понять, что разговор окончен.
        Палач поклонился и не спеша вытащил из-за пояса кнут.
        Мехмед взглянул на него, не меняясь в лице. Их разделяло лишь несколько шагов.
        Лутта не успела ничего заметить. Просто коротышка изменил позу, а палач, споткнувшись, тяжело плюхнулся на задницу.
        В течение бесконечно долгой минуты он сидел не шевелясь. Остальные тоже застыли. Слышно было лишь, как сопит распорядитель.
        Потом из-под кожаной маски послышался сдавленный стон. Палач неловко потянулся вперед, обхватил правую голень и заголосил:
        - Схватите мибуна! Он… Он… Он мне ногу сломал!..
        Его товарищи переглянулись. Грубые руки легли на толстые рукояти плетей. Однако никто не двигался с места.
        - Схватите его! - не унимался палач на полу. - Схватите!..
        Лутта вцепилась в подлокотник кресла. В висках стучала кровь. Сейчас эти иссиня-черные плетеные щупальца развернутся в смертоносном броске и с влажным шлепком, похожим на многократно усиленный звук поцелуя, рассечет тонкую кожу цвета песка. Брызнет кровь… Она жаждала этого, словно много дней умирала от голода, и эта кровь была единственным, что могло его утолить.
        Звонкий щелчок разорвал тишину. И началось нечто невообразимое.
        Если бы бой происходил на арене, а не в полутемной ложе, она сумела бы заметить, как бородатый новичок кувырнулся под ноги палачу, попытавшемуся достать его кнутом, как тот, падая, сбил соседа, и как коротышка, крутанувшись на носке, ребром ладони ударил под ребра еще одного здоровяка в кожаной маске. Но взгляд Лутты не мог поймать ни одного движения - только вскрики, вопли, натужный храп… Лишь когда чье-то тело отлетело к ее креслу, она истошно взвизгнула.
        Все закончилось так же внезапно, как и началось. Дрожащей рукой жена Старшего смотрителя нащупала сенсорную панель на подлокотнике и с третьей попытки добавила света.
        В воздухе висел резкий запах пота и крови. Все палачи корчились на полу и стонали. Лишь один пытался подняться. Из-под его маски и из прорезей для глаз текло что-то густое и темное, точно пережженный сироп.
        А коротышка-гладиатор стоял в дверях, которые так никто и не закрыл, и говорил с Распорядителем боев. Лутта помотала головой, но так и не могла разобрать ни слова: она чувствовала себя так, словно два каких-то негодяя полчаса орали ей в уши.
        Неожиданно Мехмед обернулся.
        Сейчас он что-то скажет. Что сейчас он точно так же разделается с ней. И никому из слуг не хватит смелости, чтобы за нее вступиться.
        Или спросит, убедил ли он ее в том, что его нельзя принудить к чему-то силой…
        Но он ничего не сказал. Он только сплюнул на ковер… И ушел.
        Распорядитель бросил на госпожу взгляд, полный тревоги, и тут же потупился. Ему было стыдно - то ли за свое бездействие, то ли за то, что он стал свидетелем этой безобразной сцены.
        Появились печальные медики в блекло-голубых халатах. Они погрузили израненных палачей на платформы и удалились. Следом ушел и Распорядитель боев.
        Дверные створки сомкнулись. Лутта осталась одна. Она съежилась в кресле, вся дрожа, потом подтянула ноги, крепко обхватила колени руками и уставилась на ковер, где медленно высыхало темное пятно.
        Ей казалось, будто плевок попал ей на кожу и прожигает, точно кислота.
        Скверно. Как все скверно! И всему виной проклятая Суэтта со своими сплетнями! Если бы не она…
        Если бы не она, этот коротышка не покалечил бы слуг ее мужа. Уложи он всех гладиаторов Отто Чаруша, никто и слова бы не сказал: гибель на арене - дело обычное, в бою выживает сильнейший. Но палачи - совсем другое дело. И если до Отто дойдет, из-за кого и из-за чего это случилось…
        Надо что-то придумать. И что-то сделать.
        Но думать Первая жена Отто Чаруша не могла. В голове было пусто, в ушах стоял звон. Она сидела, обхватив колени, и по ее щекам текли злые слезы.
        Глава 5
        ИНТЕРЛЮДИЯ
        АРТЕМ ВИШНЕВСКИЙ. НАЧАЛО XXI ВЕКА
        Он прошел всю войну без единой царапины. Но, быть может, годы полетов над Тихим океаном оставили след в его психике…
        Странная вещь: все эти годы, пока Гордон рисковал жизнью над Тихим океаном, он мечтал о том, как вернется…
        Э. Гамильтон. Звездные короли
        Терпеть не могу ездить поездом. Даже в купейном вагоне. Не то что я домосед или страдаю клаустрофобией пополам с мизантропией. Но попробуй проваляться тридцать шесть часов на верхней полке! Под конец даже любимое чтиво будет не в радость. Даже Алистер Маклин. Ваш разум начинает ненавязчиво интересоваться: «Прости, мужик, а я здесь, часом, не лишний?» и, не получив ответа, объявляет итальянскую забастовку. Посему ты, не добравшись и до сотой страницы «Кукол на веревочке», начинаешь скучать. Организм реагирует на это, как на переутомление, но попробуй усни! Ты успел выспаться на неделю вперед, и тебе остается лишь лежать, подобно неодушевленной вещи, и завидовать соседу с нижней полки - он который час мирно храпит, и голова у него не болит.
        А может, и болит, только он об этом не знает…
        Наконец, поезд выскочил из очередного туннеля, и будильник на наручных часах радостно заверещал. Словно я спал… Ладно, черт с ним. Главное, что до прибытия в пункт назначения осталось сорок минут…
        Уже тридцать девять.
        Я лениво сполз с полки. Не для того, чтобы поболтать с соседями по купе - темы для разговора у нас закончились еще в первые сутки. Но размяться было просто необходимо. Тело мучительно жаждало движения - хоть какого-нибудь. Хотя бы дойти до конца вагона и обратно. Походя сделал пару жимов, используя вместо брусьев края полок, - старая привычка тренироваться при всякой возможности. Парень в тельнике, занимавший полку напротив, сошел накануне, на какой-то станции, не доезжая Харькова. Мужик на нижней полке так и спал, отвернувшись к стенке, а его сестра - толстая, чопорная, крашенная хной, с тяжелыми серьгами в ушах, - смотрела в окно и чинно жевала бутерброд.
        Я задержался в коридоре, разглядывая руины генуэзской крепости. Да, а когда-то она считалась неприступной… Я поймал себя на том, что не могу вспомнить, в каком веке ее возвели. Пройдет еще лет пятьсот - и она станет легендой, пищей для фантазии писателей. Вроде тех же киммерийцев, на чьих костях она, судя по всему, возведена.
        Тут поезд нырнул в туннель, в вагоне включили свет, и я позволил себе на минуту потерять ориентацию во времени и пространстве. То ли я снова вдруг оказался в питерском метро, то ли вообще непонятно где… Пора было собирать вещи, складывать белье, но я не спешил. Какие у меня вещи? Все умещается в один-единственный
«походный саквояж». Переодеться из спортивного костюма в джинсы и рубашку, сунуть в боковой карман «саквояжа» томик Маклина… Накинуть куртку. Вот и все сборы.
        Туннель закончился, показалось море - до странности спокойное: здесь, в Северной бухте, большой волны не бывает. Эх, не повезло мне с погодой… Небо хмурилось, ветер гнал низкие тучи, и их вид почему-то наводил на мысль о скором снегопаде. Я было подумал, что зря не прихватил теплые вещи. Хотя какой, к черту, снег? Конец октября, не бархатный сезон, конечно, но…
        Снова туннель… снова море… снова туннель… Мимо проплыли белые каменоломни Инкермана. Потом опять туннель - самый длинный. Из него поезд вылетел на обманчиво хрупкий металлический мостик. Внизу, по четырехрядному шоссе бежали крошечные, словно игрушечные машины. Гулкое эхо, царившее в туннеле, вдруг исчезло, словно вагон и вправду мчался по воздуху. Потом поезд опять нырнул в темноту, и грохот колес обрушился на меня с новой силой.
        Странно, но меня в такие минуты всегда подмывает высунуться в окошко… Ветер хлещет по глазам, желтый свет ламп на миг почти ослепляет и тут же гаснет. В темно-серых стенах, словно проточенных в каменном монолите, иногда можно заметить какие-то таинственные дверцы, черные проходы. В детстве я почему-то был уверен, что там прячут сокровища.
        Последний туннель. Когда поезд замедлил ход, я вернулся в купе.
        То ли сказалась выучка, то ли скудость моего багажа, но в тамбуре я оказался первым, когда поезд еще только подкатывал к платформе.
        Не дожидаясь, пока хмурая проводница опустит лестницу, я спрыгнул на низкий перрон, похожий на сильно загаженную ковровую дорожку. Серую, как пасмурное небо.
        Старое здание вокзала, не так давно отремонтированное, выглядело на его фоне противоестественно чистым, словно картинка, выправленная в фотошопе. Жовто-блакитный стяг над фронтоном рядом с высокой башенкой, увенчанной шпилем, выглядел как-то скромно. Но разглядывать вокзал мне было некогда: я искал тех, кого послали меня встречать.
        Встречающих было двое. Я сразу понял, что это мои - даже без плакатика, на котором зеленым фломастером было неровно нацарапано:
        АРТЕМ ВИШНЕВСКИЙ
        Парочка выглядела колоритно. Оба похожи друг на друга, как братья - не родные, но двоюродные. Одинаковый рост, цвет волос, форма лица… и еще что-то такое неуловимое, чего двумя словами не опишешь. Заговори они одинаковыми голосами в унисон, я бы не удивился.
        Потом тот, что был в коричневом плаще с плакатом, улыбнулся - вернее, попытался улыбнуться, - и сходство исчезло. Зато сразу стало ясно, кто тут за главного.
        Его спутник сделал хорошо рассчитанной величины шаг вперед и протянул руку. Ах, ну да. Мы же теперь незалежная иностранная держава.
        - Артем Викторович?
        Я кивнул.
        - Рад приветствовать. Сергеев послал вас встретить… Пройдемте.
        Второй офицер подхватил мой «саквояж». Я не сопротивлялся. Только казенное
«пройдемте» слегка резануло по ушам. Нельзя, что ли, выражаться… по-человечески?
        На перроне было людно, и мы скоро затерялись, несмотря на колоритную внешность моих сопровождающих. На «кружке», на стоянке такси, к нам сунулись было двое местных водил, но главный бросил сквозь зубы «не нужно», и решительно повел меня туда, где стояла блестящая «Волга» тридцать первой модели, роскошного баклажанного цвета. Не черная, слава богу. Иначе ситуация слишком напоминала бы второсортный детектив.
        Нет, что и говорить, молодцы ребята. Взять след Минера мы сумели, но толку? Вообще мне порой начинало казаться, что никакого Минера не существует, что его придумали сами чеченцы, чтобы мы полезли в политику, вместо того, чтобы решать насущные проблемы. Ловить собственных, доморощенных бандитов.
        Выходит, есть все-таки Минер. Сергеев со товарищи нашли его логово. Почти нашли.
        Я заполз на заднее сиденье. Один из офицеров сел рядом, второй занял «штурманское кресло» подле водителя.
        - Куда едем? - поинтересовался я.
        - В гостиницу, - отозвался тот, что сидел впереди. - Бывали в нашем городе? Можно сделать кружок через центр. Покажем памятник Екатерине, пока его не взорвали. А заодно и в гостиницу - благо она напротив Матросского клуба. Время позволяет…
        Я заметил, что тон у него стал куда более дружелюбным.
        - А Сергеев сейчас где?
        - На объекте.
        - То есть?
        - Мы сняли квартиру напротив дома подозреваемого, на «пятом километре». Ведем круглосуточное наблюдение. Полковник оттуда сутками не выходит.
        Даже так? Недурственно, очень недурственно.
        - Тогда поехали прямо туда.
        - Сначала в гостиницу… - попытался возразить офицер.
        Я хмыкнул и похлопал по своему «саквояжу».
        - Как хотите, - равнодушно отозвался «штурман».
        Натужно подвывая, «Волга» карабкалась вверх по узким улочкам, засыпанным первыми желтыми листьями, а потом весело катилась вниз, подпрыгивая на ухабах. Кое-где за низкими заборчиками пестрела поздняя мальва. Мирная картина…
        Кстати, почему Сергеев решил, что это Минер? Я хотел расспросить «братцев», но уж больно отчужденно они держались. Похоже, не хотели болтать при водителе. И мне ничего не оставалось, кроме как любоваться видом из окна.
        Какого черта меня отправили в эту командировку? Почему не поехал тот же Павловский? Человек вольный, не семейный. После того, как он поднял дело Костыгина, на нем остался только висяк с кражей на Гаванской. Тем более он сам напрашивался - надоело на «земле» сидеть. Но шеф попросил меня. А когда шеф просит, ты пишешь в приказе «Ознакомлен» и стараешься, чтобы мысли о прелестях предстоящей поездки не отражались у тебя на физиономии.
        Со Светой случилась истерика. Давно бы пора привыкнуть - не ей, мне. Сначала крик, потом слезы, потом она запирается на лоджии и сидит там, пока не успокоится. Иногда забирает с собой ноутбук и смотрит американские мультики «Луни Тюнс». Как я понимаю, в ее душе в это время происходит некий таинственный процесс, для которого
«Луни Тюнс» служит катализатором. Вмешаешься раньше времени - и весь процесс пойдет насмарку.
        На самом деле, Светка - героическая женщина. Какая баба выдержит, когда муж ночует дома через день и раз в неделю является домой навеселе?
        Я смотрел на нее в окно. Багз Банни в очередной раз повторил свою коронную фразу
«В чем дело, док?» - на сей раз обращенную к здоровенному мохнатому торо с мимикой кота Тома. Светка поводила пальцем по тач-паду, убрала прядку, упавшую на глаза. Нет, еще рано: я вижу это по светкиной усмешке. Усмешка то становится чуть шире, то почти исчезает под устало-безразличной миной. Я иду на кухню и со спокойным сердцем завариваю чай. Когда я возвращаюсь, неугомонный кролик уже отбивается от коротышки с рыжими хохляцкими усами, которому приспичило увидеть прыжок с вышки в лохань с водой. На Светкином лице что-то меняется. Это даже не видишь - чувствуешь…
        Так было и в тот раз, когда я рассказал ей про свою командировку. Помню, я просмотрел эту дурацкую буффонаду до самого конца. А потом Светка встала, обняла меня и ткнулась носом в плечо.
        Началась новая серия, но нам было плевать. Мы сидели и мечтали, как я вернусь домой весь израненный и меня наградят. И не какой-нибудь памятной медалью, а чем-то вроде медали «За отвагу». Или даже дадут «Героя».
        Мечты, мечты, где ваша сладость…
        Небо, наконец, прохудилось, и начал накрапывать унылый осенний дождик. Дорога тянулась вдоль подножья холма, огибая его, и слева выросла бесцветная неровная стена. Толстый слой грунтовки растрескался, местами обвалился, и местные граффити украсили ее немногочисленными надписями. Справа теснились аккуратные домики - могу поспорить, что среди них не было двух одинаковых. По улицам с озабоченным видом спешили тетечки с зонтиками и бесформенными сумками из пестрой плащовки. На бульваре я заметил группу местных морских офицеров в песочной форме с черной окантовкой.
        - Под НАТО косят, - заметил я, чтобы поддержать разговор.
        Тот, что сидел рядом со мной, лишь равнодушно пожал плечами.
        - Само собой. Независимость - хорошо, но сам знаешь: горе одному, один не воин. Вот и думают, куда приткнуться… - Он повернулся ко мне и продолжал, понизив голос:
        - Назад в Союз они хотят. Даже законы так затачиваются, чтобы с Россией меньше было трений. Но… как это говорится… рад бы в рай, да грехи не пускают.
        Вообще-то пословица про возможность дважды войти в одну реку была бы более уместной, но я промолчал. Офицер, сочтя молчание за знак согласия, продолжал:
        - А насчет грехов… Ну, разделили мы флот. И что? На поезде мимо бухты проезжал? Видел, сколько там всего стоит, ржавеет? Случай был: с подлодки украли аккумуляторы. Начинка-то серебряная! Новые купить - бюджет не тянет. Сделали из подлодки музей, будет желание - сходишь. Кстати, они теперь на всех лодках букву
«U» пишут. Подводная лодка «U-такая-то».
        - Как у немцев во время войны?
        - Вот именно. В общем, развал - он развал и есть. То воду перекрывают, то бензин не завезут…
        Я сочувственно кивнул.
        - А Минер тут что забыл? Аккумуляторы с подлодки?
        Мой сосед передернул плечами и посмотрел на меня, как на идиота.
        - А ты как думаешь? То же, что и все остальные. Тут же флотская база. Если что рванет…
        Ну да. Опять политика. В позапрошлом году в Северодвинске рванул противолодочник. Шуму было, конечно, много, но кто сейчас про это вспомнит? А если тот же противолодочник рванет здесь, Украина немедленно объявит, что российское командование не в состоянии осуществлять руководство и надзор за этой военной базой. И понеслось…
        Какой из этого вывод? Неутешительный. Если мы не поймаем Минера - или кто там вместо него, - про звезду Героя можно забыть. А заодно, подозреваю, и про мои
«звездочки» на погонах.
        За невеселыми раздумьями я почти не заметил, как мы приехали на «пятый километр». Проехали рынок рядом с троллейбусным кольцом. Дальше потянулись многочисленные дворики с высокими заборами, за которыми виднелись домики - двухэтажные, покрытые шероховатой белой штукатуркой, или деревянные, совершенно селянского вида. Вдалеке виднелась плотная группа пятиэтажек.
        У одной из пятиэтажек машина и затормозила. Я отогнал печальные мысли и вылез наружу вслед за провожатыми. Мы находились в заросшем дворе, который с трех сторон обступили дома. Пыльные платаны с голыми, точно окоренными стволами только-только начали желтеть, словно лето еще не кончилось. А у нас, в Питере, деревья облетают, и Светка успела обновить запылившуюся за год коллекцию кленовых листьев на стенах…
        Тут капля дождя скатилась мне за шиворот, и я поежился.

«Волга» зашуршала и, точно призрак, укатила со двора. Один из моих спутников спокойно, деловито подошел к ближайшей парадной, нажал кнопку на домофоне и что-то негромко произнес в микрофон. Дверь издала переливчатую трель, распахнулась, и из полумрака пахнуло затхлым духом плесени. Можно не сомневаться: в подвале этого дома завелся плесневый грибок. Версию подтверждала вздувшаяся пузырями краска на стенах и неряшливые серые пятна на штукатурке.
        - Ну просто пять звезд, - прокомментировал я, поднимаясь следом за офицером по грязной лестнице.
        Плечи под кителем неопределенно дернулись.
        - Города не выбирают, в них живут и умирают.
        - Окуджава?
        - Так точно.
        Временный штаб морской контрразведки расположился в квартирке на третьем этаже. В приоткрытой двери ждал невысокий крепкий офицер лет сорока. Офицер… Не обижайтесь, господа штатские, но чтобы так носить костюм, нужно не просто заработать определенное количество определенного калибра звездочек. Нужно, чтобы эти звездочки оставались у вас на плечах, даже когда вы идете в душ. Ну и кое-что внутри.
        Поэтому в интерьере нашей тайной квартирки он выглядел, как белый офицер на тайной явке революционеров.
        Интерьер впечатлял. Драные обои в золотой инопланетный цветочек, когда-то салатовые - сейчас об этом можно было только догадываться, - поклеили еще в те времена, когда я под стол пешком ходил. Теперь этот шедевр совкового дизайна имел еще более жалкий вид, чем тогда. Кое-где полотна отклеились, позволяя всем желающим почитать избранные отрывки из газет «Правда» и «Известия». Некоторые требовали знания украинского языка. В углу сиротливо притулилась колченогая тумбочка, на которой чудом сохранилась старинная резьба.
        Зато на полу, на газетах расположилась самая крутая мобильная лаборатория по отслеживанию чего угодно, какую мне доводилось видеть. Жидкокристаллические мониторы самого разного размера и толщиной с журнал - их при нужде можно было скатывать в трубочку. На большинство было выведено изображение с камер, установленных вокруг небольшого частного дома, каменного с деревянной верандой. Еще один показывал вид того же домика со спутника, с разрешением, заставляющим рыдать от восторга и зависти. Рядом, на складных стульчиках, расположились двое хлопцев в наушниках. Время от времени то один, то другой опускал руки на клавиатуру. Они напоминали виртуозов, исполняющих опус очень продвинутого композитора - дуэт для двух фортепиано, в котором пауз больше, чем нот.
        Но тут дверь соседней комнаты распахнулась, и на сцену поднялся главный герой, полковник Сергеев - без пиджака, подтяжки как пулеметные ленты, два ствола в наплечных кобурах… Гроза и смерть террористов всех времен и народов. Выражение лица, зачесанные назад светло-русые волосы с едва заметной проседью и плотно сжатые тонкие губы навевали воспоминания о мужественных анимэшных персонажах среднего и пожилого возраста. Сходство усиливало полное отсутствие растительности там, где в этом возрасте у простых смертных мужеского пола отмечаются хотя бы следы или предвестники появления щетины.
        Герой шагнул ко мне, широко улыбнулся (все той же героико-анимэшной улыбкой - глаза изображаются двумя перевернутыми скобками), и мы крепко обнялись.
        - Рад видеть, Артем. Ну, молодцы питерцы, честное слово. Порадовали…
        - Ладно вам, Николай Иванович. У вас тут хлопцы тоже ничего, - я кивнул в сторону
«братцев», которые с непроницаемыми лицами стояли у дверей.
        Сергеев неопределенно хмыкнул.
        - Тьфу, совсем забыл… Чего встали? Не видите, человек с дороги! Саша, марш на кухню, чаю сообрази. Костик, на рынок! - Он полез в карман, вытащил пачку мятых купюр и сунул тому, что ехал «штурманом». - Купишь, что положено. Одна нога здесь, другая там. Да, заодно прогуляешься у нашего друга под окнами.
        - Камеры - дело хорошее, - добавил Сергеев, - обращаясь уже ко мне, - но лучше живого глаза еще никто ничего не придумал…
        - Николай Иванович, - перебил один из техников, снимая наушники, - тут у нас… гора прыйдэ до Магомеду.
        На внешних камерах наблюдения ничего видно не было, но на инфракрасном экране абсолютно ясно можно было разглядеть четыре четких силуэта, суетящихся возле
«фольксвагена-транспортера» грязно-зеленого цвета.
        - Судя по всему, поедут не пустые, - продолжал наблюдатель.
        - Все поедут.
        Наблюдатель на мгновение замолчал, словно прикидывая.
        - Скорее всего, все. Уж очень много вещей кроме оружия загрузили. Не стали бы они столько брать, на дело отправляясь.
        - Думаешь пиф-паф, в дамки и за бугор? - внимательно глядя на оператора из-под густых бровей, спросил Сергеев.
        - Они… - начал было я, но осекся, увидев хищный оскал Сергеева. За годы службы я хорошо запомнил его. Оскал не предвещал ничего хорошего.
        - Что ж, - пробормотал Сергеев, почти не шевеля губами. - Чай отменяется. Будем брать тепленькими на выезде… - И в полный голос: - «Беркутов» - на крыло! Все равно три часа пройдет, пока они прочешутся, но… Тимошенко и Тарасюк, готовьте
«ежа»! Да, и не забудьте предупредить этих малохольных на крыше. Они там вечно невесть чем заняты. Только ворон пугают. Пшли!.. Что ж, Артем Батькович, ты у нас, как всегда, вовремя. Стрелять не разучился?
        Я только хмыкнул.
        - Вот и славно.
        Сергеев пулей вылетел в прихожую, на бегу набросил на плечи широкий плащ… Я едва за ним поспевал.
        Мы пробежали до угла пятиэтажки, и, обойдя ее, вылетели на оперативный простор. Перед нами открылась улица, которую я только что видел на мониторах. Вот забор, вот ворота, перед которыми кто-то из наших предусмотрительно растянул «ежа».
        В такие минуты зрение, слух и прочие органы чувств у человека начинают работать как-то по-особому. Почему так происходит - не знаю. Но в одну-единственную бесконечно долгую секунду между одним шагом и другим щель между створками ворот вдруг стала широкой, словно я припал к ней лицом, и я увидел двор, засыпанный мелкой щебенкой, и медленно выезжающий мне навстречу «фолькс». Но при этом боковым зрением я столь же отчетливо видел Сергеева, отступающего вправо. Вот он припадает на колено, вскидывает руку с пистолетом…
        А потом…
        Ворота распахнулись, но я уже метнулся в сторону. Послышался хлопок, точно невдалеке взорвалась петарда. «Фольксик» чуть развернуло, он по инерции поехал на ободах…
        В таких ситуациях выигрывает тот, кто быстрее соображает.
        Колобком выкатившись под колеса, я вскочил и оказался нос к носу с шофером, который собирался выйти из машины. Я ему помог. Не слишком деликатно, зато эффективно: рывок дверцы на себя с одновременным захватом за кисть. Придал немного энергии его поступательному движению… Прежде чем товарищ пропахал носом асфальт, щедро посыпанный мелкой каменной крошкой, я вырвал у него пистолет, который тот непредусмотрительно сунул за ремень. А когда оружие оказывается в руках, руки уже сами знают, что делать. Сбив предохранитель большим пальцем и продолжая разворот, выстрелил в водителя. Остаток обоймы я разрядил в тех, кто сидел в салоне. Брызнули стекла. Вот жмоты, хоть бы триплекс на боковушки поставили! Кто-то коротко взвыл дурным басом.
        А я рыбкой нырнул за капот.
        Вовремя, блин.
        В багажной части был еще один. То ли я его не засек, то ли он успел пригнуться. Я услышал только, как щелкнула задняя дверца - и…
        Бах! Бах! Бах!
        Сергеев. Или кто-то из «хлопцев». А я, как в замедленной съемке, увидел за колесом чьи-то ноги в кроссовках «Найк». Потом моя пуля медленно вошла в понтажный черный нос с лаковыми накладками, и кроссовка раздулась и плюнула во все стороны густой вишневой кровью.
        Он еще падал, этот чернявый носатый парень лет двадцати пяти, еще не коснулся асфальта, когда я выстрелил. Тело дернулось, как лосось на остроге, отлетело на полметра и замерло.
        Я успел только сунуть за пояс ставший ненужным ствол с пустой обоймой и выхватить табельный «ПМ». В дверях парадной возник человек. Система «свой-чужой» у меня в таких ситуациях работает четко. Дальше все было, как в тире: выстрел в голову и еще три в корпус. А я распластался по теплому железному боку «народного автомобиля», не сводя глаз с парадной.
        Но ждать оказалось некого. Зато из ворот выскользнул наш «хлопец» и нырнул в распахнутую дверцу «фолькса». Фургончик слегка качнулся. Бывают такие вещи, в которых, сколько ни старайся, не заметишь ничего угрожающего - таким было это мягкое покачивание. Через минуту «хлопец» выскочил наружу, показал непонятно кому оттопыренный большой палец и тем же скользяще-перекатывающимся ходом переместился к парадной.
        Тогда из ворот вышел Николай Иванович. И выражение его лица не обещало ничего хорошего.
        - Ну, славно, - он бросил косой взгляд на водителя. - Четыре трупа возле танка дополнят утренний пейзаж. Что ты за человек, Артем? Опять поперек батьки в пекло… Хоть бы в одного промазал, снайпер херов! А это у тебя откель?
        - Водила подарил, - буркнул я. Не сомневаюсь, вопрос был чисто риторический: Николай Иванович все прекрасно видел.
        - Подарочек - от свечи огарочек… «Вальтер»?
        Я поднял руку, показав трофей, а потом демонстративно положил его на асфальт. Это действительно оказался «Вальтер-99», моя любимая модель.
        - Пальчики, думаю, не все потер… - Тон против воли вышел жалобный, будто я оправдывался. - Как думаете, Минер там?
        Сергеев присел, движением фокусника извлек непонятно откуда пластиковый пакет на липучке и аккуратно поместил туда «вальтер».
        - Сомневаюсь. А думать… Думать раньше нужно было. Мы этих стервецов три года пасли, а ты…
        - А я приехал и пострелял их, как кроликов.
        - Примерно так. Но боюсь, самое интересное у нас впереди.
        Николай Иванович поднялся и вытащил микроскопическую рацию.
        - Прием, панове. Да… Чисто? - И, едва удостоив меня взглядом, бросил: - Пошли, снайпер.
        Я поежился.
        Дом был опутан диким виноградом и давно требовал покраски. На пыльных окнах смутно белели плотно задернутые провинциальные занавески. Если по приезде мне казалось, что я каким-то чудом попал обратно в конец лета, то вид этого дома полностью развеивал эту иллюзию, возвращая ощущение поздней осени.
        Вскинув пистолет, Сергеев перебежал к дому и замер у дверей. С минуту мы стояли друг напротив друга - напряженные, собранные. Было до странности тихо. Только снаружи раздавалась глухая барабанная дробь бегущих ног - люди Сергеева, скорее всего, «зеваки» с крыши, - да где-то вдалеке пронеслась легковушка. Потом Николай Иванович кивнул, и мы одновременно вбежали в полутемную прихожую.
        Но дом и в самом деле оказался пуст. Само собой, экспертам «беспеки» нашлось с чем поработать, но все это находилось сейчас в фургончике, который сиротливо стоял во дворе.
        Осматривать вещдоки мне, само собой, не позволили. Сергеев ходил мрачнее тучи.
«Наводить порядок» он поручил своим «хлопцам», а меня отправил в гостиницу, выделив в качестве сопровождающего младшего лейтенанта Пашу Ковтуна.
        С Пашкой мы расстались в фойе. За это время он успел мне рассказать, как дойти до рынка и где можно выкупаться, если температура воды в шестнадцать градусов меня не смущает. Говорил он по-русски без малейшего намека на украинский акцент. К тому времени, как мы добрались, почти стемнело. Мой номер находился на третьем этаже. У меня было достаточно времени, чтобы принять душ, переодеться и - при желании - выспаться. Другое дело, что спать мне совершенно не хотелось. Но это сейчас, а до пяти утра еще масса времени. В пять, если ничего не случится, мне надлежало быть на служебном причале Графской пристани, откуда катер доставит меня на борт крейсера «Гордый». Там, на совещании, в присутствии группы Сергеева, «панов беспеков» и офицеров морской разведки, участвующих в антитеррористической операции, мне предстояло услышать много интересного, в том числе и о себе, любимом.
        Я открыл номер, поставил сумку и захлопнул за собой дверь. Выключатель находился справа, и мне не нужно было света, чтобы его нащупать. Однако лампочка так и не вспыхнула. И одновременно появилось отвратительное ощущение. Чужой.
        Тихариться было уже бесполезно. Кто бы ни ждал меня в номере, он уже знал о моем
«присутствии». И если бы ему хотелось меня пришить, я не стоял бы тут и не вглядывался в темноту.
        Кто бы ни был этот тип, он подготовился на все сто. И на все сто процентов можно гарантировать, что пришел сюда не с пустыми руками. И даже не скрывал этого: шагнув в комнату, я заметил, как тускло блеснул отсвет раннего уличного фонаря на толстом гладком цилиндре глушителя.
        Его владелец сидел, развалясь, в глубоком коротконогом кресле. Он вообще не скрывал своего присутствия - просто не считал нужным совершать лишние, никому не нужные движения и поднимать шум.
        Я перевел дух, плавным движением вытащил из кобуры пистолет и сделал еще шаг.
        - Ассаляму аллейкум.
        Голос был низкий, хрипловатый. Человек говорил очень спокойно, почти лениво, немного растягивая гласные, но это спокойствие я не назвал бы обманчивым. Но гораздо больше меня занимал акцент. Такого мне еще не доводилось слышать. Не азербайджанский, не турецкий… Я сделал мысленную отметку. Если я когда-нибудь услышу этот голос, то узнаю его мгновенно.
        - Ля тадтариб ан эй шей.[Незачем беспокоиться (араб.).] Прысядь на крават. Я нэ хачу убиват тебя. Я пришел с табой гаварить. Халь фахимта?[Понимаешь? (араб.).]
        Я кивнул и послушно присел на край кровати, не выпуская из рук ствол. «Гость» прекрасно знал, что я вооружен.
        - О чем ты хочешь поговорить? - спросил я.
        - Я хачу гаварыть с твой началник.
        - Начальник?
        - Никалай Сэргеев. Скажи: я хачу гаварить с ним.
        - Ты хочешь сдаться на определенных условиях?
        Из темноты раздался негромкий смешок.
        - Анта тамзах.[Шутишь! (араб.).] Воины Аллаха нэ сдаются.
        - Тогда в чем дело?
        Он поворочался в кресле, усаживаясь поудобнее.
        - Мне нэ нравится то, что ви дэлать утром. Я хачу гаварить про… кейфа юсамма хаза… Как это называется (араб.).] условия ыгры.
        - Тогда зачем тебе Сергеев? - усмехнулся я. - Можешь поговорить со мной. Я ему все передам.
        - Я хачу гаварить с Никалай Сэргеевым. Ты - пешка. От твой слов…
        - Хорошо, если я пешка…
        - Ты его друг, верно? Он будэт тэба слюшать.
        - А если нет?
        Незнакомец подался вперед и оперся локтями на колени. Его лицо по-прежнему оставалось в тени, однако кое-что я все же заметил. У него была густая, мелко вьющаяся борода.
        - Если ты будэш плоха стараться, я прышлю сюда твой жэншина, Свэта. Па почте. Кусочками.
        - Ты уверен?
        Я постарался добавить в тон максимум скептицизма, но сердце у меня сжалось. Откуда он знает про Светку? Как он сумел ее вычислить? Ведь мы не расписаны! Вопрос, который пару раз обиняком поднимался во время «семейных бесед», пока так и остался открытым. И теперь…
        - Нэ пытайса ей званить, - спокойно проговорил «гость». - Или… Сатата ассаф ала хаза. Ты силна пожалэешь.
        Надо все-таки понять, чего добивается эта сволочь. И придумать, как спасти Светку.
        - Ладно. - Я поудобнее перехватил ствол и чуть поглубже сел на кровати. - Я попробую поговорить с Сергеевым. Но ты уверен, что он согласится? Поверь, с ним много кто хочет встретиться.
        - Скажи, его ищет… Минер. Если он сагласытся, я с ним свяжусь. Ин ша-алла нальтакы фильмустакбаль.[Увидимся, если будет угодно Аллаху (араб.).] Пака.
        Я едва заметил, как качнулся его ствол. Моя рука пошла вверх, но он оказался быстрее. Раздался хлопок, словно какой-то малолетний хулиган с силой стукнул по надутому полиэтиленовому пакету, и тот лопнул. Что-то кольнуло меня чуть пониже яремной впадины, а в следующий миг десятки ледяных когтей впились мне в грудь, и воздух у меня в легких замерз.
        Боль была невыносимой. В глазах потемнело. Я попытался встать, но ноги не слушались, и я повалился на бок. В последний миг, уже проваливаясь в беспамятство, я осознал, что моя рука задела за что-то, торчащее из груди.
        Больше всего это напоминало дротик - вроде тех, которыми играют в дартс.
        Я провалялся не больше часа. Сознание вернулось сразу, словно я находился под водой, а потом меня с силой вытолкнуло на поверхность. Голова была удивительно ясной, хотя чувствовал я себя так, словно весь этот час меня били ногами.
        Само собой, в номере уже никого не было. При попытке слезть с кровати я едва не свалился на пол. Для очистки совести можно было выползти в коридор и осмотреться, но что бы я там увидел? Моего «гостя», мирно беседующего с дежурной по этажу?
        Я начал с того, что вытащил из сумки дежурный набор латексных перчаток - «чтоб не сделать отпечаток», как пел в песне про плохой детектив незабвенный Владимир Семенович, - и попытался включить свет.
        Вернее, я его включил. Потому что лампочка, которую Минер предусмотрительно подвывернул, теперь была плотно вкручена в патрон.
        Скорее всего, мой гость тоже действовал в перчатках, чтобы не делать отпечатков. Но чем черт не шутит, пока Бог спит? Вернее… чем Бог не шутит, пока черт спит - этот вариант мне правился куда больше.
        Я щелкнул клавишей ночник, потом встал на табуретку, выкрутил «вещдок» и спрятал в пластиковый пакет. Дальше по большому счету следовало бы заказать чашечку кофе в номер, чтобы привести в порядок мозги, но лишние следы и отпечатки мне ни к чему.
        Не то что я был уверен, что сам Минер почтил меня присутствием. Однако это отнюдь не исключено: фанатики-исламисты - ребята на голову отмороженные, и от них вполне можно ожидать поступков в духе финала американских боевиков. В нормальном мире Главный Герой и Главный Злодей никогда не станут выяснять отношения на кулаках. Кулаками за них будут размахивать другие. Этих других тоже можно назвать героями, хотя про них, скорее всего, никто никогда не узнает, разве что про некоторых. Равно как никто не узнает, кто был Главным Злодеем и Главным Героем на самом деле.
        Ладно, это я увлекся.
        Сейчас я намеревался сделать то, чего требовал от меня «гость». Не потому, что он от меня требовал. Просто наши цели, так сказать, совпадали.
        Не снимая перчаток, я вытащил мобильник. Есть вероятность, что посетитель успел засунуть мне туда «жучок». Но покидать номер даже на минуту, чтобы звонить Сергееву со стойки администратора, мне совершенно не хотелось. К тому же поднимать панику среди мирного населения…
        Я набрал номер Сергеева.
        - Николай Иванович?
        - Здоровеньки. Как устроился?
        - Устроился… - устало отозвался я. - Уже гости побывали.
        Я вкратце пересказал Сергееву суть нашей беседы, не забыв упомянуть некоторые сопутствующие детали.
        - Вот как… - голос стал тяжелым. - Никуда не уходи. Сейчас приедем, поговорим.
        И отключился.
        Через десять минут он приехал. В количестве и качестве, то есть в сопровождении мини-группы криминалистов, все исключительно в штатском. Насколько я понял, дежурная даже не обратила на них внимания. Пока ребята по полной программе обследовали мой номер, мы спустились в фойе и направились в буфет.
        Тощий, длинный, словно глист, парень в белоснежном фартуке за стойкой лениво протирал стаканы и поглядывал на нас так, словно хотел сказать: «Господи, как вы мне все надоели».
        - Два кофе и коньяка на все, - спокойно объявил Сергеев, припечатывая к стойке мятую бумажку. - Рубли принимаете?

«Глист» кисло улыбнулся.
        - Какой кофе изволите? - осведомился он тоном робота из американской комедии. - Капуччино, американо, эспрессо…
        - Двойной эспрессо, - перебил Сергеев. - А коньяк - попроще… Присаживайся, Артем.

«Слнчев бряг» оказался куда вкуснее, чем та бормотуха, что обычно продается в Питере. Довольно недурной бренди. Через минуту «глист» подал кофе, водрузил на стол стеклянную сахарницу, похожую на калебас - это такая бутылочка, в которой полагается подавать чай матэ, - и с чувством выполненного долга удалился.
        На самом деле я ожидал худшего. Например, что к отелю под вой сирен примчатся с полдесятка машин, в вестибюль ввалится толпа омоновцев в брониках и ломанется вверх по лестницам, распугивая обслугу и постояльцев, поскольку лифт работает слишком медленно. С чего я это взял - понятия не имею. Ни одна нормальная опергруппа так не работает - особенно если уже известно, что кандидата на задержание и след простыл. Может, просто стереотип - мол, в хохляндии все делается через причинное место? Возможно, в том же Киеве так оно и есть. А Севастополь…
        В общем, все прошло без шума и пыли. С администратором разговаривал лично Сергеев. И голову могу дать на отсечение: администратор вряд ли понял, что на самом деле произошло на третьем этаже.
        Мы сидели молча, потягивая коньяк. Время от времени у Николая Ивановича звонил мобильник, и он обменивался с кем-то парой фраз, которые могли означать что угодно.
        - Значит, вот как, - проговорил наконец Сергеев. - Одно меня интересует.
        - Как этот тип попал ко мне в номер?
        - Нет. Откуда Минер мог знать о твоем приезде… - У него снова запиликал мобильник.
        - Семеньчук? Не трать зря время, осмотрел подсобку - и свободен. Отбой… Вот что скверно, Артем: распоряжение 321 прим. Никаких переговоров с террористами. Правда…
        Я кивнул.
        - Нам сейчас не до бюрократии, Николай Иванович. Когда еще такой случай выпадет?
        - И то верно, - Сергеев тяжело вздохнул. - Где он предложил встретиться?
        - Он сказал, что сам свяжется.
        - С кем? И как?
        Господи… Неужели я что-то упустил? Нет, вроде бы все запомнил…
        - Понятия не имею, - с несчастным видом пробормотал я. - Он ничего не сказал. Извините, за что купил, за то продаю.
        - Ладно, посмотрим. Пока, думаю, тебе лучше перебраться в наш плавучий штаб. Будешь сидеть и строчить отчеты. Насчет пиф-паф на полянке, насчет этих осенних визитов. А Минер, если захочет, тебя и там найдет. Сумку распаковал?
        - Какое там, - отмахнулся я.
        - Вот и добре. - Он потыкал пальцами в сотовый. - Васек? Давай сюда сумочку, быстренько. Что? Молодцы. Шевелитесь.
        А я-то собирался переодеться, принять душ… Что поделать. Партия сказала: «надо» - комсомол ответил: «есть».
        Кофе и коньяк мы все-таки допили. К этому времени сверху спустился белобрысый сержантик с моей сумкой. Они с Сергеевым поболтали о чем-то совершенно левом, а потом мы все вместе вышли в вестибюль, и я покинул гостиницу «Украина» навсегда.
        Через полчаса я стоял на корме маленького катерка, который мчался по морям, по волнам неведомо куда. Моросящий дождь, который зарядил еще днем, теперь разошелся вовсю, и недалекий берег скрылся в его мутной пелене. Море тяжело переваливалось за бортом, словно воду в мое отсутствие заменили чем-то вроде ртути.
        И тут из пелены, выплыл самый настоящий «Летучий голландец», только сделанный лет пятьдесят назад. Моторист на нашем катерке заглушил двигатель, словно боясь нарушить благоговейную тишину. В этой тишине, нарушаемой лишь стальным шелестом дождя и глухим уханьем волн, мы подплыли ближе, и тогда раздался отвратительный металлический скрежет. С «Голландца» спускали трап.
        Номер, выделенный мне в гостинице, даже не претендовал на гордое звание люкса. Однако по сравнению с каютой, в которой мне предстояло обитать на борту
«Голландца», он был просто образцом роскоши. Никаких окон. Одна койка. Откидной столик - грешным делом я подумал, что его от бедности свинтили в каком-нибудь плацкартном вагоне. Зато угощение мне предоставили на славу: здоровенная тарелка с фруктами и бутылка все того же «Слнчева бряга».
        А также пачка бумаги и несколько авторучек. Типа, чтобы я не расслаблялся.
        - А пишущей машинки у вас нет? - жалобно осведомился я.
        - Не положено. - Офицерик аккуратно опустил мою сумку на пол. - Николай Иванович велел выдать письменные принадлежности. Если что-то понадобится, внутренний телефон 22-35. Там дежурный… А душ - вот тут.
        Душ был весьма кстати. Окатившись ледяной водой, я почувствовал себя заново родившимся. Впрочем, главной проблемы это не решало.
        Минер все еще не вышел на связь. А может, уже вышел, только я об этом не знаю? В конце концов, если вопрос станет клином, у Николая Ивановича просто не останется выбора. Когда сталкиваются политические интересы государств, приходится смириться с жертвами среди гражданского населения, если их невозможно избежать.
        Я мрачно посмотрел на «Слнчев бряг», но откупоривать бутылку не стал. Сейчас не помешала бы еще одна чашечка «эспрессо». А еще лучше две. Или, на худой конец,
«Ред булл» без сахара.
        Я устроился поудобнее, придвинул к себе пачку и начал писать.
        Третье предложение было почти написано. Я поставил тире… и ручка во что-то уперлась.
        То, что лежало двумя или тремя листками ниже, было заметно толще бумаги.
        По спине пробежал нехороший холодок. Запас перчаток у меня в сумке подошел к концу, однако полиэтиленовые пакеты еще остались. Выцепив один из них, я приподнял бумагу и увидел прямоугольный кусок картона - аккуратно обрезанная тыльная сторона спичечного коробка. На нем было написано:
        Позвони 22-66
        Привет от Минера.
        Или от кого-то еще?
        С чего я взял, что это именно он? Может, Николай Иванович не захотел «светить» канал связи и передал мне информацию таким образом: мы все время находились в обществе третьих, четвертых и пятых лиц.
        Оставался только один способ проверить эту версию. Позвонить.
        Я мрачно посмотрел на телефонный аппарат на стене. Старомодный аппарат с диском для набора, пережиток ВПК. Всех-то делов - снять трубку, набрать четыре цифры. И все же меня что-то удерживало.
        Вот оно! Если «карточку» оставил сообщник Минера, значит, он находится на борту. Следовательно, нам предстоит игра в отель «У погибшего альпиниста». Выяснить, кто поддерживал связь с Минером. Главное - провернуть все опять-таки без шума и пыли…
        Беглый осмотр телефонного аппарата оказался чрезвычайно плодотворным. Его номер был аккуратно написан на боковой поверхности салатной краской. Если моя логика не спит с кем-то другим, то позвонив по этому номеру, можно поговорить со мной. Осторожно подойдя к двери, я приоткрыл ее и выглянул наружу. Никого. А в конце коридора висела копия телефонного аппарата, точно такого же, как в каюте.
        Отлично.
        Я выскользнул в коридор. В последний момент подставил пятку, чтобы дверь не хлопнула. Стараясь ступать бесшумно, прошелся до конца коридора. Потом направо. Налево. Спустился палубой ниже. За это время мне попалась пара телефонов, но ради чистоты эксперимента я сделал вид, что меня они не интересуют. Зато отметил, что у каждого на боку красовался номер.
        Убедившись, что нагулялся достаточно, я подошел к ближайшему аппарату и набрал дежурного.
        - Извините, - проговорил я, старательно изображая смущение. - Вишневский беспокоит.
        - Дежурный слушает, - отозвался голос с внятным хохляцким акцентом.
        - Понимаете… - Я прокашлялся. - Я тут вышел покурить… и такая неувязочка… заблудился. Не подскажете, как мне обратно вернуться?
        - Назовите номер телефона, с которого звоните, - невозмутимо произнес дежурный.
        - Двадцать два шестьдесят шесть.
        В трубке наступила мертвая тишина. Неужели раскусили?
        По идее, у них тут должны стоять камеры. И если меня видят…
        - Вы меня слушаете?
        Наконец-то! Слава богу.
        - …Спуститесь на палубу и пройдите до конца коридора. Номер вашей каюты…
        - Спасибо. Номер я помню.
        Учитывая, что я уже спустился палубой ниже, мне пришлось подняться на целых две и исходить уже из этого. Найти аппарат труда не составило. Как и обнаружить, что над ним кто-то поработал. На старой краске возле винта, удерживающего корпус снизу, виднелись свежие царапины.
        Ну что, куда теперь звоним?
        Пользоваться этим аппаратом я все-таки не стал. Время было дорого, но незачем светиться лишний раз и дразнить гусей.
        Звонок я сделал из своей каюты.
        - Добрый вечер, Николай Иванович.
        - Еще раз добрый вечер, Артем. Как устроился?
        - Отлично, спасибо. Кстати, не помните, что за коньяк, которым нас в баре угощали? Честно говоря, хотелось бы повторить.
        Сергеев выдержал весьма красноречивую паузу.
        - Смотри… Мышки мерещатся?
        - Так точно. Мышка бежала, хвостиком махнула… - я фыркнул, словно это была шутка.
        - Ладно, Серый мышелов. Сиди на попе ровно, сейчас я к тебе подтянусь. Ты пока отдохни в каюте. Не высовывайся. Скоро буду.
        Нет ничего хуже, чем ждать и догонять. В ожидании Сергеева я настрочил доклад, перечитал его, переписал начисто… Время текло медленно, точно холодная сгущенка из банки. Корабль как будто вымер. Лишь где-то глубоко-глубоко, ниже уровня ватерлинии, утробно ворчал дизель.
        Наконец в дверь постучали.
        На этот раз Сергеев пришел один. Вошел, по-хозяйски огляделся и присел на мою койку.
        - Коньячок, говоришь, понравился? - Он бросил орлиный взгляд на непочатую бутыль.
        Я кивнул.
        - Тот, что мы в баре пили. Очень был хорош, Николай Иванович.
        Сергеев хмыкнул, отщипнул виноградину и кинул в рот.
        - Ладно. Рассказывай, буревестник, кто тебя снова посетил.
        Вместо ответа я протянул ему картонку в пакете.
        Некоторое время он разглядывал ее, потом оглядел комнату.
        - Телефон проверял? - буркнул он без всякого выражения.
        - Проверял. Специально курить выходил.
        - И?
        - Покопался кто-то в аппаратце. Видно невооруженным глазом.
        - Ну, глаз-то у тебя всегда вооруженный, - Сергеев по-анимэшному ухмыльнулся: глаза - две перевернутых скобки, рот - тонкая линия. - Долго ходил?
        - Минут пятнадцать. Плюс пока вы дошли…
        Сергеев хлопнул по колену, прервав мой монолог.
        - Ясно. Ребят я к тебе пришлю, пальчики снимем. В общем, так: бери телефон и звони, - и, заметив мою нерешительность, добавил: - Это приказ.
        Приказ есть приказ. Я подошел к телефону и набрал номер.
        Сначала был длинный гудок, и я вздохнул с облегчением. Нет человека - нет проблем, все свободны. Еще гудок… И тут в трубке щелкнуло.
        И я услышал, как кто-то дышит в трубку.
        Кто бы ни находился на том конце линии, он не хотел начинать разговор первым. Он ждал. И терпения ему было не занимать.
        - Алло? - осторожно окликнул я.
        - Здравствуй.
        Будь я проклят… Это был тот самый «гость». Его голос я узнал бы из тысячи.
        - Пагаварыл с Сэргеевым?
        - Да. Тебе его дать?
        Звук, который я услышал, можно было принять за треск помех. Но, кажется, это мой собеседник усмехнулся.
        - Давай.
        Я покорно протянул трубку Николаю Ивановичу. Разговор продолжался минуту, не больше. За это время Сергеев не произнес ни слова, только повторял «угу, угу» и кивал головой.
        - Что делать будем? - робко поинтересовался я, когда он повесил трубку.
        - Встретимся, поговорим… Завтра, с утречка, у памятника Затопленным кораблям… Символично, ничего не скажешь. Ладно, Артем. Отдыхай пока, а мы мышку-крыску поищем, пока с корабля не сбежала. Эх, веселая ночка предстоит, курва мати…
        Глава 6
        АРТЕМ ВИШНЕВСКИЙ
        Из зарослей к кораблю бежали десятки человекоподобных существ. Они были похожи на огромных резиновых людей. Глаза у них пылали огнем…
        Ослепительные разрывы вновь затмили холодный свет туманности. Но при попадании резиновые люди попросту таяли. Тела их превращались в вязкую слизь, которая нехотя уползала в кустарник.
        Э. Гамильтон. Звездные короли
        - Значит, ты считаешь, что попал к нам из далекого прошлого?
        Артем вздохнул и покосился на Матильду, удобно устроившуюся у него на коленях.
        Они ехали, наверно, неделю. Точнее он сказать не мог: солнце неподвижно висело в небе, не сдвигаясь ни на йоту. Пресловутые «биологические часы», обалдев от такого безобразия, дали сбой, упорно не желая приспосабливаться к псевдосуточному ритму, который задавало движение каравана. Организм требовал еды и воды в самое неподходящее время. На привале Артем, затолкав в себя очередную порцию варева, сотворенного дежурным по кухне, ворочался с боку на бок, пока остальные копатели мирно смотрели сны… А потом клевал носом в седле и не падал на землю только благодаря Матильде, которая отвлекала его разговорами. За это время ее лапы зажили; снимать шины пришлось, разумеется, Артему. Вместе с шинами сошел и потрескавшийся хитин, под которым обнаружился новый панцирь, еще не до конца затвердевший. Впечатляющее зрелище…
        Однако нет худа без добра. В полусонном состоянии из глубин сознания Артема сами собой начали всплывать весьма любопытные образы. Если это были не воспоминания, то…
        - Не знаю, - Артем потер переносицу. - Иногда мне начинает казаться, что я сплю. Или брежу. И все это мне снится. А в другое время я думаю, что мои воспоминания - просто выдумка. Чтобы хоть что-то было. Знаешь, нельзя как-то… без вчерашнего дня.
        - Логично, - отозвалась паучиха. - Хотя я над этим не задумывалась.
        И в самом деле… Часто ли он сам задумывался над подобным вопросом? Воспоминания - это такая штука… Как дыхание. Дышишь, дышишь - и не замечаешь, пока не выйдет так, что дышать нечем.
        - …Только имей в виду, что я тебе не снюсь, - добавила Матильда. - Я настоящая.
        - Вот и я склоняюсь ко второй версии. Если вы меня откопали, сколько я мог лежать в отключке? День, ну два максимум. Но тут возникает неувязочка. Те вещи, которые мне вроде как вспоминаются… Здесь такого нет. У меня не настолько богатая фантазия, чтобы такое придумать. Такое чувство, будто все это происходило в прошлой жизни.
        - Это как?
        - Ну…
        Артем замялся. С тех пор, как Алларт со товарищи обнаружили его в пустыне, он не раз ловил себя на том, что употребляет весьма странные слова и речевые обороты. Он должен, просто обязан был знать, что они означают… но не мог вспомнить. При малейшей попытке принуждения с его стороны память злобно показывала кукиш.
        Ну вот опять. Как они выглядят, эти кукиши? Судя по тому, что их подают с маслом, это что-то съедобное… Ладно, не суть.
        - Как бы тебе объяснить… В другом мире, что ли… так понятней?
        - На другой планете?
        - Вроде того. Но Алларт сказал одну очень занятную вещь. Что пистолет, с которым меня нашли - это оружие Древних.
        - Так оно и есть.
        - Но для меня он никакой не древний! В моих воспоминаниях такие штуки были…
        - У каждого третьего?
        - Ну, скажем, у каждого десятого. Их можно было купить, получив особое разрешение…
        - Ну и что? Думаешь, копатели просто так в холмах роются? Они их тоже продают. А если что-то продается, то кто-то это покупает.
        - Но вы же не знаете, как их делать.
        - А ты знаешь?
        Артем хотел было ответить утвердительно, но сообразил, чем это может быть чревато, и прикусил язык.
        - Примерно представляю, - осторожно ответил он. - Но в те времена, про которые мне вспоминается, их делали только так. И чем-то из ряда вон выходящим это не считалось.
        - И как, по-твоему, ты сюда попал?
        - Если бы я знал! Может, вы умеете путешествовать во времени…
        - Тихо! - перебила его Матильда. - Похоже, у нас проблемы. Тормозни.
        Предупреждение поступило как нельзя более своевременно. Артем натянул повод, и хэнак остановился, едва не налетев на птицу, идущую впереди.
        - Стоя-а-а-ать! - эхом донеслось со стороны головы каравана.
        Такое случалось уже дважды. Первый раз - вскоре после высадки на Диск, второй - через пару «дней», когда Алларту с недосыпу померещился отряд смотрителей.
        Но третий раз, как говорится, за все платит.
        - Пойду посмотрю, - сообщил Артем, спрыгивая на землю.
        Проход был так узок, словно копатели, прорубавшие путь в зарослях, поленились и предоставили «ездовым квочкам» просто раздвигать кусты. Артем с трудом пробирался у них под ногами, то и дело рискуя получить пинка когтистой лапой или тяжелым острым клювом по макушке.
        Выдравшись из очередного куста, Артем ткнулся в спину одного из копателей. Остальные стояли рядом, образовав внушительного вида живую стенку. В воздухе висел густой гул голосов.
        - Все равно привал делать…
        - Хорош шары мыть. Проскочим…
        - …края не видать…
        - …если они вообще туда пойдут.
        Артем осторожно выглянул из-за плеча Алларта… И почувствовал, как захолонуло сердце.
        Представьте себе каменную «чашу» размером со стадион. Давным-давно кто-то заполнил ее до половины вязкой массой, похожей на расплавленный пластик, размешал ее и стал макать туда огромную расческу. Макнул - вытянул, макнул - вытянул… И варево мгновенно застывало на воздухе, образуя дырчатые языки, истончающиеся на концах, кружевные арки, пенные гребни. А потом пришел другой исполин. И то ли эта картина чем-то ему не понравилась, то ли он просто не понял замысла, но стал он использовать чашу в качестве урны, швырять туда обгорелые обломки пластмассы, пока все это однажды не полыхнуло ясным пламенем… Правда, поскольку случилось это в давние времена, кое-где на бывшем пожарище уже проросли чахлые растеньица.
        - …за десять дней не обойдем, - прервал его размышления голос Тейса.
        - Думаешь, стоит рискнуть? - с сомнением спросил Алларт. - А если…
        - Гадать будем, когда в город прибудем, - буркнул Тейс.
        - А может, не стоит? Еще на меху какую-нибудь нарвемся, а она рабочая… Или кромешники из дыр полезут - видишь, какие щели в оболочке? И не просто кромешники, а черные…
        Тейс издал совершенно неописуемый звук, который явно выражал глубокое презрение.
        - Ты совсем дудук? Баек наслушался и дублишь их, точно голокосм… Что они у тебя - от грязи почернели?
        - Они черные не по цвету, а по сути своей души, - торжественно изрек Алларт.
        - Шибай больше! Кто много боялся - без выручки остался.
        - Помчался со всех ног и остался без порток, - парировал Алларт.
        Тут Артем фыркнул, и оба копателя уставились на него - виновато и возмущенно. Ни дать ни взять два подростка-хулигана, которых застал за перепалкой староста.
        - Нет, тут надо подумать, - нарушил молчание Тейс. - Не забудь, кто нас подставил. Смотрители, которым мы столько платили, что у них дупа трескалась. Вот и смотри: выберемся мы из вильды, и переловят нас, как траббов, голыми руками. А перешнелимся - хэнаков загоним. Ты потом металл на своей хребтине тащить будешь?
        - Может, еще и тебя потащить? Размечтался! А что до бароновых крюков… так они нас и переловят. Тут полно местечек, где можно затихариться.
        - Ага, затихаришься, а кромешник тебя за жопу и ухватит.
        Спорщики обменялись красноречивыми взглядами и умолкли: похоже, у обоих вышел запас аргументов. После непродолжительного молчания Артем решил, что обязан вмешаться.
        - Что это за место такое?
        - След войны, - фыркнул Алларт. - По крайней мере, так говорят. Я не знаю, может, шибают.
        - След войны?
        - Да. Другой корабль плюнул сюда звездным ядом.
        И Алларт замолчал, явно считая ответ исчерпывающим.
        - Поэтому тут ничего не растет? - неуверенно спросил Артем, надеясь узнать хоть какие-то подробности.
        - Разуй глаза, лабус! Вон, видишь? Растет. Вон тебе дуба, вон фернок. А почему они такие хилые? Потому что земля отравлена. Звездным ядом.
        - Радиацией?
        - Чего? - возмутился Алларт. - Выдумает тоже… Радиация - это радиация, а звездный яд - это звездный яд. Говорят, на окраине Империи существуют ядовитые звезды. Их свет смертелен для всего живого, он разъедает и металл, и пластик. Поэтому еще ни один ученый его не изучал. Ну, может, только в древности…
        Он почесал в ухе, вопросительно посмотрел на кончик пальца, измазанный чем-то зеленоватым, и добавил:
        - И поэтому мы здесь не копаем. А то здорово бы было: металл крепкий, и посмотри сколько - хоть дупой клюй.
        - Поэтому вы боитесь идти через эту пустошь?
        - Кто боится? - встрял Тейс. - Это он боится! - он ткнул кривым пальцем в сторону Алларта. - Трясется весь, сейчас обгадится… Если тут не зависать, а ходом пройти, ничего тебе не сделается.
        - А мехи? - возразил Алларт. - А кромешники?
        - Кромешники?.. - переспросил Артем, окончательно растерявшись от обилия незнакомых терминов.
        - Ты лучше Матильду порасспроси, - буркнул Тейс. - Она тебе расскажет и про кромешников, и про мехов… потом, когда время будет. Алларт, нам по-любому камать надо, только напрямую мы шнельнее пройдем. Ты мне дольше брень скребешь. Сам подумай.
        Он покосился на своего товарища, но тот молчал и смотрел на черную долину. Для Артема мимика копателей до сих пор во многом оставалась загадкой, поэтому понять, что за чувства обуревали в тот момент Алларта и обуревали ли вообще, не представлялось возможным. Не исключено, что он и в самом деле обдумывал предложение Тейса.
        - Подумай, - повторил Тейс. - Мехи, кромешники… это еще неизвестно, попадутся они нам или нет.
        - Скорее уж мы им, - буркнул Алларт, по-прежнему глядя на опаленные конструкции, загромоздившие долину.
        - …А вот смотрители, мибуны сраные… Если они раз нам артымац устроили, значит, будут дублить и дублить, пока долбать не достанет.
        - Или пока нас не достанут.
        - Буна они из порток достанут. На диске никто дедреем тебя репать не станет, даже если ты у барона Пако баронессу уведешь.
        Алларт задумчиво посмотрел на собеседника, потом снова на отравленную долину.
        - Да хоть бы и дедреем… - проговорил он. - Этот металл дедреем не возьмешь… Ладно, утолкал.
        Он махнул всадникам, которые сбились в кучу у выхода из зеленого туннеля, и пошел к своему хэнаку.
        Артем последовал за ним.
        Однако все оказалось не так просто, как утверждал Тейс. Кажется, хэнаки чувствовали присутствие пресловутого «звездного яда» - а может быть, им просто не нравилась черная «сажа». Они ступали осторожно, словно боялись испачкаться.
        Проезжая мимо выроста, напоминающего обглоданный лист папоротника длиной метров пять, Артем протянул руку и коснулся его. Ничего не случилось. Сажа как сажа, мелкая, только какая-то жирная… Но кто знает, что тут на самом деле горело?
        - Ну, ты прямо как бамбис!
        За Матильдой, похоже, по негласному уговору закрепили место подле Артема. Когда он отправился осматривать чашу, паучиха осталась в седле и сидела там, точно черный замшелый кап на стволе дерева. Окружающий пейзаж весьма живо интересовал ее… но вот как она умудрялась еще и следить за своим «напарником»? Будто у нее глаза на затылке… Вообще-то так оно и есть.
        - Увидел дрик - непременно потрогать надо! - возмущалась паучиха. - Шаловливые лапки…
        - «Ручонки», - пробормотал Артем, глубоко потрясенный. - Шаловливые ручонки, нет покоя мне от вас…
        Он знал этот стишок. Когда-то знал наизусть. Сейчас вспоминались только отдельные строчки, а вместе с ними - громоздкий сервант из темного дерева, который почему-то называли «хельгой» и под который постоянно что-то закатывалось, колючий бордовый ковер, манная каша и голос мамы, терпеливо объясняющей, что такое «серная спичка».

«…Там картинку разорвали… Спичку серную зажгли… А вчера ключи у папы из комода унесли…»
        - Ты ручки отряхни, хорошо? - прямо над ухом заскрипела паучиха. - И не спи, на привале отоспишься… Смотри, все уже уехали!
        Артем механически отряхнул ладони и помотал головой. Он и вправду застрял. Волей случая оказавшись замыкающим, он умудрился к тому же отстать от каравана. Теперь ему предстояло глотать черную пыль, поднятую хэнаками. Только этого не хватало…
        Он пошарил по карманам и, к величайшему облегчению, обнаружил прямоугольную тряпицу. На этот раз память весьма оперативно сообщила, что тряпица именуется
«носовым платком» - очевидно, потому, что защищает нос и рот от пыли. Чтобы платок выполнял данную функцию, его надлежит сложить пополам по диагонали, а концы связать на затылке. Так поступали некие ковбои на Диком Западе.
        Однако у этих самых ковбоев, похоже, были другие платки. Или же эти ковбои поголовно были микроцефалами.
        Размеры найденного платка почему-то не соответствовали диаметру Артемовой головы. После недолгих раздумий выход был найден: Артем привязал к углам платка обрывок веревки и заправил ее за уши. Он запоздало сообразил, что найденная тряпица как раз подошла бы паучихе… Но второго платка в карманах не оказалось.

…Хотя пауки, кажется, ртом не дышат. У них есть какие-то дыхальца, а их закрыть платком проблематично.
        Справившись с платком, Артем натянул поводья и стукнул «квочку» пятками: оставаться в одиночестве ему совершенно не хотелось. Не тут-то было. Вместо того чтобы прибавить шагу, птица издала короткий вопль и начала топтаться на месте.
        - Ах ты, дупа бешеного… - в бессильном отчаянии прошептал Артем, глядя, как последний хэнак исчезает в черном металлическом лабиринте. И, повинуясь внезапному порыву, заорал во всю силу легких:
        - Гоу! Гоу, гоу!
        Как ни странно, это сработало. «Несушка» рванула с места, да так резво, что Артем чудом удержался в седле.

«Прямо как тачка на второй передаче…»
        Размышлять о том, что такое «тачка» и чем вторая передача отличается от первой, времени не оставалось: то и дело приходилось пригибаться, чтобы на всем ходу не врезаться головой в какой-нибудь металлический отросток.
        Вскоре он догнал караван и заставил обалдевшую птичку сбавить ход.
        К этому времени Артем уже пообвыкся и с любопытством разглядывал диковинные конструкции, возвышающиеся вокруг. Он все больше убеждался, что некогда они выглядели иначе. И, скорее всего, несколько… привычней.
        - Интересно, что это было? - как бы между прочим спросил он, глядя на покосившуюся башню из металлической сетки. Башню венчал металлический блин с обломанными краями.
        - Откуда я знаю… - недовольно отозвалась Матильда. - Нас тогда еще в проекте не было. Меня уж точно. Это ты у нас вроде как из прошлого, должен помнить.
        Странно, но ничего такого Артем не помнил. Про стихи и шкаф под названием «хельга» он помнил, про ковбоев помнил, а про Диск…
        Посему он решил счесть последнюю реплику простой подколкой и оправдываться не стал.
        - В каком смысле «в проекте не было»? - поинтересовался он вместо этого.
        - А вот так. - Паучиха повернула голову на сто восемьдесят градусов и уставилась на Артема глазами-бусинками. - Народа такого не было - арахнов. Мы позже появились, после войны.
        - И кто с кем воевал?
        Матильда поежилась. Это было очень странное телодвижение, но расшифровать его оказалось куда проще, чем выражения, появляющиеся на лицах копателей: паучиха пожимала плечами.
        - Одни Древние люди с другими Древними людьми. Ну, и еще кое с кем, но их можно в расчет не принимать. Тогда, кроме людей, по Галактике никто не летал. И люди тогда выглядели, как ты…
        Артем хотел спросить, что она имеет в виду. Потом вспомнил, какое впечатление на него произвело появление Алларта со товарищи. Значит, они тоже люди. Только… как это называется… мутоны… путаны… Нет, путаны - это женщины, которые работают на панели…
        - И теперь таких, как ты, уже нигде не найдешь, - закончила Матильда. - Даже среди Существ Алфавита. Большая редкость. Ты меня не слушаешь?!
        На самом деле Артем слушал, только вполуха. Паучиха так и не удосужилась объяснить, что такое «Алфавит», но зато объяснила, что немногочисленные разумные расы, населявшие в то время Галактику, едва успели освоить полеты в ближайший космос. Одни были уничтожены, другие покорились завоевателям, чей облик под влиянием непривычной окружающей среды начал стремительно изменяться. И каждое третье слово Матильды рождало в Артеме настоящий фейерверк обрывочных воспоминаний, которые настоятельно требовали осознания. Процесс нарастал лавинообразно, и голос паучихи тонул в этом бурном потоке. Лишь одна фраза болталась на поверхности:

«Фантастика! В двадцать первом веке…»
        Господи…
        - А сейчас какой век? - пробормотал Артем.
        - Славно! - завопила «вдовушка». - Сначала - «расскажи, расскажи»!.. А как начнешь рассказывать, он уже о своем думает… В общем, можешь считать, я обиделась.
        - Ну, Матильда…
        - О чем я только что говорила?
        - О том, что я тебя не слушаю.
        - А до этого?
        Артем замялся.
        - То-то и оно, - торжествующе произнесла паучиха и отвернулась.
        С минуту Артем сверлил взглядом ее щетинистый затылок, потом тяжело вздохнул. Все женщины одинаковы… Независимо от числа ног.

«Ну и черт с ней, - подумал Артем. - На сердитых воду возят».
        Он обернулся, чтобы последний раз взглянуть на джунгли. Но увидел лишь узкую серо-зеленую мохнатую полоску по краю гигантской обугленной «пепельницы».
        Прошло несколько часов. Поначалу Артем смотрел по сторонам, но через какое-то время ему это надоело. Бесконечное разнообразие форм начинало утомлять, а бархатистая, почти не отражающая свет черная поверхность, затрудняла восприятие перспективы. Артем попытался представить, как выглядели эти конструкции прежде, чем огонь, время и прочие неблагоприятные факторы изменили их до неузнаваемости: он давным-давно понял, что их нынешний вид, мягко говоря, не вполне соответствовал замыслу создателей. Картинка получилась занятная. Воображение рисовало то мрачные многоярусные своды, среди которых сновали инопланетяне, подозрительно похожие на Матильду, то стерильно-сверкающие помещения, залитые безупречно белым светом и сплошь заставленные хитроумными приборами.
        - Лаборатория… - прошептал Артем. - Лаборатория.
        Это слово имело для него огромное значение. Можно сказать, судьбоносное. Он чувствовал это всеми фибрами души. Но почему?
        И почему он настолько уверен, что образы, которые рождаются у него в голове при виде обгорелых обломков в чаше - на самом деле выдумка? Его ли, чья-то еще - не важно. Факт остается фактом. А вот шкаф по имени «хельга», путаны, стих про шаловливые ручонки, слово «фантастика» и выпускной вечер - все это настоящее. Все это когда-то имело место быть…
        И закончилось… в той самой пресловутой лаборатории.
        Мелкая тонкая пыль каким-то образом попала под носовой платок, и в горле начало першить. Правда, чахлым растеньицам, которые неведомо как непонятно зачем выросли здесь, приходилось не легче. Их неопределенного цвета листья поникли под ее тяжестью, стебли потрескались, сочась вязким черноватым соком.
        - Матильда… - окликнул Артем, но паучиха не отреагировала. То ли не слышала, то ли продолжала дуться…
        Он потерял счет времени. Глаза, и без того воспаленные из-за хронического недосыпа слезились, веки изнутри словно превратились в наждачку. Прошла вечность, прежде чем Алларт остановил колонну возле кружевного сооружения метров пять высотой и приказал разбить лагерь.
        Артем едва успел спешиться, а Алларт уже расставлял часовых по периметру. Остальные копатели сгоняли хэнаков в дальний угол и искали для ночлега местечки поуютней - насколько это было возможно. Ужинали сухим пайком: опасаясь привлечь внимание смотрителей, Алларт запретил разводить костер.

«Сухпаек» состоял из палочек, по вкусу напоминающих вяленую рыбу. Спросить, из чего они в самом деле сделаны, Артем не рискнул: меньше знаешь - крепче спишь. По крайней мере, голод они утоляли отлично.
        Матильде «пайку» не выдали. Напрашивался вывод: Артему надлежало поделиться с
«напарницей». Он протянул паучихе «рыбную палочку». Но «вдовушка», даже не обернувшись, сцапала ее и принялась жевать. Ни «спасибо», ни «пожалуйста»…
        Пристроившись на обломке, похожем на гигантский сухой лист, Артем вновь погрузился в раздумья.
        Мысли неслись по кругу. Сознание не желало мириться с реальностью происходящего. И прежде всего с тем, что он оказался… в собственном будущем. Может, его каким-то образом забросило на другой конец Галактики? Вроде все сходится. Мертвая планета - результат экологической катастрофы… Население - странного вида гуманоиды, разъезжающие на ездовых курицах, и говорящие пауки-переростки - обитает на диске явно искусственного происхождения… Остается один вопрос: как его сюда занесло?
        И тут в памяти снова всплыло чудное слово, которое уже припоминалось сегодня.

«Лаборатория»!
        Только на этот раз оно вызвало к жизни совсем другие образы.
        Подземелье. Каменные столбы… Вокруг какие-то контейнеры, пульты, камеры для работы в перчатках… Еще одно непонятное слово «химия», в данном случае не имеющее ничего общего с выражением «нахимичить». И еще…
        Еще…
        Враг. Человек, которого он ненавидит. Ненавидит по-настоящему. Враг затаился где-то в полутьме и ждет, когда…
        Тишину разорвал истошный вопль.
        В следующий миг все были на ногах. Встрепенулись даже хэнаки, которые до сих пор дремали, спрятав голову под крыло. Часовые на стенах вскинули лучеметы. И Артем с удивлением обнаружил у себя в руке «вальтер».
        - Сайла! - голос Алларта прорезал шум.
        Копатель широким шагом проследовал мимо в ту сторону, откуда донесся крик. Не успев сообразить, что делает, Артем последовал за ним.
        Но они пришли далеко не первыми. На месте происшествия уже собралась толпа. Протолкавшись сквозь нее, Артем увидел Алларта: тот склонился над копателем, распластавшимся на черной земле. Широкая спина гуманоида и складки его свободного одеяния не позволяли разглядеть жертву. Он сделал шаг в сторону… и мороз пробежал по коже. Несомненно, несчастный был мертв. Но мертвец, пусть даже не вполне человеческой расы - не самое страшное зрелище. Хуже было другое. Он лежал в совершенно немыслимой позе, его конечности были вывернуты и перекручены, а кожа посерела до цвета золы.
        - Предупреждал же, юзни меня… - пробормотал Алларт, выпрямляясь.
        Преодолевая неприятное чувство, Артем шагнул к нему. Мертвеца словно окружала какая-то мерзкая аура.
        - Кромешники?.. - спросил он, не слишком рассчитывая получить ответ.
        - А кто же еще… Кто еще может так живое существо порепать? Хотя…
        Алларт замялся и вопросительно покосился на мертвеца. Потом, словно только сейчас сообразив, что товарищи ждут его слова, развернулся на пятках и громко объявил:
        - Дело худо. Запая никому не трогать. Мало ли что… - Он почесал скулу. - Кто тут был рядом?
        Ответом было молчание.
        Алларт поморщился. Выглядело это так, словно его голова была толстым резиновым мешком, надетым на чей-то кулак, и теперь этот кто-то решил чуть-чуть размять пальцы.
        - Ага… - протянул Алларт. - Ладно. Кто запая нашел?
        - Я!
        Из толпы вышел коротышка, одетый во что-то вроде кожи. Длинные грязные космы закрывали ему пол-лица - ни дать ни взять бомж, к тому же вконец опустившийся.
        Алларт посмотрел на него так, словно взглядом намеревался проделать в копателе дырку.
        - Ладно, Уорт, - проскрипел он тоном, не обещающим ничего хорошего. - А ты рядом никого не заметил?
        Уорт помотал головой, и его сальные космы окончательно растрепались.
        - Я… это… - он шмыгнул носом. - Сидел себе тихо… Хлебнул из фляжки, повернулся, гляжу - лежит. Я подошел, посмотрел…
        - А до этого ты его видел?
        - Не знаю… Вроде он с остальными болтался… а потом…
        Предводитель грозно засопел, и коротышка смолк.
        - Когда вернемся в город, отдадим его родне все, что ему причиталось, - веско произнес Алларт.
        Копатели стояли молча, ожидая, что он скажет что-нибудь еще, но так ничего и не услышали и начали понемногу разбредаться. Артем уже собрался последовать общему примеру и вернуться к своему хэнаку и обиженной паучихе. И понял, что не может.
        Если он уйдет, будет нарушено какое-то чрезвычайно важное правило.
        Как сотрудник оперативных органов, он обязан произвести осмотр тела потерпевшего….
        Что это за органы и почему он, Артем, является их сотрудником, так и осталось неизвестным. Зато он знал точно, что должен обнаружить некие «улики», которые помогут найти убийцу. Знал, что необходимо осмотреть «место преступления», то есть землю вокруг трупа. Никто из копателей, кроме Алларта, к убитому не приближался, и это представлялось весьма благоприятным обстоятельством. Покойник («жмурик»?) лежал в центре неправильной формы круга, за пределами которого черная пыль была сильно утоптана. Но внутри не наследил никто - только они с Аллартом да сам покойник. В этом сомневаться не приходилось.

«На ногах убитого сапоги с рифленой подошвой с характерным рисунком…»
        Артем выпрямился и помотал головой. Откуда такие слова? «Поза покойного напряженная, скрученная, тело сильно выгнуто в области тазобедренного сустава…» Кто так говорит? Тут трагедия случилась, человека убили! Ну конечно, не совсем человека, но все-таки… Как это называется?
        А называется это так: «Рапорт с места преступления».
        Рапорт… Кому его подавать, этот рапорт? Он теперь сам себе и оперативный отдел, и следственный. А посему - отставить треп, ностальгию и самокопание. «Сапоги с характерным рисунком…» Может, кто-то из копателей носит такие же сапоги? Непохоже. Из круга ведут только две пары следов: Алларта и его собственные.
        Стоп! А это еще что такое?
        Что-то вроде неровной полустертой полосы протянулось через круг, образуя аккуратную дугу. Артем наклонился пониже. Такое ощущение, что кто-то пытался уничтожить упомянутые улики, то есть замести следы. В буквальном смысле слова. С помощью ряда специальных устройств, официальные названия коих были непроизносимы, а просторечные - совершенно несуразны, эти следы можно было бы восстановить. Беда в том, что они остались в мире, откуда Артема неизвестным образом выдернули.
        Покончив с осмотром места преступления, Артем занялся самим потерпевшим.
        Правая рука «жмурика» была крепко сжата в кулак. И из кулака явно что-то торчало. Еще одна пресловутая «улика»? Весьма вероятно.
        Артем присел рядом с телом и осторожно попытался разжать пальцы покойника. Но то ли трупное оцепенение наступало много быстрее, чем подсказывала память, то ли изменилась структура тканей… Как бы то ни было, отдавать «улику» жмурик не собирался.
        Ладно. Придется применить силу…
        Он как раз просунул пальцы в тугой кулак, когда ему на плечо тяжело легла чья-то рука.
        Алларт!
        Артем почувствовал, как его мышцы напряглись стальными пружинами и тут же расслабились. Копателю очень повезло, что его узнали вовремя.
        - Так-так… - произнес Алларт. - Запаев грабишь?
        Он говорил спокойно, но маленькие черные глазки в кожистых складках век поблескивали очень нехорошо.
        Краем глаза Артем посмотрел на свою находку.
        - Изъятие вещественных доказательств в интересах следствия преступлением не явля…
        И осекся. Господи… Что это он такое ляпнул?
        Впрочем, на Алларта его тирада произвела не меньшее впечатление.
        - Чего-чего? - переспросил копатель. - Какой «интерес преступления»?
        - Это так говорится, - смущенно пробормотал Артем. - Вот, смотри: он это в руке держал. По-моему - улика, позволяющая установить личность убийцы.
        И протянул «вещественное доказательство» Алларту. «Вещдок» представлял собой несколько длинных грубых волокон, черных, слегка отливающих зеленью. Копатель нахмурился и внимательно посмотрел на пучок, но в руки взять не решился.
        - Ты по-нормальному толкай, - проворчал он. - А то я тебе установлю… сам знаешь что.

«По-нормальному!» А что делать, если эти словечки сами лезут на язык?
        - «Улика» - от слова «уличить»…
        - Это я понял.
        - …Возможно, в момент нападения потерпевший схватил убийцу за одежду, - объяснил Артем. И добавил, вспомнив давешнюю схватку с руканом: - Или за шерсть.
        Алларт переменился в лице.
        - А у тебя, айсик, брень не закисает… Значит, чья шерсть, тот Хома и запаил?
        Он взял-таки один волосок и обнюхал. Потом бросил на Артема короткий взгляд и то ли фыркнул, то ли чихнул.

«Проверил, не от моей ли это одежды… Вполне разумно».
        - Ну что, Ар-тем… Я ни на ком из наших такого сьюта не видел, - Алларт снова поднес волосок к самому носу, шумно вдохнул и качнул головой. - Но… кто знает. Если еще какие мысли будут, ты сперва со мной посоветуйся, а потом что-то делай. А сейчас иди, слипай. Скоро поедем дальше… и… держи ухо востро. Ты тут, пожалуй, единственный, кто вне подозрений…
        Он развернулся и собрался уходить.
        - Погоди, - остановил его Артем. - Постой немножко. Мне понятой нужен… а то вроде как не по закону выходит.
        - Какой-какой? - возмущенно переспросил Алларт. - Ты что опять выдумал?
        - Ну… Это свидетель так называется. Кто-то, кто сможет потом подтвердить, что при осмотре тела… в общем, ничего украдено не было. Вообще, понятых - то есть свидетелей - должно быть трое.
        Копатель хмыкнул.
        - Ишь ты… А если мы трое возьмем да и сговоримся, что у Хома, скажем, аммушка была, а ты ее стибрил?
        - Тогда я на вас в суд подам. За клевету.
        - Так уж и подашь… Ладно, айсик, глянь, что у него там занятного. Только не засматривайся.
        Но засматриваться оказалось не на что.
        Артем внимательно осмотрел многочисленные отделения поясной сумки убитого, но все, что там обнаружилось - небольшой ножик, мятый засаленный лоскут и несколько одинаковых кусочков пластика. Самое же скверное заключалось в том, что у Алларта не нашлось ничего такого, во что можно было бы «упаковать» находки, дабы сохранить отпечатки пальцев. Чертовски обидно - тем более что вездесущая черная пыль идеально подходила для дактилоскопии.
        - Похоже, уже обчистили, - озабоченно проговорил Артем, извлекая из очередного
«кармашка» моток толстой лески.
        Алларт издал негромкий шипящий звук.
        - А что ты собирался найти? Металл в слитках? Или шестеренку какую-нибудь древнюю? Мы такое с собой не носим. Безопасность, понимаешь ли…
        - Мотив нужен, - Артем спрятал леску обратно.
        - А это еще что такое?
        - Повод, причина, по которой его убили.
        - Ах ты, дудук, - Алларт хмыкнул и снисходительно похлопал его по плечу. - И слово-то какое выдумал - «мотив»! Да разве кромешнику повод нужен? Жрать он захотел, вот и весь повод. Или не хочет, чтобы всякие вроде нас тут шарились. Говорил же Тейсу: нечего сюда лезть. Обошли бы по периферии, время бы потеряли, зато живы остались. «Мотив»…
        - Значит, ты точно уверен, что это кромешники?
        - А то не видно…

* * *
        - И что там стряслось? - поинтересовалась Матильда, когда Артем вернулся.
        - Один из наших погиб. Похоже, убили…
        - Земля здесь злая, - произнесла паучиха. - Я бы на месте Алларта не приваливалась в каждой дупе, а гнала хэнаков что есть мочи. Мало ли какой дрик приключиться может…
        Артем слушал Матильду вполуха. Странное чувство не покидало его: как будто он что-то упустил. Что-то очень важное. И это чувство было ему очень хорошо знакомо.
        Все в порядке. Надо просто сосредоточиться, и…
        Артем изо всех сил зажмурился, но привычного прояснения не наступило. Вместо этого его ни с того ни с сего потянуло в сон. Он внезапно понял, что векам не дает подняться не его собственная воля, а свинцовая тяжесть, которой они налились. Может быть, сказывается накопленный недосып? Нет, дело не в этом. В угасающем сознании, медленно сползающем в бархатную пропасть сна, тревожно пищал маячок: что-то здесь неладно.
        Безумным усилием Артем открыл глаза, и голова тут же загудела, точно колокол. Тело стало грузным и непослушным, словно разбухло от немереного количества жидкости, которую ему неведомо каким образом закачали во все поры. Даже глазные яблоки еле шевелились. Артем все-таки ухитрился скосить глаза и посмотрел на свою руку - поднять ее сил уже не хватило. Рука как рука… Что за фокусы?
        И самое странное: окружающие тоже двигались точно в толще воды, преодолевая чудовищное сопротивление. Вот Матильда сгибает сначала одну лапку, потом другую и, кажется, одновременно поворачивает голову - так медленно, что не сразу и заметишь… Вот один из копателей опускается на каменную плиту. Проходит вечность, прежде чем его зад касается поверхности, припудренной черной пылью. И еще вечность, пока он достает из-под лохмотьев фляжку и подносит к губам. За то время, пока он делает глоток, можно выпить море. Медленно, очень медленно угасает солнечный блик в черном, как смоляная капля, глазу. На один бесконечно долгий миг весь мир для Артема сжимается до размеров этого круглого блестящего глаза - или, наоборот, глаз увеличивается настолько, что заслоняет весь мир…
        И снова все по-прежнему: копатель сидит на каменной плите, похожий на мокрую кочку, увенчанную облупленным яйцом. Он уже успел опустить руку, когда - непонятно. Потом «кочка» начинает оседать, заваливается на бок…
        Артем ожидал звука, с которым тело падает на твердую поверхность. Ничего. Все звуки тонули в тяжелом гуле, который наполнял его голову.
        Внезапно наваждение схлынуло. Краем глаза он заметил какое-то движение - слишком быстрое, чтобы вписаться в общую картину. Может быть, неизвестная сила, погрузившая весь мир в полусонное состояние, не действует на тени?
        Тени?!
        Гул в голове сменился невнятным басовитым жужжанием, сквозь которое проступал звук, похожий на шум далекого прибоя. Нечеловеческим усилием Артем заставил себя скосить глаза. Тени были всюду - тени причудливых арок и гребней, тени щуплых стволиков, торчащих из мертвой земли. И все были неподвижны. Кроме одной.
        Она неторопливо скользнула к копателю, лежащему на каменной плите, и слилась с его собственной тенью.
        Несколько секунд - или часов? - ничего не происходило. Вдруг тощая рука снова высунулась из тряпья, поднялась, согнулась в локте… Казалось, в неряшливой груде лохмотьев находилось не живое тело, а резиновая кукла, которую можно вертеть и складывать как угодно. Потрясенный, Артем наблюдал за этим, не в силах пошевелиться. Конечности копателя выгибались немыслимым образом, лысая голова перекатывалась то в одну сторону, то в другую, точно крепилась к телу веревочкой. Но не было ни стонов боли, ни хруста выламываемых суставов… только жужжащий звон и шум, нарастающий и стихающий - Артем запоздало сообразил, что слышит собственное дыхание.
        Неожиданно копатель замер. Теперь он выглядел в точности как тот, которого обнаружил Алларт. В следующий миг тень отделилась от трупа и поползла дальше.

«Ты единственный, кто не спит. Подъем! Буди остальных, иначе будет поздно…»
        Но сказать просто, а сделать куда сложнее.
        Мышцы отказывались слушаться. Воздух стал густым и вязким, и руку приходилось буквально проталкивать сквозь него. И когда пальцы наконец коснулись корпуса
«вальтера», металл обжег кожу, точно кусок сухого льда.

«Ничего не выйдет, - беспомощной бабочкой билась в висках мысль. - Если не снять глушитель, толку не будет… Никто не услышит…»
        Он как-то не подумал, что погруженные в зачарованный сон копатели могут не услышать и громкий хлопок пистолетного выстрела. Его рука снова ползла вверх по бедру, волоча за собой многотонный «вальтер», который чудом удерживали неуклюжие пальцы. И все же курок он нажал ровно в тот момент, когда было нужно.
        Гудящая тишина лопнула, точно мыльный пузырь. И по ушам ударил истошный крик. Не крик боли - так кричат влюбленные на пике наслаждения. И все же что-то подсказывало Артему: он не промахнулся.
        Едва осознавая, что пистолет снова стал привычно легким, он выстрелил еще дважды. Вряд ли у существа были «конечности», «центр тела» в привычном смысле этих слов, а также «голова», куда надлежало сделать контрольный выстрел. Тварь замерла, но это могло означать все что угодно.
        Пальцы скользнули по корпусу пистолета, придавили кнопку рядом с рукояткой, и к ногам упала пустая обойма. Новая волна обморочной вялости накатила как раз в тот момент, когда свободная рука выхватила из кармашка на кобуре новую обойму и со звонким щелчком вогнала на место. Оседая под тяжестью собственного тела, Артем успел заметить, как сгустки черноты гудроновыми пятнами ползут по лагерю.

«Матерное слово… На всех патронов не хватит!»
        Каким-то образом он все-таки сумел дотянуться до глушителя. Сползая под собственной тяжестью, его рука провернула гладкий цилиндр. Глушитель упал в пыль и закатился под плиту, а следом упал и сам Артем. За миг до того, как его спина коснулась земли, он повернул дуло и выпалил в воздух.
        Выстрела он не услышал: знакомое уже гудение снова хлынуло в уши, сметая все звуки. Огромное бесцветное небо накрыло его, всосало в свою ватную утробу, обволокло… Он падал - но падал вверх; иначе это ощущение описать было невозможно. Потом раздался громкий хлопок, небо дало крен, справа плавно выдвинулись черные антрацитовые языки. Артем мельком увидел Алларта, который промчался мимо него вверх по вертикальной поверхности, взмахнул тяжелым тесаком, рассек пополам медленно ползущую на него иззелена-черную амебу… И все исчезло в облаке черной пыли.
        В носу невыносимо засвербело. Артем чихнул и окончательно проснулся.
        Он лежал в пыли, опираясь на локоть и так и не выпуская из рук «вальтер». Вокруг с воплями носились копатели, и от их топота содрогался весь мир.
        - Подъем! - надрывался Алларт. - Кромешники!
        Стряхнув сонную одурь, Артем поднялся на ноги. Он успел заметить, что несколько копателей остались лежать на земле, но сейчас ему было не до того. Оставшиеся в живых гуманоиды, сбившись в кучу, отступали туда, где были привязаны хэнаки.
        Алларт вытащил из-под лохмотьев странное оружие, напоминающее миниатюрный тромбон. С каждым толчком кулисы из полупрозрачного пластикового раструба вылетал синюшный огненный шар размером с кулак. Несколько шаров достигло цели. Призрачные твари взрывались, разлетаясь хлопьями черной сажи.
        Алларт продолжал кричать, но его голос доносился словно издалека. Артем зачарованно смотрел, как чудовища смоляными кляксами сползаются в руины. Он смутно осознавал, что делает шаг назад… еще один… Но голова шла кругом, и он уже не видел ничего, кроме черных пятен, которые заслонили собой все. Холодное боевое напряжение сменилось странным спокойным любопытством. Что представляют собой эти существа? Каким образом им удается так двигаться?
        - Камай в седло! Уснул, что ли?
        Артем вздрогнул и очнулся. Цвета, запахи и звуки снова вернулись - с непривычки невыносимо резкие, словно с них стерли пыль.
        Черные твари перли изо всех щелей. Копатели, отстреливаясь и отбиваясь, покидали руины. А за спиной у него топтался хэнак, и в седле, держась шестью лапками за луку, сидела Матильда. Ее голосочек, способный поднять и покойника, Артем узнал сразу - еще раньше, чем сообразил, что происходит.
        - Камай, дудук! - верещала паучиха. - Слипать вздумал!
        Артем сунул ногу в стремя… и запоздало сообразил, что седло уже занято, а пристроиться сзади вряд ли получится. Хэнака при всем желании не отнести к родственникам лошадей, и круп у него устроен явно иначе. В следующую секунду проблема разрешилась сама собой. Паучиха натянула поводья, разворачивая «квочку», и Артем радостно повис поперек «холки»… если считать, что у хэнаков таковая имеется. Последний вопрос Артема интересовал мало. Зарывшись лицом в белый пух, он вцепился одной рукой за подпругу и нервно размышлял о двух вещах: первое - что именно так, скорее всего, чувствует себя седельный вьюк; и второе - что если вьюк, то есть он, соскользнет на землю, то останавливаться и подбирать его никто не станет.
        Наконец, он понял, что пальцы у него вот-вот разожмутся. Хэнак по-прежнему мчался по долине размашистым страусиным галопом. Пожалуй, седельный вьюк в данной ситуации в более выгодном положении: при падении он не свернет себе шею.
        - Притормози, - пробормотал он, с трудом поворачивая голову. - Я же сейчас шмякнусь…
        - Ничего, - ответила Матильда. - Держись, а то…
        Договорить она не успела.
        Хэнак споткнулся. Артем не успел ничего сообразить, как оказался в воздухе с пучком перьев в руке. В следующий миг он и паучиха упали в черную пыль. Удар был таким сильным, что у Артема перехватило дух. Несколько секунд он не мог пошевелиться, лишь лежал, разинув рот, и пытался сделать вдох. И очень пожалел, когда ему это удалось: мелкая черная пудра мгновенно забила горло и нос. Артем закашлялся, непроизвольно открыл глаза… И тут же зажмурился снова. Пыль висела в воздухе плотным облаком, в котором было ничего не разглядеть.
        Ребра болели немилосердно. Однако вместе с болью вернулись и другие ощущения. Он понял, что может шевелиться, хотя и с трудом. Покачивая головой из стороны в сторону, он приподнялся, а потом сел. И понял, что больше пошевелиться не сможет.
        Некоторое время он просто сидел, уставившись в пространство. За тучами пыли мелькали какие-то тени, но, возможно, ему только показалось. Неподалеку, подогнув под себя лапки, лежала паучиха, чуть в стороне громоздилась бесформенная груда, в которой Артем с некоторым трудом опознал хэнака. И ни копателей, ни черных тварей…
        Матильда не шевелилась, и у Артема защемило в груди. Он попытался встать, но ребра прошило такой болью, что перед глазами заплясали искры.

«И гипс наложить некому», - подумал Артем, прикусывая губу. Судя по ощущениям, пару переломов он заработал.
        Однако рассиживаться не стоило. Копатели не вернутся за ним даже ради пресловутой аммушки, как они обозвали его «вальтер». Если отправиться следом, есть шанс догнать их если не на первой стоянке, то на второй.
        Он собрался с силами и, стараясь дышать через раз и не сгибать спину, поднялся на ноги. Это оказалось весьма непросто. С трудом передвигая непослушные ноги, Артем подошел к паучихе, осторожно присел на корточки и коснулся черной волосатой спинки.
        - Ау, - окликнул он. - Есть кто дома?
        Молчание.
        Артем уже приготовился к худшему, когда одна из щетинистых ног пошевелилась. Такое движение совершает спящая собака, когда пытается почесаться.
        - Все у нас дома… - проворчала Матильда, перекатываясь на брюхо и взметнув облако черной пыли. - Дужно мы навернулись… Как я только себе ничего не сломала… А нашей бегушке пришел артымац, если я не ошибаюсь.
        Паучиха встала, разом выпрямив все восемь лапок, как-то очень по-женски отряхнулась и засеменила в сторону хэнака. Артем поплелся за ней.
        Птица все еще лежала неподвижно. Пыль улеглась, и теперь «несушка» напоминала окрасом седую лису. Из-под неуклюжего шарообразного туловища под неестественным углом торчала толстая лапа. Короткая шея изогнулась обрезком вопросительного знака. Клюв был приоткрыт, словно птица хотела сказать что-то важное, но так разволновалась, что потеряла дар речи, и от этого ее почему-то становилось очень жалко.
        - Ну все, ехать не на чем, - печально констатировала паучиха, разглядывая, как показалось Артему, остекленевший глаз «ездовой квочки»… хотя кто их знает, пауков? У них восемь глаз, и один смотрит на вас, а другой на Кавказ.
        Кстати, Кавказ… это опять что-то не отсюда.
        - Ну что таращишься? - прервала его размышления Матильда, - Возню собирай! Да не жадничай: на себе тащить придется.
        - И тебя тоже? - сердито осведомился Артем.
        - Да нет, я сама побегу, - язвительно ответила паучиха. - Не стану тебя утруждать. А то еще надорвешься…
        - Ничего, пупок не развяжется, - буркнул Артем. - А вот ребра…
        - Ребра?

«Вдовушка» мгновенно сменила тон. Похоже, заявление Артема ее не на шутку встревожило.
        - Сьют задери, - приказала она, направляясь к нему. - Посмотрим, что у тебя там.
        Артем не успел возразить, он лишь сообразил, что сьютом здесь принято называть то, что надевает на себя человек - кроме шузов, разумеется. Матильда подошла вплотную, подняла переднюю пару лапок, обхватила его чуть повыше коленей и начала быстро ими перебирать. При этом ее тельце поднималось, точно на домкрате. Вскоре к работе подключилась еще одна пара лап… Однако Артем недолго любовался согласованной работой ее конечностей. Верхняя пара лапок коснулась его голой кожи, и…
        - Ты что дергаешься? - зашипела паучиха.
        - Щекотно, - процедил сквозь зубы Артем.
        На самом деле, было не только щекотно, но и больно, и Матильда это заметила.
        - Терпи. - Она перебралась еще чуть выше. - И внимание…
        Она чуть сдавила ему грудную клетку. Тут уже Артем взвыл в голос.
        - Ну, - спокойно сообщила паучиха, - два ребра сломано. Ладно, разберемся. Встань-ка вон туда…
        Следующие три минуты Артем провел, стоя на коленях под очередной «абстрактной структурой» и подняв руки над головой, точно звездный десантник, намеренный сдаться в плен трехметровому киборгу-негуманоиду. Матильда, уцепившись за простертую длань «инопланетянина», обматывала своего «напарника» нитью, точно катушку. Закончив, она спустилась и старательно обслюнила ему бока.
        Шутка шуткой, но «лечебный корсет» оказался весьма удобным и прочным. Даже боль слегка отпустила. Артем встал, отряхнулся и вопросительно посмотрел на паучиху.
        - Что смотришь? - в голосе Матильды снова появились брюзгливые нотки. - Собирайся! Пока нас кромешники не почуяли…
        При воспоминании о черных амебах, атаковавших лагерь, Артема передернуло.
        Он подошел к мертвой птице. Один вьюк удалось снять без труда, но второй, где находилась основная часть «рыбных палочек», была придавлена тушей хэнака. Артем навалился на нее плечом, но ничего не добился - только ребра заныли. С тем же успехом можно было попытаться сдвинуть с места скалу: веса в птичке было поболе, чем в лошади. Со стоном выпрямившись, Артем распаковал уцелевшую сумку. Содержимое выглядело удручающе: масса хлама плюс фляга емкостью в пару литров.
        Он подозвал паучиху, и та подтвердила его худшие подозрения. Все таинственные приспособления, которые он обнаружил, предназначались для ухода за хэнаком. Возможно, некоторым нашлось бы другое применение, но «вдовушка» не дала ему времени на размышления.
        - Иди сюда, - позвала она.
        Артем обогнул тело птицы и сразу заметил, что привлекло внимание его спутницы.
        Их хэнак не просто споткнулся. Он угодил лапой в дыру, подозрительно напоминающую кротовину… Только вот крот, сделавший ее, не уступал размерами Матильде. Паучиха осторожно подобралась поближе к отверстию и пыталась заглянуть внутрь.
        - Ход на нижние уровни, - пояснила она и, заметив недоумение «напарника», добавила: - Похоже, это единственный выход.
        - Вход, - поправил Артем.
        - Что?
        - Вход. Потому что мы, как я понимаю, собираемся туда войти…
        Паучиха понимающе кивнула головой.
        - …Если ты, конечно, уверена, что там никаких кромешников нет.
        - Не уверена. Но низом мы быстрее доберемся. К тому же в коридорах кромешники охотятся поодиночке, а не стаями.
        - Спасибо, утешила, - буркнул Артем.
        - На здоровье, - невозмутимо ответила паучиха.
        - Кстати, что за твари вырыли эту нору?
        - Как ты сказал - нору? Ты про эту дупу в земле?.. Откуда я знаю… Может, кромешники, а может, нерпи или иголы… Какая разница!
        - Большая. Кто вырыл нору… то есть дупу, тот в ней и живет.
        - Вот тут ты ошибаешься, - «вдовушка» стряхнула прилипший к лапке комок земли. - Там, внизу, кто только не живет… А дупа проделана только для того, чтобы наружу вылезать. Кто проделал - неважно, а лазить через нее будут все, кому в этом месте нужно вылезти - и так, пока дупа не осыплется.
        Спорить было бесполезно, тем более что в рассуждениях фрау Матильды прослеживалась определенная логика.
        - Ладно, хватит толкотню разводить, - продолжала паучиха. - Спускайся… И сумку, сумку оставь!
        Артем, который уже сделал несколько шагов по взрыхленной почве, остановился.
        - Сумку мне дай, - Матильда подобралась поближе. - Знаешь, я на тебя удивляюсь: вроде глупым тебя не назовешь, но иногда такое отчудишь…
        Артем присел на край «дупы» и спустил вниз ноги. Под рыхлым земляным бортиком скрывались острая кромка рваного металла… или это все-таки пластик? Куда больше Артема занимало другое: что за тварь умудрилась пробить такую дыру. Точно тупым снарядом ударило… Нет, возможно, эти иглы (или как их там Матильда окрестила?) - мирные травоядные существа. И нерпи тоже - судя по названию. Но встречаться с ними желания почему-то не возникало.
        - Далеко тут падать? - осведомился он, передавая паучихе сумку.
        - Обычно - метра два с половиной, - отозвалась «вдовушка». - Возможны варианты.
        Замечательно. Просто красота.
        Он аккуратно развернулся, выбрал место, где было поменьше заусенцев, и стал медленно сползать в дыру. Одежда на груди и животе почти мгновенно оказалась разодранной, но паутинный «корсет» выдержал. Наконец, скольжение закончилось. Артем висел на руках - вернее, на одних кончиках пальцев. Кругом царил непроглядный мрак, и только над головой ослепительно сиял лоскут засвеченного солнцем неба.
        - Давай прыгай! - послышался голос невидимой Матильды.
        Двум смертям не бывать, а одной не миновать… Вряд ли «вдовушка» собралась таким образом избавиться от напарника - иначе зачем ей было столько возиться с его ребрами? Либо она плохо знакома с физиологией настоящих людей, либо ему и в самом деле ничего не грозит.
        И Артем разжал пальцы.
        Полет оказался на удивление коротким. Толчок, понятное дело, отозвался в поврежденных ребрах, но насчет двух с половиной метров фрау Цо слегка преувеличила.
        - Ну, что застыл! - крикнула сверху паучиха. - Подвинься! Или мне тебе на голову сесть?
        Пошарив на всякий случай руками вокруг себя, Артем сделал несколько шагов в сторону. Сияющий щербатый круг у него над головой превратился в полумесяц, потом он ненадолго разглядел Матильду - падающие сверху солнечные лучи освещали ее.
        Но тут паучиха спустилась пониже, и осталась только нить, на которой она спускалась - горящая, точно голубой лазерный луч. В подземелье стояла такая темень, что даже под дырой едва можно было разглядеть собственные руки. Артем уже начинал жалеть, что так легко позволил себя уговорить. Может, не стоило спускаться? Там, наверху, хотя бы ясно, с кем имеешь дело. А шариться по коридорам в полной темноте, не зная, на что нарвешься…
        - Ну вот, - удовлетворенно сообщила Матильда, приземляясь в шаге от него. - Теперь иди за мной и под ноги смотри.
        - На что смотреть? - возмутился Артем. - Я ног-то своих не вижу.
        - Вот дудук бестолковый… Нить видишь? Вот по ней и иди. Я-то, в отличие от тебя, в темноте вижу.
        И правда: нить, которую выпускала Матильда, светилась в темноте. Артем хотел спросить паучиху, как она это делает, но решил отложить расспросы до лучших времен. Матильда уже почесала куда-то во мрак, и отставать от нее не стоило: нитка ниткой, но безопасность…
        - А далеко идти? - поинтересовался Артем.
        - Так - надеюсь, недолго. Выйдем в освещенный коридор, и сразу станет легче.
        Голова у Артема пошла кругом. Ну да, это же вроде как космический корабль… Правда, непонятно, каким макаром по прошествии стольких лет здесь до сих пор функционирует система освещения. То, что не вышли из строя устройства для поддержания искусственной гравитации, его смущало куда меньше: это техника из области фантастики - может, она и вовсе не ломается. Но свет… всякие там проводочки, пробки, трансформаторы… Замкнет - и пиши пропало.
        Здесь, во всяком случае, явно что-то перегорело. Осторожно ступая вдоль светящейся ниточки, Артем шарил руками в темноте, чтобы, паче чаяния, ни на что не наткнуться.
        - Ты уверена, что нам туда? - поинтересовался он.
        Бледно-голубой кончик нити замер и качнулся в воздухе.
        - Само собой. Ты что, не видел, куда наши умчались?
        - А если они свернут?
        В темноте раздалось возмущенное шипение.
        - Если такой умный, сам ищи дорогу! Давай, давай! Иди первым и показывай мне, куда поворачивать! Мне, по-твоему, помереть здесь захотелось?
        - Извини, - пробормотал Артем.
        Дальше они шли молча. Постепенно мир для Артема перестал существовать. Да было ли в этом мире что-то, кроме нежно-голубой светящейся паутинки, которая ведет его сквозь темноту?
        Тьма обступала со всех сторон. Безглазая, она смотрела на него, мертвая - дышала в спину, не имея рта, готова была проглотить его - стоило только сбиться с пути, потерять огненную ниточку под ногами. Он растворится в ней… и больше не будет ничего. Ничего…
        Глава 7
        БАРОН ПАКО
        Он стоял на высоком помосте у стены огромного круглого зала. Длинные светящиеся столы ломились от яств, за ними сидели сотни блестяще одетых людей.
        Впрочем, не все они были людьми. Хотя здесь, как и во всей Галактике, преобладал гуманоидный тип, но присутствовали и представители других звездных народов: то жабоподобный человек в зеленой чешуе, то крылатый, с клювом и совиными глазами, то какие-то черные, паукообразные существа с множеством рук и ног.
        Э. Гамильтон. Звездные короли
        Трибуны бушевали. Зрители приветствовали барона Пако.
        Прошествовав через все поле к длинному пандусу, ведущему к главной ложе, барон на миг остановился, высоко поднял руку и медленно обвел взглядом десятитысячную толпу. К счастью, никто из них не видел лица барона настолько четко, чтобы разглядеть выражение его лица.
        Приветственная улыбка барона походила на оскал. Не оттого, что Тоар Гемельсоирский из рода Лоупов не мог улыбаться иначе, поскольку слишком сильно напоминал волка, который встал на задние ноги и к тому же потерял большую часть шерсти. Эта улыбка в точности отражала отношение правителя Диска к подданым. «Хороший гражданин должен или стоять на посту, или сидеть в тюрьме», - так звучала любимая поговорка барона Пако.
        Правда, подданные об этом не догадывались. Поэтому вся Столица поддержала его во время дворцового переворота, в результате которого он получил трон. «Дай толпе то, чего она хочет, и толпа взревет» - это была еще одна любимая поговорка барона. И толпа получила то, что хотела увидеть. Выступления гладиаторов в «кровавом театре», например. С этой же целью в ложе барона присутствовали его наложницы, отбираемые исключительно за красоту и одетые ровно настолько, чтобы не только тешить взоры мужской части публики, но и будить воображение. Что касается жен барона, то они при желании могли полюбоваться схватками бойцов в его личном цирке. И дело даже не в том, что эти дамы были не столь привлекательны. «Золотая четверка» - пластический хирург, эндокринолог, портной и косметолог - при наличии соответствующих средств способна сделать красавицу даже из мохнатой рептилии с Беттины. Однако подавляющее большинство звездных правителей заключало браки исключительно по политическим соображениям. Барон Пако слишком хорошо представлял, что произойдет, если он обратится к кому-нибудь из своих высокородных жен с
просьбой оголиться на публике чуть больше, чем это позволяли правила приличия. Впрочем, этого от них и не требовалось. «Каждый хорош на своем месте» - это была третья любимая поговорка барона…
        Шум стих. Барон поднялся в ложу и опустился в кресло. Через пару секунд он прикрыл рот ладонью, чтобы скрыть зевок, и едва заметно качнул головой. Один из служителей, застывших в глубине ложи, сделал шаг назад и исчез за тяжелыми шторами. Даже очень внимательный наблюдатель вряд ли уловил бы связь между двумя этими событиями. Даже после того, как служитель снова появился в ложе в сопровождении гуманоида-буфонида, похожего на изнуренную голодом лягушку.
        Барон, похоже, тоже ничего не заметил. Он увлеченно следил за десятью руканами, которые, сбившись в кучу, отбивались дубинками от троих воинов. Эти трое не были гладиаторами: до недавнего времени они служили в замковой охране, но относились к службе без должного рвения. Теперь, в соответствии с указом, изданным еще двоюродным прадедом Тоара, им предстояло восстановить свое доброе имя, «по собственному усмотрению выказав доблесть на поле брани либо же в цирке во славу своего повелителя».
        Троица имела все шансы «восстановить доброе имя» без особого риска для жизни. Длинные клинки, укрепленные на тиаровых древках длиной в полруки, и неплохая выучка не оставляли руканам никаких шансов даже при численном перевесе. Правителю было отнюдь не безразлично отношение подданных к гвардейцам. Победа над грозным противником, во-первых, окружала его воинов ореолом непобедимости, а во-вторых, вряд ли кто-то назовет его после этого тираном, посылающим неугодных на верную смерть. Другое дело, что по возвращении «доброго имени», а вместе с ним и восстановлении в звании, провинившихся могло ожидать немало сюрпризов, но это уже зависело от каждого конкретного случая.
        Не исключено, что сюрпризов не будет. Барон не любил обдумывать такие вещи во время представлений. А вот кто его интересовал, - так это распорядитель Арран - тот самый буфонид, который стоял рядом, согнувшись, точно вопросительный знак.
        - Скажи же мне, трабб, - промурлыкал барон, не меняясь в лице, - почему к завтраку мне не представили программу сегодняшних схваток? Почему я вынужден был расспрашивать младших офицеров?
        Оливковая кожа распорядителя покрылась испариной.
        - Проститс-се, мой госпотс-син… - пролепетал Арран. - Отс-син из ваших верных слуг выстс-савил нового бойтс-са… Ваши офитс-серы вам, наверно, об этом не сообщили, мой госпотс-син…
        - И что дальше? - небрежно бросил барон.
        - Мне пришлось лично проверитс-сь нового бойтс-са, мой госпотс-син…
        Барон Пако улыбнулся чуть шире. Побоище подходило к концу. Последний из четырехруких убегал от стражников, а те, желая повеселить зрителей, не слишком старались его догнать.
        - Что-то ты долго его проверял, - голос барона звучал ровно - слишком ровно. - Ты заставляешь меня сомневаться в твоем мастерстве. Скажи, как я могу держать при себе того, в ком сомневаюсь?
        - Проститс-се, мой госпотс-син…
        Тоар, барон Пако, повернулся к распорядителю. Короткая верхняя губа дрогнула, обнажая еще несколько миллиметров белоснежных клыков.
        - Скажи мне, - продолжал он, - для чего мы ходим смотреть на гладиаторов? Не просто для того, чтобы полюбоваться, как они пускают друг другу кровь, верно? Не отворачивайся, гляр! Когда я спрашиваю, ты должен отвечать… потому что ты знаешь, что случается, когда я не получаю ответа на свой вопрос.
        Несчастный распорядитель, похоже, был уже не в силах отвечать и только кивал.
        - Вот видишь, ты со мной согласен… Так вот, напомню тебе, что мы приходим делать ставки. Это подогревает наш интерес к схватке. Подумай, какая тебе разница, кто победит: синекожий великан с Сериса или холот с Бир-Мелена. Какая тебе разница, если это не твои бойцы?
        Барон выдержал паузу, достаточно длинную, чтобы распорядитель успел собраться с духом и вставить пару слов. На беду или на счастье, но Арран этой возможностью не воспользовался.
        - Мне все равно! - правитель подался вперед. В его золотистых глазках горел неподдельный азарт, который охватывает во время выступления любого хорошего оратора. - Мне нет никакой разницы, если только… если только я не поставил на одного из них! И вот тогда я начинаю переживать. Ты хоть раз следил за трибунами во время боя? Могу поспорить, ты ни разу не выглянул за пределы своей каморки. Выгляни как-нибудь, не поленись. Какие там страсти кипят! Как все эти людишки вопят после каждого удачного удара! Словно их судьба зависит от того, кто победит… Дай список… Да, кто победит: Талун? Кой? Или этот… а, вот… Ван-Чот. Думаешь, они переживают за кусок мяса, именуемый Ван-Чотом? Да ничего подобного. Они переживают за свои деньги, которые поставили на него.
        Он снова замолчал, бросив равнодушный взгляд на арену, потом покосился на одну из своих наложниц, шестигрудую красотку с копной полупрозрачных волос и талией такой тонкой, что ее можно было обхватить двумя пальцами.
        - Так вот… Они все переживают, потому что рискуют своими деньгами. И я тоже рискую деньгами, когда делаю ставки. А теперь скажи мне на милость, Арран: когда мы имеем больше шансов принять верное решение: когда у нас есть время все взвесить, или когда мы принимаем его в спешке и наобум? Ответь мне на такой вопрос.
        - С-само собой, мой госпотс-син… - прошепелявил распорядитель. - Вы приметс-се верное решение в любых обстс-соятельствах…
        - Тьфу, обалдуй, - барон хлопнул по подлокотнику кресла.
        В ложе стало тихо. Назвать эту тишину предгрозовой было бы, конечно, преувеличением, но ничего хорошего она не предвещала. Арран моргал выпученными слезящимися глазками, но не мог придумать, как выкрутиться из неприятной ситуации. И помощи ждать было неоткуда.
        - Конеч-чно, мой госпотс-син…
        Барон отцепил от списка - тонкой пластинки из ультраплекса - пластиковое стило, взял его двумя пальцами, будто боялся оставить на нем отпечатки, и с интересом посмотрел на распорядителя.
        - Конеч-чно, вам проще принятс-сь реш-шение… взвешенно…
        Казалось что от удара барона, который обрушился на подлокотник кресла, вздрогнула вся ложа. Один из служителей бросился подбирать упавшее на пол стило.
        - Вот именно! - рявкнул барон Пако. - Вот именно! И что мне для этого нужно? Правильно, получить список бойцов не в тот момент, когда я сажусь в это кресло, а утром. Утром! Заметь, я не требую, чтобы ты отпечатал его в ультраплексе. Я не собираюсь делать ставки, сидя за чашкой кофе. Я просто должен знать, кто будет драться сегодня на арене. Это понятно?
        Барон приподнялся и посмотрел на своих охранников, словно вопрос предназначался не только опальному Аррану, но и им. Охранники - все как на подбор рослые, в золотистой кавероновой броне, напыленной прямо на кожу, - переглянулись и дружно кивнули.
        - А ты понимаешь, тупой иблан, к чему меня вынуждаешь?
        Барон больше не улыбался. Он в упор смотрел на распорядителя, и его губа подергивалась.
        - Ты вынуждаешь меня, своего хозяина, рисковать собственным имуществом! Хотя должен заботиться, чтобы оно приумножалось!
        Он снова замолчал, словно не находил слов от гнева. Впрочем, ни Аррана, ни остальных присутствующих в ложе не интересовало, гневается барон или только делает вид. Помимо всего прочего, Тоар Гемельсоирский, барон Пако, прославился непредсказуемостью своих поступков. Случалось, что он бросал подданных хищникам и за меньшие провинности, нежели несвоевременно поданный список гладиаторов… и миловал преступников, которые на помилование даже не рассчитывали.
        - Сегодня я делаю ставку на твое месячное жалованье, - произнес он. - Надеюсь, это тебя кое-чему научит. Как ты понимаешь, если я поставлю удачно, выигрыш достанется мне. Думаю, это справедливо. Ведь я плачу тебе из своего кармана, верно? Ты, по крайней мере, ничего не потеряешь.
        Барон фыркнул и с видом заговорщика подмигнул охранникам, приглашая оценить шутку. Кое-кто засмеялся в ответ, но облегчения никто не почувствовал. Повелитель вполне мог поставить на самого слабого из гладиаторов, чтобы заставить распорядителя в течение месяца ощущать тяжесть совершенного проступка.
        Но тут на арену вышли глашатаи в длинных белых одеждах, и цирк огласила пронзительная многоголосая трель. На мгновение все стихло, лишь ее эхо трепетало в воздухе… а потом трибуны снова взревели. Под восторженные вопли зрителей глашатаи поднялись на пандус, и служители распахнули ворота. Начиналось настоящее веселье.
        Барон снова хмыкнул, посмотрел на полупрозрачную пластинку со списком бойцов, словно в руки ему попала чрезвычайно забавная и занимательная головоломка… и несколько раз ткнул стилом, делая ставки.
        Отлично понимая, чем рискует, распорядитель решил поставить новичка с диким именем
«Мехмед Каты» в пару с лучшим бойцом барона - Белым Скерром, двукратным победителем Всегалактического турнира, который проводился в Столице Империи. Старший смотритель Отто Чаруш утверждал, что его воин в одиночку расправился с отрядом палачей и в считанные секунды уложил двух гладиаторов голыми руками, однако в это верилось с трудом. Возможно, этот щуплый бородатый коротышка смог бы справиться с самим Арраном, но выдержать хоть один поединок… Сейчас он убедился, что поступил мудро. Если новый поединщик Отто Чаруша и вправду силен, их ожидает захватывающая схватка. Если нет - барон и зрители вдоволь повеселятся, глядя, как Скерр размажет «непобедимого воина» по песку. В любом случае, он действительно ничего не теряет.
        Бои шли полным ходом. Барон успел выиграть несколько сотен мегакусов и был этим чрезвычайно доволен. Тем временем в ложу поднялся Старший смотритель.
        - Откуда ты берешь воинов, Отто? - осведомился Тоар, глядя сверху вниз на коленопреклоненного толстяка. - Может, поделишься секретом? Наверно, их тебе дарят в благодарность за добросовестную службу и ревностное исполнение обязанностей…
        Отто Чаруш лишь тяжело вздохнул.
        - Ладно, вставай, - барон милостиво махнул рукой. - Да, да, сам. Моим охранникам такое не под силу… Ну что же ты, Отто? Шевелись! Сейчас твоего великого воителя выпустят на арену! Ты пропустишь самое интересное. Или ты уверен, что он продержится больше минуты против моего чемпиона?
        - Постараюсь не разочаровать вас, господин, - пропыхтел Старший смотритель, с трудом поднимаясь на ноги.
        Что он имел в виду, осталось непонятным, а барон уточнять не стал. На арену вышел сам Белый Скерр.
        Никто не знал, был ли он таким от рождения или стал в результате генетических операций - альбинос с могучими мускулами, способными гнуть древний металл. Он не был ни крупнее, ни тяжелее большинства гладиаторов, но побеждал всех, независимо от количества конечностей и наличия хвостов, рогов и клыков у противника. Ходили слухи, что он тренируется исключительно с дикими зверями, потому что не умеет драться вполсилы. Скерр был одним из пяти гладиаторов Галактики, на которых заключались «особые ставки» - зрители спорили, каким именно ударом он добьет противника. Покачивая клинком, похожим на опасную бритву двухметровой длины, он шел по песку, опустив гладковыбритую голову с двумя костяными выступами, напоминающими спиленные рога. Плавность его движений завораживала: казалось, на него не действует сила тяготения.
        Выйдя на середину поля, Белый Скерр взмахнул над головой клинком и замер, словно превратился в мраморную статую. Зрители неистовствовали. Огромные ультраплексовые экраны расцветали колонками разноцветных цифр: ставки росли.
        И вдруг как будто кто-то выключил звук.
        На арене появился противник Скерра. Не гигант, не чудовище с других планет… Не сказать, что таких можно каждый день встретить на улицах города - он слишком походил на легендарных Древних людей. Но эта мысль приходила в голову не сразу: слишком уж невзрачным выглядел этот Мехмет Каты… или как там его зовут? Отто Чаруш мог бы придумать что-нибудь более впечатляющее. Вдобавок «воин» вышел на поле в штанах, словно ему было что скрывать, и без оружия.
        - И это твой герой? - осведомился барон.
        - Это он, господин, - ответил Отто Чаруш.
        Тоар взял с левитирующего столика кубок с молоком котты, сделал глоток и скорбно посмотрел на Старшего смотрителя.
        - Он у тебя что, все мечи поломал? А эти штаны? Что за срам? Ты первый раз воина на арену выпускаешь? - Он снова пригубил из кубка, бросил короткий взгляд на арену и недоверчиво прищурился. - Или ты что-то крутишь? Арран!
        Распорядитель, который до сих пор прятался за спинами придворных, опасаясь попасть под горячую руку, выбежал вперед.
        - Выясни, кто ставил на Скерра. Кто делал самые высокие ставки. И…
        Его слова потонули в оглушительном реве зрителей. Барон Пако прервал разговор, повернулся… потом привстал…
        Разговор с Отто Чарушем продолжался меньше минуты. Но этого коротышке с непроизносимым именем оказалось достаточно.
        Белый Скерр лежал на песке, а маленький гладиатор стоял над ним, прижимая к горлу противника лезвие меча, похожего на опасную бритву. Видно было, что клинок для него тяжеловат: коротышка стиснул его рукоять двумя руками. Барон поднял пластинку, навел ее на застывших в неподвижности воинов и увидел, как вздулись его мышцы. Но не это поразило барона.
        Невозможно. Так просто не бывает, потому что не может быть!
        Но сомнений не было. Победитель разговаривал с побежденным. Губы коротышки чуть заметно шевелились под густыми усами; каждую фразу он заканчивал спокойным кивком. Скерр выслушивал его и что-то отвечал. Выражения его лица барон не понимал.
        И ни тому, ни другому, похоже, не было дела до зрителей.
        Зрители сходили с ума. Многоголосый шум нарастал… и вот уже вся толпа кричала, как одно живое существо:
        - До-бей! До-бей!
        Барон стиснул кулаки. Гнев сменился растерянностью. Как могло случиться, что Скерр проиграл - да еще так быстро? Как он мог допустить, чтобы этот мелкий трабб отнял у него клинок? Может быть, его подпоили?
        Или они сговорились? Скерр - и этот…
        - До-бей! До-бей! До-бей!
        Желание толпы - закон. Но не всегда. Иногда стоит пойти против ее воли… чтобы она обомлела от твоей безнаказанности.
        Барон ждал. Взведенная толпа не могла успокоиться мгновенно, и он знал это. Но знал также, что его жест не остался без внимания. Он чувствовал это. Чувствовал, как стихают крики, как взоры зрителей обращаются к нему в ожидании одного-единственного движения, которое решит судьбу побежденного.
        Наконец, последний возглас смолк. И в наступившей тишине барон Пако обвел взглядом стадион и поднял руку, словно на ладони у него был начертан символ некой непререкаемой истины. Это означало: «помиловать».
        Бородатый коротышка отвел клинок и, кажется, что-то спросил у поверженного великана. Потом поднял голову и, близоруко прищурившись, посмотрел в сторону главной ложи. На миг барон поймал его взгляд.
        И точно молния сверкнула над ареной. Вряд ли хоть один из зрителей успел заметить что-то, кроме блика солнца, на миг пойманного широким лезвием.
        Маленький воин отступил на шаг, с силой вонзил меч в песок, опустился рядом на колени, отвесил непонятно кому земной поклон…
        Потом встал и как ни в чем не бывало направился к выходу.
        А Белый Скерр остался лежать на арене. Он лежал в той же позе, в которой только что разговаривал со своим противником, и из его рассеченного горла короткими толчками била алая, неестественно яркая кровь.
        Барон сглотнул. Происходящее казалось нереальным. Он коснулся кадыка, словно хотел убедиться, что ему самому не перерезали глотку, и понял, что руки у него трясутся.
        Проклятый Отто… Проклятый Арран… Это заговор, определенно заговор. Сегодня гладиатор на арене отказывается повиноваться, а завтра начинается бунт. Он разберется с ними. Но сейчас…
        - Отто!
        - Да, повелитель? - Отто Чаруш, который собирался под шумок вернуться в свою ложу, подскочил, словно ему дали пинка.
        - Ты объяснил этому траббу, что означает, когда я поднимаю руку?
        - Конечно, мой господин!
        - Я этого не вижу!
        Барон шагнул к толстяку, стиснув кулаки, в горле у него клокотало. Отто Чаруш невольно попятился.
        - Я всегда соблюдаю правила! Я готов пожертвовать любым из своих воинов, который проиграл схватку! Но если я требую помиловать проигравшего - значит, это необходимо! Хотя бы для того, чтобы никто не смог опротестовать ее исход! Ты сейчас же - слышал, сейчас же! - отдашь приказ заковать своего бешеного тринокса в кандалы. Такие, чтобы он их случайно не порвал. А ты… - он ткнул пальцем в сторону распорядителя, который от ужаса был готов провалиться сквозь землю, - подбери пять пар на поединки. А еще лучше - семь или восемь. И чтобы это были схватки, а не бой шутов на мешках, который я тут наблюдал! И если хоть одна пара меня не устроит, получишь плетей!
        Бедный потомок пресмыкающихся явно намеревался как-то выразить свое согласие, но сумел лишь жалобно икнуть, после чего скрылся за портьерами.
        По правде говоря, предстоящие схватки барона Пако совершенно не интересовали. Он приказал устроить их с единственной целью: перебить впечатление, которое могла произвести на зрителей выходка маленького гладиатора. Пусть полюбуются на других бойцов, пусть снова погрузятся в азарт боя… А потом он приведет этого великого воина на арену в кандалах и казнит. Именно казнит, как преступника. Прежде, чем отправить в дезинтегратор, ему отрубят голову… а он, барон Пако, урожденный Тоар Гемельсоирский, лично примет голову наглеца из рук палача и покажет ее своим подданным.
        Потому что дело было вовсе не в том, что маленький бородач ослушался его приказа. Дело было в том взгляде, который тот бросил на повелителя Диска. Так смотрят даже не на равных. Так он сам смотрел бы… на какого-нибудь представителя расы силентов с планеты Кимон - народа примитивного, но чрезвычайно заносчивого и мнящего себя венцом эволюции. Если бы силенты каким-то чудом захватили его, Тоара Гемельсоирского, в плен и потребовали бы…
        Размышления барона прервал истошный вопль: один из гладиаторов рухнул на песок, разрубленный пополам от солнечного сплетения до промежности. Победительница - гибкая поджарая иллура, женщина-кошка - взмахнула над головой окровавленным клинком и снова издала призывный клич. Исход поединка сомнений не вызывал, однако гладиатрикс повернулась к ложе барона и поклонилась грациозно и в то же время подобострастно, приглашая его решить судьбу побежденного.
        Сама догадалась? Или это Арран ее надоумил?
        Пряча усмешку, барон встал, обвел взглядом притихшие трибуны и небрежно опустил руку. Иллура снова поклонилась - на этот раз с благодарностью, - и неторопливо приблизилась к истекающему кровью противнику. Тонкая рука-лапа, покрытая мраморно-бежевой шерстью, погрузилась в рану. Гладиатор в последний раз дернулся, и кошка выпрямилась, демонстрируя всему цирку его еще пульсирующее сердце.
        Очень хорошо…
        - Последний? - небрежно осведомился он, возвращаясь к своему креслу. Охранник, к которому, возможно, был обращен этот вопрос, ответил почтительным кивком.
        - Ну, вот и славно, - произнес барон. - А теперь посмотрим на этого наглеца.
        Он встал так резко, словно хотел опрокинуть кресло, и шагнул к выходу, но вовремя вспомнил, что должен соблюсти определенные формальности.
        Будь он неладен, этот коротышка!..
        Разумеется, толпа все еще пребывала под впечатлением увиденного. Но если правитель Диска не выйдет на пандус и не поприветствует снова своих подданных, подобно радушному хозяину, провожающему гостей, это не останется незамеченным. Барон Пако разгневан! Барона Пако вывел из равновесия какой-то раб, который повел себя непочтительно! Не потому ли, что барону не под силу усмирить этого наглеца?
        Для таких случаев есть золотое правило: не всегда надо показать силу - достаточно не показывать слабость.
        И тогда все успокоится само собой. Потому что не пройдет и часа, как верных подданных - независимо от расовой принадлежности - куда больше будут занимать проигранные или выигранные мегакусы на кредитках, нежели поведение победителя, который помог им эти деньги приобрести… или, наоборот, потерять.
        Публика повалила к выходу Барон с облегчением вздохнул и, окруженный стражей, покинул ложу.
        Впрочем, он был не единственным, у кого в этот час душа была не на месте. Старший смотритель Отто Чаруш, который вприпрыжку бежал за своим господином, обливался потом не только оттого, что барон имел привычку сильно прибавлять шагу, пребывая в дурном настроении. В таком дурном настроении Отто Чарушу не доводилось пребывать очень давно - с тех пор, как правитель системы Альдебарана выставил его со своей территории. Тогда Старший смотритель не попал под горячую руку лишь благодаря банде копателей, которая очень кстати высадилась на планете. «Игра иллуры и мауса» продолжалась ровно столько, сколько потребовалось, чтобы гнев барона остыл. В глубине души Отто догадывался: если он и был виновен в том прискорбном инциденте, стремление спасти от расхищения имущество господина вряд ли спасло его самого. А сейчас бы и точно не спасло.
        Цирк представлял собой круглое здание, от которого лучами расходились низкие корпуса-пристройки. В одном жил распорядитель со слугами, в другом содержали гладиаторов.
        Но барон не пошел в гладиаторский корпус. Не пошел он и к смотрителю, где иногда проводил время после представлений. Он направился туда, где содержали дикарей, преступников и диких зверей - словом, всех, кого приговорили к смерти на арене.
        Тяжелые темно-серые створки дверей раздвинулись в стороны. В лицо пахнуло озоном - это поднялась невидимая силовая решетка, когда считывающее устройство опознало барона и подтвердило, что человек, стоящий на пороге в окружении стражников, не является ни клоном, ни двойником правителя Диска.
        Барон со свитой прошествовал через дверной проем, а следом выбежал сам распорядитель Второго тюремного корпуса - могучий, украшенный шрамами фед, которому самому было впору выступать на арене. Серое лицо распорядителя дрожало, как желе, а на зрительной полосе, опоясывающей голову, вспыхивали лимонные искры - так у представителей его народа выражалась тревога.
        - Господин… - он задыхался. - Господин, посмотрите… Это передают из гладиаторского корпуса…
        Фед повернулся к барону и протянул ему ультпраплексовую пластинку.
        Охваченный дурным предчувствием, Тоар принял ее, посмотрел… и ахнул.
        Камера, с которой транслировалось изображение, была установлена в одном из центральных коридоров гладиаторского корпуса. На полу лежали четверо палачей - безоружные и связанные по рукам и ногам собственными бичами. Судя по обилию синяков и ссадин, эти четверо не собирались сдаваться без боя.
        Однако они проиграли. Их товарищи выстроились полукругом, явно не торопясь повторить их опыт. А победитель стоял у колонны, холодно оглядывая противников - тот самый бородатый коротышка, который разделался с лучшим гладиатором барона. Вот кому все нипочем! У маленького мерзавца даже волосы не растрепались, не говоря уже о более серьезных повреждениях.
        - И давно они так? - пробормотал барон.
        - Двенадцать минут тридцать пять секунд, - печально отозвался фед. - Согласно вашему распоряжению…
        Правитель повернул голову и посмотрел на него, словно размышляя, перегрызть нерадивому слуге глотку или все-таки выслушать. Он был на целую голову ниже распорядителя корпуса…
        Но бывают случаи, когда даже тупой монтажник, заправляющий роботов в заштатных кафе, может без особого труда угадать, что за чувства переживает стоящее перед ним существо. И угадать совершенно правильно. Не потому, что разбирается в тонкостях мимики инопланетных рас - ему это не надо и, скорее всего, никогда и не понадобится. Не благодаря феноменально развитой интуиции. Просто иногда это настолько очевидно, что не нуждается в объяснениях.
        И сейчас монтажник, заправляющий роботов в заштатных кафе, мог бы с уверенностью сказать: будь распорядитель корпуса человеком или существом, имеющим сходную физиологию, он наложил бы в штаны от страха.
        К счастью для распорядителя, у федов в состоянии нервного потрясения не происходит расслабления сфинктера. К счастью - потому что в противном случае естественный физиологический процесс мог бы оказаться усугубляющим вину обстоятельством.
        - Так что «согласно моему распоряжению?» - процедил барон. - Ладно, песчаные гусеницы, потом будем разбираться… Передатчик!
        Один из помощников распорядителя протянул правителю крошечное устройство, и Тоар пару раз ткнул стилом в экран.
        - Менга!
        Распорядитель гладиаторского корпуса, который появился в выброшенном передатчиком луче, никак своих чувств не выражал - просто потому, что металлическая пластина, заменяющая ему лицо, не была для этого предназначена.
        - Ты что, не видишь, что у тебя в корпусе творится? - взревел барон. - Накрой этого мибуна парализатором, трабб слипшийся!
        И прибавил пару ругательств, за которые в каком-нибудь лагере копателей могли запросто пырнуть ножом… Хотя нет: если кто-то осмеливается выражаться подобным образом - значит, он по-настоящему силен. Либо же это просто безобидный дудук, который не ведает, что творит, и об которого грех марать оружие.
        - Но там мои люди! - попытался возразить Менга.
        - Хочешь сказать, что это все? И эту тварь некому скрутить?!
        Барон зашипел и снова посмотрел на пластинку-транслятор. Изображение разделилось. Картина, которая появилась справа, в небольшом окошке, выглядела не менее впечатляюще. Шестеро палачей лежали у входа в камеру, и их позы было трудно назвать естественными.
        В этот момент маленький гладиатор, похоже, решил, что пауза затянулась, и шагнул вперед.
        Барон заморгал. За свою жизнь - не слишком долгую по меркам Звездной империи - ему довелось стать свидетелем многих схваток… да и не только свидетелем. Он видел даже сражения киборгов из звездного скопления Цей, способных управлять гравитацией с такой же легкостью, с какой люди управляют собственным голосом. Но то, что проделывал этот бородатый коротышка с именем, о которое можно сломать язык… Так могло танцевать полуразумное живое существо.
        Так нельзя драться!
        Эту фразу Тоар Гемельсоирский из рода Лоупов прошептал как раз в тот момент, когда коротышка покинул зону обзора камеры. Следующая камера перехватила его, и он, как по волшебству, появился в противоположном углу экрана. Но перед глазами барона все еще стояла прежняя картинка: восемь здоровяков в одинаковых кожаных масках, неподвижно лежащих на сером стоунитовом полу.
        Тоар повернулся к Старшему смотрителю. Но толстяк, который, подобно всем подданным барона Пако, привык ловить каждый взгляд своего повелителя, как будто ничего не замечал. Он стоял, опустив голову, и скорбно смотрел на свое брюхо.
        - Отто, - мрачно произнес барон. - Парализующее поле на него тоже не действует?
        Отто Чаруш, не поднимая глаз, пожал плечами и тяжело вздохнул.
        Распорядителя Менгу этот вопрос, похоже, уже не волновал: у него просто не оставалось выбора. Узкая шестипалая ладонь накрыла невидимый пульт. В ту же секунду бегущий по коридору маленький гладиатор вдруг споткнулся, неуклюже упал и больше не шевелился.
        В холле стало очень тихо. Казалось, воздух превратился в какую-то прозрачную субстанцию, в которой каждый звук разносится с невероятной отчетливостью, и можно едва ли не почувствовать друг друга на расстоянии.
        - Действует… - проговорил в наступившей тишине распорядитель тюремного корпуса.
        Барон посмотрел на него, как на кусок хендрика, случайно прилипший к сапогу.
        - У тебя там живые еще остались? - буркнул он, обращаясь к Менге.
        Металлическая маска церемонно качнулась. По обычаю расы, в традициях которой был воспитан Менга и название которой не смог бы произнести даже специально прооперированный лингвист, такой вопрос считался в высшей степени неприличным. С другой стороны, те же традиции предписывали строгое соблюдение правил в чужом доме, а при возникновении противоречий следовать путем наименьшего сопротивления. Какова может быть цена сопротивления барону Пако, Менга знал не понаслышке. К счастью для смотрителя, барон даже не подозревал, насколько оскорбительным считался кивок вместо ответа на вопрос.
        - Отлично, - объявил барон. - Пусть закуют стервеца в кандалы и доставят в пыточную. Да побыстрее, пока не оклемался.
        Он отключил передатчик, сунул его вместе с пластинкой-экраном феду и зашагал через холл к выходу.
        Отто Чаруш робко оторвал взгляд от собственного брюха и покосился на повелителя. Он мог бы сказать, что гроза миновала… Увы, никто во владениях барона Пако не мог сказать это с уверенностью. Никто - начиная с младенцев в родильных камерах, яйцах, икринках и материнских утробах и кончая стариками, чьи дни была не в силах продлить даже медицина. Тем не менее нашлось существо, которое, возможно, сыграет роль громоотвода. А может, и не одно… Распорядитель Менга - почти наверняка. И его гладиатор Мехмед Каты.
        При мысли о гладиаторе Старший смотритель с трудом сдержал стон. Отправив его на эти соревнования, он собственными руками зарезал хэнака, несущего металлические яйца! Кто мог знать, что проклятый Арран поставит его в пару с лучшим гладиатором барона? Хотя он сам виноват: не надо было так расхваливать своего бойца. А теперь… Сделанного не воротишь. И просить барона, чтобы тот пощадил непокорного гладиатора, бесполезно. Барон и вправду щепетилен в том, что касается кодекса поединков. Ему тоже не раз приходилось терять воинов. Гибель на арене - дело обычное… Неужели этот волосатый трабб не мог просто прирезать баронова гладиатора? И меч уже был в руке… Так нет, поболтать ему, понимаешь, захотелось! Вот и поболтает - с пыточных дел мастером!..
        Кстати… а почему пытки?
        Эта мысль пришла Старшему смотрителю в голову так неожиданно, что он споткнулся.
        Кое-кто из знати питал слабость к виду чужой боли, но за бароном Пако такого, похоже, не водилось. А если и водилось, он достаточно владел своей страстью, чтобы тешить ее лишь в тех случаях, когда это было оправдано необходимостью наказать преступника… Или развязать ему язык.
        Вот что самое скверное! В том, что гладиатор будет казнен, Отто почти не сомневался: он слишком хорошо знал своего господина. Но - именно казнен, а не убит, не замучен до смерти! И даже пожелай барон заменить казнь наказанием, экзекуция будет проведена публично, во время очередного представления в цирке. До этого он держал бы непокорного воина под замком. В этом случае Старший смотритель мог надеяться, что повелитель, расправившись с бунтовщиком, утолит свой гнев. Если же гладиатора потащили в пыточную, это означает лишь одно: барон Пако уверен, что проклятый Мехмед Каты что-то знает.
        А под пытками человек может рассказать много любопытного. Причем опытные палачи умеют делать так, чтобы их жертва не присочиняла… само собой, когда того не требует ситуация. И будет очень обидно, если он, Старший смотритель Отто Чаруш, не сможет воспользоваться полученными сведениями… по какой бы то ни было причине.
        - …Да что ты так медленно, Отто? - прервал его размышления голос барона. - Право, тебе надо больше двигаться. Может, издать указ, запрещающий смотрителям пользоваться платформами?
        Чем-чем, а своей платформой Отто Чаруш не отказался бы воспользоваться: угнаться за разгневанным бароном и его рослыми охранниками было нелегко. Увы, в данный момент она стояла на внутренней стоянке цирка. Старший смотритель бросил на своего господина взгляд, исполненный муки, но так и не придумал, что ответить. Барон мог как бы в шутку завести разговор о кардиостимуляторе или сервокостюме, а приобретать их у Отто Чаруша не было ни малейшего желания. После этого он не мог бы при случае сослаться на нездоровье или пожаловаться родителям Лутты, что его в очередной раз довели до сердечного приступа. Самое главное, что он не притворялся, что можно было легко доказать, не прибегая к подкупам и взяткам. Ради этого, пожалуй, стоило таскать на себе два собственных веса в виде жира и ссориться с придворным лекарем. Но за удовольствия приходится платить.
        Спасение пришло нежданно. Из-за стены пыточного корпуса вылетела чрезвычайно изящная платформа. Через миг охранники, схватившиеся было за рукояти мечей, успокоились, узнав гостя: то ли по платформе… то ли по кислой мине, которую барон не потрудился скрыть. Потому что скрывать чувства, которые он испытывал к Гельму Орксиллу, не имело смысла. Впрочем, Гельм по этому поводу не слишком переживал: у него были другие приоритеты. Достаточно было, что барон не выходил за рамки приличий. Не будучи подданным барона Пако, этот мохнатый длинношеий франт являлся одним из самых влиятельных жителей Диска. Он был главным торговым представителем графа Сувари, правителя системы Они-Сакура - вернее, соглядатаем, согласно сведениям Канцелярии Всеведения.
        - Ах, барон, - сладко промурлыкал Гельм, приглаживая напомаженные баки. - Я вижу, вы так опечалены гибелью вашего бойца… Какое варварство! Надеюсь, ваши палачи быстро научат маленького мерзавца хорошим манерам. Насколько я понимаю, это гладиатор почтенного Чаруша?
        - Был, - буркнул барон и бросил на торгового представителя графа Сувари более чем красноречивый взгляд.
        На своей платформе прохвост оказывался в очень выгодной позиции: он казался недосягаемым. Разумеется, при необходимости охранникам барона ничего не стоило развеять эту иллюзию… но пока Гельм повода не подавал.
        - Ах да, конечно, - воскликнул Гельм, умело делая вид, что ничего не замечает. - Вы ведь имеете право… в качестве возмещения… Но какая техника, какая скорость! Этот коротышка будет прекрасным пополнением вашей коллекции… если можно так выразиться.
        - Ты просто читаешь мои мысли, - процедил барон.
        Отто Чаруш похолодел. Ситуация складывалась хуже, чем он предполагал. Он не просто прирезал хэнака, несущего металлические яйца. Он собственноручно со всеми потрохами, отдал его барону. Старший смотритель украдкой приложил руку к сердцу, которое, кажется, и впрямь начинало трепыхаться… но сообразил, что это не произведет должного впечатления.
        Гельм продолжал разглагольствовать, размахивая сухонькими ручками, едва торчащими из бесчисленных оборок, и Отто Чаруш смотрел на него с бессильной злостью. Прохвост! Вот с кем он точно разберется… когда появится такая возможность. Но если такая возможность выпадет, он ее не упустит. Чтобы к существу, занимающемуся торговлей, было не прикопаться! Так просто не бывает.
        - Вижу, вы направляетесь в пыточную, - в голосе «прохвоста» появились вкрадчивые нотки. - Знаете, я всегда мечтал увидеть работу палача… Осведомленность ваших придворных в этом вопросе просто поразительна, и я чувствую себя неловко. Интересно было бы сравнить их методы с приемами слуг моего сюзерена. Я бы даже посодействовал в обмене опытом… Слуги моего повелителя очень искусны в обработке ногтей. У большинства разумных существ есть ногти или когти, а под ногтями у большинства находятся особо чувствительные точки, и…

«С удовольствием посодействую, - подумал Старший смотритель, хотя слова были адресованы не ему. - Только если все приемы будут опробоваться на тебе!»
        Судя по всему, господин Гельм с этим бы не согласился.
        - Отличная мысль, Гельм, - дружелюбно произнес барон. - Но как-нибудь в другой раз. Помощники почтенного Чаруша задержали особо опасного преступника. Извини, в этом случае любые уши, кроме моих, могут оказаться лишними. Даже палачи получили указ надеть противошумовые наушники, а после допроса им промоют мозги. Ты же не хочешь, чтобы тебя подвергли такой операции?
        - Неужели мой господин мог хоть на мгновение подумать, что я…
        Барон строго покачал головой.
        - Тем не менее. Интересы Империи прежде всего. Ты понимаешь, о чем я говорю?
        Гельм кивнул, потом судорожно отвесил прощальный поклон и направил платформу к воротам.
        - Если у нас начнется война с Сувари, ты знаешь, кто в этом будет виноват, - изрек барон, провожая его тяжелым взглядом.
        Старший смотритель не ответил. С исчезновением Гельма Орксилла - который конечно же не поверил барону на слово - тяжелые мысли нахлынули на него с новой силой.
        - Кстати, - Тоар повернулся к своему верному слуге, - сколько ты скостил копателям за то, чтобы они сдали тебе этого дикого кроля?
        - Но я…
        - Ты, ты - кто же еще! - развернулся на каблуках, и его палец уткнулся в толстое брюхо Старшего смотрителя. - Такие подарки просто так не делают. Мне это надоело. Я закрываю глаза на то, что ты упускаешь каждую вторую партию, о которой тебе сообщают. Ты тратишь энергию и топливо в таких количествах, словно преследуешь армию!
        - Но я…
        - Да, в последний раз ты их подбил. Молодец. Замечательно. Правда, я сильно сомневаюсь, что после такого попадания им придется долго чинить свою посудину… Но брать взятки гладиаторами! Да еще выпускать их на главную арену! Это уже чересчур. Моему терпению приходит конец.
        Он замолчал и перевел взгляд на пыточный корпус - бесформенное строение, присоединенное к двум тюремным корпусам низкими крытыми переходами. Судя по их высоте, пройти по ним можно было разве что на четвереньках. Однако Отто Чаруш хорошо знал, что на самом деле они уходят в глубину на пару метров. И здание это очень старое - гораздо старше самого цирка и города, вместе взятых. Верхние помещения - те, что возвышались над поверхностью диска - имели особую вентиляционную систему и систему герметизации. Для чего это потребовалось, никто не знал.
        Но сейчас Отто Чарушу было не до городской истории. Он очень хорошо и не понаслышке знал, что происходит, когда у барона Пако заканчивается терпение.
        Перед дверьми снова пришлось задержаться. Процедура проверки личности здесь проходила не в пример дольше, чем в тюремных корпусах, и это не улучшило настроения барону. Увы, это было требование безопасности. Желающих несанкционированно проникнуть в пыточную находилось немного, но они обычно появлялись в самый неподходящий момент.
        Арни Роун, палач-распорядитель, уже ждал в холле - рослый, кривоногий, с несоразмерно длинными мускулистыми руками. Подобно всем своим коллегам, Арни носил кожаную маску, но поговаривали, что это вызвано причинами куда более серьезными, нежели дань традиции. В ранней юности он вступил в Императорский легион и более десяти лет служил десантником и - опять-таки, если верить слухам - был изувечен во время военной операции в звездном скоплении Кира. Как бы то ни было, по возвращении на Диск он долго не мог найти себе места в мирной жизни - возможно, из-за того же увечья. Подтвердить или опровергнуть эти слухи не мог никто, кроме самого Арни, а он о своей жизни распространяться не спешил. Одно было известно точно: в один прекрасный день он нанялся к барону Пако палачом… а спустя какое-то время, когда главный палач погиб в результате несчастного случая, Арни занял его место.
        С тех пор домом Арни Роуна стал пыточный корпус. К тому времени здание напоминало хлев для пигов, поскольку прежний владелец чистоплотностью не отличался. Сейчас в это было невозможно поверить: внутри царили чистота и порядок, которые сделали бы честь операционной. Правда, цветом стены напоминали закопченное золото, из-за чего после трех-четырех минут пребывания в этом помещении у посетителей начинала болеть голова. Ощущение усугубляли тяжелые бордовые драпировки, развешенные в самых неожиданных местах. Впрочем, барон и его Первая жена умудрялись получать от этого определенное удовольствие. Возможно, потому, что это было одно из немногих мест, где Тоар Гемельсоирский мог находиться без охраны.
        Оставив Отто Чаруша в холле на попечение стражи, барон прошел в кабинет, который при желании мгновенно превращался в подобие закрытой ложи - стоило только убрать стену, отделяющую его от пыточной. Сейчас на это ничто не указывало. Просто небольшая, достаточно уютная комната с двумя анатомическими креслами, удобный низкий стол, роботизированный бар из матового желтого металла… Барон привычным движением коснулся сенсорного пульта. Напиток, который он пил в таких случаях, не пользовался популярностью в свете, однако барону нравился. Можно было часами сидеть в кресле, покачивая широкий бокал, глядя, как густая бурая жидкость перекатывается в нем, оставляя на стенках маслянистые разводы… ловя едва ощутимый запах, разливающийся в воздухе… Сладковатый, терпкий, он подобен яду, чье присутствие обнаруживаешь, когда уже поздно… Барон не спешил. Он ждал, пока аромат станет насыщенным, тяжелым, пьянящим, и только после этого поднес бокал к носу и глубоко вдохнул. Пить он не хотел: достаточно было одного глотка, чтобы хмель ударил в голову, а ему хотелось сохранить ясность рассудка. А вот запах этого напитка,
приготовленного по древней технологии, бодрил и одновременно успокаивал.
        Тихий гнусавый гудок вывел его из приятного полузабытья. Печально вздохнув, барон коснулся сенсорной панели на столе. Малиновые занавеси напротив бесшумно раздвинулись, одновременно с ними ушли в пол и стенные панели. За силовой решеткой находилась пыточная - просторный зал, заставленный странными устройствами, о назначении которых человек непосвященный мог только догадываться. Главному палачу барона Пако приходилось иметь дело с существами самых разных рас с весьма занятными особенностями физиологии.
        - Я к вашим услугам, мой господин, - послышалось за спиной у барона.
        Казалось невероятным, что существо с таким голосом могло причинить кому-то страдания. Глубокий, бархатный, он обволакивал, убаюкивал, подобно аромату древнего хмельного напитка в бокале барона, он мог заставить забыть обо всех горестях… Обладателем этого голоса, который, бесшумно раздвинув тяжелые шторы, появился из камеры подъемника, был никто иной, как Арни Роун, главный палач правителя Диска.
        Барон обернулся и посмотрел на своего верного слугу с видом человека, вырванного из приятных грез.
        - Гладиатора к тебе доставили? - осведомился он. После певучего баритона Арни звук его голоса неприятно резал слух.
        Вместо ответа Арни низко, но с достоинством поклонился и указал на решетку. Двое подручных палача - коротконогие четырехрукие поланы - прикрепляли Мехмеда Каты к устройству, напоминающему разрезанный вдоль манекен с конечностями на шарнирах. Могучие мускулы подручных играли под их малиновыми трико, едва не разрывая эластичную ткань. Рядом с ними бородач казался карликом, и странно было видеть на его руках и ногах электрошоковые браслеты. Гладиатор выглядел изрядно помятым, под глазом темнел кровоподтек, но в целом ему повезло: палачи часто отводили душу на пленниках, которые не проявляли желания следовать за ними в пыточный корпус.
        - Этот раб посмел ослушаться меня, - продолжал барон. - Но ты это, думаю, и так знаешь.
        - Конечно, мой господин, - негромко ответил Арни.
        - Тем не менее он представляет для меня немалую ценность. Он в совершенстве владеет Древним боем - либо каким-то другим воинским искусством, неизвестным нашим воинам. Мне хотелось бы знать, где он такому научился. Очень хотелось бы знать.
        - Я понял вас, господин.
        - После этого займешься Смотрителем Отто - он ждет в холле. Вот там можешь отвести душу. Пусть сначала расскажет, как к нему на самом деле попал этот раб. Потом расспроси, какие еще дела он вел с копателями, какие цели преследовал, помимо пополнения собственной кредитки. И если станет привирать… не останавливай его.
        - Будет исполнено, мой господин, - отозвался Арни и с поклоном отступил за гардины.
        Барон не стал его задерживать. Арни все услышал правильно, и он это знал. Он научил тех, кто входил в круг особо приближенных лиц, понимать его с полуслова и постарался, чтобы иные в этом круге не задерживались. Многие представители аристократии утверждали, что принадлежат к этому кругу, но это была ложь. На самом деле никто из знати не мог этим похвастаться.
        Через некоторое время Арни Роун появился в пыточной. Чтобы привести в чувство пленника, много времени не потребовалось. Маленький гладиатор застонал, помотал головой… и неожиданно ясным взглядом осмотрел помещение. В следующий миг он уставился на барона. Их взгляды встретились; потом пленник опустил глаза и что-то прошептал.
        - Что он говорит? - громко спросил барон Пако.
        Арни покачал головой.
        - Я не знаю этого языка, мой господин. И никогда не слышал.
        Коротышка презрительно покосился на него, пошевелил руками, проверяя, насколько крепки браслеты кандалов, и снова поднял голову.
        - Я гавариль: Аллах проклянет неверный, кто не зналь чести.
        - Честь? - барон встал и подошел ближе к решетке. - Значит, по-твоему, честь состоит в том, чтобы отказываться подчиняться приказам своего повелителя?
        - Я не зналь никакой павелитель, - резко ответил пленник. - Я имель договор с Отто Чаруш. Я убиваль другой воин на арена. Я выполняй договор. Ты наказываль меня за то, что твой воин слаб, как хашара?[Насекомое (араб.).] За то, что твой воин не умель драться?
        Самое скверное, что маленькое животное право… кое в чем. Однако…
        - Кажется, тебе забыли сообщить одну вещь, - спокойно произнес барон. - Прав тот, кто диктует правила. А правила диктует тот, у кого власть. То есть я. Ты находишься в моих владениях, раб. Здесь, на Диске и на всех планетах его системы, законы устанавливаю я. И только я решаю, кого казнить, а кого миловать. Ты понял это, раб?
        - Я не раб, - мрачно произнес коротышка. - Ана маляльту мин хаза-ль амр, чара алаик.[Мне это уже надоело, мать вашу (араб.).]
        Последние слова могли означать все что угодно, однако и до этого было сказано достаточно. Арни подошел к Мехмеду и отвесил ему пощечину - очень спокойно; иные с большим чувством убивают сидящего на стене москита или формика.
        - Разговаривать таким тоном с повелителем недопустимо, - сообщил он.
        Пленник выплюнул на пол кровавый сгусток, но ничего не ответил.
        - Совершенно верно. - Барон сплел пальцы и пару раз щелкнул суставами. - Добавлю еще кое-что: вопросы здесь задаю я, а ты отвечаешь - четко и внятно. Говорить будешь только после того, как я разрешу. Понял?
        Бородач засопел, вращая глазами, и снова задергался, пытаясь вырваться из оков. Впрочем, в следующий миг рывки сменились судорогами боли: главный палач пропустил через браслеты электрический разряд.
        Барон Пако вздохнул, словно чрезвычайно расстроился. Потом сделал движение, словно собирался что-то сказать, но в последний момент остановился и посмотрел на палача, предоставляя ему слово.
        - Теперь понял? - спросил Арни - тоном отца, который заканчивает объяснять послушному сыну вещи, слишком сложные для понимания в его возрасте.
        Маленький гладиатор тряхнул головой, тяжело перевел дух и хрипло произнес:
        - Да. Панимай.
        Барон и его палач переглянулись.
        - Скажи, что ты понял? - терпеливо спросил Арни.
        - Ты… сейид,[Господин (араб.).] хазяин. Ты спрашивай, я атвечай.
        - Неплохо, - барон смахнул с рукава невидимую пыль. - Советую тебе еще кое-что уразуметь. Ты наказан не за то, что убил моего гладиатора, а за то, что не подчинился моему приказу Кстати, о чем вы разговаривали там, на арене?
        Коротышка пошевелил плечами, разминая затекшие мышцы.
        - Я гавариль: я - воин Аллаха, а Аллах всегда дает силу свой воин.
        - И это все?
        - Нет. Еще я спросиль, зачем он драться. Он сказаль: чтобы его не биль палач. Он раб и не имель договор. Я хотель обращать его к истиной вере. Тогда он… - Следующие несколько слов маленький гладиатор произнес на своем языке.
        - Не понимаю. Что именно он тебе сказал?
        На лбу коротышки собрались морщины. Задача оказалась для него непростой.
        - Он сказаль… ана маляльту мин хаза-ль амр…[Как бы это сказать… (араб.).] «Нэ захавай мой мозг».
        - И тогда ты убил его.
        Вместо ответа маленький воин кивнул.
        Барон усмехнулся. Да, коротышка имел более чем веские основания убить своего противника. Скерр сравнил его с богом-кальмаром, пожирателем разума - это оскорбление среди соотечественников альбиноса считалось едва ли не самым тяжким.
        Впрочем, неизвестно, догадывался ли об этом сам Мехмед Каты…
        - Замечательно. А теперь расскажи, как ты попал к Отто Чарушу и о чем вы с ним договорились. Советую говорить правду и ничего, кроме правды. Этот человек в маске, - он кивком указал на Арни Роуна, - умеет отличать правду от вранья. И очень не любит, когда при нем лгут.
        Глава 8
        АРТЕМ ВИШНЕВСКИЙ
        Находясь на волосок от гибели, в глухом подземелье императорского дворца, отрезанный от своего мира и своей эпохи…
        В коридоре было пустынно. Глухие своды не пропускали ни звука из огромного здания, расположенного где-то вверху. Наконец беглецы достигли вестибюля, одной из веток подземной дороги. В туннеле ждал вагон…
        Э. Гамильтон. Звездные короли
        Путешествие во тьме растянулось в вечность.
        Сначала Артем считал шаги, потом сбился и бросил. Ноги, не успевшие отдохнуть, невыносимо ныли. Пару раз он попытался заговорить с Матильдой, но паучиха его инициативу не поддержала.
        - Хочешь язык почесать - чеши пальцем, - безапелляционно объявила она. - А то в темноте, знаешь ли, слышно очень хорошо. Мы и так… засветились.
        Аргумент прозвучал вполне убедительно. Желания разделить судьбу Хома и остальных копателей у Артема не возникало, и язык как-то сам собой «перестал чесаться».
        Однако через некоторое время «вдовушка» сама нарушила молчание.
        - Впереди лестница. Будем спускаться ниже. Протяни руку… Да не так! Вправо. Там перила. Еще чуть-чуть правее… ниже…
        И рука Артема легла на что-то узкое, плоское и гладкое.
        - Нашел? Все, вперед. Лестница крутая, так что не разгоняйся.
        Первая ступенька и впрямь оказалась ниже, чем можно было предположить, поэтому Артем предпочел развернуться и спускаться боком. Паутинка светилась, образуя подвешенный в темноте зигзаг. Точно невидимый школьник рисовал мелом лесенку на черной доске.
        Вниз-вбок, вниз-вбок…
        Потом короткие черточки сменились длинной линией. Площадка. Новый пролет. Снова площадка. Да сколько же это будет продолжаться? Привыкнув к шагу лестницы, Артем решил, что не стоит и дальше уподобляться крабу, и пошел, как подобает цивилизованному человеку… и тут же подвернул щиколотку. Ладно, хоть какое-то разнообразие.
        Впрочем, этим разнообразие не ограничилось. Неизвестно, передается ли способность видеть в темноте контактным или воздушно-капельным путем, но у Артема она, кажется, появилась. Или…
        - Слушай, - обратился он к невидимой Матильде. - Вроде светлее становится. Может, мне кажется?
        Светящаяся линия перестала расти.
        - Не кажется. Держись, немного осталось.
        Осталось и вправду немного - каких-то шесть пролетов, по сравнению с пройденным путем сущая ерунда. С последнего открывался поистине волшебный вид: нагромождение расплавленного металла, похожее на замерзший водопад. Сквозь невидимые щели и отверстия сочился призрачный белесолиловый свет. Впрочем, Артем недолго восторгался этой красотой. Металлические потеки покрывали всю площадку и, судя по всему, всю лестницу ниже, так что дальнейший спуск представлялся проблематичным. Тусклое сияние освещало паучиху: кажется, она тоже была не на шутку озадачена.
        - Ну что, приплыли? - Артем протянул руку и осторожно коснулся металла. Поверхность была чуть неровной и неожиданно приятно холодила кожу.
        - То есть - «приплыли»? - с искренним удивлением спросила «вдовушка».
        - Ну… Как тебе объяснить… Дальше-то куда?
        - Куда-куда… В дверь, разумеется.
        В дверь?!
        Дверь обнаружилась не сразу - она скрывалась в тени металлического козырька. Дверь была странная - овальной формы с колесом посередине. Артем почесал в затылке. Что-то эта дверь ему напоминала…
        Ну конечно. Такие устанавливали на подводных лодках. Вот уж воистину приплыли…
        - Что стоишь? - зашипела паучиха. - Открывай! Или тебе приглашение требуется?
        Артем послушно навалился на дверь, но та даже не шелохнулась. «Вдовушка» некоторое время наблюдала за его мучениями, а потом полным сочувствия тоном произнесла:
        - Колесо проверни, дудук…
        Легко сказать… Судя по всему, этой дверью лет двадцать не пользовались. Артем уже собрался сказать своей «напарнице» что-нибудь ехидное, но тут колесо подалось и со страшным скрежетом начало проворачиваться.
        Ё-мое… И это называется «соблюдайте тишину»!
        В толще металла щелкнуло, послышался свист, и дверь плавно распахнулась. Свет, хлынувший оттуда, показался таким ярким, что Артем зажмурился. Перед глазами поплыли темно-зеленые круги.
        - Не слипай! - затататорила паучиха. - Кого ждать собрался?
        - Сейчас… - пробормотал Артем, протирая глаза.
        - Ты не сейчаскай, а шнеляй. Дальше пол ровный, так что иди спокойно… У тебя что, ноги связаны?
        Артем, который только-только сделал пару шажков, остановился.
        - Глаза открой!
        Свет все еще слепил, однако теперь Артем разглядел квадратный коридор. В потолке через каждые пять-шесть метров располагались лампы с мутными прямоугольными плафонами. Удивительно, но помещение выглядело обжитым и почти уютным.
        - Здесь живут, что ли? - спросил Артем, осматриваясь.
        - Может, и живут, - уклончиво ответила Матильда. - Камай сюда.
        Прищурившись, Артем заметил справа вход в другой коридор - точно такой же, как тот, в котором они стояли, и с точно такими же лампами. Тишина стояла такая, что в ушах звенело. Но странно: в таком помещении любой звук должен был будить гулкое эхо. Тут же ничего подобного не наблюдалось. Артем коснулся стены. Вроде пластик… Забавно. И на потолке такой же. И на по…
        - Знаешь, что я думаю?
        Матильда, которая только что обернулась, чтобы в очередной раз отчитать
«напарника» за нерасторопность, издала скрип с неопределенно-вопросительной интонацией.
        - Подмести бы не мешало, - Артем указал на две цепочки следов, которые тянулись от двери к их собственным конечностям.
        Паучиха снова заскрипела, на этот раз то ли задумчиво, то ли раздраженно.
        - Вот я и говорю: шнеляем отсюда, пока нас не засекли.
        - А следы?
        - Хочешь - убирай. Коридор большой, наубираешься вдосталь. А мне время дорого.
        Тоже логично. Оставить чисто вытертую полосу среди повсеместной пылищи - значит, наследить еще больше. Поэтому Артем с тяжелым вздохом поплелся по коридору за своей спутницей.
        Идти пришлось недолго, и вскоре паучиха нырнула в дверной проем, за которым началась лестница, ведущая вниз - такая же крутая и узкая, как и предыдущие… но, в отличие от нее, хотя бы освещенная.
        И совершенно бесконечная.
        Артем попытался прикинуть, на сколько метров они спустились под «землю», и у него заболела голова. А ведь еще наверх ползти - столько же. Если, конечно, они не собираются выйти на противоположную поверхность диска. Как если бы проковырять туннель в Земле и из Европы попасть в Австралию.
        До Австралии - или ее местного аналога - они не добрались. Лестница все-таки закончилась, и Артем увидел дверь - точно такую же, как наверху: толстую, овальную и с колесом посередине. И это колесо просто напрашивалось, чтобы за него ухватились покрепче и повернули. По часовой стрелке.
        Случается, что в какой-то момент ты вдруг ясно понимаешь, что должен сделать что-то определенное. Просто должен - и все. Предки в таких случаях говорили о велении Божьем или дьяволе, смущающем честных христиан нечестивыми нашептываниями. Артем протянул руку, осторожно провел пальцами по неровной поверхности, стирая толстый слой пыли… Никаких сомнений. Четыре рельефных буквы складывались в короткое слово:
        ОТКР.
        Русский язык. И все вокруг разговаривают на русском языке, хотя и с изрядной примесью малопонятных словечек. Может, это все-таки глюк на почве передозы чего-то и научной фанта…
        - Что случилось? - поинтересовалась паучиха.
        - Знакомого встретил, - пробормотал Артем и снова навалился на колесо.
        Он чувствовал, что за этой дверью находится что-то важное. Но что? Вряд ли он смог бы ответить на этот вопрос. Как бы то ни было, там оказался коридор - точно такой же, как был наверху, и это разочаровывало. Зато, по крайней мере, не приходилось ломать голову над тем, что делать дальше. Пропустить вперед даму, закрыть за собой дверь и…
        И передвинуть вот этот рычажок под табличкой «Вакуумный фиксатор».
        - Ты что творишь?! - завопила Матильда, но ее голос потонул в змеином шипении.
        - Скипаем… - придушенно пискнула «вдовушка» - похоже, прекрасно понимая, что
«скипать» некуда. Она метнулась к одной стенке, к другой, потом шлепнулась на спину и поджала все восемь лап.
        Обморок…
        Артем беспомощно уставился на нее. Что-что, а приводить в чувство паучих, пусть даже и разумных, ему не приходилось. Добро бы нашатырь наличествовал… а как ей делать искусственное дыхание? Он присел рядом на корточки и осторожно коснулся щетинистой лапки, похожей на сухой еловый сучок.
        - Эй, - окликнул он. - Вставай.
        Лапка слабо пошевелилась.
        - Диск… - обморочно скрипнула паучиха. - Сейчас разлетится… в артымац…
        - С чего ты взяла?
        - Ну… что ты там… дернул…
        - Вакуумный фиксатор? А что такого? Дверь запер и все…

«Вдовушка» подскочила, словно ей дали пинка. На Артема уставились все восемь круглых глаз.
        - Ты с чего взял? Откуда ты знаешь?
        - Так ведь по-русски написано!
        Паучиха опасливо подковыляла к двери и некоторое время изучала непонятную надпись.
        - Как ты сказал? По… руски?
        Что было в ее голосе, Артем понять не мог. Удивление… недоумение… испуг… Но почему?
        - Ты же сама говоришь по-русски! - попытался объяснить он. - А здесь по-русски написано. Вы что, поголовно неграмотные?
        И умолк, чувствуя, что слова тут бессильны.
        - Это письмена Древних, - серьезно произнесла паучиха. - Их языка никто не знает. А мы говорим по-другому. И пишем тоже.
        - То есть?
        - То и есть.
        - А ну, напиши что-нибудь, - проговорил Артем.
        - Например?
        - «Открыть».
        Паучиха выбрала неистоптанный участок пола и вывела несколько загогулин, напоминающих помесь латиницы с японскими иероглифами.
        - Вот это - если «открыть» в сложноподчиненном предложении. А вот так… - она пририсовала еще одну кривульку, - в неопределенно-директивном наклонении. Вот так
        - в повелительном…
        - Хватит, - взмолился Артем. - Сколько у вас этих наклонений?
        - Шесть. А разве у вас иначе?
        Господи… И это называется «найти общий язык»!
        Однако Артем отметил два весьма любопытных момента. Во-первых, закорючек в написанном паучихой слове было меньше, чем букв, но больше, чем слогов. И во-вторых, ей даже в голову не пришло уточнить, в каком значении используется это слово. Можно ведь дверь открыть, а можно новый континент.
        - Хорошо, - «вдовушка» отступила на шаг и наклонила набок головку. - А как, по-твоему, это пишется?
        - По-русски?
        - Да… Поруски.
        Артем подвинулся, написал «открыть» - для простоты печатными буквами. Паучиха подошла поближе и медленно провела коготком по одной букве, потом по другой…
        - Это в каком наклонении? - буркнула она.
        - То есть «в каком»?
        - Ну… в повелительном, в неопределенно-директивном?
        - Нет.
        - Что «нет»?
        Окончательно замороченный, Артем схватился за голову.
        - У нас все по-другому, - жалобно пробормотал он. - Никаких этих… наклонений…
        - А как вы тогда понимаете, что дверь открывать надо, а не вообще можно?
        Вопрос, конечно, интересный. Проблема заключалась лишь в том, что ответить на него мог разве что профессиональный филолог, к коим Артем не относился. Склонности к изучению языков он не испытывал никогда. Стойкой «четверкой» по русскому и литературе он был обязан лишь любви к чтению и загадочной «врожденной грамотности», позволяющей не задумываясь ставить в нужные места запятые и не ломать голову над правописанием. Что касается названий склонений и спряжений, все это забылось сразу же после окончания школы - за ненадобностью.
        И вот надо же - понадобилось.
        - Слушай, - Артем скорчил умоляющую гримасу, - давай потом с наклонениями разберемся. На досуге. А то еще эти придут… кромешники… или кто-нибудь похуже.
        Паучиха выдержала паузу - достаточно долгую, чтобы у Артема появилось подозрение, переходящее в уверенность: его хитрость раскрыта.
        - Ладно, - снисходительно проговорила Матильда. - Потом так потом. Пошли.
        Идти пришлось недолго, и вскоре они уперлись в стену. Но это был не тупик. В прошлой жизни Артема - в той, что была давно и неправда, в которой не только разговаривали, но и писали по-русски, - такое место называлось… тоже на букву «т».
«Т-образный перекресток». Правда, по тем перекресткам люди не ходили пешком, а ездили, и отнюдь не на ездовых квочках. Но это уже не важно.
        На стене красовалась табличка, и надпись на ней явно представляла интерес не только для Артема: пыль на ней не так давно стерли, и новый слой еще не успел нарасти. Причина была очевидна. Указателем направления пользоваться можно, даже не понимая, что означают значки над стрелочками. Впрочем, Артем тоже этого не понимал.

«Вдовушка» остановилась под указателем и посмотрела на своего спутника - как показалось Артему, весьма ехидно. Хотя… кто их, пауков, разберет. Мимика у фрау Матильды отсутствовала как таковая.
        - Ну?.. - поинтересовалась она.
        Артем хмыкнул и пожал плечами.
        - Что тут написано? - не унималась паучиха.
        - «Х.Д.» - стрелка направо, «Р.Ф.» - стрелка влево…
        - Что такое Х.Д.?
        - Откуда я знаю! - рассердился Артем. - Это сокращения. Обозначать могут все, что угодно. Например… «хрен догадаешься».
        Матильда издала громкий скрип, исполненный глубочайшего презрения.
        - Очень остроумно. Тоже мне, знаток…
        - А что, я все на свете, по-твоему, знать должен?
        Скрип.
        - Хорошо. Вот как бы ты без меня ориентировалась?
        - Ори… что?
        Вот так. Не ждал, не гадал, в «десятку» попал. «Вдовушка» услышала незнакомое слово и мгновенно забыла высокомерие - как подозревал Артем, напускное.
        - О-ри-ен-тироваться, - повторил он. - Определять, где ты находишься и куда надо идти.
        Снова скрип - на этот раз более зловещий.
        - Как я тебе объясню? Так и о-ри-ен-тировалась. Вот сейчас, например, я чувствую, что надо идти налево.
        Артем неуверенно посмотрел в глубину коридора.
        - Точно налево?
        - Сомневаешься - не спрашивай, - отрезала паучиха. - Или можешь что-то лучшее предложить?
        Ничего лучшего Артем предложить не мог, тем более что и выбор был невелик: направо, налево. Или обратно. Нет, можно еще посидеть, передохнуть, перекусить… тем более что ноги уже начинали ныть. Но что-то подсказывало Артему, что надолго задерживаться на одном месте не следует. По движущейся цели попасть труднее, даже если она движется черепашьим шагом… вернее, паучьим.
        И они свернули налево. Потом направо. И еще раз направо, после чего попали в короткий и очень тесный тамбур. За дверью - она открывалась без малейшего усилия - обнаружился широкий коридор. Здесь царила удивительная чистота: нигде не пылинки, даже ворсистое покрытие на полу казалось стерильным. В воздухе витал слабый запах озона. Справа и слева, на равном расстоянии друг от друга, располагались двери без ручек, совершенно одинаковые, если не считать табличек с номерами.
        - Гостиница, что ли? - пробормотал Артем и толкнул одну. Но дверь, похоже, была заперта и не поддалась.
        Коридор закончился еще одной безликой дверью. Артем, приготовившись встретить серьезное сопротивление, сделал паучихе знак пропустить его. Потом разогнался, чтобы вышибить дверь плечом - или хотя бы попытаться… и едва не полетел кувырком. Дверь открывалась от малейшего прикосновения. Ошарашенный, он пару секунд оглядывался по сторонам и лишь потом сообразил, что должен открыть дверь даме.
        Фрау Матильда неторопливо прошествовала вперед и остановилась рядом. Похоже, паучиха в очередной раз прислушивалась к своему «чувству направления», но оно либо говорило очень тихо, либо вовсе молчало. И вправду, выбор предстоял непростой: добрый десяток дверей и семь проемов, из которых три вели на лестничные площадки.
        - Так куда мы дальше? - поинтересовался Артем, почувствовав, что пауза затянулась.
        - Это я тебя должна спросить, - отозвалась Матильда. - Ты у нас знаток древнего языка. Вон таблички, разбирайся.
        Насчет «знатока» «вдовушка» слегка переборщила, и явно не из желания сделать
«напарнику» комплимент. Артем переходил от двери к двери, но не видел ничего, кроме аббревиатур, которые могли означать что угодно.
        Ладно, попробуем поверить в удачу.
        Артем подошел к двери с надписью «РУС» и осторожно толкнул.
        Чего он ожидал? Что дверь откроется, как и положено. Или не откроется. Но вместо этого…
        Вместо этого послышался тихий певучий скрип - словно кто-то неумелый провел по струне смычком. И дверная створка медленно-медленно поползла вправо.
        Ох…
        Он с замиранием сердца смотрел за этим неспешным движением, словно боясь спугнуть удачу. Внезапно раздался звонкий щелчок, и дверь остановилась. Пролезть в образовавшуюся щель не удалось бы даже Матильде.
        Выругавшись сквозь зубы, Артем шагнул к двери и, уперевшись спиной в косяк, навалился на створку всем телом. Снова раздался скрип, который перешел в натужный скрежет. Просвет стал еще чуть шире… и тут дверь подалась. Артем потерял равновесие и чуть не выронил пистолет.
        Он мгновенно развернулся, но не заметил в просторном пустом помещении ничего подозрительного. Рядом послышался шуршащий топоток - это Матильда проскользнула в комнату. И тишина. Все та же мертвая тишина, нарушаемая лишь звуком его собственного дыхания.
        Что-то заставило Артема обернуться. В следующий миг его взгляд уже искал на стене рукоятку под табличкой «вакуумный фиксатор». Как закрыть дверь, Артем не задумывался. И лишь задним умом осознал, что именно успел заметить в ту долю секунды: тени в одном из открытых проемов стали чуть гуще.
        Едва рычажок фиксатора опустился, створка плавно вернулась в прежнее положение… И тут же что-то с силой врезалось в дверь. И еще раз. Вскинув пистолет, Артем попятился. На дверь обрушился град ударов. Однако предки, похоже, и вправду умели строить на совесть.
        Убедившись, что вторжения можно не опасаться, Артем обернулся. И замер.
        Вот это называется «удачно зайти»…
        Прямо напротив входа располагалось устройство, которое могло быть чем угодно, но больше всего напоминало пульт управления. Наличие пыльного экрана подтверждало эту догадку. Слева - две двери с надписями «Лаборатория» и «Склад», справа - еще одна, без таблички. Причем таблички на ней, судя по всему, никогда не было.
        Тихий шорох вывел его из задумчивости. Матильда засеменила к двери без надписи и, поднявшись на задние лапы, пыталась дотянуться до вакуумного замка.
        - Ты что делаешь? - окликнул ее Артем.
        - Дверь закрываю, - отозвалась паучиха. - Чем вопросы задавать, лучше бы помог!
        И она сделала еще одну попытку зацепить рычаг. Артем автоматически шагнул к ней, но остановился.
        - Зачем? Вдруг там что-нибудь ценное!
        - Ага! - «Вдовушка» неуклюже подпрыгнула, но неудачно, и приземлилась на все восемь лап. - Например, парочка кромешников.
        - Откуда?
        - «Откуда-откуда»! Откуда я знаю… - паучиха зашипела - то ли от раздражения, то ли от боли, - но больше закрыть дверь не пыталась. - Видишь, на всех дверях написано, а на этой нет… Кстати, что написано?
        - Там склад. А там…
        - Вот, вот, вот! - радостно заверещала «вдовушка». - Склад! Идем скорее!
        И со всех ног устремилась к двери.
        Артем посмотрел ей вслед, думая, не остановить ли ее, но раздумал и вместо этого проверил пистолет. Осталось два патрона плюс обойма на черный день. Не густо. Правда, сам по себе «вальтер» - штука достаточно увесистая, и при случае им можно огреть противника по голове. Или по другому чувствительному месту.
        - Ну, с Богом, - прошептал Артем.
        Склад представлял собой бесконечно длинное, тускло освещенное помещение, заставленное стеллажами. На стеллажах ровными рядами выстроились большие коробки. После стерильных коридоров «гостиницы» здесь было не продохнуть от пыли, которая толстым слоем покрывала все поверхности. Весьма неожиданно.
        Хотя, если разобраться… чего именно он от этого места ожидал?

«Вдовушку» подобные мелочи, похоже, не занимали. Она ловко ползала по стеллажам, простукивала коробки. Время от времени на голову Артему сыпалась пыль. Он стоически терпел, но под конец не выдержал и расчихался.
        - Ну как, нашла? - не слишком любезно осведомился он.
        Матильда свесилась вниз головой со стеллажа и посмотрела на него всеми четырьмя парами глаз.
        - Да нет, пока ничего. Коробки, коробки…
        - Знаешь что, - Артем протянул руки и, не обращая внимания на сопротивление
«напарницы», решительно снял ее с полки, - ты хотела убедиться, что тут нет второго выхода? Вот этим и займись. А я пока коробки осмотрю.
        Паучиха протестующе заскрипела.
        - Ты на языке Древних читать умеешь? - не уступал Артем. - Не умеешь. Вот и будешь ползать по коробкам до скончания века, пока не помрешь.
        - Это еще почему? - «Вдовушка» попятилась к ближайшему стеллажу, но влезать на него не стала.
        - Ты знаешь, что в них лежит?
        - Откуда мне знать?
        - Вот видишь! Как ты тогда узнаешь, не читая?
        - Как узнаю? - Матильда задумчиво поскребла лапкой по стойке. - Открою ее. Загляну внутрь…
        Но по ее тону было ясно, что она сдается.
        - Ладно, знаток древности… - она сделала совершенно неописуемое движение головой.
        - Пошла я - кромешников искать.
        И почесала прочь по проходу.
        Артем проводил ее взглядом и озадаченно осмотрел ближайший стеллаж. Коробок было много, и на первый взгляд друг от друга они ничем не отличались. Обнаружившийся под слоем пыли набор цифр и букв на борту ни о чем не говорил: очевидно, это было что-то вроде артикула.
        Еще одно загадочное словечко из «Древнего языка». Словечко, значение которого он должен, обязан знать… но не помнит.
        Что ж, ничего не попишешь, придется вскрывать эту грешную коробку. Варварство, конечно… и за хищение чужой собственности…
        Не тут-то было. Коробка была не заклеена, не завязана, а запаяна непостижимым образом. Однако внутри явно что-то находилось: Артем убедился в этом, когда стаскивал находку со стеллажа. Содержимое не было закреплено и при встряхивании перемещалось.
        Ну хорошо, господа предки-потомки… Попробуем грубо и по-мужски.
        Из какого бы материала не изготавливали тару далекие потомки Артема, но определенной осторожности при обращении она требовала, поскольку рукояткой
«вальтера» пробивалась с одного удара. Понятное дело, надо знать, куда и как бить, но суть дела от этого не менялась. В боку коробки образовалась дыра достаточного размера, чтобы просунуть туда руку.
        То, что лежало внутри, было мягким на ощупь, но достаточно плотным - то ли ткань, то ли полиэтиленовая пленка. Артем потянул за край, но сверток застрял. Пришлось расширить отверстие.
        Пакет оказался тускло-серебристым, непрозрачным, и украшен ярко-алой надписью
«ПКС-08-326-11». Разорвать его не удалось, однако после недолгих мучений Артем обнаружил тонкую белую полоску, словно напаянную на пластик, с коротким хвостиком, за который так и хотелось потянуть. Артем не стал сопротивляться искушению. Сверток разошелся ровно пополам.
        Внутри лежало что-то мягкое, на ощупь напоминающее замшу. Одежда, что ли? Артем осторожно просунул пальцы под толстую складку… и в испуге отдернул руку. Ему показалось, что ткань зашевелилась, как живая. Сверток упал на пол. С минуту Артем сидел над ним на корточках, но никакого движения больше не наблюдалось. Тогда он снова протянул руку, раздвинул серебристые половинки…
        Разумеется, никаких инопланетных тварей в пакете не оказалось. Там были всего лишь куртка и штаны - правда, более чем странного цвета. Бархатистая материя как будто впитывала окружающие краски и переливалась, как шкура осьминога.
        - Ни хрена себе камуфло… - полувосхищенно, полуозадаченно пробормотал Артем. - Нашим бы ребятам такое.
        Впрочем, вряд ли кому-нибудь из его знакомых костюмчик пришелся бы впору, поскольку баскетболистов, по совместительству выступающих борцами в супертяжелом весе, среди них не числилось.
        - О, смотрю, у тебя находка.
        Артем обернулся на голос и увидел Матильду, которая незаметно подкралась по стеллажам.
        - А у тебя? - буркнул он, кивком указав в глубину прохода.
        - Нет. Можешь догадаться - по тому, что я жива, - трагически фыркнула паучиха. - Сьютом разжился?
        - Разжился, - Артем с сожалением погладил переливчатую ткань. - Только не про мою честь. В эту одежку два меня влезет, и еще тебе место останется.
        - Посмотри в других коробках, - посоветовала Матильда.
        И то верно. Артем прошел вдоль стеллажа, выбрал коробку в другом ряду, недолго думая, шарахнул по ней рукояткой «вальтера»… и взвыл от боли. Коробка оказалась настолько твердой, что не осталось даже вмятины. А вот отдача получилась - мама не горюй.
        Паучиха скрипнула - как показалось Артему, с ехидцей. После этого вскрыть коробку было не просто делом принципа - речь шла о задетой за живое мужской гордости. Повертев непокорную тару, он стянул ремень и принялся ковырять пластик язычком пряжки.
        Его усилия увенчались успехом. После того, как в упаковке образовалась достаточных размеров дыра, Артем вернул ремень на место и какое-то время изучал коробку, потом просунул в нее большие пальцы и с силой рванул в стороны.
        Как он и предполагал, пластик ничем не отличался от того, в который был упакован великанский камуфляж. Проблема заключалась в том, что находилось под ним. А под ним находились небольшие металлические коробочки сантиметров тридцать в поперечнике, шестиугольные и подогнанные друг к другу плотно, как соты. Таким образом, углы оставались свободными.
        Да, знал бы прикуп - жил бы в Сочи.
        На коробочках не обнаружилось никаких надписей. Определить по весу, что в них содержится, тоже не получалось. Что-то достаточно легкое, явно не металлическое… Еда?
        Впрочем, времени на угадайки уже не оставалось - он и так слишком долго провозился, вскрывая упаковку. Артем снял тугую крышечку и…
        Вот вам и съедобное-несъедобное. Такого сюрприза он не ожидал. В коробочке, в мягком «гнезде», обитом уже знакомым, похожим на замшу материалом, лежал ствол - новенький, блестящий, только что не с конвейера. И две штатные обоймы.
        У Артема бешено заколотилось сердце. Осторожно, словно опасаясь спугнуть нежданную удачу, он вытащил находку из коробки. Модель совершенно незнакомая, что-то вроде
«глока», только побольше. Учитывая рост предков-потомков…
        Он поудобней перехватил рукоятку, прицелился. «Игрушка» оказалась тяжеловата, но если держать ее двумя руками, то получалось вполне прилично.
        А главное - из нее есть чем стрелять. Если в других коробочках лежат такие же
«глоки», то боеприпасов можно набрать столько, сколько сил хватит унести.
        В этом-то и заключалась основная проблема. Артем задумчиво посмотрел на свою спутницу. Интересно, какова грузоподъемность разумных паучих?
        Разумная паучиха, однако, истолковала обращенный на нее взгляд по-своему.
        - Хорошо смотришься, - сообщила она.
        - Угу, - буркнул Артем. Он только что сообразил, что кобура к «глоку» не прилагается, и теперь ломал голову над тем, куда его приспособить.
        Матильда мечтательно заскрипела.
        - Ты только представь, сколько это стоит… - произнесла она.
        - Представляю, - Артем сунул «глок» за пояс под ремень и поднялся, пытаясь оценить, насколько с этим удобно передвигаться. - Вопрос в том, как это добро унести. На себе, что ли? И почему его до сих пор не растаскали? Мы что, первые такие умные?
        - Знаешь, у кромешников тоже брень не закисла, - заметила паучиха.
        Артем покрутился, следя, чтобы «глок» занял удобное положение, но не проваливался в штаны, потом передумал и поменял его местами с «вальтером».
        Как и ожидалось, в других коробках находились точно такие же «глоки» с обоймами. Несколько обойм он убрал в мешок с продуктами, остальные распихал по карманам. Соблазн прихватить еще пару «стволов» был велик, но кто знает, сколько еще придется ходить без привала?
        Кстати, о привале… В желудке очень кстати заурчало, и Артем снова полез в сумку - на этот раз за «рыбными палочками».
        После «обеденного перерыва» экскурсия по складу продолжилась, но лимит удачи на сегодня, похоже, был исчерпан. В коробках, которые он вскрыл, был камуфляж все того же немыслимого размера, разнообразной формы пластинки, которые почему-то хотелось назвать «монтажными платами», и странные штуковины, непонятно для чего предназначенные. Пару раз Артем обратился с расспросами к Матильде, но та была осведомлена не лучше него самого.
        - Чувствую, мы тут до конца жизни копаться будем, - проворчал он, укладывая очередную находку обратно в коробку. - Может, дальше пойдем?
        - Пойдем, - отозвалась паучиха. - Только куда?
        - Ну… - Артем встал, аккуратно впихнул коробку на стеллаж и посмотрел в сторону двери. - Предлагаю начать с лаборатории.
        - Лабо… чего?
        - Ничего. Идем.
        Однако все оказалось не так просто. Дверь с табличкой «Лаборатория» заклинило намертво, и отодвинуть ее хотя бы на миллиметр не удавалось.
        - Похоже, механизм вышел из строя, - авторитетным тоном заявила Матильда, наблюдая за мучениями напарника.
        - Стоило ожидать, - пропыхтел Артем. - За столько лет… небось заржавело.
        - Так.
        Он огляделся по сторонам… и его взгляд задержался на гладкой поверхности пульта, слегка припорошенной пылью. Посреди возвышалась большая круглая красная кнопка. Под ней виднелась надпись: «Вкл.».
        Что она включает? И почему она красного цвета? Артем осторожно коснулся кнопки, потом задумчиво посмотрел на грязную подушечку пальца.
        Красный - опасный…
        Но не будешь же сидеть так до скончания века и жевать сопли! Либо искать инструкцию по эксплуатации, коей может и не быть, либо действовать на свой страх и риск. В конце концов, вряд ли перед ним пресловутая Красная Кнопка, после которой весь этот Диск взорвется к чертям собачьим. А если взлетит, жалеть будет некому.
        Кнопка подалась почти без сопротивления. Пару секунд Артем боялся отнять палец, словно это могло предотвратить неизбежную катастрофу. Но ничего не происходило. Ничего не произошло после того, как он убрал руку. И вдруг…
        Тр-р-р…
        Как будто в глубине пульта заискрил провод. Сознание Артема скомандовало: «шаг назад»… и приказ остался невыполненным. А потом экран вспыхнул. На глянцевой серой поверхности проступило черно-белое изображение какого-то помещения. Сбоку, на фоне дверного проема, горела ярко-красная надпись:
        Зал 3, Уровень 5
        И больше ничего.
        Артем завороженно смотрел на экран, чувствуя, как в голове происходит некий неспешный процесс - словно старый комп выходит из спящего режима. Эта картинка… Он знал, для чего это нужно, знал, что пока на ней ничего не меняется, все хорошо. Потом периферийное зрение что-то зацепило, взгляд перефокусировался. Да, все правильно. Табличка с надписью «Камеры». И над ней - несколько прорезей, открывающих гладкую графитно-серую поверхность. Бегунки, что ли, выломаны? Вряд ли: скорее, тут что-то вроде тач-пада. Проще говоря…
        Он провел пальцем по одной из прорезей, и изображение стало крупнее. Другая сдвинула камеру влево. И Артем, не сдержавшись, выругался трехэтажным матом.
        Камеры показывали тот самый зал с множеством дверей. Теперь он напоминал аквариум, загаженный каракатицами. И это означало, что путь к отступлению отрезан.
        Жирные смоляно-черные амебы с обманчивой медлительностью передвигались от двери к двери, забирались друг на друга. Правда, вынести дверь они больше не пытались. Но рассчитывать на то, что новоприобретенное оружие разгонит эту толпу, не приходилось.
        Чтобы выиграть немного времени и поразмышлять, Артем поглаживал «прорези», но ничего нового не увидел. Очевидно, камеры были установлены только в «вестибюле». Артем поднял голову, поморгал и перевел взгляд на Матильду. Та успела незаметно перебраться в соседнее кресло и, тоскливо поскрипывая, наблюдала за происходящим на экране.
        На то, чтобы изложить «напарнице» суть проблемы и варианты решения, много времени не понадобилось. Теперь все зависело от того, что находится за дверью без таблички… и откроется ли она. Если не откроется - или если за ней окажется еще одно замкнутое помещение вроде склада, - им с Матильдой ничего не останется, кроме как пробиваться с боем.
        Однако дверь открылась - легко, словно пазы, в которых она ходила, были недавно смазаны. И выход из помещения, которое обнаружилось за ней, был. Его не могло не быть. Иначе куда бы вели рельсы, на которых стоял похожий на эмалированное корытце вагончик?
        - Мать моя женщина… - ахнул Артем. - Узкоколейка…
        - Кто-кто твоя мать? - подозрительно переспросила Матильда.
        - Неважно, - Артем поудобней перехватил «глок». - Стой на месте.
        Он бросил ей к ногам сумку, присел, примерился. До вагончика оставалось метров десять. Если там засели кромешники, они наверняка засекли незваных гостей. Твари они весьма шустрые, но если двигаться достаточно быстро, а главное - не по прямой…
        Раз! Артем перекувырнулся через правое плечо, вышел в полуприсед. Великанский
«глок» больно ушиб ключицу, но на такие пустяки не стоило обращать внимание. В следующем кувырке он отклонился влево. Короткая перебежка. Снова кувырок. Противник в вагончике пока никак о себе не заявил, но расслабляться было рано.
        Подкатившись к самым рельсам, Артем замер. Сейчас ему ничего не стоило коснуться рукой до тускло-серого глянцевого днища. В помещении царила темнота, единственным источником света был дверной проем, через который вошли Артем и Матильда. В тусклом сиянии виднелись толстые короткие цилиндры, соединенные патрубками, шары с круглыми вмятинами и коробочки, увитые то ли трубочками, то ли толстыми проволочинами. Все это лепилось к вагончику на манер раковин, которыми обрастает днище корабля ниже ватерлинии. Артем смотрел направо, налево, пытаясь понять, что его смущает. Потом понял. Обычно в таких местах пахнет смазкой, маслом, мазутом. Однако тот слабый запах - ненавязчивый, но ощущающийся постоянно, - напоминал то ли о перегретом пластике, то ли о сухих листьях. Но куда больше удивляло другое: вместо колес у вагончика было что-то вроде гусениц, плотно обхватывающих рельсу.
        Артем перевел дух, сунул «глок» за пояс. Ну, с Богом…
        Он ухватился за край корытца и резким рывком перебросил тело через бортик. Еще не успев коснуться пола, он выхватил ствол… и понял, что тревога оказалась ложной.
        В вагончике никого не было. Никого - и ничего, кроме пульта управления, защищенного широким прозрачным козырьком.
        Впрочем, еще не факт, что это пульт управления…
        Неужели просто вагонетка для перевозки грузов? Артем сделал несколько шагов вперед. Нет, вот в переборке, кажется, сенсорная панель. А вот еще одна…
        Артем коснулся бархатистой поверхности - на ощупь она чем-то напоминала «замшу», из которой был сделан найденный на складе камуфляж. В толще стенки что-то чуть слышно зажужжало - казалось, включился маленький, но мощный вентилятор, и справа поднялась скамейка - гладкая, вся зализанная. Бр-р-р-р… Если бы он не видел собственными глазами, как это происходит, то решил бы, что эта штука вырастает из пола, как гриб-дождевик. Нигде ни одной щели, ни одного стыка… Замечательно.
        - Эй, Ар-тем! Ты меня, значит, бросаешь?
        Господи, вот женщина! Артем покачал головой. На пять минут ее не оставишь - сразу начинается: «бросили, покинули…» И добро бы гулять пошел - делом занимался, жизнью рисковал!
        Он перепрыгнул через бортик и побежал туда, где оставил Матильду с сумкой.
        К счастью, на этот раз «вдовушка» на ручки не попросилась. Напротив - едва Артем подхватил торбу, она без лишних разговоров побежала за ним, точно собачонка, и вид у нее был весьма радостный. Хотя кто их знает, этих разумных пауков?
        Но к этому времени его глаза привыкли к темноте, и он увидел дальнюю стену зала.
        Она слабо поблескивала, словно залитая матовым стеклом. Возможно, это и было стекло. Со временем запылилось и потускнело, но и сейчас его тусклого блеска было достаточно, чтобы различить круглые черные отверстия, расположенные на равном расстоянии друг от друга.
        Черные дыры… Черная дыра - тело, которое все поглощает и ничего не излучает…
        Артем прищурился, и свободная рука сама стиснула рукоятку «глока».
        - Как думаешь, есть там кто? - понизив голос, спросил он.
        - Не знаю.
        Это вместо обычного «сходи и проверь». Значит, ситуация и впрямь серьезная.
        - Ладно, рискнем, - он поправил на плече сумку. - Забираемся в это корыто - и ходу. Чем быстрее, тем лучше.
        Само собой, «корыто» просто так не поедет - ни медленно, ни быстро. Как заставить его двигаться, Артем представлял слабо. Но в головенке у Матильды, похоже, и мысли об этом не возникло. Даже после того, как они влезли в вагончик, и Артем, опустившись на выросшую перед пультом скамейку-дождевик, несколько минут таращился на запыленную панель. Тут было множество кнопок. Они почти не выступали над поверхностью, затянутой толстой эластичной пленкой.

«Вкл.»… «Запуск»… «Ход»… Масло масляное! И с чего прикажете начинать?
        Он наугад ткнул пальцем в первую попавшуюся кнопку и почти с облегчением услышал, как пол под ногами завибрировал. Кажется, включилось. А теперь запускаем…
        Нет, рывка не последовало. И Матильду не отбросило к дальней стенке силой инерции. Просто урчание под полом стало чуть громче. И словно разбуженное этим звуком, в одной из «черных дыр» что-то зашевелилось. В следующий миг Артем вскинул оружие и выстрелил, почти не целясь.
        От оглушительного грохота заложило уши. «Великанский глок» плюнул огненной каплей, и смоляная чернота брызнула во все стороны. Послышался печальный звон разбитого стекла. И время вдруг потекло медленно-медленно, как река по равнине…
        Река со странным, гулким названием «Волга».
        Словно зачарованный, Артем нажимал и нажимал податливый курок, и тяжелые огненные плевки разносили летящее на вагончик черное облако. Перед глазами плясали изумрудные пятна, а он все палил, и лишь раз где-то на краю сознания мелькнула мысль:

«А почему отдачи нет?..»
        Все закончилось так же неожиданно, как и началось. Вместо громоподобного выстрела вдруг раздалось звонкое «клан!». И тут же что-то черное гигантской мухой впечаталось в «лобовое стекло» вагончика. Пластик жалобно застонал, но выдержал. Артем отщелкнул опустевшую обойму, судорожно вырвал из кармана запасную, вогнал ее на место… А взгляд его был прикован к черной кляксе, сползающей по стеклу. Он знал, что это не причуды разыгравшегося, разгоряченного адреналином воображения: в вязкой полужидкой массе проступали черты расплющенного, перекошенного лица - если это можно назвать лицом.
        Крошечные глазницы, словно пробитые двумя пулями в недоотвердевшей глине… На месте носа - гофрированная трубка, похожая на хобот тапира… Носовое отверстие срослось с ротовым и напоминает ротовую присоску пиявки… Артем почувствовал, как к горлу подступает тошнота - и не мог отвести глаз. Сказать, что его заворожил взгляд твари? Нет: какое-то чувство - седьмое, двенадцатое, сороковое - подсказывало ему, что глазки в глубине тестообразной массы смотрят не на него, а на дуло «глока».
        Артем едва удержался, чтобы не выстрелить в омерзительную морду, но в последний момент сообразил, что разнесет козырек, а этого делать не стоило. Тем временем рожа уже исчезла, и только широкая ладонь с шестью тупыми бородавчатыми пальцами все еще липла к стеклу.
        - А-а-а-ай!
        В визге, который раздался у него за спиной, не было ничего человеческого - он больше напоминал оглушительный скрежет срывающегося лебедочного троса. Артем не сразу понял, что этот звук издала Матильда. А когда понял, времени размышлять уже не осталось. Через низкий барьерчик переваливалась грузная туша - черная, как сама темнота.
        Выстрел отбросил тварь, вырвав заодно кусок пластика, но переживать об испорченном имуществе было некогда. Вагончик раскачивался, как лодка на волнах: чудовища пытались залезть внутрь.
        - Чтоб вам пусто было… - пробормотал Артем.
        Он бросил взгляд на пульт. Оставалась только одна кнопка. Сейчас или никогда…
        И он со всей силы ткнул в кнопку с надписью «Ход». А заодно, по наитию, сдвинул в крайнее положение какой-то рычажок над ней.
        Вагончик рванул вперед так резко, что Артем чудом удержался на ногах. Черная дыра, еще недавно идеально круглая, а теперь огромная, бесформенная, стремительно летела навстречу. Потом что-то с силой ударилось в стенку. Потом в лобовое стекло. Кромешники то ли не хотели смириться с поражением, то ли просто разогнались и уже не смогли остановиться.
        Артем припал к лобовому стеклу, стараясь не придавить чего-нибудь на пульте. Он палил наугад, что-то кричал, не слыша самого себя из-за грохота, многократно усиленного эхом. Обойма опустела, швырнув ее во мрак, он вбил на ее место новую - и стрелял, стрелял… пока не понял - им больше ничего не угрожает.
        И что устал, как сто тысяч ездовых лаек.
        Гриба-дождевика под попой почему-то не оказалось, и Артем плюхнулся прямо на пол. Вагончик, слегка посвистывая, летел вперед, невидимые лампы рассеивали темноту. Возможно, это позволило бы разглядеть стенки туннеля, но сейчас Артему было не до того. Он сидел, тупо таращась перед собой, и чувствовал лишь звон где-то под куполом собственного черепа.
        Позже он увидел паучиху. Она пряталась, забившись в дальний угол под одним из боковых сидений.
        - Вылезай, потеха закончилась, - объявил Артем, похлопав по пластиковой поверхности сиденья, под которым находилась его приятельница.
        Матильда вылезла и по-хозяйски оглядела изуродованный вагончик.
        - Хорошо хоть в дрова не попал, - проворчала она.
        Артем сердито засопел, но ничего не ответил.
        - Это ничего, дырки я залатаю, - продолжала «вдовушка», направляясь к ближайшей бреши. - Досталось нам, конечно… но хоть не разнесли в артымац…
        Она пристроилась на стенке и принялась спокойно натягивать нити поперек пробоины.
        - И куда мы теперь? - спросил Артем, присаживаясь на скамейку.
        - Откуда я знаю? - откликнулась паучиха. - Наверно, написано было где-то.
        - Только читать было некогда…
        Артем собрался было сострить по поводу хваленого «чувства направления». Но острота, которую слышишь слишком часто, перестает восприниматься. Поэтому он некоторое время разминал задубевшую мышцу и собирался с мыслями, глядя в темноту.
        Несомненно, вагончик был снабжен чем-то вроде автопилота. Пару раз в стенах туннеля, смутно различимых в темноте, появлялись черные провалы - входы в другие туннели. Каким образом вагончик выбирал путь, для Артема оставалось загадкой - равно как и назначение многочисленных кнопок, сенсорных панелей и рычажков. С таким же успехом можно было изучать немую карту. А экспериментировать с пультом управления на полном ходу почему-то не хотелось.
        - Слушай, а откуда взялись кромешники? - спросил он, чувствуя, что голова начинает идти кругом и испытывая невыносимое желание на что-нибудь переключиться.
        Паучиха, которая в этот момент обмазывала сплетенную сеть чем-то напоминающим голубоватое желе, возмущенно заскрипела. Звук был такой, словно закачалось на ветру сухое дерево.
        - Откуда я знаю? Живут они тут. Потому и кромешники.
        - А давно живут?
        - Откуда я знаю? Приятно, конечно, что ты считаешь меня такой…
        - Осведомленной?

«Вдовушка» замерла. Потом ее голова медленно повернулась на сто восемьдесят градусов.
        - Как ты сказал? Осви…
        Артем мысленно выругался.
        - Ну… как бы тебе сказать…
        Четыре пары глазок налились кармином.
        - Ты скажи, скажи!
        - Ну… знающей…
        - Ладно, отмазался… - угрожающий огонек в глазах фрау Матильды начал понемногу угасать. - Только тут тебе даже баронов архитерриус не поможет.
        - Он-то почему не знает?
        - Потому что с тех времен никаких записей не осталось. Про коранских пиратов не слышал? А, ну да, у тебя же провалы в памяти… В общем, Транд Три глаза выжег пол-Диска, включая столицу. Барон - не наш, понятно, а его прадед - увел в вильду всех, кто уцелел. Как ты понимаешь, назад вернулось и того меньше. А знаешь, какая у Транда была любимая поговорка?
        - Откуда ж мне знать!
        - «Что не съем, то понадкусываю».
        - И что он у вас… понадкусывал?
        Матильда выразительно скрипнула, и ее голова вернулась в прежнее положение.
        - Дата-носители, что же еще. Сначала - для того, чтобы мы подмогу не позвали. Потом - просто… из вредности. Что-то, конечно, уцелело, но по сравнению с тем, что было…
        Артем устало вздохнул.
        - Дело ясное, что дело темное.
        - Вот именно, что темное. При прошлом бароне, говорят, жил ученый. Все говорил, что кромешники, как и мы, произошли от древних людей. Только мы всегда жили наверху, а они - внизу, поэтому и превратились в такую мерзость.
        - Из-за радиации?
        - Да что ты все дублишь - «радиация», «радиация»! Поживи под землей, еще не в такое превратишься…
        Да и не только под землей… Артем вспомнил, как выглядели копатели - если разобраться, тоже его далекие потомки. Попробуй сохранить человеческое лицо в таких условиях!
        Хотя… что значит «сохранить человеческое лицо», «остаться человеком»? Разве дело во внешности?
        Перед его мысленным взором снова встало лицо - вполне человеческое, не изуродованное ни шрамами, ни мутацией. Встреть такого в толпе - и внимания не обратишь. И трудно догадаться, что этот человек - спокойный, себе на уме, - куда страшнее кромешников. Потому что кромешники - просто полуразумные твари, убивающие ради пропитания. А он…
        Артем так и не вспомнил, что совершил этот страшный человек. Его взгляд упал на пульт. Одно из «окошек» было намного шире остальных. А рядом виднелись клавиши, которые что-то подозрительно напоминали.
        Вагончик чуть качнуло на крутом повороте. Матильда, кажется, ничего не заметила - она увлеченно латала очередную брешь. Артем подошел к пульту и ткнул пальцем в широкую кнопку под окошком.
        В недрах пульта что-то зашумело, и экранчик начал медленно наливаться сиреневатым светом. А потом сквозь свет проступили буквы:
        ЗВЕЗДОЛЕТ «РАСИЯ»
        Краткое руководство по управлению внутренним транспортом (для подтверждения нажмите любую кнопку)
        Глава 9
        АЛЛАРТ
        В сиянии заката, над мерцающими пиками и волнующимся серебряным морем, словно радужные стрекозы, реяли самолеты. Из космопорта на севере поднялось несколько могучих боевых кораблей и пропало в вышине неба.
        Колоссальное солнце село. Сиреневые тени сгущались в бархатную ночь…
        Э. Гамильтон. Звездные короли
        Две золотых луны поднимались в небо, в котором сияли мириады звезд, складываясь в незнакомые созвездия и соперничая с трепещущими огнями города.
        Алларт стоял на балконе огромной жилой башни. С многометровой высоты как на ладони был виден квартал торговцев, раскинувшийся у ее подножия. Когда-то в этих приземистых двухэтажных строениях располагались склады. Но это было давно. Вымершая, выжженная столица снова заселялась, и теперь в них жили торговцы - жили там же, где торговали. Так выходило и удобнее, и безопаснее. А торговали тут всем
        - и торговали все… впрочем, как и в любом рыночном квартале Галактической Империи. Алларт смутно об этом догадывался - правда, сравнивать ему было не с чем: ни разу за всю свою долгую жизнь он не покидал владений барона Пако. Но ему и дома хватало впечатлений. Здесь, в лабиринте узких улочек, где с трудом могли разминуться две платформы, за занавесками и шторками, в тени карнизов, можно было встретить таких торговцев и покупателей, что и видавшего виды копателя брала оторопь.
        И все же в торговый квартал Алларт входил без страха. А вот «скотный рынок» старался обходить стороной. Здесь пахло потом, кровью и страхом. Когда приходилось покупать хэнаков, Алларт посылал туда Тейса - под предлогом, что тот лучше разбирается в ездовых птицах. Он не мог проходить мимо этих тварей, сидящих в силовых клетках и резервуарах, закованных в электрошоковые браслеты, бунтующих или покорно ожидающих своей участи. Здесь торговали рабами и домашней скотиной, и трудно было отличить разумных от неразумных. Но хуже всего был «красный угол», где продавались существа любого пола и вида, предназначенные для плотских утех. Зачастую покупателю предлагалось опробовать товар в деле прямо на месте - для этого предназначались кабинки, нарочно не оснащенные звукоизоляцией: считалось, что это привлекает клиентов. Самый воздух был напоен похотью, вызывая необоримое ощущение - смесь восторга и стыда.
        За рынком рабов тянулась полоса развалин - язык не поворачивался назвать их домами. Уродливый нарост, сдерживаемый силовым барьером с одной стороны и городской стеной с другой, - нарост, который невозможно ни вырезать, ни выжечь. Раз в десять-пятнадцать дней здесь случались пожары, и их никто не тушил - даже обитатели этих трущоб. Да, у трущоб тоже были свои обитатели. Любому живому существу нужно место, которое оно может назвать своим домом, и неважно, сколько кусов лежит у него на кредитной карте… и если ли у него кредитная карта, кошелек или нитка бус, которую можно обменять на мешок кореньев и кусок вяленого мяса. И поэтому, стоило угаснуть пожару, развалины начинали отстраиваться - так отстраивают свое жилище муравьи и термиты. По сути, это и был гигантский термитник, населенный существами, непохожими друг на друга и обеспечивающими существование себе и своим соседям. Подобно муравьям и термитам, они не задумывались о том, как и зачем это делают - равно как и о чем бы то ни было еще. Они жили сегодняшним днем, забивали дыры в стенах пластиковыми щитами, пристраивали лестницы, чтобы забраться
на верхние этажи чудом не обрушившихся зданий. Они сбрасывали нечистоты прямо в узкие проходы между постройками и воспринимали источаемый смрад как нечто само собой разумеющееся. Так же они воспринимали смерть и рождение себе подобных - как, наверно, воспринимают рождение и смерть термиты и муравьи. И дело не в том, что обитатели трущобного квартала были от природы слабы разумом. Просто их разум занимали совсем другие проблемы, так что на размышления о смысле жизни и природе вещей не оставалось времени. Им нужно было выживать.
        За городской стеной, вдоль горизонта, протянулась неровная зеленая полоса - словно кто-то взял кисть и нарисовал неровную линию. Вильда… Тот самый зеленый кошмар, откуда Алларт выбрался три дня назад. Вильда, пожравшая почти всех его товарищей. И все из-за этого грязного пига Отто Чаруша, чтоб ему лопнуть! Алларт сплюнул и вполголоса выругался. Мало ему взяток, которые он берет с копателей - так теперь жирному мибуну приспичило получить лишнюю подачку из рук барона! Откуда теперь брать команду? Потеря корабля - это еще полбеды: запасов, скопленных за долгие годы, хватит не на одну летаду. Но команда! Команда, которую он не отбирал - она отбиралась сама, отбиралась из тех, кто не только знает свое дело, но и не обделен смекалкой, злостью. Из тех, кто не станет брезгливо морщиться, если доведется копаться в крысином дерьме, а потом жрать тех же крыс, едва обжаренных на горелке. Одна Матильда чего стоила! После конфликта на Кан-Мора немногочисленная диаспора арахнов покинула владения барона Пако, а немногие оставшиеся подданные Великой Пожирательницы Си слишком хорошо устроились, чтобы прельститься
местом в отряде копателей.
        А вместе с Матильдой пропал и странный лабус с Планеты, который так хорошо дрался. Исчез вместе со своей древней аммой… Ладно, ну ее, аммушку, как ушло, так и пришло, но Матильда!..
        За спиной послышалось осторожное покашливание, и в воздухе поплыл томный запах ментола. Копатель обернулся. В дверях, согнувшись в почтительном поклоне, стоял слуга. На подносе, который он держал в руках, дымились две чашки ароматного травяного отвара.
        - К вам посетитель, господин. Прикажете впустить?
        Голос у слуги был мягким, точно ком ваты. Алларт ухмыльнулся. Вот молодец, знает свое дело. Ни напоминать ему не надо, ни указывать лишний раз. И перед глазами без нужды не маячит… Хоть одна радость в жизни осталась.
        - Впускай.
        Алларт еще раз взглянул на неровную зеленую линию на горизонте и вернулся в кабинет.
        После яркого солнца царящий в комнате полумрак давал приятный отдых глазам. Стены кабинета были отделаны зелеными пластиковыми пластинами, прошитыми желтоватой проволокой. В свое время Алларт немало понатаскал с Планеты этого добра… а потом неплохо наварился, продавая остатки запасов заказчикам и скупщикам, которых нарочно приводил сюда. В центре комнаты возвышался резной каменный стол с биокомпом в окружении глубоких анатомических кресел, а сбоку притулился крошечный металлический столик-мобил, на котором уже стояли чашки. Что касается верного слуги, то он как будто растворился в воздухе.
        Копатель одернул халат из дорогой ткани - мягкой, как пух хэнака, но по виду напоминающей тронутую патиной бронзу, - опустился в кресло и небрежно ткнул пальцем во встроенный пульт. Столик, перебирая паучьими ножками, засеменил к нему Подушки вызывали ощущение, что тело парит в невесомости, аромат ментола погружал в забытье… Оставалось только протянуть руку и взять чашку.
        И тут двери распахнулись.
        Казалось, сейчас в комнату войдет великан с могучими мускулами, едва не разрывающими кожу. Войдет, пригибая голову, чтобы не задеть потолок и глядя исподлобья, точно боевой трицеропс, которому не терпится поднять кого-нибудь на рога.
        Но существо, появившееся в дверях, вряд ли можно было назвать великаном… разве что гигантской лягушкой. Лягушкой, которая по каким-то причинам выросла до размеров среднего роста гуманоида, но не захотела - или не смогла - сообразно увеличить свой рацион.
        - Рад вас приветствовать, почтенный Арран, - произнес Алларт. - Присаживайтесь. Не желаете чаю?
        - Благодарю, госпотс-син Аллартс-с… - Буфонид опустился в ближайшее кресло - так осторожно, словно оно могло рассыпаться под его весом, - и стыдливо покосился на предложенную чашку.
        Алларт побарабанил пальцами по подлокотнику, и столик послушно подбежал к креслу гостя.
        - Этс-с-со великая честс-с-сь для меня… - Арран выпростал из широкого рукава своего мешковатого одеяния тощую лапку, подцепил чашку и сделал крошечный глоток.
        - Бытс-с-сь гостс-с-сем знаменитс-с-сого искатс-с-селя сокровищ…
        - Бывшего, - поправил Алларт. - Увы.
        - Примитс-с-се мои соболезнования. - Буфонид закатил глаза и томно вздохнул. Интересно, понимал ли он, о чем идет речь? - Боюсь, и меня скоро можно бутс-с-сетс-с-с назвать бывшим распорядитс-селем…
        - Бывшим? - Алларт в притворном удивлении поднял брови. - Но почему? Насколько мне известно, великий Тоар высоко ценит ваши услуги.
        На самом деле ему было прекрасно известно, почему распорядитель Арран впал в немилость. О новичке, который убил лучшего воина Диска, говорила вся столица. Равно как и о том, что он сделал это вопреки приказу барона. Любой, у кого, как говорят копатели, не закисла брень, может сложить два и два и получить четыре, не прибегая к помощи биокомпьютера. Умственные способности Алларта были существенно выше средних. Он сложил два и два… и понял, что исход этого поединка будет иметь самые серьезные последствия для почтенного Аррана, который отвечал за все, что происходит на арене. И когда почтенный Арран, собираясь отправить Алларту сообщение с просьбой о личной встрече, обнаружил точно такое же, уже присланное знаменитым контрабандистом, он понял, что мысли сходятся не только у дураков.
        Впрочем, в дураках грозило остаться им обоим. И распорядитель это прекрасно понимал.
        - Нельзя было выпускатс-с-сь его протс-с-сив любимого бойтс-с-са госпотс-с-сина барона… - Он снова прихлебнул из чашки. - Но как мне было постс-с-упитс-с-сь? Госпотс-с-син смотритс-сель очень хотс-с-сел витс-сеть своего воина на арене. Очень хотс-с-сел… Хотя Скерр мог вчера не выхотс-сить…
        И наверняка был очень настойчив. Очень хотел. И выложил немало мегакусов, чтобы его желание осуществилось. Что надо сделать, если хочется сдвинуть с места заевший шарнир? Правильно, смазать.
        Только одно непонятно: с какой радости Арран поставил против новичка самого Белого Скерра?
        Распорядитель потягивал отвар, скорбно озирая верхний ряд пластиковых плиток. Пауза затягивалась, и Алларт решил задать вопрос прямо, хотя и не в столь резкой форме.
        - Интс-сересы госпотс-с-сина барона превыше всего, - торжественно изрек буфонид и осушил чашку.
        Алларт потер верхнюю губу, чтобы скрыть усмешку, и нажал еще одну кнопку на подлокотнике. Через пару минут слуга принесет еще отвара… и, наверно, немного сладких катийских рулетиков. Негоже оставлять «гостс-с-ся» без угощения.
        Скорее всего, жирный мибун Отто Чаруш поскупился, предложил за свое желание слишком низкую сумму - поэтому «гостс-с-сь» и вспомнил про «интс-сересы госпотс-с-сина барона». Могли быть и другие причины. Если почтенный распорядитель не желает про это рассказывать прямо сейчас - пусть не рассказывает. За долгие годы работы Алларт научился вытягивать из собеседников нужные сведения, не прибегая к помощи палача… и зачастую так, что те даже не догадывались о том, что проболтались. Или догадывались, но слишком поздно.
        Сейчас Алларта интересовало кое-что другое.
        - Чем он так хорош, этот новичок? - спросил он.
        - Если бы вам выпало полюбоватьс-с-ся, как он сражаетс-ся, у вас пропали бы все вопросы, - распорядитель поднял чашку до уровня глаз и посмотрел на нее так, словно она была любовью всей его жизни.
        - Неужели он владеет искусством Древнего боя? - усмехнулся Алларт.
        Распорядитель оторвал взгляд от чашки и кивнул.
        - Надо же… А как он выглядит, этот великий воин? Наверно, он велик ростом и могуч?
        - Могуч, - буфонид повернул голову, - хотс-с-сь и не велик. Он кажетс-с-ся слабым и хилым, но его сила…
        Алларт кивнул.
        - Тогда ясно, почему он вас так заинтересовал, уважаемый Арран. Маленького и хилого противника легко победить. На него вряд ли кто-то поставит. Но вы не учли, что слава о таких бойцах расходится дужно шнелево.
        - Простс-с-итс-се?
        - Быстро расходится. Очень быстро. Вы и пер… извиняюсь, чихнуть не успеете, как о вашем великом воине станет известно каждому траббу во владениях нашего благородного барона. Если вы хотите навариться на ставках, то долго ваше удовольствие не продлится.
        - Конечно. - Распорядитель развел тощими лапками, при этом широкие рукава его одеяния сползли до локтя и собрались в тяжелую гармошку. - Но искусстс-с-сву можно научитьс-ся, верно?
        В этот миг над дверью вспыхнула ярко-голубая лампочка. Алларт ткнул пальцем в подлокотник, впуская слугу. Распорядитель поспешно одернул одеяние с таким видом, словно его застали за крайне непристойным занятием. Разговор ненадолго прервался - до тех пор, пока слуга не исчез за дверью. Бывший предводитель копателей проводил его взглядом, потом задумчиво посмотрел на столик.
        - Кажется, я понимаю, куда вы клоните, - проговорил он, обращаясь то ли к гостю, то ли к горке катийских рулетиков, красивой горкой сложенных на кружевной металлической тарелке. - Новый боец господина Старшего смотрителя поможет вам вырастить поколение воинов, способных разнести любого противника в артымац.
        - Именно. - Распорядитель потянулся было к чашке, но отдернул руку, словно обжегся, и сел прямо. - Вы правильно меня поняли, госпотсс-с-син…
        - Так в чем проблема?
        - Боюсь, госпотсс-с-син боетс-с-с не пожелаетс-с-с учитс-с-сь наших воинов. Он весьма своенравен и не признаетс-с-с властс-с-сь сильных мира сего…
        - И?..
        - Госпотс-с-син барон приказал броситс-с-сь его в Пытс-с-сочную башню. Я понимаю, госпотс-с-син барон глубоко оскорблен постс-с-супком бойтс-с-са, но…
        - Но не стоит резать хэнака, несущего металлические яйца.
        Алларт встал и прошелся по кабинету. Понятное дело: после того, как распорядитель получил его послание, бесполезно притворяться лицом незаинтересованным. Другой вопрос, что не стоило показывать этой лягушке-переростку, насколько он заинтересован в возвращении Ар-тема. Сейчас для него каждый член команды на вес древнего металла. И тем более такой.
        Забавно… Какие-то несколько дней путешествия по вильде - и он, Алларт, уже думает об этом парне с Планеты как о члене своей команды! До сих пор такого не удавалось никому. Ладно, у него еще будет время задать Ар-тему несколько вопросов… после того, как он вытащит его из пыточной. А это будет очень непросто.
        А чего хочет господин Распорядитель? До сих пор он не обмолвился ни словом о цели своего визита. А пришел он не потому, что захотел пожаловаться на строптивого гладиатора, из-за которого оказался в опале.
        Нет, господин Распорядитель, вам что-то нужно от Алларта.
        Так не тяните, нечего тут шары мыть. Не факт, правда, что я откликнусь на вашу просьбу… Поскольку вы уже рассказали мне почти все, что меня интересовало.
        - Ладно, - спокойно проговорил он. - Мне, конечно, угощения не жалко…
        Буфонид почти с ужасом посмотрел на свою чашку и поспешно схватил ее, словно она могла исчезнуть. Алларт задумчиво проследил за его судорожным движением.
        - Но, может, перейдем к делу?
        - Но мы уже перешли, - кротко ответил Арран.
        - Как?
        Алларт не смог - вернее, не успел - скрыть удивление. Такого поворота событий он не ожидал. Неужели…
        - Я понимаю, вы врятс-с-с ли поможетс-с-се мне вызволит-с-с-сь воина… - Распорядитель засопел и стянул с блюда рулетик.
        - Да, это уж точно, - хмыкнул Алларт. - Моих связей для этого явно недостаточно.

«И оружия, которое у меня осталось, тоже. К сожалению».
        - …Но можетс-с-с, вы расскажетс-с-се, где его нашли?
        Ничего себе! Алларт едва не рассмеялся. Бедолага! Похоже, господин Распорядитель вообразил, будто где-то на Планете находится целый склад воинов, владеющих искусством Древнего боя.
        Впрочем… из этого можно будет извлечь кое-какую пользу.
        - С удовольствием, - Алларт опустился в кресло и с удовольствием расслабил мускулы. - Я нашел его на Планете, во время раскопок. Если хотите, могу вас туда доставить. Правда… понимаете… - Он потер указательным пальцем переносицу. - По вине нашего общего знакомого Отто Чаруша я лишился корабля и команды.
        - О, не беспокойтс-с-сесь. - Буфонид торопливо сделал несколько глотков из чашки и смахнул с уголка губ каплю настоя. - Конечно, я смогу найтс-с-си вам корабль… Конечно…
        На то, чтобы договориться о прочих нюансах сделки, много времени не потребовалось. Прежде чем чашки опустели, все было решено. Через три дня Алларт получал в свое распоряжение корабль, а заодно господин Распорядитель предоставлял код, дающий право на вылет с Диска.
        Проводив гостя до дверей, Алларт вернулся в кресло перед компьютером, поднял дисплей и некоторое время наблюдал, как буфонид в сопровождении слуги пробирается по коридорам жилой башни. Настроение у него было странное. За какой-то час он решил огромную проблему: теперь у него был корабль. По такому случаю полагалось радоваться. Но Алларту было невесело.
        Выходит, что Артем, едва отбившись от кромешников, попал в руки смотрителям. Жирный пиг Отто заморочил айсику голову и отправил драться на арену, где тот по простоте душевной запаил лучшего баронова гладиатора. Кулево проблуидился, нечего сказать!
        Он сменил меню на экране, чтобы проверить поступившие сообщения… и ахнул.
        Да, сюрпризы на сегодняшний день явно не кончились. Пока он разговаривал с Распорядителем, пришло еще одно сообщение. И автором этого сообщения был никто иной, как Первая жена Старшего смотрителя Отто Чаруша, которого Алларт столько раз поминал недобрым словом.

* * *
        Чтобы остаться неузнанным в Столице, лучше не прибегать к «виртуальной личине» и прочим сложнотехническим устройствам. Куда надежней широкий плащ с капюшоном, на который не отреагируют локаторы стражников, но полностью скрывающий лицо. Если дополнить его одеждой, которую на тебе вряд ли ожидают увидеть, оставить дома платформу и выйти на улицу через черный ход, успех обеспечен.
        Проскользнув в узкий проход, Алларт оказался в застекленной галерее, соединяющей нижние этажи всех жилых башен квартала. Здесь располагались всевозможные закусочные, бары, а также лавочки, где могли закупиться те, кто мог позволить себе слегка переплатить, вместо того, чтобы гонять слуг в торговый квартал. Заведения подороже украшали голографические щиты, сквозь которые можно было увидеть все, что происходит внутри, прочие довольствовались обычными вывесками.
        Алларту не было нужды их разглядывать. Он знал свой квартал. Он знал такие закоулки, о существовании которых большинство соседей даже не догадывалось. И конечно, он знал, где находится кафе «Квок», хотя сам в подобные заведения без нужды не заглядывал. Дело заключалось даже не в ценах - Алларт не любил показывать истинный размер своего дохода. Просто это полутемное заведение с сиденьями в виде присевших хэнаков изначально считалось «женским». Сюда приходили богатые аристократки - пошушукаться, посплетничать, обсудить новости моды и подробности недавних приемов. Случались здесь и встречи иного рода… однако лишь такие, которые без особых опасений можно сделать достоянием гласности, по крайней мере в определенных кругах.

«А кулево это, наверно - оказаться героем подобных слухов», - с усмешкой подумал Алларт, разглядывая голоменю на столике в дальнем углу. Выбор приятно радовал разнообразием, но и размеры порций, и меню указывали на то, что «Квок» - это заведение из разряда тех, где не столько едят, сколько сидят.
        Ладно, значит, поиграем в утонченность. В конце концов, он тоже пришел сюда не потому, что сильно проголодался.
        До встречи оставалось около часа. Обычно за это время Алларт успевал не только как следует пообедать, но и этот обед приготовить. Однако, чтобы не нарушать приличия заведения, он всего лишь расправился с коктейлем и заказал второй.
        Когда он поднял глаза, перед ним стояла дама.
        Похоже, она тоже не хотела, чтобы кто-то узнал ее. Правда, вуаль могла показаться недостаточно плотной, однако замысловатый рисунок отвлекал взгляд, а тяжелые складки одеяния надежно скрывали очертания фигуры.
        - Один из ваших древних дисков оказался фальшивым, - произнесла она тихим мелодичным голосом.
        Алларт кивнул. Это была условленная фраза, обговоренная в письме. Трудно представить, что случай свел его с супругой кого-то из любителей старины, тем более что древними дисками Алларт не торговал уже несколько лет.
        - К сожалению, в ближайшее время дисков не будет, - проговорил он. - Но может быть, я смогу оказать какую-нибудь услугу, чтобы возместить вам ущерб?
        Женщина откинула вуаль и чуть заметно улыбнулась.
        - Не сомневаюсь. - Она изящно подобрала подол, опустилась на сиденье и принялась изучать меню, вспыхнувшее на поверхности столешницы.
        - Вы не были вчера на арене? - спросила она, не поднимая глаз.
        Алларт покачал головой.
        - Не был. И совершенно об этом не жалею.
        По правде говоря, он изрядно покривил душой. Однако правдивый ответ - не всегда лучший.
        - Неужели? - дама посмотрела на него с неприкрытым удивлением.
        - Конечно, - фыркнул Алларт и глотнул из бокала. - Если вы о том гладиаторе, который ослушался барона… Раскройте уши да послушайте, о чем вокруг говорят - и смотреть не понадобится. И так все узнаете.
        Изящный пальчик с ухоженным ноготком прижал строчку меню - так, словно его обладательница раздавила насекомое.
        - Да, я именно о нем. Вы ведь знаете, что это гладиатор моего мужа?
        - Кто же этого не знает?
        - Да, в самом деле… - Дама снова задумчиво посмотрела на меню, потом перевела взгляд на застежку плаща Алларта - по крайней мере, так показалось копателю. - Кто этого не знает?
        Она подняла пальчик, прицеливаясь в меню, но передумала и решительным тычком закрыла окошко.
        - Кто этого не знает… - повторила она.
        Подкатил робот-официант, выгрузил на столик креманку с десертом в форме разбитого яйца и двинулся прочь. Алларт проводил его взглядом.
        - С чего вы взяли, что я буду вам помогать? - спросил он.
        - Вы помогаете мне, а не моему мужу, - супруга Старшего смотрителя нежно улыбнулась и положила в рот крошечный кусочек десерта. - Я уже достаточно сделала для Отто. Боюсь, он понятия не имеет, что такое «благодарность». Во всяком случае, больше я пальцем ради него не пошевелю.
        Вот как… Весьма вероятно, что так оно и есть. Либо Отто отправил сюда женушку в качестве подставного лица. Впрочем, это тоже можно использовать. Например, подставить жирного кусобаба в самый подходящий момент и…
        - …хотя Отто, скорее всего, тоже нужна помощь.
        А это - что правда, то правда. Поскольку за проступки раба отвечает не только сам раб, но и его хозяин. Тем более за такие проступки.
        - И чем я могу вам помочь?
        Женщина помешала ложечкой в креманке.
        - Барон забрал гладиатора в Пыточную башню, - проговорила она. - Вы, конечно, понимаете, зачем отправляют в Пыточную башню?
        - Да, я в курсе, - отозвался Алларт, прихлебнув из бокала чуть громче, чем принято в приличном обществе. Дама сделала вид, что не обратила на это внимания… или ей действительно было не до соблюдения приличий.
        - Этот раб…
        Она сглотнула, ее тонкие, красиво вырезанные ноздри дрогнули.
        - Этот раб может сболтнуть лишнее, - ее голос звучал сдавленно. - Мне бы этого не хотелось. Надеюсь, вы меня понимаете?
        Не отрываясь от бокала, Алларт поднял взгляд. Огромные глаза с темно-радужными контактными линзами смотрели прямо на него, затягивая, как в водоворот. И вдруг длинные ресницы качнулись - так неожиданно, что Алларт вздрогнул.
        - Помогите мне выкрасть гладиатора из Пыточной башни, - в голосе госпожи Лутты зазвенел металл. - После этого делайте с ним что хотите. Можете отправить его обратно на Планету. Можете убить.
        - Или вернуть вашему мужу.
        Жена Старшего смотрителя с коротким смешком откинулась на спинку кресла и пробежала пальцами по пушистой обивке. Напряжение, сковавшее Алларта, исчезло.
        - Нет, не стоит. Правда.
        - А вам?
        - Мне?
        Женщина снова рассмеялась, но, как показалось Алларту, немного натужно. Кажется, теперь становится ясно, почему ей так нужно молчание Артема.
        - Вы в своем уме? Зачем мне гладиатор, которого… которого нельзя даже выпустить на арену?!
        - Вы правы, - благодушно проговорил Алларт, ставя на стол опустевший бокал. - Правда, я не понимаю, почему именно я…
        - Потому что вы тоже имеете зуб на моего мужа. Верно?
        Ох… А она далеко не так глупа, как могло бы показаться. Выбор у нее весьма невелик: времени в обрез, палач долго тянуть не станет. В любой момент пленник может проговориться. Скорее всего, госпожа Лутта стремится скрыть свой секрет не от барона, а от собственного муженька. А может, и нет. Как бы то ни было, об одном она не догадывается: о том, что Ар-тем - не пленник Алларта…
        Не пленник, а…
        Друг.
        Эта мысль была настолько неожиданной, что у Алларта перехватило дух. Грудную клетку сдавило, словно при взлете без гравикомпенсаторов. Он бросил короткий взгляд на госпожу Лутту: не заметила ли она чего? Нет, вряд ли. Красавица лакомилась десертом и как будто потеряла к нему всякий интерес.
        - Да, - проговорила она как бы между прочим. - Я взяла у мужа пробу генетического кода. Это поможет вам проникнуть в башню без электронных отмычек… или как это у вас называется. Правда, судя по вашей репутации, вы могли бы обойтись и без моей помощи…
        - Но зачем рисковать, если можно обойтись без риска?
        Госпожа Лутта понимающе кивнула и зачерпнула ложечку десерта.
        - Вы очень проницательный человек. - Она проглотила горку ароматной розовой пенки.
        - С вами приятно иметь дело.
        Она искоса бросила взгляд на робота, который обслуживал соседний столик, и почти неуловимым движением вытащила откуда-то маленькую полупрозрачную пластинку.
        - Как только вы ею воспользуетесь, я об этом узнаю. Равно как и о том, что вы выкрали пленника. Можете показать его, можете не показывать - мне все равно.
        Само собой. Еще бы у дамы, занимающей столь высокое положение, не было при дворе пяти-шести пар ушей!
        - …Сейчас на вашем счете лежит шестьдесят мегакусов. Как только я узнаю, что у вас все в порядке, вы получите остальное. Поверьте, я в долгу не останусь.
        Словно в подтверждение своих слов, жена Старшего смотрителя подозвала официанта и сунула в щель в его корпусе платежную карточку.
        - И еще, - женщина подалась вперед, и копатель уловил тонкий, изменчивый аромат ее духов. - Клеточный сигнификатор, который нанесен на карточку, уже попал на вашу кожу. Прежде, чем мы отсюда выйдем, он окажется в каждой тысячной клетке вашего тела. Что поделать, иначе вам не проникнуть в пыточную. Так что не пытайтесь скрыться, Алларт. Обнаружить вас по сигнификатору проще простого. Разве что вас сожгут, а прах развеют по ветру.
        Она выпрямилась, невинно улыбнулась то ли своему собеседнику, то ли креманке с остатками десерта, и добавила:
        - Препарат-ингибитор - сам по себе достаточное вознаграждение. Но мне кажется, это не совсем справедливо, верно?

* * *
        Они покинули «Квок» вместе. Их беседа вряд ли прослушивалась и записывалась: считается, что в подобных заведениях собирается приличная публика, которая может счесть вмешательство в свою личную жизнь оскорбительной… и отреагировать соответствующим образом. У оскорбленного дворянина, в отличие от оскорбленного лавочника, есть куда больше способов выразить свой гнев достойно - то есть так, чтобы обидчик горько пожалел. К тому же дворянам куда проще объединиться для достижения подобной цели. Это будет недолгий союз. Очень скоро мстители вспомнят о других целях и обидах и начнут грызться между собой. Но Тоар Гемельсоирский слишком хорошо помнил, что именно такой союз обиженных аристократов помог ему стать тем, кем он являлся сейчас. И старался, чтобы недовольство дворян не превышало определенного градуса.
        Алларт посадил госпожу Лутту на платформу и отправился восвояси. Время было дорого, однако он заглянул в небольшую лавочку по соседству, где торговали недорогими видеосимуляторами самого различного толка - логичный выбор после слишком галантного свидания. И только после этого он подошел к уличной кабинке и отправил Дафу короткое и совершенно невинное послание.
        Он знал, что Даф поймет его правильно.
        И когда впереди показалась вывеска «Пегий рукан - напитки с собой и на вынос», его догнала изящная платформа Дафа.
        В отличие от Алларта, Даф выглядел почти нарядным. Его свободный балахон украшала вышивка металлизированной нитью, имитирующей ржавчину, а на груди поблескивал люминесцентный пластиковый медальон с инкрустацией настоящей медью.
        - Ну и шнелевый ты, айсик, - ухмыльнулся Алларт, похлопывая приятеля по плечу, когда тот спрыгнул на тротуар.
        - Так я был недалеко, - отозвался Даф. - Сам поведешь?
        Алларт кивнул и скорчил довольную гримасу.
        - Ага. Надо, знаешь ли… снять напряжение. Вообще, стоило бы отметить, да я сглазить боюсь.
        И подмигнул.
        После напитков, которые подавали в «Квоке», коктейли из «Рукана» глотались с трудом. Они были «таблеточными», то есть изготавливались из концентрата, спрессованного в таблетки, которые бросали в дистиллированную воду. Понятно, что на те деньги, что выложила за угощение госпожа Лутта, в «Рукане» можно было напиться до положения риз. Однако в планы Алларта это не входило. Сейчас для всего мира он был богатым торговцем, который умудрился закрутить роман со знатной дамой и поэтому счастлив по уши, хотя еще и не довел дело до победного конца. О таких вещах не стоит кричать на весь Диск, как бы не хотелось. Но почему бы не поделиться радостью с добрым приятелем?
        Платформа со свистом сорвалась с места и понеслась по улице, распугивая зевак. Даф вопил и улюлюкал, Алларт вторил ему… но при этом оба прекрасно помнили, зачем отправились на эту прогулку.
        Поэтому через некоторое время внимательный наблюдатель заметил бы, что копатели немного стихли. Платформа по-прежнему мчалась по улицам. Даф изредка покрикивал для порядка, но это не мешало ему слушать Алларта.
        - Значит, теперь у нас будет корабль и немерено денег, - подытожил он.
        - Корабль - да. - Алларт, заложив крутой вираж, завернул в узкий переулок и, расшвыряв кучу грязных пластиковых корзин, устремился к выходу, светлеющему далеко впереди. Из-за множества нависающих над головой балкончиков переулок напоминал туннель с пробитой крышей. - А вот ради денег придется немного постараться.
        - Жена-то у Чаруша не такая дура, как могло показаться.
        - Это точно. Знаешь, Даф, я тоже считал, что чем женщина красивее, тем брень кислее. Выходит, бывают исключения.
        - Выходит, свой интерес у нее в этом деле тоже имеется.
        - А то. Думаю, наш Ар-тем что-то увидел или услышал. И теперь она готова на что угодно, чтобы барон об этом не узнал.
        - Барон? Да ну! Скорее уж ее драгоценный пиг. Как хозяин бойца, он должен присутствовать при пытках… Что-то ты с нее дужно мало слупил.
        - Зарываться тоже не стоит. Не забудь, мы у нее на крючке.
        Даф хмыкнул, криво прищурился и отстегнул от пояса флягу с дистиллятом.
        - Ха… Не мы, а ты. - Он кинул туда пару таблеток, взболтал и протянул Алларту. - На, хлебни. Кстати, у нас добрые вести. Еще трое наших выбрались из джунглей. Брам, Фаял и Уорроро. Я им уже свистнул. Через пару часов они пригонят «слипалки».
        - Кулево, - Алларт не глядя взял фляжку, глотнул и вдруг, привстав на цыпочки, сорвал с низкого карниза какую-то грязную тряпку. - А знаешь, что мне больше всего в этой затее нравится?
        - Что?
        - Прикинь, что барон сделает с Чарушем, когда выяснится, чьим ключом вскрыта башня! Ох, не хотелось бы мне дожить до таких дней, когда меня подставит собственная жена…

* * *
        Прошло около двух часов, когда во двор цирка въехала грузовая платформа.
        Перечень оборудования, который прилагался к сопровождающим документам, полностью соответствовал списку заказов. Правда, кое-какие устройства, загруженные в контейнер, в этом перечне отсутствовали - и отнюдь не по причине халатности поставщика.
        До Пыточной башни оставалось около двухсот метров. Водитель, рослый пузатый гуманоид в серой робе, потер крошечный бугорок, заменяющий ему нос, и нажал какую-то кнопку на пульте. Звук, который последовал за этим, был не громче хлопка в ладоши, и водителя, похоже, не смутил. Он объехал башню, пару раз притормаживал
        - и каждый раз раздавался тот же самый тихий хлопок. Во дворе никого не было, поэтому на его маневры никто не обратил внимания.
        Наконец, платформа остановилась неподалеку от маленькой двери, ведущей в башню. Водитель спрыгнул и потер затекшую шею.
        - Все путем? - поинтересовался Даф, подходя к нему. Он был тоже одет в робу рабочего-сборщика.
        Алларт пинком отбросил кусочек слюды, попавший под ногу.
        - Зайдем - посмотрим, - буркнул он и направился к двери.
        Издали дверь казалась гладкой, как зеркало, однако при приближении на ней обнаружились неглубокие вмятины и бугорки. На один из этих бугорков Алларт и положил ладонь.
        Матовая поверхность под его рукой налилась лимонным светом. Потом в ее глубине что-то затрещало, треск сменился тихим переливчатым журчанием. За спиной у Алларта Даф нетерпеливо прикусил губу. Кажется, начинал терять терпение и сам Алларт. Внезапно журчание прекратилось, и дверь со звуком, похожим на тяжкий вздох, открылась.
        За дверью начинался длинный тесный коридор. В его дальнем конце, на полу, привалившись к стене, сидел стражник, и его храп усиливало гулкое эхо. Вряд ли стражник притворялся.
        - Сработало! - радостно сообщил Даф, подходя к нему.
        - Не ори, - шикнул на него Алларт. - Вопишь, как булон на вязке…
        - Да хоть как два булона, - Даф все-таки немного понизил голос. - У ребят металл что надо. Старый…
        - А «наноушки» захватили?
        - Ха! Само собой.
        И в подтверждение своих слов он вытащил из кармана маленькую пластиковую коробочку. Внутри лежали темно-зеленые комочки, похожие на замшелые горошины.
        Даф достал крошечную пипетку, капнул на один из них, потом быстро извлек из коробочки пинцетом и прилепил к стене.
        - Порядок, - объявил он. - Теперь, если кто проснется, мы услышим.
        - Ладно, - отозвался Алларт. - Ты лучше скажи: знаешь, куда идти?
        Долго бродить не пришлось. Вскоре копатели оказались у двери пыточной. Толстую плиту из металлокерамики не брал никакой лазер - с ним могли бы справиться разве что корабельные орудия. Однако вскрывать дверь и не пришлось: как и все входы и выходы пыточной, она была запрограммирована на генетический код Отто Чаруша и еще нескольких высокопоставленных сановников барона Пако.
        Пыточная сияла чистотой. Это ощущение усиливал яркий свет ламп, и матовое стекло, отделяющее ее от кабинета барона, казалось черной дырой в стерильных стенах, облицованных глянцевой плиткой. Алларт поежился. Ни у него, ни у кого бы то ни было во владениях барона не было аппаратуры, которая помогла бы заглянуть за эту завесу, а там могло происходить все что угодно.
        Но, кажется, ничего не происходило. Либо барон и те, кто там находился, решили оставаться в роли наблюдателей… пока.
        Однако Арни Роун, главный палач барона, попал под действие гипнотизаторов - или, в просторечии, «слипалок». Он лежал на полу, раскинув руки и ноги, и его могучая грудь мерно вздымалась и опускалась. Маска немного съехала, и сквозь прорезь для глаз можно было разглядеть полоску неровной лиловатой кожи. Судя по всему, сон палача был спокойным и мирным.
        А на «вертушке» висел пленник. И тоже спал, хотя трудно представить, как можно уснуть в таком положении.
        - Это - Ар-тем? - выпалил Даф.
        Алларт подошел ближе, озадаченно почесал висок. Потом двумя пальцами взял пленника за подбородок, приподнял ему голову и посмотрел ему в лицо.
        - Н-да… - задумчиво произнес он. - Смотри, борода… волосы какие-то рыжие…
        - И сам хлипкий, - подхватил Даф. - Кожа да кости.
        - Ну не скажи, - Алларт убрал руку, и голова пленника безвольно упала на грудь. - Мышцы у него имеются.
        - Да плевать, что у него имеется. Пошли искать Ар-тема. За что нам деньги платят?
        Из пыточной вели несколько дверей. Две из них были не заперты, но за ними не оказалось ничего интересного - вернее, того, что могло бы в данный момент заинтересовать Алларта и его товарища. И все же при виде многочисленных устройств, которые стояли там на стеллажах, у копателей загорелись глаза.
        Третью дверь пришлось открывать. Прижимая ладонь к датчику, Алларт поморщился, словно вляпался в какую-то дрянь. Он знал: если его разоблачат, то не потому, что он откроет еще одну дверь. Но избавиться от неприятного ощущения он не мог.
        - И что у нас тут хорошего? - весело спросил Даф, проходя мимо него в коридор.
        - Поди да посмотри, - огрызнулся Алларт. Настроение у него окончательно испортилось.
        - Да ладно тебе в дюзу лезть. Похоже, мы на месте.
        Алларт недоверчиво посмотрел на него, потом перевел взгляд на маленькую дверцу, куда войти можно было разве что согнувшись в три погибели.
        Похоже, Даф не ошибся. Помимо сложных технических устройств, зачастую работающих непонятно каким образом, для предотвращения побега пленников палач использовал такие примитивные средства, как низкая притолока и высокий порог.
        - А рискнем, - проворчал Алларт, присаживаясь у двери на корточки.
        Однако на этот раз дверь не открылась, только стала прозрачной. Даф опустился рядом и заглянул внутрь.
        - Тьфу… Опять не он.
        И в самом деле: существо, которое дрыхло в тесной камере, еще меньше походило на Артема, чем бородатый коротышка, прикованный к вертушке.
        - Задала нам задачку госпожа Чаруш. - Алларт встал. - Пошли дальше.
        Но дальше было не лучше, а хуже. Из восьми камер пять пустовало. Во второй сидел гайвер, устремив взгляд трех невидящих глаз куда-то в пространство. Из толстых локтевых суставов торчали серповидные шипы - это означало, что мышцы гуманоида напряжены не совсем естественным образом, - да и цвет его кожи наводил на мысли если не печальные, то неприятные. В третьей Алларт почему-то ожидал найти Отто Чаруша, но обнаружил лишь незнакомого буфонида, покрытого многочисленными синяками и ссадинами.
        Коридор с камерами заканчивался тупиком. Если здесь и была дверь, то открыть ее с помощью генного кода Отто Чаруша не удавалось.
        - Слушай, Алларт, - неожиданно проговорил Даф, и в его голосе послышалось беспокойство. - У нас вообще-то, время выходит.
        - А?
        - Батареи садятся.
        Алларт сердито посмотрел на ближайшую дверь, намереваясь шарахнуть по ней кулаком, но передумал.
        - Кулево. Что делать будем?
        Даф вопросительно покосился на вход в пыточную.
        - А ты уверен, что это Ар-тем?
        - Кто?
        Алларт обернулся, пытаясь собраться с мыслями. Он не мог понять, к чему клонит его помощник.
        - Как «кто»? - Даф откусил некстати образовавшийся заусенец на указательном пальце. - Гладиатор ваш.
        Если бы Алларту сообщили, что за время их пребывания в Пыточной башне весь Диск развалился в артымац, а их самих по спиральной орбите несет на Планету, он не был бы так потрясен. До последнего момента он свято верил, что спасает именно незадачливого Ар-тема, который каким-то чудом уцелел и попал в руки Отто Чарушу.
        Выходит, буфонид не так уж и заблуждался? И на Планете есть другие Древние воины?
        Или они с Дафом просто плохо искали?
        - Алларт… - осторожно напомнил Даф. - Время!
        - Знамо дело, - мрачно отозвался Алларт. - И что ты предлагаешь?
        Даф пожал плечами.
        - Выход один. Хватаем того хендрика, что в пыточной - и деру. Предъявим его госпоже Лутте. Хоть ясно будет, что мы сюда ходили.
        - А то ей не видно. Я же тебе сказал: она меня пометила.
        - Тьфу.
        Копатели замолчали. Слышно было, как в глубине стены позванивает какой-то прибор. Потом Алларт оторвался от разглядывания собственных ногтей и поднял голову.
        - Так сколько у нас осталось?
        - Минут десять.
        - А потом?
        - Первый слой зарядки выжрется. И если мы случайно кого-нибудь пнем…
        - Да, мало нам не покажется.
        Для очистки совести они все-таки заглянули в одну дверь, но никого живого там не обнаружили. Похоже, выбора не оставалось.
        Алларт вернулся в пыточную и подошел к пленнику. Неизвестно, каким пыткам успел его подвергнуть Арни Роун, но бородач выглядел лучше, чем можно было ожидать. Если не считать разбитой губы и здоровенного синяка под глазом.
        С электрошоковыми браслетами пришлось повозиться, однако захваты на «вертушке» удалось открыть без особого труда. Даф подхватил легкое, почти невесомое тело пленника, перекинул его через плечо и неспешной трусцой побежал по коридору, ведущему наружу. Алларт с ручным парализатором в руке прикрывал отступление. Перед самой дверью Даф избавился от накладного брюха, вытащив из-под одежды аккуратно сложенную робу и респиратор. Все это было надето на спасенного пленника - просто ради предосторожности.
        Все прошло спокойно. Двор как будто вымер, и никто не спросил двух странных рабочих, почему они так и не разгрузили оборудование и зачем укладывают в какой-то ящик своего непонятно откуда появившегося товарища. Никто не задержал их и на контрольно-пропускном пункте. Свернув в боковой переулок, платформа неожиданно набрала ход и, немного покружив по улицам Столицы, исчезла в ничем не примечательной подворотне.

* * *
        - И что мы с ним будем делать? - Даф кивком указал на ящики, в одном из которых спал похищенный гладиатор. На всякий случай пленнику вкатили хорошую дозу снотворного.
        Платформа неторопливо ползла по туннелю, который вел из города. Когда-то здесь проходила монорельсовая дорога. Потом чинить ее стало слишком накладно, к тому же границы города изменились. Рельсы разобрали, туннели залили смолой и жидким пластиком, чтобы защититься от кромешников. Однако несколько туннелей сохранилось, и их активно использовали те подданные барона Пако, которые по каким-то причинам хотели скрыть свои передвижения. Иногда в туннелях случались стычки, но нечасто. Необходимость соблюдать осторожность и воздерживаться от применения особо разрушительного оружия, дабы не привлекать внимания властей, несколько охлаждала пыл противоборствующих сторон.
        Алларт мрачно барабанил по пульту управления. Настроение у него было отвратительное. То, что несколько часов назад представлялось ему подарком судьбы, наградой за все пережитые несчастья, теперь оборачивалось… чем? Пшиком? Ловушкой? Сейчас ему хотелось только одного: как можно скорее вернуться домой и отправить Лутте генный материал пленника. И убедиться, что она деактивировала сигнификатор, превращающий его в легкую мишень для всех на свете.
        - Алларт, - снова окликнул его Даф.
        - А? Не знаю я, что делать. Бренью скрипеть.
        Даф скорбно вздохнул.
        - Бренью скрипеть… Куда нам этого хендрика девать? Толку от него, что от трабба на дворцовом приеме.
        Алларт ухмыльнулся.
        - Э, не скажи. Если брень у тебя не закисла, ты и траббу на приеме применение найдешь, да еще и заработаешь.
        - Может быть. Только на великого воина наш друг похож не больше, чем трабб на придворную даму.
        - Как сказать. Ар-тем тоже на вид не слишком грозен… был.
        - Ладно, разбудим его и поговорим.
        - Если он захочет с нами разговаривать.

* * *
        Через полчаса они были дома. Оставив гладиатора на попечение Дафа, Алларт взял у него образец крови и волос, зашел в маленькую лабораторию, которая примыкала к его кабинету, и провел анализ его генного материала, а потом отправил и образцы, и результаты госпоже Лутте. В следующие десять минут могло произойти все что угодно.
        Но ничего не произошло. В ответном послании Первая супруга - возможно, в скором будущем бывшая Первая супруга - Старшего смотрителя подтверждала соответствие генной структуры, благодарила Алларта за проделанную работу и приглашала убедиться, во-первых, в поступлении вознаграждения на указанный счет, а во-вторых, в нейтрализации сигнификатора.
        Последнее сейчас волновало Алларта куда больше, чем деньги. Послав стандартное письмо с выражением благодарности, он бросился обратно в лабораторию.
        Лутта сдержала слово. Приборы засекли остатки сигнификатора, которые распадались буквально на глазах. Нельзя сказать, что Алларт не ожидал такого великодушия. Но, как говорится, надейся на лучшее, а рассчитывай на худшее.
        Однако порой случаются вещи, предусмотреть которые просто невозможно. Распахнув дверь лаборатории, Алларт шагнул в кабинет… и застыл. Прямо ему в лицо смотрело дуло лазерного пистолета.
        И спокойный, с хрипотцой голос произнес:
        - Глюпо бросать оружие.
        Алларт выругался. Он оставил пистолет в специальном держателе под столом. Но кто мог подумать, что этот жалкий бородатый хендрик его найдет?
        И кто мог подумать, что он справится с Дафом?
        Впрочем, все не так плохо.
        Копатель медленно поднял руки. Маленький бородач по-прежнему стоял неподвижно и, похоже, с некоторым интересом разглядывал его ключицы, хотя короткий, поросший жестким рыжеватым волосом палец лежал на пусковой кнопке. Копатель завел правую руку за голову, словно желая почесать затылок. И удовлетворенно услышал щелчок запястья, куда был имплантирован предохранитель.
        - А брать чужие вещи без спросу - неприлично, - назидательно произнес он и шагнул навстречу коротышке.
        Выражение, которое появилось на лице пленника, можно было назвать как угодно, но только не растерянностью. Он несколько раз нажал кнопку, отступил на пару шагов, повертел пистолет в руках, словно забавную головоломку, тряхнул головой и, безмятежно улыбнувшись, положил его на стол.
        - Я делай тебя голая рука, - сообщил он. - Раньше, чем ты брать свой игрушка.
        Что правда, то правда. Но кроме собственных рук, у тебя оружия нет. И от моей игрушки тебе толку никакого.
        Разумеется, вслух Алларт этого не сказал. Вместо этого он привалился к двери и немного расслабился.
        - И это вся благодарность? - воскликнул он. - Я его из темницы вытащил, от пыток спас, привез в безопасное место…
        Коротышка наклонил голову набок и пристально посмотрел на копателя. Чем-то он напоминал разумных орнитоидов с планеты Петкиван, когда-то владеющих половиной маленького звездного скопления, а теперь обитающих в резервации - якобы в целях их же безопасности.
        - Чэм дакажэшь? - поинтересовался он.
        - Хороший вопрос, - Алларт перенес вес тела на другую ногу. - Ну хотя бы тем, что ты проснулся без электрошоковых браслетов.
        Маленький пленник посмотрел на свои запястья, словно хотел убедиться, что это действительно так.
        - Тейиб,[Хорошо (араб.).] - он кивнул, словно удовлетворенный осмотром. - Значыт, я пашол?
        Алларт пожал плечами. Последняя фраза звучала непривычно и несколько неожиданно, и ему потребовалось пару секунд, чтобы понять ее смысл.
        - Можешь идти… если хочешь снова попасть в Пыточную башню. Думаю, тебя уже ищут по всей Столице.
        - Ха…
        Маленький воин снова повертел в руках пистолет. Кажется, он сомневался в словах Алларта, но вид оружия его переубедил.
        - А тэбе что нужно? - не слишком любезно осведомился он.
        Замечательно. Дело сдвинулось с мертвой точки.
        - Мне нужно, чтобы тебя не поймали, - спокойно сказал Алларт. - По большому счету, больше ничего. - И, предупреждая дальнейшие расспросы, пояснил: - У меня не самые теплые отношения и с бароном Пако, и с Отто Чарушем.
        Он как бы невзначай поднял глаза и посмотрел на своего гостя. Но лицо бородача даже при упоминании имени Старшего смотрителя оставалось безмятежным.
        - Азым,[Понял, ладно (араб.).] - бросил он наконец. - И ты хочэш им… кейфа юсамма хаза… насалыть.
        - Ну да, - Алларт не понял, что означает последнее слово, но не подал виду. - Кстати, как тебя зовут?
        - Мехмед Каты, - отозвался коротышка.
        Ничего себе имена у этих Древних воинов!
        - А я - Алларт. Кстати, Мех… мед… буду рад, если ты - просто в качестве благодарности - расскажешь, откуда ты взялся. Не хочешь - не рассказывай, я тебя не заставляю. Просто я ищу одного лабуса, он тоже воин, вроде тебя…
        Он почти почувствовал, как напрягся маленький гладиатор: даже воздух вокруг зазвенел.
        - Маладой? Свэтлый волос? - Он шагнул к Алларту. - Рост вот так…
        И помахал пистолетом на уровне ушного отверстия копателя.
        Ох, ничего себе! Значит, они с Ар-темом знакомы.
        И не просто знакомы. Этим можно и нужно воспользоваться… Может, Ар-тема все-таки удастся спасти. А заодно и Матильду.
        - Точно. Он пропал несколько дней назад, на пустоши в джунглях. Кстати, чего ты стоишь? Присаживайся! И не маши лазером. Побузить хочешь?
        - Ля афхамукум… Нэ понял.
        - Ну… Бузы хлебнуть.
        - Моя вера запрещай пить вино, - торжественно объявил коротышка и величественно опустился в хозяйское кресло. - Анна муслим…[Я мусульманин (араб.).] мусульманин.
        - Му-суль-манин? - переспросил Алларт.
        - Да. Я правовэрный, воин Аллаха.
        - Аллах… - повторил Алларт. - Первый раз слышу. Ладно, муслиман. Надеюсь, хоть от чая ты не откажешься?
        Глава 10
        ИНТЕРЛЮДИЯ 2
        АРТЕМ ВИШНЕВСКИЙ. НАЧАЛО XXI ВЕКА
        Потом они спустились по винтовой лестнице в зал, выдолбленный в бальзатовом основании континента. Здесь начинался длинный коридор, озаренный пульсирующим мертвенно-бледным светом, который испускали укрепленные на стенах пластины….
        Э. Гамильтон. Звездные короли

«Хвост» мы отцепили, как раз плюнуть.
        Сели на тринадцатый троллейбус - только-то и делов. Классика в черном, как говорится. Не знаю, чему учат местных беспековцев, но уж такие элементарные вещи отслеживать положено.
        В общем, мы слезли на Приморском бульваре и зарулили в круглосуточную кафешку. Подозреваю, что Сергеев приметил ее уже давно, да и я тоже не пропустил бы такое местечко. Открытая терраса, заплетенная диким виноградом… Сидишь себе, пьешь кофе, всех снаружи видно, а тебя нет.
        Поэтому беспеки на «Волге» торжественно проехали мимо, даже не притормозили. За ними подкатили морячки - я как раз допил свой, с позволения сказать, эспрессо и собирался сниматься. Возможно, они пожаловали и не про нашу честь, но когда они встали на аварийках прямо за нашей остановкой, желание искушать судьбу у меня резко пропало. Впрочем, морячки тоже не дотошничали: вышли, покрутились и поехали дальше.
        Мы с Сергеевым переглянулись. Это означало: можно.
        План «операции» мы прикинули заранее. Я иду первым, занимаю позицию под мостиком и сижу там тихо. Минер вроде бы не стал возражать против того, чтобы я составил Николаю Ивановичу компанию, но кто его знает?
        Поэтому я вышел из кафе и не торопясь пошел к мостику.
        Спешить и вправду было некуда, так что я сделал круг через опустевший по осени парк, чтобы убедиться в отсутствии «хвостов». Какое там… Если за мной кто и следил, то в парк он за мной не сунулся. Где там затеряешься? В толпе? Но какая толпа в шесть утра, да еще в выходной день? Только пара местных дам удостоили меня полузаинтересованными взглядами, но их критериям я, похоже, не соответствовал.
        Сюрприз меня ждал под мостиком.
        Мостик этот весьма занятный. Вдоль набережной по возвышению идет дорожка, а другая дорожка выходит на берег, и чтобы по очередной лестнице, коих в этом городке предостаточно, не лазить, спуск к берегу сделали пологим. А над ним мостик, чтобы гуляющим вдоль набережной вниз не спускаться. Красивый такой мостик, горбатенький. Именно его я выбрал как место наблюдения и прикрытия. Но не только я. Аккурат на том месте, которое я наметил, сидел молодой человек и сердито поглядывал по сторонам.
        Человечка этого я видел на корабле. Интересно, конечно, знать, как его сюда занесло, но это уже отдельный разговор. Мальчику здесь не место и не время. Значит, что? Правильно, надо принять определенные меры. Не слишком корректные, но на войне все средства хороши.
        Когда я подкрался сзади, он даже не обернулся. Хуже, чем на учениях… Господи, неужели тут, на ридной Украине, они и вправду работать разучились? В общем, я огрел его рукояткой трофейного «вальтера» как раз в тот момент, когда хлопец начал поворачивать голову.
        Осталось лишь оттащить его в кусты. И надеяться, что оклемается он не раньше, чем мы отсюда уйдем.
        С моего наблюдательного пункта набережная была видна как на ладони. После вчерашнего облачность немного поднялась, но с моря по-прежнему тянуло промозглой сыростью. Я издалека заметил фигуру Сергеева, шагающего вдоль парапета.
        И больше ни души.
        Я поднял воротник. И тут мне в затылок уперлось что-то твердое. Холодное. И уперлось явно не по собственной воле.
        Ну, кто у нас тут лох серебристый?..
        А потом уже знакомый голос прошептал в самое ухо:
        - Дэрнешься - убью.
        В американских боевиках хороший парень в такой ситуации разворачивается и аккуратно прикладывает плохому парню в чувствительное место. Или плохой парень прикладывает хорошему парню - суть от этого не меняется. Суть в том, что в жизни такое невозможно. Нет, возможно. Когда твой противник - пацан в состоянии истерики, который оружие в жизни в руках не держал и тем более еще никого не убивал. Но я знал, чувствовал: этот спустит курок ровно в то мгновение, когда я соберусь «дэрнуться». Поэтому лучше стоять и ждать.
        Тем временем «вальтер» покинул кобуру. Паршиво. Ох, как паршиво…
        - А тэперь слюшай, - прошипел Минер. - Дэлать будеш, как я скажу. Понял?
        - Угу.
        - Мэдленно паварачивайся. Мэдленно.
        Я повиновался.
        - Иды впэред. И… кейфа юсамма хаза…. бэз глупастэй.
        Краем глаза я заметил, как из кустов выходит рослый бородач и широким шагом направляется навстречу Николаю Ивановичу. Должно быть, какое-то микродвижение выдало мое желание вмешаться, потому что дуло пистолета сильнее прижалось к моему затылку.
        - Я сказал: бэз глупастей… Пашел.
        И подтолкнул меня в сторону парка.
        Никогда не мечтал стать героем американского боевика. До этого момента.
        Потому что будь я героем американского боевика, я размазал бы эту сволочь по асфальту. Медленно, тщательно и методично.
        Но у нас не американский боевик. Поэтому я чуть опустил голову, чтобы холодный металл не так давил на мою затылочную кость, и побрел в сторону Приморского парка.
        На этот раз мы никого не встретили. Даже дамочки остались где-то в стороне. Их счастье, на самом деле, потому что такие свидетелей не оставляют.
        На площади у выхода нас ждал микроавтобус. Меня втолкнули внутрь, и тут же на моих запястьях защелкнулись наручники. Кто-то из террористов натянул на голову бумажный мешок.
        Нормально. Уж без такого можно было обойтись.
        Мои похитители негромко переговаривались - кажется, по-арабски. Турецкий, чеченский или азербайджанский я бы точно узнал. Время в условиях сенсорной депривации[Состояние, в котором поступление сигналов из внешнего мира ограничено, или они отсутствуют вовсе.] тянется очень специфически. Мне показалось, что прошел час. Господа, уж не тяните - вяжите!
        Тут послышался щелчок и скрип открывающейся двери, «микрик» тряхнуло, и я понял, что пополнение прибыло. Наше пополнение.
        - А, Артем уже здесь, - послышался знакомый голос.
        - Здоровеньки, Николай Иванович, - мрачно откликнулся я.
        Замечательно. Типа, в заложники взяли. Ловись, рыбка, большая и маленькая? Только вот сомневаюсь, что на такую наживку, как мы с Сергеевым, клюнет что-то достаточно крупное…
        Микроавтобус тронулся и неторопливо покатил по кривым улочкам. Похитители сидели тихо, лишь время от времени перебрасывались непонятными фразами. Сергеев благоразумно молчал. А я подождал немного и занялся делом. Чуть расслабил пальцы, выудил из правого манжета рубашки проволочку - всегда ношу ее там на всякий случай… В общем, через пару минут левый браслет наручников был открыт. От правого избавляться я не стал - во-первых, в целях конспирации, а во-вторых, в таком виде наручники превращаются в довольно грозное оружие, которое я собирался пустить в ход чуть попозже, уже на месте.
        Катались мы недолго. Машина остановилась, и нас вывели наружу - прямо в мешках. Николай Иванович, вылезая, громко крякнул, давая мне понять, что я не остался в одиночестве. Моя манипуляция с наручниками, похоже, осталась незамеченной.
        Дальше нас повели в какой-то подвал. Я насчитал аж пять пролетов. Неужели в Инкерман завезли? Во время поездки я пытался отслеживать направление, но и на старуху бывает проруха. Я только начал восстанавливать в памяти маршрут, когда меня усадили на жесткую скамью и сорвали с моей головы мешок.
        Так и есть, подвал. Не пещера. Скорее всего, заброшенное бомбоубежище. Запах сырости, который я уловил уже давно, синюшные лампочки, свисающие с бетонного потолка на проводах… Прямо перед нами стоял старый ободранный письменный стол, на нем - открытый ноутбук. Человек за столом - невысокий, сухощавый - был одет в лесной камуфляж. Не «дубок», песочный в бурые пятна, в каком щеголяют местные морпехи, а лесная четырехцветка, притом очень качественная. Лицо он прятал под вязаной шапочкой «pasa montana», которая оставляла открытой только глаза и рот. Синеватое свечение экрана и яркая диодная лампа делали человека, сидящего за этим столом, похожим на героя ужастика, и я вспомнил, что за появление в таком головном уборе в Италии в пятидесятые расстреливали на месте без суда и следствия.
        Остальные товарищи, которые нам совсем не товарищи, в количестве двадцати трех штук, равномерно рассредоточились по помещению. Все с АКМами… нет, у этого
«хеклер-кох», а вот еще двое с «бизонами»… Чернявые, с короткими, явно недавно отросшими бородками. Чеченцы? Нет, что-то у них не то…
        - Ассолям аллейкум, - бросил человек за столом. - Рад привэтствовать.
        Я аж подскочил. Минер это или не Минер, но именно этот тип нанес мне
«дружественный» визит в «Украину». Он разговаривал со мной по телефону на борту. И он же «взял» меня в парке. Да… Наш пострел везде поспел. Говорите, только в дурных боевиках Главный Злодей - всем бочкам затычка?
        - Аллейкум салам, - вежливо ответил Николай Иванович. - И чем вы нас порадуете?
        Вот ведь нервы у человека!..
        - Как я нанимаю, ты хочешь абъяснений, - главарь сплел пальцы.
        - Совершенно верно.
        - Теййиб.[Хорошо (араб.).] Я предлагай тэбе иттифакыйа.[Договор (араб.).] Сдэлку. Ты - мнэ, я - тэбе. Халь фахимта?[Понимаешь? (араб.).]
        Сергеев спокойно кивнул.
        - Понимаю. И в чем состоит… сделка?
        - Ты и твой падчыненный, - он кивнул в мою сторону, - будэть… кейфа юсамма хаза…. наблудател. Ты будэшь толка сматрэть, ничэго не дэлать. Дэлать буду я и мои луди.
        Он выдержал паузу и по-птичьи наклонил голову набок.
        - Ясно, - ответил Сергеев. Голос у него был ровный, словно разговор шел о… даже не знаю. О чисто формальной процедуре вроде подписания заранее согласованного договора, что ли. - А почему мы? Почему не журналисты?
        Главарь презрительно хмыкнул.
        - Журналысты… Они тоже будут. Патом… - он передернул плечами. - Сэйчас - нэ нужно. Если чэловэк тэбе враль, много раз враль - ты ему павэришь? Дажэ если он тэбе правду скажэт.
        - А нам, значит, все поверят.
        - Хата ac-caxиx.[Именно так (араб.).] Ты - палковнык развэдки. Тэбе павэрят.
        Перспектива намечалась любопытная. Интересно, что нам предстоит «наблудать»? Гибель десятков невинных людей? Разрушение промышленных предприятий?..
        - Я хачу, чтобы всэ знали, чэго нам надо на самом дэле, - главарь заговорил жестко и очень серьезно. - Слишком многа… кейфа юсамма хаза…. спэкулаций. Вы паймэте, что джихад - это вайна за правое дэло. Аллах дал нам в руки дастойное аружие, отнав его у нэверных.
        - И где ваше оружие?
        - Здэсь.
        Николай Иванович не изменился в лице - казалось, он ничего нового и особенного не услышал. Но у меня по спине пробежал холодок.
        Что он задумал? Противокорабельные ракеты? Но запуск, базирование… для этого нужны специалисты, такую нигде не спрячешь. Ракетный комплекс в кармане не поместишь. И наши корабли тоже не беззащитны… равно как и украинские. По большому счету это те же наши красавцы, только номер переписали. Устроить экологическую катастрофу на Черном море? Или…
        - Поясните, пожалуйста, - вежливо проговорил Сергеев. Таким тоном доктор разговаривает с опасным сумасшедшим. С каковым мы, по большому счету и имеем дело.
        - Я тэбе пакажу.
        И развернул к нам ноутбук.
        Оружие находилось в буквальном смысле слова у нас под ногами. Я понял это, едва увидел первый кадр. Пещерный город Инкерман… Я знал, что там время от времени пропадали люди. Половину из них найти так и не удалось. На кого и на что только эти пропажи не списывали: на обвалы, на проклятья, на черного спелеолога, который очень не любит тех, кто мусорит и шумит в его владениях.
        Выходит, никакой особенной мистики не было. Хотя как сказать…
        В лаборатории, размещенной в самом сердце катакомб, исследовали загадки человеческого мозга. Спрашивается, кто этим не занимается? Тот же бехтеревский институт в Питере. Беда только в том, что за подобные эксперименты Наталью Петровну Бехтереву посадили бы за решетку, не считаясь с ее титулами, а всемирное психологическое общество заклеймило бы ее позором за несоблюдение прав человека. По правде сказать, я вообще сомневаюсь, что такое пришло бы ей в голову. Недаром Владимира Александровича Самарина, изобретателя метода, взятого на вооружение
«воинами Аллаха», с распростертыми объятьями принимали в гитлеровской Германии, щедро поставляя ему подопытных кроликов в лице узников концлагерей. После войны,
«ввиду ценности разработок Самарина В. А. для развития советской науки», на это закрыли глаза. Даже наступление «хрущевской оттепели» не помешало продолжению исследований. Только теперь в качестве испытуемых использовались пациенты психиатрических лечебниц. И вряд ли кто-то мог представить, что одна из самых глубоко засекреченных исследовательских лабораторий находится на территории
«всесоюзной здравницы» под Севастополем.
        Официально исследования прекратились со смертью Самарина. Истинная причина, похоже, заключалась в чем-то другом. Потому что в один прекрасный день лабораторию просто опечатали и оставили в таком виде. Никакое оборудование из нее не вывозилось, а испытуемые и сотрудники просто исчезли из списков живых. Ни свидетельств о смерти, ни каких-либо других документов больше не появлялось.
        Каким образом боевикам удалось ее обнаружить, я так и не узнал. Но сейчас меня интересовало кое-что другое.
        Исследования Самарина касались телепатии. Как передача мыслей на расстояние может быть оружием? Разведчикам это будет полезно… ну, чтобы приказы передавать… Но если так… Я нутром чувствовал, что тут какая-то неувязка. К тому же, как показывает практика, подобные вещи очень легко подделать, и Минер - будем называть этого типа в «pasa montana» так - должен знать, что людей вроде нас с Сергеевым фокусами не впечатлишь.
        Оружие…
        Ролик закончился, на экране появился прелестный компьютерный пейзаж, изображающий ночную пустыню. В небе горел огромный полумесяц, и света от него было, как от полной луны.
        Минер откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на Сергеева, чуть задрав подбородок - так, словно не сидел за столом, а стоял на нем.
        - Тэперь ясно? - не слишком любезно осведомился он.
        Николай Иванович кивнул.
        - Как я понимаю, вы выдвигаете какие-то требования, - предположил он.
        Террорист хмыкнул, словно услышал что-то смешное, и повернулся к своим сообщникам. Один из них отозвался: «Тааль тафаррудж!»[Ты только посмотри! (араб.).] - и все рассмеялись.
        - Увидишь - сам всэ паймэшь, - бросил один - совсем молодой парнишка, с нежной кожей цвета слоновой кости и черными глазами с поволокой.
        - Ты можэш отказаться, - равнодушно проговорил Минер. - Тагда умрэшь. И он, - он кивнул в мою сторону, - тожэ.
        Это был первый раз, когда наш гостеприимный хозяин вспомнил о моем существовании. До этого он говорил исключительно с Сергеевым, а на меня обращал внимания меньше, чем на лампочку под потолком.
        Николай Иванович улыбнулся и вопросительно посмотрел на меня. Такое впечатление, что нас приглашали на Смоленскую набережную пострелять по консервным банкам…

«По банкам, по банкам… Где у нас тут ближайшая сберкасса?»
        Меня охватило тоскливое чувство. Согласиться безучастно наблюдать за гибелью людей, вопреки всему, что требует долг офицера и просто честного человека… ради чего?
        Чтобы спасти еще больше людей? Слабое утешение.
        И еще… Чертовски обидно за державу. Прохлопать такое сокровище! Воистину, что имеем - не храним, потеряем - плачем. Осталось бы только кому плакать.
        - Ну что поделать, - нарушил затянувшуюся паузу Сергеев. - Грех не принять столь щедрое предложение. Как думаешь, Артем?
        Я мрачно кивнул.
        Спасись сам - вокруг тебя спасутся тысячи… Всегда бы так было.
        Террористы переглянулись, перекинулись парой фраз, которые могли означать что угодно, но я понял: они довольны. Не успокоились: настоящие профи не расслабляются раньше времени, а по большому счету - никогда. Но на данном этапе, скажем так…
        Главарь встал и захлопнул крышку ноутбука. Я убедился, что он действительно невелик ростом и худ, как щепка.
        - Прыятно имэть дела с умный чэлавэк. - Я не понял, шутит он или говорит серьезно. В его голосе все время проскальзывали насмешливые нотки - словно все происходящее его чрезвычайно развлекало. Эта насмешка исчезла только раз.

«Я хочу, чтобы все знали, чего нам надо на самом деле».
        - Значыт, идем. Ви будэть сматрэть. Патом я дам тэбе бумаги и дыск. Атдаш их… сам знаэшь каму.
        - Если будет кому отдавать, - буркнул я.
        Минер посмотрел на меня так, словно я его очень удивил - это было заметно даже через маску, - а потом невозмутимо ответил:
        - Будэт.
        Он вышел из-за стола и пошел вперед по коридору, за ним - тот самый Гарун аль-Рашид с белой кожей и его гораздо менее симпатичный родич, который прихватил с собой ноутбук. Еще четверо боевиков шагнули к нам. Один встал справа от Николая Ивановича, второй слева, и я услышал, как один из них сказал:
        - Пашлы.
        Мы пристроились следом за сопровождающими Минера. Парочка, которая конвоировала меня, держалась позади, в паре шагов - очень грамотно. Оставалось только молиться, чтобы меня не выдало какое-нибудь случайное движение.
        Бетонные стены закончились. Дальше начинался туннель, вырубленный прямо в известняке - неприятно белом, в неприятных серовато-желтых потеках. Я не оглядывался, только старался по звуку шагов определить, сколько боевиков замыкают наше шествие. При этом приходилось смотреть под ноги: пол был таким же неровным, как стены.
        Потом коридор разделился, точно река на два рукава. И еще раз. Перекрестки, развилки, боковые коридоры, вливающиеся в тот, по которому шли мы. Иногда пол начинал подниматься, иногда снова шел под уклон. Я попытался мысленно нарисовать карту этого лабиринта, но скоро запутался и отказался от этой затеи. Могу поспорить: те бедолаги, которых нашли - или не нашли - спасатели, занимались тем же самым и столь же безуспешно. Обычно долгую дорогу скрашивает хорошая беседа, но нам с Николаем Ивановичем было не до разговоров. Боевики тоже молчали.
        Дверь появилась неожиданно - если бы я верил в такие вещи, подумал бы, что она материализовалась у нас перед носом. Огромная, овальная, как на подводной лодке, с круглым «штурвалом» посередине. Я не слышал, что сказал Минер своему сопровождающему, но тот подошел к двери и повернул колесо. Впрочем, я почти не удивился.
        После полумрака, царящего в коридорах, свет неоновых ламп показался почти ослепляющим. Лампы явно появились здесь недавно, и электричество проводили в спешке, заботясь не столько о внешнем виде, сколько о том, чтобы никакая случайность не повредила проводку. Сеть запитывалась от генератора - свет неровно, чуть заметно пульсировал. Старая система, очевидно, была обесточена, когда лабораторию закрыли, и конусообразные плафоны с круглыми двухсотваттовыми лампочками сиротливо пылились на стенах.
        Мы находились в конце длинного «пассажа». Высота потолка достигала шести метров. Верхняя часть представляла собой сплошной ряд металлических стеллажей, выкрашенных потускневшей краской цвета хаки. Пыли там скопилось немерено - сухой, беловатой, похожей на пудру. Коридор плавно изгибался и уходил куда-то вправо.
        Николай Иванович сохранял спокойствие, но он определенно был впечатлен.
        - С размахом построено, - заметил он. - Целый город.
        Минер обернулся, посмотрел на него, точно тот сморозил какую-то глупость, и зашагал вперед по коридору.
        Положение у нас было весьма паршивое: Минер и двое террористов шли впереди, остальные следовали за нами. Подозрение, которое у меня появилось, когда нас вывели из машины, превратилось в уверенность. Я понял, с кем имею дело. Это вам не питерские бандюги. А я-то, наивный чукотский юноша, думал, что достаточно освободиться от наручников, и все проблемы решатся сами собой! Есть отличный от нуля шанс, что господа моджахеды уже в курсе и ничего не предпринимают только потому, что не видят смысла совершать лишние движения. У них все преимущества - и численное, и позиционное. А Минер… Если даже мне удастся его «снять», чтобы оставить боевиков без командования, выбраться из подземного лабиринта будет более чем проблематично.
        Справа и слева, на разных расстояниях друг от друга, темнели металлические двери. Одни, прямоугольные, были просто закрыты, на других, овальных я заметил такие же
«штурвалы», как на той, через которую мы попали в коридор. Пару раз я заметил изрядно потускневший значок «радиационная опасность» с тремя лепестками. Но когда главарь боевиков остановился у одной из них, я мог только догадываться, как он не запутался и выбрал нужную. На мой взгляд, она ничем не отличалась от остальных.
        Гарун аль-Рашид повернул «штурвал». Я во второй раз отметил, что двери открывали недавно. Если бы это было не так, даже очень сильному человеку пришлось бы сделать небольшой рывок, прежде чем оно провернется. Но колесо пошло плавно, потом послышалось тихое сопение вакуумного замка, и тяжелая железная створка медленно распахнулась.
        - Прахадыте, - произнес Минер.
        Повторного приглашения не понадобилось. Боевики прошли внутрь, мы последовали за ними в том же порядке: сначала Сергеев, потом двое его конвоиров и, наконец, я. Остальные ввалились следом и мгновенно рассредоточились вдоль ближайшей стены.
        Я еще не успел толком оглядеться, но мне стало не по себе.
        Лаборатория - то, что это именно лаборатория, я понял сразу, - представляла собой круглое помещение метров шестьдесят в поперечнике. Казалось, мы попали внутрь огромной цистерны, поставленной на попа. Вдоль стены по всей окружности протянулось что-то вроде балкончика с металлическими поручнями. У дальней стены я разглядел что-то вроде застекленной будки. Но не она привлекла мое внимание.
        Мне доводилось бывать в кунсткамере. Честное слово, представленные там заспиртованные уродцы были мерзкими, забавными, но не жуткими… в отличие от тех тел, которые плавали передо мной в гигантских цилиндрах, заполненных прозрачным туманом цвета перезрелых огурцов.
        Обычные человеческие тела. Мужские, женские. Скорее всего, когда-то эти люди ходили по улицам, ездили на автобусах, стояли в очередях за продуктами. Ни на одного из них я без особой нужды не обратил бы внимания. Но теперь я глядел на их восковые лица, безвольно болтающиеся руки, чуть присогнутые в локтях и похожие на ручки эмбрионов, и мне становилось жутко.
        Человек не должен так выглядеть.
        Все выбритые. Ни единого волоска на голове или теле - у них даже не было ресниц. Опершись на поручень, я наклонился вперед. Кажется, глаза у них были полузакрыты, в точности как у мертвых куриц на прилавке. И это, пожалуй, было самое отвратительное.
        Каждый цилиндр закрывался каплевидной крышкой. Помнится, когда я еще был мелким, бабушка выгоняла на окошке лук: ставила луковицы в двухсотграммовые майонезные баночки с водой, и те сначала пускали корни, а потом выбрасывали жирные изумрудно-зеленые стрелки. Вот бабушкины луковицы выглядели точь-в-точь как эти крышки… или крышки выглядели как луковицы… Не суть. Они казались живыми. Корешки-проводочки тянулись вниз и прорастали в лысые черепа людей, безвольно висящих в толще жидкости, в их восковые шеи, изгибы суставов…
        Должно быть, выражение моего лица было весьма красноречивым. Николай Иванович хмурился и потирал подбородок. Боевики реагировали спокойнее - они явно наблюдали эту картину не один раз, - но я заметил, что им здесь тоже не слишком уютно.
        Когда дверь за последним захлопнулась, Минер молча махнул нам рукой и зашагал по балкончику в сторону будки. В лаборатории было тихо, лишь в глубине нагромождения цилиндров уныло гудел какой-то прибор и доносилось мерное тиканье. Но боевик ступал мягко, как кошка, словно шел не по железу, а по мягкому ковру.
        Профессионал, мать его за ногу…

«Кабинка» оказалась просторной - кроме нас с Сергеевым и Минера, там смогли разместиться семеро террористов. Обстановка до боли напоминала фантастические фильмы конца шестидесятых. Никаких тебе жидкокристаллических экранов и сенсорных панелей управления: тумблеры, пузатые монохромные дисплеи, кнопки… Подозреваю, вся эта техника работала на радиолампах.
        Здесь нам рассказали вторую часть истории.
        Профессору Самарину не удалось изобрести способ, позволяющий передавать на расстояние человеческие мысли. Но с эмоциями он преуспел. Ретранслятор, созданный им, многократно усиливал волны, излучаемые человеческим мозгом - настолько, что другой человек начинал переживать эмоции «эмиттера» как свои собственные.
        Раздражение определенных зон коры головного мозга электрическим полем позволяло вызвать нужные чувства независимо от воли испытуемого. Но человеческий мозг - инструмент тонкий. «Эмиттеру» достаточно было отвлечься на миг, чтобы свести эффект к нулю. Крупные дозы наркотиков и гипноз не дали результата. При усилении действия ретранслятора «ресивер» начинал испытывать настоящую бурю эмоций. Это приводило к нервно-психическим расстройствам, а у некоторых вдобавок начинались скачки кровяного давления, что зачастую приводило к летальному исходу. И вот незадолго до смерти Самарина к работе подключился молодой, но весьма талантливый физик Арсен Пирамиджян. Подобно многим людям, чьи взгляды противоречили коммунистической морали, Пирамиджян оказался в психиатрической лечебнице, где его нашел Самарин. Дальнейшая процедура была хорошо отработана. Родственникам сообщили, что помешательство Арсена перешло в буйную стадию, в его палату поместили двойника-умалишенного, а самого ученого переправили в крымскую лабораторию, где он продолжал работу, начатую еще в больнице, - конструирование установки, генерирующей
стазисное поле.
        Тело, помещенное в это поле, становилось фактически бессмертным - правда, это состояние невозможно было назвать и жизнью. Все физиологические процессы в нем замирали, но электрические разряды и особый состав газа, в котором оно находилось, не позволяли клеткам гибнуть. Если бессмертие - это жизнь без смерти, то состояние стазиса не было смертью, но и жизнью не являлось.
        По причине, которую нам не сообщили, одним из условий стабильного стазиса являлось нахождение тела в горизонтальном положении. При переходе его в вертикальное положение состояние становилось нестабильным, и при раздражении мозг начинал генерировать импульсы, соответствующие чистым эмоциям. Пока это были самые примитивные: страх, вожделение, голод, гнев, удовольствие. Возможно, ученым удалось бы достичь большего, но смерть Самарина положила конец исследованиям. Лабораторию закрыли, а Пирамиджян, судя по всему, разделил судьбу остальных сотрудников.
        Нестабильный стазис таил в себе серьезную опасность для испытуемых. Если в стабильном состоянии тело могло сохраняться почти вечно - до тех пор, пока генератор поля запитывался электричеством, - то через некоторое время после нарушения стабильности в организме начинались необратимые процессы. Часть клеток разрушалась, другая часть перерождалась. Все начиналось с волос и ногтей, поэтому перед погружением в стазис подопытных подвергали депиляции, а некоторым даже удаляли под наркозом ногтевые пластины. Однако предотвратить гибель этих людей было уже невозможно. Повторные погружения в стабильный стазис могли лишь отсрочить неизбежное.
        Я покосился на восковое создание, которое покоилось в ближайшем от меня цилиндре. Это была женщина - худая, истощенная, с пустой грудью. Ей могло быть и двадцать, и сорок. Лицо и тело без возраста… но разве это - вечная молодость, мечта человечества?
        Николай Иванович с минуту мрачно смотрел на темно-зеленый дисплей осциллографа и потирал подбородок, потом повернул голову и исподлобья посмотрел на Минера.
        - Как я понимаю, вы не собираетесь оставлять здесь это оборудование, - проговорил он. - Вы понимаете, что как только мы сообщим командованию о том, что здесь происходит, район будет оцеплен, и вам даже лампочку отсюда не удастся вывезти?
        Минер весело хмыкнул и пожал плечами.
        - Нэ валнуйся. Мы сначала вывэзем, а патом вас атпустим. Что тут вывазыть? - он махнул рукой в сторону цилиндров с телами. - Их вывазыть?
        И покачал головой.
        Тем временем один из подручных Минера установил ноутбук на свободной панели. Рядом с неуклюжими переключателями, пожелтевшими пластиковыми ручками и тусклыми дисплеями, похожими на линзы в очках для слабовидящих, он казался изящным инопланетным приспособлением, созданным с помощью технологий, до которых нам расти и расти.
        Минер пробежался пальцами по клавишам. Маску он так и не снял, но казалось, что каждое движение доставляет ему удовольствие. В них была та небрежность, с которой богач пересыпает из ладони в ладонь драгоценные камни.
        Что за программы он запускал, я так и не понял: все названия были на арабском - следовало ожидать. Но судя по всему, он выводил трансляцию со спутника. Второй террорист, высокий, крепко сбитый, с неестественно правильными чертами лица, принялся перещелкивать тумблеры.
        - Падайды, - пригласил Минер, делая знак Сергееву.
        Камера показывала военный эсминец в открытом море. Я успел прочесть название на борту: «Беспощадный», прежде чем изображение стало крупнее.
        Наш.
        - Сматрыте, - проговорил Минер. - Сэйчас Энвер пашлет радиосыгнал.
        Энвер - судя по всему, высокий араб за пультом - повертел какую-то ручку, потом другую, передвинул пару рукояток. Потом сердито посмотрел на дисплей, по которому текли две извилистые зеленые линии, поцокал языком и что-то спросил своего командира по-арабски. Тот снова пожал плечами, ответил…
        Тем временем фокусировка камеры увеличивалась. Теперь я четко видел матросов, которые старательно драили палубу. Знать бы, с какого спутника снимают, сволочи… Впрочем, толку-то.
        Внезапно что-то изменилось. Я даже не понял, что именно, когда один из матросов, совсем молодой русоволосый парнишка, выпрямился и с размаху ударил соседа шваброй по голове. В следующий миг на палубе закипела драка.
        Да нет, какая там драка! Случалось мне и драться, и разнимать дерущихся. Но то, что творилось там… Это было побоище не на жизнь, а на смерть. Все против всех.
        Перекошенные яростью лица, оскаленные зубы, побелевшие от напряжения кулаки… Люди раздирали друг друга на части, с разбитых губ капала слюна. Многие забывали о том, что у них есть оружие, и лупили недавних товарищей первым, что попадалось под руку.
        Минер поводил пальцем по тач-паду. Камера заскользила вдоль борта. Везде одно и то же: на залитой кровью палубе смертным боем били друг друга люди, обезумевшие от ненависти, потерявшие человеческий облик.
        Случайно я поднял глаза. Девушка в колбе, которую я заметил раньше, запрокинула голову, все ее тощее тельце напряглось, как взведенная пружина. Хрупкие ручки сжались в кулаки - она разодрала бы ладони в кровь, будь у нее ногти. Глаза закатились, лицо словно свело судорогой.
        Гнев, боль, отчаяние…
        - Прекратите… - прошептал я.
        Главарь боевиков ухмыльнулся и посмотрел на меня. Без злобы, без насмешки. Так хозяин смотрит на двухмесячного щенка, который пытается на него рычать и скалить зубы.
        - Зачэм? - удивленно спросил он. - Пусть убивать.
        Пара растерзанных тел на экране полетела за борт. Офицер в окровавленном кителе колотил рукояткой пистолета матроса, вцепившегося зубами ему в ляжку. Похоже, ноги у матроса были перебиты, но его ярости это не умерило.
        - Тэпер ви видэть, - спокойно проговорил Минер. - Инша Аллах,[Слава Аллаху (араб. .] мы палучиль аружиэ против нэверных. Ви самы сэбя убивать. Еслы будэт воля Аллаха, ви будэте трахаться, как собаки.
        Вот и все. Не нужно будет никаких терактов. Не нужно будет захватывать самолеты, заводы, засылать в переполненные концертные залы шахидок с бомбами на поясе. Достаточно транслировать нужный сигнал на частоте какой-нибудь популярной станции. Или совершить несколько звонков на мобильные телефоны нужным людям. И единственные, кто может остановить это безумие - мы с Сергеевым.
        Кажется, на меня никто не обращал особого внимания. Делая вид, будто переминаюсь с ноги на ногу, я немного повернулся, чтобы обеспечить себе лучший обзор.
        Отлично. Если стоять так, у меня за спиной окажутся только двое боевиков… В том, что Сергеев отреагирует адекватно, я не сомневался. Три… пятнадцать…
        - АЛЛАХ АКБАР!!!
        Думаю, такого подручные Минера от меня не ожидали. Прием дурной, но иногда дает неплохие результаты. Рассчитывать на то, что он поможет против таких профессионалов, не стоит, но чем черт не шутит, пока Бог спит?
        Вернее, чем Бог не шутит, пока черт спит… Мне так больше нравится.
        Развернувшись, я налетел на ближайшего «конвоира» и вместе с ним повалился на пол. Пули рассекли воздух в паре сантиметров от его груди. Воин Аллаха не сопротивлялся, когда я отобрал у него «хеклер-кох»: на браслете наручников имеется чрезвычайно приятный выступ, которым удобно бить… ну, скажем, в височную впадину.
        Черт подери, как же приятно снова держать в руках оружие!
        Мне повезло вдвойне. Привычно скользя вниз по его боку, моя ладонь наткнулась на что-то твердое и до боли знакомое. Счет шел даже не на секунды, а на доли секунды, но в условиях дефицита боеприпаса не стоит пренебрегать оружием, которое судьба сама тебе подсовывает. Обнимая моджахеда, я сунул руку под куртку, вытащил ствол из кобуры…

«Вальтер» с глушителем! Тот самый «вальтер», мой вчерашний трофей. А вот обойма к нему… Я представил, как Сергеев говорит мне: «Ну точно, прирос к тебе пистолетик».
        Однако предаваться сентиментальным чувствам было некогда. Прикрываясь телом, обладатель коего прямым рейсом следовал в гости к гуриям, я срезал очередью еще одного боевика и помог Сергееву, который катался по полу в обнимку со своим противником. Ноутбук описал в воздухе роскошную дугу и упал, рассеченный очередью
        - в прыжке я пнул его ногой. Возможно, там содержались ценные сведения, но в свете последних событий мы с Николаем Ивановичем тоже представляли немалую ценность… при условии, что сумеем оперативно выбраться из лабиринта. Теперь мы оба были вооружены, и это давало нам более чем серьезное преимущество. Ничто не мешало нам палить в белый свет как в копеечку, но террористы явно боялись повредить оборудование.
        Значит…
        Поймав взгляд Сергеева, я чуть заметно кивнул, вскочил на пульт и вынес прикладом стекло - на наше счастье, оно было не бронированным. В следующий миг мы выпрыгнули наружу и побежали, петляя меж высоких металлических стеллажей. Как я и предполагал, террористы прекратили стрельбу, однако уцелевшие рассредоточились по балкончику.
        Внизу мы находились в относительной безопасности. Сомневаюсь, что «воины Аллаха» настолько глупы, что позволят пострелять себя, как ворон, но мы имели возможность существенно сократить их численность, прежде чем придет время подниматься.
        Я уже приметил подходящую «этажерку». Неподалеку от того места, где нам предстояло влезть обратно на балкончик, стояли какие-то прямоугольные тумбы, похожие на гробы. Если водрузить ее сверху, получится как раз подходящая высота.
        - Николай Иванович?
        Сергеев отставал. Он еще держался, но его правая штанина потемнела от крови. Зацепили, сволочи…
        Я подбежал к нему. Героизм - штука хорошая, но в нужное время и в нужном месте. Прикрыть мой отход он сможет, но оставлять Николая Ивановича в этих катакомбах в мои планы не входило.
        Прикрывать меня ему все-таки пришлось - держать на мушке АКМа боевиков, пока я перетягивал ему ногу ремнем. Осматриваться, а тем более заниматься военно-полевой хирургией, было некогда. Отбиться, выбраться… а там поглядим.
        Пока пробирались к «гробам», успешно сняли человек пять. Но чем дальше, тем больше мне не нравилось затишье наверху. И еще больше мне не нравилось то, что последние две минуты я не мог, как ни силился, найти худощавую фигурку в черной шапочке
«pasa montana», за ношение которой в Италии расстреливали…
        Когда стеллажи закончились, мы с Сергеевым, не сговариваясь, припали к полу и перекатились за ближайший «саркофаг». Что там внутри, нам было не особенно интересно. Пусть разбираются специалисты, которые придут сюда после нас. Если будет за чем приходить.
        В полуприседе, согнувшись в три погибели, мы пробирались между «саркофагами». Они стояли ровными рядами, как на кладбище - холодные, облитые жирным белым пластиком. От их оснований по полу тянулись толстые кабели, похожие на дождевых червей-альбиносов. Мы старались на них не наступать. Не из брезгливости - просто чтобы не споткнуться. Поясница затекла, к тому же начала сказываться усталость и бессонница: спал я от силы часа четыре. И когда впереди показалась стенка, и мы, найдя закуток между двумя приборными стойками, наконец-то выпрямились, я чувствовал себя почти счастливым. Теперь дело за малым: скинуть с какой-нибудь этажерки приборы, водрузить ее на ближайший к стенке саркофаг, вскарабкаться на нее…
        Я едва успел обернуться, когда Сергеев упал. Помнится, первая мысль была: ремень соскользнул, а человек не хотел тормозиться, и теперь ему похорошело от потери крови. Паршиво, конечно, но…
        А следующий кадр был - в точности как из фильма, название которого я не помню. Человек падает, а над ним встает, на глазах обретая четкие очертания, фигура демона, заключенного в его теле.
        Демон в камуфляже и с черной шапочкой-маской на голове шагнул мне навстречу. Я вскинул автомат и нажал на курок, но было уже поздно. Рука-змея метнулась, ухватилась за ствол, и очередь разнесла ряд мышино-серых коробок на соседнем стеллаже. В последний момент я выпустил автомат, чтобы отбить длинный, с зазубринами, нож - прежде чем он вонзится мне в солнечное сплетение.
        Автомат я не удержал, он тоже - думаю, в тот момент он был моему противнику не очень нужен. Сейчас, в ближнем бою, у него было заметное преимущество. Он был вооружен… а вот мне до «вальтера» еще требовалось дотянуться. Разорвать дистанцию? Проблематично. Тем более что мое желание не встретило бы понимания.
        Мы снова сцепились. Надо признаться, парень был действительно хорош. В частности, техникой «винчунь» - «липкие руки» - владел так, что иным китайским мастерам впору было бы удавиться от зависти. Как мне удалось прижать его к «саркофагу», не помню. В такие моменты тело двигается само, а разум… не то что стоит и наблюдает, но, видимо, переключается в какой-то особый режим.
        Я навалился на него и сумел высвободить одну руку. В набедренном кармане моих брюк лежал «вальтер», мой дважды-трофей. На несколько секунд центром вселенной для нас обоих стала тесная щель между моей ляжкой и саркофагом, где наши запястья боролись, точно два кальмара в толще океана. Случиться может всякое, но тот из нас, кто дотянется до него первым, имеет несравненно больше шансов выбраться из этой заварухи живым. Другой вопрос, что я сунул вальтер вверх стволом и с расчетом вытянуть за скобу. Это создавало мне определенное преимущество. Может быть, поэтому я расслабился раньше времени. И когда пальцы Минера стиснули мою кисть, я дернул рукой и выстрелил.
        Уже в момент выстрела я знал, что не задел противника. Пуля прошила выпуклую крышку саркофага - дважды, навылет. Минер рванулся из-под меня, придавливая мою руку с пистолетом к холодному пластику, я дернулся… и услышал треск. С таким звуком ломается лед на реке. Миг - и матовый стеклопластик лопнул, и мы оба, не удержавшись свалились внутрь.
        Меня словно опустили в ледяную ванну. Тысячи иголок разом вонзились в мое тело, и я почувствовал, как каждая моя клеточка впитывает омерзительный зеленоватый туман, лениво выползающий из саркофага. В такой ситуации главное - задержать дыхание. Но я не успел. Подозреваю, это было бы бесполезно.
        Холод расползался по нервам, по кровеносным сосудам… и я понял, что на самом деле означает «стужа пронизывает до костей».
        Я хотел закричать, но крик застрял в горле. Я падал - медленно, медленно проваливался сквозь темнеющую муть неизвестно куда. Последнее, что я видел - это лицо Минера, зачем-то стягивающего свою шапочку с головы. Наверно, так солдаты во время газовой атаки срывали с себя ставшие бесполезными противогазы…
        Больше я ничего не помню.
        Глава 11
        АРТЕМ ВИШНЕВСКИЙ
        - Мощь Разрушителя ужасна. Не буду скрывать, что освобождать ее крайне рискованно. Но много лет назад это было сделано. И будет сделано снова, если возникнет необходимость!
        Э. Гамильтон. Звездные короли
        Артему начало казаться, что на его указательном пальце образовалась мозоль, а мозги закипают и створаживаются. У его далеких потомков, создателей звездолета
«Расия» было весьма своеобразное представление о краткости. Вдобавок его родной язык за прошедшие века претерпел некоторые изменения. Проще говоря, он сверх всякой меры оброс искаженными иностранными словечками - подобно тому, как днище корабля обрастает ракушками и моллюсками. И если с пониманием разговорной речи особых проблем до сих пор не возникало, то с чтением технической литературы дела обстояли плачевно. Из двух десятков специальных терминов лишь один представлялся смутно знакомым, о значении еще пяти можно было догадаться. Что же до остальных… Поползав по перекрестным ссылкам, Артему в конце концов удавалось докопаться до истины, но к этому времени смысл первой фразы оказывался погребен под грудами новой информации.
        И тогда оставался только один вопрос: «Боже! Что я тут делаю?»
        Ответ был так же далек, как и последняя страница «Краткого руководства». Вагончик достиг своего таинственного пункта назначения и остановился. Артем подавил сильнейшее искушение снова нажать кнопку «пуск». Он так и не разобрался, как управлять вагонеткой, а автопилот, скорее всего, отправил бы их в исходную точку. Этого ни Артему, ни Матильде совершенно не хотелось.
        Но куда хуже было другое. В «Руководстве» не нашлось даже упоминания о существовании таких вещей, как план звездолета… который в данном случае уместней было бы назвать «картой». Запомнить же бесчисленные повороты и развилки, попадавшиеся по пути следования, было просто нереально.
        Вагончик стоял в огромном круглом зале, который Артем окрестил «вокзалом». Сюда стекались множество монорельсов. В конце каждого стояло несколько вагончиков - они отличались от того, на котором прибыли беглецы, лишь отсутствием дыр в стенах.
        Отчаявшись найти карту, Артем предложил Матильде отправиться на поиски выхода. Они оторвались от кромешников, и теперь надо было подняться наверх. Теперь заблудиться им не грозило: Матильда тянула по стенам и полу нить, по которой при необходимости можно было вернуться. Топая за паучихой по бесконечному коридору, Артем вспоминал песенку времен своей бесконечно далекой юности - даже не песенку, а две строчки из припева:
        Ариадна, Ариадна,
        Заблудился я в чужой стране.
        Ариадна, Ариадна,
        Как из лабиринта выйти мне?

«Ну прямо про меня написано… - думал он, разглядывая полупрозрачные стены коридора. - Правда, вместо Ариадны у нас Арахна. Но вроде тоже из греческой мифологии».
        Процесс возвращения памяти шел по экспоненте. Артем даже вспомнил, что Арахной звали искусную ткачиху, которая вызвала на состязание саму Афину Палладу. И, кажется, победила… или проиграла? Скорее всего, проиграла, иначе с чего бы ей было вешаться на собственном полотне?
        Им с Матильдой тоже было впору повеситься. Они предприняли двадцать пять вылазок, но все напрасно. Коридоры, по которым они ходили, замыкались сами на себя, заканчивались тупиками или упирались в двери, открыть которые не удавалось. Чудо-заряды их не брали; убедившись в этом, Артем перестал понапрасну расходовать боеприпас.
        И ни одной лестницы, ведущей наверх!
        Поначалу Артем не волновался. Если память в очередной раз ему не изменяла, человек может прожить без пищи три недели, прежде чем организм начнет поедать сам себя. Проверить справедливость этого утверждения Артему так и не довелось. Во время одной из вылазок Матильда обнаружила устройство, которое при нажатии на единственную кнопку выбрасывало контейнер с полупрозрачными розоватыми кубиками. Матильда признала их съедобными, и Артем поверил: он ел с копателями из одного котла, а значит, человеческий метаболизм за прошедшие века претерпел куда меньше изменений, нежели структура его родного языка. Кубики превосходно утоляли голод, но обладали одним существенным недостатком: после них страшно хотелось пить.
        Отсутствие питья представляло куда более серьезную проблему. Запасы воды иссякли на третий день, хотя Артем растягивал их как мог. Матильде, кажется, хватало жидкости, содержащейся в «рыбных палочках». Артем держался до последнего, но еще через три дня, во время прогулки по коридорам, его сильно повело. «Вдовушка» недаром числилась в команде Алларта судовым врачом: постановка диагноза отняла у нее ровно десять секунд и стоила Артему потери трех капель крови. Обратный путь он помнил плохо. Едва добравшись до вагончика, он провалился в глубокий сон, а проснулся от того, что ему в рот по капле вливали воду. Воду, которая показалась ему божественным нектаром.
        Правда, только в первый момент.
        Говорят, жаждущий и из коровьего следа напьется. Жидкость, добытая Матильдой где-то в туннелях, по составу не сильно отличалась от водички из придорожной канавы - разве что отсутствием бактерий. Здесь, в Центре, царила почти больничная чистота. Немного оклемавшись, Артем уселся за «Краткое руководство», мрачно ожидая диареи, которая всегда застает врасплох.
        Диарея Артема так и не посетила, а вот в голове заметно прояснилось. Что же до мерзкого ржавокислого послевкусия, его успешно перебивали все те же розовые кубики.
        С «прогулок» Артем возвращался измотанным. Некоторое время он копался в «Кратком руководстве», но потом усталость брала свое, и он засыпал - иногда прямо на сиденье, носом в пульт. К тому же ему постоянно приходилось возвращаться к началу, чтобы освежить в памяти освоенный материал. В результате процесс изучения сильно замедлился. Умственных способностей Артема явно не хватало. Должно быть, его далекие потомки разработали какие-то особые методики усвоения материала.
        Но зачем тогда они оставили эту шпаргалку?
        Он размышлял об этом, шагая по ярко освещенному проходу. Пластик, которым был облицован пол, поглощал звук шагов. От этого казалось, будто уши забиты ватой, и Артему хотелось кричать, чтобы избавиться от этого ощущения. Потолки были такими высокими, что терялись где-то в сияющей высоте. На стенах, где выше, где ниже, темнели прямоугольные панели, исчерченные светящимися зелеными линиями. Впервые увидев эти прямоугольники, Артем принял их за план этажа, который так долго искал, но быстро обнаружил, что ошибся. Возможно, это были схемы, но что они изображали? Никаких подписей он не обнаружил.
        Кроме того, его ожидало еще одно открытие - куда более приятное. Здесь не было кромешников. То есть, может, они и были, но Артему и его спутнице пока не попадались. До сих пор они проявляли большую настойчивость в поисках жертвы. Может быть, причина заключалась в размерах сооружения, именуемое «Центром»? По прикидке Артема, оно было весьма велико. Не исключено, что проклятые твари просто до них не добрались… пока.
        Матильда придерживалась иного мнения на этот счет.
        - Ты хотел, чтобы они в Центре на каждом углу толкались, как торговцы на базаре? - желчно осведомилась «вдовушка», когда Артем попытался прояснить ситуацию. - Нет их
        - и радуйся.
        - Ага, вот я возрадуюсь, а они и выскочат, - буркнул Артем, поправляя кобуру, которая изрядно натерла плечо. - И потом, не просто же так их тут нет! Если они есть, надо знать, где они есть, чтобы туда не соваться. А если их нет - значит, есть что-то такое, чего они…
        - Хватит мне брень скрести, - перебила Матильда. - Ты сам еще не запутался, кто у кого есть?.. Эй, ты на что уставился?
        Артем молча ткнул пальцем в дверь, которая, на первый взгляд, ничем не отличалась от множества дверей, попадавшихся им в Центре.
        - И что в ней такого? - проворчала паучиха. - Дверь как дверь. Хотя…
        Она засеменила вперед, приподняла лапку, словно намеревалась постучаться, и вдруг отдернула ее.
        Дверь была оплетена тончайшими золотыми волосками, почти неразличимыми, если не приглядеться пристально. Артем даже не поручился бы, что это что-то материальное.
        - Теперь ты поняла?
        - За этой дверью что-то ценное. Поэтому ее так охраняют.
        - Попробуем разобраться?
        Если бы кто-то наблюдал за ними в течение следующих нескольких минут, он был бы весьма озадачен: стоят рядом молодой парень и паучиха размером с крупного ньюфаундленда и сосредоточенно таращатся на дверь. Наконец Артем нерешительно шагнул вперед, и его пальцы коснулись сияющей паутины.
        - Куда?! - взвизгнула Матильда.
        Ее голос потонул в истошном вое сирен. Оглушенный, Артем присел и зажал уши, но это не спасало. От оглушительных переливов раскалывался череп, разлетались на капельки мозги.
        И вдруг стало тихо.
        В первую секунду Артем решил, что оглох или умер. Потом из глубин тишины начал подниматься тихий звон. И Артем осознал, что дышит. Ощущения напоминали мерзкое покалывание, что возникает, если отсидишь ногу… только выраженное в звуке.
        Он с трудом разлепил веки - спасаясь от невыносимого шума, он зажмурился так, что все лицо ныло. Мир тонул в ярко-лиловом снегопаде. Матильде тоже пришлось несладко: она лежала на спине, задрав все восемь ног, и полуобморочно поскрипывала.
        Сам Артем сидел на полу - очевидно, банально плюхнувшись на задницу. В носу свербело, но прочихаться почему-то не получалось. Медленно, словно опасаясь, что череп развалится пополам, он опустил руки…
        Кровь. Обычно вид крови не вызывал у Артема каких-либо особых чувств, но сейчас… Может быть, дело было в том, что он еще не оправился после акустического удара, но дурнота накатила невесомой, душной черной волной. И почему-то вспомнились мерзкие создания, которых в этом мире почему-то звали древним словом «кромешники».
        Нет, это уже не из Гамильтона…
        Матильда заворочалась. Артем с некоторым усилием взял себя в руки, высморкнул кровавый сгусток и подковылял к паучихе. Напарница… Надо же, как совместно пережитые - вернее, переживаемые - неприятности сближают… людей… и не только людей. «Вдовушка» терпеливо дождалась, пока «напарник» поставит ее на ноги, совершила несколько странных телодвижений и буднично осведомилась:
        - Ну что, продолжим?
        Новая «медитация» получилась более продолжительной. Наученный горьким опытом, Артем решил не высовываться. В конце концов, руки у женщин тоньше, вдобавок у них получше с этой… как ее, господи… мелкой пластикой.
        Но Матильда не стала пускать в ход конечности. Неожиданно она повернулась к двери задом, и из заостренного кончика ее туловища показался конец паутинки. Только на этот раз она напоминала цветом какао с молоком.
        - Камай, напарник, - скрипнула паучиха. - Подсади.
        Похоже, процесс стоил ей некоторых усилий.
        Артем и сам сообразил, что задумала «вдовушка». Шильце, которое она выпустила, могло пройти между нитями, не задев их. Весь фокус состоял в том, что он смотрел не с той точки. Сейчас, присев на корточки, Артем обнаружил на уровне собственного носа «скважинку», которая шла вверх под углом градусов тридцать.
        Он уже испугался, что придется самому пропихивать паутинку туда, но этого не понадобилось. Достаточно было, стоя на коленях, поднять «вдовушку» на нужную высоту, а потом чуть податься вперед.
        Легко сказать… Для своих размеров фрау Матильда весила немного, но пушинкой ее можно было назвать разве что в шутку. В этом Артем убеждался уже не в первый раз.
        - Повыше! - командовала она. - Левее! Еще чуть выше!.. И…
        Наконец нужная высота была достигнута, и Матильда ввела отвердевшую паутинку в отверстие. В крошечных движениях, которые она совершала нижней частью своего тела, было нечто двусмысленно-эротичное. Особенно учитывая высоту, на которой пощелкивали ее жвалы.
        - Ниже! Осторожно! Теперь вперед! Не дергайся! Так… Эй, ты что это?
        Артем вряд ли мог объяснить, что происходит. Во лбу вдруг начал растекаться густой, липкий жар. Вот он заполнил переносицу, ноздри…
        И в рот хлынуло что-то горячее и соленое.
        Вот тебе и «возьми на ручки». Доподнимался.
        Он уже собрался объяснить Матильде, что в носовом кровотечении нет ничего угрожающего, но для этого пришлось бы выплюнуть изо рта кровь, а при этом трудно избежать резких движений. И тогда вряд ли выйдет отделаться… малой кровью.
        Поэтому вместо того чтобы пререкаться, Артем еще немного приподнял паучиху.
        Есть!
        Он не знал, чего именно ожидал от того момента, когда жальце коснется двери.
        Золотые нити по-прежнему окутывали дверь, но на ее поверхности начал проступать другой рисунок, чем-то напоминающий «схемы» на стенах. Тонкие линии наливались светом, начинали мерцать…
        - Ну… - прохрипел Артем, - долго мне тебя держать?

«Вдовушка» возмущенно скрипнула жвалами.
        - Откуда мне знать? Мне что, докладывают?!
        Артем почувствовал, что руки начинают неметь. Еще немного - и он просто уронит фрау Матильду к чертовой бабушке. И тогда все придется начинать сначала.
        Ну и хрен с ним.
        Он дернул паучиху назад - резко, но достаточно аккуратно. Только бы не задеть
«вуаль»… Руки дрогнули, и тут Артем понял, что задевать нечего.
        Нити исчезли. В глубине гладкой поверхности двери, похожей больше на толстое матовое стекло, чем на металл, догорали огненные линии. Послышалось тихое, но звонкое «чмок!», и створка начала медленно уходить в паз.
        Вот и все.
        Артем опустил паучиху на пол, выпрямился и огляделся по сторонам. Во рту стоял омерзительный вкус ржавчины: сам того не заметив, он сглотнул немного крови. Сознание разрывалось между двумя желаниями: избавиться от этого вкуса… и занять лежачее положение, чтобы не вставать как минимум сутки. Нормальные земные сутки.
        - Не слипай! - раздался гневный вопль «вдовушки». - Сейчас захлопнется! Что будешь делать?
        Да, пожалуй, она права.
        Артем пососал язык, чтобы во рту собралось побольше слюны. Нехорошо, конечно, плевать на пол, но…
        Он еще раз мрачно огляделся, словно в коридоре невесть откуда могла появиться урна, и сплюнул в угол, потом прочистил нос и прошел внутрь.
        Небольшой зал вызывал навязчивое ощущение дежавю. Нет, дежавю тут ни при чем. Просто такие же пульты управления с экранами он видел… да, в самом начале путешествия по подземелью. Только вот полупрозрачной колбы в три метра высотой там не было.
        Внутри которой плавало нечто, увитое проводами - круглое, бледное. Мягкий слабый свет, заливающий зал, не мог проникнуть в густую полупрозрачную жидкость. Артем подошел ближе… и тут словно пудовый кулачина вошел в поддых. Едва успев сложиться пополам, он оперся о ближайший пульт, и его вырвало.
        Человеческий организм - штука надежная. Недаром Господь четыре дня отрабатывал технологии на материи живой и неживой, травках, цветочках и братьях наших меньших. Но в один непрекрасный миг заложенный Господом запас прочности кончается.
        И что станет последней соломинкой - только Ему, Господу, ведомо.
        В своей жизни Артем многое пережил и много на что насмотрелся. Но это… Зрелище было омерзительным до тошноты и в то же время жалкое.
        Человеческая голова. Лысая, как яйцо… нет, скорее, как какой-то чудовищный плод, гниющий изнутри. Толстые натруженные вены перерастали в трубки, сделанные то ли из пластика, то ли из высушенной кожи, и по ним лениво текла темная жидкость. Такие же трубки пучками торчали снизу, из шеи. Глядя на него, Артем ощутил нечто вроде раздвоения личности. В то время как одна половина его сознания боролась с ужасом и отвращением, другая спокойно и беспристрастно перечисляла приметы пострадавшего (жертвы?) и признаки, по которым можно было установить причину смерти.
        Судя по характеру раны, голова скорее оторвана от тела, чем отрезана… Цвет кожи и внешний вид тканей указывает на то, что голова некоторое время находилась в воде…

…Или «длительное время»? Кстати, а кто сказал, что это вода?
        Широкий рот с пухлыми, как у негра, губами был приоткрыт. Крупный нос картошкой словно размяк, но продолжал впитывать жидкость всеми зияющими порами кожи. Покойник был лыс, но мало того: у него не было ни бровей, ни ресниц, и это напоминало о каких-то других утопленниках, у которых наблюдался тот же характерный признак. На лице застыло выражение, словно утопленник закрыл глаза, пытаясь что-то вспомнить… да так и не открыл.
        - Эй, напарник… Напарник?!
        Артем поймал себя на том, что уже минуту таращится в никуда. Вместе с ощущением реальности накатила дурнота, и он снова ухватился за край пульта.
        - Тихо, тихо, не падай… - в скрипучем голоске Матильды послышалась непритворная тревога. - Ты что…
        Сквозь антрацитовую обморочную пелену Артем услышал дробный шорох ее лапок… и взвыл от боли.
        - Это ты «что»! - заорал он, хватаясь за укушенную лодыжку.
        Вот и все. Сейчас - судороги, боль в мышцах… потом черный коридор, белый круг… и доброе время суток, святой Петр.
        В этот момент Артем сообразил, что апостолу придется подождать, да и укус почти прошел.
        - Это ты «что», а я ничего, - огрызнулась Матильда. - Кровь твою попробовала. Как я иначе пойму, что с тобой случилось?
        - И что со мной могло случиться? - мрачно осведомился Артем. Боль понемногу утихала, признаков отравления пока не наблюдалось, в голове слегка просвежело. Хотя черт его знает, чем это потом аукнется…
        - Могло что угодно, - спокойно отозвалась паучиха. - Съел чего-нибудь… или заразился…
        Она задумчиво скрипнула жвалами и добавила:
        - А так ничего не случилось. Еда непривычная. И подергался.
        - Ага, - Артем потер скулу. - Знакомого встретил.
        - Знакомого?!
        - Шутка.
        Он отвел глаза, чтобы не встречаться взглядом с головой в колбе, и принялся разглядывать поверхность пульта. Почему-то возникло ощущение, что «утопленник» подглядывает за ним из-под лишенных ресниц век - ощущение весьма неприятное.
        Пульт был противоестественно чистым, словно его только что протерли тряпкой - ни пылинки, ни волосинки. Хотя откуда тут волосинкам взяться? Что же до кнопок и разной формы сенсорных панелей… Артем не обладал фотографической памятью и не рискнул бы сыграть в «десять отличий», сравнивая его с теми, что видел раньше.
        Нет, одно отличие все же наличествовало. Отсутствие кнопки «вкл.»… Или «пуск». Или, на худой конец, «старт».
        Но ведь как-то эта хрень должна включаться!
        Подключив к поискам Матильду, Артем вскоре пришел к неутешительному выводу. Если
«хрень», то есть система, управляемая с этих пультов, включалась, то явно не с самих пультов, а может, и не из этого зала вовсе.
        Последнее представлялось совсем печальным. Искать кнопку, которая включает неизвестно что, на территории, сравнимой по площади с небольшим городком вроде нежно любимого Артемом Петродворца, но застроенного вместо очаровательных краснокирпичных хрущевок и старых двухэтажных домиков высотками… А не пошло бы оно куда подале?
        - Ну, что у тебя хорошего? - устало поинтересовался он, присаживаясь в ближайшее кресло.
        Паучиха вылезла из-под одного из пультов и совсем по-человечески развела передними лапками.
        - Смотря что мы искали. Взгляни, если есть желание.
        Артем нехотя оторвал зад от кресла и поплелся за ней.
        Находка и в самом деле оказалась занятной. Во всяком случае, ничего похожего Артему пока не попадалось: шар, размером напоминающий дыню-колхозницу, а цветом - графитный стержень и непонятно каким образом держащийся на тоненьком стерженьке. Его поверхность была безупречно гладкой, но не блестела. Артем не мог избавиться от ощущения, что шарик можно сжать в руке безо всякого усилия, а если отпустить, он расправится, как кусок поролона.
        Вот только желания тискать загадочный предмет почему-то не возникало.
        - Прелесть какая, - пробормотал Артем, присаживаясь на корточки и разглядывая шарик снизу. Конструкция не была монолитной - по крайней мере снаружи. С этой точки обзора четко просматривался стык между стерженьком и шариком. - Вопрос только, для чего она предназначена.
        - Может, это ханда? - предположила паучиха.
        - Ханда?!
        - Ну да. На многих мехах есть ханд-управление. Берешь такую штуку рукой, поворачиваешь вправо - меха идет вправо… или влево, мехи - они все разные. А есть ханды, которые просто включают и выключают, но эти обычно маленькие.
        - И какая лапка должна быть, чтобы такой… хандой… ворочать? - поинтересовался Артем, недоверчиво разглядывая «дыньку».
        - Большая, наверно, - резонно ответила Матильда.
        Ну да. Вспомнить хоть костюмчики, которые он на складе обнаружил. Да и ствол, найденный там же, тоже не под девочку-дюймовочку сделан.
        - Значит, ханда, говоришь, - задумчиво проговорил он. - Ручка, то бишь. Одна штучка. Ну что, посмотрим, для чего она предназначена?
        Он вопросительно посмотрел на напарницу, но та молчала, а мимика арахнов богатством и удобочитаемостью не отличалась.
        - Лады. С Богом, понеслись.
        Артем протянул руку к шарику, но коснуться его не успел. Яркий свет, неприятно-желтый, словно проникающий сквозь грязную занавеску, озарил помещение. После царившего здесь полумрака он резанул по глазам, и Артем поморщился, но голова сама повернулась в сторону источника света.
        Свет исходил из трубы, в которой плавала чудовищная голова, и о которой Артем в пылу поисков успел забыть. Со дна, сокрытого в мощном постаменте, лениво всплывали разнокалиберные пузырьки. А потом… Артему показалось, что он услышал металлический щелчок, когда «утопленник» раскрыл глаза.
        - ?ад ?риветствовать ?апитана ?орабля.
        Откуда доносится голос, понять было невозможно. Звучал сам воздух, и от этого становилось страшно дышать. Однако это был живой голос - голос разумного существа, недовольного тем, что его побеспокоили.
        О господи…
        Артем в последнюю секунду прикусил язык. Слово - серебро, молчание - золото… Нам не дано предугадать, чем слово наше отзовется… Нет, в оригинале было «чувство». Но все равно, в этом странном месте следовало соблюдать осторожность.
        Потому что, похоже, именно его слово пробудило от многовекового сна обитателя
«аквариума». Конечно, если тот действительно спал.
        А если не слово, то что? Движение?
        В сознании Артема снова и снова, словно заскочившая запись на диске, прокручивалось все, что произошло за последние несколько минут. Матильда позвала его, он подошел… осмотрел «ханду»… поднес руку…
        - ?жидаю ?олосовой ?оманды.
        Голос раздался так неожиданно, что Артем вздрогнул. И словно встал на место некий кирпичик. Крошечный, но тот самый, без которого не добирается критическая масса и не запускается цепная реакция воспоминаний.
        Сомнений не оставалось. Голосовая команда!
        Конечно.
        Пресловутая ханда - это микрофон. Странный, но все же микрофон. С такими выступали дикторы телевидения и артисты. Потом их заменили крошечными «пуговками»… ладно, это уже к делу не относится. Так что двигаться по залу можно без особых опасений. А вот за языком придется следить, да еще как.
        - Просьба снизить уровень звука до комфортного уровня, - громко и отчетливо произнес он.
        - ?екорректная ?оманда, - невозмутимо возразил голос. Громкость звучания не понизилась ни на йоту.
        Артем застонал. Похоже, «утопленник» принимал за команду не всякий звук. Отрадно, конечно. Но сколько придется биться, пока формулировка удовлетворит этого зануду?
        И пословица «попытка - не пытка» в данном случае может оказаться не совсем верной. Ладно, попробуем.
        - Понизить громкость до приемлемого уровня…
        - ?екорректная ?оманда.
        - Снизить громкость до приемлемого уровня…
        - Говори тише! - рявкнул Артем, теряя терпение.
        - Сам бы не орал, - тихо заметила паучиха.
        - ?оманда ?ринята, - прогремел зловредный утопленник. - ?точните ?ровень ?ромкости. ?аз, -ва, -ри, -етыре…
        С каждым счетом голос становился тише.
        - Стоп, - сказал Артем.
        - ?жидаю ?олосовой ?оманды, - сообщил утопленник - почти нормальным голосом.
        - Чего он опять от тебя хочет? - поинтересовалась паучиха.
        Тишина, которая после этих слов повисла в зале, напоминала предгрозовую. Артем и его восьминогая спутница едва успели переглянуться, когда ровный белесый свет померк, и помещение погрузилось в темно-багровый полумрак. В следующий миг в воздухе что-то громко щелкнуло, и освещение стало прежним.
        Охваченный нехорошим предчувствием, Артем шагнул к Матильде. «Вдовушка» не шевельнулась. Ее глазки-угольки теперь напоминали красные лампочки, горящие вполнакала. Артем протянул руку… и словно наткнулся на невидимое стекло.
        - Эй, - негромко окликнул он «утопленника», - что происходит?
        - ?бнаружен ?отенциально ?раждебный ?нопланетный ?рганизм, - охотно отозвалась голова. - ?окализация ?становлена. ?бъект ?аключен в ?тазис. ?жидаю ?олосовой ?оманды.
        В животе у Артема что-то оборвалось.
        Он опустился на край пульта, рассеянно вслушиваясь в вакуум в голове. Сказать, что он не знал, что делать - означало не сказать ничего. Он даже не знал, что думать.
        Приказать «жмурику» отпустить паучиху? Объяснить, что «?нопланетный ?рганизм» вовсе не «?раждебный», а наоборот, вполне дружелюбный, разве что слегка острый на язычок? Как отреагирует на это плавающий в колбе параноик?
        По принципу «Друг моего врага - мой враг». Вот как.
        Вакуум в голове начал понемногу заполняться. В холодной разреженной пустоте поплыли крошечные кристаллики-мысли.
        Хорошо, если он отреагирует так, как и полагается реагировать на команду механизму
        - то есть подчиниться. Но этой штуке не зря присобачили человеческую голову. Скорее всего, он не только тупо реагирует на происходящее, но и способен рассуждать. То есть у него имеется что-то вроде разума. Способности не только анализировать, но и рассуждать.
        Попробуем на этом сыграть, что ли?
        - Объясни, почему объект обнаружен только сейчас и почему заключен в стазис, - устало проговорил Артем.
        Жидкость в колбе слабо забурлила.
        - ?вигательные ?еакции ?отенциально ?раждебного ?бъекта ?пасности ?е ?редставляли. ?днако ?озможность ?отенциально ?раждебного ?бъекта ?одавать ?вуковые ?игналы ?ожет ?ызвать ?истемный ?бой.
        Артем вздрогнул. Если раньше «утопленник» говорил хорошо поставленным баритоном, то теперь его голос был высоким и звонким, точно у подростка. Только интонации остались прежними.
        Что ж, исчерпывающее объяснение. Интересно, слышит ли его Матильда? Судя по всему, паучиха все еще была жива и невредима. Но на скорое освобождение фрау Цо, похоже, рассчитывалось не приходилось.
        - Принято, - Артем потер шею. - А какие еще способы управления возможны?
        Голова снова окуталась роем пузырьков. В воздухе послышалось чуть слышное потрескивание, но откуда оно доносится, понять было невозможно. Артем почти кожей чувствовал, как течет время.
        - ?учное ?правление ?еисправно, - послышался скрипучий старческий тенорок. - ?локи а - ?осемнадцать - ?ридцать ?осемь - ?вадцать ?етыре, а - ?вадцать ?ва - ?вадцать ?етыре - ?орок ?есть, ж - ?естьдесят - ?орок ?дин - ?осемь, к - ?дин - ?орок ?есть
        - ?естьдесят ?ва, м - ?евять - ?орок - ?вадцать ?ри ?осстановлению ?е ?одлежат. ?еречислить ?локи, -одлежащие ?осстановлению, -казать ?ремя ?осстановления?
        - Сколько блоков можно восстановить? - равнодушно спросил Артем.
        - ?бщее ?исло - ?естьсот ?вадцать ?етыре ?лока, - уныло забубнил «утопленник». - ?асчетное ?ремя ?осстановления - ?вадцать ?асов ?естнадцать ?инут и ?орок ?етыре ?екунды. ?ероятность ?осстановления - ?естьдесят ?етыре и ?ридцать ?ве ?отых ?роцента. В ?лучае ?спешного ?осстановления ?асть ?ункций ?удет ?едоступна. ?иступить к ?осстановлению?
        Ах ты, лапушка… И в голову оторванную тебе не приходит, что, может, промучишься ты сутки с лишним, а толку с этого будет - кот наплакал.
        А с другой стороны, что такое сутки по сравнению с парой тысяч лет?
        - Не нужно приступать к восстановлению, - Артем вздохнул. - Что еще?
        - ?точните ?апрос.
        - Какие еще способы управления исправны?
        На этот раз пауза оказалась не столь продолжительной, зато воздух трещал, как синтетическая сорочка, которую забыли обработать антистатиком.
        - ?ентальное ?правление ?астично ?справно, -риступить к ?осстановению?
        Господи… Этого только не хватало! Артем почувствовал, что заливается краской. Звук этого ангельского голосочка заставлял не на шутку усомниться в собственной сексуальной ориентации.
        - Приступить, - пробормотал он. - Только сначала тембр голоса смени… - И добавил, вспомнив, что «утопленнику» нужна конкретика: - Предыдущий вариант считать оптимальным.
        - ?акую ?адачу ?читать ?риоритетной?

«С чего начнем, сладенький?»
        - С той, которая потребует меньше времени.
        Он приготовился ждать по крайней мере пару минут, но ошибся. В колбе снова забурлили пузырьки, и уже знакомый старческий тенорок сообщил:
        - ?мена ?ембра ?авершена. ?иагностика ?истемы ?ентального ?правления ?авершена. ?ля ?кончательной ?тладки ?рошу ?анять ?абочее ?есто.
        Артем с облегчением вздохнул, но в следующий миг сообразил, что радоваться рано.
        Не то что кресла и пульты были похожи. Определенные различия имелись. Однако любое из этих кресел имело полное право именоваться «рабочим местом». И имеющихся различий было явно недостаточно, чтобы определить, какое из них… самое рабочее.
        Убедившись, что беглый осмотр пользы не принесет, Артем решил идти другим путем. Ближайшие к нему мониторы оставались тусклыми и темными - в том числе и в непосредственной близости от ханды, оказавшейся микрофоном. Но, может быть, на пресловутом «рабочем месте» пульт заработал?
        Вот влип…
        Судя по всему, «утопленник» принял его за полноправного члена экипажа. Конечно, для «полноправного» он ростом не вышел, но рассказ Матильды о древних людях хорошо стыковался с этой версией. Хорош член, который не знает, где его рабочее место!
        - ?рошу ?анять ?абочее ?есто, - невозмутимо повторил «утопленник».
        Хоть бы подсказал, где оно находится, карась чертов!
        - А что будет с инопланетным организмом? - поинтересовался Артем, надеясь выиграть хоть немного времени.
        - ?о ?авершения ?тладки ?истемы ?ентального ?правления ?отенциально ?раждебный ?нопланетный ?рганизм ?удет ?аходиться в ?тазисе, - спокойно ответила голова. - ?осле ?авершения ?тладки ?истемы ?ентального ?правления ?отенциально ?раждебный ?нопланетный ?рганизм ?удет ?о ?ашему ?ыбору ?тправлен в ?золятор, -тправлен в ?иологическую ?абораторию, -тправлен в ?сенопсихологическую ?абораторию, -ничтожен.
        Да, вот кто действительно попал, так это Матильда. Выпустить ее из пресловутого
«стазиса» «утопленник» почему-то не предложил. Остальные перспективы представлялись не менее радужными, особенно последняя. Вступиться за «напарницу» Артем пока не мог: его собственное положение было более чем шатким.
        - Еще варианты есть? - упавшим голосом спросил Артем. За разговором он успел обследовать еще с десяток «рабочих мест», но так ни на чем и не остановился.
        - ?ля ?редложения ?ополнительных ?ариантов ?нформации ?едостаточно, - парировал
«карась» в колбе.
        - Какого рода информации?
        - ?нформации о ?оминирующих ?аттернах ?оведения, -сихологических и ?оциальных ?становках, -аличии ?раждебных…
        Список получился длинный. Изображая глубокую задумчивость, Артем медленно прохаживался по залу. К тому времени, как «утопленник» закончил, он почти полностью замкнул круг и снова оказался неподалеку от стойки с микрофоном. В зале воцарилось тяжелое молчание. Артем печально взглянул на голову, безмятежно покачивающуюся в облаке пузырьков. Веки «утопленника» были полуопущены, на лице - выражение, как у старика, предающегося приятным воспоминаниям о чем-то безвозвратно ушедшем.
        Вот и все. Отступать некуда, позади Москва.
        Артем тяжело вздохнул и опустился в ближайшее кресло.
        - ?абочее ?есто ?анято, - торжественно объявил «карась». - ?риступаю к ?астройке ?ентальной ?истемы ?правления.
        Что?!
        Значит, ларчик открывался вот так, просто. Рабочим могло оказаться любое место в зале. Разум отказывался в это верить и судорожно искал другое объяснение. Случайность, везение… Нужно найти какое-то отличие, которое в первый момент не бросилось в глаза.
        Но в этот миг на голову Артему опустилось что-то похожее на колокол фена. Тонкий, скулящий свист проник в уши и наполнил череп - подобно тому, как дым проникает в ноздри, даже если задержать дыхание.
        - Обнаружены серьезные повреждения мнемического поля, - послышался сквозь пелену свиста голос «утопленника». - Запускаю программу восстановления…
        Свист сменился мелким стрекотанием, словно в голове хором запели сотни цикад. По вискам начало разливаться дремотное шоколадное тепло. Чувствуя, как тяжелеют веки, Артем подумал… вернее, попытался подумать… но что именно, он забыл. И сон накрыл его с головой.

* * *
        Свет лился со всех сторон и проникал сквозь кожу век, не раздражая глаз. Мягкий, приглушенный, ненавязчивый, как запах кофе, ощущаемый сквозь утреннюю дремоту, не заставляющий, но приглашающий проснуться.
        Артем открыл глаза. Он чувствовал усталость - но усталость хорошую, усталость после тяжелой, но успешно завершенной работы. Теперь он помнил все.
        Он мог вызвать в памяти любой день и час своей жизни. Он помнил, как появился на свет, помнил белые кафельные стены палаты родильного дома на Васильевском острове, и круглые часы на стене, и акушерку Татьяну Константиновну - суетливую, с маленькими, широко раскрытыми глазами и вздернутым курносым носиком. Он мог вызвать в памяти каждую книжку, которую мать читала ему в детстве, точно сказать, сколько пуговиц было на полосатой папиной рубашке, и слово в слово повторить разговор двух толстух в турецких футболках, стоящих в очереди за арбузами на углу Восьмой линии и Среднего проспекта. Умей он рисовать, он нарисовал бы все растения, которые стояли на окне в кабинете биологии, и перечислил бы их, если бы знал названия. Будь у него такая память, когда он сдавал «госы», он получил бы красный диплом и поступил в Школу милиции без экзаменов.
        Ему не пришлось бы покупать на втором курсе новый мобильник вместо забытой в маршрутке «Нокии» - просто потому, что не было бы нужды ночь напролет зубрить в сессию, а потом клевать носом на заднем сиденье желтых «газелек», управляемых безумными хачиками, любителями блатных песен. Он помнил все, словно это случилось нынешним утром: оголтелый будильник, заливающийся где-то рядом с кроватью, крик мамы из кухни: «Артем, полседьмого!», серую футболку с надписью «Nike», которую он впопыхах одел наизнанку… холодный душ, чтобы проснуться, и кофе с молоком, и бутерброды, которые мама с причитаниями заворачивает в полиэтиленовую пленку, и тесная, вечно полутемная прихожая. А потом - «Пока, мам», и обжигающий утренний мороз, и рыжие, как застывшее пламя, фонари, и пробежка по утоптанному снегу от Одиннадцатой линии до метро, и вечная толпень сперва на входе, а потом на единственном работающем эскалаторе на пересадке с «Маяковской» на «Площадь Восстания». И снова обжигающий плевок мороза, когда он, бегом взлетев по лестнице, выбегает из ротонды на Автово. Подземный переход… замерзшая очередь к маршруткам на
Петродворец… Артем мог вспомнить каждого, кто стоял перед ним и за ним. И каждое слово Юрки Кочмарука по кличке «Кошак», который звонил ему, потому что забыл конспект. После разговора Артем сунул мобильник в карман… вернее, мимо кармана, а сам через пару минут выскочил у бывшего монастыря на пересечении Петергофского шоссе и Волхонки. Если бы да кабы…
        Образы проносились перед его мысленным взором с такой быстротой, что сознание не успевало фиксировать их. И лишь оглядываясь назад, он смог осознать, что видел. Сначала был приморский город, в который его отправили брать Минера. Теперь Артем смотрел на город-порт с высоты птичьего полета и из каждого уголка, из окна. Он превратился в тысячеглазое вездесущее создание, способное наблюдать за всем и каждым, видеть сквозь стены и толщу воды.
        Там, под водой, лежали останки древних кораблей всех времен и народов. Остроносые греческие галеры соседствовали с паровыми крейсерами и миноносцами последней войны. Над ними проносились смутные стремительные тени. Солнце катилось по небу со скоростью биллиардного шара, и Артем едва успевал замечать, как день сменяется ночью. Город на побережье сперва опустел, потом начал разрастаться на глазах, и здания становились все более причудливыми. Небо окрасилось сиреневым и палевым, потом снова стало неистово-голубым. Береговая линия изменила очертания, далеко на горизонте поднялась зубчатая линия гор.
        И конечно, Артем помнил, где читал о чем-то подобном. Уэллс, «Машина времени».
        А может быть, Уэллсу и вправду довелось совершить подобное путешествие?
        Но менялась не только земля. Медленно, но верно лунный диск, пересекающий свод неба, становился все больше. Иногда можно было заметить тонкие нити, соединяющие планету и ее спутник - шахты космических лифтов.
        И вдруг Луна начала таять.
        До сих пор Артему казалось, что в этом состоянии он способен переживать лишь отзвуки прежних чувств, которые угасли, едва его тело погрузилось в глубокий стазис. Но теперь его охватили замешательство и страх. Лунный диск - тяжелый, похожий на траченную временем китайскую маску, - таял, точно кусок льда, брошенный на раскаленную сковороду. А из-за него выползал другой диск - тусклый, металлический гофрированный зонтик, чуть склоненный в руках невидимого актера.
        Диск.
        Сверкающие нити никуда не исчезли: наоборот, их стало больше, они натянулись алмазной паутиной, словно она должна была защитить Артема от надвигающейся угрозы. Но Диск продолжал приближаться. Он рос, приближался, покачивался в алмазной паутине, опутавшей весь мир. В этот миг сознание Артема внезапно разделилось, точно клетка. Оставаясь на прежнем месте, он одновременно скользнул куда-то прочь по одной из нитей - так скользит по проволочному стерженьку косточка на старомодных бухгалтерских счетах. Теперь он видел себя со стороны. Он точно знал, что тело, чьи очертания смутно угадывались в сияющем, как вольфрамовая нить, коконе - его собственное. Чуть поодаль на длинной нити покачивался еще один такой же кокон, но Артем почти сразу забыл о нем.
        Что-то огромное, более темное, чем сам космос, двигалось параллельно поверхности эклиптики. Вот его бесформенная масса заслонила веселый оранжевый шарик Юпитера, поглотила похожее на полотер созвездие Льва… Еще несколько ударов сердца - и вдруг на Диске словно включили мощные прожектора. Толстые желтоватые лучи ударили в сторону темного облака, и оно вспенилось, заклубилось. Это могли быть и непонятные процессы материи, и конвульсии живого существа.
        А потом облако выбросило длинные черные щупальца. Они коснулись корабля, и тело Артема пронзила ни с чем не сравнимая боль.
        Он закричал, и мир содрогнулся от его крика. Новые лучи прожекторов ударили с корабля в клубящуюся мглу, и она вновь вскипела, разбрасывая во все стороны клочья черной массы. А корабль-диск вновь и вновь прожигал черное облако лучами…

* * *
        Артем открыл глаза.
        Он по-прежнему сидел в «рабочем кресле». Зал заливало неяркое сияние, колпак-«фен» больше не загораживал обзор. Голова плавала в своем танке - эту штуку было принято называть именно так, - и Артем вдруг понял, что не находит в ее виде ничего отталкивающего.
        Он знал, что голова некогда принадлежала Ивану Андреевичу Кровлеву, капитану первого ранга, погибшему в битве за единственную планету системы Дельты Скорпиона, которую местные жители называли «Лух» или «Фалора», а люди - «Катя»: планета была названа в честь дочери ее первооткрывателя, трагически погибшей во время экспедиции. Капитаны звездного флота часто оставались со своим экипажем даже после смерти… конечно, если останки удавалось найти, а такое случалось не слишком часто.
        Он знал, где находится скоростной транспортер, который позволял в течение пятнадцати секунд - а в экстренных случаях даже десяти - перенестись на поверхность корабля и оказаться в любой из тысячи ста двадцати четырех точек выхода. Он знал, как добраться до изолятора - вернее, до изоляторов, потому что их на корабле было двенадцать, - и как попасть в ксенопсихологическую лабораторию.
        Ему не пришлось бы долго искать синтезаторный центр или энергетические узлы второго уровня: теперь он ориентировался на нем лучше, чем на родном Васильевском острове. Он знал каждый закоулок, каждую защитную панель в коридоре. И знал, что по большому счету ту же лабораторию ценой определенных энергетических затрат можно превратить в центр управления, комнату отдыха или транспортировочный пункт - другое дело, что сейчас такая перестройка обесточила бы корабль на несколько часов.
        Одна из таких перестроек стала причиной его пробуждения.
        Диск, или дредноут звездного флота «Расия», был построен с огромным запасом прочности. Иначе как бы он выдержал бесконечные межзвездные перелеты, прыжки через искривленное пространство и удары неведомого людям оружия? Батареи Чанг-Марицкой казались неистощимым источником энергии. Гениальность изобретения двух женщин-исследовательниц признало не только человечество. Созданное ими устройство превращало в источник энергии любой процесс, протекающий в радиусе действия батарей. Это могло слегка замедлить его протекание… или остановить вовсе: все зависело от желания оператора.
        Так закончилась эпоха юрких малюток-гравилетов, открывших для человечества полгалактики. Чем больше был корабль, тем больше приборов поддерживали его жизнь. Работая, они запитывали батареи Чанг-Марицкой и тут же пожирали произведенную энергию. Миллионы элементов, вживленных в обшивку, высасывали ее из окружающего пространства, из гравитационных волн и флуктуаций, из стремительных тахионов, летящих наперегонки с кораблем. А когда судно входило в планетную систему и приближалось к звезде, начинался настоящий пир.
        Но он не мог сравниться с тем, что происходило с кораблем во время боя. Батареи пожирали энергию ракет и лазерных лучей, терзающих его плоть, и системы захлебывались от ее переизбытка - вплоть до краткого экстатического мига перед гибелью, когда весь он превращался в источник энергии…
        Но до этого корабль еще надо уничтожить. В отношении новых звездолетов была в полной мере справедлива пословица: «То, что не убивает нас, делает нас сильнее».
        Но даже батареи Чанг-Марицкой были не вечны. Даже великим исследовательницам не удалось обойти закон сохранения энергии - они лишь нашли способ смягчить его действие.
        После сотен лет «Расия» вернулась домой, на родную планету, которая еще называлась Землей и не стала просто Планетой, Планетой с большой буквы. Здесь ее и нагнал один из кораблей флота Кройской Тирании. Физики Кроя раскрыли секрет землян и изобрели новое оружие - единственное, которое убивало, лишая силы, не вливало энергию, а вытягивало ее.
        В тот страшный день «Расии» удалось защитить Землю, но это была победа, равносильная поражению. Планета уцелела, но от прежней Земли почти ничего не осталось. Жизнь погибла, высохли океаны, и атмосфера на много веков стала непригодной для дыхания. Планета превратилась в мертвый каменный шар, колыбель цивилизации превратилась в ее кладбище.
        Сам дредноут был сильно поврежден, а его батареи наполовину обесточены. На борту находились десятки тысяч беженцев, которых экипаж успел эвакуировать с планеты. В итоге капитан принял решение. Корабль лег в дрейф на орбиту Земли. Время восстановления его систем по предварительным расчетам составляло триста сорок семь лет, сто восемьдесят девять дней, пятнадцать часов, пять минут и двадцать две сотых секунды по земному летоисчислению - при условии, что дополнительные источники энергии будут использоваться в прежнем режиме.
        Когда вражеские установки начали высасывать энергию из «Расии», корабельные энергетики максимально расширили радиус действия энергозаборников и начали запитывать батареи дредноута от тех немногочисленных устройств, которые еще уцелели на поверхности планеты. С каждой секундой их оставалось все меньше, но
«Расия» выстояла.
        По иронии судьбы, одним из немногих уцелевших после боя объектов оказалась стазисная установка Самарина-Пирамиджяна, которая поддерживала жизнь Артема и его врага, террориста по прозвищу «Минер». Корабельный компьютер произвел оценку, сделал расчеты и вынес вердикт.
        С учетом этических и культурно-социальных показателей корабль мог использовать лишь два и двести двенадцать тысячных процента доступной энергии установки. Можно было проигнорировать эти показатели и осуществить единовременный стопроцентный забор энергии, что привело бы к отключению систем гибернации и гибели людей. Также можно было увеличить процент забора до семидесяти трех и восьми сотых - максимум, при котором установка продолжала работать вхолостую. Однако при прочих равных это сократило бы время восстановления корабля лишь на пять и триста тридцать две тысячных секунды - выигрыш, которым в прогнозируемых условиях можно было пренебречь.
        После этого о стазисной установке забыли. Она стала одной из миллионов элементов энергетической системы дредноута «Расия» - или Диска, как стали называть его спустя многие века, когда Земля перестала быть Землей и стала просто Планетой, а
«Расия» перестала быть кораблем. Ее восстановление так и не было завершено. Через сто семнадцать лет и двенадцать дней после окончания битвы второй помощник капитан второго ранга граф Юрий Владимирович Третьяков, недовольный политикой, проводимой капитаном корабля княгиней Илоной Сергеевной Штраль, предпринял попытку переворота. Мятеж удалось подавить. Однако последние оставшиеся в живых бунтовщики укрылись в отсеке БЗ-пятьсот четырнадцать и, чтобы избежать трибунала, взорвали себя. Взрыв повредил тридцать шесть и двести пятьдесят тысячных процента энергетических коммуникаций, что никого не удивило: одним из мятежников был помощник главного энергетика Алексей Федорович Мастеровой. После катастрофы расчетное время восстановления корабля увеличилось до девятисот сорока пяти лет, сорока пяти дней, пяти часов, трех минут и двух сотых секунды. Капитан Штраль созвала экстренное совещание офицерского состава, на котором было принято решение: восстановление двигательных систем корабля прекратить, корабль превратить в спутник-колонию.
        Чуть позже появилась вильда - зеленые легкие Диска. Согласно легенде, один из предков нынешнего барона привез деревья с планеты, потратив на это свое состояние. На самом деле все было не так. Через семьдесят три года и сто пятнадцать дней после мятежа Третьякова стало ясно, что пищи, воды и кислорода, производимых синтезирующими установками, скоро станет недостаточно. Население корабля медленно, но верно увеличивалось. Прирост составлял пять и три десятых человека в год, и первые признаки проблемы должны были стать очевидны в ближайшие тридцать четыре года, а еще через пятьдесят восемь лет она достигла бы критического уровня. Другой проблемой стала радиация. Батареи забирали некоторую ее часть, но малейшее усиление энергообмена усиливало излучение из поврежденных коллатералей.
        Тогда преемник капитана Штраль, капитан второго ранга барон Эдуард Семенович Паковский отдал приказ покрыть бионесущим слоем поверхность корабля. Это привело к очередному расколу. Сто девяносто семь членов экипажа и триста пятьдесят шесть штатских ушли в секторы ЛД и ЛЕ и забаррикадировались там, пока корабль не опустел. Повышенный уровень радиации, кровосмешение и контакт с отравляющими веществами вызвал стремительно возрастающий процесс мутации. Так появились те, кого ныне называли кромешниками.
        Перед переселением главный энергетик Виктория Геннадьевна Ханайченко произвела отключение и запароливание управляющих систем корабля. Главным ключом служила генетическая матрица: капитан Паковский знал, что мутагенные процессы в организмах мятежников уже начались.
        Артем напрасно удивлялся той легкости, с которой ему удавалось включать корабельные системы. Каждое прикосновение Артема к панелям управления и датчикам на дверях подтверждало его право находиться на корабле. Без капли крови, случайно попавшей на дверь, ему не удалось бы воспользоваться аварийной системой открывания, которую привела в действие Матильда…
        Увы, со временем переселенцы тоже лишились доступа к управлению кораблем. Радиоактивное излучение, несравненно более слабое, чем внутри, все же давало о себе знать. К тому же возобновившиеся связи с межзвездной империей привели к заключению многочисленных смешанных браков. Последствия Артем видел собственными глазами.
        Об Артеме и его невольном товарище по несчастью никто не вспоминал. Они продолжали спать в своих коконах, и энергетические установки корабля поддерживали их тела в состоянии стазиса, защищая от любых воздействий извне и делая невозможными внутренние изменения. За это они исправно отбирали свои два и двести двенадцать тысячных процента… или чуть больше. Если возникала необходимость, система перераспределяла энергию, увеличивая ее забор на тех объектах, которые в настоящий момент представлялись менее значимыми.
        Во время одного из таких распределений проснулся Артем. В поисках пищи кромешники повредили узел НЦ - пятнадцать - восемьдесят семь - сорок три - сорок пять, которому была присвоена первая категория значимости. Система перераспределения отреагировала незамедлительно. Уровень забора энергии от стазисной установки поднялся до шестнадцати и сорока трех сотых процента - настолько он еще не поднимался никогда. Автоматика переключилась на аварийный выход из стазиса, а затем установка отключилась. Через некоторое время она заработала снова, но Артема в ней уже не было… как и его противника.
        Но процесс восстановления памяти не был односторонним. Теперь капитану Кровлеву - или биокибернетическому координирующему центру БКЦ-4-ИАК - было известно все, о чем знал его новоиспеченный координатор.
        Он получил доступ к этому знанию, проанализировал - и принял решение.
        Матильда сидела рядом, удобно угнездившись в кресле. Артем только хотел спросить напарницу, как она здесь очутилась… и понял, что уже знает ответ.
        - Ну как, напарник, очнулся?
        Артем молча кивнул, от души благодарный «вдовушке» за то, что она начала разговор первой. Ему еще предстояло привыкнуть к новому состоянию.
        О чем он мог бы спросить Матильду? Сколько времени он провалялся в этом кресле? Но это было и так известно. Он мог назвать цифру с точностью до сотой доли секунды, а также кодовые названия всех отсеков, через которые они проходили. Знания дались нелегко: Артем чувствовал себя так, словно полдня рубил дрова.
        Впрочем, это ничего не стоило исправить.
        Он потянулся к панели управления, ввел пару команд и ощутил легкий укол под основание черепа. По всему телу прокатилась приятная волна, и в голове сразу посвежело.
        - Вот так лучше, - пробормотал он, не обращаясь ни к кому конкретно.
        - Правда? - ехидно переспросила Матильда.
        - Угу.
        Молчание.
        - А чем лучше? - поинтересовалась «вдовушка» - на этот раз без подколки.
        Артем пожал плечами и вдруг улыбнулся.
        - Я теперь все помню. И как попал сюда, и что до этого было… Ну и что после этого
        - тоже.
        - Кулево! А ну, рассказывай.
        Он рассказал все. Это потребовало времени, но Артем чувствовал, что спешить некуда. Вопреки обыкновению, Матильда слушала, не перебивая, и лишь иногда тихонько поскрипывала, а в конце спросила:
        - Слушай, что такое «ко-ор-динатор»?
        - Человек, который управляет системой.
        Артем ответил не задумываясь и только потом сообразил, что сделал.
        - Так значит, ты можешь сделать, чтобы нам больше не надо было за металлом на Планету летать? То есть на Землю?
        - Погоди… ты что имеешь в виду?
        - Ну, отключить там системы какие-нибудь. Мехов разогнать…
        Господи… Ну вот, начинается. Подкуп должностных лиц при исполнении. Попытка вымогательства. Статья…
        Должно быть, выражение лица у Артема было весьма красноречивым, потому что паучиха испуганно съежилась в кресле.
        - Ну что ты… - она заговорила тише. - Корабль же все равно потом восстановится. Ну, отсосет откуда-нибудь энергию…
        - А ты знаешь, чем этот отсос нам аукнется? - ласково осведомился Артем.

«Вдовушка» подняла передние лапки, словно защищаясь.
        - Мне откуда знать! А вот ты, наверно, знаешь…
        - Что?
        - Ну… где взять, чтобы не слишком… как это ты сказал… аукнулось.
        - Замечательно. Ребята, вы так весь корабль по кусочкам растащите, восстанавливать будет нечего.
        Матильда издала громкий скрип. Звук был такой, словно одно неокоренное бревно волочили по другому. Артем уже знал, что так паучиха смеется.
        - Не стыдно брень затирать? И как мы столько утащим?
        Артем не ответил.
        - Да что ты, Ар-тем… Мы же совсем чуточку. Если очень понадобится.
        Артем хмыкнул. И чего он упирается в конце-то концов? Большая часть конструкций корабля изготовлена из материалов, для обработки которых у нынешних обитателей Диска просто нет технологий. Не дедреем же они свой металл резать будут. Так что, ввиду особенностей технических условий…
        - Ладно. - Он устало вздохнул и поднялся с кресла. - Если чуточку, то можно.
        Глава 12
        ЯАН ЗАЛЕК
        Есть легенда, что 2000 лет назад пришельцы из Магеллановых облаков вторглись в Галактику. Захватили несколько планетных систем. Но великий император Бренн Бир - он же знаменитый ученый - ударил по ним каким-то страшным оружием. Он якобы уничтожил не только магелланцев, но и оккупированные ими системы. Да что там, вся Галактика была под угрозой!
        Э. Гамильтон. Звездные короли
        Архитерриус Яан Залек тяжело вздохнул, повернулся к зеркалу и печально уставился на собственное отражение.
        Нет, определенно, он сильно сдал за эти годы. Глубокие морщины избороздили высокий лоб, протянулись от ноздрей к уголкам рта. Ноздри… Он всегда гордился отсутствием уродливого хрящевого выроста под названием «нос». С таким лицом ему стоило тратить деньги на эндокринологов и тренеров, а не на древние манускрипты. Какое будущее его ожидало! Он мог стать лицом - да и не только лицом - самых знаменитых учреждений, дарующих и возвращающих красоту и молодость. И они сами платили бы ему, Яану Залеку, чтобы он подольше оставался молодым и красивым. А что теперь? Теперь платит он - платит за все дни и ночи, которые просиживал за изучением этой рухляди. Уже не за красоту - просто за то, чтобы не рассыпаться от старости. Да, он постарел. Постарел, обрюзг, отрастил себе живот и зад… Смотреть тошно.
        Снова вздохнув, архитерриус принялся собирать карты, над которыми проработал весь вечер. Барон требует отчетов. Барон желает знать, в каких районах Планеты могут объявиться копатели. Неужели барон считает Яана Залека обладателем легендарного Всевидящего Ока? Он, архитерриус, может лишь сравнить нынешние карты с картами древности, созданными еще в те времена, когда на Планете были моря и растения. Он может отметить, где находились густозаселенные территории. Да, с определенной вероятностью именно в этих местах находятся залежи металлов - так называемые производственные районы, о которых он запоем читал в годы своей юности. Но где найти карты, на которых эти районы были бы нанесены? За всю свою многолетнюю практику архитерриус лишь однажды, совершенно случайно, обнаружил ссылку на такую карту. Увы, саму карту обнаружить до сих пор не удалось.
        Барон хочет результатов! И при этом наотрез отказывается оформить своему архитерриусу доступ в Фонд древностей - помещения, где хранятся всевозможные редкости и артефакты, собранные предками баронов Пако. Интересно, что такого там можно найти? Что-то такое, что может вызвать крах государства и его правителя? Но как барон может сомневаться в лояльности Яана Залека, который служил ему с первого дня восшествия на трон? К тому же он, Яан Залек, не из тех, кто гонится за чужим хэнаком, бросив собственную поклажу.
        Ладно, на сегодня хватит.
        Архитерриус спустился с кресла и сунул ноги в ботфорты. Это была не дань моде десятилетней давности, а нехитрая уловка, позволяющая неплохо сэкономить на вживлении силовых имплантантов в ослабевшие мышцы голени. Миниатюрные сервомоторы, установленные в голенище ботфорт, стоили не в пример меньше.
        Он как раз застегнул пряжку, когда зуммер на компьютере возвестил о появлении очередного посетителя. Наконец-то… Консультирование по всевозможным вопросам приносило Яану Залеку доход, сравнимый с жалованьем, получаемым у барона. Архитерриус заламывал цены, не стесняясь. Если посетителю что-то нужно, он заплатит. Если ему нужно по-настоящему, он заплатит сколько угодно. Потому что Яан Залек знал даже то, чего не мог узнать палач Барона. Как известно, палачи пока не научились допрашивать мертвых.
        Впрочем, дело не всегда касалось жизни и смерти. Две трети посетителей составляли дворяне, нынешние и бывшие, жаждущие прирастить к своему генеалогическому древу еще пару ветвей. Эти приходили не таясь и поначалу держались заносчиво, словно это архитерриус выступал в роли просителя. Реже появлялись копатели и искатели сокровищ. Порой Яан Залек подумывал о том, чтобы самому отправиться на поиски… ну, допустим, корабля курианцев, который разбился на Планете пятьсот шестьдесят лет назад и был погребен под толщей песков. Или спуститься в подземелье. Но мечты так и остались мечтами. Чего не хватило, чтобы воплотить их в жизнь? Средств? Связей? У Яана Залека были и связи, и средства. Но причина, наверно, заключалась в другом. Информация - это сила. Это власть. И если найдутся помощники, им придется не только заплатить, но и поделиться этой силой, этой властью.
        Да, именно так.
        Приемная на нижнем этаже была самым роскошным помещением в доме. Обычно Яан Залек проводил утро в здании городского архива - передача засекреченных сведений по сети считалась небезопасным делом. Во второй половине дня он возвращался домой - ждать гостей и разбирать добычу. Сегодня все шло к тому, что посетителей не будет. Архитерриус уже собрался спуститься в столовую и поужинать… Похоже, ужин придется отложить.
        А посетитель - это всегда деньги, как говаривал его дядя, Томус Залек, которого Яан сменил на посту архитерриуса. Ну не всегда, конечно… но почти всегда. Деньги, которые лишними не бывают.
        В очередной раз тяжело вздохнув, словно он нес груз ответственности за грехи всего мира, Яан поспешил к эскалатору.
        Дом архитерриуса находился на склоне, образованном развалинами восьмидесятиэтажного здания, построенного незадолго до налета Транда Три глаза и в народе именуемого весьма неприличным словом, а ныне называемого просто «Кучей». Несмотря на такое название, район считался престижным - идеальным для привлечения обеспеченных клиентов. Возводить постройки выше четырех метров на склонах «Кучи» было запрещено, да и опасно. Обеспеченные жители Столицы вроде Яана Залека выходили из положения, скупая длинные «полосы» и возводя на них несколько одноэтажных домов, соединенных подъемником. Способность выкупить такую «полосу» считалась признаком настоящего богатства. Дом архитерриуса Залека состоял лишь из четырех «террас», но лишь потому, что выше располагались апартаменты почтенной Перисто Мейлин, владеющей сетью престижных закусочных для переселенцев, имеющих отличный от человеческого метаболизм.
        Вход в приемную - хозяйский, не парадный - загораживали шторы из шмелеранского полотна, которое архитерриус успел приобрести прежде, чем его экспорт запретили указом Императора, объявив продукцией стратегического значения. Полотно, изготовляемое мохнатыми карликами, которые лишь недавно осознали, что звезды - это не огненные шары, плавающие на поверхности сферы, окружающей их планетную систему, экранировало любое излучение с длиной волны меньше определенной, а потому защищало от любых прослушивающих и просвечивающих устройств. Это позволяло архитерриусу некоторое время наблюдать за своими гостями, оставаясь незамеченным, чтобы заранее определиться с линией поведения.
        Однако перед сегодняшним гостем притворяться не имело смысла… да и незачем было.
        Алларт слишком часто появлялся в этой комнате и получил слишком много советов. Но дело даже не в этом. За это время они с Яаном Залеком слишком хорошо изучили друг друга. И предводитель копателей принес в этот дом слишком много ценных вещиц - узнай о них хранитель Фонда древностей, он давно бы настрочил донос барону, если бы не умер раньше от зависти. Этого было достаточно, чтобы Алларт избавился от необходимости оплачивать свои визиты. Правда, когда ценность «подарка» вызывала у архитерриуса сомнения, он находил способ проверить это. То, что Алларт ни разу не обманул его, не усыпило бдительности Яана Залека. Как говорил все тот же дядюшка Томус: «Доверяй, но проверяй».
        - Чем обязан? - осведомился архитерриус, усаживаясь в огромное деревянное кресло.
        - Решил все-таки заказать анализ…
        Предводитель копателей покачал головой.
        - Какой, в дупу, анализ? Этот грязный иблан Отто Чаруш разнес мой бот! Захотел выслужиться, юзни… - Он сообразил, что находится в приличном обществе, и смущенно прикрыл рот рукой. - Теперь мне только в подземелье, к кромешникам…
        Алларт замолчал и мрачно посмотрел на Яана Залека. Несмотря ни на что, посвящать его в подробности сделки с бывшим распорядителем Арраном и супругой вышеупомянутого грязного иблана он не собирался.
        - Я хочу тебе кое-что предложить, Яан, - заявил он.
        Архитерриус едва сдержал возглас удивления. За пятнадцать лет «плодотворного сотрудничества Алларт ни разу не сделал предложения первым. Он заказывал информацию и платил за нее, и только так. Похоже, в мире и вправду что-то изменилось.
        А он, за своим копанием в древних информносителях, все пропустил.
        - Очень интересно, - осторожно проговорил архитерриус.
        - Ну еще бы, - Алларт ухмыльнулся. - Фонд древностей тебя еще интересует? Или господин барон тебе уже разрешение подмахнул?
        - Нет, конечно, - пробормотал Яан Залек. Он был потрясен. Удача сама плыла ему в руки, и он едва смел в это поверить.
        - Вот и кулево, - Алларт поудобнее устроился в кресле и почесал щеку. - Значит, я тебе это устрою.
        - То есть…
        - Само собой, услуга за услугу. Ты меня знаешь.
        - Никаких разговоров… - пролепетал архитерриус.
        Интересно, что он захочет взамен. Но…
        Но, юзни его, Фонд древностей того стоит!!!
        Алларт снова почесал щеку. Судя по гримасе на его физиономии, он сильно сомневался в платежеспособности своего «советника».
        Пауза затягивалась. Яан Залек чувствовал, как спину начинает покалывать ледяными иголочками.
        - Ладно, - проговорил, наконец, Алларт. - Мне надо поселить у тебя одного жителя.
        - Пожалуйста!
        - …Да, и еще. Предоставишь ему все, что у тебя есть по Планете. Все, что он попросит.
        - Но…
        - Его интересуют совершенно определенные вещи. А взамен он тебе тоже много занятного расскажет.
        - О Планете?!
        - О Планете.
        Архитерриус задохнулся. Сколько лет он изучал историю Планеты исключительно по
«мертвым» источникам! И вот теперь появляется существо, которое способно рассказать ему нечто такое, о чем он не знает! Не голокристалл, даже не логоблок, способный отвечать на уточняющие вопросы, но лишь до определенного предела.
        Но если это подлог?
        Если это существо знает лишь о том, что он сам рассказал Алларту? Если предводителю копателей захотелось получить информацию, не платя за это - тем более что Алларт, по его же собственным словам, на какое-то время лишился источника дохода?
        - Как я могу его проверить? - спросил архитерриус, с трудом ворочая непослушным языком.
        Алларт хмыкнул.
        - А ты как только его увидишь, так сразу все поймешь. Это Древний. Самый настоящий Древний.
        - Это…
        Яан едва не произнес «тот гладиатор».
        - Что «это», уважаемый?
        - Это… правда?
        - Правда, правда. Этого лабуса нашли на Планете, в развалинах - кстати, твоя наводка, дужно благодарю.
        Этого «лабуса» нашел не он, а смотрители. Но, судя по словам маленького гладиатора, его постигла та же участь, что и Ар-тема, которого обнаружить так и не удалось… И который, опять-таки по словам бородача, был Ар-тему смертельным врагом.
        - А ты уверен, что это, скажем, не шпион графини Супрай? В ее владениях живут гуманоиды, весьма похожие на Древних людей. Кожа у него синевой не отливает?
        - Нет конечно!
        - Виски не вздутые?
        Алларт коротко хохотнул и откинулся на спинку кресла.
        - Будет мне брень затирать, Яан! Не синий он. И не вздутый - поживее тебя будет. И проживет подольше тебя, если не будет нарываться… Шучу. Кожа у него примерно как у меня, только потемнее - знаешь, будто малость закопченная. Говорю тебе, увидишь - сам поймешь. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
        Яан Залек судорожно сплел пальцы - обычно это помогало ему собраться с мыслями. Если это Древний, значит, он совершил путешествие во времени! Некоторые источники упоминали об экспериментах, которые проводились в свое время на некоторых планетах еще до Разрухи. И все исследователи, независимо от расовой принадлежности, столкнулись с непреодолимой проблемой: при движении против потока времени приборы выходили из строя, а нервная система подопытных живых организмов разрушалась. Отправка «в один конец» была признана возможной, но проверить это на практике не удалось даже группе величайшего физика Эры Галактических войн ЛO 79-315, представителя независимой расы киборгов, который изобрел способ перемещать объекты во времени с помощью искривления гравитационных полей.
        Гибернация? Тоже маловероятно. Звездный яд уничтожил не только жизнь на Планете, но и всю технику. Если что-то и уцелело, оно находилось во все том же пресловутом Древнем фонде.
        Все сходится к этому Древнему фонду!
        - Хорошо, - спокойно проговорил архитерриус. - Приводи своего друга. Посмотрим на него.
        И вздохнул.
        Может быть, он пожалеет, что польстился на это предложение, пожертвовав всем ради стремления к познанию. Он представил, как выходит на арену, уже залитую кровью казненных. Белый песок мерзко скрипит под ногами. Впереди возвышается уродливая черная громадина дезинтегратора, который уничтожит его клетки - все до последней,
        - после того, как он будет мертв. Рядом, подбоченясь, стоит Арни Роун, и Яану Залеку кажется, что сквозь маску он видит злорадную усмешку, кривящую губы главного палача барона.
        Он глядит на песок, на палача, на дезинтегратор… только чтобы не смотреть на белое пластиковое кресло, над которым, точно нимб, блестит закрепленное на кронштейне кольцо.
        Этим кольцом зажимают голову приговоренного к казни - прежде чем вскрыть его черепную коробку и вырвать оттуда мозг…
        - Значит, жди нас в гости, - скрипучий голос Алларта вернул его к реальности. - Только имей в виду: айсик дужно шустрый. В случае чего - зови меня.

* * *
        Диагностическая кушетка лениво, точно удовлетворенная любовница, выпустила архитерриуса из своих объятий.
        Ничего нового о состоянии своего здоровья Яан Залек не узнал, но одна формулировка возмутила его до глубины души. «Легкое нервное расстройство»! После того, как новый постоялец вторые сутки держит его в напряжении, не давая успокоиться ни на минуту, даже во сне!
        Алларт не обманул своего бессменного консультанта. Действительно, на Мехмеда Каты
        - так называло себя это странное существо - достаточно было взглянуть только раз, чтобы понять: это самый настоящий Древний. Не клон, выращенный в пробирке, не творение генетиков, эндокринологов, психологов и пластических хирургов. Он вырос в окружении, которое сейчас воспроизвести невозможно, даже располагая средствами Императорского научного центра. В нем было нечто такое, что позволяет мгновенно отличить подлинный артефакт от подделки, сколь бы искусной она не была.
        Казалось бы, Яану Залеку следовало петь и танцевать от счастья. Как бы не так!
        Начать с того, что Алларт умолчал - скорее всего, сознательно - о том, что
«шустрый лабус» действительно был тем самым гладиатором Отто Чаруша, который убил лучшего поединщика барона Пако. Записи трансляций это подтверждали. После своего скандального выступления блистательный новичок больше на арене не появлялся, но это никого не удивляло. Отто Чаруша призвали к ответу за возмутительную выходку его раба, и очень скоро выяснилось, что это едва ли не легчайшее из всех преступлений Старшего смотрителя. Среди прочих числилось: сокрытие информации и находок особой важности, расхищение государственного имущества, злоупотребление властью, взяточничество, подкуп… и прочая. Из источников более компетентных, нежели городские сплетни и официальные заявления, архитерриус выяснил, что Старшего смотрителя пытались освободить, используя его же клеточный сигнификатор. Попытка провалилась, поскольку в Пыточной башне Отто Чаруша на тот момент уже не было. Но может быть, похитители искали вовсе не его? Яан Залек не стал делиться своими соображениями на этот счет с кем бы то ни было - да, в общем, его мнения никто не спрашивал, - но он сильно подозревал, что им был нужен именно гладиатор.
Несмотря на его приметную внешность и, мягко говоря, не слишком покладистый характер. Возможно, его собирались использовать вовсе не для гладиаторских боев. Возможно… Когда Алларт привел маленького воина, подозрение архитерриуса переросло в твердую уверенность.
        Предводитель копателей был связан с похитителями, если даже сам не участвовал в похищении. Какими путями он добыл сигнификатор Отто Чаруша, старый ученый не представлял, но это представлялось ему не слишком важным. Зачем? Понятное дело, не ради того, чтобы в повторение ошибки Старшего смотрителя, выпускать его на арену против лучших бойцов Галактики. Алларту нужно было то, что нужно любому копателю - информация о Планете. Он понимал, что Яан Залек при всем желании не сможет этой информацией воспользоваться, и со спокойным сердцем поделился ею со своим
«консультантом». Щедрая плата за риск, ничего не скажешь. Не плата, конечно - аванс… Барон пока не объявлял во всеуслышание о поисках строптивого раба, но это не означало, что поиски не начались. Сколько еще будет обитать в его доме это несносное создание?
        Архитерриус не понимал, чего ожидать от Мехмеда. Его мысли и действия подчинялись какой-то дикой перевернутой логике - если в них вообще присутствовала логика. Вот, например: едва поселившись у архитерриуса, он поинтересовался, где на Диске расположен восток. Яан Залек, которому по долгу службы полагалось знать Диск лучше, чем кому бы то ни было из подданных барона Пако, никогда о таком месте не слышал. Когда же несчастный ученый осторожно поинтересовался, что это такое, коротышка посмотрел на него с таким презрением, словно тот только что признался, что не знает имени барона Пако, или прилюдно обмочился. Потом спокойно и терпеливо, как полуразумному дикарю, объяснил, что восток - это такое место, где расположена Мекка и где всходит солнце. Разумеется, о Мекке Яан Залек тоже никогда не слышал, но второе обстоятельство несколько упрощало дело. В отличие от большинства подданных барона Пако - а также подавляющего большинства подданных Империи, - он помнил, что Планета вращается вокруг своей оси. Диск, правда, таким свойством не обладал, ибо был постоянно обращен к Солнцу своей обитаемой
поверхностью, но это Яана Залека уже не смущало. Оставалось лишь поднять данные о наклоне оси Планеты, а затем заложить в компьютер программу, которая рассчитывала направление на восток в любое время суток.
        Да, и объяснить Мехмеду, что данные можно запрашивать прямо из собственной комнаты. Равно как и заказывать некоторые необходимые вещи.
        Данные Мехмед запрашивал пять раз в сутки - четко, как по часам. Выяснив, где находится восток, он заказывал емкость с дистиллированной водой, старательно умывался, полоскал рот и нос, приглаживал волосы мокрыми ладонями, обтирал шею и ноги. После этого вставал лицом к востоку, подносил ладони к ушам, словно надеялся что-то расслышать, и начинал заунывно, нараспев произносить какие-то слова. Он поднимал и опускал руки, наклонялся вперед, опираясь ладонями о колени, выпрямлялся, но только чтобы опуститься на четвереньки и приникнуть к полу… и все это время завывал без умолку. Затихал коротышка лишь после того, как садился на пятки, подогнув под себя левую ногу и глядя в пол. Потом он снова касался лбом пола, и все начиналось по новой.
        Возможно, это было какое-то упражнение, призванное укреплять мышцы. Динамический анализ движений подтверждал это. Спина выпрямлена, руки вытянуты вверх - напряжение… Колени сгибаются, тело распластано по полу - расслабление… Возможно. Но почему движений так мало и почему каждому предшествует такая длительная подготовка?
        Поначалу Яан Залек считал, что истинный смысл мог крыться в словах, которые произносил коротышка. Ему удалось записать эти слова. Заселяясь в отведенную ему комнату, маленький гость тщательно и со знанием дела осмотрел все углы и стены - явно надеясь обнаружить прослушивающие устройства и скрытые камеры. К несчастью для него и к счастью для архитерриуса, он не представлял, каких высот наука достигла за прошедшие пять тысяч лет. На этом везение Яана Залека закончилось. Общая продолжительность записи, которую он скормил компьютеру, составила почти два часа, прежде чем программа сумела воссоздать лингвистическую структуру древнего языка, на котором говорил Мехмед. Немыслимо! Неужели за пять тысяч лет человеческий язык настолько изменился? Но большинство данных, доступных архитерриусу, говорили об обратном. Может быть, Древние не были единой расой, и Мехмед принадлежал к народу, уничтоженному задолго до Падения Звездного яда?
        Если на эти вопросы существовал ответ, то найти его можно было лишь в одном месте
        - в Древнем фонде барона Пако. Или на Планете… но в свете последних событий первый источник информации представлялся более доступным. Алларт обещал устроить обещанный визит со дня на день.
        Дожить бы до того дня…
        Теперь он знал, что означают слова коротышки-Древнего, но что толку? Похоже, что он, подобно федам, круу и пер?тувьора, поклонялся какому-то божеству, которое считал всемогущим. Значит, у Древних существовала религия? Или только у народа, к которому принадлежал маленький бородач?
        Если да, то разумно предположить, что она была основана на культе физической силы
        - иначе ее адепты не призывали бы свое божество во время физических упражнений. Но почему тогда этот Мехмед не призывал его, когда тренировался в другое время? Или он просто отправлял какой-то другой ритуал, не требующий произнесения особых слов? Малыш часами кружил по комнате, словно играл в непонятную игру с невидимым партнером, и игра заключалась в том, чтобы коснуться другого, не дав прикоснуться к себе. Потом принимался за обычные упражнения, которые Яан Залек не раз наблюдал на арене, во время тренировок гладиаторов…
        Архитерриус собирался расспросить об аспектах этой странной религии, но сейчас его волновали куда более актуальные вопросы. Например, расположение древних городов и промышленных центров. За этим они с коротышкой проводили часы напролет. Как ни странно, в это время Яан Залек чувствовал себя наиболее спокойно. Он почти забывал о разделяющих их веках.
        Совместный труд сближает…
        Но стоило им отойти от компьютера, все становилось по-прежнему.
        Нет, дело не в таинственных упражнениях. И не в акценте, из-за которого казалось, что коротышка постоянно ругается. Возможно, дело в его странном высокомерии, которым он был пропитан насквозь, как кислородом, которое он излучал, как живое тело - инфракрасными лучами. Не грубом, фальшивом высокомерии выскочек-дворянчиков, неумело скрывающим животный страх за свою жалкую жизнь, а высокомерии искреннем, как дыхание, когда ты не просто уверен в собственной исключительности, не просто не допускаешь сомнения в этом - когда у тебя в принципе не может возникнуть сомнений.
        Или это еще не все?..
        Яан Залек крякнул, просунул ногу в ботфорт и застегнул. Потом посмотрел на него, словно не мог понять, остался ли сапог прежним, или же с ним произошли какие-то малопонятные изменения. Какая-то мысль крутилась в голове архитерриуса, но он никак не мог на ней сосредоточиться. От напряжения лоб начинал наливаться неприятным тихим гулом, и думать становилось вовсе невозможно.
        Потом Яан Залек осознал, что слышит еще один звук - призывные переливы домашней системы оповещения.
        Только гостей в такой час не хватало. Единственным посетителем, которому обрадовался бы архитерриус, был Алларт. Впрочем, и это обстоятельство представлялось несколько сомнительным.
        Но это был не Алларт. Когда архитерриус включил экран внешней камеры, комнату огласил стон отчаяния.
        Какая нелегкая принесла сюда Гельма Орксилла?!
        Главный торговый представитель графа Сувари лишь изредка встречался с архитерриусом на приемах и не входил в круг его клиентов. Как ни странно, Яана Залека это более чем устраивало. При одной мысли о том, что этот длинношеий франтик будет сидеть у него в приемной, развалившись в его кресле и отравляя воздух благоуханием своих напомаженных баков, ученого начинало трясти. Он был свято уверен, что этого не случится никогда, что он просто не заслужил такой несправедливости. И вот теперь Гельм Орксилл собственной персоной стоял перед его дверью, нагло ухмыляясь и совершенно уверенный в своей безнаказанности!
        Архитерриус почувствовал, что дрожит. Он может не впускать наглеца. Торговый представитель, тем более подданный другого государства, не облечен властью входить в жилища подданных барона Пако. Если он, Яан Залек, не откроет ему дверь, посланнику ничего не останется, кроме как убираться восвояси. Но это ничего не меняет. Священная неприкосновенность дома архитерриуса осквернена присутствием этого нечестивого создания. Возможно, оно больше никогда здесь не появится, но это уже неважно. Достаточно того факта, что оно может здесь появиться - это мохнатое существо с масляными глазками и сухонькими лапками, что оно может потревожить покой обители Яана Залека.
        - Как я понимаю, вы не хотите меня впускать, уважаемый архитерриус, - послышался из динамиков вкрадчивый голосок Гельма Орксилла. - Что ж, очень жаль. Почтенный Алларт сказал, что я могу переговорить с вашим гостем… Ладно, кажется, я немного не вовремя.
        Яану Залеку показалось, что пол у него под ногами превратился в вязкое желе, и он медленно, но верно проваливается туда - жалкий, беспомощный, в одном ботфорте и домашнем комбинезоне. Так вот почему Алларт был таким любезным! Проклятый копатель предал его, продал этой мерзкой мохнатой твари за грязный кус! А он, архитерриус Яан Залек, попался, как последний трабб, польстившись на его посулы. Поставил на кон свою жизнь ради знания… И проиграл.
        Медленно, непослушной рукой, ученый коснулся сенсорной панели.
        - Входите, Гельм, - выдохнул он.
        Вместе с Гельмом в приемную ввалились его телохранители - пара могучих великанов-федов, рослых даже по меркам своей расы. В комнате сразу стало тесно.
        - Рад приветствовать вас, уважаемый, - елейный голосок торгового представителя заполнил воздух, точно приторно-сладкий запах крадунии. - Простите, что без предупреждения… но иногда внезапные действия дают поразительные результаты. Вы меня понимаете.
        Яан Залек кивнул с видом осужденного, которому только что зачитали смертный приговор.
        - Вы не возражаете, если перейдем прямо к делу? - Гельм Орксилл подался вперед и широко улыбнулся. - Не хотелось бы отнимать слишком много вашего бесценного времени - тем более после столь внезапного появления… У меня есть небольшой разговор к вашему гостю. Совсем небольшой, поверьте.
        - Просто разговор? - хмуро переспросил архитерриус.
        - Просто разговор. Ничего более.
        На миг их взгляды встретились, и Яан Залек внезапно увидел в прищуренных глазках торгового представителя такую ненависть, такое презрение, что страх каменными пальцами сдавил ему жилы у основания черепа.
        Потом Гельм Орксилл опустил ресницы, и архитерриус перевел дух.
        - Хорошо, - повторил он. - Только одно условие.
        - Какое?
        - Твои охранники с тобой не пойдут. Ты оставишь их здесь… - Яан Залек попытался улыбнуться непослушными губами. - Или ты думаешь, что в этом доме что-то может угрожать?
        Гуманоид выпростал из радужной пены манжет тощую лапку и осмотрел черные коготки с видом богатой купчихи, которой только что сделали маникюр.
        - Конечно-конечно, - пробормотал он, словно обращаясь к самому себе. - Что мне может угрожать в вашем доме?..
        Он обернулся и сделал федам знак. Тот, что стоял слева от двери, качнул головой, и по его зрительной полосе пробежали золотистые искры.
        У дверей комнаты Мехмеда архитерриус замешкался.
        Как маленький гладиатор воспримет известие о том, что о его убежище стало известно кому-то еще, кроме Алларта? Согласится поговорить - или решит, что его предали, и пустит в ход оружие? Даже если он просто разделается с Гельмом, а заодно и его телохранителями… Как доказать после этого, что длинношеий франт проник в дом с помощью шантажа? Признать это - значит подтвердить, что он, Яан Залек, укрывал у себя раба, которого, вполне возможно, выкрали из пыточной самого барона. Удастся ли доказать непричастность архитерриуса к данному инциденту, зависело исключительно от того, пожелает ли этого барон.
        Только до суда дело, скорее всего, не дойдет. Потому что, расправившись с непрошеными гостями, Мехмед заодно запаит и хозяина. За предательство.
        Архитерриус покосился на Гельма Орксилла. Торговый представитель графа Сувари, ничем не выказывая нетерпения, почесывал горло, его черные глазки поблескивали в полумраке коридора. Оттягивать неизбежное не было никакого смысла. Яан Залек подошел к переговорному устройству и коснулся панели.
        - Салям аллейкум, - выдавил он.
        - Аллейкум салам, - послышался из динамика голос гладиатора. То, что хозяин дома приветствовал его на его родном языке, коротышка воспринимал как должное.
        - Алларт…
        Яан Залек почувствовал, что слова застревают в горле. Он не верил ни единому слову Гельма. Но сейчас ему предстояло повторить его ложь слово в слово.
        - Алларт попросил одного своего знакомого встретиться с тобой, - проговорил он. - Ты можешь с ним поговорить?
        Пауза, которая последовала за этим вопросом, показалась архитерриусу бесконечной. Наконец, дверная створка отъехала вбок, и на пороге появился Мехмед Каты.
        Судя по выражению его лица, он не испытывал особой радости по поводу визита - по крайней мере, так показалось Яану. Он перевел сердитый взгляд с хозяина на «одного знакомого», словно прикидывал, дать ему пинка или ограничиться словесным отказом, кивнул и бросил:
        - Захади.
        Гельму повторного приглашения не потребовалось. Он решительно шагнул вперед и вошел в комнату. Яан Залек уже собирался последовать за ним, но не успел. Маленький гладиатор коснулся кнопки на браслете-сенсоре, и дверь закрылась прямо перед носом у архитерриуса.
        Ничего себе! В его собственном доме…
        С минуту Яан Залек стоял перед дверью в полной растерянности. Он был уверен, что
«небольшой разговор» состоится в его присутствии. Или, на худой конец, что Гельм спросит у него разрешения уединиться с гостем. Но чтобы этот гость, которому он, Яан Залек, предоставил убежище, рискуя собственным благополучием, даже собственной жизнью… чтобы этот неблагодарный раб вот так, без единого слова, выставил его из комнаты!
        Возмущение придало архитерриусу сил. Тряхнув головой, он расправил плечи и зашагал в свой кабинет. У него еще остался шанс принять участие в беседе… правда, в роли пассивного наблюдателя. Да, он не сумеет повлиять на ее ход, но о грядущих неприятностях лучше знать заранее. Кто предупрежден, тот вооружен.
        Однако его ждало разочарование.
        Всплывающий экран, который активировался по клеточному сигнификату и показывал все происходящее в комнате маленького гладиатора, горел ровным синеватым светом. Яан Залек проверил параметры, потом откинулся на кресло и застонал. Проклятый франтик хорошо подготовился к визиту. Видеоканалы системы были заблокированы намертво, и архитерриус даже знал, как делаются подобные фокусы. Увы, легче от этого не становилось.
        Значит, запись тоже не работает.
        И все же… И все же для него еще не все потеряно.
        Яан Залек поглубже ввел руку в управляющий вырост и закрыл глаза. Несколько невидимых игл впились в его пальцы, и изрезанное морщинами лицо архитерриуса свела судорога боли. Но теперь его нервная система была напрямую подключена к биокомпьютеру, и изображение проецировалось прямо на сетчатку.
        Да, он так и не узнает, что происходило в комнате, пока он бежал по коридорам. Ему придется полагаться лишь на собственную память. Он никому и ничего не докажет, разве что помогать ему возьмется Арни Роун, главный палач барона. И все же…
        Он не успел довести эту мысль до конца. Компьютер синхронизировал передачу сигналов, и архитерриус увидел комнату - такой, какой видел бы ее, стоя на высокой табуретке в углу и изо всех сил вжавшись в стену.
        Маленький гладиатор на удивление быстро освоился с непривычной техникой, однако не спешил пользоваться тем, что она обеспечивала - в частности, возможностью
«выращивать» мебель нужной формы и размеров. До сих пор он даже не всегда «убирал» кровать. Поначалу архитерриус считал, что он поступает так из опасения, что она не появится, когда придет время спать, но скоро понял, что это не так.
        Тем не менее обстановку в его комнате трудно было назвать роскошной: коротышка так и не обзавелся ничем, кроме кровати, стола и стула, на который вешал одежду. Теперь он сидел на этом стуле, слегка разведя колени и ссутулясь, а Гельму Орксиллу ничего не оставалось, кроме как привалиться к стене напротив.
        - …против нашего общего врага.
        Начало фразы торгового представителя архитерриус услышать не успел, но и ее конец, похоже, не предвещал ничего хорошего.
        Коротышка улыбнулся безоблачно и презрительно и смерил гостя взглядом.
        - Здэсь у мэня адын враг, - процедил он. - Мертвый.
        - Ошибаетесь, - вежливо возразил Гельм Орксилл. - Ваш враг жив. Все еще жив.
        Смуглое лицо гладиатора окаменело. Казалось, он спал, и вдруг в его комнате кто-то включил яркий свет. Неужели проклятый щеголь ухитрился пронести в дом парализатор?
        В следующий миг он понял, что ошибался.
        - Кус умак…[Грубое арабское ругательство.] - прошипел Мехмед.
        - Поверьте, он жив и здоров. Так вы согласны помочь мне его уничтожить?
        Голосок торгового представителя звучал по-прежнему мягко и вкрадчиво. Проклятый хендрик, юзни его! Вшей ему под кожу разрывную капсулу и стой перед ним с пультом в руке, он ведь так и будет урчать, как лурик, которому чешут в причинном месте!
        - Дакажи, - процедил бородач. - Дакажи, что он жив, нек ни![Грубое арабское ругательство, аналогичное русскому «мать твою».]
        Гельм Орксилл развел ручками и с видом глубокого разочарования отвернулся. Теперь он стоял лицом к стене, с которой вел наблюдение архитерриус. Мохнатый щеголь действительно был разочарован. Только не упорством маленького бородача, нет. Разачарован он был тем, что это упорство заставляло его раскрыть карты.
        - Вы видели его шесть дней назад, - с напускным безразличием обронил он. - Собственными глазами. И даже с ним разговаривали, насколько мне известно.
        Яан Залек почувствовал, как сердце начинает биться с перебоями. Неужели Отто Чаруш сумел наблундить даже этому иблану?
        Или…
        - Ля афхамукум,[Не понимаю (араб.).] - спокойно возразил гладиатор. - Я много с кем гаварыл. Халь твфхамунани?[Понимаешь, о чем я? (араб.).]
        Очень хорошо. Может быть, Мехмед догадался о камере, хотя и не смог ее обнаружить, и нарочно не впустил его в комнату, чтобы вызвать непрошеного гостя на откровенность? Если так, то задумка удалась. Кажется, франтик начал нервничать…
        - Я имею в виду барона Пако. Опять-таки, насколько мне известно, он любит понаблюдать за тем, как пытают сильных людей.
        Он говорил так, как рассказывают о посещении заурядной кофейни, когда говорить больше не о чем. Но у себя в кабинете, слушая ровный воркующий голосок торгового представителя, архитерриус Яан Залек судорожно глотал ртом воздух. Многолапый страх стиснул его каменными когтями, наполняя каждую клетку тела болью. Кусочки головоломки соединялись - так стремительно, что он почти слышал их щелчки.
        Все они заодно. И Алларт, и этот длинношеий гляр. Они сговорились, чтобы подставить его. И Отто Чаруш тоже причастен к заговору. Он привез Мехмеда с Планеты. Возможно, он просто пожадничал, решив выпустить «находку» на арену. А может быть, так и было задумано…
        - Зачэм тэбе? - не слишком вежливо осведомился маленький воин, прерывая стремительный поток его мыслей.
        Гельм Орксилл мягко повернулся к собеседнику. Теперь он стоял к архитерриусу спиной, но Яан Залек успел заметить на его губах утомленную улыбку.
        - Не мне. Речь идет о моем господине, графе Сувари. Если вы поможете ему свергнуть этого трабба Пако, он будет вам очень благодарен.
        Бородач погладил бороду и чуть склонил голову набок. Его лицо по-прежнему не выражало ничего, кроме снисходительного высокомерия.
        - Я понимаю ваши сомнения, - продолжал торговый представитель. - Вас выкрали из тюрьмы, где держали как бунтовщика… где вас пытали…
        Он выдержал многозначительную паузу.
        - Граф - один из самых могущественных Звездных королей. Поверьте, он сумеет не только защитить того, кто оказал ему такую услугу, но и достойно его вознаградить.
        Молчание.
        - Император не заинтересован в том, чтобы менять нынешний порядок вещей. Владения графа Сувари насчитывают двадцать четыре обитаемых планеты и восемьдесят астероидных колоний, в то время как у барона Пако только шесть планет, считая Диск. С такими ресурсами можем захватить Диск за два часа. Граф Сувари правит королевством, насчитывающим более двух десятков обитаемых планет. Но как только боевые крейсера графа пересекут границы этой планетной системы, сюда будет направлен Исполнительный корпус имперского флота. Пока мы не можем воевать с Империей. Но если с бароном Пако… скажем так… что-нибудь случится…
        - Ты хочэшь, чтобы я с ним слючился? - перебил маленький гладиатор.
        На мгновенье на лице длинношеего гуманоида появилось что-то вроде растерянности.
        - Ну… - осторожно проговорил он, - наверно… да.
        - И если я убэру твой барон, карабл нэ придет?
        - Никаких кораблей не будет, - Гельм Орксилл улыбнулся. - Мы об этом уже позаботились.
        - Объясны. Я нэ хачу… кейфа юсамма хаза…[Как это говорится… (араб.).] играть па-темному.
        В комнате стало тихо - так тихо, что Яан Залек решил было, что отключилась система передачи звука. Но тут одеяние Гельма Орксилла тихо зашелестело, и архитерриус понял, что ошибся.
        - Поверьте, Мех-мед, мне нет смысла вас обманывать. Вы сильный воин. Сильный, опытный. Это не лесть, а констатация факта. Если бы нам - мне и моему господину - захотелось использовать вас, как вот эту емкость… - он постучал коготком по стенке одноразового сосуда с водой, который стоял на столе, - мы бы сейчас так не разговаривали. Подумайте о другом. Вас разыскивают. Уверен, таких поисковых систем, каковыми располагает барон, в ваше время просто не существовало.
        - Пускай ищэт, - равнодушно отозвался Мехмед.
        - Другого ответа я и не ожидал. Но подумайте, что вы теряете. Захват власти на Диске для нас - только вопрос времени. На нас работают одни из лучших наемников Галактики. Барон уверен, что подкупил их, но он глубоко заблуждается…
        Яану Залеку показалось, что пол под креслом, на котором он сидит, внезапно провалился до самого основания Кучи, и он падает в эту дыру. Ему уже довелось пережить подобное - во время перелета с Перисолы, когда на боте на две минуты отказали системы искусственной гравитации. За эти две минуты он успел попрощаться с жизнью.
        Истцы… Проблема, которую барон считал решенной…
        Но может быть, заблуждается не барон, а граф Сувари и его прихвостень? Верность наемника короче его ножа, и он служит тому, кто больше платит…
        Нет. Заблуждаются они оба. Потому что воины-колонисты Сирра-Ю на самом деле не служат ни барону, ни графу.
        Пользуясь поддержкой Сувари, они захватят Диск. Но не с тем, чтобы отдать его новому хозяину. В их руках окажется военный корабль Древних, который, несмотря на повреждения, все еще может одним залпом погасить звезду. Барон Пако слишком спокоен, слишком уверен в себе. Его положение кажется ему незыблемым. Ему, равно как и его предкам, следовало бы стремиться как можно скорее овладеть древними технологиями - тогда они получили бы в свои руки самое могучее оружие в Галактике. Достаточно понять, как управлять орудиями Диска. И тогда…
        Тогда…
        Тогда правителю, сумевшему завладеть Диском, не страшен даже весь имперский флот. Да, орудий вряд ли достаточно, чтобы сместить Императора - нужно будет еще запустить двигатели. Но это лишь вопрос времени и желания.
        Гельм Орксилл еще что-то говорил, но архитерриус уже не слышал его. В ушах стоял тяжелый звон, перед глазами плавали цветные пятна.
        Он не помнил, как отсоединился от компьютера, как покинул кабинет и вышел на улицу. Воздух казался густым, вязким и пах свернувшейся кровью, небо меняло цвет от темно-палевого до бордового, а прохожие были словно залиты черной жижей и напоминали кромешников - таких, какими архитерриус запомнил их по архивным голозаписям.
        Яан Залек привалился к стене, на которой переливалась призрачными цветами рекламная вывеска пластического хирурга. Почему-то мелькнула мысль: как бы его лицо смотрелось на этой вывеске?
        Старое, изношенное, изрезанное морщинами… Оно подтягивается, свежеет, словно время повернулось вспять, и становится тем самым лицом, которым он когда-то так гордился…
        Звон в ушах стихал, мир понемногу приобретал привычный вид, а вместе с ним возвращались обычные звуки города: голоса, шелест проплывающих мимо платформ, крики животных. Из ближайшей кофейни доносился терпкий, дурманящий аромат свежесваренного кофе.
        Но архитерриусу было не до кофе. Он оглядывался по сторонам, пытаясь понять, где оказался. Много времени на это не потребовалось, и когда он понял, растерянность сменилась странным чувством. Такое бывает, когда знаешь, что что-то складывается само собой, и остается только гадать, к добру это или к худу.
        Он находился в десяти минутах ходьбы от дома Алларта.
        Задыхаясь, Яан Залек поспешил туда. Какая жалость, что он не взял платформу! Скорее… Надо рассказать все копателю… Или не рассказывать? Просто поинтересоваться, как бы невзначай, не посылал ли он кого-нибудь к нему… И попросить побыстрее пустить его в Фонд.
        Оставалось пройти совсем немного, когда он заметил у входа в высотку несколько платформ Службы Бдительности.
        У архитерриуса заколотилось сердце. Лишь несколько шагов отделяли его от цели - черного провала распахнутой двери, в глубине которого, на силипроновом пьедестале, сияла выпуклая золотая линза коммуникатора.
        - Господин архитерриус?
        Яан Залек оглянулся. Офицер, хрупкий золотокожий ом?а в матово поблескивающей кавероновой броне, направлялся к нему. Многочисленные вибрисы, образующие над его головой подобие нимба, подрагивали при каждом движении.
        - Приветствую, офицер.
        Он удивился тому, как хрипло и сдавленно звучит его голос - особенно после звука голоса ом?а, звонкого, точно колокольчик.
        - Что тут у вас случилось, если не секрет? Ограбление?
        У него еще был шанс свести все к непринужденной светской беседе, тем более что этот офицер не раз обращался к нему за информацией - правда, в официальном порядке. Что-то подсказывало архитерриусу, что это очень важно.
        Офицер воздел руки, словно удерживал на ладонях шар - солидных размеров, но легкий.
        - Не совсем, уважаемый архитерриус. Скорее всего, кража информации. Грабитель не смог проникнуть в биокомпьютер торговца извне, поэтому вошел в дом, вскрыл охранную систему входной двери, а когда хозяин и слуга попытались остановить его, убил обоих.
        - У вас есть какие-то предположения?
        - Только одно, - ом?а вздрогнул всем телом - так представители его расы выражали сомнение - и придвинулся поближе, так, что кончики его вибрис щекотали лоб архитерриуса. - Почтенный Алларт связался с копателями, и это его погубило. При вторжении и убийстве, вероятно, использовались технологии Древних, неизвестные нам. Иначе как убийцы сумели попасть в здание и покинуть его так, что на голозаписи не осталось ни одного их изображения? Полагаю, в самое ближайшее время мне потребуется ваша помощь.
        Яан Залек кивнул, потом запоздало сообразил, что его жест ничего не говорит офицеру - в силу особенностей физиологии ом?а не могут поворачивать голову и кивать, - и провел в воздухе ладонью, словно поглаживая невидимого хэнака.
        Почтенный Алларт…
        - Вы направляетесь в архив? - вежливо осведомился офицер. - Моя платформа в вашем распоряжении.
        - Спасибо. Я хочу пройтись пешком. И так мышцы скоро атрофируются…
        Попрощавшись и заверив офицера в готовности оказать всяческое содействие следствию, Яан Залек побрел прочь. Напряжение, в котором он пребывал до сих пор, сменилось бесконечной усталостью.
        Вряд ли ом?а прибегнет к его помощи. Тот, кто убил Алларта, не пользовался Древними технологиями - в этом можно быть уверенным почти наверняка. Скорее всего, здесь побывали истцы. Они же узнали о том, где находится Мехмед. А это значит, что воины Сирра-Ю действовали не по приказу барона. Они выполняли задание графа Сувари.
        И куда ему теперь идти? К барону? «Мой повелитель, я раскрыл заговор»? Не исключено, что барон поверит. Ни для кого не секрет, что Тоар Гемельсоирский терпеть не может этого длинношеего щеголя. Но сомнительно, чтобы у Гельма не оказалось иных сторонников, кроме истцов.
        К тому же у него нет записи разговора Гельма с Мехмедом. Значит, для проверки сведений его подвергнут ментоскопии. Как известно, для стареющего мозга такая операция сопряжена с немалым риском. Не исключено, что с ментоскопического кресла он встанет полоумным маразматиком с трясущимися конечностями… если вообще сможет встать. И такой исход для него куда более желателен, нежели тот, который следовало бы назвать «благоприятным».
        Потому что вместе с воспоминаниями о последних минутах, проведенных в собственном доме, дознаватели барона Пако вытащат из него множество других. О том, как в этом доме появился Мехмед. О промышленных территориях на поверхности Планеты. О
«консультациях», которые он давал Алларту… и не только ему. Для подданных барона Пако существует одно правило, следуя которому, можно более или менее спокойно дожить до конца своих дней. Правило это такое: «Не попадайся».
        Потому что нет ни живого существа, ни киборга, которое было бы совершенно чисто перед законом. «Даже хэнака можно засудить», как говорят копатели.
        К сожалению, Алларту соблюдение золотого правила не помогло. Он не попался. Он… попал.
        И, похоже, копатели - единственные, к кому он может сейчас обратиться.
        Если они еще живы. Если Алларт рассказал им, как попасть в Древний фонд. Тогда он сможет опередить Гельма и первым добраться до орудий Диска.
        Яан Залек брел по улице, время от времени натыкаясь на прохожих. Одни смущенно извинялись, другие резко окликали старого ученого. Архитерриус ничего не замечал - ни толчков, ни окриков, ни свиста пролетающих мимо платформ, ни запахов, доносящихся из кофеен и лавок.
        Он знал, куда идти. И шел туда, как по пеленгу.
        Он не задержался, проходя сквозь голографическую вывеску на двери «Шального метеора». Его не остановил запах сомнительного качества напитков, витающий в воздухе. И когда он пробирался между разновеликих столиков, стульев, насестов и подвесных подушек, никто не спросил его, что он здесь забыл.
        Здесь он был просто одним из Существ Алфавита. Существом с двумя глазами, одним ротовым отверстием, которое служило также органом дыхания и речи, двумя верхними и двумя нижними конечностями. Он мог бы полдня просидеть здесь, потягивая тошнотворную бурду, выдаваемую за коктейль, и угасающим, оглушенным разумом ловить звуки многоголосой, многоязычной какофонии, переплетенной с дымом и невообразимыми запахами разгоряченной плоти. Он мог бы забыться, раствориться в ней, как кристалл соли в горячей жидкости…
        Яан Залек упал в мягкое кресло, обитое засаленной материей неизвестного происхождения. Голова у него кружилась, а из сердца словно кто-то медленно-медленно вытаскивал толстую тупую иглу. Казалось, он смотрит на мир в толстую трубку из полупрозрачного силипрона. Все тонуло в бурой дымке, лишь одно он видел совершенно четко: мощного апеса в крошечном грязном переднике, который сидел на стуле перед стойкой.
        - Ваш заказ, - послышалось над самым его ухом.
        Почти не глядя, Яан Залек ткнул пальцем в голоменю на тусклом корпусе робота-официанта.
        - Должен вас предупредить, - произнес робот вкрадчивым голоском Гельма Орксилла. - Этот напиток обладает сильным опьяняющим действием. Убедитесь, что состояние вашего здоровья позволяет вам употреблять подобные…
        Архитерриус в ужасе обернулся. Но нет, это был не Гельм Орксилл. Возле его столика стоял самый обычный робот-официант, и на его груди мигала полоска с надписью, которую Яан Залек почему-то не мог прочитать.
        - Уверен, - пробормотал он. - И еще… эмти с подливкой.
        В корпусе официанта что-то забулькало. Через минуту манипулятор поставил перед ним на столик пластиковый бокал, наполненный изумрудно-зеленой жидкостью. Приглядевшись, на ее поверхности можно было разглядеть муаровые разводы.
        Первый глоток обжег горло. Яан Залек задохнулся. Из чего готовили это пойло, оставалось только предполагать. Сквозь подступившие слезы архитерриус не сразу заметил, как апес в фартучке оказался возле его стойки.
        - Эмти готовятся долго, - пробасил он. - Зря вы с гринферы начали, почтенный.
        Архитерриус попытался ответить, но только закашлялся.
        - Ну, вот видите… - великан печально вздохнул. - Давайте-ка я вас в номер отведу. Полежите, оклемаетесь… А там, смотришь, и эмти приготовятся. Негоже в таком состоянии тут сидеть, да еще в вашем возрасте. Всякое может случиться.
        И, обняв полубесчувственного архитерриуса за талию, повел его к двери в дальнем углу зала.
        Глава 13
        АРТЕМ ВИШНЕВСКИЙ
        Жить ложью! Вечно играть чужую роль….
        Есть вещи, поступаться которыми человек не имеет права. Честь и достоинство не пустые слова….
        Э. Гамильтон. Звездные короли
        - Ну вот, - удовлетворенно сообщила Матильда. - Еще чуть-чуть - и мы дома.
        Капсула, похожая на прозрачное, срезанное снизу яйцо, мчалась вверх по шахте скоростного лифта, который открылся прямо из зала управления. Это потребовало меньше десяти минут - если точно, то девять минут, пять и три сотых секунды. Когда все закончилось, в потолке открылся люк, и «яйцо» плавно выползло оттуда, не поддерживаемое ничем.
        Еще три минуты, сорок пять и тридцать две сотых секунды пришлось ждать сопровождающих, которых им выделил БКЦ-4-ИАК - двух корабельных роботов, которых копатели называли «мехами». Через них же бывшему капитану Кровлеву предстояло поддерживать связь со своим координатором.

«Мех» выглядел устрашающе - примерно как осьминог в любовной схватке с вешалкой. Причем вешалка, очевидно, предназначалась для тех самых гигантских камуфляжных костюмов, которые Артем обнаружил на складе. При их появлении Матильда недоверчиво зашипела. Это было объяснимо. Но когда одна из вешалок обратилась к нему хорошо поставленным голосом диктора центрального телевидения. Артема передернуло.
        Теперь парочка стояла у стенки капсулы с возмутительно спокойным видом. Матильда пристроилась на максимальном удалении от них и поджала под себя лапки. А Артем ломал голову над вопросом: что такое для нее дом.
        Капсулу не трясло, не качало. Не было слышно ни свиста, ни скрежета механизмов. Движение почти не ощущалось, лишь сила тяжести слегка придавила тело к полу. Выбирая скорость подъема, биокибернетический центр БКЦ-4-ИАК ориентировался на ускорение чуть больше одного «g» именно для того, чтобы у его новоиспеченного координатора не возникало неприятных ощущений. Понятно, что в результате путешествие затянулось, но зато пассажиров не размазывало по стенке.
        Как понял Артем, его восьминогая напарница гораздо легче переносила перегрузки - не говоря уже о роботах.
        - Ну, вот, - снова нарушила молчание «вдовушка». - Тормозить начинаем.
        И в самом деле, капсула начала двигаться медленнее. Послышался скрип, потом она дернулась, точно собака на поводке, и остановилась.
        - Уровень А, сектор СЕ - семнадцать - двенадцать - сорок один, - дикторским голосом объявил один из роботов. - Дальнейшее продвижение невозможно. Просьба покинуть камеру.
        Наступал самый неприятный момент путешествия. Над так называемым Центром, там, где ныне стояла столица Диска, а раньше находилась Центральная рубка, уровень А был наполовину разрушен, и вывести на поверхность шахту лифта было невозможно. Нет, возможно… но это потребовало бы сорока девяти суток, десяти часов, двадцати пяти минут, сорока пяти и тридцати двух сотых секунды. Таким запасом времени Артем и его спутница не располагали.
        Капсула замерла, и ее стенки начали темнеть, теряя прозрачность. Потом справа открылся аккуратный прямоугольный проем. За ним царила непроглядная чернота, и Артем непроизвольно попятился.
        - А свет нельзя включить? - пробормотал он, обращаясь то ли к роботам, то ли непонятно к кому.
        - Прошу прощения, - отозвался «мех». - Запрашиваю снятие блока по режиму СЕ-пятнадцать-СД-десять.
        В темноте послышался треск, и где-то далеко вспыхнул свет. Несомненно, это была лишь небольшая часть системы освещения - остальное вышло из строя давным-давно. Капсула остановилась в туннеле - почти таком же, как тот, по которому они прибыли в Центр. На полу, в неглубокой «канавке», смутно поблескивала полоска монорельса. Теперь Артем знал, что он изготовлен не из металла, а из особого керамического материала, более твердого и износостойкого, чем любой из сплавов, известных в двадцать первом веке.
        Стены были разбиты и покорежены. Казалось, какое-то неповоротливое чудовище ползло по туннелю. То и дело оно натыкалось на стены, ревело от боли и в гневе рвало кургузыми лапами провода, выворачивало плиты.
        - Ну что, начинаем марш-бросок? - бодро спросил Артем, обращаясь к паучихе.
        Та не ответила, только неопределенно скрипнув.
        Древний пистолет - вернее, разрядрядник ручной десантный, облегченная модель РРД-290-а, в просторечии именуемый «Родя» или «Родимчик», - по-прежнему болтался в кобуре. Даже в том неэкономичном режиме, в котором его до сих пор использовал Артем, из шести батарей в обойме разрядилась только одна. Тем не менее, отказываться от боеприпаса было бы неосторожно. «Мехи» выглядели грозно, но в деле он их пока не видел. Зато воспоминания о стычке с кромешниками были еще свежи. Говорят, что известное не так пугает. Артем знал, кто они такие и откуда взялись, но легче от этого не становилось.
        Он был уверен: стоит вспомнить, кто он такой и откуда появился - и все проблемы разрешатся сами собой. Какое заблуждение! Просто эта проблема была так велика, что заслоняла собой все остальные. И теперь проблемы предстали перед ним во всей красе.
        Проблемы из тех, которые психологи называют эзотерическими. Вкратце они формулировались так: «Куда жить?»
        Прежний мир - непростой, но привычный и понятный - исчез пять тысяч лет назад. При желании Артем мог назвать абсолютно точную цифру, но легче от этого не становилось. В том мире у него была работа, цели и задачи, ради которых он что-то делал - в общем, то, что именуют «место в жизни». Какое-никакое, может быть, не самое лучшее, но было. Там он был не просто Артемом Вишневским, двадцати девяти лет от роду. Он был сотрудником уголовного розыска тридцатого отделения милиции Василеостровского района города Санкт-Петербурга. Он был гражданским супругом Светланы Михайловны Шушпановой, сотрудника диспетчерской службы интернет-магазина
«Озон». Кроме того, он периодически становился участником дорожного движения, покупателем в различных магазинах, посетителем кафе «Бриз»… и прочая, и прочая. Он играл десятки ролей, которые приходится играть жителю большого города, мужчине среднего возраста, имеющего постоянное место работы и проживания, средний заработок и определенный круг интересов. Некоторые из этих ролей ему нравились, другие - нет.
        А кто он теперь?
        Под влиянием то ли мимолетного каприза, то ли тонкого расчета судьба отняла у него все это… и, возможно, уже предложила что-то взамен, но сделала это столь ненавязчиво, что он до сих пор не понял, в чем предложение заключалось.
        Как-то раз, во время отдыха в Коктебеле, он отправился купаться после захода солнца. Он любил море. Соленая вода держит хорошо, и если плыть брассом, почти не устаешь, а устанешь - ложишься на воду и отдыхаешь, и она держит тебя. Конечно, не так, как держит земля. На земле ты как в материнских объятьях. Она не уронит тебя, не потревожит, но в случае опасности - предупредит гулкой, чуть заметной дрожью.
        В море лежишь… как с любимой женщиной. Тебе хорошо и покойно, ты паришь, как в невесомости, и сила земного притяжения едва смеет напомнить о своем существовании. Но твой покой чуток. Так страшно одним неосторожным движением нарушить хрупкое равновесие. Поэтому в один прекрасный момент, не выдержав больше сладкого полунапряжения, ты снова пускаешься в плаванье.
        Так Артем мог плыть два, а то и три километра. Особенно хорошо было ночью. Где-то через полчаса береговые огни позади тускнели россыпью тусклого золотого бисера. Куда ближе были другие - призрачно-зеленые, рассыпающиеся с каждым движением руки. Вода еще не успевала остыть, пахла йодом и восхитительно ласкала кожу.
        Во время одного из таких ночных купаний Артем спас сильно подвыпившего мужика - тоже любителя поплавать. Как этот оболтус умудрился заплыть так далеко - одному Богу известно. Не зря говорят: «Пьяному море по колено, а лужа по уши».
        Как бы то ни было, в один прекрасный момент хмель выветрился у оболтуса из головы. Он осознал, что происходит, запаниковал и начал тонуть.
        А причина для паники у него была веская. Он примерно представлял, что оказался в море, но в каком именно, почему и в какой стороне берег, не имел ни малейшего представления.
        Ему повезло: Артем оказался в нужном месте и в нужное время. Мужик даже сообразил зацепиться своему спасителю за закорки, так что буксировка утопающего до берега прошла без особых проблем. Сейчас Артем вспомнил этого выпивоху, потому что сам находился в подобном положении, хотя и отнюдь не по причине собственного разгильдяйства.
        Он знал, куда попал. Но что представляло собой это «куда», понятия не имел. Не знал об этом и БКЦ-4-ИАК, когда-то бывший капитаном Кровлевым: его летопись событий, происходящих на поверхности, обрывалась в тот миг, когда энергетик Виктория Ханайченко ввела пароль и отключила систему управления. И вот он барахтался посреди зыбкого темного «куда», не понимая, куда плыть. Вдалеке мерцали огни. Это могли быть фонари на набережной или иллюминаторы лайнера, уплывающего за горизонт. Никто не заставлял его плыть туда. Но какую альтернативу он мог предложить сам себе?
        Остаться в Центре, в обществе капитана Кровлева и его роботов? Почему бы и нет? Только вот что дальше? Что он будет делать там… и, главное, ради чего?
        Воображение уже нарисовало прелестную картинку. Снова планета, и он сам в компании Алларта со товарищи увлеченно раскапывает очередной холм, под которым, если повезет, можно обнаружить какую-нибудь среднеценную металлюшку. Ходим, копаем, металл добываем… Ну и по заднице иногда получаем, ежели не свезет.
        Или так, или как. А третьего не дано.
        Хотя нет, отчего же. Найти на свою голову группу праздношатающихся кромешников. Попробовать достичь с ними, так сказать, консенсуса. Да и наверху, если подумать, возможностей немерено. Мир как мир, и в таком можно найти свою экологическую нишу.
        Об этом размышлял Артем, шагая вперед по туннелю. Рядом проворно семенила Матильда, а следом шли роботы - осторожно, как взрослые, подстраивающиеся под шаг ребенка.
        - Далеко еще?
        Артем задал этот вопрос просто для того, чтобы нарушить молчание, но роботы не понимали таких тонкостей.
        - Две тысячи сто пять и три десятых метра, - сообщил один из них благозвучным баритоном.
        Замечательно. Исчерпывающий ответ. При всем желании добавить нечего.
        Два километра - не такой долгий путь, но тишина действовала на нервы. Ее нарушали лишь легкий топоток Матильды да звук шагов самого Артема. Что до роботов, они двигались бесшумно, словно не касались земли - весьма неожиданно при таких габаритах.
        Наконец, туннель круто повернул влево, и за поворотом открылся небольшой, слабо освещенный зал.
        Артем уже знал, что «их» лифт - третий справа, единственный, который еще не вышел из строя. Из него даже можно было выбрать точку выхода на поверхность. Сложность заключалась только в одном.
        Информация о происходящем на поверхности, которой располагал, была, мягко выражаясь, скудной и изрядно устарела. Матильда, которая знала Диск как свои лапы, тоже ничем не могла ему помочь, по причине полного отсутствия привязок их нынешнего местоположения к конкретным объектам. Лифт мог вынести их куда угодно - например, в какие-нибудь заросли посреди вильды, кишащие всяческими небезопасными тварями.
        Оставался только один выход: выбирать точку, максимально приближенную к центру Диска. При таком раскладе появлялся отличный от нуля шанс попасть в Столицу.
        Створки лифта плавно разошлись, едва Артем приблизился. Матовая серая поверхность искрилась холодно, неприветливо, словно заиндевевшая. Артем шагнул внутрь, якобы привычным движением прижал ладонь к детекторной панели. Через минуту - как долго!
        - под ней вспыхнули «кнопки» сенсоров, и Артем якобы привычно задал координаты.
        Он никогда в жизни этого не делал. Но сотни человек проделывали это тысячи раз, и их воспоминания сейчас жили в нем. Не как продолжение его собственных воспоминаний, где сухой опыт расцвечен радужными красками переживаний. Он просто знал, что должен делать так, чтобы получить определенный результат.
        Знал наверняка.
        Закончив ввод координат и скоростных параметров, Артем вздохнул и нажал кнопку
«пуск».
        Лифт тронулся с едва заметным толчком. Над сенсорной панелью вспыхнула розовая точка… и поползла вверх, точно жучок, прогрызающий путь в полупрозрачной пластмассе. Вот он повернул чуть влево, огибая невидимое препятствие… вглубь… снова вверх…
        Артем покосился на Матильду, но та притихла и замерла в углу. А рядом стояли роботы-«мехи», неподвижные и торжественные, точно статуи шумерских богов.

* * *
        Им повезло. Точка выхода, выбранная Артемом, находилась в подвале заброшенного дома, чудом пережившего пожары и прочие бедствия, включая нашествие эскадры космического пирата Транда по прозвищу «Три глаза».
        Здесь, в подвале, Артем и Матильда оставили «мехов». Теперь Артем на время лишался связи с кораблем, зато это позволяло избежать лишних расспросов.
        Город ошеломил Артема. Дело даже не в том, что ни одному из его любимых писателей-фантастов не хватило бы фантазии, чтобы такое придумать. Но одно дело - читать о левитирующих платформах, роботах, расхаживающих по улицам средь бела дня, голограммах, возникающих в воздухе над крышами причудливых зданий, среди летательных аппаратов, непонятно как держащихся в воздухе. Одно дело - прочитать или увидеть это на экране телевизора, и совсем другое - узреть это воочию.
        И тут же, рядом с безумными архитектурными сооружениями, для которых не находилось подходящего названия, теснились убогие лачуги - впрочем, тоже собранные из материалов, до которых в двадцать первом веке еще не додумались. Среди летающих платформ по улицам ползли гужевые повозки, запряженные невиданными тварями, и понять, какой способ передвижения считается признаком высокого положения, а какой используется от скудости, понять было невозможно.
        А жители!
        Большинство из них - с определенной натяжкой и оговоркой - можно было считать гуманоидами. Впрочем, можно ли назвать так двухметровую грушу на слоновьих ногах, покрытую бирюзовым мехом, с двумя парами щупалец вместо рук - учитывая, что у этой груши имелись вполне человеческие глаза, римский нос и крошечный ротик, заставляющий вспомнить японские гравюры с изображением прославленных красавиц? Артем сомневался, что после путешествия в компании Алларта его удивит что-то подобное. Оказалось, он ошибался.
        Но это был не паноптикум, не выставка уродов. Все эти чешуйчатые, крылатые, многорукие и многоногие создания, облаченные в причудливые одеяния или, наоборот, только в собственную кожу, не позировали перед камерой, не пытались что-то доказать. Они спешили куда-то по своим делам, разговаривали, торговались в лавках, ссорились из-за занятой дорожной полосы… Они просто жили.
        Артем еще долго стоял бы в щербатом проеме двери, таращась на них, но Матильда вывела его из столбняка.
        - Идем.
        - Куда? - пробормотал Артем.
        - На кодировку.
        - Куда-куда?
        Паучиха отступила вглубь и резко дернула Артема за штанину. Весьма вовремя: мимо со свистом пронеслось нечто похожее на лакированный малиновый желудь длиной метра полтора. Воздушная волна наполнила «парадную» острым запахом, напоминающих смесь хрена и дорогих духов.
        - На ко-ди-ров-ку. Ай, я же забыла, что ты у нас Древний… В общем… ну, как бы тебе объяснить… У тебя берут образцы ткани. Если ты захочешь изменить внешность, все равно можно будет узнать, что это ты. Да, пока тебя не закодировали, запомни: ты - мой раб. Это если нас законники закрючат.
        - Раб?..
        Матильда раздраженно зашипела.
        - Да, раб. А что тебе не нравится? Хочешь, чтобы барон разбирался, кто ты такой и откуда взялся? Поверь, остатка твоей жизни на это не хватит. А так… Заплачу штраф за то, что раба не кодировала - и все.
        Но их никто не остановил - возможно, они просто не успели ни на кого нарваться. Паучиха внезапно остановилась перед зданием, похожим на полузатонувший катер. Входная дверь (если это была дверь) вырезалась, вероятно, в расчете на трехметровых предков Артема. Ее загораживала голограмма: метеор проносился по звездному небу, вырастая из крошечной искорки до гигантского огненного шара, и бесшумно взрывался прямо перед носом у Артема, после чего перед глазами долго плавали темные пятна.
        - Если ищешь копателей, ищи здесь, - сообщила Матильда, решительно направляясь навстречу метеору. - Сейчас зайдем… Если что, помалкивай. Понял?
        Похоже, голограмма не только украшала вход и служила рекламной вывеской, но и не выпускала наружу запах сырости, перегара и еще черт знает чего.
        Внутри было темно. Артему понадобилась пара минут, чтобы глаза привыкли и начали различать окружающие предметы.
        Собственно, разглядывать было нечего. Половина столиков пустовала. Перед стойкой, непонятно как балансируя на одноногом стуле, восседало существо, похожее на раскормленного орангутанга. В дальнем углу собралась во всех отношениях пестрая компания, которая, судя по всему, играла в карты. Правда, Артем мог и ошибаться.
        При виде посетителей орангутанг проворно сполз с табуретки и одернул кокетливый передничек, украшенный пятнами, явно не предусмотренными первоначальным замыслом модельера.
        - Будьте здоровы, почтенная, - пробасил он.
        - И ты будь здоров, - отозвалась паучиха. - Как у тебя с апартаментами на нижнем уровне?
        Орангутанг звучно хрюкнул.
        - Милости просим. Все для вас. - И поклонился, неожиданно грациозно для такой огромной туши.
        - Вот и славно, - Матильда по-хозяйски похлопала Артема по ляжке - выше ей было не дотянуться. - Мы пока вниз, а ты приготовь эмти.
        - С подливкой?
        - Само собой.
        И, не дожидаясь ответа, засеменила в самый темный угол зала.
        Дверь, которая там находилась, можно было и не заметить, приняв за еще одну из стенных панелей. Толкнув ее, паучиха скользнула на лестничную площадку. Под ногами слабо гудел металлический пол, слева, вверх и вниз, уходили две лестницы. Одна вела наверх, откуда, из узкого коридора, лился желтоватый свет - слабый, точно запыленный, - вторая вниз, в непроглядный мрак. Туда и направилась Матильда.
        Похоже, на нижнем уровне, в длинном, узком, как щель, проходе действительно располагались «апартаменты». Одни двери были заперты, и оставалось только гадать, есть ли там кто-то или нет, другие - распахнуты настежь, и за ними царила темнота. Но из-за одной, полуприкрытой двери доносились голоса и звуки, которые напоминали визгливый смех… Впрочем, они могли оказаться вовсе не смехом. После металлической лестницы, где шаги будили гулкое эхо, коридор казался обитым ватой, и голова у Артема начала наливаться тяжестью.
        Но тут паучиха остановилась у очередной двери и постучала.
        Тук-тук… пауза… Тук, тук, тук-тук.
        Дверь вздохнула, совсем по-человечески, и распахнулась.
        Прочистив некстати запершившее горло, Артем шагнул следом за своей проводницей. В голову некстати лезли совершенно дурные мысли. На тему вдовушек, приводящих молодых людей в апартаменты… неуставных отношений… и судьбы паучиных самцов, исполнивших супружеский долг. Особенно после того, как фрау Матильда пересекла полутемную комнату и решительно направилась к шифоньеру. Конечно, это вряд ли был шифоньер… но уж больно похож.
        Однако ни любовников - живых или мертвых, - ни вещей в «шифоньере» не оказалось. Когда же Матильда шагнула внутрь, сомнения Артема рассеялись.
        Задняя стенка служила дверью. За ней начинался еще один коридор - или, скорее, туннель с круглыми стенками, облицованными чем-то наподобие картонных «клеток», в которых в прошлой жизни Артема хранили куриные яйца. И, в отличие от коридора, по которому он сюда пришел, в конце этого туннеля был хорошо виден свет.
        А он-то думал!..
        Через пять минут Артем следом за напарницей вышел во двор-колодец, заваленный грудами металлических обломков. Половина из них была легко опознаваема - теперь, после того, как Артем получил знание об истинном происхождении Диска.
        - Ничего себе! - он перевернул носком ботинка серебристую пластинку, оплавленную по краям. - Это вы все с корабля понарезали?
        - Ну почему понарезали? - невозмутимо отозвалась Матильда. - Кое-что - с Планеты. Там копать безопасней. Смотрители, конечно, гоняют… Вон, взгляни. Прямо перед тобой.
        И указала на толстый щит неописуемой формы.
        - Как думаешь, что это такое?
        Артем пригляделся. Широкая, в три пальца, дугообразная прорезь появилась в этом куске металла намного позже, чем он приобрел свою нынешнюю форму.
        - Понятия не имею, - Артем подошел поближе и провел кончиками пальцев по оплавленному краю пластины. Все это время его не покидало мерзкое чувство, знакомое еще по работе в розыске. Чувство, что вот-вот случится что-то очень скверное.
        Вот только знать бы, что именно…
        - И что это? - хмуро осведомился он.
        - След от лазера. Предупредительный выстрел, так сказать. Если бы они били боевыми… Сайла! А это еще откуда?
        Мелко перебирая лапками, паучиха подбежала к другой куче металла и склонилась над одним из обломков.
        Нехорошее чувство усилилось. Пригибаясь, Артем подобрался поближе…
        Только это его и спасло. В воздухе, прямо у него над головой, что-то теньнуло, и в нос ударил жаркий запах жженой стали.
        Перекатившись через плечо, Артем выхватил из кобуры оружие и снова припал к грубому шершавому металлу. Острые края больно врезались в тело. Ворочаясь, чтобы устроиться поудобней, он соскользнул чуть ниже. Нога, только что цепляющая холодные выступы, вдруг ушла в мягкую полужидкую массу.
        Спокойно. Только не дергаться…
        Судя по всему, сейчас куча закрывала его от стрелка. Это не значило, что можно высовываться, но все-таки… Артем оперся на руки, словно выполнял отжимание, скособочился и посмотрел вниз через плечо.
        О господи…
        То, во что упиралась его левая нога, напоминала клубок толстых длинных гусениц. Тяжелый смрад, исходящий от них, только сейчас достиг его ноздрей - смрад кала и свернувшейся крови. Обгорелая тряпка, из-под которой вываливались эти отвратительные гусеницы, не могла скрыть очертания всего остального, тем более что подсказка, позволяющая разгадать эту шараду, лежала в паре метров, у подножия кучи металла.
        Это было тело гуманоида, разрезанное пополам.
        Какое-то шестое, седьмое, восемнадцатое чувство настойчиво твердило: «Обернись!» Однако Артем медлил. Осторожно, по миллиметру, вытягивая ногу из зловонного месива, тискал рукоятку «родимчика»… И только когда чувство стало невыносимым, резко повернул голову вправо.
        И в следующий миг выстрелил, почти не целясь.
        Заряд «родимчика» мазнул по склону, и полурасплавленные обломки брызнули в разные стороны. Попал? Этого Артем сказать не мог. Только перед глазами, в россыпи огненных точек, стояло лицо, которое он увидел над обломками: сухое, желтое, с длинным носом вальдшнепа и огромными, как блюдца, миндалевидными глазами. Не исключено, что это была маска.
        Рывком подтянувшись на локтях, Артем пополз вперед. Он должен был увидеть эту тварь - не ради любопытства, ради безопасности.
        Он продвинулся не больше чем на полметра. Что-то со свистом рассекло воздух. Сгруппировавшись, Артем кубарем покатился вниз по склону. Острый угол рассек кожу на плече, одежда на спине наверняка была разодрана в клочья, но думать о таких мелочах было некогда. Либо птицеголовому удалось уцелеть, либо у него появился еще один противник. Очень опасный.
        В этом Артем убедился, едва остановился. Прямо над головой раздался знакомый свист, и он едва успел откатиться. Дротик, чуть побольше тех, которыми играют в дартс, ударился о металлическую пластину на расстоянии вытянутой руки от него, и тут же раздался взрыв - негромкий, но мощный.
        Мать твою…
        Артем шарахнулся в сторону, потом поднялся на четвереньки и пополз вперед, то и дело припадая к нагретому металлу. Сейчас его спасение - в непредсказуемости. Проклятые дротики были оснащены системой наведения. Это подозрение возникло у него еще тогда, когда он катился вниз по склону. Снаряд, управляемый лишь силой инерции и гравитации, имеет совершенно другую траекторию. За вторым дротиком он уже успел проследить, и догадка подтвердилась.
        Что ж, третий раз за все платит.
        Но третьего раза не было. Прямо перед ним возникла фигура, закутанная в бесформенную золотистую попону. И время остановилось.
        Словно со стороны, Артем видел, как заваливается на левый бок, одновременно вскидывая «родимчик», нажимает на курок…

…И огненный «плевок» ударяет в тяжелые золотистые драпировки, скрывающие тело птицеголового.
        Похоже, кромешники, с которыми Артем дрался в подземелье, и вправду были сделаны не из того теста, что нормальные люди. Птицеголового не разнесло в клочья, не разбрызгало. Он просто подскочил, как от пинка, и упал на груду металла. Через секунду его одежда вспыхнула, точно облитая бензином.
        Однако время расслабляться не пришло. Раздирая кожу в кровь, Артем съехал по обломкам и снова выстрелил. Второе существо в золотой попоне оказалось проворнее своего товарища - оно не успело выпустить дротик, однако увернулось от заряда
«родимчика». Артем мог поспорить на что угодно, что ноги у этой «птички» устроены не как у людей: тем, как странное создание карабкалось по завалам, оно скорее напоминало краба, только очень шустрого.
        Внезапно золотые складки взметнулись. Артем успел заметить среди них что-то сильно смахивающее на детский пистолетик… и сообразить, что существо стреляет в другую сторону. В следующий момент он накрыл птицеголового из «родимчика». Среди металлических останков ухнул взрыв, полетели обломки. Опершись на свободную руку, Артем привстал и, уже не таясь, бросился вперед.
        Он уже знал, что больше противников не осталось.
        - Матильда! Эй!
        Черный щетинистый шар неподвижно лежал в ямке между двух страннообразных деталевин. У Артема захолонуло сердце. Но тут паучиха заворочалась, выпрямила лапы и медленно поднялась.
        - Ты уже все? - спросила она тоном заспанной мачехи, которая, вздремнув после обеда, заглядывает на кухню, где Золушка домывает посуду.
        Артем сдержал крепкое словечко.
        - Вроде как. Попробуй проверь.
        Фрау Матильда выкарабкалась из ямки и осмотрелась по сторонам.
        - Ну да. Все. А ты не знаешь, что тут истцы забыли?
        - Какие истцы? - буркнул Артем. По правде говоря, его это мало беспокоило. Боль, забытая в боевом угаре, начала возвращаться. Кувыркаясь по металлической куче, он разодрал спину и предплечья в кровь. Но особенно саднила ссадина на затылке, которую он заработал, уворачиваясь от взрывающихся дротиков.
        - Есть такие, - проскрипела Матильда. - Прилетают из колонии Сирра-Ю, а откуда они взялись там, никто не знает. Убивают за плату… Поцарапался?
        Слава богу, осознала! Артем сердито покосился на нее и кивнул.
        - Давай ты меня потом забинтуешь, - пробормотал он. - Или ты хочешь, чтобы нас постреляли, пока ты меня…
        - Думаешь?
        - Ага. Должны же были они откуда-то взяться? Есть здесь еще входы, выходы…
        Матильда возмущенно зашипела.
        - Здесь только один вход! Тот, через который мы вошли. А если они через него вошли, Лифан должен был их увидеть. Мы нарочно этот двор облюбовали, чтобы… - она заметила, как Артем поморщился от боли, и участливо спросила: - Давай перебинтую, а?
        - Потом, - Артем осторожно ощупал ссадину на голове. - Сваливать отсюда надо. И побыстрее. Знаешь, как они сюда попали?
        - Как?
        Артем кивком указал на пятачок белесого неба над головой, а когда паучиха недоуменно скрипнула, пояснил:
        - Сверху спустились.
        По поводу того, что привело сюда «ниндзюков», как мысленно обозвал птицеголовых Артем, можно было только догадываться. Личные счеты, скорее всего… Артем растерянно огляделся. Он разрывался между двумя желаниями: как можно быстрее переместиться в безопасное место - и осмотреть «место преступления», собрать
«улики», которые могут навести на след. После недолгих колебаний второе желание победило. Одернув разодранную рубаху, Артем двинулся вперед по «ложбинке» между кучами металла.
        - Эй, ты куда? - крикнула вслед Матильда. - Выход там!
        - Сейчас, - буркнул Артем.
        Инопланетные «ниндзюки» работали чисто… либо Артем просто не знал, что искать. Единственными следами их пребывания были развороченные куски металла - почему-то холодные, как «сухой лед» на тележке мороженщика, и два трупа копателей. Первый покойник был Артему незнаком, во втором он узнал Кура, одного из подельников Алларта. Оба были разорваны почти пополам.
        И ни одного осколка таинственных дротиков не застряло в ранах.
        Осматривать завалы было бесполезно. Силитикон, вольфкерумин и прочие сплавы, названия которых Артем узнал только недавно, почти не поддавались коррозии. Оценить, сколько пролежал тот или иной обломок в нынешнем положении, определить на глаз не представлялось возможным.
        Окончательно разочаровавшись, Артем уже собрался к выходу, когда за соседней грудой покатилось что-то металлическое.
        Артем припал к острым выступам, молясь, чтобы Матильда не увязалась следом. Звук больше не повторялся, но сомневаться не приходилось: там кто-то был.
        На побуревших от крови обломках лежал Брам. Похоже, дротик то ли задел его, то ли взорвался рядом, поэтому копатель был еще жив - непонятно почему. Его правое плечо и бок напоминали кровавое месиво. Рядом, почти неразличимый среди кусков металла, валялся лазер.
        В этом и заключалась разгадка - приблизившись, Артем все понял. Похоже, за долгие века человеческая физиология претерпела кое-какие изменения. Каким-то образом Браму удалось прижечь рану лазером и остановить кровь. Только это и спасло ему жизнь.
        Услышав шаги, копатель снова попытался пошевелиться, но не смог. Его безносое лицо почернело, крошечные глазки бессмысленно вращались в орбитах. Узнал ли он Артема? Вряд ли. Во всяком случае, Артему показалось, что уцелевшей рукой гуманоид хочет дотянуться до лазера.
        Гуманоид? Сейчас Артем видел перед собой не то безносое двухметровое существо, которое так ошарашило его своим видом на Планете. Перед ним на окровавленных металлических обломках лежал и умирал его товарищ, с которым они вместе съели… ну, пусть не пуд соли, но разве в этом дело?
        Брам снова заворочался, точно голубь, попавший под колесо автомобиля, и слабо захрипел. Опаленные, потрескавшиеся губы приоткрылись.
        - Матильда! - крикнул Артем, понимая, что в одиночку тащить копателя слишком рискованно.
        К счастью, паучиха была недалеко. На то, чтобы наскоро перебинтовать Брама, превратив его в подобие египетской мумии, и соорудить нечто вроде плащ-палатки, больше похожей на мелкоячеистую рыболовную сеть, ушло всего несколько минут. Вопрос о том, кто пойдет первым, решился сам собой: ухватив за край «полотна» задней парой ног, «вдовушка» почесала к дверям. До сих пор Артем был уверен, что у пауков эта пара конечностей для таких надобностей не предназначена. Видимо, процесс эволюции у арахнов проходил иначе, чем у людей: у человека, в отличие от его четвероруких предков, конечности узко специализированы.
        Даже на шести ногах фрау Матильда бегала резво: Артем едва поспевал за ней. В самый неподходящий момент его начало мутить, перед глазами поплыли темные пятна, очертаниями подозрительно напоминающие кромешников. Слава богу, идти пришлось недолго. Вскоре они ввалились в недра «шифоньера» и задвинули тяжелую дверь.
        Только после этого Матильда включила свет - непонятно каким образом.
        Комната действительно оказалась пуста. В ней не было даже окон - ничего, кроме того самого шифоньера, который теперь больше всего напоминал фанерный ящик. Потом пол под Брамом начал плавно подниматься, образовав нечто вроде гигантского гриба-дождевика. Поскольку Матильда никак на это не отреагировала, становилось ясно, что так оно и было изначально задумано. И когда такой же дождевик вырос рядом с Артемом, он без слов опустился на мягкую, чуть пружинящую поверхность.
        - Вот умница, - скрипнула паучиха, подходя к нему. - Теперь тобой займемся.
        Артем скинул рубаху - вернее, то, что от нее осталось.
        - А почему ваш барон этих птичек не отловит? - спросил он, пока Матильда обматывала его нитью.
        - Какие они тебе птички! - возмутилась «вдовушка». - А отлавливать… Ты их попробуй отлови. Проще с ними сторговаться. Дешевле будет.
        Она замолчала, а Артем не стал продолжать разговор. Список подозреваемых расширился.
        - Да, зря мы мехов отослали, - вздохнула Матильда. - Они бы сейчас совсем не помешали.
        - Это точно, - отозвался Артем. Уровень адреналина в крови упал. Рассудок уныло твердил, что расслабляться нельзя, но сейчас Артему хотелось прямо противоположного - упасть и не шевелиться, даже если пресловутый Диск перевернется.
        - А позвать их можешь?
        Артем пожал плечами. В таком состоянии соображалка обычно тормозит и провисает, но он неожиданно понял, что знает ответ. Или помнит… Не суть.
        - Если найти рабочий акустический вывод - получится, - сказал он. - Вопрос, как его найти.
        - Ты знаешь?
        - Понятия не имею. Выйти, покричать в разных местах…
        - И получится?
        - Вряд ли. Мы все-таки на поверхности.
        Он почти проваливался в дремоту. Перед глазами, на фоне темной хмари, в которой тонула комната, вставали разноцветные схемы. Это имело непосредственное отношение к вопросу Матильды. Вот только толку…
        - Точно нет другого выхода? - пробормотал Артем, едва ворочая непослушным языком.
        - Я же говорю - нету.
        - А что тогда за люк у вас в полу?
        - Люк? Где?!
        От визга Матильды мог проснуться и мертвый. Артему показалось, будто его голову сжали родильными щипцами.
        - Во дворе… Если смотреть прямо от двери, то вперед и чуть-чуть вправо…
        Он встряхнулся и пару раз резко выдохнул.
        - Я попробую открыть, - сказал он, с трудом поднимаясь на ноги. - Если эти твари умудрились через него пролезть, плохо наше дело… Ладно, я пошел.
        И, не дожидаясь ответа Матильды, потопал к «шифоньеру».
        После полумрака комнаты свет невыносимо резал глаза. Артем стиснул неожиданно отяжелевший «родимчик» и зашагал вдоль стены, то и дело спотыкаясь о куски металла. Он почти не замечал того, что заметил бы обычный человек. Но сквозь полуметровые завалы белым, как вольфрамовая нить, контуром проступали очертания того, что лежало еще ниже. Кабели, трубы, проходы, узлы…
        Даже если бы истцы знали о люке, они не воспользовались им, чтобы попасть в хранилище. Люк был завален разнокалиберными обломками. Чтобы разобрать их голыми руками, понадобился бы не один час - даже после хорошего отдыха.
        Чего он ожидал? Это было уже не важно. Артема захлестнула бессильная ярость. Упав на четвереньки, он зарычал и ударил кулаком по какой-то щербатой колобашке. Отчаяние переполняло его, и он даже не почувствовал боли.
        - Чтоб тебе пусто было!
        И тут же словно какой-то голос бесстрастно произнес в голове: «Пароль неверный».
        Да. Именно так. Люк открывается голосовым кодом. Нужно только произнести условную фразу. Можно будет попасть в туннель, по которому можно добраться в исходную точку их путешествия. Туда, где ждут роботы.
        И он эту фразу знает.
        Артем лег, не обращая внимания на острые края обломков, впивающихся в грудь и живот, припал губами к щели, откуда тянуло холодом, и произнес:
        - Пошла плясать губерния.
        Он едва успел встать. Невидимый пол задрожал. Тяжелая крышка пришла в движение, натужно поднимая груды металлолома, наваленные на нее за эти годы, проламывая доски и пластик. «Культурный слой» сопротивлялся, но создатели Диска - вернее, дредноута «Расия» - строили с расчетом на такие случаи. И на более сложные тоже.
        Крышка поднималась. В люк, громко барабаня по невидимым стенкам, сыпались обломки. Артем понимал, что дело сделано, и ему пора бежать за Матильдой, забирать Брама, пока не нагрянули птицеголовые «ниндзюки» в золотых одеждах… но он стоял и смотрел, как содержимое склада медленно сползает в невидимую пока воронку. И только когда огромный серебряный диск, как пробка из бутылки, выскочил наружу, он развернулся и побежал обратно.
        Дверь в «шифоньер» распахнулась прямо перед его носом. Артем ввалился внутрь, едва успев спросить себя, с чего Матильда взяла, что это он.
        Может, птицеголовые уже пробрались внутрь, пока он возился с люком? Или зашли из коридора?
        Но тревога оказалась напрасной. Паучиха возилась с Брамом - кажется, что-то поправляла. Гриб-дождевик, на котором до того сидел Артем, исчез. Картина выглядела очень мирной.
        Чувствуя, как уходит напряжение, Артем привалился к холодной стенке.
        - Побежали… - выдохнул он.
        Когда требовалось, Матильда соображала очень быстро.
        Из люка тянуло холодом и чем-то странным, непохожим на обычные запахи подземелья - затхлые запахи сырости и плесени. Перешагнув «порог», Артем замешкался: ему почему-то стало не по себе. Матильда, которая шла первой, потянула за свой край
«носилок», и он шагнул в темноту.
        Туннель круто уходил вниз. Пол под ногами был завален обломками, которые скатились после того, как люк раскрылся. Идти приходилось осторожно, но Артем, оказавшись внутри, неожиданно почувствовал себя спокойней. Он оказался на знакомой территории
        - и неважно, что она стала таковой лишь несколько часов назад. Люк так и не закрылся, но пока он не придавал этому значения.
        - Как он? - негромко спросил Артем, обращаясь к паучихе.
        Паучиха издала скрип - точно медленно открывалась деревянная дверь.
        - Выберется. Сервопротез приделаем - еще лучше собственной руки. Кожу нарастим. Только бы было чем заплатить…
        - Будете перевозить склад?
        - Надо бы. Только как? Разве что по этим твоим туннелям. Если ты поможешь.
        Не сбавляя шага, она развернула голову на сто восемьдесят градусов и скрипнула.
        Типа, подмигнула, значит.
        Артем вздохнул и прибавил шагу.
        Некоторое время они шли молча. Пару раз Артем проверял связь, хотя знал, что ближайшие аудиоточки давным-давно вышли из строя, и он даже не сможет позвать на подмогу роботов, если что случится. Потом Матильда скомандовала остановиться. Они опустили Брама на пол, где не было обломков металла и камней. Паучиха осмотрела раненого копателя, и Артем впервые увидел, как она «делает укольчик» - с помощью собственных жвал. Зрелище было малоаппетитное.
        Коридор заливал неверный свет отдельных уцелевших светильников, но Артем ориентировался скорее по памяти. Идти оставалось совсем немного, когда он скорее почувствовал, чем заметил опасность.
        Он едва успел освободить правую руку и выхватить «родимчик». В конце коридора мелькнул золотой силуэт. Два взрыва прогремели одновременно, и у Артема заложило уши. Дротик выбил россыпь ледяных искр из облицовки стены, но оставил на ее поверхности лишь неглубокую выбоину, похожую на кленовый лист.
        Брама спасло только то, что он был примотан к носилкам - иначе его бы просто выбросило при рывке. Артему хватило секунды, чтобы снова опустить их на пол. Он даже не видел, удалось ли подбить «ниндзюка» - тот исчез за поворотом. По голой спине сбежала струйка ледяного пота. Мысли камнепадом неслись в голове.
        Похоже, люк не закрылся полностью - либо птицеголовые успели пролезть внутрь прежде, чем он опустился на место. Кроме него самого, прикрывать отступление некому. Но какое отступление? Матильде Брама в одиночку не утащить - скорее всего. Можно попробовать вооружить паучиху «родимчиком», но до сих пор он не видел, чтобы она пользовалась каким бы то ни было оружием, кроме своего природного…
        Вот он, выход!
        Выход был прямо у них под боком. В двух шагах находилась дверь в боковой проем, которая, как и большинство дверей этого уровня, открывалась простым голосовым кодом.
        - Отходим, - бросил он Матильде.
        Через минуту они уже были у двери. Из коридора пока не доносилось ни звука, но Артем знал, что птицеголовые двигаются почти бесшумно.
        - Получи и распишись! - крикнул он.
        Тяжело, словно нехотя, одна из панелей поползла вбок. Из щели хлынул ослепительно яркий свет, и Артем зажмурился. Что-то едва не вырвало полотно из его рук - это Матильда бросилась вперед. Артем шагнул вперед… и тут прямо над головой раздался взрыв.
        Тысячи ледяных игл вонзились ему в голову. Последнее, что почувствовал Артем - боль, когда он ударился локтем о край отползающей двери. Потом беззвучная тьма накрыла его черным покрывалом.
        Глава 14
        ЖОН ГО ТАММ
        Гордон выстрелил с пола. Пущенная наугад пуля попала Корбуло в шею и взорвалась, отбросив его назад…
        Э. Гамильтон. Звездные короли
        Прежде чем превратиться в Жон Го Тамма, Жон Го внимательно осмотрел свое одеяние - привычка, которую ему привили в детстве, когда еще не соединился с Го Таммом. Дело было даже не в том, что обычные существа относились к симбионтам несколько предвзято, и ему не простилось бы то, что легко сходит с рук другим. Просто небрежность в одежде, подобно любому отклонению от общепринятых норм, бросается в глаза, а это недопустимо. Тем более тому, кто занимает высокую должность в Службе Бдительности.
        Сам по себе он эту должность никогда бы не получил.
        Равно как не получил бы ее и Го Тамм - просто потому, что не видел в этом смысла. Тортиллоиды - огромные существа, похожие на черепах и именующие себя «мо» - считались мудрейшими из обитателей Галактики и захватили бы ее давным-давно, если бы считали нужным. Их мудрость носила сугубо отвлеченный характер. Как такое получилось - естественным образом, или тортиллоиды сами отказались от всякой деятельности или практического применения своих знаний, - не знал никто, а сами тортиллоиды не видели принципиальной разницы между одним и другим. Они проводили жизнь, поглощая пищу, созерцая и размышляя о сути вещей. Ни политика, ни технологии их уже не интересовали.
        В противоположность им ит-кайерр - раса, к которой принадлежал Жон Го, - великой мудростью не обладали, но были весьма практичны. А также могли создавать симбиоз со многими существами, подключаясь к их нервной системе и устанавливая над ней контроль - подобно тому, как с помощью небольшого, но мощного переносного компьютера, подключенного к корабельной сети, можно управлять космическим кораблем. Обнаружив, что совместимы с тортиллоидами, ит-кайерры возликовали. Да, они не смогли вполне усвоить мудрость тортиллоидов. Но и того, что им удалось принять, оказалось достаточно, чтобы многие из симбионтов сделали стремительную карьеру при дворах правителей звездных систем. Они становились вторыми лицами в государствах.
        Всегда вторыми. Что-то останавливало их, не позволяя сделать последний шаг к власти. Возможно, мудрость тортиллоидов, которую они восприняли, повлияла на их собственное мышление. Аналитики ит-кайерр работали над этой проблемой, но по большому счету нынешнее положение их вполне устраивало. Устраивало ли оно тортиллоидов? Скорее всего, да. Во всяком случае, они никаких возражений не высказывали.
        Они вообще редко снисходили до того, чтобы высказываться по поводу чего-то конкретного. Столь примитивные материи их не интересовали.
        Вот почему Жону Го приходилось быть аккуратным за двоих. Пока симбионты существовали порознь, Го Тамму было совершенно наплевать на вопросы гигиены. Он медленно ползал по своей комнате, пережевывая сочные зеленые листья хоммору и тут же испражнялся, наполняя помещение невыносимой вонью. Время от времени робот-уборщик прокатывался по полу, собирая кучки дрика и выкладывая новые порции листьев. Жон Го знал, что его симбионт размышляет о сути вещей, но порой не мог отделаться от чувства, что без него гигант превращается в тупое животное, которое только и способно, что ползать из угла в угол, жрать и гадить.
        Жон Го брезгливо подобрал подол длинного одеяния, похожего на свободное платье. Размышлять было некогда: он опаздывал.
        Тортиллоид обращал на него внимания не больше, чем на собственные испражнения и робота, который проворно скользил по полу, собирая последние. Тамм не шевельнулся, когда ит-кайерр встал на его панцирь и просунул узкие ступни в две щели между щитками. Потом лег на живот и запустил руки с длинными пальцами под панцирь огромной черепахи.
        Волна непередаваемого наслаждения и боли захлестнула обоих в миг, когда они, еще оставаясь разными существами, соединились нервными окончаниями. Миг единства, слияния тел и сознаний… В следующий миг мысли Тамма стали мыслями Жона, но маленький гуманоид, отбросив попытку постичь связь между категориями Движения и Распространения, взял под контроль общую нервную систему.
        Жон Го Тамм втянул свою черепашью голову в панцирь, поднялся на задние ноги и степенно одернул подол платья, которое теперь едва прикрывало его могучие щиколотки. Округлая, похожая на мохнатую каплю голова ит-кайерра повернулась вправо, потом влево: после слияния симбионт всегда испытывал неприятные ощущения в области плечевых мышц. Маленький робот проворно откатился в сторону, и Глава Надзорного отдела Службы Бдительности покинул комнату, стараясь не наступать на раскиданные повсюду листья.
        При его появлении все шесть стражниц-иллур, дежуривших у входа в личные апартаменты Жон Го Тамма, поднялись как по команде и обступили хозяина. На уровне своего второго сознания - сознания Го Тамма - симбионт понимал, насколько относительным является понятие «безопасности», но Жон Го, как всегда, брал верх. В конце концов, по сравнению с эскортом, который сопровождал его за пределами дворца, шесть охранниц - это ничто. Просто дань общественному мнению, согласно которому главе Надзорного отдела надлежит служить примером бдительности. Потому что как тот, кто не в состоянии обезопасить собственную жизнь - в разумных, разумеется, пределах, - может обеспечить безопасность в государстве?
        Только вот справятся ли они с таким бойцом, как Ар-тем, странный гуманоид, которого доставили к Жон Го Тамму накануне? С Древним воином, обнаруженным на Планете и пребывавшим в стазисе еще с тех времен, когда люди только осваивали космическое пространство?
        По словам сопровождавшей его арахны, этот Ар-тем в одиночку отбился от целого отряда бойцов Сирра-Ю, неизвестно зачем проникших на тайный склад копателей. Мнемограммы, снятые с нее, Артема и раненого копателя, которого они несли с собой, полностью подтвердили правдивость их слов. Сам факт подобного проникновения уже заслуживал внимания, поскольку барон никогда не отдавал такого приказа.
        Значит…
        Значит, кто-то пытается замести следы.
        Об аресте Отто Чаруша знает вся Столица. И то, что бывший Старший смотритель не только гонял копателей с Планеты, но и вел с ними дела, тоже ходят разговоры. На уровне слухов - сведения из Пыточной башни не просачиваются. Или все-таки что-то кому-то стало известно? Кому-то, кто располагает достаточной властью, чтобы поставить истцов к себе на службу. И этот кто-то очень не хочет, чтобы копатели заговорили… либо чтобы за них заговорило нечто, спрятанное на складе на задворках заведения «Шальной метеор».
        Кто? И что он пытается скрыть?
        И связано ли это с визитом Гельма Орксилла, о котором сообщил Яан Залек? Архитерриуса, полумертвого от страха и опьяняющих напитков, обнаружили в одной из комнат того же «Шального метеора», когда служащие Надзорного отдела отправились осматривать место происшествия. Состояние старика не мешало снять с него ментограмму - этим сейчас занимались офицеры-медики. Действовать приходилось весьма осторожно, и рапорта Жон Го Тамм пока не получил.
        Возможно, ключом к этой тайне владел этот самый Ар-тем. Странный воин с древним оружием, который знал о тайных коридорах в теле Диска - он называл их «путями экстренной эвакуации».
        Либо он сам был этим ключом.
        В этот момент транспортер остановился перед дверями зала переговоров. Жон Го Тамм спустился на пол. Телохранительницы следовали за ним, безукоризненно держа дистанцию, точно спутники планеты, движущейся по орбите.
        Двери открылись. Иллуры, идущие первыми, расступились, чтобы не загораживать главе Надзорного отдела обзор.
        Великий воин Древних вовсе не был могучим великаном наподобие гладиаторов, которые сражаются на арене. Крепкий, но не более того, а ростом даже ниже барона Пако, который по нынешним меркам не считался высоким. Волосы, напоминающие цветом кофе со сливками, покрывали голову, как шлем. Судя по всему, они росли и на нижней части лица, на подбородке и над верхней губой, но Жон Го Тамм видел голозапись, на которой воин избавлялся от них с помощью керамитового ножа - зрелище, вогнавшее дежурного офицера Надзорного отдела в состояние паники. В отличие от своего подчиненного, симбионт понял, что это является либо гигиенической процедурой, либо данью некоему забытому обычаю, подобно тому, как достигшие зрелости представители расы титифорик в мирное время подпиливают себе рога.
        Еще у воина был нос. Сейчас это считалось признаком аристократического происхождения, но Жон Го Тамм уже выяснил, что на момент заселения Диска носы имелись у всех людей - за исключением отдельных потомков от смешанных браков. Темнорозовая каемка на губах должна была придавать его облику что-то женственное, но такого ощущения, вопреки логике, не возникало.
        В нем было что-то очень правильное. Что-то такое, что отличает первоначальный вариант от производных.
        При виде Жон Го Тамма воин вышел вперед и, протянув руку с раскрытой пятерней, проговорил:
        - Добрый день.
        Арахна, которая сопровождала его, зашипела, возмущенная таким нарушением придворного этикета. Воин прошептал что-то похожее на «ч-щ-щ-щерт», вздохнул и изобразил подобие поклона, а потом все-таки подошел к Жон Го Тамму, снова сунул ему руку… и едва успел ее отдернуть. Клинок иллуры, не привыкшей к столь бесцеремонному обращению, рассек воздух в миллиметре от его пальцев.
        - Не надо, Фум, - остановил ее симбионт и, обращаясь к гостю, спросил: - У вас так принято приветствовать друг друга, верно?
        Воин кивнул.
        - Ну да… - он улыбнулся и представился: - Артем Вишневский.
        Огромный симбионт посмотрел с высоты своего роста на Древнего, который совсем не походил на могучего бойца. Тот, кажется, немного растерялся, но руку не убрал.
        Еще миг - и короткопалая лапа легла в открытую ладонь.
        - Жон Го Тамм, - произнес он.
        И почувствовал, как окружающие его иллуры напряглись, готовые в любой миг отразить нападение… и успокоились. Опасности не было.
        - Я ознакомился с вашими мнемограммами, - проговорил симбионт, опуская руку. - Тебе еще не сообщили, Ар-тем, что я отвечаю за безопасность в этом государстве.
        Артем кивнул.
        Забавно… Выходит, этот великий черепах - что-то вроде местного министра госбезопасности. Нет, мир, похоже, стал проще и лучше. Мог ли он, простой капитан милиции, хотя бы мечтать о том, чтобы попасть на прием к столь значительному лицу? Разве что если включат в наградной список за особые заслуги. За успешно проведенную антитеррористическую операцию, например.
        - Если мы правильно поняли, ты располагаешь полной информацией о туннелях, которые позволяют безопасно перемещаться из одной точки Диска в другую.
        - За безопасность я бы ручаться не стал, - Артем усмехнулся. - Возможно, для вас кромешники - что-то вроде страшных сказок, но я видел…
        - Мы знаем, что вы их видели, - мягко перебил Жон Го. - Как с ними сражались… Поверьте, нам давно известно об их существовании. Нашему отделу время от времени приходится сталкиваться с этой проблемой.
        - Когда кромешники выходят из туннелей?
        - Да.
        Симбионт шумно вздохнул и одернул подол своего одеяния.
        - Боюсь, мы столкнулись с более серьезной угрозой. Я подозреваю, что нам придется выбирать меньшее из двух зол. Как ты думаешь, зачем нам нужна твоя помощь?
        - Чтобы провести вас по туннелям?
        - В этом нет необходимости. Мы уже получили план подземелий. Ты ведь его помнишь, правильно?
        Артем безрадостно хмыкнул.
        - Однако некоторые туннели мы не можем открыть без тебя. Синтезированных голосовых команд и клеточного сигнификатора недостаточно. Древние обладали более совершенной системой защиты, чем мы. Если у тебя есть какие-то условия, мы их выслушаем и постараемся выполнить. Речь идет о личной безопасности правителя Диска барона Пако.
        Даже так?
        Артем растерянно посмотрел на огромное создание, которое кротко и терпеливо смотрело на него с высоты своего почти трехметрового роста. И чувствовал себя полным идиотом.
        Условия? А что он может потребовать? Миллион долларов в местном эквиваленте? Свободу всем рабам, равенство, братство и каждому по хэнаку?
        - У нас есть основания предполагать, что Сирра-Ю искали именно тебя, - снова заговорил Жон Го Тамм. - Или же…
        - Или что?
        - Любого Древнего, который может проникнуть на нижние уровни.
        - А что, тут у вас еще Древние имеются?
        Вопрос был задан едва ли не в шутку, и Артем вздрогнул, когда Жон Го Тамм без тени иронии ответил:
        - Да.
        Мерзкие холодные колючки зашевелились под ложечкой. Он мог ошибаться. Но перед глазами снова встало лицо человека из далекого прошлого… Нет, не человека - нелюдя, для которого нет ничего святого, который был готов уничтожить все, что дорого Артему, с такой легкостью, с какой человек смахивает со стола хлебную крошку.
        - Вы можете его… показать? - хрипло пробормотал Артем.
        Один из офицеров вопросительно посмотрел на своего начальника и, увидев, как тот утвердительно кивает, подошел к биокомпьютеру, погрузил руку в его радужную поверхность и через минуту извлек тонкую голопластинку.
        - Мехмед Каты, еще один воин Древних, - продолжал Жон Го Тамм. - Смотрители подобрали его на Планете. Старший смотритель Отто Чаруш - он сейчас в тюрьме - сумел обмануть его и заставил выступать в гладиаторских поединках - как и ты, в бою этот человек почти непобедим. Но он сумел прогневить барона и попал в пыточную, откуда был похищен трое суток назад. Кто это сделал и где этот воин теперь, мы не знаем. Но если он, как и ты, знает расположение нижних уровней и имеет доступ…
        - Ни хрена он не имеет, - буркнул Артем. - И ни хрена не знает.

«Мехмед Каты… Так вот, значит, как тебя зовут».
        Жон Го Тамм шагнул вперед. В его горле заклокотало, короткая шерсть на голове поднялась дыбом - признак величайшего волнения, грозящего потерей самообладания.
        - Ты знаком с этим воином? - тихо спросил он.
        - Еще как знаком, - сквозь зубы процедил Артем. - И если ваши Сирра-Ю его прибили, я им лично благодарность вынесу, блин. С занесением в личное дело.
        Похоже, последняя фраза не на шутку озадачила симбионта. Он заморгал и издал короткую раскатистую трель, в которой явно слышалась вопросительная интонация.
        - Он для себя уже четко решил, как должно быть, а как не должно, - объяснил Артем.
        - И будет за это биться не на жизнь, а на смерть. Терять ему нечего… впрочем, как и мне.
        - Тогда в чем между вами разница?
        Хороший вопрос. Два человека волей случая занесены в иной мир, в иное время… Здесь их прошлое не имеет значения ни для кого, кроме них самих. Только от них зависит, тянуть ли за собой груз прежней жизни… или позволить ей превратиться в воспоминания, в бесценный опыт и начать все сначала. Не ходить в чужой монастырь со своим уставом, а поблагодарить хозяев и Господа Бога за выделенный уголок. И постараться в меру сил и способностей их отблагодарить.
        - А разница такая, - он вздохнул и хрустнул сплетенными пальцами. - Я в вашем мире собираюсь жить. Если разрешите, конечно. А он будет перекраивать его под себя и не успокоится, пока своего не добьется. Или пока не сдохнет.
        - Понимаю. Он и твой мир пытался переделать?
        Вопрос прозвучал так невинно, что Артем поневоле улыбнулся.
        - Примерно так, - ответил он.
        - А ты хотел ему помешать.
        - Вроде того. Работа у меня такая.
        - Работа?
        - Работа. Служба. Как хотите, так и называйте. Заботиться о том, чтобы народ жил спокойно.
        Жон Го Тамм пристально посмотрел на него сверху вниз. Так отец смотрит на маленького сына, который вдруг высказал какую-то чрезвычайно взрослую мысль. Не просто повторил за кем-то из старших умные слова, а додумался сам.
        - Я тоже этим занимаюсь, - сообщил он.
        Вот так дела… Коллеги, значит. Артем не стал произносить это вслух - во-первых, хватит древних словечек, а во-вторых, все-таки разница в звании… Но чувство было приятное.
        - Я не знал о планах Мехмеда Каты, - продолжал симбионт, - поэтому не отдавал приказа о его уничтожении. Барон предполагал, что он сможет обучать его воинов, передавая им свои уникальные боевые навыки…
        - Ну да, - Артем криво ухмыльнулся. - А потом эти воины прирежут барона в темном углу и осуществят военный переворот. Во имя Аллаха милосердного, скорее всего.
        - Во имя… кого?
        - Аллаха. Это они так Бога называют. На самом деле, в Боге этом ничего плохого нет… Ладно, я вам потом расскажу, хорошо?
        Жон Го Тамм пристально посмотрел на своего гостя. На миг Го Тамм почти выторговал у Жона Го возможность поговорить с Ар-темом на такие темы, как феномен веры, сотворенность и несотворенность мира и свобода выбора… но ит-кайерра окоротил премудрого мо, указав ему на необходимость предпринять конкретные, привязанные ко времени действия. К беседе же можно было вернуться в любой момент. Обычно такая аргументация действовала безотказно.
        - Ты прав, - произнес симбионт. - Надо немедленно сообщить барону. Если бы Сирра-Ю выполняли его приказ, гладиатора бы уже доставили к нему.
        - Барон вам докладывает? - скептически осведомился Артем.
        - Я просто знаю. Мое дело - безопасность государства и правителя, и мне полагается знать о таких вещах. Если же это прошло мимо меня… - Жон Го Тамм издал звук, в котором Артему послышалась горечь, - все равно мой долг - оповестить его об этой опасности.
        Он кивнул, словно подтверждая какую-то свою мысль, и направился к компьютеру.
        - Подождите, - окликнул его Артем.
        Симбионт сделал еще шаг по инерции, потом остановился и развернул голову на сто восемьдесят градусов.
        - Но вы же не думаете, что… Мехмед… организовал собственное похищение, верно? Или у него была возможность договориться с этими… как их…
        - Истцами, - подсказала Матильда, которая до сих пор не принимала участия в разговоре.
        - Спасибо. Кстати, ты говорила, что они умеют проникать в помещения незамеченными…
        Паучиха издала тягучий скрип - Артем помнил, что так она выражает свое раздражение. Так она реагировала всегда, когда ее «напарник» начинал вставлять в разговор свои заковыристые древние словечки.
        - Значит, и во дворец тоже?
        - Но в этом нет необходимости, - возразил Жон Го Тамм. - Согласно распоряжению барона, они могут входить сюда свободно. Разумеется, они докладывают повелителю, но…
        - Проверьте, пожалуйста, когда они в последний раз докладывались.
        - Вы требуете превышения полномочий… - начал офицер, но Жон Го Тамм перебил его:
        - Речь идет о безопасности государства, Кши. Не вмешивайся.
        И подошел к биокомпьютеру.
        Артем наблюдал за его кургузыми лапами с короткими зеленоватыми пальцами. Да, на обычной клавиатуре с такими пальчиками работать было бы несподручно. Великан почти не касался гладкой поверхности кристалла, и эти плавные певучие движения завораживали. На полупрозрачных пяльцах сменяли друг друга картинки…
        - Стоп, - произнес он. - Видели?
        Одно из пяльцев мигнуло, точно огромный круглый глаз. Казалось, изображение не изменилось, но что-то явно было не так.
        - Куда можно попасть из этой комнаты? - спросил Артем.
        Вместо ответа симбионт вновь потянулся к компьютеру. Половина пялец исчезла меж радужных кристаллов. Оставшиеся увеличились в размере, и объемные картинки в них как будто стали…

…Четырехмерными?
        Артем отвернулся и на секунду крепко зажмурился. Смотреть на это было все равно, что прийти на сеанс в стереокино без специальных очков: глаза начинали невыносимо болеть. Очевидно, великан-«ФСБэшник» привык к подобной процедуре, либо его зрительный аппарат был устроен не так, как у людей. По крайней мере, не так, как у современников Артема.
        Увы, Артему оставалось лишь изучать прожилки на плитах пола. Он поднял голову лишь после того, как симбионт осторожно коснулся его плеча.
        - Ты был прав, Ар-тем, - произнес он. - Взгляни сюда. Вот запись с камеры. Не беспокойся, это уже не темпоральная компиляция…
        Блин… Вот как это называется.
        - …Видишь, вот дрон-уборщик. Он очищает правый притвор Белого павильона. Сейчас он должен появиться в самом павильоне, но вместо этого исчезнет.
        Артем прищурился. Картинка на пяльцах изображала помещение, похожее на известковую пещеру, в которой кто-то шутки ради понатыкал подсолнухи, ободранные от листьев и выкрашенные в ядовито-лиловый цвет. И где этот дрон? А, вот он, наверно…
        Существо (или устройство), похожее на медузу-переростка, лениво сползло по стене, задержалось возле ближайшего «подсолнуха», словно о чем-то задумалось, и внезапно выбросило вверх стрелку-ложноножку с блестящим шариком на конце. Тотчас в стене
«пещеры» образовалось отверстие, уборщик просочился туда, и отверстие затянулось.
        - …А вот он уже в левом притворе. Прошла минута.
        Жон Го Тамм указал на другие пяльцы, которые показывали почти такую же пещеру, только стены в ней были малиновые, а вместо «подсолнухов» торчали нежно-розовые стебельки, увешанные грушевидными наростами. Медуза вылезла из стены и принялась меланхолично обтирать собой окружающие поверхности.
        - За эту минуту дрон пересек павильон, который находится между притворами. Значит, голокамера в Белом павильоне показывает…
        - Она показывает не то, что там происходит на самом деле, - мрачно произнес Артем.
        - Здесь у вас камеры стоят?
        - Конечно! Но зачем…
        Артем остановил его, подняв руку.
        - У нас времени в обрез, Жон. Я в вашей технике, честно говоря, совершенно не разбираюсь, поэтому просто скажу вам, что хочу получить на выходе, а вы мне объясните, можно это сделать или нет. Идет?
        Офицеры, не привыкшие, когда с их начальником разговаривают таким тоном, переглянулись. Один из них, гибкий шестирукий стунн с мраморно-бирюзовой кожей, усыпанной мелкими зелеными блестками, шагнул вперед, но симбионт жестом остановил его.
        - Не надо… Я тебя слушаю, Ар-тем.
        Артем прочистил горло. Задача предстояла нетривиальная: он в общих чертах представлял, что происходит, но изобилие незнакомых технических деталей существенно осложняло ситуацию. Ладно, попробуем…
        - Прежде всего, - он повернулся к симбионту: кажется, из всех присутствующих он представлялся наиболее здравомыслящим, - если преступники сумели вмешаться в работу вашей сети, они могут через ту же сеть наблюдать за вами…
        - Понятно, - невозмутимо проговорил Жон Го Тамм и выразительно посмотрел на дежурных офицеров. - Так на чем мы остановились?..
        Служащие Надзорного отдела были вышколены хорошо и понимали своего начальника даже не с полуслова, а с полувзгляда. Они подошли к компьютеру и погрузили руки в пульт управления. Один из них почти сразу извлек очередную голопластинку, подошел к симбионту, показал ее… Неизвестно, что было на ней изображено, но Жон Го Тамм, осмотрев ее, развел руками и как ни в чем не бывало продолжал обсуждать с Артемом устройство дворцовой системы слежения. Офицер вернулся к компьютеру, и операция повторилась еще раз. Наконец тот, что все это время оставался подле компьютера, кивнул и освободил руки.
        - Теперь можно говорить, как я понимаю? - улыбнулся Артем. - Отлично. А есть какой-нибудь способ увидеть то, что на самом деле происходит в зале?
        - Есть. Но он вряд ли тебе подойдет.
        - Не подойдет или неприемлем?
        Жон Го Тамм подошел к компьютеру. Кажется, он был встревожен… или заинтригован… Артем так и не понял. Он почти кожей чувствовал, как течет время.
        - Попробуйте, - произнес симбионт.
        Охваченный необъяснимой робостью, Артем приблизился к сооружению, напоминающему друзу горного хрусталя, подсвеченную изнутри и переливающуюся всеми цветами радуги. На трех или четырех гранях прилепились гигантские бутылочно-зеленые слизняки.
        В точности как на пульте управления в рубке аллартова бота.
        Он вопросительно посмотрел на Жон Го Тамма, но симбионт только кивнул.
        Эх, была не была… Артем собрался с духом, зажмурился и погрузил руку в студенистую поверхность.

«Студень» оказался нежным и почему-то отдавал мятным холодком. Артем почувствовал, как сами собой расслабляются мышцы, глубоко вздохнул и закрыл глаза. Странное чувство: казалось, что-то живое и почти разумное пытливо осматривало, ощупывало, изучало его - каждый волосок, миллиметр его кожи… и все, что под ней: каждое мышечное волоконце, каждый капилляр, каждую косточку.
        А потом все тело пронзила острая боль.
        Кажется, он кричал. «Кажется», потому что он не слышал собственного крика - просто знал, что кричит, точно так же, как знал о продолжении своей агонии. Расплавленный металл тек по нервам, и мозг в одно бесконечное мгновение разлетелся горсткой невесомого пепла.
        И вдруг все прошло.
        Теперь он видел и слышал - правда, не то, что должен был бы видеть, находясь в Зале переговоров. То, что предстало его взору, напоминало пчелиные соты, и в каждой ячейке можно было разглядеть изображение какого-то помещения. Ни одна картинка не повторяла другую. Границы ячеек слегка расплывались.
        Какое-то движение в одной из них привлекло внимание Артема, и картинка мгновенно выросла, заслонив все остальные.
        Да! Вот он!
        Хрупкая фигурка, закутанная в подобие золотой фольги, пересекла комнату с лазурными стенами, в глубине которых лениво плавали алые и золотые сгустки. Голову существа украшал клюв - огромный, желтоватый, как старая кость, - но Артем мог поклясться: это не воин Сирра-Ю, вроде тех, что напали на него на складе. Существо лишь маскировалось под «ниндзюка».
        Другая пластика. Другая осанка. Другая посадка головы. Все слишком по-человечески…
        Артем рванулся прочь изо всех сил. Неважно как, нужно вернуться в зал, где он находится на самом деле. Потому что сейчас - он не знал почему, только знал, что это так, - ему предоставлена лишь одна возможность: наблюдать, не вмешиваясь в происходящее.
        Влажное «хлюп!», с которым рука вышла из студенистого тела пульта управления, почти оглушило его. Несколько секунд Артем стоял, хватая ртом воздух, как человек, слишком долго пробывший под водой, и не смея открыть глаза. В ушах стоял звон, пол под ногами ходил ходуном, точно корабельная палуба в сильный шторм. Одновременно он осознавал, что находится в Зале переговоров, что рядом стоит великан по имени Жон Го Тамм в окружении прямоходящих разумных представительниц семейства кошачьих.
        - Что за комната?.. - пробормотал он. - Стенки синие…
        Тут качка прекратилась, и Артем разлепил веки.
        В первый момент перед глазами крутился калейдоскоп. Потом две картинки
«калейдоскопа» соединились, и все стало нормально.
        - Комната… - повторил Артем. Он был слишком оглушен, чтобы уточнять, и осознавал только одно: времени у него в обрез. Нет… еще - что он почему-то не измазался.
        Жон Го Тамм бережно взял его под локоть, а другую погрузил в зеленоватое тело пульта управления.
        - Эта? - спросил он. - Или вот эта?
        С некоторым усилием Артем перевел взгляд со своей ладони на круглые «пяльцы» на тонких серебристых стебельках, которые поднялись откуда-то из глубины «друзы». На полупрозрачной «ткани»-пленке, натянутой на них, можно было разглядеть уже знакомые интерьеры.
        - Вот эта, - Артем ткнул пальцем в левые пяльцы.
        - Кабинет туманности Хат?хий, - выдохнул симбионт. - Твой друг хорошо знает расположение комнат.
        - Никакой он мне не друг! - крикнул Артем.
        Жон Го Тамм словно не услышал его.
        - Мне нужна твоя помощь, - в голосе великана звучала тревога и настойчивость. - Вот план этой части дворца…
        Изображение в «пяльцах» сменилось трехмерным чертежом. После схем, переданных ИАКом, разобраться в нем не составляло труда. «Кабинет туманности» был подсвечен синим и потому хорошо заметен, а там, где находился зал переговоров, мерцала золотистая точка.
        Очень хорошо. Значит, здесь две комнаты прямо… потом вот в этот коридор… и…
        Непостижимым образом четкие линии плана вплелись в другие, которые он знал два дня
        - и целую вечность.
        - Я пойду один, - решительно произнес Артем.
        - Ты уверен?
        - Да. Не стоит поднимать шум - пусть думают, что мы глухие, слепые и тупые. Просто следите за мной через эту штуку и отключайте видеосистемы, чтобы меня не засекли. Если что…
        Жон Го Тамм торжественно кивнул.
        - Верните Ар-тему оружие, - приказал он.
        Когда один из офицеров вытащил кобуру с «вальтером» и копательский нож-тесак, Артем едва сдержал смех. Похоже, премудрый А-Туин[Гигантская черепаха, образ из цикла Т. Пратчета о Плоском Мире.] заранее все спланировал! А «родимчик»-то вы зажали, почтенный… Ладно, не суть. Время дорого.
        Он буркнул «спасибо» и выбежал из зала, на ходу пристегивая кобуру.
        Две комнаты прямо… в коридор… и…
        И за той панелью - вход в туннель, который позволит очень недурно срезать угол. Ключевая фраза…

«Таможня дает добро».
        Туннель был тесным и низким, так что двигаться приходилось, согнувшись в три погибели. Откуда-то тянуло сквозняком, который нес слабый запах сероводорода и ржавчины. Потом откуда-то хлынул лимонный свет, и перед глазами у Артема заплясали разноцветные пятна.
        Оказавшись в полутемной комнате, куда он вывалился - весьма неаккуратно выбив нечто вроде тонкого металлического листа, Артем огляделся по сторонам. Ему сильно повезло, что в помещении никого не оказалось. Возможно, об этом позаботился Жон Го Тамм, а может быть…
        Времени строить догадки не оставалось. В глубине небольшого алькова Артем заметил уже знакомую радужную друзу. Она испускала слабый, словно отраженный свет, а вершину одного из кристаллов уродливой шапочкой накрывал зеленоватый «слизняк».
        Артем вздохнул. Потом подошел к алькову и решительно сунул руку в прохладный студень.
        Как и в прошлый раз, боль была адская, но он приготовился к этому. И когда перед глазами возникли «соты», он уже примерно знал, куда смотреть.
        Так и есть. Птицеголовая фигура, закутанная в золото, решительно пересекала просторный зал. Существо, похожее на шахматную пешку, увенчанную головой японской гейши над воротничком из полупрозрачных волосков метровой длины, удостоило мнимого
«ниндзюка» ничего не выражающим взглядом и проплыло мимо. Через секунду Артем увидел «пешку» в соседней «ячейке», на фоне немыслимой россыпи блесток.
        Слава тебе, Господи… Каким бы ни был ее следующий «ход», Артему не грозило с ней столкнуться. А вот «ниндзюк»… Если расчет верен, следующий туннель выведет в комнату с черно-золотыми стенами, «Кабинет Сутас-мема».
        Артем вырвал руку из вязкой плоти «слизняка» и несколько раз глубоко вздохнул, чтобы прийти в себя.
        Из следующей комнаты - направо. Только бы не перепутать… Потом вторая дверь налево. В пятом по счету покое находится выход.
        Голова все еще кружилась, но Артем, путаясь ногами в длинном малиновом ворсе ковра, бросился вон из комнаты.
        Комнаты сменяли друг друга, как картинки в калейдоскопе. В каждой был свой микроклимат, и Артем, вылетев из благоуханного ледяного полумрака, окунался в волны обжигающего сухого жара. Щебет невидимых птиц мешался со звоном крови в ушах. Пламенеющие полупрозрачные вуали, которые колыхали неощутимые сквозняки, оставляли на радужке темные пятна.
        Второй… третий… четвертый…
        Оказавшись в последней комнате, Артем огляделся в поисках биокомпьютера. Сейчас надо было в последний раз убедиться, что Минер идет именно в том направлении, в каком предполагалось.
        Покой казался огромным, высокие стены тонули в темноте. Ни мебели, ни украшений… Лишь высокие багровые языки пламени, почти касающиеся потолка, поднимались из круглых отверстий в полу. Пламя было бесшумным, не давало тепла и почти не рассеивало мрак.
        Ладно, черт с ним, с компьютером. Выкрутимся как-нибудь. Но где туннель?
        Он не мог ошибаться, потому что не мог ошибаться БКЦ-4-ИАК, Иван Кровлев, давший ему эти воспоминания. Но на том месте, где должен был находиться вход, полыхала стена огня. А за ней…
        Артем метнулся вправо, потом влево. Он мог обойти пламя, но до ближайшей стены было метра четыре, не меньше. Время таяло, как снег, и неуловимыми ручейками текло меж пальцев. А в памяти крутилась мысль - крутилась, крутилась и никак не давалась.
        Была же в одном фильме такая фраза… такая удачная…

«Сквозь огонь иди за мной!»
        А почему бы и нет?
        Подняв локоть, чтобы защитить лицо, Артем набрал полную грудь воздуха, закрыл глаза, прыгнул вперед…
        И едва не врезался в стену.
        Он вытянул руку, не смея поверить в свою удачу. Потом оглянулся, растопырил пальцы, позволил языку пламени лизнуть их кончики…
        Иллюзия! Надо же такое придумать…
        - Скучно жить на этом свете, господа, - произнес Артем и шагнул в открывшийся проем.
        Этот туннель был освещен. Неприятный сернистожелтый свет струился отовсюду, и от этого пропадало ощущение перспективы. Пару раз Артем чувствительно приложился макушкой о потолок, когда его согбенная спина затекла, и он попытался выпрямиться. Интересно, как предки-потомки шарились по этим туннелям? Ползком, на четвереньках?
        Покинуть «тайный лаз» удалось без особых последствий для окружающего интерьера - во всяком случае, эти последствия не бросались в глаза. Две стены «кабинета Сутас-мема» представляли собой старые стены палубной надстройки. Дизайнер, на счастье Артема, сохранил их практически в первозданном виде, лишь слегка замаскировав газовыми «стенками» наподобие ложного пламени в предыдущем покое, только эти были тускло-золотыми и почти терялись в темноте. В дальнем углу, подобно алтарю инопланетного божества, светился биокомпьютер.
        И никого. Ни одной души. Опоздал?
        Звук, возникающий под невидимым потолком, едва успевал достичь ушей, прежде чем угаснуть, рассеяться в пространстве. Казалось, кто-то и полузабытьи касается губами мундштука флейты и тут же опускает ее. В промежутке между этими бестелесными дуновениями делалось так тихо, что Артем слышал собственное дыхание.
        Он боролся с желанием подбежать к компьютеру, погрузить руку в податливое зеленоватое желе и увидеть, где на самом деле находится его враг. Ожидание, которое могло оказаться напрасным, было невыносимо.
        Но связываться с компьютером нельзя. Пока его рука в пульте управления, а перед глазами - изображения дворцовых интерьеров, он абсолютно беспомощен. Даже если удастся вовремя освободиться, на возвращение в реальность уйдет несколько бесценных секунд. Значит…
        Артем даже не понял, что заставило его обернуться - то ли легкий, на грани слышимости, звук, то ли едва заметно всколыхнулся воздух. В позолоченной шоколадной темноте раскрылось овальное белесое око, рассеченное вертикальным зрачком хрупкой птицеголовой фигурки.
        В следующий миг гладкие веки тьмы сомкнулись за ее спиной. Пришелец чуть повернул голову вправо, влево…
        Не заметил. Или притворился, что не заметил. Укрываясь за танцующей завесью ложного пламени, Артем покрепче сжал в руке «вальтер», бесшумно снял с предохранителя и прицелился.
        Метров тридцать… Будь у него «родимчик», можно было бы стрелять, но Жон Го Тамм не вернул его - вероятно, опасаясь разрушительного действия этого оружия. Из
«вальтера» бить рискованно, при таком освещении промажешь, как нефиг делать. Под свободными складками очертания фигуры угадывались, но не более того, к тому же похожая на фольгу ткань бликовала, что существенно осложняло дело…
        Нет, ждать нельзя. Сейчас пламя закроет этого стервеца, и тогда…
        Выстрел разорвал тишину. Птицеголовый припал на одно колено, но тут же выпрямился, точно пружина, и метнулся в противоположную сторону.
        Маятник крутит, сволочь!
        Артем сам учился этой технике. В исполнении настоящего спеца она позволяет уходить от пули с легкостью, которой позавидовали бы мультяшные супермены. Попасть в человека, который двигается подобным образом, почти невозможно.
        Особенно если стрелок стоит на месте.
        Перебежав за соседний «огненный столп», Артем выстрелил еще раз, но снова промахнулся. Хуже было другое: он никак не мог понять, чего добивается Минер. Уходит? Маневрирует, выжидая момента, чтобы атаковать?
        Третий выстрел почти достиг цели. Пуля звонко щелкнула по костяной маске, отскочила и покатилась по полу. Птицеголовый покачнулся, присел… Отлично! Не зря говорят об «останавливающем» действии пули. При наличии того же кевларового жилета пистолетная пуля вряд ли проделает в человеческом теле дыру, но все, что нужно, отобьет. Система защиты за пять тысяч лет должна была усовершенствоваться, но, судя по реакции Минера, мало ему не показалось.
        - Что, нэверный, баишься встрэтить клинок Аллаха?
        Маска приглушала голос, но Артем узнал бы его из тысячи. Даже если бы не было путешествия в недрах корабля, и ИАК не вернул бы ему память.
        Отлично. Заговорил. Значит - связать его разговором… и не дать уйти. Не дать покинуть этот зал живым.
        - А чего бояться? - крикнул Артем. - Двум смертям не бывать, одной не миновать.
        - Твая смэрть не будэт легкой, нэверный, - прошипел Мехмед.
        - До смерти еще дожить надо, - парировал Артем.
        И едва успел перекатиться за ближайшую завесу. Взрыв-дротик брызнул ледяными искрами в двух шагах от того места, где он только что стоял.
        - Ты в курсе, что твоих братьев-мусульман давно на свете нет? - крикнул Артем, поднимаясь на колени.
        - Значыт, так угодно Аллаху.
        - Что ему угодно?
        - Чтоб я поднал в этом мирэ знамя ислама…
        Бум!
        Перекатываясь по полу, Артем старался не упускать из виду золотистую фигурку, скользящую среди завес и столбов. Он окликал врага, дразнил его, а в голове крутилась одна мысль: «Не задеть пламя. Ни в коем случае…»
        - …И ты мне нэ помэшаешь!
        Бум!
        - Да хватит уж тебе! - крикнул Артем. - Уймись! Никто тебе жить не мешает!
        Бум!
        Противник разозлился. Нет, не вышел из себя - настоящие профи головы не теряют ни при каких обстоятельствах. Но сейчас Минеру важнее расправиться с наглецом, который посмел встать у него на пути, чем продолжать этим путем следовать - это Артем чувствовал кожей.
        - Аллах нэ простит того, кто вступил на пут джихада… и свэрнул с этаго путы!
        Бум! Бум!
        Еще один дротик взорвался в паре метров справа. Мимо! Опять мимо!
        Минер мазал, причем мазал безбожно. В отличие от «ниндзюков» на складе, от которых Артема спас только «родимчик». Либо террорюга не успел научиться обращению с непривычным оружием, либо…
        Артем в кувырке ушел за соседнюю «огненную завесу», поближе к выходу из зала. Дротик прочертил в воздухе тусклую светящуюся дугу и разлетелся на плитах ледяными брызгами. Снова недолет…
        Ясно! Эти декоративные элементы каким-то образом заставляют дротики отклоняться от заданной траектории. Очень хорошо. Ну что, Мехмед Каты, или как там тебя, поиграем в кошки-мышки?
        Мышка бежала, хвостиком махнула… Главное, чтобы она не успела заскочить в намеченную норку.
        - Вот оно как… - пробормотал себе под нос Артем. - Потому и маешься, что не за совесть дерешься, а за страх. Непрощенный…
        Он припал на одно колено, прижал локоть к колену - для верности. За ближайшей переливчатой стеной качнулось золотое пятно… или это только показалось?
        Показалось.
        Следующий дротик прилетел из-за пары «колонн», что возвышались в десяти метрах слева. Минер снова промахнулся, но Артема лишь чудом не задело осколками. Он вскинул пистолет и выстрелил навскидку, почти не надеясь попасть, снова нажал на курок…
        И услышал вместо выстрела звонкий щелчок, с которой затворная скоба ушла в заднее положение.
        Патроны кончились. Все когда-то кончается, в том числе и патроны. Обойма, которую он вогнал в магазин еще на складе, была последней. Последней в этом мире. И угораздило же проклятого черепаха конфисковать «родимчика»!
        Надежда оставалась лишь на одно: что запас взрыв-дротиков у Минера тоже не бесконечен. Что ни один не достигнет цели раньше, чем они закончатся.
        А также, что этой сволочи не вшили в глаза какую-нибудь линзу ночного видения с оптическим наведением. Черт их знает, этих потомков, до каких технологий они дожили…
        Бум! Бум! Бум! Он едва успевал уворачиваться. Минер сменил тактику: теперь он метал дротики парами, один за другим, пытаясь угадать движения своей юркой мишени.
        И вдруг все прекратилось.
        За полупрозрачным мерцанием ложного пламени Артем видел силуэт врага: Минер присел на корточки и не двигался. Закончились дротики? Или он что-то задумал?
        Словно тусклая золотая вспышка рассекла темноту. В кувырке Мехмед преодолел разделяющее их расстояние и в следующий миг был на ногах.
        Того, кто наблюдал ножевой бой исключительно на экране, в исполнении каскадеров, вид настоящей схватки не впечатлит. Зачастую выпады настолько быстры, что взгляд не успевает за ними проследить. А вот выполняя эффектные замахи, боец рискует раскрыться и пропустить меткий тычок в корпус или руку. К тому же на хорошего бойца производит впечатление вовсе не то, что приводит в восторг зрителя.
        В течение той секунды, которую они стояли неподвижно, Артем оценил расклад. Минер явно свежее. У него позади не было стычки с «ниндзюками», ему не приходилось кувыркаться по металлическим обломкам, обдираясь в кровь о ржавый металл, не нужно было удирать по туннелям, таща на себе раненого. Он знал, куда идти, и ему не было необходимости на каждом углу совать руку в проклятый студень, который завязывает твою нервную систему морским узлом. Однако…
        Да. Его преимущество - память. Он помнит, как дрался его враг в лаборатории. Он знает, что Минер будет стараться сократить дистанцию, чтобы «связать», «опутать» более крупного и тяжелого противника, помешать ему бить наотмашь. «Липкие ручки», черт бы их подрал…
        Шаловливые ручонки, нет покоя мне от вас… Так и жди, что натворите вы каких-нибудь проказ…
        За долю секунды глаз успевает заметить нечто главное, некую доминанту, а мозг - проанализировать увиденное и сделать вывод. За долю секунды, пока противник выпрямлялся перед атакой, Артем заметил по-боксерски сжатую правую руку бывшего террориста.
        Раскрытая ладонь - это меч и щит винчуниста. Если такой опытный боец отказался от привычного оружия, это неспроста. Артем понял это, а рука сама скользнула к рукоятке ножа.
        Он немного опоздал. Самую малость. Левая, свободная рука взлетела в каратистском блоке, отбила - запястье на запястье, - но кисть противника вильнула ужом, и за выпадом последовал клевок-мазок пониже локтя. Такое ранение в первый момент почти не чувствуется: кажется, просто что-то холодное скользнуло по коже.
        А правая рука с ножом тут же отдернулась и ушла под защиту левой. Но только на миг.
        Мехмед наносил удары, как фехтовальщик - быстрые, хлесткие, все время парами, все время с обманками. Чик-чик, чик-чик… Не все достигли цели, но вскоре левая рука Артема была изрезана и кровоточила.
        В схватке с более мелким и юрким противником человеку рослому выгодно держать дистанцию, особенно если заранее известно, что противник базово ориентирован не проламываться сквозь защиту, а перенаправлять энергию ударов туда, куда ему выгодно, и заставляя в конце концов раскрыться. Но сейчас это фактически означало уйти в оборону, сколь возможно уворачиваясь или подставляя под удары левое запястье. Как говорил дядя Костя, тренер по тейквондо, первый Артемов наставник в боевых искусствах, «в ножевом бою хороших защит не бывает». Особенно если противники равны. Нож и кинжал порой опасней, чем меч или шпага: чтобы ранить, не обязательно замахиваться, порой хватает короткого, но достаточно сильного тычка.
        И страдают в бою на ножах прежде всего руки. Нанести на такой дистанции удар, который сможет решить схватку, почти невозможно. Решающим может оказаться удар в сонную или подключичную артерию, в живот… Куда проще резануть по руке. Кстати, мастер «липких ручек» при этом может оказаться в скверном положении, потому что именно руки защищают его от быстрых, малоамплитудных атак на голову и корпус.
        Увы, пока в скверном положении находился Артем. Сокращать дистанцию, делая глубокие выпады, было рискованно: он мгновенно терял преимущество, которое давал ему рост и длинные руки.
        Он все-таки решил контратаковать. Первая «восьмерка» скользнула по золотой ткани, не повредив ее - казалось, в руке Артема была тупая деревянная палочка. Следующая оказалась более удачной: Артем почувствовал, как конец ножа полоснул по чему-то твердому. Но ощущение было… неправильное.
        Так и есть! Нож не оставил на «фольге» даже следа. Артем едва успел отдернуть вооруженную руку, прикрыв ее левой, получил новую отметину на запястье и опять контратаковал, метя в предплечье противника, чуть повыше локтя. Удар вышел неожиданно сильным - казалось, террорист нарочно сделал движение навстречу ножу. И снова безрезультатно.
        Черт! Заговорили его, что ли?!
        Растерянность длилась даже не миг - сотую долю мгновения. Но и этого оказалось достаточно. Гибкий хлест крюком отбросил его руку. Рванувшись назад, Артем почувствовал, как пальцы Мехмеда вцепились в рукав его рубахи.
        Он едва увернулся от колющего удара в плечо, кончик клинка Мехмеда лишь оцарапал его. Хуже было другое: противник держал его мертвой хваткой. Оставалось только пятиться, прикрываясь истерзанной левой рукой. Сейчас у него был лишь один шанс высвободиться - делая резкие рывки вверх и вниз. Не на себя, потому что тогда дистанция еще больше сократится, и вместо изрезанной руки вы рискуете получить вспоротое горло.
        Еще, еще… Хлоп!
        Древняя ткань лопнула с сухим треском. Рывок получился такой сильный, что Артем отлетел назад и едва удержался на ногах. Дурнота накатила, и перед глазами заколыхалась черная вуаль с красными и зелеными блесками. Кровопотери, которых он не замечал, начинали сказываться.
        Нет, уходить нельзя. Но теперь хотя бы понятно, как противник защищен. Бить в корпус бесполезно, равно как и в предплечья, по запястьям… Лицо, шея? Открыты, но туда попробуй достань! Остаются кисти рук. Негусто. Но лучше так, чем никак.
        Он сделал резкий выпад, метя в руку, сжимающую нож, но Мехмед, похоже, ожидал этого. Правая рука ушла под левую, и Артем чудом избежал ловушки, в которую попал секунду назад - Мехмед подбил его руку снизу и попытался отбросить через верх. Левая рука, искромсанная до кости, почти не слушалась. Ногами работать пока нельзя
        - это спровоцирует низкую посадку…
        В этот момент противник тоже сменил тактику. Движение его ножа стало более свободным - казалось, он копировал «ленивую восьмерку». Пара резов справа налево… и второй ушел в отмашку.
        Удар лезвия по лезвию отозвался во всем теле. Нож вылетел из руки Артема, а в следующий миг в глазах потемнело от боли: лезвие рассекло суставы пальцев. Идиот… Знает же этот прием - выбивать нож обратным ударом, от мизинца, чтобы он вылетел через большой палец!
        Обезоруженный охотник мгновенно превращается в дичь. Вот только дичь в данной ситуации кровно заинтересована в том, чтобы охотник не бросил ее преследовать.
        Для решения проблемы у него не так-то много: одна рука, потому что вторая не годится даже для того, чтобы служить защитой.
        Хотя почему только рука?..
        Первый же пинок по голени оказался весьма результативным. Мехмед охнул, и при свете «огненных завес» Артем увидел, как его лицо исказилось.
        Ну что, железный дровосек, сладко пришлось? Похоже, защита, спасающая от ножевых ранений, не была рассчитана на обычные удары и не смягчала их, а наоборот, усиливала. Второй раз Артему повезло меньше: длинная «юбка» маскировала движения ног террориста. Что поделать, два раза и снаряд в одну воронку не падает. Однако эффект получился весьма неожиданный.
        Противник разозлился.
        Артем даже не понял это - почувствовал, словно какая-то полуотделенная часть его собственного «я» впала в ярость. Противника надо чувствовать: только почувствовав его, начинаешь не предугадывать, а предчувствовать его маневры, и это единственный способ выиграть и выжить, потому что на угадайки времени у тебя нет.
        - Кус умак![Грубое арабское ругательство.]
        Первый выпад был направлен в горло, и Артем почти купился на эту уловку. Только по крену корпуса он понял, что тот убрал правую ногу «пробуксовкой» - обозначил шаг и тут же убрал ее, чтобы избежать нового пинка. Лезвие ножа описало полумесяц и пошло вниз. Во внутреннюю поверхность бедра, чтобы пробить артерию, или в коленную чашечку, или вообще в голень, не защищенную высоким ботинком - это было уже неважно. Артем сделал движение, словно хотел снова пнуть противника, но в последний момент придержал удар и коротко хлестнул вверх.
        Лезвие, скользнув по кости, ожгло раскаленным железом, и боль разлилась по телу, как огонь по луже бензина. Сгорая, задыхаясь, на самом излете бесконечного мгновения агонии, он почти не осознавал, что падает… пока не почувствовал прикосновение металлической ткани к своей коже. Прикосновение холодное, как машинный код.
        Он не осознавал, что его противник потерял равновесие первым и упал на четвереньки. Не осознавал, что навалился грудью на спину Мехмеду и поймал его шею в захват, и оба они завалились на бок. Не чувствовал, как подбородок террориста упирается ему в изгиб локтя, и как тот бьется, пытаясь вырваться, не слышал, как вопли переходят в хрип, когда его запястье передавило маленькому арабу сонную артерию. Он понимал только одно: не отпускать. Не отпускать ни в коем случае.
        Потом руки внезапно стали непослушными. Стройные огненные колонны разом накренились, и между ними затанцевали огненные шары.
        И тогда в бархатной тьме, точно диафрагма фотоаппарата, раскрылось круглое белое окно, и из него вышел робот. Точь-в-точь такой, какой сопровождал его по туннелям.
        Словно сквозь дрему, Артем смотрел, как робот подходит и бережно, точно спящего ребенка, поднимает Минера на руки… Артем попытался протестовать, но из горла вырвался лишь стон.
        - Я забираю его, - произнес робот голосом капитана Кровлева. - Это ценный источник информации. Просьба не оказывать сопротивление.

«Оказать сопротивление» Артем не мог при всем желании. Он вдруг почувствовал, что безумно устал. Пол в зале был гладким и восхитительно прохладным.
        Припав к нему, Артем провожал взглядом робота, который удалялся, неся на руках его врага. И только когда закрылось окно-диафрагма, он закрыл глаза и провалился в забытье.
        Он очнулся от странного чувства легкости во всем теле. В помещении, где он находился, было светло, и ноздри щекотал запах мимозы и грейпфрута. Кто-то негромко переговаривался, стоя метрах в пяти от него; голос одного из собеседников, женщины, был Артему знаком.
        Он еще немного полежал, наслаждаясь восхитительным ощущением, которое появляется обычно после того, как выспишься вволю после тяжелой работы. Глаза открывать не хотелось.
        Господи, и приснится же такое… Звездолеты, пауки, ездовые курицы… Все, никакой фантастики. Никакого, блин, Гамильтона. Сказать Женьке: пусть тащит мой двухтомник Маклина - небось, до дыр зачитал, стервец…
        Артем в последний раз зажмурился и широко открыл глаза.
        В первый момент он не поверил тому, что увидел. Потому что лежал он не в больничной палате, а в просторном зале, залитом солнечным светом. Свет падал непонятно откуда, потому что ни одного окна Артем не заметил. Художник, создававший интерьер этого помещения, был либо нищим, либо миллиардером, благодаря своей не в меру богатой фантазии.
        Да, насчет больничной койки. «Койка» была серебристо-голубой и самой удобной из всего, на чем Артему когда-либо доводилось спать.
        - Ну как, напарник? Прослипался?
        Артем едва не свалился с койки. Потому что женский голос, который произнес эти слова и который он слышал в момент пробуждения, принадлежал черному пауку размером с ньюфаундленда. Паук восседал на высокой одноногой «табуретке», похожей на инопланетный гриб, и чувствовал себя в этой позе весьма уютно.
        Нет, не паук. Паучиха. И зовут ее Матильда.
        Сознание неохотно смирялось с мыслью о том, что все приключения последних дней не были сном. Артем мутным взглядом обвел зал. Кое-кого из присутствующих он знал, но остальных видел впервые - в том числе и рослого «красавца», одетого в черное с золотом и лицом похожего на волка-оборотня из среднестатистического американского фильма.
        Надо было срочно что-то сказать. Только вот что?
        Он попытался сесть. Услужливая «койка» сложилась, помогая занять вертикальное положение. Надо же, до чего дошел прогресс!
        - Здрасти, - буркнул он, спуская ноги на пол.
        Волк-оборотень осклабился и воззрился на него с нескрываемым интересом.
        - А твой Древний, похоже, не знаком с правилами этикета, Жон Го Тамм, - заметил он. Своеобразный прикус не мешал волколаку весьма чисто говорить по-русски.
        Откровенно говоря, Артему было слегка неловко. Но что поделать, если их даже не представили!
        Симбионт, возвышающийся над окружающими, неловко поклонился.
        - Это мое упущение, повелитель, - он подошел к койке и серьезно проговорил: - Ар-тем, перед тобой Тоар Гемельсоирский, барон Пако, правитель системы Диска, Васон и Кохога, командующий Семьсот сорок шестой маневренной эскадрой Императорского флота.
        По логике, теперь Артему следовало изобразить что-то вроде поклона. Несколько непривычно, но что поделать? Надо привыкать к новым условиям жизни.
        Он спрыгнул с койки. При каждом уважающем себя дворе существовала тщательно проработанная система поклонов и реверансов, навороченность коей была прямо пропорциональна амбициям монарха. Но, будем надеяться, за неподобающую форму приветствия здесь под трибунал не отдают. Артем изобразил движение, каким солисты филармонии благодарят зрителей за аплодисменты, и протянул барону-волколаку руку.
        - Артем Вишневский, капитан милиции.
        На лице барона появилось что-то вроде недоуменного выражения.
        - Мили… ции? Так называется твой корабль?
        В первый момент Артем не понял, о чем идет речь, а потом сообразил. Ну да, конечно. Жон Го Тамм наверняка рассказал своему господину о его приключениях в недрах Диска. В свою очередь, Артем ничего не скрыл от великана. В том числе и то, что стал фактически капитаном бывшего дредноута «Расия». По иронии судьбы, в нынешнем звании он именовался так же, как и в том, в котором когда-то служил в
«тридцатке».
        - Ну… - он вздохнул, - можно сказать и так.
        - Повелитель… - осторожно произнес симбионт.
        Барон нервно вскинул голову.
        - Только что поступило донесение: Гельм Орксилл, торговый представитель графа Сувари, схвачен и доставлен в Пыточную башню. Арни Роун начал допрос.
        - И как успехи?
        - Гельм пока держится. Из соображений вашей безопасности я не рекомендовал бы вам идти в пыточную.
        - А истцы?
        Жон Го Тамм сделал неопределенное движение руками.
        - Сожалею, но их взять под контроль пока не удалось.
        - Подождите, - проговорил Артем.
        Он уже понял, что делать. Здесь, в зале, находилась одна из неповрежденных точек голосовой связи. Если ее удастся задействовать…
        - Я попытаюсь связаться с кораблем, - сказал он. - Пожалуйста, подготовьте изображение этих ваших… истцов.
        В последний момент он сообразил, что с трудом представляет, как передать изображение ИАКу. Но отступать было поздно.
        Как, спрашиваете? А вот как.
        Жон Го Тамм вопросительно посмотрел на барона. Тот криво оскалился - похоже, идея пришлась ему не слишком по душе, - но выбора не оставалось, и он кивнул.
        - Отлично. Тогда… Отзовитесь, горнисты.
        - На связи!
        От голоса ИАКа, казалось, задрожали стены.
        - Выведи робота в помещение, где я нахожусь, - приказал Артем. - Через него я передаю типовое изображение живого существа. Приказ: все создания такого вида, где бы они ни находились, должны быть обезврежены, но по возможности оставлены в живых и доставлены в точку… ЦЛ - шестнадцать - тридцать восемь. Существа другого вида при этом пострадать не должны. При попытке оказать сопротивление роботам - обезвреживать без угрозы для жизни. Приказ понятен?
        - Есть.
        - Жди дальнейших распоряжений. Конец связи.
        Артем услышал, как щелкнул динамик, и вытер запястьем лоб.
        - Все, - сообщил он, обращаясь к симбионту. - Сейчас сюда войдет робот - вы их называете мехами. Оповестите жителей города, что в ближайшее время такие же… мехи будут появляться на улицах. Может быть, в домах, в магазинах. Распорядитесь, чтобы все сохраняли спокойствие и не препятствовали их действиям. Да, еще… В комнате, где вы меня поселили, из окон дворик виден. Отправьте в тот дворик бойцов получше. Туда будут доставлять захваченных преступников. Вы уж сами решите, куда их сопроводить. Я у вас пока плохо ориентируюсь.
        Он приготовился, что «коллега» потребует разъяснений - например, по поводу последнего словечка, - но великан только кивнул и направился к компьютеру.
        - А в других поселениях ваши роботы тоже могут действовать? - проговорил он, словно извиняясь.
        Перед глазами Артема снова развернулась причудливая схема тайных переходов Диска. Изображение постепенно отодвигалось, словно он поднимался в небо.
        Да. И в джунглях, которые копатели называли вильдой, и в удаленных поселениях, разбросанных в ней одинокими островками и архипелагами - везде были «двери», ведущие в подземелье. Такое страшное для жителей Диска и такое знакомое для него. Куда более знакомое, чем этот город.
        Через минуту в зал вошел «мех». Паники его появление не вызвало, однако «кошечки» Жон Го Тамма как бы невзначай поудобнее перехватили оружие. Они тревожились напрасно: робот бросил ничего не выражающий взгляд на изображение «ниндзюка», произнес «изображение загружено» и удалился.
        Артем посмотрел ему вслед, потом покосился на правителя Диска, который с кислой миной наблюдал за происходящим. А этот волчара, похоже, любит, когда все под контролем. И информацию предпочитает получать из первых рук как минимум… а то и самостоятельно.
        - Можно, я еще раз взгляну на план дворца? - спросил Артем. - Попробую найти безопасный путь в вашу Пыточную башню.
        Барон прищурился, его ноздри дрогнули. Но это не было выражением раздражения или злобы - когда он злился или раздражался, виновник узнавал об этом очень скоро. Просто Тоар Гемельсоирский оценил ход своего нежданного союзника и с интересом ждал, что будет дальше.
        - Я разрешаю, - спокойно произнес он.
        Дворцовый комплекс был огромен. Артем смог это оценить, хотя компьютер явно показывал лишь небольшую его часть - только то, что требовалось для дела. Однако и того, что ему показали, было достаточно. Добраться в Пыточную башню по коридорам не получалось, но… будем надеяться, что за время небольшой прогулки от корпуса до корпуса с господином бароном ничего не случится.
        Господина барона куда больше волновала прогулка по коридорам - судя по численности охраны, которую приставили и к нему самому, и к Артему. Последних, скорее всего - с целью прикончить коварного Древнего, если ему приспичит что-нибудь выкинуть. Вряд ли они смогли бы справиться с роботами капитана Кровлева. Но когда путешествие закончилось, Артем вздохнул с облегчением…
        Гельм Орксилл висел на «распялке», точно потрепанная мягкая игрушка. Представители его вида не лишаются чувств от боли, но состояние, в котором он находился, больше всего напоминало обморок. Без своих роскошных нарядов он выглядел тощим и жалким. Растущая из бедренных костей дополнительная пара крошечных конечностей - с их помощью предки Орксилла лазили по лианам - торчала из мокрого черного меха над распухшими пунцовыми гениталиями. Зрелище было малоаппетитное.
        Кажется, барон придерживался на этот счет другого мнения. Он с комфортом расположился в кресле, предложив Артему другое, которое тут же выросло из пола. Потом побарабанил пальцами по подлокотнику, и гибкое пластиковое щупальце поставило на низкий столик широкий бокал с золотисто-бурым напитком, запах которого показался Артему знакомым.
        - Угощайтесь, капитан, - произнес правитель. - Кажется, это напиток древних?
        Его ухмылка очень не нравилась Артему, и употреблять крепкие спиртные напитки в подобной ситуации - а в бокале было что-то подозрительно напоминающее ром - совершенно не хотелось. Но что поделать, если каноны красоты за пять тысяч лет сильно изменились? Это не повод пренебрегать законами гостеприимства.
        Он едва успел пригубить глоток, когда тяжелые занавеси на стене распахнулись. В комнату шагнуло существо, которому следовало бы ходить на четырех конечностях - судя по тому, что его ноги, кривые и мускулистые, были раза в полтора короче рук.
        - Допрос почти закончен, повелитель, - голос, доносящийся из-под кожаной маски, звучал неожиданно - глубокий, бархатный баритон, спокойный и немного печальный. - Гельм Орксилл, торговый представитель графа Сувари, готовил заговор с целью свергнуть вас. Для этого он подкупил гарнизон Сирра-Ю. Хотите ознакомиться с мнемограммой?
        - Знаю, Арни, - бросил барон. - Дальше?
        - Еще одно, повелитель. Флот графа движется к системе Диска, чтобы поддержать мятежников.
        - Что ты сказал?!
        Барон вскочил, жесткий черный волос у него на загривке встал дыбом.
        - Десять минут назад флот графа Сувари прошел фазу хронопространственной синхронизации. Шестая и Двенадцатая ударные эскадры подходят к границам планетной системы. Системы оповещения были выведены из строя.
        - Вы позволите, повелитель? - Жон Го Тамм сделал шаг к компьютеру. Барон бросил на него полный ярости взгляд, но ничего не ответил и только махнул рукой.

«А ведь он просто очень расстроен, - подумал Артем. - Просто привык скрывать боль и бессилие под маской гнева. Проще сорвать злость на окружающих, чем признаться им в собственной слабости».
        Кургузые лапы симбионта заскользили над пультом управления. Барон, который нервно расхаживал по кабинету, неожиданно подошел к нему и запустил руку в студенистый вырост. Секунду поколебавшись, Артем подошел и сделал то же самое.
        Он не задумывался о том, что ожидал увидеть. Но после того, как схлынула боль, перед его мысленным взором предстали не поражающие разнообразием покои дворца, не улицы города, где нищета соседствовала с роскошью, а грязь и запустение - с технологиями, которые он даже не мог себе вообразить.
        Он увидел Солнечную систему - такой, какой она стала теперь. Его точка наблюдения находилась высоко над плоскостью эклиптики, и она была видна как на ладони.
        Солнечная система действительно очень изменилась. Пояс астероидов заметно поредел. Юпитер и Марс, наоборот, обзавелись роскошными кольцами, от дальних планет не осталось и следа. Но Артем любовался ими недолго. Он уже заметил россыпь серебряных чечевичек там, где когда-то двигался Плутон.
        Замечательно… Сколько раз он наблюдал за космическими побоищами на экране компьютера! В натуре это может оказаться не столь увлекательным зрелищем. Особенно когда инопланетные корабли начнут обстреливать ту точку пространства, где находится лично он.
        Артем освободил руку и огляделся. Барон по-прежнему стоял перед компьютером, лицо превратилось в маску, на губах выступила пена.
        Он тоже видит это. Видит, но ничего не сможет изменить.
        А у него, Артема Вишевского, выбор есть.
        Он может оставаться беспристрастным наблюдателем, не пытаясь повлиять на ход событий. Почему бы и нет? Судя по тому, что он здесь наблюдал, барона Пако, дальнего потомка капитана Паковского, трудно назвать справедливым правителем. Кто знает, может быть, при графе Сувари - или как там его зовут - обитателям Диска станет легче жить. Прекратятся жестокие казни, снимут с должностей чиновников-взяточников, а копателей примут на государственную службу, используя их знания для исследования Планеты.
        Кто знает?
        Но ведь все может выйти совсем наоборот. В конце концов, он в этом мире без году неделя - ему ли судить о том, что здесь хорошо, а что плохо? Это только в фильмах герой, едва окинув свежим взглядом место, в которое его забросила судьба, начинает вершить передел на радость всем окружающим. В реальности такой передел обычно оборачивается беспределом.
        И вообще, коней на переправе не меняют. Если начал дело, доведи его до конца. А потом посмотрим, что из этого выйдет. По крайней мере, у него будет одно утешение. Он сможет спокойно сказать самому себе: «Я сделал все, что мог».
        В противном же случае… Вряд ли ты сможешь себя простить, капитан милиции Артем Вишневский.
        - Мне надо связаться с кораблем, - пробормотал он.
        Кажется, его никто не услышал. Однако Жон Го Тамм выпрямился, посмотрел на него, потом бережно, словно касался чего-то хрупкого и дорогого, вытащил руку барона из
«студня».
        Артем огляделся, вспоминая схему расположения точек голосовой связи. Ближайшая находилась в коридоре, который проходил за стеной кабинета, и попасть туда можно было через небольшой холл. Но это означает, что для разговора с кораблем придется покинуть кабинет. Пожалуй, из дипломатических соображений стоило бы взять с собой барона и Жон Го Тамма - пусть знают, что их новый союзник не темнит. Правда, если попытка окончится провалом, положение будет не из приятных.
        Он покосился на Тоара. В силу то ли привычки, то ли особенностей физиологии, правитель переносил непосредственный контакт с компьютером намного легче, чем Артем. Во всяком случае, внешне последствия никак не проявлялись.
        Ладно, или пан, или пропал. Время дорого.
        Приглашение на сеанс связи барон принял с большим воодушевлением. Однако, шагая по коридору к намеченной точке, Артем чувствовал, что волнуется, точно перед вступительным экзаменом.
        Однако как только из динамика донесся голос ИАКа, волнение как рукой сняло. На смену ему пришло удивительное чувство уверенности, которое возникает, когда оказываешься на своем месте, знаешь, что делать, и делаешь правильно.
        Он задал базовые координаты и векторы - спокойно, без малейших колебаний, потому что совершенно точно знал, как их задавать. Неважно, как давно он это знал. Он делал свою работу. И лишь когда ИАК, повторив приказ, ответил «Есть, капитан», Артем замер. Что-то сдавило горло, и он почувствовал, как начинает биться сердце. Совсем как в тот день, когда он приносил присягу.

«Капитан…»
        - Будут еще какие-то распоряжения?
        - Нет, ИАК.
        Нет, так просто нельзя. Как с машиной - команда, подтверждение… «На том конце провода» находилось живое существо, которое в каком-то смысле являлось его подчиненным - но только в каком-то смысле. Товарищ, союзник - так сказать правильнее.
        - Спасибо, Кровлев. Отбой.
        Ну что, господа экзаменаторы?..
        Динамик щелкнул. Артем посмотрел на барона и вдруг заметил, что глаза у того покраснели. Но от этого правитель выглядел не озлобленным - скорее очень усталым.
        Молча они вернулись в кабинет. И также молча, не говоря ни слова, одновременно подошли к компьютеру и погрузили руки в пульт управления.
        Картина почти не изменилась, лишь серебряная россыпь на краю Солнечной системы стала чуть гуще и образовала нечто вроде фигурной скобки. Через полминуты, однако, стало очевидно, что они движутся. «Скобка» разломилась натрое, ее крайние части превратились в полумесяцы и поплыли по слабо выгнутой дуге в стороны и вперед, к солнцу, а третья чуть увеличила скорость, но направление движения не изменила.
        Дальнейшее происходило в полной тишине - слышно было лишь, как кровь стучит в висках. Ни грохота взрывов, ни боевых маршей, которые обычно сопровождают подобные сцены в кино. Просто ближайшие чечевички вдруг соединились с диском тонкими небесно-голубыми линиями. В следующий миг они погасли. Там, где находилась Шестая эскадра флота графа Сувари, больше не было ничего. Ни осколков, ни сияющих облаков пыли. Пустота.
        Вторая группа кораблей мгновенно перестроилась, к ней присоединилась еще одна, но голубые линии настигли и их. Лишь несколько звездолетов укрылись за полосатым шаром Сатурна, но это их не спасло. Артем едва успел заметить, как на конце одного из лучей выросло крошечное радужное полукольцо. Луч сломался, точно люминесцентная соломинка для коктейля, и первый из уцелевших кораблей исчез.
        Через какие-то десять минут все было кончено. Остатки флота графа Сувари устремились прочь от границ системы. Потом вокруг них вспыхнуло нежно-лиловое облако, а когда оно рассеялось, на ее месте снова серебрилась россыпь звездного скопления, названия которого Артем не знал.
        Неужели это был не сон?
        Он выдернул руку из студенистой массы пульта управления и открыл глаза. Только сейчас он понял, насколько устал. Действие лекарств, которыми его накачали после боя с Минером - или Мех медом Каты, - заканчивалось, и раны снова начали болеть.
        - Победа, мой повелитель.
        Голос Жон Го Тамма доносился словно издалека. Артем приподнял голову и увидел, как симбионт бережно освобождает волосатую кисть барона. До сих пор Артему казалось, что лишь он один так тяжело переносит контакт с биокомпьютером. Сейчас он убедился, что ошибался: барон выглядел немногим лучше, чем он сам.
        А может быть, дело в огромном грузе, который упал с плеч правителя, едва не потерявшего свои владения? Чем больше власть, тем выше ответственность…
        Тоар Гемельсоирский, барон Пако, грузно привалился к кристаллической поверхности компьютера и шумно вздохнул.
        - Полная победа, надеюсь, - он осклабился, пошевелил плечами и выпрямился. - Надеюсь, после такого разгрома графу Сувари долго не захочется повторить попытку.
        Барон сделал шаг в сторону кресла… И вдруг обернулся и протянул Артему руку.
        Это было настолько неожиданно, что Артем растерялся и пару секунд тупо смотрел на его широкую шестипалую лапу. Черт знает, какие изменения произошли в этом мире за пять тысяч лет. Но можно поклясться, что этот жест - предложение мира.
        Он сжал серую морщинистую ладонь барона, и тот рывком поставил его на ноги.
        - Отличная работа, - Тоар прочистил горло и протянул Артему бокал с ромом. - Я принимаю вас к себе на службу, капитан. Мне нужны командиры, которые… умеют быстро принимать решения. Правильные решения.
        Эпилог
        Лутта встала с косметического кресла, взглянула на себя в зеркало и улыбнулась.
        Она была свободна. Впервые свободна по-настоящему. Ее дом отходил государственной казне, но это к лучшему. Больше ее здесь ничто не держало.
        Маски и инъекции убрали последние следы истерики, которую она, как и полагается Первой жене ныне покойного Старшего смотрителя, закатила во время казни. Судебные исполнители, появления которых она ждала так, словно они должны были казнить ее саму, принесли добрую весть: на радостях барон оставлял ей - равно как и остальным женам Отто Чаруша - все имущество и все средства, которыми она владела на момент вступления в брак. И если остальных жен это известие повергло в отчаяние - несравненно более глубокое, нежели известие о гибели супруга, - то Лутта не сумела сохранить скорбную мину. Все имущество!..
        Она уже знала, как распорядиться этими средствами, чтобы удвоить свое состояние в самое ближайшее время. Живя с Отто Чарушем, она не имела возможности делать какие-либо вложения. Во-первых, выделяемых ей крох едва хватало на наряды и те маленькие удовольствия, которые она могла себе позволить, а во-вторых, сохранить эти операции в тайне ей бы не удалось. Но теперь… Теперь она наверстает упущенное.
        Свободна. Богата. Красива.
        Перед ней открывались все пути Галактики. И она уже знала, какой из них выбрать.
        Сначала - на Висумно. Управляющий торгового дома То?акирена наверняка помнит ее. Не может не помнить. Трехсотлетняя история сотрудничества ее семейства с То?акирена не даст ему забыть хрупкую девушку в платье цвета драгоценной стали, которую ему однажды представили на балу. Триста лет работы, триста лет преданности
        - залог того, что ее состояние окажется в надежных руках.
        Потом, возможно, она навестит на Кельцоле Натэту, свою давнюю подругу. Свою единственную любовь, о которой знал Отто Чаруш и с которой запретил общаться даже через голокосм. Несколько дней на крошечном спутнике, вращающемся вокруг газового гиганта… Несколько дней среди благоуханных селектитовых рощ, залитых то неверным светом Рико, то алым заревом Эледы, вернут ей душевное спокойствие и помогут почувствовать себя живой.
        Ощущение, почти забытое за время брака.
        И наконец…
        И наконец - на Бенедетту. Туда, где ее ждет Ксан Кан.
        Они познакомились чуть больше года назад. Старшему смотрителю редко поручали какие-либо миссии за пределами системы Диска, но во время этих путешествий Лутта, как Первая жена, должна была сопровождать супруга. Отто Чаруша это вполне устраивало. За Лутту не приходилось краснеть на балах и приемах. Скорее наоборот: рядом с женой толстяк выглядел как копательский бот рядом с имперской яхтой. Была еще одна причина: Лутта лишалась возможности переложить выполнение супружеских обязанностей на младших жен, и Старший смотритель отводил душу по полной.
        Но когда их челнок приземлился на космодроме Пасмани, столицы Бенедетты, и к трапу вышел невысокий статный красавец в форме наместника, Лутта забыла о всех бедах, прошлых и будущих.
        Ксан Кан… Его можно было бы принять за Древнего, если бы не чуть сглаженные черты лица и миндалевидные, сплошь черные глаза, выдающие примесь муланской крови.
        Одна из обязанностей гостеприимного хозяина состоит в том, чтобы предоставить гостю и его супруге развлечения сообразно их вкусам и склонностям. И пока Отто Чаруш наслаждался искусственной невесомостью и местными опьяняющими напитками - по его мнению, это способствовало акклиматизации, - Ксан развлекал Лутту. Нет, совсем не так, как ее обычно развлекали мужчины. Но Лутте ни разу не довелось об этом пожалеть.
        Он показывал ей подземный город Гурот, построенный и заброшенный давным-давно. У каждой улочки, у каждого дома в этом городе была своя легенда, и Ксан знал их все наизусть. Он рассказывал ей об исчезнувшей расе муланов, космических странниках, которые были слишком горды, чтобы делить Галактику с людьми… а может быть, их вела жажда непознанного?
        Лутта любовалась радужными сталактитами, прорастающими сквозь толщу камня, и говорила о красоте, которая может нести гибель, об изменчивости и постоянстве. Они вспоминали стихи и отыскивали в имперской библиотеке отрывки голофеерий, которые приходили им на ум.
        Они так и не стали любовниками, но это не имело значения. Лутта обрела нечто большее. То, что на самом деле искала всю жизнь.
        Тогда она еще не осознала это. И лишь когда Отто объявил, что поставит в своем кабинете обломок радужного сталактита, покачивающийся над подставкой-антигравом - подарок Ксана, - она почувствовала, что внутри у нее что-то оборвалось. И что она не просто презирает Отто, жирного пига, который считает себя венцом творения. Что она его ненавидит.
        Потом все как будто улеглось. Ксан Кан не напоминал о себе, а Лутта не находила сил сделать первый шаг. Или не считала нужным. Возможно, его чуткость, его щедрость были лишь данью обычаю, проявлением гостеприимства?
        Она убедила себя, что это именно так. Что она обманывала себя, придумав безупречного возлюбленного, способного дарить наслаждение не только телу, но и сердцу, тешить не только ее самолюбие, но и занимать ее ум.
        И вот сегодня…
        Только что ей пришел голокосм с выражением соболезнования. Голокосм с Бенедетты.

«Я не смею надеяться, что в моих силах утешить вас в вашем горе. Но поверьте, я сделаю для этого все, что в моих силах, и даже больше. С тех пор как вы покинули Бенедетту, не проходило и дня, чтобы я не вспоминал о вас, и лишь страх повредить вашей репутации замужней дамы не позволял мне сообщить вам об этом. Но теперь, когда вам, возможно, понадобится моя помощь…»
        Муланы не говорят таких слов просто так. У них не бывает гаремов, а мужчина или женщина могут вступить в брак лишь раз в жизни… или не вступить вовсе, если не удастся найти ту единственную или того единственного, с кем можно связать свою судьбу навсегда.
        Может ли она оказаться той единственной для императорского наместника на Бенедетте Ксана Кана?
        Кто знает…
        А если и нет, что с того? Перед ней тысячи, миллионы дорог. Вся Галактика. Лутта Чаруш красива, богата… и свободна, свободна, свободна…

* * *
        В темноте, что-то заскреблось. Возможно, именно этот звук вывел Мехмеда из забытья.
        Он не спал. Он даже не понял, когда вышел из обморока, но все это время находился в состоянии полуоглушенности. Обычно для того, чтобы сосредоточиться, он читал про себя суры Корана, но сейчас понял, что эта мысль даже не приходила ему в голову.
        Ни эта, ни какая-либо другая.
        Его тело понемногу начинало ощущать само себя, и первое, что он понял, было - все его раны непонятно каким образом зажили.
        Нет, не так. Зажившие раны так или иначе напоминают о себе, сколько бы времени не прошло. С этим можно научиться жить, можно научиться не обращать на них внимание. Но на этот раз его раны…
        Просто исчезли. Так, словно их никогда не было.
        Инша Аллах… сколько же времени прошло?
        Следующее, что он осознал: из одежды на нем не осталось ничего. Он был гол, как новорожденный младенец… и так же безволос. По неизъяснимой воле Аллаха, на его теле не было ни единого волоска. Даже в тех местах, где правоверный никогда не станет выводить себе волосы - разве что шайтан помрачит его рассудок.
        Может быть, и его рассудок помрачен шайтаном? Может быть, он спал, и все это ему приснилось? Нелепые существа, управляющие космическими кораблями, попытка захватить трон барона при поддержке не менее нелепых созданий, схватки на гладиаторской арене… Наверно, он все еще в Севастополе, все еще лежит в подземной лаборатории, замурованной под толщами обрушившегося камня?
        Странный звук повторился. Мехмед напряг зрение, но ни один луч света не рассеивал окружающую темноту.
        Значит, он ослеп?
        Такая возможность не пугала Мехмеда. На все воля Аллаха. Может быть, если он посмотрит, скажем, на свои руки, то сумеет что-то разглядеть? Кажется, его конечности ничем не связаны…
        Он попытался согнуть руку.
        Потом еще раз.
        И понял, что не может даже пошевелиться.
        Наверно, впервые в жизни Мехмеду стало страшно. Страшно по-настоящему.
        И он закричал. Дико, истошно закричал.

* * *
        Впрочем, сами танцы ему понравились, особенно кувырки в невесомости, в прозрачной сфере диаметром десять метров. Кстати, дама, которая показывала ему, как это делается правильно, была очень даже ничего… если не принимать во внимание полное отсутствие носа и тот факт, что вместо пальчиков у девушки были щупальца, как у актинии. Также Артем смутно подозревал наличие у нее четырех грудей, но особенно не приглядывался. Ее имя было совершенно непроизносимым и моментально вылетело из головы. К сожалению - или к счастью, - его абсолютная память оставалась таковой, только пока дело касалось прошлого - его собственного и прошлого Диска, а также расположения и состояния различных корабельных помещений. Запомнить все имена и безумные титулы оказалось выше его сил.
        Левитирующий робот-официант, кокетливо покачиваясь, завис неподалеку. Артем задумчиво посмотрел на него, потом ткнул пальцем в экранчик и попытался разобраться в бесконечном меню.
        - Вам помочь, капитан Ар-тем?
        Вот она, сила мундира. При прочих равных, мужчина в мундире выглядит на порядок привлекательнее мужчины без оного. Даже если для самого мужчины мундир выглядит несколько непривычно. Все равно в глазах женщины он, то есть мундир, таинственным образом делает его, то есть мужчину, совершенно неотразимым.
        Даже если у женщины вместо глаз зрительная полоска.
        - Да… Может, поможете сориентироваться?..
        - Сорие… что?
        В точности как Матильда… Артем огляделся по сторонам, но не заметил ее. И неожиданно понял, что великанша-паучиха - единственное по-настоящему близкое существо в этом мире.
        А, нет. Вон она: устроившись на странновидном пуфике, болтает с коренастым федом из Надзорного отдела… Артем почувствовал, как отлегло от сердца.
        - Ну… - он снова посмотрел на меню - вид собеседницы его немного смущал. - Сориентироваться… это значит «разобраться». Вот.

«Красавица» передернула плечами.
        - Ничего сложного! Коснитесь вот этой полоски - это поможет определить ваш метаболизм…
        Через минуту, потягивая кремообразную пену, от которой пахло хризантемами, он смотрел на танцующих в огромной сфере гостей, из которых только двое отдаленно напоминали людей, и думал о том, что жизнь, в общем-то, вовсе не так плоха.
        Как говорится, упремся - разберемся.
        Вот только было бы во что упираться…

* * *
        - Куттор-боа-аэтда, куратор гнезда Хэх-ммоуу-тут из бввва…
        Звуки, которые раздавались из ретранслятора на груди барона Пако, невозможно было воспроизвести с помощью человеческих органов речи. Полупрозрачное голубоватое существо, похожее на двухметровый человеческий зародыш с лицом негритянской красавицы, наполнилось призрачным сиянием, над его изящной головкой замелькали искры.
        - Да будет у вас в достатке воды и света, повелитель Пако.
        Из уст куратора донеслись несколько иные звуки, и барон едва ли смог разобрать в них звучание собственного имени.
        Праздник был в разгаре, но Тоар Гемельсоирский уже приготовился к тому, что повеселиться ему не удастся. Каждый третий гость прибыл на Диск не только поздравить правителя с блестящей победой, но и пожаловаться на проблемы и, пользуясь тем, что он, то есть правитель, пребывает в добром расположении духа, попросить помощи. Проблема в том, что настроение правителя с каждой такой просьбой становилось все хуже.
        К счастью, куратор ограничился поздравлениями от лица всего гнезда и короткой, ни к чему не обязывающей светской беседой. Покончив с ней, барон чуть более решительно, чем этого требовали приличия, зашагал в сторону палатки с напитками.
        Настроение у него было отнюдь не праздничное. Причина заключалась не только в бесконечном потоке жалоб и прошений, не только в том, что ради сохранения ясного сознания он сам распорядился под видом опьяняющих напитков подавать себе безвредные коктейли с легким успокаивающим действием. Дело было в другом.
        Еще никогда собственное положение не казалось таким шатким. Даже любимый «рум» не помог бы ему забыть о многократно усиленной системе безопасности, о тысячах следящих устройств, расставленных по всей столице, об операторах, ведущих наблюдение через поликомпьютеры, об усиленных отрядах стражи, которые под видом гостей или рабов патрулировали улицы.
        Никому нельзя доверять. Ни операторам, ни стражам, ни Жон Го Тамму с его Надзорным отделом. Кто знает, кого он убрал во время чистки, устроенной сразу после подавления попытки переворота? Может быть, как раз тех, кто мог бы помешать симбионту осуществить собственный переворот?
        Никому нельзя доверять. И тем более этому Ар-тему. Слишком велика мощь, которая находится в руках этого маленького воина. Корабль Древних, способный в течение часа уничтожить десантный флот противника… Кроме того, Ар-тем пообещал наладить поставки металлов высокого качества - правда, в ограниченных, строго оговоренных объемах. По его словам, увеличение поставок может плохо отразиться на состоянии корабля и понизить его боеспособность. И все же это будет великолепный металл, а не тот наполовину окислившийся хлам, который удавалось добывать до сих пор. Как смешно: долгие годы такое богатство в буквальном смысле слова находилось у него под ногами.
        Существо, способное решать проблемы с такой легкостью, потенциально опасно.
        Но у любого, даже самого сильного противника есть слабое место. Нужно только уметь его найти. Тем более что этот Ар-тем выглядит таким беспечным. Может быть, это только маска, но кто знает…

* * *
        Не нравилось происходящее и Жон Го Тамму.
        Подобно своему повелителю, он не получал никакого удовольствия от праздников. Разница состояла в одном: то, что барон в полной мере ощутил лишь сегодня, глава Надзорного отдела давным-давно воспринимал как данность.
        Он прохаживался по огромной площади, поднимался на левитирующие площадки, беседовал с посланцами со всех концов Галактической империи. Не ради удовольствия. Это входило в его обязанности. Как известно, слово «надо» и удовольствие несовместимы.
        Возможно, Го Тамм придерживался на этот счет другого мнения. Жон Го не имел ничего против того, чтобы позволить ему поразмышлять на эту тему… но только не сейчас.
        Сейчас возможная проблема находилась прямо перед ним.
        Виконт Полих, правитель нескольких звездных систем в районе Двойной Кохту, как бы невзначай приблизился к Ведущей Большого Роя Ией-Рутто-к-Раареха и начал разговор. Сделав едва заметное движение, которое должны были заметить операторы на экранах, симбионт направился в их сторону. То, что Артем назвал бы «шестым чувством», для Жон Го Тамма было результатом логических построений…
        Неважно. Сейчас важно было лишь одно: не пропустить ни одного слова этой беседы. Одно пропущенное слово - и праздник на Диске обернется катастрофой.
        notes
        Примечания

1
        Здесь и далее все цитаты из «Звездных королей» Эдмонда Гамильтона по переводу З. Бобырь и М. Романенко (журнал «Техника - молодежи»).

2
        Я мусульманин (араб.)

3
        Вы меня понимаете? (араб.).

4
        Говорите медленнее, пожалуйста (араб.).

5
        Нет бога кроме Аллаха (араб.).

6
        Ты об этом пожалеешь (араб.).

7
        Копты - христиане (араб.).

8
        Мне это уже надоело (араб.).

9
        Прекрасная мысль (араб.).

10
        Хорошо (араб.).

11
        Договор (араб.).

12
        Договор (араб.).

13
        Незачем беспокоиться (араб.).

14
        Понимаешь? (араб.).

15
        Шутишь! (араб.).

16
        Как это называется (араб.).

17
        Увидимся, если будет угодно Аллаху (араб.).

18
        Насекомое (араб.).

19
        Мне это уже надоело, мать вашу (араб.).

20
        Господин (араб.).

21
        Как бы это сказать… (араб.).

22
        Хорошо (араб.).

23
        Понял, ладно (араб.).

24
        Я мусульманин (араб.).

25
        Состояние, в котором поступление сигналов из внешнего мира ограничено, или они отсутствуют вовсе.

26
        Хорошо (араб.).

27
        Договор (араб.).

28
        Понимаешь? (араб.).

29
        Именно так (араб.).

30
        Ты только посмотри! (араб.).

31
        Слава Аллаху (араб.).

32
        Грубое арабское ругательство.

33
        Грубое арабское ругательство, аналогичное русскому «мать твою».

34
        Не понимаю (араб.).

35
        Понимаешь, о чем я? (араб.).

36
        Как это говорится… (араб.).

37
        Гигантская черепаха, образ из цикла Т. Пратчета о Плоском Мире.

38
        Грубое арабское ругательство.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к