Вирус Зоны Апокалипсис Ст, №01 Кочевница- библиотека РусЛит

Вирус Зоны. Кочевница Дмитрий Владимирович Лазарев
        Апокалипсис-СТ Вирус Зоны #1
        Раньше это был город Владимир - жемчужина Золотого Кольца. Теперь это Зона. Здесь излучение Объектов превращает людей в безумных кровожадных убийц. Здесь фантомы, созданные на основе человеческих воспоминаний, несут смерть. Здесь жуткие Провалы порождают ночами всепожирающие Пятна. Здесь нельзя верить никому - ни лучшему другу, ни даже себе, - ведь человека предает собственное сознание. Здесь разумная, безжалостная и могущественная странствующая аномалия ищет способ превратить в Зону всю Землю. И тех, кто дерзнет встать на ее пути, можно пересчитать по пальцам. У них почти нет шансов. Разве что кто-то решится заплатить за спасение поистине страшную цену.
        Дмитрий Лазарев
        Вирус Зоны. Кочевница
        Серия «Stalker» основана в 2013 году


* * *
        Издательство признательно Борису Натановичу Стругацкому за предоставленное разрешение использовать название серии «Сталкер», а также идеи и образы, воплощенные в произведении «Пикник на обочине» и сценарии к кинофильму А. Тарковского «Сталкер».
        Братья Стругацкие - уникальное явление в нашей культуре. Это целый мир, оказавший влияние не только на литературу и искусство в целом, но и на повседневную жизнь. Мы говорим словами героев произведений Стругацких, придуманные ими неологизмы и понятия живут уже своей отдельной жизнью подобно фольклору или бродячим сюжетам.
        Пролог
        Краснотайгинск.
        Год метеоритного дождя
        Сзади полыхнуло. Грохнул взрыв, и затрещала автоматная очередь. Затем полыхнуло еще раз, три одиночных выстрела, и все стихло. Мы с Мариной и Вадимом замерли и переглянулись. Несмотря на сумерки, бледность девушки была хорошо заметна. Я положил руку ей на локоть:
        - Он жив, Марина, Даже не сомневайся. Миху так легко не убить!
        Она только благодарно кивнула мне за попытку подбодрить, но не произнесла ни слова, напряженно вглядываясь в темноту коридора.
        - Давайте уже двигаться, ребята! - предложил явно дергающийся Вадим. - Если Миха жив, он нас догонит, а если нет…
        Я едва успел схватить Марину, готовую уже кинуться на Вадима с кулаками.
        - Ах ты гад трусливый! - буквально выплюнула она. - Бросить его хочешь, да?! А если он там раненый лежит?!
        Я постарался урезонить ее:
        - Марина, успокойся! Сейчас схожу проверю. Только сделайте одолжение, не поубивайте друг друга, пока меня не будет!
        Но в этот самый момент из черной пасти коридора вывалилась человеческая фигура. Грязная, закопченная и прихрамывающая. Узнать в ней Михаила Стрельцова было затруднительно, но Марина справилась с этой задачей раньше других и кинулась к нему:
        - Миша, ты как? Ранен?
        - Да нет, так, всего по мелочи - ушибы и ожоги. Жить буду. Но нам пора валить.
        С этим никто спорить не стал, только я уже на ходу поинтересовался:
        - Что там?
        - Истребители.
        - Много?
        - Нам хватит, - хмуро усмехнулся он.
        - А полыхало что? - спросил Вадим.
        - С ними был один Измененный. Пирокинетик.
        - Был?
        - Надеюсь, что да. Кажется, последним выстрелом я его достал. Но гарантировать, что он сдох, не могу. Я поставил там растяжку, и если они полезут…
        Договорить он не успел. Сзади грохнул взрыв, пол задрожал, а с потолка на нас посыпалась штукатурка.
        - Ты обвалил коридор? - догадался Вадим.
        - Ну да. Теперь по крайней мере с той стороны можно не опасаться погони.
        - А мы как выбираться будем? - поинтересовался я.
        На этот вопрос, как выяснилось, имелся ответ у Вадима.
        - Идите за мной! Если я все правильно запомнил, из этих туннелей есть еще два выхода.
        - Твое «если» очень вдохновляет, - для порядка проворчала Марина, понимая, однако, что все равно альтернативных вариантов нет.
        Дальше мы следовали за Вадимом молча. Я всегда удивлялся его чутью и умению ориентироваться на незнакомой местности, будь то открытый воздух или помещение, словно у него внутри был встроенный компас вместе с навигатором. На самом деле план эвакуации видели мы все, но меня сейчас, после всех наших злоключений, под дулом автомата не заставить вспомнить, что там было. А Вадим, похоже, запомнил. Дважды мы останавливались на развилках. В первом случае для выбора направления нашему «Сусанину» хватило нескольких секунд, а во втором он думал почти полминуты, после чего решительно свернул в самый правый из трех коридоров.
        Пройдя по коридору с десяток шагов, Вадим вдруг замер.
        - Что такое? - на всякий случай тихо спросил я.
        Шума чьих-то шагов или других подобных звуков слышно не было, и даже мое чутье на опасность, обострившееся за последнюю неделю невероятно, в данном случае молчало.
        - Это ответвление. - Он кивнул на развилку впереди. - Его тут не должно быть, я точно помню.
        - Ты уверен? - нахмурился Стрельцов. - Ты же на схему секунд двадцать смотрел, не больше.
        - Мне этого достаточно! - огрызнулся Вадим. - Поперечного коридора на ней не было.
        - Это Он, - ахнула Марина.
        - Кто? - спросил я.
        - Обломок. Его шутки.
        - В каком смысле?
        - Это уже не просто здание. Это Объект. Проклятый Обломок переделывает его под себя.
        - Черт, Марина, ты хоть сама-то слышишь, как это звучит?! Как полный бред!
        - Не больший бред, чем вчерашние обыватели, сегодня извергающие огонь или отрастившие себе когти и научившиеся плеваться ядом, - парировала она.
        - Это не одно и то же! - уперся я. - Можно еще понять и принять это долбаное излучение, мутации, изменения сознания, но такие фокусы с пространством…
        - А у нас сейчас военным-контрактникам лекции по аномальным явлениям, космическим телам и физике пространства читают? - с сарказмом спросила она. - Уж больно ты авторитетно обо всем рассуждаешь! Кто тут ученый, в конце концов?!
        - Ты вирусолог.
        - Не только. У меня широкая специализация. И вирусология - только одно из направлений. Обломок превратил этот несчастный город в территорию, враждебную людям. Кто может сказать, где лежит предел его возможностей?
        - Ты еще скажи, что этот метеорит разумный!
        - Не исключено, кстати.
        После этих слов я только глаза закатил. Марину это, похоже, вывело из себя, и она уже готова была вспылить, когда вмешался Стрельцов:
        - Так, все, прекратили научный диспут! Вы не забыли, что через пять часов от Краснотайгинска только пепел радиоактивный останется?! Нам выбираться отсюда надо поскорее, а не докапываться до причин происходящего! - Он повернулся к Вадиму. - Ну что, рискнем пойти дальше?
        Тот пожал плечами.
        - Я понятия не имею, что там. Если справедлива версия Марины, здание меняется, и, вполне возможно, схема уже неактуальна.
        - Зашибись! - мрачно резюмировал Михаил. - Но это худший вариант, и, если исходить из него, проще лечь тут у стенки и тихо ждать смерти. Не знаю, как вам, а мне такое не подходит. Даже если здание меняется, сомневаюсь, что оно успело измениться до неузнаваемости. Надеюсь, что нужные нам коридоры еще сохранились. Предлагаю двигаться прямо, игнорируя «левое» ответвление.
        - Я - за! - первым отреагировал я.
        Вадим Низовцев снова пожал плечами (похоже, этот жест стал для него уже почти привычкой):
        - Все остальные варианты заметно хуже. Так что согласен.
        Марина колебалась дольше всех. Причем у меня даже сложилось ощущение, что думает она не столько о вариантах отхода, сколько о том, что Обломок близко, но до него не добраться. Инстинкт самосохранения боролся с научным любопытством. Впрочем, она не могла не понимать, что варианта «остаться» просто нет, и даже если она примет такое решение, ее просто скрутят и унесут на руках. Поэтому Марина только вздохнула и произнесла:
        - Я с вами.
        - В таком случае не будем терять времени.
        Мы двинулись в следующем порядке: первым Вадим, за ним - Михаил, третьей Марина, ну а я - замыкающим… Много раз я потом прокручивал в памяти этот момент, пытаясь понять: можно ли было сделать что-то, чтобы предотвратить печальный итог, но не находил вариантов. Рок работал избирательно и со снайперской точностью.
        Когда мы поравнялись с боковым ответвлением слева, которого не должно было существовать, услышали шум множества ног, но не увидели никого, так как коридор этот уже через несколько метров резко заворачивал назад, против направления нашего движения, почти под прямым углом. А вот по правую руку от нас это ответвление, наоборот, плавно загибалось вперед и вверх. Туннель же, по которому двигались мы, забирал влево, и оттуда, из-за поворота, тоже слышался шум.
        В голове мелькнула и сразу исчезла паническая мысль «Обложили!». Секундой позже я сдернул с плеча автомат и направил его в левый коридор, предварительно опустившись на колено для большей устойчивости. Как выяснилось, это движение спасло мне жизнь. Я даже на спуск нажать не успел, как из-за поворота появилось двое Измененных. Ударили они почти одновременно, но по-разному. Один выдал струю пламени, которой обзавидовался бы мощный огнемет, а второй просто шарахнул чем-то невидимым. Мне повезло, и огонь лишь чуть опалил мои волосы, а вот Марина превратилась в живой факел. Но я это увидел уже в полете, очень коротком, впрочем, - до ближайшей стены, о которую меня и шарахнуло, вышибая дыхание. В глазах потемнело, и в этот момент затрещали автоматы Вадима и Михаила - похоже, спереди их тоже атаковали.
        Измененные шли по коридору, уже не принимая меня в расчет как покойника, и очень зря - я нашел в себе силы катнуть им под ноги гранату. От взрыва у меня заложило уши, но это, к счастью, оказалось единственным ущербом - осколками не зацепило. Сквозь рассеивающийся дым виднелись приземистые силуэты истребителей, традиционно передвигающихся на полусогнутых. Я выпустил в их сторону короткую очередь и, с трудом поднявшись, рванул к остальным, стараясь не смотреть на догорающее тело уже переставшей кричать Марины.
        Дальнейшее мне запомнилось смутно. Какой-то из кругов ада, мрачный и безумный. Мы отступали в единственно свободном правом направлении вновь возникшего коридора. Орали, отстреливались и почти волочили за собой рычащего от боли и ярости Михаила, все норовившего рвануть назад, где осталось тело Марины, которой уже никто не в силах был помочь. Горло саднило от криков, уши закладывало от автоматных очередей, глаза слезились от пороховых газов и сыплющейся штукатурки, руки сводило на оружии.
        Краем глаза я заметил бледное как смерть лицо Вадима, прожженный воротник его камуфляжки и серо-зеленое пятно на шее - ядовитый плевок истребителей. Дело дрянь. От нашего подразделения, брошенного, как выяснилось, на убой в захваченный Измененными и мутантами Краснотайгинск, остались только рожки да ножки. Причем львиная доля потерь пришлась на плевки проклятых истребителей, против которых ни медики, ни присланные нам в помощь вирусологи так и не смогли подобрать противоядия. К счастью, плеваться ядом они умели не все и даже не каждый десятый. Только вожаки, у которых глаза имели особо яркую оранжевую пигментацию. Будь иначе, здесь, в туннелях, у нас против них не было бы ни единого шанса. А так пока нам удавалось уклоняться от плевков, но любое везение когда-то заканчивается. У Вадима вот уже закончилось - он обречен. Остаемся только мы с Михаилом. Двое. Из четырех батальонов.
        Измененные больше не появлялись, но нам от этого было не легче: орда истребителей гнала нас по туннелю, не отставая и не давая передышки. Вадим с каждой минутой слабел. Еще немного - и его придется нести. На лице Михаила просматривались отчаяние и мрачная решимость. Подозреваю, подобное выражение было и у меня. И еще занозой в подсознании сидел один вопрос, время от времени оттуда высовываясь и внушая тревогу, пусть и небольшую, если сравнивать с вопросом выживания, но и не совсем пустячную: излучение Обломка превратило всех жителей города черт знает во что. А мы-то не многовато ли уже хапнули этого самого излучения? Пока изменений в себе я не замечал, но это не значит, что их нет.
        Через некоторое время нам повезло - коридор резко сузился, что несколько нивелировало численное преимущество истребителей. Швырнув в преследователей одну из немногих оставшихся гранат, мы буквально втащили в узкий проход уже с трудом двигающегося Вадима. Узкое место оказалось довольно коротким - всего метров десять, а затем проход снова расширялся. В этом месте Вадим разжал руки и, перестав опираться на мои плечи, рухнул на пол.
        - Все, парни, промежуточный финиш! - прохрипел он. - Дальше без меня.
        - Ты чего удумал?! - возмутился я. - Мы тебя не бросим!
        - Значит, вы идиоты! - обозлился он. - Я все равно покойник! Может, у тебя, Олег, лежит в кармане противоядие? Нет? Тогда разговор окончен! Оставьте мне немного взрывчатки и валите! Если вам повезет, из этого коридора есть выход. Но со мной вам от них не уйти.
        - Он прав, Олег, - деревянным голосом произнес Михаил, выпуская в узкий коридор короткую очередь. - Нет смысла погибать всем. По-моему, смертей и так предостаточно.
        Головой-то я понимал, что они говорят разумные вещи, но вот так взять и бросить товарища, с которым столько пережили… Все внутри восставало против такого решения.
        - У вас мало времени, - напомнил Вадим. - А у меня его еще меньше. Если свалите сейчас, оставив мне взрывчатку, я вам смогу хоть как-то помочь. А иначе просто сдохну без всякого толку!
        Жизнь нас постоянно учит, стараясь донести материал то намеками, то палочными ударами. Моя всегда предпочитала второй вариант. Возможно, потому, что он доходчивее. Обращаясь взглядом в прошлое, я понимаю, что тот момент стал в моей жизни одним из первых поворотных, когда я научился задвигать мораль и общечеловеческие ценности на задний план в угоду достижению цели и здравому смыслу. Не скажу, что это однозначно плохо, да и кто, скажите, всегда в жизни поступал правильно? Если такие есть, могут с чистой совестью увековечить себя в бронзе. Я не из их числа. Почти стопроцентно погибнуть, лишь бы иметь возможность перед смертью сказать, что не бросил одного все равно обреченного товарища? Глупо же! Красиво, но глупо.
        Поэтому после пятисекундных колебаний я сдернул со спины вещмешок, выложил оттуда примерно половину взрывчатки, добавил детонатор с дистанционным управлением и положил на пол рядом с Вадимом. Потом молча пожал ему руку и, хлестнув по коридору еще одной очередью, побежал дальше. Вскоре за мной послышался топот и тяжелое дыхание Михаила. Мы бежали молча, размеренным темпом, отработанным марш-бросками еще во время срочки. О Вадиме я старался не думать. И о Марине. И о других погибших. И о готовящемся ядерном ударе. Вообще ни о чем, кроме того, как мне нужно, чтобы этот коридор вел наружу. И когда далеко позади что-то вспыхнуло и грохнул оглушительный взрыв, я, с трудом удержавшись от падения, только вжал голову в плечи и продолжал бежать, не оглядываясь. Вперед. Только вперед.
        Глава 1
        Муромская Зона.
        Десятый год после метеоритного дождя
        Проснулся я от тычка в бок.
        - Не спи, замерзнешь!
        Сидевший за рулем Антон Точилин выглядел напряженным.
        - Где мы? - сонно поинтересовался я. - Уже Периметр?
        - Нет пока. Только Колпь переехали.
        - Какие-то проблемы?
        - Пока нет, но, полагаю, будут.
        - Патрули АПБР?
        - Страшнее кошки зверя нет? - хмыкнул Точилин.
        Ну, на самом деле для нас действительно нет. Агентство противодействия биологическому риску (сокращенно - АПБР) было создано через год после уничтожения Краснотайгинска, когда стало ясно, что ядерный удар и напалм проблему до конца не устранили. Многим Измененным удалось выбраться подземными туннелями. Они-то и организовали террористическую организацию Новый Мировой Порядок (НМП). Террористы, обладающие паранормальными способностями и ненавидящие человечество лютой ненавистью, уже и сами по себе достаточно серьезная угроза, но одновременно в Печоре «проснулся» второй Обломок метеорита, аналогичного Краснотайгинскому, и возникла Зона номер два. Естественно, власти не могли не отреагировать. Тогда и родилась новая структура, чьей задачей как раз и являлась борьба с Новыми (так стали называть Измененных из НМП) и блокировка Зон.
        После Краснотайгинска я вышел в отставку, как и Миша Стрельцов. Когда формировалась АПБР, руководство вновь образованной службы не смогло, естественно, пройти мимо наших кандидатур как обладателей поистине уникального опыта. Вот только я тогда не хотел и слышать ни о чем, связанном с Зоной, а потому послал вербовщиков куда подальше. Но Миша решил иначе. Потеря Марины для него оказалась тяжелым ударом, и он увидел в новой работе шанс расквитаться с Измененными, а потому принял предложение, не задумываясь.
        Ну а меня на эту стезю вернули обстоятельства. Сам я из Нижнего Новгорода, и долгое время после моего увольнения из армии все эти Зоны были для меня далекой туманной угрозой, пока беда не пришла в недалекий Муром. Началось все со спасательных операций - я и еще несколько отчаянных парней выводили людей из вновь образовавшейся Зоны. Потом кто-то из нашей группы (уж не помню точно кто) предложил организовать бизнес по платному возвращению ценностей, оставленных муромчанами во время спешного бегства из города. Дела пошли. Дальше - больше. На нас стали выходить искатели острых ощущений, которым требовались опытные проводники для экстремальной экспедиции в Зону. Услуги наши стоили недешево, но мы отрабатывали каждую копейку. Естественно, все это приходилось проделывать втайне от властей, а особенно - от АПБР, ибо походы на территорию, облучаемую очередным Обломком, были строго запрещены. Это можно было понять - ведь нет гарантии, что отправившийся в Зону экстремал вернется оттуда таким же, каким и уходил. Но если оперативники и ученые АПБР, ходившие туда на законных основаниях, по возвращении проходили
обязательный карантин, ни мы сами, независимые сталкеры, ни наши подопечные-«туристы» этой процедуре не подвергались, становясь, таким образом, фактором риска для «чистых» территорий. Вот так мы незаметно перевалили на ту сторону закона.
        О своем стремлении любой ценой держаться подальше от Зоны я уже и не вспоминал. В конце концов, выживать там и способствовать выживанию других было тем, что я умел лучше всего. А время с момента увольнения из армии до начала сталкерской карьеры ознаменовалось для меня немалыми материальными проблемами - «мирная» жизнь явно не задалась. Конечно, постоянно ходить под дамокловым мечом ареста за свою незаконную деятельность - не фонтан, но материальная сторона перевешивала, и к тому же романтик в моей душе, успевший позабыть, а точнее - отправить глубоко в подсознание ужасы Краснотайгинска, просто тащился от этой рискованной и чертовски интересной работы…
        Так было до тех пор, пока для нашего бизнеса не открылись новые перспективы, от которых у властей и АПБР волосы вставали дыбом на всех местах, а глаза наливались кровью. С тех пор независимые сталкеры стали для АПБР едва ли не врагами номер два после террористов НМП. Это к слову, насчет «страшнее кошки». Сегодня, например, я бы точно предпочел встретиться с толпой истребителей, чем с оперативной бригадой Агентства.
        - Учитывая, что у нас в холодильнике, если попадемся, по двадцатке схватим, не напрягаясь, - проворчал я. - Терпеть не могу с этой дрянью связываться!
        - Ты давай не каркай насчет «попадемся»! - хмуро отозвался Антон. - А насчет «этой дряни», все наши остальные операции - детские игрушки по сравнению с кровью Измененных. У нас в холодильнике - три года безбедной жизни для всех троих. Чистоплюйствовать и играть в сталкеров-романтиков, покорителей Зоны, можно, когда денег навалом. Или ты после отпуска со своей зазнобой (в который бы ты, кстати, не поехал, если бы не «эта дрянь») по-другому стал смотреть на нашу профессию? Мы тут, знаешь ли, не песни у костра поем, а деньги зарабатываем!
        - Классная речь, Антон! - Я несколько раз хлопнул в ладоши. - Долго репетировал?
        - А не пошел бы ты? - Он был явно не в духе. - Я с тобой серьезно, между прочим!
        - А если серьезно, ты знаешь, что я всегда был не в восторге от операций с кровью Измененных. Если даже забыть о наказании от властей, мы своим ремеслом можем способствовать появлению паранормов, не отягощенных моральными принципами и человеческими ценностями.
        - Мы же продаем кровь вместе с антиновой, - подал голос с заднего сиденья доселе молчавший Григорий Ещенко.
        - А это не гарантия! Что, если клиент введет себе вакцину слишком поздно, и процесс не остановится? Что, Антон, скажешь, не наша проблема? Появляющиеся по нашей вине трупы, о которых мы не знаем, не должны нас волновать?
        - Я этого не говорил.
        - Но подумал. На моих глазах Измененный-пирокинетик сжег заживо женщину, которую любил мой друг. Поэтому, уж прости, но я не могу реагировать на такие вещи безразлично.
        - Тогда почему ты с нами?
        - Будто ты не знаешь! - огрызнулся я. - После Краснотайгинска я не смог продолжать служить. А больше я ничего не умею. Был бы другой способ делать серьезные деньги на Зоне, я бы и близко не подошел к крови Измененных!
        - Так, ребята, может, закончим споры? - В голосе Ещенко звучала уже нешуточная тревога. - Сейчас надо быть начеку!
        - Да чего вы дергаетесь? - Я по-прежнему не понимал проблемы.
        - Олег, ты вообще где живешь? На Марсе? - бросил на меня взгляд Точилин.
        - На сникерсе! - огрызнулся я. Сна мне категорически не хватило, и рекомендуемая предельная длительность (РПД) пребывания в Зоне на сей раз была нами заметно превышена, из-за чего у меня разламывалась голова, а настроение колебалось посередине между хреновым и на редкость поганым. - Просто объяснить можешь, без выпендрежа?
        - Я, конечно, понимаю, что ты только что из теплых краев, но изменения обстановки надо все же отслеживать - не на пикники ездим.
        Расположение духа Точилина было, похоже, не лучше моего, так что не миновать бы перепалки, если бы Григорий Ещенко не поспешил разрядить обстановку, быстро заговорив:
        - С тех пор как Зона рванула на расширение в сторону Владимира, тут - самое гнилое место. Если с нашими где и случается какая-нибудь лажа, то, как правило, здесь. Зона словно с ума сходит. И не она одна.
        Я недоверчиво уставился на него:
        - Только не говори мне, что ты всерьез воспринимаешь эти бредни про Черного Сталкера!
        - И вовсе это не бредни! - слегка даже обиделся Ещенко.
        - Ну, сталкерский фольклор, - пожал плечами я. - Как ни назови, смысл не поменяется.
        - А то, что пси-активность в Зоне выросла на порядок, - тоже сталкерский фольклор? - бросил Точилин, даже не поворачиваясь в мою сторону. - А резко скакнувшая статистика смертности среди посещающих Зону? А случаи уехавших крыш?
        - Это всегда было.
        - Но не в таком количестве. - Ещенко выглядел спокойным как удав в отличие от явно нервничающего Антона. - Тут впору каждому пси-блокиратор с собой брать.
        - Насколько я слышал, в АПБР опытной партией блокираторов очень недовольны, - скептически заметил я. Аргументация товарищей выглядела серьезной, и от этого настроение мое сделалось еще гаже. - Доверять свой мозг непроверенной электронной фиговине - увольте!
        - Ну конечно, - сарказм Точилина можно было есть ложками, - лучше свихнуться и вышибить себе мозги! Или сначала нам, потом себе.
        - Я подумаю над этим, Антон! - в тон ему пообещал я.
        - Может, перестанете собачиться? - тоскливо спросил Ещенко. - Сами-то себя слышите? Мы же всегда готовы были друг за друга любому глотку перегрызть! А сейчас что случилось?
        - Зона случилась! - процедил я, зажав пальцами виски, словно это могло унять бьющую словно молотками тупую боль.
        - Вот именно! - со значением подтвердил Григорий. - Тут как раз прошла в сторону Владимира та странствующая аномалия. Пси-фон оставила взбаламученный, вот здесь всякая чертовщина и творится.
        - Тогда тут должно быть полно научников из АПБР. - Мой мозг работал неохотно, словно каждая проходящая через него мысль причиняла дополнительную боль. Все-таки со своим трехнедельным отпуском в теплых краях я многое пропустил. Слишком многое. И в плане информации сейчас надо было наверстывать упущенное.
        - Они сейчас в основном во Владимире, - ответил Ещенко. - Там еще хуже.
        Я снова хмыкнул. Новость об экспедиции АПБР во Владимир навела меня на другие мысли, неприятные и тревожные: если Агнешка отправилась туда… Меня аж передернуло от внезапного озноба.
        - Ты чего? - удивился Ещенко.
        - Да так…
        - Ясно, - пробормотал Григорий, - что ничего не ясно. Вот что, ребята, давайте-ка все эмоции в кулак, и едем дальше в полной боевой готовности. До Периметра осталось всего ничего. Надо продержаться. А если не ругаться не можете, тогда лучше молчите!
        На языке у меня крутилась ядовитая фраза, что старший в группе вообще-то я, и командовать он взялся не по рангу, но мне удалось укротить свой эмоциональный порыв - ведь Григорий, по существу, был прав. В Зоне с самого начала существовали проблемы с пси-активностью, а потому люди, не обладающие высокой ментальной стойкостью, в сталкеры либо не шли, либо надолго не задерживались. Но даже среди нас попадались уникумы вроде Ещенко, у которых словно бронеколпак стоял на сознании. Поэтому из нас троих он держался лучше всех, а значит, в данной ситуации имел больше прав распоряжаться, чем я или Точилин. По крайней мере наверняка на его решения и действия не влияет пси-зараза Зоны.
        Впрочем, мы тоже в свое время обучались у одного «лояльного» псионика ставить ментальный блок. «Лояльными» мы называем вакцинированных Измененных. Изобретенная научниками АПБР антинова, если ввести ее вовремя, блокирует прогрессирующие изменения сознания, и в результате получается вполне нормальный человек, но с паранормальными способностями. Только с «лояльными» есть одна проблема: антинову им раз в два месяца надо вводить, а иначе организм начинает пытаться бороться с насильственно внедряемыми изменениями, и в 90 случаях из 100 это приводит к смерти. Клиентов наших, которым мы кровь Измененных толкаем, этот нюанс тоже касается, о чем мы их добросовестно и предупреждаем. Только это мало кого останавливает.
        Однако я отвлекся. Так вот, с тех пор как в Зоне повысилась пси-активность, нам, независимым сталкерам, которых в отличие от оперативников АПБР не опекает государство, понадобилось что-то этому противопоставить. Псионика нам удалось взять живым чуть ли не в самом Муроме, неподалеку от зонообразующего Объекта. Мы вкололи ему вакцину, которую, кстати, тоже приходится добывать левыми путями на черном рынке или через нечистых на руку сотрудников АПБР. Нам повезло - стаж изменения у этого типа оказался небольшим, и антинова превратила его в «лояльного». Вот он нас и стал натаскивать в различных пси-техниках в обмен на регулярные вакцинации. Так вот, мы с Антоном хоть и не имели таких природных данных, как у Григория, но за счет усердия и четкого управления собственным сознанием были в этой дисциплине одними из лучших.
        Я закрыл глаза и сконцентрировался, как учили, стараясь избавиться ото всех посторонних мыслей и воздвигая вокруг своего сознания глухой кокон с защитой, как у бомбоубежища. Получалось, прямо скажем, не здорово: в голову постоянно лезли мысли об Агнешке, от которых так легко не отмахнешься. Где она там, как? И не позвонишь, не спросишь: в Зоне сотовая связь практически не действует. Спутниковая тоже работает через пень-колоду. Впрочем, здесь, после броска Зоны на север, и с ней могли возникнуть проблемы. Да и нельзя сейчас звонить. Не в таком месте и не при таких обстоятельствах. Тут в любой момент черт знает что может произойти. Вот преодолеем Периметр, тогда…
        Я на мгновение открыл глаза и бросил взгляд на Точилина. Его подбородок был словно из камня выточен, по щекам ходили желваки, челюсти сжаты, на лбу - испарина. Вот кому сейчас тяжелее всего: за рулем глаза для лучшей концентрации не закроешь. Выходит, Антон - наше слабое звено… И я тоже, если немедленно не прекращу фигней страдать и не поставлю ментальный блок. А то в голову уже такие мысли лезут, что…
        - Твою мать!
        Возглас Точилина и удар по тормозам застали меня врасплох. Ремень безопасности больно резанул плечо.
        - Какого черта?!
        Самообладания уже практически нет. Я весь - сплошной комок раздражения.
        - Вы это видели?!
        Точилин явно перевозбужден, он на грани истерики.
        - Что?
        - Черная человеческая фигура. Мелькнула перед самой машиной и исчезла.
        - Черный Сталкер? - Я честно старался не закатывать глаза и не пускать в голос сарказм, но, видимо, получалось это у меня не лучше, чем концентрация.
        - Думаешь, мне показалось?! - сразу вскипел Точилин.
        - Остынь, Антон, - попытался было урезонить его Ещенко, но тот только плечом дернул, сбрасывая руку миротворца.
        Я в этот момент словно сквозь джунгли продирался, заросшие гневом и отчаянием. Во мне боролись два желания - вышвырнуть Точилина из машины и забить его до смерти и вышибить себе мозги из собственного пистолета прямо здесь, на переднем сиденье нашего внедорожника. Однако каким-то образом я еще ухитрился проговорить:
        - Парни, местами поменяйтесь! Григорий поведет.
        - Да пошел ты! - в бешенстве бросил мне в лицо Точилин и ломанулся прочь из машины.
        Именно ломанулся, едва не раскурочив водительскую дверь. Мое сердце словно сжала ледяная рука. Я понял - что-то сейчас произойдет, и тоже выбрался наружу. Почему же так резко выросла интенсивность пси-поля? Такого просто не должно быть! По всем законам Зоны, эта гадость должна была нарастать постепенно, выматывая наше сознание и беря его измором, то есть вести осаду, а не решительный штурм. Неужели за три недели, которые меня тут не было, в Муромской Зоне произошли столь радикальные перемены? Или…
        Додумать эту мысль я не успел. Стоявший в трех метрах от меня Точилин, нервно рывшийся в карманах, чтобы извлечь оттуда пачку сигарет, наконец справился с этой задачей, но, вытащив ее, в бешенстве швырнул в пыль под ногами.
        - Антон! - окликнул его тоже вышедший из машины Ещенко, но тот никак не среагировал.
        Вернее, среагировал, но совсем не так, как от него ожидали: выхватил пистолет и направил на нас, переводя дуло с одного на другого, благо, сектор обстрела тут требовался неширокий.
        - Антон, не надо! - Голос Григория сделался мягким, увещевающим.
        Было время, он работал переговорщиком. Со всякими типами дело имел, включая полных психов. Но тут у него не было шансов: мне вдруг с ужасающей ясностью открылось, что тот, кто стоял перед нами с пистолетом в руке, только выглядел как наш товарищ, а на самом деле и человеком-то уже не был. Мне показалось даже, что глаза его поменяли цвет, сделавшись из карих почти черными. Одновременно натиск на мое собственное сознание как-то ослабел, словно Зона решила, что хватит с нее и одного одержимого. Да-да, у меня почему-то возникли именно такие ассоциации с целящимся в меня Точилиным - словно не пси-атака Зоны свела его с ума, а некая враждебная сущность оккупировала его тело. При других обстоятельствах можно было бы посмеяться над подобными мыслями и объявить их полным бредом, вот только сейчас я сам себе казался персонажем старого американского сериала «Сверхъестественное», встретившимся лицом к лицу с демоном, и смеяться по этому поводу желания не возникало.
        Каким-то невероятным образом страшное зрелище изменившегося Антона резко и вдруг вымело из головы все мешающие концентрации мысли. Говорят, что крайняя необходимость обостряет разум, и в эти секунды я готов был обеими руками подписаться под этим утверждением. То, что не получалось с закрытыми глазами и в сравнительно спокойной обстановке, тут, под дулом пистолета, вышло словно само собой. Нечто, воспринимавшееся как смутный шепот, нагоняющий ярость и смертную тоску одновременно, почти заглохло. Остался только страх, вполне естественный, если смотреть в черное отверстие дула и на лицо товарища с пустыми глазами и примороженной к нему кривой улыбкой.
        Повисшую напряженную тишину нарушил голос Ещенко:
        - Антон…
        Больше он ничего произнести не успел: пистолет Точилина дернулся в его сторону и с громким хлопком изрыгнул свинец и пламя. Григорий упал молча. По груди его расплывалось кровавое пятно. Я даже дергаться не стал: расстояние между нами было таким, что, пока я его преодолею, Точилин меня десять раз застрелить успеет. Сомнений в его стрелковых навыках у меня не было. Только тоскливое сожаление о не надетом бронежилете. Конечно, в Зоне особенно стрелять некому. Самые серьезные опасности здесь к числу живых существ не относятся, а те, что относятся, давно утратили разум, позволяющий использовать хоть что-то, кроме самого примитивного оружия. Если попадешься толпе истребителей, тебя просто на части разорвут, и никакой бронежилет не спасет. И от плевков их, кстати, тоже: это ж кислота, смешанная с ядом. Она что хочешь прожжет. М-да, знал бы, где упаду, соломки бы постелил. С бронежилетом можно было бы рискнуть: ведь чтобы из пистолета попасть в голову бегущему на тебя человеку, надо быть действительно крутым стрелком, а тело - куда более крупная мишень.
        Вот поэтому я и стоял, не двигаясь и не произнося ни слова. Не делал ничего, что могло бы спровоцировать Точилина на выстрел. Жить хотелось. И очень. Интересно, чего он медлит? Хотел бы убить, убил бы сразу следом за Ещенко. Кстати, не факт, что тот мертв - пуля все-таки попала в правую часть груди. Но о нем подумаем после. Сейчас бы самому выжить. А для этого надо понять, что в голове у целящегося в меня безумца. Только как же его понять, если он молчит как рыба? И самому рот открывать боязно: один вон открыл уже. Когда речь идет об обычном человеке, его намерения в большинстве случаев можно прочитать по лицу, даже если у него хорошие навыки по самоконтролю. Так что так называемое покер фэйс - это для дилетантов. А со сталкером за эту игру лучше даже и не садиться - разденет до подштанников. Но данный случай явно был исключением. Вы когда-нибудь смотрели в глаза акулы? Ничего, кроме голодной пустоты, вы там не увидите. Вот и здесь в меня словно большая белая целилась, только в человеческом обличье.
        Пока я пытался разгадать его намерения, Точилин вдруг просипел, словно ангинный больной:
        - Пистолет… Дай мне твой пистолет!
        Вот так… Пистолет. В единственном числе. Значит ли это, что он забыл о втором? Или, быть может, не знал?.. Бред, если это Антон. Знал он точно, как и я был в курсе насчет его пружинного ножа, прикрепленного к левой голени под штаниной, и его любимого «Глока» в наплечной кобуре. Столько раз сходив вместе в Зону, невозможно не узнать всех этих нюансов. А забыть Точилин тоже не мог, ибо для этого ему бы потребовалось заработать ретроградную амнезию или Альцгеймера… Ни тем, ни другим он не страдал, а на агрессивное безумие его поведение никак не походило. Тогда что?! Всплывающее в голове слово «одержимость» я гнал прочь. Но другое объяснение просто не придумывалось.
        - Я жду! - все так же медленно и хрипло, но уже с оттенком нетерпения поторопил Точилин, не сводя с меня мертвых глаз. - Пистолет!
        Все еще недоумевая, я извлек из наплечной кобуры свой старый, но надежный «Грач» и бросил на землю, к его ногам. Продолжая держать меня под прицелом, он присел, подобрал оружие и спрятал в карман. Я не мог поверить! Ни слова о втором - лежащей в потайном кармане миниатюрной модернизированной «Грозе», будто это и вправду было лишь тело моего многолетнего напарника, занятое… кем? Черным Сталкером? С каждой минутой творившегося жуткого сюра эта мысль казалась все менее безумной.
        Затем Точилин сделал еще шаг вперед и склонил в голову в сторону, глядя на меня, как порой смотрит немецкая овчарка, когда ее что-то заинтересует. Вот только глаза… Эти жуткие мертвые глаза никоим образом на собачьи не походили. Инстинктивно я привел свой ментальный щит, который во время повисшей паузы держал уже почти на чистом автомате, в полную боевую готовность. И вовремя, потому что в следующий момент на мое сознание обрушился страшный натиск. И это была уже явно не Зона. Она так не умеет. Только живое существо, обладающее пси-возможностями высшего порядка. Вроде Измененных-псиоников, только круче.
        Голова разламывалась от боли, а барьеры, которые я воздвигал на пути чужой воли, стремившейся поработить мое сознание, рушились один за другим. Этому существу я был не ровня. Думаю, против него не устоял бы даже Ещенко со своими природными данными. И все же я боролся, чувствуя себя жалким эсминцем против линкора «Тирпиц». Однако эсминец мог уйти на полной скорости, а моя двигательная активность была почти полностью парализована. У меня с трудом хватало сил отводить взгляд от впивающихся в меня жутких глаз «Точилина», и только. Но даже этот мелкий факт, казалось, вывел из терпения сущность, контролирующую тело моего напарника. Одержимый резко приблизился и схватил меня за подбородок, разворачивая голову так, чтобы я смотрел ему в лицо. Я пытался сопротивляться, да куда там?! Хватка этих пальцев - словно слесарные тиски. Все, что я смог сделать, - это зажмуриться, сжимая веки изо всех сил.
        - Смотреть на меня! - прохрипел одержимый яростно и усилил хватку.
        Казалось, моя нижняя челюсть вот-вот хрустнет, будто стеклянная, в этих стальных пальцах. Не в силах более терпеть, я готов был уже открыть глаза, но тут грохнул выстрел, затем второй. Кто стрелял? Откуда? Все еще закрытые глаза не давали мне это определить, но по звуку вроде бы «Гюрза» Ещенко. Живой?! Глаза от изумления распахнулись сами, и первым, что я увидел, было искаженное болью лицо одержимого, поворачивающееся в сторону моего раненого товарища. Безумный ментальный натиск ослаб. Всего на считаные мгновения, но мне этого хватило, ибо мой измученный мозг не раз и не два представлял единственно возможный для спасения алгоритм действий. И теперь, когда парализующее действие чужой воли чуть отпустило мои скованные мышцы, рука сама нырнула в потайной карман за «Грозой», большой палец откинул рычажок предохранителя, кисть развернула дуло в сторону врага, и указательный нажал на спусковой крючок. Раз, другой, третий. Калибр 7,62 - это, конечно, не девятимиллиметровые патроны «Гюрзы» или «Грача», но при выстрелах в упор тоже весьма действенная штука. Пальцы одержимого на моей челюсти разжались, а
три пули в живот чуть отбросили его и заставили согнуться.
        Меня отпустило. Во всех смыслах - и физическом, и ментальном. Голова, правда, все еще разламывалась от дикой боли, а мышцы были сведены напряжением, но паралич исчез, и я просто ударил «Точилина» в челюсть резким, почти без замаха, апперкотом. Он рухнул на землю, а я отступил на шаг, наводя на него «Грозу» слегка трясущейся рукой. Но как же трудно заставить себя нажать на спуск! Именно сейчас, когда моей жизни не угрожает непосредственная опасность, а он корчится в агонии на земле с развороченным животом! Сейчас он - враг, но ведь сидит занозой в подсознании, что это Антон, с которым мы вместе не один пуд соли съели, и что его еще может отпустить чужая воля, и продолжится та жизнь, что была раньше. И что же мне сейчас одним выстрелом перечеркнуть все это? Все надежды и жизнь того, кого называл другом? С другой стороны, а какие еще варианты? Сесть в машину и уехать, оставив его здесь умирать? Именно умирать, поскольку с тремя пулями в животе и еще как минимум одной (от Ещенко) под лопаткой он в самое ближайшее время истечет кровью и покинет ряды живых, если ему, конечно, не оказать немедленную
медицинскую помощь. Уехать, утешаясь подленькой мыслишкой, что я не выстрелил в него, беспомощного, валяющегося на земле? Хотя в общем-то избавить его от страданий было бы даже милосердно: вряд ли мне удастся довезти его живым до Периметра… Вернее, их обоих. Взгляд, брошенный на Ещенко, меня не порадовал: Григорий лежал неподвижно, откинув голову. Скорее всего спасшие мне жизнь два выстрела в Точилина истощили его последние силы.
        Тут бы действовать, а не рефлексировать, а я все колебался. Безумно злился на себя, но решение принять не мог. И тут кто-то извне принял его за меня. «Точилин» вдруг поднял голову и, с огромным трудом ворочая языком, прохрипел:
        - А ты сильный! Интересно! Оглянись!
        Эта уловка стара как мир, но до сих пор иногда работает. Впрочем, надо отдать мне должное: я сперва убедился, что пистолет лежит далеко от «Точилина», после чего обернулся. И похолодел: в нескольких метрах от меня стояла сотканная из непроглядного мрака фигура, напоминающая человеческую. В первые секунды возникли сразу две мысли. Первая - что передо мной Черный Сталкер, а вторая - что крыша у меня от ментального натиска Зоны все-таки поехала. Но пока разум метался между двумя этими гипотезами, инстинкты сработали: я вскинул пистолет, направил на черную фигуру и почти успел нажать на спуск. Почти… Потому что за долю секунды до этого меня всего скрутило так, будто судорога свела каждую мышцу в моем теле, и я, то воя, то рыча от боли, упал сначала на колени, потом на бок.
        А секундой позже меня накрыла новая ментальная волна, которая заставила вмиг забыть о боли физической - настолько силен был натиск на мое сознание, будто перфоратором кто мозг долбил. Остатки ментальных сил я бросил на оборону, но куда там?! Тут уже не «Тирпицем», тут Звездой Смерти пахло. Меня вскрывали, как консервную банку, а помогать мне было уже некому. Ещенко отключился, если вообще жив. До Периметра еще километров десять, не меньше. Отчаяние заполнило меня целиком. Скоро уже из ушей польется. Перед глазами возникло лицо Агнешки. Округлое, чуть курносое, улыбчивое, с пухлыми губами и ямочкой на подбородке, обрамленное пышными вьющимися каштановыми волосами. И глаза ее, глубокие, голубые, под бровями вразлет, напоминающими крылья чайки. Возник ее образ, как последняя надежда, барьер на пути чужой воли. А позади нее творился форменный хаос, будто ураган какую-то свалку разметал. В общем, галлюцинации в моем рушащемся сознании возникали качественные, любой псих позавидует.
        И тут произошло еще кое-что. Силясь раздавить меня, атакующая враждебная сущность чуть раскрылась ментально. И в голове моей возникли образы, которые я уж никак не ожидал увидеть. Катакомбы, автоматные очереди, истребители… Дико вопящая от невыразимой боли женщина, охваченная огнем… Я, бессильно сползающий по стене, а потом из последних сил кидающий в коридор гранату… Искаженное от боли лицо Михаила, его сведенные отчаянными усилиями руки, и палец, исступленно давящий на спуск… Мы с Михаилом, по очереди подпирающие плечами того, чьими глазами я смотрю… Я, возмущенно восклицающий: «Мы тебя не бросим!..» Волна истребителей, захлестывающая коридор, затем ослепительная вспышка и грохот взрыва… События знакомые, но воспоминания эти - не мои, иначе в них я не видел бы себя со стороны… Тогда чьи? Того, с кем я в ментальной схватке вступил в столь тесное соприкосновение разумов?! Вадим?!
        И тут все резко прекратилось. То есть не все, но болевая атака на тело и натиск на сознание исчезли. Перед глазами все та же безумная круговерть образов, но в остальном было только ощущение, что некто могучий и жутковатый рассматривает меня сейчас словно необычного жука под микроскопом, решая, что со мной сделать: раздавить, насадить на иголку и подсушить для коллекции или пока отпустить и понаблюдать, что я стану делать дальше. Судя по всему, выбор пал на последний вариант, потому что вскоре погасла и круговерть.
        Зрение вернулось ко мне через несколько секунд. Черной фигуры не было и в помине. Куда и как исчезло это создание или, быть может, сложнонаведенная галлюцинация, я не знал и знать не хотел. Являлось ли оно отчасти Вадимом, или было создано на основе его сознания? Какая теперь разница, раз оно пыталось сломать мой разум? Может, кстати, оно потому и остановилось, не доведя дело до конца, что контакт со мной пробудил те воспоминания, что принадлежали Вадиму-человеку, а не фантому-убийце… Впрочем, время анализировать произошедшее придет потом.
        Я попытался повернуться, чтобы выяснить участь моих напарников, и едва не заорал от боли. Ощущения были такие, будто все тело пропустили через камнедробилку, а мозг через мясорубку. Болело абсолютно все, и болело неимоверно. Сил не осталось, словно их из меня здоровенным пылесосом высосали.
        Но я не мог себе позволить роскоши быть беспомощным. Не тот момент и не то место. Если Антон Точилин по-прежнему жив и безумен… С огромным трудом, преодолевая отчаянное сопротивление моих бастующих мускулов, я перекатился, дотянулся до «Грозы», которую уронил во время второй пси-атаки, и приподнялся, повернув голову в ту сторону, где лежал Точилин. Он так там и остался. Но уже не двигался. Широко раскрытые невидящие глаза смотрели в пространство, а под ним расплывалась большая лужа крови. То ли контролировавшая его сущность утратила интерес к сломанной марионетке, то ли тело Антона не выдержало многочисленных ран.
        Бедняга… На моих глазах даже слезы выступили. Да, он ранил Григория и напал на меня, но это все же был не совсем Антон. Я не мог винить его в этом, не мог ненавидеть хотя бы потому, что помнил, сколько раз мы с Антоном Точилиным спасали друг другу жизнь. Да, сложилось так, что мне пришлось его убить, и за это мысленно я просил у своего друга прощения. Хорошо еще, что он был одинок, и мне не придется смотреть в убитые горем глаза его вдовы и детей… А вот у Григория семья есть, и его, надеюсь, спасти еще можно. Господи, сделай так, чтобы он еще жил! Никогда не был особо верующим, но в этот момент готов был им стать, если только…
        Встать на ноги стало для меня поступком сродни подвигу. Мое тело матерным языком сильной боли доходчиво дало понять, что долго такое издевательство над собой терпеть не станет. Но либеральничать с ним я не собирался. Будет, будет еще время для отдыха и лечения, а сейчас на повестке дня Григорий. Прихватив по дороге из машины аптечку, я кое-как доковылял до своего лежащего навзничь товарища. Он тоже не двигался, и я, охваченный внезапным страхом, рухнул рядом с ним на колени, уже не обращая внимания на боль, и прижал ухо к его груди. Биение сердца улавливалось слабое, но стабильное. Охваченный невыразимым облегчением, я извлек из аптечки бинт и занялся перевязкой. Пуля попала в правую часть груди и застряла где-то внутри. Может, оно и хорошо - хоть крови меньше потерял. А значит, есть шанс довезти его до Периметра живым. К счастью, Ещенко не отличался особо крупным телосложением, и мне удалось, несмотря на собственное весьма плачевное состояние, перевязать его достаточно быстро и качественно. А вот чтобы перенести его и максимально удобно устроить на заднем сиденье внедорожника, мне пришлось
сработать на пределе своих возможностей.
        Уложив его и пристегнув для верности двумя ремнями, я обессиленно прислонился к машине, пытаясь унять бешеное сердцебиение и успокоить дыхание. Ноги дрожали от противной слабости, к горлу поднималась тошнота, и я невольно порадовался, что не ел уже больше восьми часов. Ну и голова, естественно, вела себя как чужая - тормозила с реакцией, плохо соображала и отчаянно болела.
        Однако времени на собственную реанимацию у меня не было. Я сделал над собой очередное усилие, добрался до Точилина и мысленно попросил у него прощения, что оставляю его непохороненным - жизнь лежащего в машине Григория была важнее. Коротко поклонившись телу напарника, я собрал оружие (точилинское и свое) и только после этого наконец сел за руль и тронулся с места.
        Честно говоря, мне весьма смутно запомнились эти десять километров. Я не гнал, вел осторожно, потому что дороги в Зоне были основательно разбиты, и на здоровье Григория все кочки и ухабы могли сказаться самым пагубным образом. Да и мое состояние было таким, что врагу не пожелаешь. Боль в голове все усиливалась, хотя мне казалось, что дальше уже некуда. Я чувствовал себя почти как зомби, с трудом воспринимая окружающую действительность и балансируя на грани потери сознания.
        Везение мое закончилось буквально на флажке. Не в том я был состоянии, чтобы вовремя замечать возникающие угрозы и успевать на них реагировать, а потому вылетевший из-за небольшой рощицы патрульный внедорожник АПБР заметил слишком поздно. Опять-таки будь я в хорошей форме, можно было бы попытаться с ними погоняться, но сейчас, да еще с раненым на заднем сиденье, - безнадега точка ру… А то, что лежало в багажнике в сумке-холодильнике, вроде бы давало стимул попытаться спастись хотя бы самому, но ведь все равно не уйду: реакции мои в данный момент ниже плинтуса, а потому Шумахера из меня не выйдет…
        Так что, когда патруль АПБР решительно рванул наперерез, я не стал даже пытаться удирать, а напротив - остановился, открыл водительскую дверцу и вылез с поднятыми руками… Удивительно еще, что не брякнулся ничком в пыль в таком-то состоянии. Апэбээровцы затормозили в трех метрах передо мной и, выскочив, сразу профессионально взяли на прицел как меня, так и машину.
        - Вы задержаны, - начал чеканить один из них, похоже, главный, - по обвинению в незаконном проникновении…
        - На заднем сиденье тяжело раненный! - перебил я.
        Последним, что я увидел, были резко напрягшиеся и наполнившиеся тревогой лица оперативников АПБР, а потом темный поток беспамятства захлестнул слабо тлеющий огонек моего сознания.
        Глава 2
        Неведомо где
        Серое и мрачное небо. Даже золоченые купола храма и шпиль колокольни с крестом выглядят как-то тускло и уныло. Местность я не узнаю. Как сюда попал - тоже не помню. Странно и жутко… Наш отряд медленно отступает по парку к храму, огрызаясь короткими автоматными очередями, срезая движущихся на полусогнутых истребителей. Их перемещение кажется неуклюжим, но мне-то хорошо известно, какую скорость они способны развить.
        И не только. Есть еще твари, подобные вон тому высокому субъекту с темными волосами и ярко-оранжевыми радужками глаз. Нет, вообще-то подобную пигментацию имеют все истребители, но такой пламенный оттенок свидетельствует об особой опасности особи. Да, так и есть, вот он на мгновение замирает и от души плюет желто-зеленой жидкостью. Рекордсмены Книги Гиннесса по плевкам в длину по сравнению с вожаками истребителей - сущие дети! Пять метров для этих тварей - не расстояние. К счастью, тут они нарвались на опытный народ. Я вижу, как солдат в камуфляжке с АКСУ в правой руке и полицейским щитом в левой успевает этим щитом прикрыть от плевка высокого седоволосого мужчину, одетого, как и все, в камуфляж, но выглядевшего скорее научным работником, чем солдатом. АКСУ изрыгает короткую очередь в сторону плюнувшего, но тот успевает скрыться за спинами обычных особей, и пули его не достают.
        Истребители… Когда-то все они были людьми, а теперь стали кровожадными убийцами, из которых лишь некоторые сохранили остатки разума - огненноглазые вожаки. Зона влияет на все - психическое состояние и физический облик. Механизм подобных изменений до конца не установлен. Я слышал, научный отдел АПБР занимается в том числе и этим, но пока высказываются только гипотезы об излучении Обломков и созданных ими Объектов. Невидимые лучи - как радиация, только действуют быстрее, и эффект проявляется более заметно.
        Тварей много, и они, похоже, твердо намерены нами пообедать. А может быть, поужинать или позавтракать? Черт разберет это хмурое небо - утро, день или вечер на дворе, не поймешь! Вот один истребитель подбирается ко мне достаточно близко, и я работаю на рефлексах - вскидываю автомат и стреляю. Очень короткой очередью: ему, чтобы сдохнуть, хватит, а патроны экономятся.
        Идущий рядом щуплый очкарик с ан-детектором в руке говорит мне что-то, но я не разбираю слов из-за грохочущих автоматов и переспрашиваю.
        - Аномалия, говорю, на месте памятника Святителям. Его не видно, заметил?
        На всякий случай киваю, хотя понятия не имею, о чем он говорит. Какая аномалия? Какой памятник? Где я вообще?!
        Глаза мои, видимо, отражают определенную долю непонимания, но он толкует мой взгляд по-своему и отвечает на возникший, по его мнению, в моей голове конкретный вопрос:
        - Не ТА аномалия, хотя место для нее вроде бы подходящее. Обычный Провал.
        Так, становится немного яснее. С Провалами мне сталкиваться уже приходилось, правда, нечасто, поскольку появились они совсем недавно. И «обычными» я бы их не назвал. Провалы - одни из немногих малых аномалий, которые не просто создают особые условия вокруг себя, но и меняют захваченную ими часть пространства, превращая его в некую бездонную дыру. А может, и не бездонную, я не проверял и как-то не горю желанием это сделать. Провалы - на редкость опасная штука. Днем они притягивают истребителей, а ночами из них такое лезет… Впрочем, очкарик, судя по всему, - научник из АПБР, и для него Провал вполне может быть уже достаточно заурядным явлением, хотя подобные ему специалисты обычно изучают их дистанционно и крайне редко лезут на передовую. Тут, видимо, что-то заставило. А страха в глазах не заметно. Только любопытство. Типаж безбашенного ученого? Может быть, однако в любом случае очкарику респект! Нет ничего хуже, чем защищать истерящих от паники гражданских. Итак, очень похоже, что это - экспедиция АПБР, а я в охране. Хотя застрелите меня, если я помню, как здесь оказался!
        Твари отстают, когда до храма остается немногим более пятидесяти метров. Их потери довольно велики, а у нас только двое раненых - один из охраны и один научник. Мне наконец удается спокойно оглядеться, и сердце екает: среди сотрудников АПБР мелькает что-то знакомое - фигура, прическа (волнистые каштановые локоны, забранные в хвост, по-походному). Неужели?! Повернись же, ну! Девушка так и делает, словно слышит, и от взгляда ее глубоких, как Байкал, голубых глаз душа привычно замирает. Агнешка! Она не видит меня, смотрит будто сквозь, явно чем-то обеспокоена. Хочется поднять руку и помахать ей, но рядом раздается хмыканье. Очкарик на сей раз удивительно некстати. И смотрит он туда же, куда и я, а потом бросает на меня сочувствующий взгляд.
        - Что, брат, нравится, да? Губа у тебя не дура, только лучше забудь ее.
        - Почему? - хрипло спрашиваю я.
        - Занята она. По слухам, жених у нее крутой. - Он понижает голос, чтобы его слышал только я. - Говорят, из независимых сталкеров. В Муромской Зоне работает. Олегом зовут, кажется.
        Вот ни фига себе заявочки! А я тогда кто? Адмирал Иван Федорович Крузенштерн?! Зеркала нет, и посмотреть мне некуда. Но пока я пытаюсь сообразить, что за фигня творится…
        - Что за ерунда?! - восклицает очкарик.
        Я смотрю на него, а он - на свои часы, явно совмещенные с каким-то хитрым научным прибором.
        - В чем дело? - интересуюсь я.
        - Пси-детектор зашкаливает. Ни с того ни с сего…
        Мне становится холодно. Не целиком, а только спине, по которой пробегает волна озноба. Жуткая догадка заставляет лихорадочно оглядеться по сторонам… Так и есть! Вон там, в глубине парка, в направлении Провала, от которого мы только что с боем отступали, стоит черная человеческая фигура. Твою же мать! Поворачиваюсь к остальным, чтобы выкрикнуть предупреждение, и спотыкаюсь глазами о замершее, будто мертвое лицо очкарика с остановившимися пустыми глазами. А в руках у него пистолет. Он подносит его к подбородку и нажимает спуск. Выстрел в тишине кажется оглушительным, а мне в лицо брызгает темным и теплым…
        Рывок! И реальность принимает меня в свои не слишком-то ласковые, заполненные болью объятия. Я полусижу, опираясь на локти, на пружинной койке. Сердце колотится как бешеное, а на лбу холодный пот. И что это было: сон, бред? И где я сейчас, черт побери?!

* * *
        Карантин АПБР
        Карантин АПБР - довольно неприятное и тоскливое место. Мне приходилось пару раз бывать в нем по возвращении из-за Периметра: однажды меня неофициально привлекли к спасательной операции, а второй раз заловили, когда я водил в Зону «туристов». Тогда удалось обойтись условным сроком. Сейчас на это надеяться не приходилось. Заняться в карантине решительно нечем. Средств связи нет - ни позвонить, ни выйти в сеть. Посетителей, естественно, тоже никаких, до тех пор, пока не станет ясно, что я не притащил из Зоны никакую заразу. Только врачи, иголки, лекарства и пробирки с кровью. Много пробирок с кровью. Короче, прав меньше, чем у заключенных. И сей процесс может тянуться неделями. А в данном случае дополнительно «вдохновляло» то, что после всех тестов мной плотно займется служба безопасности АПБР, и вот уж они с меня с живого не слезут.
        Первичные показания по нашему делу я дал через сутки после того, как пришел в себя. Лично полковнику Одинцову, куратору Московского сектора АПБР. Естественно, по телефону, который унесли сразу же после того, как завершился наш разговор. Умолять бесполезно: персоналу карантина дано строжайшее указание - никаких телефонных разговоров, кроме специально санкционированных по защищенному каналу. Кроме того, я не просто пациент карантина с неподтвержденным статусом безопасности для окружающих, а еще и преступник, обвиняемый в особо тяжком… Им, строго говоря, и общаться-то со мной запрещалось, так что нечего было и рассчитывать на получение хоть какой-нибудь информации.
        На самом деле именно это и было в моем положении самым мучительным: неизвестность и невозможность самому предпринять какие-нибудь действия, чтобы ее развеять. Я мог лишь предполагать, что Агнешка отправилась с экспедицией АПБР в новообразованную Владимирскую Зону - на это недвусмысленно намекали мои сны, повторявшиеся с удручающей регулярностью. Причем, судя по ним, у экспедиции там возникли нешуточные проблемы.
        Быть может, глупо строить замок своих умозаключений на столь шатком фундаменте, как сны, но я отчего-то был уверен, что это не просто кошмары. Правда, на чем зиждется эта моя уверенность, я тоже не мог себе внятно объяснить. Что-то во мне весьма серьезно изменилось после этого визита в Зону. Нет, я не сошел с ума и даже не подвинулся, хотя поначалу такие предположения у меня тоже возникали. Изменения были более глубокими и, я бы сказал, качественными. Вряд ли это вызванные Зоной мутации - перед походом я вколол себе антинову, а РПД я превысил всего на несколько часов. Тогда что? Я начал видеть и слышать то, что не в состоянии видеть и слышать другие? Да, если только это не остаточные галлюцинации после двойной пси-атаки, которую я чудом пережил. Скорее всего из-за нее меня тут так долго и мурыжат. В противном случае мной бы уже давно занимались дознаватели, а то и суд: чего там рассусоливать, когда в машине нашли пробирки с кровью Измененных?! Улики убойные и неопровержимые, позволяющие отправить меня почти напрямую из Зоны аномальной в зону строгого режима.
        К тому же был еще один вопрос, который не шел у меня из головы: почему Черный Сталкер, или с кем мы там повстречались, оставил меня в живых? Теперь времени поразмышлять на эту тему у меня было с избытком, но без фактов все эти размышления - в пользу бедных. Погибший в Краснотайгинске Вадим Низовцев переродился в качестве фантома-убийцы с могучей психосилой? А наткнувшись на меня и принявшись взламывать мое сознание, он пробудил в себе старые воспоминания, которые, собственно, и не позволили ему довести дело до конца? Случайно ли пересеклись наши пути, или его отправили персонально за мной? А если второе, то кто отправил? Или что? Мозги свихнешь!
        А еще я не знал, удалось ли выкарабкаться Григорию, но очень надеялся, что да. Потеря одного друга и так уже стала для меня тяжелым ударом. Потерять тут же еще и второго - это нокаут. И подниматься после такого можно долго. Между тем относительно участи Ещенко меня тоже держали в неведении. Садисты чертовы! Именно здесь, в карантине, из-за вынужденного безделья и отсутствия всякой информации о близких и дорогих тебе людях можно возненавидеть в себе человека за невозможность не думать, не тревожиться, не домысливать и не наращивать свои страхи, которые час за часом, день за днем изнуряют тебя до последней степени. И спасения от них нет ни днем, ни ночью. Сон тоже не приносил облегчения, каждый раз вываливая на меня очередную порцию кошмаров с Агнешкой в главной роли. Если верить моим снам, то от экспедиции АПБР постепенно оставалось все меньше и меньше. Смерти Агнешки я пока не видел, но утешало это слабо. Время идет, а я торчу здесь, не имея возможности хоть как-то помочь моей девушке, оказавшейся в опасности. Более того - я отсюда и не выйду. По крайней мере на свободу. И как минимум в течение
двадцати лет…
        Когда дверь моей палаты-камеры вдруг открылась, я аж вздрогнул от неожиданности. Дело в том, что врачи с уколами и тестами приходили ко мне строго по расписанию, а доставка еды осуществлялась через специальный мини-лифт в углу. Информация о времени была единственной, которую я мог получать, благодаря висевшим над дверью палаты электронным часам. В данный момент они показывали 17:30. В это время ко мне никто не должен приходить.
        Вошедший был в белом халате, который сидел на нем так, что не оставалось сомнений - носить его визитер не привык. И то хлеб - хоть что-то сдвинулось с мертвой точки. Сейчас мне начнут задавать вопросы, а потом (как знать?), может, и премируют ответами на парочку моих. Посетителя я не знал, но лицо его выдавало волевого и властного человека, привыкшего отдавать приказы и обладающего определенными полномочиями. Интересно… Похоже, меня удостоила вниманием если не важная шишка, то уж точно не рядовой дознаватель. Не крутовато ли для допроса простого сталкера, пусть даже и совершившего тяжкое преступление? Впрочем, тут-то все как раз прояснится в самое ближайшее время. Приличия ради я поднялся навстречу ему.
        - Здравствуйте, господин Катаев, - ровным голосом произнес незнакомец, не сделав попытки протянуть руку для пожатия. Оно и понятно - с чего бы апэбээровскому чину ручкаться с преступником?
        - Добрый вечер, - нейтрально отозвался я. - С кем я говорю?
        - Одинцов Сергей Николаевич, куратор Московского сектора АПБР.
        Ого! А я был прав - передо мной величина, причем весьма приличного уровня.
        - Какая честь! - произнес я медленно, пряча напряжение за иронией. - И чем я только заслужил?
        - Зря иронизируете, - не моргнув глазом ответил он. - И насчет «заслужили» не извольте сомневаться. Операцию в Миленках помните?
        Еще бы я не помнил! Это было семь лет назад. Единственный раз, когда мне пришлось поработать в одной упряжке с официальными структурами. Проводилась масштабная спасательная операция, а основные силы АПБР были прикованы к Печорской Зоне, которую тогда пытались «закрыть», и нужны были все опытные люди… С тех пор мы с АПБР были только по разные стороны баррикад. Но меня, как видно, запомнили, к счастью.
        - Разумеется.
        - Не будь ее, вы бы сейчас общались с дознавателями. Впрочем, следствие было бы коротким. Вы сами понимаете, в каком плачевном положении находитесь.
        Конечно, я понимал. Равно как и то, что разговоры эти - не по доброте душевной и не просто в память о моих былых заслугах, и АПБР от меня что-то нужно. Очень нужно, раз пришел сам куратор Московского сектора. Кстати, пришел без всяких средств защиты, если не считать черной бусины пси-блокиратора за мочкой правого уха. Хороший знак!
        Поймав мой взгляд, куратор улыбнулся:
        - Верные выводы делаете: тесты показали, что биологической угрозы от вас не исходит. Но вот с вашим сознанием все не так просто. Не скрою, у меня есть к вам дело, которое, если вы согласитесь сотрудничать, поможет существенно смягчить вашу незавидную участь. Но говорить с вами о нем я смогу, только когда будет ясно, что пси-атаки созданий Зоны не изменили ваше сознание и оно не контролируется кем-то извне.
        - А когда это будет ясно?
        - Завтра. Мы проведем последнюю серию тестов, а потом вас навестит еще один специалист.
        - Кто, если не секрет?
        - Наш штатный экстрасенс. Класса «позитив».
        - Ого!
        - Его уровень таков, что проведенному им психотестированию мы сможем доверять практически безоговорочно. Скрыть от него вам ничего не удастся. Он выявит даже то, о чем вы сами можете не подозревать.
        - Что же, я готов. Мне скрывать нечего - все самое плохое обо мне вы уже знаете.
        Одинцов слегка усмехнулся:
        - Ну-ну… Впрочем, ваша готовность сотрудничать внушает оптимизм.
        - А можно вопрос?
        - Все вопросы после вашей встречи с «позитивом»… если мы придем к соглашению.
        - Хотя бы скажите, Григорий, мой напарник, жив?
        Куратор слегка поколебался, потом нехотя ответил:
        - Да, жив, но пока без сознания. Это все, что я могу вам сказать, - резко предупредил Одинцов мои дальнейшие расспросы. - Надеюсь, завтра ситуация изменится. До встречи, господин Катаев!
        Он ушел, и впервые за все время пребывания в карантине я был рад остаться один - мне было о чем подумать.
        Глава 3
        Неведомо где
        Серое и мрачное небо. Опять. Впрочем, в Зоне почти всегда плохая погода - солнце появляется только по большим праздникам. Но где я? Во Владимире? Наверное. Никогда не был в этом городе. Даже на фотографиях его не видел. Как все мрачно! Будто мы в Мордоре находимся. Впрочем, в какой-то степени так оно, наверное, и есть. В Зоне людям не место. Тут правят иные силы. Чужие, враждебные, смертоносные. Мы идем по улице, узковатой, если по московским меркам, но по местным, наверное, весьма приличной. Совершенно вымершей, хотя раньше, пока сюда не пришла Зона, она, похоже, была одной из центральных транспортных артерий города. Шумной, заполненной машинами и прохожими. Теперь прохожих, кроме нас, нет. Машины стоят кое-где, конечно. По одной, по две. Слой пыли, покрывающий их со всех сторон, включая лобовые стекла, однозначно свидетельствует о том, что они оставлены своими владельцами, и это произошло явно не вчера.
        Справа возвышается старинная белокаменная крепостная стена. Монастырь или кремль - я слышал, в те далекие года они на Руси выглядели примерно одинаково. Тихо. Так и хочется сказать «слишком тихо», хотя для Зоны это обычное явление. Нарушает тишину лишь шорох наших шагов. У меня дурное предчувствие. И судя по всему, не у меня одного: некоторые из моих спутников нервно озираются и ежатся. Причиной этому что угодно, только не холод - на улице тепло, по ощущениям, больше плюс двадцати.
        Я иду в арьергарде. Окидываю отряд взглядом, параллельно ищу Агнешку. С тревогой отмечаю, что численность нашей команды существенно сократилась, но с облегчением обнаруживаю свою зазнобу в головной группе. Жива! И судя по походке, даже не ранена. Тревога, однако, не уходит, а нарастает. Я чую опасность, но только сам факт, никакой конкретики: ни как, ни откуда, ни в какой момент…
        - Здесь! - резко произносит кто-то из середины отряда, и все останавливаются.
        - В монастыре? - подает голос седоватый крепкий мужчина лет пятидесяти с хвостиком, по виду явно научник, а не солдат.
        Глава экспедиции? Возможно. Есть у меня одна смелая догадка по поводу того, почему здесь пасует моя память (опять-таки если это не обычные сны и не бред). По-видимому, я здесь - не совсем я. Когда сюда попадаю, очевидно, оказываюсь в чьем-то теле. Непонятно, в чьем. И, естественно, не знаю и не помню ничего, кроме тех кратких эпизодов, которые фигурируют в моих снах-видениях…
        - Да, в монастыре. Где-то в глубине, у Рождественского собора.
        - Но что именно? - Глава экспедиции явно напряжен. - Она?
        - Она там точно была. Но осталась ли сейчас, или…
        - Или оставила вместо себя Провал, - это уже Агнешка заканчивает фразу.
        Седоватый дергает плечом.
        - Отсюда нам это все равно не определить. Заходим.
        - Она играет с нами, - вмешивается в разговор здоровенный темноволосый мужик из головной группы. Видимо, начальник охраны. Что-то в его облике и голосе есть смутно знакомое, но пока неясно, что и откуда. - Эта долбаная кочующая аномалия знает, что мы идем по ее следам, и «минирует» дорогу за собой Провалами. Мы ведь уже дважды нарывались и потеряли треть отряда. Вам мало? Потеряете половину - гарантирую, как Росгосстрах!
        Точно! Вспомнил по этой присказке дурацкой! Павел Рогочий, оперативник АПБР. Именно он командовал той операцией в Миленках. Тогда и познакомились.
        - И что же вы предлагаете? - раздраженно бросает седоватый. - Игнорировать показания ан-детектора и идти дальше? А может быть, вообще вернуться?!
        - Вы - босс, - пожимает плечами Рогочий, - и отвечаете за результат. Ваша задача - найти эту дрянь. А моя - обеспечить, чтобы как можно больше участников экспедиции дожило до ее завершения. И завершения не в стиле «в общем, все умерли», а благополучного возвращения за Периметр. Конечно, я обязан подчиняться вашим приказам, но подумайте вот о чем. Не мне вам рассказывать, что такое Провалы ночью. А скоро уже стемнеет. Намек понятен? И еще одно: в этом монастыре только одни ворота. Если их перекроют, нам хана, понятно?
        На лице седоватого фанатичное упрямство научного работника борется со здравым смыслом. Борьба трудная, но, кажется, ему удается найти компромисс.
        - Разделим отряд. Пять человек останутся у входа и дадут сигнал, если возникнет опасность блокировки ворот. Остальные идут со мной к Рождественскому собору. Тут не так далеко - если что, можно добежать за минуту.
        По лицу Рогочего видно, что план начальника экспедиции ему не нравится, но достаточно сильных аргументов для возражений он не находит. Начинаю двигаться вперед, чтобы оказаться в группе идущих к церкви. Там Агнешка, и мне надо к ней. Но Рогочий встает на моем пути.
        - Далеко собрался, Витя? Ты возглавишь группу у ворот. С тобой останутся три оперативника и научник с детектором.
        Понятно, значит, я - Витя. Очень приятно, будем знакомы! Очень хочется возразить Рогочему, да нельзя: споры со старшим в Зоне - начало конца группы. Впрочем, по Миленковской операции я успел узнать Павла как крутого и опытного оперативника, который с Зоной на «ты». Если он будет охранять Агнешку, можно быть более-менее спокойным, насколько это вообще возможно в такой ситуации. Поэтому я только киваю, коротко произношу: «Понял!» и возвращаюсь на свою позицию в арьергарде.
        Мы с научником и одним из оперативников находимся у ворот монастыря с внутренней стороны. Еще двое бойцов АПБР дежурят снаружи. Опасность приближается. Я чувствую ее всем своим естеством. Для этого даже не нужны детекторы научника. Провал… он там, за монастырскими корпусами. Именно Провал, а не что-то другое. Я неведомо каким образом воспринимаю его холодное и смрадное дыхание. Дыхание смерти, пока еще дремлющей, но уже притягивающей всякую гадость вроде истребителей и черт знает кого еще. Но когда совсем стемнеет, она проснется. Странное дело - то, что скрывается в Провалах, не вылезает на поверхность даже в пасмурные дни. Видимо, ему вреден даже рассеянный облаками солнечный свет. Надеюсь, когда серые сумерки сменятся ночной тьмой, мы будем отсюда достаточно далеко… Пока у Провала могут быть лишь мутанты. Сейчас экспедиция наткнется на них, и начнется стрельба. Я мог бы сказать им, что не стоит туда ходить, но меня бы не послушали - я всего лишь оперативник, за которым экстрасенсорные способности не числятся… А ведь их и не было раньше. Откуда взялись? После того столкновения с…
        Меня опять продирает озноб, и я начинаю озираться. Научник удивленно смотрит на меня.
        - Какие-то проблемы?
        - Проверьте пси-детектор.
        - Что?.. Какого черта?!
        В этот момент я вижу мелькнувшую у дальнего монастырского корпуса черную фигуру. А секунду спустя со стороны собора начинают трещать автоматные очереди.
        - Если у вас есть с собой пси-блокиратор, советую включить, - произношу я, поворачиваясь к ученому… и замираю.
        Он смотрит на меня остановившимся безжизненным взглядом, а по его шее проходит тонкая темная полоска разреза. Через мгновение научник падает ничком, а стоящий за его спиной оперативник с безумной ухмылкой смотрит на меня. В его руке окровавленный нож. За мгновение до того, как он метнет его в меня, я падаю, выхватывая пистолет. Нож со свистом пролетает надо мной, а я стреляю уже из положения лежа. Три раза. Я точен, но боец в бронежилете, так что попадания в грудь лишь заставляют его дергаться, зато третья пуля попадает в голову прямо над верхней челюстью, и он опрокидывается навзничь. С той стороны ворот раздаются крик и выстрел. Автоматная трескотня стремительно приближается, а я вновь вижу черную фигуру всего в десятке метров от меня. Вскидываю пистолет… Боль… Жуткая, гасящая сознание. И милосердная тьма.

* * *
        Карантин АПБР
        Экстрасенс класса «позитив». Мне всегда было интересно, кто, а точнее, что это такое. Слово «позитив» тут применяется вовсе не в обычном своем значении и не имеет никакого отношения к положительным эмоциям. Насколько мне известно, это официальный термин профильного подразделения, работающего с паранормами. Мне редко доводилось сталкиваться с этой братией, но классификацию я знаю. Всего есть десять уровней паранормальных способностей. Четыре высших (снизу вверх) - это «аналиты», «реалиты», «максимумы» и «позитивы». То есть «позитив» - это сильно! Высочайший уровень способностей. Как говорится, круче только яйца. Правда, есть еще и «абсолюты», но это сугубо теоретическая категория, идеальная и, как считается, несуществующая. Даже «позитивов» мало кто видел и знает. В прошлом была такая телепередача «Битва экстрасенсов». Так вот для сравнения: ее победители, как правило, «аналиты» и «реалиты». В очень редких случаях - «максимумы». «Позитивы» же на публике не светятся. Никогда. Их обычно сразу берут под крыло соответствующие серьезные структуры: ФСБ, Минобороны, АПБР и тому подобные. Один «позитив» в
обязательном порядке присутствует в штате помощников президента. Их личности засекречены.
        Поэтому то, что со мной будет напрямую работать один из них, - это знак, свидетельствующий о том, что я вызываю у АПБР немалые опасения, но одновременно Агентство связывает со мной какие-то серьезные планы, коль скоро подключило к делу такую тяжелую артиллерию. Видимо, в случае успешного прохождения тестирования будет решено, что со мной можно иметь дело, а в противном… гхм… лучше не думать. В общем, сказать, что у меня были поводы для волнения, - это еще очень мягко сформулировать.
        Даже не знаю, чего я ожидал. Кого? Уж казалось бы, кто-кто, а я должен быть избавлен от обывательских стереотипов и не представлять «позитива» человеком какой-то незаурядной внешности. В общем-то в моем воображении он и не был магом копперфильдовского типа с горящими пронзительными глазами, но все равно, увидев его воочию, я был разочарован. «Позитив» оказался невзрачным мужчиной лет пятидесяти, среднего роста, с серыми волосами и абсолютно неприметным лицом. Среднестатистический по всем параметрам, кроме его особых талантов, которые внешних признаков не имели. В толпе на такого ни за что не обратишь внимание.
        - Здравствуйте, - приветствовал он меня. - Олег Игоревич, верно?
        - Можно просто Олег, - попытался растопить лед я.
        - Давайте все же остановимся на моем варианте, - предпочел сохранить дистанцию «позитив». - А ко мне можете обращаться Анатолий Сергеевич.
        - Очень приятно.
        - Это пока, - посулил он.
        М-да, многообещающее начало!
        - Садитесь за стол и положите на него руки ладонями вверх.
        Так, налаживать контакт он, похоже, не хочет. Оно и верно - я же испытуемый и к тому же преступник. Еще неизвестно, а вдруг у меня сознание измененное. Какое там дружелюбное общение, если от меня может исходить неведомая угроза?!
        Поэтому я спокойно принял деловой формат и в точности выполнил его указание. «Позитив» сел напротив и накрыл мои ладони своими.
        - Смотрите мне в глаза и думайте о том, что произошло с вами во время последнего возвращения из Зоны! - приказал он.
        Даже не будь я настроен на максимальное сотрудничество, не подчиниться силе этого голоса было бы достаточно сложно. Начав работать, экстрасенс преображался прямо на глазах. Теперь бы мне и в голову не пришло назвать его невзрачным и среднестатистическим. Черты лица «позитива» заострились, стали какими-то хищными, а глаза - более глубокими и пронзительными и даже, казалось, увеличились в размерах. От моих ладоней по рукам и дальше по всему телу начал распространяться холод вкупе с покалыванием, как от электрических зарядов. Вторая волна холода побежала вдоль позвоночника - у этого человека энергетика была поистине сумасшедшей. Я ощутил сильную дрожь. Она началась с легкого озноба и тремора в кистях, которые быстро переросли в заметную даже глазу вибрацию всего тела, как будто у меня температура по меньшей мере 40. Голова начала наливаться тупой болью, а из глубины души поползла волна страха, необъяснимого, иррационального, но оттого только более сильного. Паника, ужас, обреченность - все примерно как тогда, в десяти километрах от Периметра, когда мой мозг брал приступом этот жуткий черный фантом.
Меня колотило уже так, что аж зубы клацали. Я хотел отдернуть руки, но экстрасенс прижимал их к столу с силой, которой трудно было ожидать от его не очень-то мускулистого тела. Видно было, что «позитиву» тоже приходится нелегко - на лбу его выступили крупные капли пота.
        Я не знаю, сколько длилась эта пытка. Лично мне показалось, что целую вечность, но в таких случаях чувство времени теряется. Наконец он ослабил хватку, и вместе с этим меня стали отпускать холод, дрожь, ужас и головная боль. Я поспешил вырвать свои руки из-под его ладоней, а «позитив» даже и не сопротивлялся. Казалось, он полностью утратил интерес ко мне - откинулся на спинку стула и смотрел куда-то вдаль невидящим взглядом. Хотя какая там даль - глухая стена, выкрашенная салатовой краской. Пока я медленно отходил от этого «сеанса ясновидения» (распротак его!) и доставал из пяток провалившуюся туда душу, экстрасенс, похоже, приводил в порядок сведения, полученные от меня при помощи сверхчувственного восприятия.
        Заговорил он внезапно, когда я уже решил, что не услышу сегодня ни слова, и о результатах тестирования меня уведомят дополнительно.
        - Две пси-атаки высшего порядка. Две! Обе практически проломили ваш ментальный барьер. Даже после одной такой вы должны были умереть или превратиться в овощ… Уж простите, политкорректность - не мое, так что говорю как есть. Но вы живы, и это просто в голове не укладывается. Пси-потенциал атаковавшей вас сущности таков, что позволяет сжигать пси-блокираторы концентрированным воздействием, просто перегружая их по интенсивности, не говоря уже о ментальных щитах или природных барьерах вроде того, которым обладает ваш напарник Ещенко.
        - Но мой он не пробил, - с некоторой даже гордостью возразил я.
        А что, есть основания пыжиться: если этот Черный Сталкер таков, как его описывает «позитив», сам факт, что он так долго со мной возился, но так и не подавил полностью волю, дорогого стоит. Впрочем, Анатолий Сергеевич с неприятной усмешкой поспешил вернуть меня с небес на землю:
        - Не пробил? Я смотрю на это несколько иначе. Первая атака. Сущности, обычно находящейся в энергетической форме, зачем-то потребовалось человеческое тело-марионетка, для чего был использован ваш напарник Антон Точилин. Его способности в постановке ментального щита если и уступали вашим, то не намного…
        - Откуда вы знаете? - не справился с внезапно нахлынувшим изумлением я.
        - У меня есть свои источники, - продолжая усмехаться, уклонился от ответа «позитив». - Так вот, при почти равных вам способностях он был сломлен примерно секунд за двадцать. Зачем Точилин был нужен сущности? Поговорить с вами? Нет, он едва произнес несколько слов. Применить против вас оружие, устранить лишнего? Вот это уже ближе к истине, хотя тоже отвечает не на все вопросы. Да, у Ещенко природный ментальный блок, но сущность эта уже показала, что делает с такими: энергетическое воздействие на нервные окончания, болевой шок, а дальше - смерть или беспамятство (нужное подчеркнуть).
        У меня аж во рту пересохло.
        - Когда она это показала?
        - В ваших снах, которые, впрочем, не совсем сны, но об этом чуть позже. На данный момент важно то, что она могла легко вырубить Ещенко, коль скоро уж он ей так мешал, не прибегая к посредничеству рук и пистолета Точилина. Помимо всего прочего это потребовало бы куда меньше энергии. Но сущность пошла на неоправданные сложности. То есть это нам кажется, что неоправданные. На самом деле основания действовать именно так у нее были, только мы их не знаем, а можем лишь предполагать.
        - И у вас есть предположения? - Я старался говорить спокойным тоном, но давалось мне это непросто.
        - Есть. По какой-то причине эта сущность или та, что стоит за нею, вами заинтересовалась. Поэтому стала действовать таким сложным образом - хотела посмотреть на вашу реакцию. Да, Ещенко выстрелил в Точилина и отвлек его. Вы думаете, что тем самым он спас вас, но это не так. Желай сущность сломать вас, она успела бы сделать это еще до выстрела. Но она наращивала давление постепенно - проверяла потолок вашей ментальной сопротивляемости. И вторая атака, когда ей уже не приходилось тратить энергию на контроль тела Точилина, лучшее тому подтверждение. Там уже не было никаких внешних факторов, способных помешать ей завершить начатое, но она остановилась. Почему?
        - Я надеялся, вы мне скажете.
        - Какой вы простой! - усмехнулся Анатолий Сергеевич. - У меня нет ответов на все вопросы. Все, что я знаю, - ваше сознание не изменено после контакта с этой сущностью. Точнее, оно изменилось, но не изменено. Это не направленные перемены, инициированные чужой волей, а естественные, возникшие в результате стресса высшего порядка. Во многих экстрасенсах паранормальные способности пробуждаются именно после подобных инцидентов. Именно пробуждаются, а не возникают, поскольку эти способности всегда заложены на генном уровне, просто иногда до поры до времени находятся в дремлющем состоянии. В вас ведь они тоже пробудились, не так ли?
        - Хотите сказать, мои сны?
        - Они самые, Олег Игоревич, они самые. Это не просто сны, а надчувственный контакт с кем-то, находящимся в другом месте. Возможно, этот кто-то тоже интересует сущность, и, обнаружив в вас связь с ним, она остановилась в последний момент…
        Я покачал головой.
        - Он остановился не поэтому. В смысле, сущность.
        - Вот как? - не проявив видимого интереса, бросил экстрасенс. - И почему же?
        - Воспоминания. У этого Черного Сталкера и у меня есть общие воспоминания. Эта сущность возникла на основе личности моего друга, погибшего в Краснотайгинске…
        - Вадима Низовцева? - уточнил Анатолий Сергеевич.
        - Откуда вы…
        - Вам еще не надоело задавать этот вопрос? Помимо всего прочего у меня на вас есть полное досье, предоставленное куратором сектора, в котором имеются фотографии тех, с кем вы вместе были в Краснотайгинске. Это должно было помочь мне правильно истолковать то, что я увижу при контакте наших разумов. Конечно же, я увидел ваши общие краснотайгинские воспоминания и понял, с чьей точки зрения были воспроизведены те события. Но если вы думаете, что причина в них, то ошибаетесь. Часть причины в лучшем случае. Причем далеко не главная. Вам и тому, кто, возможно, стал бы проверять вас по возвращении, эти «случайно всплывшие» воспоминания были просто подброшены в качестве ответа на вопрос, чтобы вы не искали другого.
        - А на самом деле? - озадаченно пробормотал я в ответ.
        - На самом деле все одновременно и сложнее, и проще. Ответ содержится в ваших снах. Они связывают вас с кем-то, кто сейчас находится далеко от вас. Так кто же это?
        - Не понимаю…
        Анатолий Сергеевич поморщился.
        - Все вы понимаете, не прикидывайтесь! Вас же предупреждали, что от меня ничего скрыть не удастся? Так к чему теперь эти бесполезные попытки?
        Я угрюмо молчал.
        - Хорошо, я вам помогу, - помедлив немного, произнес «позитив». - Это женщина. Голубоглазая шатенка, так? Могу создать ее фоторобот и сопоставить с нашими базами, но к чему все эти заморочки? Вы ведь хотите сотрудничать, не так ли? Или в тюрьму хотите? Уверяю, когда вы снова выйдете на свободу, женщины будут интересовать вас уже незначительно. С другой стороны, этой вашей зазнобе ничего не грозит. С нашей стороны. Зато, вполне возможно, грозит со стороны Зоны. И чем лояльнее вы будете к нам, тем больше у вас шансов в итоге ей помочь. Ну, что скажете?
        Я колебался, но постепенно склонялся к выводу, что «позитив» не лжет. Да и аргументы его выглядели довольно убедительными. Помолчав еще немного, я медленно произнес:
        - Допустим, я согласен. Только прежде чем я скажу вам, кто она, ответьте мне на один вопрос. То, что я вижу в своих снах, действительно происходит где-то в другом месте?
        - Может быть, не в точности так, но да.
        - Но как это может быть? Я ведь там оказываюсь в теле другого человека по имени Виктор, который находится…
        - Где? - Анатолий Сергеевич, до сих пор вещавший небрежно и слегка вальяжно, тоном лектора, дающего студентам давно надоевшую тему, вдруг проявил повышенный интерес к разговору.
        - Мне кажется, во Владимирской Зоне. И еще я почти уверен, что это связано с экспедицией АПБР.
        Экстрасенс помрачнел, от чего мне вновь стало холодно.
        - Вам что-то об этом известно? - не выдержал я.
        - Что-то известно…
        В эти секунды я весь словно превратился в сплошной сгусток напряжения - настолько важен был для меня следующий вопрос:
        - Но мне вы сказать не можете?
        Он криво улыбнулся.
        - Отчего же? Могу. Тестирование вы прошли с положительным результатом, о чем я официально уведомлю руководство сразу же после того, как покину эту комнату. Правда, информация, которая вам нужна, превышает ваш уровень допуска, и не исключено, что господин Одинцов откажется вам ее предоставить. Но я в данном случае склонен пойти вразрез с «генеральной линией партии».
        Я не поверил своим ушам.
        - Э-э… Анатолий Сергеевич, а вы в курсе, что эта комната прослушивается?
        - Олег Игоревич, а вы знаете, что такое экстрасенс класса «позитив»? Эта электроника, между нами говоря, - такое дерьмо (да простится мне мой плохой французский)! Ломается от малейшего чиха. На то, чтобы все наладить, у техников уйдет минут двадцать. Этого времени нам с вами вполне хватит, чтобы поговорить, так сказать, «не для протокола». Но для начала вы назовете мне имя.
        - Агнешка Томаховская.
        «Позитив» кивнул, словно названное мною имя согласовывалось с какими-то уже сделанными им логическими выводами.
        - Этого следовало ожидать. Я видел ее имя в списках… Значит, так, связь с экспедицией АПБР, отправленной в так называемую Владимирскую Зону, пропала позавчера вечером. Она осуществлялась через спутниковый телефон руководителя экспедиции Петра Андреевича Афанасьева. Это может означать либо уничтожение всей экспедиции, либо… впрочем, тут возможны варианты. И вот как раз в этом вопросе возникают перспективы, связанные с вами.
        - Со мной? - тупо переспросил я.
        Слова «уничтожение всей экспедиции» подействовали на меня как удар пыльным мешком по голове. Конечно, мои сны-видения в какой-то степени подготовили меня к самым плохим новостям, но одно дело опасаться, а другое - услышать это открытым текстом.
        - Именно с вами. Уж простите, но вы благодаря своим видениям становитесь, образно говоря, резервным каналом связи с экспедицией, если, разумеется, там еще есть, с кем связываться.
        Меня передернуло от новой волны озноба.
        - Если вспомнить мой последний «сон», я в этом вовсе не уверен, равно как и в том, что эти, как вы тут выразились, «надчувственные контакты» будут продолжаться. Видите ли, у меня ощущение, что тот «контактер», в тело которого я периодически «подселяюсь», мертв.
        - Надо быть оптимистом, Олег Игоревич, - спокойно отреагировал на мои слова «позитив», и эта фраза как-то очень гармонично подошла к названию его класса. - Так жить будет проще.
        - Вы не понимаете, - мрачно продолжал я, ощущая, как боль растекается по мне из глубины души. - Там же… Если она… То есть если с ней… - Говорить мне было очень тяжело, и на этом месте я просто сдался, перестав искать слова, и замолчал.
        Несколько секунд он смотрел на меня со слабой улыбкой, одновременно снисходительной и печальной.
        - Ох уж эта молодежь! Всегда-то вам кажется, что старшее поколение ничего в этой жизни не понимает! Так вот, смею вас уверить, вы заблуждаетесь. Если кто и может это понять, то как раз я. Будь иначе, я не сделал бы вам того предложения, которое делаю сейчас.
        - И что же это за предложение?
        - Завтра утром по моей рекомендации вас отсюда выпустят. Вы соберете все необходимое и отправитесь туда.
        Я во второй раз в течение этого разговора не поверил своим ушам:
        - Во Владимирскую Зону?!
        - Да.
        - Но как?! Куратор…
        - Значит, так. Первое. Я в этом деле получил от куратора карт-бланш, а значит, могу действовать, как сочту нужным, без оглядки на руководство. Второе. АПБР к этой операции формально отношения иметь не будет. Мы просто «потеряем» улики против вас и отпустим за отсутствием состава преступления. Вы отправитесь туда как независимый сталкер, не получая никакой поддержки, кроме некоторой информации и экипировки. Все это опять-таки неофициально. Зона лишь недавно оккупировала Владимирскую область, и Периметр там - дыра на дыре. Вы, с вашим опытом, легко туда проникнете. Сегодня вечером вам по моей рекомендации поставят инъекцию антиновы. Кроме того, достану полностью заряженный пси-блокиратор и несколько ампул со станом, которыми можно заряжать транквилизаторный пистолет.
        - Это еще что такое?
        Он усмехнулся.
        - Что, не успели еще выяснить? Обычно разработки АПБР довольно быстро утекают к сталкерам.
        - Да ладно вам! Антинова только и утекла. А это изобретение общественной значимости.
        - Ну-ну. Ладно, вернемся к стану. Это недавний прорыв в области прикладной химии. Создан специально против Измененных. Временно блокирует их способности и угнетает физически и ментально. На время они становятся вполне обычными людьми, вдобавок вялыми и апатичными. Не факт, что во Владимире вам встретятся Измененные (по крайней мере разведка не сообщала о фактах наблюдения их внутри новообразованной Зоны), но на всякий случай…
        - Ценная штука! Однако всего этого недостаточно. Я лезу в Зону один, что повышает мои экипировочные запросы в разы.
        - Только не говорите мне, что у вас нет заначки!
        - Есть, но там не все необходимое.
        - Остальное я вам достану. Только список дайте. Ну и спутниковый телефон для связи тоже с меня.
        - Занятно… Такая забота! А что потребуется от меня?
        - Только то, что вы и так будете делать. Найдите остатки экспедиции и вытащите их оттуда. Я думаю, что они достаточно близко подобрались к цели своей миссии…
        - И что же это за цель?
        - Зона уже долгое время была сравнительно стабильна. А тут вдруг увеличение пси-активности, появление кочующей аномалии и резкая экспансия в сторону Владимира. Почему? Вопрос, и найти ответ на него очень важно. Единичный ли это случай, или начало нового этапа, когда Зона начнет интенсивно расширяться? Если второе, то у нас ба-а-альшие проблемы, друг мой! Коль скоро экспедиция что-то узнала, это должен знать и я.
        - Вы? Или АПБР?
        «Позитив» загадочно улыбнулся:
        - Олег Игоревич, вам не кажется, что новой информации на сегодня уже более чем достаточно?
        Глава 4
        Где-то во Владимире
        Меня трясут за плечо. Энергично и даже нервно. А я сижу над безжизненным телом Павла Рогочего и ритмично надавливаю на его грудь - делаю непрямой массаж сердца.
        - Идемте же, Виктор! - звучит над ухом знакомый голос. - Вы ему уже ничем не поможете - он мертв! А нам нужно срочно уходить - почти стемнело, и Провал вот-вот проснется!
        Я поворачиваю голову, все еще боясь поверить своим ушам, но так оно и есть - Агнешка. Живая, слава всем богам! И я живой. То есть Виктор. Но все это ненадолго, если мы немедленно не уберемся отсюда. Один взгляд, брошенный вверх, подтверждает серьезность опасений Агнешки: хмурое вечернее небо готовится стать совсем темным, ночным. И Провал… Я чувствую его безо всяких детекторов - до него метров тридцать-сорок, вряд ли больше. Глазу он недоступен, так как скрыт за деревьями и… надгробиями?! Да, мы, оказывается, на кладбище.
        Я вскакиваю на ноги. Внутри болезненной вибрацией отдаются нетерпеливые и голодные пульсации готового пробудиться Провала. Слева… Погодите, там еще кто-то… Да это же научник с детектором! Нашел время параметры замерять! Тут его замечает и Агнешка и кричит на грани срыва:
        - Шамиль, прочь оттуда! Уходим!
        Научник словно пробуждается от странного летаргического сна, вздрагивает, бледнеет и бежит в нашу сторону. Мы тоже пускаемся бежать, а в моей голове пульсирует подленькая мыслишка, что он отстает от нас на двадцать шагов, а следовательно, то, что изрыгнет Провал уже меньше, чем через минуту, первым настигнет его, и у нас появится шанс. Бежим. Скоростные возможности Агнешки, конечно, уступают моим, и я подстраиваюсь под ее предельный темп. Впереди нас бегут еще несколько человек. Неужели это все, что осталось от экспедиции, насчитывавшей в первый момент моего появления здесь около тридцати участников?! Если так, то потери поистине кошмарные! К тому же она обезглавлена: я что-то не замечаю среди бегущих седоватого начальника научников, а Рогочий остался лежать мертвым там, позади, совсем рядом с Провалом. Не удивлюсь, если теперь мы с Агнешкой окажемся главными среди выживших. Правда, для этого надо еще выжить, а это, боюсь, станет проблематичным…
        Я чувствую выброс за мгновение до того, как он происходит. Энергетические пульсации становятся настолько сильными, что напоминают уже родовые схватки, и в следующий момент это происходит. Мне раньше не доводилось видеть ночные выбросы Провалов… к счастью. Как правило, живых свидетелей таких событий не остается. Оборачиваюсь на бегу (любопытно же!) и округляю глаза от изумления и ужаса: за нами с большой скоростью, едва ли не превосходящей нашу, катится волна какого-то черного дыма, как от горящего мокрого дерева или резины, только гуще и высотой в два человеческих роста.
        Несчастный научник Шамиль опережает ее всего на несколько метров, и волна едва ли не каждую секунду подъедает помаленьку этот отрыв, постепенно настигая его. Бедолага обречен. Бежать, постоянно оглядываясь, рискованно - чай, не по стадиону пробежку совершаем, и под ногами попадается всякое. Споткнуться или подвернуть ногу со всеми вытекающими тут не вопрос. Поэтому я отворачиваюсь и бегу, несмотря на почти болезненное любопытство: что сделает этот черный дым с Шамилем, когда догонит?
        Оборачиваюсь только на его дикий вопль. Успеваю увидеть, как беднягу накрывает волна, и он исчезает. Напрочь, словно его непрозрачным коконом накрыли. И криков больше не слышно. Внутри продолжающей свою погоню волны мрака происходит какое-то движение, но это все, что мне удается увидеть. Что же, мир твоему праху, Шамиль!
        Обнаружив, что приотстал от Агнешки, снова добавляю хода и, на бегу оценивая состояние своего организма, с тревогой ощущаю, что надолго меня в таком режиме не хватит. Впереди появляются ворота кладбища. Неизвестно почему они пробуждают в душе иррациональную надежду, хотя мы не в готическом романе, где заклятая ограда погоста не выпускает нежить наружу. Выбрался - спасся. Тут не так. И гонится за нами не толпа зомби, а волна энергетического выброса Провала. Наш шанс в том, чтобы ее движущий импульс (а его не должно хватать надолго) иссяк раньше, чем наши силы.
        И тут Агнешка спотыкается и падает. Помогаю ей подняться, но этому мешает проволока, за которую зацепились ее джинсы и которая, словно живая, ухитрилась еще как-то обмотаться вокруг ее ноги. Мысленно проклиная все и вся, выпутываю ногу Агнешки из этого капкана, но когда нам это удается, времени потеряно уже столько, что… Оборачиваемся и леденеем от страха оба - волна всего в нескольких метрах от нас. Но происходит чудо - высота надвигающейся стены черного дыма начинает резко идти на уменьшение и сходит на нет, не дойдя до нас каких-то полутора метров. У меня невольно вырывается шумный вздох облегчения.
        - Не спешите радоваться, - разом портит мне настроение Агнешка. - Волна - это не все. Сейчас другое полезет.
        Знаю, что полезет, хоть и не знаю, что конкретно. Сам не видел, но по слухам - жуть какая-то.
        - Идти можете? - спрашиваю я.
        - Нормально, - успокаивает меня Агнешка. - Я только немного ушиблась - ни вывихов, ни переломов.
        Снова бежим, только уже трусцой, а не во весь опор. Но впереди нас теперь только одна фигура. Что за черт?! Где остальные? Куда исчезли?
        - Она близко, - отвечает на мой невысказанный вопрос Агнешка. - Хулиганит с пространством. Не надо было нам отставать от остальных, глядишь, и не потерялись бы.
        - Она - это главная аномалия? - уточняю я.
        - Ага, Кочевница. Она движется и сейчас. Снова уходит. Но в этот раз мы подобрались к Ней ближе, чем обычно.
        - А толку? - с горечью восклицаю я. - Людей у нас осталось шиш да маленько…
        Внезапно она вздрагивает и всматривается в мое лицо.
        - Виктор, а мы с вами раньше не встречались?
        Сердце екает. Неужели почувствовала?
        - Встречались… Агни, - дрогнувшим голосом произношу я.
        На ее лице смятение.
        - Вы… ты… кто вообще такой?
        - Олег.
        Она энергично мотает головой:
        - Нет. Это невозможно. Никак невозможно!
        - Я тоже так думал, Агни, но… Я сейчас далеко и понятия не имею, как попадаю своим сознанием в это тело. Но я приду за тобой, слышишь? Приду и вытащу отсюда, чего бы мне это ни стоило!
        - Олег, я…
        Она обрывает фразу на полуслове, видя мое остановившееся лицо, и оборачивается. А мой позвоночник вновь ледяной, потому что та единственная фигура перед нами - не участник экспедиции. Точнее, теперь уже не участник. Мне до жути знакомы и взгляд пустых потемневших глаз, и по-собачьи склоненная набок голова. Пистолет в его руках смотрит мне в лицо.
        - Агни, беги! - деревянным голосом произношу я.
        - Я не…
        - Беги, говорю! Я найду тебя!
        Она бросается в сторону, прямо сквозь кусты и ряды надгробий. Я готовлюсь кинуться на одержимого, если он решит остановить ее, но тот остается безразличен к побегу Агнешки. Он смотрит на меня и знакомо хрипит:
        - Интересно! И здесь ты!
        - Вадим? Это ты? - выкрикиваю я. - Что тебе нужно?!
        - Вадима больше нет. Вас осталось только двое. А ты растешь! Интересно, почему у тебя связь именно с ней?
        - Почему ты убиваешь? Зачем преследуешь нас?
        Несколько секунд он молчит и смотрит на меня, все так же склонив голову.
        - Нет. Здесь ты лишний. Тебя надо исключить.
        - Исклю…
        Договорить я не успеваю: вспышка, звук выстрела, мгновение страшной боли и тьма.

* * *
        Владимирская зона. Судогодское шоссе
        «Позитив» оказался совершенно прав: наспех созданный Периметр вокруг оккупированных Зоной территорий Владимирской области не выдерживал никакой критики. Прорех было столько, что сквозь них не только сталкер-одиночка, а целая рота мотострелков прошла бы, правда, без бронетранспортеров. Единственное, что военные сделали качественно, - это перекрыли дороги, поэтому Периметр мне пришлось пересекать на своих двоих. Само по себе, это особых сложностей не доставило, но вот потом… От Периметра до Владимира километров тридцать с гаком, а целью моей как раз и являлся бывший областной центр. Топать пешком в такую даль у меня не было ни времени, ни желания. Оставалось где-то раздобыть бесхозные колеса, в которых здесь, по логике, после стремительного наступления Зоны недостатка быть не должно.
        Догадка оказалась верной: отмахав около двух километров, я наткнулся на целую вереницу легковушек, застывших на дороге. Мертвая автоколонна. Очевидно, это были беженцы, рванувшие из Владимира, узнав о наступлении Зоны. Но из всех путей для отступления они выбрали наихудший. Тут их, очевидно, и накрыло… Только что? Аномалия? Черный Сталкер? Банда истребителей? В любом случае действовать надо осторожно. Я замедлил шаг и вытащил из кармана верный «Грач».
        От боли и бессильного гнева у меня сжимались зубы аж до скрежета. Сколько же тут трупов! И сколько их еще наверняка в самом Владимире и его ближайших окрестностях! Почему? Из-за чего?! Да, Анатолий Сергеевич, экстрасенс класса «позитив», был абсолютно прав с формулировкой главного вопроса: почему Зона, столь долго пребывавшая в стагнации, вдруг предприняла столь резкий бросок на север? Расслабилось человечество, не ожидало такой подлянки от порождения чуждого разума. Вот и заплатило. Дорого заплатило. А на язык почему-то просится фраза: «То ли еще будет!» «Оккупация» Зоной Владимирской области отняла множество жизней - потери, к которым надо прибавить и всех, кто потерял человеческий облик, до сих пор подсчитывают. Но если наступление продолжится… От одной мысли о таком раскладе кровь стыла в жилах. Ничего удивительного, что участью этой экспедиции все так интересуются! Даже если бы в ней не участвовала Агнешка, научников АПБР все равно следовало бы оттуда вытаскивать: что бы они там ни узнали, переоценить важность этой информации невозможно. Непонятно одно: почему в таком случае за ними отправили
(причем нелегально) только меня одного, а не полновесную спасательную команду?
        Я извлек из своего заплечного мешка ан-детектор - прибор, по показаниям которого делались выводы о присутствии и близости различных аномалий Зоны. Да, экипировал меня «позитив» знатно. Ан-детектор, пси-блокиратор и встроенный в часы пси-детектор стоили немалых денег. Краткий ликбез по обращению со всем этим оборудованием мне тоже провели, так что по цифровой индикации на экране ан-детектора я смог сделать вывод, что аномалия тут была, но уже довольно давно. Возможно, как раз в тот день, когда была разгромлена эта несчастная автоколонна.
        Первым стоял, развернувшись поперек шоссе, здоровенный черный «Рэндж-Ровер», в который врезалась серебристая «Ауди» со смятым в гармошку капотом. У последней разбито лобовое стекло, а у первого - стекло пассажирской двери. Черт его знает, что там случилось с этим здоровенным внедорожником! Может, аномалия как-то на машину повлияла или на сознание водителя, а может, Черный Сталкер ему мозг сжег или прыгун на капот вскочил, перепугав до полусмерти. Теперь уже не узнать, да и смысла в этом нет. Что внутри разбитых машин, не видно, но заглядывать как-то не тянет. В качестве транспортных средств они уже наверняка несостоятельны, а так… чего я там, спрашивается, не видел? Окровавленных трупов, что ли? Да и они тоже вряд ли остались - разбитые стекла наводили на определенные мысли. Истребители, как и прыгуны, были многократно замечены в людоедстве. Эти твари практически не делают различий между живой добычей и мертвечиной - и то, и другое очень уважают. Судя по всему, со времени разгрома автоколонны прошло уже несколько дней, но кто-то из них может до сих пор тут пастись, доедая остатки. Так что
осторожность, осторожность и еще раз осторожность!
        Я медленно шел вдоль дороги и внимательно оглядывал машины, выбирая из них наименее побитые и стоящие так, чтобы можно было сравнительно спокойно выбраться из этого плотного строя. Пока большинство из них выглядело достаточно удручающе - помятые, с выбитыми стеклами и потеками крови. Наконец взгляд выхватил из всего этого кошмара две более-менее подходящие машины - новенький «Форд», чьи повреждения, кажется, исчерпывались одной разбитой фарой, и стоящая через две машины от него видавшая виды «Шеви-Нива». Водительские дверцы у той и другой были открыты: похоже, владельцы обеих машин пытались спастись бегством. Удалось ли им это - науке неизвестно, но трупов скорее всего в этих машинах нет. И стоят они так, что выехать сравнительно удобно. Сливать бензин в Зоне особенно некому, так что и с топливом должен быть порядок. Неужели повезло?
        К счастью, в последнее время я научился относиться к любому везению подозрительно, поэтому к автомобилям приближался в полной боевой готовности, держа в руке «Грач» со снятым предохранителем. В результате, когда со стороны стоящей справа «Хонды» послышался металлический скрежет, это не застало меня врасплох.
        Я резко развернулся в сторону звука, вскидывая оружие. Со скрипом распахнулась водительская дверь «Хонды», и оттуда выскочил здоровенный истребитель. Уж не знаю, что он там делал - водителя доедал или просто спал, а может, сидел в засаде. Так или иначе, но звуков мутант никаких не издавал до самого последнего момента. Я выстрелил, но как раз в этот момент мутант дернулся. Истребители - твари достаточно быстрые, так что пуля лишь сравнительно легко ранила его в бок. К счастью, у этого конкретного мутанта глаза были скорее желтыми, чем оранжевыми, так что плеваться ядом он не умел. Пока, во всяком случае. Истребитель прыгнул на меня, но я успел опрокинуться на спину, выставив перед собой чуть согнутые ноги, на которые и принял тело мутанта, и, спружинив ногами, перебросил его через себя. Тут же резко поднялся на колено и развернулся, держа пистолет перед собой. Вовремя! Истребитель был уже готов к новой атаке. Но на сей раз мой выстрел опередил его, и тварь поймала пулю прямо разинутым ртом, дернулась, опрокинулась на бок и испустила дух.
        Я поднялся. Нервы все еще были натянуты как струны - стресс мне этот мутант устроил неслабый. Хорошо, что я еще в Краснотайгинске перестал воспринимать их как людей, пусть даже и бывших, - было бы стократ тяжелее на спуск давить (я все же не отморозок какой-нибудь). А с ними только замедлишься на пару секунд, дрогнешь, дашь слабину, и пиши пропало! Да, когда-то с ними произошла большая беда - Зона превратила их в убийц-людоедов, не имеющих с человеком ничего общего, кроме, отчасти, внешности. Кстати, до сих пор удивляюсь, почему меня-то миновала чаша сия? Ведь мог и я уже десять лет как бегать с оранжевыми глазами и плевать ядовитой слюной… если бы, конечно, не превратился в радиоактивный пепел вместе с Краснотайгинском. Мне говорили про стойкую генетическую структуру, слабую восприимчивость к излучению Обломков… Повезло… Только как я до сих пор использовал это везение? Хватит, однако! Не время и не место здесь для подобных размышлений. Потом, за Периметром, с кружкой холодного пива, возможно. Но не сейчас.
        К тому же в голову тут же пришла мысль, что истребители редко бродят поодиночке. Я осторожно приблизился к «Хонде», из которой выскочил мутант. Вряд ли в ней скрывалось больше одной твари, но лучше все-таки убедиться. Там, где ставка - твоя жизнь, предположения, пусть даже и с высокой степенью достоверности, не котируются вообще. А мне нужно иметь проверенный, зачищенный тыл. Я заглянул внутрь «Хонды». Пусто. Только кровь, кости и остатки полуразложившейся плоти, не доеденной истребителем. Не самое приятное зрелище, но желудок у меня крепкий. Что же, теперь «Хонда» безопасна. Спокойно повернувшись к ней спиной и выставив перед собой «Грач», я принялся внимательно осматривать ближайшую ко мне территорию.
        Взгляд скользнул по здоровенному лиловому «Лендкрузеру», махина которого мрачно застыла рядом с интересующим меня «Фордом». Но внедорожник привлек мое внимание не сам по себе: рядом с его передними колесами на земле что-то белело. Какой-то небольшой предмет, напоминающий браслет или часы. Наверное, ерунда какая-нибудь, однако лучше проверить. Стараясь шагать бесшумно, я приблизился к «Лендкрузеру» и присел на корточки рядом с этим предметом.
        Надо же, я не ошибся - стоило подойти и посмотреть! Это были часы, но не абы какие, а со встроенным пси-детектором. Такие кому попало не дают. Это стандартная экипировка сотрудников АПБР, а значит, я ни много ни мало наткнулся на следы пропавшей экспедиции. Тревожило то, что часы белые. Мужчины обычно предпочитают более практичную темную расцветку. Тогда что же получается - женщина? Агнешка?!
        Нет, не может быть - это же самое начало пути, а в моих снах-видениях Агнешка прошла гораздо дальше. И потом, с чего я взял, что моя подруга - единственная женщина в экспедиции АПБР?
        Все-таки я слишком погрузился в свои размышления. Непозволительно глубоко для такого места и времени. Поэтому резкий звук совсем рядом почти застал меня врасплох. Я вскинул голову и начал подниматься. В тот же миг звучно раскололось стекло ближайшей ко мне дверцы «Лендкрузера», и в нескольких сантиметрах от моего лица возникла бородатая физиономия еще одного истребителя, только с яркими ядовито-оранжевыми глазами. Реакция выручила меня, позволив уклониться в самый последний момент, и плевок мутанта разминулся с моей головой. Но, уклоняясь, я потерял равновесие и очень неудачно упал. Удар получился настолько болезненным, что у меня перехватило дыхание. Истребитель между тем ломанулся сквозь выбитое стекло двери наружу и слегка застрял. Это меня и спасло - я успел прийти в себя и откатиться в сторону. К счастью, даже вожаки мутантов не могут плеваться непрерывно. Их потолок - примерно раз в полуминуты, яд должен накопиться. Поэтому оранжевоглазый теперь должен был добраться до меня физически. Ему пришлось втянуться обратно внутрь машины и выбить ногой подклинившую дверь, чтобы выбраться наружу. Но я
его уже ждал, так что, едва встав на землю, он получил в грудь и лицо четыре пули. Стрелял я, находясь в достаточно устойчивом положении, так что в цель попали все выстрелы. Истребитель рухнул, убитый наповал.
        Но только я начал подниматься на ноги, как меня накрыло. В глазах потемнело, а головная боль стала нарастать подобно горной лавине. Продержался я секунд тридцать, после чего сознание мое капитулировало, отправив меня в глубокий аут.

* * *
        Где-то во Владимире
        Странно… Вижу трех человек. Одна из них Агнешка. Они беседуют. Но смотрю я на них как-то сверху, будто на дереве сижу… Правда, не чувствую, на что опираюсь или на чем вишу. Вообще никаких тактильных ощущений. Тело онемело, что ли? Опускаю глаза… Что за черт?! Подо мной вообще ничего, словно я в воздухе парю. Но и это еще не самое странное: тела своего и ног я тоже не вижу. Такое ощущение, что они просто отсутствуют. Это что же я - бесплотный дух, что ли? Или, скорее, отделенное от тела сознание? Очевидно, после убийства того, в кого я подселялся раньше, новое вселение не состоялось. Почему? Я мог вселяться только в того оперативника, Виктора? Или просто тела тех двоих, что сидят рядом с Агнешкой, мне по каким-то причинам не подходят?
        Может, проверить? Без тела как-то некомфортно. Ощущения странные и неприятные, которые, будь у меня плоть, я мог бы назвать тошнотой. Как же к ним подлететь? Оказалось, предельно просто - лишь подумать о том, куда именно мне нужно двигаться. И алле-оп! Я перемещаюсь в нужном направлении. Приближаюсь к одному из них и пытаюсь «нырнуть» в него. Фиг там! Что-то меня отталкивает, будто невидимый силовой барьер. Подлетаю к второму, повторяю попытку, но с тем же нулевым результатом. Досадно! Но в чем же дело? И тут я замечаю за правой мочкой одного из мужчин миниатюрный черный шарик. Вот же гадство! Пси-блокиратор. Подлетаю ко второму - та же история. Похоже, эти приборы не только защищают владельцев от пси-атак Зоны, но и препятствуют вселению в их тела посторонних сущностей вроде меня. Интересно, а Черному Сталкеру они помешают? Эта сущность не чета мне - в разы сильнее. Думаю, справится и с пси-блокиратором. Да и «позитив», помнится, то же самое говорил. Ладно, повишу пока тут поблизости и послушаю, о чем они беседуют, благо меня не видно.
        Осматриваю ее спутников. Судя по телосложению и экипировке, оба научники. Хреново! В случае опасности толку от них как от защитников вряд ли будет много. Один - длинный и худой, довольно изможденного вида, второй немного покрепче, с густой бородой чуть ли не до глаз - ну, прямо геолог в экспедиции. Говорит худой:
        - Возвращаться надо, Агнешка! Что мы тут сможем втроем?!
        Тут я был с ним согласен совершенно - умница, мужик! Хоть бы Агнешка к нему прислушалась! Однако она отрицательно покачала головой:
        - Нельзя, Тим! Мы подошли слишком близко, чтобы отступать.
        - Близко! Да Она издевается над нами - водит по кругу. А Провалов столько, что кажется, будто по минному полю ходишь. И ладно бы только Провалы и мутанты! Тут еще и сущность эта черная преследует нас, как Немезида. А шутки с пространством? После того как Кочевница нас на кладбище раскидала, мы нашлись только чудом. А ну как Она еще раз подобный трюк повторит? Везение - штука капризная и непостоянная. Я бы не стал на него полагаться. Не сдюжим мы втроем - подкрепление нужно! Если останемся, может, и узнаем то, ради чего сюда пришли. Да только знание это никому не поможет, потому что уйдет вместе с нами в могилу.
        Агнешка поворачивается к «геологу»:
        - А ты, Саша, тоже так думаешь?
        - По большому счету, Тим прав, конечно… Оптимизма по поводу завершения наших поисков у меня тоже маловато. Но отступать как-то… У меня два серьезных возражения. Первое: мы слишком глубоко забрались, и возвращаться сейчас может быть не менее опасно и проблематично, чем двигаться дальше…
        - А вот тут ты не прав, Саня! - возражает худой. - Все эти напасти сыплются на нас как из рога изобилия только лишь потому, что мы Ее ищем. А прекратим, двинемся на выход, и держу пари, как аномалия, так и фантом этот черный сразу потеряют к нам интерес. И останутся только обычные среднестатистические опасности Зоны: мутанты там, пси-активность и еще кое-что по мелочи. Тут даже Измененных нет, к счастью. С этим мы и без оперативников справиться сумеем.
        - Возможно, Тим, - задумчиво и мрачно говорит Саша. - Только есть еще и второе - время. Выходить отсюда, собирать новую экспедицию, повторные поиски с нуля начинать - на это неделя уйдет как минимум. За неделю Кочевница упереться может, куда Макар телят не гонял. Пока что мы у нее на хвосте сидим, а там… Где ее потом искать? К тому же ты можешь поручиться, что за эту неделю аномалия не вызовет новое расширение Зоны?
        - Мы еще не установили точно, она ли в этом виновата, - напоминает Тим.
        - Тем более! Узнали мы довольно мало, ты не находишь? Особенно учитывая, какие понесли потери. Аномалия перемещается не просто так. Она что-то ищет. Возможно, точку опоры, плацдарм для нового броска. Скажи, Агнешка!
        Девушка ненадолго задумывается, а потом отвечает:
        - Предположение смелое, Саша, но это вовсе не значит, что оно ложное. Ты прав в главном: мы до сих пор узнали слишком мало, и если сейчас уйдем, все, кто погиб в этой злосчастной экспедиции, погибли напрасно, и время было потрачено зря. Мы не можем себе такого позволить. Зона долго дремала, но теперь проснулась, породив Кочевницу. И сразу началась резкая экспансия. Сомневаюсь, что все снова успокоится на месяцы или годы. Кочевница опасна, ребята, я нутром чую. Необходимо выяснить, как и почему расширяется Зона и что нужно сделать, чтобы ее остановить. Согласна, дела наши выглядят не блестяще, и шансов на успех не слишком много, но они все же есть. И отступить сейчас… - Она качает головой. - Формально я не могу вам приказывать. После гибели профессора Афанасьева никто меня старшей не назначал. Каждый должен решать сам, и если вы решите уйти… что ж, так тому и быть. Я остаюсь в любом случае и могу только просить вас поддержать меня.
        - Выбирая между плохим и очень плохим, - медленно произносит «геолог» Саша, - твой вариант мне кажется меньшим злом. Я с тобой.
        - Тим? - поворачивается Агнешка к худому.
        Тот колеблется, и тут я это снова чувствую. У меня нет плоти, чтобы ощутить обычный для таких случаев холод. И я не вижу черного фантома, что в сумерках вовсе не удивительно. Ощущения совсем другие - меня словно пронизывает сильный электрический разряд, а только потом приходит обычная волна ужаса. Одного взгляда на лицо Тима хватает, чтобы понять: против Черного Сталкера пси-блокиратор абсолютно несостоятелен. Глаза худого темнеют, и он склоняет голову набок, разглядывая Агнешку. Та, кажется, понимает, в чем дело, бледнеет, вскакивает на ноги и тянется за пистолетом.
        - Не надо горячиться! - простуженным голосом сипит Тим.
        Агнешка вскрикивает от боли, и рука ее повисает как плеть. «Геолог» вскакивает на ноги и срывает с плеча автомат, но, не успев выпустить ни одной очереди, падает на землю и начинает корчиться от боли.
        - Глупо сопротивляться! - Голова Тима поворачивается, и его почти черные пустые глаза смотрят прямо на меня. И видят, сомневаться не приходится. - Опять ты! Упрямый! Сюда пришел? Сам? Интересно!
        Напрягаюсь в ожидании ментальной атаки и мысленно кричу Агнешке: «Беги!» Она то ли слышит, то ли сама принимает решение, но пускается прочь со всех ног. А я вижу, как «геолог», которого чуть отпускает в момент, когда Черный Сталкер отвлекается на меня, превозмогая боль, дотягивается до автомата, и его очередь перерезает тело Тима буквально пополам. В этот момент с запозданием приходит ментальный удар. Боль страшная, (хотя, казалось бы, чему тут болеть, я же - чистое сознание?), и я перестаю что-либо видеть…

* * *
        Владимирская зона. Судогодское шоссе
        Пришел я в себя там же, у колес лилового «Лендкрузера», рядом с трупом истребителя. Меня всего колотило, голова разламывалась, а с языка потоком неслись непечатные выражения, красноречивые и витиеватые, с каждым из которых из меня словно улетала молекула боли, принося заметное облегчение. Это что же, теперь всегда так будет?! Со снами мне нравилось намного больше. Ведь не зависящая от меня возможность отключаться где попало в Зоне многократно увеличивает мои шансы стать чьей-то легкой добычей. Хотя бы тех же истребителей. Сейчас повезло, но черт его знает, как оно получится в следующий раз! Можно очнуться от того, что кто-то начал тобой закусывать. Все-таки недаром неписаный свод правил сталкеров запрещает ходить в Зону поодиночке!
        Я поднялся на дрожащие и подкашивающиеся ноги. Огляделся. Подобрал пистолет. Да, то, что я жив - лишнее доказательство отсутствия поблизости мутантов. Это радует. Внимательно осмотрев «Форд» и «Шеви-Ниву», я все же предпочел вторую: пожалуй, преимущество в проходимости на данном этапе для меня важнее. Машина чиста, бак почти полный. В багажном отделении помимо запаски обнаружилась пустая канистра. Благодаря небеса за столь неожиданный и приятный подарок, я принялся сливать в нее бензин из соседней «Ауди». Похоже, там, наверху, за мной кто-то заботливо присматривает, и признаться, это меня несколько воодушевляет. По крайней мере пока мне везет просто-таки до неприличия (тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить бы!).
        Закончив наконец с подготовительными процедурами, я сел за руль и аккуратно вывел «Шеви-Ниву» из шеренги товарок по несчастью. Не без некоторого удовольствия переехав труп истребителя, обогнул развернутый поперек дороги «Лендкрузер» и взял курс на север. Оптимизма в моих мыслях явно не хватало. Надеюсь, Агнешка спаслась, но теперь Черный Сталкер точно знает, что я сюда прибыл. Что он будет делать с этим знанием, я не имел понятия, однако предчувствия у меня на сей счет были в высшей степени нехорошие.
        Интерлюдия 1
        Потылин
        Нижний Новгород
        Капитан Федеральной Службы Безопасности Валерий Потылин закончил чтение рапорта и поднял глаза на сидящего напротив заместителя начальника управления.
        - Ну, что скажешь? - небрежно поинтересовался подполковник Калашников.
        Потылин хорошо владел собой, но все же не вполне сумел погасить изумление в глазах.
        - Выводы довольно… гм… смелые. По-вашему, источник заслуживает доверия?
        - Большей частью да. Человек безупречно логичный, компетентный и к пустым фантазиям не склонный.
        - А как насчет его лояльности?
        Калашников едва заметно поморщился.
        - Тут ничего гарантировать нельзя, как и в случае с любым другим двойным агентом.
        - Может ли он нас намеренно пускать по ложному следу?
        - В плане лояльности доверять ему можно процентов на 80. Но стоит держать в уме и возможность предательства.
        - Понятно, - задумчиво произнес Потылин, хотя взгляд его говорил, скорее, о противоположном. - И что вы собираетесь с этим делать? - Он кивнул на рапорт.
        - Не вы, а мы, - сострил почти цитатой подполковник. - Я пригласил тебя сюда не просто так.
        - Что от меня требуется?
        - Я хочу, чтобы ты собрал команду. Срочно. Только оперативников, знакомых с Зоной не понаслышке и заслуживающих доверия в высшей степени. Человек шесть, не больше. Научный сектор обеспечу я. Нужно отправиться туда.
        - Задача?
        - Кочевница - это ресурс, значение которого трудно переоценить. Необходимо найти ее и взять под контроль.
        - Но как?
        - Ну, капитан, - Калашников даже руками развел, - ты что же, хочешь, чтобы я за тебя всю работу сделал? Это и есть ваша главная задача - найти способ и сделать это.
        - Если это в принципе возможно.
        - Мой человек в АПБР утверждает, что да.
        - Предполагает, - уточнил Потылин. - В рапорте его железная уверенность как-то не чувствуется.
        - Хорошо. Оговорка насчет «если возможно» принимается. Но ты должен очень постараться!
        - Мне вы можете такого не говорить. Когда я на заданиях отбывал номер?
        - Не спорю. Именно поэтому я и выбрал для этой миссии тебя.
        - А как быть с вашим человеком?
        - Если он жив, то выйдет с тобой на связь.
        - А если нет?
        - Я подготовлю все его выкладки по этому вопросу и пришлю вместе с научниками, которые пойдут с тобой. Это будут лучшие. Если кто и сможет превратить эти наброски в реальный план действий, то лишь они.
        - Ясно. Сколько у меня времени на формирование команды и подготовку?
        - Сутки.
        - Что?! Этого мало!
        - Учитывая обстановку, это еще очень щедро, капитан. Завтра в это же время будь здесь вместе со всеми, кого сумеешь собрать. Я проведу инструктаж и представлю научную часть вашей группы. А теперь выполняй!
        Глава 5
        Владимир. Окрестности Соборной площади
        Когда я пересек мост через Клязьму, уже почти стемнело. Перемещаться по Зоне ночью - занятие не очень-то полезное для здоровья. Особенно с тех пор, как появились Провалы. С некоторых пор я начал их хорошо чувствовать, и как раз сейчас где-то по правую руку от меня не слишком близко, но и не слишком далеко зловеще пульсировала одна из этих смертоносных аномалий. Я бросил взгляд на ан-детектор, и он подтвердил, что чутье меня не обманывает - до Провала метров двести-триста, и он наверху. Следом увидел свет навигатор, в который перед походом была загружена подробная карта Владимира. Четырехполосная дорога, утопленная в ландшафт и зажатая с двух сторон достаточно крутыми склонами, значилась там как улица Муромская. На горе справа находились парк имени Пушкина и Успенский собор, а еще… памятник Святителям.
        Воспоминание всплыло само собой. Один из первых моих снов-видений, может быть, даже самый первый. Очкарик-научник из АПБР сказал мне, что Провал возник как раз на месте памятника Святителям. Так, теперь я точно знаю его местонахождение. Но отсюда надо валить. Когда Провал проснется, черный дым может скатиться в «каньон» Муромской и все здесь заполнить. Тут мне и конец. Да, отсюда надо уезжать, но недалеко. Просто памятник Святителям - эта первая путевая вешка следа, который оставила в моих видениях экспедиция АПБР. А значит, именно отсюда начнутся мои поиски. Но завтра.
        А пока необходимо найти убежище на ночь. Можно, конечно, и в машине переночевать, но, как мне недавно наглядно доказали истребители, они хорошо умеют выковыривать добычу из автомобилей. Плевки вожаков вполне способны разъесть лобовое стекло и ослабить его до такой степени, что достаточно легкого удара, чтобы пробить в нем дыру. Вскоре я покинул «каньон», пересек под мостом Большую Московскую и остановил машину у торгового центра «Владимир». Расположенные неподалеку торговые ряды могут стать неплохим убежищем на ночь. Только сперва надо как следует разведать обстановку.
        Ночь в пустом городе, к тому же оккупированном Зоной, - то еще ощущение. От него веет жутью и смертью. Живым там уж точно не место, а способов расстаться с земным существованием - вагон и маленькая тележка. И в последнее время ситуация только ухудшается. Зона никогда особо не жаловала людей. Чего стоили хотя бы истребители, а также Измененные! Но степень ее смертоносности, если можно так выразиться, в последнее время росла по экспоненте. Опытные сталкеры или оперативники АПБР только привыкали к одним ее зловредным «фишкам», как она с неослабевающей креативностью выдавала на-гора новые. Сначала изменения происходили исподволь, едва заметные, потом все более сильные и опасные. Игры с сознанием, пространством, климатом… Зона, что называется, росла над собой, прогрессировала и к тому же расширяла свои границы. Как, почему? Откуда росли ноги этого угрожающего процесса? Откуда появлялись Провалы, кочующая аномалия, растущая пси-активность и фантомы-убийцы типа Черного Сталкера? Может, мы просто достали хозяев Зоны, кто бы они ни были? И если они вообще были. Просто обломки метеоритов, вот так
воздействующие на земную среду? Как-то слабо в это верится. Скорее, тут пахнет чуждым разумом, отрабатывающим в Зонах способы уничтожения разумной жизни… Или это Зона сама так эволюционирует? Самозародившийся разум?
        Держу пари, этими же вопросами задается весь научный корпус АПБР и еще куча народу в придачу. Но пока, если верить «позитиву», безуспешно - ответов на них как не было, так и нет.
        Под высокой аркой главного входа в торговые ряды было еще темнее, чем на улице. Вряд ли это место в самом центре города в XXI веке вообще знало подобную темноту. Большая Московская, судя по всему, с тех пор, как стукнул миллениум, всегда ярко освещалась фонарями, разноцветными неоновыми огнями рекламы и вывесок. Тут было светло всю ночь. Но теперь, когда люди оставили это место, отсюда ушел и свет. Электростанции, снабжавшие Владимир электроэнергией, больше не работали, и ночами город оказывался во власти мрака. К сожалению, не только в прямом, но и в переносном значении. «По ночам, когда силы зла властвуют безраздельно». Так, кажется, у Конан Дойля в «Собаке Баскервилей»? Вот-вот. Очень похоже.
        Я вошел в торговые ряды через вертушку. Темно, хоть глаз выколи! Пришлось включить фонарь. Не очень-то, конечно, здорово выдавать светом свое местонахождение всем, кто захочет на меня поохотиться, но бродить тут в кромешной тьме вообще не вариант. Мне почему-то вспомнилась хитовая компьютерная игрушка времен моего детства Resident Evil. По ней еще фильм сняли про зомби-апокалипсис. Так там тоже герои по мрачному разгромленному городу бродили, вздрагивая от каждого шороха, а за ними охотились толпы кровожадных тварей. Помню, играть в нее было весело. Я даже свет в комнате выключал, чтобы эффект покруче получить. Адреналиновые ванны и все такое. Вроде даже представлял себя на месте компьютерных персонажей и думал, как было бы круто в реале крошить из автомата всю эту нечисть! Юный был и глупый… Вот он, реал. Все в наличии, весь джентльменский набор: темнота, отсутствие людей, злобные монстры… Только почему-то не весело совсем. Кстати, интересно, а многих ли еще, как и меня, привели к профессии сталкера застрявший в мозгах юношеский романтизм и жажда опасных приключений? Думаю, среди нас таких было
большинство. Конечно, хватало и прожженных дельцов, гнавшихся исключительно за длинным рублем, но романтики, пожалуй, все же перевешивали… Изначально. Но уже после нескольких лет работы с Зоной всякий романтизм из нас выветривается напрочь. А из кого не выветривается, тот просто не выживает. Выживают же только циники, прагматики и параноики.
        Во мне было понемногу и того, и другого, и третьего. Правда, и романтика, кажется, не совсем умерла. Потому что главная причина, по которой я здесь, - безусловно, Агнешка, а «все прогрессивное человечество» только на втором месте. Она-то ведь тоже пошла в АПБР по призванию. Только ее случай был еще более тяжелым и запущенным: Агнешка хотела спасти мир. Вот так и сошлись идеалистка с романтиком, придя в профессию, которая, быть может, вот-вот убьет их обоих. Нас обоих. Как глупо и одновременно грустно! Она вполне могла бы работать врачом или сотрудницей какого-нибудь «мирного» НИИ, а я… да хотя бы в частном охранном предприятии. И жили бы мы долго и счастливо… Ага, пока расширившаяся в очередной раз Зона не пришла бы к нам в город… Бессмысленно сейчас фантазировать на тему «что было бы, если бы». И опасно. Потому что я в данный момент в самом сердце Владимирской Зоны в пустой и темной торговой галерее, где во мраке может скрываться кто и что угодно. А моя задача - выжить, чтобы получить возможность спасти Агнешку и выполнить задание «позитива».
        Я двигался медленно, стараясь ступать бесшумно. В одной руке у меня был фонарь, а в другой - пистолет. Нужно обследовать ближайший сектор торговых галерей, чтобы, во-первых, убедиться в отсутствии здесь мутантов, а во-вторых, найти надежное, закрывающееся помещение, в котором я смогу провести ночь…
        Звук донесся неожиданно, заставив меня вздрогнуть. Глухой отдаленный шум, отдающийся эхом в огромной длинной галерее, словно кто-то ударился о мебель, споткнулся и упал… Вот еще звук и еще… Это почти наверняка бесчинствуют мутанты. Но они далеко, а если я заберусь, скажем… тут мой взгляд упал на выхваченную из темноты лучом фонаря дверь в подсобное помещение… вот сюда, и забаррикадируюсь изнутри, то хрен они меня оттуда выкурят. Терпением мутанты не отличаются, это многократно проверено. Если добычу не удастся достать в течение получаса, они не станут всю ночь караулить под дверью, а скорее всего свалят в поисках другой поживы…
        Но что, если они там сейчас охотятся? На человека? Да, вероятность этого не слишком велика, но имею ли я право не проверить? Циник и параноик, значит? Видимо, недостаточно. А как быть с приоритетом моего выживания? Да я ж только одним глазком. Если вдруг там Агнешка… Это вряд ли, конечно, но исключать нельзя… В самый разгар полемики с моим внутренним оппонентом произошло то, что однозначно разрешило мои сомнения, - человеческий вскрик и выстрел. Все мысли о том, чтобы не влезать в это дело, и соображения о крайней осторожности махом вымело из моей головы. Я просто побежал в направлении звуков… Еще один выстрел и звонкий удар, который обычно издает упавший на пол пистолет. Я вновь добавил ходу. Пятно от фонаря металось передо мной как бешеное, ничего толком не успевая осветить, по крайней мере настолько, чтобы мои глаза успели это увидеть, опознать и среагировать.
        В конце концов произошло то, что не могло не произойти. Впереди мелькнула стремительная тень. Я вскинул фонарь, пытаясь поймать ее лучом, и не заметил лежавшей на полу опрокинутой вешалки для одежды, споткнулся об нее и растянулся во весь рост. Это меня и спасло, поскольку в тот же миг что-то бросилось на меня и промахнулось благодаря моей неловкости. Я резко повернулся на бок, и свет фонаря выхватил совсем рядом приземлившуюся на четыре лапы крысу. О, это была не просто крыса! Так мог бы выглядеть прокачанный до 80-го уровня крысоподобный монстр. Тварь имела сорок сантиметров в холке и почти метровую длину тела (без учета хвоста). Могучие задние лапы позволяли мутанту совершать невероятные прыжки, а широкая пасть была полна зубов-иголок. Прыгун - так прозвали сталкеры этот продукт смертоносного креатива Зоны. Странно, излучение Обломков почти не действовало на животных, издеваясь, как правило, над обладателями высокоразвитого разума. Но для крыс почему-то было сделано исключение. Может быть, причина в том, что люди в большинстве своем испытывают к этим голохвостым грызунам активную неприязнь,
частенько перемешанную со страхом, а еще в том, что этих тварей в городах едва ли не больше, чем человеческого населения. Так что прыгуны наряду с истребителями стали настоящим бичом Зоны. Напороться в темноте на стайку этих тварей - редкостное невезение!
        Упал я очень неудобно, прижав своим весом к полу руку с пистолетом, и на то, чтобы выпростать ее из-под себя, поднять оружие и выстрелить, времени уже не оставалось - монстр вновь прыгнул. И я сделал единственное, что мог в данной ситуации, - саданул его в морду фонарем. Как ни странно, попал, причем очень удачно - как раз по зубам. Тварь взвыла и отлетела назад. Тут же я почувствовал, как что-то рвануло меня за штанину. Что-то острое, потому что сразу возникла боль. Я вслепую лягнул ногой и, кажется, опять попал. А вот и второй прыгун! Явился не запылился! Но в следующую секунду мне удалось наконец высвободить руку с оружием. Произошло это удивительно вовремя, потому что первый монстр снова напал, приземлившись мне на живот. Когти не смогли пробить бронежилет, по крайней мере с первой попытки, иначе бы прыгун уже выпустил мне кишки, но если он вцепится мне в лицо… Это монстр, видимо, и собрался сделать, но я успел раньше, всадив пулю ему прямо в морду. На меня брызнула красно-коричневая зловонная жидкость - кровь мутанта. Я едва успел глаза зажмурить. Тьфу, мерзость!
        И тут снова что-то больно дернуло меня за лодыжку. Что ж ты такой настырный-то?! Окорочка любишь, да? Я почти вслепую дважды выстрелил в том направлении, рискуя попасть в собственную ногу. Но мне повезло. Опять и снова. Попал я в монстра, что подтверждал его отчаянный скулеж.
        Но тут же впереди вновь крикнули от боли. Только это был уже человек. Живой еще! Слава Богу, значит, не опоздал! Я рванул в ту сторону, забыв на время о своем фонаре и недобитой твари. К счастью, в следующем отсеке было хоть что-то видно: на полу лежал включенный фонарь и худо-бедно освещал происходящее. У стены, прижимаясь к ней спиной, сидел незнакомый мне темноволосый мужчина средних лет в разодранном и окровавленном камуфляже. Правая нога и левая рука его были в крови, что, очевидно, являлось заслугой еще двух прыгунов, которые наскакивали на него, а он отмахивался от них строительным уровнем, который скорее всего раздобыл прямо здесь, в магазине.
        Элемент неожиданности сработал. Один из мутантов развернулся ко мне и на мгновение замер перед прыжком. Этого хватило, чтобы я успел выстрелить и попасть, но, к сожалению, не насмерть. Пулей его только ранило и отбросило в сторону, однако добивать было некогда, потому что в этот самый момент на меня прыгнул второй, которому, по всей видимости, надоело получать по морде строительным уровнем.
        Надо сказать, что, несмотря на незначительные габариты, в пятнадцати килограммах веса прыгунов на мускулы приходится больше половины. Поэтому прыжковый импульс у них получается исключительно мощный. Встретить мутанта выстрелом я не успел, и когда этот живой снаряд врезался мне в грудь, то просто сбил меня с ног. Упал я с размаху навзничь, по чистой случайности ни обо что не приложившись головой, зато пистолет уронил, причем качественно: он отлетел почти на метр в сторону, и дотянуться до него не было ни малейшей возможности.
        Не имей я раньше дела с прыгунами, тут бы мне и конец - тварь сидела на моей груди, имея отличную возможность либо порвать мне горло когтями, либо вцепиться в него же зубами. Я успел выбросить вперед руки и, упершись мутанту в горло, отжал его от себя, не позволяя сделать ни того, ни другого. Передние лапы монстра были существенно короче моих рук, так что до шеи моей он не дотягивался. Пока. Мутант давил, как осатанелый, употребляя всю свою массу и немалую мускульную силу, чтобы прогнуть мои руки и наконец добраться когтями до горла. Могучие шейные мускулы крысы-переростка не позволяли и мечтать о том, чтобы свернуть ему шею или задушить. Битва на выносливость - кто первый даст слабину. И я вовсе не был уверен, что это будет мой противник.
        Но тут на нас упала тень, со свистом мелькнуло что-то длинное, и прыгуна буквально смело с моей груди. Мой ошалелый взгляд упал на раненого незнакомца в камуфляже, который стоял надо мной со своим строительным уровнем в классической позе бейсболиста-бэттера. Удар у него получился на славу. Такой, пожалуй, мог бы отправить в нокаут и человека среднего телосложения, но прыгун оправился удивительно быстро. Слишком быстро, чтобы у меня была возможность добраться до пистолета. Но я успел выхватить нож и выбросить вперед вооруженную им руку. Этого хватило - у слегка все же оглушенного ударом мутанта прыжок не дотянул до нужных кондиций по силе и скорости. В результате он просто наделся на острие.
        Я отбросил тело монстра вместе с ножом, предоставляя ему корчиться в агонии. Времени не было - в темной части помещения что-то шевелилось. Очевидно, это был недобитый прыгун. Но теперь я уже смог завладеть своим пистолетом и подняться на ноги. Так и есть: мутант, у которого из бока сочилась кровь, похоже, собирал силы для прыжка. И прыжок состоялся бы, дай я ему достаточно времени. Но в мои планы это не входило, так что двумя выстрелами я ликвидировал и эту угрозу.
        Однако оставался еще один недобиток - в предыдущем торговом зале, где был атакован я.
        - Оставайтесь здесь!
        Благодаря моему приличному стажу походов в Зону в качестве старшего группы командный тон у меня получился качественно, и незнакомец подчинился без разговоров. Вот теперь мне уже торопиться было некуда, так что двигался я очень осторожно. В конце концов, неизвестно, куда я попал тому прыгуну, который пытался поужинать моей ногой. Может, пуля его лишь слегка задела, и теперь меня поджидает практически здоровый, но сильно разозленный враг. В свете лежащего на полу моего фонаря я никого не заметил. Осторожно поднял его и стал медленно водить лучом по комнате, будучи готовым в любой момент нажать на спусковой крючок. Довольно скоро луч высветил кровавый след на полу. Он был достаточно широким, словно кто-то, изрядно раненный, пытался уползти. Это внушало оптимизм. А еще через десяток секунд я наткнулся и на самого мутанта. Он корчился под одним из прилавков, щуря от яркого света глаза (тоже оранжевые, кстати, - это что, у всех мутантов корпоративный цвет такой?) и пытаясь перемещаться, подтягиваясь на передних лапах, поскольку задние безжизненно волочились за ним. Похоже, одна из моих пуль перебила
твари позвоночник. При виде меня он оскалился и зашипел, силясь выглядеть грозным, но на меня эта демонстрация не произвела ни малейшего впечатления, так что, обрывая его жизнь, я обошелся одним выстрелом.
        Когда я вернулся к незнакомцу, он спешно перевязывал свои раны с помощью бинта и антисептика из походной аптечки.
        - Помочь? - спросил я.
        - Если не сложно, - с перевязкой левой руки у него явно были проблемы.
        Когда я ею занялся, он тихо произнес:
        - Спасибо, вы мне жизнь спасли. Думал, все, крышка.
        - Да уж, - я криво усмехнулся. - Четыре прыгуна - не хухры-мухры! Чудо, что вы еще живы.
        - Это точно. Опоздай вы хоть на пару минут, и… Меня, кстати, Алексей зовут. Крымов.
        - Очень приятно, - «расшаркался» я. - Вы из АПБР?
        - Откуда вы… - Он выглядел изумленным.
        Я хотел было пошутить насчет дедуктивного метода, но это желание пропало, едва появившись, - во мне волной поднималась странная тревога, источник которой пока оставался для меня загадкой. Так что я ограничился коротким:
        - Часики ваши.
        - Ах, это… - На его губах появилась слабая улыбка. - Да уж, верный опознавательный знак. Научный корпус АПБР. А вы?
        - Олег. Катаев. - Я протянул руку, и он крепко пожал ее. - Сталкер. На вольных хлебах. Пойдемте. Запремся в какой-нибудь подсобке, чтобы можно было поспать. Как-то не хочется стать ужином для очередной банды прыгунов или истребителей.
        Он, морщась от боли, поднялся на ноги.
        - Вот мутантов в эту ночь точно можно не опасаться.
        - Вы уверены?
        - На все сто. Инстинкт самосохранения у них присутствует, так что сюда они не сунутся.
        - Почему?
        - Здесь неподалеку Провал. И он уже пробудился. Пока этап выброса, но он уже заканчивается. А потом… В общем, у нас проблемы посерьезнее мутантов. И насчет поспать в эту ночь я тоже сильно сомневаюсь.

* * *
        - Выключите фонарь. Так глаза быстрее привыкнут к темноте, и мы сможем увидеть…
        - Увидеть что? - спросил я, однако послушно щелкнул кнопкой, погрузив помещение в темноту.
        - Пятна.
        - Что?!
        - То, что придет из Провала. Скоро они уже будут здесь. Они тянутся к живым.
        - Тогда, может быть, лучше свалить отсюда, пока не поздно? У торгового центра «Владимир» стоит моя машина. Мы можем…
        - Не можем. С бегством мы уже опоздали. А здесь толстые каменные стены хоть как-то блокируют их чутье. Может быть, удастся отсидеться, хотя, если честно, я в это не очень верю.
        - Замечательно! - Я в сердцах стукнул кулаком по подоконнику. - Просто прекрасно! Если вы все это знали, какого черта остались на ночь так близко от Провала?!
        - Я сюда зашел кое за чем. А уйти мне помешали прыгуны. Они долго гоняли меня по торговым рядам. Если б не эти чертовы твари, я бы, может, уже Клязьму перешел!
        - Понятно… - медленно произнес я. - Хотите сбежать из города?
        - А вы бы на моем месте не хотели? - вскинулся научник. - Это, знаете ли, не лучшее место на земле, если только вы не одержимы тягой к суициду.
        Я немного помолчал, а когда заговорил вновь, тон мой стал заметно суше и холоднее:
        - Эти рассуждения годятся для осторожного и здравомыслящего человека. Обычного обывателя, не имеющего отношения к работе с Зоной. Но вы-то не обыватель и пришли сюда не просто так. Хотите жить? Это можно понять. Все хотят. Но как же быть с профессором Афанасьевым и Кочевницей? Это вам не турпоход, Алексей. То, что вы задумали, может быть приравнено к дезертирству.
        Алексей посмотрел на меня каким-то новым взглядом, и определить его эмоциональное наполнение было затруднительно.
        - Кто бы говорил о дезертирстве! - процедил он. - Только не тот, кто таскает из Зоны кровь Измененных! Как будто мало нам террористов НМП! Не вам читать мне мораль, сталкер на вольных хлебах! Если только вы не врете об этом. Для человека вне закона вы слишком осведомлены о делах АПБР. Откуда бы?
        Я пожал плечами.
        - В нашем мире все решают связи.
        - Пожалуй… Но ваша терминология… Вы служили?
        - Допустим.
        - И где, позвольте поинтересоваться?
        - Краснотайгинск.
        - О! - Его, кажется, проняло. - Тогда вы должны меня понять. О каком дезертирстве речь? Откуда? От кого?! Профессор Афанасьев мертв. Экспедиции практически больше не существует! Что могу сделать я один в этом аду?! Доблестно умереть? А кому от этого будет польза, не подскажете?
        После этих слов у меня в груди словно кусок льда вырос. Здоровый такой, с кокосовый орех. И так капитально перекрыл мне трахею, что даже вдох сделать было проблематично.
        - Вы… уверены, что все погибли? - с трудом выдавил я. - Все-все? А как насчет Агнешки Томаховской?
        Он тяжело вздохнул.
        - Врать не буду, мертвой я ее не видел. Мы шли за Кочевницей по пятам. Аномалия играла с нами как хотела, а игры ее были жестокими. То кидала нам под ноги Провалы, то натравливала своего цепного пса… - Он сделал паузу, очевидно, ожидая вопросов, но я промолчал: про «цепного пса» кочующей аномалии мне было известно куда больше, чем он думал, поскольку речь не могла идти ни о ком другом, кроме Черного Сталкера. - А на Князь-Владимирском кладбище она решила еще и в прятки сыграть. Мы так толком и не разобрались, что именно аномалия учинила с пространством, но нас просто раскидало, и я с одним оперативником… его, кажется, Андреем звали, оказался отделен от остальных. С тех пор я не видел Агнешку, Сашу, Тима, Влада… ну и еще пару человек. Я не утверждаю, что все они погибли. Просто найти их мне не удалось. А мой единственный оставшийся спутник… вскоре погиб.
        - Его убили? Кто?
        - А вот как раз они, - научник кивнул головой на окно.
        Я осторожно приблизился и выглянул. Глаза уже более-менее привыкли к темноте, а тут еще, как по заказу, из-за туч на небольшой клочок чистого неба выбралась луна. Не полная, растущий месяц, четвертинка примерно, но и то хлеб… Когда я увидел их, волосы зашевелились у меня на затылке. Они и впрямь выглядели как пятна, гигантские черные амебы или движущиеся куски пещерного мрака. И они действительно двигались в направлении здания торговых рядов, ставшего для нас убежищем, словно и впрямь нас чуяли.
        - Что это?
        - Пятна? Голодные энергетические сущности. Вампирические. Только они не кровь вытягивают, а жизненную силу. Под ноль, досуха. Но не для себя. Для Провала. Энергия нужна ему, чтобы поддерживать собственное существование. Вот он и рассылает в разные стороны своих «фуражиров».
        - Они могут нас найти?
        - Могут. Живую энергию Пятна чуют. Но, как я уже говорил, это старое здание, стены толстые… Это добавляет нам шансов.
        - А если все же найдут? Неужели никак нельзя отбиться? Или отпугнуть их?
        - Ну, есть вообще-то один способ… - Научник извлек из своей котомки непонятное устройство с раструбом. - Я тут добыл для него несколько аккумуляторов. Надеюсь, они не совсем дохлые… Это генератор ультразвуковых колебаний, иначе УЗГ, - ответил он на мой вопросительный взгляд. - Он их немного отпугивает. Проверено экспериментально. Но я бы не стал на него особо рассчитывать: аккумуляторов надолго не хватит, а как только они сядут, нам крышка. Идеальный вариант - спрятаться так, чтобы нас не нашли.
        М-да, хорошо бы…
        - Сколько нам нужно продержаться?
        - До утра. С рассветом Провал призовет своих созданий обратно.
        Зашибись! Семь чертовых часов темноты! Да за это время раз двадцать помереть можно!
        Мой взгляд уловил на улице какое-то движение помимо плавного и бесшумного зловещего скольжения Пятен. Надо же! Это был одинокий истребитель. Я тронул Алексея за локоть и указал ему на мутанта. Он усмехнулся:
        - Ну вот, сейчас специально для нас будет устроена демонстрация. Увидим вживую, что будет с нами, если им попадемся. Минуточку внимания - зрелище действительно занятное, хотя и жутковатое.
        Но я и без того смотрел не отрываясь. Заметив опасность, истребитель резко рванул прочь. Эти мутанты умеют бегать очень быстро, и мне на секунду подумалось, что, возможно, ему удастся спастись. Не тут-то было! С Пятнами тут же произошла метаморфоза. Только что медленные и лениво-вальяжные, при виде добычи они ускорились так, что смогли бы, пожалуй, посоревноваться с гонщиком-велосипедистом. Группа из четырех Пятен настигла и окружила истребителя. Тот в панике заметался было, но решил перескочить через них. И тут я увидел еще одну метаморфозу. Пятна выглядели плоскими, словно чернильные кляксы на листе бумаги, но когда истребитель попытался перепрыгнуть через одно из них, оно мгновенно набрало объем и прянуло в воздух, отскочив от асфальта, как резиновый мяч. Черная клякса прилепилась к боку мутанта и снова стала плоской, растекшись по его одежде и коже. В следующий момент он неловко приземлился, покачнулся на ногах и тяжело упал на бок. И взвыл. Его отчаянный вопль донесся до нас даже сквозь толстые стекла. Тут же к нему метнулись остальные Пятна, и вскоре мутанта всего будто накрыло черным
покрывалом. Какое-то время там еще наблюдалось шевеление, но не прошло и минуты, как все прекратилось. Пятна расползлись, оставив на асфальте мертвого истребителя. При свете четвертинки луны мне было не очень хорошо видно, но тело его казалось форменной мумией, только без бинтов.
        - М-да, впечатляет… - тихо проговорил я.
        Пока мы отходили от увиденного, Пятна, покончив со случайным перекусоном, кажется, вспомнили, что обед им сервирован совсем в другом месте, и снова начали стягиваться к главному входу в торговые ряды. Вот внутрь втянулась одна из жутких клякс, вторая, третья…
        - Пора прятаться, - прошептал Алексей.
        Я только молча кивнул. Мы отошли от окна и двинулись в глубь здания, прочь от главного входа. Научник двигался впереди, а я за ним. Фонарь включать даже не пытался - неизвестно, на что реагируют Пятна. Может, только на тепло жизни, а может, и на свет тоже. Незачем приводить в действие лишний фактор риска. Когда мы вошли в очередной торговый зал, я настиг Алексея, чтобы узнать, далеко ли он собрался идти и не пора ли остановиться, но он только прижал палец к губам. Выходит, еще и звук под запретом. Ладно, будем осторожнее. Мы шли и шли, а у меня с каждым шагом все сильнее холодел позвоночник. Ощущение надвигающейся жути было в чем-то похоже на то, что я испытывал при появлении Черного Сталкера, но все же и отличия были. В «цепном псе» аномалии чувствовался разум. Чуждый, безжалостный, агрессивный, но разум. Здесь же - только безликое и бесформенное голодное ничто.
        Но хуже всего было то, что я понятия не имел, настигают нас Пятна, отстают, а может быть, вообще движутся в противоположном от нас направлении. Странное дело: у меня никогда не было ни грамма экстрасенсорных способностей, о чем я не жалел и всю жизнь без них прекрасно обходился, в том числе и во время походов в Зону. Но после того первого контакта с Черным Сталкером они во мне пробудились, и хотя проявлялись в основном в моих снах-видениях, за эти недели я успел к ним так привыкнуть, что стоило им сбойнуть, как сейчас, и у меня сразу возникло чувство уязвимости. Да, было общее ощущение опасности, но и только. Формулировка «где-то неподалеку рыщет десяток голодных Пятен» меня категорически не устраивала, а ничего более конкретного мой новый дар мне выдать не мог.
        Похоже было, что какой-то определенной цели у Алексея нет, и он просто хочет дойти по второму этажу до упора, как можно дальше. Что же, в этом стремлении я научника вполне поддерживал… Вот и все - последний торговый зал. Дальше только стены… Хотя нет - есть еще туалет для персонала. Видимо, нам туда. Алексей уловил мой вопросительный взгляд и ответил на него утвердительным кивком. Мы зашли и, стараясь, чтобы замок не очень громко щелкнул, закрыли защелку изнутри. Инстинктивное, хотя, подозреваю, совершенно бессмысленное действие. Определение «энергетические сущности» обычно означает, что материальные препятствия мало что для них значат. А кроме того, как насчет щели под дверью? Я хотел было уточнить верность своих выводов на сей счет у Алексея, но его прижатый к губам палец и отрицательное покачивание головой остановили меня. Черт! Молчу я, молчу… Но сделать кое-что могу.
        Я вытащил из своего вещмешка пару запасных рубашек и заткнул ими щель под дверью. Конечно, я не настолько наивен, чтобы пытаться таким образом остановить Пятна, но зато теперь можно без опасений зажечь свет - он не будет пробиваться из-под двери и не выдаст нас. А сидеть в полной темноте (сквозь единственное маленькое окошко поступал самый минимум света, сотая часть от той жалкой крохи, что поступает от луны и звезд) мне совершенно не улыбалось. Конечно, зрение немного привыкло и мы более-менее различали силуэты друг друга, но и только. Если не издавать звуков, единственная возможность общаться - говорить губами с четкой артикуляцией, а чтобы читать по губам, света все-таки нужно существенно больше, чем поступало к нам снаружи. Да и вообще сидеть в темноте и при этом абсолютно ничего не делать, не имея возможности даже поспать, тоскливо до тошноты. Так что, обеспечив маскировку, я занялся налаживанием освещения. Фонарь - не вариант. Запасные батарейки к нему у меня, конечно, имеются, но черт его знает, сколько я пробуду на этой безэлектрической территории, а потому элементы питания - на вес
золота, и их надо беречь. Однако я знал, куда направляюсь, а потому подготовился как следует. Следующим этапом из моего вещмешка появилась большая свеча. Я зажег ее, покапал парафином на край рукомойника и закрепил там этот импровизированный светильник. Вот так. Со светом-то оно всяко веселее. Алексей, когда я завершил свои манипуляции, улыбнулся и показал мне большой палец. А то! Кому-то же надо быть предусмотрительным!
        И все-таки помещение тесненькое. Я, конечно, не страдал клаустрофобией, однако ощущение, что снаружи бродит нечто, желающее тебя сожрать, а ты только и можешь сидеть здесь, не имея возможности произнести ни слова, и ждать, когда же оно до тебя доберется, уменьшало для меня оставшееся нам невеликое жизненное пространство до совсем уж крохотного.
        Я осторожно сел на мусорный бак. Ноги уже начинали помаленьку гудеть от усталости, а сидеть на холодном кафельном полу - не вариант. Говорят, нет ничего хуже, чем ждать и догонять. По мне, так догонять куда предпочтительнее. Особенно когда «ждать» означает именно такое ожидание, как сейчас. Алексей начал деловито копаться в своем ультразвуковом устройстве, устанавливая в него аккумуляторы, а я прикрыл глаза, пытаясь сконцентрироваться. Попрактиковаться в своих новообретенных способностях и попытаться все же почувствовать Пятна так же, как я чувствовал породивший их Провал, - это, пожалуй, единственное, чем я сейчас мог заняться.
        Концентрация далась мне довольно легко, и я направил свое сознание вниз, на первый этаж здания торговых рядов и в направлении главного входа. Вообще-то такое надо тренировать, и, желательно, с опытным наставником. Но чего нет, того нет, зато есть самые что ни на есть боевые условия. «Картинки» перед глазами у меня не получилось, как, впрочем, и всегда, за исключением моих видений. Способность моя обычно работала по-другому. На уровне ощущений вроде страха, боли, сердцебиения, холода, тепла… Я попытался вспомнить, как именно воспринимался у меня Провал, и вести поиск его порождений по аналогии.
        Здания я не видел. Просто воспринимал как большое пространство, ограниченное чем-то твердым и холодным. Я перемещался по нему, не ощущая практически ничего. На мой неопытный взгляд, это означало, что искомых враждебных сущностей мне пока не встретилось. Полет в пустоте и невесомости - вот как я это чувствовал. И вдруг начал появляться отдаленный глухой шум. Точнее, он очень напоминал тихий шорох радиоэфира, когда шаришь между станциями. Постепенно он становился громче, хотя я никак не мог определить его источник.
        Нарастание звука, однако, внушило мне уверенность, что двигаюсь я в правильном направлении. И вдруг характер звука несколько изменился. Это больше не был просто «белый шум». Теперь мне казалось, что я улавливаю в шорохе и шелесте «помех» какие-то шипящие голоса и даже слова, хотя смысл их до меня не доходил. А на следующем этапе к слуховому восприятию добавилось иное: холод, страх и вибрация голода, так похожего на голод Провала. Вот они - Пятна! Я пытался «включить» свое чувство расстояния, чтобы определить, как далеко от нас они находятся. Голоса в голове стали громче, настойчивее. Они что-то шипели мне, но смысл по-прежнему ускользал, словно это был какой-то незнакомый мне язык. Усилился и холод, только вместе с ним я теперь ощущал мерзкие липкие прикосновения, хотя, казалось бы, откуда у отделенного от тела сознания могут быть такие ощущения?
        Так что это? Галлюцинации моего особого восприятия? Или я слишком раскрылся в Зоне, забыв о ее высокой пси-активности, и она таким образом воздействовала на мое сознание? А может быть, Пятна почуяли меня и пытаются поймать в ментальную ловушку? Последняя мысль едва не накрыла меня волной паники. Назад, срочно назад! Теперь я уже примерно представлял, где именно находятся Пятна и куда движутся, а потому дальнейший рискованный эксперимент с использованием моей новой экстраспособности терял смысл. Я рванулся в обратном направлении, пытаясь втянуть отделенное сознание обратно в тело, но встретил сопротивление: что-то не пускало меня. Усилился холод, чужая воля обвивала меня, словно осьминог своими щупальцами, и «белый шум» окончательно превратился в шипящие голоса. Это был уже совершенно точно чужой язык, и мне почему-то казалось, что на планете Земля таких языков нет, хоть я и не лингвист и не полиглот.
        Ужас накатывал все сильнее, но, к счастью, он не обессиливал меня, а напротив - стимулировал к борьбе. И я боролся с отчаянным упорством и яростью загнанного в угол - тянулся обратно к своему телу, обрубая все каналы своего сверхчувственного восприятия в попытках вернуть материальный мир. Неуютная тесная реальность туалетной комнаты для персонала теперь казалась мне настоящей землей обетованной. Я глушил голоса, загрубляя и свой слуховой канал восприятия. И наконец все эти меры дали ощутимый результат: постепенно мерзкая липкая хватка стала поддаваться, выпуская меня из своих ледяных объятий, шипение голосов стало тише, и даже ужас чуть приотпустил…
        Почувствовав слабину, я рванулся изо всех сил и как пробка из бутылки вылетел из ментального пространства в физическую реальность, в свое тело, которое с испариной на лбу и раскалывающейся от боли головой упало с мусорного бака на кафельный пол туалета. И как я еще только от крика удержался!
        К счастью, падением своим я много шума не наделал… кажется. Но научник тут же подскочил ко мне. Задавать вопросы вслух ему не требовалось: лицо его само представляло собой большой знак вопроса.
        - Пятна, - лаконично и беззвучно ответил я одними губами и поежился.
        То ли на полу холодно было, то ли… Внезапная мысль заставила меня вскочить на ноги. Так и есть - холод никуда не ушел. А сквозь головную боль начала ощущаться нарастающая пульсация, пока еще напоминающая биение крови в висках при сильном волнении. Но я-то знал, что происходит, и от этого знания мне сделалось нехорошо. Мое изменившееся лицо опять обеспокоило Алексея, и на его немой вопрос я снова одними губами произнес:
        - Они приближаются.
        Научник побледнел и следующий вопрос задал так же, как и я, не нарушая тишины:
        - Откуда вы знаете? Вы что, экстрасенс?
        Я кивнул и добавил:
        - Начинающий.
        Видно было, что ему до смерти хочется закидать меня вопросами, но он сдерживается: разговаривать вот так, одними губами, очень неудобно, тем более что есть риск сорваться и произнести что-нибудь вслух.
        И началась пытка. Но если раньше это была пытка неопределенностью, то теперь я был настроен на Пятна и чувствовал, как они, прочесывая здание, понемногу приближаются к нашему убежищу - пульсация в голове становилась все более сильной и болезненной. И очень удручала лично моя неспособность хоть что-нибудь сделать для нашего спасения: все надежды заключались в этой ультразвуковой штуковине в руках научника и в том, чтобы аккумуляторы оказались не дохлыми и помогли нам продержаться до утра…
        Тик-так, тик-так. Секунды тянулись как минуты, минуты - как часы. А часы, если бы они у нас были, вероятнее всего, превратились бы в вечность. Не знаю, как научник, а я чувствовал себя приговоренным к казни. Причем мне было хуже, поскольку я в отличие от него благодаря своим особым талантам воспринимал приближающийся к нашим шеям топор палача. Воспринимал, но ничего не мог сделать.
        Тик-так, тик-так. Пятна приближались, неторопливо и обстоятельно обшаривая все помещения. Возможно, из-за толщины стен и того, что мы сидели тихо, они действительно не могли почуять нас на расстоянии. Да и к чему им торопиться? Никуда мы с этой «подводной лодки» до утра не денемся: даже если бы нам удалось выбраться из здания через окно, держу пари - на улице Пятен тоже хватало. Что же до времени, то в их распоряжении целая ночь, которая только начиналась.
        Тик-так, тик-так. Как глупо! Мой поход за «Священным Граалем», похоже, бесславно закончится в самом начале. Циник, прагматик и параноик? Чушь! Прекраснодушный идеалист - вот кто я! Да еще и влюбленный к тому же - самый тяжелый клинический случай. И вымирающий вид, кстати. Подобных мне надо народу в музеях за деньги показывать, а в остальное время в психушке держать на транквилизаторах. Это же надо - полез в самое сердце новообразованной Зоны спасать свою любезную и, в каком-то смысле, все человечество! Кажется, это называется манией величия, отягощенной гипертрофированным чувством долга и ослабленным инстинктом самосохранения. На что рассчитывал я, в одиночку сунувшись туда, где нашла свою гибель целая экспедиция АПБР, в которой хватало и научников, и опытных оперативников?! И на что, спрашивается, рассчитывал «позитив», когда отправлял меня в этот спасательный поход одного? Как бы то ни было, скоро все расчеты (и его, и мои) пойдут прахом, когда Пятна доберутся до этой комнаты и проникнут внутрь. А в том, что они проникнут, я не сомневался.
        Тик-так, тик-так. Тут поневоле начнешь торопить их приход. До рассвета - шесть с половиной часов. Нам ни за что не продержаться… А может, тупо спать лечь? Все равно я против Пятен беспомощен. Тогда какой смысл изводить себя ожиданием? А во сне оно как-то легче пройдет… наверное. Как в анекдоте: «Я хотел бы умереть, как мой дед - во сне. А не как его пассажиры - вопя от ужаса». Почти про меня, не так ли? Хотя фиг тут заснешь! Жуть волнами накатывает, голова раскалывается, и пульсация эта чертова весь мозг уже вынесла. Интенсивность ее такова, что ясно: Пятна совсем близко - в нашем зале или, в лучшем случае, в соседнем.
        Тик-так, тик… Сердце мое замерло, пропустив очередной удар или, быть может, не посмев его выполнить. Его словно сжала чья-то ледяная когтистая лапа. Вот! Вот сейчас… Увидев выражение моего лица, научник избавился от остатков румянца на своем и округлил глаза. А у меня даже скулы свело, и я смог только с усилием кивнуть и ткнуть пальцем в сторону двери. Пятна там. Одно или несколько - не важно. Если ультразвуковой отпугиватель Алексея не сработает, с нас и одного за глаза хватит. Но сомневаюсь, что оно там одно. Вряд ли нынче в окрестностях полно другой добычи. Так что Пятна сейчас как волки - стаей на двух оленей накинутся. М-да… и правда олени! Ну, Алексей еще ладно - он из-за прыгунов тут застрял, а я-то, сталкер с семилетним стажем, даже не зная про Пятна, мог бы догадаться, что оставаться на ночь в непосредственной близости от Провала - очень плохая идея!
        Интересно, чего они тянут?! У меня внутри все сжалось, сердце готово было из груди выпрыгнуть, а в голове словно кузнечный цех открыли. Я знал, что они здесь, чувствовал их дикий голод, который суть отражение голода Провала, но атака все не начиналась… Научник сжал свое устройство в руках, готовый в любой момент нажать на кнопку. Ну же!
        Признаться, когда это началось, я не сразу понял, что происходит. В первые мгновения мне все показалось игрой теней от колеблющегося пламени свечи, и лишь несколько секунд спустя до меня дошло, что тени просто не могут быть такими бездонно-черными. Одно из Пятен появилось оттуда, откуда я его и ждал, - из щели под дверью, зато второе, кажется, просочилось сквозь стену. Таиться больше смысла не было, и я издал предупреждающий возглас, а секундой позже Алексей врубил свой генератор ультразвука. Я почувствовал тепло. Ну да, так и должно быть. Ультразвук при кратковременном воздействии вызывает у человека подобные ощущения. Но главное, чтобы он не понравился Пятнам. К головной боли и пульсации вновь добавился шелест голосов. Вряд ли это был реальный звук, скорее, я воспринимал его на ментальном уровне, как во время того моего экстрасенсорного эксперимента.
        Две черные кляксы решительно двинулись на нас. Я попятился и прижался спиной к стене рядом с научником, но, внезапно вспомнив, что одно из Пятен сюда именно сквозь стену и проникло, отскочил от нее как ужаленный. Алексей повел раструбом своего устройства в сторону клякс, и они сразу будто съежились и отпрянули. Работает! Радости от этой мысли не способно было помешать даже резкое возрастание болевых ощущений и переход шелестящего шепота голосов в голове в резкое свистящее шипение, больно бьющее по барабанным перепонкам. «Ага! Не нравится, твари, не нравится!» - мысленно с восторгом орал я, забывая в этот момент, что жизнь наша зависит от долговечности аккумуляторов в устройстве, которых при интенсивном использовании может и на час не хватить, не говоря уже о потребных шести с гаком.
        Между тем Пятна были настроены решительно. К получившим отпор первым двум сущностям добавились еще три. Научник принялся отчаянно водить раструбом перед собой, пытаясь остановить наступление исчадий Провала. Неверное пламя свечи с трудом освещало арену этой жуткой безмолвной битвы, которая смотрелась как сюрреалистичный кошмар. Жуткие амебы непроглядного мрака ползли на нас, меняя форму, тянулись к нам выдвигающимися из основного «тела» чем-то вроде щупалец, которые, однако, съеживались и отдергивались, попадая под воздействие ультразвука, а следом отступали и сами Пятна. Отступали, но не уходили, а продолжали барражировать у дальней от нас стенки туалета, словно акулы возле добычи, а к ним тут же добавлялись новые, как говорится, свеженькие, непуганые. Вскоре черными созданиями оказался заполнен почти весь пол, а нас прижали к стене, в которой находилось единственное окно, к сожалению, имеющее категорически недостаточные для бегства размеры. Некоторые предприимчивые Пятна ползли к нам уже и по стенам, пока ультразвук не отгонял их.
        Внезапно очередная клякса просочилась сквозь пол прямо у моей ноги и одним из волнистых краев своего бесформенного «тела» коснулась меня раньше, чем я успел отпрянуть. Нога взорвалась резкой болью, практически тут же сменившейся онемением. Колени задрожали от внезапной слабости, и я едва не рухнул прямо в гущу скользящих по полу Пятен. Удержался лишь в самый последний момент, чему немало поспособствовал Алексей, схвативший меня за локоть и направивший раструб на атаковавшую меня тварь. Она тут же отдернулась, и онемение стало помаленьку меня отпускать. Мы вжались в самый угол, и дальше отступать было некуда.
        Я еле держался. Бешеная пульсация голода тварей Провала, настроившись на которую я уже не в состоянии был от нее экранироваться, головная боль и какофония яростного разноголосого шипения в моем сознании должны были вот-вот меня доконать. Брошенный на Алексея взгляд подсказал, что и ему сейчас немногим лучше. Все лицо его было покрыто крупными каплями пота, сведенной от длительного напряжения рукой он водил раструбом своего УЗГ, не позволяя жутким созданиям к нам приблизиться, а в глазах его застыло черное отчаяние. Похоже, он очень хорошо представлял ресурс аккумуляторов при таком режиме использования устройства. Еще несколько минут - и они сдохнут, после чего то же самое случится и с нами.
        И тут кое-что произошло. Удивительным образом мое сознание, находящееся уже на грани помрачения, вдруг на фоне бешеного шипения Пятен выделило новый звук несколько иного тембра. Звук машины? Да нет, откуда бы ему взяться? Видимо, мозг шутит со мной последние шутки, только пристрелите меня, если это смешно. Но несколько секунд спустя к слуховым галлюцинациям добавились зрительные: Пятна, крутившиеся у дальней стены, стали просачиваться сквозь нее и уходить. Затем их примеру стали следовать и другие, находившиеся ближе к нам. Научник продолжал уже с совершенно безумным взглядом водить своим прибором, окатывая отступающие создания Провала волнами ультразвука… А ведь действительно отступающие! Невероятно, но факт: даже ближайшие к нам кляксы, совершавшие нетерпеливые рывки в нашу сторону, вдруг попятились и заскользили к двери. Глюк или реальность? Может, у меня крыша все-таки съехала, и я выдаю свое отчаянное желание за действительность? Да нет, не похоже. У Алексея тоже вырвался судорожный вздох облегчения, а в моей голове стала затихать звуковая вакханалия, сопровождавшая нашу отчаянную оборону с
самого начала вплоть до этой минуты. Твари отступали, уходили, и ничем, кроме как чудом, объяснить это было нельзя. Вряд ли причиной можно считать устройство Алексея. Представить, что Пятна устали или отчаялись до нас добраться и обратились в бегство, гонимые волнами ультразвука, было как-то сложно. В конце концов, это не люди, не животные. Способны ли они падать духом, пугаться? Ой вряд ли! Ведь ультразвук не убивал их, а только отгонял. Но их количество и настойчивые атаки еще чуть-чуть - и принесли бы им неплохой ужин из двух персон. Так в чем же дело?
        Вот у дальней стены крутятся уже всего три Пятна. Сквозь щель под дверью проскользнуло одно, второе, третье… Все! Не может быть! Но реальность утверждала обратное: враг не виден и уже почти не слышен.
        Я повернулся к Алексею и потрясенно выдохнул:
        - Они ушли, представляешь?! - Переход на «ты» произошел как-то сам собой. - Свалили на фиг!! Ты что-нибудь понимаешь?
        Но в его ошалелом взгляде некоторая искорка понимания все же присутствовала.
        - Ты слышишь это?
        Я прислушался и теперь, когда фантомные шумы в голове уже не заглушали обычный слуховой канал, действительно услышал звук, похожий на шум мотора. Да не одного, а как минимум двух.
        - Машины? - удивленно спросил я.
        Он кивнул и вдруг издал нервный смешок.
        - Кажется, какие-то счастливчики только что пересекли Клязьму и въехали в город.
        Интерлюдия 2
        Потылин
        Южный въезд во Владимир
        Капитан Потылин не любил суеты. Все операции он предпочитал готовить тщательно, и когда обстоятельства заставляли торопиться, слегка напрягался. Слегка, потому что Валерий Потылин был профессионалом высочайшего класса с практически безупречным досье. Шутка сказать - 95 процентов успешных операций! Поэтому нервничать он стал бы только в том случае, если б ситуация совсем вышла из-под его контроля. Пока что такого не наблюдалось. Просто спешка, чреватая недоработками, которые могут аукнуться в ходе выполнения операции, кстати, беспрецедентной по сложности. Команда сомнений не вызывала - шесть высококлассных оперативников, прошедших с Потылиным огонь и воду, которым он доверял почти как самому себе, и два научных работника, которых выбрал и назначил лично подполковник Калашников. «Лучшие из лучших с подтвержденной лояльностью», - так сказал заместитель начальника управления Потылину в личной беседе, и не верить ему у капитана оснований не было.
        И вот девять человек на двух внедорожниках, вспарывающих фарами ночную темноту, приближаются по Судогодскому шоссе к южному въезду во Владимир. Где-то там, в этом городе, бродила Кочевница - проклятая аномалия, погубившая уже немало людей, которую надо было обуздать и поставить себе на службу… Как? План в процессе формирования. А если по-русски - сообразите на месте. Такая формулировка Потылину совсем не нравилась. Нет, как и всякий успешный оперативник, он умел импровизировать, когда ситуация к тому вынуждала, но не особенно любил. Капитан был сторонником системного подхода и предпочитал процент импровизации в своих действиях сводить к минимуму. Особенно это касалось Зоны, которая, как известно, ошибок и небрежностей не прощает.
        Зона… Пока что она своей жуткой репутации не оправдывала. С момента, когда они пересекли Периметр, не произошло еще ровным счетом ничего. Только встреченная по пути целая вереница брошенных легковых машин с разбитыми стеклами и кое-где с кровавыми разводами напомнила, что находятся они на чужой и смертельно опасной территории. Потылин всегда считал, что самое черное зло таится всегда в человеческих душах, и если уж не получается его оттуда выкорчевать, приходится корчевать самих обладателей этих душ с грядки человечества. Но тут, похоже, придется столкнуться с другим злом - внешним, враждебным всем людям без исключения. Принципиально новые ощущения, непривычные и пугающие…
        «Первый, я второй. Подъезжаем к мосту через Клязьму. Дальше уже город. Прием».
        Проснулась коротковолновая рация - на связь вышла головная машина. Пока рации еще работали, но скоро отрубятся. Это зловредное свойство Зоны известно уже давно, и к нему подготовились. Дальше связь будет только через спутниковые телефоны.
        «Второй, я первый. Не расслабляться! Пока Зона с нами даже не поздоровалась, но я предвижу сюрпризы. Включите там все детекторы - не хотелось бы вляпаться в самом начале! Прием».
        «Первый, я второй. Вас понял. Включаем! Конец связи».
        Ну вот, почти приехали. Владимир. Когда-то очень хорошо знакомый и даже любимый город. Второй после Нижнего. Но теперь чужой и враждебный. Город, где правит бал та самая Чужая опасность, которая уже угробила или превратила в безумных ядовитых тварей 80 процентов населения Владимира и юго-восточной части области. По мнению ученых, та же версия апокалипсиса через некоторое время ждет и окрестные земли. И если их команда этому не помешает… Да уж, задачка! Впрочем, Потылин на то и лучший, чтобы ему поручали самое сложное. Все-таки есть недостатки и у отличного послужного списка…
        «Первый, я второй. Детекторы фиксируют локальную аномалию третьего класса типа «Провал». Расстояние от моста порядка двухсот метров, на горе возле Успенского собора. Прием».
        Та-а-ак, началось… Потылин обменялся взглядами с Игорем Кинько - научником, который сидел в его машине.
        - Пробужденный? - спросил тот, слегка напрягаясь, и принялся спешно включать и настраивать свои детекторы.
        «Провал пробужденный? Прием», - транслировал Потылин вопрос научника.
        «Стадия пробуждения - вторая», - пришел ответ, заставивший напрячься уже самого капитана, которому было хорошо известно, что означает это словосочетание применительно к Провалу. Хотелось сразу выкрикнуть срочное руководящее указание, но пока там не перевели рацию на прием, кричать можно хоть до посинения - не услышат.
        - Готовьте УЗГ! - скомандовал капитан и уставился на молчащую рацию, как на личного врага. «Ну же, что там с вами такое?!»
        «Первый, у нас тут что-то непонятное. Возможно… Какого черта?! Тормози!!!»
        Последние две фразы капитану явно не предназначались, но из них следовало, что у первой машины серьезные неприятности. Сквозь лобовое стекло было видно, как головной внедорожник резко вильнул влево, словно пытаясь развернуться…
        «Да откуда же вас тут столько, мать вашу?! УЗГ! А-а-а-а!!!»
        - Догоняй их! - скомандовал Потылин. - УЗГ к бою! Открыть окна! - И сам же оперативнее всех исполнил собственный приказ.
        Командирский внедорожник стремительно догонял недоразвернувшуюся и замершую головную машину, а в мощном свете его фар был виден жуткий фантасмагорический театр теней, дающий представление у заглохшего внедорожника. Машину окружили с десяток бездонно черных клякс, постоянно меняющих форму.
        - Это Пятна! - крикнул Потылин. - Включить УЗГ!
        Никакого звука слышно не было, хотя уши слегка заложило. Генераторы заработали на максимальной интенсивности, поливая волнами ультразвука созданий Провала. Те съеживались, дергались, метались, пытаясь уйти от этого неприятного волнового душа. Причем, судя по движениям тварей, кто-то в головной машине был еще жив и тоже успел включить УЗГ.
        - Тормозни рядом с ним! - бросил капитан водителю, не переставая водить раструбом ультразвукового оружия так, чтобы поражать Пятна, наиболее рьяно штурмующие головной внедорожник.
        Водитель выполнил маневр идеально - замер совсем рядом с осажденной машиной, и три оперативника с УЗГ наперевес выскочили наружу, продолжая зачищать окрестности от черных клякс, параллельно не подпуская их к своему автомобилю. Потылин бросился к головному внедорожнику и рванул на себя водительскую дверцу. На водительском сиденье сидел труп с бледной, как пергамент, кожей, глубоко запавшими глазами и выступающими скулами. Проклятие! Уже минус один, хотя поход еще толком не начался! Сидящий рядом с водителем Кирилл Степанцов (старший по этой машине), к счастью, живее всех живых, матерясь, поливал ультразвуком тварей, атакующих внедорожник со стороны пассажирской дверцы. Потылин распахнул заднюю дверь, и под ноги ему вывалился мертвый научник. Еще один оперативник был жив и тоже энергично «отстреливался» из УЗГ. В итоге минус два. Ну как же так-то?!
        Капитан посмотрел на север, куда они, собственно, и ехали, и похолодел: на освещенной части дороги было видно уже несколько десятков надвигающихся Пятен.
        - Кирилл, за руль! - как бешеный заорал Потылин. - Все по машинам! Разворачиваемся и рвем на юг! На предельной скорости!
        К счастью, капитан действительно собрал в эту команду лучших. Да к тому же многократно работавших вместе. Приказ был выполнен оперативно и толково: пока одни загружались в машины, другие их прикрывали, а потом их роли поменялись. В первую машину, потерявшую двоих, сел один оперативник из второй, и вскоре уже два внедорожника, не переставая огрызаться из окон волнами ультразвука, совершили резкий разворот в стиле «Формулы-1» и помчались прочь от города. Первый блин у команды капитана Потылина явно вышел комом. Кровавым комом.
        Глава 6
        Владимир. Здание областной администрации
        Когда я проснулся, первой мне на глаза попалась фигура научника, прислонившегося спиной к стене и мирно дремлющего. Хорош караульщик, нечего сказать! Хотя, с другой стороны, было приятно видеть, что он не слинял с моей машиной, пока я спал, - ведь там, в торговых рядах, Алексей был решительно настроен сбежать из города…
        Все-таки нам невероятно повезло! Те, кто по недомыслию решил въехать во Владимир ночью, да еще и мимо пробудившегося Провала, сделали это необычайно вовремя: еще немного - и от нас остались бы два мумифицированных трупа. А так Пятна отвлеклись на другую, видимо, более многочисленную добычу. Как бы то ни было, это отвлечение созданий Провала дало нам шанс, который мы использовали на полную катушку: выскочили из здания через ближайшее окно и рванули на стоянку у торгового центра «Владимир», где осталась моя машина. На ней мы помчались куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого ужасного места. Алексей следил по своему ан-детектору, чтобы ненароком не заехать из огня, да в полымя. Добрались мы в итоге до перекрестка Мира и Октябрьского проспекта, где и нашли приют в здании областной администрации. Кстати, должен заметить, не самое худшее место для ночлега. Хоть поспали немного…
        Я взглянул на часы. 6:30 утра. Пора подниматься. Световой день хоть и длинный, но и планов у меня на него - громадье. Только сначала необходимо поговорить по душам с научником, выяснить все, что он знает об Агнешке, Кочевнице и Черном Сталкере, и попытаться убедить его отправиться на поиски вместе со мной: как ни крути, а человек из научного корпуса АПБР в моей миссии был бы очень полезен. Так что пора прерывать его сладкий сон.
        Я подошел и потряс его за плечо:
        - Подъем, господин часовой!
        Он вздрогнул и открыл глаза. Взгляд его был испуганно-осоловелым.
        - А?! Черт!
        - Скажи спасибо, что тебя бужу я, а не какой-нибудь мутант!
        Выражение лица научника сразу сделалось виноватым. Это хорошо, так мне будет проще с ним разговаривать.
        - Надо позавтракать. - Я начал потрошить свой вещмешок. - День будет длинный и насыщенный. И еще нам о многом нужно поговорить.
        Алексей помрачнел: похоже, предстоящий разговор его не особо вдохновлял. Однако он не видел способа его избежать и тоже принялся извлекать из сумки снедь. Мы уже почти закончили завтрак, когда Алексей неожиданно решил начать сам:
        - Знаешь, Олег, вас, сталкеров, трудно понять! У вас странные понятия о чести и принципы. То вы без зазрения совести ставите под угрозу многие жизни своими операциями с кровью Измененных, то вдруг надуваетесь пафосом и рассуждаете о долге перед человечеством и обвиняете в дезертирстве одинокого научника, который пытается спасти свою жизнь, не желая ставить ее на кон в безнадежном противостоянии! В общем, если ты рассчитываешь уговорить меня остаться и продолжить поиски, только зря потратишь время: я уже все решил. Хватит с меня Зоны, Провалов, мутантов и Кочевницы! Ради выполнения задачи, что стояла перед экспедицией, погибли все мои друзья. Этого мало? Нужна еще моя жизнь? Но ведь у нас практически нет шансов успешно завершить миссию. Тогда ради чего это пустое геройство?
        Я выслушал эту легкую истерику с мрачной задумчивостью.
        - Пустое геройство, говоришь? Я смотрю на это иначе. Когда Зона накрыла Владимирскую область, тут погибло несколько сотен тысяч человек из-за аномалий, пси-активности, а также излучения, превратившего половину населения в мутантов. А ведь именно научные работники АПБР решили, что это только начало. И если они правы, скоро Кочевница принесет с собой смерть в один из соседних регионов. Власти при всем желании не смогут эвакуировать всех жителей Ивановской, Ярославской, Нижегородской и Рязанской областей. А это значит - погибнет еще куча народу. Да если есть хоть один шанс из миллиона помешать этому, игра стоит свеч! - Я видел, что он хочет что-то сказать, и поднял руку, останавливая его. - Я знаю, что ты уже изрядно настрадался, и прошедшая ночь, когда мы оба чуть не погибли, еще сильнее укрепила тебя в желании уйти. Но я здесь остаюсь в любом случае. А ты мне нужен. Очень. Да, я сталкер с немалым опытом, но ты во всей этой аномальной кухне разбираешься намного лучше меня. С тобой у меня гораздо больше шансов на успех…
        - Успех? - горько усмехнулся Алексей. - Да о каком успехе речь? Зачем ты вообще сюда пришел? В чем твоя задача, «сталкер на вольных хлебах»? Да, ты спас мне жизнь, но я ничего о тебе не знаю. Ты тут расточаешь красивые и пафосные слова, но кто знает, насколько им можно верить? Ради чего я должен ставить на кон свою жизнь? Может, ты преследуешь какие-то свои корыстные цели.
        - Что ж, вопросы законные, и я готов на них ответить. Некто за Периметром (не спрашивай кто - все равно не скажу) очень хорошо осведомлен о ситуации с Кочевницей и весьма ею обеспокоен. По некоторым причинам он не может действовать открыто, через официальные структуры. Поэтому он нанял меня. Скажу без ложной скромности: среди независимых сталкеров я один из лучших. И сюда пришел, чтобы спасти как можно больше участников экспедиции АПБР, а также выяснить, что вам удалось узнать о Кочевнице, по каким принципам она действует и как ее можно остановить, чтобы не допустить дальнейшей экспансии Зоны.
        Он не выдержал и нервно расхохотался.
        - Спасти?! И ты пришел сюда один?! Да если это правда, твой наниматель просто рехнулся! Сюда армию посылать надо! Или большую команду наемников!
        Теперь уже фыркнул я:
        - Ага, чтобы при первой же вспышке пси-активности или появлении Черного Сталкера вся эта куча вооруженных людей попросту перестреляла друг друга?
        - Кого-кого?! Черного Сталкера?
        - Мы так называем фантома-убийцу, который выглядит как темная безликая человеческая фигура и обладает страшной психосилой. Мне доводилось с ним сталкиваться.
        - И ты выжил? Однако! Я гляжу, ты, Олег Катаев, парень не промах! Еще и экстрасенс до кучи!
        - Мои способности пробудились как раз после встречи с этой сущностью. Так что опыта в их использовании у меня совсем не много. И все же б?льшую часть информации о вас я получил только благодаря им. У меня бывают сны-видения, в которых я вижу отдельные фрагменты злоключений вашей экспедиции. Это вторая причина, почему наняли именно меня. Наниматель счел, что я благодаря своим способностям имею больше шансов найти выживших участников экспедиции.
        Он хмыкнул.
        - Ну да, по крайней мере одного ты уже нашел. Но все-таки почему ты отправился один?
        - Большая группа привлекает больше внимания. Мой наниматель считает, что Кочевница, хотя бы отчасти, разумна и может агрессивно реагировать, если чувствует угрозу. Крупный отряд будет с большей вероятностью воспринят таким образом, чем одиночка. Вполне возможно, что ваша экспедиция так пострадала именно потому, что вас было много.
        Он помолчал.
        - Ну… во всем этом есть рациональное зерно. По крайней мере в том, что Кочевница разумна, твой наниматель прав. И в том, что она защищается, - тоже. То, что ты называешь Черным Сталкером, - страж этой аномалии, ее оружие самообороны, как мы полагаем, искусственно ею созданный… - Он, казалось, был готов пуститься в дальнейшие объяснения, но в последний момент осекся. - А почему ты меня спросил об Агнешке Томаховской? Тебя с ней что-то связывает?
        Я немного поколебался, но потом решил, что эта правда достаточно безвредна, а лишняя толика откровенности может спровоцировать Алексея на ответную.
        - Не буду скрывать, у нас с ней отношения. Поэтому мои сны-видения имели привязку к ней. Тем не менее я здесь не только для того, чтобы спасти ее. Мне нужны все выжившие.
        - Вот как, значит… Что ж, меня ты нашел, так что выполняй свою миссию - спасай! Полагаю, будет достаточно, если ты поможешь мне выбраться из города. Дальше я сам.
        Я нахмурился.
        - Это твое окончательное решение?
        - Боюсь, что да.
        - Ладно… Бог тебе судья. Больше уговаривать не стану. Но, как ты понимаешь, просто так тебя отпустить я не смогу. Мне нужна информация. Все, что ты знаешь об аномалии, ее страже и том, где можно искать выживших. Любые сведения будут мне полезны.
        - Ну, вообще-то данные, которые мы добыли, - это информация не для всех. Ты же скрываешь имя своего нанимателя. Как я могу доверять тебе государственные секреты? Не в тех руках они могут много бед наделать. Где гарантия, что руки твоего босса - те?
        Я недобро прищурился.
        - Вот как, значит? Когда выгодно, ты сразу о долге перед обществом и государством заговорил! Ловко жонглируешь понятиями, нечего сказать! Хочешь и на елку влезть, и зад не ободрать? Не выйдет! Не в том ты положении, друг мой, чтобы ставить условия! Желаешь покинуть Зону? Ладно. Мне не нравится твой выбор, но я его принимаю. Даже берусь сопроводить тебя до моста через Клязьму. Но за это ты сейчас мне как на духу выложишь все, что стало вам известно в ходе этой экспедиции.
        Уж не знаю, что на него больше подействовало: мои аргументы или не озвученное «а то», которое, он, однако, достаточно явно прочитал в моем взгляде. Но, поколебавшись еще секунд двадцать, Алексей произнес:
        - Хорошо, будь по-твоему. Что ты хочешь знать?
        - Все. Только начни с главного - с Кочевницы.
        Он кивнул и снова замолчал, очевидно, собираясь с мыслями. Я испытующе смотрел на него и думал, что, кажется, правильно «прочитал» этого научника. Он был во всем умеренный. Умеренно храбрый, умеренно самоотверженный, умеренно верный долгу. Да, Алексей хотел бы выполнить миссию, но жить хотел больше. Ему не шибко нравилась мысль выкладывать все добытые данные какому-то хрену с бугра, о котором ему ничего не известно, но перспектива застрять в Зоне на неопределенное время прельщала его еще меньше. Он всегда выбирал меньшее из зол и шел по пути наименьшего сопротивления. И не то чтобы это было так уж плохо или достойно презрения (хоть я и не приветствовал такой подход к жизни), но делало его поступки и решения достаточно легко просчитываемыми, а его самого - весьма уязвимым для манипуляций.
        - Ладно, - наконец заговорил научник. - Итак, Кочевница. С таким типом аномалий мы раньше не встречались. Но качественные характеристики Зоны последнее время меняются хаотично и скачкообразно. Появляется много всего нового, и практически невозможно вычислить какую бы то ни было закономерность. Кочевница - самое сильное качественное изменение последних месяцев. Скорее революция, чем эволюция. Она вывела Зону на новый уровень. Теперь благодаря ей Зона может расширяться, причем стремительно.
        - Ты уверен в том, что это из-за нее?
        - Процентов на 95, - признался он. - Да и пять оставшихся процентов - скорее дань консерватизму нашего мышления, с трудом принимающего новые идеи, нежели реальное сомнение в правильности сделанного вывода.
        Я едва сумел скрыть усмешку: кажется, моему новому знакомому свойственно еще и самолюбование, откуда вытекает и стремление вставлять в разговор вычурные фразы, только потому, что они эффектно звучат. Но пусть говорит, как хочет, лишь бы сказал все, что мне нужно.
        - А Кочевница, по-твоему, возникла сама по себе или создана хозяевами Зоны?
        Алексей поморщился:
        - Ну, хотя бы ты этот обывательский бред не повторяй! Какие хозяева Зоны? Забудь это словосочетание! Нет их и никогда не было!
        - Ну, это не факт! - не выдержал я. - Есть вещи, которые сами собой не происходят…
        Он фыркнул:
        - Если хочешь, мы можем сейчас начать дискуссию об изначальном происхождении Зоны. Она в чем-то сродни спору о первичности курицы либо яйца. Полагаю, дня нам на это не хватит.
        - Извини, продолжай.
        - Чтобы закрыть этот вопрос, скажу следующее. Вещество, из которого состоят метеориты, в массовом порядке попадавшие на Землю десять лет назад, имеет зловредное свойство - излучать сразу в нескольких диапазонах. Это пси-излучение, жесткое излучение, в чем-то родственное радиоактивному, и еще нечто абсолютно доселе неизвестное науке, благодаря чему обломки метеоритов производят качественное преобразование окружающей среды планеты Земля, что называется, «под себя». В результате имеем Зоны. К счастью, из этого вещества состоит не весь метеорит, а только его ядро. Пока ядро защищено оболочкой, она блокирует излучение. Но оболочка оказалась уязвима перед окислительными свойствами кислорода, коего на нашей планете более чем достаточно, и когда она разрушается, ядро обломков начинает излучать. Опять же, к счастью, большинство обломков упали в Мировой океан, причем в области весьма глубокие, где концентрации растворенного в воде кислорода для разрушения метеоритной оболочки категорически недостаточно. Опять же, к счастью, толщина оболочек у всех метеоритов разная, а потому Зоны возникают не все сразу, а
по очереди. Если бы за этим стояло что-то типа чужой цивилизации (ты ведь на это намекаешь, да?) и речь шла о вторжении, все обломки метеоритов начали бы излучать одновременно. Поверь, мало бы нам не показалось!
        - Убедил. Давай вернемся к Кочевнице.
        - Так вот, эта аномалия - суть порождение Зоны, которая нуждалась в качественном преобразовании. Не секрет, что в Зоне всегда присутствовала некоторая пси-активность. Она с самого начала питалась человеческой психической энергией, что на людей, естественно, действовало негативно: одни, «перебрав» Зоны, впадали в депрессию, другие получали заболевания центральной нервной системы, а третьи попросту сходили с ума. Просто раньше это было не так заметно, потому что пси-активность находилась на довольно низком уровне. Но то, что поглощалось, не исчезало в никуда, а в полном соответствии с законом сохранения энергии шло на качественные преобразования. Зона становилась более сильной, умной и опасной. Если раньше были только истребители и Измененные, то теперь она стала порождать различные аномалии все более смертоносного толка, причем аномалии эти сами по себе обретали некоторое подобие разума. Взять хотя бы те же Провалы. Да, ими движет инстинкт голода, как, собственно, и почти всем в Зоне, но Провалы научились создавать дочерние сущности низшего порядка…
        - Пятна?
        - Именно. Это ли не свидетельство зачатков разума? Но Кочевница на данный момент - вершина качественных преобразований Зоны, и степень ее разумности… - он сделал рукой жест, показывающий погружение в воду с головой, - просто зашкаливает. Все остальные аномалии стационарны, но Кочевница способна путешествовать. И это не просто так. Зоне нужно много психической энергии, а ходит в нее довольно ограниченное количество людей, причем опытных и осторожных. Как увеличить приток энергии? Правильно, занять новые территории с кучей непуганого народа. Кочевница помимо всего прочего просто гигантский пылесос по выкачиванию психической энергии. И когда она, появившись на новом месте, основательно «наестся», то, осуществив мощный энергетический выброс, способна преобразовать окружающую ее территорию в новую Зону. Старая при этом, породив Кочевницу, нисколько не страдает - та сразу после возникновения переходит на энергетическую самоокупаемость и более не нуждается в подпитке от родительской Зоны. Это, конечно, только гипотеза, основанная на косвенных доказательствах и умозрительных выводах, ибо, как ты,
наверное, понимаешь, поставить прямой эксперимент с этой аномалией мы не можем, но степень правдоподобия этих заключений весьма высока.
        Мысленно отфильтровав очередные красивости в речи Алексея и выцепив из нее главную мысль, я пытался сообразить, что же меня во всем этом смущает. Озарение пришло примерно секунде на двадцатой размышления, и я тут же его озвучил:
        - Постой, я одного не понимаю. Раньше считалось, что все аномалии могут существовать исключительно на территории самой Зоны. А почему к Кочевнице это не относится? Как она-то смогла проникнуть на «чистую» землю?
        Научник просиял.
        - Молодец, Олег! По крайней мере тебе свойственно умение задавать правильные вопросы. За счет поглощенной психической энергии эта аномалия может какое-то ограниченное время перемещаться по, как ты выразился, «чистой» территории, но потом ей нужны «якоря».
        - И что ты подразумеваешь под «якорями»?
        - Зоны с сильной естественной энергетикой или, как их еще называют, «места силы». В древности язычники устраивали в таких местах свои капища, а позже на них стали строить церкви. Речь, разумеется, о старых церквах. Современные-то зачастую воздвигают где попало, а вот раньше места выбирали с умом. Но и это еще не все. Действующая церковь, особенно с приличным стажем существования, сама по себе является накопителем психической энергии. Ведь те, кто ходит в церковь, делают это не просто так. Они молятся, о чем-то просят Бога, зачастую весьма эмоционально, при этом либо страдая, либо беспокоясь о чем-то. Естественно, при этом они осуществляют психоэнергетический выброс. А выброшенная энергия никуда не девается и, особенно если церковь находится в правильном месте, остается там. Так вот, для Кочевницы такая церковь - потрясающая кормушка. И «якорь», разумеется. То есть место, где она может временно осесть, занявшись качественными преобразованиями.
        - Та-ак, - произнес я после паузы, переварив услышанное. - Теперь кое-что становится понятнее.
        - Что именно?
        - Мои видения. Практически в каждом из них, когда я «подключался» к вашей экспедиции, события происходили возле какой-нибудь церкви. А я еще думал, к чему бы это?
        - Так и есть. Мы шли по пятам Кочевницы, а она делала остановки в «местах силы», всякий раз оставляя после себя неприятный сюрприз своим преследователям. Так что если тебе настолько безразлична твоя жизнь и ты готов с легкостью поставить ее на кон в поисках выживших вообще и Агнешки Томаховской в частности, то, полагаю, тебе следует обходить подряд церкви этого города. Задачка, правда, еще та, поскольку их тут великое множество, причем немалый процент из них - старые. Однако я могу тебе немного сузить круг поиска. Мы прошли через Никитскую церковь, храм Георгия Победоносца, Успенский и Дмитриевский соборы, Богородице-Рождественский монастырь, потом церковь на Князь-Владимирском кладбище. Для меня этот пункт был последним… Ну и не только для меня, конечно. Там я потерял всех своих товарищей, и пространственные игры Кочевницы выкинули меня куда-то на середину промзоны. Конечно, поведение Кочевницы во многих отношениях предсказать трудно, но вектор все-таки намечается - она движется на восток. Если те, кто выжил, не пытаются спастись, а продолжают погоню за этой химерой, ты найдешь их там же, где и
Кочевницу. Если сильно повезет, то живыми.
        Так, хватит с меня его пессимизма!
        - Что же, полагаю, нам пора. Спасибо за информацию, Алексей, а теперь надо двигаться. Я довезу тебя до моста на Муромской и отправлюсь на восток.
        - Ты еще можешь уехать тоже…
        - Нет. - Уверенно улыбнуться стоило мне большого труда. - Не могу. У меня здесь очень много дел.

* * *
        Владимир. Улица Муромская
        Труп лежал прямо на дороге, у самого въезда на мост. Вспоминая шум машин прошедшей ночью и стремительную ретираду Пятен из здания торговых рядов, я ожидал чего-то в этом роде. Мы остановились прямо перед телом и вышли из машины. Труп выглядел жутко - словно скелет, обтянутый кожей, почти высушенный при этом…
        - Что же, тебе пора, Алексей. - Я махнул рукой в сторону моста. - Дорога открыта. А мне надо посмотреть, кто это, и потом обратно в город.
        - Зачем? - каким-то безжизненным голосом спросил он.
        - Что зачем? - отозвался я, бросая на него удивленный взгляд.
        Странно, в лице - ни кровинки. Конечно, мумифицированный труп - не самое приятное зрелище, но у него убили стольких товарищей! Пора бы привыкнуть. С чего вдруг такая реакция?
        - Зачем смотреть? Какая разница?
        - Тебе-то, может быть, и никакой - ведь ты уходишь. А я остаюсь, и мне необходимо знать, кого еще принесло в этот филиал ада. Как знать, может быть, проблемы тут не исчерпываются Кочевницей, Черным Сталкером, Провалами и мутантами.
        Я присел на корточки рядом с трупом. Мужик в камуфляже и бронежилете. Среднего телосложения… был, наверное, пока его Пятно не высосало. Но кто он? И зачем сюда приперся? Одежда и экипировка ничего не значили. В Зону только так и ходить, не в тройке же с галстуком! Это мог быть кто угодно, от вольного сталкера до сотрудника спецслужб или научного работника АПБР. Я начал его обыскивать. Так, пистолет. «Гюрза». Неплохая штучка. Беру - пригодится. Бронежилет? Пусть остается, у меня и свой есть… Правда, что там под ним? Я приподнял тело и снял бронежилет. Так, в кармане камуфляжа что-то есть. Что-то плоское. Полез туда и извлек удостоверение. Раскрыл. Твою ж мать! Федеральная Служба Безопасности. Этим-то что здесь надо? Тоже за Кочевницей охотятся?
        На меня упала чья-то тень. Я поднял голову. Алексей.
        - Ты все еще здесь? - вяло удивился я. - Поторопись. Ни к чему, чтобы следующая ночь застала тебя на территории Зоны.
        Но его остановившийся взгляд не отрываясь смотрел на удостоверение в моей руке.
        - Знаешь, я передумал. - Пожалуй, таким голосом мог бы разговаривать робот - столь безэмоционально он звучал.
        - Что?!
        - Просто вспомнил, что и мне тут кое-что еще нужно сделать. Я еду с тобой.
        Интерлюдия 3
        Дуэт
        Где-то во Владимире
        - В ближайших окрестностях - ничего, - произнесла женщина, открывая глаза.
        - Уверена? - скептически поинтересовался ее спутник. - Ты же не поисковик.
        - Я анализирую событийные линии и вероятностные поля. - Высокая, светловолосая, она казалась воплощенным нордическим терпением. - Так работает моя способность. Я не просто вижу будущее, но могу определить тот из возможных сценариев развития событий, который реализуется, если мы двинемся в том или ином направлении.
        Спутник ее был крепко сбитым кареглазым шатеном среднего роста с выдающимся подбородком и орлиным носом. В камуфляже, с оружием, он представлял собой опытного бойца - об этом говорил не только его облик, но и взгляд, движения, аура уверенности, которая была почти видима.
        - Интересно, - задумчиво пробормотал он, словно говоря сам с собой. - Измененных нет или почти нет. Истребителей мало. Слишком мало для такого города. Где они все? Спасшихся было ничтожное количество. Из остальных часть погибла, а часть мутировала. Даже если соотношение составило 50 на 50, они тут должны кишмя кишеть!
        - Кто знает? - возразила женщина. - Эта Зона не похожа на другие. Здесь полигон. Отрабатываются новые приемы и технологии. Зона экономит ресурсы. Люди сюда заходят мало, к чему такая прорва истребителей? Чем их кормить? Они вполне могут находиться в принудительной спячке.
        - Ты так говоришь, словно разум Зоны уже достиг такого уровня стратегического планирования.
        - А с чего ты взял, что это не так? Она десять лет питается человеческой пси-энергией. Количество переходит в качество. Самозародившийся разум постоянно прогрессирует. Она пробует, экспериментирует. В Краснотайгинске было одно, в Печоре - другое, в Муроме - третье… А здесь - совершенно особый случай.
        Мужчина коротко кивнул, явно думая о своем.
        - Так она здесь? - вдруг спросил он.
        - Кочевница?
        - Да плевать мне на Кочевницу! - раздраженно поморщился он. - Ты же знаешь, о ком я! Тогда зачем опять включаешь…
        Мужчина не договорил, в последний момент проглотив рвущееся на язык грубое слово.
        - Прости, - тон блондинки явно иллюстрировал ее раскаяние, - больше не буду. Но что бы ты ни говорил, тебе не плевать.
        - Я не хочу сейчас это обсуждать. Будь добра, ответь на мой вопрос!
        - Да. Я по-прежнему вижу именно этот вариант развития событий. Но вижу и кое-что еще…
        - Знаю. - Он помрачнел. - Что она убьет меня.
        - Тогда почему?
        - Потому что кровь - не водица!
        - Она больше не…
        - Она всегда будет моей сестрой! - отрезал мужчина, не дав своей спутнице закончить. - И еще есть шанс ее спасти. Если вовремя ввести антинову…
        - Этот шанс минимален! Я видела…
        - То, что ты видишь, - не стопроцентный прогноз! Бывают отклонения.
        - Бывают, но, боюсь, не в данном случае.
        - Почему ты так стараешься меня отговорить?
        - Потому что хочу, чтобы ты жил.
        - Зачем?
        Этот прямой вопрос внезапно смутил светловолосую.
        - Мне можешь доверять, - тихо произнесла она после паузы. - Я - «лояльная», помнишь?
        - Лояльная… - Его взгляд затуманился и стал почти отсутствующим. - Вопрос, кому…
        По ее лицу скользнула горькая улыбка, которая, впрочем, ускользнула от внимания мужчины.
        - Тому, в чьих руках вакцина, - бесцветным голосом произнесла блондинка. - В данном случае она в твоих, не так ли? Кстати, мне нужна инъекция.
        - Разумеется. - Глаза мужчины снова сфокусировались на спутнице. - Разумеется, она тебе нужна.
        Глава 7
        Владимир. Большая Московская
        - Куда мы едем, Олег?
        - На Князь-Владимирское кладбище.
        Он фыркнул:
        - Это чтоб потом сразу и…
        - Не смешно, - хмуро буркнул я.
        С одной стороны, внезапная перемена настроя научника, побудившая его остаться во Владимире и помогать мне в поисках, была весьма кстати. С другой - то, как и в какой момент это произошло, слегка напрягало.
        - Не смешно, зато правда. Там Провал, ты не забыл?
        - На память пока не жалуюсь. Но сейчас день.
        - Это не значит, что он безопасен. Днем там не продохнуть от мутантов.
        - Во-первых, не всегда и не у каждого Провала. А во-вторых, мутанты - зло понятное и уязвимое для огнестрельного оружия.
        - Но зачем? Кочевницы там уже нет.
        - Но она там была, причем сравнительно недавно. Мне нужно туда попасть. Я пока не установил, по каким принципам работают мои способности, но, возможно, в этом месте я что-нибудь почувствую.
        Он покачал головой.
        - Не знаю. Мы с тобой сейчас делаем то же самое, что и наша экспедиция, - идем по следам Кочевницы. В прошлый раз это закончилось плохо, помнишь?
        - Тебе не надоело постоянно пророчить несчастья? - поморщившись, спросил я.
        - В таких обстоятельствах твердить, что все будет хорошо, - значит врать. По Зоне нельзя ходить в розовых очках. А ты свои, похоже, не снимаешь. Я…
        - Ты зачем вообще остался? - перебил я его. - Капать мне на мозги? Так спасибо, обойдусь - с меня и пси-активности Зоны хватит.
        - Тебе ведь была нужна помощь?
        - Помощь, а не стенания. И потом, поначалу тебя это не сильно волновало. Что поменялось там, у моста, Алексей? На тебя произвел такое впечатление тот труп? Ну, что молчишь?
        - Это не такой простой вопрос, как тебе кажется…
        Как я жалел в этот момент, что сижу за рулем и не могу пристально смотреть ему в глаза! Не вовремя я затеял этот разговор, спонтанно, без должной подготовки и в неудобный момент, лишив себя одного из своих главных преимуществ. Глупо, глупо! Пожелай он сейчас соврать или выкрутиться, у него это почти наверняка получится. Значит, надо тормозить и становиться на обочине, чтобы иметь возможность в полной мере применить свои способности по распознаванию лжи. Но только я собрался осуществить свой немудреный план, как свет в моих глазах стал меркнуть, а головная боль - нарастать лавинообразно. О нет, только не сейчас! Нога инстинктивно вдавила в пол педаль тормоза. А в следующий миг мой мозг буквально взорвался болью, и тьма в который уже раз гостеприимно открыла мне свои объятия.

* * *
        Где-то во Владимире
        - Олег, ты здесь? Господи, что я говорю?! Откуда? Бред! Я, похоже, просто с ума сошла в этой Зоне! Впрочем, разве можно говорить о безумии, когда страстно и отчаянно хочешь чего-нибудь? Тут невольно начнешь выдавать желаемое за действительное.
        Она завершает этот странный монолог вслух при полном отсутствии слушателей и откидывается на спинку парковой скамейки. Впрочем, один слушатель и даже зритель тут все-таки имеется. Я. И могу даже ответить ей, хотя она меня не услышит… Но почему бы, в конце концов, не попытаться?
        «Я здесь, Агни! Услышь меня, ну пожалуйста!»
        Конечно же, она не слышит. Но, после небольшой паузы, начинает говорить снова:
        - Как жутко и горестно! Никого не осталось, и от одиночества хочется выть. Я не знаю, где ты, Олег, но поговорю с тобой, как если бы ты был здесь, ладно? Возможно, мне от этого станет легче. Могло ли быть, что тогда мне не померещилось, и ты разговаривал со мной устами Виктора? Знаю, это звучит безумно, но… так хочется поверить! Эта твоя фразочка «шиш да маленько»… Ты ее, конечно, не запатентовал, и любой вполне может сказать так же… Но мне хочется думать, что это был ты… Знаешь, у меня и сейчас такое странное ощущение, что ты где-то поблизости… Зона и Кочевница играют со мной в жестокие игры… Пойми меня, пожалуйста! Я не могу сейчас вернуться только лишь потому, что хочу жить. Есть вещи превыше моей жизни, превыше нас с тобой… Мне кажется, я начинаю понемногу понимать Кочевницу. Может быть, для этого и надо немного сойти с ума? В привычном, человеческом значении этого слова. Просто Кочевница разумна, только мыслит она иначе, чем мы, люди. И чтобы понять ее, необходимо сломать стереотипы и шаблоны человеческого мышления, один из которых, кстати, заключается в том, что сознание одного человека не
может временно подселяться в тело другого… Думаю, ты поймешь меня. Ты хоть и не ученый, а обычный сталкер, но ты всегда был умным и обладал гибким, нестандартным мышлением. За это я тебя, наверное, и полюбила… В том числе и за это. И не обижайся, пожалуйста, на «обычного», для меня ты всегда был, есть и будешь человеком необыкновенным…
        «И ты для меня тоже, Агни! И поверь, я не обижаюсь!»
        Она чуть улыбается. Коротко и печально.
        - Смешно, да? Я вот говорю сейчас сама с собой, а кажется, что ты мне даже отвечаешь. Ты, кстати, никогда не проверялся на экстрасенсорные способности? Может быть, они в тебе есть, только дремлют… А может, уже и проснулись… Я много раз думала о том, насколько мне было бы легче, если б ты был рядом! Но сейчас я пришла к выводу, что ошибалась - будет, наоборот, тяжелее. Понимаешь, ты всегда был моей точкой опоры, островом стабильности в мире хаоса. Я всегда хваталась за тебя, как за могучую скалу, чтобы меня не унесло ураганом моих порой странных мыслей и эмоций… Легко оставаться человеком, когда ты не одна. А особенно когда рядом любимый! Но что, если сейчас от меня требуется нечто прямо противоположное? Перестать им быть? Если так, мое нынешнее одиночество станет для меня благословением. Тогда, будучи в теле Виктора, ты сказал мне, что найдешь меня и вытащишь отсюда. В тот момент я была так рада услышать эти слова, всей душой хотела им поверить! Но теперь… многое изменилось. И я в том числе. Если вдруг по какому-то невероятному стечению обстоятельств, по прихоти судьбы или Зоны ты сейчас меня
слышишь, прошу тебя: не надо меня искать!
        Мне кажется, я ослышался.
        «Агни, что ты такое говоришь?!»
        - Да, ты расслышал верно. Именно сейчас, в эту минуту, я приняла решение и пойду до конца. А твое присутствие здесь только сделает мой путь более сложным. Рядом с тобой мне не измениться так, как это необходимо, чтобы понять эту аномалию. А понять ее очень нужно, поверь мне! И еще одно: отправившись за мной, ты сильно рискуешь. Кочевница не даст себя в обиду. Она уже наглядно показала, что делает с теми, в ком видит угрозу. Наша экспедиция погибла. Осталась, наверное, только я, хотя доподлинно мне это неизвестно. И осталась, быть может, только потому, что стала меняться. А ты, пытаясь меня найти и спасти, обязательно попадешь в разряд угроз, и… Она может сделать с тобой все, что угодно. Вариантов у нее много. Ну и всегда есть он - ее страж. Если Кочевница отправит его против тебя… - На глазах Агнешки выступили слезы. - Мне страшно до дрожи, когда я думаю о том, что с тобой может произойти из-за меня. Если ты умрешь… мне будет очень больно! Не ищи меня, Олег, пожалуйста! Пусть будет как будет. Мне необходимо пройти этот путь, чтобы случившееся во Владимире больше нигде не повторилось. Ты как-то
говорил: «А, гори он синим пламенем, этот мир, если в нем не будет тебя!» Звучало это, конечно, потрясающе, и я тогда от этих слов просто млела, но… спроси себя сейчас, только честно и по зрелом размышлении: ведь на самом деле ты так не думаешь?
        «Думаю, Агни, еще как думаю!»
        - Поверь, никакая, даже самая сильная и прекрасная любовь не стоит не то что целого мира, но даже и миллиона жизней, которые оборвутся, если Зона захватит еще одну область. Спроси себя, имеешь ли ты право приносить такую жертву? И если ответишь утвердительно, с твоей стороны это будет эгоизм, причем высшего порядка. Конечно, часть меня страстно желает тебя увидеть, прижаться к тебе, поцеловать, но другая понимает: поддаться этому желанию - значит лишить себя сил и решимости. У меня сейчас, возможно, появляется уникальный шанс понять, что, как и почему происходит, и, быть может, остановить это. Пойми, я не могу его упустить!
        «Но и ты пойми, Агни, я не могу тебя бросить!»
        - Вот поговорила я, как бы с тобой, и мне действительно стало немного легче. Понимаю, конечно, что на самом деле ты вряд ли меня слышишь. А так хочется, чтобы услышал и внял… Я…
        Агнешка не замечает, как за ее спиной возникает темная фигура. Фигура мерцает, как будто создающий ее голографический проектор испытывает сбои в питании, - становится то бледнее, то темнее, а то и вовсе практически исчезает.
        «Агни, осторожно!»
        Но она, естественно, не реагирует. Да и Черный Сталкер, казалось, вовсе не обращает на нее внимания. Мерцание - и его фигура исчезает, чтобы возникнуть уже несколькими метрами ближе. У фантома-убийцы нет лица, но я готов поклясться, что черная пустота смотрит прямо на меня. Мне уже ясно, что я бессилен здесь, в этой странной реальности, в которой непонятным образом оказывается мое сознание, что, лишенный плоти, не могу ни докричаться до Агнешки, чтобы предупредить ее, ни хоть как-то воспрепятствовать Черному Сталкеру творить все, что ему вздумается. Утешает одно: пока Кочевница, похоже, не воспринимает Агнешку как угрозу, а следовательно, и своего цепного пса спускает не на нее, а на меня. Может, для Агни действительно будет лучше, если я стану держаться подальше?
        Додумать эту мысль до конца я не успеваю. Еще одно мерцание фантома - и он уже оказывается между мной и Агнешкой. А в моей голове вдруг мелькает мысль, что на сей раз полумерами (то есть просто вышибанием моего сознания обратно в физическое тело) не обойдется. Похоже, моя настырность достала-таки стража аномалии, и сейчас он просто сожжет мое сознание. Я рвусь прочь оттуда, к оставленной сознанием плоти (если та, конечно, все еще жива). Ухожу, петляя как заяц и укрываясь многослойными одеялами ментальных щитов. Импровизирую, само собой, поскольку технике исполнения подобных приемов меня никто не учил. Но его удар все равно меня достает. Не так сильно, как мог бы, но все же… Контроль над процессом я в этот миг утрачиваю полностью. Помимо ментального эквивалента боли у меня возникает жуткое и головокружительное ощущение падения в какую-то пропасть по спиралевидному туннелю. Следом за чувством пространства исчезает и чувство времени. Поэтому даже сложно сказать, сколько длится это падение. Но когда оно наконец заканчивается, остатки зрения отказывают мне окончательно, и все поглощает непроглядный
мрак.

* * *
        Владимир. Большая Московская улица
        Я вернулся в реальность, словно вынырнул на поверхность после длительного заплыва под водой, - резко сел, весь в холодном поту, и стал жадно хватать ртом воздух. Алексей, сидевший рядом, встрепенулся.
        - Слава Богу, ты пришел в себя! - проговорил он, с тревогой глядя мне в глаза. - Не думал, что тебя так сильно шарахнуло.
        М-да, шарахнуло… Только не физически, а ментально. Как я устал от всех этих ясновидческих приступов! Они, конечно, полезны в практическом смысле, но если так будет продолжаться, и кони двинуть недолго!
        - Ау! Есть кто дома? - Алексей щелкал пальцами перед моим лицом.
        Я с трудом сфокусировал на нем взгляд. Голова болела нещадно.
        - Что такое?
        - Я спрашиваю: двигаться дальше сможешь?
        Поднимался на ноги я осторожно: помнится, перед тем как меня вырубило и затащило в омут видений, мы попали в аварию… Итак, итоги ревизии моего организма: голова болела и кружилась, остальное просто болело, но переломов и вывихов, кажется, к великому моему счастью, не обнаружилось.
        - Смогу, - ответил я. - Но за рулем отныне и впредь будешь ты.
        - Кто бы спорил, - проворчал он. - Только руль придется искать новый, потому что этот ты в хлам ушатал. И хорошо еще, что нас не постигла та же участь.
        - Прости… Меня здесь периодически накрывает.
        - Видения?
        - Да. Раньше они приходили во сне, а теперь ломятся в мозг независимо от моего состояния и времени суток.
        В его глазах появилось что-то похожее на сочувствие.
        - Однако…
        - Ладно, давай двигаться, - подвел я черту под разговором. - Времени и так много потеряно.
        - Ну, не так уж… Ты валялся в отключке около часа.
        - Это много. А нам как минимум надо обследовать Князь-Владимирское кладбище и убраться оттуда до темноты.
        Мы двинулись в путь, а на душе у меня остался горький осадок. Если верить тому, что я там увидел, Агнешка просит меня прекратить поиски, а я иду вразрез с ее желаниями. Потому что мне только что весьма наглядно продемонстрировали, во что превратится для меня ее уход из моей жизни.
        «Извини, Агни, но я просто не могу иначе».
        Интерлюдия 4
        Потылин
        Владимир. «Пекинка»
        Северная объездная дорога быстро убегала под колеса двух внедорожников. Лакина, Куйбышева, Растопчина… Эти переходящие одна в другую улицы, собственно, частично и формировали объездную, известную местным жителям как «Пекинка». Местным… Где-то они теперь? Мало кому удалось спастись, когда сюда пришла Зона. Впрочем, в группе Потылина имелся коренной владимирец - Кирилл Степанцов, заместитель командира отряда. Да и сам капитан в этот город периодически наведывался и знал его неплохо.
        Очередной обходной маневр был его идеей. Судя по сообщениям информатора подполковника Калашникова в экспедиции АПБР, вектор движения Кочевницы был вполне ясен - на восток. Двигаться за нею напрямую через город - худшее, что можно придумать в данных обстоятельствах. Судя по тенденции, наметившейся с самого начала, это будет все равно что пробиваться через вражеский укрепрайон, на каждом шагу подвергаясь нападениям и теряя бойцов. А их тут вовсе не армия. Всего-то семь человек. Когда (и если) они доберутся до этой проклятой аномалии, от их отряда останутся рожки да ножки. Капитан не мог себе позволить рисковать своими людьми. Такими людьми. В его команде нет пушечного мяса, только элита. А он уже потерял двоих… Сначала Пятна на Муромской, потом истребители на Верхней Дуброва, прыгуны на Чайковского… После третьего случая Потылин решил: «Все, баста!»
        «Пекинка», огибающая город с севера, выглядела оптимальным вариантом. Сам Владимир представлялся капитану огромным капканом, зональным эквивалентом Зееловских высот. Вот только Потылину в отличие от маршала Жукова вовсе не обязательно было их брать. Его целью являлась кочующая аномалия, которая медленно, но верно выбиралась из города, а значит, не было никакого смысла лезть в лабиринты улиц, кишащие мутантами и Провалами. «Пекинка» отличный способ обогнуть этот филиал ада и подождать Кочевницу на выходе или, если она уже успеет покинуть Владимир, настичь ее восточнее. Потылин не без оснований рассчитывал, что, если не лезть в сам город, Зона не будет реагировать столь агрессивно. В конце концов, все кошмары для его команды начались только с пересечением моста через Клязьму.
        Спутниковый телефон ожил, когда они пересекли дорогу на Юрьев-Польский. Потылин слегка удивился: звонить ему сюда могло только начальство, однако номер подполковника Калашникова был забит в памяти телефона, а тут абонент не определился.
        - Да? - настороженно спросил он в трубку.
        - Привет, капитан! Помнишь меня?
        От звуков этого голоса у Потылина кровь заледенела в жилах. Это был Павел Воронин… и не мог быть он. Никак не мог, потому что Павел был водителем головного внедорожника во время атаки Пятен на Муромской и погиб самым первым. Его тело Потылин и Степанцов похоронили в лесном массиве у Судогодского шоссе. Закапывали не глядя, потому что не могли смотреть на высушенный в ноль труп еще вчера энергичного и улыбчивого атлетически сложенного парня. Они хотели его запомнить человеком, а не мумией. А теперь… Что это? Кто-то жестоко шутит, имитируя голос их погибшего товарища? Кто-то… А если Зона? Бред какой-то! Ей, конечно, приписывают разные чудеса, особенно последнее время, но воскрешение мертвых среди них не числится.
        Капитана охватила ярость. Это не мог быть Павел, и точка! Он мертв. Окончательно и бесповоротно. Значит, какой-то мерзавец просто издевается, прикидываясь Павлом Ворониным. Потылин уже хотел было все сказать этому неизвестному, причем в самых непарламентских выражениях, но неожиданно обнаружил, что не может произнести ни слова. Язык его словно прилип к нёбу, а гортань перехватило внезапной судорогой. Что за черт?! Он отчаянными усилиями попытался вернуть себе дар речи, но у него ничего не получилось. Вот тут уже ярость сменилась страхом. Потылин не понимал, что происходит.
        - Не говори ничего, капитан, не надо, - продолжал между тем голос мертвеца из трубки. - Просто слушай. Ты зря сюда пришел. Тебе нечего делать в Зоне. Всем вам. Но ты их привел. Нас привел. На убой. Вы все покойники, только пока еще продолжаете двигаться и говорить. Но это ненадолго, уверяю тебя. То, что началось с меня, не закончится, пока не перестанет дышать последний из вас. Хочешь что-то возразить? Не надо, это бессмысленно. И убегать уже поздно. Тебе намекали трижды, но ты упустил свой шанс выжить. А теперь слушай, что нужно сделать. Смерть может быть разной, капитан. В том числе долгой и мучительной. Но ты можешь помочь себе и тем, кто рядом. Сейчас ты возьмешь нож и воткнешь его в шею водителю вашей машины. Сильно, с размаху. А потом перережешь себе горло. Это совсем не сложно, поверь! И все сразу закончится.
        Ярость вновь проснулась в капитане. Кто бы с ним сейчас ни разговаривал, это был не Павел. Еще какое-то порождение Зоны, возможно, считавшее информацию с мозга Воронина. Это нечто хочет убить их? Убить его руками? Черта с два! Пусть приходит само и попробует.
        «Хрен тебе, сволочь!» - «громко» подумал Потылин, надеясь, что если он не может вслух ответить, то тварь хотя бы мысли его воспримет. И не ошибся - его поняли.
        - Дурак ты, капитан! Думаешь, что сможешь бороться? Сильно ошибаешься! Бери нож, ну!
        Вместе с этим повелительным криком пришла боль. Сильная, казалось, раздирающая его голову на части. Потылин закричал бы, но через сведенную гортань не прорвалось ни звука. Только искаженное лицо и бледность могли бы сказать остальным, что с ним что-то не в порядке. Но он сидел на переднем сиденье, и видеть его лицо мог только водитель, а тот пристально смотрел на дорогу и боролся со сном, который волнами накатывал на него после полубессонной ночи.
        А Потылин с ужасом понял, что рука его вытаскивает нож из прицепленных к ноге ножен. Капитан отчаянно сопротивлялся могучей чужой воле, но безнадежно проигрывал это неравное сражение. Чем сильнее становились его попытки заблокировать ментальный приказ неизвестного, тем более жестокие приступы боли пронзали голову. И пытка эта отвлекала его от главного, не давая сосредоточиться на ментальном противостоянии. Вот он в очередной раз дал слабину, и лезвие ножа почти беззвучно покинуло ножны. Капитан попытался было перенапрячь мышцы руки, чтобы их свело судорогой, и рука стала бы непригодной для нанесения смертельного удара, но мышцы его не слушались. Тело Потылина перешло на удаленное внешнее управление. Попытка поставить перед чужой волей последний ментальный барьер тоже провалилась, а в качестве наказания пришел самый сильный взрыв боли, окончательно сломивший его сопротивление.
        Рука Потылина с ножом стремительно нанесла выверенный удар, но в последний момент попала в чью-то стальную хватку, не позволившую завершить движение. Сознание замутила багровая пелена ярости, круто перемешанной с болью. Он начал отчаянно бороться, глухо, словно сквозь подушку, слыша чей-то крик: «Держите его! Не отпускайте!» Зрение тоже помутилось и расфокусировалось, да и вообще все чувства работали вполнакала. Из разжавшихся пальцев левой руки выпал спутниковый телефон. Машина, кажется, остановилась, и теперь капитана держали уже двое…
        Все закончилось внезапно, разом. Чужая воля отпустила Потылина, и он, в ужасе от того, что едва не совершил, уронил нож. Лицо его было покрыто испариной, а глаза с расширенными зрачками бегали как безумные. Капитана продолжали держать, не сводя с него напряженных взглядов.
        - Кажется, отпустило, - произнес Кинько, сверяясь со своим пси-детектором. - Нам всем здорово повезло, что я вовремя заметил всплеск.
        - Пси-блокираторы, - хрипло проговорил Потылин, к которому вернулся наконец дар речи, хотя язык ворочался с трудом, а горло саднило со страшной силой. - Всем. Надеть и активировать. И без них ни шагу!
        Глава 8
        Владимир. Князь-Владимирское кладбище
        М-да, картинка… День и так-то стоял пасмурный, что для Зоны было обычным явлением, а раскидистые клены и тополя создавали дополнительную тень, добавляя пейзажу мрачности. Кладбище выглядело относительно ухоженным, большинство могил были расчищены, зарослей крапивы не наблюдалось, только кое-где лежали спиленные ветки тополей, которые не успели вывезти до того, как в город пришла смерть. Тишина, царящая здесь сейчас, с полным правом могла называться гробовой. И единственными, кто мог ее нарушить, были мы с Алексеем.
        Даже вездесущие истребители куда-то запропастились, хотя, по идее, как раз тут их должно быть много: медленные пульсации дремлющего беспокойным дневным сном Провала я ощущал своим шестым чувством довольно четко. Впрочем, расслабляться не следовало: если несколько тварей притаились в засаде в местных густых зарослях, нам этого вполне хватит, чтобы отправиться на тот свет. Так что я держал оружие наготове, однако мысль, что скоро придется на время выпасть из объективной реальности, чтобы настроиться на след побывавшей тут сравнительно недавно Кочевницы, не очень-то радовала. Не то чтобы я совсем уж не доверял своему спутнику: будь у него на уме недоброе, он имел уже как минимум две возможности воплотить свои планы в жизнь. То, что Алексей до сих пор этого не сделал, внушало сдержанный оптимизм, но поводом для самоуспокоенности никоим образом не являлось. Его мотивы по-прежнему представляли собой тайну за семью печатями. И возможно, имело смысл выяснить все вопросы до того, как я в очередной раз окажусь в полной зависимости от научника.
        Сама по себе подобная постановка вопроса меня уже изрядно напрягала. Я не привык так. Мое амплуа - рейнджер, проводник по Зоне и, в случае необходимости, исполнитель силовых акций. Как раз я должен страховать всяких там гражданских, не приспособленных к выживанию в экстремальных условиях. Они делают свое дело, а я вывожу их за Периметр живыми. Нормальное разделение ответственности и лично для меня - самое подходящее. Сейчас же благодаря появлению у меня паранормальных способностей возникла какая-то странная двойственность. Я словно был един в трех лицах: проводник, силовик и экстрасенс, причем, переходя в последнюю ипостась, переставал выполнять функции двух первых, оказываясь в положении того, кого нужно страховать и защищать. Для меня это, прямо скажем, не фонтан. Помимо всего прочего у меня отсутствовала уверенность в том, что научник в принципе может выполнять обязанности защитника и что на него в этом плане можно положиться… Я бы и рад отказаться от своего новоприобретенного таланта, только вот без него мои шансы найти и спасти Агнешку немногим отличались бы от нуля. Так что, сколь бы
непривычной и некомфортной ни была для меня моя новая роль, с ней надо было смириться, если, конечно, я хотел достичь цели. А я очень хотел.
        Мы двигались медленно, осторожно. Я шел впереди, хотя не знал, куда идти. У меня был только пеленг Провала, который давало мне мое шестое чувство.
        - Стой, - придержал меня за локоть Алексей.
        - Это здесь аномалия вас разделила?
        - Нет. Примерно сотней метров дальше и левее. Вот по этой дорожке. - Он указал рукой направление. - А ты идешь прямо к церкви. И к Провалу. Он там, впереди, за кустами. Не стоит туда идти.
        - Но Провал - самый четкий след Кочевницы. Он создан ею.
        - И что?
        - Мне надо на нее настроиться, почувствовать, что она собой представляет, чтобы я мог ее найти.
        - Экстрасенсорно?
        - Да.
        - И ты уверен, что у тебя получится?
        - Не уверен. Но надеюсь. Я еще не слишком хорошо владею своими новыми способностями. Поэтому, чем сильнее энергетическое наполнение следа, тем больше у меня шансов на успех.
        Он скривился.
        - Знаешь, Олег, когда речь идет о Провале, меня устроят и меньшие шансы, если для б?льших придется подходить к нему близко.
        - Сейчас день.
        - И что?! - Видно было, что научника колотит, и он находится в шаге от того, чтобы сорваться и закричать. - Провал опасен. В любое время! Просто ночью он воплощенная смерть, а днем… Мы на самом деле не так много знаем об этих аномалиях. Но один урок выучили: приближаться к нему нельзя. Никогда! Попробуй настроиться на Кочевницу в другом месте. Хотя бы там, где она устроила нам пространственное разделение. Я, конечно, не экстрасенс, но это место тоже должно быть энергетически насыщенным. Просто попытайся, а?
        - Ладно, - поколебавшись, согласился я. - Веди.
        Идти к самому Провалу мне хотелось не больше, чем ему. Время у нас пока есть, а попытка - не пытка. Получится настроиться там - прекрасно, честь мне и хвала! А нет - всегда можно вернуться к Провалу. Теперь уже Алексей пошел вперед, а я двигался следом, меряя его спину задумчивым взглядом. Может быть, лучше обсудить с ним все именно сейчас, чтобы эта недомолвка не висела над нами дамокловым мечом? В Зоне не рекомендуется ходить одному. Это закон последних лет, написанный кровью тех, кто его не соблюдал. Но еще хуже - ходить с напарником, которому не доверяешь. Даже если в итоге окажется, что подозрения были ложными, недоверие это с большой вероятностью убьет вас обоих…
        Наконец Алексей остановился и оглянулся.
        - Это здесь, - произнес он. - Вернее, почти. Все произошло примерно шагов на десять дальше. Детектор показывает, что аномалии здесь больше нет, но остаточный фон еще присутствует. Так что попробуй здесь.
        Я кивнул и заколебался, пытаясь сообразить, как начать интересующий меня разговор, который (и в этом сомнений не было) откладывать далее было нельзя.
        - Ты стрелять умеешь? - сорвалось с моего языка совсем не то, что хотелось сказать.
        - Ну, снайпером меня не назовешь, но с пистолетом управлюсь. - Алексей испытующе глянул на меня. - А ты ведь совсем не то хотел спросить, верно?
        - Угадал.
        Он хмыкнул.
        - Тут и гадать нечего. Этот вопрос висит в воздухе с самого моста на Муромской. Тебя все еще интересует, почему я передумал?
        - Разумеется.
        - Хорошо. Полагаю, сейчас самое время для того, чтобы на него ответить. - Научник полез в карман, вытащил что-то вроде бумажника, из него извлек фотографию и протянул мне. - Смотри.
        Я взглянул. Обычная цветная фотка, не самая свежая, немного потертая и выцветшая. На ней двое молодых парней в брезентовых куртках, джинсах и резиновых сапогах. У каждого в руках по спиннингу и щуке. Рыбины приличные, с полметра длиной. Обычное фото друзей на рыбалке. Слева Алексей. Конечно, заметно моложе и без этой густой поросли на лице, но точно он. А вот справа…
        - Внимательно смотри, - подбодрил он меня. - Тот, что справа, никого не напоминает?
        Действительно, в чертах лица второго было что-то смутно знакомое, но застрелите меня, если я помнил откуда.
        - Не могу определить… Кто он?
        - Мой младший брат. А представь теперь, что у него впалые щеки, глубоко запавшие глаза, и вообще он весь худой до невозможности.
        - Не может быть! - изумился я. - Тот парень на Муромской?! Мертвый фээсбэшник?!
        Алексей криво улыбнулся.
        - К счастью, нет. Хотя в первый момент мне так и показалось. Видишь ли, мой брат однажды перенес тяжелую болезнь и сильно исхудал. Не настолько сильно, конечно, но все же… Там, у моста, у меня чуть сердце не остановилось, настолько тот мертвый парень напомнил мне Володьку…
        - Покойника звали Дмитрий, кажется, - припомнил я.
        - Да, конечно, потом я увидел, что это не мой брат, но… Что-то так сердце защемило! Он у меня, между прочим, в Ярославской области живет. Эта чертова Кочевница непредсказуема. Никто не знает, куда она двинется отсюда. Может быть, как раз туда. Пусть это и прозвучит эгоистично, но я не хочу, чтобы с Володькой произошло то же самое. Не подумай, что до других людей мне совсем нет дела, но когда речь заходит о моей семье… как сейчас говорят, мотивация выходит на совсем другой уровень, понимаешь? У нас с тобой есть шанс остановить эту дрянь. Или по крайней мере узнать, как ее укротить. Вероятность, что получится, конечно, небольшая, но она есть. И если я могу сделать хоть что-нибудь, я это сделаю! Ну что, ты принимаешь такой ответ?
        - Да, он меня устраивает. - Мой голос прозвучал спокойно и буднично, будто мы обсуждали меню на завтрак. - Значит, так, сейчас берешь пистолет и занимаешь… - я окинул взглядом окружающий пейзаж, выбирая оптимальную точку для караульщика, - позицию вот у этого клена. Полагаю, самое «танкоопасное» направление вон то. - Моя рука указала на виднеющийся из-за деревьев шпиль с крестом, принадлежащий колокольне местной церкви. - Там Провал, а значит, и всякая гадость скорее всего появится оттуда. Но и по другим сторонам не забывай поглядывать. Спать, надеюсь, не хочется?
        - Да ладно тебе язвить! - поморщился Алексей. - Я один раз всего накосячил.
        - А в этом деле, знаешь ли, и одного раза может за глаза хватить! Ясно?
        - Куда уж яснее! - пробурчал он.
        - У тебя, случайно, нашатыря в походной аптечке не завалялось?
        - Кажется, был, - удивился Алексей. - А зачем?
        - А вдруг придется меня аварийным порядком из транса выводить? Для этого нашатырь - первое дело!
        - Шутишь? - недоверчиво прищурился научник.
        - Ничуть не бывало! - совершенно серьезно ответил я. - Приготовь на всякий случай - лишним не будет.
        Покончив с напутствиями, я занялся собственными приготовлениями. На самом деле действовать мне приходилось практически по наитию: опыта осознанного применения своих способностей по собственной инициативе у меня было всего ничего (вспоминался только транс в туалете здания торговых рядов, когда я пытался обнаружить Пятна). В остальных случаях в транс меня затягивало стихийно, и я этим процессом не управлял. Пришло время взять его под контроль. Я попытался вспомнить и воспроизвести свое состояние прошлой ночью, представить, что я выхожу из тела и отправляюсь в полет. Получалось плохо. Все-таки экстрасенс из меня пока никакой - одно слово, «чайник». Да и память что-то отказывала - слишком сильный стресс последовал за тем моим сверхчувственным поиском, чтобы сознание в точности сумело повторить то, что удалось тогда. Для начала я решил попробовать нащупать остаточный фон пространственной аномалии, о которой говорил Алексей, однако безуспешно. То ли он был очень слаб, то ли я просто не знал, как его воспринимать на уровне шестого чувства. Впрочем, первое вероятнее, так как любая аномалия вызывает
энергетическое возмущение, которое можно почувствовать, но стоит иссякнуть порождающей ее энергии, как она исчезает, причем зачастую так, что и следов не остается.
        Тогда я решил сменить тактику. Так как большинство видений приходило ко мне во сне, почему бы не ввести себя в подобное состояние? Хотя это легче сказать, чем сделать, - технике медитации я не обучался, а сна не было ни в одном глазу. Зато нервное возбуждение, напротив, било через край: очень уж хотелось добиться результата, да и близость Провала, как ни крути, напрягала… О! Точно! Провал! Как говорил персонаж одного известного фильма, «тот, кто нам мешает, тот нам поможет». Провал - это самое близкородственное Кочевнице, что только можно здесь найти. Настроюсь на него - смогу запеленговать и «материнскую» аномалию. Провал я уже чувствую, нужно только немного углубить восприятие, и для этого вовсе не требуется подходить к нему близко.
        Я сел на траву и, закрыв глаза, потянулся сознанием туда, к церкви, где в земле зияла недавно возникшая черная бездонная дыра. Мое особое восприятие зацепилось за эту аномалию с удивительной легкостью. От нее тянуло могильным холодом, от которого я застывал не только на ментальном, но и на физическом уровне. Рядом с этой адской пропастью не ощущалось больше ничего - ни биологической жизни, ни энергетических сущностей, а от нее самой помимо холода исходило какое-то странное притяжение. Меня снова охватил страх. Сознание в отличие от физического тела было очень уязвимо к этому притяжению. Мне еще здорово повезло, что сейчас день, и в зове Провала нет такой гибельной мощи. Он в полудремлющем состоянии, и даже его голод я ощущаю не столь остро. Но риск все равно велик. Эманации Провала заглушают все остальное. Я слишком близок к нему. Настолько, что перед глазами даже возникает картинка: вид на дыру сверху, словно с колокольни стоящей рядом церкви. Глубокая чернота с размытыми и колеблющимися краями.
        Это необычно: зрительный канал, как правило, подключается только в моих «далекоидущих» видениях, касающихся непосредственно Агнешки. Неужели прогрессирую? Хотелось бы думать. Однако взгляд в эту бездну опасен - она завораживает настолько, что хочется нырнуть туда прямо с высоты, как будто я прыгун в воду, а подо мной бассейн. Только я чувствую, что вынырнуть уже не получится - этот ненасытный мрак просто растворит меня в себе, как он сейчас пытается растворять окружающую Провал земную твердь. Именно поэтому края аномалии такие нечеткие - она пытается расшириться, а физическая реальность сопротивляется ей, не желая превращаться в ничто. Днем это у нее более-менее получается, но когда на мир опустится темнота, Провал перейдет в наступление. Он будет неуклонно расти, хотя и не так быстро и скачкообразно, как благодаря Кочевнице расширяется Зона. Это чуть ли не единственная долгоживущая аномалия. Практически вечная при наличии энергии. А энергию Провал накапливает сам. Днем - притягивая мутантов, которые нет-нет да и подходят слишком близко и срываются в бездну, а ночью - рассылая на охоту Пятна.
Сейчас тварей рядом нет. Может быть, просто потому, что аномалия уже успела извести в округе все живое. Сила-то ее не иссякла, я на себе чувствую, просто в зоне действия нет никого, кроме нас с Алексеем… Наверное, нет - ведь мутантов я не чувствую. А мы разумные, у нас сопротивляемость призыву бездны выше, чем у безмозглых прыгунов или потерявших разум истребителей. К тому же на нас включенные пси-блокираторы. Против Черного Сталкера они несостоятельны, но против Провала - вполне. Вот только меня сейчас пси-блокиратор не защищает, так как я в данный момент представляю собой лишь отделенное от тела сознание. Интересно, что будет, если бездна затянет меня? Тело умрет или останется пускающим слюни идиотом?
        Впрочем, нет, об этом лучше не думать. Притяжение Провала пугало, и все же мне надо было вглядываться в его жуткие глубины, чтобы получить хоть какую-то зацепку в поисках. Когда меня начинало слишком сильно затягивать в бездну, включался инстинкт самосохранения, и я ставил ментальный блок. Щупальца черной пустоты, уже касавшиеся моего сознания, наткнувшись на этот блок, отдергивались, и опасность отступала. Мне становилось полегче, но процесс-то не двигался! Я и Провал «танцевали», как два осторожных боксера, особо не сближаясь и прощупывая защиту друг друга несильными пробными ударами. Но в подобных танцах бой не выиграешь. Надо раскрываться: ведь победа нужна мне кровь из носу. И при этом меня неслабо так поколачивало от страха: раскрыться перед бездной? А что, если… Стоп! Никаких «если»! Тут или пан, или пропал.
        И я убрал ментальный блок. Щупальца тьмы сразу вернулись. Их касания пронзали меня ледяным ужасом, но я ему не поддавался. Как бы ни хотелось мне снова наглухо закрыться, я продолжал погружение. Наверное, в этом было что-то общее с погружением в Марианскую впадину, только, держу пари, куда страшнее. И чем дальше, тем сложнее было держаться. Но я не просто погружался, а параллельно обострил свое особое восприятие до предела, чтобы не пропустить даже самой тоненькой ниточки, которая связывает Провал с породившей его Кочевницей. В противном случае это засовывание головы в пасть льва не имело ни малейшего смысла. А хуже всего то, что сейчас все мои действия были чистой импровизацией, поскольку я понятия не имел, что именно ищу и что буду делать, когда найду. Кто-то скажет, что начинать игру при таком раскладе - все равно что играть в русскую рулетку при пяти патронах в барабане, то есть чистое безумие, и будет совершенно прав. Но я твердо намеревался довести свою отчаянную авантюру до логического завершения.
        Вы когда-нибудь чувствовали непосредственно тот момент, когда проваливаетесь в сон? У меня он ассоциируется с ощущением темного водоворота, в который меня необратимо затягивает, в животе что-то сжимается, и захватывает дух. Но здесь, рядом с Провалом, к этим чувствам добавлялось настоящее цунами жути, потому что понятно, чего лишишься, оказавшись там, в этом царстве мрака. Я скользил вниз, в сердце тьмы, пристально вглядываясь в нее, прислушиваясь ко всем своим ощущениям и держа наготове ментальный блок.
        По мере того как воронка мрака передо мной увеличивалась в размерах, холод вокруг усиливался, а касания черных щупалец становились все более частыми и настойчивыми. Теперь ребром встал вопрос: успею ли я найти то, что ищу, и поставить спасительный блок до того, как тьма окончательно возьмет надо мной верх. Насчет своей способности отбиться от нее в глубине аномалии я иллюзий не питал. Выходит, времени у меня осталось шиш да маленько. А я по-прежнему не видел ничего, кроме разрастающейся черноты. Как же может выглядеть эта чертова связь между Провалом и «материнской» аномалией?! А может, она и вовсе разорвана после того, как Кочевница покинула это место?!
        Стоп. Выглядеть? А почему, собственно, я зациклился на зрительном канале восприятия? Ведь он открылся у меня только недавно, а до того работали другие чувства! Но теперь перед глазами картина Провала, которая внушает страх и забивает все остальные каналы, мешая полноценному восприятию. А что, если погасить этот канал? Все-таки человеческое сознание находится в плену стереотипов. Ведь подавляющему большинству людей кажется, что нет ничего страшнее, чем ослепнуть, и потому в ответственные моменты мало кто решится закрыть глаза (разве что от страха). А я, пожалуй, рискну. Интересно, как закрыть глаза, будучи сознанием, отделенным от тела? Однако стоило попробовать, и у меня получилось. Оказалось, достаточно об этом акцентированно подумать. Кстати, это дало еще один положительный эффект - чувство страха уменьшилось. Остался только холод, прикосновения щупалец тьмы и еще неприятное тянущее ощущение, словно зуб ноет. Странно… раньше его вроде не было. Или было, просто я не замечал, поглощенный жуткой картиной надвигающейся на меня черной пропасти?
        Но что значит это ощущение? Как его истолковать? Та ли это связь с Кочевницей, которую я ищу? А если та, то как мне по ней найти «материнскую» аномалию? Может, довериться своему чувству направления? Да, так я и поступлю - все равно других вариантов нет.
        Я снова обратился к опыту, приобретенному там, в темных залах и коридорах торговой галереи. Чувство направления, чувство расстояния… Беда только в том, что тогда и сейчас я был настроен на Провал и только на него, а Кочевница - это нечто совсем другое. Возможно, родственное, но сильно отличающееся. И сейчас я не мог сказать, имеет ли это мое странное ощущение хоть какое-то отношение к странствующей аномалии, которую мы ищем. Но в остальном я чувствовал все то же, что и на мосту на Муромской, а потом в торговой галерее. Значит, делаем ставку на это новое. Я потянулся за странным ощущением, которое производило впечатление своеобразной энергетической нити, тянущейся от Провала куда-то вдаль. Чувство направления подсказало путь на восток, а чувство расстояния - что источник этого тончайшего энергетического канала находится довольно далеко отсюда, хотя по масштабам, как мне удалось прикинуть, вряд ли за пределами городской черты. И чем дальше я тянулся на восток, тем сильнее становилось гнетущее чувство внутри, превращаясь почти в болезненное, из чего можно было сделать вывод, что направление верное.
        И тут внезапно вновь открылся зрительный канал, только теперь уже он не показывал мне сплошную черту окружающей меня аномалии, но что-то вроде панорамы города с высоты птичьего полета. Правда, спектр, в котором я его воспринимал, был каким-то странным - сумеречно-мертвенным, а в различных точках города виднелось что-то вроде клякс - черных, зеленоватых, коричневых. Я узнал купола Успенского собора и черное пятно неподалеку от него - на холме, нависающем над Муромской улицей. Провал? Похоже. Еще два таких же пятна располагались восточнее. Одно на территории, окруженной крепостными стенами. По-видимому, Рождественский монастырь. Второе - на кладбище. Это, похоже, то самое, рядом с которым находился я. Черные пятна имелись и восточнее, и я постарался запомнить их расположение, чтобы потом определить его по карте, заложенной в навигатор. Но что означают зеленоватые и коричневые пятна? Какие-то другие аномалии? Типа тех, что шутят шутки с пространством?
        Только где же Кочевница? Она, наверное, должна быть больше других и двигаться. Такого я что-то не вижу. Почему? Она скрывается от меня или невидима в принципе? Если первый вариант давал хоть какую-то надежду на успех, то во втором дело швах: как искать то, чего не видишь и не чувствуешь даже при помощи экстрачувств?
        Я всмотрелся внимательнее и напряг все остальные свои чувства, и мне показалось, что это дало результат. На мертвенном фоне восточной части города некоторая область едва заметно отличалась от всего остального, будто подернутая легкой, почти прозрачной туманной дымкой. Она была довольно велика, если сравнивать ее с теми же Провалами, но все же меньше, чем я ожидал увидеть.
        Я попытался определить, где же именно она находится, но в этот самый момент болевые ощущения стали вдруг нарастать по экспоненте, а зрительный канал отрубился так же внезапно, как и возник. Только перед «глазами» теперь была не чернота, а серый фон, на котором выделалась темная фигура Черного Сталкера. А кого еще я, собственно, ожидал встретить, гоняясь за Кочевницей? Темный силуэт висел передо мной, не приближаясь, словно рассматривал меня, пораженный моей наглостью. Похоже, это была ментальная сущность «цепного пса» странствующей аномалии, обнаружившая слежку с моей стороны. Интересно, что он сделает? Нанесет пси-удар или заговорит?
        Произошедшее было, скорее, похоже на второе, хотя слов не звучало. Это было что-то вроде мыслеобразов или даже мыслеэмоций, которые я расшифровал как «И ты тоже?». Почему именно так? Понятия не имею. Возможно, моя пси-настройка сработала, и теперь я понемногу начал понимать «язык», на котором общаются эти чуждые сущности. Следующей мыслеэмоцией было, кажется, колебание, словно мой оппонент делал какой-то выбор. Неопределенность продлилась секунд десять, не больше. А затем эмоциональный эквивалент отрицания, после чего опять усилились боль и страх, как будто принятое решение оказалось не в мою пользу.
        Через секунду зрительный канал отключился окончательно. Вокруг меня вновь была кромешная тьма, а прикосновения, которые я ощущал, перестали быть прикосновениями. Враждебная холодная энергия обвивала меня, как змеи мифического Лаокоона, и тянула вниз, в глубину Провала. Я начал отчаянно сопротивляться, попытался поставить блок, но с ужасом осознал, что уже поздно. Слишком долго мои щиты бездействовали, и Провал, хоть он и находится в полусонном состоянии (если, конечно, об аномалии вообще можно думать такими категориями), таки сцапал меня. Отрезать его энергетические щупальца я был уже не в силах, равно как и вырваться из них. Все мои попытки освободиться напоминали барахтанье мухи, угодившей в паутину.
        Я изо всех сил пытался не пускать в душу отчаяние, но оно буквально ломилось, вышибая двери ногами. Похоже, Кочевница, заметив слежку, решила скормить меня Провалу, и все. Нет человека - нет проблемы. Я погружался все глубже, но продолжал сопротивляться. Как говорится, даже если вас съели, у вас есть как минимум два выхода, а я пока только в пасти…
        Я и сам не понял, что произошло. Мой зрительный канал, наглухо залитый чернотой, вдруг озарила какая-то вспышка, потом еще и еще, будто рядом кто-то взрывал пиротехнику. И с каждой вспышкой хватка щупалец аномалии становилась как будто слабее. Я еще раз отчаянно рванулся и вдруг оказался не просто на свободе - меня буквально вышвырнуло в физическую реальность.
        Резкий запах под носом заставил меня закашляться и прослезиться. Алексей держал у моего лица вату с нашатырем.
        - Твою мать! - емко высказался я, едва обретя дар речи. - Ты не представляешь, от чего меня сейчас спас!
        Аномальщик скептически хмыкнул.
        - Спас? Нет, просто разбудил. У нас большие проблемы, Олег. Оцени сам.
        - Что такое?
        Я начал лихорадочно озираться и, увидев в окружавших нас зарослях движение каких-то двуногих теней, движущихся на полусогнутых, сам нашел ответ на свой вопрос:
        - Истребители!
        Интерлюдия 5
        Потылин
        Владимир. «Пекинка»
        Внедорожники продолжали поглощать километры объездной дороги.
        Потылин устало потер ладонями виски и еще раз недоуменно посмотрел на экран своего спутникового телефона. Там светилось короткое текстовое сообщение от подполковника Калашникова. «Мой человек жив. Я дал ему твой номер. Жди связи». Капитан посмотрел на время, когда пришло сообщение. Почему он не услышал сигнала? Так, похоже, примерно в то же время ему позвонил неизвестный, имитировавший голос Павла. Видимо, во время разговора… Стоп, разговора? А почему этого звонка нет в списке? Ведь разговор был! Или не был? Потылин снова прижал пальцы к вискам: в левом зрела неприятная тяжесть, верный признак подступающего приступа мигрени. Безумие какое-то. Был ли звонок от мнимого Павла порождением его сознания, подвергшегося пси-атаке Зоны? А сообщение? Оно-то взаправду или…
        И тут зазвонил телефон. Капитан вздрогнул и посмотрел на экран. Номер не определился. В принципе, если звонит агент Калашникова, так оно и должно быть… Если… Очень важное слово. А ну как это повторное явление того создания, что едва не заставило Потылина убить товарища и покончить с собой? Но ведь на них на всех сейчас уже надеты и активированы пси-блокираторы. И нельзя же, в самом деле, постоянно параноить и пугаться каждого шороха! В конце концов, этот человек может оказаться фигурой чрезвычайно полезной, едва ли не ключевой для всей операции, а значит, звонок игнорировать нельзя.
        Внезапно решившись, капитан нажал кнопку ответа:
        - Да?
        - Капитан Потылин, насколько я понимаю?
        - Правильно понимаете. А вы…
        - Настоящее мое имя вам ни к чему, коль скоро ваше руководство до сих пор вам его не назвало. Можете обращаться ко мне, скажем… Андрей.
        Подобное начало общения покоробило и слегка разозлило Потылина, но капитан привык держать себя в руках и не в таких ситуациях.
        - Хорошо, Андрей, вам есть что мне сказать?
        - О да, и весьма много. Во-первых, сразу договоримся: звоню только я вам, а не наоборот. Телефон после разговора сразу же отключу и включу снова, только когда возникнет необходимость связаться с вами.
        - Договорились. Вы нашли Кочевницу?
        - Практически да.
        - Есть еще выжившие?
        - Есть, но их немного, и они разрознены. Однако кое-кто из них может представлять для нас угрозу.
        - Для нас?
        - Именно. У нас с вами, товарищ капитан, сейчас общие интересы. Поэтому слушайте меня внимательно и потом сделайте все так, как я скажу.
        - Однако! - Гонор этого двойного агента раздражал Потылина все больше и больше. - А мне, стало быть, надо безоглядно вам довериться?
        - А у вас нет другого выхода, товарищ капитан, - тон «Андрея» стал холодным и жестким, - если, разумеется, вы хотите выжить и выполнить задание. Без меня же и с тем, и с другим возникнут очень серьезные проблемы. Я понятно выражаюсь?
        Глава 9
        Владимир. Князь-Владимирское кладбище
        Твари не торопились переходить в атаку. Нет, двое самых наглых и нетерпеливых все же выскочили из зарослей и схватили по нескольку пуль. Остальные просто надвигались, вынуждая нас отступать. Мы же с Алексеем пятились к церкви - в единственном направлении, где не мелькали силуэты мутантов. А у меня возникло странное ощущение, что они так расположились вовсе не случайно и нас намеренно гонят в сторону аномалии. То есть не получилось с моим сознанием, и сразу в действие приведен план «Б». Удивительно, что в нас до сих пор не плюют ядом. Среди них нет вожаков? А может быть, они получили соответствующее указание? Последняя мысль, на первый взгляд, совершенно бредовая, вызывала во мне очень неприятное чувство.
        - Тебе не кажется, что они хотят загнать нас в Провал? - спросил я научника после второй неудачной попытки прорваться через полукольцо «построения» истребителей.
        Алексей раздраженно покосился на меня, не переставая двигаться в сторону церкви.
        - Ты опять за свое? Да для этого нужно иметь интеллект, не уступающий человеческому. А истребители полностью потеряли разум. Максимум, что у них есть, - это звериная хитрость и осторожность, да и то лишь у вожаков. И не надо приписывать им сверхъестественных способностей! К тому же какой им прок в том, что мы свалимся в пропасть и Провал нас поглотит? Истребителями всегда в первую очередь движет инстинкт голода. А в этом случае они просто на бобах останутся, не так ли?
        Тут он увидел, что я открываю рот для возражения, и вспылил:
        - Только не начинай опять про то, что ими кто-то управляет!
        - Почему?
        - Потому что это чушь собачья!
        - А ты часто видел, чтобы истребители, вместо того чтобы кидаться оголтело в атаку, вели грамотную травлю, держась в отдалении от тех, кого считают добычей, но неуклонно выдавливая их в определенном направлении?
        На это он только закатил глаза и ускорил шаг. Сомневаюсь, что ему было нечего возразить, просто и дальше спорить с дилетантом Алексей счел ниже своего достоинства. Что же, помолчим. В конце концов, время и место для научных диспутов весьма неподходящие. Кроме того, я понимал, что в моей теории тоже хватает уязвимых мест.
        Мы уже не пятились, а почти бежали к церкви, постоянно оглядываясь. Твари продолжали нас гнать, не делая, однако, попыток напасть, что одновременно удивляло и настораживало. Ведь в самом деле: только представить, что кто-то приказывает этим безмозглым убийцам не трогать нас, а лишь добиться, чтобы мы шли куда надо… С ума сойти можно! Дрессировщик мутантов?
        В голове у меня между тем стало помаленьку пульсировать - давала о себе знать близость Провала. Соваться к нему физически не хотелось совершенно - с меня хватило и ментального контакта. А между тем бежали мы прямо на него.
        - Давай левее! - крикнул я лидировавшему в нашем забеге научнику. - Туда, где колокольня!
        - Нас не пустят! - прохрипел он на бегу.
        - Уговорим! - отмахнулся я, демонстрируя несколько висящих на поясе аргументов - противопехотных гранат.
        На них только и надежда: если твари ринутся на нас всем скопом, толку от пистолетов и АКСУ будет немного - нас убьют моментально…
        Ближе к церкви могилы располагались плотнее, а ограды становились выше. Мы виляли между ними, как зайцы. Одно хорошо: нашим преследователям они тоже создавали проблемы.
        Наш маршрут все же попытались подкорректировать. Между нами и уже четко видной колокольней на дорожку выскочили сразу три здоровенных истребителя. Я рванул чеку и, крикнув Алексею «Ложись!», швырнул им прямо под ноги гранату. Грохнуло знатно, и на нас посыпались комья земли вперемешку с кусками плоти тварей.
        Но в этот момент, каков бы ни был первоначальный охотничий план банды истребителей, они утратили остатки терпения и с яростными воплями ринулись на нас со всех сторон. Мы рванули с низкого старта и помчались вперед во весь дух. Засекай сейчас кто-нибудь скорость нашего бега, думаю, каждый из нас установил личный рекорд, причем непобиваемый. Скажу больше: если бы при сдаче нормативов в тренировочном лагере нас мотивировали подобным образом, результаты были бы куда выше.
        Успели мы в самый последний момент: когда я влетал в дверь колокольни, когти истребителя едва не схватили меня за рукав куртки. Я попытался захлопнуть за собой дверь, но лидер погони уже сунулся за мной, и я зажал его в проеме. Его глаза были совсем рядом, и я видел, что они скорее желтые, чем оранжевые. Значит, не вожак и плевать не умеет. Зато мутант остервенело рвался вперед, и я понимал, что соперничать с ним в физической мощи не смогу, а потому рискнул. Отпустил дверь, на которую наваливался всем весом, и, сунув дуло своего «Грача» в искаженную физиономию твари, дважды нажал на спуск, превращая его в месиво. Темная кровь мутанта брызнула мне в лицо, и я едва успел прикрыть глаза. Затем ударом ноги вышвырнул труп за порог и захлопнул-таки дверь, тут же накинув крючок.
        Следующие пятнадцать минут ушли у нас на интенсивное сооружение баррикад у всех дверей, ведущих наружу. В дело пошло все, что попадалось под руку. И лишь убедившись в том, что с этой стороны к нам никто не прорвется, как и через узкие забранные решетками окошки, мы, тяжело дыша, опустились на массивные деревянные скамьи. Настроение было, прямо скажем, не фонтан. Во всех окнах мелькали истребители. Похоже, их тут собралась целая толпа и взяла нас в осаду.
        У меня аж зубы сводило - так хотелось выругаться. Останавливал только тот факт, что мы находились в церкви.
        - Что будем делать? - спросил научник.
        - Пока что ждать, - хмуро бросил я. - Если эти твари продержат нас тут до вечера, то проснется Провал, и мы получим сцену «ночь в торговой галерее» дубль два. И знаешь, меня такой расклад совершенно не устраивает. Если… - я взглянул на часы, - часа через три они не разойдутся, пойдем на прорыв.
        - Разойдутся! - заявил Алексей, но в тоне его непоколебимой уверенности не чувствовалось. - Да они уже через час, голодные и злые, отправятся искать более доступную добычу.
        - Твоими бы устами… - проворчал я. - Только, боюсь, все наши знания о Зоне и мутантах придется капитально пересматривать. Все меняется, Алексей. Раньше мутантам и в голову не пришло бы так аккуратно загонять добычу, не кидаясь на нее. Сегодня пришло. Просто так? Сомневаюсь.
        - Господи, да когда ты уже устанешь от своих безумных теорий?!
        - А когда тебе уже надоест огульно отрицать все, что не вписывается в твою привычную картину мира?! - вскипел в ответ я. - Ты же ученый, черт возьми! А потому не должен находиться в плену догм и стереотипов! Неужели эта злосчастная экспедиция ничему тебя не научила? Если ты не будешь признавать происходящие в Зоне перемены, они от этого никуда не денутся, но, следуя старому подходу к проблеме, мы неминуемо проиграем. А наше поражение, как это ни пафосно звучит, может дорого стоить не только сопредельным регионам, но и всей России, а потом, как знать, возможно, и всему миру! Бросок Зоны на Владимир - это ведь тоже нечто такое, чего раньше никогда не происходило, не так ли? А если ее экспансия ускорится в геометрической прогрессии?
        - Да с чего ты это взял? Нет, я не сомневаюсь, что она будет расширяться, но лавинообразное нарастание скорости этого процесса - слишком смелое предположение. Мне кажется, ты преувеличиваешь опасность.
        Я криво усмехнулся.
        - Извини, конечно, но не ты вступал в ментальный контакт с порождениями Зоны и Кочевницы. Ты был прав - ими движет энергетический голод, но не представляешь, насколько сильный. Аппетит приходит во время еды, а она уже славно попировала во Владимире. Но если ты надеешься, что, наевшись, Зона впадет в спячку на несколько месяцев, то ошибаешься. Теперь она захочет еще, и, думаю, весьма скоро.
        - Это только догадки, причем базирующиеся на шатком фундаменте из твоего экстрасенсорного чутья, которому без году неделя. Уж прости, что я не питаю к нему безграничного доверия!
        - Но нельзя также и отметать его с порога! - возразил я. - Не кто иной, как ты, сообщил мне, что Кочевница разумна. А почему бы не пойти в своих предположениях еще дальше?
        - Ты сейчас о разуме Зоны? Коллективном по принципу пчелиного роя?
        - Или по какому-то другому, более сложному. Знаешь, очень легко сказать «бред» и махнуть рукой, но ты же не станешь отрицать, что сама Зона имеет чуждое нам происхождение, и мы, возможно, просто не в состоянии постичь всех законов, по которым она функционирует и мыслит, потому что они идут вразрез с человеческой логикой.
        Алексей поднял глаза на большое распятие над алтарем.
        - Избавь меня, Боже, от сталкера, ведущего научные дискуссии!
        Я поморщился.
        - Вот только не надо этого ученого шовинизма, Алексей! Я тоже не лаптем щи хлебаю. У меня два высших образования (одно из них - техническое) и огромный опыт визитов в Зону. Мне приходилось общаться с твоими коллегами из научного корпуса АПБР, и читал я по теме тоже немало. А свежий экстрасенсорный опыт еще расширил мой кругозор в этом плане.
        - Но твоя гипотеза о некоем разуме высокого порядка, координирующем действия всех порождений Зоны, уж прости, отдает не наукой, а религией, а то и вовсе, прости Господи, толкиновщиной! Ты еще Око Саурона помести на шпиль колокольни Успенского собора - дескать, этот Властелин Тьмы тут всем и управляет, чтобы сжить со свету человечество вообще и нас двоих как его авангард, противодействующий расширению Зоны, в частности! Ты только послушай, как это звучит!
        - В твоей интерпретации и с твоим злым сарказмом звучит действительно бредово. Зато гипотеза эта объясняет кучу необъяснимых странностей, произошедших с вашей экспедицией и с нами. Кочевница и Зона ведут с нами какую-то непонятную игру. Желай они просто убить нас, мы давно бы уже были мертвы, но им от нас нужно что-то еще. И если ты прекратишь меня шельмовать и всерьез задумаешься над этим вопросом, возможно, вдвоем мы и докопаемся до истины. А как только станет ясно, чего от нас хотят, дальше будет не так уж сложно вычислить и все остальное. И вот тогда мы окажемся в шаге от нашей цели!
        - Безумие!
        - Не большее, чем твердо стоять на позициях отрицания. А если ты не расширишь хоть немного свой взгляд на вещи, то так и умрешь бестолково, не продвинувшись ни на шаг. Постарайся хотя бы!
        - Пока не вижу оснований. Через полчаса эти твари снимут осаду, и мы отсюда уйдем.
        - А если нет? Хочешь пари?
        - Какое?
        - Я могу даже пойти тебе на уступки… Учитывая, что до темноты еще долго, будем вести речь о двух с половиной часах. Если по истечении этого времени истребители отсюда не свалят, во-первых, мы будем прорываться, а во-вторых, ты включишься в мой мозговой штурм, взяв в качестве исходного посыла ту мысль, что Зона здесь действует против нас как единый разумный организм.
        - А если свалят?
        - Я признаю твою правоту и перестану доставать тебя своими «безумными» теориями.
        - Идет! - Мы скрепили пари рукопожатием.
        Глава 10
        Муромская Зона. Седьмой год метеоритного дождя
        - Черт! Батарейки в фонаре сели!
        Я был весьма раздосадован: извлекать сейчас в кромешной тьме, полностью на ощупь запасные элементы питания и вставлять их в фонарь - весьма сомнительное развлечение. Происходящее можно было бы назвать весьма странным, не будь это Зона. Батарейки никогда не садятся мгновенно. Просто луч света постепенно становится все слабее, пока не станет совсем едва заметным и не способным ничего осветить. А тут свет просто взял и погас, пройдя все уровни тусклости за несколько секунд, словно Зона его попросту выпила.
        Агнешка замерла совсем рядом. Я чувствовал ее дыхание на своей шее, от чего мне никак не удавалось сосредоточиться ни на процессе извлечения батареек, ни на поисках выхода из аховой ситуации, в которую мы с ней угодили.
        Есть такая поговорка «Привлекательные женщины отвлекают». Нет ничего хуже какой-нибудь красотки в качестве спутницы для экспедиции в Зону, особенно если ты молод, горяч, не женат, и сердце твое еще никем не занято. Короче, ситуация точь-в-точь моя. Но, поверьте, это был не мой выбор - так распорядились обстоятельства.
        Мы с Антоном вели «туриста». Так мы называем гражданских экстремалов, которым до смерти хочется пощекотать себе нервы, сунувшись на аномальную территорию. Естественно, их туда никто не пустит и тем более не будет сопровождать… кроме нас, сталкеров. «Туристы» платят весьма приличные деньги, а мы заботимся о том, чтобы они вернулись из этого «увеселительного» похода живыми. Данная экспедиция была особенно экстремальной, а потому оплачивалась по высшему разряду - «турист» пожелал погулять по муромским подземельям. Нам уже доводилось там бывать, и не раз. Гнилое место во всех смыслах. Но деньги перевесили все остальные аргументы, и мы согласились.
        А на обратном пути наткнулись на нее… Голубоглазая шатенка в камуфляже, бледная как смерть, сидела на сыром бетонном полу рядом с телами двух мужчин и умирала, а Измененный вытягивал из нее жизнь. Этот особый вид встречается редко, но после встречи с ним мало кто остается в живых. Он представляет собой что-то вроде энергетического вампира невероятной силы и способен вытягивать из людей жизнь на расстоянии до пяти метров с эффективностью мощного промышленного пылесоса. Нам повезло, что двигались мы тихо, а он был слишком поглощен процессом. Мы изрешетили Измененного пулями прежде, чем он успел голову в нашу сторону повернуть.
        Сотрудница научного корпуса АПБР по имени Агнешка Томаховская, как она потом рассказала, отправилась в муромские подземелья со специальной миссией в сопровождении двух оперативников. Измененный подкараулил их у развилки коридоров. Преимущество внезапности оказалось на его стороне. Двое сопровождающих оказались мертвы в течение десятка секунд, а добравшись до женщины, к счастью, насытившийся энергетический вампир трапезничал с чувством, с толком, с расстановкой, смакуя поглощаемую энергию. Досмаковался, гурман…
        Немного оклемавшись, научница уходить отказалась. Она была твердо намерена выполнить свою задачу и просила у нас помощи. Я и согласился, на свою голову. Мы разделились: Антон повел «туриста» на выход, а я остался с апэбээровкой…
        - Как вы думаете, они далеко?
        Когда ее громкий шепот прозвучал в темноте буквально у меня над ухом, я вздрогнул и чуть не уронил извлеченные из котомки батарейки.
        - Истребители? Не стоит на это рассчитывать. Чутье у них потрясающее, настойчивость, скорость и выносливость - тоже на уровне. Эти не отстанут. Тем более они хорошо видят в темноте.
        Она хмыкнула.
        - М-да, обнадежили…
        - Так ведь я с вами не для утешительных речей остался, а чтобы обеспечить ваше выживание. А иллюзии в таких делах - помощник плохой.
        Наконец свет загорелся, и нам стало немного легче. Мы зашагали на север по туннелю. Я шел впереди, апэбээровка - за мной по пятам. У нее имелась схема муромских подземелий, и она, если что, скажет мне, где свернуть. А вот если истребитель или прыгун выскочит из темноты нам навстречу, лучше, чтобы первым на его пути оказался я. В процессе нашего похода я с удивлением узнал, что подземелья здесь куда более масштабные и разветвленные, чем я думал раньше, и что в них имеются ходы, не обозначенные на официальных городских картах инженерных коммуникаций. А ведут они в бункеры, чье расположение было известно строго ограниченному числу лиц, к коему я, разумеется, не относился. Но обстоятельства опять распорядились так, что мне довелось это узнать.
        Мы шли, шли и шли, стараясь производить как можно меньше шума, который эхо предательски разносило по туннелям на большое расстояние. К счастью, истребители и прыгуны тоже не способны перемещаться бесшумно. Когда только закончится наш пеший вояж? Ноги начинали понемногу гудеть от усталости. Представляю, что в этот момент ощущает научница. Но о привале даже и думать нечего, пока мы не доберемся до лабораторного бункера. Вот там можно будет, надеюсь, передохнуть, когда нас от тварей подземелья будет отделять мощная стальная дверь. Вдруг остро захотелось узнать, скоро ли наступит это счастливое мгновение. И только я собрался шепотом озвучить свой вопрос, когда где-то далеко позади внезапно послышался звук шагов. Множества шагов. Истребители, будь они неладны! Если с ними хоть несколько вожаков, дела наши плохи.
        Я на всякий случай прижал палец к губам, требуя тишины, и знаком скомандовал Агнешке ускориться следом за мной. Мы не бежим, нет, просто быстро идем. На бегу фонарь - плохой помощник: ты не успеваешь среагировать на те препятствия, которые он выхватывает из темноты своим лучом, и рискуешь получить серьезную травму. Кроме того, когда мы бежим, шагов преследователей почти не слышно, и это дополнительный минус, как будто так они у нас в дефиците.
        Интересно, надолго ли хватит фонаря? А наших сил? Узкий пучок света не рассеивал тьму, а лишь слегка разрезал ее. Она расступалась неохотно - это было ее царство, и мы тут были чужими, наглыми пришельцами, беспардонно, без разрешения вломившимися в чужой дом. Расступалась и тут же смыкалась следом за нами, и я почти слышал в ушах ее недовольное шипение. Тьма терпелива и готова ждать. Сколько? Еще один вопрос без ответа. Впрочем, не исключено, что как раз на него мы получим ответ быстрее, чем думаем, и уж точно быстрее, чем хотим…
        Как в воду глядел! Через десяток шагов фонарь высветил во тьме нечто движущееся. Точнее, даже не высветил, а слегка подсветил - оно мелькнуло тенью на границе светового круга. Я замер так резко, что Агнешка чуть в меня не врезалась.
        - Что… - начала было она и тут же осеклась, так как луч фонаря, которым я лихорадочно водил по мрачному зеву туннеля, наконец наткнулся на то, что я искал.
        Сначала это были грязные ботинки на ногах, одетых в рваные джинсы, потом человеческий торс, почти не прикрытый лохмотьями рубашки, и заросшее бородой лицо с оранжевыми глазами… Я успел схватить Агнешку за плечи и упасть вместе с ней на пол за мгновение до того, как сгусток ядовитой слизи, вылетевший изо рта истребителя, пронзил то место, где мы только что стояли. Фонарь звякнул об пол и покатился куда-то в сторону, а «зайчик» его луча как бешеный прыгал по полу, стенам и потолку темного туннеля, ничего уже толком не освещая. Я выстрелил из положения лежа в том направлении, где в момент нашего падения видел истребителя. Затем второй раз и третий. Грохот выстрелов оглушил меня, и не было возможности понять, попал я хотя бы раз или нет: взвизга, издаваемого пулей, рикошетящей от стены, я не услышал, но при таком звоне в ушах это было и немудрено. Ох, если я промазал, нам не позавидуешь!
        Тут же, подтверждая мои опасения, шаги послышались вновь. На всякий случай я дернулся в сторону, стараясь при этом прикрыть собой аномальщицу. Свист плевка и шлепок комка слизи совсем рядом (проклятье - второй вожак!), и я выпустил еще две пули в темноту на звук. Затем, опять-таки не имея понятия, попал ли я и насколько серьезно попадание, приподнялся и рванул в ту сторону, где лежал фонарь. Что-то кинулось на меня из темноты. Скорее угадав, чем увидев это опасное движение, я упал, перекатился по полу, и наконец фонарь оказался в моих руках. Луч света вырвал из темноты оранжевоглазую физиономию истребителя. Яд для нового плевка у него еще не скопился, но когти мутанта тоже были грозным оружием. Моя пуля остановила его новую атаку. Девять миллиметров прямо между глаз - аргумент серьезный. Монстр дернулся и упал на бетонный пол туннеля.
        - Срочно уходим! - бросил я своей спутнице. - Скоро здесь от них будет не продохнуть.
        И мы все тем же быстрым шагом двинулись по туннелю дальше, время от времени замирая и прислушиваясь, чтобы определить, насколько близка погоня. Услышанное не особо вдохновляло - шаги преследователей звучали все ближе.
        - Долго нам еще? - шепотом осведомился я у аномальщицы.
        - Примерно с полкилометра.
        Замечательно! Эти полкилометра могут стать самыми длинными в моей жизни. Вперед, вперед! Каждый шаг приближает нас к спасению… или к смерти, если впереди нас ждет еще одна засада истребителей. Звуки преследователей становились все громче и отчетливее, а вот есть впереди засада или нет, мы определим только по факту, ибо враг сидит, не двигаясь, молчаливый и зловещий, как сама смерть… М-да, фантазия у меня работает как-то однобоко: представлять в грядущем всевозможные кошмары мне удается лучше всего. Пора менять подход к жизни на более позитивный - на таком пессимизме я далеко не уеду.
        Вперед, вперед! Странно, что в туннелях нет ни обычных крыс, ни прыгунов… Впрочем, если их облюбовали истребители, никакая другая живность конкуренции с ними не выдержит.
        - Уже близко, - словно почувствовав мое нарастающее отчаяние, шепотом подбодрила Агнешка. - Метров двести по туннелю, потом технический коридор и люк. А там и до бункера рукой подать.
        Я кивнул. Это уже внушало некоторый оптимизм. Двести метров ценою в наши с аномальщицей жизни. Технический коридор значительно ?же этого туннеля. Там численное преимущество мутантов будет сведено на нет, а значит, если доберемся до коридора, наши шансы на спасение вырастут многократно. Мы добавили, насколько могли. Надо было беречь дыхание и смотреть под ноги. Будет ужасно обидно в метрах от спасения что-нибудь себе вывихнуть.
        Шаги! Проклятье! Эти твари быстрее, чем я думал! И звук чертовски близкий! Я притормозил, чтобы осветить пространство за спиной у следующей за мной научницы… и тихо, сквозь зубы выругался: на самой границе освещенной зоны показалась и тут же отступила в темноту фигура истребителя. Осторожничает - значит вожак. Они умнее обычных желтоглазых тварей. Очевидно, этот ждет, пока накопится яд для следующего плевка. Дальше прежним порядком двигаться уже нельзя.
        - Идите вперед! - скомандовал я Агнешке и вручил ей фонарь.
        Затем переместился ей за спину, вскинул пистолет и наугад дважды выстрелил в темноту, не то чтобы всерьез рассчитывая нанести преследователям какое-то ранение, а так, для острастки, чтобы они слегка прыть поумерили. Кажется, подействовало: ритм шагов несколько замедлился.
        Вперед, вперед! Агнешка была на грани паники и, кажется, очень хотела перейти с быстрого шага на бег, сдерживаясь явно из последних сил. Я выпустил во мрак за нашими спинами еще две пули и приготовил запасную обойму. У меня их несколько штук, но патроны транжирить нельзя: хочется надеяться, что впереди у нас все же будет обратный путь. Уже совсем чуть-чуть осталось…
        - Вот оно! - Радостный возглас Агнешки прозвучал, пожалуй, громковато, но какой теперь смысл соблюдать режим тишины, если мутанты следуют за нами практически по пятам?!
        Я на мгновение отвлекся от своих арьергардных забот, чтобы посмотреть вперед, и как раз успел увидеть, как из черной дыры технического коридора вылетел сгусток ядовитой слизи истребителя и попал прямо в плечо Агнешке. Она вскрикнула и упала - яд прожигал одежду на раз, а впитываясь в кожу, причинял нешуточные мучения. Оранжевоглазая тварь между тем высунулась из технического коридора в туннель. Лучшего подарка мне истребитель сделать не мог и в благодарность получил пулю в голову, упал и затих, оставшись в коридоре. Я развернулся и снова дважды выстрелил в сторону наших преследователей, надеясь удержать их на расстоянии. Агнешка, бледная и перепуганная, сидела у стены. Плечо, видимо, жгло нещадно, а яд впитывался быстро. Я бросился к девушке, на ходу извлекая из кармана инъектор с антидотом. Конечно, полностью яд истребителя он нейтрализовать не сможет, но хотя бы ослабит его действие и уменьшит скорость распространения. Сделав ей инъекцию в плечо прямо через куртку, я вновь отвлекся на звук шагов и выстрелил в его направлении. Нет, дальнейшую обработку раны придется отложить, если не хотим здесь
остаться навсегда.
        Я ухватил убитого мутанта за руки и рванул на себя изо всех сил, выволакивая из коридора. Он оказался редкостным громилой под центнер весом. Поэтому я не удержался на ногах, а мертвое тело твари упало сверху. Это меня и спасло: новый плевок одного из преследующих нас вожаков пришелся в спину трупу. В темноте, однако, слышался приближающийся звук многочисленных шагов: твари, уловившие нашу заминку, спешили завершить ситуацию в свою пользу и устроить трапезу. Выстрелив наугад еще трижды, я помог подняться Агнешке. Апэбээровка выглядела паршиво. Видно было, что держаться ей все труднее с каждой секундой. Если тащить ее на себе, шансов уйти у нас не много.
        - Идти сама сможешь? - отбросив условности, спросил я.
        - Попробую…
        Научница сделала пару шагов, охнула и осела на пол туннеля. Помянув про себя недобрым словом всю местную нечисть, я полез в свою котомку за стимулятором. Но в этот момент из темноты нарисовались сразу несколько истребителей. Выругавшись уже вслух, я рванул из-за пояса гранату и метнул ее за спины тварей с тем расчетом, чтобы б?льшую часть осколков и взрывную волну они приняли на себя. От грохота взрыва и воплей мутантов у меня едва не лопнули барабанные перепонки. Твари скрылись в темноте, оставив на освещенном месте лишь одно агонизирующее тело да пару оторванных конечностей. Правда, я не сомневался, что за их возвращением дело не станет. Однако хорошо уже то, что я выиграл нам немного времени, а также то, что взрыв не вызвал обвала.
        Нельзя было терять ни секунды. Зарядив инъектор ампулой со стимулятором, я опять ввел его Агнешке сквозь одежду. Так, подъем, дубль два!
        - Идем, они скоро вернутся!
        Кажется, она поняла и с усилием кивнула. Шагнула в технический коридор и медленно, покачиваясь и держась за стенку, побрела вперед. Я пятился за ней, целясь назад из пистолета и подсвечивая то себе, то ей запасным фонарем. Предосторожность оказалась нелишней: физиономия истребителя появилась в коридоре, но, встреченная двумя пулями, исчезла вновь.
        У меня было ощущение, что прошла целая вечность, прежде чем Агнешка хриплым шепотом произнесла за моей спиной:
        - Люк. Одной мне крышку не поднять…
        Я пробрался вперед и взялся за проушину крышки люка. Она действительно оказалась весьма тяжелой, дав мне повод похвалить себя за регулярные силовые тренировки. Крякнув от натуги, я поднял ее и сдвинул в сторону. Вниз вела металлическая лестница на манер пожарной.
        - Сможешь спуститься? - спросил я свою спутницу.
        Она попыталась поднять правую руку, скривилась и покачала головой. Похоже, яд мутанта причинял ей немалую боль. С этим надо было что-то делать. Бросив тревожный взгляд в направлении, откуда мы пришли, я спешно достал из котомки аптечку. На сей раз пришлось ей вкатить весь джентльменский набор - обезболивающее, антидот плюс стимулятор. И кожу на плече обработать, предварительно надев толстые перчатки. Только хотел забинтовать, когда сзади вновь послышались звуки - кто-то шел по коридору. Пришлось отложить бинт и взяться за пистолет. Ох, ну и здоровый же, гад! Тот, кого я в туннель выдергивал, и то меньше был. Бывший штангист, что ли? В небольшом замкнутом пространстве от выстрелов у нас заложило уши, но я не переставал давить на спусковой крючок, пока не выпустил всю обойму - уже было не до экономии боеприпасов. Надеюсь, этот урод сдох и заблокировал своей тушей коридор. Если другие лезут за ним, протолкнуть его им будет очень проблематично, а перелезть - вообще нереально. Разве что вытащить назад в основной тоннель, если у них, конечно, хватит на это мозгов. Так что безопасность с этой стороны я
нам худо-бедно обеспечил. Правда, когда мы пойдем обратно, дохлый истребитель в коридоре станет уже нашей проблемой, но до этого момента еще дожить надо. После этого я завершил оказание первой помощи наложением бинтов ей на плечо, чтобы у поврежденной кожи не было контакта с воздухом - от этого многократно хуже становится, проверено.
        - Спасибо… - глухо произнесла Агнешка. - Но универсального антидота недостаточно. Яд истребителей требует специального средства… Надо добраться до лабораторного блока. Там есть все необходимые компоненты…
        Благодаря стимулятору на спуск в люк Агнешке еще хватило сил, а вот дальше мне пришлось буквально тащить ее на себе, а она указывала, куда идти. Новые коридоры представляли собой настоящий лабиринт, и не виси на моих плечах живой навигатор в лице сотрудницы научного корпуса АПБР, я бы скорее всего заблудился. К счастью, здесь истребителей не было - они, очевидно, предпочитали более широкие коридоры. Но расслабляться все равно не стоило - более мелкая дрянь вроде прыгунов как раз тут и могла водиться. Правда, мелкая она только по сравнению с истребителями. Но десяток такой вот «мелочи» порвет нас в клочья. И не отбиться, поскольку боевая единица у нас одна - я, из оружия - «Грач», АКСУ и несколько гранат. Вот только последние в тесных коридорах применять рискованно - самих осколками посечь может. Надо спешить, чтобы не доводить до боевых столкновений. Мои силы тоже не бесконечны.
        Блин! Вот же накаркал! Послышался цокот когтей по бетону. Очень частый, наводящий на мысль о большом количестве обладателей этих самых когтей. Черт! С научницей на плечах и с фонарем в руке, чтобы видеть хоть что-нибудь, я много не навоюю.
        Мне хотелось побежать. Очень. Но с тяжелой ношей на плечах я не мог - сил уже не было. Ноги гудели от усталости и понемногу начинали подрагивать от напряжения, пот заливал глаза. Хорошо еще, что у Агнешки хватало сил за меня держаться, в противном случае задача моя - добраться до двери в лабораторный блок - и вовсе превратилась бы в практически невыполнимую.
        Я шел, молясь о том, чтобы не споткнуться и чтобы эта скрежещущая когтями орда не подоспела раньше, чем мы доберемся до двери в бункер. Такое впечатление, что у всех этих тварей автоматический пеленг настроен на живых, попадающих в зону их обитания. С чего вдруг такое оживление в поначалу совершенно пустых коридорах? Вопросик, кстати, непростой и к категории праздного любопытства совершенно не относящийся. Найти на него ответ может оказаться чрезвычайно важно для нашего выживания и сейчас, и в дальнейшем. Только сначала надо оказаться в безопасности за дверью бункера, а уже потом решать головоломки.
        - Пришли! - громкий шепот Агнешки прозвучал практически мне в ухо.
        Но я уже и сам видел - луч фонаря высветил дверь, по сравнению с которой сейфовые двери в современные квартиры казались легкими фанерными времянками. Да уж, бункер так бункер! Оставалось только надеяться, что научница знает, как туда попасть. Остаток пути я преодолел почти бегом, хоть и на подгибающихся ногах, и сгрузил свою живую ношу у самого входа в бункер.
        Шорох многочисленных лап и скрежет когтей слышались уже так громко, словно твари были у меня за спиной. Я резко развернулся, выхватил АКСУ и осветил фонарем входы в два взаимно перпендикулярных коридора, ведущих в достаточно небольшой предбункерный тамбур, в котором мы находились. Они были уже здесь. Прыгуны с горящими в темноте глазами и с жутким оскалом на кровожадной морде. Их было около десятка, но шорох лап не умолкал, так что, полагаю, за подкреплением дело не станет.
        Я хлестнул по серой толпе тварей очередью из АКСУ, затем второй, третьей… При стрельбе почти в упор пули рвали плоть, фонтанчики темной крови возникали в местах попаданий. Сразу образовалось несколько трупов, но сзади напирали новые мутанты, так что еще немного - и меня просто задавят числом.
        Звук открывающейся двери в бункер я услышал с невыразимым облегчением. Краем глаза я заметил, как Агнешка буквально из последних сил перевалилась через порог, и, пятясь, последовал за ней, не переставая поливать преследователей свинцом.
        - Кнопка слева! - прохрипела девушка, уже лежа на полу.
        Мимоходом порадовавшись тому, что в бункере есть электричество, я с силой шарахнул ладонью по большому красному «грибку», и дверь стала закрываться. Прыгуны ринулись было в сужающийся проем, но двух тварей остановила еще одна моя очередь, а остальных - закрывшаяся дверь. Но у меня даже облегченный вздох вырваться не успел, как возникли новые проблемы. Единственным, кроме наружного, выходом из помещения, в котором мы находились, была открытая шлюз-дверь в темный коридор. И в этот момент обе ее половинки с тихим шипением сомкнулись, из стены напротив выдвинулись два здоровенных сопла, вид которых наводил на самые неприятные мысли, а над входной дверью замерцала красным надпись «Введите код доступа».
        В первый момент я впал в легкий ступор: с таким оригинальным принципом работы системы безопасности я встретился впервые. Это ж каким зверем надо быть, чтобы вместо обычной блокировки сделать смертельную ловушку! Не спрашивать код доступа до открывания двери, а сначала запустить внутрь, потом замуровать и спрашивать код. Держу пари, что, если ошибусь, из сопел на стене хлынет что-нибудь смертоносное.
        - Пульт… под кнопкой… - тем же хриплым голосом через силу проговорила Агнешка. - Введи «А-Р-К-А-Д-И-Б-О-Р-С-72».
        Я быстро, но аккуратно ввел пароль, и (о чудо!) сработало! Красная надпись сменилась зеленой «Доступ разрешен», сопла ушли обратно в стену, скрывшись за выдвижными щитками, а дверь в коридор вновь открылась. Что ж, кажется, можно выдохнуть…
        - И пароль же у них! Трудно, наверное, было запомнить этот бессмысленный набор букв.
        Агнешка выдала измученную улыбку.
        - На самом деле не бессмысленный… Я тебе как-нибудь потом расскажу… А сейчас… нам нужно в лабораторию.
        - Конечно, - заторопился я, вновь извлекая из котомки инъектор.
        - Если собрался еще раз вколоть мне стимулятор, то не надо, - остановила меня Агнешка. - Яд истребителей - довольно коварная штука. У меня сердце может не выдержать.
        - Тогда держись, - со вздохом проговорил я, снова взваливая ее на спину. - Тут далеко?
        - Насколько мне известно, нет. Двигайся прямо по коридору, а на третьем повороте сверни направо.
        Я молча кивнул, и мы пошли. К счастью, теперь уже не приходилось освещать себе путь фонарем: по мере нашего продвижения в коридоре загорались светильники. Неплохо! Видимо, тут у них полная автоматизация. Где-то, похоже, работает автоматический генератор, который пока не отключился, несмотря на долгое отсутствие людей, и везде датчики движения. Что же, это место, несмотря на весьма прохладный прием, потихоньку набирало очки в моих глазах.
        Теперь уже я обеими руками держал за руки мешком висящую на мне апэбээровку на случай, если она, окончательно обессилев, не сможет держаться сама. До третьего поворота пришлось идти, по моим подсчетам, более пятидесяти метров… Так, теперь направо, и вот наконец лаборатория! Дошли! Но у нас тут не квест «найди нужное место». Тут еще поработать придется. И основательно.
        Я аккуратно усадил Агнешку в одно из кресел с высокой спинкой. Она выглядела совершенно обессиленной, и ее веки норовили сомкнуться.
        - А ну-ка не спать! - встревожился я. - Нельзя тебе спать, понимаешь? Иначе…
        - Понимаю, - вымученно улыбнулась она. - Иначе вряд ли проснусь.
        - Точно! - подтвердил я. - Скажи, где искать нужный антидот?
        - В готовом виде его точно нет - нужен он тогда был редко, а хранился плохо, так что впрок его не делали. Нужно собрать все необходимые компоненты и приготовить.
        - Какие?
        - Я тебе запишу.
        Какое-то время она молча и сосредоточенно писала перечень каких-то формул. Медленно. Представляю: мысли у нее сейчас, наверное, разбегаются в разные стороны, как тараканы от включенного света, и собрать их в кучу - задача очень непростая. Наконец, завершив свой труд, она протянула мне листок.
        - Вот, ищи пузырьки с такими этикетками и неси мне.
        - Хорошо. А ты не вздумай засыпать! Если трудно, говори. О чем угодно, о любой ерунде, хоть о погоде, только не спи, ладно?
        - Постараюсь, - с трудом выговорила она. - У тебя… наверное, много вопросов… Задавай, постараюсь ответить.
        - Хорошо. - Предложение действительно пришлось кстати: непоняток уже скопилось больше чем достаточно. Совместить поиски с получением ответов было бы весьма неплохо. - Для начала скажи мне, почему зонная мутация не затронула никого, кроме людей и крыс? И еще: почему люди меняются так по-разному - кто-то делается Измененным, а кто-то - истребителем? Это не похоже на обычную мутацию вроде радиоактивной. Там все меняется случайным образом. А тут похоже на то, что кто-то специально с генами игрался.
        - Хорошие вопросы задаешь, сталкер… Правильные… Ладно, начнем по порядку. Излучение Обломков… и возникших вокруг них Объектов… и правда действует избирательно… Причины этого нам так до конца и не ясны… Большинство считает… что это зависит от определенного сочетания генов… общего для крыс и людей… и не встречающегося у других… биологических видов… Правда, пока этого сочетания… никто не нашел… Да его и не искали особенно… Что же до мутантов… Излучение Обломков пульсирующее… и разного типа… Пси-излучение… идет постоянно, а оба вида изменяющего… волнами, причем… иногда прекращаясь вовсе… Один вид… вызывает физические мутации и деградацию разума… Второй - изменение сознания… и пробуждение доселе спящих областей… человеческого мозга… Кто под какое излучение попал… так и меняется… А некоторые… имеют стойкость… против всех видов излучения… Я… имею в виду тех, кто выжил… в Краснотайгинске…
        На этом месте я на мгновение замер, и по спине пробежал холодок. Известен мне один такой уникум - в зеркале вижу регулярно, когда бреюсь. Агнешка, впрочем, была не в том состоянии, чтобы заметить мою реакцию. Она с трудом продолжала:
        - Потом эту стойкость научились создавать искусственно… антиновой. Правда, она действует… ограниченное время… А насчет направленных мутаций… На самом деле ты не первый, кто высказывает подобное предположение… Но сейчас… в научных кругах АПБР… тебя бы за него… пожалуй, в ереси обвинили… - Несмотря на всю усталость, при этих словах на ее лице появилась слабая усмешка. - Ты бы еще про хозяев Зоны вспомнил… Не обижайся! Хоть девяносто процентов ученых в АПБР… и считают гипотезу направленных мутаций… полным бредом, на самом деле никто пока… не доказал обратного.
        - А как думаешь ты?
        - Скажем так… я оставляю за собой право на сомнение… Мы изучаем Зону… уже довольно давно, а знаем о ней все еще непозволительно мало… Основное предположение сейчас… состоит в том, что… излучение… каким-то образом тасует гены тех, кто попал в зону его действия… Но… это не объясняет… почему Измененных во много раз меньше, чем истребителей.
        - А чем эту странность объясняешь ты?
        - Если существует… генетическая стойкость… ко всему излучению, может существовать… и генетическая стойкость… или уязвимость к определенному его типу… Просто тех, кого… не берет первый вид излучения… и берет второй… оказалось намного меньше… Вот мы и получаем… имеющийся расклад…
        - А мысль, что Зона способна сделать осознанный выбор, кому и кем быть, ты, значит, категорически отвергаешь?
        - Не категорически… По мере увеличения объема… поглощенной Зоной пси-энергии… увеличивается и степень ее разумности… Это - доказанный факт… Но… такое разделение… между истребителями… и Измененными… было уже в Краснотайгинске… Предположить… что ее разум уже тогда… был на столь… высоком уровне…
        Агнешка пожала плечами, и мне показалось, что даже это простое движение далось ей с немалым трудом. И в речи все чаще стали появляться паузы. Я между тем уже обшарил два шкафа из четырех и собрал три из пяти компонентов. Надо бы пошустрее поворачиваться! Двинувшись к третьему шкафу, я спросил:
        - Скажи, а как они нас находят? Словно маячки на нас какие прицеплены. На поверхности и в больших туннелях мы от истребителей бегали, тут - от прыгунов. Знаешь, такое ощущение, будто Зона ведет целенаправленную охоту, посылая по наши души толпы мутантов. Едва мы переходим в следующий сектор, в котором, на первый взгляд, ничего и никого нет, как они сразу начинают отовсюду сбегаться, словно им кто «фас!» скомандовал. У меня большой опыт экспедиций в Зону, но раньше такого вроде не было. То есть проблемы с мутантами случались, конечно, но не с такой частотой и интенсивностью. Вот хоть застрели меня, а не верю я, что это случайность, и теория вероятности тут на моей стороне.
        - А вот сейчас… ты высказал… еще одну еретическую мысль… Насчет координации усилий, направленных… конкретно против нас… Зона… как я уже сказала, постоянно меняется… и агрессия ее растет… Раньше… и мутантов было меньше… и градус их свирепости ниже… А… тебе не приходило в голову… что тут голодно? Все эти мутанты - хищники… Им надо… чем-то питаться… Людей в Зону приходит не так уж и много… А охотиться друг на друга… возможно… в них не заложено от рождения… да и мясо других мутантов для них не так хорошо… Так что… не приходится удивляться, что при появлении ходячих деликатесов… вроде нас… они сразу… возбуждаются…
        Так, вот и четвертый компонент. Остался пятый… Ну же, скорее! Похоже, времени у Агнешки совсем немного. Я начал лихорадочно рыться уже в четвертом шкафу, заодно пытаясь сообразить, о чем бы еще таком спросить научницу, чтобы она не отключилась тут же, в кресле. Ее мозг должен постоянно быть активным. Думай, Олег, думай, рожай! Точно, вспомнил!
        - Ты обещала объяснить мне, что значит странное слово, которое было использовано в этом бункере в качестве кода доступа. «Аркадиборс», кажется?
        Задав этот вопрос, я секунд десять еще рылся в шкафу, перебирая пузырек за пузырьком, прежде чем сообразил, что не слышу ее голоса. Повернувшись резко, словно ужаленный, я увидел, что она сидит в кресле, откинув голову на спинку, и глаза ее закрыты.
        - Нет! - крикнул я. - Агнешка!! Не засыпай!
        Мне потребовалось буквально несколько секунд, чтобы оказаться возле нее, начать трясти ее, тормошить. Пульс, слава Богу, прощупывался, хотя и был довольно-таки слабым. Нужно ее немедленно разбудить… Однако это совсем не просто. Я залепил ей пару пощечин, потом спохватился, что пару минут назад видел здесь нашатырный спирт. К счастью, зрительная память у меня хорошая, и найти его повторно труда не составило. Я подскочил к ней, открыл крышечку и поднес пузырек к ее носу. Она вздрогнула и открыла глаза. Меня охватило такое облегчение, словно я только что откачал кого-то из членов моей семьи.
        - Ты что же это делаешь, а?! - почти кричал я ей в лицо. - Не смей спать, слышишь?! Сейчас я найду пятый компонент. Вот тебе пока четыре, смешивай. Работай, Агнешка, работай, не спи! Еще нашатыря хочешь?!
        Кажется, в ее подернутых мутной поволокой глазах появилась малая искра, намек на понимание. Она вздрогнула и помотала головой. Действительно, понимает.
        - Смешивай! Давай, Агни, давай!
        Я сам не заметил, как легко и непринужденно назвал ее этим уменьшительным именем. Впрочем, в такие минуты, как правило, о политесе не думаешь, и условности исчезают из разговора сами собой.
        Она кивнула (похоже, сил говорить у нее уже не было) и подгребла к себе пузырьки с найденными компонентами.
        - Вот умница, молодец, работай!
        Напутствовав ее таким образом, я метнулся обратно к четвертому шкафу, глянул на бумажку, чтобы уточнить последний компонент, и продолжил разгребать кучу всяких химикатов. Где же эта липоевая кислота, тудыть ее через семь гробов в центр мирового равновесия?!
        То ли ругательство помогло, то ли взгляд мой как-то очень удачно упал именно туда, куда было нужно, а только через пару секунд я испустил победный клич индейцев сиу, схватив небольшой пузырек с синей этикеткой.
        Но в ту же секунду сзади послышался шум. Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Агнешка падает с кресла на пол и бьется об него лбом.
        - Да что ж такое-то?! - в отчаянии воскликнул я и бросился к ней, прихватив по дороге со стола нашатырь.
        На сей раз, чтобы прийти в себя, ей понадобилось больше времени. Когда она открыла глаза, взгляд был каким-то странным, будто сквозь меня. В душу закралось нехорошее подозрение, которое не замедлило подтвердиться.
        - Не… вижу… Я совсем… ничего не вижу… Олег, - еле выговорила Агнешка. - Ты… должен сам смешать… вещества.
        У меня на глазах выступили слезы.
        - Я все сделаю! Говори, что и в каких пропорциях. И не вздумай больше отключаться, слышишь?!
        - Хорошо… Возьми фентоламин…
        Я добросовестно выполнял все инструкции, постоянно поглядывая на ее лицо, чтобы вовремя уловить и пресечь момент, когда она вновь начнет соскальзывать в беспамятство.
        - Готово! - наконец выдохнул я.
        Лоб мой к этому времени уже покрылся такой испариной, словно я не химикалии в пробирках смешивал, а занимался разминированием очень хитрого взрывного устройства. На ее губах появилась слабая улыбка.
        - Ты… молодец… По-хорошему… смеси бы настояться надо… минут двадцать… Но… боюсь… у меня их нет…
        Я спешно наполнил свежеприготовленным антидотом ампулу для инъектора и ввел ей в плечо. На мгновение незрячие глаза Агнешки широко открылись, но тут же закрылись вновь, а голова бессильно откинулась мне на колени.
        - Не-е-ет!! - взревел я, как раненый бизон. - Не надо!! Агни, только не умирай!
        Пузырек с нашатырем на этот раз не подействовал, пощечины также дали нулевой эффект - беспамятство было очень глубоким. Ее голова лежала на моих коленях, а я сидел и рыдал, не в силах справиться с внезапно нахлынувшей душевной болью, а слезы мои капали ей на щеки…

* * *
        Владимирская Зона.
        Десятый год метеоритного дождя
        Когда я вынырнул в физическую реальность, меня всего трясло. Это еще что за номера, черт возьми?! В реальной жизни эта история завершилась благополучно и стала стартовой точкой для нашего с Агнешкой романа. Здесь же мне показали трагический финал. Почему? Откуда взялось это видение? Или, быть может, это и не видение было вовсе, а просто кошмар? Да уж, с моей новообретенной способностью не соскучишься: загадки она задает почище, чем в клубе «Что? Где? Когда?». Только вот команды из пяти знатоков, которые бы помогли мне в их решении, у меня под рукой нет.
        Глава 11
        Владимир. Князь-Владимирская церковь
        Я посмотрел на часы. Половина четвертого. Выходит с момента, когда нас загнали в здание церкви, прошло уже три с лишним часа, и лимит времени, отпущенный на пари, уже иссяк.
        - Как там наши ядовитые друзья? Не разбежались?
        - Нет, - научник поморщился, - все так же дежурят снаружи.
        - Выходит, я выиграл? - Радости мне, однако, этот факт не доставил никакой.
        - Выиграл, выиграл, - хмуро отозвался он. - Лучше скажи, что мы делать будем?
        Вопрос был резонный, и хотя общий ответ на него - «идти на прорыв» - был очевиден, с конкретикой имелись определенные проблемы, выражавшиеся коротким уточняющим вопросом «как?». По самым скромным прикидкам, мутантов вокруг церкви тусовалось десятка два. На нас двоих более чем достаточно. Здание церкви размерами не поражало, так что эта орава смогла организовать достаточно плотное кольцо окружения, и начнись заварушка возле одного из выходов, не понадобится много времени, чтобы всем сбежаться туда. Единственной лакуной была дальняя от колокольни северная сторона церкви, по той простой причине, что там находился Провал. Его было хорошо видно со второго этажа колокольни.
        Занятно. Я впервые смотрел на эту аномалию обычным человеческим зрением, и она производила менее пугающее впечатление. Черная дыра в земле с расплывчатыми краями, на которых с трудом удается сфокусировать зрение. Энергетическая составляющая его воздействия днем ощущалась гораздо слабее. Да и здание церкви экранировало, хотя чувствовал я себя в нем довольно-таки некомфортно. Возможно, это из-за того, что здесь какое-то время квартировала Кочевница, используя столь энергетически насыщенный объект в качестве «якоря»? Похоже на то. Вот так, очевидно, и действует на мое восприятие ее след - весьма болезненно, хоть он и не очень свежий, похоже. Это и стало одной из причин, по которым я лег здесь вздремнуть. Нам все равно надо было выждать, чтобы дать мутантам время утомиться бесполезностью осады и убраться отсюда подальше. И пусть этого не произошло, но проверить следовало, а заодно максимально эффективно использовать время ожидания - слегка передохнуть и (чем черт не шутит!), быть может, получить еще какую-нибудь зацепку в поисках Кочевницы. М-да… Кое-что я, конечно, получил, только, мягко говоря, не
совсем то, на что рассчитывал.
        Но сейчас важнее другое - как выбраться из западни, в которую мы угодили. Если я прав и Зона обладает неким подобием коллективного разума, тогда истребители могут одновременно играть роль его сенсоров, запеленговавших наше местонахождение, а также исполнительных механизмов, способных разделаться с нами. А в таком случае наше местоположение известно теперь и Кочевнице, и Черному Сталкеру. Значит, отсюда надо убираться, и как можно скорее.
        Но особенно интересно: непосредственно возле Провала не было ни одного истребителя, хотя вокруг церкви их пруд пруди. Подобное нетипично для этой аномалии. Обычно мутантов, наоборот, тянет к Провалам как магнитом, и те питаются ими, затягивая в свое ненасытное чрево. А собственно, чем им еще питаться в Зоне, где люди встречаются только по большим праздникам? Как говорится, есть хочется регулярно, а при отсутствии разносолов сойдут и бич-пакеты. Но сейчас, когда этих бич-пакетов вокруг оказалось в избытке, Провал словно выключил свой магнетизм бездны и, напротив, включил что-то другое, прямо противоположное, отпугнув от себя всю банду. Почему? Зачем? Ответ напрашивался сам собой, вполне укладываясь в мое еретическое предположение: нечто, обладающее высокоуровневым разумом и возможностями, отдало аномалии команду работать в тандеме с мутантами против нас, а не жрать их.
        Однако такое «разграничение обязанностей» давало нам шанс на спасение. Идея, рискованная и авантюрная, пришла неожиданно, и мой мозг сразу начал интенсивно работать, анализируя и взвешивая «за» и «против».

* * *
        - Ты рехнулся! - заявил мне Алексей, когда я озвучил свой план.
        - У тебя есть идея получше? - спокойно осведомился я.
        - Нет, но то, что ты предлагаешь, - самоубийство!
        - То, что я предлагаю, - шанс. А самоубийство - это сидеть здесь и ничего не делать!
        Научник яростно замотал головой.
        - Нет-нет! Должен быть другой способ!
        - Ты его видишь? Я - нет!
        - Я тоже, но у нас еще есть время, чтобы придумать…
        - Да нет этого времени, как ты не поймешь?! - вспылил я. - Пусть до темноты еще далеко, но если мое предположение верно, скоро сюда прибудет «тяжелая артиллерия» Зоны.
        - Опять твои догадки…
        - Одна из них уже подтвердилась, и ты проиграл пари. Теперь уж будь любезен принимать мои идеи серьезно!
        - Провал затянет нас! - В голосе Алексея слышалась обреченность.
        - Не факт. Никто еще не пытался такое проделать.
        - Знаешь, мне не надо прыгать в огонь, чтобы проверить, сгорю ли я!
        - Некорректное сравнение.
        - А по-моему, в самый раз!
        - Сейчас день, - напомнил я, - и Провал находится в «спящем режиме».
        - Если только ты своими экстрасенсорными упражнениями его не разбудил.
        - Я бы почувствовал. Сейчас его пульсации едва заметны. Небо и земля, если сравнивать с предыдущей ночью на Муромской!
        Аномальщик замолчал. Но это не означало, что он согласился с моими доводами. Видно было: ему очень хочется продолжить спор, но не получается подобрать других аргументов, кроме «ты рехнулся».
        - Пойми, нам терять нечего: останемся здесь - умрем наверняка, а сделаем по-моему - получим хороший шанс на выживание!
        - Не такой уж и хороший, - буркнул он, несколько сбавляя тон. Неужели готов сдаться?
        - Но отличный от нуля. И заметно!
        - А если все же через мутантов? - со слабой надеждой предпринял последнюю попытку Алексей.
        - Гранат у меня осталось мало. А с АКСУ и твоим пистолетом от такой оравы мы не отобьемся. Нас порвут на ленточки!
        И без того унылое лицо Алексея стало совсем кислым.
        - Когда ты хочешь начинать?
        - Прямо сейчас. Чего еще ждать? - ответил я, пряча улыбку облегчения. Ковать железо следовало, пока оно горячо. А я его, похоже, сумел раскалить до нужной температуры.
        - Тогда пошли!

* * *
        На то, чтобы разобрать баррикады у северной двери и главного входа, у нас ушло около пяти минут. Прежде чем начать, мы выглянули со второго этажа колокольни и зафиксировали местоположение большинства истребителей, осаждающих церковь. Они, впрочем, не особо и скрывались.
        Итак, поехали! Делай раз: открыли главный вход и швырнули гранату в мутантов, сидящих в кустах напротив двери, а потом я пустил очередь из АКСУ в остальных, среагировавших на наше шумное появление. Делай два: мы нырнули обратно в церковь, захлопывая за собой дверь, но не накидывая крючок. Делай три: понеслись со всех ног к северной двери и выскочили наружу. Два мутанта, ворвавшиеся следом за нами внутрь, получили приз за настырность и расторопность - еще одну гранату под ноги. Делай четыре: побежали прямо к Провалу, чтобы отбить у остальных охоту гнаться за нами.
        Когда он оказался совсем рядом, я на мгновение согласился с моим спутником: это безумие. Почва под ногами больше не была твердой - Провал разъедал материю вокруг, делая ее зыбкой и непрочной. Почему-то у меня возникла мысль о чаепитии с сухарем, который, чтобы не сломать о него зубы, следует размягчить, опуская в горячий чай. Так и эта аномалия поступала с физической реальностью - готовила ее к поглощению. Мы оба резко, хотя и непроизвольно замедлились, перейдя с бега на шаг, - было элементарно страшно. Мне казалось, что я ступаю по трясине - земля прогибалась подо мной, а в голове неожиданно вновь возник «белый шум», как прошлой ночью в торговой галерее, когда за нами охотились Пятна. Шипящее нечто не говорило ничего, доступного для понимания, но складывалось совершенно четкое ощущение, что оно зовет меня. Туда, в его черные бездонные глубины. Тут же навалились апатия и безысходность. К чему трепыхаться, продолжать эту бессмысленную борьбу? Что бы мы ни делали, Зона рано или поздно поглотит все. Зачем длить агонию, когда можно разом покончить со всем, сделав несколько шагов влево, туда, где
проходит зыбкая граница между нашим миром и голодной пустотой? Там не будет боли, страданий, страха и тревоги. Не будет ничего…
        Трудно сказать, чем бы закончилось это «общение с бездной», если б я был один, но впереди, едва передвигая ноги шел Алексей. Не знаю, слышал ли он то, что слышу я, но, похоже, научник испытывал те же эмоции, от которых почему-то не защищал пси-блокиратор. Может, у прибора ресурс заканчивался? Я понял это, когда научник вдруг остановился, замер на несколько секунд, а потом сделал шаг влево. Это внезапно отрезвило меня. Туман отчаяния словно вымело из головы яростным порывом ветра. Я кинулся вперед и сбил его с ног, не дав сделать следующего шага, который привел бы его на самый край Провала. Алексей сопротивлялся, но как-то вяло, словно у него ни на что больше не было сил.
        - Пошли! - закричал я ему в ухо. - Не поддавайся! Надо двигаться!
        Он с усилием кивнул, словно даже это простое движение потребовало от него напряжения всех оставшихся ресурсов организма, однако даже не сделал попытки подняться. Тогда встал на ноги я, вздергивая его за собой и посылая по известному адресу шипящий «голос» Провала в голове. Обернулся. Один из мутантов все-таки выскочил из церкви следом за нами - злоба и азарт погони, по-видимому, оказались сильнее инстинкта самосохранения. Можно было бы в него выстрелить, но все мои силы уходили на то, чтобы сопротивляться захлестывающей волне суицидных желаний, шагать вперед и тащить за собой совершенно размякшего научника, которому, похоже, было уже все равно - жить или умереть.
        Между тем истребитель, видимо, тоже не умеющий плеваться ядом, просто побежал за нами, оказался рядом с Провалом и замер - очевидно, тоже почувствовал зов. Вот только он оказался не способен ему противостоять. Я почти увидел призрачное энергетическое нечто, вынырнувшее из черных глубин аномалии и окутавшее это создание, которое тут же засеменило к краю Провала. Похоже, тот, включив против нас свое адское притяжение, не смог одновременно поддерживать прямо противоположный режим для истребителей. Часто и неуверенно перебирая заплетающимися ногами, мутант оказался на самом краю и вдруг ухнул в черное ничто.
        Энергетический всплеск от этого падения я ощутил своим шестым чувством. Провал с жадностью поглотил жертву, и пульсации его стали несколько сильнее. А мои ощущения приблизились к той болезненной вибрации, которая исходила от бодрствующей аномалии ночью.
        Страх будто пришпорил меня, и я рванулся вперед, практически волоча за собой безразличного ко всему Алексея. Земля под ногами продолжала прогибаться и вибрировать, но это больше не могло меня остановить. Усилившемуся шуму в голове я мысленно приказал заткнуться в самых грубых известных мне выражениях. Внезапно охватившая меня бешеная ярость оказалась отличным противоядием зову бездны. Кипящая внутри злоба (которую я, уловив «фишку», сам старательно стимулировал) придавала сил, с лихвой возмещая те, что норовило отнять отчаяние. Пустота шипела, видимо, «о тщете всего сущего» и призывала покончить со всем, а ярость не желала слушать, нечленораздельно вопя что-то в ответ. Вопил и я, причем вслух, изрыгая самые грязные известные мне ругательства, нимало уже не смущаясь тем, что нахожусь рядом с церковью. Побывав здесь, Кочевница изменила это здание, которое больше не могло считаться святым. Здесь поселилась чуждая и враждебная всему живому вампирическая энергия, усиливаемая находящимся рядом Провалом. С ней и с черной аномалией, норовившей затянуть нас с Алексеем в свое ненасытное чрево, я сейчас и
боролся всеми доступными мне способами, из которых злоба и громкая матерщина, как ни странно, оказались самыми эффективными.
        И мои отчаянные усилия стали приносить плоды: уже почти поймавшая нас паутина Провала трещала, разрываемая добычей, неожиданно оказавшейся для нее слишком сильной. Эта пространственная дыра была не особенно крупной, и мы ее уже почти миновали, с каждым шагом уходя все дальше от средоточия враждебной силы. Шаг, еще шаг, еще… Каждый был маленькой победой над смертью. Почва становилась все более твердой, но я не ослаблял градуса своего бешенства, понимая, что это единственное мое оружие, козырь, который Провал не может побить.
        Когда я вдруг ощутил, что борюсь уже не один, то чуть не ошалел от неожиданности. Научник, видимо, тоже постепенно выцарапывался из гибельных эмоционально-энергетических тенет черной аномалии, обретая волю к жизни и борьбе. И тогда я понял, что у Провала нет ни единого шанса: мы победили! А еще через несколько минут эта победа из уверенности превратилась в факт: шипение в голове ослабло почти до неслышимости, болезненных пульсаций силы аномалии я тоже больше не ощущал, равно как и желания отринуть этот несовершенный мир ради вечной тишины и забвения.
        Не знаю, что на меня нашло в этот момент, но я развернулся в сторону, откуда мы бежали, и выдал нечто забористо-многоэтажное с витиеватыми переходами, богатыми образными сравнениями и живописными оборотами, обращенными к прошлому, настоящему и будущему нашего оппонента. Единственными печатными словами в моей длинной тираде были предлоги, местоимения и фраза «Ну что, съел?!».
        - Красиво изволите выражаться, господин сталкер! - восхищенно промолвил Алексей, когда я наконец выдохся. - Я аж заслушался! Жаль, диктофона при себе не было!
        Мы оба расхохотались и продолжали безудержно смеяться на бегу, унося ноги прочь от Князь-Владимирской церкви и одноименного кладбища, которое едва не стало нашим последним приютом, что, кстати, было бы вполне логично и не лишено даже некоторого символизма.
        Интерлюдия 6
        Потылин
        Владимир. «Пекинка». Восточная окраина
        Они остановились на «острие ножа». Это было место, где «Пекинка», сливаясь с Добросельской, получала имя Горьковское шоссе и, прямая как стрела, устремлялась на восток. Остановились не просто так. Выполняли инструкции. Капитан Потылин всем своим видом излучал уверенность в правильности избранного курса, ни словом, ни намеком не давая своей команде понять, сколь тяжкие сомнения терзают его по поводу сотрудничества с двойным агентом подполковника Калашникова.
        Во-первых, в памяти до сих пор сидела фраза заместителя начальника управления по поводу восьмидесятипроцентной лояльности своего человека в АПБР. А процент этот после пребывания в Зоне, да еще при столь экстремальных обстоятельствах, приведших почти что к полной гибели экспедиции, мог стать и еще ниже. К тому же неизвестно, насколько он в таких условиях вообще сохранил человечность и рассудок.
        Во-вторых, не было никакой возможности определить, был ли звонивший действительно агентом Калашникова и вообще человеком, а не очередным порождением Зоны, как тот «покойный Павел Воронин», что едва не заставил Потылина совершить убийство и самоубийство. Что же до сообщения от подполковника, оно тоже могло быть мороком, наведенным, скажем, той же Кочевницей. Капитан чувствовал, что помаленьку начинает если не сходить с ума, то все более погружаться в состояние параноидальной недоверчивости, абсолютно перестав понимать, чему вообще можно верить в этом кошмарном месте.
        В-третьих, нельзя было исключить возможность того, что этот хитромудрый «Андрей» преследует исключительно собственные цели и рассчитывает использовать для их достижения группу Потылина.
        А в-четвертых, капитана мучил недостаток достоверной информации. Он не привык работать, зная столь мало как о предмете задания, так и о возможных союзниках и противниках. На его памяти хватало случаев, когда дефицит фактов губил лучших оперативников и приводил к провалу самых ответственных операций.
        Потылину внезапно очень захотелось покурить. Немного странно, учитывая, что бросил он уже десять лет назад и как-то не испытывал желания вернуться к приобретенной в юности вредной привычке. До сих пор тренированная нервная система позволяла ему успокаиваться и приводить себя в оптимальное состояние, необходимое для четких оперативных действий и холодного, почти компьютерного мышления. Но эта операция странным образом выбивала капитана из колеи, что было плохим знаком. Потылин поспешил отогнать дурные мысли, которые, как известно, имеют свойство материализовываться куда успешнее, чем позитивные.
        - Что-то не так, командир?
        Научник Игорь Кинько неслышно появился рядом. Это само по себе было странно, учитывая немалые габариты его массивной приземистой фигуры и вытекающей из этого напрямую тяжелой поступи и некоторой неуклюжести. Слово «незаметно» вообще было малоприменимо к единственному оставшемуся в группе представителю научного подразделения управления «А». Но капитан тем не менее заметил его, только когда тот подал голос, и не вздрогнул лишь благодаря своему в высшей степени профессиональному умению управлять рефлексами. Мысленно Потылин хорошенько взгрел себя за рассеянность: здесь себе такого позволять нельзя - все же не дома на диване.
        - Все по плану, - сухо ответил капитан на вопрос научника.
        Ага, «по плану». Вопрос, по чьему. Построить достаточно конкретный собственный мешали недостаток информации и сама Зона. Она давила психологически, не давая мыслить четко. И ведь Потылин второй день уже здесь, а все приспособиться не может. Зонная акклиматизация, чтоб ее!
        - Это хорошо, что по плану, - с философским спокойствием изрек Кинько. - Просто мне показалось, что вы нервничаете.
        - «Показалось» тут ключевое слово.
        На сей раз сухой тон Потылина стал почти осязаемо колючим. Однако научник, казалось, имел поистине носорожью кожу, и его таким было не пронять.
        - Долго нам еще ждать? - осведомился он.
        - Пока наш информатор не даст сигнал.
        - Вы ему доверяете?
        Капитан призвал на помощь всю свою выдержку, чтобы не скрипнуть зубами: вопрос попал, что называется, в яблочко.
        - В достаточной степени, - солгал Потылин. - Кроме того, других зацепок у нас все равно пока нет, а эта точка по своему стратегическому положению весьма удобна для промежуточного лагеря.
        - Надеетесь, Кочевница пройдет здесь?
        С каждой минутой этого разговора курить капитану хотелось все больше. А еще он ощущал нарастающее желание двинуть Кинько кулаком в зубы, чтобы он наконец заткнулся.
        - Она ведь двигалась на восток, не так ли? Ваши детекторы ее не улавливают?
        - Пока нет. У них ограниченный диапазон чувствительности.
        - То есть они почувствуют аномалию, когда она нас накроет? - с сарказмом осведомился Потылин.
        - Не совсем, - Кинько был спокоен как сфинкс, - но суть вы уловили верно. Мы работаем над усилением их чувствительности. Правда, хватает и подводных камней. В частности, вопрос помехоустойчивости… - Научник оборвал сам себя, чтобы не пуститься в пространные рассуждения на узкопрофессиональную тему. - Однако сведения, которые были получены от вашего информатора раньше, позволяют вывести некоторые закономерности, а также построить вектор примерного движения Кочевницы. Восточное направление определено верно, однако оно не догма. Главное для этой аномалии - «якоря», то есть участки с сильной естественной энергетикой. Она, похоже, двигается от одной такой точки к другой.
        Вот это было уже интересно.
        - А мы можем их вычислить?
        - Более-менее, - ответил научник. - Дело в том, что старые церкви строились как раз в таких местах, а огромное количество прихожан, оставлявших там свою психическую энергию, только увеличивало энергонасыщенность.
        - Вы уверены?
        Уловив скептицизм в тоне капитана, научник поспешил объяснить:
        - Поверьте, к религии мои выводы не имеют ни малейшего отношения. Чистая наука. Да и посудите сами: вот перечень точек, в которых, по сведениям вашего информатора, побывала Кочевница: Никитская церковь, храм Георгия Победоносца, Успенский собор, Дмитриевский собор, Богородице-Рождественский монастырь, Князь-Владимирская церковь… Это все не просто так. Я далек от того, чтобы считать Кочевницу порождением Дьявола, оскверняющим святые места. Все дело в энергии, которая необходима ей для существования и наращивания мощи.
        - И какой же вывод?
        - Я могу с приличной долей вероятности назвать следующие точки, где она появится.
        - И это…
        - Свято-Константино-Еленинский храм, а затем - церковь Успения Пресвятой Богородицы в Боголюбовском монастыре. Впрочем, полагаю, что первый из объектов она уже миновала. Значит, на очереди второй.
        - Тогда получается, мы стоим на правильном месте? Она ведь неизбежно пройдет через нас?
        - Когда речь идет о Кочевнице, нет ничего неизбежного и ничего однозначно определенного. Принимая как данность, что эта аномалия обладает разумом, мы должны иметь в виду, что ее разум отличается от человеческого, а потому подходить к анализу ее действий с нашей логикой не совсем верно. Для нее кратчайший путь между двумя точками - не всегда прямая. Она запросто может обойти нас, если уже не обошла: аномалия - не человек, и дороги ей без надобности. А потому, чем ждать здесь, гадая, придет или не придет, не лучше ли отправиться туда, где Кочевница будет почти наверняка?
        - То есть в Боголюбовский монастырь?
        - Именно.
        Капитан задумался. В предложении научника имелся определенный смысл, но чтобы отвергнуть сотрудничество с агентом подполковника Калашникова, этим таинственным «Андреем», основания должны быть чертовски вескими.
        - Хорошо, допустим, мы ее нашли, но ведь наша задача заключается не только в этом. Как взять эту аномалию под свой контроль? У вас есть на сей счет какие-то мысли?
        - Какие-то есть… - уклончиво ответил научник.
        - Неплохо бы иметь конкретный план… - проворчал Потылин.
        Ага, кто бы говорил! У самого-то он есть? А так эта реплика выглядит мелкой местью за то, что Кинько по собственной толстокожести, безо всякого злого умысла вывел капитана из равновесия.
        - Я понимаю… План в процессе формирования. А пока…
        - А пока надо подождать сеанса связи с информатором, - отрезал Потылин. - Поскольку он утверждает, что у него план есть.
        Спутниковый телефон зазвонил, едва капитан закончил фразу, словно абонент ждал именно этого момента для усиления драматического эффекта. На экране отражался номер «Андрея». Потылин и Кинько даже переглянулись, после чего капитан нажал кнопку ответа.
        - Слушаю.
        - Здравствуйте, товарищ капитан. - Потылину в этом обращении почему-то вновь почудилась издевка. - Надеюсь, вы уже в заданной точке?
        - Да.
        - Очень хорошо. Никуда оттуда не уходите. Они наверняка поедут через вас.
        - Они? О ком вы говорите? Я полагал, что мы ищем Кочевницу.
        - Несомненно, товарищ капитан, несомненно. Но всему свое время. Сначала надо решить одну проблему. Два человека. Один - сталкер, второй - бывший сотрудник АПБР. Ныне оба являются очень опасными авантюристами и несут в себе угрозу нашим планам. Они тоже двигаются по следам Кочевницы. Нельзя допустить, чтобы они ее нашли. Эти двое вскоре раздобудут машину и поедут на восток по Добросельской. Вам нужно только дождаться их и… устранить.
        - А вы ничего не путаете, «Андрей»? - ледяным тоном поинтересовался Потылин. - Я и моя группа вообще-то не ваши личные наемные убийцы! У нас несколько иные функции!
        - Боюсь, вы не понимаете, товарищ капитан. - Вот теперь уже это обращение совершенно точно звучало издевательски. - Эта парочка не столько моя проблема, сколько ваша. И если вы их не остановите, то считайте, что зря сюда приехали. Более того, если они первыми доберутся до Кочевницы, то оглушительный провал порученной вам миссии станет самой маленькой из неприятностей, которые в этом случае свалятся на вашу голову! И, прошу заметить, не только вашу!
        Интерлюдия 7
        Дуэт
        Владимир. Район Доброе
        - Нам туда, - уверенно сказал мужчина, указав в направлении зеленой зоны, показавшейся из-за поворота.
        - Подожди немного, я проверю. - Светловолосая закрыла глаза и сосредоточилась.
        Они двигались не очень быстро, но стабильно и почти беспрепятственно. «Лояльная» оказалась великолепным штурманом. Ее способности позволяли вовремя обнаруживать скопления истребителей и стайки прыгунов, что позволяло безопасно их обходить. Ее спутнику всего пару раз пришлось пустить в ход оружие, когда они нарывались на одиночек. И автомат, и пистолет горбоносого шатена были снабжены глушителями, так что эти мелкие препятствия удавалось устранить по-тихому. Теперь до цели оставалось только пересечь Добросельский парк…
        - Никого, - наконец произнесла светловолосая.
        - А она?
        - Там.
        - Хорошо. - Мужчина выдохнул с некоторым облегчением. - Тогда идем.
        - Постой! Я…
        - Не надо меня в сотый раз предупреждать о смерти от рук сестры! - В его голосе вновь зазвучало легкое раздражение. - Я и в первый раз тебя хорошо понял. Буду осторожен! Но если она здесь, по своему адресу, значит, в ней умерло еще не все человеческое, и есть шанс обратить процесс!
        - Он призрачный, сам понимаешь…
        - А какой бы ни был! Я пошел. Можешь подстраховать меня до подъезда. Дальше я сам.
        - Тебя ведь не остановить, да?
        - Нет. Ты не пиро - и не телекинетик, не пьющая жизнь, не фризер. Твой талант полезен, не спорю, но он не боевой.
        - Я не о физической возможности.
        - Тоже без шансов. Решение принято. Да и зачем? Дело в этом? - Он достал из кармана ампулу с желтой жидкостью. - Держи на всякий случай, заслужила! Вопрос исчерпан?
        Светловолосая вспыхнула.
        - Да пошел ты!
        По его губам пробежала кривая усмешка.
        - Пойду, не сомневайся! Но ампулу возьми. Мало ли что - сама же предсказывала.
        «Лояльная» мрачно взяла ампулу и сунула в карман.
        - Когда ты стал таким, а? У тебя что, душа сгорела там вместе с…
        Он схватил ее за руку, и лицо его сделалось злым.
        - Не. Смей. Говорить. Об. Этом! - Каждое слово вбивалось почти гвоздями.
        - Да поняла я, отпусти! Больно же!
        Мужчина разжал пальцы.
        - Извини. Сорвался. Можешь пожелать удачи, если хочешь.
        - Ты здесь не только за этим!
        - Знаю. Но все потом. Или все к черту!
        Он взял на изготовку автомат и, не оглядываясь, чтобы проверить, следует ли за ним «лояльная», двинулся к зеленеющим впереди тополям. Он бывал в этом парке в свой прошлый визит во Владимир, и тогда от него осталось очень светлое и даже радостное впечатление. Но сегодня было иначе. Детские аттракционы и палатки для торговли мороженым и сахарной ватой выглядели на общем мрачном фоне эклектичным, чужеродным элементом, бутафорией, призванной придать видимость жизни мертвому городу, в котором не было места ничему родом из старого мира. Ему в том числе. Он сам себе казался здесь призраком, а потому шел быстро и бесшумно, в полном соответствии с этим образом.
        А вот наконец и дом по адресу Комиссарова, 37, где во втором подъезде на третьем этаже жила Светлана Осянина. Родная кровь. Открыв подъезд универсальным домофонным ключом, мужчина стал подниматься по лестнице на третий этаж. Страхи, сомнения, прочие эмоции - все это бурлило в избыточной концентрации. Но этот сосуд был плотно закрыт крышкой. Герметичной, такой, как консервы овощные на зиму закатывают. Ничто не просочится, пока он сам не разрешит.
        Перед дверью он на несколько секунд замер, затем повесил автомат на плечо - как бы там ни было, в нее он стрелять не станет. А потом поднял налившуюся свинцовой тяжестью левую руку к дверному звонку и нажал на кнопку. С той стороны послышалась мелодичная трель. В тот же миг в груди словно гранитная глыба возникла, с каждой секундой наращивающая объем и массу и мешающая дышать. Ну же, ну! Правая рука его между тем нащупала в кармане шприц с антиновой и вынырнула обратно.
        Дверь открылась. На пороге стояла она - Светлана. Родная до щемящей боли в сердце и в то же время бесконечно чужая. Все то же милое лицо, но без искорок смеха в глазах и теплой улыбки утратившее значительную часть своей привлекательности. Сохранилась в ней, конечно, та красота «дизайнерского типа», та, которая от природы и благодаря хорошим генам - в мать пошла, не то что он. Но ушло то, что делало ее самой близкой на свете, с кем он с детства жил душа в душу, пока она не вышла замуж и не переехала во Владимир, и с кем только и мог поговорить откровенно, единственной в мире доверяя абсолютно. Только ему очень хотелось верить, что ушло не безвозвратно. Иначе он приехал сюда напрасно, и в таком случае лучше бы она действительно убила его, как в видениях Алины.
        - Ты? - произнесла она без малейшей тени эмоций на лице. - Проходи.
        И прежде чем он успел рот открыть, отвернулась и исчезла на кухне. Мужчина медленно двинулся следом, положив руку на карман со шприцем. Когда он зашел, Светлана стояла вполоборота к двери у кухонного гарнитура, а на расстоянии вытянутой руки от нее находилась стойка с кухонными ножами «Apollo». Хорошие ножи, качественные. Он сам такими пользуется.
        - Где тебя накрыло? - равнодушно осведомилась Светлана.
        - В Муроме.
        - А сюда зачем пришел?
        - Поручение НМП.
        - Вот как? Сид?
        - Нет, Морон.
        - Лжешь, - будничным тоном произнесла она.
        - С чего ты взяла? - Ему вдруг стало холодно.
        - Плохо маскируешься, отживший! Глаза у тебя другие. Повторяю вопрос: зачем сюда пришел?
        - За тобой.
        Она хмыкнула.
        - Вопрос был «зачем»!
        - Вам, Измененным, это сложно понять. Я обещал тебе.
        - Не мне. Отжившей по имени Светлана. Ее больше нет.
        - А я все-таки надеюсь, что она не совсем исчезла, и ее можно вернуть. Зачем-то же ты пришла сюда, хотя для тебя эта квартира не должна иметь никакого значения.
        Измененная усмехнулась.
        - Ох уж мне эти романтические бредни отживших! Ваши глупые эмоции заставляют вас действовать иррационально, и поэтому вы обречены.
        - Может быть, это и глупо, но ты - моя сестра, и я люблю тебя.
        - Безумец! - презрительно бросила Светлана. - Все идет к тому, что человечество потеряет мир, исчезнет как биологический вид, а у него в голове какие-то глупые обещания и старые чувства! - Впервые на ее лице появилось какое-то подобие эмоций, пусть даже отрицательных, но и это внушило брату оптимизм. - Ты зря сюда приехал, отживший! Ты не найдешь здесь ничего, кроме смерти… Хотя для тебя и это вариант: к чему тянуть время и проживать остаток дней, предвкушая неизбежный конец? Хочешь знать, почему я здесь, в этой квартире? Меня предупредили, что ты сюда придешь. И попросили встретить.
        - Кто?
        - Какая тебе, покойнику, разница?
        Какое-то шестое чувство предупредило мужчину об опасности, и он рефлекторно дернулся в сторону, одновременно выхватывая шприц из правого кармана. Светлана невероятным образом за секунду преодолела разделяющие их три метра, и мужчина ощутил острую боль в левом боку. Столь же молниеносно, как погрузился в его тело, кухонный нож был выдернут, но за секунду до того, как он вонзился вторично, правая рука мужчины завершила-таки движение, воткнув противнице в шею шприц с антиновой и надавив на поршень. Вот только второго удара ему избежать не удалось - по инерции рука теряющей сознание Измененной вновь погрузила сталь в его плоть почти что по рукоять.
        Второй взрыв боли, и они стали падать. В обнимку, словно любовники, причем очень медленно, как показалось его гаснущему сознанию. Похоже, «лояльная» все-таки оказалась права.
        Глава 12
        Владимир. Улица Добросельская
        Алексей вел машину молча и сосредоточенно. Эту потрепанную «Тойоту» мы раздобыли на автозаправке возле Князь-Владимирского кладбища. А вот отбивать ее пришлось у четверки прыгунов, облюбовавших эту АЗС. Справиться с ними оказалось весьма непросто, так как применять огнестрельное оружие в таком месте, по вполне понятным причинам, не стоило. Но, к счастью, в моей богатой экипировке оказался даже транквилизаторный пистолет, который я прихватил по предложению «позитива» для стрельбы становыми дротиками по Измененным, которых мы, кстати, до сих пор не встретили ни одного. Стан я на всякий случай тратить не стал, но дротики с успокоительным для крупных животных в паре с ножом сработали как надо, навсегда успокоив изрядно проголодавшихся тварей.
        Памятуя о нашей предыдущей аварии, когда меня за рулем внезапно накрыло очередным видением, я назначил бессменным водителем своего напарника. Поскольку водительский опыт у него почти отсутствовал, поначалу он был весьма напряжен, несмотря на полное отсутствие во Владимире других участников дорожного движения. Когда мы выбрались на длинный прямолинейный участок дороги, я осмелился наконец нарушить его концентрацию на исполнении функций управления машиной:
        - Значит, Боголюбовский монастырь?
        - По всей видимости, да. Исходя из географии перемещений Кочевницы, этот вариант напрашивается сам собой. Еще, конечно, Свято-Константино-Еленинский храм, но туда мы скорее всего уже опоздали…
        - А в монастырь, думаешь, успеем?
        - Конечно, у аномалии есть некоторая фора, но пока что скорость ее движения была не так уж велика. Отсюда до монастыря прямая дорога и не больше десяти километров. Есть даже немалый шанс, что мы ее опередим, особенно если ты сядешь за руль…
        - Нет уж, благодарю покорно! Забыл, чем это кончилось в прошлый раз? Тут нам может и не повезти.
        - Ладно, дорога широкая и пустая… Справлюсь… А твои видения дали какую-нибудь уточняющую информацию насчет аномалии?
        - К сожалению, нет. Они работают избирательно, причем я пока почти не могу управлять тем, что и когда мне показывают мои особые каналы восприятия.
        - Тогда выбора у нас нет. Едем в монастырь.
        Я только кивнул и устало прикрыл глаза. С моими видениями, накрывавшими меня всякий раз, когда сознание отключалось от физической реальности, выходило, что во сне я практически не отдыхал, и утомление копилось. Не физическое, ментальное. Шел к завершению второй день в Зоне. Это близко к РПД, рассчитанной, кстати, для куда более спокойных условий. Отсутствие нормального сна сокращало эту длительность еще раза в полтора… А если учитывать, что у меня и до этого, во время пребывания в карантине, со сном были проблемы по той же самой причине, ситуация близка к критической. Интересно, как долго мой организм сможет выносить подобное издевательство? Впрочем, полагаю, что здесь все так или иначе завершится в ближайшие несколько часов или, в худшем случае, до завтрашнего вечера. Столько я, надеюсь, продержусь, а там… там видно будет.
        Планов на то, что я буду делать, когда найду Кочевницу и, соответственно, Агнешку, у меня не было, и времени на то, чтобы их разработать, оставалось в обрез. Если вспомнить подслушанный ненароком диалог Агнешки с воображаемым мной, вряд ли девушка согласится добровольно уйти отсюда, не выполнив своей миссии. А мне почему-то чем дальше, тем больше казалось, что ее выполнение станет последним, что она сделает в этой жизни. Однако Агнешка (если, конечно, в том видении была она, а не морок, наведенный Зоной) тогда продемонстрировала такую убежденность в собственной правоте, что для ее переубеждения требовались железобетонные аргументы, которых у меня пока, увы, не имелось.
        С этими размышлениями я и сам не заметил, как провалился в сон.

* * *
        Где-то во Владимире
        Полет… Это ощущение постепенно становится для меня привычным. Судя по прямой ленте дороги подо мной и отсутствию домов по обе стороны от нее, весьма вероятно, что место, над которым парит мое сознание, находится где-то на нашем пути, причем уже за городской чертой. Во всяком случае, это логично, потому что сознание мое все равно летит куда-то вперед, к цели… Вон те окутанные туманом постройки вдалеке весьма напоминают монастырь… Туманом? Странно… Откуда бы ему взяться? Дело идет к вечеру, тепло - не осень все-таки. Кроме того, больше нигде вокруг тумана не видно, а там сформировался локальный остров густой молочно-белой мглы. Снова аномалия, только на сей раз климатическая? Это надо проверить - ведь мы туда едем. Вдруг там ждет какая-то опасность?
        Повинуясь моим мыслям, сознание ускоряет полет, устремляясь к туманному острову. Выглядит он, кстати, довольно интересно и даже сказочно: белая крепостная стена, башни с конусовидными крышами, увенчанными шпилями, белые же храмы с синими куполами, и все это окутано пушистой белой шубой густого тумана. Красиво… Только что скрывается за этой красотой? Чем ближе я подлетаю, тем тревожнее мне становится. От энергии, которой насыщено это место, буквально разит чужим, холодным и враждебным. Святое место? Расскажите это моей бабушке! Нечто пришло сюда и переменило ауру и энергетику монастыря до неузнаваемости.
        Так что же это получается, Кочевница нас вновь опередила? Мы недооценили ее скорость? Только вот ушла ли она, или до сих пор находится здесь? И что это за погодная аномалия? Знак присутствия самой Кочевницы или то, что она оставила после себя, как, скажем, Провалы в нескольких предыдущих местах, помечая таким образом свой путь? Кстати, если она уже отсюда ушла, то почему так быстро? Она бежит от нас? Боится? Но чего? Ведь стоит ей натравить на нас своего «цепного пса», этого Черного Сталкера, - и все, проблема решена! Не хочет или не может? Или мы слишком много мним о себе, и дело вовсе не в нас? А Кочевница просто торопится к какой-то ей одной ведомой цели, а нас либо не замечает, либо изредка огрызается, когда мы становимся слишком назойливыми?
        Однако все эти соображения никоим образом не отменяют необходимости разведки, коль скоро уж я здесь: монастырь ведь может стать и ловушкой вроде Провалов, которые Кочевница бросала под ноги экспедиции АПБР, только совершенно другого плана и, быть может, еще более опасной… Кстати, не исключено, что и для отделенного от тела сознания тоже.
        Поэтому я совершаю хитрый маневр: подобно акуле по широкой дуге огибаю цель и начинаю накручивать вокруг нее постепенно сужающуюся спираль. И чем ближе к центру этой спирали, тем больший холод я ощущаю. Причем не только на ментальном уровне, но и, как мне кажется, на физическом. Впрочем, последнее ощущение может оказаться и чистой психосоматикой: я вообразил себе, что этот туман должен быть холодным, вот холод и почувствовал… Однако через пару десятков секунд я с невыразимым изумлением замечаю на одном из возвышающихся над туманом куполов иней, а чуть пониже - даже небольшое количество самого настоящего снега!
        Невероятно! Впрочем, в Зоне этот термин теряет смысл, поскольку здесь нормой является, скорее, отклонение от нее, а вероятным может стать что угодно! Пытаясь разглядеть больше, приближаюсь и замечаю движущуюся по дороге к монастырю маленькую человеческую фигурку. Женскую! Сердце екает, и я резко снижаюсь. Так и есть - Агнешка! Впрочем, много ли может ходить по этой смертельной для людей территории одиноких женщин? На мгновение во мне вспыхивает желание предупредить ее, попросить не соваться в туман, но мой пыл охлаждает понимание бессмысленности этого поступка: не услышит ведь, а даже если услышит, то не послушает!
        Тем не менее я внимательно слежу за ней, не забывая уделять внимание и ближайшим окрестностям: все-таки сверху видно лучше… Естественно, опасность я замечаю первым: из почти не видных в тумане главных ворот монастыря появляются будто сотканные из той же молочной мглы человеческие фигуры: две, три, четыре… вот их уже около десятка! И все они направляются прямиком к Агнешке! От них исходит сильный ментальный холод - верный знак, что ничего хорошего ждать не приходится. Девушка пока не видит их и продолжает двигаться по направлению к воротам. Собираюсь уже спикировать вниз, но тут внезапно замечаю еще кое-что: за спиной Агнешки возникает Черный Сталкер. Кидаюсь к ней как сумасшедший, чувствуя себя домашней канарейкой, пытающейся защитить хозяйку от грабителя. Впрочем, я тут, пожалуй, еще более беспомощен: без физического тела не могу сделать фактически ничего. Только наблюдать. И наблюдение повергает меня в состояние сильного изумления на грани шока: в тот момент, когда Агнешка замечает туманные фигуры и замирает в смятении, не зная, что ей делать, черный фантом-убийца каким-то молниеносным движением
оказывается между нею и белыми призраками. «Руки» Черного Сталкера вдруг неимоверно удлиняются и пронзают насквозь двух ближайших к нему туманных фантомов. Они тут же замирают и с каждой секундой становятся все более прозрачными, пока не рассеиваются в воздухе, будто действительно сгустки тумана, сметенные порывом ветра. Остальные белые фантомы кидаются на Черного Сталкера всем скопом, но не преуспевают: они быстры, но он быстрее. Эта схватка призраков длится менее минуты. Как говорится, белые начинают и проигрывают: от отряда туманных созданий остается лишь воспоминание!
        Пока я, ошеломленный до предела, пытаюсь сообразить, почему создания Зоны сражаются друг с другом и с чего вдруг Черный Сталкер заделался телохранителем Агнешки, девушка абсолютно не удивлена и спокойно продолжает свой путь.
        Подумать над этим странным развитием событий мне не дают: возникает еще несколько белых призраков, только на этот раз крылатых, и кидаются они уже на меня. Я даю деру на максимальной скорости, с которой только мои мысли могут перемещать отделенное от тела сознание. Фантомы преследуют меня, почти не отставая, и невольно возникают опасения, что сбросить их с хвоста не удастся. А тогда… Что? Пытаться обрывать все особые каналы восприятия и насильственно выводить себя обратно в физическую реальность? Только если не останется другого выхода.
        На моем пути неведомо откуда возникает странный темный вихрь, выглядящий, как столб торнадо. Не могу понять - это явление из физической реальности или ментального пространства? Наверное, все же второе: вижу основание воронки вихря - объекты материального мира в него не всасываются. А вот что будет с моим сознанием - вопрос. При других обстоятельствах я постарался бы держаться подальше от этого странного явления, но теперь, с фантомами на хвосте… почему бы и нет? Дух авантюризма - не то свойство, обладатели которого могут похвастаться высокой выживаемостью в Зоне. Но иногда только он и спасает, подсказывая единственно верное решение. И сейчас этот дух буквально толкает меня к воронке черного смерча. Она затягивает меня в свое чрево, и, вращаясь вместе с ней, я лечу вверх.
        Полет в этом странном вихре длится не более полуминуты, и, когда я выныриваю вновь в обычное ментальное пространство, мне кажется, что ничего не изменилось. Однако это не так: преследовавших меня туманных фантомов больше нет. Они исчезли. Где я? Или более верным будет вопрос «когда я»? Откуда-то ко мне приходит уверенность, что этот странный туннель переместил меня во времени. Вперед или назад? По логике, вперед - полет-то вверх. Хотя что у Зоны, что у моего странного дара логика своя. И мне с ней каждый раз приходится разбираться, расшифровывая все более сложные шарады. А сейчас-то что? И зачем?
        Снова лечу над дорогой, только теперь уже, на всякий случай, прочь от монастыря. Небо серое, сумрачное, но, как мне кажется, более темное, чем в реале. Приближаюсь к перекрестку северной объездной и Добросельской. Мне становится здорово не по себе. Даже какие-то болевые ощущения появляются. Такой реакции мое сознание не выдавало еще ни на одну из встречавшихся ранее угроз… В чем дело? Опасность? Где? Какая? Я ничего не вижу, хоть тресни: пустая дорога, пустой перекресток, брошенные машины на нем… кстати, два неплохих внедорожника - когда доберемся сюда, надо будет прибрать их к рукам, если, конечно, картина, которую я вижу, точно соответствует реальности, а не является очередным тонким намеком или иносказанием…
        Насколько проще была моя жизнь до появления экстрасенсорных способностей! О многих вещах даже задумываться не приходилось. Выполнял свою работу, по сути - ограниченный набор функций: провести кого-нибудь в Зону, поработать охранником, вытащить оттуда нечто или провернуть особые операции с кровью Измененных. А сейчас…
        Между тем небо приобретает темно-багровый оттенок, вызывающий неприятные ассоциации - уж очень напоминает кровь… Проклятье! Что это?! Кажется, именно она и капает с неба! Здесь надо быть очень осторожным со словами. Это я накликал, или очередная порция предупреждений моего экстрасенсорного дара? И вот уже редкие капли крови превращаются в самый настоящий кровавый дождь. Только идет он на локальном участке дороги - а именно над перекрестком «Пекинки» и Добросельской. И что это должно значить? Опасность там? Отлетаю на всякий случай, чтобы кровь не попала на меня: кто знает, что она представляет собой здесь, в ментальном пространстве, и какое действие окажет на мое сознание?
        Однако процесс даже не думает затихать, и вместо дождя я уже наблюдаю мощный кровавый ливень. Чем сильнее буйствует эта стихия, тем более серьезной видится мне угроза, которую она предвещает.
        Кровь на земле образует здоровенную лужу, которая продолжает увеличиваться, наполняемая нескончаемым потоком с небес. Я смотрю на нее не отрываясь и вижу, как в ней что-то происходит. Там начинается какое-то бурление, будто это не лужа вовсе, а как минимум озеро немалой глубины. Наконец бурление заканчивается, и на поверхности появляются (как бы всплывают) два пятна. Мне совсем не хочется смотреть на них. Я почему-то знаю, что это мне очень не понравится. Но не могу отвернуться, словно там скрыт магнит для моего взгляда. И в следующий момент ко мне вспышкой приходит понимание: я теперь ясно вижу, что это лица. А несколькими секундами позже с содроганием узнаю оба. Я и Алексей…
        Несколько секунд - и лужа с нашими лицами вспыхивает ярким пламенем, словно кровь там смешана в изрядной пропорции с бензином. Безумие какое-то! Мы что, сейчас умрем здесь? Оба? От чего?
        Но в этот момент зрительный канал закрывается, а следом за ним и все остальные, и меня грубо вышвыривает в физическую реальность…

* * *
        Владимир. Улица Добросельская
        Когда я пришел в себя, мы по-прежнему ехали по прямой. Справа и слева от дороги располагались заправки. Глянув на карту, я понял, что впереди уже совсем рядом тот самый перекресток, который я в своих видениях наблюдал с высоты. Вон застыли мрачными силуэтами и те два внедорожника… Ощущение, что отведенное нам время истекает прямо сейчас, захлестнуло меня, выразившись в острой боли за грудиной. И я, заорав как безумный: «Стоп! Нельзя туда!», схватил руль и начал выворачивать его влево, одновременно инстинктивно пригибаясь сам и пригибая голову Алексея, чтобы максимально скрыться за приборной панелью. А через секунду затрещали автоматные очереди, и пули принялись дырявить лобовое стекло нашей «Тойоты».
        Интерлюдия 8
        Потылин
        Владимир. «Пекинка». Восточная окраина
        Капитан сейчас не мог сказать, в какой именно момент он согласился с требованиями этого «Андрея», то есть пошел у него на поводу. Что подтолкнуло его к такому решению? Просто неожиданно даже для себя он отдал распоряжение своей команде готовить засаду с прицелом на ликвидацию. На все их недоуменные вопросы ответ был дан предельно простой и лаконичный: «террористы». Эта легенда сформировалась в его голове за считаные секунды: звонил подполковник Калашников, дал информацию о том, что два террориста поедут по этой дороге в поисках Кочевницы. Приказано ликвидировать обоих. У группы больше вопросов не было: приказ есть приказ. Только Кинько смотрел странно, с сомнением. Но научник на то и научник, чтобы сомневаться.
        Хотелось бы Потылину найти столь же простые и однозначные ответы на все свои «как?», «зачем?» и «почему?», но увы и ах… Интуиция подсказывала ему, что он действует правильно. Надо пока слушаться этого «Андрея», пусть даже он на данный момент представляется распоследней сволочью. Надо, потому что эти двое, на которых агент подполковника Калашникова повесил мишени, могли помешать операции. Чем и как - не важно. Могли, и все тут! Любая помеха сейчас некстати - ведь миссия и так на грани провала, а она такова, что выполнение ее превыше нескольких человеческих жизней.
        Вполне вероятно, группа Потылина сумела бы и без «Андрея» найти Кочевницу, но, похоже, только этот тип мог подсказать, что делать дальше. Откуда взялась эта уверенность, капитан не знал. Она просто была, и все. Без «Андрея» шансов на выполнение задания нет или почти нет, а значит, он нужен Потылину. Край как нужен! И если для продолжения сотрудничества придется убить указанных ему людей, он так и сделает. Цель оправдывает средства. А эти двое в общем-то вполне могут оказаться если не террористами, то опасными конкурентами, в чьи руки ни в коем случае нельзя отдавать Кочевницу. По крайней мере думать так было гораздо удобнее и спокойнее.
        Потылин никогда не был ханжой и не работал в белых перчатках. В его оперативной работе случалось всякое, в том числе и операции по ликвидации. Так что соответствующий опыт имелся. Не сказать, чтобы очень богатый, но и дилетантом его в этом деле не назовешь. Устранить двух человек, едущих в машине по прямой дороге в абсолютно безлюдной местности, при наличии соответствующей экипировки - дело нехитрое. Но в данном случае как раз с экипировкой-то и были проблемы. Просто, собираясь сюда, капитан, заботившийся о том, чтобы не тащить с собой избыточное снаряжение (и так всякого научного оборудования пришлось волочь изрядно), безжалостно пресек все попытки Кирилла Степанцова, лучшего в отряде снайпера, прихватить свою любимую усовершенствованную СВД и считал себя на сто процентов правым. В кого тут, в самом деле, из снайперки стрелять? Не в мутантов же! В Зоне главную роль играли огневая мощь и скорострельность. За эту свою рачительность он теперь и получил от своего заместителя заслуженную порцию упреков, правда, кулуарно, чтобы остальные не слышали. СВД, бесспорно, могла бы облегчить задачу до предела
- спокойно снимаешь водителя, машина врезается куда-нибудь и глохнет, а то и переворачивается, после чего спокойно, без суеты добиваешь второго. Теперь же придется работать с тем, что есть.
        Но план все равно сверстался достаточно быстро. Взрывчатку они с собой, к счастью, прихватили, равно как и детонаторы дистанционного подрыва. Две изрядные порции пластита были заложены по обочинам с той и другой стороны улицы Добросельской на одном уровне, так что в зону поражения однозначно попадало все дорожное полотно в радиусе двадцати метров. Группа ликвидации, вооруженная автоматами, расположилась в засаде по обе стороны дороги на недосягаемом для осколков расстоянии. Сделано это было для страховки - добивать объекты в маловероятном случае их выживания при взрыве.
        Когда на дороге показалась неторопливо едущая старенькая серая «Тойота», все подобрались, готовые действовать. Сомнений в результате ни у кого не было. До места минирования оставалось несколько десятков метров, когда с машиной стало твориться что-то непонятное: она резко сбросила скорость и начала разворачиваться. Правда, делала это как-то неуклюже - очевидно, мастерство водителя оставляло желать лучшего. Но все равно в первые мгновения Потылин растерялся. Что такое?! Они почуяли засаду? Но как?! В его отряде все были профи и знали толк в маскировке, а единственный научник остался во внедорожнике. Объекты не должны были встревожиться. В чем прокол? Однако сейчас не до анализа ошибок: дальнейшее промедление грозило тем, что эти двое уйдут. И хотя расстояние для автоматов было несколько великовато, капитан скомандовал «огонь» и первым выдал очередь по «Тойоте». А следом затрещали и автоматы остальных ликвидаторов.
        Хотя попаданий, по причине большой дальности, было никак не больше трети, но лобовое стекло машины в считаные секунды превратилось в дуршлаг. Однако машина не остановилась. Значит, предчувствуя опасность, водитель и пассажир успели вовремя пригнуться и таким образом уцелеть. Более того, со «слепым» лобовым стеклом, под градом пуль они сумели развернуть машину и рвануть в обратном направлении.
        - Стрелять по колесам! - в отчаянии крикнул Потылин.
        Огонь был перенесен ниже. Все выскочили на дорогу и, уже не скрываясь, извергали свинцовый град вслед уходящей «Тойоте», но с каждой секундой шансы остановить ее делались все меньше. Единственным, у кого имелся подствольник, оказался Михаил Замятин. Он встал на колено, чтобы получше прицелиться, но тут произошло неожиданное: Рустам Сапаров, на мгновение замерев, вдруг ударил Михаила по стволу оружия, и выстрел пришелся «в молоко». Замятин же, потеряв равновесие, упал на бок и больше уже ничего сделать не успел - Сапаров тремя пулями своей «Гюрзы» пригвоздил его к земле. Другой бы на месте Потылина впал в ступор от такого развития событий, но капитан слишком хорошо помнил, как его самого совсем недавно «зомбировали» через телефон и едва не заставили убить товарища. Только ведь на нем тогда не было пси-блокиратора… Оставив эту шокирующую мысль для обдумывания на потом, он шагнул к Сапарову, собираясь прикладом вырубить его. Однако у того оказалась фантастическая реакция - он успел левой рукой заблокировать удар Потылина. Правда, рука при этом повисла как плеть (капитан, похоже, выбил ему плечо), но
в правой был пистолет, и Сапаров его вскинул. Однако потылинский автомат сработал на мгновение быстрее - короткая очередь прошила Рустаму руку с оружием, плечо и зацепила бок. Тот, выронив пистолет, опрокинулся на землю. Капитан осторожно приблизился, держа лежащего под прицелом, и ударом ноги отбросил «Гюрзу» в сторону.
        - Зачем ты это сделал, Рустам?
        Взгляд капитана шарил по лицу товарища и не узнавал его - черты изменились вроде бы незначительно, но выражение стало совершенно чужим. Глаза потемнели, сделавшись из светло-карих почти черными. Казалось, радужка и белок исчезли, уступив пространство здорово расширившемуся зрачку. И зрачки эти впивались в Потылина, как два ножа. Сапаров, несмотря на довольно сильную боль в выбитой руке, кое-как приподнялся и смотрел на капитана, странно склонив голову к плечу, как немецкая овчарка.
        - Рустам? - еще раз спросил Потылин. - Или это не ты?
        - Или, командир, - просипел «Сапаров». - Зря ты это затеял! Выбор еще не сделан, и делать его не тебе!
        - Какой выбор? О чем ты, черт возьми, говоришь?! И кто ты такой вообще?
        Тот чуть прищурился.
        - Я? Смерть! Если понадобится, то ваша.
        От такого ответа капитан почувствовал холод в середине позвоночника. Но не успел он даже мысленно сформулировать следующий вопрос, как на дороге оглушительно грохнуло. Потылин вздрогнул и инстинктивно присел, оглядываясь. Вдалеке, там, куда уезжала «Тойота», расцветал огненный цветок взрыва. А когда его взгляд вернулся к лежащему «Сапарову», в левой руке того уже был пистолет. Потылин дернулся в сторону, и это его спасло - пуля чиркнула совсем рядом, разорвав камуфляжку на плече и ссадив его до крови. Ответная очередь капитана наискосок перечеркнула грудь одержимого. Тот опрокинулся на спину и затих.
        К Потылину подбежал Степанцов:
        - Мы достали их, командир! - Тут его взгляд упал на два трупа, и лицо исказилось от злой горечи. - Какого… Что тут произошло, командир?!
        - Зомбирование. Подробности позже. Эти в машине мертвы?
        - Не знаю. Если ты заметил, там сейчас жарковато!
        - Проверить! - резко бросил Потылин. - Если живы, добить! Если успели выскочить из машины, догнать и добить!
        - Командир…
        - Что непонятно в приказе?! - взорвался капитан. - Выполнять!
        Глаза Степанцова сузились, зубы сжались, он коротко кивнул и побежал к горящей «Тойоте». Потылин остался стоять над еще двумя мертвецами из своей команды. Не прошло и двух дней в Зоне, а отряд уже уменьшился наполовину… Начало убийственное. И не исключено, что конец будет еще страшнее. В голове безостановочно крутились две фразы одержимого: «Выбор еще не сделан. И делать его не тебе!» Капитан понятия не имел, что означают эти слова, но почему-то ему казалось, что от правильного их толкования зависит не только его жизнь, но и всего оставшегося отряда. «Смерть, - сказало то, что заняло тело бедняги Рустама, - если понадобится, то ваша».
        Глава 13
        Владимир. Улица Добросельская
        Нам повезло. Дико, просто до неприличия. Ураганный огонь автоматчиков нас не зацепил буквально чудом - вовремя мы пригнулись. Были все в осколках изрешеченного лобового стекла, но без пулевых ранений. Даже как-то ухитрились развернуться. Впрочем, иллюзий я не питал - автоматчики, кто бы они ни были, настроены серьезно. Следующей частью марлезонского балета наверняка станет стрельба по колесам. К тому же наша «Тойота» - ни разу не броневик, и пули ее прошьют. Пока спасает только расстояние, но попадание в бензобак или шины - лишь вопрос времени, причем весьма небольшого. А там либо перевернемся, либо взорвемся к ядрене фене.
        - Газу, Леха! - гаркнул я научнику. - И не высовывайся сильно, если жить хочешь!
        Он, к счастью, обошелся без ответных реплик и просто вдавил педаль в пол, а я, откинувшись на спинку сиденья, сильным ударом обеих ног выбил остатки изрешеченного пулями лобового стекла, которое только мешало видеть дорогу. Наша старушка «Тойота» летела по дороге в компании пуль, которые то и дело дырявили ее корпус. Нас пока Бог миловал, но касательных ранений и мы не избежали. Однако никакое везение не длится долго. Которое по счету попадание сделает из нас барбекю? Я ощутил, как завиляла машина. Твою мать!
        - Кажется, колесо пробили! - сообщил Алексей, судорожно пытаясь вырулить.
        - Спасибо, капитан Очевидность! - Чуть высунувшись, я увидел слева от нас АЗС. - Гони к заправке!
        - Что?! Совсем очумел?! Хочешь эффектно на тот свет уйти?!
        - Гони, говорю! - бросил я в ответ. - Если дотянем, они там стрелять не посмеют - жахнет так, что сами же и поджарятся!
        - Легко сказать «гони» с пробитой-то шиной! - буркнул он, однако послушно стал выворачивать руль в нужном направлении.
        А через секунду вскрикнул. Я глянул - по его правому плечу расплывалось кровавое пятно.
        - Дверь открывай - и вон из машины! Беги к заправке!
        На этот раз Алексей даже чтокать не стал, а молча подчинился. Получилось у него это неловко, что и немудрено, с раненым-то плечом. Руль я кое-как удержал, переползая на его место. До заправки не дотянем, надо врезаться во что-нибудь поблизости. Вон та ограда вполне подойдет. Машина с пробитым колесом и открытой дверцей была уже практически неуправляема. Но я все же сумел как-то направить ее в нужную сторону, после чего вывалился из нее сам и рванул, пригибаясь, к АЗС, молясь про себя, чтобы автоматчики, стрелявшие издалека, не заметили нашего маневра. Я был метрах в двадцати от машины, когда она врезалась в забор, и примерно в тридцати, когда одна из шальных пуль нашла-таки бензобак, и он эффектно рванул.
        Я продолжал бежать, виляя на всякий случай, как заяц. Хотя автоматчики с такого расстояния все равно палили наудалую, авось зацепят, и ни о каком прицельном огне не могло быть и речи. Внезапно мой брошенный вправо взгляд наткнулся на лежащего Алексея. Кинулся к нему. Чертовы автоматчики! Кто они, блин, такие?! Мало мне в Зоне мутантов и фантомов, еще от собратьев по биологическому виду спасаться приходится! Неужели те фээсбэшники?!
        К счастью, Алексей был жив и в сознании. Видимо, просто упал с размаху и дыхание сбил, да еще раненая рука мешает подняться, и силы вместе с кровью уходят. Хреново, нечего сказать, но бежать надо.
        - Рота, подъем! - Я подхватил его под мышки и рванул вверх, игнорируя крик боли. - Потом страдать будешь - валим!
        С Алексеем бежать стало труднее - приходилось его практически волочь. Но пока нас, к счастью, прикрывала пылающая «Тойота», да и цель все ближе. Успеем. Должны успеть! Прямо перед нами - заправка, а сразу за ней - гараж. Туда бы, затеряться за ним… Надо отдать должное научнику - поняв, что своей немощью он только усугубляет и без того критическую ситуацию, в которой мы оказались, он сделал над собой колоссальное усилие и начал двигаться более-менее самостоятельно, прибавив к тому же ходу.
        Стало немного легче. Я оглянулся на бегу. Показались две темные человеческие фигурки. Проклятье! Так бы хотелось, чтобы они сочли взрыв машины нашим концом и на этом успокоились. Но не тут-то было. ФСБ (если это, конечно, они) - контора серьезная, и дела там привыкли делать основательно, ничего не пускают на самотек. Пошли проверить и вот теперь заметили нас. Уйти будет трудно…
        Аномалию я почувствовал через несколько шагов. Ощущение было совершенно новым. Ни холода климатического нонсенса вокруг монастыря, ни болезненной вибрации Провала. Скорее, такое чувство, что реальность прохудилась, и через возникшую прореху мозгло и неприятно тянет сквозняком, к чему добавляется еще и странный химический запах. Внутри у меня что-то скрутилось, как при мышечных судорогах, и с каждым шагом это ощущение усиливалось. Мы явно приближались к аномалии, но к какой? И почему, провались оно все к дьяволу, я не вижу никаких признаков этого явления?!
        - Аномалия, - выдохнул Алексей, с трудом справляясь с дыханием. - Пространственная! Как тогда на кладбище…
        Вот оно что… Первым моим побуждением было рвануть в сторону, куда угодно, только бы не попасть в эту зону искривленного пространства и потом оказаться неведомо где, причем разделенным со своим спутником. Но в следующий момент я оглянулся, и мне резко стало худо. Темные фигурки преследователей приблизились, но больше не бежали. Напротив - они залегли, занимая стрелковые позиции. На первый взгляд это казалось глупостью: ведь снайперского оружия у них нет (в противном случае зачистили бы нас, что называется, без шума и пыли). А из автоматов по движущимся людям с такого расстояния стрелять практически бесполезно - попасть можно разве что случайно. Но в голову раскаленным гвоздем вонзилась жуткая мысль, что эти парни не тупые и знают, что делают. Вовсе не по нам собрались они стрелять. Заправка - вот их цель! Тут они убивают одновременно двух зайцев: в нее и попасть легче, и с нами вопрос решается. Мы тут гарантированно обугливаемся, а им там, вдалеке, - хоть бы хрен. Продуманные гады! Когда я рвался сюда, надеясь, что они стрелять не станут, то мыслил категориями мирного времени и нормального города,
где никто не станет взрывать АЗС, а спецслужбы в работе стараются избегать лишних потерь. А здесь-то им к чему все эти заморочки?
        Нам же теперь оставалось только…
        - В аномалию! Быстрее! - крикнул я на ходу.
        - Ты что?! Не надо!
        - Еще как надо! Сейчас тут будет настоящий ад!
        Проняло… Это был бег приговоренных к смерти, которым за победу обещали сохранить жизнь. Алексей бежал практически самостоятельно, выжимая из своего раненого организма весь доступный ресурс. Понятно, что таким макаром кровотечение только усиливается, но если мы не успеем, кровь у нас обоих просто закипит.
        Запах, чувство сквозняка и странное ощущение внутри заметно усилились. Несколько шагов - и я физически воспринял момент пересечения границы аномалии: холод, удар током средней силы, внезапная боль, темнота и свободное падение. Периферийное зрение еще успело уловить яркую вспышку и грохот позади - заправка, похоже, превратилась в жерло извергающегося вулкана. Но в это мгновение меня (нас?) там уже не было. И нигде вообще тоже. Организм сжался, мне казалось, что я валюсь в бездонную пропасть. Нет, сознание мое подобный опыт уже испытывало, а теперь, похоже, пришла очередь физического тела… Никогда не понимал парашютистов: какой кайф они ловят от того, что валятся вниз с огромной высоты? По мне, так на гвоздях сидеть и то приятнее… Сердце сжималось в предчувствии жесткой посадки неведомо где, изнутри накатывала странная волна не страха даже, а давления, как будто меня сжатым воздухом накачивали. Боль усилилась. Начавшись в животе, она кошкой с пятисантиметровыми когтями пробежала по позвоночнику в грудь, а оттуда в голову. Зрение не в состоянии было ничего разглядеть, в том числе и Алексея, если он,
конечно, до сих пор еще рядом со мной - мы валились куда-то в полном мраке. Я попытался крикнуть, но звук умер еще в горле, так и не выйдя наружу. Стало трудно дышать. Теперь на пару болели сердце и голова, соревнуясь, кто доставит мне больше мучений… Когда же закончится это падение? Организм мой ответил на этот вопрос несколько секунд спустя, просто не выдержав такой пытки и отправив меня в беспамятство. Больше я уже ничего не чувствовал.

* * *
        Где-то во Владимире
        Иду неизвестно где и неизвестно куда… Стоп! Иду?! Это как? У меня что, есть тело?! Кажется, есть. Высокое и худое. Часы на руке. Те самые. АПБР. Причем скорее научник, чем оперативник - подобными прибамбасами бойцов экипируют редко. Только если те в автономку ходят. А пси-блокиратор свой этот гражданин или потерял, или сломал, как в анекдоте, иначе бы я не смог попасть в его тело. Сейчас, однако, другое интересно: где я и почему меня сюда забросило.
        Пейзаж незнакомый, да это и понятно - я успел увидеть лишь ничтожно малую часть города. Пытаюсь оглядеться, но ничего не получается. На мгновение меня охватывает паника. Я ничего не могу понять. Тело не слушается меня, но оно не парализовано, так как двигается в направлении, которое задал его владелец. Я чувствую его личность здесь, рядом, но контакта нет. Я тут, видимо, не временный квартирант, а просто подселенный безмолвный наблюдатель. И владелец тела моего присутствия, похоже, вообще никак не ощущает.
        Хоть телом я не управляю, но чувствую его, как свое, и понимаю, что оно устало. Да не просто устало, а измотано до последней степени. Ноги гудят и еле передвигаются. Научнику, наверное, очень хочется отдохнуть, но что-то не дает ему, а гонит все вперед и вперед. Я не могу прочитать его мыслей и эмоций, но могу предположить, поскольку знаю только один такой стимулятор - страх.
        Этот человек один. Он уходит, спасая свою жизнь. Как еще можно объяснить, что вперед он идет, не особо разбирая дорогу и не интересуясь ею, зато его сильно беспокоит то, что он оставил позади? Он взволнован, постоянно оглядывается, и от этого движение его получается нервическим и дерганым. Ставлю автомат против перочинного ножа, что владелец тела жутко напуган и опасается погони. Вот только кто за ним гонится? Истребители? Нет. Будь так, его бы уже давно настигли и порвали в клочья - двигается-то он еле-еле, со скоростью среднестатистической восьмидесятилетней бабушки. Что-то другое… На самом деле гадать можно долго: «испугательных» вариантов здесь, в Зоне, полным-полно. Как говорится, выбирай на вкус. Научник наверняка видел в жизни всякое. Чтобы его напугать, нужно что-то серьезное.
        Мысль эта мне здорово не нравится. У меня сейчас самое худшее положение. Раньше я бывал либо полновластным хозяином физического тела (то есть, случись что, мог предпринять для своего спасения какие-то меры), либо бесплотным духом, отделенным сознанием, которое ни на что повлиять не может, зато почти неуязвимо: его может достать разве что Черный Сталкер да еще те белые фантомы из Боголюбовского монастыря. Здесь же я вроде и в теле, но не могу шевельнуть и пальцем. Если то, от чего спасается научник, его настигнет… Правда, мне уже однажды приходилось переживать гибель тела, в котором я находился. Не самое приятное ощущение, конечно, но там я по крайней мере боролся, и не было такой удручающей беспомощности… Я ведь даже совета владельцу тела дать не могу, поговорить с ним… Попытка, конечно, была сделана, однако в ответ никакой реакции. Есть я в теле или нет, выживать научник будет, полагаясь исключительно на собственное разумение.
        Странное ощущение - будто я заключенный, которого везут в фургоне с маленьким окошком. Иду, куда идет этот человек, и смотрю туда, куда смотрит он. Все, что мне остается, - это слух и мое шестое чувство. Единственное, что могу сделать я сам, - это в любой (наверное) момент рвануть обратно в свое тело. Пару раз, когда я был чистым отделенным сознанием, такой трюк у меня проходил. Получится ли сейчас, когда я в чужом теле, но на птичьих правах? Надеюсь, да. Однако проверять пока не буду - рано. Сперва надо выяснить глубокий смысл моего сюда попадания. Видимо, я должен здесь что-то узнать, или понять, или…
        Мое особое восприятие начинает бить тревогу раньше, чем я успеваю додумать эту мысль до конца. Нечто приближается. Нечто очень опасное. Научник этого скорее всего не чувствует. По крайней мере повышенной тревожности не проявляет, хотя куда уж выше! Бесправное положение моего сознания в чужом теле все же накладывает ограничения на мои способности, а потому мне сложно определить, откуда исходит угроза и что она собой представляет.
        Мутантов я никогда не чувствовал, как и обычных людей. Почему-то мои способности были заточены исключительно на порождения Зоны, причем такие, которых нельзя было отнести к живым существам в привычном понимании: Черный Сталкер, Пятна, аномалии, белые фантомы… Почему так? Потому что мое особое восприятие проснулось при контакте с черным фантомом-убийцей? Или все-таки зародилось? Оно не могло быть во мне с рождения! Просто не могло, потому что тридцать пять лет назад, когда я только появился на свет, Зоны еще не существовало… А с другой стороны, у меня еще особый контакт с Агнешкой… Неужели и он тоже входит в планы чуждого разума, который здесь правит бал?
        Эта мысль изрядно нагоняет жути, потому что из нее следует весьма неприятный вывод - что «позитив» ошибся, и способности мои ведут свое происхождение от Зоны…
        Владелец тела останавливается внезапно, будто налетает на невидимую стену. И я вижу причину его глазами: из-за угла выходят трое и заступают ему дорогу. Выглядят они совершенно по-человечески, но почему-то мне, глядя на них, становится жутко. Почему, я понимаю не сразу, а только несколько секунд спустя. Лица двоих из них знакомы даже мне - запомнились по моим видениям. Седоватый мужчина чуть за пятьдесят, стоящий в середине, - явно профессор Афанасьев, Глава экспедиции. Покойный. Жгучего брюнета справа я видел всего раз и мельком… как раз когда его поглотил выброс Провала на Князь-Владимирском кладбище. Кажется, его звали Шамиль. А слева - крепкий коротко стриженный светловолосый мужик примерно моих лет. На вид, скорее, оперативник, чем научник. Тоже, видимо, из членов экспедиции и тоже, держу пари, мертвый.
        Чувствую, что хозяина тела колотит, и я его понимаю, потому что творится форменное безумие - практическая некромантия в действии. Но мертвых не может оживлять даже Зона… Или может? В таком случае эти зомби - продвинутые, совсем не похожие на ковыляющих по улицам мертвых городов мычащих уродов, которых мы неоднократно видели во всяких там голливудских поделках на постапокалиптическую тему.
        «Мой» научник тем временем отступает на шаг, затем на второй.
        - Хватит бегать, Влад! - спокойно произносит «профессор». - От нас не убежишь! И от себя тоже. Все кончено. Это твоя судьба. Прими ее и смирись.
        Ага, Влад, - вот как, значит, зовут хозяина тела!
        - Нет-нет-нет-нет!!! - Научник, пятясь, яростно мотает головой. - Профессор, это не вы! Шамиль! Виктор! Вас тут нет! Вы - иллюзия, внушенная Зоной!
        - Да что ты говоришь? - нехорошо улыбается «Виктор» и достает из кармана нож. - А давай проверим!
        Пока хозяин тела не сводит глаз с ножа, я в полуступоре, в пределах доступного мне сектора обзора, смотрю на лицо того, кого Влад назвал Виктором. Неужели это тот самый парень, в теле которого я пребывал во время первых ментальных визитов во Владимирскую Зону? Если так, то сюжетец закольцовывается еще тот! Потому что я прекрасно помню, как на Князь-Владимирском кладбище одержимый Черным Сталкером охранник выстрелил мне… то есть ему в лицо.
        Влад продолжает пятиться, а вся троица не спеша надвигается на него. Спокойные, уверенные, улыбающиеся. Как будто на вечеринку пришли, а не убивать. Не сомневаются, что никуда жертва от них не денется. А ведь и правда не денется: Влад смертельно устал, а эти трое свеженькие… Хотя глупо подходить к этим созданиям с человеческими мерками. Фантомы ли они, клоны или оживленные Зоной мертвецы, это уже не люди.
        «Виктор» опережает двух других, сближается с Владом и внезапно делает выпад ножом. У Влада реакция заторможенная. Он отскакивает, но слишком поздно: нож «Виктора» оставляет на его руке неглубокую, но кровоточащую рану. Резкую боль от нее чувствую и я. «Виктор» смеется.
        - И как тебе иллюзия, Влад? Нравится? Реалистично, не правда ли?
        Новый выпад «Виктора» уже не достает хозяина тела - тот уклоняется и отступает, но неудачно ставит ногу, подворачивает ее и падает. Проклятье! Неужели у него нет оружия? Как выясняется, есть: падает научник прямо на него. Это больно! Не так, как удар ножом, но весьма чувствительно. Противник обходит вокруг упавшего Влада, с усмешкой наблюдая за его неуклюжими попытками достать пистолет. Я удивляюсь, чего он тянет кота за хвост: сам был в его теле и знаю, что с боевыми навыками у него все в порядке. Если бы он захотел, то мог бы уделать Влада, как Бог черепаху, за десяток секунд, будь тот даже в оптимальной форме. Но он с ним явно играет. Зачем? Из чистого садизма? Или так больше выделяется негативной пси-энергии, которую так любят Зона и Кочевница? А может, тут еще более сложный и глубокий мотив? Вот «Виктор» вновь замахивается ножом, Влад пытается его лягнуть, но не попадает, а вот нож его противника располосовывает ему ногу. Хозяин тела кричит от боли, но зато ему удается-таки выдернуть пистолет. Он откидывает рычажок предохранителя и трижды стреляет в грудь и лицо «Виктору»…
        Я чувствую боль Влада, но тут даже о ней забываю от удивления: ни одна из пуль не достигает цели! И не то чтобы аномальщик промахнулся - с такого расстояния попадет даже он, но пули, кажется, проходят сквозь «Виктора», не причинив ему ни малейшего вреда. Так и есть - фантом! Вот только боль от его ударов вполне реальная. Самовнушение? Сознание видит человека с ножом и достраивает картину в соответствии со своими представлениями об этом процессе. Нож - острый - удар - рана - боль. Вполне логичная ассоциативная цепь.
        Пока Влад оправляется от шока, «Виктор» уже совсем рядом и наискось полосует своим ножом по животу лежащего. Боль сильная, и Влад кричит, но рана неглубокая. Владелец тела рвется прочь, пытаясь оттолкнуть убийцу и попробовать убежать, но зарабатывает только еще одну рану в боку и снова падает. У меня уже крыша едет от беспомощности и болевой пытки. Я ничего не могу сделать, только вместе с бедолагой Владом принять долгую и мучительную смерть. Какой смысл во всем этом? Показать мне фантомов? Спасибо - увидел и запомнил. Пора бежать отсюда, возвращаться в свое тело - я увидел и почувствовал более чем достаточно, а проходить всю эту мучительную процедуру до конца не имею ни малейшего желания.
        Еще удар ножом, еще. Неглубокие, но болезненные раны, кровь течет отовсюду. Реальные раны от призрачного оружия. Казалось бы, внуши себе, что этого ничего нет, - и все! Да только не получится - уж слишком мощный ментальный натиск с той стороны. Сознание упорно видит этих призраков-убийц и воспринимает их как физические объекты, несмотря на пули, прошедшие сквозь «Виктора», как сквозь дым.
        Очередной взмах ножа - располосована снизу вверх рубашка, и на животе появляется новая кровавая рана. Влад пытается отбиваться, но это бесполезно - противник неуязвим. Как и чем можно поразить иллюзию? Никак и ничем, а вот она тебя поражает вполне успешно. У Влада уже голос сел от непрерывного крика, а «Виктор» вошел во вкус и работает с таким изуверством, словно сдает экзамен на профпригодность в качестве специалиста по допросам. Только вот на допросе можно сдаться и признанием остановить пытку. Тут же фантомам от несчастного аномальщика не нужно ничего, кроме его мучений. А чем сильнее и продолжительнее они будут, тем больше психической энергии выделится. И убьют его, лишь когда поймут, что он больше не в состоянии ни чувствовать боль, ни страдать. Ужасная участь! А я, сидя в его теле, подключенный к его нервным окончаниям, но не способный ничего предпринять, постигаю истинный смысл слова «сочувствие» - самый что ни на есть буквальный. Я испытываю все то же, что и Влад, хотя тело не мое. В отличие от него я могу бежать, избавить себя от мучений, но терплю до последнего, пытаясь понять, ради чего
все это… Ментальное давление извне и частые вспышки боли мешают мыслить связно, но я все еще здесь и не оставляю своих попыток. У Влада мутится в глазах. Еще немного - и зрительный канал закроется, но пока я могу видеть.
        «Виктор» методично продолжает свою работу, а я замечаю, как два других фантома приближаются, пристально вглядываясь в лицо Влада. Тот, который «Шамиль», вдруг резко наклоняется и хватает лежащего аномальщика за нижнюю челюсть. Стальная хватка призрачной копии покойного научника разворачивает лицо Влада так, чтобы тот смотрел ему прямо в глаза. Надо заметить, взгляд фантома - еще то испытание! Чужой, безжалостный разум смотрит, кажется, в самую твою душу и видит тебя насквозь.
        - Ты! - произносит фантом с некоторым даже удивлением и поворачивается к «профессору», который во всей троице, очевидно, главный. - Здесь второй!
        - Кто?
        - Кандидат.
        Это что еще за новости?! Какой еще кандидат?! Куда кандидат?! В какую, провалиться вам всем, партию?!! Изумление, охватившее меня, настолько велико, что даже частично блокирует мое сопряжение с нервными окончаниями тела Влада, и боль доходит до моего сознания уже несколько приглушенной. Или мне это только кажется?
        Между тем на лице «профессора» появляется мерзкая усмешка, и он произносит:
        - Блокируй его!
        И прежде чем до меня доходит смысл этой фразы, «Шамиль» исполняет приказ. Если сами фантомы нематериальны, то их психосила - штука весьма реальная. Возникает ощущение, что меня накрыли сетью. Я начинаю рваться прочь из этого тела, но бесполезно - что-то держит меня, не позволяя уйти. Можно ли поймать отделенное сознание с помощью психосилы и удерживать его где-нибудь? До сих пор такой вопрос передо мной не возникал даже в плане праздного любопытства, зато сейчас он приобретает практический смысл. И ответ на него - оказывается, можно. Я рвусь как сумасшедший, но усиливается и хватка: теперь меня «держат» уже двое - «Шамиль» и «профессор», пока «Виктор» продолжает пытку. Перспектива присутствовать в теле в момент его гибели меня совершенно не вдохновляет, потому что я абсолютно не представляю, чем это для меня закончится (в прошлый раз мне удалось бежать за мгновение до). Интересно, сколько у меня времени на то, чтобы вырваться? «Виктор» не торопится, работает с чувством, с толком, с расстановкой. Весь процесс чем дальше, тем больше напоминает какую-то извращенную игру или эксперимент, этакий
краш-тест для меня: выдержу или сломаюсь? «Кандидат» я, видите ли! Хоть бы кто спросил сначала, а то получается, без меня меня женили. Я этой чести не просил, между прочим! Или мое появление в Зоне в поисках Агнешки было принято как заявление?
        Битва продолжается, но без какого бы то ни было успеха с обеих сторон. Впрочем, то, что я не могу вырваться, для моих противников как раз можно считать успехом. Как говорится, счет 0:0 в пользу темных сил. Я пытаюсь, как там, возле Провала (когда мы с Алексеем предприняли прорыв из церкви), «разогнать» свою ярость, но тут это, кажется, не работает. Там я был в своем теле, и оно мне помогало. Здесь же у тела имеется другой хозяин, и ресурсами его распоряжается тоже он, ведя свою битву, обреченную, впрочем, на поражение. Хотя… он ведь ее уже не ведет - практически сдался. А это значит, что мое время выходит. Прекратившая сопротивление жертва больше не интересует убийц и не может подпитывать их энергией. Их и породившую их… кого? Зону? Кочевницу? Так или иначе, Влад исчерпал свою полезность, а значит, умрет вот-вот, а я…
        Постойте, но если он сдался, если обречен, то превратился из союзника в помеху, которая самим своим существованием блокирует мне доступ к энергетическим ресурсам этого тела, без которых моя ярость бессильна в полном смысле этого слова! И что же теперь - топить другого, чтобы выбраться самому? Но ведь я-то еще не сдался и могу завершить свою миссию! У меня есть шанс, а он - так и так покойник. Так что нет у меня времени на рефлексию, а с совестью я как-нибудь потом договорюсь.
        Чувствую себя отъявленным мерзавцем, но все же делаю это: направляю всю ментальную силу своего сознания не на прорыв через блок фантомов, так как это бесполезно, а в атаку на разум и волю моего соседа по телу. Подлый прием, нечего сказать. Все равно что поднять мятеж в городе, осажденном врагами. Но решение уже принято, так что иду до конца - ведь для меня это единственный выход. Я никогда еще такого не проделывал и, даст Бог, больше не придется, но атака получается внезапной и мощной. Влад ошеломлен, раздавлен и уже практически не способен к сопротивлению. Мое нападение застает его врасплох. Это не ментальный удар, я не пытаюсь выжечь ему мозг, только подавить волю. Мне нужен контроль, полное распоряжение ресурсами его все равно обреченного на заклание тела. И я добиваюсь своего. Двадцать секунд - и захват завершен.
        Фантомы, как ни странно, не замечают смены власти внутри истязаемого ими тела научника, а просто продолжают блокировать меня внутри… Что же, в таком случае сюрприз, уроды! Бешенство, как естественное, так и специально мной простимулированное, захлестывает меня красной волной, утраивающей мою ментальную силу. Вкладывая все, что у меня есть, в отчаянную атаку, я разрываю блок фантомов. Успеваю еще услышать крик «профессора», по-видимому, обращенный к «Виктору»:
        - Убей его!
        Тот замахивается ножом, но за мгновение до исполнения приговора я катапультируюсь прочь из тела, сметя последние попытки фантомов остановить меня…

* * *
        Владимир. Где-то в промзоне
        Возвращение к реальности получилось болезненным и неприятным. Физически. Болело все тело, и меня знобило. Видимо, последствия путешествия посредством пространственной аномалии. Быстрый вид транспорта, но не самый комфортный, как оказалось… Зато внутри меня царило ликование. Я выжил! Причем дважды. Сначала на заправке, где какие-то гады пытались поджарить меня до хрустящей корочки, затем в своих видениях, оказавшись в теле несчастного научника… Однако эйфория увяла почти столь же быстро, как и появилась. Да, я жив, но на этом хорошие новости заканчивались. Где я? И где Алексей?
        Начнем с поиска ответа на первый вопрос, так как со вторым почти наверняка возникнут сложности: научника могло выбросить вообще на другом конце города. Ему не позавидуешь: один в Зоне, и при этом раненный, - не самый хороший расклад. Но ничего не поделаешь - займусь сначала собой. Так, оглядимся… Серое мрачное помещение, в котором я находился, было абсолютно безликим. Конторские столы, заваленные бумагами и покрытые слоем пыли, несколько компьютеров с плоскими мониторами. Стеллажи с папками… Я полистал парочку - в них была техническая документация. Похоже на технологический отдел какого-то цеха.
        Промзона? Алексей рассказывал, что в прошлый раз такая аномалия выбросила его именно там. Примем эту гипотезу за основу. Но промзона - здоровенная территория, примерно в четверть всего Владимира, и она рассекает город на две части с севера на юг. Это настоящий город в городе. Тут в принципе заблудиться не вопрос, но у меня есть навигатор, что внушает определенную надежду… Так, посмотрим… Я полез в свой рюкзак… Твою же мать! Видимо, наши приключения на Добросельской и прохождение через пространственную аномалию - это было слишком для нежного здоровья моего навигатора, и он этого экстрима не пережил. Вид у него был таким, что только похоронить с почестями. Желательно в закрытом гробу. Похоже, со всеми этими перипетиями я на него пару раз упал. Плохо дело: я и город-то почти не знаю, а промзону и подавно. Нет, имелась, конечно, страховка в виде бумажной карты - в Зоне вообще нельзя полагаться исключительно на электронику: того и гляди, подведет в самый ответственный момент. Вот только на бумажной карте отсутствует стрелочка с пометкой «вы здесь», а стало быть, мне предстоит нешуточный такой квест под
названием «выбраться из промзоны». Была и вторая плохая новость - спутниковый телефон можно было хоронить вместе с навигатором в одной братской могиле и по той же причине. Я им и воспользоваться-то сумел всего один раз - после кошмарной ночи в торговой галерее. Так что я теперь еще и без связи. Зашибись ситуация!
        Ладно, попробуем хоть как-то определиться. Сперва посмотрим в окно. Пейзаж мне, конечно, мало что скажет, но оглядеться не помешает. Окошко в помещении имелось всего одно и не особенно большое. Света сквозь него внутрь проникало мало, а значит, и снаружи с ним было уже напряженно: пасмурный день клонился к вечеру. Только бы поблизости не оказалось еще одного Провала - новую встречу с Пятнами я вряд ли переживу, и не только потому, что УЗГ остался у Алексея: аккумуляторы в нем все равно почти дохлые, а заменить их мы с прошлой ночи так и не удосужились. Впрочем, мое шестое чувство молчало, и это несколько успокаивало. К окну я приблизился очень осторожно. Этаж вроде не первый, и то хлеб. Но все равно, если снаружи находится кто-то опасный, видеть меня ему совершенно не обязательно…
        Я выглянул и едва сдержал рвущееся наружу грубое ругательство. Прекрасно, вашу мать, просто превосходно! Лучше и быть не могло! Это оказался действительно завод, а небольшой двор между производственными корпусами был весь покрыт серым шевелящимся ковром из множества тел. Прыгуны. Многие десятки, нет, даже сотни прыгунов. Все, Олег Игоревич, приехали. Конечная станция, поезд дальше не идет.
        Интерлюдия 9
        Потылин
        Владимир. «Пекинка». Восточная окраина
        В лице капитана ФСБ Валерия Потылина не было ни кровинки.
        - Пожалуйста, скажи, что вы нашли их трупы! - процедил он сквозь зубы.
        Брови Степанцова поднялись так высоко, словно собирались взлететь.
        - Шутишь, что ли? Ты это видишь? - Он кивнул на полыхающую заправку. - Там же долбаный ад! Да кто в таком огне вообще может выжить?! Они гарантированные покойники!
        До сих пор молчавший Кинько осторожно кашлянул.
        - Ну… я бы сказал, это не совсем так.
        Степанцов резко повернулся к научнику:
        - Что вы имеете в виду?
        - Мой детектор фиксирует там пространственную аномалию. И если они успели проскочить к ней до взрыва, то сейчас могут быть вполне себе живыми и здоровыми, причем довольно далеко отсюда.
        Капитан со свистом втянул в себя воздух.
        - Мы должны это проверить.
        Вид у Степанцова был такой, словно он не верит своим ушам.
        - Уж прости, командир, но это звучит как-то… странно. Мы здесь совсем по другому поводу. Ввязались в операцию по ликвидации, просто поверив тебе на слово и не спрашивая объяснений. Потому что ты - старший группы, и мы с тобой прошли через всякое… Но сейчас, уж прости, ты теряешь контроль. Все это, - Кирилл прочертил рукой полукруг от двух трупов до мини-вулкана на месте АЗС, - как-то не похоже на образцовую операцию. Поэтому мне… - он оглянулся на подошедших оперативников - Брагина и Кошелева, - нам нужны объяснения. Почему ты придаешь этим двоим в «Тойоте» такое значение? Время молчаливого подчинения приказам прошло, - Степанцов снова покосился на трупы, - слишком высоко поднялись ставки. И если мы сейчас не получим объяснений, то искать двух твоих «террористов» не станем: видит Бог, у нас и так потерь достаточно.
        Потылин взглянул на последних оставшихся в живых бойцов своей группы и увидел в их глазах молчаливое согласие с мнением Кирилла. Значит, бунт на корабле… Неудивительно, при почти пятидесятипроцентных потерях и нулевом результате. Капитанов на пиратских посудинах вздергивали на реях и за меньшее.
        - Хорошо, - хмуро произнес Потылин. - Вы их получите, благо все в сборе… Значит, так. Сначала про Мишу и Рустама. Нас атаковали на пси-уровне. Как меня тогда в машине. Рустам стал… как бы это сказать…
        - Одержимым? - подсказал Кинько.
        - Да. Вот это точное слово! Я не знаю, было ли это безумие, или его кто-то контролировал, но он выпустил три пули в Мишу, а потом пытался убить и меня. Защищаясь, я вынужден был убить его…
        Потылин немного поколебался, но потом решил, что странные слова одержимого насчет смерти и выбора лучше оставить при себе. У его команды и так достаточно поводов для нервов и недовольства. Добавлять новые совершенно ни к чему.
        - А как же пси-блокираторы? - спросил Степанцов, поворачиваясь к Кинько. - Насколько я знаю, наше управление выложило за эти штуковины хренову тучу денег, и что? Они теперь не работают?
        Кинько нахмурился:
        - Тут все не так просто. Это опытная партия. У нее ограниченный ресурс. Здесь, во Владимире, пси-активность просто зашкаливает, так что блокираторы работают на пределе. В таком режиме их надолго не хватает.
        - За-ши-бись! - прокомментировал Степанцов раздраженно. - Выходит, что мы беззащитны?
        - Не совсем. У нас есть второй комплект. Я вам его сейчас раздам. Однако нового блокиратора тоже надолго не хватит. И примите к сведению, что чем дальше, тем менее совершенной будет его защита.
        Потылин выделил из этого объяснения главную мысль.
        - Сколько у нас времени до того момента, когда новый комплект тоже сдохнет?
        - Часов десять, не больше, - поколебавшись, ответил Кинько. - И потом мы действительно станем беззащитны.
        - Стало быть, десять часов на все про все, - резюмировал Потылин. - За это время нужно найти аномалию и взять ее под контроль. И вот тут мы плавно переходим к предмету нашей беседы. Нам некогда с нуля изобретать способ выполнить нашу миссию. Есть человек, называющий себя Андреем, который этот способ знает…
        - Говорит, что знает, - ввернул Кинько.
        - Говорит, что знает, - согласился капитан, ничем не выдав своего раздражения. - Но это человек Калашникова, и не доверять ему у нас… у меня оснований нет. Так вот, его главным условием являлась ликвидация этих двоих. Поскольку «Андрей» - наш единственный шанс успеть…
        - Постой-постой… - тихо произнес Степанцов, выглядевший так, будто его мешком картошки по голове ударили. - То есть ты хочешь сказать, что убивали мы не по приказу руководства, а в угоду какому-то там «Андрею»?!
        - Это сделка. И он с нами честно расплатится Кочевницей.
        Кирилл покачал головой.
        - Короче, ты сделал из нас вульгарных киллеров - и, как я понимаю, без особой уверенности насчет «честно расплатится»?
        Потылин пожал плечами.
        - Кто здесь вообще может что-нибудь гарантировать? Но это шанс.
        - Шанс? - вскипел Степанцов. - Мы убили тех парней, сожгли заправку, потеряли двоих из нас ради какого-то призрачного шанса?!
        - Без этого «Андрея» вероятность выполнить задание у нас нулевая, а с ним… кто знает? Я счел, что стоит рискнуть.
        - Еще раз извини, командир, но это худшая твоя операция. Мы только и делаем, что рискуем без какого бы то ни было внятного плана. Импровизируем на ходу. Я вовсе не уверен в чистоплотности этого «человека Калашникова». Он преследует какие-то свои цели, а мы убиваем для него…
        - Не только для него! - возразил Потылин. - «Андрей» утверждает, что эти двое - наши конкуренты в деле Кочевницы и могут ее у нас перехватить. Нельзя этого допустить. Знаю, ты сейчас скажешь, что нельзя базировать все свои действия только на словах одного осведомителя. Но что делать, если больше у нас ничего нет?
        - Мы можем вычислить эту аномалию, - подал голос Кинько.
        - Вычислить - да. Можем даже настичь. Но что потом? У нас нет плана, как взять ее под контроль. Кочевница оставила за собой длинный кровавый след. Если отправимся к ней просто так, то пополним своими именами список ее жертв. Мы уже потеряли половину отряда. Если не будем сотрудничать с этим «Андреем», нам останется только отступить или умереть. Оба этих варианта означают, что наши товарищи погибли напрасно… Мы все связаны присягой и должны выполнять приказы. А постановка вопроса в данном случае такова: победа или смерть. Я - за первый вариант, а вы?
        Интерлюдия 10
        Дуэт
        Владимир. Район Доброе
        Первым, что он увидел, придя в себя, было лицо «лояльной», встревоженное до последней степени, на фоне серого, видавшего виды потолка. Мужчина попытался вдохнуть, и его тут же пронзила острая боль, не позволившая ему удержать стон.
        - Слишком глубоко не дыши и шевелись очень осторожно! - Голос светловолосой предсказательницы был еще более беспокойным, чем взгляд. - Два ножевых ранения - не шутка!
        - А… говорила… убьет, - с трудом вымолвил он.
        - Впервые так рада ошибиться.
        - Где… мы?
        - В той квартире.
        Чтобы задать следующий вопрос, ему понадобилось собраться с силами, причем не только физическими.
        - Светлана?
        Светловолосая чуть побледнела и отвела взгляд.
        - Мертва, - глухо проговорила она после паузы.
        Лицо мужчины в этот миг выглядело так, словно его еще раз ударили ножом.
        - Как? - Его сил хватило лишь на этот короткий вопрос.
        - Она… - Казалось, каждое слово, слетающее с ее губ, причиняло светловолосой немалую боль. «Лояльная» отвернулась, поискала что-то и сжала в руке. - Антинова не подействовала. Очнувшись, она попыталась… добить тебя. Ее скорость… сам знаешь. Я когда зашла сюда и увидела вас двоих… Сначала думала, все… Но ты оказался жив, она - без сознания. Я не знала, подействует ли вакцина, и на всякий случай ввела ей стан… Возможно, слишком рано, и когда она пришла в себя после антиновы, иммунная система Измененной успела частично справиться и со станом. Во всяком случае, двигалась она быстрее, чем человек, и уж точно быстрее, чем Измененная под действием стана… Она бросилась к тебе, а я от неожиданности и нервов выпустила в нее три дротика. В цель попали все три. Вместе с антиновой и первой инъекцией стана для нее это, похоже, было слишком. Передоз. Сердце не выдержало…
        Взгляд ее спутника был таким, что «лояльная», не стерпев, перешла на крик:
        - Я не хотела! Правда! Ты должен мне поверить!! Все, к чему я стремилась, это не дать ей добить тебя!
        - Должен… поверить? - Говорить мужчине явно было трудно и больно. - Я… не знаю, кому я… здесь… вообще могу… верить!
        - Верь мне! Я хочу тебе помочь!
        - Спасибо… уже помогла…
        - Не надо так! Я нужна тебе! Ты еле шевелишься и без меня не сможешь отсюда выбраться!
        О взгляд раненого можно было порезаться.
        - Выбраться?.. Нет… не так быстро!.. У меня здесь… есть еще одна миссия… Хочешь помочь?.. Помоги… мне ее… исполнить!..
        Глава 14
        Владимир. Где-то в промзоне
        Я весь полнился глухой, безнадежной тоской. Здание было окружено. Я обошел его все, и везде из окон открывалась та же самая поганая картина. Прыгуны, прыгуны, прыгуны… Откуда ж их столько набежало? Сотни прыгунов… Да какие там сотни - тысячи! Съезд крыс-мутантов Владимирской Зоны? Или еще из других мест делегации прибыли - для обмена опытом, так сказать? Или Зона их тут собирает, чтобы погрузить в спячку, когда в них отпадет надобность? Чтобы зря не кормить орду голодных хищников. А лежбище они себе, по «счастливой» случайности, устроили как раз вокруг того самого заводского корпуса, куда меня выбросила пространственная аномалия. Впрочем, может, насчет случайности я погорячился? Возможно, я тут не первый, и эти твари привыкли, что им сюда время от времени еду подбрасывают?
        Так или иначе, я в аховом положении. Тут не церковь на Князь-Владимирском кладбище и не два десятка истребителей. Проскочить мимо такого количества прыгунов нечего даже думать, а чтобы прорваться - залп установки «Град» требовался, никак не меньше. Но отсюда надо уходить, причем чем скорее, тем лучше. Ждать, пока им надоест здесь тусоваться и вся эта орда свалит куда-нибудь на охоту, можно до морковкина заговенья и все равно не дождаться. Крыльев, к сожалению, я отрастить не успел, а потому придется обходиться без них…
        Промзона, промзона… Я попытался вспомнить все, что знаю о промышленных предприятиях. В моей биографии есть диплом технического вуза и, соответственно, производственная практика. Неделя, проведенная на заводе, конечно, опыт невеликий, но кое-что я там видел. Нужно только напрячь память, поскольку было это давно и почти неправда… Итак, цеха, цеха… Не знаю, как везде, а на оборонных заводах в подвалах имелись бомбоубежища, и некоторые производственные корпуса соединялись подземными переходами. Если это предприятие - не исключение, тогда, быть может, мне повезет, и я сумею выбраться. Что же, Олег, раздумывать некогда - ноги в руки и на поиски!
        Цех был здоровенный, причем в стиле «кто так строит?», а потому поиски заняли около пятнадцати минут, но успехом все же увенчались. Во всяком случае, спуск в убежище я обнаружил. Возможно, там имелся и переход в другой корпус, однако соответствующие таблички или надписи на стенах отсутствовали, так что прыгать от радости было рановато.
        Внизу наверняка потребуется свет, а батарейки в фонаре лучше поберечь: последние двое суток он эксплуатировался весьма интенсивно, и надолго элементов питания не хватит. Надо было прихватить запасные из торговой галереи, но убегали мы с Алексеем оттуда в дикой спешке, и было как-то не до того…
        Где-то он сейчас, бедолага… Я не знал точно, как работают пространственные аномалии, но предполагал, что его могло закинуть куда угодно в радиусе примерно двадцати километров. Выходит, радиус поисков - весь город. Возможно, понадобится много часов при полном отсутствии гарантий результата. Может быть, он уже мертв. Раненые одиночки в Зоне не выживают. К сожалению, я не могу себе позволить такую задержку. Прости, Алексей, но мне надо спешить. Каждая минута промедления может стать фатальной для Агнешки. И пусть она не просила моей помощи, а даже напротив - умоляла не делать этого, пусть! Но и ты тоже прости, Агни, я тебя не послушаюсь. Знаю, ты идешь к своей цели, делаешь то, что считаешь единственно правильным, но пойми - я поступаю сейчас точно так же. Просто мне кажется, что твой путь ведет тебя к смерти. А потому нужно остановить тебя раньше, чем это произойдет.
        Так на чем, бишь, я остановился? Свет. Стало быть, мне понадобятся факелы, благо сделать их тут есть из чего: куча ветоши и масла, а в качестве древка можно использовать ручки швабр, которые я нашел в помещении уборщиц. Изготовление факелов заняло еще полчаса. Ну вот, все вроде готово, можно отправляться. Мне в очередной раз дико повезло, что за все это время ни одна из тварей не догадалась заглянуть внутрь, в противном случае я был бы уже в положении дичи…
        С этими мыслями я поднялся на ноги, закинул на спину рюкзак, надел на шею АКСУ, взял в одну руку пистолет, а в другую факел и направился к двери в коридор, ведущий к спуску в подвал. Сделав несколько шагов и миновав крайний в ряду здоровенный обрабатывающий центр, я замер: в дверях сидел прыгун и, не мигая, смотрел на меня. Вот я идиот беспечный! «Повезло»! Разве что как утопленнику. Пока я, возомнив себя в безопасности, готовился к походу и позволял себе даже отвлеченные размышления, твари проникли внутрь. Первым моим побуждением было выстрелить в него, так ведь нельзя: шум выстрела привлечет сюда столько этих уродцев, что тогда уже мне точно хана. Надо попытаться разобраться по-тихому. Я быстро сменил пистолет на транквилизаторный и достал нож, удивляясь, какого черта мутант выжидает. Обычно эти твари сразу нападают, как только видят живой объект, не принадлежащий к их биологическому виду, не делая различия между человеком или, скажем, истребителем.
        Но я не успел даже поднять транквилизаторный пистолет, как прыгун ринулся в атаку, видимо, инстинктивно сообразив, чем пахнет дело. Я выстрелил навскидку, но промазал - он был слишком быстр. Между нами было примерно пять метров, и мутант преодолел это расстояние в два больших прыжка. И вторым он выбил у меня транквилизаторный пистолет, цапнув мимоходом острыми зубами за руку. К счастью, укус лишь разорвал мне куртку и нанес поверхностную рану. Повезло. Я отпрянул назад, а он сжался для нового прыжка. На сей раз я встретил его в воздухе сильным ударом палки, которой «светила» карьера факела, но сперва ей пришлось поработать бейсбольной битой. Для палки все на этом закончилось, потому что она сломалась, а я лишился одного факела. Но главное - монстр опрокинулся на спину, слегка оглушенный, и я метнулся к нему с ножом… Каким невероятным образом мне удалось увернуться от его длинных челюстей, я и сам не знаю. Проинтуичил, видимо, в самый последний момент, что прыгун оглушен не до конца, и потому успел дернуться в сторону. Перебросить нож в другую руку и нанести удар ему в бок было делом пары секунд.
Монстр заверещал, дергая конечностями, и я поспешил выдернуть нож, чтобы нанести завершающий удар в шею, покончив с этой агонией, после чего мысленно от души выругался: по-тихому сработал, нечего сказать!
        Глухие ритмичные звуки сзади и спереди подтвердили мои худшие опасения - это прыгуны, и их много. Промедление, как любят выражаться беллетристы, было смерти подобно, и я, схватив в руки АКСУ, рванул к двери - беспокоиться о шуме было уже поздно. Сзади звуки доносились чаще, а значит, основная масса тварей приближалась оттуда, что не могло не радовать, зато передние, которые находились в спасительном коридоре, представляли собой проблему, и немалую.
        Из темноты дверного проема вылетел еще один прыгун, и я на лету срезал его очередью. Затем выхватил гранату, сорвал чеку и швырнул ее в коридор, тут же захлопнув дверь, чтобы защититься от осколков. Глухо жахнул взрыв, и на меня посыпалась штукатурка. Звуки сзади приближались, не позволяя долго осторожничать. Распахнув дверь, я осветил коридор фонарем (с факелом возиться было некогда). На полу лежали тела четырех прыгунов. Один еще шевелился и получил пулю из «Грача». Я оглянулся на преследователей. Первые уже показались из-за станков. Судя по всему, их там очень много. Я похолодел, припомнив, что лестница в подвал дверью уже не снабжена - там пустой проем, а значит, остановить погоню можно только здесь. В скорости мне с прыгунами соревноваться не с руки - все равно проиграю.
        Я поспешил захлопнуть дверь, которая, к счастью, открывалась от меня, и просунул в ручку еще один факел в качестве засова. Уже минус два… Надеюсь, двух оставшихся мне хватит. С той стороны в дверь что-то тяжело ударило, и она содрогнулась. Прыгун. Один. А если они начнут ломиться всей оравой, то дверь долго не выдержит, и я поимею ту же погоню, только слегка отложенную во времени. Но такая фора меня вряд ли спасет: учитывая резвость прыгунов, настигнут они меня в два счета.
        Мгновение паники сменилось озарением. Все-таки армейское прошлое - вещь полезная, как и синдром прапорщика, проявлявшийся иной раз в излишней запасливости. Однако сейчас он оказался донельзя кстати: пластит, тонкая проволока и взрыватели обычно не входят в типовой джентльменский набор для походов в Зону, но я, не представляя толком, с чем мне предстоит столкнуться во Владимире, их с собой прихватил… «Растяжку» я ставил в условиях дикого стресса, поскольку удары сыпались на дверь один за другим, и рухнуть она могла в любой момент, после чего меня либо размажет тонким слоем по стенам коридора, либо разорвут прыгуны. Оба варианта меня не устраивали. Дозировка взрывчатки была делом крайне ответственным: ее должно быть достаточно, чтобы надежно обвалить коридор, наглухо заблокировав погоню, но не слишком, чтобы не похоронить еще и меня в подвале.
        Надеясь, что угадал, я спешно завершил установку мины и что было сил понесся по коридору к лестнице в подвал, молясь только о том, чтобы дверь не пала под натиском прыгунов слишком рано… Мне повезло. Снова. И во всем. Я только шагнул в подвальную темноту, когда за спиной грохнуло так, будто сам Тор долбанул по зданию своим тяжеленным молотом. Пол и стены содрогнулись, как при неслабом землетрясении, и меня швырнуло вперед. Упал я как раз на свой АКСУ, и ребрам моим мало не показалось. На меня вновь посыпалась штукатурка, только на сей раз куда обильнее, чем наверху. Какой-то довольно крупный ее кусок чувствительно ударил меня между лопаток… и все кончилось. Подвал не обвалился, и звуков погони не слышно. Поднявшись и кое-как отряхнувшись, я вернулся к лестнице и взглянул на завал. М-да, качественно. Что называется, замуровали, демоны. Хотя прыгуны теперь от меня отрезаны, мне самому обратно тоже дороги нет. А это значит, что, если этот подземный переход ведет только до убежища и заканчивается тупиком, моя песенка спета. Смерть от голода - штука довольно паршивая. Уж лучше застрелиться…
        Ладно, не будем о грустном. Мне надо идти. Я взял один из двух оставшихся факелов, зажег его и двинулся вперед, в темную неизвестность.

* * *
        После двадцати минут путешествия по подземелью было сделано два открытия, одно из которых стало хорошей новостью, а другое - плохой. Во-первых, выяснилось, что это не тупиковый коридор, заканчивающийся убежищем, а во-вторых, подземный переход оказался весьма разветвленным. Хождение по нему с факелом неплохо бы смотрелось в каком-нибудь приключенческом фильме в стиле Индианы Джонса. А на деле романтики хватило минут на десять. На смену ей пришли усталость и раздражение. И мне довольно скоро на всех развилках пришлось вырезать на стенах стрелки по направлению движения, потому что риск заблудиться представлялся уже весьма реальным. Клаустрофобией я, как вы уже знаете, не страдал, однако нависающий над головой низкий потолок подземных коридоров чем дальше, тем больше действовал на нервы. Но был и еще один чувствительный раздражитель - это неприятные воспоминания о моих приключениях в муромских катакомбах. Надеюсь, однако, что мутанты отсюда сбежали от бескормицы: на поверхности сейчас хоть что-то можно выловить, а в подземельях - полный голяк, если не считать случайного питательного бонуса в лице
занесенного сюда пространственной аномалией сталкера-экстрасенса. Но пока мне продолжало везти - никакой живности на пути не встречалось. И на том спасибо.
        Другое дело, что выход (все равно куда), который, по теории вероятности, давно бы уже должен был найтись, так пока и не нашелся. И это внушало тревогу. Что-то было не так, неправильно даже для Зоны. Здесь просто не могло быть такого лабиринта. Да, переходы между корпусами, да, бомбоубежища, ну, может быть, еще какие-то технические коридоры, но такое переплетение - это уж слишком. Как будто я, спускаясь в подвал, прошел через еще одну пространственную аномалию и оказался в совсем другом месте. Но ведь ощущений, которые сопутствовали такому прохождению в прошлый раз, сейчас не было. Хотя… Мог ли я, в дикой спешке убегая от заминированных мною дверей или чуть позже, когда здание сотряс взрыв, не заметить такое? Теоретически мог. Когда меня швырнуло на пол в подвале, в глазах на несколько секунд потемнело. Возможно, от боли, а возможно… Натяжка, конечно, но ведь это может быть аномалия совсем другого типа. Что, если я в ней и сейчас нахожусь? Что-то вроде зоны туго перекрученного в узел пространства? Агнешка называла подобное «пространством Мебиуса». По такому можно долго бродить… если не вечно.
Понятно теперь, почему в этих подземельях никакой живности нет, включая мутантов. И этот фактор, поначалу весьма меня радовавший, теперь по-настоящему пугал…
        Если я прав, как выбраться из этой западни? Тут можно все углы стрелками изрезать, но ни черта не найти! По крайней мере обычными методами. Обычными… Ну конечно! Экстрасенс я или погулять вышел? Страховать меня здесь, естественно, некому, но, похоже, я в этом проклятом лабиринте единственное живое существо. Так что можно смело входить в транс.
        Закрыв глаза и сосредоточившись, я наконец уловил нечто, отличающее это место от обычной территории Зоны. Мое сознание ощутило сильный ментальный холод и пустоту. Пустоту смерти. Вернее, полного отсутствия жизни. Холодный бетон, камень и больше ничего. Ничего угрожающего, если не считать перспективы голодной смерти. Как если бы я попал в тупиковый коридор, только, пожалуй, еще хуже. Там по крайней мере ситуация была бы понятной. На редкость поганой, но понятной. А здесь…
        Я обострил восприятие до предела, пытаясь визуализировать всю территорию, охваченную аномалией. То, что я увидел, меня не порадовало. Лабиринта тут особого в общем-то не было. Просто несколько взаимно пересекающихся коридоров, в которых и блуждать-то было бы негде, если б не один нюанс: в тех местах, где коридоры подходили к границе зоны аномалии, возникало словно какое-то оптико-пространственное искажение, и проход, невероятным образом закручиваясь, сливался с другим своим концом, располагавшимся с противоположной стороны этого странного пространства. Результатом становилось то, что, выходя из области аномалии, ты как бы одновременно входил в нее снова, и квест начинался заново. От этого голова шла кругом. Мозг просто не справлялся с задачей, не в силах адекватно воспринять это безумие, противоречащее всем известным законам физики. А за пределами аномальной зоны будто и не было ничего - все терялось в непроглядной серой мгле. Складывалось впечатление, что либо весь остальной мир исчез, либо этот подвал и меня вместе с ним просто вырвали из него, забросив куда Макар телят не гонял. От этого
делалось еще более жутко и тоскливо, потому что никакого выхода отсюда не наблюдалось в принципе.
        Внезапно в сложившуюся крышесносную гармонию образа аномалии вмешалось нечто стороннее и внесло в нее диссонанс. Внешний фактор, несущий активные перемены - движущийся объект. Движущийся?! Откуда он в этой изолированной мертвой зоне? Кто-то еще попал в эту ловушку? Человек? Мутант? Как он здесь оказался? Так же, как и я? А можно ли выйти тем же способом? Сразу же множество вопросов зароилось в моем сознании, порождая эмоциональный сумбур, замешенный на возникшей безумной надежде. За всем этим как-то потерялся еще один немаловажный вопрос: а не является ли этот некто, проникший сюда, опасным? И кто он вообще такой? Когда эта мысль пришла, меня словно током ударило. Пока что мои способности не очень-то наводились на живых существ вообще и на людей в частности, за исключением разве что Агнешки, да и то с оговорками. Но этого пришельца я засек сразу. Засек, но не идентифицировал. В результате напрашивается очень неприятный вывод: сюда проникло порождение Зоны. И проникло, похоже, по мою душу, потому как больше в этой лишенной всякой жизни аномалии делать было решительно нечего. Более того -
энергетические эманации этой сущности были мне смутно знакомы.
        И неплохо бы прощупать этого неведомого визитера повнимательнее, чтобы понять, где я с ним сталкивался, но визуальный канал сообщал мне, что двигается он довольно быстро, а область пространства, в которой мы с ним находимся, не столь уж велика. Если я срочно не выйду из транса, эта сущность сможет взять меня совершенно беспомощным. За последние двое суток мне неоднократно приходилось практиковать экстремально быстрый выход из транса, так что эта процедура у меня уже получалась сравнительно быстро и безболезненно. По крайней мере последний раз после возвращения в реальность я уже не чувствовал себя как с жесткого похмелья. Вот и сейчас голова была тяжелая, но хотя бы не болела.
        Руки мои инстинктивно сжали АКСУ. Впрочем, если ко мне приближается кто-то из тех, о ком я думаю, автомат против них бесполезен. И любое другое оружие тоже… Черт, да я вообще без понятия, как с ними можно бороться! Бежать? А смысл? Эта аномалия - все равно что клетка, только просторная. Выбраться я отсюда не могу, а потому, кто бы за мной ни явился, рано или поздно он меня все равно настигнет. К чему затягивать процесс? Пусть приходит, авось сумею сымпровизировать по обстановке. Жаль, что сейчас я его не чувствую. Сразу после выхода из транса в моем особом восприятии наступает спад, а эманации пришельца - это все же не пульсация голодного Провала. Выходит, я временно ослеп и оглох. Ждем-с.
        Визитер задержался достаточно, чтобы как следует поиграть на моих нервах. Возможно, он даже сделал это умышленно. В конце концов, подавляющее большинство энергетических сущностей, создаваемых Зоной, питаются психической энергией, так что сейчас я эту сволочь еще и подкормил слегка. Когда он вынырнул из поперечного коридора, я рефлекторно чуть очередью по нему не хлестнул… Зря бы только патроны потратил, поскольку передо мной был фантом-репликант. На сей раз созданный персонально для меня.
        - Ну, здравствуй, Олег! - усмехаясь, произнес «Антон Точилин». - Заждался небось?
        Интерлюдия 11
        Потылин
        Владимир. Горьковское шоссе.
        Окрестности поселка Боголюбово
        Огонь на заправке продолжал пылать, пожирая и превращая в пепел все, до чего мог дотянуться. Он даже не думал утихать, а напротив - разрастался, перекидываясь на гаражи и хозяйственные постройки. Более того - преодолев широкую асфальтовую ленту улицы Добросельской, занялся зеленой зоной на северной стороне и не торопясь двинулся к еще одной АЗС, находившейся неподалеку. Уже совсем скоро на восточной окраине Владимира расцветет еще один огненный цветок. С пламенем некому было бороться. Люди, которые могли бы защитить свою среду обитания, давно отсутствовали, а те, что зажгли этот огонь, спешно уходили прочь, поняв, что конца пожара им не дождаться и не проверить, точно ли в нем погибли те двое, смерти которых так хотел таинственный «Андрей». Зона же взирала на буйство огненной стихии с абсолютным безразличием. Что ей за дело до гибнущих следов человеческой цивилизации, которой на этой территории больше не было места? Да пусть хоть весь город сгорит - Зона уже получила от него все, что хотела, и теперь готова двигаться дальше.
        Такие вот печальные мысли бродили в голове капитана Потылина, когда он с остатками своей команды садился во внедорожник. Каков бы ни был исход для тех двоих, на которых они охотились, оставаться в этом месте опергруппе ФСБ уже не имело никакого смысла. Двигаться дальше на восток к Боголюбовскому монастырю и ждать очередного сеанса связи с «Андреем» - таков был план, одобренный всеми.
        Уже ощутимо смеркалось, а это означало, что все события, которые решат судьбу их операции, со значительной долей вероятности произойдут в темное время суток. Не самый хороший расклад. Созданиям Зоны темнота безразлична, а вот люди все-таки больше дневные существа. К тому же, если там, рядом с Кочевницей, возникнет Провал, ночью к ней и не подступишься: кошмарная схватка с Пятнами на Муромской до сих пор стояла у капитана перед глазами.
        Боголюбовский монастырь уже показался на горизонте. Точнее, купола его церквей и шпиль колокольни. Все остальное было скрыто густой пеленой молочно-белого тумана, накрывшего только локальный участок пространства и по окрестностям не расползающегося, что для данного погодного явления было совершенно нетипично. Потылин нахмурился: опять не слава Богу! Что еще за гадость приготовлена им Зоной? Он повернулся к Кинько:
        - Что это такое, как вы думаете?
        Научник, видимо, тоже обративший внимание на странный туман, уже возился со своим детектором.
        - Судя по показаниям приборов, климатическая аномалия.
        - Она опасна?
        - Понятия не имею, - пожал плечами научник. - Там внутри, под прикрытием этого тумана, может быть все, что угодно… И кто угодно.
        - А Кочевница?
        - Теоретически и она тоже. Мне еще ни разу не приходилось снимать показания с этой странствующей аномалии, и ее, так сказать, цифровое выражение мне неизвестно. Но пока я бы рискнул предположить, что ее здесь нет.
        - То есть мы опоздали, и она ушла дальше?
        - Или еще не пришла. Когда мы вступаем в область догадок, ваши ничуть не хуже моих, командир.
        - А если предположить, что она все же нас опередила, можете вычислить ее следующую остановку?
        Кинько усмехнулся:
        - Тут не надо быть семи пядей во лбу. На сто процентов уверен, что первым на очереди будет храм Покрова на Нерли. Это одна из древнейших владимирских церквей (ей почти девятьсот лет) и место паломничества для верующих со всей страны… Было… Представляете, сколько энергии она накопила за все века своего существования? Для Кочевницы - настоящий подарок! Мимо такого она ни за что не пройдет и вполне может там даже задержаться.
        Потылин кивнул, соглашаясь с доводами научника.
        - Звучит разумно. Так, может, нам объехать этот затуманенный монастырь от греха подальше и отправиться сразу к храму Покрова на Нерли? Если что, подождем Кочевницу там.
        Но прежде чем научник смог ответить, зазвонил спутниковый телефон капитана. Он бросил взгляд на экран… «Андрей».
        - Остановись, - приказал Потылин сидевшему за рулем Брагину. - Пока я не поговорю, приближаться к этому туманному объекту не стоит.
        Он нажал кнопку ответа.
        - Да?
        - Рад вас снова слышать, товарищ капитан. - Голос «Андрея» казался довольным. - Насколько я понимаю, вы сейчас в окрестностях Боголюбовского монастыря?
        - Да, но хотелось бы знать, откуда вам это известно?
        - Простая логика, товарищ капитан, простая логика. - Теперь складывалось впечатление, что собеседник усмехается. - Я не слежу за вами, если вы об этом подумали.
        - Я ничего такого и не подумал, - солгал Потылин. Он так и не смог подавить в себе подозрение к своему вынужденному партнеру, возникшее практически сразу. И, будь его воля, ни за какие коврижки не стал бы продолжать с ним контактировать. Однако обстоятельства вынуждали. - А теперь к делу. Те двое, о которых вы говорили. Мы атаковали их, обстреляли. Они пытались скрыться на заправке. Произошел сильный взрыв, и начался пожар. Тел мы не видели, так что не можем утверждать наверняка, что они мертвы… Дело в том, что на этой заправке была пространственная аномалия.
        - Так или иначе, из игры они выведены, - нимало не смутился рассказом Потылина «Андрей». - И это определенно хорошая новость. Наше с вами сотрудничество выходит на следующий этап. Есть еще кое-кто, явно мною недооцененный, и она сейчас находится внутри климатической аномалии Боголюбовского монастыря. Теперь вам необходимо найти ее…
        - Послушайте, это уже слишком! Еще одно убийство! Да вы…
        - Нет, это вы послушайте, товарищ капитан. - В голосе собеседника прорезались стальные нотки. - Вы пришли сюда не просто так. Вам нужен контроль над Кочевницей, верно? Так вот, в этом желании вы не одиноки! Сейчас эта конкурентка ближе к цели, чем мы оба. И если аномалия выберет ее…
        Мозг капитана сразу же сделал стойку на последнюю фразу - совсем недавно он слышал нечто подобное из уст одержимого Рустама.
        - Постойте-ка, что значит «выберет»?! Кочевница что, сама решает, кому подчиниться?
        Собеседник разразился громким лающим смехом.
        - Подчиниться?! О нет, товарищ капитан! Кочевница смотрит на этот вопрос совсем иначе. Она пытается определить, кто из нас более всего подходит для ее целей. Если бы не это, мы все были бы уже покойниками. И станем ими сразу же, как только выбор будет сделан, если, разумеется, выберет она не нас. Наша задача - лишить ее выбора, стать безальтернативными кандидатами, понимаете?
        Потылин похолодел. Он действительно начал понимать, о чем говорит «Андрей», и от этого понимания, от столь простой и циничной постановки вопроса на него накатило настоящее цунами ужаса и омерзения.
        - Она хочет использовать нас? - глухо промолвил он.
        - Разумеется. Она нас, а мы - ее. На этом построен весь наш мир, товарищ капитан. Главный закон человеческого общества. И Кочевница, хоть и является порождением чуждого человечеству разума, в этом плане ничем от нас не отличается.
        - Но что ей нужно?
        - Для того чтобы это понять, нужно полностью с нею ментально интегрироваться. А пока этого не произошло, я могу только предполагать. Но думаю, что ничего хорошего.
        - Тогда зачем мы все это затеяли?
        - Когда выбор будет сделан в нашу пользу, наша с ней игра перейдет в эндшпиль. И вот тут мы должны переиграть ее, чтобы добиться своего. Она полагает, что подчинит нас, но на деле все произойдет с точностью до наоборот.
        У Потылина пересохло во рту.
        - И вы… знаете, как это сделать?
        - Знаю. И, что самое главное, могу осуществить. Наша конкурентка тоже уже знает. Но ей в отличие от меня с Кочевницей не справиться. Она станет рабыней аномалии. И вот тогда у нас начнутся крупные неприятности. Причем под «нами» я имею в виду не только меня и вашу группу, вам ясно?
        Капитан сжал челюсти так, что чуть скулы не свело.
        - Ясно, - произнес он каким-то деревянным голосом. - Как нам найти эту… конкурентку?
        - Рад, что мы пришли к взаимопониманию. - В тоне «Андрея» явственно ощущалось сдержанное удовлетворение вперемешку с облегчением. - А теперь слушайте и запоминайте!
        Глава 15
        Владимир. Промзона.
        Пространственная аномалия второго типа
        - Ты не находишь, что весь этот процесс немного затянулся? Мне кажется, пора его прекращать.
        «Точилин» медленно приближался, поигрывая в руке ножом довольно устрашающего вида. Можно было сколько угодно говорить себе, что и мой покойный напарник, и его оружие нематериальны, но подсознание уверено в обратном, и его не переубедишь. Так что, когда фантом-репликант нанесет свой удар, я его очень даже почувствую. Поэтому я просто пятился, спрятав оружие в карман как вещь заведомо бесполезную. Такая вот проклятая асимметрия не в мою пользу: он может сделать со мной все, что хочет, а я с ним - ничего. И выхода из этой ситуации не видно точно так же, как и выхода из аномалии, в которой меня заточили обстоятельства. А значит, нужно тянуть время в надежде, что экстремальная ситуация заставит мой мозг заработать в сверхрежиме, и он таки выдаст на-гора спасительную идею.
        - Зачем ты пришел, Антон? - спросил я, не переставая отступать. - Кто тебя прислал?
        - Неправильные вопросы, Олег. Я пришел сам. За тобой. Ты застрелил меня там, в Муромской Зоне, помнишь?
        Интересно, этот фантом - чистая марионетка, произносящая только те слова, которые ей подсказывает кукольник, или создание, обладающее ограниченной самостоятельностью, в которое заложили определенные сведения и программу действий? Если второе, это дает мне некоторую надежду.
        - Застрелил. Из самообороны. Потому что иначе ты убил бы меня.
        - Оправдания тебе не помогут. Какую бы ложь ты ни измыслил, это уже бесполезно: приговор вынесен.
        - Интересно, кем?
        - Мной.
        - Лжешь, Антон! Тебя возродили к этой псевдожизни и прислали сюда в качестве палача.
        На первый взгляд может показаться, что этот разговор не имеет практического смысла. Но дело в том, что я и не пытался ни вывести репликанта из равновесия, ни достучаться до человеческого в нем. И то, и другое абсолютно бесполезно, поскольку этот фантом был целиком и полностью состряпан Зоной из поглощенных в свое время Черным Сталкером мыслей, эмоций и воспоминаний настоящего Антона, а также частично и моих воспоминаний о нем, в немалой степени приправленных чувством вины. Он - суть порождение чуждого разума, энергетическая сущность, запрограммированная на убийство. Мои вопросы и реплики преследовали совсем иную цель. Я прощупывал своего оппонента, пытаясь разобраться, что он такое и в чем его слабые места. Тварь непобедимая? Таких не бывает. В мире нет ничего абсолютного. Не по зубам конкретно мне? Это возможно, но не факт. Надо «качать» его, вынуждать на какие-то ответные реплики. В конце концов, не исключено, что его устами со мной говорит сама Зона или, может быть, Кочевница. Что, если мне удастся выяснить ее намерения?
        Между тем репликант, не отвечая на мою провокационную фразу, продолжал на меня надвигаться. Тогда я решил попробовать вновь:
        - Твоей новой жизни всего несколько часов, Антон. Ты был мертв.
        - А вот и нет! Я выжил там. Чудом. Ты решил, что я мертв, и ушел, но ошибся. Вот он я, пришел, чтобы отомстить!
        - Кто писал тебе эти мелодраматические реплики, Антон? Думаешь, я не знаю кто, а точнее, что ты такое на самом деле? Она прислала тебя ко мне именно сейчас. Почему? Выбор уже сделан, или это очередное испытание?
        Последняя фраза была в высшей степени смелой догадкой, но я подозревал, что она недалека от истины, а потому рискнул ее озвучить.
        - Не понимаю, о чем ты говоришь, - с каменным лицом произнес репликант.
        - А вот я думаю, что понимаешь. Хотя… все зависит от того, управляет ли она тобой непосредственно или просто отправила сюда с определенным заданием, но в автономном режиме.
        - Я устал слушать этот бред! - скучным голосом произнес он и атаковал.
        Занятый психологическим поединком, я едва не пропустил его выпад, успев уклониться в последний момент. На самом деле этим он сказал более чем достаточно: похоже, мой выстрел наугад попал прямо в цель. И теперь мне оставалось попытаться как-то выжить.
        Он наступал, работая ножом стремительно и мастеровито. В воздухе перед ним словно ярился смертоносный вихрь. Попади в него - и через несколько секунд ты истечешь кровью в агонии. Ничего удивительного: создавая репликанта, Зона наделила его всеми навыками прототипа. Так что передо мной боец высокого уровня. Впрочем, я тоже не лыком шит. Процесс напоминал какой-то странный танец с рваным ритмом и непонятными движениями. И еще бесконтактный. Пока. Ибо один из танцоров все время пытался дотянуться до другого ножом, а другой (то есть я) этого всячески избегал, показывая мастер-класс уклонений. Однако долго мне так не протанцевать. Я - человек, и я измотан этими двумя адскими сутками в Зоне, а репликант не живой в привычном понимании этого слова. Энергетическая сущность не устает. Она и через час сможет наносить удары с той же скоростью и точностью, что и сейчас, а мои боевые показатели скоро неминуемо начнут падать. Ослабнет реакция, концентрация внимания, и ага! Один из ударов фантома достигнет цели. И тогда все, финиш!
        Но это еще ладно. Самое плохое, что мы не равны в другом: его удары для меня смертельны, а вот мои… Хотя кто это, собственно, сказал? Пришедшая в голову мысль была столь неожиданной и яркой, что я чуть не пропустил очередной выпад репликанта. Продолжать свой смертельный танец и одновременно доводить в голове родившуюся идею до остроты самурайского меча - задача не из легких, но выбора нет, и мне придется с ней справиться. Пусть я не в силах заставить свое сознание не видеть фантома и не верить в его материальность, зато воспринимать моего противника несколько иначе… почему бы и нет?
        «Качание» репликанта разговором не было напрасным. Теперь я со значительной долей достоверности мог предположить, как с ним обстоят дела. Он ограниченно автономен, скопирован с моего покойного напарника полностью и верит в ту легенду, которую мне только что рассказал. Но та, что стоит за ним, несомненно, наблюдает, и мне кажется, я даже чувствую ее. Она просто не может не наблюдать, в противном случае теряется весь смысл эксперимента. А эксперимент почти наверняка имеет место, равно как и выбор вкупе с испытанием, иначе все эти головоломные заморочки тоже зря: убить-то меня можно было элементарно. А Зона, как я уже успел убедиться, ничего не делает просто так. Она предельно прагматична.
        Ментальная самонастройка для меня и так-то непроста, а уж в сочетании с необходимостью постоянно уворачиваться от ударов противника она переходит в категорию высшего пилотажа. Не сводя глаз с непрерывно атакующего фантома-репликанта, я пытался создать для своего сознания убедительную установку на материальность противника. Полную материальность, обоюдоострую. Такую, которая обеспечивает не только возможность наносить урон, но и получать его. Причем ставку я решил сделать на контактный бой и холодное оружие. Его холодное оружие.
        Ответственность была очень велика. Когда я решусь перестать уклоняться и вступить с ним в бой, шанс у меня будет только один: если мои руки схватят пустоту, я сразу же получу удар ножом… Отринув пораженческие мысли, которые помимо всего прочего еще и мешали самонастройке, я продолжил процесс, уже просто запрещая себе думать о бесплотности и нематериальности своего врага. Казалось бы, странно: вместо того чтобы бороться с внушаемой Зоной установкой, я принял ее и вдобавок развил и усилил. В конце концов, у этого фантома двое родителей: Зона и мои мысли, а значит, реальность эта в немалой степени формируется в моей голове. Парадокс Кастанеды «не мы видим мир таким, какой он есть, а мир таков, каким мы его видим» именно здесь, в одном из самых безумных мест Зоны и в самых отчаянных обстоятельствах, должен сработать на все сто.
        И когда новая картина мира наконец устоялась, мое шестое чувство сообщило мне об этом. Такое ощущение, что последний фрагмент пазла встал на отведенное ему место. Все, пора действовать.
        Репликант работал ножом очень быстро, и неискушенный противник вряд ли обнаружил бы в его технике какую-нибудь уязвимость. Однако я тоже в этом деле кое-что смыслил, а потому приметил некоторую схематичность работы рук «Точилина». В частности, после некоторых круговых горизонтальных взмахов ножом его вооруженная рука отводилась слишком далеко вправо и на секунду застревала в экстремальной точке. Подкараулив один из таких моментов, я поднырнул под взмах и поймал его запястье. Мои пальцы, к счастью, не прошли сквозь призрачную плоть, а сомкнулись на вполне материальной руке. Одновременно мой правый кулак отработанным до автоматизма движением вонзился в солнечное сплетение репликанта. Полагаю, настоящий Точилин на такой прием ни за что бы не попался. Но боевая программа фантома, заложенная создательницей, вошла в циклический режим «я атакую - противник уклоняется», и когда этот самый противник вразрез с устоявшейся схемой неожиданно контратаковал, программа дала сбой. Тем более в нее вряд ли была в принципе заложена вероятность того, что на фантома может быть оказано физическое воздействие. Моя
картина мира однозначно позиционировала репликанта как объект пусть чуждого происхождения, но из плоти и крови, и реальность послушно отозвалась, а потому эффект от моих действий получился точь-в-точь такой, как если бы я дрался с человеком. От удара в солнечное сплетение противник согнулся, округлив глаза, и утратил на время контроль над вооруженной рукой. Я же, не теряя ни секунды, вывернул ее и заломил ему за спину.
        Полагаю, дай я противнику время, программа бы адаптировалась, или Зона нашла способ вернуть нематериальность своей креатуре (все-таки здесь, на своей территории, она располагала куда б?льшими возможностями по формированию реальности, чем я мог бы когда-либо овладеть). Однако фиг ей, а не время! Вполне материальное (а как же иначе?!) оружие репликанта перекочевало в мою руку, и я с силой вонзил его в спину «Точилину» под левую лопатку, затем выдернул и выверенным движением перерезал фантому горло. Энергетический выброс известил об агонии репликанта, а я, по какому-то странному наитию, сконцентрировал свое шестое чувство и «подключился» к его распадающемуся сознанию.
        Это было странно и страшно. Через меня хлынул поток информации. Практически чистый, дистиллированный, без малейшего эмоционального наполнения, словно я с мозга робота файлы скачивал. Но при этом ощущалась бесконечная чуждость ограниченного разума: от восприятия его коллапса у меня резко заломило виски, и накатила такая волна негатива, что захотелось вот прямо здесь взять и удавиться. Со всем этим мне удалось справиться не без труда, и я продолжал поглощать льющийся на меня поток сознания. Одновременно не прекращал попытки обнаружить с помощью своего шестого чувства эманации той, что направила сюда репликанта. На краткий миг показалось даже, что удалось ощутить тень чужого удивления и чего-то еще. Впрочем, это ощущение тут же пропало, словно кто-то отключил сетевой коннект.
        Восприятие потока образов из разваливающегося на части сознания стало для меня серьезнейшим испытанием. Пожалуй, будь оно человеческим, я бы этого не выдержал. Мог бы и с ума сойти. Но здесь псевдоличность мнимого «Точилина» была сложена из упорядоченной информации, как из блоков конструктора «Лего», и приправлена для достоверности имитаторами эмоций. Как говорится, не стреляйте в пианиста - он играет как умеет. Зона слепила этого репликанта тоже как умела, но она ведь создавала убийцу, и задача воспроизвести полноценную личность перед нею не стояла. Я и сам не знал, зачем впитываю все это, пропускаю через себя. Возможно, чтобы через эту куклу-убийцу попытаться хоть немного понять ее создательницу.
        Поток иссяк как-то вдруг и сразу. Слишком резко. Возникшая ментальная тишина была такой оглушающей, что мне показалось, будто особое восприятие у меня отключилось вовсе. Обманчивое впечатление, конечно. Зримый образ репликанта рассеялся одновременно с распадом его псевдоличности. И пустота. Только я и пустые коридоры лабиринта. Кочевница если и наблюдала за мной, то теперь отключилась. Эксперимент был завершен. И экзамен тоже. Интересно только, с точки зрения экзаменатора, я его провалил или сдал? Но главное - выжил. Хотя и по-прежнему нахожусь в ловушке.
        Новое озарение ударило будто разорвавшаяся в мозгу граната. И все-таки не зря я поглощал ментальные продукты распада сущности репликанта! Ведь он как-то вошел сюда, значит, в том ворохе информации, что я впитал, должно быть воспоминание о технологии входа в эту аномалию. А что, если при небольшой доработке эта технология сработает и для выхода? Другое дело, что она может работать только для энергетических сущностей, а для материальных объектов не подойти… Но лучше все-таки оставаться оптимистом.
        Я сел на пол, закрыл глаза и сосредоточился. На сей раз мой поиск был направлен внутрь. Нужная информация уже находилась в моей голове. Ее нужно было только найти. Такая задача частенько встает перед нами в обыденной жизни, когда требуется быстро вспомнить прочно забытое за ненадобностью знание. И ведь информация эта никуда не делась - она там, у нас в голове, только завалена сверху как полезными сведениями, так и всевозможным хламом, да так, что не вдруг и доберешься. В Интернете можно найти множество способов вспомнить забытое, но по-настоящему полезны лишь два-три процента из них (это для обычных людей). Хочется надеяться, что мои способности дадут мне некоторое преимущество в этом вопросе.
        Я вновь действовал с листа, не зная ни теории, ни рекомендованных для таких случаев методик: опять-таки словно в Иинтернете, запустил поиск по ключевым словам «вход в аномалию». И мое сознание заработало как поисковик, выуживая из кучи вновь полученных сведений то, что относится к данной теме. И ведь сработало! Мне удалось выловить маленький фрагмент воспоминания, в котором репликант шел по коридорам ко мне. Во-о-от! Как отправная точка сойдет. И пусть осколки его воспоминаний перемешаны в моем сознании, но их наверняка соединяет некая воображаемая нить, на которую они нанизаны. Имя ей - хронология. Собственных воспоминаний у репликанта - всего ничего. Все остальное - закачанная в него информация из сознания Точилина. По критерию свежести я все эти осколки соберу и восстановлю хронологию, а потом… впрочем, все по порядку. Не будем заглядывать слишком далеко вперед.
        Я занялся этой кропотливой работой и на удивление быстро добился первых результатов. Собственные воспоминания фантома оказались связаны энергетически, и, нащупав эту связь, я вытащил на поверхность их все. Теперь только сложить по порядку… Эта задача оказалась еще проще. То ли я быстро учусь в процессе, то ли мне удалось настроиться на псевдоличность репликанта, что существенно облегчало задачу. Так или иначе, еще несколько минут поисков - и события выстроились в нужном порядке. С помощью своих способностей я преобразовал эту событийную цепь в некий аналог пространственной карты аномалии, через которую золотистой нитью Ариадны проходил маршрут фантома от входа ко мне.
        Я открыл глаза и, сохраняя в голове образ этой нити, двинулся к нужному месту. Когда я дошел, меня ждало удивление: вход оказался не в месте обрыва коридоров или их пространственного заворота, а в маленьком тупичке. Ну, никогда бы не подумал! Ни двери, ни люка. Только голые стены, пол и потолок. Ощупав их, я не обнаружил ни намека на потайной открывающий механизм. Но в общем-то не особо на него и надеялся: даже если выход находится там же, где и вход, в такой аномалии он вряд ли может представлять собой банальную дверь. Нет, тут что-то похитрее.
        Я снова обратился к памяти репликанта, и ответ опять отыскался довольно-таки быстро. Это было воспоминание-мыслеобраз о том, как он открыл дверь. «Просмотрев» его, я хлопнул себя ладонью по лбу. Ну конечно же! Здесь, в этом завихренном пространстве, похоже, во всем действуют законы формирования реальности нашими мыслями. Фантом не проходил сквозь стену, как классический призрак из готических романов. Он просто представил на месте стены открытую дверь и вошел в нее. Для него это было так же естественно и легко, как для меня дышать: Зона (или Кочевница) наверняка заложила в свою креатуру необходимые навыки. А вот получится ли у меня - большой вопрос. Впрочем, удалось же мне во время схватки «материализовать» своего противника!
        Но когда я попытался трансформировать реальность с нужным для меня результатом, то встретил ее упорное сопротивление. Чуждая мне среда пространственной аномалии обладала высокой инертностью. То ли это изменение было намного более серьезным, чем то, что мне удалось провернуть с физическими свойствами фантома-репликанта, то ли тогда Зона просто не ожидала от меня подобной прыти. Но сейчас она стояла стеной в прямом и переносном смысле, видимо, решив, что второй раз у меня такой номер пройти не должен. А может быть, это был новый уровень испытания, и с каждым разом передо мной ставились все более сложные задачи. Как бы то ни было, но и я уперся рогом, пытаясь взять эту искаженную реальность на морально-волевых. Она, конечно, поддавалась, но с диким скрипом. У меня даже возникло ощущение, что я выталкиваю завязший в грязи внедорожник, причем делаю это усилием воли. Ментальный откат моих отчаянных усилий был страшен - сначала у меня заломило виски, потом затылок, далее начала раскалываться от дикой боли вся голова, а финальным аккордом из носа пошла кровь. При этом результата было шиш да маленько: на
стене тупика возник лишь призрачный силуэт двери.
        Нет, это никуда не годится! Так я кони двину раньше, чем проклятая дверь откроется. И почему такое сопротивление? Может быть, дело в том, что я чужой? А если… И тут в мою бедную голову, которая, несмотря на боль, продолжала работать в режиме мозгового штурма, вдруг постучалась свежая мысль. Чужой… а если нет? Смогу ли я «закосить» под своего? В принципе смогу - ведь мне удалось пропустить через себя все содержимое сознания созданного Зоной фантома… Но только не так и не в таком состоянии. Я резко прекратил всякие усилия по материализации двери, и ее силуэт погас. К счастью, головная боль тоже начала понемногу отступать, а через некоторое время и кровотечение остановилось.
        Кое-как восстановив дыхание и уняв бешеное сердцебиение, я вновь сконцентрировался. Задача, что стояла передо мной, была принципиально новой, и сложнее ее мне пока решать не приходилось. Требовалось не только вывести на первый план всю «скачанную» с фантома информацию, касающуюся его собственных последних воспоминаний, но и сымитировать образ мыслей и купированные, ущербные эмоциональные реакции репликанта. Как жаль, что я не актер и даже в самодеятельности никогда не участвовал! Так у меня был бы хоть какой-нибудь опыт перевоплощений. Но увы и ах - снова придется работать с листа. Я ощущал себя человеком, плававшим до сих пор только в бассейне и по-собачьи, которому для спасения обязательно требуется переплыть бурную реку. Хорошо хоть интуиция у меня работала, и с каждым новым испытанием мне все чаще удавалось инстинктивно находить правильные пути решения проблем, перед которыми, быть может, спасовали бы и опытные экстрасенсы.
        Я начал корректировать реальность при помощи своего восприятия, только менял теперь уже себя, буквально лепил новую личность из того, что прошло через меня в процессе умирания лже-Точилина. Получалось, конечно, не ахти, но и не из рук вон плохо. Разумеется, создаваемая мною ментальная маска не выдержит серьезного испытания, однако, надеюсь, такого качества будет достаточно для того, чтобы идентификатор «свой-чужой» пространственной аномалии сработал нужным для меня образом. Если, конечно, он вообще существует, а не является плодом моей чересчур буйной фантазии. Процесс ломки себя давался мне очень нелегко. Надо знать мой характер, чтобы в полной мере оценить всю сложность задачи. Раньше меня было трудно заставить даже говорить то, что от меня хотят слышать, а не излагать безапелляционно свою точку зрения. А уж о том, чтобы думать иначе, чем я привык, даже заикаться не стоило. Но все течет, все изменяется. Правильная мотивация решает многое.
        Ну вот, маска готова. Вернее, нет, не маска. О ней даже думать теперь надо только как о моей подлинной личности, не иначе. В решительный момент ничто не должно сбойнуть. Человеческая личность не имела права даже краем проявиться из-под наспех состряпанного чужого обличья. Правда, если аномалия проверяет не только ментальную составляющую, но и физическую, шансов у меня нет.
        Держать образ и одновременно трансформировать реальность, визуализируя ту ее версию, в которой на этом месте находится выходная дверь, было ох как непросто! Но, кажется, я справился. И ведь снова сработало! Я не уставал удивляться, насколько верными оказываются тут мои самые сумасшедшие идеи. Может быть, Зона сама по себе достаточно безумна, а потому является для них самой подходящей средой? Конечно, реальность сопротивлялась, но все же сопротивление это было скорее тягучей инерционностью, а не бешеным отпором, как в прошлый раз. Теперь трансформация шла куда бодрее, хотя давление в моей голове все равно нарастало и тупая боль тоже, но по сравнению с прошлым разом это было все равно что резиновая дубинка против раскаленного стального прута. Терпеть можно, и я терпел, ничем не выдавая своего дискомфорта. Фантому, созданному Зоной, подобные проблемы должны быть нипочем, а значит, и мне нужно притворяться безразличным.
        Вот дверь уже стала четкой и реальной. Реальность изменилась, но мне нельзя выдавать своей радости: для фантома это обычная процедура, а любая эмоциональная реакция, выходящая за пределы его ограниченного спектра, наверняка насторожит местную систему безопасности. Все в порядке. Это ведь обычная дверь, как из коридора в ванную. Я ведь не прыгаю до потолка от восторга, когда ее открываю! Как же тяжело корчить из себя личность с кастрированными эмоциями! Ведь тут даже не покер фэйс, направленный исключительно на создание внешнего, визуального эффекта. Тут глубинное, внутреннее лицедейство, на уровне если не души, то сложных эмоциональных проявлений.
        Напряжение и боль между тем нарастали. Теперь уже в висках кололо неслабыми такими иглами боли, и медведем навалилась слабость вместе с дрожью в коленях. Терпеть! Не выдавать себя! Не думать о физическом недомогании! Я не человек, а потому его у меня не может быть в принципе! Но дверь со щелчком открылась! Вернее, чуть отошла от косяка, словно язычок замка выскользнул из предназначенной для него прорези, но дверь никто не толкал, а потому она оставалась прикрытой. Первым моим побуждением было схватить за ручку и распахнуть ее, но я остановил себя на самом старте этого движения и замер, весь покрывшись холодным потом. Чуть ведь не выдал себя! Фантом был бесплотен. Только внушение делало его самого и его оружие материальным и смертельным для меня. Но только для меня - это был персональный клинок, выкованный против конкретного объекта. Больше репликант не мог сделать ничего на физическом уровне. Но его пси-возможности - дело другое. Он материализовал эту дверь с помощью силы своего сознания и только с ее же помощью мог открыть. Схватись я за ручку - и все! Сработал бы идентификатор «чужой».
Продолжать, продолжать действовать так же - визуализировать открывающуюся дверь, невзирая на боль, слабость, тошноту и головокружение. Похоже, открывать дверь из этого закрученного узлом пространства для живого организма в любом случае - не фунт изюму, но для «чужого» это невозможно в принципе. Так что, как сказал герой одного известного фильма, «коси под цыгана до упора».
        Не важно, что плохо, не важно, что организм работает на пределе, равно как и мои пси-возможности. Делаем дело. Сим-сим, откройся, мать твою! Только тихо, спокойно, без эмоций. Визуализируем. Вот дверь еще шевельнулась и еще… Вот между ней и косяком появилась волосяная щель… Вот эта щель уже в палец толщиной… В два пальца… В руку… Спокойно, методично, обычный технологический процесс. Даже рутинный… Две руки… Еще, еще… Боком уже пролезу, но впритык. Рюкзак лучше снять, но оружием могу зацепиться… Нельзя так рисковать - надо наверняка… Как назло, сопротивление вдруг усилилось, словно аномалия почувствовала что-то неладное… Ну конечно - фантому бы такой ширины хватило за глаза! А если мне нужно больше, значит, я…
        Вряд ли вам доводилось во всю мочь дергать дверь на ментальном уровне, поэтому сразу говорю: процесс еще тот. Лично у меня чуть голова не взорвалась от усилия, но проем стал достаточно широким, и я рванул в него. О да, аномалия попыталась меня остановить в самый последний момент, осознав, что я - объект биологической, а не энергетической природы, и хотела вновь захлопнуть капкан, но не тут-то было. На этом этапе задержать меня уже было нереально. Ни резко возросшее сопротивление, ни неведомо откуда взявшийся лютый холод, ни высасывающая силы тяжесть, ни раздирающая все тело дикая боль не смогли это сделать. Я рванулся, как волк из капкана - бешено, яростно, оставляя на его зубьях клочья шкуры и кровь. И вырвался! Возникло головокружительное чувство падения в пропасть, а потом организм сказал: «Все, баста!» - и милосердно выключил мое сознание.

* * *
        Где-то во Владимире
        Холодно. Здорово холодно. Аномально. И больно. Болит правое плечо. Осторожно трогаю его. Оно перевязано. Наскоро и неловко, словно повязку себе я делал сам одной левой рукой. Тут при всем желании аккуратно не получится. Когда же меня успели ранить? Впрочем, нет, что это я? Не меня. Я опять в чужом теле. И если хорошенько подумать, можно догадаться в чьем. Алексей. Пуля попала ему в плечо, когда по нам стреляли те фээсбэшники, а потом пространственная аномалия разделила нас. Однако он еще жив, что не может не радовать. Только где он, а точнее, мы сейчас находимся? Тоже можно догадаться по непроглядной белой мгле тумана вокруг и хрустящему под ногами снегу. Конечно, это все, как говорят в детективах, косвенные улики, но я уверен, что вокруг боголюбовская климатическая аномалия.
        М-да, зима среди лета - это круто. Одежка у Алексея совершенно не подходит для такой погоды. Да и ни у кого из всех, кто сюда явился, - на дворе все-таки август. В общем, ему нужно срочно убираться отсюда, иначе замерзнет. Именно он замерзнет - я-то из него уберусь, как всегда… Признаться, очень неприятно чувствовать себя этаким паразитом, который пользуется телами и оставляет их, когда им приходится отправляться в мир иной. Сколько раз уже так было. И пусть делаю я это не по собственной воле и уж точно без всякой корысти, осадочек-то остается… Знать бы еще, какова цель моего здесь присутствия. Может, для того, чтобы я знал, где его искать? Ладно, с этим разберемся по ходу пьесы, тем более что еще неизвестно, где вывалюсь я сам, вырвавшись из той ловушки… А пока надо вытаскивать бедолагу Алексея из этой криогенной камеры.
        Холод с туманом - мерзкое сочетание. Потому что это означает высокую влажность, из-за которой даже небольшой мороз переносится тяжко. А тут еще и мороз-то недетский - по ощущениям, около минус пятнадцати. Почти сразу начинаешь ощущать, что своими жгучими прикосновениями этот стылый воздух крадет не только тепло, но и силу. Да, силу тоже, поскольку туман этот, похоже, не совсем туман, а какая-то аномальная субстанция, и не исключено, что вампирической природы. Интересно, осталось ли в Зоне хоть что-нибудь, не питающееся энергией? Вероятно, только то, что питается мясом.
        Шагаю почти вслепую - в метре впереди ничего не видно. Никаких ориентиров. В жизни не видел такого густого тумана. Так можно часами бродить, описывая круги на пятидесяти квадратных метрах, и в итоге околеть от холода. Расставляю руки в стороны, надеясь наткнуться хоть на что-нибудь твердое, относительно чего можно хоть как-то определять свое местоположение и направление движения. Камуфляжная куртка уже давно намокла и этакой холодной мокрой тряпкой облепляет тело. Жадные ледяные губы тумана облизывают начинающие коченеть пальцы.
        Внезапно правая рука натыкается наконец на что-то твердое. Кажется, камень… Стена? Да, похоже, стена. Подхожу вплотную, чтобы увидеть хоть что-нибудь. Белая стена, напоминающая внешнюю монастырскую. Это несомненная удача. Немеют пальцы и лицо. Их приходится постоянно растирать. Да и все тело недалеко от этого состояния. Примерно с полминуты энергично прыгаю, чтобы разогнать кровь и хоть как-то отсрочить обморожение. А оно, чую, уже не за горами. Да-а, тут, чтобы помереть, никаких энергетических сущностей не надо. Побыть часик в таких условиях - и ты промерзнешь насквозь до кристальной звонкости.
        Ускоряю ход и иду вдоль стены, ведя по ней правой рукой, чтобы не заблудиться. С воздуха я видел эту аномалию - не так уж она и велика. При везении минут за десять, двигаясь вдоль стены монастыря, можно выйти за ее пределы. Главное - вовремя от этой стены отцепиться…
        Фантом выныривает из заполняющей воздух холодной белой мглы совершенно внезапно. Хорошо, что у Алексея здоровое сердце и нервная система в порядке, а то так и кондратий приобнять может. Отскакиваю, выругавшись, и рефлекторно шарю по карманам в поисках оружия, даже не думая о том, что глупо стрелять в призрак. Но только мои пальцы (точнее, пальцы Алексея) смыкаются на рукояти пистолета, как я понимаю, что передо мной вовсе не фантом, а вполне себе живой человек. Более того - я ее знаю! Ничего удивительного, кстати, в моей первоначальной ошибке нет - в таком тумане любой призраком покажется.
        - Агнешка?!
        - Алексей?! Ты жив?! Как ты здесь?
        - Пространственная аномалия, - с трудом удерживаясь, чтобы не стучать зубами, отвечаю я.
        Она берет меня (Алексея) за руку.
        - Идем скорее - тебе надо уходить отсюда, а то замерзнешь.
        - А т-тебе? - с запинкой выдавливаю я.
        - Я приспособилась, - отвечает она будничным тоном, как будто говорит о том, что у нее глаза к темноте привыкли.
        Вопросов больше не задаю, хотя мне многое непонятно. Возможно, время для этого еще придет. Но уже заметно, что Агнешка изменилась. Лицо, взгляд, голос - все стало другим, более жестким и безэмоциональным. Единственной эмоцией было удивление от нашей встречи. Только удивление, не радость. Очень напоминает меня самого, когда я пытался прикинуться порождением Зоны. Но у меня едва получалось: из-под маски все норовили вылезти человеческие эмоциональные реакции. Она же выглядит этакой нордической дамой, почти валькирией. Видимо, уже начались какие-то ментальные изменения, возможно, даже глубокие, так как ее мимикрия более основательна. Такое ощущение, что маска уже практически приросла к ее лицу - фиг отдерешь. Язык не поворачивается обвинять ее в этом. Возможно, эти перемены - единственный способ выжить здесь. Ведь не просто так Черный Сталкер защищал ее от белых фантомов? Значит, признал за свою.
        Агнешка тащит меня вперед за руку, словно малого ребенка, а я, слепо доверившись ей, только переставляю ноги. Одному Богу известно, как она ориентируется в этом туманном киселе, но, похоже, проблем с выбором направления у нее не возникает. Но я сейчас думаю о другом. О выборе. Откуда-то забравшись мне в мозг, эта мысль прочно там осела. Может быть, после еще одного ментального контакта с порождением Зоны? Количество переходит в качество, и чем дальше, тем больше я понимаю ее? А что, если она, Зона, действительно выбирает? Выбирает того, кто подходит ей для каких-то специфических целей? Мне уже понятно, что она способна уничтожить нас, не напрягаясь, а раз этого пока не делает, то… Что это значит? Мы ей нужны? Или, быть может, только один из нас? Иначе зачем все эти хороводы, испытания, ловушки, загадки…
        По ощущениям, выбор сделан. И сделан он в пользу Агнешки. Однако я вовсе не уверен, что для нее это хорошая новость. Да, теперь ее в обиду не дают и различной местной шушере, тянущей к девушке свои загребущие лапы, по этим самым лапам бьют, причем больно. До сих пор вспоминаю короткую и страшную схватку между Черным Сталкером и белыми монастырскими фантомами. Но для чего ее берегут? Не для того ли, чтобы в итоге, грубо говоря, принести в жертву на неведомом алтаре ради неведомой цели? Похоже, узнать намерения Зоны относительно Агни - задача высшего приоритета…
        А что же я? Со мной-то вопрос решен? Агнешка прошла кастинг на неизвестную роль в неизвестной пьесе Зоны, а я, получается, рылом не вышел? Тогда не исключено, что от меня, как от лишнего персонажа, вполне могут избавиться. Да что там «не исключено» - почти наверняка! А раз так, больше не будет никаких игр, поблажек, испытаний и заморочек. Меня просто и незатейливо убьют. От этой мысли я едва тут же не кидаюсь прочь из тела Алексея к находящейся черт знает где моей собственной бренной оболочке, которая, вполне возможно, именно сейчас привлекла к себе чье-то голодное внимание. Но все же заставляю себя остаться. Обычно момент, когда пора валить, отмечен какой-то жирной и яркой точкой. Пока что таковой нет. Нет даже многоточия, а значит, надо смотреть дальше то, что мне показывают, и постараться выудить из этого сюжета максимум полезной информации, которая у меня в основательном дефиците.
        Идем мы быстро, но я ощущаю, что все равно вот-вот замерзну. Если задавать Агнешке вопрос, то именно сейчас, а то есть опасение, что потом не будет уже ни времени, ни возможности.
        - Агнешка, она с-сделала ссвой в-выбор?
        Вопрос срывается с губ сам собой. Очевидно, он просто засел у меня в голове и рулит всеми мыслями, кроме тех, что касаются терзающего меня холода. Агнешка оборачивается резко, словно я ее иголкой ткнул.
        - Ты о чем?
        - Мне к-кажется, т-ты з-знаешь, - сквозь клацанье зубов удается вымолвить мне.
        Она хочет что-то ответить, но внезапно бледнеет, глядя куда-то мне за спину. Оглядываюсь и я. Фантомы. На сей раз настоящие. Выглядят как классические привидения, то есть как их на картинках рисуют - человекоподобные силуэты в белых балахонистых одеждах. И близко уже - иначе в такой густой молочной кисее я их ни за что не увидел бы. Агнешка бросает мою руку и скрывается в тумане. Понятно, конечно, что она преследует большую цель и находится от нее совсем близко. Погибать сейчас ну никак нельзя. И все же такой прагматизм с ее стороны меня коробит. Та Агнешка, которую я знал, пыталась бы до последнего спасти своего товарища по экспедиции. Но сейчас я даже рад, что она так поступила. Ее черный телохранитель куда-то пропал, значит, остается спасаться самой. Мне, кстати, тоже. Несусь, как наскипидаренный. Не убегу, так хоть согреюсь напоследок…
        Конечно, легко острить, когда смерть грозит не тебе. Я всего лишь вернусь в свое тело, а вот Алексей… Эта мысль вызывает угрызения совести и подстегивает меня. Бегу со всех ног и из последних сил. Не чувствую уже ни лица, ни пальцев на руках - если не обморожены, то находятся в шаге от этого. Ледяной воздух, который я невольно хватаю широко открытым ртом, словно ножом режет горло, да и легким достается… Не оглядываюсь, боюсь, что страх парализует. Догоняет погоня или отстает, не знаю. Холод и чужое тело несколько притупляют мое чутье. Отчаянный бег и мечущиеся мысли - тоже. В общем, преследователей я не чувствую, но это вовсе не означает, что они отстали.
        На этой мысли внезапно поскальзываюсь. И это не метафора - под ногами чуть присыпанный снегом лед. Нога едет, и я, размахивая руками, будто ветряная мельница, таки падаю на бок. Это больно. Удар вышибает остатки воздуха из легких, но я еще пытаюсь перевернуться, чтобы видеть врага. И у меня даже получается, несмотря на то что отмороженные руки скользят по насту. Вижу фантома. Он всего один и приближается не спеша. Глаз у туманной фигуры различить не могу, но чувствую, как они впиваются в меня. Мозг панически пытается найти выход из создавшейся ситуации. С одним фантомом я уже справился, материализовав его. Но тот хотя бы выглядел как человек, а убедить свое сознание, что этот белый призрак материален, будет в разы сложнее… Хотя… Трансформация реальности, она же всякая бывает. К чему зацикливаться на одном способе? Почти уже ничего не чувствующая рука нащупывает висящий на ремне УЗГ и вскидывает его. На что я надеюсь? Даже если в его элементах питания еще теплится жизнь, этот генератор - средство против Пятен, а не против белых фантомов, порожденных климатической аномалией. Но ведь могу же я, в
самом деле, представить, что эта сволочь боится ультразвука точно так же, как черные кляксы, вылезшие из Провала. В конце концов, если правила не позволяют выигрывать, джентльмены меняют правила. Мне уже доводилось их менять, и я знаю как.
        Включаю прибор на максимальной интенсивности, и у меня слегка закладывает уши. Фурычит, слава Богу! И я, с внушаемой самому себе уверенностью, что белому призраку это очень неполезно, направляю на него раструб генератора. Результат налицо: того корежит - контуры его искажаются, и сам призрачный силуэт идет рябью. Но к чему останавливаться на достигнутом? Можно ведь пойти гораздо дальше. Пятна ультразвук просто отпугивал, а белых фантомов он уничтожает. И это даже не уверенность, а знание. Тебе ясно, реальность? Вожу раструбом УЗГ круговыми движениями, не выпуская фантома из зоны воздействия… и на мгновение сам офигеваю от результата! Создание Зоны жухнет, словно снег под лучами апрельского солнца, и уменьшается в размерах. Вдохновленный успехом, я приправляю свое воледействие приличной такой дозой злости. Она, как всегда, помогает - добавляет сил. Фантом держится еще примерно с десяток секунд, а затем растворяется в тумане. Нет, не бежит, а развоплощается под моим натиском. Так тебе, тварь!
        Ярость битвы и эйфория от победы ненадолго заставляют забыть о холоде. Но он-то никуда не делся и навалился сразу, как медведь. Пытаюсь подняться на ноги, однако ноги подгибаются, и я снова падаю на снег. Сил нет. Физических в первую очередь. Тело будто деревянная колода. Основательно промороженная колода… Есть ли смысл продолжать борьбу? Тело уже намерено сдаться холоду. Вполне возможно, ему уже нанесены непоправимые повреждения…
        Слышу голоса. Мерещится? Нет, в глубине тумана действительно возникают чьи-то силуэты. Еще фантомы? Не факт. Переговариваются по-русски. Туман крадет звуки, а что не крадет, то искажает. Однако отдельные слова и обрывки фраз я улавливаю. «Какого черта?!. Она здесь… искать…» Фантомы обычно разговаривают со своими жертвами, а не между собой. Они все ближе и ближе… Судорожно сжимаю в руках генератор ультразвука - мою последнюю надежду.
        Вот они выступают из мглы и, заметив меня, останавливаются. Трое мужчин. Один коренастый и приземистый, явно с немалым лишним весом. Еще двое довольно высокие, крепкого телосложения, с автоматами в руках. Ба, не наши ли это «добрые» знакомые из ФСБ? Тот, что слева, недоуменно смотрит на толстого.
        - Это еще кто?
        - Немного не то, что я ожидал, - бормочет толстый.
        - Бедолага, похоже, замерзает, - озвучивает очевидное правый.
        У левого такое выражение лица, будто он чем-то сильно недоволен:
        - Мы сейчас не можем себе позволить обузу в виде умирающего.
        - Но, командир, - возмущается правый, - нельзя же вот так просто взять и бросить его умирать!
        Командир колеблется, и дело решает толстый.
        - Он из научного корпуса АПБР, - сообщает он. - На часы его посмотрите и на ультразвуковой пугач в руке. Похоже, он из экспедиции.
        Командир прищуривается.
        - Ладно. Кирилл, бери его и тащи в машину. Авось отогреется. Только быстро. У нас тут куча дел, а чертов холод до души пробирает!
        Тот, кого назвали Кириллом, шагает ко мне (точнее, Алексею), и в этот момент я позволяю наконец своему носителю потерять сознание - похоже, все, что мог, я тут уже сделал. Можно возвращаться в свое тело.
        Интерлюдия 12
        Потылин
        Владимир. Боголюбовский монастырь.
        Климатическая аномалия
        - С этой Зоной никогда не угадаешь с экипировкой, - ворчал Кирилл Степанцов. - Кто бы мог подумать, что нам потребуется полярное снаряжение?
        - Скажи спасибо, что я свитера с собой взял, - угрюмо отозвался Потылин. - А то бы околели уже.
        - Напомни мне потом коньяком тебе за это проставиться! - огрызнулся Степанцов.
        Капитан едва удержался, чтобы не вспылить, прекрасно понимая, что ни к чему хорошему это бы не привело. Чем дальше, тем сильнее хромала поначалу идеальная дисциплина в их маленьком отряде. Причем дело было не только в потерях и отсутствии внятного результата. Пси-давление Зоны никто не отменял, а блокираторы не особо справлялись. Их ресурс истощался с пугающей быстротой. Поэтому сейчас вся надежда была на здравый смысл и самоконтроль его людей. А какими бы профи они ни были, между ними уже нет-нет да искрило. Причем не сказать, чтобы научник, не проходивший специальной подготовки, был главным источником проблем. Игорь Кинько был от природы флегматиком. Чтобы вывести его из себя, надо было очень постараться. Зачинщиками ссор становились как раз оперативники - Степанцов, Брагин и Кошелев. Правда, пока капитану удавалось гасить конфликты в зародыше, но тенденция основательно тревожила.
        Поэтому сейчас он предпочел смолчать в ответ на явное нарушение субординации. Только перепалки им сейчас не хватало. Само задание - найти и уничтожить конкурентку - сотрудницу АПБР Агнешку Томаховскую, - уже приводило команду в отвратительное расположение духа, а то, что ради этого пришлось лезть в этакий природный холодильник, созданный Зоной вокруг монастыря, еще больше усугубляло ситуацию. Теперь к взрыву могла привести любая мелочь.
        Внутрь аномалии пошли Потылин, Степанцов и Кинько. Кошелев и Брагин остались страхующими за пределами территории, накрытой пологом тумана и холода. То, что внутри аномалии видимость упала почти до нуля, заставило Потылина слегка напрячься. Во-первых, из этой белой мглы в любой момент в качестве неприятного сюрприза могло вынырнуть все, что угодно. А во-вторых, непонятно, как в таких условиях вообще можно кого-то искать.
        - Вы сможете хоть как-то запеленговать эту апэбээровку? - без особой надежды спросил капитан у Кинько.
        Однако научнику удалось его удивить:
        - Вообще-то да. Если у нее в активном состоянии ан-детектор или пси-детектор, а также пси-блокиратор, я смогу это засечь. Все эти приборы излучают в особом диапазоне, так что…
        - Суть я понял. - Потылин поспешил остановить готового уже пуститься в пространные разглагольствования научника. - Пожалуйста, сделайте это: долго блуждать в таком холоде нам совершенно ни к чему.
        - Конечно, - коротко отозвался тот, если даже и обидевшись, то ничем этого не выдав, и принялся колдовать над одним из своих хитрых приборов.
        Прошло чуть больше пяти минут, в течение которых Потылин и Степанцов описывали вокруг Кинько круги, не столько охраняя научника, сколько пытаясь хоть как-то согреться. Радостный возглас «Есть!» прервал эту циркуляцию и заставил их подбежать к научнику, который с гордостью продемонстрировал им результат своего труда, выглядевший как произведенная на коленке модернизация простого навигатора. На небольшом экранчике отображалась карта ближайших окрестностей. Изображение было довольно мутным и периодически подергивалось рябью помех. «Ничего не поделаешь - аномалия», - прокомментировал этот факт Кинько. Однако очертания крепостных стен, окружающих монастырь, угадывались с достаточной очевидностью. Кроме того, на экранчике присутствовали два ярких кружочка - зеленый и красный.
        - Зеленый - это мы, а красный - тот, у кого в данный момент один из этих приборов находится в активном состоянии, - пояснил научник. - Думаю, не ошибусь, если скажу, что это и есть искомый объект. Она сейчас метрах в двухстах от нас у восточной стены.
        - Супер! Хорошая работа, Игорь! - воодушевился Потылин, сам не заметив, что впервые за все время их похода назвал Кинько по имени. - Что ж, не будем терять времени!
        Они забрались во внедорожник и аккуратно поехали вперед при свете противотуманных фар. Конечно, столь малое расстояние можно было бы спокойно преодолеть и пешком, но в таких погодных условиях в машине было и теплее, и безопаснее, на случай, если из тумана вынырнет какой-нибудь мутант, а то и целая толпа. Внедорожник остановили примерно в пятидесяти метрах от объекта, который, если верить импровизированному пеленгатору Кинько, медленно двигался на восток.
        Вышли из автомобиля все втроем и в предельном темпе, который могли себе позволить, видя перед собой максимум на три шага, двинулись следом за конкуренткой. А она между тем внезапно остановилась. Почему, интересно? Учуяла погоню? Что-то ее насторожило или кто-то напал? Эта странность заставила Потылина и Степанцова напрячься, взяв на изготовку автоматы, хотя они уже успели убедиться, что данное средство защиты в Зоне отнюдь не универсально. Дальше двигались уже очень осторожно, тем более что особо спешить было некуда - преследуемая по-прежнему стояла на месте.
        Внезапно Кинько замер и придержал за локоть шагнувшего было вперед Потылина. Тот недоуменно обернулся.
        - Фантом, - очень тихо, на грани слышимости, произнес научник, ткнув пальцем сначала в свои часы со встроенным пси-детектором, а потом вперед, по направлению движения.
        Жестикуляция его в дополнительном толковании не нуждалась: впереди находилась энергетическая сущность, созданная Зоной, а значит, соваться туда явно не стоило. Потылин и Степанцов послушно остановились, хотя топтаться на месте, когда цель так близка, а вокруг стоит такая холодина - последнее, чего бы им хотелось. Однако они не успели ни замерзнуть, ни издергаться в нетерпеливом ожидании, потому что у Кинько, неотрывно глядящего на свой пси-детектор, брови изумленно вздернулись вверх. А надо было знать научника: подобное проявление эмоций означало, что он в высшей степени поражен.
        - Что такое? - тихим шепотом спросил Потылин.
        - Судя по показаниям детектора, - столь же тихо отозвался Кинько, - наша конкурентка только что уничтожила в ноль энергетическую сущность!
        До сих пор молчавший Степанцов даже языком прицокнул от удивления.
        - Однако! - произнес он едва слышно. - А наша дамочка, я гляжу, не промах!
        Потылин скривился:
        - Тем больше у нас оснований избавиться от нее. Вперед!
        Оставшееся расстояние до не двигавшегося с места красного кружочка они преодолели быстро, но когда увидели, кто это, замерли, будто на стенку налетели. На снегу лежал темноволосый мужчина средних лет. Судя по белому как простыня лицу, а также инею на щетине, он находился в состоянии сильного переохлаждения.
        Потылин бросил на Кинько взгляд, полный удивления пополам с раздражением.
        - Это еще кто?
        Но тот, судя по всему, был озадачен не меньше капитана.
        - Немного не то, что я ожидал, - пробормотал он.
        - Бедолага, похоже, замерзает, - констатировал Степанцов.
        «А то я сам не вижу!» - раздраженно подумал Потылин, но удержал эту фразу при себе. А вслух произнес другое:
        - Мы сейчас не можем себе позволить обузу в виде умирающего.
        - Но, командир, - по тону чувствовалось, что для Кирилла это абсолютно неприемлемо, - нельзя же вот так просто взять и бросить его умирать!
        Потылин заколебался. Ему самому столь жестокое решение было не очень-то по душе, но выживание группы и выполнение миссии диктовали именно это.
        - Он из научного корпуса АПБР, - между тем сообщил Кинько и кивнул сначала на свой пеленгатор, а потом на незнакомца. - На часы его посмотрите и на ультразвуковой пугач в руке.
        Так, научник нашел объяснение своей ошибке. Все понятно, только от этого ни разу не легче: Томаховская-то неизвестно где и, возможно, сейчас удаляется от них. А они тут торчат с этим… Стоп - научник? Из экспедиции? А ведь он вполне может стать для них источником ценной информации. Если выживет, конечно.
        Потылин решился:
        - Ладно. Кирилл, бери его и тащи в машину. Авось отогреется. Только быстро. У нас тут куча дел, а чертов холод до души пробирает!
        Степанцов кивнул и шагнул к незнакомцу, который в этот момент как раз потерял сознание.
        - Вот только не умри мне сейчас! - в сердцах вырвалось у Кирилла. - Хватит уже смертей, а?!
        Потылин опустился рядом и пощупал пульс апэбээровца.
        - Он пока жив. Но его надо срочно вывезти в теплую зону. Вези его к Кошелеву и Брагину. Постарайтесь реанимировать. Если он сможет говорить, постарайтесь выяснить все, что ему известно о Томаховской. Тут любая мелочь может оказаться полезной.
        - А вы?
        - Она все же где-то здесь, и ее нужно найти. Если что, ждите нас с восточной стороны аномалии.
        Потылин с Кинько помогли Степанцову взвалить бесчувственное тело на спину, и он двинулся обратно к машине. Капитан обернулся к научнику:
        - Пожалуйста, скажите, что ваш прибор видит еще один подходящий объект!
        - Увы, командир… - Вид у Кинько был довольно-таки унылым. - Либо ваш информатор ошибся, и она далеко отсюда, либо просто отключила все приборы, которые я могу запеленговать.
        - Все? Даже пси-блокиратор? Она что, самоубийца?
        - Не думаю. Я склонен полагать, что она действительно была здесь и буквально только что. Не знаю, как вам, а мне этот полумертвый от холода апэбээровец не кажется способным развоплотить фантома. А вот наша конкурентка вполне могла. Опять-таки, если верить вашему информатору, она продвинулась достаточно далеко в постижении Зоны и является сейчас главным фаворитом Кочевницы. В таком случае странствующая аномалия вполне может либо защищать свою протеже, либо поделиться с ней некой силой или знанием, достаточными для того, чтобы та имела возможность самостоятельно защитить себя. Впрочем, как сила, так и знание могли прийти к Томаховской и сами по себе, с опытом. А раз так, то вполне реально, что она научилась экранировать пси-давление Зоны без всяких приборов, которые можно засечь. К тому же никто не знает, как за это время изменилась ее психика и каковы теперь ее намерения. Может, она категорически не хочет, чтобы ее нашли, и потому пытается свести к минимуму риск своего обнаружения.
        - Ну а нам-то что делать?
        Кинько пожал плечами.
        - Искать наудачу. Сомневаюсь, что Томаховская успела далеко уйти. И еще больше сомневаюсь, что она осталась здесь, в аномалии. Какие угодно ментальные способности от холода не защитят, а она вряд ли прихватила с собой зимнюю одежду. Двигаемся на восток. По-моему, уже очевидно, что Кочевницы здесь нет, а значит, Томаховская двинулась за ней.
        - Тогда идем! Стоять здесь и мерзнуть уж точно нет смысла.
        И они двинулись в восточном направлении. Кинько время от времени поглядывал на свой пеленгатор, но не для того, чтобы отыскать там новую красную точку (на это научник уже не надеялся), а исключительно чтобы убедиться, что они не сбились с пути.
        Туман и холод закончились внезапно, словно ножом отрезанные. Потылину и Кинько даже показалось, что они зашли в парную - настолько явным получился контраст. И этот резкий переход на какое-то время притупил их восприятие, а потому они не сразу заметили молча стоящую и разглядывающую их молодую голубоглазую шатенку с вьющимися волосами. Первым ее увидел Потылин и резко вскинул оружие. Затем среагировал и Кинько. Он переводил взгляд с девушки на свой пси-детектор и недоуменно хмурился.
        - Агнешка Томаховская, я полагаю? - осведомился между тем капитан.
        - Правильно полагаете, - холодно ответила она. - Кто вы такие и что вам от меня надо?
        - Федеральная Служба Безопасности, - сообщил капитан, не подумав, однако, достать удостоверение и не сводя с нее дула автомата. - А нужно нам задать вам несколько вопросов, - солгал он.
        Почему-то капитан не мог себя заставить нажать на спуск и рассечь очередью ничем им не угрожающую красивую девушку, вся вина которой состояла лишь в том, что она подобралась к Кочевнице ближе, чем Потылин с отрядом и таинственный «Андрей». Для этого капитану надо было преодолеть в себе психологический барьер довольно приличной высоты: он все же не был ни беспринципным киллером, убивающим за деньги, ни терминатором из фантастических фильмов, выполняющим порученную ему миссию, несмотря ни на что.
        - Вот как? - нисколько не удивилась Агнешка. - А целитесь вы в меня, очевидно, из самых мирных побуждений, чтобы войти ко мне в доверие и убедить откровенно отвечать на вопросы?
        Ее сарказм был вполне понятен и обоснован в данной ситуации, вот только Потылин был не в состоянии заставить себя опустить автомат точно так же, как и не мог выстрелить. Какое-то тревожное чувство нашептывало ему, что эта безобидная с виду девушка на самом деле очень опасна. Но не в этом была главная причина.
        Он. Должен. Ее. Убить. Исключительно. Ради. Исполнения. Их. Миссии.
        Молчание Потылина тем временем было истолковано девушкой по-своему:
        - А может быть, вы считаете меня опасной преступницей? Только непонятно, с чего вдруг. Кто-то вас настроил против меня? Кто-то, желающий вашими руками убрать конкурента, мешающего ему добраться до Кочевницы?
        Слова Томаховской настолько снайперски попадали в цель, что едва не пробили броню внешней невозмутимости Потылина. Но он по-прежнему не произносил ни слова, опасаясь, что голос может его выдать.
        А та продолжала, словно вознамерилась «качать» капитана до упора. Знакомый приемчик из арсенала спецов по работе с подозреваемыми или противниками по спецоперациям. Он и сам его неоднократно применял.
        - Хотя вы, похоже, и сами не прочь прибрать Кочевницу к рукам. Понять вас могу - приз соблазнительный. Но категорически не рекомендую.
        - Почему? - овладев собой, спокойно и уверенно заговорил капитан.
        - Потому что для неподготовленных людей это верная смерть. Да она вас просто к себе не подпустит.
        - А себя вы, значит, считаете подготовленной?
        - Да, считаю. И тот, кто манипулирует вами, натравливая на меня, тоже уверен, что готов…
        - Вы знаете, кто это?
        - Догадываюсь, - Агнешка улыбнулась. - А вам он, значит, своего настоящего имени не открыл? Что же, вполне в его духе. И вот что я вам скажу, господа. Он хочет вашими руками убрать меня - свою главную конкурентку на пути к Кочевнице, потом направит вас к ней, и она заберет ваши жизни. Все до одной. А уже потом он беспрепятственно сможет осуществить свой план.
        - А мне кажется, это вы сейчас манипулируете нами, пытаясь настроить против нашего союзника, но не давая при этом никакой конкретной информации.
        - Просто мой коллега уже основательно промыл вам мозги, и вы все воспринимаете с его точки зрения. Ваша враждебность и наведенный на меня автомат - самое весомое тому подтверждение. Начни я давать вам конкретную информацию - и вы используете ее против меня. Зачем мне это? Кстати, Алексей у вас?
        - О, кажется, это вполне конкретная информация, - ехидно заметил Потылин. - И вы можете использовать ее против нас.
        - Сарказм засчитан, - холодно произнесла Томаховская, - но может, все же ответите на мой весьма безобидный вопрос?
        - Если вы имеете в виду того полузамерзшего бедолагу, которого мы нашли у стен монастыря, то да.
        - Не причиняйте ему зла. Он хороший человек.
        - Там видно будет, - неопределенно произнес Потылин.
        - Кстати, если вы надумали использовать его в качестве рычага давления на меня, то это бессмысленно. Видите ли, подготовка к контакту с Кочевницей требует некоторого изменения сознания. Я уже прошла через это, и теперь многие человеческие ценности перестали иметь для меня значение. Ваш шантаж не сработает.
        Капитан недобро прищурился. Ход разговора чем дальше, тем меньше ему нравился, но он пока не мог придумать ничего, чем можно было бы пробить броню психологической неуязвимости, в которую облачилась Агнешка. И пока Потылин продумывал свою следующую реплику, в разговор неожиданно вмешался любознательный Кинько:
        - А как вы развоплотили фантома?
        - Что? - Этот простой вопрос, казалось, удивил Томаховскую.
        - Там у монастыря, где мы нашли вашего коллегу, которого вы назвали Алексеем, мой прибор показал присутствие энергетической сущности, порожденной Зоной. Но потом ментальный всплеск - и его не стало. Весьма впечатляет, должен признать, - ведь, насколько мне известно, фантома достаточно сложно уничтожить.
        Агнешка абсолютно ничем не выдала своих эмоций, но Кинько все же показалось, что его слова для нее стали новостью, и теперь она обдумывает новую информацию. Однако это не помешало ей с совершенно непроницаемым лицом ответить на вопрос:
        - Не понимаю, о чем вы говорите. Меня там в этот момент не было.
        - Ну да, - тон научника демонстрировал его явное недоверие, - а фантома, значит, развоплотил ваш полумертвый коллега?
        - Я, кажется, сказала, что не знаю.
        - Значит, сотрудничать вы не хотите, - скучным тоном произнес Потылин. - Жаль. Я не хотел применять силовые методы, но теперь…
        Томаховская усмехнулась.
        - А я-то все ждала, когда вы перейдете на язык угроз! Дождалась. Только зря вы это. Не стоит вам связываться ни со мной, ни с Кочевницей. Если жить хотите, разумеется.
        Скулы капитана окаменели.
        - Теперь, значит, вы нам угрожаете?
        - Приходится - меня вынуждает ваша неразумная агрессия.
        - Вот как?
        - Э-э… командир… - попытался было вмешаться Кинько, но Потылин его проигнорировал.
        - Вы пойдете с нами, или я применю оружие!
        Глаза Агнешки сузились.
        - Ну-ну… Посмотрим, как у вас получится!
        Для Потылина это стало последней каплей. Психологический барьер пал, и палец нажал на спуск. Автоматная очередь наискосок перечеркнула фигуру Агнешки, но та даже не дернулась: пули прошли сквозь нее, как сквозь дым.
        - Она - фантом, командир! - воскликнул Кинько. - Я пытался вам это сказать…
        - Не фантом, - сквозь зубы поправила его Томаховская. Она больше не усмехалась. - Астральная проекция. Есть разница, поверьте. Но вы меня разозлили!
        И она нанесла пси-удар. Блокираторы сработали и сумели погасить его силу, но только отчасти. Острая боль шурупами ввинтилась в виски, в глазах потемнело, и оба упали на колени. Потылин уронил автомат и схватился за голову, словно его ладони обладали целительной силой.
        - Это было первое и последнее предупреждение, - сквозь шум в ушах воспринял он слова Томаховской. - Не суйтесь ни ко мне, ни к Кочевнице. Иначе умрете!
        И затуманенным от боли и последствий пси-удара зрением капитан увидел, как астральная проекция девушки растворилась в воздухе.

* * *
        Машина подъехала минуты через две. К этому моменту и Потылин, и Кинько уже перестали корчиться от боли, но вид у обоих был еще тот.
        - Ну как? - нетерпеливо спросил выскочивший из внедорожника Степанцов.
        - Никак, - угрюмо отозвался Потылин. - Ты видишь ее здесь, живую или мертвую? Ушла она, ясно?
        Еще полчаса назад Кирилл среагировал бы весьма резко, но тут продемонстрировал поистине олимпийское спокойствие. Что-то, по-видимому, привело его в хорошее расположение духа.
        - Ушла так ушла, - беззлобно ответил он. - Бывает. Догоним еще.
        - У вас-то как? - уныло поинтересовался капитан.
        Степанцов расплылся в улыбке.
        - Есть новости. Во-первых, мы его более или менее реанимировали. Фатальных обморожений удалось избежать. Сейчас Алексей спит - мы дали ему успокоительное, но сперва он ответил на некоторые наши вопросы. Правда, для этого пришлось применить к нему некоторые специальные методики дознания… Так вот, он сказал кое-что интересное…
        Оперативник сделал драматическую паузу.
        - Ну же, не томи! - не выдержал Потылин.
        - Во-первых, Алексей оказался одним из двоих «террористов», которых мы обстреляли в той «Тойоте», и сюда попал через пространственную аномалию. А во-вторых, у него был весьма любопытный напарник. Сталкер, обладающий неслабыми экстрасенсорными способностями. Он, по всей видимости, тоже выжил. Но и это не самое интересное. Сталкера этого зовут Олег Катаев, и он, похоже, находится с Агнешкой Томаховской в любовных отношениях. Каково?!
        Уныние и раздражение Потылина как рукой сняло. С этими новыми сведениями уже можно было продолжать игру. Капитан улыбнулся.
        - Действительно, очень интересно!
        Интерлюдия 13
        Дуэт
        Где-то во Владимире
        - Значит, трое? Ты уверена? - Мужчина утомленно опустился на бетонный блок, перекрывающий въезд во двор.
        - Да.
        - И уверена, что они не имеют отношения к НМП?
        - Абсолютно, - без колебаний ответила блондинка. - Это не обычные Измененные, которых ты встречал много раз. Это новый вид. И новый уровень. Что-то вроде гибридов. Они еще сохраняют определенную долю человечности, но…
        - Но что?
        - Уровень их пси-возможностей зашкаливает уже сейчас, а он постоянно растет. Полагаю, их можно назвать Измененными второй ступени. Но при этом нельзя однозначно сказать, что все они сотрудничают с Кочевницей. Женщина - да. Аномалия, похоже, взяла ее под свое крыло и защищает. А вот двое мужчин ведут собственную игру. И вот еще что - один из них как-то связан с тобой.
        - Кто? Как?
        - Я не знаю его имени и не являюсь псиоником, а потому не могу показать тебе его лица.
        - Значит, я должен его увидеть. - Мужчина поднялся. - Идем. Нам нужно раздобыть транспорт.
        - Постой, - «лояльная» придержала его за руку, - ты уверен, что выдержишь? Полтора часа назад ты был еле жив.
        - Странно, да? - Лицо его треснуло в подобии кривой улыбки. - А теперь я вполне себе ничего. Для выхода на ринг в ММА, конечно, рановато, но в общем и целом нормально. Антибиотики и стимуляторы творят чудеса. Идем!
        И мужчина быстрым шагом двинулся прочь, не увидев странного выражения, появившегося на лице светловолосой, и того, как она бросила быстрый и тревожный взгляд на часы, прежде чем последовать за ним.
        Глава 16
        Где-то во Владимире
        Дым. Именно его запах был первым, что я почувствовал, придя в себя. Интересно, где я? Помещение. Обычный квартирный интерьер. Не особо шикарный, но и не самый бедный. Так, средней руки. Типичный для окраинного спального района. Очень надеюсь, что эта окраина - восточная, потому что вторично проделывать путь через весь город мне совершенно не улыбается, да и некогда к тому же. У меня было однозначное ощущение, что события вступают в решающую фазу и разворачиваются где-то в районе Боголюбово. Во всяком случае, и Агнешка, и наши «друзья» из ФСБ сейчас там, а значит, туда надо и мне. Причем срочно.
        Я выглянул в окно. Обычный спальный район, застроенный домами хрущевско-брежневской эпохи. Этот урбанистический пейзаж не говорил мне ровным счетом ничего. И дело даже не в том, что я не знал города. В этом районе не было индивидуальности. Совсем. Таких навалом не только в любом из провинциальных городов России, но и в столичных. А кроме этой «стандартности», даже и сказать не о чем. Ну, просто 3-я улица Строителей! Единственное отличие - пустота и безжизненность. Никакого движения не наблюдалось. Этаж довольно высокий. Пятый, кажется. И еще одна новость, которую следовало, пожалуй, отнести к категории плохих, - запах дыма. И шел он не откуда-нибудь, а с нижних этажей здания, в котором я находился.
        Вообще-то ничего удивительного в этом нет, так как везде царит полное запустение. А в разрушающемся брошенном доме можно назвать десятки причин, которые могут вызвать возгорание. Вот только тушить некому. Со временем такие стихийные пожары выжгут половину Владимира, как это уже произошло в Муроме и, частично, в Печоре. Однако там все обходилось без жертв по той же причине, что и приводила к возгоранию - из-за отсутствия людей. Кстати, пора и мне сматывать отсюда удочки, а то в буквальном смысле жареным запахнет.
        Кривясь от боли, я поднялся на ноги и двинулся на поиски лестницы, держа на всякий случай наготове автомат. Стрелять, правда, оказалось не в кого - и то хлеб, но на этом весь позитив кончался. Спустившись на четыре лестничных пролета, я уже ощутил не только запах дыма, но и существенный жар, а преодолев еще одну лестничную площадку, увидел и огонь. Лестница горела качественно - пламя заполняло собой все пространство, словно там все было бензином опрыскано. Думаю, даже профессиональные пожарные в своих спецкостюмах в такой огненный ад не сунулись бы. Здание жилое, не офисное. Планировка стандартная, то есть одна лестница на подъезд. Огонь не обойдешь. Разве что через чердак. Я побежал наверх, перепрыгивая через ступеньку. Если мне удастся через технический этаж добраться до соседних подъездов - это только полдела. Надо еще огонь опередить…
        Люк на чердак был закрыт. Всякому везению есть предел. Но не сдаваться же! Я достал свой «Грач» и дважды в упор выстрелил в замок. Порядок - можно срывать и заходить… Темнота и пыль - лейтмотив всех чердаков. Но у этого имелась своя фишка - парочка прыгунов. Одного я сбил на середине прыжка из пистолета. От второго пришлось уклоняться очень быстро и суетливо, что в темноте среди кучи хлама не могло обойтись без последствий. Я перелетел через сломанный стул и упал в кучу мусора, выронив при этом пистолет. Мутант прыгнул на меня, но я успел схватить стул за ножку и от души вломить ему встречным ударом. Стул и так-то дышал на ладан, а тут ему и вовсе конец пришел. Правда, прыгуну тоже мало не показалось, да и моя рука загудела от кисти до плеча. Мы оба с ним проявили недюжинное проворство, и он оказался готов к повторному прыжку почти одновременно с тем, как я добрался до своего пистолета. Но это «почти» было в мою пользу, и выстрелил я раньше, всадив девятимиллиметровый свинцовый гостинец прямо в голову твари.
        Однако там, впереди, в глубине владений пыльной темноты слышались новые глухие звуки прыжков этих мерзких созданий. Да сколько же вас тут?! Похоже, пришло время АКСУ. Эх, патронов бы к нему побольше! Остался последний рожок, так что придется экономить. Практически «слепая» очередь во тьму при таком раскладе представлялась роскошью, но в противном случае я сильно рисковал. Автомат застрекотал, разрезая зловещую тишину словно ножом, и, похоже, достиг цели. Послышался булькающий визг и глухой удар падающего тела. Но шум впереди продолжался, и мне пришлось прибегнуть к НЗ. Сорвав с пояса последнюю гранату, я метнул ее в направлении звуков и упал ничком. Жахнуло капитально, после чего шум стих. Возможно, только на время. Так что медлить категорически не стоило. Я вскочил на ноги, включил фонарь и быстро пошел вперед, наблюдая в свете узкого луча результаты своей разрушительной деятельности. Первым лежал труп прыгуна, которого достала моя очередь, чуть дальше - еще два тела, но это уже граната. Более того, в полу зияла квадратная дыра - похоже, взрывом выбило люк вниз, на лестницу соседнего подъезда.
        Звуки прыжков в темноте между тем возобновились. От души помянув беспорядочную половую жизнь и чрезмерную плодовитость предыдущего поколения прыгунов, я метнулся к люку. Выбитая крышка лежала внизу, на площадке под железной лестницей. Я быстро спустился, схватил ее, пыхтя от натуги, втащил наверх и кое-как прикрыл люк. Когти передних лап прыгунов хороши как орудие убийства и нанесения различных увечий, а вот как замена ломика или монтировки - вряд ли. Это значит, что возня с крышкой моим преследователям гарантирована, и у меня будет фора.
        Пока я сбегал вниз по первому сверху лестничному пролету, меня посетила тревожная мысль, что теперь путь назад мне отрезан, и если внизу бушует огонь, бежать мне будет некуда. Еще двумя лестничными пролетами ниже обоняние подтвердило мои худшие опасения: запах дыма. Снова. Черт! Похоже, кто-то там, наверху, всерьез посчитал, что я исчерпал свой лимит везения и что пора и честь знать. Странный, кстати, какой-то пожар: распространяется не вверх, а в стороны, что при отсутствии ветра никак не должно происходить, если, конечно, кто-то не предпринял для этого целенаправленных усилий. Но кто? Кто мог знать, что пространственная аномалия перенесет меня именно в этот дом? Впрочем, задвинем пока детективные вопросы в угоду проблеме выживания. Пламя, гудевшее, как в крематории, встретило меня на уровне промежуточной площадки между вторым и третьим этажом.
        Я заметался по лестничной клетке, словно загнанная в угол крыса. Рев пламени заглушал все звуки, так что я не знал, где прыгуны, гнавшиеся за мной: уже в подъезде или все еще хороводятся вокруг крышки люка. Но в любом случае времени у меня не много, и единственный шанс - прорваться в какую-нибудь из квартир с тем, чтобы попытаться выбраться через окно. Правда, прыгать с третьего этажа - только ноги ломать, разве что по балконам спуститься… но это уже следующий этап, черед которого наступит, только если мне удастся проникнуть хоть в какую-нибудь квартиру. Третий этаж в этом плане не радовал: все четыре квартиры на нем прятались за сейф-дверями, которые фиг вышибешь, да и вскрывать проблемно, ведь ни набора отмычек, ни соответствующих навыков у меня не было.
        Я спешно поднялся по лестнице на этаж выше, чтобы иметь возможность подумать: огонь, сменивший тактику и начавший алчно взбираться наверх, словно дикий голодный зверь, мешал размышлять. Четвертый этаж от третьего в плане качества дверей не отличался ничем. Та же глухая безнадега… Стоп, господа! Так ли это? Несмотря на то что эти двое суток в Зоне стали для меня форменным адом, была в них и своя положительная сторона. Я тут постоянно учился, узнавал что-то новое, копил опыт и «прокачивал» свои новые способности, словно герой какой-нибудь компьютерной RPG. Совсем недавно, например, мне трижды подряд пришлось с помощью паранормальных способностей ни много ни мало корректировать реальность, подстраивая ее под свои потребности. Почему бы не попробовать что-то в этом роде и сейчас? Да, в те разы я находился внутри аномалий, но, в конце концов, вся Зона - не что иное, как огромная аномальная территория. Реальность тут податлива как пластилин, потому и творится всякая непотребщина, которой в обычном мире нет места. Зона и меня исподволь меняет, да я и сам ей в этом помогаю, чтобы проникнуть в ее секреты,
постичь мотивы, разобраться, как ей противодействовать. А значит, меня тоже не назовешь обычным человеком. Так чем черт не шутит?!
        Теперь концентрироваться и входить в расширенное состояние сознания у меня получалось практически на автомате. Я где-то читал, что каждое новое мгновение реальности предстает в тысячах возможных обличий и вариантов развития событий. Если это так, значит, моя задача отыскать тот вариант, который наилучшим образом соответствует моим самым актуальным задачам, и поспособствовать его реализации. В данном случае мне требуется выбраться из смертельной ловушки между огнем и мутантами. В качестве рабочего останавливаемся на варианте попадания в одну из квартир, а потом через окно и тем или иным способом вниз. Совсем уж экзотические способы с прохождением сквозь стены мы в расчет не берем. Итак, проникновение через дверь. Для этого она должна быть не заперта. Возможно ли это? В обычных условиях - вряд ли. Но в городе, на который обрушилась Зона, - вполне. Многие жители наверняка покидали Владимир в панике, наскоро похватав самые ценные вещи, причем кое-кто - с уверенностью, что никогда больше сюда не вернется. Тогда вопрос: стал бы этот кое-кто в таком случае тратить время на закрывание квартиры? Ох, вряд
ли - жизнь дороже! Сколько в городе было таких беглецов? Думаю, немалый процент. Какова вероятность того, что один из них жил именно в этом доме и на этой площадке? Скажем так: она точно не равна нулю, а значит, я буду не я, если не отыщу и не воплощу такой вариант!
        Я понятия не имел, каким образом его искать, но уверенность в том, что я это сделаю… вернее, уже сделал, является важным фактором. И такое самовнушение у меня уже неоднократно получалось. Ну-ка… В моем сознании словно шелестели карты колоды с вариантами реальности. Мне только нужно остановить тасующего и сдвинуть колоду в нужном месте. Я начал визуализировать процесс, как моя рука обхватывает ручку на одной из дверей этой площадки, поворачивает ее, и дверь с тихим щелчком открывается, потому что ее лишь захлопнули, убегая. Вот эта, например, - квартира номер 37. Ну нисколечко не сомневаюсь, что ее владельцы (пожилая чета), захватив лишь документы, деньги и серого мохнатого кота, именно так и поступили.
        В следующее мгновение я, не выходя полностью из транса, уделил толику внимания и реальности: приблизился к двери квартиры 37 и физически потянулся к ней рукой. И в этот момент меня схватили. Не в физической реальности, а на ментальном уровне. Это не был пси-удар. Скорее - атака на сознание с целью подавить волю и взять меня под контроль. Не первый случай в моей практике. В Зоне такое уже происходило. Пару раз это делал Черный Сталкер, приходилось мне сражаться за свободу воли и с другими порождениями Зоны - с фантомами-репликантами, убившими незнакомого мне научника Влада, в тело которого меня забросило, с Провалом, пытавшимся затянуть меня в свое ненасытное чрево. Но в этот раз ощущения были совсем другие. Отсутствовали эманации абсолютной чуждости, исходящие от противной стороны. А вот эмоции присутствовали, хотя и несколько урезанные, но настоящие, а не дешевые имитаторы, как у пытавшегося меня убить фантома Антона Точилина. Теперь мне казалось, что меня атаковал человек. Но не обычный и не экстрасенс высокого класса, а кто-то, подобный мне или Агнешке - человек, измененный Зоной, или сам
пытающийся измениться ради того, чтобы достичь здесь какой-то своей цели. Возможно, еще кто-нибудь из экспедиции АПБР.
        Атака на меня была комплексной. С одной стороны, она представляла собой попытку подавить мою волю, с другой - психологический натиск. Неизвестный противник обладал недюжинной психосилой и с невероятной реалистичностью визуализировал различные кошмары, посылая их в бой против меня. Но была и третья составляющая: враг противостоял мне и на уровне коррекции реальности, похоже, вычислив, что я пытаюсь сделать. Он блокировал мои попытки направить поток событий по другому руслу, строя могучую запруду и норовя запереть меня в том «здесь и сейчас», которое неминуемо привело бы меня к гибели: либо огонь добрался бы до площадки четвертого этажа, либо прыгуны с чердака сумели бы отодвинуть оторванную крышку люка и ворваться в подъезд. Но ему и этого показалось мало. Мой противник запустил свою контртрансформацию реальности с целью помочь обоим губительным факторам добраться до меня как можно быстрее.
        Он был силен и мастеровит, мой враг. Но сделал одну ошибку - переоценил свои возможности, распылив силы на столь многоплановую атаку. Сосредоточься он на одном-двух направлениях - и, вполне возможно, продавил бы мою оборону. Однако ему хотелось всего и сразу. Я же его ошибки не повторил и не стал даже пытаться противодействовать ему на всех фронтах, а выбрал главные.
        Ментальный щит отсекал кошмары, которые он обрушивал на мое сознание, чтобы я дрогнул и поддался натиску его воли. Но не на того напал: он, похоже, понятия не имел, какую психологическую подготовку мне довелось пройти, упражняясь с «лояльным» псиоником, и не представлял даже близко, какую закалку я получил в последние два дня здесь и в Муромской Зоне непосредственно перед попаданием в карантин. Так что я на защиту от этой составляющей его натиска тратил куда меньше ресурсов, чем он, визуализируя для меня всякую жуткую дрянь. Ко всему прочему и атака на мою волю была бы заметно сильнее, если б он так не распылялся. А поскольку мне доводилось выдерживать натиск и посильнее, то можно сказать, что и в этом компоненте мы бились практически на равных. Его попытки помочь огню и прыгунам я даже не пытался парировать - на это моих сил бы уже не хватило. А вот в части моей собственной трансформации я, что называется, уперся как бык, не собираясь сдавать позиций, поскольку это был мой единственный шанс на спасение.
        И тут мне, как всегда, помогла ярость, придав моим пси-возможностям дополнительную пробивную мощь. Я создал некое ментальное подобие тарана или, скорее, тяжеленной бабы на тросе, которой разрушают дома, предназначенные на снос, и обрушил ее на созданную противником реальностную «плотину», которую он поставил на пути проложенного мною русла потока благоприятного для меня хода событий. То есть из всех открытых против меня фронтов некоторые я вынужден был игнорировать, на других вел в общем-то небезуспешные оборонительные бои, но на фронте коррекции реальности наступал, причем решительно. Тут мне требовался блицкриг. Противник не сразу понял, что все идет не совсем по его сценарию, а когда все-таки просек, то попытался за счет перераспределения сил исправить сложившуюся ситуацию.
        Оперативные перестроения в военном деле - штука полезная, иногда способная даже решить исход сражения, но при условии, что они делаются достаточно быстро и организованно, не внося хаоса, пусть даже временного, в собственные боевые порядки. А у него так не получилось: то ли от недостатка опыта, то ли от недооценки противника (то есть меня). И он слегка растерялся. Ощутив это, я мобилизовался и в тот момент, когда мой противник попытался «переобуться» на ходу, перешел в наступление еще на одном фронте - в поединке воль. Злость и тут оказалась кстати, так что я ее только раскочегаривал, с каждой секундой наращивая свой наступательный потенциал.
        И он поддался! Сначала погасли кошмарные образы и видения, потом дрогнула и пошла трещинами его реальностная «плотина», мешавшая событиям течь нужным для меня образом. Более того - если до сих пор он держал меня на дистанции, как тяжелый длиннорукий боксер не подпускает к себе более низкорослого и подвижного соперника постоянными джебами и время от времени проскакивающими мощными кроссами, то теперь мы перешли в ближний бой, заведомо для него невыгодный. Перед моим ментальным взором возник туманный силуэт - ментальный облик моего врага. Таким он и был - скользким, скрытным, «мутным», умным, хитрым и себе на уме. Такого не вдруг и раскусишь. Но теперь благодаря столь тесному ментальному боевому контакту, который у нас возник, появился шанс заглянуть под его почти совершенную маску.
        Буря и натиск! Теперь уже он перешел в оборону, отчаянно вытягивая ресурсы откуда только можно, чтобы справиться со мной. Но через некоторое время такого боя (затрудняюсь сказать, минуты это были или секунды) я вдруг почувствовал его страх. Мне был известен такой типаж - мастер-манипулятор, предпочитающий решать проблемы чужими руками, а сам действующий, только когда чувствует стопроцентно выигрышную для себя ситуацию. Как в случае со мной. Но тут он прокололся, а когда понял это, сначала удивился, потом растерялся и напрягся, а теперь уже испугался. Эволюция таких эмоций мне тоже знакома - часто с ними встречался. Следующим этапом станут паника и отчаяние.
        Я удвоил натиск. И буквально тут же стали происходить события, точную хронологическую последовательность которых определить не берусь. Рухнула плотина, и моя трансформация потекла-таки по намеченному мною руслу. Атакующий рывок на ментальном уровне по своему результату был подобен движению руки, срывающей маску. Собственно, для этого я его и предпринял. Моя атака заставила его защищаться изо всех сил на главном направлении, но, обороняя свое «Я» от разрушения или подавления, он вынужденно ослабил оборону собственной конфиденциальности. И этот покров мне удалось с него сорвать и за туманным силуэтом различить истинное лицо врага - испуганную, злую и растерянную физиономию Саши-«геолога», того самого, которого я видел тогда своим внутренним взглядом рядом с Агнешкой и которого, признаться, счел погибшим после нападения Черного Сталкера. Но удивляться было некогда, так что я еще поднажал. И вот тут на его лице возникла паника. Ментальный образ врага поднял руку, как это непроизвольно делает человек, ожидая удара, и резко разорвал контакт. Но в этот самый момент я ощутил, что его коррекция реальности
тоже удалась: вверху грохнуло, и глухие, с легким цоканьем звуки известили меня о том, что плотность населения подъезда резко повысилась за счет мутантов с чердака. Усилилось и гудение пламени, которое оказалось уже совсем близко.
        Я, похоже, очень вовремя предпринял свою решительную атаку. Промедли я с ней хоть немного - и либо огонь, либо прыгуны избавили бы врага от моей неуступчивой персоны. И опять необычайно своевременно наконец сработала моя коррекция реальности - со щелчком открылась одна из сейф-дверей на площадке. Но в тот же миг на лестничном пролете сверху появились первые прыгуны, а снизу - языки пламени. Я, пригнувшись, метнулся к двери и, всего на мгновение опередив как огонь, так и мутантов, проскочил в квартиру, захлопнув за своей спиной спасительную сейф-дверь.
        На то, чтобы перевести дух, у меня было от силы несколько секунд. Да, о прыгунах теперь можно не беспокоиться, а сейф-дверь на время экранировала меня от пожара в подъезде, но одному Богу известно, когда займутся стены и огонь отрежет мне выход на балкон. Надо было спешить.
        Первым делом я выглянул и проверил внешние стены. К счастью, сюда огонь еще не добрался. Значит, есть шанс. Гм… шанс-то есть, но этаж четвертый, а поблизости ни карниза, ни пожарной лестницы, ни каких-либо еще архитектурных излишеств. Гладкая стена панельного дома с вертикальным рядом балконов. Расстояние между балконами большое, и почти все они застекленные - просто так с балкона на балкон не спустишься. Остается надеяться на то, что хозяева для какой-то своей надобности припасли здоровенный моток крепкой веревки… Понадеяться? Или опять подкорректировать реальность?
        Я попытался сконцентрироваться и вновь применить ту методику, что принесла мне успех на лестнице. Но едва мое сознание вошло в нужный режим, как голову от виска до виска пронзила раскаленная игла сильнейшей боли, от которой я буквально взвыл и упал на колени. Ничего себе заявочки! Интересно, как это понимать? Тонкий намек Зоны, что хорошего понемножку и борзеть не следует? Или просто мое сознание вышло на предельные нагрузки, и боль - сигнал о том, что эксплуатировать его и дальше в таком режиме нельзя? Как бы то ни было, о коррекции реальности в ближайшее время придется забыть и выкручиваться самому. Знать бы еще как… Впрочем, ладно, самому так самому, мне не привыкать - новые способности еще не успели меня развратить настолько, чтобы я забыл, как справляться без них.
        Для начала посмотрим, что мне там Бог послал в этой квартире. Наверняка найдется хоть что-нибудь полезное. Обыск я проводил со сноровкой опытного сотрудника ОБЭП, правда, искал ценности несколько иного рода. И нашел! К сожалению, не альпинистскую веревку, но это было бы уже запредельное везение. А для меня сгодятся и несколько комплектов постельного белья. Делать веревку из простыней и пододеяльников мне раньше не приходилось, но я справился. Закрепил свой импровизированный канат на перилах балкона и спустил вниз… Так, чуть ниже уровня второго этажа. Могло быть и хуже, но и лучше тоже могло. Эх, удлинить бы, да, к сожалению, нечем… А, ладно, где наша не пропадала!
        Спуск начался достаточно беспроблемно, но после третьего этажа начались неприятности. Спускаясь, я видел, что в квартире, мимо которой я сползал по своей «веревке», бушует пламя. Внезапно стекла лопнули, не выдержав жара. Хорошо, что я этот этаж уже почти миновал! Осколками меня не зацепило, а вот пламя, с ревом вырвавшееся из квартиры, лизнуло мои волосы и подожгло импровизированную веревку. Я едва успел выпустить ее из рук, одновременно пытаясь хоть как-то зацепиться за находящийся рядом балкон. Однако он оказался застекленным и возможности такой мне не дал.
        Мои пальцы соскользнули, и я рухнул вниз. Благослови Бог того, кто додумался посадить под этим балконом куст сирени! Он смягчил удар о землю, благодаря чему внизу я оказался изрядно исцарапанным, обожженным и побитым, но зато живым и вроде бы даже без вывихов и переломов…
        Пятерка истребителей во главе с оранжевоглазым вожаком выбрала именно этот момент, чтобы заглянуть во двор. Я инстинктивно снова упал, уворачиваясь от ядовитого плевка, а они ринулись ко мне. Более неудачного для меня момента они выбрать не могли, хотя не исключено, что и тут постарался мой новый недобрый знакомый «геолог», жаждущий отыграться за поражение в ментальной схватке. Отстреливаться мне было нечем: «Грач» и АКСУ я перед спуском на всякий случай запрятал в рюкзак. Оставались «Гроза» в потайном карманчике и нож, закрепленный на правой голени, но с ними против пятерки истребителей много не навоюешь.
        На фиг, на фиг! Экшена с меня на данный момент хватит! И я с низкого старта рванул прочь от мутантов к противоположному выходу из двора, на бегу мысленно обещая «геологу», Кочевнице и всем прочим, решившим устроить охоту на бывшего сталкера, а ныне - начинающего экстрасенса Олега Катаева, адекватный ответ, пусть даже и с превышением «необходимой самообороны». Ибо достало!
        Интерлюдия 14
        Потылин
        Владимир. Окрестности Боголюбово
        Короткая разведывательная вылазка положительных эмоций Потылину не принесла: от железной дороги до храма Покрова на Нерли лежал луговой простор, по которому извивалась узкая мощеная дорога. Жиденькая полоса кустарников окружала только дорогу, ведущую к церкви от переезда вдоль берега реки, да еще у самого храма росло несколько ив. Устраивать засаду, прямо скажем, было негде, разве что в непосредственной близости от целевого объекта. Но этот вариант Потылину очень не нравился. Что-то с храмом было не так. Капитан не мог долго на него смотреть - почему-то очертания плыли, двоились, искажались, а от этого начинали слезиться глаза и болеть голова. Потылин готов был биться об заклад, что Кочевница там, и черт ее знает, эту аномалию, как она отреагирует на близкое соседство людей!
        - Ты всерьез решил устроить тут засаду? - нарушил угрюмое молчание Степанцов, сопровождавший командира в этой рекогносцировке. - Сам ведь говорил, что Томаховская - псионик. Она нас на раз почует!
        - А я не ее ловить собираюсь.
        - Тогда кого? Катаева?
        - Его самого. До Томаховской нам не добраться. Я видел, на что она способна, и в церковь нас наверняка не пустит… если только у нас не будет рычага давления на нее - какого-то весомого аргумента, способного заставить ее передумать.
        - И ты полагаешь, что этот сталкер и есть нужный аргумент? - В голосе Степанцова звучал нескрываемый скепсис. - Зона наверняка ее сильно изменила. Кроме того, ставка так высока, что о каком-то там парне, с которым встречалась, Томаховская могла уже двадцать раз забыть!
        - Однако я все-таки попытаюсь! - упрямо мотнул головой Потылин. - Ничего лучшего у нас все равно нет.
        - А как же этот «Андрей»?
        - И где он? Обещал поддержку, а сам в кусты! Сдается мне, он до слабости в коленках боится эту Кочевницу, а может быть, и свою бывшую коллегу тоже. Только и способен, что загребать каштаны из огня нашими руками!
        - А кто-то, между прочим, называл его нашим единственным шансом! - не удержался от шпильки Степанцов.
        - Не пинай лежачего, Кирилл. Я ошибся и ошибку свою признаю. Кое-что ценное от этого «Андрея» мы все-таки узнали (и то хлеб), однако реальной помощи от него скорее всего не дождемся. Значит, придется самим. Но нам нужен Катаев. Боюсь, без него наш прах развеют над этими лугами.
        За этим разговором они успели вернуться к месту своего временного лагеря, располагавшегося в зарослях кустарников у дороги к церкви. Там оставался их внедорожник и остальные члены группы. Потылин вдруг остановился.
        - Ты чего? - удивился Степанцов.
        - Что-то не так, - шепотом отозвался капитан.
        - Ясновидящим заделался? - Кирилл тоже понизил голос.
        - Нет, но… ощущения какие-то. После того, как меня «зомбировали» тогда в машине и случая с одержимым Рустамом я начал чувствовать такое…
        Скулы Степанцова заострились, а взгляд стал жестче.
        - И сейчас…
        - Да, ощущения те же.
        - Твою мать! - коротко, но емко прокомментировал Кирилл и достал оружие.
        Потылин последовал его примеру. Следующие несколько шагов они сделали очень осторожно, но теперь уже первым замер Степанцов. В ответ на вопросительный взгляд командира он одними глазами указал на причину своей остановки - из кустов высовывалась человеческая рука. Точнее, одна кисть ладонью вверх и с согнутыми пальцами. Она не была отрублена - владелец руки лежал в зарослях. Два оперативника ФСБ бесшумно приблизились и аккуратно отвели ветки куста… Отвели и вздрогнули - на них невидящим взглядом смотрели мертвые глаза Кошелева. У него было перерезано горло.
        Переглянувшись и обменявшись жестами, дальше двигались уже так, словно ступали босиком по битому стеклу. Прогалина, расположенная за густыми зарослями кустарников, открыла перед ними страшную картину: на траве лежал окровавленный труп Брагина, а на нем верхом сидел недавно найденный ими научник Алексей. Лезвие ножа в его руке было так густо покрыто кровью, что металл сквозь нее почти не просвечивал. Апэбээровец развернулся к ним и, склонив голову в до дрожи знакомой капитану манере, впился в них своими темными, почти черными глазами.
        - Пришли все-таки! - прохрипел он. - А ведь я предупреждал! Понимать не желаем, да?
        Потылин и Степанцов, не сговариваясь, открыли огонь.
        Глава 17
        Владимир. Окрестности Боголюбово
        Начиналась гроза. По крайней мере так мне казалось. И без того мрачное небо налилось густой зловещей чернотой и время от времени погромыхивало. Как говорится, если что-то выглядит как гроза и звучит соответственно, грозой скорее всего и является. Но Зона нарушила уже столько правил, что я ни в чем не был уверен. Тем не менее, если это все же не очередная проделка Кочевницы, а самое обычное погодное явление, то мне оно, пожалуй, даже на руку - так проще будет скрытно подойти к храму Покрова на Нерли.
        Дом, из которого мне столь счастливо удалось выбраться, располагался в самом восточном районе Владимира, именовавшемся Доброе. Сейчас это название ему не очень-то шло. От истребителей я спасся буквально чудом - железная дверь одного из подъездов была распахнута, а доводчик снят (похоже, кто-то удирал, основательно к этому подготовившись, и выносил тяжелые вещи). Я заскочил в подъезд в последний момент, когда меня уже настигали, и захлопнул за собой дверь, после чего уже спокойно извлек свое оружие из рюкзака. Очередью из окна второго этажа я прицельно срезал оранжевоглазого вожака. Остальные истребители намек поняли и предпочли свалить.
        Затем я определил свое местоположение по бумажной карте и занялся поиском транспорта: чувство, что время поджимает, становилось все острее. К счастью, поиски не заняли много времени. Моей добычей стал сравнительно новый «Шевроле».
        По пустым улицам выехать из города было парой пустяков, хотя, будь город жив, держу пари, здесь, на восточном выезде, я бы встрял в неслабую пробку. Перекресток Растопчина и Добросельской объехал по целине, хотя и сомневался, что обстрелявшая нас с Алексеем засада до сих пор остается там. Зловещее предгрозовое небо над перекрестком приобрело багряный оттенок из-за сильного пожара - похоже, взорвавшаяся тогда заправка до сих пор пылала, а может, это горели уже близлежащие постройки. Надеюсь, дождь (если он, конечно, будет) не позволит пламени спалить все окрестные районы. Пусть здесь больше нет людей, но видеть, как гибнет то, что ими построено, было очень печально.
        За перекрестком я снова выехал на дорогу, которая дальше называлась Горьковским шоссе и вела на восток прямиком через Боголюбово и мимо затуманенного монастыря. Если не врет мое видение (а такого пока не было ни разу), Фээсбэшники в монастыре взяли Алексея. Но вряд ли они станут дольше необходимого задерживаться в этой зоне холода и тумана, так что скорее всего двинулись дальше. Опять-таки, если я не ошибся насчет их планов, направились они в сторону храма Покрова на Нерли. В ФСБ допрашивать умеют, а значит, бедолага Алексей наверняка уже все им выложил и про меня, и про Агнешку. По всем раскладам выходит, что у церкви меня ждет засада… В таком случае приближаться к ней лучше пешком, а не на автомобиле. Однако время работает против меня. Значит, надо подъехать к церкви как можно ближе, а на своих двоих преодолеть уже только самую последнюю стадию пути.
        И еще меня тревожила территория, покрытая туманом. Там следовало ожидать подлянки уже не от людей, а от Зоны… хотя свое черное дело может сделать и «геолог». Нет, это место лучше обогнуть через поселок, например, с юга, по улице Зеленой, мимо озерка. Там доехать до железнодорожной станции, оставить машину, перебраться через мост и… Впрочем, ладно - далеко загадывать не будем. Хочешь позабавить Зону - расскажи ей о своих планах. Она тут же все переиграет по-своему. Кроме того, местности я не знаю, а карта не дает полного представления о ней. Предпринимать разведку отделенным сознанием опасно: слишком частое использование моих способностей здесь уже порождало очень жестокие откаты. Лучше не испытывать организм на прочность. А кроме того, там, в этом ментальном пространстве, меня могут подкараулить как порождения Зоны, так и «геолог». Правда, с последним я уже однажды справился. Доведется - справлюсь и снова. А вот Черный Сталкер - это серьезно. Там, в непосредственной близости от Кочевницы, шутки кончатся, и бить он будет на поражение. Так что разведку лучше провести традиционным способом - своими
глазами и ушами. Вдобавок если просто явиться туда (так сказать, во плоти), то еще можно остаться незамеченным, а ментальной разведкой я сразу пошлю Кочевнице сигнал: «Тут я, встречайте гостя!»
        Между тем вокруг стремительно темнело. И виной тому была не только приближающаяся гроза: начинались сумерки, которые весьма скоро должны были перейти в ночь. Похоже, до храма я доберусь уже почти в темноте. С одной стороны, это напрягает: ночью Зона еще опаснее, чем днем. С другой - темнота, возможно, позволит мне проскользнуть незамеченным мимо засады…
        Первая ослепительная молния и шрапнельный раскат грома жахнули, когда, по моим прикидкам, до съезда на Зеленую оставалось около двухсот метров. Второй и третий грозовой дуэты задержались не слишком, а еще секунд через пятнадцать началось форменное светопреставление. Сгущавшейся темноты словно не стало. Наоборот, вокруг каждая мелочь четко высвечивалась безжалостно ярким атмосферным электричеством, устроившим отвязную вечеринку. Правда, звуковое сопровождение оставляло желать лучшего: у меня складывалось ощущение, что в небесах надо мной опрокинулся сразу десяток вагонов со щебнем. Грохот стоял неимоверный, так что на время я почти оглох. Атмосферное перо ярко-белыми зигзагообразными росчерками пару раз пыталось оставить свой смертельный автограф на моем автомобиле, но оба раза мне удалось избежать этой сомнительной чести, совершив отчаянные маневры в стиле старого фильма «Такси» на грани заноса и кульбита через крышу.
        Дождь по-прежнему не начинался, и тут мне стало ясно, что эта вечерняя светомузыка - вовсе не обычная гроза, пусть даже очень сильная. Ее автором была Кочевница. Расположившись в храме Покрова на Нерли, как в своей цитадели, она начала творить с окрестной территорией нечто совершенно невообразимое. Я пока не мог до конца понять, что именно и с какой целью, но то, что Зону вокруг начало буквально корежить, мое шестое чувство не преминуло мне сообщить.
        Ни о каком съезде на узенькую улочку больше не шло речи: под такой небесной канонадой дай Бог удержаться на широком и прямом Горьковском шоссе, не вылетев в кювет и не перевернувшись. До кучи стремительно приближалась затуманенная зона Боголюбовского монастыря. Молнии гасли в холодной, хотя и пышной шубе, в которую он закутался. Вот один разряд угодил в крест на колокольне, не вызвав, впрочем, никаких последствий в виде пожара.
        Меня уже колбасило не на шутку: я всем организмом ощущал боль проминающегося и разрываемого пространства. Колотил озноб, голова разламывалась, уши просили пощады из-за нескончаемого грохота, а глаза слезились от постоянных ослепительных вспышек. Я едва удерживал автомобиль под контролем, но о том, чтобы бросить его, нечего было даже и думать: совсем рядом была не внушающая никакого доверия климатическая аномалия. А вот то, что возникало позади меня и правее, в районе спрятавшегося за монастырем небольшого озерца, по отзвукам в моей голове очень напоминало зарождающиеся Провалы. Я прекрасно помнил довольно яркий опыт предыдущего ночного рандеву с ними и повторять его категорически не желал. Надо во что бы то ни стало проскочить хотя бы туманную зону.
        Я включил все имеющиеся фары и буквально врезался в белую мглу, почти не снижая скорости. Молнии рядом сверкать перестали, и даже грохот непрерывных громовых раскатов сделался глуше. Зато видимость упала настолько, что, окажись на дороге какая-нибудь брошенная машина, я даже выругаться напоследок не успею. Особое зрение включилось автоматически. Мне для этого не потребовалось ни концентрироваться, ни тем более входить в транс. Оно просто появилось как дополнительный канал восприятия, работающий в фоновом режиме, и в результате я стал видеть метров на десять вперед. И то хлеб, правда, не бесплатный. Голову в районе висков будто в слесарные тиски зажали и начали вращать ручку, сдавливая ее все сильнее и сильнее. Она и до этого болела, но теперь стало многократно хуже, и боль нарастала с каждой секундой. Однако в течение короткого периода пребывания в холодном тумане и на обледеневшей дороге муки мои окупились аж дважды. Первый раз - примерно на середине затуманенного участка, когда я лишь в последний момент успел вывернуть руль влево, уклонившись от смертельного поцелуя с разбитым внедорожником. А
второй критический момент настал уже почти на самом выезде. Из туманной мглы прямо по курсу вынырнула белая призрачная фигура «монастырского» фантома. Я опять вильнул в сторону, заскользив по наледи на отнюдь не зимней резине своего «Шевроле», и каким-то чудом сумел-таки избежать прямого лобового столкновения с опасным призраком. Но от энергетической сущности так просто не уйти: она проникла внутрь салона через лобовое стекло без видимых затруднений и задела при этом мое правое плечо… Это не было больно. Просто холод и онемение почти парализовали всю правую руку. Легко сообразить, что стало бы, пройди это создание сквозь меня: в ближайшем кювете появилось бы еще одно бесхозное разбитое авто с хладным трупом за рулем. Причина смерти - паралич сердечной мышцы.
        Я газанул так, что мотор взревел. На обледеневшей дороге подобные номера считаются самоубийственными, но в данном случае самоубийственным было как раз осторожничать и позволить фантому закончить начатое. Развоплотить его мне в данный момент было нечем - ни УЗГ, ни психосилы в достаточном количестве. Только бегство. «Шевроле» пошел юзом и вылетел на встречку, что, впрочем, было страшно лишь на рефлекторном уровне: отсутствие движения и гаишников превращало дорожную разметку в пустую формальность. А вот то, что мне удалось удержаться на асфальтовом полотне и не улететь в придорожную канаву на той стороне, - чистое везение: шины почувствовали сцепление с дорогой буквально «на флажке».
        Фантома по инерции вынесло из салона, и гнаться за мной дальше он не стал - слишком высока была скорость, да и несколько секунд спустя я миновал границу климатической аномалии и прорвался в «обычную» Зону. Молнии по-прежнему сверкали, но основной их фронт я благодаря своему безумному рывку сквозь туман все же опередил. Они преследовали меня, отставая метров на двадцать, однако процесс зловещих изменений с пространством вокруг продолжался. Зато асфальт без наледи определенно можно было отнести к положительным изменениям, хотя не думаю, что таких будет много.
        Я гнал вперед с прежней скоростью, чтобы не дать аномальной грозе меня настичь, руля только левой рукой (правая очень медленно отходила от паралича, вызванного контактом с «монастырским» фантомом) и поминая добрым словом изобретателя гидроусилителя. По мере приближения к берегу Нерли нарастало и мое напряжение. Слева показался еще один грозовой фронт, но я был уверен, что он не успеет меня перехватить.
        Однако интересовало меня несколько другое. Эти грозы неспроста. Сами по себе они Кочевнице вряд ли нужны и скорее всего являются лишь побочным эффектом массового возникновения Провалов. Вот только зачем нужны Провалы? Создать армию из Пятен? Непонятно, против кого. Против меня одного, равно как и против «геолога», это слишком круто. Против парней из ФСБ? Ну, сколько их там? Я видел троих. Возможно, их больше, но не намного. Ну, пятеро, шестеро… Даже если десяток - для Кочевницы это не противники! Все равно что авианосную группу посылать против одной пиратской посудины - глупо и нерационально. Очень не похоже на Зону вообще и Кочевницу в частности. Для тех, кого я перечислил, хватит одного Черного Сталкера… Нет, дело определенно не в армии. Зато, судя по расположению уже возникших Провалов и движению грозовых фронтов, черные аномалии выстраиваются в некий замкнутый периметр. То есть Кочевница ограждает себя ими со всех сторон. Изолируется, чтобы ей не мешали. Видимо, затевает что-то серьезное, иначе опять-таки нерационально: ведь создание такого количества Провалов требует прорву энергии! Знать бы,
что именно она затевает! И неужели ей есть чего опасаться здесь? Может быть, в процессе реализации этого своего плана Кочевница окажется уязвима? Что-то вроде Кощеевой смерти, только тут ее роль (предположительно) играет временной промежуток, в течение которого с ней можно что-то сделать? Правда, пока непонятно, что и как, но сам факт уже обнадеживает. Впрочем, что это я? Какой факт? Пока это только мои догадки. Факт один - аномалия определенно дергается. Будем иметь в виду.
        В таком случае мне крайне важно попасть внутрь этого кольца Провалов до того, как оно замкнется, потому что ночью оно просто непреодолимо, и я окажусь изолирован как от Кочевницы, так и, что более важно, от Агнешки. А наступающей ночью, похоже, решится ее судьба…
        Отбросив на время мысли о ближайшем будущем, я с неприятным удивлением обнаружил, что оперативная обстановка в очередной раз изменилась. С востока, из-за Нерли, на меня двигался третий грозовой фронт, едва ли не самый мощный из трех. И вот он-то меня опережал. Молнии яростно полосовали почти уже ночное небо и стегали землю, словно надсмотрщики рабов плетьми. Я прибавил ходу, выведя машину почти на предельную скорость, но все равно не успел: молниевая стена уже перевалила через Нерль и по-хозяйски располагалась на правобережье. Более того: ноющая боль и неприятная вибрация, возникшие где-то в глубине меня, однозначно подсказывали, что там, впереди, прямо по курсу как раз сейчас формируется бездонная пропасть Провала. Я начал отчаянно тормозить, но скорость сто восемьдесят - это вам не баран чихал! А именно - почти триста метров тормозного пути при двухстах оставшихся… Так что мой «Шевроле» неминуемо рухнет в пропасть.
        Сам не знаю, как я успел распахнуть дверцу и на ходу вывалиться из машины, ничего себе при этом не сломав. Ссадин и ушибов у меня, конечно, здорово прибыло, но кто их при таких раскладах считает? Даже не взглянув на печальный финал жизненного пути своего стального коня, я, прихрамывая, побежал вправо, параллельно грозовому фронту, в сторону храма. Как только Провал сформируется, сначала будет выброс, а потом полезут Пятна. Если в этот момент я еще буду поблизости, тут мне и кранты. Бежать, бежать изо всех сил! Хорошо хоть грозовой фронт больше не двигался - он продолжал истязать землю могучими разрядами примерно в сотне метров по левую руку от меня, словно некий военачальник приказал этой электрической армии занять оборону по самому берегу реки… Впрочем, уже и так понятно, кто этот военачальник - его, точнее, ее штаб сейчас располагается в храме. И Агнешка почти наверняка там. Пульсации первого возникшего Провала удалялись, зато возникали новые - уже гораздо ближе ко мне. Похоже, эти аномалии выстроятся цепочкой вдоль всего берега… Погано - если хоть один Провал окажется рядом с храмом… Бежать,
бежать, не думать об этом!
        О первый труп я почти споткнулся. Тело мужчины с перерезанным горлом высовывалось из придорожных кустов. Лицо его не было мне знакомо - даже в своих видениях я его не встречал. Кто он? Фээсбэшник? Кто-то другой? Еще три тела находились на поляне за кустами. Двое из них были вооружены. Один, тоже незнакомый, лежал на спине, а грудь его, шея и живот были превращены в кровавое месиво многочисленными ножевыми ранениями. Окровавленный нож валялся тут же. Другой, с пистолетом в руке и одной-единственной дыркой от пули во лбу, - в нескольких метрах от него. Этого я уже знал. Точнее, видел, когда пребывал в теле бедолаги Алексея. Повернувшись в сторону третьего трупа, я не сразу узнал в нем своего попутчика: пули изрешетили его всего.
        Мои зубы сжались от ненависти, как и кулаки. Я довольно мало знал Алексея, но такой смерти он не заслужил. Очевидно, фээсбэшники пристрелили его из самообороны, когда он был взят под контроль Черным Сталкером. Эх, Леха, Леха! По-хорошему, тебя бы похоронить надо, но время не позволяет - надо бежать дальше… Однако где же остальные? Еще должны быть как минимум двое - командир и тот толстый с детектором. Спаслись и сбежали? Остались внутри периметра? Ответов на эти вопросы у меня не было, равно как и времени на их поиски - пульсации нового, зарождающегося поблизости Провала усиливались.
        Я снова побежал, мысленно радуясь, что, уволившись из армии, продолжал поддерживать хорошую физическую форму: несмотря на усталость, мне должно хватить выносливости на всю дистанцию до церкви. Ни в коем случае не форсировать, а стараться сохранить темп, чтобы прибежать туда не с языком на плече. Это спортсмену после финиша можно упасть и полежать, а мне требуется сохранить боеспособность.
        Я бежал правее кустов, обрамлявших дорогу, по открытому всем ветрам лугу. Тоже не комильфо, конечно: если фээсбэшники остались здесь и все еще намерены со мной разделаться, то я у них сейчас как на ладони. Но при данных обстоятельствах на этот риск придется плюнуть: скрытно пробираясь по кустам, я существенно потеряю в темпе, и меня сможет настичь как выброс Провала, так и его порождения.
        Бежать, бежать… Стремно как-то: каждую секунду я ожидал выстрела, который прервет мой забег. Инцидент на Добросельской, у заправки, довольно ясно показал, что брать меня живым не собираются. Пристрелят как собаку и все. Я с трудом подавлял в себе желание либо резко ускориться, либо перейти на бег зигзагом, чтобы затруднить стрелкам прицеливание. И то, и другое потребует больше сил, а я не могу себе позволить «сдохнуть» на самом подходе к цели.
        Странно, однако по мере приближения к Церкви молниевая стена уходила на восток, скрываясь за рекой. Это хорошо - значит есть надежда, что непосредственно рядом с храмом Провала не будет. Сами молнии постепенно начинали бить все реже, и соответственно в громовых раскатах тоже начали возникать паузы. Похоже, что формирование Кочевницей периметра безопасности из черных аномалий подходит к концу, следовательно, скоро начнется само действо, ради которого все это затеяно…
        Когда я увидел храм, была уже почти ночь. Думаю, моим глазам открылся бы лишь черный силуэт, если бы до сих пор еще сверкающие молнии не озаряли его вспышками яростного небесного огня. У меня возникло странное впечатление, что очертания его слегка плывут и деформируются. Впрочем, это могло быть иллюзией на фоне стресса и усталости, которые совместными усилиями делали меня не столь адекватным наблюдателем, как обычно. А могло быть признаком присутствия Кочевницы - она меняла все, к чему прикасалась. Скоро она прикоснется и ко мне…
        Представления не имею, чем все это закончится. Но есть у меня предчувствия, что вопрос тут не только в жизни или смерти, а главное - в сохранении моей человеческой сущности. Я уже ощущал в себе некоторые изменения, которые не совсем мне нравились. Понятно, конечно, что все это ради выживания и выполнения моей спасательной миссии. Однако истории известны случаи, когда во имя благих целей совершалось такое, за что вообще-то полагается в аду гореть… М-да, с человеческой сущностью вопрос спорный, поскольку нет такой гнусности, на которую человек не способен при должной мотивации. Так чем хуже то изменение, что несут с собою Зона и Кочевница? Только тем, что людям в этой реальности не будет места? Тогда это исключительно вопрос борьбы за существование, и нечего подводить под него моральную или идеологическую подоплеку!
        Пульсации Провалов были такими громкими (если, конечно, можно так сказать о том, что не звучит в привычном понимании, а набатом бьет в сознании, заглушая мое особое восприятие), что я чуть не прозевал первое прикосновение чего-то чужого к моему разуму. Но возможно, дело было еще и в том, что касание это было осторожным, и в нем впервые за эти двое суток не было агрессии. Я настолько привык, что в Зоне меня все немедленно атакуют (на физическом или на ментальном уровне), что, когда произошел именно контакт, далеко не сразу его почувствовал. Но когда мое восприятие наконец зафиксировало чужое прикосновение, я аж замер от неожиданности и растерянности.
        Кто-то прощупывал меня на ментальном уровне, не пытаясь напасть, хотя не исключено, что это была лишь предварительная разведка, за которой вполне может последовать нападение. Но я не мог быстро двигаться и одновременно работать с помощью своих экстрасенсорных способностей. Второе требовало полного сосредоточения, а отключившись от реального мира, я вынужден буду остановиться, чтобы не сломать себе шею во время неконтролируемого движения. Будет обидно, однако, на таком-то позднем этапе. С другой стороны, как быть с Провалами? Один из них, судя по всему, находится довольно близко от меня, и не выброс, так Пятна потом отправят меня на тот свет…
        Поэтому я решил двигаться. Неизвестному контактеру, кем или чем бы он ни был, придется немного подождать, пока я не окажусь от Провала на сравнительно безопасном расстоянии. Вот там и поговорим.
        Я все же сбавил шаг, пытаясь в процессе движения хоть как-то отстроиться от пульсаций и «белого шума», порождаемого Провалами, чтобы иметь возможность чувствовать что-то еще помимо этого. Сознание свое я при этом не открывал, но и не отгораживался глухим ментальным щитом, который здесь, в Зоне, натренировал до совершенства. Если у того, кто стучится в мой мозг, мирные намерения, пусть знает, что я не закрыт для диалога… только чуть-чуть позже. На всякий случай я отправил неизвестному мыслеобраз, по эмоционально-смысловому наполнению эквивалентный просьбе подождать.
        Но неизвестный продолжал ощупывать меня, словно слепой внезапно встретившееся у него на пути препятствие. Впрочем, именно ощупывать, а не ломиться внутрь без приглашения. И в этот момент у меня сформировалась даже не уверенность, а почти знание, что это Кочевница. Других вариантов я не видел. Ощущения мои от ментального касания не походили ни на что, испытанное ранее. Можно было бы еще заподозрить в этом Агнешку, которая, тоже изрядно переменившись за время пребывания в Зоне, наверняка, как и я, овладела некоторыми паранормальными способностями. Вот только в этом ментальном касании не было абсолютно ничего от человека. Агнешка просто не могла настолько измениться. Даже в контакте с пытавшимся меня убить «геологом» и то ощущалась свойственная людям эмоциональная окраска, пусть негативная, но все же… А здесь - полный ноль. Бесстрастный интерес ученого, разглядывающего попавший ему на стол любопытный биологический материал.
        Значит, все же Кочевница… Возьмем это предположение за основу. Интересно только, почему она действует совсем иначе, чем все другие порождения Зоны, до сих пор мною встреченные? Неужели все эти длительные и заковыристые испытания наконец завершены, и я оказался теперь в некоем финальном раунде, где эта аномалия, словно привередливый работодатель, на непосредственном собеседовании определит, кто из кандидатов ей подходит наилучшим образом? И тут возникают еще два сопутствующих вопроса. Во-первых, сколько нас вышло в финал? Двое? Трое? Агнешка, я и «геолог»? Или мы еще кого-то не учли? Может, командира фээсбэшников? Во-вторых, чего именно хочет от нас Кочевница и какая работа нам предстоит? Грубо говоря, на кой черт ей понадобились люди, если до сих пор она их только истребляла? Возможно, после общения с нею все прояснится. Не то чтобы я очень хотел попасть на эту работу, но знать, в чем она заключается, наверняка будет полезно. Хотя бы для того, чтобы оценить, какая именно опасность грозит тому, кто победит в этом конкурсе. А еще… Так, об этом лучше не думать, даже если мне кажется, что аномалия
пока не может проникнуть в глубь моего сознания. Нельзя ее настораживать раньше времени: здесь я в непонятном статусе - то ли гость, то ли пленник, и недовольство хозяйки этой территории может для меня очень печально закончиться.
        А вот уже и храм. Совсем близко. Острота ощущений от Провалов и аномальной грозы постепенно сходила на нет. Гроза теперь выглядела совершенно обычной, правда, без дождя. Переходный процесс, видимо, подходил к концу. Кочевница сформировала такой периметр безопасности, сквозь который ни одна мышь не проскочит. По крайней мере ночью. Но я уже внутри. И Агнешка. И фээсбэшники (те, кому повезло уцелеть). А «геолог»? Черт его знает, но я бы не удивился, если б и ему удалось сюда проскользнуть. Тогда все в сборе, а значит, мне надо быть вдвойне осторожным.
        Между тем ментальные касания аномалии становились все настойчивее. Похоже, она теряла терпение. Что ж, невежливо заставлять хозяйку ждать - будем осторожно приоткрывать сознание… Но едва я пришел к такому решению, как…
        - Не двигаться! Только дернитесь - и у вас во лбу третий глаз откроется!

* * *
        Та-ак. Вот они, значит, где, голубчики! Прозевал я их все-таки со своими контактерскими упражнениями. Их осталось только двое из всей команды. Злорадства я по этому поводу не испытывал, но и особого сочувствия тоже: как-никак они нас с Алексеем убить пытались. Но теперь, похоже, у них на меня другие планы. Фээсбэшники держали меня под прицелами пистолетов. Обоих я уже видел, когда пребывал в теле Алексея, там, в климатической аномалии у монастыря. Командир - военный-профи, вооруженный таким же, как и у меня, «Грачом», а с ним, видимо, представитель научного корпуса - тучный и сравнительно невысокий субъект с флегматичной физиономией. Его рука держала пистолет неловко, будто некий чужеродный предмет, в то время как у командира оружие казалось продолжением руки - сидело в кисти как влитое. Этот, если что, колебаться не станет и уж точно не промахнется. Кстати, почему он не стреляет?
        Я пошевелил рукой. Движение, по сути, проверочное и очень рискованное: можно было из-за него и пулю словить. Но фээсбэшник только голос повысил:
        - Я сказал, не двигаться, твою мать!
        - А зачем? - дерзко ответил я. - Боитесь опять промазать, как в прошлый раз? Так стреляйте уже, не тяните кота за хвост!
        - Не буду, если вы меня не вынудите.
        - С чего вдруг такая перемена? Там, на дороге, вы даже заправку спалить не постеснялись, лишь бы нас достать. Может, хоть сейчас объясните, чем мы вам так насолили?
        - Могу сказать только, что вы мешаете операции.
        - Операции?
        - Федеральная Служба Безопасности, - представился командир.
        - Интересные у вас методы работы! - обалдевшим и одновременно возмущенным тоном воскликнул я. - Ни предупреждений, ни требований уйти, а сразу валить наглухо, словно вы банда какая-то отмороженная, а не спецслужба!
        - А вы бы ушли? - скучным голосом осведомился командир.
        - Не факт, - вынужден был признать я. - Но вы даже не попытались!
        - Чрезвычайные обстоятельства, - сухо проронил он. - Больше я вам ничего объяснять не уполномочен.
        - А сейчас что изменилось? Одно нажатие спускового крючка - и проблема решена! Ведь друг мой уже мертв.
        - Я знаю. Это сделали мы.
        - Ага. Вполне в вашем стиле. Без разговоров изрешетить человека пулями…
        - Довольно! - прервал он мою речь. - Не в свое оправдание говорю, но это был уже не ваш друг.
        - А кто же? - для порядка спросил я, уже зная ответ.
        - Что-то… Иная сущность.
        - Одержимость, да? Голову склоняет набок, глаза темные, и хрипит, будто у него ангина?
        Командир вздрогнул.
        - Именно. Сталкивались с таким?
        - Приходилось. Мы его называем Черным Сталкером.
        - И выжили? - Изумление на миг вспыхнуло и тут же погасло в его глазах. Видимо, сработала привычка к самоконтролю.
        - Нет, знаете ли, помер, - рискнул огрызнуться я. - А с вами зомби разговаривает.
        - Значит, везучий.
        - Не сглазьте, - поморщился я. - Мое везение - вопрос сложный и неоднозначный. Вот сейчас, например, вы держите меня под прицелом. Только непонятно, чего ждете? Там, на Добросельской, вы стреляли, не заморачиваясь переговорами.
        - Вам так не терпится умереть?
        - Просто хочу прояснить для себя ситуацию.
        - Понятное желание. Ну, хорошо. Признаю: наши действия там были моей ошибкой. А сейчас…
        - …я вам для чего-то понадобился.
        - Понадобились. Мне нужно проникнуть в эту церковь.
        - И что мешает? Вперед - цель рядом!
        - Полагаю, что без вас мне туда не попасть.
        - С чего вы взяли?
        Он пожал плечами.
        - Во-первых, вы - кандидат.
        - Мне уже приходилось это слышать, но я понятия не имею, о чем речь.
        - Кандидат в фавориты Кочевницы, - неохотно произнес он.
        Фээсбэшнику не нравился тот поворот, который принял наш с ним разговор. Хоть его оружие и смотрело мне в лоб, он упускал инициативу и вынужден был искать компромиссы. Я был ему нужен совершенно определенно, и этим следовало воспользоваться, чтобы получить максимум информации. Главное - не перегнуть палку, иначе его палец на спуске может ненароком дернуться. Ведь по большому счету, существовала альтернатива мне в лице «геолога». Знает ли он об этом? Скорее да, чем нет. Но «геолог» здесь пока отсутствует, а я - вот он. Так что сперва командир попытается разыграть мою карту.
        Я между тем продолжал потихоньку приоткрывать свое сознание для ментального контакта. Но Кочевница пока выжидала. Тоже слушала наш разговор? Значит, надо его продолжить.
        - Вот как? - Я не стал включать дурака и делать вид, что безмерно удивлен: это выглядело бы фальшиво. - Очень интересно! Я не набивался, конечно, но…
        - Не набивались? - с кривой усмешкой перебил меня он. - Мне так не кажется. Иначе чего ради вы пришли сюда? Тоже ведь за Ней, или… - В этот момент на него либо снизошло озарение, либо он талантливо его сыграл. - Ну, конечно! Как я сразу не догадался?! Вы здесь из-за другой дамы, тоже весьма непростой, но зато вполне человеческой природы. И она сейчас там. - Фээсбэшник мотнул головой в сторону храма.
        Ну, вот и все - он припер меня к стенке и знает это. И все же я сделал последнюю попытку:
        - Не понимаю…
        - Все вы понимаете, не прикидывайтесь! - Командир даже поморщился. - Агнешка Томаховская - еще один кандидат, и она в церкви. Вы пришли за ней. Замечательно!
        - Что именно?
        - То, что у нас теперь практически нет конфликта интересов. Вы помогаете нам зайти внутрь и забираете свою девушку. Она открыла рот на такой кусок пирога, который ей в жизни не прожевать. Вы уговариваете ее уйти отсюда для ее же блага, и мы вас обоих отпускаем, после чего вы покидаете Зону. А Кочевницу оставляете нам.
        В его словах было разумное зерно (в частности, про кусок пирога), и с этим я готов был согласиться, но вот последняя фраза…
        - А вы уверены, что Кочевницу можно «оставить» кому бы то ни было, если она сама этого не захочет?
        - Это уже вас не должно волновать. Если вы исчезнете, мы с ней разберемся.
        Я достаточно хороший физиономист, чтобы просекать блеф, даже талантливый, с полпинка. А командир сейчас блефовал по-черному. Нечем ему разбираться с Кочевницей, если, разумеется, он не заключил сделку с «геологом». Уйти вместе с Агнешкой и забыть про весь этот кошмар еще недавно казалось мне чуть ли не идеальным итогом моего похода. Теперь же я сомневался, что Кочевницу можно оставлять таким людям, как «геолог» и этот фээсбэшник: справятся они с нею или нет, в любом случае дальнейшие перспективы рисуются безрадостные. Но что делать?
        Мне стало холодно. А в голове постепенно нарастала какая-то странная легкость, будто ее гелием накачивали. Что это? Кочевница? Ей надоело слушать? Контакта как такового не получалось: аномалия со мной не говорила. Сама она скорее всего не могла, но в ее распоряжении куча фантомов, которые в состоянии объясниться по-русски. Но говорить аномалия пока, видимо, и не хотела, зато я ощущал, что меня понемногу начинают как бы препарировать на ментальном уровне. Не самый лучший вариант, поскольку я параллельно вынужден говорить с фээсбэшником и не могу достаточно надежно контролировать, что показывать Кочевнице, а что нет. Ее однозначно разозлили планы спецслужб, но и мои истинные цели (если будут ею раскрыты) тоже вряд ли приведут ее в восторг, и тогда нам всем тут кранты!
        Значит, от фээсбэшников следует отвязаться как можно быстрее. Как? Есть варианты. Теперь есть. Командиру, допустим, можно мозг сжечь, а со вторым я и так справлюсь. Конечно, у обоих пси-блокираторы, но если они работают уже давно, то практически выдохлись, а потому толку от них чуть. Может получиться. Простите, ребята, но теперь помеха уже вы. Ничего личного, хоть вы и стреляли в нас на Добросельской…
        - Э-э, командир, - впервые заговорил толстый, - фиксирую нарастание пси-активности. Не исключено, что это из-за него.
        Глаза фээсбэшника зло прищурились, и пистолет, который он начал было опускать, надеясь на мирный исход переговоров, тут же вновь поднялся и теперь смотрел черным зрачком дула мне в лоб.
        - Вы что это задумали?! С нами ваши псионические штуки не пройдут, ясно? Сейчас идете со мной, и без дураков! Иначе умрете и вы, и ваша подружка! У меня хватит взрывчатки, чтобы этот храм с землей сровнять! И если вы думаете, что я не посмею это сделать, то ошибаетесь: еще как посмею! Возьму грех на душу, пусть и пожалею потом, но вам от этого легче не станет, ясно?! Все, торговля кончилась - делайте что сказано!
        - Хорошо, командир, хорошо. - Я спешно поднял руки ладонями вверх.
        Вот сейчас фээсбэшник уже не блефовал. Я хорошо читал его эмоции. Этот сильный человек, привыкший все контролировать, был на грани срыва. В таком состоянии он способен на все, что угодно, а его пси-блокиратор, как я успел почувствовать, еще функционировал. На преодоление защиты мне потребуется время куда большее, чем нужно ему, чтобы нажать на спуск и сделать меня трупом. Он, не говоря ни слова, качнул пистолетом в сторону входа в церковь. Я послушно двинулся в указанном направлении, с удивлением ощущая, что легкость в голове и головокружение исчезли. Кочевница прекратила контакт? Почему?
        Приблизившись ко входу в храм, я начал понимать, что имел в виду командир, говоря, что без меня ему внутрь не попасть. Вокруг храма имелся еще один, последний рубеж обороны - пси-барьер, который нагнетал стремительно нарастающее напряжение и страх. Я сразу поставил ментальный блок, а вот как спецслужбовцам удалось не обратиться сразу в бегство под таким натиском, стало ясно чуть позже: первый удар их блокираторы худо-бедно выдержали, а потом в моем присутствии интенсивность пси-барьера резко пошла на спад: похоже, мне действительно открывали проход внутрь.
        Подойдя к двери, я осторожно взялся за металлическое кольцо. Несмотря на сравнительно теплую погоду, оно было прямо-таки ледяным, а еще, как мне показалось, не таким твердым, как положено быть металлу. И сама дверь… Возникло такое ощущение, что коснись я ее - и она начнет проминаться, прямо как земля поблизости от края Провала. На мгновение я почувствовал злость и даже какое-то омерзение. Это Нечто захватило и осквернило один из величайших памятников нашей культуры и православной веры. Не скажу, что я очень религиозен, скорее, меня можно назвать сочувствующим. Но это… это подпадало бы под определение кощунства, не будь Кочевница настолько чужой не только нашей стране, но и человечеству в целом. Переделывая этот храм под себя, превращая его из памятника истории и места паломничества верующих в то, что в терминологии сталкеров именуется Объектом (некое сооружение чужого разума), она не преследовала каких-то политических целей, не усматривала в этом символизма, а просто действовала так, чтобы достичь своих целей, абсолютно не заморачиваясь на то, как ее действия могут быть восприняты. Энергетика
храма была столь мощной, что делала его самым подходящим строением, которое могло бы исполнять функции «якоря» (так говорил Алексей, и я теперь сам убедился в его правоте), а все остальное для аномалии просто не имело значения.
        Я застыл у дверей, не решаясь открыть их. С одной стороны, мне надо было внутрь не меньше, а пожалуй, даже больше, чем фээсбэшнику, а с другой - что-то меня смущало. Помимо того, что храм этот - владение самой могучей аномалии из всех, с которыми мне доводилось сталкиваться, и притом разумной. Помимо того, что меня держат на прицеле, и того, что сейчас ночь, и вскоре из расположившихся вокруг многочисленных Провалов полезут орды Пятен. Помимо мыслей об Агнешке и «геологе»… Что-то еще, неуловимое, но тревожное. Но эманации Кочевницы и Провалов здесь забивали все, не позволяя идентифицировать причину тревоги.
        Пистолет командира ткнулся мне в спину.
        - Чего тянете?! - прошипел он. - Входите же!
        Я взялся за второе кольцо и потянул створки на себя. Двери отворились хотя и туго, но почти бесшумно, и, переступая порог, я испытал очень неприятные ощущения: внутренности словно стянулись тугим узлом, и я едва удержал внутри съеденный еще в промзоне сухой паек. Это было явно чужое пространство, насколько, конечно, может быть чужим то, что находится на Земле и еще недавно принадлежало людям. Даже в той, замкнутой на саму себя пространственной аномалии в подвалах промзоны я не ощущал ничего подобного. Кочевница поставила мощную энергетику этого места себе на службу, и теперь оно стало враждебным людям. Находиться здесь мне было очень некомфортно, и пси-давление снова усилилось. Судя по судорожному глотательному движению фээсбэшника, в этом плане он мои чувства вполне разделял.
        Молельный зал был небольшим, хотя и высоким, и довольно бедно оформленным. Кроме икон и алтаря, тут не было ничего. Только белокаменные стены с узкими окнами. Не красотой и величием привлекал этот храм тысячи паломников. Как я слышал, тут была совершенно особая аура, белая энергия в высокой концентрации, прогоняющая человеческую боль, печаль и раздражение. В этом месте (я читал отзывы) людей охватывали покой и умиротворение. Но сейчас всего этого не было и в помине. Только страх и растерянность. А белая энергия… она-то и привлекла сюда Кочевницу, превратившую храм в его полный антипод. Это место менялось чуть ли не на глазах. Такое ощущение, что Кочевница само сооружение наполнила своей сущностью. Я совсем недавно узнал, как выглядит человек, одержимый порождением Зоны. А теперь, похоже, находился внутри одержимого Кочевницей здания. Эта аномалия не находилась в храме. Она была самим храмом, стала с ним единым целым. И от одной этой мысли мне сделалось плохо. Каменные стены не стояли незыблемой твердыней, они, казалось, плыли, менялись, вибрировали, шли волнами. В моем ментальном восприятии то
тут, то там из стен возникали какие-то лица, искаженные от боли, открывали немые рты и снова исчезали, стертые новой волной изменений.
        Фээсбэшники, похоже, ничего этого не видели. И я бы рад не видеть, но своей паранормальной чувствительностью был приговорен к этому. В небольшом пустом зале было сложно не увидеть человека. Но весь этот хаос, который лез в глаза, в голову и сводил с ума, отвлек меня, и потому Агнешку я заметил не сразу. Она стояла у алтаря спиной ко мне и делала что-то непонятное. На звук наших шагов она даже не обернулась.
        - Агни! - позвал я.
        Ноль реакции.
        - Агнешка, это я. Поговори со мной!
        То же самое. Девушка явно была полностью поглощена своим занятием и отвлекаться либо не желала, либо этот процесс просто нельзя было прерывать. К тому же она могла быть и в трансе, а в таком случае (по себе знаю) ничего вокруг не видишь и не слышишь. Вывести ее оттуда мог бы нашатырь, который у меня в котомке имелся, но командир решил действовать иначе. Он шагнул из-за моей спины, поднял пистолет и громко произнес:
        - Госпожа Томаховская, отойдите от алтаря с поднятыми руками и медленно двигайтесь ко мне!
        Его приказ был проигнорирован точно так же, как и мои слова. Но командир в отличие от меня удерживал самоконтроль явно из последних сил, и его это просто взбесило. Несмотря на изрядно взбаламученный пси-фон внутри Объекта (называть его храмом лично у меня уже язык не поворачивался) и сильное давление Кочевницы на мое сознание, я очень хорошо чувствовал уровень его эмоций и понял, что еще чуть-чуть - и он выстрелит.
        В следующий момент произошло сразу очень многое. Рядом с Агнешкой возникла темная фигура Черного Сталкера. Я шагнул к командиру, собираясь помешать ему выстрелить. Но тут же неслышно приблизившийся ко мне научник коснулся моей руки, вызвав резкую боль и паралич всего тела, и прошипел мне в ухо:
        - Не дергайся, кандидат, если хочешь еще пожить!
        Только тут на меня снизошло запоздалое озарение. Вот что меня смущало с того самого момента, как я увидел этих двоих: толстый научник был фантомом! Чрезвычайно качественным, практически неотличимым от человека, но фантомом - порождением Зоны. Командир, похоже, этого не знал и таскал с собой этого агента влияния чужого разума. Трудно сказать, на каком этапе была произведена подмена. Однако где-то во Владимире на пути следования группы Потылина так и остался лежать труп тучного мужика с рыхлым коротконосым лицом, который никто из команды и не подумал искать, потому что фантом тут же занял его место. И я бы наверняка почувствовал подменыша, не будь здесь такого мощного фона эманаций многочисленных аномалий. Но не почувствовал, и теперь предпринимать что-либо было уже поздно.
        За дальнейшими событиями я следил исключительно как сторонний наблюдатель. Командир все же успел один раз выстрелить, но пуля, как и следовало ожидать, прошла сквозь Черного Сталкера, как сквозь дым, а в следующий миг темный фантом нанес пси-удар. Я четко ощутил это, хоть он был направлен не на меня. Удара этого хватило, чтобы блокиратор фээсбэшника приказал долго жить. За ним последовала ментальная атака на слом воли. Думаю, на свежачка, только придя в Зону, командир бы еще посопротивлялся, но после двух суток его сознание было изрядно подточено постоянным пси-давлением и стрессами. Так что Черный Сталкер смял его волю в считаные секунды, после чего я увидел, как фээсбэшник медленным движением поднес пистолет к своему левому колену и выстрелил. Упал с криком боли и отбросил свое оружие далеко в сторону.
        Что-то новенькое, однако! Я полагал, что командира просто убьют, но на уме у порождений Зоны явно было нечто более сложное. И мне не пришлось долго пребывать в неведении.
        - Набирайте номер, командир! - приказным тоном произнес фантом научника, продолжая касаться моего локтя и тем самым поддерживая паралич.
        - Игорь?! - изумился тот. - Ты?!
        - Я, командир, я.
        - Но как?! Когда?!
        - С последнего лагеря у переезда.
        - Но почему?!
        - Что «почему»? Так было нужно. Игорь Кинько мешал. Теперь он мертв, и труп его валяется по другую сторону дороги от остальных. Я занял его место. Однако хватит разговоров! Набирайте номер!
        - Какой?
        - «Андрея», разумеется! Хотя на самом деле его зовут иначе. Надо пригласить его сюда… Действуйте, командир, время дорого! Мы внушим вам, что говорить!
        Видимо, «Кинько» дал какой-то сигнал Черному Сталкеру, и тот начал передавать фээсбэшнику прямо в мозг ментальные приказы, от исполнения которых невозможно было уклониться. Теперь мне более-менее стала ясна вся картина. Как и в случае со мной, Кочевница давно могла ликвидировать весь отряд ФСБ, но пропустила командира так далеко только потому, что он, по-видимому, заключил сделку с «геологом» - третьим кандидатом. Спецслужбовцы убивали его конкурентов (по крайней мере пытались), а он взамен обещал помочь им с Кочевницей. Но «геолог» - ушлый тип, хитрый и осторожный. Видимо, в отличие от меня он нашел способ «закрыться» от Зоны, и та не могла найти его и «вести». Вот и пришлось пойти на такие ухищрения.
        Интересно, когда нас соберут тут всех вместе, что будут делать? Устроят финальный конкурс, в котором победитель получит право работать на Кочевницу, а проигравшие - смерть? Но ведь выбор, похоже, уже сделан: Агнешка, по-прежнему безучастная ко всему происходящему, продолжает что-то делать на алтаре. Тогда зачем нужны мы? Если я разберусь в этом до того, как сюда прибудет третий кандидат, у меня будет шанс на выживание, а если нет… Перво-наперво надо что-то делать с физическим параличом и с фантомом, который меня держит в этом состоянии. Еще вчера утром я бы на эту тему даже думать не стал ввиду полной безнадежности. А сейчас я не просто думал, но скрытно, исподволь начал действовать, пользуясь тем, что фантом и Черный Сталкер заняты телефонными переговорами фээсбэшника и «геолога».
        Сам не знаю, откуда пришла мне в голову эта идея, но я разделил свое сознание на две части. Одну, меньшую, оставил наблюдать за происходящим в физической реальности, а второй занырнул поглубже в ментальное пространство. От этого раздвоения все вокруг, и так-то выглядевшее безумно, окончательно превратилось в филиал психушки…
        Глава 18
        Ментальное пространство, вообще говоря, - еще то место. К ментальному пространству в Зоне это относится вдвойне. А уж проникнув в него внутри Кочевницы, и вовсе запросто можно спятить. Там творился совершенный хаос как на зрительном канале восприятия, так и на всех остальных. Если даже находясь в физической реальности, которой свойственны твердость материи и стабильность форм, я и то ловил разнообразные глюки, то здесь сразу же сложилось ощущение, что меня затянуло в чей-то наркотический бред. Именно в чей-то, поскольку мне даже в самом страшном сне не могло привидеться, что я способен бредить подобным образом.
        Храм внутри искажался, менял формы, размеры и даже прозрачность. То он невероятным образом вытягивался вверх, да так, что даже Исаакиевский собор в Питере по сравнению с ним казался низеньким. То наоборот - его своды вдруг снижались настолько, что возникало ощущение, будто они хотят меня раздавить. Окна появлялись и исчезали, расширялись и уменьшались, становились похожими то на гигантские иллюминаторы, то на жуткие пасти, усеянные сотнями острейших зубов-иголок. Стены временами обретали прозрачность, а через секунду вновь теряли ее, но возникал визуальный эффект присутствия в глубине известковой пещеры с покрытыми влажными потеками стенами и усеянным сталактитами сводом-потолком. И вдруг, безо всякого перехода, все вокруг охватывало яростно пылающее пламя. И, разумеется, лица. Множество лиц, возникающих и пропадающих на стенах Объекта. Некоторые едва вырисовывались контуром с чуть заметными чертами. Другие могли похвастаться выпуклостью горельефов, третьи и вовсе были не лицами, а полноценными головами, казалось, выраставшими из белого камня как грибы из рыхлой, усеянной опавшими листьями и
сосновыми иголками почвы. И все они кривлялись, строя жуткие рожи: то шутливые, то гневные, то испуганные, а то и совершенно безумные. Звуковой ряд также не отставал. Мне была представлена жуткая какофония из человеческих голосов, стонов, криков, визгов и хохота - весь ассортимент, почерпнутый Кочевницей из памяти погубленных ею людей.
        Я начал постепенно понимать, почему Кочевница именно такая. Почему разумная аномалия действует подобным образом. Разумная? Без сомнения, но и безумная тоже. Да и могло ли быть иначе, если она, питаясь психической энергией, пожрала содержимое огромного количества человеческих душ и разумов? Из-за этого чуждость, свойственная Кочевнице, как и любому порождению Зоны, за время ее существования изрядно «очеловечилась», только, к сожалению, в худшем смысле этого слова. Ведь недаром хорошие привычки прививаются годами, а плохие прилипают махом, после двух-трех повторений. Понахваталась, что называется, всякого. А безумие… Какой ты ни будь высокоразвитой сущностью, но, впитав в себя столько всего, поневоле рехнешься хотя бы отчасти. Печально, что и говорить. Однако это, как ни парадоксально, дает мне шанс хоть как-то ее понять, несмотря на всю нечеловеческую логику и способ мышления.
        На фоне этой психопатической феерии, устроенной Кочевницей, все остальное терялось, казалось мелким и ничтожным. И все же благодаря имеющемуся у меня кое-какому опыту мне удалось определить ментальные огоньки еще четырех сущностей. Чуждая, темная, жутковатая и убийственно холодная - Черный Сталкер. Созданный изначально на основе сущности Вадима Низовцева фантом-убийца уже не имел с человеком ничего общего, кроме гуманоидных очертаний фигуры. Еще одна чуждая, хотя и с чертами, свойственными людям, - фантом-репликант научника, которого, кажется, звали Игорь Кинько. Старательно маскирующееся создание, маска которого в данный момент была приподнята. Возможно, кстати, он доживает последние минуты. Как только этот фантом перестанет быть нужным Кочевнице, она его развоплотит, чтобы не тратить понапрасну энергию. Вот Черный Сталкер - убийца с невероятной психосилой - всегда будет актуален, ибо Кочевница любит убивать. Третья сущность (фээсбэшник) обладала вполне человеческой энергетикой, хотя и с изрядной долей чужих примесей, так как в данный момент была подавлена созданиями Зоны. Его сущность
надломлена, искажена, но случилось это не сейчас. Видимо, что-то еще произошло за эти дни. Не исключено, что разум его уже однажды порабощали.
        И тем не менее он, со всеми своими дефектами и недостатками, выглядел заметно человечнее четвертой сущности - Агнешки. Мне и раньше приходилось видеть ее со стороны ментального пространства, правда, тогда мое восприятие было гораздо примитивнее. Однако сейчас я не узнавал в ней ту, которую знал и любил. Ее тепло, светлый эмоциональный спектр теперь ощущались не как ярко пылающий костер и даже не факел, а скорее, как неверное, мерцающее пламя готовой погаснуть свечи. И оттенки чуждости в ее сущности не просто были заметны - они превалировали. Каинова метка Зоны буквально отпечаталась на ней ледяным клеймом. Далеко же зашла Агнешка на пути изменения своей сущности ради взаимопроникновения с Кочевницей! Настолько далеко, что это пугало меня до дрожи. Но этот страх был не за себя - я смотрел и ужасался тому, какой стала всегда чуткая, смешливая и жизнерадостная Агнешка. Психоэмоциональная маска, которую она надела, чтобы выполнить свою миссию, постепенно срасталась с ее личностью, подменяя собою ее истинное лицо. Пси-холод Зоны, безумие Кочевницы весьма успешно вытесняли из Агнешки все человеческое,
чтобы сделать из нее… кого? Человека с измененным сознанием у себя на службе? Но зачем? Если Зона способна в любой момент наштамповать себе каких угодно фантомов и в каком угодно количестве, к чему такие изощренные игры и сложные операции при столь незначительном «выхлопе»? Или я чего-то не понимаю, или одно из двух… Что такого может человек, чего не в состоянии сделать фантом?
        Озарение пришло, как всегда, внезапно и словно ниоткуда. Ну конечно же - действовать на «чистой» территории! Ведь одной из уникальных особенностей самой Кочевницы является как раз то, что она некоторое время может находиться за пределами собственно Зоны, с тем чтобы потом привести ее на новые земли, как это уже случилось с Владимиром. А следующая мысль, напрямую вытекающая из этой, возводила тревогу в квадрат. Не для того ли готовят сейчас Агнешку, а может быть, и не только ее, чтобы сделать «ретранслятором» Зоны на «чистых» территориях, «пациентом ноль», «разносчиком зонной чумы»?! Человек способен забраться куда угодно, и он не стеснен временн?ми рамками пребывания вне Зоны. Ему в отличие от Кочевницы не требуются «якоря» - места силы с мощной энергетикой. Та же Агнешка, к примеру (если, конечно, преодолеет Периметр и избежит карантина, что как раз здесь, во Владимирской области, с пока еще дырявыми армейскими заслонами, очень даже возможно), может сесть на самолет, а через пару дней новая Зона возникнет где-нибудь в Екатеринбурге, Иркутске, Владивостоке, Сочи… да где угодно! Причем не только в
России. Тут весь мир под прицелом. Любой город в любой стране может вытянуть несчастливый билетик в этой лотерее смерти!
        Стоп, а не заносит ли меня? Не слишком ли далеко я захожу в своих теориях, основанных в общем-то на минимуме фактов? Не думаю. Потому что именно эта теория, как никакая другая, объясняет практически все загадки, забившие мой мозг под завязку. Более того, благодаря ей становится понятно, что и я, и «геолог», столь ретиво пытающийся избавиться от конкурентов, ошибались, ибо в этом конкурсе может быть больше одного «победителя». Зона ненасытна. Чем дальше, тем сильнее становится ее аппетит до психической энергии, и тем больше ей понадобится территорий, чтобы его удовлетворить. А это значит, что ни один из трех кандидатов не окажется лишним, если, конечно, будет соответствовать критериям Кочевницы. Больше «разносчиков», хороших и разных! Агнешка уже почти готова, но и мы с «геологом» на подходе. Следовательно, задача-максимум для меня - не дать ей заполучить ни одного из нас.
        Но как это сделать? Ситуация виделась отчаянной, едва ли не безнадежной. Я, парализованный и беспомощный (по крайней мере на физическом уровне), ментально порабощенный фээсбэшник, который вот-вот поможет Кочевнице достать третьего кандидата - «геолога», и Агнешка, абсолютно безразличная ко всему происходящему и погруженная в какой-то непонятный процесс там, у алтаря. Я ощущал энергетические всплески от него, но не мог их расшифровать. Возможно, она сейчас как раз заканчивает последние приготовления к перерождению в нечеловеческую сущность, которой я дал кодовое название «разносчик». Если так, то времени у меня уже практически не остается, и действовать надо немедленно.
        Главная моя цель - однозначно Агнешка. Но если я сейчас попробую прорваться к ее сознанию, достучаться до того человеческого, что еще осталось в ее сущности, меня скорее всего остановят. А значит, сначала надо отвлечь противника (Кочевницу), нанеся удар на том направлении, откуда она его совершенно не ждет, - то есть через фээсбэшника.
        Разумеется, все свои крамольные мысли я, как мог, маскировал, создавая в своем сознании хаос, в чем-то подобный тому, который породила в этом храме сама Кочевница. А на поверхности «плавали» те мысли и эмоции, которые не могли вызвать у аномалии опасений, поскольку создавали именно такой псевдочеловеческий образ, который я впервые сотворил совсем недавно, чтобы вырваться из зоны закрученного пространства в подземельях промзоны.
        Итак, фээсбэшник… Но что же я могу через него сделать, если он под контролем Черного Сталкера, а я с этим темным фантомом и сам-то никогда справиться не мог? Правда, не мог скорее всего потому, что мне не хватало пси-энергии, и я не умел ею толком пользоваться. Но здесь, в девятисотлетнем храме, этой дармовой энергии огромное количество, причем она циркулирует в освобожденном виде, выделенная Кочевницей из самой постройки, но еще не поглощенная ею. Что называется, бери и пользуйся! Да я и сам за последние двое суток много чему научился и, смею надеяться, переменился внутренне достаточно, чтобы быть в состоянии применить эту энергию в своих целях.
        Однако, попытавшись качнуть из бесхозного пока энергетического моря, я обнаружил, что энергия не больно-то идет ко мне. Попытка впитать ее встретила неожиданное сопротивление. Более того - в процессе я получил что-то вроде пси-ожога. Весьма неприятное и болезненное ощущение, должен заметить! И хотя за эти два дня в Зоне я успел пройти через куда более мучительные моменты, этот тоже удовольствия, мягко говоря, не доставил. Но тут меня озарило в очередной раз. Я догадался, в чем причина моей неудачи в поглощении энергии - она была высвобождена, но еще не преобразована для употребления Кочевницей. Аномалия, похоже, предварительно как бы «подгоняла» эту энергию под себя, а пока что все это богатство было, скорее, светлым, земным - таким, каким оно и являлось изначально. Девятисотлетний храм - это вам не шутки. Его за пару часов полностью не трансформируешь. Но ведь я-то - не Кочевница, и мне выделенная энергия годится в том виде, как она есть, только надо хотя бы на время приподнять маску: для храма должен сработать идентификатор «свой». Риск, конечно, поскольку трудно предугадать, как на это
отреагирует Кочевница…
        Однако в этот момент часть моего сознания, пребывающая в физической реальности, уловила, что на звонки фээсбэшника «геолог» наконец ответил, а значит, аномалия сейчас вся сосредоточилась на нем. По крайней мере я на это надеялся. Выходит, самое время действовать.
        Продолжая краем сознания следить за происходящим, я приоткрыл свои маскировочные щиты и попробовал качнуть вновь. Результат превзошел все мои ожидания - энергия хлынула потоком, причем столь обильным и бурным, что он едва не захлестнул меня. Потребовались изрядное усилие и жесткий ментальный контроль, чтобы справиться, но мне удалось.
        Никогда еще я не чувствовал в себе такой силы. В эти мгновения мне казалось, что я способен свернуть горы. Такое ощущение, что энергия эта принадлежала не сдавшейся врагу части сущности храма Покрова на Нерли, который за девятьсот лет своего существования, накопив в себе столько всего, порожденного человеческой психикой, стал уже намного больше, чем просто древней культовой постройкой. Пусть Кочевница и захватила храм, как в свое время Батый захватил Владимиро-Суздальское княжество, но владела пока только самой постройкой, душа которой ей так до конца и не покорилась. А во мне сущность храма увидела свой шанс на спасение и ухватилась за него с отчаянием обреченной.
        Проблема, однако, состояла в том, что в данный момент я еще не был готов с открытым забралом вступать в бой против аномалии, поскольку сомневался, не повредит ли моя атака также и Агнешке, которая находилась с Кочевницей в очень тесном взаимодействии, возможно, почти срослась с ней. Теперь, с таким количеством пси-энергии, все каналы моего восприятия работали с максимальной чувствительностью и эффективностью, а потому прочность связи между девушкой и аномалией я прочувствовал совершенно четко, но пока абсолютно не представлял, как ее разорвать.
        Зато у меня появилась другая идея, и я не замедлил ее воплотить. Частью своего сознания я вошел в тело фээсбэшника и, прежде чем контролировавший его Черный Сталкер успел почувствовать, а главное - идентифицировать мое присутствие, мощным энергетическим выплеском сжег все ментальные путы, связывавшие капитана Потылина (вот как, оказывается, звали командира отряда ФСБ), и тем самым позволил ему совершить те действия, для которых он уже и сам созрел.
        Капитан уронил телефон, выхватил свой второй пистолет, о котором контролировавший его Черный Сталкер не знал или забыл, и выстрелил в фантома Кинько. Для меня это было немалым риском, так как лженаучник стоял почти вплотную ко мне, но его тучное тело оказалось хорошей мишенью, в которую такому стрелку, как Потылин, было сложно не попасть. Я же, со своей стороны, с помощью испытанного приема и полученной пси-энергии «материализовал» фантома до такой степени, чтобы пули стали для него смертельными.
        И это сработало: первое попадание в грудь развернуло репликанта, заставив его отпустить локоть моего тела, над которым я в тот же миг вновь вернул контроль, а второе пришлось точно в середину его широкого лба, поставив, таким образом, жирную точку в недолгом существовании лже-Кинько.
        Но тут же оправившийся от короткой растерянности Черный Сталкер атаковал капитана. Попытка на пси-уровне сжечь его мозг провалилась - мне удалось отразить этот удар с помощью энергии храма. Тогда фантом-убийца просто оказался рядом с Потылиным и погрузил одну из своих черных энергетических конечностей в его тело в районе левой стороны груди. Частично находясь в теле фээсбэшника, я испытал полную гамму ощущений от его агонии. Мертвая хватка жуткой боли сжала сердце капитана, и оно просто разорвалось. Я успел покинуть тело Потылина за мгновение до того, как смерть его стала свершившимся фактом.
        Однако противник соображал быстрее, чем я надеялся, и внезапно пробудившаяся в капитане сила обманула его совсем ненадолго. Ему не составило труда сложить два и два и вычислить, откуда ветер дует. Еще две секунды - и Черный Сталкер возник уже возле меня, однако повторить трюк, который он проделал с Потылиным, я ему не позволил. В таких ситуациях рефлексировать некогда - ты решаешь и действуешь практически мгновенно. Не имея четкого плана, как справиться с Черным Сталкером, я атаковал его на пси-уровне. В любом другом месте это было бы чистым самоубийством, и только тут, располагая такими энергетическими ресурсами, я мог победить. Однажды, во время нашей первой схватки в Муромской Зоне, он чуть приоткрыл свое сознание, и теперь я выдернул на поверхность ту часть его сущности, собранной из осколков многих… очень многих погибших людей. Это было безумно и жутко - извлекать все эти частицы когда-то живых людей. Вадим, Антон, очкарик-научник, профессор Афанасьев, Рогочий, Тим, Алексей, Потылин и многие-многие другие, знакомые и незнакомые - те, кого успело погубить это жуткое черное создание.
Фантом-убийца отчаянно сопротивлялся, пытаясь предотвратить распад своей сущности, но было уже поздно - она необратимо разрушалась. Он наносил пси-удары, сначала страшные по своей ментальной мощи, затем все более слабые и несфокусированные, пока наконец не настало мгновение, когда у него уже ни на что не осталось силы. Оно же стало для него последним. От энергетического взрыва мою голову пронзила боль, а в глазах помутилось. Когда же зрение вернулось - зловещая черная фигура исчезла, словно ее и не было.
        Вот и все - маскироваться поздно. После того что я тут только что учинил, под паиньку уже не закосить. Не уверен, что даже со всей бурлящей вокруг энергией храма мне удастся справиться с Кочевницей, пожелай она меня раздавить. А она пожелает, к гадалке не ходи! А значит, меня спасет только быстрота. Из четырех сущностей осталась только одна - Агнешка. Я потянулся к ней через ментальное пространство, но неожиданно увяз, как в муха в паутине, в каком-то невидимом поле. Что ж, я ждал противодействия Кочевницы и дождался его. Глупо было надеяться, что мои, мягко говоря, недружественные действия сойдут мне с рук. И уж конечно, Кочевница сделает все возможное, чтобы не подпустить меня к Агнешке. Только ведь и я не лыком шит: в храм Покрова на Нерли пришел уже совсем не тот Олег Катаев, который два дня назад пересекал Периметр Владимирской Зоны. И чтобы я сейчас позволил Кочевнице остановить себя так близко от цели?! Черта с два!
        Я бросился к Агнешке сразу в двух пространствах - в физическом и ментальном. Но стоило мне сделать несколько шагов, как пол храма под моими ногами мигом утратил твердость, превратившись в подобие болотной трясины. Я провалился в нее разом и по колени. Попытка выдернуть ноги не удалась - пол мигом затвердел, зафиксировав меня в таком беспомощном положении. У меня сразу возникла ассоциация с мафиозной казнью - ноги в тазик с бетоном, и в реку. Здесь, в своих владениях, Кочевница, похоже, могла многое. Игры с пространством и разумом дополнились играми с материей. Зато в ментальном пространстве я действовал несколько успешнее, так как там мне помогала энергия храма. Рванулся изо всех сил, разрывая путы, наложенные аномалией, и почувствовал, как они ослабли. Правда, Кочевница тут же попыталась перехватить у меня управление энергией. И должен признать, что в этом деле она была сильнее меня. Но не все было так однозначно: светлая энергия храма активно сопротивлялась поглощению аномалией, зато ко мне текла беспрепятственно. В результате Кочевница на свою подпитку тратила сил намного больше меня, и это
отчасти уравнивало наши шансы. Поэтому на ментальном уровне я все же приближался к Агнешке, хотя и слишком медленно. Я пытался звать девушку как голосом, так и силой разума, но она не откликалась, как будто была отгорожена от всего невидимым и непроницаемым барьером, чтобы никто не мешал финальной трансформации. Ну, ничего, я покажу Кочевнице, что, впустив меня в храм, она сделала большую ошибку.
        И пусть я не могу управлять пространством, да и реальность корректировать здесь, под носом у самой хозяйки этой территории, мне тоже вряд ли удастся, зато с Агнешкой у меня связь, которую не так-то просто разорвать и которая действовала даже на большом расстоянии. Так неужели я не достучусь до нее сейчас, находясь всего в нескольких метрах?! Я вспомнил, как происходили мои нырки в транс, приводивший меня в чужое тело или просто выбрасывающий в пространстве поблизости от Агнешки. Правда, мне еще ни разу толком не удалось осуществить подобное по своей воле, но почему бы не сейчас? Опыта и навыков у меня с тех пор добавилось изрядно…
        И я, закрыв глаза, попытался все воспроизвести… Это получилось неожиданно быстро, зато весьма болезненно. Прямо как в тот раз, когда меня впервые накрыло в момент бодрствования, а не сна, у разгромленной автоколонны на Судогодском шоссе. Я проваливался на более глубокий уровень ментального пространства, а все вокруг сопротивлялось этому. Там, в физической реальности, голова моя разламывалась просто дико, но я поспешил полностью отключиться от нее и своего тела. Сейчас оно все равно беспомощно, а его ощущения, нервные реакции и боль будут меня только отвлекать. Если повезет, и мне удастся вырваться, я вернусь в него, а нет - так и говорить не о чем.
        Когда восприятие физической реальности окончательно погасло, мне стало несколько легче: боль чувствовалась приглушенно, как будто сквозь гигантскую подушку. Ментальное пространство первого уровня продолжало сопротивляться моему прорыву вглубь, но не преуспевало в этом - я неумолимо проваливался на второй уровень, и если Кочевница хочет меня остановить, ей придется последовать за мной туда. И она словно меня услышала. Я почувствовал нарастающее ментальное давление, будто на меня навалилась огромная тяжесть. Это аномалия попыталась спеленать меня, сковать мое сознание, но не тут-то было - слишком много во мне скопилось энергии, чтобы так просто уступить ее напору. Однако, проваливаясь на второй уровень ментального пространства, я невольно тащил за собой и Кочевницу.
        Процесс производил странное и жуткое впечатление. Так как боль была приглушена отделением сознания от физического тела, то на сей раз она не затмевала собой все остальные ощущения, и каналы восприятия поэтому работали качественно. В результате я не только все чувствовал и понимал, но и более-менее хладнокровно соображал. Иначе вся эта моя авантюрная операция теряла всякий смысл: только четкое и быстрое мышление могло помочь мне не оступиться в предпринятой прогулке по лезвию бритвы. Страх, конечно, присутствовал (куда же без него?), но он не мешал мне. Более того - я пытался использовать его в своих целях. Пугающее ощущение, что я тону в темном ментальном Мальстреме, увлекаемый на дно смертельным врагом, который, несомненно, попытается додавить меня там, на втором уровне ментального пространства, создавало нужный настрой, выводя меня на грань отчаяния. А это, в свою очередь, было нужно для того, что я про себя назвал последним криком.
        Просто я вовсе не был уверен, что там, на втором уровне, сумею найти Агнешку: возможно, то, что она сейчас делает, не требует столь глубокого погружения в ментал. А значит, чтобы достучаться до нее, снова придется выныривать. Удастся ли мне сделать это с повисшей на мне Кочевницей? Не факт. Пусть она выделила для расправы со мной лишь часть своей сущности, но эта часть была столь сильна, что даже максимальное напряжение всех моих сил и навыков и применение всей имеющейся в моем распоряжении энергии отнюдь не гарантировало мне не то что победы, но даже локального успеха в деле вызволения Агнешки из когтей аномалии. Поэтому девушка была мне нужна там, внизу, и ее надо было как следует позвать.
        Мне уже довелось узнать, что ментальный крик отчаяния - сильная штука. Круче него - только крик предсмертный, до которого я надеялся не доводить.
        «Агни, помоги!» - закричал я на пределе своих ментальных возможностей, и она услышала!
        Я не мог видеть, что происходит с ее телом, поскольку отключился от уровня физической реальности, но почувствовал ее реакцию - ментальный эквивалент вздрагивания, тревоги и узнавания. Да, разумеется, это была еще далеко не прежняя Агнешка, но уже и не бездушная, отринувшая свою человечность особь женского пола, лишь внешне напоминавшая мою любимую. С таким эмоциональным спектром у меня уже появлялись шансы. Когда Агнешка обратила на меня внимание, ее ледяная броня, выстроенная отчасти ею самой, а отчасти - Кочевницей, дала трещину. И я уцепился за сущность девушки всеми своими псионическими силами, увлекая ее следом за собой в бездну второго уровня ментального пространства. Боль и тяжесть ненадолго усилились, а потом внезапно все закончилось, и наступила оглушительная тишина.

* * *
        Место, где мы оказались, стоило бы назвать странным, но в Зоне подобное определение не может служить особой приметой. Впрочем, было ли это вообще «местом», если понимать под этим словом какую-то локальную область пространства? Скорее нет, чем да. Мы находились глубоко в ментале, и сомневаюсь, что у этой точки существуют обычные географические координаты. Тут другие оси, другие единицы измерения. Какие? Да черт их знает, я же не научник! В прочитанных мною книгах ничего не написано про глубокий ментал, да я такой информации и не искал. В периоды моего самообразования меня интересовали, скорее, прикладные вопросы, связанные с Зоной: в конце концов, я был простым сталкером и об экстрасенсорных способностях даже и не мечтал. Так зачем засорять мозг лишней информацией? То есть это тогда она была для меня лишней, а теперь я жалел о том, что опрометчиво заужал круг своих интересов. Просто в данный момент, как сказал один герой моего любимого фильма, меня терзали смутные сомнения: а туда ли я попал, куда стремился?
        Это было нечто вроде гостиничного номера, причем не особо дорогого, с ковром на полу, торшером, кроватью, столиком и несколькими стульями. Пол был твердый, и я стоял на нем, а не парил в воздухе, словно привидение. Интересно! Впрочем, где, как не здесь, реальности принимать облик в соответствии с нашими мыслями и образами, которые диктует сознание? Именно оно тут решает все, и реальность подчиняется. Моему сознанию было бы комфортно в каком-то подобии обычного жилого помещения, вот оно тут и возникло. Впрочем, для предстоящего разговора привычная обстановка была как нельзя более кстати.
        Агнешка тоже была здесь, причем в своем физическом облике. Она стояла в двух шагах от меня в каком-то полутрансе и, кажется, плохо отражала действительность.
        - Агни…
        Я шагнул к ней и протянул руку, чтобы прикоснуться, однако неведомая сила не позволила мне этого.
        - Прости, не выйдет, - произнес за моей спиной удивительно знакомый женский голос.
        Я развернулся так резко, будто меня током ударило, и, не веря своим глазам, воззрился на сидящую на стуле молодую женщину, чье лицо, искаженное мукой и в обрамлении языков пламени, я видел в последний раз десять лет назад.
        - Марина?!
        - Привет, Странник, давно не виделись.

* * *
        Я пребывал в состоянии ступора непростительно долго - больше десяти секунд. Впрочем, здесь этим никто, как ни странно, не воспользовался. Даже та, что приняла облик девушки, чувство вины за смерть которой так подспудно и сидело в моем сознании все эти годы.
        - Кочевница? - спросил я.
        - Не поняла?
        - Только не надо притворяться! Ты не можешь быть Мариной!
        - А почему нет?
        - Потому что она давно мертва. Я сам видел, как она сгорела.
        - Не будь так уверен. К тому же ты понятия не имеешь, где находишься.
        - Догадываюсь. Глубокий ментал. Второй уровень.
        Она весело рассмеялась, закинув голову назад и всплеснув руками - именно так, как, бывало, делала Марина.
        - Второй? О нет, Странник, тут ты промахнулся! Мы на третьем уровне.
        - Как?!
        - Ну, ты слишком рвался вглубь, а с тем количеством энергии, которое ты при этом пустил в ход, немудрено было проскочить дальше, чем намеревался.
        - Я тебе не верю!
        - А зачем мне лгать? Тебе, своему другу? Я ведь тебе нравилась, так? Я всегда это знала, но предпочла Мишу. Наверное, тогда я сделала ошибку.
        - Мне нравилась Марина, а ты - не она. Ты - дешевая подделка под нее!
        - И кто я, по-твоему?
        - Странствующая аномалия, пришедшая во Владимир несколько недель назад и устроившая тут Судный день.
        - Все-таки ты слишком эмоционален, Странник, - покачала она головой, не подтверждая и не опровергая мои слова. - Это большой недостаток.
        - Для твоих целей - да. Вот только я, как ты уже, наверное, поняла, не собираюсь становиться носителем «вируса Зоны». Я - человек и умру человеком!
        - И еще пафос, - словно не слыша меня, продолжала Кочевница. - А также нелогичные и непоследовательные мысли. Неужели ты не понимаешь, Странник, что все неприятности у тебя именно из-за твоего характера?
        Я устало опустился на стул, хотя отделенное от тела сознание, по идее, могло «стоять» до бесконечности, не испытывая утомления. Но, видимо, испытания последних дней изрядно подкосили меня и ментально. Я устал от мыслей, страхов, тревог, постоянной борьбы за выживание, непрерывного преодоления себя… Всему есть предел, в конце концов. И внутренней силе тоже. Моя, наверное, в этот момент подошла к такому пределу как никогда близко.
        - Хватит называть меня Странником. На это имела право только Марина, а ты украла ее сознание…
        Кочевница не дала мне закончить, снова рассмеявшись. Если бы я не знал, что она не способна испытывать эмоции, то подумал бы, что этот смех истинный. Но увы, он, как и почти все в Зоне, насквозь пропитанной ложью и фальшью, был лишь реалистичной имитацией. За актерский талант Кочевнице определенно следовало бы поставить высший балл.
        - Ты странный, Олег, - произнесла она, наконец отсмеявшись. - Странный и забавный. Мыслишь какими-то чудн?ми категориями. О каких правах речь? О юридических? Конституционных? Моральных? Ты сам-то хоть понимаешь, как глупо все это звучит?
        Я пожал плечами:
        - Для тебя все глупо. Ты - не человек, сколько бы сейчас ни прикидывалась. Поэтому тебе нас никогда не понять. Ты походя уничтожаешь нас десятками, сотнями, тысячами, а потом удивляешься, что мы сопротивляемся.
        - Нет, этому я как раз не удивляюсь. Стремление к выживанию понять можно. Но ты действуешь не так. И она тоже. - Кочевница кивнула в сторону замершей на месте и смотрящей невидящими глазами куда-то вдаль Агнешки. - Ваши мотивации идут вразрез с принципом выживания. Я успела узнать разницу между мужчинами и женщинами. Не физиологическую (тут все очевидно), а в психологии. Но с вами… Даже в ее действиях больше логики, чем в твоих, хотя, по идее, должно быть наоборот… Зачем ты пришел сюда, Олег?
        - Чтобы остановить тебя!
        Кочевница усмехнулась.
        - Самая успешная ложь - та, в которую веришь ты сам.
        - Интересно, откуда ты почерпнула этот философизм?
        - Ты хочешь услышать от меня имя? - Теперь настала ее очередь пожимать плечами. - Я ваши имена запоминаю, только когда мне это зачем-нибудь нужно. В данном случае важна сама мысль, а не ее носитель. Веришь в то, что пришел на праведную битву за человечество? Прекрасно! Однако это неправда. Вернее, не вся правда. И даже не б?льшая ее часть. Вот в чем парадокс: ты вдолбил себе в голову, что я угрожаю самому существованию вашего биологического вида, но явился сюда в первую очередь для того, чтобы спасти одну женщину. Даже по твоей странной логике это не имеет никакого смысла: если все умрут, зачем спасать жизнь конкретного индивида, пусть даже и очень близкого тебе лично? Чтобы она прожила чуть-чуть подольше? Смешно!
        - Я же говорил, что тебе не понять. Это называется «любовь».
        Она скривилась:
        - Нет, это называется «гормоны». Эмоции, порождаемые ими, мешают тебе мыслить логично.
        Этот бесперспективный разговор начал меня утомлять. Мы с ней никогда не договоримся. Она - чужая во всех смыслах и сама это прекрасно понимает. Зачем же тогда ведет со мной эти душеспасительные (или, скорее, душегубительные) беседы? Тянет время? Отвлекает? Что-то задумала? А может, мне обострить разговор, поменяв его направление?
        - Давай лучше поговорим о твоей угрозе. Ты сказала «вдолбил себе в голову». А разве это не так? Судя по тому, что случилось во Владимире, опасность вполне реальна.
        - Реальна? Да главная проблема человечества в том, что вы сами придумываете себе страхи и врагов, чтобы было кого бояться, ненавидеть и убивать. Ведь надо как-то давать выход своей агрессии, иначе вас просто разорвет изнутри. Обычно эта роль достается кому-то из вашей же среды, а теперь нашелся враг в моем лице. Что же, как вы любите выражаться, вперед и с песней!
        - Но ведь не мы убили почти всех жителей Владимира и его окрестностей. И выдумкой это тоже не назовешь. Неужели будешь отрицать свою к этому причастность?
        - Не буду. Но давай рассмотрим эту историю с самого начала. Именно люди сделали смертельного врага из того, что они называют Зоной! Неточный, кстати, термин. Вы подразумеваете под ним аномальную территорию, но все куда сложнее. Это разумная биологическая совокупность того, что на ней находится. Эгрегор Источника. Когда возник первый эгрегор, всего-то и нужно было, что оставить его в покое. Краснотайгинск ведь не сразу сделался таким местом, откуда ты едва спасся. Просто не надо было трогать Измененных. А их трогали, да еще как! И местные жители, в штыки воспринявшие появление «странных» людей, и столичные ученые, желавшие запереть их в своих лабораториях и ставить над ними опыты. Естественно, последовала реакция. В ответ на притеснения Измененных излучение Краснотайгинского Источника породило истребителей. Питаться пси-энергией заключено в самой природе эгрегора Источника, а с нею он впитывал человеческую агрессию как губка и реагировал соответственно. Измененные тоже стали убивать. Люди, в свою очередь, ввели туда армию. Пожар конфликта разгорался и привел в конечном итоге к уничтожению города.
Но это было концом только для Краснотайгинского Источника. Уцелевшие Измененные объединились в НМП. К тому же эгрегоры всех Источников связаны энергетически и через общее информационное поле. И когда начал излучать Источник в Печоре, вся поглощенная первым информация перешла к нему. А люди сразу стали воспринимать его враждебно. Чего вы хотели, когда он впитывал вместе с пси-энергией почти исключительно ненависть и страх? Выходит, причина агрессии эгрегора Источника - агрессия человечества. А Владимир… Это просто ответ на пепелище на месте Краснотайгинска и подавленный эгрегор в Печоре. Но мы не имеем целью уничтожение людей как биологического вида. Подумай сам. Вы, люди, - наша кормовая база. К чему нам уничтожать вас? Это же нелогично! Мы вполне можем сосуществовать, если вы сумеете отринуть свою враждебность.
        - Свежо предание, - пробормотал я. - Что ты там говорила про успешную ложь? Впрочем, ты же в свою не веришь…
        - Довольно! - Она с раздражением (то ли настоящим, то ли хорошо разыгранным) поднялась со стула. - Мне надоело даром тратить на тебя свое время. Ты безнадежен! А она - нет. - Кочевница вновь указала на Агнешку. - Я теперь поступлю очень просто - заблокирую тебя здесь, на третьем уровне ментального пространства. Твое тело в физической реальности долго не протянет - умрет через несколько минут. А когда это произойдет, мы с ней закончим начатое.
        Я похолодел.
        - У тебя не получится… - Но тут же и сам понял, что ошибаюсь. Для этого даже не требовалось видеть глумливую усмешку, появившуюся на лице Кочевницы.
        - Как ты думаешь, чем я занималась, пока мы тут вели с тобой эту бессмысленную полемику? Я методично отсекала тебя от сущности храма. Без нее ты здесь мало на что способен. Правда, раздавить тебя тут я не могу, хоть мне и хочется. Да это и не требуется. Еще немного - и ты перестанешь быть для меня проблемой. Прощай… Странник!
        Мне уже приходилось наблюдать, как развоплощаются фантомы, и уничтожать их самому, но сейчас Кочевница исполнила нечто более эффектное и классическое - медленно растворилась в воздухе, как привидение из готического романа. Всё, разговоры закончены, а мне осталось несколько минут. Я не знал, сколько конкретно, да это и не имело особого значения - все равно здесь, в глубоком ментале, было сложно следить за временем, разве что секунды считать. Не знал я и того, что станет с моим сознанием, когда умрет тело. В призраков я не верил, а потому полагал, что через некоторое время все, что составляет мое «Я», просто рассеется по ментальному пространству. Однако у меня было твердое намерение не допустить такого печального финала, и виделся только один способ спастись - «разбудить» Агнешку.
        Она оставалась здесь, что и естественно: даже Кочевнице было не под силу вытащить из глубокого ментала ее, при этом наглухо заперев в нем меня. Я приблизился к девушке и попытался коснуться ее пси-эквивалентом правой руки. Ни я, ни она тут не были материальны, а следовательно, любые прикосновения, пусть даже иллюзорно-физические, на самом деле относились к категории ментальных контактов. Но тут мне мешал поставленный Кочевницей барьер: она уже записала Агнешку в свои новобранцы и не собиралась позволить мне забрать ее. А это значило, что «будить» девушку мне придется еще более тонкими способами. Главное в этом деле - не думать о нависшем дамокловым мечом временн?м лимите, иначе спешка и паника похоронят все, то есть приведут к неудаче любую попытку.
        - Агни, услышь меня, пожалуйста! Тебе нельзя продолжать! Во-первых, ты перестанешь быть человеком. Совсем. Ты будешь существовать физически, но это уже не жизнь, понимаешь? Я знаю, ты хотела подобраться как можно ближе, чтобы найти способ остановить ее, но переусердствовала. Ты подошла слишком близко, и она пленила тебя. И если ты станешь продолжать, все будет только хуже! Ты не только не выполнишь свою миссию, но и…
        Я замолчал, поскольку реакции на мои слова не было. Тот крик отчаяния единственный проник сквозь броню, отгораживающую ее от мира. С каждой минутой Агнешка все глубже проваливалась в инобытие, ее связь со своим прежним, человеческим «Я» истончалась, а той сущности, в которую она перерождалась, не было никакого дела ни до человечества вообще, ни до меня в частности.
        Как же до нее достучаться? Думать и прикидывать было некогда, и я решил просто «давить на все клавиши» - авось какая-нибудь и сработает. Для начала перешел на еще более тонкий уровень воздействия - начал направлять ей мыслеобразы. В конце концов, как однажды сказал, кажется, Тютчев, «мысль изреченная есть ложь». Имел он в виду, очевидно, то, что словесное формулирование хоть немного, но искажает смысл. Мне же требовалось донести до Агнешки свои мысли максимально полно, без искажений и купюр. А мыслеобразы для этой цели - как раз то, что нужно. И начал я со страшных картинок - демонстрировал ей ту версию возможного будущего, в которой она, полностью «обесчеловечившись», стала послушной исполнительницей воли Кочевницы и «разносчиком зонной чумы». Потом, по максимуму подключив воображение, пошел дальше и мысленно изобразил апокалиптическую картину, в которой Зона, при активном содействии той, в кого превращается Агнешка, словно раковая опухоль, покрыла б?льшую часть обитаемого мира, оставив людей лишь на определенных территориях, как выразилась Кочевница, в качестве «кормовой базы».
        Тут уже мне показалось, что Агнешка вздрогнула. Это было не визуальное впечатление (внешне она осталась такой же неподвижной, устремленной внутрь себя), а некий ментальный отклик. Слабый, едва заметный, но он меня все равно подбодрил: лиха беда начало! Что ж, страх свое дело сделал - привлек ее внимание, а значит, такое воздействие пора прекращать - это не наш метод.
        И я переключился с кнута на пряники - позитивные мыслеобразы нашего с нею прошлого. Они должны были пробудить почти впавшую в летаргию человеческую часть сущности Агнешки. Я работал интенсивно, подбирая в памяти самые яркие и теплые моменты наших отношений (благо, таких хватало), пережитые совместно приключения, моменты нежности и страсти. Реакция усиливалась, и это говорило о том, что я пошел правильным путем: первыми мыслеобразами вскрыл ее кокон, а теперь волнами позитивных воспоминаний расширял образовавшуюся трещину, постепенно добираясь до той самой, моей Агнешки, Агнешки-человека, заточенной где-то в глубине этой промороженной до глубины души личности. И это дало результат! Река вскрылась, и лед тронулся. Правда, пока он густо покрывал поверхность, не позволяя увидеть воду. А я осторожно наращивал интенсивность воздействия, опасаясь перегнуть палку и стараясь не думать о стремительно утекающем времени.
        И тут вновь напомнила о себе Кочевница, которую я, сконцентрировавшись на Агнешке, честно говоря, выбросил из головы, уверенный в том, что она так и будет блокировать меня здесь и ничего больше не делать, безучастно наблюдая, как я пытаюсь вернуть человечность ее новой протеже. Но аномалия, очевидно, поняла, что переоценила прочность ментальных барьеров, отгораживающих Агнешку от всего и всех, и решила вмешаться. В обычной реальности ее удар был бы сокрушительным, но и здесь, за тройным демпфером ментального пространства, я его очень даже почувствовал. Трудно описать, что такое пси-боль, а тем, кто ее никогда не испытывал, практически невозможно понять. Удар я выдержал, но пришлось мне очень солоно. Кочевница не могла меня здесь добить. Она и сама это говорила, а сейчас я убедился, что тут аномалия не лгала. Но добить и не было ее целью. Главное - ошеломить, сбить настрой, душевный порыв, чтобы задержать хоть ненадолго. И мне стало ясно, что тело мое в физической реальности доживает последние… наверное, уже не минуты, а секунды, а потому, пришпоренный отчаянием, я пошел ва-банк, бросив на стол
самый старший из имеющихся у меня козырей.
        Этот мыслеобраз я специально приберегал напоследок, поскольку из нашей с Агнешкой истории именно он был самым ярким и эмоционально наполненным - опаснейшее приключение, которое мы пережили в лабораторном блоке спецбункера в муромских катакомбах. Так вот зачем в один из трансовых эпизодов меня вернули к этому событию, переиначив его! Если оно не разбудит девушку, то не разбудит уже ничто…
        Она лежит на полу лабораторного блока, еще способная с трудом шевелиться и говорить, но временно лишившаяся зрения. Я лихорадочно смешиваю компоненты для антидота против яда истребителя и говорю с ней, говорю, несу всякую чушь, лишь бы она продолжала оставаться в сознании и сохраняла хоть какую-то мозговую активность, удерживающую ее по эту сторону границы между жизнью и смертью.
        - Агни, ты же обещала рассказать мне, что такое «аркадиборс». Я же умру от любопытства, если не узнаю!
        Это стало последней каплей. И наконец-то здесь, на третьем уровне ментального пространства, кокон чуждой сущности развалился, и из него, как бабочка из куколки, вылупилась прежняя Агнешка, с ясным взором и легкой улыбкой на губах, за которую я готов был, не задумываясь, отдать жизнь. Ну, слава Богу!
        - Просто литературу, Олег, надо читать не только прикладную!
        Ошалев от радости, я тем не менее не выключился из момента, который был самым что ни на есть критическим, и схватил за руку ее ментальную сущность, установив таким образом прямой пси-контакт.
        - Давай, Агни, надо выбираться отсюда! Срочно!
        Должен заметить, что моя девушка обладала чрезвычайно ценным умением не задавать вопросы, когда на это нет времени. Мы рванулись назад, в физическую реальность, и, естественно, встретили отчаянное сопротивление Кочевницы. Пси-боль вышла на новый уровень, однако установленный аномалией барьер, несокрушимый для меня одного, поддался под натиском двоих кандидатов, работающих в тандеме. Мы ломились сквозь барьер, не расцепляя рук, что в ментальном пространстве означало самое тесное слияние сущностей и энергий. А я параллельно сжигал своей яростью изрядно истончившиеся псионические связи, установившиеся между Агнешкой и аномалией. Это было невероятно тяжело, больно и страшно. Причем чем дальше, тем больнее.
        С третьего уровня мы вырвались на второй, и здесь сопротивление Кочевницы стало еще более ощутимым. Однако мы стали ближе к физической реальности, где остались наши тела, и здесь у меня появилась возможность понемногу черпать по-прежнему циркулирующую там свободную энергию храма. В итоге наш усиливающий бонус оказался круче. Эту ментальную битву мы выигрывали, работая как единая сущность.
        Первый уровень ментального пространства… Странно, мне казалось, что Кочевница не способна испытывать эмоции, но теперь уже явственно ощущались ее смятение и ярость. Похоже, она впервые встретила в ментальном противостоянии тех, кого не в состоянии одолеть. Ее натиск усиливался, но и мы держались стойко, а поступающая от храма все более мощным потоком энергия позволяла уже и контратаковать…
        Мы успели вернуться в самый последний момент. Войдя в свое тело, я ощутил его дрожь, физическую боль и слабость. Еще бы чуть-чуть - и тут стоял бы только вросший по колени в пол труп. Несколько секунд я озирался по сторонам, пытаясь сообразить, что же изменилось. Мы с Агнешкой находились в нескольких шагах друг от друга, но сохраняли тесный ментальный контакт, а вот храм… Вернее, храм-Кочевница. Это было что-то страшное. Аномалия, как выяснилось, тоже пошла ва-банк. У меня перед глазами все плыло, и они слезились - чудовищная сущность, слившаяся со зданием в одно целое, меняла его на глазах, превращая в оружие против нас.
        Храм корежило. Казалось, он ожил и теперь топчется, силясь вырвать свой фундамент из земли и обрушить на нас многотонные каменные ноги. Стены при этом деформировались, покрывались трещинами, выпуклостями и нишами, из которых появлялось множество жутких ликов с раскрытыми в беззвучных воплях ртами. И лики эти сверлили нас полными ненависти глазами. И без того невеликих размеров молельный зал начал сжиматься, из его пола и сходящихся стен то тут, то там стали выскакивать здоровенные каменные шипы. И ведь понимал я, что это все иллюзорно, псевдоматериально, но мощь внушения Кочевницы была настолько велика, что не приходилось сомневаться: если такая вот игла меня проткнет, умру я однозначно и без вариантов. Одновременно усилилось давление на мои ноги, застрявшие в камне, как будто пол хотел их стереть в порошок, но пока энергия храма помогала мне противостоять этому натиску. И вообще храм теперь через меня словно бился сам с собой - его оставшаяся чистой энергетическая сущность против той части, что находилась под контролем аномалии. Но тут в моих ушах возник «белый шум», а в голове - болезненная
вибрация. Приближались Пятна, целая орда Пятен. Неуверенная в победе Кочевница бросила в бой все, что имелось под рукой.
        «Я знаю, что делать! - неожиданно прозвучал в моей голове ментальный голос Агнешки. - Ты только «держи» нас, мне нужно совсем немного времени!»
        «Держи» - термин, значение которого мне не пришлось переспрашивать: мы с Агни находились в очень тесной пси-интеграции, а потому не нуждались в том, чтобы все выражать словами - те же мыслеобразы объясняли быстрее и понятнее. Можно сказать, мы понимали друг друга с полумысли. «Держи» - означало «прими огонь на себя». Я должен был сохранять пси-единство нашего тандема и защищать обоих от любой псионической, энергетической или физической атаки.
        Следующие две минуты стали самыми страшными. В нас летели острые осколки камня размером с добрый кулак. Пол то разжижался, пытаясь всосать меня глубже, то вставал на дыбы, норовя опрокинуть. Стены продолжали сжиматься, как мифические Симплегады, несмотря на все мое сопротивление и барьеры, которые я ставил с помощью энергии храма, а каменные копья-шипы выскакивали уже в непосредственной близости от нас с Агнешкой. Пси-удары сыпались один за другим, с каждым разом наращивая мощь, а вибрация и шум от приближающихся Пятен усилились настолько, что было ясно - они вот-вот ворвутся в здание.
        Я сражался на пределе сил и потому даже не сразу понял, в какой момент наступил перелом. Интенсивность пси-ударов снизилась, каменные шипы уменьшились и обмякли, словно вдруг стали глиняными. Пол перестал взбрыкивать, словно норовистый мустанг, и опять затвердел, приняв свой обычный вид, предварительно отпустив из своего вязкого плена мои ноги. Они, правда, настолько онемели, что я не удержался и упал. Но ситуация продолжала меняться прямо на глазах: чудовищные иллюзии рассеивались, возвращая храму прежние размеры и архитектурный облик - стены отступали, шипы и лики растворялись в них, вновь становясь безжизненным, неподвижным камнем.
        «Я разорвала все связи Кочевницы с храмом! - донесся до меня голос-мысль Агнешки. - Это был ее «якорь», и сейчас она тратит энергии больше, чем может себе позволить. Кое-кому вот-вот станет очень худо!»
        Я не мог не восхититься ею. Все-таки она у меня редкостная умница! Нет, не зря была вся эта экспедиция, все эти жертвы! Только благодаря отчаянной авантюре, на которую решилась Агнешка, ее столь тесному взаимопроникновению с Кочевницей, моей девушке удалось получить знания, сделавшие возможной нашу победу. Другое дело, что при этом она попала в ловушку, и не «разбуди» я ее, все эти знания пропали бы втуне. Но случилось то, что случилось, и наш с ней союз оказался сильнее простой арифметической суммы его составляющих.
        Я чувствовал, как бурлит энергия, которую Кочевница уже не в состоянии ни переработать, ни применить, ни удержать в себе. Ее сущность вот-вот придет к коллапсу, распадется, взорвется! Стоп, взорвется?!
        - Бежим! - это Агнешка крикнула уже вслух, оказавшись рядом со мной и за руку помогая подняться на все еще не желающие слушаться ноги. - Сейчас тут находиться опасно - с минуты на минуту такое начнется…
        Я только кивнул и послушно поковылял к выходу, когда увидел проникшие в храм первые Пятна. Все верно: они-то - порождения расположившихся вокруг Провалов, а не Кочевницы, а потому сожрут нас за милую душу и не подавятся. Агнешка тоже заметила их и в растерянности остановилась. Но тут пришла моя очередь работать. Творившийся в храме хаос сделал окружающую реальность просто-таки гуттаперчевой. Я хорошо чувствовал это. А с таким количеством энергии храма, что до сих пор была мне доступна, можно было сделать многое. И я даже знал что.
        «Трансформация!» - мысленно скомандовал я Агнешке, дополнив свои слова мыслеобразом, предельно ясно и лаконично показавшим технологию озвученного процесса.
        Мы работали слаженно, словно всю жизнь были одной командой. Корректирующие действия были локальными и касались только порождений Провалов. Сейчас не требовалось исподволь менять ход событий, как тогда, в подъезде, между огнем и прыгунами, а благодаря тому, что мы действовали вдвоем и оперировали большим количеством энергии, процесс шел в разы быстрее. Трансформация просто устраняла из реальности эти уродливые и бесформенные черные кляксы. Пятна исчезали беззвучно, будто их и не было, уменьшая шум и вибрацию в моей голове. Вот выход уже свободен, и мы двинулись вперед, всем своим единым существом понимая, что время наше истекает. Двери раскрывались натужно и со скрипом - совсем иначе, чем было на входе. Это означало, что храм стал почти таким, как был раньше, пока его не захватила странствующая аномалия.
        Иллюзия, что мы победили, продержалась недолго: Пятен снаружи было так много, и прибывали они так активно, что прежняя тактика уже не годилась. Мы не могли вычерпывать энергию храма досуха, а без нее нам далеко не уйти. Да и время поджимало. Агнешка тоже это поняла.
        «К старице!» - скомандовала теперь уже она, досказав остальное мыслеобразом.
        Я молча последовал за ней: план действительно выглядел единственно возможным. К тому же за спиной все сильнее напрягалась энергетическая струна предвестия коллапса Кочевницы. Когда она лопнет, мало не покажется никому. Ноги все еще были как чужие, и сначала Агнешке приходилось чуть ли не волочить меня за собой. Но я понимал, что висеть на ней кулем нельзя - ее физических возможностей надолго не хватит, а потому старался изо всех сил двигаться самостоятельно. Наше перемещение лишь с большой натяжкой можно было назвать бегом, тем более что необходимости расчищать дорогу от Пятен никто не отменял. Я двигался через боль, через ватную неуклюжесть своих нижних конечностей, через не могу, лишь изредка прибегая к помощи Агнешки.
        На берегу старицы мы оказались, когда струна готова была уже лопнуть. К сожалению, Пятна кишмя кишели и тут. Мы старались корректировать реальность предельно экономично, лишь устраняя Пятна со своего пути и даже не пытаясь уничтожить их все, так как уже ощущали подступающее истощение энергетических ресурсов и находились в жестком цейтноте. В результате некоторые Пятна убирались не полностью, но обрывки тьмы, которые от них оставались, бессильно уползали прочь, даже не пытаясь атаковать. Спуск к воде со стороны храма был достаточно крутой, что заставило меня чертыхнуться: с моими-то ногами такое уж совсем не в жилу. Но, по иронии судьбы, как раз это нас и спасло. Когда я ступил на обрыв, мои ноги подкосились, и я просто покатился вниз. К счастью, склон не был каменистым, и травм у меня не добавилось. Зато спуск получился экстремально быстрым. Агнешка сбежала за мной, помогла мне подняться, и мы, сделав несколько шагов по воде, нырнули, ощущая, как истекают последние мгновения. Старица оказалась не слишком глубокой, но скрыться под водой нам удалось. Там мы и находились, когда все произошло.
        Струна порвалась. Я ощутил это настолько явственно, будто нечто лопнуло внутри меня. Даже непонятно, мое ли это чувство, или Агнешки - у нас в эти минуты все было общим. Скорее, все-таки ее - в конце концов, именно Агни была настроена на аномалию, и хоть в основном я разорвал связи между ними, настройка сохранилась, и девушка весьма четко воспринимала все, что было связано с Кочевницей. Дальнейшее я ощущал скорее всего благодаря ей, в том числе и через зрительный канал, что было несколько странно, учитывая, что мы, набрав воздуха в легкие, сидели под водой.
        Это не был взрыв в обычном понимании - отсутствовала ударная волна, отсутствовали вспышка, дым, огонь, грохот, не летели во все стороны осколки… Произошел коллапс сущности, сопровождавшийся гигантским выбросом энергии. Энергетическая волна не разрушала постройки, поэтому и храм, и подсобное помещение уцелели. Устояли и деревья, располагавшиеся поблизости. Но устояли физически. А вот жизнь их покинула в считаные мгновения: стволы высохли и потрескались, листья пожухли и осыпались. Наглядная картинка, предельно ясно демонстрирующая, что стало бы с нами, окажись мы на пути этого выброса. К счастью, энергетическая волна, сопровождавшаяся не менее сильной псионической, распространялась во все стороны по горизонтали и немного вверх, а нас не достала. Нам достались лишь отголоски пси-волны, но с ними мы справились, поставив ментальный барьер.
        Поняв, что волны-убийцы над нами уже прошли, мы вынырнули, чтобы глотнуть воздуха, и опять укрылись под водой. А волны катилась дальше, забирая жизнь у всего живого и псевдоживого, что попадалось на их пути. Исчезали, развоплощаясь, пятна. Содрогалась физическая реальность, сращивая Провалы, которые, получив от волны избыток энергии, тоже коллапсировали, правда, с куда менее катастрофическими последствиями. Волны докатились до монастыря, укрытого туманом климатической аномалии, и туман рассеялся в считаные секунды. Затем дрогнула и начала распадаться сама климатическая аномалия, рассылая во все стороны потоки морозного воздуха. С воплями исчезали, сметенные энергетической волной, белые монастырские фантомы.
        Живых восприятие Агнешки не показало. Но если бы они и присутствовали, то, кем бы они ни были - людьми, мутантами или такими же паранормами, как мы с Агнешкой (ведь Саша-«геолог» где-то там еще бродил), - участь их незавидна.
        Остановились волны, только докатившись до установленного Кочевницей периметра из Провалов. Как ни парадоксально, эти жуткие аномалии сейчас сыграли спасительную роль для окрестных территорий, поглотив почти всю выброшенную в результате гибели Кочевницы энергию и при этом исчезнув.

* * *
        Лишь получив экстрасенсорное подтверждение того, что катаклизм угас, мы позволили себе подняться из воды. Мокрые насквозь, я и Агнешка не отрываясь смотрели друг на друга и не верили тому, что спаслись. На берег, покрытый почерневшей мертвой травой, мы выбрались с грехом пополам, найдя более пологий выход, который даже для моих еще не восстановившихся ног оказался посильным.
        Пси-фон все еще был взбаламучен, но, по моим ощущениям, здесь даже уровень негативной энергетики Зоны несколько снизился, как будто внезапно задувший сильный и свежий ветер разогнал нависший над городом смог.
        - Ты нашел меня, - произнесла Агнешка, положив руку мне на плечо.
        Я кивнул.
        - Нашел, хотя ты и просила не делать этого.
        - Ты слышал? - чуть удивилась она. - Впрочем, я предполагала что-то в этом роде, после того как ты говорил со мной, находясь в теле Виктора. Надеялась, что ты услышишь и поймешь. - Поддавшись внезапному порыву, Агнешка взъерошила мои волосы. - Непослушный мальчик!
        - Ты будешь меня в этом упрекать? - чуть приподнял брови я.
        - Не буду. - Она улыбнулась. - Если бы не ты…
        - Да мы оба молодцы! - усмехнулся я. - Чего тут скромничать?
        - Чем ты смог пробить мое отрешение? Этот момент почему-то не отложился у меня в памяти.
        - «Аркадиборсом»!
        - Чем-чем? - Она рассмеялась.
        - Ну, тот код доступа на шлюзе, помнишь?
        - Еще бы!
        - Ты мне тогда так и не рассказала, что это значит. А потом оно как-то забылось… Кстати, может, объяснишь?
        - Тебе надо узнать это именно сейчас?
        - А чем плохи это время и место? Или мы куда-то очень спешим?
        В следующий момент возникло легкое замешательство, которое, не будь мы столь тесно ментально интегрированы, наверняка ускользнуло бы от моего внимания, как и ее едва заметное напряжение.
        - Что-то не так? - произнес я, невольно напрягаясь, и через мгновение понял что.
        Просочившееся ощущение ментального холода с ее стороны заставило меня отстраниться и сделать шаг назад, одновременно разрывая интеграцию и формируя ментальный щит.
        - Ты не знаешь, верно? Агни не позволила тебе это увидеть?
        Кочевница в теле Агнешки улыбнулась и пожала плечами.
        - Ну… бывают в жизни огорчения. Но потеря невеликая. С ней я своего уже добилась, а ты слишком упертый для моих целей. Так что извини…
        Она не рассчитала совсем чуть-чуть, и ее пси-удар, направленный на то, чтобы сжечь мой мозг, не смог с первой попытки проломить ментальный щит. Я рухнул на колени с разламывающейся от боли головой и отчаянием в душе: здесь, уже в одиночку и без энергии храма, мне с Кочевницей не справиться - она меня просто размажет. В глазах помутилось, и очертания тела Агнешки, оккупированного странствующей аномалией, я видел слезящимися глазами, словно в тумане, удивляясь, чего она тянет с повторным ударом. И тут Кочевница вдруг замерла на месте, уставившись вдаль остановившимся взглядом, а в следующий момент рухнула как подкошенная.
        Я окаменел и, не веря, смотрел на то, как жизнь уходила из ее глаз, из уголка рта показалась струйка крови, а по груди расплывалось кровавое пятно. Выстрела не было слышно. Совсем. Видимо, стреляли издалека из снайперской винтовки с глушителем. Профи-чистильщик ФСБ? «Геолог»? В этот момент мне не было до этого дела. Моя реальность сократилась до этого маленького кусочка берега старицы и умирающей девушки. Именно девушки, а не чужой и враждебной сущности, взявшей под контроль ее тело. Потому что вместе с Кочевницей из этого мира уходила Агнешка, и только это сейчас имело значение. И хотя этот выстрел помешал сущности Кочевницы сжечь мой разум, я в этот момент удавил бы стрелка голыми руками.
        - Нет, Агни! - прошептал я, и мир расплылся в моих глазах теперь уже из-за слез, которые начали их наполнять. - Только не ты!
        Второго выстрела я тоже не слышал. Только ощутил сильный удар в плечо и жгучую боль. Я, едва успев подняться на ноги после пси-удара, покачнулся и, поскользнувшись в грязи, упал навзничь в заросли почерневшей высокой травы на берегу старицы. Мне хотелось выть. Дико, по-звериному. И еще хотелось выпустить кишки снайперу, который почему-то не убил меня. Такие профи не промахиваются, если только не делают этого специально. Боль в плече не шла ни в какое сравнение с той, что разрывала мне душу. Агни! Какая жестокая шутка судьбы - найти ее, вытащить из такой ситуации, когда вероятность неудачи была процентов девяносто пять, и вот так потерять!
        Смерть ее я почувствовал примерно за пару секунд до того, как она произошла. И успел из последних сил закрыться ментальным щитом от мощного псионического выброса, порожденного вторым подряд коллапсом аномалии. На сей раз, хотелось бы верить, окончательным. Это было больно. Очень. Мое сознание словно поливали расплавленным металлом, а оно пыталось не сгореть. Я пытался. Потому что должен жить, чтобы отомстить. И все же есть предел тому, что способен вынести человек. И в эту ночь я подошел к нему вплотную, словно к краю бездонной пропасти. И когда я сделал шаг вперед, тьма милосердно приняла меня в свои объятия.
        Эпилог
        Дуэт
        Владимир. Окрестности Боголюбово
        - Почему ты не убил его? - спросила «лояльная». - Он же третий и последний. Это из-за Краснотайгинска? Из-за того, что вы вместе прошли? Ты не смог его убить, потому что он - твой друг?
        Спросила и внутренне сжалась, готовая к самой жесткой реакции своего спутника на запретную тему. Но он только хмыкнул и принялся разбирать винтовку.
        - Друг? Нет, Алина. Олег Катаев мне кто угодно, только не друг. Марина погибла из-за него, и теперь он узнает, каково это. А жить… пусть живет. Эти трупы надо списать на кого-то. Почему бы не на него? Сущность Кочевницы рассеялась, и теперь даже Зона не скоро сможет создать нечто подобное. А кандидаты… Томаховская мертва. Александр Костылев, так ловко скрывавшийся от Кочевницы в Боголюбовской климатической аномалии, сметен энергетическим выбросом. А третий, Катаев, - вне закона. Теперь на него начнется охота. Пусть почувствует себя дичью. По-моему, проблема решена.
        «Лояльная» смотрела на него задумчивым взглядом, в котором проскальзывало уже плохо скрываемое беспокойство.
        - Ты изменился, Миша. И сильно.
        - С чего бы? - с иронией отозвался Стрельцов. - Произошло какое-то событие, которое могло бы стать причиной такого изменения?
        С каждой секундой «лояльная» нервничала все сильнее.
        - Тебе… - колеблясь, начала она, - нужно кое-что…
        - Вот это? - Михаил извлек ампулу с золотистой жидкостью. - Зачем бы мне могла понадобиться антинова, если только кто-то, пока я был без сознания, не ввел мне внутривенно кровь Измененной - Светланы? Так все и было, верно? Ты захотела счет сравнять, да?
        - Ты не понимаешь! - вспылила Алина. - Да если бы не это, ты был бы уже мертв! Кровь Измененных не только наделяет особыми талантами. Она повышает живучесть организма, дает способность к регенерации! Ты знаешь, как серьезно Светлана тебя ранила?! Да ты бы не то что ходить и стрелять…
        - Успокойся! - остановил Стрельцов ее пламенную тираду. - Я тебя не обвиняю. В сложившихся обстоятельствах ты приняла оптимальное решение. Но… вакцина мне не нужна.
        - То есть как?!
        - Быть «лояльным» - не мой профиль, Алина, - невозмутимо пояснил он. - Сидеть на игле я не стану - у меня другие жизненные планы.
        Бледность его спутницы была заметна даже в ночной темноте.
        - И какие же?
        - Скоро узнаешь - тебе в них тоже отведена немалая роль.