Командир штрафбата Юрий Григорьевич Корчевский
        Я из СМЕРШа #3
        Фантастический боевик от автора бестселлеров «По машинам! Танкист из будущего» и «Волкодав» из будущего»! Наш современник на Великой Отечественной войне. «Попаданец» на передовой Истории.
        Он думал, что прошел все круги фронтовой преисподней - был танкистом и разведчиком, бойцом Осназа и «волкодавом» СМЕРШа: зачищал тылы Красной Армии от дезертиров и «паршей» (вражеских агентов-парашютистов), охотился на диверсантов, громил лесные банды, отстреливая бандеровцев как бешеных волков. Но все это было лишь чистилищем - что такое настоящий ад, он узнает, став командиром штрафбата и получив приказ любой ценой взять неприступную высоту…
        Юрий Корчевский
        Командир штрафбата
        
        
* * *
        Глава 1
        Самоходчики
        Ну что же, выбирать не приходилось, на службе приказ не обсуждают, а исполняют. Конечно, хотелось бы вернуться на старое место службы, где знают меня, где знакомы командиры воинских частей.
        Добираться пришлось на перекладных, поездами и попутными машинами. Учитывая, что пассажирских поездов практически не было, а шоссейные дороги представляли собой лишь направления, разбомблённые нашими и немцами, раздавленные гусеницами бронетехники, сделать это было непросто.
        На железнодорожных станциях отоваривался по продаттестату. Кормили скудно и невкусно: жиденький супчик, перловая каша на воде, почти прозрачный чай и липкий чёрный хлеб. С голодухи не помрёшь, но после такой еды чувствуешь себя голодным. На фронте, на передовой, в действующих частях нормы на питание были немного повыше, кормили сытней, да и во время наступления частям доставались трофеи.
        Сергей ещё помнил первые месяцы войны, когда у немцев харчей было много, да каки! Со всей Европы вина, консервы. Ныне хуже, скуднее стало снабжение: кофе - эрзац ячменный, хлеб - как вата. Но тушёнка оставалась вкусной, - видно, довоенные запасы.
        Наших бойцов часто выручал «второй фронт» - так в частях называли американскую еду, поставляемую по ленд-лизу. Консервы: тушёнка, консервированная колбаса, мясные паштеты - даже яичный порошок. Солдаты метко прозвали его «Яйца Черчилля». Стоило развести его водой, а лучше молоком - и на сковородку, как получался замечательный омлет.
        В Киеве он задержался на день. После освобождения от немцев и штурма нашими войсками город был разрушен. На главной улице Киева, Крещатике, стояли, зияя прокопченными оконными проёмами, сгоревшие дома.
        Удивило, как много местных жителей появилось в городе после освобождения. Исхудавшие, в обтрёпанной одежде, напоминающей иногда рубище, они бродили по городу в поисках пропитания и приюта. Я бывал не в одном освобождённом городе и почти везде видел одну и ту же картину.
        Раньше, до войны, Киев был не только столицей Украины - здесь размещался штаб Киевского особого округа. В городе также размещалось управление НКВД и прочие службы.
        Сергею предстояло найти УКР СМЕРШ. Местные жители не слыхали о таком, а военные лишь пожимали плечами.
        - Товарищ майор, я сам сюда неделю как прибыл, а завтра убываю со своей частью - не знаю.
        Пришлось искать военного коменданта. Изучив документы Сергея, он сказал:
        - Так они не в Киеве, ОКР СМЕРША в Проскурове расположен. Подожди-ка, майор. По-моему, в Проскуров машина идёт.
        Комендант вышел из комнаты и вернулся довольный.
        - Ну, я же говорил - машина идёт. Во дворе «ЗИС» грузится, я уже предупредил, чтобы тебя взяли.
        - Спасибо!
        - Не за что, одно дело делаем.
        Погрузку каких-то мешков уже заканчивали. Сергей перекурил, греясь на солнышке.
        Наконец в кабину уселся худощавый интендант с кипой разных накладных в руках и водитель. Он посигналил, и Сергей влез в кузов, устроился на ящиках.
        Трясло сильно, и он вынужден был держаться за крышу кабины, чтобы не выпасть из кузова. Дороги были просто отвратительными, мало того - забитыми войсками. Колонны грузовиков с солдатами, пушками на прицепах, гусеничными тягачами и танками шли по дороге в два ряда. Редкие встречные машины ехали по обочине, а то и просто по полю.
        Всё это скопище техники ревело, пылило нещадно и гадило выхлопами. От едучего запаха солярки щипало в глазах и носу, першило в горле.
        Сергей с тревогой поглядывал на небо. Не дай Господь, немецкие самолёты появятся, а укрыться просто негде. Однако сейчас был не июнь сорок первого года, и немцы уже не имели тех сил и той наглости, когда позволяли себе на «мессере» гоняться за одиноким солдатом. Да и наши истребители и бомбардировщики иногда мелькали в небе.
        Но всё когда-нибудь заканчивается.
        Они прибыли в Проскуров. Водитель остановился на перекрёстке.
        - Вам туда, товарищ майор! - он махнул рукой, указывая направление.
        Сергей спрыгнул с машины и поморщился - ящиками весь зад отбило.
        Здесь, в Проскурове, ОКР СМЕРШ нашёл быстро. Часовой на выходе проверил документы.
        - Проходите.
        - Где начальника найти?
        - Так нет его, уехавши они. Заместитель его на месте, Глина Израиль Ильич.
        - Спасибо.
        Сергей прошёл в здание, нашёл кабинет заместителя начальника, постучал.
        - Войдите, открыто!
        Войдя, Сергей прищёлкнул каблуками, приложил руку к фуражке.
        - Здравия желаю, товарищ полковник! Майор Колесников, представляюсь по случаю прибытия на место службы.
        - Эка официально! Да и каблуками щёлкать у нас не принято. Садись, майор. Пакет с собой?
        - Так точно!
        Полковник поморщился.
        Сергей достал пакет с документами, сам уселся на стул.
        Полковник осмотрел сургучную печать и вскрыл пакет. В общем-то, ничего особо секретного там не было - приказ о его переводе в УКР СМЕРШа Первого Украинского фронта, подписанный самим Абакумовым, всесильным начальником СМЕРШа.
        - Интересно.
        Полковник положил на стол приказ.
        - Нечасто к нам присылают офицеров, где в приказе сам Виктор Семёнович расписывается. Полагаю, личное дело на днях придёт. А теперь вкратце о себе расскажи.
        - Воевал в войсковой разведке. Потом полковник - тогда ещё майор - Сучков в СМЕРШ перетянул.
        Полковник кивнул.
        - Знаю такого.
        - «Чистильщиком» был, затем перевели в ведомство Утехина.
        Глаза Израиля Ильича остро блеснули, выдавая интерес.
        - Задание провалил?
        - Не совсем. Подробности докладывать не могу, сами понимаете. Потом приказ, и - сюда.
        - Ага, теперь я, кажется, понял, почему подпись самого комиссара Госбезопасности под приказом. Награды есть?
        Сергей достал из кармана кителя кисет - в таких солдаты махорку хранили - и выложил на стол свои награды. Глина внимательно их осмотрел.
        - Это что за отметина? - Полковник крутил в руках орден Красной Звезды.
        - Пуля немецкая. Проверяли документы на КП, заподозрили неладное. По нам стрелять начали. Двух офицеров группы сразу положили, а мне пуля в орден угодила. Можно сказать, жизнь спас.
        - Бывает, - протянул полковник и принялся перебирать другие награды.
        «И чего он к ним прицепился, как будто впервые видит?» Наконец вернул.
        - Теперь вижу - не в тылу отсиживался, лямку тянул, как положено.
        Только немного позже Сергей узнал, почему полковник проявил такое вниманием к его наградам. Немцы забрасывали в наш тыл диверсантов, одетых в советскую военную форму, с оружием и документами. Но они допустили один досадный ляп. На фальшивом ордене Красной Звезды красноармеец с винтовкой и в ботинках с обмотками, на настоящем ордене - в сапогах. Деталь мелкая, не сразу и разглядишь.
        Сергей уложил награды в кисет и сунул его в карман.
        - Подожди пока в коридоре.
        Он вышел на крыльцо, закурил. Мимо него сновали бойцы комендантского взвода, бросали косые взгляды - что, мол, за майор новый у нас объявился?
        К кабинету заместителя начальника он вернулся вовремя.
        - Колесников! - раздалось из-за двери.
        Сергей вошёл.
        - Садись, майор. Оказывается, ты из танкистов?
        - Есть такое дело, горел дважды.
        - Я твоему бывшему начальнику звонил, Сучкову.
        «Ага, так вот почему он про танкиста знает!»
        - Хорошо о тебе Сучков отзывается. Оказывается, он тебя с первых дней войны знает, в тыл немецкий с тобой ходил.
        - Было и такое.
        - Вот и славно. Пакет с личным делом дня через три спецсвязью придёт, но, думаю, тянуть не стоит - людей у нас не хватает. А у тебя опыт уже есть. Пойдёшь к танкистам.
        - Вам виднее.
        - Вот и договорились. Пойдёшь оперуполномоченным СМЕРШа в тысяча четыреста сорок второй полк самоходной артиллерии, там командиром подполковник Рощекаев Александр Дмитриевич. Хороший мужик, но крутой. У него начштаба и опера смершевского одной бомбой убило.
        - Слушаюсь. Когда отбывать?
        - Не торопись. Сначала в кадры сходи, пусть оформят - я распоряжусь. Потом зайдёшь ко мне, я обстановку вкратце объясню.
        - Так точно!
        - Да что ты заладил - «так точно» да «так точно»!
        - Виноват, исправлюсь.
        Сергей повернулся и вышел. Нашёл кадровиков, его провели по бумагам, поставили печати в продовольственном и вещевом аттестатах.
        - Оружие есть?
        - Есть.
        - Товарищ полковник просил зайти.
        - С кадрами все вопросы решили?
        - Все, товарищ полковник.
        - Садись. Я тебе вкратце обстановку доложу, чтобы ты лучше ориентировался. А подробнее об особенностях тебе расскажет начальник СМЕРШа тридцать первого танкового корпуса, куда входит тысяча четыреста сорок второй полк. Ты о бандеровцах что-нибудь слышал?
        - Очень немного.
        - Ну да, откуда? Там, где ты раньше жил, их не было. А ситуация такая. Ещё до войны западная часть Украины была присоединена к Советскому Союзу. Население от восточных границ Украины до Киева, даже западней - до Житомира, к Советской власти относится, пожалуй, лояльно. А вот западники! До войны они нам по-маленькому пакостили. Когда немцы пришли, они их вначале с распростёртыми объятиями встретили. Украинские националисты даже два батальона создали - «Нахтигаль», который проходил подготовку на базе полка «Бранденбург-800». Его командиром стал Роман Шухевич. Носили они форму немецкую и оружие тоже.
        Второй батальон - «Роланд» - носил чешскую форму, командир - Побигущий. А в прошлом году из добровольцев украинских даже сформировали дивизию эсэсовскую - «Галичина», численностью восемнадцать тысяч человек. Совсем недавно, в июле, они под Бродом вступили в бой с нашими войсками. Ожесточённо дрались, не хуже немцев. Потеряли семь тысяч убитыми и ранеными. Теперь их на переформирование отвели, название сменили - на четырнадцатую Галицкую добровольческую дивизию. И заметь: население их поддерживает, в основном - западники. Ещё осенью сорок первого года немцы организовали шуцманшафты - полицейские участки из украинцев. Но в них вступали и члены националистического подполья. Немцы их вооружили, а украинцы дружно, в период с пятнадцатого марта по десятое апреля сорок третьего года, ушли в леса, в УПА - Украинскую повстанческую армию. Туда полностью ушла даже полицейская школа во главе с полковником Спириницким. После этого немцы стали брать в шуцманы только поляков из местных. Украинцы же и поляки издавна враждуют.
        Из поляков немцы сформировали три батальона, которые исполняют охранные и карательные функции в Ковеле, Рожищах и Олице. Не далее как четырнадцатого июля сорок третьего года отряд польской полиции с батальоном узбеков напали на украинское село Малин Острожского района на Дубенщине. Они загнали жителей в деревянную церковь и сожгли заживо - все семьсот сорок человек. Отряд УПА «Туров» вступил с карателями в бой и уничтожил до ста человек. Так что ненависть поляков и украинцев взаимная. Про СБ слышал?
        - Нет, я же в Белоруссии служил, потом - у Утехина.
        - М-да. СБ - Служба безпеки, в переводе с украинского - безопасности. Вроде тайной полиции у немцев. Каратели! Убивают семьи тех, кто в Красную Армию призван, вырезают семьи сельских активистов, милиционеров, учителей.
        Честно сказать - не до ОУН - УПА нам было, с немцами воюем. Но поверишь ли - достали уже, в печёнках сидят. Про смерть Ватутина, командарма Первого Украинского, слышал?
        - Конечно.
        - Их рук дело, службы безпеки. Не немцы его убили, а бандеровцы.
        - Не знал.
        - Откуда, майор! В газетах ведь было сообщение, что он погиб в бою с немцами! После этого на самом верху, - полковник поднял указательный палец, - было принято решение всех мужчин до тридцати лет призвать в Красную Армию, чтобы лишить бандитское подполье притока свежих сил. Да и устное указание - самого! - было, чтобы призывников из западных областей на самые тяжёлые участки фронта бросать, не считаясь с потерями.
        - Круто!
        - Как они к нам, так и мы. Вот у меня сводки. Только в январе - феврале, за два месяца националисты украинские совершили сто пятьдесят четыре нападения на подразделения армии, четыреста тридцать девять военнослужащих убито. И это в тылу, представь себе! Сам видишь, ситуация очень непростая, расслабляться нельзя. Днём мужик траву косит, а ночью за винтовку берётся, вот и попробуй разбери.
        Когда немцев с Волыни выбили, на базе соединения Ковпака была создана партизанская дивизия Вершигоры - специально для борьбы с ОУН - УПА. Оно им сподручнее, методы борьбы одинаковые, местность хорошо знают. Поэтому не все, кто в лесах с оружием, - наши враги, имей в виду, своих не постреляй.
        - Рано мне стрелять, разобраться бы надо.
        - Я тебе это к тому говорю, что весной этого года созданы городские, районные и местечковые отделы НКВД - всего шестьдесят один отдел. Маловато их, потому сотрудничать с ними придётся, на операции даже бойцов из полка выделять при необходимости. Скажу больше - с Северного Кавказа перебросили девятнадцатую и двадцать первую стрелковые бригады НКВД. С ними тоже взаимодействовать придётся, леса от отребья зачищать.
        - Да, сложная обстановка!
        - А ты думал, немцев погнали, так можно и успокоиться, чаи распивать?
        - Да нет, - смутился Сергей.
        - Ты, кстати, ел сегодня?
        - Толком ещё нет.
        Полковник крикнул:
        - Серебряков! - И стукнул кулаком в стенку.
        Вошёл молодой лейтенант.
        - Вот, познакомься, мой помощник, лейтенант Серебряков.
        - Майор Колесников, - представился Сергей.
        - Он у нас у самоходчиков служить будет, в тысяча четыреста сорок втором полку. А сейчас накорми его и определи на ночлег. Не в ночь же ему в дорогу отправляться.
        - Слушаюсь, Израиль Ильич.
        - Ну, майор, желаю успехов по службе. Сам бандеровцам на мушку не попади.
        Сергей попрощался с полковником.
        Едва он вышел в коридор, лейтенант сказал:
        - Меня Лешей зовут, Алексеем. Вы откуда к нам?
        - Из Белоруссии.
        - О, там ситуация спокойнее. Здесь же без оружия никуда не ходите.
        - Спасибо, меня уже ввели в курс дела.
        Лейтенант привёл его в столовую. Пока Сергей ел, он засыпал его вопросами.
        - А награды у вас есть?
        - Есть.
        - А почему не носите?
        - Я же не на параде.
        - А настоящих шпионов ловили?
        - Приходилось.
        - Я в СМЕРШе уже два месяца служу, только немецких шпионов видеть не доводилось. Националистов видел, а шпионов - нет, - огорчился лейтенант.
        - О, какие твои годы! Успеешь ещё навидаться! Разочаруешься только: с виду - обычные люди, рогов нет, и серой от них не пахнет, - усмехнулся Сергей.
        - Да, скажете тоже! Война скоро кончится.
        - Скоро только сказка сказывается. Немцы ещё очень сильны, а своё логово будут защищать остервенело, много ещё крови прольётся.
        Лейтенант лишь вздохнул в ответ.
        - Устал я сегодня что-то, Лёша. За ужин спасибо.
        - Извините. Я сейчас вас на ночлег определю.
        Лейтенант провёл Сергея в дом - совсем недалеко от ОКР СМЕРШа.
        - Тут наши оперативники живут. Дом пустой, жители сбежали. Отдыхайте, а утром в столовую. Я распоряжусь.
        - Хороший ты хлопец, Алексей. Завтра расскажешь, как до полка добраться.
        - Это прощё простого. От них каждое утро машины приезжают - то за снарядами, то за горючим, то за продуктами. Устрою.
        Едва он ушёл, Сергей стянул сапоги, одежду и улёгся на кровать, сунув пистолет под подушку. И заснул, как провалился.
        Ночью послышались шаги на крыльце, тихий разговор. Сергей тут же проснулся, взял в руки пистолет.
        Скрипнула дверь, вошли два человека.
        - Стоять, а то застрелю! - пригрозил Сергей.
        - Мы свои, из СМЕРШа. Нам Алексей уже сказал, что в доме новый постоялец.
        - Свет зажгите.
        Один из вошедших чиркнул зажигалкой, шагнул в сторону и зажёг керосиновую лампу. В её свете Сергей увидел двух офицеров.
        - Документы ваши можно посмотреть?
        - Пожалуйста.
        Оба офицера предъявили удостоверения СМЕРШа. Сергей показал своё.
        - Только без обиды, мужики.
        - Да что там, понимаем.
        Сергей снова сунул пистолет под подушку и попытался уснуть.
        Осторожность стала уже привычной. Как бы крепко он ни спал, малейший шорох - и он просыпался. Занятно! На фронте он спал, даже когда грохотали пушки. А в разведке, когда уходил в тыл противника, мок под дождём, лежал в болоте, часами мёрз в снегу - и хоть бы чихнул.
        Война изменила привычки и отношение к болезни. Один из сослуживцев Сергея как-то сказал:
        - Веришь ли, до войны каждый год язва желудка мучила. В госпиталях лечился, на диете сидел. А тут третий год в окопах, никакой диеты - и ни одного обострения!
        Утром Сергей проснулся выспавшимся. Вместе с остальными постояльцами, офицерами СМЕРШа, сходил в столовую. Кормили тут неплохо, в отличие от продпунктов на вокзалах.
        Затем нашёл Алексея.
        - Здравия желаю, товарищ майор! Как спалось?
        - Спасибо, как дома. Как там насчёт машины в полк?
        - Это мы мигом.
        Лейтенант стал названивать по полевому телефону.
        - Вот, товарищ майор! Я же говорил - есть машина, интендант самоходчиков за продуктами приехал. Идёмте.
        Городишко был невелик, и за четверть часа они пешком дошли до складов. Красноармейцы грузили несколько видавших виды, в заплатках и с пробоинами грузовиков.
        Лейтенант подошёл к «ЗИС-5».
        - Вы из полка самоходчиков?
        - Да, - из кабины выглянул бритоголовый старший лейтенант, судя по узеньким погонам - интендантской службы.
        - Возьмите в полк нового оперуполномоченного СМЕРШа.
        - Если только в кузов.
        - Сгодится.
        На прощание офицеры пожали друг другу руки. Водитель закрыл задний борт.
        - Готово!
        Интендант вылез на подножку, пересчитал ящики, сверил по накладной.
        - Всё, поехали.
        Сергей ухватился за борт, встал ногой на колесо и забрался в кузов. Уселся за кабиной - так будет меньше дуть.
        Грузовик фыркнул и выехал со двора.
        Городок миновали быстро, потянулась разбитая дорога. С обеих сторон раскинулась живописная местность - холмы, леса. Иногда деревья подходили к дороге совсем близко. Сергею это не понравилось. «В любом месте засаду могут устроить», - подумал он и расстегнул кобуру пистолета. Но машина оставляла позади километр за километром, и Сергей расслабился.
        Неожиданно впереди застучали автоматные очереди, потом несколько раз бухнула винтовка. «Немецкий МР-40, - определил Сергей. - У наших бойцов такого оружия нет».
        Грузовик затормозил.
        - Ты чего встал? - закричал Сергей водителю.
        Тот высунулся в окно.
        - Так стреляют, опасно.
        Были бы с Сергеем его оперативники в бытность «чистильщика», он бы, не раздумывая, побежал к месту боестолкновения. Но какая помощь от перепуганных интенданта и водителя?
        - Оружие есть? - спросил Сергей.
        - У меня карабин, да вот у товарища интенданта - револьвер, - ответил водитель.
        Эх, автомат бы сейчас!
        - Ладно, приготовьте оружие и стойте здесь!
        Сергей спрыгнул с грузовика, нырнул в лес и побежал к месту перестрелки, укрываясь за деревьями и лавируя.
        Выстрелы всё ближе.
        Сергей осторожно подобрался к кустам.
        На дороге стояли два грузовика. Водитель одного из них сидел, привалившись грудью к рулю. Трое бойцов залегли у колёс и отстреливались из карабинов. Так, а где же нападающие?
        Недалеко от него дал очередь МР-40.
        Сергей, стараясь не наступить на ветки, стал перебегать от дерева к дереву.
        А вот и стрелок. Он залёг за пнём, выцеливает солдат.
        Сергей вскинул пистолет, выстрелил бандиту в затылок и сразу же упал за дерево. И вовремя. Прозвучал выстрел, пуля сорвала с дерева кусок коры.
        С другой стороны дороги в сторону машин ударила автоматная очередь.
        Сергей подполз к убитому, за ремень подтащил к себе трофейный автомат. Перевалив бандита на бок, расстегнул поясной ремень и сдёрнул подсумок с запасными магазинами. Вот теперь можно повоевать.
        Пистолет - в кобуру. Это - оружие ближнего боя, и он хорош на 7 - 10-15 метрах. Автомат же создаёт плотность огня.
        Сергей отщёлкнул магазин - там оставалось два патрона - и заменил его на полный. Привстав на колено, дал длинную, в полмагазина очередь по кустам и деревьям на той стороне дороги.
        Раздался чей-то вскрик. Ага, зацепил кого-то.
        - Эй, мужики! - крикнул он водителям. - Я свой, из СМЕРШа, майор Колесников. Подмогните огоньком!
        Поверили водители или нет, но они начали стрелять из карабинов по кустам на другой половине дороги.
        Сергей метнулся через дорогу, упал.
        Затрещали сучья, от места засады убегал человек.
        В Сергее сразу взыграл смершевец. «Надо догнать, взять живым, допросить!» Он рванулся за убегающим.
        Бандит петлял между деревьями.
        Сергей не мог со спины определить его возраст, но, вероятно, он был молод, потому что расстояние между ними всё увеличивалось.
        Майор решил стрелять по ногам. Он остановился, вскинул откидной приклад автомата к плечу и дал короткую очередь. Бандит споткнулся и упал.
        Сергей рванулся с места. Он бежал к нему и кричал:
        - Брось оружие! Сдавайся!
        Но в ответ раздалось:
        - Слава самостийной Украине!
        Бандеровец приставил ствол автомата к подбородку и выстрелил себе в голову.
        Через несколько секунд Сергей был у трупа. Лицо в крови, темечко вырвано пулей - даже возраст определить невозможно.
        Майор подобрал автомат убитого, снял подсумок. Негоже бросать в лесу оружие.
        Сзади раздался одиночный выстрел. Да что там происходит?
        Смершевец побежал назад, к машинам. Ещё издалека крикнул:
        - Не стрелять, я свой!
        У кустов, на обочине дороги, стояли два бойца.
        - Вот, - показал рукой один из них.
        Сергей повернулся в ту сторону, куда указывал боец.
        За кустами, с винтовкой в руках лежал убитый бандеровец. На груди расплывалось кровавое пятно, на плече - ещё одно.
        - Ранен был, пытался уползти. Добили его.
        Вероятно, это был бандит, которого Сергей ранил из автомата.
        - Как всё произошло?
        - Ехали к себе в часть, вдруг по машинам - огонь из автоматов. Сергуню - ну, водителя второго грузовика - сразу убили. Мы залегли, отстреливаться стали.
        - Молодец, - только и сказал Сергей.
        Своего бандита в плен не взял, и раненого солдаты добили. С их точки зрения - порядок. Враг стреляет - убей его! Но Сергею как сотруднику СМЕРШа был нужен пленный, язык. Мёртвых же не допросишь.
        - Вот что, бойцы. Ты…
        - Рядовой Фофанов, - сразу представился боец.
        - Иди по дороге назад. Там машины стоят с водителем и интендантом. Пусть сюда едут.
        - Слушаюсь.
        Боец ушёл, держа карабин наперевес.
        - А ты…
        - Рядовой Трифонов.
        - Обшарь кусты вдоль дороги с обеих сторон. Оружие или патроны найдёшь - неси сюда.
        Рядовой козырнул и побежал исполнять приказание.
        А где же третий солдат? Сергей подошёл к машинам. Повесив карабин через плечо, третий боец вытащил убитого водителя из кабины и положил на траву.
        - Ванька Галышев. Мы из одной деревни, только его раньше меня на полгода призвали. Целый год вместе воевали. Что я его мамке отпишу?
        Солдат, похоже, и не ждал ответа, он только горестно качал головой.
        Сергей кашлянул.
        - Вот что, боец. Не время сейчас причитать. Давай твоего земляка в кузов положим - не бросать же его здесь.
        Вдвоём они с трудом подняли тело Ваньки и опустили его в кузов, на ящики.
        - В полку схороните. Где служите?
        - Авторота сотой танковой бригады.
        Послышался шум мотора. К ним подъезжал автомобиль с интендантом. На подножке стоял Фофанов.
        Услышав звук подъезжавшей машины, из кустов вынырнул рядовой Трифонов.
        - Не обнаружил ничего, товарищ майор.
        - У бандита, что вы добили, забери винтовку, брось в кузов. Ну что, все в сборе? По машинам!
        За руль машины, водитель которой был убит, никто не сел.
        - Это что за предрассудки? Приказываю сесть за руль!
        - Так не умею я, товарищ майор. Я ведь из стрелковой роты, нас для охраны послали, - оправдывался Трифонов.
        Час от часу не легче!
        - Тогда полезай в кузов. Да не спи, смотри по сторонам!
        Сергей уселся на место водителя, немецкий автомат положил рядом с собой на сиденье. Лобовое стекло было прострелено пулями и осыпалось, осколки его блестели на капоте.
        Маленькая колонна тронулась.
        Давненько Сергею не приходилось сидеть за баранкой грузовика. Не полуторках - «ГАЗ-АА» - ездить приходилось, а на «ЗИС-5» - нет. Руль тяжёлый, как и педали.
        Они проехали одно село, потом другое. При виде военных автомашин редкие местные жители прятались.
        Въехали в маленький городишко. Единственная улица шла через местечко - как называли такие городки местные. Вот только проехать по улице не удалось.
        В центре местечка улочка расширялась, образуя небольшую площадь. И на площади этой теперь стояло несколько автомобилей и толпа людей.
        Колонна встала. Подбежал солдат из первой машины.
        - Что делать будем, товарищ майор? Обход искать?
        - Глушите моторы. От машин не отходить. Я схожу посмотрю.
        Сергей заглушил двигатель, набросил ремень автомата на плечо. Кто его знает, что там, впереди, происходит?
        Он двинулся вперёд. Люди молча расступались перед ним.
        И вот открытое пространство. За столом сидят несколько военных, немного в стороне стоят пятеро мужчин со связанными руками, рядом - трое конвойных с автоматами. «Военно-полевой суд!» - сразу догадался Сергей. Вообще-то, и раньше мог догадаться, только слепой не увидит немного поодаль два грузовика «ЗИС-5» с откидными бортами и виселицу рядом.
        Сергей знал, что 19 апреля 1943 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев; шпионов и изменников Родины из числа советских граждан и их пособников». За эти преступления полагалась смертная казнь через повешенье.
        По Указу в состав суда входили председатель военного трибунала, начальник военной контрразведки, заместитель командира по политчасти и прокурор дивизии. Приговор выносился военно-полевыми судами при дивизиях действующей армии и утверждался командиром дивизии, причём исполнение его было публичным - для устрашения.
        Пособники оккупантов из числа местных жителей, не замаранных в крови, осуждались на срок от 15 до 20 лет каторжных работ. Для их размещения НКВД были организованы специальные отделения при Воркутинских и Северо-Восточных лагерях. Работали каторжники на тяжёлых работах в шахтах с удлинённым рабочим днём.
        Сергей вышел на площадь как раз в тот момент, когда суд начал оглашать приговор. Председатель военного трибунала зачитал текст приговора.
        Люди слушали в напряжённой тишине.
        Потом конвойные помогли пленникам подняться в кузова машин, накинули на шею петли верёвок.
        Председатель трибунала кивнул головой. Машины проехали немного вперёд, и повешенные остались болтаться на виселице, вывалив разбухшие посиневшие языки и дёргаясь в конвульсиях.
        Зрелище было неприятным даже для Колесникова, видевшего смерть многажды и во всех её проявлениях. А что уж говорить о селянах? Женщины запричитали, заплакали, мужчины опустили головы. Вероятно, погибших в местечке знали.
        Солдаты из конвойных демонстративно положили руки на автоматы - не проявит ли кто из толпы неповиновение? Но жители молча стали расходиться.
        Повернулся, чтобы уйти и Сергей. Площадь освобождалась от народа, и можно было ехать дальше.
        Неожиданно его тронули за рукав. Сергей повернулся.
        Перед ним стоял молоденький солдатик.
        - Товарищ майор! Вас подойти просят.
        - Кто?
        - Да вон, из трибунала товарищи офицеры.
        Коли просят, чего не подойти? Сергей приблизился, вскинул руку к козырьку в приветствии.
        - Здравия желаю! Майор Колесников.
        Из-за стола поднялся председатель трибунала - тоже майор, высохший, как вобла.
        - Почему одеты не по Уставу? А главное - почему с немецким оружием?
        - Потому что не далее как в двадцати километрах отсюда на наши машины было совершено нападение националистов. Из табельного пистолета отбиваться несподручно, пришлось прихватить трофейный автомат.
        - Вы из какой части?
        Лицо майора из трибунала побагровело. Остальные офицеры внимательно слушали.
        - СМЕРШ, - коротко доложил Сергей. - Назначен оперуполномоченным в тысячу четыреста сорок второй самоходно-артиллерийский полк тридцать первого танкового корпуса.
        Из-за стола поднялся подполковник.
        - Можно посмотреть ваши документы?
        Сергей молча достал своё удостоверение, протянул.
        - А, так это насчёт вас мне вчера вечером из УКР звонили? Я и есть командир этого полка самоходов - подполковник Рощекаев, Александр Дмитриевич, - комполка протянул руку для пожатия.
        - Майор Колесников, - ответил на рукопожатие Сергей. Вот уж неожиданное знакомство!
        Председатель трибунала, услышав о СМЕРШе, остыл и уселся на стул. Ну их, смершевцев, с ними связываться - себе дороже. Да и оружие трофейное они носят почти постоянно.
        - А по батюшке?
        - Пётр Михайлович.
        - Будем знакомы. Правда, место для знакомства не совсем…
        Комполка бросил красноречивый взгляд на виселицу, где раскачивались трупы повешенных.
        - Постой, майор, ты говорил - обстреляли вас?
        - Да, две машины сотой танковой бригады. Один водитель погиб.
        - Из Проскурова добирался?
        - Оттуда, только на машине из нашего полка, с интендантом.
        - Ну, они теперь и сами доберутся. Поехали со мной.
        - Никак нет, товарищ комполка. Я грузовик вместо убитого водителя пригнал.
        - Нашёл проблему! Мой водитель за руль грузовика сядет, а мы с тобой - за ними. Тут до сотой бригады рукой подать.
        - Да я не против.
        Подполковник оказался компанейским мужиком и неплохим организатором. Его водитель сел за руль грузовика, сам подполковник - за руль «Доджа 3/4», по ленд-лизу поставленного.
        - А ты молодец, Пётр, перед председателем трибунала не сдрейфил. Хорошо держался.
        - Дальше фронта всё равно не пошлют. А на фронте и за ним, в немецком тылу, я уже бывал.
        - Тогда чего наград не вижу? Или разжаловали?
        - И награды боевые есть, и не разжаловали. Я с июля сорок первого воюю, танкистом был, горел два раза.
        - Иди ты! - удивился подполковник.
        - Потом в войсковой разведке, а потом уже в СМЕРШ попал.
        - Боевой парень. Ну, тогда мы с тобой сработаемся.
        - Должны, одно дело делаем.
        - Как сказать! У меня прежний особист всё больше доносы собирал, всё ходил, вынюхивал.
        - Иногда это тоже надо - удаётся из тонны грязи крупицу золота найти.
        - Да я понимаю, служба такая. Но он и на меня, и на зампотеха бумаги собирал.
        - Значит, с дерьмецом человек. Это ведь не от службы зависит - от самого человека.
        - О! В самую точку! Ты знаешь, я с сорок второго года на фронте - не считая госпиталя по ранению. Но такой обстановки в тылу, как здесь, не видел ещё. То часового убьют, то отдельную машину обстреляют. На колонны не нападают, побаиваются - силёнок маловато. Но пакостят постоянно.
        - Наслышан уже. Я в Белоруссии служил, там такого нет.
        В общем, пока добирались до полка, успели поговорить, узнать немного друг о друге.
        Первоначальными впечатлениями оба остались довольны. И тот и другой - боевые офицеры, трезво оценивающие ситуацию; каждый хочет делать своё дело, не мешая другому. В целом - сошлись. На фронте жизнь учит быстро разбираться в людях - с кем можно в разведку или на рискованную операцию пойти, а кого поостеречься надо, не доверять в бою спину прикрывать.
        Едва приехали, как к подполковнику подбежал дежурный по части, старший лейтенант. Он стрельнул глазами в сторону Колесникова.
        - Докладывай! Это наш новый оперуполномоченный СМЕРШа, майор Колесников.
        - Товарищ подполковник, в части ЧП. Пропало трое военнослужащих из второй батареи.
        - Вот те на! Когда?
        - Заступили в наряд по охране технического парка. Когда разводящий со сменой пришёл их менять, на место никого не оказалось.
        - Ну вот, майор, тебе и карты в руки. Как говорится - с корабля на бал. Говоров, проводи майора, куда он скажет. А потом столовую покажи - расквартируй, одним словом.
        - Слушаюсь, товарищ комполка.
        Сложно было вот так, с ходу, не зная людей, обстановки в полку, начинать расследование. Исчезновение военнослужащих - всегда ЧП. Дезертировали они или их убили националисты? Версий много, а истина одна.
        Для начала Сергей прошёл с дежурным к начальнику караула. Им оказался круглолицый пышноусый старшина.
        - Садитесь, старшина, рассказывайте - как и что.
        - Слушаюсь.
        Старшина уселся на колченогий стул, Сергей сел напротив.
        - Всё было как всегда, товарищ майор. Заступили в караул, разводящий развёл часовых на посты. Все трое на постах в техническом парке были у самоходок. Через четыре часа пошли их менять - а нету никого.
        - Выстрелы, шум какой-нибудь был?
        - Никак нет. Если бы стрельнул кто - так мы службу знаем. Тут же бодрствующая смена в парке была бы.
        - А место, откуда часовые пропали, осматривали?
        - Были мы там - я сам ходил. Разводящий как прибежал, доложил о пропаже часовых, так я сам и ходил.
        - Крови или следов борьбы не заметили?
        - Не было.
        - Может, пропало чего? Ну - со складов?
        - Нет, в парке самоходчики были, технику обслуживали. К складу не подходил никто. Да там и склад - одно название. Сарай просто.
        - Пойдёмте, посмотрим.
        Дело шло к вечеру, и Сергей хотел по светлому времени осмотреть место происшествия. Однако ничего подозрительного он не обнаружил. Собственно - и не надеялся. Здесь уже побывали разводящий, начальник караула, другие танкисты. Была бы кровь - сообщили бы, а так - следы только затоптали, если они были.
        - Ушли с оружием?
        - Так точно!
        - Где мне командира второй батареи найти?
        - Да вон он, в парке.
        Старшина подвёл Сергея к капитану, нервно курившему «Беломор».
        - Майор Колесников, СМЕРШ, - представился Сергей и предъявил удостоверение.
        - Капитан Кольцов, комбат-два, - отрапортовал капитан. - Вы по поводу исчезновения военнослужащих?
        - Именно.
        - Сбежали они! - безапелляционно заявил капитан.
        - Это почему же вы так решили?
        - Их месяц как призвали. Были под оккупацией, украинцы - из местных.
        Капитан сплюнул.
        - Между собой общались?
        - Конечно - земляки же. Держались вне службы обособленно, всё время вместе. Не обучены, служили заряжающими в экипажах. Служба проще простого. Чего командир сказал, то и делай. Короче - подай, поднеси.
        - Не помните - они из одного села?
        - Кажется. Надо в штабе уточнить.
        - Разговоров никаких сослуживцы не слышали - про бандеровцев, про леса?
        - Если бы! Служили нормально. Не без ошибок, естественно - так ведь новобранцы… Присягу приняли, пошли в первый караул - и вот!
        Как удалось выяснить в штабе полка, новобранцы действительно призывались из одного села. Но если бы они были из западных областей Украины - а то из-под Донецка!
        Придётся заводить дело о дезертирстве и передавать его в территориальные органы НКВД. «Завтра заведу», - решил Сергей.
        Он прошёл в столовую, поужинал. Потом - спать.
        Под офицерское общежитие было отведено несколько хат. Хозяева ютились в одной комнатке, а две другие были отданы постояльцам.
        С утра, после завтрака, Сергей завёл дело, написал протоколы допроса свидетелей. Нашёл старшину, бывшего вчера начальником караула, и комбата, подписал протоколы. Не нравилась ему эта бумажная работа, но деваться некуда - с пустыми руками в районный отдел НКВД не пойдёшь.
        В местечковом отделе его встретили, как старого знакомого.
        - Майор Колесников, опер СМЕРШа, тысяча четыреста сорок второго полка самоходчиков.
        - Капитан Симонов, Георгий.
        Он просмотрел удостоверение Сергея и вернул его.
        - Мне уже звонили сегодня из Проскурова, говорили о тебе. Да ты садись, майор, что передо мной тянуться? Ты с чем пожаловал?
        Сергей протянул папку с делом.
        - Опять дезертиры! С оружием ушли?
        - Именно!
        - Небось к бандеровцам сбежали, за самостийную Украину воевать - без москалей, жидов и поляков. Второй случай за три дня.
        - У самоходчиков? Мне не говорили.
        - Нет, у пушкарей - двое ездовых позавчера сбежали. Сдаётся мне, далеко они не ушли, поблизости в лесах хоронятся. Но банда в лесу точно есть. Организатор должен быть - почти одновременно из двух частей сбежали. Это не совпадение.
        - Прочесать бы лес-то.
        - Сам такого мнения, только где солдат столько взять? У меня в отделе двое оперов и я, да ещё солдат-водитель.
        - Негусто.
        - Может, поговорить с командиром полка? Пусть выделит взвод автоматчиков - тогда и прочешем.
        - Не знаю, даст ли. Да у него и автоматчиков нет. Артиллеристы есть, технари…
        - Одно же дело делаем. Если этих не поймаем, для других соблазн будет.
        - Я с Рощекаевым сегодня же переговорю и сообщу.
        - Удачи!
        Глава 2
        Зачистка
        Когда Сергей пересказал полковнику просьбу Симонова, Рощекаев лишь руками развёл.
        - Откуда у меня автоматчики? Механики-водители, командиры экипажей, заряжающие, мотористы и механики, водители грузовых автомашин. Ещё, правда, взвод артиллерийской разведки. Но ведь они всё больше с оптикой и рациями работают, какие из них стрелки?
        - Может, добровольцы найдутся?
        - По своей воле башку под бандеровские пули подставлять? Сомневаюсь. То ли дело - за бронёй самоходки сидеть. Опасно, конечно, однако при попадании вражеского снаряда не весь экипаж гибнет. Но то дело привычное. Ударил снаряд - откидывай крышку люка и из машины - вон. И никого уговаривать не надо, покидают самоходку быстрее любого норматива. А впрочем - попробуй. Возражать не буду.
        М-да! Сергей вышел от комполка в расстроенных чувствах. Одно дело, когда отдан приказ, и его надо выполнять, и совсем другое - добровольно идти на зачистку территории. Как себя вести? А вдруг встретятся в лесу бывшие сослуживцы? Стрелять по ним?
        Тем не менее, к своему удивлению, Сергею удалось набрать десяток добровольцев. Он, когда разговаривал с самоходчиками, упор на сознательность делал, на комсомольскую совесть. А с другой стороны, добровольцы - оно и лучше. Приказ по-всякому выполнить могут, а добровольцы - со всем тщанием, сами же вызвались.
        Слава богу, автоматы были у всех. Раньше экипажи имели табельные наганы. Теперь же только у командира САУ и механика-водителя пистолеты ТТ, а у двух членов экипажа - автоматы ППШ. Случись - подбили машину, от немцев обороняться можно.
        Сергей распорядился по два запасных магазина взять, и под его командой целый десяток бойцов заявился в отделение НКВД.
        Симонов аж задохнулся от радости.
        - Неужели командир дал?
        - Добровольцев-комсомольцев набрал, удалось десять человек привлечь. Только не автоматчики они, пехотных навыков не имеют.
        - Стало быть, повоюем. Погоди маленько.
        Капитан вышел из комнаты и почти тут же вернулся с «сидором», позвякивающим стеклом. «Неужели капитан выпивку взял?» - удивился Сергей.
        На грузовике местечкового отделения отъехали по грунтовке километров на десять. Командовал зачисткой капитан. Его территория - ему и руководить.
        - Значит, так, бойцы! Строимся в цепь. Промежуток между соседями - десять метров, чтобы видели друг друга. Идём в сторону вашего полка. Под ноги глядим, а не ворон считаем - и немцы, и бандеровцы могут мины оставить. Если проволоку заметите в траве - не трогайте, это растяжка минная. Встретятся в лесу посторонние - всех задерживать. А уж если оружие в руках увидите или сопротивление при задержании окажут - стреляйте на поражение. В лесу своих не будет, только чужие. Вопросы? Нет вопросов. Становитесь, и пошли вперёд.
        Вместе с Симоновым и Сергеем цепочка растянулась вширь на полторы сотни метров. Узковат невод! И у солдат опыта мало, не разведчики. Идут, как слоны, треск от сучьев на весь лес стоит. Услышав его, бандеровцы могут просто в сторону уйти.
        Несколько минут они шли спокойно. Потом справа громыхнула граната. «Наша лимонка!» - определил Сергей и побежал к месту взрыва. Но бежал осторожно, глядел под ноги.
        - Что случилось?
        Несколько солдат лежали у дерева, один охал и стонал. По левой брючине расплывалась кровь.
        - Растяжку не заметил. Его счастье - от гранаты далеко был, и дерево немного прикрыло.
        Раненого перевязали индивидуальным перевязочным пакетом.
        Конечно, Сергей знал, что не на увеселительную прогулку солдат вывел, но чтобы вот так, сразу после инструктажа боец ранение получил? Да ему Рощекаев голову снимет!
        Раненого отправили машиной в госпиталь, а для остальных случившееся было наукой - шли теперь медленно, смотрели под ноги.
        Симонов свистнул, махнул рукой. Сергей подошёл.
        - Гляди, схрон здесь!
        - Где?
        - Да вот же, вентиляция у них.
        Сергей, к стыду своему, не видел ни входа в схрон, ни трубы вентиляции.
        - Не туда смотришь! Видишь пенёк?
        - Вижу.
        - А сбоку у него дырочка. У бандеровцев - излюбленный способ. Без опыта и не определишь. Я просто уже знаю, потому приглядывался.
        - Схрон-то сам где?
        - Кто его знает… Может быть, мы на его крыше стоим.
        - А вход?
        - Люк в него ведёт, как в деревенский подвал. И замаскирован хорошо, рядом будешь стоять - и не заметишь.
        - Тогда щупы надо, двухметровые.
        - Зачем? У меня лучше средство есть.
        Симонов снял с плеча «сидор», развязал горловину вещмешка и вытащил из него обыкновенную бутылку тёмного стекла.
        - Знаком с таким?
        - Вино, что ли?
        Георгий с сожалением посмотрел на Сергея.
        - Давно в поле был?
        - «Чистильщиком» - долго. Но последние полгода - в ведомстве Утехина.
        - А! - выражение глаз Симонова сменилось на уважительное. Все оперы знали, что ведомство Утехина занималось зафронтовыми операциями.
        - Ладно, попозже расскажу. А теперь смотри.
        Симонов откупорил бутылку и вылил её содержимое в вентиляцию. Потом отошёл в сторону. Сергей - за ним.
        - Бойцы, ко мне!
        Добровольцы собрались возле офицеров.
        - Так, - распорядился Симонов, - встали в круг, диаметром метров пятьдесят. Оружие держать наготове!
        Однако минуты шли за минутами, но ничего не происходило.
        - Может, средство твоё не сработало? - спросил Сергей.
        - Нет, просто в схроне никого не оказалось. Если бы кто-то был - полезли бы, как тараканы. Я это средство уже один раз опробовал.
        Кольцо оцепления было снято, и все двинулись цепью дальше. Но Симонов отметку на своей карте о схроне сделал.
        - Ещё пригодится, - заметил он.
        Пока шли по лесу, заметили в кустах шевеление.
        - Выходи, а то стрелять буду! - грозно предупредил Сергей. - Только руки подними, чтобы я видел.
        Из-за кустов неловко, спиной вперёд вылез боец в потрёпанной, испачканной землёй форме. Медленно повернулся, поднял руки.
        - О! Так это же Аничков, ездовой артиллеристов! - удивился Симонов. - Оружие где?
        - В кустах винтовка.
        Симонов приказал одному из солдат достать оружие, что и было выполнено.
        - А второй-то беглец где? - ласково поинтересовался капитан.
        - На мине подорвался.
        Похоже, мужик был готов пустить слезу.
        - Ты сопли-то не распускай! В штрафбат за дезертирство пойдёшь. Коли с поля боя сбежал бы - шлёпнули бы тебя. Труп где?
        - Чей?
        - Ты что, совсем ополоумел? Подельника твоего, вместе с которым свою часть покинули.
        - Так недалеко, я покажу, - закивал головой ездовой.
        - Веди, самолично убедиться хочу.
        Ездовой, сгорбившись, повёл.
        Труп подорвавшегося на немецкой мине ездового лежал метрах в трёхстах от кустов, где обнаружили Аничкова.
        Симонов и Колесников подошли к телу. Ноги оторваны по колено, тело посечено осколками… Не соврал ездовой, смерть от взрыва мины наступила.
        - Я уж думал - не поделили они чего, да Аничков его и шлёпнул, - шепнул Сергею Георгий.
        И уже громче:
        - Так, первое дело о дезертирстве закрывать можно. Один погиб по глупости, второй задержан.
        Дезертиру связали руки, и один из солдат взял его под конвой. Больше происшествий не было.
        Когда добрались до местечка, добровольцы вернулись в полк, а Георгий с Сергеем отвели дезертира в отделение, где Симонов запер его в подвале.
        - Пусть посидит пока. Я дело оформлю - и в трибунал, пусть решают. Молодец, Колесников, помог. За добровольцев своих спасибо, выручил.
        - Ты обещал о бутылках своих рассказать. Я, грешным делом, о водке подумал, когда ты стеклом в «сидоре» зазвенел.
        Сидоров рассмеялся.
        - Давай по сто грамм фронтовых, как-никак совместную зачистку провели.
        - Не откажусь.
        Георгий выставил на стол бутылку водки, полбуханки чёрного хлеба и две банки консервированной американской колбасы.
        - Закуска немудрящая, но сытная. Конечно, горяченького бы сейчас, да где его взять?
        На правах хозяина он разлил водку по гранёным стаканам.
        - Ну, с почином, майор!
        Выпили, занюхали водку хлебом. Потом выковырнули ножом колбасу на хлеб, закусили.
        - Вкусно! Почему наши такую не делают?
        - После войны научимся. Ну, раз хотел - слушай. Только - никому! Разработка секретная, но ты сам из СМЕРШа, тебе знать надо. Химики наши разработали несколько адских смесей для борьбы с такими «лесными партизанами», как бандеровцы. В Белоруссии свои такие есть, как и в Эстонии. Вот, гляди!
        Георгий выставил на стол две бутылки. Похожи они были на бутылки с зажигательными смесями - «коктейлем Молотова», что активно применялся в начале войны из-за нехватки гранат.
        - Это смесь «Нептун». На одной цифры - «сорок семь», на другой - «восемьдесят». Мы сорок седьмым «Нептуном» агентов в сёлах снабжаем, да и сами пользуемся. Его надо немного в воду добавлять, или в пищу - в молоко, даже в водку или горилку ихнюю. Человек, отведавший этой химии, минут через пять-семь «плыть» начинает. Сил нет даже затвор у автомата передёрнуть. А ещё минут через пять-семь и вовсе отключается часика на два-три. А как в чувство придёт, контролировать себя не может и на все вопросы отвечает без запинки.
        - Лихо, не знал.
        - Местные - из бандеровцев - уже прознали про это и называют эту химию «отрута».
        - А в другой бутылке?
        - Это ты про «восемьдесят»? Ежели подозреваешь кого-то в селе в связях с бандеровцами, накапай на коврик у входной двери немного препарата. И потом все, кто выходит из дома, долго на подошвах обуви запах пахучий нести будут. По ним собака след возьмёт даже и через трое суток.
        - Всё бы хорошо, да где собак-ищеек взять? У немцев собак в подразделениях полно - и в караульной службе, и в полиции, и в фельджандармерии.
        - Знаю, - вздохнул Георгий, - и давно прошу. Обещали проводника с собакой выделить. Вот тогда и пригодится химия-то. Давай ещё по одной?
        - Не откажусь.
        Они выпили ещё по полстакана, пожевали не спеша.
        - А что ты в вентиляционную трубу налил? - спросил Сергей.
        - А, интересно стало? Это «Тайфун». Испаряется легко, потому с ним поосторожнее - сам не нанюхайся. Подышит человек воздухом с химией - и жажда дикая им овладевает, пьёт и напиться не может, за глоток воды убить готов. На допросах графин с водой на виду ставишь - и спрашивай что хочешь.
        - Не понял. А в вентиляционную трубу зачем ты его лил?
        - Откуда у них в схроне запасы воды? Вот и полезут за водичкой наружу.
        - Мы на фронте проще действовали. В трубу печную, в землянку немецкую гранату бросишь - и жди у двери. Как граната рванёт, кто-нибудь да живой останется, только оглушённый. Он наружу выберётся - и бери его тёпленького. Только на самой передовой делать это остерегались - шума много.
        - А мы, знаешь, как их выкуривали? Сапог голенищем на трубу надеваешь - ну, как на самовар, и давай качать. Весь дым и гарь в землянку идут. Шума никакого, а немцы сами выскакивают.
        - Здорово, не знал.
        - Ты в разведке на каком фронте был?
        - На Воронежском.
        - И я там же. Постой, а у тебя прозвище было?
        - Было - Леший.
        - Так я тебя заочно знаю - легенды слышал. Врут, поди.
        - На самом деле голый, в тине и грязи перед командующим стоял. Это когда мы диверсионную группу обезвредили.
        - За это давай выпьем.
        Они достали ещё одну бутылку.
        - Хороший ты мужик, майор. Я рад знакомству. Старый-то опер, что до тебя был, только бумаги и писал.
        Так они проговорили до ночи. Спохватились, когда керосин в лампе закончился.
        - Может, останешься в отделе переночевать? - предложил Георгий.
        - Вместе с ездовым? - пошутил Сергей. - Или на стульях спать положишь? Нет, я уж к себе.
        - Опасно, шалят по ночам.
        - Обойдётся.
        - Ну - смотри, я предупредил.
        Сергей вышел из отдела. Темнота - хоть глаз выколи. Улицы освещались слегка, когда из-за облаков выходила луна. Он вытащил пистолет, передёрнул затвор и пошёл в сторону расположения полка, не выпуская пистолета из рук. Со стороны это, может, и выглядело смешно или нелепо, но на улицах не было никого, абсолютно. Городок как будто вымер, даже собаки не лаяли. В оккупации немцы всех собак перестреляли, уцелели только псы, не подававшие голоса.
        До расположения полка самоходов оставался квартал. Шаги Сергея были хорошо слышны, и этот звук его немного напрягал. Шёл он по середине улицы, а не по тротуару - жизнь научила передвигаться так. Если кто и решит напасть, так из-за угла внезапно напасть не сможет. Хотя какой к чёрту нож, когда у населения оружия полно? После боёв его достаточно на полях сражений валялось, при желании можно было и пушку домой прикатить. Был, конечно, Указ, обязывающий население сдать оружие, но его выполнили единицы. Будь на их месте он, Сергей, тоже трижды подумал бы, прежде чем сдать ствол. Неспокойно в городе. Бандеровцы, бандиты всех мастей грабят, насилуют и убивают. Оружие для самозащиты нужно. Большая часть населения - граждане законопослушные и хотят тихой, спокойной жизни. Хотят мирно трудиться, растить детей и не бояться стука в окно или дверь, хотят быть уверенными в завтрашнем дне, иметь кусок хлеба на столе. И задача Сергея, Симонова и тысяч таких же, как они - обеспечить им эту спокойную жизнь.
        В тишине раздался щелчок. Негромкий, как будто взвели курок пистолета. Звук раздался из-за угла. Прозвучи сейчас звук бьющегося стекла, ломающейся доски или заработавшего внезапно двигателя, Сергей не насторожился бы.
        Он сделал ещё пару шагов - ближе к переулку - и упал на мостовую, выбросив вперёд руку с пистолетом. Почти одновременно сверкнула вспышка и ударил выстрел. Но уже - мимо.
        Сергей дважды выстрелил в ответ и услышал в наступившей тишине топот ног. Неизвестный убегал.
        Сергей вскочил, подбежал к углу здания и осторожно выглянул. Выбегать сразу - значит, нарваться на пулю.
        Впереди, в проулке, смутно мелькала тень.
        Колесников вскинул пистолет и трижды выстрелил веером, каждый раз немного смещая ствол по горизонтали. Раздался вскрик и шум падения тела.
        Сергей подошёл, держа ствол направленным на неподвижное тело. Рядом с трупом мужчины валялся пистолет. Ногой Сергей отшвырнул его подальше. Этой же ногой тронул тело. Безответно. Мужчина лежал неподвижно, не шевелился и не стонал. Похоже - насмерть.
        Издалека послышался топот ног. Из-за угла вывернули трое военнослужащих.
        - Стой! Брось оружие!
        Сергей поднял руки, но пистолет не бросил.
        - Я свой, из СМЕРШа, майор Колесников.
        - А вот мы сейчас посмотрим, какой ты майор! Документы!
        - В нагрудном кармане гимнастёрки.
        Подошёл ефрейтор, забрал пистолет из руки Сергея. Расстегнув пуговицу на кармане гимнастёрки, он вытащил удостоверения и передал его старшему патруля. Зажёгся фонарик.
        Просмотрев его удостоверения, старший патруля направил луч света в лицо Сергею. Тот зажмурил глаза.
        - Извините, товарищ майор.
        Удостоверение и пистолет ему тут же вернули.
        - Что случилось?
        - Вот этот в меня стрелял. Вон его пистолет лежит.
        - Опасно ночью одному ходить, всякое случиться может. Приказ же по фронту был - меньше чем по трое и без оружия в ночное время не ходить.
        - Служба у меня такая. Пистолет убитого я заберу, а тело в милицию отвезите, пусть попробуют опознать.
        - Слушаюсь, товарищ майор.
        Патруль был из артиллеристов.
        До места расположения полка Сергей шёл с пистолетом в руке и дошёл без происшествий. Но выводы для себя он сделал.
        А через день пришло известие о троих дезертирах из его полка. Рота из полка охраны тыла прочесывала лес в поисках банды, убившей в деревне милиционера и зверски вырезавшей его семью, наткнулась на этих беглецов. На предложение сдаться они ответили автоматным огнём и были убиты. При обыске, учинённом бойцами роты, были обнаружены личные документы; бойцы же сообщили в полк.
        На опознание выехал старшина, бывший начальником караула, и Колесников. Ему надо было составить протокол опознания, чтобы закрыть заведённое на дезертиров дело.
        - Они это! - сразу и без колебаний опознал убитых старшина. - Лопату надо бы найти, схоронить по-человечески.
        - Ты где людей увидел? Пусть их тела собаки сожрут! - ответил командир роты охраны тыла. - Они у меня двух молодых ребят застрелили. Хуже фашистов. Те хоть враги, а эти?! - ротный сплюнул.
        На обратном пути Колесников сам сидел за рулём «Виллиса». Старшина был расстроен, даже огорчён.
        - Ну, спрашивается, советские же люди! Страна их выкормила, воспитала, школу они советскую закончили. Чего в бега подались? Мало того - по своим стреляли, двоих своих же солдат убили! Как можно? Бабы, подростки, старики в тылу надрываются - у станков, в поле, чтобы армия сыта была, одета-обута, оружие имела. Вот гниды!
        - Ты же их хоронить хотел.
        - Вроде как Божьи твари, да и каждый человек упокоенным после смерти должен быть.
        - Ты правильно, старшина, про людей-человеков вспомнил. Вот ты человек, лямку свою старшинскую тянешь; парни молодые, что в самоходках сидят, тоже долг перед Родиной и семьёй исполняют. А про этих - забудь. Не достойны они памяти, заслужили собачью смерть.
        Старшина только вздохнул.
        - Однако это ещё не всё, старшина. Если бы они, как солдаты, головы свои сложили на поле боя, их семьи от государства помощь бы получали. А сейчас? Как родственникам быть членами семьи изменника Родины? В техникум или институт не возьмут, в правах - полное поражение, даже на выборы не пойдёшь. Но это в лучшем случае. Жить на что? Ведь и на работу не возьмут, а то и вообще в Сибирь или на Север сошлют.
        - Круто!
        - Так и надо.
        - Я сразу об этом не подумал.
        - Теперь и во взводе у себя расскажи, как предатели жизнь закончили и чем это родне грозит.
        - Нет у меня во взводе предателей!
        - Не говори «гоп»! Сам видишь - войска вперёд продвигаются. Будут призывать украинцев, молдаван. Думаю - хлебнём ещё лиха! Только чур - я тебе ничего не говорил.
        - Я не ребёнок, понял.
        Сергей ехал и думал о том, что вроде и немцев скоро за пределы СССР выбьют, а забот у НКВД и милиции будет много и надолго. И настраиваться надо на серьёзную работу.
        Вообще на отвоеванных у немцев территориях Украины творилось нечто непонятное. В крупных сёлах или городах порядок ещё был, по крайней мере - днём. А в небольших сёлах или деревнях жители были в состоянии постоянного страха. Заходили в деревню люди в непонятной форме - смеси немецкой, польской и советской - и цивильной одежде. Говорили на смеси русско-украинско-польского языков. У некоторых на пилотках или фуражках были прикреплены значки ОУН или УПА, другие были вообще без них. Каждая банда грабила, в первую очередь продукты норовила забрать, и все прикрывались красивыми лозунгами о самостийности Украины.
        Но кроме националистов всех мастей по лесам бродили просто банды сбившихся в стаю дезертиров, мародёров, уголовников, благо оружия на полях сражений хватало. Обычные бандиты ограничивались грабежом, националисты были для действующей армии опаснее. Часто они имели радиостанции и передавали немцам сведения о передвижении наших войск. Немцы же сбрасывали им на парашютах оружие и деньги. Советских денежных знаков немцы не жалели - их было в своё время захвачено много в банках оккупированных городов.
        В начале войны немцы охватывали города танковыми клиньями, оставляя их в своём тылу. Партийные чиновники в первую очередь жгли архивы и вывозили свои семьи. Таким образом, в руки немцев попадали ценности из банков - деньги, золото, и художественные ценности - из музеев.
        Борьба националистов всех мастей доставляла Советской власти всё больше беспокойства. Они убивали военнослужащих, безжалостно вырезали семьи сельских активистов, учителей, милиционеров.
        Руководством НКВД решено было нанести удар по лесному отребью. С Кавказа были переброшены 19-я и 24-я стрелковые бригады НКВД. Силами этих бригад при поддержке армии планировалось прочесать облавой, как густым гребнем, леса поблизости от железных дорог, населённых пунктов и мест дислокации воинских частей. Конечно, хотелось охватить все лесные массивы, но руководство понимало - сил не хватит.
        Согласно приказу полк самоходчиков выделял роту автоматчиков для поддержки бригад НКВД, как и другие полки.
        Подполковник Рощекаев за голову схватился, когда Колесников заявился к нему с приказом.
        - Майор, ты меня без ножа режешь! Где я тебе возьму роту автоматчиков? У меня ведь только экипажи самоходчиков и технические службы!
        - Александр Дмитриевич! Я приказ сверху получил и обязан, как и вы, его исполнить. Приказ Берии, сами понимаете.
        Лицо командира полка покрылось пятнами. Не выполнить приказ всесильного Берии - значит навлечь на себя большие неприятности. И ладно бы ещё, если бы это ограничивалось разжалованием и трибуналом с последующей службой в штрафной роте.
        С полка всё же наскребли роту в семьдесят человек - писарей, водителей из автотранспортной роты, ремонтников.
        - Пётр Михайлович, понимаю, служба у тебя такая, но ты моих людей без нужды под огонь не кидай. Обучить самоходчика - это не пехотинца научить стрелять из винтовки. Не хватает людей…
        - Постараюсь, а там уж как выйдет. - Сергей развёл руками.
        Ближе к концу войны командиры научились беречь людей и не бросать их в лобовую атаку на пулемёты, как в 41-м году.
        Облава началась с инструктажа командиров. Руководил облавой сам командир стрелковой бригады НКВД, майор по званию. Всем приданным ротам он приказал распределить солдат между своими бойцами. Расстояние между бойцами - три метра. Причём его солдаты должны идти со щупами - металлическими штырями для обнаружения схронов и тайников.
        - На время операции все командиры подчиняются мне. Огонь на поражение применять ко всем, кто будет находиться в лесу - старикам, женщинам, военнослужащим - это могут быть связники. Командиры всех воинских частей в округе предупреждены, их подчинённых в лесах быть не должно. Вопросы?
        Вопросов не оказалось. Фактически командиры приданных бригаде рот утратили управление и контроль над своими людьми. Как руководить ротой, когда слева и справа от бойца стрелки НКВД, а цепь растянулась на несколько километров?
        Взлетела зелёная ракета, густая цепь солдат вошла в лес, и операция началась.
        Шли медленно - движение сдерживали солдаты бригады. Они сноровисто втыкали в землю щупы на глубину до полутора метров. Где щуп проваливался, там сопровождавшие их сапёры закладывали взрывчатку. И едва цепь удалялась на безопасное расстояние, следовал подрыв.
        За сапёрами следовало несколько кинологов с овчарками: люди, жившие в лесу, издавали специфический запах - костров, оружейной смазки, немытых тел.
        В разных местах изредка звучали автоматные очереди. Но пока тревога была ложной, стреляли по внезапно выскочившему зайцу или трупу, коих в лесах хватало.
        Неожиданно на правом фланге вспыхнула перестрелка. Стреляли солдаты из цепи, стреляли из леса по ним.
        Сергей побежал туда, но на месте перестрелки уже были командиры рот из бригады. Быстро подтащили пулемёт «максим» и подавили сопротивление.
        Цепь продвинулась дальше. Обнаружилось двое убитых в красноармейской форме, с оружием, и следы крови. Капельки её были на траве, на листьях кустарника.
        - Ранен, причём всерьёз. Далеко не уйдёт, догоним. Тем более из леса ему не выйти - там ещё рота в оцеплении стоит, - сказал старший лейтенант из бригады.
        Сергей решил про себя - не дёргаться более на перестрелки, у солдат из бригады свои командиры есть, опытные в таких облавных делах. Он же - «чистильщик» и облавами фактически не занимался.
        Лес был пройден до опушки. Было убито четверо неизвестных и обнаружен пустой схрон и тайник. Оба были взорваны.
        Солдатам подвезли полевую кухню, покормили, и потом - снова густой цепью, как гребёнкой, - в лес.
        Этот массив оказался побольше и подобычливее. Перестрелки вспыхивали то на одном конце цепи, то на другом. Со стрелявшими не церемонились - обстреливали из пулемётов, закидывали гранатами, а кое-где и собак с поводков спускали. Но лес прочистили, как санитары. Итог - одиннадцать убитых и два взорванных схрона. Причём один - явно жилой и только что покинутый, поскольку в нём топилась «буржуйка» и грелась еда.
        Облава закончилась только к сумеркам. А на следующий день повторилась в другом лесу и тоже принесла результаты. Бандитские вылазки и нападения в окрестностях прекратились. В самом местечке ещё грабили и постреливали, но с бандитами боролись патрули воинских частей и милиции. Хотя, если честно, сил у милиции было мало - одна полуторка на отдел из десяти милиционеров при наганах и трёхлинейках. Много не повоюешь.
        Сборная рота самоходчиков вернулась в полк, имея одного легкораненого в руку. Командир полка был рад, что обошлось без потерь.
        - Вчера в штабе корпуса был. На днях передислокация будет, на запад дальше пойдём. Большое наступление намечается. Генерал напрямую не говорит, но я же тёртый калач, не первый день на фронте, сам по признакам вижу.
        - Немцев бить - это хорошо, но думаю, чем дальше на запад, тем сильнее сопротивление будет - и немцев, и поляков, и украинцев.
        - Разобьём всех к… матери! Под Сталинградом разбили, под Курском хребет сломали - добьём! Немец уже не тот пошёл, что в начале войны, той наглости нет. Силён немец, но и мы уже не те, научились воевать, да и техники хватает.
        Всё правда, Сергей и сам это видел. У пехоты автоматов полно, кормёжка исправная. В небе наши истребители уже не дают немцам безнаказанно бомбить. Танки и самоходки новые появились, целые полки.
        Силён немец, и потери будут ещё больше, но у бойцов и командиров уныния, как в 1941 году, уже не было, ощущался боевой настрой и уверенность в победе.
        Только уйти с полком дальше на запад не получилось. Сергея вызвали в ОКР СМЕРШа в Проскуров. Удивился майор, но в армии приказам подчиняются.
        Он прибыл в отдел, доложился всё тому же полковнику Глине.
        - Товарищ полковник, майор Колесников по вашему приказу прибыл.
        - Не тянись, майор, мы не в армии. Садись.
        Ничего хорошего от вызова к начальству Сергей не ждал. Есть поговорка: «Дорога вокруг начальства короче прямой». Вот он её и старался придерживаться.
        - Как служба идёт?
        - Нормально.
        - Я смотрю - ты быстро освоился, в зачистках участвовал.
        - Так точно.
        Сергей старался быть предельно краток.
        - Вот что. Движение националистическое уже до печёнок достало. Советская власть на освобождённых территориях должна на местах на коммунистов, на сельскую администрацию опираться. А их вырезают наглым образом! И армия потери от бандеровцев несёт. Руководство приняло решение - бороться с ОУН и прочим отребьем их же методами.
        Сергей удивился, но смолчал. Не стоит прерывать монолог начальства. Захочет - сам скажет.
        - Потому будем создавать партизанские отряды из сотрудников СМЕРШа, они будут действовать под видом бандеровцев, а сами - уничтожать встретившихся боевиков. Что думаешь?
        - Моё дело - выполнять приказы.
        - И всё-таки?
        - Сложно. Надо язык украинский знать, да и внешне сотрудники себя выдадут - причёски у них короткие, армейские. А у бандеровцев лица загорелые и обветренные, они же всё время на природе проводят. Запах опять же специфический - да много мелочей. Опытный глаз распознает. Служба безпеки у них есть, и не дураки там обретаются.
        - Сам об этом думал и рад, что наши выводы совпадают. Но я тоже человек военный и вынужден подчиняться. Больше скажу - бригада партизан под командованием прославленного Ковпака тоже сюда перебрасывается.
        - Ого!
        - Потому принято решение - назначить тебя, Колесников, командиром одного из таких отрядов.
        Сергей несколько минут молчал, переваривая услышанное. Да ведь это же полный провал! Какой из него руководитель отряда? Не знает ни местных условий, ни традиций, ни языка, и живого партизана не видел никогда.
        - Майор, чего молчишь? У тебя двадцать человек в отряде будут, все из «чистильщиков» - с боевым опытом, и говорят на украинском или «суржике».
        «Суржиком» называли в простонародье смесь украинского, польского и русского языков.
        - Товарищ полковник, а как вы себе это представляете? Подчинённые язык знают, а я, командир, - нет?
        - Да чего с ними долго говорить? Видишь - бандеровец, враг - убей без разговоров!
        Сергей покачал головой.
        - Вот что, Колесников, уговаривать я тебя не собираюсь. Есть приказ, и ты обязан его выполнить - у нас не колхоз.
        - Так точно!
        Сергей вскочил со стула и вытянулся.
        - Другое дело! Тебя сейчас проводят - переодеться надо, не в форме же ты в лес пойдёшь.
        Офицер-порученец отвёз Сергея на окраину Проскурова. Там, на территории пехотной части, в отдельном бараке располагался отряд «чистильщиков».
        Офицер передал пакет старшему лейтенанту и откозырял. Офицер ознакомился с содержимым пакета, кивнул.
        - Пройдёмте, товарищ майор, - он завёл Сергея в каптёрку.
        - Раздевайтесь, будем одежду подбирать.
        Сергея полностью переодели - начиная от немецких кальсон и до куртки немецкого егеря. Такую Сергей видел в первый раз.
        - Очень удобная куртка, майор, меня добрым словом поминать будете. Тёплая, не промокает и не продувается.
        - Так ещё же не зима.
        - В лесу ночью уже прохладно. Оружие какое себе возьмёте?
        - Автомат немецкий и «вальтер».
        - Что-то у «чистильщиков» запросы одинаковые.
        - Жизнь заставляет.
        Сергей посмотрел на себя в зеркало. Вылитый бандит, только причёска подкачала, и щетины не хватает.
        - А головной убор какой?
        - Дай пилотку или кепи.
        - Оуновцы кепи немецкие носят, с трезубцем вместо свастики.
        - Вот и мне такое давай.
        Он нацепил поношенное кепи, и теперь причёска не так бросалась в глаза.
        - Товарищ майор, пойдёмте, я вас представлю личному составу.
        Едва Сергей и старлей вошли в большую комнату, находившиеся там сослуживцы встали. Выглядели они довольно разношёрстно. Разная одежда - от телогреек до овчинных жилетов. У большинства - немецкие сапоги, потому что они удобны в носке и оставляют характерный след. Оуновцы такие любили.
        - Вольно. Представляю вам командира вашей группы майора Колесникова.
        Старлей вышел.
        - Можно сесть, познакомимся.
        В группе оказались люди разного возраста - от двадцати пяти до сорока лет. Сергей постарался запомнить фамилии.
        - О предстоящей операции знаете?
        - В общих чертах.
        - Действуем под видом бандеровского отряда. Задача: при встрече уничтожать всех в лесах, и бандеровцев - в первую очередь; бандитов и дезертиров - тоже. С этого момента разговаривать только по-украински или на «суржике». Выход на задание ночью. Проверьте оружие, патронов побольше, про гранаты не забудьте. Вопросы?
        - Товарищ майор, это не вас Лешим прозвали?
        - Меня, только это отношения к делу не имеет.
        Вот черти, прознали уже про прозвище. А может, оно и к лучшему. Будут знать, что командир у них не из штаба, а такой же, как и они, «чистильщик».
        Как только смерклось, Сергей объявил построение в комнате, осмотрел экипировку и вооружение.
        - Не вижу пулемёта.
        - Так приказа не было.
        - Вы - Жоров, если не ошибаюсь?
        - Так точно!
        - Получите пулемёт, лучше немецкий МГ-34.
        - Слушаюсь.
        Сергей специально выбрал здоровяка. Пулемёт - железяка тяжёлая, во время марша, да по лесам вымотает кого хочешь.
        - Остальным - попрыгать.
        - Через скакалку, товарищ майор?
        Это Пахомов, из молодых, потому и рот у него до ушей.
        - Пахомов, лечь!
        Весельчак улёгся, за плечами - «сидор» с бельём и продуктами, на груди - автомат.
        - Десять раз отжался!
        Громыхая оружием, Пахомов стал отжиматься, а группа вслух громко считала каждое отжимание.
        «Чистильщик» встал с пола красным, со вспотевшим лбом.
        - Пахомов, что-нибудь понял?
        - Так точно, товарищ майор!
        - Объясни друзьям.
        - Надо было, не раздумывая, выполнить приказ.
        - Выводы правильные. Кто ещё хочет поотжиматься? Нет таких? Тогда попрыгаем!
        Навьюченные оружием и «сидорами» парни попрыгали. Получилось тяжеловато и шумно: бренчало оружие, фляжки, запас патронов и бритвы в «сидорах».
        - Господа бандиты! - пошутил Сергей. - Вас будет слышно издалека. Переложить груз в вещмешках, привести себя в порядок. Даю пятнадцать минут. Если после этого кто-то ещё будет звенеть и бренчать, будете отжиматься. Время пошло! - Сергей демонстративно посмотрел на часы.
        Бойцы судорожно стали рыться в «сидорах» и поправлять оружие.
        Через четверть часа Сергей снова выстроил отряд, и бойцы снова попрыгали. Звуков стало значительно меньше.
        - Чтобы я больше о соблюдении осторожности на марше не напоминал. Лесные люди - охотники, партизаны, националисты всех мастей передвигаются скрытно, бесшумно. Так и вам следует ходить. Идём гуськом, один за одним. Старайтесь наступать след в след и от группы не отходить.
        - Вопрос можно?
        - Разрешаю.
        - Почему след в след?
        - Чтобы на мине случайно не подорваться, и чтобы по вашим отпечаткам сведущий человек не мог определить численность группы. Ещё вопросы?
        Отряд молчал, и Сергей продолжил.
        - До первого ночлега группу веду я, днём - по очереди. Кто идёт первым - смотреть под ноги, националисты могут растяжки поставить. Увидел опасность - поднять руку, в этом случае все дублируют сигнал и застывают на месте. Рука ладонью вниз - всем лежать и приготовиться к стрельбе. От слаженности действий, взаимопонимания зависит жизнь каждого из вас. Мне бы хотелось после выполнения задания привести отряд на базу в полном составе, без потерь.
        Сергею вдруг остро вспомнилось, как он в войсковой разведке ходил в рейды в немецкий тыл. Вот так же слушал командира, перенимал опыт. На фронте учатся быстро. Кто не смог - отсеялся по причине гибели.
        Сейчас перед ним стояли офицеры СМЕРШа, и каждый из них прошёл суровую школу «чистильщика», но партизанского опыта или опыта разведчика полковой или дивизионной разведки не имел. Да, они были хорошо подготовлены для поиска и борьбы с вражескими агентами, диверсантами, террористами, и в ближнем бою не спасуют. Но война в лесу требует других умений.
        - Выходим.
        Сергей вышел из казармы, за ним - его отряд. Выйдя из расположения части, они направились к лесу. Сначала по грунтовой дороге, потом свернули на лесную тропинку. В лесу уже пришлось сбавить темп.
        Сергей шёл осторожно, сначала ногой ощупывал перед собой землю - нет ли натянутой над тропинкой проволоки, и только потом ставил ногу. Выводить отряд в лес ночью было рискованно, но днём ещё хуже. Агенты оуновцев, проживающие в местечке, могли заметить выход группы. Если бы они были в форме, то это было бы в порядке вещей. Но группа с оружием и в разномастной одежде явно вызвала бы ненужный интерес.
        Через час хода Сергей объявил привал и ночёвку. По его прикидкам они успели пройти километра три. Местность была незнакомой, ночью по карте сориентироваться сложно - уж лучше идти днём.
        Уже с самого начала, после инструктажа Сергей решил не сидеть на одном месте, а постоянно передвигаться. На период действия отрядов начальство обещало не устраивать зачисток и облав и не посылать в лес военнослужащих, чтобы исключить возможность случайных перестрелок со своими.
        Сергей устроился на ночёвку под елью - там почти всегда сухо, не то что под осиной; да и хвоя устилает землю, не так холодно. Под голову положил «сидор» - как в вылазке разведки в немецкий тыл. Конечно, был выставлен часовой, определён порядок смены караула.
        Уже засыпая, услышал шёпот. Переговаривался кто-то из своих.
        - Какой он «леший»? Зверюга какой-то. Заставил Пахомова отжиматься, как новобранца, а у лейтенанта две Красной Звезды.
        - Тс, а то услышит. Давай спать.
        Сон сморил быстро. Сергей давно выработал в себе привычку: есть возможность поспать - надо спать.
        Едва начало светать, он проснулся и скомандовал вполголоса «Подъём». Позавтракали сухим пайком, не разводя костров, - дым в лесу издалека учуять можно. Потому после завтрака, когда несколько человек попытались закурить, он им категорически это запретил.
        - Вернётесь из леса - пожалуйста, не возражаю, а нынче забудьте о папиросах.
        Сегодня впередиидущим Сергей поставил Пахомова. Идти первым не столько почётно, сколько рискованно и тяжело. Приходится постоянно быть в напряжении: куда поставить ногу, нет ли впереди засады - то есть надо непрерывно смотреть и слушать.
        Сергей шёл вторым, с дистанцией десять метров. Близко идти нельзя - могут одной автоматной очередью срезать несколько человек, или при подрыве мины искалечить или убить.
        Однако, несмотря на то, что он шёл вторым, Сергей подстраховывал Пахомова. Лес слушал, смотрел под ноги и по сторонам. Смершевцы сзади шли шумновато, но это был их первый выход в новой для себя ипостаси. Ничего, обомнутся, привыкнут, получится толк.
        Сергей обратил внимание на небольшую стаю ворон впереди под деревьями. Он поднял руку - сигнал тревоги.
        Группа застыла, лишь Пахомов продолжал идти. Сергей тоненько свистнул. Пахомов обернулся, и майор махнул ему рукой - ложись, мол. Лейтенант рухнул в высокую траву. И очень вовремя - впереди из-за деревьев раздалась короткая автоматная очередь. Стреляли из ППШ.
        - Пахомов, гранату!
        Лейтенант достал из кармана гранату, выдернул зубами кольцо и швырнул гранату вперёд. Громыхнул взрыв.
        - Передать по группе: первый десяток вправо, второй - влево, развернуться в цепь и вперёд!
        Его приказ передали дальше. Между деревьями замелькали фигуры его бойцов. Впереди ударил винтовочный выстрел, смершевцы открыли огонь из автоматов. Стреляли экономно, короткими очередями.
        Через несколько минут стрельба стихла. За деревьями обнаружили два трупа. Оба были в потрёпанной немецкой форме, но без документов. Первый погиб от брошенной Пахомовым гранаты, поперёк груди второго шла цепочка пулевых попаданий из автомата.
        Бойцы подошли к убитым.
        - Бандиты или бандеровцы, - уверенно заявил старший лейтенант Гвоздев.
        - Почему так решили?
        - Немцы документы свои берегут, а на шее цепочка с солдатским жетоном.
        - Верно.
        - Товарищ майор, а почему вы сигнал подали? Вы же вторым шли?
        - Пахомов, попробуй ответить, почему?
        Пахомов немного помолчал, раздумывая.
        - Честно говоря, не пойму.
        - Вороны над лесом летали. Они всегда, как падальщики, поживу чуют. Стало быть, впереди место боя, с убитыми. Армия эти места давно прошла, значит, бой не так давно был, может - вчера или позавчера. Могли живые остаться.
        - Так просто! - сконфуженно сказал Пахомов. - Выходит, не только под ноги глядеть надо или по сторонам?
        - Именно. Пахомов, вы где до войны жили?
        - В Куйбышеве.
        - Понятно. Сельский сразу бы насторожился. Следующим впереди идёт Ломидзе.
        В группе это был единственный кавказец. Выглядел он, как рязанский или смоленский парень: веснушчатый, волосы рыжеватые, и говорил по-русски чисто.
        - Есть.
        Метров через двести они наткнулись на место скоротечного боя. Около отделения немцев прорывались из окружения к своим. Судя по разной форме, это были сбившиеся в группу военнослужащие из разных подразделений вермахта. Рядом с двумя пехотинцами лежал танкист в короткой чёрной курточке с розовыми кантами на погонах. Судя по зелёным погонам - традиционному цвету германской полиции, один убитый был даже из фельджандармерии. Поодаль лежали убитые оуновцы - почти все в немецкой форме, но без погон. Судя по положению тел, бой был встречный и неожиданный для обеих сторон. И обе группы - и немецкая и бандеровская - были по численности приблизительно равны.
        Сергей после осмотра места боя усмехнулся. Вот так бы всегда - противники Красной Армии воевали бы друг с другом.
        - Собрать патроны и продукты, если найдутся. Даю десять минут.
        У оуновцев нашлось два каравая ещё не зачерствевшего хлеба и добрый шмат солёного сала. У немцев продуктов не было, зато патронов хватало.
        Группа двинулась дальше. Далеко за полдень остановились на отдых. В первую очередь съели сало и хлеб - взятые с собой консервы не пропадут.
        После обеда и небольшого отдыха снова двинулись в путь. Теперь Сергей вёл группу под прямым углом к прежнему маршруту - он помнил по карте выделенный ему для действий квадрат. В других квадратах действовали другие группы СМЕРШа.
        Глава 3
        Бутафория
        Следующий день начался так же - завтрак и движение по лесу.
        Довольно скоро впередиидущий поднял руку. Все замерли, а Сергей подошёл к дозорному.
        - Растяжка, - почему-то шёпотом сказал старлей Двинянов.
        Перед ним, поперёк направления движения, на уровне середины голени от земли виднелась проволочка. Причём растяжка была поставлена недавно, поскольку проволочка не успела покрыться даже налётом ржавчины.
        Сергей пошёл по ходу проволоки. К дереву, метрах в пяти, оказалась привязана «лимонка» - довольно мощная оборонительная граната Ф-1.
        В глухом углу растяжку не поставят. Скорее всего недалеко бандеровский схрон, а растяжка - способ оповещения о появлении чужого. Ну что же, раз хотят - оповестим.
        Сергей передал по цепи: «Пройти вперёд сто метров и залечь, быть готовыми к бою», а сам перекусил проволоку небольшими пассатижами, которые носил в «сидоре».
        Группа ушла вперёд и залегла. Сергей же развязал бечёвку, которой граната была привязана к дереву, нашёл в десяти шагах ямку. Скорее всего это была старая, обвалившаяся барсучья нора. Он выдернул чеку, кинул гранату в ямку и бросился подальше.
        Ахнуло здорово, но осколки пошли вверх, только с деревьев листья обсыпались.
        Сергей добежал до своей группы, шлёпнулся на землю у дерева и передёрнул затвор автомата.
        Прошла минута, другая, десять, пятнадцать. Неужели он ошибся, сделал неправильные выводы?
        Лежащий справа, в трёх метрах от него, капитан Рушайло прошептал:
        - Командир, мелькает кто-то впереди.
        И в самом деле, между деревьями мелькали тени: одна, другая - да их много, около взвода будет.
        Когда фигуры приблизились, стало заметно - на всех советская форма. Всё чин чином: погоны, пилотки со звёздочками, оружие - наше, у большинства - ППШ.
        - Свои, - облегчённо выдохнул Рушайло и попытался привстать.
        - Лежать, - прошипел Сергей и громко скомандовал: - Огонь!
        И сам первым нажал на спуск. Он провёл стволом по мелькающим фигурам, сняв сразу двоих. После некоторой заминки остальные смершевцы тоже начали стрелять.
        Почему заминка вышла - понятно, форма советская в заблуждение ввела. А секундочка промедления помогла противнику сохранить бойцов.
        С противоположной стороны тоже открыли огонь. Стреляли с обеих сторон экономно - стрелки явно были людьми опытными.
        В перерыве между очередями с той стороны прокричали:
        - Мы из армии! Сдавайтесь, сейчас придёт подкрепление!
        - Пароль скажи! - спрятавшись за дерево, крикнул Сергей в ответ.
        Во время инструктажа на случай непредвиденных встреч Сергею сообщили пароль. Знали его только командиры групп.
        Но в ответ - только стрельба.
        - Группа - закидать гранатами!
        Смершевцы дружно метнули гранаты. Спустя несколько секунд после взрывов послышались стоны раненых.
        Группа Сергея снова открыла огонь.
        Не выдержав, противник начал отходить, причём отходить грамотно: пока одни отступали, другие прикрывали их огнём.
        По отступающим открыл огонь пулемётчик из группы Сергея. Но прицельной стрельбе мешали деревья. Пули с чмоканьем впивались в стволы деревьев, сбивали ветки.
        - Группа, ещё раз гранатами, и сразу - вперёд! - скомандовал Сергей.
        У позиций противника разом взорвалось около полутора десятков гранат. Взлетела земля, деревья затянуло гарью и дымом. Смершевцы молча поднялись в атаку, а потом почти в упор открыли огонь. Пять человек из числа прикрывавших отход были убиты.
        - Группа, вперёд! От противника не отставать! Уничтожить из всех!
        Сам Сергей быстро обыскал трупы. Документов, как он и ожидал, ни у кого не было. А согласно приказу те, кто в форме, должны иметь при себе личные документы. Форма, правда, на всех была советская, но вот сапоги - немецкие, квадратными гвоздиками подбиты. И железных набоек нет.
        Сергей облегчённо выдохнул: «Всё-таки - враг!»
        Мало ли - неразбериха произошла, на войне беспорядка всегда хватает.
        Цепь смершевцев медленно шла вперёд. Умело шли, перебегая от дерева к дереву, укрываясь за толстыми вязами и тополями. Стреляли очередями по два-три выстрела, целились точно.
        Противник огрызался автоматным огнём и отходил, неся потери. В ближнем бою, метров на пятьдесят-семьдесят, автомат хорош - он обеспечивает высокую плотность огня, а на больших дистанциях попасть в цель можно только случайно.
        Выручил пулемёт. Не зря приказал Сергей взять МГ-34. Хоть и тяжёлая и неудобная в переноске железяка, но помогла здорово.
        Настал момент, когда в живых остался только один враг.
        - Обойти и постараться взять живым, - скомандовал Сергей. - Остальным - не дать поднять ему головы. Будет убегать - стреляйте по ногам.
        Кольцо смершевцев сжималось, бойцы стреляли по одетому в советскую форму врагу. Было видно, как пули взрывали землю рядом с его головой. Какое там убегать, когда ему пошевелиться было невозможно?
        Один из бойцов Сергея подобрался сбоку, чтобы не попасть под огонь своих.
        - Прекратить стрельбу! - скомандовал майор.
        Но парни, увидев Милащенко, сами уже прекратили стрельбу.
        Лейтенант броском подскочил к противнику и наставил на него автомат.
        - Шевельнёшься, сука, - застрелю!
        К пленному подбежали двое офицеров, живо заломили руки, сняли с него брючный ремень и связали. Чего-чего, а вязать смершевцы умели быстро и крепко любым подручным материалом - опыт был большой.
        Они поставили связанного на ноги, обыскали. Карманы пленного были пусты: ни документов, ни даже патронов.
        Сергей подошёл вместе с остальными.
        - Ломидзе, Двинянов, смотреть по сторонам.
        Не хватало только, чтобы какой-нибудь отморозок, отбившийся от чужой группы, полоснул по ним очередью.
        - Все живы?
        Сергей заметил кровь на рукаве Милащенко.
        - Ранен?
        - Зацепило немного.
        - Рушайло, перевяжи.
        Капитан вытащил из «сидора» прорезиненный индивидуальный перевязочный пакет и занялся перевязкой.
        - Ты кто такой? - обратился к пленному Сергей.
        - Анищенко моя фамилия.
        - Откуда?
        - Из Харькова.
        - Здесь как оказался?
        - С вами, советскими, воюю, - с вызовом ответил пленный.
        - Да это понятно. Откуда на тебе наша форма?
        - Не знаю. Друже проводник нашёл где-то, велел всем переодеться. Говорил - так сподручнее.
        - Грабить и убивать сподручнее. А население будет думать, что это наши войска бесчинствуют - грабят, насилуют, убивают. Так?!
        - Так, - нехотя выдавил пленный.
        - Ещё в лесу бандиты есть?
        - Мы не бандиты, мы против немцев и Советов.
        - Ты на вопрос не ответил.
        - А пошёл бы ты, краснозадый! Сам поищи! Лес большой, может - найдёшь, а может - на пулю нарвёшься.
        - Насчёт меня - ещё неизвестно, а ты уже нарвался.
        Сергей вытащил из кобуры «вальтер» и выстрелил пленному в лоб. Никто из его отряда и бровью не повёл. Они в рейде, пленный не даст свободы передвижения, свяжет их по рукам и ногам. А отправлять пленного с конвоирами - слишком большая роскошь. Да и трибунал всё равно приговорит пленного к повешенью или расстрелу - других мер к бандеровцам, захваченным с оружием, не применяли. Собаке - собачья смерть.
        - Забрать патроны и харчи, если найдёте.
        Смершевцы снимали подсумки с магазинами к немецким автоматам, если магазины были полными, и засовывали их в свои «сидоры» или за голенища сапог. С советскими ППШ такой фокус не проходил. К автомату прилагалось два круглых диска, и к другому автомату, даже этого же завода, они зачастую не подходили. Пунктуальные же немцы изготавливали оружие щепетильно точно, и магазины всегда подходили к любому другому автомату этой марки.
        После боя патронов оставалось мало, и трофейные боеприпасы пришлись как нельзя кстати. Тем более что и у нашей, и у уничтоженной группы были и советские ППШ, и немецкие МР-40, правда - в меньшем количестве. Только винтовочных патронов к пулемёту не было, оставалась одна коробка с лентой на сто патронов - для одного короткого боя.
        Еды в вещмешках убитых не оказалось, но истощёнными они не выглядели, из чего Сергей сделал вывод: в лесу есть схрон, база, на которой есть припасы, и не исключено - остались ещё националисты. Судя по количеству убитых, схрон должен быть большим. Маскируют их бандеровцы умело, но волей-неволей у мест подхода к люкам вытаптывалась трава.
        - Всем собраться! - отдал приказ Сергей.
        Группа собралась возле командира.
        - Сейчас рассыплемся цепью, дистанция между бойцами - десять метров. Смотреть под ноги, не исключаю, что бандеровцы поставили ещё растяжки. Ищем схрон, вероятно - недалеко, уж больно быстро они после взрыва гранаты появились.
        На траву внимание обращайте, у люков она вытоптана будет. Ну и по сторонам поглядывайте, наверняка бандеровцы стрельбу слышали и сейчас настороже.
        Они рассыпались цепью и медленно двинулись вперёд. Пройти успели не больше сотни метров, когда по цепи передали: «Командира на левый фланг».
        Сергей поднял руку, и группа остановилась. Сам же Колесников направился на левый фланг.
        Старлей Гвоздев показал ему на едва заметную тропинку, и недалеко от неё - пень. Другой бы внимания на него не обратил - мало ли в лесу пней? Только у этого отверстие сбоку было, отдушина из схрона.
        - Молодец Гвоздев, наблюдательный!
        Сергей подошёл к пеньку, встал на колени и прижал ухо к отдушине. Вроде движение какое-то есть. Только где сам схрон? Сергей махнул рукой, подзывая группу.
        - Ищите схрон, где-то недалеко должен быть люк или лаз. Вот отдушина, - он указал на пень.
        - Эх, сейчас бы туда «Нептуна», - вздохнул кто-то. - Сами бы вылезли, только успевай тёпленькими брать.
        У Сергея в голове сразу мелькнула мысль.
        - Наберите сухих веток и мха.
        Приказу никто не удивился. Всё, о чём просил Сергей, было ему подано.
        Он затолкал в отдушину ветки, сверху положил мох и чиркнул зажигалкой.
        Сначала занялись веточки. Мох никак не загорался, но дымил изрядно, чего Сергей и добивался. Но дым шёл наружу, а надо было, чтобы внутрь.
        Сергей снял сапог, приложил голенищем к отдушине и стал качать им, как кузнечным мехом.
        Прошла минута, две, пять… Внезапно в десятке метров откинулась крышка люка, прикрытая дёрном - рядом будешь стоять, не заподозришь.
        Недолго думая, младший лейтенант Ковальчук сорвал с пояса гранату и закинул её в схрон. Громыхнул взрыв. Из схрона вырвалось пламя, а из отдушины - тугая струя воздуха, дыма, каких-то опилок и мусора.
        Сталкивались уже смершевцы с такими случаями. Открывается люк схрона или распахивается дверь блиндажа, и оттуда вылетает граната. Но теперь они действовали на опережение и бросали гранату первыми.
        Когда из схрона перестал валить дым, Сергей приказал двум офицерам спуститься и осмотреть бункер - там могли остаться документы и раненые бандеровцы.
        Офицеры исчезли в тёмном зеве бункера.
        Прошло несколько минут. Смершевцы приводили в порядок одежду, снаряжали магазины.
        Вдруг под ногами вздыбилась земля, уши заложило от мощного взрыва. Никто не удержался на ногах, все попадали. Некоторые - те, кто был ближе к эпицентру взрыва, получили контузию. У людей из ушей текла кровь, и в первые минуты после взрыва они ничего не соображали.
        На месте бункера зияла огромная воронка, из склонов которой торчали куски брёвен. На самом дне воронки курилась дымом одежда на оторванной ноге.
        Такого исхода никто не ожидал. Видимо, оставшиеся в живых после взрыва гранаты решили взорвать себя запасом взрывчатки вместе с опергруппой.
        Отряд вмиг понёс потери: двое убиты - от них не осталось ничего, половина - контужены. Продолжать рейд стало невозможным.
        Сергей получил только ушибы, и это можно было расценивать как везение. Он, как командир группы, решил прекратить операцию и вернуться на базу - добрый десяток офицеров нуждался в лечении в госпитале.
        - Кто не ранен - оказать помощь товарищам.
        Команда просто продублировала действия офицеров. Каждый из них уже побывал в боях и передрягах и теперь сноровисто бинтовал головы и ноги.
        - С раненых снять оружие и забрать себе. Каждый из уцелевших будет помогать раненому товарищу добраться до базы. Если потребуется отдых, сообщите. Я пойду в передовом дозоре.
        Не дело командира идти впереди - при любой случайности группа может его лишиться, но выбора у Сергея не было. Сейчас он оставался самым опытным следопытом, на него ложилась большая нагрузка и ответственность. Стоит пропустить мину - и не избежать новой трагедии. Сергей и так корил себя в душе, что послал двоих парней в схрон, фактически - на смерть. Может, следовало забросать схрон гранатами? Не допустил ли он трагической ошибки? Теперь придётся писать в ОКР СМЕРШа рапорт о его решениях и действиях группы. Как ни крути, спрос будет с него, как с командира. Да что бумаги - ребят не вернёшь!
        Обида на происшедшее глодала душу. Сергей мотнул головой, отгоняя горькие мысли. Не время для переживаний, надо оставшихся довести до базы, и желательно без новых потерь.
        Они вышли на опушку леса, где ещё совсем недавно увидели переодетых бандеровцев. Устроили, скоты, маскарад, развели бутафорию! Если бы не инструктаж в ОКР, Сергей подпустил бы бандеровцев поближе. И тогда они с близкого расстояния могли бы внезапно расстрелять всю его группу. Уберегла судьба!
        Сергей объявил привал - пусть отдохнут, перекусят. Сам же присел на траву и развернул карту. Надо было решить, как наиболее коротким путём добраться до крупного села, где должен быть телефон.
        К Сергею подошёл Пахомов.
        - Разрешите обратиться.
        - Разрешаю, садись.
        - Командир, не переживай. На их месте мог оказаться любой из нас - это война.
        - Утешать пришёл?
        - Да нет, я с предложением.
        - Слушаю.
        - Все вместе долго выбираться будем, колготно. Разреши - я один пойду. Доберусь до телефона, вызову помощь.
        - Рискованно. Грохнут тебя в лесу, ещё один убитый на душу ляжет. И парни помощи не дождутся.
        - Намного быстрее получится. Проберусь осторожно, на тропы выходить не буду, а мины и растяжки в основном на них и ставят. А я бегом - я до войны бегал, спортсменом в «Спартаке» был.
        Сергей обдумал предложение лейтенанта. Здравый смысл в нём был.
        - Хорошо, лейтенант. Единственно прошу тебя: осторожнее, не только за себя отвечаешь - за контуженных и покалеченных товарищей.
        - Так точно, товарищ майор! Разрешите идти?
        - «Сидор» сними и оставь - легче бежать будет. А я присмотрю.
        - Ага, а то последнее исподнее украдут, - пошутил лейтенант. Через несколько минут он быстро исчез в лесу.
        Сергей захлопнул планшет с картой. Теперь оставалось только ждать.
        Он посмотрел на часы. Половина второго. Пока Пахомов доберётся до села, дозвонится до отдела, пока доберутся машины - пожалуй, что сегодня до вечера не успеют. Скорее всего завтра утром прибудут.
        Сергей встал.
        - Кроме раненых - все ко мне!
        Когда офицеры собрались, Сергей доложил о сложившейся обстановке.
        - Машины будут не раньше утра. Назначаю караул. Менять друг друга будем каждые четыре часа. Свободным от караула заняться возведением шалашей для раненых - ночи уже прохладные.
        Между деревьями сделали два больших шалаша, перекрыв их еловыми ветками. Хоть какое-то укрытие от ветра и ночной прохлады - даже от небольшого дождя. Потом развели костёр, сварили немудрящую похлёбку из тушёнки и американских крупяных концентратов; накормили раненых, поели сами.
        Ближе к ночи послышался звук моторов. Часовой подал сигнал тревоги.
        Прямо по луговине шли два грузовика «ЗИС-5». Они подбуксовывали на траве, но упрямо карабкались на небольшой пригорок. «Захары», как их звали на фронте, отличались надёжностью и хорошей проходимостью.
        Они ещё не дошли до временной стоянки группы, как открылась дверца, и на подножку встал Пахомов. Он размахивал рукой в приветствии.
        Сергей и офицеры удивились - никто не ожидал грузовики к вечеру.
        Когда они подъехали, Пахомов спрыгнул с подножки. Лицо его сияло.
        - Товарищ майор, вот - помощь привёл.
        - Молодец!
        Сергей повернулся к офицерам:
        - Грузите раненых. Пахомов, ты как ухитрился?
        - Повезло, лошадь в деревне на время взял.
        Сергей вскинулся.
        - Ты что, в своём уме? Под трибунал попасть можешь!
        - Зачем же? Я расписку написал, всё честь по чести. Завтра верну.
        - Ну-ну.
        Погрузку раненых закончили. Сергей распределил офицеров по машинам. По ночам передвигаться по лесу было не просто рискованно, а чрезвычайно опасно. Стреляли по фарам, по кабинам. А когда грузовик терял ход, бандеровцы расправлялись с пассажирами.
        Сергей наказал водителям:
        - Будут стрелять - пригибайтесь, но не останавливайтесь.
        - Знаем, товарищ командир, не в первый раз.
        Машины двинулись назад. На неровном, кочковатом лугу их немилосердно трясло, и раненые стонали от боли. Но выбора не было, необходимо было убраться из леса как можно скорее.
        Вскоре выбрались на дорогу. Тут уже получше стало. Ехали по своим же следам, хорошо видимым на пыльной дороге при свете фар. Офицеры, которые не пострадали при взрыве бункера, сидели по углам кузовов, держа оружие наготове.
        К облегчению Сергея, до города они добрались без приключений. Не медля ни минуты, машины направились к госпиталю.
        Офицеры помогли выгрузить раненых, занести их в сортировочное отделение. Потом забрали свои вещмешки, оружие и двинулись на базу.
        Улицы были пустынны и темны. Освещение не работало, действовал комендантский час.
        В казарме все повалились на кровати, едва стянув сапоги. За рейд было пройдено много километров, и, хотя он был коротким, все вымотались.
        Сергей представил, как они пешком, да с ранеными и контуженными до сих пор шли бы по лесу, и его передёрнуло. Молодец Пахомов, надо будет отметить в рапорте.
        Утром, после умывания и скудного завтрака из запасов Сергей приказал офицерам привести себя в порядок, а сам отправился в ОКР. Надо было доложить о неудаче, написать рапорты и объяснительные.
        С тяжёлым сердцем зашёл Сергей в отдел СМЕРШа. Навстречу ему попался полковник Глина.
        - А, Колесников, заходи. Что-то ты быстро из рейда вернулся.
        - Беда у нас, товарищ полковник. Нашли схрон, закинули в люк гранату. После взрыва я послал двух офицеров бункер проверить. Да, видно, из бандеровцев кто-то в живых остался, взорвали они и себя, и моих людей. Видно, взрывчатки много у них оказалось. Половина личного состава группы, которые наверху стояли, оказались ранены и контужены. Они этой ночью в госпиталь были доставлены, а восемь человек на базе.
        - М-да, - полковник посерьёзнел. - А что удалось сделать?
        - Около взвода бандеровцев уничтожили - они в советскую форму одеты были.
        - Да? Покажи на карте, где?
        Сергей достал карту, показал.
        - Хм, да ведь это та группа, которую мы давно ищем. То в село выйдут под видом наших и активистов вырежут, а то на станцию. Железнодорожная охрана их спокойно пропустила, а они работников станции перестреляли, и эшелон, стоявший на путях, гранатами закидали и подожгли. Ладно, пиши докладную - что да как. Вот бумага.
        Полковник вышел, а Сергей подробно написал о двух убитых бандеровцах в немецкой форме и бое с переодетыми националистами.
        Вновь вошедший полковник прочитал написанное, хмыкнул.
        - Твоей вины не усматриваю. А что потери - так мы на войне. Главное - людей потерял не из-за ошибок или разгильдяйства. Сейчас с тобой на базу следователь пойдёт, личный состав группы опросит.
        - На меня уже дело завести успели? - удивился Сергей.
        - Нет, но все твои действия должны быть подтверждены. Если всё было так, как ты излагаешь, то обойдётся. Скажу по секрету - ушло в леса четыре группы в разные квадраты. Одна погибла на второй день, полностью, вторая вчера вернулась - шесть убитых и четверо тяжелораненых. От третьей группы пока сообщений нет. Так что у тебя ещё не самый плохой расклад.
        Следователь оказался парнем въедливым. Он дотошно расспрашивал членов группы об их действиях, занося их показания в бумаги. Особенно интересовали его приказы Колесникова.
        Вызывали в комнату следователя по одному. Когда офицеры поняли, что происходит неладное - вроде как все вопросы с каким-то сомнительным подтекстом, - они подошли к Сергею.
        - Командир, что происходит? Мы понимаем, после зачистки положено рапорт писать. Но по всему похоже - тебя виноватым сделать хотят за взрыв бункера.
        - Начальство разберётся.
        - Ага, знаем мы их. Они все неудачи или потери свалят на тех, кто на земле. В штабе сидеть проще.
        - Бунт на корабле? - усмехнулся Сергей. - Не будем спешить с выводами, наберёмся терпения.
        - Командир, мы не первый день в СМЕРШе. Каждый боевые награды имеет, разных начальников видели. Ты хорошо группу вёл, и в гибели офицеров нет твоей вины. Ребят, конечно, жалко, но ведь войны без потерь не бывает.
        - За поддержку, парни, спасибо, но мы военнослужащие, решения не на собраниях принимаются, и вы это сами знаете. Будем ждать.
        Два дня группа отдыхала, а Сергей маялся в неизвестности. На третий день его вызвали в ОКР.
        Сергей зашёл к полковнику, доложил о прибытии.
        - Пойдём! - коротко бросил Глина.
        Сергей шёл за полковником и гадал - куда идут? Оказалось - к начальнику, генерал-майору Осетрову.
        - Здравия желаю, товарищ генерал! - отчеканили оба.
        - Садись, Израиль Ильич.
        Полковник уселся на стул, положил на стол перед генералом пачку бумаг. «Бумаги следователя и моя докладная», - догадался Сергей. Он стоял навытяжку.
        Генерал-майор окинул его взглядом.
        - Так это и есть майор Колесников?
        - Так точно.
        - Что по нему? - теперь вопрос генерала относился уже к Глине.
        - Личной вины командира группы не усматриваю, - коротко доложил полковник.
        - Тогда отправляйте с группой на зачистку. Удачи тебе, майор! - Генерал вышел из-за стола и, подойдя к Сергею, пожал ему руку.
        Сергей покинул кабинет начальства с ощущением, что он как будто бы сбросил с плеч тяжкий груз. Вины за собой он и раньше не чувствовал, но ведь не он решает - начальство.
        Он дождался, когда из кабинета генерала выйдет полковник.
        - Пойдём ко мне в кабинет:
        В кабинете полковник продолжил.
        - Назначаешься командиром группы. Пополнение из офицеров прибудет сегодня и завтра. Действовать будете в этом квадрате, - полковник подошёл к карте, висевшей на стене за шторкой, откинул её и обвёл карандашом район действия группы. - До определённого места вас доставят на машинах, а дальше уже сами. С вами пойдёт радист. Какие-нибудь выводы из предыдущего рейда сделал?
        - Жёстче действовать, гранат не жалеть.
        - Молодец, что понял.
        - Новые условия; я никогда раньше со схронами не сталкивался, опыта нет. Да и националисты хуже немцев. Те в безвыходном положении сдаются, а эти или пулю себе в висок пускают, или подрываются. Упёртые!
        - Верное словечко подобрал. Удачи!
        Сергей откозырял и вышел. На душе было легко, можно сказать - пела душа. Вроде впереди рейд по лесам, и неизвестно ещё, как всё повернётся, а настроение хорошее.
        На базе офицеры его группы, увидев Сергея, стразу устремились к нему с вопросами:
        - Ну как?
        - Обошлось бумагами, даже не наказали.
        - Поздравляем, командир!
        Они жали Сергею руку и хлопали его по плечам. Другой бы за панибратство счёл - всё-таки они подчинённые, младше по званию и возрасту, а Сергей доволен был. Стало быть, признала его группа, переживала за него. А ведь он поперва строг с офицерами был, потому как уберечь их жизни хотел.
        Ближе к вечеру начало прибывать пополнение - офицеры СМЕРШа, прикомандированные к группе. Они переодевались, получали оружие.
        Сергей выпросил у снабженца пару ящиков гранат и несколько дымовых шашек.
        - Зачем столько гранат? Вы что, товарищ майор, рыбу глушить надумали?
        - Именно - в схронах.
        Офицеры прибывали и на следующий день. Группа разрослась до двадцати пяти человек.
        После бесед с вновь прибывшими Сергей понял - его группу пополнили офицеры из групп, понёсших потери и расформированных. Офицеры, ранее побывавшие с Сергеем в рейде, экипировались уже со знанием дела. Они взяли телогрейки, чтобы не мёрзнуть по ночам, и ножи в ножнах.
        Вечером подошли два грузовика, и с ними прибыл радист, совсем молоденький ефрейтор. Он бережно поставил рацию на стол, вытянулся по стойке «смирно» и доложил о своём прибытии.
        - Вольно! Иди в каптёрку, подбери себе гражданскую одежду. Автомат оставь, возьми только пистолет. Пешком много ходить придётся, а у тебя рация тяжёлая.
        - Есть!
        Сергей построил группу.
        - Все готовы?
        - Так точно!
        - Попрыгали!
        На этот раз обошлось без шуток. И подготовились основательнее - ни у кого ничего не стучало, не бренчало. Предыдущий опыт пошёл на пользу.
        - Пахомов!
        - Я!
        - С нами будет радист - поручаю его тебе. Береги, как зеницу ока, чтобы бегать больше не пришлось. Кстати, коня вернул?
        - Обижаете, товарищ майор! На следующий же день!
        - Тогда по машинам.
        Часа два они ехали по ухабистому грейдеру, потом машины остановились.
        - Приказано высадить здесь, товарищ командир, - извиняющимся тоном произнёс усатый, в годах, водитель.
        - И за это спасибо.
        Группа покинула машины и углубилась в лес. Далеко от дороги они не отходили, опасаясь наткнуться на мины или растяжки.
        Утром, после завтрака группа двинулась в глубь леса. После двух часов хода наткнулись на место бывшего боя.
        Сначала все почувствовали запах тления. Офицеры закрутили головами. Сергей послюнявил палец и поднял его вверх, пытаясь определить, откуда дует ветер.
        Группа повернула влево, и офицеры увидели трупы - много. Все были в гражданской одежде, только на одном трупе был немецкий мундир без погон.
        К Сергею подошёл офицер из пополнения:
        - Товарищ майор, здесь бандеровцы и наши, из СМЕРШа.
        - Откуда знаешь?
        - Я одного убитого опознал, вместе с ним в Куйбышеве учился. Он в другой группе в рейд уходил.
        Сергей вспомнил, что полковник Глина говорил об одной невернувшейся группе. Так вот почему она не вернулась! Наткнулась на большую группу бандеровцев и вся полегла.
        Сергей нашёл на карте и отметил карандашом место гибели группы.
        - Разворачивай рацию, - приказал он радисту. О таких происшествиях следовало сообщать начальству. Надо было забрать и похоронить офицеров, чтобы они не числились без вести пропавшими.
        - Есть связь! - доложил ефрейтор.
        - Передавай: в квадрате 26-17 обнаружена погибшая группа СМЕРШа. Один из офицеров опознан сослуживцем.
        - Передают ответ: высылают два грузовика за телами и отделение солдат. Просят выслать на дорогу встречающего и обеспечить охрану.
        - Понял, принято.
        - Конец связи.
        Сергей сориентировался по карте. Выходило, что ближайшая дорога - та, по которой они приехали сюда. А ведь дальше они шли по лесу и грунтовок не встречали. Если трупы погибших к дороге носить - дня мало будет. И по лесу грузовики не пройдут.
        Едва начавшись, рейд застопорился. Но выбирать не приходилось. Всех погибших офицеров надо было опознать, похоронить по-людски - не здесь же, в лесу?! - и разослать похоронки.
        Сергей направил к дороге двух подчинённых. Пока они доберутся, грузовики успеют подойти.
        - Располагаемся здесь. Привал! - отдал приказ Сергей. - Будем ждать грузовики.
        Группа расположилась в сотне метров от поля боя. Рядом находиться было невозможно - уж больно воздух был насыщен миазмами.
        Машины пришли с опозданием, а может быть - шли от дороги долго, поплутали немного.
        Вместе с его офицерами и присланными солдатами явился незнакомый старший лейтенант. Его проводили к Сергею.
        - Старший лейтенант Корзун, прибыл для опознания погибших.
        И добавил тише:
        - Я отправлял группу, всех знаю в лицо.
        - Давай, старлей, а то скоро темнеть начнёт.
        Старлея из ОКР отвели к месту боя. Он опознал всех шестнадцать погибших, остальные были убитыми бандеровцами.
        Пока шло опознание, солдаты рубили и обтёсывали от веток жерди. На них, по двое, начали уносить к дороге тела убитых.
        Старлей снял с пояса фляжку.
        - Сам на задание готовил, экипировал и отправлял. Давай, командир, помянем ребят. Молодые все, жалко. Им бы жить да жить.
        Они выпили из кружек, не чокаясь. По сути, если бы группа Сергея прошла немного в стороне - сгнили бы ребята в безвестности.
        По причине наступления темноты переноску тел отложили до утра. На следующий день к десяти утра погрузка была уже закончена. Погибших уложили в кузова грузовиков вместе с их оружием.
        Солдаты и старлей уехали.
        Настроение у группы было нерадостное, скорее даже немного подавленное.
        Сергей сам обошёл поле боя и посчитал оставшиеся трупы. Многовато их было - сорок убитых бандеровцев. И везде гильзы, много гильз… До гранат дело не дошло, они все остались висеть на поясах. Скоротечный бой был, близко сошлись, едва не врукопашную.
        Сергей вернулся к группе. Лучшее средство от хандры и уныния - физическая работа.
        - Группа, приготовиться к движению! Дозорным - Рушайло!
        - Есть.
        Капитан ушёл вперёд, за ним, цепочкой - группа.
        Сергей и радист шли в середине цепочки. Продвигались осторожно - по лесам обретались многочисленные бандеровские банды. Это они сорок человек убитыми потеряли, а ведь наверняка ещё раненые были, которые сейчас где-то в бункерах отлёживаются - вместе с уцелевшими. Тогда, по всем прикидкам, выходит - рота.
        Дозорный подал знак, и цепочка остановилась. «Командира - в голову!» - передали команду по цепи.
        Оставив радиста, Сергей поспешил к Рушайло.
        - Командир, смотри.
        Глазастый дозорный усмотрел примятую траву. Полностью выпрямиться она не успела, и людей прошло не один и не два человека - никак не меньше десятка.
        - Идём следом. Только под ноги смотри, они могли растяжку оставить.
        Сергей махнул рукой, и группа двинулась по следу.
        Майор шёл и гадал: это та самая группа бандеровцев, что на группу СМЕРШа напала, или другая?
        Через полчаса дозорный поднял руку. Сергей шёл в цепочке первым. Он подошёл к Рушайло.
        - Дымком тянет, командир! Не чуешь?
        Сергей принюхался. Вроде никакого запаха он не почувствовал. Но вот повеяло лёгким дуновением ветерка, и он донёс слабый запах дыма.
        - Командир, еду готовят, - высказал своё мнение Рушайло.
        - Или «буржуйка» в бункере, - дополнил Сергей. Он вернулся к группе.
        - Десять человек вправо от дозорного, десять - влево. Идём цепью, дистанция - пять метров. Смотреть в оба, под ноги в том числе. Дымок чувствуется. Ищите бункер или костёр.
        Группа рассыпалась и заняла боевой порядок. Взвели затворы, сняли с предохранителей.
        Запах дыма ощущался всё явственней.
        Один из офицеров поднял руку. Мягким, неслышным шагом к нему подбежал Сергей.
        - Вот он, - шёпотом сказал офицер из новичков.
        И в самом деле, из земли торчала извилистая труба, из неё вился дымок.
        Сергей созвал бойцов условным знаком.
        - Впереди бункер. Имея центром трубу, отойти на полсотни шагов. Смотреть в оба!
        Бойцы разошлись и залегли в траву лицом к трубе, образовав кольцо. У бункера должен быть выход, иногда бывал и запасной. Искать их - задача сложная. Цель их группы - уничтожить бандеровцев, а не взять их в плен, потому Сергей решил поступить прощё. Он подскочил к трубе, сорвал чеку с гранаты и бросил её в отверстие. Сам же отбежал подальше.
        Раздался приглушённый взрыв, в нескольких шагах от него подпрыгнул кусок дёрна, и из-под него начал сочиться дым. Вот он, замаскированный лаз! А ведь рядом цепь бойцов проходила, и никто его не обнаружил.
        Сергей ножом подцепил дёрн и отбросил пласт в сторону. В углублении в земле обнаружился сам люк - деревянный, без ручки. Скорее всего - запасной, который можно было открыть только изнутри.
        Слева, за развороченной трубой, раздалась длинная автоматная очередь.
        - Командир, из люка вылезти пытались, так что мы их успокоили, - крикнул кто-то из офицеров.
        Через несколько минут снизу в крышку люка раздался стук, и она приподнялась. Сергей тут же сорвал с пояса гранату, зубами выдернул чеку и бросил гранату в образовавшуюся щель. Сам успел отползти на несколько метров.
        Дохнуло жарким пламенем, крышку люка сорвало, и из отверстия повалил дым. Сергей сорвал с пояса последнюю Ф-1 и закинул её в люк. Раздался ещё один взрыв.
        Теперь в подземном помещении должны быть только мёртвые - после взрыва «лимонки» вокруг образуется сплошная зона поражения.
        - Двинянов, будь у люка, чтобы ни одна сволочь не выбралась. Если услышишь движение - сразу бросай гранату.
        - Есть.
        Сергей перебежал к другому лазу.
        - Что тут у вас?
        - Пока тихо. Пытались крышку поднять, но мы их из автомата… Гранату бы туда!
        - Они люк за собой закрыли.
        - Понятно.
        Бандеровцев следовало выкурить из схрона.
        Сергей брал с собой две дымовые шашки и сейчас решил применить их. Для этого как нельзя кстати подходила печная труба. И ничего, что туда уже была брошена граната. «Буржуйку» гранатой разворотило, и дым быстрее подействует.
        Сергей поджёг коротенький бикфордов шнур, выждал несколько секунд и опустил дымовую шашку в трубу.
        Вскоре из трубы повалил густой дым. Затем он стал выходить из обоих люков. Стало слышно, что в бункере надсадно кашляют.
        - Внимание, приготовить гранаты! Как люк откроется - сразу бросать! - скомандовал Сергей.
        Усидеть в густо задымлённом схроне без противогаза было просто немыслимо, и оуновцы решили выбираться, причём сразу в оба лаза.
        Сначала у запасного люка хлопнул выстрел, затем взорвалась граната. Тут же откинулся основной люк, и двое офицеров СМЕРШа тут же метнули гранаты в образовавшееся отверстие. Почти одновременно, с разницей в полсекунды, громыхнули два взрыва. Вверх полетели щепки, тряпьё, земля.
        Когда дым от гранат начал рассеиваться, Сергей приказал бросить ещё одну гранату. Рвануло ещё раз.
        Сергей не торопился посылать в бункер своих людей. Если кто-то и уцелел, он должен задохнуться в дыму. Дым от дымовой шашки тяжёлый, понизу идёт. Потихоньку он наполнит весь схрон, все его закоулки.
        Внизу, в схроне, приглушённый землёй, хлопнул выстрел, за ним другой.
        - Застрелились бандеровцы, - прокомментировал выстрелы Милащенко.
        - Подождём, пока дым выветрится.
        Ждать пришлось около часа. Дымовая шашка давно прогорела, а дым всё ещё лениво выползал из обоих люков. Был бы противогаз - можно было бы обследовать бункер, но его никто не взял.
        Сергей решил бункер не обследовать, не рисковать жизнью подчинённых.
        - У кого взрывчатка?
        - У меня, - отозвался Ломидзе.
        - Подрывай бункер. Свяжи пару толовых шашек и через трубу - вниз.
        Ломидзе ловко, как сапёр, связал две двухсотграммовые толовые шашки, вставил в одну из них детонатор, подсоединил небольшой кусок бикфордова шнура - немецкого, в тройной оплётке - и поджёг. Сунул связку в трубу.
        - Отходи подальше! - скомандовал он.
        «Лимонка» - граната сильная, но в ней всего пятьдесят граммов тротила, а вниз, в бункер, полетело четыреста граммов тола. Сила взрыва в закрытом помещении увеличивается.
        Через несколько секунд раздался приглушённый взрыв, волной сорвав накат у бункера и образовав яму.
        - Ну всё, с одним гнездом покончено! - удовлетворённо сказал капитан Рушайло.
        Сергей отметил на карте место разрушенного схрона. Всегда бы так - бункер и националисты уничтожены, а со своей стороны потерь нет.
        После уничтожения боевиков и схрона настроение у бойцов группы поднялось, они начали шутить. После тягостного зрелища погибшей смершевской группы просто необходимо было поднять боевой дух и настрой бойцов, и победа, пусть и маленькая, была крайне необходима. И для командира в рейде следить за моральным состоянием подчинённых - первейшее дело, как и за их здоровьем. Натёр боец кровавую мозоль неправильно намотанной портянкой или тесной обувью - и он может сорвать выполнение задания. Мелочь, которая способна вылиться в крупные неприятности. Слава богу, у него в группе офицеры уже с боевым опытом, с подготовкой, умеют стрелять, а уж про портянки и говорить не приходится.
        Отряд проверил экипировку, снарядил магазины и выступил в путь.
        У Сергея было определённое задание - обследовать заданный квадрат, а уж маршрут он волен был выбирать сам. Район поиска велик, а задача одна - уничтожить бандеровцев или просто бандитов, встретившихся в лесу.
        И снова пеший переход.
        Они вышли к ручью, напились, наполнили фляжки. И отошли совсем недалеко, как услышали ожесточённую винтовочную и автоматную стрельбу.
        Сергей остановил отряд и сориентировался по карте. Вот ручей, где они только что были, и до границ отведённого им квадрата ещё далеко. Наших здесь быть не должно, но ведь ясно, что кто-то ведёт перестрелку. И Сергей сделал предположение, оказавшееся впоследствии неправильным: «Националисты напали на наших военных - судя по карте, недалеко грунтовая дорога». Значит, надо идти на помощь.
        Группа перешла на бег. Впереди - сам Сергей, главное - не проглядеть под ногами мину или растяжку. Но Бог миловал, пронесло.
        Они выбрались на опушку леса, и Сергей дал сигнал остановиться.
        Перед ними был неширокий луг. На обеих его сторонах виднелись люди, стрелявшие друг в друга. Самым страшным было то, что обе стороны были одеты в самую разную одежду - от цивильной до немецкой формы без погон.
        - Капитан, ты что-нибудь понимаешь? - спросил Сергей Рушайло.
        Пока ничего. Но со стороны, похоже, - две банды друг с другом счёты сводят.
        Оба враждующих отряда были многочисленны - около роты каждый - и примерно равны по численности. И сколько Сергей ни наблюдал, он не мог уяснить для себя - кто из них кто. Ну, если одни бандеровцы, то вторые - кто? Наша группа? Район действия не тот, да и много их для группы СМЕРШа. Насколько Сергей знал, группы их ведомства были невелики и мобильны. Может, украинские партизаны? Националисты вели борьбу со всеми: с немцами, с польскими подпольными отрядами - причём как прокоммунистической Армии Людовой, так и управляемой из Лондона Армии Крайовой; с украинскими партизанами, с советскими войсками. В общем, выходило, что со всеми, даже с собственным народом.
        Чтобы не совершить роковой ошибки, Сергей послал по два человека в разведку. Пусть подберутся, насколько возможно, поближе, посмотрят.
        Когда разведчики ушли, Колесников связался с ОКР по рации и получил обескураживающий ответ: наших групп, равно как и партизан, в квадрате быть не должно. Вот тебе и раз! Оставалось ждать возвращения разведки.
        Вскоре вернулись первые двое.
        - Слева от нас бандеровцы. Нам удалось подобраться к одному из убитых - у него на немецком форменном кепи украинский трезубец.
        Трезубец был отличительным знаком УПА - Украинской повстанческой армии, и отряд мог возглавляться одним из украинских командиров - тем же Василём Ивахивом или Дмитром Клячнивским, или Василём Куком. В основном у них были крупные соединения - до батальона.
        Немного погодя пришла другая пара разведчиков.
        - Командир, справа, на той стороне луга - поляки. Говорят по-польски, знаков различия нет, но из Армии Людовой они или из Армии Крайовой - разобраться невозможно. Хотели языка взять, да их слишком много, незаметно не получится.
        Узнав о противодействующих группах, Сергей задумался. Бандеровцы - враги, это понятно. А вторые? После так называемой Волынской резни, когда бандеровцы уничтожали мирных польских жителей не хуже немецких зондеркоманд, поляки из обеих польских подпольных армий на дух не переносили украинских националистов всех мастей и при любой возможности сражались с ними.
        Был вариант - не ввязываться в бой, понаблюдать со стороны и на стадии развязки ударить в тыл победителю. А если им окажется союзник, Армия Людова?
        Или уйти совсем, по-тихому, по-английски, не прощаясь, потому как обе стороны не подозревали о наличии рядом третьей силы?
        Ну нет, он имеет задание выявлять и уничтожать бандеровцев. Стало быть, надо воевать. И лучше всего - одной части группы зайти к бандеровцам в тыл, а другим - ударить с фланга. Спереди у бандеровцев поляки, таким образом, с трёх сторон по ним будет вестись огонь на поражение. Почти «колечко» получится.
        И Сергей отдал команду.
        - Капитан Рушайло, бери десять человек, обойди бандеровцев с тыла. Как будешь готов, открывай огонь, а мы поддержим вас отсюда, с фланга. Приказ понятен?
        - Понятен, командир.
        Рушайло отобрал людей и по лесу увёл их влево, обходя бандеровцев.
        - Приготовиться к бою! - скомандовал майор. - Как только наши в тылу у бандеровцев откроют огонь, мы поддержим их отсюда. Пулемётчика - в центр!
        К Сергею подошёл один из новичков.
        - Товарищ майор, я до СМЕРШа снайпером был, разрешите мне на дерево взобраться, оттуда обзор лучше.
        - Валяй, только не свались раньше времени.
        Сергей подтянулся за ветку и уселся в развилку, на крепкий сук. Хоть и невелика высота, метра два, а видно не в пример лучше. И группа его видна.
        Скрываясь в высокой траве, они ползли по лугу, обходя бандеровцев сзади. Залегли, умело прикрываясь телами погибших националистов.
        - Молодец, Рушайло, грамотно! - прошептал Сергей.
        В это время притихшие было поляки открыли пулемётную стрельбу. И в этот момент вступала в действие группа Рушайло. Сначала заработал ручной пулемёт, потом его поддержали автоматы.
        Националисты, не ожидая удара сзади, заметались по лугу.
        - Огонь! - приказал Сергей и спрыгнул с дерева.
        Глава 4
        На хуторе
        Ещё большей неожиданностью для бандеровцев стал огонь с правого фланга. Одновременно ударил ручной пулемёт и автоматчики. Сверху, с деревьев, раз и другой прозвучали винтовочные выстрелы. И пусть винтовка была неснайперская, однако огонь был точен.
        Националисты растерялись. Их командир был либо уже убит, либо растерялся и под огнём сразу с трёх сторон не смог принять правильного решения. Бандеровцы стали собираться к центру, став хорошей мишенью.
        Неизвестно, что подумали поляки, получив неожиданную огневую поддержку, но они бросились в атаку.
        Бандеровцы вяловато отстреливались. Всё-таки у них нашёлся командир, принявший правильное решение, и бандеровцы стали отползать в сторону, пытаясь выбраться из огненного мешка. «Эх, сейчас бы ещё десяток бойцов, чтобы замкнуть кольцо, тогда бы им конец!» - с сожалением подумал Сергей.
        Поляки тоже заметили перемещение противника и перенесли огонь на правый фланг.
        Силы бандеровцев таяли, и то один, то другой безжизненно застывали на месте.
        Поляки уже довольно близко подобрались к врагу.
        Неожиданно десяток бандеровцев поднялся из травы, и в сторону поляков разом полетели гранаты. Прикрываясь их разрывами, бандеровцы рванулись к выходу из ловушки.
        Офицеры контрразведки и поляки открыли интенсивный огонь.
        Через минуту всё было кончено, большая группа бандеровцев перестала существовать.
        Над лугом воцарилась тишина. Сергей увидел, как бойцы под командой капитана Рушайло ползут в сторону леса, на соединение со своими. Потом - перебежка по лесу, и вот уже капитан докладывает Сергею об успешном выполнении задания.
        - Сам всё видел, капитан, молодец, спасибо. Грамотно действовали.
        Поляки, видя, что противник разбит наголову, начали подниматься из травы. Потом осмелели, собрались в группу; от неё отделился боец и двинулся в сторону леса, прямиком к группе Сергея. Он явно хотел узнать, чьи бойцы поддержали его людей в трудную минуту.
        У человека из оружия был только пистолет - в кобуре на поясе. И как-то слишком спокойно он шёл. Видно, интуитивно чувствовал, что в безопасности: ведь с нашей стороны по полякам не было произведено ни одного выстрела.
        Подошёдший оказался молодым человеком, немного моложе Сергея. Улыбчивое бритое лицо, аккуратный френч, причём довоенный, польской армии.
        - Добрый день, панове. Пришёл сказать слова благодарности за помощь. Я бы хотел поговорить с командиром.
        - Я командир, - выступил вперёд Сергей.
        Поляк по-русски говорил хорошо, но со смешным, шипящим акцентом.
        - Позвольте пожать вашу руку, панове, очень вовремя вы подоспели. Иначе потери среди моих людей были бы значительными. Вы, извините, кого представляете?
        - Мы - советские партизаны из бригады Ковпака, - соврал Сергей.
        - Сейчас командарм другой, - проявил осведомлённость поляк. - А мы представляем Армию Крайову.
        Поляк вытянулся, щёлкнул каблуками сапог.
        - Поручик Збигнев Пшемысел.
        - Майор Сергей Иванов, - представился Сергей, назвав вымышленную фамилию.
        - Ох уж эта Россия, одни Ивановы, - засмеялся поляк.
        Армия Крайова нападала на советские части, на немцев, на бандеровцев - даже на своих же поляков из Армии Людовой. Все группировки перемешались на Украине. И каждая боролась с другими. Борьба шла ожесточённая, компромиссы в виде временных союзников бывали редко.
        Получилось так, что группа Сергея помогла полякам в уничтожении общего врага. Хуже всего приходилось местному населению. Приходили украинцы - убивали поляков, приходили поляки - убивали украинцев. А немцы вообще не заморачивались национальной принадлежностью. Они жгли, расстреливали и вешали всех - русских, евреев, украинцев, поляков, молдаван - любых жителей Украины от мала до велика.
        - Как будем трофеи делить? - поинтересовался Збигнев.
        - Можете забрать всё, нам лишнее железо не нужно - патронов бы только.
        - О, ясновельможный пан, это без проблем. Сейчас отдам команду, и вам всё принесут.
        Поляк щёлкнул каблуками сапог, отдал честь - двумя пальцами к конфедератке с польским орлом - и удалился.
        - Галантный, как будто и войны нет, - заметил Рушайло.
        - Воспитание! - ответил Сергей. - Небось в офицерской школе учился, а туда одна знать попадает. Как они были шляхтичами, так ими и остались.
        - Ты ему не доверяй, командир. Армия Крайова нам не союзник, а враг. И не смотри, что их командир молодой и улыбчивый.
        - Спасибо за совет, капитан, я это и сам понимаю. Но с их помощью мы уничтожили роту бандеровцев. Сейчас пополним боезапас и разойдёмся.
        - Хорошо бы так.
        Поляки рассеялись по лугу и собирали у убитых бандеровцев оружие и амуницию. Судя по тому, что Сергей видел у поляков французский пулемёт Шоша времён Первой мировой войны, в оружии они нуждались.
        Но вот от них к лесу направились двое, в руках они несли по немецкому ранцу.
        - Дзень добрый, панове! Вот!
        Поляки открыли ранцы, высыпав на землю патроны в пачках и россыпью. Офицеры группы разобрали их и стали набивать магазины. Пистолетных патронов к немецким МР-40 и советским ППШ было в достатке, а немецких винтовочных к пулемёту МГ-34 не было вовсе. Ну что же, чем богаты, тем и рады.
        Поляки откланялись и ушли, забрав пустые ранцы.
        - Подготовиться к выходу! - скомандовал Сергей.
        А чего воинам готовиться? Ремни оружия плечи оттягивают, «сидоры» за спину закинули - и готовы. Сказывалась армейская привычка подавать уставные команды.
        Сергей назначил дозорного и ещё - человека в арьергарде, прикрывать группу сзади. Встреча с поляками не вызвала у него доверия.
        Группа уже отошла на километр от поля боя, как по цепочке передали - командира в хвост колонны. Ну, колонна - громко сказано, всего-то двадцать человек.
        Сергей вернулся к замыкающему. Тот стоял за деревом.
        - Товарищ майор, думается мне - за нами поляк идёт, в отдалении.
        - С чего ты решил?
        - То ветка хрустнет сзади, то тень мелькнёт. Далеко, не разглядеть.
        - Понял.
        - Ты продолжай движение с группой, а я задержусь, посмотрю - что за непрошеный гость такой по пятам идёт.
        Замыкающий ушёл вслед за группой, а Сергей сбросил вещевой мешок в кусты и положил автомат. Вытащив из ножен финку, встал за деревом рядом с тропкой. Стоял, замерев и дыша через раз.
        Вскоре едва слышно хрустнула ветка и раздались осторожные шаги. Неизвестный остановился совсем рядом, постоял и двинулся вперёд.
        Сергей пропустил его мимо себя, сделал шаг ему за спину и приставил нож к шее.
        - Попробуй крикнуть - умрёшь. Ты кто такой, почему за нами идёшь?
        - Мне командир приказал за вами проследить - куда вы уйдёте.
        - Поручик Збигнев?
        - Он.
        - Что он замышляет?
        - Разве он мне скажет? Поручик никому не доверяет, боится, что вы нападёте.
        Поляк произносил слова с польским ударением в слогах. Это было непривычно, но понять можно.
        - Иди обратно, скажи - мы на привал остановились.
        - Как пан скажет.
        Сергей убрал нож, вложил его в ножны.
        - Иди, а то я передумать могу.
        Поляк развернулся и пошёл к своим.
        Поручик не верил Сергею, Сергей не верил ему. В общем-то - резонно, оба были представителями враждующих сторон, временно оказавшихся союзниками.
        Сергей подобрал с земли вещмешок, автомат и бросился догонять своих. Отряд шёл медленно, и это позволяло его нагнать.
        Они добрались до небольшой реки, на другой стороне которой стояло украинское село.
        - Обходим село, не показываемся.
        Отряд повернул направо. Речку Сергей переходить не хотел - это была западная граница квадрата, вверенного ему для зачистки.
        Он несколько раз отставал от отряда, проверяя - нет ли «хвоста». Беспокоило только одно - за ними оставался след. Обычно разведчики в тылу врага старались все следы за собой уничтожать, шли след в след, а замыкающий веткой заметал следы в пыли. Да и шли осторожно, стараясь не ломать ветки, не мять высокую траву. Для знающего человека с намётанным взглядом эти приметы - как указатели.
        Смершевцы таким умением не обладали, а за пару дней искусство пройти, не оставляя следов, не освоить. Потому Сергей приказал отряду пройти по встреченному им ручью метров двести. Не собак он боялся - немцев здесь нет, а сбить со следа хотел.
        Офицеры тихо выражали своё недовольство, но приказ выполнили.
        Ручей хоть и неглубок был, однако ноги промочили все. Выбравшись на берег, они развели небольшой костёр - просушить портянки и сапоги.
        Сергей услышал обрывок разговора.
        - Чудит командир, зачем по ручью гнал?
        - Он своё дело знает, в полковой разведке служил, а потом - в зафронтовой. Знаешь, какое прозвище у него? Леший.
        - Слыхал.
        - Так это он и есть.
        О чём говорили дальше, Сергей не дослушал. Занятно: прозвище к нему прилипло и передаётся от старослужащих к новичкам. Наверное, сколько он будет в армии, столько и прозвище за ним следовать будет. И никаким приказом его не запретишь, не отменишь. Ладно, хоть не обидное. У некоторых хуже бывает, особенно после нелепых происшествий. Потом никак не отмоешься.
        Отряд высушил у костра сапоги, портянки, сготовил нехитрую еду из консервов. Конечно, такая еда надоела, хотелось настоящего горячего супчика или борща; свежего хлеба, а не ржаных сухарей, которыми можно было гвозди забивать. Но выбора не было. На фронте случалось вообще не есть несколько дней, даже в действующих частях. То кухню полевую разбомбили, то она просто не успевала за наступающими частями. Привыкли уже и питались, чем придётся: немецкими продуктами, мясом лошадей, убитых при бомбёжках и обстрелах. В первые год-два войны в войсках много лошадей было, почти вся артиллерия на конной тяге. Исключением были пушки и гаубицы крупных калибров РГК (резерва главного командования) - они транспортировались тягачами. А кавалерийские части? Это уже с 1943 года в армии много техники появилось, особенно автомашин ленд-лизовских - «Студебекеров», «Виллисов», «Доджей». Мобильной армия стала. Нет, пехоте проще и легче не стало, но хоть пешим порядком по полсотни, а то и больше километров уже не приходилось преодолевать, силы экономились.
        Они обулись в сухое, поели горяченького, и настроение у всех поднялось. Теперь Сергей повёл отряд правее, описывая полукруг от исходной утренней точки, придерживаясь отведённого района действия.
        Дозорный впереди поднял руку. Группа остановилась, и Сергей подошёл к впередиидущему.
        - Дым впереди, видите? - дозорный показал рукой.
        На дистанции в полкилометра поднимался едва заметный серый дымок. Костёр! Не пожар - от него дым чёрный и значительно гуще. Других советских групп в этом квадрате не было, и потому можно было с уверенностью сделать вывод: у костра - враг.
        - Молодец, Никифоров, глазастый!
        - Я из Сибири, товарищ майор, с отцом охотой занимался, глаз намётан.
        - Понятно.
        Надо парня приметить, быть для него дозорным - самое то: глазаст, на мелочи внимание обращает.
        Группа прошла вперёд метров триста, и здесь Сергей разделил людей. Половина под командованием капитана Рушайло ушла влево, вторая половина во главе с Сергеем - вправо. Неизвестных надо было взять в клещи, в кольцо. Случись враг - чтобы его уничтожить, надо бить с обеих сторон, чтобы не знал, куда спрятаться.
        Вот уже дымком потянуло. Костёр где-то рядом.
        Сергей определился, откуда ветер, и повёл группу против него. Правда, в лесу ветер крутит, в основном - верхами.
        Между деревьями показался огонь костра, и несколько человек вокруг него. Стало слышно потрескивание веток в огне.
        Группа приближалась к костру короткими перебежками, укрываясь за деревьями.
        Одежда на неизвестных была гражданская, но рядом с костром стояла пирамида из нескольких винтовок.
        Только вот что-то не понравилось в них Сергею. Он какое-то время пристально, до рези в глазах, всматривался в фигуры, сидящие у костра, и наконец понял, что именно. Люди сидели неподвижно. За прошедшее время, что он за ними наблюдал, никто из них не пошевелился и не встал.
        - Никифоров, сползай к костру, посмотри. Мне думается - неживые они.
        Младший лейтенант удивился приказу, но пополз. Уже рядом с костром он вдруг встал и махнул рукой.
        Группа подошла к костру. Вокруг него сидели - нет, не трупы, а чучела. Натуральные чучела, набитые соломой и травой, а сверху - одежда для видимости. Издалека - живые люди у костра греются.
        К группе Сергея уже выходили бойцы Рушайло. Они увидели, что Сергей с офицерами подошёл к костру без стрельбы, и решили больше не таиться.
        У Сергея мелькнула мысль - подстава! Это ловушка! Кто-то посадил сюда чучела, зажёг костёр. А он, как простофиля, как последний дурак, купился на дым от костра и вытащил «пустышку»!
        - Быстро уходим, - скомандовал он. - Оружие к бою, это ловушка!
        Вероятно, неизвестный противник наблюдал за расставленной ловушкой.
        Как только группа Колесникова успела вернуться в лес, впереди замелькали фигуры с оружием.
        - Ложись!
        Затрещали выстрелы - сначала спереди, потом сзади… Враг, явно многочисленный, окружил группу Сергея.
        - Группа, занять круговую оборону!
        В лесу вести бой сложно. Гранату не бросишь - может попасть в ствол дерева и отскочить, а может застрять в ветвях и рвануть рядом, поразив бросившего.
        Огонь противником вёлся плотный, не дававший поднять головы.
        Смершевцы отстреливались короткими очередями, экономя патроны. Два-три прицельных выстрела - труп или раненый. Уж стрелять-то офицеры СМЕРШа умели!
        Противник стрелял, делал короткие перебежки и приближался. А Сергей от досады, что так глупо попался в ловушку врага и подставил группу под удар, кусал губы. Он, битый гусь, прошедший полковую разведку, «чистильщик» с опытом - и так бездарно, как новичок, попался в расставленные сети!
        Когда противник сблизился с группой на полсотни шагов, Сергей скомандовал:
        - Гранаты к бою - не бросать, а катить!
        Оперативники поняли. Выдернув чеку, бросали «лимонку» низко над землёй. Немного пролетев, она падала, катилась по земле и взрывалась. Так было меньше шансов, что она попадёт в ветви деревьев и, спружинив, отскочит назад, или взорвётся над головой.
        Раздалось сразу несколько взрывов. На стороне противника появились раненые и убитые. Наступательный порыв был сорван.
        - Огонь изо всех стволов и сразу - вправо, на прорыв! - скомандовал Сергей.
        Нельзя вести бой на отражение атак врага в окружении - перебьют поодиночке. Надо вырываться из «кольца», тогда часть группы уцелеет.
        Оперативники открыли огонь из всех стволов, заставив противника залечь. И тогда Сергей поднялся.
        - За мной!
        Он бросился вперёд, на бегу стреляя из автомата по возникающим в поле зрения фигурам врага. Следом за ним, ведя огонь, бежали оперативники.
        Расстреляв на бегу жидкую цепь окружавших их врагов, группа смершевцев прорвалась в лес. Сергей обернулся посмотреть, сколько человек осталось в группе, и в этот миг получил сильный удар в грудь. На бегу его швырнуло на землю, резкая боль пронзила грудную клетку, и сознание покинуло майора.
        Сергей очнулся на короткое время, ощутив, что его держат за ворот и куда-то тащат. Вокруг была темнота. Он снова отключился.
        Пришёл в себя уже днём. Открыв глаза, увидел низко над головой деревянный потолок. Ощутив рядом движение, открыл рот, чтобы спросить - где он и что с ним, но изо рта вырвался лишь негромкий хрип. Сергей снова впал в беспамятство.
        Вновь он очнулся от острой боли в груди. Во рту ощущалась сухость, во всём теле чувствовалась слабость, было тяжело дышать.
        Сергей открыл глаза и увидел рядом с собой молодую женщину - какой-то пахучей мазью она смазывала ему грудь. Потом наложила сверху чистую тряпицу.
        - Очнулся? Как же долго ты между небом и землёй находился!
        - Где я?
        - У меня на хуторе. Меня Василиной зовут.
        Губы у Сергея пересохли, язык не поворачивался, мучительно хотелось пить.
        - Пить, - с трудом проговорил он.
        - Ой! - вскинулась женщина. Подбежав к столу, она схватила небольшой кувшин и поднесла его к губам Сергея. Он сглотнул. Молоко! Как давно он не ощущал его вкуса! Сергей жадно припал к кувшину.
        - Нет-нет, тебе силы нужны. Виданное ли дело - неделю не ел и не пил!
        Сергей оторвался от кувшина.
        - Неделю?
        - А то! Ты что, не помнишь ничего?
        - Нет.
        - Я тебя в лесу вечером нашла, по темну уже на хутор к себе притащила. Нет у меня лошади и телеги нет, всё на себе. А ты тяжеловат, одно слово - мужик.
        - Что со мной?
        - Рана у тебя в груди. Кровь так и хлестала, думала - не выживешь ты, преставишься.
        - Видать, не срок.
        - Ага, Господь не прибрал к себе - не то что других.
        Сергей вспомнил о группе. Что с ними? Уцелели?
        Убиты? Если уцелели, почему его бросили? В мозгу роилось множество вопросов, только ответов на них не было. Он хотел ещё расспросить женщину - хоть что-то узнать, но накатилась слабость, закрылись глаза. Сознания он не терял, но плавал в каком-то тумане. Слышал, как двигалась по избе Василина, как хлопотала по хозяйству - он же лежал неподвижно.
        Незаметно для себя Сергей уснул. А проснулся - светло за окном. И женщина снова рядом.
        - Оклемался?
        - Пить хочу.
        - Сейчас, миленький, я тебе молочка дам.
        Сергей напился молока.
        - Как тебя звать?
        - Василина.
        Точно, называла она уже себя, да он запамятовал.
        - Где ты меня нашла?
        - С полверсты отсюда. Сначала стрельба была - ужас какая, взрывы, потом стихло всё. Я в село пошла, думала сало на соль обменять, да на тебя наткнулась. Там ещё много других убитых было. Я от страха убежать хотела, думала, что и ты мёртвый, а ты застонал. Жалко мне тебя стало, вот и притащила.
        Наклонив голову, Сергей оглядел себя. Он был укрыт тонким одеялом, а на теле, под ним - ничего, голый совсем.
        - Кто меня раздел?
        - Да кто же, кроме меня? Я и раздела.
        - Оружие моё где?
        - Пистолет на ремне был, я его в холодную кладовку заховала.
        - Принеси, пусть под подушкой лежит, мне спокойнее будет.
        - Со мной, что ли, решил воевать?
        - Вдруг бандиты придут?
        - И какой с тебя вояка? Пистоль свой не удержишь! А насчёт бандитов - приходили тут разные, подхарчиться возьмут что - бульбы да сала; самогонку ищут, да нет её у меня. С чего гнать? С тем и уходят.
        - Не обижают?
        - Пока обходилось.
        Сонливость опять овладела Сергеем, и он уснул. Спал долго, а проснулся - опять за окном светло. Василина хлопотала у печи, в избе вкусно пахло хлебом.
        - Есть хочу, - вдруг ощутил острый голод Сергей.
        - Здоров ты спать - сутками напролёт. Видно, из-за потери крови. Курточка и рубаха все в крови были. Отстирать не смогла, выкинула. Только штаны да исподнее и остались.
        - И на том спасибо. Василина, а что ещё ты видела? Ну, там, где меня нашла?
        - Мертвяки одни. Все воюют, друг дружку убивают - зачем? Рано или поздно война всё равно закончится. Вон мы в школе учили - сто лет война Франции и Англии продолжалась, но и та закончилась. Наверное, воевать устали. Охота подраться - подеритесь кулаками. И всё! Кто в деревнях да в местечках остался? Бабы, дети малые да старики. Кто хозяйство поднимать будет?
        - Правильно говоришь. Только не мы войну эту начали. Ты за кого?
        - Ни за кого, я - сама по себе. С мужем до войны на хуторе поселились. Хорошо жить начали: корова, птица во дворе - только работай, не ленись. А тут война проклятая грянула. Советы отступили, немцы пришли. До хутора они не добрались. Как-то муж в город пошёл, хотел полмешка пшеницы на керосин для лампы поменять, а его полицаи сцапали. С тех пор - ни слуху ни духу. Жив ли, нет - не ведаю. И кто я теперь - вдова или мужняя жена - непонятно.
        - А Советы придут?
        - Что мне коммунисты? С немцами я не якшалась, работать буду, своё хозяйство снова заведу. У меня, кроме коровы, ничего не осталось. Поляки приходили - всех кур постреляли, с собой унесли; украинские самостийники - кабанчика прирезали на пропитание. Даже советские партизаны были - и то всю муку унесли.
        - Тяжело одной.
        - А то! Каждый женщину норовит обидеть.
        - Сколько тебе лет?
        - Тридцать два.
        Сергей мысленно охнул. Почти сверстница его, а выглядит старше. Жизнь ли её так состарила или пережитое? Впрочем, в его прошлом - или будущем - мире, если женщину от косметики отмыть, ещё неизвестно, как она выглядеть будет. А на Василине ни туши, ни румян, ни губной помады - ничего. Может, и хотела бы выглядеть получше, попривлекательней, да где во время войны взять ту же губную помаду? Несбыточная мечта!
        - Ты чего замолк?
        - Устал, отдыхаю.
        - Для хворого или раненого - вот как ты, сон - первое дело.
        - Куда меня?
        - В грудь, дырка спереди и сзади.
        - Навылет, значит.
        - Затягиваться раны стали, ещё недельку - может, и вставать начнёшь.
        - Долго.
        - Вот чудак-человек. Скажи спасибо, что жив остался.
        - Кому спасибо?
        - Да хоть Богу, хоть Святой Марии.
        - Неверующий я.
        Василина вышла во двор, а Сергей снова уснул. Проснулся он уже вечером, поел свежеиспечённого хлеба с молоком. Вкуснотища! В армии хлеб чёрный и зачастую чёрствый давали, а молока он не видел уже давно.
        Вспомнилось детство. Мама утром наливала кружку молока, отрезала ломоть хлеба, а он, Сергей, капризничал, есть не хотел. Молод был, неразумен. Сейчас бы весь каравай съел.
        Сергей дожевал хлеб - особенно понравилась румяная корочка, подобрал крошки и кинул их в рот. В желудке разлилось приятное тепло.
        Он откинулся на подушку. Вроде простое, обыденное действие, а как устал! Выкарабкался из лап смерти, жив остался, а сил нет.
        Сергей провёл рукой по щеке. Щетина изрядная, руку колет. Побриться бы, а станка нет, в «сидоре» остался - там, на месте ранения.
        Что с группой? Погибла или удалось вырваться? Если живые остались, наверняка в отдел контрразведки вернулись. Тогда почему его никто не ищет? Сочли убитым, или вся группа бесславно полегла?
        Бессилие, а пуще всего обида на себя за допущенную ошибку угнетали. О себе бы как-то в отдел сообщить - что ранен и жив. Только вот как? Телефона нет, а рисковать Василиной, посылая её в ближайший отдел контрразведки, он не хотел. Она и так ради него жизнью рисковала. Теперь ухаживает за ним, как за малым дитём, кормит-поит, горшки выносит. По большому счёту - оно ей надо? Он ей не родня, да отплатить за заботу ничем не может, денег нет. На оккупированных и освобождённых территориях был в основном натуральный обмен. Меняли продукты на вещи, ценности. При немцах в ходу были оккупационные марки, не ценившиеся ни самими немцами, ни жителями. Б?льшую цену имели рейхсмарки, но после прихода советских войск и они потеряли свою значимость. А поскольку зарплату платили только госслужащим, то остальное население советские рубли в руках не держало.
        Через несколько дней Сергей смог сам переворачиваться в постели и даже пробовал присаживаться, но голова кружилась, накатывалась слабость, и он падал без сил, обливаясь липким холодным потом.
        Однако время и молодой организм брали своё, и через неделю он уже сидел в постели, спуская с кровати ноги. Потом стал доходить до стола, уставал, садился на стул и после небольшого отдыха возвращался к кровати.
        Когда он осилил путь до двери, Василина сказала:
        - Провонялся ты уже, меняться пора. Завтра у нас будет банный день, а то скоро вши заведутся.
        Сергей и сам хотел помыться, а то кожа уже начала чесаться, да и волосы отросли.
        - Василина, бритвы или станка не найдётся? Побриться бы мне.
        - Это можно, от мужа станок с помазком остались. И постричься не помешает, уж больно ты страшен. Да и худ - кожа и кости.
        - Были бы кости, а мясо нарастёт, - отшутился Сергей.
        Он сидел у окна, смотрел на мелкий моросящий дождь и думал об отделе. Как там восприняли его исчезновение? Убитым сочли или вообще в дезертиры записали? Как он объяснится, явившись в ОКР? Что в контрразведке СМЕРШ, что в НКВД, что в разведке - политической и военной - сотрудникам полностью не доверяли. Время было такое, подозревали всех и во всём. Чего стоили репрессии 1937-1938 годов, когда расстреливали честных, знающих своё дело и преданных партии и стране людей?
        И, зная об этом, Сергей не без оснований беспокоился за свою судьбу. Да ещё угнетала неизвестность о судьбе группы, которой он командовал. Спрос за группу с него будет. Попробуй оправдаться за то, что купился на чучела! Обманул его всё-таки польский поручик. Молодой, улыбчивый, а коварства и подлости на клубок змей хватит. Подманил ловко дымком от костра, чтобы по лесу за группой не бегать, заманушку из чучел соорудил. Дёшево и сердито! А он, тупица, на наживку клюнул. Вот и расхлёбывай теперь кашу! И обидно-то как! Сопливый поручик развёл его, «чистильщика» с опытом! И стыдно!
        Правда, после некоторых раздумий Сергей стал сомневаться - а те ли поляки во главе с поручиком Збигневом его подловили? Что с его группой сражались поляки, он не сомневался - кричали с той стороны по-польски, этот язык не спутаешь ни с каким другим. Но ведь самого поручика он не видел. Может, другая группа была? Как-то не хотелось верить в такое вероломство.
        С утра Василина протопила баню, натаскала из колодца воды. Неудобно было Сергею: он, мужик, в избе сидит, а женщина мужскую работу делает. Но ничего, он выздоровеет - поможет. Он уже увидел, что и двор, и дом нуждаются в мужских руках - крыльцо поправить, забор подремонтировать.
        К полудню только Василина зашла в избу.
        - Банька готова, сейчас я бельё соберу.
        Она порылась в сундуке и достала мужнино бельё - нижнюю рубашку и кальсоны. Развернула, прикинула на Сергея и прыснула.
        - Ты чего?
        - Муж-то мой поздоровее тебя был. Смотри, кабы исподнее не потерял.
        В комоде она отыскала бритву, помазок, ножницы, и всё это отнесла в баню. Вернулась с калошами.
        - Обувай.
        Сергей сунул ноги в калоши, Василина накинула ему на плечи фуфайку.
        - Пошли, я помогу, - она приобняла Сергея за талию. Он старался идти сам, но на пороге споткнулся и упал бы, если бы не её поддержка. Еле добрёл до бани за избой.
        Василина усадила его в предбаннике на лавку, сняла телогрейку и начала стричь волосы на голове. Сергей даже удивился - откуда столько волос? Ведь в рейд он шёл коротко остриженным.
        Василина принесла осколок зеркала, дала кусочек мыла и налила в кружку горячую воду.
        - Брейся, а то ты на лешего похож.
        Сергея как током ударило. Это же его фронтовое прозвище! Он посмотрел на себя в зеркало и еле узнал. Лицо худое, бледное, борода - как у старика, с проседью, волосы на голове «в кружок», как у казака, и выстрижены неровно.
        Сергей вздохнул и стал бриться. Волосы аж трещали под лезвием бритвы. Зато, глядя в зеркало, увидел - после стрижки и бритья он стал похожим на себя.
        Из мыльни вышла Василина - совершенно голая. Сергей отвёл взгляд, а женщина усмехнулась.
        - Ты посмотри, сразу помолодел лет на десять. Пошли мыться.
        Сергей зашёл в тёмную мыльню, едва освещавшуюся через маленькое, в две ладони, оконце.
        - Ложись.
        Сергей послушно улёгся на лавку. Василина окатила его из ведра тёплой водой, потом окунула мочалку в раствор щёлока - настой воды на древесной золе - и принялась тереть.
        - Ой, больно! - не выдержал Сергей.
        Рана уже подзатянулась тонкой розовой кожицей, но Василина так активно тёрла мочалкой, как будто бы хотела её содрать.
        - Переворачивайся.
        Сергей перевернулся на спину. Василина опять окунула мочалку в щёлок и принялась тереть Сергея спереди. Прямо перед его лицом колыхались ее груди.
        Сергей был всё-таки мужчина молодой, и женщины у него не было давно. Хоть он и ранен, и слаб. А мужское естество своё взяло. Достоинство внизу стало набухать и увеличиваться.
        - О! Вроде и слаб, и тощий, как подросток, - а туда же, - заметила Василина и взялась за него рукой.
        Сергей не знал, куда деваться. Но Василина лишь его вымыла. Потом ополоснула Сергея из ведра.
        - Пойдём-ка в парную, - она натянула на голову Сергея старую войлочную шляпу с обвисшими полями.
        Парная была совсем маленькой. От каменной печки веяло сильным жаром, воздух в парной был раскалён, даже губы обжигало.
        - Ложись.
        Сергей улёгся на горячие доски. Василина прошлась над ним, не касаясь тела, веником, разогнала воздух. Потом взяла из деревянной кадки распаренный веник и погладила им спину и ноги Сергею. Потом стала несильно пошлёпывать. Запах пошёл духовитый, а Василина из кружки плеснула на камни печи хлебного кваса. Теперь Сергея обволакивал пар с хлебным, ржаным запахом.
        Хорошо-то как! Сергей в блаженстве закрыл глаза и попытался вспомнить, когда он в последний раз мылся. Не в парной - это было уже и вовсе давно - просто в бане. Выходило, что недели три назад, как не больше. Давно, едва не опаршивел.
        Василина отшлёпала его веником.
        - Вставай, иди в мыльню, остынь. Сам дойдёшь?
        - Дойду.
        Сергей вышел из парной и улёгся на лавку в мыльне. Здесь хоть дыхание не перехватывало от горячего воздуха, было просто тепло.
        Из парной раздавались шлепки и хлёсткие удары веником по телу. Василина охала от удовольствия, видно - любительница парной была.
        Она вышла распаренная, раскрасневшаяся, довольная.
        - Парная - великая вещь! Меня к ней муж мой приохотил.
        - На фронте помыться - уже праздник.
        - Я тебя не спрашивала никогда - ты вообще кто?
        - Мужчина.
        - Это я вижу. Я не про то - ты за кого воюешь?
        - Партизан, из бригады Вершигоры.
        - Значит, за Советы, - прозвучало это из её уст как-то неодобрительно.
        Пошли в предбанник - обтереться, обсохнуть надо. Бельишко мужнино там уже лежит.
        В предбаннике они обтёрлись полотенцами. Сергей откровенно поглядывал на Василину. Он сам оделся в чистое исподнее и почувствовал себя человеком.
        Сам чистый, бельё отстирано и отглажено. Давно он такого блаженства не испытывал.
        Сергей обул калоши, накинул телогрейку.
        - Пойдём, провожу, болезный. - Василина снова приобняла его, проводила в избу.
        После бани Сергей почувствовал себя лучше, вроде сил прибавилось. Он рухнул в кровать и в неге закрыл глаза.
        Василина ушла убирать предбанник, а Сергей незаметно для себя уснул.
        Проснулся он от толчка. В постель рядом с ним легла Василина, осторожно обняла Сергея.
        - Растревожил ты меня сегодня. У меня ведь мужчины давно не было. Да и ты, я заметила, на меня с желанием поглядывал.
        - Что же я, совсем калека? - почти обиделся Сергей и потянулся к Василине. Они поцеловались.
        - Подожди.
        Василина стянула с себя сорочку.
        - Я сама - ты ещё слаб, - и уселась Сергею на чресла. Произошло то, что рано или поздно должно было произойти между мужчиной и женщиной.
        С этого дня они спали вместе. Сергей чувствовал себя на верху блаженства. К чёрту мысли о войне! Он сейчас как в отпуске по случаю ранения. Ведь положен же! За всю войну, за три его года на фронте он ни дня не отдыхал. А теперь выздоравливал: пил молоко, ел деревенскую пищу и наслаждался женщиной.
        За прошедшую после бани неделю он окреп и сам уже выходил во двор.
        Однако всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Отдых Сергея прервался самым неожиданным образом.
        Утром он ещё нежился в тёплой постели. А Василина, как всегда по утрам, ушла доить корову. Вдруг со двора донёсся её истошный визг.
        Сергей выхватил из-под подушки пистолет, выщелкнул обойму. Три патрона всего в «вальтере»! Он загнал магазин в рукоять, передёрнул затвор и бросился к окну.
        Во дворе в луже молока валялся подойник, а трое мужиков тащили Василину в сарай. Вот блин!
        Сергей, как был, в одних подштанниках, выскочил на крыльцо, вскинул пистолет и как в тире - бах, бах, бах! Рука не дрогнула, и бандиты повалились на землю.
        Крик Василины оборвался. Она стояла с вытаращенными от испуга глазами и открытым ртом.
        Сергей бросился к ней, попав босыми ногами в пролитое молоко.
        - Ты как?
        - Вроде цела. Ты зачем их насмерть побил?
        - Сами напрашивались.
        - Ой, лишенько! Что же теперь делать?
        - Иди в избу.
        Василина послушно пошла в дом, с полдороги оглянулась.
        Сергей укорил себя: разнежился в тепле, бдительность потерял. Бандиты вошли во двор, явно не таясь, знали, что Василина одна живёт и бояться им нечего. А он не услышал. Поделом! А если бы они сразу в избу вошли и взяли его тёпленького? Представив эту картину, Сергей передёрнул плечами.
        Он снял с убитых оружие и подсумки с патронами; у одного был «сидор» - он и его снял. Надо заметать следы, вдруг их не трое, а больше?
        Гремя железом, он вошёл в дом и положил трофеи на стол.
        - Василина, мне бы одежду.
        - Ты что делать собрался? - Она была явно напугана.
        - Для начала закопать убитых - не лежать же им здесь.
        - Да, я сейчас, я мигом.
        У одного из убитых был МР-40, у двоих - немецкие карабины «маузер».
        Сергей зарядил трофейными патронами «вальтер» и сунул его в кобуру. Автомат ему пригодится.
        Василиса принесла ему его же брюки - постиранные, но не отглаженные. Самое то. А ещё рубашку мужнину и телогрейку. Сапоги у Сергея были свои, в хорошем состоянии.
        - Винтовки трофейные оставишь себе? - спросил Сергей.
        - На что они мне? Я обращаться с ними не умею.
        - Понял. Где у тебя лопата?
        - В сарае. Там, где эти… - Василина кивнула на окно.
        - Где закопаем? В задах, за огородами?
        - Можно и там.
        Сергей прошёл в сарай, взял лопату и начал копать за огородами яму. Земля была плотная, но без камней. Когда яма была уже по пояс, подошла Василина с лопатой.
        - Давай помогу, тебе нельзя сильно напрягаться.
        Вдвоём дело пошло быстрее - Василина копала не хуже его.
        Когда углубились метра на полтора, Сергей воткнул лопату в землю.
        - Хватит. Надо теперь их сюда тащить.
        - Как-то не по-людски, без гробов.
        - Ты что, Василина? На фронте солдат, героев не всегда в гробах хоронили, а уж этих подонков… Кабы не твой хутор, я бы их просто в лес оттащил и бросил зверью на поживу.
        Вдвоём они перетащили тела и сбросили их в яму. Сергей взялся за лопату.
        - Погоди, молитву сочту - всё ж-таки люди.
        - Нелюди они - какая им молитва?
        Но Сергей тем не менее подождал, пока Василина прочитает молитву. Перекрестилась она по католическому обряду.
        Вдвоём они забросали яму землёй. Сергей потоптался на ней, утрамбовывая, сверху положил кусок дёрна с пожухлой травой. Квадраты дёрна он вырезал заранее. Так лучше замаскировать захоронение, иначе свежая земля будет бросаться в глаза.
        Рытьё ямы и перетаскивание трупов изрядно его утомили. Но он вернулся в избу, забрал винтовки, немного отошёл от хутора и утопил их в ручье.
        Вернувшись в избу, взялся за вещмешок. Там находились немудрящие пожитки: бритва, чистая смена портянок, табак-самосад в кисете.
        Сергей уложил в вещмешок подсумки к автомату. Василина наблюдала за ним с тревогой.
        - Уходить собрался?
        - Да, пора. От меня тебе одни неприятности будут. Если придёт кто, будет спрашивать об убитых - ты ничего не видела и ничего не знаешь. Твёрдо стой на своем.
        - Поняла. Когда пойдёшь?
        Сергей помедлил, раздумывая. День уже к вечеру клонился. На рытьё ямы, на перетаскивание трупов да на их закапывание ушло много времени.
        - Пожалуй, завтра с утра.
        Перспектива идти сейчас и ночевать в лесу его вовсе не радовала. Отвык он уже за двадцать дней, что провёл на хуторе, от походной жизни.
        - Хорошо, я тебе поснедать успею собрать.
        Оставшуюся часть дня Василина провела в хлопотах, у печи. Сергей же разобрал и почистил автомат. Неизвестно, как убитый ухаживал за оружием, - оно могло подвести в нужный момент.
        В голову лезли дурные мысли. Как-то будет жить здесь дальше Василина? В непредвиденной ситуации он оказался рядом, выручил. А уйдёт - кто её защитит? Ведь хорошая женщина, добрая и работящая. Кабы не война, жили бы с мужем дружной семьёй, деток бы родила. Сергей вздохнул.
        - Ты что? - встрепенулась Василина.
        - О тебе думаю. Как ты тут одна будешь? Кто тебя защитит? Полагал, встану на ноги - крыльцо подремонтирую, забор поправлю. Руки мужские в доме всегда нужны.
        - Да, нужны. Война закончится - вернёшься? - и зарделась.
        - До конца войны дожить ещё надо.
        - Вспоминать будешь?
        - Как я могу свою спасительницу забыть? Если не случится снова встретиться, век о тебе вспоминать буду.
        - А я за тебя молиться буду, чтобы жив остался. Вернёшься - любого приму: без руки, без ноги. Ждать буду.
        - Обещания не даю, я человек военный. Куда начальство пошлёт, там и служить буду.
        - Дались тебе эти Советы! Ты женат?
        - Нет, не довелось. Девушка до войны была. Где она теперь - не знаю.
        Они замолчали, и каждый думал о своём. Сергей ещё размышлял - как он появится в отделе? Ещё дезертиром сочтут или предателем. По законам военного времени к стенке поставить могут. Многое здесь зависит от группы. Удалось ли уцелеть хотя бы нескольким? Для него они сейчас не только сослуживцы, но и свидетели того, что не струсил он, группу не бросил. А то, что назад на базу не привёл - не его вина, без памяти лежал, раненый. В принципе, если бы не Василина - умер бы он там, на поле боя. А если бы поляки или бандеровцы его живым обнаружили - добили бы. Поляки хоть над пленными или ранеными не измывались, как бандеровцы. Те могли на спине звезду вырезать, глаза выколоть или вообще живьём сжечь. Были уже такие случаи. Потому к бандеровцам относились жёстко. Сам Сергей исходил из принципа: враг должен быть мёртв. А каким способом он покинул этот свет - от гранаты ли, пули, с перерезанным горлом - это никого не должно волновать. Но мучить перед смертью? Нет, он воин - но не палач. А здесь есть разница - для него, по крайней мере.
        Ночью Василина ласкала Сергея исступлённо. Может, в последний раз? Оба почти не спали и забылись только под утро.
        Раны уже затянулись, не кровоточили, и Сергей их не перевязывал. Слабость, правда, ещё немного была - даже не слабость, просто утомлялся быстро.
        Василина проснулась ни свет ни заря. Ушла доить корову, потом завернула еду в узелки и сложила их в вещмешок. Собрала на стол.
        - Вставай, тебе пора.
        Ох как не хотелось Сергею вставать и уходить в неизвестность! Но - надо! Он поднялся, умылся, оделся, поел. Какие ватрушки с картошкой испекла Василина! Объедение!
        Поблагодарив Василину, Сергей вышел из-за стола, надел телогрейку, закинул за спину «сидор», повесил на плечо автомат. Обняв Василину, крепко её поцеловал. А она, обняв его, прижалась всем телом и не хотела отпускать.
        - Чую - не свидимся больше! - и в слёзы.
        Сергей с трудом оторвал от себя её руки.
        Он вышел из избы и, не оборачиваясь, пошёл в лес. Уходил с тяжёлым сердцем, боялся, что обернётся - и останется ещё.
        Некоторое время он шёл как в тумане, не глядя под ноги. Потом взял себя в руки. Не хватало ещё по-глупому подорваться на мине или просто случайно погибнуть. Он один, спину прикрыть некому. Потому навострил уши и шёл осторожно, как зверь. Надо было выйти на любую дорогу, а она к жилью приведёт. Только бы на бандеровское село не попасть.
        Через час Сергей вышел на просёлочную дорогу, но пошёл не по ней, а по лесу вдоль неё. На дороге он заметен, лакомая мишень для любого.
        Вышел к небольшой деревушке, понаблюдал немного. Столбов электрических или с телефонными проводами нет, стало быть, делать ему тут нечего.
        Он обошёл деревню стороной и потопал дальше.
        К полудню устал и проголодался. Усевшись на сваленное дерево, развязал узелки. Ох и щедро по военному времени снабдила его продуктами Василина! Добрый кусок сала с прожилками мяса, каравай хлеба, ватрушки, несколько луковиц и варёная картошка. Да с такими харчами несколько дней о пропитании можно не думать. Славная женщина! Такую вовек не забудешь. Однако пора идти дальше.
        Только он собрал «сидор», как услышал - идёт кто-то по лесу, да не один. Сергей забрался под ель. Лапы у той были низкие, густые, со стороны его и не видно.
        На полянку, к поваленному дереву, вышла группа вооружённых людей. Все они были в гражданской одежде, с разномастным оружием. Кто они? Советские партизаны или бандеровцы? А может, поляки? Или такая же группа СМЕРШа, как у него была?
        Сергей сидел тихо. Их много, в бой вступать - быть убитым, и себя обнаруживать не резон. Впрочем, группа не задержалась, прошла дальше.
        Сергей подождал немного, выбрался из-под ели и пошёл в ту сторону, откуда пришла группа - на земле чётко виднелся след. Внимательно смотрел под ноги - группа могла поставить растяжки. Но обошлось.
        За день он отмахал километров двадцать пять - тридцать - кто их мерил, эти километры? По его прикидкам, Проскуров был недалеко, в десятке километров, если он не ошибся с направлением - всё-таки у него ни карты нет, ни компаса. Он просто шёл на восток и, когда стало смеркаться, остановился на ночлег. Плотно поел, опасаясь, что ватрушки испортятся, и улёгся под елью. Под ней всегда сухо, даже во время дождя.
        Утром доел картошку с луком. Каравай хлеба и сало берёг - ещё неизвестно, сколько идти.
        Так он шёл до обеда и вышел к селу. За селом виднелся мост через реку, а на нём - часовой. В нашей, советской, форме. Дошёл до своих!
        Сергей прошёл через село, подошёл к мосту, кашлянул. Часовой обернулся и наставил на него ППШ.
        - Стой! Бросай оружие!
        Сергей положил автомат на землю. Парень молодой, неопытный, нажмёт с испугу на спусковой крючок - и амба.
        - Кто такой?
        - Свой я, из СМЕРШа.
        - Документы!
        - Нет у меня документов, в рейде был.
        - Ну, это ты в милиции расскажешь. Топай в село и не дёргайся.
        Сергей повернулся к часовому спиной. Солдат подобрал его автомат и повесил себе на плечо.
        Идти оказалось недалеко. В третьем доме от моста, на единственной улице села располагалась милиция, и здесь же - заградительный пост.
        - Вот, неизвестного задержал, с оружием. Говорит - из СМЕРШа.
        - Молодец. Иди к мосту, мы сами разберёмся. Кто такой?
        - Майор Колесников, ОКР СМЕРШа.
        - Документики имеются?
        - Я в рейде был, нет при себе документов. Позвоните в Проскуров, в СМЕРШ, полковнику Глине.
        - Это я сам решу, что делать. «Сидор» сними.
        Сергей послушно снял вещмешок. Милиционер вытряхнул на стол его содержимое, но, кроме подсумка с автоматными магазинами, ничего интересного для себя не нашёл.
        - Снимай ремень.
        Сергей снял ремень с пистолетной кобурой и положил на стол.
        - Идём со мной.
        Милиционер подвёл Сергея к двери.
        - Заходи, посидишь, пока разберёмся.
        Комната служила чем-то вроде кутузки. Голые стены, никакой мебели, небольшое и без решётки окно. При желании сбежать можно легко.
        Сергей сел на пол.
        Глава 5
        Штрафбат
        Дверь в кутузке была хлипкая, тонкая, и Сергей слышал, как милиционер звонил по телефону.
        - Да, задержан с оружием. Говорит - из СМЕРШа. Да, сейчас узнаю.
        Заскрежетал замок в двери.
        - Как твоя фамилия?
        - Колесников.
        Дверь закрылась.
        - Утверждает, что Колесников, но документов нет. Хорошо, отправим под конвоем при первой возможности. Да, слушаюсь.
        Сергей сидел на полу, отдыхая. Час шёл за часом. Он постучал в дверь.
        - Чего тебе? - донеслось из-за двери.
        - Задержанных кормить положено.
        - Самих бы кто покормил.
        - У меня в «сидоре» хлеб и сало, отдай.
        - Это можно.
        Сергею отдали его еду.
        - Спасибо. Но ты бы хоть ножом порезал - как мне есть?
        - Гляди какой - порезать! А пожевать за тебя не надо? Так кусай.
        Дверь закрылась. Ну и чёрт с вами. Сергея не обыскивали, и на брючном ремне под телогрейкой у него остался висеть нож в ножнах.
        Глазка на двери не было. Сергей достал нож, порезал сало и хлеб и от души наелся.
        Порядка у них здесь нет, да это и понятно. Милиция в селе только образовалась, милиционер из новичков, правил ещё толком не знает. Но обыскать задержанного он был обязан. Сергей сам отдал автомат, снял пояс с пистолетом - но нож-то остался. А в опытных руках нож - оружие серьёзное.
        Судя по разговору, милиционер был из местных. И форма одежды у него вольная. На голове фуражка форменная, гимнастёрка милицейская, синяя. Но брюки гражданские, чёрные, как и ботинки. А положены сапоги и брюки-галифе. Не хватало просто у власти людей и обмундирования, телефоны далеко не во всех отделениях милиции были. Случись нападение банды - помощи не дождёшься.
        Сергей постучал в дверь и попросил воды. Милиционер принёс кружку с водой, подождал, пока Сергей напьётся, и забрал её с собой.
        К вечеру Сергей снова постучал в дверь.
        - Чего тебе?
        - В туалет выведи.
        - Экий ты беспомощный - то воды тебе, то до ветру сходить…
        - Ну так у тебя удобств в камере нет.
        - Ты про что говоришь?
        - Про водопровод с раковиной, туалет.
        - Это вы, городские, к удобствам привыкли. А у нас в селе в домах ни у кого водопровода нет, из колодцев воду берём. Иди!
        Сергей сходил в дощатое строение по соседству с избой милиции. Здание бревенчатое, старое, скорее всего - конфискованное у кулака или репрессированной семьи. По соседству жилые дома стоят, сад вокруг самого здания. Плохо, можно незаметно к милиции подобраться и закидать гранатами в окна. Видно, нет боевого опыта у милиционеров.
        - Возвертайся, чего встал?
        Сергея замкнули в его узилище.
        На улице быстро стемнело, и в комнате - тоже. Лампочки, как заметил Сергей, в комнате не было, хотя провода были, и патрон свисал с потолка.
        «Буду устраиваться спать», - решил Сергей. Он расположился поудобнее в углу. В избе было прохладно, но сухо и не ощущалось порывов ветра, как в лесу. Спать можно, а то, что на полу жёстко - так он привык. Сергей положил руку под голову и уснул.
        Проснулся он ближе к утру от беготни в коридоре. Потом услышал далёкую стрельбу. Палили из винтовок на дальней окраине села.
        Сон как рукой сняло. Бандеровцы или поляки напали? В отделении милиции он видел только двух милиционеров при наганах, и одного часового с автоматом, у моста. Значит, всего трое. Пусть ещё столько же в селе есть - их он не видел. Шестеро, а нападавших, судя по выстрелам, - значительно больше. Хуже того, выстрелы становились всё громче, значит - бой приближался.
        А он в кутузке, как в ловушке. Свободы действия нет, как нет и оружия.
        - Эй, что случилось? - забарабанил он в дверь.
        Никакой реакции.
        - Выпустите меня, вам лишний боец не помешает!
        Но за дверью по-прежнему была тишина.
        Снаружи, совсем близко, раздалось несколько выстрелов. Наверное, милиционеры и солдаты покинули избу, пытаясь организовать оборону.
        Сергей заметался по избе. Целью бандеровцев при нападении было уничтожить милицию и советский актив в лице сельских Советов. А здания уничтожались путём поджога.
        Сгореть заживо ему вовсе не хотелось. Выбраться из здания можно, есть незарешеченное окно. Но за стеной - милиционеры, они примут попытку выбраться за побег и пристрелят. А у него из оружия - только нож.
        Попробовать выбить ногой дверь и добраться до автомата? Так его в дежурке может и не оказаться. Милиционеры могли его забрать для самообороны.
        Недалеко глухо взорвалась граната. Обычно такой звук бывает, когда он рвётся в закрытом помещении - в доме, сарае, подвале.
        Стрельба стала чаще и ближе. Несколько выстрелов раздались рядом с милицией, только с другой стороны здания.
        Сидеть в кутузке сложа руки и ждать непонятно чего Сергей не хотел. Он привык действовать сам и сам решать свою судьбу.
        Он снял телогрейку, намотал её на руку и выбил стекло в оконце. Накинул телогрейку на раму, чтобы не порезаться торчащими осколками, и выбрался наружу. Телогрейку на себя надел: не казённая, Василиной подаренная, ещё пригодиться может.
        В селе темень кромешная, но и в кутузке было темно, глаза адаптировались.
        Сергей отбежал от избы и залег. Надо было сориентироваться - кто и откуда нападает, по возможности определить численность, вооружение.
        По другую сторону избы, со стороны крыльца застрекотал ППШ.
        Бухнуло два винтовочных выстрела.
        Впереди затрещали ветки. Через плетень перебрались две тёмные фигуры и двинулись к зданию милиции. Позвякивало металлом оружие.
        «Понятно, с тыла решили зайти, - подумал Сергей, - только меня не учли».
        Он пропустил обоих мимо себя, вытащил нож, скачком прыгнул к заднему и полоснул его финкой по шее. Передний бандит, услышав шум, остановился.
        - Тихо! - он начал поворачиваться назад.
        Однако сзади уже был наготове - совсем рядом - Сергей. Он ударил бандита ножом в сердце и подхватил падающее тело.
        - Полежи тут.
        Сергей быстро обыскал убитых. У одного в руке был зажат наш ППШ - Сергей сразу же повесил его себе на шею. Из кармана убитого вытащил запасной магазин и сунул себе за пазуху. Винтовка второго была ему не нужна.
        Пригибаясь, он обежал избу и выглянул из-за угла.
        На крыльце лежал убитый солдат. Рядом, укрываясь за ступеньками, короткими очередями из немецкого автомата вёл стрельбу милиционер. Форменная фуражка валялась рядом.
        От домов на противоположной стороне улицы отделились сразу несколько теней и бросились к милиции, на ходу ведя огонь.
        Милиционер дал две очереди, и его автомат смолк. Сергей видел, как милиционер пытается сменить магазин, и понял, что сделать этого он не успеет. Сергей вскинул ППШ и щедро полоснул по нападавшим длинной, в полмагазина, очередью.
        Милиционер дёрнулся сперва, но потом увидел, что ствол автомата направлен не в его сторону, а в сторону нападавших. Он сменил магазин и продолжал вести огонь.
        Нападавшие успели добежать только до середины улицы, и сейчас валялись в пыли.
        - Эй, не стреляй! - окликнул милиционера Сергей. Он вышел из-за угла и, пригибаясь, перебежками направился к милиционеру. Тот всмотрелся в его лицо.
        - Ты?! Ты же в камере сидеть должен!
        - Если бы я сидел, избу твою уже бы подожгли, а тебя убили. Я на заднем дворе двоих бандитов убил, можешь посмотреть. И оружие это у бандеровцев забрал.
        - За то, что огнём поддержал в трудную минуту, - спасибо, век не забуду. Что делать будем?
        - Ты хозяин, тебе и решать. Но в первую очередь в район звонить надо, пусть подмогу высылают.
        - Пробовал, связи нет. Линию где-то перерезали, подонки! Да и дозвонился бы - пока доберутся, бандиты уже уйдут.
        - Не знаешь, сколько их?
        - Кто считал…
        - Что-то тихо. А на дальнем конце села с кем бандеровцы воевали?
        - Там председатель сельсовета живёт, и ещё один наш, милицейский.
        - Похоже - конец им. Стрельбы не слыхать.
        - Типун тебе на язык.
        Рванула вдалеке граната, бухнул одиночный выстрел. Потом наступила тишина, и стрельба раздалась уже ближе.
        - Помяни чёрта - он и объявится, - бросил милиционер. - Может, в избу пойдём? За стенами укроемся?
        - Все окна вдвоём мы не прикроем, закидают гранатами. Уж лучше здесь. Только я с той стороны крыльца буду, чтобы обе стороны под обстрелом держать.
        - Как знаешь. Зря я тебя не отпустил. Завтра за тобой машина придёт.
        - Значит, ноги бить не буду и в отдел быстрее доберусь.
        На дороге появилось несколько фигур, ещё несколько двигалось вдоль забора. Заметил их Сергей, когда до них оставалось не больше полусотни метров. Он прицелился и дал очередь.
        Вспышки от выстрелов ослепили на короткое время. Сергей перекатился в сторону. Стрельба выдала его положение, и он сменил позицию. И точно. На том месте, где он только что лежал, в брёвна избы со шлепками врезались пули.
        На дороге неподвижно лежали два тела, остальные залегли у забора. Сергей их видел смутно, стрелять по ним - значит попусту жечь патроны. А их и так в магазине должно остаться не больше десятка, на пару коротких очередей.
        Бандиты не стали выжидать, бросили гранату. Она упала чуть дальше крыльца и взорвалась на той стороне, где лежал милиционер. Без стрельбы и криков, молча, бандиты рванулись в сторону отделения милиции.
        Сергей дал очередь, ещё одну. Затвор только клацнул, остановившись в переднем положении. Сергей выхватил из-за пазухи запасной магазин и стал менять на пустой. Он взвёл затвор, но понял, что стрелять не в кого. Удалялась одна фигура, и то - очень неясная.
        - Эй, милиция! Ты жив?
        Никакого ответа. Сергей подполз к милиционеру.
        - Эй, ты ранен?
        Он потряс милиционера за плечо, пальцы наткнулись на что-то липкое. Кровь. Он присмотрелся и увидел нечто ужасное - у милиционера осталась лишь половина головы. Видно, граната взорвалась рядом. И похоже, у здания он вообще один остался. Ничего, бывало и хуже. Он и один будет оборонять здание, деваться ему в незнакомом селе некуда.
        Так он и встретил здесь утро. Забрал у милиционера автомат с подсумком. В ППШ оставался только один магазин.
        Когда совсем рассвело, жители робко стали выходить на улицу. К убитым не приближались, хотя они валялись по селу тут и там.
        Сергей взмахом руки подозвал селянина.
        - Передай своим - пусть соберут у убитых оружие, патроны и несут сюда, в милицию. И посмотрите, что с председателем сельсовета. Жив ли?
        Через некоторое время к зданию милиции стали стекаться люди. Они несли оружие, подсумки. Сергей их складывал на крыльце. Потом спохватился - сзади ещё двое лежат. Он сбегал за здание и принёс винтовку и ремень с винтовочным подсумком. Посчитал оружие - получилось семнадцать стволов.
        К полудню раздался звук мотора, и через мост переехала полуторка, остановившаяся у здания милиции. Из кабины вылез молодой лейтенант. Он увидел убитого милиционера и трупы поодаль на дороге.
        - Что случилось?
        - Бандиты ночью напали.
        - Милиционеры живы?
        - Один убит, про другого не знаю. Председатель сельсовета тоже убит. Вон оружие у бандеровцев собрали.
        - Мне сказали - задержанного забрать и отконвоировать в Проскуров.
        - Я и есть задержанный.
        У милиционера от удивления брови поднялись и глаза округлились.
        - Так задержанный в кутузке сидеть должен, а ты при оружии. Не положено.
        - А как ты, лейтенант, думаешь, кто здание оборонял? Вот солдатик и милиционер, оба убиты. Ну и я, то есть задержанный.
        И представился:
        - Майор Колесников, из СМЕРШа.
        Лейтенант явно расстроился. Он младше по званию, и тем более, если бы задержанный из бандитов был, то ушёл бы со своими в лес, воспользовавшись ситуацией. А этот - здесь, да ещё при куче оружия.
        - Фирсов, грузи оружие в машину.
        Водитель выбрался из кабины и охапками, как дрова, стал грузить оружие в кузов.
        Заминка возникла чуть позже. Задержанного положено везти в кузове, под охраной. А где её взять, коли все убиты?
        Лейтенант почесал в затылке, пнул носком сапога колесо.
        - Ладно, лезь в кузов.
        Ситуация складывалась интересная. Задержанного предстоит везти в кузове, где полно оружия, и без конвоя. Хочешь, можешь запросто сбежать при удобном случае, а ежели чёрные замыслы вдруг возникнут, так и расстрелять лейтенанта с водителем в кабине. Конечно, лейтенант мог связать Сергея и ехать в кузове, как и положено, только Сергей делом доказал, что он не бандит. В кузове же по грунтовке трястись - удовольствие небольшое, всё отобьёшь, пока доедешь.
        Подвывая мотором, грузовик тронулся в обратный путь.
        Сергей пододвинул поближе к себе ППШ, проверил магазин и уселся на дно грузовика. Там меньше трясло, и было безопаснее. По одиноким грузовикам постреливали бандиты, на них любили делать засады бандеровцы. Самое рискованное место было в кабине, по ней стреляли в первую очередь. Однако милиционер либо не знал об этом, либо относительный комфорт на сиденье в кабине перевесил риск.
        Сергей лежал на дне кузова, смотрел на небо, на ветки деревьев, нависшие над дорогой. Он до сих пор не знал, выбрались его люди из засады или нет. Если потери невелики, оставшиеся в живых будут свидетелями его ранения. А если отряд полностью разгромлен - всё однозначно плохо.
        Впереди прозвучал одиночный винтовочный выстрел. Полуторка вильнула, уткнулась бампером в дерево и заглохла. Скорость была невелика, и Сергей не пострадал. Его просто подбросило, как на пружине.
        - Лейтенант, ты жив?
        - Жив.
        Через заднее стекло кабины Сергею был виден окровавленный лоб офицера - видно, ударился при столкновении с деревом.
        - Быстро из машины! - не удержался, чтобы не скомандовать, Сергей.
        Лейтенант неловко вывалился из кабины и залёг в кювете.
        Сергей приподнял голову над бортом.
        Раздался второй выстрел, звякнуло разбитое пулей стекло прямо перед пассажирским сиденьем. Если бы лейтенант задержался немного, он был бы убит.
        Сергей засёк по звуку положение стрелка. В лесу, с первого выстрела, это не всегда возможно. Он положил ствол ППШ на край борта и дал длинную очередь. Ему показалось, что впереди мелькнула тень. Не жалея патронов, он дал ещё одну очередь.
        Лейтенант успел вытащить из кобуры наган. Сергей выбросил из кузова ещё один ППШ.
        - Лейтенант, держи. От нагана толку мало.
        Никаких признаков передвижения не было, только, потрескивая, остывал мотор.
        - Лейтенант, смотри сзади, а я узнаю, что там.
        Лейтенант послушно развернулся назад.
        Сергей спрыгнул из кузова и короткими перебежками стал продвигаться вперёд, параллельно дороге, прячась за деревьями. Стрелявший должен быть где-то здесь.
        Сергей прошёл зигзагом и наткнулся на мёртвое тело. Это был молодой парень лет двадцати, в руках - обрез трёхлинейки, прямо как у кулаков в Гражданскую войну.
        - Лейтенант, тут убитый! - крикнул Сергей в ту сторону, где оставалась машина.
        - Я что, его хоронить должен? - отозвался лейтенант. - Пусть гниёт. Оружие только забери.
        Сергей забрал обрез и показал его милиционеру.
        - Тьфу, - сплюнул презрительно тот, - в народных мстителей играют. Что делать будем?
        - В город ехать.
        - Водитель убит. В голову, наповал.
        Лейтенант горестно вздохнул.
        Они подошли к кабине. Сергей открыл дверцу и едва успел подхватить вывалившееся тело убитого шофёра. Вместе они уложили труп на землю.
        - Давай его в кузов погрузим, в городе похороним по-человечески, на кладбище - не бандит же он.
        Откинули задний борт, поскольку на полуторке боковые борта не открывались - не было предусмотрено заводом. Уложили в кузов тело. Лицо водителя превратилось в кровавую маску.
        - Что делать-то? - спросил милиционер.
        - Машина-то цела, только ветровое стекло разбито - так это мелочь.
        - Я водить не умею, - лейтенант смутился.
        Водить технику - мотоцикл, автомобиль, трактор - тогда умели немногие. Да и откуда уметь, если до войны даже в городах мотоцикл в личном пользовании имели единицы, а личные автомобили - счастливчики вроде академиков или заслуженных артистов. И профессия шофёра была уважаемой. В годы войны, при активном насыщении армии техникой, в том числе ленд-лизовской - вроде «Виллисов» и «Студебекеров US-6» водителей начали учить на прифронтовых курсах.
        - Я поведу. Только ты не зевай, автомат наготове держи.
        Сергей положил автомат рядом с собой на сиденье, лейтенант же высунул ствол ППШ в окно.
        Сергей завёл машину, дал задний ход, отъезжая от дерева, и вырулил на дорогу. Дальше ехали спокойно.
        Показался Проскуров. На мосту стоял милицейский пост. Лейтенант приветливо махнул рукой, его узнали, и машину пропустили без досмотра.
        - Показывай дорогу! - крикнул Сергей лейтенанту.
        - Ты же говорил, что из СМЕРШа, дорогу в отдел знать должен.
        - В свой отдел дорогу я знаю, - обиделся на недоверие Сергей, - только тогда я грузовик там оставлю.
        - Извини, ляпнул, не подумав. Поворачивай направо.
        Они подъехали к отделу милиции.
        - Заезжай во двор.
        Сергей въехал в распахнутые ворота и, остановившись, заглушил мотор.
        - Я сейчас, - и лейтенант ушёл в отдел.
        Вернулся он с двумя сотрудниками. Общими усилиями они перенесли тело убитого водителя в отдел, потом разгрузили оружие.
        - Давай, лейтенант, веди меня в отдел, - распорядился Сергей, - всё равно мне к начальству пора.
        Лейтенант колебался. Задержанного положено конвоировать, только Сергей на бандита или бандеровца никак не походил. И потом, хотел бы сбежать - легко сделал бы это в селе или в лесу; так же легко он мог застрелить лейтенанта.
        - Ладно, идём.
        По инструкции при конвоировании задержанный идёт впереди, руки - за спиной, а конвойный держит оружие в руках готовым к стрельбе.
        Однако Сергей и лейтенант шли рядом, как два приятеля. И только завернули за угол - на улицу, где располагался ОКР СМЕРШ, как туда подъехала «эмка», и из неё вышел полковник Глина. Он уже взялся за ручку двери, ведущей в здание, как повернул голову и увидел Сергея. Лицо его выразило крайнее удивление, и полковник застыл на месте.
        Сергей подошёл вместе с лейтенантом. Милиционер козырнул, доложил.
        - Товарищ полковник, разрешите доложить - задержанный доставлен.
        - Это мой сотрудник, - проговорил полковник. - Где, когда и при каких обстоятельствах он задержан?
        - Вчера звонили из села Дубровки, сказали - к ним вышел человек с оружием и без документов, требует доставить его в СМЕРШ.
        - Так и сказал?
        - Не я разговаривал, товарищ полковник. Мне было приказано утром выехать в село и доставить в город задержанного. Когда мы приехали в село, нас встретил ваш сотрудник - вот он. Ночью на село было совершено нападение банды, был бой. Только ваш сотрудник в живых и остался. По дороге в Проскуров на грузовик было совершено нападение. Ваш сотрудник убил нападавшего и сам привёл машину в город, поскольку водитель был убит.
        - По факту - прямо герой! - усмехнулся Глина. - Свободны, лейтенант, мы разберёмся.
        Лейтенант козырнул, сделал поворот «налево кругом» и ушёл, а Глина язвительно сказал:
        - Проходи, герой, разбираться будем. Тебя уже похоронили, а ты - вот он, да ещё и подвиги совершаешь. Не дать ли тебе орден?
        Они прошли в кабинет. Глина снял шинель и повесил её на гвоздик.
        - Садись, Колесников, рассказывай.
        - С какого места? И можно вначале мне задать вопрос: из группы сколько уцелело?
        - Правильный вопрос, Колесников, - ровно половина. Лопухнулся ты, купился на костёр и чучела, группу в ловушку завёл.
        - Виноват, товарищ полковник! - Сергей вскочил по стойке «смирно».
        - Чего ты как ванька-встанька! Сядь. Про бой у костра я уже слышал. Но где же ты пропадал всё это время? Хоть бы весточку подал.
        - Не мог, товарищ полковник. Ранен был тяжело, сквозное в грудь.
        - Покажи, - приподнялся со стула полковник.
        Сергей снял ватник, задрал рубаху и показал полковнику розовый рубец на груди. Потом повернулся спиной и предъявил такой же точно рубец сзади.
        Полковник снова опустился на стул:
        - Дальше продолжай.
        - Наши сочли меня убитым, да и разбираться под огнём было некогда. Я был без сознания. Очнулся в избе. Женщина с кордона по имени Василина меня выходила. Как только смог стоять и ходить, пошёл к своим. Вот и всё.
        - М-да. Ранение налицо. Я их уже столько видел, что не хуже любого хирурга скажу, когда получено. Офицеры из твоей группы в объяснительной факт твоей смерти зафиксировали. Думали, насмерть тебя. По народной примете - к долгой жизни. То, что выжил - молодец.
        - Не от меня зависело, товарищ полковник. Если бы не эта Василина, так на том поле бы и остался. Жизнью ей обязан.
        - Проверим. А пока сдай оружие и иди в казарму.
        - Нет у меня оружия, милиционеру сдал. А документы в отделе.
        - Ладно, позвоним, узнаем. На время проверки от службы отстраняю.
        - Так точно! Разрешите идти?
        - Разрешаю. Но из города не отлучайся.
        Сергей вышел в коридор и выдохнул. Этой встречи он и ждал, и боялся. Половина группы уцелела и написала рапорты о происшествии.
        Да, не разобрался он сразу с костром и чучелами, но на его месте и любой другой точно так же бы влип, и ещё не факт, что кто-то уцелел бы. Теперь же придётся ждать окончания расследования.
        Сергей направился на базу, в казарму. Там он упал на свободную койку и уснул.
        Сколько он спал, не помнил, и спал бы, наверное, ещё, но проснулся оттого, что за плечо бесцеремонно трясли. Сергей открыл глаза.
        - Командир! Глазам своим не верю! Ты жив?
        - Нет, это моё привидение.
        - Привидения не храпят.
        Рядом стоял младший лейтенант Никифоров, и во всё его лицо сияла улыбка.
        - Мы тогда, в лесу, думали, что вас наповал. Вся грудь в крови, и пулевое отверстие прямо напротив сердца.
        - Ранен был тяжело, женщина из хутора выходила.
        - Повезло.
        - Кто из наших вышел?
        - Половина, двенадцать человек. От поляков оторвались, на третьи сутки вышли в Проскуров. Рапорты написали - что да как.
        - Меня временно от службы отстранили, - помрачнел Сергей.
        - После рейда с потерями всегда так. Может, обмоем возвращение?
        - Я не против. И поесть бы не мешало.
        - Я мигом.
        Вернулся Никифоров вместе с Рушайло.
        По причине вечера столовая была закрыта, но парни принесли в «сидоре» две бутылки водки, пару кирпичиков хлеба, тушёнку, сало и консервированную американскую колбасу.
        - Командир! - Бросив «сидор» на пол, Рушайло полез обниматься. - Кто бы сказал - не поверил бы! Я ведь сам тебя в крови видел. Подумал - наповал, так и в рапорте написал. А ты жив! Я рад!
        Разлив водку по кружкам, они финкой вскрыли консервные банки, нарезали сало и хлеб.
        - С возвращением, командир!
        Сдвинув кружки, они чокнулись, выпили. Водка обожгла пищевод, в желудке разлилось приятное тепло. Закусили. Сергей один съел банку консервированной колбасы и почти половину кирпичика ржаного хлеба.
        - Парни, вы меня простите, с утра ничего не ел. Жрать охота - сил нет.
        - Да ты ешь, командир. Похудел ты - сразу не признать.
        Разлили ещё по одной. Эту водку выпили, не чокаясь - за погибших товарищей.
        - Командир, ты не переживай. На костёр и чучела любой из нас купился бы. Ты ещё быстро сообразил, что это ловушка - иначе все бы там полегли.
        - Поляк, сука, перехитрил, - скривился Сергей.
        - За одно битого двух небитых дают, - философски заметил Никифоров.
        - Младший, ты молчи, когда старшие говорят, да на ус мотай, - по-отечески остановил его Рушайло.
        Засиделись глубоко за полночь. Парни отдыхали после зачистки, с которой вернулись вчера, а Сергею спешить завтра было и вовсе некуда.
        Сергея видели на базе многие. Сразу по отделам СМЕРШа пошли разговоры.
        - Леший вернулся. Считали убитым его, а он через месяц явился. Говорит - ранен был, на хуторе отлёживался.
        Сергея сочли везунчиком. Меж тем день шёл за днём, незаметно прошла неделя. Сергей ел и спал, набирался сил. Но его не покидало беспокойство - как-то всё разрешится? Наконец его вызвали через посыльного.
        Сергей вошёл в здание отдела с бешено бьющимся сердцем. В бой ходил - так не волновался. Как-то расценят его промашку с чучелами, а потом - долгое исчезновение?
        В кабинете полковника Глины находились ещё два офицера - майор и подполковник. Сергей их раньше не видел. В голове мелькнуло: «Похоже на трибунал, для полного сходства не хватает только виселицы по соседству и конвоиров». Ну, с конвоем проблем не будет, рядом с отделом целый взвод в казарме помещается. А вешать его пока не за что, измены и предательства он не совершал.
        Присесть ему не предложили, что он счёл плохим знаком.
        Глина достал из стола его дело, полистал бумаги.
        - Как здоровье, Колесников?
        - Не жалуюсь, отлежался после ранения.
        - Доложите ещё раз о ловушке у костра.
        Сергей снова подробно рассказал обо всём, что случилось. Офицеры тихо переговорили между собой.
        - Да, другие офицеры вашей группы показывают то же самое. Считаем, вашей прямой вины в потерях группы нет. Действовали правильно, вывели группу из окружения превосходящими силами. Вот только с исчезновением после ранения не всё ясно.
        - Хуторянка меня случайно нашла. Неделю провалялся без сознания, едва выжил. Слаб был очень, не мог добраться до ближайшего отдела милиции или СМЕРШа.
        - Надо было женщину послать, сообщить.
        - Одну, в лес? Я не мог ей приказывать, она гражданская. Я ей за помощь, за то, что от смерти спасла, до гробовой доски обязан.
        Офицеры недовольно покачали головами. Сергей со злостью подумал: «Крысы тыловые, вам бы всё по инструкции! А жизнь многообразна, в приказы не укладывается!»
        - Колесников, подождите в коридоре.
        Сергей вышел. Понятно, начальство решило посовещаться.
        Когда он вошёл снова по вызову, то был готов к любому повороту событий.
        - За упущения по службе и потерю личного состава при выполнении задания майор Колесников переводится в штрафной батальон.
        Сергея как обухом по голове ударили. Он был готов к тому, что его могут понизить в звании, послать на передовую - но чтобы в штрафбат?! Видел он уже штрафников. Одетые в видавшее виды обмундирование, без погон, без оружия, которое выдавалось лишь перед атакой… Их бросали на самые опасные участки фронта, а сзади всегда стоял заградотряд с пулемётами. У штрафников выбора не было: или идти вперёд, под огонь немцев, или отступать назад, где всех положат пулемётчики НКВД. Сроки штрафникам давали небольшие - месяц, два. Только редко кто до конца этого срока доживал. Чаще из штрафбата уходили по ранению, смывали кровью свою вину перед Родиной.
        Находились хитрецы, делали себе самострел в руку или в ногу, как правило - в мягкие ткани, по касательной. Таких мгновенно выявляли по пороховому ожогу и порошинкам на одежде и в ране и расстреливали перед строем штрафников, чтобы другим неповадно было. Всё это мгновенно пронеслось в голове у Сергея. Знал он о штрафбате немного, но и этого хватило, чтобы оценить весь позор, всю унизительность своего положения.
        - Так точно, - выдавил он из себя.
        Лицо его застыло, превратилось в каменную маску, только желваки перекатывались на скулах.
        - Разрешите идти?
        - Да, в канцелярию. Получите документы, предписание, личное оружие.
        - Оружие штрафникам не положено, - заметил Сергей.
        - А вы туда не штрафником идёте. Вы не переменный состав, а постоянный, и будете командовать батальоном.
        У Сергея полегчало на душе. Переменный состав - это осуждённые трибуналом, лишённые на время отбытия наказания званий, должностей и наград. А постоянный состав - это командиры взводов, рот и батальона, офицеры на службе, при званиях, наградах и всех видах довольствия.
        В переменный состав попадали по-разному. Кто-то морду товарищу по пьянке набил, кто-то струсил, сбежал с поля боя. Степень вины разная, а искупали её в одном батальоне.
        Сергей козырнул и вышел. В конце концов, штрафбат - не самое худшее, что могло произойти. Его могли отдать под трибунал, и тогда тот же штрафбат, но уже в переменном составе. Или в тыл, в лагеря, на лесоповал. Или к стенке - знал Сергей и такие случаи в армии. И не спасали никакие характеристики или заслуги.
        Он получил свои документы, предписание и пошёл к оружейнику. Неведомо, какими путями, но слухи облетели отдел. Оружейник вздохнул, посмотрел на Сергея, как на больного, снял с полки ТТ с запасной обоймой, кобуру и протянул всё это Сергею.
        - Штатный, положено.
        Сергей продел шлёвки кобуры в ремень, опоясался.
        Он не обходил комнаты в отделе. По традиции сотрудник, убывающий на другое место службы, прощался со знакомыми. Удастся ли им увидеться вновь?
        Только близких знакомых в отделе не было. На базе были ребята из его группы, с кем он рисковал шкурой в зачистках и рейдах - так с ними он увидится, всё равно за своим «сидором» идти.
        Сергей вышел на улицу, сплюнул. На душе осталась обида и горький осадок. Служил честно, за спины друзей под огнём не прятался, от смертельно рискованных операций не увиливал, и вот - нате, получите!
        Он не спеша дошёл до базы, собрал немудрёные вещички в «сидор». Казарма была пустой. Чего теперь торопиться? Всё равно число убытия - сегодняшнее.
        Он завалился на свою койку. В душе - пустота, как после пожара, и полная апатия. Он уснул.
        Спал Сергей недолго, но сон освежил. Он поднялся, привёл себя в порядок. Сходил на рынок, купил сала, солёных огурцов. У старшины продсклада по продовольственному аттестату получил бутылку водки, хлеб, консервы. Чёрта с два он сегодня поедет - он устроит с парнями отходную. Наказания он не боялся - дальше фронта всё равно уже не пошлют.
        Никифоров и Рушайло появились, когда уже начало темнеть. Лица у них были хмурые - они уже знали о новости. Каждый достал из кармана по бутылке водки и немудрёную закуску - селёдку в промасленной бумаге, яйца, немецкий шпик в целлофане. И где только они его взяли? Он же на снабжении немецких парашютистов.
        Молча, не чокаясь - как на похоронах - выпили.
        - Грёбаная жизнь! - вымолвил Рушайло.
        После того как они выпили две бутылки водки, на душе у всех полегчало. Причём водка не брала, пьяным никто не был, видимо - настроение не то.
        - Командир, - разгоряченно говорил Рушайло, поблёскивая чёрными глазами, - я тебе как боец, как «чистильщик» со стажем говорю - я тебя уважаю. В двух рейдах с тобою был, видел тебя в деле. Ты не «чистильщик», ты - волкодав.
        Слышал Сергей о таком прозвище у «чистильщиков». Им называли «чистильщиков» - профессионалов высшей пробы. Но сам лично Сергей с такими не встречался. Отмахнулся рукой:
        - Капитан, у нас пьяный разговор пошёл - вроде «ты меня уважаешь»?
        - Нет, майор, - упорствовал Рушайло, - я от чистого сердца сказал, как на духу. Если такими кадрами раскидываться… - Он замысловато покрутил кистью руки в воздухе.
        И Сергею было жаль с ними расставаться. Парни воевали хорошо, грамотно. На фронте после первого же боя человек раскрывается, виден становится, как на ладони. Либо он трус и мразь, либо человек, на которого можно положиться, которому можно доверять.
        Достали ещё бутылку водки, дочиста подчистили закуску.
        Мимо ходили офицеры опергруппы, но никто не бросил косого взгляда, никто не осудил. Уходит боевой товарищ, отходная - святое дело, может быть, уходит навсегда.
        Утром Сергей встал рано - вместе со всеми. Все вместе позавтракали, потом Сергей обнял сослуживцев и отправился на железнодорожную станцию.
        В сторону фронта шло немного эшелонов, и все были воинские, на которые пассажиров не брали. Однако удостоверение офицера СМЕРШа возымело действие, и Сергею разрешили сесть в теплушку. Маленький двухосный вагон с надписью «сорок человек или восемь лошадей» имел внутри нары, а посередине - печь-«буржуйку». Солдаты-новобранцы сначала молча глазели на Сергея, потом один осмелился:
        - Товарищ майор, разрешите обратиться?
        - Валяй.
        - Вы на фронте, на самой передовой были?
        - И на передовой был, и за ней.
        - За ней - это как?
        - Разведчиком был, ходил в немецкие тылы.
        Глаза у солдатиков округлились от удивления. Про разведчиков они только читали или видели кино, причём немцев там всегда показывали дураками. Только после просмотра возникал вопрос: если они такие, то почему мы тогда их до Москвы пустили и так долго, с множественными потерями, до сих пор не можем победить?
        Новобранцы обступили Сергея и стали расспрашивать его о фронте. Один парнишка, набравшись смелости, спросил:
        - А немцы - они какие?
        - Да вот как любой из вас. Без рогов, без копыт, форму снять - не отличишь. Так же мёрзнут зимой, потеют летом. Бомбёжки боятся, артиллерийского огня, русских танков и штыковой атаки.
        Они проговорили весь день, вконец замучив Сергея вопросами. Но и место на нарах выделили поближе к печке-«буржуйке» - уважили. Только на следующий день спросили:
        - Если вы, товарищ майор, в разведке воевали, то почему наград нет?
        - Как это нет? - Сергей сделал вид, что обиделся. - Не хуже, чем у других всяких.
        Сергей полез в карман, достал тряпицу и развернул её. На сукне тускло блестели ордена и медали.
        - Ух ты! - совсем по-мальчишески вырвалось у солдатиков. - А почему один орден - с отбитой эмалью и вмятиной?
        - У него особая история. Утром командир повесил мне его на грудь, а в обед в него попала пуля. Если бы не этот орден, она бы попала прямиком в сердце.
        - Можно посмотреть?
        Солдаты стали передавать орден из рук в руки, внимательно его рассматривали. Потом вернули орден Сергею. Он завернул награды в тряпицу и убрал в карман.
        - Товарищ майор, а почему вы их на груди не носите? Ведь заслужили.
        - А зачем?
        - Чтобы всем видно было - прославленный воин идёт, герой.
        - А я разве за ордена воевал?
        - Эх, а я бы обязательно носил, - вздохнул парень с конопушками по всему лицу.
        - Послужите - узнаете, как они достаются. Столько сейчас солдат, которые медали и ордена заслужили, но так и не получили! Подвиг геройский никто не видел или представление на награду затерялось. На войне всякое бывает. Так что если на гимнастёрке у солдата даже медали нет, это ещё не значит, что он в тылу кашу ел. Просто обошла награда героя.
        - Я обязательно получу! - воскликнул рыжий паренёк.
        Сергей смотрел на них, а в душе нарастала жалость. Большая часть этих молодых, здоровых ребят с фронта не вернутся. Кое-кто домой инвалидом придёт. Фронт, как Молох, пожирает людей.
        Поезд шёл до Жешува - это уже на польской земле. Солдатики из теплушки высадились, а вместе с ними - и Сергей. Теперь путь его лежал в Мелец, где дислоцировался штрафбат.
        Штрафбаты были созданы в июле 1942 года, приказом Сталина № 227 от 28 июля 1942 года, положение утверждено Приказом наркома обороны № 298 от 28 сентября 1942 года. На каждом фронте создавалось от 1 до 3 батальонов, численностью по штабному расписанию 226 человек. Службу в них проходили офицеры по решению военных трибуналов. Были ещё штрафные роты для рядового и сержантского состава численностью 102 человека. В 1944 году на фронтах имелось 11 штрафных батальонов и 243 штрафные роты. Направлялись осуждённые офицеры и солдаты в штрафные формирования на срок от 1 до 3 месяцев и назывались переменным составом. Офицерам постоянного состава полагались льготы: 1 месяц службы шёл за 6 месяцев, они получали усиленное питание и несколько повышенное денежное довольствие. Освобождали из штрафных рот и батальонов при ранениях, при отбытии срока, а также досрочно - по ходатайству командиров за проявленное геройство в бою.
        Штрафные части - не сталинское изобретение. В Германии они существовали с декабря 1940 года - так называемые «пятисотые батальоны»: 540, 550, 560 и 561-й в вермахте. Штрафной батальон для политически неблагонадёжных носил номер 999, была даже штрафная дивизия в «ваффен СС» «Дирлевангер». Ссылали в Германии в штрафные части без срока.
        Последние три километра до расположения батальона Сергей шёл пешком.
        Постоянный и переменный состав батальона располагался в больших брезентовых палатках. Всё, как в обычной части, - штаб, технические службы, полевая кухня. Только знамени у батальона не было, и военнослужащие переменного состава не носили погоны.
        Сергей зашёл в штабную палатку и передал начальнику штаба свои документы.
        - Давно вас ждём, товарищ майор. Из штаба армии звонили, предупредили. С постоянным составом знакомиться будете?
        - Обязательно.
        - Сейчас организую.
        Через полчаса в штабную палатку собрались все офицеры и младший командный состав - старшины и сержанты. Начальник штаба представил им нового командира батальона. Оказалось, недавно прибыла новая партия штрафников, и завтра ожидалось новое пополнение. Движение личного состава в штрафбатах было постоянным. Люди убывали в свои части после отбытия срока, по ранению, по смерти. Приходило пополнение - целая круговерть, не характерная для обычных пехотных батальонов. После укомплектования и распределения по взводам предстояло наступление советских войск, и штрафбат должен был идти на самом тяжёлом участке.
        После краткого знакомства к Сергею подошёл замкомбата по специальной работе:
        - Старший лейтенант Смородин. С личными делами штрафников знакомиться будете?
        - Зачем? Скоро наступление, вот и посмотрим, кто на что способен, сами сделаем выводы.
        - Тяжко с ними первое время, товарищ майор. Многие в чинах были, командовали ротами, батальонами, а один у нас был - так даже полком. И здесь себе нельзя позволять вольности.
        - Я читал положение. За неподчинение приказу командира в штрафбате - отправка в лагерь, а в условиях боя - расстрел на месте. Или не так?
        - Всё оно так. Только попробуйте его на поле боя расстрелять! У вас оружие, и у него оружие. Может первым выстрелить он, а может - шальная немецкая пуля.
        - М-да, непросто у вас.
        - По-разному.
        Старлей ушёл.
        Уголовников в штрафбатах не было, имеется в виду - настоящих: бывших воров, насильников, убийц. Такие после отбытия своего срока попадали из лагерей в обычные части. Потому Сергей надеялся справиться со спецконтингентом - как называли штрафников в бумагах.
        Офицеры, пусть и штрафники, с багажом знаний и фронтового опыта, понимали тактику боя не хуже, а иногда даже лучше офицеров постоянного состава. Причём штрафники были из разных родов войск - пехоты, артиллерии, танковых и инженерных войск.
        В сопровождении начальника штаба Сергей прошёлся по палаткам, где располагался переменный состав. При появлении начальства штрафники вставали по стойке «смирно». Странно было видеть их в различной форме - шинелях, телогрейках, комбинезонах со следами от споротых погон. У многих на гимнастёрках - отверстия из-под орденов. По тёмным контурам на выцветшей ткани даже угадывалось, какие это были ордена.
        - За что сюда попал? - спросил Сергей молодцеватого, лет тридцати штрафника - уж больно много отверстий из-под орденов было на его гимнастёрке.
        - Замполиту морду по пьянке набил.
        - Было за что?
        - Я из немецкого тыла вернулся - в полковой разведке служил. «Языка» привели, всё чин чином. Ну, мои ребята с пленного золотые часики сняли и на самогон и сало обменяли. Вначале мы немного расслабились - всё-таки три дня в немецком тылу лежали, момент удобный выжидали. А тут заваливает к нам в землянку замполит. Переводчик ему сказал, что с пленного часы сняли, он и разорался - мародёрствуете, пьянку с личным составом устроил, с подчинёнными панибратствуешь, дисциплину разлагаешь. Не удержался я, врезал ему по сопатке. Хорошо хоть - политическое дело не пришили, хотя замполит орал, что в его лице я руку на партию поднял.
        - Ясно. Желаю удачи, боец.
        - Так точно, товарищ… - разведчик осёкся, поправился: - Гражданин майор.
        Сергей сам начинал в разведке и знал не понаслышке, какой это тяжёлый хлеб. Начальство требует - «языка» давай, а как его взять, если войска в обороне давно стоят, минными полями обложились, колючей проволокой обмотались, когда каждый метр «нейтралки» изучен и пристрелян? Но ведь ходили, теряли боевых друзей и всё-таки притаскивали «языков».
        Первое время с «языками» промахивались, брали первого попавшегося. Потом научились в погонах и нашивках немецких разбираться, старались взять «языка» из их ближнего тыла. Что знает тот же пулемётчик в передовой траншее? Только своего командира взвода да сослуживцев. Такой «язык» начальству ничего ценного рассказать не сможет. Другое дело - офицер, да если ещё и с картой! За такого «языка» ордена давали или очередное звание.
        Только и потери в разведке были большими. Добровольцев набирали с трудом, если из ста человек пехотной роты один вызывался - уже хорошо было. Только вызваться добровольцем мало, надо ещё, чтобы самим разведчикам он подходил.
        Что делать в разведке тугодуму или физически слабому человеку? Да характер у разведчика должен быть дерзким и немного авантюрным. Такие в мирной или военной тыловой службе вечно в нарушителях ходили - то в самоволку уйдут, а то ещё чего-нибудь учудят.
        Но уж если человек в разведку попал, да ещё в рейды в тыл немецкий несколько раз сходил удачно, то он в разведке надолго оставался - затягивала рисковая жизнь.
        Прибыло тридцать человек пополнения. Начальник штаба, капитан Хасинов, привычно распределил прибывших по взводам.
        А через два дня был получен приказ - взять штурмом высоту 302. По приказу сначала в 10.00 по высоте будет нанесён удар гвардейскими реактивными миномётами БМ-13, которые на фронте называли «катюшами», а потом штрафбат должен был взять высоту атакой.
        Сергей, как комбат, выстроил батальон и довёл приказ до сведения штрафников.
        - Оружие получим утром, - закончил он.
        Штрафники разошлись, собрались кучками и начали обсуждать услышанное. Неожиданно к Сергею и Хасинову, стоявшим в стороне, подошёл бывший разведчик, с которым он беседовал вчера.
        - Гражданин майор, разрешите обратиться.
        - Разрешаю.
        - Я понял так. После артналёта мы идём в атаку?
        - Именно.
        - Вам, как командиру, всё равно, как будет исполнен приказ?
        - В общем, да. Вы что-то хотите предложить?
        - Есть задумка. Если после артналёта мы пойдём в атаку, немец уже очухаться успеет, позиции в траншее занять. Потери большие понесём.
        - Что предлагаете?
        - Я со взводом добровольцев подберусь поближе к высоте ещё до артналёта. Как только начнётся огонь по высоте, мы бросаемся вперёд, к траншеям. И, как закончится налёт, мы врываемся в траншею - и врукопашную.
        - Рискованная затея. У «катюш» большое рассеивание - вас может случайным снарядом накрыть, и все добровольцы могут погибнуть.
        - Штрафники по-любому в атаке погибнуть могут, а так у нас есть шанс.
        Выслушав штрафника, начальник штаба сразу стал возражать.
        - Это авантюра. Всё зависит от точности стрельбы «катюш». Взвод может погибнуть зря, причём уже даже на подходе к высоте. И высоту придётся штурмовать не один раз, это большие потери. С нас за выполнение приказа спросят жёстко.
        А Сергей задумался. Рациональное зерно в словах штрафника было.
        - Как фамилия, боец?
        - Старший лейте… - штрафник запнулся, он ещё не привык к своему новому положению. - Глотов, - поправился он.
        - Ладно, рискнём. Отбирай людей, объясни задачу.
        - Гражданин майор, только одно условие.
        - Какое?
        - Выдайте оружие вечером или ночью. На «нейтралку» надо ночью выходить, замаскироваться.
        - Разумно. Только у немцев минные поля установлены, ночью не видно ни чёрта.
        - Среди штрафников сапёры есть. Возьмём их с собой, будут руками проверять.
        - Это нарушение инструкции! - опять подал голос начштаба. - Не положено отпускать группу с оружием ночью, да ещё без постоянного состава, только штрафников.
        - Разве можно войну в инструкции уложить? - возразил Сергей. - Глотов, свободен - набирай людей.
        Когда бывший старший лейтенант отошёл, Хасинов сказал:
        - Я буду вынужден подать рапорт по инстанции.
        - Напиши, - согласился Сергей, - поставь сегодняшнюю дату и сохрани в планшете. Сорвётся атака - дашь рапорту ход. Ну а коли всё обойдётся и мы возьмём высоту малой кровью, тогда тебе, капитан, решать - порвать рапорт или дать ему ход. Одно ведь дело делаем, а ты сразу - рапорт! Вот ты, капитан, сколько раз сам людей в атаку водил?
        - При чём здесь атака? Я служу там, куда меня вышестоящие командиры поставили. А вы доверяете штрафнику. Он сбежит ночью с оружием, и завтра атака сорвётся. А послезавтра вы, товарищ майор, будете на его месте, в штрафниках.
        - За место боишься? - усмехнулся Сергей. - У тебя награды есть?
        - Попрошу мне не тыкать, - вспылил капитан. Видимо, награды у капитана были слабым местом, и Сергей случайно зацепил за больное. Вот ведь как, и пробыл-то Сергей в батальоне всего ничего, а отношения со вторым лицом в штрафбате, с начальником штаба, не складывались. «Плохо, Сергей», - укорил он сам себя.
        Уже вечером к Сергею подошёл Глотов.
        - Гражданин майор, группа готова.
        - Веди, знакомь.
        Недалеко от штрафной палатки стояла построенная в две шеренги группа добровольцев.
        Сергей прошёлся вдоль строя, всмотрелся в лица. Возле одного из штрафников остановился. Уже седой мужчина лет пятидесяти, довольно крупной комплекции, он явно не в лучшую сторону отличался от остальных штрафников в строю.
        Сергей повернулся к Глотову. Не дожидаясь вопроса, тот сам сказал:
        - Сапёр, его дело - проход разминировать, а дальше, в траншее - мы уже сами.
        Сергей возражать не стал. Глотов сам должен понимать, что делает. Сам вызвался, сам группу укомплектовал - сам и отвечать должен, случись неудача. Но только от него, Глотова, и его группы зависит успех атаки и ход рапорта на него, Сергея.
        - Хорошо, получайте оружие.
        Как правило, штрафникам давали винтовки. Сергей, как комбат, распорядился выдать автоматы ППШ - что делать с винтовкой в рукопашном бою в траншее? Она только помехой будет. Ещё всем выдали гранаты.
        Глотов выпросил ещё для себя штык от СВТ в ножнах. Привык в разведке к боевому ножу, только в штрафбате таких не держали - по штату не положено.
        Сергей в сопровождении старлея Смородина провёл группу по переднему краю. Переговорил с командиром похожей роты. Через их позиции завтра будет наступать штрафбат.
        Предупредили дозорных о выходе группы на «нейтралку».
        - Ну, Глотов, не подведи, - напутствовал его Сергей. - От тебя и твоей группы успех атаки зависит.
        - Мы постараемся.
        Штрафники из траншеи полезли за бруствер и скрылись в ночи. Какое-то время было слышно, как они ползут, потом всё стихло.
        Глава 6
        Атака высоты
        Утром, после завтрака, штрафникам раздали оружие и патроны.
        Батальон маршем дошёл до передовых позиций, укрывшись в лесу.
        Сергей поглядывал на часы - время тянулось томительно. До артналёта оставалось полчаса.
        Начштаба в бинокль осматривал «нейтралку».
        - Не вижу никого! - злорадно сказал он.
        - Замаскировались бойцы хорошо, - спокойно сказал Сергей. А у самого сердце ёкнуло. Может, и в самом деле зря доверился? Но Сергей достаточно разбирался в людях - служба научила. На фронте, особенно после первой атаки, человека сразу видно - весь лоск и бравада слетают, как шелуха.
        Времени - уже без пяти минут десять.
        - Снарядить магазины, приготовиться к атаке! - приказал Сергей - штрафникам заряжать оружие разрешалось только перед атакой.
        Далеко в тылу раздался вой, похожий на рёв раненого зверя. Через головы бойцов на немцев понеслись первые реактивные снаряды, оставляя в воздухе дымные следы. На высоте разом рвануло не меньше десятка снарядов. Она окуталась огнём и дымом, и до Сергея донёсся тяжкий грохот. А снаряды летели и летели, повергая высоту в хаос, разрушение и ужас.
        Сергей представлял, каково приходится сейчас группе Глотова. Немцы могут укрыться в блиндажах, окопах и траншеях, а штрафники лежат на голой земле, вжимаясь в ложбинки и воронки от снарядов - укрытие слабое. Совсем рядом рвутся снаряды «катюш», осколки свистят и шипят над головой.
        Огненный смерч на высоте бушевал несколько минут, потом внезапно стих.
        - Батальон, в атаку! - скомандовал Сергей. А сам поднял к глазам бинокль.
        На середине подъёма к высотке появились фигуры штрафников - прямо как из земли выросли. Они бросились к вершине, ещё затянутой пылью и дымом.
        А по нейтральной полосе к высоте уже бежали бойцы штрафбата. Бежали молча, без криков «Ура!» или «За Сталина!» - экономили силы. И не стреляли. Видимых целей не было - чего попусту патроны жечь?
        Со стороны высотки донеслись едва слышимые автоматные очереди. Всё-таки от высоты, где сейчас дрались штрафники группы Глотова, до передовой траншеи наших, где сейчас сидел с биноклем Сергей, было около километра.
        Батальон пробежал «нейтралку» и начал взбираться на склон высотки. Склон вроде и не крутой, а скорость продвижения упала.
        Батальон заметили немцы - в бинокль Сергею стали видны разрывы миномётных мин. Но рвались они уже за цепями атакующих штрафников, не причиняя особого вреда. А с самой высоты огонь не вёлся, немцы сейчас дрались с группой Глотова.
        Автоматные очереди на самой высоте не стихали. Несколько раз грохнули гранатные взрывы. Скорее всего штрафники забрасывали доты и блиндажи, где укрывались уцелевшие после артналёта немцы.
        На высоту взобрались первые штрафники из атакующего батальона. Перестрелка стала активнее. В бинокль Сергею были видны мелькающие фигурки. Издалека было не понять - немцы ли, штрафники?
        - Капитан, похоже, атака удалась, - обронил Сергей, - пора и нам туда, на высоту.
        - Нам вовсе не обязательно, - возразил начальник штаба, - сейчас туда пойдёт пехотный батальон.
        Стрельба на высотке стала стихать. Из передовой траншеи на помощь поднялся пехотный батальон, через позиции которого шли в атаку штрафники. Бегом они ринулись к высоте.
        Сергей со старлеем Смородиным пошли на высоту. Изредка над головой посвистывали шальные пули.
        Пехотный батальон был уже у подножия высоты. Атака штрафников удалась.
        На «нейтралке» убитых штрафников не было. Только когда Сергей со старлеем стали подниматься по склону, они увидели первых убитых, которых зацепило минометными минами. Это были не пехотинцы, потому что они были без погон.
        Когда же они взобрались на высотку, перед глазами предстала картина разрушений. «Катюши» удачно накрыли позиции немцев, основной удар пришёлся на вторую линию траншей. От блиндажей и пулемётных гнёзд мало что осталось, да и сама траншея в результате артобстрела была полуобвалившейся.
        Первая, ближняя, траншея выглядела лучше, хотя снаряды попадали и сюда. Повсюду виднелись огромные воронки и трупы немцев в мышиных шинелях.
        В самих траншеях трупы лежали вперемежку - два-три немца и один штрафник.
        Схватка была ожесточённой, бились насмерть.
        Группу Глотова спасло то, что после артналёта немцы не успели занять доты и пулемётные гнёзда. Эффект неожиданности сыграл свою роль.
        Пехотинцы заняли полуразрушенные траншеи второй немецкой линии, ставшей в одночасье передовой. Штрафники же собрались в первой траншее.
        Едва Сергей и старлей спрыгнули в траншею, к ним подошёл улыбающийся Глотов:
        - Гражданин майор! Ваше приказание выполнено, высота взята. Потери группы - шесть человек.
        - Молодец, Глотов! И высоту помог взять, и многим штрафникам жизни сберёг. - Сергей пожал штрафнику руку.
        - Старший лейтенант Смородин! Представьте на Глотова ходатайство о проявлении при штурме высоты героизма и воинского умения.
        - Есть!
        - Таким не место в штрафбате, - продолжал Сергей, - пусть у себя в разведке служит - больше пользы будет.
        И закончил:
        - Командирам взводов! Посчитать потери! Раненых направить в медсанбат!
        Штурм высоты для батальона обошёлся малой кровью. Убитых - двадцать человек, раненых - шестнадцать. При штурме укреплённых высот потери бывали значительно больше. Иногда атаки повторялись до тех пор, пока в батальоне не оставалось боеспособных людей. И ещё не факт, что высоту удавалось взять.
        Штрафники вернулись в расположение батальона, почистили и сдали оружие. Подошедшие грузовики повезли раненых в медсанбат. Многие штрафники им завидовали. Полученными в атаке ранениями они искупили свою вину перед Родиной, и после излечения в госпитале возвращались в строевые части.
        В штабной палатке к Сергею подошёл Хасинов - подписать похоронки и списки погибших и раненых для отправки в штаб армии. Поставив свои подписи, Сергей глянул в лицо капитану, и взгляды их встретились. Сергей посмотрел молча, не отводя взгляда. Капитан не выдержал, расстегнул планшет, вытащил рапорт и порвал его.
        - Людям надо верить, капитан. Да, они оступились. Но не предали, не изменили Родине, не дезертировали и не струсили в бою. Глотов своим замыслом спас многие штрафные души и спас высоту. Малой кровью взял. Я подписал ходатайство о его освобождении из штрафбата. Не забудьте передать в штаб армии, а то вдруг затеряется невзначай.
        Капитан хмыкнул, но ответил строго по Уставу:
        - Так точно.
        Приказ на Глотова пришёл через четыре дня. Провожать его вышел весь батальон - такие счастливчики встречались нечасто. Что интересно - раздобыли где-то погоны, звёздочки. На телогрейке они смотрелись немного нелепо, но этого никто не заметил.
        В этот же день, когда ушёл Глотов, Сергей случайно наткнулся на бойцов, разглядывавших непонятную трубу. Сергей присмотрелся - да ведь это же «панцерфауст»!
        Его заметили, крикнули:
        - Смирно!
        Бойцы вскочили, и труба с набалдашником упала на землю.
        - Вы где это взяли, бойцы?
        - Глотов притащил с высотки. Там, в блиндаже, ещё в ящиках лежали.
        - Знаете, что это такое?
        - Никак нет, пытаемся понять.
        - Выходи строиться!
        Бойцы почуяли неладное. Ну, Глотов! Сам ушёл, а им расхлёбывай.
        - Так, сейчас идёте на немецкие позиции и несёте сюда все ящики с этими трубами. Только сами ничего с ними делать не пытайтесь - взорвётесь.
        Глаза бойцов округлились.
        - Шагом марш!
        Группа численностью около двадцати человек отправилась на высотку.
        - Куда это они? - озабоченно спросил Смородин. - А конвой?
        - Сейчас вернутся, - спокойно отреагировал Сергей. - Глотов перед уходом, сам того не зная, подарок нам сделал.
        - Товарищ майор, расскажите! - заинтересовался старлей.
        - Принесут - расскажу и покажу.
        Встречался Сергей уже с «панцерфаустом», около полугода назад, ещё с первым его вариантом - так называемой «тридцаткой». Фактически это был первый противотанковый одноразовый гранатомёт, созданный немцами в 1942 году для борьбы с советскими танками Т-34. Он имел надкалиберную гранату, которая выстреливалась пороховым зарядом. Часть газов вырывалась из трубы назад, формируя реактивную струю, компенсирующую отдачу. Это приводило к малой дальности полёта гранаты. Эффективное поражение брони было возможно на тридцати метрах, фактически - оружие ближнего боя. Оно было удобно в уличных боях, когда по танкам стреляли из окон, подвалов и подворотен. А в поле какой же танкист подпустит к себе противника вплотную?
        Первый вариант фаустпатрона имел остроконечную гранату, часто рикошетившую от наклонных броневых листов. Немцы быстро учли недостаток и выпустили второй вариант. Граната имела тупой наконечник и увеличенную дальность стрельбы - до шестидесяти метров. Бронепробиваемость гранаты составляла 140 мм. Такой толстой брони не имел ни один советский, да и немецкий танк тоже.
        Применялись фаустпатроны не только при стрельбе по танкам. Им с успехом разрушали доты и дзоты, разваливали стены зданий. Тем более что второй вариант фаустпатрона, в отличие от первого, имел прицел и был прост в применении. Освоить его мог любой боец за считаные минуты.
        Вот и теперь, когда, пыхтя и матерясь, штрафники принесли в батальон ящики с фаустпатронами, Сергей выстроил штрафников. Тут же стояли военнослужащие постоянного состава - интересно было всем.
        Сергей взял в руки фаустпатрон, объяснил, для чего он служит. Откинул планку прицела. Под ней был спусковой рычаг. Сергей сунул трубу под мышку, прицелился в старый сарай и надавил на спуск.
        Раздался хлопок, из трубы ударила струя пламени. Граната угодила в центр сарая, блеснул огонь, во все стороны полетели обломки досок.
        Видевшие эффект от выстрела ахнули. С виду ничего серьёзного, а взрыв - как от мощной мины.
        - Вам повезло, граждане штрафники, что «панцерфауст» у вас не сработал, иначе многих из вас мы просто бы не досчитались. Оружие мощное, думаю - нам ещё понадобится. Разойдись!
        Сергей распорядился убрать ящики с фаустпатронами на оружейный склад. Находка неожиданная, однако сразу ставшая крайне необходимой. Солдаты из пехотного батальона ящики видели, но для чего они - не поняли.
        Между тем, приняв новое пополнение вместо убитых и убывших в госпитали раненых, батальон двинулся маршем на запад. Наши войска медленно, с тяжёлыми боями продвигались по польской земле, освобождая сёла и города.
        Немцы превращали каждый населённый пункт в крепость. Строились бетонные огневые точки, траншеи. Иногда в землю вкапывались танки с разбитой ходовой частью или двигателем. Башня, возвышавшаяся над землёй, служила тяжёлым дотом. Пушка и спаренный с нею пулемёт оказывали серьёзное противодействие продвижению войск. И чем ближе к границам Германии продвигались наши войска, тем упорнее сопротивлялись немцы. В армию стали призывать пожилых мужчин и юнцов пятнадцати-семнадцати лет. Вооружения и боеприпасов хватало, но людские ресурсы Германии истощались.
        Батальон направили штурмовать маленькое польское село. Обычный пехотный батальон повторял атаки трижды и трижды откатывался, неся большие потери.
        Сергей разглядывал в бинокль село, собственно, даже не село - так, деревню. Перед ним были врыты в землю два танка, их башни едва виднелись над землёй. В окопах полуразрушенных дотов - пулемётные гнёзда. Шарахнуть бы по ним прямой наводкой из полковой пушки «ЗИС-3». Пять-шесть снарядов - и можно атаковать. Но пушки не было.
        Сбоку от села проглядывались камыши, похоже - там протекал ручей или маленькая речушка.
        И у Сергея созрел план. Он вызвал командиров взводов.
        - Камыши видите?
        - Есть камыши.
        - Где камыши, там река должна быть или заболоченная ложбина. Сделаем так. Соберёте тряпьё, покрышки, ящики, словом - всё, что может гореть. И мазута туда, сколько найдёте, чтобы дымило сильно. Ветер в сторону немцев дует, дым туда же сносит. Пусть, как разгорится хорошо, и дым до деревни дойдёт, один взвод по речке, по камышам деревню эту зачуханную обойдёт и с тыла ударит. Это задача первого взвода. И возьмите с собой несколько фаустпатронов. Откроют огонь из дома - бейте по нему, а до вкопанных танков доберётесь - по башням. А мы одновременно с флангов атаковать начнём. Сигнал к атаке - стрельба первого взвода в тылу.
        Батальон собрал всё, что могло гореть и дымить. Всякого тряпья и пустых гранатных и снарядных ящиков хватало, и вскоре заполыхало два костра. У шоферов нашли отработанное масло.
        Дым от костров повалил чёрный, жирный - и прямиком на немцев. Фрицы насторожились и стали простреливать землю перед собой из пулемётов. Только толку от этого было немного, поскольку в десяти шагах ничего не было видно.
        Первый взвод пошёл по ручью в обход немцев. Не завидовал им никто: вода уже холодная, не только в сапоги зальёт - обмундирование вымокнет.
        Ждать пришлось около часа. Сергей уже забеспокоился, как в тылу немцев грохнуло, и послышалась ожесточённая перестрелка.
        - Вперёд! - скомандовал он.
        Ударили не в лоб, а с двух флангов. За дымом немцы не сразу заметили наступающих, да ещё в тылу что-то непонятное творилось. Они упустили момент, и штрафники были уже рядом, на расстоянии броска гранаты.
        Немцы открыли огонь. Только вдруг разом хлопнули несколько трофейных «панцерфаустов». Один штрафник промахнулся - оружие-то для него было новое, непривычное - и тут же был сражён автоматной очередью из танковой башни.
        Второй стрелок оказался удачливее - граната «панцерфауста» угодила в маску пушки. Башня не загорелась и видимых повреждений не имела, но стрелять перестала.
        Третий стрелок угодил в дом, где засел пулемётчик. В принципе угодить с шестидесяти метров в дом, цель большую, немудрено. Изо всех выбитых окон разом рванулось пламя и повалил дым. Дом несколько секунд стоял, потом завалился. Рухнули внутрь стены и перекрытие, и лишь куча битого кирпича пылила, похоронив под собою пулемётный расчёт.
        - Эх, ещё бы точный выстрел по башне! - Сергей с досадой ударил кулаками по брустверу окопа.
        И штрафники как будто его услышали. Сразу с двух сторон по бортам башни ударили гранаты «панцерфаустов».
        Зрелище было неописуемым. Вначале у башни вырвало люк, из которого вверх рванул столб пламени. Потом внутри, в танке, раздался взрыв - это сдетонировали снаряды. Башню подбросило вверх, и она грохнулась о землю метрах в двадцати от танка.
        Теперь самые главные точки обороны были подавлены.
        Штрафники ворвались в деревню с трёх сторон. Шла ожесточённая винтовочная и автоматная стрельба, доносились взрывы гранат. Село затянуло дымом от загоревшихся домов.
        Стрельба вскоре стихла. Из деревни к нашей траншее потянулись штрафники. Потери, конечно, были, но не такие ужасающие, как у пехотного батальона. Взводные, как один, утверждали, что им здорово помогли фаустпатроны. В глубине души Сергей пожалел, что осталось всего два ящика.
        С командирами рот Сергей обошёл захваченную деревню. От неё почти ничего не осталось. Дома были разрушены или догорали, везде валялись трупы немцев и наших бойцов - пехотинцев и штрафников. Едкий дым щипал глаза и перехватывал дыхание.
        - Ротным составить списки убитых и похоронить в братской могиле, - распорядился Сергей. - Составить списки раненых - и в госпиталь. Особо отличившиеся есть?
        - В первом взводе, Комельков. Он из этой трубы в башню танка угодил, правда - вторым разом.
        - Пиши ходатайство.
        Весь остаток дня ушёл у Сергея на бумажную работу. Не лежала к ней душа, а надо было - на погибших похоронки подписать, списки раненых и погибших в штаб армии отправить, поскольку взамен выбывших пополнение дать должны. А потом - на похороны: штрафники успели могилу вырыть. Небольшую речь сказал. Хоть и штрафники, а кровью и смертью своей вину перед Родиной искупили, воевали не хуже других бойцов - из тех же пехотных частей. И потому доброго прощального слова заслуживают. Помянуть бы ещё их, да в штрафбате спиртное под запретом, даже положенные на передовой сто граммов водки не выдают. А что крепкому мужику перед атакой эти сто граммов? Слону дробина! Постоянный состав, правда, водку «наркомовскую» получил. Но пили её втихаря, чтобы штрафников не дразнить.
        Два дня батальон простоял на месте бывшей передовой, пока не получили пополнение. Сергей всего ничего был в штрафбате, а половина штрафников уже сменилась. Часть по смерти, другие - по ранению в госпиталь убыли, только один Глотов по ходатайству, да вот ещё на Комелькова бумага в штаб пошла. Не знал тогда Сергей, что через штрафные роты и батальоны за войну пройдёт один процент армии. Что такое один процент? Мелочь, тьфу, величина ничтожно малая, едва ли не погрешность. А если учесть, сколько миллионов молодых и здоровых в армии в войну послужить успело, то окажется - много штрафников было. И не всегда вина их была столь тяжка и велика.
        Проведя ещё пару штурмов, батальон сменил ещё третью часть состава. Двигался штрафбат за передовыми частями наступающей армии, бросался в атаки на тяжёлых участках фронта. И настал момент, когда войска заняли южную часть Польши. Перед Сергеем была поставлена задача - штурмом овладеть городком Гливице.
        И как только из уст штабного офицера прозвучало название городка, в памяти ярко всколыхнулись воспоминания о его заброске под видом власовца в этот город. Официантка Эльжбета в пивной, у которой он укрывался, его встреча с начальником штаба власовского полка - как его? Да, Дементьевым Василием… - нет, отчество уже не вспомнить. Как недавно это было, и как давно! Казалось, прошла целая вечность. Интересно, жива ли Эльжбета? Она вела двойную жизнь. Днём и вечером работала в пивной, а на самом деле была агентом зафронтовой разведки СМЕРШа - рискованное дело даже для подготовленного мужика, не то что для молодой женщины.
        Сергей и без карты помнил, где в городке вокзал, где пивная. Конечно, немцы укрепили город, многие здания могли пострадать от бомбёжек - но всё же…
        Кроме штрафного батальона в атаку должна была идти штрафная рота.
        Сергей встретился с её командиром, капитаном Свинцовым, прямо в штабе.
        - Капитан, ты разведданные знаешь?
        - Зачем они мне? Буду штурмовать в лоб, как всегда.
        - Людей без толку положишь, а задание не выполнишь.
        - Других пришлют, - отмахнулся от него капитан.
        Видно было, что на штрафников ему начхать. Не нашёл с ним общего языка Сергей, а хотел согласовать действия.
        Вместе с начальником штаба он выдвинулся к Гливице, в бинокль осмотрел оборону немцев и прилегающие окрестности. Оборону немцы создали сильную - несколько рядов траншей, пулемётные точки, врытые в землю танки, превращённые в бронированные ДОТы. А ещё у зданий стояли две замаскированные батареи. Город периодически был то польским, то немецким, и население здесь было смешанным. Потому кроме армии здесь наверняка будет фольксштурм.
        Сергей перевёл бинокль на склон холма, поросший деревьями. Обойти город с правого фланга здесь было удобнее всего. Немцы не смогут втащить сюда пушки или вкопать здесь танки. Но они далеко не дураки, понимают, что город удобнее обойти с фланга именно там. И скорее всего разместят там своих пулемётчиков, усиленных фольксштурмом. В нём служили местные мужчины, по возрасту или состоянию здоровья не годящиеся к призыву в строевые части.
        Но у фольксштурмовцев был один неоспоримый плюс - они хорошо знали свой город и его окрестности.
        И Сергей решил всем батальоном обходить город с фланга по холму. Вперёд выдвинул сапёров под прикрытием автоматчиков. Немцы мастаки на сюрпризы, и мин не жалели. Польза, по их расчётам, должна была быть двойной: взрывы нанесут потери живой силе русских и одновременно известят, где находится враг.
        Батальон продвигался пока скрытно. Склоны холма и в самом деле оказались густо нашпигованы противопехотными минами - обычными и «лягушками», выпрыгивающими из земли.
        Для экономии времени и сил проход делали нешироким, метров пять. С мин снимали взрыватели и укладывали обезвреженные коробки по сторонам от прохода.
        Но, видимо, штрафники подошли к немецким позициям достаточно близко, и их заметили. Захлопали винтовочные выстрелы. Пулемётчики затаились, не обнаруживая себя - выжидали. Когда русские поднимутся в атаку.
        Сергей передал по цепи:
        - Метнуть гранаты и броском - вперёд!
        Разом взорвалось около десятка гранат. Под прикрытием пыли штрафники рванулись вперёд, потом залегли. У пулемётчиков не выдержали нервы, и они открыли огонь, обнаружив тем самым свои огневые позиции.
        - «Максим» сюда! - скомандовал Сергей.
        Из задних рядов, толкая перед собой станковый пулемёт и прикрываясь его щитом, подтащили «максим». Пулемёт был ещё дореволюционный, тяжёлый в переноске, но бил точно и кучно.
        - Огонь по пулемётным гнёздам, подавите этих гадов! - последовала новая команда Сергея.
        Расчёт «максима» был из бывших офицеров пулемётного взвода, и с пулемётом обращался прямо-таки виртуозно. Выставив прицел, они начали бить короткими очередями поверх лежащих штрафников. Один немецкий пулемёт сразу смолк, а второй перенёс огонь на «максим».
        Началась пулемётная дуэль. Пули щёлкали по щиту «максима». Одна из них всё же угодила в прорезь для прицела в броневом щитке, попав наводчику в голову. Второй номер расчёта отодвинул тело убитого товарища в сторону и сам лёг за пулемёт. Длинной очередью он прошёлся по немецким позициям, заставив замолчать немецкого пулемётчика.
        - В атаку! - поднял бойцов Сергей.
        Штрафники молча поднялись и кинулись на немецкие позиции. Время сейчас - самый важный фактор. Немецкий пулемётчик убит, но второй номер расчёта займёт его место и снова откроет огонь.
        Счёт времени шёл на секунды.
        Немецкий фольксштурм открыл нестройный огонь из винтовок.
        Штрафники добежали до немецких позиций на бросок гранаты и тут же стали забрасывать немцев наступательными гранатами. Конечно, хорошо бы туда, к немцам, забросить гранату помощнее - вроде Ф-1, но она оборонительная, разлёт осколков большой, и они могут поразить своих.
        Немецкий пулемётчик открыл было огонь, но его пулемёт тут же смолк после взрыва гранаты. А штрафники уже ворвались в окопы и траншеи немцев.
        Стрельба почти стихла. Дрались прикладами, штыками, сапёрными лопатками - просто кулаками. Мат-перемат русских стоял такой, что Сергею за сто метров было слышно.
        Б?льшая часть немцев была убита, несколько человек - в основном молодых, успели сбежать из траншеи. Петляя между деревьями, они помчались к городу. Но как только за ними побежали штрафники, с чердака двух зданий по ним ударили пулемёты.
        Срочно перетащили «максим» и установили его рядом с толстым стволом старого дерева. Одной очереди хватило, чтобы превратить доски фронтона в решето.
        Один пулемёт умолк. По второму штрафбатовцы успели дать нестройный залп. Видимо, кто-то из штрафников прихватил из захваченной немецкой траншеи ручной пулемёт и зарядил ленту с зажигательными пулями. Штрафник дал очередь по чердаку, и вскоре из оконцев под черепицей повалил дым, затем показались языки пламени.
        С другой стороны города послышалась интенсивная стрельба, причём с орудийными выстрелами. Это на штурм города пошла штрафная рота капитана Свинцова. Взять город в лоб он не сможет, но хоть отвлечёт на себя внимание, не даст немцам послать подмогу сюда, на окраину у холма.
        Штрафбатовцы кинулись на узкие улицы старого города. Выстрелы и очереди слышались с разных сторон. Бой разбился на отдельные схватки.
        Через посыльных Сергей передал ротным приказ: двигаться вправо, к вокзалу. Там железнодорожный узел, рядом - шоссе. Если штрафбат захватит эти важные точки, то немцы, находящиеся в городе, окажутся в кольце. Такое состояние деморализует, и добить защитников города будет легче.
        Почти не прикрытый защитниками вокзал после короткой перестрелки взяли. Оставив здесь один взвод для его защиты, Сергей направил штрафников к позициям немцев, фактически - им в тыл. Он приказал каждой роте идти по параллельным улицам, по возможности скрытно подобраться к артиллерийской батарее и перебить прислугу. Так и получилось.
        Первая рота вышла немного раньше и атаковала всем составом, внезапно выскочив из-за угла здания. Прислуга полегла почти сразу.
        Штрафники из бывших артиллеристов развернули два орудия на вторую батарею и открыли огонь осколочными снарядами.
        Разгром довершили штрафники второй роты. Немецкие пушкари, спасаясь от флангового огня, кинулись к домам, под укрытия, но навстречу им появились штрафники. Они перестреляли и закололи штыками всю прислугу.
        Разворачивая пушки, штрафники стреляли по немецким дотам и дзотам.
        Услышав перестрелку в своём тылу, немцы запаниковали. Они оказались зажаты на узкой полосе земли между штрафбатом, взявшим город, и остатками штрафной роты, залегшей на «нейтралке».
        - Закидать их гранатами! - приказал Сергей.
        По ходам сообщений штрафники подобрались к траншеям поближе и разом метнули по немцам несколько гранат. Поняв, что пришёл их последний час, немцы стали бросать оружие, поднимать руки и сдаваться.
        Стрельба прекратилась, только кое-где в городе раздавались отдельные выстрелы. Однако неожиданно в районе железнодорожного вокзала вспыхнула автоматная перестрелка.
        Оставив начальника штаба разобраться с пленными: изъять оружие, собрать немцев, выделить конвой до первой же пехотной части, Сергей взял первых попавшихся штрафников - всего набралось десятка два - и быстрым шагом, периодически переходя на бег, направился к вокзалу.
        На улицах было пустынно. И что удивительно - из окон домов свисали белые флаги или куски простыней. Сергей мог поклясться, что когда штрафники двигались к позициям немцев, белых флагов, как символов капитуляции, не было. Откуда жители узнали, что верх взяли русские? Или общий ход войны склонил их к такому пониманию?
        Вот и привокзальная площадь. Перестрелка идёт с тыльной стороны вокзала, где находятся перрон и пути. Одним броском штрафники пересекли площадь и ворвались в старинное здание вокзала красного кирпича.
        - Ложись! - тут же замахали им руками штрафники первого взвода.
        По стенам глухо били пули, оставляя на штукатурке отметины. Сергей и приведённые им штрафники пригнулись, подобрались поближе к окнам.
        - Доложите обстановку! - приказал Сергей командиру взвода.
        - Полчаса назад на станцию прибыл поезд. Из вагонов вышли солдаты и открыли по вокзалу огонь.
        - Не иначе кто-то из служащих вокзала позвонил на соседнюю станцию, прося подмоги. Сколько их?
        - А как сосчитаешь? На первый взгляд не меньше двух взводов. Нашивки на рукавах у них странные. Форма немецкая, а говорят непонятно. Да вон, посмотрите сами, товарищ майор! Двое в здание вокзала забегали, так мы их застрелили.
        Сергей подобрался поближе и увидел на рукаве убитого значок в виде щита, а на нём - три горизонтальные цветные полосы: синяя, чёрная и белая. Показывали им в СМЕРШе образцы нарукавных нашивок иностранных легионов вермахта.
        Сергей задумался, копаясь в памяти. Вроде - да, точно: Эстония. С власовцами он уже встречался, причём в этом же городе. Нашивка у них в виде белого щита, перечёркнутого синим крестом - вроде Андреевского флага с красной каймой. Цвета флага императорской России.
        - Парни, это эстонцы. Бить, как фрицев, - они ничем не лучше.
        С прибытием подкрепления силы сторон уравнялись.
        - Не подпускайте их к окнам - могут гранатами закидать, - напомнил Сергей.
        - Нет у них гранат - ни в сумках на поясе, ни за голенищами сапог, зато у всех автоматы.
        В ближнем бою автомат предпочтительней винтовки. Но у штрафников в плюсе - кирпичное здание вокзала, пулей стену не пробьёшь. Эстонцы же заняли позиции в вагонах.
        - Бейте по вагонам из винтарей. Железо на них тонкое, винтовочную пулю не сдержит. Проредим эстонских добровольцев!
        Штрафники открыли огонь. Едва приподнимая голову над подоконником, они, не целясь, били по вагонам.
        Стрельба с вражеской стороны поутихла. Видно, поняли эстонцы, что вагоны - защита ненадёжная.
        - Собрать гранаты, четверым гранатомётчикам встать у окон. Как только эстонцы покажутся, бросать гранаты, пока шевелиться не перестанут.
        Эстонцы пробежали через тамбуры к крайним вагонам, собираясь внезапным броском обойти здание вокзала с обеих сторон. Но только они показались из вагонов, как в них - одна, другая, третья - полетели гранаты. И на другом фланге происходило то же самое. Так выйти никто и не смог, на перроне осталось пятеро убитых.
        - Сейчас они попробуют выйти из поезда с другой стороны. Эх, пулемёт бы сейчас! Гранаты ещё остались? - спросил Сергей.
        - Четыре штуки.
        - Отдайте их одному бойцу. Как фамилия?
        - Виктор Курбанов.
        - Выбегаешь на перрон и швыряешь гранаты за вагоны. Ну, просто перебрасываешь их через крыши вагонов. Понял?
        - Так точно!
        - И сразу назад, в здание вокзала. А мы тебя огнём поддержим, чтобы ни одна сволочь из вагонного окна не высунулась. Готов? Тогда вперёд!
        Боец вздохнул, секунду помедлил, видимо, внутренне концентрируясь, и стремглав выбежал из дверей вокзала на перрон.
        Штрафники начали стрелять по вагонам.
        Оказавшись на перроне, Курбанов стал быстро швырять гранаты через стоящие на путях вагоны. Причём сообразил, бросал их в одну точку. Швырнув последнюю гранату, он бегом бросился назад. Никто из эстонцев выстрелить в него не успел.
        - Молодец! Проявишь ещё себя в бою - напишу ходатайство, - поощрил его Сергей.
        Для штрафника ходатайство о досрочном снятии наказания и восстановлении в звании и прежней должности - самая желанная награда. Да, собственно, других рычагов воздействия на штрафников у Сергея и не было.
        Эстонцы притихли. Или они каверзу замышляют, или просто ушли.
        Сергей ткнул пальцем в двух штрафников.
        - Пойдёте на разведку. Узнайте, где эти пособники фашистов. А то мы тут сидим, как медведи в берлоге.
        Штрафники молча выскользнули за дверь вокзала.
        Вернулись они через полчаса, когда оставшиеся бойцы успели выкурить по самокрутке и набить обоймы патронами.
        - Нет никого. В поезде с десяток убитых, на перроне пятеро. Ещё за вагонами трое. Следы крови есть, видимо, ранены.
        Сергей принял решение.
        - Первый взвод остаётся здесь. Держать вокзал во что бы то ни стало! Соберите у убитых автоматы и патроны - будет вам хорошее подспорье. Остальные - за мной!
        Сергей вышел из здания вокзала, зашёл в вагон и выпрыгнул с другой стороны. Следы крови и в самом деле виднелись на земле, и вели они к станционному пакгаузу.
        Сергей не был бы опером, если бы он не кинулся по следу. Долгая служба в СМЕРШе приучила его к необходимости выследить врага и добить его.
        - За мной!
        Штрафники приготовили оружие.
        Идти пришлось недолго. Метров через триста они обнаружили труп. Судя по обильным потёкам на брючине и сапоге, ранен он был в бедро и крови потерял много. Но умер он не от пулевой раны. Его добили свои же эстонцы ударом ножа в сердце - он был для них обузой.
        - Парни, вы только посмотрите! Они своего раненого ножом добили! Как эсэсманы! Нелюди они!
        Штрафники явно озлобились. Глаза сузились, в них заиграл недобрый огонёк.
        - Вперёд, чего встали?
        Капель крови на земле больше не было видно, но ближайшая постройка была одна - пакгауз.
        Они подошли поближе.
        - Восемь человек обойти пакгауз с тыла, остальным - подобраться поближе.
        Часть штрафников, прячась за сложенные штабелями шпалы, стоящие в тупичке колесные пары, пошла в обход, а Сергей с оставшейся группой двинулся к пакгаузу.
        До него оставалось метров сто, как с чердака по штрафникам ударила автоматная очередь. Она не задела никого, только возникли фонтанчики на земле. На сотню метров из МР-40 попасть уже затруднительно, это не ППШ, и уж тем более не трёхлинейка.
        Штрафники залегли за рельсами, за брошенной дрезиной. Бойцы открыли ответный огонь, причём более точный, поскольку автоматчик на чердаке больше не стрелял.
        За пакгаузом громыхнула граната, послышалась ожесточённая автоматная перестрелка. И если в начале стреляли и немецкие автоматы, и наши ППШ, то потом уже только наши. По звуку стрельбы сразу можно было понять, кто стреляет. У ППШ выстрелы частят, как швейная машинка, и более резки, немецкий же МР-40 имеет голос побасовитее, и темп стрельбы почти вдвое ниже.
        Штрафники, посланные на разведку, вышли из-за пакгауза, махнули рукой. Подошёл Сергей с бойцами, заглянул внутрь пакгауза. Семь убитых эстонцев, и один должен быть наверху, на чердаке. Ни у кого из них не было ни ножа на ремне, ни штыка в ножнах.
        - Ну-ка, слазь на чердак, - скомандовал Сергей одному из штрафников, - там должен быть убитый. Посмотри - нож у него на поясе есть?
        Бойцам тоже стало интересно: эстонца прирезал кто-то из своих - это понятно, однако ножей при убитых нет.
        По большому счёту Сергею было наплевать, кто из них убил товарища, но он привык не оставлять загадки неразгаданными.
        Штрафник спустился с чердака.
        - Убитый у слухового окна лежит, полголовы пулей снесено. А вот ножа при нём нет.
        Сергей выругался.
        - Ушёл, сволочь! Был среди них ещё один, который и добил своего. Изо всех них - самый жестокий, скорее всего - главарь.
        По смершевской привычке он едва не бросился с бойцами разыскивать ушёдшего, однако махнул рукой. Скорее всего в городе он не один, а может, и не один десяток недобитых фрицев. Чего же их сейчас разыскивать? Небось форму свою и документы они уже бросили, переоделись в гражданскую одежду и пытаются выбраться из города. Да и батальон на нём, надо всех собрать - убитых, раненых, живых. Это в обычной пехотной части не всегда убитого могут или имеют возможность найти. Наступление невозможно остановить. А убитый после близкого взрыва землёй присыпан может быть. И пишут иногда писари - «без вести пропавший». Нельзя такого допустить со штрафниками. Здесь в каждой судьбе ясность быть должна. Живой - в списках живых, убитые - пересчитаны поголовно, внесены в списки и отосланы в штабы армии, а затем и в архивы. Без вести пропавший штрафник - чёрное позорное пятно на его родственниках. А вдруг он в плен сдался или дезертировал - в лесах укрывается, бандитствует? Потому быть убитым за Родину - этого мало, надо ещё, чтобы труп нашли и опознали.
        Вот такой работой, нужной, но скорбной и неприятной занялся Сергей, и вместе с ним - все офицеры батальона.
        Сергей писал и подписывал готовые бумаги, а в голове навязчиво присутствовала одна мысль: «Как там Эльжбета?» Всё-таки помогла она ему, и скорее всего - не только ему, а в его лице - СМЕРШу и армии в целом. Батальон скоро передислоцируют в другое место. Штрафники - не пехота, те в обороне могут месяцами на одном месте сидеть.
        Пока он занимался неотложными делами, наступил вечер. «Идти к Эльжбете или не идти?» - раздумывал Сергей. Даже не так - идти он решил твёрдо. Вопрос в другом: идти сейчас или завтра днём? Всё-таки уже вечер, вроде неудобно - ведь не по службе идёт, не задание выполняет…
        И всё же он решился. Вдруг завтра приказ передадут и придётся уходить из города?
        Сергей зашёл на продсклад, взял несколько банок тушёнки, консервированной американской колбасы, буханку хлеба и пачку чая. Женщине бы конфеты принести, цветы - только вот где их сейчас взять? Война, не до конфет и цветов - это уже после победы можно будет. А сейчас эти продукты не будут лишними, они помогут выжить.
        Увязав «сидор», Сергей направился к дому Эльжбеты.
        Память не подвела, ноги вынесли его прямо к знакомому дому.
        Дом был цел, не разрушен случайной бомбой или снарядом. На кухне светился слабый огонёк, наверное - свечка, поскольку электричества в городе не было.
        Сергей поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Немного волновался - вдруг Эльжбета не одна? Всё-таки она молодая и привлекательная женщина и вполне могла найти себе мужчину.
        Испуганный женский голос спросил из-за двери:
        - Кто?
        - Открой, Эльжбета, это Фёдор. Помнишь - пивная, власовец, «пиво горькое»?
        Щёлкнул замок и дверь отворилась. На пороге стояла Эльжбета, держа в руке подсвечник с огарком свечи. Женщина подняла его повыше и осветила лицо Сергея.
        - Ты? - удивилась она.
        - Ты одна? К тебе можно?
        - Конечно, заходи.
        Сергей шагнул в коридор, прикрыл за собой дверь и снял с плеча «сидор».
        - Это тебе.
        - Женщина взяла в руки вещмешок и всмотрелась в погоны на плечах Сергея.
        - Ты офицер?
        - Да, майор.
        - О! Майор - это высокий чин! Проходи на кухню, попьём чаю.
        Сергей вымыл руки - вода из водопроводного крана едва текла тонкой струйкой.
        Он вышел на кухню и уселся на табурет.
        - Ну, Эльжбета, рассказывай, как живёшь?
        - Плохо, - просто сказала Эльжбета. - Перед приходом ваших немцы как с цепи сорвались. Поляков стали притеснять, меня с работы уволили. Да и работы уже нет, пивная закрылась.
        - Ничего, - ободряюще сказал Сергей, - скоро всё восстановится, будет ещё лучше, чем до войны. А Гливице будет польским городом. Ты только не сдавайся, выживи. Как твой власовец поживает?
        - Ты про Дементьева?
        - Ну да, про начальника штаба. Или у тебя другие власовцы были?
        - Ну и шуточки у вас, пан майор! Конечно, не было. А власовцы ушли вскоре после того, как ты исчез. И ни весточки от тебя - жив ли, добрался ли до своих.
        - Какая весточка, Эля? Я на советской стороне, ты - в тылу у немцев. Живой, раз перед тобой сижу.
        - Сегодня весь день стреляли. Я молилась Святой Марии, чтобы дом не разрушили. Это просто ужас какой-то!
        - Это мой батальон город штурмовал.
        - Так ты командир, пан майор?
        - Вроде того, штрафниками командую.
        - Не слышала о таком роде войск, - наморщила лоб Эльжбета.
        - И не надо бы слышать.
        - Наверное, что-то сверхсекретное?
        - Военная тайна, - усмехнулся Сергей. - Ты вот что. Как всё успокоится и наши вперёд уйдут, организуется гражданское управление городом. Обязательно появится военная комендатура и будет отдел СМЕРШа. Так ты сходи туда. Ты нашим помогала - помогут и тебе. Хотя бы с работой, в той же комендатуре. Карточку рабочую дадут, значит - с голоду не умрёшь!
        - Ой, да ты же голоден! А я сижу, болтаю…
        - Немного бы поел. А выпить у тебя не найдётся?
        - Найдётся. И почему вы, русские, всегда о выпивке разговоры ведёте? Сначала поесть надо, чтобы не опьянеть.
        - Ага, деньги на ветер.
        - Я не поняла, Фёдор.
        - Да не Фёдор я вовсе! Документы у меня настоящие были, власовские. Так я там Барыльником был, Фёдором. На самом деле меня Петром зовут, а фамилия - Колесников.
        Сергей назвался именем деда, документы которого имел вначале. Именно под этим именем он проходил в органах СМЕРШа, где служил. Он и сейчас не мог назвать своего настоящего имени, поскольку Эльжбета была агентом отдела зафронтовой разведки СМЕРШа. Мало ли, попросят её рассказать в отделе о встречах с разведчиками, и вылезет нестыковка.
        - Я так и думала, никого в чужой тыл под своей фамилией не посылают. Я свечку в костеле хотела за тебя поставить, а имени не знала. Теперь поставлю.
        Сергей усмехнулся. Дед его погиб уж два года как, и свечку надо было ставить за упокой души, а не за здоровье.
        Эльжбета согрела чайник, принесла графин какой-то настойки. Сергей вскрыл банку консервированной американской колбасы. Вкусно и закусывать удобно: положишь на хлеб - получается знатный бутерброд.
        Сергей провозгласил тост за победу. Чокнулись, выпили и закусили. Наливочка оказалась крепкой и отдавала… ммм… Сергей даже не мог сказать чем.
        Заметив его реакцию, Эльжбета улыбнулась.
        - Понравилась?
        - Неплохо.
        - Сама делала: анис, мята и водка.
        - Не пробовал раньше.
        - От тебя порохом, войной пахнет.
        - Служба у меня такая, Эльжбета.
        - Поцелуй меня, - неожиданно попросила она.
        Сергей и сам хотел обнять её и поцеловать при встрече, да как-то стушевался вначале. Без году неделя знакомы, неизвестно где отсутствовал и заявился, как снег на голову: вот он я, любите меня и целуйте.
        Просьбу Эльжбеты он выполнил с превеликим удовольствием. Губы у Эли были мягкие, а запах! Желанная женщина всегда пахнет по-особенному. На войне пахнет плохо: порохом, тротилом, кровью, оружейной смазкой, грязью и смертью. А от Эльжбеты пахло миром, спокойствием и чем-то уютным, домашним.
        Долго целовал Сергей Элю, оторваться от губ не мог, словно не губы это были, а мёд.
        - Фу, колючий какой! - женщина провела ладошкой по его щеке. Сергей попытался вспомнить, когда он брился, выходило - вчера. Перед боем бриться, как и есть - плохая примета. Почему нельзя есть, понятно. При пулевом или осколочном ранении в живот больше шансов выжить, если желудок пустой. А вот почему бриться нельзя, никто объяснить не мог. Так же как у лётчиков нельзя говорить «последний полёт», обязательно поправят - крайний. И перед вылетом никогда не фотографируются.
        Женщина взяла его за руку и повела в спальню.
        - Раздевайся.
        Кто был бы против? Сергей разделся быстро, как солдат при команде «отбой», и нырнул под одеяло.
        Внезапно нахлынули воспоминания: точно так же всё происходило несколько месяцев назад. Только он тогда носил форму власовца и был на чужой территории. А вокруг были враги, и только в доме у Эли он чувствовал себя в относительной безопасности. Теперь же он - командир штрафного батальона, взявшего город, и пусть на ночь, на сутки - но он полновластный его хозяин. И не приходится опасаться, что в дом вломятся немцы или власовцы и придётся отстреливаться до последнего патрона. Или убегать через окно в близкий лес, бросив Элю на растерзание.
        Эля пришла со свечкой, скинула халатик, оставшись нагой.
        - Я погашу, - слегка смущаясь, сказала она, - со свечками нынче целая проблема. - И задула свечу.
        За эти несколько секунд Сергей успел полюбоваться телом Эли. А дальше - ласки в потёмках, соитие. Сергей выдохся за день и уснул сразу.
        Под утро он проснулся от того, что его ласкали. Эльжбета целовала его в шею, поглаживала плечи и грудь. Ощущения были неожиданными и приятными. Вдруг он ощутил влагу на своей коже.
        - Эля, ты что, плачешь?
        - Проклятая война! Ведь мы могли бы жить вместе, а теперь я даже не знаю, увидимся ли мы ещё…
        - На войне всякое может случиться, потому загадывать вперёд не хочу. И обещать тебе ничего не буду.
        Эля принялась целовать его в губы, и ласки становились всё жарче.
        - Люби меня, коханый!
        Разве мог Сергей устоять? За время войны он так редко встречался с женщинами, что помнил каждую. У них были разные фигуры, различный темперамент, но все они хотели одного - простого женского счастья. Чтобы рядом был любимый мужчина, дом, семья. И все они ненавидели и проклинали войну, забравшую у них главное - мужчин. Немногие вернулись домой из призыва 1941-1943 годов, да и те зачастую пришли с ранениями или вообще инвалидами.
        Сергей ещё немного полежал в постели, наслаждаясь близостью женщины, потом посмотрел на часы.
        - Эля, мне пора.
        Женщина ещё раз поцеловала его в губы.
        - Я соберу завтрак.
        За чашкой чая Сергей и Эльжбета молчали: меж ними уже пролегла невидимая черта некоей отстранённости, отчуждения даже. Он уходил на войну, она оставалась дома. И какие слова могут утешить или вселить надежду в сердце женщины? Оставалось только верить.
        Сергей надел форму, натянул сапоги. Надо было идти в батальон, а ноги как приросли к полу. Уходить ему не хотелось.
        Глава 7
        Чёрные земли
        Ну всё, пора. Он опоясался ремнём с пистолетом. Эля обняла, почти вцепилась в Сергея. Он поцеловал Эльжбету в губы, оторвал от себя её руки.
        - Бог даст - свидимся.
        - Разве ты веришь в Бога?
        Сергей не ответил и взялся за ручку двери. На войне даже самые оголтелые атеисты могли начать верить во всё, что угодно - Бога, случай, судьбу, лишь бы выжить.
        Сергей открыл дверь, потянуло свежим воздухом. И вдруг - запах пота, едва уловимый и такой чужой.
        Сергей вытащил из кобуры пистолет и передёрнул затвор.
        - Эля, когда выйду - запри дверь. А я, как до батальона доберусь, пришлю солдат. Нет, сам с ними приду и прочешу всё вокруг дома.
        Он вышел на крыльцо и осмотрелся. За спиной Эля послушно закрыла дверь, щёлкнул замок.
        Показалось, что ли? Или ветерком занесло? Нос, вернее - обоняние уже не раз выручало Сергея.
        Он спустился со ступенек и пошёл по дорожке. Как во многих немецких домах, дорожка была из мелко битого кирпича и скрипела под ногами. Сергей успокоился и уже согнул руку в локте, желая вернуть пистолет в кобуру.
        И тут из-за угла вынырнула тёмная фигура и бросилась на него. Сергей успел поднять пистолет в согнутой руке и выстрелить в нападавшего. Но дистанция была мала, нападавший успел взмахнуть рукой с ножом, и левый бок Сергея обожгла боль. Превозмогая боль, Сергей ещё дважды выстрелил в неизвестного. Противник упал на спину, сжимая в руке клинок.
        По левой половине грудной клетки Сергея текло что-то тёплое.
        - Задел ножом, сука!
        Резко нахлынула слабость, стало трудно дышать, голова закружилась, и Сергей упал. Перед глазами мелькнул значок на рукаве убитого - щит с тремя цветными полосками: синей, чёрной и белой. «Эстонца завалил», - подумал Сергей и потерял сознание.
        Очнулся он от раскачивания - как на лодке в шторм. Открыл глаза. Его несли на какой-то доске четверо штрафников. Грудь была забинтована прямо поверх гимнастёрки. Сергей скосил глаза. Рядом шла заплаканная Эльжбета.
        - Иди… домой, - едва слышно прошептал он. Из уголка рта тонкой струйкой потекла кровь.
        - Командир, ты лучше молчи, не разговаривай. А то все силы уйдут. Сейчас мы тебя в батальон доставим и на машине - в медсанбат. Дамочка, да идите вы домой, командир же сказал. Теперь всё хорошо будет.
        Эльжбета остановилась, постояла секунду и повернула назад.
        - Это она в батальон примчалась. Кричит - вашего командира порезали! Весь первый взвод за ней и рванул. Мы четверо в батальон вас несём, а остальные дома и лесок на окраине прочёсывают - как бы ещё кто не остался.
        Сергей снова отключился и пришёл в себя уже в медсанбате. Над головой белый потолок, пахнет хлоркой, лекарствами и ещё бог знает чем - больничным запахом: кровью, гноем, госпитальной столовой.
        - Очнулся, касатик! - раздался рядом женский голос. - Неделю ведь как бревно, без сознания пролежал. Только у нашего доктора руки золотые, он и не таких с того света вытягивал. И ты выздоровеешь - придёт день.
        - Пить, - прошептал Сергей.
        Больше всего он сейчас хотел пить.
        - Ой, заболталась!
        Санитарка или медсестра поднесла ко рту Сергея кружку и приподняла ему голову. Сергей маленькими глотками выпил всё и откинулся на подушку.
        - Где я?
        - Известно, где, в госпитале армейском.
        То, что он в госпитале, Сергей и сам понял. Его интересовал город. Но переспросить не хватило сил, и он снова отключился.
        Очнулся на следующий день. Хотелось пить и есть. Та же сиделка покормила его с ложечки кашей и напоила сладким чаем.
        Сергей слышал, как по коридору ходили и разговаривали раненые. Он скосил глаза в одну сторону, другую.
        Палата была маленькой и узкой, в одно окно. А в ней - одна кровать, тумбочка и стул, на котором сидела санитарка.
        - Город какой? - прошептал Сергей.
        - Бельско-Бяла.
        - А месяц, число какое?
        - Так декабрь, по-моему - девятнадцатое. И год одна тысяча девятьсот сорок четвёртый. Год хоть помнишь?
        - Я же не контуженый, - и с этими словами Сергей уснул. Не потерял сознание, а именно уснул - глубоким сном.
        А проснулся утром с ощущением, что сил прибавилось. Он попросил сиделку поднять его на подушке повыше.
        - Нельзя тебе пока, милок, у тебя дренаж.
        Сиделка откинула простыню, и Сергей увидел, что из его грудной клетки тянутся вниз две трубочки.
        - Куда меня?
        - В грудь, слева. Едва до сердца не достали, наш хирург сказал - сантиметра лезвию не хватило. Штыком, что ли?
        - Фриц ножом.
        - Ага, в рукопашной, значит. Что делается на свете! - сиделка вздохнула.
        На вид ей было лет сорок пять.
        - Наши где?
        - А вот сейчас сводку Совинформбюро передавать будут, так я двери в палату открою, послушаешь.
        И в самом деле, через несколько минут из коридора донёсся строгий голос Левитана. Диктора по голосу знала вся страна, а Гитлер объявил его своим личным врагом.
        Сиделка открыла дверь, и Сергей увидел раненых, стоящих в коридоре. Кто сам стоял, кто при помощи костылей - видно, собрались со всего этажа.
        - Наши войска овладели городами… - Левитан перечислил десятка полтора польских городов. Ни одно из этих названий Сергею не было знакомо, и он не представлял, где эти города. Да, собственно, и о Польше он знал совсем мало, а из городов - Варшаву, Краков и Гливице.
        Прослушав сообщение, раненые стали расходиться, обсуждая военные действия на фронтах. Все хорошо знали, что означает иногда маловразумительная фраза «бои местного значения». Это значит, что противник сопротивляется ожесточённо, и деревушка или городок может переходить из рук в руки не один раз даже в течение одного дня. Продвижения вперёд нет, а потери могут быть ужасающими для обеих сторон.
        Сергей лежал и размышлял. И чего он такой невезучий? Третье ранение в грудь, и всё слева! Только выкарабкается - и снова в госпиталь. Конечно, он не отсиживался по тылам, и служба его была рисковой.
        Через три дня хирург удалил Сергею дренажи из грудной клетки, и ему позволили садиться в кровати, опираясь на подушку. Стало не так скучно. Он мог смотреть в окно, сам есть и пить. Слабость, обусловленная большой кровопотерей, быстро уходила, и Сергей чувствовал, как каждый день прибавляются силы.
        Через неделю он уже вставал, начал ходить по палате, но в коридор выходить не рисковал - не хватало дыхания. Сделает три-четыре шажочка - появляется одышка, и надо присесть, отдышаться.
        Медсёстрички приукрасили госпитальные коридоры вырезанными из бумаги звёздочками и снежинками, ватой на ниточках. Кто-то принёс и поставил ёлку - настоящую, и она одуряюще пахла хвоей.
        А ведь завтра уже - Новый, 1945 год. А он один, без друзей. И благо хоть палата одиночная, никто храпом или стонами выспаться не помешает. Но всё равно тоскливо, даже выпить не с кем.
        Сергей улёгся спать и быстро уснул, но был разбужен пальбой. Стреляли недалеко, часто. Слышались автоматные очереди и одиночные выстрелы. Раненые были встревожены: вдруг немцы прорвались, а отбиваться нечем, оружия у раненых не было.
        Однако потом выяснилось, что недалеко расположились самоходчики. Приняв на грудь в честь Нового года явно больше «наркомовских ста граммов», они стали палить в воздух от избытка чувств, изрядно переполошив жителей близлежащих домов, раненых и медработников госпиталя.
        Стрельба быстро стихла, но многие раненые так и не смогли уснуть до утра. В палатах пошли разговоры про близкую победу, воспоминания о том, кто и как встречал Новый год раньше, планы на будущее.
        Сергей усмехнулся. Раз раненые вынашивают планы, значит - победа близка. Что-то он в 1941-1942 годах и даже в 1943-м таких разговоров не слышал.
        Ему вспомнился дом. С момента, как он исчез, поехав в отпуск, прошло уже три с половиной года. Родители небось извелись в неизвестности, а девушка забыла. Ну, всплакнула разок-другой, обидевшись, что больше не звонит. Только девичьи слёзы лёгкие, высохли - и из памяти вон. Небось за это время другого себе уже нашла, а то и замуж вышла, ребенка родила. А с другой стороны - и правильно. Весточку домой он послать не мог, и сможет ли вернуться в своё время - ещё большой вопрос.
        Сергей задумался - а возможно ли это вообще? Может, ему стоит найти тот полусгнивший подвал? Вдруг получится? Ё-моё, а что же он раньше не попробовал, только сейчас дошло? Ну, тугодум! Или судьбе было так угодно? Тогда хоть знак какой-то подали бы. А впрочем - он лишь песчинка, песчинка в океане жизни. Вон на фронте люди сотнями, тысячами гибнут, и никаких знаков не получали, кроме повестки из военкомата. Занятно: ему одному так повезло, он избранный, или по дурости своей попал через невидимые врата в другое время?
        Размышлял Сергей до утра. Вопросы множились - ответов не было.
        Отдых, полноценное питание и лечение делали своё дело. Сергей восстановился. Исчезла слабость, уменьшилась одышка. Уже не задыхаясь, он мог пройти весь коридор от начала и до конца. И настал момент, когда Сергей стал разговаривать с врачом о выписке.
        - Куда вы так торопитесь, ранбольной? - спрашивал его хирург. - По мирному времени вам бы сейчас, после госпиталя, в санаторий надо или на худой конец в дом отдыха на пару недель. Лёгкое ещё не восстановилось. Одышку при физической нагрузке чувствуете?
        - Почти нет.
        - Обманывать нехорошо, я же вижу. Боитесь, что без вас Берлин возьмут?
        - Нет, есть и другие города. На мой век службы хватит.
        - Вы бы подумали, куда пойдёте после войны. Ведь самое большее - полгода, и войне конец. Армию сократят, страна вернётся к мирной жизни, надо будет восстанавливать разрушенное. А вы, военные, только разрушать и уничтожать можете. Вот у вас есть гражданская специальность?
        Сергей вспомнил, кем он был до переноса во времени.
        - Была. Я судовым механиком был, по Волге плавал.
        - Ну что же, вам повезло. Многие на войну после школы попали. За четыре года возмужали, превратились в зрелых мужчин. Знаете, на фронте люди быстро взрослеют, иллюзии и романтика слетают, как шелуха. Вернутся домой - а ведь ничего не умеют, кроме как воевать. Стране будут нужны токари, каменщики, шофёры, электрики, инженеры. У них же - только руки. Здесь они были снайперами, командовали отделениями и взводами, а на гражданке могут быть лишь грузчиками да дворниками.
        - Доктор, вы к чему клоните? - не понял Сергей?
        - Пить мужики начнут - от обиды, от невостребованности.
        - Я как-то не задумывался об этом, - признался Сергей. - наша задача сейчас - добить врага, уничтожить немцев.
        - Ну, не все немцы плохие. Тот же Гёте, Шиллер - да сколько ещё имён! Нацисты - это да, плохо однозначно, их уничтожать надо. А вот нация при чём? Почему все немцы без разбора отвечать должны за Гитлера и его приспешников?
        - Да у них членов НСДАП полно, союзов разных - вроде юнгштурма. А СС? А гестапо?
        - Вот выйдете вы рано или поздно из госпиталя - и что? Будете без разбора во всех немцев стрелять? В женщин, стариков, детей?
        - Что вы такое говорите? - даже возмутился Сергей. - Я ведь советский офицер, а не каратель!
        - А вы сами сказали, что немцев уничтожать надо. В каждой нации подонки есть, разве среди русских не было предателей? Целая армия власовская набралась. Да вам это не хуже меня известно.
        В общем, если разобраться, доктор был прав. Разве не руками милиции, НКВД проводились репрессии до войны? Или заградотряды НКВД уже во время войны?
        Но, видно, сильно надоел Сергей врачам своими просьбами о выписке. После очередного осмотра хирург заявил:
        - Всё, готовьтесь к выписке. Получите в канцелярии свои документы, обмундирование в вещевом отделе, и больше в госпиталь не попадайте. Желаю удачи!
        - Спасибо, доктор!
        Сергей получил в канцелярии свои личные документы и справку о ранении. В каптёрке переоделся из больничного халата в форму. Новой не нашлось - только б/у, но выстиранная и отглаженная. Однако Сергей с удовольствием надел гимнастёрку, опоясался ремнём, привычно ощущая на боку тяжесть кобуры с пистолетом.
        - Бывай, старшина! - Сергей хлопнул вещевика по плечу и вышел из госпиталя.
        Для начала он отправился в военную комендатуру - узнать, где находится УКР СМЕРШа. А потом ещё два дня добирался до отдела на перекладных. И везде видел, как к фронту тянулись колонны грузовиков с пехотой, тягачи с пушками; дымя удушливыми выхлопами, шли танки и самоходки. Чувствовалось, что советские войска собирают силы для удара по врагу.
        В начале и середине января наши войска начали и развили Висло-Одерскую наступательную операцию силами 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов под командованием маршалов Г.К. Жукова и Конева. Почти одновременно началось наступление в Восточной Пруссии, как называлась она тогда в газетах - оплота милитаризма.
        К 23 января, когда Сергей прибыл в ОКР СМЕРШа, пали Варшава и Лодзь, город-крепость Быдгощ, и наши войска вышли на Одер. В Пруссии были взяты Тильзит, Инстенбург, Гумбинен, войска 3-го Белорусского фронта вышли к побережью залива Куришес-Хафф, практически отрезав немецкие войска в Восточной Пруссии от Германии. Теперь снабжение войск и населения продуктами и боеприпасами могло осуществляться только морскими судами и самолётами.
        26 января наши войска достигли Зелигондского полуострова и заняли города Торгау, Алленбург, Норденбург, крепость Летцен. 3-я танковая армия немцев отошла за реку Дейме и упорно обороняла позиции.
        На Одере немцы создали сильный укрепрайон, подтянули резервы, тыловые части, фольксштурм. И тем не менее нашим войскам на некоторых участках удалось с боями форсировать Одер и уже на немецкой территории овладеть городами Мезеритц, Швибус, Ландсберн.
        Сергей теперь служил в 5-й ударной армии, которой командовал Николай Эрастович Берзарин. Армия пока большей частью располагалась на польских землях, и только несколько передовых батальонов успели зацепиться за немецкие земли за Одером.
        Поляки встречали наших воинов настороженно, иногда враждебно. Довоенное правительство за присоединение части Западной Белоруссии, отошедшей к СССР по Пакту Молотова - Риббентропа, через средства массовой информации настраивало поляков против советского режима. Поляки, помня расстрел польских офицеров в Катыни, создавали отряды Армии Крайовой под руководством эмигрантского правительства в Лондоне. Сначала эти отряды боролись с немцами, затем бесчинствовали на Украине, по мере же продвижения наших войск на польские земли стали вредить и советским войскам тоже.
        Хотя и сами поляки были не без греха, только предпочли об этом «забыть». Ещё в период Гражданской войны, взяв в плен десятки тысяч красноармейцев, уморили их голодом в концлагере.
        В ОКР СМЕРШ каждодневно поступали сводки о нападении аковцев на небольшие подразделения советских войск. Деревни в Польше были невелики и расположены довольно близко друг от друга. В каждую деревушку на постой определяли один-два взвода, и то люди спали вповалку на полу, вплотную друг к другу. Такие небольшие группы и становились объектами нападения.
        Нападали ночью, снимали часовых и расстреливали спящих. На большие колонны нападать не рисковали. Войска наши и так были вымотаны наступлением, частыми боями с немцами, а здесь ещё в тылу аковцы покоя не давали.
        Сергея вызвал к себе командир дивизии.
        - Майор, я что-то не понимаю. Вчера расстреляли отделение сапёров на хуторе, позавчера подорвалась на мине машина с пехотой. Заметь, до того по этой дороге полковая колонна проходила. Мин там быть не могло. Мне нужен тыл спокойный, чтобы солдат в тылу хотя бы выспаться мог.
        - Товарищ генерал-майор! У меня же людей для зачистки нет, десяток оперативников на всю дивизию.
        - Сколько надо?
        - Хотя бы взвод автоматчиков.
        - Хорошо, будет тебе взвод. Только чтобы я больше не слышал о таких происшествиях.
        Выйдя от генерала, Сергей вытер вспотевший лоб. Легко сказать - «зачистить район дислокации дивизии». Тут и батальона не хватит, только его никто не даст.
        Поляки поступали хитро. Днём они - законопослушные мирные граждане, занимаются своим крестьянским хозяйством, торгуют на рынках. А вечером вытаскивают из тайника винтовку или автомат и отправляются стрелять в спину советским солдатам.
        Взвод вместе с командиром, молодым лейтенантом, Сергей получил. А до тех пор думал, как поляков прищучить.
        На район дислокации дивизии подпольных групп насчитывалось четыре-пять. Численность этих групп была невелика, но пойди отыщи их! Это всё равно что попытаться найти иголку в стоге сена!
        И потому Сергей задумал хитрость. Выбрав время, он посвятил в свой план лейтенанта.
        - Ох, мудрено что-то, - покрутил головой лейтенант. - Мне сказали - зачистка, а тут…
        - Мы можем по лесам до Пасхи ходить без толку. На живца результативнее будет.
        Вечером взвод вошёл в небольшую - в четыре дома - деревушку и расположился якобы на ночлег. Двоих пулемётчиков с ручными «дегтярёвыми» Сергей определил в сарай напротив дома, приказав:
        - Не спать, смотреть за домами. Как только мы огонь откроем, сразу и вы начинайте. Стреляйте по всему, что движется, и патронов не жалейте. Ночью свои в деревне не бродят. Ясно?
        - Так точно, товарищ майор! - козырнул усатый сержант-пулемётчик.
        Половина взвода с лейтенантом расположилась в одном доме, вторая половина - вместе с Сергеем - в другом.
        - Никому не спать, быть готовым к бою. Огонь открывать по моей команде, - отдал приказ Сергей.
        Света в доме не было. Электростанции не работали, а специально зажигать свечи не стали.
        Час шёл за часом.
        - Товарищ майор, разрешите «до ветру» сходить? - подали голос из угла.
        - Коли есть желание с перерезанной глоткой в огороде лежать - иди.
        Желающих не нашлось.
        - Закурить-то хоть можно?
        - На огонёк стреляют в первую очередь.
        - Понятно.
        Сергей поглядывал на часы.
        Минула полночь. Потом - час ночи, два… Тишина, никакого движения. Неужели он вытянул «пустышку»? То-то завтра бойцы за спиной зубоскалить будут!
        Глаза начали понемногу слипаться, а в углу кто-то откровенно похрапывал. Не уснули бы пулемётчики на чердаке сарая… Они там вдвоём, командира над ними нет - чего не вздремнуть на сене? А в избе воздух спёртый, народу много.
        Неожиданно потянуло свежим воздухом. Сергей сразу насторожился. Приоткрылась дверь из сеней в комнату, в проёме показалась тёмная фигура, за нею - вторая.
        Сергей повёл стволом автомата и дал очередь. Незнакомцы упали. За порогом послышался тревожный крик, выстрелы. Зазвенели разбитые пулями стёкла.
        И в это время заработал ручной пулемёт с чердака сарая. Молодцы пулемётчики, не уснули и огнём вовремя поддержали!
        - К окнам! Огонь на поражение! - скомандовал Сергей.
        Солдаты кинулись к окнам, стволами автоматов выбили оставшиеся стёкла. Двое автоматчиков дали по очереди.
        - Никого не видать, товарищ майор! - растерянно сказал молодой солдат.
        Выходить во двор или начинать преследование было рискованно. Были бы с ним «натасканные» оперативники, Сергей бы кинулся догонять «гостей». А солдаты хороши лишь в открытом бою.
        Сергей вышел на крыльцо. Обе двери - из комнаты в сени и из них - на улицу даже не скрипнули. Вот почему никто не слышал, как они вошли.
        С крыльца Сергей крикнул пулемётчикам:
        - Не стреляйте, свои!
        Не сходя с крыльца, он крикнул в сторону соседней избы:
        - Все целы?
        - Целы! - донеслось оттуда.
        - Сидеть на месте! - приказал Сергей.
        Надо было дождаться утра и осмотреть место схватки. Двоих он точно завалил в избе, да пулемётчики огонь вели. А утром опросить деревенских - не знакомы ли им убитые?
        Время до утра прошло быстро. Теперь солдаты не спали - им было не по себе. Смерть ведь совсем рядом прошла.
        Утром Сергей распорядился собрать убитых и уложить их во дворе.
        Убитых оказалось пятеро. Двоих он сам расстрелял в избе, двоих - пулемётчики у забора, и ещё одного нашли на улице, его зацепил очередью автоматчик. У всех убитых были немецкие автоматы, а у одного - граната за поясом. Им ещё повезло, что аковцы не бросили её сразу в окно, иначе было бы много жёртв.
        Сергей приказал солдатам собрать всех жителей деревни.
        - Посмотрите на этих бандитов. Вам знакомы их лица?
        Семеро деревенских осмотрели убитых, пожали плечами.
        - Не вем, пан офицер.
        - Чёрт с вами, если не хотите говорить. Но запомните - так будет с каждым, кто попробует пакостить советским войскам.
        Сергей повернулся к лейтенанту.
        - Забрать их оружие. А убитых пусть сами поляки хоронят.
        К лейтенанту подошёл солдат и попросил разрешения обратиться к товарищу майору. Сергей услышал.
        - Говори, если по делу.
        - Следы там есть, товарищ майор. Кровь на дороге.
        - Так убитый там был.
        - Нет, следы дальше ведут.
        - Отделение, за мной! Как тебя зовут?
        - Рядовой Самойлов.
        - И откуда ты такой глазастый?
        - Из Сибири, из-под Иркутска. Охотники мы.
        - Мы - это как?
        - Отец охотник и я охотник, и дед охотником был.
        За местом, где раньше лежал убитый, и в самом деле к лесу тянулись капельки крови. Кое-где их след терялся, но Самойлов находил капельки снова, и группа медленно, но шла по следу.
        Сергей пожалел, что нет собаки. В Советской Армии собаки были большей частью на охранной службе, у конвойных частей НКВД. Один раз он встретил собаку-подрывника. К её спине привязали груз взрывчатки и выступающий штырь взрывателя. Четвероногий помощник был обучен не бояться танков. Он подлезал под днище вражеского танка, взрыватель касался днища танка, и собака погибала вместе с машиной. Немцы быстро поняли, чем им грозят собаки на поле боя, и расстреливали их, едва увидев, как злейших врагов.
        Но вот с собаками-ищейками было плохо. Кинологов для обучения не хватало, как и самих собак. Не всякая собака, даже обладая хорошим чутьём, способна уверенно идти по следу. У немцев же служебное собаководство было широко развито. Были собаки у охраны концлагерей, собаки в фельдполиции, у карательных отрядов, в ягдткомандах. Практически везде, где требовался чуткий собачий нос, собаки были.
        Существовало множество питомников, где выращивали и обучали щенков.
        В Советском Союзе спохватились поздно. До войны собаки были в основном у пограничников - у того же известного Карацупы. Зато после войны упущения учли и во множестве вывезли из питомников щенков немецких овчарок. А как бы собаки облегчили жизнь поисковикам! Но - увы!
        Самойлов оказался настоящим следопытом. Там, где даже Сергей не видел никаких следов, он их находил. Только попросил всё отделение не топтаться рядом, чтобы эти следы не уничтожить, и потому автоматчики шли в отдалении. Впереди шёл Самойлов, метрах в пяти-семи сзади - Сергей, а уж в метрах в тридцати от него - солдаты.
        Метров через пятьсот след привёл к хутору.
        - Окружить усадьбу, приготовиться к бою! - отдал приказ Сергей.
        Автоматчики окружили хутор, прячась за забор. Защёлкали затворы.
        - Самойлов, за мной!
        Они подобрались к деревенской избе со стороны глухой стены.
        - Самойлов, ты как стреляешь?
        - Белке в глаз попадаю с двадцати шагов, чтобы шкурку не испортить, - Самойлов пожал плечами.
        - Снайпер, блин! Чего тогда в пехоте служишь? Ладно, я обхожу дом слева, ты - справа. Следи за окнами, мимо них проходить будешь - пригибайся. А то поляк тебе в голову выстрелит.
        - Пошёл.
        Они разошлись. Сергей направился к крыльцу и пригибался, проходя под окнами. По-хорошему - гранату бы в окно бросить, а потом очередь дать. Да только вдруг в доме женщины и дети? Замучаешься объяснительные писать. Война ведь, и немцы наших не жалели. Да и аковцы на землях Украины и Белоруссии жалостливостью не отличались. На своей земле, впрочем, тоже. Недавно в соседнем селе вырезали банно-прачечный взвод. А там одни женщины служили, и оружия у них не было. Баб не пожалели, сволочи!
        Вдруг с той стороны дома раздался выстрел, потом - очередь.
        Сергей рванулся туда.
        Из оконного проёма меж разбитых стёкол свисала головой вниз женщина. Длинные волосы были в крови.
        - Самойлов, ты чего?
        - Она в меня первая выстрелила, я очередь дал.
        - Понятно. Пошли в дом.
        Они подошли к крыльцу.
        - Встань в сторонке.
        Самойлов удивился, но сделал шаг в сторону. Сергей рванул ручку двери на себя, а сам отскочил влево.
        Очень предусмотрительно! Из глубины дома раздался пистолетный выстрел. Пуля ударила в край двери и оторвала щепку.
        Сергей просунул в дверной проём ствол автомата и дал очередь.
        - Теперь понял, почему в сторону отходить надо? - повернулся он к Самойлову. Тот кивнул.
        В глубине дома грохнул ещё один выстрел.
        - В окно стреляют, что ли? - спросил Самойлов.
        Несколько минут из дома не раздавалось ни одного выстрела, не слышалось какого-либо движения.
        - Самойлов, я в дом, ты прикроешь!
        - Слушаюсь.
        Сергей прыгнул в дверной проём и покатился по полу, выставив перед собой автомат. В ближней комнате - никого. Он встал, подошёл к распахнутой двери в другую комнату и осторожно, одним глазом, выглянул из-за дверного косяка.
        На постели, раскинув руки, лежал мужчина. На бедре правой ноги - свежий, пропитанной кровью бинт. На кровати, у правой руки, валялся пистолет, затвор которого застыл в заднем положении.
        - Сука, последним патроном застрелился.
        Сергей обошёл дом. Больше в живых никого не было. Поперёк подоконника лежала убитая Самойловым женщина, рядом, под окном, лежал пистолет. Стало быть, не врал Самойлов. Да и Сергей слышал вначале одиночный выстрел, и только потом - автоматную очередь. Всё сходится, так он и в рапорте напишет.
        Сергей забрал оружие и рассовал по карманам. Пусть об убитых родня или односельчане позаботятся. Не хватало ещё им их хоронить.
        За Сергеем наблюдал Самойлов.
        - Бандиты?
        - Боевики из Армии Крайовой. Устраивают диверсии, в спины нашим бойцам стреляют.
        - Тогда сжечь весь дом к чёртовой матери!
        - Дом стрелять не будет, он-то как раз ни в чём не виноват. А хозяев мы уже уничтожили.
        - Я бы сжёг, чтобы другим неповадно было.
        Они вернулись в деревню, где оставался со взводом лейтенант.
        - Товарищ майор, мы стрельбу слышали недалеко.
        - Это мы недобитков уничтожали. Возвращаемся в своё расположение. Людей кормить надо, пусть отдохнут, ночь не спали. А вечером - снова в рейд.
        - Не нравится мне такая служба. Одно дело - когда в траншее сидишь, враг перед тобой в форме и я знаю, что он враг, и я стреляю в него, а он - в меня. Мы солдаты. А эти - не поймёшь! То ли мирные жители, то ли бандиты… Одеты в цивильное, а там - поди разбери.
        - У каждого своя служба, лейтенант. Я попрошу как-то рядового Самойлова отметить. Если бы не его зоркие глаза, упустили бы мы бандита. К тому же он собственноручно врага уничтожил.
        - Я напишу рапорт командиру роты.
        - Могу подписаться. Ему бы ефрейтора дать или младшего сержанта и поставить отделением командовать. Способности у парня. А не хочешь, так я его к себе, в СМЕРШ заберу. Нам люди нужны.
        - Нам тоже - не отдам.
        - Тогда найди ему снайперскую винтовку вместо автомата - больше пользы для взвода будет.
        Они вернулись в расположение полка уже после полудня. Взвод ушёл обедать и отдыхать, а Сергей написал рапорт о проведённой операции. Сегодня ночью опять можно будет провести подобную охоту «на живца». А потом уже не получится. Аковцы известят своих людей в уезде через курьеров о «подставе». Затихарятся они на какое-то время, забьются в норы, как мыши. Понятно, что вылезут потом - им же отчитываться перед эмигрантским правительством надо будет. Только к тому времени хребет Германии окончательно сломлен будет. А после победы на аковцев всеми силами навалиться можно.
        К вечеру Сергей со взводом автоматчиков направился в другую сторону, подальше. Они остановились на ночлег в большом, по местным меркам, селе - с костёлом.
        Сельский староста отвёл их на постой в два соседних дома. Сергею это было только на руку. Он расположил пулемётчиков в добротном сарае, метрах в семидесяти от дома. Сарай был сложен из камня - огромный, как казарма, с высоким, в два человеческих роста, чердаком. Пулемётчики расположились у слухового окна.
        - Парни, только не курить. Тут сена полно, не дай бог полыхнёт.
        - Некурящие, - коротко ответил усатый сержант.
        - И не спать!
        - Обижаете, товарищ майор!
        - Да это я так, к слову. Напомнить…
        Пулемётчики и в самом деле не подвели прошлой ночью. Сергей доверял усатому сержанту.
        Распределились по домам так же, как и прошлой ночью. Только Самойлов расположился недалеко от двери. В этой же комнате у печки обосновался Сергей. Остальные солдаты нашли себе места в других комнатах: дом-то большой, восемь комнат - прямо имение помещичье. То, что солдаты расположились не в одной комнате, как вчера, - это хорошо. Если поляки гранату в окно кинут - не все разом полягут.
        Стемнело. Тишина полная, только нагретая хозяевами печь потрескивает, остывая. В доме тепло, в сон клонит.
        Сергей посмотрел на часы - три часа ночи. Если в течение двух часов не заявятся, то дальше ждать смысла уже не будет. Обычно нападения происходят с двух до трёх утра, когда часовых в сон клонит, когда внимание притупляется.
        Шевельнулся Самойлов в углу, прошептал:
        - Товарищ майор, чужие у дома…
        - Почему так решил?
        - Филин ухнул два раза. Какой филин в селе? Он только в лесу живёт, людям не показывается.
        Вот что значит охотник, все повадки обитателей леса знает. Нападающие сигнал условный подали, только не учли, что во взводе охотник есть. Да не любитель, выезжающий в лес изредка, а профессионал, с добычи живущий.
        Во дворе, немного в отдалении, хлопнул одиночный выстрел. Потом второй, а следом - длинная, на половину диска, пулемётная очередь из «дегтярёва». Что за ерунда?
        - К окнам! - скомандовал Сергей.
        У окон встали сбоку. Тут же раздался звон стекла и в комнату влетела немецкая граната с длинной деревянной ручкой, прозванная на фронте «колотушкой».
        Сергей бросился к ней и, подхватив, швырнул обратно. Почти сразу грянул взрыв, раздались крики. Самойлов дал очередь куда-то в темноту. Всё стихло.
        - Самойлов, жив?
        - Вроде.
        - Не зацепило осколками?
        - Нет.
        - Ты погляди у окна, я к пулемётчикам.
        Сергей выбрался в окно на кухне.
        - Сержант, не стреляй - свои!
        Если не предупредить, можно получить очередь. Сам же инструктировал - стрелять по всему, что движется.
        - Это вы, товарищ майор?
        - Я, к вам иду.
        Сергей побежал к сараю и увидел два трупа во дворе и один - уже у дверей сарая. Он влетел в дверь сарая.
        - Что за стрельба?
        - Случайно получилась. Мы видели, как они подходят и взяли на прицел. А один из бандитов в сарай вошёл, видно - почувствовал что-то. Выстрелил два раза из пистолета. Зацепил слегка, сволочь!
        - Сильно?
        - В руку, по касательной. Вот я и открыл огонь.
        - Молодец! Не посчитал, сколько их было?
        - Темно было. Но вроде семеро.
        - Пусть тебя второй номер перевяжет пока, и идите в дом. Я посмотрю, что во дворе.
        Так, между сараем и домом - трое убитых. Сергей подошёл к дому.
        - Самойлов, не стреляй, свои.
        - Вижу.
        Сергей вышел к стене с окнами, откуда бросили гранату. Здесь лежали ещё два трупа. Если пулемётчик не ошибся в темноте, где-то должны быть ещё двое.
        - Самойлов?
        - Я!
        - Ты куда стрелял?
        - Так убегал кто-то по улице.
        - Попал?
        - Должен.
        Сергей крикнул лейтенанту.
        - Лейтенант! Это майор Колесников! Выводи своих!
        Лейтенант вывел половину взвода.
        - Осмотрите улицу, только осторожно. Должен быть ещё один убитый, и один сбежал. А может - двое.
        Лейтенант выстроил солдат цепью, прошёлся с ними по улице и вернулся.
        - Есть убитый - в спину очередью. Больше никого не нашли.
        - Значит, тут, в селе скрывается. Оставь мне Самойлова и ещё одного солдата. Остальным окружить село. Сплошной цепи не получится, но хоть в пределах видимости бойцов поставь. Этого гада, если он не успел убежать, я найду, лишь бы он за оцепление не выскользнул.
        - Слушаюсь.
        С Сергеем остался Самойлов и ещё один солдатик - совсем молодой, лет восемнадцати.
        - Рядовой Косматов, - представился он.
        - Со мной оба, оружие наготове.
        Сергей вышел на улицу. Было темно, только луна давала скудный свет. На часах - четыре утра. Через три часа светать начнёт, а искать оставшегося боевика надо. В какую сторону он мог побежать? За дом, к сараю - невозможно, там пулемётчик огонь вёл. Стало быть, оставалась половина села по другую сторону улицы. Селяне спят, но искать по горячим следам надо. Если боевик стрелял, от него порохом пахнуть будет, только вот запах на руках долго не держится. К тому же стрелявший руки вымыть может.
        Время сейчас работало против Сергея.
        Он постучал в дверь ближайшего дома. Открыли быстро, и в душу Сергея даже сомнение закралось - не сюда ли боевик забежал?
        Только в доме оказались старик со старухой.
        - В доме вас только двое?
        - Так и есть.
        - Почему не спите?
        - Стреляли рядом, как можно?
        Пока Сергей разговаривал со стариками, солдаты осмотрели дом, сарай, баню.
        - Чисто, товарищ майор.
        И во втором, и в третьем доме подозрительных не оказалось. Люди в домах не спали, разбуженные стрельбой. В некоторых избах удавалось переговорить с хозяевами, изъясняясь на чудовищной смеси украинского, польского и русского языков, и в довершение всего - помогая себе жестами.
        Сергей уже направился к следующему дому, как вдруг Самойлов дёрнул его за рукав.
        - Товарищ майор, - почему-то шёпотом обратился он, - костёл, церковь ихняя.
        - Что «костёл»? - не понял Сергей.
        - На колокольне мелькнул кто-то.
        Сергей всмотрелся. Колокольня была освещена луной, в её свете виден проём с висевшим колоколом. Но никакого движения не было.
        - Может, показалось? - с сомнением спросил Сергей. Самойлов лишь пожал плечами.
        Памятуя о его зрении и наблюдательности, Сергей решил осмотреть костёл. Всё равно до него очередь дошла бы - так почему не сейчас?
        - Идём.
        Сергей и солдаты направились к костёлу. Осмотреть его надо было деликатно. В селе католики живут, и как бы не оскорбить их религиозные чувства, а то и взводом не утихомирить.
        Высоченные дубовые двери оказались заперты изнутри.
        - Постучите прикладами! - скомандовал Сергей.
        Солдаты дружно стали бить прикладами автоматов в дверь.
        Ждать пришлось долго. Но вот загромыхали засовы, и дверь приоткрылась. На пороге стоял ксёндз в сутане.
        - Кто смеет врываться в дом Божий? - осведомился он, и акцент польский был так силён, что Сергей понял его с трудом. О, эти шипящие согласные!
        - Я представитель советских войск. В селе произошло вооружённое нападение на солдат, и у меня есть подозрение, что один преступник укрывается именно тут!
        - Нет, здесь нет посторонних!
        - И всё же я настаиваю! - не сдавался Сергей.
        Сергей плечом отодвинул ксёндза и прошёл внутрь.
        За ним шагнули солдаты. Самойлов запер дверь на засовы.
        - Осмотрите храм, - приказал Сергей, - а мы побеседуем со священником.
        Солдаты пошли осматривать храм, а Сергей уселся в центре зала на одну из скамеек. Интересно у них тут: скамьи рядами стоят, изображение Христа, похоже на такие же в православном храме, но отличается.
        Ксёндз уселся рядом. Всё-таки он нервничал, всё время теребил крест.
        - Я пойду к жолнёжам, - это он так солдат на польский манер называл.
        - Они справятся сами, - сухо сказал Сергей.
        - Они могут что-нибудь повредить или уронить резную скульптуру.
        - Они постараются.
        Священник попытался встать со скамьи.
        - Сидеть! - жёстко произнёс Сергей.
        Ксёндз обречённо сел. Что-то здесь нечисто. Да и солдат долго не видно, а им пора уже быть. Полчаса прошло, как не больше. Правда, и костёл велик - старинный, со всякими ходами. Про подвал бы спросить да осмотреть его.
        Раздался шум, стук солдатских каблуков по плитам пола, и солдаты ввели в зал служку - в чёрной рясе, опоясанной верёвкой.
        - Вот, наверху прятался. Больше никого.
        - Кто такой? - спросил Сергей ксёндза.
        - Звонарь из местных.
        - И что он ночью в костёле делает? По ночам колокол не звонит, и до службы далеко, - Сергей демонстративно посмотрел на часы.
        Священник медлил с ответом.
        - Давайте его сюда!
        Солдаты подвели служку. Парень молодой - лет тридцати.
        Сергей взял его правую руку и понюхал кисть. Пахло благовониями, и ещё запах примешивался - только пороховой ли?
        Сергей осмотрел и ощупал указательный палец служки. У тех, кто часто пользуется оружием, от спускового крючка небольшое уплотнение, вроде сухой мозоли на пальце, на концевой фаланге. Мозоль была.
        - Сними рясу! - распорядился Сергей.
        Ксёндз запротестовал.
        - Я буду жаловаться вашему командованию! Это неслыханно - раздевать служителя святой церкви в храме. Святотатство!
        - Если я ошибся, извинюсь! - буркнул Сергей.
        Служка медлил.
        - Снимите с него рясу! - приказал Сергей.
        Самойлов упёр ствол автомата служке между лопатками, чтобы тот не рыпался. Косматов развязал узел верёвки на поясе, потянул вверх рясу. Служка дёрнулся, но Самойлов ударил его носком сапога под колено.
        Когда Косматов стянул со служки рясу, перед всеми предстал человек в польской военной форме и сапогах. Не хватало только оружия и конфедератки на голову.
        - Связать руки! - приказал Сергей.
        Самойлов подобрал с пола верёвку и стянул «служке» руки узлом за спиной. «Служка» был бледен, но глаза злобно сверкали.
        - Где твоё оружие? - спросил его Сергей. - Куда успел спрятать?
        - Пан офицер ошибается! - заторопился ксёндз. - Он всего лишь звонарь в костёле.
        - Святой отец! - рявкнул Сергей. - По законам военного времени тот, кто укрывает террориста, предателя, боевика, изменника Родины, сам является преступником. Вы хотите угодить в НКВД?
        От упоминания НКВД ксёндза затрясло.
        - Нет, панове.
        - Тогда покажите, где он спрятал оружие, и я вас не трону. А иначе расстреляю обоих.
        Глаза у ксёндза забегали. Он явно размышлял - выдать оружие служки и остаться живым и при костёле или быть убитым.
        - Считаю до трёх. Раз, два…
        - Постойте.
        Ксёндз направился в угол зала.
        - Самойлов, за ним! - скомандовал Сергей. - И глядеть в оба!
        Ксёндз зашёл в кабинку, похоже - для исповеди, откинул доски и вытащил автомат - английский «стэн». Самойлов тут же отобрал у него оружие.
        - Я сдержу данное вам слово, ксёндз. Мы уходим. Думаю, не в ваших интересах рассказывать о происшедшем своей пастве.
        Ксёндз мелко-мелко закивал головой. По сути, он - пособник бандитов. Но трудно остаться чистым в селе, где, кроме сутаны, ничто не защитит от оружия бандитов. И пусть это будет ему впредь наукой.
        - Выводите! - приказал Сергей.
        За ними громыхнули запоры на двери.
        Они подошли к дому, где произошла перестрелка.
        - Это твои товарищи? - Сергей указал на трупы.
        - Нет.
        - Как - нет? А автомат? Кто у тебя руководитель? Где находится?
        - Я не скажу ничего! - истерично закричал парень.
        Сергей достал из кобуры пистолет, взвёл курок и выстрелил боевику в кисть руки. Солдаты вокруг оторопели и подались в стороны.
        «Служка» взвыл от боли.
        - Считаю до трёх. Не ответишь на вопросы - прострелю колено, - предупредил Сергей.
        Ему надо было сейчас, пока боевик в шоке от пленения, вида убитых товарищей и боли в руке, расколоть его, выбить сведения о подполье. Необходимо уничтожить руководителей аковцев в уезде.
        - Раз, два… - Сергей прицелился из пистолета в колено боевику.
        - Нет, пан офицер, я скажу… Не стреляйте, я не хочу умирать. Это пан Тростинец из села Лович. Он, он главный!
        - Вот и договорились. Косматов, перевяжи его.
        Рядовой Косматов достал из кармана индивидуальный перевязочный пакет и перебинтовал «служке» кисть руки.
        - Сказал бы сразу - цел бы остался. Теперь веди.
        - Куда?
        - Ты же только что сказал - в Лович.
        Боевик заюлил.
        - Я не хочу. Он сразу поймёт, что я предал.
        - Не переживай! Если он будет сопротивляться аресту - умрёт, сдастся - будет жить в лагерях в Сибири. Что он тебе сделает?
        - Не пойду, - вдруг заявил боевик.
        Вот ведь, как истеричка.
        - Самойлов, найди в сарае топор.
        Рядовой удивился, но пошёл. Вернулся он с топором. Лезвие топора слегка заржавело от длительного неиспользования.
        - Теперь держите его за руки.
        Солдаты схватили боевика за локти.
        - Я тебя, паскуда, сейчас на части живого рубить буду, пока не поведёшь!
        Боевик с ужасом смотрел на топор. После того как Сергей прострелил ему кисть, он реально боялся офицера. Он пытался что-то сказать, но из его горла вырывались лишь сиплые хрипы.
        Сергей поднял топор, как бы прицеливаясь к удару.
        - Нет, нет, пан офицер! Я покажу!
        - Считай, что я тебя простил в последний раз. Косматов, возьми топор. Это на тот случай, если он опять отказываться станет.
        Сергей вовсе не собирался рубить боевика топором. Но моральное воздействие ржавого лезвия было сильнее, чем ствол пистолета.
        - Пошли!
        Они двинулись по улице. Уже на околице майор жестом остановил солдат и боевика, крикнув в темноту:
        - Лейтенант Голощапов!
        Из темноты появился рядовой.
        - Так нет их здесь, товарищ майор!
        - Кого «их»?
        - Лейтенанта.
        - Собери всех, в том числе лейтенанта, и сюда. И быстро - одна нога здесь, другая там!
        Рядовой убежал. Минут через пятнадцать весь взвод был в сборе.
        - До Ловича твоего далеко? - обратился Сергей к боевику. - Ну, сколько километров?
        - Не вем.
        - Ты опять за своё?
        - Так.
        Боевик показал один палец и зашагал на месте.
        - Один час пути?
        - Так, так, - боевик закивал.
        - Лейтенант, строй взвод в колонну. Прогуляемся - вроде утреннего марш-броска будет.
        Пока шли по дороге, начало светать, а к деревне и вовсе засветло подошли. Селяне занимались хозяйством: доили коров, кормили птицу.
        - Показывай, где твой Тростинец живёт?
        - Вон тот дом, под красной черепичной крышей.
        - Веди.
        - Не пойду, пан офицер.
        «Да чёрт с ним! - решил про себя Сергей. - Самое главное - показал, а дальше мы уж сами».
        - Голощапов, окружить дом - вон тот, под черепицей.
        - Есть!
        Солдаты окружили дом. При Сергее остались Самойлов, Косматов и пленник.
        - Косматов, стереги боевика. Попытается сбежать - стреляй на поражение.
        - Есть.
        - Самойлов, за мной.
        Сергей подошёл к окружённому дому. Видя действия военных, жители попрятались в свои дома.
        Сергей присел за бричкой, стоявшей перед домом.
        - Тростинец, выходи с поднятыми руками!
        В доме послышалась возня, потом на крыльцо вышла женщина с двумя детьми.
        - Иди сюда, стрелять не будем.
        Женщина сошла с крыльца. Дети - лет по восемь-десять - испуганно жались к ней, держась за юбку.
        - Уйдите отсюда - хоть к соседям. Почему хозяин не выходит?
        - Не вем.
        Вот заладили! В переводе с польского на русский означает «не знаю».
        Как только женщина скрылась в соседнем доме, Сергей ещё раз предложил Тростинцу сдаться. Но тот в ответ открыл огонь из автомата.
        - Огонь! - скомандовал Сергей.
        По окну сразу ударили не меньше десятка стволов. Звенели стёкла, летели щепки. Один из рядовых сорвал с пояса гранату и, размахнувшись, бросил её в окно. Рвануло так, что в доме вылетели все стёкла, а из самого дома потянулся дымок.
        - Похоже, Тростинцу этому амба! - удовлетворённо сказал лейтенант. Он был доволен, что его подразделение приняло участие в огневом контакте.
        Выстрелов из дома больше не раздавалось.
        Когда Сергей с Самойловым вошли в дом, они обнаружили убитого хозяина. Кто-то из автоматчиков угодил ему в голову, и граната была уже лишней. Присутствовавшая при этом соседка выбросила в окно тлеющий и дымящийся половик.
        При обыске в доме обнаружили пару автоматов и немецкую радиостанцию «Телефункен».
        Слова боевика оказались правдой, Тростинец в самом деле был связан с руководством вражеского подполья. У рядового члена организации рацию не оставят.
        Назад солдаты несли трофеи, только оружие и рацию доставили в дивизионные отдел СМЕРШа.
        На какое-то время вылазки боевиков в уезде прекратились. Две группы были уничтожены, главарь подполья убит. Однако Сергей не верил, что уничтожены все; правда, видимая деятельность подполья прекратилась, и это его устраивало.
        Но не успел он написать рапорт о проделанной операции, как появилась новая напасть. Мотоциклист привёз сообщение из Кутно, что вечером половина маршевой роты насмерть отравилась.
        Сергей выматерился, но ехать было надо. С собою он взял молодого опера Ставницкого. Они оседлали трофейный мотоцикл «BMW» из отдела и направились в городишко.
        Население городка было всего тысяч пятнадцать, да и те наполовину разбежались при приближении советских войск.
        Домчались они до городка быстро - всего за каких-нибудь сорок минут.
        На окраине городка, у каких-то складов недалеко от железной дороги, суетились военные и стояли грузовики.
        Сергей подъехал к военным.
        - Туда нельзя, - перегородил ему дорогу ефрейтор.
        - Нам можно, - сунул ему под нос удостоверение СМЕРШа Сергей.
        Они прошли на склад. Помещение было кирпичное, длинное. И везде - трупы. Рядом суетились медики.
        - Кто старший из медиков? - Сергей поймал за руку медсестру.
        - Капитан Леонтьев. Вон он - самый высокий.
        Сергей подошёл, козырнул и показал удостоверение.
        - Что произошло?
        - Отравились сильным ядом. Пострадавших - я имею в виду живых - нет, одни трупы.
        - Чем отравились, есть предположение?
        - Экспертиза нужна, анализы, - пожал плечами эскулап. - Нас вызвали, а делать нам тут нечего.
        Так, никакой ясности.
        Сергей нашёл командира маршевой роты, старшего лейтенанта Куницу.
        - Объясните толково, что произошло?
        - Понятия не имею. Вечером расквартировались на отведённом месте, а утром половина роты - холодные уже.
        - Не томи, старлей. Тебе в лучшем случае штрафбат светит. Рассказывай.
        Сергей чувствовал, что офицер недоговаривает.
        Старлей вздохнул.
        - После ужина сухим пайком несколько солдат на путях цистерну со спиртом обнаружили. Набрали полные котелки, выпили, да ещё и в роту принесли. Я, чтобы пьянство пресечь, у цистерны двух автоматчиков поставил, приказал стрелять, если попытаются спирт взять. Но кто выпить успел - умерли.
        - Пиши рапорт, только всё подробно. Ставицкий, опроси и запротоколируй свидетелей - часовых, тех, кто в живых остался, - видели ли они что-нибудь.
        Сам же направился к железнодорожным путям.
        У двадцатитонной цистерны немецкого образца стояли двое автоматчиков.
        - Стой, стрелять буду! - предупредил один из них.
        - Боец, ко мне! Я из СМЕРШа, - Сергей предъявил удостоверение.
        Лицо автоматчика побледнело.
        - Извините, товарищ майор!
        - Эта цистерна?
        - Так точно.
        - Котелок или фляжка есть?
        Автоматчик отстегнул с пояса фляжку в чехле.
        Сергей взобрался на цистерну и опустил фляжку в открытый люк. Набрав спирта, спустился вниз - фляжку надо было отправить на исследование. В принципе умерших это не воскресит, но для дела положено.
        - Открывайте задвижку снизу, - приказал Сергей.
        Один из солдат открыл задвижку. На землю хлынула жидкость, сильно пахнувшая спиртом. По виду и запаху - настоящий денатурат. Или немцы спирт каким-нибудь ядом отравили, или в цистерне метиловый спирт. Он по цвету, вкусу и запаху - точь-в-точь этиловый спирт, не отличишь. И действует после выпивки очень похоже, только убивает. Не мгновенно, но несколько часов хватает. И смертность от него стопроцентная.
        Кто из солдат позарился на дармовую выпивку - сами виноваты, только вот расплата была очень жестокой. А старлей не пресёк вовремя. И шестьдесят два человека навечно останутся лежать в братской могиле в маленьком польском городке. Старлей, конечно, под трибунал пойдёт, и какова его судьба будет - никому не известно.
        Глава 8
        «Неметчина»
        Наши войска быстро продвигались к Германии, а кое-где уже пересекли её границы. В конце января, 27-го, пал Мемель (Клайпеда). Земли Восточной Пруссии, этой цитадели немецкой военной машины, съёживались, как шагреневая кожа.
        По мере продвижения по немецким землям сопротивление немцев возрастало. Одно дело - воевать в Белоруссии или Польше, и совсем другое - защищать свои дома и семьи. Велика ли Германия? А боевые действия ведутся на два фронта: на западе высадились американцы с союзниками, на востоке давят Советы. Наиболее боеспособные части были переброшены немцами на Восточный фронт, заняли Зееловские высоты, довольно хорошо оборудованные в инженерном плане: многоярусные бетонные доты, противотанковые надолбы, ряды траншей, перед которыми - колючая проволока и густые минные поля.
        Только людских резервов у Германии уже не было. Работали заводы, выпуская танки, пушки, самолёты, вооружение и боеприпасы. А людей, владеющих этой техникой, оставалось всё меньше. Да и времени на подготовку новобранцев требовалось много - его у немцев тоже не было. Дошло до того, что в зенитных расчётах из немцев были только наводчики и командиры расчётов, а остальные члены расчёта - подносчики снарядов, заряжающие - комплектовались из военнопленных.
        Кроме того, даже обученные новобранцы не имели боевого опыта. В целом - армия Германии еще сильна, но боевая мощь каждого отдельно взятого батальона или полка сильно уступала таковым образца 1940-1941 годов.
        Конечно, министерство пропаганды Геббельса работало на полную катушку. Немцам внушали, что русские будут им мстить, убивать стариков и детей, насиловать женщин; что русские озлоблены и жестоки, они придут уничтожить немецкий народ, а пленных сделают рабами.
        Напуганные мирные жители, прихватив с собою скудный скарб, уходили в глубь страны, подальше от приближающихся страшных русских солдат. Кто имел родственников за границей - в нейтральной Швейцарии, к примеру, или просто возможность выехать, перебирались туда.
        На Западном фронте немцы нанесли союзникам несколько чувствительных ударов, и теперь англосаксы больше действовали в воздухе, засыпая бомбами военные части, укреплённые и мирные города. Они бомбили не только военные заводы в городской черте, но и жилые кварталы, подчас почти стирая города с лица Земли, как Лейпциг или Дрезден.
        Немцы писали на стенах домов краской: «Лучше смерть, чем позор!» или «Умрём, но не сдадимся!», «Смерть или Сибирь». Население с января 1945 года стало на себе испытывать все тяготы войны: бомбардировки, голод, ранения, смерть и всеобщую неразбериху. Война бумерангом вернулась туда, откуда пришла на землю соседей, и немцы сполна вкусили все её «прелести».
        На первых порах опасения немцев стали подтверждаться. Советские солдаты и в самом деле горели жаждой мести за убитых родственников, за разрушенную мирную жизнь.
        Небольшие города американцы и союзники, как правило, не бомбили: слишком мелкая цель, и разрушений было мало. Когда батальон входил в занятый немецкий городок и командир подразделения распределял солдат на постой, то через полчаса-час вспыхивал один дом, другой, а через пару часов полыхал весь город. Поджигали дома солдаты, предварительно набив «сидор» ценными вещами. Речь шла не о золоте или действительно ювелирных изделиях - немцы их забирали с собой. Солдаты брали женские платья, мужские пиджаки, обувь - всё, что имело в СССР ценность и было в дефиците. Солдаты видели, как богато, по их мнению, жили немцы. Во многих домах были телефоны, во всех - санузлы, добротная мебель, ковры и картины на стенах. То, что было нормой среднего бюргера, было невиданной роскошью для жителя СССР.
        Что велосипеды - предмет зависти для советских людей, когда в Германии легковые автомобили были у многих, а мотоциклы почти у всех? Даже наручные часы, предмет первой необходимости для немцев, для русских были роскошью, чем-то недостижимым. Потому с немцев, живых или мёртвых, часы снимали. Ну а где любая армия, входящая в отбитый у врага город, там всегда грабежи, мародёрство, изнасилования. Иногда насилие над женщинами принимало массовый характер. И не настолько были распущены солдаты. Просто во все века изнасиловать женщину врага считалось в первую очередь унижением противника, оскорблением его воинской чести.
        Политотделы дивизий и армий спохватились. Были проведены беседы с военнослужащими, в которых разъяснялось, что советские войска пришли в Германию не для того, чтобы под корень вывести немецкий народ, а уничтожить фашизм как зло. Вовсю развернулись органы СМЕРШа. Насильников и мародёров отлавливали и отдавали под трибунал. А после нескольких случаев расстрелов на глазах у рот и батальонов число бесчинств значительно уменьшилось, хотя полностью ликвидировать их не удалось. Руки у СМЕРШа доходили только до расследования вопиющих фактов.
        Например, двое бойцов, ворвавшись в немецкий дом, изнасиловали мать и дочь-подростка, а потом, расстреляв их обеих и старика-отца за компанию, забрали ценные вещи, а дом подожгли, чтобы скрыть следы преступления. Солдат нашли, трибуналом приговорили к расстрелу и привели приговор в исполнение перед строем роты.
        Сил СМЕРШа не хватало. По ночам в занятых Советской армией городах немцы стреляли в советских военнослужащих, бросали гранаты в окна домов, где квартировали солдаты. Действовали как фанатики-одиночки, так и группы разбитых немецких частей, попавших в окружение, и немецкие диверсанты из числа мирных жителей, обученных и объединённых подпольной организацией «Вервольф» - оборотни. Вот и занимались оперативники СМЕРШа поиском диверсантов-одиночек и советских солдат, совершивших преступления.
        Немного выручало то, что Сергей всё-таки забрал к себе, в СМЕРШ рядового Самойлова. Парень был сообразительный, наблюдательный, и иногда видел то, мимо чего другие проходили. И стрелял навскидку не хуже снайпера - качество на фронте просто не заменимое на десяток других достоинств. Числился он не в СМЕРШе, а за воинской частью, потому как спецподготовки не имел, как и офицерского звания. Вот и мотались с ним по городкам и деревням на мотоцикле с коляской. За рулём Сергей, в коляске - Самойлов, поскольку водить не умел. И едва они успевали вернуться с одного задания, как звонил телефон, и они мчались на новое.
        Так и сегодня. По телефону сообщили, что в городишке Витц кто-то выстрелил из фаустпатрона по грузовику с обмундированием.
        Они выехали на место. Трясущийся от контузии, уцелевший водитель, заикаясь, рассказал, что ехал по улице, как вдруг раздался хлопок, и следом - взрыв. Откуда стреляли, он не заметил.
        Для начала Сергей с Самойловым осмотрели сгоревший грузовик. Попадание было в левый борт, и это сужало поиски. Они проверили здания напротив грузовика, потом стали осматривать дома немного дальше против хода машины. Ведь грузовик какое-то время после взрыва шёл по инерции.
        У окна одного из подвалов нашли пусковую трубу от фаустпатрона.
        Зайдя с другой стороны дома, в подъезд, они спустились в подвал. Там было темновато, пыльно, и на пыли видны свежие следы. Что самое интересное - следы были маленькие, судя по отпечаткам - размер 37-38.
        Странно. У солдата или фольксштурмовца обувь должна быть 40 - 42-го даже 43-го размера. Что за недомерок тут был? Не подросток ли?
        Они пошли по квартирам. Стучали в двери, где открывали - осматривали. Там, где не отпирали, просто выбивали двери ногами и прикладами.
        За одной такой дверью они обнаружили в ванной комнате спрятавшегося подростка лет четырнадцати - худого, со злобно посверкивавшими глазёнками.
        Сергей сразу кинулся в прихожую - обувь осматривать. А ботиночки-то - вот они: и размер подходит, и рисунок подошв тот же, и сами подошвы пыльные. Похоже - вот он, стрелок из фаустпатрона. Только где его родители?
        - Где… мутер? - едва подобрал немецкое слово Сергей.
        - Найн.
        Нет - это и без перевода понятно. Вышла куда-нибудь? А вернётся когда? Или забрать отсюда этого недоумка в СМЕРШ, и пусть трибунал разбирается?
        - Самойлов, обыщи квартиру.
        - Что искать?
        - Оружие. А ты что хотел найти? Колбасу копчёную?
        - Я бы не отказался.
        Из-под кровати в дальней комнате вытащили ещё один фаустпатрон и карабин «маузер» без патронов. Оружие скорее всего парень нашёл на улице. При отступлении немецких войск подобного смертоносного железа хватало.
        - Собирайся!
        Парень не понял.
        - Ауф штейн! Ком!
        Понятнее Сергей выразиться не мог - не хватало словарного запаса. Однако на этот раз парень понял. Он подошёл в прихожей к вешалке, накинул курточку, натянул туфли. И вдруг выхватил из кармана маленький, гражданского образца пистолетик «маузер». Хлопнул выстрел, а через мгновение прозвучала автоматная очередь. Это Самойлов стрелял в парня.
        Скошенный очередью в упор подросток упал. Он сам выбрал свою судьбу, видно, ведомство Геббельса слишком сильно вбило в его голову нацистские идеи. Не зря же на доме белой краской было выведено: «Победа или Сибирь!»
        У Самойлова на рукаве появилось и стало расплываться кровавое пятно.
        - Виктор, ты ранен?
        - Зацепил, гадёныш!
        Сергей завернул рукав гимнастёрки Самойлова. Пуля прошла через мышцы предплечья левой руки. Они перебинтовали руку индивидуальным пакетом.
        Вообще-то Сергей допустил ошибку и теперь корил себя за беспечность. Обманулся он возрастом подростка, не ожидал от него такой прыти. А надо было проверить его одежду, самого обыскать. Ведь будь на месте подростка взрослый, он не допустил бы промашки. А если бы у него был пистолет военного образца - вроде «Вальтера Р-38» или «парабеллума», ранение могло быть не таким лёгким.
        Забрав из квартиры оружие, они погрузили его в мотоцикл. За их действиями с испугом смотрели из окон жильцы дома. Как же, сейчас начнут говорить, что эти страшные русские убивают детей.
        Сергей вернулся к дому.
        - Кто говорит по-русски? - крикнул он во дворе.
        Из подъезда вышел старик.
        - Я, герр офицер.
        - Объясни жителям, за что был расстрелян гражданин из семнадцатой квартиры. Он уничтожил грузовик на улице, стрелял в моего солдата. В квартире найдено оружие. Переведи всем. Пусть знают, что хранить оружие дома нельзя, по советским законам за это следует строгое наказание.
        - Слушаюсь, герр офицер.
        - Откуда ты знаешь русский?
        - В пятнадцатом году я попал в русский плен и провёл там три года.
        - Понятно. А где его родители?
        - Отец на Восточном фронте погиб, мать погибла при бомбёжке.
        - Похороните его.
        Сергей ехал в отдел и размышлял. Ну зачем этот подросток за фаустпатрон взялся? Ему бы жить да жить. Ведь немцам уже понятно, что война проиграна и сопротивление только увеличит количество жертв и разрушений. Не все же они фанатики, как в войсках СС? Или как члены НСДАП?
        По ночам города патрулировали наши солдаты, пытаясь пресечь мародёрство и грабежи.
        А по приезде в отдел оперативников собрал начальник СМЕРШа дивизии.
        Получен приказ - выделить оперсостав для специальной операции. Командовать спецгруппой от фронта будет замнач ОКР СМЕРШа полковник Глина. Завтра с утра, к десяти ноль-ноль, приказываю прибыть к нему следующим офицерам…
        И начальник зачитал список. В него попал и Сергей. Дело было важным, приказ он обязан выполнить и утром в числе других офицеров он прибыл в ОКР СМЕРШа. Там были оперативники из других дивизий.
        Народу собралось много, человек тридцать. Совещание проводили в небольшом школьном зале. Предстоящая операция была серьёзной, но удивила всех. Ещё шла война, только что пал Будапешт, части 1-го Украинского фронта, где служил Колесников, под командованием И. С. Конева взяли с боем Гронберг, Зоммерфельд и Зорау. То есть до взятия Берлина было ещё далеко, насколько помнил Сергей - ещё два месяца. А членам спецгруппы раздали карты Берлина.
        - Ваша задача - изучить на карте городские районы Бух и Каров. После падения города войти в него сразу за передовыми частями. Каждому из вас будет определён участок, закреплено отделение солдат и грузовик. Необходимо в кратчайшие сроки обследовать государственные учреждения Германии, попадающие в сектор вашей ответственности, и вывезти документацию. При необходимости, если объём её будет велик, не позволить уничтожить и обеспечить охраной. Кроме того, вам будут приданы товарищи из числа немцев-антифашистов, которые проживали в городе. Они будут работать как опознаватели. В городе останется много партийных функционеров, переодетых офицеров. И потому ваша вторая задача - выявить их и задержать. Более подробную информацию - каждый по своему сектору - получите позже. Разойдись!
        Оперативники заговорили, в зале поднялся шумок. О некоторых изменениях в столице Германии оперативники знали. Например, о том, что в 1944 году, после неудачного покушения на Гитлера полковника Штауфенберга, был раскрыт целый заговор против Гитлера. Многие сотни офицеров были арестованы и казнены, в том числе и адмирал Канарис, руководитель Абвера. С его питомцами часто приходилось сталкиваться офицерам СМЕРШа.
        Но с арестом Канариса разведслужба не исчезла. 12 февраля 1944 года Абвер утратил самостоятельность и влился в имперское управление безопасности РСХА в виде 8-го управления. СМЕРШ интересовали архивы и документация Абвера в первую очередь.
        Группа зданий Абвера располагалась на окраине Берлина, в районе Целендорфа, маскируясь под видом безобидного сельскохозяйственного института.
        К слову сказать, Берлин был не очень густо заселен. С запада на восток он был в длину 45 километров, с севера на юг - 35, а застроено было всего пятнадцать процентов площади города. Всё остальное - многочисленные парки и сады, озёра и пруды, реки и каналы. Город делился на двенадцать районов, через него протекала река Шпрее с многочисленными каналами. Улицы были широкими для того времени - по 20-30 метров - и прямыми. Застройка кварталов прямоугольная, а не кольцевая, как в Москве и некоторых других городах. Дома в основном были 4 - 5-этажные. Ещё было метро неглубокого залегания с длиной линий 80 километров.
        Это было всё, что смог узнать по карте и приложению к ней Сергей. Интересующие контрразведку здания были отмечены красным карандашом.
        Против 1-го Украинского фронта немцы оборонялись войсками группы армии «Центр» под командованием генерал-полковника Ф. Шернера, а также 4-я танковая и 17-я полевая армии немцев.
        Сведений разведки о немецких частях, оставленных для обороны Берлина, было недостаточно. Известно было только, что в городе располагался 56-й танковый корпус неполного состава.
        В последующие дни на Сергея и других оперативников обрушилась буквально лавина информации. Записи делать не разрешалось, приходилось всё запоминать. А названия улиц или станций метро такие, что язык сломаешь. Но запоминать надо, немцы с начала года активно использовали метро как склады и бомбоубежища. Были отрывочные и пока не подтверждённые сведения, что эсэсовцы хранили в метро захваченное золото и произведения искусства.
        Сергей заучивал названия площадей и улиц, номера домов. Цели перед офицерами СМЕРШа ставились просто грандиозные, лишь бы хватило времени и сил. Но Сергей сомневался, что документы попадут в их руки в целости и сохранности. Времени у немцев вполне достаточно, чтобы их уничтожить или укрыть в безопасном месте.
        На Западном фронте союзники выставили против немцев 80 полнокровных дивизий против 26 потрёпанных и некомплектных немецких. Политической стратегией Гитлера и его военно-политической верхушки была ожесточённая оборона на Востоке и сдерживание или откровенная сдача земель на Западе. Например, в феврале 1945 года немцы поставили на Восточный фронт 1675 танков и самоходок против 67, отправленных на Западный фронт.
        В первых числах апреля события на политическом небосклоне стали разворачиваться стремительно. Умер Ф. Д. Рузвельт, президент США. Его преемником стал Гарри Трумэн, противник СССР, сразу же взявший курс на конфронтацию. Американцы спешно пытались завершить создание атомной бомбы, имея в виду вначале удар по Японии, а потом и по Советскому Союзу. Черчилль, также давний противник России, отдал приказ генералу Монтгомери собирать и складировать немецкое оружие и боевую технику, чтобы в случае необходимости раздать её немецким солдатам.
        Гитлер, узнав от разведки о смерти Рузвельта, пришёл в возбуждение и вскричал: «Вот он, наш шанс!» Он полагал, что со смертью Рузвельта коалиция США, Великобритании и СССР развалится. 21 апреля Гитлер отдал приказ войскам оставить Западный фронт и срочно двигаться на оборону Берлина. Фашистские бонзы почуяли близкий крах и заметались.
        Гиммлер, действуя через неведомого посредника, направил послание американскому генералу Эйзенхауэру, желая заключить сепаратный мир, капитулировать перед союзниками, чтобы они заменили немцев на Восточном фронте. Он полагал, что после смерти американского президента союзники СССР вполне могут пойти на такой шаг.
        Узнав о переговорах Гиммлера за его спиной, Гитлер объявил его предателем нации и снял со всех постов.
        Геринг, который был на юге Германии, 23 апреля направил Гитлеру телеграмму, требуя, чтобы Гитлер сложил с себя полномочия и передал власть в стране ему, Герингу, как законному наследнику. Прочитав телеграмму, Гитлер долго смеялся, но потом впал в бешенство. «Кругом предатели и измена!» - кричал он, брызгая слюной и топая ногами. И снял Геринга со всех постов.
        25 апреля 1945 года передовые части 1-го Украинского фронта, обойдя Берлин, соединились с американцами на Эльбе, в районе Торгау. А 30 апреля, отметив 20 апреля свой день рождения (56-ю годовщину) в узком кругу приближённых и любовницы, Гитлер покончил с собой. По завещанию Гиммлера власть в стране перешла к правительству адмирала Деница.
        Пока же штурм Берлина только планировался. Операцию назначили на 16 апреля силами нескольких фронтов, в первую очередь - 1-го Белорусского и 1-го Украинского. С немецкой стороны обороной командовали Г. Хейнрици, Т. Буссе, Г. Вейдлинг.
        От Кюстринского плацдарма до Берлина оставалось всего 60 километров, но каких! Немецкие укрепления едва ли не на каждом метре. Постоянно велась воздушная разведка, одних фотоснимков было сделано более 15 тысяч. Самолёты-разведчики прикрывались истребителями. Противодействовать немцы фактически не могли, самолётов у них было недостаточно, но главная проблема - не было горючего. Основной поставщик нефтепродуктов, Румыния с её нефтеносным районом Плоешти, оказалась отрезана нашими войсками от Германии. Немцы наладили выпуск синтетического бензина скверного качества, но и его не хватало.
        К штурму Берлина готовились тщательно. Для армий и фронтов требовались десятки тысяч тонн различных грузов, в первую очередь - боеприпасов и горючего, потому в срочном порядке от границ России до реки Одер была перешита железнодорожная колея с узкого европейского на наш широкий, в 1524-мм размер.
        Были продуманы и другие меры. Днём на глазах немцев готовилось наступление на других участках фронтов: ревели в тылу танки, передвигалась пехота. Но это были одни и те же части, перемещавшиеся в тылу и создававшие только видимость активности. И после планировавшейся артподготовки пехота и танки не сразу должны были идти в атаку. Например, нам 1-м Белорусском фронте была реализована неожиданная задумка: разом включатся 143 зенитных прожектора и ослепят немцев, а на 1-м Украинском после артподготовки зажгутся дымовые шашки по всей ширине фронта - 390 километров, и густой дым будет снесён ветром на немецкие позиции, не дав наводчикам возможности целиться. Мало того, в этом случае немцам показалось, что русские применили против них химическое оружие. Поднялась паника - ведь у немецких солдат не было противогазов.
        Эти оригинальные решения позволили использовать эффект неожиданности, ошеломили врага и позволили спасти не одну солдатскую жизнь.
        Штурм Берлина начался 16 апреля артподготовкой, а затем атакой наших войск. По плану Верховного главнокомандования брать Берлин должен был 1-й Белорусский фронт, но он на своём пути встретил ожесточённое сопротивление - ведь обороной Восточным сектором Берлина руководил генерал Г. Хейнрици, считавшийся непревзойдённым мастером и знатоком именно оборонительных боёв.
        Первый же Украинский фронт, обойдя Берлин с юга, как и планировалось, приказом Ставки изменил направление удара и вошёл в Берлин с южной стороны.
        Бои шли ожесточённые - за каждый дом, за каждую улицу. Позади наступающих войск продвигались спецгруппы СМЕРШа.
        Сергей и сам поучаствовал бы в боях - почётно принять участие в завершающих боях войны, во взятии вражеской столицы. Но на войне у каждого свой приказ, своя боевая работа.
        Стрельбы хватало и здесь. Наша пехота рвалась вперёд. Подавят один очаг сопротивления, продвинутся вперёд и добивают другой. А за спиной остаются несдавшиеся немцы, которыми занимаются уже другие подразделения.
        Под началом Сергея было двенадцать человек: Самойлов, немец-опознаватель из антифашистов, житель Берлина и отделение автоматчиков. Предполагая характер уличных боёв, Сергей распорядился автоматчикам набрать с собой побольше гранат. «Карманная артиллерия», как называли их на фронте солдаты, здорово выручала.
        Продвигаться по улицам Берлина было затруднительно не только из-за захламленности их обломками зданий, сгоревшей техники или разбитых трамваев. Сами улицы были перегорожены сложенными из битого кирпича и цементного раствора баррикадами толщиной до 4 метров. Все двери и окна первых этажей зданий были заложены кирпичом, в котором были оставлены лишь узкие амбразуры. И почти за каждой амбразурой - автоматчик или пулемётчик. А на вторых этажах и выше - фольксштурм с фаустпатронами. Эти противотанковые средства у немцев были в достатке и создавали нашим танкистам и самоходчикам большие проблемы.
        В городских боях, в тесноте улиц танк почти беззащитен против выстрела фаустпатрона из подвала или с верхнего этажа здания. И наши солдаты стали применять такую тактику. К каждому танку придавалось по отделению пехоты. Они обследовали и зачищали от фаустников здания, а танк их поддерживал огнём. Там, где прохода из-за баррикад не было, танк просто проламывал его в кирпичной стене здания, и пехотинцы продвигались дальше. В городе, в разных его районах, немцы воздвигли три огромные бетонные башни: Гумбольдхайн, Фридриххайн и Зообункер, затащив туда обычные и зенитные орудия и пулемёты. С этих башен немцы могли простреливать артиллерийским огнём значительную часть города и небо над Берлином.
        Но Сергея эти башни сейчас мало интересовали - как и другие укрепления. Он должен был выполнить приказ - добраться до выделенного ему района поиска. По прямой, через центр, это не получалось - центр пока был занят немцами. Наши войска успели занять лишь юго-западные окраины огромного города. Немецкие войска были хорошо осведомлены о продвижении наших солдат. Работал телефон, и фольксштурм постоянно сообщал в штаб обороны города о продвижении русских и их сил.
        Группа Сергея попала под пулемётный огонь. На углу, метрах в пятидесяти, стоял дот - на сложенных бетонных блоках укрепили башню от «Пантеры». Засевший там немец реагировал на любое движение и патронов не жалел. А на улице - ни одного укрытия вроде брошенной машины или кучи битых кирпичей. Стрелять по броне башни из автоматов - смешно, и приблизиться невозможно. Фаустпатрон был бы в самый раз, только где его взять?
        Выход неожиданно предложил немец-опознаватель.
        - Этот район, Найкёльн, раньше был небольшим старинным городком, он позже влился в Берлин.
        - И что из этого следует? - не понял Сергей.
        - В старых зданиях почти все подвалы в домах соединены.
        - Так что же ты раньше молчал?
        Трое солдат во главе с Самойловым спустились в подвал, нашли ход в подвал следующего дома, а потом - и дальше. Таким образом удалось обойти дот с башней «Пантеры». Они подобрались сзади и забросили связку гранат сверху, на командирскую башенку. Сильно громыхнуло, осколки застучали по стенам домов, посыпались стёкла. Но и дот перестал существовать - после взрыва связки гранат в нём сдетонировал боезапас, башню сорвало с постамента, и теперь она валялась рядом с блоками. Сергей сразу понял ценность для их группы ходов между подвалами.
        Он развернул карту и подозвал немца.
        - Сможешь вывести по подвалам вот сюда?
        - До самого места - нет, вот тут старые постройки заканчиваются, - ткнул пальцем в карту немец.
        - Веди.
        Вся группа спустилась в подвал дома. К удивлению Сергея и его бойцов, подвалы были сухие и чистые. Видимо, жители их использовали как бомбоубежища при налётах авиации, и содержали в порядке.
        Группа беспрепятственно прошла с десяток подвалов и, по расчетам Сергея, продвинулась на квартал, а то и больше. Единственно, что было плохо - это темнота. Свет пробивался лишь через немногочисленные узкие окна, да ещё выручал трофейный фонарик Сергея. Но надолго ли хватит его батарейки?
        Из темноты неожиданно грянул винтовочный выстрел. Автоматчики среагировали мгновенно - упав на пол, они открыли ответный огонь. Выстрелов больше не последовало, но слышались женские и детские крики. Что за спектакль?
        Сергей с Самойловым подобрались к выходу из подвала. В месте перехода из одного подвала в другой лежал убитый фольксштурмовец с винтовкой в руке.
        Они прошли через короткий ход и вошли в подвал соседнего дома. В нём было полно женщин, стариков и детей, сидевших на узлах с домашним скарбом. Они со страхом смотрели на появившихся из темноты русских.
        - Скажи им, чтобы замолчали - и без паники. Мы их не тронем, просто пройдём дальше.
        Немец-опознаватель заговорил. Ему ответил один старик.
        - Что он говорит?
        - Говорит, что дальше прохода нет, он замурован.
        Группа выбралась из подвала, сопровождаемая испуганными взглядами местных жителей. Сергей попытался сориентироваться по карте - где они находятся. Позади них на улице шла ожесточённая стрельба. Это немцы пытались отразить атаки нашей пехоты.
        - Самойлов, охраняй немца, мне он нужен живым.
        - Слушаюсь.
        - Группа, за мной!
        Сергей решил ударить немцам в тыл. Он знал, что ничто так мне нервирует обороняющихся, как стрельба в тылу. Каждый думает, что именно его позиции обошли, что именно он отрезан, и что именно ему надо отступать.
        Группа подобралась поближе к немецким позициям, автоматчики открыли шквальный огонь, а потом стали бросать гранаты.
        Немцы заметались. Спереди русские, сзади - тоже, и силы их неизвестны. Оборону на два фронта немцы не выдержали. Часть их была убита, другая выкинула из окна палку с белой тряпкой, а потом оставшиеся в живых пошли сдаваться. Они выходили из зданий, бросали у входа оружие и поднимали руки. Сергей удивился, глядя на них - кому тут воевать? Подростки от четырнадцати до восемнадцати лет и пожилые люди. У всех утомлённый вид, все худые.
        Сергей подождал, когда подойдет наша пехота, и сдал пленных автоматчикам. Самому вести их в наш тыл было просто невозможно, у него - свой приказ. Конечно, помочь пехоте - святое дело, хоть на шаг, но ближе к победе. Это ещё повезло, что против них стоял фольксштурм, а не регулярные части или, хуже того - эсэсовцы. Те дрались остервенело и в плен не сдавались.
        Сергей с группой вернулся к дому, где оставался Самойлов с немцем. По улице пробежали наши пехотинцы, лязгая гусеницами, прошла самоходка. Фактически в какой-то момент Сергей с группой опередил наши передовые части.
        - Герр майор! - обратился к нему немец-опознаватель. - Тут недалеко станция метро.
        - Прокатиться предлагаешь? - пошутил Сергей.
        - По туннелям можно пробраться к любой точке города. Только это очень опасно.
        - Показывай.
        Метро в Берлине существовало с 1902 года и было разветвлённым. На первых порах рельсы проходили по наземным эстакадам, потом стали делать станции неглубокого залегания. И только в 1933-1934 годах, уже при Гитлере, стали строить новые ветки глубокого залегания - под реками, каналами, центром города. С 1934 года на каждой станции вывешивали национальный немецкий флаг, две станции были переименованы. Станция «Рейхсканцлерплац» была переименована в «Адольф-Гитлер-плац», а «Шёнхаузер-Тор» - в «Хорст-Вессель-плац». На время войны, особенно в 1944-1945 годах немцы использовали метро как бомбоубежище для мирного населения, а незаконченные туннели использовались как склады. А уж во время обороны Берлина туннели пригодились для быстрого и скрытного передвижения войск.
        На одной из станций - «Шторммитте» - имелось сразу несколько путей. Немцы установили здесь метропоезда и обустроили подземный госпиталь. С 25 апреля движение на всех линиях метро было остановлено из-за прекращения подачи электроэнергии - подстанции были разрушены.
        Берлинское метро имело свои особенности. Часть линий, ещё времён первого строительства, была узкоколейной, линии более поздней постройки имели широкую колею. Поэтому сквозного движения, скажем - с юга города на север - не было, немцам приходилось делать пересадки с ветки на ветку.
        И когда утром 2 мая 1945 года сапёры из дивизии СС «Нордланд» взорвали туннель под Ландвер-каналом в районе Трубинерштрассе, исполняя приказ фюрера затопить метро, выполнить задачу полностью не удалось. Затопленными оказались только несколько веток протяжённостью 25 километров. Вода в туннелях поднялась на полтора метра, но и этого хватило, чтобы захлебнулись и утонули раненые и мирные жители, использовавшие метро в качестве укрытия.
        Благодаря энергичным мерам первого советского коменданта Берлина, генерала Н. Э. Берзарина, движение метро было запущено вновь и к концу мая работало уже 5 веток, или 61 километр.
        Сейчас же немец-опознаватель вывел группу Сергея к станции «Крумке Ланке». Эта линия пересекала Берлин с юго-запада на северо-восток.
        - Битте, перед вами, герр майор, вход на станцию.
        У круглого одноэтажного здания с крупными буквами названия поверху прохаживалось двое часовых-фольксштурмовцев.
        - Вперёд! - скомандовал Сергей.
        Группа ринулась ко входу на станцию. От удивления, вызванного внезапным появлением бойцов в советской форме, фольксштурм сопротивления не оказал. Два пожилых немца безропотно подняли руки и сдали винтовки.
        - Скажи им: пусть идут домой и больше не берут в руки оружие.
        Группа беспрепятственно вошла в вестибюль станции. Бетонные стены, отсутствие всякого, даже минимального, украшательства - никакого сравнения с нашей «Автозаводской» или другой станцией советского метро довоенной постройки. Только в нише - бюст Гитлера и флаг. Бюст один из автоматчиков тут же разбил прикладом автомата, а двое других солдат сорвали и разодрали пополам нацистский флаг со свастикой в круге.
        Вестибюль был освещен через окна, а вот лестница, ведущая вниз, к самой станции, скрывалась в полумраке.
        Приготовив оружие, члены группы начали спускаться вниз по лестнице. На перроне тускло светились плафоны аварийного освещения. На рельсах стоял застывший метропоезд. Двери были распахнуты, а внутри полно берлинцев, нашедших здесь укрытие.
        Группу заметили сразу, раздались крики, поднялась паника. Из дальних вагонов выбегали люди с узлами.
        - Скажи им - мы никого не тронем, пусть все остаются на своих местах, - попросил Сергей немца-опознавателя.
        Тот, громко крича, перевёл слова Сергея. Фразы переводчика звучали жёстко, как приказ. Самым удивительным оказалось то, что крики смолкли и немцы послушно вернулись в вагоны.
        - Мы, немцы, - законопослушная нация и привыкли подчиняться приказам, - извиняющимся тоном сказал опознаватель.
        - Скажи им - пусть находятся здесь, пока наверху идут бои. Думаю, к вечеру им можно будет выйти.
        Перевод немцы слушали внимательно, стоя у открытых дверей вагонов. Рельсы вели влево и вправо.
        - Гельмут, в какую сторону идти?
        - Влево, герр майор.
        Группа двинулась по перрону. Немцы разглядывали наших солдат, как нечто удивительное. Они что, ожидали увидеть медведей в ушанках со звёздами или варваров?
        Группа спустилась на рельсы узкоколейки. Мрачный и тёмный туннель уходил вперёд и немного вниз, под уклон, едва освещённый редкими тусклыми лампами аварийного освещения. Солдаты спотыкались на шпалах, чертыхались. По туннелю дул довольно приличный ветерок.
        - Сквозняк, наверное? Вентиляция-то выключена? - спросил немца Сергей.
        - Не могу знать, герр майор.
        Идти пришлось километра два. В двух местах от туннеля отходили боковые ответвления - с рельсами, со стрелочными переводами.
        Никаких указателей не было, и сначала группа встала. Куда идти? Прямо или направо? Куда ведёт ответвление? Может, в депо, а может - к строящейся станции? Это известно только работникам метро.
        Однако, присмотревшись к рельсам и подсветив фонариком, Сергей указал - туда. Главный путь, по которому ходили метропоезда, был более накатан, а рельсы бокового ответвления кое-где тронуты крапинками ржавчины.
        Они вышли к другой станции. Здесь тоже стоял метропоезд с мирными жителями. Ситуация повторилась: сначала паника и крики при виде советских солдат, потом приказ Гельмута и возвращение всех в вагоны.
        Когда, обойдя поезд по перрону, группа вновь спускалась на рельсы, зазвонил телефон. Это был явно рабочий аппарат, висевший на стене.
        Сергей показал Гельмуту на телефон.
        - Ну-ка, послушай!
        Гельмут снял трубку.
        - Алло, я!
        Он поговорил несколько минут и повесил трубку.
        - Кто это был? - поинтересовался Сергей.
        - Ганс Фриче.
        - Это кто такой?
        - Из министерства пропаганды, заместитель Геббельса.
        - Да? - удивился Сергей. - И что ты ему сказал?
        - Что на станции спокойно и стрельбы не слышно.
        - Правильно, пусть пребывает в счастливом неведении.
        Начальника отдела радиовещания Ганса Фриче и консультанта Геббельса по агитации Вольфа Хайнрихсдорфа через несколько дней взяли в плен солдаты 47-й стрелковой дивизии 8-й гвардейской армии. К тому моменту министр Геббельс отравился вместе с женой Мартой, отравив перед этим своих многочисленных детей.
        Впереди шёл Самойлов. Сергей доверял ему, и сибиряк ещё ни разу не подводил его. За ним, в отдалении шагов на двадцать, двигалась небольшая группа.
        Самойлов остановился и поднял руку. Группа замерла.
        Сергей, прижимаясь к бетонным тюбингам туннеля, приблизился к сибиряку.
        - Что?
        - Впереди немцы.
        - Не видно же ни черта!
        - Слышите, подковки стучат?
        Сергей прислушался. Вроде донёсся едва слышимый цокот. Или показалось?
        - В нашу сторону идут.
        Сергей моргнул фонариком в сторону группы два раза, подав условный сигнал. Автоматчики залегли.
        Минут через пять далеко в туннеле показались тени. Когда они проходили мимо лампочки аварийного освещения, Сергей заметил отблески света на стальных шлемах и на оружии.
        Точно, немцы! Ну, Самойлов, молодец!
        Дождавшись, когда они приблизятся, Сергей крикнул:
        - Хенде хох! Сдавайтесь!
        Немцы, не сделав ни одного выстрела, залегли, и с их стороны донёсся крик… на русском языке:
        - Мы свои, не стреляйте!
        - Тогда назовитесь!
        - Разведгруппа лейтенанта Гапоненко, пятая ударная армия.
        - Пусть лейтенант подойдёт, мы стрелять не будем.
        Через пару минут от чужой группы отделилась фигура и направилась в сторону группы Сергея. Форма и вооружение неизвестного были немецкими. «Не власовец ли?» - мелькнуло в голове Сергея.
        Неизвестный подошёл.
        - Кто старший?
        Сергей встал, сделал шаг навстречу.
        - СМЕРШ Первого Украинского фронта, майор Колесников.
        - Лейтенант Гапоненко.
        - Форма на вас немецкая, лейтенант.
        - Так разведгруппа!
        - И документов нет?
        - Когда разведка в тыл к немцам идёт, документов не берут.
        - Знаю, - досадливо поморщился Сергей. - А вдруг вы власовцы? - И посветил фонариком на левый рукав кителя лейтенанта. Нашивки «РОА» на рукаве не было. Конечно, её спороть можно, но всё равно следы от швейной машины останутся. Да и под нашивкой материал не выцветает, не пачкается, в общем - выделяется.
        - Товарищ майор, мы судоплатовские.
        - Так ведь Судоплатов - диверсант!
        - Я не могу раскрыть перед вами нашу задачу.
        Сергей лейтенанту поверил. Даже в СМЕРШе не все офицеры знали, кто такой Судоплатов, а уж власовцы тем более знать не могли.
        - Ладно, лейтенант, договорились. Ты как в метро попал?
        - По вентиляционной шахте. Нам в центр города надо.
        - Так вы в другую сторону идёте. Два перегона отсюда, конечная станция этой ветки.
        - Вот твою мать! Я в метро вообще в первый раз - те ещё катакомбы, и самое паскудное - компас врёт.
        - Мне легче, у меня в группе немец-антифашист проводником.
        - Повезло.
        - Не в везении дело, СМЕРШ к этой операции заранее готовился.
        - Тогда пусть на карте покажет, куда нам под землёй двигаться.
        Лейтенант достал из планшета карту, подсветил её фонариком. Сергей подозвал Гельмута.
        - Покажи товарищам, если сможешь.
        Гельмут покосился на форму и заговорил по-немецки. Лейтенант покачал головой:
        - Не, ты по-русски.
        Сергей тактично отошёл в сторону: ни к чему слушать чужие секреты. Как говорится: меньше знаешь - лучше спишь.
        Гельмут показал лейтенанту путь.
        - Вот ёшь твою кочерыжку! - воскликнул разведчик. - По карте всё понятно было, а в туннеле в другую сторону попёрлись. Ну, спасибо вам!
        Лейтенант повернулся к Сергею.
        - Нам два перегона вместе идти. Согласен, товарищ майор?
        - Идём, вместе сподручнее.
        Благодаря немецкой форме разведчики шли впереди. Если с немцами столкнутся, те не сразу стрелять начнут, и у наших фора во времени будет. К тому же Гельмут из группы Сергея шёл в группе лейтенанта, показывая дорогу. В туннеле - не в лесу, не заблудишься. Единственная трудность - боковые ответвления. Свернув не туда, можно выйти на поверхность далеко от цели.
        Вместе они прошли половину перегона, станцию и ещё один перегон, когда услышали впереди себя громкую немецкую речь.
        Сергей пробежал вперёд.
        На путях перед станцией, практически перекрывая туннель, стоял грузовой вагон. А рядом - немец с автоматом. Он кричал:
        - Хальт! Цурюк! - и ещё что-то, что Сергей не мог понять.
        Лейтенант в переговоры вступать не стал. Он выстрелил в часового, и его группа сразу рванулась вперёд, протискиваясь с обеих сторон от вагона. Тут же вспыхнула стрельба. Кто и в кого стрелял, было непонятно.
        Внезапно раздались два взрыва, и всё стихло.
        Сергей пробрался за вагон.
        Здесь, на станции, немцы оборудовали склад. Штабелями стояли разнокалиберные ящики. Однако не они интересовали Сергея, поскольку он знал - документы на станцию не повезут. Следовательно, в ящиках скорее всего продукты или оружие.
        К Сергею подошёл лейтенант.
        - Видал, как лихо мои ребята расправились с ними?
        На перроне, между ящиками, лежали три трупа немецких часовых.
        - Лейтенант, тебе наверх выходить надо, а мне дальше, в туннель.
        - Тебя, майор, не интересует, что в ящиках?
        - Жратва или боеприпасы. Мне это не интересно, у меня другая задача.
        - Тогда бывай. - Они пожали друг другу руки.
        Лейтенант со своей группой побежали к выходу, а Сергей со своими - дальше, в туннель.
        Они уже дошли до среднего перегона, как Самойлов неожиданно остановил группу.
        - Немцы впереди, много.
        - Может, снова наша группа?
        - Нет, по-немецки говорят.
        - Группа, к бою!
        Сергей решил неожиданно напасть на немцев. Не прятаться же им здесь, в подземелье, как крысам?
        Туннель в этом месте делал плавный изгиб, оттуда и доносились голоса.
        Сергей с Самойловым подошли к изгибу, выглянули.
        Немцы в чёрной униформе снимали с ручной дрезины ящики и перетаскивали их в боковое ответвление туннеля. Немцев было не меньше десятка. Командовал ими офицер в фуражке с высокой тульей.
        - Эсэсовцы! - прошептал Сергей Самойлову. - Веди сюда группу, немца оставь на месте.
        Через несколько минут группа автоматчиков подошла и залегла рядом.
        - Значит, так, бойцы, - прошептал Сергей. - Вы двое, - он показал пальцем, - бросаете гранаты. После взрыва все открываете огонь - и вперёд. Всё ясно?
        Автоматчики кивнули. Задачу ещё облегчало то, что у места работы ярко горела лампа, освещая место разгрузки.
        - Готовы? Давайте!
        Бойцы разом швырнули гранаты и упали между рельсами. Предосторожность не лишняя, от бетонных тюбингов пули и осколки рикошетировали.
        После взрыва автоматчики открыли огонь, но место взрыва гранат заволокло дымом. Куда и в кого стрелять, было совершенно непонятно, тем более что ответной стрельбы не было.
        И автоматчики рванули вперёд.
        До места, где стояла дрезина, они добежали благополучно, но стоило им свернуть в боковой туннель, как их встретили автоматным огнём. Бойцы отхлынули назад, в основной туннель, потеряв одного убитым и одного легкораненым.
        Эсэсовцы поливали огнём так, как будто у них там был склад боеприпасов. А может, и в самом деле был? Что-то же они выгружали в ящиках?
        - Забросайте их гранатами! - скомандовал Сергей.
        Сразу несколько автоматчиков, выдернув чеку, швырнули в боковой туннель гранаты. Взрывы последовали один за другим, как разрывы мин миномётной батареи.
        Из бокового прохода потянуло дымом. Стало быть, другой конец туннеля, за эсэсовцами, имел выход, иначе тяги в воздухе не было бы.
        Огонь со стороны немцев стих. Сергей боялся, что от взрыва нескольких гранат обрушится свод туннеля или сдетонируют боеприпасы, предположительно находящиеся в ящиках, которые разгружали немцы. Но бетонные тюбинги устояли и ничего не сдетонировало, из чего Сергей сделал вывод, что в ящиках не боеприпасы.
        - Вперёд! - приказал он.
        Автоматчики рванулись вперёд. Это был не туннель для проезда метропоездов, там даже рельсов не было.
        За боковым ответвлением был широкий и низкий зал, в котором штабелями стояло множество ящиков различного размера. В проходах между ящиками валялись трупы немцев в чёрной форме, на петлицах - серебристые значки «череп с костями».
        Взрывами гранат два ящика оказались повреждёнными.
        Сергей взялся рукой за крышку ящика и потянул её вверх. Потом подналёг второй рукой, и крышка отвалилась. В ящиках лежали бруски золота.
        Сергей взял один и чуть не уронил, настолько тот был тяжёлый. А с виду - вполовину меньше кирпича. Сергей всмотрелся - на бруске была отштампована надпись: «Бельгийский национальный банк». Ага, стало быть, немцы стащили сюда ящики с трофейным, изъятым в оккупированных странах золотом. Да тут в одном ящике килограммов сорок-пятьдесят золота!
        Сергей подошёл ко второму ящику. Крышка поддалась сразу. В ящике лежали брезентовые завязанные мешочки с биркой, на которой были нанесены цифры и надпись на немецком языке. Немца-опознавателя бы сюда позвать, только стоит ли ему показывать?
        Сергей развязал один из мешочков, сорвав сургучную печать, и его чуть не стошнило от отвращения. В мешочке были золотые коронки и мосты. И все - явно бывшие в употреблении, явно снятые с убитых, не исключено - с жертв в концлагерях.
        Подошёл Самойлов и тоже заглянул в мешочек.
        - Это что? - он даже не сразу понял.
        - Золотые коронки, немцы с убитых сняли.
        Самойлов отшатнулся.
        - Во всех ящиках? Это же сколько людей убить надо? - его лицо скривилось от брезгливости и отвращения. - Да немцев убивать надо, как бешеных псов!
        - Вот с нами немец, Гельмут. Начнём с него? Это же СС, вот их стрелять надо без суда. А мирные немцы при чём?
        Их разговор внимательно слушали автоматчики.
        Сергей задумался. Склад теперь ничейный, немецкой охраны нет. Что делать? Оставить автоматчиков здесь? Для такого склада десятка солдат мало, тут не меньше взвода надо. И если их оставить, то как выполнять приказ? Да, когда до них доводили приказ, о ценностях упоминали. Для страны золото нужно - хотя бы для восстановления немцами же разрушенного. Но для СМЕРШа как спецслужбы важнее, наверное, секретные документы.
        Сергей решил всё-таки оставить всех автоматчиков здесь, на охране склада, и вместе с ними Гельмута. А самому с Самойловым выбираться к своим. Пусть принимают меры: пришлют солдат, грузовики и пару танков или самоходок для охраны грузовиков. Оставлять ценности нельзя.
        Решив так, Сергей перевёл дух и отдал приказания. Командиру отделения приказал беречь немца-опознавателя, как зеницу ока. Только попросил Гельмута указать на карте точное положение склада с ценностями. Что-то запутался он в этих подземных лабиринтах берлинского метро, да ещё без знания немецкого. На каждой станции названия были, только в немецком языке столько согласных, что прочитать затруднительно.
        Гельмут сразу поставил на карте крестик карандашом. Конечно, он старый берлинец, все станции знает.
        Они отправились в обратный путь, и это было уже легче, дорога была знакома - вплоть до подвалов. Если бы ещё немцы не мешали. А то члены фольксштурма иногда себя героями мнили, спасителями отечества. Выстрелит из винтовки - и сам от старости едва не рассыпается. А дать в его сторону очередь, так с перепугу и в штаны наложить может.
        Сергей с Самойловым добрались до нашей пехоты. Однако связь со штабом у них была только по рации - в эфире от передатчиков и голосов тесно. И важные сведения никак нельзя передавать по рации, телефон нужен или личная встреча с сотрудниками ведомства.
        Вот и пришлось Сергею с Самойловым пробираться к себе в тыл.
        Они едва нашли отдел СМЕРШа своей дивизии. Сергей доложил о находке, показал отметку на карте. Но начальник отдела лишь покачал головой.
        - Какой склад, Колесников? Ты под землёй у немцев в тылу шастал! Наши войска до твоего крестика ещё метров пятьсот-семьсот не дошли. Как туда солдат и грузовики посылать? Жди!
        - Так ценности же! - не отступал Сергей. - И всего десяток автоматчиков для охраны. Нагрянут эсэсовцы, всех перебьют и ценности вывезут.
        - Колесников, ты оглох?
        - Никак нет.
        - Тогда что предлагаешь?
        - Дайте мне взвод солдат, а лучше - два. За грузовики я по рации скажу.
        - Ты что удумал? Людей попусту положишь!
        - Война, но я постараюсь.
        Была у Колесникова мыслишка, только делиться ею с начальником он пока не хотел, и так авантюристом его считает.
        Начальник отдела вышел и вернулся через полчаса.
        - Да, задал ты мне задачу! Все подразделения наступают, потери, подкрепления требуют. Но я до командира дивизии дошёл. Будет тебе взвод.
        Так Сергей получил в своё распоряжение взвод сапёров. Причём все они были уже степенные, усатые дядьки лет под сорок-пятьдесят. В наступлении им делать было особо нечего, поскольку все они были мостостроители. Их дело было переправы наводить. И оружие у них было соответствующее - карабины мосинские.
        Сергей критически осмотрел взвод и спросил у командира, краснолицего старшины.
        - Они хоть стрелять у тебя умеют?
        - Приходилось.
        Старшина покраснел ещё больше, хотя вроде и некуда было. Гипертония у него, что ли? Или водочкой балуется?
        Сергей повёл взвод. Они лезли по тем же подвалам, потом - по туннелю. Сапёры, видимо, были из бывших строителей, и всё ощупывали руками.
        - Добротно построено.
        - Мужики, давайте пошустрее, - торопил Сергей.
        На последней станции перед подземным складом Сергей приказал немцам освободить вагон.
        Приказание исполнили быстро. Вагон отцепили, и сапёры, облепив его со всех сторон, стали толкать вагон по рельсам к складу.
        Однако одного Сергей не учёл. От станции рельсы вначале шли под уклон, а перед следующей - на подъём. Так экономилась электроэнергия и так устроены рельсовые перегоны почти всех метро во многих городах. Поэтому вагон сначала шёл медленно, потом стал набирать ход.
        - Не толкайте! - закричал Сергей.
        Сапёры убрали со стен вагона руки, и он сам стал набирать ход. Вот, блин, незадача! Сергей помнил, что дальше на путях стоит дрезина. Сейчас ка-ак! В общем, крушение и завал.
        Сапёры тоже только смотрели, как удаляется вагон.
        - Пошли, - обречённо сказал Сергей. Похоже, его затея обернётся провалом.
        Впереди раздался довольно сильный железный удар - это столкнулись вагон и дрезина. Но грохота, который ожидал Сергей, не было. Вагон, до того как столкнулся с дрезиной, стоявшей на тормозных «башмаках», начал на подъёме терять скорость. Сцепка встала.
        На звук удара из бокового туннеля выбежали несколько автоматчиков.
        - Свои! - закричал Сергей.
        Вагон подогнали к боковому туннелю и начали загружать в него ящики. Сапёры ругались.
        - Да что в них лежит-то? Кирпичи, что ли?
        Однако силами автоматчиков и сапёров вагон загрузили быстро.
        Сергей подошёл к старшему сапёров.
        - Угощайся, старшина! - и протянул ему пачку «Казбека». Сам он не курил, папиросы постоянно носил в кармане. Нет лучшего способа разговорить незнакомого человека или сблизиться с ним.
        - Благодарствую, - как-то по-старорежимному ответил старшина. Заскорузлыми пальцами он вытащил из пачки папироску, помял её, понюхал.
        - Духовитая.
        Прикурил, пустил струйку дыма.
        - Старшина, вагон с грузом надо перегнать на станцию. А ты сам видел - он под уклон разогнался. Как затормозить?
        - Сейчас сообразим.
        Старшина подозвал сапёров. Поистине смекалист русский мужик!
        К тормозному башмаку привязали палку, и один из сапёров улёгся на пол вагона у открытых дверей. В нужный момент он подсунет под колёса привязанный к палке тормозной «башмак», и вагон должен остановиться. Теоретически всё правильно, а вот как это получится на практике?
        Вагон со сцепленной дрезиной подтолкнули, и он покатился под горку. Сапёры вспрыгнули на низкую дрезину. Поместилось их там немного - человек пять, остальные шли по туннелю пешком.
        Вагон с ценным грузом остановился, не доехав до платформы с десяток шагов - не хватило инерции, слишком тяжёл был груз. Ящики выгрузили на платформу. Сергей оставил двоих сапёров для охраны, а вагон с дрезиной отправил назад. Сам же выбрался на поверхность. Станция была окраинная, неглубокого залегания.
        У выхода в вестибюль он осмотрелся. С разных сторон раздавалась стрельба, пули иногда били по зданию станции, но огонь был неприцельный, скорее всего залетали шальные пули. И невозможно было понять, где наши, где немцы? Куда идти? Ведь надо искать свою пехоту, радиста - чтобы сообщить, куда направлять грузовики. Похоже, станция метро оказалась между воюющими сторонами.
        Слева, метрах в ста, мелькнуло несколько фигур в шинелях и телогрейках. «Наши!» - обрадовался Сергей. Немцы телогреек не носили, на них либо шинели, либо кителя.
        Перебежками Сергей подобрался к русской пехоте, нашёл командира роты.
        - Рация есть?
        - Есть. Радиста ко мне!
        В бою радист и санитары были обычно недалеко от командира подразделения.
        Радистом оказался щупленький молодой солдат. Рация была ему явно тяжела.
        - Передашь, что товарищ майор скажет.
        - Есть! - радист включил рацию.
        В эфире царил хаос. Смешивались на одних волнах немецкая и русская речь, прорывалась музыка. Прямо конец света!
        С трудом радисту удалось выйти на связь с дивизией, а Сергею - передать сообщение о грузе, находящемся на станции.
        - Обеспечь охрану, попытаемся подойти.
        Тем не менее часа через два к станции метро прогромыхали гусеницами два танка «Т-34» и четыре «ЗИС-5» со взводом солдат.
        Все ящики, даже с грузом от первого вагона, не вошли. Груз не возвышался над бортами грузовиков, но рессоры просели, а водители, глядя на покрышки, запричитали:
        - Хорош грузить! А то мы не доедем, баллоны полопаются!
        Один танк уехал с колонной и прибывавшими солдатами, второй остался у станции. Сергей перевёл дух.
        Глава 9
        Берлин
        Вторым рейсом пришло уже десять «Студебекеров» и два взвода автоматчиков. Видимо, в штабе дивизии вскрыли ящики и поняли ценность груза.
        Сергей оставил один взвод на охрану станции и переноску ящиков с перрона к грузовикам. Второй взвод разгружал вагон. Сапёры теперь только грузили ящики в боковом туннеле, и дело пошло быстрее. До вечера они успели отправить гружёные «Студебекеры» назад.
        Поскольку наши войска уже продвинулись дальше станции, Сергей распорядился, чтобы местные жители шли домой.
        - Гельмут, переведи, пусть идут по домам. Бомбёжек больше не будет, в домах их никто не тронет.
        Жители, нагрузившись скарбом, с неохотой покинули станцию. Всё-таки наверху постреливали, а подземелье станции вселяло уверенность в защите. Сергей тогда ещё не знал, что фактически он спас этих людей от смерти.
        Ночь провели в тревожном ожидании. Автоматчики караулили входы на станцию и оба туннеля - могли прорваться немцы. И не для спасения имперских золотых трофеев, а спасая собственные жизни. У немецких солдат теперь была одна забота - выжить в этом хаосе.
        Расположение наших и немецких войск перемешалось. Один квартал или даже отдельный дом занимали наши, другой, по соседству - немцы. И пулю можно было получить с любой стороны.
        Ночью Сергей сходил на склад и оценил объём работы. М-да, учитывая, сколько успели вывезти, трудиться им предстояло ещё не меньше двух дней. Ящиков оставалось достаточно много, и таскать их до вагона на рельсах становилось всё дальше.
        Хотелось есть: за день Сергей куска хлеба во рту не держал - так же, впрочем, как сапёры и отделение автоматчиков. По Уставу солдат должен стойко переносить все тяготы службы. Но ведь физическая нагрузка у солдат велика, ящики тяжёлые. И завтра солдаты с ног свалятся от усталости и голода, если их не покормить, хотя бы сухим пайком. Только еды уже было не достать, нигде. Но Сергей решил, что завтра он с первым же грузовиком отправится в дивизию и выбьет у начпрода провизию. На трофеи рассчитывать не приходилось - не 41-й год, у немцев самих с провиантом было туго. Это уже после взятия Берлина перед советским командованием во всей полноте встанет вопрос - чем кормить население? Почти сразу же будут организованы рабочие места - на расчистки улиц от завалов, восстановление подачи воды, электроэнергии, запуск движения метро и трамваев. И с 15 мая 1945 года, после назначения бургомистров и образования районных управ, были введены продовольственные карточки. На рабочую карточку берлинец получал в день 600 граммов хлеба, 400 граммов картофеля, 80 граммов крупы, 100 граммов мяса, 30 граммов жиров, 25
граммов сахара, а также 100 граммов кофе, 20 граммов чая и 400 граммов соли в месяц. Дети и иждивенцы получали в день на человека 300 граммов хлеба, 400 граммов картофеля, 30 граммов крупы, 20 граммов мяса, 20 граммов жира и 25 граммов сахара. Нормы были в несколько раз выше, чем в блокадном Ленинграде.
        Грузовики у станции появились, едва рассвело. И к великой радости Сергея и солдат, привезли два термоса с кашей, хлеб и консервированную американскую колбасу.
        Сергей разрешил сначала поесть. Один термос с кашей достался солдатам на станции, второй отнесли на склад.
        Поев, солдаты повеселели, да и Сергей воспрял духом. Не забыли о них в дивизии даже в суматохе наступления. А ведь бывали дни, когда по неделе не видели не только горячей пищи - даже куска хлеба. Выкручивались сами, как могли. В подразделениях иногда держали про запас, на «чёрный день», трофейные консервы. Но это в основном танкисты, самоходчики, автомобилисты и артиллеристы. А пехоте куда таскать за собой НЗ? Его или вмиг съедят, чтобы лишнюю тяжесть не носить, или обменяют на что-либо - ту же чистую нательную рубаху или трофейные сапоги.
        После завтрака работа пошла веселее. Часа за два нагрузили «Студебекер», когда на станцию с вагоном прибыли все сапёры и отделение автоматчиков. Сергей едва не позеленел от злости.
        - Почему самовольно оставили склад? Да я вас всех под трибунал… - он схватился за кобуру.
        Негодованию Сергея не было границ. Но краснолицый старшина сапёров тут же прояснил ситуацию.
        - Товарищ майор! Склад заливает водой. Подступает быстро, за полчаса - по середину голенища. Мы сначала решили, что канализацию где-то прорвало - так запаха нет. Вот и подумали: в туннеле уклон, его быстрее всего зальёт, не выберемся тогда.
        Вода в метро - дело серьёзное.
        Сергей спустился на рельсы. Из тёмного чрева туннеля раздавался глухой шум, очень похожий на далёкий шум идущего поезда. Потом показалась вода. Поток её становился всё сильнее. Грязная вода несла щепки, бумагу, пустые ящики и бутылки - весь мусор, что скопился в туннеле.
        Сергей выбрался на платформу.
        - Молодец, старшина! Людей увёл - это главное. А ценности из подземного склада, да ещё и под водой, никто теперь не заберёт.
        Сергей забрался в танк и по танковой рации сообщил в дивизию обстановку. Там вначале не поняли.
        - Какая вода? Колесников, ты что, пьян?
        - Никак нет. Вода заполнила туннель, солдаты едва успели выбраться.
        Сергея выматерили и приказали прибыть в дивизионный отдел СМЕРШа. По прибытии ему учинили разнос с битьём кулаком по столу и обещаниями разжаловать до рядового.
        - У тебя что, солдаты ночью дрыхли?
        - Спали, товарищ подполковник. Весь день ящики грузили да на вагоне по рельсам вручную возили. А ещё охрана на них была, да сутки не евши.
        - Ты меня на жалость не бери! Пиши рапорт, как всё произошло.
        Ну, рапорт писать не впервой. Сергей подробно отписал злоключения.
        Пару дней его не трогали; он же томился неведением, ожидая наказания. Потом вызвали в отдел.
        - Переусердствовали мы с тобой. Немцы, оказывается, канал взорвали над линией метро, и всё метро затопили. У тебя хоть люди спаслись, а на других станциях и в туннелях многочисленные жертвы есть - как среди мирных жителей, так и среди наших военнослужащих. Ничего, никуда от нас эти ценности не денутся. Закончатся бои, залатают дыру бетоном, откачают воду - и всё заберём. Сколько хоть там осталось?
        - «Студеров» на двадцать, а может, и поболее.
        - М-да! - Подполковник побарабанил пальцами по столу. - Ладно, там… - он ткнул пальцами вверх, - твоей вины не усматривают. У тебя какой приказ был?
        - Искать документы, ценности, выявлять переодетых в цивильное фашистских функционеров.
        - Вот и исполняй!
        - Есть.
        Сергей козырнул и вышел. Внизу обессиленно прислонился к стене и вытер рукавом пот под пилоткой. Всё могло закончиться гораздо хуже. Видимо, у других групп результаты были более плачевными.
        Спецгруппы СМЕРШа устроили между собой негласное соревнование: кто добудет наиболее ценные трофеи - документы или пленных. Доходило до совсем уж неприглядных действий. Так, офицер СМЕРШа 5-й ударной армии майор Н. Зыбин первым обнаружил труп Геббельса. Его надо было доставить в Карлхорст, где находился отдел.
        Майор позвонил начальству, прося прислать «полуторку». В это время в район Рейхсканцелярии прибыл начальник отдела СМЕРШ 3-й ударной армии полковник Мирошниченко. Он спросил Зыбина:
        - Кого нашёл, майор?
        Зыбин честно ответил:
        - Геббельса.
        Мирошниченко тут же отдал солдатам приказ - грузить труп на грузовик.
        Зыбин был маленького роста, но отличался личной храбростью. Он встал перед трупом Геббельса и сказал:
        - Не отдам, это мой трофей!
        Мирошниченко - здоровенный грубый мужик - ударил майора кулаком в лицо. Зыбин упал. Люди Мирошниченко труп Геббельса забрали, находку объявили своей.
        Несколько позже Сергей узнал о судьбе найденных ценностей. В ящиках оказались часы в золотых корпусах, зубные коронки и мосты, ювелирные изделия, награды из драгоценных металлов. Полтора месяца специально созданная комиссия описывала и оценивала трофеи, затем они были отправлены в Москву поездом под усиленной охраной.
        Начальник СМЕРШа дивизии получил Красную Звезду, а Сергей - ничего. Сочли, что не наказали - и этого уже достаточно. И про воду в туннелях позже рассказали особисты. Жертв было на самом деле много.
        На станции «Шторммитте» стояли госпитальные вагоны с немецкими ранеными. Ввиду переполненности госпиталя носилки с ранеными находились на перроне и даже на рельсах. Вода затопила станцию, поднявшись на полтора метра выше перрона. Раненым спастись не удалось.
        30 апреля бойцами 8-й гвардейской армии был взят Рейхстаг. В подвале здания был оборудован госпиталь для раненых эсэсовцев. В горячке боя наши бойцы немцев постреляли. А уже 2 мая генерал Вейдлинг в сопровождении трёх генералов сдался в плен и подписал приказ о капитуляции гарнизона. После объявления приказа о капитуляции по громкоговорителям в плен сдались 46 тысяч офицеров и солдат. Однако же - не все. Группы армейских фанатиков, остатки эсэсовских подразделений пытались пробиться из Берлина и уйти на запад.
        В городе периодически вспыхивала стрельба - это выкуривали из подвалов и укрытий не пожелавших сдаться немцев. Несколько дней мирные жители отсиживались в домах - выходить на улицы было страшно. Во-первых, периодически стреляли; во-вторых, жители панически боялись русских. Они же знали по рассказам своих родственников, служивших на Восточном фронте, как жестоко обращались с гражданами Советского Союза солдаты вермахта. Особенно зверствовали карательные команды и войска СС. И теперь они со страхом ждали, когда русские начнут мстить, платить той же монетой - ведь зло всегда возвращается.
        Однако голод - не тётка, и жители стали выходить из домов. Появились самостийные базарчики, где немцы пытались обменять вещи на продукты. Наше командование, чтобы не допустить голода, выставило в каждом районе города полевые кухни, где бесплатно раздавали всем жителям кашу с мясом.
        Берлинцы сначала смотрели на кухни издалека, потом послали детей с мисками и кастрюльками, уповая на то, что солдаты не должны обидеть детей. Детвора боязливо подходила к походным кухням, вдыхала запахи съестного и жалостливо глядела на поваров.
        Кашу накладывали щедро, не скупясь - наварили много, а люди не подходили, боялись.
        Дети, получив миску с горячей кашей, тут же, обжигаясь и давясь, ели. Насытившись, просили добавки и несли кашу домой. И если с утра у кухонь было свободно, то уже после полудня выстраивались очереди.
        Слух о бесплатной раздаче еды мгновенно пронёсся среди жителей, и уже после трёх часов дня котлы опустели. Те, кому не досталось каши, спрашивали поваров - не осталось ли ещё чего. Без переводчиков общаться было сложно, и повара, как могли, пытались объяснить словами и жестами.
        - Завтра сюда - брот, кушать!
        А утром у кухонь возникло столпотворение. Уяснив по вчерашнему дню, что пищу раздают бесплатно и что она не отравлена, как опасались некоторые, берлинцы пришли почти все, целыми семьями. Ведь повара не спрашивали, одна семья или нет, и щедро наполняли черпаками все ёмкости. Многие, не видевшие никакой еды несколько дней, тут же, отойдя немного в сторону, ели и занимали очередь снова.
        Во второй день давали не только кашу, но и хлеб. Пусть немного, по одному-два куска, но это были русские куски, толщиной с ладонь, а не немецкие, просвечивающие насквозь. И хлеб - он был чёрный, солдатский, но это был хлеб!
        Немецкое командование в последние месяцы войны держало население впроголодь, а во время штурма Берлина Гитлер распорядился поджечь продовольственные склады, боясь, что их захватят русские. Склады горели несколько дней, и город остался без какого-либо продовольствия вообще. Вот и пришлось нашей армии кормить жителей немецкой столицы.
        Но Сергею было не до продовольственных вопросов. Кухни и берлинцев возле них он видел, отметил краешком сознания. Однако он выполнял приказ - вместе с немцем-опознавателем Гельмутом и Самойловым обходил все здания в выделенном ему секторе. Но пока все их поиски ни к чему не привели. В центре, вокруг Рейхсканцелярии, Рейхстага группы СМЕРШ находили то армейские, то партийные архивы, задерживали бывших нацистов, а у него - пусто. Что поделаешь, окраина, а укрепления сосредотачивались в основном в центре.
        Но на шестой день поисков повезло и им. Зашли на огороженный высоким кирпичным забором участок. В центре - небольшое одноэтажное каменное здание. Сергей сразу обратил внимание на пятно выжженной земли с кучкой пепла. Он подошёл к кострищу и носком сапога разрыл пепел. Жгли явно впопыхах - попадались несгоревшие куски бумаги с машинописным текстом.
        - Гельмут, подойди.
        Пальцами Сергей аккуратно вытащил из пепла кусок листа. Большая часть его сгорела, на небольшом обгоревшем клочке виднелся текст.
        - Прочти.
        Гельмут всмотрелся.
        - Тут идёт речь о каких-то архивах.
        - Переведи дословно каждое слово.
        Немец прочитал. Из нескольких строк текста сохранились только по два-три слова вначале. Текст был какой-то нейтральный. Эти обгоревшие бумаги могли принадлежать любой гражданской или военной организации. Слух резануло только последнее слово - даже не слово, а только его начало: «Цеп…», и Сергей сразу вспомнил, что в немецкой разведке было подразделение под названием «Цеппелин».
        Пока они стояли у кострища, Самойлов осмотрел дом.
        - Пусто, ничего. Только дом нежилой.
        - Что, хозяева давно его покинули?
        Сергей спросил просто так, кострище было явно свежим - двух-трёхдневным.
        - Да нет, в нём вообще не жили; видать, контора какая-то была.
        - Почему ты так решил?
        - Сами поглядите. В доме кроватей нет, обстановка уж больно казённая.
        Сергею стало интересно. Дом он осмотрел бы в любом случае - уж больно клочок бумаги в пепле интересный.
        В дом зашли сразу все.
        - Гельмут, ты посмотри, может - где бумаги интересные есть. Если найдёшь, сразу зови.
        Сергей с Самойловым обошли дом. Здесь явно помещалось казённое учреждение. На окнах - тяжёлые шторы из плотной, не пропускающей света ткани. В каждой комнате - по два-три письменных стола и шкафы.
        Сергей открыл дверцу одного, другого - шкафы были пусты. Ну конечно, содержимое сожгли перед домом.
        - Гельмут, что у тебя?
        - Нет никаких бумаг, в столах пусто.
        - Жаль, хотел бы я посмотреть на эти бумаги.
        В это время из соседней комнаты раздался крик Самойлова:
        - Товарищ майор!
        Оборвав разговор, Сергей и Гельмут поспешили туда.
        Посередине комнаты с автоматом наперевес стоял Самойлов, и ствол автомата смотрел в распахнутую дверь, а за нею - уходящие вниз, в темноту ступеньки.
        - Я потрогал электрический подсвечник на стене - вон там, и он наклонился. Шкаф поехал в сторону, а за ним - дверь.
        - Молодец, Самойлов!
        Электричества в городе ещё не было. Сергей достал из командирской сумки фонарик и посветил в проём. Ступеньки вели вниз, в подвал, к железной двери со штурвалом на ней.
        Сергей стал спускаться вниз, Самойлов - за ним. Рядовой ухватился за штурвал и хотел повернуть.
        - Погоди-ка, - остановил его Сергей.
        С фонариком в руке он осмотрел дверь. Предосторожность оказалась нелишней. Сверху к двери тянулась тоненькая проволочка. Сергей повёл по ней лучом фонарика и увидел, что в углу комнаты немцы поместили гранату, привязав к чеке эту самую проволоку. Граната была советской, Ф-1, пожалуй - самая сильная из гранат воюющих сторон. Стоило неосмотрительно открыть металлическую дверь, как неминуемо последовал бы взрыв. В тесном бетонном помещении, где велик рикошет осколков, оба погибли бы сразу. Ловушка, конечно, примитивная, устроенная явно впопыхах, без особой изобретательности и рассчитанная явно на человека неискушённого.
        Сергей обезвредил гранату.
        - Теперь крути.
        Сергей повернул штурвал на два оборота и слегка потянул на себя.
        - Стоп! - Самойлов упёрся в дверь ногой.
        Сергей посветил фонариком в образовавшуюся щель - там могли оказаться и другие «сюрпризы». Но - нет, всё чисто.
        - Открывай. - Рядовой потянул на себя тяжёлую дверь. Сергей посветил фонариком.
        Небольшая подвальная комната, уставленная железными стеллажами. На них - узкие открытые ящики с вертикально стоящими картонками или листами плотной бумаги.
        Сергей посветил вниз. С немцев станется, могут поставить растяжку над полом.
        - Самойлов, зови Гельмута, пусть посмотрит.
        Сергеем овладело любопытство. Бумаги ненужные, не представляющие интереса, просто бросили бы. А во дворе явно жгли документы, имеющие ценность. И здесь, в подвале, тоже прятали бумаги, не подлежащие огласке.
        Появился Гельмут с Самойловым.
        - Прочти несколько, - попросил Сергей.
        Гельмут начал вслух переводить, и у Сергея сразу перехватило дыхание. Да это же агентурный архив! Только пока непонятно - чей? Абвера, гестапо или ещё какой-то другой службы. Но есть данные агента - фамилия, имя, отчество, адрес, присвоенное агенту имя, сведения о сотрудничестве. Несколько смазывал интерес тот факт, что агентура была не на советской территории - фигурировали Франция, Польша, Англия. Конечно, карточки были взяты выборочно, из разных ящиков, да и то несколько штук. Но из переведённого Гельмутом Сергей уже понял ценность для СМЕРШа найденных документов. Он выбрал из разных ящиков по несколько учётных карточек, чтобы было что предъявить начальству.
        - Выходим.
        Они закрыли железную дверь и закрутили штурвал, заперев дверь на запоры.
        Заминка случилась наверху, на этаже. Для сохранения секретности они решили закрыть потайную дверь. Сергей и так и эдак поворачивал подсвечник и нажимал на него - никакого толку. По наитию он перешёл на другую сторону от двери, где на стене висел такой же точно подсвечник. И едва он повернул его, как потайная часть стены со шкафом медленно и бесшумно вернулась на место. Теперь всё внешне выглядело так, как будто они только что вошли в дом. Ничто не указывало на то, что в доме есть секретное хранилище.
        - Так. Самойлов, останешься здесь, на охране. Никого за периметр забора не пускать. Я в дивизию.
        Вместе с Гельмутом Сергей добрался до дивизионного СМЕРШа и предъявил начальнику отдела карточки. Был вызван переводчик. Немца-опознавателя решили не привлекать - ведь сведения на карточках могут быть совершенно секретными, полного же доверия опознавателю не было.
        И когда переводчик сразу же стал переводить на русский язык содержание карточек, начальник схватился за голову, слово в слово повторив недавнюю догадку Сергея.
        - Да это же агентурный архив! Позже разберёмся, кому из немецких спецслужб он принадлежит. Его надо срочно вывозить. Колесников, ты хоть охрану выставил?
        - Конечно - рядового Самойлова.
        - Что, только одного?
        - У меня только один боец и был.
        - Бери конвойный взвод, грузовик и езжай на место. Завтра пришлю ещё людей и машину. На двух грузовиках сможете вывезти?
        - Должны.
        - Тогда действуй. За сохранность архива отвечаешь головой!
        Пока Сергей приказал взводу собраться и приготовить грузовик, стемнело. При тусклом свете единственной фары ехали по улицам. Везде лежал битый кирпич, стояли сгоревшие машины и танки. В потёмках Сергей едва не заблудился. С трудом, поплутав, они нашли дом с архивом.
        Сергей открыл калитку и крикнул:
        - Самойлов, это я, Колесников! Не стрелять!
        - Проходите, товарищ майор! Я бы и не стрелял, потому что узнал вас.
        Солдаты заняли дом, устроившись у окон. Так шёл час за часом, и кое-кто из солдат стал уже клевать носом.
        Вдруг Самойлов, сидевший на табуретке у окна в маленькой комнатке, сказал Сергею:
        - Товарищ майор, кто-то через забор лезет.
        Сонливость с Сергея тут же слетела.
        - Дождись, когда он окажется по эту сторону забора. Я попробую выйти во двор и задержать его. Если он убегать станет или стрелять, бей ему по ногам. Может, он тот, кто нам нужен, и лучше взять его раненым, но живым, чем если он уйдёт.
        - Понял.
        Сергей подошёл к двери, тихонько открыл её и вышел на крыльцо. Спускаться по ступенькам он не стал, чтобы не стучать подошвами по бетону, а перемахнул через низкие перила на землю и подбежал к углу дома.
        Неизвестный шёл прямо на него.
        Сергей вскинул пистолет:
        - Стой!
        Неизвестный уронил на землю какой-то предмет и побежал к забору. На ходу он вытащил из-под куртки пистолет и выстрелил в Сергея. Пуля ударила в кирпич. Сергей выстрелил вверх, в воздух.
        - Стоять! Буду стрелять на поражение!
        Прогремела автоматная очередь, и следом - ещё одна. Неизвестный упал у забора.
        Сергей, держа пистолет наготове, подошёл к лежащему. Неизвестный не шевелился. Ногой Сергей отшвырнул его пистолет подальше, носком сапога ударил лежащего по рёбрам. Никакой ответной реакции - ни стона, ни шевеления. Майор наклонился и приложил руку к сонной артерии лежащего. Мёртв! Вот чёрт! Говорил же Самойлову - по ногам стрелять!
        Он пошёл к дому, по пути подобрав предмет, брошенный убитым. Это оказалась небольшая пятилитровая канистра. Колесников открыл крышку, понюхал. Так и есть - бензин. Неизвестный шёл не обокрасть дом и не вывезти бумаги - одному это невозможно. Он хотел уничтожить архив.
        Раздражённый смертью неизвестного, Сергей вошёл в дом и прямиком направился к Самойлову.
        - Я же просил тебя по ногам стрелять!
        - Я по ногам и стрелял. Но в соседней комнате стрелял кто-то ещё.
        Сергей прошёл туда. У разбитого выстрелами окна стояли двое солдат.
        - Кто стрелял?
        - Я, рядовой Семенцов!
        - Кто давал команду?
        - Никто. Вижу - идёт на охраняемую территорию чужой, вот я и пальнул.
        - Тьфу, чтобы тебе пусто было! По ногам стрелять надо!
        - Виноват, товарищ майор!
        Но чего теперь ругаться, сам виноват. Надо было солдат проинструктировать, что делать. Понадеялся на то, что ничего произойти не должно. А теперь единственная ниточка - этот убитый диверсант - мёртв и ничего им не скажет.
        Едва рассвело, Сергей с Самойловым осмотрели убитого. И в самом деле, очередь Самойлова угодила ему по ногам - виднелись три пулевых ранения. А вот Семенцов всадил четыре пули в грудь. Снайпер, твою мать! В темноте да по движущейся цели и так точно угодил.
        Сергей расстегнул куртку убитого. Под ней был чёрный эсэсовский мундир. На правом плече - шитый золотом погон с ромбиком. Не рядовой эсэсман, кто-то из офицеров, Видно, очень хотели архив уничтожить, раз офицера послали. А может, и сам пошёл, не до конца в костре бумаги уничтожив. Теперь уж не узнаешь.
        После происшествия дрёма с солдат слетела, но до утра больше ничего не произошло.
        Около семи часов утра к дому подъехали два грузовика. Проводником в кабине первого грузовика сидел Гельмут.
        Открыли дверь в подвал, чему немало удивились солдаты. Они и не подозревали, что в подвал есть потайной ход.
        Под бдительным наблюдением Сергея перетащили все ящики с архивом в машины. Оба кузова были полны.
        По углам кузовов расселись солдаты.
        Уже хотели трогаться, как Самойлов подал ценную мысль:
        - Ветром бумаги разнести может - грузовики-то без брезента. Укрыть бы кузова чем-нибудь.
        С окон сорвали шторы, прикрыли бумаги, и грузовики благополучно добрались до дивизионного отдела. Начальник, видя, какое богатство попало ему в руки, восхищённо цокал языком.
        Архивы сгрузили в отдельное здание и поставили перед ним усиленную охрану.
        Сергей доложил о попытке поджога.
        - И что? - заинтересовался начальник.
        - Убили, оказался эсэсовцем.
        - Лучше было бы взять его живым. А впрочем - чёрт с ним, туда ему и дорога. Главное - архивы целы и у нас. Молодец, майор, отдыхай.
        Но долго отдыхать не пришлось - только до следующего утра.
        По телефону в отдел передали приказ - откомандировать опытного оперативника в отдел СМЕРШа фронта. Начальник приказал Сергею отбыть в ОКР.
        В отделе Сергей встретился со знакомыми офицерами СМЕРШа. Все оперативники были с опытом, с боевыми наградами. Все гадали, для чего их собирают.
        Всё выяснилось через четверть часа. Их сводную группу направляли в освобождённый Кёнигсберг. Вот незадача!
        Только что, неделю назад, 8 мая, маршал Г. К. Жуков подписал Акт о безоговорочной капитуляции Германии. Победа! Сейчас бы праздновать и возвращаться домой…
        А самое удивительное для офицеров СМЕРШа было то, что их отправили в Кёнигсберг не грузовиками, а самолётом. Довезли до Берлинского аэродрома «Темпельсхоф», где посадили в транспортный СИ-47, час лёту - и они уже в центре Восточной Пруссии.
        Их группу слили с местными контрразведчиками и объявили задачу. По данным разведки, в городе находилась Янтарная комната, вывезенная немцами в период оккупации из Царского Села. Немцы аккуратно разобрали янтарные панно, упаковали их в ящики и бережно, с предосторожностями вывезли в Пруссию. Насколько разведке было известно, ящики с Янтарной комнатой немцы вывезти из города не успели - так стремительно наши войска дошли до Балтики и перерезали сухопутное сообщение Пруссии с Германией. Воздушное сообщение было практически невозможно. На истребителе ящики не вывезешь, а транспортник сбили бы наши истребители ещё по пути в Кёнигсберг. Теперь уже не 1941 год, и в небе властвовала наша, а не немецкая авиация.
        Несколько десятков самолётов в Пруссии были, но остро не хватало горючего.
        Таким образом, оставалась лишь морское сообщение. Да, транспорты в Пруссию приходили и уходили. Наши подводники и морская авиация всячески препятствовали немецкому судоходству, и многие транспорты оказались на дне морском.
        Но кому-то удалось прорваться. В первую очередь транспорты забирали из Пруссии раненых, затем - женщин с детьми. Только в трюмах транспортов вполне могло найтись место и для ящиков с Янтарной комнатой.
        Офицерам предстояло выяснить - вывезли ли ящики, и если да, то куда и на каком судне. Если же не успели, то где спрятали. Приказ поступил от самого Абакумова.
        У офицеров, конечно, возникли вопросы - сколько было ящиков, какого размера и как они выглядели, имели ли маркировку? Ведь невозможно искать вещь, если не знаешь, как она выглядит. Так что вопросы были вполне по существу, но с работниками СМЕРШа поделились всей полнотой информации, которой обладала разведка. Добавить уже ничего не могли. К тому попутно добавили ещё указаний - вроде того, что если будут найдены интересные документы или ценности, обеспечить их сохранность и сообщить в СМЕРШ или доставить в отдел самим.
        Для ускорения работы каждому офицеру выделили свой район города. Часть офицеров проверяла морской порт и документацию. Немцы - педанты и вплоть до падения Кёнигсберга фиксировали в портовых документах время захода в порт и выхода из него морских судов, а также порт следования. Впрочем, порт не был задачей для майора Колесникова, ему достался почти центр города.
        Поселили их тоже почти в центре, в бывшей гостинице. Раньше здесь жили немецкие офицеры, и гостиница была практически не тронута бомбардировками и штурмом города.
        Из захваченных немцами городов обычно вывозили ценные трофеи, вроде музейных диковин, специальные команды министерства оккупированных территорий Альфреда Розенберга. Пруссия к оккупированным территориям не относилась, и теоретически людей Розенберга здесь быть не должно. А на практике вывезти или спрятать ценности - и не только Янтарную комнату - мог любой эсэсовский или гестаповский офицер по приказу свыше. Армейским офицерам, как правило, таких щепетильных операций не поручали. Они считались слишком прямолинейными тупыми солдафонами, не способными придумать и осуществить хитроумную многоплановую операцию.
        Ситуация ещё ухудшалась тем, что в городе орудовала немецкая организация «Вервольф» - оборотни. Причём в Кёнигсберге она была лучше организована, чем в других немецких городах, и крови попортила немало. Одной из её задач, наравне с терактами и диверсиями, был вывоз ценностей в Германию.
        Великая Германия, Третий рейх, была повержена, лежала в руинах, но вывозить ценности в нейтральные страны - вроде Швейцарии, или даже в Аргентину на подводных лодках - они вполне могли. Были такие факты, даже колонии немецкие там организовывали, счастливо избежав суда и наказания. Ведь исчез же куда-то бесследно Борман и некоторые другие известные и малоизвестные, но обладающие знаниями и ценностями лица. Немцы ещё надеялись после поражения восстановить из пепла и руин Третий рейх и создать Четвёртый.
        В гостинице, в соседнем номере, оказался московский профессор-искусствовед А.Я. Брюсов. Он тоже был откомандирован для консультативной помощи поисковикам из СМЕРШа. Этим же вечером он кратко рассказал о Янтарной комнате.
        Создана она была немецким и датскими мастерами из янтаря для прусского короля Фридриха I, затем подарена русскому царю Петру I. В Россию её ввезли в 1717 году, и установлена она была в Екатерининском дворце Царского Села под наименованием Янтарного кабинета. По распоряжению императрицы Елизаветы Петровны архитектор Растрелли несколько реконструировал кабинет, добавив карнизы из агата и яшмы, золочёную деревянную резьбу и зеркальные панно. И с этих пор Янтарный кабинет стал именоваться Янтарной комнатой, ставшей жемчужиной Царского Села.
        За прошедшее время Янтарная комната неоднократно и бережно реставрировалась.
        С началом Второй мировой войны в Царском Селе все мужчины музея были призваны в армию, а женщины успели эвакуировать в тыл страны только мелкие предметы, вроде ваз и кресел.
        Панно Янтарной комнаты были обложены пергаментной бумагой и оклеены ватой. Но снять и вывезти Янтарную комнату не успели. Быстро наступающие немцы захватили Царское Село практически в целости.
        Рейхсляйтер Альфред Розенберг отдал приказ снять и с величайшими предосторожностями и надлежащей охраной вывезти Янтарную комнату в Кёнигсберг. Уже 14 октября 1941 года Янтарная комната, упакованная в 30 ящиках, специальным поездом вместе с другими ценностями Царского Села была отправлена в Пруссию. Занимался отправкой полковник граф Сальмс и подполковник Пенслен. Оба - искусствоведы, служили в подразделении «Остланд».
        Выбор Розенберга на Восточную Пруссию и конкретно на Кёнигсберг пал из-за искусствоведа и большого знатока и ценителя янтаря, издавшего много книг на эту тему, Альфреда Франца Фердинанда Роде. С 1926 года он был директором городских художественных собраний Кёнигсберга, оставаясь в этой должности до апреля 1945 года, до штурма Кёнигсберга советскими войсками.
        Вагон с Янтарной комнатой прибыл в Кёнигсберг уже в ноябре 1941 года. После осмотра и сбора комнаты 12 апреля 1942 года она была установлена для всеобщего обозрения в Северном флигеле Королевского замка. В августе 1944 года английская авиация нанесла бомбовый удар по Кёнигсбергу. Несколько бомб попало в Королевский замок, и начался пожар. Но Янтарная комната уцелела. Её сняли со стен, упаковали в ящики и спрятали в подвале.
        После бомбёжки директор Роде отправил двух своих детей в Германию, к родне. В Кёнигсберге осталась его жена Ильза. Сам Роде не был членом НСДАП, разделял левые идеи, характер имел замкнутый, но был большим знатоком янтаря и пользовался уважением коллег. Брюсов с ним встречался, но впечатления от встречи сложились скорее негативные. С чувством некоторой брезгливости он делился с оперативниками:
        - Это старик с трясущейся правой рукой. Одет неряшливо, но думаю - нарочито. Алкоголик, все разговоры только о выпивке. Сдаётся, он больше знает, чем говорит. Доверия не внушает. Я ему вопрос, а он - ответ. Причём путаный, пространный. Сказал вроде много, а конкретно - ничего. И что приводит в недоумение - кому, как не ему знать, куда делись ящики с Янтарной комнатой из подвалов Королевского замка.
        - А вы пытались задавать ему наводящие вопросы или провоцировать?
        - Ещё бы! Только совершенно бесполезно.
        - Так что, никаких следов пребывания Царскосельских ценностей нет?
        - Я так не бы сказал. Обнаружено несколько ваз и два десятка кресел именно из Екатерининского корпуса.
        - Узнали по описаниям?
        - По фото. К тому же на них снизу есть клейма - ЦДП, или иначе - Царскосельское дворцовое правление.
        Офицеры переглянулись. Значит, были в Кёнигсберге трофейные ценности, вывезенные именно из Царского Села. И клеймо ЦДП - тоже примета, по нему можно искать другие вещи.
        Брюсов продолжил:
        - Уходя, немцы заминировали множество зданий, причём мины были со взрывателями замедленного действия и начали они взрываться после 2 мая. Все силы комендатур и коменданты генерал-майора М. В. Смирнова были брошены на разминирование. А потом - сбор трупов и брошенного оружия и боеприпасов. Заниматься в таких условиях поисками какой-то Янтарной комнаты, естественно, никто не стал.
        Теперь офицерам стало понятно, что это за Янтарная комната и почему её сразу не искали. Не до того было, если все мосты в городе были разрушены по приказу гауляйтера Восточной Пруссии Эриха Коха.
        Наутро, после завтрака, Сергей решил осмотреть полуразрушенный Королевский замок.
        Разрушения, которые понёс замок после бомбардировок английской авиации, были велики. Половина замка лежала в руинах, а ещё часть - сгорела. Пожаром были уничтожены многие исторические и художественные реликвии, свезённые нацистами в Кёнигсберг из многих оккупированных стран в качестве трофеев. Смотреть здесь было практически нечего. Что не сгорело, было упаковано немцами в ящики. Часть коллекции успели вывезти в Германию, ещё часть была захвачена нашими войсками.
        При свете фонаря Сергей дотошно обследовал подвал. Смотрел на стены и под ноги, поскольку немцы могли оставить ловушки - минные растяжки. Подвал осматривался до него, но Сергей привык всё делать сам или хотя бы побывать на месте, чтобы иметь собственное представление. Особое внимание он обращал на стены - нет ли где свежей кладки? Немцы вполне могли замуровать кладкой одно из подвальных помещений, стащив туда музейные реликвии.
        Но кладка везде была старой, пыльной, кирпич старинный. Хотя в принципе в округе полно старого кирпича от разрушенных зданий старинной постройки. Только вот раствор подделать невозможно, на вид он будет отличаться.
        До обеда Сергей осмотрел подвал и сохранившуюся часть замка. Пообедав в офицерской столовой, он отправился искать директора музеев Альфреда Роде. Его уже допрашивали, с ним беседовал Брюсов. Но, может быть, проскользнёт в разговоре хоть какая-то зацепка.
        Но, несмотря на все усилия, отыскать Роде в этот день не удалось.
        А следующим днём случилось невероятное. Если бы Сергей сам не был свидетелем и участником, ни за что бы не поверил.
        Утро 27 мая было туманным. Вставшее солнце постепенно развеивало туман.
        Сергей побрился, подошёл к окну и остолбенел. По центральной улице шла колонна немцев. К колоннам военнопленных, их виду уже привыкли. Но это были не пленные. В форменном обмундировании, с закатанными рукавами, в стальных шлемах, и, что Сергея поразило больше, при оружии. Вон, здоровенный детина несёт на плече ручной пулемёт, а на шее висит пулемётная лента. Кроме того, немцы нестройно пели песню. Угадать какую, Сергей не мог, немецких песен он не знал.
        Немцы чувствовали себя непринуждённо, смеялись и вообще вели себя так, как будто не было капитуляции и город всё ещё принадлежал им.
        Редкие прохожие жались к домам.
        Сергей потряс головой, пытаясь избавиться от наваждения - даже глаза потёр. Но немцы продолжали идти и горланить песни. Значит, это всё-таки была реальность. Неужели они собрали остатки разбитых войск и двинули их на Кёнигсберг? Или объединились разрозненные группы «Вервольфа» и решили дать последний бой?
        Солдаты во главе с офицерами дошли до Ганзейской площади, установили пулемёты на станки и по команде открыли огонь. Они стреляли без разбора абсолютно во всех - немцев, русских, военных, гражданских, женщин, мужчин, детей. Грохотали выстрелы, кричали раненые и падали убитые, пахло порохом.
        В городе армейских частей не было - они все дислоцировались в посёлках вокруг города, в бывшей немецкой танковой школе.
        К месту стрельбы стали стягиваться силы всех восьми военных районных комендатур, бежали военные с оружием.
        Едва накинув китель, побежал и Сергей. Колонну надо было остановить, потому что дальше, в квартале «Кнайнхофф» располагался наш госпиталь.
        Разгорелась перестрелка, с обеих сторон падали убитые и раненые.
        Сергей успел опорожнить один магазин к ТТ, с удовлетворением увидев, что убил двоих немецких солдат.
        Немецкий офицер выкрикнул какую-то команду, и немцы, отстреливаясь, стали уходить в сторону цитадели, к форту № 5, наименее разрушенному, и скрылись в подвале.
        По тревоге была поднята 11-я гвардейская армия, вокруг крепости стянули кольцо из войск. Пока солдаты прочёсывали крепость и подвалы, офицеров СМЕРШа «кинули» на расследование происшедшего. Откуда белым днём на улице появилась колонна немецких солдат из нескольких сот человек? Как они проникли в город? Почему их не остановили? Или им удалось проникнуть в город подземными ходами? Вопросов возникло слишком много.
        Но когда Сергей с группой офицеров вернулся на площадь, они обнаружили только трупы местных жителей, немцев и русских, в основном - военнослужащих.
        - А где убитые немецкие солдаты? - поинтересовались офицеры СМЕРШа у прибывших офицеров комендатур.
        - Разве не вы их забрали? - удивились те.
        Ситуация становилась всё более запутанной и непонятной. У немецких солдат были убитые и раненые - Сергей видел их своими глазами. Даже пятна крови на Ганзейской площади есть. А убитых - нет! Неужели унесли с собой? Такое не исключалось. Ведь уносили же наши и немецкие разведчики тела убитых товарищей во время рейдов во вражеский тыл.
        Но как-то это было странно. Появились неизвестно откуда, прямо как из тумана, и исчезли неизвестно куда. Мало этого, ещё и трупы своих погибших с собой прихватили. А для начала расследования хотелось бы осмотреть в первую очередь именно трупы немецких солдат. При них - солдатские книжки и медальоны в виде овальных пластин, просечённых надвое. Сразу было бы понятно - из одной они воинской части или сборная команда.
        Офицеры СМЕРШа и комендатур стали спрашивать немногих свидетелей, куда направились немцы. Все дружно показывали в сторону крепости.
        Пошли по следам. Но и на соседних улицах очевидцы показали, что немцы шли к цитадели. Были и другие следы - свежие окурки сигарет, брошенная бутылка из-под шнапса производства 1944 года, потерянная губная гармошка.
        Цитадель уже окружили воинские части 11-й армии. Батальоны стояли тройным оцеплением, офицеры СМЕРШа и комендатур, усиленные автоматчиками, обыскали все форты и казематы. Пусто! Немцы просто исчезли, как испарились. Ну не приснились же они! Ведь на площади были убитые и раненые, валялись гильзы - предметы материальные. А немцы исчезли.
        Политотдел армии и отдел СМЕРШа метали громы и молнии. Как так? Колонна немцев спокойно и беспрепятственно прошла по городу, постреляла людей и исчезла! Не призраки же они?!
        Но поиски так ни к чему не привели, ни один офицер не обнаружил никаких следов. А они на земле, на кирпичной пыли, которой здесь было покрыто всё, должны были остаться.
        Начальство материлось, стучало кулаком по столу и не верило в бесследное исчезновение немецкой колонны.
        Так её и не нашли. Списали исчезновение на тайные подземные ходы, не обнаруженные следствием. Но с этой поры у крепости постоянно дежурили посты.
        Глава 10
        После победы
        В Кёнигсберге было несколько музеев мировой величины. И во всех этих музеях были художественные и культурные ценности, вывезенные с оккупированных немцами земель. Часть экспонатов немцы успели вывезти, часть спрятали в тайниках, что-то безвозвратно погибло при бомбёжках и пожарах.
        Комиссия по культурным ценностям из Москвы под началом Александра Яковлевича Брюсова, доктора исторических наук, сотрудника Государственного исторического музея, смогла собрать и вывезти из Кёнигсберга около полутора тысяч ящиков ценностей. В их числе - картины из Киевского художественного музея, старинные книги, ковры, гобелены, посуда из Петродворца и Гатчины. Однако поиски проводились на развалинах, второпях, и найдено было далеко не все.
        Так, значительную часть музея «Пруссия» нашли на рубеже тысячелетий в казематах одного из кёнигсбергских фортов, порядком разграбленную «чёрными» копателями. Исчезла «Серебряная библиотека» - 20 томов старинных книг в серебряных переплётах. 14 томов были найдены в польской Торуне и теперь хранятся в музеях Варшавы.
        Да и отношение солдат к музейным ценностям было наплевательским. Их растаскивали, увозили домой на память, по ним стреляли для развлечения. Один раз Сергей сам был тому свидетелем, причём едва не поверил в мистику.
        С офицерами СМЕРШа он шёл по улице Кёнигсберга, как вдруг из развалин полуразрушенного здания одного из музеев появился рыцарь. Самый настоящий: в стальных тевтонских доспехах, на голове шлем с роскошным плюмажем из перьев, в руке - тяжёлый двуручный меч. Гремя стальными доспехами, рыцарь неуклюже вышел к перекрёстку и стал регулировать движение.
        Офицеры, увидевшие это представление, в первые минуты были поражены и остолбенели.
        «Рыцаря» задержали. Им оказался один из солдатиков, решивших поразвлечься.
        Вот кто действительно доставлял беспокойство, так это члены организации «Вервольф». Они устраивали подрывы автомашин, стреляли в ночное время по часовым, пытались жечь склады.
        Солдаты и офицеры комендатур вместе с территориальными органами СМЕРШа постоянно устраивали облавы и обыски в пустующих зданиях и подвалах разрушенных домов. Задерживали по большей части мародёров и грабителей. Попадались и солдаты вермахта, не успевшие уйти со своими. Но не они были объектами интереса СМЕРШа, поскольку у солдат, как правило, не было оружия, и они были грязны, оборваны, голодны и деморализованы. У таких хватало сил и духа только на воровство съестного.
        Шло время, были опрошены десятки свидетелей и обыскано множество зданий, но Янтарной комнаты не находилось. Показания свидетелей, в основном - сотрудников музеев, были крайне противоречивы. Одни утверждали, что Янтарная комната сгорела при бомбёжке в августе 1944 года, но экспертиза не показала наличия янтаря в пепле зала, где была установлена Янтарная комната. Другие утверждали, что Янтарная комната при бомбёжке и пожаре не пострадала, а была демонтирована, упакована в ящики и в начале апреля 1945 года вывезена в Саксонию. Были и ещё очевидцы, утверждавшие, что Янтарную комнату вывезли на грузовиках и замуровали в подземельях одного из фортов.
        Ввиду отсутствия одной версии и бесперспективности поисков Комиссия по культурным ценностям во главе с Брюсовым в июне была возвращена в Москву. Офицеров спецгруппы СМЕРШа вернули по месту дислокации, в Берлин.
        Но с окончанием войны работы у контрразведчиков меньше не стало. После капитуляции Германии прошло уже полтора месяца, но оперативники СМЕРШа до сих пор находили и арестовывали партийных чиновников, офицеров СС, работников спецслужб. Многие из них начали готовиться к падению режима загодя: делали себе новые документы на другие имена, обзаводились легендами, готовили жильё и гражданскую одежду. Причём, чтобы не попасть при Гитлере на виселицу за пораженческие настроения, всё делали втайне от сослуживцев.
        Однако когда всё осуществляется в спешке, бывают упущения. Таких оборотней часто «сдавали» соседи. Жителей Берлина регистрировали, и офицеры СМЕРШа часто спрашивали, не появились ли по соседству новые люди.
        - Да, конечно, два или три месяца назад в квартиру по соседству въехал новый сосед, обходительный такой господин, - отвечали жители.
        При проверке документов оказывалось, что господин жил в квартире якобы не один год.
        Бывали и другие несовпадения.
        Много работы было и на Родине. Ещё мешала мирной жизни ОУН на Украине, показывали зубы прибалтийские националисты. А по мере того, как переводились захваченные архивы управления имперской безопасности, Абвера, гестапо, в республиках и самой России шли поиски агентов и их аресты.
        Наши воинские части начали выводиться на Родину. Часть из них пополнялась людьми и техникой, часть - из наиболее боеспособных полков и дивизий прямым ходом везли на поездах из Германии, Чехословакии, Польши и других стран на Дальний Восток. После подписания Сталиным Ялтинских соглашений страна готовилась к войне с Японией.
        Эшелон, в котором вместе с другими оперативниками СМЕРШа ехал Сергей, шёл мучительно долго. Воинские эшелоны пропускали вне очереди, как литерные поезда.
        Но страна уж больно велика, пока из Берлина до своей границы добрались, потом - до Урала, а впереди ещё Сибирь… Благо было лето, тепло. Двери теплушки были открыты, и офицеры сначала видели разрушенные деревни и города Белоруссии, потом - Центральной части России. Только когда перешли Волгу, пошли нетронутые войной города. Разрушений не было, но одеты люди были бедно, чувствовалась нужда.
        На остановках, пока меняли паровозы или заправляли их водой, солдаты успевали сбегать на вокзалы, где организовывались самостийные базарчики. Разворотливые бабушки и тётки продавали жареные семечки, пирожки, лук и редиску.
        Солдаты и офицеры выменивали нехитрую домашнюю снедь на трофеи из Германии. Каждый прихватил с собой в «сидор» либо платья, ботинки, отрезы из брошенных немцами квартир, либо вещи поценнее - часы, портсигар, фарфоровые статуэтки, аккордеоны. Меняли всё на всё, как сговоришься. А за Уралом, когда на базарах появились кедровые орехи да байкальский омуль, трофеев для обмена уже не осталось.
        Их отдел некоторое время задержался в Хабаровске. Верные союзническому долгу, наши войска через территорию союзника - Монголии и со своей территории вошли на земли Китая, который был оккупирован японской Квантунской армией.
        Японцы сопротивлялись яростно. В отличие от немцев они сопротивлялись фанатично. Даже окружённые, видя безвыходность положения, они не сдавались и стреляли до последнего патрона, а потом бросались в рукопашную. Здесь впервые наши солдаты увидели, как японские офицеры делают себе харакири.
        У Квантунской армии было значительное количество солдат, но у них не было того боевого опыта, который приобрели наши войска. И ещё у них было устаревшее вооружение. Японские танки «Ха-го» не могли противостоять нашим средним танкам «Т-34», значительно уступая им по броневой защите, подвижности, калибру пушек и бронепробиваемости. Японские солдаты в массе своей были вооружены винтовками «Арисака» калибра 6,5 мм. Личного автоматического оружия вроде пистолетов-пулемётов у них не было вовсе, а пулемёты были в основном станковые, устаревших моделей. Что уж говорить о самоходках или реактивных минометах, которых не имелось вовсе?
        Вся война продлилась месяц, и уже 2 сентября 1945 года был подписан акт о капитуляции Японии. Был повержен последний из членов оси Рим - Берлин - Токио. Вторая мировая война закончилась.
        Но выстрелы звучать не перестали.
        Сергей вместе с другими офицерами СМЕРШа был направлен на остров Сахалин. Этот остров, наравне с Курильскими островами, был полностью очищен от японцев и по договору возвращён Советскому Союзу. В 1905 году Япония захватила эти острова после неудачной для царской России Русско-японской войны.
        На совещании в Южно-Сахалинске начальник ОКР СМЕРШ кратко ознакомил офицеров с положением на острове. В многочисленных посёлках и деревнях действовали вооружённые банды. В тайге скрывались бывшие солдаты и офицеры японской армии, не сложившие оружия. Действовали военизированные отряды «Боётай» - вроде «Вервольфа» у немцев.
        Казалось бы, увидел косоглазого - хватай, он враг. Да не тут-то было. На острове проживало большое количество этнических корейцев и не меньшее - китайцев, доставленных японцами с материка для строительных и дорожных работ. Для европейского глаза все они были похожи, как две копейки. Низкорослые, желтокожие, узкоглазые и черноволосые - поди отличи корейца от японца. Первое время они вообще были на одно лицо. А имена? Язык сломаешь. К тому же для европейца было весьма затруднительно определить из возраст. При взгляде на мужчину, например, возраст его понять было невозможно - ему можно было дать на вид и двадцать, и сорок и шестьдесят лет. Лица гладкие, у мужчин растительности на лице почти нет.
        А ещё были трудности с переводчиками. На фронте офицеры выучили хоть какие-то немецкие слова - вроде «Хальт» или «Хенде хох!» А здесь - ни в зуб ногой. Каждый переводчик на вес золота. Местные жители русского языка не знали, да и запугали их японцы страшилками про русских.
        Немного позднее при встрече с рыбаком-корейцем в деревушке старик попросил Сергея снять пилотку. Он ощупал его голову и что-то сказал своим. Все зацокали языками. Оказалось - старик искал на голове Сергея рога.
        Японцы внушили местным жителям, что у всех русских на голове растут рога и что они едят детей. Бред, но люди в него поверили.
        Японцы готовились к обороне. Вдоль всего острова провели железнодорожную узкоколейку, на побережье построили крупнокалиберные береговые батареи, доты, подземные склады и казематы. Планов укреплений не было, японцы успели их уничтожить. В этих подземных лабиринтах с запасами оружия, боеприпасов и продовольствия укрывались отряды «Боётай». Иногда численность их доходила до 70 человек, и некоторые отряды были настолько агрессивны, что жгли наши города - тот же Поронайск.
        Терпеть такое советские власти не стали. На борьбу с этими отрядами бросили все силы НКВД, милиции и СМЕРШа.
        Сергею и двум оперативникам достался городишко Томари. Недалеко от побережья, за городом, немного ближе к центру острова - сопки и густая тайга. На самом берегу - стационарная береговая батарея из четырёх двухбашенных орудий, приведённых японцами в негодность - с них сняли замки и прицелы. Были ещё бетонные доты в два этажа. Пулемёты с них были сняты и, как подозревал Сергей, сейчас находились в тайге. Правда, со станковыми пулемётами не побегаешь - увесистое и громоздкое оружие.
        Для начала Сергей и двое его оперативников познакомились с уполномоченным НКВД и тремя милиционерами местной милиции. В городе дислоцировалась воинская часть - автомобильный батальон. Конечно, шофёр - не пехотинец, но в случае крайней нужды можно было получить от них помощь.
        Для начала Сергей вместе с оперативниками - старшим лейтенантом Андреем Бестужевым и лейтенантом Владимиром Костровым обошёл весь городишко. Застроен он был деревянными одно- и двухэтажными зданиями на двух улицах. Прошлись вокруг города по периметру.
        Со стороны сопок и тайги город защиты не имел. От ближайших деревьев до города - не больше ста метров. Из города в глубь острова вела единственная грунтовая дорога. Были ещё тропки. Жители выбирались в тайгу за ягодами и грибами. Ещё почти всё население рыбачило - выходили в море на лодках и ловили рыбу сетями. Делали они это не для развлечения, а для прокорма. Даже солдаты автобазы на речке буквально руками ловили рыбу, жарили на костре и ели вместо надоевшей каши.
        Наличие большого количества лодок Сергея насторожило. Запретить их невозможно: людям надо есть и заготавливать рыбу впрок, впереди зима. Жители создавали запасы: коптили, сушили, солили рыбу.
        С живностью на острове было неважно, даже плохо. Японцы забрали птицу и скот для своих столовых. Остров же, хотя и велик, но не материк, и многое приходилось завозить из Владивостока.
        По словам местных жителей, зимы на острове были суровыми, снега наметало под крыши, и иногда неделями приходилось безвылазно сидеть в доме, пережидая пургу. Только после таких сведений от местных Сергей понял, почему внешние двери в домах открываются внутрь, а не наружу. Иначе снег просто не дал бы людям возможности открыть двери и выйти из дома.
        На первый взгляд жители подозрений не вызывали. Праздношатающихся или скрывающихся от властей не было. Но тем не менее через неделю был зарезан часовой автобата.
        Сергей сам осматривал убитого. И что его удивило - так это рана. Точным ударом ножа в сердце часовой был убит наповал.
        Но кроме входного отверстия спереди, на спине имелось ещё выходное отверстие. Это же какой длины должен быть клинок у ножа, чтобы пробить тело насквозь?
        Вопросов возникало много. Почему часовой подпустил убийцу так близко, на расстояние вытянутой руки? Если часового хотят снять бесшумно, подбираются сзади и бьют в спину или в шею. А здесь удар нанесён спереди. И оружие осталось при часовом - карабин Мосина и нетронутый подсумок с патронами.
        По узкоколейке пропыхтел паровоз с маленькими грузовыми вагонами. Как-то не по-настоящему выглядели эти вагончики с паровозом - они достались от японцев и были в исправном состоянии. И на долгие годы на острове так и оставалась узкоколейка.
        Может быть, убийца скрылся на поезде? Тогда какой смысл был ему приезжать? Убить часового? Версия была неубедительной. Свои шофёры что-то не поделили? Этим можно было бы объяснить, почему часовой подпустил к себе убийцу, если это был сослуживец. Но не в русском обычае наносить удар таким клинком. Проще ударить по голове тяжёлой железякой - той же трубой.
        Число часовых после происшествия увеличили, теперь в караул на пост заступали сразу по двое. А следствие по делу об убийстве часового зашло в тупик. Никаких зацепок.
        Сергей решил устроить с оперативниками засаду на тропинках, ведущих в тайгу. Не исключался вариант, что на часового напал кто-то из японцев.
        Ночь они просидели в кустах - и безрезультатно.
        Что Сергея удивило - так это размер растений в тайге. Всё имело увеличенные размеры, даже лист лопуха был раза в два-три больше, чем на материке. Близость моря и тёплые течения сказывались?
        После обеда они отоспались, а ночью снова отправились в засаду, на этот раз на другой тропе - даже тропинке, едва натоптанной. Сказывалась вторая бессонная ночь, и после двух часов ночи стало клонить в сон.
        Сергей насторожился, когда неподалёку едва слышно стукнул стронутый со своего места камешек. Он вытащил из заранее расстёгнутой кобуры пистолет. Зверь пробирается или человек? Зверь бы уже учуял людей и отвернул в сторону.
        На тропинке мелькнула тень, за ней - вторая.
        Сергей выстрелил вверх:
        - Стоять! - и внезапно увидел метрах в трёх-четырёх перед собой отблеск стали. Даже удивиться успел - человека-то не видно. Но направил ствол и нажал на спуск - раз, второй… Прямо у его ног на землю упало тело. Рядом ударил выстрел - потом ещё и ещё… Это палили оперативники.
        Стрельба стихла.
        - Смотри сзади! - приказал Сергей лейтенанту Кострову, а сам зажёг фонарик.
        Прямо перед ним, в абсолютно чёрной одежде на земле лежал убитый японец. Так вот почему его не было видно ночью!
        Одна из пуль попала японцу прямо в переносицу. Но не это заинтересовало Сергея. В правой руке убитого был короткий - в полметра - японский меч. Слегка изогнутое лезвие с односторонней заточкой, деревянная рукоятка без гарды. Сергей видел такой впервые и сразу подумал об убитом часовом. Это, конечно же, был не нож, а вот такой, а может быть - именно этот меч.
        На поясе убитого висела кобура. Сергей расстегнул клапан, достал пистолет. Это был японский «намбу» - с виду похож на «Люггер-08», только восьмимиллиметровый. В японской армии солдатам пистолеты не выдавались, только винтовки. Похоже, он убил офицера, да ещё какого-то самурая.
        - А вы в кого стреляли? - обратился он к сослуживцам.
        - Так в первого, он мимо нас прошёл. Видим - вы вверх выстрелили, а мы этому по ногам.
        - Да? А что же он не шевелится?
        Сергей подошёл ко второму убитому. Кто-то из его оперативников попал японцу прямо под левую лопатку, точнёхонько в сердце. А говорили - по ногам… Впрочем, он не жалел, что не взяли языка. Всё равно переводчика в городке нет, а так - одним врагом на острове меньше.
        Самурайский меч в ножнах Сергей повесил у себя в кабинете на стене, как боевой трофей.
        Пару дней никаких происшествий в городке не случалось, если не считать нескольких пьяных драк - но это уже по ведомству милиции.
        Но на третьи сутки Сергей проснулся за полночь от пляшущих по стене комнаты отблесков пламени. За окном был пожар.
        Сергей быстро оделся и бегом бросился туда, где полыхало пламя.
        ЧП произошло в автобате. Были убиты оба часовых, и у машин, стоявших на линейке, были пробиты бензобаки. Когда под машинами образовались лужицы из вытекшего бензина, туда бросили зажжённую тряпку. Машины мгновенно охватило пламя.
        Водители автобата суетились, пытались сбить огонь, но только попробуй залить бензин водой - не получится.
        В огне сгорело четыре грузовика, и ещё хорошо, что огонь не перебросился на другой ряд автомашин - да и то потому, что там ходили часовые.
        На пожаре метался комбат - руководил спасением грузовиков. На горящие грузовики он уже махнул рукой - заводили или оттаскивали буксиром подальше от огня целые.
        Комбат почернел от копоти и расстройства. Шутка сказать - война закончилась, а у него за неделю трое погибших солдат и материальные потери.
        И комбат, и Колесников получили по телефону от начальства взбучку.
        Утром после пожара комбат заявился к Сергею.
        - Майор, с этим надо что-то делать… Эти двое, что ночью убиты были, в автобате с 42-го года, при бомбёжках и артобстрелах уцелели. Война закончилась, радоваться бы, а мне похоронки писать надо.
        - Что предлагаешь?
        - Я что мог, своими силами сделал. Посты усилил, сержантам и старшинам хвосты накрутил, чтобы не сидели в караулке, а часовых проверяли. Звони начальству, пусть автоматчиков присылают - тайгу прочистить или ещё что. Ты же у нас контрразведчик, а не я.
        - Во-первых, я уже докладывал начальству обстановку. Нет сейчас свободных подразделений: на севере острова японцы совсем распоясались, и все сейчас там. Во-вторых, твои люди тоже бдительность потеряли. И первый часовой, и эти двое холодным оружием убиты - не из винтовки или пистолета, заметь! Почему чужих к себе близко подпустили? Не слышу ответа, капитан!
        Комбат уселся на стул.
        - Если будем собачиться, толку не будет. Давай думать, - сказал он.
        - А чего тут думать? Кроме меня в отделе два опера. Выдели взвод из числа проверенных, да с боевым опытом. Хорошо, если охотники бывшие найдутся - из тех, кто следы на земле читать умеет и стрелять хорошо может. Дай им автоматы, а не карабины - остальное я беру на себя. Будем тайгу прочёсывать. Если узкоглазых не постреляем, так отпугнём.
        - Взвод! - так и взвился комбат. - А кто грузы возить будет? Да с меня начальство голову снимет, если снабжение сорву.
        - Твоё дело. Либо начальство тебе голову снимет, либо японцы.
        - Всё, попал! - запричитал комбат. - Попал, как кур в ощип!
        Пытаясь успокоиться, капитан закурил папиросу, руки его слегка подрагивали.
        Сергей хорошо понимал его. Начальство требует перевозки - скоро зима, дороги снегом занесёт. А он просит целый взвод, тридцать человек.
        - Может, отделением обойдёшься?
        - Поторговаться хочешь? Для облавы в тайге тридцать человек - тьфу! А ты про отделение!
        - Ладно, к вечеру скомплектую.
        Комбат набрал сборный взвод уже к полудню, отобрав в него охотников, которых нашлось всего трое, и добровольцев, желающих отомстить за смерть боевых товарищей. Этих было значительно больше требуемого, даже пришлось проводить отбор.
        Хуже всего получилось с оружием - автоматов едва набралось на всех. По штату водителям были положены карабины, автоматы были только у командиров взводов и рот. Зато в достатке было патронов.
        Колесников придирчиво осмотрел бойцов.
        - Комбат, вот этого бойца зачем во взвод определил? Ему ведь лет сорок пять, староват по сопкам ходить.
        - Так он из охотников и есть, сам попросился. И карабин взял, говорит - сподручнее ему.
        Решили время до завтра не тянуть - вышли в тайгу сразу после обеда.
        Но только они углубились в тайгу, как Сергей остановил солдат.
        - Рассыпаемся в цепь. Дистанция друг от друга - десять метров. Смотрите под ноги, чтобы на мину не наступить. И не пропустите ходы в бункеры или доты. Разойдись!
        Солдаты рассыпались в цепь. Сергей встал посередине, два его опера - по краям цепи. Все двинулись вперёд.
        Шли медленно, смотрели тщательно.
        Через час один из солдат поднял руку. Сергей подошёл к нему - это был как раз тот самый охотник в годах.
        - Рядовой Отрепьев, - представился он.
        Сергея так и подмывало спросить - не Григорий ли?
        - Слушаю.
        - Тут люди проходили, человека три-четыре, думаю - японцы.
        - Поясни.
        - У всех ботинки одинаковые и размер ног маленький. Шли от городка.
        Сергей удивился. Выводы грамотные, логичные. Сам он почти никаких следов не видел - так, вроде просто трава примята. Но после Самойлова, сибирского охотника, он Отрепьеву поверил.
        - По следу можешь пройти?
        - Попробую.
        Теперь впереди шёл Отрепьев, за ним - Сергей и остальной взвод. След шёл, почти не петляя, поперёк острова.
        - Не к железной ли дороге идут? - спросил лейтенант Костров.
        - Всё может быть, увидим, - сосредоточенно отозвался Сергей.
        Километра через два след пропал. Охотник попросил всех стоять на месте, а сам стал ходить кругами, расширяя зону поиска.
        - Нет следов, товарищ майор!
        - Не испарились же они? Пошли смотреть вместе.
        Сергей пожалел, что не воспользовался опытом поиска бункеров украинских националистов - солдаты искали укрытия с помощью металлических щупов. Как бы они пригодились, хоть один! И специальных средств - вроде «Нептуна» - с собой не было. Сергей чувствовал, что где-то рядом должен быть бункер или подземное убежище. Следы не могли исчезнуть просто так.
        - Всем встать цепью от меня по правую руку!
        Бойцы построились.
        - Правое плечо вперёд! Вокруг меня обходим круг, ищем пеньки.
        Солдаты удивились. Откуда им было знать, что под пеньки маскировались воздуховоды?
        Были обнаружены два пня. С виду - старые, на срезах уже лишайники появились.
        Сергей внимательно осмотрел первый пень, обстучал его. Судя по звуку, пустот в нём не было.
        А вот второй пень оказался отдушиной, воздуховодом. Замаскирован он был хорошо, никаких отверстий в нём не было видно. Но когда Сергей стукнул по пню кулаком, рука провалилась. Отверстие было прикрыто куском коры. Вот куда японцы спрятались! Где-то недалеко выход искать надо.
        Сергей снял с пояса гранату Ф-1. По размеру невелика, но мощная. Он выдернул чеку и сунул гранату в отдушину.
        Солдаты переглянулись - что-то чудит майор.
        Внизу под землёй глухо ахнуло.
        - Все ко мне! - скомандовал Сергей. - К пеньку спиной - в круг, приготовиться к стрельбе!
        Защёлкали затворы. И в самом деле, в полусотне шагов откинулся хорошо замаскированный люк, откуда, кашляя от дыма, полезли японцы. Они молча кинулись на бойцов, выставив примкнутые к винтовкам штыки.
        - Огонь! - скомандовал Сергей и выстрелил первым.
        Загрохотали автоматы. Японцы падали, но из люка вылезали всё новые и новые японские солдаты. Это были именно солдаты - в полной форме и с винтовками. Пространство от люка до пенька, у которого стояли Колесников с шофёрами автобата, уже было усеяно мёртвыми телами.
        Наконец японцы прекратили выбираться из люка, и стрельба стихла. Во рту ощущался кислый запах сгоревшего пороха.
        - Мать твою! Сколько же их там было! - поразился кто-то из солдат.
        - Сменить магазины, не расслабляться! - приказал Сергей, а сам на всякий случай обошёл убитых стороной, чтобы не перекрывать сектор обстрела. Осторожно подойдя к люку, он вытащил из кармана последнюю гранату и, сорвав чеку, бросил её вниз, в подземелье.
        Успел отбежать лишь на пяток шагов, как ударил взрыв, и через люк вверх рванул столб дыма, осколки и обрывки какого-то тряпья.
        Наступила тишина. Солдаты опасливо оглядывались. Для них бункера были в диковинку, а появление японцев из-под земли совсем уж неожиданным. И поведение японцев удивило. С винтовками наперевес - на автоматы! Шансов никаких, и всё же пёрли! Ну что ж, упорства и фанатизма им не занимать.
        И тут охотник Отрепьев вдруг сказал:
        - Дым назад, в люк потянуло.
        - Ты о чём?
        - Тяга переменилась, где-то ещё лаз есть, его открыли.
        - Бойцы, смотреть в оба! - крикнул Сергей.
        В полусотне метров за люком, кажется, прямо из-под земли появился японский офицер - в кепи, в узком кительке, низкорослый и кривоногий. Он поправил болтающуюся на ремне саблю, спокойно вытащил из кобуры пистолет и направился к солдатам. Те стояли, не зная, что предпринять.
        Офицер не стрелял.
        - Эй, бросай пистолет и подними руки! - крикнул кто-то.
        Но японец продолжал идти. И когда до солдат автобата оставалось десяток шагов, он крикнул: «Банзай!», вскинул пистолет и выстрелил себе в голову. Труп его упал на тела японских солдат.
        - Чокнулся он, что ли? - как-то неуверенно произнёс один из солдат.
        - У кого-нибудь есть гранаты? - спросил Сергей. - Закидайте ими люки, а потом осмотрите подземелье. В каждый люк по двое спускайтесь. И стрелять во всё, что шевелится!
        Громыхнули взрывы, солдаты с опаской полезли в подземелье. Вернувшись, они доложили:
        - Никого нет. Стоит бочка с водой и немного риса в мешке. Неужели только этим питались?
        Сергей распорядился собрать оружие и боеприпасы.
        Солнце клонилось к закату. Майор дал команду возвращаться в автобат. В темноте в тайге делать нечего, можно на мину наступить или под внезапный огонь попасть. К тому же солдаты нагружены чужим оружием и патронами - кроме своих автоматов каждый нёс по одной-две винтовки и патронные сумки.
        Комбат встретил возвращавшихся с удивлением.
        - Вы что, склад японский нашли?
        - Бункер с японцами - километрах в пяти-шести отсюда. Всех побили, потерь нет.
        - И много их было?
        - Тридцать два солдата и один офицер.
        - Ого! Изрядно!
        - Сам не ожидал, - признался Сергей. - Полезли из бункера, как тараканы. Кабы не автоматы, взяли бы наших в штыки.
        - Распускать взвод?
        - Дай мне ещё два дня. Очистим тайгу вокруг города, жить спокойнее станет.
        Капитан махнул рукой.
        - Коли японцев полно, забирай. Но только два дня. Я и так уже ремонтников за руль посадил, чтобы перевозки не сорвать.
        Два дня с утра до вечера, питаясь сухим пайком, солдаты лазили по тайге. Устали все, вымотались. Водители - не пехота, привыкли ездить, а не холить. Однако поймали только одного японского дезертира без оружия и ликвидировали банду грабителей из трёх человек.
        В городе и окрестностях наступил покой. Однако из других городов и районов поступали тревожные сводки. То магазин продуктовый ограблен, то водителя на дороге застрелили, а машину сожгли. Но с каждым днём, месяц за месяцем совместными усилиями милиции, НКВД и СМЕРШа остров очищался от уголовников, диверсантов и террористов. И только к исходу 1946 года на Сахалине вздохнули спокойно.
        После окончания войны, в 1945 году, между Берией и Абакумовым развернулось соперничество. Верхи боролись за власть, за близость к Сталину. Натянутые отношения между начальниками стали мешать нормальной работе служб.
        Начала сокращаться армия. Стране требовались не военные, а строители, токари, трактористы - нужно было восстанавливать разрушенное войной народное хозяйство.
        Из армии увольняли целыми полками. Те, кто имел до войны гражданскую специальность, быстро нашли работу. Ещё часть солдат и офицеров - особенно из молодых - пошли учиться в техникумы и институты. Даже некоторые военные специалисты, например - лётчики транспортной авиации - работали по специальности.
        Гражданский воздушный флот пополнился транспортными самолётами из ВВС. Туда же, на гражданские аэродромы, пришли лётчики. Танкистам, артиллеристам, лётчикам-истребителям и штурмовикам пришлось думать о работе. Парни 24-30 лет ничего не умели, только воевать. Трагедия их судеб была и в том, что в армии они имели офицерские звания, награды, командовали взводами, ротами, батальонами, а на гражданке были никем. После демобилизации и эйфории встречи с родными наступили тяжёлые времена - нужно было искать работу.
        Вот и Сергею дали отпуск, предупредив, что после его окончания он должен явиться в Москву, в управление контрразведки. Сергей понял, что время его службы в СМЕРШе подходит к концу. Максимум, на что он мог рассчитывать после демобилизации - так это на службу в милиции. Общие моменты в службе были, но для сотрудника СМЕРШа больно уж задачи мелковаты. Одно дело - поймать шпиона или диверсанта, а другое - вора-карманника или хулигана. Работа нужная, но сердце к ней не лежало.
        Конечно, его могли оставить на службе - ведь слушок о слиянии НКВД и СМЕРШа ходил среди сотрудников, да и в прибалтийских республиках, так же, как и на Украине, ещё действовало националистическое подполье. Но Сергей понял, что его служба идёт к закату. Естественно, он не пропадёт - до войны, ещё в том времени, он уже имел опыт работы судовым механиком на речных судах.
        Однако была у него тайная мысль. Раз судьба его сюда забросила, почему бы ему не попробовать вернуться в своё время? Война закончена, свой долг Родине отдал сполна. Ну а если не получится - есть варианты. Например, поехать на хутор к Василине. Она его выходила, нравится ему, да и одинокая женщина - почему нет? Или поехать в Ярославль, отдать отпускные бабушке. Видел он их уже один раз. И если получится вернуться в своё время, то что мешает им встретиться снова?
        Пока он ехал поездом до Москвы - почти две недели, - многое передумал. У него свободный месяц впереди - у военнослужащих дорога в отпуск не входила.
        Сделал так, как подсказывала душа.
        По прибытии поезда на Казанский вокзал он перебрался на Ярославский и отправился поездом в Ярославль. Поезд был набит битком: ехали на багажных полках, сидели в проходах на вещах. В вагонах было накурено и душно. Хорошо, что от Москвы до Ярославля недалеко.
        Поезд шёл с частыми остановками и прибыл в город уже ночью.
        Ещё на вокзале Сергея остановил патруль.
        - Ваши документы!
        Сергей достал удостоверение. Офицер раскрыл книжечку, и лицо его вытянулось.
        - Извините за беспокойство, служба.
        - Я понимаю. Трамваи ещё ходят?
        - Ночь ведь, какие трамваи, товарищ майор? А вам куда?
        Сергей назвал адрес - Революционная улица.
        - Далековато. В отпуск, наверное?
        - В отпуск. Четыре года не был.
        Начальник патруля понимающе улыбнулся, козырнул:
        - С приездом, товарищ майор, желаем хорошо отдохнуть.
        - Спасибо, лейтенант.
        Сергей поправил лямки вещмешка и зашагал. Направление он приблизительно помнил.
        Он немного поплутал. Прохожих по ночному времени не было, и спросить дорогу было не у кого. Однако он смог выйти на нужную улицу.
        Вот и дом погибшего деда. Сергей замедлил шаг. Ночь, остановиться ему негде, а в дом к бабушке идти неудобно. Конечно, если бы она знала, что он её внук, тогда другое дело. Но ведь он приезжал сюда как фронтовой сослуживец деда.
        Пока Сергей стоял в нерешительности у калитки, дверь дома отворилась и на крыльцо вышла женщина.
        - Кто там?
        Сергей откашлялся, горло перехватило.
        - Я к вам приезжал три года назад.
        - Заходите! А я и не сплю, вот сердце подсказывает - кто-то к нам должен прийти. Выгляну в окно - никого. Да не обмануло сердце.
        Сергей и Лукерья зашли в дом. При свете свечи Сергей сразу заметил, как постарела и сдала Луша. Они ведь ровесники, но смерть мужа Петра, деда Сергея, подкосила её. Да и маленький сын забот требовал. И в мирное время тяжело одной ребёнка поднимать, а уж в военное-то - и подавно.
        - Раздевайтесь, садитесь.
        Сергей снял шинель и присел на стул.
        - Я сейчас чаю поставлю.
        Луша сунула в печь закопченный чайник - вроде как тот же самый, что был в прошлый раз.
        Сергей волновался, в горле стоял ком.
        Женщина повернулась к нему.
        - А я вас узнала. Вы у нас три года тому назад были - рассказали, что Пётр погиб. Вы ведь сослуживцами были?
        - Были.
        Лукерья внимательно всмотрелась в его лицо.
        - Похожи вы на Петра, даже фамилия та же. Удивительно!
        - Бывают же однофамильцы.
        - Может, дальние родственники?
        - Бог знает…
        - Вы надолго к нам?
        - Попью чайку и уйду.
        - Я не об этом, - Лукерья смутилась.
        - Утром поеду - служба.
        - Вы ведь вроде как офицер. Простите - звания не знаю.
        - Майор.
        Сергей достал из вещмешка хлеб, американские консервы, крупяные концентраты. Потом вытащил из кармана деньги.
        - Берите.
        - Да что вы! - Лукерья замахала руками. - Вам же самому нужно!
        - У меня есть.
        - Спасибо.
        Они попили чаю. Сергею было так уютно в этом маленьком доме с бедной обстановкой, что уходить никак не хотелось.
        - У меня и выпить-то нечего.
        - Не пить приехал. Как мальчонка?
        - Мишенька? Спит пострелёнок. За день набегается, так ночью и пушкой не разбудишь.
        - Пушкой не надо.
        - Извините, это я к слову.
        Сергею очень хотелось посмотреть на молодого отца - но кто он здесь? И как Лукерья воспримет его просьбу? По легенде он - чужой, просто однополчанин, помогающий вдове погибшего фронтового друга.
        - Расскажите мне о Петре, - прервала затянувшееся молчание Лукерья.
        Сергей припомнил несколько случаев.
        - Да, он такой был, узнаю. - Лукерья расплакалась.
        Сергей подошёл к ней, погладил по плечам, по голове. Лукерья уткнулась ему головой в бок.
        - Мужики из армии возвращаются, а я выйду за калитку и смотрю - не идёт ли мой Пётр? - Она зарыдала в голос.
        У Сергея самого едва не потекли слёзы.
        Так за разговорами они и просидели до утра.
        Утром, когда начало светать, Сергей встал, оделся и попрощался. Внимательно посмотрел на Лушу, стараясь запомнить каждую чёрточку, и ушёл не оглядываясь.
        Дальше был поезд, Москва, пересадка на Смоленск. Он задумал всё-таки найти тот проклятый подвал, куда провалился четыре года назад по локальному времени. В чудеса Сергей не верил - слишком много пришлось пережить ему за годы войны. Но в душе теплилась надежда - а вдруг да получится?
        Он добрался до Сафоново, а дальше - пешком, по грунтовке. Где-то здесь должна быть деревня Порхово.
        Проезжавший на бричке одноногий инвалид показал:
        - Вон там, браток, за оврагом.
        Сергей попытался вспомнить. Вроде - да, был овраг.
        Он прошёл ещё с километр, перебрался через овраг, и перед ним открылось Порхово.
        Не пощадила война деревню. Каменные фундаменты ещё стоят, а стен нет. либо бомбёжкой разрушена деревня, либо снарядами. Лишь печные трубы кое-где торчат, как немой укор войне. И где же этот чёртов подвал?
        Так. На машине - в том, будущем времени - он приехал оттуда. Точно!
        Сергей прошёл по разрушенной обезлюдевшей деревне на другой её конец. Вон там он «шестёрку» свою поставил и пошёл сюда.
        Сергей сделал несколько шагов, под ногами что-то хрустнуло, земля разверзлась, и он рухнул в подвал. Хоть и ожидал чего-то подобного, но получилось всё равно неожиданно.
        Ухватиться руками он ни за что не успел, и больно ударился боком. Встал, отряхнулся, по обломкам брёвен, бывших когда-то накатом, полез вверх.
        В глаза ударил яркий солнечный свет. Хм, вроде когда он сюда шёл, было пасмурно и прохладно. А сейчас даже жарковато в шинели.
        Сергей повернулся, расстёгивая крючки шинели, и его бросило в пот: перед ним, метрах в пятидесяти, стояла его «шестёрка». Там, где он её оставил.
        С бешено бьющимся сердцем Сергей подошёл к машине, открыл незапертую дверцу и сел за руль. И такое чувство наполнило всё его существо - он дома, в своём времени! От избытка этих чувств он даже закричал.
        Потом с замиранием сердца посмотрел в салонное зеркало заднего вида. В зеркале был он - ещё тот, молодой парень, только в форме военного времени.
        Сергей выбрался из машины, скинул шинель. Может, от удара головой ему всё померещилось? Тогда откуда на нём форма ещё тех, военных времён?
        Сергей залез в нагрудный карман, достал своё удостоверение СМЕРШа: с фотографии смотрел именно он. Подумав, он задрал гимнастёрку - вот и следы ранений. А тело молодое, он не постарел ничуть. Сбрендить можно, какая смесь времён. Расскажи кому - не поверят. Лучше и не рассказывать.
        Сергей разделся по трусов, свернул аккуратно форму и положил её в багажник. Достал оттуда запасную одежду - спортивный костюм, лежавший в сумке.
        Теперь осталась ерунда: найти могилу деда - и домой, в Ярославль!