Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ДЕЖЗИК / Кузиманза Д : " Ну И Что Что Тролль " - читать онлайн

Сохранить .
Ну и что, что тролль Д Д Кузиманза
        Зачем их втолкнули в фантастические миры? Ими манипулируют или хотят помочь? Кто задумал причудливое переплетение чем-то знакомых персонажей и сюжетов: злой гений или добрый волшебник?
        Но они обязаны выжить
        Кузиманза Д Д
        Ну и что, что тролль
        Он чувствовал себя, как после несчастного случая в раннем детстве, когда вздумал прыгнуть с балкона их пятиэтажки с зонтом и лежал разозлённый и беспомощный.
        А теперь с чем не повезло? Дорожная авария? Парашют не раскрылся? Банальный мордобой?
        Открыл глаза, но боль заставила их закрыть. От света? Свет режет ему глаза? Нет, желтоватый шар на изящной цепи не горел, а скорее тлел. Но глаза продолжали болеть. И это было не единственное место, которое болело.
        А ещё вернее, не было места, которое не болело бы совсем.
        Левая рука странно одеревенела, словно он провёл долгую ночь на жёсткой и неудобной постели. Собственно говоря, правой руке было не лучше. Он собрал силы и попытался сесть. Напрасно. Руки и ноги были крепко и надёжно связаны, и, самое неприятное, не помнил когда и кто это сделал. В памяти зияла дыра… батюшки! не дыра, а бесконечная бездна. Не помнил даже, кто он такой.
        Панический страх окатил его, как мерзкая, холодная грязь, и он послушно подчинился ему. Страх - это хорошо, страх означает, что его тело и чувства в порядке. А потом, глядишь, появятся и хорошие воспоминания. Ведь прошедшее и происшедшее на расстоянии протянутой руки - он почему-то в этом уверен!
        Правда, воображаемая рука пока была коротковата, и чувствовал он себя, как осенний лист, подхваченный ветром и несущийся неведомо куда. В полном смысле такого сравнения: всё кружилось даже перед закрытыми глазами. Сейчас его вывернет прямо на мягкий и красивый ковёр. Нет, он не допустит себя до такого унижения! Стиснул зубы до боли - не той, что была раньше, а ещё большей! - судорожно глотая. Попробовал крикнуть, но только застонал сквозь зубы.
        Наконец, опять открыл глаза и повёл ими из стороны в сторону. Ничего плохого не случилось, мир больше не кружился вокруг него, а стал незыблемым и устойчивым. Какая красивая комната: резные панели и потолочные балки, мебель солидная, но со вкусом инкрустированная чем-то блестящим.
        Он невольно рассмеялся и хрипло сказал:
        - Лежу связанный на полу и думаю о красоте окружающих меня вещей.
        - Поистине ты неисправим!
        Послышались шаги за спиной. Несомненно, кто-то торопливо шёл к нему. Кто и зачем? Ну да, раз он ещё не зарублен, то кто-то в нём нуждается. И даже не кто-то неопределённый, а женщина. И женщина молодая, голос-то какой приятный!
        - Айвен! Ох, Айвен! - черноволосая женщина подбежала к нему и осторожно обняла. - Я знала, что ты жив! Что с тобой? - пробормотала сквозь слезы.
        - Погоди плакать и задавать вопросы, лучше развяжи меня. У тебя есть нож?
        Она отвернула полу верхнего, голубого платья и с пояса нижнего, серебристого, достала (ого!) кинжал.
        - Сейчас, Айвен, сейчас! Ты жив, жив, - бормотала, разрезая толстые верёвки, - я не надеялась на такое чудо. Я знаю, ты почти не можешь говорить. Твоя шея изранена острыми когтями какого-то зверя. Но не сокрушайся, старая Ингигерда всё поправит, нужно только время и немного магии. Нет, не пробуй больше ничего говорить! - Сильные маленькие ладони растирали его онемевшие запястья. Когда они отозвались на её усилия мучительным покалыванием, женщина сказала:
        - Ты сможешь удержать перо и написать, что произошло? Да?
        Только что он смеялся и разговаривал с ней, но если женщина что-то решила, то спорить с ней очень трудно. А ему сейчас не до споров, на ноги бы встать. Он утвердительно кивнул головой. и женщина выбежала, оставив его приводить руки и ноги в порядок своими силами.
        "Айвен? Хм? Ладно, это потом… А она очень красива. Хотя ей уже давно не двадцать. И очень знакомое лицо. Ну, гудящая башка, как зовут освободительницу?"
        Между тем, красавица вернулась с пергаментом, пером и чернильницей. Айвен сдержал стон и удержал перо в руке.
        - Ну же! - торопила его. - Рассказывай всё. Как это случилось?
        "Женщины все одинаковы: скорее, быстрее…"
        Она нетерпеливо смотрела через его плечо:
        - Что? Как это ничего не помнишь? Совсем ничего?
        Он опять улыбнулся и дописал ещё строчку.
        - Ты не знаешь, кто ты и кто я?! Но что-то же ты помнишь?
        Задумался. Размышления длились долго, потому что большую часть времени смотрел на неё и восхищался. И радовался тому, что - как видно - они с ней очень дружны. Приятно быть спасённым такой красавицей и смотреть на чудесную улыбку. Смешно, но в этой нелепой беспамятности от одной её улыбки делалось ему лучше.
        - Айвен, разве ты не помнишь, что ты маг?!
        "Вот те на! - подумал он. - Маг?! А вот такому я совсем не рад… С магами вечные проблемы…"
        - Да, и ничего смешного в этом нет!
        "Глупенькая, я не смеюсь, - мысленно ответил он, - я морщусь от боли в руках. А тут ещё и в ногах восстановилась чувствительность…"
        - Ты был послан на поиски города бездухов, но исчез. И вот, наконец, мы получили от тебя письмо. Очень странное письмо. Оно приказывало мне ехать к тебе одной. И что же? Я приезжаю сюда. Я нахожу тебя в этом богатом доме чуть ли не изуродованного. Я не знаю, каким чудом и волшебством удалось тебе спастись. А ты не представляешь даже, как я рада!
        "Значит, мы больше, чем друзья, - обрадовался он. - Это неплохо".
        Он вывел на пергаменте:
        "Спасибо, я тоже рад. А почему…"
        Красавица смотрела на пергамент:
        - Ты тоже рад? Ты благодарен? Почему я рада? Но ведь я тебя люблю, и я твоя жена!
        "Какое замечательное известие! - порадовался он за себя. - Хотя… было бы неплохо вспомнить и остальное своё прошлое. Ну же, Айвен, напрягись! Э-э-зх, опять всё понеслось перед глазами…"
        …- Зачем мы туда идём? - спросила любопытная Голос.
        - Чтобы спрашивала.
        "Это сон или бред? Ничего не понимаю! Помню только, куда и зачем я должен идти, и что иду уже два дня".
        - А ты всегда должен отвечать мне так невежливо? - Голос стала обиженной.
        - А ты всегда должна задавать мне глупые вопросы? Кроме того, хорошо знаешь ответ.
        - Я знаю, но это совсем не глупый вопрос. Ты забыл, что оттуда невозможно убежать? Что никто никогда не покинул замок живым, ты помнишь? Ну, во всяком случае, никто этии не хвастался.
        - Придумаю так, чтобы плохого не произошло.
        - Как хочешь, - Голос вздохнула. - Твоя жизнь. Твоя глупая голова. Но после того, как из тебя сделают сито, не жалуйся мне, что я тебя не предостерегала.
        - Всё?
        Голос молчала. Айвен сжал зубы. Любил Голос. Не имел никакого понятия, откуда взялась и кем была, и почему требовала, чтобы называл её именно "Голос". Не назвала ему свое имя, если вообще какое-то было. Два дня прошло, прежде чем привык, что Голос - это не он, а она. Однажды появилась и вот… Айвен не задумывался, почему. Однако порой Голос становилась чертовски раздражающей. Как только что.
        Каждый его шаг поднимал в воздух тучу пыли. Тропинка вела к стрельчатому чёрному сооружению, которое какой-то безумец взгромоздил на вершину самой высокой горы во всей околице. Небосклон заволокли тяжёлые тучи, было тихо, как это часто бывает перед грозой - только его шаги и еле слышное позвякивание чего-то в снаряжении. Хорошо, что нет ветра, задохнулся бы в пыли. Но, с другой стороны, жарко и душно, как в кузнице.
        - Ты не собираешься просить прощения? - мило спросила Голос.
        - За что? - буркнул, стирая капельки пота, заливающего глаза. И тут же почувствовал себя так, словно сотни не очень острых булавок напали на него со всех сторон. Вздохнул. У Голос был свои способы. - Хорошо, я прошу прощения, ты довольна?
        - Нет. Это звучало неискреннее.
        Закатил глаза под лоб. Чётко выговорил:
        - Я. Прошу. Прощения.
        - О, это совсем другое дело.
        Весь оставшийся путь наверх они молчали. Хорошо, что вокруг никого не было, они почти никого не встречали и вчера. По крайней мере, никто не тыкал в него пальцем, как в какого-то сумасшедшего. Хватало и того, что чувствовал себя таким. Голос слышал только он. И должен был открывать рот и отвечать. Чепуха да и только!
        Остановился перед монументальными воротами чёрного замка. Задрал голову. Вблизи замок оказался немного меньше - но и так несло от него манией величия.
        - И что теперь, гений? Вежливо постучишь, и тебе откроют?
        - Насмехайся, насмехайся.
        Айвен вытащил из поясной сумки небольшой отшлифованный обсидиан в серебристой сеточке, в глубине камня мигал огонёк.
        - Это ключ? Забавно…
        Проигнорировал Голос и вытянул вперед руку с зажатым в горсти амулетом. Ворота заскрипели, словно сотня звериных когтей, скребущих заржавленную доску, и начали медленно открываться.
        - Ты не извинишься? - спросил насмешливо Айвен, но не дождался ответа. - Невыносимая!
        - Взаимно, - за Голос всегда оставалось последнее слово.
        Ладно! Айвен достал из другой сумки маленькую бутылочку с зеленоватой жидкостью и открыл. Содержимое воняло гнилым мясом.
        - Нда-а, ничего не поделаешь…
        Зажал нос и глотнул. Скрутило его так, что согнулся пополам, но выдержал и устоял на ногах.
        - Вкусно?
        - Как изысканнейшее вино. Когда-нибудь дам попробовать.
        Взялся за рукоять меча, клинок зашипел, выныривая из черных ножен. Они вошли в ворота и оказались в полной темноте.
        - Видишь? - спросил тихо.
        - Да. А что будешь делать ты?
        - Готово! Я тоже вижу.
        Видел всё так чётко и ясно, словно кто-то в замке зажёг сто факелов: отвратительная на вкус микстура ночного видения действовала замечательно.
        - Ещё можешь вернуться, - предложила ему Голос.
        - Нет.
        Зал, выложенный чёрным неполированным камнем, прекрасно выполнял роль пугала: путешественник с лампой или факелом наверняка кинулся бы наутёк от гнетущего безграничного мрака. Айвен же сразу пошел в сторону широкой лестницы. Ступени были гладкие, но не скользкие.
        - Идиотский лабиринт, - пробормотал наверху площадки, глядя на семь дверей.
        - Ворота за тобой еще не закрылись, - напомнила ему Голос. Проигнорировал её, из очередной сумочки вытащил круглую коробочку. Открыл крышку.
        - Что это?
        - Компас. Магический, - предупредил её вопрос.
        - Ох…
        Золотистая стрелка компаса указала на вторую справа дверь. Айвен доверял своему компасу - уже пару раз спас ему жизнь - но дверь открыл очень осторожно.
        - Кажется, никого. Пошли!
        Коридор сразу же начал резко поднимался вверх, а потом изогнулся, словно змея, сузился и свернул в другую сторону…
        - Почему внутри рукояти тоже светится огонёк?
        - Како… - Айвен запнулся. Аметист на рукояти меча сиял пурпурным блеском. - Ах…
        Резко обернулся и взмахнул мечом. Что-то стукнуло, громыхнуло, хрустнуло и рассыпалось по всему полу.
        - Классический скелет, - сказал с отвращением Айвен, пнув пожелтевший череп. - Я ожидал чего-то оригинальнее.
        - Да? - Голос почти кричала. - Кристалл светится!
        - Вижу.
        Обернулся и окинул коридор внимательным взглядом, прошёл нескольких шагов… Бац! Кажется ничего его не ударило, ничего не стукнуло, не толкнуло, а он с размаху сел на пол. Пуговицы болезненно вдавились ему в грудь и живот. Заметил полупрозрачный силуэт и ловко откатился к стене.
        - Так… это уже интереснее.
        - Он за спиной, - предупредила его Голос.
        Айвен сорвал с себя ножны и запустил ими в призрачного противника. Не целился: тот был такой большой, что только специально можно было промазать. Призрачное нечто сгустилось в лазурную тучку, застонало и скрылось за поворотом коридора.
        - Готово. Это, случайно, не какой-то твой родственник?
        - Я не привидение, - процедила Голос.
        - Я пошутил, а ты злишься. Ну вот, никаких препятствий, новых противников, люка в полу, летящих колючек, пуль и других приятностей. Даже воздух свеж и чист. Но это-то и есть самое подозрительное!
        Впереди вдруг распахнулся зал.
        - Голову!..
        Предостерегающий крик Голос заставил Айвена молниеносно присесть. Над головой свистнуло лезвие топора. Айвен повернулся и ударил противника снизу. Серо-зелёная бестия свалилась навзничь, едва не окатив раскалённой кровью. Айвен выпрямился и облегчённо вздохнул.
        - Вернись, выйди из этого проклятого замка, я прошу тебя, - почти плача сказала Голос.
        - Почему тебе так важно, чтобы я не шёл дальше? - спросил он гневно. - Ну, ответь.
        - Разве непонятно? Не хочу, чтобы ты погиб.
        - Потому что ты погибнешь со мной? Поэтому?
        - Нет, - Голос опять разозлилась, словно возмущенная этим предположением. - Я буду жить, но в другой голове, может более разумной, чем твоя.
        - И всё-таки…
        - Да! И всё-таки!
        Смущённый и пристыженный, Айвен почесал затылок. Было ему не по себе, как ребенку, который наозорничал. Она совершенно права. И не заслуживала злых слов. Но и он не намеревался изменять своё решение. Хотел идти дальше.
        - Благодарю тебя, но я слишком близко к цели, чтобы поджать хвост.
        - Никогда не бывает слишком близко.
        - Думаешь? Буквально пара шагов и…
        Не договорил. Обширные тёмные покои неожиданно залил ослепительный свет. Айвен отпрянул, крикнул поднимая меч и закрыл глаза.
        - А теперь можешь и посмотреть на меня, человек.
        Властные, холодные слова, которыми его приветствовали, произнесла не Голос, хотя говорила женщина. Айвен открыл глаза. Зал плыл в призрачном свете. На каменном троне, который словно материализовался из ослепительной вспышки, сидела хозяйка чёрного замка - Леди Бессмертия.
        - Приветствую вас, госпожа, - медленно произнёс он, вкладывая меч в ножны. - Меня зовут Айвен.
        - И я приветствую тебя, Айвен. Вижу, что ты имеешь много магической экипировки. Ты отлично подготовился к этой экспедиции. Перейдём, следовательно, к сути. Что ты хочешь? Я выслушаю твоё желание.
        - Желание? В легенде говорится о двух желаниях!
        - Легенда - не быль. Слушаю!
        - Но если желание всего одно, то я должен подумать.
        - Думай.
        Айвен отошёл в угол и тихо спросил:
        - Голос, что ты скажешь?
        Но Голос молчала. Повторил вопрос громче. Ответа не дождался.
        - Голос, ты где?!
        - Она исчезла, Айвен!
        - Почему? Что случилось? Что ты с ней сделала?!
        - Вот уже мы и на "ты"? Голос ушла.
        - Я не верю… вам. Или… да, верю, но верните её.
        - Это и есть твоё желание?
        - Это… Да, моё… желание! Голос, ты здесь?
        - Да, Айвен!
        Она стояла возле него…
        - Голос?
        - Теперь уже не Голос, а Тилли. И…
        И.
        Вот именно - и! И теперь он здесь, в гостинице.
        Лежит в верхней, уютной, хотя и темноватой, комнате, в которую отнесли его, подчиняясь указаниям солидного хозяина, более подходящего на роль доктора философии. Ни вони, ни грязных зубов хозяина, ни чадящих светильников… Давно он не бывал в такой гостинице. Вернее, почему-то кажется, что бывал. Да, конечно, бывал, раз он маг и ехал куда-то по делу.
        "Если я всё забыл, то какая мне разница: маг я или землекоп? Вторая возможность нравится даже больше, потому что держать в руках лопату - дело нехитрое. До первых мозолей, конечно. А вот кто меня научит магическим штучкам? Долгая, наверняка, эта морока. Потому что…"
        Он машинально пробормотал несколько странных слов, зажёг светильник у изголовья - и в замешательстве уставился на язычок пламени, продолжающий танцевать на его указательном пальце.
        "Так, спокойно, без паники! Ты же отлично знаешь, что привычные движения тело помнит и может совершать без участия сознания. Будь я землекопом, достал бы… что? - огниво? - уголёк из камина? - ну, в общем, чем там землекопы зажигают огонь. А так как я маг, то воспользовался магией".
        Айвен задул огонёк и опять осмотрелся:
        "Что-то кажется мне неестественным. Почему? Я владею всеми навыками, чтобы пользоваться вещами этого мира, даже их нелепыми ночными горшками. Ха! - маг легко заклинает огонь, а на горшок ходит, как простой смертный. Что-то тут недотянуто! И почему бы не уметь врачевать свои раны?"
        Хотя жена говорила о какой-то Ингигерде. Это имя ему ничего не говорит. Знахарка-шептунья? Ведьма?
        "Ладно, это пока может подождать. Вывод: мир мой. Что же тогда не так? Или все сомнения из-за сказочного сна? Или это не сказка, а воспоминания? Тогда выходит, что Элизабет - не моя жена? Или в той истории дело до брака не дошло? Так-так, умница Тилли, величественная Леди Бессмертия, прелестная Бесси, таинственная врачевательница Ингигерда - число женщин вокруг меня увеличивается не по дням, а по часам. А я всегда плохо переносил ситуации, в которых зависел от прекрасных и не очень дам".
        Озадаченный последней мыслью, он попытался вспомнить хотя бы одну такую ситуацию в своём прошлом. Ничего, полный мрак!
        "И, в конце концов, кто же меня так отделал? Бездухи? Кто такие бездухи?"
        Бесси была в восторге. Айвена поместили в лучшую комнату. Гостеприимство было выше всяких похвал, а сама гостиница, которая с незапамятных времён находилась на перепутье двух торговых трактов, всегда пользовалась у купцов и путешественников огромной популярностью. И даже Ингигерда явилась по первому зову.
        - Годфрид сразу же послал ей весточку! - сообщила Бесси краснолицая повариха, подавая нагретое вино. - Но какое несчастье! Муж госпожи сделал очень большую ошибку, направляясь той дорогой.
        - Какая ещё дорога? О чём ты говоришь?! - взволновалась Бесси, хватая женщину за руку. - Говори всё!
        - Уж я расскажу госпоже, - повариха сложила руки на груди и покивала головой. - Люди говорят, что дорога, которая идёт к северу, проклята. Потому и названа дорогой в никуда…
        - Но ведь обычная же дорога.
        - Да, это купеческий путь, но отходит от него одна узкая дорога, которая ведет дальше на север, а сам тракт отклоняется к востоку. Говорят, что тот, кто пойдёт той дорогой, будет проклят и превратится в чудовище. Перейдет на мрачную сторону темноты, будет бороться со всем, что является надеждой и добром. На его ладони появится странный знак - знак чудовища, в которого превратится на тринадцатом заходе солнца.
        - Бредни! - серьёзно сказал Годфрид, появляясь из-за спины Бесси.
        - Люди говорят! - заупрямилась повариха. - Уже не первый раз встречали такие знаки на ладонях несчастных, которые забрели в эти ужасные места. Один юнец, который ослушался старших, пошёл туда и за тринадцать дней превратился в курицу! Отец его только обрадовался такому непредвиденному случаю, ведь молокосос был большим озорником и всем лишь вред делал.
        - Так значит, - засмеялся Готфрид, - курица - это чудовище темноты?
        - Так значит, вы не знаете, что было дальше с той курицей. Несла по пять яиц ежедневно, каждый завидовал и хотел перекупить несушку у того отца. Но прошли тринадцать закатов, и счастливый отец вдруг заметил, что вырос у него козий хвост, а руки-ноги стали, как лапы с когтями. Глаза покраснели, уши вытянулись, а нос загнулся. Сама его собственными глазами видела, такое лишь на картинках бывает. Что было дальше, никто не знает, известно лишь, что на следующий день на рассвете нашли тела всех жителей деревни без голов. Говорю вам, страшные времена наступили, все должны держаться вместе, только так и выжить!
        А на юг отсюда проживает в своей чёрной башне старая ведьма. Говорят, что всех, кто пробует добраться до её башни, превращает в летучих мышей! И те целыми днями и ночами парят вокруг её жилища.
        - Бедняги! - рассмеялся Годфрид. - Но кроме своих рассказов, принеси госпоже чего-нибудь поесть. Садитесь за стол, пока Ингигерда наверху.
        - Спасибо.
        - Может, госпожа чего-либо ещё желает? - спросил он, широко улыбаясь.
        - Нет. Но… - пробормотала растерянно Бесси. - Я совсем забыла, что принимая нас, ты очень рискуешь попасть во враги бездухов. Я восхищаюсь твоими храбростью и добросердечием! Возьми этот кошелёк и прости нас.
        - Госпожа, - стал серьезнее Годфрид, - не дело отказывать в помощи. Как говаривал мой дед: помогай, потому что помогут и тебе. Что же касается бездухов и всех тех историй, что рассказывают люди вроде нашей Урсулы, то у страха глаза велики. Лучше я расскажу госпоже историю о тролле и подмастерье.
        "Утро было самым обычным. Солнце привычно начинало своё странствие по небесному своду. Птицы, радуясь хорошей погоде, пели песни, полные романтического пыла.
        А по лесной тропинке шёл молодой подмастерье из славного цеха пекарей. Был он худым, даже костлявым, и это наводило на мысль, что хозяин его не только жалеет хлеба для своего работника, но, может быть, и бьёт. А работы не жалеет.
        Подмастерье звался Георг, только вступил в свою восемнадцатую весну и, желая это отметить, не отказался познакомиться с некоей нежной особой, которая назвалась эльфийской леди из далёкого леса. У неё в сумке оказались отличное вино и вкусная закуска…
        Утром проснулся, однако, обобранный до нитки этой "леди", которая благополучно скрылась в лесу или, скорее всего, отправилась искать новых жертв. Самым горьким для Георга оказалось то, что "леди" нашла и забрала сбережения, что были зашиты в его куртке. У паренька отчаянно болела голова, всё плыло перед глазами и, ничего, следовательно, странного, что увидел он огромного тролля, уже наткнувшись на него.
        Наткнулся и с ужасом посмотрел на громадную тушу зеленоватого цвета, одетую в драные меха. Тролль сидел посреди тропинки и с увлечением строил маленький замок из камешков. Увидев возле тролля ещё и здоровенную дубину, подмастерье крикнул пронзительно и пискляво, приготовившись упасть без чувств. У тролля, поглощенного своим занятием, дрогнула большая лапа, и причудливая конструкция игрушечного замка разлетелась на кусочки, вызвав у чудища гримасу безграничного отчаяния. Быстро определив причину катастрофы, тролль посмотрел на Георга, отчаянно заревел, вскочил на ноги и взмахнул дубиной над головой подмастерья.
        Тот здорово испугался, но делать было нечего, и решил тролля обмануть. Прежде чем тролль опустил дубину на его голову, Георг поднял комочек земли и раскрошил его в ладонях.
        - Дур… Честный воин! - крикнул он. - Оставь меня в покое, иначе я расколю твою башку так же, как делаю это с камнем!
        А дальше произошло невероятное… точнее, вполне предсказуемое, ведь тролли прославлены своей глупостью. При звуке этих слов тролль раззявил рот с удивлением и даже страхом.
        - Ай, колдун! - закричал, падая на колени и отшвырнув дубину. - Не обижай меня! Вместо этого приглашаю тебя ко мне в гости на угощение.
        Подмастерье сначала засомневался, но, чувствуя себя хитрым и ловким, согласился. Они отправились в пещеру тролля, и тот угостил Георга вином. Георг прислушивался к нескладной болтовне тролля, попивал изысканный напиток и думал, как неплохо будет водить дружбу с глупым, но сильным созданием.
        - Ты знаешь, приятель… - сказал он. - Если бы мы вместе начали грабить на дороге, то это была бы не жизнь, а малина!
        - Приятель? - обрадовался тролль и поставил перед подмастерьем миску со странным, но вкусным супом, в котором плавал большой коготь.
        - Да, - повторил Георг, хлебая суп, - это была бы не жизнь, а малина!
        - Я тоже так подумал, - весело сказал тролль. - Вот и супчика тебе дал, чтобы ты был мне под стать…
        С тех пор Георг живёт со своим приятелем в пещере. Даже его прежний хозяин не принял бы к себе на работу маленького, зелёного, пучеглазого тролля!"
        Бесси рассмеялась:
        - Какая забавная сказка!
        - То-то и оно! - усмехнулся и Готфрид. - Ну и что, что тролль? Самому нужно быть человеком!
        Замолчали, потому что по лестнице спустилась хмурая седая Ингигерда.
        - Сказка? Если бы! - возразила она. - С тех пор тролль спускается с горы и строит свои замки на больших дорогах. Мне пришлось объехать два подобных сооружения, когда я спешила сюда.
        - Значит, он разбойник?
        - Ну нет, мозгов у него на это не хватает, вот что я вам скажу.
        - Но неужели Георг до сих пор не уговорил тролля расколдовать себя?
        - Для этого нужна голова или головы поумнее, чем у тролля. Ну, скажем, вон ту солонку может разбить и мышь, а опять превратить в целую - только волшебник.
        - Как печально!
        - С тех пор, - продолжала Ингигерда, - Георг печёт в пещере хлеб на продажу, а вырученные деньги тратит на магов, чтобы вернули ему прежний облик. Спроси Готфрида, кто поставляет хлеб и булочки в гостиницу?
        - Да неужели? - пробормотала изумлённая Бесси, но тут же опомнилась. - Я так благодарна почтенной Ингигерде, и плата…
        - В качестве платы бросьте моей упряжке по цыплёнку.
        - А что у неё за упряжка? - тихо спросила Бесси у Готфрида.
        - Лучше госпоже не знать, - коротко ответил тот и поспешил выполнить пожелание Ингигерды.
        - О! - только и сказала Бесси. - Тогда я поднимусь и посмотрю на Айвена.
        - Смотреть там особенно не на что. Если бы он был обычным человеком, то я сказала бы, что его изрядно побили, держа за горло длинными когтями. Но он могучий маг, и всё могло происходить по-другому.
        - Разве мага не могли избить?
        Ингигерда насмешливо покачала головой:
        - Можно подумать, что госпожа не знает своего мужа. Когда я меняла повязки на его ранах, он лежал смирный, как ягнёнок. Но как только я попыталась нафаршировать раны магией… ну и вскинулся же он. И - не желая повторять судьбу Георга - я отступила. Дала ему единственное зелье, на которое мастер Айвен согласился, - сонное, и теперь он спит, как младенец. Лучше госпоже не тревожить его сон и подумать о себе. Не дело, чтобы мастер Айвен, проснувшись, увидел у жены бледное лицо и тёмные круги вокруг глаз.
        - Надеюсь, этого не произойдёт. Здешний хозяин так заботлив.
        - Хозяин? Какой хозяин? - удивилась Ингигерда.
        - Готфрид.
        - Но он не хозяин, а нечто вроде управляющего или дворецкого. Разве госпожа не обратила внимания на вывеску гостиницы?
        - Нет.
        - А зря. Любая вывеска расскажет вам больше болтливого человека. Болтун болтает о том, что ему самому интересно, а вывеска говорит всё сразу.
        - Как же называется гостиница?
        - "У Беззащитной Сиротки".
        - Какое странное название!
        - Не более странное, чем "У Кривого Билла".
        - Но не хотите же вы сказать, что хозяйку зовут Беззащитная Сиротка?
        - Мне недосуг что-либо ещё говорить, - проворчала Ингигерда, вынимая из большого кармана хрустальный шар и внимательно вглядываясь в него, - я спешу. Что, Готфрид?
        - Мне кажется, по одному цыплёнку маловато.
        - Нечего закармливать их перед дорогой, иначе им не поднять не то, что карету, а самое себя.
        И опять Айвен шёл, но теперь лесной дорогой, которая постепенно превращалась в узкое и неглубокое ущелье. Дорога была ему отлично знакома: одно из любимых мест его детства. Справа белели высокие березы, по левой же стороне золотилась гуща соснового молодняка. Всё больше чувствовал в воздухе влажность и запах прелых листьев. Здесь, дальше по ущелью господствовал лес бука - мрачный и суровый в эту пору дня. Он медленно двигался вперёд. Не чувствовал страха, несмотря на то, что становилось всё темнее и тише. И тогда вдруг стал отдавать себе отчёт, что тишина, которая его окружает, абсолютна. Поднял голову, чтобы посмотреть на звезды, но небо не было уже безоблачным.
        - О-о-ох… - вздохнул с удивлением.
        То, что двигалось по узкой полосе неба, между двумя стенами леса, явно не походило на тучи. Только после долгого присматривания до него дошло, на что смотрит. Почувствовал влагу. На лице, на ладонях, одежде. Так не пахнут прелые листья и трава. Запах тошнотворно-сладковатый.
        Кровь! Падала большими каплями из огромных, тяжелых вен, висящих здесь же над лесом. Облила его всего. Когда почувствовал страх, не мог уже свободно двигаться. Постепенно терял человеческие контуры и становился неестественно большим коричневым сгустком. Ужас, который в конце концов коснулся его оцепеневшего сознания, был последним ощущением, которое запомнил, как свое. Сгусток поглотился.
        - Я существую, как я. - Это было единственным, что мог понимать. Не имел чувств, желаний, тела. Попросту был. Ничто, кроме "был". Не знал, как долго это длилось, потому что не знал ни одной меры, ни даже не мог чем-то "знать". Миг, как вечность. Не знал места, в котором находился. Не имел понятия, кем является, какой и зачем. Понимал лишь одно:
        - Я существую.
        Что-то изменилось. Невесть что позволило ему распознать звук. Или сначала появилось чувство слуха, или орган позволяющий отличить звучание от тишины? Достаточно, что услышал мелодию. А затем понял слова.
        А потом его выплюнуло. Маленькая человеческая фигурка во мрака букового леса, непонимающе глядящая на низко висящие, тяжелые, тёмно-синие тучи. Как приятно - приплыла быстрая мысль - очередная моё изменение прошло спокойно.
        Но это была неправда, и он закрыл глаза.
        Озноб встряхнул его тело, и холодные капли пота выступили на лице. Внезапный страх исчез так же быстро, как воришка с присвоенным бумажником. Что-то жгло его теперь изнутри, какое-то пламя пожирало его и вынуждало встать и идти к неизвестной цели. Подчинился. С усилием поднялся на колени и открыл глаза. Стоял перед серой мраморной дверью. Надпись сообщала: "Каждый кузнец своего счастья".
        - Я сошёл с ума! - громко сказал самому себе.
        - …сошёл…
        - …ума…
        - …сошёл…
        - …ума… - пошло отдаваться эхо, как будто был не в лесу, а в зале со странной акустикой.
        Чтобы отделаться от навязчивых звуков, торопливо потянул дверь на себя. Напрасно! Дёрнул изо всех сил - так что хрустнули суставы.
        - Болван, нужно не дёргать, а толкать! - крикнул кто-то со злостью. - Ну же! Ну! - оказывается, кричал сам. - Открывайся же!
        Его ослепил кошмарный блеск. Закрыл глаза и… упал лицом в песок, а во рту почувствовал мелкие камешки и вкус крови. Отплёвываясь, поднялся на ноги.
        - Прорвался… Кретин!
        Желтый песок, без конца и края, окружал его со всех сторон, а солнце стояло в зените. Это солнце было королём, который мог уничтожить любого, самого сильного противника, а человека сожгло бы за полдня. Желание, о котором он забыл перед лицом Леди Бессмертия и ужасов букового ущелья, которого ещё минуту тому назад в своём безрассудстве не чувствовал, выросло до такой степени, что во рту не осталось даже слюны, а в теле сил.
        - Воды! - прохрипел, падая на колени.
        - Выбери, пришелец, - ответил ему король, - чего ты хочешь больше: воды или своей памяти?
        - Воды! Зачем мне память, если я умру?
        И хлынул дождь, смывая пыль и кровь, размывая границы миров.
        Границы миров?
        Подумай о них, глядя в звёздное небо. Присмотрись к дождинке и найди точку, в которой начинается её поверхность. И напомни себе минуту, когда ты родился. А затем подумай поздно ночью, засыпая, почему ты - это ты.
        Посмотрел подозрительно в сторону окна. Что-то было иначе. Тучи. Темно-синие, тяжелые, растрёпанные, быстро меняющие форму. Напоминали ему его сон.
        - Твоя песня. Это твоя песня. - Произнесённые с ледяным спокойствием слова происходили из его сна. Какого-то из множества снов. Помнил это очень четко. Помнил также облегчение, с которым проснулся. Однако сейчас, когда посмотрел в окно, появилось беспокойство. - Эти тучи…
        Потянулся к сумке на столике за своей тетрадью:
        "Интересно, что ещё я помню".
        Начал писать дрожащей от возбуждения рукой:
        "Волк, скрытый под маской кротости, сам не знаешь"…
        Прочитал быстро, со злостью вырвал страницу и, смятую, бросил в угол.
        - Бессмыслица! - Айвен медленно успокаивался. - Но нужно признать, что некоторые сны бывают очень странными…
        В окно видел небо. Было чёрным и усыпанным звездами. Мог догадываться, что где-то за лесом поднимается месяц. Или горит большой огонь, зарево. Любил ночное небо. Начинал тогда мечтать. Закрыл глаза, мысли спокойно поплыли в неопределённость.
        Но так же быстро неопределённость сменилась светом ламп, вкусными запахами, гулом голосов, знакомыми лицами. Он, Бесси и Готфрид сидели за накрытым столом корчмы при гостинице "У Беззащитной Сиротки".
        - Айвен, за тебя и за твоё здоровье! - усмехнулся Готфрид, поднося к губам кружку тёмного пива.
        - За искусство Ингигерды! - добавил Айвен.
        - За искусство Ингигерды! - с энтузиазмом согласились Бесси и Готфрид. - И… Что-то случилось?
        - Странно… - пробормотал маг. - Очень странно…
        - Что странно?
        - В гостинице и в корчме резные панели и потолочные балки, мебель и даже ковры такие же, как в том доме, где меня нашла Бесси.
        - Неужели?
        - Да. И мебель так же инкрустирована чем-то блестящим…
        Корчма жила своей весёлой вечерней жизнью. Постояльцев из гостиницы было раз, два и обчёлся - Айвен и Бесси. Остальные пришли откуда-то из темноты. Айвен смотрел на них и сочинял их жизни. Готфрид занимался тем же, хотя знал многих из них.
        Одни после тяжелой или лёгкой работы искали здесь столько отдыха, сколько мог осилить их кошелёк, другие пытались заработать, предлагая то, чего не было в меню. Третьи же - самые приветливые и с самыми честными глазами и невинными взглядами - ловили момент стащить всё, что плохо лежит в чужом кармане. Все знали друг друга настолько хорошо, что во время стычек точно оценивали, кто может быть виноват или от кого держаться стоит подальше. Впрочем, Готфрид не любил драк, а хозяйка их терпеть не могла. Поэтому шумели и верещали просто-напросто стараясь доказать свою правду в споре, часто помогая себе вилкой или ложкой, которыми отчаянно колотили по столу.
        - Комнаты как комнаты. Мебель как мебель, - Готфрид одним залпом допил кружку. - Пиво не нравится?
        - Наверное, у меня нет такого опыта по его поглощению.
        Все - Готфрид, Айвен и Бесси - засмеялись, но потом управляющий строго обернулся:
        - Где наш обед… а - уже! Вы любите жареных на вертеле цыплят?
        - Да, - задумчиво кивнул Айвен.
        - Тебе бы чего-нибудь ещё, может, какой-то суп? - посоветовала Бесси.
        - И тарелка королевского супа из лосося со сливками для госпожи, - крикнул, не разобравшись, Готфрид.
        Бесси улыбнулась, и они принялись за цыплят.
        - А кто мне, пока я спал, - посмотрел на свою ладонь Айвен, - сделал такую интересную татуировку тролля?
        - Тролля?! - вскрикнули Бесси и Готфрид.
        Аппетит у обоих сразу же пропал.
        - Ну, смотрите, - Айвен показал ладонь, - у меня никогда прежде татуировок не было.
        - Будет чудовищем темноты, - в замешательстве сказала Бесси.
        - О чём ты? - удивился Айвен.
        - Дорога в никуда, - хмуро объяснил Готфрид. - Наша повариха рассказывает глупые сказки. Я её уволю!
        - Что за сказки? А ну-ка, ну-ка, рассказывайте! С этого места поподробнее!
        Слово за словом Айвен вытянул из них рассказ о дороге в никуда.
        - Рассказ о черной башне - это искажённые слухи о Леди Бессмертия, - сказал он грустно. - А жаль, хотя, судя по её характеру, летучие мышки вполне могут быть… гм-гм… кем-то, кто не мог спокойно усидеть дома, а должен был доказать, что является героем. Да-а, что-то во всём этом есть! Я не хотел вам говорить, но кажется мне, что я… я подозреваю, что когда-то я не был тем, кем я являюсь в настоящий момент.
        - Странные вещи ты говоришь, - Готфрид потянулся к пиву, но передумал и положил руки на стол. - Но когда-то я жил у Западной реки, и там был подобный случай. Один оборванец однажды утром встал и объявил, что он - лорд над лордами. Утверждал, что у него забрали память, которая на какое-то время каким-то чудом вернулась. Никто ему не поверил, и бедняга, как безумец, долго сидел в сарае под замком.
        - Нужно будет проверить, что с ним сейчас. Ну же, Бесси, Готфрид, ешьте. Страхи и тревоги от голода и жажды только возрастают - я-то знаю! Готфрид, в вашей корчме волшебно-изумительные блюда!
        - Секрет нашей кухни! - гордо улыбнулся управляющий. - Каждый хороший кулинар имеет своё тайное оружие, о котором не болтает. Например, прянности.
        - Почему же ты рассказываешь нам?
        - Потому что ты - это ты, а госпожа - твоя жена, - многозначительно сказал Готфрид.
        - Я - это я? А что во мне такого особенного? Почему ты сразу поверил мне, а я тебе?
        - Потому что ты этого захотел.
        - Не понимаю.
        - Я тоже, - пожал плечами Готфрид. - Я не понимаю, почему я знаю, что ты так хочешь. Мы должны поступать так, как хочешь ты… нет, я неверно выразился… не должны, а… не можем поступать иначе, чем так, как ты хочешь.
        - Ох, ты совсем меня запутал. Получается, что я навязываю вам…
        - Конечно, - вмешалась в разговор Бесси. - Иначе я не позволила бы, чтобы меня называли этим ужасным именем. Но ты захотел и…
        - Я захотел?
        - Конечно. Ты начал меня так называть.
        - Но если тебе не нравилось, почему ты не попросила?..
        Готфрид сделал предостерегающий жест, но было поздно. Женщина надменно вскинула голову:
        - В нашем роду леди никогда не просят!
        - Но ты могла бы сказать, - ошарашенный Айвен пытался подобрать подходящие слова. - Могла бы сказать, что имя "Бесси" тебе неприятно. Хотя что тут плохого, не понимаю.
        "Бетси, Бетти и Бесс
        Пошли гулять в лес".
        Так кажется?
        Однако теперь я буду называть тебя леди Элизабет. Хорошо?
        Она милостиво улыбнулась, а Готфрид поторопился сменить тему:
        - В каждом деле - в поварском, в военном - есть свои секреты.
        - Верно, - согласился Айвен, - у каждого хорошего воина свои хитрости. И чем дольше он единственный их знает, тем больше у него шансов на долгую жизнь. Однако в нынешние времена войну выигрывают не умением, а деньгами. Времена храбрых рыцарей, воюющих за руку принцессы, минули так же, как проходит зима и наступает весна. Уф, как высокопарно я выражаюсь! С чго бы?
        - Я не согласен с тобой, потому что военное искусство…
        Готфрид не закончил фразу. Тяжёлая входная дверь влетела внутрь, чуть не убив сидящих за столом у входа, и в корчму вошли два тролля. Первый из них - с топором в руке - зарос зелёной бородой почти до бровей. Другой держал в лапах арбалет и особых примет не имел, а был, как обычно для троллей, уродлив.
        - Не двигаться с места, скотины! - заревел тролль с топором, вонзая его в ближайший стол. - Давайте мясо и пиво, иначе съедим и выпьем вас.
        - Нет проблем, - хладнокровно ответил Готфрид, не двигаясь с места. - Но сначала заплатите за разбитую дверь, расколотый стол и испорченное настроение моих постояльцев и посетителей!
        - Может быть, заплатить и за пиво с мясом? - захохотал зеленобородый тролль. - Разве ты не видишь, кто мы? Мы - бездухи!
        - Ага, - кивнул Готфрид и обернулся к посетителям. - Те, кто уберёт отсюда этих громил, могут не платить!
        Всего несколько человек неуверенно приподнялись, но не успели даже взять в руки что-либо подходящее для драки.
        За спиной троллей в дверном проёме возникла дюжая особа женского пола, схватила обеими руками выбитую дверь и с размаху опустила её на голову зеленобородого. Второй тролль завозился с тетивой арбалета, но следующий удар дверью пришёлся ему по лапам. С визгом он кинулся вон, бросив своего приятеля на произвол судьбы.
        Готфрид с улыбкой посмотрел на мага:
        - Как видишь, я был прав: военное искусство всегда побеждает!
        - Кто же эта несравненная воительница?
        - Хозяйка гостиницы и корчмы.
        Айвен покачал головой:
        - В таком случае прав именно я: трудно поверить, чтобы хозяйка стерпела, когда громят её имущество.
        "У Беззащитной Сиротки". Почему бы и нет?
        Её с детства так прозвали. Нет, каким-то особенно наивным ягнёнком она не была. И пугливой овцой тоже. Прозвище - вот и всё. Иногда забывала, как зовут её по-настоящему. Грета? Гудрун? Хельга? Мартина?
        - Сиро-отка-а-а!
        Ну хорошо, Мартина. А его звали Мартин. Никаких шуток, вышла замуж за Мартина! В их околице было много Мартинов, так что не стоило крутить носом и выбирать жениха с другим именем. Кто же знал, что так получится? День-то был самый обычный…
        Худенькая невысокая Мартина - Беззащитная Сиротка - обвешанная покупками, почти вбежала в гостиницу и направилась в сторону кухни, в то же время сбрасывая с ног башмаки. Из последних сил поставила корзинки и сумки на скамьи, затем повернулась к плите, на которой похлопывало крышкой душистое жаркое. Заглянула в кастрюлю, помешала, попробовала.
        - Успела! Не подгорело, - шепнула с облегчением и случайно глянула в окно. - Нет, это невозможно! Опять?!
        Мартин и четверо его приятелей шли от ворот.
        - Ну хватит! Хватит! Мало того, что я готовлю на всех постояльцев, так он водит сюда и своих собутыльников из корчмы! Пусть готовят сами, пусть едят сами, а потом и разобьют и выкинут грязную посуду, чтобы не мыть!
        Мартина выпрыгнула в противоположное окно и направилась на край деревни, где жила её сердечная подруга. Ага, вот подругу-то и звали Хельга. Из-за неё всё и…
        - Ужас, Хельга. С меня хватит! - выпалила с порога Мартина.
        - Что случилось?
        - Ничего нового. То, что всегда. Он лежит, а я в огороде копаюсь. Он в корчме, а я за покупками бегаю, постояльцев кормлю и прибираю. Принесу пять корзин, думаю: запаслась надолго, а он приятелей ведёт, и всё съедают, как саранча?! Убегу от него, я не шучу!
        - Нет, лучше… Ты знаешь что?
        - Ну?
        - Дам тебе адрес одной колдуньи.
        - Что? Ещё мне колдуньи не хватало!
        - Она может всё. Посоветует.
        - Посоветует? Колдунья?
        - Ой, я не знаю, но рассказывали, что помогает многим. Особенно женщинам. Одной из мужа-грубияна сделала такого ласкового котика, что та вторую любовь переживает.
        - Разве? Ну, говори адрес, я попробую.
        На следующее утро после долгих обид и скандала с Мартином, Мартина пошла искать колдунью. Та жила в старом доме из красного кирпича под зелёной крышей. Мартина отворила скрипучую дверь, ведущую в темноту.
        - Ой! - испугалась, после чего на ощупь начала искать лестницу или дверь. Судорожно держась за перила, медленно взобралась на второй этаж, приостановилась перед дверью, чтобы перевести дыхание и собраться с мыслями. Не успела однако ничего собрать, потому что в этот момент дверь открылась. Мартина постучала в косяк.
        - Добрый день, - сказала, не переступая порога.
        - Войди, войди, деточка, - услышала из глубины комнаты приглашение.
        - Я иду, - сказала Мартина - Пусть будет, что будет, - и решительным шагом направилась в сторону голоса.
        В полутёмной от тяжёлых занавесей комнате, возле печки стояла толстая женщина.
        - И опять добрый день, - ответила женщина, продолжая помешивать что-то в кастрюле.
        "Всё, что готовит, съедает сама," - промелькнуло у Мартины в голове.
        - Что тебя ко мне привело, моя деточка?
        - Я не очень знаю… Говорят, что умеет госпожа помочь в любой супружеской беде.
        - А в чем заключается твоя беда, милочка?
        - Я работаю, а муж мой отдыхает! - пожаловалась Мартина, выливая все печали перед чужой женщиной. - Я накуплю-наготовлю, а он ватагу друзей ведёт. Нет, он тяжело работает, но должен же помочь и мне.
        - Я знаю, золотце, знаю. Мужчины всегда садятся нам на голову. И нет бы песни нам пели и руки целовали или любовью пылкой любили! Но эти глупцы даже этого не умеют. А потом хватаются за голову: а где моя жена?
        - Немного трудно говорить об этих делах с кем-то чужим, госпожа понимает… - смутилась Мартина.
        - Милочка, дам тебе вот что, - колдунья подошла к старому комоду и вынула бутылку, закупоренную и подписанную непонятными знаками. - Сделаешь вкусный ужин, подашь вино, а в вино добавишь это.
        - Но он же опять приведёт свою компанию.
        - Не приведёт, поверь мне. А это добавь в вино, не забудь. И ему, и себе, помни!
        - Себе тоже?
        - Да, себе тоже. Иначе не подействует. На второй день будет муж совсем другим человеком.
        - Так быстро подействует? Сразу изменится? И станет идеальным мужем? - спросила Мартина недоверчиво.
        - Нет, сразу идеален не будет, сначала будет, так сказать, переход, но - ш-ш-ш! - обо всём ты узнаешь в своё время. Запомни: ужин, вино, микстурка. А на второй день вы начнёте новую жизнь. Когда ты почувствуешь, что муж твой - идеален, тогда посети меня еще раз. Нужно будет закрепить трансформацию.
        - З-закрепить т-трансформацию?!
        - Обо всём узнаешь в своё время!
        Вот такой совет.
        Несколько позже Мартина с Хельгой, сидя в креслах, молча присматривались к стоявшей между ними таинственной бутылке с ещё более таинственной микстурой внутри.
        - И что ты думаешь? - прервала молчание Мартина.
        - Сама не знаю… Думаю, а вас это не убьет?
        - Вряд ли, но я слышала, ты знаешь, в таких зельях может быть всякая гадость: моча зайца, кровь летучей мыши…
        - Хм… - Хельга откупорила бутылку и понюхала содержимое. - Пахнет совсем неплохо. Какими-то травами, - подала бутылку владелице. - Но ты знаешь, что я думаю? Рискнуть и выпить. Может как раз удастся… - Хельга ещё раз взяла бутылку, опять понюхала, после чего окунула в жидкости кончик языка.
        - Ну как? - спросила Мартина.
        - Да какое-то оно безвкусное. Может немножечко каким-то анисом отдаёт…
        - Тогда решусь. Давай, и побегу делать вкусный ужин, - захихикала Мартина.
        Сказано - сделано! Приготовила ужин, накрыла стол, поставила графин с вином, в графин добавила снадобье колдуньи. А муж, как та и говорила, пришёл домой один.
        - Что это за вино? - спросил Мартин у Мартины, когда она ласково пригласила его ужинать.
        - А я не знаю, Хельга хотела меня угостить, но я решила отнести домой, очень уж хорошее, стоит попробовать, - врала Мартина. - Но не пей сам, подожди меня, мы поднимем какой-нибудь тостик.
        - Я ожидаю, ожидаю. А разве у нас сегодня какая-то особенная дата? - спросил озадаченный Мартин, глядя недоверчиво то на стол, то на улыбающуюся жену.
        - Нет, но я подумала, что порой приятно съесть хороший ужин только вдвоём.
        - Тогда приятного аппетита, любимая, - улыбнулся он успокоенный. - Поднимаю этот стакан за тебя!
        Выпил вино и взялся за вилку и нож.
        Ели почти в молчании. Хотя Мартин пытался начать разговор, но Мартина была слишком занята своими мыслями, опасениями и угрызениями совести, чтобы в состоянии поддерживать беседу. Чувствовала себя так, словно намеревалась убить мужа. Хотела даже схватить стаканы и быстро вылить их содержимое, но убедила себя, что это без толку, и это снадобье не может быть опасным. Кроме того, ведь она тоже пила вино: если погибнут, то вместе.
        К действительности вернул её голос Мартина:
        - Ещё тостик? А за что мы его поднимем?
        - Может так, попросту, за нас?
        - Я - за. Никаких изысканных тостов. Попросту за нас, чтобы вместе постарели, в таком счастье, в каком мы сейчас живём. И знаешь что, оставим тосты и ляжем спать.
        Мартина рассмеялась…
        … Утром Мартин проснулся первым. В сонной голове проползла мысль, что что-то не так. Всегда его будила Мартина, а на столе уже стояла тарелка с чем-нибудь вкусным и кружка с чем-то ароматным. Сегодня же его второй половины не было слышно. Мартин неохотно потянулся, полежал ещё несколько минут, вздохнул, сел на кровати и сонным движением взъерошил себе волосы. Длинная белокурая прядь упала ему на лицо, закрыв левый глаз. Мгновение ошалело смотрел на волосы, потом перевёл взгляд на лежащие на одеяле руки. Поднёс их к глазам…
        - А-а-а-а!!! - крикнул и выскочил из кровати, словно ошпаренный. Подбежал к зеркалу.
        - А-а-а-а!!! - крикнул во второй раз.
        С ужасом в глазах повернулся в сторону кровати. Там совершенно спокойно спал он, Мартин, его собственным непробиваемо крепким сном. Подбежал к кровати.
        - Мартина?! Мартина! - орал уже совсем истошно. - Проснись!!!
        Еще раз подбежал к зеркалу, путаясь в длинных штанинах своей, то есть, прежнего Мартина, пижамы. Зеркало опять показало ту же картину - хрупкую привлекательную женщину, с рассыпавшимися по плечам белокурыми волосами, утонувшую в огромной мужской пижаме.
        В это время открыла глаза Мартина и ленивым голосом поинтересовалась:
        - Что ты кричишь? - после чего испуганно закрыла рот: её ошарашил собственный голос. Это был не её голос! Был мужским! Мартина посмотрела на свои большущие волосатые ладони и крикнула:
        - А-а-а-а!!!
        Мартин зажал уши, а Мартина кинулась к зеркалу. Нетрудно догадаться, что бедняжка увидела в зеркале.
        - Ну, не перегибай палку, ты выглядишь неплохо! То есть, я… - несмотря на ужас в Мартине взыграла мужская гордость. - Ах, эх… - Дальше пошли такие слова, что уши зажала Мартина.
        - Прекрати сквернословить! - забасила она, пытаясь перекрыть визг мужа.
        - Не сквернословить?! Я уже должен быть в пути, а у меня тело женщины! И я не должен сквернословить?! - визжал Мартин, нервно бегая по спальне.
        - Между прочим, ты сейчас в моём теле, а потому не имеешь права визжать и ругаться, словно какая-то пьяная амазонка! - возразила Мартина басом. - Ты сам говорил, что нет ничего худшего, чем проклятия, которыми сыплет женщина. Особенно привлекательная, - прибавила с жалобной улыбкой.
        Вот такая история.
        Колдунья переборщила. Не такую перемену просила у неё Мартина! Может быть, толстуха ошиблась с бутылкой? Или - проявила мудрость? Мартина еле дождалась вечера и побежала закоулками к красному дому под зелёной крышей, чтобы получить противоядие от микстурки. Да ещё и дрожала, чтобы Мартин не догадался, как всё получилось. Ну и дела! Такого в самых страшных снах не увидишь!
        Окончилась эта история благополучно. Ну… почти. Обратная трансформация удалась… почти. Мартина опять стала женщиной, а Мартин - мужчиной. Но он уменьшился до хрупкого тела жены, та же приобрела солидные габариты своего здоровяка мужа, а заодно - и корчму.
        Эту историю знал Готфрид. Ну, он же местный. Но Айвен знал её тоже. Только что и не подозревал о Мартине и Мартине, а теперь вдруг знает их тайну.
        Магия?
        Но он никак не может вспомнить, как учился, женился, как шёл воевать с бездухами.
        Айвен лежал у себя в комнате и опять смотрел в небо: тучи, угнетавшие его своим видом, ушли на запад, и звёзды опять добродушно помаргивали с тёмного неба. А так как на душе у мага было очень странно, то хотя бы вид звёзд успокаивал и давал какую-то поддержку. Он верил в поверье, рассказанное поварихой, потому что знал: оно - истинная правда. Откуда знал? Вот это хороший вопрос, и таких вопросов дня накопилось у него больше десятка. Единственной надеждой спастись от превращения в тролля была колдунья из чёрного замка, которую все боялись. Все - кроме него? Почему он верил, что это Леди Бессмертия? Почему знал, что она ему поможет?
        - Айвен? - услышал голос леди Элизабет. - Вы не спите? Почему? Болят раны? Зря я не уговорила вас поберечь себя, не вставать ещё с постели и не ходить в корчму. Но вам всегда не хватало рассудительности.
        - Почему же? - он улыбнулся. - Было очень занимательно. Эти тролли, возомнившие себя бездухами! Наша отважная хозяйка, так великолепно с ними расправилась.
        - А я поверила, что они - бездухи.
        - Им далеко до бездухов. Послушайте, леди Элизабет… - Айвен немного замялся, и она взглянула на него с вежливым удивлением. Поэтому он и не спросил у неё то, что занимало его уже несколько часов - с того мгновения, как она странно повела себя в корчме. Почему она - его жена? Что связало высокородную леди, так гордящуюся своим родом, и его, пусть мага, но отнюдь не важного лорда? Любовь? Но он всё меньше верил, что она его любит.
        Наверное, он изменился в лице, потому что жена всё-таки поинтересовалась:
        - Вы хотели меня о чём-то спросить?
        - Нет, - солгал он, - но мне, знаете ли, очень жаль, что я причинил вам столько хлопот и заставил переживать.
        - Вчера? - слегка удивилась она.
        - Нет, вообще.
        - Но я люблю вас и обязана заботится, как о своём муже, - леди Элизабет произнесла это так… Айвен даже затруднялся определить интонации в звучном голосе жены.
        - Я очень благодарен.
        - Тогда послушайтесь меня, закройте глаза и поспите. Может быть дать сонного зелья?
        Он с улыбкой покачал головой и вдруг с изумлением понял, что ждёт не дождётся, когда леди Элизабет уйдёт. В чём дело? Чем она его отталкивает? Тем, что не захотела называться Бесси? Тем, что заносчиво напомнила всем, кто она? Но так ведут себя все высокородные, их так воспитывают, это, чаще всего, не спесь и не презрение к другим, а привычная манера поведения. И ведь она примчалась за ним, избитым и раненным, совсем одна, не побоялась опасностей пути, плакала, увидев его в жалком состоянии, заботилась о нём здесь, в гостинице! Так в чём дело?
        - А в том, что когда она приехала меня спасать, то была милой, непосредственной, ласковой, такой, что лучше я и пожелать не мог. Но с тех пор она изменилась просто на глазах, стала сдержанной, холодновато-вежливой и очень хорошо воспитанной леди, - сказал Айвен тихо вслух, как будто так ему легче было делать выводы из каких-то мыслей.
        А леди Элизабет вернулась в свою комнату, бесцельно прошлась по ней и остановилась перед зеркалом.
        "Ну, и чего ты добилась? - насмешливо спросило её изображение. - Почему ты смолчала? Хотя я не знаю, в чём ты можешь его упрекнуть?"
        - Я чувствую себя так, будто охватывает меня безумие, словно я перестаю господствовать над моей жизнью. Сначала было ощущение пустоты и покорности, а затем ярость и крик. Я расскажу тебе всё… Это будет история моего путешествия и моей тайны, которая была во мне самой, и моей судьбы, которая почему-то свернула на другую дорогу.
        Замечательное летнее утро звенело птичьими трелями, а я навсегда уезжала из моего родного дома. Я оставляла его, не зная куда иду. Я не хотела уходить, но никто, не попросил меня, чтобы я осталась. До последнего момента я ожидала, чтобы родители вышли и позвали меня назад. Я послушала бы их? Нет, конечно. Но знали ли они об этом? Или не хотели знать: лучше сбыть с рук строптивую и непокорную дочь, даже если она уже жалеет о своём выборе!
        А я отдавала себя безгранично, слепо.
        Когда я паковала свои вещи, мне не хотели дать приличного сундука или сумки. Наконец, нашлась какая-то большая плетёная корзина. Я положила в неё свои вещи, немного их было: смена одежды, пара колец и три ожерелья в крохотном ларце. От остального я отказалась: таково было условие моего отъезда.
        Мы попрощались холодно, они ни о чём не спрашивали. Чтобы прервать молчание, я стала заверять их, что не должны обо мне тревожиться, как будто их это волновало.
        Карету прислал Маркус, но там, куда я приехала, не было ни дома, ни замка. Кучер выставил мою корзину прямо на обочину, с минуту смотрел, что я буду делать дальше, а потом уехал не оборачиваясь.
        Проходили часы, наступил вечер, я сидела на своей корзине - леди на корзине! - беззаботно напевая песенку и глядя в небо. Пыталась прочитать тогда, какая судьба записана для меня в звёздах. Не было во мне ещё страха, только много веры, убеждения, что случится что-то хорошее. Я чувствовала себя даже счастливой, освобожденной от вечной чопорности и условностей. Когда сделалось уже совсем темно, появился Маркус.
        Неожиданно, ниоткуда. Не ожидая моего приглашения, присел, и остальную ночь мы разговаривали. Это была странная, магическая ночь, во время которой измениться должна была вся моя жизнь. Тогда я не допускала, что через нескольких лет я буду в растерянности и злости, даже мысленно не в силах разыскать нашего дома на холмах.
        Под утро приехала та же карета, Маркус взял меня за руку и отвез к себе. То, что было между нами, полно было страсти и восторга, но не было в этом любви, которая дает ощущение осуществления. Не раз я пыталась понять, в чём тайна этого ощущения, искала его в себе и не умела найти.
        Дом на холмах. Это место должно было быть моим убежищем, сосредоточием безопасности. Я искала этого места долго, может быть с рождения? Оно было где-то в моём воображении, описанное подробно. Поэтому уже в первый день, там, на холмах, я уверилась, что это именно то место, где могу и должна остаться. Я нуждалась в пространстве и свободе, жизни издали от тесных улиц и людей, присутствие которых меня пугало и раздражало. В городе я чувствовала себя, как дикое животное, не хватало мне воздуха и простора. В последние месяцы, прежде чем я уехала, чувствовала в себе настоящую манию побега. Казалось, что я в шаге от безумия, я задыхалась, мне не хватало свободы.
        Итак, дом на холмах. Старинный деревянный, с пологой, покрытой мхом с северной стороны крышей. Находился на вершине одного из холмов, так что из каждой комнаты видно было далеко вокруг: серпантин полевой дороги, луг, на котором из рассветного тумана появлялись олени. В старину стояли в этих местах другие дома, много домов, но их владельцы, ушли, и они ушли вместе с ними. Кое-где ещё виднелись остатки фундаментов, заросшие травой и ежевикой.
        Наш дом был стар и издавна необитаем, но повезло ему найти хозяев, которые вернули ему смысл существования. Там оказалось несколько больших, просторных комнат, в небольшие окна струился свет со странным и приятным соломенным оттенком, много мебели - старой, солидной, тёмной.
        С первых дней я чувствовала себя как кто-то, кто вернулся в место, которое принадлежало ему раньше. Окружающие холмы, кипевшие оттенками бронзы и красного цвета, очаровали меня. Запах прелыхлистьев, запах деревьев и земли, птицы, так беззаботно благословляющие каждый день, небо и тучи такие огромные. Над моей головой была вся вселенная, начало и конец нашего мира. Засматриваясь в звезды сентябрьского неба, я поднималась мыслями над землёй, и они плыли свободно в другие, не известные мне до сих пор места.
        Это были хорошие часы, когда мы сидели на веранде и пили вино, глядя на пролетающие над нашими головами стаи перелётных птиц. Маркус говорил тогда, что будет со мной всегда. Клялся мне во всём, чего я хотела. Иногда мы слушали тишину, переполненную ночными отзвуками леса. Странную тишину.
        Вокруг нас не жил никто. Далеко внизу, на дне долины лежал городок. Я не ездила туда, мне жаль было покидать наш дом. Не хотела встречаться ни с кем. Не желала светской жизни, другие люди совсем не интересовали меня, и я радовалась, что наш дом стоит на отшибе, пусть мы были осуждены на вечное одиночество.
        Время от времени, посещал нас, однако, старик-охотник, принося с собой добытого на охоте зайца или утку. Приходил ранним утром, громким криком извещая о своём прибытии. Я не помню ни его первого появления, ни того, как мы познакомились. Скорее всего, пришёл, представился Маркусу, и так уже и пошло. Старик знал о лесе всё. Несмотря на его добрые намерения, я не любила эти посещения, а особенно подарки, которые с ними связывались. Маркус смеялся надо мной, наблюдая мою озабоченность. Но когда силуэт Дитмара скрывался вдали, мы шли к березовой роще, начинавшейся у подножия холма, и там устраивали очередному зайцу или утке похороны. Со временем возникло в этом месте целое кладбище, а растущая там трава зеленела обильно и свежо.
        Мы жили на холмах уже четвёртый год, когда однажды ночью мне приснился странный сон. Я бежала широкой аллеей, я бежала легко, как только во сне можно, в сторону дома с двумя стрельчатыми башнями. Внутри - витражные окна впускали свет, который расходился в полосы - я останавилась, всматриваясь в солнечные картины. С них смотрели на меня красивые женщины, держащие на руках младенцев, и мудрые, морщинистые лица стариков. За их спинами туманились причудливые города, реки, которые разливались по полям, избушки и большие дома с полными садами мальв и ратуша с часами. И чем больше я всматривалась в детали этого мира, тем больше разрастался он и увеличивался, пока я не очутилась внутри него на тропинке среди поля золотых хлебов. А на краю поля стоял он. Стоял, повернувшись спиной, словно загляделся в другой сон. Я ждала, что он повернётся, я кричала ему, я просила, но слова терялись в звонком летнем воздухе. И от крика я проснулась, дрожа от холода.
        Светало. Я разожгла огонь, согрелась, но потом опять подобралось ко мне то, что приснилось. Я чувствовала удивление, смешанное с восторгом чего-то необычайного. Сон, такой выразительный, полный чувств!
        Он повторился через несколько ночей, затем ещё и ещё. Был как долго ожидаемая радость, в которую веришь, что ещё осуществится. Не то, чтобы влиял уже так на мою жизнь, но не было дня, чтобы не вспоминала его, и его в нём. Я чувствовала себя предоставленной лишь себе, покинутой. Потому ли я призвала его, того, кто никогда не поворачивался ко мне лицом?
        Маркусу я так и не рассказала. Он не понял бы, почему какой-то сон может иметь такое большое значение. Конечно, про себя смеялся бы надо мной, а вслух сказал бы, что всё будет хорошо. Всегда так говорил, желая меня успокоить.
        - Ты слишком много думаешь, это мешает тебе нормально жить, - сказал когда-то.
        - И что? Как я могу измениться? Я должна вынуть кусок своего сердца или души?
        - Не знаю, но тебе не помешает больше радоваться тому, что ты имеешь.
        - Но я радуюсь каждому дня, радуют мне пустяки, на которые многие не обращают внимания.
        "А этот сон - радость, - сказала я мысленно, - и не пробуй меня изменить!"
        …Теперь во сне я вижу Маркуса. А наяву эту нелепую гостиницу, шумную корчму, Готфрида, больше похожего на завсегдатая университетской библиотеки, громилу Мартину.
        И Айвена.
        Вот уж повезло, так повезло.
        Но почему? Кто он? Зачем он?
        Тот же самый вопрос мучил и других.
        Но другие не собирались ждать сложа руки.
        Мартина постучала в дверь. Готфрид понял, кто за дверью, по гулкому стуку. А вот шагов не слышал: надо же, такая туша, а словно крадущийся зверь. Хотел поклониться госпоже хозяйке, но та отмахнулась:
        - Мы - свои люди, а дело важное!
        Управляющий вопросительно взглянул на Беззащитную Сиротку, и та объяснила:
        - Ты говорил, что этот Айвен - могучий маг. И я подумала, что если?..
        - Если мы свои, то позволь тебя перебить. Я не говорил, что Айвен - могучий маг.
        - Но…
        - Ни тебе и никому другому…
        - Но…
        - Ничего подобного я не говорил, хотя уверен в этом. И ты уверена. И леди Элизабет. И Мартин, твой муж. И Ингигерда…
        - НО-О-О!… - мощный вопль Мартины заглушил голос Готфрида, и тот с улыбкой умолк. - Но как же так? Если никто мне об этом не говорил, то почему я это знаю и уверена?!
        - Не знаю. Не знаю, почему так суетился и суечусь вокруг него. Не знаю даже, почему считаю его моим другом?!
        - Так может быть?.. - Мартина оживилась. - Может быть, это от его чар? Он нас заколдовал, чтобы мы ему угождали. Но я согласна заботиться о нём и сама по себе, только бы выполнил моё желание! А ты?
        - Я тоже. Чего не скажешь о леди Элизабет.
        - Странно, за что ей не любить Айвена? Такого доброго и симпатичного мужа!
        - Гм, - помялся Готфрид. - Видишь ли… есть у меня мысль… Если Айвен мог внушить нам, что мы его любим, то и с леди Элизабет могло произойти то же самое.
        - Но чем плохо любить такого мужа? Потому, что он не лорд? Уж эти высокородные задаваки!
        - Мартина, мне кажется… но учти, только кажется…
        - Да говори же, в чём дело!
        - Видишь ли, если он мог внушить мне, что я его друг, то леди Элизабет мог внушить, что она…
        - Да не поверю! Он честный человек - по лицу видно.
        - Не возражаю. Но до сих пор мы с тобой не слишком доверяли внешности. В отличие от Мартина. А тут вдруг размякли.
        - Ой!!! - вырвалось громогласно из могучей груди Мартины. - Она не жена ему и вдруг это поняла?! Как мы - да?
        - Не знаю, но всё указывает…
        - Нет, Готфрид, не верю я в его бесчестность. Если он и заколдовал её, то тоже с какими-то намерениями.
        - С какими? С какими, кроме тех, которые, как говорится, лежат на поверхности?
        Мартина хмыкнула, пожала плечами.
        - Ладно, сейчас мне важнее, чтобы он исполнил моё желание. Ведь через несколько дней он может превратиться в тролля, и неизвестно, останется ли у него прежняя магическая мощь?
        - Никогда не слышал, чтобы какой-то маг превратился в тролля, даже побывав в тех проклятых местах, - пожал плечами в ответ Готфрид.
        - Это верно, но на всякий случай я попрошу его выполнить моё желание завтра же! Меня пугает только одно. До сих пор Айвен не сделал ничего магического. Он ведёт себя, как самый обычный человек! Я заглянула в его комнату, а он спит.
        - Ну и что? Все спят, и маги тоже.
        - Но у него был такой… трогательный вид… он хмурил брови во сне… Совсем как Мартин, когда был мальчишкой!
        После заката дневные звуки стихли. Казалось, что лес замер в ожидании чето-то, что может случиться в темноте. Сумерки, тишина, только тихий ветерок шелестел листьями на деревьях, и звёзды загадочно помаргивали на тёмно-бархатном небе. Дневной лес засыпал, ночной - ещё чувствовал себя неуверенно и не решался выбраться из нор и логовищ.
        Треск ломаемых веток гремел на всю округу, а огонёк на растопке в поспешно разожжёном костре казался совсем беспомощным. Но пламя сначала робко, потом с отличным аппетитом принялось перескакивать с одного куска дерева на другой.
        Парнишка, который разжёг этот костёр, выглядел на свои двенадцать лет. Но несмотря на юный возраст его глаза цвета лесного ореха были глубоки и умны, а твёрдое выражение лица мало смягчали по-детски нежные черты и тёмные длинные локоны, небрежно выбивавшиеся из-под причудливой, великоватой ему шляпы. Кожаный кафтан и плотная льняная рубашка защищали его от вечернего холода, но впереди была ночь, поэтому Ивар и разжёг огонь. К тому же он собирался испечь на ужин рыбу, которую ловко поймал руками, переходя вброд сонную речушку. Огонь одновременно и давал ощущение безопасности, и, сгущая окружающую темноту в мрак, усиливал впечатление, что Лес подступает всё ближе и ближе. Ивар со вздохом оглянулся через плечо и опять занялся рыбой. Странными путями-дорогами попал он сюда, а вначале было раннее детство, и старая Бригитта…
        Ох, и сварливая была! Каждое утро умела найти повод и придраться к Ивару. Первый раз узнал об этой её способности, через час, после того, как его привели к ней.
        - Что ты делаешь, сопляк, - Бригитта вытащила его за ухо из старой деревянной бочки. В свои четыре года не мог понять, как это ухо выдержало его вес. Не мог также надивиться тому, что оно оказалось более или менее нормальной величины, когда его касался, а не размером с лист лопуха.
        - Если ты ещё раз туда влезешь, то я закрою тебя в хлеву со свиньями! - к счастью попытка схватить Ивара за второе ухо потерпела неудачу, потому что малыш ловко ускользнул от её грубых рук.
        - Попробуй только, так увидишь! - кричала ему вслед, но знал, что не будет за ним бежать. С облегчением вздохнул и ещё раз коснулся несчастной, пунцовой ушной раковинки. Вряд ли стоило забираться в эту бочку, мелькнуло в голове, но он хотел поиграть!
        Другие дети Ивара избегали, и потому должен был искать развлечений сам по себе. Рано узнал, что он - Особенный, вот из-за этого и отношение к нему отчуждённое. Малышня в деревне его не задирала и дорогу не перебегала. Не из уважения или страха к нему: так велели родители, а родителей нужно слушать, иначе получишь хорошую порку. Вся деревня знала: время от времени рождается ребёнок, которого отдают старому чародею Горну. Забранное от матери, отданное под присмотр грубой Бригитты, дитя училось и готовилось к тому, чтобы, когда придёт время, выполнить своё Задание…
        …- Скажи мне это как-то проще, потому что я не понял!
        Старик Горн не удивился сердитым словам: уже успел заметить, что малый сообразительнее других детей в его возрасте. Но двенадцатилетной Ивар не скрывал скуки и отчаянно зевал.
        - Ну, хорошо, повторю ещё проще. Каждые двадцать четыре года в нашей деревне обязательно должен родится такой парень, как ты. И когда ему исполнится двенадцать лет, этот парнишка должен отправиться на север…
        - Почему в двенадцать лет? - поинтересовался Ивар, но чародей не обратил на его слова внимания:
        - …Отправиться на север и за три дня добраться до Каменного Холма в Лесу.
        - В каком лесу?
        - Есть только один ТАКОЙ Лес! Но бояться его ты не должен, потому что в нём никто не живёт.
        - А звери?
        - …Там никто не живёт. Деревья, трава и камни, но нет там живой души. Даже комаров.
        - Это хорошо, что нет комаров! - задиристо ответил Ивар, хотя тон старого чародея вызвал у него озноб по спине.
        - Там ты найдешь пещеру. Ты должен будешь зайти в неё и добраться до её конца..
        - А почему ты не пойдешь сам? - опять сердито поинтересовался Ивар. - Ты чародей и хорошо знаешь, куда идти и как всё выглядит,
        - Потому, что… потому, что человек может туда войти только раз, а затем вход для него закрыт навсегда. А я уже там был…
        Ивару подумалось, что голос Горна задрожал. Может быть, только показалось, но ему сделалось как-то не по себе.
        - Ну хорошо, - вздохнул и кивнул чародею мальчик, - когда я дойду…
        - В конце пещеры на каменном постаменте ты найдешь…
        …"Кристалл", - подумал Ивар, всматриваясь в огонь. Пошевелил горящие поленья веткой и сноп искр взлетел вверх, как будто золотые пчёлы… словно единственные живые существа в заколдованном Лесу.
        "Всего два дня тому назад я разговаривал с Горном, а мне кажется, будто минули века".
        Огонь начал угасать, поленья рассыпались. Ивар завернул рыбу в прихваченные с собой листья и зарыл в уголья. Остальную часть костра немного отодвинул и подбросил веток на угольки. Попрежнему было очень темно, и ничего кроме потрескивания огня не перерывало неестественную тишину. Но Ивару всё время казалось: в кустах за пределами света что-то двигалось, а иногда было впечатление, что слышатся какие-то звуки.
        - Это мне только кажется, - сказал вслух, стараясь не бояться, - это лишь мои выдумки. А может Лес подсовывает мне эти звуки?
        Голос его прозвучал странно и дрожаще.
        - Ведь в Лесу никто не живёт, нет здесь никого, - сказал теперь уже почти шёпотом. - Да, ни людей, ни зверей, ни птиц.
        Но и шёпот быстро стих. Ивар говорил мысленно:
        "Я ведь готов к выполнению Задания. Горн мне всё рассказал. Я не должен бояться, потому что всё знаю, знаю, что сделать и знаю как. То есть… я хотел бы в это верить, - подумал, поглядывая в темноту за пределами света. - Там слева - куст, а то, что справа - только странно выглядящий пень. Не боюсь!"
        Подбросил ещё пару веток.
        "Почему лишь Особенные с ореховыми глазами могут ТУДА войти? Почему можно туда войти только один раз. Почему, когда я поинтересовался о других ребятах, которые туда ходили, Горн не ответил, а отвёл глаза? Почему? Почему? Почему? Появилось страшно много вопросов, на которые не знаю ответа. И… почему я не спросил обо всём этом у Горна, когда имел возможность? Почему не настоял на ответах? Почему пришло мне это в голову только лишь теперь, когда некому отвечать? А может оттуда просто напросто не возвращаются?"
        Это малоприятное открытие сделало темноту ещё противнее.
        "Я знаю, что должен добраться до Кристалла, и тогда буду освобожден, так же, как освобожденными стали все до меня. И Кристалл должен помочь мне найти собственную дорогу, так же, как и другим. Но почему Горн не хотел сказать мне этого прямо?"
        Рыба испеклась, Ивар с аппетитом, который не испортили страх и сомнения, съел всё до последней крошки, а кости кинул в огонь. Потом улёгся на покрытой густым мохом земле и съёжился, но по-прежнему смотрел в огонь. Успел уже приучить себя к тишине, перестала ему мешать так, как в начале. А огонь давал ощущение безопасности и приятно грел. Усталость и сонливостьзаставили недавне страхи словно немного выцвести и потерять свои пугающие краски. Вопросы всё ещё медленно появлялись в его усталой и сонной голове, реальность мешалась и переплеталась с воспоминаниями и неуверенностью в будущем. А позже провалился в благодатное небытие, уже не беспокоясь о том, что будет утром…
        А утром опять шёл себе тропинкой, которую бог весть кто протоптал, когда вдруг слева из кустов быстро выступил невысокий, крепкий седой бородач. Хотя и сгорбленный, он уверенно держал в ладони толстую сучковатую палку. На его покрытом морщинами, загорелом лице бойко сияли светло-карие глаза, которые противоречили своим юношеским видом остальному его облику. Ивап отпрянул, но, видя, что старик вида не злого (по крайней мере, производит такое впечатление), внимательно посмотрел на него и сказал:
        - Ты меня испугал, дедушка.
        - Куда ты идешь, молодец? - скрипучим голосом спросил старик.
        - А тебе что до этого, дедушка? - ответил Ивар почти дерзко.
        - Горд ты не по возрасту. Но я и так знаю, куда ты направляешься. Ты идёшь к Каменному Холму, - старик улыбнулся.
        - Откуда ты знаешь? - Ивар посмотрел на старика с уважением и растерянностью.
        Тот засмеялся, ударяя легко палкой о землю:
        - Я всё знаю. Знаю, что было и что будет. Знаю и то, что тебя ожидает впереди! - сказал, направляя конец палки в грудь мальчика.
        Ивар отодвинулся, словно палка была змеёй и могла его укусить.
        - Гордец, но осторожен! - сказал он. - И держи палку при себе, а то я могу…
        Старик начал смеяться опять, громче и веселее:
        - Ты мне нравишься! Значит, не хотел бы знать будущее? Даже своё?
        Глаза Ивара блеснули любопытством…
        А в это самое время в комнате на верхнем этаже гостиницы "У Беззащитной Сиротки" Айвен открыл глаза и повторил:
        - Не хотел бы?
        "Не хочу, - грустно сказал полураздетый юноша, стоя перед зеркалом и словно не замечая хлопотавших вокруг слуг и пажей. - Не хочу!"
        Праздник ожидался шумный и пышный. В этот день в замке Рыжего Дракона на глазах высокородных гостей и родни юный принц выберет себе невесту, и за пиршественные столы усядутся самые знаменитые гости.
        А пока к апартаментам героя дня церемонно приблизились его личный камердинер, портной и несколько пажей, держа на почтительно вытянутых руках различные части наряда принца для торжества. Камердинер негромко постучал в двери.
        - Войдите! - ответил нетерпеливый голос, срывающийся - как это бывает у юношей - с баска на петушиные нотки.
        Принц не обернулся к вошедшим: смотрел на себя в зеркало.
        - Мой принц…
        - Делайте, что должны делать!
        Камердинер закрыл двери в комнату, а портной и пажи с поклонами приблизились к принцу. Он отдался в их руки с равнодушием и безучастностью человека, привыкшего к подобным услугам. Но мысли его были далеки от нарядов и даже праздника. Зажмурил глаза. Торжество ещё не началось, а он, его виновник и главный герой, уже мечтал, чтобы оно поскорее закончилось.
        Сможет ли соответствовать важности момента? Очень в этом сомневался! К тому же после обручения его заставят побыстрее жениться, а тогда отец вынужден будет уступить ему верховную власть. Но отец и сам ещё не стар, и давно уже не было в стране такого смелого и справедливого государя. А вот он, Герберт Рыжий Дракон, ещё слишком неопытен. Правда, потихоньку говорили - камердинер и пажи сообщали ему все слухи, - что высокородные не остановятся не перед чем, если отец будет упорствовать. Верно это или нет, но на душе у принца неспокойно.
        Открыл глаза и, не обращая внимания на прикосновения услужливо-почтительных рук, опять уставился в зеркало. Скоро собравшиеся принцессы, герцогини и княжны увидят эти аристократические черты лица, в меру высокий лоб, спадающие на плечи светлые волосы и необычно тёмные глаза. В этот проклятый день он должен будет выбрать себе королеву и надеть ей на палец фамильное кольцо, которое когда-то его отец подарил его матери. Но отец любил свою избранницу, а принца Герберта не интересовала ни одна из высокородных претенденток. Если бы не воля отца…
        Долгая церемония одевания подошла к концу. Портной отступил в дальний угол, пажи выстроились по обе стороны дверей, а камердинер торжественно их распахнул и кинулся к следующим. Нервно улыбаясь, принц неторопливо и важно зашагал - пажи следом за ним - через анфиладу своих комнат, а потом по широкой галерее. Камердинер отстал, теперь перед принцом распахивали двери стоявшие возле них стражники. Сердце его билось всё громче и быстрее, с каждым шагом приближался и приближался момент начала церемонии.
        Вот распахнули и двери с золотым гербом Рыжего Дракона, ведущие в пространство тронного зала.
        Принца ослепил блеск огней, они отражались в оконных стёклах и зеркалах, а также хорошо освещали лица королевских родственников. Заметил злобную улыбку в углах рта Агнессы - единокровной сестры правящего герцога. Принц прошёл мимо и почувствовал холодок на затылке: наверное, от её взгляда. Словно назло тётке решительно прошагал к пустому трону и стал возле него. Оглушала его музыка, раздражала так, что он чуть не закричал. Конечно, сдержался. Но поморщился. И музыка мгновенно прекратилась. Наступила гнетущая тишина. Шарканье ног и разговоры стихли.
        Герберт опять взял себя в руки и с заученной улыбкой стал отвечать на приветствия гостей, они, пользуясь отсутствием герцогской пары, окружили его. На претенденток принц старался не смотреть, большинство из них знал с детства, а портреты других ему надоели. Высокородные же именно представляли ему дочек, а те в немом восторге присматривались к возможному жениху, и каждая мысленно примеряла корону. Он же, в ослепительном наряде из белоснежного шёлка, расшитом алмазами, гордо стоял перед ними и в душе проклинал этот день.
        Вдруг к его ногам упал цветок розы. Среди гостей послышались возмущённые, осуждающие дерзость возгласы. Принц обвёл взглядом окруживших его, но у каждого мужчины на лице было возмущение, а женщины смотрели уклончиво. Никто не спешил признать свою вину. Ко всеобщему удивлению принц поднял розу, ещё раз посмотрел на гостей, и в этот раз тёплая улыбка осветила его лицо. Все вздохнули с облегчением. Особенно некая юная черноволосая девушка, лицо её залил румянец. Принц Герберт заметил и отгадал причину её смущения, а также мысленно признал, что претендентка не только красива, но, судя по выражению лица, добра и мила. Рядом с девушкой почему-то не было отца или другого опекуна, а сама она ему кого-то напоминала, только не мог вспомнить: кого. Как бы случайно поднёс цветок к губам.
        И в этот момент одно из окон со стуком и звоном распахнулось, и, пронзительно крича, в зал влетел ворон. Не испугался людей и десятков ярких огней, летел прямо к своей цели. Принц, ещё ничего не поняв, почувствовал удар чёрного крыла в лицо и опомнился, только когда ворон взлетел с цветком в клюве. Началось смятение, слышались проклятия по адресу птицы, охи и ахи женщин. Некоторые мужчины пробовали сбить ворона шляпами, но безрезультатно. Птица покружила с добычей в клюве над головой принца и полетела к окну.
        Беспорядок прекратил лишь громкий крик, возвестивший приближение государя и государыни. Гости тотчас же заняли свои места и повернулись к дверям. Только принц всматривался в нахально присевшего на подоконнике ворона. Птица по-прежнему держала цветок в клюве. Юноша был так озабочен таинственным вороном, что даже не заметил, как опять заиграла музыка, и двери распахнулись. Он не отрывал взгляда от птицы, чувствовал в этом создании силу и магнетизм. Как он и думал, праздник добром не кончится!
        Когда музыканты замолчали, и герцог и герцогиня остановились возле трона, все в молчании и смущении посмотрели на принца. А он, кроме ворона, ничего не видел. Один из гостей, понимая, что происходит, швырнул свою шляпу в сторону окна так метко, что едва не попал в птицу. Ворон издал гневный крик, уронил розу и перелетел на другой подоконник. Принц очнулся, посмотрел на лица смущённых гостей, на озабоченного его странным поведением отца и торопливо поклонился родителям. Вот он - этот ужасный момент. Претенденток много, но всё - чистая формальность. Отец, конечно, уже выбрал ему пару. Юноша знал, что в этой ситуации не может рассчитывать даже на протекцию матери. А ведь родители женились по любви!
        Атмосферу немного разрядила короткая пьеска специально приглашённых комедиантов. Рассказывала о паре влюблённых, которых разделила мстительная мачеха одного из их, но в конце концов всё кончилось хорошо. Благодарные зрители смеялись и плакали, а в конце наградили актеров бурей аплодисментов. Даже герцог временами смеялся, но принц знал, что вряд ли такой спектакль отцу понравился, и что с его стороны это всего лишь дань этикету. Вся семья герцога играла роли не хуже приглашённых актёров. Только комедианты в награду получили от герцогини-првительницы шёлковые плащи, кошель с монетами и приглашение разделить пир со слугами, а вот родные герцога…
        Начиналась церемония. В тишине и под всеобщими взволнованными взглядами на середину зала выступил одетый в зелёное человечек со свитком в руке - любимый шут гнрцогини. Он поклонился сидящим на троне государям, развернул свиток и обратился к гостям. При этом малыш умудрялся бросать дерзкие взгляды на барышень, так что не одна покраснела и опустила голову. Принц же искал в толпе черноволосую головку: ту девушку, которая бросила к его ногам розу. Но к своему огорчению не увидел её нигде. Может быть, оробела и выбежала из зала? Невозможно, пажи и стражники не открыли бы двери. И - ведь бросила розу, а для такого нужна смелость. Не знал, что думать. И ещё это странное предчувствие: что-то случится.
        А шут между тем читал и читал совершенно серьёзно. Какой фарс! Ему, жениху, не дают сказать ни слова!
        "…в замке Рыжего Дракона. Подписано от имени принца Герберта герцогиней Клариссой", - шут свернул послание и отступил за трон.
        Все взгляды устремились на герцога.
        - Сын мой, - громко заговорил тот, - ты кровь моя и наследник мой. В твоём возрасте я уже был женат на твоей матери…
        "По любви, что большая разница…"
        - И занимал трон…
        "Твой отец, как мне рассказывали, дал тебе набраться для этого опыта…"
        - Традиции нашего рода Рыжих Драконов требуют, чтобы всегда троном владел молодой и сильный государь. И непременное условие для нового герцога - женитьба, - король чуть заметно улыбнулся и посмотрел на претенденток в правящие герцогини. - Отдаю одной из вас единственного и любимого сына. Но самый красивый цветок он выберет сам.
        Принц Герберт не поверил своим ушам: неужели отец позволит ему самому сделать выбор?!
        Тем временем в зал внесли на бархатной подушке обручальное кольцо с рубином невероятной величины и огранки. Юный принц украдкой вздохнул и, спровождаемый пажами, направился к претенденткам.
        "ЧТО Я ДЕЛАЮ, её же здесь нет!..
        Остановись, сделай выбор! Будь собой, а не игрушкой даже в самых родных руках!
        Но если она не за этим сюда пришла? И я видел её всего несколько минут. Я не знаю, кто она…
        Дело не в девушке, вернее, не только в ней. Делай только то, что разумно. Разве разумно тебе сейчас становится государем? Разве не будешь ты им только на словах? Ведь править, как и прежде, будут родители. Не умнее ли набраться опыта?"
        Принц остановился и так резко обернулся, что пажи еле успели отскочить, при этом подушка качнулась, и кольцо упало на пол. Стремительная тень промелькнула в воздухе, забытый всеми ворон опустился на пол, схватил кольцо и закружил над головой ошеломлённого юноши. Опять несколько человек попытались сбить ворона. Один из гостей выхватил и метнул в чёрную птицу кинжал, который со странным стуком ударился о грудь птицы, совершил невероятный пируэт и со страшной силой вонзился в грудь принца Герберта. Тот упал, как подкошенный.
        Герцог и герцогиня подбежали к сыну, раздались крики "Лекаря!", злосчастный владелец кинжала стоял, окаменев от отчаяния.
        Лекари развели руками: ничем помочь нельзя. Юный принц умрёт. Умрёт, не приходя в сознание. И тогда кто-то сказал:
        - Волшебник Айвен.
        - Кто это? Где?
        - Чародей Айвен, - подтвердил ещё один человек.
        - Да-да, маг Айвен. Только он поможет!
        - Послать за ним немедленно! - приказал герцог…
        "Откуда они обо мне знают? Откуда? Все только и повторяют: Айвен то, Айвен сё…"
        - Эй! - сильная рука встряхнула Айвена, он не то очнулся от задумчивости, не то спал с открытыми глазами и проснулся. Может быть, и спал, потому что спускаться из спальни сюда, вниз, пришлось одному, и истратил он на путешествие все силы. И Элизабет, и хозяева, и управляющий великолепно отсутствовали. Не было и обычных посетителей. Рано ещё?
        - Эй! Почему молчишь? Как называется это место?
        - Гостиница "У Беззащитной Сиротки".
        - Когда мне сказали название, я было подумал, что надо мной смеются. Но все клялись, чем попало, и я поверил. А у тебя тоже беда?
        - Да, можно сказать и так…
        - У тебя такой вид, словно твоя душа с телом расстаётся. Верю, что ты не шутишь. Тебе, бедняга, не до шуток. Что, здесь неважные лекари?
        С Айвеном разговаривал мужчина лет сорока, высокий, худой для своего возраста, с загорелым лицом и коротко остриженными тёмными волосами. Одет был в что-то из кожи… да нет, одежда, хотя и кожаная, по крою не отличалась от того, что носили, например, посетители корчмы. Вооружён же был, с точки зрения Айвена, странно. Во-первых, до смешного маленький лук из светлого дерева, покрытого странными тёмными знаками и с серебристой тетивой, а в колчане маленькие стрелы. И в то же время короткий меч и кинжал, на ножнах которых виднелись такие же знаки, что и на дереве лука.
        - Странное имя ты выбрал для гостиницы, - продолжал незнакомец, пододвигая табурет к столу Айвена и садясь, хотя оружие явно ему мешало. - Хотя кого-то и привлечёт. Сиротка… Беззащитная… Только мало я видел таких, которые хвалятся беззащитностью.
        - Гостиница не моя.
        - Какого роста Сиротка-то?
        - Немного выше тебя.
        - Ну, что я говорил, никакой беззащитности, сплошное надувательство! А ты кто? Не похож на слугу.
        - Значит, остаётся последнее, - невольно улыбнулся Айвен: ему нравились неторопливые рассуждения пришельца.
        - Да, ты постоялец. Погоди-погоди, так это ты и есть? Верно, так тебя и описывали: хлипкий такой задохлик!
        - Спасибо.
        - Не сердись, вид у тебя… не очень хорош. Но бездухи - это такие твари, что с ними трудно меряться силой.
        - А какие? - не удержался Айвен.
        Незнакомец развёл руками:
        - Ты с ними сражался и не знаешь?
        - Мне отшибло память. Ничего не помню.
        - А вот это плохо! - так искренне расстроился пришелец, что Айвен почувствовал к нему тёплую благодарность. - Ты же, небось, и магию не помнишь, а мне она позарез нужна!
        Последние слова незнакомца словно холодной водой Айвена окатили.
        - Я не совсем забыл, - сухо ответил он. - Иногда получается кое-что. Но я болен.
        Он вдруг почувствовал себя страшно одиноким среди всех этих людей, которые добры к нему только потому, что верят в его могущество. Даже Ингигерда. А леди Элизабет остаётся сама собой - холодной и вежливо-заботливой, - что ещё хуже. Вот и этому пришельцу подавай магию. Айвен и не против, но если у него нет сил, чтобы даже… И тут на столе появились две миски с каким-то супом, блюдо тушённого с овощами мяса, кувшин с вином, два небольших кубка и ваза с фруктами. Только ложка была почему-то одна, зато три ножа. Айвен несколько секунд рассматривал всё это, потом поднял взгляд на незнакомца. Тот улыбался до ушей:
        - Это ты! Верно, маг, ничего не скажешь!
        Он вдруг приподнялся и в полном смысле слова стряхнул своё вооружение на скамью у стены, а потом опять уселся за стол. Это было так неожиданно и ловко проделано, что Айвен даже вздрогнул и ошеломлённо уставился сначала на вещи на скамье, а потом на их хозяина.
        - Я зовусь Иво, - сказал тот, торжественно вручил Айвену ложку, а сам, не церемонясь, отпил из миски. - Хороша похлёбка! Но - к делу. Ты удивился? Я кажусь тебе странным? Не возражай, я сам себе кажусь странным. Но ничего не поделаешь…
        Иво выскочил из-за стола, быстро подошёл к скамье, показал из ножен меч, отливающий синевой, пояснил коротко:
        - Лунный.
        Таким же был клинок кинжала. Потом Иво поднял лук:
        - Из костяного дерева. Тетива не серебрённая, а магическая.
        - Ага, - отозвался Айвен, не мог же он сидеть, как статуя.
        - Рубаха из кожи пещерного зверя, твари почти легендарной, которая живёт в горах на востоке. А штаны из крашеной кожи волка. Вот из чьей шкуры сделаны башмаки, сказать не могу. Дальше… - вернулся к столу, сел, достал из-за пазухи кошель и вытряхнул на ладонь что-то вроде медальона с головой дракона. - Знаешь, что это?
        Айвен, который сидел, как на каком-то представлении, отрицательно покачал головой.
        - Эта вещь принадлежала бездухам, - поучительно сказал Иво.
        - Значит, ты их видел?
        - Погоди, дай мне рассказать всё. Я должен помочь одному мальчишке. Паренёк попал в скверную историю. И самое печальное, что никому до этого нет дела. Даже его матери и отцу.
        - А что случилось?
        - Не знаю.
        - Не знаешь? А как же ты будешь ему помогать? - с недоумением спросил Айвен.
        - Вот в этом всё и дело. Я знаю, где он жил. Я знаю его имя. Я знаю, что он сейчас идёт к определённой цели, где его ожидает не просто неприятность, а страшная беда. Но я не знаю, что это за цель.
        - Почему же ты не узнал подробнее?
        - У кого?
        - Но ты же как-то узнал о нём?
        Иво криво улыбнулся:
        - Мне правду рассказали, что тебя нашли связанного и избитого в каком-то странном доме в странном месте?
        - Да, моя жена.
        - Но ты ничего не помнишь о том, как попал туда?
        - Кое-что помню, если только это не бред.
        - Бред?! - Иво опять вскочил. - Я очнулся в лесу в этом наряде и со всем этим снаряжением! И тоже кое-что помню! А больше - ничего!
        - Ты думаешь наши случаи как-то связаны? - неуверенно предположил Айвен.
        - А ты помнишь путешествие сюда?
        - Нет, я потерял сознание.
        - Когда-нибудь покидал гостиницу?
        - Дальше корчмы я не ходил.
        Иво, как ребёнка, поднял его на ноги:
        - Пошли, я покажу тебе кое-что…
        Почти отнёс его к входной двери и распахнул её настежь:
        - Смотри, дорогой маг Айвен. А когда насмотришься, то объяснишь мне, как я сюда попал.
        Темнота. Было уже поздно? Но ведь совсем недавно, наверху в спальне, Айвен видел в окно голубое небо и солнце. Его путешествие по лестнице в корчму и разговор с Иво не могли продолжаться долго. Но, может быть, он заснул за столом?
        - Ты пришёл уже в темноте? - спросил он Иво.
        - А-а, ты думаешь, что это ночь?
        Нет, Айвен так подумал только в первую минуту. Даже если поздно, то должны светиться хоть какие-то окна? Сюда ведь приходят люди. Не приезжают же они издалека, раз хорошо знакомы между собой? И несколько раз Готфрид и Мартина говорили: "Надо сходить в корчму или надо сходить в гостиницу", так, словно те находились на расстоянии.
        Но ведь он спустился по лестнице из своей комнаты прямо в зал корчмы. И никого здесь не нашёл, между прочим. И звёзды… где звёзды, ведь туч нет. И тишина. От неё звенело в ушах, Айвен специально кашлянул, чтобы услышать хоть что-то. Осторожно шагнул вперёд, чтобы не споткнувшись выйти за дверь.
        - Э-эй, куда? - Иво схватил его за руку и силой удержал на месте. - Ты знаешь, что там?
        - Но ты же пришёл оттуда.
        - Тогда ты действительно спал. Я оказался вот на этом месте, на пороге. И не нужно рисковать, выходя неизвестно куда.
        Айвен хотел было возразить, что подобной чепухе он не верит, но тут ему послышался какой-то звук. Кто-то шёл, звонко цокая каблуками. Женщина? По булыжной мостовой? Значит, перед корчмой улица? Отзвук шагов усиливался, разбивал тишину равномерными ударами, отдавался звоном в ушах, усиливался эхом, приближался… Иво и Айвен изо всех сил вглядывались в темноту, но до сих пор не видели приближающейся женщины. По лицам друг друга поняли, что каждому из них не по себе. Эта женщина должна была быть очень близко и всё равно оставалась невидимой. Колдовство какое-то!
        Появилась неожиданно. Уверенно и быстро шагнула на порог корчмы, затем остановилась перед ними в полумраке: высокая, гордо выпрямившаяся, с лицом упрямым, красивым и чужим одновременно. Глаза чуть зеленоватые, словно скрытые за слоем воды, за стеклом, за льдом. Лёд! Она была такая холодная, такая нечеловечески отчуждённая. Сила и холоднокровная уверенность в себе!
        Очень вежливо поклонилась им, с холодной заботливостью сказала:
        - А-а, тебе уже опять лучше? Я рада.
        И застучала каблуками, быстро поднимаясь вверх по лестнице.
        - Кто это? - с дрожью в голосе спросил Иво.
        - Моя жена Элизабет, - хрипло ответил Айвен.
        - Да, совершенно верно - Элизабет. Но ведь… Твоя жена?!
        Иво с таким неодобрением посмотрел на Айвена, что тот поёжился. Потом спросил:
        - Что?
        - Это…
        - Что случилось, Иво?
        - Ещё несколько дней назад она была женой Маркуса!
        Элизабет помнила это.
        А вот Маркус почему-то забыл.
        Хотя был не из забывчивых. Трудно забыть Элизабет, но у него в голове были другие хлопоты.
        Неважно начался день, неважно. И не только для него.
        Солнце решительно поднималось из-за горизонта, освещая двор главного дворца страны Элизий. Всё начиналось и продолжалось тихо и спокойно, как привыкли в этой мирной крохотной стране. И вдруг по дворцу разнёсся крик:
        - Четверг! Сейчас, что бы и кто бы не говорил, четверг! Так что обокрали нас уже четвёртый раз! Четвёртый раз за эту неделю! За что я плачу страже?
        Два юных гонца стояли, уныло опустив головы и не смея поднять глаза на его величество короля, который сердито метался из угла в угол, задевая шёлковой ночной рубашкой вазы, канделябры и прочую утварь своей спальни. Если бы гонцы решились сказать правду, что стражники напились и заснули, то бедняг часовых осудили бы на недельное "проживание" в башне, где самым крепким напитком оказалась бы вода. А родные осуждённых, возмущённые жестокостью наказания, устроили бы форменную вендетту. Беда-а-а!
        - На западе?
        - На западе.
        - Скотину?
        - Скотину.
        - Ночью?
        - Ночью.
        Его величество бросил на гонцов хмурый взгляд:
        - Если вы не перестанете изображать эхо, то ваши мамы сегодня же получат письма с соболезнованиями по поводу вашей безвременной кончины!
        Гонцы не казались слишком испуганными подобной перспективой: король любил присочинить. Но всё-таки один из них вздохнул и заговорил ломающимся юношеским голоском:
        - Воры были очень ловкими. Никто ничего не слышал.
        - Три коровы?
        - Да, ваше величество, - в этот раз юноша не решился изображать эхо.
        - Три коровы, пять лошадей, четыре козы - и никто ничего не слышал. Можно только радоваться крепкому и здоровому сну моих подданных! Если так пойдёт дальше, то украдут весь наш провиант!
        - Говорят, - осторожно начал второй гонец, - что это люди из герцогства.
        Правитель даже подскочил на месте:
        - Что?! Люди герцога?!
        Гонцы попятились, уныло кивая. Увы, но им пришлось произнести слово, которое доводило его величество до белого каления. Три года назад человек по имени Воррен воспротивился приказам герцога, собрал несколько тысяч приверженцев и основал почти на границе герцогства независимое королевство Элизий. Герцог, будучи если не кротким, то миролюбивым, до сих пор ограничивался тем, что метал в самозванца словесные громы и молнии. Король Воррен всячески подражал противнику. Поэтому ночные происшествия вывели его из себя.
        Один из юношей тихонько закашлялся: не смел говорить, но намекал, что неплохо бы усталых и голодных гонцов отпустить.
        - Конечно, - ответил король на немую просьбу. - Можете идти.
        Не успели закрыться двери, как в них проскользнул первый камердинер.
        - Да, я решился, - король сделал величественный жест, посмотрел на свой ночной наряд и раздражённо махнул рукой. - У меня есть для вас задание, почтеннейший Редрик. Пошлите кого-нибудь для ревизии западного приграничья. Жалобы оттуда невыносимы. Я всегда не терпел герцога, однако его обвиняют в стольких прегрешениях, что у меня возникли подозрения. Пошлите… да-да, пошлите самого неудачливого и плохонького рыцаря.
        Камердинер позволил себе изумлённо приподнять брови.
        - Конечно же плохонького. Вполне возможно, что его убьют или захватят в плен, а я не желаю терять умелых солдат. И вот ещё… не давайте ему коня, пусть идёт налегке, без лат. Коня я тоже не хочу терять, разве что конь будет принадлежать этому идиоту.
        Так и получилось, что спустя час в дверь королевской канцелярии впустили будущего защитника западного приграничья.
        - Вот и я, - добродушно произнёс Маркус.
        Помощник начальника стражи и по совместительству помощник начальника вооружёнными силами (в крохотном Элизии на все должности не хватало людей) встретил щуплого невысокого рыцаря скептическим взглядом:
        - Эге… Так-так… Ну что ж, возьми какой-нибудь мечишко, харчей на пару дней и топай к западной границе, - оба бросили задумчивый взгляд в окно: с третьего этажа дворца правителя западная граница была бы как на ладони, не заслоняй её небольшой лесок. - Вот бумага с полномочиями ревизора. Изучишь, что там творится.
        - Вот те на! А почему я? - Маркус почесал затылок, ероша рыжеватые с сединой волосы. - Это какая-то ошибка, сроду не был ревизором. И на западной границе ещё не бывал.
        - Все когда-то впервые бывают кем-то и где-то, - не слишком внятно объяснил помощник начальника и не слишком уверенно добавил: - Я занят. До свидания,
        - До свидания, - пробормотал Маркус со вздохом, но про себя пожаловался:
        "Ну и влип!"
        Он и в армию Элизия нанялся только потому, что эта страна сроду не вела никаких воен. Поэтому у новичка не слишком допытывались, откуда он явился. А ведь, как это не покажется нелепым, дом его был на территории герцогства, и каждую субботу Маркус пересекал границу, чтобы на выходные воссоединиться с женой. Обычно на это смотрели сквозь пальцы, однако ревизор может вызвать массу неприязненных чувств и по эту и по ту сторону границы. И прости-прощай спокойная жизнь! А то и вообще - жизнь.
        - Я требую оруженосца! - печальные мысли сделали застенчивого рыцаря предприимчивым.
        - Что за оружие он будет нести? - насмешливо спросил помощник начальника.
        - Мой меч! - проворчал Маркус. - Мне полагается оруженосец. Иначе я не двинусь с места.
        "А пока напишу письмо Лиззи. Сам не посмею взглянуть ей в глаза. Ведь она может заплакать! А я так надеялся на отпуск, чтобы неделю отдохнуть в нашем уютном доме".
        Следующий час прошёл в непрестанных уговорах. С одной стороны убеждали Маркуса (то и дело отрывая его от письма), чтобы он отказался от своего ослиного упрямства и отправился в путь один. Одновременно пытались уговорить кого-то сопровождать маленького рыцаря. Желающие идти на западную границу находились легко (ведь до неё рукой подать, приятная прогулка), но, узнав, чьим оруженосцем придётся быть, тут же исчезали. Наконец, нашёлся несчастный, который из-за своего могучего сложения и высокого роста не смог незаметно скрыться.
        - Ничего, Ронни, - похлопали его по мощному плечу, - всё будет в порядке.
        И Ронни, вздыхая, побрёл к своему рыцарю. Маркус сидел у дворцовых ворот и выглядел ещё меньше и худощавее, чем обычно. Ронни выпучил голубые глаза и открыл рот: он был наслышан о Маркусе, но такого подвоха не ожидал.
        - Как тебя зовут? - спросил Маркус.
        - Ронни.
        - Неси мой меч, и вперёд.
        - Какой меч и куда?
        - Пока в арсенал, где найдём другой меч, а затем в какую-нибудь таверну. Подкрепиться не помешает.
        Ронни заулыбался: ближайшее будущее его устраивало. Но когда они подошли к арсеналу, оруженосца ожидал новый удар.
        - Чёртовы двери, - пробурчал Маркус, изо всех сил пытаясь открыть хотя бы одну окованную железом створку. Дверь даже не дрогнула. Маленький рыцарь навалился всем телом, но всё было напрасно.
        "Оруженосец!" - осенило его, и он обернулся к Ронни:
        - Ты обязан открывать передо мною двери!
        Лицо оруженосца и так уже вытянулось от огорчения, но теперь он вскипел и так ударил по двери, что одна из створок, раскачавшись, задела Маркуса и зашвырнула его внутрь, словно котёнка. Боль в спине отвлекла маленького рыцаря от обычной головной боли, которая непременно возникала у него при виде оружия и военного снаряжения. Потирая поясницу, он посмотрел налево и увидел множество лат, кольчуг и шлемов. Тихо поохивая, он посмотрел направо, где обнаружил богатую коллекцию мечей, топоров, дротиков, копий, луков и прочего оружия. Головная боль усилилась, и Маркус обернулся к Ронни:
        - Выбери всё сам! То есть, не всё, а меч и кинжал.
        Здоровяк просиял и кинулся к оружию, как малое дитя кидается к конфетам. Несколько мгновений маленький рыцарь смотрел, как Ронни любовно перебирает явно обожаемые предметы, затем вышел вон и устроился на солнышке. Отогрев ушибы, он обрёл прежнюю способность соображать и вдруг понял, что, давая ему поручение, никто не упомянул о коне. Рыцаря отправили пешком, как простого смертного, а не официальное лицо!
        Тем временем из арсенала появился Ронни. Увидев его, Маркус даже испугался: на плечах, спине и поясе оруженосца висело такое количество топоров, мечей и дротиков, что их вполне хватило бы снарядить небольшой отряд.
        - Вот! - Ронни подбросил короткий меч перед самым носом своего военачальника. - И вот! - таким же образом он представил кинжал и вручил его Маркусу. Отвертеться от этого маленький рыцарь не смог: кинжал - не меч, его принято носить при себе.
        - А где наши лошади? - спросил Ронни. - Ведь вы как-никак рыцарь.
        Маркус уныло развёл руками.
        - Непорядок, - Ронни неодобрительно посмотрел на своего предводителя, затем окинул взглядом площадь перед арсеналом и улыбнулся. - Вот они!
        - Кто? - удивился Маркус, оборачиваясь.
        У соседних дверей стоял паж, держа под уздцы крупного гнедого коня, к луке седла которого были привязаны поводья небольшого рыжего мула.
        - Это конь начальника арсенала, - объяснил Ронни.
        - Что ты задумал?!
        - Надо же нам выглядеть посолиднее? - пожал плечами оруженосец. - Когда мы вернёмся, то будем столь прославлены, что нам всё простится. А в худшем случае у нас будет столько прегрешений, что ещё одно никто и не вспомнит!
        Он тут же очутился возле пажа, стряхнул его с поводьев, подвёл животных к Маркусу и легко, как ребёнка, подсадил маленького рыцаря на коня. Маркус благодарно улыбнулся: при таком оруженосце будущее стало рисоваться ему в светлых красках.
        - На западной границе, за лесом, всего лишь топкий луг и небольшое болотце, - сообщил Ронни. - Не жить же нам в шалаше с тамошними лягушками. И комары заедят. Зато по ту сторону границы возле ихнего города есть неплохая гостиница, а при ней - отличная корчма. В корчме, конечно, есть что выпить, но и кормят превосходно! Я предлагаю отправится туда и пообедать. И жить можно будет там же.
        - Отлично, отлично, - закивал Маркус, силясь пришпорить своего могучего коня или хотя бы привлечь его внимание к своей персоне.
        Взгромоздившись на мула, Ронни хлопнул гнедого коня по крупу, до того, наконец, дошло, что пора в дорогу, и он двинулся вперед размеренным, нетряским шагом. Маркус облегчённо вздохнул. Он даже не обращал внимания на прохожих, большинство из которых если и не смеялись, то улыбались, видя на могучем коне щуплого человечка с не по росту длинным кинжалом на поясе, а на невысоком муле - вооружённого до зубов оруженосца, мускулистые ноги которого почти касались земли.
        В городских воротах путешественники помахали на прощанье стражникам и тут же очутились перед корчмой гостиницы "У Беззащитной Сиротки". Конечно, и верхом они добрались бы туда за какой-то часок, только зачем зря мучить лошадей? И запылишься, и солнце голову напечёт, и через болото пробираться. Лучше по-привычному.
        Но не успели они спешиться, как стали свидетелями странной сцены. В дверях корчмы, уперев руки в бока, стояла высокая и дюжая белокурая женщина, не слишком соответствующая вывеске. Перед ней на пороге переступал с ноги на ногу со смущённым видом зелёный тролль как раз по пояс великанше росточком. В руках он держал корзину, аккуратно прикрытую белым полотенцем.
        - И ты думаешь, Георг, что после вашего с приятелем дебоша я стану покупать твои булки?
        - Ох, почтенная Мартина, - жалобно говорил тролль, - я ведь заплатил и за дверь, и за стол, а для меня каждая монетка дорога. Мне до сих пор стыдно, хотя не моя в том вина. Этот безмозглый тролль напоил меня каменным пивом, а вы не представляете, какая это мерзкая штука.
        - Тролль-то безмозглый, но ты же человек и поступать должен по-человечьи! Ладно уж, ладно, не хнычь, скажи спасибо, что магу нравится твоя выпечка.
        - А он… это… настоящий маг?
        - Самый настоящий, лучше не бывает. Ингигерда сразу так и сказала.
        - Ох, почтенная Мартина, а не замолвите ли перед ним за меня словечко? Вы же знаете мою беду.
        - Ладно уж, только держись подальше от каменного пива.
        И Мартина вернулась в корчму, а тролль поплёлся за ней. Новоявленный ревизор и его оруженосец переглянулись и зашли следом за ними.
        - Чего-то я недопонимаю, - тихо сказал Ронни. - Зелёный тролль, но при этом человек и пекарь.
        - Мало ли какие обстоятельства? - рассеяно отозвался Маркус.
        Маленькому рыцарю было не до зелёного пекаря с его проблемой каменного пива: он во все глаза смотрел куда-то вверх. Ронни проследил его взгляд и ничуть не удивился. Там на площадке лестницы стояла высокая черноволосая женщина, редкую красоту которой только подчёркивало голубое бархатное платье. Странным было другое: красавица тоже смотрела и именно на Маркуса, что по мнению Ронни не лезло ни в какие ворота - ведь тут же стоял он сам в полном вооружении и приняв самый горделивый вид. И всё-таки эти двое не сводили друг с друга ошеломлённо-восторженных глаз, а потом Маркус подбежал к подножию лестницы, протянул руки и воскликнул:
        - Лиззи, как ты узнала? Вот радость-то!
        - Милый мой, наконец-то! - нежным голосом отозвалась красавица.
        У Ронни отвисла челюсть, и он огляделся, чтобы понять, на каком это он свете? Но нет, они находились в той же корчме, хотя свидетелей странных событий прибавилось. Кроме Мартины и Георга он заметил двух обедающих мужчин, а из-за двери на первом этаже выглядывали какие-то лица. В довершение всего появилась старая Ингигерда и скрипучим голосом сердито спросила:
        - Какие олухи оставили во дворе коня и мула? Уберите их немедленно в конюшню, пока от них не остались кости и хвосты!
        А эти двое уже стояли рядом, держась за руки, и хотя Маркус был на голову ниже Бетти, но от счастья он так вытянулся и напыжился, что казался по крайней мере на полголовы выше.
        - Милый мой, - нежный голос красавицы задрожал от волнения. - Вон тот ужасный маг Айвен заколдовал меня и заставил поверить, будто я его жена!
        Маркус бесстрашно обернулся к Айвену, но тот медленно покачал головой и тихо сказал:
        - Видишь, Иво, я же говорил, что всё это полный бред.
        - Не знаю, не знаю… Про мальчишку точно не бред.
        Он не ошибался. Ивар был в опасности.
        Но старик, которого он встретил в лесу, и словом не заикнулся об этом. Ведь мальчишка мог добыть Кристалл!
        Пусть себе дерзит, только бы добыл…
        - А что ты можешь мне рассказать? - спросил Ивар странного старика с молодыми глазами.
        - Возьмись за мой посох вместе со мной,
        Мальчик осторожно прикоснулся к палке. Ничего плохого не случилось.
        - Смелее, молодец! - старик уже не улыбался. - Возьмись за посох ниже моей ладони. Ну вот, а теперь…
        Он склонил голову на сплетённые на посохе пальцы. Сначала ничего не произошло, но потом Ивар почувствовал, как мимо пронеслось что-то быстрое, сильное и невидимое. Потом ещё, ещё и ещё.
        - Будет волчица и будет потомство, - тихо сказал старик. - А потомство её завладеет миром. Будет волчат сто сорок и пять. Когда придет их время, каждый из них вырастет и будет должен…
        Старик начал расплываться в воздухе, растаял быстро, Ивар остался сам на тропинке, держа палку в руке.
        - И что должен будет сделать каждый волчонок? - спросил он удивлённо. - И кто такие эти волчата? Это они невидимо пробегали мимо?
        Никто не ответил.
        Ивар открыл глаза. Ему снился сон. Но так было и наяву. Да, вот так всё и случилось вчера утром. Старик с молодыми глазами появился только затем, чтобы оставить ему палку и озадачить своими словами.
        - По крайней мере, у меня есть на что опираться, - шёпотом сказал Ивар себе, - и раздвигать кусты, растущие на пути, чтобы не ранить зря руки. Дотронулся ещё раз до палки, лежащей около него. Толстая, деревянная, почти с него ростом и, вопреки видимости, не тяжелая. Давала ощущение безопасности. Сейчас не было видно, но её поверхность покрывали царапины или желобки, как будто от короедов, вся их вязь казалась какими-то причудливыми надписями. Подобное видел в книге Горна. Почему не расспросил тогда чародея? Почему решил, что тот и сам всё ему расскажет? Придвинулся к палке, обнял её - так ребенок обнимает мать - и опять заснул. Больше ничего ему не приснилось.
        Открыл глаза, когда солнце уже начало пригревать. Это хорошо, потому что роса не только на траве. Его одежда тоже отсырела. Протёр глаза и потянулся, потом причесал пальцами волосы. Утренний туман почти рассеялся, а с ним и ночные мысли. Не было написано ничего опасного ни в синеве неба, ни в шелестящей листве. На месте костра остался уже только пепел, из него Ивар выкопал две оставленные на завтрак печёные рыбки и съел их.
        Потянулся, вскочил, замахнулся стариковой палкой и зевнул, показывая два ряда белых крепких зубов. Всё удачно и чудесно, так и будет дальше! Вот только… не хватало ему в этом утреннем лесу паутины, украшенная каплями росы она выглядит, как драгоценность. Ивар пожал плечами и продолжил путь. Мрачное настроение, которое охватило его вчера вечером, улетучилось вместе с туманом. Чувствовал себя очень бодро и уверено. Казалось ему, что может сделать всё, что должен. И даже больше, например, передвинуть гору. Очень понравилось ему приятное чувство всемогущества.
        - Я всё могу! - крикнул, уже забыв, как боялся даже шептать вчера у огня. - Я всё смогу!
        По словам Горна сегодня около полудня должен был во что бы то ни стало дойти до Каменного Холма. Придётся идти с такой же скоростью, как вчера и днём ранее. Теперь понятно, почему Горн учил его быстро ходить по рощам и лугам, окружавшим их деревню. Спасибо чародею, Ивар не чувствует себя усталым, хотя путь за его спиной остался неблизкий. А сегодня утром у него даже впечатление, что мог бы взлететь, если бы только захотел. Но пока не хотел. Сомнения исчезли. Ещё вчера знал, что не может вернуться в деревню, не выполнив Задания, потому что его попросту не примут. А сегодня Ивар уже мечтал о таинственной пещере и Кристалле.
        - Я всё могу! Я всё смогу!
        Закричал и, как обыкновенный мальчишка, ударил палкой по кустам. Посыпались листья и веточки.
        - Ого-го! Эге-ге-е-е!
        И вдруг остальные кусты перед ним расступились, словно испугавшись его палки. И то мрачное, что предстало его глазам, могло быть только Каменным Холмом.
        Был именно такой, как себе представлял Ивар, когда слушал рассказ Горна об этом месте. Мрачное, тёмного цвета возвышение выглядело так, словно какое-то могучее животное выставило свой рог из земли. Или остался клык огромного чудовища, убитого здесь чудищем ещё большим. С этой стороны склон холма был почти вертикальным, без какой-либо расселины или уступов, казалось, что взобраться наверх невозможно. Мальчик решил обойти холм вокруг, чтобы попробовать найти какой-то более удобный путь к вершине. Кроме того, вход в пещеру мог быть и внизу.
        Обойти Каменный Холм по окружности оказалось труднее, чем Ивар предполагал. У подножия громоздились неизвестно откуда скатившиеся (на холме скал не было видно) валуны. Казалось, великан, убивший рогатое чудовище, окружил его заграждением из огромных камней, чтобы сберечь добычу от хищников. Наверное, поэтому холм и назвали Каменным. Ближе к лесу было посвободнее, но зато не просматривались склоны. Ивар присел на ближайший камень, зажал палку меж колен и задумался, как поступить и что лучше предпринять. И тут над ним что-то мелькнуло. Посмотрел вверх, прикрыв глаза ладонью от солнца, и увидел ярко-зелёную птицу.
        - Тот, кто тебя поведёт, - мелькнуло у него в голове. Что это, слова Горна? Не помнил таких. Птица, словно отвечая на его мысли, опустилась вниз и уверенно села прямо на палку.
        - Кто ты? - негромко спросил Ивар, разглядывая смелое создание.
        Даже не птица, а птичка величиной с кулак, зелёная, как лист, а глаза не похожие на птичьи - красные. Несмотря на странную окраску, птица вела себя, как и положено (если не принимать во внимание её смелость), по-птичьи: смешно крутила головой и поворачивала её то в одну, то в другую сторону, разглядывая мальчика.
        - Что ты хочешь? - с улыбкой спросил Ивар. - Если ты хозяин здешних мест, то прими меня, как гостя. Если же хочешь помочь мне, то подскажи, где пещера?
        Зелёная птица тут же взлетела и помчалась к опушке леса, откуда Ивар недавно вышел. Покружив там, она вернулась к мальчику, на мгновение присела на палку, поглядывая на него красными глазками, и опять вспорхнула и унеслась к недалёким деревьям. Её поведение было таким выразительным, что и более глупый человек, чем Ивар, понял бы.
        - Неужели ты хочешь, чтобы я ушёл отсюда? - удивлённо спросил мальчик. - Но ведь я столько добирался до этого места. И я не могу вернуться просто так, понимаешь? Это моё Задание, это мой долг!
        Птица ещё раз улетела от холма, потом вернулась и села уже не на палку, а на плечо Ивара. Красные глазки заглянули в его глаза, и мальчику стало не по себе.
        - Не могу я уйти отсюда, - почти виновато сказал он. - Пойми, так нужно, меня к этому столько готовили!
        И всё-таки ему было приятно, что хотя бы эта малая пташка рядом с ним и даже сочувствует ему. Он так долго был один - и в деревне, и в пути по Лесу - что сейчас у него даже стало теплее на сердце.
        - Не думай, что я тебе не верю, - сказал он зелёной птице. - Верю и думаю, что ты знаешь, в чём дело, но у меня… у меня нет выбора.
        Ивар нахмурился. За столько лет он свыкся с мыслью, что его растят и воспитывают для Задания. Что нет у него другой судьбы, кроме как выполнить Задание. Что если он откажется, то ни одна деревня не примет его, и он будет скитаться по лесам и полям, как отверженный. И вдруг эта птичка противоречит всем.
        - Ничего не поделаешь, - вздохнул Ивар. - Но всё-таки спасибо тебе. А теперь мне пора!
        Решительно поднялся с камня, стукнул палкой о землю и замер, приоткрыв от удивления рот: в крутом склоне совсем недалеко от него виднелась узкая трещина, которую до сих пор не замечал. Может быть, её скрывали валуны?
        Подошел ближе, опустился на колени и заглянул внутрь. Когда глаза привыкли к темноте, Ивар увидел, что за входом начиналась словно бы маленькая пещера, уходящая очень круто вниз. Что дальше, неизвестно. Вздохнул и оглянулся ещё раз на солнце, небо, лес, который теперь казался ему прибежищем покоя и безопасности. Охватило его странное чувство, что видит это всё в последний раз.
        Так Ивар прощался с белым светом и готовился к спуску в пещеру.
        А в гостинице "У Беззащитной Сиротки" Маркус в это самое время говорил, сохраняя вызывающий вид:
        - Хозяйка, вы принимаете вещи в заклад?
        - Иногда, - ответила Мартина. - А вы, уважаемый, что же, поиздержались в дороге?
        - Можно сказать и так. Я хочу заложить у вас мою смерть.
        Ронни округлил глаза. Слишком мало знал своего рыцаря, чтобы понять его слова.
        - Э нет, - возразила Мартина. - Под залог смерти я не дам и ломаной монетки. Но вы можете сделать ставку. Правда, сейчас плохой курс, и за одну монету получите всего три.
        - Если выживу?
        - Если не понадобиться выживать. А если выживете, то получите пять за одну.
        Маркус улыбнулся:
        - Ну-у, это смех, а не ставки! Хотя бы восемь.
        - Было и десять, но в те времена, когда не слышали о бездухах!
        Озадаченный Ронни умоляюще посмотрел на Мартину:
        - Вы шутите? Скажите, что вы шутите!
        - Какие шутки? Мне предлагают деньги, и я от них откажусь?
        - Практичная хозяюшка, - усмехнулся Иво. - Она не знает, что прогадала бы. Маркус не из тех, кто погибает.
        - Это Маркус? - одними губами спросил Айвен.
        - Да, - так же беззвучно ответил Иво.
        - Тогда все в сборе, - эти слова Айвен выговорил вслух, и их услышали.
        - Все? - сердито спросил Маркус. - Что вы хотите этим сказать, мастер маг? И прежде всего, объяснитесь со мной!
        Суровая Ингигерда покачала головой:
        - Ай, неладно! Не нужно разжигать распрю из нелепости. Леди Элизабет! Не дело было обвинять нашего доброго мага в том, в чём его никто не может обвинить! Разве не вы первая начали говорить нам, что мастер Айвен - ваш муж?
        - Леди Элизабет сказала то же самое и самому мастеру Айвену, - подтвердила Мартина. - Он ведь не помнил никого из своего прошлого. Кроме Тилли, - добавила она еле слышно.
        - Не будем ссориться, - сказал Готфрид. - Во всём происходящем столько путаницы. Может быть, это злое влияние бездухов? Но… "все в сборе"? Что это значит, Айвен?
        - И сам не знаю, - пожал тот плечами. - Все собрались. Мы ведь куда-то должны отправиться? Или мне только кажется? Или я сам себе кажусь? И не просто кажусь, а странно кажусь.
        - Человек, - покивал Готфрид. - Человек - это такое странное существо.
        "Вот именно: Человек, - подумал он. - Человек - странное существо. Он абсолютно уверен в своём величии и непогрешимости. А сам даже не замечает, что вокруг него разыгрывается извечная война зла с добром. Некоторые люди утверждают, что управляет нами некая энигматическая сила, которая нас мелочно и постоянно опекает. Другие возражают им, что ничего загадочного в человеческом поведении нет. А ведём мы себя так, как нам обычно не нравится потому, что так вели себя наши родственники-предки. А на самом деле что? Кто мы на самом деле и что есть наши поступки? И почему мы так увлечённо раскачиваемся на качелях добра и зла и позволяем каруселям наших дней морочить себе головы? О, это тайна, над которой задумывается каждый из нас. Особенно, когда неспокойно на сердце.
        Как-то утром я сидел в моей полной роскошного беспорядка квартире в утомлённом жизнью кресле (из-за его злобно-пружинной старости мне пришлось подложить под себя целых две подушки!), смотрел в окно и, как обычно, пережёвывал романтически-прагматическую моральную дилемму. За окном приветливо постукивал дождик, но у меня не было никакой охоты выяснять, притворялся ли он таким же тёплым и приятным, как привыкли его описывать поэты, или такой на самом деле. Моя дилемма не обязательно была на тему "неужели меня хотят окольцевать?!" - но явно уклонялась в ту сторону, то есть, пожирала меня здоровенная экзистенциональная хандра. Трудно сказать, пытался ли я отыскать за мокнущими стёклами сущность естества, но это и понятно, если вспомнить, что я самый нелогичный тип в нашем ужасающе логичном мире. Впрочем, что-то меня не туда занесло с объяснениями, ведь логика (с математической точки зрения) наука точная, а я обычно такой… неточный, растрёпанный, если только понимаете, что пытаюсь сказать. Лень и плохое настроение заполняли комнату, как клей… или мёд. Если посмотреть в перспективе, то мёд - не самое
худшее, с чем я встретился тогда. Тем более, если мёд экзистенциональный. Со щепоткой безнадёжного юмора. А настроение было паршивое, какая-то война внутри. Я глубоко вздохнул и закрыл глаза. Спать, спать, спать! А зачем? Даже хлопнул себя по лбу от злости: "Опять непременные вопросы и переливание из пустого в порожнее!"
        И вот тут-то очаровательно-бархатный голосок мне и сказал:
        - Ты должен успокоиться и задуматься над тем, что делаешь и почему?
        Я не сразу открыл глаза. В квартире не было никого, а значит, голосок мне приснился, и я уже сплю. Но решил оглядеться, вдруг во сне со мной разговаривает мой пёс. Говорил не пёс: на подлокотнике кресла возле моей ладони сидел большущий полосато-коричневый шмель и добродушно улыбался. Улыбался моим лицом, между прочим.
        Я сглотнул слюну и кивнул. Ясное дело, пришло ко мне во сне моё лучшее "я", чтобы довести меня до ума и возвратить моей душе внутренний покой. Недаром шмель полосат не по-шмелиному - поперёк, а по-странному - вдоль.
        - И что я должен делать?
        - Не нервничай, - сказал мой полосатый гость.
        - Легко сказать! Ты вот улетишь, а я проснусь и останусь со всеми своими проблемами.
        - Наоборот, твои неприятности - и мои тоже. В моих интересах тебе помочь!
        - Неприятности - это ко мне! - сказал, попыхивая трубочкой, шмель приятного стального цвета с трёхдневной щетиной на подбородке моего лица. - Ну, что с тобой? Дать прикурить? У меня есть две запасные трубки.
        - Вечно ты вмешаешься! - мягко пожурил его полосатый шмель.
        - Я же хочу помочь этому бедняге не меньше, чем ты! Кто-то должен защищать его!
        Видя их серьёзные физиономии и ещё более серьёзные намерения, я стал жалеть вышеупомянутого "беднягу" ещё больше. Только минуту спустя дошло до меня, что это спасаемое несчастьечко - я собственной персоной.
        - Защищать? - между тем хихикнул полосатый шмель, кивая стальному. - От кого? От тебя?
        - Нет, от тебя, темнота полосатая!
        - Только без хамства! - полосатый шмель погрозил пальцем.
        - А ну тебя, знаешь куда?
        - Послушайте, - прервал я эту очаровательную беседу, - если вы уже здесь, то давайте все вместе искать решение проблемы?
        - С ним? - закричал шмель, которого я про себя стал называть Полосатым. - С этим грубияном?
        - С этим лицемером? - вторил ему Стальной, окуривая меня из трубки.
        На всякий случай я незаметно сполз с кресла и забрался под стол. Знаю хорошо свой характер, очень легко мне устроить скандал. А тем более с разными сторонами моей натуры.
        - Полосатый клоун! - орал между тем Стальной, размахивая кулачками (я ещё попутно удивился, откуда у шмеля кулачки). - Торт тебе на голову. С фруктовой начинкой!
        - О-о-о-о! - завыл Полосатый, залитый кремом и джемом. В воздухе запахло кондитерской.
        - Великий певец, хе! Бурные аплодисменты!
        - Ах, так! Ну, сейчас получишь пирогов с котятами!
        Я приподнял край скатерти, которая закрывала мне Стального, чтобы не пропустить появления пирогов. Надеялся, что ни один котёнок не пострадает. Так и случилось. Все они вывалились из пирога на голову несчастного шмеля стального цвета, а потом радостно стали: три котёнка - вылизывать его мохнатую шубку, а ещё два - катать его по креслу, словно клубок ниток. Стальной зашипел, стряхнул с себя котят, и тут же они с Полосатым заняли оборону в противоположных углах комнаты, используя, как оказалось, мебель и утварь, как естественную защиту. Я понял, от чего, когда в комнате засверкала молния, и большая, резная кружка, гордость моей коллекции, разлетелась на тысячу кусочков. Вторая молния поразила старое кресло, выбив из него наружу все пружины, но его я не жалел.
        - Эй! Позвольте гражданскому населению покинуть территорию военных действий! - крикнул я, размахивая носовым платком. - А ещё лучше перенесите свой конфликт куда-нибудь подальше от моей квартиры! И если кто-то из вас зацепит мою коллекцию поделочных камней, то ни пироги, ни торты вам не помогут - прихлопну мухобойкой!
        - Но, дружище! - крикнул мне Стальной из своего угла. - Это же для твоей пользы! - он торопливо увернулся от очередной молнии.
        - Иду за мухобойкой! - предупредил я, осторожно переступая через котят и выдвигая ящик шкафа.
        - Это же помощь! - отозвался и Полосатый, отпрыгивая от чего-то кругло-шипящего, которое я принял за шаровую молнию.
        - Да пошли вы со своей помощью! С меня хватит! Это уже не мухобойка, а шокер, так будет вам! Кыш отсюда! И котов заберите!
        Шмели погрустнели.
        - Мы же… - сказал Стальной.
        - Для тебя… - вторил ему Полосатый.
        - А ну, руки вверх и выходите на середину комнаты! И если я увижу хотя бы одну молнию!..
        Медленно, шажок за шажком, держа руки над головой, шмели подошли ко мне.
        - Хорошо, что предлагаешь? - спросил Стальной, стараясь держаться подальше от котят, которые восприняли его возвращение, как приглашение к новой игре.
        - Разоружение и вон отсюда! Это безусловные условия!
        Они посмотрели на меня смущённо, как бы понимая безнадёгу своей ситуации, а я вдруг заметил некоторую перемену в их внешности. Оба были теперь одеты в бронежилеты, повязки с рунами на голове и тёмные очки. Вояки!
        И тут я понял, что это не сон, однако своего решения не изменил.
        …Со дня бесславного исчезновения шмелей прошло залитое дождями лето, осыпалась золотом осень и настала строгая в своей серо-белости зима. Пришла она в четверг, на денёк, плюнув на синоптиков и глобальное потепление. Я уже давно забыл о моей "кольцевой" проблеме, только осталось от неё горько-сладкое воспоминание.
        Хм, некоторые гурманы жизни утверждают, что стабилизация чувств возле одной и той же женщины - это как смерть, похороны и кремация сразу. И - уступая ворчанию родственников и сплетням знакомых в этом вопросе-почувствовал я себя аккуратно погребённым жизнью, потому что моя жизнь решительно стабилизировалась: регулярное калорийное питание, постоянная, хотя мизерная зарплата и красивая, зрелая женщина под боком… да, это были симптомы моего преждевременного ухода со сцены удовольствий этого мира. Только дырявое кресло на чердаке напоминало мне о невероятном появлении шмелей. Я и не подозревал, что развязав мешок с событиями, раз и навсегда изменил свою жизнь, и окружающая меня благополучная стабилизация - дело временное. Мои милые шмели обо мне не забывали.
        Итак, был зимний и - о чудо! - очень морозный четверг, я как раз читал на кухне книгу. Называлась она "За двадцать минут вкусно, дёшево, полезно". Как раз пытался реализовать один из рецептов: "Омлет с сыром и ветчиной под соусом".
        Дочитать не успел, потому что краем глаза увидел какое-то движение в районе холодильника. О горе мне! Болтая ножками в крохотных кроссовках на нём сидели рядышком и улыбались мои знакомцы Полосатый и Стальной. На голове Стального была бейсболка козырьком назад, а Полосатый щеголял в соломенной шляпе с цветной ленточкой. Меня, однако, волновали не их головные уборы, а кривые мечи на поясе, хотя напоминали эти мечики брелоки для ключей.
        - Только без фейерверков, а то вам торты мармеладом покажутся! - строго предупредил я, угрожающе приподняв миску со взбитыми для омлета яйцами.
        - Но, дружище! - улыбнулся от уха до уха Полосатый. - Мы принесли тебе хорошую новость!
        На всякий случай я оглядел кухню:
        - Хорошую новость? Восстановили кружку или починили кресло?
        - Но, дружище, не будь так занудливо материален! - Стальной скорчил именно такую гримасу, какой я привык выражать пренебрежение.
        - Вспоминая ваш прошлый визит…
        - Но это не визит, а новость.
        - Замечательная новость! - подпел приятелю-сопернику Полосатый.
        Я схватил их в ладони, открыл форточку и выкинул обоих за окно. Обернулся к плите и…
        - А вот и мы-ы!
        - С новостью!
        - У-у-у! - вырвалось у меня при виде шмелей, беззаботно сидящих на том же месте. Имея в виду обстоятельства, мой комментарий был достаточно интеллигентным.
        - Так вот, новость…
        - Сколько вас здесь? - я заглянул под мойку и в шкаф. - А ну вылазьте все!
        - Что за глупый вопрос? Жизнь тебя ничему не научила?
        - Научила полгода назад. Что вам от меня нужно?
        - Приключение.
        - Путешествие.
        - Вы ошиблись адресом, я не туристическое агентство.
        - Но ты турист.
        - Я?!
        - Ты всегда ворчал, что тебе уже двадцать два, а ты не пережил ещё ни одного настоящего приключения.
        - Спасибо, полгода назад было очень интересно.
        - Правда? - обрадовался Стальной. - А не хочешь?..
        - Не хочу!
        - Ты трус, - Полосатый сказал это без всякого вызова, очень спокойно и небрежно… как это привык делать я.
        - За труса ответишь! Что вам от меня нужно?
        - Приключение!
        - Путешествие!
        - Нет, не хочу. Вечно я тащу рюкзак какого-нибудь маразматика, который решил увидеть горы и умереть. И пристают ко мне вечно какие-то старые грымзы тридцати пяти лет.
        - Нет проблем! - сказал Стальной. - Ты будешь выглядеть старше.
        - Я не хочу быть стариком!
        - Сорок лет, согласен?
        - И ревматизм с радикулитом? И полная серость?
        - Вот недотёпа! Ты будешь ВЫГЛЯДЕТЬ сорокалетним, понятно? Только выглядеть, понял?
        - Понял. А что за приключения? Какие путешествия?
        - Так ведь каждый сам кузнец своей судьбы. И каждый кузнец - артистическая натура. И каждый артист играет рядом с другими артистами.
        - Нет серых людей и серых судеб - это лишь вопрос точки зрения!
        - Уф, наговорили… Ну, хорошо, я согласен и на приключение, и на путешествие. Только сготовлю омлет и позавтракаю.
        - А мы пока всё приготовим.
        И они стали готовить, а я с интересом наблюдал, помешивая в сковороде.
        Передвинув на поясе мечи, мои приятели шмели стали доставать из карманов пачки сигарет, куски мела, авторучки и баночки с кофе. Конечно, всё это в путешествии могло пригодиться, но ожидал-то я чего-то ТАКОГО! Наконец, Полосатый издал радостный вопль (чуть не снесший у меня полчерепа) и раскрыл на коленях зелёную записную книжечку.
        - Ну вот, - сказал он, - сейчас всё и произойдёт.
        - Я ещё не позавтракал! - возразил я, давясь горячим омлетом.
        - Слушать можешь и завтракая.
        - А-а, слушать? - я стал дуть на омлет.
        - Ты будешь управляющим гостиницы, а потом поможешь хорошему человеку в путешествии к могущественной волшебнице.
        - Менеджер-универсал, - пробурчал я с набитым ртом. - После такого вступления о приключениях можно и не спрашивать.
        - А это не вступление, а инструктаж, - хихикнул Стальной. - На месте разберёмся.
        - Разберёмся? Вы будете со мной?
        - Мы всегда телохранители наших клиентов! - важно заявил Полосатый.
        - Отпусти сковороду, там тебе она не пригодится! - посоветовал Стальной.
        - Оп! - я очумело пялился на трёхэтажное здание, на котором висела нелепая вывеска. - Вы не шутили? Где это мы? Что это?
        - С клиентами не шутят, - строго ответил Стальной. - А это гостиница "У Беззащитной Сиротки".
        - А вон та бабища кто?
        - Беззащитная Сиротка, конечно!
        Мда-а, всё так и было за день до появления Айвена и Элизабет…"
        Управляющий хлопнул в ладоши, и перед изумлёнными взглядами собравшихся в зале корчмы появились Полосатый и Стальной.
        - Если мы отправимся в путь, - усмехнулся Готфрид, - они будут нашими гонцами. Шустрые ребята, честное слово!
        Тем временем Ивар взял себя в руки и приготовился к путешествию по пещере: достал из сумки свечи, ещё раз пересчитал, положил обратно, проверил на месте ли огниво и верёвка. Потом медленно начал сползать ногами внутрь расселины, держа в одной руке посох, а другой подстраховываясь, чтобы не соскользнуть быстро вниз. Хорошо, если склон не заканчивается ямой или, ещё хуже, пропастью. Так и съехал осторожно на дно пещеры. Оно было сухое, ровное и никаких ям он пока не замечал. Из глубины пещеры тянуло лёгким холодом. Ивар достал из сумки вторую рубаху, грубую и тёплую, застёгивающуюся впереди на пуговицы, обвязал вокруг пояса, зажёг свечу и, освещая дорогу, пошёл вперёд, под ногами захрустели мелкие камешки. Пещера немного поворачивала вправо. Он обернулся и посмотрел в сторону выхода, потом тряхнул головой и сказал себе:
        - Ну, теперь без оглядки вперед! Не думать ни о чём, кроме Задания!
        Небольшое количество света со стороны входа не могло разогнать мрака, царящего здесь, внизу. Теперь Ивар полагался только на свечу. Прикоснулся к стене пещеры. Обычная скала. Не нагретая солнцем, намного более холодная, чем камни снаружи. И хотя он ожидал почему-то, что она окажется мокрой, почувствовал и обрадовался, что нет на ней даже следа сырости.
        Ивар вытянул руку со свечой вперёд и отправился дальше по узкому коридору, который, счастью, пока не сужался и не становился ниже. Затем ход круто повернул вправо, а потолок его стал заметно опускаться, но не настолько, чтобы Ивар должен был идти согнувшись. Зато почувствовал струю пронзительно холодного воздуха, как если бы его окатило ледяной водой. А стены и пол за поворотом оказались влажными, кое-где стекали струйки воды. Ивар натянул тёплую рубашку. Странно, а посох всё такой же тёплый и приятно греет ладонь! Огляделся. Свет от свечи бликами отражался от стен и потолка, и те как будто призрачно колыхались. Казалось, они напирают на него.
        "Коридор ещё сузился и понизился!" - сообразил Ивар.
        Путь становился всё извилистей и неприятней. Вода, которая прежде стекала только по стенам, начала моросить с потолка, как навязчивый дождь, на голову и за шиворот. Пол стал ручьём, холодным и, что ещё хуже, скользким. Непонятно это всё, Горн не говорил, что странствия через пещеру будут выглядеть именно так! По его словам, когда найдётся вход, Ивару останется без хлопот дойти до конца пещеры и взять там Кристалл. Ни слова о воде, холоде и страхе.
        А в мальчике вот именно опять проснулся страх, который исчез сегодня утром, после пробуждения, со светом и теплом дня. Сначала странный, едва ощутимый озноб, пробегающий по спине, и воспринимаемый, как озноб от холода. Потом Ивар почувствовал, что то, что вначале считал дрожью, вызванной холодом, разделилось. Дрожал уже и от холода, и от страха. А какие поводы для страха? Только то, что Горн ему не всё сказал… или не знал сам? Откуда же беспокойство и ничем вроде бы не оправданное опасение перед каждым следующим шагом? Но что если капли воды погасят свечу, и он окажется в полной темноте. Что если отсыреет огниво, хотя это было огниво Горна, а тот клялся, что оно не подведёт даже под ливнем. Что если пытаясь в темноте зажечь свечу, Ивар провалится куда-то? Чуть было не повернул назад, к выходу, но вспомнил, что в пещеру можно войти только раз в жизни. Тихо сказал:
        - Что должно быть, то и будет, - и крепче сжал посох, согревающий, казалось, не только руку, но и сердце.
        Потолок стал таким низким, что заставил юного путешественника опуститься почти на четвереньки.
        "Неужели придётся пробираться ползком?" - ужаснулся он, но оказалось, что это самое узкое и низкое место в пещере. Дальше пространство вокруг него как будто мгновенно распахнулось во все стороны, а сильный сквозняк задул свечу. В наступившем мраке и тишине услышал стук собственного сердца. Никогда не случалось ему находиться в подобной темноте, когда рука приложена вплотную к глазам, и её не видна. Ивар потерял ощущение собственного тела, стало оно частью здешней вечной ночи.
        "Нет, не буду трусить! Всё будет так, как нужно мне!"
        Стал приглядываться, прислушиваться и, к огромной радости, услышал журчание или плеск. Раздавалось впереди и дало мальчику чувство уверенности и реальности того, что происходит. Но тут же Ивар понял, что это не звук текущей воды, а звук шагов по воде. Кто-то шлёпал ему навстречу. Мальчик начал пятиться, сознавая, что шаги его тоже слышны.
        Шаг назад. Звон тысяч колокольчиков тревоги в голове. Темнота.
        Опять шлёпанье навстречу. И какое-то стеклянное постукивание-позвякивание, словно от десятков осколков, а может быть - всё-таки ужасно холодно! - льдинок.
        Шаг назад. Холод промокшей одежды и струйки воды на щеках, как слёзы.
        "Не буду плакать! Это не поможет! И… как это говорил кто-то когда-то… это унизительно!" - Ивар нацелился на неизвестного или неизвестное посохом.
        Опять шлёпанье. Опять переливчатое позвякивание-постукивание. Всё ближе. Ивар еле сдержал крик, когда что-то прямо перед ним свернуло влево и проскользнуло мимо, почти прикоснувшись к его руке, державшей посох. Воздух задрожал на высоте лица мальчика: это "что-то" было высоким, но двигалось так же легко, как и он. Шлёпающие-звякаяющие звуки исчезли в той стороне, откуда - кажется - Ивар пришёл.
        И вдруг, наверное, чтобы окончательно ошеломить его, посох стал светиться призрачным светом. Не слишком этот свет раздвинул стену окружающей мальчика темноты, но, как и тепло, свет этот мгновенно успокоил его. Он почему-то твёрдо решил, что больше ничего страшного с ним не произойдёт. И даже ахнул от неожиданности: на его мокром, озябшем плече сидела его старая знакомая - зелёная птичка с красными глазами.
        Теперь он шёл вперёд уверенно, освещая посохом себе путь и раздумывая, почему старик с молодыми глазами не предупредил его о чудесных свойствах этой странной вещи. Ведь сейчас именно посох тянул его вперёд, указывая путь в этом огромном, тёмном пространстве. Ивар чувствовал, как совершенно волшебным образом ему становилось всё теплей, а одежда его высыхала, будто под самым жарким солнцем. Да и вокруг было всё ясней и светлей уже не от посоха, а само по себе. Свет лился отовсюду, и свет был везде.
        Правда, мальчик не слишком интересовался тем, что вверху и по сторонам. Что-то ему подсказывало, что так будет лучше. Не хотел бы увидеть какое-нибудь существо вроде того, что встретил в темноте. Да и зелёная птичка клевала его в щеку каждый раз, когда всё-таки пытался скосить глаза в сторону. Так что смотрел прямо перед собой. Только, когда заметил впереди что-то похожее на дверь, когда уже открыл её и вошёл, то позволил себе оглянуться. И увидел!
        По обе стороны тянулись стены, покрытые толстым слоем льда. Был прозрачным и почему-то чуть красноватым, как будто стены за ним слегка тлели, будто угольки в костре. А в этом льду, как во льду мелкой речушки или ручья, когда мороз ударит неожиданно для водяных обитателей, и они очутятся в ледяном плену, как под стеклом… так и в этом льду - но увидел не рыб или лягушек, а нечто чудовищное. Мальчики. Пареньки такие же по возрасту и внешности, как он сам! Его тела, изогнутые самым причудливым образом в последней муке. Его лица, искажённые изумлением и страхом, его широко раскрытые глаза, его беззвучно кричащие рты.
        И вот тут он не выдержал. Сел на мокрый пол, прижал к себе посох, обнял голову и зарыдал, как плачут взрослые от большого горя. Если бы кто-то спросил его, почему он плачет, не смог бы ответить. Слишком много всего было: злость на обманувшего его Горна, жалость к этим несчастным мальчикам, которых послали на Задание - на верную смерть. И была благодарность к старику с молодыми глазами, вручившему ему чудесный посох и, наверное, приславшему зелёную птичку. Без них бы… Ивар видел, где закончил бы свой путь.
        Не хотелось ему выполнять Задание, пусть бы не пустили его назад в родную деревню и во все соседние, пусть бы пришлось уходить в широкий мир, куда глаза глядят. Но хозяин посоха и птицы, добрый старик, тоже не остановил его, не предупредил. Значит, он знал, что Кристалл следует добыть? Ну, так Ивар добудет Кристалл, но не для Горна. Он заберёт его себе или отдаст своему спасителю. Вот так!
        Он вошёл в дверь и сразу же наткнулся на невысокий каменный пьедестал. На нём лежал ничем не примечательный, полупрозрачный, сероватый камень. А мальчик к нему и присматриваться особенно не стал, завернул в тряпку, положил за пазуху и отправился в обратный путь. Глаза его были сухими и горькими, он уже ничего не боялся. И напрасно.
        Ингигерда посмотрелась в ручное зеркало с резной ручкой.
        "Я волшебница. Но не такая, из сказок, что пугает детей, прячась под кроватью. Нет у меня ни метлы, ни большого котла, ни подвала, полного паутины. Я студентка из маленькой деревушки. Волшебница, да, но добрая.
        Хотя, честно говоря, не имею права оценивать свою доброту. Потому что эта возможность, это могущество уже по определению противоречит природе. Хотя с детства мама учила меня всем тайнам этой магии символов, жестов, мышления, чтения чужих мыслей, сохранения в предметах обломков разбитых сердец и разорванных душ, никогда не считала это чем-то очевидным. Как никто отдавала себе отчёт в последствиях. Ведь именно невежество, это проклятое невежество в соединении с огромным могуществом убило мою маму.
        Первый раз я влюбилась год назад.
        Изучала фотографию. Была моим королевством. Просиживала целыми часами, творя фотографии в сотнях разных настроений в зависимости от настроения своего. Отличия были почти незаметны, некоторые, фактически, их не видели. Подробности легко прозевать: изгиб бровей, уголок рта, блеск глаз, тень в фоне.
        Его увидела на дискотеке, танцевал, изгибаясь, как змея. Хотя подруг часами учила, как привлечь к себе внимание, к нему подошла сама.
        Учился на юридическом, как большинство юристов, был суеверный. Много раз просил, чтобы я ему погадала на картах. Первый и последний раз я согласилась в тот день, когда снял с меня юбку-шотландку и тёмный мохнатый свитер. Сидели у столика в комнате общежития, на подоконнике горели свечи. О них - для настроения - позаботился он, я никогда не обращала на подобное внимание.
        Разложила карты, переложила, рассыпала. Никогда не прочитывала таро так, как это делали "колдуньи" из объявлений в газетах. Для меня они были только фонарями, показывающими дорогу. Остальное должна была добавить сама.
        Вместо семи открыла шесть карт. И уже знала, что об этом единственном решении буду жалеть до конца жизни. Лгала. Лгала, как не лгала никогда. Бесстыдно, упрямо. Говорила "феху" (богатство), хотя видела "турисаз" (шип). Видела "наутиз" (принуждение), говорила "вуньо" (блаженство). И, в конце концов, "эйваз". Символ тишины, магии и смерти.
        Привязывая красную ленту на его руку, прошептала ему прямо в глаза, что будет счастлив. Правды сказать ему не могла.
        Нельзя увести с дороги смерти, даже если каким-то чудом её увидишь. Такое вмешательство в силы, над которыми мы властны, всегда ведёт к трагедии. Именно уверенность, что она имеет право безоглядно менять чужую и свою жизнь, убила мою маму. Перед смертью потребовала от меня клятвы, что никогда не буду пробовать таким образом противодействовать смерти.
        Я погасила свечи, зажгла благовония и села перед моим любимым на пол. Приказала ему опуститься на колени. Подчинился без слов. Закрыла глаза. Никогда не произносила странных заклинаний, не кричала. Только на его лбу, едва касаясь, чтобы не понял, нарисовала ногтем символ правды и совершенства. Когда поцеловал меня и сказал, что никогда не было ему так хорошо, улыбнулась. Улыбалась и потом, когда ушёл.
        Он погиб через два дня в автомобильной аварии".
        Ингигерда очнулась и подняла взгляд. Впервые за эти странные дни ей пришла в голову мысль: "А кто каждый из них?"
        И услышала крики: "Ингигерда, помоги!"
        "Опять?! - Айвен готов был зачертыхаться. - Где я, что я теперь?"
        Песок на арене был, как раскалённые угли. Айвен с минуту лежал, тупо глядя на свои пальцы, бессильно сжимающие горсти песка, потом взглянул вверх. Яркое полуденное солнце ослепило его блеском. Почувствовал острую боль в бедре и обернулся.
        - Эй! Что с тобой? Я поставил на тебя целых сорок монет! - кричал какой-то загорелый дочерна тип в бархатном фиолетовом костюме с нелепыми жёлтыми бантами, покалывая мага острием шпаги.
        Но за спиной типа Айвен заметил Годфрида, и в глазах управляющего были тревога и сочувствие. "Вставай на ноги!" - жестом подсказал он. Айвен тяжело поднялся на колени и осмотрелся. Увидел десятки пар глаз, глядящие на него с ожиданием, и скорее почувствовал, чем сообразил: надо не просто выпрямиться, а держаться козырем, изображать из себя несгибаемого парня.
        Он поднялся на дрожащих ногах, принял гордую и важную позу. Чувствовал, как по лицу течёт что-то мокрое. Кровь? Ну и видик же у него, наверное! Но глаза Готфрида говорили, что он ведёт себя правильно, к тому же вокруг послышались шумные хлопки и довольный девичий визг. Все смотрели на него и улыбались. Айвен криво усмехнулся зрителям, и в этот момент какой-то мощный, звероподобный здоровяк понёсся в его сторону.
        "Мама моя… это он врезал мне?.." - мелькнуло в голове Айвена, пока его тело делало неуклюжий пируэт в сторону. Избежал прямого удара в лицо. Громила на мгновение замер, соображая, что делать дальше. Этой заминки противника телу Айвена вполне хватило. Подвывая от боли - "Когда это меня успели так отлупить?" - изо всех сил ударил здоровяка ногой в щиколотку. Вложил в удар столько сил, сколько смог. Изумился, ведь делал это автоматически, но мысленно поблагодарил ногу и всё тело вместе: "Умницы, моя жизнь - или его жизнь".
        В конечности противника что-то негромко хрустнуло. Громила замер, широко раскрыв рот в беззвучном крике. Используя момент, Айвен ударил обеими руками его в висок, опять удивляясь собственным движениям. В удар вложил все последние силы, бил с мощью, которой не постыдился бы любой кузнец. Не получится - конец! Мускулистый верзила явно не знал жалости и не ведал сомнений.
        Но ура! - соперник свалился, как мешок, ткнувшись рожей в арену. Нехорошо упал, у Айвена сжалось сердце, так падают, когда… Но разводить интеллигентские сопли было не совсем уместно. Зрители громко зааплодировали, тип в фиолетовом бархате стал вытирать лицо Айвена кружевным платком, какая-то пёстро одетая девушка, резко пахнущая чем-то сладко-горьким, поднесла к его губам кубок с терпким, хорошего букета вином. Из-за их спин кивал Годфрид и подмигивала Мартина. Ничего не понимая, Айвен с благодарностью принимал ухаживания болельщиков и пытался подозвать к себе Годфрид и Мартину. Вдруг все расступились перед гордо выступающей фигурой, одетой в пурпурный шёлковый наряд, подпоясанный златотканым поясом-шарфом. Поля причудливой шляпы с драгоценными перьями нарочито закрывали лицо, на плечи спускались волны великолепных каштановых кудрей.
        - Приветствую славного победителя! - сообщил звонкий голос. - Я гонец от барона Каморы. Ищу мощных личностей. Не таких, - изящный красный сапожок ткнул носком застонавшего и приподнявшегося на локте верзилу - Айвен облегчённо вздохнул, - а людей с темпераментом и, как это говорят… а-а-а… с харизмой!
        Годфрид из-под чьего-то локтя закивал головой, как фарфоровый болванчик. Доверяя его подсказке, Айвен тоже кивнул. Тотчас сильные и осторожные руки каких-то людей, которых он не успел толком рассмотреть, посадили его в носилки, подвешенные между двумя красивыми, откормленными, с блестящей шерстью мулами; он видел, что сбруя животных щедро увешана погремушками, колокольцами и бляшками из начищенной меди и серебра. Только он попытался сосредоточиться и собраться с мыслями - "Каким образом меня занесло на арену, где никого знакомого, кроме Годфрида и Сиротки, и вообще, что происходит?" - как гонец барона Камеры… нет, Камары… ну, гонец барона затрещал, как нанятый:
        - Ты поразил меня, победив эту гору мяса! Он ведь был подлым и применял всякие нечестные штучки. Ещё и накачался чудинами. А тебе прямая дорога в герои! - болтливое создание вытащило из кармана вышитый платок, сняло шляпу и промокнуло белый лоб и румяные девичьи щёки. - Меня зовут Виенна, а ты, как мне сказали, зовёшься Айвен. Вот мой знак, - важно показала небольшой пергамент с печатью.
        Айвен скосил глаза в сторону и увидел кивок Готфрида, тот выразительно тыкал себя в грудь и указывал на Мартину. Голова ещё гудела, но инстинкт самосохранения - что это такое, он не помнил! - заставил Айвена указать в сторону приятелей и даже что-то сочинить:
        - Там… вот… это мои конюший и… э-э-э… кормилица, - что такое конюший, Айвен тоже не соображал, вскочило в голову первое попавшееся слово, но здесь всюду кони, наверно, что-то связанное с конями.
        Виенна вытерла потное лицо, прищурила голубые глаза (странное, но очаровательное сочетание с каштановыми кудрями) и продолжала:
        - Ты как будто не совсем веришь? А печати? А барон? Ты же знаешь барона?
        Можно было поискать глазами Готфрида и Мартину, только Виенна не сводила с Айвена глаз, поэтому он убедительно заявил:
        - А как же!
        - Тогда вперёд!
        - А мои кормилица и конюший?
        - Я гонец, а не вербовщик. Привожу к барону тех, кого он хочет, и не собираю всякий мусор с улицы. Вперёд!
        Айвен не слишком ловко, но выпрыгнул из носилок:
        - Раз так, то прощай, красавица!
        Загорелый человек в фиолетовом обернулся и подмигнул ему: похоже, он не слишком симпатизировал самоуверенной девице в пурпуре. Но прежде чем покрасневшая от возмущения Виенна успела что-то сказать, вокруг поднялся невероятный шум. Кто-то начал трубить тревогу, кто-то кричал: "Бунтовщики! Спасайтесь!" и вокруг вдруг началась паника, нетерпеливые зрители превратились в беспомощных беглецов.
        Судя по тому, что ворвавшиеся на площадь агрессоры скручивали и оглушали молодых мужчин, это было что-то вроде вербовки. Вокруг визжали, умоляли и проклинали. Айвена стукнули по голове, он простонал: "Чтоб вас… опять?", снова свалился на раскалённый песок и успел только заметить, что Мартина отчаянно сражается с превосходящими силами каких-то растрёпанных и оборванных парней. Потом свет в его глазах помутился, и он опять потерял сознание…
        А очнулся с ужасной головной болью и тошнотой. На какой-то кровати. Начал было озираться, но сразу же стиснул виски ладонями: "Ой, ну и болит!" Потом всё-таки рассмотрел несколько кроватей, а вернее, нар. С потолка текло. Что это: казарма? тюрьма? больница?
        Зато именно здесь память у него освежилась, и Айвен вспомнил всё, что предшествовало его победе над громилой.
        После недолгой растерянности, вызванной появлением Маркуса и Ронни, они обсудили поход к башне Леди Бессмертия, оставили в гостинице (в "тылу", как пошутил Иво) Мартина, леди Элизабет и шмеля Полосатого в качестве возможного курьера, а потом… что было потом?
        Скрипнула дверь, и в комнату вошла странная мокрая личность в мантии и капюшоне. Предполагая, что это один из товарищей по несчастью, Айвен уже открыл было рот для приветствия, но… Быстрым движением мантия оказалась сброшенной, и Айвен вздрогнул: у личности было лицо, но его покрывала чёрная блестящая шерсть, а под маленьким круглым носом торчали длинные, щетинистые, серые усы. Зато с лица - совершенно невероятно! - смотрели человеческие глаза, голубые и чуть насмешливые людские глазки.
        - Не бойся, - сказало существо, когда Айвен пришёл в себя, шумно выдохнул и растерянно кашлянул. - Когда-то я был таким же, как ты. Но барон коварно меня обманул. И не только меня. Это ужасный человек, который использует свою ужасную власть, чтобы исполнять свои ужасные желания. Я и мои друзья, пострадавшие от барона, составили заговор. И продолжаем привлекать к нему сторонников, как тебя, например.
        - Очень странный способ привлечения, - вздохнул Айвен, потрясённо глядя на собеседника. - Вы думаете, стукнув кого-то по голове, можно вызвать его особую симпатию?
        - Верим, - пылко перебил его заговорщик, - что если бросим яркий свет на делишки барона, то все порядочные люди к нам присоединятся. Разве не знаешь, что почти каждый день проливается невинная кровь? Барон рубит головы всем подряд. Убил свою мать, якобы потому, что она плохо влияла на него. А знаешь, как объяснили её смерть? Неудачным падением из окна из-за неожиданно приключившегося головокружения. У него было семь детей, недавно уже четвёртый баронет исчез при таинственных обстоятельствах. Фатум, мол, рок. Негодяй! Он не достоин даже жить, а тем более править! Присоединяйся к нам! Ты ведь неплохой боец, я видел поединок, ты неплохо держался.
        - Я-а-а?!
        - Ты выделывал такие штуки, что все решили, что ты владеещь чарами. Человек не может так драться!
        Айвен решил скромно промолчать. В той части драки, которую он помнил, его тело, руки, ноги действовали странным образом сами по себе, без участия соображения. Но, может быть, у магов так всегда?
        - И вот я решил, что ты-то нам и нужен, - разглагольствовал между тем заговорщик. - Но тут баронская вербовщица чуть не перебежала мне дорогу. Пришлось устроить небольшую отвлекающую заварушку. Виенна тоже в долгу не осталась.
        - Так-так, вы отвлекали друг друга, а таких, как я, лупили по головам.
        - Неужели ты не простишь эту мелочь? Нам так нужны честные люди! Эх, что там плюгавый барон! Я знаю таких людей, таких! Вот, возьми пива промочить горло и слушай!
        Знаю, что такое страх. Знаю это чувство, когда сжимается вокруг головы тесное пространство и угнетает все мысли. Знаю, что такое трясина ночи, в которую проваливаешься, забывая о безопасности, а песенка тревоги сплетается с предчувствием беззащитности. Почувствовал и перечувствовал всё это в далёких и диких Слепых горах, а ходил там затем, чтобы отдохнуть и поговорить со стройными соснами и хмурыми буками. Такой тогда был романтик шестнадцати лет.
        Маленькая деревня, скорее даже, лесной хутор. Несколько деревянных домов. От них тропа ведёт через пустоши к небольшому купеческому тракту, а вторая, можно сказать, дорога идёт куда-то лесом, то и дело пересекая ручьи.
        Жили там люди могучие и грубые, как леса, в которых пришлось им жить. Улыбающиеся лица - и тяжёлая работа. Не знали фальши и зависти, в их ежедневности такие ценности себя не оправдывали. Жили день за днём.
        А женщины! Прекрасные в работе, любви и заботах о своём многочисленном потомстве. Всегда готовые на самоотречение и борьбу со стихиями.
        Да-а, такие вот люди там были. Чуткие и мягкие. Жёсткие и жестокие. И была какая-то вечная безмолвная тайна в жестах этих людей. Переглядывание, иногда быстрый шёпот, и лица каменеют, и замолкают даже малые дети. А иогда трагедия и кровь явные…
        Как-то Лука пошёл в лес за мясом, как они говорят. За оленем, то есть. Пошёл и не вернулся на своих ногах. Приволокли его на сворке обезумевшие псы - под самый дом. Отстрелил себе ногу. Случайно, а может быть и не случайно? Может быть, кто-то из-за дерева, да прямо в колено, которое разлетелось вдребезги? Того никто не знает и никогда не узнает! Точно!
        Ну, и в одну тёмную и густую, как смола, ночь пришлось мне идти той дорогой, той - лесной. Нет, не скажу, зачем. Я там был из-за тайны моих друзей. Взялся нести кое-что через лес к другим таким же секретникам… э-э, замолчу об этом, а то, слово за слово - и расскажу, а тайна не моя! "Никому!" Это была просьба и, одновременно, угроза, которые чту до сих пор. Конец и точка, и баста!
        Так вот, шёл я, городской житель, а точнее брёл почти наощупь той ночью. Темнота вокруг и темень в душе. Так рождается настоящий страх.
        Когда последние огоньки хутора исчезли за деревьями, то превратился я в беззащитного и слепого жука. Для подкрепления духа были у меня только фляга "чистой слезы" и толстая палка. Выпить и упасть на мох? А миссия моя? Побрёл я наощупь, как слепец размахивая перед собой палкой.
        Эх, какого труса я праздновал?! Когда-то пережил пляшущий над головой топор в руках пьяного безумца. Так вот ночью был не тот страх. Там ничего не нарастало в такт музыке ночного леса и воображения, было только изумление и последняя секунда удачи. В лесной же тьме какие только бестии и чудища не шли по моим следам?! Каждый шорох был изголодавшимся волком. Каждый треск - банда бешенных медведей. Вижу темноту или ничего не вижу. Всё происходит в другом измерении и времени. Не знаю, что было минуту назад и что будет через минуту. Всё исчезает и расплывается. Есть только темнота, усиленная предчувствием какой-то приближающейся чужой силы.
        Вдруг над головой острый, словно разбитое стекло, птичий крик. Острее, чем осколки под босой ногой. Действительность съёжилась до размеров моей спины. Второй крик проплыл у меня над головой и замер где-то в чаще. Кажется я на миг потерял сознание. Когда очнулся, то тело моё послушно шагало по дороге, а крик то и дело повторялся, пока я не понял, что кричу сам. Со стыдом сжал зубы, и тут на фоне тьмы появилась маленькая искорка.
        Светлячок? Маленькая гнилушка? Что-то или кто-то как и я пересекало лес. Потом в такт колыханиям огонька послышался треск хвороста и веток. Зверь, человек? Я не мог решить, что лучше, но остановился и стал ждать. Бежать, скажете? Куда, кроме дороги вперед или назад? Наконец по шуму шагов стал я догадываться, что это человек. Ну, что же, приготовился к атаке, потому что неизвестный хотя бы освещал себя.
        Человек прошёл ещё два десятка шагов и осветил меня. Послышался смех, смеялся незнакомец дружелюбно.
        - Эй! - сказал он мне. - Чего орёшь?
        Я обалдел. Странный вопрос и весь абсурд ситуации потушили все мои чувства и страх вместе с ними. Даже как-то жалко стало, что уже не дрожу и не трясусь.
        - Кашель, - попытался выбраться я из неловкости. - Кашель сильный замучил!
        - Квшель? А папироски не найдётся?
        Я кивнул и достал пачку сигарет. Незнакомец подошёл, положил фонарь на землю. Мох и опавшие листья и хвоя заблестели, как подсвеченный ковёр. Теперь я рассмотрел собеседника: лицо в оспинках, одного уха не хватает, на щеках глубокие складки или рубцы.
        - Садись, братишка, - незнакомец удобно устроился на невесть откуда взявшемся лежащем дереве и указал место возле себя. - Выкурим трубку мира и пойдём дальше. Кого-то ищешь?
        - Можно сказат, да.
        Хотел рассказать ему о своих страхах, но не знал, как это объяснить чужому человеку. Стыдно мне было.
        - Куда ты идёшь и зачем - это я знаю, - сказал он. - Даже знаю, что несёшь в своём рюкзаке. Идёшь ты, братишка, а за тобой тянется след, ах, какой след. Я за тобой наблюдаю.
        "О чём он говорит? - подумал я. - Что знает? Какой-такой след привёл его ко мне и к моей тайне?"
        Быстро я перестал об этом гадать, а сел рядом с ним и попробовал его разговорить:
        - У меня есть фляжка "слёзок", может, выпьем за встречу?
        С минуту он молчал, потом широко улыбнулся и протянул руку:
        - Думаю, неплохо бы!
        Отпил несколько глоточков, смаковал "слёзки", причмокивая и шурясь при каждом глотке, и под каждый глоток закуривая. Потом вернул флягу мне. Потом опять вернулась она к нему. Я всё это время думал, как дальше пойдёт разговор. Странные слова незнакомца вызвали у меня противоречивые чувства. Боялся его, но был он мне интересен. Интерес на одном уровне со страхом, понимаешь?
        "А если напасть? - думал я. - Пока пьёт? Один рубящий по шее…"
        - Я Рдна, - вдруг представился он: а что ж, вполне обычное местное имя.
        - Рдна, ты меня напугал, знаешь? Кто ты, что тут делаешь?
        Он осушил фляжку, вернул её мне и хмыкнул:
        - Гм, я? Я? - покачал головой. - Когда-то, очень давно шёл я с таким же поручением. Поэтому знаю, куда идёшь и с чем. Но я до цели не добрался, остался здесь и живу с тех пор в этом лесу, хотя не знаю, подходит ли слово "жизнь" к моей ситуации? - он поднялся с бревна, отрусил штаны. - Понаблюдаю, чтобы ты дошёл до цели. Ты этого не поймёшь, но это так. До конца пути буду тебя сопровождать.
        Мой страх окончательно исчез, теперь я шёл сквозь темноту без малейшей тревоги. Незнакомец шёл за мной, но я его не опасался. Дошли до нужного мне посёлочка уже под утро, когда отступает ночь и идут спать демоны. На опушке леса мой спутник исчез. Когда? Я не заметил. Вот только что хрустели веточки под его ногами - и нет никого. Значительно позже я понял, что он мог ходить тихо, как лесной зверь, а ко мне подошёл шумно, чтобы предупредить заранее!
        Адресат посылки, которую я нёс, пригласил меня разделить его с женой завтрак. Ели в сосредоточенном молчании: солёное мясо, хлеб, жареные грибы и много чеснока, пили всё те же "слёзки", теперь уже хозяйские.
        На десерт хозяйка подала чай, брусничный сок и лепёшки. Тогда хозяин спросил:
        - Как добрался? Только не говори: хорошо.
        - Не скажу, - согласился я. - Боялся, как последний заяц.
        И вдруг пришло мне в голову, что именно за этим гостеприимным столом вернулось ко мне то напряжение, с которым начинал путь в темноте. Что-то мешало мне лениво откинуться на стуле и подремать. Начал присматриваться к хозяевам. Они же на меня не смотрели, а быстро переглядывались, иногда касались друг друга кончивами пальцев, как будто так разговаривали. Он слегка сгорбленный, почти без шеи, с длинным мясистым носом. Она красивая, хотя в возрасте, смуглая, черноволосая, похожая на цыганку. Только ладони большие и грубые от работы.
        - Кое-кого встретил, - добавил я.
        Хозяева подвинулись ко мне.
        - Кого? - спросила хозяйка, упорно глядя мне в глаза.
        Я неторопливо рассказал всё, как было. Они слушали и согласно кивали головами. Мне показалось, что мой рассказ им откуда-то известен, интересуют только подробности. Под конец выглядели так, словно ждали моего рассказа больше, чем посылки.
        Когда я замолчал, хозяин встал из-за стола, подошёл к окну, а я смотрел на его сутулую спину и ждал. Он же смотрел в окно, затем обернулся и спросил:
        - Знаешь, кто это?
        - Не знаю, а кто?
        - Жена, налей нам ещё, я должен рассказать!
        Он пригорюнился, подпирая голову ладонями:
        - То, что я расскажу, случилось на самом деле. История дикая и безумная, но тут, в Слепых горах, ничего не происходит нормально.
        Жена его подала нам стаканы и присела в стороне.
        - Да, - продолжал хозяин, - случилось это несколько лет назад. Было это время, когда жилось нам совсем неплохо, мы не ели солонину с чесноком, а мясо и много рыбы… да чего хочешь, то и ели! Не спрашивали и кто откуда к нам приходит, таких вопросов и до сих пор тут не задают. Рдна пришёл и быстро стал одним из нас. Пил мало, зато работал много. Хоть и чужак, но его любили.
        Только одна у него была странность: уходил в горы и не бывал дома по нескольку суток. Никто его не спрашивал: мужчина взрослый, его дело.
        Но однажды Рдна пошёл через лес известной тебе дорогой и не добрался до нужного места. И не вернулся. Ждали мы его, ждали и волновались. Посылка эта была большой ценностью, потеря её висела над нами, как проклятие. Стали искать. Бродили, кто-где. Наконец набрели на страшное место, маленькую поляну в сосняке. Трава там была красной от крови, деревца вывернуты с корнем. Тут на него напали? А где тело? Поискали вокруг и нашли ухо, только ухо. Рдны? Кто знает?
        Приехали стражники, что-то вынюхивали, ничего не говорили. Что-то знали о Рдне? Молчали.
        Мы пригласили их на обед, угостили "слёзками", развязали языки. И узнали, что в городке, который лежит за два дня пути от нас, сбежали из башни два злодея. Этого нам было достаточно. Пока стражники спали, мы собрали людей. И наших собак, которые прежде чем в лес войдут, уже знают, что искать. Долго и не искали. Нашли их почти в горах. Одного еле живого, а второй от ран помер. Еле живой нам всё рассказал. Наскочили на Рдну и крикнули: "Деньги есть?" или как-то так. Сказал, что денег нет, но даст им папирос и хлеба. Тогда они потребовали его посылку. Он сказал, что рюкзак не его, что это чужое. Кто-то из них ударил его в лицо, другой ножом отрубил ухо. А Рдна вытащил из ножен старый штык и стал им работать, как с медведем или кабаном, скажем. В конце концов злодеи смылись в тьму, а Рдна остался в луже крови. Что с ним потом было? Никто не знает. А стражники нашли только одного злодея… того, умершего от ран.
        Хозяин замолчал и молчал долго. Но мне было очень интересно, и я спросил:
        - Если стражники нашли неживого злодея, а Рдну никто так и не видел, то откуда вы узнали, как именно они на него напали и что говорили.
        Хозяева переглянулись, коснулись друг друга концами пальцев, и я вдруг испытал то же, что в лесу до встречи с Рдной. Вскочил из-за стола, схватил шапку и палку да ноги в руки. Долго бежал по дороге, но собаки со стороны посёлочка так и не залаяли. Только тогда я пошёл спокойно.
        Вот как бывает. А ты говоришь - по голове. Так что же, поступишь к нам?
        Айвен покивал:
        - Да, не хотел бы я оказаться на вашем месте за тем гостеприимным столом! А с вербовкой? Вот в этом вы прогадали. Видите ли, через… эх, я уже запутался, сколько дней, но очень скоро!..я превращусь в тролля. Со всеми вытекающими из этого последствиями.
        Заговорщик фыркнул и махнул мохнатой рукой:
        - Ну и что, что тролль? Лишь бы человек был порядочный!
        "Кажется я влип", - подумал Айвен.
        Ивар проснулся намного позже восхода солнца. Зевая, потянулся, потом засунул руку в карман и, как ошпаренный, вскочил на ноги. Где Кристалл?! От испуга он окончательно пришёл в себя, нащупал свёрток за пазухой и успокоился. Посох лежал рядом, всё казалось в порядке. Решил ещё раз подойти к пещере, из которой выбрался вчера поздней ночью. К его изумлению вход в пещеру исчез, не было ни щёлочки. Ивар растерянно водил рукой по массивной скале, наконец, сдался и отправился в обратный путь.
        "Так вот почему никто не попадает туда второй раз?!" - подумалось ему.
        Вспоминал, как дышал вчера прохладным ночным воздухом и не мог надышаться, как увидел много красивых звёзд на небе и гладил ещё не остывший камень, на котором сидел, словно благодарил его за что-то. Сегодня волнение улеглось, чувства опять притупились, и на первый план вышло опять любопытство. Он отдаст камень старику и не посмотрит на него, хотя рисковал из-за Кристалла жизнью?
        Ивар не выдержал, достал свёрток из-за пазухи, развернул тряпку. Формой и размером Кристалл напоминал большую сливу, при солнечном свете цвета густого, зелёного, почти непрозрачного. В самой середине был почти чёрный, как будто внутри находилась косточка.
        На концах "сливы" Ивар заметил дырочки. Неужели Кристалл полагалось носить на шее, продев в него цепочку или ремешок? Ничего такого у Ивара с собой не было, а верёвка Горна оказалась слишком крепко сплетена, чтобы размочалить её на отдельные нитки. Наконец он додумался оторвать с молодой ветки деревца полоски лыка, скрепить их, нанизать Кристалл и повесить его на шею. Какое-то время он шёл так, но Кристалл своей тяжестью оттягивал ремешок. Непривычному к ношению украшений Ивару это показалось неудобным, он разорвал самодельный ремешок и, завернув, опять спрятал Кристалл под рубаху. А через несколько десятков шагов увидел Горна. Тот поджидал Ивара и обратился к нему неожиданно ласково:
        - Наконец-то! Ты устал? Проголодался?
        - Нет, я недавно проснулся.
        - Про… - Горн с минуту растерянно смотрел на Ивара. - Когда же ты выбрался наружу?
        - Ночью.
        - Ночью?! Невероятно! - Горн был так потрясён, что не заметил, как Ивар выпустил из рук волшебный посох, и тот скрылся в траве: мальчику почему-то не хотелось, чтобы чародей узнал о встрече с бородатым стариком и его подарке. Горн может забрать посох, а Ивар хотел оставить его себе.
        - Ты принёс? - наконец опомнился чародей.
        - Да, но сначала я спрошу, а ты ответишь.
        - Хорошо, сядем и поговорим.
        - Сначала хочу спросить о Кристалле. Зачем он тебе или мне, или кому-то ещё. Зачем я пережил такие опасности? - Ивар вспомнил страшный зал и оледеневшие тела на стенах. - Почему там было так ужасно, почему они там?! - крикнул с рыданиями.
        - Для каждого есть своё Задание, - сдержанно ответил Горн. - Какой-то предел, какой-то венец жизненного пути. Только таких пределов великое множество, и все они разные. Для одних венцом жизни будет большая семья, а кому-то и быть королём покажется мало. У каждого есть своё предназначение, нельзя его избежать.
        Правильные слова, умные слова, но Ивар теперь ничему не верил только на слово.
        - Семья, король? Но мне-то что до этого. Получается, что моим Заданием, моим венцом было найти и принести тебе Кристалл. А теперь мне уже нечего больше делать, я могу лечь и умереть?! - если бы не слёзы на глазах Ивара, Горн не смог бы скрыть от него своё изумление - как правильно мальчик всё понял.
        "Нужно поскорее забрать у него Кристалл, - подумал чародей. - Он не знает, как и что, но он слишком догадлив и умён. Пусть Кристалл скорее попадёт мне в руки".
        - А что с теми? - продолжал плакать Ивар. - Их Заданием было умереть?
        - Если мы не можем выполнить наше предназначение, то бывает и так. Иногда появляются препятствия обычные, иногда такие, что нельзя их обойти или повернуть назад. Тогда можно на время изменить цель или свернуть в другую сторону. Но перед некоторыми препятствиями приходится остановиться.
        - Остановиться? Они же вмёрзли в лёд, как рыбы в пруду!
        - Бывает и так, но не для тебя. Твой венец оказался не жестоким. Дай же мне Кристалл, ты должен выполнить Задание до конца. Давай его сюда!
        Не веря тому что происходит, Ивар понял, что покорно достаёт Кристалл и отдаёт его Горну.
        "Он меня обманул, - мелькнуло в голове испуганного мальчика. - Он меня заколдовал! Горн заберёт Кристалл, а я и вправду могу умирать, всеми покинутый, потому что больше ему не нужен. Какой я глупый, ну почему я не спросил у старика с посохом о Кристалле?! Он был такой добрый, а я ему не поверил…"
        Но не успел Ивар додумать эту мысль, как позади них раздался знакомый скрипучий голос:
        - Нет, Горн, нет, отдай Кристалл мне!
        - Ах, маленький негодник! Ты рассказал ему о Задании?!
        Ударив мальчика взглядом, словно палкой, чародей Горн вскочил на ноги. Ивар остался сидеть, прижимая руку к разбитому лицу, но обернулся. Седой бородач стоял недалеко от них, угрожающе подняв посох.
        Запахло чем-то резким и знакомым. Нашатырём. Айвен открыл глаза и посмотрел на Ингигерду. Тут же рядом были Иво и Готфрид. Они сидели в зале всё той же корчмы. Какбудто и не трогались в путь.
        - Кажется, я заснул сидя.
        Иво хмыкнул:
        - Добро пожаловать в общество неудачливых путешественников. Меня Ингигерда отбила у кентавров. Готфрида наш зелёный пекарь вытащил из гнезда каких-то болотных монстров. Тебе, как я понял, помогли Готфрид и Мартина.
        Ингигерда жестом остановила его:
        - Пока мы одни, я хотела бы кое в чём разобраться. У меня были подозрения. Но когда вас троих понесло, куда глаза глядят, я догадалась, кто вы. Или кем можете быть.
        - И кем мы можем быть? - жадно спросил Иво.
        - Вам знакомы слова: звездолёт, стиральная машина, Всемирная Паутина.
        Все кивнули в ответ.
        - И что же такое стиральная машина?
        - Не помню, - Иво тёр лоб с таким напряжением, словно хотел разогреть свои мозги.
        - И я забыл, - уныло сообщил Готфрид. - Вроде бы должен помнить, вроде что-то знакомое и домашнее, но не помню.
        - Айвен?
        - У меня голова так болит, что…
        - Хорошо, тогда вспомните ваш возраст.
        - Двадцать два, - с готовностью отозвался Готфрид и объяснил в ответ на удивлённые взгляды Иво и Айвена::
        - Шмели обещали мне, что я буду выглядеть старше. Чтобы мной не командовали кто зря. Ну, а вы? Как говорится, колитесь, ребята, здесь все свои!
        - Мне двадцать один, - Иво перестал тереть лоб и начал чесать щеку.
        - Мне, - Айвен даже привстал от изумления, - тоже двадцать один. Только не говори, добрая Ингигерда, что тебе…
        - Мне девятнадцать, - кивнула представительная женщина с короной седых волос. - Я студентка. И вы, наверное, тоже.
        Они закивали, вытаращив на неё глаза.
        - А вы помните, как вас звали там, где вы были студентами?
        - Нет.
        - Не помню.
        - Нет.
        - А что помните?
        - Ну-у, - протянул Готфрид, наморщив лоб. - Я пытался не жениться.
        - О, - тут же подхватил Иво, - я тоже. Вернее, не пытался, а не женился.
        Ингигерда скривила было ироническую гримаску, но стразу сообразила, что на суровом лице колдуньи она будет так же уместна, как телевизор на стене этого зала.
        - И всё-таки, не знаете, как сюда попали?
        - Я помню, - ответил Готфрид. - Но это слишком странно, чтобы быть правдой. Появились шмели и отправили меня за приключениями.
        - Это странно в том мире, откуда ты пришёл?
        - Конечно. Я не помню подробностей, но огромные шмели там не разговаривают и не носят кроссовок.
        - Угу, - кивнула Ингигерда, - здесь тоже не носят. Это и вызвало моё первое подозрение. А когда оказалось, что вы не умеете перемещаться, как принято здесь, то я поняла, что нужно вас проверить.
        - Но ты же умеешь перемещаться по этому миру!
        - Да, но не потому, что здешняя. Умеют моя упряжка. Ну, ладно, Готфрид, значит, ты здесь добровольно?
        - Не то чтобы… но эти два шмеля пристали ко мне: "Ты трус! Ты хочешь не приключений!" Я еле поесть успел и оказался здесь.
        - А я шёл в чёрную башню к Леди Бессмертия, - сообщил Айвен. - Хотел, чтобы исполнила какое-то желание. Но потом передумал это желание из-за Тилли. И тогда меня превратило в другого и перенесло.
        - Тилли? - пробормотал Иво. - Сначала её звали Голос, да? Она тоже привела тебя к Леди Бессмертия?
        - Тилли? Матильда? Аспирантка? - уточнил Готфрид.
        Ингигерда заулыбалась:
        - Ты помнишь даже это? Уже хорошо. А что ещё?
        - Ничего больше. А ты?
        - Тоже ничего.
        - Ну и дела! - покачал головой Иво. - Четверо студентов с отшибленной памятью попали в какую-то волшебную страну. Если кому рассказать, то отправят не на дипломирование, а к психиатру.
        - Чтобы попасть к психиатру, нужно вернуться туда, где психиатры водятся, - проворчал Готфрид. - Здесь я пока видел только троллей, монстров, драконов и совсем мало обычных людей.
        - Драконов? - переспросили Иво и Айвен в один голос. - Где ты их видел?
        - Так ведь я их каждый раз кормил, когда Ингигерда прилетала на своей колеснице.
        - Драконы у порога?!
        Оба обернулись к входной двери, как будто ожидали увидеть чудовищную упряжку. Вышло это так синхронно и забавно, что Ингигерда рассмеялась:
        - Успокойтесь! Отправляясь с вами, я не взяла свой экипаж. Мои зверьки не любят людского духа. Лучше подумаем, как добраться до чёрной башни?
        - Если мы студенты, то зачем нам чёрная башня? Все нас уверяют, что в чёрной башне живёт не Леди Бессмертия, а какая-то злая колдунья, - заупрямился Иво. - Зачем она нам? Нужно искать путь домой.
        - Ты же говорил, что должен помочь какому-то малышу, - напомнил Айвен.
        - Он не малыш, ему уже двенадцать лет.
        - Но ты говорил, что он в беде. Что ему никто не помогает, даже родители. И что надежда только на тебя.
        - А ещё я говорил, что не знаю, где он и куда идёт. Как же я ему помогу?
        - Это можно узнать у колдуньи из чёрной башни, - в их разговор вмешалась Мартина, а зелёный троллеподобный Георг закивал из-под её локтя:
        - Да, она всё может! Всё! И мальчишку найдёт, и путь домой укажет. Жаль, что вы не можете путешествовать.
        - Мы можем! - Иво злился всё больше и больше. - Мы можем взять лошадей и поехать верхом. Как нормальные люди. До этой башни сколько километров?
        - Да, - примирительно сказал Готфрид, чтобы смягчить впечатление от вспышки Иво. - Разве до неё так далеко?
        - Верхом? - и Мартина, и Георг, и появившиеся тем временем Мартин, Маркус и леди Элизабет смотрели с величайшим изумлением и недоверием. - А бездухи? А тролли? А кентавры? Кто-нибудь обязательно нападёт в пути! Там, где путь есть. Но дороги и пути встречаются нечасто. Как же ехать по бездорожью?
        - Неужели такиелес или скалы, что нельзя проехать?
        И тут взаимопонимание кончилось.
        - Лес? Скалы? Там ничего такого нет. Там бездорожье.
        - Тогда пойдём пешком.
        - Пешком?! - подал голос даже обычно молчащий Мартин. - Вам же сказали: там бездорожье. Как можно ходить и ездить по бездорожью?
        - Да-да, мы и первый раз ужасно рисковали, - важно сказал Маркус. - Собирались добраться только до Зубастой гряды, а дальше ехать своими силами. Вдруг бы там не было пути?
        - Почему же не до самой башни? - поинтересовался Айвен, который уже мало что понимал в разговоре и спросил, лишь бы что-то сказать.
        - Никто из нас там не был и не представляет себе, что за чёрная башня такая?
        - Ну и что? Расспро…
        - Все мы знаем, - Ингигерда перебила его таким тоном, словно говорила о всем известной чепухе, - что, если куда-то хотят добраться, то представляют место назначения.
        - Но Тилли и я в чёрной башне… - опять начал объяснять Айвен, и опять Ингигерда не дала ему договорить:
        - Добрые хозяюшка и хозяин, не может быть, чтобы в гостинице или её окрестностях не было ни одной книги с рассказом о чёрной башне и колдунье.
        - Если поискать, то можно и найти, - обрадовалась её словам Беззащитная Сиротка. - Мартин, посмотри в гостинице, а я сбегаю в городок.
        - Я тоже, - сказал Маркус.
        - Ни в коем случае, - сказала леди Элизабет. - Не забывай, что ты ревизор из чужого государства. Помоги Мартину, а я схожу с Мартиной.
        - Мастеру магу, после всех его трудов, я советую подняться в свою комнату и немедленно лечь в постель, - Ингигерда, подойдя вплотную к Айвену, слегка подмигнула ему, а потом посмотрела на Иво и Готфрида.
        Те не слишком церемонно взяли товарища по несчастью под локотки и торопливо повели наверх, в его спальню, подальше от чужих глаз и ушей. На площадке лестницы они переступили через вытянутые ноги Ронни: тот сидел в мягком кресле и сладко спал, рассудив, что, как оруженосец, своему рыцарю сейчас не нужен. Ингигерда шла следом и, прежде чем закрыть дверь за ними всеми, внимательно осмотрелась, не следит ли кто-нибудь. Но в это время за её спиной раздались возбуждённые голоса. Она вбежала в комнату и увидела, как Иво трясёт Айвена за плечи:
        - Говори же, говори! - а тот повторяет:
        - Перестань, моя голова упадёт на пол.
        - Что случилось?
        - Он сказал, что вспомнил, кто мы, - возбуждённо сообщил Иво. - А потом тут же забыл!
        - Ничего ты не вытрясешь из него, - Готфрид схватил Иво за руки. - Только душу. Отпусти сейчас же!
        - Ребята, - рассердилась Ингигерда, - у нас важный разговор, а вы!.. Иво, перестань!
        В то же мгновение раздался сухой треск, и их разбросало в разные стороны от Айвена, чувствительно шмякнув о стены и мебель. Несколько секунд трое ошарашено сидели на полу и смотрели на четвёртого, а тот виновато пожимал плечами и разводил руками. Потом Готфрид, охая, поднялся и проворчал:
        - Я тоже вспомнил. Эта штука… ну, стиральная машина… работает от электричества. И её точно можно подключить к Айвену.
        - Пощади, не погуби! - откуда и слова у неё такие взялись?! - Ты не столько дрова поджигай, сколько водой заливай…
        Росомаха звякнула цепью и уставила в её лицо не по-звериному умные глаза. И то сказать: ведь зверюга совершенно по-человечьи принесла дрова и затопила печь в баньке! А темнолицая тётка - сестра мачехи - приказывала ей на самом обыкновенном человеческом языке. Так в чём же дело? Или с человечьим языком росомаха восприняла и все людские слабости и пороки? Не потому ли крёстная сунула в карман дырявой шубейки дорогой кружевной платочек со словами:
        - А без этого ты и жизни лишишься!
        Как же права была! Тётка не сама косточки племяшки глодать станет, а ещё и дружка пригласила, Горыныча. И племяшка даже боится догадываться, кто он, этот её бой-френд…
        Платочек красоты неописуемой и ценности немалой, в другое время она сто раз подумала бы, прежде, чем его отдать. Но в баньке всё жарче и жарче! И это быстро меняет шкалу ценностей.
        - Вот, возьми в подарок.
        Росомаха хватает платок, словно ящерица жирную муху, и подмигивает ей.
        - Горит ли огонь? Кипит ли вода? - слышится из динамика голос злокозненной тётки. Будем надеяться, что мерзкая людоедка в грязном гипсе не установила здесь камеру наблюдения.
        - Горит огонь жгучий! Кипит вода ключевая! - отвечает росомаха, туша последние тлеющие угольки и многозначительным кивком указывая ей на дверь.
        Не чуя ног, она вываливается в предбанник, натягивает на себя шубейку и… в дверях, конечно же, сторожит филин-качек. Но крёстная - не забыть переписать все её именинные дни - предусмотрела и этот пассаж. В кармане (в нём-то ни одной дырочки нет, будьте уверены) ветчина, заботливо упакованная во вчерашнюю газету. Ветчина - первый сорт, даже пахнет мясом. Филин тут же перестаёт топорщить "уши" и щёлкать: с набитым клювом это невозможно. Надо ли говорить, что и без подсказки племяшка выбегает из баньки и несётся к воротам.
        Ага, сейчас-сейчас… Разбежалась… Свирепые собаки уже приготовились её растерзать! Но если кто-то думал, что она отдала филину всю ветчину, тот плохо знает крёстную, а инструкции крёстной она всегда изучает досконально. Даже те их абзацы, которые напечатаны мелким шрифтом. Итак, она достаёт ещё два с половиной килограмма ветчины из кармана. Свора дружно поднимается на задние лапы и начинает вальсировать вокруг. Они за всю службу такого здесь не видели, если тётка хоть чуть-чуть похожа на мачеху характером.
        Однако пятиборье ещё не закончено: железные ворота угрожающе скрипят и грозят захлопнуться, словно большущий капкан. Но, учуяв запах свежего солидола, тут же сменяют гнев на милость. Подрядив для смазки отставшего от собачьей своры малыша (откуда крёстная о нём знала? Но ведь снабдила же её баночкой собачьих консервов "Для щенков"!) - она во весь опор галопирует к реке. На полпути получает ощутимую оплеуху ветками. Но это уже собственная ошибка: почему на берёзку ленточки с люрексом не повязала?
        Вот и река. Росомаха уже в лодке и нетерпеливо скрипит вёслами в уключинах. Что? Не забыла о напильнике, который завернула в кружевной платочек? Н-ну, чуть не забыла… от волнения, наверное.
        Лодка несётся со всей возможной скоростью, но тётка - даром, что в гипсе - естественно, гонится за ними. На чём, на чём?.. Есть у неё такой летательный аппарат на помеловой тяге: "СТУ-ПА" - средство транспортное улётное, модель "Просто абалдеть".
        Ну что же, нужно начинать использовать дополнительные резервы!
        Напильник летит назад, реку перегораживает решётка из толстых прутьев. Конечно, тётке грызни всего на часок, но и часок ценен.
        Опять догоняет? Достать из кармана щётку для волос и швырнуть на берег. Ф-фух, добросила! И, как полагается, из щётки тут же сделался густой лес. Железные деревья - во! пятерым не обхватить! - растут вплотную друг к дружке, мышь не проскочит. Вдали послышался громкий треск, а потом яростные вопли: тётка вошла в соприкосновение с лесным заслоном. На час ей работы хватит, а потом…
        А на потом ещё один подарок от крёстной остался - кусок гранита. (Вернее, эта вещь называется "пресс-папье". В доэлектронную эпоху ею промокали чернила. Не ясно, где чернила могли применять - принтеров тогда не было - но, как видно, их часто разливали). Из гранитного "пресс-папье" тут же вырастают высоченные горы. Тёмные, жуткие… совсем, как здание "Ау-эгей-банка" недалеко от дома! В общем, совершенно непроходимые, неперелетимые и непобедимые, как тот банк - она-то знает, папа ссуду брал.
        В общем, гребут они по очереди, гребут, а тем временем папка уже домой вернулся и спрашивает:
        - Где же моя дочка?
        - Не знаю, - отвечает мачеха. - Не спросясь, убежала гулять.
        Но тут они с росомахой входят в дом. Так, мол, и так - на смерть "матушка" послала. И что злая мачеха могла возразить против двух свидетелей? Папаша как рассердился, как затопал ногами, как схватил со стены ружьё - а она шасть в печку и в трубу вылетела. Ищите, машите, пишите!..
        Дверь опять открывается, и являются добры молодцы в золотых одеждах. И давай росомахе в пояс кланяться. Смотрят дочка с папой - а это и не росомаха совсем, а князь в собольей шапке и драгоценной одежде. Взял он дочку за руку и повёл во двор, где уже стояла тройка. Посадили их с папашей на шитые серебром подушки, укрыли медвежьей полостью, и помчались тройки в его высокий терем на свадебку весёлую, на пир щедрый. А князь на гнедом коне рядом скачет, а дружина его - позади.
        - Душа моя, а почему конь у тебя не белый? - спросила она жениха.
        - Надоело! - ответил он. - Все хихикают: "На белом коне, на белом коне." Я вообще решил реорганизовать всё. И на тебе, голубка моя, женюсь потому, что все княжны и принцессы мне уже сто раз двоюродные сёстры или родные тётки. Княжеский генофонд спасать надо, породу оздоровлять!
        - Оздоровлять? - ошеломлённо переспросила она, и ей стало обидно, что опять снимают не сказку, а дурацкий стеб…
        - Алло! Эй! Девушка!
        Матильду трясла за плечо улыбающаяся тётка в форме.
        - Конечная остановка! А спать иди домой. У меня доча тоже работает допоздна и в метро засыпает. Остановку не проехала?
        Ох ты! Хорошо, что разбудили! Так бы и каталась, ведь спит она крепко. А милый, дорогой, любимый, единственный бегал бы, волнуясь, вокруг станции метро и с тревогой обзванивал всех её сотрудников, ведь репетиция давно закончена.
        - Нет, мне до конечной, - она улыбается добродушной контролёрше и спешит к эскалатору, на ходу глядясь в зеркальце и поправляя макияж. Дурацкий сценарий выскальзывает из-под локтя и падает, раззявившись, обложкой кверху. Какой-то паренёк чуть было не наступает на него, но поднимает и отдаёт Матильде. Она хочет одарить его самой ослепительной из своих экранных улыбок, но вспоминает, что наверху её встречает дорогой, любимый, единственный. Поэтому просто мило улыбается и благодарит.
        Поднять книгу ей было бы не так-то просто - как известно, костяная нога не сгибается, особенно если войдёшь в образ.
        Но через пару часов мысли о костяной ноге далеко, сценарий в гардеробе, а она за столиком рядом с самым-самым. Разноцветная иллюминация кружит Матильде голову. Ко всему ещё и оглушительная музыка. Почему-то в таких заведениях считается: чем громче, тем лучше, и колонки натыканы в самых неожиданных местах. Посетителям приходилось кричать, что добавляет ещё больше шума.
        Матильда не слышала своих мыслей и не могла ни на чём сосредоточиться. Кажется, она перебрала в выпивке, всё выглядит смешным и неважным. Но как заноза, словно камешек в обуви, что-то мешает и тревожит. Может быть, здесь слишком много симпатичных девушек?
        - Поехали уже домой, - обратилась она к сидящему рядом за столиком кафе молодому мужчине, тому самому милому, дорогому, любимому, единственному. Но тот был занят разговором с другими, точнее они перекрикивались, наклонившись через стол. Матильда легонько толкнула его локтём, и, когда он посмотрел на неё, повторила:
        - Я устала. Поехали отсюда.
        Он улыбнулся. Хотя выпил столько, что кто-нибудь другой уже валялся бы под столом, по нему почти ничего не было видно. За это его тоже любила - за силу и жизнелюбие. Но главная привлекательность была в другом.
        - А как объясним наш уход молодожёнам? - спросил он.
        - Это твой друг, - она имела в виду жениха, а её приятель был свидетелем на его свадьбе. - Выдумай что-нибудь, - крикнула почти ему в ухо и соблазнительно улыбнулась.
        Он извинился перед сидящими за их столом и пошёл искать свежеиспеченного мужа в этой толпе, где все перемешались. Невеста сплетничала с какими-то женщинами и на его вопрос только пожала плечами. Наконец нашёл бывшего жениха танцующим с какой-то длинноногой блондинкой.
        - Извини, дружище, но мне срочно нужно уйти, - кричал ему. - Ещё раз всего наилучшего и счастья в семейной жизни!
        Блондинка подмигнула ему, а друг понимающе кивнул и рассмеялся:
        - Нет проблем! Спасибо тебе.
        Когда вернулся к своему столику и кивнул Матильде, та сразу оживилась, схватила его под руку, и они вышли на свежий воздух. Уже были на стоянке машин, но спутница остановила его. Он хотел спросить, что случилось, она закинула ему руки на шею и поцеловала в губы. И не успел он её тоже обнять и прижать к себе, как Матильда выскользнула из его рук, засмеялась и пошла к машине. Он, тоже усмехнулся, скрывая досаду, но ускорил шаг, выключил сигнализацию и, как джентльмен, открыл дверцу Матильде, помог ей забраться на сидение рядом с водительским, захлопнул дверцу.
        - Пристегнись, - обойдя машину и садясь за руль, посоветовал ей.
        Она накинула на себя ремень, не застегнув: не любила ремни, и сейчас ей было не до того:
        - Мои родители поехали на дачу до понедельника. Может быть, продолжим приятный вечер?
        Он заулыбался шире, без лишних разговоров кивнул, и они выехали со стоянки. Матильда включила радио, которое отозвалось оглушающими воплями, напоминающими то, от чего они сбежали.
        - Только не это! Не могу ничего найти.
        Он нажал другую клавишу, на мгновение наступила тишина, которая сменилась негромкой, мурлыкающей мелодией
        - Ты купил новую машину?
        - Несколько дней назад взял у мамы.
        Она улыбнулась:
        - Обмоем тачку, да?
        - Мы же едем, - усмехнулся и он, не отводя глаз от дороги: вот-вот должны были выскочить с тихой улицы на оживлённую развязку.
        А Матильду вдруг охватила волнение и смутная тревога. Что-то она забыла… Сегодня такой суматошный день, всё время она спешила, всё время… да, именно время поджимало, столько дел она скомкала ради этого вечера с приятелем. Но оно того стоит, хватит мучиться романтической дурью и смотреть на мир сквозь розовые очки. Пора браться за ум, пора, как говорят, вить своё гнездо. Он любит её, видно невооружённым взглядом, поэтому всё побоку, главное, не подпустить к нему других таких же умниц!
        Но что же она всё-таки забыла? Не то, чтобы важное, точнее, сейчас неважное…
        - Ой! - вдруг вскрикнула она так, что он вздрогнул, но продолжала уже со смехом:
        - Я даже не знаю, есть ли дома хотя бы минеральная вода и кусок хлеба! Остановишься возле какого-нибудь магазина?
        - Прежде всего, возле цветочного, чтобы купить тебе розы. Ты любишь розы?
        - О-бо-жаю! Ой, какой ты милый! - и в неожиданном, как недавно на стоянке кафе, порыве, она кинулась к нему с поцелуями. Момент был явно неудачный, он крикнул:
        - ПЕРЕСТАНЬ! - но было уже поздно, именно в этот момент они вылетели из полумрака на ярко освещённое пространство.
        Он успел заметить что-то чёрное краем глаза. Что-то мелькнуло слева и закрыло им дорогу. Матильда взвизгнула. Он стиснул зубы от злости и напряжения. Удар! Сильный толчок! Успел услышать треск своих рёбер, но больше ничего не услышал и не увидел.
        Она же именно в этот последний страшный момент поняла, что такое она пыталась вспомнить…
        Через некоторое время попыталась открыть глаза. Мелькали перед ними яркие огоньки иллюминации, словно всё ещё была в дискотеке. Хотела очнуться, открыть глаза, но они, как всё тело мучительно болели. А где он, он?
        - Тише, тише, - услышала чей-то голос. - Уже вызвали помощь. Лежите и не двигайтесь, вы ранены.
        Лежит? Ранена? Когда? А, они попали в аварию, да, да, да… Ей стало страшно. А что, если она умрёт? А что с ним? И почему она лежит, если ехала в машине?
        Наконец смогла открыть глаза. Лежала недалеко от машины, видела приоткрытую искорёженную дверцу с выбитым стеклом, и безвольно свесившуюся руку. Это он? Он умер? И она умрёт?
        Сейчас, перед лицом возможной смерти, всё начало менять свою важность, и в памяти Матильды всплыло нечто настолько ужасное, что она заговорила:
        - Позвоните… позвоните… я назову номер… это важно…,
        - Сейчас приедут, - ответил ей всё тот же голос. - Не волнуйтесь.
        - Вы не понимаете… я должна позвонить доценту… это важно…
        - Лежите спокойно, молчите, вы сильно пострадали!
        - Да что тебе, жалко, - сказал другой голос. - Называйте номер, девушка!
        Она торопливо пробормотала цифры.
        - Что ему сказать?
        - Скажите, что я ранена… и сразу же… дайте мне телефон.
        - Хорошо.
        От усилия она на время как будто потеряла слух, потом услышала бормотание. Кто-то держал над её ухом телефон.
        - Матильда, что с вами? Вы меня слышите? Где вы?
        - Подождите, я должна сказать… Я поменяла пароли в "Штурме"… Какой-то хакер лез… мальчишка…
        - Какой мальчишка?
        - Не знаю… он общался со мной, как мальчишка… Я поменяла пароли.
        - Ничего страшного. Я…
        - Вы не понимаете… я не записала… а теперь…
        - Что не записали? - его голос сорвался.
        - Пароли… я спешила… думала потом…
        - Быстро назовите их!
        - Не помню… ничего не помню… голова болит…
        - А кто был в "Штурме"?
        - Не знаю… По протоколу трое… или пятеро…
        - Кто?
        - У них же псевдонимы…
        - Да-да-да… псевдонимы… Где вы находитесь?
        - Не знаю… я попрошу, чтобы сказали… скажите ему…
        Она слышала рядом с собой бормотание разговора, потом звук сирены, потом какие-то люди подошли и посмотрели на неё. Потом перед глазами опять замелькали яркие огоньки иллюминации, и она покинула этот мир.
        Доцент издалека увидел место аварии, остановился неподалёку, выбрался из машины и почти бегом направился туда. Матильда лежала на носилках уже в машине "скорой помощи", а врач и медсестра склонились над другими носилками, где тихо стонал какой-то мужчина.
        - Что с девушкой?
        - Кома.
        - Но я же говорил с ней по телефону!
        - Это ваша родственница?
        - Аспирантка. Значит, никакой надежды, что очнётся?
        - Пока нет, - буркнул врач, не отрываясь от своих манипуляций.
        - Как её фамилия и адрес? - спросила медсестра.
        Доцент машинально ответил. Ещё несколько секунд он не сводил глаз с Матильды, потом схватился за голову и побрёл назад к своей машине. Ему сочувственно посмотрели вслед.
        Никто не подозревал, что сейчас не девушки занимала его мысли, а судьба нескольких человек, так глупо подставленных легкомысленной аспиранткой.
        Алексей вошёл в свой кабинет, поскользнулся, включил свет, увидел на полу и мебели следы бесцветной слизи и от радости даже отбил на ладонях и коленях нечто бравурное. В ответ из-под стола раздалось глухое чмоканье.
        - Что, Рапид, перемкнуло? - наклонился и посмотрел на складки приятно-каштановой кожи и отливаюшую перламутром улиточную раковину размером с футбольный мяч. - Ну, спасибо тебе! - достал из ящика стола большой пакет "коровок", которые они с Рапидом одинаково любили, и вытряхнул половину содержимого под стол. Чмоканье перешло в чавканье.
        Да, вечер обещал быть удачным. Рапид, улитка-биологический компьютер, снова отказал. Когда работал нормально, не вызывал никаких нареканий. Тянул на себе бюджет университета, прогнозы и балансы трёх университетских фондов, а в свободные промежутки просчитывал трёхмерную графику для какой-то фирмы, которая регулярно спонсировала поездки студентов на каникулы за границу. Но примерно раз в два месяца Рапид впадал в двух-трёхдневную лень и полностью отказывался сотрудничать, витая в клубнично-виноградных облаках. Дежурному оператору достаточно было только отнести его в сервисный центр, а потом заниматься своими личными делами, запустив для порядка запасной обычный компьютер. Теоретически тот должен был заменять Рапида в случае аварии, практически же не имел на это шансов - еле выдерживал "тяжесть" операционной системы. Но отослать текущие результаты и пять десятков сообщений о том, что Рапид бездействует, сил у него хватало.
        Нежно поглядывая на Рапида, Алексей позвонил жене:
        - Эй, любимая.
        - Алекс, что случилось? - голос звучал спокойно и официально, наверное, он позвонил некстати.
        - Э, ничего. Рапид опять сделал мне подарок. Я за тобой заеду?
        - У нас до четырёх конференция, а потом я к Лёле и заночую у неё. Купи что-нибудь себе на ужин и завтрак.
        Кто-то не услышал бы ничего особенного, но Алексей заметил в голосе жены досаду. Прикусил губу: да, Нина вчера говорила и о конференции, и о Лёле, но он особенно не прислушивался, как раз смотрел по телеку четвертьфинальный матч.
        - Хорошо, Нинусик, всё куплю.
        Онять у него вырвалось это уменьшительное! Она так не любит "сюсюканье", просит называть её только Нина. Хотел извиниться, но коротким "Пока!" разговор завершился с её стороны.
        Запасной компьютер ещё маялся с пересылкой, и Алексей запустил шахматную партию. Проиграл через несколько ходов. Особенно его это не огорчило, уровень игры был установлен очень высоко, наверное Вадькой. Взял со стола конфеты и понизил уровень. Во время второй партии поглощал "коровки" одну за другой, победа погрузила его в океан самодовольства, и тут бедняга запасной компьютер издал сигнал выполненного задания. Теперь нечего сидеть, его ожидает прекрасный весенний вечер. Посадил Рапида в пакет, бросил туда оставшуюся горсть "коровок" и вышел за дверь, сопровождаемый увлечённым чавканьем.
        Отдел информации, в котором они с Рапидом работали, находился в башне-пристройке к зданию одного из факультетов. Алексей вышел прямо на университетскую парковку. Лично ему парковка была без надобности, потому что из всех транспортных средств у него был старый велосипед. Но даже если бы там его ожидала блестящая тачка, вроде той, что как раз вьезжала, он ни за что не сел бы за руль в такой вечер! И тут водитель его окликнул.
        Алексей подошёл и узнал доцента с кафедры биотехнологий, фамилии которого он не помнил, но чью информационную систему несколько раз усиливали Рапидом.
        - Здравствуйте, - сказал доцент. - Вы сменились?
        Можно было сказать "да" и отправиться по своим делам. Но, во-первых, это было не так, а врать Алексей не любил. Во-вторых, не стали бы тот его подзывать только для того, чтобы поздороваться. Может быть, ему нужен был Рапид. Правда, о Рапиде договаривались не с Алексеем.
        - Нет, формально я на смене, но Рапид опять валяет дурака.
        - Это хорошо, - пробормотал доцент, - это очень хорошо. Вы водите машину?
        В ответ на кивок и непонимающий взгляд Алексея он объяснил:
        - С одной из наших сотрудниц несчастье, попала в аварию, теперь в больнице. И без сознания. А родных у неё в нашем городе нет. Сейчас ей делают какие-то процедуры, но потом отвезут в палату. Я договорился, что её будет разрешено посетить. Не могли бы вы, Алексей, съездить туда? Сейчас я напишу номер палаты и фамилию.
        - Конечно, без проблем. Ей передать что-нибудь?
        - Она ведь без сознания.
        - Я имел в виду сок или ещё что-то.
        - Ничего не нужно. Посидите возле неё часа полтора, а потом я вас сменю.
        - Конечно, конечно, - молодой человек был тронут заботливостью доцента, который раньше не казался ему особенно чувствительным, но тот продолжал говорить.
        - Сейчас я объясню вам, как проехать… Да, - вдруг словно вспомнил он, - если Матильда станет что-то говорить, то постарайтесь запомнить, а лучше записать.
        "Может быть, объяснить - это очень важно, особенно, если она заговорит о пароле".
        - Она ведь без сознания.
        - Но вдруг что-то скажет? Это поможет в расследовании ДТП.
        "А если всё раскроется? Если он что-то поймёт? И я не смогу…"
        - Тогда понятно, - кивнул, между тем, Алексей и хотел спросить: "А как же вы без машины?" - но мысленно одёрнул себя: "Не мудри, доберётся! Он тебя просит об одолжении, а не ты его".
        И, получил от доцента объяснения, как ехать, и ключи от машины.
        Выезжая на улицу, заметил, что доцент всё ещё смотрит ему вслед. Неужели эта Матильда так ему дорога?
        Не подозревал, что тот смотрит вдаль совершенно невидящими глазами, ошеломлённый своей последней мыслью: "Не смогу замести следы? Такое пришло мне в голову?! Но если я не узнаю пароли… или слишком поздно узнаю… Одна Матильда в курсе… из-за этой дуры пропадать? Они ведь не умрут… и вообще, ничего точно не известно… Спокойно! Без истерики! У меня мало времени".
        Резко повернулся и зашёл в здание факультета.
        В сервисном центре Алексея ждал неприятный сюрприз: приёмщица, узнав, откуда Рапид, сообщила, что не оплачены два предыдущих ремонта. Поэтому Рапида они починят, но сначала пусть университет заплатит долг. Ругаясь под нос, Алексей положил биокомпьютер назад в пакет. К счастью Рапид был сыт и вёл себя тихо.
        Больница была на другом конце города, но добрался Аоексей довольно быстро - час пик "с работы" прошёл, а час пик "с развлечений" ещё не наступил. В гардеробе он обул тапочки, надел халат, взял пакет с Рапидом и пошёл на третий этаж искать палату номер 324. Уже видел её дверь, когда к шедшему навстречу ему врачу кинулись пожилые мужчина и женщина, мешая Алексею пройти. Он невольно посмотрел на них и вдруг узнал мужчину, лицо которого появлялось в СМИ, а самого он как-то видел на каком-то городском мероприятии. Банкир или что-то в этом роде. Женщина нервно схватила врача за рукав, тот сочувственно покивал ей:
        - Для него делается всё необходимое. Организм сильный. Сейчас он спит, за ним наблюдают. Успокойтесь. А сейчас извините, у меня ещё тяжёлые пациенты.
        - А девушка? Она действительно умерла?
        - Разве вам не сказали?
        - Сказали, но…
        Врач пошёл дальше, Алексея же остановили слова женщины:
        - Это всё та Матильда или как там её! Наверное, отвлекала его разговорами.
        - Зачем ты дала ему машину, он же ехал на свадьбу, наверняка бы выпил!
        - Защищаешь её?
        - Она умерла. И мы тоже когда-то были молодыми.
        - Тогда мир был другим, сейчас он сошёл с ума!
        - Мы тоже изменились…
        Дальнейшего Алексей не слышал, он поспешил за врачем:
        - Простите, я хотел узнать. Матильда… - он запнулся и по бумажке прочитал фамилию. - Что с ней?
        - Вы её родственник?
        - Сотрудник.
        - Летальный исход. Сообщите родственникам, если можете.
        - Да-а, - протянул Алексей не то, чтобы соглашаясь, а в растерянности от услышанного. Что же ему теперь делать? Позвонить доценту? А номер? Он не знает номера. И, машина. Нужно отогнать к университету машину…
        - Сюда нельзя входить с оружием! Выйдите отсюда! - испуганный голос женщины противоречил словам. - Выйдите, или я вызову… Ай!
        - Никого не вызовешь, кретинка, - сказал ей насмешливый хриплый голос, другие захохотали. - Но кричать умеешь. Красивая, да? Позабавимся с тобой, как только устроим наше дельце.
        - Лучше свяжи эту курицу, - ответил ему кто-то. - А вы ищите его!
        Алексей недоверчиво обернулся: голоса доносились из-за застекленной двери в начале коридора. Банкир и его жена тоже услышали и смотрели в ту сторону.
        - Беги! - крикнула другая женщина, потом услышали громкий удвр, издевательские слова:
        - Как красиво выглядит приклад в её зубах! Симпатичная санитарочка! Особенно без халатика.
        - Снимешь его на обратном пути. Пошли дальше, нужно его найти! Делу время - потехе час!
        Алексею показалось, что он видит и слышит какой-то дурацкий детектив. Даже если они вооружены и напали на больницу, почему так нелепо разговаривают и ведут себя? А если ищут кого-то, то пока они во всё горло орут глупости, этот кто-то давно уже всё понял и сбежал. Тут Алексею пришло в голову, что неплохо бы тоже вести себя поумнее и смыться. Банкиру, очевидно, в ту же самую минуту пришла та же самая мысль, и он схватил жену за руку:
        - Бежим!
        - А он?..
        В этот самый момент застеклённые двери с громким треском открылись, и появились пятеро мужчин в длинных чёрных плащах, чёрных масках и с обрезами. Ощущение невероятности усилилось. "Приспичило этим клоунам именно сегодня явиться сюда!" - Алексей почувствовал комизм своего возмущения, но ничего другого в голову не пришло. А вооружённые остановились и смотрели на них.
        - Хе-хе, кого мы видим, - сказал тип с голосом, который до этого отдавал приказы. Его подчинённые переглянулись и подошли к банкиру и его жене.
        - Что вам нужно?
        - Какой храбрый! Не советую, - буркнул вожак. - Если будете вести себя умно и заплатите за сыночка…
        Банкир кинулся на вожака и вцепился было ему в горло, но один из бандитов стукнул его по затылку, и он повалился на пол. Жена упала возле него на колени, но по жесту вожака её поставили на ноги и подвели к нему.
        - Разговор у нас будет короткий. Едешь с нами и платишь, сколько скажем. Тогда мы больше сюда не вернёмся. Согласна?
        - Да… - голос её дрожал, как и руки.
        - Только без фокусов и всяких таких штучек. Понятно?
        - Понятно…
        - Э, а это кто? - вожак только сейчас обернулся и посмотрел на Алексея. - Слышал наш разговор? Поедешь с нами. И не умничай, парень, будь послушным. Их денежки не стоят твоей жизни.
        Алексей не знал, что ответить. И не потому, что обрезы были вполне весомыми доводами. Боялся ответить такой же высокопарной чушью. Не понимал, что происходит. Если бандиты хотели заставить этих людей заплатить, то почему делали это, как в дешёвом кино? Зачем весь шум, балаган? Ведь проще было устроить всё так тихо, что никто и никогда не узнал бы ни о чём. И ещё эти их неестественные слова. Честное слово, ведь он не сбежал сразу только потому, что растерялся от нелепости происходящего. Нелеп был даже удар, которым оглушили банкира.
        Удар? Он чуть не хлопнул себя по лбу. Он же находился совсем рядом, видел, как бандит размахнулся, но потом… как-то не так он ударил. Не сильно. От такого удара не теряют сознание. Конечно, пожилой человек, но всё же. А его жена? На лице у неё гримаса страха, но если глаза - это зеркало души, то душа её не чувствует никакого страха.
        Так что же это? Розыгрыш? Тьфу ты, не розыгрыш, конечно, а имитация. Очень умная имитация! Мешковатые дурацкие плащи привлекают внимание к себе, скрывая фигуры бандитов. Маски - само собой, лица. А нелепые искусственные ужимки и слова не дают проявиться настоящим манерам и особенностям разговора. А его, наверняка, используют, как свидетеля. Профессионалы!
        И тут Рапид завозился и зачмокал в пакете.
        Алексею показалось, что всё наличное оружие оказалось направленным на него.
        - Что там у тебя? - подозрительно спросил один из бандитов.
        - Улитка.
        Рапид грузно ворочался и пытался выбраться из пакета, не удивительно, что Алексею не поверили.
        - Издеваешься?
        Он хотел сказать: "Ну, посмотрите!", но в этот момент Рапид не нашёл ничего лучшего, как изобразить комиссара Коломбо в тот момент, когда он говорит своим неподражаемым тоном, что преступнику ничего не светит. Операторы привязали этот звуковой сигнал к перезагрузке, а в испорченном состоянии Рапид то и дело зависал и перезагружался.
        Шесть пар глаз (включая и банкиршу) с ненавистью посмотрели на него, потом трое бандитов подняли банкира, и вся компания устремилась куда-то по коридору, наверное, к другому выходу. Ну да, эффектное появление и скромный уход.
        Опустив пакет с ворочающимся Рапидом на пол, Алексей сел рядом с ним и только теперь почувствовал, как по спине сбегают струйки пота. Профессионалы-то они профессионалы, но за последний фокус биокомпьютера его вполне могли пристрелить. Особенно было противно, что был мокрый, как мышь, и кружилась голова. Конечно, перепугался, но это уж слишком. Поэтому когда комиссар Коломбо повторился, а потом раздалось довольное ржание, Алексей сердито буркнул:
        - Ты меня достал! - но тут же сообразил, что ржёт-то его собственный мобильный телефон. Звонил кто-то незнакомый.
        - Ну что, Алексей, как там Матильда? Алексей, вы меня слышите?
        - Да, - ответил с трудом, как оказалось, дрожали не только колени, но и губы. Расклеился, как пацанёнок!
        - Матильда что-нибудь сказала?
        - Умерла.
        Наступило молчание. Может быть, не нужно было так прямо отвечать, следовало подготовить доцента? Он ведь так переживал за неё.
        - Это точно? Вы не путаете?
        - Точно. Мне сказал врач.
        - Ладно. Спасибо.
        - Подождите, а машина?
        - Какая машина?
        - Ваша. Я же на вашей машине.
        - Не важно.
        - Но я же не могу… Куда её поставить?
        - Куда хотите. Сегодня она мне не нужна. Извините, мне сейчас некогда.
        Наверное, очень расстроился, посочувствовал Алексей, но всё-таки сделал последнюю попытку:
        - Там у вас продукты, мне кажется, они могут испортиться, - он не шарил в чужой машине, это Рапида всё время тянуло на запах еды.
        - Можете взять всё себе. Простите, я очень занят!
        Алексей погладил по тёплой раковине вырвавшегоcя из пакета Рапида, который мечтательно ползал вокруг его ног:
        - Нда-а, хоть в этом нам с тобой повезло. Не буду я отгонять машину к университету, поедем домой.
        Он посадил возмущённо пищащий компьютер в пакет и решил побыстрее покинуть больницу. При его неумении врать он обязательно проболтается о чём не нужно. Лучше уйти и не искушать судьбу. Среди бледных и испуганных людей, которые оказывали помощь избитым при нападении и обсуждали налёт, Алексей был самым спокойным и довольным. Жаль, конечно, неизвестную Матильду, но, как говорится, все там будем.
        - Домой, домой! - говорил он Рапиду, усаживаясь в машину. - Нет, даже не так: заеду за Игорем и Жекой. Ведь там в пакетах есть и водка, и вино, и ПИВО. Нет, всё я не возьму, что бы он там не говорил, товар, как говорится, не портящийся. А вот портящийся мы… э-э, ты куда? Сиди в пакете, а то придётся ехать в автомойку. На, ешь яблоко и не бузи.
        Уже по пути его приподнятое настроение слегка омрачилось:
        - Господи, а где же я буду держать этого оглоеда? В старом аквариуме? В мойке? О! Придумал! В ванне.
        Старый гараж, много лет используемый не по своему первоначальному назначению, окружил Алексея знакомым духом приплавленной изоляции, химикалиев и пыли. Автоматический замок проурчал тихое, клацающее приветствие, зажглись две лампы на потолке, киберы, настроенные на ожидание, почувствовали присутствие хозяина.
        Выползали, выкатывались, выскакивали из полутёмных углов, из-за старых металлических шкафчиков и верстака, из-за ящиков с деталями и блоками, спускались на бреющем полёте с полок. Игорь, тащивший упаковку пива, отодвинул нескольких из них ногой:
        - Кыш, раздавлю!
        Жека, который первый раз был в "логове" Алексея, остолбенел на пороге, прижимая к себе картонную коробку с провизией доцента.
        - Мама моя родная! - только и выговорил он.
        Алексей улыбнулся. Это был его мир, в который погружался, игнорируя модные научные направления в своей отрасли. Не чувствовал потребности делиться ни с кем своими замыслами, работал здесь не для славы или даже денег. Его увлечение - хобби, о котором знали, пожалуй, только жена и Игорь.
        - Не бойся, - обернулся Алексей к Жеке. - Это мои "зверьки". Да игрушки это, игрушки!
        Он просто-напросто любил конструировать, каждый кибер появлялся как бы сам собой. Хотя замысел создания самого первого вызревал долго. Помнил себя, маленького мальчика, и маму, которая выглядывала из окна в ожидании, когда вернётся старшая дочь, напрасно пытаясь дозвониться на её мобильный. А он представлял себе, как отправляет на поиски миниатюрную "леталку". Тогда это было только воображение, мечта, а сейчас у него было с десяток летающих киберов. И ещё несколько десятков наземных с разной степенью соображения и самостоятельности.
        По временам забирал два или три экземпляра на прогулки в лес. Освещали ему дорогу, показывали территорию сверху, находили животных.
        Никогда не признался Нине, но познакомили их киберы. Во время одной из прогулок по берегу озера показали ему группу отдыхающих, дали послушать их разговоры. Нина ему понравилась, настроил своих "зверьков" на неё, и на следующей прогулке киберы привели его к скверу, где сидела на скамье. Нина и Апексей обменялись несколькими фразами, улыбнулись друг другу. "Зверьки" определили, где её дом, он несколько раз встретился с ней как бы случайно, потом пригласил на свидание, и как-то так само получилось.
        - Ух ты! - продолжал удивляться Жека. Коробку он поставил на верстак, присел на корточки и рассматривал замерших в ожидании команд малышей. - У тебя покруче, чем в витрине магазина!
        - А вон в тех ящиках его детские модели, - сообщил Игорь, распаковывая пиво. - Управляемые подлодки и кроты.
        Да, начинал Алексей с простых моделей подводных лодок. В неуклюжие пластмассовые корпусах, сделанных из старых кукол сестры, были встроены велосипедные лампы и дешёвые камеры. Искал клады на дне речушек, которые протекали через город. Делал вылазки на озеро. Поиски закончились успешно, нашёл ящик консервов, шесть неплохих спиннингов и несколько ласт. Наверное, упали у кого-то с лодки или яхты.
        Его мысли перебило упрямое чмоканье: Рапид проснулся, выбрался из пакета и целеустремлённо полз к верстаку на запах еды. Хотя, по мнению многих, биокомпьютер выглядел довольно симпатично и даже забавно, но Жека посмотрел на него подозрительно:
        - Тоже игрушка? Какая-то она живая на вид.
        Пришлось объяснить, кто такой Рапид.
        - А почему ты таскаешь его с собой?
        - Хотел занести в квартиру и посадить в ванну, но передумал. Он сейчас не в себе, ещё удерёт, а мне отвечать. Имущество универса.
        - Что значит, "не в себе"?
        - Ну, знаешь, как компьютер зависает? Или самопроизвольно перезагружается?
        - Вот эта улитка?! Перезагружается?!
        - А то! - Алексей принялся оглядываться, куда бы посадить хулигана-Рапида, ничего не придумал и пристроил его в углу, выдвинув оттуда тумбочку и загородив угол некоторыми из своих киберов. В импровизированный вольер положил несколько яблок, два банана и присел рядом на корточки, чтобы определить реакцию биокомпьютера.
        - Призрак просит подключения, - вдруг громко и чётко сообщил Рапид гулким баритоном.
        Раздался звук чего-то со звоном упавшего. Даже Игорь нервно рассмеялся. Жека поднял банку консервов, которую открывл, промокнул масло с брюк, сердито ругнулся и спросил:
        - Он что, говорящий, и рассказывает сказки
        - Нет, - усмехнулся Алексей. - "Призрак" не из сказки, а с кафедры биотехнологий. Это информационная система так у них называется. Рапид, кажется, очухался.
        Он одобрительно похлопал биокомпьютер по раковине, нагнулся и громко сказал:
        - Каждый кузнец своего счастья.
        - Ты философ. Только я бы с этим поспорил, - опять проворчал Жека.
        - Спорь, с удовольствием тебя послушаю. Но сейчас это кодовые слова, согласие на подключение "Призрака".
        - Удаление модулей с первого по пятый через шесть дней, - сообщил между тем Рапид. - Введите пароль для отмены операции.
        - Гм, это я не знаю, - осторожно ответил Алексей.
        - Не понял.
        - Отложить ввод.
        - Введите пароль для отмены операции или согласие на удаление.
        - Отложить ввод.
        - Введите пароль для отмены операции или согласие на удаление.
        Алексей почесал щеку:
        "Что за новости? Мало им процессора и оперативки Рапида? Теперь мы еще должны управлять состоянием их модулей. Или какой-то глюк теперь уже у "Призрака"? Или этот доцент от переживаний что-то напутал, а потом развопиться, что я влез в их систему?"
        - Возьмите пароль из кэша паролей, - ответил Алексей ещё более осторожно.
        - Кэш пуст. Введите пароль для отмены операции или согласие на удаление.
        "Кажется, у меня есть номер этого доцента, позвоню ему, а то…"
        Всё напрасно, номер не отвечал.
        - Введите пароль для отмены операции или согласие на удаление.
        - Команда: отключиться от "Призрака"!
        - Заблокирована "Призраком". Введите пароль для отмены операции или согласие на удаление.
        "Да что я тут переживаю? - вдруг осенило Алексея. - Рапид же был неисправен, и об этом известно всем, даже сервисному центру. Если эти умники хотят с ним работать, то я ни при чём!" Но привычная добросовестность не дала ему буркнуть: "Удаляй и отстань от меня!" и он попробовал еще один способ:
        - Команда: искать пароль самостоятельно.
        - Понял, принял, выполняю, - пропел Рапид голосом известной примадонны, принимаясь жевать банан.
        - Ну, блин, вы и развели хитрости, - буркнул Жека. - Как в кино. Пароль - отзыв! Кликухи! Нажал бы клавиши, как обычно.
        - Где ты видел на улитке клавиши? - фыркнул Игорь.
        - Это же компьютер!
        - Не весь компьютер, а системный блок, - объяснил Игорь. - В такой ситуации управляется голосом. И я не пойму, мы собрались хорошо оторваться или обсуждать новости науки и техники?
        - У тебя тут оторвёшься… - Жека ещё раз покосился в сторону "вольера" биокомпьютера, и вместе с Игорем принялся вытаскивать из коробки на верстак еду и бутылки.
        Алексей, между тем, вышел из гаража и, глядя на звездное небо, стал машинально шарить по карманам. Потом вспомнил, что два месяца назад бросил курить, и пожал плечами. Странно, но на душе всё так же тяжело, как в тот миг, там, в больнице, когда стал свидетелем человеческих несчастий. А потом ещё подлости и беспредела.
        От каких мелочей или нелепостей зависит человеческая жизнь?! Или от каких негодяев, Вершителей судеб, как часто выражаются в статьях и книгах?! У Алексея достаточно развито воображение, чтобы судьба Вершителя, как опять же выражаются, его не прельщала.
        Да, сначала ты - кумир для всех. Тебя узнают. Тебе пожимают руки и кланяются, скаля зубы в голливудских улыбках. Тебя ненавидят и обожают самые сирые и те, чьи имена и фотографии заполняют СМИ. Ты вертишь людьми, корпорациями, биржами и целыми странами. Ты, царь и бог, решаешь - не много ни мало - жить или подохнуть миллионам. А потом тебя банально пристреливают в подъезде элитного дома, хладнокровно делая контрольный выстрел, когда соседи дрожат за титановыми дверями. Или твои личные врачи и секретари прикладывают уши к замочной скважине, за которой ты хрипишь на полу в вонючей луже. Или телохранители, которые двадцать раз прикрывали тебя своим телом, однажды расстреляют тебя в упор и, умирая, ты даже этому не удивишься. Варианты неисчислимы, как лукавые звезды над головой.
        Но от него, Алексея, не зависела и не зависит ничья судьба.
        Обычное человеческое заблуждение…
        Прижимая ко лбу влажное полотенце, Айвен покачал головой:
        - Ребята, вы хотите сказать, что я не маг? Но я же зажигал… или, вот, Иво пусть скажет… То есть, я совсем не хочу быть магом, но…
        У входа послышался такой шум, что все - и Ингигерда в том числе - решили, что её драконы сорвались с цепи. Но в комнату вбежал Мартин и ошеломлённо сообщил:
        - Посольство! Посольство из Янгсшира! От герцога Этельреда Рыжего Дракона! К великолепному мастеру Айвену!
        Великолепный мастер уронил полотенце.
        Ингигерда торопливо выпроводила Мартина, все обернулись к Айвену, а он смущённо сказал:
        - Ну вот, слухи обо мне разошлись, и появились первые клиенты. Надеюсь, что им нужна какая-нибудь иллюминация.
        - Вряд ли, - покачала головой Ингигерда. - В Янгсшире достаточно своих чудес, сестра правящего герцога балуется магией. Думаю, им нужно что-нибудь особенное, сногсшибательное.
        - А ты умеешь делать иллюминацию? - недоверчиво спросил Айвена Готфрид.
        - Не знаю, но когда я… Ой!
        За окном оглушительно бамкнуло и раскатисто загрохотало, так что стены гостиницы затряслись. Комната засверкала отражением переливчатых огней, которые плясали в небе снаружи. Опять бамкнуло, а потом протяжно и хищно заревело. И в ответ послышалась разноголосица человеческих воплей.
        - Мои драконы! - вскрикнула Ингигерда и выскочила за дверь.
        Остальные несколько мгновений смотрели друг на друга, но мысль, что седовласая колдунья - это девятнадцатилетняя девушка и должна успокоить перепуганных драконов, заставила их поспешить за ней.
        А у дверей гостиницы царил настоящий ад. В кромешной тьме, которую периодически разрывали каскады небесного фейерверка, ревели, орали, метались, сверкали, носились, падали и лупили огромные зубастые пасти, не меньшие зубчатые хвосты, перепуганные лица в шлемах, конские головы и крупы. Ну, и Беспомощная Сиротка со здоровенной дубиной в могучих руках. Ингигерда выкрикивал: "А-тара-а-мара!" - или что-то вроде этого, но её крик совершенно заглушался драконьим рёвом и человеческими воплями, звучавшими громче драконьих.
        А фейерверк всё грохотал и полыхал, и с каждой новой вспышкой и созвездием небесных огней суматоха возле гостиницы усиливалась опять.
        Айвен почувствовал, что у него задрожали колени - унизительное ощущение, да ещё и смешанное с острым желанием удрать в гостиницу и закрыться в своей комнате, - зажмурился и во всё горло стал подтягивать Ингигерде, надеясь, что не ошибается:
        - А-тара-а-мара! А-тара-а-мара!
        И голоса его друзей поддержали:
        - А-тара-а-мара! А-тара-а-мара!
        Пронзительно пищали даже шмели Готфрида:
        - А-тара-а-мара!
        Только Полосатый, как всегда умудрялся ещё ворчать:
        - Что за безобразие и неприличие! - Стальной же азартно побадривал:
        - Не бойсь! Жги! - и не сидел у хозяина на плече, а мелькал то в одном конце кучи малы, то в другом.
        Беззащитная Сиротка воспользовалась тем, что драконье внимание отвлечено, опустила дубину на землю и стала созывать перепуганное посольство голосом, каким обычно цып-цып-цыпкают возле курятника:
        - Сюда, мои дорогие! В двери, в двери идите! Добро пожаловать в гостиницу! Сюда, сюда!
        Из свалки стали выбираться разгорячённые и смущённые рыцари, по-придворному раскланивались и расшаркивались перед Сироткой и устремлялись к приветливо освещённому проёму двери, стараясь не казаться более испуганными, чем это прилично. Голос же седовласой колдуньи стал удаляться, кажется, она отгоняла свою невероятную упряжку подальше.
        - Эй, Ингигерда! - крикнул Айвен, пытаясь делать это уверенно. - Тебе помочь?
        - Нет, уже помогли! Здорово у вас вышло, хотя кричали какую-то ерунду! Зато драконов удивили до остолбенения, так что они стали совсем ручными.
        - Ну вот, - фыркнул Иво, - хотели, как лучше, а получилось, как всегда.
        - Так ведь укротили же их! - весело прожужжал над их головами Стальной, а Полосатый проворчал:
        - По-дурацки, но успокоили. Слушай, великолепный маг, ты не мог бы выключить свой фейерверк.
        - Да, фейерверк. То, что ты наколдовал, называется фейерверком, - сказала, подходя к ним, Ингигерда. - А иллюминация - это всякие цветные фонарики, гирлянды из них, светящиеся украшения. Вот иллюминация тут, как раз, нужна. Понимаешь? Только тут, вокруг гостиницы, понимаешь? Тут, а не везде. Если опять перепутаешь, то перепугаешь все здешние страны и континенты!
        - Не перепутаю, - со вздохом сказал Айвен, и вокруг: на стенах и крыше гостиницы и каких-то построек возле неё, на невысоких деревьях под окнами, на лошадях и на людях зажглись разноцветные огоньки, фонарики и светлячки. В сочетании с непрекращающимися взрывами и вспышками фейерверка зрелище было фантастическое. И опять раздались человеческие крики, но уже не испуганные, а восторженные, хотя и совершенно нечленораздельные - это окрестные жители и постоянные посетители корчмы, стоя на почтительном от корчмы и драконов расстоянии, громко выражали восхищение.
        - Ну, как вам искусство мастера Айвена? - спросил Готфрид с таким видом, словно весь переполох был спланирован ими заранее.
        - Очень! - наконец смогли выговорить зрители.
        - Спасибо, только этого мне не хватало, - уныло сказал Айвен. - И я не знаю, как выключить фейерверк…
        Но его перебил Иво:
        - Пока он их поразвлекает, а потом, может, что-то и сообразишь. Но я вот о чём… Эй, великолепная колдунья, а скажи-ка нам, откуда ты так всё отлично знаешь? И перемещаешься по этой стране, и догадываешься, о событиях, и разбираешься в Янгсшире. Вряд ли в твоём институте был магический факультатив. Где твой Гугль?
        - Гугль? - обрадовалась Ингигерда. - Ты помнишь?!
        - Кажется, помню. Но что там о твоих знаниях?
        - А ничего. В основном я советуюсь с драконами.
        - С драконами?! - ужаснулся Готфрид.
        - На моём месте и ты поступил бы так же, если бы оказался здесь, а под рукой была только эта упряжка.
        - Никаких проблем, - махнул рукой Иво. - Пошли советоваться с драконами.
        - А как же посольство? - напомнил Айвен.
        - Подождут. Не сидеть же нам тут всю жизнь? Вы как хотите, а я против! Лучше эрудит-дракон, чем вонючие болотные кикиморы и всякие поганые бездухи. И вообще: я хочу домой!
        После шума автострады и ужаса аварии - покой и тишина.
        И негромкое ржание коня. Звук, которого совершенно не ожидала на небе или в раю, куда могла попасть. На ладони почувствовала что-то влажное, тёплое и одновременно живое. Это "что-то" ритмично и легко ударяло её, словно хотело, чтобы она открыла глаза. И опять - ржёт конь. После невыносимой боли и блаженной дремоты это не казалось странным, но немного сбивало Матильду с толку. Если она пересекла черту между жизнью и смертью, то откуда здесь кони. Или это те кони, о которых она читала в "Мифах и легендах"? Они запряжены в колесницы Аполлона и прочих богов, и тогда понятно чувство неземной лёгкости, как будто парила в воздухе, и полное отсутствие боли. Может быть, её везут по мосту к Воротам Богов? Правда, нечто тяжёлое оттягивало плечи, но ясно же - крылья.
        Улыбнулась и открыла глаза. Бояться нечего. Конь, который тёрся мордой о её ладонь, явно принадлежал кому-то из мифологических героев - красивому, молодому, который приехал за ней и увезёт её в чудесный замок. Хотела на него посмотреть и как-то поблагодарить, повернула голову… слова благодарности замерли у неё на губах. Это был не рай!
        Конечно, таких цветов, которые росли на сказочно-прекрасной поляне, Тилли не видела даже во сне. Если бы не сидела в седле на спине большого рыжего коня, то нарвала бы их целую охапку, уткнулась бы в них лицом и наслаждалась бы ароматом. А так - рыжий конь тыкался в её ладонь мордой, глядя удивительно умными глазами.
        - Спокойно, - сказала она ему, успокаивая на самом деле себя. Не знала, где находится, что делает с мечом в ножнах и кожаным щитом, притороченными к седлу? И зачем её конь остановился на дороге перед старинным замком?
        Замок вырисовывался, как на картинке из романа: белые, высокие стены, башни с флюгерами в виде драконов на крыше и разноцветные флаги, где попало. Удивительно, однако, под стенами был не ров с водой, а великолепный сад, на одной из аллей которого Тилли сейчас и находилась, а к главным воротам вела широкая мощёная дорога из разноцветных камней, пересекавшая сад. Ну, и совсем не странно, что по такому саду прогуливались дамы в платьях с подолами шириной от края до края аллеи и кавалеры в смешных, словно надутых, ярко-полосатых штанишках. Смешных, конечно, в мире, откуда Тилли попала сюда!
        Её конь нервно пошевелил ушами, но всё так же не спускал с неё глаз, как будто хотел что-то сказать. Тилли, немного волнуясь, протянула руку и в ответ погладила его между умных глаз, по тёплой и приятной шерсти. Конь закрыл глаза, насторожил уши и очень тихо заржал, наверное, от удовольствия. Тилли улыбнулась в ответ, но тут же насторожилась и обернулась. Ветер принёс шум и крики со стороны людей, которые гуляли у стен. Конь, как видно, тоже услышал, потому что насторожил уши и фыркнул.
        - Проверим, что там случилось, кроме нашего появления, - решительно сказала Тилли, вспомнила всё, что читала о верховой езде и сжала пятками бока своего скакуна.
        - Это богиня Морриган! Сама смерть пришла к узурпаторше! - крикнул кто-то.
        Люди в благоговейном молчании смотрели, как она взяла в руки свой великолепный меч, отливающий кровавыми пятнами. Зловещая всадница стремительно ворвалась в открывшиеся ворота.
        Рыцари? В латах? Полные идиоты, потому что неуклюжие и не смогут удрать!
        Её вдруг охватило воинственное, кровожадное безумие, ещё сомневалась, но уже неслась навстречу защитникам узурпаторши. Первый из них успел только широко открыть глаза от изумления, но крикнуть уже не успел - его отрубленная голова с беззвучно шевелящимися губами совершила кровавое сальто и упала под ноги другому рыцарю, который как раз пытался напасть на Тилли. Она злобно захохотала, когда он в ужасе отпрянул и, как бревно, повалился на камни двора. Тычок острием - и сердце его пробито.
        А Тилли уже спрыгнула с коня прямо перед мечами трех рыцарей и, прежде чем они пошевелились, одним мощным ударом лишила их голов. Услышала свист оружия за спиной, но даже не обернулась, только опять злобно расхохоталась: меч даже не коснулся её кожи. Ударила назад не глядя, довольно кивнула в ответ на предсмертный хрип очередной жертвы, а потом несколько раз махнула мечом перед собой и смеялась, с удовольствием глядя, как её жертвы падают на землю: кто без руки, кто без головы, а кто и перерубленный пополам!
        - Есть желающие? - спросила издевательски, глядя на опешившее воинство.
        В тот же миг её ударило копьё. Вернее, это была попытка удара, но острие выполнило странный поворот и ловко накололо на себя трёх рыцарей - словно куропаток на вертел. Тилли наконец обернулась.
        - А, это ты развлекаешься? - узнала стражника с балкончика и небрежно стукнула того кулаком свободной руки. Существование его в тот же миг закончилось, правда, не откручиванием головы… уже нечего было откручивать.
        Остальные защитники с нелепым звоном, скрежетом и грохотом неуклюже разбегались.
        Тилли видела себя словно со стороны - странное состояние, как будто в её теле и разуме подселился кто-то, знающий что должна делать и говорить.
        - С этой минуты беру замок под свою руку, - сообщила восхищённым сопровождающим и сконфуженным защитникам. - Без моего согласия никому не позволено ни войти сюда и ни даже попытаться выйти. Я хочу видеть герцога Герберта или его родителей!
        - Принца?
        - Он получил корону герцога-правителя. Я хочу видеть герцога Герберта!
        - Да смотри, кто тебе мешает? Но нас ты не удержишь в замке! Рук не хватит, - среди толпы рыцарей как всегда нашёлся заносчивый кретин, которому тут же подхихикнули недавние трусы.
        Тилли улыбнулась одной из самых ужасных улыбок Морриган:
        - Вы сами этого захотели!
        В ту же самую минуту земля затряслась, потрескалась и открыла в некоторых местах замкового двора и на дороге за распахнутыми воротами бездонные трещины, хотя сам замок и стены с башнями ничуть не пострадали и продолжали выглядеть великолепно и нарядно, как на картинке. Ничего не произошло и с добровольной свитой новоявленной богини, а вот перепуганные защитника замка попадали на землю и уже не пытались открывать рот.
        - Где герцог Герберт? - грозно спросила их Тилли.
        Кое-кто из валяющихся рыцарей попытался было жестами что-то объяснить, но ужас не прекращался, и новое потрясающее впечатление окончательно превратило их в брёвнышки, окованные металлом. Земля опять задрожала, потом донёсся запах гари, полуоткрытые створки замковых ворот вспыхнули ярким пламенем и рассыпались пеплом. Теперь в проёме ворот хорошо была видна сверкающая колесница, запряжённая тройкой очень неприветливых на вид драконов. Но прежде чем кто-либо успел удивиться или ещё больше испугаться, из колесницы с недовольными возгласами стали выбираться какие-то люди.
        - Ну и посадка!
        - Так ведь посмотри на посадочную полосу: вся в трещинах.
        - Кажется правый пристяжной сломал когти.
        - Чувствую себя хуже, чем после прыжка с зонтиком!
        - С каким зонтиком, Айвен? Здесь нет зонтиков.
        - Это было в детстве.
        Нечаянная свита Тилли тут же как один человек повернулась в сторону ворот.
        - Великий маг Айвен! - воскликнули они в один голос, тут же начиная поклоняться новому светилу. - Великий Айвен прибыл спасти юного герцога!
        В свою очередь защитники замка ударились в панику и торопливо расползались по углам, поминутно застревая в бездонных щелях и теряя части доспехов. Только Тилли не испугалась и не восхитилась.
        - А это кто такие? - громогласно спросила она, удивлённо рассматривая прибывших.
        Компания была достойна её недоумения: и в целом странная, и по отдельности разношерстная. Правда, разноцветная шёрстка покрывала лишь двух неестественно больших шмелей, а остальные были людьми и мохнатостью не отличались. Но какими людьми?!
        Во-первых, величественная седая особа, которая так уверенно управлялась с драконами, что не могла быть никем другим, как только феей или волшебницей. Во-вторых, суровый, почтенный и важный мужчина с умным лицом и острым взглядом, плечи которого на манер погон украшали большие шмели: стального цвета и полосатый. В-третьих, высокий воин, увешанный дюжиной штук наступательного и оборонительного оружия удивительно зловещего вида. И был ещё парень: среднего роста, без особых, как говорится примет, и на него едва взглянули. Все гадали, кто же из трёх прибывших - маг Айвен, ведь он мог из каприза перекинуться и в женский облик. А может быть, Айвен - один из трёх драконов?
        Но тут новое происшествие ошеломило всех. Откуда-то сверху в замковый двор спустился большой ворон. Кажется тот самый, что так нагло нарушил церемонию коронации принца Герберта и стал причиной несчастья с ним. Придворные сердито закричали на него, но он невозмутимо опустился на плечо Тилли. Они стали наперебой объяснять богине, что это ужасная птица, но Тилли покачала головой:
        - Пусть ворон и нарушил церемонию. Но ведь не он, а кто-то из вас швырнул кинжал и попал в принца! Вините себя, а не его. А вот это что за птицы прибыли сюда?
        - Эй! - широко улыбнулся ей в ответ важный шмеленосец. - Матильда, и ты здесь? Тоже играешь в этом маскараде?
        Тилли гневно, хотя и слегка растерянно смотрела на него:
        - Как ты сказал? Как назвал меня? Кто ты?
        - Слушай, Тилли, мы из одного универси… - начал было он, но его перебил неприметный парень:
        - Они изменились, но меня-то вы помните? Я… этот… как же это… чёрт, как меня зо…? А! Вот! Вы приходили к нам, чтобы подключить…
        - Помню, - хмуро сказала Тилли. - У Леди Бессмертия.
        - Мы были знакомы ещё до Леди Бессмертия… хотя и там… да…
        - Но что вам всем нужно здесь?
        - Спасти Герберта, - сварливо вмешалась в разговор Ингигерда, которую явно раздражало поведение Тилли. - А что делаешь здесь ты?
        - Кто вы такие, чтобы я отвечала вам? Спасайте герцога Герберта, а меня обходите стороной!
        - А? - только и выговорил Айвен. Остальные приятели молчали.
        - Это богиня смерти Морриган, - прошептал им старец-придворный. - Не противоречьте ей, она в гневе потрясает землёй и людьми. Посмотрите! - толпа придворных расступилась, и он указал на залитый кровью двор, изрубленные тела, трещины в земле, с застрявшими в них рыцарями.
        Айвен несколько раз сглотнул, сдерживая тошноту, Готфрид хладнокровно оценивал результаты гнева Тилли, Иво мысленно проверял своё оружие.
        - Угу, - уныло покивала Ингигерда. - Мало нам проблемы с бездухами, паломничества к Леди Бессмертия и мага с сюрпризами. Теперь у нас ещё и богиня смерти со стервозным характером.
        - Что-о-о? - Тилли угрожающе покачала мечом.
        - Осторожнее! - предупредил её Иво. - Ты, конечно, нехило провела это землетрясение. Но наш Айвен - мастер неожиданностей и нечаянно может вбить тебя по макушку…
        - Что-о-о?! - Тилли махнула мечом в его сторону.
        Меч вырвался из её руки, стремительно помчался вверх и пропал высоко в небе: только его и видели.
        Придворные и защитники замка ахнули от восторга. Тилли удивлённо открыла рот. Иво пожал плечами:
        - Видишь, тебе повезло. Пострадал только меч. Наш Айвен может всё… только не всегда заранее изве… ну, неважно. Давай сотрудничать, если ты не против Герберта.
        - Эти люди просили меня спасти его.
        - И нас просили, - дипломатично улыбнулся Готфрид. - Они послали и за нами.
        - Давайте быстро спасём, - предложил Айвен, - а потом Тилли покажет нам, где замок Леди Бессмертия.
        - Тогда за мной! - подняла вверх Тилли сверкающий меч, который появился в её руке, и решительно зашагала к самым красивым и массивным дверям.
        Айвен с приятелями и все остальные шли следом, обходя мёртвых и лужи крови. Впечатлительные придворные дамы приподнимали подолы, чтобы не запачкать, и закатывали глаза. Придворные кавалеры пытались поддерживать дам под локотки. Важный старик и ворон на плече Тилли обменивались мрачными взглядами.
        За дверями в полутёмном зале стояла ещё одна группа пышно одетых людей - сторонники нетерпеливой тётки-наследницы.
        - Как вы посмели войти сюда?! - выступил навстречу невысокий красавчик с крючковатым носом. - Я, первый министр, барон Камора, приказываю всем покинуть замок.
        - Барон Камора - первый министр?! - придворный старец забыл о вороне, потрясая кулаками. - Мало безобразий в его собственных владениях…
        - Барон Камора! - Айвен машинально потёр макушку. - Да, у них там… я ж был там…
        - Уходите! - настаивал барон. - Приказываю именем принца!
        - Я слышала, что сейчас кто-то захватил трон, - грозно сказала Тилли.
        - А Герберт лежит без сознания и ничего не знает, беспомощный, - подхватил Айвен. - Эй, барон, а где ваша мать и четыре баронета? - он говорил наугад, ведь слова мохнатого заговорщика из владений барона могли быть клеветой. Но у Каморы нервно задёргалась щека, и он посмотрел на Айвена с такой холодной ненавистью, что тому стало ясно: попал не в бровь, а глаз.
        - Он убил их! Убьёт и юного герцога! - проскрежетал чёрная птица с плеча Тилли.
        - Ну, и ворон! - прошептал кто-то.
        - Пропустите нас, - мрачно предложила Тилли. - Или вам надоели головы? Я сейчас не в том настроении, чтобы топтаться в прихожих!
        - Ах ты, наглая девка! - заорал барон в полный голос. - Эй! Кто там? Изрубите и выбросьте её и наглецов за воро… - если он что-то ещё и говорил, то в царстве мёртвых. Как и те воины, которые выскочили откуда-то на его зов.
        "Кажется, желание зверовидных заговорщиков исполнилось, а я начинаю привыкать к виду смерти", - подумал Айвен.
        - Теперь стражей в этом замке будут мои воины, - сказала Тилли.
        В подтверждение её слов из тёмного угла появились два рыцаря, скалящиеся мёртвыми улыбками и в чёрных доспехах. Сторонники узурпаторши торопливо расступились, Тилли и её спутники беспрепятственно вошли в покои Герберта.
        Несчастный юноша всё ещё был без сознания. У его изголовья сидела измученная рыданиями герцогиня-мать. Отец же заперся в кабинете и пытался собраться с мыслями, чтобы перехитрить сестру Агнессу. Но мысли путались, и только имя кровожадной богини Морриган вертелось на языке.
        - Слезами делу не поможешь. Тут нужны чары.
        Герцогиня вскочила и в ярости топнула ногой:
        - Только не твои, Агнесса!
        - Если бы не я, он давно бы умер, - саркастически засмеялась та.
        Увы, герцогиня-мать понимала это. Если бы не сестра герцога-отца и чары, при воспоминании о которых становилось ей дурно… Кинжал из раны мог вытащить каждый, но не каждый может заставить умирающего опять вернуться к жизни.
        - Я могу привести его в чувство, - с усмешкой продолжала Агнесса. - Очень легко. Но есть несколько моих желаний…
        - О чём ты говоришь?
        - Сейчас перечислю. Итак, барон Камора - первый министр. Герберт женится на моей кузине. Мне отдают спорные земли. Одни пустяки, неправда ли?
        - Негодная!
        Герцогиня бросилась на Агнессу, вцепилась ей в волосы, и обе упали на ковры. Слуги разбежались. Но кто-то позвал герцога-отца, и он оторвал жену от сестры.
        - В чём дело? Она же спасла его!
        - Заколдовала! Ещё и ставит условия!
        - Вот как? Условия?
        - Да ещё какие! Полгерцогства отдать ей, негодяя в первые министры, а её распутную кузину в жёны Герберту! Я уверена, что и ворона подослала она!
        - Ты слишком много знаешь, - зловеще покачала головой Агнесса. - Это вредно для здоровья и красоты. Рыжих Драконов всегда спасала их глупость.
        - И богиня Морриган, - процедил герцог-отец. - Не гневи её!
        - В такую минуту о детских сказках, - хихикнула Агнесса и… закашлялась, а ноги у неё подогнулись: в дверях стояла грозная богиня Морриган. Была ею, конечно, Тилли, но сейчас разница не имела никакого значения.
        - Я - детская сказка? - спросила богиня, подходя к упавшей на колени Агнессе.
        - О-о-ох, - только и протянула та.
        - С каких это пор я не могу помогать Рыжим Драконам? Что ты сделала с Гербертом?
        Но Агнесса собралась с душевными силами и поднялась ей навстречу.
        - У меня относительно племянника есть планы. Не вмешивайся! Ты богиня смерти и не сможешь вернуть его к жизни, особенно если убьёшь меня! Я же спасла его и…
        - Не строй из себя ягнёнка, злодейка! - воскликнула герцогиня-мать. - Ты хочешь заполучить страну, а тогда Герберт не будет тебе нужен!
        - Без меня он умрёт через несколько минут!
        Тилли подняла меч, Агнесса попятилась, бормоча не то проклятие, не то заклятие.
        - Не убивай её! - попросил герцог-отец. - Что если она права?
        - Не убивай. Что если она права? - как эхо повторил Айвен, а все вдруг ахнули: Агнесса исчезла, на её месте перебирала ножками и крутила головой небольшая чёрная овечка.
        - Ну, а теперь наши условия, - Готфрид спешил перехватить инициативу. - Или ты оживляешь парня… то есть, герцога Герберта, или всю жизнь проведёшь бекая и мекая в стаде. С баранами!
        Овечка подпрыгнула, заметалась по комнате и упала в ноги Айвену.
        - Он прав, - сказал Айвен, в изумлении глядя на жертву своих способностей. - Жизнь за… э-э-э… внешность.
        Агнесса жалобно заблеяла, вызвав издевательский смех старца-придворного:
        - Овечьим голосом она не может заклинать! Великий Айвен, верни ей прежний облик.
        Айвен покачал головой:
        - Я не такой дурак, как она думает… или как думаете вы. Не может овечьим, так пусть заклинает человечьим!
        - Будь по-твоему! - гневно крикнула овечка и разразилась громкой тирадой непонятных слов. Очевидно волшебных, потому что со стороны ложа Герберта вдруг донёсся изумлённый голос юноши:
        - Что происходит? Эй, кто там?
        Счастливая герцогиня-мать бросилась обнимать сына, а чёрная овечка затопала всеми своими ножками:
        - Я проиграла! Но через шесть дней проиграешь и ты, Айвен, забыл? Превратишься в гнусного тролля!
        19
        Он постоял возле гаража, глядя в звездное небо. Потом вернулся внутрь. "Пиршественный верстак" и друзья уже дожидались его, но он ещё раз присел на корточки возле Рапида. И вдруг почувствовал, как лицо, ладони, одежда становятся влажными.
        Вокруг уже не гараж. Асфальт и бензин так не пахнут. Запах тошнотворно-сладковатый.
        Кровь! Падала большими каплями. Облила его всего. Почувствовал страх, не мог свободно двигаться, терял человеческие контуры. Последнее ощущение - ужас. Понимал лишь одно:
        - Я существую.
        Что-то изменилось. Сначала появилось чувство слуха. Потом Алексей распознал мелодию сигнала, понял слова разговора.
        Потом его выплюнуло.
        В салоне автобуса было почти пусто, ничего особенного, час пик уже прошёл. Кто-то позади отвечал по телефону. Одна из тех беззаботных минут, когда хочется закрыть глаза и задремать. Но Алексей ошеломлённо пялился вокруг, ничего не понимая. Где гараж, где Игорь и Жека? И что это, вообще, за город и транспорт?
        Куда он, Алексей попал?.. А с чего это он решил, что его зовут Алексей? Что такое - Алексей? Айвен, его зовут Айвен. Перегрелся, что ли? Или действительно задремал, что-то нелепое приснилось?
        Автобус, величественно плывущий на воздушных подушках, бесшумно протискивался в потоке себе подобных узкими улицами старого центра. Солнце светило, зелень деревьев ещё не стала серой от пыли. Вокруг царила преувеличенно упрощённая архитектура прошлого века. Не давала пищи воображению, а глазам удовольствия. То и дело среди монотонной массы стен мелькали причудливые, разноцветные и уродливые формы новых домов.
        В поле зрения Айвена неожиданно ворвался чужой предмет, засланяя вид и сбивая его с мысли. Небольшой, умышленно настроенный на громкий рокот глайдер поравнялся с автобусом. Открытый, переполненый людьми.
        Одного взгляда хватило, чтобы понять, кто там лениво развалился на широких, мягких скамейках. Возвращалиcь с пятого, а может быть, и четвёртого уровня Катакомб. Все приблизительно его ровесники, уверенные в себе, тускло-бронзовые комбинезоны с нашивками успеха. В подставках недобро поблёскивали тёмным металлом и пластиком разрешённые правилами, действующие копии огнестрельного оружия. Мушкеты, пищали, трёхлинейки, автоматическое оружие, обрезы.
        Усталые охотники. У некоторых головы мерно покачивались в такт поворотам и торможениям-ускорениям. Другие, всё ещё возбуждённые, обсуждали охоту и рассказывали друг другу хитрости ночного скрадывания и особенностей стрельбы по разумным целям.
        На миг глаза Айвена встретились с пристальным взглядом одгого из них. Длинноволосый парень, слишком молодой для разрешения на охоту (но всё можно устроить) криво усмехнулся и толкнул локтём дремлющего рядом на скамье приятеля, что-то говоря ему. Тот даже не поднял головы, отмахнувшись слабым движением руки. Айвен медленно повёл глазами по глайдеру. Судя по регистрационному номеру машина принадлежала кому-то важному. Получение разрешения ездить личным транспортом даже по старому центру города граничила с чудом.
        Охватило его неприятное чувство, хорошее настроение улетучилось. Вроде бы нормальнейшая вещь на свете - эта группка охотников. Но никак не мог согласиться с тем, что стрелять в людей, пусть это и бесправные преступники, - спортивно.
        Как-то так получилось, что один из его коллег по работе "загремел" в Катакомбы, аж на четвёртый уровень. Вроде бы обычный дядечка, разговаривали с ним даже как-то в курилке л спорте и политике. И вдруг что-то его с ума свело, перемкнуло: притащил на работу дробовик. Как-то пронёс его мимо охранников, поехал на верхний этаж и вдребезги разнёс кабинет шефа по информации. К счастью никто не погиб, зато никто ничего не понимал: такой был всегда спокойный и вежливый. Айвен потом видел только мешки с обломками и мусором, которые спускали грузовым лифтом.
        Через два дня его "слили" в Катакомбы, отрывки показывали в новостях. Жалко человека, может быть, нервы сдали? Хотя, тогда ещё хуже…
        Автобус затормозил у остановки, высадил шумную компанию старичков. Айвен так задумался, что не заметил, как они появились в автобусе и давно ли ехали.
        Дома открыл дверцу холодильника и потянулся было за банкой молока, но холодильник трагическим тоном информировал его, что срок хранения просрочен на целых двадцать три минуты, поэтому будет приготовлен чёрный кофе. Или, альтернатива, томатный сок. Начал спорить с холодильником, но тот не хотел уступать. В конце концов Айвен засучил рукава, выдернул из-под мойки контейнер с мусором, выловил оттуда банку и откупорил её, злорадно поглядывая на холодильник. После этого с огромным удовольствием налил себе высокий стакан холодного молока. Холодильник передал бутерброды в печку в полном уныния молчании.
        Дожидаясь, пока они нагреются, Айвен решительно достал трубку, вызвал Герду, в ушах зазвучал мелодичный голос:
        - Да-а?
        - Эй, это я.
        - Что случилось? - её голос звучал немного официально, наверное она не могла свободно разговаривать.
        - Ничего, разве что когда-нибудь напою тебя и заставлю выдумать какой-нибудь закон об охоте на охотников. Слушай, я уже со всем разделался, возвращайся скорее, купить чего-нибудь пожевать?
        - А ты помнишь о бридже у Зелии?
        Конечно, забыл, потому что терпеть его не мог, но сегодня не просто бридж в гостях. Во-первых, там, куда они идут, все будут старше его минимум на пять-шесть лет, они ровесники жены. Ну, и муж Зелии, подруги Герды, сотрудник мэрии, начальник какого-то отдела, а такие важные птицы всегда вызывали у Айвена раздражение. Но делать нечего, он любил жену и не хотел её огорчать.
        - Помню, всё помню. Целую, малыш.
        С минуту задумчиво смотрел на трубку, как будто видел такую вещь впервые. Появилось у него чувство лёгкой тревоги и недоумения. Но печка подала сигнал, и Айвен выбросил всё постороннее из головы так же легко, как забыл целый мир.
        - Через пять дней ты проиграешь, превратишься в тролля! - опять крикнула Агнесса, ничуть не благодарная, что маг вернул ей прежний вид.
        - Спасибо за информацию, а то я запутался в количестве дней, - пожал плечами Айвен.
        - Мы бесконечно благодарны великому магу! - важно сказал герцог-отец. - Все наши богатства в его распоряжении, - при этих словах Агнесса взвыла от ярости, но никто даже не оглянулся на неё.
        - Если вы хотите меня отблагодарить, то расскажите, где находится замок Леди Бессмертия?
        Герцоги-родители, юный герцог, придворные и даже злодейка Агнесса растерянно покачали головами.
        - Этого никто не знает.
        - Говорят, что те, кто знают, не могут объяснить.
        - Странное и заколдованное место.
        Ингигерда уныло вздохнула:
        - Ну, если мои драконы ничего не смогли нам посоветовать…
        - Я знаю!
        - Матиль… Морриган, вот хорошо! - Готфрид радостно улыбался, и Тилли невольно ответила улыбкой: до того забавно выглядел этот солидный дядя с шмелями на плечах.
        - Да, знаю, - повторила она. - Но Серебрянное Святилище богини любви - это ближайшее место, до которого мы доберёмся. А дальше придётся ехать по бездорожью.
        Обитатели замка при этих словах стали охать и ужасаться:
        - Ехать?
        - Ох, но это же совершенно невозможно!
        - А бездухи?
        Ингигерда небрежно махнула рукой:
        - Мои драконы…
        - …Доставят вас только к Серебрянному Святилищу, - перебила её Тилли. - Ближе Леди Бессмертия их не подпустит.
        - Идти пешком?
        - Зачем же? Пусть герцог даст вам лошадей, до Святилища я поведу их в поводу.
        - Верхом? - с отвращением спросил Айвен. Он жестами подозвал остальных друзей к Тилли и прошептал:
        - Если что-то я не люблю больше холодных макарон, так это ехать верхом. И уже одна попытка была, когда мы попали на арену или в болото.
        - Ты не понял, - шёпотом же ответила Ингигерда. - Тогда вы перемещались, а на лошадях только сидели. Теперь же мы до Святилища на колеснице переместимся, а дальше верхом поедем: цок, цок, цок - понятно?
        - Понятно. И ешё менее приятно. Я верхом никогда не ездил. Но читал, что с непривычки можно себе всё натереть и отбить.
        - Ну, так оставайся у герцога придворным магом-троллем.
        - Нет! Нет-нет-нет-нет…
        - Тогда хватит шептаться, - прервала его Тилли. - Ты, маг, требуй у герцога оплату лошадьми и вещами, которые я сама выберу. И в путь!
        Вот так и получилось, что уже через пару часов они оказались возле невысокого, покрытого серебристой краской строения, вокруг которого были развешаны гирлянды из свежих и уже увядающих цветов.
        Тилли легко вскочила в седло и с неодобрением наблюдала, как остальные неуклюже пытаются сделать то же самое.
        - Подходите слева! - командовала она. - Айвен, слева! Иво, почему ты ставишь в стремя правую ногу? Стремя-то левое. Или ты будешь ехать лицом к хвосту?
        - Мне всё равно, - огрызнулся Иво. - Эта коняка меня ненавидит: по глазам вижу.
        - Твоя кобыла - самая спокойная в герцогских конюшнях. Но она никогда не видела такого всадника, как ты, который уже минуту висит на одном стремени. Или садись в седло, или спрыгни на землю. Вот, молодец! Очень хорошо выглядишь, только выпрямись. Ну, все устроились? Нам нужно побыстрее встретиться с богиней любви. Нет, пока без вопросов! Слушайте меня внимательно! - она нетерпеливо отмахнулась от Иво и продолжала:
        - У богини есть несколько святилищ, больших и малых. Она посещает их по очереди, но неизвестно, какое и когда. Только я знаю, где её всегда можно найти. Во-он в том лесу! - Тилли ещё раз осмотрела каждого из своих спутников и скомандовала:
        - За мной! Как я вас учила? Шенкеля!
        - О-ох, ну, я узнаю, кто нас сюда пристроил, - бурчал Иво, пытаясь не заваливаться назад. - Узнаю - и голову откручу по ноги!
        Лес был не так уж далеко. Когда они пересекли первую линию деревьев, Тилли скомандовала:
        - Спешиваемся!
        - С удовольствием, - отозвался Айвен, сползая на землю.
        - Чем-то тут пахнет. Приятно, - принюхался Готфрид.
        - Это запах дуба, - сказала Ингигерда. - Ага, вот он!
        Тилли вывела их на поляну, накрытую, словно гигантским шатром, раскидистой кроной толстенного дерева. Бросила повод своего коня Готфриду, подошла к лесному патриарху и села на траве перед ним, как ученица перед ментором. Ждала, склонив голову. Но богиня любви не появлялась.
        - Жаль. Значит, она у Водопада Смерти.
        - Гм, - покивал Иво. - В этом турне мне больше всего нравятся названия. Одно другого…
        - За мной, скорее, через лес по этой тропе. Не отставайте!
        - Ты могла бы хоть что-то объяснить?
        - Хорошо, слушайте. Водопад Смерти - место почти легендарное. Много смельчаков искали счастья у его подножия. Одни хотели пережить незабываемое, другие похвастались своим любимым. Но все их пути заканчивались у водопада, назад не возвращался никто.
        - Ты нас воодушевила, - вздохнул Айвен.
        - Не до конца. Смотрите!
        Тилли провела их сквозь заросли огромных папоротников и указала вперёд.
        - Что это?
        - Такого не может быть!
        - Тилли, куда мы попали?
        Перед ними расстилалось широкое водное пространство, похожее на реку. Но противоположный, очень высокий и скалистый берег разрезала лента падающей воды. Падающей совершенно бесшумно. Видно было, как вскипает она у его подножия, клочья пены разлетаются во все стороны, десятки маленьких радуг играют в воздухе вокруг.
        И всё это без единого звука!
        Нет, звуки, конечно, были: кричали и пели птицы, фыркали лошади, хрустели веточки и камешки под ногами, тихонько шлёпали о берег небольшие волны.
        Но водопад, который должен был греметь на всю округу!..
        - Что это с ним? - спросил Иво.
        - Нет звуковой дорожки, - покачал головой Айвен.
        - Что? - вздрогнула Тилли. - Похоже, да… Что ты сказал?
        - Почему нет звука?
        - Не знаю, всегда был. Может быть, оперативки маловато? - её глаза широко раскрылись, и она сказала:
        - Я забыла пароли, понимаешь? Поменяла все пароли и забыла!
        - Какие пароли?
        - В "Призраке".
        - Доцент заругает?
        - Ерунда… доцент… Там пять человек, - Тилли сказала это таким тоном, что Айвен насторожился:
        - Где это - там?
        - В "Призраке". Точнее, "Призрак" использует их мозг и нервную систему.
        - Как мы Рапида?
        - Да, только никто не знает. Это опыт, но никто не знает: только он и я. Но я попала в аварию и всё забыла. А через шесть дней модули удалятся.
        - И что?
        - Если это не будет проходить под контролем, то с их психикой что-то произойдёт.
        - И они станут троллями, - одними губами сказал Айвен, но его поняли все.
        20
        - Нам нужно перейти мост, - сказала Тилли.
        - Зачем? - хмуро спросил Иво. - Зачем нам теперь куда-то идти. Всё воображаемое. Нужно сесть и подумать.
        - Но мы же зачем-то должны были найти Леди Бессмертия, - возразил Готфрид.
        - Это опыт, - упрямо гнул своё Иво. - Такое задание в дурацком эксперименте.
        - Но может быть, задание не бессмысленно? - предположила Тилли. - И мы ведь можем думать и по пути.
        - На этом мосту я могу думать только об одном… Слушай, а лошади?
        - Мы поведём их за собой.
        - Тогда я буду думать об этой коняке. Чтоб не упала.
        - Всё ж воображаемое! - съехидничал Готфрид.
        - Вот она воображаемо и утонет.
        - А я не могу понять, - заговорил вдруг Айвен. - Нашим мозгом пользуются, в нём разыгрываются вот такие события. Но ведь если никто этого не замечает, то я, например, веду себя как обычно. То есть, учусь, хожу на работу, прихожу домой. Но я-то здесь, в смысле - моё "я", мой разум, моя память.
        - Не знаю точно, - пожала плечами Тилли, - но ты совершаешь эти воображаемые приключения, не замечая этого. Что-то вроде раздвоения личности.
        - Я убью этого доцента, - пообещал Иво.
        - Надо ещё выбраться отсюда, - вздохнул Готфрид.
        - Хватит рассуждений! - скомандовала Тилли.
        Она спрыгнула на землю, взяла коня в повод и осторожно вошла на висячий мост. Доски под ногами коня трещали (всем, кроме неё, показалось - зловеще), вдруг налетел ветер.
        - А перильца хлипкие… Как она держит равновесие? - пробормотал Готфрид.
        Тилли прошла несколько метров, когда перед ней из воздуха появилась женщина с золотистыми волосами в одеждах жемчужного цвета.
        - Сойди с моста!
        Тилли посмотрела ей просто в глаза самым свирепым взглядом Морриган:
        - Прыгнуть вниз или взлететь? Не остановишь меня!
        - Кто это? - спросил её в спину Иво.
        - Богиня любви.
        - Какая-то очень неприятная богиня любви, - пробормотал Айвен.
        - Самое оно, - буркнул в ответ Иво. - Самая что ни на…
        - И долго будем торчать на мосту? - поинтересовалась Тилли.
        - Тебя здесь не должно было быть. Уходи! Они - мои!
        У Тилли не было желания спорить. Не хотела и драться с богиней. Ещё не знала всех своих сил.
        - И какие же у тебя планы относительно них?
        - Не делай вид, что не знаешь. Все шло хорошо, пока ты не появилась. Тебе запрещено помогать им.
        Теперь Тилли знала, что попала сюда не случайно. Значит, он использовал и ее?!
        - Я пообещала помощь и сдержу слово.
        - Даже выступив против нас, богов? Это наше дело, а не людей. Разве мы не имеем права повеселиться, глядя на судьбы этих бедных смертных.
        - Заткнись! - вдруг крикнул Иво. - Ты не существуешь! Поэтому не тяни время и уматывай с дороги!
        - Мы - богини, - ответила богиня любви. - Но я вижу, что ты уже сделала выбор. До встречи!
        - Ну, ясно, - кивнул Айвен. - У нее нет варианта ответа на твою реплику, Иво, поэтому выполнена команда "Пропустить".
        - Нас?
        - Твои слова. Она не поняла и не ответила на них. Но ты всё-таки не рискуй. Хотя и воображаемые, но тут бывают очень неприятные моменты.
        Богиня любви расплылась в воздухе, и Тилли осталась на мосту сама. Вздохнула с облегчением и пошла дальше. Решила сделать всё, чтобы спасти остальных. Даже ценой своей жизни. Но как бы укрепиться и усилить свою мощь?
        Остальные, молча переглянувшись, собирались с духом. Первым пошёл было Айвен, но Тилли вдруг остановилась, замахала им рукой, протиснулась между лошадью и хлипкими перильцами и вернулась.
        - Я вспомнила! Здесь есть пещера, а в ней артефакт!
        - Ну? - спросил за всех Иво.
        - Этот артефакт имеет какую-то силу.
        - Лучше бы здесь был Рапид, - вздохнул Айвен. - Мы поискали бы пароли или придумали бы что-нибудь ещё. Ну ладно, где пещера…
        - Кристалл мой! Вы обманули! Гады вы оба! - перебил его слова мальчишеский крик.
        - Отдай добром, негодяй!
        - Уходи, пока я!.. - бубнили в ответ голоса взрослых.
        - Кристалл! Артефакт! - Тилли схватила с пояса длинный нож и бросилась в заросли, колошматя им ветки перед собой.
        Как он и предполагал, в гостях Айвен невыносимо скучал. Играли на маленьком, квадратном столике, на большом же был устроен фуршет, вот туда-то он поглядывал с интересом. Когда они пришли, двинулся было к большому столу, но жена предостерегающе посмотрела на него, и он пожалел, что не съел дома ещё один бутерброд.
        Играли в паре с Гердой, как всегда. Обычно побеждали без проблем, независимо от карт. В этот раз, однако, натолкнулись на непредвиденное сопротивление. Начальник Герды вместе с женой продавали по странной, совсем искусственной системе. Ничто из того, что говорили, не имело абсолютно никакого смысла. Никакой информации, странные и бессвязные замечания. К тому же их замечания вносили в игру целесообразную суматоху, блокируя цвета и торги противника. Теоретически все должны были в начале игры сопоставить свои правила, но сегодня забыли это сделать, и они с Гердой проигрывали третью партию кряду.
        Айвен украдкой записывал ход торговли и анализировал игру. Для этого несколько раз прогулялся в туалет. После пятого возвращения за стол подал записку жене, возбуждая видимое любопытство остальных игроков. В ответ на вопросительные взгляды вежливо, но молча улыбнулся.
        С этого момента игра стала более ровной, Герда довольно щурила глаза, но настроение остальных двух явно ухудшилось. Ещё за несколько минут до этого непрестанно перебрасывались ироническими шутками, развалившиеся на стульях, уверенные в себе. Предлагали угощение и сигары. Изменение хода игры явно их рассердило.
        Начальник жены, заместитель генерального прокурора, бледный человек с бледно-голубыми глазами, никогда не производил впечатления симпатичного, а сейчас особенно хмурился. И Айвену нестерпимо вдруг захотелось, чтобы этот вечер уже закончился, чтобы они пошли домой, а он мог спокойно и искренне сказать Герде, что думает о её начальнике (как-то не мог переломить себя и назвать по имени, даже мысленно, так и называл: Шеф). Вся ситуация стала его раздражать. Чувствовал какую-то интригу, игру, правил которой и целей не мог разгадать. Посмотрел на жену: да, она тоже забеспокоилась. Нужно что-то сделать.
        Наконец Герда попробовала разрядить обстановку. Шутила, посмеивалась над своим способом раздачи карт, говорила комплименты противнице. Все зря. Жена Шефа благодарила автоматически, после чего снова вступала тишина, перерываемая короткими замечаниями, постукиванием стаканов и шуршанием карт. В конце концов, не видя другого выхода, Айвен решил заговорить о чём-нибудь постороннем.
        - Знаете ли вы, что когда-то, много лет тому назад, охотники стреляли в животных? - сказал неожиданно.
        Шеф поднял на него взгляд. Его рука, протягивавшая карту, замерла. Жена Шефа, словно вырванная из сна, прореагировала внезапным вопросом:
        - В животных? Зачем?
        - Ну, конечно же, затем же, - Айвен засмеялся легко и громко поставил на стол стакан. Герда, очень встревоженная, выругала его взглядом, а потом сказала:
        - Милый, мы после работы, дай отдохнуть, пожалуйста.
        Шеф прервал её, вдруг заулыбавшись.
        - Ну что вы, не нужно. Конечно, мы можем поговорить. Ведь мы то и дело встречаемся с критикой нашего маленького решения всех проблем. Нам тоже нелегко смотреть на собственных граждан с суровой точки зрения. Кто-то это должно делать, - замолчал, отпил из стакана. - Да, кто-то это должен делать. Что не означает, что мы не ошибаемся. Я, например, всегда я открыт новым впечатлениям, всегда готов научиться чему-то новому. Легко выкрикивать, что правосудие является насилием над человеческим индивидом. Тяжелее предложить что-то конкретное. Что же мы должны сделать с тысячами преступников? Часть из них, неприятно это говорить, должна быть изолирована от общества бессрочно. Уверяю вас - это не невинные ягнята.
        Замолчал, ожидая ответа Айвена и глядя на него немигающим взглядом. Трудно было поверить, что в начале вечера этот человек улыбался вполне добродушно. Айвен принял вызов очень неохотно, но что делать, сам начал? Ему было неприятно, что аргументы оппонента в основе своей логичные, много в них верного. Не нравилось ему, однако, то, как прокурор говорил о, в конце концов, людях. Чувствовал, что где-то совершена ошибка, что-то не так, что это не должно так выглядеть.
        - Даже если эти преступники являются животными в своем поведении, даже если это убийцы, обожающие убивать, то или мы не должны опускаться до их уровня. Должно ли наше право быть таким отвратительно…
        - …варварским? - докончил шеф. - Вы это хотели сказать?
        - Да! - с горячностью ответил Айвен. - Именно это!
        21
        - Кристалл мой! Вы обманули! - кричал Ивар, вытирая кровь с лица рукавом и всё ещё не в силах подняться с земли после удара чародея.
        Горн и седобородый обращали на его крики не больше внимания, чем на скулёж щенка. Каждый из них тоже считал, что Кристалл принадлежит ему. Несмотря на дряхлый вид первым кинулся в драку седобородый. Удар посоха сбил Горна с ног. Но чародей что-то выкрикнул, посох засверкал яркими искрами, и седобородый с криком выпустил его из рук.
        - Ты, глупец! - крикнул Горн. - Украл у меня посох, а теперь хочешь украсть и Кристалл!
        - Помоги мне, малыш! - закричал в свою очередь старик. - Двенадцать лет назад он послал меня за Кристаллом, и вот, что со мной произошло в пещере! Если бы не посох, я бы состарился ещё больше и умер!
        Но Ивар в ужасе смотрел на обоих.
        Тогда седобородый перешёл к более решительным действиям, попытавшись вцепиться противнику в горло. Горн отбивался изо всех сил и выронил Кристалл. И тот опять оказался у мальчика. Он бросился бежать, хотя его шатало от магического удара Горна. Мужчины кинулись за ним с временным единодушием:
        - Отдай Кристалл! Ивар, отдай по-хорошему! Ивар, кому говорю!
        Вдруг ветви кустов с треском расступились, и оба преследователя попятились с испуганным бормотанием:
        - Богиня Морриган!
        - И великий маг Айвен, - сообщил им запыхавшийся Готфрид, чтобы усилить впечатление.
        - И другие славные воины и маги! - прокричали шмели с его плеч, а Ингигерда приняла самый важный и величественный вид.
        Увидев такое количество грозных противников Горн и седобородый замерли, раскрыв рты и выпучив глаза. В полном остолбенении. Тем временем Иво торопливо достал медальон бездухов с изображением дракона и погрозил им:
        - Обижаете ребёнка, гады? Вот сейчас я вас превращу в болотных лягушек! - отчего они мигом очнулись, упали на колени и завыли в один голос:
        - Не губи! Спрячь этот ужас! Сжалься!
        - Иво, это мальчик, которого ты должен спасти? - спросил великий маг, рассматривая Ивара, а тот обводил и преследователей, и новоприбывших взглядом, пытаясь найти лазейку для бегства. С особенной опаской он смотрел на Тилли, которая медленно приближалась к нему.
        - Да, Айвен, удачно получилось, - ответил Иво. - Не бойся, парень, эти бандюги ничего тебе больше не сделают. Они вообще не настоящие.
        - Не настоящие? - переспросил Ивар. - Не настоящие, а дерутся больно. Ой, Морриган, ты чего?
        Но Тилли уже схватила Ивара за плечи и крепко встряхнула:
        - Ага, Ивар, попался?! Я же просила тебя не лезть, просила по-человечески, предупреждала! И нам напортил, и сам вляпался! Дурак сопливый!
        - Ты что, Тилли? - попытался оторвать её от Ивара Готфрид. - Что случилось? Ты сердишься, что он опередил нас и достал из пещеры Кристалл? Морриган, мы же можем договориться по мирному и…
        - По мирному?! - вскипела Тилли ещё больше. - Какая я вам Морриган?! То есть, да, Морриган… псевдоним… но этот… - глаза её вдруг наполнились слезами, струйки их потекли по щекам. - Этот мальчишка - хакер. Он взломал "Призрак"! Он выкрал пароли! Он прикрывался псевдонимом Иво, но я его выявила и присвоила ему псевдонимом Ивар. И предложила убираться вон из системы, но он не послушал. Так ему и нужно! Пусть играет тут всю жизнь, а мы заберем у него Кристалл и…
        Все были ошарашены слезами грозной Морриган, особенно мальчик:
        - Чего она плачет? Я же ничего с этими паролями не делал, что я, дурак какой?
        - Не делал, да. Если бы делал, то я бы тебя убила.
        - Ой!
        - Не бойся, парень, это она так. Тилли, успокойся.
        - Я не боюсь, - медленно ответил Ивар, словно забыв о зажатом в кулаке Кристалле и по очереди поглядывая на них. - Вот фигня какая… я совсем во всё это поверил… Но классные графика и спецэффекты.
        - Дурак, совсем дурак! Откуда ты только взялся, откуда, откуда?! - Тилли отшвырнула меч и погрозила кулаком.
        - Чего она орёт? Я же ничего с этими паролями не делал. Я просто их собираю. Ну, знаете, как марки там собирают или ещё что? Интересно же. Ну честно-честно, ничего я не делал!
        - Ты действительно маленький дурак, - Тилли вдруг перестала кричать и плакать, устало покачала головой. - Ты думаешь, что это игра и какая-то виртуальная реальность? Что её можно - р-раз! - и выключить?
        - А что, нет? - вот теперь Ивар кажется начал к ней внимательно прислушиваться.
        - Если это виртуальная реальность, то сними очки, перчатки и прочее. Выйди из этого.
        - Не… не могу… А что…
        - Это всё у тебя в голове. И ты сам у себя в голове. А мы у себя в головах, если так можно выразиться. А чтобы всё выключить, нужно находиться снаружи, возле компьютеров системы "Призрак". Но из-за тебя это тоже не получиться!
        - Я ничего не делал! Не делал!
        - Ты украл пароли, и я их поэтому поменяла. А из-за аварии забыла. Проклятый дурак! Заберите у него Кристалл, и пусть остаётся здесь!
        - Подожди, - Айвен осторожно похлопал её по плечу. - Покричать и пообзывать друг друга мы всегда успеем. Ты объясни - зачем нам этот Кристалл? Он может нам помочь связаться с компьютерами "Призрака"?
        - Да. Точнее, нет.
        - Так "да" или "нет"?
        - Этот Кристалл - одно из ваших заданий. Когда вы все их выполните, то "Призрак" начнёт плавное отключение вас от системы, и всё будет в порядке.
        - Так почему же ты об этом молчала?! - возмутился Иво. - Мы теряем время, заниаемся всякими дурацкими герцогами, богинями любви, а она хоть бы сказала…
        - Спокойно, - перебил его Айвен. - Следи за бандитами.
        - Мы не бандиты, - вякнул Горн.
        - Вы хуже, - сказал Иво хмуро и погрозил ему медальоном.
        Чародей и седобородый притихли опять, а Тилли пожала плечами:
        - Когда я попала сюда, то ничего не помнила. Но постепенно стала вспоминать. И вы тоже, я вижу. Это странно.
        - Почему?
        - Исследуемые не замечали раздвоения своей личности. Мне кажется, что Артём Николаевич что-то пытается сделать. Но он не знает паролей.
        - То есть, единственный способ выбраться - это выполнить все задания за оставшиеся шесть дней?
        - Да. Но не за шесть, а за пять.
        - И тут путаница, - подал голос дотошный Готфрид. - Та колдунья-овечка тоже говорила то шесть, то пять, теперь я припоминаю.
        - Неужели сбоит система? - с тоской вздохнула Тилли. - А всё из-за этого мальчишки!
        Ивар посмотрел на неё исподлобья:
        - Ха, я виноват! Вы с каким-то дядькой проводите тайные опыты на людях, а я виноват!
        - Он прав, но время поджимает, - буркнул Иво. - И Айвен прав: ругаться будем по пути. Перечисляй все задания, а потом по быстрому решим, что делать с этими бандюгами.
        - Какой смысл выполнять задания? Их было нарочно слишком много, Артём Николаевич хотел проверить максимальную производительность.
        - Так что же, сидеть, плакать и превращаться в троллей?!
        - Спокойно, Иво. Тилли, мы должны постараться и сделать всё, что нужно. Пожалуйста, назови задания и…
        - Эй, ты! - голос был не Шефа, а намного добрее, но и не Готфрида или Иво.
        - Да! - не удержался и с горячностью прошептал в ответ Айвен. - Именно, варварским! Я всегда говорил Герде!.. То есть, перечисляй задания, Тилли!.. Ох!..
        - Лёшка, ты долго будешь общаться со своей улиткой? - спросил Жека.
        Айвен очнулся.
        Изумлённо потёр лицо ладонями, встал и обернулся.
        - Наконец! - проворчал Жека. - Мы думали, ты любуешься ею.
        - Это улит, - машинально пробормотал Алексей, хотя это не имело никакого значения. - Я… я задумался.
        - О чём?
        - О… не помню…
        Он действительно не помнил, только на душе, как говорят, кошки скребли. Отчего?
        - По-моему, - усмехнулся Игорь, - ты рассказывал Рапиду о каких-то Герде и Тилли. Очень симпатичные?
        - Кто?
        - Ну, Герда и Тилли. Минут десять ты о них рассуждал.
        - Не знаю таких… не помню…
        Жека хмыкнул:
        - Если будешь всё время к улиту подходить и так странно задумываться, то лучше посади его за стол с нами.
        - Нет-нет, всё в порядке.
        И Алексей постарался, чтобы друзья не заметили его подавленного состояния. В конце концов он сам их пригласил.
        Но когда около полуночи Жека и Игорь ушли, он вернулся в гараж и ошалело уставился в висевшее на двери маленькое зеркало. Видел в нём только испуганный глаз и часть наморщенного лба.
        "Что это было? Какие Герда и Тилли? Какое задание? Почему я называл себя Айвеном и не сразу понял, что Жека обращается ко мне? Поплохело? Почему?" Взял с полочки мелок и рядом с зеркалом написал "Герда и Тилли".
        Бесполезно.
        Ничего ему эти имена не говорили.
        Он задумчиво прошёлся по гаражу, понял, что причина его тревоги не только в странном помутнении сознания, и вышел к машине доцента. Была там же, где он её поставил, голубой искоркой мигал огонек автосигнализации.
        - Я же был без прав! - вдруг вырвалось у Алексея.
        Он пытался вспомнить и понять, но всё заслонял больничный налёт.
        "Ладно, доцент был расстроен, но он так подробно мне объяснил. Нет, не то, не так! У меня нет прав, а я согласился ехать! Почему? Ни туда, ни обратно меня это не волновало. Совершенно! Я даже пригнал машину к себе домой. А ведь завтра утром придётся ехать по центру! Нет, теперь уже не придётся. Пусть забирает машину сам".
        Выбросив пустые коробки, бутылки и банки в мусорный контейнер, он забрал Рапида и поднялся в квартиру. Там было тихо, безлюдно и одиноко. Алексей устроил Рапида в ванне, включил телевизор и прилёг на диван.
        - …варварским? - спросил шеф. - Вы это хотели сказать?
        - Да! - ответил Айвен. - Именно это!
        Шеф покивал не то ответу Айвена, не то своим мыслям. Айвен чувствовал, что слова прокурору неприятны, но он тем не менее доволен. „Наверное, Шеф думает, почему вынужден вести школьные дискуссии с амбициозным неучем. Сейчас отделается от меня какой-то общей фразой, и так закончится миллион первая дискуссия без результата, ни о чём”, - подумал, чтобы через минуту пережить приятное разочарование: прокурор был неожиданно конкретен:
        - Нет простых решений. Есть зато решения эффективные. Наше правосудие совершенно, ведь преступность существует всего лишь инцидентно. Общественное чувство справедливости удовлетворено. И прошу помнить, что каждый, даже убийца с пятого уровня или, точнее, из пятого сектора имеет свой шанс. Конечно, чем дальше сектор, тем возвращение в лоно общества труднее, требует немало самоотречения, боли и времени.
        - Ну, и достаточно большого запаса счастья, - не выдержал Айвен. - А кроме того, без дополнительных затрат мы обеспечиваем скучающей молодежи развлечение.
        - Не только молодежи, - прокурор уже почти улыбался. - Я знаю нескольких взрослых людей, солидных работников из моего отдела, которые каждую свободную минуту проводят на башнях Катакомб. Как уже я сказал, кто-то должен это делать, а охотники действенно изолируют четвёртый и пятый секторы.
        - Вы правы, стопроцентно действенно, я не слышал, чтобы кому-то, осужденному по серьёзной статье, удалось хотя бы когда-то выйти, - не уступал Айвен.
        - Что ж, система действует всего несколько лет. Прошу также не забывать о том, что даже в лёгких секторах пересечь границу трудновато. Может быть, не угрожает непосредственно жизни, но нелегко решиться. Помните, что „обжитая” длина Катакомб свыше четырехсот километров.
        Айвен что называется насторожил уши, ведь Герда придерживалась запрета разговоров о её работе, официальные сведения были лимитированы (учитывая безопасность осужденных), узнать что-то больше удавалось нечастым счастливым случаем.
        - Даже без дополнительных препятствий сама дистанция достаточно значительна, - кивнул Шеф.
        - Значительна? - Айвен ужаснулся. - Четырехсот километров - это всего две недели пешком, а люди не выходят из Катакомб годами!
        - Уверяю вас, - прокурор усмехался уже без церемоний, - двух недель на преодоление Катакомб маловато. Даже на переход первого сектора, - прибавил тихо, словно про себя. - Ах да, мы совсем забыли о наших милых дамах! Вернёмся к игре?
        - Ну, не знаю, - пробормотал Айвен, машинально собирая карты со стола, - всё выглядит так, что выход даже из четвертого сектора невозможен. В конечном итоге каждый из нас имеет что-то на совести, не каждый зато даёт схватить себя. Только тем и отличаемся.
        Прокурор не поддержал разговор, зато внимание Айвена привлекло выражение глаз Герды. Жена, явно взволнованная, слабо качала головой, как будто давая ему понять, что должен заткнуться, что сказал слишком много. Игра опять не шла, а Герда, совсем не в своем стиле, делала грубые ошибки. Несмотря на это по итогам вечера оказалось, что выиграли у хозяев с незначительным преимуществом пунктов.
        Так что, хотя на следующее утро Айвен проснулся раньше, чем обычно (как случалось ему после карточно-алкогольного вечера), настроение у него оказалось отличным.
        В квартире было тихо, Герды уже ушла. Ничего странного, начинала работу на час раньше него. Вчера она ничего не ответила на вопросы Айвена, сказала, что у неё болит голова, что если хочет, то пусть поужинает, а она валится с ног. Когда он заглянул в спальню, она уже спала, и он устроился в комнате для гостей.
        Утро было ясным, небо чистым, так что под душем и за бритьём он даже запел.
        Но потом всё пошло как-то странно.
        Автобус опаздывал. Айвен стоял пораженный до глубины души, выжидательно глядя в сторону холма, над которым обычно появлялся красный силуэт. Ситуация невероятная, потому что автобусы не опаздывают никогда! Часы тоже ошибаться не могли, было десять минут десятого. Нудная пунктуальность городских коммуникаций являлась составляющей и очевидной частью мира. Пустая остановка вдруг показалась Айвену странно нереальной, а воздух наполнился неопределенной аурой загадки. Загадки, которая граничит с предчувствием близкой катастрофы.
        Тем временем из стоящей неподалёку автомашины службы порядка вышел солидный мужчина в серой форме. Оставшаяся в машине женщина разговаривала с кем-то по коммуникатору. Прошло наверняка больше минуты, прежде чем слова, сказанные спэшником, дошли в Айвена. Он арестован!
        Повода задержания ему не сообщили. Несколько следующих часов провёл он одиноко в ярко освещенном, почти пустом помещении. Никто им не интересовался. Никто не отвечал на вопросы. В конце третьего часа пригласили его в другую комнату, но и там не предъявили обвинения. Скучающий служащий задал ему несколько бессвязных вопросов. О погоде, знакомых, об условиях работы. Просил повторять некоторые ответы, хотя к их содержанию казался безразличным. А через четверть часа Айвена попросту забрали и куда-то повели, не реагируя на громкие его протесты.
        Во второй машине СП два конвоира воспринимали Айвена с тем же безразличием. Выполняли поручение без раздражения, его вопросы, перерываемые уже и проклятиями, игнорировали. Старший что-то сказал системе визуализации, экраны среагировали перескакиванием картинок. В конце остановились на местных новостях. Айвен с удивлением увидел себя сидящим посреди большого судебного зала. Это должен быть сон! Он ещё не проснулся! Протер глаза, чтобы увидеть, как встает и выражает согласие со всеми предъявленными ему обвинениями. Айвен на экране говорил срывающимся, резким голосом. В конце концов упал на скамью подсудимых и зарыдал. В зале возник лёгкий шум. Судья объявил перерыв.
        Конвоир выключил программу.
        - Попытка совершения убийства, что означает четвёртый сектор, - сообщил лаконично.
        - В пятый ближе, я должен быть дома до полуночи, жена меня убьет, - запротестовал второй конвоир.
        - Подожди минуту, я поговорю с ними, - прервал его первый, после чего пробормотал в коммуникатор несколько фраз. - Порядок. Тебе повезло, жене не придётся ждать. В пятый!
        - Тогда едем. И поскорее.
        "Герда! - подумал Айвен. - Когда Герда узнает…"
        Мир разбился вдребезги.
        Развалился на кусочки.
        Да так, что Алексей ошалело сел на диване и уставился на экран телевизора, где как раз выламывалась какая-то ведущая,
        Это был жуткий сон. Сейчас всего лишь сон. Но несколько часов назад, в гараже, он уже его видел. За несколько минут он прожил несколько часов в странном другом мире. Сон с открытыми глазами.
        Алексей покачал головой. Нет, всякое бывало, всякое: от недосыпа или после нескольких рюмок водки - он плохо переносил алкоголь - мог стоять где-нибудь в метро или в очереди и самым настоящим образом спать, даже не закрывая глаз.
        Но сегодня?! Он собирался в ночную смену и специально поспал днём. Он не успел ещё даже пива глотнуть, потому что был за рулём. И… и всё было так ясно и ощутимо, словно наяву, такого он не помнил!
        "Опять? Опять Герда? Что за жуткий кошмар? Триллер какой-то вспомнился, что ли? Нет, не нужно врать и уговаривать себя: это был не сон. Или сон, но очень подозрительный, таких снов не бывает… у меня не бывет! Герда, Герда… В "Снежной королеве" были Кай и Герда, но это сказка. Хотя и из сказки можно сделать…"
        Он сонно побрёл в туалет, удивился, что в ванной горит свет, вспомнил о её временном жильце. И по привычке человека, большинство вопросов задающего компьютеру, обратился к тому из них, кто был ему симпатичнее всех:
        - Рапид, кто такая Герда?
        - Общий поиск или по "Призрак".
        - Вот-вот, "Призрак" - самое оно, - Алексей плеснул водой в лицо и окончательно пришёл в себя. - То есть, я хотел сказать, общий…
        - Персонаж: Ингигерда, колдунья, - перебил его докладывающий Рапид. - Пароль не найден.
        - Какой пароль, э?
        - Поступила команда искать пароли самостоятельно. Двадцать пятнадцать.
        - А… было… в гараже… Значит, колдунья? На кафедре биотехнологий? Да, сейчас это модно. А ещё у них кто? Эта… э-э-э… Вот! Тилли есть? - заинтересовался Алексей.
        - Персонаж: Голос Тилли или Морриган, богиня. Клиент: Матильда Георгиевна Орская. Группа "Штурм". Самочувствие в пределах нормы.
        - Кто?
        - Не понял.
        - Повтори по Тилли.
        Рапид повторил.
        - Она же умерла.
        - Не понял.
        - А кто ещё?
        - Персонаж: Айвен, маг. Клиент: Чернов Алексей Андреевич. Группа "Штурм". Самочувствие в пределах нормы.
        - Айвен?
        Рапид бесстрастно повторил.
        - А ты уверен, что Матильда сейчас жива? - настороженно спросил Чернов Алексей Андреевич и ещё раз умылся.
        - Не понял.
        - Откуда и когда получена информация по Матильде.
        - Последний опрос датчиков клиентов: ноль часов сорок минут. Самочувствие всей группы в пределах нормы.
        "Недавно. Ничего не понимаю. Причём тут я? Стоп! У меня пока всё в порядке. А вот с Матильдой что-то перепутали. Там в больнице. И запутали меня", - он вдруг даже заговорил опять вслух:
        - Ну, конечно! Она без сознания, и они затолкали её в морг. В холодильник!
        - Не понял, - отозвался Рапид.
        - Неважно, - Алексей кинулся было в прихожую, но тут же вернулся, вытащил Рапида из ванны, посадил в пакет и опять остановился:
        - Права. Чуть не забыл. Но машина не моя! Плевать, позвоню с дороги доценту. В любом случае нужно что-то делать.
        И выбежал из квартиры в подъезд, а оттуда в ночь.
        Уже светало. В кустах что-то тихонько зашуршало, коротко и резко крикнула какая-то птица. Горизонт с края обрыва казался удивительно далёким. Алексей попятился, оглянулся: и вправо, и влево и вдаль уходило огромное плато.
        Только через несколько мгновений он сообразил, что находится в Катакомбах, на пятом уровне или в пятом секторе, как его профессионально назвал Шеф в разговоре с Айвеном. Негодяи, без следствия и суда!..
        Он поднял пустые ладони - пакета с Рапидом в них не было - и внимательно их рассмотрел. Руки как руки. Но одет он был в светлые свободные штаны и переливчатую рубашку навыпуск. Таких у него не было. Одежда принадлежала Айвену.
        - Я не Айвен. Я - Алексей. Я - Алексей! Я - Алексей! - с нажимом повторил он несколько раз, переводя взгляд с одной похожей на щахматные фигуры башни внизу на другую.
        Так было необходимо, чтобы заставить себя не верить дурацкой мысли, что он муж Герды, попавший в неприятную ситуацию, оказавшийся в таинственных Катакомбах. Он Алексей Чернов, муж Нины, попавший ситуацию не только неприятную, но и почти непонятную.
        - Этот гад сделал меня персонажем в своём "Призраке"… или "Штурме". Но я не персонаж, я - Алексей Чернов!
        Голос его сорвался, вдруг стало стыдно за истерику, он замолчал.
        "Ладно, я Алексей. И что теперь? "
        Что-то просвистело над его головой, обдав воздузом, словно от веера.
        Шмель? Большая муха?
        Свистнуло ниже и тренькнуло о каменный край обрыва. Ещё ничего не понимая, но чувствуя опасность, Алексей упал на землю и пополз от края. Новая пуля - он вдруг понял, что в него стреляют - швырнула песок в лицо. Весь покрывшись потом и ругая доцента, Шефа и неизвестного стрелка, он полез дальше. Голова оказалась ниже ног, значит, от обрыва шёл уклон. А пули больше не свистели.
        Откуда могли стрелять?
        В небе ничего не летало. Оставались только "шахматные башни". Вот значит, как происходит охота? Вот, где прячутся мерзавцы, которым ничего не стоит убивать людей!
        Невинных людей - теперь он знал и это.
        "Это не реальность, - сказал он себе. - Через некоторое время я опять очнусь. И набью морду доценту! Нет, сначала выясню, что там с Матильдой, а…" - это мысль заставила его подскочить с земли: он же собирался ехать в больницу, но вместо этого торчит в этой… в этом… пропади оно пропадом, в чём-то!
        - Это не реальность! - крикнул он. - Когда я опять очнусь…
        На этот раз пуля чиркнула по руке чуть выше запястья, содрав кожу и ужалив как ожогом. Алексей распластался на земле и опять пополз вниз по склону.
        22
        - Спокойно, Иво. Тилли, мы должны постараться и сделать всё, что нужно. Пожалуйста, назови задания и… - Айвен замолчал. Все ждали продолжения, но его не было.
        - И что? - нетерпеливо спросил Иво, глядя в неподвижное лицо товарища по несчастью.
        Айвен молчал, на щеках его ходили желваки, глаза прищурились. Потом он приоткрыл рот, как будто силясь что-то сказать… и упал. Никто не успел подхватить его. Свалился как подкошенный, словно какой-то великан наступил на него и втоптал в землю. Тилли в ужасе опустилась возле него на колени, не чувствуя острых камней.
        - Але… Але… - пробормотала она и тоже закрыла глаза.
        - Ну вот: один без сознания, вторая с ума сходит, - прошептал Иво Готфриду.
        Но тот нагнулся к Тилли и спросил:
        - Что ты говоришь? Что означает это "Але"?
        - Не знаю… - выдохнула она, открывая глаза. - Почему-то сказалось.
        - Может быть, это "алле"? "Алле" - идем, давай, - тихо предположила Ингигерда.
        - Если человек лежит без сознания, ему не говорят "идем", - возразил Готфрид. - Мне кажется, что "Але" - это имя. Или часть имени.
        - Не помню такого имени, - растерянно призналась Тилли.
        - А какие вообще имена мы помним? Кроме здешних.
        С минуту все молчали. Потом Иво хмуро перечислил:
        - Лексус, форд, мерседес, тойота.
        - Пирсинг, - сказала Тилли.
        - Шанель, - пробормотала Ингигерда.
        - Не помню, - пожал плечами Ивар.
        - Джексон, - с усилием выговорил Годфрид. - Не густо.
        - Рапид, - вдруг осенило Ивара.
        - Я здесь! - рявкнул за их спинами зычный бас.
        - Мама моя, мамочка! - обернувшись, сказал Годфрид. - А этот откуда здесь?
        Басом рявкнул зеленый бородатый тролль. Тот самый, который недавно вместе с Георгом пытался ограбить корчму "Беззащитной Сиротки". Сейчас он браво стоял перед ними с большущей дубиной на плече и улыбкой от одного уродливого уха до другого. Правда улыбка так напоминала злобный оскал, что Ивар невольно спрятался за спину Иво.
        - Вы позвали - я пришел, - объяснил тролль.
        - Вот не знал, что тебя зовут Рапид, - покачал головой Готфрид. - А позвали… мы просто назвали твое имя.
        - Мое имя называют - я прихожу и выполняю.
        - Что выполняешь?
        - Что прикажете.
        - Да нам не…
        - Подожди, - перебил Готфрида Иво. - Если пришел, то пусть тоже назовет имена. Послушай, Рапид, какие имена ты знаешь?
        - Матильда, - с готовностью ответил тролль. - Ингигерда. Айвен. Готфрид. Ивар. Мартина…
        - Ну-у, эти мы и так знаем, - перебила его Тилли.
        - Заткнись! - рявкнул Иво. - То есть, не перебивай его, хотел я сказать. Продолжай, Рапид, мы слушаем!
        - Мартин, Георг, Элизабет, Герберт, Маркус, Ронни, Горн, Полосатый, Стальной, Иван, Алексей, Марина, Матильда, Елена, Андрей, Мирослав, Николай, Петр, - выпалил Рапид. - Могу поискать и в сети.
        - Спасибо, пока не нужно… как ты сказал, в сети? Во всемирной сети? У тебя есть выход в сеть? Тогда пошли!
        - Пошли, - согласился тролль. - А куда?
        - Ну, туда, где твой компьютер? Или ты через телефон?
        - Я не понимаю, - захлопал тролль глазищами. - Зачем компьютер, зачем телефон?
        - А как же ты выходишь в сеть?
        - Через обозреватель.
        - Совсем тупой, - рассмеялся осмелевший Ивар. - А обозреватель где ты запускаешь?
        - В оперативной памяти, - с готовностью ответил тролль.
        - А оперативная память где? Она ведь в компьютере. Или она у тебя личная? - потерял терпение Иво.
        - Да, - радостно ответил тролль.
        - Что - да?
        - Оперативная память в компьютере. Я - компьютер. Оперативная память у меня личная.
        - Он свихнулся, - опять фыркнул Ивар.
        - Заткнись! - крикнул теперь уже Готфрид. - Наконец-то мы наткнулись на что-то толковое! Надо же, а тролль ведь болтался совсем рядом с гостиницей! Кто же знал, что это компьютер. Рапид, ты знаешь о проекте "Призрак".
        - Я знаю о проекте "Призрак".
        Тилли вдруг вскочила на ноги:
        - Рапид! О господи! Рапид! Алексей! Да, Рапид!
        - Что? Что? - заволновались все.
        - Я вспомнила. Мощности компьютеров нашей кафедры не хватало, и мы подключали Рапид, биокомпьютер из Лаборатории инноваций. И на нем работал Алексей. Не только Алексей, но и он тоже. Студент. Как же его фамилия?
        Она вдруг опомнилась и опять присела возле лежащего Айвена:
        - Айвен, Алексей! Ты слышишь? Ну, очнись же! Алексей!
        - Рапид, а ты можешь сказать, почему Айвен с нами не говорит? - Готфрид старательно подбирал слова вопроса.
        - Я могу, - с готовностью отозвался тролль. - Айвен сейчас занят в другом эпизоде.
        - Но почему?
        - Системная ошибка. Неправильное питание.
        - Низкое напряжение или частота скачет? - заволновался Иво.
        - Слишком много сладкого.
        - Этого еще не хватало! - всплеснула руками Тилли. - Кто-то перекормил его сладким. Ладно, на это сейчас мы влияния не имеем… Рапид, ты можешь назвать пароли по "Призраку"?
        - Один найден. Поиск продолжается.
        - Ты ищешь пароли?
        - Дано задание: найти пароли.
        - Вот хорошо! - обрадовалась Тилли. - Хоть кому-то пришло в голову. Рапид, назови найденный пароль!
        - Назовите общий пароль, - потребовал тролль.
        Она беспомощно пожала плечами:
        - Не помню. Рапид, назови найденный пароль! - попробовала она спросить более властно.
        - Назовите общий пароль.
        - Э-э, - протянул Ивар, - как это? Что-то в голове вертится…
        - Так вспоминай! - обернулась Тилли. - Из-за тебя все заварилось!
        - Опять орет! Если она будет на меня орать!..
        - Не будет, - пообещала Ингигерда. - А захочет - я зажму ей рот. Нет, правда, Тилли, дай парню сосредоточиться…
        - Каждый… - неуверенно произнес Ивар. - Да, точно: каждый делает свое счастье.
        - Рапид, каждый делает свое счастье, - повторила Тилли.
        - Пароль неверен, - улыбаясь, сказал тролль.
        - Как же неверен! Я точно… - Ивар даже зажмурился, вспоминая. - Каждый начальник своего счастья.
        - Рапид, каждый начальник своего счастья.
        - Пароль неверен.
        - Он еще и улыбается! - вскипел Иво.
        - А чего ему плакать, с ним же ничего не будет, - рассудительно сказал Готфрид. - Но пароль - присказка… поговорка, я понял… Как это?.. Каждый кузнец своего счастья!
        - Пароль принят, - важно ответил Рапид.
        - Тогда назови найденный пароль - потребовала Тилли.
        - Четыре черненьких чумазеньких чертенка чертили черными чернилами чертеж, - с готовностью выпалил тролль.
        - Матильда, ты садистка, - буркнул Иво. - Ничего ж себе пароль! До такого ужаса никто не додумается. И другие пароли такие же?
        - Не помню, - смущенно ответила Тилли.
        - Карл у Клары украл кораллы, - задумчиво сказал Ивар.
        - Пароль принят, - просиял тролль.
        - Ехал этот через эту, - выговорила Тилли.
        Все посмотрели на тролля. Тролль молча смотрел на них.
        - Не тот пароль, - с сожалением сказал Иво.
        - Пароль может и тот, но сказан неверно, - возразил Готфрид. - Кто "этот"? Через какую "эту"? Тилли, ну напрягись!
        Тилли прижала руки к вискам и отвернулась. Все молчали. Потом Ивар тихо спросил:
        - Рапид, а где Айвен? Что за эпизод? Что с ним?
        - Слишком много вопросов сразу, - ответил тролль.
        - Что с ним?
        - Его убивают.
        - Как убивают?
        - Почему убивают?
        - Из чего убивают?
        - Слишком много вопросов подряд.
        - Хорошо, давай по одному, - согласился Годфрид. - Как убивают?
        - С охотничьих башен.
        - Почему убивают?
        - На охоте.
        - Из чего убивают?
        - Из огнестрельного оружия, - буквально ответил тролль.
        - Но это же понарошку, мы же в игре - успокоил всех Готфрид. - Рапид, что будет, когда его убьют?
        - Удаление модулей Айвена.
        - А потом? - насторожился Иво.
        - Не знаю, - ответил тролль.
        - Как это - не знаешь? Ты же работаешь с "Призраком"! - возмутилась Тилли.
        - Системная ошибка. Модули "Призрака" перепутаны с модулями Айвена.
        - Значит, если будут удалены модули Айвена, то удалятся и модули "Призрака"?
        - Да, - ответил тролль.
        - А после удаления модулей Айвена и "Призрака"?
        - Перезагрузка. Очистка памяти.
        - Только оперативной? - подозрительно спросил Иво.
        - Оперативной и внешней биопамяти.
        - Что-о?
        - А что? - Иво схватил Тилли за руку, остальные с тревогой смотрели на нее. - Что ты поняла? Переведи нам.
        - Если Айвен погибнет, то Рапид очистит нашу память. У каждого из нас.
        - Хреново, - покачал головой Иво. - Рапид, а если убьют тебя?
        - Меня нельзя убить, - объявил тролль.
        - Уже что-то приятное! - просияла Тилли. - Рапид, мы можем попасть в тот эпизод, где сейчас Айвен?
        - Назовите общий пароль, - потребовал тролль.
        - Не волынь, мы уже назы… - возмутился Иво.
        - Это же комп, - перебил его Годфрид. - Он так работает. Спросит пароль хоть сто раз. Каждый кузнец своего счастья. Рапид, перенеси нас в эпизод к Айвену, но будь рядом с нами, хорошо?
        - Я с вами, - ответил тролль, торжественно салютуя дубиной.
        В тот же миг вокруг засвистели пули, и послышался крик Айвена:
        - Падайте, стреляют!
        К счастью они оказались в нескольких метрах от пристрелянного участка и успели растянуться на земле прежде, чем пули стали молотить по камням вокруг них.
        - Ползите сюда, ко мне! - позвал Айвен. - Тут уклон к центру плато, опасно только возле обрыва! Они стреляют с башен!
        - Когда мы вернемся, я набью этому доценту морду, - пыхтел Иво. - А тебя, Тилли, выпорю.
        Прижимаясь к земле и не щадя одежды, они спустились к Айвену.
        - Когда мы вернемся, я набью этому доценту морду. А тебя Тилли выпорю, - повторил Иво. Очевидно эта мысль ему понравилась.
        - Не выпорешь, - мрачно сказал Айвен. - Она… как бы это выразится… она не жива.
        - Здрасьте, пожалуйста! Я же с тобой говорю! - улыбнулась Тилли, добравшись до него.
        - Здрасьте. Но в больнице мне сказали, что ты умерла.
        - Ошибка.
        - Очень надеюсь.
        - Алексей, Марина, Матильда, Елена, Андрей, Мирослав, Николай, Петр, - произнес Готфрид, нервно морщась от треньканья пуль.
        - Запомнил! - восхитился Иво. - И что?
        - Алексей - это Айвен. Осталось пять нормальных мужских имен и два женских. Я, Иво, Ивар - трое. Получается, что "Призраке" участвуют еще двое мужчин и одна женщина.
        - Интересно, кто они, - пробурчала Ингигерда. - И с чего ты взял, что Герберт или Мартин имена не такие нормальные, как Иван или Мирослав?
        - О, перестали стрелять, надоело им, - заметил Иво. - Да, это задачка - кто еще в "Призраке"? Мартина или Элизабет? Маркус, Ронни, Георг, Мартин? Или еще кто-то, о ком мы не знаем?
        - Придумала! - вдруг радостно сказала Тилли.
        - Как узнать, кто?
        - Нет, сейчас меня больше волную я. Я придумала, как узнать обо мне. Рапид, ты можешь связаться с городской сорок пятой больницей и узнать о самочувствии Матильды?
        - Могу, - с готовностью ответил тролль. - Запрашиваю. Меня спрашивают, кто спрашивает?
        - Алексей Чернов! - подсказал Айвен.
        - Алексея Чернова просят приехать.
        - Матильда жива?
        - Да.
        - А зачем приезжать?
        - Для консультаций.
        - Каких? Что еще за ерунда? Немедленно отключись от больницы! - Айвен вдруг вспомнил о налете бандитов. - Еще не хватало, чтобы кто-то нашел Рапида и начал в нем копаться! Он подозрительно спросил тролля:
        - Ты можешь посмотреть в сети, что там происходит в этой больнице?
        - Могу! - весело ухмыльнулся тролль. - Матильду похитили. Подозревают, что те же люди, что похитили там же, в больнице, другую женщину.
        23
        Солнце выскочило из-за горизонта необычно быстро и тут же стало раскалять плато, словно огромную сковородку.
        - Вон там, - указал Готфрид, - какие-то деревья. Переберемся туда, здесь мы долго не выдержим.
        - А вы заметили, что ни пить, ни есть, ни чего-то другого нам не хочется? - спросила Ингигерда, когда они уже шагали к желанному укрытию. - Или такое только со мной?
        - И со мной.
        - И со мной.
        - Но это же виртуал.
        - Не очень-то на это надейтесь, - проворчал Айвен. - Посмотрите на мою руку: пули настоящие. Чуть-чуть точнее, и царапиной бы не обошлось.
        - Кстати о пулях, - вспомнил Готфрид. - Айвен, мы тут узнали новости. Во-первых, если ты погибнешь, то у всех нас вытрут память. Настоящую, не виртуальную. Так что береги себя и лишний раз не подставляйся.
        - А меня похитили, - грустно добавила Тилли. - Какие-то бандиты, которые уже кого-то похитили.
        - Да знаю я, - махнул рукой Айвен. - Надо попытаться что-то при… Эй, что вы на меня уставились? Нос у меня позеленел или лицо перекосилось?
        - Что ты знаешь? - вкрадчиво спросила Ингигерда, жестом остановив поток вопросов остальных.
        - О похищении Матильды, - пожал он плечами. - И обо мне. Рапид же объяснил… Да что такое?
        - Ты же без сознания лежал, а сам здесь был! - почти крикнула Тилли. - Или слышал?
        Этот вопрос сразил Айвена наповал. Он даже остановился. Остальные по инерции прошли еще несколько шагов, тоже остановились и обернулись к нему.
        - Так что же? - с нажимом сказала Ингигерда.
        - Чесслово, не знаю. В смысле - не знаю, откуда знаю. Ох, жарко, пошли под деревья! Так вот, очень правильный вопрос ты задала. Мне как-то и в голову не… Я временами удивлялся, а потом забывал…
        - Ты можешь говорить яснее?
        - Яснее, яснее! Легко тебе спрашивать! У меня в голове никак не сложится… а ведь несколько раз я замечал, но то одно, то другое мешало… кто-то новый появлялся… Эй, Готфрид, а где твои шмели?
        Готфрид скосил глаза сначала на одно, потом на другое плечо:
        - Не знаю. Не заметил. Рапид, а где шмели?
        - Не знаю, - равнодушно ответил тролль. Он стоял в сторонке, облокотившись на дубину, и смотрел куда-то в даль.
        - Почему не знаешь?
        - Нет информации.
        - Послушайте, - перебила их Ингигерда. - Это событие, конечно, странное, и нужно его взять на заметку. Но давайте не отвлекаться от моего вопроса! Айвен, ты сказал, что несколько раз замечал, что что-то знаешь. Что - "что-то"?
        - А на ходу разговаривать нельзя? - спросил Ивар. - Мне ужасно жарко, а вам?
        - Пошли, - кивнула Ингигерда. - Так как, Айвен?
        - Я знаю, - пробормотал тот. - Я знаю о каждом из вас. Как будто вы рассказывали мне… по очереди… о своей жизни… Только я не знаю, о жизни здесь, внутри "Призрака", или наяву?
        - И я тебе рассказывала?
        - Да.
        - Что?
        Айвен открыл рот, потом закрыл и смутился:
        - Это личное… может быть, тебе не хотелось бы.
        Глаза Ингигерды сверкнули, когда она широко их раскрыла.
        - Ни дьявола у меня нет теперь личного, - закричала она, и все, даже тролль, вздрогнули: они так привыкли к ее сдержанности и хладнокровию. - Ничего личного, если каждый может залезть мне в башку и превратить в сказочную старуху! - лицо ее пошло красными пятнами, жилистая шея пугающе напряглась. - Говори сейчас же!
        - Говорю, говорю, - торопливо сказал Айвен. - Вот, уже говорю… минуточку, у меня даже мысли куда-то… нет-нет, не нужно кричать, я говорю. Ты сядь, успокойся… Да сейчас, я уже говорю…
        Они как раз вошли в не слишком густую, но все же тень кривых и скорченных деревьев. Под деревьями лежали несколько камней, как будто специально перенесенные сюда. Нет, явно это место кто-то приспособил для привала - тут же гаходились остатки костра, и судя по количеству пепла и угольков пользовались костром множество раз.
        - Вот что, - сказал Готфрид. - Ингигерда, я тебя понимаю, но вдруг появятся аборигены? Пусть Айвен объяснит нам, что здесь и как, согласна?
        Она кивнула.
        - Это Катакомбы, - объяснил Айвен. - В здешнем мире сюда отправляют тех… тех… ага, тех, от кого хотят избавиться. Пришивают им какое-нибудь дело и - в Катакомбы. Но сюда отправляют и настоящих преступников. В Катакомбах несколько секторов, мы в секторе для убийц. Ну, и есть охотники, которые на тех, кто в Катакомбах обитает, охотятся. Но охотники за жертвами не ходят, не гоняются. Для этого специальные башни, для лучшего обзора. Хотя и правила есть: можно охотиться только с помощью огнестрельного оружия. Вот так, примерно.
        - Значит, этот мир не фэнтезийный? - уточнил Иво.
        - Кажется, нет. О магах и драконах не слышал. Техника у них тут развита, космические путешествия. Пока не попадешь в Катакомбы, очень даже неплохо.
        - А из Катакомб выбираются?
        - Да, бывали случаи, знаю. Но вся сложность в том, что охотничьи башни поставлены на выходах из секторов.
        - Славненькая перспективка, - испуганно сказала Тилли.
        - А чего ж? - пожал плечами Готфрид. - Со времен Шекли, что ли? Или не он это первый сочинил?.. Неважно, главное, что для книг, игр и фильмов это - модная тема.
        - А теперь мой вопрос, - упрямо напомнила Ингигерда.
        - Да-да, - Айвен сосредоточился. - Ты студентка и волшебница. Все узнала от матери, она учила тебя магии, но из-за магии и погибла. Еще ты умеешь гадать на картах и гадала одному человеку, которого…
        - Хватит, - Ингигерда схватила его за руку. - Ты знаешь, да, - по щекам ее скатились слезинки.
        - Прости, что напомнил.
        - Ничего… так нужно…
        - Волшебница? - переспросил Готфрид. - Я не понимаю - ты серьёэно?
        - Да, - она взглянула на него с вызовом.
        - Ну, в смысле, так себя называешь. Сейчас модны всякие шаманы, маги. То порчу снимают, то карму чистят, но денежки берут приличные.
        - Я настоящая волшебница! Денег никогда не брала!
        - Да успокойся. Я просто подумал: в моей реальности магии не было.
        - И в моей, - сказал Айвен.
        - И в моей тоже, - кивнула Тилли.
        - А в моей в газетах печатают рекламу магов и всяких ведьм, - сказал Ивар. - Но, по-моему, это сплошное враньё.
        - Враньё, - согласился Иво. - Нет, если гипноз там, то я понимаю, внушить можно все. Как нам сейчас. Но чтоб - раз! - и перед тобой из воздуха готовый обед появился… нет, такого нет. А карму не пощупаешь и не съешь!
        - Обед я из воздуха приготовить не сумею, только цветы или драгоценности, - сердито ответила Ингигерда. - Но могу предсказать судьбу. Или изменить её - но это не всегда.
        Она резко повернулась к троллю, который усердно полировал дубину какой-то тряпкой:
        - Рапид, почему Айвен знает все о нас?
        - Нет информации, - ответил тролль, не отрываясь от свого занятия.
        - А скажи… - она чуть замялась, явно подбирая слова. - Ответь: то, что Айвен о нас знает, - это из реальности?
        - Не понял, - буркнул тролль.
        Айвен покачал головой:
        - Что ты от него хочешь, это же машина. Откуда он может знать, что реальность, а что нет? Но если бы и знал, то на твои вопросы у него ответов нет.
        - А откуда мы знаем? Вот смотри, имен почти не помним, в событиях жизни сомневаемся, а ты точно помнишь, как тебя зовут, помнишь о Рапиде…
        - Но Рапид сам признался и себя назвал, - перебила Ингигерду Тилли. - Ой, Алексей, ты что?
        Все с тревогой смотрели на Айвена, который вдруг обхватил голову руками и сложился почти вдвое.
        - Тебе плохо? - положил ему руку на плечо Готфрид.
        - Паршиво!
        - Где болит?
        - Нигде. Чувство такое - безнадега.
        - Почему? - вырвалось у всех почти одновременно.
        Он поднял голову:
        - Потому что в этом мире, здесь, я тоже работал с биокомпьютером Рапидом. И я уже не знаю, что настоящее, что - нет. И был ли доцент и его "Призрак"?
        Иво прищурился. Готфрид шепотом ругнулся. Ингигерда закрыла глаза. Тилли потихоньку заплакала. Ивар усиленно морщил лоб.
        - Рапид, время, - Айвен вдруг вскочил на ноги и уставился на тролля.
        - Десять часов шестнадцать минут, восьмое, дуодецембер, сто тридцать четвертый год, - ответил тролль, любовно осматривая дубину.
        - Вроде бы правильно, - пробормотал Иво.
        - Да, правильно, - сказал и Готфрид. Остальные закивали.
        - Правильно? - буркнул Айвен. - Правильно здесь? Или в гостинице у Мартины и Мартина? Или в реальности?
        Он задал следующий вопрос:
        - Рапид, ты ищешь пароли?
        - Да, найдены двадцать пять паролей.
        - Что-то много, - засомневалась Тилли.
        - Он ищет любые пароли, а не только по нашему обожаемому "Призраку". Рапид, назови их. Запоминайте… или есть у кого где записать на бумаге.
        Готфрид достал из кармана блокнот и карандаш:
        - Есть! Как хорошо, что я был управляющим гостиницы и вел счета!
        Тролль старательно произносил сочетания букв и цифр, какие-то слова. Но потом его речь стала более вразумительной.
        - Клара у Карла украла кораллы. Ехал грека через реку. Первый блин всегда комом. Как хороши, как свежи были розы. Травка зеленеет, солнышко блестит, - отрапортовал он, гордо подняв дубину.
        - Кажется, это они и есть. Ну, судя по кузнецу счастья. Тилли, ты извращенка, - покачал головой Айвен. - В критической ситуации такие пароли будут стоить кому-то жизни… точнее, разума.
        - Я, между прочим, жертва киднеппинга, - всхлипнула та. - Вам всем нужно только из "Призрака" выбраться, и вы на свободе. А я где-то у бандитов!
        - Как только выберемся, будем тебя искать.
        - Если будете обо мне помнить. Вы же в реале ничего не знаете! Только Айвен и я кое-что знаем. Наверное, из-за той системной ошибки. Кто-то перекормил Рапида сладким, вот он и…
        - Не кто-то, а я, - с раскаянием сказал Айвен. - Он слопал все "коровки". Может, конфеты неподходящие?
        - Подожди о конфетах, - перебил его Готфрид. - Продолжай, мне нравится твой ход мыслей! Я тут подумал… А что с нами, с реальными, сейчас происходит? Мы спим или как?
        - Нет, - сквозь плач ответила Тилли, - вы ведете себя, как обычно, ходите, разговариваете. Ничего не замечаете, и окружающие ничего не замечают. И мы бы здесь, в "Призраке", ничего не помнили бы о реале, если бы не системная ошибка.
        - А! - хлопнул себя по лбу Айвен. - Рапид, назови время системной ошибки.
        - Четыре часа пятдесят минут, двадцатое, июнь, сорок седьмой год, - бесстрастно ответил тролль, откладывая дубину.
        - Если только нет еще какой-то реальности, - просиял Айвен, - если нет каких-то других проектов… так вот, сейчас именно это время и такая дата! А то мне этот дуодецембер показался странным. Это и есть наша реальность. Я её смутно помню, но дуодецембера там точно не было! Январь, февраль, март, апрель, май, июнь, июль, август, сентябрь, октябрь, ноябрь и декабрь. Кто-то возражает? Нет? Готфрид, громко назови пароли!.. Нет, подожди! - крикнул Айвен. - Рапид, сохрани сведения об участниках "Призрака" в личной папке пользователя Левши.
        - Рапид, перезагрузка, - вдруг закричал Ивар, отбегая к троллю.
        - Вы уверены? - быстро спросил тот.
        - Да! Перезагрузка! - еще быстрее прокричал мальчик.
        Несколько мгновений остальные безмолвно и остолбенело смотрели на них.
        - Команда выполняется, - тролль говорил бесстрастно и монотонно, забыв о дубине. А потом исчез, дубина осталась валяться на земле.
        - Что ты сделал?! - в ужасе закричала Тилли.
        Ивар засмеялся:
        - Сейчас произойдет перезагрузка, и наши мозги опустеют! Вы тыкались, как дураки, вспоминали, и я тоже вспомнил!
        - Вот как?
        - Да! И вы ничего не сможете сделать папе! А он продолжит исследования и прославится на весь мир!
        - Ты - сын Артёма Николаевича? - ахнула Тилли. - Но ведь и твои мозги опустеют!
        - Ну и что? Зато папа добьётся своего!
        - Но ты представь, как он будет переживать, когда ты…
        - Не будет, - криво усмехнулся мальчик. - Ему не до меня. У него сплошная наука. Он мне и Рапида показал, чтобы сделать вид, какой он заботливый папа! А сам ни фига не понимает, и я скачал все пароли! Вот вам! Вот!
        - Что-то перезагрузка не происходит, - удивленно сказал Годфрид.
        - А тебе она зачем? Ты что, свихнулся? - спросила Ингигерда.
        - Ну, знаешь, я уже приготовился, а тут приходится ждать.
        - Он же сохраняет системные данные! - фыркнул Ивар, но настроение у него опять стало портиться. Он посмотрел на дубину, оставшуюся от тролля, перевел взгляд на Айвена и с ненавистью сказал:
        - Он должен перезагрузиться!
        В тот же момент рядом с дубиной опять появился тролль. Ивар непонимающе посмотрел на него, потом на Айвена, потом на Тилли.
        - Вы меня обманули? - с досадой спросил он. - Ничего не произошло?
        - Ты перезагрузил Рапида.
        - Но ничего ведь не случилось, - удивился и Готфрид. - Вы с Тилли нам тут ужасов наговорили, а на самом деле…
        - Ты давай произноси пароли пока малый ещё что-нибудь не учудил!
        - Ненавижу вас! - крикнул Ивар. - И все равно вы ничего не будете помнить!
        - Не ори! - буркнула Ингигерда. - Нам бы только выбраться отсюда. Если бы ты знал, как надоело быть старой колдуньей!
        Между тем Готфрид договорил слова уже последнего пароля и…
        24
        Матильде снился кошмарный сон. Прошло уже много времени с того момента, когда она последний раз видела его. Как будут развиваться события в этом сне, было известно но, к своему ужасу, проснуться она никак не могла.
        Ей снился дом, и дом был старый, наверняка красивый сто лет назад, с лепниной и всякими архитектурными излишествами, и по идее он должен был выглядеть очень прилично. В реальности же представлял собой печальное зрелище. Хотя лифт работал.
        Сомнения её, появившиеся при виде парадного, только усилились, когда она поднялась выше. Лестничная клетка пятого этажа была грязной и ободранной, с дверей квартир облезла краска и кое-где свисал порванный дерматин. А одна дверь, та, в которую ей надо было войти, стояла слегка приоткрытой. Матильда остановилась в растерянности. Нужно ли вообще входить?.. Но что если внешность дома обманчива? Они собралась купить квартиру, и Матильда присматривала для нее варианты. В этот дом её послали из агентства по недвижимости. Не станут же ей рекомендовать развалюху. Она ни за что не поселится хоть и в старинной и красивой, но все-таки трущобе. С другой стороны, подумалось Матильде, здесь, скорее всего, не запросят дорого. А квартиры в таком доме должны быть просторными, возможности для перепланировки большие, и кто знает, не набегут ли сюда денежные конкуренты и не превратится ли скоро развалина в великолепное здание.
        Матильда поискала глазами звонок, нажала и не услышала никакого звука. Позвонила ещё несколько раз, с тем же результатом. Постучала, никто не открыл, но за дверью послышались голоса:
        - Да никто ничего не заметил - говорю вам! Из-за похитителей им было не до регистратуры. А если потом не досчитаются трупа, то это уж потом.
        - Когда вы её выносили, кто-нибудь видел?
        - Конечно! Но не её лицо. А каталку и носилки не расспросишь.
        Может быть, в этой квартире никто не живёт, а работает радио, пришло Матильде в голову. Или живут, но ушли и забыли выключить телевизор - такое тоже бывает нередко. Она постучала сильнее, дверь от этого вдруг открылась, она вошла и оказалась в большой, заставленной мебелью прихожей. Из неё вели четыре двери. Две из них - это кухня и ванная. Только одна из дверей была заперта, остальные приоткрыты. Что-то тут было нехорошо. Квартира принадлежала старушке, а пожилые женщины обычно запираются, словно в личной крепости, боясь (иногда не зря) разбойников за её пределами. Нетипичная старушка здесь живёт?
        Эти мысли пронеслись в Матильдиной голове в один миг, пока она разглядывала двери. В следующее мгновение она уже смотрела на пол. Там лежала старушка. Обитавшая в этой квартире. Типичная, но мертвая. Она лежала на пороге ванной комнаты. Массивная вешалка с куском стены валялась на полу и заслоняла тело, видны были только голова и лицо. И то и другое казались под стать состоянию дома, даже хуже, никакой ремонт им бы уже не помог. Некоторое время Матильда стояла как столб, не в силах оторвать взгляда от жуткого зрелища, потом собралась с духом и подошла поближе.
        Да, старушка была мертва. И в этот момент со стороны комнат донёсся жуткий треск.
        Такое потрясение привело к тому, что она очнулась от удушающего кошмара и - увидела перед собой медсестру. По крайней мере, женщину в белом халате. Та изо всех сил пыталась удержать Матильду на кровати. Но та уже замерла. Боль, накатившаяся на неё, пригвоздила к месту. Сквозь узкую щель бинтов на лице она в сумраке разглядела белый потолок палаты.
        Привезли её в больницу ночью, потому что до аварии был вечер, его она помнит отчётливо, хотя не помнит мужчину, с которым… Затем был день, и снова наступил вечер? Потеря целого куска времени испугала её. Она подумала, что её ждут дома, что-то странное произошли с ней совсем недавно, а никто об этом не знает, потому что рядом не видно знакомых лиц. Страх от кошмара все еще не проходил.
        - Простите, - язык её едва шевелился. - Я не хотела…
        Губы еле слушались, и голоса своего она почти не слышала. Однако все зубы, похоже, были на месте. Зато спина горела, а кожа на руках сильно болела. Но зрение она, к счастью, не потеряла.
        "Слава богу, что я могу видеть и говорить, - подумала Матильда. - Я жива! Но вот руки, ноги и, самое главное, голова у меня целы?"
        - Как вам не стыдно! - сердито сказала медсестра. - Взрослая девушка, а кричите, словно соплячка!
        Матильда тупо смотрел на неё. Голова кружилась и была переполнена картинами сна. Медсестра ненадолго задержалась у стола, а затем подошла к кровати, держа в руке шприц.
        - Расслабьтесь, Марина, и я введу вам лекарство. Вы сразу уснете. Не нужно говорить, Марина. Просто спокойно лежите.
        Из-за боли во всем теле укола Матильда почти не почувствовала. Снотворное? Обезболивающее? Она ждала, когда лекарство подействует.
        "Ну и что, что меня называют чужим именем? - проваливаясь в темноту, подумал она. - Медсестра не может помнить имена всех. Я-то помню, как меня зовут…"
        Опять из тьмы она вынырнула всё ещё в полумраке. Та же медсестра стояла за столом и что-то на нём перебирала. Теперь уже можно было отличить явь от кошмара и прошлое от настоящего. Однажды ей удалось спастись из обрушившегося старого дома, а совсем недавно она каким-то чудом сумела выбраться из потерпевшего аварию автомобиля. В первом случае всё было ясно - после него она отделалась царапинами.
        А вот во втором многое оставалось непонятным. Она не могла точно вспомнить, как это с ней произошло. Даже то, что вспоминалось, противоречило друг другу. Она помнила мужчину в возрасте, недовольного и озабоченного тем, что она совершила какую-то ошибку. После этого они с кем-то очень веселились… то есть, Матильда и кто-то… кто? Потом возникла жуткая дорога к какой-то чёрной громаде, и молодой мужчина в странной одежде, над которым она подшучивала, хотя измучилась от тревоги за него. Позже он рассказал ей захватывающую историю, но это могло оказаться и вымыслом. Ехали они вместе? Был он тем, с кем она веселилась и попала в аварию? Она попыталась представить себе его лицо, но сделать этого так и не смогла.
        Затем Матильда вспомнила, как, проснувшись от дикого кошмара, услышала, что к ней обратились, назвав её чужим именем.
        - Сестра, - прошептала она.
        - Что, Марина?
        - Где я? В какой больнице?
        - Хотите знать, где вы? - улыбаясь, спросила медсестра, женщина средних лет, одетая в белый накрахмаленный халат и в шапочку, из-под которой выбивались крашеные, светлые волосы. Глаза её стали настороженными. - Вас это интересует?
        Матильда замерла. Тревога медсестры подсказала ей, что вести себя она должна осторожно. Почему? Что-то крутилось в памяти, но замутнённое сознание плохо повиновалось. Ей не хотят отвечать - вот что совершенно ясно. Ладно, замнём этот вопрос.
        - Что со мной произошло? - спросила она. - Что с моим лицом?
        - Все будет хорошо, - не отрываясь от стола, но охотно и жизнерадостно ответила медсестра. - У вас небольшая контузия, много порезов, синяков и ссадин, но это не страшно. Через неделю вы будете танцевать.
        А у Матильды было подозрение, что нос её сломан. Спина же и плечи болели так, словно её пнул слон. Но она уже бывала в больницах и знала, что возражать медперсоналу бесполезно - их профессиональный оптимизм все равно не развеять. Тем более что тут что-то не то…
        - Кто-нибудь еще пострадал? - тревожно прошептала она.
        - Ну что вы! - бодро воскликнула медсестра, и стало ясно, что враньё у неё получается хуже, чем напускная жизнерадостность - Почему вы спросили? Ведь вы же в машине были одна. Рядом с вами никого не обнаружили. Дорожный инспектор говорит, что вы, должно быть, заснули за рулем и на большой скорости съехали с шоссе. Вам необычайно повезло, Марина. Если бы дверца сама не открылась, и вы не выпали из переворачивающейся машины, то…
        Матильды насторожилась. Это могло быть правдой: и перевернувшаяся машина, и дверца. И заснуть она могла. Но от её сна в машине никому бы не было ни холодно, ни жарко, потому что она не могла сидеть за рулём во время аварии. Матильда не умела водить автомобиль!
        - Скажите… - выдавила она из себя.
        - Что? - и опять настороженность в глазах.
        - Мои вещи у вас?
        - Ну, конечно, они у нас, - ответила медсестра. - Всё, кроме одежды. Боюсь, что ваше платье и жакет вы бы уже никогда не захотели надеть, они безнадёжно испорчены. Но ключи, часы и бумажник из карманов мы достали. И ещё ваша сумочка. Они хранятся внизу, в специальной кладовой. Вы, наверное, хотите посмотреть на них?
        - Да, пожалуйста, - прошептала Матильда.
        Медсестра ненадолго ушла, а, вернувшись, положила ей на кровать перечисленные вещи и чёрную незнакомую сумочку. У Матильды уже год, как не было сумки такого цвета, даже старую она отдала одной женщине из их дома! "А где же моя?" - подумала она. Если с сумкой могли и ошибиться, то маленькие серебристые часы, дорогой кошелек и связка ключей в чехле из кожи никак не могли случайно при ней оказаться. Да и медсестра сказала, что их достали не из сумки, а из карманов. Очень заботлива и разговорчива эта медсестра, только разве у неё мало дел с другими больными? И почему она так не хочет сказать, где Матильда находится?
        Но может быть, кто-то оглушил её в какой-то машине, а перед тем, как пустить машину под откос, чтобы она перевернулась, положил Матильде в карманы чужие вещи, а в машину - чужую сумочку. Только зачем? И тогда… в таком случае её пытались убить! Как ни пыталась она сообразить причину, по которой это могло произойти, ни к какому решению не пришла. Ясно одно: медсестра что-то подозревает или знает. И кстати, пора действовать, пора убедить всех, что она не Марина.
        - Позовите врача, - шёпотом попросила она.
        - Обход уже закончен, - ответила медсестра и с тревогой в голосе спросила:
        - А зачем он вам? У вас что-нибудь пропало? Но такого не может быть. У нас всегда составляют список.
        - Нет, - чуть слышно ответила Матильда, - не в этом дело. Все мои вещи на месте. Я просто хочу поговорить с доктором.
        "Ей говорить о том, что меня здесь принимают за другую, бесполезно. Она решит, что я в бреду". Кроме того, Матильда чувствовала: расскажи она медсестре о своих сомнениях, сил на то, чтобы всё это повторить второй раз уже не останется.
        - Пожалуйста! - умоляюще попросила она.
        - Но доктор сейчас занят… Марина, вам плохо?
        - Нет, хорошо, - попыталась иронизировать Матильда. - Очень хорошо. Прошу вас, пожалуйста.
        Всё кружилось перед её глазами. Она закрыла их и почувствовала, как кровать под ней поплыла, словно тесто. Открыла глаза, и всё встало на свои места.
        - Черт возьми! - прошептала она. - Позовите же!..
        - Хорошо, сейчас я посмотрю и узнаю, сможет ли доктор к вам зайти, - пообещала медсестра. - Не волнуйтесь, Марина, я обязательно передам ему вашу просьбу.
        Она вышла из палаты и плотно прикрыла за собой дверь. Матильда лежала и, чувствуя себя абсолютно беспомощной, опять уставилась взглядом в белый потолок. Она опять начала думать о том, что произошло, и незаметно для себя уснула.
        Её разбудил голос мужчины, судя по его словам, врача. Врач кому-то говорил, что у пациентки все признаки лёгкого сотрясения мозга, но, как показал рентген, травм черепа нет. Что порезы на её лице и на голове быстро заживут. Так что он думает, лицо обезображенным не будет.
        Это было очень утешительным, и Матильда, чуть приоткрыв глаза и пытаясь найти взглядом лицо врача, продолжала слушать, что ещё он думает и знает. Оказывается, при ударе о руль она немного ушибла грудную клетку, но, похоже, все ребра целы: к счастью, обеими руками очень крепко держалась за руль. Такое ему уже приходилось видеть.
        - За руль? - спросила Матильда.
        - О, наконец-то вы соизволили проснуться! - бодро воскликнула сестра и тут же замолчала, глядя на врача.
        Она поправила Матильде постель, подошла к окну и раздвинула занавески. В палату с улицы ворвался яркий солнечный свет. К Матильде наклонился пожилой лысоватый мужчина с усталыми глазами.
        - Ну, Марина, что мы думаем о своем состоянии? - спросил он и, не дожидаясь ответа, более суровым тоном торопливо и резко сказал:
        - Мы только что пришли к заключению, что вы достаточно здоровы. Вас можно выписать под домашний уход. Освободите больничное место для того, кто в нём больше нуждается. Ха-ха! Так что долечиваться будете дома, - он обернулся к медсестре:
        - Организуйте, пожалуйста, носилки. Да, и попросите её мужа, чтобы он подогнал машину к боковому входу.
        - Мужа?!
        - Вас ждёт приятный сюрприз. Сейчас вас навестит муж. Поэтому вы должны быть…
        - Мой муж?.. - Матильде пришло в голову, что тот, с кем они веселились… или тот, другой… соврал, сказал, что он муж, чтобы избежать долгих расспросов.
        - Да, - ответил врач и вышел из палаты.
        - Он уже приходил несколько раз и спрашивал о вашем состоянии, - объяснила медсестра. - Он сказал, что приехал на машине и остановился в гостинице. Вы отсюда, как я поняла, живете недалеко, - она не спрашивала, ответов Матильды никто не ожидал, всё уже было решено. - Вам должно быть очень обидно: так долго ехали и почти у самого дома попали в аварию. У вас чудесный муж, такой заботливый и симпатичный. Он мне очень понравился. И это странно. Знаете почему? Мужья пациенток такие неловкие, такие неумёхи, меня, как правило, раздражают. Ну, хватит разговаривать. Вам надо приберечь силы для встречи с супругом.
        Матильда плохо понимала, что происходит. Под напором энергичного доктора и медсестры у неё даже не было времени, чтобы понять: её почти силком выставляют из больницы в руки какому-то неизвестному "мужу". Протестовать сил не было, не было даже возможности объяснить, что она не Марина и никогда не была замужем. Ей на себе пришлось испытать ту бесцеремонность, с которой медперсонал обращается со своими пациентами. Её запеленали в простыни и одеяла, положили на носилки, словно мешок с картошкой, и быстро вынесли из палаты, а потом из здания больницы. Она не успела опомниться, как оказался в большом автомобиле: чтобы в него могли поместиться носилки, были убраны все сиденья, кроме водительского.
        Кто-то присел рядом с уложенной на кушетку Матильдой и рассмеялся:
        - Все в порядке, Марина!
        Когда машина тронулась с места, в поле зрения появилось лицо хмурого мужчины. Уж его-то Матильда точно никогда не видела и растерянно попыталась приподняться, но поняла, что беспомощна, как младенец… как перевёрнутая черепаха. Мужчина покачал головой:
        - Не волнуйтесь, всё равно вы ничего не сможете сделать.
        - Куда… меня везут?
        - Уверен, дорогая Марина, что вы не считаете себя заложницей или похищенной. Мы только обеспечим вам уход и поправим здоровье.
        Она хотела крикнуть, но опять погрузилась в вязкую полудремоту.
        А потом опять медленно просыпалась под сигнал телефона. Она лежала в доме, в который её доставили из больницы. После того как уложили в постель, ей дали какое-то лекарство, как видно, сильный транквилизатор, и она сразу же крепко заснула, теперь уже без сновидений. Но сон, похоже, не пошло ей на пользу. Очнувшись, Матильда чувствовала себя совершенно разбитой. У неё не было сил даже пошевелиться, и она разглядывала окружающее в пределах взгляда.
        Комната большая и светлая, потолки выкрашены в ослепительно белый цвет. Холодные пластиковые занавески прикрывают окна. Ещё одна больница? Неужели кому-то может понравиться такой дизайн в собственной квартире? Настольная лампа освещает кровать, стоящую рядом. На кровати вполоборота к ней сидит человек и читает. Её сосед молод, ему немного больше двадцати лет или около того. У него русые волосы и серые глаза, симпатичное, широкоскулое, молодое лицо с высоким лбом, он похож на студента, готовящегося к занятиям.
        Несколько минут Матильда наблюдала за ним, раздумывая, кто это и как они оказались в одной палате, если это больница. Каким-то невероятным усилием она опять попыталась вспомнить, что же с ней случилось. Потом начала думать совсем о другом: почему парень на кровати читает книгу таким оригинальным образом: перелистывает страницы назад? Вдруг она заметила, что он тоже наблюдает за ней, хотя усиленно делает вид, что читает.
        - Вам будет удобнее читать, если вы будете листать книгу нормально, - сказала она, чтобы что-то сказать.
        Он поднял голову и улыбнулся. Симпатичный юноша, типичный студент.
        - Я всегда читаю малоинтересные книги таким образом. Это кажется забавным, а тут - он подчеркнул последнее слово интонацией, - забавного мало. Как вы себя чувствуете, Марина? Я беспокоился за вас. Как ваша голова?
        - Болит. Это больница?
        - Ну, не совсем… они называют это заведение санаторием… для нас.
        - Для нас?
        Он улыбнулся и кивнул. Матильда закрыла глаза. Говорить трудно, но она сделала над собой усилие.
        - Мы в санатории?
        - Да. Стены обиты мягким материалом, а на вид это самая обычная штукатурка… - парень повернулся к стене и ударил по ней кулаком. Ни малейшего звука. - Я думаю, резина. Кстати, меня зовут Максим.
        - Матильда, - представилась она.
        Он склонил голову набок и пристально посмотрел на неё:
        - Кто вы?
        - Матильда.
        - Вы уверены? - он лукаво улыбнулся. - А они сказали, что вас зовут Марина.
        - Нет, я Матильда, - повторила она, снова чувствуя себя перевернутой черепахой.
        - Понимаю. Вы не будете возражать, если я буду называть вас Марина? Эта фамилия записана во всех ваших документах. Я это знаю, потому что попросил санитара дать мне на них взглянуть. Там написано, что у вас маниакально-депрессивный психоз. Вы знаете, что это такое?
        Она вдруг почувствовала во рту ужасную сухость.
        - Как вы сказали?
        - Маниакально-депрессивный психоз? А я - параноик. Когда я сказал, что это чепуха, он принес мне эту книгу. В ней описана паранойя. У вас бывают галлюцинации, Марина?
        - Н-нет…
        - Странно.
        - Это как раз не странно, - медленно и отчетливо сказала она я. - Меня зовут действительно Матильда.
        - Понимаю, - он открывает книгу и начинает перелистывать страницы назад. - Но если вы не Марина, почему вы здесь?
        - Это длинная история… - Но ей хочется заставить этого парня поверить ей, и она продолжает: - Я попала в аварию. Потом была в больнице. А потом меня забрал как будто бы мой муж. Мне было плохо, я думала, что это мой парень так назвался. Но в машине мне стало всё понятно.
        - Что понятно?
        - Что меня похитили!
        Матильда с трудом села на кровати, парень машинально потянулся было помочь, но почему-то не сделал этого, только смотрел очень внимательно. Она вдруг поняла, что одета только лишь в коротенькую пижаму, хотела натянуть на себя одеяло, но что-то удержало её левую руку. Она опустила глаза. На её левое запястье был надет наручник, цепь от которого прикреплена к кровати. Парень с интересом наблюдал за ней.
        - Они считают, что так будет безопаснее. Грустно, конечно, но они знают, что делают.
        Её охватила паника. Она не знала, что говорить дальше.
        - Но почему? Почему?
        Он пожал плечами:
        - Я думаю, из-за "Призрака", Тилли.
        И тогда она вдруг узнала его.
        25
        Тилли подняла голову, внимательно посмотрела на Алексея, облегченно вздохнула.
        - Как ты попал сюда? - она пыталась говорить как обычно, но голос её дрожал.
        - Без особого труда! Скрутили, когда я входил в подъезд, -
        он сидел на койке в рубашке и немного мешковатых джинсах, в которых она видела его на работе. Но в тапочках. Такие же стояли и возле её кровати. Тапочки и её пижама были здешними. - Но ладно обо мне: как себя чувствуешь ты? Значит, голова болит? - Алексей не стал рассказывать, что он не просто входил в подъезд, а возвращался из гаража, покормив Рапида: мало ли, могут подслушать, а Рапид уже раз помог.
        Тилли медленно покачала головой:
        - Странно, но знаешь, мне всё лучше и лучше. А сейчас даже и голова перестала болеть, наверное, от радости, что увидела тебя, - она смущённо усмехнулась. - То есть, я хочу сказать, что рада была бы, если ты был на свободе, но…
        - Да, понятно, понятно… Тш-ш. Ложись!
        Тилли, привыкшая к предусмотрительности мага Айвена в "Призраке", тут же упала на кровать и натянула на себя одеяло.
        Открылась дверь, и вошел знакомый Тилли, хмурый мужчина, тот, кто увозил её из больницы. Широкие, как у шкафа, плечи, длинное, мясистое лицо, надетый поверх костюма белый халат.
        - Привет, ребята, - сказал он и остановился в ногах их кроватей. - Пора ужинать и баиньки! Меня зовут медбрат, так и обращайтесь.
        Тилли мысленно ответила, кому он брат, но промолчала. Скольким людям приходится оставлять своё мнение при себе, только потому, что не те обстоятельства, чтобы его высказывать!
        - Все в порядке, ребята, душ завтра с утра. А сейчас я по очереди отведу вас в сортир и помыть руки, - сказал ходячий шкаф и отомкнул наручник Тилли. - Только не вздумай шутить и удирать! Вот он уже знает, что при этом бывает.
        Злой блеск в глазах Алексея подсказал Тилли, что "шкаф" не шутит. Тогда она решила притвориться такой же слабой, как раньше, и осталась лежать на кровати. Алексей с явным интересом наблюдал за ней, а "шкаф" отступил на несколько шагов:
        - Вставай, детка.
        Она отвернула одеяло, спустила ноги на пол и встала. И тут же, сделав несколько мелких шажков, упала на край кровати. Упала не от слабости, просто хотела показать "шкафу", что она намного слабее, чем есть на самом деле. Потом привстала и попыталась выпрямиться. "Шкаф" не шевелился, он был слишком подозрителен и опасался ловушки.
        - Дай руку, ты! - буркнула Тилли. - Или помоги мне лечь обратно.
        - Тише, детка. Я же предупреждал тебя - прежде чем что-нибудь сделать, подумай…
        - Ты что, боишься подойти? - её презрительный вопрос подействовал: "шкаф" помог ей встать и ткнул под ноги шлёпанцы.
        - Пошли, - скомандовал он. - Стоп, а где твоё полотенце?
        - А ты мне его давал?
        Он что-то проворчал сквозь зубы, подошёл к тумбочке в ногах кровати Алексея и выдвинул верхний ящик.
        - У меня тоже его нет, - сообщил Алексей, отбрасывая книгу на кровать Тилли.
        Эта негромкая фраза и шум падения книги у него за спиной произвела на "шкафа" впечатление выстрела: он дёрнулся в сторону, и ящик с грохотом приземлился на полу. Содержимое его, полотенца и какие-то тряпки, рассыпались у ног "шкафа". Тот почему-то очень торопливо и испуганно стал заталкивать всё назад, и вернул ящик на место. Очень нервный тип!
        Подняв два полотенце, он одно повесил на спинку кровати Алексея, а другое подал Тилли и открыл перед ней дверь. Они вышли в недлинный, но широкий коридор.
        - Вот за этой дверью всё, что нужно, - сказал "шкаф". - Но смотри, я тебя предупредил.
        Он привалился плечом к стене и закурил, а Тилли вошла в санузел. Удобства были самые нормальные, но, самое печальное, в стенах не было ни единого окошка, только вентиляционное отверстие размером с блюдце. Когда они вернулись в палату, "шкаф" приковал её опять, потом освободил и отконвоировал Алексея и проделал всю операцию с ним. После этого принёс на подносе два стакана не то сока, не то компота и по булочке с маслом, коротко сказал:
        - Ешьте, я сейчас! - и вышел.
        Тилли открыла было рот, но у Алексея было такое странное и сосредоточенное выражение лица, что она смолчала, а затем вернулся "шкаф". Они молча поели под его тяжёлым взглядом, затем он забрал на поднос чашки и тарелки, буркнул: "Спать!" - и ушёл. Тогда Алексей вдруг ожил, несколько минут прислушивался и таинственным шёпотом сообщил:
        - Мне кажется, вон там, в том ящике, - он указал на шкаф, - они держат запасные ключи от наручников. Я думаю, это сделано на случай пожара.
        Тилли чуть не подпрыгнула до потолка, да наручник не пустил: - Что?! Ключи в этом ящике?
        - Ты же видела, ключи он принёс с собой. Но когда вывернул ящик, то я видел, как поднял другие, похожие, с пола вместе с барахлом.
        Тилли прикинула расстояние от своей кровати до шкафа.
        - Я не достану, а вот ты… Но что, если он войдёт?
        - Если он наклонится ко мне, стукни его книгой. Вряд ли поможет, но хуже, чем есть, не будет!
        Потянувшись к верхнему ящику шкафа, Алексей с большим трудом достал до него кончиками пальцев. Запястье резало, кожа под наручником словно горела, но он упорно тянул ящик на себя, постанывая и срывая ногти. Еще один рывок, и ящик опять свалился на пол, удачно, не перевернувшись. Там лежали полотенца, бинты и еще какие-то тряпки. Но главное - в нём был ключ.
        - Есть!
        Не прошло и нескольких секунд, как они были свободны. Пока только в пределах палаты.
        - За углом коридора - дверь в душ, а дальше железная дверь и окно, - сообщил Алексей.
        - А решётки?
        - Дверь они запирают, но на окне нет решёток.
        - А этот… брат?
        - Рискнём!
        Они на цыпочках прошли по коридору: никого.
        - Похоже, "шкаф" ушёл и запер за собой дверь, - радостно сказала Тилли.
        - Кто? А, этот братик… Надеюсь.
        - Я тоже… Ох, ты!
        Из окна перед ними открылся изумительный вид и на некоторое время ошеломил. Очень странно: это был не знакомый городской пейзаж, а что-то похожее на берег южного моря: безбрежная, чуть волнующаяся водная поверхность, на которой играли миллионы отражений солнечных лучей; разнокалиберные белоснежные и разноцветные яхты с загорелыми моряками, золотистые и серебристые пляжи с веселыми купальщиками, живописные рощи, в которых скрывались высотные здания и коттеджи гостиниц - конечно, они не всё увидели, кое-что и представили. И пальмы, пальмы, пальмы… очень много пальм. А когда они распахнули окно, то в лицо им повеяло теплым и душистым ветерком.
        - Ну, - мрачно спросил Алексей, - и куда это нас завезли?
        Тилли молчала, даже приблизительного ответа у неё не было.
        Окно открылось на удивление легко. Оно выходило на неширокую веранду, которая тянулась вдоль всего этажа. Второго этажа.
        - Нам повезло! - обрадовалась Тилли.
        - Что-то всё слишком просто, - продолжал хмуриться Алексей.
        - А есть выбор?
        - Да-а, выбор…
        По крутой железной лесенке они спустились в парк. И отсюда море было видно, как на ладони. Большая яхта свернула вправо и торжественно входила в небольшую бухту с несколькими каменными причалами. Потом внимание Тилли привлекли странные пенные буруны в море недалеко от берега. Изредка шапки пены рассыпались, открывая темные блестящие спины каких-то животных.
        - Кто это? - указала она на них Алексею.
        На лице его мелькнуло раздражение, и ответил:
        - Дельфины, наверное.
        Тилли в восторге уставилась на дельфинов:
        - Как здорово!
        - Ты с ума сошла? Пошли скорее!
        Они прошли в парк, судя по всему, со стороны заднего двора, который служил для парковки машин, возвышался над парком, как терраса, и был отделен от него причудливым ограждением в виде большущих валунов цвета запекшейся крови. В наступающих сумерках они показались Алексею зловещим предзнаменованием.
        И вдруг, пройдя между этими самыми валунами, беглецы наткнулись прямо на что-то вроде приема гостей на открытом воздухе!
        На просторной зеленой лужайке красовался большой, ослепительно белый не то шатер, не то навес, украшенный разноцветными лентами, которые слегка развевались (ветерок этот никак не предвещал ту бурю, тот кошмар, который должен был разыграться здесь очень скоро, поэтому и запомнился!). Столики со скатертями из кремовых кружев, расставлены в розарии; за некоторыми уже сидели нарядно полураздетые гости, а официанты, в таких же, как и шатер, белоснежных костюмах приносили напитки. Разноцветные светящиеся гирлянды и китайские фонарики на деревьях подчеркивали синеву наступающего вечера. Откуда-то доносилась негромкая музыка.
        Не успели они опомниться, как один из официантов, не смущаясь пижамой Тилли (некоторые гостьи были одеты ещё чуднее), подал им высокие бокалы с чем-то золотистым, а широкоплечие молодые люди, родные братцы "шкафа", подвели их к хозяину сборища. Тот стоял в стороне ото всех, а гости подходили к нему и делали это как-то неестественно, скованно, как будто немного побаиваясь.
        Не понравился Тилли и Андрею этот хозяин, ну, просто с первого взгляда: жирный, противный, он смотрел из-под полуопущенных век и держался так, словно ему принадлежали не только эти парк и особняк, но и весь мир. А на гостей он глядел, словно они пустое место и ничего не значат! Одет он был в безвкусную пурпурную мантию с широкими рукавами и золотым шитьем и что-то вроде черного тюрбана, усыпанного сверкающими камнями. В руке держал стакан с томатным соком… судя по цвету, даже с кетчупом, и коротко кивал и бурчал что-то гостям без тени улыбки или гостеприимства.
        Итак, он посмотрел на них, потом на стакан и, обращаясь к стакану, спросил:
        - Вы показали им нашу главную достопримечательность?
        - Нет, - ответил один из "шкафов".
        - Нехорошо, - укорил шеф стакан.
        "Шкафы" кивнули, но Тилли и Алексей промолчали: Тилли, потому что если этот надутый индюк беседует со стаканом, то пусть тот ему и отвечает, Алексей же из осторожности.
        - Так покажите. Это очень занимательно и поучительно!
        Свита "шкафов" с любезными, но хитрыми улыбками повели их назад, к террасе-парковке, и они поняли, что предстоит какое-то неприятное зрелище. Ужас опять зашевелился во всем теле Матильды, вызывая дрожь даже в кончиках пальцев. Алексей старался ничего не пропустить и не дать застать себя врасплох. Они остановились возле ограждения из валунов и непонимающе посмотрели на сопровождающих.
        - А вы присмотритесь получше, - сладким голосом посоветовал один из них.
        Тилли уставилась на ближайший валун, не понимая, что должна в нем рассмотреть. Камень как камень. Не столб, конечно, а более необработанной формы. Чуть закругленный верх, а сбоку из него торчит какой-то выступ, ниже… У неё вдруг перехватило дыхание. Не закругленный верх и не выступ, это голова и рука, закрывающая голову испуганным жестом, локоть торчит, колени чуть согнуты, а вторая рука прижата к сердцу. Скульптура женщины?
        Она заметила, что Алексею тоже не по себе, а "шкафы" ответили на их взгляды всё теми же лицемерными улыбками. Но молчали, и Тилли опять взглянула, но теперь уже на другой валун. Тут перед ней был мужчина с гневным лицом и рукой, которую он хотел, но не успел протянуть вперед. Третий валун изображал еще одного мужчину с открытым в беззвучном крике ртом. Изображал?
        Он выглядел таким живым, словно вплавленным в камень, что она похолодела. Целые килограммы холодных льдинок осели у неё на спине, несмотря на жару, а во рту мгновенно пересохло. Тилли глотнула из бокала и спросила:
        - Что это?
        - Достопримечательности! - с идиотской жизнерадостностью ответил один из "шкафов", а другие молча кивнули. Алексей выглядел очень обеспокоенным.
        Затем в том же порядке все повернулись и прошествовали назад в парк. Хозяина на прежнем месте не оказалось, он стоял возле розария и снисходительно разговаривал с кем-то. Число гостей явно увеличилось, но никто из них не проявлял желания подойти к хозяину. В толпе сновали уже не только официанты, но и официантки, разнося подносы с какими-то колбасками на палочках и бутербродиками.
        Одна из них остановилась передо Тилли, и та машинально взяла колбаску. Закуска оказалась до невозможности наперченной, так что Тилли сделала большой глоток из бокала.
        - Хватит лопать. Пора уходить, - не разжимая губ, сказал ей Алексей.
        Они начали осторожно продвигаться по лужайке в сторону подстриженных кустов. Ещё немного, и можно будет спрятаться за ними и, пригнувшись уйти отсюда.
        И тут уголком глаза Тилли уловила какое-то движение. Движение чего-то непривычного. Она резко обернулась и выронила бокал.
        Валун катился с террасы на лужайку.
        Бесшумно набирал скорость и кувыркался прямиком в сторону розария. Причудливый, жутко-тёмный, не отражающий огни, на фоне иллюминированного парка он выглядел устрашающим порождением мрака.
        Гости на лужайке шарахнулись во все стороны, не успев даже вскрикнуть. Нескольким из них невероятно повезло - валун перескочил через них. И вот уже проломил низенькую желтоватую живую изгородь вокруг розария. Вдавил в землю несколько кустов роз. Разбил вдребезги пустой столик. Гости за столиками замерли, открыв рты, как мужчина там, в валуне ограждения. Никто не крикнул, не двинулся, всех словно пригвоздило к месту. Но не раздавило: непонятно почему валун опять высоко подскочил и спикировал прямо на хозяина.
        Тот не разевал рот, не замирал и не пугался. Но и не отступил. Он взглянул на падающий валун и выставил против него ладонь властным жестом существа, которому покоряются "кто-то" и "что-то", живое и неживое. Который плевать хотел на такие мелочи, как сорвавшаяся с высоты глыба!
        А затем валун врезался в хозяина, огромная каменная фигура подмяла его под себя и замерла, как чудовищный памятник на мгновенно образовавшейся могиле.
        Несколько секунд всё еще царила мертвая тишина, затем все хором закричали и завизжали, кто-то кинулся вон из парка, несколько женщин потеряли сознание. Подчиненные же хозяина, в числе "шкафов" и официантов, кинулись к валуну и попытались приподнять жуткое надгробие. Но безуспешно.
        И тогда один обернулся и, указывая на Алексея и Тилли, пронзительно завопил:
        - Это они! Они! Они! Они!
        Обвинение было чудовищно нелепым, но несколько человек довольно спортивного типа с дубинками (охранники?) принялись проталкиваться сквозь толпу гостей со вполне ясными намерениями. Но беглецы из санатория не стали их ждать и с места припустили так, что любой тренер тут же открыл бы в них олимпийских чемпионов. Через несколько шагов шлепанцы слетели с их ног, но они не чувствовала ни камешков, ни колючек - если те были, - они готовы были пробежать по стеклянным осколкам, только бы не быть пойманным опять!
        Путь вглубь им парка был незнаком, даже из окна коридора или террасы он не просматривался, но выбирать не приходилось: дорогу наверх отрезала толпа людей. С другой стороны, ну, доберутся они до террасы-парковки - и что? Вот они и мчались, куда глаза глядят по лужайке, которая языком протянулась к длинной аллее темных деревьев, уходящей в глубину парка. Позади слышались возбужденные голоса, но Алексея удивляло только, что до сих пор к ним не применили оружие. Или хозяин такого у охраны не терпел?
        Так это или не так, но пока всё зависело от выносливости беглецов. К счастью для их босых ног аллея оказалась усыпанной песком. Вереница деревьев уносилась назад, а впереди меж ними остро светила одинокая звезда, придавая всему происходящему привкус ночного кошмара: две одинаковые мрачные стены деревьев вокруг светлого пути и над ними далекий огонек, до которого никак не добежать. А тут еще у Тилли начало колоть в боку, и она совсем запыхалась.
        Нет, с таким темпом надолго не хватит, решила она, и начала останавливаться. Алексей тоже притормозил. Тяжело дыша, они переглянулись и прислушались. Позади никого не слышно, и нечего бездумно мчаться, как испуганные зайцы.
        - Отдохнём пару минут, и побежим дальше, - предложила Тилли. Сердце все ещё колотилось у неё где-то в горле, но дышать стало полегче.
        Но тут Алексей случайно взглянул в сторону и заметил какое-то движение среди стволов дальше по аллее. Стволы находились на расстоянии двух десятков шагов от них, и там что-то явственно шевелилось. Это было тем более странно, что не ощущалось и дуновения ветерка. Может быть, конечно, животное, но может и человек. И он отлично видит беглецов на светлом песке. Алексею это не понравилось. Никто не прячется, если у него добрые намерения. Этот кто-то, очевидно, ждёт, когда они подойду или подбегу поближе: тогда из них получится отличная мишень.
        И Алексей дёрнул Тилли в сторону от дороги.
        Как оказалось, мысль о мишени была своевременной: сухо треснул выстрел, пуля щелкнула о ветку. Беглецы так и присели!
        Мишень?! А почему бы и нет? За ними особенно не спешили, связавшись с другими группами охраны в парке. Надо что-то предпринять, и немедленно! Чем дольше они будут стоять на месте, тем больше стрелок начнёт волноваться, и если они не сдвинутся с места, он начнет действовать сам.
        - За те деревья, быстро! - шепнул Алексей в ухо Тилли.
        Опасность придала им силы. Они собрались, глубоко вздохнули и прыжком, который могли повторить, но не превзойти отлично владеющие своими телами кенгуру, ринулись в темноту. Там опять затаились и обернулись. Из своего укрытия смутно видели светлую полосу аллеи, деревья и кусты по другую её сторону, слабо освещенные лунным светом.
        Луна? Луна взошла, этого ещё не хватало! Они отступили назад, под защиту более густой тени деревьев.
        - Эх, если бы перебраться через аллею, - прошептал Алексей. - В кустах намного проще спрятаться, чем среди деревьев.
        Но аллея - голый участок шагов в тридцать, и в лунном свете он неплохо просматривался. Если они помчаться через неё, то стрелок сразу их увидит! Отвлечь? Но чем?
        Алексей осторожно огляделся. Камень! Светлый камень, вроде кирпича для обрамления аллей и дорожек лежал возле его ноги.
        И он схватил и бросил этот камень вдоль аллеи в сторону стрелка, надеясь отвлечь его внимание. Прежде чем камень упал, Алексей рванул через аллею, волоча за собой Тилли. По песку трудно набирать скорость, но их словно вихрем перенесло. Хотя если бы камень с глухим стуком не попал в ствол, плохо бы им пришлось. Ведь не успели они плюхнуться возле холмика, чуть не врезавшись в него головами, раздался выстрел. Пуля просвистела рядом с Алексеем. Метко!
        Он шепнул: "Вперёд!" и пополз туда, где по его расчетам были кусты. И тут же раскатисто щелкнул следующий выстрел. В лицо ему полетел песок, по щеке больно чиркнул камешек. Ругаясь про себя, он продолжала ползти, надеясь, что Тилли не отстанет и её не придется выручать. Снова выстрел. Пуля шлепнулась в песок где-то позади них. Проклиная всех хозяев приёмов, их врагов и их секьюрити, он заспешил, забыл, что шуметь нельзя. Их противник моментально этим воспользовался. Снова выстрел. Пуля ударила в камень опять близко позади них, и осколок больно обжег спину. Волосы у Алексея на затылки ощутимо встали дыбом безо всякого ветерка. Это убийца!
        Кусты были уже совсем рядом, но приходилось извиваться, как змеям, чтобы не хрустнула ни одна ветка. А они таки хрустели. И тут они услышали шуршание шагов по песку: противник пересекал аллею. Отчаянным рывком Алексей заполз в заросли, втащил туда Тилли, и они скатилась в какую-то яму. В этот момент преследователь подошел почти вплотную. Они замерли. Он стоял почти над ними, даже слышали его дыхание.
        Стук крови в висках отсчитывал секунды, секунды складывались в минуты, они были мокрые от пота, как будто их окатили из ведра, но преследователь оказался упрям и проверял на крепость их нервы. Алексей готов был сидеть тут хоть до утра, надеялся, что у Тилли не сдадут нервы. И стрелок снова не выдержал. Они услышали звук шагов, но теперь они удалялись. Осторожно приподняв голову, Алексей выглянул из ямы и всмотрелся в удаляющуюся по аллее фигуру, хорошо видную в лунном свете. Это был он - "шкаф"-медбрат в белом халате!
        Почему он перестал искать их? Понял, что в кустах это бесполезно? Или не хочет тратить патроны и время, знает, что перехватят в другом месте?
        Все это не придавало бодрости, но Алексей все-таки попытался пораскинуть умом. По аллее путь отрезан. Напрямую по зарослям? Тогда главная опасность будет на границе парка. Но он такой огромный, хватит ли у них людей охранять весь периметр? А если хватит? Они окружат парк и будут ждать сколько угодно. Будут ждать там, куда беглецы, по их мнению, побегут, и, как только рассветет, их поймают без особого труда.
        "Так, сообразим, - подумалось Алексею. - Они будут охранять весь периметр парка или нет? Конечно, нет. По их мнению, мы побежим от места празднования вглубь парка, мы считаем, что позади опасность, и туда не вернёмся. Сторожить вход со стороны террасы с парковкой охране и в голову не придет. А мы вот именно туда и отправимся! Потому что если где-то у нас и есть шанс проскочить, то именно там".
        Измученные и ободранные пошли они назад.
        Вот это было путешествие! Они крались, как привидения, с той разницей, что у привидений под ногами не хрустят веточки и не шуршит песок. И у привидений не болят избитые и исколотые подошвы ног и их одежду рвут колючки. Жажда привидениям тоже не знакома. А в остальном Алексей и Матильда очень старалась на них походить.
        Их бывшая путеводная звезда далеко передвинулась на небосклоне, когда они вышли на лужайку и обнаружили свои шлепанцы. Огромным искушением было подобрать их, но оба устояла. А вдруг кто-то видел, что тапки здесь лежали, и это наведет на след?
        Иллюминации на деревьях не было, как и гостей, темнел разгромленный розарий и белел заброшенный шатер. Скатившийся валун отмечал место последнего вздоха заносчивого хозяина.
        Тут силы оставили Тилли, она опустилась на газон и растянулась на нём, равнодушно глядя в небо. Дело не в том, что она запыхалась, нет, будь у неё кроссовки или, на крайний случай, туфли, она бы могла идти. Но её бедные ноги - чувствительные ножки, ходившие босиком считанные разы, да и то для развлечения - были безжалостно исколоты, исцарапаны и так болели, что она не могла сделать ни шага.
        Так она и лежала, как сыр на блюде, посреди украшенной лужайки, пока тревога и страх опять увеличились настолько, что преодолели боль в ногах. Алексей сидел рядом, ему было не намного лучше. Но он рассуждал на шаг вперёд:
        - Официанты и официантки приносили подносы с напитками и закусками именно из шатра. Может быть, там найдется что-нибудь выпить или надеть?
        Они со стоном поднялись на ноги и побрели к шатру. Его предположения оказались верными наполовину: остатки еды и напитков ещё не убрали.
        Торопливо подкрепившись и обмотав ноги полотенцами, можно было опять бросать вызов судьбе!
        Алексей крепко взял Тилли за руку, и они решительно поднялась к парковке. Почти пересекли её, обойдя три пустые машины, но остановилась в раздумье.
        Впервые за время, что прошло с момента похищения, оно сообразили, что не просто не знают, где находятся, но и не понимают, как отсюда выбраться, если не домой, то к родному посольству или консульству. До сих пор у них были другие заботы: как освободиться, как убежать, как не погибнуть?
        Но вот они убежали - и что дальше? Куда идти? Как выбираться отсюда на родную землю? Ладно, когда выберемся за ворота, начнём думать об этом, решили они.
        Но вот и ворота позади, а ничего умного в голову не приходило. Разве что вернуться на парковку и пошарить в машинах: может быть, попадется карта или путеводитель. Это при условии, что машины не заперты и не завоют, как сумасшедшие. Нда-а, впору запустить в затылок не одну, а обе руки! И тут они чуть не подскочили на месте: из-за одной из машин вдруг появились две тёмные фигуры: одна обычная, а другая немалых размеров.
        "Все пропало!" - мелькнуло в голове Тилли. Алексей настороженно пригнулся и всмотрелся в подошедших. А потом тихо и растерянно пробормотал:
        - Опять? Снова? Да что же это такое?!
        Один из тёмных силуэтов дружелюбно кивнул и сказал:
        - Молодцы! Сто раз молодцы! А кстати, вам не нужен транспорт для блондинки топлес и босиком?
        26
        Топлес?
        Тилли только вздохнула: после ползания по парку от крохотной пижамы остались одни лохмотья, и теперь мало что из прелестей девушки оставалось доступным только воображению. Алексею повезло: его джинсы почти не пострадали, рубашка осталась без пуговиц и разорвана на спине. До этой минуты обоим было как-то не до внешнего вида и приличий.
        - Сейчас, Тилли, я тебе отдам, - Алексей начал было стягивать рубашку, но Готфрид обернулся к верзиле (который появился вместе с ним и походил на осовремененного и могучего демона), и предложил:
        - Слушай, сними свой свитер и отдай Тилли.
        Верзила подчинился со словами:
        - Это из шерсти грифона.
        Под свитером на поясе у него оказался пояс с большой кобурой.
        Свитер был Тилли почти до колен, а длинные рукава она закатала до локтей - чем не платье. Алексей тем временем разглядывал верзилу.
        - Рапид? - наконец неуверенно спросил он.
        - Рапид, Рапид, - торопливо кивнул Готфрид. - Давайте отсюда убираться!
        - Если это ловушка… - пробормотала Тилли: она всё ещё не могла прийти в себя.
        Он пожал плечами:
        - Если бы это была ловушка, я бы уже поднял шум. В доме полно людей - вы не знали?
        Алексей и Тилли невольно обернулись, до сих пор им и в голову не приходило смотреть туда: верно, в освещенных окнах особняка двигались тени.
        - А где мы, вообще, находимся?
        - Может быть, сначала сядем в машину и уедем? - спросил Готфрид раздраженно. - Или вы собираетесь расспрашивать меня прямо возле дома, пока?..
        - Какая из машин? - Алексей опомнился и опять обрёл способность соображать.
        - Вот эта!
        Готфрид кинулся к стоявшему у обочины "седану", открыл заднюю дверь. Рапид сел за руль, Готфрид - рядом, и как только Тилли с Алексеем забрались на заднее сидение, машина рванула вперед. Тилли откинулась на мягкую спинку и стала наблюдать за освещенной автомобильными фарами дорогой. После аварии она не любила быстрой езды, и когда "седан" на большой скорости вошел в поворот, невольно съёжилась.
        - Откуда вы здесь взялись? - спросил Алексей.
        - Нас пригласили к тому… что под валуном, - многозначительно ответил Готфрид.
        - Пригласили?
        - Если так можно выразиться! Рапиду всё по барабану. Но меня жирный мерзавец Коурон достал до самых печёнок. Я боялся разделить судьбу тех… в валунах, вот и плясал под его дудку.
        - Подожди… не так быстро… Кто в валунах?
        - Ну, вы же видели: они там заперты колдовством. Это страшнее, чем умереть. Ничего не поделаешь, своя шкура - это своя шкура. Но теперь он прихлопнут - наконец-то. Это ты его?
        - Что - я его? - удивился Алексей.
        - Ты сбросил валун?
        - Каким образом?!
        - Но ты же маг.
        - Какой я маг? Посмотри на меня!
        - А что мне смотреть, ты и раньше выглядел очень скромно.
        - Не я - говорю. А что вы делали у этого Саурона, были его слугами?
        - Коурона. Гостями были.
        - Долго?
        - По здешнему времени с трёх дня.
        - И не потеряли память о реальном мире и о том, что с нами было?
        - Как видишь.
        Алексей покачал головой:
        - Но мы же выбрались из "Призрака"! Мы же были в реальном мире!
        - Мы и до этого были в реальном мире.
        - Я имею в виду: "Призрак" отпустил наши мозги. Или нет? Ты был в реале?
        - Да, но всего минут десять, - пожал плечами Готфрид. - А потом попал сюда. Хорошо, что рядом появился Рапид.
        - Ничего не понимаю! Кто-то опять заставил "Призрак" установить с нами контакт? Это не может быть доцент: ему выгодно благополучно завершить эксперимент.
        - Может быть, его заставили те, кто похитили нас? - подала голос Тилли.
        - Но зачем?
        - Откуда я знаю? Это преступники, я не представляю, что может быть нужно преступникам!
        - Дела-а.
        Все замолчали. "Седан" стремительно мчался в ночи. Тилли попыталась было опять расслабиться, но скорость, с которой машина двигалась по ночной дороге, пугала её.
        - Где же мы находимся? - спросил между тем Алексей. - В "Призраке" или это другой проект.
        - Или это глючит "Призрак", - шепнула Тилли.
        - Скажу честно, до сих мне было не до вопросов, - признался Готфрид. - Слишком жуткое происходило.
        - Рапид, где мы находимся? - повторил Алексей.
        Демонический верзила с кобурой достал из бардачка карту, развернул её на коленях Готфрида и ткнул в какую-то точку на карте пальцем. И все это, управляя машиной на сумасшедшей скорости. У Тилли сердце застучало где-то в горле от такой непринужденности. Готфрид передал карту Алексею, тот - Тилли. Дрожащими руками она держала карту, и всё расплывалось у неё перед глазами. Несколько минут понадобилось ей, чтобы убедить себя: Рапид не для того помог Готфриду и им, чтобы угробить в автокатастрофе. Она сжала зубы и принялась, как говорится, определяться на местности, хотя карта ничего ей не говорила: это была не Земля, а мир "Призрака"… или какой-то ещё.
        - Но мы же знаем пароли, - сказал Алексей. - Рапид их должен был сохранить.
        - Мне тоже пришла в голову эта мысль, - вздохнул Готфрид. - Но ничего он не сохранил.
        - Можем запустить новый поиск.
        - И не мечтай.
        - Почему?
        - Я пытался, и сразу нас обнаружили и привели к тому типу. Сейчас нас караулят везде.
        - Кто?
        - Не знаю. Но тот… под валуном… не единственный. Нам нужно затаиться и переждать. А вас ищут ещё за и убийство Коурона.
        - Какая глупость, ведь мы не трогали тот валун! - возмутилась Тилли.
        - Не знаю, - усмехнулся Готфрид. - Хотя… будь у вас такие способности, вы не попали бы им в руки. И не бегали бы по парку. Кстати, а как вас зовут теперь?
        - Матильда и Алексей.
        - Значит, с Айвеном покончено?
        Алексей пожал плечами:
        - Ещё недавно я думал - да. А теперь… Тебя-то как зовут?
        Готфрид вздохнул:
        - Как и прежде. Я не успел ничего вспомнить.
        - Но вот вопрос, - вмешалась Тилли, - почему подчиненные этого Кракатука…
        - Коурона.
        - Теперь ему всё равно! Но почему его помощники
        не знакомы с магией? Это хорошо, но почему?
        Готфрид фыркнул:
        - Этот негодяй боялся покушений. Развил у себя такую манию преследования, особенно после своих штук с этими валунами, что ожидал чего-то такого от любого.
        - Наверное, так и случилось, кто-то отомстил.
        - Наверное, - Готфрид пожал плечами. - Или просто из самозащиты… от страха… Хотя не могу понять, как этот таинственный волшебник прорвался в парк? Там везде стоят заслоны против магии.
        - Если там заслоны, то почему охранник визжал, что это мы заколдовали валун! - возмутилась Тилли. - Если мы имели магические способности, то, как мы проникли в парк?
        - Знаете, у страха глаза велики. И вы ведь подходили к валунам. Там все страшно перепугались. Да и что такое заслон? Он зависит от могущества поставившего его мага. Если вы сильнее, то вполне могли…
        - Но я же не просила меня похищать и приводить в его парк!
        - Да я это не всерьез, а так, для примера, - усмехнулся Готфрид. - Когда они испугались, то уже ничего не соображали, понимаете? И так умом не отличались, а тут такое увидеть! - он рассмеялся. - Как его припечатало - загляденье!
        - Значит, опять мир с магией, - задумчиво сказал Алексей. - Только мир техногенный, как тот… с Катакомбами: автомобили, пистолеты. А мои способности куда-то улетучились.
        - Может быть, ещё проявятся? - с надеждой предположил Готфрид.
        - Куда мы едем? - Алексей решил сменить тему и перейти к насущным заботам.
        - В горы.
        - И что там?
        - Это к Рапиду, я не в курсе.
        - Рапид, что там, в горах.
        - Там небольшой дом, в нём и поживём пока, - ответил верзила-демон, не сводя глаз с дороги.
        - А что за дом?
        - Гостеприимный дом.
        Они думали, что так и будут спешить прямиком в горы, в обещанный дом-убежище. Но через несколько километров "седан" резко свернул с хорошей дороги и остановился в каких-то зарослях.
        - Мы пересядем на другую машину, - ответил на их удивлённые взгляды Рапид.
        - Тише едешь, дальше будешь, - кивнул Готфрид. - В этом он прав. Не думаю, что кто-то будет старательно прочесывать окрестности, но зачем привлекать лишнее внимание. Эту машину видели возле особняка, потом она исчезла вместе с нами. Короче говоря, куда, Рапид?
        - За этой рощей стоит еще одна машина, - отрапортовал тот.
        - Ещё одна? Пошли!
        Тилли открыла дверь, попыталась выбраться наружу и болезненно охнула: ступить на ноги не было никакой возможности.
        - Что там такое? - спросил Готфрид.
        - Ноги… кажется, они распухли. Я не могу идти… честное слово…
        Алексей тоже морщился, но только слегка прихрамывал.
        Готфрид обошел машину, включил фонарик, и Тилли ошеломленно уставилась на свои ноги. Не ожидала, что они так жутко выглядят: от щиколоток и ниже распухли и покраснели, так что еле помещались в обмотках из полотенец.
        - Нет, - заговорил вдруг Рапид, - вам не пройти это расстояние. Я мог бы оставить вас здесь и подогнать другую машину прямо сюда.
        Тилли попыталась встать на ноги:
        - Не оставляйте меня!
        - Ты с ума сошла, - хмуро ответил Готфрид. - Зачем нам тебя бросать?
        Через рощу он и Рапид тащили её на руках, Алексей брёл сзади. Тилли освещала дорогу фонариком. Наконец его луч скользнул по чему-то блестящему, и они увидела машину, как оказалось, небольшой форд. Рапид распахнул дверцу, посадил Тилли на заднее сидение и с минуту стоял, и, глядя не то на них, не то, сквозь них. А сам-то, каков?
        Странно, но именно в этот момент они его впервые хорошо рассмотрели, лицо, то есть. А Рапид был вот каков: лицо простецкое, нос кривоватый, глаза небольшие и круглые, серые или светло-карие, при свете фонарика не понять. Крепкий и высокий, но стройный, как танцор. И ничего про него не угадаешь. Лукавые морщинки у глаз, губы не тонкие, но и не губошлеписты, не по-простецки поджаты. Какой ты? Кто ты? Тут он улыбнулся. Такой миляга парень, ну какой из него теперь тролль? А что смуглый, так жара здесь какая, знойное солнце!
        Но на сентиментальные рассуждения не было времени, из рощи они вылетели на другое шоссе и помчались вдоль берега моря. Оно тянулось слева, так что даже видели блики лунного света на волнах. Если бы не впечатления от террасы Коурона и не воспоминания о стрельбе в аллее, то прогулка доставила бы массу удовольствия, хотя Рапид опять гнал машину на безумной скорости. Но теперь Тилли дрожала от боли в ногах и непонятного озноба, а на глаза её то и дело наворачивались слезы: за что? что я такого сделала, чтобы угрожать мне и пытаться убить?
        Фордик мчался, словно его гнал пьяный лихач или герой боевика, поразительно, но стражи порядка то ли позасыпали, то ли их разморило от жары, и они на все махнули рукой. И берег, берег… и море под лунным светом.
        - Далеко до гор? - спросил Алексей.
        Рапид слегка махнул вправо и вверх. До этого они смотрела на море, или вперёд на дорогу, а ещё точнее, каждый в себя, где было отчаяние, тоска по дому и надежда. Их совершенно не интересовало, что там, по правую руку в темноте? А там, вверху, темноты не было, там сияли снежные вершины, до которых, казалось, было рукой подать, вдоль дороги же сгустился непроглядный мрак. Только теперь они и поняли, что это означает: вершины. Только кажутся близкими. Попробуй, дотянись!
        - Снег, - пробормотала Тилли.
        - Это не снег, - ответил Рапид.
        - А что?
        - Долго объяснять. Мы их объедем. Видите поворот?
        Поворот они увидели только когда машина снизила скорость, описала дугу, и в свете фар замелькали черные скалы, круто вверх вздымая свои странные стволы, Так вот откуда этот мрак справа? Черные как смоль скалы!
        Машина въехала на эстакаду. Вокруг в лунном свете расстилались холмистые склоны, скалы, черные и посветлее, деревья, скорчившиеся над склонами. Все это уже было холмами, а сияющие вершины уходили назад и вправо, постепенно отставали, и напряженные плечи Рапида чуть опустились, расслабились.
        Можно было подумать, что он стремился как можно дальше отъехать от этих прекрасных гор.
        Теперь Тилли не боялась, что они слетят с дороги куда-нибудь в тёмную неизвестность, и смогла взять в себя в руки и расспросить Рапида о нём самом.
        - Рапида, а кто ты теперь, если не секрет? Ведь не тролль уже.
        Он пожал плечами:
        - Это важно?
        - Но когда я тебя увидела, то мне показалось… что-то в тебе такое есть… - она засомневалась, признаваться ли. - Что-то такое, что посчитала тебя демоном…
        - Что-то? Да ещё такое? - Рапид негромко засмеялся, но глаза уже не щурились лукаво, а затвердели, словно кремешки.
        - Если не хочешь, можешь не говорить, - ей было странно таким образом разговаривать с необычным, но всё-таки компьютером. Прежде он был тупым и исполнительным троллем, а теперь - ну и дела!..
        - Не ответить, если женщина задала прямой вопрос? Да это же такая редкость, что хотя бы из-за этого стоит быть искренним? - озорные морщинки опять смягчили его взгляд; Готфрид и Алексей слушали его, почти раскрыв рот. - Так вот, вы в какой-то степени правы, Тилли, что-то во мне есть. Я, понимаете ли, ученик демона.
        - О-о, - протянула она. - Того, которого привалило?
        - Нет, другого.
        - Ты тоже хочешь стать демоном?
        Рапид посмотрел на неё… нет, не как на дуру, но все-таки, как на человека, об уме которого был лучшего мнения.
        - Как же я могу быть демоном, если я уже… Внимание, торможу!
        Фордик резко остановился, и заслушавшийся Готфрид чуть не влетел в лобовое стекло.
        - А что случилось?
        Свет фар вместо того, чтобы освещать дорогу, уткнулся в какую-то бесформенную груду. Присмотревшись, они поняли, что это камни и земля, завалившие шоссе.
        - Обвал, - объяснил Рапид. - Не везет, так не везет. Придется всё-таки ехать через Снежинные горы, - он произнес слова так, словно говорил о крупной неприятности. И голос у него дрогнул, почему-то очень не хотелось ему туда.
        - А объехать обвал?
        - Как? - спросил Рапид. - Слева и справа склоны по несколько десятков метров. Что ж, чему быть, того не миновать.
        Похоже, что в новом облике у него были припасены пословицы и поговорки на все случаи жизни.
        Он осторожно развернулся. При этом свет фар соскользнул с дороги и потонул во мраке слева. У всех засовало под ложечкой: они догадались, что темнота скрывает пустоту по обе стороны дороги. Пропасти? Не очень приятное впечатление!
        К черным столбам скал вернулись довольно быстро и без проблем, да и Рапид был спокоен. Поэтому Тилли решилась на новые вопросы. Но он не дал ей заговорить. Выскочил из фордика, открыл багажник, вытащил из него кучу тряпья и принялся затыкать все щели в машине.
        - Что ты делаешь? - спросила Тилли.
        - Вот они, Снежинные горы, впереди. Затыкаем все щели, закрываем все окна, и не вздумайте приоткрыть хотя бы на миллиметр. Понятно?
        - Понятно, - ответила Тилли с тревогой и недоумением.
        - Ничего нам не понятно, - сказал Алексей. - Что за приготовления?
        - Просто поверьте мне на слово: когда мы поедем мимо Снежинных гор, нам будет грозить смертельная опасность. Окна и двери не открывать, из машины не выходить!
        - Но в чём дело?
        - Ничего особенного, если мы проедем без проблем. Сейчас некогда объяснять!
        Ошеломленная таким заявлением Тилли даже забыла об ознобе и почти не чувствовала боли в ногах. Шутка ли? - опять смертельная опасность. Не прошло еще и полусуток, как она покинула больницу, а смертельной опасности наелась досыта!
        Неприятнее всего было, конечно, что Рапид отказался объяснить, что им угрожает. Неизвестность всегда неприятна, а неведомая неприятность - страшит. Поэтому Тилли смотрела в окно очень настороженно, ожидая всяких ужасов. Однако ничего не происходило, мотор ровно, негромко гудел, дорога шла чуть-чуть на подъем, а сверкающие под лунным светом вершины Снежинных гор были у них прямо перед глазами, по обе стороны дороги.
        - Странно, - наконец заговорил Годфрид. - Понимаю, луна. Но снег там, наверху, блестит слишком ярко. Как будто светится сам по себе. Странно как-то…
        Рапид бросил на него быстрый взгляд:
        - Я же говорил - это не снег. Это та самая опасность.
        - То есть, этот снег… то есть, эта опасность светится? - спросила Тилли, чувствуя себя опять глупо. Как-то нелепо звучит: светящаяся опасность. Как, например, блестящий ужас или искрящийся страх.
        Хотела уговорить Рапида, чтобы объяснил, в чём тут дело, как вдруг до их слуха донесся какой-то еле слышный звон или зудение - ну, вроде бы, как звенит надоедливый комар над ухом. Однако в этом месте комариное зудение было не одиночным, а хоровым… ох, нет, оно нарастало, как будто тысячи невидимых комаров вдруг завели в салоне фордика свою песню. И как будто размеры каждого из них то и дело увеличивались, а вместе с этим усиливался и комариный голос.
        Все вопросительно посмотрели на Рапида, но он не обратил на взгляды внимания, а водил глазами из стороны в сторону, словно ожидал увидеть что-то еще, кроме сияющих вершин в вышине и мелькания облитых лунным светом скал и кустарников вокруг.
        - А что?.. - начала было Тилли, но в этот момент он издал горловой звук и указал рукой влево.
        Все резко повернули головы, но ничего особенного не увидели, разве что с одной из вершин катилось вниз светлое облачко. От них оно было далеко и направлялось совсем в другую сторону.
        - Наверное, небольшая лавина, - предположила Тилли. - Когда я ездила в…
        Рапид нетерпеливым движением передёрнул плечами, не сводя глаз с облачка. А оно, словно рой насекомых, вдруг неторопливо развернулось и направилось в их сторону.
        Всем стало не по себе. Какими бы странными не были здешние лавины, но попадать под них желания ни у кого не было. С другой стороны, если это и была ожидаемая опасность, то зачем было затыкать все щели в фордике. Чтобы снег не набился внутрь? Но ведь если их засыплет, то как же они спасутся, если нельзя не только выходить из машины, но и даже открывать окна?!
        Больше ничего им додумать не удалось, потому что мир за окнами вдруг превратился в сияющую метель вроде тех, которые кружат внутри стеклянных шаров на елке. И небо с луной, и весь пейзаж, частями залитый лунным светом, частями провалившийся во мрак, исчезли в снежной круговерти. Странная лавина обрушилась на них и на весь горный мир!
        Тилли охватил ужас: не хватало еще в этих безлюдных горах - они за все время не встретили ни одной машины - да еще ночью оказаться погребенными под снегом! Но выскочить тоже невозможно, в этом Рапид прав: лавина унесет с собой и покалечит…
        Странное дело - снег на машину не опускался. Крупные, неоново-светящиеся снежинки хлопотливо и беспорядочно толклись перед стёклами, вихрем носились вокруг машины, а фордик неуклонно и настойчиво продолжал путь вслепую, освещая дорогу чуть ли не под самыми колесами впереди. Теперь они поверили, что это не снег и не снежинки. Но что? Во всяком случае, что-то, что лучше не допускать внутрь.
        Наконец сверкающее облако вокруг машины так сгустилось, что свет фар не мог пробиться сквозь него и на полметра. Казалось, что они заключены в большой, снежно-сверкающий кокон, который неторопливо крутится вокруг них, как гигантский, непрестанно позванивающий волчок. Но Рапид и не подумал остановить машину, а заставлял ее медленно, черепашьим шагом двигаться вперед.
        Тилли испуганно схватила его за плечо:
        - Ничего же не видно! Мы свалимся в пропасть!
        Он прищурился и хмыкнул:
        - Пропастей здесь нет, и я знаю, что делаю. Нельзя останавливаться, поймите, иначе мы не сдвинемся с места!
        Наверное, он знал, что говорил, но от круговерти, блеска непрерывного звона у неё кругом шла голова, она совсем растерялась:
        - Дороги не видно! Не видно ничего!
        Словно в ответ на её слова впереди что-то возникло. Что-то непонятное, тёмное и всё равно блестящее, так что у всех заслезились глаза. А фордик неуклонно надвигался на это препятствие!
        И тогда это случилось: нервы у Тилли окончательно сдали, она завизжала, перегнулась вперёд и изо всех сил вцепилась в руки Рапида. Он что-то возмущенно закричал в ответ, но нападение девушки было слишком неожиданным даже для здоровяка. Машина так вильнула, что ему ничего не оставалось, как резко её остановить. И только это произошло, наступила тишина. Молчали все, молчал и двигатель фордика.
        - Я бы сказал "идиотка", если бы это не было слишком слабое слово, - наконец сказал Рапид. Как улит и компьютер, он не заорал на Тилли, а констатировал факты.
        - Что случилось? - спросил Алексей.
        - Я же говорил: останавливаться нельзя.
        - Двигатель заглох?
        - Да.
        - Может толкнуть?
        Рапид пожал плечами:
        - Нужно прокалить свечи.
        - И что теперь?
        - Придется мне выйти. Вы умеете управлять машиной?
        - Да.
        - Это хорошо.
        - Я помогу…
        - Нет, вам слишком опасно. Вы ведь люди.
        - А ты?
        - А я тролль.
        Он перебрался на заднее сидение, порылся под ним, достал какую-то штуку, похожую на фонарик. Потом оттуда же вытащил свитер с капюшоном, несколько больших очков и перчаток.
        - Теперь слушайте внимательно, - сказал Рапид, надевая капюшон, перчатки и очки. - Сейчас вы укутаетесь так, чтобы не было ни кусочка открытой кожи: ни ладоней, ни лица, ни шеи. Наденьте очки и перчатки. Когда я выйду из машины, то захлопну дверцу. Кто-то из вас пересядет на водительское место. Что бы ни происходило, не бойтесь, не паникуйте и сидите смирно. Я могу быть в этом уверен?
        - Да, - ответил Готфрид.
        - Да, - кивнул Алексей.
        Тилли пристыжено молчала.
        - Хорошо. Так вот, когда я вернусь, то постучу в дверь, в заднюю дверь справа, и вы мне откроете. Понятно?
        - Да.
        - Когда я сяду в машину на заднее сидение, то вы запустите двигатель и поедете по моим указаниям. Понятно?
        - Да.
        - Тогда я пошел.
        Он быстро открыл дверцу и стремительно вывалился наружу, захлопнув ее спиной. Когда выходил, какие-то блестящие кусочки, похожие на осколки зеркала, влетели в салон, ударились о стёкла, о сидения, об одежду и очки, скользнули по ним и свалились куда-то на пол. А Рапид исчез в блистающем мареве.
        Тилли стало жутко и зябко, но стыд превозмогал всё. Даже если её будут раздирать на кусочки (непонятно почему, именно это пришло в голову), она выполнит приказы Рапида! Парни между тем посовещались и решили, что за руль сядет Алексей, как более опытный водитель.
        Рапида не было - по часам - только четверть часа. Но это время показалось бесконечным. Наконец в правую дверцу постучали, Готфрид распахнул её, и внутрь ввалился… ввалилось… Тилли в недоумении и ужасе уставилась на нечто блестящее, словно отлитое из зеркального металла, потом сообразила, что это он, это Рапид, почти полностью покрытый, как корой, чем-то сверкающим и зеркальным. Жуткий, зеркальный, техногенный монстр!
        - Ну, быстро, - сквозь зеркальную корку голос его звучал глухо. - Что смотрите?
        Готфрид опомнился. Еще не хватало устроить новые проблемы!
        Как они преодолели Снежинные горы, как Рапид давал указания, что делать и куда ехать, у всех осталось смутное воспоминание, потому что все усилия тратились на управление фордиком, который почти не слушался управления, и преодоление панического ужаса. Им казалось, что они никак не вырвутся из кошмарного сна, что вот-вот у кого-то из них или у всех сразу от переживаний и напряжения разорвется сердце.
        Но в три пары рук с машиной удалось справиться, они вырвались на простор долины, жуткое сияющее облако отстало, а потом и унеслось куда-то на родную вершину. Все шумно и облегченно вздохнули, взглянули на Рапида и…
        И тут оказалось, что очередная беда на подходе: зеркальная корка на теле Рапида окончательно сомкнулась даже на лице, и он стал задыхаться. Только тогда все поняли, что он пожертвовал собой ради них!
        Страшно было то, что как он не бил зеркальную корку руками, фонариком, той штукой, что прокаливал свечи, ничего не получалась. Жутко было видеть, как хрипит и задыхается эта живая зеркальная статуя!
        В отчаянии Тилли и Готфрид тоже заколотили по уродливому зеркалу, закрывающему его могучее тело и лицо с судорожно раскрытым ртом - совсем как у мужчины в кровавом валуне на террасе Кроурона! Бесполезно! Зеркальная корка прогибалась, выпячивалась, морщилась, но лопаться не собиралась. Алексей не мог бездеятельно наблюдать за кошмаром за своей спиной, остановил машину и обернулся. Рапид, дружище, ну и в историю мы тебя втянули!
        - Ой! - своим ударом он заехал Рапиду прямо в губы. В живые, тёплые губы, из которых брызнула кровь! Но некогда было извиняться, Алексей вцепился в жуткую корку и ломал её, крошил, разрывала, и она - проклятая! - поддавалась под его пальцами, как тонкий, обжигающий лед.
        Не прошло и минуты, как голова Рапида была свободна. Потом они выбрались из машины, и Алексей освободил его от мерзкой пакости полностью. Рапид и остальные смотрели на Алексея широко раскрытыми глазами и только изредка пытались ему помочь, но он уже и сам понял, что им зеркальная кора не поддаётся. Когда он содрал с Рапида последний кусок этой дряни, из-за вершин далеких и ужасных Снежистых гор робко выглянул краешек солнца.
        Рапид рассмеялся, потянулся всем телом, так что хрустнули кости, глубоко вдохнул свежий утренний воздух и покачал головой.
        - Айвен! - с чувством произнёс Готфрид. - Ты всё ещё Айвен! То есть, я хочу сказать, ты всё ещё маг!
        - Да, - буркнул Алексей, - эта проклятая игра продолжается…
        Он вспомнил катящийся валун. "Не факт, что это я. Не факт!" Но вот в парке что-то было. Слишком неточен был стрелок и слишком быстро он ушёл тогда. Хотя можно объяснить всё и его нежеланием рисковать в темноте, и нежеланием иметь дело в одиночку с двумя противниками…
        А Тилли вдруг почувствовала, что ноги болят по-прежнему, если не сильнее, что её лихорадит вдвое больше, чем прежде, что она совершенно разбита, и села на землю.
        - Я не хотела… - прошептала она. - Я трусиха, да? Я ужасная… А думала, что крутая Морриган…
        - Ну что ты, - Алексей пытался говорить бодро и уверенно. - Совсем нет. Просто ещё не привыкла.
        - Угу, ещё пару жизней, и мы будем здесь себя чувствовать как дома в Луна-парке, - иронически отозвался Готфрид.
        27
        Матильда шла вслед за ними. За принцем и принцессой. Они были счастливы и влюблённо смотрели друг на друга. А она не сводила глаз с принца. Сердце её разрывалось от безответной любви, ногами же при каждом шаге она как будто ступала по острым ножам. Такой была плата за то, что морская ведьма превратила русалочий хвост в две красивые, стройные ножки. Но Матильда не жалела. Она любила принца и была рада находиться возле него. Как жаль, что она нема и не может рассказать ему о своей любви. Как жаль!
        Она неловко наступила на очередной невидимый нож… и проснулась. Над ней на стене мерно постукивали забавные ходики. Глядя на них, она вспомнила, где находится и почему. А также поняла, отчего ей приснился сон о Русалочке. Это было воспоминание о перенесенных мучениях. Не любовных, однако. Лёжа в уютной спальне на мягкой постели, она следила, как поводит глазами игрушечная сова на ходиках и улыбалась. Сейчас уже могла улыбаться.
        До этого странного дома они добрались, когда рассвело. Проехав в дикое и неприветливое на вид ущелье, Рапид загнал фордик в незаметный со стороны живой грот, образованный кустами и переплетшим их диким виноградом. Где-то рядом шумела вода, пахло цветами и чем-то терпким, может быть, травой. Потом шагов триста Рапид нес её на руках, поднимаясь на холм над рекой. Алексей и Готфрид шли следом. Непонятно, как Рапид ориентировался, а вышел прямо к порогу.
        Ей было очень плохо, но даже в таком состоянии она подумала: ну, и развалюха. Хотя внешность дома мало Тилли занимала, хотелось лечь даже на землю и хотя бы на час-два закрыть глаза и ни о чем не думать.
        Да, хижина не радовала глаз: покосившееся крыльцо, дверь, стены и ставни, которые не красили много лет, а не ремонтировали и того дольше. Крыша, с которой уныло свисала не то черепица, не то дранка. Полуразвалившаяся труба. Правда, птицы против такого убожества не возражали, и целые семьи их поселились под крышей и на чердаке.
        - Ну, вот мы и прибыли, - довольно сказал Рапид. - Сейчас я вас устрою поудобнее и накормлю. Такая крыша над головой - уже хорошо.
        - Если бы можно было отстегнуть мои ноги и оставить у входа, я бы не возражала - ужасно болят, - уныло сказала Тили, не понимая, чем ему нравится эта дырявая крыша.
        Рапид ободряюще улыбнулся и с Тилли на руках поднялся на крыльцо к двери. Она думала, что попросит её толкнуть дверь, но он молчал, и она сама протянула руку. Странно, этого не понадобилось, дверь подалась внутрь и распахнулась перед ними. Кто-то стоял за ней и открыл её? Но Рапид вошел, и Тилли никого не увидела. И тут же забыла об этом, потому что у неё хватало других впечатлений.
        За кривой облупившейся дверью оказалась чистенькая и уютная прихожая с веселыми обоями, какую встретишь не в каждом ухоженном коттедже. На полу лежал недорогой, но чистый ковер, у стен шкаф для одежды и вешалка для зонтов, тут же, напротив входа, висело большое зеркало в тёмной раме.
        Позади них раздался негромкий шорох. Тилли повернула голову и взглянула поверх плеча Рапида: входная дверь закрывалась. Аоексей и Готфрид тоже смотрели удивлённо. Закрывалась сама собой. От сквозняка? А открылась тоже от сквозняка? Щелкнул замок, они вздрогнули. Не только от звука: изнутри дверь была совсем даже не ободранной, а отлично лакированной с начищенной бронзовой ручкой.
        - Не бойтесь, здесь безопасно, - сказал Рапид.
        Ладно, ну ее, эту дверь, если, наконец, мы в безопасности, подумалось Тилли. Важнее для неё сейчас лечь и перевести дух. Больше ничего не хотелось: выпить воды и заснуть, если позволит боль.
        Они вошли - вернее, Рапид нес Тилли, Алексей и Готфрид - в другую комнату, по виду гостиную, очень хорошо обставленную и устланную ковром потолще и покрасивее, чем в прихожей, и осторожно посадил в большое и глубокое кресло у окна. Она откинулась на мягкую спинку, полулежала не шевелясь, пульсирующая боль в ногах стала глуше. Чувствовала, как Рапид снял с неё обмотки и подсунул под ноги что-то мягкое.
        - А сейчас мы поедим.
        - Не хочу я есть, ешьте сами. Мне только воды и больше ничего.
        - Вам нужно поесть, - настойчиво сказал Рапид. - Вы ослабели от голода.
        - Я не хочу!
        - Вам кажется.
        - Да, поешь, - сказал и Алексей. - Очень аппетитно всё.
        До неё донесся запах кофе и еще чего-то вкусного. Как Тилли ни было плохо, но против её воли в животе забурчало.
        - Ну, может, немножко…
        - Вот и хорошо, - Рапид подвинул к креслу столик красного дерева.
        Потом они вышли в соседнюю комнату, через открытую дверь она наблюдала, как Рапид на внушительном столе с белой скатертью из расписной супницы наливает бульон в чашки. От бульона шел густой пар. Там же стояли накрытые серебряными крышками блюда. Кто все это приготовил? Кто знал, что они приедут именно сейчас?
        Чашка бульона, которую ей принёс Рапид, очень её подкрепила. После первого же глотка поняла, что голодна, как волк. Она ела за столиком, остальные - за большим столом в соседней комнате. Не забывали о ней. Алексей настоял, чтобы она съела кусочек какой-то рыбы и выпила кофе с пирожным. После этого Тилли желала только одного: остаться в том же кресле, и чтобы её не трогали. Но Рапид махнул рукой в сторону другой двери и сказал:
        - Там - спальня. Вы хорошо сделаете, если ляжете сейчас же.
        При этом он не сделал ни малейшего жеста, чтобы поднять её опять на руки или помочь встать. В ответ на её удивленный взгляд он повторил:
        - Идите в ту спальню, они - в другую, а я устроюсь здесь на кушетке.
        - Да я же не могу ступить, - напомнила ему Тилли.
        Он коротко усмехнулся:
        - Разве? А вы пробовали?
        Вряд ли после всех его самоотверженных забот этот тролль-улит и вообще хороший парень стал бы надо ней так зло подшучивать. Тилли нагнулась вперед и посмотрела вниз, на свои многострадальные ножки. То, что она увидела, заставило её на несколько секунд потерять дар речи. На небольшой подушке вишневого бархата с золотой вышивкой и золотыми же кистями по углам покоились её ступни, под которые - да, она же чувствовала это - Рапид подсунул эту подушку, когда посадил в кресло. И выглядели они… ну, она не помнили в точности, какими были её ноги в тот момент, когда они с Алексеем бросилась бежать от охраны придавленного мага. Но наверняка выглядели не хуже, чем тогда. Все порезы, царапины, воспаления, припухлости и краснота исчезли бесследно, как будто она неделю пролежала в постели под присмотром лучших докторов. Она могла ходить и бегать, как ни в чем не бывало!
        - Вот это да! - сказала Тилли, изучая свои недавно распухшие, а теперь очень даже изящные щиколотки. - Рапид, вы научились этому у своего учителя?
        - Нет, - усмехнулся он, глядя на неё сверху вниз. - Это не я. Заметил, что вам стало лучше - вот и всё.
        Она опять изумилась: когда они входили в дом… да что там входили, вот совсем только что… разбитые губы у Рапида распухли на пол-лица - результат отчаянных попыток Алексей спасти их спасителя от жуткой зеркальной корки. А теперь, смотрите-ка, улыбается до ушей целым и невредимым ртом, как артист с картинки!
        - Значит, наш Алексей-Айвен - теперь и врачеватель? - воскликнула она.
        - Врачеватель? О чем вы?
        - Но он же вылечил мои ноги, разве нет?
        - Я? - изумился Алексей. - Не знаю… Я ж такой маг, помните? Ох ты! И мои ноги в порядке!
        - Даже если бы он был самым замечательным врачевателем, вряд ли смог бы вылечить вас за то время, что мы ели, - усмехнулся Рапид.
        - Но кто-то же…
        - Это дом. Я умею находить такие дома, - объяснил Рапид.
        Тилли невольно огляделась:
        - А что это за дом? Слушайте, так это не вы, Рапид? Ну, двери, еда, лечение?
        - Конечно, не я. Я не знаком с магией.
        - Как же это происходит? Ну, в этом доме? - заинтересовался и Готфрид.
        - Не знаю. Я знаю о существовании таких домов и умею находить их. А почему они умеют делать то, что делают, я не знаю.
        Тилли поднялась из кресла и неуверенно сделала несколько шагов босиком по толстому ковру.
        - Невероятно!
        Её ноги и не думали болеть, как будто она не бегала по лужайке придавленного мага, аллее его парка и колючим зарослям. И не корчилась от боли на сидении фордика.
        - А теперь идите спать, - заботливо сказал Рапид.
        - Нет, я хочу вас расспросить о…
        - Еще будет время. Мы устали и лучше отдохнуть, прежде чем отправимся дальше, - строго распорядился он.
        - Вот как? Разве мы не здесь будем прятаться?
        - Ну что вы! Об этих домах - и этом тоже - слишком многим известно. Они дают кров всем без разбора, всех кормят и лечат. Их так и называют - гостеприимные. Поэтому спрятаться тут и, тем более, защищаться от кого-то, невозможно. Мы отдохнем немного и поедем дальше.
        - Что бы мы без тебя делали, Рапид, - прочувствованно сказала Тилли.
        Она не стала больше спорить, ушла в спальню - большая удобная кровать, душистые простыни - и крепко заснула, а через три часа ей приснился этот странный сон о Русалочке и разбудил.
        Когда она выглянула в гостиную, Рапид спал. Но через четверть часа, когда она привела себя в порядок и причесалась, он и парни были уже на ногах и ожидали её в столовой - наверное, шебуршание Тилли всех разбудило. На обед оказались отличные бифштексы с картошкой, салат из овощей, томатный сок, чай и шоколадный торт - просто и сытно. Какой замечательный этот гостеприимный дом!
        - А много их - таких домов, как этот? - спросила Тилли, стараясь не глотать еду, как бродяга.
        - До сих пор мне встретилось только пять.
        - Здесь, в этих местах? Или еще где-то?
        - И здесь, и не здесь.
        - А кто их построил?
        - Не знаю.
        - Но есть же какие-то слухи?
        - Никаких. Эти дома просто существуют. Нужно только уметь их узнавать.
        - Вот уж точно, - кивнул Готфрид. - Ни за что бы не подумал, что в дряхлой хижине скрываются такие удобства и чудеса!
        - А как их узнавать? - удивительно, как прочистились мозги Тилли, какие полезные вопросы она задавала.
        Рапид пожал плечами:
        - Долго объяснять… а точнее, для этого нужно кое-чему научиться. Если будет достаточно свободного времени, то я вам объясню.
        - Да уж, пожалуйста, - сказал Алексей. - Надо же, какие дома! Ну, хорошо…
        Рапид лукаво прищурился над своей тарелкой:
        - Ещё вопросы?
        - Конечно! Хоть теперь могу я узнать, что за дьявольщина происходит в Снежинных горах? Что за ужас на нас напал?
        - Зеркальная метель. Там они нередки. А чем они опасны, вы уже поняли.
        - Да, поняла, - опустила голову над тарелкой Тилли. - Мне до сих пор стыдно за свою выходку.
        - Ладно, кто старое помянет… - усмехнулся Готфрид.
        - А эти зеркальные метели… - продолжал Алексей. - Значит, если человек будет один, и ему некому будет помочь, то он может погибнуть под зеркальной коркой?
        - Зеркальные снежинки облекают коркой любого, - объяснял Рапид, накладывая себе третью порцию салата и еще один бифштекс. - Двое вас или трое - если снежинки налипнут, то вы погибли. Эту корку очень сложно разбить.
        - Какое страшное место. Теперь я понимаю, почему ты хотел его объехать. Но вот странно: на меня же они не налипли. И… и я эту корку почему-то легко ломал.
        - Я тоже удивлен. Вы вообще необычный, - сказал Рапид, посмотрел на Алексея исподлобья и принялся за бифштекс.
        - Чем я необычный? Тем, что сломал зеркальную корку? - недоверчиво спросил Алексей, ковыряя ложечкой кусок торта. - Я же был магом, помнишь? Наверное, и остался…
        - Не только. Но о вас поговорим потом. А пока…
        Рапид дожевал бифштекс, запил его чаем, промокнул салфеткой губы.
        - Если вы уже пообедали, то я объясню вам, - сказал он.
        Они прошли в гостиную, он взял чёрную сумочку, которая лежала в кресле.
        - Возьмем, к примеру, эту сумку.
        - А что с ней не так? - спросила Тилли. - Обычная сумочка. Леткая, удобная, красивая. Только уже не новая.
        - Это сумочка из кожи гуля.
        - Кого?
        - Пустынного демона.
        Готфрид подавился воздухом, Тилли невольно отступила:
        - Пустынного демона? Ведь у вас учитель - тоже демон.
        - Но не гуль, - Рапид вдруг рассмеялся. - Да что вы такое подумали? Я еще не слышал, чтобы какого-то гуля так вот взяли - и ободрали! Всем известно, что весной гули сбрасывают кожу, как змеи, и оставляют её. Но дело даже не в том. В этой сумочке помещается уйма вещей.
        Тилли почувствовала, что краснеет:
        - Если вы намекаете, что…
        - Дело не в вас. Эта небольшая сумочка даже не кажется набитой, но если открыть ее, то чего тут только нет. Там легко уместится даже…
        Рапид фыркнул, хватил с пола возле кресла бархатную подушку и недолго думая затолкал в сумку.
        Тилли попыталась было возразить, но у неё опять не хватило слов: подушка исчезла в сумке, ничуть не изменив её форму. Можно было подумать, что Рапид положил в сумку пачечку салфеток.
        - Мне кажется, что я мог бы затолкать в неё это кресло или весь обеденный стол с кушеткой.
        - О, - сказала Тилли. - Но я никогда ничего подобного не видела! Это из-за того, что она из кожи гуля?
        - Вот именно, - иронически сказал он. - А вот вы… - теперь повернулся он к Алексею. - Что-то в вас такое есть… Понимаете, я не из простого любопытства спрашиваю: в тех местах, где мы будем, нужно точно знать, кто есть кто.
        После его предупреждений перед Снежинными горами они склонны были ему верить.
        - А может быть, это у меня от той Леди Бессмертия? - предположил Алексей. - Помнишь, Тилли, как мы были у неё?
        - Может быть, - неохотно кивнула Тилли. - Она из темных эльфов. Взяло вдруг её колдовство и проявилось в Алексее!
        Рапид расхохотался так искренне, что ей стало не по себе.
        - Что тут смешного? - спросила обиженно.
        - Простите меня за этот смех, но он никак не похож на духа.
        - А почему я должен походить на духа? - с тревогой поинтересовался Алексей.
        - Эльфы - это духи.
        - Но Леди Бессмертия же была человек… то есть, выглядела, как человек. Наверное, она полукровка… то есть, четвертькровка.
        Её заявление вызвало новый взрыв смеха у тролля-улита. Тилли почувствовала себя глупо, но все-таки уточнила:
        - По-вашему, она не могла быть полукровкой?
        - Не сомневаюсь, что могла. Потому что она не была эльфом, - сказал Рапид, пофыркивая от сдерживаемого смеха.
        - Да нет же, была. Мартина… ну, Беззащитная Сиротка говорила, что кто-то говорил ей, что Леди Бессмертия из сумрачных эльфов Золотой Лощины, - вспомнил Готфрид.
        - Не сомневаюсь, что сумрачные эльфы приняли её в свой клан, но она как была, так и осталась человеком, - хихикнул Рапид.
        - Осталась?
        - Ну, конечно. Эльфы способны поместить сущность одного предмета или существа в другой предмет или существо. Я сам видел, как сущность кошки они поместили в курицу.
        - И что?
        - Курица пыталась лакать молоко и ловить мышей. Это было страшно - можете поверить. Но поместить сущность человека в эльфа? Им это и в голову не придет, ведь для этого придется уничтожить сущность эльфа.
        - Ну и ну, - покрутил Готфрид головой. - Значит, о Леди Бессмертия был обман?
        - Похищение и обман. Эльфы, случается, крадут и детей, и взрослых людей и внушают им, что они, эти похищенные, - эльфы.
        - Зачем?
        - Так как я - не эльф, то не знаю.
        Тилли стало немного обидно: есть что-то романтическое в том, что ты общался с эльфами. Но Рапид не позволил им долго раздумывать:
        - Там, в шкафу, вы найдете новую одежду для себя. Старую смело оставляйте - дом уничтожит её, и никто не догадается, что мы здесь были. А нам пора, ведь вы ещё не в убежище.
        Они покинули гостеприимный дом и невольно поклонились ему. Особенно Тилли. Ведь это его заслуга в том, что теперь она могла спуститься с холма в ущелье самостоятельно и не как жалкая, голодная и измученная оборванка, а нормально одетая и полная сил девушка!
        Настроение у них было отличное, солнце ярко светило, небо не закрывали тучи, всё складывалось на редкость удачно. Они бодро дошагали до импровизированного гаража фордика и уже садились в машину, как вдруг Рапид насторожено замер, словно прислушиваясь или принюхиваясь.
        - Что? - легкомысленно спросила Тилли, не придав этому особого значения.
        Он выдернул из уха незамеченные ими наушники и проворчал:
        - Ничего не понимаю. Вместо того, чтобы разбежаться по новым хозяевам, они сбились в шайку во главе с Тибом и разыскивают вас. Что там было в этом сгоревшем письме?
        - К-каком письме? - спросила Тилли. Парни тоже изумились.
        - Ну как же, Готфрид, вы же помните! Они говорили, что письмо сгорело, но Айвен и Тилли читали его. Там, в письме, было что-то очень важное, - убежденно сказал Рапид. - Иначе Тиб не гонялся бы за вами. Да и другие…
        - Кто такой Тиб?
        - Вы видели его в санатории.
        - Этот отвратительный Тиб чуть не застрелил нас в парке!
        - Глупости, - покачал головой Рапид. - Тиб - классный стрелок. Кого он хочет убить, того убивает. Нет, он побоялся убить вас, потому что вы прочитали то письмо и знаете какую-то важную тайну. Но как только вы попадете ему в руки, он развяжет вам язык, простите на грубом слове. Вы расскажете ему все, и вот тогда-то он вас убьет.
        - Я тоже не сразу, но догадался, что он не захотел нас убивать, - кивнул Алексей. - Только, Рапид, клянусь, не читали мы никаких секретных писем! Как бы это довести до сведения Тиба, не подскажешь?
        28
        Рапид всё-таки решился, они тронулись в путь и через пару часов - солнце уже клонилось к горизонту - оказались в непроходимом лесу. Нет, сам по себе лес был, можно сказать, даже редкий и светлый, пронизанный солнечными полосами и лучами. Но между стволами валялось столько сухих веток, стволов и стволиков, словно кто-то старательно и долго собирал где-то сухостой и завозил его сюда, укрепляя какие-то неведомые позиции. Однако, зная правильные ходы в этом импровизированном поле препятствий, можно было легко преодолеть его.
        Что и продемонстрировал им Рапид. Под их испуганные, а потом уже только изумлённые вскрики он лихо кружил между деревьями, смело гнал машину по, казалось бы, непреодолимым горам валежника, осторожно объезжая безобидные с виду, небольшие ветки. Но вот фордик свернул перед стеной из нескольких, удивительно тесно растущих деревьев, обогнул их и оказался перед высокой каменной стеной.
        Да-да, дом-убежище окружала высокая стена из красивого полосатого (красно-серого) дикого камня. Неизвестно, зачем такая стена была нужна с такими оборонными укреплениями, как лес, но, как видно, нужна, потому что потратили на неё неведомые строители наверняка столько же времени, как и на довольно примитивный дом. Не видя дома, вполне можно было воображать, что здесь колдуют и чаруют волшебники, а стена скрывает их деяния от чужих глаз. Или что усадьба - окруженная врагами крепость. Правда образ крепости немного портило то, что стена в некоторых местах не густо, но живописно была обвита виноградными лозами. Кое-где по верху стены из лоз торчат потемневшие бронзовые "башенки", украшенные странными коронами. Даже главный вход во двор представлял собой не калитку или ворота между стенами, а чугунную подъёмную решетку в каменной арке. Так что благодаря стене все сразу почувствовали почти незаметную атмосферу тайны, легкой тревоги, а, может быть, и магии.
        Прежде чем как-то проехать внутрь, Рапид ловко забрался (как ящерица, подумали они) на стену в одном, а потом в другом конце участка и, как матрос-впередсмотрящий, оглядел окрестности, словно интересуясь, что там делают соседи.
        - Зачем ты это делаешь? - не выдержала Тилли.
        - Все может быть, - туманно ответил Рапид, пошарил по карманам и достал небольшую коробочку.
        - Решетка открывается, как автоматические двери в гараже? - продолжала неугомонная Тилли.
        Рапид кивнул, нажал кнопку, решетка поднялась, и они смогли въехать во двор.
        - Выходите, я загоню машину в гараж.
        - Ну и дела, - пробормотал Готфрид. - Это и есть убежище?
        - Нужно расспросить Рапида обо всём, - сказал Алексей. - Тилли права: глупая какая-то таинственность.
        - Точно! В этот раз твой компьютер разводит неуместную секретность. Ты его хозяин или нет?
        - Сейчас он подойдёт, и я прямо так и спрошу…
        Больше ничего Алексей сказать не успел, все обернулись на крик Тилли и увидели, что стена треснула, и несколько камней из нее собираются вывалиться.
        - Вот безобразие! - возмущалась Тилли. - Такая крепкая стена была. И что теперь делать?
        - Не может быть… - пробормотал как раз вернувшийся. Рапид
        Тилли взвизгнула и подбежала к нему, он машинально обнял её и остолбенело смотрел на камни стены, которые медленно, как бы задумчиво, шевелились. А потом все они увидели другой мир!
        Выглядело это так, как будто кто-то над землей вырезал в пространстве круглую дыру диаметром метра три, через которую видно было какое-то совершенно другое небо и местность, не сказать, чтобы совсем незнакомые; и дыра эта стремительно и неумолимо, как чья-то пасть, мчалась на них.
        "Удрать на машине! - мелькнуло в голове Алексея. - Не успеем: она в гараже. Ч-черт возьми, это же Катакомбы!"
        - Катакомбы! - пятясь, заорали в один голос и Тилли с Рапидом, и Готфрид.
        Но следующие взволнованные вдохи они совершили уже на чудовищном плато в окружении охотничьих башен и под раскалённым солнцем. Алексей вдруг опустился на землю и сказал:
        - Никуда я не пойду.
        Они окружили его:
        - Тебе плохо?
        - Что с тобой?
        - Я вас понесу, - вежливо предложил Рапид.
        - Нет! - твёрдо ответил Алексей. - Нет, я останусь тут и умру!
        И тут же исчез с их глаз.
        И тут же осознал всё это в действительности, стоя в собственной комнате.
        Действительность? Собственная комната? Его затрясло, как в ознобе. Он недоверчиво оглядывался, повторяя и повторяя мысль, которая пришла ему в голову ещё там, по пути в дом-убежище.
        Ладно, Матильда, похоже, теряла сознание и в больнице, и по пути из неё в санаторий… он не додумался подробнее расспросить девушку. Но Алексей-то сознание не терял! Он помнил, как на него напали, как повисли на нём, выкручивая руки и лишая малейшей возможности сопротивляться, как затолкали в машину и завязали глаза, как машина долго мчалась по прямой! И всё-таки от родного подъезда его привезли в магический мир. Так был ли он в родном подъезде? Был ли он дома? Где вообще его дом?
        Он хмуро посмотрел на телефон, пошарил по столу, взял бумажку с телефоном больницы, позвонил, назвал фамилию Матильды. Потом для точности добавил имя. Но ответ был прежним: такая пациентка скончалась ещё вчера вечером.
        Несколько минут он сидел за столом, тупо глядя на свои ладони. Потом посмотрел на часы - восемь - и отправился в институт.
        Говорят, что водка совершает чудеса, добавляет уверенности в себе… Его это не касалось. Он был Айвеном и магом, эта уверенность вызвала у него к тому же ярость и эйфорию. Появились одновременно все три и в одном образе златовласой ангелицы, когда взбегал по массивным, только слегка погрызенным зубами времени, ступеням главного входа. Сопровождала его и к кабинету Артёма Николаевича, подмигивая изумрудным глазом.
        Именно, чтобы повеселить и развлечь её, решил задержаться в приёмной. От пяти-десяти минут мир не рухнет, а Прилипала за компьютером - подходящий объект для проверки. Как только Айвен и его спутница вошли, Прилипала совершила движение, однозначно дающее понять, что с этого мгновения единственным её желанием будет, как можно быстрее избавиться от посетителей. Уже видела их за дверями… за теми, в которые вошли из коридора.
        - Он занят, - буркнула в ответ на вежливый, даже несколько робкий вопрос Айвена и неодобрительно посмотрела на Ангелику: конечно, в институте ходят во всякой одежде и даже в прозрачных туниках, но корона на голове и меч в руке пока ещё оригинальны.
        - Занят? Это понятно в случае человека на такой должности, - нудно и миролюбиво согласился Айвен, но на щеках Ангелики заиграл румянец.
        - Я понимаю, - продолжал Айвен, - и не осмелился бы мешать такому занятому человеку, если бы не было уверенности…
        - Что дело самое важное, - грубо оборвала его Прилипала. - Знаю, знаю! Таких самых важных дел тут вагоны.
        - Так вы здесь за грузчика поставлены, эти вагоны разгружать? - спросил Айвен с невинной улыбкой. - Что-то мне говорит, что вы этого не делаете. И не умеете делать. Я тут ознакомился с деятельностью деканата. Вывод только один: кто-то мешает работе. Или вы, или декан. Сейчас вижу, что, скорее вы, - он улыбнулся уже нагло.
        Подействовало. Красная от злости Прилипала рассмотрела их с Ангеликой уже внимательнее, как будто это могло ослабить эффект слов Айвена.
        - Что у вас? - процедила сквозь зубы.
        - Об этом буду разговаривать с деканом, - Айвен пожал плечами.
        - Не будьте ребёнком, - фыркнула Прилипала. - Можете считать меня фурией…
        - Фурия - это я, - сообщила Ангелика.
        - Можете считать меня кем угодно, только посажена я здесь именно для того, чтобы спрашивать о причине посещения, - оказывается Прилипале тоже удавались длинные предложения.
        - Спрашивать? Тем лучше, - ответил Айвен со смехом, вызывая очередной приступ её раздражения.
        - Ну? Так что у вас?
        - Могу вам сказать: знаю, что сделать, чтобы иметь всё и всех.
        - Вы сумасшедший? - спросила Прилипала почти вежливо, но разозлилась: - Если бы ты был всемогущим, паренёк, уже давно сидел бы у декана.
        - Ага! Просто не мог себе отказать в удовольствии поболтать с вами…
        - Хватит! Говорите серьёзно или закройте входную дверь с той стороны.
        - Безнадёжный случай, - пробормотала Ангелика.
        Айвен же сосредоточился на том, как всё будет происходить. Не магически, а с точки зрения банальной науки. Кресло Прилипалы: локальное, резкое падение энтропии. Потом локальная же антигравитация (минус g). Хватит для начала?
        Хватило.
        Эффект был поразительный! Прилипала сначала почувствовала жар под ягодицами и энергично вскочила. Но, так как находилась в невесомости, врезалась головой в потолок. Там и осталась на время. Не на долгое время: размахивая отчаянно конечностями, передвинулась за пределы антигравитационной трубы и рухнула на стол.
        - Не могу разъяснить вам подробности, - сказал Айвен деловито и с таким видом, как будто ничего не произошло.
        Прилипала потирала ушибленный копчик, а её злость достигла своего пика.
        - Печально, только мы-то хотели по-хорошему, - сказала Ангелика.
        - Уматывайте, - пискнула Прилипала, - сейчас же! Иначе…
        Айвен её не слушал: нужна сосредоточенность, если желаешь эффекта, механизм которого не высосан из пальца - чем большее отступление от физических законов, тем большей должна быть амплитуда правдоподобия. А лучшие результаты должно дать использование квантовых констант. Постоянная Планка, например, идеально подходит. Туннельный эффект на макроуровне.
        Мгновение глаза - и предметы из ящиков стола Прилипалы стали появляться на его поверхности. Айвен и Ангелика (а также Артём Николаевич, который как раз вышел из кабинета на шум) с интересом наблюдали, как Прилипала кинулась закрывать своим телом нарядно оформленный альбом "Секстур в Меланезии". Появился открытым на позе 48, Айвен даже удивился, почему именно эта пришла ему в голову? Поэтому не сразу понял, что Прилипала нажала кнопку вызова охранника.
        Концентрация в таком бешеном темпе стоила Айвену вспышки головной боли. Но удалось. В основном потому, что не отступил от туннельного эффекта. В момент появления охранника Айвен и Ангелика были уже на два этажа выше, в лекционном зале, вызвав лёгкое удивление студентов и остолбенение пожилого преподавателя. Айвен горячо извинился, фурия отсалютовала мечом, вызвав довольный гогот аудитории, - и вышли обычно, через дверь. Неторопливо спустились по лестнице и в коридоре встретили обозлённого охранника, возвращающегося на пост. Даже не посмотрел на них.
        Опять вошли в приёмную. Айвен жизнерадостно спросил Прилипалу:
        - Хватит? Или развлекаемся дальше?
        Вскочила из-за стола так, словно увидела привидение. Рука её машинально потянулась к кнопке, но тут же безвольно опустилась вдоль тела. Девочка легко дрессирдвалась, не заставила Айвена локально применять закон Ньютона. Даже пожалел её: ничего не поделаешь - за глупость нужно расплачиваться.
        - Так как же декан?
        - Его нет, - сказала Прилипала таким усталым голосом, что поверили бы ей, если бы не видели декана недавно своими глазами. - Шли бы вы на кастинг в цирк, а? Или там большая конкуренция? Или это дурацкий гипноз и всё? Я вас запишу в очередь. Позвоните через… -замолчала, словно что-то мысленно подсчитывая. - Да, позвоните через неделю. Тогда уточню.
        Ангелика подняла меч, но Айвен ласково удержал её руку. Хватит и аннигиляции с трансмиссией энергии. Ручка выпала у Прилипалы из пальцев. Ведь пальцев уже не было, именно этих трёх.
        - Это вам на память, - вздохнул Айвен. - Получите свои драгоценные пальчики, когда выйду от декана. Естественно, для этого должен туда войти. А сделаю это только тогда, когда лично о нас доложите.
        Прилипала выполнила просимое, не раздумывая, на подгибающихся ногах и дрожащим от ужаса голосом. Айвен пропустил Ангелику в приветливо открытую дверь кабинета, и тут пришёл ему в голову уж совсем неэстетичный и мальчишеский трюк. Закрывая дверь, сказал:
        - А это вместо торта.
        В тот же момент на клавиатуре компьютера появилась увесистая, свежая, сразу же из-под хвоста, коровья "лепёшка". Где он отыскал эту коровку, Айвен и сам не знал.
        29
        Декан был совершенно другим. Если бы не строгий костюм, то Айвен принял бы его, например, за астронома-чудака, который даже во время отпуска не покидает обсерватории, намертво примёрзнув к телескопу и приборам. Это впечатление действовало ободряюще, хотя хорошо известно, как неверны бывают выводы, сделанные только на основе внешнего вида.
        - Ну, вы и натворили! - Артём Николаевич казался очень весёлым: неужели так не любил Прилипалу?
        Айвен пожал плечами.
        - Полагаю, вам было необходимо срочно со мной поговорить, - декан жестом пригласил их с фурией сесть. - Или же вы необычный холерик.
        - И то и другое, - пробормотал Айвен.
        - И что? Вы могли бы всё повторить ещё раз? Это гипноз или?..
        - Или.
        - Ага, значит, парапсихология, экстрасенсорика или как там…
        Айвен не знал, на что решиться. Для этой встречи придумал три тактики. Но разговор шёл в таком направлении, что все они могли оказаться бесполезными.
        - Видите ли, - продолжал между тем декан, - хочу сразу расставить точки над "i"… Фокусы меня не интересуют. Только их основа. Надеюсь, что она достаточно научна.
        Ага, значит, демонстрации больше не будет. Ну, и хорошо.
        - Понимаю, Артём Николаевич, - кивнул Айвен. - Только…
        - Только - что?
        - Это может быть… ну, знаете, немного трудно. Для вас.
        Декан нахмурился:
        - В каком смысле?
        - В каждом…
        - Простите, что перебиваю вас, но не могли бы вы представиться.
        - Как? - пробормотал Айвен.
        - Обычно. ФИО, кто вы, чем занимаетесь. Нелегко вести такой важный разговор ничего не зная о собеседнике.
        Если бы из-под Алексея выбили стул, он не пережил бы большее потрясение. Златовласая фурия тут же исчезла, он же остался сидеть растерянный и обалдевший. Чего-то подобного ожидал. Вот как, ожидал? Потому и оттягивал встречу с деканом?
        - Что с вами? - озабочено спросил тот. - Вы так побледнели! Выпейте воды. И куда исчезла ваша красивая телохранительница?
        Алексей справился с дрожью в руках, взял протянутый ему стакан с водой, сделал большой глоток, потом осушил стакан до дна.
        - Проект "Призрак". Или… - он попытался вспомнить. - Или "Штурм". Вы, знаете, о чём я?
        Декан смотрел непонимающим взглядом. Если он так, сходу притворялся, то был артистом-гением!
        - А сын-хакер у вас есть? Ну, такой… лет двенадцать?
        Декан приподнял брови:
        - Мне кажется, что вы задаёте эти вопросы не просто так, а потому отвечу: у меня две дочки, уже взрослые.
        "Он старше, чем был, - вдруг осенило Алексея. - Ему лет пятьдесят, даже пятьдесят пять! И что-то ещё не так. Что-то я прозевал…"
        - Я Алексей Чернов. И… да! Рапида вы помните?
        - Рапид? Это такой способ съёмки, кажется?
        - Нет, не способ. А Матильда? Матильду вы знаете?
        - Увы, знал.
        - А что с ней?
        - Попала в ДТП и умерла вчера в больнице. Вот такой печальный случай.
        - А вы её видели после?
        - После ДТП? Нет. Мне позвонили. У Матильды было институтское удостоверение. Но позвольте теперь мне тоже спросить?
        - Бесполезно, - покачал головой Алексей. - Вы не поверите. Я бы точно - не поверил.
        - И всё-таки попробуйте рассказать.
        - Вы примете меня за сумасшедшего.
        - Тогда нас будет двое… сумасшедших, - очень серьёзно сказал декан. - Я же своими глазами видел. Даже если это гипноз - очень впечатляюще.
        - Это не гипноз. Вернее, я сам не знаю, что это.
        - Верю. Мы пользуемся очень многими вещами, о которых никто не знает, почему они работают именно так. Итак, Алексей?..
        - Хорошо. Но не перебивайте меня и не вызывайте команду для психов, пока я не расскажу всё.
        - Э, глупости говорите, - декан небрежно махнул рукой. - Вы знаете сколько стоит такой вызов? Однако не будем отвлекаться…
        И Алексей рассказал. Всё, что помнил. Даже и не слишком длинным рассказ получился. В голове было больше, но слова не очень хотели складываться. Уложился в какой-то час.
        - Так-так, - пробормотал Артём Николаевич, когда Алексей замолчал. - Это ведь не всё, я по лицу вашему читаю.
        - Да, но я…
        Декан подвинул к себе ноутбук, что-то посмотрел и скомандовал:
        - Пошли!
        - Куда? - недоверчиво спросил Алексей.
        - Не к психам, конечно. Какой вы, однако, наивный! Если бы я думал, что вы невменяемый, то выставил бы вас за дверь. Мы пойдём туда, где вы работаете. Да-да, вы студент нашего института и работаете в нём, я только что в этом убедился. Правда, о компьютере-улитке я никогда не слышал и хотел бы… Что вы говорите?
        - Боюсь опять исчезнуть, - повторил Алексей.
        - Куда? Что, простите?
        Алексей тряхнул головой, нахмурился:
        - Почудилось что-то…
        - То есть, вы боитесь возвратиться в Катакомбы и куда там ещё?
        - По-вашему, Матильда была права, и это раздвоение личности?
        - Мне трудно сказать что-то определённое, я не психолог. Хуже другое…
        - Что может быть хуже?
        - У нас нет информационной системы "Призрак" или "Штурм". У нас нет какой-то специальной связи с компьютером с вашего рабочего места. Пойдемте, посмотрим на него!
        Когда они вышли из кабинета в приёмную, Прилипала сидела, оперев локти о стол и закрыв лицо руками. Алексею вдруг стало стыдно и страшно, подумалось, что он не сможет вернуть секретарше пальцы. Но все три пальца были на месте, между ними просачивались струйки слёз: Прилипала тихо плакала над чистой клавиатурой.
        "Наверное, моя магия совестливее меня", - мелькнуло у Алексея в голове.
        - Простите меня, если сможете, - сказал он тихо и вслед за деканом вышел из приёмной.
        - У того декана… ну, который не вы… она тоже была, - объяснил Алексей уже в коридоре. - Ну, эта Прилипала… то есть, вредная… то есть, секретарша. Но там я не мог исполнять желания… и в том мире, где Катакомбы, не мог. А здесь могу? Совсем я запутался…
        Он запнулся и уставился на табличку на двери, потом внимательно изучил стенды на стене. Декан молчал, не мешал ему, только наблюдал.
        - Это физико-математический факультет, - упавшим голосом выговорил, наконец, Алексей. - А вы декан его. Я был зол, всё было очень похожее… не обратил внимания.
        - А в чём разница?
        - Тот Артём Николаевич - доцент кафедры биотехнологий. Он младше и такой на вид… как астроном, - неожиданно даже для себя выпалил Алексей.
        Декан тихо рассмеялся:
        - По специальности я, действительно, астрофизик. Кафедра же… Нужно уточнить, но, насколько я знаю, в нашем институте такой кафедры нет.
        - А Прили… а она там была методисткой.
        - Что-то ещё не так?
        - Я учился и работал в университете, а не институте.
        - Пойдемте на ваше рабочее место, разберёмся хотя бы с этим! Вон туда, по переходу между корпусами, - указал рукой Артём Николаевич.
        Но кабинет оказался закрытым. Алексею пришлось сходить за ключами к вахтёру. Тот его знал и приветливо поздоровался. Открыв двери кабинета, они увидели три компьютера на специальных столиках, два шкафа - и никакого места, никаких кабелей, проводов, подключений для Рапида. Пол, конечно, могли вымыть. Но откуда появились ещё шкаф и два компьютера?
        Алексей так и сказал.
        - Ладно, - проговорил декан, оглядывая кабинет. - Рапид или не Рапид… Проверьте-ка папку "Левша"!
        - Личную папку Левши, - машинально поправил Алексей. - Вы думаете о списке подопытных? Но его должен был сохранить именно Рапид.
        - И всё-таки посмотрите.
        Алексей проверил все три компьютера.
        - Нет, - покачал головой, выключая последний.
        Декан пожал плечами:
        - Значит, нужно смотреть в Рапиде.
        - Вы думаете, он существует?
        - Он был в вашем гараже. Сейчас поедем и посмотрим.
        - Тут всего три квартала пройти.
        Артём Николаевич прищурился:
        - Вы указали в анкетных данных другой адрес. Насколько я понимаю, где-то за рекой.
        - За рекой?
        - Микрорайон Белая… - декан замолчал и смотрел на Алексея.
        - …Роща, - договорил Алексей. - Надо же, вдруг всплыло в голове. Дом сорок пять, квартира двадцать шесть.
        Ему очень хотелось добавить, что он ужасно устал от всего этого, но постеснялся такой слабости. Декан жестом пригласил его спускаться вниз по лестнице. До самого выхода из здания молчали. Там Алексей заговорил:
        - Видите ли, в физике были, скажем так, два прыжка осознания. То есть такие, которые затронули основы философского понимания мира. Первый коперниковско-ньютоновский, второй - эйнштейновский. Ого, сколько вызвали сопротивления! Но каждый раз мир становился уже другим. Вы хотите сказать, что это что-то подобное? Вы верите, что я не гипнотизёр?
        - А смысл вашего гипноза? - усмехнулся декан. - Заманить меня к себе в гараж? Зачем?
        - Да… это было бы нелепо. Но, вы думаете, что происходит что-то глобальное? На уровне переворота в науке?
        - Невежливо отвечать вопросом на вопрос, но что думаете вы? Вы ведь раньше меня оказались в такой… гм!.. ситуации.
        - В голову приходит всякая физическая фантастика. Знаете… много реальностей… много параллельных вселенных…
        - Ну-у, это и впрямь фантастично до нелепости. А ведь Матильда объяснила вам, в чём дело. И тот мальчик, Ивар, практически, подтвердил это. Есть информационная система "Штурм" или "Призрак", есть группа людей, сознание которых в этой системе используется.
        - Но мы с помощью Рапида нашли пароли, и "Призрак" завершился! - пробормотал Алексей, понимая, что сам не верит в эту чушь.
        - Как же он завершился, если вы продолжаете бродить по странным магическим мирам?
        - И ваш мир магический?
        - Ну, я называю его так… надо же каким-то прилагательным отличать такой мир? А разве нет? Разве вы не явились ко мне с очень странной особой, не проделали несколько потрясающих штук вплоть до исчезновения пальцев у моего секретаря и перемещения себя самого?
        Алексей подумал о коровьей "лепёшке" и покраснел.
        - Но раньше у вас тут такого не было? - почти выкрикнул Алексей.
        - Не было. Появились вы - и началось. Хотя всё это очень интересно, я бы не возражал, чтобы продолжалось и дальше.
        - Значит, опять обман, - прошептал Алексей. - Опять.
        - Обман? - понимающе кивнул декан. - В том-то и дело! Каким бы злыднем не был, например, мой двойник-доцент, я уверен, что он мечтает благополучно завершить свой опыт. Будь иначе, он просто выключил бы компьютеры, обслуживающие "Призрак". Ведь Матильда умерла, а вы все потеряете разум. Кто сможет его обвинить? Вы же так думаете, я точно знаю это!
        - Но пять или шесть дней ещё не прошло, он может пытаться найти пароли… - Алексей замолчал, глядя на декана. - Вы читаете мои мысли? Как?
        - Понятия не имею. Но хочу вам помочь, вот и озвучил ваши предположения, чтобы вам легче было в них разобраться.
        - Спасибо… вы… действительно… помогли… трудно впечатления и мысли сложить в слова.
        - Скорее, в фразы. Но у меня было вдвое больше лет для упражнений в таком складывании.
        - Поедем в Белую Рощу? - спросил Алексей.
        - Давайте-ка пройдём три квартала и посмотрим на комнату, из которой вы сюда попали.
        - Зачем? Рапида там точно нет.
        - Нет?
        - Я был злой и тогда как будто ничего вокруг не видел. Но теперь вспоминаю, что возле дома гаража не было. Вообще их там не было!
        - Это внушает надежду, - кивнул декан.
        - Правда?
        - Вы же сами думаете, что ваша комната и дом, где она находится, - единственное место, где не было чудес и странностей.
        - Это да, - Алексей даже остановился. - Это да. Но тогда получается, что Матильда всё-таки умерла. А то, что она появляется в других мирах… - он замолчал.
        - Показывает, что она не умерла, - продолжил декан. - Разве вы видели её мёртвой?
        - Но я звонил.
        - Телефон - это программируемая техника.
        - Но врач в больнице…
        - Вы были в больнице с Рапидом, а что такое Рапид?
        - А Рапид мог и не быть биокомпьютером, хотите вы сказать?
        …Алексей всё так же сидел на горячей земле одного из плато Катакомб, а они - Тилли, Готфрид, Рапид стояли вокруг. Но теперь Алексей вскочил на ноги и в упор посмотрел на Рапида:
        - Что же ты делаешь? Что ты со всеми нами делаешь? Ты тянешь время, водишь нас за нос… Некоторые, наверное, догадались, потому и отстали… исчезли. Где Матильда и Мартин, где Маркус и Элизабет? Где Ронни, Ингигерда, Иво, Ивар, Георг? А тот принц? Сколько было подопытных?
        Тилли и Готфрид только хлопали глазами от удивления. Рапид отступил назад, но гордо вздёрнул подбородок.
        - Что с тобой, Алексей? - растерянно спросила Тилли. - Рапид, умница, он же нашёл пароли. Но наверное, не все. Поищет ещё и…
        - И не произойдёт ничего. Рапид - не компьютер. Точнее, он такой же компьютер, как я маг Айвен или Алексей Чернов.
        - Но я же Матильда, я помню это!
        - А вот он помнит, что он - Готфрид, и его сюда забрали странные шмели. Ивар помнил, что он сын Артёма Николаевича, а тот существует здесь в двух вариантах, и у одного из них сына нет, но есть дочери. У Мартина с Мартиной свои воспоминания, у Элизабет - свои, у Ингигерды, Маркуса, Ронни, Георга и ещё целой компании - тоже есть память и истории жизни. В других персонажей… помните богиню на мосту?.. заложено только несколько функций и фраз.
        - Так что же это всё означает? - хмуро спросил Готфрид.
        - Если мы персонажи, то у нас есть память. Но как мы можем знать, что будут с нами делать игроки или зрители?
        30
        - Ты что? - истерически закричала Тилли. - Ты что? Мало нам этого "Призрака"? Ты думаешь, кроме Ивара есть ещё кто-то? И он играет нами! Или ты думаешь, что Артём Николаевич сделал что-то… что-то нехорошее?
        - Тихо, тихо, - стал успокаивать её Готфрид. - Мы все на нервах, но давайте держать себя в руках. Айвен… то есть, Алексей…
        - Это не имеет значения…
        - Объясни, что случилось? В чём ты обвиняешь Рапида?
        - Да ни в чём я его особенно не обвиняю, - устало сказал Алексей. - Прости, Рапид, я сорвался. И пошли в тень, где тут она?
        - Вон там, слева вдалеке, что-то похожее на деревья, - подхватил его слова Готфрид. - Пойдёмте, я лично уже поджариваюсь на этом жутком солнце!
        В молчании они преодолели те несколько сотен шагов, которые отделяли их от небольшой рощицы. Алексей и Рапид молчали, а Готфриду и Матильде было страшновато их расспрашивать. Над небольшой компанией словно нависла тяжёлая туча - предвестник бури и несчастья. Наконец они нашли под какую никакую тень, но здесь камней-сидений не было, и все уселись прямо на землю.
        - Что ты узнал, раз так набросился на Рапида? - опять обратился к Алексею Готфрид. - Что-то случилось?
        - Случилось. Но с нами столько уже случалось…
        - А в этот раз? Ты так закричал на Рапида, так злился…
        Алексей горько усмехнулся:
        - Потому что я считал его компьютером. Даже биокомпьютером. А он оказался таким же как мы, со своим заданием.
        - Каким заданием? - испуганно спросила Тилли. - Что он должен был делать?
        - Не знаю, может быть, не давать нам добывать артефакты, как это было в правилах "Призрака"? Или мешать нам добраться до Леди Бессмертия?
        - Ну, знаешь! - возмутился Рапид, и на его демоническом лице появилось неожиданно обиженное выражение. - Ты сам тоже хорош! Вечно то падал в обморок, то куда-то вообще исчезал. А Маркус и Элизабет? Когда он явился, она закатила истерику, а он чуть не устроил дебош. А вы четверо бросили нас посреди дурацких иллюминации и фейерверка, помните? Я уже не говорю об Иво. Один Ивар добыл несчастный Кристалл, и тот остался у него, а где Ивар, ты знаешь?
        - Но ты притворялся, что ты компьютер, связанный с "Призраком"! - Алексей тоже повысил голос. - Ты делал вид, что искал пароли! Ты звонил по телефону в больницу к Матильде! Ты изображал свою перезагрузку!.. - он запнулся, потому что Рапид скорчил тошнотворную гримасу.
        - А ещё я жрал эти проклятые "коровки", - с невесёлой усмешкой сказал Рапид. - До сих пор помню их гадостный вкус. И перезрелые бананы, бе-е… - его передёрнуло.
        Задор Алексея мигом пропал, он виновато пожал плечами:
        - Я думал ему… то есть, тебе нравится. Честное слово, ты же мог и отказаться!
        - Не мог, - уныло объяснил Рапид. - Я не мог отказываться от подзарядки, если нужна была энергия. И замки дурацкие из камешков строил. И Георга за собой водил. И честно звонил по телефону, перезагружался, искал и прочее. Что ты качаешь головой, искал, да!
        - Всё… - вдруг тихо сказал Готфрид и закрыл лицо руками.
        Если бы их чахлую рощу вдруг начали обстреливать с охотничьих башен, то и тогда это могло произвести на его спутников меньшее впечатление. Алексей и Рапид замерли с приоткрытыми ртами, а Тилли начала беззвучно плакать.
        Действительно, с первого появления Готфрида он неизменно проявлял выдержку, рассудительность, хладнокровие и чувство юмора, как никто из присутствующих и остальных, которые пропали где-то в глубинах не то "Штурма", не то "Призрака". В некоторых ситуациях только он не давал им переругаться или, наоборот, пасть духом. И вот…
        Тилли, не переставая проливать слёзы, принялась гладить его по плечу, уговаривая:
        - Ну, что ты, не нужно, всё обойдётся, мы что-нибудь придумаем…
        Она запнулась, когда он поднял голову. Лицо у него было спокойное, глаза сухие, он даже слегка улыбнулся:
        - Ничего мы не придумаем. Чтобы остановить "Призрак" или "Штурм", нам нужно найти артефакты или узнать пароли. Один артефакт мы нашли, но где он? Где Ивар?
        - Но ведь можно попробовать перенестись… - неуверенно начал Алексей.
        - Как и куда? Кто из нас это умеет? Те, кто остались где-то там.
        - Но Рапид тоже это умеет! - оживилась Тилли. - Он же это делал!
        - Хорошо, найдём мы Ивара, отберём артефакт. Дальше? Нет, ничего не получится. И пароли на самом деле Рапид не искал и не находил…
        - За кого ты меня принимаешь? - возмущённо ответил тот. - Я верил во всё происходящее, как и все вы. Я их искал и находил. Но когда перезагрузился, то ничего не осталось.
        - Перезагрузился, - хмуро повторил Алексей.
        - Ну, а в папке пользователя Левша? - спросил Готфрид уже с интересом.
        - Не успел я сохранить, - пожал плечами Рапид. - Слишком быстро всё произошло.
        - Значит, ищи опять! Ищи пароли, Рапид, а там посмотрим, правда, Алексей? - воспрял духом Готфрид, Тилли тоже с надеждой смотрела то на него, то на Рапида.
        - Чтобы я искал, вы должны назвать главный пароль, - быстро напомнил Рапид.
        - Алексей, - позвала Тилли.
        - Назовите сами, ведь помните. Пусть ищет, - равнодушно сказал Алексей. - Хоть какое-то занятие.
        - Да что это теперь с тобой? От Готфрида заразился? - заволновалась Тилли. - Ты что, до сих пор Рапиду не веришь?
        - Ему верю, но что пароли помогут - не верю.
        - Как это? - не понял Рапид.
        - А вот так. Помните, как Ивар перезагрузил Рапида?
        - Да, - ответила Тилли.
        Остальные кивнули.
        - После этого ничего не произошло.
        - Да, - отозвался Готфрид, - я тогда еще испугался, что исчезнем, но потом некогда было пугаться и…
        Алексей вздохнул:
        - В том-то и дело, что нужно было не пугаться, а удивляться. Да, слишком всё закрутилось, столько всего начало происходить. Но я должен был тогда же сообразить… или позже… но сообразил вот только что.
        - Да что ты такое сообразил, что ты мрачный такой?
        - Рапид перезагрузился, так? То есть, отсоединился от всего, всё забыл, так?
        - Так.
        - Значит, он отсоединился и от системы "Призрак" и забыл о ней, понимаете? Чтобы он к ней подсоединился, мы должны были ввести в него пароль про кузнеца. Кто-нибудь это делал? Это я так, риторически.
        - Нет, как-то забыли, но…
        - Забыли, потому что Рапид исчез с наших глаз, но сразу же появился, так? Никакого пароля не понадобилось.
        - Так, ну и что?
        - Но если Рапид отсоединён от "Призрака" и никто не вводил пароля, то как мы можем с Рапидом общаться?
        - Но мы же общаемся! - испуганно сказала Тилли. - Кто-то ввёл пароль, ну, например…
        - Например, доцент-декан, отец не то сына, не то дочек. Или Матильда, которая не то погибла, не то похищена, не то жива, а может и нет. Улита Рапида, между прочим, я оставил в гараже. Когда меня поймали "братки" того приваленного мага, гараж еще был на месте. Но когда я оказался дома в последний раз, то никакого гаража не видел, потому что и дом был другой. А университет оказался институтом, и на моём рабочем месте Рапида явно никогда не было. Тилли, тебе не надоело то ассистенткой, то богиней быть, то вообще одним голосом? Вы не устали от всего этого спектакля? Я уже сыт по горло этой чепухой. Не сдвинусь с места, пусть хоть бомбёжку устраивают!
        - Что ты, тише, - пробормотала Тилли.
        - Пусть слышат! Мне всё равно. Пусть убьют. Пусть убьют, но хоть умру как человек. А их игрушкой-погремушкой быть отказываюсь! Не буду! Не буду их троллем безмозглым, слышите?!
        Тилли опять зарыдала…
        …- Слышишь? Рая… Раечка, вот хорошо, вот славно - глазки открыла, - строгий голос изо всех сил старался быть ласковым.
        Медсестра? Ещё одна больница? Белый, в трещинках потолок, светло-голубые стены, лампы рассеянного света.
        - Я Матиль… Ой, да, Рая. Где Алексей? Где Готфрид, Рапид? Нет… нет…
        Глаза её изумлённо расширились, она облизала губы, жадно глотнула поданную кисловатую воду.
        - Можно мне сесть?
        - Да, конечно. Полдник через полчаса.
        Матильда… то есть, Рая огляделась еще раз - палата на две койки, вторая кровать не занята, аккуратно заправлена и застелена пожелтевшим светло-серым покрывалом. Две белые тумбочки, рыжий шкаф, стул в углу. Могла бы сесть на кровати и сама, но сильные руки помогли ей. Не строгая и ласковая медсестра, та ушла. Рядом знакомый человек, это он помог сесть. Просто знакомый?! Как бы не так!
        - Лёшка… - дрожащими губами сказала она. - Лёша… ох, Лёшенька… Это где мы?
        - Мы в санатории. Маленький санаторий возле озера, помнишь? Всё в порядке, что ты так смотришь?
        - Я?
        Память вдруг раскрылась настежь, как двери из уютной, мирной комнатки в огромный, непредсказуемый мир! Только уютной комнаткой была не палата маленького санатория, а те причудливые миры, по которым она бродила в компании. Там было странно и пугающе, но там было абсолютно безопасно… Нет, погодите, а здесь, здесь-то?
        - Лёша, ведь был сель? Был или не был? Я же помню, как грязная жижа лезла в окна…
        - И забудь об этом. Всё закончилось. Лучше глянь в зеркало. Твои расчёски и косметички в тумбочке, а одежда в шкафу.
        Рая повернулась к зеркалу, и увиденное заставило её на время забыть обо всём:
        - На кого я похожа! Ох, настоящее чучело!
        Пока жена приводила себя в порядок, Алексей подошёл к окну и посмотрел на спокойную гладь озера Глаз. А Светозарье, по пути к которому они остановились на турбазе "Птичье гнездо", судя по телерепортажам, из-за чудовищных грязевых потоков с камнями превратилось в огромную лужу. Вместо чистой голубой воды в большой горной чаше теперь оказались бурые помои, плавали ветки, целые стволы и какие-то обломки. Может быть, тела людей и животных, но их не показывали…
        - Ну, вот, - удовлетворённо сказала Рая. - Можно идти на полдник? Я ужасно проголодалась!
        Они пошли в столовую комнату, все кроме них уже сидели за столиками. Саша, Андрей, Тамара, Римма, еще несколько человек, имён их она не знала или не помнила, но они тоже были в "Птичьем гнезде". И Артём Николаевич со своей неизменной тросточкой, у которой забавный набалдашник в виде блестящей драконьей головы, но её вполне можно принять и за козлиную. Все с аппетитом едят булочки с сыром и пьют чай. Те, кто очнулись раньше и уже смотрели телевизор, подавлены катастрофой на "Птичьем гнезде" и Светозарье и смущены радостью за себя: легко отделались, всего-то сутки посидели в заваленной турбазе. Нет, даже уважать себя можно - не поддались панике, слушались спасателей, не стали сами выбираться, куда попало. А другие, со второго этажа - что-то мелькнуло в одном репортаже - выбрались из-под завала прямо в ловушку из электрических проводов… те, кого не привалило по пути…
        Артём Николаевич в который раз многозначительно посмотрел на Алексея. Молчи, мол: они ничего не помнят, так и ты молчи. Хотя у парня уже накопились десятки вопросов, но он таки молчал. Недаром пожилой учёный выбрал именно его в качестве помощника, когда понял в какую жуткую передрягу они попали из-за селя.
        Только вечером, когда все по предписанию главврача пошли смотреть приключенческий фильм, Артём Николаевич и Алексей увильнули под предлогом написания отчёта в университет. По крайней мере Рая поверила, а большего и не нужно. Но всё-таки, сидя в палате Артёма Николаевича, они следили за дверью и разговаривали приглушенными голосами.
        - Ведь я почти догадался, да?
        - Конечно, ты был на верном пути. Еще немного, и тебе пришло бы в голову, что нет никакого подсоединения к компьютерной системе, а есть я. Уже когда вы с Раей вспомнили меня, то стало не до смеха… если в той ситуации можно было говорить о смехе.
        - Но почему вы дали мне возможность помнить, кто я?
        - Ничего я тебе не давал, - Артём Николаевич побарабанил пальцами по столу. - Ты и Рая сами вспомнили кое-что, и мне пришлось по ходу дела перестроиться. К счастью все сразу же клюнули на новую схему, даже вы с Раей.
        - Да… с Раей… вот, кстати, зачем вы придумали мне жену Элизабет?
        - Лёша… То есть, Алексей…
        - Нет, пожалуйста, можете и Лёша, я не против.
        - Мне нужно было максимально оторвать вас от реальности, погрузить в полностью отличный от неё мир. Поэтому я, если это удавалось, менял возраст, внешность. Ты оказался удивительно памятливым, вспомнил голос Раи. Я еле сообразил, что происходит.
        - Да, верно, милая Голос.
        - И милую Голос ничего не оставалось, как срочно назвать по-другому, например, Тилли.
        - А, если не секрет, почему именно Матильда?
        - У меня племянницу зовут Матильда.
        - Да, действительно, имя меня сбило.
        - Но тут начала бунтовать твоя виртуальная жена, пришлось наградить её Маркусом.
        - А кто был Ивар? Детей же не было.
        - Селена, кладовщица.
        - Та бабушка - маленький хакер?!
        - Я думаю, что она обожает игры и Интернет, - Артём Николаевич усмехнулся. - Внутри каждого из нас живёт человек, которого даже родные и знакомые не всегда знают! Так вот, когда я захотел поменять вам возраст, внешность - это оказалось пустяками, на это все соглашались охотно. Но поменять, например, специальность… это было очень трудно и опять же вернуло бы к действительности.
        - И тогда вы придумали каждому новую историю жизни и память!
        Артём Николаевич покачал головой:
        - И как ты себе это представляешь? Пожилой, усталый, испуганный человек во время катастрофы - вот каким я тогда был. Даже просто ввести в гипнотический транс нескольких перепуганных и возбуждённых людей для меня было целое событие. Кроме того, я редко читаю и смотрю фантастические книжки и фильмы, слишком мало времени осталось, чтобы этим заниматься. Вряд ли я придумал бы что-то такое, что увлекло бы молодых. А почти все были молоды.
        - Но как же тогда? - изумился Алексей.
        - Да очень просто. Вы сидели вокруг меня и спали с открытыми глазами, - Артём Николаевич машинально отвинтил от трости и вертел в руках блестящий набалдашник, с помощью которого и устроил тот продолжительный гипнотический сеанс. - Но за стенами скрежетало, грохотало… были еще неудобства, которые легко привели бы всех вас в себя.
        - Да, я помню… да, грохот, треск… мои преследователи…
        - Вначале я действительно пытался что-то выдумывать сам, какие-то фантасмагории. Но вас было слишком много для этого.
        - И тогда? - нетерпеливо спросил Алексей.
        - И тогда я предложил каждому из вас рассказать что-то по мотивам фильма или книжки… или игры, которые вам нравятся. Я иногда так делаю с пациентами, впрочем, неважно… Так вот, вы рассказывали, а я только немножечко вмешивался, чтобы добавлять конфликтов и страстей. Всё шло как по маслу, я, наверное, немного расслабился, и вы с Раей опять вспомнили, теперь уже меня. Неприятный был момент, казалось, что вся плодотворная идея лопнет, как мыльный пузырь!
        - То есть, мы сидели и рассказывали друг другу сказки? - недоверчиво уточнил Алексей. - Вот это да! А я ведь и вправду поверил в коварного доцента, который манипулирует людьми и делает из них ненормальных троллей!
        - И многие поверили. Так поверили, что замолчали все, кроме вас четверых. Остальные слушали, раскрыв рты.
        - Вот почему они куда-то исчезли? Просто замолчали?
        - Да, когда я сообразил это, то получилось даже лучше: вместо вялой борьбы целой компании персонажей против каких-то абстрактных врагов - эффектное противостояние Светлого и Тёмного Властелинов, тебя и меня.
        Алексей сглотнул появившийся в горле комок волнения:
        - Вы герой! Даже не знаю, как ещё сказать. Если бы не вы, то мы тоже стали бы рваться наружу и погибли бы, как люди со второго этажа!
        - Спасибо, - без ложной скромности ответил пожилой учёный. - Но никому неговори ни слова. Иначе налетят журналисты и чиновники, бедняг заставят вспоминать катастрофу и транс, поставят в дурацкое положение, потом напишут массу глупостей, снимут дурацкие боевики…
        - Но никто же не узнает, что вы сделали! Никто вас не поблагодарит!
        - Меня тщеславие не обуревает, не волнуйся. Кроме того, ты не забыл, что инициатива и благие намерения наказуемы? "Известный психолог устраивает психооргию во время катастрофы", - вот что они напишут. Потом подключатся специалисты и юристы всех мастей, и твой герой попадёт под следствие. Кто-нибудь обязательно захочет заработать на этом политический и научный капитал. А там, глядишь, все вы будете свидетельствовать против меня.
        - Никогда!
        - Ты нет, но Рая - да. Ведь она ничего не помнит, ей можно впарить любую хреновину, грубо выражаясь. И будет один твой голос "за" и остальных - против меня.
        - Вы говорите такое, что мне становится страшно.
        - Это жизненный опыт, Лёша. И формально я действительно не имел права на гипноз.
        - Но имели право сидеть сложа руки и смотреть, как мы погибаем от страха?
        - Вот именно. Так что пусть всё останется нашей маленькой тайной. Никому не рассказывай, слышишь. Даже любимой жене! В конце концов, ты же не хочешь, чтобы она всю жизнь вспоминала тот ужас?
        - Я обещаю. Хотя обидно за вас.
        - Обидно? Ну что ты! На основе этого невольного эксперимента я в два счёта напишу блестящую монографию, заменяя в тексте, конечно, фамилии на буквы с точками. И тебе еще на кандидатскую останется, понял? Вместо бессмысленной шумихи мы используем этот случай для науки, понял?
        - Понял, - послушно ответил Алексей.
        - Тогда роток на замок и обсуждать всё станем только кулуарно.
        - А можно ещё вопрос, последний?
        - Изволь.
        - Кровь, почему была кровь?
        - Кровь?
        - Да, падала большими каплями из огромных, тяжелых вен, висящих над лесом. Облила меня всего. Жутко было. Откуда кровь? Почему я её видел? Это тех? Со второго этажа? - Алексею перехватило горло от волнения.
        Артём Николаевич покачал головой и медленно, подбирая слова, ответил:
        - Как я сейчас узнал, сель запрудил русло горячего минерального источника, и вода повернула к турбазе. Прежде всего спасателям пришлось отводить этот поток в сторону, а потом уже разбирать завалы. Они вовремя успели, иначе… Но тогда я просто понял, что с потолка капает всё более горячая вода. Спрятаться было некуда, я накрывал вас чем мог…
        - А мы бродили по раскалённым пескам и камням в фантастических мирах, - задумчиво закончил Алексей.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к