Инкорпорация Сергей Куц
        Земля 2252 #2
        Брат и сестра Андрей и Евгения Ливадовы перенесены из двадцать первого века в двадцать третий, эпоху постапокалипсиса. После Третьей мировой войны и Судного дня Земля разделена между тремя огромными корпорациями, заменившими прежние правительства государств, которых больше нет. Чтобы выжить, чтобы вырвать у жестокого мира шанс найти друг друга и вернуться в прошлое, брату и сестре нужно стать частью двух разных корпораций. Они должны инкорпорироваться. Самый простой путь для этого - военная служба. Андрей теперь рекрут корпуса морской пехоты Синей корпорации. Женька - новобранец десантно-штурмового полка в Красном секторе планеты. Они примут присягу и будут служить с оружием в руках новому миропорядку, иначе не выживут…
        Сергей Куц
        Земля 2252. Инкорпорация
        Пролог
        Пройдя через оцепление морских пехотинцев в черной броне, вице-президент частной военной компании «Белая голова» направился к полковнику. Коммерсант был в камуфлированном под лес экзокостюме. Броня на штатском - как седло на корове. Полковник крепко выругался и мрачно уставился на вице-президента «белоголовых», с которым посчастливилось координировать проведение карательной операции. Чтоб его разорвало…
        Этот вечно улыбающийся недоносок постоянно лез не в свое дело. И хоть тресни, но ни его должности, ни фамилии нет в составе совместной экспедиционной группы корпуса морской пехоты и корпорации «Белая голова». Однако именно вице-президент «белоголовых» руководил наемниками частной военной компании, а вовсе не штаб группы. Армейцы отвечали за операцию в целом, но приказы штаба или начальника экспедиции выполнялись наемниками исключительно после подтверждения вице-президентом «Белой головы».
        Вдобавок он постоянно требовал пояснений и разъяснений о ходе операции, и это раздражало особенно сильно. В Диких землях бог и господин - старший офицер, но только не в данной экспедиции. Тут везде сует свой длинный уродский нос чертов штатский! Вчера удалось избавиться от него, лишь сославшись на секретность, однако он снова появился в полевом штабе, как только началась бомбардировка. Пробыл здесь недолго и вот поутру опять нарисовался.
        - Местность зачищена, - сообщил вице-президент.
        Именно что сообщил! Не доложил, а сообщил!.. Полковник сделал вид, что не услышал.
        - Местность зачищена! - повторил «белоголовый», в его голосе прорезалось раздражение.
        - Мне это известно, - сухо ответил полковник.
        - Вот как? Но если бы не ваш отказ синхронизироваться с моим нетчипом…
        - Хотите услышать отказ снова? - демонстративно перебил офицер вице-президента.
        Лицо «белоголового» налилось краской. Он с вызовом посмотрел на полковника и продолжил:
        - Если бы не ваш отказ синхронизироваться, сэр, то вы узнали бы о том, что мои люди завершили свою часть работы еще полтора часа назад.
        Полковник оценивающе оглядел вице-президента, словно раздумывая, не посадить ли того в изолятор на день или два, и после затянувшейся паузы спросил:
        - Ваши люди или тени?
        - Мои люди закончили нашу общую часть работы, - заявил вице-президент «Белой головы» и, заметив презрительный взгляд офицера, побагровел еще больше.
        Первыми в поселение вошли не «белоголовые», а бойцы из небольшой компании «Тень». На них легла самая грязная и тяжелая часть операции - ближний бой и первоначальная зачистка. «Белоголовые» взяли теней на субподряд, такое не запрещалось соглашением между корпусом морской пехоты и компанией «Белая голова».
        Договор ставил точку в противостоянии с главным конкурентом «белоголовых», который давно вышел за рамки дозволенного частникам, и Совет директоров Синей корпорации наконец санкционировал карательную операцию. Некоторые пытались ее остановить, и это могло получиться, но после расстрела поезда отменить либо отсрочить решение Совета директоров стало невозможным. Операция началась в ночь с шестнадцатое на семнадцатое декабря две тысячи двести пятьдесят второго года.
        Частники… Полковник всегда презирал наемников и с превеликим удовольствием принял непосредственное участие в ликвидации одной из военных компаний, но это не значит, что ему хоть в чем-то симпатичней «белоголовые» или, скажем, «тени». К дьяволу их всех! После этой ночи исчезли сразу тринадцать опорных баз зарвавшихся частников и вместе с ними одна компания. «Белоголовые» при поддержке корпуса морской пехоты уничтожили конкурента. Но какая разница? Одной частной военной компанией меньше, одной больше!
        - Каковы ваши потери и потери ваших субподрядчиков? - спросил полковник.
        - Они незначительны.
        - А точнее?
        - Я же сказал, незначительны!
        - Незначительны… Хм… Все ясно. - Полковнику хотелось высказаться в ином тоне. Он бы не потерпел рядом офицера, которому неизвестны точные потери в личном составе и технике, но нельзя срываться при подчиненных.
        - Желаете узнать от меня что-нибудь еще? - Вице-президент собрался покинуть штаб.
        - Желаю. По договору вы передаете нам всех задержанных, включая тяжелораненых. Скольких вы удерживаете?
        - Почти три сотни человек. Но думаю, что никто не подойдет вам, и поэтому…
        - В этом вопросе вам думать не полагается! - Полковник на мгновение потерял над собой контроль и повысил голос. - Вы предоставляете нам всех удерживаемых лиц!
        - Конечно…
        - Всех! Мы сами решим, кто нам подойдет, а кто нет! Остальных забирайте!
        Глава 1
        Перелет
        - Нет, это не Рио-де-Жанейро, - пробормотал Андрей, - это гораздо хуже.
        Известная с детства фраза вспомнилась не случайно. Спустившись по трапу, Ливадов оказался на взлетно-посадочной площадке, окруженной неширокой травянистой полосой и серыми приземистыми зданиями военной базы. Наверняка это военная база… и не похожа она на Бразилию, чье название Андрей несколько раз слышал за время многочасового перелета. Бразилия ассоциировалась с ярко-синим океаном, широченным песчаным пляжем и белыми высотками за ним, а еще фигуристыми красотками и атмосферой полной расслабленности.
        Ничего подобного Ливадов не увидел, а ведь несколько раз слышал из уст конвоиров слово «Brazil». Они же о Бразилии говорили? Название южноамериканской страны отчетливо угадывалась в их разговоре, даже если не понимаешь языка, на котором те общались; как, например, не понимал Андрей. Но упоминали же Бразилию солдаты и их офицер!
        У каждого из них на правом плече имелась нашивка в виде трех букв «USA» и звездно-полосатого флага. Поверх камуфлированных под саванну комков надеты разгрузки, вооружены бойцы штурмовыми винтовками. На глазах очки с оранжевыми стеклами, наверное, пластиковыми; у всех кепки. Высокие берцы в тон камуфлированной форме.
        Восемь пехотинцев и офицер конвоировали почти четыре десятка пленников - работяг в полосатых робах, в числе которых был и Андрей, а также пятерых бывших бойцов в черных комках с нашивкой в виде белого щита с черным крестом. Рабы и их надзиратели из разгромленного этой ночью городка подле нефтеперерабатывающего завода. Ливадов называл вояк в черной форме «тевтонцами».
        Во время атаки на городок Андрей смог завладеть оружием и попытался выскользнуть за периметр боя, однако снова оказался в плену. Городок атаковали наемники из военной компании «Белая голова» - Ливадов хорошо запомнил их эмблему. Они охраняли вокзал в мертвом Ярославле, а потом сопровождали поезд, что увез из города Андрея и его тогдашнего хозяина Рамиреса.
        На поезд напали. Под составом подорвался фугас, вагоны сошли с рельсов, начался бой, но сопротивление бойцов «Белой головы» быстро и умело подавили. Нападавшие разделили выживших пассажиров на две части - свободных граждан расстреляли, чтобы не оставлять свидетелей, а их рабов перевезли в городок при нефтеперерабатывающем комплексе, где на всех натянули черно-белые полосатые робы. На третий день в прекрасном новом мире судьба избавила Андрея от прежнего хозяина и его ошейника, чтобы сделать собственностью безликой и бездушной компании, чьи бойцы охраняли поселок, завод, а также уничтожили поезд.
        Три дня… А как будто минула целая жизнь! Ну или половина жизни. Какими же долгими оказались эти три дня…
        Ответ «Белой головы» вышел быстрым - удар был нанесен в первую же ночь после уничтожения поезда. Ливадов не думал, что окажется пешкой - даже не солдатом, а рабом - в войне двух компаний. Однако проснулся от грохота воздушной бомбардировки. Сбежал из барака, вооружился, но уйти из поселка не удалось. Лишился сознания, видно, вдохнул какой-то дряни, когда наткнулся на одного из нападавших, и очнулся уже утром в наручниках с мигающим зеленым светодиодом. Рядом с другими выжившими после разгрома городка и уничтожения завода. Под сотню их было, в основном рабы в полосатых одеждах и с десяток разоруженных «тевтонцев» - все без исключения в наручниках.
        Оборону гарнизона сломили без шансов для защищающихся. Скорее всего, потому, что ответ «Белой головы» был сделан при поддержке настоящей армии. После пробуждения Андрей заметил среди наемников «Белой головы» медиков и офицера без брони, у которого на груди под именем и фамилией была надпись «USA», а рядом с ней - камуфлированный американский флаг. Офицер напевал знакомую песню и внимательно разглядывал пленников.
        - You’re in the army now…
        «Теперь ты в армии». Андрей помнил перевод этой строчки, для этого не требовалось знать английский язык. «Теперь ты в армии»… К чему офицер напевал эту песню? Для него она древняя, как дерьмо мамонта! Однако американец снова и снова повторял знакомые строки. Ливадову казалось очень важным понять, почему офицер не умолкает. Хотя какая разница-то?..
        Когда офицер ушел, медики придирчиво осмотрели каждого пленника и отобрали два десятка самых крепких на вид мужиков: выбирали тех, кто моложе. Отделили от остальных, и среди этих двадцати отобранных пленников оказались Андрей и пятеро бывших «тевтонцев».
        Пятеро других солдат в черной форме, которые остались с большинством других пленников, стали выглядеть как-то совсем нехорошо, и дело вовсе не в ранениях. На их лицах читалось неприкрытое отчаяние. Зато у пятерки «тевтонцев», которых в числе двадцати отобранных пленников отвели в сторону, явно отлегло на душе. Чему они радовались? Андрею тогда подумалось, что посчастливилось попасть в число везунчиков, только, конечно, не понимал, в чем заключается это везение.
        Скоро появились трое их нынешних конвоиров, они увели счастливчиков за периметр разгромленного города. За его пределами в поле был разбит небольшой палаточный лагерь, а за ним высились серые борта конвертопланов и пяти десантных кораблей. На машинах опознавательные знаки - белая звезда на темно-синем круглом поле с двумя белыми горизонтальными полосами.
        Пленников освободили от наручников и подвели к конвертоплану с номером 765. Большие белые цифры отчетливо выделялись на обшивке, покрытой серой краской. Это была грузовая машина с сиденьями вдоль обоих бортов, на которых уже устроились два десятка человек в полосатых робах. Меж ними прохаживались два морпеха со штурмовыми винтовками наперевес.
        Появились офицер и еще три автоматчика. Андрея и остальных прибывших загнали внутрь. Следом зашли конвоиры. Офицер что-то потребовал, и все, кто был на ногах, начали рассаживаться по пустующим местам. Затем офицер проорал что-то еще, и все без исключения натянули на себя страховочные ремни.
        Пристегнулись даже конвоиры - отделение морпехов и их командир разместились в центральной части грузового отсека. Конвоиры устроились так, чтобы до ближайшего пленника было не менее пяти свободных мест. Полупустой отсек конвертоплана позволял разместиться таким образом. Андрей сидел через десять сидений от ближайшего морпеха.
        В хвосте машины внутрь втянулся трап, по которому только что поднялись на борт. Закрылся люк, и почти сразу появилось ощущение полета. Летели долго.
        Когда Андрей в первый раз услышал про Бразилию, по его ощущениям, минуло часа три или четыре, и к тому времени здорово хотелось есть. На обед Ливадов особо не рассчитывал, но каково же было его удивление, когда раздали сухпайки. Их разносили два пленника. Один из морпехов увел их к перегородке, за которой должны были располагаться кабина управления и вспомогательные отсеки. Нырнув в открывшийся люк, рабы скоро вернулись с плоскими коробками в руках. Это удивительно: и дело даже не в кормежке, а в том, что пленники и морпехи получили совершенно одинаковые сухпайки.
        Потом несколько других рабов собрали мусор, и скоро выяснилось, что можно свободно посещать туалет, но только по одному - конвоиры отслеживали это да гавкали, когда им казалось, что кто-то слишком близко подошел к ним. Впрочем, пленники в полосатых робах были покорны судьбе. Андрей заметил косые взгляды на охрану только у своих прежних надзирателей, однако бойцы в черной форме старательно прятали взор от морпехов и тоже вели себя тише воды.
        - Brazil.
        Андрей услышал это слово в последний раз перед посадкой. Не сказать, что его ожидания никак не оправдались - вон кое-где видны пальмы, но все же без океана это не Рио-де-Жанейро. Ливадов повторил забавную присказку, чтобы поднять себе настроение, и побрел вместе с остальными пленниками от конвертоплана.
        Их отвели метров на пятьсот от летательной машины, которая осталась рядом с точно такими же конвертопланами. Андрей насчитал на бетонной площадке десять машин, а за ними высился целый ряд ангаров с высокими воротами, около некоторых видны люди.
        Пленников выстроили в шеренгу, напротив которой замерли растянутой цепью восемь солдат и офицер. Морпехи застыли в одинаковом положении, по-уставному. Лишь офицер порой выискивал взглядом что-то за спинами пленников и позволял себе переминаться с ноги на ногу.
        - Чего ждем? - тихо, под нос, произнес Андрей. Говорить ему не с кем: не знает языка ни пленников, ни солдат с нашитым на форме американским флагом. Судя по всему, морпехи говорят по-английски и большинство пленников их понимают.
        А он нет, и Рамиреса больше нет, с которым можно было хоть словом перекинуться. Сдох Рамирес, и ничуть не жаль его. Ливадов не испытывал ни капли сочувствия к бывшему хозяину, но вдруг почувствовал полное одиночество. Когда не понимаешь ни слова из разговоров окружающих, ощущаешь одиночество, хоть бы и посреди толпы. Либо в шеренге из сорока человек, как это было сейчас.
        По ощущениям, утро. Наверное, ближе к полудню, и жара берет свое. Здесь, то ли в Бразилии, то ли не в Бразилии, с солнцем полный порядок. Не такое безжалостное, какое было над городком при нефтезаводе, но тоже припекает. Хотелось пить, и, глядя на рожи своих товарищей по несчастью, Ливадов думал, что они тоже не отказались бы от воды.
        Офицер вдруг вытянулся по струнке, окаменев, как и его подчиненные. К ним ехал джип; нетрудно догадаться, что автомобиль везет начальство. Андрей покачал головой. Понятно, что угодил в американскую армию, только зачем воякам пленники? Либо на хозработы кинут до скончания века, либо зачислят в ряды доблестных вооруженных сил.
        Это лучше или хуже таскания мешков с цементом? Ливадов не знал. Для него главное свобода, но из армии сбежать будет явно непросто. Да и куда бежать? Летели в эту чертову Бразилию долго. Наверное, он сейчас за Атлантическим океаном; намного дальше, чем был от Женьки еще вчера. Вспомнив о сестре, Андрей помрачнел.
        Джип привез трех офицеров, солидных и важных, в возрасте, с посеребренными волосами. Все еще крепких, поджарых и загорелых, с колкими взглядами - настоящие псы войны. В темно-зеленой форме и фуражках, на ногах черные туфли. На кителях наградные планки, на плечах погоны с большими звездами. Прибывшие офицеры холодно посмотрели на личный состав конвойного отделения и презрительно - на ряд пленников. Откровенно неодобрительные взгляды достались пятерым в черных комках.
        Командир отделения отрапортовал старшему офицеру, который стоял чуть впереди двух других, и, отступив на три шага, замер за спиной начальника. Старший офицер снова обратил взор на пленников. Прошелся вдоль строя, оглядывая их с головы до ног, и разочарованно мотал головой почти каждый раз, когда оставлял за спиной очередного невольника. Ливадов его тоже не впечатлил. Чего ему нужно?
        За все время, пока старший офицер следовал вдоль строя, никто не проронил ни слова. После осмотра офицер вернулся к двум другим, приехавшим с ним, и громким поставленным командным голосом обратился к пленникам. Андрей, конечно, не понял ни слова; на сей раз только подумалось, что старший офицер говорил чересчур театрально. Впрочем, из-за незнания языка это впечатление могло быть обманчивым.
        Когда с речью было закончено, подъехали два бронемобиля, из которых высыпали еще два отделения морпехов: без экзокостюмов, но в полной выкладке, в таких же камуфлированных комках, как у конвоя.
        Старшие офицеры покинули взлетно-посадочную площадку, джип увез их. Прозвучали громкие отрывистые команды. Солдаты выдергивали из шеренги то одного, то другого пленника, и по два автоматчика начали уводить сведенных в пятерки людей в сторону приземистых строений, откуда изначально прибыли старшие офицеры и позже - два отделения морпехов.
        Ливадов не понимал, по какому принципу выхватывают людей из общего ряда. Судя по взглядам других пленников, они тоже растерянны и не могут сообразить, что происходит. Суматоху добавила очередь в воздух из автомата. Оглянувшись, Андрей увидел двух морпехов, чьи берцы пинали лежащего на бетоне «тевтонца». В воздух стрелял третий солдат, он был рядом и орал на четверку пленников в черной форме.
        Они со злостью смотрели на морпехов, кто-то даже сжимал кулаки, но выручать товарища не бросились; и правильно сделали. Потому что к месту стычки уже спешили несколько других морпехов и два офицера. Солдаты демонстративно передергивали затворы штурмовых винтовок. Будет нужно - пристрелят и не поморщатся.
        Андрей мысленно выругался. Рановато он радовался за сухпай и относительную свободу на борту конвертоплана. Здесь тоже не сахар.
        - You! «Ты!» - здоровенный морпех толкнул Ливадова в плечо.
        Как он оказался за спиной? Не ожидавший толчка Андрей полетел вперед и едва не растянулся у ног очередных пленников, которых вырвали из поредевшей шеренги.
        - Сука… - Андрей прикусил язык. - Откуда ты взялся?
        Когда Ливадов поднялся, подвели пару новых пленников. Потом два солдата бегом погнали очередную группку задержанных по бетонной дороге в сторону базы. Солдаты что-то кричали на ухо то одному, то другому из них. Наверное, пообещали пристрелить, если споткнешься или остановишься.
        Бежалось легко. Андрей был уверен, что морпехи устанут быстрее - солдаты были в полных разгрузках и со штурмовыми винтовками. Но он и четверо других пленников начинают выдыхаться, а двум конвоирам нипочем. Только орут, гады, сильнее и злее.
        - Черт! - Андрей чуть не наступил на пленника, который бежал впереди и свалился на бетон.
        Он умер. Сердце не выдержало или что-то еще. Правда, Ливадов понял это не сразу. Конвоиры сначала разразились ором и пинками - лупили упавшего и подозрительно неподвижного пленника, но недолго. Вдруг успокоились, один перевернул пленника на спину и закрыл выпученные остекленевшие глаза. Мертв.
        Эта смерть позволила перевести дыхание. Цинично оценивать чужую жизнь несколькими мгновениями собственного отдыха, но этот мир давно приучил Ливадова к жестокости. Он тоже становится черствым и злым и не может ничего с собой поделать. Да и не хочет!
        Морпехи вновь зарычали и погнали пленников дальше. Снова бегом!
        Когда добрались до забора из прутьев и сетки, отделявшего аэродром от базы, Андрею казалось, что сейчас он тоже кончится. Его спас контрольно-пропускной пункт, вовремя оказавшийся на пути. Ливадов согнулся в пополам, жадно хватая воздух. Хотелось просто упасть на землю, как сделали трое его сотоварищей по забегу, но надо ходить - быстрее восстановится дыхание. Андрей перевел взор на аэродром, от которого вели группки других пленников. Пешком! Какого же хрена их-то заставили бежать, будто собирались загнать до смерти? Одного и загнали…
        Они опередили всех, кого вели к базе. Конвоиры довольно скалились, вскидывали правую руку и показывали своим большой палец. Забег с пленниками был для морпехов развлечением. Они первыми очутились у базы, хотя им тоже было нелегко, но держались хорошо, сил для веселья у них предостаточно.
        Один из морпехов скрылся внутри здания КПП и, к радости пленников, застрял внутри надолго. Когда показался вновь, все уже отдышались. Андрея и остальных провели за ограждение, за которым он не увидел ничего особенного - только двух- и трехэтажные корпуса, прямые линии дорог, все по-военному чисто и строго, а людей, кстати, немного.
        Шли недолго, скоро свернули к медицинскому боксу. При входе в двухэтажное здание на флагштоке развевался белый флаг с красным крестом. Первым делом погнали в душевую, после которой выдали белые пижамы, тапочки и стальные наручники. Андрей спокойно смотрел, как щелкнули на запястьях браслеты. Он ожидал нечто подобное и не собирался рыпаться. Сейчас не время. К пленникам приставили новую пару конвоиров - санитаров-мордоворотов с электрошокерами, и те начали водить вверенную им четверку в наручниках по кабинетам.
        Обычное медобследование, какие случались не раз и не два в прошлой жизни Ливадова, только оборудование в кабинетах было необычное и он ничего не понимал, когда его спрашивали. Один из санитаров, который всегда находился в кабинете, пока другой сторожил трех других пленников в коридоре, усаживал Андрея куда надо, клал его руку на нужный прибор, жестами указывал куда смотреть и что вообще делать.
        Происходящее обнадеживало, вряд ли подобные процедуры будут проводить ради изучения здоровья рабов. Ливадов решил, что среди пленников отбирают годных для военной службы. И опять подумал про нее. А что? Кому нужна наигранная речь старшего офицера перед строем пленников… Нужна ли она, если и здесь заставят таскать мешки с цементом? Нет, не нужна. Но воодушевить будущих братьев по оружию - это другое дело.
        Ну а что до перспективы добровольно-принудительного зачисления в ряды американской армии? Вероятно, это не самый плохой вариант, с учетом нынешних обстоятельств. Опять же лучше бегать с автоматом, чем подыхать на разгрузочных работах. Будь что будет! Разберемся по обстановке!
        Кабинетов было много, и четверка часто пересекалась с группками других пленников, которых тоже пасли по два верзилы-санитара. Под конец - Андрей почему-то решил, что медосмотр заканчивается - всадили несколько уколов. Врач что-то объяснял на этот счет, и скорее всего, говорил про прививки - Ливадов, разумеется, ничего не понял и просто решил, что именно о них идет речь.
        Направились к следующему кабинету, куда зачем-то завели сразу всех четверых, группой. Что-то не так… Взор плывет… Вдруг подкосились ноги… Андрей упал бы, не окажись рядом стена, о которую смог опереться. Что происходит? Зачем их привели в операционную? Андрей встряхнул головой, чтобы прояснить взор, однако не помогло.
        Глаза закрылись… Сознание отключилось.
        Глава 2
        Учебная часть
        - Все плохо, - сообщил новобранцам майор. - Все очень-очень плохо.
        Говорил он четким, громким голосом. Офицера слышали все новички, построенные в шеренгу по двое; и мрачное до невозможности лицо майора Морова видели тоже все.
        Евгении Ливадовой хотелось поежиться, но команду «Смирно» майор не отменял, а что это за команда, молодой состав уже усвоил - вытянуться, чуть податься вперед, смотреть прямо перед собой и, когда нужно, коситься на офицера, дабы не пропустить ничего важного. Женька, конечно, переврала смысл команды, чтобы самой лучше ее понимать и выполнять, но в общих чертах все верно.
        Строевая стойка у Женьки правильная, по крайней мере, для новобранца, никто ведь не указал на иное. Но лучше бы оказаться во второй шеренге, укрывшись за спиной боевого товарища… Да, именно так, и уже не единожды, да с разной степенью пафосности им сообщили о боевом товариществе, но… Все равно лучше укрыться за чужой спиной от гнетущего и выворачивающего наизнанку взора майора Морова. Однако тот требовал, чтобы в первой шеренге находились те, кто ниже ростом, поэтому спрятаться на следующем построении не выйдет.
        Нужно просто стоять в строю, и никого не волнует, что молодняк с непривычки после многокилометрового марша едва держится на ногах. Зато майор сделал неутешительные выводы о физической форме новобранцев.
        - Все очень плохо, - повторил он и, поджав губы, покачал головой.
        Будто ждал, что кто-нибудь прямо сейчас свалится без чувств на плац. Однако строй держался, никто не падал и даже не переминался с ноги на ногу. Майор тоже держался - менее мрачным офицер не становился и все так же обводил молодняк тяжелым взглядом.
        - Сейчас выхватит пистолет и пристрелит кого-нибудь… - сзади послышался смешок, а следом еще несколько. Женька невольно улыбнулась и краем глаза заметила, что ее соседям шутка также понравилась. Эту мимолетную слабость можно себе позволить, потому что майор отвлекся на семерых других офицеров, что вышли на плац и направились к новобранцам, отчего не услышал острослова и не заметил ухмылок на физиономиях новичков.
        Уж чего-чего, а внимания Морова к своей персоне Ливадовой точно не нужно. Девушка не понимала, как офицеру удалось внушить к себе страх, хотя тот провел с новобранцами меньше суток, но в их взглядах, направленных на майора, читалось неприкрытое опасение. Лучше, мол, с этим придурком не связываться. Наверное, никто не удивится, если майор в самом деле вытащит из кобуры пистолет и пристрелит кого-нибудь из них в воспитательных целях.
        - Застрелит и потом три наряда вне очереди влепит, - добавил шутник из задней шеренги.
        Майор Моров почувствовал неладное во вверенном подразделении и оглянулся, обведя роту грозным взглядом из-под черного козырька офицерской фуражки. Женька сделала каменное лицо, она смогла сдержать улыбку и преданно смотрела на офицера. Казалось, что взор майора прожжет ее насквозь, но Моров уделил каждому из новобранцев, на которых мельком посмотрел, не дольше мгновения.
        На пункте сбора, куда Ливадова прибыла ровно в восемь утра двадцать третьего декабря - на следующий день после выписки из больницы, - Моров первоначально казался совсем иным человеком. Он был довольно молод, чуть больше тридцати, среднего роста, подтянут и с виду крепок. Шутил с медиками и прочим персоналом сборного пункта. Лицо приветливое, и оно не становилось суровым, едва взор падал на новобранца, как у других офицеров, которые то и дело появлялись в коридорах, где вдоль стен жались будущие контрактники.
        Моров даже посочувствовал девушкам. Новобранцев не делили по половому признаку, и всем, парням и девицам, приходилось вместе разгуливать в одном нижнем белье во время прохождения медицинской комиссии. Хорошо хоть лифчики не запрещались, но надеть их перед сборным пунктом догадались не все - девушки краснели, когда приходилось поднимать взор от пола.
        - Привыкайте, - сказал кому-то из них майор, - в армии все единообразно. Казармы общие и душевые тоже.
        Эти слова вогнали Женьку в жар и ступор, мелькнула даже мысль бросить военную службу, не начиная ее, и уйти из сборного пункта. Но что ждет за его пределами? Безысходность и проституция? Либо сразу прыгать в постель к Воронцову? Она, конечно… Ей придется найти сына президента и просить о помощи, чтобы найти брата. Придется платить, и Воронцова деньги точно не заинтересуют, но это будет потом, а сейчас…
        Остались еще два кабинета, и Ливадова сказала себе, что совместную казарму и душ как-нибудь переживет, привыкнет. Всяко не страшнее, чем участь раба или проститутки. Вон и майор, который собирает команду новобранцев, милый человек. Наверное, поможет обжиться в новой для Женьки реальности, ну хотя бы советом.
        Да! Привыкнет! Тем более что не одна такая. Вчера Женьке думалось, что будет белой вороной, но она далеко не единственная. Других девушек, которые собрались начать военную службу, на сборном пункте обнаружилось немало. Девчонок если не треть, то с четверть точно будет, и почти все они полуграждане. Из потенциальных сослуживцев явное большинство неграждане.
        Для граждан медкомиссия - формальность: индивидуальная система в один миг могла предоставить всю нужную информацию о здоровье потенциального новобранца. Но у полуграждан есть только некродот, чья единственная функция - это сжечь головной мозг после смерти. Поэтому для них комиссионное обследование было полноценным. Впрочем, и для граждан тоже - отныне все одинаково.
        - Все рядовые в наших доблестных вооруженных силах абсолютно равны, - пояснил на первом построении после подписания контрактов майор Моров, он уже тогда начал хмуриться, - хоть ты баба, хоть мужик, но за любые половые связи при несении службы схлопочете военно-полевой трибунал. А в учебной части вы несете службу круглые сутки. Все слышали? Глухие, немые и слепые - шаг вперед!
        Инвалидов среди только что признанных полностью годными к военной службе не нашлось.
        - Повторяю! За любые половые связи до присяги - получите трибунал! А еще химическую кастрацию и лишение гражданства, - продолжил Моров, - для неграждан - лишение полугражданства. В остальном…
        Насчет трибунала и прочего, что полагалось за интимную близость, офицер преувеличивал, но тогда про это еще не знали. Новобранцы испуганно смотрели на переменившегося, будто озверевшего майора. Глаза Морова хищно блеснули, а рот растянулся в многообещающей улыбке.
        - В остальном граждане и полуграждане рядового состава абсолютно равны, но вы даже не рядовые. Вы всего лишь подписали контракт, до присяги еще две недели! Вы молодой состав, и с момента появления подписи под контрактом я вам мамка и папка. Я майор Моров Аркадий Александрович, командир вашей второй роты. Две тысячи двести восемнадцатого года рождения. Холост. Детей нет. Всем понятно?
        Услышав в ответ: «Так точно», Моров недовольно скривился, ему не понравился нестройный хор голосов. Но в целом майор оказался удовлетворен. Эта толпа уже усвоила первый урок: на вопрос старшего отвечать нужно: «Так точно», либо: «Никак нет».
        - Вам повезло, - в голосе офицера прозвучала гордость, - вы начинаете службу в учебном батальоне десятого отдельного десантно-штурмового полка. Я, майор Моров, как командир вашей вновь собранной второй роты, прослежу, чтобы зачисление в полк получили только достойные. Слюнтяи и недоумки в десанте не нужны! Есть такие? Выйти из строя!
        Моров обвел лютым взглядом притихших новобранцев, выискивая дрогнувших, и нашел-таки. С правого края построения вышел белобрысый озирающийся паренек. Майор приказал подойти к нему. Незадачливый новобранец направился на негнущихся ногах к офицеру, и, когда оказался рядом со страшным майором, Моров неожиданно протянул ему руку.
        - Благодарю за честность! - громогласно объявил офицер, сжав ладонь парня в крепком рукопожатии. - Встать в строй!
        Растерявшийся парень непонимающе уставился на майора.
        - Встать в строй, новобранец! - заорал Моров. - Бегом!
        Парня буквально сдуло, он занял прежнее место за секунду, а у Женьки взмокла спина.
        - Недоумки! - кричал офицер. - Все до единого дегенераты! Вы даже контракт не читали, а там черным по белому написано, что расторжение его возможно только по инициативе командира полка!
        Позднее Женька и остальные узнали, что предложение расторгнуть контракт на первом построении, «пока еще не поздно», было обязательным гвоздем программы майора Морова. После этого обычно появлялись приписанные к сборному пункту сержанты, которые получали от него команду начать посадку личного состава в автомобили.
        Новобранцев разместили в кузовах бронированных грузовиков, в каждом - по два условных отделения в десять человек. Вместе с ошалевшим молодняком в путь до учебки отправлялись и сержанты сборного пункта.
        - Туда и обратно, - сказал один из них и подмигнул незадачливому пареньку, которого майор обломал с расторжением контракта.
        Он оказался в одной машине с Женькой и остальными, пока еще безымянными боевыми товарищами. На честного, как назвал его майор Моров, паренька косились, а кое-кто и ухмылялся, но любая попытка подать голос мгновенно пресекалась грозным окриком сержанта:
        - Разговоры!
        Новобранцы уселись по креслам с высокими спинками вдоль противоположных бортов грузовика. Первоначально Женька не придала значения тому, насколько они удобны, словно в автобусе дальнего следования, но потом не раз и не два мысленно благодарила конструкторов грузовика за предусмотрительность и милосердие к солдатским задницам.
        Ехали долго. Весь оставшийся день! При этом сделали только три остановки - для отправления естественных надобностей и получения пластиковых баклажек с холодной газированной водой, за что огромное спасибо. Новобранцев в пути не кормили, но хотя бы с питьем проблем не было.
        Марш в армейских грузовиках продолжился вечером и после заката солнца. Грузовики везли их всю ночь, и все время в потолке горел ряд лампочек, которые не давали Женьке уснуть. Удобные кресла и садистский свет… Кто придумал их совместить? Неужели добрые конструкторы?.. Ливадова вдруг поняла, что заснула и бредит дурными мыслями.
        Девушка встряхнулась и часто-часто заморгала. По ощущениям, снаружи глубокая ночь - рядом сопят и ворочаются товарищи по несчастью. Лица у всех измождены, помяты и в свете потолочных светильников неестественно бледны. Все измучены, на кого ни взгляни. Только у сержанта морда кирпичом. Спокойно дремлет в кресле впереди, словно оно и родило его вместо матери, и в нем же он провел два с половиной десятка лет, дослужившись до сержантских лычек.
        А Женька вымоталась до предела. Настолько, что больше не смогла заснуть, как ни пыталась; так и провела остаток ночи в мерно урчащем грузовике. Даже обрадовалась, когда машина остановилась и сержант скомандовал подъем.
        - Просыпайтесь! - Он прошелся по кузову, тормоша тех сладко спавших новобранцев, кому нипочем были ни команды, ни шум, что подняли их боевые товарищи.
        Как только сонный, взъерошенный, жмущийся от прохлады раннего утра молодняк выбрался из грузовиков, прозвучала уже привычная команда строиться. С этим не мешкали и быстро встали в две шеренги на обочине дороги.
        Колонна грузовиков, которую возглавлял джип военной полиции, замерла у перекрестка посреди бескрайних полей. Пасмурно, капал мелкий противный дождик. Майор Моров прошелся вдоль строя и после заслушал краткий доклад от сержантов, сопровождавших молодняк в кузовах бронемобилей. Потом колонну новобранцев развернули к последнему кунгу.
        Подходили к нему по одному, каждый называл себя и получал пакет, помеченный его фамилией, с комплектом летней формы и обуви - темно-зеленая майка, трусы-шорты и носки, камуфлированные под лес куртка с капюшоном, штаны, кепка, брезентовый ремень. Берцы были темные.
        Взамен в кузов кидали свои сумки. Судя по пренебрежительному отношению сержантов к личной клади новобранцев, те прощались с ней навсегда. Женька помнила предупреждение, которое получила перед прибытием в сборный пункт, и не взяла с собой ничего лишнего: на ней только юбка, блузка, пиджак и туфли да нижнее белье - к ужасу Ливановой, в новую одежду приказали облачиться немедленно, и полностью раздеваться нужно прямо на месте.
        - Привыкай… - сквозь зубы процедила Женька, расстегивая пиджак. Она покраснела и опустила взор к земле, но хотя бы раздевается не первой из девушек. На них, конечно, смотрели, но без сальных шуточек или комментариев, и на том спасибо.
        Переодевшись, Ливадова сложила в пакет гражданскую одежду и закинула в кузов грузовика к личным вещам других новобранцев.
        Небо так и не прояснилось, мелкий дождик капал не переставая. Новая форменная одежда стойко держалась и долго не намокала, однако если идешь под дождем несколько часов кряду, то и такая промокнет, а рота майора Морова вместе с сержантами из сборного пункта продолжила марш в пешем порядке. Вышли ранним утром и добрались до воинской части только к полудню.
        Женька так устала, что совсем не оглядывалась по сторонам, когда колонна новобранцев прошла через гостеприимно распахнутые ворота. Их вывели на плац, за которым уже поставили большие темно-зеленые армейские палатки - наверное, для новоприбывших - и майор Моров неожиданно смилостивился:
        - Отдых! Полчаса! - скомандовал он.
        Вымокший голодный молодняк уселся прямо на мокрый асфальт. Женька успела заметить на гладко выбритом лице Морова презрение, когда офицер смотрел на них, слабаков, и почти сразу к майору вернулся мрачный настрой. Как бы не пришлось пожалеть об испачканных на мокром асфальте задницах.
        Через тридцать минут, когда прозвучала команда к новому построению, дождь так и продолжал моросить. Новобранцы поднялись и торопливо выстроились в две шеренги. Промокшие, уставшие и голодные. Почему нельзя было завести их в палатки? Хотя бы от воды сверху укрыться, ну хоть на время… Женька вздохнула.
        - Рота, равняйсь! Смирно!
        Ливадова вытянулась и уставилась на майора Морова, который мрачно оглядел вторую роту учебного батальона и сообщил, что все плохо. С минуты на минуты прибудет начальство, а до тех пор не помешает подержать молодняк в строю.
        Команда «Вольно» прозвучала только после доклада майора Морова командиру батальона о прибытии пополнения. Вместе с командиром учебного батальона на плац явились командир полка, начальник штаба полка и четыре человека из сержантского состава. Офицеров и сержантов отличали только форма и возраст, а в остальном они казались братьями. Похожие лица, цепкие взгляды, выверенные движения. Крепкие и подтянутые, в идеально подогнанной форменной одежде, и дождь им ничуть не мешает, как и майору Морову.
        Старшие офицеры поочередно выступили перед молодым пополнением с краткими речами, из которых следовало, что после двухнедельного курса последует присяга. Но не для всех, а только для тех, кто ее достоин. С остальными расторгнут контракты, и неудачники возместят все понесенные вооруженными силами расходы.
        Принятие присяги означает начало настоящей военной службы и присвоение звания рядового. Любое последующее звание повлечет за собой получение настоящего гражданства для неграждан и знак классности третьей степени.
        - Гражданам дадим только значок! - объявил командир полка и растянул рот в широкой улыбке.
        Это был сигнал для присутствующих офицеров и сержантов, что смеяться разрешено. Майор Моров кивнул второй роте, мол, повеселиться можно и им. Когда старшие офицеры передали слово Морову, тот представил старшину роты - старшего сержанта Кускова, и командиров взводов - сержантов Милорадовича, Горгуа и Дорохова.
        - Сейчас все будут распределены по взводам, - сообщил новобранцам майор Моров, - и вместе со своими командирами вы проследуете во взводные палатки. Обед через час. Напомню! Каждым из вас подписан контракт. Отныне вы находитесь в расположении учебного батальона, и любое неподчинение старшему по званию или должности может окончиться трибуналом. В лучшем случае - нарядами вне очереди! Помните об этом и забудьте о любых оправданиях. Оправдания есть у всех - оставьте их для мамки!
        Майор перевел дух.
        - Кроме того, официально уведомляю граждан, что с этого момента и до окончания курса предварительной подготовки либо расторжения контракта ваши индивидуальные системы полностью блокированы. На ближайшие три месяца они отключены, и не вздумайте пробовать обойти блокировку. Ничего не выйдет!
        Моров грозно сверкал очами на вверенный ему личный состав. Когда он закончил, командир полка снова взял слово. Женьке показалось, что он хочет смягчить первое впечатление от армии, пока Моров еще не запугал новичков окончательно.
        - Принимая присягу, - говорил командир полка, - вы делаете правильный выбор. Вы становитесь частью системы, частью корпорации. Корпорация - это дом, это мать и отец, и каждый принадлежит корпорации. Военная служба инкорпорирует вас в общество полностью и бесповоротно!
        Женьке вдруг вспомнился Дмитрий, бывший военный. Он погиб, защищая ее, и Женька не успела бы хорошо узнать его за несколько часов знакомства. Но он явно не был беспрекословной частью системы. Хотя бы потому, что уволился из армии, не дослужив до пенсии два года.
        - После присяги любое расторжение контракта, - продолжал командир полка, - расценивается как чрезвычайное происшествие. Но на рядовых уже распространяется страховка, и уволенному не придется компенсировать затраченные на него средства.
        Старший офицер помолчал и добавил:
        - Надеюсь, что до этого не дойдет.
        Ливадова вздохнула. Она тоже надеялась, что с ней контракт не расторгнут. Впрочем, сейчас она в этом не уверена. Комполка говорил еще, но недолго. Потом старшие офицеры удалились, а за молодняк взялись сержанты.
        Глава 3
        Медицинский бокс
        Открыв глаза, Андрей обнаружил себя лежащим на койке - на боку, лицом к светло-зеленой стене. Укрыт белым одеялом, оно натянуто до подбородка, а под одеялом пижама. Он в больнице? За спиной тихий бубнеж, рядом кто-то беседует: несколько человек, и уже привычно, что язык, на котором говорят, ни черта не понятен.
        Почему он в лазарете? Последнее, что помнил Андрей, - это кабинет с несколькими операционными столами и около каждого - группа медиков. Что с ним делали? Зачем пленников, которых водили по врачам, завели в итоге в операционную? Ливадов похолодел: подумалось о донорстве органов. Может, он уже разобран на запчасти? Встать бы и осмотреться, но сперва нужно выяснить, кто рядом. Чьи это голоса?
        Ливадов не шевелился, не подавал виду, что пришел в себя. Опустил взор, и тот зацепился за мигающий оранжевый светодиод на серой пластиковой спинке кровати у ног. Ничего особенного, просто светодиод, каких много и в его времени. Андрей вслушался в собственные ощущения. Вроде цел… Руки и ноги на месте, если только это не фантомные отголоски после ампутации…
        Да что такое! Что за мысли в голове! Какая ампутация? Андрей дернулся, чтобы почувствовать конечности, пошевелил пальцами и перевернулся на другой бок. Ноги, руки на месте, но отчего думалось про ампутацию? Странно… Ливадов уселся на кровати, сбросив с себя одеяло, и посмотрел на троих, кто делил с ним больничную палату.
        Комната заполнена наполовину, четыре из восьми коек пустовали, и кроме кроватей, никакой обстановки в довольно просторном помещении для восьми возможных пациентов не имелось. Лишь больничные койки с белым бельем, пластиковая дверь того же цвета и оконная рама, тоже белая. За стеклом с наружной стороны виднелись белые прутья решетки. Зеленоватые окрашенные стены и серая квадратная плитка пола.
        Он в медицинском боксе? Или, скорее, тюремном лазарете? А перед ним кто? Сокамерники?
        - Хай! - приветственно махнул лысый негр.
        Чернокожий сидел на противоположной кровати в двух метрах от Андрея. Рядом с негром на соседних койках еще двое, латинос и белый, и они также совершенно лысые. Ливадов непроизвольно коснулся головы, она у него тоже гладкая, как яйцо. Обрили в первый день плена в городке, который охраняли «тевтонцы», и было это всего лишь пару дней назад, если только он не провалялся в беспамятстве дольше нескольких часов.
        Андрей дотронулся до щеки, подбородка. Надо же, он гладко выбрит… О нем тут, блин, заботятся… Ливадов поймал взгляд негра. Лицо чернокожего растянулось в улыбке, а двое других просто молчали и смотрели на Андрея. Они тоже из разгромленного городка либо их обрили уже здесь?
        - Хай! - повторил негр. Большой и рыхлотелый, с незлобливой ухмылкой и таким же взглядом. Синяя пижама ему явно мала, отчего казалось, что вот-вот расползется по швам.
        На молчунах пижамы сидели нормально. Одного Андрей помнил: типчик латиноамериканской наружности. Был среди прочих в черно-белых полосатых робах на борту конвертоплана, что перевез Ливадова и других пленников в Бразилию, которая не Бразилия. Рядом с негром латинос выглядел щуплым; по телосложению и росту он походил на Андрея, а еще на Рамиреса. Но у бывшего хозяина не было бегающего взгляда и вытянутого лица наподобие крысиной морды, отчего Ливадов мысленно прозвал сотоварища по палате Крысенышем. Наружность у того неприятная.
        Третий - обычного телосложения и роста, лицо незапоминающееся. Взгляд не задевал других, и в целом внешность у него «серая», то есть совершенно обычная. Возможно, он тоже был в команде пленников, которых вместе с Андреем перегнали за океан, но эту физиономию Ливадов не помнил и будет называть его Серым.
        Впрочем, не важно, кто вместе с ним в палате; главное, что не проявляют агрессию. Только латинос немного подозрителен - Андрею никогда не нравились люди с бегающим взглядом. Того и жди от них подлости… Да пофиг и на этого и на остальных: не быкуют, и ладно, можно немного расслабиться.
        Но все-таки зачем он и эти трое здесь, в больничной палате? Андрей был уверен, что заводили в операционную не просто так, и отрубился он там очень вовремя, а перед этим получил несколько уколов. Скорее всего, это были прививки от местных болезней, но не только прививки. Один из уколов отключил его перед… Перед чем? Что с ним делали? Ливадов провел рукой по макушке и замер: пальцы вдруг почувствовали едва заметный шрам. Раньше его не было!
        Андрей опустил руку, не подавая виду, что обнаружил что-то необычное. Он не знал этих троих перед собой, и хотя они, скорее всего, такие же, как он, неудачники-невольники и объекты чужого операционного вмешательства, но Ливадов не доверял никому.
        Блин! Ведь что-то вживили! Ему и этим троим…
        - Хай! - в третий раз произнес чернокожий.
        Хай? Хай… Андрей вспомнил, что значит это слово по-английски.
        - Привет. - Ливадов тоже взмахнул рукой и заметил черный пластиковый ремешок на правом запястье. Без застежки, полоска эластичного прорезиненного пластика. Если не разрезать или не порвать, снять не получится. С внутренней стороны руки на ремешке мигал чуть заметный зеленый светодиод.
        Нацепили-таки. Нет сомнения, что это аналог маячка, который был на Андрее в городке при нефтекомплексе. Насколько он крепкий? Сейчас, конечно, не стоит проверять его на прочность при посторонних, да и скрытые камеры наблюдения тоже должны быть. Но в любом случае новый маячок его не порадовал. Не исключено, что он тоже умеет бить по нервным окончаниям, как ошейник Рамиреса… Андрей мысленно выругался: его бывший хозяин ничуть не стеснялся пытать раба жуткой болью, которую генерировал нацепленный на того ошейник.
        Ливадов покосился на «сокамерников»: у них такие же черные ремешки на правой руке. Негр и двое других переглянулись. Чернокожий снова заговорил, он кивал Андрею и указывал пальцем то на Крысеныша, то на Серого, однако Ливадов лишь пожимал плечами. Латинос почему-то начал хмуриться, это заметил говорливый негр и доселе молчавший белый. Они рассмеялись, а Крысеныш огрызнулся и, спрыгнув с койки, направился к двери, которая неожиданно распахнулась.
        Латинос отскочил к своей кровати, а в палату вошли два санитара и военный - тоже, наверное, морпех, раз Ливадову «повезло» оказаться на их базе. Андрей не знал точно, в каком тот звании, он не разбирался в неизвестных для него лычках на погонах серо-зеленого кителя, но, скорее всего, вошедший в палату морпех - сержант, ведь едва оглядев четверку в пижамах, он разразился гавкающим криком, как заправский сержант из фильмов про американскую армию. Поэтому и будет для Ливадова сержантом. Кем же еще?
        Негр, Крысеныш и Серый подскочили в один миг и вытянулись в стойку. Когда их так надрессировали? Андрей тоже поспешил слезть с кровати и, замерев, уставился на гавкающего сержанта. Ливадов безнадежно опоздал, трое его «сокамерников» оказались заметно шустрее. Морпех вплотную сблизился с Андреем и разразился яростным ором.
        Чуть не носами касаются! Морпех кричал, брызгал слюной и краснел от натуги. Он лаял взбешенной собакой, а Ливадов сделал морду кирпичом и мысленно был не здесь. Умеешь такое, если хоть сколько-то отслужил, да только вот слюни… Вмазать бы по морде сержанту, но за ним маячат два лба-санитара, и Андрей нутром чуял, что у них уже чешутся кулаки. Нужно терпеть, не в положении Ливадова артачиться, да и санитары могут отделать его не только кулаками. Не исключено, что вживленная в его башку хреновина всадит болью прямо в мозг.
        Сержант набрал в легкие побольше воздуха, чтоб разродиться новой порцией уничижительного крика, однако вдруг замолк. Только шумно выдохнул, не сводя с Ливадова взгляда, и отступил на три шага. Морпех перевел взор на негра, латиноса и белого, оценивающе осмотрел их и что-то гавкнул, а три человека повернулись к сержанту спиной.
        Теперь сержант изучал взглядом затылки троих в белых пижамах. Заметив, что морпех покосился на Андрея и уже начал краснеть от злости, что вновь наполняла его, Ливадов догадался, что ему тоже следует развернуться, демонстрируя шрам на голове. Андрей повернулся лицом к кровати и услышал, что сержант подошел к нему. Через несколько секунд морпех вернулся к двери и двум «немым» санитарам и снова что-то прогавкал.
        Андрей почувствовал, что сержант приказал развернуться обратно. Крутанувшись на пятках, увидел, что негр, Крысеныш и Серый тоже поворачиваются к сержанту. Значит, на этот раз он не ошибся и правильно понял, что от него требуется.
        Сержант успокоился, безмолвно с непроницаемым лицом посмотрел на него, потом на других - и заговорил. Ровным голосом, что-то втолковывая четверым в пижамах. Вскинув левую руку, морпех указал на часы с металлическим браслетом. Оглянувшись, сержант убедился, что санитары тоже показывают на свои часы. Но часы ли у них?
        Гады… Андрей не сомневался, что это вовсе не часы, а устройства для управления ремешками пленников… Он скривился от боли и невольно схватился за правую руку, которую обожгло огнем - всего на миг, только этого достаточно, чтобы уяснить урок. Черный пластиковый ремешок работает как надо, и боль может доставить невыносимую.
        Сержант продолжал говорить нравоучительным тоном. Ливадов мрачно исподлобья смотрел на него, остальные кивали. Морпех рявкнул что-то и вышел из палаты. Санитары произнесли несколько коротких фраз, один из них тоже вышел в коридор, а другой кивнул Ливадову, чтобы тот пошевеливался. Трое «сокамерников» Андрея уже выходили из палаты.
        Негр, Крысеныш и Серый встали вдоль стены коридора слева от распахнутой двери. Андрей шагнул к ним, но окрик сержанта, а затем его палец указали, чтобы становился по другую сторону от входа в палату. Санитар и сержант увели трех сотоварищей Андрея влево по коридору, другой санитар жестами показал идти в противоположном направлении.
        Что бы это значило? Андрею очень не понравилось, что его отделили от остальных. Он двигался впереди, а сзади в трех шагах ступал санитар. Ливадов не оглядывался, нервы сжались в стальную пружину, готовую распрямиться при малейшей угрозе для его жизни.
        Ни черта не ясно, что еще уготовано Андрею, поэтому он не ожидал от ближайшего будущего ничего хорошего. Если потребуется, он первым делом вырубит санитара. Тот здоровый, как горилла, но не факт, что проворен. Ливадов надеялся, что успеет нанести удар в шею, который надолго вырубит его надзирателя - может, и навсегда…
        - Понял! Да понял я! - воскликнул Ливадов, потому что руку снова обожгло, и первой мыслью было, что санитар каким-то образом прочувствовал настрой Андрея. Но тогда боль не продлилась бы меньше мгновения, она была бы острей. Ливадов оглянулся и обнаружил, что санитар отстал на несколько метров. Он довольно ухмылялся, стуча пальцами по стальному браслету, и ему определенно нравилось, что напомнил о себе через ремешок на руке пленника. Напомнил он болью. Сука…
        Санитар что-то заговорил и махнул Андрею, чтобы тот вернулся и зашел в распахнувшуюся дверь. Что за ней? Не душегубка, случайно? Или новая операционная? Ливадов приблизился, настороженно косясь на санитара, и заглянул в открытую дверь. За ней оказалась небольшая комната со столом и стулом у дальней от входа стены, часть которой - на полтора метра от стола и столько же в ширину - была прозрачной. Стекло отделяло эту комнату от похожего помещения, расположенного за перегородкой.
        Как комната для свиданий в американской тюрьме из кинофильмов. Не хватает только телефонной трубки на витом шнуре, чтобы разговаривать с тем, кто будет за стеклом. Мелькнула шальная мысль, что увидит сейчас Женьку и они хотя бы поговорят друг с другом! Но откуда здесь сестра? Ее появление будет чудом, а чудес не бывает. Особенно в прекрасном новом мире…
        На плечо легла рука санитара, он заговорил дружелюбным тоном, даже улыбнулся и подтолкнул подопечного вперед. Мол, входи и не тушуйся. Пожав плечами, Андрей вошел и огляделся; смотреть не на что: есть только стул, стол да стекло, вмонтированное в стену напротив. Запустить в него стулом?
        Андрей усмехнулся и покачал головой. Нет, он не псих, хотя очень тянет бросить стул в стекло… но, во-первых, оно, скорее всего, противоударное, и, во-вторых, нет желания оказаться в смирительной рубашке вместо пижамы да получить порцию мучительной боли через ремешок на руке. Не время и не место для резких движений.
        Дверь закрылась, щелкнул запираемый замок. Так даже лучше, присутствие санитара-надзирателя Ливадову на фиг не нужно. Но что дальше? Он простоял минуту или две, ожидая дальнейшего развития событий, но ничего не происходило.
        - Может, просто газом траванут? - невесело пошутил Ливадов и уселся за стол, мрачно уставившись на стекло и пустую комнату за ним. Там тоже ничего и никого.
        Андрей сцепил пальцы и посмотрел на черный пластиковый ремешок на руке. Как же он ненавидит мигающий светодиод!.. Ливадов вздрогнул, потому что заметил за стеклом движение. Открылась дверь, и в комнату напротив вошла женщина.
        В белом медицинском халате, на высоком воротнике - красные вставки. Черные волосы стянуты узлом на затылке, взгляд зеленых глаз из-под длинных ресниц был строг, но нисколько не портил вошедшую. Она миловидна и молода, Андрей не дал бы ей больше тридцати лет, и, наверное, правильнее называть ее девушкой.
        Вошедшая прижимала к груди стопку журналов с цветными обложками. Устроившись напротив Ливадова, девушка неспешно разложила их перед собой, изредка поглядывая на пациента. Андрей безмолвно наблюдал за ней: вот чего он точно не ждал, так это общества приятной на вид молодой женщины. Даже ухмыльнулся, как последний дурак, - она пришла не ради общения с ним. Ну, в смысле… не потому, что ей этого хочется, а по служебной необходимости.
        Вздохнув, она подняла взор и, оглядев Ливадова, приветливо улыбнулась, а затем заговорила. Невидимое устройство передало ее голос через стеклянную перегородку без каких-либо искажений, словно молодая женщина находилась рядом.
        - Good afternoon!
        Андрей попытался улыбнуться. Вряд ли у него получилось так же хорошо, хотя и у вошедшей улыбка была дежурной.
        - Good… - неуверенно произнес Ливадов. Кажется, с ним поздоровались, пожелав доброго дня, и он попытался ответить тем же.
        - My name is Rhona Ridell. - Женщина говорила медленно, отчетливо произнося слова, чтобы человек напротив нее услышал и разобрал каждое.
        Вторую фразу вошедшей Андрей тоже понял, причем с большей уверенностью, чем первую. Не совсем же он тупой, кое-что осталось в голове со школы. Не забыл, что значит: «My name is…» Она назвала свое имя - Рона Райдел.
        - My name is Andrey Livadov, - представился и он.
        Девушка удовлетворенно кивнула и продолжила:
        - We are going to teach English.
        Сейчас Андрей ничего не понял, только смутно разобрал что-то. Наверное, она сказала, что будет учить его английскому языку, либо что-то про учителя и английский язык…
        Девушка в белом медицинском халате снова заговорила, но теперь Ливадов ни черта не врубался, что ему талдычат и что от него хотят. Пожал пару раз плечами и несколько раз мотнул головой. Вошедшую это нисколько не смущало. Ее красивое лицо с правильными чертами не менялось, оставаясь совершенно спокойным.
        Вскоре молодая женщина достала из кармана небольшую черную гарнитуру. Надела на ухо дужку с наушником и микрофоном. Из стены под стеклом выдвинулся ящичек, в котором лежала точно такая же гарнитура. Андрей хмыкнул. Кто бы объяснил, зачем эта гарнитура, если прекрасно обходятся без нее… однако тоже нацепил ее на себя. Дернул головой, чтобы проверить, как сидит на ухе. Сидит как надо, не шелохнулась. Даже странно, что так крепко держится.
        Когда девушка снова начала говорить, ее голос звучал только в наушнике. Она показала, что микрофон можно убрать к самому уху, чтоб не мешал. Держатель микрофона сдвигался, если на него надавить, и легко выдвигался вновь. Молодая женщина объясняла что-то еще, помогая себе жестами, и до Ливадова вдруг дошло, что ему втолковывают.
        Он может снимать гарнитуру только во время сна, а все остальное время она должна быть на голове. Странное требование, если не сказать больше, но кто он такой, чтобы удивляться? Никто…. Что ему уготовано в ближайшее время? Андрей не знал ответа на этот вопрос, а гарнитура… Да что гарнитура? Будет носить, раз это обязательно.
        Но он не сдался на милость судьбы. Он ждет и осматривается, а там будет видно, что да как.
        Глава 4
        Присяга
        Бег, бег и бег… Потом строевая, теория и снова бег вперемежку с силовыми упражнениями. Все бегом, даже до плаца для занятий по строевой подготовке новобранцы добирались бегом. Зато спать разрешено лежа; есть… или, по-уставному, принимать пищу - на табуретах; мыться в душе позволено, стоя под горячей водой. Да, еще построения, бесчисленные построения, и в строю ты тоже стоишь на одном месте… Как Женька забыла про построения?
        Две недели в учебке, и первое время она казалась сущим адом для домашней, в общем-то, девочки Евгении Ливадовой: пережитые до подписания контракта восемь дней в новом мире и случившиеся потрясения не успели ее изменить.
        Новый год отметили… торжественным построением, и к тому времени в учебке минула целая неделя, за которую Ливадова немного освоилась. Но вначале…
        Женька боялась, что сломается уже в первый день. К вечеру силы иссякли, она просто не могла подняться, чтобы пробежать очередные полтора километра. Но заставила себя делать, что нужно. В мыслях она буквально закричала на саму себя. Заскрежетав зубами, Женька поднялась, встала в строй и побежала.
        Когда после команды «Отбой» в палатке их взвода погасли все лампы, Ливадова думала, что если не умрет прямо сейчас от переутомления, то утром точно не найдет в себе сил подняться. А после пробуждения стало гораздо хуже - болело все тело. Женька смотрела на измученных товарищей и видела, что плохо каждому из них. Это открытие ее приятно удивило: оказывается, такая дохлая вовсе не она одна… и девушка заняла место в строю на первом утреннем построении, уже приободрившись.
        - Ливадова! - сержант Иван Горгуа делал перекличку. Командир их второго взвода второй роты учебного батальона.
        - Я! - откликнулась Женька на удивление бодро.
        После переклички сержант Горгуа задал вопрос, есть ли желающие расторгнуть контракт. Тогда из строя выступили двое: тот самый паренек, который хотел уйти еще на сборном пункте, и высокая девушка. Столько же оказалось в первом взводе, и трое сделали два шага вперед в третьем. Выяснилось, что в первый день в учебке можно расторгнуть контракт по собственной инициативе - недоступная пониманию Ливадовой и других новобранцев логика офицеров полка делала исключение для первого дня, и к вечеру из второй роты уехали еще двое.
        - Они получат счета на оплату завтра утром, - сумрачный майор Моров оповестил вверенный ему личный состав на вечернем построении. - Другие слабаки еще есть? До отбоя еще можно слинять отсюда!
        Слабаков в тот день более не нашлось. Однако к окончанию второй недели рота сократилась на треть, и оставшийся молодняк свели в два взвода - Ливадова как была, так и осталась во втором. Теперь контракты расторгались только по решению командира воинской части. На очередном построении, которое могло быть утренним, вечерним и вообще в любое время дня и ночи - подъем после отбоя второй роте устраивали не раз, не два и даже не три - кто-то из отцов-командиров называл фамилии, и договор расторгался.
        Неудачники выходили из строя, выслушивали краткую речь со словами благодарности; отныне обычно без напоминания о необходимости погасить понесенные вооруженными силами расходы. Причем расходы немаленькие - они возрастали с каждым новым днем в учебке, но все равно на некоторых лицах читалось облегчение. Кто-то, наоборот, стоял с поникшими плечами и опустив голову, будто придавленный грузом свалившегося долга.
        В первую неделю Женька одновременно и страшилась расторжения контракта, и хотела, чтобы это случилось. Было очень тяжело… Втайне от себя и остальных Ливадова мечтала исчезнуть из части и забыть этот нескончаемой кошмар как страшный сон! Да порой она молила Бога, чтоб ей просто дали посидеть на табурете и не трогали несколько минут! Но каждый раз бежала вместе с остальными, когда слышала команду к бегу. Всякий раз Женька находила внутренние резервы, о каких даже не подозревала, и выполняла очередной приказ. Скоро она узнала, что воля нужна, чтобы банально открыть глаза и выскочить из палатки на утренний холодок для переклички и разминки.
        На девятый день - первого января нового года - когда на плацу, где будут маршировать следующие три часа, прозвучали две новые фамилии, Евгения вдруг обнаружила в себе только сочувствие к тем, кто не справился. Она более не мечтала о расторжении контракта! Привыкла к нагрузкам, хоть они не казались легче, и все свои помыслы связывала со службой. А этих двоих, большеглазую Анюту и сучку Лиду, с которой вчера полаялись, действительно жаль. Неплохие девчонки, даже Лида.
        Отчисленные из учебного батальона отправлялись в штаб полка для оформления расторжения контракта. Потом они получали сумку с личными вещами, сдавали форму, натягивали на себя возвращенную гражданскую одежду и навсегда покидали часть. К своим товарищам по курсу предварительной подготовки они уже не возвращались. Во взводной палатке личных вещей ни у кого нет, если не считать полотенца, зубной щетки, пасты и еще кое-чего по мелочи - все это вместе с постельными принадлежностями соберет дневальный и сдаст старшине роты.
        Сегодня четырнадцатый день - шестое января. В пятнадцать ноль-ноль у них присяга. Все надеются, что отчислений с курса больше не будет. Евгении Ливадовой тоже хотелось думать, что никому не прикажут выйти из строя и покинуть часть. Особенно девчонкам: на два взвода их осталось всего восемь - не хватит и на отделение.
        Во втором взводе, если считать вместе с Ливадовой, четыре девушки. Их койки рядом, первое время вместе было легче переносить круглосуточное нахождение в мужском коллективе. На них поглядывают, особенно когда переодеваются, но так, чтобы они не заметили.
        Попытки подкатить к девочкам либо, наоборот, поиграть глазками перед парнями в первые дни, конечно, случались. Но везде камеры наблюдения, и те, кого заметили в неуставных отношениях, простились с контрактом. В том числе за попытку наладить неформальное старшинство и едва не случившийся из-за этого мордобой. Как сказал майор Моров, спермотоксикозники и с бешенством матки в армии не нужны, блатные солдаты - тоже. Зачинщики обоих видов неуставщины мгновенно вылетели с курса, и вдобавок к компенсации потраченных на их подготовку средств прибавился внушительный административный штраф.
        Остальные урок усвоили, да, говоря начистоту, перед командой «Отбой» сил на неуставщину уже не оставалось. Сейчас все новобранцы - это бесполый личный состав второй роты учебного батальона. По уставу между мужчинами и женщинами нет никаких различий, не существует преференций либо ограничений по половому признаку.
        Но это по уставу, жизнь всегда вносит свои коррективы в изложенное на бумаге. В душ, когда там моются девушки, по негласному правилу тоже не заходят, в том числе командиры взводов сержанты Горгуа и Дорохов. Старшина роты старший сержант Кусков также придерживался данного молчаливого установления. Командир еще одного взвода, сержант Милорадович, больше во второй роте не числился - в связи с сокращением числа взводов. Майор Моров и другие офицеры полка личной гигиеной новобранцев не занимались, полностью поручив этот вопрос сержантам. Поэтому мыться девушки могли спокойно.
        - Держи!
        Женьке протянули пакет с ее инициалами и номером подразделения. После обеда второй взвод выстроился у прачечной - палатки со стиральными машинами - и получал второй комплект одежды. На присягу нужно явиться в чистом.
        - Пошли, - сказала Сашка Грибанова. - На меня уже Горгулья смотрит.
        Александра стояла перед Женькой, когда получали отстиранный комплект одежды, и после передачи ее пакета должна была без промедления направиться в палатку второго взвода, переодеться там, запаковать в пластик ношеную одежду и отнести ее в прачечную. За новобранцами следил сержант Горгуа, который начал хмуриться, а когда он зол, то длинный нос грузина делал его похожим на горгулью, откуда и прозвище. Впрочем, во взводе его так называли и в иных случаях, но только если не мог услышать он сам или кто-то из других командиров.
        - Идем, - сказала Ливадова.
        Она сдружилась с тремя девчонками из ее взвода, все полуграждане. Гражданство имелось только у Женьки, но это никак не сказывалось на ее положении в учебке: ни в лучшую, ни в худшую сторону, а блокировка нетчипа Ливадову не напрягала и даже обрадовала. Запрет на сеть оборвал связь с Артуровой и профессором Мартыновым! Женька забыла о продолжении эксперимента уже на второй день своей новой жизни и вообще не думала и не вспоминала об индивидуальной системе, если кто-нибудь не высказывал сожаления о нетчипе.
        Граждане из числа новобранцев жаловались на запрет нетчипов нечасто и далеко не все, но без подобного тоже не обходилось. Ливадовой было наплевать, работает ее индивидуальная система или нет. Не успела она привыкнуть к нетчипу.
        Первой, с кем Евгения познакомилась, была Сашка с соседней койки: ее имя могло быть и женским, и мужским, как у самой Женьки. Другими подругами, уже во взводной палатке, стали Наташка Большова и Тамара Тигалова. Не сказать, что Женька не ладила с кем-нибудь из роты, но с этими девчонками отношения сложились более доверительные, чем с остальными. Друг друга они называли просто - Томка, Натка, Сашка и Женька.
        Новые подруги были симпатичными девушками. Наташка и Тамара немного выше Женьки, но совсем чуть-чуть; у Натки волосы каштановые, как у самой Женьки, а у Томки цвет черный, и вообще глаза у нее чуть раскосые, татарские.
        Блондинка Сашка была выше любой из них на полголовы и отличалась от подруг стрижкой под мальчика, которая, к удивлению Женьки, ничуть не портила Грибанову. Может быть, с длинными волосами, как у трех других девушек, она была бы менее красивой.
        На тумбочке у каждой девушки лежал пакетик с зеркальцем, тушью и помадой неяркого тона. Сегодня на утреннем построении майор Моров объявил о подарке от их части для всех новобранцев женского пола. До этого дня из косметики им полагались только мыло, шампунь, полотенце и расческа - так Моров это назвал и не преминул напомнить об очередной щедрости командования. Сейчас, по его словам, подарок воистину роскошный.
        - Уставом предусмотрено, - пояснил хмурый по своему обыкновению майор. - Правда, это не касается молодого пополнения. Но вы почти рядовые! Приказываю: на присяге быть красавицами!
        Получается, что устав все же содержит различия для личного состава по половому признаку - некоторым положена косметика. Разумеется, лучше смолчать, не умничать перед командиром и не задавать вопросов, но все равно терзало любопытство. Какую косметику они получат? Однако любопытство тоже нужно было держать при себе. До личного часа перед присягой тогда оставалось еще полдня.
        Тома и Наташка уже опробовали подарки и пребывали в полном восторге. Ничего особенно в военно-косметическом наборе нет, однако за две недели будешь рада любой косметике.
        Женька привела себя в порядок: переоделась, поправила волосы в узле на затылке и накрасилась. Форменная одежда двадцать третьего века хороша тем, что совершенно не мнется. Сразу после стирки - как отглаженная: и майка, и куртка со штанами. Надеваешь, проводишь по ткани ладонью, и этого достаточно. Евгения с большим восторгом глядела на свою камуфлированную одежду всякий раз, когда думала, что утюг не нужен. Кажется, подругам ее радости не понять. Далеко не вся одежда в их времени обходится без глажки, однако подобные вещи есть у каждого в гардеробе.
        Ливадова отнесла пакет со своими вещами интенданту и, вернувшись во взводную палатку, поняла, что волнуется. Ее колотит при одной мысли о присяге. Почему? Очень ведь хотела выдержать двухнедельный курс предварительной подготовки, и у нее получилось! Но отчего волнение?
        - Меня трясет, - призналась сидевшая на соседней койке Сашка, - и не знаю почему.
        Евгения с пониманием посмотрела на подругу и сказала, что ей тоже не по себе. Пришедшие из прачечной Наталья и Тамара тоже признались, что волнуются.
        - Нам выдадут автоматы, - сказала Сашка.
        - С пустыми магазинами. - Тамара смешно скривила носик.
        Эта неделя началась занятиями с оружием. В первые дни новобранцам полагался самый минимум. Оружие не разбирали, теорию не изучали. Командир роты поставил перед сержантами задачу показать молодому составу, с какой стороны держать АК-233 - «Автомат крупнокалиберный двести тридцать третий» - и к присяге превратить обезьян с оружием в личный состав второй роты учебного батальона с оружием. Это оказалось несложно, самая легкая часть из курса предварительной подготовки.
        Сержанты поставленную задачу выполнили быстро, и через три дня майор Моров полностью удовлетворился результатом, что случалось нечасто. В качестве награды началась дополнительная, не предусмотренная на этом этапе учеба с разборкой и сборкой оружия, стрельбой холостыми патронами и метанием муляжей гранат. К присяге молодой состав обращался с АК-233 вполне уверенно.
        - Зачем тебе патроны? - Наталья вскинула бровь и посмотрела на Томку. - В кого на присяге стрелять будешь?
        - В Мора, - хихикнула Тигалова.
        Прозвище получил не только сержант Горгуа. Все командиры в роте тоже заимели свои клички. Майор стал Мором, старшина роты старший сержант Кусков - понятное дело, Куском, а с командиром первого взвода сержантом Дороховым оказалось сложнее. Его называли либо Горохом, либо Дорохом. После присяги рота пополнится новыми офицерами и сержантами - значит, и прозвищами, но пока в учебном подразделении из начальства только майор да три человека младшего командного состава.
        - Дурная, что ли! - цыкнула на подругу Александра. - Если кто услышит?
        - Если кто-нибудь услышит, - Томка попыталась напустить на лицо страдание, - то вылечу с контракта за минуту до присяги.
        - Тогда точно дурой будешь, - нахмурилась Грибанова. Она отчего-то не на шутку рассердилась на подругу.
        - Но меня ж не сдадут? - Тамара оглянулась.
        Разумеется, никому не придет в голову стучать. В палатке только новобранцы, и за две недели учебного курса они сдружились. Любому ясно, что взбалмошная Тигалова говорит не всерьез.
        Пустой разговор снял часть напряжения, которое охватило подруг, только ненадолго. Время будто растянулось. Оставшиеся до построения минуты были долгими, и девушки даже обрадовались, когда прозвучала команда строиться.
        Первый и второй взвод выдвинулись сначала к бронированному грузовику, который выполнял роль оружейной комнаты. Автоматы выдавал майор Моров.
        Затем вторая рота двинулась на плац, на котором уже выстроились другие ротные коробки. Весь личный состав был при оружии. Первый и второй батальоны облачены в экзокостюмы, третий - в парадной форме, четвертый батальон и отдельная рота разведки - в полевой и с полным комплектом боевой небронированной экипировки. Женька косила взглядом, когда проходила мимо своего полка - она уже считала 10-й отдельный десантно-штурмовой полк своим, - и чуть не сбилась с шага! Она увидела Владимира Воронцова! В строю разведроты!
        Здесь? Сын президента корпорации «Сигма»? Ее бывший хозяин, насильник и одновременно - единственная надежда на спасение брата! Евгения почти вернулась в его постель, потому что была никем и имела ровно одну перспективу - разорение с потерей свободы и проституция! Чтобы стать кем-то большим, чем пустое место в прекрасном новом и бесчеловечном мире, Ливадова выбрала военную службу. Чтобы обеспечить свою жизнь едой, крышей над головой и хоть каким-нибудь будущим. Чтобы не быть полностью зависимой от президентского сынка. Хотя бы в том, что касается лично ее!
        Женька смогла взять верх над бурей чувств, взорвавшихся у нее внутри. Сказались две недели интенсивной строевой подготовки. Сержанты довели движения молодняка до автоматизма, а мысли нацелили только на присягу. Нет ничего важнее присяги!
        Дальнейшее происходило, как и рассказывали новичкам. Вторая рота стояла напротив знаменной группы полка. Новобранцы поочередно выходили из строя, зачитывали слова присяги, опускались на колено перед багряным знаменем и касались губами священной ткани. Командир полка вручал погоны рядового, пожимал руку и произносил несколько слов. Евгения не слышала их. В голове шум, мысли только о Воронцове… Что он тут делает? Еще и взор поплыл… Она не сломалась. Вернулась в строй, и никто не заметил внутреннего смятения Ливадовой.
        Но зачем здесь Воронцов?..
        Глава 5
        Взвод
        - Так ты русский? - Слюни из пасти комендор-сержанта брызнули на лицо Ливадова.
        - Нет, сэр! - прокричал Андрей. Он стоял во взводном строю.
        Ливадов смотрел на покрасневшую физиономию Дюбува под широкими полями сержантской шляпы - и будто бы глядел сквозь нее, но не смел дернуться или поморщиться, чтоб хоть как-то стряхнуть с себя его слюни. Если вдруг случится чудо и Дюбува ничего не заметит, то рядом непременно окажется второй дрилл-инструктор - сержант Кларкс, и он тут же обратит внимание на рекрута. Ну а старший дрилл-инструктор комендор-сержант Дюбува не забудет тогда обратить внимание третьего дрилл-инструктора сержанта Мэда на уродливого рекрута. Чтобы после тренировки вместо пота с того вылилось три ведра кефира вперемешку с соплями.
        - Но все же ты русский?
        - Нет, сэр!
        Ливадов научился понимать, когда комендор-сержант требует от кого-нибудь из рекрутов откликнуться на прозвище - их раздали всем без исключения в учебном взводе, - а когда играет с ним в одну и ту же игру.
        - Так кто же ты? Тупой кусок пушечного мяса?
        - Русский, сэр! - Андрей выкрикнул свою кличку.
        Первые дни, когда Ливадов еще ничего не понимал, он просто стоял, уставившись в одну точку, рядом с ревущим, покрасневшим от натуги морпехом. Это длилось долго, по несколько минут, и до тех пор, пока Дюбува не выдыхался и не обращал взор своих маленьких злых глаз на кого-нибудь другого. Сержант орал на рекрутов едва не беспрерывно и сейчас тоже орет, разбрызгивая слюни в стомиллионный раз.
        Комендор-сержант Дюбува, по прозвищу Француз, появился в жизни Ливадова после пробуждения в медбоксе и стал главной частью этой жизни. Андрей видел его после подъема, утром, в обед и вечером, а нередко и ночью. Дрилл-инструкторы жили в одной казарме с рекрутами и часто устраивали ночной подъем по тревоге.
        - Не вздумай испортить мне первый день нового года! - Зак Дюбува с недобрым прищуром посмотрел на рекрута. - Отвечай! Ты Русский?
        - Да, сэр!
        Ливадов не переставал удивляться, как быстро, всего за две недели, научился понимать английский язык и вполне сносно говорить на нем. Курс начался тогда, в госпитале. Капрал медицинской службы корпуса морской пехоты Рона Райдел кое-как на пальцах и картинках объяснила, что надо делать, и каждый день Андрей постоянно слышал в своей гарнитуре слова и комбинации слов. Правильно подобранные сочетания быстро создали в голове минимально необходимый словарный запас и научили грамматике. Гарнитуру можно снимать только перед сном, а все остальное время она должна была быть на рекруте Андрее Ливадове.
        Сержанты как будто не замечали гарнитуру, но стоило ей упасть во время забега на две мили, как возле рекрута появился взбешенный сержант Мэд и пообещал расстрелять, а потом засадить Ливадова на гауптвахту, если наушник с микрофоном еще хоть раз слетят с его тупой башки. Нацепив гарнитуру обратно и получив команду бежать, Ливадов кинулся догонять взвод, а в ушах зазвучал голос инструктора по английскому языку.
        Гарнитура оживала всякий раз, когда рядом не оказывалось дрюкающего взвод дрилл-инструктора. Андрей слышал слово на русском языке и следом за ним звучало английское слово. Нужно запомнить и проговорить его в микрофон. Вечером в свободное время, когда остальные рекруты бездельничали, Андрей отправлялся в медбокс на очередной урок к симпатичному капралу. Ему завидовали и шутили, что Русский не забудет, как выглядит женщина. Андрей был полностью согласен с этим, ему нравилось общество приветливой Роны Райдел. Она хотя бы не строит из себя дрилла.
        - Русский, - комендор-сержант Дюбува удовлетворенно кивнул и посмотрел через плечо Ливадова на застывшего за его спиной рекрута.
        Француз сразу прозвал не понимающего «нормальный человеческий язык» рекрута Русским. Андрея считали странным дикарем из племени, о котором ничего не известно. Но кому есть дело до того, какие ублюдки бегают по Диким землям? Да еще за океаном! Никому. Зато выяснилось, что раб подходит для службы и не имеет никакого отношения к Красному сектору. Это было главное для рекрутингового отдела корпуса морской пехоты. Ливадова зачислили в учебный взвод, вживили некродот.
        Капрал Райдел получила инструкции по обучению дикаря, который говорит на русском языке, а комендор-сержант Зак Дюбува прочитал в личном деле очередного рекрута из нового, только что сформированного взвода, о курсе его интенсивной языковой подготовки. На вопрос сержантов Боба Кларкса и Уолтера Мэда, на каком чертовом языке говорит это тупое дерьмо, Дюбува ответил, что на русском. С тех пор Ливадов стал Русским, что, впрочем, нисколько его не напрягало. Он даже рад - хоть какая-то связь с прошлым и напоминание о призрачной надежде добраться когда-нибудь до России этого нового мира и найти Женьку. Андрей помнил, что их похитители переговаривались по-русски.
        - Снежок! - Комендор-сержант Дюбува тыкал указательным пальцем перед носом негра, которого Андрей увидел первым в медбоксе после операции по вживлению некродота. Во взводе из тридцати человек он был единственным чернокожим, что казалось Андрею довольно странным: всегда думал, что в Америке полно негров. Остальные во взводе были белыми. Разве что можно не считать таковыми пятерку типов латиноамериканской наружности, но они ведь тоже белые? Или как? А… Пофиг на них!
        Старший дрилл-инструктор едва не задел пальцем ухо Ливадова, когда выбросил вперед руку, и хорошо, что не задел, - порвал бы его ногтем и не поморщился. Зато Француз орал громе обычного - по крайней мере, так казалось Андрею - и брызгал слюной тоже сильнее, чем это было в его привычке.
        Дюбува кричал что-то рекруту за спиной Андрея, а тот отключил мозг, чтобы не вслушиваться в поток слов, которые Ливадова не касаются. Это он умел, научился в своей прошлой жизни, когда служил в разведроте в Дагестане. Так легче, тебя будто нет, и можно подумать о своем и даже представить нечто более прекрасное, чем комендор-сержант. Но разве может быть нечто более прекрасное, чем комендор-сержант?
        Андрей мысленно усмехнулся и продолжил краем уха слушать орущего старшего дрилла - чтобы не пропустить ничего, что могло коснуться Андрея. Тогда он вновь включится на полную, а пока…
        Вспомнилась улыбка капрала Роны Райдел. Она строга и серьезна, но очень мила; и уроки больше не проходят в комнате со стеклом, за которым в соседнем помещении сидит твой собеседник. Теперь капрал учит Ливадова в своем кабинете: он перестал быть непонятным дикарем, сейчас он рекрут корпуса морской пехоты и уже принес присягу. К нему успели присмотреться, да и к остальным рекрутам тоже. Целую неделю приглядывались и после убрали из учебного взвода неадекватных и слабаков, в том числе Серого, а остальных признали годными к дальнейшей подготовке. Можно, например, отправить рекрута самостоятельно из казармы в медбокс.
        Отношение к рекрутам как будто улучшилось; правда, не скажешь, что взводные сержанты стали мягче, меньше орут на «тупых уродов» и забыли про черные ремешки на запястьях новобранцев. Все видели, как одному из рекрутов сожгли болью нервную систему. Он плюнул в сторону офицера, который инспектировал внешний вид нового учебного взвода, и это заметили сразу три дрилл-инструктора. Комендор-сержант доложил о проступке рекрута офицеру, и бедняге тут же преподали урок. В конце тот бился в агонии перед строем и выл, выпучив глаза, а изо рта шла пена. Это был первый и пока единственный подобный урок. В остальных случаях явное недовольство сержантов рекрутами выливалось в крик, оплеухи и дозированную боль через пластиковый браслет.
        Учеба английскому языку обходилась без подобной мотивации, да и сам Андрей прекрасно осознавал, сколь необходимо ему быстро изучить чужой язык. Вдобавок приятно находиться в обществе его учительницы, скорей бы очередное занятие… Андрей понимал, какая пропасть между ним и Райдел. Она гражданка США, а он рекрут… Если быть точнее - раб-рекрут из штурмового батальона 73-го полка.
        Комендор-сержант Зак Дюбува часто повторял, что раб-рекрут отличается от раба-рядового тем, что первый - это тупое дерьмо, а второй с гордостью и радостью умрет ради славы морской пехоты. Счастливчики получат полугражданство, а один-два любимчика Девы Марии дослужатся до гражданства. Француз переходил на официальный тон, заявляя, что гражданство - это полная инкорпорация в общество. Затем, словно не в силах продолжать монолог заумными словами, всегда спрашивал, есть ли во взводе любимчики Богоматери?
        - Снежок! - не унимался Дюбува. - Ты у нас любимчик Девы Марии?
        - Нет, сэр! - гаркнул чернокожий. Его звали Рей Бридж, и он официально был боевым товарищем Ливадова.
        Дрилл-инструкторы назначили напарника каждому рекруту. Боевой товарищ будет тащить тебя на себе, если тебя угораздит получить ранение или сдохнуть. Понесет твое оружие, если ты не сможешь его поднять. Он будет корректировать твой огонь, если это потребуется; он будет подносить тебе патроны, если в вашей паре ты, например, окажешься за пулеметом, и наоборот. Боевой товарищ храпит на нижнем или верхнем ярусе вашей койки, а за косяки одного из двух напарников отвечают оба. Когда залет случался у двух одновременно, сержанты всегда наказывали обоих в двойном размере.
        Отношения с Бриджем у Андрея не заладились. Пока Ливадов не владел языком и поэтому, по одному из любимых выражений Француза, был как тупой кусок самой тупой тупизны, он нахватал множество косяков, за которые вместе с ним отдувался и негр. Снежок теперь смотрел на напарника без прежнего дружелюбия, да плевать на него.
        - Хорек!
        - Да, сэр!
        Дюбува сдвинулся влево от Андрея, обратив свой гнев на следующего рекрута в строю из одинаково обритых человек в темно-зеленой однотонной мешковатой форме; головы от палящего солнца прикрывали кепки, на ногах черные тяжелые ботинки. Следующим был латиноамериканец, с которым Ливадов тоже впервые повстречался в медбоксе. Ливадов тогда прозвал его Крысенышем, и получилось, что его впечатление недалеко ушло от мыслей комендор-сержанта. Настоящее имя Хорька было до банальности простым, его звали Родриго Гомес. Обычно он держался четверки других латиносов, но в строю место Хорька было слева от Русского.
        Во взводе образовалась еще одна группировка, их Андрей называл «тевтонцами». Когда рядом не было никого из дриллов, бывшие бойцы ЧВК, а ныне тоже рабы-рекруты, держались подчеркнуто отдельно от остальных, и пару раз им за это крепко влетело от дриллов. Как сказал сержант Уолтер Мэд, особенные бегут кросс на две мили дольше. Выяснилось, что для бойцов разгромленной ЧВК двойная дистанция не была тяжелым наказанием, поэтому в следующий раз комендор-сержант Дюбува проучил их болью, однако они упрямо избегали общения с другими рекрутами.
        Не сказать, что это кого-то задевало, всем было глубоко наплевать на остальных, кучковались лишь «тевтонцы» и латиносы. Некоторые, конечно, общались меж собой больше, чем с прочими, но дружбой это тоже не назовешь. По крайней мере со стороны. Андрей, который долго оставался в языковой изоляции, не успел завести с кем-нибудь приятельские отношения.
        - Да, сэр!
        Ливадов вздрогнул. Он задумался и пропустил вопрос, который старший дрилл-инструктор задал Хорьку, а ведь мог касаться и его. Но обошлось, и хорошо, что никто не увидел, что Андрей дернулся. Этим он выдал бы себя с головой: позволил себе быть невнимательным!
        - Сержант Кларкс сказал, что ты, Хорек, часто сбивался с темпа во время строевой подготовки. Тебе ногу подстрелили? Или задницу?
        - Нет, сэр!
        - Может, ты у нас самый умный?
        - Нет, сэр!
        - Что же случилось? Отвечай!
        - Ботинок натер ногу!
        - Серьезно? - Дюбува отступил от рекрута на два шага и, скривив загорелую рожу, окинул его изучающим взглядом. - Почему же ты не обратился к сержанту Кларксу за медицинской помощью? У него в аптечке всегда пластырь найдется. Отвечай!
        - Не знаю, сэр!
        - А я знаю! Нет, Хорек, ты не умник! Ты тупой кусок самой тупой тупизны!
        Ливадов снова усмехнулся про себя. Почему-то забавляет любимая фразочка комендор-сержанта Дюбува.
        - Ты понял, что ты тупой? - Старший дрилл-инструктор шагнул к Хорьку и ткнул ему в грудь указательным пальцем. - Отвечай!
        - Да, сэр! Рекрут Гомес понял!
        - Кто ты?
        - Я тупой кусок самой тупой тупизны, сэр!
        - Хорошо, что ты это понимаешь, Хорек! - сказал Француз.
        Оставив Гомеса в покое, он прошелся вдоль строя рекрутов, бросая на них свирепые взгляды и громко сопя. Потом крутанулся на каблуках, чтоб обратиться к третьему дрилл-инструктору:
        - Сержант Мэд! Забирайте это стадо тупых обезьян! У них обед. Отведите их в столовую!
        Кормили рекрутов хорошо. Даже преотлично! К этому у Андрея не было никаких претензий, да и вообще лучше снова тянуть армейскую лямку, второй раз в его жизни, чем таскать мешки с цементом. Участь говорящей собственности в распоряжении сдохнувшего Джонса… Сука, как вспомнится Рамирес и его ошейник… Короче, быть рабом миссионера-путешественника и, блин, блогера тоже не прельщает.
        Тогда у него получилось довольно быстро освободиться из плена, но убежал недалеко. Да и какие были у него перспективы в случае удачного побега? Шляться по мертвому Ярославлю, пока не разорвут на части мертвяки или не повезет наткнуться на людей? Люди в прекрасном новом мире ненамного лучше зомбаков.
        Судьба закинула Ливадова в рекруты. Сейчас он раб, но совершенно неожиданно выяснилось, что служба в морской пехоте может принести даже гражданство. Заслужи гражданство кровью! Так им твердят инструкторы, ведь штурмовой батальон схож со штрафбатом, где прежние преступления тоже смывались кровью.
        Во взводе все рабы. Все родились в Синем секторе, и половина из них когда-то были полугражданами и даже гражданами. Совершение преступлений лишило свободы - в основном это была неоплата счетов, а вина «тевтонцев» заключалась в том, что не вовремя оказались не в том месте. Но у всех без исключения появился шанс! Маршируя в столовую, Андрей думал, что глупо не попытаться воспользоваться представившейся возможностью.
        После обеда взвод направился в казарму, чтоб получить в оружейной комнате личное оружие, универсальные штурмовые винтовки «125CN», и затем легким бегом - на поле для строевой подготовки. К просторной площадке с идеально постриженным зеленым газоном. Две недели назад Ливадов не мог представить, что строевому шагу можно учить на траве, однако их построили, и началось первое занятие.
        Было смешно: учили ходить так, словно они заторможенные беременные тараканы. Но Андрей не показывал виду, что ему весело. Он молчал и постигал строевой шаг американской армии. Зато уже с третьего занятия все рекруты получили свою личную винтовку, и все следующие дни строевая проходила только с оружием в руках. Такой порядок Ливадову по душе, ему нравилась тяжесть оружия в руках, и пофиг, что пустой магазин. Индикатор всегда показывал ноль.
        - Теперь у самого последнего задрота из вас есть девушка! - третий дрилл-инструктор смотрел на взвод злыми глазами. - Если не научитесь с ней обращаться лучше, чем со своим естеством, она подведет в самый неподходящий момент. Учитесь, тупые обезьяны, обращаться с оружием, а кто не доставит винтовке удовольствие, вдоволь натрахается на физкультуре. Это я, сержант Мэд, обещаю вам!
        Они учились. Маршировка и приемы обращения с оружием постоянно прерывались отжиманием, потому что сегодня Уолтер Мэд, по прозвищу Бешеный, явно не в духе. Его настроение смягчилось только к вечеру, когда взвод благополучно сдал винтовки в оружейку. После ужина сержанта Мэда сменил сержант Кларкс. Глядя на взводных инструкторов, Андрею иногда казалось, что они братья-близнецы. Только комендор-сержант Зак Дюбува возрастом старше, ему под сорок, а двум другим на пяток лет меньше, но в остальном как под копирку сделаны.
        - Урока по языку сегодня не будет, - произнес Кларкс, когда прохаживался вдоль строя рекрутов и оказался рядом с Ливадовым. - Ты понял?
        - Да, сэр! - воскликнул Андрей.
        Жаль, что не увидит красотку-медика, зато появится время подтянуть знание устава. В личное время рекрутам полагалось заниматься теорией, а не шататься по казарме, как идиотам. Впрочем, в отсутствие инструкторов этим обычно и занимались. По крайней мере, именно это видел Ливадов, когда отправлялся в медбокс, в кабинет капрала Райдел.
        Этим вечером он читал устав. Продвижение по страницам шло непросто, недостаточное владение языком давало о себе знать.
        - Надо поговорить, - над Андреем навис его боевой товарищ, негр Рей Бридж. - Выйдем.
        Ливадов отложил брошюру и посмотрел на негра. Бридж был трусоват и чуть ли не до заикания боялся взводных инструкторов. Но вот собрался выяснить отношения? Значит, сержантов нет ни в казарме, ни где-нибудь поблизости.
        - Ты уверен? - спросил Андрей. Внутри него проснулась злость. Чего нужно этому рыхлотелому? Ливадов был уверен, что легко уделает чернокожего.
        - Пошли, - буркнул негр.
        - Ну пошли.
        Бридж повел Андрея в душевую. Куда ж еще, самое место для выяснения отношений. Дойдя до нужной двери, негр пропустил Андрея вперед. Внутри уже ждали - Хорек и четыре других латиноса, с которыми сговорился Снежок.
        Глава 6
        Тревога
        - Рота! Подъем! - во взводную палатку влетел сержант Горгуа.
        Вскочивший со стула сонный дневальный вытянулся, чуть не опрокинув информационный стенд за спиной, и заорал:
        - Рота! Подъем!
        Женька уселась на кровати. Не проснувшись окончательно, действуя на автомате, но команду выполнила.
        - Две минуты на построение! - Сержант люто зыркнул на дневального и выскочил из палатки.
        Две минуты? Более чем достаточно! Ливадова кинулась к вещам: быстро натянула носки, впрыгнула в штаны, защелкнула пряжку на брезентовом ремне. Теперь берцы! Сверху куртка, а на голову кепку. Волосы стянуты в узел на затылке. Рядовой Ливадова полностью оделась за одну минуту - немыслимо для прежней Женьки на гражданке - и рванула из палатки навстречу ночной прохладе и построению.
        Вторая рота учебного батальона построилась перед двумя взводными палатками, четко уложившись в отведенные минуты. После двух недель перед присягой выполнить этот норматив не составляло никакого труда. Даже глубокой ночью, как сейчас.
        - Равняйсь! - скомандовал майор Моров.
        Подле него замерли командиры взводов сержанты Дорохов и Горгуа, старшина роты старший сержант Кусков и три незнакомых офицера. Фонари на столбах между палатками давали много света, и звездочки на погонах виднелись четко. Два старших лейтенанта и капитан. Все офицеры, включая командира роты майора Морова, были в полевой форме: вместо полуботинок, отглаженных брюк со стрелочками, кителей и фуражек - такие же комки, берцы и кепки, как у рядовых. Только погоны, конечно, отличаются.
        - Смирно!
        Женька повернула голову, уставившись перед собой, и с трудом сдержала зевоту. Спать-то хочется… Сколько сейчас - два, три часа ночи? Вчера после присяги всем гражданам деблокировали информационную систему, но комвзвода сообщил, что только до отбоя. Женька вырубилась, едва коснулась подушки, и вместе с ней уснул нетчип, поэтому не могла посмотреть, который час. По ощущениям - глубокая ночь. Зачем их подняли? Ведь все слышали обещание Мора не трогать личный состав до утра. Что опять взбрело в голову отцам-командирам?
        Со стороны военного городка зазвучала сирена. Основное расположение полка отделено от палаток учебного батальона довольно широким полем, у края которого около ангаров с техникой начинается взлетно-посадочная площадка, и здесь сирена звучала приглушенно.
        - Учебно-боевая тревога! - объявил майор Моров. - Вторая рота учебного батальона немедленно выдвигается на позиции, координаты которых доведены до новых командиров взводов.
        Вчера после присяги личный состав предупредили, что с завтрашнего дня командование первым и вторым взводом примут офицеры. Их должны были представить утром, однако в планах что-то изменилось. Ливадова покосилась на бесстрастные физиономии боевых товарищей, стоящих с ней в одном строю. Они тоже задаются вопросом, почему представление их новых командиров назначали среди ночи, или им это безразлично?
        - Старший лейтенант Комаров принимает командование первым взводом.
        Один из офицеров сделал шаг вперед.
        - Старший лейтенант Еременко принимает командование вторым взводом.
        Ее взвод! Офицер, который замер рядом с первым старшим лейтенантом, в свете фонарей казался очень похожим на прочих Женькиных командиров. У всех одинаковые каменные лица, телосложением и ростом тоже схожи.
        - Капитан Радулов, - майор представил третьего офицера, - заместитель командира роты.
        Моров затем довел до личного состава информацию, что сержанты Дорохов и Горгуа с ноля часов ноль-ноль минут теперь заместители командиров взводов. Горгулья остался во втором взводе, Дорохов - в первом. Старший сержант Кусков сохранил должность старшины роты.
        Комроты, замкомроты и старшина удалились, и командиры взводов развели вверенные подразделения на сто метров в противоположные стороны.
        - Вольно! - скомандовал старший лейтенант Еременко.
        Команды «Разойтись!» не последовало, и строй не распался, но и так неплохо, можно чуть расслабиться, переминаться с ноги на ногу.
        Старший лейтенант оглядел вверенный взвод и представился. Ничего особенного, Дмитрий Петрович Еременко, не женат, не привлекался, не состоял… и несколько подобных ничего не значащих и пустых для рядового фраз. Что бы ни рассказал о себе старлей, его назначение командиром второго взвода не отменится, и потому краткая биография нового начальника почти не интересна рядовым. Ну разве что он сболтнет нечто за рамками разумного… однако новый командир взвода сумасшедшим не оказался.
        - Сейчас сержант Горгуа назовет фамилии с распределением по отделениям. Первое отделение - пять шагов вперед! - Командир взвода говорил четким командным голосом, чеканя каждое слово. - Второе отделение - три шага вперед! Третьему отделению стоять на месте!
        - Рядовой Бастрюков! - начал замкомвзвода.
        - Я! - гаркнул Антон Бастрюков.
        Он не нравился Женьке из-за постоянно бегающего взгляда черных глаз, а еще из-за неприкрытой наглости и язвительности. Был явно не дурак и любое положение стремился использовать в свою пользу.
        - Пять шагов вперед! - скомандовал Горгулья.
        Рядовой вышел из строя и остановился на одной невидимой линии с замкомвзвода.
        - Рядовой Бастрюков назначается командиром первого отделения!
        Распределение по отделениям произвели быстро. Женька попала в первое, и вместе с ней в первом отделении - Тамара Тагилова. Наташка Большова - во втором, Сашка Грибанова - в третьем.
        Сирена в городке завыла снова. Ливадова поежилась: то ли от прохлады, то ли от беспокойства. Но чего бояться? Моров же сообщил, что тревога учебно-боевая, и здесь ключевое слово - «учебная». Однако в расположении полка тревога явно нешуточная. Мелькание огней меж корпусами городка создает впечатление, что в ружье поднят весь полк.
        - Полетели… - прошептал Антон Карха по прозвищу Картоха, который стоял слева в строю. Ливадова взглянула на взлетно-посадочную площадку, откуда в черное ночное небо ушли мигающие огнями пять бортов.
        Издалека, ночью - не понять, какие там машины; впрочем, рядовому Ливадовой это знать без надобности. Второй взвод перестроился в общую колонну и вслед за первым взводом направился к оружейной комнате, роль которой выполнял бронированный грузовик. Когда подходили к нему, подъехал второй точно такой же бронированный кунг.
        Личный состав второй роты выстроился около грузовиков. Майор Моров уж здесь, и вместе с ним капитан Радулов и старший сержант Кусков.
        - Вольно!
        Командиры взводов почти одновременно произнесли команды и доложились командиру роту. Окинув тяжелым взглядом личный состав, майор Моров направился к офицеру и сержантам тыловой службы: они ждали у распахнутых створок кузовов в задней части броневиков.
        - Снаряжение по форме номер три? - уточнил майор.
        - Так точно, - ответил старший лейтенант тыловой службы. - По форме номер три.
        Безмолвные рядовые, кто услышал вопрос Мора и ответ, переглянулись. Снаряжение по форме номер три означает легкую боевую экипировку без экзоброни.
        Неужели сейчас выдадут оружие и магазины с летальными патронами? Женьке не очень-то верилось в это - еще до присяги каждый из них научился собирать и разбирать автомат, стрелять из него и метать гранаты, но патроны были только холостыми, а гранаты - учебными в виде муляжа. Однако и она, и остальные отчетливо слышали про снаряжение по форме номер три.
        Скоро все прояснится… и прояснилось. Подгоняемые своими старлеями и сержантами, рядовые начали получать от тыловиков оружие и снаряжение - именно его подвез второй грузовик. Процесс контролировался лично Мором, Куском и капитаном Радуловым, который еще не получил среди рядовых прозвище. Все трое были необычайно мрачны, и каждый рядовой отчетливо понимал, что лучше не тупить, а делать все необходимое четко и быстро.
        Снаряжение по форме номер три действительно оказалось таковым - никто не ослышался и ничего не перепутал. Женька и остальные сначала получили крупнокалиберные автоматы АК-233, затем интендант из второго грузовика выдал ей бронежилет с разгрузкой, у которого «над сердцем» уже была нашивка с ее фамилией и инициалами. В восьми подсумках - восемь магазинов.
        - Магазины полные, - сообщал при выдаче каждого бронежилета сержант тыловой службы, - с боевыми патронами.
        В девятом подсумке - аптечка, а в десятом, самом большом - плоская фляга с водой. Еще в шести маленьких подсумках гранаты овальной формы с оребрением - пять противопехотных осколочных для поражения живой силы противника без экзоброни и одна дымовая граната. Против экзоброни работают крупнокалиберными автоматами.
        Снаряжение дополнили наколенники, многофункциональный нож для крепления на поясном ремне и обтянутый камуфлированной тканью ШП-5 - шлем полнофункциональный пятой модели со встроенной системой связи, а также опускающимся визором, который в случае необходимости выполнял функции прибора ночного видения и вместо нетчипа выводил на внутреннюю поверхность любую тактическую информацию. Да и просто защищал лицо от пыли, дождя и мелких осколков.
        Последним элементом выдавался свернутый в рулон спальный мешок, он крепился на бронежилете за плечами. Как поясняли на теоретических занятиях сержанты, спальник полностью непроницаем для воды и ветра, утеплен, в нем можно спокойно спать прямо на земле при температуре до минус пяти. В положении для стрельбы лежа развернутый спальный мешок размещается под бойцом во избежание переохлаждения.
        Женька хмыкнула. Слова Горгульи о спальнике запомнились ей дословно, а голос сержанта звучал сейчас в голове, словно он опять втолковывает это. Про элементы легкого снаряжения новобранцам до присяги только рассказывали да показывали деморолики, такого объема информации было достаточно. Присягу приняли только вчера, и личный состав учебного взвода до этой ночи не получал снаряжение по третьей форме. Поэтому даже интересно, каково нацепить на себя все, что получили сейчас.
        Сержант Горгуа обещал, что выдадут этот комплект снаряжения в конце недели, когда отправятся на стрельбище, но планы командования резко поменялись. Почему сейчас получили боевое снаряжение? Неужели все настолько серьезно? Что случилось? Ливадова посмотрела на взлетно-посадочную площадку, откуда в ночное небо ушли еще несколько бортов. В военном городке суета тоже не стихает…
        - Командирам взводов проверить боекомплект! - приказал майор Моров. Офицеры и сержанты роты тоже в снаряжении по форме номер три, и на их плечах также висят крупнокалиберные автоматы.
        Тыловики только что завершили выдачу оружия и комплектов снаряжения. Личный состав снова был построен повзводно в две шеренги.
        - Первая шеренга - три шага вперед! - приказал командир взвода.
        Полтора десятка человек, включая Ливадову, слитным шагом сдвинулись вперед.
        - Сержант, проверьте вторую шеренгу! - скомандовал старший лейтенант Еременко.
        Командир взвода двигался вдоль первой шеренги, замкомвзвода - вдоль второй. Рядовые поочередно демонстрировали магазины, и на каждом из них индикатор должен был показывать тридцать два патрона. Затем проверялось наличие ножа, гранат, фляги с водой и комплектность аптечки, одновременно командиры поправляли на бойцах снаряжение.
        Бронежилеты, разгрузки, шлемы и наколенники изначально подбирались тыловиками под биометрию каждого рядового. Но все равно приходилось поправлять снаряжение буквально у каждого бойца. Осмотр занял немало времени, но наконец с ним было закончено и прозвучала команда капитана Радулова:
        - Рота! Смирно! Равнение на середину!
        Замкомроты приложил руку к надетому шлему, подошел к майору Морову и доложил, что вторая рота учебного батальона построена. Затем сделал шаг влево и пропустил командира роты вперед.
        - Вольно, - произнес Моров. Он тоже в шлеме.
        - Вольно! - криком приказал капитан Радулов.
        - Довожу до вас обстановку, - громким командным голосом начал Моров. - Перед отбоем вы находились в учебной обстановке. Сейчас она учебно-боевая. Вы получили снаряжение по форме номер три и боекомплект с боевыми патронами и гранатами.
        Майор обвел взором роту.
        - Аптечка тоже настоящая, - Моров мрачно усмехнулся, - для применения в боевых условиях. Вдруг кому-нибудь ногу оторвет или голову…
        Командир роты замолк на пару секунд, чтобы личный состав оценил шутку. Однако смеяться не разрешалось, и никто не выдал себя ухмылкой или смехом. Моров удовлетворенно кивнул.
        - Командование полка получило директиву о террористической угрозе, - продолжил он. - В пять сорок возможна бомбовая атака на расположение полка. Поэтому в полку объявлена боевая тревога, в учебной части - учебно-боевая. За вероятным нападением стоят террористы из Красного Авангарда.
        Женька удивленно вскинула брови. Красный Авангард? Что за террористы такие, чья атака представляет угрозу целому десантно-штурмовому полку? Красный Авангард… Ливадова слышала это название раньше. Водитель… Дмитрий… Он был за рулем, когда вздумалось посетить сектор для рабов в Красноярске… Они попали в эпицентр прорыва - вооруженной атаки на блокпост полиции у выезда из сектора. Тогда в дело шли переносные ракетные комплексы, а вооруженные террористы были в экзоброне - облегченной полицейской, но все же в экзосистемах и с крупнокалиберными автоматами.
        Если за тем прорывом в город из изолированного от всех других районов сектора стояли террористы из Красного Авангарда, то, пожалуй, они способны нанести урон и расположению полка. Женька чудом выжила в тот день; до сих пор не верится, что цела, а водитель Дмитрий погиб. Он погиб, прикрывая пассажирку такси, и перед смертью попросил ее связаться с Красным Авангардом. С террористами!
        Об этой просьбе Ливадова никому не рассказывала. Ума хватило, и впредь тем более будет молчать. Но надо ж ей было получить совет… найти террористов! Наверное, Дмитрий решил, что раз Женька сочувствует рабам и негражданам, то готова бороться за их светлое будущее и вступить в ряды террористов. А ей бы только не потерять гражданство, найти брата и вернуться домой в двадцать первый век… Зато террористы, вместе со своими бомбами, сами почти нашли Женьку.
        - Вероятность атаки на расположение полка расценивается как невысокая, - майор Моров заканчивал ознакомление личного состава с оперативной обстановкой, - но угроза реальна. Сами понимаете, не дети уже, что наиболее удобной целью для осколочного поражения является палаточный лагерь учебного батальона.
        Комроты замолк, выдержал паузу и продолжил, его голос неожиданно смягчился. На самую малость, однако Женьке послышалось в нем что-то человечное.
        - Ваши палатки - это наиболее оптимальная цель, поэтому вторая рота учебного батальона в полном составе выдвигается на стрельбище.
        Стрельбище - это часть полкового полигона, что примерно в пяти километрах отсюда. Если не будет марш-броска, то есть бега с полной выкладкой, которую то ли по недоразумению, то ли с издевкой называют легкой боевой экипировкой, то пройдут пять километров за час. А если последует команда бежать, то будет непросто. Ливадова уже сейчас оценила всю «легкость» снаряжения и оружия.
        - Полигон оборудован инженерными системами для укрытия личного состава от огня противника, - командир роты закончил с вводной частью и приказал начать марш.
        Опасения Женьки не сбылись - бежать им не пришлось, отчего она чувствовала огромную благодарность командиру, и это пугало ее, без шуток: в армии только третью неделю, а уже готова плясать перед Мором на задних лапках только за то, что не заставил роту бежать!..
        Евгения выругалась и далеко не все сдержала в себе. На нее покосились, но поблизости только такие же рядовые, как она, - стучать в роте не принято, да и про что стучать? Рядовая Ливадова ругается матом? Бред! Женька улыбнулась, представив, как глупо выглядел бы стукач, рассказывая про ее словечки. Но все равно хорошо, что сержант Горгуа находится в хвосте взводной колонны, а старший лейтенант - впереди и потому не услышали ничего лишнего.
        До полигона и стрельбища добрались быстро, примерно за час. Поначалу обстановка была спокойна, ситуация не предвещала происшествий… но, как водится, пушистый зверек подкрался незаметно.
        Глава 7
        Командир отделения
        Первым получил Бридж, он оказался сзади, и потому Андрей сразу вывел его из строя как потенциально самого опасного. Резкий удар локтем в грудь - негр захрипел, пуча глаза, а в следующий миг Ливадов перекинул его через себя. Снежок ухнул на спину и ударился головой о плитку пола. Дернулся и, захрипев, вдруг затих.
        Хорек и четыре других латиноса уставились на Снежка, а потом, переглядываясь, затараторили на своем непонятном языке. Латиносы подарили ему несколько секунд перед неизбежной дракой. Андрей перевел дух, он не собирался убегать. Если сейчас убежишь, догонят в другой раз или удавят во сне. Но так хоть с тыла никто не зайдет - Ливадов попятился к дверному проходу, чтоб никто не кинулся ему за спину.
        А Снежок по-прежнему не шевелился.
        - Помер, что ли?.. - пробормотал Андрей, толкнув носком ботинка плечо боевого товарища, который ему совсем не товарищ. Бридж заманил в душевую, чтобы проучить за первые дни, когда, ни черта не понимая, не зная языка, Ливадов постоянно тупил, но получали обычно вместе: Андрей и его чернокожий напарник, который все так же бездыханно лежит на полу.
        Проверить бы его пульс, только нельзя. Латиносы таращатся исподлобья и сжимают кулаки… А! Понеслась… Ближний упырь без предупреждения кинулся на Ливадова, выбросив вперед кулак, чтобы свернуть Русскому челюсть. Андрей сдвинулся в сторону, уходя от удара, и перехватил руку противника болевым приемом. Тот взвыл; Андрей выворачивал захваченную конечность, одновременно прикрываясь первым противником от остальных, а незадачливый латинос прыгал перед Ливадовым на цыпочках.
        Андрей толкнул его от себя и перешагнул через неподвижное тело негра. Все как учили в разведке! Он не забыл уроки из прошлого, из своей настоящей жизни. Легко уделывает противников, которые в лучшем случае просто местная гопота. «Духи» в горах Дагестана были гораздо злее и опаснее, чем эти… уроды.
        Хорек и трое других подошли ближе, почти вплотную, и Андрей резко дернул захваченной в болевой прием рукой, отчего пленник взвыл раненым зверем. Ливадов отпустил его, одновременно метнувшись к следующему латиносу. Тот не успел среагировать и получил удар в солнечное сплетение, выбивший из реальности на несколько секунд. Андрею хватило и мгновения, чтобы вмазать согнувшему упырю коленом в лицо и вывести его из драки окончательно.
        Ливадов видел трех других и контролировал их… почти: долговязый тип хорошо приложил по уху, аж искры из глаз посыпались… но тут же получил по носу и сразу отскочил назад, к Хорьку и еще одному латиносу. Хорек отчаянно лаял на незнакомом языке и размахивал руками. За главного он, что ли? Ливадов зло посмотрел на Хорька. Глазки-то крысиные бегают… но ничего - Андрей и до него доберется!
        - А ну разошлись!
        В дверях появился разъяренный Дюбува. Старший дрилл-инструктор влетел в душевую и остановился перед неподвижным Снежком. Следом за ним вошли сержанты Мэд и Кларкс, и у обоих в руках электрошокеры. Зачем им это, когда они могут преподать хороший урок при помощи черного ремешка на запястье каждого рекрута?..
        - Разошлись, тупые уроды! - заорал комендор-сержант Дюбува. - Кому сказал, разойдись!
        Дюбува вскинул в сторону Андрея руку. Блеснула вспышка, и Ливадов погрузился в темноту и тишину… А когда очнулся… когда и где он очнулся?.. Заморгав, Андрей смотрел на серый потолок с квадратной гудящей лампой на нем.
        Стены тоже серые, в тон потолку, и все остальное вокруг Андрея - в том же унылом цвете, включая бетонный прямоугольник, застеленный матрасом, на котором лежал Ливадов. Подушки нет, простыни или хоть какого-нибудь пледа или одеяла тоже нет. Только матрас метр на два, полностью укрывающий бетонный постамент.
        - Это кровать у них тут такая?.. - морщась от головной боли, пробормотал Андрей и свесил с бетонного возвышения босые ноги.
        Сквозь тонкую синтетику носков чувствовался холод. Бетон, на котором лежал матрас, и плитка пола - ледяные. Андрей пощупал тонкий матрас. Как холод-то не пропускает? Поежился; зябко здесь.
        Он в карцере. Глухое помещение шагов на десять в длину и пять в ширину. Ближе к левому углу в противоположной стене угадывается дверной проем: его почти не видно, дверь очень плотно прилегает к откосам стены. Справа сортир в виде дырки в полу, рядом раковина, над которой торчит изогнутая книзу трубка для воды. Краника или кнопки, которые пустят воду, не видно. Наверное, она сама бежит, когда заносишь руки над раковиной.
        Ботинки рядом, стоят у изголовья. Андрей всунул в них ноги, чтобы хоть чем-то занять себя. Тоска… Ничего не происходит. Ничего не слышно, кроме гудения лампы. Если застрял здесь надолго, это гудение сведет с ума. Он основательно выругался.
        И голова раскалывается! Скорее всего, последствия выстрела, который вырубил его. Андрей провел рукой по ежику на голове - за две недели в учебном взводе волосы начали отрастать.
        - Черт! - вырвалось у Ливадова.
        Рука коснулась уха, на котором последнее время всегда была гарнитура для переговоров с капралом Райдел. Но гарнитуры нет! Андрей мрачно воззрился на собственную ладонь. Заточение в карцер может означать, что его имя вычеркнули из списка рабов-рекрутов и обучать языку более нет необходимости.
        В учебном взводе у него появились планы на будущее. Не хочется думать, что все было зря, а мечта отыскать когда-нибудь Женьку так и останется призрачной надеждой…
        - Хватит ныть! - сквозь зубы процедил Андрей.
        Он злился, чтобы взбодриться. Злость обычно помогает, когда нужно растормошить себя, и сейчас тоже поможет, но мысли все равно возвращаются к одному и тому же. Андрей постоянно прокручивал в голове драку в душевой - и то, что ей предшествовало, и последнее, что он помнил. Вскинутый пистолет Дюбува и выстрел.
        Чем его отключили? Зачем пичкать химией, когда есть чертов браслет на запястье? Ливадов с ненавистью посмотрел на черный пластиковый ремешок и в очередной раз подергал его с пустой надеждой, что тот порвется.
        Не порвался… и нечего пальцы резать пластиком. Ливадов снова произнес несколько крепких словечек. Лучше бы сержанты отделали через этот ремешок - у дриллов всегда на руках металлические браслеты, что так похожи на часы из его времени. Браслеты сержантов синхронизированы с ремешками на запястьях рекрутов, и это весьма убедительное средство для поддержания дисциплины… Андрей вспомнил, как сожгли нервную систему рекруту, который додумался плюнуть в сторону офицера…
        Однако ж его засадили в камеру со сводящим с ума гудением лампы. Два века минуло, а лампы все так же гудят! Андрей страдальчески скривился. Башка трещит, лампа гудит… Этот звук развалит ему черепушку, если раньше не сведет с ума.
        Но все же… Почему он здесь? Неужели все-таки убил Снежка? Андрей помял тыльной стороной ладони правую щеку, провел рукой по глазу и растер лоб - чтобы мысли лучше шевелились. Убил он или не убил Бриджа? Кажется, убил, ведь иначе не сидел бы в одиночной камере!..
        Ясное дело. Он здесь, пока не соберется трибунал. Ни в одной нормальной армии прошлого или будущего не потерпят трупов после разборок личного состава. Ливадова ждет суд, но офицеры - или кто будет заседать в трибунале - по первому свистку ради дела очередного тупого раба-рекрута не соберутся, и вот приходится ждать.
        - Эх… - вздохнул Андрей.
        Трибунал ему светит, это уж точно. Без трибунала просто отделали бы дрилл-инструкторы, а затем объявили рекруту, что отправляется в изолятор на такое-то количество дней - на том все и закончилось бы. Ну разве что со Снежком да Хорьком и его латиносами когда-нибудь снова сцепился бы, но не сейчас… Однако в него выстрелили спецсредством и засадили в одиночную камеру, чтобы ждал трибунала, а трибунал…
        Андрей зарычал и вскочил на пол. Трибунал! Если Бридж помер, то что ждать от трибунала? Ливадов оглядывался, сжимая и разжимая кулаки; он искал взглядом, что бы такое разбить, разнести, сломать!.. Но нет ничего, что можно поднять и швырнуть в стену, только матрас… Матрасом даже не удавишься.
        За дверью послышались звуки шагов - там должен быть коридор… Кто-то подошел к камере и стал возиться с замком. Андрей успокоился, злость оставила его. Вернулся на заменяющий кровать бетонный куб, накрытый матрасом, и уставился на дверь, которая открылась через две или три секунды.
        Вошли два морпеха. Андрей не помнил этих физиономий с тяжелыми квадратными челюстями; впрочем, на базе корпуса морской пехоты постоянно находилось несколько тысяч вояк, и Ливадов не мог знать всех. Особенно из персонала изолятора, здание которого располагалось в дальнем углу базы. Конечно, дрилл-инструкторы частенько вспоминали про изолятор и заявляли, что визит туда, скорее всего, завершит карьеру тупого рекрута, а может, не только карьеру; и вот Андрей теперь здесь.
        Сразу бросились в глаза белые портупеи с пристегнутой кобурой, из которых торчали рукоятки пистолетов. Да уж, все очень серьезно; еще и руку обожгло болью. Сигнал подчиняться и быть внимательным!
        - Встать! - крикнул морпех с капральскими лычками на погонах, он вошел первым. Правая лапа капрала лежала на стальном напоминающем часы браслете. - Быстро! Лицом к стене у клозета!
        Не церемонятся! Андрей не успел сообразить, что делает, но ноги сами подвели к стене, на которую указал капрал. Суки… Выдрессировали его!
        - Кругом! - приказал тюремщик.
        Ливадов крутанулся на каблуках, увидев на матрасе плоскую картонную коробку, которую раскрыл второй вошедший в камеру тюремщик: в звании рядового, по виду никогда не был в рабах. Рожа откормленная, холеная. Давненько он в корпусе морской пехоты - успел хорошо отъесться.
        - Рекрут Ливадов! - гаркнул капрал.
        Он обращался к арестанту по уставу. В изоляторе не существует прозвищ.
        - Да, сэр! - Андрей вытянулся, словно был в строю.
        - Тебе принесли обед! Через пятнадцать минут я и рядовой Ротс вернемся, чтобы забрать коробку. Ты должен есть! Если откажешься от еды, будешь подвергнут внутривенному питанию. Ты понял?
        - Да, сэр! Рекрут Ливадов понял!
        - Мы уходим! Ты досчитываешь до десяти и приступаешь к обеду!
        Дверь щелкнула замком. Оставшись один, Андрей мысленно досчитал до десяти и только после этого уселся перед картонной коробкой. В ней все тоже было из картона, бумаги и фольги, даже ложка. Если ткнуть такой, то сразу сомнется без причинения вреда, но для обеда ее должно хватить. Ливадов вдруг почувствовал голод, а у него пятнадцать минут на все про все…
        В картонной миске, заклеенной сверху фольгой, обнаружился суп: довольно вкусный, обычный суп из столовой, где кормили рекрутов. Еще горячий! На второе были подогретые спагетти с соусом и кусочками мяса - в другой миске. В третьей - зеленый горошек, а в бумажном стаканчике - бурда, которую почему-то называли кофе. В салфетки завернуты три кусочка хлеба.
        Обед был сытный. Появилась мысль, что в изоляторе не так уж плохо. Можно посидеть тут пару-тройку дней, если только без трибунала да с подушкой и одеялом. Тогда и гудение лампы не замечалось бы… наверное…
        - Встать! - Голос капрала вырвал Андрея из раздумий. - К стене!
        Снова легкий ожог напомнил Ливадову о его положении, но он не собирался чудить и стоял у стены, пока рядовой забирал картон и бумагу с его матраса.
        - Мы уходим! Ты досчитываешь до десяти!
        - Разрешите обратиться, сэр!
        Андрей сделал попытку выяснить свое ближайшее будущее. Сколько сидеть в изоляторе под гудящей лампой? Хотя бы это узнать!
        - Не разрешаю.
        Капрал, чье имя и фамилия остались неизвестны, и рядовой Ротс покинули камеру Андрея.
        - …восемь, девять, десять, - досчитал он.
        Вздохнув, Ливадов вернулся к бетонному кубу-лежаку. Свернул матрас с одного края, чтобы сделать подобие подушки, и завалился сверху. Сложил руки на груди, вжал голову в плечи - так не столь зябко - и бездумно уставился на потолок. Впрочем, с таким же успехом можно смотреть и на стены.
        Время текло медленно, Андрей не заметил, как задремал.
        Проснулся.
        - Сколько я продрых? - спросил Ливадов пустоту и ничего не услышал в ответ. Он не знал, день сейчас или ночь. Который час? Единственным способом отсчета времени будут визиты тюремщиков с новой порцией кормежки.
        Андрей встал, походил взад-вперед. Снова лег, поднялся. Побродил по камере. Сел, лег, заснул и проснулся. С тоской посмотрел на потолок и гудящую лампу. Не выключается никогда. Чертова лампа сводит с ума! Скоро он снимет ботинок и попытается ее разбить. Плевать на наказание за поврежденное имущество корпуса морской пехоты - лишь бы вырубить лампу! Хоть на несколько часов… Андрей мечтал о сне в темноте и тишине.
        - Твари, - вырвалось у него.
        Ливадов оскалился, чтоб разразиться чередой ругательств - это немногое, что он мог сделать, - и замер, услышав за дверью звуки.
        - Рекрут Ливадов! К стене! Глаза в пол!
        Андрей подчинился, глупо сейчас ерепениться. Замерев у стены, покосился на дверь, прежде чем опустить взор к полу. Вошедшие тюремщики - другие. Двое вошли в камеру, сержант и капрал, с белыми портупеями, в кобуре у каждого пистолет. Кто-то еще остался снаружи.
        - Руки за спину!
        На запястьях Андрея щелкнула сталь наручников.
        - Кругом!
        Не очень удобно оборачиваться у стены с заведенными за спину руками, но можно. Ливадов повернулся к сержанту, стараясь выдержать на лице бесстрастное выражение и устремленный мимо морпеха взгляд.
        - Рекрут Ливадов! - объявил сержант. - Доставляется на заседание военно-полевого трибунала по делу о смерти рекрута Бриджа. Любая попытка к бегству и любое подозрительное поведение будет пресечено летальным воздействием. Все понятно, рекрут Ливадов?
        - Да, сэр… - хрипло ответил Андрей. Вот оно что! Снежок умер…
        - Не слышу!
        - Да, сэр!
        Три конвоира повели Ливадова по бесконечно длинному коридору без окон, который освещался такими же лампами, какая была в камере, только без назойливого гудения. Андрей думал, что его выведут из изолятора и вдохнет уличного воздуха, но трибунал размещался в одном здании с камерами.
        Ливадова завели в просторное помещение. С окнами! А за ними яркий день! Андрей глупо ухмыльнулся. Не думал он, что будет радоваться всего лишь солнечному свету за окном. Настолько обрадовался окну, что не сразу заметил за столами на небольшом помосте трех офицеров, а на лавках в другой половине зала - его взводных сержантов: Зака Дюбува, Боба Кларкса и Уолтера Мэда. Лица дрилл-инструкторов были невозмутимы, они совершенно спокойно смотрели на Ливадова и судей трибунала - майора и двух капитанов.
        Андрей полагал, что трибунал возглавит командир полка - видел того на присяге, однако обошлось без него и других старших офицеров базы. Ливадова завели в клетку, щелкнул замок. Один из конвоиров остался рядом, два других встали справа и слева от двери в зал, где заседал трибунал.
        - Второе января две тысячи двести пятьдесят третьего года. Военно-полевым трибуналом семьдесят третьего полка корпуса морской пехоты слушается дело о смерти раба-рекрута учебного взвода штурмового батальона пехоты Рея Бриджа, - объявил майор. - Процедура ускоренная. Первым обвиняется раб-рекрут указанного подразделения Андрей Ливадов, который подозревается в причинении смерти. Причинение смерти произошло не в результате легального наказания от старших должностных лиц и подсудно военному-полевому трибуналу. Встаньте, рекрут!
        Андрей поднялся.
        - Суть дела вам ясна? - спросил майор. Он председательствовал в заседании трибунала.
        - Да, сэр.
        - Вы признаете вину?
        Ливадов почувствовал на себе взгляд Дюбува. Комендор-сержант был по-прежнему бесстрастен, его лицо ничего не выражало, но Андрею почему-то подумалось, что Дюбува не считает его виновным, да и не был он виновен.
        - Не признаю, - сказал Андрей.
        - Слово докладчику по делу, - произнес майор.
        Капитан слева от него сообщил об обстоятельствах происшествия. Андрей понимал далеко не все, его английского для этого недостаточно, однако основное он уловил и не мог бы утверждать, что докладчик что-нибудь переврал. Потом на широком мониторе напротив клетки обвиняемого включились видеозаписи из душевой. Оказывается, там тоже были камеры, и, к досаде Ливадова, видно, что он ударил первым. Вмазал Снежку и перебросил его через себя, а после этого Бридж не шевелился.
        Но на записи было слышно, что и негр, и Хорек угрожали ему и обещали проучить! Андрей надеялся, что это сыграет в его пользу. Он обязательно скажет, когда ему дадут слово! Ему ведь позволят сказать что-нибудь в свою защиту?
        - Комендор-сержант Дюбува! - Майор обратился к взводному инструктору, когда просмотр записи был окончен.
        - Да, сэр! - Француз вскочил и вытянулся перед судьями, как заправский рекрут на построении.
        - Вольно, комендор-сержант. Вы все видели и слышали?
        - Да, сэр!
        - Ваше мнение о виновности раба-рекрута Ливадова?
        - Не виновен! Он защищался! Вина за происшествие лежит на инструкторах взвода.
        Андрей не верил своим ушам. Дюбува защищает его и берет вину на себя? Это сон?
        - Разбирательство по командному составу взвода уже проведено, - сообщил второй капитан, который молчал до настоящего времени. - Свое взыскание вы получили.
        - Еще раз спрашиваю, - настаивал на ответе майор. - Комендор-сержант Дюбува, вы считаете раба-рекрута Ливадова виновным в смерти раба-рекрута Рея Бриджа?
        - Нет, сэр!
        - Садитесь, - велел майор. Потом он опросил сержанта Кларкса и сержанта Мэда, и оба они также заявили о невиновности Ливадова, который был поражен до глубины души. Вот уж от кого, а от дрилл-инструкторов поддержки не ожидал…
        Майор и капитаны переглянулись, будто безмолвно переговариваясь. Андрей знал о нетчипах и решил, что именно так и выглядит общение с их помощью.
        - Трибуналу все ясно, - заявил майор. - Слово обвиняемому не дается.
        Ливадов опешил. Как так?.. Ему даже пискнуть в свою защиту не позволят?
        Судьи трибунала поднялись, и вслед за ними со своих мест встали сержанты. Ливадов тоже поднялся.
        - Раб-рекрут учебного взвода штурмового батальона семьдесят третьего полка корпуса морской пехоты Андрей Ливадов признается невиновным, так как действовал в пределах самообороны, - сухо сообщил майор. - Уголовное производство в отношении него прекращено.
        Андрей был ошарашен. Он не виновен? Это… это…
        - Рекрут Ливадов должен быть подвергнут дисциплинарному взысканию, - продолжал майор. - Степень дисциплинарного воздействия определяется старшим дрилл-инструктором взвода. Комендор-сержант Дюбува! Забирайте своего рекрута!
        Дверь клетки открылась, Андрей вышел, с него сняли наручники. Оглушенный оправдательным приговором трибунала, Ливадов услышал, как Француз приказал следовать за собой.
        - Дело Родриго Гомеса слушается через десять минут! - объявил майор.
        Гомес? Это же Хорек! Он и его подручные тоже попали под трибунал? Если Ливадов оправдан, им, скорее всего, не повезет. Андрей не чувствовал злобы к ним, но и симпатии тоже нет. Черт с ними! Сами нарвались!
        - Комендор-сержант! - Майор повысил голос. - Выведите рекрута Ливадова из зала трибунала и возвращайтесь!
        - Ливадов! Давай за мной! - рыкнул Француз.
        Старший дрилл-инструктор снова рычит, и, значит, возвращается жизнь, к которой Андрей прикипел за последние две недели, а с ней и надежды на будущее.
        - Да, сэр! - не скрывая радости, воскликнул Ливадов.
        Дюбува даже оглянулся и смерил рекрута взглядом, каким частенько смотрел перед тем, как обрушить на тупого тупака водопад слюней и ругани. Однако в присутствии трибунала промолчал.
        - За мной! - повторил Дюбува.
        Снова коридор изолятора без окон, только двери в стенах и лампы над головой, но дышится гораздо легче. Андрей не боялся смерти, его страшил только рабский ошейник без шансов когда-нибудь обрести свободу и найти Женьку.
        Зайдя за угол, встретили Хорька. Три морпеха-тюремщика вели его на новое заседание трибунала. Взор у латиноса был затравленный, он даже не заметил ни Ливадова, ни Дюбува. Будто тронулся умом… Следуя за комендор-сержантом, Андрей размышлял, сочувствует ли он Хорьку или Снежку, и не находил ответа. Когда выбрались из изолятора, взводный инструктор неожиданно обратился к Андрею без уставщины.
        - Держи, - сказал он спокойным тоном, протягивая гарнитуру. - Надень и не снимай. Без нее нейрообучение буксует.
        Андрей удивленно смотрел на гарнитуру. Нейрообучение? Что за штука такая? Не потому ли английский стал даваться буквально с первых дней на базе?
        - Рекрут Ливадов! - В голосе дрилла прорезалось раздражение. - Забирай гарнитуру и сваливай в казарму взвода. С завтрашнего дня ты командир первого отделения!
        Командир отделения?.. Андрей не знал, нужно ли проявлять сейчас служебное рвение и надо ли благодарить за назначение. Лучше держать эмоции при себе.
        - Твоя смелость и умения в рукопашном бою произвели на меня впечатление, - добавил Дюбува, - а такое случается редко. Но послушай моего совета - не зазнавайся!
        Француз набрал в легкие воздуха и заорал, превратившись в прежнего старшего инструктора:
        - Рекрут Русский!
        - Я! Сэр!
        - В казарму бегом!
        Глава 8
        В усиление
        Рядом грянул выстрел, и тут же раздался девичий крик. Ливадова похолодела. Промелькнул только миг, а Женька успела испугаться и подумать о Томке Тигаловой. В первом отделении второго взвода из девушек лишь она и Женька, и это кричит Тигалова.
        Ливадова нашла в себе храбрость обернуться на выстрел и крик, что прозвучали в нескольких шагах от нее. Рядовой Тигалова сидела на земле, прижавшись спиной к стенке габиона. Лицо Тамары было белое как снег, искаженное мукой, отчего стало почти неузнаваемым. По нему ручьем бежали слезы. Девушка тихонько выла, схватившись выше колена за выставленную правую ногу, а рядом на утоптанной земле лежал автомат.
        - Всем рядовым оставаться на своих местах! - оживший динамик шлема довел до личного состава приказ командира роты майора Морова.
        Женька непроизвольно кивнула и опустила взор на рану. Пуля из АК-233 раздробила ступню, превратив ее в фарш из костей, мяса, крови и ошметков обуви. Полчаса назад вторую роту учебного батальона рассредоточили на полигоне вдоль оборонительной позиции из габионов. Попарно, Женька была вместе с Тигаловой, и сейчас, в данную секунду, рядом никого, кто бы мог помочь раненой, а Ливадова оцепенела.
        Только и могла что смотреть на страшную рану, не в силах отвести от нее взгляд и, казалось, что и шевельнуться не способна. Пальцы правой руки мертвой хваткой вцепились в ремень, на котором за плечом висел автомат. Ствол нацелен в землю, оружие на предохранителе - это у Женьки, и так должно было быть у всех рядовых в первом и втором взводах. Но автомат Тигаловой каким-то образом выстрелил.
        «Помоги же ей…» - Женька заскрежетала зубами, чтобы сбросить странное оцепление, но так и стояла окаменевшей статуей в нескольких шагах от Тигаловой.
        Томка подтянула к себе ногу, согнув в колене. Она попыталась рассмотреть рану, однако лицо перекосило от боли. Тигалова откинула голову на габион и, закрыв глаза, из которых продолжали литься слезы, громко заскулила.
        - Рядовой Ливадова!
        - Я!
        Появление комвзвода и его заместителя вернуло способность двигаться. Только вот вопрос: откуда взялись старший лейтенант Еременко и сержант Горгуа?.. Но что за дурь в голове? Они здесь, потому что им нужно быть здесь.
        - Рядовой Ливадова! Принять автомат рядового Тигаловой! - приказал командир взвода.
        Евгения подняла оброненный АК-233. Индикатор показывал, что в магазине тридцать один патрон - одного не хватает. Женька перевела переводчик огня с одиночной стрельбы на предохранитель и закинула оружие на левое плечо стволом вниз.
        - Тише! Все будет хорошо! Тебя подлатают, - Горгулья присел около Тигаловой.
        Расстегнув на подбородке ремень, сержант снимал с головы девушки шлем. Старший лейтенант тоже около раненой. Еременко достал из ее разгрузки аптечку и вскрыл упаковку. Тигалова глядела на командиров и часто-часто моргала, слезы перестали литься из глаз девушки, она больше не скулила, только еще скалилась от боли, но явно стала спокойней. Даже перевела осмысленный взор на Женьку.
        - Плазмокровь? - спросил Горгулья.
        Командир взвода посмотрел на рану и покачал головой.
        - Нет, - сказал он. - Плазмокровь затянет рану, но сейчас это преждевременно.
        - Обезболить и перебинтовать ногу?
        - Действуйте, сержант, - приказал Еременко и коснулся руки раненой. - Приготовься.
        Тигалова всхлипнула и кивнула. Горгуа уже приготовил шприц с внушительной иглой.
        - Давай шприц, - произнес комвзвода.
        Сержант Горгуа передал шприц старшему лейтенанту и взял раненую за руки.
        - Смотри на меня, - сказал замкомвзвода.
        Еременко выдохнул и уверенным движением вогнал иглу через одежду в правое плечо Тигаловой. Девушка дернулась от жгучей боли, что мгновенно растеклась по мышцам вокруг укола. Могла бы и вырвать шприц из руки командира, если бы не крепкая хватка Горгуа. Пока обезволивающее вводилось внутрь, доставляло мучения похлеще раны. Из глаз Томки вновь хлынули слезы, она дернулась еще раз и обмякла.
        - Потеряла сознание, - сообщил Горгуа.
        - Такое бывает после обезболивающего, и это значит, что крови потеряла немало, - сказал Еременко. - Сержант, наложите жгут и перебинтуйте рану.
        - Есть.
        Женька поморщилась. Ее будто не замечают, а она все видит и слышит. Крови действительно много, бедная Томка…
        Урча мотором, выбивая из-под колес пыль, подъехал санитарный броневик. Поверх камуфляжа на задней дверце - белый круг с красным крестом. Машина привезла руководство роты: майора Морова и капитана Радулова.
        Из задней дверцы выпрыгнули старшина роты сержант Кусков и солдаты из полковой медчасти - рядовой и ефрейтор, на правом рукаве у каждого - большая белая нашивка с красным крестом. Они тоже были снаряжены по форме номер три. Бронежилеты, разгрузка, шлемы, наколенники и прочее; вооружены АК-233. Санитары выгружали из броневика носилки.
        - Доложите о происшествии, - командир роты обратился к старшему лейтенанту Еременко.
        - Нарушение правил обращения с оружием! Автомат рядовой Тигаловой не был поставлен на предохранитель, в результате чего непроизвольно произведен выстрел. Рядовой получила ранение в ногу.
        Мрачный более обычного Моров подошел к Тигаловой, которая по-прежнему была без сознания. Сержант Горгуа уже наложил жгут выше раны и обматывал ступню бинтом поверх берца.
        Майор выругался, не стесняя себя в выражениях. Дождался, когда замкомвзвода закончит с бинтом, а санитары положат раненую на носилки.
        - Старшему лейтенанту Еременко и сержанту Горгуа объявляю выговор с занесением в личное дело, - холодным тоном сообщил Моров. - Вы должны были убедиться, что оружие рядового - на предохранителе. Ясно?
        - Так точно! - Еременко и Горгуа ответили в один голос.
        - Старший лейтенант Еременко отстраняется от командования вторым взводом до завершения расследования этого происшествия, - продолжил Моров. - Капитан Радулов, примите второй взвод!
        Командир роты также потребовал у Еременко подробный письменный рапорт о случившемся. Женьке стало жаль старлея. Лицо у него совершенно каменное и серое, вытянулся перед Мором, как зеленый новобранец, а ведь тоже офицер.
        Вместе с медиками и раненым рядовым санитарный броневик увез старшину роты. Майор Моров поручил старшему сержанту Кускову сопроводить Тигалову в медицинскую часть. Затем Моров увел с собой Еременко. Остались только новый командир и его заместитель с приказом проверить оружие у личного состава второго взвода.
        Евгения подумала, что сейчас прозвучит команда к общему построению.
        - Рядовой! - капитан Радулов подошел к Женьке. - Проверка оружия!
        Ливадова продемонстрировала временному комвзвода свой автомат и автомат Тигаловой. У Женьки полный магазин, в оружии Томки не хватает одного патрона. Оба автомата стоят на предохранителях, лампочка-индикатор патрона в патроннике не горит.
        - Все в порядке, - сказал капитан и добавил, что Ливадова остается на месте и отвечает за автомат Тигаловой до его передачи в оружейную комнату. - Будь молодчиной!
        Молодчиной? Ливадова даже заморгала, она уже забыла, что между людьми можно общаться на человеческом языке, а не по-уставному. Капитан Еременко и сержант Горгуа ушли, а Женька разместилась на своей позиции в траншее перед габионами. Томкин автомат за спиной, ее АК нацелен на стрельбище. Собственно, это все.
        В одиночестве время тянулось невыносимо долго. Единственным развлечением были переклички, что проводились Еременко или Горгуа каждые тридцать минут. В шлеме оживала коммуникационная система, рядовые ждали, когда прозвучит их фамилия. Короткий доклад с обозначением номера позиции, и затем слушаешь остальных. Дальше снова одиночество, потому что изломанная линия траншей и габионы закрывали обзор слева и справа - ты никого не видишь. Другим легче, сидят каждый с напарником и травят байки.
        Солнце припекает. Когда фляжка с водой начала пустеть, Ливадова услышала урчание мотора. К ее позиции подъехал автомобиль. «Кухня» подвезла сухпай.
        - Воду можно пополнить, - бросил через окно водитель джипа, - у нас есть.
        Воде Ливадова обрадовалась гораздо больше, чем обеду. Без него проживет, да и есть не особо хочется, а без воды никак. Женька набрала полную фляжку холодной воды из бочки с краником в багажном отсеке джипа. Вдобавок получила две литровые бутылки с газированной минералкой.
        - Бери, не стесняйся, - сказал сержант-тыловик, протягивая рядовому пару пластиковых бутылок. - Нам приказали по две штуки выдать.
        Если дают дополнительную воду, значит, сидеть на жаре еще долго. Первоначально в траншее была тень, но сейчас солнце светит так, что никакой прохлады в земле не осталось.
        - Спасибо, - произнесла Ливадова.
        Думала спросить, как Тигалова, но откуда на кухне знают о раненом рядовом? Так и не поинтересовалась. Автомобиль уехал к следующей точке, а Ливадова заняла свое место. Ствол АК-233 направлен в поле, она ждет «появления противника» - так им было сообщено перед распределением по позициям. В случае бомбардировки они должны укрыться на дне траншеи - это тоже инструктаж, доведенный до личного состава на построении после прихода на полигон.
        Понятно, для чего загнали в траншею вторую роту учебного батальона. Чтобы сохранить жизни, если террористическая угроза окажется не только угрозой.
        - Тут ничего, - пробормотала Женька, - только пить хочется.
        Открыла первую пластиковую бутылку и сделала несколько жадных глотков. Пить разрешается по своему усмотрению, а вскрывать коробку с сухим пайком без команды нельзя.
        - Позиции номер двенадцать, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, - в ожившем динамике шлема зазвучал голос капитана Еременко, - посты пять, шесть, семь, восемь, девять! Приступить к приему пищи! Обед - пятнадцать минут.
        Женька никогда не любила борщ… ну то есть до заключения военного контракта. Теперь она лопала все без исключения, с удовольствием, и не толстела. Борщ и в самом деле неплох, он быстро подогрелся, когда рядовой надавила на дно запечатанной пластиковой миски. На второе была рисовая каша с мясом также в саморазогревающейся упаковке. Хлеб, горячий чай и шоколад. Мятная конфета. Ливадова управилась за отведенные пятнадцать минут, и снова продолжился монотонный тягучий день.
        Казалось бы, прекрасная возможность обдумать свои чувства, свое волнение, что испытала, когда увидела вчера на плацу Владимира Воронцова. Оказалось, он служит командиром разведроты! Неожиданность так неожиданность! С другой стороны, она ведь собиралась вернуться к нему в постель. Женька покраснела… Но только после получения финансовой независимости!.. Козел! Самый настоящий козлина этот Воронцов! Президентский сынок точно все так подстроил, чтобы она служила в одном полку с ним!
        Ливадова злилась. Но недолго. Скоро солнце расплавит ее мозги… Мысли о Воронцове ушли сами собой. Она так и не решила для себя, как реагировать на новое появление президентского сынка в ее жизни. Потом все обдумает…
        Кажется, день стал бесконечно длинным. Лучше бы их гоняли. Скука невыносимая… Как же Ливадова обрадовалась, когда в шесть часов прозвучала команда строиться у контрольно-пропускного пункта! Личный состав роты побежал на построение. Женька увидела изможденные и одновременно довольные лица рядовых. Долгое безделье утомило сильнее, чем обычный день в учебке, и не только ее одну.
        Рота построилась быстро. Командир первого взвода старший лейтенант Комаров и исполняющий обязанности командира второго взвода капитан Радулов доложили майору Морову о проведенном на полигоне времени.
        - Информация о террористической угрозе не подтвердилась, - сообщил майор Моров после команды «Вольно». - Однако в роте все равно не обошлось без чрезвычайного происшествия!
        Командир роты обвел свирепым взглядом первый и второй взвод и начал долго песочить рядовых за халатность и неуважение к инструкциям по техники безопасности.
        - Кровью! - зарычал Мор. - Каждая строчка в инструкции по ТБ написана кровью ваших предшественников, а теперь и кровью рядового Тигаловой! Про устав вообще не хотел напоминать, но вижу, что придется!
        Майор разошелся не на шутку и долго продолжал учить роту технике безопасности. Но можно и постоять в строю, если лично тебя не расчленяют. В случившемся была виновата только Тигалова, и пока ты лично не накосячишь, гнев майора на тебя не обратится… Но это не точно. Женька выругалась про себя. Стоит лишь подумать о чем-нибудь нехорошем, и вот оно: «Заказывали?»
        - Завтра лично приму у вас дополнительный зачет по технике безопасности! Кто не сдаст, получит наряд вне очереди. - Моров припас это на сладкое, к завершению разноса личного состава.
        Майор вновь оглядел роту, словно искал дрогнувших. Однако рядовые только таращились перед собой. Ни у кого нет желания поймать взгляд Мора.
        - Все очень плохо, - произнес майор свою излюбленную фразу. - Рядовой Тигалова в госпитале. Я общался с дежурным врачом, и, по его словам, Тигалову поставят в строй, но это займет время. Когда вы… конечно, если не прострелите свою или чужую башку - покинете учебку и начнете настоящую службу, Тигалова только вернется в учебную часть.
        Женька позволила себе улыбнуться - это можно, если ненадолго, пока Моров не смотрит в ее сторону. Тамара вернется в учебку. Значит, с ней все хорошо!
        - Надеюсь, вы сделаете правильные выводы из случившегося, - говорил командир роты. - Сейчас марш-бросок до учебной части. Сдаете оружие и снаряжение, идете на ужин, а счастливчики после ужина отправляются в усиление. Дежурному по роте утроить суточный наряд!
        - Есть!
        Вперед выступил старшина роты старший сержант Кусков. Сегодня он дежурит. Кусок начал называть фамилии, в числе которых Женька услышала и свою.
        - Рядовой Ливадова!
        - Я! - Она сделала шаг из строя.
        - После ужина заступаешь в ночной наряд!
        - Есть!
        Лицо Женьки оставалось непроницаемым, на нем не должно быть раздражения за наряд, которым окажется ночное дежурство. Особенно непозволительно закатывать глаза и тем более в присутствии Мора. Те, кто попробовал провернуть подобное, даже до присяги не дотянули.
        Марш-бросок был изнуряющий. Сержанты Горгулья, Дорох и Кусок роту не жалели. Сипя и обливаясь потом под шлемами, брониками и разгрузками, солдаты кинули себя на последние три сотни метров, когда мимо промчался автомобиль с господами ротными офицерами. Машина обдала первый и второй взводы пылью и умчалась в городок.
        Женьке было тяжелее других. Она тащит на себе второй автомат, и на излете марш-броска он очень тяжел, но сержанты не разрешили никому ей помочь.
        - Привыкайте к тяготам службы! - рявкнул Горгулья. Он и два других сержанта бежали наравне с рядовыми, в такой же выкладке, но казалось, что два замкомвзвода и старшина роты только немного притомились. Ничего! Женька тоже добежит, она твердо знала это. Она научилась правильно оценивать свои силы.
        Ливадова заскрежетала зубами. Добежит!
        Она добежала. И все тоже, никто не упал и не отстал. Сдали оружие и направились в просторную длинную палатку-столовую. В учебке кормили сытно и вкусно, рядовые быстро пришли в себя, и Женька не была исключением. Все бы хорошо, но наряд лишил ее душа. Вот об этом она искренне сожалела.
        Сразу после ужина Кусок забрал Ливадову и еще трех «счастливчиков», выбранных для усиления суточного наряда. Обычно он состоял из дежурного по роте, которым сегодня был старший сержант Кусков, и двух дневальных. Эти двое помимо прочего проводили ночь на двух постах около взводных палаток-казарм - на противоположных друг от друга сторонах. Стояли под «грибком» - небольшим навесом-пирамидой на столбе.
        Ничего такого, просто переминаешься с ноги на ногу до утра. По выданной гарнитуре держишь связь с дежурным. Но после возвращения с полигона дневальные по роте остались при оружии и в полном снаряжении. Усилению тоже вернули набор снаряжения по форме номер три, оружие и полный боекомплект.
        Странно это все! Зачем вооружаться до зубов, если террористическая угроза не подтвердилась? Однако в армии не рассуждают, здесь выполняют приказы. Дежурный по роте проверил оружие, правильность экипировки и произвел развод усиления суточного наряда. Четырех новых бойцов расставили по углам невидимого прямоугольника, который образовывало расположение палаточного городка учебного батальона.
        По одному бойцу на один из четырех постов. Когда наступила ночь и палаточный городок затих, Женьке вдруг стало страшно. Она гнала прочь дурные мысли: будто кто-то прячется в темноте, куда не достает свет от многочисленных фонарей. Ерунда же! Но плохое предчувствие лишь нарастало.
        Глава 9
        Экзосистема
        - Первое отделение прибыло! - доложил командир отделения рекрут Андрей Ливадов.
        С ним еще семь человек. Всего после инцидента - так дрилл-инструкторы обозвали драку в душе и последующий трибунал - в учебном взводе осталось двадцать четыре человека.
        Рей Бридж, или по-другому Снежок, зачинщик разборок, погиб. Родриго Гомес, по прозвищу Хорек, исключен из рекрутов и продан, а доход поступил в казну базы. Гомес - раб-рекрут, как и все остальные во взводе. «Мясо» штурмового батальона 73-го полка, в этом батальоне, за исключением офицерского и сержантского состава, тянут лямку рабы и неграждане. Ливадов называл их батальон штрафбатом, но, конечно, только в мыслях. Не стоит чесать языком и произносить незнакомые для дриллов слова.
        Раба, который не подходит для дальнейшей службы, продают. Он собственность базы 73-го полка корпуса морской пехоты. Трибунал признал Хорька виновным в покушении на причинение вреда здоровью раба-рекрута Андрея Ливадова - тоже имущество базы - и негодным для дальнейшей службы. Гомеса отправили на биржу рабов, и это закрыло для него перспективу получить свободу и полугражданство. Четырем его подручным повезло больше: распределили по другим базам морской пехоты.
        Во взводе остались только белые. Комендор-сержант Дюбува уже неделю повторяет, что так гораздо лучше. По его словам, белый быстрее поймет другого белого, и как же здорово, что у него теперь настоящий арийский взвод. Откровенность старшего дрилла поразила Ливадова, он ведь помнил, что нельзя было говорить подобное в его время, особенно в Штатах и других Западных странах.
        Но здесь не стеснялись открыто проявлять свой расизм, хоть и не ставили его во главу угла. Никто не упрекнул Зака Дюбува, даже офицеры, которые пару раз слышали его сентенции об истинных арийцах во взводе; и он не шутил, а всем известно, что даже и в шутке есть доля правды. Впрочем, Андрей не забивал голову расизмом Француза и двух других взводных инструкторов, которые лишь посмеивались, когда Дюбува в очередной раз задвигал про белый взвод. Для Ливадова главным было выжить и получить свободу. Нужно просто исполнять обязанности рекрута.
        - Рекрут Ливадов? - спросил офицер-интендант.
        - Да, сэр! Командир первого отделения учебного взвода штурмового батальона семьдесят третьего полка! - старательно отрапортовал Андрей.
        Офицер скривился и демонстративно прочистил ухо. По его мнению, рекрут был слишком громким, в особенности этим утром после вчерашней вечеринки. Но Ливадову совершенно наплевать на здоровье незнакомого офицера с погонами лейтенанта. Он докладывал о себе, как этого требовали их дриллы.
        - Ну, если ты целый командир отделения, то пойдешь первым, - устало вздохнув, сообщил офицер. - Дьюк! Выдай ему снаряжение! Фамилия - Ливадов!
        Другой интендант, с лычками капрала, выдал рекруту комплект легкой экзоброни. Хотя «легкой» - это еще как сказать… Снаряжение только по наименованию легкое. Броня представляла из себя подобранный под телосложение конкретного рекрута бронекостюм. Сам по себе он походил на глухую кирасу, а поскольку был обтянут со всех сторон камуфлированной тканью с кармашками для снаряжения, то внешне выглядел как бронежилет с разгрузкой.
        На бронекостюме компактно закреплен шлем, а также две сложенные и прижатые к корпусу брони экзоконструкции, Одна будет держаться на поясе и усиливать ноги, другая надевалась на плечи и замыкалась вокруг плеча и предплечья. Получался экзоскелет, который на порядок увеличивал физическую мощь морпеха.
        - Следующий, - меланхолично объявил капрал-интендант, стоявший на выдаче из склада.
        Андрей подхватил свой комплект снаряжения и выбрался на солнышко. Далее у первого отделения - взводная казарма и оружейная комната в ней. Рекруты также должны получить свои штурмовые винтовки.
        С момента назначения командиром отделения Ливадов обязан в любое время знать, где находятся рекруты его отделения и чем они занимаются. После стычки в душевой и трибунала авторитет Андрея среди товарищей по взводу вырос. Еще бы! Уложил Снежка и дрался с пятеркой латиносов, которых в последнее время меж собой считали за банду. А он защищался и отбился и потому заработал уважение.
        Не сказать, что командиру взвода подчинялись безропотно или с охотой, но когда Русский требовал что-нибудь по делу, его слушались, а не по делу к своим Ливадов не приставал… Да, к своим. За минувшую неделю Андрей стал воспринимать вверенное отделение именно своим.
        - Мы все, - сказал Майк Боббс.
        В первом отделении из бывших ЧВКашников он один. Дриллы дали Майку кличку Упырь, и надо сказать, что она подходила как нельзя лучше. Физиономия Боббса почти всегда была мрачной, взор - тяжелым, а сам он коренастый. Упырь упырем! Характер тоже не подарок, но Майк не нарывается.
        Андрей закинул ремень от бронекостюма на правое плечо, построил своих в колонну по одному и повел к казарме. На полпути к ней встретили второе отделение рекрутского взвода. Парни с любопытством поглядывали на комплект снаряжения, которое несли сотоварищи из первого отделения. Ливадов ухмыльнулся. Сейчас точно такие же выдадут, потом снаряжение получит третье отделение, и дриллы снова начнут дрюкать тупых тупаков - учить обращению с легкой экзоброней.
        Получив личную «125CN» с одним пустым магазином, Андрей бросил ремень штурмовой винтовки на свободное левое плечо и, дождавшись своих, повел отделение на площадку, где проходили занятия по строевой подготовке.
        Ливадов шел чуть сбоку от отделения, он должен следить, чтоб никто не исчез и не начудачил. Все нормально, идут один за другим, замыкающим коротышка Кевин Драмер по прозвищу Пупс.
        Розовощекий, с толстыми короткими пальцами. На самом деле лишнего веса у Драмера немного, и ростом он не такой уж маленький. Но выглядел как коротышка или пупс; отсюда прозвище от дрилл-инструкторов, а доставалось ему от взводных сержантов реже, чем остальным. С нормативами по физической подготовке у Кевина в порядке, излишней тупизной не страдает.
        Дриллы появились вместе с третьим отделением. Они тоже несли на себе стодвадцатипятки и комплекты легкой экзоброни. Сегодня вместо широкополых шляп на их бритых головах кепки.
        - Строиться! - заорал сержант Уолтер Мэд. Похоже, он сегодня снова не в духе. Покраснел от натуги и зло выпучил глаза. Не зря рекруты называют его Бешеным.
        - В одну шеренгу! - приказал комендор-сержант Дюбува.
        Француз встал по центру образовавшейся линии рекрутов. Через десяток метров от него - сержанты Кларкс и Мэд. Они будут повторять все движения старшего дрилл-инструктора, чтобы порядок обращения со снаряжением хорошо видели и на флангах взводного построения.
        - Слушайте меня, запоминайте каждое слово и делайте, как я! - Зак Дюбува положил винтовку на траву слева от себя, а бронекостюм поставил перед собой.
        Сержанты, а за ними рекруты повторили действия старшего дрилл-инструктора.
        - Перед вами чудо инженерной мысли, - повысив голос, продолжил комендор-сержант, - и лучшее, к чему вы до сих пор прикасались в вашей никчемной жизни! Это ОКЛС-7 - общевойсковой комплект легкого снаряжения седьмой версии!
        Француз обвел взглядом взвод и, убедившись, что все преданно таращатся на командира, продолжил:
        - У нас в боевых условиях применяется другая экзоброня. Разработанная специально для корпуса морской пехоты. Но вам, салагам, сейчас достаточно легкого общевойскового комплекта снаряжения. Хватит такого, чтобы на собственной шкуре прочувствовать принципы работы экзосистемы. Экзосистема есть совокупность бронекостюма, шлема и двух конструкций, которыми являются экзоноги и экзоруки.
        Зак Дюбува указал на шлем:
        - Это вишенка на торте. Шлем для ваших тупых голов! Снабжен коммуникационной системой! Выдвижным тактическим визором! В шлем интегрирована система ночного инфракрасного видения!
        Андрей поймал себя на мысли, что интересно будет напялить на себя экзокостюм. За первые три недели в учебном взводе пять или шесть раз ходили в бронежилетах с разгрузкой и в шлемах, но он вдоволь набегался в таком виде по дагестанским горам, еще и нелегкий рюкзак на плечах нес.
        - Сначала отстегиваем голову, вот так, потом руки и ноги. - Дюбува отделил от комплекта снаряжения шлем и экзоконструкции для рук и ног. Уложил все справа от себя.
        Второй и третий дрилл-инструкторы, а с ними весь взвод повторили действия комендор-сержанта.
        - Надеваем экзоноги. - Француз неожиданно ухмыльнулся, ему нравилось возиться с экзобороней, но лучше бы ему не улыбаться, потому как рожа старшего дрилла сделалась еще отвратней. - Красная кнопка! Нашли? Здесь! Жмем и смотрим, чтобы раздвигающийся механизм не зажал у вас что-нибудь особо нежное. Все справились?
        Перед инструкторами и каждым рекрутом стояла странная конструкция - черный скелет ног с распахнутыми защитными щитками и двумя горизонтальными полудугами на уровне поясницы.
        - Ставим за задницу! - командовал Дюбува. - Задвигаем свою задницу назад, прижимаем ноги к экзоногам!
        Ливадов делал, как показывал Француз. Сдвинулся немного назад, и две полудуги с тихим щелчком сошлись вокруг поясницы. Металлическая полоска, которая соединяла поясницу и экзоноги, приняла форму тела. К ногам Андрея сзади прижался каркас экзоног, в нескольких местах появились новые полудуги. Сомкнувшись, они прочно соединили нижние конечности рекрута с экзоконструкцией. Сошлись защитные щитки, один из них оказался ребристым наколенником.
        Оживший металл сомкнулся даже на ботинках: одна полоса - перед каблуком, другая - около носка. Андрей не удержался и хмыкнул. Ботинки снова в стремена вдели.
        - Попрыгаем! Приседаем! - Дюбува подал личный пример.
        Взвод рекрутов превратился в отряд мальчиков-зайчиков. Кто-то даже смеялся, и на сей раз дриллы не посчитали веселье рекрутов тупым и неуместным. Однако бурной радости взвод не проявлял, дисциплина не была нарушена.
        Андрей думал, что почувствует, как выросли его прыгучесть и сила, но экзоноги еще не включились, если не считать работы по настройке системы под конкретного рекрута.
        - Дергайтесь побольше! - усмехнулся сержант Кларкс. - Чтобы экзоноги лучше подстроились под вас!
        Рекруты дергались, а экзосистема действительно подтягивалась или, наоборот, удлинялась, подгоняя конструкцию под телосложение.
        - Теперь экзоруки! - объявил старший дрилл-инструктор. - Жмете здесь, и конструкция распрямляется.
        Следующая экзоконструкция оказалась соединенными между собой наплечниками с каркасом под руки, который сгибался под локтями - и тоже с готовыми сомкнуться полудугами и щитками. Экзоконструкция оканчивалась насадками для пальцев.
        Надев наплечники, Ливадов опустил руки, немного отведя их от туловища, и почувствовал, как с ними соединилась экзоконструкция - каркас лег с внешней стороны рук, щелкнули полудуги и сомкнулись щитки. Передние фаланги пальцев сами собой вделись в сквозные колпачки.
        - Наперстки, - хмыкнул Ливадов.
        - Машем руками! - требовал комендор-сержант. - Для дальнейшей подгонки! Жаль, что у меня во взводе тупые обезьяны, а не армия клонов из древних фильмов. Все разные! Но вы справитесь!
        Андрей повел плечами, хрустнул шеей и помахал руками, ощущая, как экзоконструкция подгоняется под него. Он улыбался и видел улыбки других. Здорово-то как! Вроде в строю, но дергаешься, и никто на тебя не орет.
        По спине Чака Салливана, еще одного рекрута из первого отделения, от экзорук к пояснице вдоль позвоночника побежала черная металлическая полоска. Навстречу ей от экзоног выдвинулась такая же. Через три секунды они соединились, Андрей ощутил, как за его спиной тоже формируется мост для соединения экзоног и экзорук в одну систему.
        - Есть контакт! - разведя руки, Дюбува указывал на сержанта Мэда и сержанта Кларкса, которые повернулись к взводу спиной. У каждого из них две экзоконструкции соединились в единую систему. - Шевелим плечами и бьем об землю копытами! Рекрут Бык! Ты заснул?
        - Нет, сэр! - воскликнул Том Леджински из третьего отделения. Здоровенный, широкоплечий, с низким лбом. Настоящий бычара, не зря он получил свою кличку.
        - Это хорошо! - рявкнул Француз. - А то я собирался тебя взбодрить!
        Бык налился краской. Он всегда краснел, когда дриллы были недовольны им. Сперва во взводе думали, что Леджински накрывает злость на инструкторов, а некоторые ржали и говорили, что Том стесняется, как девочка. Бык быстро отучил насмешников от таких шуток. Выяснилось, что покраснение - это какая-то непроизвольная реакция организма. Сержант Боб Кларкс придумал ему вторую кличку, но она не прижались. Проще называть Быком, чем Аллергиком.
        Ливадов заметил, что комендор-сержант набирает в легкие воздуха. Сейчас проорет какую-то команду.
        - Взвод! Равняйсь! Смирно!
        Дюбува перевел дух.
        - Так-то лучше! Что-то вы расслабились. - Старший дрилл-инструктор недобрым взглядом пробежался по физиономиям рекрутов. - Вольно!
        Француз нагнулся к бронекостюму.
        - Нажимаем здесь! - указал Дюбува. - Затем отщелкиваем!
        Бронекостюм разошелся на левом боку на две половинки.
        - Повторяем!
        Вдоль шеренги рекрутов пронесся отзвук отщелкивающихся креплений. Взводные инструкторы показали, как надеть следующий элемент экзосистемы: поднимаешь, всовываешь правую руку, затем левую, шею держишь в выемке под ней, прижимаешь переднюю половинку к задней до характерного щелчка, после которого кираса бронекостюма вновь превращается в цельный элемент.
        Андрей увидел и почувствовал, как бронекостюм соединяется с экзоконструкцией из механических ног и рук.
        - Снова машем руками! Вот так! - Дюбува продолжал инструктаж. - Приседаем три раза. Между приседаниями пауза в две секунды. Запомните, недоумки! Не одна, а две секунды!
        Рекруты повторяли за инструкторами. Экзосистема из трех соединившихся элементов стала частью каждого из них. Подгонка и настройка завершены. Экзоброня и экзоскелет перестали стеснять движения. Броня лежит на плечах, остальным двигаешь, когда шевелишь руками или ногами. После бронекостюма прибавка в весе стала чувствительной.
        - Надеть шлемы! - скомандовал Француз.
        Ливадов опустил на голову последний элемент экипировки, поправил пластиковый ремешок под подбородком, фиксируя положение шлема. Что-то изменилось…
        - Система активировалась, - пояснил комендор-сержант. Он был доволен, но нечасто Француз пребывает в хорошем настроении, и длится это недолго. - Ваши атлетические способности увеличены двукратно. Это минимальный режим экзосистемы. Идеально подходит для обучения. Но открою тайну: когда пройдете пару десятков метров в экзоброне, сразу привыкнете к ней. Долго учить вас не придется.
        По новой команде старшего инструктора взвод поднял оружие, и началась в общем-то обычная строевая подготовка. Чувствовалось, что можешь больше, чем обычно. Прыгнуть с места на пару метров, легко поднять что-нибудь очень тяжелое. Но рекруты лишь маршировали, и скоро команды дриллов зазвучали для бездумно шагающих людей с привычной монотонностью.
        Андрей перестал ощущать на себе что-то необычное. Интересно взглянуть на тактический режим визора, но визоры не опущены. До тактики еще не добрались.
        - Взвод! Стой!
        Второй и третий дрилл-инструкторы остановили занятие.
        - Вольно!
        Кларкс и Мэд направились к комендор-сержанту, который шел сейчас к учебной площадке. А ведь обещал рекрутам, что те увидят его только перед отбоем.
        - Что-то не так, - произнес Джерри Морган, долговязый тип из отделения Ливадова. Кличка дылды хорошо подходила не только его росту, но также характеру и сообразительности: Дюбува называл Моргана только Столбом.
        Ливадов пожал плечами. Что может быть не так? Да еще у Француза! Скорее некроформы нападут на базу. Или нет! Инопланетяне.
        - Вот же! Слышите? Что-то явно не так!
        Джерри настаивал на своем, и, надо сказать, рекруты напряглись. Над базой морской пехоты зазвучала сирена, и завывает она слишком уж тревожно. В самом деле что-то произошло?
        Ого! Все три сержанта-инструктора ломанулись к ним!
        - Взвод! Боевая тревога!
        Глава 10
        Шестой пост
        - Чтобы опустить визор, нажимаете выемку в шлеме за правым ухом, - инструктировал старший сержант Кусков.
        Дежурный по роте вышел на связь через коммуникационную систему шлема, соединившую с постами в расположении учебного батальона - два дневальных по обычному распорядку около взводных палаток и четыре поста усиления, расставленных по периметру палаточного городка.
        Сейчас состав учебного батальона одноротный. В батальоне только вторая рота, во втором взводе которой числилась Евгения Ливадова. Первая рота, собранная почти за два с половиной месяца по Женькиного набора, покинула учебку шесть дней назад. Распределили по разным частям, человек десять остались в полку. Новый набор пока не прибыл, и поэтому усиление и вообще дежурство по всему палаточному лагерю учебного батальона полностью ложилось на вторую роту.
        Ливадова коснулась чуть утопленной в шлем выемки, и лицо наполовину закрылось выдвижным визором. Открытыми должны остаться только рот и подбородок. Вид территории вокруг ее поста преобразился - включился режим ночного видения. Непроглядная ранее темнота теперь просматривается метров на сто: поле вокруг лагеря стало серым, в черно-белых тонах, но в пределах видимости ночного режима все детали прекрасно различимы. Примерно в том же тоне выглядит освещенная ночными фонарями территория, только дальность видимости осталась прежней. Такой же, какой была, когда смотришь на освещенный лагерь не через визор и без помощи системы ночного видения.
        В правом нижнем углу появилось отображение даты и времени. Ноль часов двадцать пять минут. Женька хмыкнула: словно нетчип включился.
        - Постам доложить о работе визора…
        - Шестой пост! - Ливадова назвала свой номер, когда очередь дошла до нее. - Визор опущен.
        - Отлично! Он также работает по голосовым командам «визор поднять» и «визор опустить». Постам поднять, опустить визоры и поочередно доложить!
        Шесть постов отчитались о работе визоров. Хоть какое-то… нельзя сказать что развлечение, но хоть что-то. После отбоя и с наступлением темноты, когда палаточный городок превратился в безмолвный, пугающий пустотой лагерь, Женька испытывала все нарастающую тревогу.
        Она одна, у кромки фонарного освещения и тьмы над окружающим лагерь полем. За ним снова огни, там основное расположение их полка: казармы, склады и еще далее жилые дома семейных военнослужащих. Офицеры, сержанты и рядовые живут в одних и тех же домах, вне зависимости от звания. Ливадова тоже сможет поселиться в обычной квартире в городке, и для этого даже не обязательно заводить семью, но придется платить за аренду. Семейным служебное жилье предоставляется бесплатно.
        Женька злилась на себя. Стоя на посту, она снова и снова думала о переезде на квартиру, но до этого еще больше двух лет. В контракте прописано, что после учебного батальона она два года находится на казарменном положении с единственным исключением - возможен перерыв контрактной службы на период беременности, родов и ухода за новорожденным. Евгения рожать не собиралась, у нее впереди два с лишним года в казарме, и поэтому глупо думать об отдельной квартире.
        Глупые мысли лезли в голову, наверное, для того, чтобы притупить чувство опасности и порой самого настоящего страха - он накатывал на Ливадову несколько раз после наступления темноты. Казалось, что в поле кто-то есть; что террористы, которые так и не обстреляли лагерь, ползут к посту номер шесть, чтобы перерезать караульному горло, завладеть оружием и тихо раствориться в ночи. Иногда думалось, что она осталась одна, а всех остальных уже по-тихому прикончили. Дура… Злость на себя все же успокаивала и приводила нервы в порядок.
        После наступления темноты дежурный по роте дважды проверял посты. Старший сержант Кусков подходил к посту всегда после предупреждения, переданного через коммуникационную систему шлема, и в сопровождении одного из вооруженных дневальных, чьи посты были около взводных палаток - все по-уставному. Вопросы дежурного и ответы постового - тоже. Старшина роты и рядовой не обронили ни одного лишнего слова, но при появлении своих даже дышалось легче. Тревога отступала, и недавний страх казался смешным и нелепым.
        Однако, когда дежурный и сопровождавший его дневальный уходили, Женька оставалась одна и снова начинала ощущать себя, мягко говоря, неуютно. Ливадова опять злилась на себя - ну что за трусиха! - злость помогала, но ненадолго. Скоро Женька начинала оправдываться перед собой, что служит только три недели да всего-то шесть дней назад приняла присягу и получила звание рядового. Какой с нее спрос? А пальцы сжимали ремень закинутого на плечо автомата, вспоминалось о магазинах с боевым патронами, о гранатах, многофункциональном ноже… И вообще! Она здесь не для галочки! Рядовой Ливадова - на настоящем боевом посту! В автомате полный магазин с патронами.
        Но все же она дико радовалась, когда включался динамик шлема и для лучшей связи ко рту опускался микрофон. Исходящее соединение по коммутационной системе легко обходилось без выдвижения микрофона, но считалась, что с ним слышно друг друга гораздо лучше.
        Бодрый тон Куска и рапорты с остальных постов прогоняли ощущение одиночества, безмолвная угрюмая ночь оживала голосами людей.
        - Обстановка учебно-боевая, - сообщил по коммуникационной системе дежурный по роте.
        Старшина говорил совершенно спокойно, но Женьке вдруг снова сделалось тревожно. Сразу подумалось, что шестеро дневальных снаряжены и вооружены по-боевому совсем не зря.
        - Включаю схему расположения постов, - продолжил старший сержант Кусков.
        Визор действительно работал как нетчип, но без вживления в черепушку. Ливадова и остальные рядовые на постах увидели перед собой сначала двухмерную схему расположения палаточного лагеря учебного батальона, потом схема чуть отдалилась и превратилась в трехмерную из тонких линий и шести точек, которыми обозначились посты.
        На теоретических занятиях при помощи проектора им уже показывали, как выглядит работа тактической системы визора. Теперь Женька и остальные пять постовых работают с ней в реальности. В учебно-боевой обстановке, как сказал Кусков. Для чего такая спешка? Или обучение работе с визором и должно осуществляться прямо на посту? Женька не понимала, что происходит, для чего прямо сейчас эта демонстрация возможностей «Шлема полнофункционального пятого»…
        - Моя - седьмая мерцающая точка, - сообщил дежурный по роте. - На счет «три» она перестанет отображаться в ваших визорах. Раз, два, три.
        Указание на расположение дежурного по роте исчезло.
        - Я появлюсь только при оповещении о приближении к посту, - пояснил Кусков. - Теперь ваша задача - проверить систему прицеливания.
        Про функционал системы прицеливания постовые тоже знали. Теоретические занятия по этой теме начались на этой неделе, но почему так торопятся с практикой? Женька вздохнула. С чего бы шестерых постовых начали обучать работе системы прицеливания? Зачем срочность? На посту они должны по сторонам смотреть, а не теорию и практику изучать.
        - Выбрать в качестве цели ближайший столб с фонарем освещения в стороне от взводных палаток, - приказал дежурный по роте. - Оружие изготовить к стрельбе из положения стоя! Переводчик огня на предохранителе!
        Не задумываясь, действуя на автомате, рядовой Ливадова выполнила приказ. Вскинув двести тридцать третий, навела его на ближайший столб освещения и прицелилась, чтобы пуля угодила точно в середину бетонного сооружения.
        - Ой, - пискнула Женька.
        Визор снова ожил. Схема учебного лагеря опустилась куда-то вниз, она едва угадывалась краем зрения. На столб, на который Ливадова направила АК-233, спроецировались линии для отображения контуров цели. Одновременно рядом с прицелом появилось его мерцающее схематическое отображение.
        - Все навели автоматы на ближайший столб освещения? Цель, то есть в данном случае столб, должен быть захвачен системой прицеливания. В этом случае должен появиться его контур. Постам доложить о захвате цели!
        Снова перекличка в динамике шлема.
        - Шестой пост! Цель захвачена! - отрапортовала Женька.
        - Второй этап после захвата цели!
        Дежурный по роте говорил как по писаному. Будто читал учебник, без которых не проходило ни одно теоретическое занятие. Обычные учебники, вместо бумаги - износостойкие страницы из гибкого пластика. Эти учебники напоминали Женьке толстые тетради формата А4 из ее времени. В палатке, где проходили теоретические занятия, вдоль стен стояли стеллажи со стопками учебников, тетрадей и принадлежностей для письма. Вдоль левой стены - стеллаж первого взвода, вдоль правой - второго. Между ними три ряда столов и по два стула за каждым. По центру стол преподавателя, далее у брезентовой стены интерактивная доска. Как в школе, за что палатку и называли «школой».
        - На втором этапе нужно сместить мигающий контур прицела с прицелом на вашем АК-233. Мерцание означает, что ручное прицеливание произведено неточно. - В динамике шлема послышалась усмешка Кускова. - Конечно, промазать по столбу в десятке метров от вас - это надо умудриться, но система ориентируются точно по центру мишени. Поэтому обычно она выводит мерцающий контур прицела. Доложить, у кого не мигает!
        Все посты промолчали.
        - Свести контур прицела с прицелом на АК-233. - Насмешка в голосе дежурного по роте исчезла, его голос приобрел командные нотки. - Удерживать мушку в середине прорези прицела, не поднимать выше прицела. Ориентируйтесь по спроецированному контуру прицела. Постам доложить о прицеливании!
        - Пост шесть. Прицеливание выполнила. - Женька сообщила о выполнении первая. Оранжевый, чуть светящийся контур перестал мигать и лег точно по прицелу крупнокалиберного автомата. Мушка тоже точно по центру прорези прицела.
        - Рядовой Ливадова - молодец!
        Старший сержант указывал на другие цели, и после пятой или шестой Евгения наловчилась быстро захватывать цель, сводя прицел автомата с проекцией прицела, которую на визор выводила тактическая система шлема.
        - Достаточно! Оружие на ремень! - через динамик приказал старший сержант Кусков. - Продолжаем наблюдение за обстановкой! Визор не поднимать!
        Пост номер шесть снова остался в одиночестве. Ливадова повела плечами под бронежилетом и разгрузкой. Зябко становится, потянуло холодком. Визор показывает один час двадцать две минуты. Почти час занимались, и теперь постовые смогут точно поражать цель. Но к чему срочность?
        Женька вслушивалась в тишину и глядела по сторонам. С системой ночного видения темнота просматривается далеко. Вроде все нормально, спокойно. Дурацкие мысли, что остальных вырезали, а она осталась одна, больше не должны пугать. Схематичное отображение лагеря и шести постов оставалось снизу на границе зрения, и стоило опустить на него взор, как схема разворачивалась перед глазами рядового Ливадовой на посту номер шесть. Остальные дневальные тоже на своих постах, все шесть точек горят ровными зелеными огоньками.
        Если смотреть несколько секунд в одном направлении и не дергать головой, то тактическая система начинает отображать светящимися линиями контуры объектов, что скрыты темнотой. Визор работает четко, как рассказывали в «школе».
        Дежурный по роте вышел на связь в следующий раз в два часа одиннадцать минут.
        - Учебно-боевая обстановка изменяется на боевую!
        В голосе Кускова прозвучало железо. Или это динамик дает искажения? Женька вдруг почувствовала, как взмокла спина. Боевая обстановка?..
        - Ночное освещение в учебном лагере и в расположении полка сводится к минимуму!
        Почти полное отключение освещения через визор выглядело как смыкание вокруг Женьки кольца ночной тьмы. Она хорошо видит территорию в радиусе ста метров от себя, а дальше чернота. Только впереди кое-где над лагерем низко висят несколько искусственных лун - редкие фонари, что в нескольких точках остались включенными. Военный городок также почти полностью погрузился в темноту.
        Ливанова вздрогнула. Что это за обстановка такая, с выключением света?
        - Третий, четвертый, пятый, шестой пост! Снять термоковрики и отойти на пятьдесят шагов по указателю!
        Под грибком висел обычный, по Женькиному мнению, туристический коврик, на каком можно сидеть или лежать на голой земле. Камуфлированный, свернутый в рулон, концы которого перетянуты прорезиненными ремнями.
        - Куда идти-то?.. - растерянно прошептала Ливадова.
        Она не сразу обнаружила на земле стрелки, указывающие, куда необходимо передислоцироваться, но заметила эту проекцию. Такие проекции создает нетчип, с одной лишь разницей, что тактическая система выводит информацию на внутреннюю сторону визора, а отрисованное нетчипом видишь только ты или несколько человек, чьи ИС синхронизированы друг с другом. Либо когда проекции созданы для публичного обзора - их видят все граждане.
        Рядовой Ливадова отошла на пятьдесят метров к северо-востоку от прежнего местоположения и после остальных постов доложила о смене позиции.
        - Всем постовым - залечь, - приказал дежурный по роте. - Лицом в сторону от лагеря! Изготовить оружие для стрельбы лежа. Докладывать обо всех изменениях вокруг поста! Оружие применять по обстановке! Повторяю! Обстановка боевая! Быть начеку!
        Стальной тон старшины сменился на человеческий.
        - Не засните там, - усмехнувшись, произнес он. - Отключаюсь.
        Заснуть?.. Ливадова возмущенно фыркнула. Да она вся дрожит от напряжения - обстановка-то боевая! Оружие готово к стрельбе, сама лежит на термоковрике и целится куда-то в темноту - в поле между палатками учебного взвода и городком.
        Словно в самом деле изготовилась к бою! Только непонятно с кем, и если действительно все так серьезно, то почему, как в прошлую ночь, когда ожидалась атака террористов, по тревоге не поднимают весь полк? Или это метод такой, с погружением в стресс для лучшего запоминания учебного материала?
        Женька стиснула зубы. Неопределенность положения тянула наружу пару-тройку крепких словечек, однако нецензурщина запрещена, а на ней шлем с коммуникационной системой. Дежурный может услышать неуставные выражения, и тогда после ночного поста схлопочет наряд вне очереди по хозяйственной части…
        - Пост номер шесть! - В динамике зазвучал голос старшего сержанта Кускова.
        - Пост номер шесть! Рядовой Ливадова! - откликнулась Женька.
        - Я, дежурный по роте, снимаю пост номер два, и мы вдвоем идем к посту номер шесть. Доложить, как поняла!
        - Дежурный по роте и дневальный с поста номер два идут к посту номер шесть!
        На схеме учебного лагеря появилась точка, обозначающая дежурного по роте; он был около взводных палаток. Вместе с одним из дневальных, чьи посты остались на первоначальном месте, старший сержант направился к Ливадовой. Появились на виду через несколько минут.
        - Рядовой Ливадова! Подняться! - раздался в динамике приказ дежурного. - Встать лицом к лагерю. Оружие на ремень! Проверка поста номер шесть.
        Ничего сложного, и даже спать не хочется. Женька не была сонной - сказалось постоянное напряжение, которое она так и не смогла побороть - поэтому быстро и четко выполнила, что от нее требовалось.
        Когда до старшего сержанта Кускова и идущего позади него рядового осталось два десятка шагов, Женька закусила губу. Что-то происходит! Евгения не понимала, что именно, но от враз нахлынувшего напряжения в животе образовался сгусток холода.
        - Разрешите доло…
        Ливадова не успела доложить, да и сама не знала, о чем докладывать. Но увидела, как из-за ее плеча к проверяющим устремился дискообразный дрон, и тут же раздались выстрелы. Летательный аппарат скосил очередью старшего сержанта и дневального.
        Женька оцепенела, но лишь на мгновение, что меньше секунды. Не думая, не осознавая, что делает, она вскинула оружие и прыгнула в сторону. Ее автомат был нацелен в поле, а не на дрон, который только что снял двоих из суточного наряда. Пальцы сами перевели переключатель огня на автоматический режим, контур прицела сошелся с прицелом на АК-233, и новая очередь разнесла второй дрон, подлетавший к посту номер шесть из темноты.
        Беспилотник взорвался снопом искр и упал на землю, а в десятке метров от него рядовой Ливадова открыла огонь по первому дрону.
        Глава 11
        Переброска
        - Шевелитесь! Свиньи беременные! - подгонял рекрутов комендор-сержант Зак Дюбува.
        Красный от злости старший дрилл смотрел на вверенных ему недоумков, из которых еще только предстоит вылепить настоящих морпехов. Он сделает таких солдат, какие нужны корпусу. Но это будет потом, а сейчас Зак Дюбува мог лишь пыхтеть от едва сдерживаемой ярости. Любое назидательное слово для тупых идиотов лишь сожрет драгоценное время, а преподанный урок и вовсе сорвет боевое задание. Но до чего же они медленные! Не будь рядом сержантов Кларкса и Мэда, проторчали бы здесь до завтрашнего утра.
        Второй и третий дрилл-инструкторы выдавали рекрутам боекомплект - по десять магазинов к штурмовой «125CN» с тридцать одним патроном в каждом, аптечку, две осколочных гранаты, четыре свето-шумовых и многофункциональный нож. Третий дрилл-инструктор Уолтер Мэд отгружал каждому полный комплект, второй дрилл Боб Кларкс проверял полноту магазинов и правильность снаряжения всех рекрутов - они по одному выходили из оружейной комнаты.
        - Быстрей! Быстрей! - торопил Француз. - Банан! Я тебя сейчас очищу и сожру! Чего моргаешь! Смотри на сержанта Мэда и получай все положенное!
        Комендор-сержант почти натурально зарычал, свирепо оглядывая рекрутов, которые еще не получили боекомплект и не выскочили из казармы на построение. Снаружи три командира отделения - Русский, Лысый и Волчара. На них можно положиться, но если что-нибудь проморгают, то он, Зак Дюбува, не позавидует никому из них.
        - Не разнеси дверь! - заорал комендор-сержант, когда рекрут Морган по прозвищу Столб налетел на дверной косяк. Экзоброня на нем легкая, однако ее мощности хватит, чтобы пробить стеновой щит казармы, а не только дверь вынести. Все из древесной стружки, чтоб ее…
        - Да, сэр! Рекрут Морган понял, сэр!
        - Вали на построение!
        Столб поспешил убраться, пока красный как рак Француз не придумал что-нибудь похлеще бешено таращащихся глаз, рева и разбрызганных слюней. Снаряженный по боевому расписанию Джерри Морган выбежал из казармы учебного взвода и метнулся в строй первого отделения. Он высокий и всегда стоит во второй шеренге - это лучше, чем быть в первой, когда мимо прохаживается дрилл-инструктор.
        - Стоим тихо и не дергаемся, - произнес Ливадов и кивнул в сторону офицера, что смотрел на рекрутов от угла казармы. Неспроста он здесь, потому как на офицере тоже общевойсковой комплект легкого снаряжения.
        - Кто это?
        - Откуда мне знать? - огрызнулся Андрей, - А ты лучше заткнись! Случайных прохожих у нас не бывает.
        Вновь завыли сирены. База 73-го полка корпуса морской пехоты мелькала огнями, словно растревоженный муравейник… конечно, это если муравьи смогут включить сирену и начнут таскать все, что светится и мигает.
        Ливадов выругался про себя. До сих пор рекрутам ничего не сообщили о происходящем, но только слепой и глухой не поймет, что в ружье поднят весь полк.
        Что стряслось-то?
        - Лучше бы пожрать дали, - мрачно произнес Майк Боббс. Но он всегда мрачен, упырь упырем. - Время-то к обеду!
        - Забудь про обед, - посоветовал Чак Салливан. По никому не известной причине Дюбува дал ему кличку Кореец, но на корейца белобрысый, веснушчатый и голубоглазый Чак не похож, хоть убей.
        - Кевин бежит!
        Коротышка по прозвищу Пупс был последним из первого отделения. Все восемь рекрутов, включая командира отделения, в сборе - Русский, Столб, Упырь, Кореец, Пупс, Конь, Табло и Красавчик.
        Майк Хайнрик стал Конем, потому что ржал над шутками, как конь, и потому что, по словам Француза, морда у него лошадиная. Табло первый во взводе получил по лицу. Комендор-сержант тогда сказал, что ему понравилось бить в табло, и вмазал Джиму Бузимену еще раз. Ну а Крис Рэгдорн, который совсем не тянул на Красавчика из-за рябой физиономии, непропорционально большого носа и растопыренных ушей, был, по заверению комендор-сержанта Зака Дюбува, самым красивым малым в учебном взводе штурмового батальона 73-го полка.
        Второе и третье отделения скоро тоже оказались в полном составе, а следом за последним рекрутом из казармы выскочили старший и второй дриллы, Дюбува и Кларкс. Третий инструктор задержался в оружейке, но перед выстроившимся взводом все равно три старших по званию морпеха: к сержантам присоединился незнакомый офицер.
        - Взвод! Равняйсь! Смирно! - заорал Дюбува и сам вытянулся в струнку, когда офицер еще подходил к построению.
        После короткого доклада комендор-сержант представил учебному взводу второго лейтенанта Ричарда Шелли. Он был в годах, с цепким взглядом матерого волка… в смысле морпеха; и совершенно неясно, почему человек с пятью десятками лет за спиной, большая часть которых отдана корпусу, до сих пор со звездами второго лейтенанта на погонах.
        Но не будешь же приставать с расспросами, отчего да почему, если только ты не идиот. Идиотов не осталось, здесь только тупые тупаки - сержантам это хорошо известно.
        - Принимаю командование взводом, - сообщил второй лейтенант, - до тех пор, пока меня не убьют, либо до особого распоряжения командира батальона майора Крейпо.
        Офицер обвел взором рекрутов. По твердому убеждению Андрея, это было главным отличительным признаком сержантов и офицеров всех времен и армий - окидывать тяжелым взором солдат.
        - Уж не знаю, что лучше, - добавил второй лейтенант, оскалившись в подобии улыбки, - сдохнуть или снова читать приказы нашего майора. Но вас, ублюдки, это не касается. Всем ясно?
        - Да, сэр! - прогремел хор рекрутов. За три недели насобачились понимать, когда молчать, а когда отвечать всем вместе.
        - Хорошо, что поняли, - сказал Шелли. - Довожу до вас следующее. Наш семьдесят третий полк поднят по боевой тревоге! Полк перебрасывается под Новый Вашингтон, где в очередной раз жидко обделался очередной местный губернатор и его копы. Сразу в нескольких районах беспорядки переросли в мятеж. Как любил говаривать мой покойный брат-близнец, фавелы в огне! Доблестным морским пехотинцам приказано зачистить трущобы в стотысячный раз, но нам не привыкать! Скоро и вы, упыри, к этому привыкнете.
        Майк Боббс хмыкнул. Он мог себе это позволить; дриллы и новый командир взвода стоят в десятке метров от первого отделения.
        - Так вот, ублюдки… - Второй лейтенант демонстративно осекся. - Вы знаете, что я ненавижу рабов-рекрутов и особенно тупых рабов-рекрутов?
        Ричард Шелли оглянулся на дрилл-инструкторов, которые тоже поступили под его командование.
        - Аналогично, сэр, - ухмыльнулся Зак Дюбува.
        Боб Кларкс кивнул, соглашаясь с комендор-сержантом, однако офицер будто не видел второго инструктора. Все его внимание было обращено на Дюбува.
        - Рад это слышать, - сказал Шелли. - Надеюсь, Француз, что в этот раз мы с тобой сработаемся.
        - Я тоже на это надеюсь, сэр. - Дюбува смотрел на новоявленного командира взвода исподлобья.
        Они явно знали друг друга, причем давно, и не испытывали друг к другу никакой симпатии. Однако приказы не обсуждаются. Второй лейтенант Ричард Шелли принимает командование учебным взводом, а комендор-сержант Зак Дюбува остается при должности и выполняет распоряжения офицера, приставленного ко взводу на время боевой операции.
        - Мой первый приказ. - Второй лейтенант не смотрел на Дюбува. Он вновь мрачным взглядом оценивал взвод. - Грузи это отребье в «корову»!
        - Да, сэр!
        Офицер будто перестал существовать для Дюбува. Он и два сержанта, Кларкс и только что подошедший из оружейки Мэд, погнали взвод к транспортным конвертопланам - небольшим и неказистым на вид, пузатым «Лоркус В-170». Над кабиной пилотов у них торчали стволы двух автоматических пушек: справа и слева от верхнего бронестекла, отчего машина действительно напоминала летающую корову.
        Предназначенный для переброски учебного взвода конвертоплан стоял левее своих собратьев. По штату данный тип машин поднимал в воздух тридцать человек в грузовом отсеке.
        - Бегом! Бегом! - Дриллы по привычке подгоняли рекрутов, хотя до поджидавшего учебный взвод В-170 оставалось не более ста метров.
        Нужное расстояние преодолели почти мгновенно. Бег в экзокостюме - это нечто! Ливадов пребывал в полном восторге: пробежали до взлетно-посадочной площадки три километра, а даже не запыхались. Любое движение подхватывается и усиливается экзосистемой. Андрей чувствовал себя… суперменом, что ли. Как еще назвать, если чувствуешь, что легко пробежишь хоть полдня и при этом точно выдержишь предложенный дриллами темп.
        Взлетно-посадочная площадка гудела. В мельтешении огней и передвижении людей и техники, которую грузили на тяжелые конвертопланы, трудно оценить, какая часть 73-го полка готовится к переброске в столичный Новый Вашингтон для подавления мятежа в фавелах, но, по ощущениям, не меньше двух батальонов. Штурмовой точно есть в числе этих двух - если, конечно, перебрасываются два батальона - и штурмовики должны высадиться первыми. Неужели рекрутов тоже кинут на выполнение боевой задачи? Андрей не мог представить, что учебный взвод бросят на передовую, но рабы-рекруты получили полный боевой комплект, и их тоже гонят к конвертоплану.
        - Живей! - кричал Уолтер Мэд по прозвищу Бешеный, когда подошвы ботинок рекрутов уже стучали по выдвижному трапу.
        Взвод грузился на В-170 через люк в хвостовой части конвертоплана.
        - Рассаживайтесь! - требовал сержант Кларкс. Он и комендор-сержант Дюбува первыми вбежали на борт машины с мигающими огоньками на крыльях. - Да скорей вы! Черепахи!
        Андрей проскочил мимо второго дрилл-инструктора, и вдруг не вовремя подумалось, что Кларкс до сих пор без прозвища. Не прикипела к нему никакая кличка. Почему…
        - Садись! - перед Ливадовым вырос разъяренный Француз. - Место командира первого отделения вон там!
        Ливадов рванулся к одному из пластиковых кресел. Два ряда по пятнадцать штук прикручены к стальным стойкам вдоль правого и левого борта. Андрей рухнул на место, которое указал Француз, с совершенно пустой головой. Ни одной мысли, только осознание, что выполнил распоряжение комендор-сержанта, и это хорошо… Нет, это прекрасно!
        - Шевелитесь!
        Взвод торопливо, но без лишней суеты погрузился в «корову». Щелкнули замки ремней безопасности на креслах рекрутов и сержантов, которые тоже разместились вдоль бортов. Казалось, что в следующий миг «Лоркус В-170» начнет набирать высоту. Однако выдвижной трап, по которому только что вбегали на борт, не втягивался. Люк в хвосте конвертоплана тоже не сдвинулся.
        Из кабины пилотов вышел один из них. В легкой экзоброне, но она отличалась от снаряжения морпехов. Офицер. Успел дать знак старшему дриллу, что доклад и формальности не нужны. Пилот был мрачен, как и полагается офицеру. Он чего-то ждал, и вместе с ним ждал весь учебный взвод штурмового батальона 73-го полка.
        Ливадов решил, что ждут нового командира учебного взвода, и не ошибся. Как только тот появился у трапа, пилот вытянул шею, чтобы лучше разглядеть, кто поднимается на борт. Убедившись, что это Ричард Шелли, пилот повернулся к нему спиной и направился в кабину В-170.
        - Рад вас видеть, первый лейтенант Каммис! - воскликнул командир рекрутов.
        Он обращался к пустоте, потому что пилот уже исчез. Вероятно, не очень-то был рад встрече со вторым лейтенантом Ричардом Шелли. Что же за репутация у него? Андрей покачал головой и уставился на офицера.
        Кажется, «радушие» пилота ничуть не смутило командира взвода. Он спокойно прошествовал до кресла рядом с комендор-сержантом Дюбува, и у Ливадова возникло ощущение, что Шелли намеренно задержался, чтобы продемонстрировать взводу, кто отныне главный и без кого ни рекруты, ни сержанты теперь никуда не отправятся. Если так, то у второго лейтенанта это получилось.
        - По директиве, взлетаем через две минуты. - Шелли пристегивал ремни, косясь на Зака Дюбува.
        - Спасибо, сэр, что разъяснили, - ответил Француз.
        - А ты разве не видишь директиву? - Второй лейтенант вскинул бровь с наигранным удивлением на лице.
        - Вижу, сэр.
        - Это хорошо, комендор-сержант. Гляди в оба!
        Место командира первого отделения было недалеко, и Андрей все прекрасно слышал. Разумеется, делая вид, что разговоры офицера и сержанта его не касаются. Ливадов и все прочие рекруты сидели с каменными физиономиями, уставившись в пустоту перед собой.
        Люк закрылся, и через несколько секунд появилось ощущение полета. «Корова» набирала высоту.
        - Слушай меня! - раздался громкий голос Шелли. Он обращался к взводу командным поставленным тоном. - Смотреть тоже сюда! Можете вытянуть свои бараньи головы вперед, чтобы лучше видеть меня.
        Рекруты сделали так, как требовал офицер. Сидевшие ближе к хвосту В-170 выглядывали из-за других, чтобы можно было видеть второго лейтенанта Шелли.
        - Я уже говорил, - продолжил он, - что ненавижу рабов-рекрутов, но гораздо сильней мне не нравятся потери среди личного состава, и больше всего я ненавижу срыв боевой задачи! Поэтому любое мое слово для вас - это священная заповедь, а приказ - словно поглаживание вашей задницы ладонью Божьей Матери!
        Шелл перевел дух.
        - Вы рекруты! Вы еще не морские пехотинцы, но уже на настоящем боевом задании. Без шуток! И сейчас я тоже не шучу! С момента назначения командиром этого взвода я получил право пристрелить любого из вас за любое невыполнение приказа и даже при подозрении о возможном неподчинении либо халатности. Я с удовольствием это сделаю, потому что убивать я люблю, а за ваши задницы мне оправдываться не придется. Подтверди, комендор-сержант!
        - Что подтвердить, сэр?
        - Что я люблю убивать! - Шелли оскалился и зашелся хриплым смехом.
        - Подтверждаю! - воскликнул Француз. - Второй лейтенант Шелли любит убивать. Он даже убил своего брата-близнеца.
        Смех офицера осекся. Шелли посмотрел на комендор-сержанта потяжелевшим взором.
        - Это всем известно в полку, - глухим голосом произнес командир взвода. - А если кто-то не знает, то может спросить. Если не пристрелю после такого вопроса, то обязательно расскажу во всех подробностях. Подтверди, Дюбува!
        - Что подтвердить, сэр? - вновь спросил старший дрилл. Он был внешне невозмутим, но Андрею казалось, что он доволен собой. Смог поддеть офицера за живое.
        - Подтверди, - рыкнул Шелли, - что в боевых условиях офицер, под началом которого подразделение из рабов-рекрутов, полностью правомочен распоряжаться жизнями рекрутов для выполнения боевой задачи.
        - Подтверждаю, сэр, - бесстрастно сообщил Дюбува. - В боевых условиях офицер - командир взвода, состоящего из рабов-рекрутов, правомочен распоряжаться жизнями рекрутов для выполнения боевой задачи. Он вправе пристрелить любого раба-рекрута без дальнейшего пояснения причин.
        - Отлично! Надеюсь, все поняли, что шутить я не намерен! - Голос второго лейтенанта зазвучал в динамике шлема. - Опустить визоры!
        На утреннем занятии, когда еще не прозвучала сирена и не получили летальные боеприпасы, дриллы успели обучить взвод основам управления экзосистемой. К шлемам вскинулись руки двадцати четырех рекрутов, и через миг их лица закрылись прозрачным визором. Сержанты и офицер управляли системой через нетчип.
        - Сержант Кларкс! Активируйте у рекрутов тактическую систему! - приказал Шелли.
        - Есть, сэр!
        Экран визора вдруг потемнел. Андрею вспомнились ощущения в кинотеатре перед просмотром фильма, и неожиданно он увидел нечто подобное. Видеоряд показывал город небоскребов на берегу ярко-синего океана с широченной полосой многокилометрового песчаного пляжа.
        - Вводная информация. - Голос второго лейтенанта Шелли в динамике звучал ровно, словно это говорила машина. - Новый Вашингтон, столица Соединенных Штатов Америки. Предыдущее название города - Рио-де-Жанейро…
        Ливадов слушал инструктаж командира взвода и думал, что все-таки увидит воочию бывший Рио-де-Жанейро, а ныне Новый Вашингтон. Но лучше бы их покормили - скоро вечер, а вместо обеда у них переброска и за ней - выполнение боевой задачи. Не сдохнуть бы вместе с придурком вторым лейтенантом Шелли. Новый командир взвода не вызывал доверия и даже наоборот - казался опасным психом. Вдобавок из инструктажа следует, что мятежники хорошо вооружены. Будет весело!
        Глава 12
        Нападение
        Второй подбитый дрон упал в нескольких шагах от двух неподвижных тел. Сейчас тактическая система выводила на визор схему только шестого поста. С тремя точками - рядовой Ливадова, старший сержант Кусков и рядовой Ивантеев; и две точки мигали красным. Опустив оружие, Женька вскочила на ноги и бросилась к раненым. Она надеялась, что к раненым.
        - Шестой пост! - Динамик шлема взорвался незнакомым голосом. - Говорит дежурный по полку майор Фридов! Как слышно, шестой пост?
        Женька не сразу сообразила, что дежурный по полку обращается к ней. Она замерла над старшиной роты и Игорем Ивантеевым из первого взвода, которых несколько секунд назад скосила автоматная очередь из подбитого дрона.
        В темноте со стороны палаточного лагеря учебного батальона послышались звуки стрельбы. Женька вздрогнула. Все как во сне. Девушка часто заморгала, она смотрела в ночь, откуда только что раздались выстрелы… Будто не с ней это все, в голове шум и странный писк…
        - Шестой пост!
        В городке зазвучала сирена. Там же, в основном расположении полка, и через мгновение в лагере учебного батальона включились все огни. Тактическая система спроецировала перед рядовым Ливадовой уведомление о боевой тревоге. Сообщение мерцало красным. Женька замотала головой, ее чувства прояснились. Она пришла в себя.
        - Шестой пост! Рядовой Ливадова! Доложить обстановку!
        Уведомление о боевой тревоге исчезло.
        - Шестой пост подвергся нападению двух дронов. Атака отбита! Дроны уничтожены… - Женька осеклась. - Дежурный по роте и сопровождающий убиты или ранены.
        - Старший сержант Кусков еще жив, - сообщил голос в динамике. - Проверить состояние рядового Ивантеева и немедленно оказать необходимую помощь. Это приказ, рядовой Ливадова! Высылаю медиков. К подбитым дронам не подходить! Не притрагиваться к ним!
        - Есть!
        Дежурный по полку отключился, а Женька, всхлипнув, перевернула на спину рядового. Он весь в крови, голова почти оторвана пулями от шеи… Жуткая картина… Ливадова отвела взгляд. С такой раной не живут, но она все равно должна убедиться, что рядовой мертв.
        Достав нож, Женька вспорола правый рукав куртки Ивантеева, чтобы прощупать пульс. Пульса нет. Мертв. Ладонь девушки закрыла погибшему глаза. Почему ей не страшно? Она всегда боялась мертвецов, а сейчас страха нет. Но что-то сжимает сердце… Ливадова знала Ивантеева только по имени, они не общались с глазу на глаз, только здоровались, случайно пересекшись. Однако тоскливо на душе… Лицо у Ивантеева такое спокойное… Женька старалась не замечать изорванную пулями крупного калибра шею.
        - Рядовой… Ливадова… - старший сержант пришел в себя и тоже перевернулся на спину, - доложить…
        Несколько пуль принял его бронежилет и, судя по всему, выдержал. Крови нет, есть только входящие отверстия и лохмотья камуфляжной ткани вокруг них.
        - Шестой пост подвергся нападению двух дронов. Атака отбита! Дроны уничтожены! - повторила Женька. - Рядовой Ивантеев погиб.
        Дежурный по роте захрипел. Наверное, хотел что-то сказать, но выдавил из себя только хрип.
        - Сейчас помогу. - Ливадова вскрыла аптечку старшего сержанта.
        - Помоги сесть, - заскрежетав зубами, произнес Кусков.
        - Я должна оказать первую помощь…
        - Так оказывай! - тихо зарычал старшина. - Помоги сесть!
        Женька подняла Кускова, усаживая его на траву. Старший сержант ранен в левое плечо, и рана… Рука изорвана, мясо и кровь… Что за пули такие? Ливадова смогла удержаться и не отвела взор. Понятно, почему Кусков отключился, да неизвестно, что у него с костью. Удивительно, что он так быстро пришел в себя.
        И кровь хлещет! Нужно остановить кровотечение!
        Ливадова разорвала пакет из аптечки с изображением красного креста и шприца. Достала из него шприц с иглой.
        - В левое плечо коли, - закрыв глаза, со стоном произнес Кусков. - Сквозь одежду… Прямо в мышцы… Или сдохну сейчас.
        - Поняла, - не по-уставному ответила Женька. - Сейчас… Одну секунду…
        Руки Ливадовой дрожали. Пальцы стиснули шприц с внушительного размера иглой, которую надо вогнать в живого человека. Но почему страшно? Кускова и так порвало, без укола плазмокровью ему не выжить. Укол - как укус комара в сравнении с его раной, а она боится колоть. Дура!
        - Ну же!.. - прохрипел старшина роты. - Либо ты сейчас уколешь меня, либо…
        Он не договорил. Женька вскинула над ним шприц и вогнала иглу в правое плечо. Зажмурившись, она вдавила поршень вниз до упора.
        - Молодчина. - Старший сержант Кусков успел похвалить рядового, прежде чем взвыл от невыносимой боли. Закрыв глаза, он упал на спину и задрожал всем телом. Его трясло несколько секунд, а потом он вновь отключился.
        Женька закусила пересохшие губы. Она сделала все что могла. Перетягивать рану не нужно - плазмокровь должна сделать все сама. Остановит кровотечение, затянет рану. Но боль просто жуткая, вон даже Кусков не выдержал и снова потерял сознание.
        - Пост номер шесть, - включился динамик. - Говорит дежурный по полку майор Фридов. Что с ранеными? Шестой пост, доложить!
        Шестой пост доложил. Ливадова сообщила, что рядовой Ивантеев погиб, а дежурному по роте оказала первую медицинскую помощь.
        - Вколола плазмокровь, - сказала Женька.
        - Все правильно, - произнес динамик. - Медики сейчас будут. Оставаться на посту!
        - Есть!
        Конечно, она останется, куда ж ей деться. Женька поднялась с колен. Еще темно, глубокая ночь… или уже утро? Не важно! Полк поднят на уши: сирена не умолкает ни на мгновение, и кажется, что ее включили сразу в нескольких точках.
        Кто напал? Террористы, от которых вчера прятались на полигоне? Неслабые такие террористы, если способны напасть на воинскую часть. Женька смотрела на обломки подбитых дронов одновременно и с опаской, и презрением. Второй уничтоженный ею беспилотник почти целый и еще немного искрит.
        Дроны… Террористы… Это дроны террористов, с которыми по просьбе Дмитрия надо связаться? Но зачем? Она не террористка, ей некого и незачем убивать. Да ее саму едва не прикончили! Второй дрон предназначался для нее!
        Женька услышала шум. Учебная рота строилась у грузовиков, в которых хранились оружие и снаряжение. Это хорошо! Ребята получат бронежилеты и шлемы, хотя вот Ивантееву они совсем не помогли, а Кускову лишь отчасти. Но лучше чем ничего.
        Старший сержант застонал. Он все еще в беспамятстве, но рычит от муки и загребает пальцами землю. Ливадова сочувственно покачала головой. Терзающая старшину боль должна быть невероятной. А что другие посты? Женька слышала стрельбу минимум еще с двух направлений.
        Согласно инструктажу дневальным не разрешается самостоятельно связываться с другими постами. Допускается выйти на связь только с дежурным по роте либо лицом, замещающим его. Сейчас это дежурный по полку. Как только о нем подумалось, снова ожил динамик.
        - Шестой пост! Доложить по изменению обстановки! - потребовал майор Фридов.
        - Шестой пост! Рядовая Ливадова! Обстановка не изменилась! Нахожусь около раненого.
        - Спасибо. - Голос дежурного изменился, он стал усталым и человечным. - Шестой пост снимаю с дежурства. Оставайтесь около раненого, пока не получите иные распоряжения. Медики и саперы уже выехали к учебному лагерю. Вместе с руководством роты и учебного батальона. Доложите, как поняли, рядовой Ливадова.
        - Все поняла! Рядовой Ливадова пост сдала!
        - Смотри в оба, рядовой Ливадова! Сейчас тихо, но будь начеку. Твой пост снят. Отключаюсь.
        Все правильно. Снимать и проверять пост может либо дежурный по роте, либо замещающее его лицо. По-хорошему, продолжая оставаться на посту, рядовой Ливадова не должна была выполнять команды офицеров или сержантов, которые скоро появятся для непосредственного командования, контроля обстановки и расследования происшествия. Спасибо дежурному по полку за предусмотрительность.
        Что вокруг? Женька оглянулась. Если не считать шумихи в учебном лагере и военном городке, все тихо и спокойно. Но тьма за пределами фонарного освещения и системы ночного видения теперь кажется подозрительной. Что еще оттуда вылетит? Девушка покрепче сжала брезентовый ремень, на котором за плечом висел ее АК-233. С оружием чувствала себя уверенней и спокойней. Никогда бы не подумала, что будет рада автомату…
        Ливадова шумно выдохнула. Она почувствовала облегчение. Может, из-за того, что сюда едут офицеры. Они точно знают, что нужно делать и что вообще происходит. Они во всем разберутся, а рядовые должны просто выполнять приказы и не забивать голову лишними вопросами.
        К палаточному лагерю из расположения полка выдвинулась целая колонна автомобилей. Одна пара светящихся фар следует за другой, и скоро здесь будут все: начальство роты, саперы, медики. Наверное, и комбата с его заместителем из отпуска отзовут - когда в учебном батальоне осталась одна рота, командир полка решил, что пора им отдохнуть. Но не судьба.
        Старший сержант затих и сейчас был похож на мирно спящего человека. Вооруженного, в легком снаряжении и залитого кровью. Рядом с трупом. Но в остальном - сама безмятежность. Женька нервно хихикнула; а что ей еще делать? Только ждать начальство.
        Ливадова обошла старшину, чтобы посмотреть на рану.
        - Надо же! - вырвалось у девушки.
        Прежней раны больше нет. Она затянулась, покрылась коркой спекшейся крови под пузырящейся белой субстанцией, очистившей раневую поверхность кожи. На занятиях по первой медицинской помощи показывали ролики с демонстрацией работы плазмокрови при пулевых ранениях. Они полностью затягиваются, но дроны стреляли разрывными пулями, поэтому такие ужасные раны после поражения. Развороченное мясо и кровь.
        Колонна разделилась. Пять машин направились к шестому посту. Через две минуты к Ливадовой подъехали санитарный автомобиль и четыре бронетранспортера. Из санмашины выскочили три медика, два из которых несли носилки, и капитан Радулов - заместитель командира роты и одновременно временно исполняющий обязанности командира второго взвода. Он и медики были в легкой экзоброне. Взвод десантников, которые выгружались сейчас из бронетранспортеров, тоже. Замыкающая машина привезла команду саперов в тяжелом снаряжении. Такое могло спасти Кускова и Ивантеева от разрывных пуль дронов.
        - Рядовой Ливадова!
        - Я! - Женька вытянулась перед капитаном Радуловым. Визор его шлема втягивался в защитный козырек.
        - Поднять визор и доложить! Что произошло?
        Рядовой выполнила команду и в очередной раз доложила о случившемся. Санитары унесли старшего сержанта Кускова, а саперы разделились на две пары и подступили к разбитым дронам, однако свою работу не начинали. Ждали чего-то.
        - Приступить! Прочесать местность!
        После отрывистой команды взвод десантников рассыпался и цепью двинулся в темноту. Оружие у бойцов изготовлено к стрельбе. Вероятно, у других постов по периметру палаточного лагеря тоже высадился по взводу десантников для прочесывания местности.
        Что же на других постах? По-прежнему никакой информации, а Женька точно слышала стрельбу с их стороны.
        - Следуй за мной. - Капитан Радулов направился к взводным палаткам учебного батальона. - Нужно уйти, чтобы саперы собрали осколки к дроны. Они могут быть опасны.
        - Разрешите обратиться! - Женька набралась смелости и спросила про Ивантеева.
        Медики не стали забирать его труп. Санитарный бронемобиль, куда погрузили так и не пришедшего в себя Кускова, уже увозил раненого и медгруппу в полковой госпиталь.
        - Разрешаю, - временный командир второго взвода обернулся к Женьке, - только быстро!
        - Оставляем его? - Девушка кивнула в сторону мертвого тела.
        - Разумеется. Им займутся криминалисты из военной полиции. Скоро будут здесь, но сначала саперы отработают.
        - Можно еще один вопрос? - Женька прикусила губу, но поздно. Ляпнула непозволительное «можно».
        Капитан демонстративно нахмурился.
        - «Можно» - сама знаешь кого и куда! По уставу выражайся, рядовой! Что еще?
        - Как… - Ливадова затаила дыхание, она боялась услышать ответ. - Как другие посты?
        - Плохо, - помрачнел капитан Радулов. - В нашем батальоне подверглись нападению также третий и четвертый пост. Повторюсь, там все очень плохо.
        Больше можно не спрашивать. Глаза Женьки увлажнились. Глупо… Ребят с третьего и четвертого поста знала не лучше Ивантеева, но на душе все равно горько.
        - Не спи, рядовой. - Комвзвода неверно истолковал замешательство Ливадовой. - Мы мешаем саперам.
        - Так точно, - выдавила из себя Женька.
        Голос не дрогнул. Это хорошо, ведь десант не плачет. Десант выполняет приказ и мстит врагу за товарищей. К террористам появились личные счеты, и когда-нибудь Ливадова получит по ним удовлетворение. Внезапно проступившая злость удивила Женьку и высушила глаза.
        Проекция инфоокна с последними сводками по расследованию террористической атаки свернулась. Владимир Воронцов откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Нужно привести мысли в порядок.
        - Да уж, дела… - пробормотал Владимир, задумчиво оглядев стены кабинета.
        Это его кабинет. Уголок командира разведроты 10-го отдельного десантно-штурмового полка. Ротой разведки Воронцов командует уже три года, и, признаться, лучше бы все его заботы замыкались на этой должности. Однако ж угораздило родиться сыном президента корпорации…
        - Сумасшедший денек, - произнес Воронцов.
        Несмотря на майорское звание, связь президента с генштабом и вообще силовиками курировал именно он; и после ночного ЧП, конечно, был включен в состав комиссии по расследованию нападения террористов. Почти весь день Воронцов провел в столице, вернулся в расположение полка только час назад.
        Целый день на ногах да в разговорах и совещаниях. Черт! Сколько сейчас? Половина второго… Надо ложиться и хотя бы немного поспать, завтрашний день обещает не меньшую беготню и суету. Лучше бы марш-бросок, но это только в мечтах. Для него невозможно отказаться от участия в расследовании террористической атаки.
        Атакованы сразу тринадцать объектов по всему Красному сектору. Сам по себе масштаб почти невероятный, но это уже твердо установленный факт. Однако и это ничто по сравнению с первыми результатами аналитики, доведенными до сведения членов комиссии к семи часам вечера. Подтверждаются самые худшие опасения.
        Воронцов выругался. Выявлена связь Красного авангарда с Новой Европой.
        - Недооценили мы беглых рабов.
        Нет сомнений, что террористам оказывается тайная поддержка на очень высоком уровне и в Красном секторе. За этим стоит кто-то из вице-президентов либо директоров корпорации, но кто? С этим еще предстоит разобраться, хотя безопасники уверяют, что близки к раскрытию лиц из высшего руководства корпорации, поддерживающих террористов. С ними разберемся, далеко эти сволочи не убегут…
        Гораздо хуже, что новоевропейцы все-таки вмешиваются во внутренние дела Красного сектора - это тоже доказанный факт. В ближайшее время совету директоров предстоит решить, как отреагировать на данное вмешательство. Оно сродни объявлению войны.
        Войны никто не хотел. Война была неизбежна… Так, кажется, писал кто-то из древних. Известно, что в последние годы в Новой Европе возобновились разработки в области искусственного разума, который запрещен в цивилизованных секторах после Третьей мировой и Судного дня. Именно вышедший из повиновения искусственный разум едва не сбросил человечество в каменный век…
        Преувеличение? Безусловно, но не столь уж оно сильно, и вот несколько лет назад внешняя разведка сообщила, что в Белом секторе полным ходом идут секретные исследования по восстановлению запрещенных технологий. Все протесты Красного и Синего секторов, в том числе совместные, остались без должного ответа и реакции.
        Доигрались с решительными озабоченностями дипломатов. Дроны, что атаковали военные объекты, велись не операторами или автономными алгоритмами, а настоящим искусственным разумом. Повезло, что штатные глушилки посадили большинство из них еще на подлете к атакованным объектам и ни один дрон с бомбовой нагрузкой не добрался до цели.
        Но беспилотники-разведчики преодолели защитное радиоэлектронное поле и атаковали личный состав. В их полку погибли семеро: три рядовых из учебного батальона, сержант - и сразу три офицера! Подобных потерь 10-й отдельный десантно-штурмовой полк не нес очень давно.
        Вердикт экспертов однозначен. Все дроны произведены в Новой Европе - все они из Австралии. Более того, спецы установили контакт с искусственным разумом в захваченных и неповрежденных беспилотниках. Но зачем Белому сектору столь грубо провоцировать? Они хотят войны? Воронцов покачал головой.
        - Черт знает что!
        Экспертиза однозначно вскрыла маскировку, с помощью которой пытались спрятать новоевропейские технологии и матрицы искусственного интеллекта, и все стало очевидно. На что рассчитывали в Белом секторе? Какие цели преследуют? Ослабить конкурента? Допустим, но не столь же топорно действовать?
        Вдобавок эти запрещенные технологии… В совете директоров появились разговоры о совместной силовой операции с американцами. Чтобы заставить Новую Европу отказаться от дальнейших разработок в области искусственного разума. Это война, это будет четвертая по счету мировая война, а предыдущая едва не уничтожила цивилизацию. Только что-то придется предпринимать? Что? Пресечь поддержку террористов тоже нужно, и в самое ближайшее время. Чтоб не расслаблялись в Белом секторе.
        Что еще? Обязательно запросить у внешней разведки данные о вмешательстве Белой корпорации и в дела Синего сектора. Скорее всего, новоевропейцы там тоже воду мутят. Что у них на уме?
        Вопросов много. Нужно спать, а размышления над событиями минувшей ночи и ее последствиями не отпускают. Владимир снова открыл отчет о происшествии, активировал вкладку по десятому полку.
        - Список рапортов. Записи оперативных докладов. Список погибших. - Воронцов нашел в ниспадающем меню нужное. - Отличившиеся.
        Первой в списке отличившихся была рядовой Ливадова Евгения Константиновна. Имеются фотография и личные данные, ссылки на рапорты офицеров, в которых упоминается рядовой, уничтожившая два дрона, а также представление командира полка к награждению.
        Евгения Ливадова. Объект научного эксперимента, в недавнем прошлом собственность Воронцова и та, о ком столь часто думается…
        Глава 13
        Протокол номер три
        - Просыпайтесь уже! - Голос второго лейтенанта Шелли зазвучал в динамике шлема. - Взбодритесь! Выше нос!
        Десять минут назад командир взвода сообщил, что «корова» - их малый конвертоплан «Лоркус В-170» - скоро пойдет на посадку. После непродолжительной речи, в которой снова повторил, что с большим удовольствием пристрелит любого раба-рекрута за невыполнение приказа, Шелли приступил к «раздаче слонов».
        - Комендор-сержант Дюбува!
        - Я, сэр!
        - Комендор-сержант Дюбува принимает командование первым отделением, - приказал второй лейтенант, - и одновременно назначается заместителем командира взвода. Как понял, Дюбува?
        - Понял, сэр! - Француз повторил только что полученный приказ командира взвода.
        - Рекрут Ливадов!
        Андрей встрепенулся. Он полагал, что следующим будет названа фамилия сержанта Кларкса, однако Шелли продолжал разбираться с первым отделением.
        - Я, сэр! - откликнулся Андрей.
        - Рекрут Ливадов назначается заместителем командира первого отделения. Как понял, Ливадов?
        - Понял, сэр! - Андрей пересказал распоряжение командира взвода.
        Огорчаться или радоваться понижению в должности? Формально его понизили, только вряд ли что-то поменяется. Конечно, ответственность за парней из первого отделения перекладывается на комендор-сержанта, но надо же понимать, что вся нудная рутинная работа по командованию первым отделением по-прежнему будет лежать на нем.
        - Сержант Кларкс!
        Второй лейтенант произвел аналогичную рокировку во втором и третьем отделениях, командование которыми приняли второй и третий дрилл-инструкторы. Завершив с назначениями, Ричард Шелли приступил к инструктажу:
        - Операция по подавлению мятежа рассчитана на три дня. Наш взвод обеспечивает охрану временного лагеря с северной стороны. Непосредственно в охранении постоянно находится одно отделение. Смены по двенадцать часов! Два других отделения в это время на отдыхе, то есть в резерве, либо на постах внутри временного лагеря. Во время отдыха не расслабляться! Отдых может прерваться в любое время, и вообще - никто не освобождает отдыхающих от хозяйственных работ и иных обязанностей.
        Андрей хмыкнул: уж лучше находиться в охранении, чем отдыхать. Если командир говорит, что во время отдыха могут напрячь работами, то напрягут обязательно, а копать и таскать ему никогда не улыбалось.
        - Опустить визор!
        Рекруты нажали на шлемах кнопку, после чего лицо закрылось пулестойким стеклом. На него при необходимости выводится тактическая информация. Коммуникационная система отобразила дату, время, а также информацию о погоде за бортом - температура двадцать восемь градусов, без осадков. Андрей раздраженно подумал, что неплохо бы еще показывать, когда их будут кормить или хотя бы воду дадут. После завтрака про рекрутов словно забыли, но зато у них теперь есть второй лейтенант Ричард Шелли.
        - Все видят? - через коммуникационную систему спросил он.
        Ливадов обнаружил на полу перед собой синюю, чуть светящуюся проекцию - круг диаметром в полметра, внутри которого вписан крест; и, кажется, эту проекцию напротив видит только он один. Визоры остальных рекрутов вывели каждому свое виртуальное отображение указателя.
        - Если кто не понял, то должен узреть пред собой истину! - глумился второй лейтенант. - Синий круг с крестом внутри! Личный указатель! Обозначает место, куда надо бежать после высадки! Да молите бога, чтобы вас при этом не подстрелили!
        В динамике раздался каркающий смех Ричарда Шелли.
        - Обделались? Вижу, что в штаны наложили! Насчет огня по вашим задницам - это преувеличение. Противника в нашей зоне ответственности не наблюдается. Разве что местные копы, но по полиции огонь не открывать!
        Командир взвода снова рассмеялся. Андрей покосился на сидевших рядом парней. Визоры прозрачны, физиономии под ними рассмотреть легко. Все с каменными лицами. То ли юмор второго лейтенанта не для всех, то ли рекруты в самом деле тупые тупаки, однако шутки второго лейтенанта Ливадов тоже не оценил.
        - Высаживаемся по отделениям! - продолжал Шелли. - По моей команде! На позицию выходит первое отделение!
        Кто ж еще… Ливадов мысленно ругнулся. Первое отделение на то и первое, что всегда и везде идет первым.
        - Внимание! - потребовал второй лейтенант Шелли. - Довожу номер протокола боевой готовности и внешней опасности. Номер три!
        Расшифровки уровней вдалбливались дриллами в головы рекрутов с первых дней в учебном взводе. Третий означает повышенную боевую готовность с высокой вероятностью боестолкновений. По этой причине рекрутам выдали боевые патроны. Андрей снова задался вопросом: неужели их кинут в самое пекло еще до окончания учебного курса? А что: они ведь рабы-рекруты, которых вправе пристрелить взводный офицер…
        Они «мясо», их не жалко. Для того и существуют в корпусе морской пехоты штурмовые батальоны, в которых тянут солдатскую и сержантскую лямку неграждане. Чтобы прыгнуть в самое пекло и, если потребуется, перегрызть противнику горло. Комендор-сержант часто повторял, что сделает из толпы идиотов взвод настоящих убийц. Затем добавлял, что это будет потом, но обязательно случится; и счастливчики после долгих лет непорочной выслуги получат гражданство, а перед этим - статус полугражданина.
        - Ваша задача - не допускать проникновения посторонних лиц с северной стороны. Посторонним является лицо, которое не идентифицировано тактической системой и не получило допуск на территорию временной базы. Разрешено стрелять на поражение без предупреждения!
        Ричард Шелли оскалился в кровожадной ухмылке.
        - За каждый добытый скальп награда лично от меня и от командования полка! Но только не пристрелите случайно копа. Тогда вам не позавидую!
        Внизу живота появилось щекочущее ощущение: В-170 пошел на посадку. Жаль, что у этой машины в грузовом отсеке нет ни иллюминаторов, ни экранов, и не понять, какая местность за бортом. Хоть бы второй лейтенант вывел видеоряд на визор… Конвертоплан слегка тряхнуло, и в следующее мгновение он замер на твердой поверхности, а чувство полета ушло. В хвосте машины начал сдвигаться десантный люк.
        Когда он открылся, рекруты невольно повернули головы, чтобы узнать, что за бортом. Зеленая трава и легкий ветерок, будто приземлились на лужайку для пикников, но нет… там другое. Послышались голоса - кто-то отдавал невидимым бойцам распоряжения, урчали моторы. Снаружи разворачивалось крупное подразделение морской пехоты.
        Андрей выругался про себя и крепче стиснул рукоять лежащей на коленях штурмовой винтовки. Сердце колотится, он словно первый раз в жизни на боевом задании. Чтоб тебя… В этой новой жизни боевой выход в самом деле в первый раз.
        - Первое отделение! - скомандовал командир взвода. - Вперед!
        Восемь рекрутов и комендор-сержант Дюбува высыпали из В-170.
        - Бегом! - заорал Француз. - Шевелитесь!
        Бежать было легко и в общем-то недалеко. Тактическая система нарисовала перед глазами схему расположения отделения. Будущие морпехи рассредоточились, чтобы держать под контролем линию в два с небольшим километра. Северную часть огромного сквера, на территорию которого садились полковые конвертопланы. Хотя это как сказать, сквера… ну, бывшего сквера. Позиция Ливадова располагалась на самом фланге, поэтому было время, чтобы вспомнить вводный инструктаж командира взвода Шелли о зоне проведения операции.
        Конвертопланы приземлялись в уничтоженном парке - инженерные соединения полиции очистили его от всех деревьев и кустарников буквально за одну ночь. Сама же территория, отведенная под временный лагерь 73-го полка морской пехоты, с трех сторон была окружена торговыми кварталами, в которых до беспорядков и мятежа местные закупались товарами и услугами.
        Население фавел, бедных районов для неграждан, наполовину состояло из полуграждан, наполовину из рабов. Корпорации давно смекнули, как скинуть с себя расходы по содержанию рабов, переведя живую собственность на фактическое положение наемных рабочих. Только без права уволиться или переехать. Зато можно завести семью и дом. Ну как дом… чем ниже по склону, на котором раскинулись сразу несколько бедных районов Нового Вашингтона, тем больше улицы походили на трущобы, и это не единственная локация фавел в столичной агломерации, где две недели назад вспыхнули беспорядки, переросшие в вооруженный мятеж. Однако именно в этом секторе полиция не смогла восстановить законность.
        Основную часть проведения боевой операции передали корпусу морской пехоты; полиция остается, но сосредоточивается на своих задачах. Сил и средств 73-го полка должно хватить для полного подавления вооруженного мятежа в течение нескольких дней. Не в первый раз морпехи получают такую задачу, и полковой механизм работает без сбоев. Транспортники перебрасывают основные силы, включая бронетехнику, а прямо сейчас в зоне высадки разворачивается штурмовой батальон, в том числе рекрутский учебный взвод.
        Первую и вторую роты штурмовиков сразу после высадки направили в торговые кварталы. Полицейскому спецназу удалось их удержать, тем самым создав плацдарм для разворачивания морпехов. Контроль над торговыми улицами переходит к армейцам, и дальше уже морская пехота должна подавить мятеж.
        Большую часть временного лагеря займут стоянка техники и взлетно-посадочные площадки. Жилые палатки, временный госпиталь и полевой штаб размещаются в северной части лагеря. Обеспечить комендантские функции в этой зоне должен рекрутский взвод под командованием второго лейтенанта Ричарда Шелли.
        Первое отделение заняло позиции на внешнем периметре для «недопущения посторонних лиц на территорию временного расположения полка». Ливадов добежал до своей точки - синий круг с крестом внутри перестал отдаляться от него.
        - Русский! - комендор-сержант потребовал доклад через коммуникационную систему.
        - Рекрут Ливадов на позиции!
        - Конец связи, рекрут… Ливадов, - временный командир первого отделения Зак Дюбува почему-то с неохотой произнес фамилию Андрея.
        Над ухом пискнуло, что означало прекращение соединения. Ливадов оглянулся. Он стоял у выжженного пня и пробудет здесь следующие двенадцать часов. В сотне метров от него торговые павильоны с выбитыми стеклами, у которых несколько морпехов в тяжелой броне разговаривали с полицейскими. Стражи порядка тоже в экзокостюмах, только в легких. Экзосистемы копов смахивали на комплект снаряжения, в котором сейчас рекруты из учебного взвода.
        Тактическая система подсветила фигуры копов и обвела их контуры мерцающей полосой с указанием на идентифицированное лицо с допуском на территорию базы. В трехстах метрах за спиной - палатка госпиталя с красным крестом на брезенте. Там должна быть Рона Райдел. Андрей больше не встречал капрала медицинской службы. После трибунала курс языковой подготовки не возобновился - Ливадов очнулся в карцере уже без гарнитуры для связи с капралом, а после признания невиновным ее не вернули.
        Сержант Мэд по доброте душевной разъяснил рекруту, что языковой курс закончен. Будто бы Ливадов знает английский лучше Уолтера Мэда… Лучше не лучше, а причин для общения с капралом Райдел у Андрея больше не было, о чем можно только сожалеть. Ливадов и сожалел… Женского общества, хотя бы простого общения с противоположным полом, рекрутам явно не хватает.
        Впереди, в сотне шагов через вытоптанную траву, располагались гигантская парковка и за ней - комплекс торговых центров. Сейчас парковка забита полицейской техникой, в основном для перевозки арестантов, и самими копами. Сперва Андрей не понял, для чего столько подобных машин, но скоро дошло зачем. Для передислокации выдавленных из мятежной зоны лиц в фильтрационный лагерь. Именно так было сказано в инструктаже командира взвода.
        Для недопущения проникновения на временную базу неидентифицированных лиц со стороны полицейских машин выставлена цепь из рекрутов и комендор-сержанта вместе с ними. Вдруг кто-нибудь умудрится сбежать от копов, когда мятежников погрузят в автозаки…
        - Вряд ли полезут оттуда, - пробормотал Ливадов.
        Но приказ есть приказ. Рекруты 73-го полка простоят здесь хоть миллион лет.
        В двухстах метрах от Андрея позиция Красавчика Рэгдорна, затем Чак по прозвищу Кореец и дальше все остальные, в том числе комендор-сержант. Это оцепление, просто цепь очень редкая.
        - Ничего, - усмехнулся Ливадов. - Постоим. Лишь бы про кормежку не забыли.
        Бег в экзокостюме - сказка, бежишь и не устаешь. Скорее всего, не составит никакого труда и проторчать на ногах следующие двенадцать часов, но есть и особенно пить уже хочется.
        - Комендор-сержант на связи, - раздался в динамике голос Француза. - В нашу дорогую редакцию поступило письмо от коротышки Пупса: куда ходить по нужде? Отвечаем. Ходить можно в штаны или прямо на траву, если не боишься, что снайпер противника отстрелит твои бесполезные причиндалы. Правда, со снайпером еще должно повезти, а за обмоченные штаны командир нашего взвода расстреливает на месте.
        Зак Дюбува хохотнул.
        - Это не шутка. Надеюсь, все услышали? Я повторять не буду. Конец сеанса!
        Андрей услышал, и он давно понял, что с их взводным лучше не связываться и не шутить. Он тупо опасный псих!
        - Первое отделение! Это второй лейтенант Шелли! - Вот и он! Командир взвода заговорил через коммуникационную систему. - Проголодались, парни? Ждите сухпайки! А потом смотрим на кавалерию!
        Кавалерией Шелли назвал беспилотники корпуса морской пехоты. Первую фазу боевой операции начнут высотные ударные аппараты. Сначала они вынесут все, что вооружено и может быть замечено с воздуха либо выявлено по иным разведданным. Прежде всего выбьют средства противовоздушной обороны, потому что вторая фаза - за низколетящими дронами с газовыми бомбами.
        Бомбы не опасны для людей, разрываются над крышами и распыляют тяжелый, быстро проникающий во все щели слезоточивый газ. Без средств защиты жители фавел выбегут на улицы. Газ светится: в темноте, днем и при всех видах искусственного освещения. Люди будут знать, где есть удушающая дрянь, а где нет. Туда и побегут. Операторы и алгоритмы дронов продолжат бомбежку газовыми бомбами, чтобы вывести мирняк в заботливые руки копов. Затем в полицейские автозаки и фильтрационные лагеря.
        Третьей фазой идет зачистка. Морская пехота при поддержке бронетехники и ротного звена разведывательно-ударных дронов входит в трущобы и вычищает последних обитателей этого сектора Нового Вашингтона. Начнется самое веселье, потому что к этому моменту останутся только вооруженные мятежники. У них стрелковка, переносные ракетные комплексы и, конечно, главное средство против армейцев - мины и фугасы.
        Морпехи не берут террористов в плен и всегда успешно решают свои задачи.
        Газ будет завтра, в следующие несколько дней - зачистка, а сегодня - первая фаза и ракетно-бомбовые удары. Шелли обещал, что кое-что рекруты увидят собственными глазами - это «кое-что» выведут на визоры. Для поднятия боевого духа!
        Андрей поморщился. Смотреть-то можно, но главное - не пропустить посторонних на его участке ответственности да не сдохнуть от голода.
        - Первое отделение, - включился комендор-сержант Дюбува. - Объект номер три девять дробь двенадцать. Санитарный броневик с нашими сухпайками и водой. Старший наряда - капрал Райдел.
        Рона Райдел? Андрей замер. Он не ослышался? Капрал Райдел была единственным человеком в прекрасном новом мире, кого Ливадов рад видеть. Еще Женька, но она не считается, она из другого мира.
        - Не подстрелите санитаров, - усмехнулся Дюбува. - Они вас кормить будут.
        Андрей был ближе остальных к палатке временного госпиталя и думал, что раньше других увидит бронемобиль санитарной службы. Но продовольственный склад, откуда брали сухпайки, находился на противоположной стороне временного лагеря, и к Ливадову наряд добрался в последнюю очередь. Тактическая система определила приближающийся автомобиль идентифицированным объектом номер три девять дробь двенадцать.
        - Рекрут Ливадов. - Капрал держалась подчеркнуто официально и холодно.
        Райдел и рядовой, вылезший из машины следом за ней с коробкой сухпайка и упаковкой из трех пластиковых бутылок с водой в руках, были снаряжены в легкую экзоброню. Такая же была у учебного взвода, только визоры у медиков подняты и на левом плече накладки с красными крестами.
        - Да, мэм! Рекрут Ливадов, мэм!
        - Ваш обед, рекрут Ливадов.
        Морпеха-санитара отбросило на броню машины. Пуля разбила его лицо в кровавую кашу.
        - Снайпер!
        Глава 14
        Многоточие
        На построении были все. Первый и второй взводы второй роты учебного батальона в полном составе с командирами. Старший лейтенант Еременко и его заместитель сержант Горгуа тоже со своим подразделением. Командование вернуло их во взвод после расследования инцидента с рядовым Тигаловой.
        Старший лейтенант Еременко и сержант Горгуа получили выговоры в личное дело, Томку Тигалову признали годной к дальнейшей службе по окончании госпитализации, она продолжит службу в новом наборе учебки - на этом происшествие было исчерпано.
        После нападения дронов небоевая потеря в лице Тигаловой стала казаться пустяком. Потери в роте в ходе атаки террористов - еще один раненый и три трупа. Все погибшие - из первого взвода: рядовые Ивантеев, Любимов и Эрнстин. Смерть Ивантеева случилась на глазах Ливадовой, две другие - это посты номер три и четыре. Дроны успели выстрелить, и почти сразу были подавлены полковыми глушилками.
        Женьке повезло, она не только выжила, но уничтожила два из двух долетевших до ее поста дронов. Ивантееву, Любимову и Эрнстину не хватило всего двух жалких минут, чтобы остаться в живых. Средства радиоэлектронной борьбы смогли подобрать ключи к системе управления последних пробравшихся в расположения полка беспилотников, но только после прозвучавших выстрелов. Трое в учебном батальоне и четверо в городке - там дроны убили трех офицеров и сержанта. Почти все разговоры в роте сводились к очередному перетиранию подробностей атаки на полк.
        На каждом построении в последние две недели майор Моров повторял, что на этом в происшествиях с учебной ротой должна быть поставлена точка. Жирная такая точка! Однако сегодня, пока выгнанный на плац личный состав ждал начальство, мрачный командир роты сказал про многоточие. Вместе ним уже были замкомроты капитан Радулов и новый старшина роты старший сержант Дураков - на должности госпитализированного Кускова.
        Понятное дело, прозвище у нового старшины могло быть только одним - Дурак. Среди рядовых он упоминался неизменно с ухмылкой, но сам был лют и быстро отучил от веселья в своем присутствии. Впрочем, сейчас тоже не до смеха, потому что вторая рота учебного батальона отличилась снова, и опять второй взвод.
        Слева от Мора, в пяти шагах от остальной роты, замерли Наташка Большова и Мишка Смирнов, оба из второго отделения; и надо ж им было так накосячить… Евгения знала, что между ними завязались определенные отношения, в чем еще неделю назад призналась Натка. До окончания трехмесячного учебного курса лучше бы им было забыть про чувства. Ну и про остальное тоже… однако не забыли.
        Сегодня рядовые Большова и Смирнов оказались в наряде по кухне и… попались со спущенными штанами Дураку.
        Любая неуставщина немедленно пресекалась, и делалось это максимально показательно. В данном случае - прекращение учебной подготовки, бег до плаца, где, к удивлению многих, роту ждали Моров, Радулов, Дураков и вместе с ними Смирнов и Большова. Срочное построение, сухое информирование командира роты об очередном происшествии и сгорающие от стыда влюбленные. Ну ладно бы только стыд! Вероятнее всего, их военная служба окончилась катастрофой и с этим накрылись перспективы на гражданство.
        Больно смотреть на подругу, уронившую на грудь голову и не поднимающую взгляд, а Смирнов, наоборот, храбрится, время от времени поглядывает то на первый, то на второй взвод. Но на офицеров и Дурака справа от себя взглянуть не решается.
        Вторая рота безмолвно ждала начальство, молчали даже майор и капитан, и оба смотрели куда-то в сторону. Скоро на дороге, ведущей из городка в палаточный лагерь учебного батальона, появились четыре автомобиля. Большова сильно побледнела, когда поняла, как много здесь будет офицеров из полка, чтобы стать свидетелем ее позора. До сих пор она стояла среди своих. За полтора месяца парни и девчонки, с которыми начала службу, стали казаться давними знакомыми. Курсовые офицеры и сержанты - тоже свои. Даже беспринципный старшина Дураков почти стал своим - Наташка не сердилась на старшину, сами виноваты. Перед своими легче, но легко они с Мишкой Смирновым не отделаются.
        Евгения покачала головой, ей было искренне жаль Наташку; и откуда только взялся этот козел Смирнов! Однако сделать ничего нельзя, остается лишь ждать начальства и развязки. Моров не сообщил, чем окончится для провинившихся их косяк, что оставляло небольшую надежду; по крайней мере, для Ливадовой. Но приближающийся десант начальства на четырех бронемобилях заставлял усомниться в этой надежде.
        - Ничего себе, - вырвалось у Антона Бастрюкова, когда из машин повылезали многозвездные погоны.
        - Тихо ты, - шикнула Женька, теперь она всегда стояла за командиром отделения.
        Но до Бастрюкова никому нет дела, потому что всеобщее внимание привлечено к предстоящему докладу майора Морова о построении второй роты учебного батальона и к прибывшим. В одной машине с недавно отозванным из отпуска комбатом приехали командир полка, его заместитель и начальник штаба. Второй бронемобиль привез четырех офицеров из управления учебного батальона, третий - командиров четырех других батальонов.
        Последний броневик принадлежал военной полиции, из него вышли офицер и два сержанта. Все трое были снаряжены по форме номер три - бронежилеты, разгрузки, шлемы - в таком же оснащении вторая рота выдвигалась на полигон за сутки до атаки террористов. Только у этих на плечах красные накладки военной полиции. Но зачем она здесь? Зачем вооруженный конвой? Разве Большова и Смирнов - опасные преступники?
        - Смирно! Равнение на-а-аправо!
        Голос у Морова поставленный, командный. Чеканя шаг по бетонному плацу, он направился к командиру полка, приложив руку к фуражке. Командир полка тоже поднял руку к головному убору.
        - Господин полковник! Вторая рота учебного батальона построена! Командир роты майор Моров.
        - Вольно. - Полковник Добролюбов принял доклад.
        - Вольно! - скомандовал командир Моров.
        Офицеры опустили руки.
        - Докладывайте, майор.
        Расположившись одним боком к ротному построению, другим - к прибывшим хмурым офицерам во главе с командиром полка, майор роты громким голосом повторил все обстоятельства происшествия с рядовыми Большовой и Смирновым. А те замерли напротив командира роты в десятке метров от него - тоже между ротой и офицерами.
        - Рядовой Смирнов не является гражданином. Рядовой Большова не является гражданином, - закончил доклад майор Моров.
        - Вас понял, - произнес полковник Добролюбов. Он говорил тоже громко и четко, на плацу его слышали все. - В связи со статусом негражданина обоих обвиняемых в дисциплинарном проступке военнослужащих я возлагаю рассмотрение данного дела на себя. К рассмотрению дела о дисциплинарном проступке приступаю немедленно.
        Полковник назвал статью дисциплинарного устава, предусматривающую ответственность за совершенный проступок. Ливадова боялась услышать о расторжении контракта, однако Добролюбов сообщил только о дисциплинарном аресте на сорок пять суток. Полтора месяца! Но сможет ли Наташка продолжить службу либо пора ставить крест на планах и мечтах? Про это командир полка ничего не сказал. Женька закусила губу, чтобы хоть как-то унять волнение. Нет сомнения, что парочка влюбленных будет наказана.
        Ливадова и остальные стали свидетелями разбирательства. С опросом всех офицеров и сержантов второй роты. Особенно тщательно командир полка выяснял обстоятельства происшествия у старшины Дуракова. После были выслушаны пояснения Большовой и Смирнова и задан вопрос о признании вины.
        В случайно пойманном взгляде Наташки читался нешуточный испуг. Да уж, сейчас не до шуток. Женька уже и ругать ее перестала. Скорей бы все это закончилось.
        - Вину признаю, - сообщил Смирнов. Он давно уже не хорохорился. Как появилось командование полка, так сразу поник и опустил взор. Сейчас тоже смотрел на носки собственных ботинок.
        - Рядовой Большова?
        - Вину признаю. - Наташка тоже не поднимала взгляда.
        Полковник Добролюбов спросил у командира роты и командира взвода о наличии смягчающих или отягчающих обстоятельств, которые касаются личности рядовых и совершенного проступка, и получил два одинаковых ответа - таких обстоятельств не имеется. Затем командир полка признал обоих рядовых виновными в совершении дисциплинарного проступка и объявил об аресте в сорок пять суток.
        - Отбывание дисциплинарного ареста произвести на месте. На гауптвахте десятого отдельного десантно-штурмового полка, - постановил полковник Добролюбов. - После отбывания дисциплинарного ареста рядовой Смирнов и рядовой Большова продолжат военную службу путем перевода в две иные части в двух разных военных округах.
        Наташка заплакала: то ли потому, что ее разлучают с Мишкой, то ли от облегчения. Женька тоже не сдержала чувств и шумно выдохнула. Ливадова боялась худшего, но Большова сможет еще дослужиться до гражданства. Либо она и ее возлюбленный - чтоб ему икалось - расторгнут контракты и начнут совместную жизнь. Ливадова не стала бы торопиться с увольнением, но это уже их дело. Пусть сами решают. Возможно, у них потом получится служить в одной части или выяснится, что не очень-то они и нужны друг другу.
        - Приступить к исполнению дисциплинарного ареста. - Командир полка завершил разбирательство проступка.
        Наряд военной полиции снял с рядовых ремни и погоны, увел Большову и Смирнова в полицейский броневик. В задней части машины была камера для перевозки задержанных. Женька вздохнула: у Наташки появится несколько последних минут, чтобы побыть с Мишкой наедине. Все-таки жалко их, хоть они и сами виноваты.
        Любовь зла, а старшина Дураков еще злее. Почему-то подумалось, что старший сержант Кусков не дал бы хода этому делу. Но он далеко, в окружном госпитале, до окончания учебного курса во второй роте старшиной останется Дурак. Противная же у него рожа… Лицо мясистое с тяжелой челюстью, красное, глаза маленькие и недобрые.
        После того как уехал броневик военной полиции, а следом - командование полка и остальных батальонов, слово взял подполковник Чесноков. Командир учебного батальона и прибывшие с ним офицеры батальона остались на плацу. Как же Чеснок орал! Постоянно повторял про позор и совсем не стеснялся в выражениях, но хотя бы фантазия у него есть. Потом во взводной палатке посмеивались, что комбат ни разу не повторился, притом выражения у него были витиеватые.
        Чеснок долго песочил роту, но и он в конце концов начал выдыхаться - и слава богу, потому как в строю уже два часа. Женька опасалась, что разнос комбата завершится поучительным и назидательным, как говаривал комроты, марш-броском. Однако подполковник Чесноков лишь кивнул Морову, когда закончил с наставлением личного состава.
        - Ефрейтор Ливадова!
        Женька вздрогнула от неожиданности. Она единственный ефрейтор во второй роде, ее представили к новому званию за проявленное мужество на боевом посту, и, честно говоря, Ливадова не привыкла, что она уже ефрейтор, но это сейчас не важно.
        Зачем комроты назвал ее? Что ему нужно?
        - Я! - отозвалась девушка.
        - Ефрейтор Ливадова! После обеда незамедлительно явиться в штаб полка, - приказал Моров. - В строевую часть!
        - Есть!
        Нехорошо на душе. Строевая часть - это служба кадров. Хотелось пискнуть и спросить, для чего и кому понадобился ефрейтор Ливадова. Но новобранцев давно отучили задавать лишние и неуместные вопросы, а таковыми, по мнению сержантов и офицеров, являются все вопросы бойцов на учебном курсе, если только вопрос прямо не потребован старшим по званию. Скажем, на учебном занятии.
        - Разойдись! Построение через тридцать минут!
        Полчаса! Небывалая щедрость! Построение мгновенно рассыпалось и смешалось. Целых тридцать минут появилось, можно перетереть меж собой, обсудить только что увиденное, Смирнова и Большову.
        - Зато потрахались! - ухмыляясь, заявил Бастрюков. Он опять расчехлил свой поганый язык.
        Некоторым нравились его злые шутки. Послышались смешки, но хорошо бы вмазать Бастрюкову прямо на глазах начальства. Только и рукоприкладство запрещено дисциплинарным уставом, особенно в присутствии комбата и офицеров из управления батальона, которые сейчас садились в бронемобиль. С ротой остались курсовые офицеры и сержанты.
        - Дурак ты, Антон, хоть и командир отделения. - К Женьке подошла Сашка Грибанова. Последняя из близких подруг. Томка на больничной койке, а Наташка на губе.
        - На мое место метишь? - огрызнулся Бастрюков.
        Будучи ниже ростом, он глядел на Грибанову снизу вверх. В роте давно подметили, что Бастрюков почему-то побаивается Сашку. Он яростно возражал, когда намекали на это, но что есть, то есть. Боится Грибанову.
        - Мне и в третьем отделении нравится. - Сашка зыркнула на Бастрюкова исподлобья. - Понял?
        - Ну а ты, Ливадова, что скажешь? - вместо ответа и чтоб не связываться с Грибановой лишний раз, Бастрюков попытался перевести разговор на Ливадову.
        - Без комментариев, рядовой. Господину ефрейтору не до тебя.
        Бастрюков бесился, когда Женька указывала, что он еще рядовой. Ефрейторская лычка на погонах девушки выводила его из душевного равновесия всякий раз, когда тот обращал на нее внимание.
        Он покраснел, намереваясь бросить в адрес Ливадовой что-нибудь язвительное - это он умел, если не трусил, - но не решился. Грибанова никуда не ушла, рядом с ней остроумие Бастрюкова испарялось.
        - Замолкни! - добавила Сашка. Чтоб точно не умничал.
        Однако Бастрюков все распалялся. Вон и страх позабыл, явно собирается пустить яду. Раздались несколько новых голосов и посоветовали уняться. В роте Бастрюкова не любили. Женька тоже не испытывала к нему никакой симпатии. Неприятный скользкий тип. Явно пытается выслужиться перед командирами. Поговаривают, что стучит им, однако пока не попался.
        Формального старшинства Бастрюкова над собой Ливадова не опасалась. Он командир отделения лишь при исполнении приказов сержантов и офицеров. Сам Бастрюков ничего и никому приказать не может.
        - Тихо вы! - послышалось из-за спины. - Горгулья идет!
        Заместитель командира второго взвода действительно направлялся к роте, и он уже недалеко. Способность Горгуа подкрадываться незаметно была никем не превзойденной.
        - Что за шум? - поинтересовался сержант. - Что за брожения после построения?
        Горгулья ткнул пальцем в сторону командира первого отделения.
        - Рядовой Бастрюков! Доложить!
        - Господин сержант! - гаркнул Бастрюков, это он тоже умел. - Происшествий не случилось.
        Сашка усмехнулась и подмигнула Женьке. А Бастрюков-то еще не ссучился…
        - Хорошо, что не случилось, хватит с нас приключений. Но что-то вы расслабились. Помаршируем для аппетита. Строиться всем!
        Горгулья являлся заместителем командира второго взвода, но первый тоже построился. Никому не могло прийти в голову взбрыкнуть и поинтересоваться, на каком основания сержант отдает распоряжения чужому взводу. Ответ был бы очень простым и доходчивым с последующим нарядом вне очереди. Незамедлительно полученным от непосредственного начальника, раз сержант Горгулья чем-то не устраивает.
        Первый и второй взводы построились. Отмаршировали. Направились в столовую. После обеда Евгения получила разрешение Горгуа и направилась в штаб полка. Она волновалась, сильно волновалась. Зачем она службе кадров?
        Вот и штаб. Вздохнув, наполняя легкие воздухом, а себя храбростью, Ливадова вошла в вытянутое по фасаду одноэтажное здание штаба. Дежурный направил с ней дневального, чтобы проводить в строевую часть. После стука в дверь девушка услышала:
        - Входите.
        Ефрейтора Ливадову ждали. Старший помощник начальника штаба по строевой части и кадрам, командир первого батальона и… майор Воронцов.
        Глава 15
        Боевой опыт
        Андрей толкнул капрала Райдел. Не рассчитав возможностей экзосистемы, Ливадов сбил девушку с ног и сам упал сверху. Вовремя! В дверцу санитарного броневика попала пуля. Останься медик на месте, пуля ударила бы ей в грудь.
        - Снайпер! - зарычал Ливадов. Вскочил, схватил капрала за руку и рывком поставил ее на ноги.
        Райдел была растеряна, скорее всего, впервые оказалась под пулями. Андрей рванул за автомобиль, таща за собой капрала, и следом по броне машины чиркнула третья пуля. Снайпер будто играет с ними! Почему не бьет на опережение? Но не важно, отчего снайпер промахнулся! Они уже за машиной, прикрыты ее корпусом. Ливадов открыл заднюю дверцу и буквально втолкнул на сиденье девушку.
        - Капрал Райдел… - вцепившийся мертвой хваткой в баранку руля морпех-водитель тяжело дышал и мотал головой, переводя взор то на медика и рекрута из учебного взвода, то на бронированное стекло слева от себя.
        - Гони! - Ливадов хлопнул дверцей и отскочил от машины, чтобы ошалевший водитель не зацепил его броневиком.
        Только санитарная машина с места не сдвинулась!
        - Сука!
        Злой возглас потерялся в шуме взвывших полицейских сигнализаций. Стреляют со стороны копов и парковки. Скорее всего, снайпер засел в одном из торговых центров за ней.
        - Рекрут Ливадов! - в ухо заорал второй лейтенант Шелли. - Доложить!
        - Рекрут Ливадов, сэр! Снайпер стрелял по медикам! Убит один санитар!
        - Принято! Залечь за машиной и не высовываться!
        Ливадов пододвинулся к машине и устроился на корточках. Хороший щит, повезло ему. Вовремя санитарный автомобиль подвез давно задержавшийся обед и воду. Андрей облизнул пересохшие губы: сухпай и бутылки с водой остались с той стороны автомобиля около трупа санитара-морпеха. Кому-кому, а ему точно не свезло. Бедняга.
        Над головой в сторону парковки пронеслись четыре ударных дрона. Андрей растянул губы в ухмылке. Как любят повторять здешние офицеры и сержанты, кавалерия подтянулась. Это хорошо…. Сердце бешено колотится, но страха нет. Есть щекочущее чувство опасности, и оно нравится Андрею… Черт! Не нужно лезть на рожон. Он должен найти и спасти Женьку, его смерть не поможет сестре.
        На границе зрения что-то замерцало. Ливадов попытался опустить взор, чтобы увидеть, что спроецировано тактической системой и визором. Мигание исчезло, и перед рекрутом развернулась схема северной части полевого лагеря с точками постов, на которых стоят морпехи-рекруты из учебного взвода. Рядом с Андреем еще одна точка, она означала убитого, а также отображение санитарного автомобиля, за которым прятался Ливадов.
        Масштаб схемы увеличился, она стала показывать окрестные дома, парковку и здания торговых центров, одно из которых было подсвечено красным. Над ним висело сообщение о предположительном нахождении в нем снайпера.
        Перед глазами рекрута появилась еще одна проекция, с кратким приказом:
        «Оставаться на месте!»
        - Куда же мне деться… - усмехнулся Ливадов. Сердце успокоилось.
        Укрытый броней санитарной машины, он чувствовал себя в полной безопасности. Тем более что устроился за задним колесом, чтобы нельзя было дострелить до него под днищем. Вряд ли это возможно, если снайпер засел на верхних этажах или под крышей торгового цента, что вероятней всего, но именно таким образом учили прятаться от пуль дрилл-инструкторы.
        Снайпер прекратил огонь по машине. За воем полицейских сирен не слышно, продолжает ли он стрельбу по другим целям. Лагерь морпехов замер: никто не высовывается, передвижение личного состава и выгрузка техники остановились. Как быстро копы схватят снайпера? Или уничтожат? Нет, его нужно брать живым, чтобы ответил на вопросы, а их будет много.
        - Эндрю…
        Ливадов вздрогнул. К нему почти никогда не обращались по имени, обычно звали рекрутом Ливадовым или просто по прозвищу, имя звучало редко. Наверное, только на занятиях по языку с капралом Райдел. На английском его имя произносилось на иной манер.
        Капрал смотрела на Андрея через приоткрытую дверцу.
        - Рекрут Ливадов, мэм!
        Райдел сильней толкнула дверцу.
        - Залезай. - Визор на шлеме капрала был по-прежнему поднят. Она полностью пришла в себя, только была сильно бледна.
        - Не могу, мэм. Приказ командира взвода оставаться на месте.
        - У нас тоже приказ, - капрал мотнула головой в сторону водителя, - и тоже оставаться на месте. Прикрываем тебя, рекрут Ливадов.
        - Спасибо, мэм.
        - Там останешься?
        - Так точно.
        Капрал не ответила, а только задумчиво посмотрела на рекрута.
        - Спасибо тебе, - она протянула Ливадову руку, - и давай сейчас без устава.
        Андрей пожал ладонь девушки. Она была маленькой и казалась хрупкой.
        - Я сделал то, что должен был сделать. - Сердце снова забилось часто. Андрей не пытался себя обмануть, он знал, что Рона нравится ему.
        - Все равно, - улыбнулась капрал, - спасибо.
        От лагеря в сторону полицейских выдвинулись три броневика.
        - Наши поехали! - воскликнул водитель. Он тоже взял себя в руки и сейчас был полностью спокоен. - Будут брать того урода! Жаль Билла, помер ни за что.
        Райдел помрачнела, улыбка сползла с красивого лица.
        - Рядовой Макнамон погиб мгновенно, - сказала капрал. - Его тактическая система переключилась на летальный режим сразу.
        - Да уж, - произнес водитель, - плохо Шутник кончил.
        - Уже доложила первому лейтенанту Вирстону об обстоятельствах его смерти, - сказала капрал. - Сначала отвезем его тело в госпиталь. Потом перенаправим на базу.
        - Я помогу погрузить в машину, - предложил Андрей.
        Снайпера обезвредили через полчаса. Сначала заткнулись полицейские сирены, а еще через несколько минут Ливадов и медики получили уведомление об отмене предыдущего приказа. Лагерь ожил, там снова шумно, принимают грузы и ставят палатки. Андрей и морпех-водитель поместили тело убитого в грузовой отсек, и после новых слов благодарности от капрала Райдел санитарная машина оставила Ливадова наедине с коробкой сухпайка и окровавленной упаковкой с тремя литровыми пластиковыми бутылками.
        - Не из брезгливых, - пробормотал Андрей.
        Ливадов разорвал внешний полиэтилен и достал ближайшую бутылку. Пить допускается без разрешения непосредственного начальства. Главное, не забыть потом опустить визор, а то влетит от дриллов по первое число. Еще бы поесть - и поесть прямо сейчас, в животе давно пусто… но придется ждать. Голос комендор-сержанта Дюбува раздался в динамике примерно через час, когда уже начались сумерки.
        - Русский!
        - Рекрут Ливадов, сэр!
        - Вскрывай сухпай! У тебя двадцать минут. Если через двадцать одну минуту в динамике услышу, что ты не закончил с обедом, то сам знаешь, что с тобой будет.
        - Сэр! Разрешите доложить!
        - Докладывай!
        - Ужин, сэр!
        - Что? Не понял. Ты это, Русский… вздумал в мозги мне нагадить?
        - Нет, сэр! Просто сейчас время ужина, а не обеда.
        - Не умничай, рекрут. У тебя уже девятнадцать минут! Время идет! Отключаюсь.
        Андрей устроился на земле и открыл картонную коробку. Девятнадцать минут? Более чем достаточно для русского солдата… Андрей замер. Он подумал о себе как о русском солдате?
        - Ну а какой же я?! - с неожиданной злостью произнес Ливадов.
        Он рекрут-раб, он здесь только для того, чтобы получить свободу и найти потом Женьку. Как он это сделает? Андрей не знал. Он будет решать проблемы по мере их поступления. К черту все! Он здесь не ради мечты стать американским морским пехотинцем… Сейчас требуется поесть и уложиться менее чем в треть часа.
        Андрей легко справился с нормативом, это совсем не сложно, когда проголодался до боли в животе. Затолкал саморазогревающиеся упаковки в картонную коробку и поднялся. Стоять на посту нужно в буквальном смысле, то есть стоять на ногах. В экзоброне вовсе не трудно: экзоконструкция поддерживает и не позволяет устать. Ну, самую малость устаешь; несравнимо, если бы проторчал полдня и целую ночь на своих двоих.
        Время потекло медленно, тягуче. Периодически комендор-сержант или второй лейтенант выходили на связь через коммуникационную систему, и рекрут Ливадов докладывал обстановку. Кратко и одними и теми же словами.
        - Обстановка спокойная. Происшествий нет. Посторонних лиц не зафиксировано.
        Полевой лагерь морпехов продолжал прием и десантных и транспортных машин; и, судя по взятому темпу, разгрузочные работы и обустройство временной базы продолжатся ночью. Силы и средства накапливаются нешуточные.
        Авиаудары начались ровно в полночь, к этому часу морпехи 73-го полка и полицейский спецназ полностью оцепили мятежные районы. Высотные беспилотники начали бить высокоточными ракетами.
        - Неслабо бахают, - произнес Андрей после первых взрывов.
        Они пришлись на кварталы в непосредственной близости от гудящего лагеря. Зачистка начинается с северной стороны. Визор спроецировал окно, в котором в реальном времени показывались удары по террористам, засевшим в фавелах - все как обещал второй лейтенант Ричард Шелли.
        Ролики обязательно поднимут боевой дух морпехов перед входом в жилую застройку, потому как мятежникам отвечать на авиаудары нечем. Они несут потери, гибнут от взрывов и даже не могут передислоцироваться. Движение вооруженных групп будет зафиксировано, и сразу прилетит ракета. По данным разведки, часть которых доступна рекрутам от командира взвода, подземных тоннелей тоже нет, не успели вырыть - и лучше террористу сидеть и не отсвечивать да ждать доблестных морских пехотинцев.
        Застройка тоже не позволяет скрытно передвигаться, она не такая уж плотная на большей части территории мятежных фавел. Трущобы со жмущимися друг к другу лачугами и извилистыми тропами вместо дорог занимают совсем небольшую часть - процентов десять от оцепленного сектора. Там у штурмовых отрядов будет самая жара.
        На посту между лагерем и парковкой с полицейскими машинами, считай, курорт, только скукотища невероятная. Смена пришла утром, их заменило третье отделение, которое счастливо проспало целую ночь. Парни из второго оказались задействованы на разгрузочных работах до трех часов ночи и сейчас видели сны под отзвуки бомбежки мятежных фавел.
        Теперь право на отдых появилось у первого отделения. Восемь рекрутов вместе со старшим дриллом учебного взвода выстроились около палатки, поставленной для их взвода. Андрей представил, что сейчас растянется на койке и сможет закрыть глаза, чтобы подремать пару часиков до завтрака, и не смог сдержать глупой улыбки. Хорошо, что второй лейтенант не заметил его ухмылки. Ричард Шелли принимал доклад комендор-сержанта, хмурясь и поглядывая в сторону мятежной зоны.
        - …потерь нет. - Зак Дюбува закончил устный отчет.
        - Рекрут Лива…
        Грохот взрыва прервал командира взвода на полуслове. К разрывам за ночь в общем-то привыкли, но сейчас бахнули по террористам чем-то существеннее, чем обычно. Шелли оглянулся на оцепленный район, одобрительно покачал головой и затем снова обратил взор на Андрея.
        - Рекрут Ливадов.
        Командир взвода потребовал, чтоб Андрей и Дюбува остались с ним, а остальных отправил в палатку.
        - Снаряжение не снимать! Через полтора часа - на завтрак, потом ко мне, - бросил вдогонку Шелли. Слова комвзвода не сулили заслужившему отдых отделению ничего хорошего. Все надеялись, что дадут поспать хотя бы четыре-пять часов.
        - Ты был около санитарной машины, когда снайпер убил медика? - зачем-то спросил Шелли. Он ведь точно знал, кто из рекрутов оказался под обстрелом.
        - Я, сэр!
        - Рассказывай.
        Андрей растерянно посмотрел на Дюбува. Доклад комендор-сержанта был исчерпывающим. Что еще добавить?
        - Я не понимаю, сэр. О чем мне рассказать?
        - У тебя память отшибло, рекрут Ливадов? - раздраженно спросил второй лейтенант. - Так я могу восстановить ее. Тебе помочь?
        - Нет, сэр!
        - Тогда рассказывай в подробностях о происшествии.
        Ливадов рассказал. Стараясь не упустить ни одной детали, кроме слов благодарности капрала Райдел. Это его личное дело, и Шелли или Дюбува оно не касается. Тем более что и рассказывать-то нечего. Любой сказал бы спасибо на месте Роны Райдел.
        - У тебя есть боевой опыт, - вдруг заявил второй лейтенант, когда Ливадов закончил свой доклад.
        - Никак нет, сэр.
        - Я не спрашиваю, недоумок! - сощурив глаза, Шелли пристально уставился на рекрута. - Я утверждаю. Ты служил, или я не Ричард Морган Шелли. Для первого раза под пулями ты слишком спокойно и точно описываешь подробности происшествия. Где служил? У частников?
        - Нет, сэр, нигде не служил, - ответил Ливадов. Его настоящее прошлое закрыто для остальных. Он просто дикарь, который ничего не помнит.
        - Дюбува!
        - Да, сэр!
        - Он служил?
        - Нет, сэр. Рекрут Ливадов никогда не был ни гражданином, ни полугражданином. Он бывшая собственность гражданина США, погибшего в Диких землях на территории Евразии. Приобретен на невольничьем рынке. Дикарь. Больше в его биографии ничего нет.
        - Ты уверен, Дюбува?
        - Уверен.
        - Ладно. Сам прочту его личное дело. Вы свободны.
        Комендор-сержант и рекрут зашли в палатку.
        - Сними шлем, - сказал Дюбува. Француз уже отсоединил от экзосистемы свой шлем.
        - Уф, - фыркнул Андрей. Он успел забыть, каково это, когда избавляешься от шлема после многочасового ношения. Почти сутки провел с каской на голове.
        - Не шуми. Там спят. - Зак Дюбува проявил трогательную заботу о личном составе второго отделения.
        «Они-то точно спят, а наши из первого отделения еще не успели заснуть…» - усмехнувшись, Ливадов нырнул в палатку. Внутри тусклый, едва видимый свет. Спать не мешает, особенно если напахался за день, зато поможет вошедшим разобраться с обстановкой.
        Парни из первого отделения завалились на койки. Простые армейские койки, на которых только матрасы да подушки, и больше ничего. Интенданты прохлопали подвоз одеял, простыней и пододеяльников, но зато есть брезентовая крыша над головой и не самый плохой вариант лежака. Автоматы и шлемы - у изголовья кроватей. Точно так же сложено снаряжение и оружие рекрутов из второго отделения.
        - Свободные места… - прошептал старший дрилл.
        Когда Андрей устраивался в койке, мелькнула мысль, как будет спаться в экзоброне, но коснулся подушки - и глаза закрылись сами собой. Ливадов вырубился в одно мгновение…
        - Подъем!
        Что?.. Какой подъем?.. Он же только лег…
        - Подъем! Носорог вас задери!
        Орущий голос принадлежал Французу, но он же спит на соседней койке…
        - Первое отделение!
        Андрей подскочил как ошпаренный. Первое отделение! Его отделение! Толком не проснувшись еще, Ливадов первым делом поднял с пола вверенную «125CN» и шлем и поймал одобрительный взгляд комендор-сержанта Дюбува.
        Они вместе с командиром третьего отделения сержантом Уолтером Мэдом стояли посреди взводной палатки и поднимали личный состав. Бодрые, свежие как огурчики, и не скажешь, что Француз упал в койку меньше двух часов назад после двенадцатичасовой смены в поле. Он словно из железа, настоящий морпех.
        - Шевелитесь!
        - На построение!
        - Да не забудьте оружие и шлемы! Не то второй лейтенант засунет винтовку вам в задницу, а глаза на шлем натянет!
        - Да быстрей вы! Командир взвода уже ждет!
        Ричард Шелли действительно ждал перед палаткой. Второй лейтенант внешне выглядел идеально, а значит, и душа у него прекрасна. Андрею почему-то лезли в голову тупые рассуждения Шелли о настоящем морпехе, которые он втирал рекрутам, пока летели к Новому Вашингтону.
        Интересно, прочитал Шелли его личное дело и чего вообще второй лейтенант пристал тогда с расспросами про боевой опыт? Нет у Андрея боевого опыта, и точка!
        Командир учебного взвода лично проводил построение, потом сам же начал перекличку первого и второго отделений. Несколько раз, произнося очередную фамилию, Шелли брал на пять - десять секунд паузу и всматривался немигающим змеиным взором в лицо названного рекрута. Будто оценивал по какой-то шкале, известной только самому второму лейтенанту. Не всех оценивал, но чего ему надо-то? Андрей вспомнил о разговоре двухчасовой давности, когда Шелли выяснял его прошлое и задавал вопрос про боевой опыт; и вот тому опять что-то нужно.
        - Рекрут Ливадов!
        - Я, сэр!
        Шелли уставился на Андрея и смотрел на него дольше, чем на других, кто почему-то были ему интересны. Ливадов мысленно выругался.
        Не нравится ему этот интерес.
        Глава 16
        Контракт
        - Ефрейтор Ливадова прибыла!
        На нее смотрели трое. Майор Воронцов, который… Век бы не видать президентского сынка… Еще командир первого батальона подполковник Самарский и начальник строевой части майор Мазуров.
        - Садитесь, ефрейтор, - предложил кадровик.
        Он был высокого роста и абсолютно лысый. Даже прозвище имел соответствующее - Яйцо. Без головного убора его вытянутая голова с блестящей макушкой напоминала то самое яйцо.
        Женька устроилась на табурете перед его столом. Самарский и Воронцов сидели за другим, размещенным перпендикулярно столу майора Мазурова: чтобы видеть подполковника, нужно покоситься вправо, а для взгляда на Воронцова - обернуться. Казалось, что его взгляд прожжет затылок. Ливадовой потребовалось приложить немалое усилие, чтобы показать полное равнодушие к вниманию Воронцова.
        - Вы здесь по моей инициативе, - произнес подполковник Самарский. Крупный, широкоплечий. Внешне он выглядел даже грузным, но это было обманчивое впечатление.
        Ливадова полуобернулась к подполковнику, демонстрируя готовность слушать старшего по званию. Так и подмывало вскочить с табурета и вытянуться перед подполковником, за полтора месяца новобранцев вымуштровали что надо. Но ей сказали сидеть, она и сидит, а других команд не поступало.
        - После всем известного происшествия за проявленное мужество вам присвоено звание ефрейтора, - продолжил командир первого батальона.
        Да, о происшествии известно всем. До сих пор каждый второй разговор - о той ночи. Только непонятно, спрашивает ли сейчас Самарский либо утверждает, а нужно отреагировать на фразу офицера. Ливадова решила, что прозвучало утверждение.
        - Так точно. - Женька кивнула головой.
        - Вы собираетесь продолжать службу после окончания трехмесячного курса предварительной подготовки? - вдруг спросил Самарский.
        Странный вопрос, Женька растерялась, когда услышала его. Что господин подполковник хочет выпытать?
        - Так точно! Собираюсь!
        - Давайте без чинов, - отмахнулся Самарский. - Первый батальон, которым я имею честь командовать, усилен разведротой, и там не хватает одной единицы. Господин майор, напомните, по какой причине вы лишились бойца?
        - Погиб при исполнении, - сумрачно ответил Воронцов, не удосужившись уточнить, при исполнении чего погиб солдат из его роты.
        - Но мой учебный курс еще не закончен! - Женька прикусила нижнюю губу. Забыла, как надо обращаться к старшим по званию. Однако сейчас с ней действительно разговаривали не по уставу.
        - Поэтому мы здесь. Я как командир батальона и майор Воронцов как командир разведывательной роты. Нужно заполнить пустующую единицу в штате роты, и мы предлагаем вам вступить в ряды доблестных разведчиков.
        - Предлагаете? - удивилась Женька. - Но разве мне не могут просто приказать? Да и как быть с тем, что до завершения учебного курса еще полтора месяца?
        - Я отвечу на второй вопрос, - сказал Самарский, - а господин майор - на первый.
        Подполковник указал на Воронцова, потому что в кабинете было два майора.
        - Не возражаете? - поинтересовался комбат.
        - Нет. - Ливадова замотала головой. Как ефрейтор может возражать подполковнику?..
        - Тогда я начну, - сказал Самарский. - Сейчас на вашем курсе начинается изучение экзосистем, а нам требуется один «летун».
        Женьке вспомнился тот самый день в две тысячи шестнадцатом году, когда она впервые столкнулась с будущим. Вечером вместе с братом возвращались домой на его машине. Она попросила заехать к Ведьмину пруду - там их и похитили, доставив в двадцать третий век. Первым, кого тогда увидели из группы захвата, был как раз «летун». Зависшая над прудом фигура с треугольными крыльями за спиной. С перепугу подумалось об инопланетянах - настолько необычным было зрелище, да еще экзоброня с опущенным визором…
        Ливадова попыталась прогнать мысли о прошлом. Неприятно вспоминать о том дне, с него начались настоящие неприятности в ее жизни.
        - Если согласитесь, - продолжал комбат, - и после окончания учебы начнете службу в роте майора Воронцова в отделении воздушной разведки, то в оставшиеся полтора месяца ваша подготовка будет скорректирована.
        - Каким образом? - Голос Ливадовой дрогнул. Задав вопрос, она уже знала на него ответ, только вопрос все равно прозвучал.
        - Вы дополнительно будете изучать экзосистему для воздушной разведки.
        Женька взглянула на Воронцова. Президентский сынок был невозмутим и как будто даже безучастен к происходящему. Но что делать ей? Что, если она окажется трусихой и будет бояться полета? И… служить под начальством Воронцова?.. Она собиралась как-то… сблизиться с ним… потом как-нибудь…
        Принимать озвученное комбатом предложение? Почему с ней вообще разговаривают, а не переведут в приказном порядке в роту Воронцова в отделение воздушной разведки?
        - Почему… - во рту сухо, Женька замолкла, чтобы не захрипеть.
        - Воды, ефрейтор? - спросил начальник кадровой службы майор Мазуров.
        Ливадова кивнула и невольно оглянулась, ища глазами, чем бы промочить горло.
        - Сидите. Я налью. - Кадровик поднялся.
        В углу рядом с ним на тумбе стоял графин с водой. Наполнив пластиковый стаканчик, Мазуров протянул его Евгении.
        - Держите, ефрейтор.
        - Спасибо.
        Ливадова чуть не прикрыла глаза от удовольствия. Хлынувшая в пересохшее горло вода была просто волшебной. Вместе с жаждой исчезла подавленность, в которую впала Евгения.
        - Вы начали спрашивать и не договорили, - напомнил подполковник Самарский.
        - Простите, - произнесла Женька, - не договорила, в горле запершило. Я все-таки не понимаю, почему мне просто не прикажут и не переведут в разведроту без выяснения моего мнения? Я думала, что в армии все не так, как на гражданке.
        - Отвечайте, господин майор, - усмехнулся комбат, - ваш черед. Ефрейтор второй раз об одном и том же спрашивает.
        Командир роты разведки коротко кашлянул. Затем посмотрел на Ливадову - и отвел от нее взгляд… Женька была сильно взволнована и вдруг поняла, что Воронцов тоже волнуется. Ему неловко на нее смотреть!
        - Отвечаю, господин подполковник, - начал Воронцов. - Служба в разведке предполагает особые условия. Прежде всего, повышенный риск, поэтому в разведроту попадают только добровольцы. Либо по своей инициативе, либо после предложения от командования, как в данном случае.
        - Я должна согласиться?
        - Решать вам, ефрейтор Ливадова, - президентский сын сделал акцент на фамилии девушки.
        - Вот условия контракта. - Майор Мазуров протянул ей договор. - Обратите внимание на размер вознаграждения и страховку. Они повышенные по сравнению с контрактом, который вы и остальные новобранцы подписали.
        - Нужно прочитать его сейчас?
        - Читайте, - сказал Самарский. - Немного времени у нас есть.
        Женька взяла договор. Полностью готов, все ее данные уже внесены. На пластиковой бумаге, которая называется бумагой по старой памяти. Не горит и не боится воды. Есть отметка о чипировании, значит, защищен от подделки, и его электронная копия мгновенно сохранится в базах военного ведомства после подписания.
        Что она смыслит в юридических тонкостях? Ничего. Женька пробежалась глазами по строчкам о вознаграждении: действительно отличается от стандартного контракта - в два раза больше; страховка повышена в той же пропорции. Для вида полистала документ.
        - Сейчас надо согласиться либо отказаться?
        - Да, - кивнул майор Мазуров. - Практически немедленно.
        - Могу я поговорить с господином Воронцовым перед принятием решения?
        - Полагаю, что хотите сделать это наедине? - поинтересовался комбат.
        - Так точно. Наедине.
        Подполковник пожал плечами.
        - Если господин Воронцов не возражает… - произнес он.
        - Не возражаю.
        - У вас тоже возражений нет? - Командир первого батальона обратился к начальнику строевой части. - Мы же не ничего не нарушаем?
        - Никак нет, - в привычной форме ответил майор Мазуров.
        Он и подполковник Самарский покинули кабинет. Повисло тягостное безмолвие: Женька не знала, с чего начать, она не понимала даже, для чего попросила остаться наедине с Воронцовым, но он тоже молчит. Почему ничего не говорит?
        Ливадова не видела майора разведроты. Для этого нужно повернуться к нему. Женька досчитала до десяти и посмотрела на Воронцова. Сын президента корпорации «Сигма» выжидающе и в то же время совершенно спокойно разглядывал девушку.
        Женька снова прикусила губу. Она придумала! Придумала, про что заговорить.
        - Я хотела спросить про Мартынова.
        - Что именно? - спросил Воронцов. Его голос не выражал эмоций.
        - Эксперимент… он закончился?
        Ливадова в самом деле хотела знать, что с исследованием. Хотя бы потому, что рассчитывала на деньги от ученых. Небольшие, но деньги есть деньги. А сейчас, когда ее индивидуальная система заблокирована, у нее нет доступа ни к банковскому счету, ни к связи с учеными. Никакого желания общаться с чокнутым Мартыновым нет, но Женька уже думала несколько раз, что неплохо бы переговорить с Яной Артуровой. Задать ей несколько вопросов. Например, о собственном участии Ливадовой в эксперименте.
        - Эксперимент продолжается, - сказал Владимир. - Насколько я знаю, Мартынов по-прежнему получает необходимые данные о вас, а университет перечисляет вам вознаграждение.
        - Но как? Нетчип не передает никакую информацию о человеке!
        - С чего вы взяли?
        - Так говорят. Я много раз слышала, что нетчип полностью защищен от внешнего вмешательства. Разве я ошибаюсь?
        - Все так и есть. Нетчип гарантированно защищен от несанкционированного доступа, по меньшей мере ничего подобного не зарегистрировано. Но при этом он постоянно передает ту или иную информацию, которую фиксируют системы наблюдения или она интересна компетентным органам. В частности, вы, гражданка Ливадова, можете видеть статус неграждан. Вернее, могли видеть, пока нетчип не был заблокирован на период прохождения учебного курса в нашем полку.
        Владимир Воронцов говорил сухим, формальным языком. Показывал всем своим видом, что не желает этой беседы и что судьба сидящей рядом девушки ему полностью безразлична. Но это не так. Воронцов видит в ней человека, а не живую собственность, как это было совсем недавно. Глаза выдали Владимира. Он прятал взгляд, старался смотреть мимо Женьки.
        - Хорошо, - произнесла Ливадова, - допустим, общая информация обо мне доступна многим. Но сведения о здоровье… Разве нетчип должен раздавать их всем желающим?
        - Не всем, и не только лишь по чьему-то желанию! - Голос Воронцова стал резким. - Вы подписывали договор с Новосибирским университетом?
        Ливадова вспомнила, что за два часа до выезда на пункт сбора, куда нужно было явиться для начала военной службы, подписала присланные Артуровой документы.
        - Были какие-то бумаги. Я не вникала и почти не читала. Я…
        - Очень зря, - перебил девушку Воронцов. - Зато я читал ваш договор с учеными и советую вам, ефрейтор, внимательней отнестись к изучению нового контракта.
        - Вы этого хотите, господин майор? - Женька тоже начала злиться.
        - Чего именно?
        - Чтобы я продолжила службу в вашей роте?
        Владимир Воронцов поднялся, он собрался покинуть кабинет кадровика.
        - Во-первых, - сказал он, - рота не моя, а первого батальона десятого отдельного десантно-штурмового полка. Во-вторых, подполковник Самарский уже сообщил, что адресованное вам предложение о службе в разведывательной роте является исключительно его инициативой. Вы не слышали господина подполковника? А, ефрейтор?
        - Слышала… - произнесла Женька, добавив сквозь зубы: - Господин майор.
        - Прекрасно! Я рад, что вы слышали. Вы проявили мужество при атаке террористов, поэтому командование полка и первого батальона отметило вас. Я здесь потому, что в случае принятия вами предложения о продолжении службы в разведке буду вашим прямым и непосредственным начальником. Отделение воздушной разведки находится в подчинении командира роты.
        Владимир Воронцов вышел из-за стола, чтобы направиться к выходу из помещения.
        - Надеюсь, у вас все, ефрейтор? Я должен идти. А у вас ровно полчаса на принятие решения.
        - Нет, не все! - Женька вскочила, готовая броситься за Воронцовым и схватить его за руку, лишь бы не ушел. У нее еще один вопрос. Очень важный вопрос!
        Майор замер в шаге от двери.
        - Что еще, Ливадова? - оборачиваясь, спросил он. Голос Воронцова был предельно холоден, но глаза снова выдали его. Не выдержав взгляда девушки, Владимир спасовал, отвел взор. Внутри него что-то подсказало, что сейчас услышит вопрос, на которой не захочет отвечать, и не потому, что имеются причины для молчания, а из-за того, что нет ответа.
        - Мой брат… Если я… Я могу…
        Женька была готова предложить многое и прежде всего себя, но Воронцов помешал назвать цену. Он заговорил - и его голос изменился, лицо потеряло каменную маску, взор заметался. Воронцов явно ощущал себя не в своей тарелке.
        - Андрей Константинович Ливадов?
        - Да! Это он!
        Воронцов назвал имя брата, отчего сердце девушки забилось часто-часто. Нужна хотя бы надежда! Пусть маленькая, но надежда.
        - Его искали. Я приказал найти его.
        - Когда? - пискнула Женька.
        - Полтора месяца назад. Когда ты подписала контракт.
        Женька вздрогнула. Майор Воронцов перешел на «ты». Почти вплотную подступил и смотрит сверху вниз, а она испуганно моргает глазами. Ливадова не боялась президентского сынка: то, что могло бы произойти, уже было, да не раз; и она готова снова заплатить ту же цену. Но страшно узнать плохую новость об Андрее.
        - По моему распоряжению на место, где вас взяли, вылетал корабль.
        - И?.. - Женька по-прежнему смотрела прямо в глаза Воронцову.
        - Ничего. Он или его тело - не найдены. Следы ведут несколько километров, потом теряются.
        Андрея не нашли… Та самая плохая новость, которую было страшно узнать.
        - Я обратился к Мартынову, чтобы он помог с генетическим материалом.
        В горле Ливадовой стоял ком, но она почувствовала, что не расплачется. Слез нет. Только в мыслях повторяется одно и то же - Андрея не нашли, но не найдено и его тело. Андрея не нашли, но… Стоп! О каком генетическом материале говорит Воронцов?..
        - Вы родные брат и сестра, от одного отца и одной матери. Верно ведь?
        Ливадова кивнула. Слез нет, рыдание не рвется наружу. Но и сил, чтоб ответить, тоже нет.
        - Такой степени родства достаточно, чтобы получить материал для розыска человека.
        Воронцов вздохнул, и Женьке показалось, что он не был сейчас неискренним.
        - В базах данных, которыми оперирует наша корпорация, нет сведений о твоем брате. Мне жаль, но он исчез в Диких землях, и, скорее всего, навсегда.
        Владимир коснулся девушки. Сам не заметил, как положил ладонь на ее плечо.
        - Не нужно меня жалеть. - Тон Ливадовой ожесточился, она скинула руку Воронцова. - Андрей жив!
        - Возможно, - примирительно произнес Владимир. Ладонь, которой только что касался девушки, жгло огнем. - Теперь он числится в списке особо опасных преступников.
        - Что?.. - Ливадова отпрянула от майора. Она побледнела и глядела на него широко раскрытыми глазами. Даже перестала дышать от возмущения. - В списке самых опасных преступников?
        - Так надо. - Воронцов смог вернуть самообладание, он вновь был невозмутим. - Это база по людям, которые разыскиваются системой в постоянном режиме. Если он когда-нибудь окажется в зоне внимания Красной корпорации, я узнаю об этом.
        - Спасибо… - выдохнула Женька.
        Она замерла, не зная, что еще сказать, и поэтому повторила только что произнесенное:
        - Спасибо… Я… благодарна вам… господин майор.
        - Принимаю, ефрейтор. Вам нужно принять решение. В разведке бывает опасно, но деньги платят хорошие. Многие мечтают оказаться на вашем месте.
        К Воронцову вернулась холодность. Он снова был офицером, а Ливадова - солдатом. Она глядела на него снизу вверх и думала, что президентский сын больше ей не нужен. Или нужен? Что, если брата когда-нибудь найдут, а Воронцов к тому времени забудет про нее?.. О! Голова начинает болеть! Она должна уйти и разобраться со своими мыслями.
        - Разрешите идти? - Евгения приняла уставную стойку.
        - Идите.
        Евгения покинула кабинет и тут же забыла про новый контракт. Андрей не найден. Ни живым, ни мертвым. Остается лишь надежда, маленькая надежда, которая всегда будет с ней…
        - Ефрейтор Ливадова! Что вы решили?
        Глава 17
        Вторая фаза
        После переклички и последовавшего за ней завтрака в полноценной полевой столовой, которую полковые инженеры развернули одновременно со штабом, командир учебного взвода снова выстроил первое и третье отделения и изложил им боевую задачу.
        - Комендор-сержант Дюбува!
        - Да, сэр!
        - Координаты позиции первого отделения - от точки четырнадцать дробь двести сорок пять до точки четырнадцать дробь триста сорок пять. Протяженность - пятьсот метров. При попытке несанкционированного пересечения улицы открывать огонь на поражение. Приказ понятен?
        - Да, сэр. Приказ понятен, сэр!
        - Повторить!
        Отделение выстраивается на ближайшей улице за первым кварталом внутри мятежного сектора - вдоль западного фронта лагеря морпехов. Здесь зона коммерции занимала один квартал по внешнему периметру мятежного района.
        За время беспорядков копы удержали торговую застройку за собой, контролировали ее почти неделю и давно выгнали оттуда всех гражданских, а вчера передали линию коммерческого сектора прибывшим морпехам. Ожидалось, что ракетные атаки спровоцируют террористов на прорыв, поэтому их должны были встретить штурмовики семьдесят третьего полка в тяжелой броне. Однако попыток прорыва не было.
        Сегодня полиция вновь возвращается в зону мятежа, но уже как вспомогательная сила в развернутой боевой операции. К границе мятежной зоны подтягиваются автозаки и подразделения копов в легкой экзоброне, которые обеспечат внешнее оцепление и первичную фильтрацию гражданских лиц. Первая фаза операции с ракетно-бомбовыми ударами практически завершена. Буквально через час начинается вторая - с распылением светящегося удушающего газа.
        Часть копов войдет в оцепленный район на глубину одного квартала, который вторые сутки держат морпехи. Полиция создаст коридоры для эвакуации гражданских лиц из мятежного района, а морским пехотинцам на данном этапе поручено не допустить выхода из зоны операции любых лиц вне созданных полицией коридоров.
        Для этого на улице, которая отделяет удерживаемую морпехами зону от территории вне контроля правительственных сил, создается оцепление из армейцев на глубину действия полиции. Сопротивления и боевого соприкосновения при продвижении в фавелы вглубь на один-два квартала не ожидается, поэтому выполнение задачи поручено вспомогательным подразделениям полка, в том числе рекрутскому взводу.
        Комендор-сержант точно и четко изложил только полученную диспозицию.
        - Координаты для первого отделения… - Дюбува назвал точки, - …пятьсот метров. При попытке несанкционированного пересечения улицы открывать огонь на поражение.
        - Все верно, комендор-сержант.
        - Сэр! Разрешите вопрос?
        - Разрешаю, комендор-сержант.
        - Мы должны открывать огонь без предупреждения по любым лицам, которые попробуют проскочить мимо коридоров, организованных полицией? Детей, женщин и стариков это тоже касается?
        Шелли оскалился, и не поймешь, то ли его разозлил вопрос Дюбува, то ли второй лейтенант предвкушал, как его люди откроют огонь по гражданским.
        - Приказ касается любых лиц, в том числе детей, женщин и стариков, и с любым гражданским статусом без исключения. Стрелять без предупреждения! Все ясно?
        - Ясно, сэр!
        Второй лейтенант Ричард Шелли обратил злой колючий взгляд на временного командира третьего отделения.
        - Сержант Мэд!
        - Да, сэр!
        - Координаты позиции третьего отделения…
        Андрей не вслушивался в чужую диспозицию. Скорее всего, третье отделение встанет рядом, а к обеду подтянутся парни из второго во главе со своим временным командиром сержантом Кларксом.
        Первоначально предполагалось, что рекрутский взвод обеспечит первую линию охранения лагеря морпехов по северному фронту лагеря. Однако командование сменило боевую задачу. Второе отделение, которое сейчас на постах, вот-вот уведут в лагерь, а им на смену придут копы. После непродолжительного отдыха второе отделение присоединится к первому и третьему - учебный взвод продолжит выполнять задачи в полном составе.
        Сержант Мэд повторил полученный приказ. Вопросов к командиру взвода у него не возникло, все предельно ясно - стрелять во все, что движется, если это «все» не движется по организованному полицейскими коридору. Ливадов очень надеялся, что ему не придется открывать огонь по детям… по женщинам… Черт! Да вообще ни по кому из безоружных гражданских в оцепленном районе…
        - Выполнять! - скомандовал второй лейтенант. Он остается в лагере. - Хотел бы вам сказать, что отправляетесь в самое пекло. Но вы еще не доросли до нормальной работы настоящих морпехов. Пока не доросли.
        Завершив с напутствием, Ричард Шелли окинул взором первое и третье отделения. Андрею показалось, что второй лейтенант смотрел на него дольше, чем на других. К черту комвзвода! Когда Ливадов понадобится второму лейтенанту, то уж Шелли не станет в гляделки играть, а прямо скажет, что делать тупому рекруту. До тех пор нечего забивать голову подозрениями и вопросами.
        - Опустить визоры!
        Выстроив рекрутов по двое в ряд, дриллы повели их на позиции. Внешнее оцепление и выходы из мятежных районов уже передали копам. Полицейский спецназ при поддержке бронемобилей втягивается внутрь на глубину одного квартала, чтобы встать на перекрестках. Тяжелая экзоброня спецназа копов по защищенности почти не уступает армейской, но специальных сил полиции относительно немного. Основную часть подразделений правопорядка составляют полицейские в облегченных экзоконструкциях, примерно как у рекрутов.
        Полицейские в легкой защите будут прикрыты техникой и собственным спецназом, а у морпехов, что встанут на одной линии с передовыми отрядами копов, только легкая броня. Командование посчитало, что на период второй фазы операции этого достаточно. Рекруты вместе с несколькими ротами из третьего и четвертого батальонов входят в оцепленную зону, а штурмовики в тяжелой броне выводятся на отдых до начала третьего этапа. До старта полной зачистки всего района. Она начнется с северной стороны.
        - Выше нос! - Динамик шлема неожиданно разродился возгласом комендор-сержанта Дюбува.
        - Почти на курорт идем! - сержант Мэд поддержал старшего дрилла. - Вся грязная работа за копами!
        - Мы только стреляем! - добавил Француз и выругался.
        Не поймешь, воодушевляет его перспектива стрелять по гражданским без предупреждения либо он сквернословит от злости. Но у Дюбува приказ, у остальных тоже - приказы не обсуждаются, приказы выполняются. Особенно рабами-рекрутами, если ты хоть немного мечтаешь когда-нибудь заслужить свободу. Надо убивать мирняк - убивай и не думай, что творишь. Ливадов заскрежетал зубами: он-то как раз и думал, но… тоже выполнит приказ. Прекрасный новый мир!
        Подразделения копов и морпехов входили в оцепленную зону вместе, и полицейских сейчас было заметно больше. Интересно, почему нет ЧВКашников? Бросить бы их на передовую и не заморачиваться, какие понесут потери. В двадцать первом веке такое уже в практику вошло, а тут почему-то по-другому.
        - Комендор-сержант! Рекрут Ливадов на связи! Разрешите обратиться! - Ливадов решил спросить. Они только подтягиваются к зоне внешнего оцепления, и, наверное, можно отвлечься на посторонние рассуждения.
        - Не вовремя, рекрут, - рыкнул Дюбува, - но спрашивай. Чего у тебя?
        - Спасибо, сэр! Почему к операции не привлекаются частники?
        - Русский, ты тупой?
        На подобный вопрос в учебном взводе надлежало отвечать строго определенным образом. Конечно, если желаешь заработать проблемы, то можно и поумничать, однако Андрей проблем не хотел, ему нужен лишь ответ на свой вопрос.
        - Так точно, сэр! Тупой!
        - Это видно издалека, и вопросы у тебя тупые, - усмехнулся Француз, его ответ тоже был таким, как нужно. Шутили, что пора уже вводить точную формулировку в устав. - Но отвечаю. Законом запрещено привлекать частные военные компании для выполнения любых операций в столичном округе. А мы сейчас в Новом Вашингтоне, недоумок! Ответ понятен?
        - Да, сэр! Рекруту Ливадову ответ понятен, сэр!
        - Конец связи!
        Блин, и только-то… ответ и правда прост. Закон запрещает - и всего делов. Андрей беззлобно выругался. Разумеется, мысленно. Не хватало еще, чтобы коммуникационная система донесла его ругань до дрилл-инструкторов или командира взвода.
        - Учебный взвод! Внимание!
        Стоило подумать о втором лейтенанте, как его голос зазвучал в динамике.
        - Винтовки на грудь! Пристегнуть магазин!
        По спине пробежала легкая дрожь. Вот оно! Волнение перед боевым заданием, когда оружие готовится к бою. Когда-то Андрею говорили, что не испытывающий страха солдат - считай, мертвый солдат. Бояться можно, но нужно побеждать страх… Да какой страх, сейчас так… легкий мандраж. Но это хорошо, это значит, что до самоубийственного бесстрашия ему далеко.
        Андрей вставил магазин в свою универсальную штурмовую винтовку «125CN». Характерный щелчок! Значит, все нормально. Оружие готово к бою, индикатор показывает цифры «31», магазин полный.
        - Первое и третье отделение! - снова голос Шелли в динамике шлема. - Бегом!
        Зак Дюбува и его отделение устремились вперед по улице, входящей в мятежный сектор города. Мимо копов и их техники, а за рекрутами первого отделения бежали парни из третьего вместе с сержантом Уолтером Мэдом.
        - Ты погляди, - вырвалось у Ливадова.
        На позиции побежали не только рекруты из учебного взвода. Все остальные подразделения морпехов впереди или позади них тоже бегут, и винтовки у всех в боевом положении. Приклад у плеча, но не прижат к нему. Правая рука на рукояти, а та на уровне груди. Указательный палец на спусковом крючке, но переводчик огня - на предохранителе: перевести в боевое положение займет полсекунды. Ствол винтовки опущен под небольшим углом.
        Вбежали на улицу, ведущую к перекрестку, на котором нужно сворачивать вправо. Тактическая система спроецировала на визор схему расположения взвода с точкой, где должен встать рекрут Ливадов.
        - Шевелитесь! - подгонял рекрутов комендор-сержант.
        Но зачем их торопить! С экзосистемой бежать можно долго, сейчас нет усталости, и от бегущего впереди старшего дрилл-инструктора никто не отстал. Рекруты держали заданный Французом темп.
        - Перекресток! Направо! Движемся по Кольцевой улице. - Дюбува дублировал указания на тактической проекции. Судя по схеме, Кольцевая улица опоясывала весь оцепленный сектор с внутренней стороны относительно коммерческой застройки.
        Взвод свернул вправо, оставив на перекрестке полицейский спецназ и бронированные джипы копов, за которыми укрылись стрелки и снайперы в тяжелой броне. Морпехи направляются дальше, сзади и спереди по-прежнему по взводу из других батальонов 73-го полка. Андрей бежал сразу за комендор-сержантом, а справа от Ливадова двигался Крис Рэгдорн.
        - Красавчик!
        - Да, сэр! - прокричал Рэгдорн.
        - Твоя точка - через десять метров! - Дюбува вновь озвучивал то, что отображалось на схеме расположения учебного взвода.
        - Есть, сэр!
        Проекция показывала, что позиция Ливадова - через следующие полсотни метров от Красавчика. Андрей тоже получил устные указания Француза и тоже отрапортовал, что принял их. Следом за Ливадовым становится Пупс.
        Взвод быстро рассредоточивался по улице между кварталом с коммерческой застройкой и жилым сектором. Здесь был бой - под ногами часто хрустели осколки разбитых окон, на стенах следы пуль, а на широкой проезжей части - несколько трупов. Ливадов помрачнел: только у одного из семи мертвецов, что лежали в пределах видимости, была винтовка. Остальные безоружные: две женщины и четверо мужчин; если судить по позам, они пытались скрыться в жилых кварталах. Зачем их убили?
        Мимо, гремя подошвами армейских ботинок, пробежал взвод из четвертого батальона. Ливадов приветствовал парней поднятым кверху большим пальцем. Ему помахали - это здорово. В полку не одобрялось пренебрежительное отношение к рабам-рекрутам, все одну лямку тянут. Только непосредственным командирам разрешено подчеркивать статус рекрутов учебного взвода, но на то они и тупые тупаки, эти рекруты…
        - Говорит Шелли! - ожил динамик. - Стоять на позиции. Штурмовики, которые до сих пор были за вашей спиной в коммерческой зоне, выводятся на отдых. Теперь за вами только копы во внешнем оцеплении. Не пропустите к ним ни одного сукина сына, что попытается пролезть мимо полицейского фильтра на перекрестке.
        Как только командир взвода заговорил через коммуникационную систему, на визор спроецировались четыре инфоокна. Они висели немного выше над Ливадовым в паре шагов от него, но обзору не мешали. Проекции отображали местность над позицией рекрута с нескольких разных ракурсов - казавшиеся покинутыми дома и пустые улицы между ними. Если не считать трупов, гражданских лиц нет. Дроны фиксируют только копов и морпехов.
        Андрей поднял взор к одному из информационных окон, и проекция тут же развернулась, увеличившись в два раза для лучшей детализации. Ливадов отвел взгляд, проекция свернулась.
        - Тактические системы учебного взвода подключены к системе командования нашего штурмового батальона, - продолжал второй лейтенант. - Вести наблюдение за жилым сектором, используя инфоокна. Доложить, если они не отобразились! Каждый должен видеть четыре окна!
        Шелли замолчал, и вместе с ним замолкла коммуникационная система. Никто из рекрутов не сообщил о неполадках, все видели четыре инфопроекции.
        - Отлично! - произнес второй лейтенант через несколько секунд. - Открывать огонь по гражданским лицам, если выйдут на проезжую часть. Открывать огонь при любой опасной ситуации! Не подведите, ублюдки, и не опозорьте себя и меня! Конец связи!
        Позиции морпехов - на тротуаре вдоль торговых вывесок. Перед ними автомобильная дорога, за ней трехэтажные дома, сейчас они казались вымершими. Андрея подмывало спросить, как люди узнают, куда им идти и когда именно можно выходить. Но он знал, что Француз ответит. «Слишком много вопросов от рекрута Ливадова!»
        Высоко в небе появился гул.
        - Держитесь, парни! - комендор-сержант решил приободрить первое отделение. - Ударные беспилотники завершили первую фазу, и большая их часть уходит, но без поддержки нас не бросят. Часть самолетов остается, и при первом же подозрительном движении будет нанесен ракетный удар.
        Где-то в глубине фавел грохнуло, и кверху поднялись три грибка пыли.
        - Примерно так! - хмыкнул Зак Дюбува. - Не дристать и стрелять на поражение! Вторая фаза началась. Конец связи.
        Комендор-сержант замолк, зато включились полицейские сирены. Минуты на три, Андрей устал слушать их завывание. Когда они заткнулись, заговорили громкоговорители:
        - Внимание! Всему гражданскому населению! Внимание! Силы правопорядка требуют от вас немедленно покинуть ваши дома! Для выхода из зоны операции открыты пункты пропуска на пересечении следующих улиц…
        Ливадов не стал запоминать перечисление перекрестков - не его забота думать, в каком направлении эвакуироваться. Он смотрел на схему всего мятежного сектора, которую только что развернула тактическая система. Масштаб такой, что виден только общий контур района, и его центр сейчас подсвечен зеленым. Всплывающее пояснение сообщило, что там началось распыление слезоточивого газа. Операторы в штабе создают коридоры, по которым мирняк погонят прямо на фильтрационные пункты. Один из таких - слева от Ливадова. Он видел, как к перекрестку подъехали первые полицейские автозаки, а копов там, словно муравьев.
        Как потом сказал Шелли, людей гнали на полицию не только газом, но и добрым словом. В мятежном секторе, где уже несколько дней не работала никакая связь, включили и сеть, и телевидение, а немногочисленные проживающие в фавелах граждане получили через разблокированные нетчипы указания на пути эвакуации. Около фильтрационных зон продолжали вещать громкоговорители.
        - Выходить только к указанным перекресткам! Передвижение по Кольцевой улице запрещено. Запрещен выход на проезжую часть Кольцевой улицы! Запрещено пересекать Кольцевую улицу! Все нарушители будут уничтожены!
        - Рекрут Ливадов! - Динамик снова включился. - В твоем секторе!
        - Вижу, сэр! - Андрей уже вскинул штурмовую винтовку.
        Прямо напротив него на первом этаже распахнулось окно. В нем замахали белой тряпкой, и, кажется, сейчас спустятся на тротуар. Черт! Хоть бы они к копам шли, а не к нему.
        - Русский! Действовать согласно полученному приказу! - потребовал комендор-сержант.
        - Понял, сэр!
        Андрей взял на мушку появившуюся в окне фигуру. Визор обвел ее контуром, он сначала мигал, а теперь загорелся ровным красным свечением. Это значило, что винтовка направлена точно в цель. Спроецировалось новое небольшое инфоокно, оно не мешало целиться, и при этом в нем было хорошо видно двоих - старика и старуху. Взлохмаченный дед уже на тротуаре и помогает крохотной бабульке покинуть дом. Черт бы их побрал!
        Над стариками появилось оповещение, что они неграждане.
        - Да какая разница, граждане или нет… - сквозь зубы процедил Ливадов.
        Он замахал рукой, указывая старикам на копов. Туда идите! Ну же! Но пожилая пара направилась к Андрею.
        - Не стреляйте! - крикнул старик. - Мы не террористы!
        Глава 18
        Тренажер
        - Готова?
        Евгения Ливадова кивнула. Она замерла перед тренажером для подготовки «летунов». За прозрачной дверью внутри металлического куба с тремя большими окнами стоял полностью герметичный экзокостюм. Нечто среднее между тяжелой и легкой броней. Внешне он напоминал облегченный вариант штурмового костюма десантника. Скафандр с расставленными по ширине плеч ногами и чуть раздвинутыми в стороны прямыми руками, повернутыми ладонями вперед. Экзосистему подогнали точно под рост и телосложение Ливадовой.
        Помещение за бронированным стеклом было камерой, где имитировалась эксплуатация снаряжения «летунов». Три дня назад Женька подписала контракт на продолжение службы в отделении воздушной разведки, и сегодня первое занятие по особой военной специальности.
        Вторая рота учебного батальона сейчас на плаце - маршируют, наверное, в стотысячный раз - а Ливадову направили к старшему сержанту Пименовой, которая командовала отделением «летунов». Она ждала новоприбывшую в двухэтажном корпусе, отведенном разведроте полка. После доклада о прибытии старший сержант отвела ефрейтора в аудиторию с интерактивной доской, партами, стендами и тренажером. В задней части помещения стоял куб из стекла и стали.
        - Не слышу, ефрейтор! Готова? - Старший сержант Пименова нахмурилась, отчего лицо симпатичной невысокой, но очень крепкой на вид блондинки стало смешным.
        Однако Ливадова сдержала улыбку. Неразумно сейчас веселиться и шутить.
        - Так точно! Готова!
        - Ну входи, - кивнула старший сержант, - раз готова.
        Пименова сидела за пультом управления тренажером с целым рядом темных панелей. На них через нетчип старшего сержанта выводились все необходимые инфопроекции. А если представить, что сеть по какой-то причине станет недоступна, панели примут обычный видеосигнал.
        - Не дрейфь, - Пименова подмигнула ефрейтору, - это всего лишь тренажер с имитацией полета. Чтобы не расшибиться по неопытности. Не бойся!
        - Я не боюсь. - Ливадова вскинула подбородок для демонстрации решимости, но ноги все равно подкашиваются. Будто предстоит реальный полет: по-настоящему, а не в режиме моделирования. Но все равно страшно, она даже начала злиться на себя за малодушие.
        - У вас начался курс по использованию тяжелых экзосистем? - спросила старший сержант. - Практика была?
        - Так точно, была. Вчера и позавчера половину дня провели в броне.
        - Отлично! Снаряжение для воздушной разведки похоже на штурмовую броню, только еще и летать умеет.
        Женька вздрогнула. Летать умеет… В этом все дело. Она боится летать!
        - Давай, - сказала Пименова. - У нас нет половины дня.
        Женька взялась за ручку и вошла в комнату-тренажер. Стеклянная дверь за спиной плавно закрылась и с шипением прижалась к входному проему. Пространство внутри тренажера должно быть полностью замкнутым и не пропускать ни воздух, ни звуки в обе стороны от внешней перегородки.
        Ливадова приблизилась к экзосистеме, напоминающей футуристический скафандр… Впрочем, она сейчас уже в будущем, и фантастика для нее - обыденность. Увы. Будущее превратилось в настоящее, Евгения все реже думала о возвращении домой. И как вернуться, если брат останется здесь? Без Андрея она не вернется.
        Правая ладонь легла на плечо экзоконструкции. При первом контакте требуется настройка связи с экзоброней.
        - Есть синхронизация! - через скрытый где-то в стене тренажера динамик сообщила старший сержант. - Ты подключена!
        Ливадова убрала руку с металлического плеча и повернула кепку козырьком назад. Внутри экзоброни он только мешает. Согласно инструктажу курсовых офицеров, головной убор должен быть именно в таком положении.
        - Приступай! Надеть снаряжение по форме номер один дробь два! - скомандовала Пименова.
        Женька хмыкнула, ей казалась странной команда, по которой нужно было надеть экзоброню. Потому что она вовсе не надевалась, но, видимо, по старой привычке продолжают так говорить, и никто при этом не задумывается, каким образом боец оказывается внутри тяжелой брони.
        Ливадова нажала кнопку под шлемом экзосистемы. После синхронизации активировать броню могла только она либо ее командир - от непосредственного начальства до старшего офицера полка, и только по прямой командной цепочке. Был еще один вариант - санитары, но про это думать не хотелось.
        Сначала поднялся визор, потом, после предупредительного писка, на фронтальной части скафандра сдвинулись вправо и влево бронепластины. Повернувшись к экзоконструкции спиной, Женька шагнула назад и замерла внутри распахнутого скафандра. Вставила пальцы в стальную перчатку, почувствовав, как гибкий прорезиненный пластик коснулся подушечек пальцев. Все раздвинутые бронепластины тихо сошлись. Опустилось стекло визора, сейчас оно было полностью прозрачным.
        В тяжелую экзоконструкцию входишь не спереди, а сзади. Тяжелый скафандр должен быть максимально защищен с фронтальной части, и броня с лицевой стороны усиливается максимально, а потому здесь не предусматривается схождение и расхождение пластин корпуса. В комплекте снаряжения для воздушной разведки все наоборот - мешают крылья, которые фиксируются на спине. Однако при кажущейся легковесности степень защиты сравнима с тяжелой штурмовой броней.
        Ливадова почувствовала, как легкие наполняются морским воздухом. Всего лишь точно подобранный ароматизатор с правильным температурным режимом в системе дыхания - и ощущаешь морскую свежесть. Иллюзия, но все равно приятно.
        - Поднять руки на высоту плеч! - В шлеме включился динамик.
        Старший сержант напомнила, что надо делать, чтобы экзоконструкция закончила подгонку под бойца. Женька расставила руки, их обхватили фиксаторы, и то же самое произошло на ногах, груди, животе и бедрах, а вдоль спины, касаясь ее, от таза к затылку вырос второй позвоночник.
        - Система работает штатно, - голосом Пименовой сообщил динамик.
        На внутренней поверхности визора появлялись и исчезали сообщения о включении многочисленных модулей экзоконструкции. Она называлась броней, только чтобы не усложнять слух. На деле это многофункциональная боевая система, которая по сложности мало в чем уступает самолету.
        Ливадова пошевелила рукой, потом ногой. Она будто пуленепробиваемый терминатор. Кажется, что можешь пройти сквозь каменную стену или вывернуть у танка пушку - и это обманчивое чувство. Через стену не пройдешь и танк руками не разломаешь…
        Тяжелая броня по мощности ненамного превосходила силовые возможности легкой, так как экзоскелет в обеих системах почти одинаков. Комплект снаряжения по форме номер один, или иначе - тяжелая экзоброня, отличается от снаряжения по форме номер два, от легкой брони, только усиленной противопульной и противоосколочной защитой и полной автономностью от внешней среды.
        Старший лейтенант Еременко и сержант Горгуа в один голос убеждали личный состав, что именно в этом главное преимущество тяжелой перед легкой. Ну а старший сержант Пименова начала инструктаж с замечания, что только полетные возможности формы номер один дробь два по-настоящему выделяют ее из прочих экзоконструкций.
        Жаль, не довелось потрещать с морскими пехотинцами или, не дай бог, с боевыми пловцами. В 10-м отдельном десантно-штурмовом полку таких в штате нет. Точно бы узнала, какая экзосистема в действительности самая лучшая. Женька вздохнула: ей все равно, какую броню нести на плечах. А летать страшно, вчера она вспомнила, что боится высоты.
        - Черт, - тихо, под нос, пробормотала она. Надо ж было так вляпаться с новым контрактом… Ливадова усмехнулась. - Просто деньги очень нужны.
        Деньги, деньги… долбаные деньги. Но либо она самостоятельно зарабатывает деньги, либо в ближайшем будущем ложится - причем в прямом смысле этого слова - под командира второй роты и по совместительству сынка президента корпорации «Сигма»… Под майора Воронцова… Подумав о Владимире, девушка вспомнила о брате. Точнее, о том, что Воронцов не смог его найти.
        Не нашел - это значит, что не нашел и мертвым. Остается надежда, что Андрей когда-нибудь объявится, и потому лучше держаться ближе к Воронцову… Или лучше сказать, держать его при себе? Женька фыркнула: она еще не определилась.
        - Ефрейтор! Слышите меня? - поинтересовалась командир отделения воздушной разведки.
        - Так точно! - встрепенулась Ливадова. - Слышу хорошо.
        - Звук странный, - произнесла Пименова, - будто лошадь фыркает.
        - Это я, господин старший сержант, - хихикнула Женька, - а вовсе не лошадь.
        - Хорошо, что не лошадь, - согласилась командир отделения. - Я уж думала, кони прискакали.
        Конями на армейском жаргоне двадцать третьего века почему-то называли генералов-проверяющих, которых, понятное дело, никто не жаловал. Перед любой и особенно внезапной проверкой приходилось так надраивать и начищать расположение полка, что к концу дня валились с ног даже самые бравые десантники - что уж говорить о новобранцах… И вторая рота учебного батальона тоже хлебнула свое на прошлой недели. Как раз перед очередным и, по мнению старшины Дуракова, «очень необъявленным визитом».
        - Нет, такие кони нам не нужны, - сказала старший сержант.
        В ее голосе не уловить и толики веселья, отчего Ливадову еще сильнее тянуло на смех, но ефрейтор совладала с эмоциями. Солдат должен быть суров, выдержан и беспощаден к врагам Корпорации - опять же, согласно военной мудрости, которой часто делился старшина роты старший сержант Дураков. Дважды старший Дураков! И это тоже были его слова, а в роте шептались про Дурака в квадрате. Но новый старшина оказался не так уж плох - требовательный ко всем без исключения и к себе тоже, зря не придирается. Еще и шутку юмора может сказануть, за ним не заржавеет. Первоначальная лютость, с которой он пришел в роту, постепенно растворилась.
        Женька улыбалась. Сама себя развеселила, зато отвлеклась от мыслей о летном режиме этой «капсулы смерти», в которую только что залезла по собственной воле.
        - Ладно! Хватит разговоров, - проворчала старший сержант Пименова. - Приготовься!
        Визор убрал все дополнительную информацию, сейчас он показывал только несколько подсвеченных зеленым точек - все системы работают штатно. Через две секунды после предупреждения старшего сержанта Ливадова оказалась в полной темноте: либо это была новая проекция системы, либо визор включил режим полной светонепроницаемости.
        - Включаю имитацию!
        Женька заморгала. Она очутилась на широком зеленом поле с сочными травинками по щиколотку и под ярко-синим небом с редкими полупрозрачными облаками.
        - Иди, - приказала командир «летунов». - Потом, по моему сигналу, беги.
        Ливадова пошла. Старший сержант сообщила в устном инструктаже, что поверхность пола внутри тренажера динамическая. Работает по принципу беговой дорожки, только возможности несопоставимы, и соединена с тактической системой экзоброни. Если прыгнуть и приземлиться, например, на бок, пол мгновенно сместится, чтобы участник тренировки через одну секунду снова находился в центре площадки внутри куба-тренажера.
        - Бегом!
        Ефрейтор побежала. Бежала она долго, и постоянно менялась имитация - Ливадова побывала в лесу, в оживленном городском потоке из безликих людей, на дымящихся развалинах. Она перепрыгивала через провалы в земле, перескакивала с крыши одной высотки на другую.
        - Вспышка слева!
        Ливадова упала, потом побежала, теперь по горящей задымленной полосе препятствий, и затем новая обстановка, и снова бег. Бег и бег. Вперед! В сторону! Прыжок!
        Сколько уже бежит? Трудно сказать, но появились первые признаки усталости. Экзоконструкция не делает силы бесконечными.
        - Стой! Поднять визор!
        Женька с радостью подчинилась. Если навести взор на пиктограмму со стрелочкой вверх внутри квадрата, то визор поднимается. Ливадова глотнула воздуха не из замкнутой системы экзоброни, он какой-то другой. С виска по щеке сбежала струйка пота. Евгения взмокла и только сейчас это заметила.
        - Выходи из тренажера, - раздался в динамике голос старшего сержанта. - Экзоброню не снимай.
        Выходить, значит. Но лучшее, конечно, впереди. Они еще не приступили к полетам… Ливадова выбралась из куба.
        - Набегалась? Я постаралась тебя погонять. Зато экзоброня должна на тебе сидеть как вторая кожа.
        - Так и есть, господин старший сержант. - Женька перестала думать, что она внутри экзоброни. Быстро привыкла к ней, и всего-то нужно было попрыгать-поскакать, пока спина и волосы не намокли.
        - Ты вспотела? - удивилась Пименова.
        - Есть немного, господин старший сержант.
        - Чему вас только учат? - Командир отделения воздушной разведки смотрела на ефрейтора с явным неудовольствием. - Такое счастье мне не нужно.
        Женька покраснела, она приняла упрек Пименовой на свой счет.
        - Выпей, - старший сержант протянула пластиковую фляжку с водой, - потом опускай визор.
        Вода была весьма кстати. Женька напилась вволю и оттого взмокла еще сильней.
        - Ну и рожа у тебя, ефрейтор. Красная как у рака. Не копытнешься?
        - Никак нет.
        - Тогда опускай визор! - потребовала старший сержант. - Живо!
        Ливадова нажала специальную кнопку. Визор опустился.
        - Учимся правильно настраивать микроклимат, - сказала Пименова. - Потом отдых десять минут, и полетаем!
        Новая подгонка экосистемы под конкретного бойца не показалась трудной. Женька легко запомнила несложную последовательность действий на выведенной визором панели настроек, что управлялась только взглядом. Почти сразу Ливадова перестала чувствовать себя некомфортно внутри бронированного скафандра, ей больше не жарко, и пота тоже нет.
        После короткого отдыха приступили ко второй части тренировки. Каким образом куб-тренажер имитирует полет? Старший сержант объяснила это неизвестными для Женьки полями. Пименова привела сложные термины; наверное, они должны были что-то объяснить, но Ливадова лишь смотрела широко раскрытыми глазами на командира «летунов» через стеклянную перегородку - и висела в воздухе.
        По словам старшего сержанта, двигатель под крыльями скафандра вырабатывает реактивную тягу, которая толкает ефрейтора вперед, а поля удерживают в метре над полом. Эти же поля позволят провести имитацию различных движений и маневров в состоянии полета, отработать действия в свободном падении при отказе двигателя, а еще прочувствовать на себе перегрузки.
        Перегрузки были, и все остальное тоже было, в том числе страх. Он почти исчез, когда Евгения в десятый или двадцатый раз повторила, что в действительности она не летит, а зависла внутри тренажера в метре над полом. Всего-то нужно было сказать себе, что это имитация… но какая же она правдоподобная!
        Справиться с экзосистемой в полете было непросто. Но в те минуты, когда Пименова полностью переключала управление на ефрейтора, та не оплошала.
        - Полный курс воздушного пилотирования экзосистемой составляет пять месяцев. Первое занятие всегда начинается с практики, - сообщила старший сержант, когда Евгения покинула тренажер.
        Учебный комплекс экзоброни остался внутри куба.
        - Теория - с завтрашнего дня.
        Пименова отпустила ефрейтора за десять минут до ужина. Когда Ливадова добралась до палаточного лагеря учебного батальона и столовой, первый и второй взвод уже доедали. Докладывать о причинах опоздания пришлось необыкновенно мрачному майору Морову. Сегодня он был дежурным по роте.
        Ливадова не на шутку испугалась за опоздание на ужин, в котором не было ее вины. Слишком уж не в духе был майор. Чернее тучи и гораздо мрачнее самого себя в обычное время. Но он только сказал, чтобы поторопилась с ужином. Мысли Морова занимала вовсе не прибывшая из разведроты ефрейтор.
        Причина мрачного настроения Мора была в ином. На вечернем построении командир второй роты донес до личного состава главную новость.
        - Нападение террористов было цветочками. А вот вам ягодки! Наш полк в полном составе передислоцируется на Марс.
        Глава 19
        Оцепление
        Старик и старуха шли прямо на Ливадова. Через несколько секунд он будет обязан открыть огонь на поражение. Тактическая система обвела фигуру мужчины подсвеченным контуром, он на прицеле универсальной штурмовой винтовки «125CN». Крупный калибр нанесет не защищенному броней телу такие раны, что их с лихвой хватит и в случае, если пули вдруг не прикончат старика в одно мгновение.
        - Куда ж вы претесь… - пробормотал Андрей.
        Он еще раз замахал рукой, указывая на перекресток с полицейскими, даже крикнул:
        - Туда!
        Но разве его услышат, когда опущенный визор полностью закрывает лицо? Нет, если только не в двух шагах; и старик тоже не услышал. Он сделал еще один шаг в морпеху, и все так же упорно тянул за собой пожилую женщину. Дурак седобородый! Ливадов переключил переводчик огня на автоматический режим.
        Как только старик шагнул на проезжую часть, Андрей выпустил короткую очередь. Пули выбили сноп искр в асфальте в двух шагах от пожилой пары. Старик дернулся, вскинул руки и упал на пятую точку.
        Ливадов выругался. Нет, старика он не задел. Если того и ранило, то отрикошетившей от дорожного покрытия пулей. Старик поднялся. Андрей сфокусировал на нем взгляд. Тактическая система мгновенно отреагировала на движение глаз, выведя перед Ливадовым увеличенное изображение насмерть перепуганного деда.
        Жив и вроде бы не ранен. Женщина пыталась помочь, но сил не хватало, чтобы поднять рассевшегося на тротуаре мужа.
        - Рекрут Ливадов! - Динамик ожил разгневанным голосом комендор-сержанта Дюбува.
        - Рекрут Ливадов, сэр!
        - Что происходит? Доложить!
        Доложить? Временный командир первого отделения учебного взвода ничего не видел? Разве индивидуальные тактические системы их отделения не сведены в общее звено управления? Конечно, сведены, и Француз, разумеется, наблюдал за случившимся в режиме реального времени. Но без устного доклада никак нельзя, даже в двадцать третьем веке.
        - Рекрут Ливадов! Ты оглох? - зарычал Дюбува.
        - Никак нет! Сэр! Рекрут Ливадов не оглох!
        - Докладывай!
        - Докладываю! На мою позицию вышли два гражданских. Шли прямо на меня. Я подал сигнал рукой, чтобы направлялись к полиции, но он был проигнорирован. - Андрей говорил сухим протокольным языком.
        Плохо ему будет. Пожалел двух дураков, и теперь влетит от начальства.
        - Я открыл огонь. - Андрей взглянул на индикатор боекомплекта в магазине винтовки. Минус семь патронов. - Сделал предупредительный выстрел короткой очередью под ноги указанным гражданским лицам. Потратил семь патронов.
        Старик наконец поднялся. Приобнял пожилую женщину, и они поковыляли к копам. Все время опасливо оглядываясь. Камера поймала их лица. Благодарности во взгляде старика и старухи не было, только страх.
        - Плохо дело, - мрачным тоном произнес Дюбува. - Русский! Какой у тебя приказ?
        - Открывать огонь на поражение без предупреждения по всем лицам, которые попытаются выйти на проезжую часть.
        - Приказ помнишь, - сказал комендор-сержант, - а лучше бы тебе, придурок, память отшибло. Командир взвода будет недоволен.
        Андрей представил разъяренного Шелли - и промелькнула мысль, что надо было расстрелять седовласую парочку… Но нет. Он солдат, а не каратель и постарается оттянуть на максимально долгий срок тот момент, когда придется испачкаться в крови мирняка. Судя по операции, разворачивающейся в бедном районе новой американской столицы, морпех в прекрасном новом мире - и солдат и каратель одновременно.
        - Добро принесет твоей заднице только неприятности. Как понял, Ливадов?
        - Понял, сэр. Но…
        - Заткнись, Русский! Конец связи.
        Дюбува перебил Андрея, который хотел обратить внимание комендор-сержанта, что старик и старуха благополучно добрались до перекрестка. Копы принимают пожилую пару, и, может быть, не стоило их убивать. Но Дюбува не позволил ничего сказать; и хорошо, что так. Наговорил бы еще на гауптвахту.
        На границе видимости заморгало красным. Андрей скосил взгляд, и визор вывел сообщение о появлении посторонних около поста рекрута Драмера, чья позиция была правее Ливадова. Следом выскочило инфоокно с трансляцией, как двое выглядывают на морпеха из-за угла дома. Взъерошенные, сомнительного вида типы. Тактическая система определила их негражданами в статусе раба. Один чернокожий, долговязый, в каких-то обносках. Другой, кажется, латинос. Что у него за сверток?
        - Пупс! - закричал динамик. - Видишь двух утырков?
        - Да, сэр! Вижу!
        - Падай на землю и открывай огонь, как только ублюдки высунутся! - приказал комендор-сержант.
        Кевин мгновенно оказался на земле, нацелив винтовку на угол дома, из-за которого только что выглядывали двое. Сейчас спрятались, но лишь от Драмера. С полусотни метров отлично видно, как два подозрительных хмыря вытащили из вороха тряпок автоматическую винтовку.
        - Русский!
        - Да, сэр!
        - Огонь!
        Негр и латинос, который передал сообщнику оружие, почему-то не замечали Ливадова. Зато негр давно взят на прицел, контур террориста светится ровно - чернокожий на мушке. Андрей выпустил в него очередь из восьми пуль. Одна из них разнесла голову, выбросив на стену рядом с латиносом кровь и мозги.
        Второй террорист никак не отреагировал ни на смерть чернокожего, ни на стрельбу. Только высунулся на миг за угол; убедился, что морпех на месте, и юркнул назад прежде, чем Пупс выстрелил в него. Трансляция показывала, что латинос остается совершенно спокойным.
        - Они под веществами! - воскликнул Дюбува. - Русский! Прикончи второго!
        Латинос нагнулся к негру, чтобы вытрясти из его рук винтовку. Убитый не хотел расставаться с оружием, вцепившись посмертной хваткой в рукоять автомата.
        - Воздушного удара не будет. Ливадов!
        Андрей уже держал второго на прицеле. Почему латинос даже не смотрит в его сторону? Точно под серьезными веществами, наркоман чертов, а Ливадров давно забыл запах сигарет. В учебной роте они под запретом. Вдруг резко захотелось курить…
        - Давай!
        Вторая очередь снесла латиноса.
        - Молодец, Русский! Это зачтется! - Голос комендор-сержанта был довольным. - Пупс! Ты тоже молоток! Конец связи!
        Стало тихо. Ливадов только что убил двоих. И что? Ничего! Они были вооружены, а он выполнял боевую задачу. Андрей не хотел стрелять по старикам и не выстрелил, но, не задумываясь, разрядил половину магазина по террористам. Хм… Почему назвал убитых террористами? Потому что они собирались стрелять по Пупсу. Значит, террористы, да еще наркоманы. Для них существовал только лишь увиденный морпех. Кевин Драмер! Они заметили его первым и смотрели потом только на него, за что и поплатились.
        Пупс поднялся и помахал Ливадову рукой.
        - Спасибо! - сказал Кевин. Рекруты тоже могли общаться через коммуникационную систему.
        - Прикроешь в следующий раз, - отмахнулся Андрей.
        - Разговоры! - Комендор-сержант снова вышел на связь. - Заткнули рты! Смотреть в оба! Все только начинается!
        Француз не обманул, операция лишь разворачивалась. Примерно через час к организованным полицейским коридорам тянулся уже сплошной поток людей. Белые, латиносы и иногда чернокожие. Перепуганные, часто кашляющие. Оглядывающиеся на застывшие фигуры морских пехотинцев да на трупы тех немногих, которые почему-то не услышали предупреждения несмолкающих громкоговорителей. Либо решили, что запреты их не касаются.
        Можно идти по тротуару, который примыкает к жилым домам, а на противоположной стороне улицы смерть - безжалостные морпехи, олицетворяющие корпорацию и могущество Синего сектора. Ливадов старался не думать, его задача - следить за бредущими вдоль оцепления гражданскими. Он должен поднять оружие и открыть огонь по любым подозрительным лицам и при любой попытке выйти на дорогу.
        К счастью, в его зоне ответственности, или, говоря иначе, в его секторе стрельбы, ничего, что требовало вмешательства, более не случались. Нет желания стрелять по гражданским, даже по наркоманам с оружием в руках. Но связь учебного взвода постоянно оживала, а тактическая система выводила новые изображения или трансляцию с ликвидацией нарушителей. Парни работают, и трупов на Кольцевой улице становится все больше.
        Андрей понимал, что второго проявления милосердия ему не простят, и поэтому второй оплошности он не допустит. Разве что… Он не сможет поднять руку на детей, как это сделал Упырь. Майк Боббс из его отделения, бывший ЧВКашник из «тевтонцев», мгновенно выпустил очередь по мальчишке, который одной ногой шагнул на асфальт. Ребенок случайно оступился, а сволочь Боббс как будто ждал, в кого разрядить винтовку. Еще и задел нескольких других гражданских.
        - Упырь, ты идиот! Лучше целься! - зарычал через динамик комендор-сержант.
        - Понял, сэр!
        Отхлынувшая после выстрелов толпа держалась в стороне от раненых совсем недолго и скоро окружила их. Люди бросали полные ненависти взгляды на Упыря. Рекрут вскинул штурмовую винтовку и водил стволом вправо-влево, удерживая мирняк на мушке своей стодвадцатипятки.
        Мать мертвого мальчика сидела на тротуаре, положив его голову на колени, и гладила волосы. Андрей думал, что сейчас в Боббса полетят камни, но люди ограничились проклятиями, криками и потрясанием кулаками. Двух раненых, которые не смогли идти самостоятельно, унесли к копам.
        - Второй лейтенант на связи. - Динамик заговорил голосом Ричарда Шелли. - Выражаю благодарность рекруту Боббсу. Как слышно меня, Боббс?
        - Слышу хорошо, сэр.
        Морпехи не видели лица друг друга. Слава богу, избавлены от счастья лицезреть рожи боевых товарищей в инфоокнах визора; и Андрей тоже не видел физиономию Упыря. Но был уверен, что тот довольно скалился после благодарности командира взвода. Уроды они! Оба урода, что Шелли, что Упырь.
        - Сука! - Ливадов не смог сдержать эмоций.
        Трансляция с позиции Боббса еще не прервалась. Рекруты учебного взвода стали свидетелями, как мать убитого мальчика вдруг вскочила и кинулась к морпеху. Она сделала два шага по автомобильной дороге, и штурмовая винтовка Упыря вступила в дело снова. Три одиночных выстрела остановили женщину. Она сблизилась с убийцей своего ребенка еще на один метр и упала лицом на асфальт. В толпе на этот раз никто не пострадал. Растерявшиеся люди не успели разбежаться - все кончилось.
        - Так держать, рекрут Боббс! - произнес второй лейтенант. - Конец связи.
        Под убитой растекалась лужа крови.
        - Оружие на предохранитель, - сухо скомандовал комендор-сержант. - Не переусердствуй, Упырь. Слишком много патронов тратишь, а я не люблю лишних трат. Ты ж меня знаешь.
        - Знаю, сэр, - хриплым голосом ответил Боббс.
        Шелли похвалил его, но днем и ночью с рекрутами вовсе не временный командир взвода, а дриллы. Случившееся не понравилось Французу, и вовсе не из-за высокого расхода боеприпасов.
        - Конец связи.
        Трансляция с позиции Упыря оборвалась. Андрей оглядел толпу, что двигалась к перекрестку. Люди идут небыстро - копы принимают мирняк медленнее, чем гражданские подходят к пункту фильтрации. На той стороне сейчас жара. Деревьев почти нет, и солнечные лучи падают вниз беспрепятственно. Зато цепь морпехов в тени, и до обеда они еще будут спрятаны от солнца, а потом включится система защиты от перегрева. Легкие экзосистемы тоже снабжены такой.
        К двум часам солнце почти полностью перешло на противоположную сторону дороги, теперь в тени гражданские. Коснувшись ладонью кирасы экзоброни, Андрей обнаружил ее прохладной, то же - на шлеме. Вроде мелочь, но на службе мелочей не бывает, особенно при выполнении боевой задачи. Ливадов каждый раз удивлялся, когда задумывался о системе охлаждения экзоброни. Здорово это! Не спечешься заживо на солнце.
        Прибыло второе отделение. Парни притащили с собой воду и сухпайки для всего взвода. После расстановки подкрепления дистанция между постами значительно уменьшилась. Часть постов получили команды приступить к приему пищи.
        Андрей отошел под козырек магазина и, повернувшись боком к людскому потоку, вскрыл картонную коробку. На обед у него двадцать минут, но все равно должен следить за своим сектором ответственности. Ливадов глотнул воды и посмотрел на упаковки внутри картонной коробки. Не улыбается ему есть под ненавидящими взглядами гражданских, да и не особо хочется. Только надо делать все, что поможет ему выжить и обрести свободу. Самое легкое для него - это просто есть.
        Кинув свою «125CN» на ремень, Ливадов открыл первую саморазогревающуюся упаковку. Постарался не думать о людях, но не смог не видеть и не слышать их. На фиг! Ливадов торопливо набивал рот и постоянно повторял про себя, что, если потребуется стрелять, он выстрелит - это помогло, он смог запихать в себя содержимое сухпайка. Лучше быть сытым… карателем, чем голодным карателем. А перед мысленным взором труп мальчика и его матери. Он и другие морпехи 73-го полка - каратели. Самые настоящие каратели.
        Но он должен выжить в новом мире! Перекинув штурмовую винтовку к груди, Ливадов развернулся и мрачно посмотрел на бредущую мимо него толпу. Будь что будет! Если потребуется открыть огонь, он нажмет на спусковой крючок, но не сделает это ради убийства, как сволочь Упырь. Он будет убивать, только чтобы получить когда-нибудь свободу.
        Вторая фаза операции продолжалась, удушающий газ выгонял из домов все новых и новых людей. Светящуюся дрянь распыляли таким образом, чтоб создать коридоры, по которым можно выйти напрямую к фильтрационным пунктам либо на Кольцевую улицу, по всей протяженности которой громкоговорители извещали о необходимости идти к полицейским и о запрете выхода на автодорогу. Изредка в глубине жилых кварталов гремели взрывы: ударные беспилотники продолжали охоту за террористами. Под этими ударами погибало и мирное население, но кто считает эти смерти? Скорее всего, подведут итог потом, после окончания операции, а простым морпехам никакой лишней информации не сообщали. Не нужно им знать, сколько убито гражданских.
        Меньше знаешь - крепче спишь: это правило работало и в двадцать третьем веке.
        Андрей и остальные рекруты стояли на своих постах. Гражданские, кто выбирался на Кольцевую, обнаруживали на проезжей части трупы и оцепление из морских пехотинцев.
        Смена пришла к восьми вечера, к этому времени поток гражданских стал гораздо жиже, чем днем. Значительная часть мирняка уже покинула территорию фавел, хотя удушливым газом обработали не всю зону операции. Вторая фаза продолжится ночью. Рекрутов сменили парни в тяжелой броне из первой роты четвертого батальона. На ночь оцепление усиливается, потому что ожидаются попытки вооруженных прорывов.
        - Нам повезло, - сообщил на построении после столовой комендор-сержант. Когда Шелли не было рядом, командование взводом возвращалось к старшему дрилл-инструктору, - стоим в оцеплении только днем. А ночью спим, словно добропорядочные джентльмены.
        Сержанты Мэд и Кларкс пополнили рекрутам растраченный боекомплект. Было объявлено, что оружие оставлять при себе, потому как уровень готовности остается высоким. Но после отбоя разрешили снять броню и даже выдали постельный комплект. Жаль, душа нет, но это рекруты переживут.
        После отбоя каждый поставил свой комплект снаряжения и оружие рядом с койкой. Андрей рухнул на свою с глупой ухмылкой на лице. Спать без опостылевших железок да в постели - это ли не солдатское счастье? Еще и сыт и слегка пьян. В столовой к сегодняшнему ужину полагалась банка крепкого пива. По вкусу как «девятка» из прошлого!
        Ночь прошла без происшествий, но больно короткая она была. Только закрыл глаза, и сразу подъем. Шесть утра, зарядка, облачение в снаряжение и завтрак в столовой с винтовками на коленях. Морпехи должны быть готовы к бою в любое мгновение.
        Построение перед выходом на позиции - и снова без второго лейтенанта. Куда запропастился Шелли? Впрочем, по временному командиру взвода никто не скучал. Разве что Упырь, но к черту его!
        Учебный взвод сменил коллег в тяжелой броне, заняв прежнюю позицию. Поток гражданских почти полностью иссяк. Мимо оцепления двигался лишь их тонкий ручеек. Вторая фаза операции подходит к концу.
        Про начало третьего этапа рекрутам объявил второй лейтенант Шелли. Голос командира учебного взвода зазвучал ровно в полдень, когда со стороны лагеря послышался гул моторов. Штурмовые роты 73-го полка при поддержке бронетехники и дронов приступили к зачистке.
        - Кто не спрятался, я не виноват. - Ричард Шелли закончил появление в эфире каркающим смехом. - Стрелять во все, что движется без опознавательной метки!
        В оцепленную зону вошли штурмовые колонны, и почти сразу же начались новые удары. Либо дроны плохо отработали первую фазу, либо террористы не собирались отсиживаться в глубине фавел. Террористы… Какие они террористы для Андрея? Но лучше держать язык за зубами. Командиры назвали жителей этого района террористами, значит, они террористы.
        Но кем бы они ни были, а всего в нескольких кварталах от оцепления завязались настоящие бои. К сумеркам перестрелка и удары значительно отдалились. Но интенсивность боев не снизилась.
        В восемь часов вечера прибыла смена в тяжелой броне.
        - Удачный день, - подвел итог комендор-сержант. Дюбува вел взвод к столовой.
        Сегодня было легче - меньше людей, которые с ненавистью смотрят на тебя, гражданских почти и не было, а после обеда и вовсе ни одного в зоне ответственности учебного взвода. Стрелять рекрутам не пришлось. Ливадов двигался за Французом, переваривая события двух минувших дней, часто возвращаясь в мыслях к убитому мальчику и его матери. Все-таки Упырь настоящая мразь! Андрей стиснул кулаки: начистить бы морду Майку Боббсу!.. Но что потом? Трибунал?.. Сука!
        Погруженный в раздумья, Ливадов не сразу увидел, что около столовой рекрутов ждал второй лейтенант Шелли. Явился не запылился… Встреча с командиром взвода началась с построения. Второй лейтенант выслушал поочередно доклады сержантов и обратил взор на рекрутов.
        - Рекрут Ливадов! - рыкнул он. - Три шага вперед!
        Андрей вышел из строя. Похоже, запахло жареным, сейчас его будут наказывать за вчерашний случай со стариком и старухой. Однако Шелли назвал еще семь рекрутов, приказав им выйти из строя.
        - Вам повезло! Поступаете под мое личное командование, - второй лейтенант подозрительно ухмылялся. - Вы лучшие из этого сброда, который называется учебным взводом. Лучшие из худших! Особенно ты, Упырь! Завтра до обеда у вас интенсивный курс по использованию тяжелого снаряжения, а после столовой вместе со мной отправляетесь в наш родной штурмовой батальон!
        Командир взвода больше не улыбался. Он кровожадно скалил зубы.
        - Батальон понес значительные потери. Передовой очень нужно новое отделение разведчиков!
        Глава 20
        На орбиту
        Ночь разрывалась урчанием моторов тягачей, шипением маневровых двигателей межпланетных транспортников и малых десантных кораблей, которые один за другим выводились из ангаров 10-го полка. Светло как днем, многочисленные фонари и прожекторы не оставляли полуночной темноте ни единого шанса.
        Вторая рота учебного батальона в полном составе стояла перед линией ангаров. Женька часто зевала, и вот снова тянет рот… Наклонившись к высокому стокилограммовому рюкзаку, поставленному перед ней, Ливадова притворилась, что поправляет лямки, а на самом деле прятала лицо. Когда перед командой «Вольно» приказали поднять визоры, зевать стало небезопасно. Легко нарваться на взгляд одного из офицеров или сержантов роты, и тогда взбучка за сонливость почти гарантирована.
        Ливадова не хочет спать, не тянет ее ко сну, хотя снова зевает. Она волнуется, иногда чувствует дрожь боязни, отсюда и зевота. Глупо страшиться предстоящего перелета, но шутка ли - вторая рота и вместе с ней Евгения перебрасываются на Марс! На другую планету! В прошлой жизни не довелось летать самолетом, а в этой уже и поднималась в воздух на личном джете президентского сына и попробовала себя в полетной имитации на тренажере разведывательной роты.
        В самолете Воронцова не было страшно; по крайней мере, она не помнила, что боялась полета. Тогда страхи были совсем другими и мысли тоже. В броне «летуна» - перед имитацией воздушной разведки и во время виртуального полета - Женька действительно испытала страх высоты и поборола эту боязнь, но ее источником была компьютерная реальность. А прямо в эти минуты все другое, все по-настоящему: Ливадова ожидает погрузки на космический корабль. Каким он будет, этот ваш Марс? Каким окажется космос?
        Вторая рота в тяжелой экзоброне - это обязательное снаряжение при выходе на планетарную орбиту. Солдаты, сержанты и офицеры также получили полный комплект оружия и боеприпасов, а еще рюкзак со всем необходимым для дальней передислокации. Весил он ровно сто один килограмм и без экзосистемы был совершенно неподъемным. В тяжелом боевом скафандре на плечах ощущался серьезный вес, но не более того. Осознаешь тяжесть рюкзака - и чешешь дальше. По крайней мере, три километра до ангаров, что прошли пешком, не показались личному составу чем-то трудным.
        Рота ждала приказа на погрузку. Все знали, что летят на Марс. Но зачем? О переброске на соседнюю планету майор Моров объявил позавчера на вечернем построении и сразу предупредил, что любые разговорчики о войне будут пресекаться самым жестоким образом. Потому что никакой войны нет.
        - Задача учебно-боевая, - сказал он тогда. - Наш десятый отдельный десантно-штурмовой полк перебрасывается на Марс.
        Утром выяснилось, что речь идет не о полной передислокации со сменой расположения базы, однако практически весь личный состав и вооружение направляются на Марс для выполнения поставленной задачи. Какой? Офицеры в течение дня несколько раз повторили, что задача является учебно-боевой.
        С учебой все понятно, но как только рядом не оказывалось сержантов или тем более офицеров, во взводе мгновенно начинались перешептывания. Зачем выдадут оружие и в чем заключается боевая часть задания? Неужели все-таки война? Или мятеж? Ни о чем подобном командование не сообщало. Вернее, на построении перед получением тяжелой брони Мор подчеркнул, что ни войны, ни тем более мятежа в колониях Красного сектора на Марсе нет и не будет. Но десантники на то и десантники, что всегда готовы порхать по планетам Солнечной системы как бабочки.
        Бабочки, блин. Вспомнив о неуместном, по мнению Женьки, сравнении, девушка перестала зевать. Стало смешно: бабочки в тяжелых бронированных скафандрах, с крупнокалиберными автоматами и стокилограммовыми рюкзаками на плечах. Десантно-штурмовая бабочка.
        На пяти бронемобилях прибыл взвод управления батальона. Машины остановились в сотне метров от второй роты. Из двух головных броневиков выбрались комбат и офицеры штаба батальона. Подполковник Чесноков и сопровождающие его офицеры тоже были в тяжелой броне и с оружием, но без рюкзаков. Скорее всего, те в багажном отделении броневиков.
        Экзосистемы штабных офицеров были точно такой же тяжелой штурмовой модификации, как у личного состава второй роты. Управление учебного батальона поднимется на орбиту на одном корабле вместе с ротой майора Морова.
        Вторая рота встретила подполковника Чеснокова построением в две шеренги и докладом командира. За спинами прибывших офицеров выгружался взвод управления. В бронемобилях остаются только водители, они скоро отправятся к погрузке на корабль, что доставит учебный батальон в составе второй роты и взвода управления на Марс.
        Марс. При мысли о другой планете Женька всякий раз вздрагивала. Она почти не слушала короткую речь Чеснока перед строем второй роты, в которой звучали только призывы помнить о долге и неукоснительно выполнять приказы командиров. Никакой конкретики, речь ни о чем. Но хорошо хоть недолго. Когда комбат закончил, снова прозвучала команда «Вольно».
        Колонна из пяти машин двинулась к ангарам, из которых уже вывели часть кораблей, а личный состав взвода управления направился ко второй роте, чтобы расположиться рядом с первым взводом.
        Женька и остальные следили за отбывшими броневиками - те поднимутся на борт того же корабля, на котором полетят и они. В сущности, нет никакой разницы, на каком именно малом десантном корабле отправляться в космос. Но почему-то на взлетно-посадочной площадке думается иначе. Поскорей бы узнать, какой из малых десантных кораблей твой.
        Вторая рота учебного батальона подошла сюда первой, и в эти минуты к ангарам подтягиваются пешим порядком другие роты, а также колонны машин. Часть тяжелой бронетехники погрузили на транспортники за минувшие ночь и сумасшедший день, но на корабли подняли далеко не все запланированные к переброске машины. После получения приказа о передислокации на Марс работы с погрузкой техники продолжаются уже вторую ночь, а сейчас начинается вывод на орбиту и личного состава. Пока только на орбиту, потому что полностью полк будет выведен в космос к исходу третьего дня.
        Немного зябко, холодный ветерок второй половины февраля дует в лицо. Ливадова усмехнулась. Февраль… В двадцать третьем веке зима гораздо теплее, чем в ее времени. По меркам двадцать первого столетия здесь ощущается лето. Как там мама? Для нее ничего не изменится, если Андрей и Женька вернутся в тот же день, когда их похитили. Но вернутся ли?
        Грустно вздохнув, Женька поправила ремень крупнокалиберного автомата. Сейчас она ефрейтор Ливадова - это ее настоящее и судьба, она теперь в армии и все свое будущее связывает только с ней. Разве что случится чудо и каким-нибудь волшебным образом отыщется Андрей.
        Вторая рота и управление батальона проторчали на бетонной площадке еще час, пока не прозвучала команда к повзводному построению в колонну по два. Учебный батальон получил приказ на погрузку. Бойцы и офицеры направились к кораблям, один из которых предназначался для них. В нынешнем составе батальону хватит одного МДК: корабли этого типа предназначались для переброски роты десантников вместе с легкими бронемашинами, а в батальоне сейчас только одна неполноценная рота из двух взводов. Поэтому вторая рота и взвод управления летят вместе.
        Подошвы тяжелых ботинок герметичных скафандров бьют по бетону. За плечами бойцов и офицеров огромные рюкзаки. Автоматы висят на груди на переброшенном через шею ремне и дополнительно закреплены спереди, чтоб меньше болтались.
        - Бегом!
        Вторая рота и взвод управления побежали к МДК с номером 034 на обшивке. На корабль в хвостовую часть по выдвижным сходням въезжали пять бронемобилей. Когда десантники добежали до корабля, с боковой надстройки опустился трап для подъема на борт личного состава.
        - По одному!
        Второй взвод поднимался последним, причем без командира и замкомвзвода - старший лейтенант Еременко и сержант Горгуа уже внутри малого десантного корабля. Они направились на борт раньше вместе с командованием батальона.
        Ливадова сделала первый шаг по трапу. Не будь она в тяжелом скафандре экзосистемы, ноги точно подкашивались бы. Ей страшно, она плохо понимала, почему до спазмов в животе боится космоса, и, чтобы идти, все время повторяла про себя одно и то же: «Делай шаг, Женька, делай шаг, и смотри только на рюкзак Бастрюкова…» - командир первого отделения шел впереди нее.
        После присвоения звания ефрейтора место Ливадовой в строю второго взвода теперь всегда за гаденышем Бастрюковым. Не нравился Женьке этот скользкий тип, но ослушаться прямого распоряжения Еремы, как звали за глаза старшего лейтенанта, она не могла - на то он и командир взвода…
        Отвлекшись на посторонние мысли, Ливадова добралась до верхней части трапа. Он вел в шлюзовую камеру, откуда периодически исторгался рев старшины роты старшего сержанта Дуракова. Бастрюков и его рюкзак уже скрылись внутри.
        - Второй взвод! Направо! Шевелитесь!
        Женька вошла в шлюзовую камеру, будто ринулась в темный омут, и первым, что увидела, была красная рожа Дуракова.
        - Быстрее, ефрейтор! Быстрее!
        - Есть, господин старший сержант. - Ливадова почти выпрыгнула из шлюза в следующий отсек, она уже не замечала, что облачена в тяжелую броню, а за спиной стокилограммовый рюкзак.
        В отсеке, расположенном за шлюзовой камерой, было пусто. Из него вели три коридора.
        - Второй взвод! Направо!
        Ливадова свернула в коридор по правую руку. Впереди в нескольких десятках метров у сдвинутого вдоль стены люка стоял сержант Горгуа. Он махал рукой, подзывая к себе бегущего по коридору Бастрюкова.
        - Ефрейтор! Сюда! Бегом! - Горгулья заметил Ливадову.
        Опять приказано бежать. Зачем такая спешка? Гремя ботинками по металлической палубе, Женька добежала до сержанта. Он указывал на проход в следующий отсек МДК.
        - Кубрик второго взвода! - сообщил Горгулья. - Давай туда!
        Женька свернула влево. Люк и проход были высокими и широкими. Ливадова спокойно, не снимая с плеч рюкзака, вошла в прямоугольный, вытянутый в длину отсек. Он напоминал взводную палатку, к которой за полтора месяца успела привыкнуть Женька. Но только отчасти, потому что двухъярусные койки и тумбочки между ними занимали лишь правую половину отсека.
        - Ефрейтор!
        Старший лейтенант Еременко показал на посадочное место в левой половине кубрика. Перед каждой двухъярусной койкой стояли два кресла. Одно спинкой к левой стене отсека, другое - к проходу почти трехметровой ширины, который отделял ряд кроватей от ряда кресел. Получалось, что кресла расположены друг против друга.
        - Рюкзак в крепление! - приказал старлей.
        На спинке кресел, установленных со стороны прохода, висели ремни, которые легко вдевались в специальные отверстия на рюкзаке и плотно прижимали его к палубе и задней части кресла. Точно такие же ремни висели на спинках нижнего яруса кроватей. Женька закрепила свой рюкзак около кресла, на которое указал Еременко. Место для вещмешка у двухъярусной койки напротив было занято рюкзаком Бастрюкова.
        Сам гаденыш устроился в кресле напротив Ливадовой. Мысленно выругавшись, Женька упала на свое место и пристегнула ремни безопасности: крест-накрест на груди и еще на поясе. Экзосистема ефрейтора Ливадовой и противоперегрузочное кресло соединились в одно целое. Автомат точно и плотно встал прикладом вверх в специальный паз в правой боковине кресла.
        Женька выдохнула. Страх перед полетом почти выветрился из головы, а в кресле даже уютно. Но… она опять рядом с Бастрюковым. Женька опустила взгляд. Чтобы не сомневалась, что устроилась на предназначенном для нее месте, индикатор на правом подлокотнике отображал ее звание и фамилию:
        «Ефрейтор Ливадова. Первое отделение второго взвода. Вторая рота учебного батальона».
        - Привет! - Бастрюков помахал Женьке пятерней и противно ухмыльнулся. Жаль, что его физиономия не закрыта визором. Плюнуть бы в его гадкую рожу.
        Бастрюков опять растянулся в ухмылке. Будто мысли ее читает… Чушь! Но в любом случае Бастрюкову известно, что Ливадова не питает к нему добрых чувств, если не сказать больше; и он отвечал взаимностью. Сейчас, например, решил поглумиться.
        - Будем лететь вместе целую неделю, - ехидно произнес командир отделения. - Ты снизу будешь или сверху?
        Бастрюков кивнул на двухъярусную койку за креслом Ливадовой.
        - Господин ефрейтор разберется сама, - огрызнулась она.
        Женька знала, где у гаденыша больное место. Ухмылка сползла с лица Бастрюкова, сменившись злым оскалом. Его уязвляло, что кто-то во второй роте обошел его по званию.
        - Разговорчики!
        Над Ливадовой и Бастрюковым навис старший лейтенант Еременко.
        - Слишком часто болтаешь, рядовой! Особенно для командира отделения. Усек, Бастрюков?
        - Виноват, господин старший лейтенант.
        Антон вжался в экзоброню. Он всегда пресмыкался перед офицерами. Ничтожество… А Женька очень довольна. Бастрюков жалок, и его рот на замке. По меньшей мере гаденыш будет молчать, пока взвод не закончит с размещением на корабле.
        Кубрик быстро наполнялся новыми бойцами. Рядовые сбрасывали с плеч рюкзаки, вставляли в специальный паз свои АК-233 и устраивались в креслах, на которые им уже указал командир.
        Скоро второй взвод почти в полном составе оказался в кубрике. Последним оставался сержант Горгуа. Замкомвзвода зашел внутрь и нажал кнопку в щитке управления слева от входа. Люк закрылся. Сержант устроился в ближайшем к выходу кресле, подле которого уже был закреплен его рюкзак. Старший лейтенант тоже направился к своему месту. Его кресло располагалось у дальней от входа стены кубрика.
        - Взлет через двадцать девять минут, - оповестил через динамик шлема командир взвода. - Визоры остаются поднятыми. В случае нештатной ситуации визор автоматически опустится. При разгерметизации отсека ваши скафандры получат воздух через подключившуюся систему подачи воздуха. Главное, сидеть и не дергаться, пока на визоре не появится соответствующее уведомление. В автономном режиме воздуха в экзоброне хватает примерно на пятнадцать часов.
        Еременко продолжал монотонный инструктаж еще десять минут, перечисляя порядок действий при возможных проблемах. От его скучного голоса раньше иногда тянуло в сон, но не в этот раз. Женька отсчитывала минуты до старта вместе с тающими цифрами на электронной панели над закрытым выходом из кубрика.
        Сердце колотится все чаще, Ливадова не на шутку разволновалась. Страх перед выходом на орбиту и космосом снова завладел ей.
        Когда с обязательным инструктажом было закончено, командир взвода оживился.
        - Если честно, я не помню, когда в последний раз десантные корабли терпели крушение, - сообщил личному составу Еременко. - Господин сержант! Вы что-нибудь подобное припоминаете?
        - Нет, господин старший лейтенант, - ответил Иван Горгуа, - не было ничего такого за последнее время.
        - Не было, - согласился комвзвода, - но не расслабляться! Приготовьтесь к перегрузке. Мы не на пассажирском лайнере. Пилоты военного космофлота любят при взлете или посадке дать балласту рыгануть. Это они нас балластом называют, поэтому держитесь в случае чего за подлокотники и не опозорьте десант.
        Еременко многозначительно хмыкнул. Кажется, еще усмехнулся, но с места Ливадовой лицо комвзвода не разглядеть.
        - Наши не опозорят, господин старший лейтенант - с уверенностью в голосе сказал Горгулья. Ему тоже было весело. - В смысле, не обрыгаются. Наш личный состав крепок!
        Зачем они так? Смеются над молодняком! Женька заметила, что вцепилась в подлокотники кресла уже сейчас. Она не разжала пальцы - все равно скоро взлетать… И взлетели. Командир взвода не обманул. Пилоты МДК действительно «балласт» не жалели и показали, на что способен их корабль. Но и сержант Горгулья не соврал: второй взвод держался, никто пока не опозорился во время перегрузки, а она уже очень неслабая. Даже с учетом нахождения в противоперегрузочном кресле и внутри тяжелого бронескафандра.
        Подъем продолжался, становится все тяжелей. Женька взмолилась про себя. Скорей бы обещанная предполетным инструктажем невесомость! Скорей бы выход на орбиту и прекращение этой пытки!
        Вдруг сделалось легко, взгляд прояснился.
        - Мы в невесомости, - известил Еременко.
        Глава 21
        Сектор третьей роты
        - Рекрут Ливадов!
        - Да, сэр! - откликнулся Андрей.
        - Рекрут Боббс!
        - Да, сэр!
        Второй лейтенант Шелли перевел колкий взгляд с одного выбранного им раба-рекрута на другого и обратно, а затем ухмыльнулся. Умеет командир учебного взвода буравить взглядом - этого у него не отнять. Отвести бы взор, но нужно смотреть в пустоту перед собой да всеми силами исполнять роль каменного истукана.
        Андрей и еще семь отобранных вторым лейтенантом рекрутов замерли перед командиром взвода. Они в комках, оружия нет.
        В пяти шагах от комвзвода застыл комендор-сержант Дюбува. Он вывел сборное отделение на построение после столовой. Остальной взвод с раннего утра в оцеплении, а восемь «счастливчиков» экстренно осваивали тяжелую экзоброню. Ускоренное обучение проводили лично Француз и сам Шелли. В десять тридцать второй лейтенант направился в штаб операции, и с рекрутами остался только Зак Дюбува.
        Старший дрилл тоже не давал расслабиться, но объяснял все понятнее, чем командир взвода. К тринадцати часам вымотанные рекруты оставили скафандры тяжелых экзосистем и, к немалому своему удивлению, получили душ и чистый комплект нательного белья и полевой формы.
        Одели во все чистое, как перед смертью. Но это мало заботило Андрея. Хуже, что в составе сводного отделения, собранного из тех, кто, по мнению Шелли, обладал реальным боевым опытом, сразу пятеро бывших «тевтонцев». При каждом подходящем случае они сбивались в подозрительно переговаривающуюся кучку с косыми взглядами в сторону трех других рекрутов нового отделения.
        Два других парня, один из второго отделения, другой из третьего, почему-то попались тугоумными. Белобрысый Глигон по прозвищу Немой, из которого слово можно было вытянуть только клещами, и Брукс с массивной челюстью и маленькими глазками по кличке Бульдог никак не могли сообразить, что им троим лучше держаться вместе и дружить против «тевтонцев». А, ну их… Идиоты. Андрей давно махнул на них рукой; и будь что будет.
        - Боббс! Ливадов! - Ричард Шелли смотрел на рекрутов исподлобья. - На период нахождения в сводном отделении вы официально являетесь напарниками.
        Упырь мрачно покосился на Ливадова. Вот же сука! После Снежка у Андрея не было напарника: когда Русский вернулся в строй после трибунала, дриллы отчего-то сделали для него исключение. Может, потому, что он был назначен командиром первого отделения, либо по иной причине, но, как бы то ни было, дальнейшее пребывание Ливадова в учебном взводе проходило без напарника. До этой минуты.
        Второй лейтенант еще трижды называл пары фамилий, официально назначая рекрутам боевых товарищей. В двух из трех оставшихся двоек тоже по одному бывшему «тевтонцу», в последней названной паре оба рекрута бывшие ЧВКашники.
        - Там, - Шелли махнул в сторону фавел, - всегда будете с напарником. Если…
        Второй лейтенант не договорил, его прервал отзвук взрыва. В глубине оцепленного сектора американской столицы подорвали что-то очень серьезное.
        - Напоминаю, вы пушечное мясо, которое не жалко потерять в этом чертовом районе! Корпорация потратила на вас гораздо меньше денег, чем на любого кадрового морпеха 73-го полка, поэтому командование приняло решение задействовать вас там, где бесследно сгинули две разведгруппы штурмового батальона. Командованию необходимо знать, что случилось с двумя отделениями прекрасно подготовленных и вооруженных морских пехотинцев.
        Упырь засопел и посмотрел на Шелли взглядом волка перед травлей псами. Сводное отделение учебного взвода гонят, считай, на смерть. Андрей мысленно выругался. Они сунутся в самое пекло!
        - Ваш курс далек от завершения, - продолжал командир взвода, - а сегодняшнее изучение боевого применения тяжелых экзоконструкций и вовсе вызывает только идиотский смех. Но основное понимание работы экзосистемы у вас есть. Она не очень отличается от легкой брони. Основам взаимодействия вы обучены. Понимание, что такое приказ, у вас тоже есть.
        Шелли вдруг обернулся и на несколько секунд уставился на комендор-сержанта. Словно его обжег взгляд Дюбува, только что направленный в спину командира взвода. Сейчас же Француз смотрел прямо перед собой и был полностью невозмутим.
        - Напоминаю! - Второй лейтенант опять глядел на рекрутов. - Отказаться от приказа нельзя. Но после успешного выполнения сегодняшней задачи получаете полугражданство!
        Ричард Шелли назвал награду, которая перекрывала все возможные риски. Андрей точно готов рискнуть, да и остальные тоже, никто из сводного отделения не казался подавленным. Но что именно ждет в фавелах и почему полегли два отделения морпехов?.. Про это лучше не думать; по крайней мере, не думать сейчас.
        Второй лейтенант обернулся к Дюбува.
        - Принимаю непосредственное командование отделением, - сказал офицер. - Комендор-сержант!
        - Да, сэр!
        - Можете вернуться на позицию взвода.
        - Сэр! Разрешите обратиться!
        - Обращайтесь!
        - Прошу включить меня в состав сводного отделения!
        - Вот как? - притворно воскликнул Шелли. Он не был удивлен, он как будто ждал эту просьбу, но продолжил играть роль ничего не понимающего начальника. - Комендор-сержант, у вас есть что терять кроме жизни?
        - Да, сэр! Есть что терять кроме жизни.
        - И вы просите включить вас в состав нашей группы?
        - Прошу!
        - Почему же?
        - Не имею права оставить рекрутов, которые идут в бой. До завершения учебного курса они не обладают достаточной подготовкой.
        - Видите! - Шелл оскалился и, глядя на рекрутов, указал рукой на Дюбува. - Перед вами настоящий морской пехотинец! Его долг гораздо важней вашего убогого полугражданства!
        Андрей молчал. Конечно, он будет молчать, пока офицер не обратился к нему с вопросом. Но какой же бред несет второй лейтенант! Он не знает, что такое потерять свободу и что такое реальная надежда на ее обретение. Полугражданство - это и есть свобода!
        - Вы с нами, комендор-сержант, - произнес Шелли. - Будете прикрывать мою задницу.
        - Спасибо, сэр. Я сделаю все, чтобы задница второго лейтенанта не пострадала.
        Шелли рассмеялся. Подойдя к Дюбува, он хлопнул его по плечу. Француз по-прежнему не проявлял никаких эмоций. Что у него в голове? Зачем ему идти с ними? Если второй лейтенант тот еще придурок, то Дюбува образцовый сержант и, значит, не способен на неразумные поступки. Однако вызвался идти вместе со сводным отделением…
        Смех офицера вдруг резко прервался.
        - Еще раз позволишь себе нечто подобное, - угрожающим тоном произнес он, - пристрелю!
        - Понял, сэр! - Лицо Француза было по-прежнему непроницаемым, а взгляд - неподвижным.
        - Ведите рекрутов за броней, комендор-сержант, - велел офицер. - Времени у нас немного.
        Андрей подумал, что второй лейтенант снова оставит их, но сейчас он неотступно следовал за отделением. Вместе облачились в броню, получили оружие. Спустя час после построения у столовой сводное отделение из десяти человек - восемь рекрутов, сержант и офицер - погрузилось в десантный отсек подошедшего бронетранспортера. Тяжелый, пузатый, с усиленной бронезащитой и на гусеницах. Эта машина предназначалась для ведения полномасштабных боевых действий, а не для полицейских операций.
        Француз захлопнул люк, зарычал мотор, и машина дернулась, догоняя колонну из трех танков. Ливадов стиснул рукоятку штурмовой винтовки. Похоже, он в дерьме по самые уши. Террористы засели в мятежных кварталах куда крепче, чем изначально предполагало командование: с сегодняшнего дня к операции подключена тяжелая бронетехника. Что творится в этих чертовых фавелах?
        - Въезжаем на территорию района, - сообщил Шелли. - Опустить визоры.
        Морпехи сидели спиной к броне: пять человек вдоль левого борта и пятеро вдоль правого. Меж ними спроецировалась карта проведения операции. Визуализация сфокусировалась на четырех точках, которые только что пересекли границу оцепления - три идущих впереди танка и бронетранспортер, в котором сидел Ливадов и остальные.
        Появились инфоокна, демонстрирующие обстановку вокруг колонны техники, в том числе с высоты полета дрона. Чем дальше в мятежный район, тем больше следов боя - битое стекло на асфальте, выбоины от пуль на стенах, черные пятна гари на некоторых домах, кое-где трупы в гражданской одежде и сразу две подбитых бронемашины на одном перекрестке.
        - Видите? - произнес Шелли. - Парням пришлось несладко.
        По его мрачной интонации было понятно, что ответа офицер не ждет. На следующем перекрестке уже стоял блокпост - два бронетранспортера, прикрытые габионами, и отделение морпехов. Солдаты вскидывали кверху большой палец, приветствуя появление танков. По мере движения усиленные блокпосты стали попадаться чаще. Дважды проехали мимо взводных колонн, и оба раза - под приветственные крики морпехов.
        - Обстановка следующая, - начал Шелли. - К настоящему моменту зачищено шестьдесят процентов сектора. Срок проведения общей операции продлен. Сопротивление террористов оказалось упорнее, чем ожидали в штабе. Их самих больше, чем предполагалось. Они хорошо вооружены, и часть из них обладает экзосистемами, в том числе тяжелого типа.
        Шелли многозначительно посмотрел на рекрутов.
        - И знаете, что самое паскудное? - спросил он. - Треть того, что имеется у террористов, произведено в Новой Европе.
        Зак Дюбува даже присвистнул. Он начал позволять себе больше, чем мог бы в присутствии офицера, и второй лейтенант почему-то не реагирует на Француза. Что происходит с дисциплиной? Если начальство будет класть на нее, то что тогда требовать от рекрутов?
        - В пограничном департаменте кто-то круто облажался. - Шелли покачал головой. - Очень крупно. Не заметить такую контрабанду - это нужно сильно постараться. Либо хотеть не заметить.
        - Нам-то что, - Зак Дюбува похлопал приклад своей «125CN», - наше дело простое. Убить всех, кто без опознавательной метки тактической системы.
        - Не могу с тобой не согласиться, Француз, - хмыкнул Шелли и добавил голосу командирские нотки: - Слушаем вводную дальше! Мы направляемся в зону ответственности третьей роты нашего штурмового батальона. Вот она!
        На спроецированной карте появилась пунктирная окружность.
        - Разведка сообщила, что в секторе находится лаборатория для производства синтетических наркотиков, и третья рота крепко застряла в этом районе. В данный момент основной фронт операции сместился на полтора километра к югу. Тут же остался гнойник, который до сих пор не вскрыт.
        Одно из строений в зоне операции третьей роты подсветилось красным.
        - Это многоуровневая подземная парковка. Лаборатория находится на последнем техническом этаже. Пятый нижний уровень. Захват лаборатории - наша главная, но не единственная цель.
        - Разрешите спросить, сэр! - Дюбува включил протокольный режим.
        Ливадов мысленно пожал плечами. Для чего эта игра между Шелли и Французом?
        - Спрашивайте, комендор-сержант. - Второй лейтенант тоже перешел на формальный тон.
        - Каков уровень ожидаемого сопротивления? - поинтересовался Зак Дюбува.
        - Максимально высокий, - ответил второй лейтенант. - Именно в этой подземной парковке потеряны два отделения. Командование не знает, что случилось. После спуска на второй этаж связь полностью обрывается.
        - Что было на первом? - спросил комендор-сержант.
        - Заслон из террористов. Слабый. Его быстро уничтожили. Предполагается, что это были смертники, которые должны были усыпить бдительность и заманить наших парней в ловушку.
        Ричард Шелли крепко выругался.
        - У них получилось! Ловушка сработала. Сначала сгинуло одно отделение, потом второе, которое двинулось на выручку первого. Надеюсь… - Второй лейтенант усмехнулся и обвел взглядом сидящих вдоль противоположного борта рекрутов. - Надеюсь, что у вас, сукины вы дети, получится лучше. А я хочу на это посмотреть и утереть нос штабным крысам!
        Второй лейтенант перевел дух.
        - Верно ведь, комендор-сержант? - Временный командир взвода обратился к Французу. - Сможем доказать, что Шелли и Дюбува все-таки могут сработаться? Ты ведь поэтому здесь?
        - Не только. - Комендор-сержант был немногословен.
        - Или не столько? - Шелли повернул шлем к Французу. Лица за визором не видно, но, кажется, офицер задумчиво смотрит на неподвижного комендор-сержанта.
        Андрей плохо понимал, о чем говорят офицер и дрилл. Никто это не понимает, кроме них! Но отношения между ними меняются слишком быстро. Формализм, что обязан сохраняться между офицером и сержантом, истончается прямо на глазах! Но это не главное. Есть что-то такое, о чем внутри бронемашины знают только Шелли и Дюбува, что заставило обоих полезть в самое пекло. Что-то произошло между ними в прошлом…
        Помнится, когда летели в Новый Вашингтон, Дюбува сказал, что Шелли убил своего брата-близнеца. Скорее всего, Француз причастен к этой истории. Черт!.. Уж не собираются ли они выяснять на передовой отношения? Чтобы списать то, что между ними произойдет, на шальную пулю террористов?
        - Ладно, заканчиваем с лирикой. - Шелли ткнул указательным пальцем перчатки скафандра в сторону подсвеченного сооружения на проекции. - Задача номер один - взять под контроль лабораторию. Задача номер два - выяснить судьбу двух отделений морпехов, которые не выходят на связь. Задача номер один приоритетнее задачи номер два.
        Бронетранспортер остановился. Точка, которой он обозначался на схеме, замерла в двух кварталах от подземной парковки, а танки продолжили двигаться к ней.
        - Танкисты выводят машины для стрельбы прямой наводкой. - Второй лейтенант отключил отображение карты операции. - Комендор-сержант, примите командование. Отделение - на выход!
        Пушечное мясо ждали три офицера; их со спины прикрывали три солдата, один из которых был вооружен ручным пулеметом. Жаль, что у рекрутов только штурмовые винтовки и ручные гранаты. Да еще многофункциональный нож.
        Второй лейтенант доложил командиру третьей роты о прибытии сводного отделения учебного взвода, а Дюбува направил рекрутов под бетонный навес испещренного пулями дома. На трех этажах ни одного целого окна. Другие дома по улице выглядели немногим лучше, а перекресток, что выводил к злополучной подземной стоянке, был перекрыт колесными бронетранспортерами морской пехоты и габионами. Здесь укрывались морпехи, отделение в девять бойцов.
        Одна из боевых машин сейчас брала в сторону, чтобы пропустить к зданию стоянки танковый взвод.
        - Гремят, как колесницы сатаны, - кивнув на танки, заметил Боббс. Он стоял рядом с Ливадовым.
        - Закрой пасть, Упырь! - зашипел Дюбува. - Тебе слово не давали.
        Комендор-сержант едва не набросился на боевого товарища Андрея. А нервы-то не выдерживают даже у стального дрилл-инструктора… Отвернувшись, Ливадов сплюнул на темное пятно. Наверное, это кровь, но мертвецов на разгромленной улочке нет. Похоронные команды поработали здесь лучше, чем на въезде в сектор.
        Сводное отделение снова построили. Чтобы довести оперативную информацию, которую можно доверить рекрутам. Парковка полностью окружена третьей ротой. В небе постоянно висят два ударных дрона, а сейчас роте добавили три танка. Если кто высунется оттуда, то крепко пожалеет. Однако из здания парковки никто не вылез, и парни из двух отделений сгинули без следа. После спуска на второй подземный уровень связь с ними исчезла. С роботом-разведчиком, который направили для выяснения обстановки, то же самое - как докатился на своих гусеницах до второго нижнего яруса, связь с ним оборвалась. Ни робот, ни парни больше наверху не появлялись.
        Он, капитан Хобб, лично отправился бы за ними, но получил приказ. Из третьей роты больше никто к парковке не приближается. Капитан Хобб надеется, что второй лейтенант и его люди надерут задницу всем, кто спрятался на нижних этажах. Отделение Ричарда Шелли усиливается еще одним роботом-разведчиком и ручным гранатометом с двадцатью выстрелами. Десять из них распыляют нервно-паралитический газ мгновенного действия, еще десять - со слезоточивой дрянью.
        - Но она тоже ядреная, - закончил капитан Хобб.
        - Что ж, - Шелли пожал ему руку, - вводных данных достаточно. Схема подземной парковки уже подгрузилась. Не буду откладывать в долгий ящик наш необъявленный визит, у меня тоже приказ. Где ваши гранаты и робот? Его надо синхронизировать с моей системой управления.
        - Тогда добро пожаловать в ад, второй лейтенант. - Хобб криво усмехнулся. - Я лично провожу до чистилища.
        - Прямо-таки ад? - Шелли с прищуром посмотрел на командира третьей роты.
        - Прямо ад. Пропавшие ребята сами были как черти, а связь с первым сгинувшим оборвалась уже двадцать два часа назад.
        - Любишь ты приободрить, Джон, - оскалился Шелли. - Сколько лет тебя знаю, а ты не меняешься.
        - Ты тоже. Вернись и вытащи моих парней.
        Глава 22
        Космос
        - Невесомость продлится до стыковки с большим десантным кораблем, - сообщил старший лейтенант Еременко. - Наш БДК - под номером 05.
        По занятиям Женька помнила, что правильнее называть БДК не кораблем, а платформой. Но чаще говорят именно о большом десантном корабле. Платформу обычно упоминают в сочетании со словом «батальонная». Женька почему-то запомнила абзац про эти две оговорки из учебника по основам теории межпланетного пространства Солнечной системы. В нем еще было написано, что в военно-транспортном флоте кораблям не дают собственных имен.
        Когда Ливадова спросила об этом, то получила исчерпывающий ответ: «…потому что Марс». Вероятно, она задала глупый вопрос, и продолжать эту тему майор Моров не собирался. Женька тем более не настаивала на пояснениях, а потом и забыла, что хотела узнать, почему у транспортников и десантных кораблей нет имен.
        - Полет проходит в штатном режиме, - продолжал командир взвода. - Воздух в норме. Радиация отсутствует. Личному составу оставаться на местах до соответствующей команды. После разрешения покинуть кресла можно ходить по кубрику.
        Еременко ухмыльнулся.
        - Земная сила тяжести появится после стыковки с БДК. До тех пор магниты в ботинках скафандров будут держать на палубе, - добавил он. - Кубрик не покидать. Туалетная комната в нем же. Вон тот люк.
        Старший лейтенант поднялся со своего кресла.
        - Кто-нибудь страдает клаустрофобией? - спросил он.
        Взвод молчал. Для чего старлей спрашивает? С проблемами со здоровьем в десант не берут.
        - Отлично! Больных во взводе нет! - настроение у Еременко было прекрасное. - Желающие могут опустить визор. Появится проекция с трансляцией стыковки с БДК. Приятного просмотра!
        Еременко направился в командную рубку, вместе с новобранцами остался сержант Горгуа. Пару раз ему пришлось повысить голос, чтобы пресечь разговоры.
        - До стыковки с батальонным кораблем всем молчать! - В отличие от командира взвода сержант был не в духе. - Кто не в состоянии держать рот на замке в течение ближайшего часа?
        Опять молчание. Нарываться на гнев замкомвзвода никому не хотелось. Зато Женьке хотелось плюнуть в рожу Бастрюкову, который глумливо пялился на нее. Жаль, нельзя спросить гаденыша - неужели его возбуждает тяжелая экзоброня Ливадовой?
        Девушка ответила Антону холодным неподвижным взглядом и опустила визор. Как только шлем стал полностью герметичным, между ней и командиром первого отделения появилось инфоокно с трансляцией стыковки их МДК с батальонной платформой.
        Съемка велась с расстояния нескольких километров, камера висела на более высокой орбите, чем малый и большой десантный корабли. МДК с номером 034 разворачивался маневровыми двигателями в сторону платформы.
        БДК тоже был кораблем, причем с гораздо более мощными силовыми установками, чем у МДК. Малый десантный корабль их типа летит до Марса три недели. Платформа дотащит его вместе с двумя другими ротными МДК и тремя транспортниками учебного батальона за семь дней. Все буксируемые корабли уже пристыковались к БДК, и через тридцать с лишним минут к нему подойдет еще один, со второй ротой и взводом управления на борту.
        Батальонная платформа представилась Женьке огромной деталью из «конструктора» для детей-гигантов. Странная аналогия, но прямо перед глазами - белый прямоугольный корабль со стыковочными галереями, выходящими из двух противоположных бортов. Пять из них уже держат малые корабли учебного батальона. К последнему направился их МДК.
        Мощные силовые установки большого десантного корабля - не единственное его преимущество. Помимо кратного увеличения скорости и генерирования силы тяжести на самой платформе, а также на всех состыкованных с ней кораблях, на БДК установлено тяжелое и зенитное вооружение для боя в условиях космического пространства. Конечно, любой фрегат легко разнесет в щепки батальонную платформу, но в полку восемь таких кораблей, а даже четыре БДК гарантированно уничтожают одинокий фрегат.
        В условиях войны батальонные платформы должны сопровождаться фрегатами или крейсерами, потому что всего один вражеский крейсер является смертельной угрозой почти без шансов на выживание для всего полка, выведенного в дальний космос на БДК. Восемь батальонных платформ - это караван из восьми больших транспортных кораблей.
        - На них сухо и тепло, - усмехнувшись, пробормотала Ливадова.
        В батальонных платформах также есть дополнительные отсеки с полноценной столовой, спортзалом, комнатами отдыха. БДК предназначались не просто для быстрой переброски между планетами техники и людей, но и для создания нормальных бытовых условий для личного состава.
        Малый десантный корабль, выведший на орбиту вторую роту, и платформа учебного батальона были окружены другими кораблями полка - это зрелище казалось завораживающим. Целый флот из восьми больших платформ: пять батальонных, включая отдельные большие корабли для учебного батальона и батальона обеспечения, и три платформы для переброски транспортников. Меж малыми и большими кораблями иногда пролетали катера орбитального флота. Совсем крохотные на фоне батальонных платформ.
        Корабли 10-го отдельного десантно-штурмового полка зависли на орбите над Красным сектором, сдвигаясь вокруг Земли со скоростью вращения планеты. Внизу - гигантский материк и обрамляющие его моря и океаны. Над ними белые облака: где рваные и редкие, а где плотные, как ватные валики. А выше кораблей - бесконечная чернота с россыпью далеких звезд.
        Полковая флотилия была не единственным соединением «красных» на орбите Земли. В двух тысячах километров находится 3-я эскадра Земного флота корпорации «Сигма». Пополняют припасы, принимают транспортники. В основном они поднимались с планетарных портов Земли, но часть шла с Луны, где концентрировались основные вредные производства и нет другого свободного населения, кроме военных и откомандированных на Луну специалистов.
        Спутник тоже разделен между тремя корпорациями, но без нейтральных секторов. Каждая крупинка на поверхности или в недрах Луны принадлежит либо Красной, либо Синей, либо Белой корпорации, и во всех трех секторах жизнь на лунных базах почти не отличается. Рабы сосредоточены на производствах, полуграждане и граждане живут на спутнике Земли до окончания срочных контрактов.
        Это все, что Ливадовой было известно о Луне. Про Марс она знала еще меньше, помнила лишь то, что на четвертой планете Солнечной системы есть колонии. А какие они? Большие или только-только основанные?.. Женька закусила губу. Не важно. Знать бы, для чего понадобилось перебросить на соседнюю планету целый полк со всем вооружением, и даже их роту передислоцируют…
        Малый десантный корабль вплотную подошел к батальонной платформе.
        - Внимание! - предупредил сержант Горгуа. - Приготовиться к стыковке!
        Как приготовиться? На Женьке тяжелая штурмовая экзоброня, что, по сути, является полностью герметичным скафандром - осталось лишь визор опустить. Взвод в кубрике, все бойцы прижаты ремнями безопасности к противоперегрузочным креслам.
        - Стыковка!
        Трансляция переключилась на камеру с борта их МДК. Видеопроекция показывала стыковочный узел батальонной платформы - большой люк, от которого к малому десантному кораблю потянулась раздвижная галерея. Через несколько минут два корабля прочно соединились. Системы жизнеобеспечения замкнулись в один цикл, а реакторы МДК станут вспомогательными силовыми установками батальонной платформы.
        - Есть стыковка! Гравитация включена!
        Проекция исчезла, и Женьке пришлось бы смотреть на физиономию гаденыша, но она сделала вид, что Бастрюкова не существует, и глядела мимо него на обшивку кубрика. Это счастье длилось недолго, из командной рубки вернулся старший лейтенант Еременко.
        - Опустить визоры!
        Командир взвода потребовал, чтобы все встали на метку на палубе, которую спроецировала тактическая система. Взвод быстро построился.
        - Поднять визоры!
        Ливадова вытянулась слева от своего кресла, рядовой Бастрюков застыл за ней - они замерли в проходе между своими креслами и двумя соседними; и так стояли все пары во втором взводе. Старший лейтенант Еременко и сержант Горгуа прошлись вдоль построения, придирчиво осматривая экзоброню всех без исключения бойцов. Сначала внешний вид рядовых изучал командир взвода, потом его заместитель.
        Придирок и замечаний не последовало. Еременко поздравил личный состав с первым выходом в космос: оказалось, что, кроме него и Горгульи, во втором взводе никто и никогда не покидал Землю.
        - Тем лучше, - многозначительно произнес Еременко и снова приказал опустить визоры, чтобы перейти на новое место и снять экзоброню.
        Подошвы ботинок тяжелых скафандров вставали в помеченные проекцией и специальной краской выемки. Теперь Женька справа от своего кресла, Бастрюков стоит слева от своего. А рядом с ними, в том же проходе между креслами застыли два бойца, которые сидели левее Ливадовой и Бастрюкова.
        Бронепластины в тыльной части скафандров раздвинулись. Личный состав выбрался из экзосистем. Снова прозвучала команда построиться. Еременко и Горгуа, которые оставались в броне, при помощи доброго слова и рычания расставили бойцов по кубрику. Получилось, что рядовые теперь сгруппированы по четыре человека в одном проходе между креслами, а четыре их экзосистемы-скафандры - в следующем промежутке.
        Хорошо все-таки выбраться из бронескорлупы! А перелет на батальонной платформе гораздо лучше самостоятельного полета к Марсу на малом десантном корабле. Женьке становилось тоскливо при мысли, что могла бы оказаться запертой в кубрике на три недели вместо семи дней. Правда, передислокация на Марс на деле займет девять дней, а не обещанную неделю. Корабли останутся на орбите в течение двух суток, пока не закончился подъем к батальонным платформам всего личного состава и всех необходимых грузов.
        БДК предоставил полноценное питание в столовой на своем борту вместо саморазогревающихся порций из сухпайков, которые раздают прямо во взводном кубрике во время самостоятельного полета. На большом десантном корабле был спортзал с тренажерами и беговой дорожкой, по которой постоянно гоняли то первый, то второй взвод. Имелась аудитория для теоретических занятий и зал по тактической подготовке, где снова и снова учили обращению с ручным оружием.
        Подготовка Ливадовой к дальнейшей службе в отделении «летунов» разведроты накрылась медным тазом. Рота разведки, и вместе с ней Владимир Воронцов и командир отделения «летунов» старший сержант Пименова летели на другом большом десантном корабле.
        Переход к Марсу на БДК загрузил все дни полета по полной. Свободной минутки у новобранцев почти не было. Зато приятным и немаловажным бонусом можно считать прачечную и душевые камеры, что также имелись на батальонной платформе. Когда через сорок минут после душа звучала команда к отбою, Женька падала на кровать почти без сил. Курсовые офицеры и сержанты, к которым периодически присоединялись офицеры из управления батальона, выматывали вторую роту с таким же усердием, как в первые дни после подписания контракта.
        Наверное, чтобы ненужных вопросов в голове не возникало. Например, зачем перебрасывать на Марс целый полк десантников с полным комплексом вооружения? Но этот вопрос все равно постоянно звучал в мыслях - что в первый день на орбите, что на четвертые сутки полета…
        - Спишь?
        Женька открыла глаза. Она уже завалилась в койку и теперь сонно смотрела на Сашку Грибанову. Как та вообще на ногах стоит? Этот день показался Ливадовой особенно тяжелым. Второй взвод буквально не вылезал из спортзала, а старшина роты старший сержант Дураков, которому отдали второй взвод на растерзание, гонял личный состав до седьмого пота.
        Подняв взор, Ливадова убедилась, что Бастрюков еще не на своем месте. Девушка настояла, что ее спальное место будет внизу. Нечего гаденышу таращиться на нее… ну, в смысле, на ее кровать; и точно незачем гаденышу греть уши. Когда были в душе, Женька ведь сказала Грибановой, что чуть не сдохла в спортзале, и единственное, что ей тогда хотелось, - это спать. Однако Сашка явилась с какой-то новостью.
        - Чего тебе? - Ливадова села, свесив ноги с кровати.
        - Слышала, про что сегодня говорят? - Сашка устроилась рядом.
        - Нет. - Женька нахмурилась.
        Краем уха она конечно же что-то слышала, но слухи о том, что марсианские колонии всех трех корпораций вот-вот поднимут мятеж, объединятся и бросят вызов Земле, по мнению Ливадовой, являлись полной чушью.
        - Рассказывают, что один тип из первого взвода случайно подслушал разговор трех флотских офицеров с БДК. - Сашка заговорщически подмигнула и заговорила шепотом: - Они обсуждали новость, что европейцы направили почти весь свой флот к Марсу…
        - И что? - Ливадова зевнула. Новость, если услышанное можно назвать новостью, нисколько не заинтересовала. Очередная высосанная из пальца сенсация, коими в условиях информационной блокады обменивались рядовые второй роты.
        - Как что? - шикнула на подругу Грибанова. - Они начнут бомбить колонии! Все сходится! Марс поднимает мятеж, а орбитальная бомбардировка поставит террористов на место.
        - А мы тогда зачем?
        - Женька, ты придуриваешься? - Сашка попыталась развести руками, но для этого на койке было тесно. - Мы не европейцы! Красная корпорация будет давить мятеж нашими руками. Мы против гуманитарных бомбардировок!
        - Либо же европейцы собираются начать войну, - возразила Ливадова, - поэтому стягивают флот в один кулак.
        - Нет, - Грибанова покачала головой, - ты безнадежная. Неужели думаешь, что наши не просчитали бы планы европейцев на войну? Знаешь, что бы тогда было?
        - Что?
        - Что, что… Тогда бы нашу флотилию сопровождали военные корабли. Но мы летим одни! Значит, войны никто не хочет!
        - Войны никто не хотел. Война была неизбежна, - пробормотала Женька. Неожиданно вспомнилась известная фраза. Ливадова все-таки в прошлом историк-первокурсник.
        - Чего?
        - Да так, на ум пришло. Не помню даже, кто это сказал. Просто пришлось к слову.
        - Бред какой-то, - отмахнулась Грибанова.
        В кубрик вошел Горгулья.
        - Отбой через две минуты! - объявил замкомвзвода.
        - Пока!
        Сашка упорхнула, а вместо нее сейчас нарисуется гаденыш Бастрюков. Нет никакого желания видеть его и тем более общаться, поэтому Ливадова спряталась под одеялом. Скоро погас свет, кубрик погрузился в темноту, а взвод - в сон. Присутствие сержанта Горгуа гарантировало полную тишину и покой, поэтому командир взвода мог спокойно ночевать в своей отдельной каюте.
        Утро пятого дня перелета ничем не отличалось от предыдущих. День прошел примерно так же, и шестые сутки - тоже. Первое построение на седьмой день в открытом космосе ознаменовалось новостью от господина старшего лейтенанта Еременко, что к полудню флот выйдет на орбиту Марса.
        Женька вновь начала испытывать необъяснимое для нее волнение. Завтрак не лез в горло. Ливадова вяло ковыряла вилкой в тарелке, и оказалось, что зря. Она осталась голодной, потому что прием пищи прервался взвывшей сиреной.
        - Боевая тревога!
        Сержант Горгуа поднял личный состав и вывел из столовой. Второй взвод быстро добежал до кубрика малого десантного корабля. Бойцы облачились в тяжелую экзоброню. К ней не притрагивались с того момента, как покинули Землю. Перед выходом на орбиту Марса личный состав снова должен был надеть тяжелые штурмовые скафандры, но лишь через несколько часов.
        Почему такая спешка? Почему не смолкает боевая тревога? Женьке не нравилась эта суета, и плохое предчувствие не проходило. Довели бы до личного состава пару слов и успокоили… Но командиры ничего не объяснили.
        - По местам! - приказал Еременко. Командир взвода уже в кубрике, и на нем тоже тяжелая экзоброня.
        Женька и остальные очутились в противоперегрузочных креслах быстрее, чем успели подумать об этом.
        - Пристегнуть ремни!
        Сделано!
        Боевая тревога вдруг затихла, и через секунду по ушам ударил резкий звук. Женька схватилась за шлем, ее динамики как взбесились! Когда причиняющий боль звук неожиданно исчез, вместо него динамик передал голосовое сообщение.
        - Я Игорь Иверский, новый командир крейсера «Новик». Командир крейсера, который с этого дня больше не входит в состав Марсианского флота корпорации «Сигма». Обращаюсь к флотилии 10-го отдельного десантно-штурмового полка и говорю сейчас от имени Красного Авангарда.
        Что?! Женька не видела себя со стороны, но представила, как глупо таращится на Бастрюкова. Он тоже плохо понимал, что происходит.
        - Я обращаюсь к офицерам и солдатам вашего полка! Переходите на сторону восставшего народа! Присоединяйтесь к вашим товарищам, которые уже сделали это на крейсере «Новик», либо мы уничтожим ваши корабли. Все до единого!
        Глава 23
        Тишина
        - Давай один раз!
        - Нет. Мы зайдем по-тихому.
        Второй лейтенант держал канал связи с капитаном Хоббом открытым. Зачем? Чтобы отделение смертников все слышало. Либо Шелли издевался над рекрутами, либо вздумал поднять боевой дух, но наигранная перепалка с командиром третьей роты энтузиазма не им придавала.
        Сводное отделение прижалось спинами бронескафандров к кирпичной кладке двухэтажного дома. Со стороны улицы рекрутов прикрывал бронетранспортер, доставивший их в зону ответственности третьей роты штурмового батальона; а от подземной парковки отделяли только блокпост и двести метров - за перекрестком начиналась небольшая площадь.
        - Но все же! - настаивал капитан Хобб. - Зря, что ли, мне танки подогнали?
        - Танки еще пригодятся. - Шелли высматривал что-то на улице, по которой подошли к перекрестку и блокпосту. - Лучше скажи: где твой чертов робот?
        - Встречай через пару минут. - В динамике шлема было слышно, что капитан Хобб рассмеялся. - Последний раз спрашиваю: залп из танковых орудий точно не нужен?
        - Нет, - отрезал Шелли.
        - Тогда конец связи, второй лейтенант.
        - Конец связи, капитан.
        Ричард Шелли оглянулся и окинул свирепым взором сводное отделение. Будто только что заметил, что рекруты слышали его разговор с командиром третьей роты, и за это они должны поплатиться.
        - Сэр! Разрешите обратиться!
        Комендор-сержант придал голосу демонстративно-уставной тон, словно он, второй лейтенант и восемь рекрутов находились на полигоне перед показательными стрельбами, а на сержанта и офицера смотрят военные корреспонденты, и поэтому их общение должно выглядеть безупречным.
        - Что у вас, комендор-сержант?
        - Когда мы начинаем? До темноты или после?
        - После того, как получим робота-разведчика! Все ясно, комендор-сержант?
        - Да, сэр! Все ясно, сэр! - ответил Дюбува.
        - А вот и он! - Шелли картинно вскинул руку.
        Комендор-сержант перестал существовать для офицера. Все внимание второго лейтенанта сосредоточилось на роботе, который выехал из-за угла. Им оказалась окрашенная в темно-зеленый камуфляж гусеничная машина.
        По габаритам робот был ближе к легковому автомобилю, может, только короче и с прямоугольной башней. Из нее торчал ствол сорокамиллиметровой автоматической пушки, спаренной с крупнокалиберным пулеметом. Башня также была снаряжена шестью многоцелевыми управляемыми ракетами. Внешне этот робот походил на роботизированные системы из двадцать первого века. Впрочем, штурмовая винтовка в руках Ливадова тоже ничем принципиально не отличалась от оружия из прошлого.
        Когда робот подкатил к блокпосту, Шелли и Дюбува подошли к нему, чтобы синхронизировать свои системы управления с системой полуавтономной машины. Если второго лейтенанта убьют либо он покинет сводное отделение по иной причине, управление роботом переключится на комендор-сержанта. При выбытии Дюбува любой из сводного отделения мог замкнуть робота на себя.
        Бронетранспортер, перекрывающий проезд на площадь, откатился в сторону и пропустил робота к зданию парковки. Второй лейтенант и комендор-сержант следили за ним, пока робот не въехал через разбитое витринное окно в плоское одноэтажное здание. Несколько минут Шелли и Дюбува ждали, однако на верхнем уровне парковки ничего не происходило. Робот не обнаружил никого и ничего, что предвещало бы опасность.
        Шелли кивнул заместителю. Должно быть, сказал, что впереди чисто. Потому как комендор-сержант сразу направился к застывшему в ожидании дальнейших приказов отделению.
        - Быстро! В машину!
        Рекруты и Дюбува прыгнули в бронированное нутро. Заурчав мотором, машина направилась к площади. Притормозила у блокпоста, чтобы принять в десантное отделение второго лейтенанта. Люк, через который он нырнул в бронетранспортер, мгновенно закрылся, и сразу включились дополнительные лампы освещения. Бронетранспортер дернулся и покатил к злополучному зданию парковки.
        - Ну! - Шелли довольно оскалился. - Вечеринка начинается! Опустить визоры!
        Андрей выдохнул и нажал кнопку, которая опускала стекло шлема. Экзосистема включила полностью автономный режим.
        - Первыми идут Ливадов и Боббс! - распорядился Шелли. - Комендор-сержант - за ними!
        За две минуты, которые потребовались бронетранспортеру, чтобы добраться до въезда на парковку, второй лейтенант распределил отделение по очередности высадки. Последним покидает машину он и с ним пара из бывших «тевтонцев». Один дополнительно вооружен ручным гранатометом, висевшим за спиной, другой нес рюкзак с двадцатью выстрелами к нему. Десять гранат с нервно-паралитическим газом и десять со слезоточивой смесью - подарок от командира третьей роты.
        Бронетранспортер на миг взревел мотором и затих. В задней части машины распахнулся десантный люк.
        - Пошли! - Динамик шлема взорвался криком второго лейтенанта.
        Андрей и Упырь выскочили из бронетранспортера. Побежали с оружием наперевес по пунктирам, спроецированным тактической системой. Вперед по хрустящему стеклу, через разбитый огнем третьей роты въезд на парковку. Перепрыгнув через опущенный шлагбаум, Ливадов устремился к бетонной колонне справа от въезда, куда указывала проекция. Его напарник должен был укрыться за перевернутой расстрелянной машиной слева.
        Почти сразу в сооружение вбежали четверо других морпехов. Шестерка рекрутов, которые первыми проникли в здание парковки, рассредоточились широким полумесяцем, а следом явились Шелли и Дюбува - за миг до начала высадки второй лейтенант приказал Французу идти вместе с ним. Офицера и комендор-сержанта прикрывал расчет с гранатометом.
        Перед Ливадовым включилась схема объектов на верхнем ярусе парковки и вокруг здания. Красных мигающих точек нет: значит, враг не обнаружен. Только полтора десятка расстрелянных автомобилей и семь неподвижных тел. В гражданской одежде и без оружия, но тактическая система обозначила их как уничтоженных террористов.
        Скорее всего, оружие у мертвецов изъяли парни из первого отделения, которые и проводили захват первого этажа. Потом они сгинули на нижнем ярусе, а следом за ними - другое отделение, которое командование направило выяснить судьбу первого.
        Теперь здесь сводное отделение из учебного взвода. Пушечное мясо, их не жалко. Они должны пройти там и вернуться оттуда, откуда не возвратились другие, где не работает связь и теряются роботизированные системы. Черт! Ливадов сплюнул бы с досады, но с герметичным шлемом на голове это не лучшая мысль.
        Второй лейтенант вскинул руку, подав знак, что непосредственная опасность отсутствует. Ни морпехи-рекруты, ни робот и три его дрона, что кружили сейчас под потолком первого этажа, опасность не фиксировали. Мин и фугасов нет - это проверили еще после первого и последнего боя на верхнем ярусе.
        Андрей выругался про себя. Если оглядеться, парковка кажется разгромленной, но умиротворенной и полностью безопасной. Тихо, никого нет, однако тут пропали почти два десятка вооруженных до зубов морпехов-профессионалов. Они и пикнуть не успели: лишь оборвалась связь, и более их не слышали.
        Снаружи смеркается, скоро ночь. Большая часть освещения на верхнем этаже работает, и хорошо, что так. Нет здесь затемненных углов, где мог бы спрятаться противник.
        На площади заурчал мотор. Бронетранспортер взял назад, к блокпосту. Андрею подумалось, что это отдаляется ставший привычным мир. Сейчас от него остались только морпехи из учебного взвода. Но сколько их? Восемь рекрутов и два командира, а внизу, на втором этаже, затаилось нечто смертоносное. Ливадов удобнее перехватил свою «125CN», отчего немного успокоился. Но сердце-то колотится!..
        Командир взвода и его сопровождение замерли в двадцати шагах впереди шести рассредоточенных рекрутов. Шелли и остальные укрылись за бетонной перегородкой в полтора метра толщиной, за которой еще в полусотне метров остановился робот. Машина застыла напротив въезда на нижний этаж. Два автомобильных спуска расходились на два тоннеля - один уходил вправо, другой влево.
        - Комендор-сержант, - Ричард Шелли подключил к общей связи все отделение, - у нас три дрона и два въезда на второй этаж. В какой тоннель направим первый дрон?
        - Думаю, направить нужно в левый, сэр.
        - Понял вас, Дюбува, поэтому дрон полетит в правый.
        - Сперва нужно взять под контроль все спуски, - произнес комендор-сержант. - Два автомобильных, у которых держит позицию робот, и два по углам парковки. Это аварийные выходы.
        - У вас все? - холодным тоном поинтересовался Шелли.
        - У меня все, - ответил Француз.
        - Спасибо, комендор-сержант, - сказал второй лейтенант, - у меня тоже есть схема с указанием путей для аварийной эвакуации.
        - Понял, сэр.
        - Обеспечьте огневой контроль над аварийными выходами! - приказал командир взвода.
        Виртуальная схема верхнего яруса парковки расширилась и сместилась к точке, которая отображала рекрута Ливадова - от нее к правому дальнему углу парковки вела пунктирная линия.
        - Русский! - В динамике раздался голос комендор-сержанта. - Быстро на новую позицию! Держишь на прицеле правый спуск на второй этаж!
        - Рекрут Ливадов приказ принял! - откликнулся Андрей. - Держать на прицеле правый спуск на второй этаж!
        - Бегом!
        Андрей побежал, чуть пригибаясь и готовый открыть огонь при малейшей опасности. Но на парковке висела почти осязаемая тишина. Морпехи были здесь чужими, и производимые сводным отделением звуки казались совершенно ненужными. Тут мог шуметь только ветер, врываясь через разбитые окна, но и ветер стих.
        Тишина. Тут только она, и бьют по асфальту ботинки скафандра да слышно дыхание Андрея. Но безмолвие обманчиво, здесь смертельно опасно.
        - Я на месте, сэр! - доложил Ливадов.
        Новая позиция располагалась за автомобилем около еще одного бетонного столба-опоры. Андрей устроил штурмовую винтовку на капот красной, почти не пострадавшей машины и нацелил «125CN» на дверь из белого пластика. Если дверь сдвинется хоть на миллиметр, очередь из крупнокалиберного автомата превратит ее в решето.
        - Упырь!
        Теперь очередь за напарником Ливадова. Сержант Дюбува погнал его к той же двери и спуску на второй этаж, у которых расположился Андрей. Бывший «тевтонец» занял позицию в тридцати шагах от Ливадова и тоже за одним из автомобилей.
        Другая пара рекрутов была направлена к лестнице в левом углу. Третья двойка взяла под контроль сектор по левому флангу автомобильного съезда на нижний уровень. Второй лейтенант, комендор-сержант и расчет с гранатометом разместились с другой стороны от центрального спуска на второй этаж - по правому флангу.
        Внешний въезд в здание парковки контролировался парнями с ближайшего блокпоста и двумя танками, что взяли приземистое сооружение на прицел 130-миллиметровых орудий. Снаружи тихо и внутри тоже тишина. Сводное отделение замерло, по внутренней связи ни звука, а вокруг та же давящая тишина. Андрей оглянулся. На площади стемнело.
        - Рекрут Ливадов!
        Андрей вздрогнул, голос Шелли в динамике почему-то показался неожиданным.
        - Рекрут Ливадов, сэр!
        - Проверить правый спуск на минирование! - приказал второй лейтенант. - Использовать сенсоры и камеру! Не забудь про них, тупица!
        - Приказ понял, сэр! Проверить правый спуск на минирование! Использовать сенсоры и камеру!
        Ливадов мысленно послал Ричарда Шелли в далекое путешествие. Обязательно командиру взвода было вставлять про тупицу? Впрочем, это же Шелли… Можно не удивляться.
        - Рекрут Боббс! Прикрывать Ливадова!
        - Приказ понял, сэр, - откликнулся Упырь. - Прикрывать Ливадова!
        Андрей поднялся, движение глаз активировало на внутренней панели визора дистанционные сенсоры, затем взгляд сфокусировался на белой двери. Через две секунды ее контур обвелся мигающей рамкой. Дистанционные сенсоры частенько не улавливают взрывчатку, но это лучше, чем ничего.
        Вскинув оружие, Андрей приближался к пластиковой двери. Ко второму лестничному спуску тоже направился морпех - из другой пары; он получил аналогичный приказ.
        Сенсоры не выявили взрывчатку. Подойдя к двери, Андрей коснулся ее ладонью и провел рукой по белому пластику вправо-влево, постепенно сводя ладонь к нижней кромке. Дополнительные датчики, спрятанные внутри перчатки бронескафандра, ничего не обнаружили.
        - Ливадов! - прозвучавший в полной тишине голос Шелли показался оглушительно громким даже через динамик. - Ты первый! Открывай!
        - Черт! - Андрей добавил несколько слов покрепче, но лишь про себя и коснулся ручки двери. Сердце бешено колотится. Губы пересохли.
        - Открывай!
        Выдохнув, Ливадов прижался боком к стене и потянул ручку двери. На ее внутренней стороне обнаружилась красная табличка с предупреждающей надписью «Еmergency exit» и выбегающим в белый проем человечком - аварийный выход. За самой дверью темно. В свете, который попадал внутрь, видно лишь часть стены, окрашенной желтой краской, и плитку на полу. Лестницы не видно - она начиналась за стеной.
        - Камера! - напомнил второй лейтенант. - На руке!
        Знаем без сопливых! Андрей выставил вперед левую руку и начал вдвигать ее в дверной проход. Так, чтобы за стену высунулось только ребро ладони в перчатке. Медленно, осторожно, чтоб не заметили и не выпустили по его руке автоматную очередь. Но там по-прежнему тихо: либо на лестнице и внизу никого нет, либо они ничего не заметили.
        Визор отобразил прямоугольную проекцию с трансляцией того, что снимала мини-камера, спрятанная в перчатке бронекостюма. Единственное предназначение камеры на ребре ладони - это и есть съемка из-за угла. Андрей увидел в новом инфоокне лишь темноту и где-то внизу - мигание света. На нижнем уровне искрила проводка.
        - Включаю тепловизор! - предупредил Шелли.
        В новом режиме камера тоже ничего подозрительного не обнаружила. Внизу все вымерло, либо террористы убрались на следующий ярус да еще утащили с собой два отделения морских пехотинцев. Ночная съемка также ничего не выявила. Только следы от пуль на стене, вдоль которой спускалась лестница.
        - Оставайся на месте, - приказал второй лейтенант. - Продолжай наблюдение!
        Андрей проторчал с частично высунутой за стену рукой, пока рекрут из второй двойки не проверил дверь в другом углу парковки. Там зафиксировали то же самое. В смысле, ничего не зафиксировали и не обнаружили. По старой привычке, Ливадов ждал, что у него заноет левая рука: она замерла в одном положении, и пока не был проверен второй аварийный выход, Ливадов был обязан продолжать видеонаблюдение. Но в экзосистеме можно простоять таким образом целую вечность.
        - Ничего! - констатировал Ричард Шелли. - Ваше предложение, комендор-сержант?
        - Заминировать, - сухо ответил Дюбува.
        - Слышали? - Второй лейтенант говорил по общему каналу. - Ливадов! Боббс! Дверь заминировать. По две мины с направленным воздействием. Срабатывание на движение! Десять миллиметров!
        В прошлой жизни Андрею подумалось бы, что офицер несет полный бред. Хотя бы потому, что у него нет мин! Но сейчас в камуфлированной разгрузке поверх брони имелись четыре осколочные и две универсальные гранаты. Две последние можно использовать в качестве мин.
        Ливадов плотно закрыл дверь и трижды проверил, что она в запертом положении, потом активировал первую гранату. Тактическая система и визор спроецировали над ней небольшое поле, в котором рекрут выбрал нужные параметры. Первая граната-мина вонзила в пластик двери острые держатели в полуметре от пола, вторая - в метре выше.
        Готово! Ливадов отступил от двери и даже залюбовался на два стальных смертоносных устройства. Как только дверь сдвинется в любом направлении на десять миллиметров, две фугасные струи прожгут пластик в один миг, а в следующий - все, что находится за дверью и на лестнице на три-четыре метра вниз. Андрей довольно хмыкнул. Чудо двадцать третьего века! В его время такие штуки тоже не помешали бы.
        - Отлично, парни! - Второй лейтенант неожиданно похвалил рекрутов, только что установивших мины. - Теперь давайте на новые позиции! Остальные - тоже!
        Схема первого этажа многоуровневой парковки ожила. Точки, что отображали личный состав сводного отделения и приданный робот-разведчик, замерцали и сосредоточились возле автомобильных съездов на второй уровень. Подъем на первый этаж будет заблокирован! Аварийные подъемы заминированы, а новое расположение морпехов создаст плотность огня, которая разнесет в клочья любого, кто попытается прорваться наверх через автомобильные тоннели.
        Андрей выругался. Они здесь ради удержания занятой позиции, или все-таки… Черт! Второй лейтенант словно подслушивает его! Шелли безжалостно уничтожил глупую и крохотную надежду отсидеться наверху.
        - Не спешим мы, парни, - сказал второй лейтенант, - а пора уже спускаться!
        Глава 24
        Ультиматум
        - Ваша связь с Марсом и другими кораблями флота заблокирована. Не пытайтесь сломать блокировку, - продолжал командир мятежного крейсера, - это будет считаться попыткой сопротивления. Отстыковка любых судов от больших платформ также расценивается как сопротивление, и…
        Передача с «Новика» вдруг оборвалась. Полковые связисты смогли заглушить, а это значит… Женька похолодела. Это означает, что идущая без сопровождения ударных кораблей флотилия транспортников десантного полка принимает бой с призрачными шансами на успех.
        Но иначе невозможно. Ливадова не могла представить, что они сдадутся на милость или перейдут на сторону мятежников. Их 10-й отдельный десантно-штурмовой полк перебрасывается на Марс именно для подавления возможных террористических угроз. Однако не долетели - мятежники встретили десантников в космосе да еще в самом уязвимом положении. Неполного курса учебки вполне достаточно, чтобы понимать степень исходящей от крейсера «Новик» угрозы.
        - Он не из флотских, - пробормотал по общему каналу связи Горгуа. - Космофлотец никогда не назовет корабль судном…
        И замкомвзвода крепко выругался. Женька невольно улыбнулась, уж больно забористо сказанул Горгулья. Он таким образом боевой дух поднимает?
        - Сержант! - Голос Еременко был нарочито строг. - Дисциплину подрываем?
        - Никак нет, господин старший лейтенант!
        - Принято, сержант, - по-уставному произнес Еременко. - Второй взвод! Слушай меня! Ситуация нештатная, но все под контролем. Десант террористам кланяться не станет, а вы будьте готовы к бою. Вполне возможно, сойдемся с «Новиком» вплотную. Тогда возьмем его на абордаж!
        Женька вздрогнула… На абордаж… Звучит дико, но она на борту десантного корабля, на ней тяжелая штурмовая экзоброня, поэтому ничего дикого в словах Еременко нет. Черт!
        - Говорит Иверский!
        Снова включилась передача с «Новика». Его радиоэлектронные системы подавили глушилки полковых связистов.
        - Я официально обращаюсь от имени Красного Авангарда!
        Перед каждым бойцом второго взвода спроецировалось инфоокно. Ливадова увидела немолодого, болезненно худого человека с редкими седыми волосами. Он был одет в рабочий коричневый комбинезон с двумя нашивками в области сердца: «Марсианские колонии. Корпорация «Сигма» и «Инвентарный номер 463-15675».
        Уставившись на проекцию, Женька шумно выдохнула, но это все, что себе позволила. Реакция командира взвода и его заместителя оказалась куда менее сдержанной. Они высказали вслух все, что подумали о «взбесившемся рабе» и «недочеловеке» на командирском мостике крейсера «Новик».
        - Я командир крейсера Иверский, - повторил человек в рабочем комбинезоне. Бледная кожа, скорее даже сероватая, выдавала крайнюю степень болезненности. Но во взоре горел фанатичный огонь. Для такого не существует личное, он ни перед чем не остановится. - Последний раз предлагаю присоединиться к восставшему народу. Либо требую сдаться!
        По инфоокну пробежала рябь, оно замерцало и погасло на секунду - это полковые средства РЭБ пытались прервать трансляцию, но безуспешно. Видеоизображение восстановило четкость, помехи исчезли.
        - Вижу, вы упорствуете. - Лицо Иверского помрачнело. - Напоминаю, что «Новик» относится к классу линейных крейсеров, и поэтому сопротивление вашей флотилии совершенно бессмысленно. Помощи вы тоже не дождетесь. Переходите на сторону Красного Авангарда! Тогда я разошлю по всем каналам запись с обращением офицеров и солдат полка о присоединении к угнетенному и восставшему народу. Либо будете уничтожены!
        Человек в коричневой робе перевел дух. Ему как будто не хватает воздуха.
        - Для записи обращения на борту крейсера все готово. Я высылаю крыло истребителей, чтобы встретить катера, которые доставят на борт «Новика» командира полка, всех офицеров штаба и всех командиров батальонов! С последними должны прибыть несколько делегатов от солдат и сержантов! Все должны быть без оружия! Даю на размышление двадцать минут!
        Террорист взял короткую паузу и затем продолжил:
        - Я обращаюсь не только к офицерам. Мой призыв также направлен к рядовому составу, который сейчас видит и слышит меня. Вы знаете о бесчеловечной политике корпорации ко всем людям вне зависимости от статуса…
        Трансляция с мятежного «Новика» оборвалась. Появилась проекция нового инфоокна.
        - Говорит командир 10-отдельного десантно-штурмового полка полковник…
        Звук пропал. Средства радиоэлектронной борьбы крейсера попытались подавить новый канал связи, едва он заглушил их передачу, но на этот раз полковые связисты оказались на высоте. Передача звука восстановилась почти мгновенно.
        - Ультиматум террористов неприемлем. Мы принимаем бой. В эту минуту пилоты всех кораблей получают целеуказания. Я твердо убежден, что у нас есть возможность победить противника, если каждый в полку выполнит полученный приказ. Не подведите! Начинаем по сигналу из штаба! Командирам подразделений обеспечить трансляцию боя. Мы идем на врага с открытым забралом! Конец связи.
        Инфоокно с обращением полковника Добролюбова исчезло. Вместо него появились несколько других проекций, где с разных ракурсов отображалась съемка десантной флотилии, линейного крейсера и его истребителей. Перед «Новиком» разворачивалось крыло из трех десятков малых машин ближнего боя, и они вышли в космос вовсе не для радушной встречи катеров с делегациями десантников. Это открытая и явная демонстрация угрозы. Крейсер и приданные ему истребители выстраивались в боевой порядок.
        А пристегнутый ремнями безопасности к противоперегрузочным креслам личный состав наблюдал происходящее за бортом МДК. Военные теоретики считают, что визуализация боя меньше давит на нервы, чем отсутствие информации о ходе боестолкновения, когда боец заперт в кубрике МДК или на десантном шлюпе. Но просто смотреть на готовящегося к бою врага тоже нелегко. Особенно когда у противника подавляющее преимущество в огневой мощи.
        - Слышали? Всем четко выполнять приказы! Тогда есть шанс!
        Динамик выдал нотки волнения в голосе командира взвода. Волнуется… он волнуется, а Женьке страшно до икоты! Подписание контракта и учеба еще не означали, что она была готова оказаться на настоящей войне. Да в самом пекле!
        Может быть, у них правда есть шанс?.. Мамочки… Заскулить бы и спрятаться… Хочется убежать, но она держится и будет держаться! Либо она не десантник! А зачем становиться десантником? Чтобы выжить! Она и другие обязаны победить! Даже если Красный Авангард борется за благое дело! Возможно, что так… Женька этого не знает, она сейчас на другой стороне. Она выполнит любой приказ только потому, что хочет жить и не собирается умирать.
        - Долго колебаться - страху набраться, - произнес по взводному каналу Иван Горгуа.
        - Что это? - спросил командир взвода.
        - Грузинская пословица, господин старший лейтенант.
        - Хорошая, - сказал Еременко.
        Наставления учили, что перед боем личному составу нужно услышать спокойные голоса командиров, и комвзвода быстро справился со своим волнением, а Горгуа вовремя подыграл ему.
        - Подходит к нашему случаю, - добавил Еременко, - но долго трястись от страха не придется. Скоро начинаем!
        Последняя фраза старлея была лишней. Командир сказал, что сейчас все начнется, и у Женьки мгновенно заколотилось сердце. Однако в трансляции существенно ничего не поменялось. Лишь маневрируют под прикрытием линейного крейсера его истребители.
        Сколько отмерил на раздумья террорист с безумным взглядом? Как вообще рабам с марсианских рудников удалось захватить целый крейсер? Иверский ведь не один? С ним должны быть другие террористы. Как вчерашние шахтеры управляют «Новиком»? Или экипаж присоединился к Красному Авангарду? Нет ответа, и не время забивать голову этими вопросами. Перед Ливадовой иная задача - выжить, когда почти нет шансов.
        Одно радует. Она не одна. Вместе с ней целый полк и ее вдруг ставший почти родным второй взвод второй роты учебного батальона. Пусть даже гаденыш Бастрюков выживет; и Владимир Воронцов, чья разведрота на другом БДК, пусть тоже выберется из этой передряги живым и здоровым.
        Почему вспомнила о Воронцове? Он единственная надежда найти когда-нибудь брата и…
        - Внимание! - Голос Еременко звенел сталью. - Приготовиться к перегрузке! Обратный отсчет! Пять! Четыре! Три! Два! Один!
        Личный состав вдавило в кресла. Перегрузка чудовищная! В лепешку раздавит! Женька не могла осознать: кричит она или хрипит, испуская слюни, а может, стиснула зубы и молчит… но это не важно. Если это мучение не остановить, она просто сдохнет. Как это превозмочь?.. Ливадова вонзила взгляд в проекцию - иное ей не под силу. Она могла лишь смотреть и не отключаться.
        Флотилия десантного полка пришла в движение. В один момент от батальонных платформ отошли все МДК и транспортники - в аварийном режиме, со взрывом стыковочных галерей, со стремительным расхождением в широкий атакующий фронт и с перегрузкой на грани возможного для всех, кто находился на борту разлетающихся веером кораблей.
        Восемь БДК устремились к мятежному крейсеру «Новик» еще до завершения начального маневра остальных кораблей полка. На батальонных платформах имеется вооружение, которое опасно даже для линейного крейсера. Нужно сблизиться, чтобы достать его тяжелыми торпедами и рельсовыми пушками. Надо дотянуться до «Новика» раньше, чем он уничтожит их своим главным калибром, потому как дальность поражения его рельсотронов больше. А пока по «Новику» ударили залпом ста шестидесяти легких ракет с ядерной начинкой. Линейный крейсер справится с ними, но этот залп необходим - прощупывается противоракетная оборона противника. Крейсер должен ответить тем же, однако «Новик» медлил.
        Ракеты на встречном курсе сближались с крылом истребителей. С роем смертельно опасных «комаров», каждый тоже со своими ракетами с ядерными боеголовками. Вдобавок у каждого под днищем по торпеде, чтоб жалить вражеские корабли на близкой дистанции. Истребители без труда увернутся от первого залпа с БДК, потому что он предназначен не для них, и через десять минут войдут в боевое соприкосновение с батальонными платформами. Тридцать истребителей - серьезная задача для зенитных систем БДК, но их поддержат остальные корабли флотилии. Начальный маневр завершен. Малые десантные корабли и транспортники пустились за БДК - должны нагнать их за семь минут. После выхода из режима межпланетного перехода батальонные платформы теряют преимущество в скорости перед другими кораблями, а для полного разгона требуется двадцать шесть часов, и тогда пролетишь мимо Марса, как пробка, - если на разгоне «Новик» не расстреляет, а он расстреляет.
        Ливадова часто дышала, наполняя легкие воздухом. Перегрузка не исчезла, но стала терпимой. Тактическая система сообщила, что она сохранится, пока не догонят БДК. По трансляции видно, что малые десантные корабли и транспортники широким полукругом летят за батальонными платформами, которые вынужденно взяли на себя роль ударных кораблей.
        Огневые средства МДК и особенно транспортников слабы, зато их много. Сорок восемь кораблей! Задача одна для всех - дотянуться до «Новика» и, если повезет, взять его на абордаж.
        - …считаю, что на крейсере нет десантной команды. - Старший лейтенант Еременко закончил краткий инструктаж и добавил от себя: - Я не верю, что десантник может перейти на сторону террористов.
        - Пилоты у них точно есть, - процедил Горгулья. - Неужели…
        Он не договорил. Горгуа и остальные увидели, что крыло истребителей разделилось на два больших звена по пятнадцать машин. Истребители начали огибать линию батальонных платформ. Будут атаковать фланги из догоняющих БДК транспортников и малых десантных кораблей.
        - Что «неужели»? - спросил офицер. Командир взвода и его заместитель продолжали говорить по общему каналу связи.
        - Не понял, господин старший лейтенант.
        - Вы сказали: «Неужели» - и не договорили.
        - Так… Мысли вслух. Ни о чем, господин старший лейтенант.
        - А все же?
        Женька закатила глаза - маленькая вольность, какую можно позволить, когда лицо закрыто визором. Чего Ерема к Горгулье докопался? Отвлекает личный состав от ненужных мыслей о предстоящем бое?
        - Я подумал: неужели истребители атакуют не БДК, а нас? - ответил Горгуа.
        - Принято, сержант.
        Еременко как будто удовлетворился пояснением замкомвзвода, но Ливадовой показалось, что Горгуа не был искренним.
        - Истребители нацелились на наши фланги, - констатировал Еременко, - то есть на нас. Мы почти самые крайние на правом фланге.
        Ливадова выругалась про себя. Умеет же Еременко успокоить! Лучше бы офицер молчал. А пустой треп командиров только отвлекает от трансляции. Видеопроекция дополнилась отрисовкой зон поражения - «Новик» дотянется до батальонных платформ гораздо раньше, чем БДК до него. Истребители тоже вот-вот войдут в огневой контакт с флангами полка.
        - Перегрузка! - крикнул Еременко, предупреждая об ускорении.
        Корабли десантной флотилии помчались к противнику на пределе скорости, при которой перегрузка позволяет экипажам кораблей вести бой в относительно нормальном режиме. Нужно как можно скорее выйти на дистанцию огневого поражения мятежного «Новика». Это вопрос жизни и смерти.
        Перегрузка… Как же тяжело! Женька заскрежетала зубами. Без противоперегрузочного кресла было бы совсем плохо. А что на трансляции?
        Всё! Большие корабли - в зоне поражения главного калибра линейного крейсера!
        Мятежники выпустили по батальонным платформам свою сотню легких ракет - запоздалый залп, но следом выстрелили четыре главных рельсотрона «Новика». И точно в цель! Четыре шедших справа БДК получили попадания в носовую часть.
        Женька всхлипнула. Крайний справа БДК расцвел огненным бутоном. Корабль погиб за пару секунд. Второй залп рельсотронов крейсера ударил по следующей четверке БДК. Снова четыре попадания, и два больших десантных корабля сбавили ход.
        Перед «Новиком» взорвались десятки огненных вспышек, они казались крохотными на фоне громады линейного крейсера - заработала его противоракетная оборона. Первый залп легких ракет с БДК достиг «Новика». Зенитные системы линейного корабля штатно отражали атаку противника, но ракеты были выпущены не зря - облако взрывов перед «Новиком» мешало его главному калибру.
        МДК второй роты встряхнуло. Женька испуганно заморгала. Уставившись на вражеский крейсер и сходившиеся с ним батальонные платформы, Ливадова не пропустила момент, когда на их фланг обрушились полтора десятка истребителей.
        - Некритическое попадание! - объявил Еременко.
        На сей раз он был совершенно спокоен и уверен в своих словах. Это сразу погасило вспыхнувшую тревогу среди личного состава.
        Старлей, скорее всего, не врет, потому что их МДК не потерял ни скорости, ни огневых возможностей. Огрызаясь зенитками, десантный корабль второй роты шел на мятежный крейсер. Это главная цель!
        По правому флангу кружат в противоракетных маневрах истребители. Женька не была асом космического боя, она вовсе не пилот - лишь новобранец из учебного батальона и будущий десантник - однако было понятно, что в кабинах истребителей сидят отлично подготовленные космолетчики, а не вчерашние рабы. Но кто именно за штурвалами? Неужели команда «Новика» приняла сторону мятежников? А может, она плохо понимает свой новый мир и Красный Авангард вовсе не банда террористов?
        А-а-а!.. Выкинуть из головы эти вопросы! Рядом с их МДК в один миг погибли два транспортника, а на фронте атаки взорвался второй большой десантный корабль. Но шесть оставшихся наконец ответили. На каждом выстрелила рельсовая пушка, и следом по «Новику» были выпущены двенадцать тяжелых торпед. Он тоже в пределах досягаемости!
        Женька улыбнулась. Она успела удивиться боевому азарту, что неожиданно охватил ее. Но долго разбираться в собственных чувствах не пришлось.
        Освещение кубрика замигало красным. МДК подбит!
        Глава 25
        Второй уровень
        - Сэр, - произнес по общему каналу связи Дюбува, - мы готовы.
        - Принято, комендор-сержант, - голос Ричарда Шелли был мрачен.
        Второй лейтенант медлил. Он сам заявил, что пора идти на следующий уровень парковки, но сводное отделение по-прежнему на позиции перед расходящимся вправо и влево автомобильным съездом на нижний этаж. С четверть часа прошло, как второй лейтенант упрекнул себя и вверенный личный состав в нерешительности, однако команды спускаться так и не последовало. Со своего места Ливадов видел застывшую у бетонного столба фигуру в тяжелой штурмовой экзоброне. Шелли высунулся из-за укрытия и уставился на правый съезд.
        - Робот и дроны тоже готовы, - напомнил Француз.
        Он как будто хотел покончить с томящим бездействием; и Андрей был полностью согласен, что пора уже что-нибудь предпринять. Если они пушечное мясо, то ожидание смерти гораздо хуже самой смерти. Черт! Ливадова проняла нервная дрожь. Ну же, Шелли! Направь на разведку хотя бы один из трех беспилотников, что бесцельно висят под потолком у автомобильного съезда на следующий уровень.
        Либо направь туда приданный рекрутам маленький танк! Напичканного оружием робота, что неподвижно замер в метре от желтой полосы, предупреждающей о начале съезда.
        - Комендор-сержант!
        - Да, сэр! Комендор-сержант слушает!
        - Дрон номер один! Переключить все его системы, включая трансляцию, исключительно на нас двоих.
        - Выполнено!
        - Отлично! Беспилотник номер один - в правый тоннель, - тон офицера приобрел деловитое спокойствие. Он завершил с оценкой обстановки и принял решения, которые необходимо выполнить с наличными средствами и имеющимся личным составом. Второй лейтенант приступил к привычной для него работе.
        - Выполнено, сэр!
        Один из дронов подлетел к съезду и плавно скользнул в правый рукав. Андрей почувствовал, как заколотилось сердце. Нервы на взводе, он не железный. Рука непроизвольно стиснула рукоять крупнокалиберной штурмовой винтовки; в отделении у всех такие - универсальные «125CN». Стодвадцатипятки. Хорошее оружие, но почему рекрутское подразделение, которое спускается под землю, не усилили парой огнеметов или хотя бы пулеметов?
        Андрей зло посмотрел на тоннельный вход, в котором скрылся дрон. Почему они не получили что-нибудь смертоноснее двух десятков гранат с газовой начинкой? Потому что они рабы-рекруты, они расходный материал. Но что сказать про Шелли и Дюбува? Офицер явно понижен в звании, что-то не так в его прошлом, да и вообще он чокнутый. Ну а Француз сам вызвался идти с рекрутами - это тоже странно.
        Оба непосредственных командира не в себе, раз добровольно сунулись сюда. А что курят в штабе операции? Командованию полка можно сказать спасибо только за робота-разведчика с тремя дронами… Черт!
        Ливадов накачивал себя, чтобы злость заглушила нервозность, - чем дольше беспилотник опускается на второй этаж, тем тяжелей ожидание. И не знаешь ведь, чего именно ждешь, но явно ничего хорошего.
        - Чтоб меня! - зарычал по общему каналу второй лейтенант и с досады ударил бронированным кулаком по бетону. - Связь с дроном пропала!
        - Так же было с парнями из тех двух отделений, - заметил Дюбува.
        - После спуска на второй ярус связь прерывается… - пробормотал Шелли. - Как думаешь, комендор-сержант, нам стоит туда идти?
        - Не понял вопроса, сэр, - тон Дюбува был холоден. - У нас приказ, сэр.
        - У моего брата тоже был приказ.
        - Я помню, сэр.
        Шелли засопел в динамиках рекрутских шлемов. Почему ни он, ни Дюбува не выходят из общего канала связи?
        - У моего брата был приказ, - продолжил второй лейтенант, - но он его нарушил, чтобы спасти твою шкуру, Француз. Или ты забыл про это?
        - Нет, не забыл.
        - Не забыл… - Шелли говорил хриплым голосом. - Хорошо, что не забыл. Но какого черта ты забыл здесь?
        Кажется, все рекруты перестали дышать и только слушали неожиданно всплывшее выяснение отношений между командирами да пытались сделать вид, что их нет рядом с Шелли и Дюбува.
        - Джек успел сказать мне, - после недолгой паузы произнес Француз, слова давались ему непросто, - что когда-нибудь я оплачу ему тем же… Спасу его жизнь.
        - Джек мертв! - зашипел второй лейтенант. - Я пристрелил его собственной рукой! Ты знаешь это!
        - Знаю, Шелли, сукин ты сын! - взорвался Зак Дюбува. - Поэтому вытащу тебя из задницы, в которую ты самолично и с большим удовольствием засунулся, и тем оплачу долг перед Джеком за свою жизнь.
        Комендор-сержант бросил взгляд на позиции сводного отделения.
        - Парней я тоже вытащу, - с вызовом добавил Дюбува. Как будто возвращение отделения с задания не входило в планы второго лейтенанта! По крайней мере, так это воспринял Андрей.
        Черт! Ну и влип же он!.. Они все влипли! Отделением командуют два психа!
        - Хорошо, что поговорили. Давно надо было это сделать, два года уж прошло, - после новой тягучей паузы заговорил Шелли. Он казался успокоившимся, но вдруг сорвался: - Да! Славно у нас получилось поговорить! Но я еще не все сказал. У меня тоже должок перед братом! Запомни, Зак! Только увижу тень сомнения в моем приказе, так немедленно пристрелю тебя. Уяснил? Понял меня, Француз?
        - Так точно, сэр, - сухо ответил комендор-сержант. - Понял вас, сэр.
        - И тогда, - мечтательно продолжил Шелли, он будто не слышал Дюбува, - я смою вину перед Джеком. Заплачу за его смерть сполна!
        Андрея передернуло от отвращения. Ливадов не видел связи между убийством брата Ричарда Шелли, которое он сам же и совершил, и возможной смертью Дюбува. Второй лейтенант точно сумасшедший.
        - Все меня слышали, ублюдки? - Офицер обратился к сводному отделению. - Вас тоже это касается!
        Голос второго лейтенанта наполнился ненавистью к подчиненным, и он не собирался ее прятать.
        - Только попробуйте не так посмотреть или вздохнуть, и я с огромным удовольствием прикончу любого из вас! За смерть комендор-сержанта мне, конечно, придется ответить, но ваши никчемные жизни достойны лишь краткого упоминания в рапорте на имя старшего офицера. И все! Я говорил об этом раньше. Надеюсь, в ваших тупых башках сохранилось немного места, чтобы запомнить эти слова!
        Шелли перевел дух и, враз утихомирившись, назвал напарника Ливадова:
        - Упырь!
        - Рекрут Упырь, сэр!
        - Ты понял, что за неповиновение приказу - расстрел на месте?
        - Понял, сэр.
        - Русский!
        Второй лейтенант провел перекличку рекрутов. Будто хотел убедиться, что те правильно его поняли. Либо просто потому, что Шелли нравилось слышать, как восемь человек подтвердили готовность получить от него пулю. А хрен тебе! Андрей был уверен, что каждый из сводного отделения предпочтет первым выстрелить в сумасшедшего офицера. По меньшей мере за себя Ливадов мог в этом поручиться.
        Попался же командир… Конечно, лучше до пальбы не доводить - трибунал не примет сторону раба. Но нужно быть начеку.
        - Слушай мою команду! Всем, кроме комендор-сержанта, отключить связь и поднять визоры!
        Андрей посмотрел на Упыря, засевшего в десятке метров от него. Чтобы убедиться, что не только его одного удивила команда Шелли. Когда Майк Боббс поднял стекло шлема, его физиономия была вытянута от непонимания новой инициативы командования - черт знает, что ждать внизу, а они, похоже, спускаются на второй уровень без связи и, значит, без тактической навигации и помощи в прицеливании. Да еще и полноценной защиты! Поднятый визор отменяет герметичность бронескафандра - их могут травить, а лицо остается без защиты от осколков и пуль.
        Приказ второго лейтенанта был безумен, но он только что доходчиво объяснил, что последует за отказом выполнять его команды или просто при выражении сомнения.
        - Мы наконец идем вниз! - объявил офицер.
        С позиции рекрута Ливадова было хорошо видно второго лейтенанта, и его рожу тоже. Поднявшийся визор открыл хищно оскалившуюся и довольную морду.
        - Всем ко мне! - крикнул Шелли. - Без построения! Рассредоточиться в радиусе десяти метров!
        Морпехи сгруппировались возле офицера, каждый в паре метров друг от друга, и все прикрыты бетоном или автомобилями от возможного обстрела. Второй лейтенант удовлетворенно кивнул и продолжил:
        - Комендор-сержант обеспечивает управление роботизированной системой и дронами, а также поддерживает связь с третьей ротой. Задача - прикрыть огнем робота наш тыл, когда начнем спуск по правому тоннелю. Робот остается здесь и никого не пропускает вниз, а также контролирует подъем с левого рукава.
        - Разрешите вопрос, сэр. - Дюбува обратился к офицеру и, получив разрешение, спросил: - Я остаюсь наверху?
        - Нет, комендор-сержант, - холодно ответил второй лейтенант, он снова перешел на уставной язык, - вы идете с нами.
        - Есть, сэр. Я иду со всеми.
        Андрей не был уверен, но ему показалось, что Француза изрядно напрягла перспектива остаться наверху, когда отделение выдвинется вниз, но нет, он спускается вместе со всеми, и потому сейчас полностью доволен. Дюбува тоже чокнутый.
        - Боббс! Ливадов! - Второй лейтенант назвал первую пару. - Вы начинаете концерт! Идете впереди, остальные за вами.
        Ливадов основательно выругался. Он и Упырь опять на острие! Но приказ есть приказ, особенно когда твой непосредственный командир - кровожадный псих; Андрей беспрекословно занял свое место в новом построении сводного отделения. Он двинется к неизвестности вдоль правой стенки тоннеля, Боббс пойдет по левой. За ними еще две пары морпехов-рекрутов, следом Шелли, Дюбува и двое с гранатометом и боеприпасами к нему.
        - Вспоминайте, чему вас учили, - напутствовал второй лейтенант, - я полностью деактивировал у всех тактическую систему, и подсказок не будет. Единственное исключение - это комендор-сержант, и оно вас не касается.
        Андрей передернул плечами. Он уже плохо представляет, как находиться в боевой обстановке без возможностей экзосистемы: к хорошему привыкаешь быстро. А непосредственный командир только что урезал твои возможности.
        - Шагаем тихо и осторожно, смотрим по сторонам, - казалось, что взгляд Шелли достает меж лопаток стоящего впереди Андрея через броню кирасы. - Первыми без моей команды огонь не открывать. Вопросы есть?
        Офицер посмотрел на каждого из вверенного ему отделения.
        - Отлично, - хмыкнул второй лейтенант, - вопросов не имееется. Тогда начинаем! Комендор-сержант, доложить в третью роту, что мы все-таки разродились.
        - Готово, сэр, - опущенный визор приглушал голос Дюбува. - Доклад произведен!
        - Русский! Упырь! Вперед! - скомандовал Шелли. - Остальные - за ними! Мин и ловушек в тоннеле нет, дрон ничего не зафиксировал, а дальше глядите в оба! Да поможет нам Дева Мария!
        Какая трогательная забота о личном составе! Андрей взял на изготовку штурмовую винтовку и зашагал к автомобильному съезду. Слева идет Боббс, и выглядит он уверенно. Бывший ЧВКашник - настоящий моральный урод и садист, но знает, как действовать в боевой обстановке.
        Ливадов вошел в тоннель - хорошо освещенный и совершенно пустой, если не считать автомобиля с распахнутыми дверцами. Его бросили на половине спуска ко второму уровню. Шелли сказал, что мин и ловушек нет, но лучше все равно обойти машину стороной. Напарник Боббс поступил так же.
        Двинулись дальше. Андрей всматривался в асфальт под ногами, в стены и потолок. Он искал следы боя либо иную подсказку о судьбе двух пропавших отделений морпехов, однако ничего подозрительного - если не принимать за таковое тишину и пустоту в правом рукаве автомобильного съезда… а вот и второй уровень. Андрей увидел часть второго этажа. Освещенная фонарями полупустая подземная парковка и…
        Ливадов вскинул левую руку, подавая следовавшему за ним Упырю знак, что обнаружил что-то необычное.
        - Вижу робота-разведчика без признаков активности, - сообщил напарнику Андрей, - рядом с роботом два неподвижных дрона.
        Упырь должен передать сообщение второй паре рекрутов, а те далее - командиру. Обратно по цепочке вернется распоряжение второго лейтенанта. До получения команды офицера рекрут Ливадов остается на месте.
        По виску стекла капля холодного пота. Андрей смотрел на неподвижную роботизированную систему, какие приняты на вооружение корпуса морской пехоты. Скорее всего, это робот третьей роты, которым было усилено одно из пропавших отделений; и Ливадову можно не опасаться сорокамиллиметровой пушки машины - сработает опознавание «свой-чужой». Но здесь-то дерьма хватает - бесследно сгинули полтора десятка вооруженных до зубов морпехов, и кто даст гарантию, что управление роботом не перехвачено?
        Если машина развернет свою автоматическую пушку, то Андрей спрячется за стеной тоннеля, однако в боевом режиме стоять на одном месте робот не будет…
        - Все в порядке. Машина наша. Выдвигаемся дальше к центру второго этажа и идем по правой стороне парковки. - Боббс передал распоряжение второго лейтенанта.
        - Принято. - Андрей метнулся к ближайшему укрытию. Сердце замерло, Ливадов боялся услышать стрельбу и крики пока еще не замеченного им противника, однако второй ярус оставался по-прежнему пустым. Сверху падает ровный свет потолочных ламп, и везде тишина.
        Прикрывая друг друга, морпехи продвигались вглубь второго этажа. Андрей и Майк Боббс оставались почти все время впереди, из них получилась пара разведчиков.
        По-прежнему ничего не происходило. Один раз Ливадов оказался возле командиров и услышал вопрос второго лейтенанта о связи с третьей ротой и вообще о коммуникации с батальоном и полком. Комендор-сержант отрицательно помотал головой. Связи нет.
        Сводное отделение держалось правого края, где было больше брошенных автомобилей и соответственно больше укрытий от вражеского огня. Но где противник? Почему нет следов боя? Куда делись два отделения в штурмовой броне? Два первых подразделения могли скрыться только внизу, и они спустились на третий уровень либо без сопротивления, либо добровольно.
        Еще есть третий вариант. Две первые штурмовые группы выбыли из строя мгновенно. Но тогда отделению рекрутов тоже конец… Ливадов выругался про себя. Где ж вы спрятались, заразы?
        Андрей и Упырь поравнялись с началом съезда на следующий уровень - тоже сдвоенный, до него сейчас триста - четыреста шагов и примерно десяток расставленных в шахматном порядке легковых автомобилей. Второй лейтенант указал паре рекрутов, шедших за передовой двойкой, постоянно держать в поле зрения второй автомобильный спуск.
        - Визоры не поднимать! - пронеслось по отделению. - Идем к большой колонне справа.
        Это хорошо, что туда… Андрей покосился на место, до которого еще с сотню метров, и сплюнул. Во рту сухо, как доберутся туда - промочит из фляги горло. Несколько припаркованных около столба машин образовали внешний периметр, внутри которого можно будет перевести дух, а командирам провести новую оценку обстановки и принять решение, как действовать дальше. Но что дальше? Далее только новый спуск на следующий подземный уровень.
        Упырь перебежал на полтора десятка метров вперед и выглянул из-за желтого микрогрузовичка. Теперь очередь Андрея. Добравшись до новой позиции, он увидел дверь из белого пластика в дальнем углу второго яруса. За ней должна быть лестница - вверх и вниз. Подъем на первый этаж заблокирован зарядами, установленными лично Ливадовым, а про третий ярус думать пока не хочется…
        Блин, что ж так сердце колотится…
        Позади раздался дикий рев.
        Сука!..
        Андрей упал на колено, вскинув «125CN» для прицельного огня.
        - А-а-а! - кричал Дюбува.
        Он уже был на асфальте, и невидимая сила выгибала его грудь кверху и тут же бросала комендор-сержанта на спину. Он бился в припадке, а вопль, который летел из шлема, выдавал страшную боль. Почему его визор поднят?
        - К бою! - заорал второй лейтенант, перекрывая крик Дюбува.
        Из распахнутой белой двери выскочили трое. Андрей открыл огонь прежде, чем успел заметить у них оружие.
        Глава 26
        Победить либо погибнуть
        - Не паниковать!
        В кубрике второго взвода продолжало мигать красным, и в такт морганию света подвывал предупреждающий об опасности звуковой сигнал.
        - Оставаться в креслах!
        Женька так и делала. Сжав пальцами стальной перчатки подлокотники противоперегрузочного кресла, она заставляла себя сидеть на месте. А вскочить бы и побежать! Куда? Не важно! Но нужно что-то предпринять! Их подбили! За бортом малого десантного корабля - убийственный космос, а она сидит в противоперегрузочном кресле и ничего не делает! Сейчас даже трансляция прервалась!
        Ливадова не видела и не знала, что с МДК. Что, если их корабль прямо в эту секунду разваливается на части?
        - Не паниковать! Оставаться в креслах! - все повторял старший лейтенант Еременко.
        Он говорил одно и то же, словно попугай, но новобранцы, которые еще пару месяцев назад являлись гражданскими, слушали командира взвода и подчинялись его команде. Авторитета Еременко, подкрепленного присутствием сержанта Горгуа, хватило, чтобы удержать личный состав от бесполезного и опасного в нынешней ситуации метания по отсекам корабля.
        Женьке все равно хотелось вскочить на ноги! Ливадова отчаянно озиралась, она надеялась обнаружить что-нибудь обнадеживающее, но внимание девушки привлек только сидящий напротив Бастрюков. Что он делает? Гаденыш поднял кверху указательный палец.
        - Не дрейфь, ефрейтор! - сказал по коммуникационной системе Бастрюков. - Прорвемся!
        Кажется, он еще усмехнулся. Женька густо покраснела. Хорошо, что стекло визора прячет краску на ее лице. Стыдно-то как - показала свой страх перед гаденышем. Но, может, он не столь уж гадок - сочувствие проявил, приободрил.
        - Спасибо, - выдавила из себя Ливадова, - я в порядке.
        Антон кивнул шлемом, и Женька неожиданно поняла, что охватившая ее паника сходит - будто вода с плеч стекает. Уж если Бастрюков сохраняет спокойствие, то чего она сломалась? А еще ефрейтор, называется.
        Красное мигание исчезло, и сразу стих сигнал тревоги. Включилось штатное освещение. Личный состав увидел проекцию из командной рубки. Инфоокно показало офицера в темно-синей флотской экзоброне, за спиной которого стоял крайне мрачный майор Моров. Визоры их шлемов были подняты.
        - Говорит командир МДК-034 капитан-лейтенант Абашев. Попадание не критическое. Все системы жизнеобеспечения, связи и навигации в норме. Силовая установка и маневровые двигатели тоже, но уничтожена система наведения огня. Мы выходим из боя и выводим из него МДК-027. Это корабль разведывательной роты. Конец связи.
        Десантный корабль встряхнуло. Опять попадание? Женька выругалась - страх снова тянет к ней липкие щупальца. Она не боится! И, кажется, на этот раз ничего серьезного: ни сигнала тревоги, ни включения аварийного освещения. Корабль даже набирает скорость или разворачивается - это ощущалось по увеличивающемуся давлению на грудь.
        Трансляция из командной рубки прекратилась, вместо нее снова включилось отображение боя десантной флотилии с линейным крейсером мятежников. Женька непроизвольно вскинула руку, чтобы прижать ладонь ко рту, только наткнулась перчаткой на бронестекло визора. Прямо в эту секунду на ее глазах выстрел из двух рельсотронов главного калибра «Новика» уничтожил третий БДК полка.
        - Выходим из боя, - произнес в мертвой тишине командир взвода.
        Его голос был глухим, будто наполненным обидой и разочарованием. Но разыгравшееся воображение Женьки мысленно нашептывало, что офицер старательно прячет радость от того, что покидают мясорубку.
        Сама Ливадова обманываться не стала - пускай она малодушна, зато честна перед собой. Она безумно рада, что их корабль выходит из боя. Повезло оказаться около МДК с умершей силовой установкой, на котором находился командир разведывательной роты Владимир Воронцов. Нельзя сверх крайне необходимого подставлять под удар сына президента корпорации. МДК второй роты учебного батальона отбуксирует его корабль в безопасную зону. Тем более что корабль с новобранцами потерял возможность прикрываться зенитками и противоракетами, а значит, лишился шансов сойтись с крейсером противника для высадки десантников.
        МДК с номером 034 потащит за собой корабль разведроты, а тот прикроет оба корабля своим огнем. Идти в сцепке на «Новик» им тоже нельзя: вместе они слишком медлительны и будут гарантированно уничтожены.
        К противнику летели только четыре платформы. Еще одна была сильно повреждена и потеряла ход, но выглядела живой. Вместе с другими она сделала слитный залп по «Новику». Пять рельсовых пушек ударили по крейсеру; и следом - залп легкими ракетами. И еще! Отряд БДК потерял три борта и потому дал тройной залп, восполняя потерянную плотность ракетной атаки.
        Пять попаданий из рельсотронов с батальонных платформ! Но ущерб не выглядел критическим для линейного крейсера. Ливадова заскрежетала зубами от злости и досады. Сейчас она желала лишь смерти для всех, кто был на борту корабля террористов.
        - Чтоб они сдохли там все! - вырвалось у Евгении.
        - Разговоры! - зарычал в динамике Горгулья. - Кто это сказал?
        Сержант не собирался выяснять, кто был несдержан на язык. Это известно - замкомвзвода узнал голос на общем канале связи, да и тактическая система подсказала, но поддержание дисциплины никто не отменял. В особенности когда Еременко говорит с командной рубкой.
        Фронт десантной флотилии расширился. Истребители мятежников смогли растянуть фланги, отчего Женькин корабль и МДК разведроты оказались под прикрытием правого крыла - в эти минуты непосредственно им никто не угрожал. Однако бой продолжался. Камеры поймали крупным планом истребитель с бушующим огнем внутри кабины пилота. Минус один у террористов! Но десантные и транспортные корабли тоже несут потери. Они еще не запредельные, но существенные. Их 10-й отдельный десантно-штурмовой полк уже умылся кровью. Бойцы гибнут, но не сдаются!
        Четыре батальонных платформы оторвались от остальной флотилии. Три впереди, два частично поврежденных корабля отстают, но все БДК с отчаянием смертников упрямо идут на врага. Они и в самом деле смертники! На борту только экипажи, но разве этого мало? Рельсотроны главного калибра «Новика» при удачном попадании разрушат БДК с одного выстрела!
        Пальцы Ливадовой снова сдавили подлокотник противоперегрузочного кресла. На линейном крейсере террористов четыре рельсовые пушки главного калибра, а на больших десантных кораблях, что представляют хоть какую-то угрозу на дальней дистанции, лишь по одной, и один из них только что полностью потерял ход.
        - Есть! - прошептала Женька.
        По крейсеру попали четыре из пяти рельсовых пушек, и дважды из пробитой внешней обшивки вырвались языки огня. Огонь рвался к пустоте космоса несколько секунд и исчез, подавленный системами, обеспечивающими живучесть крейсера. Они слишком хороши! А сам «Новик» чересчур большой корабль, чтобы рельсотроны батальонных платформ и остальных кораблей, которые еще не вступили с ним в артиллерийский контакт, могли быстро вывести крейсер из строя. Требуется много попаданий для получения «Новиком» критического урона либо огромное везение.
        Нужно время, которого нет… Каждый выстрел главного калибра корабля мятежников смертельно опасен для любого корабля десантной флотилии. Огонь «Новика» сейчас сосредоточен на БДК - и уже почти половина батальонных платформ потеряна безвозвратно. Остальные корабли обязаны поддержать их!
        Малые десантные корабли и транспортники выпустили по «Новику» скоординированный залп легких ракет и сразу следующий - они отвлекут на себя часть внимания мятежников, и, если повезет, выстрел его рельсотрона попадет не по десантному кораблю, а по ракете.
        - Давайте… - чуть слышно, чтоб никто не услышал по коммуникатору, произнесла Ливадова. - Поддержите их…
        Фланги флотилии в третий раз дали залп малыми ракетами и по единой команде начали маневр для сближения с фронтом атаки, на котором БДК снова огрызнулись рельсотронами и тяжелыми торпедами.
        - Черт, - нервы не выдержали даже у Горгуа.
        - Я вижу, господин сержант, - глухо произнес старший лейтенант. - Мы все видим.
        Истребители уничтожили сразу два десантных корабля: один на левом фланге, другой на правом. Удачные попадания противокорабельными ракетами в сопла двигателей означали мгновенную смерть для всех, кто был на борту.
        Женькино сердце словно стиснула железная рука. Вон еще один МДК подбит! Но ему повезло - потерял часть борта, где размещалась силовая установка, и, вращаясь, полетел в черноту космоса. Его найдут. Главное, чтоб люди остались живы.
        Другим МДК и транспортникам тоже нелегко. Рядом с быстрыми истребителями они смотрелись очень неповоротливыми, а пилоты врага знали свое дело отлично! И они тоже не собирались отходить. Половина уже погибла, но другие продолжают бой.
        Шедшая последней батальонная платформа окончательно потеряла ход, но она еще в бою! Поддержит огнем четыре других больших десантных корабля.
        На «Новике» снова заработал главный калибр. Два рельсотрона открыли огонь. Почему только два?
        Между четверкой БДК, продолжавших сближение с противником, и мятежным крейсером выплеснулась огненная дорожка - там, где снаряд рельсовой пушки нашел легкую ракету из первой волны тройного залпа, что произвели большие десантные корабли. Сдетонировавшая ракета уничтожила несколько соседних, а прочие умчались навстречу зениткам и противоракетам «Новика».
        В космос будто вылили горящий бензин. Огненная дорожка вздыбилась несколькими новыми взрывами. Они поглотили друг друга, слившись за одно мгновение в бушующую радиоактивным огнем сферу.
        Пять живых батальонных платформ дали новый залп рельсотронами, опередив на несколько секунд попадание по потерявшему ход БДК - снаряд из последнего залпа двух рельсовых пушек «Новика» миновал три волны направленных на него ракет и ударил по отставшему кораблю.
        - Приготовиться!
        Женька ошарашенно уставилась на всплывшую проекцию, где транслировалось выдвижение стыковочных галерей, что соединят их корабль с МДК разведывательной роты. Зачем это показывают? В эти минуты судьба Женьки решается вовсе не благополучно проведенной стыковкой!
        Обездвиженный БДК, который принял последний снаряд главного калибра линейного крейсера, внешне казался неповрежденным. Какой он получил урон и насколько велики потери? Это неизвестно, но хотя бы не охвачен пожаром и не разлетелся на искореженные обломки. Только вращается вокруг своей оси и едва заметно дрейфует, удаляясь от «Новика».
        Ливадова шумно выдохнула. Девушка поняла, что затаила дыхание на несколько долгих секунд, пока всматривалась в инфоокно с выведенным из боя, но не уничтоженным БДК. Для него сражение закончилось, лишь бы системы жизнеобеспечения дотянули до прибытия помощи. Хотя… Быть может, экипаж корабля погиб. Простым десантникам об этом не докладывают, они видят лишь общую трансляцию - и на том спасибо. Наверное, легко сойти с ума, сидя в тесном кубрике и не зная ничего, что происходит за бортом МДК.
        - Стыковка!
        Да к черту стыковку!
        Женька бросила взгляд на инфоокна с трансляцией общей обстановки. Фланги флотилии смогли скорректировать курс и догоняют четыре батальонные платформы, которые вот-вот выйдут на дистанцию боя орудий среднего калибра. В этот момент сблизившиеся с ними малые десантные корабли и транспортники тоже смогут дотянуться до крейсера противника артиллерийскими системами и снова ударят ракетами да торпедами. Только огонь с «Новика» мгновенно обретет ураганный масштаб. Зона поражения его среднего и малого калибра совпадает с дальностью стрельбы аналогичных систем десантных кораблей.
        Перед крейсером мятежников взорвались десятки ракет из первой волны, выпущенной батальонными платформами. Спустя секунду противоракетная оборона уничтожила десятки других ракет и через миг - еще. Перед «Новиком» возникла завеса малых ядерных взрывов, которая мешала стрельбе из главного калибра. Противоракетные системы линейного крейсера справятся с залпом из сотни легких ракет за считаные секунды, однако по мятежному кораблю было выпущено три волны ракет с БДК и по три залпа с правого и левого флангов - пока они не будут уничтожены, большие рельсотроны «Новика» молчат.
        На БДК выстрелили рельсовые орудия - по-прежнему только четыре, потому что средний калибр батальонных платформ пока еще не дотягивается до врага. Радиусы поражения огневых систем среднего калибра десантной флотилии - центра из группы больших кораблей и двух флангов из МДК и транспортников - пересекутся с аналогичными радиусами «Новика» буквально через несколько минут.
        Где-то в глубине десантного корабля второй роты раздался скрежет. По внешней обшивке МДК словно прошлись гигантские когти. Ливадова ощутила себя очень неуютно.
        - Что это?.. - невольно пустил петуха Бастрюков.
        Скрежет повторился. Такое чувство, что корпус десантного корабля сейчас разорвется. Евгения начала оглядываться и смотреть на потолок, откуда доносился пугающий звук. Тревогу почувствовала не только Ливадова: все, кто сидел рядом, тоже стали крутить шлемами. Послышались встревоженные возгласы - особенно после нового скрежета.
        - Отставить разговоры! - Старший лейтенант Еременко был зол. - Сцепка полностью завершена! Через минуту начинаем буксирование корабля разведроты к Марсу, а его зенитки и противоракеты прикроют оба наших корабля.
        Командир взвода повторил то, что уже было известно. Два сцепленных десантных корабля взяли курс на обход продолжающегося боя по широкой дуге - они покинули сражение. Женька перевела взгляд на инфопроекцию со схемой боя. Остатки истребительного крыла мятежников тоже вышли из боевого соприкосновения. Резко ускорившись, две машины с правого фланга и три с левого летели к «Новику» - это все, что осталось от крыла истребителей. Но перед отходом смогли уничтожить еще два транспортника.
        Два с половиной десятка пилотов разменяли свои жизни на семь кораблей десантной флотилии. Безвозвратно потеряно четыре транспортных и три десантных корабля - три роты и семь экипажей кораблей. Кроме них полк понес потери на других МДК и транспортниках, что получили некритические повреждения; и, конечно, сгорели все, кто был на борту погибших в пламени батальонных платформ.
        Средние калибры десантной флотилии и линейного крейсера противника заработали одновременно. Батальонные платформы увеличили мощность реакторов и снова вырвались вперед, принимая на себя основной удар «Новика». Остальные корабли лишь поддерживали их огнем и даже сбросили скорость.
        Женька закусила губу. Большие корабли полковой флотилии нацелились на таран. Командование жертвует ими? Но почему изменился первоначальный план, по которому все корабли десантной флотилии должны были наброситься на «Новик»?
        Огрызаясь всем, что могло стрелять, БДК шли на предельной скорости к «Новику». Крейсер может уйти от любого корабля десантной флотилии, только брать разгон нужно было раньше. Сейчас он мог обезопасить себя от столкновения, лишь остановив или уничтожив четыре корабля…
        Теперь три корабля: второй справа БДК превратился в огненный шар. Крейсер перевел весь огонь на оставшуюся тройку самоубийц. Батальонные платформы ежесекундно получали повреждения, но бесстрашно сближались с противником. На их борту творится ад! Крейсер бьет по ним даже из зениток и не замечает остальные корабли десантников, которые вдруг снова устремились на него.
        Еще один БДК… Осталось два. Командование бросило большие десантные корабли под огонь линейного крейсера, чтобы ценой жизни их экипажей свести к минимуму его стрельбу по остальным кораблями флотилии. Батальонные платформы должны погибнуть и нанести неприемлемый урон «Новику». Либо…
        Женька призналась себе, что она жалкий трус. Их десантный корабль вышел из боя, им повезло получить легкое повреждение, которое не позволило продолжить сражение. А остальные корабли флотилии должны максимально близко подойти к «Новику»… За счет жизни экипажей.
        Две батальонные платформы… На них, наверное, уже нет живых… Они в километре от «Новика». Два горящих корабля больше не вели огонь, но летели прямо в борт крейсера. Столкновения не избежать…
        Черт! Кто-то в командной рубке линейного крейсера понял, что стрельба по двум погибшим БДК потеряла смысл, и приказал перенести весь огонь на остальные корабли десантников. Крейсер получал сейчас десятки повреждений. Каждое в отдельности не опасно, но сотни таких попаданий неизбежно выведут его из строя. Только для этого нужно время, за которое «Новик» успеет разделаться с набросившимися на него малыми десантными кораблями и транспортниками.
        У кораблей десантников есть шанс, если огневая мощь «Новика» вдруг сильно ослабнет или он погибнет.
        Десять секунд до столкновения двух мертвых БДК с «Новиком»… Либо они уничтожат крейсер, либо будут уничтожены остальные корабли флотилии.
        Глава 27
        Предложение
        Андрей среагировал мгновенно: увидел цель - поразил цель. Выстрелил двумя короткими очередями. Вскинув руки, террорист выронил штурмовую винтовку. Одежда гражданская, но это террорист, потому как вооружен и направлял оружие на морпеха… Мысли пронеслись в голове быстрее, чем прицел навелся на второго выскочившего из двери человека. Он оттолкнул от себя убитого, который еще не упал на асфальт и получил свою короткую очередь.
        Ливадов действовал четко, без суеты и волнения. Так, как учили еще в разведроте бригады внутренних войск. Слева прикрыт бетонным столбом, спереди - кабиной автомобиля и совершенно спокоен. Новая короткая очередь из стодвадцатипятки снесла голову третьему нападавшему - он попытался спрятаться за спиной заваливающегося назад террориста с простреленной грудью, да неумело и неудачно.
        Вокруг тоже стрельба. Рекрутское отделение открыло огонь по выбегающему из спуска на третий уровень противнику. Беглый взгляд зафиксировал семерых, и эти уже в экзоброне. Залегли и ответили морпехам из штурмовых винтовок!
        Твари! Их немного, но скоро будет как саранчи. Андрей покосился на пластиковую дверь, у которой лежали три окровавленных трупа. Больше никто не появляется, но со стороны съезда показались еще двое, и тоже в экзокостюмах.
        Сука! Андрей ощутил удар пули по левому бедру. Броневая пластина на ноге выдержала, потому как пуля прошла по касательной и отрикошетила. Но долго полагаться на штурмовой скафандр все же не стоит. Подняв оружие, Ливадов навел свою «125CN» на ближнего к съезду противника. У того и остальных в руках крупнокалиберные винтовки, предназначенные для пробития тяжелой экзоброни.
        Андрей выпустил очередь и с досадой подумал, что все пули ушли мимо. Зато в метре от него дважды чиркнуло по асфальту, выбив несколько искр. Андрей почувствовал азарт боя и одновременно полное спокойствие за свою шкуру. Спокойствие - это плохо. Почему он спокоен?
        - Поддерживать огонь! - крикнул второй лейтенант Ричард Шелли.
        Ливадов выпустил короткую очередь. Да уж! Отделение уязвимо для стрельбы с фланга и нужно добраться до кольца из автомобилей как можно скорей. Офицер правильно оценил обстановку и прокричал необходимую команду.
        Комендор-сержант также орет от боли, то и дело переходя на рычание. Над ним склонились двое из временного гранатометного расчета. Бывшие «тевтонцы» шли замыкающими и вовремя оказались рядом с Дюбува, чтобы попытаться помочь. Как помочь? Схватить под руки и за ноги, потащить к большому бетонному столбу-колонне справа, где можно укрыться внутри кольца из припаркованных машин.
        Француз вдруг замолк. Не помер ли?
        - Подняться! - прокричал командир учебного взвода. - Бегом! В укрытие!
        Хороший морской пехотинец должен бояться смерти меньше, чем своего сержанта или офицера, иначе это плохой морпех. Старший дрилл-инструктор Зак Дюбува, который либо помер, либо в отключке, готовил рекрутов к службе на совесть - отделение вскочило на ноги, едва услышало команду подняться.
        Морпехи рванули к большому столбу, подставившись под ураганный огонь террористов, а те лупили по правительственным псам, не жалея патронов. Черт! Ливадов получил сразу три или четыре пули - они прошлись по спине, от левого бока до правого плеча.
        Кираса бронескафандра снова выдержала, но Ливадов все равно взмок. Покрылся потом в один миг при мысли, что без экзосистемы был бы сейчас мертв. Что на индикаторе? Серый экран показал, что в его винтовке только два патрона.
        - Твари!
        Андрей на бегу поменял магазин и вскинул штурмовую винтовку, открыв огонь по двум новым противникам, которые появились из-за пластиковой двери. Двое в экосистемах, визоры их шлемов опущены наглухо - Ливадов выпустил по ним очередь в десяток патронов и точно попал, потому как оба противника дернулись, но теперь броня защитила террористов.
        Андрей бежал к укрытию и стрелял одновременно по двум противникам, которые устремились навстречу и тоже открыли огонь. Ливадов снова попал по одному из них и получил одну пулю сам. В правое плечо угодила, а возьми враг прицел чуть в сторону и выше - могло бы прилететь по не прикрытому бронестеклом лицу.
        Есть! Один из террористов перестал сгибать ногу и рухнул, покатившись по асфальту, как огромная кукла. Второй уже в шаге от опорного столба, к которому мчался Ливадов, а тот в десятке шагов. Не успевает первым!
        Перемахнув сразу через два автомобиля на силе экзосистемы, террорист оказался внутри периметра из автомобилей, куда бежали Ливадов и остальные морпехи из его отделения. Андрей впереди! Он прыгнул, тоже воспользовавшись мощью экзоскелета бронескафандра, и направил оружие на противника, что лихорадочно пытался поменять магазин.
        На оружие надо смотреть, а не на морпеха! Урод!
        Ботинки Ливадова с грохотом опустились в шаге от террориста.
        - Черт!
        Указательный палец нажимал на спусковой крючок стодвадцатипятки, но выстрела в упор, что точно пробьет броню противника, не последовало: Ливадов тоже опустошил магазин винтовки, а стоящий напротив враг вот-вот справится с волнением и выстрелит в морпеха. Тоже в упор! Времени на перезарядку оружия нет!
        - Получи! - Ливадов вскинул над собой оружие и что было сил вмазал прикладом по шее врага.
        Тяжелая броня не справилась с ударом морского пехотинца, чья физическая сила была многократно увеличена экзосистемой. Приклад ударил в гибкие сочленения на шее, более легкие и тонкие, чем бронепластины на корпусе и на руках скафандра. Андрей не мог этого уловить, но показалось, что услышал отчетливый хруст ломающихся шейных позвонков.
        Противник выронил оружие и свалился к ногам Ливадова, который отточенным движением поменял магазин своей «125CN», а в следующие мгновения до Андрея добежали остальные парни из отделения. Вместе с вторым лейтенантом Шелли и двумя замыкающими, тащившими тело комендор-сержанта. Андрей подумал, что ему жаль Француза и хочется, чтобы тот как можно скорей оклемался. Жалость к дриллу удивила Ливадова.
        - Отличная работа, Русский! - Подошедший офицер пнул неподвижное тело террориста, которого только что вырубил Андрей.
        - Рад стараться, сэр! - гаркнул Ливадов. Ему казалось, что вокруг что-то изменилось, только Андрей все еще пребывал в горячке схватки и не мог собрать собственные разбегающиеся мысли. В башке пустота!
        - Ты мне начинаешь нравиться, сосунок. - Шелли хлопнул рекрута по плечу.
        - Спасибо, сэр. - Ливадову было плевать на мнение второго лейтенанта, однако он сказал именно то, что должен ответить офицеру нормальный рекрут. Особенно если отвечает командиру своего взвода.
        Шелли отмахнулся. Внимание офицера привлек застонавший Дюбува. Офицер направился к нему и вдруг замер после первого шага, чтобы зло оглядеть личный состав сводного рекрутского отделения.
        - Чего застыли, недоноски? - зарычал второй лейтенант. - Рассредоточиться по периметру!
        Ливадов и остальные выполнили команду машинально, почти не осознавая, что делают. Андрей вдруг обнаружил себя присевшим за капотом синего автомобиля. Штурмовая винтовка нацелена в сторону съезда на следующий уровень. Террористов стало заметно больше, но стрельба прекратилась.
        Точно! Перестрелка стихла! Андрею казалось, что по всей его коже бегут мурашки. С него словно стекает вплеснувшийся после короткой рукопашки адреналин, и вместе с этим возвращается способность замечать происходящее. Ливадов лишь сейчас понял, что по ним больше не стреляют, и рекрутское отделение тоже не ведет огонь. Но стоило бы! Террористы определенно накапливают силы. Группируются в сотне метров со стороны съезда и боковой лестницы. Подтягивают новых бойцов, чтобы разом пойти в атаку, а до тех пор умело прячутся за машинами и бетонными конструкциями здания.
        - Стрелять только по моей команде! - Шелли поднял руку, привлекая к себе внимание морпехов-рекрутов.
        Мог бы не утруждаться, его и так все слышат. Они не стреляют, но почему террористы затихли?
        - Я в порядке… - со стоном произнес Дюбува.
        Покосившись через плечо, Андрей обнаружил, что Француз попытался приподняться, а затем и сесть. И ему это удалось!
        - Что произошло? Докладывайте, комендор-сержант. - Второй лейтенант потребовал отчета и получил его, склонившись к Французу. Дюбува говорил тихо, чтобы слышал только офицер и никто из рекрутов не узнал, что же с ним случилось.
        По мрачной физиономии второго лейтенанта ясно, что ничего хорошего. Кажется, Ливадов услышал в новом вопросе второго лейтенанта что-то про связь, после чего Дюбува отрицательно мотнул головой. Впрочем, Андрей не был уверен, что вопрос касался именно связи. Но о чем другом, черт возьми, Шелли может сейчас спрашивать?
        - Огонь не открывать! - Второй лейтенант на мгновение высунулся из-за автомобиля, за которым укрывался, чтобы оценить обстановку. - До моей команды сидеть тихо!
        Андрей выругался про себя, зато от души. Их окружают! Отделение успело занять обозначенную вторым лейтенантом позицию, и никто не попытался сбить с нее морпехов, если не считать тех двоих, одного из которых Ливадов убил, а другого ранил. Террорист с поврежденной ногой уполз с линии огня. Не видно, куда он делся, да и черт с ним.
        Однако не меньше трех десятков террористов перебегают с места на место и занимают выгодные позиции, постепенно завершая окружение морпехов. Со стороны съезда на нижний уровень, напротив которого устроился Ливадов, террористов больше всего. На флангах их меньше, а у стены, недалеко от которой засели морпехи, никого нет. Но противник еще подтягивает новые силы. Сколько же их будет на восемь рекрутов, недобитого сержанта и одного офицера?
        Ливадов крепче стиснул рукоять штурмовой винтовки. Прикосновение к оружию всегда вселяло в него уверенность.
        Дюбува уселся на корточки и несколько раз качнулся вперед-назад, чтобы убедиться, что с ним действительно все в порядке. Подав второму лейтенанту знак, что он в норме, комендор-сержант перебрался поближе к телу мертвого террориста. Офицер тоже подобрался к убитому.
        - Опознал? - спросил Шелли.
        - Экзоброня не наша, - произнес Француз, - винтовка тоже.
        - Чья? Русские или европейцы?
        - Сделано в Новой Европе.
        Второй лейтенант грязно выругался.
        - Понимаешь, что это значит? - спросил Шелли.
        - Так точно, сэр, - ответил комендор-сержант.
        - Оставь свои протокольные штуки на потом. - Офицер скривил рожу и снова выругался. - Включишь уставщину, как выберемся из этой задницы.
        - Понял, - кивнул Дюбува.
        Офицер тоже кивнул комендор-сержанту. Физиономии у обоих были предельно мрачными. Про что они говорили? Что означает появление у террористов экзоброни и оружия, произведенных вне пределов США? В своем времени Андрей плохо следил за политикой, здесь и подавно. Скорее всего, речь идет об иностранном вмешательстве во внутренние дела США, но это лишь предположение. Выяснять, правильно ли он понял суть происходящего, в задачи Ливадова не входило.
        Он должен следить за противником, а террористов снова прибавилось. Человек десять появилось или около того; и все тоже в броне и вооружены. Да у двух пар какие-то переносные комплексы. Твари! Противник продолжал подтягиваться к морпехам. Скоро здесь будет очень жарко, но хотя бы на парковке появятся следы боя. Рекруты не угодили впросак, как два штурмовых отделения перед ними.
        Должно быть, те отделения спускались на подземный уровень в полностью герметичных экзосистемах - точно так же шел комендор-сержант Зак Дюбува. Включенная связь передала какой-то импульс или поле, что превратили бравого морского пехотинца в вопящего от боли человека, потерявшего всякую боеготовность. В итоге он даже потерял сознание, и, вероятней всего, с двумя отделениями третьей роты произошла такая же дрянная история. Они отрубились, их повязали и утащили вниз, а рекрутское подразделение отделалось только воплями Француза.
        Сукин ты сын, Шелли! Чутье на опасность не подвело второго лейтенанта, и приказ идти вниз с отключенной тактической системой спас рекрутов от участи первых двух отделений. Андрей надеялся, что они окажутся крепкими орешками и не дадутся в руки террористов.
        Нужно прорываться назад, пока противник не стянул на второй уровень еще больше сил. Какого черта Шелли заставляет сидеть здесь?
        - Отделение!
        Услышав приглушенный голос второго лейтенанта, Андрей вздрогнул. Подумал об офицере - и тот сразу дал о себе знать.
        - Сидеть на заднице ровно, - продолжил Шелли, когда убедился, что все внимательно слушают его. - До тех пор, пока враг не пойдет в атаку. Отбить первый натиск и ждать моей команды на прорыв! Хоть один из нас, но должен прорваться наверх! Выбраться из этой парковки! Все уяснили? Вернуться на поверхность и доложить командованию, что спуск возможен только при выключенной связи.
        Второй лейтенант оглядел личный состав и кивнул в сторону съезда на третий уровень.
        - Террористы раздобыли адскую глушилку, - произнес Шелли. - Вы сами видели, что она сделала с комендор-сержантом. Но хотя бы не прикончила на месте. По всей видимости, наших парней так же отключило, а потом их уволокли вниз. Надеюсь, они еще живы.
        - Разрешите задать вопрос? - спросил Дюбува.
        - Разрешаю, комендор-сержант.
        - Почему не идем на прорыв прямо сейчас?
        - Потому что именно этого от нас ждут. Нутром чую, ничего хорошего из такой затеи не получится.
        - Но разве противник не ожидает, что мы попробуем прорваться во время штурма этой позиции?
        - Противник ожидает, что сможет нас взять и, возможно, кого-то - живьем. Но обманется в своих ожиданиях. Так ведь, ублюдки?
        Ричард Шелли верен себе - не забыл облить помоями вверенный личный состав, а ведь сводное отделение и два его командира - буквально на пороге смерти. Андрею вдруг стало обидно за себя и остальных, с кем сейчас рядом. Однако он тоже присоединился к нестройному хору голосов.
        - Так точно, сэр!
        Второй лейтенант и комендор-сержант разделились. Дюбува направился к левому от Андрея флангу позиции, а Шелли пристроился за красным бочкообразным автомобилем в двух шагах от Упыря.
        - Огонь только по моей команде! - повторил офицер. - Не дергаться раньше времени!
        К периметру из машин, за которыми засело сводное отделение рекрутского взвода, направился один из террористов. В экзоброне и без оружия. Свой шлем он снял. Бросив взгляд не тело убитого им мятежника, Андрей убедился, что бронескафандр мертвеца и шедшего к ним террориста одинаковы. Как там сказал Дюбува - сделано в Европе?..
        - Не стреляйте! - подойдя на три десятка шагов, террорист замахал руками над головой. В его голосе сквозил явный акцент. - Я переговорщик!
        Точно акцент! Правда, знания английского языка Андрея было недостаточно, чтобы определить, откуда террорист родом.
        - Не стрелять! - рыкнул второй лейтенант. - Он переговорщик.
        Ливадов хмыкнул. Кажется, их офицер произнес приказ с издевкой. Террорист приблизился еще на двадцать шагов и остановился в десяти метрах напротив Андрея. Лицо у него холеное, сытое, а взгляд, которым он окинул прицелившегося в него Ливадова, - чересчур самоуверенный; скорее даже высокомерный. Не скажешь, что этот тип вырос в фавелах.
        - Не стреляйте! Я без оружия!
        Переговорщик сделал шаг вперед.
        - Меня зовут Раймон Фальтер! - сказал он. - Я капитан разведывательной службы Вооруженных сил Европы!
        Вот так новость! Андрей обнаружил, что он и остальные рекруты растерянно переглядываются. Каким ветром в мятежные фавелы занесло офицера из разведки европейцев? Это не просто вмешательство во внутренние дела Синей корпорации, а сродни объявлению войны.
        - Чего таращитесь друг на друга? - зарычал Шелли. - Смотреть в оба на свой сектор! Смотреть перед собой, ублюдки!
        Морпехи-рекруты уставились на противника. Ливадов смотрел на совершенно невозмутимого разведчика Белой корпорации. Неспроста он здесь, ох, неспроста.
        - Может, его того… - спросил Дюбува, - грохнуть?
        Комендор-сержант обратился к второму лейтенанту громким шепотом. Очень громким шепотом - чтобы чужак все слышал. Однако у европейца снова не дрогнул ни один мускул на лице.
        - Я пришел с предложением, - крикнул он, - от которого в вашем положении разумный человек не откажется! Даже американец!
        Над парковкой на несколько секунд повисло безмолвие. Было настолько тихо, что все отчетливо услышали негромкое вроде бы бормотание второго лейтенанта.
        - Грохнуть? Так вы предложили, комендор-сержант? Хм. Грохнуть…
        Лязгнула сталь передернутого затвора.
        Рекрут Майк Боббс, по прозвищу Упырь, стоял на ногах, а ствол его штурмовой винтовки почти касался шлема второго лейтенанта Ричарда Шелли.
        - А если выслушаем предложение европейца? - Боббс смотрел на своего офицера с неприкрытой ненавистью. - Что думаешь насчет того, чтобы выслушать? А, ублюдок?
        Глава 28
        Посадка
        Огненный шар, в который превратился большой десантный корабль, ударил по «Новику», и через миг в крейсер мятежников врезался второй БДК, преодолевший заградительный огонь корабля террористов.
        Первая батальонная платформа протаранила корму «Новика», вторая ударила в левый борт ближе к главной палубе. Большой корабль десантников стал гигантским снарядом - если он пробьет обшивку и внешние технические отсеки, то буквально в считаные секунды убьет на борту «Новика» гораздо больше человек, чем первый врезавшийся в корму БДК. Однако таран в корму гораздо опасней. В ней расположен реактор главной силовой установки, и вывод реактора из стабильного состояния сделает из крейсера мятежников крохотную звезду - на одно мгновение, но его хватит, дабы отправить «Новик» в вечность.
        Кажется, получилось! Женька невольно зажмурилась и отвернулась, чтобы не смотреть на вспышку света, поглотившую место первого тарана. Нет сил, они истрачены, когда следила за погибающими БДК, а теперь перед глазами обреченный линейный крейсер «Новик».
        - Черт! - прохрипел Бастрюков. - Все зря!
        Женька распахнула глаза, часто-часто заморгала и уставилась на инфопроекцию, показывавшую «Новик». Крейсер поврежден, но не уничтожен: с двумя чернеющими пробоинами на обшивке и погасшими соплами двигателей по левому борту.
        Бой прекратился. Перед поврежденным, но все еще очень опасным линейным крейсером замерли корабли десантной флотилии. Неужели Бастрюков прав и все действительно было зря? Самоубийственная атака батальонных платформ и множество погибших на других кораблях - это пустое? «Новик» не погиб и по-прежнему способен уничтожить потрепанную флотилию десантного полка.
        - Врагу не сдается наш гор…
        Бастрюков все-таки гаденыш. Женька перебила его на полуслове, заткнув неуместную шутку.
        - Замолкни!
        - Сама дура… - прошипел этот урод.
        Женька не ответила, не до Бастрюкова сейчас - заткнулся и ладно, а начинать перепалку она не собиралась. Гаденыш не имеет никакого значения! Он просто ноль! А она вздрагивает при мысли, что подошедшие вплотную к «Новику» корабли десантной флотилии не имеют шансов благополучно уйти. При отходе линейный крейсер гарантированно всех уничтожит.
        Проскочить через огонь зенитных систем и взять на абордаж, когда все внимание противника сосредоточится на них, тоже не получится: заградительный огонь минуют лишь несколько кораблей-счастливчиков и потому штурм провалится. Остается лишь маневр в непосредственной близости от «Новика» и продолжение дистанционного боя с целью нанести мятежникам ощутимый ущерб - задача реальная, но погибнут все или почти все.
        В конечном итоге от «Новика» сумеют уйти только несколько бортов, которым невероятно повезет. Но МДК второй роты учебного батальона и десантный корабль разведроты уже уменьшили общий лимит на везение. Все плохо! Правильно говорил майор Моров! Все плохо! Всегда! Везде! Особенно сейчас! Женька почти возненавидела себя. Они спаслись, но остальные обречены на смерть!
        Но почему? Черт возьми! Почему бой остановлен?
        Инфоокна с трансляцией космического сражения уменьшились в размере и опустились к полу кубрика, а над ними появилась новая большая проекция.
        - Говорит командир десятого отдельного десантно-штурмового полка полковник Добролюбов.
        Ливадова не узнала его: лицо Добролюбова постарело на десяток лет. Выглядел полковник так, словно был выдернут с подземной каторги, чтобы сделать это треклятое заявление.
        - Штаб полка получил сигнал с «Новика». Террористы прекращают бой, если мы тоже откажемся от него. Я… - в глазах Добролюбова что-то сверкнуло. - Понимая всю ответственность, я приказал отправить на «Новик» сигнал и код о выходе из боя при одновременном прекращении огня на крейсере.
        Полковник прочистил горло, слова давались ему все же непросто.
        - Трансляция на «Новик» точно не доходит? - спросил он, скосив в сторону взор.
        После короткой паузы Добролюбов продолжил; вероятно, полковник получил утвердительный ответ.
        - Флотилия полка продолжит сопровождение крейсера «Новик». Террористы понимают, что мы не оставим их корабль, но выбора у них нет. Они обречены, скоро к «Новику» подойдет первая эскадра Марсианского флота нашей корпорации, и уже в иных условиях, нежели те, что сложились сейчас, будет принято решение о судьбе мятежников.
        Взгляд полковника ожесточился.
        - Террористы получат по полной! Когда сдадим «Новик» первой эскадре Марса, то вместе вспомним о погибших. До тех пор идем за мятежниками в режиме полной боевой готовности. Корабли флотилии получают указания по построению для сопровождения «Новика». Исключения - борта номер тридцать четыре и двадцать семь. Для них бой окончен. Два эти МДК самостоятельно идут к Марсу. Конец связи.
        Командир полка назвал номера Женькиного МДК и корабля разведроты - они уходят, а остальные корабли десантной флотилии продолжают выполнение боевой задачи.
        Почему террористы прекратили бой? На что они рассчитывают? Ливадова покачала головой. Мятежному крейсеру надеяться не на что. Но если на «Новике» все столь же отмороженные на голову, как их командир, то совершенно непонятно, почему они прекратили сражаться.
        Десантники сделали что могли. Отказались сдаваться и приняли бой, доведя потери на «Новике» до неприемлемых либо потенциально неприемлемых, а сам линейный крейсер получил урон, который был невозможен без самоубийственной атаки БДК. На «Новике» вышла из строя половина двигателей - и один из самых быстроходных линейных кораблей Красной корпорации стал медлительным раненым монстром. Первая марсианская эскадра добьет его либо примет капитуляцию. Впрочем, последнее тоже означает смерть для мятежников.
        Для «Новика» вопрос жизни и смерти - это вопрос времени и только времени. Сколько умрет сейчас, либо прямо сейчас не умрет никто? Если крейсер продолжит бой с десантной флотилией, многие погибнут уже скоро, а остальные - после появления ударной эскадры правительственных сил. А может, на «Новике» вздумали оттянуть неизбежное до приведения в исполнение приговора трибунала?
        А-а!.. К чему эти мысли? Захотелось запустить руки в волосы. Женька схватилась за шлем и тут же отдернула от него руки. Кто заметил проявление ее слабости? Кажется, никто. Вон и Бастрюков смотрел в другую сторону. Но почему закололо сердце?
        Неожиданно для самой себя Ливадова тяжело отреагировала на смерть сотен людей. Они погибли буквально на ее глазах! Она не видела ни крови, ни разорванных или обгоревших трупов, не смотрела в чужой обреченный или угасающий взор. Для нее бой был словно в кино, только она-то знает, что смерти на погибших кораблях были настоящие.
        Вовсе не выдуманные смерти!
        Женька мысленно выругалась, а затем застонала про себя. Какой из нее десантник, если она впадает в такое угнетенное состояние? Война - это, знаете ли, уничтожение противника, и в реальности противник - это живые люди. Ливадова дослужилась до ефрейтора-десантника и сейчас осознала, что не может честно ответить на один вопрос: способна она выстрелить в человека? А просто в сторону вражеских позиций?
        Что с ней происходит? Почему глаза мокрые - она будет плакать? Да что ж такое-то?.. Надо глубоко вздохнуть. Вот так, еще раз и еще… Ливадова смотрела на инфоокна с трансляцией окружающего космоса, крейсера террористов и кораблей десантной флотилии. Старалась смотреть отстраненно, и вроде получается. Она успокаивается. Истерика, что накатила на нее, отступает. Ливадова возвращается в норму.
        Инфопроекции свернулись и исчезли. Почему? Женька испугалась, что снова будет трусить.
        - Поднять визоры!
        Она убрала бронированное стекло шлема и с жадностью глотнула воздух. Ничего особенного - ни свежий, ни бодрящий, а всего лишь воздух внутри кубрика. Но отчего-то им дышится гораздо легче, чем воздухом через фильтры экзосистемы.
        - Отбой тревоги! Бой окончен! - объявил старший лейтенант Еременко. - Всем оставаться в противоперегрузочных креслах. Подняться и покинуть кресло можно только с моего разрешения либо разрешения сержанта Горгуа. На орбиту Марса выйдем через два часа сорок семь минут.
        Офицер покинул кубрик, и половине взвода сразу понадобилось в туалет. Женька хмыкнула. Так уж и приспичило? Либо просто захотелось встать и сделать десяток-другой шагов для разминки? Сержант Горгуа, видимо, думал так же.
        - Успокоиться! - зарычал он. - Поднять руки, кому действительно нужно! Только попробуйте мне соврать!
        Кверху поднялись три руки. Горгулья довольно засопел и произнес:
        - Уже лучше! Страждущих-то поубавилось! Остальным глубоко вдохнуть, выдохнуть - и так десять раз. Думайте о том, что живы, и радуйтесь! Слышали, что отцы-командиры сказали? Для вас бой окончен! Радуйтесь!
        Евгения радовалась искренне, но при этом уже успокоилась и надышаться воздухом тоже успела.
        - Рядовой Бастрюков!
        - Я!
        - Пулей в нужник! - велел сержант. - Ты первый!
        Ливадова презрительно скривила губы, глянув в спину поспешившему в туалет Бастрюкову. Пора снова называть его гаденышем: либо в штаны наложил, либо лжет, чтобы воспользоваться возможностью пробежаться на своих двоих до сортира и обратно. Пусть! Ну его к черту! Хоть немного посидит одна - если, конечно, можно назвать одиночеством нахождение в заполненном по штату взводном кубрике. Зато несколько минут напротив нее не будет сидеть прегадкий сучонок Бастрюков.
        Поведя плечами, Женька поудобней устроилась в противоперегрузочном кресле и закрыла глаза. Если вспоминать только что отгремевший бой, ее опять начинает колотить, поэтому нужно освободиться от лишних мыслей. Развлечений нет, выпивки тоже - остается лишь попытаться уснуть. Это хорошая идея, поскольку ближайшие два с небольшим часа до нее никому нет дела.
        Девушка заснула. Тревожным сном, в котором сновидения ничем не отличались от окружающего Ливадову пространства взводного кубрика, стиснутого переборками корабля. Сквозь сон слышался металлический скрежет, иногда до нее доносились голоса, и Женьке казалось, что она вовсе не спит. Думалось, что сон не идет, потому что часто открывала глаза и видела себя, Бастрюкова, кубрик и взвод на других креслах. Но она быстро засыпала, и спала сном, который не восстанавливает силы.
        Снова скрежет. Корабль вдруг встряхнуло, но мало ли что почудится во сне, а сон начал быть сладким и томным, однако резкий голос командира взвода вырвал Ливадову из неги:
        - Боевая тревога!
        Женька моргала, и казалось, что в кубрике мигает свет. Так и есть! Красное мигание аварийной системы!
        - Оставаться на своих местах! - прокричал старший лейтенант Еременко. - Пристегнуть ремни!
        Ремни давно пристегнуты! Но что же происходит? Ливадова ничего не понимала! Посмотрела на точку, где прежде висели инфоокна, отображавшие бой с «Новиком» или космос вокруг десантной флотилии, и обнаружила пустоту. Да и что она увидит без визора шлема и с заблокированным нетчипом? Ничего не увидит.
        Включился гудок тревоги.
        - Что случилось?! - Ливадова кивнула Бастрюкову, перекрикивая завывание тревоги.
        - Не знаю!
        - Что? Не слышу!
        Женька попыталась докричаться до Антона, но рев тревоги перекрывал остальные звуки.
        - Опустить визоры! - Голос комвзвода в динамике шлема был все же громче.
        Наконец-то! В герметичном шлеме и с опущенным бронестеклом, выводящим всю необходимую для десантника тактическую информацию, гораздо уютней… Уютней? Надо ж так подумать!..
        Чертыхнувшись, Ливадова снова услышала командира взвода:
        - Наш тридцать четвертый МДК и двадцать седьмой МДК разведывательной роты подверглись атаке истребителя с «Новика». Он уже уничтожен, но смог повредить наши двигатели и часть иных систем корабля. Не паниковать! Ситуация под контролем. Мы уже на орбите Марса. Приготовиться к аварийной посадке! Конец связи!
        Женька растерянно посмотрела на Бастрюкова. А на кого еще смотреть? Он-то напротив сидит! Затененное стекло визора прятало лицо Антона от взгляда Женьки. Взор девушки тоже был укрыт от посторонних, но командир первого отделения каким-то образом догадался, что на уме у Ливадовой. Он пожал плечами, а Женька заскрежетала зубами.
        Ясно, что ничего не ясно! У нее только предположения. Скорее всего, 1-я эскадра Марсианского флота догнала «Новик» и уничтожила линейный крейсер террористов либо захватила его. Однако с мятежного корабля ускользнула минимум пара истребителей, а на двух сцепленных МДК проспали их атаку. В итоге отбились, но включился аварийный режим.
        Вспомнился брат. Ливадова по-прежнему надеялась когда-нибудь отыскать Андрея, но только если сама не погибнет зря при аварийной посадке… Внешняя обшивка МДК вновь заскрежетала. Аж мурашки по коже побежали! Женька ничего не может сделать. Сейчас ее жизнь вручена в другие руки и остается лишь молиться за умение пилотов и надежность десантного корабля, на борту которого вторая рота и взвод управления учебного батальона, а значит, и ее второй взвод.
        Закрыв глаза, Ливадова ждала развязки. Она потеряла счет времени, но когда МДК затрясло и снова раздался скрежет обшивки, это не стало неожиданным.
        - Вошли в атмосферу Марса, - пояснил Еременко. Его голос был спокойным, вселяющим в личный состав уверенность.
        Молодец! Перестал проявлять нервозность. Даже в голосе! Молодчина их старлей! Девушка нахваливала офицера, чтобы заглушить свой страх. Ей очень страшно. Тело впечаталось в противоперегрузочное кресло, грудь будто бревном придавили к нему, и тяжесть в груди постоянно нарастает.
        Перегрузка! Опять она! Женька ненавидела перегрузку и возненавидит ее еще больше. Только бы выбраться из этой кутерьмы! Боже! Ливадова взмолилась о посадке. Пусть она будет сколь угодно аварийной, но лишь бы уцелеть. Ей и остальным!
        - Спокойно, - успокаивающе мягко произнес в динамике командир взвода. - Все под контролем!
        Он врет? Либо в самом деле пилоты еще удерживают корабль от разрушения… МДК трясло без остановки, и скрежет почти не смолкает. О! Загрохотало так, словно сорвало целый пласт обшивки. Как хочется жить!..
        - Спокойно! - Голос Еременко сорвался на крик. Он тоже человек и, оказывается, знает, что такое страх. - Вжать голову в плечи! Подлокотники кресел не отпускать!
        Как он говорит, при такой-то перегрузке?
        Десантный корабль затрясло, словно игрушку в руках великана. Без ремней, которыми бронескафандры пристегнуты к противоперегрузочным креслам, личный состав раскидало бы по кубрику. Но они сидят где сидели, только в глазах потемнело.
        А снаружи… заскрежетало чудовищно громко! Женька зажмурилась. Мелькнула мысль, что это все, конец… Или еще нет? Корабль разваливается прямо сейчас? Нет! Еще цел! По меньшей мере кубрик второго взвода еще цел, но тряска и скрежет не прекращаются ни на секунду.
        Корабль подбросило… Так показалось… Потом он рухнул в пропасть, его закрутило…
        Теперь конец?.. Женька больше не открывала глаза и только молилась о спасении. Молилась истово, искренне. Все что угодно ради жизни!
        Затрясло еще сильнее. Треск рвущегося железа разрывает и сердце. Десантный корабль умирает, и вместе с ним погибают все, кто был на его борту.
        - Мамочки! - вырвалось у Женьки.
        Перегрузка ударила в грудь, вдавив внутренности в спину кирасы бронескафандра. Потемнело в глазах, Ливадова едва не потеряла сознание, но справилась с собой. Давление на грудь спало, дышится легче, и корабль больше не падает на поверхность Марса, словно сброшенный с высоты камень - как только что казалось Женьке. Но проекций нет! И командиры тоже молчат!..
        Грохот, треск, скрежет и тряска! Если не убила перегрузка, то тряска выбросит из Женьки все внутренности… Как же тяжело!
        Удар! Десантный корабль врезался в поверхность планеты - носом по касательной и прошелся днищем по песку. Время замедлилось для Ливадовой. Она услышала глухой стон умирающего металла и снова - оглушительный грохот, треск и скрежет.
        Стены кубрика разорвало. Внутрь отсека вонзились огромные стальные клыки - какие-то искореженные элементы остова корабля. Сорвало обшивку стен, и на чужую планету вышвырнуло противоперегрузочное кресло с обрывками подсоединенных прежде кабелей, и в нем - Евгению Ливадову.
        Глава 29
        Улыбка судьбы
        - Ну, ублюдок? - Майк Боббс ткнул пламегасителем штурмовой винтовки в шлем второго лейтенанта. - Выслушаем европейца или нет? Что молчишь, ублюдок?
        Упырь уже несколько раз повторил оскорбление, зациклившись на одном слове, а Шелли безмолвно взирал на него снизу вверх. Бесстрастное лицо офицера не выражало никаких эмоций. Он просто смотрел на рекрута и не предпринимал попыток к сопротивлению.
        Боббс покосился в сторону Ливадова, но ничего не спросил и снова перевел полный ненависти взор на офицера. Бывший «тевтонец» хотел размазать его, припомнить ему все унижения, мнимые и реальные. Но приходится считаться с остальными из сводного отделения, и вообще офицер подозрительно молчалив.
        - Заткнул рот, ублюдок? - просипел Упырь. - Раньше ты, ублюдок, был поразговорчивей!
        Шелли не ответил, и Боббс зашипел от злости. Упырь не мог делать резких движений, потому что штурмовая винтовка Русского была нацелена на него. Ливадов тоже молчал. Он был единственным, в кого не было направлено оружие.
        Когда Боббс приставил ствол стодвадцатипятки к голове второго лейтенанта, четверо других «тевтонцев» среагировали мгновенно. Двое из гранатометного расчета оказались около комендор-сержанта и направили стволы штурмовых винтовок на Дюбува. Один нацелился ему в спину, другой будет стрелять в бок или в голову - и оба в метре от Француза. С такого расстояния не промахнутся.
        Еще двое бывших ЧВКашников подскочили к своим напарникам - белобрысому Глигону с прозвищем Немой и Бруксу по кличке Бульдог - и тоже нацелили на них оружие. Все произошло очень быстро. Пятеро из разгромленной ЧВК давно сговорились и ждали подходящего случая, а Упырь, видно, у них за главного.
        - Эй! Я вообще не при делах! - Глигон отвел пламегаситель чужой винтовки от своего лица.
        Андрей тихо выругался. Надо же! Заговорил наш Немой!
        - Оружие брось, - сквозь зубы велел ему «тевтонец».
        Глигон подчинился. Штурмовая винтовка упала на асфальт.
        - Бульдог! - крикнул Упырь. Вытаращив глаза, он многозначительно перевел взгляд на Ричарда Шелли. Мол, что скажешь про идею пристрелить командира?
        Барни Брукс был парнем простым и без изящества в речи.
        - Пошел ты! - сказал он. Бульдог успел нацелить свою «125CN» в живот бывшему уже напарнику, да так и продолжил держать оружие.
        - Принято. - Майк Боббс помрачнел.
        Ливадов смотрел на него и второго лейтенанта. Все ждал, что Шелли подаст знак действовать, потому что присоединяться к мятежу Андрей не собирался. Но офицер будто не замечает, что трое из сводного отделения - комендор-сержант Дюбува, рекруты Брукс и Ливадов - все еще верны присяге. Не может же быть, что Ричард Шелли в штаны от страха наложил?
        - А ты? - Упырь бросил взгляд на Ливадова. - Ты-то опусти ствол! Мы ж напарники! Почти друзьями стали!
        Андрей удобней перехватил оружие и посоветовал Майку засунуть эту дружбу куда подальше. Руки чешутся нажать на спусковой крючок и выбить из башки Боббса мозги. Вспомнилось оцепление и как Упырь с садистским наслаждением убил невиновного мальчишку. Только из-за того, что тот случайно сошел с тротуара. Теперь представился прекрасный повод проучить урода!
        - Отлично! Это ваше решение! - Боббс плюнул на шлем второго лейтенанта. Наверное, думал вывести его из себя, однако Шелли был спокойнее каменного истукана. Майк зло посмотрел на Ливадова. - Я отчего-то полагал, что башка у тебя варит, а ты, Русский, такой же идиот, как Бульдог или Француз.
        Ливадов ответил, но лишь про себя. Он тоже безмолвно направлял оружие на Боббса, то и дело поглядывая на командира сводного отделения, в котором пять из восьми рекрутов подняли оружие на офицера и его заместителя. За подобное светит трибунал без шансов, а у него и Бульдога шансы остаются. Второй лейтенант обязательно придумает что-нибудь эдакое, что перевернет текущий расклад. Либо он просто ждет подходящего момента.
        - Джентльмены! - раздалось со стороны офицера европейской разведки; о нем забыли на несколько минут, пока на полуокруженной позиции морпехов выясняли отношения. - Я ничего не услышал по поводу моего предложения! А время, отпущенное на нашу прекрасную беседу, истекает.
        - Какое время? - прохрипел Боббс.
        - Время для раздумий. - Офицер из разведки Белой корпорации сделал два шага вперед. - Даю вам для этого десять минут.
        - Сначала предложение! - выкрикнул Упырь.
        Андрей поймал взгляд Ричарда Шелли. Пока Боббс отвлекся на европейца, второй лейтенант перестал делать вид, что происходящее его не касается, и сосредоточенно уставился на Русского. Но ни черта не понятно, что именно нужно от Ливадова. Мигнул бы, что ли…
        - Предложение? - Капитан Фальтер приблизился еще на один шаг. - Это справедливый вопрос!
        Второй лейтенант смотрел теперь на Дюбува, и, кажется, комендор-сержант сразу сообразил, что на уме у Ричарда Шелли. Старший дрилл закрыл глаза и открыл их через секунду. Он прекрасно понимал офицера и без нетчипа, который не работал здесь так же, как связь. Получив согласие Дюбува, второй лейтенант перевел взор на Бульдога. Брукс кивнул. Дурак!
        - Майк! Эти уроды переглядываются. - Бывший напарник Бульдога легко сообразил, что дело нечисто. Что-то затевают, падлы!
        - Так смотрите за ними в оба! - бросил Упырь и зло покосился на Андрея.
        Ливадов и остальные ничего не предпринимали. Андрей ждал каких-нибудь действий Шелли либо Дюбува - тогда и он включится. Просто ждал, потому что, в отличие от Француза и Брукса, он не столь понятлив, как нужно. Эх, даже Бульдог обставил его…
        - Так что за предложение? - Майк Боббс немного успокоился.
        - Вы складываете оружие и взамен получаете новую жизнь, - улыбнулся капитан. - Новая жизнь в прямом смысле этого слова. Я гарантирую, что все сдавшиеся будут вывезены в Новую Европу, получат гражданство, подъемные. Поэтому говорю о настоящей новой жизни!
        Бывшие «тевтонцы» переглянулись. Утерянное гражданство являлось пределом мечтаний. Им повезло, они в морской пехоте - это реальный шанс дослужиться когда-нибудь до гражданства. Но оно будет потом, и не факт, что доживут до этого. Для начала, например, нужно выкарабкаться из большой такой задницы, куда влезли благодаря заботам Шелли.
        Но сейчас им предлагают гражданство за просто так - не нужно ничего делать, тянуть много лет лямку; всего лишь сложи оружие - и гражданство в кармане. Заманчивое предложение, только щедрость чужака наталкивает на нехорошие мысли.
        - Зачем мы вам? - спросил Упырь. По натуре он был зол и подозрителен; Андрей удивился бы, прими он предложение европейца без расспросов.
        - Это вас не касается, - отрезал капитан Фальтер. - Либо соглашаетесь, либо будете уничтожены!
        - Какие гарантии? - Боббс давил на свое.
        - Гарантии? - раздраженно поинтересовался европеец. - Я уже сказал про гарантии: это мое слово! А у вас перспективы однозначные. Либо смерть, либо довериться мне. Повторюсь: я гарантирую вам гражданство и новую благополучную жизнь в Новой Европе.
        - Маловато обещаешь, - вспылил Упырь. Он метал яростный взгляд на европейца и назад, косясь на неподвижного Шелли с каменным лицом, на котором не отражалось ровным счетом ничего, что чувствовал и о чем думал второй лейтенант. - Да и кто ты такой? Понятия не имею, кого вижу перед собой!
        - Майк! - один из стороживших Дюбува «тевтонцев» забыл про комендор-сержанта и направился к Упырю. - Ты рехнулся! Они ж порешат нас и не поморщатся!
        ЧВКашник взмахнул рукой, показывая на офицера и несколько десятков террористов за его спиной. Если это не террористы, а спецназ европейцев? Тогда морпехам конец - превосходства в выучке и снаряжении нет и численность противника явно не в пользу сводного отделения.
        - Не подходи! - Упырь поднял штурмовую винтовку, нацелив ее в товарища.
        - Ах ты ж, урод! - Он тоже вскинул оружие.
        Пора! Второй лейтенант подмигнул Андрею, и тот выстрелил. На близком расстоянии целиться нужно в шею или голову - так учили рекрутов. Сочленения бронескафандра гарантированно не выдержат калибр штурмовой винтовки «125CN». Шлем тоже не убережет при огне с нескольких метров.
        Ливадов попал в лицо Упырю. Пуля вышибла кровавые брызги и мгновенно убила Боббса, который рухнул на сидящего перед ним Шелли уже мертвым. Офицер прикрылся трупом, в который пришлось сразу несколько пуль от спорившего с Упырем «тевтонца». Он замешкался и заплатил за медлительность жизнью - получил две короткие очереди из винтовок Шелли и Ливадова. Они стреляли почти в упор, и бронескафандр не справился со всеми пулями. С ЧВКашником было покончено.
        - Этот тоже все! - Зак Дюбува стоял над еще одним бывшим «тевтонцем».
        Сообщники Упыря быстро расслабились и едва не вцепились друг в друга. Комендор-сержант смог уронить противника лицом в асфальт, а сам вскочил на ноги. Приставил автомат под шлем и нажал на спусковой крючок.
        Бульдог оказался не столь расторопным, он ранен. Он тоже на ногах и тоже разделался со своим ЧВКашником, но схватился рукой за бок кирасы. Вон и кровь появилась! Черт!
        - Не стреляйте! - последний из сообщников Упыря пятился от Глигона и водил перед собой стволом «125CN». Вправо и влево. Взгляд «тевтонца» бегал между офицером и старшим дриллом, сделавшись через несколько секунд затравленным.
        - Брось оружие! - рыкнул командир взвода. - Ты слышал меня, Ковбой?
        Второй лейтенант обратился к «тевтонцу» по прозвищу, которое всегда произносил с презрением, даже сейчас; не был тот в любимчиках Шелли. Но это подействовало. Ковбой бросил винтовку.
        - А ты, Немой, подними свою! - Шелли буквально зарычал на Глигона, который прямо не присоединился к мятежу, но явно выжидал. - Либо ты только моргалками своими хлопать можешь?
        - Никак нет, сэр! - Глигон поспешно поднял свою винтовку и по примеру Шелли навел ее на ЧВКашника, который лишь сейчас додумался поднять над головой руки.
        - Я с вами! С вами! - повторял он.
        - Француз! Посмотри, что с Бульдогом! При отключенной тактической системе рана заживляющим гелем не заткнется. Надо самому! Помоги ему, и расстегните наконец его долбаную кирасу!
        Комендор-сержант уже помогал Бруксу. Брань Ричарда Шелли была несправедлива, и это значит, что второй лейтенант стал прежним. Вернулся, черт бы его побрал!
        Француз достал из аптечки шприц с плазмокровью - если не активирована тактическая система, то нет и заживляющего геля, который не отключает сознание при воздействии на рану. Зато есть плазмокровь. Она поможет, сейчас в самый раз ею воспользоваться, потому что Бульдогу можно вырубиться на пару минут.
        - Ливадов!
        - Рекрут Ливадов, сэр!
        - Следи за ублюдками! Что-то они притихли! Доложить обстановку! А я поговорю с Ковбоем. Не возражаешь, Ковбой?
        - Никак нет, сэр!
        Второй лейтенант двинулся к последнему из бывших ЧВКашников, чтобы поговорить, как он выразился. Ох, не завидовал Андрей «тевтонцу» - не хотел бы он вообще разговаривать с Шелли наедине, а тут такой залет.
        Ливадов высунулся из-за укрытия. Что изменилось? Схватка с «тевтонцами» и несколько последовавших за этим фраз не заняли много времени, все произошло очень быстро. Но капитан Фальтер исчез, и, по мнению Андрея, поступил он правильно. Когда с другой стороны переговоров звучат выстрелы, надо убираться, и не важно, что стреляют не в тебя - пока еще не в тебя, а потом… Суп с котом.
        Все тихо. Офицер-разведчик пропал, но другие террористы на месте: тоже затаились, почти не копошатся и больше не группируются. Все у них готово, ждут только сигнала к атаке. Суки! Сколько же их? Два взвода будет - человек пятьдесят или шестьдесят, а отделение морпехов уполовинилось - расклад совсем не в пользу сводного отделения. Террористы, кем бы они ни являлись в действительности, быстро затопчут пятерых морских пехотинцев, если те попытаются держать позицию. Единственный шанс - идти на прорыв.
        - Ты побежишь первым.
        Оглянувшись, Андрей увидел, что второй лейтенант похлопывает по плечу наклонившегося к брошенной винтовке «тевтонца». Побежит первым? Скорей бы… Они все побегут, когда противник пойдет в атаку. Ожидание смерти хуже самой смерти. Ливадов не помнил, кто это говорил, но плевать, откуда в голове прозвучали слова, которые лучше всего подходят для его состояния. Тяжело ждать, когда все начнется, и потому скорей бы началось…
        - Чего лыбишься? - Комендор-сержант протянул Ливадову винтовку Упыря и четыре полных магазина. - Вторую винтовку за спину на ремень. Полными магазинами заменить два пустых. Пустые выбросить. Все понял?
        - Рекрут Ливадов понял, сэр!
        - Не умничай, - Француз нахмурился. - Так чего лыбишься?
        На его левом плече висели еще три винтовки; комендор-сержант снял оружие и магазины с мертвых «тевтонцев», чтобы раздать Русскому, Немому и Бульдогу, который после укола плазмокровью снова в норме.
        Принятая на вооружение корпуса морской пехоты винтовка - штука увесистая, но экзосистемы морпехов могли тащить за собой даже легкий бронемобиль. Лишняя винтовка при десятикратном перевесе противника не помешает. Хотя бы потому, что в нужный момент не потребуется перезаряжать «125CN».
        - Слышал мой вопрос?
        - Слышал, сэр, - произнес Ливадов, - но обдумывал причину улыбки.
        - И как? Надумал?
        - Никак нет, - соврал Андрей. - Улыбаюсь, потому что улыбаюсь.
        - Ты идиот?
        Сейчас у Ливадова не было однозначного ответа на вопрос насчет идиота.
        - Француз! - Шелли окликнул комендор-сержанта. - Оставь его! Потом мозги прочистишь!
        - Вы оптимист, сэр, - ухмыльнулся Дюбува и направился к Бульдогу и Немому, чтобы дать каждому вторую винтовку и по паре полных магазинов. Четвертую «125CN» и несколько магазинов Француз оставил себе. Второй лейтенант и Ковбой будут налегке - они тоже получат по несколько магазинов, но лишнюю винтовку командиру таскать незачем, а последний из бывших ЧВКашников под подозрением.
        Андрей улыбался и смотрел на позиции противника. Ждут чего-то, и ему можно немного расслабиться, наслаждаясь временной тишиной, снова и снова улыбаясь при мысли, что прикончил Упыря. Раньше Ливадов не замечал за собой кровожадности и никогда не хотел убить кого-нибудь. Ну, всерьез… А вот гляди-ка - радуется, что удачно выстрелил Боббсу в морду!
        - За того парнишку… - чуть слышно произнес себе под нос Андрей.
        Он отомстил за пацана и его мать, хотя никто не просил о мести. Но слишком уж наглым моральным уродом оказался Боббс. Тянуть с таким одну лямку - себя не уважать. Андрей никогда не был поборником справедливости, но после того дня в оцеплении существование Боббса стало для Ливадова оскорблением. Он чувствовал, что рано или поздно зацепится с ним на ровном месте, они закусятся до крови - и все закончится трибуналом.
        Однако судьба улыбнулась ему - дала повод прикончить Упыря без… э-э… дисциплинарных последствий. Вот почему он улыбался, как конченый дурак… или псих. Дюбува задал совершенно резонный вопрос про улыбку. Нормальный человек не улыбается, когда ждет атаки противника с численным перевесом вдесятеро. Но только не он!
        - Как псих… - пробормотал Андрей. С его биографией за последние три месяца рехнуться совсем не трудно. Но - шутки в сторону. Улыбка сползла с лица Ливадова. Террористы зашевелились, они определенно собираются что-то предпринять!
        - Приготовиться! - приглушенным тоном произнес второй лейтенант.
        Андрей оглянулся. Он только сейчас сообразил, какие большие разрывы между изготовившимися к стрельбе морпехами. Он и Немой по центру, Будьдог на правом фланге. На левом, ближе к автомобильному подъему на второй уровень, расположились трое. Там второй лейтенант, комендор-сержант и Ковбой, которому Шелли уготовил особую роль. Впрочем, можно не гадать - бывший ЧВКашник первым побежит, когда пойдут на прорыв. Если выживет, искупит вину кровью.
        Если не выживет, то подавно искупит. Ливадов непроизвольно вздохнул. О! Вместе с оживлением на позициях противника внутри него самого расшевелилось волнение. Он обязан выжить! Он должен жить, чтобы получить гражданство и найти сестру. Дюбува частенько говорил, что в морской пехоте они либо сдохнут, либо когда-нибудь будут инкорпорированы в общество нормальных людей.
        Но сперва надо все-таки выжить. Прямо сейчас. Террористы открыли огонь!
        Глава 30
        Марс
        Удар о поверхность планеты чуть не вышиб дух. Пристегнутая ремнями безопасности к противоперегрузочному креслу Ливадова упала вместе с ним на поверхность Марса.
        В глазах потемнело, на несколько секунд Женька потеряла сознание… Или она не отключалась? Девушка не смогла бы ответить, в каком она была состоянии в первые мгновения после приземления. Нет сомнения только в одном - без экзоскафандра и противоперегрузочного кресла, которое приняло на себя большую часть удара, Ливадова была бы мертва.
        В голове немного прояснилось. Вдруг вспомнилось, что втолковывали новобранцам на каждом утреннем построении во время полета на Марс. Шлем не снимать, визор не поднимать - атмосфера четвертой планеты Солнечной системы не пригодна для дыхания. Ливадова заморгала, чтобы избавиться от назойливого воспоминания. Она не дура и прекрасно понимает, что без экзоскафандра на чужой планете не продержится и нескольких минут.
        Башка словно свинцом залита. Где она? Что с ней сейчас? Страшно подумать, что сломала ногу или руку, а то и в нескольких местах да в придачу и ребра. Но боли почти не чувствует. Наверное, она все же цела, только пошвыряло немного.
        Визор проецировал на внутренней поверхности бронестекла бегущие сверху вниз строчки. Тактическая система анализировала состояние экзоскафандра и десантника. В норме, в норме, в норме… Ливадова смотрела на небо чужой планеты. Бледно-голубое небо Марса. Девушка заморгала глазами? Бледно-голубое? Она-то всегда знала, что небо на Марсе красновато-бурое! Почему же видит голубое небо?
        Женька протерла перчаткой пыль на внешней стороне визора, однако бледно-голубое небо не стало меняться на бурое.
        - Черт с ним, с небом… - прошептала пересохшими губами Ливадова. После разберется с небом Марса, сейчас нужно понять, что с кораблем и кто еще выжил. Девушка посмотрела вправо от себя, потом влево. Увиденное ужаснуло, лучше смотреть на небо.
        Закрыв глаза, Женька отстегнула ремни. Открыла глаза. Застонав от тупой боли в каждой клеточке тела, девушка заставила себя подняться. Сначала села, потом встала на ноги. Система сообщила, что с Ливадовой все в норме, но техника врет. Все тело болит! Чтоб ее…
        Самое главное! Девушка отсоединила от противоперегрузочного кресла автомат. Лучше погибнуть, чем потерять закрепленный за ней АК-233. Кинула ремень на плечо, забросив крупнокалиберное автоматическое оружие за спину. Щелкнув магнитами, автомат прижался к бронекирасе, чтобы не мешать и не стеснять движения - все системы боевой единицы, в лице ефрейтора Ливадовой, действительно в норме и работают штатно.
        Ливадова подняла взор и огляделась. Под бледно-голубым небом Марса был день. Вокруг девушки на серых, плоских, частью затянутых в песок или просто припорошенных пылью камнях были разбросаны обломки малого десантного корабля: где горят, где дымят, а где просто лежат. Рядом несколько неподвижных тел - этих десантников выбросило вместе с Ливадовой после удара корабля о поверхность планеты. Никому не повезло. Все, кого видела Женька, были мертвы. Тактическая система отметила их погибшими. Умерли ни за что… Пять мертвых тел. Но что внутри кораблей? Есть там кто-нибудь живой?
        Два космических корабля темнели покрытыми черной копотью бортами в трехстах метрах от Ливадовой. Все так же сцепленные, рухнули вместе в каменистую безжизненную пустыню Марса. Искореженные, потрепанные и с черной гарью поверх некогда блестящей стальной обшивки.
        Больше всего досталось борту, на котором летели вторая рота и управление учебного батальона - этот МДК принял основной удар падения и развалился на несколько частей. Похож еще на нечто целое, но восстановлению не подлежит. Просто груда металлолома, который дымился сразу в десятке мест. Женька надеялась, что это не означает опасность взрыва. Хватит уже испытывать благосклонность судьбы, вторую катастрофу за один день она не переживет.
        А если выжила только она одна?
        - Ливадова! - гаркнул динамик шлема. Голос сержанта Ивана Горгуа был хриплым.
        Слава богу! Она не одна!
        - Я!
        - Слышишь меня?
        - Так точно! Слышу, господин сержант! - Женька искренне обрадовалась Горгулье. Она боялась оказаться одна в каменистой пустыне чужой планеты, хотя старалась не думать об этом.
        - Отлично! Связь наконец заработала! - Сержант Горгуа закашлялся. - Вижу, что ты в порядке и все системы твоей экзоброни в норме. Подтверди, если так!
        - Я в порядке.
        - Понял. Сообщаю, что принял командование вторым взводом на себя! Как поняла?
        - Сержант Горгуа принял командование вторым взводом! - Ответ Ливадовой прозвучал четко. Но когда спросила про взводного офицера, ее вопрос прозвучал неуверенно: - Что со старшим лейтенантом Еременко?..
        - Старший лейтенант Еременко больше не будет командовать взводом, - глухим тоном ответил Горгулья. Он не смог сказать сразу, что случилось с офицером. Потребовались пауза и длинная фраза вместо одного короткого слова.
        - Что с ним?
        - Погиб, - произнес Горгулья и тут же взъярился на девушку: - Ефрейтор! Твою ж… Ты зубы мне не заговаривай! У нас много потерь. Бегом сюда - помогать раненым и мертвым! Конец связи.
        Временный командир второго взвода разозлился, и лучше с ним не спорить. Ливадова поспешила выполнить приказ, чтобы не прочувствовать на себе остроту шутки Горгульи. Шутник из него так себе. Она потом как-нибудь спросит: как можно помочь мертвым? Они уже мертвы…
        Она-то сама почему юморит?
        - Потому что нервы на пределе, - ответила девушка самой себе. Она вовсе не хочет язвить и шутить, просто включилась защитная реакция психики. Разум не хочет принимать случившее, и, чтобы не осознавать, сколько погибло знакомых и незнакомых людей, он уводит мысли на другое. На идиотские шутки! Женька крепко выругалась.
        Ливадова спешила по меткам-проекциям, созданным на стекле визора, без них расшифровать приказ господина сержанта «Бегом сюда!» было бы трудно, а дать дополнительные пояснения он не удосужился. Женька тоже злилась, заводила себя, чтобы спокойно встретить то, что должна обнаружить, когда обойдет малый десантный корабль второй роты.
        Что она увидит? Девушка непроизвольно вздрогнула. Горгулья сообщил про большие потери. Кто еще пострадал? Что с Сашкой Грибановой? Она единственная из трех подруг Женьки, кто продолжает службу. Пусть с гаденышем Бастрюковым ничего не случится, но лишь бы Сашка не пострадала!
        Грибанова погибла… Тактическая система опознала ее залитый темной кровью экзоскафандр первым. Тело Грибановой лежало крайним - из разбитого корабля вынесли уже трех погибших. Командир первого взвода старший лейтенант Комаров и исполняющий обязанности командира второго взвода сержант Горгуа наблюдали за эвакуацией личного состава. Она только что началась, и первыми спустились на поверхность Марса командиры. Никого из флотских офицеров и офицеров из управления учебного батальона пока нет.
        Неужели потери настолько велики, что другие офицеры погибли или ранены? Или еще не успели выбраться из разрушенного корабля? Женька надеялась на второе. На негнущихся ногах она добралась до сержанта Горгуа и доложила о себе.
        - Вольно, ефрейтор!
        Оглядев Ливадову, временный комвзвода одобрительно кивнул. Женька вернулась вместе со штатным двести тридцать третьим - боец не вправе потерять оружие.
        - Сколько там наших? - Горгуа указал за угол корабля, откуда только что прибыла ефрейтор.
        - Пять человек.
        Сержант Горгуа молча кивнул. В безвозвратных потерях еще пять имен. Тактическая система знала об уроне среди личного состава, но электроника порой ошибается, и хотелось точно убедиться, что среди выброшенных за борт МДК, кроме Ливадовой, выживших нет.
        Старший лейтенант Комаров поспешил к выбитому люку, откуда шла эвакуация. Двое во флотской экзоброне выносили тяжелораненого, и, кажется, это был командир учебного батальона подполковник Чесноков. Женька покачала головой. Плохо дело у Чеснока, если это он, - прямо из груди торчал арматурный прут. Сержант Горгуа выругался, его тактическая система работала без ограничений, установленных для рядового состава, к которому относилась ефрейтор Ливадова. Он знал, кем являлся раненый.
        Сейчас из корабля выносили подполковника Чеснокова, и, признаться, Горгуа не предполагал, что ранение комбата настолько серьезно. А что с Моровым? Майор тоже ранен, но, скорее всего, некритически - время от времени зло рыкает через коммуникационную систему. Скоро он выберется из корабля, потому как отсеки, в которых заперло управление роты и штаб учебного батальона, разблокировали три минуты назад. Спасибо флотским, они быстро справились.
        Временный командир второго взвода указал точку на каменистой поверхности планеты в трех метрах от себя.
        - Ливадова! Твой пост! Привести оружие в готовность к стрельбе! Охранять тела! Начать визуальное наблюдение за местностью по всем направлениям от поста! Выявлять любое подозрительное движение!
        - Есть!
        - Дронов нет, ничего нет, - невеселой шуткой добавил Горгулья, - мы в полной заднице!
        Сержант вдруг умолк, уставившись на Ливадову. За стеклом визора не видно лица, но Женька была уверена, что он вдруг смутился, а сержант не должен смущаться. Наверное, нервы шалят, они сейчас у всех на пределе.
        - Все плохо, - угрюмо произнес он, - это я хотел сказать. Мы приземлились… или, правильнее сказать, примарсились максимально далеко от наших баз. Пилоты уводили корабль подальше от освоенных секторов Марса - и перестарались. Корабли упали в самом глухом уголке этой дрянной планеты, какой только возможен.
        Горгулья, кажется, усмехнулся, а Женька не поняла, для чего сержант это ей рассказывает. Она прямо спросила об этом.
        - Чтоб смотрела в оба глаза! - Сержант опять обозлился. - На базах какие-то беспорядки, и помощь быстро не придет! Рассчитываем только на себя! Ранее полученный приказ понятен?
        - Так точно!
        - Выполнять!
        - Есть!
        Ливадова оказалась на своем посту прежде, чем сержант захлопнул пасть. Горгуа смотрел на ефрейтора еще несколько мгновений, но больше ничего не сказал и направился к месту, куда начали сносить раненых. Рядом с неподвижно лежавшим Чесноковым появился офицер-медик в флотской броне. Покачав головой, он что-то сказал старшему лейтенанту Комарову и подошедшему к ним Горгуа - и развел руками.
        Комбат не шевелился, арматуру из его груди не вынимали - слишком опасно, без операционного стола такая попытка легко сломает хрупкий баланс между жизнью и смертью Чеснокова. Но он жив, потому что лежит среди других раненых. Ливадова предположила, что экзосистема залила заживляющим раствором рану и ввела командира батальона в искусственную кому. По меньшей мере к трупам, которые она охраняет, Чеснокова не перенесли.
        Зачем охранять мертвых? Вокруг все больше десантников, и все они вооружены. Ливадова не понимала смысл полученного приказа. Она, конечно, может объяснить, почему нужно обеспечить покой погибшим боевым товарищам. Однако кто сейчас посягнет на них? Впрочем, приказ есть приказ, ей даже повезло. Она лишь стоит и смотрит по сторонам, а могла бы таскать мертвецов.
        Принесли еще одного - им оказался Бастрюков. Когда Женька увидела его, то сломалась. Ненадолго, на полминуты или около того - она не смогла бы точно ответить, на сколько времени выпала из нормального состояния. Ливадова отвернулась от мертвых и корабля, в котором они погибли. Стояла лицом к пустыне, опустив голову. Под стеклом визора по щекам потекли слезы. Пусть текут - если визор не поднять, их вытереть нельзя.
        Почему она плачет? Кто для нее Бастрюков? Гаденыш, которого презирала всей душой и, возможно, даже ненавидела. Но это человек, которого она знала, и вот он умер. Ни за что умер. Сашка Грибанова тоже умерла, и остальные… Просто потому что один залетный истребитель умудрился подойти незамеченным и вывести из строя силовую установку МДК второй роты, тянувшую за двоих оба десантных корабля.
        Чего стоят жизни десантников? Ничего. Женька тоже десантник, и получается, что ее жизнь тоже ничего не стоит. Но она давно поклялась, что выживет! Она выбралась из рабства, и она будет жить! Она выживет и найдет когда-нибудь брата! Сделав несколько глубоких вдохов-выдохов, Ливадова почувствовала, что пришла в норму.
        Эвакуация из десантного корабля продолжалась, и все время несут и несут погибших и тяжелораненых. Женьке трудно было оценить, насколько велики потери, постоянное мельтешение людей сбивало с толку, и не всех еще вынесли. По прикидкам Ливадовой, получивших легкие повреждения и тех, кто не пострадал, все же больше, чем погибших и тяжелораненых - в соотношении примерно три к двум. Но в любом случае потери крайне высоки. Почти половина личного состава из находившихся на борту второй роты, штаба батальона и взвода управления.
        Сержант Горгуа сменил пост ефрейтора Ливадовой ровно через сорок минут после того, как дал прежний приказ. Людей вокруг стало много, и лишних либо посторонних среди них нет - десантники из учебного батальона или разведывательной роты; оказалось, что в ней потерь на порядок меньше.
        Новый пост был вынесен на полтора километра от места крушения кораблей. Ливадова удобно разместилась меж двух глыб в половину человеческого роста, уселась на небольшом валуне и следила за восточным сектором пустыни.
        Пустыня… Мертвая безжизненная поверхность Марса. Чужой планеты. Женька вслушалась в себя. Каково оказаться на другой планете? А ничего так. Буднично. Мысли заняты вовсе не Марсом, а крушением их корабля.
        Горгулья сообщил, что главная задача ефрейтора - не высовываться и постоянно совершать обзор территории. Ливадова должна часто и при этом небыстро вертеть головой, чтобы оптика ее экзосистемы сканировала местность.
        Перед тем как сержант Горгуа отправил Женьку на новую позицию, к точке эвакуации из МДК второй роты прибыли майор Воронцов и несколько офицеров из его подразделения. Скоро Воронцов вышел на общий канал связи и сообщил, что принимает на себя общее командование как старший по званию офицер из тех, кто не получил ранение либо не погиб. Поскольку ранение Морова не позволяет тому осуществлять полноценное руководство второй ротой, то командование ею тоже возлагается на майора Воронцова, а также командование взводом управления.
        Майор Моров подтвердил сказанное майором Воронцовым. Затем было сообщено, что все транспортные средства на борту номер тридцать четыре выведены из строя. На десантном корабле разведроты наземная и воздушная техника в порядке, однако требуется время на разблокировку заклинивших шлюзовых дверей и вывод техники из заваленных набок отсеков МДК. Помощь прибудет, однако в течение самого ближайшего времени на нее рассчитывать нельзя. Системы регенерации кислорода в экзосистемах личного состава обеспечат необходимый для дыхания воздух в течение ближайших четырнадцати часов. Майор Воронцов отметил, что этого времени с запасом хватит на ожидание помощи.
        В отличие от временного командира второго взвода, майор Воронцов не стал пояснять причины задержки помощи. Горгуа сказал Женьке про какие-то беспорядки на марсианских базах. Видно, для предотвращения мятежа и перебрасывался на Марс 10-й отдельный десантно-штурмовой полк, но они не успели.
        - Приказываю личному составу продолжать эвакуационные мероприятия и обеспечивать режим полной боеготовности. Конец связи.
        Президентский сын опять раздает команды. Женька начала злиться, хотя понимала, насколько это глупо. Сейчас нет сынка президента корпорации «Сигма», здесь только майор Воронцов. Командир разведывательной роты, который временно принял общее руководство.
        Как Женька относится к Воронцову? Она не зависит от него, но он последняя и единственная надежда найти когда-нибудь брата. Лишь возможности Воронцова сохраняют мизерный шанс на чудо.
        Горестно вздохнув, Ливадова пнула камешек и подняла взор, дабы встроенные в бронескафандр датчики произвели сканирование местности в ее секторе ответственности. Небо вдруг разорвалось ревом двигателей. Прямо над потерпевшими крушение МДК в атмосферу Марса вошли два спасательных шлюпа.
        Женька улыбнулась. Помощь! Однако улыбка сползла с лица девушки. Тактическая система опознала прибывших - это были спасательные корабли с линейного крейсера «Новик».
        - Боевая тревога!
        Глава 31
        Прорыв
        Шквал огня! По шестерым морпехам, укрывшимся за периметром припаркованных автомобилей, ударил огневой шторм. Первые секунды они не отвечали. Спрятались за дребезжащими от попаданий пуль большими жестяными банками, в которые в один миг превратились машины. Укрыв лицо от осколков, Андрей следил за вторым лейтенантом и комендор-сержантом. Один из них скоро должен подать знак к активным действиям, а пока морпехи притворялись, что их не существует.
        Справа загрохотала серия взрывов. В двадцати метрах от позиции морпехов в опорный бетонный столб и красный микроавтобус рядом с ним влетело что-то крупнее гранаты из подствольника. Машина взорвалась, ее подбросило вверх и после падения на асфальт охватило огнем. Столб выдержал, стоит целехонький. Ливадов выругался, он видел взрыв через щель между автомобилями. А если к потолку взлетит машина, за которой он укрылся? Бронескафандр защищает от осколков и пуль, но только не открытое лицо.
        - Что? - вырвалось у Андрея; он спрашивал сам себя, потому как до остальных не докричаться. - Опустить визор?
        Приказ Шелли был недвусмысленным. Офицер подал четкий знак рукой, что означало команду опустить визор. Но не видя, что второй лейтенант сам опустил бронестекло, Андрей точно засомневался бы в правильности понимания команды. Ливадов опустил визор. Как же вероятность радиоэлектронной атаки? После предыдущей у Француза чуть мозги из ушей не вытекли!
        Раздался взрыв, Андрея сильно толкнуло в спину. Тяжелая штурмовая экзоброня морского пехотинца оставила Ливадова там, где он сидел. Он как скала! Но автомашине, за которой он прятался, досталось крепко. Подбросило, кинуло на спину бронескафандра и толкнуло вперед. Сверху посыпались каменные крошки; часть из них упала на стекло визора.
        Команда опустить визор пришла вовремя! Ричард Шелли обладает настоящим звериным чутьем на опасность! Андрей осклабился. Он убедился в этом в очередной раз. Пока не выберутся отсюда, он будет слушать каждое его слово как никакое другое когда-нибудь слышанное прежде…
        - Сука!
        По позиции морпехов заработали автоматические гранатометы. Загрохотало со всех сторон: спереди, справа, слева, сверху и сзади… - разрывы буквально везде! Автомобили превратились в дуршлаги. Бронескафандры сечет осколками, но экзосистема держит удар. Андрей не чувствовал, что ранен. Выводимая на стекло визора проекция также сообщала, что он цел, а бронескафандр и экзоконструкция не повреждены.
        Знатно лупят! Андрей выругался - громко, не боясь, что получит от господ офицера и сержанта за неуставное поведение. Он не думал о них. Крик и ругань помогли Ливадову выплеснуть из себя животный страх за собственную шкуру. Террористы продолжали шквальный обстрел, словно собрались сровнять с асфальтом позицию морских пехотинцев.
        Сжавшись, как только мог, обхватив шлем левой рукой, Андрей сидел на бетоне и повторял, что все обойдется.
        - Врете! - бормотал он. - Не возьмете!
        Правая рука лежала на «125CN». Штурмовая винтовка для него - как палочка-выручалочка, за которую Андрей будет держаться до самого конца. Гранатометный обстрел - только прелюдия. Самая жесть начнется, когда террористы, или кто они там на самом деле, попытаются взять штурмом позицию уполовиненного отделения, а морпехи пойдут на прорыв.
        Неожиданно обстрел прекратился. Стало тихо, только огонь горит в нескольких местах и чадит дым. Без герметичных скафандров уже бы подыхали от удушья. Шелли опять оказался прав, сукин он сын…
        - Все целы? - Динамик шлема ожил голосом второго лейтенанта. Тут как тут, только вспомни его…
        - Никак нет, сэр, - включился комендор-сержант.
        Офицер грязно выругался. Тактическая система вывела сообщения о потерях. Немой замолк навсегда. Он сидел, уткнувшись лицом в колени, а по правой ноге стекала темная струйка, от которой уже набралась небольшая лужица. Визор на шлеме Глигона был поднят.
        - Не исполнил приказ, - зло произнес в динамике Шелли, - он всегда…
        Второй лейтенант не договорил. Подняв руку, он дал сигнал к активной обороне. Начался штурм! Вновь стрельба, по морпехам бьют исключительно пули. Вскинув винтовку, Андрей немного приподнялся над укрытием и открыл огонь. Несколько коротких очередей, чтоб не тратить впустую боезапас, и вниз. Сместился на метр за автомобилем - наверх, огонь двумя очередями и вниз - все по наставлению дрилл-инструкторов.
        Долго торчать над укрытием нельзя. Технические системы прицеливания противника поймают тебя - и тогда конец. Андрей сместился в третий раз. Поднялся, выстрелил двумя очередями - и в укрытие! Сменил магазин.
        Экзосистема сообщила, что Ливадов получил три пули. Все попадания с нулевой критичностью - броня не пробита. Твари! Андрей цел и невредим, однако знание того, что схлопотал уже несколько пуль, радости не прибавило. Террористы сжимают кольцо, медленно сближаются с позициями морпехов и не снижают интенсивность огня. Уроды! Обучены хорошо, никакие это не террористы: слишком слаженно работают. Спецназ Белой корпорации - это уж точно.
        Андрей снова поднялся, выпустил в молоко две очереди и прыгнул вниз, а по шлему чиркнула пуля. Ливадов почувствовал ее без указания электроники. Шлем выдержал. Снова перемещение и огонь. В укрытие. Противник все ближе. Пятерым морпехам - половина отделения!.. - вооруженным только штурмовыми винтовками, не отбиться от двух взводов европейского спецназа. Что второй лейтенант? Когда сигнал на прорыв?
        - Огонь! - Офицер словно подслушал Ливадова. Голос Ричарда Шелли в динамике был хриплым. - Продолжайте отстреливаться! Они должны подойти ближе!
        - Ковбой ранен! - вклинился комендор-сержант.
        Бывший ЧВКашник лежал спиной на асфальте, схватившись левой рукой за запястье правой. Второй лейтенант приказал Дюбува ползти к рекруту и оказать помощь.
        - Выясни, к чертовой матери, что с ним!.. - зашипел офицер.
        - Понял! - Комендор-сержант пополз к раненому.
        - Огонь! - заорал Шелли. - Не спать, ублюдки!
        Крик предназначался Андрею и Барни Бруксу, которые остались вдвоем против двух взводов спецназа.
        - Чаще стреляйте! - Второй лейтенант поддержал рекрутов огнем.
        Поменяв магазин, Ливадов выпустил по противнику три коротких очереди и снова схлопотал по шлему. Повезло ему, а Ковбою - не очень. Он сейчас мотает перед Дюбува башкой и показывает на правую кисть. Заживляющий раствор уже должен был залить его перчатку и рукав скафандра, а обезболивающее вкачалось в «тевтонца» лошадиной дозой, но дело плохо. Похоже, кисть перебита и не функционирует.
        Дело дрянь! До рывка противника на позиции морпехов считаные минуты. Враг совсем близко.
        - Ковбой! - Второй лейтенант повысил громкость динамиков, чтобы перекрыть нарастающий шум боя. - Считай, что искупил вину кровью!
        - Есть, сэр, - безрадостным тоном ответил бывший ЧВКашник.
        - Теперь бы выжить! Тебе и остальным, - второй лейтенант прокашлялся. - Бежишь по моей команде! Стреляешь левой рукой. Остальные бегут по второй команде! Я в центре. Комендор-сержант прикрывает левый фланг, Ливадов - правый! Русский тянет одеяло на себя!
        Андрей процедил ругательство. Правый фланг - значит, бежать вдоль основных сил противника и получать больше других. И это называется «тянуть одеяло на себя»?
        - Брукс! Прикрываешь отход! Мчишь за нами через минуту, как уберемся отсюда!
        - Принято, сэр! - спокойно ответил рекрут.
        Ливадов прикусил язык. Ему еще повезло, а Бульдог - смертник. Если кто-нибудь из морпехов вырвется на спасительный второй уровень, то это точно будет не Брукс.
        - Всем! Огонь! - зарычал второй лейтенант.
        Морпехи слитно выпустили короткие очереди по противнику. Террористы… Спецназ европейцев в двадцати - тридцати метрах! Поднялись!
        - Ковбой! - казалось, что динамик шлема не выдержит рева второго лейтенанта. - Бегом! На второй уровень!
        Бывший ЧВКашник неуклюже подхватил стодвадцатипятку - стрелять в таком положении у него явно не выйдет - и рванул к спасительному автомобильному подъему на верхний уровень подземной парковки.
        Перемахнув на силе экзосистемы через разбитый в металлолом автомобиль, Ковбой побежал на врагов, которые отделяли его и остальных от спасения. Противник тоже сорвался с места, устремившись на укрытие морских пехотинцев, откуда только что выскочил один сумасшедший. Огонь по нему!
        - Оста-а-альные! - тянул Шелли. - За мной!
        Второй лейтенант, комендор-сержант и раб-рекрут вскочили на ноги, чтобы успеть выскочить за периметр автомобилей раньше, чем противник окажется внутри.
        - Держись, Бульдог! - крикнул Андрей и взмыл кверху, оттолкнувшись от асфальта экзоскелетом.
        Прикрывавший отход остальных Брукс ничего не ответил, сосредоточенно поливая огнем крупнокалиберной штурмовой винтовки бегущих на позицию террористов. Ливадов тоже стрелял. Патронов не жалеть! Заменив магазин еще в воздухе, Андрей приземлился в двух метрах от покинутой позиции. Тактическая система указала, что до подъема на второй уровень еще двести шестьдесят метров!
        - Вперед!.. - голос Шелли зазвучал приглушенно.
        Ливадов стрелял вправо и по фронту, угощая свинцом бегущих на него морпехов. Тяжелый штурмовой бронескафандр ежесекундно принимал десяток попаданий, но держал удары. Вторая винтовка за спиной тоже прикрывает. С тыла зашипела выпущенная по морпехам ракета, взорвалась внутри только что оставленной позиции, которая огрызнулась огнем. Бульдог еще там, а отведенная ему минута кажется вечностью, что оставит тут навсегда. Минуло всего несколько секунд!
        Время стало тягучим, замедлилось. Ковбой впереди - в десятке метров от противника. Нужно поддержать его! Шансы на прорыв - только в стремительности. Перескочив через машины, Шелли и Дюбува оказались на земле через миг после Русского и, огрызаясь огнем, побежали за «тевтонцем».
        Андрей дернул за ними и споткнулся через шаг. Правую ногу обожгло огнем. Сразу затем - бок и плечо. Он едва не полетел носом вперед, но удержался, устоял на ногах. Закричав от боли, стиснув зубы, Ливадов побежал за командирами. Выбросил пустой магазин, вставил новый и снова вскинул винтовку, не жалея себя. Вопреки боли, которая рвала руку и ногу.
        Обдало холодом. В мышцы воткнулись иглы с обезболивающим, раны обволокло гелем, тоже холодным - заживляющий раствор законсервировал повреждения. Ливадов продолжил бой, почти не чувствуя боли и стесненности в движениях. Потом будет очень плохо - за все нужно платить, и обманутый медикаментами организм с лихвой вернет свое. Но это будет потом… Если будет.
        Ковбой - все. Погиб. Первый попытавшийся прорваться из окружения морпех приковал к себе большую часть внимания противника и рухнул в считаных метрах от врага. Упал, израненный пулями в решето.
        Трое других почти добежали до противника. Шелли и Дюбува вырвались на три шага вперед. Андрей зарычал, пытаясь догнать их, и почти в упор выстрелил в террориста. Противник совсем рядом! Упав на асфальт, Ливадов покатился по земле, стреляя короткими очередями, и сразу вскочил. Заменил магазин и открыл огонь, стоя на одном колене. Теперь внимание врага сосредоточилось на его фигуре.
        Пули ударяли в кирасу и шлем, рикошетили от рук и ног. Броня держалась! Андрей увидел, что второй лейтенант и комендор-сержант расчистили путь: до подъема наверх - двести пять метров!
        - Русский! - заорал Зак Дюбува. - За нами!
        Вскочив, Андрей рванул за офицером. Оглянулся, чтобы узнать, что с Бульдогом, - и не увидел на оставленной позиции никого, кроме террористов. Барни погиб либо попал в плен. Ливадов перепрыгнул через три тела, что оставили за собой Шелли и Дюбува.
        Противник разошелся перед тремя морпехами, чтобы не подставляться под бешеный натиск трех правительственных псов. Не уйдут! Огонь слишком плотный! Пришел приказ. Держаться укрытий, вести прицельный огонь! Но не потерять! Не упустить! Уничтожить дистанционно!
        А три морпеха рвут жилы. Несутся к спасительному подъему, петляя между машинами, вытягивают из экзоконструкций бронескафандров возможное и невозможное. Везучие и живучие сволочи!
        Сто пятьдесят метров! По Андрею и остальным стреляют, бегут следом и кто-то мчится наперерез. Ливадов заметил отделение противника - бегут к ним справа. Получите! Штурмовая винтовка выпустила в их сторону полный магазин. Еще один пустой выброшен. Щелкнув замком, винтовка жадно впилась в новый магазин. Короткая очередь, ранение в плечо, скрежет зубов - и бег вперед.
        - Поднажать!.. - Шелли хрипел от боли.
        Он ранен! Не смертельно и не опасно. Они все ранены не единожды, но бронескафандры еще держатся. Вперед! Сто тридцать метров! Дюбува вдруг рухнул в пяти шагах впереди. Не раздумывая ни мгновения, Андрей прыгнул к нему, укрывая комендор-сержанта собой. Обожгло болью бедро и левую руку, но на очередное ранение уже не обращаешь внимания, а только стреляешь в ответ. Не думаешь - попал или промахнулся. Мысли только о системе жизнеобеспечения экзосистемы. Работай, родная! Если обезболивающее или заживляющий раствор кончится, то все. Смерть! А еще, если перебьют кость… Не думать об этом!
        Сначала поставить на ноги Дюбува.
        - Француз! - Рекрут перевернул комендор-сержанта на спину и, дернув за руки, поставил на ноги. Морпехи побежали за офицером, не тратя силы и время на не нужные сейчас слова. Шелли вырвался вперед на два десятка шагов. Нужно догнать! Прикрыть командира!
        Шестеро террористов появились перед офицером неожиданно. Одного сняла очередь винтовки, в другого Шелли влетел сам, сбив с ног и ударом стального кулака вколотив голову врага в асфальт. Но в него стреляют. В упор!
        Андрей и Дюбува вскинули оружие, разряжая его в четверых напавших на офицера. Суки! Они не стали прятаться и бросились навстречу бегущим морпехам, одного из своих потеряв. Трое против двух!
        Выстрел прозвучал в двух метрах от Андрея. Мимо! Промахнулся, гад! Ливадов наотмашь вмазал прикладом по шлему стрелявшего в него. Есть! Рыча от бешенства, захваченный яростью рукопашного боя, рекрут развернулся ко второму противнику и получил короткую очередь прямо в грудь.
        Боль! Огонь в груди! Одна пуля пробила кирасу! Андрея качнуло назад, враз потяжелели и наполовину опустились веки. Ливадов увидел, что стрелявший свалился к его ногам после выстрела Дюбува.
        Это хорошо… отомщен… Обезболивающего нет. Нет холодной волны, снимающей жар ранения, и нет заживляющего раствора. Кончились… Андрей начал заваливаться назад, но был вовремя подхвачен комендор-сержантом, который бросил рекрута на плечи и побежал к выходу на второй этаж. Ливадов с удивительным равнодушием думал, что в экзоброне нести на плечах морпеха совсем не трудно. Так даже лучше - он щит на спине Дюбува. Но отчего столь спокойно думается про это?
        Взор туманится, боль рвет грудь, веки тяжелы. Андрей умирал, но сознание не отключалось.
        - Держись! - яростно кричал в коммуникационной системе Француз. - Не выпускай из рук винтовку!
        Да, это важно. Рука крепко сжала «125CN». Не разжимать пальцы!
        Комендор-сержант добежал до второго лейтенанта, который уже на ногах. Шелли побежал за ними… Нет! Заковылял, запрыгал… Тянет левую ногу, но почти не отстает от Дюбува, да еще отстреливается! Как только умудряется это делать?
        Взор померк… На мгновение, потому что Андрей все еще был на плечах Дюбува, а второй лейтенант ковылял за ними. Семьдесят восемь шагов до цели! Они почти успели, их преследует только шквальный огонь. Пули бьют по изрешеченным автомобилям и бетонным конструкциям подземной парковки да в броню трех морпехов, которая держится уже на честном слове.
        Взор меркнет и все снова становится прежним. Андрей умирает, он это знает. Ладно… лишь бы Шелли и Дюбува выбрались, и… Женька… Прости… Не нашел тебя.
        Пятьдесят четыре метра! Из спуска выскочили два вооруженных гусеничных робота и отделение морпехов. Наши! Интенсивный огонь роботизированных систем прикрыл убегающих. Их приняли. Буквально на руках понесли. Даже Шелли и Дюбува, которые свалились под ноги парней из третьей роты.
        - Уходить! Уходить! Немедленно! - Динамики шлема рвал крик второго лейтенанта. - Поднимите визоры!
        Приказ Шелли выполнен. Штурмовики из третьей роты отступили, а с ними выжившие из сводного отделения рекрутов.
        - Вырвались… - беззвучно произнес Андрей. Его визор поднят, и он не помнит, как поднял бронестекло. Ерунда это… Умирает… Плевать, что умирает. Зато остальные вырвались!
        Кто нес его на руках? Ливадов смотрел на бетон парковки, потолок и стены, неповрежденные автомобили на втором уровне, потом на первом. Он умирал, но все никак не умер. Он бредил, почти перестал понимать, что происходит. Только повторял и повторял имя сестры.
        Солнце? Глаза моргают от солнечных лучей? Они еще могут щуриться?
        Лазерный луч батальонного медика вскрыл бронепластину на груди Андрея. Длинная игла огромного шприца в руке врача - и Ливадов наконец отключился…
        Пришел в себя в лазарете, а на соседней кровати в больничной пижаме лежал второй лейтенант Ричард Шелли. Андрей никогда не видел офицера таким жизнерадостным, тот буквально светился от счастья. Заметив, что Ливадов зашевелился, открыл глаза и смотрит осмысленным взором, офицер восторженно заявил:
        - Война началась!
        Глава 32
        Два корабля
        - Ливадова! - Сержант Горгуа продублировал указание тактической системы голосом. - Сняться с позиции! Присоединиться к первому отделению!
        - Есть! - Девушка побежала в хвосте подразделения десантников.
        Двигались друг за другом, в метре от бегущего впереди. Девять человек, в том числе временный командир - это все из второго взвода второй роты учебного батальона, кто после крушения готов к бою. Ефрейтор Ливадова была десятой, остальные погибли или ранены. Раненых в два раза больше, чем не переживших аварийную посадку на Марс; и многие из них получили легкие и не опасные для здоровья повреждения. Такие сейчас находятся под обезболивающими и заживляющими препаратами. Легкораненые продолжили эвакуационные мероприятия, а также охраняют поврежденные десантные корабли.
        Счастливчиков из второго взвода свели в одно отделение, которое возглавил сержант Горгуа, а поскольку старший лейтенант Комаров остался в качестве старшего офицера в эвакуационной команде, под начало Горгульи также поступило сводное отделение первого взвода из одиннадцати бойцов. Вместе с разведротой, в которой потери личного состава относительно невелики - менее двадцати процентов - два отделения из учебного батальона выдвинулись к месту расположения спасательных шлюпов с линейного крейсера «Новик».
        По предварительной сводке, доведенной до всей ротно-тактической группы, включая два приданных отделения новобранцев, посадка спасательных шлюпов на Марс также произошла в аварийном режиме. Каждый шлюп предназначен для транспортировки ста человек и управляется еще тремя членами экипажа. Этим информирование рядовых бойцов ограничилось.
        Насколько серьезны повреждения, полученные при нештатном заходе на планету? Есть ли вообще повреждения? Сколько людей было на борту? Есть ли среди них десантники? Сколько пострадало при посадке? Ни черта не известно! Ефрейтор Ливадова выругалась. Грубо, по-солдафонски, она уже привыкла к крепкому словцу. Ну, почти…
        Вот же блин! Сердце колотится… Женька чувствовала, что разволновалась. Опять страшится - то ли неизвестности: непонятно, что ждет на месте посадки шлюпов, то ли вероятного боя. Она и остальные бежали к спасательным кораблям в боевой выкладке. Сводные отделения второй роты учебного батальона со стрелковым вооружением: у каждого крупнокалиберный автомат АК-233 и, конечно, ручные гранаты. В аптечках при тяжелой экзоброне только по три препарата с плазмокровью - на непредвиденные случаи. Встроенные системы жизнеобеспечения лучше любых шприцев и бинтов.
        Разведрота вооружена гораздо основательнее. Пулеметы, гранатометы и тяжелые переносные комплексы для поражения техники и живой силы противника, а также для огневого удара по площадям - все это дополняло штатные АК-233 разведчиков. Краем уха Женька слышала, что в отделении воздушной разведки, где она будет служить после учебки, никто не пострадал. Значит, «летуны» уже около спасательных шлюпов с «Новика».
        Все остальные десантники бегут на своих двоих. Легко бегут, не напрягаясь. Десятикилометровый марш в экзоброне - считай, прогулка. Кислорода станет меньше, но ненамного. Вместо следующих тринадцати часов его хватит на двенадцать и несколько минут сверху. За это время подоспеют обещанные помощь и усиление…
        Но все-таки не по себе. Внутри Женьки свербит что-то, однако показывать трусость нельзя. Никто не узнает, что ей страшно.
        Операцию по захвату шлюпов возглавил майор Воронцов. Ротно-тактическая группа двигалась к цели, разделившись на отделения и растянувшись по фронту почти в два километра. Подразделения учебного батальона бежали позади разведроты, потому что их функцией был резерв. Наверное, так правильнее. Ливадова успокаивала себя мыслью, что вступать в бой резерву не придется.
        Трусиха… Она настоящая трусиха. Стыдно-то как! Хорошо, что никто не может увидеть под стеклом визора краску, залившую лицо.
        - Бежим веселее! - Сержант Горгуа включил общий канал связи для двух сводных отделений. - Кого взбодрить?
        Разумней всего не нарываться, поэтому Горгулья ответа не услышал, но господин сержант рассмешил и потому приободрил. По крайней мере, Женьку. Она вдруг хихикнула и задумалась: как это - бежать веселее? Вприпрыжку, что ли?
        - Мы в резерве, - кажется, Горгуа ухмыляется, - но если что-то пойдет не так, то окажемся в самом пекле! Надо ж будет чем-то заткнуть дырку!
        Женька зашипела на сержанта; тихонько, чтоб никто не услышал. Горгулья - дурак! Поднял настроение и сразу макнул в дерьмо… Опустив взгляд, Ливадова продолжила движение. Бежали недолго. В конце марш-броска два отделения из учебного батальона сначала поднимались на невысокую возвышенность, потом спускались по широкому и пологому склону. Справа и слева от него поверхность планеты была изрезана многочисленными оврагами, куда нырнули шедшие на флангах отделения разведроты. Новобранцам укрыться было негде.
        - Рассыпаться! - раздался в динамике приказ сержанта Горгуа.
        Спуск тянулся вниз на полкилометра, а далее в восьмистах с лишним метрах впереди стояли два серебристых корабля с погасшими соплами двигателей. Пологий склон был без укрытий; самый большой камень, что попался на глаза, оказался не крупнее футбольного мяча - поэтому два отделения новобранцев и получили команду рассредоточиться.
        Растянувшись цепью почти по всей ширине склона, бежали к его подножию - до разбросанных валунов, которые тактическая система обозначила подходящим укрытием. Размеры у камней внушительные, некоторые выше человеческого роста. Женька бросила опасливый взгляд на неподвижные корабли, зарывшиеся носами в марсианский грунт. Тихо на них?
        Вокруг кораблей никакой активности: нет ни признаков эвакуации, ни вообще кого-нибудь около них. Будто затихарились на шлюпах и ждут, когда десантники подойдут ближе. Либо выживших на борту нет - это тоже вариант.
        Женька покачала головой: вряд ли аварийная посадка шлюпов, о которой проинформировали командиры, была настолько тяжелой, что на кораблях не осталось выживших. Самым правильным будет предположить, что на шлюпах приготовили какую-нибудь пакость, поэтому и надо как можно скорей добраться до укрытия из разбросанных камней. Два десятка бегущих по спуску новобранцев - это прекрасные мишени для противника, кем бы он ни был.
        Добежали! По ним не стреляли. Из кораблей никто так и не выскочил, а вооружение спасательным шлюпам не полагается. Тактическая система спроецировала указатели на точки, где должны расположиться десантники-новобранцы. Ефрейтор Ливадова засела в трех метрах от сержанта Горгуа, на одной линии с командиром.
        Как только личный состав занял позиции, Женька получила приказ сержанта начать визуальное наблюдение за кораблями и доложить о проявлении любой активности.
        - Есть!
        Ливадова осторожно высунулась из укрытия. Средства видеофиксации ее экзосистемы транслировали съемку непосредственному начальнику и командованию операции, которое получало также инфопотоки от «летунов» и легких дронов, круживших над местом посадки спасательных шлюпов.
        - Включаю трансляцию, - сообщил по общему для двух сводных отделений каналу связи сержант Горгуа. - Смотреть всем! Кино будет увлекательным! Докладывать обо всем, что покажется подозрительным! Конец связи.
        Женька выругалась, она чувствовала одновременно и злость, и страх, потому что торчащий над камнем шлем экзоскафандра являлся хорошей мишенью для возможного снайпера. Однако приказы не обсуждаются - она и несколько других бойцов разведроты обеспечивают внешнее наблюдение за противником.
        - Ничего, - прошептала Ливадова. Ничего не происходит уже полчаса. Спасательные шлюпы - как мертвые или давно покинутые.
        Девушка не видела, что предпринимают подразделения десантников на флангах и где находятся Воронцов и другие офицеры разведывательной роты. Только «летуны» несколько раз мелькали вверху, а потом перед глазами и камерами вновь ничего не менялось. Наступала тишина, даже ветра не было. Прошло десять новых минут, потом двадцать, тридцать…
        - Ливадова! Продолжать наблюдение!
        Голос Горгульи в динамике прозвучал неожиданно. Женьке начало казаться, что она сидит и смотрит за спасательными кораблями с «Новика» целую вечность.
        - Всем приготовиться! - приказал сержант Горгуа. - Готовьтесь прикрыть наших! Из-за камней не высовываться! Открывать огонь только по моей команде!
        К каждому кораблю приблизились по три десантника из отделения «летунов». Двое опустились на грунт, укрывшись за соплами двигателей, третий обогнул шлюп, держась в десяти метрах от обшивки корабля, и приземлился около двух бойцов, коснувшихся поверхности первыми.
        Тройки «летунов» переместились вдоль борта и открыли инженерную панель на внешнем контуре шлюпа, предназначенную для технического персонала, обслуживающего корабли на космодромах. Что они там делают? К сожалению, функция зума для Женьки была недоступна, ефрейтор лишь обеспечивала наблюдение со своей позиции. Но в общих чертах Ливадовой и так все ясно.
        Два «летуна» у каждого корабля прикрывали третьего, который подсоединил свою экзосистему к системам шлюпа и переключил контакт на систему управления ротного звена. Дальнейшее выходит за рамки компетенции ефрейтора учебного взвода. Женька лишь представила, как офицеры набросились на полученные данные, будто голодные волки на добычу.
        Марсианское командование передало ротно-тактической группе майора Воронцова коды доступа, превышающие по уровню защитные системы спасательных шлюпов с «Новика», и штаб майора Воронцова должен получить управление над кораблями. Но не все так просто - если на борту никого и корабли на Марс посадила автоматика, то при попытке внешнего воздействия обязательно включатся защитные алгоритмы. Если имеются выжившие, они тоже попытаются помешать.
        - Ждем, - произнес сержант Иван Горгуа.
        Перехват контроля над системами кораблей тоже вне его компетенции, он просто ждет вместе с двумя сводными отделениями новобранцев.
        - Ждем так ждем, - пробормотала Женька. Она все так же обеспечивает наблюдение.
        Минуло еще одиннадцать минут. Для Ливадовой все оставалось без изменений, но только для нее и остальных, кто не включен в штаб ротной группы. Возможно, контроль над кораблями получен; может быть, частичный контроль. Либо получены иные данные, позволяющие начать следующую фазу операции.
        С флангов к спасательным шлюпам выдвинулись четыре отделения - штурмовые группы. Двигались попарно справа и слева от склона, по которому спускались бойцы из учебного батальона. Выскочив из оврагов, штурмовые группы быстро добрались до кораблей. Сопротивления они также не встретили. Для стороннего наблюдателя спасательные шлюпы по-прежнему были безжизненны. А что внутри? Евгения пожала плечами, она этого не знала.
        Десантники в летных системах продолжали возиться с инженерной панелью. В каждой паре штурмовых групп одно из отделений рассредоточилось для прикрытия другого с внешнего подхода. Второе отделение выстроилось для броска внутрь корабля. По два десантника принялись взламывать кормовые люки. Задачу выполнили быстро и четко; издалека казалось, что лазерные резаки входят в прочный композитный металл легко, словно горячий нож в масло.
        Женька продолжала наблюдение. На шлюпах по-прежнему никакой активности. Противник не обнаружен; чувство опасности притупилось. Забывшись, Ливадова полностью высунула голову из-за укрытия и сразу получила от сержанта.
        - Не расслабляться, ефрейтор! - гавкнул Горгуа; он был рядом. - Это касается всех! Не спать! Наши заходят внутрь!
        Отложив инженерный инструмент и тяжелые огневые системы, штурмовики вошли одновременно в оба корабля - по одному отделению в каждый. Снаряжены только стрелковым оружием. Следом за ним в шлюп нырнули четыре десантника из второго отделения штурмовой пары, прочие остались на темном марсианском песке. Второе отделение контролировало вход в корабль и территорию за его кормой.
        Время почти замерло, потянулось мучительно долго. Женька постоянно смотрела на таймер и с досадой обнаруживала, что прошло двадцать секунд… тридцать… сорок пять… одна минута… Каждое следующее мгновение Ливадова ждала сообщения, что враг обнаружен, однако противник не давал о себе знать.
        Новые штурмовые команды! Через десять минут после входа в спасательные шлюпы первых десантников к кораблям выдвинулись еще по две пары отделений. Быстро добежали до шлюпов и без промедления поднялись на борт. В ротно-тактической группе не задействованы лишь отделения из учебного взвода. Ливадова сжала рукоятку автомата. Следующие - они? Штаб роты теперь направит к кораблям новобранцев?
        - Первое и второе отделение! Подняться! - В динамиках раздалась команда сержанта Горгуа. Общая трансляция операции прекратилась. - Слушать вводную! При посадке в спасательных шлюпах никто не выжил! По крайней мере, к этой минуте живых не обнаружено. Боевая операция прекращена. Начата поисковая операция.
        Женька шумно выдохнула. Отлегло, словно камень с души упал… Боя не будет… Она все-таки трусиха, и почему-то не стыдно в этом признаться. Но только перед собой! Никто ничего не узнает!
        - Первое и второе отделение! - повторил Горгулья. - Встать в оцепление вокруг кораблей! Не допускать к ним посторонних лиц!
        Посторонних? Здесь? О! Женька тихонько засмеялась. Посторонние в марсианской глуши?
        - Разместиться по точкам, указанным тактической системой! Выполнять! Бегом!
        Бойцы устремились на новые позиции. Женьке предстояло встать в полусотне метров от кормы левого спасательного шлюпа. Как только она туда добежит, десантники из разведроты, которые контролировали вход в корабль, скорее всего, снимутся с позиции и тоже поднимутся на борт.
        Командир отделения штурмовиков кивнул ефрейтору Ливадовой, добежавшей до кормы шлюпа, и повел своих на корабль. Снаружи теперь только новобранцы, взявшие место посадки в кольцо, и идущий к кораблям штаб ротно-тактической группы - отделение из одиннадцати человек, пять из которых офицеры, и конечно же среди них майор Воронцов.
        Президентский сынок и бывший хозяин Женьки. Девушка заскрежетала зубами. Порой вспыхивала ненависть к Воронцову, но она прекрасно понимала, что он являлся единственной надеждой когда-нибудь найти брата. А еще… иногда воспоминания вгоняли Ливадову в краску, как, например, сейчас: от ненависти до стыда - один шаг. Евгения горделиво вскинула голову. До стыда! Других чувств она к Воронцову не испытывает!
        Штаб тактической группы подошел к кораблям. Офицеры, как назло, остановились около поста Женьки. Впрочем, ей-то что? Все равно!
        Сержант Горгуа доложил о расположении двух вверенных ему отделений новобранцев. Когда он закончил, из спасательных шлюпов начали выносить тела, которые сразу заинтересовали офицеров. Тактическая система вывела сообщение, что модели некоторых экзоскафандров произведены в Новой Европе. Информация появилась автоматически и без санкционирования доступа к ней рядового состава.
        Кто-то из офицеров кивнул на ефрейтора Ливадову, но что с того? Новость про тела в европейских экзосистемах получили все, кто был в составе ротно-тактической группы. Новость важная, скорее, даже чрезвычайно важная, но пусть над ней ломают голову командиры. Ливадова мысленно махнула на известие рукой. У нее своя проблема. Ну как проблема… Просто опять не повезло - погибших кладут рядом с ее постом.
        Визоры у всех подняты, и видны выпученные глаза и искаженные мукой лица. Черт! Они и на лица людей не очень-то похожи. Жуткие маски! Люди умирали, испытывая страшную боль, и почему-то не могли пошевелиться: руки и ноги - в спокойной позе, а ведь должны были умирать в судорогах…
        Ливадова отвела взгляд. Хорошо, что нужно вести наблюдение за внешним периметром, а не за мертвецами. Пускай ими потом займутся эксперты.
        - Посмотри на них.
        Женька вздрогнула. К ней подошел сержант Горгуа, он включил канал связи, соединявший только его и ефрейтора. Ливадова оглянулась - рядом Горгулья и мертвецы, а из штаба группы больше никого. Разделившись на две группы, руководство поднялось на корабли, откуда продолжали выносить мертвых.
        - На кого смотреть, господин сержант? - спросила Ливадова, забыв спросить про разрешение обратиться к старшему по званию.
        Сержант оставил забывчивость ефрейтора без внимания.
        - Смотри на лица погибших, - сказал он. - Видишь разницу?
        Женька перевела взор на мертвых. Зачем на них смотреть?
        - Никак нет! Разницы не вижу.
        - А она есть, - задумчиво произнес сержант Горгуа. - Здесь есть рабы, то есть мятежники из Красного Авангарда. Не повезло им по жизни. Не получилось инкорпорироваться в общество. Не так ли, ефрейтор?
        - Не могу знать. - Женьке не нравился этот разговор. К чему клонит господин сержант?
        - Ладно, - отмахнулся Горгуа, - террористы есть террористы. Не впервой их гасят, хотя не припомню, чтобы террористы захватывали военные корабли. Догадываешься, как им удалось это?
        - Никак нет, господин сержант. - Ливадова гнула свое.
        - Благодаря этим. - Горулья указал на тела в не типичных для Красной корпорации скафандрах. - Европейцы. Специалисты, которые управляли «Новиком» в бою. Руку даю на отсечение, что все пилоты истребителей были из них.
        - Как они все умерли?
        - Страховка, чтобы не болтали лишнего. Пусть спецы разбираются, как именно она сработала, но это и не важно. Догадываешься почему?
        Женька молчала, боясь озвучить худшее, что пришло на ум.
        - Никак нет.
        - Ты извини, что достаю этим разговором, - вдруг произнес Горгулья. - Знаю, что не станешь распускать язык, а мне нужно высказать, что на душе лежит.
        Ливадова опустила взор. Он прав, друзей у нее не осталось; сплетничать ей не с кем.
        - Эти, - Горгуа подошел к одному из трупов и пнул его ботинок, - влезли не в свое дело… Хотя нет, скорее, организовали вооруженный мятеж. Новая Европа открыто вмешалась в дела нашей корпорации. Мы должны ответить, а что это означает?
        Ливадова упрямо молчала. Горгуа тоже замолк, словно не хотел озвучивать дальнейшие мысли. Пауза затянулась. Женька подумала, что Горгуа не закончит разговор и уйдет, но сержант все же поставил в нем точку.
        - Война, - сказал он. - Война неизбежна.
        Глоссарий
        БЕЛАЯ КОРПОРАЦИЯ - официальное наименование корпоративно-государственной структуры, контролирующей Новую Европу. Окончательно оформилась после Исхода, по окончании которого реализовала ультранацистскую внутреннюю политику в Новой Европе, физически уничтожив на материке всех, кто не принадлежал к «белой расе».
        За минувшие три десятилетия в Белом секторе проводится политика денацификации, геноцид небелого населения официально осужден и признан преступлением против человечности. В секторе активно продвигаются либеральные ценности, но последнее касается только граждан.
        БЕЛЫЙ КРЕСТ - глобальная миссионерская организация. Штаб-квартира в Синем секторе (США), филиал в Новой Европе. Официально занимается благотворительностью и распространением христианства, включая Дикие земли. До Красного сектора не допущена. Подозревается в сотрудничестве с американскими спецслужбами.
        БЕЛЫЙ СЕКТОР - территория материка Австралия, которая после Третьей мировой войны и Судного дня называется Новой Европой. Контролируется Белой корпорацией.
        ВАРП-ДВИГАТЕЛЬ - теоретически двигатель космического корабля, позволяющий преодолевать межзвездные расстояния со скоростями больше скорости света. Межзвездные путешествия могут быть возможны благодаря генерации специального поля искривления - варп-поля, - которое искажает и перемещает пространственно-временной континуум.
        Принцип работы варп-двигателей заключается в деформации пространства впереди и позади звездолета, в результате чего пространство «сжимается» перед судном и «разжимается» позади него. При этом само судно находится в своеобразном «пузыре», оставаясь защищенным от деформаций. Корабль внутри поля искажения фактически остается неподвижным: перемещается само искаженное пространство, внутри которого он находится.
        ВИЗОР - защитное стекло шлема.
        ГЛУБОКИЕ ТЕХНОЛОГИИ - технологии вживления гражданам цивилизованного мира нетчипов, а также процесс коммуникации на основе взаимодействия по сети посредством нетчипа.
        ДИКАРИ - то же, что одичалые.
        ДИКИЕ ЗЕМЛИ - обширные территории планеты, брошенные правительствами стран, которые сохранились после Третьей мировой войны и Судного дня. Дикие земли включают в себя всю Северную Америку, Европу, Африку и значительную часть Азии и Южной Америки.
        Первоначально предполагалось, что Дикие земли непригодны для проживания, однако человечество продолжило свое существование на обширных пространствах Диких земель в лице одичалых.
        ИНДИВИДУАЛЬНАЯ СИСТЕМА (ИС, англ. IS) - международное обозначение нетчипа.
        ИНФООКНО - то же, что информационное окно.
        ИНФОПРОЕКЦИЯ - трехмерная визуальная проекция, которая сочетает информационное поле и интерфейс управления. Заменила собой экраны мониторов, сделанных из физических элементов.
        ИНФОРМАЦИОННОЕ ОКНО - виртуальная проекция информационного поля, которое выводится головным мозгом в зрительное поле человека после получения соответствующих импульсов нетчипа. Информационное окно включает в себя интерфейс управления нетчипом и поле вывода информации.
        Информационное окно видимо и доступно для взаимодействия только пользователю нетчипа.
        ИСХОД - период истории, во время которого из Европы и Северной Америки шла основная волна переселенцев в Австралию и Южную Америку соответственно.
        КОРПОРАЦИИ, или ГОСУДАРСТВА-КОРПОРАЦИИ. Три корпоративно-государственные структуры, которые выжили после Третьей мировой войны и Судного дня, поделив между собой Землю: Белый сектор (Новая Европа), Красный сектор (часть бывшей России), Синий сектор (новые Соединенные Штаты Америки).
        КОРПОРАЦИЯ, также КРАСНАЯ КОРПОРАЦИЯ - корпоративно-государственная структура, контролирующая Красный сектор. Официальное наименование - корпорация «Сигма». По старой памяти могут называть Россией.
        КОРПУС ВНУТРЕННЕЙ ОХРАНЫ - специальная служба корпорации «Сигма», обеспечивающая как полный спектр полицейских функций в Красной корпорации, так и внутреннюю безопасность, контрразведку и охрану первых лиц.
        КРАСНЫЙ СЕКТОР - часть территории погибшей старой России (от Уральских гор до Дальнего Востока), которая контролируется Красной корпорацией. Иначе может называться Россия.
        МДК - малый десантный корабль.
        МЕРТВЫЕ ЗЕМЛИ - территории внутри Диких земель, которые вследствие высокого уровня радиации и загрязнения, а также обитания большого числа мутировавших видов и некроформ непригодны для жизни людей.
        Большая часть Мертвых земель состоит из Западной и Центральной Европы, оставленной территории США в Северной Америке и частично бывшей Канады и Мексики.
        НЕГРАЖДАНЕ - полуграждане и рабы.
        НЕКРОВИРУС - вирус, которым поражены все люди Земли. Не удается излечить или подавить. Некровирус активируется в теле каждого умершего человека, достигшего двадцати лет, и в течение примерно шестидесяти минут после смерти головного мозга проникает во все мертвые клетки организма, останавливает процесс распада биологического материала и через несколько часов инициирует новый синтез и обмен веществ. Мертвое тело становится некроформой без прежней личности и разума.
        Некровирус поражает все живые организмы, имеющие центральную нервную систему, но после смерти носителя активирует новый синтез и обмен веществ только в человеческих телах.
        НЕКРОДОТ - аналог нетчипа с единственной функцией: для противодействия некровирусу сжигает головной мозг после смерти. Вживляется полугражданам и рабам.
        НЕКРОФОРМЫ - форма существования, основанная на мертвых телах. Вызывается особым вирусом - некровирусом. Некроформа является крайне агрессивной формой жизни. Впрочем, обозначение некроформ как формы жизни в ученой среде до сих пор остается дискуссионным вопросом.
        Некроформ практически не знает усталости, не нуждается в сне, его нельзя ранить. Органика лишена свойств регенерации, но внутри происходит обмен веществ, вырабатывается энергия, которая многократно увеличивает силу и скорость передвижения некроформа. Погибает только после уничтожения головного мозга.
        Личностью прежнего человека и вообще разумом некроформы не обладают.
        НЕТЧИП - электронное устройство, которое вживляют в головной мозг всех без исключения граждан цивилизованного мира. В Красном секторе этой процедуре подвергаются дети с двенадцати лет, в США и Новой Европе - с десяти.
        Нетчип обеспечивает беспроводную мгновенную связь с глобальными и локальными информационными сетями, позволяет обмениваться информацией с другими людьми и электронными системами управления машин.
        Информация, предоставляемая нетчипом, выводится для пользователя в текстовом и графическом виде на инфоокно, а также через звуковую информацию, которая доступна только пользователю нетчипа.
        Нетчип не требует питания, вживляется один раз и функционирует всю жизнь носителя. Взлом нетчипа является особо тяжким преступлением во всем цивилизованном мире.
        После смерти человека сжигает головной мозг для противодействия некровирусу.
        НОВАЯ ЕВРОПА - новое название материка Австралия, куда после Третьей мировой войны и Судного дня в период Исхода переселилась б?льшая часть населения из Европы.
        ОДИЧАЛЫЕ - потомки людей, отказавшихся от эвакуации с брошенных правительствами территорий либо не имевших возможности эвакуироваться. В настоящее время одичалые заселяют Дикие земли. Общая численность одичалых на планете неизвестна.
        Одичалые существуют немногочисленными разрозненными группами и фракциями, с различным уровнем общественного и технологического развития, иногда довольно высоким. Некоторые фракции одичалых добывают полезные ископаемые и имеют промышленное производство, чей максимальный технологический уровень частично соответствует второй половине XX века. Наиболее развитые фракции одичалых ведут торговлю с цивилизованным миром.
        Развитые фракции одичалых существуют в виде городов-государств.
        Доступа в Сеть/Интернет одичалые практически не имеют.
        Цивилизованный мир не признает наличия у одичалых каких-либо прав и свобод, в том числе права на жизнь.
        «ПАН-АМЕРИКА» - официальное наименование корпоративно-государственной структуры, контролирующей Синий сектор. Официальное название почти не используется и заменено на «Соединенные Штаты Америки». При этом новая корпоративно-государственная структура не является прямым преемником государства США, однако заимствовала его название, часть институтов и политику.
        ПЕРИМЕТР - система фортификаций вдоль всей протяженности сухопутных границ Красного сектора, отделяющая его от Диких земель.
        ПЛАЗМОКРОВЬ - медицинский препарат, предназначенный для восстановления потери крови в полевых условиях. Вводится в ткани человека внутримышечно.
        ПОЛУГРАЖДАНИН - неполноправный житель цивилизованного сектора. Обычно освобожденный раб, который получает минимальный набор социальных прав, прежде всего право проживания в том или ином секторе/зоне одной из трех Корпораций.
        Полугражданам может быть вживлен нетчип, если нет противопоказаний по имплантации. Вживление нетчипа фактически означает скорое получение гражданства.
        СЕКТОР - одна из трех областей планеты, где сохранилась цивилизация (под властью одной из трех корпораций).
        СЕТЬ - русскоязычное название глобальной информационной сети, также применяется для обозначения локальных сетей.
        В США и Новой Европе сохранилось прежнее название глобальной сети - Интернет. Между тем глобальный характер информационной сети остался в прошлом. Сетевые сегменты цивилизованных стран изолированы друг от друга, коммуникация сохраняется только по закрытым межправительственным каналам.
        «СИГМА» - официальное наименование Красной корпорации. Корпоративно-государственная структура, контролирующая Красный сектор. Официальное наименование - корпорация «Сигма», но чаще называется Красной корпорацией. По старой памяти могут также называть Россией, однако правопреемником России не является.
        Подавляющее большинство граждан корпорации «Сигма» являются потомками граждан погибшей в ходе катаклизмов России.
        СИНИЙ СЕКТОР, также именуется «США». Это часть Южной Америки, которая была захвачена корпорацией «Пан-Америка» накануне гибели территории прежних США в Северном полушарии. Населена в значительной мере выходцами с исторической территории США.
        СИНЯЯ КОРПОРАЦИЯ - корпоративно-государственная структура «Пан-Америка», контролирующая Синий сектор. Иначе - Соединенные Штаты Америки.
        СОВЕТ ДИРЕКТОРОВ - фактически правительство в любом из секторов.
        СТРАТЕГИЯ ЗАВОЕВАНИЯ ГОСПОДСТВА НАД ЦИВИЛИЗАЦИЕЙ - сверхсекретный документ, доступ к которому имеет лишь высшее военно-политическое руководство Красной корпорации. Представляет собой комплекс программ, обосновывающий необходимость и определяющий перечень мер по разгрому геополитических противников и достижению доминирования над человечеством. Официально существование данного документа отрицается.
        Другими цивилизованными правительствами разработаны аналогичные программы.
        СУДНЫЙ ДЕНЬ - глобальная природная катастрофа, спровоцированная массированным применением ядерного оружия, в результате которого в недрах Земли произошла цепная реакция и одномоментно проснулось большинство вулканов планеты. После чего последовало таяние ледников, изменившее границы мирового океана и климат планеты.
        ТРЕТЬЯ МИРОВАЯ ВОЙНА - война, охватившая все страны Земли. Боевые действия завершающего этапа войны спровоцировали глобальную природную катастрофу, названную Судным днем, которая изменила облик планеты.
        ЦИВИЛИЗОВАННЫЙ МИР - три государства-корпорации, сформировавшиеся в ходе Третьей мировой войны и Судного дня: Белый сектор (Новая Европа), Красный сектор (часть исторической территории России), Синий сектор (новые Соединенные Штаты Америки).
        ЭКЗОБРОНЯ - комплекс бронированного снаряжения военного, полицейского или иного специального назначения. Предназначен для увеличения силы мышц человека, расширения амплитуды движений и повышения живучести в боевых и экстремальных условиях.
        Увеличение силы и расширение амплитуды движений обеспечивается за счет функционирующих под броней каркаса и приводящих элементов. Рост живучести достигается за счет внешнего бронированного корпуса, а также работы системы жизнеобеспечения, изолирующей от негативного воздействия радиации, отравляющих веществ, высоких температур, подводной среды и безвоздушного пространства, в том числе открытого космоса.
        Внедренные системы управления и связи обеспечивают взаимодействие как внутри тактического звена, так и координацию более высокого уровня.
        Существуют типы экзоброни, предназначенные для выполнения задач узкой специализации. Их функционал может быть расширен либо упрощен.
        ЭКЗОСКЕЛЕТ - устройство, предназначенное для восполнения утраченных функций, увеличения силы мышц человека либо животного и расширения амплитуды движений за счет внешнего каркаса и приводящих элементов.