Центурион Юрий Григорьевич Корчевский
        Фельдъегерь #1
        Наш современник, Алексей Терёхин, офицер фельдъегерской службы, после катастрофы пассажирского самолёта становится обладателем необычного артефакта, с помощью которого попадает в Древнюю Византию. Благодаря офицерской выучке из наёмника-гоплита он становится трибуном, командиром хилиархии, пройдя через все иерархические ступени армии. За счёт стойкости, личной храбрости и ума Алексею удаётся стать кровным собратом командира армии Остриса и пронести дружбу через века.
        Юрий Корчевский
        Фельдъегерь. Книга 1. Центурион
        Глава 1
        Авиакатастрофа
        Известное дело: отпуска ждёшь долго, а пролетает он вмиг. Вот и Алексею казалось - только приехал родителей повидать, с друзьями поболтать за рюмкой чая, как уже пора уезжать на службу. А добираться ой как далеко! Сначала самолётом до аэропорта Уктус, что в двадцати километрах от Екатеринбурга, бывшего Свердловска, потом пяток километров до аэропорта Кольцово, и большим самолётом - до Санкт-Петербурга. Если же машиной до ближайшей железнодорожной станции, а потом - до Екатеринбурга, времени ещё больше потеряешь. Далеко от столицы области его родное Ерёмино, на самом востоке, на границе с Югрой. Зато места красивые, не испорченные цивилизацией. Леса вокруг практически непроходимые, реки, речки и ручьи. Потому рыбалка и охота знатные. Только вот порыбачить всего разок и удалось, каждый день друзья да застолья. Не виделись давно. Сначала учёба в военном училище, потом служба на Северах. И вдруг совершенно неожиданно его полк расформировывают. Предлагали службу на Камчатке, но Алексей не стал подписывать контракт. Ему и Северов, где лета практически нет, хватило с лихвой. Но тут один из сокурсников по
училищу его к себе в Питер позвал, помог устроиться в Государственную фельдъегерскую службу. Ранее служба входила в структуру ОГПУ-НКВД, а с перестройкой выделилась в отдельную службу. Однако старые связи не нарушились, ту же медкомиссию Алексей проходил в поликлинике МВД.
        Конечно, за два года, что Алексей в Питере служил, пообвыкся он с городской жизнью, родное Ерёмино маленьким показалось и скучноватым. Но - родителей повидал, пора и честь знать. Мать всё расспрашивала, не обзавёлся ли он невестой да когда жениться собирается? Только Алексей не торопился. Да, двадцать шесть ему, старший лейтенант, а жилья своего нет. Ну, женится он, а куда молодую жену вести? И так на однокомнатную съёмную квартиру едва ли не половина жалованья уходила, хоть и снимал он жильё не в центре. Девушек в Питере хватало, город студенческий. Общался, не без того, но ни одна в сердце не запала. Да и разве найдёшь жену в ночном клубе?
        По громкоговорителю объявили посадку на самолёт - «АН-2» жёлтого цвета стоял недалеко от здания аэровокзала. Впрочем, «аэровокзал» - это слишком громко сказано. Небольшое здание с тёмным залом ожидания, касса и КДЛ наверху, на крыше. Рядом, на флагштоке, болтается полосатый «чулок» ветроуказателя.
        Пассажиры с багажом потянулись к самолёту. Ерёмино - типичный сельский аэродром, лучшая пора которого, время, когда рейсы были более регулярными, уже позади. И никакой бетонки или асфальта, грунтовая взлётно-посадочная полоса, укатанная до каменистой плотности. Взлетать с неё и садиться могли только лёгкие самолеты, вроде «старичка» «АН-2». Их и выпускать-то давно прекратили, а замены им не было. В погоне за прибылью многочисленные авиакомпании, расплодившиеся в последнее время, брали в лизинг «Боинги» и «Аэрбасы», махнув рукой на местные авиалинии: на них много не заработаешь, только головную боль. И удобств в «АН-2» никаких. Скамейки вдоль бортов вместо обычных сидений, туалета нет. А уж трясёт и шумит так, как пассажирам «Боинга» и в страшном сне не привиделось. В общем, комфорт уровня пятидесятых годов прошлого века. Пассажиры вынуждены были мириться - а куда деваться?
        Алексей уселся на своё сиденье, поставил между ног спортивную сумку. По прилёте в отпуск подарки родным раздал, и сумка опустела. А сейчас почти полна, матушка домашних гостинцев насовала: пирожков, курицу жареную, баночку варенья.
        Последней поднялась по лестнице в самолёт девушка или молодая женщина лет тридцати. Одета она была по-городскому: джинсы, под ветровкой - футболка, сумка через плечо. Вроде симпатичная девчонка, только взгляд слегка высокомерный, даже пренебрежительный.
        Она уселась на сиденье напротив Алексея и долго прихорашивалась: то губки подкрасит, то волосы поправит. А потом из сумки планшетник вытащила и вовсе в него уткнулась.
        Алексей сразу окрестил её «фифочкой». А впрочем, какое ему до неё дело? Через пару часов лёта он в Уктусе будет.
        Бортмеханик втащил лестницу в самолёт и закрыл дверь. Зажужжал стартёр, пару раз чихнул и завёлся мотор. По самолёту пробежала мелкая дрожь. Пилот немного погонял его на разных режимах и вырулил на взлётную полосу. Мотор взревел, фюзеляж затрясло, как в лихорадке, лётчик отпустил тормоза, и самолёт начал разбег. На неровностях взлётно-посадочной полосы его подбрасывало, но после короткого разбега самолёт взмыл в воздух. Рёв моторов был таким, что закладывало уши.
        Набрав высоту, самолёт совершил разворот, и Алексей увидел в иллюминаторе взлётную полосу на окраине Ерёмина и сам посёлок, совсем маленький с высоты.
        Пассажиры молчали. Попробуй поговори, когда и своего голоса почти не слышно. Сиденья жёсткие, вздремнуть бы.
        Алексей посмотрел на часы. Два часа лёта, и он будет в Екатеринбурге.
        «Фифочка» напротив сунула планшетник в сумку. Ну да, работать в таком шуме и треске невозможно.
        От нечего делать Алексей полуобернулся и стал смотреть в иллюминатор. Внизу проплывали маленькие квадратики полей, отливали серебром реки и речушки, а в основном - зелёным ковром расстилалась без конца и края тайга.
        Вскоре от неудобного положения затекла шея. Алексей откинулся на стенку и прикрыл глаза - не пялиться же всё время на «фифочку»?
        Внезапно самолёт сильно качнуло. Перекрывая шум мотора, в испуге закричали пассажиры. Однако лётчик справился, выправив машину на ровный горизонт. Алексей ещё удивился: что это за воздушная яма такая, едва не перевернувшая «АН-2»?
        Однако не успели пассажиры успокоиться и перевести дух, как двигатель самолёта чихнул, потом ещё, и мимо иллюминаторов из патрубков пошёл чёрный дым. Внезапно наступила тишина, мотор остановился.
        Несколько секунд немногочисленные пассажиры недоумённо переглядывались, потом толстая тётка, сидевшая у самой кабины, истошно заорала:
        - Падаем!
        И как команду «старт» дала. Тут же все закричали, схватились руками за сиденья.
        Самолёт начал плавно снижаться.
        Биплан «АН-2» был стар и тихоходен, но в отличие от современных самолётов не падал камнем - его способность держаться в воздухе с неработающим двигателем была довольно высока. Самолёт немного рыскал по курсу - вероятно, лётчик высматривал подходящий клочок земли для посадки.
        Алексей припал к иллюминатору. Везде был лес, высота уже метров шестьсот, и с каждой минутой она падала.
        Пассажиры в салоне впали в истерику, кричали. Все эти вопли действовали на нервы, но Алексей попробовал отключиться и припомнить, как надо действовать в таких случаях. На больших реактивных самолётах рекомендовали пристегнуться и пригнуть голову. Но здесь таких сидений не было, просто лавка вдоль борта.
        Он кинул взгляд в иллюминатор: высота уже метров двести, скоро встреча с землёй - какой-то она будет?
        Алексей поднялся, сделал пару шагов к хвосту, до которого от его места было рукой подать, улёгся на пол, ногами вперёд по ходу движения, и ухватился руками за крепления сиденья.
        Пассажиры замолчали и удивлённо уставились на него.
        Колёса самолёта стали цеплять верхушки деревьев, потом царапнуло, зашуршало снизу по обшивке. Затем самолёт потряс сильный толчок и удар.
        Неведомая сила приподняла Алексея над полом и попыталась оторвать руки от сиденья, но он удержался. Мгновенно пол и потолок в салоне поменялись местами, раздался треск и хруст металла, жуткий крик, и стало светло.
        Наступила неестественная тишина, которая нарушалась лишь журчанием воды. Остро запахло бензином. «Господи, - вдруг понял Алексей, - да это же не вода журчит, а бензин из баков! Надо идти, ползти от самолёта!» Однако всё тело болело, как побитое.
        Алексей поднялся на четвереньки, осмотрелся.
        Хвост, в котором он находился, лежал в двух десятках метров от фюзеляжа, крылья просто оторвало.
        Алексей выпрямился, подвигал руками и ногами. Вроде цел. Ушибы получил, но они до свадьбы заживут, главное - жив.
        Он поднялся и, пошатываясь, пошёл к фюзеляжу, разорванному и смятому. Может, там есть ещё живые, может, кому-то надо помочь выбраться, пока самолёт, а вернее, то, что от него осталось, не вспыхнуло.
        Тела пассажиров спрессовались у переборки кабины лётчиков.
        Сначала Алексей увидел «фифочку». Ухватив её поперёк тела, он выбрался из фюзеляжа, подтащил её к хвосту и опустил на землю. Вернулся к фюзеляжу.
        - Ну, этот дядька мёртв, голова почти назад вывернута и вся в крови, - рассуждал он сам с собой, в состоянии сильнейшего нервного стресса совершенно не замечая этого.
        Но всё равно он стал вытаскивать всех подряд - потом разберётся, кто жив, кто ранен, а кто погиб.
        Пока таскал тела, вымазался в крови.
        Освободив салон, он уложил всех пассажиров в рядок и попробовал открыть дверь в пилотскую кабину, но переборка деформировалась, и дверь не открывалась.
        Алексей обошёл фюзеляж и заглянул в разбитую кабину. Стёкла от столкновения с землёй повыбивало, кабину сплющило, но вид погибших лётчиков ужаснул Алексея. Ладно, не его дело трупы вытаскивать. Инструмента нет никакого, а голыми руками ничего не сделать. Есть же МЧС, другие службы. Их исчезновение с экранов заметят быстро. А поскольку маршрут известен, их должны обнаружить быстро.
        Алексей вернулся к пассажирам. Переходя от одного к другому, проверял пульс, смотрел, есть ли дыхание.
        Он уже успел убедиться, что четверо пассажиров точно мертвы, как услышал стон. Слава богу, не он один спасся!
        Алексей подошёл к «фифочке» - именно она стонала. Похлопать по щекам? А вдруг у неё тяжёлая травма головы?
        У женщины шевельнулись пальцы. Чёрт, чем же ей помочь? Его медицинские познания дальше бинтов на порезы не шли.
        Однако «фифочка» открыла глаза, повела вокруг мутным, затуманенным взглядом. Постепенно взгляд приобрёл осмысленность.
        - Где я?
        - У самолёта. - Алексей был рад услышать её голос.
        - А почему лежу?
        - Руки, ноги не болят? Или голова?
        Женщина пошевелила руками, потом ногами.
        - Вроде нет.
        Она сделала попытку сесть, и Алексей помог ей, поддержав под спину.
        И тут «фифочка» увидела разбитый самолёт.
        - Так мы упали?
        - Вроде того.
        Она повернула голову и увидела ряд тел, лежащих на земле:
        - Они что…
        До «фифочки» дошёл смысл увиденного, и она взвизгнула:
        - Кто меня рядом с теми положил?
        - Я, когда вытаскивал.
        - Идиот!
        Ну вот и благодарность за спасение, а заодно и новое имя.
        Женщина поднялась и стояла, покачиваясь.
        Видя, что она уже пришла в себя, Алексей продолжил осматривать тела, но живых больше не было.
        Женщина посмотрела вокруг себя:
        - А где моя сумка?
        - В самолёте. Но я бы не советовал туда ходить. Бензин из баков подтекает, как бы не загорелся.
        Не обратив никакого внимания на его слова, женщина медленно пошла к разбитому фюзеляжу самолёта. Неужели ей так дороги вещи?
        Она всё-таки разыскала свою сумку, вернулась и достала из неё сотовый телефон.
        Алексей подосадовал, что сам не додумался позвонить в МЧС, полицию или ещё куда-нибудь. А впрочем, он был занят, не до звонков было.
        Женщина набрала номер, повертела телефон в руках и убрала его:
        - Не берёт. Поиск сети.
        Алексей по её примеру сходил в разбитый самолёт и отыскал в куче багажа свою сумку. Когда придут спасатели, неизвестно, а там хотя бы пирожки есть, можно будет вечером подкрепиться. Подумав так, Алексей тут же устыдился своих мыслей. Катастрофа произошла, люди погибли, а он о харчах. В свою очередь он попробовал набрать номер, но не получилось, базовая станция далеко. Если только попробовать взобраться повыше? Алексей полез на дерево.
        - Эй, парень, ты чего, сбрендил? - крикнула ему вслед женщина.
        Он добрался почти до вершины дерева, но и тут телефон не работал.
        Вниз спускаться было хуже: ветка под ногой хрустнула, обломилась, и он едва не рухнул на землю, просто чудом удержался. Оказавшись на земле, сам себя мысленно обругал - не хватало только ноги поломать вдали от цивилизации.
        Усевшись у хвоста самолёта, Алексей попытался проанализировать ситуацию. Он понимал, что надо набраться терпения и ждать. Где они находятся, он не знал, куда надо идти - тоже. В тайге же можно запросто заблудиться. И потому надо просто дождаться, когда придёт помощь. Весь вопрос только в том, когда их найдут?
        Он улёгся под деревом, подложив под голову сумку, и почувствовал, что земля уже прохладная, тепло из тела тянет. Он достал из сумки ветровку и натянул её на себя. В отпуск он летал в цивильном, форму оставил на квартире. Целыми днями в ней, уже поднадоела. И потом - дома ведь никто не ходит в рабочей спецовке или в водолазном костюме, даже если работа нравится.
        Конечно, фельдъегерская служба - не армия. Доставить секретный груз, сдать, получить другой. Фактически - курьер для секретной почты, почтальон с оружием. Что привлекало - так это то, что работа не в офисе, а живая, с привкусом риска и романтики. Вот только времена товарища Нетте уже прошли, на фельдъегерей никто не нападал; выбирали инкассаторов, у них деньги.
        К нему подошла женщина:
        - Мужчина, ну делайте же что-нибудь!
        - Так я же идиот, указаний жду.
        «Фифочка» обиженно поджала губы, отошла к соседнему дереву и уселась под ним, опершись спиной о ствол.
        Алексей посмотрел на часы: двенадцать двадцать две. Пока он тела перетаскивал да на дерево лазил, минут сорок пять, а то и час прошёл. Если их исчезновение заметили, подняли тревогу и начали искать, пройдёт ещё не один час. У спасателей вертолёты, скорость их невелика. По его прикидкам, до Уктуса вертолётом лёту часа два. Да и не факт, что место падения точно засекли. Интересно, на «АН-2» есть какой-нибудь радиомаяк или машина слишком старая, и на неё такие приборы не ставились? По расчётам Алексея, при всех других благоприятных обстоятельствах помощи они дождутся не раньше вечера. А если спасатели начнут облётывать весь маршрут, то и завтра. Надо бы набрать веток, сложить костёр. Если они услышат гул самолёта или поискового вертолёта, можно его зажечь, дымом привлечь к себе внимание. Да и дело хоть какое-то будет, не сидеть же всё время сиднем?
        Алексей нашёл ветки, метрах в тридцати от самолёта на небольшом пятачке, свободном от деревьев, сложил костёр - так он будет виден издалека и сверху. Какой смысл разводить его под кронами деревьев, не хватает только лес поджечь.
        Он работал автоматически, голова была занята мыслями. Ему послезавтра на работу, а сообщить о себе он не может. В аэропорту справку какую-то дать должны, и на службе поймут. Ведь не по пьянке прогулял, уважительная причина.
        К нему подошла женщина:
        - Погреться костёр?
        - Нет, сигнал дымом спасателям подать.
        - Вы думаете, нас уже ищут?
        - Хотелось бы надеяться. По моим прикидкам, раньше вечера они за нами не прилетят.
        - Меня Наташей зовут.
        - Ага! Красивое имя, и главное - редкое, - подколол её в ответ на «идиота» Алексей. И тут же представился: - Алексей.
        Женщина достала пачку сигарет и зажигалку.
        Алексей отреагировал мгновенно:
        - Не кури здесь, не хватало ещё самолёт поджечь! Чуешь, бензином пахнет?
        Женщина послушно убрала сигареты и зажигалку в сумку.
        - И зажигалку побереги, вдруг не один день тут торчать придётся?
        - Рядом с мертвяками?
        - Сама на их месте могла оказаться.
        - Я мёртвых боюсь. - Женщина зябко передёрнула плечами.
        - А чего они тебе сделают? Лежат себе и лежат…
        Женщина всё время крутилась возле него, видимо, страшно было одной. Да Алексею и самому было не по себе, в такую передрягу он попал в первый раз. Хулиганы ночью на него нападали, под лёд проваливался, в лифте застревал - но там он хоть чётко представлял себе, что должен был делать. А здесь сиди и жди. Лётчиков бы из кабины вытащить, но он опасался. Малейшая искра - и для пилотов крематорий. А они его не заслужили, до последнего боролись за самолёт и пассажиров. Но железяка - она железяка и есть, старая, сломаться могла. Разве они сами на рухляди летать хотели?
        Алексей снова улёгся под дерево. Самый лучший способ убить время - спать. Вот он и попытался уснуть. В бытность в военном училище Алексей научился спать в любой обстановке, а сейчас не мог. Только глаза прикроет - снова треск, удар, крики в ушах стоят. Слишком свежи и сильны были впечатления.
        Прошло часа три. Спина у Алексея затекла от нахождения в одной позе. Земля - не мягкая перина.
        Он встал, походил, прислушался - нигде никаких звуков, похожих на авиамотор, только шум ветра и шелест листьев. Хорошо хоть не зима, за ночь окоченеть от мороза можно, в их краях морозы такие бывают - деревья лопаются.
        Понемногу стало темнеть, солнце клонилось к горизонту. А хуже того - стали собираться тучи.
        Алексей подошёл к оторванному хвосту самолёта. Дверца там была, вот она его и интересовала. Там могли быть инструменты - он надеялся открыть дверцу пилотской кабины. Лётчиков вытащить - это само собой, а главное - карту найти, чтобы сориентироваться.
        Дверца оказалась вообще не запертой, а за ней - небольшое помещение клином. И всего-то в нём брезентовый чехол для двигателя, пропахший бензином и маслом.
        Алексей дверцу вначале закрыть хотел, но потом передумал: вытащив чехол, сложил его вчетверо и бросил на пол. По всему выходит - ночевать им здесь придётся. С боков и верха - от дождя и ветра - стенки фюзеляжа защитят, а снизу от холода брезентовый чехол спасёт, всё не на голом металле лежать.
        Алексей подошёл к дереву, расстегнул сумку и достал из неё пакет с домашней снедью.
        - Наталья, кушать будешь?
        - А разве мы уже на «ты»?
        - Извините…
        Ну, было бы предложено.
        Алексей развернул пакет, и от запаха курицы и домашних пирожков сразу потекли слюнки. Выбрав пирожок поподжаристей, он тут же откусил от него изрядный кусок. М-м-м, с рисом, зелёным луком и яйцом! Вкуснотища!
        «Фифочка» поёрзала - видно, и до неё запах дошёл. Однако Алексей второй раз приглашать не собирался - зачем уговаривать? Он съел пирожок, оторвал у курицы ногу.
        И тут женщина не выдержала; правду говорят - голод не тётка. Подошла.
        - Можно взять? - Она робко показала на пирожок.
        - Всё можно, и курицу тоже. Холодильника нет, поэтому надо съесть. Садись.
        Ели молча. Алексей за этот несчастливый день успел нагулять аппетит, да и Наталья не отставала. Они съели всё, что мама положила Алексею в сумку.
        - Вкусно, - Наталья вздохнула, - наверное, домашнее?
        - Матушка постаралась.
        - Спасибо. Воды бы сейчас…
        - Поищи ручей. Местность низменная, они здесь должны быть.
        Пока перекусывали, стемнело. Алексей забрался в хвост самолёта и улёгся на чехол.
        Вернулась из леса Наталья. Наверняка она далеко не уходила, боясь заблудиться, по всему видно - городская девушка. Привыкла к цивилизации, корову только на картинках и видела. Будет стоять рядом с водоразборной колонкой и умирать от жажды, не зная, как добыть воду.
        Она побродила в темноте у деревьев, а потом испуганно крикнула:
        - Алексей, вы где?
        - Здесь, - отозвался Алексей.
        Наталья подошла на голос.
        - Ложись, - Алексей хлопнул ладонью по брезенту. - И мягко, и теплее, чем на земле.
        Женщина фыркнула:
        - Спать с незнакомым мужчиной? Фи! - и ушла к деревьям.
        Ну, своя рука - владыка, была бы честь предложена. Под утро прохладно будет, задубеет, глядишь - ума и прибавится.
        Наталья пришла через час, потому что пошёл мелкий нудный дождь. Кроны деревьев какое-то время защищали её, не пропуская воду, но потом с первым же порывом ветра на женщину обрушился целый поток.
        Она потопталась у хвоста - улечься сразу гордость не позволяла. Ну так ведь Алексей ничего такого в мыслях и не имел. Сейчас их задача - просто выжить, не заболеть и дождаться спасателей.
        - Чего стоим, кого ждём? Такси до аэропорта?
        Наталья вздохнула, пригнулась и шагнула в разорванный хвост.
        - Поосторожней с туфлями: здесь всё-таки чисто, нам спать на этом.
        Наталья улеглась. Далеко от Алексея - на самом краю чехла.
        По дюралевой обшивке стучал дождь.
        Алексей поднял голову - ему послышалось какое-то движение.
        - Ты чего? - тут же среагировала Наталья.
        - Как бы волки не пришли.
        - А тут волки бывают? - искренне удивилась она.
        - Ты думаешь, они только в сказках? Тут и волки есть, и медведи, и росомахи.
        - А оружие у тебя есть?
        - Откуда? В аэропорту досматривали. У меня даже ножа нет.
        - А если на нас нападут?
        - Тебе первую съедят, я жилистый и невкусный. А если серьёзно - волки сейчас сытые, на человека они могут напасть только зимой, когда брюхо от голода подведёт.
        Наталья придвинулась к нему поближе и почти прижалась спиной. Алексей обнял её рукой и придвинул к себе вплотную - так теплее.
        - Руки убери, чего лапаешь?
        Алексей молча убрал руку и повернулся на другой бок. «Точно не замужем, - подумал он о Наталье, - кто такую язву возьмёт?»
        Он уснул быстро - сказывалась армейская привычка. Солдат спит - служба идёт.
        Под утро почувствовал, что продрог, руки-ноги замёрзли. Только спине было тепло, потому что к ней всем телом прижалась Наталья и уже сама его обнимала.
        Алексей хмыкнул. Нет чтобы сразу. Мужчина в тайге один выживет, а женщина в лучшем случае будет плутать в трёх соснах на окраине деревни, а в худшем умрёт от голода или переохлаждения.
        Он повернулся на другой бок. Женщина проснулась и отодвинулась от него.
        - Ты не кочевряжься, я тебя изнасиловать не собираюсь! Нам выжить надо. Не факт, что за нами пожалуют завтра, то есть сегодня. Дождь не прекращается, и авиация сегодня летать не будет.
        - Как? - Наталья от возмущения села.
        - А вот так. Спать давай.
        Наталья легла, секунду помедлила и прижалась спиной к его груди и животу. У женщин попа - самое холодное место на теле. Согрета она, эта пятая точка, и женщина не мёрзнет. Так уж они устроены.
        Однако сон уже не шёл. Было холодно, над лесом опустился туман.
        - Ты кем работаешь? - спросила Наталья.
        - Фельдъегерем.
        - Это как, лес охраняешь?
        - Я не егерь, а фельдъегерь. Почту секретную вожу. В Питере служу, после отпуска как раз туда летел.
        - А я журналистка, в Москве работаю.
        Ну да, столичная штучка.
        - Будет теперь о чём писать, если живыми из этой передряги выберемся.
        - Ты серьёзно? - Наталья опять уселась.
        - Шучу.
        Но Алексей не шутил. Перевести дух можно будет только после того, как они попадут в какой-нибудь населённый пункт. Там и связь будет, и еда, и хоть какой-то кров над головой.
        В июне такой же «АН-2» взлетел с местного аэродрома с городским гаишником и пропал. Долгое время велись поиски, но за три месяца никого и ничего не нашли. А ведь самолёт - не иголка.
        Едва рассвело, он поднялся, взглянул на Наталью. Она куталась в брезент.
        Алексей направился к самолёту. Вроде неудобно, на мародёрство похоже, однако он всё же решил осмотреть багаж пассажиров. Не деньги его интересовали, а тёплые вещи и еда. Наталья всю ночь от холода тряслась, да и кушать что-то надо. Водочки бы для согрева, только её найти он не надеялся, при досмотре бы изъяли. Душа не лежала рыться в чужих вещах, как бы потом спасатели в воровстве его не обвинили. Но разумом он понимал - надо. Оружия для охоты нет - даже ножа, стало быть, охота как источник питания отпадает.
        Алексей забрался в искорёженный фюзеляж и начал открывать сумки. Это в больших аэропортах сумки и чемоданы заматывают плёнкой, а здесь открыл молнию на сумке - и ищи. Неприятно, конечно, как будто в замочную скважину за соседями подглядывает.
        Алексей аккуратно осмотрел первую сумку, но ничего путного не обнаружил. Так же всё уложил, застегнул молнию. Отщелкнул оба замка на чемодане, явно видавшем виды, нашёл свитер грубой вязки, толстый - по размеру должен Наталье подойти.
        - Наталья, иди сюда.
        Женщина подошла, ёжась от утренней прохлады.
        - Примерь.
        - Ты что, по чужим вещам шаришь? Мародёр!
        - Я же не для себя, для тебя… Снова хочешь мёрзнуть?
        - Ни за что не надену! - Она развернулась и пошла к хвосту самолёта.
        Ну вот, хотел как лучше, а получилось, как всегда. Всё-таки премьер Черномырдин был неиссякаемым источником перлов, пошедших в народ.
        Свитер он отложил в сторону. Одумается к вечеру Наталья, наденет.
        Ещё в одной сумке лежали бухгалтерские бумаги, женское бельё - он уложил всё назад.
        А вот следующий чемодан порадовал: он был битком набит слегка посоленной и завёрнутой в промасленную бумагу рыбой. Да не какой-нибудь, а чавычей. Хороша рыбка! Такую приготовить к столу - царское угощение! Только покоптить бы её. Но если на костре испечь, тоже неплохо будет. И, что для них сейчас важно, она не испортится неделю-две. Конечно, столько оставаться у самолёта он не собирался, но знать, что есть стратегический запас, полезно, да и уверенность внушает.
        Дальше искать он не стал. На часах и так уже восемь, а он пока костёр разведёт да рыбу пожарит - дай бог в десять позавтракать. Тушки были потрошёные и все одинакового размера, в локоть. Алексей выбрал две и понёс их к веткам для костра. Заодно захватил газетный лист, который валялся в салоне. Бумага вспыхнула быстро, ветки и сучья чадили, но понемногу разгорелись. Дымили сначала сильно.
        Тем временем Алексей насадил рыбу на прутики. Шампуры бы, да где же их взять?
        Ветки прогорели быстро, а сучья ещё горели.
        Алексей сбегал в лес, наломал от сухостоин веток и подбросил в костёр. Эх, топорик бы сюда - хоть маленький, туристический!
        Потом он жарил рыбу. Воткнув две рогулины в землю, вертел рыбу над огнём.
        Через десять минут по округе пошёл просто восхитительный запах. Или он так сильно хотел есть?
        Наталья выглянула из своего убежища, потянула носом, потом подошла.
        - Это что?
        - Чавыча. Сейчас дожарю, завтракать будем.
        - Кофейку бы с круассанами. - Наталья потянулась.
        - Перебьёшься. А не хочешь, так я и сам съем.
        Есть в одиночку Алексей, конечно же, не собирался. Он мужчина, добытчик, должен о семье заботиться. Наталья не семья, но в их теперешнем положении он единственный кормилец.
        Когда Алексей решил, что рыба готова, он уложил её на лист лопуха и, слегка фиглярничая, изобразил из себя официанта столичного ресторана:
        - Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста!
        Наталья протянула руку к рыбе, но тут же была остановлена его возгласом:
        - А руки мыла? Нам только дизентерии не хватает.
        - Мыла всё равно нет. - Она пожала плечами. - Подожди-ка, ведь ручей недалеко.
        Торопиться было некуда. Всё равно рыба только с огня, горячая - в рот не возьмёшь.
        Они оба прошли к ручью, умылись.
        Когда уселись за импровизированный «стол» и приступили к завтраку, Алексею показалось, что вкуснее рыбы он в жизни не ел. Да и Наталья уписывала рыбу за обе щёки. Костей в ней было мало, мясо красное, как у лосося. Ужарилась, конечно, но в желудке появилось приятное ощущение сытости.
        - Ох и вкусная! Никакое суши не сравнится!
        - Где ты только слов таких набралась? Не русская это еда, глисты от неё.
        - Фу, от тебя только гадости услышишь.
        - А от тебя спасибо не дождёшься!
        Наталья слегка покраснела. Надо же, журналистка, по определению циник, да ещё столичная штучка… На Лёхин взгляд, в обеих столицах стыдиться разучились. Нагловаты, нахраписты, считают себя пупом земли, а за Кольцевой дорогой - ну глухая провинция.
        Наевшись, Алексей улёгся на брезент. Всё равно делать нечего, хоть как-то время скоротать.
        Тучи понемногу разнесло ветром, показалось солнце и стало теплее.
        Наталья побродила и уселась рядом.
        - Расскажи о себе.
        - Терехин Алексей Иванович, двадцать шесть лет, не женат, квартиры нет - снимаю. Что ещё интересует?
        - Ты прямо как в отделе кадров! Подвинься, - Наталья улеглась рядом.
        Незаметно оба уснули - ведь из-за сырости и утренней прохлады вынуждены были подняться рано. Сибирь - не благословенные Сочи.
        Через пару часов одновременно проснулись.
        - Давай, Наталья, ветки собирать для костра. Видишь, тучи разошлись, нас могут с воздуха искать. Сигнал подадим.
        Они набрали большую кучу валежника, что было совсем несложно. Ведь лес - не городской парк, полно упавших деревьев, сухостоя.
        Алексей даже на фюзеляж взобрался, повыше, чтобы издалека увидеть вертолёт. Но за всё время только один реактивный самолёт прошёл, и очень высоко, оставив за собой след. С такой высоты их и не разглядишь. Видимо, место катастрофы находилось вдали от воздушных коридоров и трасс.
        Когда стало понятно, что день склоняется к вечеру, Алексей запалил костёр и пожарил рыбу. Это было их спасением от голода.
        Быстро стемнело, и они улеглись спать. Наталья уснула быстро, а Алексею не спалось. Уже второй день прошёл, а поисковых действий он не видел. Или их самолёт отклонился от курса? Всё-таки двигатель был неисправен, и лётчик, подыскивая подходящую площадку для посадки, мог уклониться в сторону от маршрута. Наверняка их ищут, но не здесь. И сколько же им ждать помощи? Может быть, попробовать с утра забраться в кабину пилота и взять карту? Свердловская область - это не Ханты-Мансийский округ или Таймыр, селения здесь нередки. Хотя бы до любой дороги добраться. Вот только где она, в какой стороне? Не зная, можно идти параллельно, выбиваясь из сил.
        Для себя Алексей решил сделать завтра попытку достать карту, и, если помощи не будет, выбираться самим. Вариант не самый лучший. Если с воздуха обнаружить разбитый самолёт ещё можно, то их двоих в тайге, под покровом деревьев сверху не увидят. Уйдут они, а тут вскорости и самолёт могут найти.
        Он прикидывал и так и эдак, с тем и уснул.
        Утром умылись, Алексей развёл костёр, пожарил рыбу. После завтрака начал искать инструмент вроде жерди - отогнуть дверь пилотской кабины или часть остекления на фонаре.
        Не скоро, но он нашёл подходящее сломанное деревце. Ногой поотбивал сухие ветки. Попробовал получившейся жердью, запустив её в щель между переборкой и дверью, открыть её, но как ни налегал, дверь не открывалась.
        Выбравшись из фюзеляжа, он подошёл к пилотской кабине. Здесь начало получаться. Самих стёкол не было, но дюралевая рамка, деформированная от удара, мешала проникнуть внутрь кабины.
        Жердью удалось отогнуть рамку. Целиком туда было не пролезть, но забраться поглубже рукой можно было. Видел Алексей планшет, но, как говорится, видит око, да зуб неймёт.
        Он нашёл другой способ: просунул в кабину две ветки, как клещами, подцепил ими планшет и вытянул его из кабины. Усевшись тут же, развернул его.
        Карта была - но масштаб! Предназначена она была для самолёта, с его скоростью, такая даже для автомобиля не очень подойдёт.
        Он попробовал определиться, где север, где юг. В лесу это просто: часть дерева, обращённая к югу, имеет более густую крону.
        Алексей встал лицом на север, всмотрелся в карту. Карандашом на ней был нанесён маршрут. Летели они около часа, «АН-2» за это время преодолевает… С какой же скоростью он мог лететь? Предположим, километров двести в час, плюс-минус пятьдесят. Тогда точка падения приблизительно… он повёл пальцами… вот тут! На карте в этом месте сплошная зелень, то есть лес, и никаких населённых пунктов. Есть какое-то село километрах в сорока. С Натальей, да по лесу, да без компаса - верных два дня пути, как не больше.
        Он не услышал, как сзади подошла девушка.
        - Ты с кем разговариваешь?
        Алексей и не заметил, что рассуждал вслух.
        - Ой, у тебя карта? Ура! Значит, мы будем выбираться сами?
        - Подождём до вечера. Если нас искать не будут, завтра пойдём сами.
        - Правильно, мы тут до зимы сидеть можем; уж лучше идти.
        Алексей посмотрел на обувь Натальи. Кто бы говорил о походе! На её ногах были туфли на небольшом каблучке. В них по лесу и километра не пройдёшь. Или каблук сломается, или ногу подвернёшь. Тогда на себе нести придётся, что Алексею совсем не нравилось. Это на карте по прямой километров сорок. А если болотце на пути встретят или завал леса, обходить придётся, и расстояние вдвое увеличится.
        Наталья перехватила взгляд Алексея.
        - Обувь у тебя для похода неподходящая, в такой далеко не уйдёшь.
        - Чем плохо? Нигде не трёт.
        - Каблуки в почву проваливаться будут. Лучше бы кроссовки. Поищи в багаже у пассажиров.
        - Ну - нет, я лучше босиком.
        - До первой еловой шишки. Наступишь неосторожно, ступню поранишь, а у нас даже бинта нет.
        Ну «фифочка», что бы ни сказал, всему противится. Он бы её проучил. Пусть на каблучках идёт, но потом ему же хуже будет, на себе нести придётся.
        К вечеру Алексей развёл костёр, нажарил рыбы, и они поужинали.
        Более подходящую для пешего перехода обувь Наталья так и не стала искать. Пусть её!
        Утром Алексей снова развёл костёр, и снова на завтрак была рыба. За три дня он наелся рыбы на целый год. В свою сумку он положил четыре оставшиеся сырые рыбины - по крайней мере, два дня с голоду они не умрут.
        От трупов уже начинало попахивать, и по-любому надо было уходить. Хоть и прохладно по ночам, но днём ещё пригревало.
        Алексей развернул чехол, на котором они спали, и накрыл тела. Все укрыть не получилось, но всё же. Конечно, чехол бы им с собой взять, на ночь под себя подстелить, да больно тяжёл он, и объём изрядный. Только намучаешься с ним.
        Алексей взглянул на Наталью:
        - Готова?
        - Сумку свою взяла, а больше у меня ничего нет.
        - Тогда идём.
        Направление Алексей знал приблизительно. Чем ближе к жилью, тем больше шансов встретить людей: грибников, охотников, лесорубов - даже и городских, выехавших по ягоды. В лесах полно ягод - черники, брусники, костяники, только собирай, не ленись.
        Они пошли по лесу. Наталья попыталась закурить, но Алексей тут же пресёк её:
        - Брось, не на прогулке, дыхалки не хватит.
        Однако упрямая девица продолжила курить.
        - Алексей, ты молодой, а такой зануда! Только указания даёшь.
        - Для твоей же пользы.
        Алексей рассчитывал до вечера пройти как можно дальше, не хотелось ему в лесу на голой земле ночевать.
        Он шёл ровным шагом и дышал, как в училищах учили, на маршах. Наталья же через километр спотыкаться начала, отставать. Ему приходилось останавливаться и ждать её. Эти остановки его раздражали.
        - Наталья, прибавь ходу, так мы до зимы не придём.
        - Тебе хорошо говорить, ты сильный, ты мужчина. Хоть бы сумку мою взял.
        Алексей чертыхнулся про себя, но сумку всё же взял. С двумя сумками идти было неудобно, обе руки заняты.
        Через час он объявил привал. Достав из своей сумки запасную футболку, надел на себя. Остальное - вроде бритвы и белья - выкинул. Открыл сумку Натальи. Господи, что женщины только с собой не носят! И притом - ничего путного, половина сумки - косметика, духи, бельё. Он зашвырнул сумку в кусты.
        - Ты чего? Там косметики на тыщу баксов!
        - Лишний вес. Хочешь, неси сама.
        Наталья залезла в кусты, вытащила сумку и стала перебирать духи, помаду и прочие маленькие женские радости. Выматерившись, как боцман на корабле, она тоже забросила сумку в кусты.
        Алексей удивился. Такого забористого, такого витиеватого мата он не слышал даже в мужских компаниях.
        - Не знал, что ты такой виртуоз!
        Наталья бросила на него испепеляющий взгляд. Да он-то здесь при чём? Сначала купила кучу дорогущей косметики, взяла её с собой в самолёт, а теперь нести не хочет. Только вот тратить время на несущественные, по его понятиям, безделушки было излишним. Поход по тайге и так забирал много сил.
        Ещё через пару часов хода Наталья уселась на землю, сбросила обувь и расплакалась.
        - Что случилось?
        - Туфли! Я, кажется, ногу подвернула.
        Да что это за наказание! Ведь говорил же он ей!
        Алексей присел перед Натальей и ощупал её лодыжку. Перелома точно нет. Он поднял с земли её туфли, поднатужился, оторвал один каблук, потом другой. Протянул искорёженные туфли Наталье:
        - Обувай!
        - На кого я буду в них похожа? И как пойду? Я на каблуках привыкла.
        - Отвыкнешь, - отрезал Алексей.
        Он искренне недоумевал. Неужели она не понимает всей серьёзности ситуации? О косметике сожалеет, об испорченных туфлях? Ему и ей неслыханно повезло, что в живых остались. И сейчас ещё неясно, выберутся ли они из передряги, и с какими для себя потерями и последствиями.
        Наталья успокоилась, передохнула, и они пошли дальше.
        Ещё через пару часов она бессильно упала на мох.
        - Всё, не могу больше, сил нет.
        - Даю десять минут на отдых. Ты ноги на дерево задери, так отойдут быстрее, - и сам, подняв ноги, опёрся ими о ствол дерева.
        Когда время для отдыха, назначенное им, прошло, Алексей демонстративно посмотрел на часы:
        - Подъём!
        Наталья едва поднялась.
        - Ой, мамочки, ноги болят!
        - Пешком ходить больше надо. Небось привыкла в столице на метро да на машинах. Может, покурить хочется? - подколол он её.
        Девушка не ответила.
        Шли медленно, но всё-таки продвигались вперёд.
        Когда деревья стали отбрасывать длинные тени, а воздух посвежел, Алексей стал подыскивать место для ночлега. Решил устроиться на ночлег под ёлкой, на опавших иголках. Там сухо, и в случае дождя они не промокнут.
        Наталья свалилась без сил.
        Пока не стемнело, Алексей набрал веток для костра, развёл его и пожарил рыбу. Съели по рыбине.
        Алексей улёгся рядом с девушкой. После еды она моментом уснула, а он прикидывал, сколько они за день прошли. Получалось немного, километров двадцать. Завтра столько не пройдут, с непривычки у Натальи все мышцы болеть будут, хорошо, если к обеду разойдётся.
        Утром Алексей собрал веток, разжёг костёр и приготовил рыбу. Кстати, последнюю. А Наталья всё спала.
        - Вставай, лежебока, нас ждут великие дела! - пошутил Алексей.
        Наталья проснулась, с трудом села, заохала:
        - Ой, все мышцы ноют. А давай сегодня не пойдём, устроим отдых?
        - У нас две последние рыбины, на ужин есть уже нечего. Если отдыхать будем, завтра сил не будет. Вставай, разомнись.
        Алексей уселся есть. Наталья стонала и кряхтела, как старушонка, но всё-таки поднялась, поела.
        - Идём.
        Первые пару километров девушка шла медленно, и Алексей её не торопил. Потом всё-таки разошлась. Привала Алексей не делал, пока Наталья сама не рухнула без сил. Ладно, пусть полежит, хотя времени всего двенадцать часов, полдень. Солнце стоит высоко, тепло.
        Через полчаса он поднял её насильно.
        - Не пойду, - начала вяло сопротивляться она, - брось меня здесь.
        - Ага, будет чем волкам перекусить. Идём!
        - Я тебя просто ненавижу!
        - Как доберёмся до первого села, сразу же расстаёмся. Я ведь тебе не муж.
        Они снова пошли. Временами Алексей брал её за руку и просто тащил за собой, как буксир баржу. Однако к вечеру выдохся и он. Вот ведь обуза навязалась на его шею! И не бросишь в тайге.
        Ночевали они под елью. Хотелось есть, но кушать было нечего.
        Наталья спала мертвецким сном.
        Утром и у Алексея поднывали мышцы ног - за отпуск совсем растренировался. Он встал первым, нашёл неподалёку ручей, умылся и напился вкуснейшей воды.
        Вернувшись к месту ночёвки, заглянул под ель:
        - Вставай, засоня!
        - Не могу, - не открывая глаз, измученным голосом сказала девушка.
        - Если я не ошибся с направлением, к вечеру мы должны выйти к селу.
        - Не могу, - повторила Наталья. - Иди один, потом вернёшься. Скажем, на лошади с телегой.
        - Ты думаешь, я тебя смогу найти? В ста метрах пройду мимо и не увижу. Это тайга, а не Лосиноостровский парк.
        Он за руки поднял девушку.
        - Вон там ручей. Пойди умойся и попей. Рыбы нет.
        Они снова двинулись в путь.
        Через час вышли на полянку, усеянную черникой.
        - Всё, привал. Завтракать будем.
        - Чем? Сам же сказал - рыбы нет.
        - Под ноги посмотри, по чернике идёшь.
        Они принялись за ягоды. Вскоре губы, язык и руки стали чёрными, но наелись они до отвала. Однако ягоды - не рыба: желудок полон, а есть всё равно охота.
        Наталья, увидев Алексея, захохотала:
        - Ой, не могу! Уморил!
        - А ты на себя посмотри, думаешь, ты лучше?
        - Зеркальца нет, - Наталья вздохнула.
        Они шли до вечера, но уже не в прежнем темпе. Алексей поглядывал по сторонам - должны же быть хоть какие-то признаки близкого жилья. Тропинки, лесные дороги, вырубки леса, пустые банки, бутылки, пачки из-под сигарет… Ничего! Никаких признаков обжитых мест.
        Когда начало темнеть, Алексей выбрал место посуше. Елей не было, только лиственный лес вокруг. Одежда на обоих была пыльной, но это уже никого не волновало.
        Наталья прижалась к Алексею:
        - Лёш, как ты думаешь, мы выйдем?
        - Должны, только духом падать не надо. Уныние - грех.
        - Ты верующий, что ли?
        - Крещён. Иногда захожу в церковь, но редко.
        - Я тоже. Есть охота!
        - Давай не будем о еде. Спать надо.
        Утром они проснулись от холода. Над лесом стоял лёгкий туман, было промозгло.
        Алексей поднялся и, разгоняя кровь, сделал несколько приседаний. Наталья тоже попыталась согреться, попрыгала, подвигала руками. Ни еды, ни воды не было, и Алексей пожалел, что не взял из самолёта пустую пластиковую бутылочку - хоть бы в ручье воды набрали.
        - Идём, нам пора. Уже семь часов.
        - Я в Москве в это время ещё сладко спала, - мечтательно сказала Наталья. - В тёплой и мягкой постели, под одеялом.
        - И одеяло, и постель ещё будут, только идти надо.
        Через час туман рассеялся, проглянуло солнце и стало теплее. Да и на ходу разогрелись.
        Через пару часов вышли к опушке. Лес не кончился, просто впереди была огромная, с большое поле, прогалина. Дальше снова были видны деревья.
        - Всё, привал, отдохнуть надо.
        Наталья уселась на землю, где стояла. Алексей улёгся, задрав ноги на ствол дерева.
        - Ой, люди! - вдруг вскрикнула Наталья и рывком вскочила.
        Алексей только и успел схватить её за лодыжку, но удержать девушку ему не удалось. Она вырвалась и помчалась через луговину.
        И откуда только они взялись!
        Алексей перевернулся на живот, всмотрелся. С другой стороны леса и впрямь вышли трое мужиков. Эх, зря она побежала!
        Служба приучила Алексея к осторожности. Вышел из подъезда - осмотрись, нет ли поблизости опасного субъекта. А в лесу ведь не только грибники-ягодники встречаются. Поблизости от населённых пунктов и бомжей можно встретить, и зэков беглых, что в Сибири случается, тут ведь со сталинских времён лагерей полно. Часть из них после прихода к власти Хрущёва закрылась, но далеко не все.
        Привычно сориентировавшись, Алексей прикинул расстояние: далековато до людей, метров двести. Деталей одежды не разглядеть, но явно не спасатели и не военные. Телогрейки на мужчинах серого цвета, такие же брюки и сапоги. Обувь для леса самая подходящая - ни клещ, ни змея не укусит. Кто же это? Если лесорубы, так бензопилы в руках не видно, а вот оружие у одного за спиной есть, ствол поблёскивает.
        Алексей колебался - выйти из леса или погодить? Дорогу к селу или деревне узнать надо. Только большой вопрос - нужны ли мужикам свидетели? Он решил повременить, приглядеться. И так уже ясно - где-то недалеко населённый пункт. Открыв лётный планшет, он изучил карту. Вроде похожий изгиб леса есть, и деревня недалеко, километрах в пяти.
        Наталья добежала до мужиков и стала что-то говорить, размахивая руками. Ну да, про падение самолёта рассказывает, надо же ужасами и пережитым поделиться.
        Но вот мужики Алексею явно не понравились. Они озирались по сторонам, вроде как опасались чего-то - деревенские так не делают. В сердце закралась тревога.
        Наталья разговаривала с мужиками минут десять. Потом один схватил её за локоть, и все направились вдоль опушки. И, насколько Алексей мог судить по карте, совсем не в сторону деревни. Интересно, куда они направлялись? А главное - сказала Наталья про него или не успела? У женщин секреты не держатся. Конечно, особого секрета в том, что их двое, нет, но сейчас ему бы не хотелось, чтобы неизвестные знали о нём, о его присутствии неподалёку.
        Раздался слабый вскрик Натальи - это один из мужиков влепил ей пощёчину, чтобы не упиралась. Господи, вот дура-то! Зачем помчалась, не спросясь? Понятно, что он ей не муж, не отец, не начальник, но осторожность никогда не помешает. И что теперь делать? Бежать в село или идти за мужиками? У них ствол, поэтому держаться надо осторожно. Приблизиться - это да, но так, чтобы его не обнаружили.
        Алексей оставил сумку там, где лежал: потом заберёт, а сейчас она только мешать ему будет, и не выходя из-за деревьев, он пошёл параллельно чужакам, которые всё так же тащили Наталью за руку. Она оборачивалась и глядела в его сторону, явно рассчитывая на помощь. Не сейчас, Наталья, не сейчас! Переть по луговине на ствол может либо беспечный человек, либо совсем уж дурак, а ни к первым, ни ко вторым он себя не относил. Вот только оглядывается она зря, подозрения на свою голову накличет.
        Луговина становилась всё уже, деревья с двух сторон сходились, и группа чужаков приближалась. Уже были слышны голоса, слов только не разобрать.
        Мужики шли явно целенаправленно. Вот они вошли в лес и исчезли из виду.
        Алексей, стараясь не наступать на сучья, побежал. Как бы не упустить их из виду!
        Впереди, в полусотне метров, показалась ярко-красная ветровка Натальи. Алексей спрятался за ствол дерева.
        А группа впереди шла, не таясь, разговаривая во весь голос. Хрустели ветки и сучья под ногами.
        Метров через двести стало понятно, куда они шли.
        Среди деревьев стояла маленькая избушка - охотничья заимка. С дверью, подпёртой жердью от зверя, но без окон. Прихватит зимой буран охотника - тут укрыться, переждать можно. В Сибири встречались такие, переночевать мог каждый. В таких охотничьих избушках всегда был небольшой запас еды - круп, соли, даже с десяток патронов. И дрова для печки. Но действовал здесь неписаный закон: попользовался - сохрани прежний порядок, и из своих запасов оставь что-нибудь. Хоть банку консервов, хоть спички или патроны - кому-то это может спасти жизнь.
        Похоже, мужики про избёнку знали и пользовались ею не раз. Откинув жердь, они вошли, бросив дверь открытой - иначе в избушке без окон темно. До Алексея донеслись обрывки какого-то разговора, потом раздался мужской хохот. Вот влипла девка! В лучшем случае изнасилуют, а в худшем - ещё и убьют. Даже закапывать не будут, оттащат тело подальше и бросят в промоину. За зиму сгниёт так, что и не опознать потом.
        Надо выручать девку. Но он не Рэмбо, чтобы с голыми руками врываться в избу. У них ружьё, и он об этом помнил. Да и не факт, что у других оружия нет, без ножей в тайгу не ходят. Надо выждать и устранить их поодиночке. Убивать мужиков Алексей не предполагал. Оглушить, связать, забрать оружие и освободить Наталью - вот его план. То, что компания не из добрых, он уже понял.
        Послышался звук ударов и крик Натальи. Ну да, тянуть не стали, сразу к делу приступили. Вот не повезло ему с напарницей!
        Нет бы вместо неё мужик в живых остался, лучше - лётчик. Но выбирать не приходилось.
        Из избы вышел мужик. Спереди чужака Алексей видел в первый раз, и сердце тревожно ёкнуло и оборвалось куда-то в пустоту - да он зэк! Вероятно, и все остальные тоже. Спереди, на груди, на телогрейке, у него была пришита белая полоска с надписью: первый отряд, и ещё что-то, издалека не разглядеть.
        Зэк зашёл за избу с явным намерением облегчиться и уже расстегнул брюки. Самый удобный момент! Плохо только, что зэк остановился рядом с избой.
        Алексей зашёл сбоку и подкрался вдоль стены - ни одна сухая веточка под ногой не хрустнула, и сделал шаг, оказавшись сзади зэка. Но тот звериным чутьём почуял постороннего и начал поворачивать голову в сторону Алексея. Однако тот схватил его за подбородок и затылок и резко крутанул, как учили в армии.
        Раздался хруст позвонков, тело обмякло. Алексей едва успел подхватить его и осторожно положить на землю - шум падения тела ни к чему.
        План его только начал осуществляться, а всё уже пошло не так. Убивать он никого не собирался, а один труп уже есть. Чёрт! Теперь не хватает только самому в тюрьму сесть. Убийства как такового он не испугался, в полуобморочное состояние не впал. И если отбросить ложную стыдливость, то надо честно признать, что в военных училищах готовят профессиональных убийц. Да, они служат Родине, готовясь защищать её от врагов. Но при вражеском нашествии надо убивать, без этого - никак. Война и боевые действия в белых перчатках не ведутся.
        Алексей по-быстрому обыскал зэка, обнаружив у него в кармане нож-выкидуху - типично зэковское изделие. Теперь дороги назад нет.
        В избе отчаянно закричала Наталья. Надо решаться.
        Алексей стянул с убитого телогрейку, надел её на себя, на голову нацепил кепку. В первые секунды хватит, чтобы врага с толку сбить. А то, что в избе враги, он уже не сомневался. Нажал на кнопку на рукояти ножа - со щелчком выдвинулось лезвие. Он взял нож обратным хватом в руку, прижав лезвие к рукаву - так его почти не видно, и, не таясь, стуча ботинками, направился к двери.
        В полумраке избы было видно, что один из мужиков держит Наталью за руки, а второй лежит на ней, пытаясь раздвинуть ей ноги. Который стоит - опаснее. Невдалеке на полу лежало ружьё.
        Алексей прыгнул к нему и ударил ножом в шею. Лезвие ножа было коротким, не армейский штык, и через телогрейку до сердца может не достать. Зэк выпучил глаза, схватился за шею, откуда фонтаном била кровь, и завалился на топчан - на третьего, последнего, зэка и Наталью.
        Те вначале не поняли, что произошло, уж очень неожиданно всё случилось. Наталья мазнула ладонью по лицу, разглядела кровь и завизжала.
        Зэк, лежавший на ней, сполз в сторону. Только теперь он понял, что рядом не свой, а чужой, но предпринять уже ничего не успел. Да и что он мог, если брюки до конца спущены?
        Алексей сделал шаг назад, где лежало ружьё, взял его в руки, переломил. В патроннике тускло блеснул патрон. Ижевская курковая одностволка «ИЖ-17», старенькая, с вытертым воронением, но хорошим боем.
        Он закрыл ствол.
        - Вставай, падаль, одевайся.
        Зэк сполз на пол с топчана, встал, подтянул штаны и застегнул их на пуговицу. Откуда он достал нож, Алексей не заметил, скорее всего - из рукава. Увидел только, как дёрнулась рука у зэка, успел отклониться в сторону, да и то едва. Бок обожгло болью. Зэк повернулся и прыгнул в дверь.
        Большим пальцем руки Алексей взвёл курок, вскинул ружьё и выстрелил ему в спину. Дробь в патроне была или картечь, но телогрейку на спине зэка изрешетило.
        Звук выстрела в маленькой избе просто оглушил - до звона в ушах. Потянуло запахом пороха.
        Зэк вывалился из избы и упал - после такого попадания с трёх метров в живых не остаются.
        Слева раздался шорох. Алексей резко повернулся, но это Наталья пыталась выбраться из-под убитого зэка. Алексей рванул труп за руку, и тело мешком свалилось на пол.
        Наталья какими-то безумными глазами осмотрела избу, трупы:
        - Ты… ты… их убил?
        - А что мне оставалось? - вопросом на вопрос ответил Алексей. - Это же беглые заключённые, если ты до сих пор не поняла. Натешились бы с тобой вволю и придушили. Таким свидетели не нужны.
        Он обратил внимание, что лицо Натальи украшал синяк и левый глаз заплывал.
        По коже слева потекло что-то тёплое. Алексей положил ружьё на стол, присел на лавку, завернул ветровку и рубашку. Нож прошёл вскользь, распоров кожу.
        - Ой, да ты ранен?
        - Не смертельно, успокойся. Лучше бинт поищи и зелёнку.
        Он, правда, сомневался, что в избе найдутся перевязочные средства.
        Наталья вскочила и едва не упала, запнувшись о труп. Джинсы на ней были расстёгнуты и приспущены. Смутившись, она подтянула их, вжикнула молнией. Вовремя Алексей подоспел.
        Бинт в стерильной бумажной упаковке нашёлся, а вот зелёнки или йода не оказалось.
        Наталья принялась за перевязку. Делала она это неумело, но старалась.
        Когда закончила, Алексей спросил:
        - Ты почему к ним побежала, я же тебя за ногу пытался ухватить, остановить?
        - Людей увидела, думала - местные, помогут. У! - Она пнула труп ногой.
        - Ну да, в мёртвого льва каждый плюнуть может, уже не страшен.
        Алексей сел на лавку. Нахлынула усталость, даже какая-то апатия. Как ни крути, убийство трёх человек. Суд, срок и тюрьма - вот что у него впереди. И всё из-за этой московской «фифочки»! Только вот не в его правилах было сидеть сложа руки и ждать, чем всё закончится.
        Наталья ходила по маленькой избе, заламывая руки.
        Алексей поднялся:
        - Где-то рядом должен быть ручей - избу далеко от воды не поставят. Пойди, найди и принеси в ведре воды, пол замыть надо.
        Наталья кивнула и вышла. Она была испугана и подавлена. Её необдуманные действия привели к трагедии, и она чувствовала себя виноватой.
        Алексей отправился осматривать местность поблизости - он решил вытащить и спрятать трупы. Если их найдут и выйдут на него, стало быть, не судьба. Ну а коли сгниют и следствие не определит виновного, так тому и быть. Идти самому с повинной в полицию или в прокуратуру было выше его сил.
        Он описывал вокруг избы всё расширяющиеся концентрические круги, пока наконец не нашёл подходящее место - небольшой узкий овражек, скорее промоину от талых вод. Не мешкая, вернулся к избе, ухватил за ноги первого, убитого им, что лежал около избы, оттащил к промоине и сбросил туда. Следом решил убрать того, что в избе, потому что Наталья ручей нашла и стояла с ведром воды у избушки, не решаясь войти.
        Он выволок убитого зэка за воротник телогрейки и потащил. На середине пути решил передохнуть, перевести дух. Поворачиваясь, чтобы присесть, Алексей ботинком зацепился за край телогрейки, причём обо что-то твёрдое. Он залез в карман телогрейки и вытащил пистолет - старенький, потёртый «ТТ», ещё довоенного выпуска. Отщёлкнул магазин - там было четыре патрона. Да где же он его взял? Такие не выпускают уже лет шестьдесят!
        Алексей положил оружие в карман телогрейки и теперь уже обыскал все карманы - уж больно находка интересная. Однако ничего, кроме расчёски, не обнаружил. Хорошо, что он ударил зэка первым. Успей бандит опередить его, сейчас бы не он, Алексей, тащил его к промоине, а наоборот…
        Когда он вернулся к избушке за последним телом, Наталья уже мыла полы.
        - Промыла раз, а кровь всё равно проступает, - пожаловалась она.
        - Мой второй раз, третий, песком доски потри.
        - Песком? - удивилась девушка.
        - Ну да, в деревнях всегда так делают.
        Алексей уже устал. И вроде зэки жилистые, не упитанные, а тащить волоком тяжело.
        Передохнув, он взялся за последнего и дважды останавливался, чтобы перевести дыхание.
        Перед тем как сбросить тело в промоину, он обыскал карманы. В телогрейке нашёл два патрона к ружью и забрал их, решив, что надо оставить в избе.
        В кармане брюк лежал завязанный узлом носовой платок. Он был замусоленным, и браться за него Алексею было неприятно, но любопытство пересилило. Развернув ткань, он опешил - на ладони лежали серые, невзрачные камешки. Странно, зачем зэку галька? Сначала он хотел выкинуть их, но потом передумал - зэк просто так ничего в карманах таскать не будет. Тем более что руки трупа были «украшены» множеством наколок - перстни, надписи. Видно, не один год, а то и не первую ходку сидел, или, как они говорили, чалился.
        Завернув камни в свой платок, Алексей сунул его в карман, тело же сбросил в промоину. Хочешь не хочешь, а ещё раз сюда идти надо. Лопату в избе Алексей видел, и у него мелькнула мысль - закидать землёй захоронение, чтобы в глаза не бросалось. Устал, но надо!
        Вернувшись, он отдохнул. Полы были уже чистыми, какими бывают только сразу после постройки. Люди избушкой пользовались, но до мытья полов не снисходили. Может, веником из веток иногда пыль и грязь выметут, но не более.
        Алексей выложил на полку патроны, туда же уложил ружьё. Ему было жалко его выбрасывать, оружие он ещё с военного училища любил и уважал.
        К промоине он вернулся уже с лопатой. Более часа пришлось потрудиться. С одного места землю брать было нельзя - это он хорошо понимал. Яма будет, подозрение вызовет. Поэтому сначала он подкапывал кочки и бросал их в промоину, а потом - просто землю. Слой земли получился не очень толстый, сантиметров тридцать. При первом же дожде земля вдвое просядет, но Алексей надеялся, что время и осенне-зимняя непогода сделают своё дело.
        Назад к избушке он брёл с чувством выполненного долга. Правда, лопата, которую он нёс на плече, казалась ему пудовой. Но Алексей пересилил себя и, вернувшись, обошёл вокруг избушки, внимательно вглядываясь, не осталось ли каких-либо следов?
        Войдя в избушку, он без сил плюхнулся на скамью.
        - Наталья, есть хочется ужасно. Пошарь-ка на полке, может, хоть что-нибудь найдётся?
        - Смотрела уже, - откликнулась Наталья, - макароны и банка рыбных консервов «Частик в томате».
        - Сгодится. Сходи, принеси воды, а я веток поищу, печурку растоплю.
        Пересилив себя, Алексей принёс охапку веток и разжёг древнюю буржуйку. Спасибо тому неизвестному, что избу поставил и печь, без неё совсем плохо было бы.
        Огонь он разжёг быстро. Вернулась Наталья с закопчённой кастрюлей, полной воды. В отличие от каменной печи буржуйка разогревалась быстро, но и дрова жрала, что твой паровоз.
        Когда макароны сварились, Наталья слила воду, а Алексей ножом вскрыл банку консервов и, выложив её содержимое в кастрюлю, перемешал. Получилось нечто непривычно-красное, но пахло съедобно.
        Приготовленное блюдо разложили по двум алюминиевым мискам.
        Алексей ел не спеша, растягивая удовольствие. В животе появилось ощущение сытости, потянуло в сон. Да и в самом деле спать пора, солнце уже к вечеру клонится.
        - Давай спать ложиться, - предложил Алексей.
        Наталья только кивнула в ответ. День для неё выдался также нелёгким.
        Алексей прикрыл дверь, задвинул деревянный запор и улёгся на топчан.
        Наталья стояла в нерешительности.
        - Ты чего?
        - Так на топчане… - она не договорила.
        Ну да, боится. Он на топчане человека убил, да и саму Наталью едва не изнасиловали.
        - Так и будешь стоять всю ночь?
        Наталья пересилила себя, легла с краю и прижалась к Алексею. Уснули оба быстро, поскольку день выдался тяжёлый.
        Глава 2
        Камни
        Спать на топчане и под крышей было куда теплее, чем на голой земле, и Алексей проснулся бодрым, отдохнувшим. А Наталья всё спала, просто наглым образом дрыхла.
        - Вставай, соня!
        - М-м-м, дай поспать! Хорошо-то как!
        - Надо собираться, идти.
        - У тебя других слов нет? Всё идти да идти! Я на всю жизнь вперёд находилась.
        - Деревня должна быть недалеко.
        Наталья встала. Косметики нет, волосы всклокочены… Но даже в таком виде она была привлекательна.
        - Отвернись, я себя в порядок приведу. Я страшная, да?
        - Не гневи Бога, вполне… Пошли умываться, заодно и попьём - есть-то всё равно нечего.
        Они привели себя в порядок, умылись, напились и тронулись в путь.
        Сначала Алексей, направившись по старому пути, нашёл свою сумку. Немудрящие были в ней пожитки, но всё же… Он припомнил, с какого места вышли зэки, и направился туда. Наталья не отставала ни на шаг.
        - Наташа, я вот о чём хочу поговорить. Забудь вчерашний день, вроде как и не было ничего.
        - Думаешь, нас расспрашивать или подозревать в чём-то будут?
        - Подозревать - нет. А о самой катастрофе будут расспрашивать, и не раз. Рассказывай всё, как было, но вчерашний день выкинь из головы. Ни ментам, ни подругам, ни дома по телефону - никому ни слова. Тогда оба в тюрьму сядем.
        - Господи, а я-то за что?
        Ну да, теперь он один во всём виноват, у женщин всегда так. А не побежала бы к зэкам - ничего бы не случилось.
        - Да, на мне кровь. Но я тебя защищал. Если бы бандиты со мной расправились, они бы и тебя не пощадили. Это тебе понятно?
        - Не дура.
        - Так ведь формально ты моя сообщница.
        - С какого перепугу?
        - Кровь в избе замывала? На официальном языке - скрывала улики. Если что, судить будут обоих, просто тебе меньше дадут.
        - Об этом я как-то не подумала.
        - Давай телефонами обменяемся, думаю - они нам могут понадобиться. Только об избушке по телефону - ни слова.
        На привале Алексей нацарапал авторучкой на клочке бумажки номер своего мобильника, Наталья - даже два.
        - Один сугубо для друзей, второй - служебный, - пояснила она.
        - Думаю, как выйдем к людям и позвоним в полицию или аэропорт, придётся объяснительные какие-то писать, а то и на место катастрофы лететь.
        - Лететь? Никогда в жизни! Я поездом поеду.
        - Это твоё дело. А впрочем - я тоже. Справку только надо не забыть взять.
        - Зачем? Подать на компанию в суд?
        - Разве я похож на сутягу? Я уже два дня как на работе быть должен, иначе уволят как прогульщика.
        Они снова пошли.
        Около трёх часов дня вышли к просёлочной дороге, и Наталья от радости даже завизжала.
        Вскоре показалось село. У первого же встречного Алексей узнал, где находится администрация. Он попробовал включить сотовый телефон, но аккумулятор уже сел.
        Добрались до центра села. Наверное, в здании, о котором им сказал прохожий, когда-то было правление колхоза, а теперь - администрация села.
        Оба прошли к секретарю, поздоровались.
        - Девушка, нам бы в Екатеринбург позвонить.
        - Вам что, делать больше нечего?
        - Мы с разбившегося самолёта. Надо сообщить, где он.
        Секретарша бросила бумаги и кинулась к двери:
        - Антон Павлович! Тут люди с самолёта, который ищут!
        - Заводи!
        И сам следом за секретаршей появился в дверном проёме.
        - Нам бы позвонить, - снова сказал Алексей.
        - Всё сделаем в лучшем виде, - заверил его Антон Павлович. - Проходите, я сейчас номер наберу.
        Он стал названивать районному начальству. Как же, в первую очередь начальству, чтобы показать свою ретивость, рвение к службе.
        Потом он набрал номер МЧС и передал трубку Алексею.
        - Здравствуйте, мы пассажиры с разбившегося самолёта, вылетевшего из Ерёмина.
        - Все живы?
        - Только двое.
        - Вы где?
        - Минуточку, - Алексей передал трубку Антону Павловичу. Тот объяснил, как называется село, покивал головой.
        - Велено накормить и ждать, за вами прибудут. Есть хотите?
        - А вы думаете, мы из ресторана? - возмутилась Наталья.
        - Да, конечно. Идёмте.
        Их провели в столовую, в соседнем здании. Впервые за несколько дней они вымыли руки с мылом, поели борща и пельменей.
        После обеда Наталья попросила:
        - Нам бы одёжную щётку, почиститься.
        - Конечно, сейчас.
        Антон Павлович отвёл их в свой кабинет, нашёл щётку, и Алексей с Натальей по очереди привели себя в порядок. После сытной еды и осознания того, что наконец-то вышли к людям, Алексей так и уснул в кресле.
        Проснулся он от голосов. В кабинете было полно людей - в форме МЧС, прокуратуры, полиции, авиационной. Он даже не слышал, как неподалёку приземлился вертолёт.
        - О, герой проснулся! Как фамилия?
        - Алексей Иванович Терёхин, - хрипловатым после сна голосом сказал Алексей.
        - Есть такой в списках, - радостно заявил представитель авиакомпании.
        - Подождите. Карту читать умеете? Покажите, где самолёт?
        На столе разложили карту. Алексей нашёл село, к которому вышел, повёл пальцем на северо-восток и ткнул пальцем:
        - Приблизительно - этот район.
        - Не может быть, он в стороне от трассы.
        - У пилотов двигатель остановился, они, вероятно, площадку подыскивали, в сторону уйти могли, - попытался ответить Алексей.
        - Разберёмся. Вы в состоянии полететь с нами, показать?
        - Вполне.
        - Я не полечу, с меня хватит, - вмешалась Наталья.
        - Хорошо, будьте здесь. Антон Павлович, пристройте куда-нибудь даму, отдохнуть.
        - Сделаю.
        Алексей со всеми прибывшими направился к вертолёту, который стоял на спортивной школьной площадке. Набралось человек двенадцать, все важные, в форме, с папками для бумаг.
        Алексей сидел у иллюминатора и смотрел вниз. Конечно, сверху местность выглядела не так, но некоторые характерные места он всё же узнавал.
        - Недалеко уже, - сказал он борттехнику.
        Вертолёт стал снижаться.
        - Вон он!
        - Вижу, - раздалось несколько голосов.
        Сверху самолёт был не очень заметен, его закрывали деревья.
        Подняв тучу пыли, вертолёт приземлился на небольшую поляну, метрах в ста от разбившегося самолёта.
        Когда члены комиссии вышли из «МИ-8», Алексей пошёл первым. Вроде катастрофа произошла недавно, а Алексею казалось, что прошла целая вечность.
        Несколько десятков метров - и перед членами комиссии открылась вся картина трагедии. На минуту все замолкли, потом вперёд вышел работник прокуратуры:
        - Задержитесь здесь.
        И стал фотографировать самолёт, оторвавшийся хвост, тела погибших пассажиров с разных сторон.
        К Алексею подошёл представитель авиакомпании:
        - Расскажите, как всё произошло.
        Алексей чётко и подробно доложил.
        - Мне бы справочку, - попросил он.
        - О материальном ущербе?
        - Нет, мне на работу, иначе уволят за прогул.
        - Конечно. Вернёмся в аэропорт и сразу выдадим.
        А дальше к Алексею подходили то представители милиции - тьфу! - полиции, то МЧС. Полицейские расспрашивали его снова и снова.
        - Простите за вопрос, работа у нас такая. Вы багаж осматривали?
        - Было дело, есть хотелось. В одном чемодане рыбу сырую, подсоленную нашли. Жарили на костре и ею питались.
        Алексея пытали почти до вечера. Потом все уселись в вертолёт и вернулись в село. Тут всех определили на постой к местным жителям - гостиницы в селе не было.
        Утром в село прилетел второй вертолёт, а вместе с ним - ещё десяток разных официальных чинов. Этот же вертолёт отправился за телами погибших.
        Алексея и Наталью после завтрака посадили в другой вертолёт, куда кроме них сели ещё несколько человек из вчерашних. Наталья лететь боялась, но Алексей успокоил её:
        - Снаряд в одну и ту же воронку дважды не попадает, зато в Екатеринбурге скоро будем.
        Они прилетели в Уктус часа через два, но бумажная круговерть длилась до вечера.
        Их осмотрел врач.
        - Врач-то зачем? - удивилась Наталья.
        - Каждый пассажир застрахован, надо осмотреть, всё-таки - страховой случай.
        Представитель авиакомпании своё слово сдержал - и Наталье, и Алексею выдали справки для работы. Они должны были подписать множество бумаг - всё-таки двое выживших свидетелей, они же пострадавшие. И только вечером представитель авиакомпании сказал:
        - Всё, вы свободны. Желаете самолётом полететь?
        - Нет, - дружно ответили оба, - нам бы билеты на поезд до Москвы.
        - Будут билеты, подождите.
        Представитель созвонился с железной дорогой, на машине их доставили к железнодорожному вокзалу и вручили билеты. В один вагон, в одно купе - до Москвы. Через полчаса они уже сели в поезд.
        - Кончился, кончился этот кошмар! - Наталья с блаженством на лице растянулась на полке. - Теперь буду спать до Москвы.
        - Теперь можно.
        А за окном, в темноте, пролетали пустынные полустанки и нескончаемый лес.
        Через двое суток поезд прибыл в Москву. Алексей и Наталья вышли на перрон.
        - А поедем ко мне домой! - вдруг неожиданно предложила Наталья. - Возвращение отметим. Нам ведь повезло - не как другим, которые у самолёта остались. Наверное, судьба.
        - А не боишься незнакомого мужчину в дом приглашать? - пошутил Алексей.
        - После того, как я с тобой спала? Да ты, как честный человек, теперь на мне жениться должен. - Наталья улыбнулась, но глаза остались серьёзными.
        Алексей смутился. К такому разговору он был не готов.
        - А ты что, не замужем?
        - Мы с тобой неделю вместе, а ты и не поинтересовался! Эх, донжуан! Нет, не замужем. И квартира своя.
        - Тогда едем. Мне всё равно ночевать негде, разве что в гостинице.
        - В гостинице? Ты меня обидишь. Слишком много пережито вместе, мы с тобой теперь как родные.
        Они сели в такси и доехали до Сивцева Вражка - так называлась улица, на которой жила Наталья.
        Необычное название, старинное и даже какое-то вкусное на слух, не то что безликая 5-я улица Строителей времён социализма.
        Наталья открыла дверь, вошла в квартиру. Алексей вошёл следом. В лицо ему дохнуло нежилым. Всё-таки квартира или дом живут, когда в них находится человек.
        Наталья сразу распахнула форточки, в квартиру ворвался свежий воздух и шум улицы. «А вот в новых домах со звукоизоляцией плохо, - про себя отметил Алексей. - Слышно, как идёт лифт, как играет музыка у соседей». В старом доме в Питере, где он снимал квартиру, такого не было. Если на одном этаже свадьба, а по соседству похороны, никто никому не мешает.
        - Располагайся, где нравится, - предложила Наталья.
        Алексей уселся в кресло. Наталья хлопнула дверцей холодильника и вышла из кухни с расстроенным видом:
        - Пойду в магазин за продуктами. Или в кафе пойдём?
        - В таком-то виде?
        Одежда, хоть её и чистили, выглядела не лучшим образом, а переодеться было не во что.
        - Я быстро.
        - Я с тобой. Что я один сидеть буду?
        Они сходили в гипермаркет, находившийся неподалёку, и набрали продуктов. Вроде бы всего понемногу, но получилось два больших пакета.
        Пока Наталья колдовала над ужином, Алексей смотрел новости. Об их разбившемся самолёте - ничего. Или они пропустили репортаж, пока ехали в поезде?
        Квартира у Натальи была однокомнатная, зато своя, не съёмная, по-женски уютная. Свою квартиру Алексей содержал в чистоте, но выглядела она по-казарменному. Женщины маленькими деталями - цветком в горшке, небольшой картиной на стене, игрушкой - могут придать жилью шарм, уют, тепло. И что скрывать, Алексею квартира Натальи понравилась.
        Они не спеша поужинали. Алексей чувствовал себя умиротворённо и немного грустно. За дни, проведённые вместе, он как-то даже привык к этой своенравной и немного взбалмошной, даже капризной девушке. Завтра надо расставаться, уезжать.
        Наталья, вероятно, тоже испытывала такие же чувства.
        - Давай выпьем?
        - Не откажусь.
        - Вино или виски?
        - Водки нет? Тогда вино.
        Пробовал Алексей виски, но не нравился ему сей продукт - впрочем, как и текила. Лучше хорошей водки для русского человека нет ничего.
        Наталья разлила по бокалам испанское вино, сказала краткий тост:
        - Со счастливым возвращением!
        - За то, что уцелели и выжили! - добавил Алексей.
        Вино было приятным, с хорошим послевкусием. Наталья раскраснелась, оживилась.
        - Сто лет уже не пила!
        - Ну да - сто лет! Неделю всего!
        Алексей наполнил бокалы.
        - Судьба подарила нам вторую жизнь, так нечасто бывает. И познакомила заодно. Так выпьем же за встречу и знакомство!
        - Ура!
        Наталья выпила вслед за Алексеем. Потом она мыла посуду, а он снова смотрел телевизор. Затем зашумел душ, и несколько минут спустя Наталья вышла из ванной посвежевшая, замотанная в большое банное полотенце.
        - Твоя очередь.
        Алексей достал из сумки чистое бельё и мысленно похвалил себя за то, что нашёл сумку в лесу на обратном пути. С превеликим удовольствием он поплескался под горячими струями. Эх, славно! Он вытерся - даже растёрся полотенцем докрасна, как привык, натянул трусы. Одеваться дальше? Так ведь спать в одежде не будешь, не в тайге. И он решил выйти из ванной так.
        В комнате горел ночничок. Наталья уже успела раздвинуть диван, превратив его в двуспальный, застелила и легла сама.
        Алексей остановился посередине комнаты в нерешительности - Наталья приготовила ложе явно для двоих. В принципе в тайге спали они вместе, но в одежде, и он не делал никаких намёков, не приставал. Однако тогда их задачей было выживание. Теперь же ситуация другая, он у неё в гостях. У женщин ведь как? Пристаёшь - козёл, не пристаёшь - дурак. Вот и пойми их логику, особенно когда её, в мужском понимании, нет.
        - Ты чего встал? Ложись. По-моему, у нас уже есть опыт.
        Было бы предложено. Алексей нырнул под тонкое одеяло. Нечаянно коснулся рукой Натальи, и его всего обдало жаром - девушка была нагая. Вот чертовка! Провоцирует или?.. Несмотря ни на что, он решил просто спать. Однако близость молодого женского тела и выпитое вино будоражили, гнали сон прочь. Он повернулся на бок.
        - Ты долго ещё полено из себя изображать будешь? - спросила девушка.
        В общем, произошло то, что и должно было произойти между молодым сильным мужчиной и такой же молодой женщиной, находящимися в одной постели.
        Наталья оказалась опытной, темпераментной, и они не спали почти до утра, предаваясь любовным утехам и как будто навёрстывая упущенное. В итоге проснулись в полдень. Алексей чертыхнулся про себя - что-то не больно он торопится на службу.
        Наталья пошла на кухню - готовить завтрак.
        - Иди есть, гость дорогой.
        В молчании они позавтракали.
        - Мне в Питер ехать надо, служба, отпуск кончился - с этими словами Алексей поднялся.
        Наталья, смотревшая до этого в пол, подняла глаза:
        - Лёш, возьми меня замуж.
        Алексей растерялся. Никогда раньше женщины не говорили ему таких слов.
        - А что? По службе в Москву переведёшься, а хочешь - так и вовсе увольняйся, в столице хорошую работу найти можно. Жильё у меня есть.
        Алексей молчал - он был ошарашен.
        - Господи, о чём это я? - Наталья поднялась со стула. - Квартира, служба! Просто нравишься ты мне! - почти крикнула она. - Нынче мужик хилый пошёл. При галстуке он, с ноутбуком, а попади в тайгу, как мы, с голоду бы сдох. А я за тобой, как за каменной стеной. Лёш?
        - Погоди маленько, уж больно всё неожиданно. Я пока так далеко не заглядывал. Не гони коней, дай подумать. Я знаю твой телефон, знаю квартиру. Подумать мне можно? Шаг-то серьёзный.
        - Думай.
        Наталья сделала шаг вперёд, прижалась всем телом к Алексею, впилась в губы поцелуем.
        Алексея обдало жаром. А может, ну её к чёрту, жизнь в Питере? Что он там видит? Служба, съёмная холостяцкая квартира, сон, снова служба… Как будто по рельсам едешь, а вокруг - унылая степь. А жизнь проходит, и ушедших лет уже не вернуть.
        С трудом пересилив себя, он оторвался от девушки, перебросил ручку сумки через плечо, повернулся и вышел из квартиры, не оглядываясь. Долгие проводы - лишние слёзы.
        Спускался по лестнице - не на лифте. Выйдя из-под козырька подъезда, он поднял голову, увидел в окне Наталью и помахал ей рукой.
        А куда идти? В какую сторону? Где метро? Секунду поколебавшись, спросил у прохожего, внутренне обругав себя: «Вот ведь балда стоеросовая, вполне мог бы у Натальи узнать, она бы подробнее объяснила».
        На метро пришлось ехать с пересадкой. Московское метро значительно больше питерского, но ориентироваться в нём было удобнее, указателей хватало.
        Через час он уже сидел в поезде. Не «Сапсан», конечно, но шёл быстро, и поздним вечером Алексей прибыл на питерский Московский вокзал.
        Добравшись до квартиры, он сразу замочил пыльную одежду в воде. Бросив сумку у дивана, услышал, как в ней что-то стукнуло. Алексей расстегнул молнию… Как он забыл? В боковом отделении лежал пистолет «ТТ», отобранный им у зэка, и рядом - узелок с камнями. Во всей этой суматохе он совершенно забыл о них.
        Приняв душ, он завёл будильник, отутюжил форменную рубашку и брюки. Перекусить бы сейчас, но холодильник был пуст, перед отпуском он его вообще из сети выключил.
        Покончив с этими делами, он улёгся спать, поскольку в предыдущую ночь совсем не выспался. При воспоминании о бурной ночи, проведённой с Натальей, по телу прокатилась тёплая волна.
        Как не хотелось вставать утром, всё тело протестовало, но - надо!
        Он быстро собрался, взяв кроме обычного удостоверения справку из аэропорта, и бегом побежал на трамвай, а потом пересел на метро. Торопливо проскочил через проходную, направляясь к кабинету начальника - нужно было успеть до утренней планёрки.
        «Сам» нахмурил брови, увидев входившего Алексея, но, прочитав справку и выслушав его объяснения, смягчился.
        - Видел я мельком по телевизору новости о самолёте, только подумать не мог, что на нём мой сотрудник. Слава богу, всё обошлось. А то вроде служил исправно - и вдруг такой прокол! Иди, служи, как и прежде!
        Алексей вышел довольный - гроза миновала.
        В отделе тоже удивились:
        - Ты что, на больничном был?
        И Алексею пришлось ещё раз, только коротко, рассказать об авиакатастрофе.
        - Ох и повезло тебе, парень! Ты этот день отмечай как второй день рожденья.
        И снова потянулись серые будни. Со службы он приходил усталый, пока немудрящий ужин приготовит - спать пора. А вечером, перед сном, лёжа в постели, раздумывал - о жизни, о перспективах в ней, о Наталье. И чем больше он размышлял, тем больше склонялся к мысли о переезде в Москву. Жалованье или, официальным языком говоря, денежное довольствие, им подняли, но даже после повышения оно не было таким, чтобы за службу руками и зубами держаться - водитель троллейбуса получал не меньше.
        К пятнице он вспомнил о камнях - надо выяснить, что это такое. Ведь не зря зэк их в кармане таскал! Если что-то несерьёзное - выкинуть и забыть.
        Он начал вспоминать знакомых, но никого, кто бы серьёзно разбирался в камнях, среди них не было.
        На следующий день была суббота, выходной день, и он отправился в Горный институт, что на Васильевском острове. Добирался на трамвае 63-го маршрута - мимо этой остановки он проезжал каждый день. Поехал в форме - вахтёры, стоящие на проходной, формы всегда побаиваются. И не ошибся, вахтёр даже удостоверение спрашивать не стал:
        - Проходите.
        - Мне бы на геолого-разведочный факультет. Не подскажете?
        Вахтёр подробно объяснил Алексею.
        - Только боюсь, нет там сейчас никого из преподавателей.
        - Ничего, прогуляюсь.
        На факультете Алексей одну дверь подёргал, другую. Заперто, хотя студенты по коридору слонялись.
        - Вы кого ищете? - остановилась рядом с ним молодая женщина в белом халате, вероятно - лаборантка.
        - Мне бы кого-нибудь из преподавателей.
        - Профессор на месте, пойдёмте, - лаборантка подвела его к двери.
        - Спасибо, - Алексей постучал.
        - Да-да, войдите.
        Алексей ожидал увидеть убелённого сединами мужчину преклонных лет и в очках - именно таких он видел в кино. Однако за столом сидел худощавый мужчина средних лет. Он с интересом оглядел Алексея, задержав взгляд на его форме.
        - Здравствуйте, садитесь.
        Алексей в свою очередь осмотрел кабинет: может быть, тут есть настоящий профессор?
        - Вы ко мне?
        - Ну, если вы профессор, то к вам.
        - Не похож? - засмеялся профессор. - Но именно я и есть профессор. Вы из полиции?
        Алексей не стал отвечать - пусть думает так. Он достал из кармана узелок с камнями, развернул и положил на стол.
        - Мне бы хотелось знать, что это за камни. Ну хотя бы ориентировочно.
        - Геммологическая экспертиза - это долго. У вас с собой официальный запрос?
        - Мне бы предварительно, без запроса - для определения дальнейших действий. У преступника в кармане нашли.
        Мужчина подтянул к себе носовой платок с камнями, взял в руки лупу. Осмотрев камни, зачем-то потрогал каждый.
        - Вы хоть имеете представление, что это такое?
        - Никакого.
        - Алмазы, якутские алмазы. Если их огранить, то будут бриллианты.
        У Алексея глаза на лоб полезли. Вот эти невзрачные камешки - алмазы?
        - Все за исключением одного, вот этого.
        - Они похожи.
        - Сами подержите в руках. Алмазы имеют низкую теплопроводность и холодные на ощупь, а вот этот - тёплый. С какой Голконды вы их привезли? Ах да, у преступника изъяли.
        - И сколько они могут стоить?
        - Видите ли, товарищ… - профессор посмотрел на погоны Алексея.
        - …старший лейтенант.
        - Да, именно. Стоимость обработанного алмаза возрастает в разы - это зависит от веса, цвета, чистоты. Сейчас сказать этого нельзя, но самый лучший - «бриллиант чистой воды».
        - Это как? Я не специалист.
        - Разумеется. Если такой бриллиант опустить в чистую воду, его не будет видно, потому и «чистой воды». De Beers продаёт их по пятьдесят восемь долларов за карат, наши же чиновники ухитряются продавать по двадцать два доллара.
        - Наши хуже? - удивился Алексей.
        - Кто вам сказал такую чушь? - возмутился профессор. - Тот же De Beers покупает у нас алмазы по двадцать два доллара, а продаёт в Антверпен по пятьдесят восемь.
        - Почему в Антверпен?
        - Там мировая столица по обработке, огранке алмазов. Хотя в последнее время их всё чаще обрабатывают в Индии, дешевле выходит. Да и у нас в России тоже. Вы в курсе, что почти все собственники гранильных предприятий в России - граждане Израиля и Бельгии?
        - Нет, - растерялся Алексей. - А всё-таки, сколько это может стоить?
        - Один карат - пятьсот-шестьсот тысяч рублей. Вот этот камень приблизительно один карат и есть. Вот этот - два, может быть, чуть больше. Карат - это всего ноль целых два десятых грамма. Так что в носовом платочке, в котором вы камни так небрежно принесли, миллионов пятнадцать-двадцать. Такие ценности в броневике и с охраной перевозить надо.
        Алексей не мог поверить своим ушам. Он в тайге их выкинуть хотел, а оказывается это - целое состояние.
        Он собрал камни в носовой платок и сунул их в карман.
        - Спасибо, профессор, за консультацию. Думаю, вы понимаете, что о нашем разговоре…
        - Да-да, конечно! Молчок!
        - До свиданья, вы очень нам помогли.
        Алексей вышел из Горного института в абсолютной прострации. В кармане - состояние! А он их дома небрежно в сумке держит, и дверь не очень прочная, деревянная, правда из настоящего дерева старой работы.
        Он пытался сообразить, что ему сейчас делать. Поделиться новостью ни с кем нельзя. Сдать государству? Вариант, но его обязательно спросят: где взял? А про убитых им зэков Алексею рассказывать вовсе не хотелось.
        Голова шла кругом. Звонить Наталье? Нельзя. Вернее, поболтать можно, но не о камнях. Мало того, что любой женщине секреты доверять нельзя, так ведь и сотовая связь прослушивается полицией и ФСБ.
        Алексей не придумал ничего лучшего, как вернуться домой - надо было обмозговать сложившиеся обстоятельства в спокойной обстановке, слишком всё серьёзно. Если кто узнает - неприятностей не миновать.
        Пока он ехал в трамвае, казалось - узелок с камнями жжёт карман.
        Уже дома Алексей развернул носовой платок и уселся за столом. Надо же, безликие камешки - и такая цена! Да он за всю жизнь честной службой столько не заработает! Стоп, профессор сказал, что один камень - не алмаз. Вот только какой? Он не запомнил: все камни были похожи и отличались только по размеру. Кстати, профессор упоминал, что алмазы холодные на ощупь.
        Он взял один камень в руку. В самом деле, прохладный. И другой такой же, и третий… Взял ещё один камень. Края у него не острые - округлые, как у гальки, обкатанные водой. Как он попал сюда, к алмазам?
        Алексей потёр камень пальцем. Под слоем въевшейся, спрессованной пыли появились чёрточки, напоминающие древние руны.
        Он потёр камень сильнее - уже всей ладонью. Камень потеплел, даже горячим на ощупь стал. Только у Алексея внезапно заболела голова, задрожали, как в летнем мареве в зной, и сделались расплывчатыми очертания мебели и дверных проёмов. Голова закружилась, он ухватился одной рукой за стол и, держа в другой камень, прикрыл глаза.
        Через несколько секунд головокружение прекратилось. Почувствовав себя лучше, Алексей открыл глаза. Сроду такими полуобморочными состояниями он не страдал. Или это авиакатастрофа так на него повлияла? Врач в Екатеринбурге хоть и осматривал, но без анализов. Вдруг он сотрясение мозга получил? Хотя жалоб на здоровье у него никаких как тогда, так и сейчас не было. Но с головой явно что-то не в порядке.
        Алексей чётко помнил, что находился в комнате на съёмной квартире, а сейчас перед ним была мощённая булыжником дорога.
        Камень, который держал в руке, Алексей сунул в карман - он не связал происшедшее с ним. Что с того, что на камешке проступили чёрточки, похожие на древние руны? В музеях таких полно.
        Но сначала надо определиться, куда он попал, где Питер и в какую сторону идти? Был он как-то на службе в Калининграде, бывшем немецком Кёнигсберге. Так вот там брусчатка очень похожа на эту, на которой сейчас стоял Алексей. Нет, наверняка у него какой-то провал в памяти. Уехал в Калининград, а сам переезд забыл. Тем более что от Питера до Калининграда не так далеко, паромы ходят.
        Сзади, пока довольно далеко, послышались тяжёлые шаги множества людей - так ходят строем солдаты.
        Алексей обернулся и остолбенел: по дороге из-за поворота действительно выходила колонна пехоты, но только не Российской армии - шли настоящие гоплиты. Сандалии на деревянной подошве, туники, в левой руке - тяжёлый щит скутум, на бедре - короткий меч в ножнах. На головах шлемы, только не стальные, как сейчас, а бронзовые, у некоторых с поперечным гребнем, у других - с продольным. Шли самые настоящие римские солдаты, какими он их видел в исторических фильмах. Впрочем, у древних греков одеяния тоже похожие, только щиты небольшие и круглые. Но точно утверждать он бы не взялся, не историк. В музеи ходил иногда, фильмы любил смотреть - того же «Гладиатора». Умеют же делать в Голливуде! У нас же только ремейки вроде «Служебный роман-2», «Ирония судьбы-2», «Кавказская пленница-2». И хоть бы один новый фильм оказался равен по качеству старому - тьфу!
        Колонна подошла ближе, и Алексей сошёл с дороги! Тяжёлая поступь сотен ног, пыль, запах пота, кожи, доспехов, чеснока. Это же сколько чеснока съесть надо, чтобы так пахнуть?
        Мимо Алексея промаршировало не меньше тысячи воинов. Они поглядывали на него косо, но прошли молча. За ними идти? А вдруг они в дальнем походе - на тех же древних германцев?
        Становилось жарко. Он в рубашке и брюках взмок. Солнце жарило немилосердно, хотелось пить.
        Алексей двинулся в ту сторону, откуда показалась колонна. На вид солдаты были довольно свежими, не пропылёнными, а стало быть, вышли из города, причём близкого.
        Город оказался ближе, чем Алексей думал. Едва он зашёл за поворот, как прямо перед ним в долине открылись городские постройки. На беглый взгляд, город был невелик - так, небольшой районный центр, тысяч на тридцать жителей, как не меньше. Постройки в один, редко - два этажа, каменные, земли вокруг полно.
        Алексей бодро зашагал к городу. Слева на деревьях он увидел какие-то плоды. Ему стало интересно, и он сошёл с дороги, зайдя под крону. Ни на вишни, ни на сливы плоды не были похожи, по форме и размеру одинаковы.
        Он сорвал плод, сунул в рот, разжевал. Так это же оливки! Ел он их как-то, не понравились. Но как они растут, видел впервые.
        Откуда ни возьмись, появился негр - полуголый, в одной набедренной повязке и с кнутом в руках. Он стал что-то яростно кричать, показывая на оливки. Да понял уже Алексей, что это чей-то сад, но оттого, что он съел один плод, владелец не обеднеет. Он показал пальцем на плод, потом на свой рот и поднял палец. Один плод всего!
        Но негр не унимался. Сторожем он здесь, что ли? Не стоило соваться, за границей частная собственность - всегда святое, никаких посягательств на неё не потерпят.
        Алексей приложил руку к сердцу, извиняясь, и вышел на дорогу. Как сказать этому черномазому, что он не вор и только попробовать решил?
        Однако негр не отставал, шёл в трёх шагах сзади и орал. Алексей не знал - что, но догадывался.
        Вскоре оба подошли к городским воротам.
        На вопли негра выскочили два городских стражника. Судя по суровым лицам и кожаным доспехам, а также множеству старых шрамов на руках и ногах - бывшие легионеры. Без слов они схватили Алексея под руки, зажав как в тисках. Да он и не собирался никуда бежать, сам в город шёл.
        Его поволокли по улицам, завели в какое-то здание с портиком.
        Негр, показывая на Алексея пальцем, что-то рассказывал. Знать бы, что так получится - языки надо было бы учить.
        Сидевший в деревянном кресле мужик в белой тоге кивнул, потом ткнул пальцем в сторону Алексея. Он понял, что настала его очередь, и начал объяснять свои действия.
        Услышав чужую и непонятную речь, римлянин поморщился, сделал знак рукой и бросил короткое слово: то ли владелец сада, то ли городской чиновник - Алексей так и не понял.
        Стражники снова подхватили его под руки и поволокли. Алексей приготовился принять наказание. Поскольку денег или других ценностей у него не было, да и никто его об этом не спрашивал, он полагал, что ему отвесят пару-тройку плетей и выгонят взашей.
        Однако действительность оказалась хуже - его бросили в подвал, за решётку. Причём, когда завели в камеру, надсмотрщик обыскал его. Наткнувшись на камень, лежавший в кармане, он осмотрел его и швырнул на пол. Громыхнули запоры.
        В камере было ещё несколько человек.
        Алексей поискал на полу камешек, нашёл и снова положил его в карман.
        Сокамерник, по виду - форменный эфиоп, покачал головой, показал на карман, а потом на рот. Алексей догадался, достал камень, обтёр его о рукав и сунул себе в рот - сейчас это было самое надёжное место для хранения.
        Толстые каменные стены и решётка на окне исключали возможность побега.
        Алексей уселся на земляной пол. Непонятно, сколько ему здесь сидеть? Суда дожидаться? За одну съеденную оливу? Ну и порядки у них! А впрочем, для ромеев он варвар, поскольку не знает языка и ходит в брюках, как скиф.
        Время тянулось медленно. К вечеру в камеру втолкнули ещё двоих, европейского вида, только говорили они между собой на непонятном языке.
        Вечером надсмотрщик принёс деревянную бадью воды. Заключённые, отталкивая друг друга, жадно припали к живительной влаге. В камере, несмотря на окно, было душно, от наружной стены тянуло жаром. И только ночь принесла прохладу. Хотелось есть.
        Понемногу все уснули, и Алексей тоже.
        Утром он был разбужен пинком надсмотрщика. Остальные сокамерники уже стояли у стены. Всем связали руки верёвкой, и ещё одной - всех между собой, цепочкой, вывели из тюрьмы и повели по улице.
        Алексей вертел головой по сторонам: интересно было посмотреть на город и на всякий случай запомнить дорогу - он не оставлял надежды сбежать при удобном случае. Увы! Очень скоро запахло морем - свежестью и водорослями.
        Свернув за угол, пленники увидели море, причал с кораблями.
        Сокамерники издали тяжёлый вздох - они раньше его поняли, какая участь им уготована.
        Их подвели к либурне, как узнал потом Алексей. Он успел осмотреть судно. Длиной метров сорок, два ряда вёсел по борту, вогнутый форштевень украшен по бокам фигурками крокодилов. В носовой части возвышается башенка для лучников и пращников. На самом носу - трап-ворон для абордажа. На фальшборт два прохода - в носу и на корме. На корме же натянут тент для начальства. Так ведь это римская бирема, какой её видел на картинах и гравюрах Алексей! Римское судно для разведки, посыльной и дозорной службы.
        По спине пробежал холодок. Алексей всё понял. Ему и сокамерникам предстоит быть гребцами. Труд рабский и тяжёлый, больше года никто не выдерживал - умирали. Трупы сбрасывали в море.
        Стоявший у сходен моряк рукой отсчитывал заключённых, потом он отсчитал стражникам деньги. Блин! Всё, что угодно, представлял себе Алексей, но не участь гребца на галере!
        У либурны, на которую его завели, даже мачты с парусом не было. Значит, и при попутном ветре всё равно придётся трудиться, не разгибаясь.
        Будущих гребцов развязали и свели вниз. Часть людей оставили здесь, двоих отвели ещё ниже, на нижнюю палубу. Как потом узнал Алексей, там располагались гребцы нижнего ряда вёсел, по одному на весло. На верхнем ряду вёсел сидело по три гребца на весло, потому как они были длиннее и тяжелее нижних.
        Его усадили на лавку. Почти сразу же пришёл кузнец и заковал вновь прибывших в ножные кандалы. Руками гребцы могли работать, есть, но сдвинуться с лавки - только на длину цепи, около полуметра. Стоило судну напороться на мель или получить пробоину в бою, гребцы шли под воду вместе с кораблём.
        Потом пришёл ещё один моряк, накинул Алексею на шею петлю из верёвки, на которой болтался небольшой деревянный чурбачок. Алексей не понял его предназначения, но и спрашивать не стал. Похоже, гребцы - люди разных национальностей, настоящий Вавилон. Вот это он влип! Только теперь, будучи прикованным к судну, он осознал весь ужас своего положения. Разве отсюда сбежишь?
        Судно у причала стояло долго, часа три. Потом ударил барабан, и гребцы взяли деревянные чурбачки в рот. Алексей сделал то же самое.
        Длинными шестами моряки оттолкнули судно от причала. Мерно стал бить барабан. Сначала заработали нижние, короткие вёсла, отводя судно на чистую воду. Потом прозвучал короткий свисток, и все гребцы взялись за вёсла. Рукоять весла, за которым сидел Алексей, была уже отполирована до блеска предыдущими гребцами, но об их судьбе думать не хотелось.
        Алексей не терял надежды. Он мерно работал веслом вместе с другими - новичков посадили на скамьи с опытными гребцами.
        Под мерные удары барабана дружно работали все восемьдесят восемь вёсел либурны. Пенилась вода перед форштевнем, судно набирало ход. На палубе гребцов стало свежее, хотя и ненамного. Запах пота, испражнений, истлевшей одежды, казалось, впитался в обшивку судна.
        Через четверть часа напряжённой работы Алексей весь вспотел, а ещё через час начали саднить ладони. Однако он, сцепив зубы, терпел. Дождаться бы только вечера - он попробует потереть камень снова. Уж коли он занёс его сюда, пусть и обратно вызволяет. Интересно, какой сейчас год? То, что он перенёсся в прошлое на много веков, а точнее - тысячелетий, сомнения у Алексея уже не вызывало.
        Часа через четыре удары барабанов стихли. Гребцы обессиленно бросили рукояти вёсел.
        Между рядами сидений пошёл надсмотрщик с глиняной амфорой и плошкой, раздавая воду. Похоже, до кормёжки дело пока не дошло, а есть хотелось просто ужасно.
        По палубе забегали воины. С палубы гребцов не видно ничего, только клочок неба.
        Потом вновь забил барабан, всё чаще и чаще, задавая темп, и либурна начала набирать ход. Внезапно резкий поворот влево, раздался треск ломающегося дерева. Алексей испугался: блин, неужели посудина ко дну пойдёт?! А он?
        С палубы донеслись крики, звон металла, видимо, шла морская битва.
        Вода в корпус не поступала, и Алексей успокоился. Возможно, либурна подводным тараном проломила борт чужого судна.
        Через полчаса всё стихло, а вскоре на палубу гребцов столкнули четверых мужчин, по одежде и лицам - арабов. Начали приковывать первого. Тот понял, какая участь ему уготовлена, и стал вырываться.
        Стоящий рядом воин в кожаных доспехах вытащил из ножен короткий меч-гладий и ткнул им бедняге в живот. Причём сделал это спокойно, даже как-то равнодушно, видимо, проделывал это не раз.
        Араб скрючился от боли и зажал рану руками, из-под которых обильно текла кровь. Его подхватили двое солдат, выволокли на верхнюю палубу, и почти тут же послышался всплеск - агонизирующего араба сбросили за борт.
        Остальные, видя участь товарища, не сопротивлялись. Их тут же приковали кандалами.
        Либурна снова набрала ход.
        Шли почти до вечера, остановились у берега. Был слышен шум прибоя, крики чаек. Надсмотрщик принёс лепёшки и сушёную рыбу - это был и обед, и ужин. Гребцы принялись за еду.
        Алексей съел всё довольно быстро, и голодные спазмы в желудке на какое-то время стихли.
        Пользуясь тем, что судно стоит, гребцы повалились на лавки и забылись тяжёлым сном.
        Дождавшись, пока его товарищи по несчастью уснут, Алексей выплюнул в ладонь камешек и потёр его пальцами. Ничего не изменилось. Он снова потёр его - теперь уже ладонью. И вновь никаких перемен.
        Алексей разочарованно вздохнул. Его надежды на обратный перенос - в любое другое время и место - улетучились.
        Он улёгся на лавку. Уже засыпая, подумал, что ведь тёр он хоть и днём, но тогда было полнолуние, месяц менялся. Ничего, он сибиряк, он терпеливый. Алексей забылся тяжёлым сном.
        А утром - завтрак из той же лепёшки и рыбы. Прожевав последний кусок лепёшки, он мельком подумал, что если гребцов на судне кормят только дважды, утром и вечером, да ещё и настолько скудно при такой тяжёлой работе, неудивительна высокая смертность среди гребцов. Он и сам через месяц будет похож на своих сотоварищей, больше напоминавших измождённые тени, чем молодых мужчин.
        Поев, он разорвал на полосы рукава от рубашки и обмотал ими ладони. После вчерашней работы на коже вспухли кровяные мозоли. Если они лопнут, на солёном морском воздухе ладони долго не будут заживать. А уж если загниют - пиши пропало.
        Он оглянулся: обросшие лица, потухшие глаза. Неужели и его ждёт такая же участь? Переброситься парой слов с соседями по скамье удавалось только утром или вечером, во время еды. Все говорили на разных языках, смешивая слова, но понимали друг друга - ведь говорили о простых вещах.
        Его соседом оказался италиец, и, общаясь с ним, Алексей понемногу изучал язык. Он показывал на части тела, например, на руку, на предметы, их окружающие, - на весло, на скамью, а италиец говорил, как они называются. Постепенно Алексей запомнил простые слова, и, по крайней мере, хоть и плохо, но за месяц научился понимать, что говорит надсмотрщик. Но во время гребли не поговоришь, дыхание сбивается, а с ним и ритм. А надсмотрщик бдит зорко. Увидит, что кто-то ленится или устал - сразу кнутом по спине, а то и не раз. Алексея ещё не били, но он видел, как достаётся наиболее слабым.
        Он едва дождался времени, когда в один из вечеров на небо выплыла полная луна. Когда гребцы уснули, он снова достал камень изо рта и потёр его. От долгого пребывания во рту камень стал как полированный. И снова ничего: как сидел Алексей на скамье в кандалах, так и остался.
        От злости и разочарования он уже хотел было вышвырнуть камень за борт, в вёсельный порт, но вовремя одумался. Свыкся он уже с камнем, тот ему о доме напоминал. Привычно сунув камень в рот, Алексей уснул.
        Судно бороздило в основном прибрежные воды. Либурна имела небольшое водоизмещение, малую осадку и могла подходить близко к берегам. Как понял Алексей, она выполняла охрану побережья от контрабандистов и врагов.
        А врагов у Рима было много. Империя, раздираемая внутренними распрями и противоречиями, нападками гуннов, галлов, саксов и других племён, разделилась надвое - на Западную и Восточную империи - в 395 году. Мощь империи постепенно меркла, она уже не так пугала врагов, как раньше. Те же гунны обложили данью Византию - как когда-то всесильный Рим соседние земли. И надменные италийцы, презирая варваров, платили им ежегодно до 700 литр золотом (около 230 килограммов).
        Римская армия, впрочем как и флот, тоже слабела. В неё всё больше набирали не только италийцев, как прежде, но и другие народы. Ранее их брали только во вспомогательные войска - тех же нумидийцев в конницу. Однако издавна Рим был силён пехотой, этими непоколебимыми фалангами, когортами и легионами. Но, увы, ни одна империя не существует вечно.
        Через два месяца пребывания Алексея на либурне произошёл жестокий бой.
        Либурна вышла утром, как и обычно, на патрулирование акватории. Около полудня раздался сигнал тревоги - взревела боевая труба сигнальщика. Забегали воины, готовясь к бою. Судно несколько раз маневрировало, работали вёсла то одного борта, то другого. Вот раздался удар тарана, крики, потом упал «ворон» на чужое судно - Алексей уже научился по звукам представлять картину боя.
        Солдаты с либурны кинулись на абордаж. Но, видимо, противник был многочислен, имел не одно судно.
        С правого борта, где был гребцом Алексей, раздался треск дерева, несколько вёсел оказалось сломано. Потом сильный удар сотряс галеру - это к правому борту подошёл ещё один корабль. С него на палубу галеры посыпались берберы, пираты Средиземного моря. Римская либурна попала в засаду.
        Завидев берберскую шебеку и сочтя её слабой целью, она погналась за ней, не зная, что за многочисленными островами прятались ещё две шебеки. Как только передняя шебека под парусом и галера удалились, они кинулись вдогонку. Соотношение сил резко изменилось. Теперь командир судна вынужден был обороняться.
        А берберы лезли на борт либурны, сцепив суда абордажными крючьями-кошками. Какое-то время римлянам удавалось сдерживать натиск берберов - ромеев выручала носовая башня, где располагались лучники. Сверху, поверх голов легионеров, они обстреливали нападающих.
        Но и среди берберов нашлись меткие стрелки. Вот уже убит один лучник, пращник повис безжизненно на перилах. Потом раздался удар в корму - это ещё одно берберское судно пошло на абордаж.
        Дрались обе стороны ожесточённо и остервенело. Ромеи понимали, что даже если сдадутся, пощады не будет никому, всех зарежут или выбросят за борт. В защите, даже если и без оружия, в воде долго не продержаться.
        Но с каждой минутой ряды защитников таяли. Римские фаланги были сильны монолитным строем, а когда нападают со всех сторон, да ещё и с численным превосходством, быть беде. Плюс ко всему короткие гладиусы. Ими хорошо колоть противника из-за щита, наступая стеной. И излюбленный римский приём - «черепаху» - не построить, слишком мало солдат и узка палуба.
        Постепенно бой переместился к левому борту, а потом и вовсе стих. Берберы рыскали по либурне, собирая оружие римлян и прочие трофеи, и лишь потом они заглянули на палубы к гребцам. В первую очередь они освободили соплеменников, перерубив цепи. Затем крикнули добровольцев, переведя на несколько языков. Вызвались все - уж больно ненавидели римлян за их жестокость. Нет, пираты не пытались организовать войну с Римом - силы были не те, но восполнить потери от абордажа требовалось.
        Алексей плохо понял, о чём речь, но когда стали расковывать гребцов, тоже вызвался. Несколько ударов молотком - и ножные оковы пали. Оказывается, это так здорово - просто встать со скамьи и выйти на палубу. Только на ней полно трупов - римлян и берберов, и доски палубы скользкие от крови.
        Предводитель берберов указал на трупы, и всех без разбора побросали за борт, в воду, палубу же несколько раз окатили забортной водой.
        Из-за поломки вёсел либурна потеряла ход, и её взяла на буксир одна из шебек. Весь караван направился к югу, к африканским берегам. Галеру вполне можно было отремонтировать, и берберы трофей не бросили. Корабль - это деньги. Но это уже не было заботой Алексея - у берберов были предводители.
        Когда шебека ткнулась носом в прибрежный песок, Алексей спрыгнул в воду. Раздевшись на мелководье, он как мог вымылся. За полтора месяца, проведённых на галере, больше всего хотелось вымыться, тело зудело от пота и грязи, волосы слиплись в колтун. Он тёрся песком, смывая, даже сдирая грязь. Потом наскоро простирнул одежду, от которой неприятно пахло.
        Кое-кто, по примеру Алексея, тоже стал мыться и стирать обноски, но таких оказалось меньшинство - не было принято регулярно мыться в Европе, Азии и Африке. Это славяне раз в неделю, а то и чаще посещали баню. Рим тоже славился своими термами, где мытьё тела - целый ритуал. А французские короли, к примеру, даже в XVI веке мылись за жизнь дважды - при крещении да ещё перед отпеванием. Зато от русских нос воротили, славяне, мол, варвары. Кто бы учил!
        На берегу уже развели костры. Из близлежащего селения притащили барана, тут же его зарезали, порубили на куски и бросили в котлы. Вокруг костров столпились голодные галерники.
        После падения Карфагена и финикийского государства римляне на море властвовали безраздельно, однако же на пиратов всех мастей смотрели сквозь пальцы. Пираты были выгодны Риму, они поставляли империи рабов. Кроме того, пираты не давали купцам из других стран завозить в империю зерно, в чём были кровно заинтересованы римские землевладельцы.
        Великое переселение народов в V веке забросило в Северную Африку германское племя вандалов. За два десятка лет несколько десятков тысяч вандалов создали своё государство со столицей в Карфагене. Вокруг - пустыни с редкими оазисами, поэтому вандалы возвели пиратство в ранг государственной политики. Вандалы-язычники в дальнейшем уяснили, что Рим ослабел, и разграбили Вечный город.
        Разбил пиратский флот, да и то не с первой попытки, флот Византии, этого осколка прежде могучей империи. Но даже когда вандалы были в силе, к побережью выходили племена арабов-берберов - они также хотели отхватить свою долю пирога. А после разгрома вандалов берберы заняли их столицу и всё побережье - место язычников занял воинствующий ислам. Пиратство продолжилось в значительно большем объёме - пираты в Средиземном море существовали всегда. Море тёплое, зимы практически нет, судоходство оживлённое, как нигде больше, и армянский царь Митридат предоставлял пиратам убежище в Киликии, прозванной Малой Арменией.
        К берберам-арабам и попал Алексей. Вандалы их терпели, скрипя зубами, и при случае не гнушались перебить команду и захватить судно в качестве трофея. Но старались делать это скрытно, вдали от берегов. Потому как небольшое государство вандалов со всех сторон было окружено племенами кочевников-берберов, поставлявших в Карфаген скот на мясо, финики и прочую провизию.
        Меж тем баранье мясо сварилось. Пираты разлили по глиняным мискам наваристый бульон, добавив по куску мяса. Люди жадно набросились на еду, шумно хлебали из мисок через край.
        Алексей давно не ел мяса, баранину же он не любил ни в каком виде. Запах своеобразный, а едва остынет, как появляется жир. Но сейчас угощение пиратов показалось ему едва ли не царским. Хотя он понимал, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке: пираты кормят галерников, чтобы показаться щедрыми, чтобы склонить к службе у них. Ведь пиратство - занятие рисковое, потери в командах велики. А в случае удачи львиная доля добычи уходила даже не капитану - ему доставалась только десятая доля, главные кровососы сидели на берегу. Они покупали корабли, набирали команду, бункеровали провизией, пресной водой, оружием. А впрочем, так было во все века. Кто не рискует, тот и получает навар.
        В отличие от многих других Алексей не чувствовал себя свободным. Да, он не прикован кандалами к скамье и может пройтись по берегу. Но куда он денется с этой пустынной земли? Ведь выбора нет абсолютно. Свобода подразумевает какой-то, пусть и ограниченный, но выбор - в месте жительства, действиях - даже еде. А у берберов - либо пиратствовать, либо сдохнуть от голода на берегу. По большому счёту ни то ни другое его решительно не устраивало. Только деваться было некуда.
        И он замыслил примкнуть к пиратам, а при первом же удобном случае сбежать в более цивилизованные места. Правда, империя, куда он первоначально угодил, тоже оказалась не вполне гостеприимной, и за сорванную оливу он угодил на галеры. В голове мелькнула шальная мысль - пробраться на Русь. Всё-таки места родные, природа привычная, язык. Впрочем, с языком ещё неизвестно, слишком большая разница во времени. Может, в Византию? Риму, как империи, осталось существовать недолго, буквально ещё несколько лет. Император Валентиниан III не смог сохранить Западную Римскую империю. Восточная же империя со столицей в Константинополе будет стоять ещё много веков, примет православие.
        И Алексей поставил перед собой цель, пусть пока далёкую, - Константинополь. Туда и купцы Киевской Руси добираются.
        Он нашел италийца, соседа по скамье на либурне, показал пальцем на пиратскую шебеку. Италиец радостно закивал. Ну да, решил сделаться не галерником, а свободным пиратом.
        Алексей улыбнулся и пожал италийцу руку - вроде товарищи они теперь. Вечером спать на берегу они улеглись рядом.
        Звали италийца Ромулом, наверное, в честь основателей Вечного города. Песок вперемежку с галькой на берегу за день прогрелся, спать на нём под мерный рокот волн было уютно, дышалось легко.
        Утром, едва рассвело, из селения явились берберы, раздали свежие лепёшки и финики. После завтрака они отсчитали два десятка человек из галерников и указали на шебеку.
        Алексей, как и хотел, попал на одно судно с Ромулом. Он италиец, знает свои воды и земли, поможет сориентироваться. Другие бывшие гребцы попали на другие суда.
        Несколько человек решили не заниматься пиратством и направились группой на запад. Алексей им только посочувствовал - у них не было запаса воды, еды и оружия. Без воды они протянут в пустыне всего лишь пару-тройку дней, если только их не возьмут в плен многочисленные племена кочевников. Шансов добраться до Европы - той же Испании - у них было немного.
        Галерники взошли на судно.
        Шебека уступала по размерам либурне раза в два. Но что галерников радовало - так это то, что на ней было только одно весло, рулевое. И ещё на судне была мачта с парусом. Конечно, гребная галера не зависела от ветра, как шебека. Зато, если дул ветер, шебека могла долго идти с приличной скоростью.
        Но и вооружения на шебеке не было - носовой башни для лучников, подводного тарана, перекидного трапа-«ворона» с клювом.
        Новоявленным пиратам раздали короткие ободранные кривые сабли довольно скверного качества, причём даже без ножен. Клинки заточку не держали, рукоять была деревянной и сделана грубо.
        Шебека вышла в открытое море. До полудня ходили галсами, высматривая добычу. Большая часть пиратов сразу начала играть в кости. Однако игра быстро закончилась, поскольку у бывших галерников не было никакого имущества, чтобы поставить на кон. А когда один из бывших галерников выиграл у бербера, так и вовсе вспыхнула потасовка. Но кормчий быстро прервал свару, не став разбираться, кто зачинщик, и врезав обоим по зубам.
        Далеко за полдень вперёдсмотрящий закричал:
        - Корабль! - и показал рукой направление.
        Игра сразу была забыта. Пираты приникли к борту. Далеко, почти на горизонте, едва виднелся парус. Причём корабль двигался в их сторону.
        - Опустить парус! - крикнул кормчий.
        Пираты выполнили команду, и шебека потеряла ход.
        Алексей сначала не понял, зачем потребовалось спускать парус, только потом до него дошло. Парус видно издалека, а мачту узреть сложно. И только когда корабль подойдёт ближе, станет виден корпус шебеки.
        Пиратское судно было с низким бортом, издалека не заметным, но хорошо приспособлено именно для пиратских действий. В отличие от них торговые суда имели корпус высокий и широкий, чтобы иметь вместительные трюмы, оттого и силуэт был заметен издалека, и ход они имели небольшой. Команды торговых судов имели оружие и могли отбиться от небольшого пиратского корабля, но зачастую вовсе не сопротивлялись.
        Берберы не лили понапрасну кровь пленников - за каждого можно было получить выкуп. А если убьёшь, деньги пропали. Ведь главной целью пиратов была не война, а нажива. После получения выкупа пленников возвращали, случаев обмана не было: пиратские вожди понимали, что подрывать бизнес нельзя. Содержали пленников обычно вдали от побережья, в укромных местах, чтобы родня, организуй она силовую вылазку, не смогла найти пленника.
        Алексей был на пиратском судне впервые и потому смотрел за действиями кормчего с интересом - он же капитан. И потом, надо было узнать тактику врага изнутри, а в том, что пираты его враги, он не сомневался.
        Между тем чужой корабль приближался, и вскоре стало понятно, что это торговое судно. Как понял Алексей, если бы судно оказалось военным - той же римской триремой или даже квинкверемой, пиратам пришлось бы срочно уносить ноги. В одиночку против небольшого военного корабля им было не справиться.
        На «торгаше» пиратов тоже заметили. Корабль резко изменил курс, но было уже поздно.
        Кормчий приказал поднять парус. На такой дистанции тихоходному судну от лёгкой и быстроходной шебеки не уйти.
        Теперь расстояние стало сокращаться, и через пару часов погони шебека подошла вплотную.
        Кормчий, сложив ладони рупором и приложив их ко рту, закричал:
        - Опустить парус! Если не будете сопротивляться, никого не тронем!
        Бербер не блефовал.
        На «торгаше» спустили парус. Шебека сделала так же. С «торгаша» забросили «кошки» и подтянули шебеку к борту торгового судна.
        Пираты с воплями, размахивая саблями, полезли на борт торгового судна. Однако команда сбилась на корме, оружия при себе она не имела и потому сопротивления не оказывала.
        Старший из абордажной команды, бербер Мислим, распорядился загнать весь экипаж судна в трюм и сам закрыл деревянный запор. Тут же сбросили «кошки», подняли на «торгаше» парус, и абордажная команда на время стала судовой. Теперь оба судна шли к африканскому побережью. Захват произошёл быстро, бескровно и даже как-то обыденно. Алексей сам был в абордажной команде и всё видел своими собственными глазами. Конечно, это его первый опыт, но уж больно легко и просто всё произошло. Конечно, кто же из берберийских вождей, будучи в здравом уме, откажется от лёгкой добычи, от больших денег? Но ещё через пару часов он понял, что сильно ошибался.
        Глава 3
        Вандалы
        На горизонте показались два судна, довольно быстро шедшие наперерез. Пираты их тоже заметили. И на шебеке, и на «торгаше» пираты из «старичков» взобрались на мачты.
        Когда корабли сблизились настолько, что стали видны люди и детали судов, раздался тревожный крик:
        - Вандалы!
        Для двух пиратских судов одна пиратская шебека, да ещё с неполным экипажем, поскольку абордажная команда находилась на «купце», представляла лёгкую добычу. Кормчий шебеки это тоже понял. И если раньше, сопровождая торговый корабль, шебека шла на приспущенном парусе, то теперь прозвучала команда поднять его полностью. Кормчий решил бросить добычу и своих людей и спасаться самому. Вода перед форштевнем вспенилась, и шебека стала удаляться.
        Берберы рассчитывали, что вандалы набросятся на торговое судно. Однако как бы не так! Вандалы поняли, что «торгаш» никуда не денется, и кинулись догонять шебеку. Их корабли были крупнее, чем шебека, оба имели мачту и парус, а кроме того - гребные вёсла в один ряд, и в скорости не уступали шебеке.
        Старший абордажной команды, Мислим, понял замысел вандалов. Он бросил рулевое весло и заметался по корме, ища выход. Потом вновь схватился за рулевое весло и заломил поворот:
        - Перекинуть парус!
        Теперь ветер дул с другого бока.
        Мислим направил корабль прямиком на север, в сторону Римской империи. На их пути лежали многочисленные острова, самый крупный из которых - Сицилия. Мислим явно хотел дойти до островов, укрыться там.
        Но торговое судно было тихоходным, и абордажники всё время с тревогой поглядывали назад, за корму.
        Через продолжительное время, когда все успокоились и решили, что уже оторвались, на горизонте за кормой показались два паруса. Проклятье! Вандалы, расправившись с шебекой, гнались за ними.
        А впереди был уже виден небольшой островок. Он медленно вырастал по мере приближения судна, как будто бы поднимался из воды. Теперь всё решали время и удача. Успеют пираты подойти к острову, укрыться в мелководной бухте, или их раньше настигнут вандалы?
        Предводительствуемые своим вождём Гейзарихом, человеком маленького роста, хромым, скрытным и жадным до богатства, вандалы были кровожадны и жестоки. Зачастую они довольствовались трофейным судном и товарами на нём, убивая судовые команды и пассажиров - жестокость была у них в крови. Не зря же в 455 году, когда вандалы взяли Рим, приплыв туда на кораблях, они насиловали римлянок, а также убили множество рабов и граждан Вечного города. Потом же, нагрузив суда трофеями, взяв только золота 400 тонн, они всё, что не могли погрузить, безжалостно разбили и сожгли. Их сердцам было чуждо понятие красоты созданных человеческими руками вещей, скульптур, картин.
        Оторваться пиратам не удалось. Оба судна вандалов подошли к «торгашу» вплотную, с двух сторон и, не предлагая сдаться, сразу бросились на абордаж.
        Но пираты-берберы не хотели продать свои жизни задёшево. На палубе торгового судна закипел бой. Сдавшихся и раненых врагов добивали, и палуба была завалена телами, залита кровью. Алексей успел заметить на мачте одного из судов вандалов висевшего в петле кормчего их бывшей шебеки. Стало быть, не ушли берберы, не успели. Судьба и остальных членов команды наверняка была трагичной.
        Алексей отбивался вместе со всеми.
        Вандалы хлынули на их корабль сразу с двух бортов, фактически разделив команду надвое. Теперь одна группа берберских абордажников дралась на носу, другая с Мислимом во главе - на корме. Вандалы были выше и крупнее арабов, италийцев и прочих абордажников. Бородатые, в кожаных доспехах, наверняка снятых с убитых римских воинов, они бились бесстрашно и яростно. Их было больше, и ряды защитников быстро таяли.
        Алексей обернулся. Островок был относительно недалеко, с километр. Он ударил вандала саблей по обнажённой руке, отшвырнул саблю и через фальшборт бросился в море. Всё равно их на носу оставалось всего трое, и продержаться они смогли бы не более нескольких минут.
        Он сразу нырнул, заработал руками и ногами, пытаясь под водой отплыть подальше. Хотя луков у вандалов Алексей не видел - да и кто на абордаж с луком идёт, когда предстоит биться на мечах и саблях, но он не исключал их наличия и стрелы вдогонку.
        Он вынырнул метров через пятнадцать, вдохнул воздуха и снова ушёл под воду. Плыл, пока не зазвенело в ушах от нехватки кислорода. Вынырнув, обернулся.
        На носу «торгаша» всё было кончено. Бой ещё продолжался на корме, но исход его был предрешён. Никто в него не стрелял, и он поплыл дальше саженками. В эти времена плавать умели немногие, потому как боялись русалок, водяных и прочей нечисти, обитающей, по поверьям, под водой. Они могли утянуть пловца на дно, выпить кровь, сделать своим рабом на всю жизнь. Сказания у каждого народа были свои, разные, но суть их одна.
        Алексей плыл, пока были силы. Три корабля были уже далеко, а остров не становился ближе. Он лёг на спину, раскинул руки и полежал в воде, отдыхая. Но и лежать так долго было нельзя, тело начинает отдавать своё тепло воде.
        Он снова поплыл. Видимо, он изначально неправильно определил расстояние.
        Он плыл, а остров приближался медленно. И вот когда, казалось, силы совсем оставили его, ноги коснулись каменистого дна. Пошатываясь от усталости, он с трудом выбрался на берег и упал. Спасён!
        Не меньше часа он лежал на тёплых камнях, приходя в себя. Потом собрался с силами, поднялся и пошёл от воды подальше.
        Каменистый склон повышался. Дальше на скудной почве росли деревья.
        Алексей обернулся. Все три судна ещё видны, но на них уже были подняты паруса, и они удалялись.
        Радость наполнила сердце Алексея - спасён! Он направился вдоль берега. Поселения, если они есть, как правило, стоят на берегу.
        К его глубокому разочарованию, остров оказался невелик и необитаем. Алексей горько усмехнулся: похоже, он рано радовался своему спасению, ему грозила голодная смерть.
        Остров имел в центре небольшую скалу, поросшую лесом. Он решил взойти туда, чтобы осмотреть море вокруг. Теперь его спасение - в проходящих мимо судах.
        Не спеша он начал подъём. На пути встретился маленький ручеёк, стекавший по склону, и Алексей вдоволь напился чистой и вкусной воды.
        За полчаса он добрался до вершины.
        На юго-востоке, километрах в пяти, виднелся большой остров, а может, и мыс. Как потом узнал Алексей, он был на острове Гоцо, а видел остров Мальту. Географию своей страны он учил в школе, потом на практике на службе исколесил пол-России. А из географии Средиземного моря помнил только про «итальянский сапог».
        Алексей спустился на берег, держа в виду находящийся в отдалении остров. Он решил попытаться завтра переплыть пролив - сегодня уже было поздно. По пути обнаружил грушу-дичку и наелся небольших плодов, чтобы хоть как-то утолить голод. Ещё засветло выбрал место для ночлега, наломал веток - на камнях спать нельзя. Вечером они тёплые, а к утру остывают и сами тянут тепло из тела. За прошедший день он не просто устал, а вымотался до предела и потому уснул сразу же, как только лёг.
        Утром проснулся на рассвете с ощущением, что и не спал вовсе, а солнце уже встаёт. Но всё же почувствовал, что отдохнул. Снова перекусил грушами. Плыть ему было далеко, требовались силы.
        Собравшись с духом, он перекрестился и вошёл в воду. Назад пути не будет. Или он доплывёт, или утонет - на обратный путь просто не хватит сил.
        Алексей поплыл. Он не торопился, экономя силы. Когда уставал, ложился на спину и отдыхал. Вот уже до конечной цели не так далеко - с километр, но внезапно он почувствовал, что течением, которое всегда бывает в проливах, его несёт мимо острова, в открытое море.
        Алексей собрался с силами. Надо сделать последний рывок, во что бы то ни стало надо! Он заработал руками и ногами, но остров продолжал смещаться вправо. Всё, он выдохся, надо перевести дух. Он повёл вокруг себя глазами. Ну хоть бы рыбацкая лодка поблизости оказалась!
        И вдруг сзади, в проливе, он увидел корабль! Судя по корпусу, корабль не был пиратским, шёл под парусами.
        Алексей лежал на спине, поглядывая на корабль, - судно шло прямо на него. Когда до форштевня осталась сотня метров, он отплыл немного в сторону и стал кричать.
        Алексея заметили, опустили парус. Судно замедлило ход и остановилось. С борта бросили верёвку.
        Алексей вцепился в неё мёртвой хваткой. Верёвку стали тянуть наверх, а потом просто тащить Алексея по борту. Обшивка судна царапала кожу, но он терпел. Ни за что на свете Алексей не отпустил бы сейчас верёвку!
        Его втащили на борт. Вода с него текла ручьями, и то ли от переохлаждения, то ли от испытанного стресса крупная дрожь колотила всё тело. Моряки пытались заговорить с ним, но он не понял языка.
        Меж тем послышался недовольный крик кормчего, парус подняли, и судно двинулось вперёд. Мимо проплывал остров, до которого он так и не добрался.
        Остров Мальта издавна славился пиратами, сделавшими его своей базой. Он был очень удобно расположен - почти на пересечении морских торговых путей.
        Судно же оказалось греческим, и его трюм был забит огромными амфорами с вином.
        Моряки дали Алексею лепёшку и сушёного мяса. Один из моряков терпеливо дождался, когда Алексей жадно съел угощение, и попытался его расспросить. Пробовал на греческом, италийском, арабском, но Алексей его не понимал. Он только спросил: - Константинополь?
        Грек кивнул. Алексея это более чем устраивало. Он ткнул себя пальцем в грудь:
        - Алексей. Рус.
        - Рус? - удивился грек.
        Похоже, он был полиглотом, но русского языка не знал. О диких скифах слышал, а русы? Да и были ли тогда русы? Племена на территории Руси обитали - венды, кривичи, вятичи, но единого народа не было.
        Грек ушёл к кормчему, видимо, докладывать о странном спасённом. Алексей же прошёл на нос судна и улёгся на палубу - от усталости ноги не держали его. Плавать он умел, отдыхал на черноморских пляжах, на Балтике, но таких далёких заплывов не совершал никогда.
        На какое-то время он впал в некую прострацию, оцепенение - то ли дремоту, то ли сон.
        Через некоторое время почувствовал себя лучше, уселся и увидел впереди встречное судно. В голове мелькнуло - пираты! Подбежав к корме, он показал рукой вперёд:
        - Берберы!
        Грек-кормчий сначала встревожился, начал всматриваться, но потом улыбнулся:
        - Византия!
        Встречный корабль оказался сторожевым кораблём Восточной империи, охранявшим акваторию от набегов. Когда суда поравнялись, кормчий приветственно помахал им рукой.
        Это был дромон, основной боевой корабль византийцев. Был он размером с римскую либурну - едва побольше тридцати метров. Имел по борту один ряд из двадцати пяти вёсел и парусное вооружение на двух мачтах. В отличие от либурны имел полную палубу, вместо подводного тарана на форштевне была укреплена стрела - вроде гарпуна, довольно массивная.
        Вместо башенки для стрелков на носу была видна труба. Как в дальнейшем узнал Алексей, это был сифон - приспособление для выброса «греческого огня», своего рода огнемёт, оружие новое и эффективное. На корме дромона было два рулевых весла и навес из парусины для капитана.
        Обычно дромон имел 120 гребцов и 30-35 моряков судовой команды, мог брать на борт морскую пехоту. Были у Византии и более крупные суда-хеладионы - с двумя рядами вёсел и парусным оснащением.
        В отличие от Рима все гребцы на византийском флоте были людьми свободными, получающими жалованье. Допускалось использование военнопленных и иностранных наёмников.
        Капитан корабля, по аналогии с армией, именовался центурионом, командир небольшой группы из 3-5 кораблей назывался триерархом, а более крупной группы - навархом. Командовал группой стратег с двумя заместителями - турмархами.
        Но всё это Алексей узнал позже. Сейчас же он проводил глазами прошедшее боевое судно.
        Плыли долго, не меньше двух недель. Работать Алексея никто не заставлял, кормили так же, как и других членов команды. Он наелся досыта, немного поправился - за время пребывания на галере сильно похудел. Для того чтобы занять себя, пытался учить греческий язык. Многое удалось запомнить, но греки потешались над его произношением. Особенно помогал ему Илия - тот, который его расспрашивал после спасения. Он знал несколько языков, был доброжелателен и любил выпить. Обычно греки за трапезой пили вино, вполовину разбавленное водой - Илия же вино не разбавлял. Выпив, он вечером начинал петь греческие песни. Голос у него был сильный, мощный, слух музыкальный. Слушая его, греки не выдерживали и начинали приплясывать на палубе. Алексей с удовольствием смотрел на импровизированные представления.
        Но настал день, когда вперёдсмотрящий закричал:
        - Константинополь!
        Алексей подошёл к борту. Впереди и слева по ходу движения высились мощные крепостные стены, вокруг города теснились предместья, по-русски - слободы.
        Крепостные стены были сложены из белого пиленого камня, вокруг - сады, зелень. Воистину - благословенные места.
        Пролив между Мраморным и Чёрным морями перегораживала массивная цепь. Когда она опустилась, судно вошло в порт. Ошвартовались у причала, скинули сходни.
        Кормчий сделал Алексею жест рукой, мол - свободен, иди.
        Алексей поклонился. Греки спасли ему жизнь - как-то теперь сложится? Он посмотрел на северо-восток. Там, за морем, родная земля. Только на юге скифы, не пройти. «А если по Днепру? - мелькнула мысль. - Только кто меня там ждёт? Разрозненные племена, язычество, межплеменные войны. А Средиземноморье, Византия - средоточие жизни, кипящий котёл, в котором варится история, от которой зависят судьбы не только людей, но и государств».
        Сердце рвалось в родные земли, но Алексей решил остаться здесь.
        В Византии даже незнатный человек мог пробиться во власть. После смерти императора Феодосия II престол занял Флавий Марциан, правивший до 457 года. Из простого воина, отмеченного за храбрость, он постепенно продвинулся в военачальники. А на престол был возведён сестрой Феодосия II, Пульхерией, вышедшей за него замуж.
        Константинополь был частично разрушен 27 января 447 года сильным землетрясением ещё при императоре Феодосии. Из города бежали многие жители, стены частично обвалились.
        А в мае этого же года к городу подошли гунны, их войска вышли к Мраморному морю, к Греции, к Фермопилам. На полуострове Херсонес произошёл бой, после которого был заключён мирный договор. Аттила взял с Византии шесть тысяч литр золота (около двух тонн) и ежегодную дань - две тысячи сто литр золота. За каждого пленного воина Византии гунны потребовали двенадцать золотых монет.
        В июле 450 года император Феодосий упал с лошади и, не придя в себя, от травм умер. Сменивший его Марциан отказался платить дань гуннам, заявив послам Аттилы: «Золото у меня для друзей, а для врагов - железо».
        Надвигались грозные события.
        В это непростое время Алексей ступил на византийскую землю. У выхода из порта стояли несколько вербовщиков в армию. Они зазывали всех желающих, хватая за руки и расхваливая жалованье и кормёжку.
        После раздела на Западную - со столицей в Риме и Восточную - со столицей в Константинополе империя сильно нуждалась в солдатах. В наёмники вербовали всех желающих. Армия наполовину состояла из варваров, что прежде было немыслимо. Лёгкая конница почти вся была из прирождённых наездников-степняков вроде аваров. Урождённые ромеи составляли большинство только в гвардии.
        Увидев Алексея, к нему бросились сразу двое вербовщиков.
        - Эй, варвар! Иди в пращники! Ты молод, силён. Кормёжка и кров - за счёт императора! - ухватил его за руку один.
        - Не слушай его! - перебил второй вербовщик. - С твоим ростом и мышцами твоё место в гоплитах! Там и жалованье больше. Пращником ты будешь получать двести медных нуммиев, а в гоплитах - целых восемьдесят серебряных силикв! Разве оно не стоит того?
        От напора вербовщиков Алексей слегка растерялся. Когда он сходил по трапу на константинопольский берег, он вовсе не думал о службе в армии наёмников. Но, по правде сказать, поскольку и сам не знал, чем заняться, то решил на первое время вступить в армию. Язык изучит, жизнь Константинополя узнает, а потом можно и решать. Ведь не всю жизнь он будет наёмником?
        - Уговорил, буду гоплитом, - бросил он вербовщику.
        - А ты, парень, не дурак, - тот одобрительно похлопал его по плечу. - Слушай, иди отсюда, - обратился он ко второму вербовщику. - Видишь, варвар сделал свой выбор.
        Второй вербовщик оттолкнул первого, который призывал в пращники, и, когда тот отошёл, наклонился к Алексею:
        - Пращников посылают на самые опасные участки, и они гибнут первыми. Ты соображаешь! Пойдём со мной.
        Алексей пока понимал не всё, что ему говорили, но ухватывал общий смысл.
        Вербовщик завёл его в небольшое здание. На столе уже лежали написанные бумаги.
        - Ты умеешь писать, варвар?
        - Только на своём языке.
        - А ты откуда?
        - С полуночной стороны.
        - Ага, скиф.
        Скифами византийцы называли всех славян, хотя и они делились на антов, венедов и скловен. Сюда же причисляли хазар и прочий народ на северных берегах Причерноморья или Понта Эвксинского.
        - Как тебя звать?
        - Алексей.
        - А имя не скифское! Впрочем, какая разница?
        Вербовщик написал на листе бумаги имя Алексея латиницей.
        - Подпиши.
        Алексей поставил подпись гусиным пером.
        Вербовщик хлопнул в ладоши и довольно засмеялся:
        - Отныне ты пехотинец императора! Ни один гражданский чиновник не имеет над тобой никаких прав - только твой начальник. Подожди у входа, вечером придут из лагеря.
        Вербовщик выдал Алексею медную монету в десять нуммий:
        - Можешь выпить вина и съесть лепёшку - до вечера ещё далеко.
        Недалеко от здания вербовщика было нечто вроде харчевни, откуда доносились запахи съестного и весёлые голоса.
        Алексей направился туда и у порога был встречен хохотом:
        - Ещё один будущий пехотинец!
        Стоявший за стойкой трактирщик молча налил полную кружку вина, положил на стойку хлебную лепёшку, похожую на лаваш, и протянул руку за деньгами. Алексей отдал ему медную монету. Похоже, вербовщик выдавал ровно столько, чтобы хватило выпить и закусить.
        Алексей уселся за стол.
        Лепёшка оказалась свежеиспечённой и вкусной, вино - терпким, густым и приятным.
        Он быстро умял лепёшку, запивая её вином. В животе появилась приятная тяжесть, в голове - лёгкий хмель.
        Алексей, не скрывая любопытства, рассматривал других посетителей. Похоже - не местные, одеты разнообразно; все молодые парни, приблизительно его возраста. «Наверное, как и я, завербованы», - сообразил Алексей.
        Ближе к вечеру к завербованным заявились из военного лагеря.
        Алексей попал под начало здоровенного детины в синей накидке. Тот окинул его скептическим взглядом.
        - Ничего, я скоро сделаю из тебя человека, - буркнул он. - Иди за мной. Если поторопимся, то успеем к ужину.
        Шли быстро и долго.
        Воинский лагерь располагался на другом конце города за городскими стенами. Построен он был по римскому образцу - в плане квадратный, со рвом и кольями по периметру, с часовыми. Внутри стояли полотняные палатки, ровные дорожки делили лагерь на участки.
        - Вот палатка нашего десятка, варвар. А сейчас пойдём ужинать.
        Поели луковой похлёбки с лепёшкой. Солдаты, сидевшие за длинным столом, тянулись к миске с чесноком, и в палатке стоял сильный чесночный запах. Ужин запивали вином, разведённым водой.
        После ужина Алексея представили декарху, который возглавлял десяток воинов, и уже вместе с ним прошли к кентарху - сотнику, аналогу римского центуриона.
        Писарь записал Алексея в книгу, потом провёл к каптернармусу. Алексею выдали кожаные сандалии на толстой подошве, синюю накидку, линоторакс - своего рода нагрудник из многослойной льняной ткани, проклеенной рыбным клеем. Получалась лёгкая и прочная защита, которую не пробивали стрелы. А ещё вручили шлем, короткий меч в ножнах, огромный, едва ли не в рост человека, прямоугольный, слегка выгнутый щит, и в довершение всего - квач. Алексей недоумённо повертел его в руках.
        - Это для туалета, варвар! Лично твой, понял?
        Наступил вечер, букинатор, или трубач, протрубил отбой. Солдаты улеглись спать.
        В палатке было душновато, но Алексей уснул быстро. Ему показалось - только смежил веки, а труба снова ревёт - громко, противно.
        Солдаты вскочили с топчанов и кинулись в туалет.
        - Быстрее, новичок, а то отведаешь розог! - крикнул ему пехотинец, спавший по соседству.
        Перезнакомиться с солдатами своего десятка Алексей ещё не успел. Хуже всего то, что он вчера не успел запомнить их лиц, и когда отправились на завтрак, еле нашёл свой стол. Декарх-десятник нахмурился, но промолчал.
        Ел Алексей быстро, чтобы успеть к окончанию завтрака, и лепёшку доедал уже на ходу.
        В своей палатке солдаты оделись в полную форму - вплоть до шлемов. Взяв щиты-скутумы, они вышли на построение.
        Воины выстроились кентархиями - сотнями. Алексей быстро пересчитал, и получилась тысяча, или хилиархия. На левом фланге ещё стояла конница - всадников около четырёхсот, по-византийски - ала. Одеты они были, как и остальные воины в лагере, но, судя по лицам, - степняки: скуластые, бородатые, смуглые.
        Кентархия Алексея была девятой по счёту.
        Кентархии подразделялись по номерам. Лучшей, наиболее опытной была первая. Воины в ней были как на подбор, и защиты, шлемы сидели как влитые.
        Лица у всех пехотинцев были бритые. Алексей провёл ладонью по подбородку - затрещала щетина. Надо бриться, как и все, вот только где?
        На возвышение взошёл командир.
        - Трибун Полус Вергилий! - прошептали сзади.
        Хилиархия - своего рода полк, а трибун - командир. К хилиархии для дозорной службы, разведки, фланговых обходов придавались конные алы.
        К трибуну по очереди подходили кентархи и лохаги - докладывали о боеспособности своих подразделений. Алексей даже головой покачал - ну всё как в современной армии, своего рода развод.
        Каждому кентарху были отданы приказы: кто-то заступал в караул на охрану лагеря, кому-то предстояла учёба, как девятой кентархии, а ала после развода куда-то ускакала.
        Их кентархия проследовала на площадку. Каждому декархи вручили вместо мечей деревянные палки, вытертые до блеска ладонями предыдущих новобранцев. Пехотинцев разбили на пары - новичок против опытного воина.
        Начали отрабатывать удары и защиту. Пару раз Алексею доставалось палкой по кисти. Он только зубами скрипел от боли и злости, а опыта не хватало. Палка, как имитация меча, била больно - до слёз.
        - Терпи, Алексей, - сказал на перерыве его напарник по учебному бою Актит. - В бою, коли прикрыться не сумеешь, без руки останешься. Тогда - гибель. Ты знаешь, чем строй силён? Своей монолитностью, сплочённостью. Ты своим щитом не только свою левую сторону прикрываешь, но и правый бок товарища. Если тебя убьют или только ранят и ты упадёшь, твоего товарища обязательно достанут копьём или мечом.
        После непродолжительного отдыха Актит с удвоенной энергией набросился на Алексея - палка так и летала в его руках. Он успевал ударить Алексея по шлему так, что звенело в ушах, ткнуть концом в линоторакс, причём чувствительно, задеть скользящим ударом по ребру, имитируя режущий удар и оцарапав кожу.
        Но больше всего доставалось кистям. Костяшки пальцев уже к обеду болели и были в ссадинах. Когда пехотинцев повели на обед, Алексей с трудом удерживал ложку, кривясь от боли. А многие новобранцы вообще не смогли ложку удержать в руках - просто хлебали похлёбку через край миски. Надо терпеть! В армии всегда так: тяжело первый месяц, когда на тебя обрушивается много нового, иногда непривычны нагрузки. Потом втягиваешься и уже через год становишься подготовленным воином. Правда, автоматизм и опыт приходят ещё позже.
        После обеда солдатам дали получасовой отдых, потом противно завыла труба букинатора.
        После обеда пехотинцы в полной боевой выкладке, с оружием и щитами, да ещё каждый с камнем на плече совершали пеший поход. Алексею это было не впервой, он даже радовался тому, что нет противогазов.
        К вечеру, прошагав полтора десятка километров, они вернулись в лагерь. Кто-то упал в изнеможении, а опытные солдаты сразу умываться - и в столовую. К нагрузкам они привыкли и только аппетит нагуляли.
        Алексей тоже устал, но на галере физические нагрузки были не меньше.
        За ужином и в палатке он, наконец, перезнакомился со своим десятком. Половина из них были новобранцы, и Алексей мысленно одобрил решение кентарха-сотника - опытные солдаты передавали навыки молодым.
        Все пехотинцы его десятка были варварами - как называли византийцы выходцев не из бывших римских провинций.
        Государственным языком, как и в Византии, был латинский, и только постепенно, через два века, его начал сменять греческий. Византия удивительным образом смешала римскую и греческую культуру - письмо, речь, архитектуру, приняв, в отличие от Рима, православие.
        А утром - снова построение и тренировки. В этот день вся кентархия училась ходить строем, по рёву трубы заниматься перестроением, из походной колонны развёртываясь в боевой порядок. По другому сигналу строили «черепаху» - когда воины сбивались в плотное, плечом к плечу, каре. Передние ставили щиты на землю, а вторые и последующие ряды поднимали щиты над собой горизонтально. Со стороны это походило на панцирь черепахи. Такое построение использовалось в обороне, при внезапном нападении на марше и защищало от потерь при обстреле из луков или пращников. Движения доводили до автоматизма, причём каждый раз пытались сократить время до норматива. У кентарха в руках были водяные часы - клепсидра. Вот по ней он и засекал время.
        Когда кентархия стала строить «черепаху» из походной колонны за пятнадцать секунд, кентарх удовлетворённо кивнул и объявил перерыв.
        У Алексея с непривычки отваливалась левая рука, в которой он держал тяжеленный, не меньше пуда, щит-скутум. Сделан он был из дерева, по краям окован железной полосой, с железным умбоном в центре, высотой полтора метра и шириной в полтора локтя, укрывающий воина почти целиком. Снизу, с торца, он имел два металлических выступа, которые можно было воткнуть в землю. Они позволяли выдержать удар набегавшей чужой пехоты, давившей массой.
        После отдыха отрабатывали защиту в обороне. Щиты стояли на земле, и по команде «Коли!» пехотинцы кололи воображаемого противника мечами. К вечеру после таких упражнений всё тело ныло и просило отдыха.
        После сна, или, вернее - забытья - учеба продолжалась. Метали в цель пилумы - короткие копья, учились пропускать через строй свою конницу. И каждый день - новое занятие, вроде рубки мечом чучела из хвороста, обустройства походного лагеря, рытья рвов на время.
        В походе каждый пехотинец был похож на мула. Кроме щита и оружия он нёс запас провизии на три дня, колья для обустройства лагеря, лопату, пилумы или дротики для метания. И учебные походы в окрестностях лагеря проводились регулярно, невзирая на погоду. Но и новобранцы втянулись, они уже легче переносили невзгоды.
        Пролетел месяц, солдатам выдали первое жалованье. Актит подбросил на ладони серебряные силиквы:
        - Дурень ты, Алексей! - они немного сблизились за прошедший месяц.
        - Почему? - не понял Алексей.
        - Надо было в катафракты наниматься.
        Алексей уже знал, что катафракты - это тяжеловооружённые конные воины.
        - Чтобы тяжёлый щит на себе не носить? - предположил Алексей.
        - И это тоже. А главное - там платят золотом. Медяки хороши только в тратториях - расплатиться за вино да за луковую похлёбку с лепёшкой. Серебро не намного лучше - можно купить одежду или снять гулящую девку. А главные деньги - золотые. Кентархам, трибунам или гвардии платят только ими.
        Откуда Алексею было знать эти тонкости, когда его уговаривал вербовщик?
        - Актит, вот посмотришь - через год я буду декархом, а то и лохагом.
        - Даже если ты будешь отдавать всё своё жалованье кентарху, у тебя ничего не выйдет!
        - Попомни мои слова!
        - Да ты хвастун, Алексей, а ведь даже вина не пил! Завтра у ромеев праздник, занятий не будет, свободный день. Давай завалимся в какую-нибудь забегаловку и отметим твоё первое жалованье!
        - Согласен. Ты знаешь местечко получше?
        - А как же! Там готовят такое жаркое на бараньих рёбрышках, что пальчики оближешь, и вино водой по ромейскому обычаю не разводят.
        - Договорились.
        На следующий день в лагере осталась только караульная кентархия. Часовые с завистью смотрели, как пехотинцы тянутся из лагеря в город. Вот ведь как получается: он уже месяц в империи, а города не видел.
        Актит вёл его по закоулкам. Алексей вертел головой, стараясь запомнить дорогу - ведь ещё возвращаться придётся.
        Забегаловку держал не ромей, а варвар - судя по лицу, одежде и акценту. Он встретил Актита, как старого знакомого, и провёл за стол в угол зала.
        - Бараньи рёбрышки, вино, лепёшки и тушёные бобы - как всегда?
        - У тебя хорошая память, шельмец! - Актит погрозил пальцем. Хозяин расплылся в хитрой улыбке и исчез.
        - За что ты его шельмецом назвал?
        - В прошлый раз я изрядно выпил и заказал молоденькую девку, а он привёл потасканную старуху, которой цена в праздник - половина нуммии. Но жратва у него знатная!
        Прислуга принесла заказ. От глиняных мисок с жареной бараниной пахло восхитительно.
        Они принялись за мясо, заедая его лепёшками и запивая вином. Алексей удивился: еда - с пылу с жару, вкусная, а вино - так просто великолепно. Бутылка такого вина в Питере стоила тысячу, а то и две рублей.
        Съев баранину, пока мясо не остыло, они передохнули.
        Прислуга принесла тушёные бобы - со специями, кусочками рыбы - довольно необычные на вкус. Алексей съел всё, вычистив миску куском лепёшки.
        - Алексей, ты не забыл, что платишь ты?
        - Как можно?
        - Тогда закажи ещё кувшин вина - фракийского.
        Принесли вино. Оно оказалось белым, сладковатым, с богатым послевкусием. Попробовав его, Алексей замычал от удовольствия.
        - Живот схватило или вино не понравилось? - обеспокоился Актит.
        - Наоборот! Вино просто отличное!
        - Я же тебе говорил! Всё вкусно и дешевле, чем в центре или в порту.
        Вот про порт он зря сказал - как накаркал.
        В забегаловку заявились, судя по форме, военные моряки.
        - Давай расплачиваться и валить отсюда, - заторопился Актит.
        - Это почему? - удивился Алексей. - Мне хорошо.
        - Моряков четверо, а нас двое. И они уже пьяненькие.
        - И что?
        - Ты не знаешь? Моряки вечно пехотинцев задирают - не любят они нас.
        Актит помолчал.
        - Впрочем, как и солдаты моряков.
        - Мы не будем поддаваться на угрозы. Давай не спеша допьём вино и уйдём.
        Но спокойно уйти им не удалось.
        Моряки выпили, причём не закусывая, и один из них узрел в углу пехотинцев. Проходя мимо, он вроде бы невзначай перевернул локтем кувшин из-под вина. Кувшин был уже пуст, последние остатки вина плескались в кружках. Но кувшин перевернулся, покатился по столу, с грохотом упал на пол и разбился.
        Моряки у входа закричали:
        - Наших обижают! Да кто? Сраные варвары!
        Актит такого стерпеть не мог, пнул моряка ногой под зад. И завертелось!
        Моряки гурьбой кинулись на Актита и Алексея. Они мешали друг другу в узком проходе, перевернули стол.
        Варвары успели вскочить. Постоянные физические упражнения держали пехотинцев в форме, и Алексей припомнил приёмы рукопашного боя ещё со времён офицерского училища. Ударом ноги в коленную чашечку он свалил одного, другому врезал под дых. Третий оказался жилистым и вертлявым, но и ему удалось завесить хук справа в челюсть. Актит же махался на кулаках с четвёртым моряком. Алексей рубанул морячка ребром ладони по шее, отправив его в нокаут.
        - Бежим!
        - Нет, надо расплатиться!
        - Сколько?!
        - Дай хозяину две силиквы!
        Алексей бросил перед хозяином на стойку серебряные монеты. Надо было как можно скорее уносить ноги - два морячка уже поднимались, вынимая из ножен кривые корабельные ножи.
        Оба варвара успели выскочить из траттории и рвануть по переулку. Пробежав квартал и не видя за собой погони, они остановились.
        - Ты где так научился драться голыми руками, Алексей?
        - У себя на родине.
        - Здорово! Я думал - побьют они нас. А ты откуда?
        - Скиф.
        - А я - угр.
        Где живут такие, Алексей не знал, но расспрашивать не стал.
        - Весь отдых испортили моряки.
        - Лишь бы трибуну или кентарху не пожаловались, - заметил Актит.
        - Так они же сами первые начали!
        - Как докажешь? Лучше пойдём в лагерь, поспим.
        Они вернулись в лагерь и улеглись на топчаны.
        Алексей вздремнул. Во сне он оказался в Питере - даже Наташа приснилась, с которой из тайги выбирался после падения самолёта.
        Проснулся он с улыбкой. Нащупал камень с иероглифами, потёр. Ничто не изменилось, но он тёр уже по привычке.
        - Это у тебя что? - поинтересовался Актит.
        - Талисман. Ну что-то вроде оберега.
        - Тогда убери подальше от чужих глаз - сглазят.
        Вечером их обоих вызвали к кентарху.
        Тот сидел в своей палатке, перед ним на блюде лежали оливки, стоял кувшин с вином.
        Оба вошли, доложились.
        - Жалоба на вас от моряков поступила. - Кентарх выбрал оливку и не спеша отправил её в рот. - Вроде наши пехотинцы драку учинили, их побили. По описанию вы двое подходите. Вы же в город ходили?
        - Мы спали.
        - Да? А караульные говорят - уходили, вернулись вскоре.
        - Да их четверо было, а нас двое! - проговорился Актит.
        - Значит, не врут моряки, вы это были.
        - Мы! - обречённо кивнул Актит. - Только они пьяные были, сами в драку полезли, первые. Хозяин заведения подтвердить может.
        - На кой дьявол он мне сдался? Драка была?
        - Была! - так же обречённо кивнул Актит.
        - И чем закончилась?
        - Мы их побили и убежали.
        - Да? Тогда молодцы! Значит так: ступайте отсюда. В городе вы не были, не дрались - вы спали. И я у вас никаких синяков не обнаружил. Наверное - моряки ошиблись, то были пехотинцы не нашей хилиархии. Только впредь в город выходите в цивильном. На вас туники синие, а на пехотинцах второй хилиархии - зелёные.
        Актит и Алексей вышли.
        - Ну я же говорил - нажалуются! - подвёл итог Алексей.
        - А если бы они нас побили?
        - Ищи их тогда, с какого они корабля? У них ведь форма одинаковая.
        Но выводы Алексей для себя сделал. Если уж идти в город, то в цивильной одежде. И на оставшиеся от пирушки деньги надо купить в лавке набедренную повязку, тунику и сандалии, как у горожан.
        Дальше снова - почти месяц изнурительной учёбы, тренировок, пеших переходов. Зато теперь он сносно владел гладием - коротким мечом, мог защитить себя скутумом, метать дротик и пилум. Вот только стрелять из лука и пользоваться пращой он не умел. А ещё его тянуло в дальний угол лагеря, где стояли баллисты и катапульты. Их обслуживала специальная полусотня - лох. Как-то он видел, как они тренировались в стрельбе. Здоровенные каменные глыбы летели на триста метров, а то и более, иногда попадая в цель. Чаще промахивались - но ведь и мишенью был врытый в землю столб. В бою метательные орудия стреляли по значительно большим целям - вроде крепостной стены, корабля, скоплению неприятельской живой силы.
        Алексей уже знал в лицо всех воинов сотни, и многих - и по именам, и в своей десятке почти со всеми подружился. Парни были простые, делить им было нечего, и тяготы воинской службы доставались поровну.
        Их десяток, как и кентархию, уже ставили в караул. Такая служба Алексею нравилась. Ходи себе вдоль периметра да наблюдай со стороны, как другие дерутся на палках, бегают с камнями и кидают дротики. Красота! Если бы только не изнуряющая жара! Ведь караульную службу приходилось нести в полном обмундировании - шлеме, линоторасе и при оружии. Только щита не было. Клееная многослойная толстая льняная ткань не пропускала воздух, кожа под ней потела и чесалась. Зато ночью хорошо, температура комфортная.
        А ещё через месяц их построили, и кентарх приказал взять с собой личные вещи и оружие.
        - Куда-то выступаем, - сказал Актит. - В прошлые походы выступали также.
        Но их кентархия вышла из лагеря одна.
        - Наверное, бунт в какой-то провинции усмирять идём, - предположил Актит.
        Он не угадал. Их провели в порт и погрузили на два хеладиона - больших военных корабля. Почти тут же они отплыли. Как заметил Алексей, корабли двинулись по Босфору на восток, а выйдя в Черное море, называемое византийцами и другими народами Понтом Эвксинским, повернули на северо-восток.
        Алексей не мог понять, куда держат путь корабли. Декарх и сам не знал, а кентарх всё время проводил на корме в обществе наварха - капитана корабля.
        Через несколько дней пути вдали показалась гористая земля. Один из солдат их десятка узнал её:
        - Так это же фема Херсонеса!
        У Алексея забилось сердце. Это же Крым! Недалеко русские земли. Только между Крымом и раздробленными славянскими племенами - скифы и прочий степной народ. Алексей немного путался - хазары там были, или печенеги, или сарматы? Пешком не дойти, а корабля своего - даже лодки - у него не было. И он решил осмотреться, выждать.
        Корабли причалили к пристани. Пехотинцы сошли. Кентарх приказал развести костры и приготовить горячую пищу, ибо на хеладионах пехота питалась сухарями, вяленой рыбой и сушёным мясом.
        Команду выполнили с усердием.
        Через пару часов возле котлов с готовой похлёбкой уже сидели десятки. То ли поздний обед это был, то ли ранний ужин - никто не понял. Да и не в названии суть. Вот вина не хватало. А для римлян и византийцев кружка вина за трапезой - как для русского чай, привычка. На хеладионах вино было в амфорах, и его раздавали во время еды.
        Кентарх в сопровождении двух солдат направился в селение. Как оказалось, их высадили у Гаспры. Потом один из солдат вернулся с приказом всем следовать в селение - ночевать предстояло там. После морского перехода им дали день отдыха.
        Солдаты привели себя в порядок, к местному брадобрею выстроилась очередь.
        Из Херсонеса прибыл посыльный с приказом кентарху распределить гоплитов по местным крепостям, которые стояли на побережье - Алусту (нынешняя Алушта), Грузувешты (Гурзуф), Инкерман, Сюрень, Чуфут-Кале.
        Алексей видел, как кентарх скривился, прочитав приказ - фактически кентархию дробили. Селения нуждались в защите, а сил не хватало. Но что сможет сделать десяток воинов, пусть даже за укреплёнными стенами? Вместо кентархии, этого кулака, получили пятерню с растопыренными пальцами. Как ею драться?
        Неспокойно было в Крыму: на прибрежные селения нападали степняки, морские разбойники; произошло вооружённое восстание в Армении, поднимали голову персы.
        Скрепя сердце кентарх отдал приказ декархам о размещении десятков.
        Декархия, где служил Алексей, попала в Гурзуф. Им ещё повезло, потому что другим десяткам предстояло пешим маршем идти дальше до Алусты. И линия укрепления строилась ещё дальше, по восточному берегу моря, вплоть до гор Армении - империя пыталась защитить свои владения.
        В Херсонес отправились два десятка гоплитов и сам кентарх. Все остальные - пешим строем по грунтовой дороге, что вилась вдоль берега по возвышенностям. Дорога то опускалась вниз, то резко поворачивалась и шла вверх.
        Алексей непрестанно вертел головой: тут, на каждой стадии пути - по нескольку удобных мест для засады. И как накаркал.
        На второй день из-за поворота дороги, оставаясь дотоле невидимыми из-за деревьев, вынеслось полтора десятка всадников.
        Возглавлявший гоплитов лохаг тут же подал команду развернуться во фронт. Заученным движением гоплиты встали поперёк дороги строем десять воинов во фронт и восемь в глубину, укрывшись щитами и выставив пилумы.
        Всадники не ожидали такой быстроты и чёткости. Ещё за сотню метров они начали стрелять из луков. Стрелы били в тяжёлые щиты, задевали шлемы. Всадники дико вопили, пытаясь запугать, морально подавить гоплитов. Только не на тех они напали: строй стоял, как скала.
        Когда до пехотинцев оставалось полсотни метров, всадники убрали луки и выхватили кривые сабли.
        - Второй ряд! Дротики! - закричал лохаг.
        Навстречу всадникам полетел десяток дротиков. Одного нападавшего пронзило насквозь, два дротика попали в лошадей. Животные, взвившись, упали, но всадники успели ловко соскочить.
        А нападавшие были уже совсем рядом, попытавшись конной массой ударить в строй сомкнутых щитов, но наткнулись на пилумы. Заржали кони, закричали всадники, пыль, бряцанье железа…
        Гоплиты устояли, поскольку подобные тренировки проводились регулярно.
        Потеряв несколько человек и половину лошадей, нападавшие откатились.
        Раненых чужаков тут же добили. Пленные ромеям не нужны: они не позволят быстро передвигаться, будут требовать охраны и кормёжки.
        Алексей приказы лохага понимал.
        Два десятка гоплитов прошли вперёд. Остальные очистили дорогу, сбросив с уклона вниз трупы лошадей и всадников. Сбруя лошадей была необычной, сёдла не имели стремян. И защита на воинах противника была необычной - на плотные рубашки нашиты бронзовые квадраты.
        - Вроде скифы, - высказал предположение Актит. Он был воином опытным, участвовал в боях против гуннов и вандалов, но сам видел степняков в первый раз.
        - Ох, чует моё сердце - это только начало! - сказал он.
        Новички, для которых это был первый бой, прислушивались к словам опытного Актита. Алексей же опасался предстоящей ночи. Получив отпор, скифы - или кто там они есть - попытаются отомстить, и ночь для этого подходит лучше всего. Они степняки, знают местность, могут выбрать место и время, удобное им. А гоплитам надо строить лагерь для ночёвки и выставлять караул.
        Но всё оказалось лучше. Византийцы строили селения с умом, в одном дневном переходе друг от друга, и уже вечером пехотинцы вошли за укрытия каменных стен.
        Местные жители - купцы, ремесленники, рыбаки и прочий люд - встретили гоплитов с радостью. Ведь до сих пор их защищали пять лучников, да и то ветеранов. Караул выставили, но все спали спокойно. Каменные стены были хоть и не так высоки, как в больших крепостях, но они не позволяли напасть внезапно.
        Так они и продвигались от селения к селению, оставляя в каждом по десятку солдат. Без потерь добрались до Гурзуфа. Три десятка гоплитов на следующий день ушли маршем дальше, а десятку Алексея предстояло обживаться на новом месте.
        Небольшая казарма и скромный гарнизон в десять человек уже были в селении. Только солдаты давно не были в империи, обленились и службу несли плохо. В первую же ночь их декарх Памплоний обнаружил караульного из местных спящим. Нерадивого часового отстранили от службы, заменив на гоплита из вновь прибывших. А провинившегося лишили жалованья за месяц и били розгами перед строем.
        Алексей мог понять местных воинов. Селение маленькое, из всех развлечений - только вино в местных тратториях. Воины провели тут не один год. Прежде нападений не было, и потому службу несли спустя рукава.
        Но ситуация поменялась. Огромная Римская империя распалась на две территории, шло великое переселение народов, и в степи появились новые люди. Им тоже захотелось обжить берег, ловить рыбу, торговать с другими странами. А тут некстати византийцы. Значит, надо силой занять уже обжитые земли.
        И причём это происходило не только в Крыму и не только с византийскими землями. Пытались расширить влияние, занять новые земли персы, гунны, варвары. Шла эпоха потрясений, рушились империи, надвигался передел мира. Византия стояла, сотрясаемая набегами соседей, больше тысячи лет, но и она потом пала.
        Декарх Памплоний был воякой до мозга костей. Он начал подготовку Гурзуфа к обороне. В первую очередь он оборудовал наблюдательный пост. В море, недалеко от берега, торчали две высокие скалы - как два зуба. Местные называли их Адалары. С этих скал были видны все подходы к Гурзуфу со стороны суши и моря. Там Памплоний установил постоянный караул из двух гоплитов. Их ежесуточно меняли, а для подачи сигнала тревоги на скифский манер подготовили дрова для костра. В случае появления неприятеля гоплиты должны были подать сигнал дымом.
        Кроме того, Памплоний взялся за старшину посёлка - с тем, чтобы он обязал жителей принять участие в ремонте крепостной стены. Кто не хотел, вносили деньги, бедные таскали камни сами. В короткое время были заделаны все прорехи в стене или заменена слабая кладка.
        А через месяц в Гурзуф прибыла бирема со строителями. На скале Дженевез-Кая, господствующей над Гурзуфом, стали возводить настоящую крепость-замок.
        Работы продвигались медленно. Мулами на повозках свозился камень, обжигалась известь для кладки. Все свободные от караулов гоплиты стояли на охране стройки. Предвидя, что крепость после окончания строительства станет неприступной твердыней, степняки постоянно старались помешать строительству.
        Такие же работы начались в других селениях по всему побережью.
        Степняки, ведшие до переселения кочевой образ жизни, занимавшиеся скотоводством и грабежами, сами стали закладывать селения. Достаточно упомянуть Неаполь Скифский, на руинах которого в дальнейшем будет город Симферополь.
        Херсонес же стоял на берегу бухты, где в дальнейшем появился Севастополь. Основан он был греками ещё за полтысячи лет до новой эры. Славянские племена называли его Корсунем. В V веке нашей эры, изнемогая от нападений гуннов, город вошёл в состав Византийской империи. Здесь в разные времена стояли воины первого Италийского, одиннадцатого Клавдиевого и пятого Македонского легионов из провинции Нижняя Мезия. В бухте базировался Флавиев флот.
        На город накатывались орды хазар, печенегов, половцев и скифов. Но город был хорошо укреплён и только единожды, в 988 году, на его землю вступил завоеватель - князь Киевский Владимир.
        Однако город ждала печальная участь - в 1399 году его сжёг дотла темник Едигей. Город не смог оправиться от огня и не восстановился, так и лежал в руинах.
        Глава 4
        Декарх
        Алексей в паре с Актитом находился на охране строительства крепости на горе. В полусотне метров по обе стороны от них стояли другие гоплиты. Вид с горы открывался чудесный. На многие километры, как он считал по-прежнему, так и не привыкнув к римским стадиям, было видно море и разные корабли вдалеке. По другую сторону - горы и холмы, поросшие густым лесом. А воздух? Чистый - прямо целебный, смесь морского и горного.
        Ничто не предвещало беды. Ярко светило солнце, караул ни с одной из скал Адалары не подавал сигнала, и потому настроение было расслабленно-благодушное.
        Алексей спросил Актита:
        - Как думаешь, сколько мы будем торчать в этой дыре?
        - Боюсь, что не только декарх этого не знает - этого не знает даже кентарх. Только первому министру известно.
        Министром назывался командующий армией в конкретной области - Мезии, Фракии, Иллирии.
        - А чем тебе здесь плохо, Алексей? Жалованье получаешь исправно, тратить его некуда, кормёжка терпимая, занятиями не изводят. Или тебе захотелось с камнем на плече совершить марш по этим горам?
        Алексей не успел ответить - из зарослей полетели стрелы. Одна ударила Актита в плечо. Они сразу встали спиной к спине, защитившись спереди щитами. А вот двум гоплитам по соседству не повезло. Одному стрела ударила в глаз, другому - в шею, и теперь оба лежали бездыханными.
        Актит сразу выхватил меч и стал им колотить по щиту, подавая сигнал тревоги.
        Нападавшие скифы вопреки обыкновению наступать верхом, нанести удар и тут же уходить, на сей раз изменили тактику. Сначала они из зарослей обстреляли из луков гоплитов, а потом кинулись врукопашную. Их было больше, чем гоплитов, но вооружены они были хуже, только у нескольких виднелись в руках мечи, явно трофейные. У других - дубины и боевые топоры.
        - Алексей, надо идти к тем гоплитам. Нас будет уже четверо, легче отбиться.
        Медленным шагом, прикрываясь щитами, они двинулись к гоплитам, которые не пострадали. А скифы уже набегали, дико вопя и размахивая оружием. Один из них несколько раз ударил дубиной по щиту Алексея. Удары были сильные, и лёгкий щит уже раскололся бы - но не скутум. Изготовленный из толстого дерева, окованный по краям железом, он мог выдержать и более сильный удар. Зато Алексей успел достать скифа мечом, распоров ему кожу на животе. Рана получилась неглубокой, но сильно кровоточила.
        За спиной отбивался от врага Актит.
        Скиф с дубиной отскочил, зажимая левой рукой рану. Видимо, он счёл её несерьёзной, поскольку кинулся на Алексея снова. Успел ударить по щиту только раз и уже было поднял руку для следующего удара, как Алексей вонзил ему меч в грудь. Скиф заревел, как раненый медведь, и рухнул на землю.
        Сзади раздавался звон оружия, крики. Алексей обернулся: на Актита наседали сразу двое, причём один заходил справа. Упустить такой случай было нельзя.
        Алексей сделал выпад мечом и уколол скифа в правый бок, в печень. Тот отшатнулся и упал, толкнув своего соплеменника. Второй скиф покачнулся, пытаясь удержать равновесие, приоткрылся, и Актит пронзил его мечом.
        - Актит, ты как?
        - Правая рука болит, пальцы немеют, едва меч держу.
        Плохо. Актит прикрывал Алексею спину. Если его ранят или убьют, придётся совсем туго.
        Двое гоплитов слева сражались с тремя скифами. А из селения уже спешила помощь - декарх Памплоний вёл двух гоплитов и четырёх ветеранов. Все были с полным вооружением, торопились, но разве в гору побежишь резво, когда на себе приходится тащить тяжесть?
        Алексей огляделся по сторонам. Из шести пехотинцев, стоявших на трёх постах, уцелели лишь они двое и ещё один гоплит.
        Увидев спешащую подмогу, скифы стали отступать. Один из бородатых варваров довольно мощного телосложения метнул короткое копьё в Памплония. Отвлёкся ли в этот момент десятник или не заметил броска, но копьё угодило ему в грудь. Декарх рухнул на дорогу, из его спины торчал окровавленный наконечник копья. Бросок скифа был мощным, никогда раньше Алексей не видел столь дальнего броска - метров семьдесят, не меньше.
        Скифы скрылись в зарослях. Преследовать их не стали - слишком неравны были силы.
        Поднявшиеся в гору гоплиты не могли отдышаться, пот тёк с них градом.
        К прибывшей подмоге собрались уцелевшие воины. И это всё? Алексей не верил своим глазам: девять человек и ещё двое караульных на скале Адалары в море. Негусто! Если и дальше скифы будут действовать столь же эффективно, то вскоре Гурзуф и вовсе останется без защиты.
        - Что будем делать? - спросил кто-то из гоплитов, растерянно глядя на лежащего в дорожной пыли декарха.
        Алексей решил взять инициативу на себя:
        - Ты, Рон, остаёшься здесь, со мной. Остальным собрать оружие и тела убитых товарищей - надо похоронить их по-человечески. Встретимся вечером в казарме.
        - И мне идти, Алексей? - переспросил Актит.
        - Ты ранен и сейчас будешь только обузой. Пусть в селении тебя перевяжет местный врачеватель, тебе надо выздороветь.
        Воины стали сносить тела убитых в селение, потом собрали щиты и оружие.
        Алексей же раздумывал, что делать. Де-факто он взял на себя обязанности десятника. Как защитить селение? Он решил по возвращении посоветоваться с десятником ветеранов и старшиной селения.
        Как только строители закончили работу и потянулись в селение, вернулся и Алексей с Роном. Декарх ветеранов и старшина селения уже организовали рытьё могил и отпевание покойников. В тёплое время года с этим скорбным делом следовало поторопиться - тела начинают быстро разлагаться.
        После похорон, уже в комнате, Алексей устроил совещание.
        - Что посоветуете?
        - Надо посылать за подмогой.
        - Согласен. Пусть старшина завтра с утра даст лодку, а я выделю гоплита.
        - Хорошо, декарх.
        По сути, старшина сам назвал его декархом.
        - Я продиктую письмо кентарху. Писарь найдётся?
        - Я сам и напишу.
        Старшина под диктовку Алексея написал письмо. В нём Алексей сообщал о потерях, о раненом и о том, что взял командование на себя.
        После того как Алексей забрал бумагу, он приложил к ней печатку, снятую с пальца убитого Памплония.
        - Рон, тебе придётся отправиться на рыбачьей лодке в Херсонес - доставить вот это письмо кентарху. Пешком тебе одному не добраться.
        - Слушаю и повинуюсь. Всё лучше, чем здесь сидеть.
        С утра Алексей отправил на охрану строительства всех гоплитов. После отправки Рона, не считая самого Алексея, их оставалось восемь человек - вместе с ветеранами. Это были уже пожилые люди, отслужившие своё. После окончания службы им дали земельные участки именно здесь. Служба их продолжалась, но уже в виде ополчения, милиции. У них имелся опыт боевых действий, но силы уже были не те.
        Алексей насел на их десятника, хотя солдат не набиралось и половины:
        - У вас в селении баллисты, катапульты, стреломёты есть?
        - Был один стреломёт, но он сломан.
        - Показывай.
        В каменном сарае за казармой обнаружился весь покрытый пылью стреломёт. Алексей видел стреломёт всего один раз, в лагере под Константинополем, и потому представлял себе, что это такое. Он осмотрел его. Вывод напрашивался утешительный: если заменить пару сгнивших от времени и сырости деревянных брусков, то он ещё послужит.
        - Ищи столяров или плотников, пусть ремонтируют. И, кроме того, кузнец должен выковать десяток наконечников для стрел.
        - А кто платить будет? - почесал затылок командир ветеранов.
        - Пусть купцы местные мошну растрясут маленько - не для себя стараюсь.
        - Купцы, из тех, кто богатым был, уже уехали, в том числе в тот же Херсонес. Одни лавочники остались.
        - Ты мне на жалость не дави, делай, что сказано.
        Декарх ветеранов ушёл. А Алексей стал думать, что ещё можно предпринять. Наверное, можно взять на вооружение некоторые методы охотников.
        Он отправился по лавкам и на свои деньги купил пару мотков верёвок. Затем поднялся к стройке.
        - Всё спокойно? - спросил он у гоплитов.
        - Тихо.
        Свой щит Алексей оставил у воинов. Смешно идти в лес со щитом, да и тяжело.
        Он вошёл в лес, выбрал укромные места, где могли прятаться скифы, если бы пришли вновь. В том, что они появятся, он не сомневался. Сделав несколько верёвочных петель, он устроил ловушки и замаскировал их ветками и листвой. Не бог весть что, но на первых порах сработает, а в дальнейшем скифы будут остерегаться. В голову пришли кадры из фильмов со Сталлоне и Шварценеггером. А ведь можно ещё и из дерева сделать ловушки.
        На следующий день он выпросил у старшины двух плотников с топорами. В двух местах над едва видимой тропой подвесил брёвна и протянул верёвку в качестве растяжки. Стоит неосторожно задеть её ногой, как сверху упадёт бревно, размозжив тело чужака.
        А на другой день все гоплиты копали в лесу ямы. На дно каждой из них вбили заострённые колья, а сверху прикрыли ветками. Если не знать, что здесь «медвежья» ловушка, запросто можно угодить.
        Гоплиты косились на Алексея - наверняка считали, что он дурит, выслуживается. Но буквально через три дня убедились в необходимости ловушек.
        Алексей как раз проверял караулы, как из леса донёсся крик боли. Взяв одного из гоплитов, он побежал в лес.
        Скиф был один, скорее всего - разведчик. Он попал ногой в петлю-ловушку, его вздёрнуло вверх, и теперь он болтался под деревом, не доставая руками до земли.
        Гоплит обрубил верёвку, скифа схватили, связали.
        - Убить его? - спросил Бовт.
        - Зачем? - недоумённо поднял брови Алексей. - Допросим, узнаем о планах скифов - где они живут, что замышляют. О враге надо знать всё!
        - Только голову зря забивать! Хороший враг - мёртвый враг!
        - Убить всегда успеешь.
        С пленным они вернулись к караульным. Алексей забрал свой щит и вместе со скифом направился к селению. Приведя его в казарму, попытался допросить. Однако скиф или не желал говорить, а скорее всего - не понимал языка. Он злобно сверкал глазами и крутил руками, пытаясь освободиться от сковывающей его верёвки. Пришлось примотать его к столбу в центре казармы.
        Найдя старшину села, Алексей спросил - не знает ли кто-нибудь языка скифов?
        - Только Аресий, лавочник.
        - Как его найти?
        - Его лавка на берегу, у порта, он торгует глиняными изделиями - горшками, амфорами, мисками.
        - Спасибо.
        Алексей нашёл лавку и уговорил Аресия побыть переводчиком, толмачём. Вдвоём они направились в казарму.
        - Спроси его, далеко ли селение скифов? - обратился Алексей к Аресию.
        Аресий заговорил. На взгляд Алексея, зазвучала какая-то тарабарщина, ни одного знакомого слова.
        Но скиф молчал.
        - Может, он не скиф вовсе или твою речь не понимает? - удивился Алексей.
        - Нет, он скиф, я по одежде вижу. У него штаны скифского покроя, и скифский оберег на шее висит. Он меня понял - я по глазам видел.
        - Тогда переведи ему, что если он будет молчать, я его скормлю рыбам. Камень привяжу на шею - и в воду.
        Степняки воды боялись, и потому угроза возымела действие - скиф заговорил.
        - Он сказал, что их хижины в четверти дня пешего хода.
        - Сколько мужчин в селении?
        - Два десятка. Неделю назад они понесли потери. И тебя он помнит, декарх, ты убил его брата.
        - Что они собираются предпринять?
        - Напасть на селение. Он должен был разведать, где слабые места в стенах вашего города. Он говорит, что знает о том, что ромеев мало, и потому они, скифы, их одолеют.
        - Это мы ещё посмотрим. Когда нападение?
        - Это знает только вождь, Акунак.
        Больше скиф ничего толком сказать не мог - не знал.
        Алексей раздумывал - что сделать с пленным?
        Толмач вызвался сам:
        - Декарх, как я понимаю, скиф тебе не нужен? - вкрадчиво спросил он Алексея.
        - Нет.
        - Отдай его мне.
        - Тебе-то он зачем? Сбежит!
        - Раз в месяц сюда приплывают работорговцы. Не только к нам - они посещают все селения на берегу. Для тебя пленный обуза: надо кормить, охранять. А я его продам.
        - Забирай. Только с одним условием: когда будешь нужен как переводчик, чтобы уговаривать не пришлось. С моей стороны все пленные - твои.
        - Договорились!
        Похоже, Аресий был рад. За час работы языком получить молодого раба - это выгодная сделка. Почему-то Алексей подумал, что Аресий так делает не в первый раз - ведь он знает, когда приходят на судне работорговцы. И где он берёт рабов, как не взятых в плен? Но, по крайней мере, Аресий избавил его от забот о содержании пленного. Убить безоружного у Алексея рука бы не поднялась, ведь он не палач, а воин. Вот в бою - совсем другое дело.
        Пришлось посылать лодку к скалам, снимать оттуда караульных. Два гоплита, учитывая немногочисленность отряда, очень нужны для обороны селения. На ночь он стал ставить часовых из ветеранов. Пусть они не так сильны и проворны, как молодые гоплиты, но тревогу поднять вполне в состоянии.
        Через день Алексей осматривал уже отремонтированный стреломёт. Местный столяр потрудился на славу, заменил сгнившие детали.
        В присутствии ветеранов Алексей опробовал оружие. Направив его на деревянную дверь старого сарая, он нажал спусковой рычаг. Раздался щелчок, и огромная стрела пробила доски насквозь. Алексей подивился. Изрядная мощь! Только взводить его надо рычагом, и лучше вдвоём.
        Алексей поставил стреломёт на плоскую крышу казармы. Отсюда можно было обстреливать большую часть стены и ворота, а если развернуть - то и площадь.
        Вечером того же дня прибыло небольшое парусное судно. На берег сошли десяток гоплитов и Рон, которого он посылал с докладом к кентарху. Был получен приказ, в котором, в связи со смертью декарха Памплония, декархом назначался Алексей - с увеличением его жалованья в полтора раза. Кроме того, в подчинение ему направлялся десяток гоплитов.
        Теперь вместе с вернувшимся Роном и прибывшим десятком у него уже была сила - двадцать один воин. Ветераны же сгодятся для обороны стен. Да Актит пока ещё не оправился после ранения. Алексей его не загружал - пусть вылечится. Но не далее как вчера Актит вдруг вспомнил:
        - Алексей, ты как-то говорил, что через год станешь декархом. Твои слова сбылись гораздо раньше.
        - Да? Я разве так и сказал? По-моему, у тебя в тот момент было плохо со слухом. Я говорил о кентархе.
        Актит смутился:
        - Ты хочешь стать кентархом?
        - Каждый солдат носит в ранце маршальский жезл, Актит.
        - Тогда мне надо с тобой дружить, Алексей. Ведь став кентархом, ты не забудешь старого товарища? Поставишь меня декархом?
        - Я тебя и кентархом сделаю - когда стану трибуном.
        - Алексей, побойся бога! Ты только что стал декархом. Должно пройти несколько лет, прежде чем ты станешь лохагом.
        - Давай поспорим на твой зуб? Если я через год стану кентархом, я его тебе выбью.
        - Не пойдёт! Чем же я жевать буду? Да и девки меня любить не будут.
        - За деньги они любят всех. Даю тебе неделю отдыха, а потом - в строй. Каждый человек на счету, Актит.
        Вновь прибывших Алексей решил пока не задействовать. Пусть на охрану стройки ходят четыре гоплита. Если лазутчик скифский будет, он доложит своему вождю Акунаку, что ромеев мало и серьёзного отпора скифы не получат. А в решающий момент он, Алексей, двинет из казармы десяток. Обученные, опытные солдаты должны рубить скифов, на стороне которых только внезапность нападения. Причём на построении в казарме Алексей поинтересовался, имеет кто-нибудь опыт стрельбы из стреломёта?
        Вперёд шагнул один воин:
        - Из стреломёта не стрелял, но баллистой управлять приходилось. Я год служил в крепости на Сиракузах.
        - Отныне твоё новое место, гоплит, - на крыше казармы, у стреломёта. Но если ты надумаешь там спать, отведаешь розог. Как твоё имя, солдат?
        - Иванко. Я из Фракии.
        - Не посрами славян, Иванко.
        Когда Алексей разговаривал с Актитом, он не сильно лукавил. Неужели он, окончивший военное училище и прошедший первоначальную военную подготовку в лагере хилиархии, не способен командовать большим, чем десяток? Декарх, по сути, - командир отделения, а он в армии был командиром роты. Рота - сто человек, та же центурия по-ромейски, или кентурия по-византийски. И не жалованье его привлекало, а желание проявить себя, свои возможности, знать - способен ли он на большее? Где та граница, тот потолок, который он осилит?
        Византия в плане карьерного роста - страна благополучная. Полководцами, даже императорами, становились, пусть и не часто, варвары, люди, не принадлежащие к дворянскому роду. Тут много значили заслуги перед империей, и не столько на гражданской службе, сколько на военной.
        Уловка Алексея удалась. Караульные докладывали ему по вечерам, что иногда видели скифов, скрывающихся в зарослях. Это явно были лазутчики, высматривающие численность ромеев и расстановку сил.
        Алексей чувствовал некоторую напряжённость, казалось, витавшую в воздухе. Нападение должно было случиться! И оно произошло.
        Через два дня утром, когда из ворот селения вышли строители и четыре гоплита, из леса показались скифы. В лесной и гористой местности они не нападали на конях, верхами - не было места для конной атаки, для манёвра. Сейчас же они, подбадривая себя воинственными воплями, размахивая дубинами и мечами, мчались к селению.
        Алексей сразу понял замысел вождя скифов. Он не стал нападать на строителей и воинов на скале, а сделал это именно у селения, желая ворваться в него на плечах противника и разграбить село. Ведь, убоявшись скифов, строители побегут назад, в Гурзуф. Как всегда, у ворот возникнет давка, а четверо гоплитов не смогут сдержать нападающих.
        Только Алексей опередил скифов. Пехотинцы вновь прибывшего десятка были одеты в защиту и при полном оружии ожидали развития событий в казарме. Сам Алексей был на крыше, рядом с Иванко и стреломётом.
        - Попасть в вожака сможешь? Вон в того, здорового? Старайся.
        Сам с декархией бросился к воротам, которые приказал не закрывать. В несколько секунд он построил десяток за полсотни метров от ворот этакой «черепахой» - ведь некоторые скифы держали в руках луки.
        Строители бежали, огибая гоплитов. Подбежали и караульные - они были последними. По щитам застучали стрелы.
        Когда толпа скифов была уже близка, лучники убрали луки, выхватывая из-за пояса боевые топоры и дубины.
        Алексей приказал развернуть «черепаху» и встать во фронт, в два ряда. Дружно стукнули щиты, и «черепаха» развернулась, как сжатая пружина.
        Скифы явно не ожидали увидеть два десятка гоплитов - ведь разведка донесла о нескольких ромеях. Но и сворачивать с пути они не стали, поскольку видели перед собой открытые ворота в Гурзуф. Там ромеи, богатые торговцы, там золото и женщины.
        Сзади ощутимо щёлкнула тетива стреломёта. Не добежав два десятка шагов до гоплитов, вождь скифов получил большую стрелу в грудь, пробившую его навылет.
        Скифы лишились вождя в решающий момент. Но инерция бега была велика, и скифы вступили в бой. Они били дубинами и мечами по щитам ромеев, а гоплиты кололи нападавших пилумами, резали мечами.
        Набежав на гоплитов, как морская вода на камень, потеряв пять человек убитыми, скифы отхлынули, отбежали. Несколько человек из них были ранены.
        Не давая возможности им прийти в себя, Алексей скомандовал:
        - Декархия, пошагово - вперёд!
        Применяли на поле боя такой вид передвижения. Гоплит поднимал щит, делал шаг вперёд, ставил щит на землю, пилумом добивал лежащего на земле раненого врага, если он оказывался на пути, и снова делал шаг. Причём задавался жёсткий ритм - шестьдесят шагов в минуту. Щиты устрашающе громыхали, и строй гоплитов, как стена крепости, неумолимо надвигался на противника. Это оказывало сильное психологическое давление. Противнику казалось, что сокрушить эту стену невозможно. Ромеи были сильны именно строем. У скифов же, как и у других варваров, движение на поле боя скорее напоминало броуновское, хаотичное.
        Вот и сейчас скифы сбились в кучу, на виду противника размахивали руками, спорили.
        Алексей предположил, что скифы выбирают предводителя. Щёлкнула стрела стреломёта - упустить такую цель Иванко не мог. Огромная стрела пронзила сразу двух скифов, как копьём. И, видимо, это оказалось последней каплей - скифы обратились в бегство. Они домчались до леса и нырнули за деревья.
        - Рассредоточиться цепью, преследуем! - приказал Алексей.
        Получилась довольно длинная, около ста метров, цепочка.
        Алексей шёл в центре - ведь только он один знал, где устроены ловушки.
        Скифы, видя, что их преследуют гоплиты, помчались по лесу. И все три ловушки сработали.
        Сначала раздался вскрик, и сразу - тяжёлый удар. Когда цепь солдат подошла ближе, они увидели два раздавленных бревном тела. Картина была жуткой: торчали сломанные кости, черепа были расплющены - именно на них пришёлся удар. Следом из чащи опять донёсся вскрик - и снова удар. На этот раз под бревно попал один скиф.
        Сами гоплиты с беспокойством стали смотреть вверх, озираться по сторонам.
        Алексей успокоил солдат:
        - Я знаю места ловушек - сам ставил. Смело вперёд!
        Гоплиты приободрились и двинулись дальше.
        А из чащи уже доносились крики и стоны - это скифы попали в «медвежью» яму, утыканную заострёнными кольями. Соплеменники пытались помочь попавшим в беду.
        Два гоплита, увидев скифов, метнули в них по дротику. Один попал удачно, и скиф с дротиком в спине упал в яму. Второй скиф бросился бежать.
        Гоплиты подошли к ловушке. Там находились два мёртвых скифа и один раненый. Он попал в ловушку относительно удачно для себя, поранив только ногу - его-то и пытались вытащить скифы. Один из солдат поднял пилум, желая добить раненого.
        - Стой, - приказал Алексей, - вытащите его.
        Гоплит опустил в яму пилум и знаками показал раненому, чтобы тот ухватился за копьё. Так его и вытянули.
        Продолжать преследование дальше Алексей не стал. Он приказал двоим воинам нести раненого в Гурзуф. Скифа уложили на щит и понесли, как на носилках.
        Воины не роптали - дисциплина в войске была на высоте. Приказал декарх нести, стало быть - надо исполнять.
        Маленькое войско с триумфом вернулось в Гурзуф.
        Алексей распорядился чистить оружие и отдыхать, а сам послал одного из ветеранов за Аресием-толмачом.
        Тот явился сразу, как будто ждал вызова. Скорее всего он тоже ожидал стычки со скифами. А раз зовут, значит - есть пленный, и можно поживиться. Однако, увидев раненого, Аресий скривился. Ему нужны были только молодые и здоровые пленные.
        Допрашивал скифа Алексей в казарме. Пленный сначала упорствовал, молчал, но когда Алексей пообещал поджарить ему пятки на жаровне, стал отвечать на вопросы, и вот что Алексей услышал.
        Мужчины из скифского селения в бою участвовали все, за исключением стариков. Насколько понял Алексей из ответов скифа, селение было в трёх-четырёх часах ходьбы. И в голове у него родился план: совершить вылазку и разгромить селение, поскольку там осталось не больше десятка мужчин, способных оказать сопротивление. Тех, кто будет сражаться - уничтожить, остальных взять в плен и отдать Аресию. Таким образом, исчезнет осиное гнездо, откуда совершаются набеги.
        Аресий ушёл, недовольный тем, что пленный ранен и продать его нельзя.
        Алексей же объявил воинам о предстоящем походе на скифов.
        - Взять сухари и фляжки с вином. Выход с рассветом. В Гурзуфе остаются только ветераны.
        Уже оправившийся от раны Актит тоже напросился в строй.
        - Смотри, Актит! Если не рассчитаешь силы, придётся тебя оставить. А заберём только на обратном пути.
        - Я воин, Алексей, и рана моя зажила. Если ты захватишь селение, я останусь без трофеев. Ты же этого не хочешь?
        - Приказывать остаться не буду. Способен проделать марш - иди.
        Утром полтора десятка гоплитов вышли из Гурзуфа. Раненого пленного несли на щите попеременно двое гоплитов - он показывал дорогу к селению.
        Часа через три пленный стал юлить, показывая то в одну сторону, то в другую, и Алексей не стал с ним церемониться, мигом отрезал скифу ухо. Больно, кровь ручьём струится по лицу и шее, но не смертельно. И психологический момент сильный.
        Пленный сразу поумнел, присмирел и показал правильный путь. Ну да, как же, в Ивана Сусанина решил поиграть. Но Алексей и не таких ломал в свою бытность в армии. Уши, естественно, не отрезал.
        В лощине, меж двух лысых сопок, показались дома скифов. В общем-то назвать их жильё домом было неправильно. Скорее - землянки с крышей, которая возвышалась над землёй. Жилища были хаотично разбросаны по лощине. В центре, на небольшой площади, вокруг костра с котлом над ним бродили люди. Подошедших гоплитов они пока не видели, солдаты были укрыты за кустами.
        Алексей наблюдал за селением, решая, откуда и как лучше напасть.
        Пленник, почувствовав, что на него не обращают внимания, решил подать соплеменникам сигнал тревоги. Он завопил что было сил, потом стал кричать что-то на своём языке. Стоявший рядом с ним Актит выхватил меч и вонзил скифу в грудь, заставив его замолчать навеки.
        Но вопли скифа сделали своё дело. В селении поднялась тревога, забегали люди. Женщины, дети и старики бросились к противоположной от гоплитов стороне, мужчины забег?ли в землянки, хватали оружие и собирались у костра. В суматохе кто-то перевернул котёл, и теперь из кострища валил пар. Как всегда при нападении, визжали женщины, кричали и бестолково бегали дети, только усиливая панику. Скрываться уже не было смысла.
        - Строиться в фалангу по двое! - скомандовал Алексей.
        Построившись, гоплиты двинулись к селению. Они шли ровным шагом, мерной поступью.
        Женщины, собрав узлы, побежали из селения, таща за руку детей.
        Мужчинам деваться было некуда, и они решились на бой. Их и было-то всего семеро - в нападении на Гурзуф племя потеряло основной костяк и вождя.
        Метров за сто до селения Алексей приказал:
        - Бей!
        Гоплиты достали мечи из ножен и стали бить ими по щитам. Шаг - удар, шаг - удар. Как метроном, неумолимо отсчитывающий последние минуты жизни племени.
        Скифы не выдержали мерного грохота, завопили и бросились в атаку.
        - Дротики! - приказал Алексей.
        Вторая шеренга метнула дротики. Двое нападавших были сражены.
        - Пилумы!
        Воины первой шеренги убрали мечи и выставили вперёд копья. Двое скифов, набегая на гоплитов, сами насадились на острое железо. Ещё двое из трёх оставшихся скифов побросали оружие, сдаваясь на милость победителей; последний же бросился бежать, но был сражён дротиком, брошенным гоплитом вдогонку. Фактически бой был окончен.
        Недалеко от селения паслись кони скифов, но испуганные женщины побежали не к ним, а в другую сторону.
        - Первая шеренга, оставить щиты и пилумы, догнать жителей и вернуть в селение!
        Оставив только мечи на поясе, гоплиты бросились догонять убегающих. Обременённые узлами, детьми и стариками, женщины не смогли убежать. Кто-то успел отвернуть в сторону и нырнуть в кусты, но их и искать не стали: добыча была и так велика - около полусотни женщин и детей. Стариков вообще не трогали. Цены на рынке рабов они не имели, а убивать, проливая кровь, никто не хотел. Так они и остались неприкаянно бродить по деревне.
        Женщин и детей связали одной верёвкой в цепь, чтобы не сбежали, обыскали пожитки и землянки, собрали немногочисленное оружие и ценности. С женщин поснимали ожерелья, височные кольца и перстни. Трофеи - законная добыча воинов. Рядовой гоплит получал одну долю, декарх - две от добычи. И ни один трибун или император не мог посягнуть на святое - трофеи. Императору доставались захваченные, покорённые земли, города, храмы, жители, наконец - слава. А мелкие трофеи - воинам.
        Пленных женщин, детей и двух оставшихся в живых мужчин конвоировали до Гурзуфа. Каждый из гоплитов любовался доставшимся ему трофеем, прикидывая, за сколько его купит лавочник, или сколько приятных вечеров за вином и вкусной едой он проведёт в таверне.
        Пленных сразу провели к Аресию. Одного из мужчин-скифов Алексей отдал лавочнику, а за остальных потребовал по миллиаресию.
        - Декарх! Это же грабёж!
        Но Алексей уже узнавал цену на рабов.
        - И ни силиквой меньше, Аресий. Я ценю твою помощь и только поэтому отдаю тебе пленных так дёшево. На каждом из них ты заработаешь вчетверо больше.
        Деваться Аресию было некуда: уже сегодня вечером должен был прибыть корабль с работорговцами, стоит только подождать пару часов. Он и так не будет тратиться на кормёжку и искать крышу для пленных.
        Аресий молча отсчитал деньги.
        В казарме Алексей разделил деньги, взяв себе две доли. Гоплиты радостно завопили:
        - Слава декарху!
        Алексей знал, что в армии могут простить многое, но не жульничество за счёт боевых товарищей. Рисковали все, и трофеи тоже должны получить все.
        Вечером только караульные стояли на стенах - все гоплиты шумно отмечали победу, пусть и невеликую, в местных тавернах. Они пили вино, тискали продажных девок и ели от пуза. В армии кормили сытно, но однообразно, и хотелось чего-нибудь эдакого - сыра, оливок, жареного мяса. А Гурзуф предлагал многое: завозные финики из Египта, армянский виноград, орехи из Греции, фракийский мёд - выбирай по душе.
        Авторитет Алексея среди воинов сразу вырос. Да, он был требовательным и жёстким командиром - ну так и другие декархи были такими же. Но воины видели, что без нужды он не посылает их на смерть и трофеи делит честно. Такому командиру верят.
        Алексей же решил учиться читать и писать на латинском языке. Через два века Византия постепенно перейдёт на греческий, но пока государственным языком был латинский. Византия оставалась единственной страной, где латинский главенствовал. После перехода на греческий язык латинский станет мёртвым языком. Только Ватикан, это государство в Вечном городе, будет использовать его для письма.
        Алексей понимал, что, не умея читать и писать на латыни, он выше декарха не поднимется. Говорил он уже сносно, но с акцентом. Поэтому он решил использовать трофеи не для развлечения, а на дело.
        Гурзуфские богатеи нанимали в империи учителей словесности для своих детей, и Алексей договорился с одним из них, греком Маврикисом, об уроках.
        Латинский язык в написании прост, там нет дифтонгов, как в английском, поэтому как видишь, так и читаешь. И алфавит Алексей одолел быстро, за день - сами-то буквы знакомые. Трудности были в склонениях или спряжениях.
        Грек учил его не только читать и писать, но и правильно произносить слова. Одним из упражнений было набрать в рот мелких камешков и читать вслух тексты. Поначалу было довольно трудно, но Алексей был упорен и быстро делал успехи. Через месяц таких занятий даже гоплиты отметили, что Алексей стал говорить почти без акцента, выдававшего в нём варвара, и чисто, без слов-паразитов. Актит наедине заметил:
        - Ты знаешь, я почему-то теперь верю, что ты не только кентархом станешь.
        - Почему?
        - Я тебя полгода всего знаю, а ты уже декарх, и говоришь теперь, как эти лощёные парни из гвардии. Не эскувит пока, но за схола вполне сойдёшь.
        - Да? А кто выше?
        - Конечно, кандидаты. Их в империи всего пять сотен, это высокий ранг. Не зря они носят белые туники.
        - А кто в гвардии ещё есть?
        - Неужели не знаешь? Протекторы - это дети знатных военных, сановников. Их всего тысяча, и получают они жалованье по двести тысяч сестерциев в год. Из них потом назначают командиров хилиархий или флотов.
        - Так они же не моряки!
        - Эх, Алексей! У них же подчинённые есть: турмархи, друнгарии, триерархи - как раз из таких, как ты, отведавших боевых действий. Как победа - вся слава им, ну а поражение - всегда сирота, не найдёшь прародителя.
        - Да ты философ, Актит! Вот уж не думал.
        - Нет, Алексей. Быть декархом - для меня потолок. А для тебя эта должность тесна, как новые сандалии.
        Ещё через месяц Алексей уже сносно писал. Иногда он делал ошибки, не без этого, но язык-то совершенно новый для него.
        Он решил собственноручно написать доклад кентарху. Во-первых, попросить положенное солдатам жалованье, которое задерживалось, а во-вторых - сообщить о разгроме скифского племени. Хоть это и не вчера произошло, но раньше он не мог сообщить об этом. Он написал о своих потерях, об убитых воинах противника - соотношение получалось вполне приличным.
        С первым же торговым судном, шедшим в Херсонес, он отправил донесение. Владелец судна, греческий купец, клялся, что вручит письмо лично в руки самому кентарху. Если бы не задержавшееся жалованье и деньги на провизию, Алексей о письме забыл бы.
        А через три недели случилось и вовсе необычное. С небольшим посыльным судном прибыл с инспекционной проверкой сам кентарх. С ним прибыл и казначей с жалованьем - сразу за два месяца и с деньгами на питание. Кентарх же, Октис Гракх, побывал и на столбах Адалары, где несли службу караульные, осмотрел отремонтированный стреломёт. Побывал он и на строительстве крепости - и везде служба неслась почти образцово. Увиденным кентарх остался доволен.
        Алексей повёл сотника в лучшую таверну. Угостил хорошим вином, закусками - оливками, сыром, жареной кефалью, бараньим супчиком, горячими лепёшками и финиками. Оба возлежали на лежанках вокруг низкого стола. В забегаловках для простого люда столы были выше, и сидели там на лавках, лежаки же предполагали неспешную беседу. Но и кентарх не торопился, он посещал все гарнизоны в прибрежных селениях.
        Ублажив брюхо, кентарх ковырялся в зубах деревянной зубочисткой.
        - Не думал я, Алексей, что ты, человек в армии новый, сможешь так славно всё организовать. А главное - язык. Ты стал говорить едва ли не лучше меня!
        - Беру уроки у грека, учителя словесности. Освоил письмо, чтение, шлифую произношение.
        - Ты растёшь - совсем как истинный ромей. Даже и не подумаешь, что варвар.
        Кентарх немало подивился тому, что Алексей упорно изучает язык, недоверчиво покачал головой.
        Утром, уже у трапа, Октис Гракх на прощание похлопал Алексея по плечу:
        - Служи империи честно, декарх! А я подумаю, что можно для тебя сделать.
        А через неделю дозорные со скал доложили, что видят передвижение всадников. Правда, были они далеко, и определить по одежде и оружию, кто они, не представлялось возможным.
        И Алексей решил всё узнать сам. Как говорится, кто предупреждён, тот вооружён. Взяв с собой Актита и Рона, он отправился подальше от берега. Там степь, там далеко видно.
        Они шагали не меньше двух часов, да всё в гору. Потом пошла ровная степь, только кое-где были холмы.
        В паре километров от них паслись лошади с длинными гривами и неподрезанными хвостами - явно не из византийских ал. Да и знал бы Алексей, если бы здесь находились союзники из вспомогательных частей. Обычно командиры подвижных сил всегда докладывали в селения о своём местонахождении.
        Алексей разгромил селение скифов, и теперь сюда пришли другие степняки. Может, те же скифы, только из другого племени. Вступить в переговоры? Он языка не знает. Да и опасно. Скифы - или кто там пришёл на эти земли - могут просто убить, пользуясь численным превосходством. Ведь лошадей около трёх десятков, стало быть - и мужчин в племени не меньше. Проще всего отвадить степняков, уничтожив корм для лошадей. Сжечь бы траву! Сейчас осень, трава уже не такая сочная, местами высохшая. Но нужно какое-то горючее.
        Вместе с гоплитами Алексей вернулся в Гурзуф - надо было поразмыслить.
        Проблемы было две: что использовать в качестве горючего и как доставить и разлить это горючее по степи?
        Алексей стал обходить лавки торговцев. В порту у лавочника он обнаружил небольшие глиняные амфоры с чёрной жидкостью. Принюхался. Пахло нефтью.
        - Это что? - спросил Алексей.
        - Земляное масло. Его из Персии возят.
        - А зачем?
        - Знахари и лекари берут - суставы мазать. Говорят, помогает. А ещё моряки берут - для «греческого огня». Только я состава не знаю. А разве у тебя сифон есть?
        - Сифон? - удивился Алексей. - Что это?
        - Железная труба с мехами - из неё греческий огонь мечут. В крепостях ставят или на кораблях.
        О «греческом огне», прообразе напалма, Алексей слышал, о сифонах - краем уха.
        - Мне бы деревянную бочку из-под вина с земляным маслом.
        - Зачем тебе столько? - удивился продавец.
        - Степь хочу поджечь, скифов заставить уйти.
        - Как бы худа не случилось, - обеспокоился лавочник.
        - О, до Гурзуфа огонь не дойдёт, пастбище слишком далеко.
        - Тогда приходи завтра. Надо бочку найти, масло в неё налить. Мог бы и оливковое использовать.
        - Оно дорогое и горит хуже.
        - Это верно.
        На следующий день, расплатившись, Алексей получил бочку с нефтью. Торговец был так любезен, что сам привёз её к казарме на повозке, запряжённой осликом.
        Увидев винную бочку, гоплиты возликовали, но Алексей быстро остудил их пыл:
        - Бочка не с вином, а с «греческим огнём». Не вздумайте пробовать!
        Солдаты разочарованно отошли. Конечно, в бочке была сырая нефть, но для гоплитов слова о «греческом огне» были понятны и потому настораживали.
        Теперь следовало подумать о доставке. Ослик и повозка - это вариант, но уж больно скорость мала. Скифы, увидев ослика с повозкой, попытаются отбить его или как-то помешать разлить нефть и поджечь её. А проделать все надо было максимально быстро, без риска.
        Алексей решил посоветоваться с Актитом.
        - Ага, про старого друга вспомнил! - обрадовался тот. - А ведь я подскажу! Лучшее средство - колесница!
        - Да где же её взять?
        - Коня арендуй, а колесницу целиком тебе не надо - всего-то тележная ось и колёса. Бочку свою сверху привяжешь. Всадник на коне сидеть будет. Как бочка опорожнится - обрубить постромки, да и бросить её вместе с колёсами. Быстро и просто.
        - Верно! Спасибо за подсказку! Мне нужны два человека. Один - чтобы управлять лошадью, другой - для того, чтобы поджечь.
        - Тоже проще простого. На лошадь с колесницей сяду я. Ещё одна лошадь нужна. К её седлу нужно длинную верёвку привязать, шагов тридцать-сорок длиной. Свободный конец по земле пустить и поджечь.
        - Понял. Один впереди едет и из бочки земляное масло разливает, второй за ним скачет и поджигает. Быстро и просто.
        - За подсказку с тебя кувшин вина.
        - После того, как пастбище подожжёте. Ищи второго наездника.
        - Алексей, ты забыл, что у тебя десяток из варваров. Здесь половина умеет в седле держаться.
        - Тогда сооружай свою колесницу и ищи напарника, а я займусь лошадьми.
        За полдня Актит соорудил импровизированную коляску. Найти лошадей оказалось сложнее, и у Алексея на это ушло несколько дней.
        Торговцы пользовались для перевозки товаров осликами - животными неприхотливыми. Они и повозки таскали, и по горам вьюки возили. Причём ослика иногда и видно не было из-под поклажи. Только недостатков у этого «транспорта» было два: скакать не умели и в неподходящий момент заупрямиться могли. Даже хозяева не всегда могли сдвинуть с места упрямое и своенравное животное. Лошади в селении тоже были, но в основном у богатых людей - для парадных выездов. Отдавать их, даже за плату, никто не хотел.
        Подсказал Аресий-лавочник, парень жуликоватый:
        - Возьми у греков, что на окраине живут. Они иногда тайными делами занимаются. Ну, сам понимаешь - везут товар на лошадях в обход мытарей, налоги не платят. Они за деньги пару лошадей уступят тебе на день-два.
        - Так ведь я не знаю там никого. Не думаю, что они пойдут навстречу незнакомому человеку.
        - Ха! Да ты наивен, декарх, как юная девочка. Кто же в Гурзуфе тебя в лицо не знает? Иди смело! Если что - сошлёшься на меня. Погоди-ка! Ты что, Алексей, снова в набег на скифов собрался?
        - Намереваюсь.
        - Тогда, чур, пленных - ко мне!
        - Я помню, Аресий!
        Оба расстались, довольные друг другом, и Алексей сразу отправился к грекам.
        На окраине, на правой улочке, жили одни греки.
        Алексей спросил у прохожего, где найти старшего.
        - Вон дом Микидиса, - махнул прохожий рукой.
        Грек встретил неожиданного гостя доброжелательно. Усадил за стол, налил кубок вина, женщины сразу поставили вазу с фруктами. Несколько раз Алексей пытался заговорить о деле, но хозяин не позволял ему это сделать.
        - Ты о здоровье расскажи, о семье.
        - Не болею, чего и тебе желаю. А семьи нет, не женат.
        - Вот! Молодой, начальник уже - и не женат. А хочешь - мы тебе жену найдём?
        - Ты мне лучше двух лошадей найди.
        - Э! Это мелочь! Когда лошади нужны?
        - Завтра, на один день. Деньги сразу отдам.
        - Зачем говоришь о деньгах? Я тебе так дам.
        Но Алексей твёрдо знал, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
        - Ну да! А потом чем расплачиваться?
        - А, мелочь! Твои гоплиты будут иногда закрывать глаза на моих людей. Знаешь, такой маленький караван с товаром! Если платить все налоги, совсем бедным буду. А у меня семья большая, двенадцать человек - что твоя декархия, - Микидис хихикнул.
        Алексей поднялся и начал прощаться.
        Он шёл назад и размышлял. Выходит, люди одинаковы во все века. Так же уходят от налогов, так же занимаются тайными делишками. А впрочем, деятельность грека Алексея не касалась, он солдат, а не полицейский. Его дело - оборона селения, а о Микидисе пусть голова у других болит.
        Утром молодой грек привёл двух осёдланных коней. Одного запрягли в колесницу, где была привязана бочка с нефтью. Верхом на коня сел Актит. На другую лошадь легко взлетел сухопарый и жилистый Барт.
        Уже перед их отъездом Алексей решил сам посмотреть, как всё пройдёт, и уселся на бочку. Актит лишь головой покачал, но перечить не стал.
        Менее чем за час они добрались до места.
        Оставив лошадей в неглубоком овраге, все трое подобрались к кустам. За ними простиралась степь. Впереди, километрах в пяти возвышался небольшой холм.
        Алексей послюнявил палец и поднял его, пытаясь определить, откуда дует ветер.
        Актит удивился:
        - Ты язычник, Алексей?
        - Почему ты так решил?
        - Палец.
        - Нет, я определяю, откуда ветер дует. У меня на родине так делали.
        - И что сказал тебе палец?
        - Что ветер справа. Потому скачем до холма, разворачиваемся, выбиваем пробку, и ты, Актит, возвращаешься сюда. А ты, Барт, немного выждешь, подожжёшь конец верёвки и поскачешь по нашему следу. Смотри, ты обязательно должен поджечь разлитое масло!
        - Слушаюсь, декарх!
        - Готовы?
        - Да! - Дружно гаркнули гоплиты.
        - Тише вы!
        Лошади степняков паслись в отдалении слева. Но Алексей был уверен, что при лошадях будет пастух. Увидев посторонних, он поскачет к своим, поднимет тревогу. Пока скифы - или какое там ещё племя - соберутся, пока доберутся до своих лошадей, пройдёт время, и Алексей рассчитывал, что не меньше четверти часа в худшем случае. В лучшем же - когда они, сотворив поджог, уже вернутся в Гурзуф.
        Передохнувшие кони рванули резво. Колесница подскакивала на кочках, и Алексею стоило немалого труда удержаться на бочке.
        Вот и холм. Актит описал полукруг и остановился. Алексей выбил пробку из бочки, и на траву потекла чёрная маслянистая жидкость.
        - Трогай.
        Алексей вскочил на бочку, спиной по ходу движения, и колесница тронулась. За ней на земле оставался чёрный след, пахнувший нефтью.
        Когда колесница преодолела уже метров двести, по её следам поскакал Барт. К его седлу была привязана длинная верёвка. Конец её тащился по земле и горел. Пламя было неярким и на солнце едва заметным, но чёрная нефтяная дорожка вспыхнула. Сразу появился чёрный дым.
        Однако в одном Алексей просчитался - огонь побежал по нефтяному следу быстро. Вот он догнал лошадь Барта, и тот был вынужден съехать в сторону, чтобы не опалить шкуру лошади.
        Алексей забеспокоился. Стоило огню подобраться к бочке, как она воспламенилась бы, и они сгорели бы живьём. Он закричал Актиту:
        - Гони!
        Гоплит обернулся, увидел, что огонь их догоняет, и хлестнул лошадь. Теперь они двигались с одинаковой скоростью - лошадь и огонь. Пригнувшись к гриве коня и поминутно оглядываясь, Актит лихорадочно соображал, что случится раньше - кончится нефть в бочке или огонь всё-таки их догонит? Ведь уже и кусты недалеко. А там и тропинка кривая, да с камнями, быстро не погонишь.
        Тем временем нефть перестала течь из бочки, тянулся лишь тонкий ручеёк. Потом и вовсе закапало.
        - Тормози!
        Алексей спрыгнул с бочки.
        - Руби постромки!
        Двумя взмахами меча Актит перерезал дублёную кожу постромков.
        Алексей побежал вперёд, Актит и Барт скакали за ним на лошадях. У кустов Алексей остановился и обернулся назад.
        Нефть горела, горела трава, ветер нёс пламя и дым в сторону пасущихся лошадей. Дело сделано! Вот только опять неувязка. У обоих гоплитов лошади, а Алексею предстоит возвращаться пешком. Только, слава богу, без щита.
        - Садись на лошадь! - наклонившись, предложил ему Актит.
        - Лошадь не выдержит двоих!
        - Тогда держись за седло и беги рядом.
        Местность шла под уклон - едва заметный, но не в гору, и это уже было хорошо.
        Правой рукой Алексей держался за заднюю луку седла и бежал. Его занимала только одна мысль - как бы лошадь копытом не наступила ему на ногу.
        Два раза они останавливались для отдыха и, как только у Алексея восстанавливалось дыхание, двигались дальше.
        Вот и стройка на горе, караульные гоплиты. Внизу Гурзуф.
        Добравшись до ворот, Алексей сел отдышаться. Пробежка была - будь здоров! С него градом катился пот, в ногах ощущалась непривычная слабость, мышцы во многих местах мелко подрагивали.
        - Зато дело сделали! - Актит соскочил с коня и уселся рядом.
        - Тебе хорошо, ты верхом!
        - Я предлагал тебе сесть в седло, по очереди бы ехали.
        - Актит, отведи лошадей к греку Микидису, он на…
        - Я его знаю, - перебил Алексея Актит.
        - Когда же ты успел?
        - Когда раненый отлёживался.
        Актит увёл лошадей, Алексей же направился в казарму. После пробежки хотелось есть. А может - ну её, армейскую пищу? Он мысленно махнул рукой и направился в таверну.
        Глава 5
        Херсонес
        Спустя некоторое время Алексей снова отправил своему кентарху в Херсонес послание, в котором описал почти героическое уничтожение пастбища и доложил об отсутствии потерь. Периодически о себе нужно было напоминать, тем более если есть о чём говорить. Он отправил письмо с оказией - в Херсонес шло судно.
        А через две недели с другим кораблём получил ответ. Всем декархиям предписывалось пешим строем идти в Херсонес - путь долгий и небезопасный.
        Алексей решил пожертвовать парой серебряных силикв из своего жалованья, но погрузить свою декархию на попутное судно. Так и солдаты прибудут в Херсонес не вымотанными многокилометровым переходом, и стычек с возможным противником удастся избежать - так же, как и потерь. Для любого командира потеря подчинённого ему воинства - чёрный штрих в продвижении по службе. К тому же для командира - это и личные переживания, ведь со многими воинами он сблизился, а с Актитом практически подружился. Да, иногда для выполнения поставленной задачи командир должен посылать подчинённых на верную смерть. Но можно бездумно посылать солдат на гибель, а можно, тщательно проанализировав ситуацию, минимизировать потери, а ещё лучше - и вовсе обойтись без них, выполнив при этом задачу.
        Вот и теперь Алексей нашёл попутное торговое судно и уговорил купца взять его солдат за небольшие деньги. Для купеческого судна десяток солдат - лишняя нагрузка, но если с другой стороны посмотреть - защита от морских разбойников.
        Оставив ветеранов, согласно приказу, в Гурзуфе, Алексей погрузил декархию с полным вооружением на судно, и корабль тотчас же отплыл.
        Солдаты расположились на носу - так они меньше мешали команде работать. Гоплиты нежились под солнцем, наслаждаясь бездельем, а Алексей с грустью смотрел на исчезающий в дымке Гурзуф. Удастся ли ему вернуться на благословенные берега?
        Корабль шёл до Херсонеса шесть дней. Погода благоприятствовала, дул попутный ветер. На ночь корабль приставал к берегу. Тогда гоплиты разводили костёр и готовили немудрящую похлёбку. На это время Алексей обязательно выставлял часового: и себе спокойнее, и гоплиты о службе не забывают, не расхолаживаются.
        Судно обогнуло южное побережье Крыма и повернуло на север. Вот и Херсонес открылся - справа по берегу. Мощные крепостные стены, в бухте - несколько военных судов.
        В порту Алексей узнал, где располагается военный лагерь, и повёл туда свою декархию. Как оказалось, прибыл он в числе первых. Кентарх с удивлением оглядел свежих, не пропылённых гоплитов.
        - Ты как ухитрился? - спросил он Алексея.
        - Мы с попутным судном. Я купца уговорил взять нас за пару силикв.
        - Молодец! Другие пешим порядком шли, вымотались, да и потери есть. А у тебя декархия - как после отдыха. Ладно, слушай задачу. По сведениям лазутчиков, да и купцов тоже, гунны собираются напасть на город. У императора сейчас свободных сил нет, чтобы прислать помощь. Приказано держаться своими силами. Поэтому турмарх приказал собрать в Херсонес всех. Чего гуннам делать в маленьких селениях? Там богатой добычи не возьмёшь. Выделяю тебе участок городской стены для обороны, за него отвечаешь головой. Пойдём, покажу.
        Октис Гракх показал Алексею участок стены, на которой его декархия должна будет обороняться при подходе гуннов. Для десятка участок в пятьдесят шагов был великоват, и Алексей осторожно высказал свои сомнения.
        - Инженеры помогут. У них камнемёты есть, баллисты, даже сифоны. Солдат не хватает, со многих судов сняли пехоту и перевели в крепость. У гуннов кораблей нет, поэтому в первую очередь бой будет на суше.
        Ещё когда Алексей вёл свой десяток в крепость, он видел, что здесь полно военных, крестьяне свозили на подводах в город запасы продовольствия. Для опытного глаза всё свидетельствовало о подготовке к обороне, предстоящей осаде города.
        Между тем в город начали прибывать декархии их, девятой, кентурии, да и других тоже. Состояние некоторых декархий, особенно прибывших из отдалённых гарнизонов, расположенных в маленьких селениях по восточному Черноморью, было удручающим. Главное - потери. Вместо полноценного десятка в кентурии было пять, а в некоторых - и два солдата.
        Командиры обеспокоились - ведь они рассчитывали на значительное усиление гарнизона Херсонеса. Декархии и кентархии было решено усилить, довести до обычной численности за счёт нерегулярных войск, иначе говоря - ополчения или милиции в первоначальном значении этого слова.
        У Алексея забрали пятерых гоплитов и передали их в другую декархию, ему же дали пятерых греков из бывших ремесленников. Он, как и остальные декархи, был недоволен, но приказ выполнять надо.
        По мнению Алексея, спаянные десятки, уже повоевавшие вместе, разделять было нельзя. Но он оставил своё мнение при себе и приступил к обучению новичков, вместе с Актитом гоняя греков до седьмого пота. Всё, чему учили его - оборона строем, построение «черепахи», метание дротиков, развёртывание из походного строя в фалангу и многие другие способы ведения боя, - он вдалбливал в головы новичков. К вечеру и Актит, и сам Алексей падали без сил.
        Греки не роптали. Они знали, что враг близок, и готовились защищать свой родной город. Но кроме храбрости и патриотизма защитникам нужны были умения, иначе можно было без толку сложить голову в первом же бою. Особенно трудно было приучить греков к дисциплине.
        Один из новичков не выдержал и к вечеру задал Алексею вопрос:
        - Декарх, зачем мне эти премудрости? Я готов и без них умереть за свою родину!
        - Умереть за родину - похвально. Но перед этим нужно убить двух-трёх врагов, чтобы твоя смерть в бою не была напрасной и спасла город. Просто умереть - удел слабых. А ты убей десяток врагов и останься в живых - вот истинная храбрость и патриотизм. У греков были прекрасные примеры - тот же Александр Македонский, великий полководец. А в древних сказаниях - Геракл. Тебе, греку, есть чем гордиться и с кого брать пример.
        - Декарх, ты лучше меня знаешь греческую историю!
        - Они были храбрыми и умелыми воинами, убили множество врагов и остались живыми. А ты - сразу умереть!
        - Мне стыдно, декарх! Прости неразумного, - склонил голову грек.
        Видимо, грек переговорил со своими соплеменниками, потому что они стали относиться к тренировкам более серьёзно.
        Алексей торопился, он чувствовал, что грозные события грянут со дня на день, а времени на подготовку мало.
        В один из дней он устроил показательный бой - пятёрка своих воинов против новичков. Вооружение полное, но вместо боевых мечей - деревянные. Две маленькие фаланги сошлись во встречном бою. Всего пара минут - и греки потерпели поражение.
        - Ну, убедились? А если бы вместо гоплитов были настоящие гунны?
        Алексей не видел, что со стороны за учебным боем наблюдает Октис Гракх. А вечером он был призван к кентарху.
        - Садись, Алексей, угощайся.
        Кентарх разлил в кружки вино, разбавленное по римскому и византийскому обычаю водой - такое вино хорошо утоляло жажду.
        - Я видел, как ты сегодня проводил учебный бой. Похвально. Скажу больше - пока твои новобранцы лучше подготовлены, чем другие. Скажи, у тебя в десятке есть человек, который смог бы заменить тебя?
        Алексей сразу вспомнил об Актите.
        - Есть. Его зовут Актит. Он храбр, опытен, умён и осторожен, зря людьми рисковать не станет.
        - Отлично! Властью, мне данной, с завтрашнего дня назначаю его декархом. Можешь его поздравить.
        - А я как же? - растерялся Алексей.
        - Думаю, декарха ты уже перерос. Для некоторых декарх - это потолок в карьере, а для тебя - только начало. С завтрашнего дня ты лохаг, командуешь второй полусотней. Там много новичков, обрати на них внимание. Все повышения - твои и Актита - будут записаны писарем, жалованье увеличено. Ты доволен?
        - Да, конечно. Просто я не ожидал. Спасибо, Октис Гракх.
        - Мне нужны толковые люди. Запомни ещё одно, Алексей. Где война, там всегда потери. Для империи это плохо, а для тех, у кого голова варит - хорошо.
        - Я думаю, ты, кентарх, говоришь не о трофеях, а о возможности карьеры.
        - Ты слишком умён для варвара, Алексей. От исхода предстоящего сражения зависит многое. Если устоим, не исключены повышения по службе, а мне нужны преданные люди.
        Выделив интонацией слово «мне», сотник продолжил:
        - Я хоть из знатного, но бедного рода. Приходится пробиваться самому, не то, что эти белоручки и лентяи из гвардии. Только и умеют, что вести подковёрные игры в столице. Бездари!
        Последнее словечко у кентарха вырвалось явно от обиды. Он, боевой командир, участвовавший в боях, уже несколько лет всего лишь кентарх, когда как гвардейцы, неся службу в столице, уже давно обошли его в чинах. А звание - это не только жалованье. Быть замеченным и приближённым к полководцам, начальникам провинций или самому императору - это богатые дары в виде земель со всеми селениями. Алексей хорошо понимал своего командира.
        - Только всё, что ты услышал здесь, Алексей, не должен узнать никто.
        - Буду нем как рыба. Можешь во всём положиться на меня, Октис Гракх.
        - Надеюсь, что не ошибся в тебе, Алексей.
        И он настал, этот день - день, когда гунны подступили к городу. Тревогу забили часовые, когда увидели вечером облако пыли, медленно приближавшееся к Херсонесу, - это шла конница гуннов.
        В тот день гунны не успели подойти близко, остановившись на ночёвку. Но с высоты крепостных стен было хорошо видно бесчисленное множество костров - гунны готовили пищу. Если учесть, что возле каждого костра сидели по десятку воинов, то было понятно, что армия гуннов насчитывала многие тысячи.
        С крепостной стены взирали на далёкого пока противника командиры византийского войска - кентархи, хилиархи, простые воины. А к Херсонесу тянулись вереницы жителей близлежащих селений. Из отдалённых городов вроде Ольвии и Керкинетиды беженцы прибыли раньше, рассказывая о жестокости, жадности и беспощадности гуннов. Воистину - дикое племя!
        Но объединял их под своей железной рукой Аттила, человек безусловно с выдающимися организаторскими и полководческими талантами. Обитали гунны в Паннонии, занимая территорию, простирающуюся от Дуная и до Рейна.
        Отец Аттилы, Мундзук, был из царского рода, имел несколько жён и множество детей. Наиболее известны были двое сыновей - Бледа и Аттила. Аттила воевал на западе государства гуннов, Бледа - на востоке. В 444 году Аттила убил Бледу, став единовластным правителем.
        С виду Аттила был невзрачным: с усами, жиденькой бородкой клинышком, тронутой сединой, волосы на голове заплетены в косички. Но готский историк Иордан писал о нём: «Повелитель всех гуннов и правитель, единственный в мире, племён чуть ли не всей Скифии достоин удивления и баснословной славы своей среди всех варваров».
        Врагам своим Аттила внушал страх, бежавший впереди его войска. Однако после смерти Аттилы старший сын его, Эллак, не смог сохранить государство.
        Только часам к десяти, позавтракав, войско Аттилы подошло к городу. Гунны не торопились - зачем? Пусть ромеи подождут, понервничают. Эмоции в боевой обстановке - чувства не лучшие, они заставляют совершать необдуманные поступки.
        Все ворота города были заперты, и каждые из них охранялись не меньше чем кентархией. Ведь стоит врагу захватить хоть одни ворота, гуннов будет не остановить, город падёт.
        Алексей, как и другие воины, был на крепостной стене. Толпа бородатых, свирепых лицами и одетых в шкуры воинов остановилась метрах в ста пятидесяти-двухстах, на пределе полёта стрелы. Но в крепости были ещё баллисты и камнемёты, немного позже названные требюше.
        По команде баллистарха все машины разом дали залп, и через стены на варваров полетели огромные камни, смяв и расплющив несколько десятков тел.
        Гунны отошли назад. Камнемёты били не прицельно, по площадям, дальность метания камней не превышала трёхсот метров, и камнемёт едва ли мог делать два выстрела в час - слишком уж долог процесс взведения боевого рычага. Десяток воинов вращал рукояти лебёдки, поднимая противовес на высоту, потом в верёвочную петлю несколько человек укладывали тяжеленный камень. Быстро изменить направление стрельбы и дальность полёта камня тоже было затруднительно.
        Другое дело - баллисты. Сами машины, по сравнению с катапультами, весили немного, и обслуживали их всего два воина. Выстрелы можно было производить даже по одиночной цели, и скорострельность была выше - пять-семь минут на подготовку, и выстрел. Баллисты ставились на палубы кораблей, в крепостях, иногда на передвижные деревянные башни.
        А ещё ромеи - как называли вандалы и варвары римлян и византийцев - имели устрашающее оружие - «греческий огонь». Его могли метать, залив в глиняные горшки и катапульты, а в жидком виде горящей струёй древнего напалма поливали врагов сифоны. Секрет состава горючей жидкости так и остался неразгаданным ни варварами с вандалами, ни их потомками.
        Неожиданно стояние варваров прекратилось, и они все, явно по команде, ринулись к крепости, прикрываясь сверху круглыми щитами, сплетёнными из ивовых ветвей и обтянутыми толстой бычьей кожей.
        Заработали лучники ромеев, впрочем без особого успеха.
        Но нападающие несли здоровенное бревно и с ходу ударили им в ворота. Звук удара был мощным, но и ворота были сделаны на совесть, из дуба. Запоры в виде двух обтёсанных дубовых брёвен выдержали удар.
        Тут же на атакующих полилась кипящая смола. Снизу донеслись крики, вопли, стоны. Расплавленная смола проникает через складки одежды и наносит обширные ожоги. Единственное спасение - сразу сбросить одежду.
        Рядом с Алексеем стоял новоиспечённый декарх - Актит.
        Вчера вечером после разговора с кентархом Алексей объявил старому товарищу о новом назначении. Тот сначала не поверил:
        - Поклянись, что не обманываешь!
        - Актит, разве такими вещами шутят? С завтрашнего дня ты десятник.
        Рот Актита расплылся в улыбке до ушей.
        - Кабы не осада - пошли бы в таверну, отметили бы моё повышение. - Но потом лицо его вытянулось. - Погоди-ка! Ведь декархом был ты! Стало быть, и у тебя новый чин?
        - Я теперь лохаг нашей полусотни.
        - И молчал, скрывая от товарища!
        - Когда бы я успел сказать, если сам только узнал? Сначала повысили меня, а потом Октис Гракх спросил, кто достоин быть декархом. Я, конечно, назвал тебя.
        - Я знал, что ты не забудешь старого товарища! Я печёнкой чувствовал, что ты пойдёшь далеко, и не ошибся.
        - По-моему, полгода назад ты сомневался, что я смогу стать декархом. А отныне я лохаг, и жалованье соответствующее.
        - Так и у меня тоже! - возликовал Актит.
        - Наконец-то дошло.
        Актит наклонился к уху Алексея:
        - Скажи по-честному, а сотником когда станешь?
        - Это только Богу известно.
        - Э, нет, парень! У меня ощущение, что ты знал, что тебя ждёт.
        - Только Господь знает судьбу человека.
        - Да, правда. Завтра под стены заявятся гунны, и никто не знает, останется ли жив. Но знай - я тебе благодарен. Ты ведь мог назвать другое имя, но вспомнил обо мне. Я не подведу.
        - Актит, кончится осада - и мы ещё отметим с тобой наши назначения.
        - Думаешь, всё обойдётся?
        - Уверен. Варварам город не взять. И гоплитам своим ты это утром скажи.
        Между тем гунны отхлынули от ворот: кипящая смола - слишком убедительное средство. От злости гунны начали обстреливать защитников из луков.
        Алексей, увидев опасность, приказал своим воинам лечь, укрывшись за стенами. Его полусотня команду выполнила сразу. Но в других десятках, из других кентархий оказались любопытные и поплатились за это жизнью. Дистанция для стрельбы из луков была велика, но над стенами возвышались головы - самые уязвимые места, и стрела даже на излёте обладала достаточной силой для поражения.
        Гунны снова пошли на штурм - и снова залпом ударили камнемёты. А когда варвары с тараном подбежали ближе, сифон на надвратной башне изрыгнул струю горящей жидкости. «Греческий огонь» попал на группу гуннов, тащивших таран. Загорелись почти все, в том числе и бревно. С жуткими воплями гунны стали бегать и кататься по земле, пытаясь сбить пламя.
        Такая картина заставила содрогнуться даже жестокие души варваров и обрадовала ромеев.
        Атака снова сорвалась. Нахрапом, с ходу взять город варварам не удалось. Они отступили, расположившись лагерем за пределами досягаемости катапульт. Город был окружён гуннами со всех сторон, насколько видел глаз. Началась осада.
        Но жители и армия были спокойны. В городе имелись источники воды, огромные запасы продовольствия, и потому голод и жажда Херсонесу не грозили. А главное - была связь с империей. Бухта, где базировались корабли византийского флота, была в черте города, и корабли могли подвозить осаждённым продовольствие и пополнение.
        Гунны флота не имели и воспрепятствовать поставкам не могли. Издалека они видели движение кораблей, но только скрежетали зубами.
        В бухту прибывали рыбацкие и торговые суда с Крымского побережья. Новости, которые они привозили с собой, были неутешительные. Гунны, как вода в половодье, заняли почти весь полуостров. Небольшие селения не могли противостоять варварам и пали. Жители попали в рабство, селения были дочиста разграблены, многие из них сожжены. И у Аттилы теперь остался один непокорённый город - Херсонес, торчавший занозой в известном месте.
        Но чтобы одолеть крепость с умелыми защитниками, надобно иметь не только большую армию, но и технические средства - передвижные башни, катапульты. Ромеи и греки издавна пользовались изобретениями инженеров. Гунны таких машин не строили, имели только несколько трофейных, но и теми пользоваться не могли, поскольку машинам требовался ремонт. При захвате небольших крепостей гунны в приступе ярости рубили топорами канаты и станины, а восстановить всё это у них не хватало знаний и умений. Разрушать ведь всегда легче.
        Пару дней царило затишье, и Алексей обеспокоился - гунны могли готовить пакость.
        Так и получилось. Варвары пошли на приступ, подготовив штурмовые лестницы. Однако они просчитались: лестницы оказались коротки и до верхушек стен не доставали. Немного - на метр-два, но как их преодолеть по отвесной стене? А защитники швыряли на головы варваров камни. Стоило потерять равновесие верхнему гунну, как он катился вниз и по дороге сбивал с лестницы всех остальных. Многие в этой атаке были покалечены.
        Пока Аттила только терял людей. Но и трофеев ему перепало немало: только из захваченных Тира, Ольвии, Керкинетиды он вывез возы награбленного добра, которое не успели взять с собой бежавшие в панике жители. Ведь брали в первую очередь детей, деньги, самые необходимые вещи, которые можно было унести в узлах. А ещё Аттила взял самый важный и ценный трофей - благодатные крымские земли. Разросшееся государство гуннов, взращённое на богатых трофеях Рима и других городов, на золоте откупившейся Византии, требовало новых территорий.
        Лазутчики из местных, хорошо знавшие окрестности и регулярно выбиравшиеся из крепости, доложили, что от основного войска гуннов отделились две части. Одна направилась в глубь Крыма, а другая пошла к Ольвии, уже покорённой.
        На совещании трибунов сделали довольно обоснованный вывод, что часть войска Аттилы отправилась не к себе, в Паннонию, а в обход - на земли Фракии. В эту византийскую провинцию тут же был отправлен посыльный корабль - известить о грозящей опасности. Этим же кораблём было отправлено донесение в Константинополь, императору - только он мог решить, направить ли дополнительные силы для обороны Фракии.
        А Аттила не прекращал попыток покорить город. В один из дней лошади притащили к Херсонесу катапульту.
        Глядя на лёгкую машину, ромеи посмеивались. Такая не сможет метать тяжёлые камни. Кроме того, при помощи одной катапульты городские ворота не разбить. И никто не разгадал дьявольский план Аттилы.
        Несколько дней вражеская катапульта стояла без дела, а потом вокруг неё засуетились гунны, начали крутить ворот.
        Потом катапульта сработала, и к крепости понёсся странный предмет, упавший внутри крепостных стен. Как оказалось, это была полуразложившаяся туша барана.
        Гунны успели забросить в город ещё несколько гнилых трупов животных. Аттила явно рассчитывал, что распадающиеся туши животных отравят воздух и воду и тем самым вызовут в городе эпидемии.
        Но их замысел был тут же разгадан. Солдаты крюками цепляли гниющие туши и сбрасывали их со стен.
        Обозлённые баллистархи сняли с верёвочных петель своих катапульт камни и на их место погрузили глиняные горшки с «греческим огнём». Несколько камнемётов дали залпы и накрыли вражескую катапульту.
        Мгновенно вспыхнул огонь. Несколько гуннов заметались в горящей одежде. Сухое дерево катапульты тоже охватило пламя. Тушить его не пытались, знали, что «греческий огонь» не затушить водой.
        Однако происшествие послужило уроком. Впредь о любых передвижениях, появлении каких-либо машин часовые докладывали декархам, а те - своим командирам. Несколько раз к воротам города подъезжали переговорщики от имени Аттилы - они предлагали сдать город без боя, обещая отпустить защитников живыми.
        Но среди византийских воинов потери были минимальными, и боевой дух силён. Местные жители и беженцы не страдали от жажды, голода и болезней; упаднических настроений тоже не было. И потому ромеи только посмеивались над предложениями варваров.
        Прошёл уже месяц осады. Гуннам требовался провиант, лошадям - корм, ведь близлежащие пастбища были уже вытоптаны и трава выщипана. Армия Аттилы каждый день съедала по нескольку обозов провианта, и содержать её с каждым днём становилось всё обременительнее. В боевом походе, когда захватывались новые земли и города, трофейной еды хватало всем - и людям, и лошадям. Кроме того, Аттила не платил своим воинам жалованья, и все рассчитывали поживиться трофеями. А их не было.
        Но армия гуннов заняла весь Крым. Захваченных земель, откуда воинству Аттилы везли провизию, а также пастбищ хватало. Однако Херсонес для гуннов был теперь как кость в горле - им хотелось победы полной и безоговорочной. И варвары придумали новый ход: прямо перед главными воротами города они стали казнить людей из селений, оказавшихся на захваченной территории. Казнили без разбора - ромеев, гуннов, скифов. Греки, которых в городе было большинство, зачастую узнавали в казнимых родственников и знакомых.
        В городе начались волнения. Греки жаждали выйти из города и дать гуннам бой.
        - Наши предки и родичи никогда не боялись врага, всегда встречали его лицом к лицу! Неужели и сейчас испугаемся?
        Среди греков зрело недовольство ромеями, их пассивным поведением. На взгляд греков, отсиживаться за каменными стенами недостойно воина. Начальники - от кентарха до трибуна - встревожились. Воинов для того, чтобы держать оборону города, хватало. Но для того, чтобы выступить против гуннов, их явно было мало. Ведь византийцы не имели в Херсонесе конницы, в пехоте преобладали воины легковооружённые - лучники, именуемые таксотами, метатели дротиков - псилои, пращники. Тяжеловооружённых гоплитов было всего пять кентархий.
        Гуннов же было намного больше, тысячи всадников. Правда, вражеская армия сейчас уменьшилась, ведь не меньше половины их ушло покорять Крым.
        Собрался совет военачальников. Они долго обсуждали сложившуюся ситуацию, но решено было за стены не выходить: это могло привести к большим потерям, а преимуществ не даст никаких.
        Однако судьба распорядилась иначе. Ранним утром сразу у двух ворот города собрались толпы греков из ополчения - их называли милицией. Настроены они были решительно. Однако у них было лёгкое вооружение, а главное - плохая организация и отсутствие толковых и опытных военачальников. Да и откуда им взяться, если десятками и сотнями командовали купцы, землевладельцы и мастеровые - каждый имел опыт только в сфере своей деятельности. Но быть удачливым торговцем или виноделом - не значит успешно командовать воинами, это совершенно разные вещи.
        Декархи, а потом и кентархи, бывшие на позициях, попытались отговорить греков от безрассудной вылазки. Но куда там! Распалённые горожане не стали слушать византийских командиров. Они открыли ворота и двумя колоннами из обоих ворот вышли из города. Тут же начали строиться рядами, шеренгами. Гунны, видевшие издалека блестевшее вооружение, щиты и шлемы, сначала приняли их за армию и отступили от города - но не в страхе, а пытаясь организоваться, построиться для контратаки.
        Греки же воодушевились, подумав, что гунны в страхе бегут. И тут же, поддавшись порыву, не слушая командиров, побежали в атаку.
        Алексей стоял на крепостной стене и сверху прекрасно видел все передвижения греков. Те успели пробежать с радостными криками уже не менее двухсот шагов. Но Алексею было видно, как гунны, не ожидавшие внезапной вылазки греков, строятся рядами, а с пастбищ ведут табун лошадей. Он уже понял, что сейчас произойдёт. Пехота гуннов ринется в атаку и свяжет греков боем, дав время своим соплеменникам сесть на коней и построиться для атаки. Потом разбег конной лавы - и греков просто сомнут и будут колоть копьями, рубить мечами. Греки не смогут противостоять коннице, в панике бросятся назад, в открытые ворота, и вполне вероятно, что гунны на плечах отступающих греков ворвутся в город. Наблюдаемая им ситуация должна идти именно по этому сценарию. И ждать осталось недолго, максимум - полчаса.
        Похоже, до кентархов и трибуна тоже дошёл смысл происходящего.
        Заревели трубы букинаторов, созывая сбор. Сбегая с городских стен и выбегая из казарм, стали собираться пехотинцы, строиться в десятки и сотни перед воротами. Сейчас время решало всё.
        Кентархи стояли перед трибуном, который отдавал приказы.
        За ворота вышла первая кентархия - потом другая, третья… За девятой кентархией Алексея выстроились псилои - около полусотни. Каждый из них держал в руках не менее полутора десятков дротиков. Октис Гракх отдал приказ: «Вперёд, бегом!»
        Сотня, гремя по брусчатке мостовой подошвами сандалий, выбежала за ворота.
        - Правое плечо - вперёд!
        Сам кентарх бежал сбоку от своих гоплитов.
        Сотня уходила влево, стараясь занять место на фланге.
        Обычно перед боем построение было другим. В первой линии ставили конницу, во второй - пехоту, в пять-шесть шеренг. Между пехотинцами оставлялись проходы, в которые выдвигались лучники.
        После столкновения конницы - когда не удавалось одолеть врага - лучники в быстром темпе выпускали запас стрел и уходили по проходам за пехоту, за их спины.
        На место лучников вперёд выходили псилои - метали дротики. Потом и они передвигались в тыл, и гоплиты принимали удар на себя.
        Но сейчас ни конницы, ни лучников не было.
        Сотня встала в пять шеренг, оставив три прохода, и вперёд выдвинулись псилои. Все перестроения были отработаны на занятиях и выполнялись быстро. Подразделения работали, как хорошо отлаженные машины, без сбоев.
        Лох Алексея стоял на самом фланге, дальше шёл уклон к морю.
        Алексей очень переживал за этот уклончик. Наверняка гунны, если они не глупцы и у них хватит сил, попытаются обойти их именно здесь, зайти с фланга, а то и в тыл - ведь вести бой сразу с фронта и тыла сложно. И что такое пять рядов гоплитов против конницы?
        Алексей видел всю уязвимость построения. Но и трибун понимал - сил мало, из-за выступления греков всё пришлось делать экспромтом.
        Метателями дротиков командовал свой командир, но он подчинялся командиру кентархии, который придавался для усиления - в данном случае это был Октис Гракх.
        Алексей стоял на самом фланге, и ему было видно поле боя.
        Греки уже сошлись с гуннами - рубили на мечах и копьях. Звон оружия, крики, шум, пыль!
        Алексей ожидал, что греки вот-вот дрогнут и побегут. И не потому, что трусы - трусы бы в городе отсиживались. Просто силы не равны.
        Гунны сначала немного растерялись, поскольку удар греков был внезапным. Но сейчас они организуются, и грекам придётся плохо.
        Обычно при прямом боестолкновении войска выстраиваются в боевой порядок практически на виду друг у друга. Всё это занимает время. А греки как выбежали из ворот, так и помчались на гуннов без всяких построений.
        В конечном итоге случилось то, что и должно было случиться. К гуннам подошло подкрепление, рубка стала более ожесточённой, греки стали понемногу уступать и подаваться назад. Но они держались, пока с флангов им не ударила конница гуннов. В лёгких доспехах, не имея больших и крепких щитов, как гоплиты, и длинных копий, греки стали нести ощутимые потери. Ведь типичный греческий щит, небольшой и круглый - для боя на мечах, и для защиты от копий степняков он не годился.
        Потому греки дрогнули и побежали. Им хотя отступать организованно надо было, сдерживая врага и сохраняя воинов. Но кто-то не выдержал - побежал, обратив к врагу спину и пытаясь сохранить свою жизнь. А паника, как известно, - как эпидемия.
        За побежавшим ринулись остальные: ведь в тылу у греков стояли византийские солдаты, сверкая оружием, доспехами и вселяя надежду на спасение. А дальше уже видны городские стены, которые укроют, спасут, как это не раз уже до того бывало.
        Но надежды многих были тщетны. Гунны на конях догоняли, рубили и кололи бегущих копьями в спины, топтали копытами. Видел как-то уже Алексей человека, по которому прошла конница, - просто кровавый блин!
        Часть греков бросала оружие и доспехи, мешавшие бежать. Кентархи - даже простые декархи и гоплиты - понимали, что обезумевшие от ужаса греки сейчас неуправляемой толпой просто сомнут строй, расстроят ряды. Последовала команда:
        - Разомкнись!
        Десятки встали плечом к плечу, образовав между декархиями проходы метра по три шириной. Во множество таких проходов и ворвались греки. Они не делали попыток примкнуть к воинам империи, а мчались дальше, к спасительным городским воротам. И как только пробежали последние, прозвучал приказ кентархов:
        - Псилои! Метать дротики!
        В налетевшую конницу полетели десятки, сотни дротиков, нашедшие свои жертвы - ведь на гуннах, да и то не на всех, были только кожаные доспехи.
        - Псилоям - отойти!
        Метатели дротиков побежали по проходам, и гоплиты моментально сомкнули ряды, образовав монолитный строй.
        - Приготовить пилумы!
        Гоплиты наклонили вперёд копья, причём первые ряды упёрли их тупые концы в землю - иначе не выдержать было удара конницы.
        Но гунны и сами уже поворачивали коней назад. Без подготовки атаковать римскую пехоту, причём хорошо подготовленную, - форменное безумие. Первые ряды конницы тут же окажутся насаженными на копья, образовав завал из людей и лошадей.
        Пользуясь близкой дистанцией, удобной для броска, командир псилоев приказал метнуть дротики, и ещё несколько гуннов остались лежать на поле боя.
        Наступила небольшая передышка. К городу ещё бежали одиночные фигуры греков - из тех, кому повезло уцелеть.
        Кентарх сделал перекличку среди десятников. Раненых и убитых в их кентархии не оказалось. Казалось бы, можно медленно продвигаться к воротам и прятаться за стенами крепости. Но по непонятным причинам трибун медлил, не отдавая приказа об отходе и теряя драгоценное время. Это было непонятно: ведь уцелевшие греки уже в городе, а убитым всё равно ничем не поможешь. Отступать же без приказа считалось воинским преступлением, впрочем как и во всех армиях во все времена. А может быть, трибун видел со стены то, что не было видно кентархам?
        Гунны тем временем перегруппировались, развернулись плотным строем и начали разбег. И чем ближе была конница, тем сильнее содрогалась земля от топота тысяч копыт. Потрясая мечами и дубинами, гунны начали выкрикивать боевые кличи.
        Конечно, каждый из гоплитов переживал. Заранее предсказать исход боя трудно, но внешне никто из них этого не показывал.
        Алексей повернул голову и осмотрел своих воинов. Жёсткие лица, прищуренные глаза, руки сжимают древка пилумов. У него, как у лохага, пилума не было, только щит и меч, который он сейчас держал в руке.
        Сшибка! Глухой удар, крики раненых, треск ломающихся копий и щитов, ржание лошадей - всё смешалось в жуткую какофонию.
        Сразу были убиты несколько гоплитов из первой шеренги, но их места заученно заняли воины из второй. И закипел бой!
        Лишившись коней, гунны атаковали пешими. И страшнее, смертоноснее всего были их дубины. Сделанные из дуба, утыканные железными иглами палицы легко выдерживали удары по щитам гоплитов, рубящие удары мечей. Зато сами, не пробивая линотораксов, ломали рёбра, руки, дробили суставы, сминали шлемы.
        В противостоянии один на один воин империи уступал гунну: меч коротковат и щит тяжёл, мешал двигаться. Но шеренга в монолитном строю почти неприступна. Плотный ряд щитов, упёртых шипами в землю, выдерживал удары, а в щели между ними воины кололи мечами противника. Самое главное - выдержать первый, самый мощный, удар, когда гунны давят громадной массой, инерцией многих тел.
        И этот удар гоплиты выдержали. Дальше пошла уже мясорубка.
        Алексей и сам отбивался от наседавшего гунна. Степняк размахивал мечом, но Алексей прятался за щитом, и меч гунна попадал по окованному железом краю щита, высекая искры. Алексей улучил момент, когда его противник выкинул руку с мечом для удара, и вонзил своё оружие в грудь гунну. Тот, обливаясь кровью, рухнул под ноги Алексею.
        Перед первой шеренгой уже громоздился вал из мёртвых тел, но гунны всё лезли и лезли вперёд. Потом напор несколько ослаб, а затем гунны и вовсе отступили, не добившись успеха ни на одном участке.
        Алексей тут же сделал перестроение. Воины первой шеренги ушли назад, и на их место встала вторая шеренга. Вместо пяти рядов гоплитов, которые были перед боем, теперь стояли три, и лишь кое-где - четыре.
        Декархи тут же доложили о потерях: двенадцать убитых и четверо раненых, которые могут держаться в строю. Потери большие!
        Алексей побежал к Октису Гракху - надо было доложить о потерях.
        - Молодец, я всё видел сам. Держались вы стойко. Думаю, атака не последняя. Своих убитых перенесите в тыл, чтобы не топтать, потом похороним.
        Завыли трубы букинаторов, извещая о новой атаке. На этот раз гунны изменили тактику. Они шли на имперские войска пешими, причём основной удар, судя по численности, приходился на правый фланг, прямо напротив городских ворот. Наверное, они решили пробить брешь в рядах византийцев и ворваться в город.
        Алексей же, как и вся кентурия, был в готовности отразить атаку, но схватка шла правее. Он решил, что гунны сосредоточили воинов на наиболее перспективном для них направлении. Это было странно, если учитывать, что ворот было двое. И он почти сразу обратил внимание, как, пользуясь уклоном, прижимаясь к земле, чтобы не заметили раньше времени, крадутся степняки. Было их немного - с полсотни. Видимо, они решили обойти кентурию с фланга и зайти в тыл - между византийцами и городской стеной. А там, чем чёрт не шутит - прорвутся к воротам.
        Алексей оценил грозящую опасность. Времени на раздумье не было.
        - Лох, налево!
        Полусотня дружно повернула.
        - Бегом - вперёд!
        Когда Октис Гракх заметил, что лох Алексея побежал в сторону моря, он был удивлён. Ладно бы, если бы воины побежали к воротам, в укрытие - так они рванули в другую сторону.
        Гунны увидели бегущих гоплитов. Скрываться смысла не было, и они поднялись. Но у лоха было преимущество - они бежали под гору.
        Ударили с ходу. Зазвенели мечи. Гунны яростно сопротивлялись, но отлаженное ещё Римом боевое построение оказалось сильнее и лучше организовано.
        Гуннов теснили к воде, они несли потери. Ещё немного - и их удастся перебить или сбросить в воду.
        Неожиданно декарх Актит закричал:
        - Лохаг, справа - гунны!
        На помощь варварам по берегу спешил ещё один отряд, и на этот раз большой - не менее двухсот пеших воинов.
        Ситуация резко изменилась. Следовало отступать, спасая лох, и Алексей подал команду:
        - Пошагово - назад!
        Гоплиты, прикрываясь щитами, делали шаг назад, приставляли другую ногу и переносили щит. Медленно! Как бы до них не добрались варвары, прежде чем лох соединится со своими.
        Из-за небольшого мыса показался нос корабля, а потом и сам корпус. Это был большой военный корабль - хеладион, с тремя рядами вёсел, сифоном на носу и отрядом воинов на борту.
        Капитан быстро оценил обстановку. Корабль ткнулся носом в песок, с него сбросили трап, и на берег побежали гоплиты. Они сразу построились в боевой порядок - одна полусотня, другая, третья… Две полноценные кентурии.
        Прозвучала труба, давая сигнал - в атаку! И кентурии двинулись навстречу варварам.
        Но численное превосходство противника теперь уже не остановило гуннов, они отважно бросились на отряд морской пехоты.
        И в это время сифон на корабле изрыгнул огненную струю. Она прошла выше и левее гоплитов, угодив в гущу наступающих.
        Эффект был ужасающим. От «греческого огня» горели люди и сама земля.
        Боевой порыв варваров мгновенно сошёл на нет. Теперь, потеряв многих воинов, им надо было думать об обороне.
        А на хеладионе втянули на палубу трап, вёсла сделали несколько взмахов, и корабль стал напротив гуннов. Ещё раз зашипел сифон, выбрасывая огненную струю. Варвары бросились врассыпную.
        - Бегом - вперёд! - скомандовал Алексей.
        Пока враг рассеян и дезорганизован огнём, его надо уничтожать.
        Гоплиты кололи врага пилумами, мечами и шли вперёд.
        Со стороны десанта тоже прозвучал едва слышный из-за расстояния приказ, и гоплиты двинулись вперёд.
        Теперь варвары очутились между воинами империи. От двух сотен их оставалась едва ли сотня, и они бросились по берегу назад, к своим. Преследовать убегающего врага гоплиты не стали - ведь так и самим можно попасть в ловушку.
        Из низины не было видно, как разворачивается бой на поле перед городом.
        Лох и две кентурии встретились.
        - Приветствую тебя… - Кентарх десантников слегка замешкался, глядя на шлем Алексея, и продолжил: - Лохаг. Я полагал, что ты не меньше чем кентарх - уж больно тактика разумная.
        - И я приветствую тебя, кентарх, на херсонесской земле.
        - Да, мы приплыли на помощь по приказу самого императора Маркиана. Хотя сейчас всем трудно, варвары ворвались и во Фракию тоже. Ты из хилиархии Полуса Вергилия?
        - Так и есть.
        - Веди меня к нему.
        - Перед городом идёт бой, не знаю - сможем ли мы пройти?
        - Я веду две кентархии, свежие силы опытных воинов из пятого Македонского легиона. Пробьёмся! - Кентарх был решителен.
        Алексей усмехнулся - вновь прибывший ещё не видел основной массы варваров.
        Обе кентурии и лох выстроились в одну линию - по пять шеренг - и двинулись вверх по склону. Вновь прибывший кентарх и Алексей шли рядом.
        - Познакомимся, нам придётся воевать бок о бок, как сейчас. Я - Салус Тарент.
        Алексей представился немного на византийский манер, переиначив фамилию:
        - Алексей Терех, лохаг девятой кентурии.
        - Ты варвар, Алексей? - удивился Салус.
        - Из скифов, - коротко ответил Алексей.
        - Надо же, как я ошибся? У тебя правильные черты лица, греческий нос и хорошее произношение.
        - Благодарю за похвалу.
        Кентурии и лох поднялись на поле. Теперь бой кипел почти на всей линии боевого соприкосновения. Гуннам не удалось пробиться к воротам, и они напирали по всему фронту.
        Салус сразу сориентировался и приказал своим кентуриям ударить по гуннам с фланга. Гоплиты двинулись вперёд.
        Невесть откуда появившиеся две кентурии свежих солдат переломили исход боя. Гуннов начали теснить сначала с левого фланга, а затем и в центре. Лох же Алексея занял своё место в кентурии.
        Когда гунны отступили и бой стих, к Алексею подошёл Октис Гракх.
        - Ты куда увёл лох?
        - По берегу крались варвары, намереваясь зайти к нам в тыл.
        - И что?
        - Враг разбит и бежал. Во время боя к берегу пристал хеладион и высадил две кентурии из пятого Македонского легиона на помощь.
        - А, так вот кто атаковал слева! А я терзался в догадках. Не знаешь, кто их командир?
        - Какой-то Салус Тарент.
        - Так это же мой давний приятель! Вот где довелось встретиться! Спасибо за добрую весть.
        Завыли трубы, давая сигнал отступить и вернуться в город.
        Сначала в город вошли кентурии, стоявшие напротив ворот, а кентурии левого и правого флангов сомкнулись. Потом и они поочерёдно вошли в город. Последними заходили две вновь прибывшие кентурии во главе с уже знакомым Алексею Салусом Тарентом.
        Лох Алексея направился в казармы приводить себя в порядок. Они смогли принести своих убитых товарищей на щитах и сложили их в ряд на площади у городских ворот. Теперь дело похоронных команд - заняться рытьём могил и погребением после отпевания.
        Гоплиты из лоха с облегчением сняли защиту и составили у стены щиты и пилумы. Мечи же они всегда имели при себе.
        Умывшись, все направились к кухне. После боя, затрат физических сил сильно хотелось есть.
        Подкрепились луковым супом и лепёшками, варёной бараниной, финиками и вином. После обеда, поскольку была не их очередь нести караул на стенах, улеглись отдыхать. Гоплиты, привыкшие к тяготам службы, даже жёсткие деревянные топчаны считали за благо - ведь часто приходилось спать на земле, бывало и под дождём.
        Вечером Алексея пригласил в свою комнату Октис Гракх.
        - Надеюсь, вас уже не надо знакомить? - осведомился он.
        На складном стуле у стола сидел Салус.
        - Виват, Алексей! - Салус поднял в приветствии руку.
        На столе стояли закуски - виноград, финики, лепёшки, стоял кувшин с вином.
        - Давайте выпьем за встречу, легионеры!
        Кто был бы против? После трудного дня снять напряжение совсем неплохо.
        На правах хозяина Октис разлил вино по оловянным кружкам.
        - А водой разбавить? - спросил Салус.
        - Пей так - как варвар.
        Выпили. Вино было приятным и вовсе не крымским. Алексей смаковал каждый глоток.
        - Превосходное вино! - с искренним одобрением сказал он.
        - Это я из Фракии привёз. Услышал, что Октис в Херсонесе, подумал - вдруг встретимся.
        Они принялись за немудрящую закуску. Когда слегка утолили голод, Октис попросил Салуса:
        - Расскажи, что слышно в империи?
        - По всем окраинам - войны. Хуже всего здесь, на севере - гунны покоя не дают. И ещё на востоке персы - они с каждым годом набирают силу.
        - По моему мнению, Аттила хуже. Он хороший полководец, и у него много воинов - причём смелых и сильных духом.
        - Да, согласен. Империя пыталась уничтожить его, отравив через подкупленного повара, - не удалось.
        - Он умрёт через два года, и государство его распадётся, - вставил Алексей.
        Оба кентарха повернулись к Алексею:
        - Что ты сказал?
        - Это не я сказал - звёзды так говорят.
        - Э-э-э, чему только не верят варвары!
        - Через два года сами убедитесь, - не сдавался Алексей, в глубине души ругая себя - зачем он ляпнул? Сам уже пожалел.
        Они выпили ещё по кружке. Вино хоть и было приятным и казалось лёгким, но в голове зашумело.
        Салус наклонился к собеседникам:
        - Я больше скажу. Хеладион, на котором я прибыл, привёз золото.
        - Неужели с Аттилой договориться? - удивился Октис.
        - Ты угадал, но о том - молчок! Для империи дорог каждый гоплит или таксот. Совет при императоре настоятельно рекомендует решить вопрос миром. Империя не накопила достаточно сил для того, чтобы дать последний, решающий бой гуннам. А золото - дело наживное: работают рудники, процветает торговля, собираются налоги. На империю, как на льва, со всех сторон нападают то вандалы, то персы, то гунны, то другие племена. Мы должны окрепнуть.
        Произнеся столь длинный монолог, Салус плеснул себе вина в кружку и выпил, промочив пересохшее горло.
        Алексей и Октис молча переваривали услышанное. Когда они уплывали в Крым на корабле, Константинополь не казался встревоженным, скорее - безмятежным. Но ведь столица - не окраины, до которых далеко.
        Первым пришёл в себя Октис:
        - У фемы Херсонеса ничего не осталось, кроме этого города.
        - Получив деньги, гунны уйдут. Они не землевладельцы, что им делать на этой земле? Насколько я понимаю, самое ценное они уже забрали в виде трофеев.
        - Подчистую, - подтвердил Октис. - Лазутчики донесли.
        - И вас отсюда переведут, - сказал Салус.
        - Куда? - хором спросили Алексей и Октис.
        - Мне откуда знать? Но держать здесь столько войск для обороны одного города нет смысла. Крепостные стены высокие и мощные, а у гуннов нет механизмов, чтобы разрушить их. Долго же стоять в осаде - не их привычка. Как только лошади съедят всю траву на пастбищах, гунны уйдут.
        - Я и сам нечто подобное предполагал, - пробурчал себе под нос Октис.
        - Кстати, ты помнишь Варума Тита?
        - И очень хорошо! А что с ним?
        - Он резко в гору пошёл, он уже триерарх.
        - Опля! Вот это карьера!
        - Выгодно женился на дочери друнгария. Страшна, но богата. Ну а любящий отец тут же позаботился о Варуме.
        - Жалко, что у друнгария только одна дочь, - усмехнулся Октис.
        - Да, как-то ты застрял в кентархах. У тебя вон какие молодцы в лохагах ходят, - Салус кивнул на Алексея. - Даром, что варвар, а тактику боя понимает. Без связи, без посыльных понял, что ему делать. Не каждому дано, чаще встречаются тупые солдафоны.
        - Совсем недавно он декархом был, - уточнил Октис.
        - Да ну? Попомни моё слово, парень, он может далеко пойти - если не убьют раньше. Быть тебе трибуном, варвар.
        Варвар - не обидное прозвище, а констатация факта: ведь Алексей не урождённый византиец.
        Они допили вино, доели закуски.
        - Пора спать, завтра наша кентурия караул несёт, - сказал Октис.
        Гости поднялись и вышли. Алексей же, улёгшись на топчан, думал об услышанном.
        Утром он поднялся невыспавшимся. Но служба!
        Октис Гракх при разводе караула выглядел как свежий финик - вроде и не сидели вместе до полуночи, и не пили.
        Не знал Алексей, что видел своего командира живым в последний раз. Как рассказали потом гоплиты, он поднялся на стену крепости, делая обход, наклонился вниз, выглядывая на поле - как там гунны? И неожиданно получил стрелу в глаз.
        Странная штука жизнь. Во вчерашнем бою уцелел в мясорубке, а по глупости погиб.
        Вторую половину дня Алексей, как второй по должности после кентарха, исполнял обязанности Октиса. Ему было жаль командира: молодой, толковый, гоплитов попусту не гонял, не наказывал, в бою за спинами солдат не прятался. Кентархия и так понесла потери, насчитывая после боя только шестьдесят три человека вместе с Алексеем.
        Вечером он пошёл к трибуну, доложил о гибели Октиса. Полус Вергилий о происшедшем уже знал в деталях.
        - Жаль кентарха, но что поделать - война. Ты ведь лохаг девятой кентурии?
        - Да.
        - С сегодняшнего дня назначаю тебя кентархом. Не вижу другой, более подходящей кандидатуры. Я распоряжусь писарям, чтобы сделали изменения в списках. Поздравляю!
        - Он был мне товарищем, и не так бы мне хотелось занять эту должность.
        - Ступай, кентарх, служи. Кстати, о твоей службе Октис отзывался неплохо, особенно после внезапного боя. И вновь прибывший на хеладионе кентарх Салус Тарент тоже - как сговорились! Кстати, назначь на своё место кого-нибудь толкового. Есть такой?
        - Есть, Актит.
        - Действуй.
        Так неожиданно для себя Алексей стал кентархом.
        Вернувшись в казарму, он растолкал Актита, спавшего после караула.
        - А, что? Опять в караул? - спросонья Актит ничего не понимал.
        - Пойдём со мной.
        Теперь отдельную комнату Октиса должен был занять Алексей. Он открыл дверь.
        - Ты чего без стука? - схватил его за руку Актит.
        - Я теперь кентарх вместо убитого Октиса, - огорошил его Алексей.
        - Пусть отвалятся мои уши! Что я слышу! Да, ты не врал, когда сказал, что будешь кентархом. Поздравляю, командир!
        - Спасибо.
        - Да, а кто будет лохагом?
        - Догадайся с трёх раз.
        - Неужели я?
        - Как я могу забыть о боевом товарище?
        - И жалованье будет, как положено?
        - С завтрашнего дня - как писарь внесёт изменения.
        - Салют, Алексей! - Актит вскинул руку в приветствии. Потом подошёл, спросил шёпотом: - А трибуном когда будешь?
        - Боюсь - не скоро, Актит. А что?
        - Кентархом побыть хочется.
        Актит, а за ним и Алексей расхохотались.
        Должность оказалась хлопотной. Из-за неполного состава кентархии гоплиты чаще, чем обычно, ходили в караулы, и спрос был, как с полной сотни.
        Но Алексей не роптал. В двух других кентархиях положение было не лучше, а в третьей - так вообще едва лох набирался.
        «Странное дело, - думал он, - в родной Российской армии до командира роты - того же сотника - дослужился, теперь и в византийской армии такая же должность. Удастся ли подняться выше? Но и здесь и там забот полно. В Российской армии их было даже больше: то солдат в самоволку уйдёт, то напьются. Здесь с этим делом строже, но и самоволок как таковых нет. А зачем, если на выходные все и так в город идут, если не несут караул. И наказывают за прегрешения не выговорами или снятием лычек, а штрафом. Кому же охота без денег сидеть? Да и служба не такая нудная, только долгая. И погибнуть можно. Ну, так это издержки профессии. Был бы он аптекарем или торговцем, жизнь была бы краше, а он только и умеет, что оружие в руках держать».
        Гоплиты новость о назначении Алексея кентархом восприняли неоднозначно. Некоторые воины ещё помнили, как он пришёл новичком, как его учили обращаться со скутумом, гладием, строить «черепаху». Только они так и остались рядовыми гоплитами, Алексей же уже и декархом был, и лохагом. А теперь вот новую должность занял. Некоторые завидовали, другие радовались успехам товарища - особенно его бывшая декархия. Но восторженнее всего на площади кричал Актит, сам поднявшийся выше. Теперь уже он, с согласия Алексея, назначил декархом Рона из своей декархии.
        Вечером, уже после похорон Октиса, Алексей отмечал поминки по православному обычаю. На тризну собрались все кентархи, и в комнате сразу стало тесно. Алексей дал денег Актиту, тот вместе с гоплитом сходил в ближайшую таверну и принёс четыре кувшина вина и полный узел закусок.
        Пили сначала за Октиса, потом за назначение Алексея. Офицеры, которыми, собственно, и были кентархи, тоже неоднозначно приняли его повышение по службе. И косые взгляды Алексей на себе ловил, и дружеские. Для них он теперь был равный - единственный из варваров.
        Глава 6
        Фракия
        Журчала перед форштевнем и пенилась черноморская вода. Гунны по-прежнему держали осаду Херсонеса, но от штурмов они отказались. Аттила вёл переговоры во Фракии с представителями императора Маркиана, министра фракийской армии. Начальством было решено перебросить во Фракию две потрёпанные кентархии, доукомплектовать солдатами - ведь на их замену прибыли две свежие кентархии. Херсонес, который славяне называли Корсунем, жил в ожидании заключения мира.
        Алексей вместе с кентархом третьей кентархии Вароном Оптимусом располагался на корме под навесом - рядом с навархом, капитаном хеладиона. На корме было место для офицеров. Гоплиты же располагались на палубе и в трюмах. Это был тот самый корабль, с которого высадился Салус Тарент. Корабль месяц простоял в бухте города.
        Алексею всё было в новинку: и теперешнее его положение, и равенство отношений с кентархом Вароном и навархом. Хотя сотник приблизительно соответствовал его прежней должности и званию старшего лейтенанта в Российской армии, чин, по сути дела, невеликий.
        Офицеры сидели на раскладных деревянных креслах и не спеша пили разбавленное водой вино, как издавна было принято в Риме, а потом и в Византии.
        Корабль шёл в миле от берега, не удаляясь мористее, а Алексей разглядывал берега. Во Фракии - нынешней Болгарии - он не был никогда, и ему было всё интересно. Вроде бы уже осень, а деревья на берегу зелёные, и довольно тепло. Это не его родные места, где в это время уже и снег мог выпасть.
        Алексей, хоть и был родом из Сибири, зиму не любил. Это для горожан снег зачастую был символом чистоты и красоты - особенно для женщин. Для селян же снег - в первую очередь труд. Наколоть дров, протопить печь, очистить от снега двор и дорожки. А на следующий день, по закону подлости, снег валит опять. И в лесу холодно. Выйдешь на охоту - при себе всегда спички в сухом месте быть должны, ибо, если не успел засветло домой вернуться, одно спасение - костёр. Морозы по ночам такие, что деревья трещат и лопаются. Повезёт, если охотничья избушка недалеко, можно отогреться.
        От воспоминаний его отвлёк голос наварха:
        - Едва ли не половина Фракии под гуннами. Край благодатный, да разграблен, беженцев полно. Коннице Аттилы воевать удобно, равнины, есть где разгуляться. В прошлые его походы сколько городов пало, было разрушено. И какие! Маркианполь, Филлиполь, Аркадиополь! Только крепость Асимунт взять не смогли, что на границе империи и Фракии.
        - По-моему, Арнегисил тогда армией командовал? - спросил Варон Оптимус.
        - Его разгромили под Ретиарией, затем командующим был Аспар.
        - Ах да, вспомнил.
        Гунны делали набеги на соседей регулярно, увозя из походов трофеи и получая за мир дань золотом и серебром.
        Алексей удивился. Кто не даёт объединиться всем соседним с гуннами странам и со всех сторон нанести по государству Аттилы мощный удар, после которого гунны не оправятся? Нет же, каждый правитель предпочитает действовать в одиночку. Но так не выстоять: степняков много, у них есть боевой опыт, храбрость, вера в вождя, жажда трофеев, наглость и жестокость. Сколько золотом ни откупайся, всё равно захватчикам будет казаться мало. Совсем по поговорке «Сколько волка ни корми, он всё равно в лес смотрит».
        Плыть пришлось недолго - чуть больше двух суток. Попутный ветер был не всегда, но корабль хорошо шёл под вёслами. На византийском флоте гребцами были свободные люди, трудившиеся за жалованье, рабов на галерах или парусно-гребных судах не было.
        Хеладион ошвартовался у причала, сбросил сразу пару сходней.
        - Девятая кентархия - к носовому трапу, всем на берег! - отдал команду Алексей.
        По второму трапу, во избежание толчеи, спускалась третья кентархия. По численности она была едва ли больше лоха - уж слишком большие потери понесла.
        - Стройся в колонну по пять!
        Пока гоплиты строились, Алексей подошёл к Варону:
        - А куда идти?
        - Следуй за мной. Я тут был, знаю, где воинский лагерь.
        Третья кентархия, во главе которой шёл Варон, двинулась по улице из порта; за ней следовала девятая.
        Жители одобрительно смотрели на марширующих солдат - это придавало им уверенности. О бесчинствах гуннов они были наслышаны, и армия не должна была дать их в обиду.
        Лагерь оказался в получасе марша от городка. Построен он был по всем правилам воинского искусства - ров, колья, охрана. Половина палаток пустовала, в других квартировали кентархи из разных хилиархий и легионов. Трибун определил каждой кентархии порядки, писарь сделал записи на восковых табличках - о численности прибывших.
        Делопроизводство в византийской армии копировало порядки римской и было на высоте. Прибыло сто двенадцать человек - и обед будет готовиться на сто двенадцать новичков. Алексей внутренне такой порядок одобрял. Армия без жёсткой дисциплины и порядка - это просто сборище анархистов.
        Обустройством гоплитов занимались декархи. Каждому десятку - своя палатка; ещё одну палатку занимал писарь, там же хранилась документация. Отдельную палатку занимал он, Алексей.
        Через час, согласно приказу, оба кентарха явились к начальству.
        Трибун расстелил на столе карту Фракии, нарисованную тушью на выделанной телячьей коже.
        - Смотрите сюда, - кончиком ножа он стал показывать города. - Это всё города и селения, взятые гуннами. Наши хилиархии расположены здесь, здесь и здесь. Войск не хватает, потому отдыха вам не обещаю. Завтра можете привести в порядок себя и оружие после морского перехода, а уже послезавтра ты, Варон Оптимус, на десять дней заступаешь в караул по охране лагеря. Твоя кентархия меньше всего по численности, и пока я не вижу возможности использовать её по-другому. Пополнение должно прибыть, обещают дать сто человек, однако все новички, и их придётся обучать. Ты, Алексей, возьмёшь под охрану вот эту дорогу.
        Имя Алексей трибун произнёс неправильно, с ударением на втором слоге: - «Алексий», но Алексей не стал его поправлять.
        Трибун продолжил:
        - На этой дороге стали происходить нападения. Убивают людей, грабят подводы. То ли местные ублюдки, то ли дозорные гуннов добираются досюда. Всех, кто будет пойман на злодействе, более того - с оружием в руках, безжалостно, без суда, убивать. Вопросы есть?
        Кентархи вышли из палатки трибуна.
        - Лагерь охранять - служба муторная. Но непыльная, - улыбнулся Варон. - А вот тебе не повезло.
        - Почему?
        - Дорога длинная, и на каждом шагу гоплитов не поставишь. А чтобы убить или ограбить, много времени не надо. Случится убийство - с тебя спросят.
        «А ведь он прав, - задумался Алексей, - надо думать, как наладить охрану. Транспорта, вроде повозок, нет».
        Он ушёл в свою комнату, улёгся на топчан - как и римляне, византийцы называли его ложем - и задумался.
        Расставить гоплитов вдоль дороги? От одного до другого будет большая дистанция. Единственный плюс - гоплиты будут видны, и разбойники могут отказаться от замыслов напасть на пеших или проезжающих. Сделать посты на равном расстоянии, расположив на них по нескольку гоплитов сразу? С тяжёлым щитом и вооружением они не добегут до места происшествия так быстро, как это нужно.
        После прикидки разных вариантов он решил остановиться на патрулировании дозорами. Верхом на лошадях было бы сподручнее, да только где их взять? Ни одной алы в лагере Алексей не видел. Вот в чём слабость византийской армии! Мобильности не хватает!
        Пришлось поставить на дороге два поста по пять гоплитов - как резерв, на равном удалении друг от друга, а ещё десять дозоров по два воина должны курсировать между постами. Поскольку ходить гоплитам пришлось в полном боевом облачении, со щитом, Алексей приказал пешим и стоящим в резерве дозорам периодически меняться - так гоплиты смогут передохнуть. Всё-таки поставить щит на землю и перевести на полчаса дух необходимо. Зато вся дорога была под контролем.
        Проезжающие и проходящие смотрели на гоплитов с одобрением, поскольку дорога пользовалась дурной славой.
        С непривычки воины к вечеру утомились, а хуже всего - был пропущен обед, в армии - святое дело!
        Алексей сразу разделил кентархию на две половины. Одна несёт дозор, другая отдыхает. На следующий день лохи меняются. Тогда служба не будет столь выматывающей.
        Алексей учёл все нестыковки и упущения предыдущего дня, и на следующий день гоплиты получили утром сухой паёк. Не бог весть что - сухари, сушёные финики, по кружке вина во фляжки, но это всё же лучше, чем патрулирование на голодное брюхо.
        За несколько дней все шероховатости были устранены, и Алексей теперь выходил на дорогу лишь раз в день, для контроля. Пусть декархи и лохаги свой хлеб отрабатывают, его дело, как сотника, организовать.
        В лагере отдыхающему лоху Алексей придирками не досаждал - пусть отдохнут, но на службе в карауле спрашивал строго. Однако гоплиты и сами не расслаблялись.
        Империя разделялась на пятьдесят восемь провинций, и в половине из них велись боевые действия - с гуннами, вандалами, персами и другими народами. И Фракия была не самой худшей из них: благодатный климат, море близко, столица Константинополь на юге. За серьёзные провинности на воина могли наложить не только штраф, но и перевести на службу в другую провинцию - ту же Аравию или Палестину, где в некоторых местах глоток воды - ценность. А постоянные набеги арабов и персов делали жизнь там и вовсе несносной.
        Фракия же считалась родиной виноделия в Европе, а также родиной древнего бога виноделия Диониса. Да и где ж ему быть, как не в этой стране?
        Гоплиты вином были не обижены, за сутки выпивали две амфоры хорошего вина, а это пятьдесят два литра - на всю кентархию, разумеется.
        Алексей обычно вино не разводил - зачем портить отменный продукт? Но делал это обычно, когда был один или с лохагом Актитом. Тот тоже был варваром и предпочитал вино пить неразбавленным.
        Дорога, которую они охраняли, шла вдоль морского побережья, отступя от берега на два десятка стадий, а где и того больше.
        Система измерения у византийцев во многом базировалась на римской, но имела свои отличия. Так, византийская миля была равна тысяче двойных шагов вооруженного легионера, называемых пассиями. Если перевести на современную систему мер длины, это составляло 1483 метра. Но чаще измеряли в стадиях - 185 метров, или 360 локтей.
        Алексей удивлялся вначале, откуда взялись такие некруглые цифры, пока кентарх третьей кентархии не объяснил ему. Оказывается, это было время, пройденное человеком от момента касания горизонта солнечным диском при закате до полного его захода за горизонт. Мудрёно!
        И что было для него самым занятным и необъяснимым - как удавалось при неточных способах измерения добиваться идеального совпадения веса монет? Золотой солид, или византин, весил 4,52 грамма. Причём золото было высокой пробы, весьма ценившееся в других сопредельных странах. А вот серебряных и медных монет было мало.
        Иногда на дороге при проверке несения службы встречалась повозка. На облучке - явно ливиец, если судить по цвету кожи и чернявым курчавым волосам. В самом возке - средних лет дама в хитоне.
        - Кто это? - спросил Алексей.
        - Ты разве не знаешь, Алексей? - удивился Актит. - Это же жена дукса из Меземврия.
        Чёрт, откуда этот проныра Актит знает то, что не входит в его обязанности по службе? Он всё время в курсе местных событий.
        - А что, дукс богат и молод?
        - Дисий? Я его не видел никогда. Но его законная супруга проезжает здесь часто.
        Дуксом называли командира городского ополчения. Должность была выборная, дуксом горожане избирали человека уважаемого, знакомого с военным делом. Обычно это были офицеры, вышедшие в отставку и награждённые императором за службу поместьями и землями. Земли дарились обычно на окраинах провинций, и землевладелец вынужденно формировал небольшой отряд для самообороны от непрошеных гостей из-за границы. В случае войны эти отряды сливались в ополчение, иногда по численности равное хилиархии, а то и поболе. Таким способом империя экономила деньги на армии. Кроме того, пограничные землевладельцы освобождались от ряда налогов, которые были весьма солидными и за взиманием которых тщательно следили эдилы.
        Чем больше Алексей узнавал о государственном устройстве империи, тем больше он удивлялся. Армия, налоги, деление на провинции и префектуры, отлаженная денежная система - да много чего другого, без чего немыслимо существование государства. И это пятый век! А уж как чётко и однообразно монеты отчеканены! Видел как-то Алексей в музее монеты староруссии - через тысячу лет после его появления здесь. Кривоватые, с нечётким оттиском, грубой работы.
        Меж тем осень вступила в свои права. Температура снизилась до комфортных для Алексея 20-22°, однако солдаты к концу дня сетовали:
        - Прохладно!
        Алексей, слушая это, недоумевал: «Да вас бы даже не в Сибирь - просто на Русь! Что бы вы тогда сказали?»
        До воинов доходили слухи об италийском походе Аттилы, о покорении гуннами стран и народов. Многих эти слухи приводили в тревожное состояние. Враг, тем более - сосед - наращивал мощь, богател за счёт трофеев. А слава его и удачливость были известны всей Европе, привлекая под его знамёна всё новых союзников. Вот только держалась его империя на таланте самого Аттилы, и после его смерти она распадётся менее чем за год.
        К патрулированию дороги Алексей привык, радовался в душе, что ничего чрезвычайного не происходит - и как сглазил.
        В один из дней, утром, он выводил первый лох на дорогу. Не успели гоплиты пройти и двух миль, как навстречу им показался знакомый возок. Только было в его движении что-то странное. Обычно возок ехал неспешно, теперь же он мчался во весь опор, подпрыгивая на неровностях и грозя опрокинуться. Лошадь была мокрой от пота. Похоже, она понесла, и возничий не мог с ней справиться, да и самого возничего, ливийца, что-то не было видно.
        - Лох, встать поперёк дороги в четыре шеренги, щиты на изготовку!
        Гоплиты исполнили приказ, перегородив дорогу. Алексей же побежал вперёд и встал на обочине. Когда лошадь почти поравнялась с ним, он бросился к животному и схватил его под уздцы. Но не удержался на ногах, его свалило, и он тащился за лошадью по мостовой, разбивая ноги о булыжники.
        Но вес его тела пригнул голову лошади, она постепенно замедляла бег, а у щитов гоплитов и вовсе остановилась. Лошадь - животное разумное, увидев препятствие, она встала перед ним.
        Алексей поднялся на ноги. Икры и колени саднили, пораненные о брусчатку. Дороги во Фракии ещё со времён единой и могучей Римской империи были замощены камнем.
        Ба! У лошади из бедра левой ноги торчала стрела, а из раны текла кровь.
        - Актит, ко мне!
        Актит уже увидел, что возничий-ливиец лежит на облучке, и у него из спины тоже торчит стрела. Возок явно подвергся нападению степняков - у византийской армии оперение на стрелах другое. Но где же женщина?
        Алексей сделал несколько шагов к возку.
        Жена дукса лежала на полу возка - вся в пыли, с растрёпанными волосами.
        - Ты жива? - спросил Алексей.
        Женщина подняла голову и со страхом посмотрела на Алексея. Но, разглядев византийскую форму, облегчённо вздохнула, страх в глазах уступил место радости.
        Увидев подбежавшего Актита, Алексей приказал:
        - Посмотри, что с возничим. Может, ранен, помощь оказать нужно? И у лошади стрелу выдерни.
        Алексей подал женщине руку, и она по ступенькам сошла на булыжник.
        - Что случилось?
        - На середине пути на нас напали. Кто это был - разбойники или гунны, - не знаю, не видела. Возничий сразу был сражён стрелой, лошадь понеслась. Возок так трясло, что я боялась выпасть. Упала на пол, лишь бы не остаться там. Какой ужас!
        Женщину переполняли эмоции.
        - Ты не ранена? Помощь нужна?
        - Нет, нигде не болит.
        - Я дам тебе двух своих людей - они проводят тебя до Анхиалуса. А с нападавшими я разберусь. Попытайся вспомнить, где это произошло?
        - Там поворот есть.
        - Знаю это место. Актит, бери любого из гоплитов и проводи госпожу до города - потом вернёшься. И ещё: по пути в город скажи второму лоху, чтобы срочно выдвигались сюда с полным вооружением! Я буду ждать здесь!
        - Понял, кентарх!
        Осмотрев возничего, Актит убедился в том, что тот мёртв, и в ответ на вопросительный взгляд Алексея только беспомощно развёл руками:
        - Мы уже не сможем ему помочь, кентарх…
        Алексей помог женщине взойти в возок.
        - Благодарю тебя, кентарх. Меня зовут Лидией.
        - Я - Алексей Терех, девятая кентархия.
        Актит взобрался на облучок, гоплит из его лоха взял лошадь под уздцы, и возок тронулся. Лошадь прихрамывала, но шла спокойно.
        Теперь надо ждать. Алексей настроился на долгое ожидание, но, к его удивлению, вскоре раздался топот гоплитов. Лох в полном вооружении бежал из лагеря по дороге, как слоны на водопой, поднимая пыль. Что уж такого сказал им Актит?
        Дав парням несколько минут отдышаться, Алексей построил кентархию и повёл по дороге. Обернувшись, он увидел такое, отчего его накрыло волной гордости: сотня опытных воинов в блестящей на солнце защите и оружии, похоже на голливудский фильм о древних римлянах. И это его сотня, доверенная ему империей! Всё-таки он воин по жизни, по духу. Вот по такому строю он иногда тосковал, будучи уже фельдъегерем. То ли в детстве не наигрался вдоволь, то ли в каждом мужике где-то глубоко сидит эта тяга, скрытая до поры до времени под спецовкой, а то и под пиджаком с галстуком?
        Вот и поворот дороги, о котором говорила Лидия.
        Алексей остановил кентархию - надо поискать следы. Для него, проведшего годы в тайге, на охоте, читать следы несложно.
        Найдя отпечатки обуви на земле, причём отпечатки не сандалий, он мгновенно сообразил - нападавшие были не местные.
        - Развернуться цепью! Держать дистанцию друг от друга на два копья! Прочёсываем местность. Если обнаружите кого-либо, взять живыми. При сопротивлении - убить на месте. Вперёд!
        Гоплиты, растянувшиеся широкой цепью, сошли с дороги. Прочёсывать местность им было не впервые. Они осматривали все укромные места, копьями раздвигали густой кустарник. Особенное внимание уделяли поваленным деревьям, ложбинам - тем местам, где можно укрыться. Выйдя к морю, дальше пошли вдоль берега. Цепь, как расчёска, прочёсывала не меньше пяти стадий.
        Вдруг справа раздался шум, крики, звон оружия. Алексей помчался туда.
        Гоплиты наткнулись на пещеру на берегу. Заметить её со стороны леса было бы невозможно, если бы не лодка. Один из гоплитов, заметив лодку у берега, спустился к самой воде и наткнулся на вход в пещеру.
        Сразу закипела схватка. Двое чужаков были убиты, двоих удалось взять живыми, только обозлённые гоплиты успели их крепко помять.
        Чужие оказались гуннами. Как после выяснилось, они приплывали сюда на лодке неоднократно, жили в пещере по нескольку дней, грабили и убивали, а потом исчезали.
        Алексей понял, почему грабежи бывали нечасто, зато несколько случаев подряд. И лук со стрелами нашёлся - излюбленное оружие степняков.
        Трибун разрешил убивать людей, оказывавших вооружённое сопротивление, но Алексей решил иначе. Он отправил уже подоспевшего Актита со своим лохом на охрану дороги - ведь приказ трибуна надо исполнять.
        Лодку привели в негодность, прорубив днище.
        Взяв двух пленных и декархию, Алексей отправился в Меземврию - до неё было уже недалеко. Гоплитов, свободных от дозоров, он отправил назад, в лагерь.
        Надо сделать дуксу подарок, щедрый жест, отдав ему пленных, напавших на его жену. Пусть сам решит, как их наказать. Гунны убили его возничего, испугали и подвергли опасности жену. Хочет - пусть отрубает им их дурные головы, а возжелает - скормит псам.
        Декархия с пленными и Алексей вошли в город - он почти ничем не отличался от Анхиалуса. Небольшой приморский городок, каких десятки.
        У первого же встречного Алексей выяснил, где найти дукса Дисия.
        - Вон его поместье, - показал пальцем прохожий.
        Декархия, ведомая Алексеем, подошла к дому дукса. Ха! Да это не дом, а настоящая вилла - с садом, с фонтаном. Дорожки устланы битым щебнем, у фонтана стоят мраморные скульптуры. Видно, богат дукс, преуспевал на земле.
        По команде Алексея декархия остановилась, едва пройдя ворота, - навстречу уже спешил слуга.
        - Что изволит господин кентарх? - Слуга явно различал чины по одежде и шлему. Византия, не мудрствуя лукаво, всю организацию войска, в том числе - знаки отличия, взяла у римлян.
        - Кентарх желает видеть дукса.
        - Я доложу.
        Дукс не заставил себя ждать.
        Это был средних лет, едва за сорок, плотный мужчина с властным взглядом.
        - Приветствую тебя, дукс!
        Дукс вскинул правую руку в ответном приветствии.
        - И тебе салют, кентарх! Что привело тебя ко мне?
        - Утром на дороге, которую охраняет моя кентархия, произошло нападение гуннов на возок с твоей женой Лидией.
        - Она жива? - перебил его дукс. Он сразу встревожился и вмиг растерял властный и самодовольный вид.
        - Жива. Мои гоплиты проводили её до Анхиалуса. Возничий убит, лошадь ранена, госпожа цела. Я приказал своим солдатам прочесать местность. Двоих гуннов убили, двоих взяли в плен. По приказу моего трибуна…
        - Я знаю, - перебил его дукс. - И благодарю тебя за помощь моей супруге! А ещё - за пленных. За их злодеяние им воздастся, и не на небесах, а здесь, на земле. Я их скормлю крокодилам.
        - Крокодилам? - удивился Алексей.
        - Я привез на корабле из Египта несколько тварей. Они хорошо размножаются и у них отличная кожа для поделок.
        Алексея передёрнуло. Страшная участь ожидает гуннов, но это выбор дукса.
        - Эй, Анхелис! Уведи пленных и угости гоплитов вином!
        Слуги увели пленных на задний двор. Подросток принёс амфору с вином и кружки, разлил вино, угощая гоплитов.
        - Кентарх, даже не знаю, как благодарить тебя за благородный поступок! Как имя твоё?
        - Алексей Терех, девятая кентархия.
        - Я обязательно доложу о тебе трибуну в лагере. С удовольствием угостил бы тебя обедом и хорошим вином, но я еду в Анхиалус. Надо навестить жену, успокоить бедняжку, да и домой привезти. Возничий-то убит! Но думаю - мы ещё встретимся, кентарх!
        Алексей отсалютовал дуксу мечом.
        - Декарх, строиться! Выступаем в свой лагерь.
        В лагерь они заявились уже поздно вечером.
        Едва они успели отойти от города, по дороге их обогнал возок с дуксом. Проезжая, дукс поприветствовал Алексея рукой.
        На дороге гоплиты исправно несли службу.
        Вернувшись в лагерь, пехотинцы сбросили щиты и защиту в палатках и сразу направились на кухню. Для солдата еда - мероприятие важное и приятное.
        Поел и Алексей в своей палатке. Однако он не успел закончить трапезу, как посыльный вызвал его к трибуну. Алексей натянул линоторакс, опоясался мечом, надел шлем - к начальству надо являться одетым по форме.
        У палатки трибуна стоял знакомый возок дукса.
        Алексей вошёл, доложился, вытянувшись в струнку.
        - Садись, Алексей. Думаю, знакомить тебя с дуксом Меземврии и его женой уже не надо?
        - Имел честь познакомиться. Правда, при обстоятельствах весьма грустных.
        - Ты всё сделал правильно, как и подобает хорошему кентарху, - улыбнулся трибун.
        - Тогда почему он до сих пор командир девятой кентархии? - вмешался дукс. - Если он настолько хорош?
        В византийской, как и в римской армии, и кентархии, и хилиархии имели номера. Лучшей всегда считалась первая, где были опытные солдаты, можно сказать - элита. Худшей - десятая.
        Трибун помедлил с ответом, подыскивая слова:
        - Ну, он ещё молодой кентарх, у него всё ещё впереди.
        - Да-да, я когда-то слышал такие же слова. А со временем может оказаться, что кентарх уже староват. Жаль, трибун, что ты не оценил кентарха. А может быть, Алексей, ты перейдёшь на службу ко мне? Я повышу тебе жалованье вдвое.
        - У него не истёк срок договора, который он подписал собственноручно, - возразил трибун.
        - Ладно, - не стал спорить дукс, - тогда я награжу его сам.
        Дисий снял с шеи толстую золотую цепь затейливого плетения и возложил её на оторопевшего от неожиданности Алексея. А тот не знал, как себя вести. Вроде дукс дарит от чистого сердца, но ведь он только честно исполнял службу. Открыв рот, он попытался что-то сказать, но дукс остановил его:
        - Молчи, парень. Я испытал в жизни больше тебя. Не скрою, приятно видеть, как варвар несёт службу империи. Со своей стороны, я переговорю со своим старым знакомым консулом и магистром Аспаром. Ты достоин лучшего места, чем эта дыра.
        Алексей заметил, как зло и завистливо блеснули глаза трибуна. Ну вот, сам того не желая, нажил себе недоброжелателя.
        - Разрешите идти? - спросил Алексей.
        - Иди, - кивнул трибун.
        - Алексей, момент! Приглашаю тебя в гости через три дня. Полагаю, трибун не будет против?
        Трибун нехотя кивнул.
        - Вот и славно. Я пришлю за тобой возок сюда, к лагерю.
        Алексей откланялся и вышел из палатки.
        А дукс не так прост. Быть знакомым Аспара? Консул имел большой вес в армии и влияние на императора. Был он аланом по происхождению, а жена - из готов. Имел сыновей - Эрманариха, Ардавура и Актриния. Ардавур тоже служил в армии. Благодаря протекции отца он быстро продвигался по службе. После смерти Маркиана в 457 году к власти пришёл Лев I Маркел. На Аспара возвели напраслину, обвинили в заговоре, и в 471 году он был убит евнухами вместе с сыном прямо во дворце.
        Но сейчас Аспар был в зените славы, могущества и влияния, потому трибун не посмел возразить дуксу.
        Три дня пролетели быстро. Гоплиты на цепь косились, но спрашивать побаивались. Алексей хоть и прост в общении, сам совсем недавно был их товарищем, гоплитом, но сейчас он кентарх, их командир.
        Актит, узрев цепь на шее Алексея утром следующего дня, по-приятельски хлопнул его по плечу:
        - Ты где взял?
        На службе Актит вольностей себе не позволял, не панибратствовал, а наедине не церемонился.
        - От дукса получил, за спасение Лидии.
        - Повезло!
        - Ты же знаешь, мы к нему двоих пленных гуннов в поместье отвели. Дукс получил возможность отомстить обидчикам своей жены. Вот он и отблагодарил.
        - Мне уже гоплиты рассказали. Подожди-ка! Ты же её не обмывал? Не иначе - порвётся!
        - Тьфу на тебя! Когда бы я успел? Вечером приходи, посидим.
        - Во! Узнаю прежнего Алексея. Обязательно буду.
        Алексей не предполагал, что ему, изрядно потратившись, придётся устроить целую пирушку, поскольку не успел он после службы сесть с Актитом за стол, как заявились кентархи всей хилиархии.
        - Ага, зажать цепь решил! Нехорошо! Покажи!
        Пришлось Актиту выручать Алексея. Получив от него деньги, Актит послал двух гоплитов в ближайшую таверну, и они принесли амфору вина и две корзины закусок. Сам же Актит скромно сидел в торце стола. Он хоть и не кентарх, но и не рядовой гоплит - он лохаг и личный гость Алексея.
        Когда все офицеры рассмотрели, подержали в руках и полюбовались подарком дукса, Алексей вернул цепь на шею.
        К этому времени уже вернулись гоплиты с вином и закусками, и Алексей пригласил всех за стол. Актит на правах младшего разливал вино по кружкам и раскладывал закуски, одним словом - сервировал стол.
        Выпили за удачу Алексея.
        - Для дукса такая цепь - плёвое дело, - сказал кентарх Варон. - У него почти во всех провинциях земли есть, да ещё торговое судно в придачу. Говорят, у него вилла в самом Константинополе.
        - Пусть живёт, как может.
        Дальше разговор пошёл, как всегда: об армии, о гуннах - и непременно о женщинах. Парни все молодые, здоровые, и тема вполне естественна.
        Разошлись уже за полночь, весьма довольные. Подарку дукса кентархи искренне радовались. Сегодня отметили одного их товарища, завтра может повезти другому. Они все ровня, и потому никто не завидовал.
        На третий день Алексей и в самом деле увидел у ворот возок. Вчера вечером гоплиты, узнав от Актита о приглашении дукса, по своему желанию до зеркального блеска надраили песком шлем Алексея, бляхи на ремне, протёрли оливковым маслом ремни и линоторакс. Алексей выглядел, как новый солид. Придирчиво его осмотрев, Актит тем не менее остался доволен.
        - Ты когда за столом сидеть будешь, в носу не ковыряй и не кашляй. Прислуга розовую воду подаст - пить её не вздумай, руки ополосни.
        - Да знаю, - отмахнулся Алексей.
        - А то будешь вести себя, как настоящий варвар, - не унимался Актит.
        - Так я и есть варвар.
        - За столом надо вести себя прилично. Ты же кентарх!
        - Актит, отстань! Ты как нянька! Я, между прочим, взрослый уже!
        До имения дукса возок домчал Алексея за час. У ворот его, как дорогого гостя, встретили слуги и провели в дом. Посмотрев в бронзовое зеркало в полный рост, стоящее у входа, Алексей остался доволен увиденным отражением.
        Навстречу ему вышел сам Дисий.
        - Рад приветствовать тебя, Алексей, в своём доме. Проходи, будь желанным гостем.
        В большом зале стояли маленькие, низкие столики, рядом стояли лежанки. В углу тихо играла на арфе девушка.
        - Садись! - Хозяин хлопнул в ладоши.
        Вошла прислуга, подала чаши с водой, в которой плавали лепестки роз. Алексей вымыл руки и вытер их поданным льняным полотенцем.
        Одна за другой стали входить служанки - они несли вино и закуски, расставляя их на столике.
        Когда служанки вышли, хозяин поднял кубок:
        - За знакомство, Алексей!
        Алексей выпил вино - оно было приятным на вкус и неразбавленным.
        Дукс заметил его удивление:
        - Что, думал - буду тебя разбавленным вином угощать? Осень, прохладно, приятнее пить такое. Да я и сам служил, знаю - варвары больше любят неразбавленное.
        Так было на самом деле. Алексей уже привык к тому, что его называют варваром. В устах урождённых византийцев это не было ругательством или желанием унизить, просто констатация факта - как гунн, фракиец или перс.
        Потом, по команде хозяина, вышли молодые танцовщицы в одних набедренных повязках. Под звуки арфы они начали танец.
        - Нравится какая-нибудь? - поинтересовался дукс.
        - Все.
        - Всех не дам, а одну можешь выбрать, потешиться.
        Алексея кинуло в краску. Женщину хотелось, тем более - когда выпил, а они перед носом разными прелестями трясут.
        - А где Лидия? - попытался перевести разговор Алексей.
        - Она отдыхает. Грек-лекарь сказал, что после той передряги ей на несколько дней нужен покой. Сам понимаешь, женщины; испугалась - пусть придёт в себя.
        Хозяин хлопнул в ладоши, и танцовщицы выскользнули из зала.
        Они выпили ещё. Затем слуги внесли жареного на вертеле ягнёнка.
        - Что для молодого мужчины финики или виноград? - улыбнулся дукс. - Воин должен есть мясо! Или я не прав?
        - Ты прав, как всегда, дукс. И мудр.
        - Не льсти. Я сам воевал и знаю, что нужно солдату.
        Они принялись за еду. Давно Алексей не ел такого вкусного жаркого.
        Когда насытились, снова выпили вина.
        - Ты приляг, а то всё время сидишь. Чувствуется, варвар.
        Алексей прилёг на лежанку. Отдыхать удобно, но есть лучше сидя.
        - Расскажи мне о себе.
        Пришлось немного приврать - не говорить же ему о будущем времени и о том, что попал сюда случайно.
        - Я рус - есть такая страна далеко на севере. Был взят в плен, попал гребцом на римскую галеру. Потом нас взяли на абордаж пираты. Сбежал, попал на греческое судно в Константинополь. На причале вербовщик…
        - Я уже понял. Но твой язык хорош, он почти без акцента. Пока ты не назвал своего имени, я думал, что ты византиец из провинции.
        Дукс задумался:
        - С одной стороны - хорошо, что ты не из Константинополя.
        - Почему?
        - Ты не принадлежишь ни к одной из партий. Каждый из приближённых к императору старается собрать вокруг себя доверенных людей и продвинуть их на посты, упрочивая тем самым свой вес и влияние. Аспар из таких, но он варвар и доверяет больше варварам - византийцы слишком хитры и продажны. По-моему, ты ему подойдёшь.
        Алексей молчал. Переговоры, если о нём не забудет Дисий, будут ещё не скоро, и что решит сам Аспар - ещё неизвестно. Зачем тешить себя бесплодными надеждами? Да, как и все офицеры в армии, Алексей хотел сделать карьеру, и пока у него это получалось. Но честным путём, боевыми заслугами, а не методом закулисных интриг.
        Расстались они добрыми знакомыми. Возок отвёз Алексея назад в лагерь.
        Однако трибун затаил на него обиду. Начались мелочные придирки. На смотрах трибун находил у его гоплитов то плохо вычищенные шлемы, то не точёные наконечники на пилумах.
        Гоплиты видели несправедливость и придирки к своему кентарху. Они стали вставать раньше, ещё до побудки трубой, и начищали оружие и шлемы, но придирки всё равно продолжались.
        Алексей уже начал ненавидеть своего трибуна. Что он такого совершил? Казну кентархии пропил? Проявил трусость на поле боя?
        Прошло три месяца. Неожиданно трибун вызвал его к себе.
        - Получен приказ перевести тебя в Константинополь. Явиться следует к Острису, хилиарху при Аспаре. Сдавай дела любому из своих лохагов, - и отвернулся, давая понять, что аудиенция окончена.
        Алексей вышел. Видно, не забыл о нём Дисий, поговорил при случае с Аспаром или его сыном Ардавуром.
        Он сдал дела Актиту. Собственно, писарь, он же казначей пересчитал при обоих деньги - вот и вся передача.
        - Ты куда, Алексей?
        - В столицу.
        - А я?
        - Не знаю, поставит ли трибун тебя кентархом - моего мнения он не спрашивал. Сам видишь, между нами как чёрная кошка пробежала. Но если будет возможность, я о тебе не забуду, старый товарищ.
        - Я так и думал. Удачи тебе! - Воины обнялись.
        Какие вещи могут быть у вояки? Даже бритвенных принадлежностей своих нет, брили брадобреи. Только деньги взял. Служебные перевозки на любых судах - даже торговых - были бесплатными, если судно было попутным.
        Предъявив письменный приказ о переводе, Алексей устроился на торговом судне, шедшем в столицу с грузом вина.
        И на третий день, отлично выспавшись, он уже сходил на причал Константинополя. Вроде бы недавно он тут был - даже вербовщик на причале прежний. А ведь уже прошло два года. Как быстро они пролетели!
        Когда Алексей выходил из порта, вербовщик его узнал:
        - Эй, парень! Вроде бы я тебя вербовал в гоплиты?
        - Так и есть.
        - И ты уже кентарх? - изумился вербовщик.
        - Как видишь.
        - Лопни мои глаза, такой карьеры я ещё не видел!
        - С твоей лёгкой руки.
        - Вспомни об этом, когда получишь жалованье. Я вовсе не против выпить фракийского вина.
        Алексей засмеялся:
        - Подскажи, где найти хилиархию Остриса?
        - Иди налево - там увидишь храм, а за ним уже казармы. Ты будешь служить у Остриса?
        - Пока не знаю.
        Алексей двинулся по указанному маршруту.
        Первый, кого он встретил здесь два года назад, был вербовщик. И сейчас он же. Может, это добрый знак?
        Казармы он нашёл быстро, как и самого Остриса. Это оказался остгот. Жёсткое лицо с морщинами на лбу, продублённая кожа, слегка вьющиеся рыжие волосы и грубый голос с акцентом. По виду - типичный тупой вояка.
        Увидев его, Алексей разочаровался. Он совсем не ждал, что будет служить во дворце - такая служба не по нему. Но под началом тупицы?
        Алексей представился, протянул приказ.
        - Так, Алексей-варвар! Дай взглянуть на тебя! Вроде на ублюдка, лижущего зад для карьеры, ты не похож. Но за тебя хлопотал сам Аспар, а он просто так говорить ничего не будет. Воевал?
        - В Херсонесе.
        - Уже лучше, кентарх. Всё же надо к тебе приглядеться. Первое время побудешь на прежней должности - командиром сотни здесь, у меня в хилиархии. Поглядим, что ты за гусь. Аспар благоволит к варварам, я тоже из них - остгот.
        «Ага, - утвердился в своей догадке Алексей, - так вот откуда акцент и жёсткое произношение!»
        - Сейчас иди к писарю, пусть внесёт тебя в списки и покажет комнату. Назначаю тебя кентархом четвёртой кентархии. Сегодня можешь обустраиваться, а с утра, как и все, на построение. Свободен.
        Алексей нашёл писаря, и тот вписал его на восковую табличку в списки хилиархии - без такой записи ни жалованья не получишь, ни еды на кухне. Потом тот же писарь показал ему комнату. Она была скромно обставлена: лежак, стол, скамья и шкаф для одежды. Окно узкое и выходит на внутренний двор, скорее - плац, поскольку на нём сейчас маршировали гоплиты. От нагретых солнцем стен исходило тепло. А что здесь будет летом?
        Впрочем, прослужить в Константинополе Алексею пришлось всего месяц. Только он познакомился с офицерами и запомнил лица гоплитов из своей сотни, как хилиархию перебросили под Дамаск - воевать с арабами.
        Из Константинополя они плыли сначала на кораблях целой флотилией, затем пешком. Была и приданная им ала конницы - около пятисот всадников, для их перевозки потребовалось четыре хеладиона. Но конница для полупустынь - воинство незаменимое.
        Тут же во все стороны поскакали конные разъезды - кочевников отогнать, разведку провести.
        Кентурии же, построившись, двинулись по степи - все в полном боевом облачении. Стояла невыносимая жара, пот тёк градом. Зная, что пить в этих краях много нельзя, можно быстро ослабеть, Алексей приказал своей кентурии только смачивать горло - одним глотком. Опытные сотники так и советовали своим воинам.
        А пылища! Она поднималась тысячами ног, её приносил с собой ветер. Пыль проникала повсюду: под защиту, набивалась в глаза и нос, казалось, она везде. И почва была разной. То полоса песка, то трава с колючками. Идти же по горячему песку в сандалиях - ещё то испытание. Здесь только верхом ездить - на верблюдах да на лошадях. Да и то коней кормить затруднительно, корма для них мало. Наверное, кочевники знают оазисы, где вдосталь воды и зелёная трава есть.
        К вечеру солдаты выбились из сил - ведь каждый, кроме щита и оружия, тащил на себе, как мул, кучу другой поклажи - колья для ограждения лагеря, лопаты, запас продовольствия на три дня.
        Объявили остановку, начали обустраивать лагерь. После перехода устали все, но лагерь строить надо. Вырыли ров, вбили под наклоном колья, выставили охрану. И только потом стали разводить костры и готовить в котлах немудрящую похлёбку. Но некоторые гоплиты, не дождавшись ужина, так и уснули на земле.
        Гоплиты завидовали пращникам, лучникам, метателям дротиков - им хотя бы не приходилось нести щиты и панцири или линотораксы. Дело не только в тяжести - под защитой потеешь сильнее, тело не обдувается ветерком, и пот смахнуть невозможно.
        Лёгкая пехота чувствовала себя после перехода лучше, чем гоплиты - их и поставили на охрану.
        Утро началось плохо. Рассвет только занялся, как завыли трубы, причём букинаторы играли не подъём, а тревогу.
        Быстро собравшись, воины выстроились на площадке в центре лагеря - византийские, как и римские, походные лагеря всегда обустраивались одинаково.
        На холмах вокруг лагеря были видны арабы - верхом на лошадях. Белые бурнусы, кривые сабли на боку, короткие копья. Понятно - не с мирными намерениями явились, небось вчера их разведка поработала.
        Конных арабов было в два раза больше, чем вся ала византийцев.
        Острис подозвал к себе кентархов и командиров алы и турм - ала состояла из полутора десятков турм по сорок всадников каждая.
        - Полагаю, во избежание потерь надо отсидеться в лагере. Арабы не смогут стоять долго, без воды сутки протянут.
        Если воин мог протянуть на фляжке воды день, то лошади требовалась пара вёдер - где их взять в степи? Острис всё просчитал правильно.
        - До конечного пункта ещё один дневной переход. Сейчас каждая кентархия займёт свой участок обороны, ала будет в резерве. Исполнять!
        Кентархи подбежали к своим сотням, отдали приказы. Воины кинулись к ограждению, укрылись за щитами.
        Поднимаясь, солнце пекло всё сильнее. А вокруг - ни кустика, ни деревца, которые могли бы дать тень. Даже ветер, как назло, стих.
        Воины обливались потом, но стояли.
        Арабы тоже стояли неподвижно, как изваяния, только кони их прядали ушами да переступали с ноги на ногу. Стояла тишина, только иногда было слышно ржание арабских коней.
        А солнце уже было в зените, самое пекло.
        Устав ждать, когда хилиархия покинет лагерь, чтобы было легче нанести удар, арабы решились атаковать. Внезапно около сотни всадников ринулись к лагерю.
        - Пилумы на изготовку! - тут же скомандовал Алексей.
        Подскакав, арабы начали метать камни из пращей, но щиты гоплитов были прочными.
        В ответ из-за спин гоплитов вступили в бой пращники. Арабы начали нести потери и убрались назад, на гряду холмов.
        Перед ограждением лагеря осталось лежать несколько трупов. Почти сразу же появились мухи, облепившие убитых, - и откуда только взялись?
        И всё-таки долгое стояние арабов дало им свои плоды: они разглядели относительно слабое звено в обороне лагеря - вход. Там не было рва, дорогу перегораживали только передвижные рогатки из кольев - на манер противотанковых «ежей». К ним ринулись сразу несколько арабских всадников. Они на ходу набрасывали на рогатки верёвочные арканы и пытались отодвинуть их в сторону, а то и вовсе утащить.
        Алексей сразу понял опасность, как только увидел в руках арабов верёвочные бухты арканов.
        - Псилои - к воротам! Метать дротики!
        Несколько арабов были сражены, у других пали кони, но двоим удалось отодвинуть в сторону деревянные рогатки.
        Арабы с холма начали разгонять коней, думая прорваться в лагерь.
        - Кентархия - бегом к воротам!
        Гоплиты дружно побежали к месту возможного прорыва.
        Слева к воротам бежала уже другая кентархия - её командир тоже оценил опасность.
        Пехотинцы встали за воротами монолитной стеной, в десять рядов, поскольку проход был узким. Перед ними стояли псилои.
        - Как только арабы приблизятся на дальность броска дротика, метать без приказа, а потом сразу в стороны. Лучники - стреляйте!
        С обеих сторон от ворот было по десятку лучников.
        Защёлкали тетивы, навстречу коннице полетели стрелы. Упал один из нападавших, другой, третий, но это не остановило конников.
        Вот уже псилои принялись метать дротики, нанося арабам потери.
        А кони уже близко, и гоплитам было слышно, как они храпят.
        Псилои бросились в стороны, и арабы налетели на гоплитов, на их выставленные вперёд пилумы. Первые два ряда гоплитов были сразу смяты, но и арабы не уцелели в столкновении.
        Место сшибки было завалено конскими тушами, убитыми и ранеными людьми, и пробиться через этот завал было невозможно. А задние ряды всадников ещё напирали по инерции.
        - Таксоты, псилои, пращники - всем метать! - Алексей едва не сорвал голос, пытаясь перекричать жуткий шум.
        Но его услышали. На находящихся в непосредственной близости всадников обрушилась туча камней, стрел, дротиков, находя в плотной тесноте людских и конских тел жертвы.
        Арабы в ужасе отхлынули, нахлёстывая коней, и было их значительно меньше, чем при атаке.
        - Гоплиты, обнажить мечи! Вперёд! Убивать всех, кто ещё шевелится! - Алексей был зол. Его кентархия приняла на себя мощный удар, и пятая часть гоплитов полегла. С чем же он придёт в Дамаск? Ведь главные бои впереди!
        Гоплиты обежали стороной завал и стали колоть мечами, добивая раненых или оглушённых камнями арабов, пока они ещё не пришли в себя. Шлемов на всадниках не было, и пращники потрудились на славу.
        Через четверть часа, когда из груды стрел уже не доносилось никаких звуков, вроде стонов или криков о помощи, Алексей отозвал гоплитов и построил их.
        Его худшие опасения сбылись - в строю стояло только семьдесят два гоплита.
        К воротам уже спешил от своей палатки Острис - он наблюдал за скоротечной схваткой.
        - Кто командовал?
        - Алексей Терех, кентарх четвёртой кентархии. Потери - двадцать восемь гоплитов, - чётко доложил он.
        - Разве ты имел право командовать псилоями, пращниками и таксотами?
        - Нет, хилиарх. Но ситуация была критической, и я взял на себя смелость.
        - И правильно сделал. Твои погибшие гоплиты спасли весь лагерь. Пусть твои воины соберут всех павших. Арабы зализывают раны, а нам надо похоронить своих воинов. Сам понимаешь - жара, завоняются.
        - Будет исполнено.
        - А у ворот будет стоять пятая кентархия.
        Это была та кентархия, которая подбежала к воротам слева. Её кентарх опоздал привести своих гоплитов буквально на несколько секунд и, встав сзади, потерь не понёс.
        Алексей отдал команду, его гоплиты сложили в стороне щиты и копья, у кого они остались, и принялись извлекать из завала тела товарищей, складывая их в ряд.
        Из глубины лагеря подошли пращники с лопатами и принялись рыть братскую могилу. Потом появился священник.
        Алексей удивился: до этого дня он его не видел, наверное - тот ехал в обозе.
        Не все гоплиты, учитывая их разные национальности, были христианами. Но они сражались и погибли вместе, поэтому были отпеты и похоронены по православному обычаю.
        После довольно скорых похорон кентархию вывели в резерв. Гоплитам следовало заменить поломанные древки пилумов, некоторым из них отремонтировать щиты. Другие сняли и выколачивали помятые шлемы.
        При столкновении с лошадьми верхней частью щитов пятерым гоплитам выбило передние зубы. В горячке схватки воины даже не заметили этого, а теперь кривились от боли.
        Алексей же переживал: первый бой - и такие потери! Пусть Острис счёл его действия разумными - поймут ли его гоплиты? Ведь погибли их товарищи, может, близкие друзья. Он же для них человек новый, и если его возненавидят - для службы плохо. Начальство не любят нигде - ни в армии, ни на гражданке: ведь оно принуждает, а иногда наказывает. Но уважение для боевого командира - чувство необходимое.
        Меж тем арабы, постояв ещё немного и поняв, что хилиархия им не по зубам, скрылись так же тихо, как и появились. Не из лёгких добыча, сама может по загривку настучать.
        Однако выход к Дамаску сегодня сорвался.
        Острис выслал конные дозоры, проследить - не сделали ли арабы обманный финт, спрятавшись на обратных склонах холмов.
        Но всадники ушли. Может быть, они ещё держали бы лагерь в осаде, но не было воды. Это человек может промочить горло из фляжки и некоторое время потерпеть. А лошади не прикажешь, и она не верблюд.
        Утром рабов не было видно. Осторожный Острис выслал дозоры, и только когда они вернулись, доложив, что противника не видно на несколько миль, отдал приказ собирать лагерь.
        Гоплиты споро вытаскивали колья и связывали их. Буквально прошёл час - и хилиархия была готова к выходу. Тут же двинулись походной колонной.
        К исходу дня вдали показалась гора. Гоплиты оживились - ведь некоторые из них уже бывали в этих местах.
        - Это гора Касьюн! Под ней Дамаск!
        Воины приободрились. Приятно сознавать, что опасный пеший переход уже почти позади. А из города, заметив хилиархию, выслали навстречу пару турм.
        Хилиархия разместилась в лагере на окраине города.
        Дамаск - город древний, известен с незапамятных времён. Первые сведения о нём появились с XV века до нашей эры. В 64 году до нашей эры его присоединил к Римской империи Гней Помпей. Здесь размещалась штаб-квартира и лагерь для римских легионов, воевавших с персами. В 395 году Дамаск и прилегающие земли вошли в состав Византии. Вот в этом бывшем лагере и разместилась пришедшая хилиархия.
        Лагерь был обустроен: каменные казармы для солдат, дома для офицеров - всё сделано основательно, из камня. Ведь римляне приходили сюда навсегда и обосновывались серьёзно.
        Дамаск был торговым центром Востока. Первые христиане появились в городе в I веке, после визита апостола Павла.
        В дальнейшем судьба города была многострадальной. С 661 по 762 год он был столицей халифата Омейидов. Трижды - в 1125, 1129 и 1148 годах - город безуспешно осаждали крестоносцы.
        Потом пришли египетские мамлюки. В 1300 году город разгромили монголы, в 1400 году Тамерлан разрушил город до основания. Руины перешли к османам, и город возродился вновь.
        Солдат разместили по казармам, накормили. Больше хотелось пить, чем есть - жара давала о себе знать.
        А с утра - завтрак, построение, служба пошли по накатанной полосе. Кентархии Алексея выпало нести караул. Начальник лагеря показал Алексею, где ставить посты, назвал пароль.
        Армия располагалась в нескольких городах, на землях враждебных арабов, и порядки в лагере были строгие, по меркам военного времени.
        Алексей с лохагами развёл караульных, а дальше уже декархи должны были менять гоплитов.
        Лагерь жил привычной жизнью. На плацу маршировали, бились на деревянных мечах, метали дротики - шло обучение новобранцев. После полудня жизнь на пару часов замирала из-за палящего солнца.
        Алексей направился на отдых в отведённую ему комнату - совсем неплохо отдохнуть. Распорядок дня в армии Востока отличался от распорядка дня в армии Фракии, но Алексею нравилось. Он проходил мимо домика Остриса, не отличающегося от других - разве только что часовой у дверей стоял. И не столько для охраны, сколько для престижа: лагерь и так охранялся серьёзно, чужие доступа внутрь не имели.
        Из окон домика вдруг раздался вскрик ужаса. Алексей и гоплит у дверей посмотрели друг на друга, недоумевая - не послышалось ли? Но ведь вскрик слышали оба.
        Алексей бросился в двери, гоплит за ним.
        Острис сидел на лежанке, держась за ногу, а на полу, приподняв хвост, свилась клубком змея. Кончик хвоста покачивался, и слышался странный шуршащий звук.
        Не раздумывая, Алексей выхватил меч и бросился к змее. Та подняла голову и повернулась. Маленькие злобные глаза следили за каждым движением Алексея, из приоткрытой пасти высовывался раздвоенный язык.
        Змея уже была готова напасть, но Алексей на миг опередил её, ударив мечом. Отсечённая голова покатилась прочь.
        Гоплит же застыл у двери в ужасе, не зная, что предпринять.
        На голени Остриса Алексей увидел две маленькие точки - всё-таки укусила мерзкая тварь. Он шагнул к своему командиру, и тот откинулся в страхе - ведь в руке Алексея был меч.
        Но кентарх провёл мечом по коже над ранками. Сделав разрез, он отбросил меч, встал на колени, припал к ранкам губами и стал отсасывать кровь с ядом, сплёвывая её на пол.
        У гоплита, всё так же стоявшего у двери, от удивления глаза полезли на лоб.
        - Быстро мне ремень! - скомандовал Алексей.
        Гоплит стал вертеть головой по сторонам, отыскивая ремень.
        - С себя снимай, не медли!
        А сам продолжал отсасывать и сплёвывать кровь - сейчас всё решала скорость.
        Язык во рту начал неметь.
        Гоплит, осторожно перешагнув через тело убитой змеи, протянул Алексею снятый с себя ремень, и он туго перетянул ремнём ногу Остриса ниже колена.
        - Твой меч, солдат!
        Гоплит трясущейся рукой подал Алексею меч. Алексей мог бы поднять с пола свой меч, но на нём могли остаться следы яда.
        Он надсёк кожу на голени Остриса, потом перерезал вену. Потекла кровь.
        - Дай посуду!
        Гоплит схватил со стола кружку, выплеснул из неё вино, и Алексей подставил кружку под струйку текущей крови. Обеими руками Алексей стал выдавливать из мышц голени кровь - она была с ядом, и нужно было удалить её как можно больше. Он не был врачом, но их учили оказывать первую помощь при травмах, ранениях, укусах змей и ядовитых насекомых вроде каракуртов.
        Когда кровь из вены почти перестала течь, он скомандовал гоплиту:
        - Убери кружку и вылей из неё кровь. Рану перевяжи.
        Говорил Алексей уже не очень внятно, хоть и старался: язык и губы немели всё сильнее - сказывалось действие яда.
        Он поднялся с пола, пошатываясь, дошёл до стола, припал к кувшину с вином и несколько раз прополоскал рот, каждый раз выплёвывая. Потом выпил вина. Голова закружилась, но не от вина - оно просто не успело всосаться в кровь.
        - Что-то мне нехорошо, - едва выговорил он. - Солдат, зови лекаря. - И осел по стенке на пол. Он успел заметить, как Острис обессиленно упал на мешок.
        Сколько он так пролежал, Алексей не помнил. Когда пришёл в себя, увидел над головой потолок.
        - Он пришёл в себя, - сказал кто-то рядом. Голос был незнакомым.
        Алексей повёл глазами - мышцы шеи почему-то не подчинялись. На лежанке, прислонившись спиной к стене, полусидел Острис. Ремень с ноги уже сняли, но сама нога ниже колена была багрово-синей. Это ничего, главное - жив.
        И опять голос по соседству:
        - Ну, раз очнулся - будет жить. Просто удивительно, как после укуса гремучей змеи оба выжили. Куда его?
        - Принесите вторую лежанку, пусть будет рядом, - распорядился Острис. - Мы оба едва вместе не погибли, теперь сообща выздоравливать будем. Я кентарху жизнью обязан.
        Человек поклонился и вышел. Как позже узнал Алексей, это был лекарь из лагеря.
        Вместе с Острисом они жили четыре дня, пока Алексей полностью не восстановился. Была ещё какая-то слабость, усталость, но в целом - терпимо. Кормили и поили Алексея так же, как и Остриса.
        Как-то вечером тот сказал:
        - Лекарь говорит, что даже он в таких обстоятельствах не смог бы действовать лучше тебя. Ты разве учился лечить людей?
        - Нет, Острис. Там, где я жил раньше, водились змеи. Хотел жить, потому и научился.
        - Когда ты бросился ко мне с мечом, я подумал - всё, убьёшь. Мысль даже мелькнула - не подослан ли? Прости за дурное.
        - Не за что. Ты же не знал, что я с добрыми намерениями.
        - Странно. Бросаешься с мечом, ногу порезал… При других обстоятельствах я бы убил тебя. Ты знаешь, что я из остготов?
        - Сказали уже.
        - У нашего народа традиции есть, а я сын своего народа. Если человек тебя спас, ты ему должен всю жизнь.
        - Традиция хорошая, но я не буду напоминать тебе о долге.
        - Не перебивай. Я твой командир и старше тебя. Есть много воинов, которые, не раздумывая, бросятся на меч или копьё, спасая своего товарища. Но мало кто из них, будучи храбрым, будет пить яд змеи, зная, что может умереть в страшных мучениях.
        - Яд был разбавлен твоей кровью, и я его не пил. Я отсасывал его из раны и сплёвывал.
        - И всё равно отравился. Ты быстр умом и действием, решителен и, не задумываясь, можешь отдать жизнь за другого. Очень похвально! Ты знаешь, в Константинополе не часто можно встретить офицера с такими качествами. Там больше в почёте интриги, сплетни, подкуп.
        - Я не византиец, Острис, я, как и ты, варвар.
        - Аспар тоже. Похоже, гниёт верхушка.
        - Ну да, у моего народа есть поговорка: «Рыба гниёт с головы».
        - Мудрый человек сказал. И я ещё одно скажу: у моего народа есть ещё один обычай, древний. Если мы обменялись кровью, то отныне мы братья. Правда, у нас для этого режут палец или запястье.
        - Слышал про такое.
        - Так что отныне ты мне брат.
        Алексей промолчал, ошарашенный. И что он мог ответить Острису? Отказаться - значит обидеть, причём крепко. Выразить согласие? Наверное, этого уже не требуется.
        - Не было у меня раньше брата, теперь будет, - только и смог ответить он Острису и протянул ему руку. Тот крепко пожал её, притянул Алексея к себе и обнял.
        - Я ведь невзлюбил тебя вначале. Тебя дукс Дисий Аспару, своему старому товарищу, рекомендовал. Подумал я тогда про тебя - карьеру делает, испытать тебя решил. Вот и испытал.
        - У меня родни и заступников в империи нет, всё сам.
        - Как нет? А я?
        - Только с сегодняшнего дня.
        - Служи честно и отважно, а я тебя отныне не забуду. Перерос ты кентарха. Вернёмся из похода - сам за тебя к Аспару пойду. Мы надолго здесь, в Дамаске, не задержимся. Я направлен переговоры вести с арабами. Император Флавий Маркиан считает, что лучше откупиться, чем воевать.
        - Не мне тебя учить, Острис. Но племенные царьки, получив золото, притихнут только на время. Сила - единственная вещь, которую они уважают. Пусти им кровь, разгроми их армию - будут бояться. А раз откупаешься, стало быть - слаб. И они будут нападать на тебя снова и снова, требуя каждый раз всё больше и больше золота.
        Острис удивлённо уставился на Алексея:
        - Я воюю в этих краях давно, но только совсем недавно понял эту истину. Пытался втолковать её Аспару и даже самому Флавию Маркиану - не слушают! А ты не прост, парень! И голова у тебя не кентарха. С такими мозгами как минимум трибуном быть надо.
        Алексей лишь пожал плечами. Не надо быть мудрецом, чтобы понять простые вещи.
        Глава 7
        Трибун
        На пятый день Алексей перебрался в свою комнату в офицерском доме. Ему было неудобно стеснять Остриса, да и окреп он.
        Когда он вышел на построение, гоплиты его кентархии встретили его криками «Салют!» и стуком мечей о щиты. Это был даже не стук, а оглушительный грохот.
        Алексей не ожидал такой встречи - всё-таки у него не было в сотне таких товарищей, как Актит.
        А после службы к нему заявились кентархи хилиархии - со своим вином и закусками.
        - Давай, Алексей, рассказывай.
        - О чём?
        - Не скромничай. Гоплит, что стоял на охране у дверей дома Остриса, таких небылиц рассказал, что не знаешь - верить или нет. Вроде бы ты после укуса змеёй командира мечом изрубил, кровь его выпил, и Острис воскрес. А ты ведь и в самом деле жил у него четыре дня. И мёртвую змею лекарь Овидий видел. Похоже, не врёт гоплит.
        - Сказки, небылицы всё! Гоплит был пьян или наврал со страху.
        - Вот и расскажи, как на самом деле было? - Алексей видел в глазах командиров неподдельный интерес.
        - Только сначала промочим вином глотки, - сказал кентарх первой кентархии Костис.
        Быстро разлив вино по кружкам, выпили за здоровье Остриса, и Алексей рассказал, как всё было на самом деле.
        В комнате наступила тишина.
        - Нет, я бы не решился, - сказал кентарх Николас. - Смерть в бою - геройская, как и подобает воину. А умереть в мучениях от укуса мерзкой ползучей твари?
        Выпили за Алексея.
        - А ты не колдун, случаем? Или шаман? - поинтересовался Тат. - Ты ведь единственный из нас варвар. Впрочем, Острис - тоже.
        - Хотите - любого заколдую? - пошутил Алексей.
        - А попробуй! - выкрикнул самый молодой кентарх Стратус.
        Алексей решил просто подурачиться. Он немного помахал руками, потом начал загробным голосом, каким говорили гипнотизёры, внушать Стратусу:
        - Твоя голова становится тяжёлой, по телу разливается тепло…
        Видел он по телевизору эти дурные передачи.
        Кентархи притихли, замолчали. Им было интересно и страшно одновременно, по коже побежали мурашки, а Алексей продолжал. Дурить так дурить, хоть посмеются потом.
        - Твои губы немеют. Они слиплись, и ты не сможешь их разлепить, пока я не разрешу.
        Тишина в маленькой комнате была гробовая.
        Алексей уже хотел рассмеяться, но в это время Стратус сделал страдальческое лицо и замычал. То ли он был от природы внушаем, то ли что-то совпало, но рта он открыть не мог, как ни пытался.
        Офицеры разом отодвинулись от Алексея, и вокруг него образовалась пустота.
        - Ну вот, а мы гоплиту не верили! Я его за враньё даже в караул поставил!
        На Алексея смотрели с опаской. Вроде был кентарх, как все, - и вдруг чудеса показывать начал. А с виду варвар неотёсанный. Впрочем, кто их знает, этих варваров?
        Стратус же продолжал мычать, показывая пальцем на рот.
        Алексей покрылся холодным потом: а вдруг назад не получится? В смысле - открыть кентарху рот? Он снова замахал руками и начал монотонно бубнить:
        - Веки твои, Стратус, тяжелеют, тебя тянет в сон. Открой рот, зевни.
        Стратус и в самом деле с облегчением зевнул.
        Офицеры дружно ахнули.
        - В твоём теле наступает лёгкость, веки открываются. Ты чувствуешь себя легко и спокойно, рот твой открывается свободно. На счёт «один» ты проснёшься! Три, два, один!
        Стратус открыл глаза и несколько раз открыл и закрыл рот. Кентархи заглядывали ему туда, как будто могли увидеть нечто необычное.
        - Алексей, сила в тебе чудная, только ты так больше не делай, - с дрожью в голосе после увиденного сказал Тат. Он и сам был уже не рад, что спросил Алексея о колдовстве.
        Выпивать кентархам как-то сразу расхотелось. Все попрощались с Алексеем и вышли из комнаты. «Нехорошо как-то получилось!» - подумал Алексей. Он пошутить хотел, а получилось так, что все поверили в сказку гоплита.
        Однако с этих пор во взглядах кентархов и гоплитов он ловил уважение и страх. Его стали побаиваться, но не сторонились. Зла он никому не делал, воевал, как и все, - а вдруг его колдовство пригодится? Каждый в душе надеялся на сверхъестественные возможности Алексея, если вдруг случится беда. Всё-таки лучше иметь колдуна в хороших приятелях, чем в недругах.
        Неожиданно для себя Алексей стал в лагере человеком известным, и не только среди солдат и офицеров своей хилиархии. С ним здоровались совсем незнакомые кентархи других хилиархий и турм. Ну, всадники - наёмные варвары, люди не совсем культурные, грамотные и просвещённые. Но со стороны коренных византийцев Алексей такой реакции не ожидал.
        Острис, до которого дошли нелепые слухи, лишь посмеивался. Ведь всё происходило с ним лично, и никакого колдовства не было и в помине. Но слухи он не опровергал, видимо - имел какую-то дальнюю цель.
        Служба шла своим чередом. Кентархию Алексея отправили в городишко Кутейда, лежащий к северу от Дамаска в одном дне пути. Сотня гоплитов, усиленная приданной декархией лучников, без происшествий добралась до города.
        Был он невелик, улицы по арабской традиции узкие и глухие. Дома в глубине дворов, огороженные глинобитной стеной.
        Конные дозоры и доносчики докладывали, что в город стекаются поодиночке и небольшими группами - по три-четыре человека - молодые мужчины.
        Посоветовавшись, трибуны в лагере решили, что в Кутейде зреет заговор и может вспыхнуть мятеж. Если бы был мусульманский праздник и в город шли женщины, старики и дети, это не вызвало бы опасений. Но способные носить оружие молодые арабы наводили на подозрения, и в Кутейду отправили кентархию.
        Выбор Остриса пал на Алексея. Сотник умён, решителен и сможет разобраться в складывающейся ситуации. Причём Острис дал ему имена доносчиков из местных жителей и снабдил деньгами.
        В любые времена и при любой власти всегда находились люди, готовые за деньги продать кого угодно. Верить им полностью нельзя, но когда несколько доносчиков независимо друг от друга говорят об одном и том же, подтверждая сведения друг друга, - это серьёзно.
        Только как же Алексею с доносчиками встретиться, не привлекая внимания окружающих? У него европейский тип лица, нет бороды, языка не знает - одни проблемы.
        Однако в лагере, который располагался на окраине города, служили в декархии несколько местных арабов. Они и город знали, и одновременно, владея родным арабским, говорили на латыни. Одно только беспокоило Алексея: кто-то из них мог сам «стучать» о том, что происходит в лагере, и если послать такого двурушника на встречу, противная сторона узнает об осведомителе и убьёт его. В принципе Алексею не было жаль доносчика: люди, продающие своих же за деньги, уважения не вызывают. Но если убьют одного-другого, получится плохо: доносчики просто не будут «стучать», и командование не получит сведений, иногда довольно важных.
        Для начала Алексей решил выявить, кто из пращников-арабов предатель. Их могло и не быть, но перестраховаться стоило. Всех он проверить не мог - это заняло бы слишком много времени. Но нескольких, кому он мог бы доверить связь с информаторами, проверить стоило.
        Договорившись с одним из своих декархов и прогуливаясь по лагерю, Алексей улучил момент, когда рядом стоял один из пращников-наёмников, и вроде невзначай сказал, что завтра праздник, гоплиты могут напиться и ослабить караул. Алексей говорил об этом с декархом, но сам поглядывал на араба. Тот стоял к ним спиной, но явно прислушивался - даже двигаться перестал.
        На следующий день, ближе к вечеру, он распорядился выдать воинам только одной декархии амфору вина. С декархом же договорился, чтобы гоплиты шумели - даже песни пели, и вели себя, как пьяные. Декарх удивился - чудит кентарх, но выполнил всё в точности.
        После ужина декархия осталась за столом, выпили всего по глотку, но говорить начали громко; потом осушили кружки до дна. Поскольку было дозволено, стали горланить песни.
        К Алексею пришли сразу два декарха:
        - Дисциплину разлагают. Наши воины обижаются, говорят - почему им можно?
        - Моё задание, - не стал вдаваться в подробности Алексей. - А вы усильте бдительность. Караул ночью удвоить, не исключено - последует нападение.
        Обескураженные услышанным, декархи ушли, но к словам Алексея отнеслись внимательно. По крайней мере, гоплиты легли спать одетыми и в защите.
        А ночью прозвучал сигнал тревоги. До десятка арабов с ножами попытались перелезть через стену лагеря и были обнаружены часовыми. Нескольких человек удалось убить, а одного взять в плен. Привели его к Алексею.
        Пришлось звать одного из арабов-пращников в качестве переводчика.
        Алексея интересовал только один вопрос:
        - Кто в нашем лагере приносит вам сведения?
        - Не знаю! - захваченный молодой мужчина держался вызывающе и злобно сверкал глазами.
        - Ты из города?
        - А хоть бы и так!
        - Завтра утром воины приведут сюда твою семью. У тебя есть мать, отец, братья и сестры?
        - Есть, - воинственный пыл араба сразу угас.
        - Я отдам твоих сестёр на потеху моим солдатам - они давно не встречались с женщинами. А со всех мужчин семьи прикажу заживо содрать кожу.
        - Пусть лучше я умру! - закричал араб.
        Алексей не был настолько жесток, чтобы на самом деле растерзать семью пленного. К тому же, если об этом узнают в городе, будут волнения и друзей у византийцев не прибавится. Но говорил Алексей спокойно и на полном серьёзе.
        - Нет, ты не умрёшь. Но ты будешь смотреть на мучения своих близких и на то, как мои солдаты насилуют твоих сестёр. А потом мы тебя отпустим. Живи с тяжким грузом в душе всю свою жалкую жизнь.
        - Ты так не поступишь, это подло!
        - А кто мне помешает это исполнить? К тому же ты сам был среди напавших ночью на лагерь. Честные воины не бьют ножом спящего, а выходят на бой днём, лицом к лицу с врагом. Но и это ещё не всё! Я отпущу тебя - это правда. Но я распущу слух, что ты всех предал. Тебя убьют твои же товарищи, а род твой будет проклят до скончания дней.
        В глазах араба промелькнуло отчаяние. Он думал, старался найти выход из опасной и щекотливой ситуации, но не находил.
        - Ладно, можешь убить меня, но не трогай мою семью и пощади моё честное имя. Предатель служит у вас и…
        Араб не успел договорить. Пращник из наёмных арабов, вызванный в качестве переводчика, вскочил, выхватил из ножен кинжал и вонзил его в грудь пленному.
        На мгновение все замерли от неожиданности и шока, а пращник, воспользовавшись этим, выскочил из комнаты.
        Только далеко уйти он не успел. Один из пращников, стоявший перед штабным домиком, услышав крик и увидев убегающего, выхватил из-за пояса петлю, раскрутил её и пустил камень в сородича. Тот рухнул с разбитой головой на глазах у выбежавшего Алексея и декарха.
        - Чёрт! - выругался Алексей. Пленный убит, пращник-переводчик - тоже. Но он точно был предателем, а собаке - собачья смерть. Но теперь не узнать, кто «стуканул». А впрочем - ведь он видел, пусть недолго и сбоку, лицо араба, который слышал их разговор с декархом.
        - Выстроить всех воинов-арабов!
        Через десять минут полтора десятка арабов стояли перед ним в шеренге. Пока они собирались, Алексей вызвал лучников.
        - Будьте наготове. Как только кто-либо попробует убежать, или я сам на кого-то укажу - стрелять на поражение сразу, без раздумий.
        Лагерь был похож на растревоженный улей. К штабному домику подошли арабы, потом лучники, вдоль стен ходили усиленные вдвое против обычного караулы, везде горели факелы.
        Алексей подозвал к себе декарха, с которым вёл разговор в присутствии араба:
        - Ты запомнил лицо того араба, который нас слушал?
        - Смутно. Для меня они все на одно лицо - чёрные глаза, чёрные бороды…
        - Пойдём, попробуем опознать.
        Пращники не понимали, зачем их построили, косились на тело убитого сородича.
        Алексей прошёл вдоль строя, всматриваясь в лица наёмников. Вроде нет похожего. Повернулся к десятнику, но тот тоже развёл руками.
        Алексей прошёлся второй раз и остановился напротив декарха пращников:
        - Скажи, у тебя все люди построены?
        - Один убит - вот он. А ещё один, Саид, отпросился после обеда - отец тяжело заболел.
        - Ясно.
        Скорее всего отпросившийся и был тем пращником, который подслушивал. Узнав о происшедших в лагере событиях, он не вернётся, а попытается сбежать из города.
        - Декарх, ты знаешь, где он живёт?
        - Да, рядом с базаром.
        - Приведи его сюда.
        - Сейчас? - удивился декарх.
        - Ты плохо слышишь? Если его не будет здесь к утру, декархом будет другой.
        Выбрав среди своих гоплитов трёх воинов, декарх ушёл с ними в город.
        - Выкиньте за стены убитых! - распорядился Алексей.
        - И этого? - указал на труп пращника декарх.
        - Он такой же враг, как и другие. Пусть их тела сожрут ночью шакалы или гиены. Он хуже врага - он предатель.
        Часа в четыре утра, когда на горизонте появилась узкая полоска зари, пращники привели Саида. Его лицо «украшали» кровоподтёки.
        - Сопротивлялся, идти не хотел. Пришлось применить силу, - доложил декарх пращников.
        - Молодец, ты сохранил должность. Отведи его ко мне. Двум гоплитам - охранять пленного. Пращники свободны.
        Ночь выдалась бессонной. Упрямый араб, несмотря на факты, молчал. Но задумка Алексея не пропала даром - кентархия не потеряла ни одного человека. Были убиты несколько нападавших и выявлены два предателя - для одной ночи достаточно результативно.
        На допросе Алексей морально давил Саида, но тот молчал.
        - Убить и выбросить за стену, к другим. Пусть эту падаль сожрут стервятники или гиены.
        Гоплиты подхватили под руки Саида и потащили к стене. Вскоре раздался короткий вскрик и тупой удар о землю переброшенного через стену тела.
        Первая часть плана выполнена, но кого послать к осведомителям? Вспомнился пращник, убивший своего - для него воинский долг оказался выше соплеменных чувств. Скорее всего на него можно положиться.
        Утром, после построения и развода караула, Алексей подозвал к себе пращника и прошёл с ним в комнату.
        - Как тебя зовут, солдат?
        - Магомед.
        - Ты хороший воин, Магомед. Ты убил предателя, благодарю тебя за службу.
        Магомед вскочил и вытянулся. Видимо, он не часто получал благодарности. Есть такая порода солдат: служат честно, тянут свою лямку, но подвигов не совершают. Они не заметны, хотя на таких и держится армия. А благодарят тех, кому благоволит начальство и кто умеет вовремя подсуетиться, прогнуть спину.
        У Алексея был небольшой фонд для подкупа местных, который дал ему Острис. Империя не обеднеет, если он отблагодарит Магомеда.
        Алексей протянул пращнику серебряный миллиаресий. Тот с достоинством взял - не схватил жадно, а именно взял, что для Алексея было хорошим знаком. Хотя глаза пращника довольно блеснули.
        Для подкупа выделялись деньги мелкие - серебро и медные нуммии. Страна бедная, и для местных серебряная монета - огромные деньги.
        - Садись, Магомед, ещё разговор есть. Но только секретный, чтобы никто не знал - даже твой декарх.
        - А что я ему скажу, если он спросит - зачем меня вызывали?
        - Скажи - благодарил за службу. О деньгах молчи, иначе завидовать будет.
        - Как скажешь, сахиб.
        «Сахибом» уважительно называли господина.
        - У тебя есть гражданская одежда?
        - Конечно, я не хожу в город в форме. В городе не любят византийцев.
        - А что ты делаешь в городе?
        - У меня там семья: старый отец, жена, четверо ребятишек. Они живут только на моё жалованье. Не богаты, но и не голодают, как другие, на лепёшку и финики хватает каждому.
        - Мне нужно, чтобы ты встретился с… - Алексей подыскивал подходящее слово, - с людьми, которые поставляют нам определённые сведения.
        Магомед нахмурился. Предатели, на чьей бы стороне они ни были, - это плохо.
        - Ты пойми, Магомед! В город стекаются молодые мужчины-арабы. Явно затевается восстание или нападение на лагерь. Твои соседи знают, что ты служишь у нас. Как думаешь, пощадят твою семью, если восставшие возьмут верх?
        - Нет, - опустил голову пращник.
        - Если они устроят восстание, империя всё равно его подавит. Она сильнее, у неё много тысяч солдат. Город утопят в крови, а в горячке кто будет разбираться, где мирный житель, а где враг?
        - Твоя правда, сахиб. Я согласен. Что я должен делать?
        Алексей назвал имя одного из осведомителей.
        - Кривой Муса? Брадобрей? - удивился Магомед. - Он болтлив, как женщина!
        - У него удобное место на базаре. Люди приходят, он их бреет, разговаривает - так и узнаёт всё.
        - Воистину империя хитра!
        - Дашь ему два нуммия, если скажет что-то стоящее. Меня интересует, зачем в Кутейду собираются молодые люди и что они затевают, - Алексей протянул Магомеду медяки.
        - Понял, кентарх! Когда я могу идти?
        - После обеда. Я скажу, чтобы тебя выпустили из лагеря. Явишься сюда - постарайся зайти ко мне незаметно.
        - Постараюсь.
        Теперь оставалось только ждать, какие новости принесёт Магомед.
        Следующим утром он стоял в строю своей декархии пращников.
        Алексей специально назначил пращников в караул на стены - так легче незаметно встретиться с Магомедом.
        Через пару часов он пошёл проверять часовых - дошла очередь и до Магомеда.
        - Говори.
        - У Мусы был, он мне бороду подправил. Мужчины в городе и в самом деле появились. Много, не меньше сотни. Отираются на базаре, мутят народ, говорят - надо перерезать всех византийцев и позвать персов. Деньги я Мусе отдал.
        Алексей задумался. Где-то есть центр, который и направляет мужчин в город - сами по себе они не соберутся. Надо бы вычислить вожаков, взять в плен, допросить с пристрастием. Но это успеется.
        - Зайди вечером, - приказал он Магомеду.
        - Хорошо, сахиб.
        Вечером Алексей назвал ему имя и место, где можно найти второго осведомителя, а также отдал деньги.
        - Можешь завтра на службу не приходить.
        - А декарх?
        - Я сам скажу ему.
        Магомед оказался сущей находкой. Он не только побывал у осведомителя, но и по городу побродил, на базаре потолкался. О, эти восточные базары! Это не только место для торговли всем - фруктами, кишмишем, мясом, тканями, оружием - это центр всех новостей. Потолкавшись здесь, можно узнать всё, что произошло в городе.
        Магомед делал вид, что выбирает товар, яростно торговался, а сам слушал. Аллах наградил его наблюдательностью, живым умом и сообразительностью. И когда он вечером заявился к Алексею, то принёс ему не только информацию от доносчика, но и свои наблюдения, как потом оказалось - довольно точные.
        По всем разрозненным данным, получалось, что в городе замышляется восстание. Завтра вечером заговорщики соберутся на базарной площади с оружием. Сначала они пройдут по городу и, пользуясь тем, что византийские воины в лагере, перережут всех христиан. А ближе к утру, когда сон наиболее глубок и сладок, сразу с нескольких сторон предпримут штурм лагеря. Угроза серьёзная, поскольку к заговорщикам примкнут сочувствующие или просто любители под шумок пограбить, побесчинствовать. И надо было давить восстание в зародыше, когда заговорщики будут ещё на площади.
        Алексей поблагодарил Магомеда, дал ему ещё денег - Острис давал их ему для информаторов, - а чем Магомед не информатор? Сейчас он - его глаза и уши в городе.
        - Подскажи, как можно вечером вывести к площади кентархию?
        Магомед ответил почти сразу:
        - Никак! Улочки, что ведут к базарной площади, довольно плотно заселены. Гоплитов увидят, и сбор перенесут на другое время.
        Другое время Алексея не устраивало. Восстание просто отложат на неопределённый срок, и это всё равно, что жить под занесённым топором.
        Внезапно в голове мелькнула мысль:
        - Ты сможешь нанять большие крытые повозки?
        - Конечно.
        - Вот тебе деньги, пусть завтра, скажем, в обед, они прибудут в лагерь. Прикинь сам, сколько повозок будет нужно, чтобы разместить в них сотню воинов с полным вооружением.
        - Не меньше десяти, а то и двенадцати.
        - Лучше двенадцать - мне спокойнее будет. Магомед, от тебя сейчас многое зависит, не подведи. Иначе в городе случится резня, будет много крови.
        - Аллах велик, он не допустит. А я, слуга его, сделаю всё.
        Магомед ушёл в город. Алексей же призвал к себе кентархов и объяснил свой план.
        Ближе к вечеру на подводах воины выедут из лагеря. Не колонной - это привлечёт ненужное внимание, а поодиночке. Прибыв к площади, подводы поставить на разных улицах и ждать сигнала букинатора. Дождавшись звука трубы, всем гоплитам покинуть повозки и перегородить улицу, а затем начать сжимать кольцо вокруг заговорщиков. Кто окажет сопротивление - убивать на месте без жалости. Бросивших оружие вязать верёвками и группами отправлять в лагерь. Детей, женщин и стариков не обижать, не трогать, чтобы не накалять обстановку.
        - Всё ли понятно? - завершил Алексей.
        - Вроде всё.
        - Выдвигаться в полном вооружении со щитами и копьями. До сигнала всем сидеть в повозках тихо, не разговаривать. На завтра все занятия отменяю, отдыхать - ночь предстоит бессонная. В лагере останется десятая декархия - охранять сам лагерь и стеречь пленных. Пращники останутся нести караул на стенах.
        Пращники были из местных, и Алексей не хотел вмешивать их в городские дела: случись кровопролитие - могут быть обиды и кровная месть.
        Днём гоплиты занимались своими делами. Одни отсыпались, другие с азартом играли в кости, несколько воинов просто ходили по лагерю, недоумевая - почему им дали непредвиденный выходной?
        Всё стало понятно после обеда, когда одна за другой стали прибывать подводы. На высоких колёсах, крытые парусиной, на передке восседали арабы в белых одеждах. Алексея всегда удивляло - как они ухитряются оставаться чистыми? Понятно, под лучами палящего солнца в белом комфортнее - но всё же?
        Алексей приказал гоплитам строиться, собрал у себя декархов и распределил их по повозкам. Приданных лучников посадил по одному на повозку.
        Теперь он хотел прояснить один вопрос - оставлять ли на облучке арабов? Или переодеть их в одежды возничих и ехать так? В каждом варианте были свои плюсы и свои минусы.
        Если переодеть в одежды возничих гоплитов или декархов, лошади или быки могут их и не послушать. А если оставить возничими арабов, они могут поднять тревогу в городе, и тогда вся задуманная операция накроется медным тазом.
        И тем не менее решили ничего не менять. Животные знают и слушают своих погонщиков, арабы знакомы с городом и улицами. К тому же город невелик, повозки знакомы местным жителям, и новые возничие вызовут подозрения. Но за спиной у каждого возничего решено было посадить гоплита с обнажённым мечом, и если поведение погонщика насторожит его - он имеет право убить возничего.
        Возничие уже поняли, что влипли в передрягу и вести себя должны смирно, иначе вместо денег могут получить удар мечом в брюхо.
        Уехала одна повозка, другая, третья… В последней повозке ехал сам Алексей. Там же сидел Магомед. Бык легко тянул повозку, но был уж очень неторопливым и флегматичным.
        Они прибыли на место. Алексей отогнул край полога - перед ним была городская площадь.
        - Магомед, посмотри сам, - прошептал он.
        Пращник приник к щели в пологе.
        - Собираются уже. Я узнал одного парня, который подбивал жителей на мятеж.
        - Тогда идём.
        По-южному быстро стемнело. Обычно с темнотой жизнь на улицах и площадях замирала. Люди ложились спать с заходом солнца и вставали с восходом. Сейчас же на площади было полно народа, в основном молодых парней, у некоторых за поясом поблёскивало оружие.
        Арабы стали собираться в центре, и Алексей решил, что пора, иначе можно опоздать. Пусть кто-то не успел прийти на площадь, но таких немного. Им повезло. Однако если выжидать ещё, чужаки ринутся по улицам, и тогда потери среди мирных жителей могут быть велики.
        - Букинатор, сигнал!
        Гремя оружием, из повозки Алексея уже выпрыгивали с заднего борта на землю гоплиты.
        Завыла труба. Звук был громкий, трубный - как у слонов на водопое. На всех улицах гоплиты высаживались из повозок, перегораживая все подходы к площади. В полминуты площадь оказалась закупорена со всех сторон.
        Звук трубы и внезапно появившиеся воины привели заговорщиков в замешательство. Они заметались в ловушке, в которую превратилась базарная площадь. Одни призывали прорываться с оружием в руках, другие безвольно стояли.
        Алексей сложил кисти рук рупором и поднёс их ко рту:
        - Я кентарх Алексей Терех! Предлагаю сложить оружие. Всем подчинившимся гарантирую жизнь. Кто попытается сопротивляться - погибнет. Магомед, переведи!
        Магомед громко перевёл всё, что сказал Алексей.
        Но арабы сбились в плотную толпу посередине площади, ощетинились мечами, ножами, кинжалами.
        Ну, была бы честь предложена.
        - Таксоты, пускать стрелы! - скомандовал Алексей.
        Защёлкали тетивы, и со всех сторон, со всех улиц и переулков полетели стрелы. И каждая находила цель: ведь на арабах не было шлемов и защиты, как и щитов. Пять минут - и десятки убитых и раненых валялись на площади. К чему вводить в бой гоплитов, рисковать воинами, когда есть лучники? Победа хороша, когда потери минимальны или их нет вовсе.
        Подняв руки, Алексей крикнул:
        - Таксоты, прекратить стрелять! Ещё раз предлагаю сдаться!
        В толпе арабов началось шевеление, переговоры. Умные поняли, что выбора у них нет, фанатики призывали броситься на гоплитов и погибнуть с честью. Других вариантов выбраться с площади не было.
        - Считаю до трёх! - прокричал Алексей. - Кто не сложит оружие, будет убит! Вспомните о своих семьях!
        Несколько человек с мечами кинулись к гоплитам, но были заколоты копьями.
        - Раз! Два!
        Около десятка арабов сложили оружие на утоптанную до каменной плотности землю.
        - Отойти вправо, к тому забору.
        Алексей немного выждал, чтобы сдающиеся успели выполнить его приказ.
        Как только безоружные арабы потянулись к глухому забору, стали складывать оружие и другие. Это как лавина. Покатился маленький камень - увлечёт за собой другие, и вот уже со склона горы ползёт каменная лавина.
        Сдались не меньше половины - около полусотни.
        - Три! Таксоты, уничтожить оставшихся!
        Алексей не успел договорить, как в арабов полетели стрелы. Несколько минут - и стоящих уже не было. Те же, кто лежал, только стонали или хрипели в агонии.
        Сложившие оружие и стоявшие у забора со страхом глядели на финал - ведь и они могли точно так же лежать здесь. Ещё минуту назад они были вместе - и вот одни остались в живых, другие мертвы.
        - Гоплиты, вперёд! Связать пленных, отконвоировать в лагерь. Почему повозки ещё здесь?
        Пленных связали верёвкой в одну цепочку, гоплиты встали с обеих сторон. Пленные и воины направились в лагерь.
        Алексей был доволен. С его стороны не потеряно ни одного человека, а мятежа удалось избежать, задавить его в зародыше. Большая часть тех, кто не захотел сложить оружие, уничтожена. Несомненный успех!
        По прибытии в лагерь пленных определили в узилище. Было оно невелико и рассчитано человек на десять, но сейчас туда затолкали всех.
        Алексей распорядился всем отдыхать. Уже утро, через час взойдёт солнце. Ночь выдалась беспокойной, бессонной, но он чувствовал удовлетворение. Вот отоспится и приступит к допросам. Кого по глупости вовлекли или деньги посулили - всыпать розог и выгнать. А тех, кто взял оружие в руки сознательно, кто убеждённый враг, того придётся отконвоировать в Дамаск, в тюрьму. А там скорый суд и скорее всего каменоломни, в которых долго не живут. Но это уже не его забота.
        С чувством исполненного долга Алексей лёг спать.
        Проснулся он от лёгкого покашливания. Вскочив, схватился за меч, лежащий рядом, но это был декарх пращников.
        - Прости, что разбудил, кентарх. Там, у ворот, толпа местных жителей.
        - Чего они хотят? - Сон мигом слетел.
        - Спрашивают, что с убитыми делать. Жара на улице, вонять скоро начнут. Всё-таки базар рядом, нехорошо.
        - Что предлагаешь?
        - Пусть похоронят по нашим обычаям.
        - Бросить бы их тела в пустыне на растерзание шакалам. Но раз ты просишь, так тому и быть. Иди, распорядись.
        Алексей пообедал, затем приказал напоить пленных водой и приводить к нему по очереди. Сам расположился на табурете за столом.
        Двое гоплитов при мечах заводили пленных. Часть их была испугана, имела жалкий вид. На вопросы отвечали сразу, но не знали никого: ни главаря, кто руководил ими здесь, ни того, кто выше.
        В том, что мятеж замышлялся не в Кутейде, Алексей не сомневался. Невиновных, погнавшихся за деньгами и поддавшихся на сладкие речи вербовщиков, он заносил в список и предупреждал:
        - Ты уже в чёрном списке. Ещё раз будешь замечен в беспорядках - тебя повесят. За участие в заговоре приговариваю тебя к двадцати ударам розгой. После этого до вечера ты обязан покинуть город. Если будешь обнаружен утром, тебя повесят. Я бы этого не хотел - ведь я обещал сохранить вам вашу жалкую жизнь.
        Гоплиты выволакивали пленных на плац, клали на бревно, от души хлестали вымоченными в солёной воде розгами и пинками выгоняли за ворота.
        Один из декархов сказал в сердцах:
        - Если бы они взяли верх, нас бы не пощадили, перерезали бы глотки, как баранам. А мы их - розгами…
        Но Алексей не хотел лишней крови, жестокости. Мятеж подавлен, он свою задачу выполнил - зачем казнить?
        Однако не все пленные производили впечатление заблудших овечек. Да, бросили оружие и сдались, но только затем, чтобы сохранить жизнь в безвыходной ситуации. Таких набралось десяток, и Алексей снова отправил их в тюрьму.
        Кое-что ему удалось выбить из этих, настоящих врагов. Похоже, головка заговора, человек-мозг, скорее - агент персидский. Находился в Эс-Сухне, недалеко от Евфрата. Река играла важную роль, её исток и низовье находились в сопредельных странах, и по реке вполне могла бы осуществляться связь на лодках. Большая группа незамеченной к городу не подойдёт, одному по полупустыне пройти сложно. А на лодке - в самый раз. Надо передать сведения Острису, заодно сообщить о подавлении мятежа и количестве взятых пленных. Конный мог бы добраться до Дамаска за пару часов и привезти ответ, только коня нет.
        После раздумий Алексей вызвал к себе Магомеда.
        - Ты проявил себя с лучшей стороны, я доволен тобой.
        Магомед степенно поклонился, но по губам скользнула и исчезла едва заметная улыбка. Доброе слово и кошке приятно, а человеку - и подавно.
        - Ты умеешь держаться в седле? - спросил его Алексей.
        - Сахиб, я же араб. Какой мужчина из нашего рода не может держаться в седле?
        - Сколько стоит лошадь?
        - Скакун - дорого, не меньше трёх миллиаресиев.
        - Держи деньги, купи коня и седло. Поедешь в Дамаск с письмом к Острису, вернёшься с ответом. Коня потом оставишь себе. Алы или турмы у нас нет - зачем нам конь? А ты заслужил.
        Магомед поклонился и вышел.
        Алексей рассудил так: зачем беречь деньги для информаторов, когда их можно потратить с пользой? Тем более этот пращник, один из местных, оказал армии неоценимые услуги.
        И Алексей уселся писать письмо Острису.
        Часа через четыре в лагерь верхом на коне въехал Магомед. Выглядел он чрезвычайно гордым, ведь для араба скакун - предел мечтаний. Такая лошадь стоит дорого, а страна бедная.
        Гоплиты были удивлены, а Магомед, ловя на себе завистливые взгляды - в первую очередь пращников-арабов, - привязал коня у коновязи и вошёл в домик Алексея.
        - Предлагаю переночевать в лагере, а утром уже - в путь. Случись непредвиденная задержка в пути, ты не успеешь до темноты добраться до Дамаска.
        - Мой конь летит, как ветер! - горделиво сказал Магомед. - Я успею.
        - Ну смотри. Удачи тебе! Жду с ответом.
        Магомед сунул письмо за пазуху, поклонился и вышел.
        Теперь оставалось только ждать.
        На следующий день к вечеру Алексей стал испытывать беспокойство - пора бы Магомеду уже и вернуться. Однако он мог задержаться и не по своей воле. Остриса могло не быть в Дамаске: он мог уехать по службе в другой город провинции - да мало ли что ещё?
        А следующее утро принесло неприятный сюрприз. К Алексею пришёл старшина торговцев, араб - уже в возрасте, седой, с морщинистой шеей.
        - Приветствую тебя, сахиб!
        - День добрый. Что привело тебя ко мне?
        - Несчастье. Ты посылал своего человека в Дамаск?
        - Может быть.
        - Подожди немного, у ворот лагеря мой человек.
        Старик пошёл к воротам, Алексеем же овладело тревожное предчувствие, и он направился следом за стариком.
        У ворот на карауле несли службу два гоплита. Они пропустили старика к кентарху, но остановили второго, молодого араба с мешком за плечами.
        - Покажи, - распорядился старик.
        Молодой араб развязал мешок, и Алексей, а из-за его плеча и гоплиты заглянули в него.
        В мешке лежала отрубленная голова Магомеда.
        Гоплиты отшатнулись - зрелище было ужасающим.
        - Ты где нашёл её, старик? - Алексея убийство Магомеда неприятно поразило.
        - Утром нашли на базарной площади. Кто-то подбросил, причём оставили на том самом месте, где твои воины посекли стрелами мятежников.
        Алексей от злости скрипнул зубами. Кто-то из уцелевших мятежников отомстил Магомеду за помощь византийцам. Жаль пращника, он был хорошим воином. И письмо Алексея не дошло до адресата. Предупреждал же он Магомеда - утром выезжать надо!
        Вокруг города шастают шайки бедуинов и неизвестно ещё кого. Разбойников тоже хватает. Правда, те могли просто отобрать коня, но не подбрасывать голову.
        - Спасибо, старик, что не побоялся прийти. Пусть твой молодой спутник отнесёт голову семье Магомеда - они должны знать о гибели мужа и отца. Он был хорошим воином.
        Старшина торговцев и его молодой спутник поклонились и ушли, унося страшный груз.
        Алексей вернулся в домик. Стало быть, ответа не будет. И теперь ему надо решать, что делать дальше. Острис ему поручил разобраться, что за мужчины собираются в городе. Алексей проблему разрешил, подавил готовый вспыхнуть мятеж, взял пленных. Стало быть, приказ выполнен. А раз так - можно возвращаться в Дамаск. Плохо, что без приказа Остриса, получается - самовольно. Но пленные имеют сведения о смутьянах в Эс-Сухне. Если промедлить, восстание может вспыхнуть в другом городе. Нельзя упускать время! Но если послать в Дамаск ещё одного воина для связи, его может постигнуть участь Магомеда.
        И чем больше размышлял Алексей, тем твёрже становилось его убеждение в том, что идти в Дамаск надо всей кентархией и с собой вести пленных. Пусть их допросят, выбьют все сведения, а там Острису решать, что предпринять. Даже если он будет не прав, доставив пленных в Дамаск, вернётся в Кутейду. В конце концов, до его прихода в Кутейду в лагере были только пращники из местных, поэтому для города по большому счёту ничего не изменится.
        О своём решении Алексей никого не предупреждал, опасаясь, что кто-нибудь из местных пращников может проболтаться. Конечно, опасения его пока не имели под собой оснований, но полностью арабам он не доверял.
        Утром на построении он объявил о выходе. Гоплиту собраться - только защиту надеть да щит с копьём взять.
        Пленных снова связали одной верёвкой. Те испуганно вертели головой по сторонам. Чего они ожидали увидеть - виселицу?
        Их поставили в середину походной колонны. Справа, слева, впереди и сзади - гоплиты. Алексей хотел довести пленных до Дамаска в целости. Лучников он распределил по десяткам и отдал приказ о выступлении.
        Колонна двинулась в путь - до вечера необходимо было добраться до Дамаска.
        Жители уход воинов видели - колонну не скроешь. Кто-то откровенно радовался, другие озаботились. Находившиеся в городе кентархии вселяли уверенность и чувство стабильности, защищённости. Разве сможет теперь десяток пращников прикрыть город от набегов разбойничьих шаек, конных разъездов персов или бедуинов? Все они имели одну тактику: внезапно налететь, побесчинствовать, нахватать трофеев и быстро скрыться, опасаясь подхода армейских подразделений.
        До полудня кентархия продвигалась быстро - дорога была знакомой. Жара, вездесущая пыль. Но воины уже привыкли ко всему, и сейчас это не так раздражало, как в первое время после прибытия в страну.
        Вдали уже показалась гора Касьюн, когда сзади поднялось пыльное облако - их догонял конный отряд.
        Алексей приказал гоплитам развернуться и построиться «черепахой». Лучше перестраховаться, чем понести необоснованные потери.
        Вот уже различимы лица, одежда… Арабы!
        На службе империи были турмы по 30-40 человек из местных. Они несли дозорную службу и разведку, поскольку хорошо знали местность. Но и наёмники, и разбойники одеты были одинаково, в национальные одежды - бурнусы. Они предохраняли кожу от солнечных ожогов.
        Приблизившись, всадники стали рассыпаться в широкий строй, явно собираясь атаковать. Чужие!
        - Пилумы вперёд, приготовиться к отражению атаки! - приказал Алексей.
        Первые два ряда гоплитов ощетинились копьями.
        - Таксоты, стрелять на поражение!
        Лучники открыли стрельбу. Арабы стали нести потери.
        Но попасть в быстро передвигающуюся цель непросто. Конница накатывалась, арабы хотели ударить конями, разметать строй пехоты, а потом рубить.
        Ударить удалось только нескольким, да и то безуспешно - кони и всадники оказались нанизанными на копья. Другие просто струсили, в последний миг отвернули коней. Зато лучники поработали славно. Один за другим всадники выпадали из сёдел.
        Несколько гоплитов из переднего ряда были свалены на землю и придавлены тушами коней, но находящиеся поблизости товарищи быстро извлекли их из-под завалов.
        Из нападавшей турмы остался едва ли десяток, и теперь они нахлёстывали коней, уходя в степь. Лихой рубки не получилось. Для успешной атаки надо всегда иметь как минимум трёхкратное превосходство в живой силе.
        Когда всадники скрылись за холмами, Алексей приказал собрать оружие убитых арабов и продолжить путь.
        К городу они успели добраться до наступления темноты. По пути видели вдалеке одиноких всадников, скорее всего - разведку, но больше нападать арабы не отважились. Гоплиты - не торговый караван, они способны дать отпор, выучка и дисциплина в войске на высоте.
        Разместив воинов в лагере и определив пленных в тюрьму, Алексей направился к Острису для доклада.
        Трибун сидел за столом и при свете двух масляных светильников читал бумаги.
        - Ты? - удивился он, увидев Алексея.
        - Я. Задача выполнена, мятеж подавлен. Взяты пленные, остальные убиты. Арабов допросить надо, есть сведения, что в Эс-Сухне их главный находится, тот, который организовывает мятежи в городах.
        - Ты сильно рисковал. Мы контролируем только города. В степи полно банд, даже персы делают вылазки.
        - Я отправлял к тебе посыльного с письмом, но его перехватили. Вчера утром на базарную площадь подкинули его отрубленную голову для устрашения. Решил вести пленных всей кентархией в Дамаск.
        - Пожалуй, правильно. Сюда, в город, нам на смену прибывают другие части - они уже высаживаются с кораблей в Тартусе и Латакии. Наша хилиархия на этих же судах отбывает в Константинополь. А теперь отдыхай, ты устал. Завтра с утра - ко мне на совет.
        После утреннего построения кентархи собрались у Остриса. Трибун заслушал о состоянии кентархий, боеспособности, а потом объявил всем о возвращении в столицу.
        Новость была принята с восторгом. Восточная экзотика уже порядком поднадоела - особенно жара и пыль. Климат для европейцев был непривычен и тяжёл - пекло постоянное, ветер с песком.
        Острис решил уходить всем вместе, всей хилиархией - так безопаснее. Хотя по логике вещей дело обстояло так: прибыла новая кентархия - старая уходит в порт. Но так можно потерять людей. А возвращаться в столицу с большой убылью ни кентархам, ни трибуну вовсе не хотелось. Потери и так были значительные, в некоторых сотнях едва осталось по лоху. Участие в схватках, эпидемии дизентерии и других болезней, малоизвестных в Константинополе, привели к большой убыли. Кентархия Алексея на фоне других сотен выглядела ещё вполне боеспособной, хотя насчитывала едва ли две трети личного состава.
        Вновь прибывшая хилиархия пришла двумя колоннами с разницей в два дня, поскольку выгружалась в двух портах сразу. Суматоха, беготня по лагерю. Собирались убывающие сотни, размещались вновь прибывшие - лагерь гудел, как растревоженный улей.
        Потом - два дня пути по пыльной дороге под палящим солнцем, и добрались до Тартуса. Половине хилиархии предстояла ещё дорога до городка-порта Латакии.
        Но сотне Алексея повезло, их определили на судно в Тартусе. Вместо двух кентархий, как по пути в Сирию, на корабле разместилось сразу три, и тесно не было. Теперь кроме наварха, командира корабля, на корме судна под тентом сидели ещё три кентарха. Лица и руки загоревшие, продублённые ветром с песком, сами кентархи похудевшие и усталые.
        Но боевой пыл в глазах не угас, каждый осознавал свою необходимость для империи. Вот передохнули, пополнили ряды новобранцами - и снова можно в поход.
        Погода плаванию не благоприятствовала, почти постоянно дул встречный ветер, и хеладион большую часть пути шёл под вёслами.
        Но вот впереди показались здания, пролив Босфор. Судно встало в порт. Гоплиты, стоящие на палубе, отметили прибытие в столицу восторженными криками и стуком мечей о щиты. Это как возвращение из долгой командировки в родной дом, где всё так уютно и знакомо. Родные земли многих воинов были далеко, и сейчас Константинополь, где располагались казармы хилиархии, воспринимался почти домом, желанным местом. А уж как бодро, как молодцевато шагали воины, сотрясая мостовую!
        День после прибытия был отведён на бытовые нужды, на приведение воинами себя и оружия в надлежащий вид.
        Через день на построении Острис объявил о прибытии из лагеря новобранцев - хилиархия получила пополнение.
        Гоплиты смотрели на новичков с чувством превосходства, а новобранцы на них - с уважением. Перед ними стояли опытные бойцы - со шрамами, загорелые, с отметинами на щитах и оружии, полученными в схватках с врагами.
        Каждая кентархия была пополнена по штату до своей обычной численности. Конечно, новичкам ещё надо было влиться в декархию, научиться действовать слаженно, но эти навыки приходят только вместе с опытом.
        Острис же на несколько дней пропал. Поговаривали, что он находится на вилле у Флавия Аспара, своего покровителя. Пока хилиархия была в Сирии, произошло множество событий, главное из которых - смерть Аттилы. Вроде бы он умер сразу после свадьбы с очередной женой, и даже поговаривали, что его отравили, поскольку умер он внезапно. И хотя государство гуннов возглавил сын Аттилы, по мнению Византии, он был явно слаб для государя, не обладал качествами и талантом отца.
        Император Маркиан был тесно связан с Аспаром, который служил у него доместиком во время похода на вандалов в 431 году. Аспар же, имевший в империи большой политический и военный вес, благоволил к Острису, с которым начинал службу, и продвигал его вверх по карьерной лестнице, впрочем - заслуженно, за действительные успехи в битвах. Каждый из военачальников приближал к себе соратников, образуя группы влияния. Борьба за близость к трону, за возможность давать советы императору, а в конечном результате - за власть и богатство, была нешуточной. В ход шло всё: интриги, слухи, подкупы - даже отравление соперников. Константинополь в этом превзошёл Рим. Причём патриарх Константинопольский Геннадий и его правая рука архимандрит Маркелл тоже не стояли в стороне.
        Острис вернулся в хилиархию через три дня - довольно весёлый, и первым делом вызвал к себе Алексея.
        - Наш давний враг Аттила умер.
        - Кентархи уже сказали мне о слухах.
        - Это не слухи, это факт. Теперь главными врагами для империи становятся персы. Империя сделает всё возможное, чтобы государство гуннов распалось. Аспар расспрашивал меня подробно о действиях хилиархии в Сирии, не забыл спросить и о тебе. Я дал самые лучшие отзывы.
        - Благодарю тебя, трибун.
        - Я уже не трибун, бери выше.
        - Поздравляю!
        - Но на этом хорошие новости не закончились. Читай. - Острис протянул Алексею бумагу, лежавшую до этого на столе.
        Алексей пробежал глазами текст. С первого раза не осознал, перечитал ещё раз. Да, он понял правильно. Он, Алексей Терех, назначается трибуном, отныне он командир хилиархии, аналога пехотного полка. Должность вроде полковника. Тысяча бойцов в подчинении, а вместе с приданными подразделениями и побольше. Но и ответственность за судьбу вверенного ему подразделения тоже выросла многократно.
        В голове сразу возникла мешанина из мыслей.
        - Ты не рад? - спросил Острис, удивлённый долгим молчанием Алексея.
        - Нет, что ты! Благодарю тебя!
        - Ты же мой побратим! Не забыл змею? Я буду идти с Аспаром и тянуть тебя за собой. Но и ты должен всегда и во всём поддерживать меня и Флавия. Ты рекомендован Аспару дуксом Дисием, проверен в боях, спас мне жизнь - как же можно не отметить твоих достоинств? Пусть теперь утрутся схолы и доместики вместе с протекторами - обычно трибунами назначали людей из их числа.
        - Я оценил твою поддержку, Острис, и не подведу, - заверил его Алексей.
        Рост его в византийской армии был стремительным. Из простого гоплита-варвара он за три года стал трибуном, фактически - выше командира роты в Российской армии. Повезло, не без того - ну так и он не сидел сложа руки, а действовал по обстоятельствам. Не прогибался ни перед кем, не раболепствовал, не давал взяток. Продвинулся благодаря голове, а империя в лице Остриса и Аспара оценила. Приятно, не без того.
        Алексей спохватился:
        - А ты куда назначен, Острис?
        - Командиром второго Италийского легиона - только никто пока об этом не должен знать. Император Маркиан подпишет эдикт через день. Надеюсь на твоё молчание, Алексей Терех.
        - Буду нем как рыба, - заверил его Алексей. - Кому я напрямую буду подчиняться, Острис?
        - Аспару-младшему, сыну Флавия. Он консул уже семь лет, патриций, магистр per Orientem. Правда, он большой любитель развлечений, пантомимы. Если будешь у него, опасайся карлика - горбуна Зерконы. Мерзкий тип, я бы с удовольствием отрубил ему башку. Что в нём нашёл Ардавур? Из-за его проделок Ардавур поссорился с Северианом, а это человек могущественный. Ладно, хватит о делах. По-моему, с тебя причитается.
        По прибытии в Константинополь Алексей уже успел получить жалованье кентарха за три месяца, поэтому чувствовал себя человеком почти обеспеченным.
        - Хоть сейчас!
        - Пригласи всех кентархов в таверну. Я тебя представлю - не каждый год в хилиархии меняются командиры.
        - Всё исполню.
        - А я пока личные вещи заберу. Завтра можешь перебираться в мой домик.
        Алексей направился в ближайшую таверну - за углом у казарм, договорился с хозяином об обеде и выпивке. Вернувшись уже в свою хилиархию, приказал букинатору дать сигнал о сборе кентархов.
        - Не могу: такой приказ может отдать только трибун.
        - Я и есть новый трибун, солдат. Дуй в свою трубу!
        Когда Алексей предложил кентархам проследовать в таверну, офицеры переглянулись.
        - Алексей, ты один из нас, и никто не против приятно провести за столом время. Но если узнает Острис, что мы во время службы отлынивали…
        Однако Алексей перебил говорившего:
        - Острис сам там будет, так что никого не накажут. Оставьте кентархии на лохагов.
        - Тогда другое дело.
        Кентархи побежали в свои подразделения. Их раздирало любопытство - по какому поводу в служебное время Алексей с согласия Остриса собирает офицеров?
        А Алексей направился в таверну. Он, как приглашающая сторона, должен был встретить гостей.
        Прислуга уже расставляла на столе закуски. Тут была и тушёная капуста, и жаренный на вертеле ягнёнок, и отварная рыба. А уж без сыра, тушёных бобов, оливок, лепёшек и вина стол вообще немыслим.
        Алексей с удовольствием оглядел стол: по армейским меркам очень хорош. Учитывая, что в Сирии зачастую приходилось довольствоваться вином, лепёшками, да и то ячменными, и финиками, нынешнее угощение было просто роскошным.
        Кентархи ввалились все разом. Увидев стол с кушаньями, зацокали языками: не часто армейским офицерам «с земли» приходилось так кушать.
        Не заставил себя ждать и Острис. Пока кентархи чинно рассаживались за столом, он занял место с торца. Напротив него, с другого торца, сидел Алексей.
        При появлении Остриса все дружно встали, приветствуя своё начальство.
        - Прошу всех сесть. - Сам же Острис остался стоять.
        Наступила тишина. Всё происходящее было весьма необычно для кентархов.
        - Верные мои соратники по оружию! Я собрал вас сюда для того, чтобы отметить радостное событие.
        Кентархи переглянулись, полагая, что праздничный обед венчает возвращение из Сирии в метрополию.
        - С сегодняшнего дня командиром вашей хилиархии назначается Алексей Терех.
        Заявление Остриса шокировало кентархов. Потом они все разом зашумели.
        - А ты куда же, Острис?
        - Скоро узнаете. Эдикт императора о назначении Алексея я уже вручил, представляю вам нового командира и, как знак власти, передаю печатку хилиархии.
        Острис снял с пальца перстень и через кентархов передал его Алексею. Тот прилюдно надел его на палец.
        Кентархи одобрительно закричали:
        - Виват! Салют!
        Прислуга разлила по кружкам вино. Все дружно выпили и приступили к еде. А затем тосты следовали один за другим. Кентархи были рады, что не прислали «варяга» из протекторов или доместиков, изнеженных детей знатных сановников. Те врага в лицо не видели, и их подразделения зачастую несли большие потери. А Алексей свой, служил вместе с ними, нёс все тяготы службы.
        Пир продолжался до позднего вечера. Уже после полуночи, пошатываясь и придерживая друг друга, кентархи направились в казармы. Слава богу, идти было недалеко.
        Утром Алексей выстроил хилиархию и сделал развод, как это делал до него Острис. Некоторое волнение было, но службу он знал.
        Глава 8
        Крит
        Дня через три приехал на возке Острис.
        - Ну как ты тут, Алексей? Освоился?
        - Привыкаю к новой должности.
        Выглядел Острис довольно необычно, по крайней мере, таким его Алексей раньше не видел. Длинный, расшитый золотыми нитями хитон до колена, узкие брюки заправлены в короткие сафьяновые сапожки. А главное - хитон опоясан наборным поясом и без меча. Раньше Острис всегда имел при себе меч, как и положено командиру.
        Видимо, он заметил удивление Алексея:
        - Ты знаешь, мне и самому непривычно как-то. Но с оружием ходить в высшем свете - дурной тон, придётся отвыкать.
        Вот что не вязалось с одеждой - так это грубое и загорелое лицо Остриса, сразу выдававшее в нём полевого командира.
        - Надеюсь, хилиархия переживёт без тебя несколько часов? - спросил его Острис. - Едем в баню, там поговорим.
        Бани в Константинополе не были тем средством отдыха и развлечения, чем они были в Риме. Там люди могли проводить в них время с утра до вечера, слушая музыку, наслаждаясь танцовщицами, обсуждая новости и вкушая изысканную еду. И бани в Риме больше напоминали дворцы - с подогревом пола и бассейнов, с великолепной лепкой и скульптурами. Кроме банщиков в Риме были массажисты и тьма других специалистов, ублажающих тело.
        В Константинополе бани были попроще, в основном - для гигиены, и посещали их обыкновенно пару раз в неделю. Но по уровню комфорта бани - не все, конечно, - не уступали римским термам. И пол подогревался, и воздух в холодное время года. Были бассейны с горячей и холодной водой, не менее опытные банщики и массажисты, разминавшие тела и умащивающие после бани кожу благовониями и маслами. Тут же брадобреи брили и стригли за малую мзду.
        Вот в такую баню и направился возок Остриса с Алексеем. На передке восседал возничий: командир легиона - величина значительная.
        Сам легион размещался рядом с Константинополем, за городскими стенами, в пригородах. В столице же размещались небольшие воинские части, вроде схолов - личной охраны императора и его дворца, около трёх тысяч человек; эскувиты - около трёхсот человек, придворное подразделение - больше для парадов и торжественного приёма послов по случаю праздников; около тысячи человек доместиков, кузницы офицерских кадров, и тысяча протекторов, где начинали службу дети знатных сановников и военных.
        Были и небольшие подразделения, вроде хилиархии Алексея, но они, как правило, находились в Константинополе временно, для отдыха и пополнения.
        Императоры - и не только Маркиан - опасались иметь крупные воинские части в столице. Ведь случись заговор, схолы не смогут устоять, защитить императора от опытных гоплитов или катафрактов, имеющих богатый боевой опыт. Другое дело - за городом, на случай волнений в городе черни или внезапных нападений со стороны противника - ведь Константинополь располагался на берегу пролива. Хоть и флот византийский стоял в бухте, и массивная цепь была поперёк пролива, но ещё слишком свежи были воспоминания о внезапных нападениях вандалов на римские города.
        Острис и Алексей расположились в небольшом зале одной из лучших бань города, предпочтя остаться вдвоём. Тут же появились банщики, натёрли кожу маслом, соскоблили его деревянными лопаточками вместе с грязью и омыли их тела чистой горячей водой. Потом заявились массажисты, промяли мышцы, промассировали - и снова банщики обливали их водой, настоянной на травах; тёрли мочалками и опять обливали. К концу процедур кожа начала скрипеть.
        Алексей впервые был в такой роскошной бане, расслабился и получал удовольствие. Но он чувствовал, что Острис пригласил его сюда не для помывки, а скорее всего для разговора. А сама помывка и всё, что к ней прилагается - вроде массажа, - лишь антураж, прелюдия.
        С массажем и обливаниями наконец было покончено. Острис и Алексей улеглись на коврики на тёплом полу, обслуга деликатно исчезла. Алексей задумался - хватит ли у него денег, чтобы оплатить это всё?
        Острис как будто прочитал его мысли:
        - Не беспокойся, за всё уплачено.
        Алексей покраснел - неужели у него на лице все мысли прочитать можно? Жалованье трибуна было значительно выше, чем у кентарха, но он его ещё не получал ни разу. Империя ценила своих старших офицеров.
        Острис, передохнув немного после стараний банщиков и массажистов, начал говорить, и Алексей весь обратился в слух.
        - Ты уже не кентарх, а старший командир, Алексей. Хочу предупредить тебя о подводных камнях. Не скрою, Аспар с моей подачи ходатайствовал о твоём назначении, хотя виды на эту должность имели многие. Потому, хоть ты лично и не знаком со многими, кто подвизается при дворе, получил сразу многих завистников и недоброжелателей. Прежде чем завести близкое знакомство с кем-либо, узнай о человеке - сторонник ли он Аспара - что старшего, отца, что сыновей. Не соверши необдуманного поступка. Не скрою, тебя попытаются перетянуть на свою сторону некоторые сановники. И знаешь, почему? В твоих руках сила! Кто сможет противостоять боевой хилиархии в городе? Кандидаты в белых одеждах? Смешно! Эскувиты? Да они просто разбегутся! Доместики? Они без подчинённых гоплитов - ничто! Могут только командовать. Ты варвар, для византийцев - олицетворение грубой силы и жестокости. Нас, варваров, боятся, откупаются золотом, потому что без нас империя загнётся. Царедворцы изнежены и способны только плести интриги, на поле брани они наделают в штаны. Помни это всегда!
        - Спасибо за наставление, Острис!
        - Ты же мой названый брат, другому бы я не сказал этого. И ещё: тебя будут приглашать на пиры. Пей в меру, держи язык за зубами и больше слушай.
        - Понял.
        - Не встревай. В столице завистники - особенно если ты будешь твёрд - могут решиться на отравление. Вино пей только из общего кувшина. Если поднесут наполненный кубок, лучше не пей вообще - на вкус отравленное вино не отличить от хорошего.
        Алексей слышал такое предупреждение в первый раз, и коли о нём говорит Острис, значит, опасность реальна, и надо отнестись серьёзно.
        - Вообще старайся есть меньше, и только то, что отравить тяжело - персики, яблоки, другие фрукты.
        - Ну, мясо-то могу?
        Острис понизил голос, глянул на закрытую дверь:
        - Есть вещь хуже яда, и применяют её только богатые.
        - Наёмные убийцы?
        - И это бывает, - отмахнулся Острис. - Бриллиантовая пыль.
        - Пыль?
        - Именно. Отходы алмазного ремесла, которые подсыпают в еду. Никакого изменения вкуса. Так вот эти крошки, невидимые глазу, за неделю убивают человека. Дня через три после отравления начинаются внутренние кровотечения, кровавый понос, и человек умирает в муках. Противоядия нет.
        Алексей был поражён. Понятно, он не ожидал, что после назначения окружающие будут поголовно этому рады. Кому-то он явно перешёл дорогу, но чтобы так изобретательно попытаться избавиться от него?
        - Уж лучше отправиться на войну. Прямо не Константинополь, а серпентарий какой-то.
        - Не обижай змей, они иногда лучше.
        Дальше Острис коротко рассказал ему о расстановке сил и о противоборствующих группах. Как понял Алексей, самая мощная партия была именно Аспара.
        - А насчёт войны? Ты можешь оказаться там раньше, чем думаешь. Кроме персов есть ещё вандалы. У гуннов сейчас раздрай, каждый старается отхватить кусок пожирнее. Они не способны собрать сильную армию. Оторвали кусок больше, чем могут проглотить, подавятся.
        - Это ты о захваченных ими землях во Фракии?
        - Не только. Нижняя Мёзия, Иллирия. Думаю, император скоро туда направит войска с целью вернуть земли законному владельцу - империи.
        У Алексея складывалось впечатление, что Острис сказал ему многое, но далеко не всё, что знал. А впрочем - кто он, Алексей, такой? Без году неделя трибун. Для царедворцев - пока мелкая сошка, к рукам попытаются прибрать в расчете на перспективу.
        Поболтали об армии. Алексей предложил увеличить число конницы - пехота не столь мобильна.
        - О! Да ты, брат, стратиг! А где взять столько варваров-наездников? А как их перебрасывать на кораблях? С пехотой это проще. А корм для лошадей? Головная боль для интендантов!
        - В бою сторицей окупится! - отстаивал свою точку зрения Алексей.
        - Только на равнинах, где есть оперативный простор. Фракия, Иллирия - там гор полно, где коннице развернуться? Только на равнинах. А ведь это самые важные провинции империи!
        - А персы?
        - У них половина всадников на верблюдах, а ещё они используют элефантов. Слышал о таких чудищах?
        Про боевых слонов Алексей знал, но в бою никогда их не видел.
        Они говорили ещё долго, и только когда за окнами стало темнеть, а в зал с поклонами и извинениями вошёл банщик и стал зажигать масляные светильники, начали собираться. У Алексея было ощущение, что за несколько часов общения с Острисом он помудрел на несколько лет.
        - А что это у тебя на шее висит? - присмотрелся к нему Острис.
        - Крест православный.
        - Это я вижу. А рядом?
        - Талисман - на удачу.
        - Хм, видно, не зря повесил.
        В маленьком кожаном мешочке на шее Алексея висел странный камень с начертанными рунами. Алексей не без основания считал, что именно он принёс его сюда - на эти земли и в это время. И хотя он тёр его потом не раз, вернуться в своё время ему не удавалось. Видимо, нужно было совпадение нескольких обстоятельств или событий - вот только каких? Подобные талисманы или обереги имели многие варвары, но свой камень Алексей не показывал никому - не было это принято. Чужой человек мог сглазить, навести порчу на оберег.
        Предупреждение Остриса оказалось своевременным. Через неделю, когда слухи о назначении никому до того не известного кентарха-варвара трибуном разошлись по столице, к нему в хилиархию стали наведываться незнакомые сановники и военные. Первым был Василий Красс, землевладелец - как он сам представился. Он немного посидел, поболтал о далёких от Алексея вещах, например, о моде на длинные хитоны, попробовал предложенного Алексеем вина и скривился, как будто уксуса глотнул:
        - Фу, фракийское…
        И, пожелав удачи и продолжения приятного знакомства, отбыл. Алексей так и не понял, зачем он приезжал.
        Потом неожиданные визиты стали происходить едва ли не каждый день, и Алексей понял, что его осторожно прощупывают, пытаясь понять, чей он ставленник и кого поддерживает. А поняв это, стал валять дурака, изображая тупого солдафона. Визитёры морщились от его грубых шуток, от жуткого акцента, на котором, коверкая язык, специально стал говорить Алексей. Умных не любят и побаиваются, а над тупым солдафоном посмеиваются, не опасаясь и не принимая всерьёз.
        Однако он, похоже, переиграл. Визитёры стали ездить реже, видно, решили, что он непроходимый тупица и солдафон в худшем смысле этого слова. Он уже и рад был, если визитов не было, но при очередной встрече с Острисом тот неодобрительно покачал головой:
        - Слышу от сановников придворных о тебе сплошь отрицательное мнение. Дескать - туп, как неотёсанный вандал. Удивляются, что ты смог стать трибуном. Но я-то тебя знаю, меня не обманешь. Зря ты так. Знаешь, чем это кончится?
        - От меня отстанут? - с надеждой спросил Алексей.
        - Твою хилиархию с подачи вот этих самых сановников зашлют на самый край света или в пекло, где долго не живут, и забудут о твоём существовании навсегда. Даже если ты повторишь все подвиги Геракла, тебя не вернут в столицу. А вся политическая жизнь именно здесь. Тут, в Константинополе, решаются вопросы назначения на должности, раздаются милости императора в виде земель, вилл, имений - да всего.
        Алексей был обескуражен. Острис в бане предупреждал его, как себя вести - но ведь не солдафонствовать же.
        - И что теперь делать? - упавшим голосом спросил он.
        - Я попытаюсь поговорить с Аспаром. Его голос перевесит для императора десять голосов придворных лизоблюдов. Но, боюсь, участь твоя предрешена, в лучшем случае удастся смягчить. Скажем, не в Пафлагонию или Ливию, а куда-нибудь поближе. Но, полагаю, о Фракии придётся забыть.
        Острис выглядел озабоченным и хмурым. По всей видимости, кроме Алексея, у него были другие заботы. Но Алексей - ставленник его и Аспара, и хилиархией этой Острис командовал много лет, и потому он не хотел, чтобы её сослали на край света. Даже не выпив вина, он уехал.
        «Вот же незадача, - думал Алексей, - вот попал так попал! Прямо по Черномырдину: хотел, как лучше, а получилось, как всегда. И теперь ничего не исправить. Эх, варвар ты и есть варвар, Алексей!»
        Ещё месяц хилиархия была в казармах. Декархи натаскивали новое пополнение, кентархи получали из оружейной мастерской оружие, щиты и копья взамен пришедших в негодность. В общем, всё шло своим чередом. Только Острис не появлялся.
        А потом Алексей с гонцом получил письменный приказ: следовать в порт, грузиться на корабли и прибыть к новому месту службы, разумеется - вместе с хилиархией. И хоть не на край света, но и не близко - в фему Иллирия. Одно радовало - побережье Критского моря, климат благоприятный. Надо бы при встрече не забыть поблагодарить Остриса. Наверняка его да Аспара заботами хилиархию не отправили к чёрту на кулички.
        Хилиархия разместилась на шести хеладионах, которые двинулись вдоль берегов. Насколько мог заметить Алексей, византийский флот старался не удаляться далеко в открытое море. Боязнь ли пиратов была тому виной или слабая штурманская подготовка капитанов - кто знает?
        Плыли они долго - восемь дней. Алексей наслаждался отдыхом, морским воздухом, прекрасными видами берегов. В далёком будущем здесь будут известные курорты и места отдыха, а сейчас - театр боевых действий.
        Высадились они в порту Палеохора, что на побережье Ливийского моря. Тепло, уличные торговцы фрукты продают - виноград, персики, дыни. Однако город они прошли колонной, и дальше - по дороге меж высоких холмов - к Фесту, конечному пункту.
        Дорогу одолели за четыре дня, останавливаясь в маленьких городках, где располагались немногочисленные гарнизоны. По пути Алексей в должной мере оценил оставшиеся ещё со времён единой Римской империи дороги - широкие, ровные, мощённые брусчаткой или булыжником, по которым можно было идти и ехать в любую распутицу или непогоду. Ему даже обидно стало. На Руси и через полторы тысячи лет осенью не к каждому селу проедешь - так дороги развозит. И ещё - водоводы. Почти к каждому городу шли акведуки, причём за их сохранностью следили, вода была чистой.
        Порядком уставшие, пропылённые, они прибыли в Фест. Лагерь обустраивать не пришлось - их ждали капитальные каменные казармы, оставшиеся ещё от римской армии - потом кто только в них не жил.
        Остров был относительно невелик: длиной до 260 километров и шириной от 60 до 120, рельеф горный, множество - около трёх тысяч - пещер. А вот лесов мало - но какие: каменный дуб, сосна, клён, кипарис; а в садах - оливковые деревья, масло которых и приносило жителям острова основной доход.
        Стратиг фемы Крит располагался в Гортине. На самом же острове, перекрёстке военных морских и торговых путей, войск располагалось немало - многие из воинствующих соседей пытались его захватить. Удалось же это только сарацинам, в 824 году взявшим Ираклион - они переименовали его в Хандак. В нём они воздвигли каменную крепость. Впрочем, продержались они там 137 лет, и в 961 году полководец, в будущем - император Византии Никифор Фока выбил их с острова. Потом остров не раз переходил из рук в руки.
        Хилиархия приводила себя в порядок, а Алексей направился к местному дуксу: нужно было нанести визит вежливости, узнать о местных особенностях, об угрозах - ведь теперь им придётся взаимодействовать.
        Командир ополченцев оказался весёлым греком и после знакомства усадил Алексея за стол. Выпили за знакомство вина.
        - Врагов на острове нет, - улыбнулся Алексею грек и сделал глоток вина, - разбойники иногда беспокоят, да разве выкуришь их всех из пещер? Они все ходы и выходы знают, а иные из пещер не на одну милю тянутся.
        - С разбойниками сам борись, Стракис. Моё дело - внешняя угроза.
        - Да их не различишь! То на кораблях вандалы приплывают - прибрежные города пограбят и быстро отчаливают, а хуже того - арабы. Их тут сарацинами зовут. С недавних пор набеги делать стали, как вандалы. Два-три корабля причалят и грабят.
        - Ну вот, а ты про разбойников.
        - Методы одинаковы, только одеждой да языком различаются. А ночью поди отличи их! Главное - не успеваем. Пока ополчение соберёшь, пока до селения доберёшься - их уже и след простыл.
        - И часто нападения бывают?
        - Это непредсказуемо. То полгода тихо, а то за последний месяц дважды.
        Они поболтали о разном ещё часок, «уговорили» кувшин вина, и Алексей откланялся - служба! А пока шёл в казармы, размышлял. Наверняка у нападавших, кто бы они ни были, есть лазутчики. Долго ли на лодке отплыть якобы на рыбную ловлю и передать на корабль все интересующие сведения? А раз так, нельзя упускать время.
        До вечера он успел распределить между кентархами все прибрежные селения - вплоть до маленьких рыбацких деревушек в своей полосе ответственности - шесть миль. Ещё одну кентархию он оставил в резерве.
        Расчёт оказался верным. Лазутчик просто не успел передать своим покровителям, что на остров прибыла хилиархия - позиции гоплиты занимали уже в темноте.
        Алексей приказал кентархам в случае нападения никого не щадить - даже тех, кто бросит оружие, намереваясь сдаться. Жестоко? Но если в свои деревни не вернутся все, кто ушёл в набег, остальные призадумаются.
        Спать Алексей не ложился, всё поглядывал на берег. Судя по положению полной луны, время уже перевалило за полночь.
        Внезапно слева, милях в двух, вспыхнул костёр, как и было уговорено с кентархами. Конечно, можно было и гонца послать, но это только потеря времени.
        - Кентархия, подъём! В колонну по трое, бегом - марш!
        Варианты развития событий Алексей обговорил с сотниками заранее. Если нападавших будет немного, действовать самим на истребление. А если силы противника будут превосходящими - подать световой сигнал, прося помощи.
        Тяжело топая, гремя оружием и щитами, гоплиты бежали по узкой дороге, вьющейся вдоль берега. Когда до костра оставалось уже совсем немного, с четверть мили, стали слышны крики и звон оружия.
        - Кентарх, бери лох и беги у самой воды. Делай что хочешь, захвати корабли, но чтобы ни один человек не отплыл.
        Первый лох во главе с кентархом свернул вправо, к самой кромке воды.
        Шанс у кентарха был - обычно с корабля высаживались все, оставляя одного-двух караульных. Остальных толкала на берег жажда наживы - даже судовую команду, не говоря уж о десанте. Вот на такой случай Алексей и рассчитывал.
        Сам же Алексей бежал вперёд, к селению, а за ним, тяжело дыша, громыхал по дороге второй лох. Только полная луна освещала им путь.
        Короткая улица, за ней - площадь. Алексей дал команду остановиться. Надо разобраться, кто где, а гоплитам хоть немного перевести дух.
        Справа вспыхнула постройка. В свете пожара стало видно, что центр площади заняли чужаки. Их было много - сотни две, и они теснили кентархию к домам. Гоплиты медленно отступали, держа строй.
        Алексей с лохом оказался за спинами чужаков.
        - Выстроиться фалангой! Оружие к бою! Вперёд! - И, выхватив меч, сам бросился вперёд. Гоплиты не отставали.
        В шуме боя чужаки не услышали топота приближающихся гоплитов. Две шеренги с ходу ударили в спины противника. От первоначального, самого результативного удара пилумами пали не меньше двух десятков нападавших. А гоплиты, взявшись за мечи, уже рубили и кололи.
        Противник попытался оказать сопротивление, развернуться. Дрались жестоко, со всех сторон слышался звон бьющегося друг о друга железа, стук щитов.
        Нападавшие были вооружены короткими абордажными саблями и небольшими круглыми щитами, да и то не все. А гоплиты стояли плотным строем, укрываясь за высокими щитами.
        - Шаг вперёд, коли! - скомандовал Алексей.
        Под ногами лежали раненые и трупы убитых. Раненых сразу добивали мечами и шагали прямо по ним.
        Понеся ощутимые потери, нападавшие запаниковали, несколько человек бросились к причалу. Но оттуда уже доносился шум, слышались отдельные крики - это первый лох ворвался на корабли. Полсотни гоплитов почти сразу сняли нескольких караульных, захватив корабли. Получалось, что выходы заняты гоплитами, и даже пробившись к кораблям, отплыть, спастись было невозможно.
        Получив поддержку, кентархия с фронта наступающих сама пошла в атаку. Алексей и сам рубился, как простой гоплит, подавая солдатам пример. Не забывал он в короткие мгновения глянуть на ситуацию со стороны.
        Теперь она была явно в пользу византийцев. Нападавших осталось мало - не больше полусотни, и ряды их с каждой минутой таяли.
        Алексей закричал - громко, чтобы его услышали в шуме боя:
        - Виват! Враг разбит! Вперёд, гоплиты! Победа близка! - и набросился на ближнего противника. Сверкнули под луной клинки, столкнулись, высекая искры.
        Удар, ещё один! Алексею удалось уколоть врага мечом в плечо. Тот выронил свою саблю. Алексей собрался нанести ему удар в живот, но его опередил гоплит слева - он просто снёс врагу голову.
        - Шаг вперёд! Руби! - с другой стороны слышались те же команды.
        Две шеренги сближались. Вот между ними уже нет и десятка метров. Оставшиеся в живых чужаки, поняв, что шансов пробиться к кораблям нет, стали бросать оружие и сдаваться.
        Но Алексей не отдавал приказа прекратить бой, и в одну минуту с немногими оставшимися в живых было покончено. Тех же, кто ещё подавал признаки жизни - стонал или шевелился, добивали мечами.
        Бой закончился.
        - Молодец, кентарх, всё сделал правильно! С убитых снять оружие и забрать ценности - если они есть. Трупы сосчитать, сложить на корабли и сжечь!
        Кентарх удивился, но отдал приказ исполнять.
        Алексей рассудил, что оставь он мёртвых на площади, под солнцем они начнут быстро разлагаться. Только эпидемии ему не хватало! А огонь уничтожит всё.
        Алексей направился к пристани. Навстречу ему шагнул с докладом кентарх, посланный для захвата кораблей.
        Алексей поднял руку:
        - Без доклада вижу - захватил. Потери есть?
        - С моей стороны - один раненый.
        - Отлично! Обыскать корабли, всё ценное забрать - сейчас на них снесут убитых. Корабли облить маслом, оттолкнуть их от берега и поджечь!
        - Может, продать суда, а трупы утопить? - предложил кентарх.
        - Ежели камни к ним не привязать - плавать будут. Жги!
        Гоплиты стали сносить с площади трупы, бросая их на палубы кораблей. Сидя в сторонке, на кнехте из дуба, Алексей наблюдал. Попробовал сосчитать сам, но в темноте сбился со счёта.
        Кораблей было три, правда небольшие, парусные, как у берберов-пиратов. Крики дерущихся были не на арабском, скорее - на языке готов. И одежды не арабские - те носили на головах повязки, любили широкие шальвары.
        Алексей не ручался, но предположил, что это были вандалы.
        К нему подошёл сотник первой кентархии:
        - Семнадцать десятков убитых.
        - Ого!
        Да ещё несколько убитых караульных у кораблей. Похоже, начало очень хорошее.
        - Всё масло, что на кораблях, вылить на палубы.
        Масло на кораблях было всегда - для светильников на корме, чтобы обозначить себя и не столкнуться, если кораблей плывёт несколько, для кормёжки экипажа. Масло всегда было одно и то же - оливковое.
        Почти сразу же подошёл сотник, который вёл лох в обход для захвата кораблей.
        - Трибун, в трюме одного из кораблей мы обнаружили трофеи.
        - И что там?
        Ответ кентарха его огорошил:
        - Почти полный ларец украшений.
        - Да? Забери его на берег и приставь для охраны двух гоплитов - из тех, кто не запустит туда руку. Утром отнесём в лагерь - там решим.
        Корабли их же вёслами оттолкнули от причала и швырнули на палубы по нескольку смоляных факелов.
        Пламя разгоралось нехотя, но потом пошёл едкий дым, и сразу всё вспыхнуло.
        Из домов селения стали выходить люди. Увидев гоплитов, они осмелели и подошли ближе. На их глазах уже вовсю горели корабли захватчиков.
        - Кто у вас в деревне старший?
        Вперёд вышел седой грек.
        - У вас жертвы есть?
        - Двоих убили, рыбаки - отец и сын. Да ещё сарай с сетями сгорел.
        - Вот что, старшина. Завтра ни одна лодка не должна выйти в море. Ты меня понял?
        - Сети стоят, выбирать надо, - попытался возразить ему старшина.
        - Старшина, ты хочешь, чтобы такие же плохие люди приплыли вновь? Я не могу всё время держать здесь, в твоей дыре, сотню солдат.
        - Хорошо, - покорно согласился грек, - благодарю тебя за спасение деревни.
        Обе кентархии направились в казармы. По пути к ним присоединилась ещё одна - из другого селения.
        Едва начало светать, Алексей послал гонцов во все селения с приказом кентархиям вернуться. А сотникам передать его приказ старшинам: не выпускать людей завтра, вернее - уже сегодня - в море. Если среди них есть лазутчик, он попытается сообщить неприятную новость хозяевам. Конечно, берег велик, за всеми не уследишь, но Алексей хотел обезопасить свой участок - за другие пусть болит голова у дукса.
        День гоплиты отсыпались, а кентархи собрались у Алексея. Он вновь поставил задачу - вечером занять позиции в селениях. Море спокойное, и он не исключал повторного нападения на другом участке. Они согласовали сигналы, и Алексей оставил в резерве две кентархии. Последним вопросом было - что делать с трофеем? С трофейным оружием понятно - продать кузнецам и оружейникам, пустить на нужды хилиархии. В боях всегда повреждались шлемы, щиты, ломались древки пилумов - да много ещё чего. А вот что делать с ларцом?
        - Разделить поровну! - предложил Исавр, командир третьей кентархии.
        - Между всеми? Не согласен! Наша кентархия взяла трофей - зачем делить его на всех? Так нечестно! - возмутился командир второй кентархии, Валентин, который и обнаружил ценности на корабле.
        - Ну да! Мы дрались на площади, я семь гоплитов ранеными имею, а ты только караул снял - и все ценности вам? - сразу вскипел Николай, командир первой сотни.
        Спор разгорелся нешуточный.
        Алексей послушал - ну просто базар восточный! Хлопнул ладонью по столу:
        - Есть хорошая поговорка: «Душу - Богу, жизнь - государю, честь - никому!» Делим на всех. Рядовым гоплитам - по одной доле, декархам - две, кентархам - пять.
        - Ты про себя забыл, - напомнил Исавр.
        - Обычно как трофеи делили?
        - Трибуну - десять.
        - Вот так и сейчас делите. А оценить предлагаю у ювелиров в Фесте. Вы двое - Исавр и Николай - займётесь этим.
        Командиры первой и второй кентархий, мысленно уже поделившие трофей только среди своих гоплитов, выглядели слегка расстроенными, но остальные же были довольны: как-никак - прибавка к жалованью. Трофеи в бою всегда отдавались войску, земли же и слава от побед доставались императору. Боевой трофей не мог забрать никто - это было священное право воина на добычу. Иногда войску, с боем занявшему город, он на три дня отдавался на разграбление. Старая традиция свято соблюдалась и правящей верхушкой, и войском - иначе кому охота рисковать жизнью за не такое уж большое жалованье?
        Вечером после ужина кентархии ушли по выделенным им селениям. Однако эта ночь прошла спокойно, как и последующие. Видимо, большая потеря в людях и три сгоревших судна немного остудили чьи-то горячие головы.
        А на третий день случилось неожиданное - стали раздавать трофейные ценности. Исавр и Николай не только оценили у местного ювелира ценности, но и поделили их. Получилось немного по-варварски: гоплитов много, каждому по изделию не хватало, поэтому золотое кольцо или монету рубили, в зависимости от веса, на две, три, четыре части. Потом всё это раздали перед общим строем декархам, а уж они - гоплитам. Всё происходило на плацу, под пристальным взглядом хилиархии.
        Обид не было ни у кого. Каждый солдат разглядывал и взвешивал на ладони доставшуюся ему часть трофея, некоторые пробовали на зуб. На золоте высокой пробы, мягком, оставались следы.
        Алексею, уже в конце, последнему, преподнесли перстень. В центре перстня, на массивном основании переливался бриллиант. Ходивший когда-то в Горный институт в Питере и имевший хоть и минимальное, но всё же какое-то представление, Алексей оценил бриллиант в пять каратов. Он был довольно грубой огранки, но сам - чистой воды, высокого качества. Алексей попробовал надеть перстень - он подошёл только на средний палец левой руки.
        Что-то второй раз в его жизни появляется бриллиант - как бы снова не приключилось чего. Хотя перенёс его в древние века вовсе не бриллиант, а невзрачный камень с непонятными письменами, который Алексей сейчас носил на шее как талисман - в кожаном мешочке. Этот камешек был единственной вещью, которая связывала Алексея с его прошлым.
        На следующий день, прямо с утра, после построения приехал на возке дукс Стракис. Грек был весел.
        - Салют, Алексей! Я слышал, что твои воины устроили настоящий бой, уничтожили едва ли не целую эскадру! Поздравляю с победой!
        - Да какая эскадра? Слухи сильно преувеличены, всего-то было три корабля и две сотни вандалов!
        - Две сотни! Да они могли разгромить всё побережье! Матерь Божия, тебя направил сюда сам Господь!
        - Ну да - в лице императора.
        - Я немедленно напишу письмо о твоих успехах стратигу в Гартину!
        - Воля твоя, отговаривать не стану.
        - А где же корабли?
        - Сжёг вместе с трупами вандалов.
        - Зачем? Зря ты это сделал! Корабли захватчиков - зримый трофей.
        - А куда тогда девать две сотни трупов? Ты хочешь эпидемии каких-либо болезней?
        - Упаси бог! Пожалуй, ты правильно поступил, мудро. Я не сомневаюсь в твоей победе - ведь жители подтверждают твои слова.
        - Разве я похож на лжеца?
        - Прости, Алексей, если ненароком обидел, видит бог - я этого не хотел. А может, мы совместно возьмёмся за разбойников, которые живут в пещерах? Они, конечно, не вандалы, их меньше, но ущерба, поверь, они наносят столько же.
        - Ладно. Не моё это дело, но помогу. Отбери из своих десятка два проводников, которые хорошо знают горы и входы в пещеры. К завтрашнему дню успеешь?
        - Люди найдутся, но пещеры столь запутаны…
        - Приготовь побольше факелов и верёвки - много, несколько бухт.
        - Ты их будешь вешать? - удивился дукс.
        - Завтра сам увидишь.
        На том они и простились. Алексей решил выделить для борьбы с разбойниками одну кентархию и принять участие сам - и польза для фемы, и развлечение. А о верёвках он вспомнил не случайно. Из легенд он знал, что Ариадна дала Тесею путеводную нить для выхода из лабиринта.
        Крит - остров древний, колыбель европейской цивилизации, и легенд о подземных лабиринтах и пещерах существует множество - хотя бы о Минотавре, которому ежегодно отдавали дань в виде четырнадцати красивейших девушек и юношей. Очень вовремя вспомнилась ему путеводная нить Ариадны.
        Алексей вызвал к себе Исавра:
        - Завтра выступаем из казарм - будем выкуривать из пещер разбойников. Приготовь старое тряпьё и масло.
        - Слушаюсь, мой трибун! Только для этого милиция есть.
        - Вспомнил про ополчение! У них ни сил толком нет, ни опыта.
        - Так и я не летучая мышь, по пещерам раньше не лазил.
        - Значит, опыта наберёшься. Не исключено, что могут быть трофеи.
        Как только Исавр услышал о вероятных трофеях, все неясности и сомнения сразу отпали.
        - А кто ещё из наших будет?
        - Такая честь выпала тебе первому и единственному. В первой и третьей кентархиях раненые есть, пусть отлёживаются.
        - Мне это нравится - быть первым! - кентарх ушёл.
        Утром Алексей вывел третью кентархию из казарм. На окраине Феста их уже ждал сам дукс, одетый по-походному, и с ним - два десятка ополченцев, судя по одежде и вооружению - явно из охотников.
        Мили через две от города они начали взбираться на подъём. Кленовые рощи быстро закончились, уступив место кустарнику. Вскоре и он пропал, а впереди открылся усеянный камнями и покрытый травой луг.
        Вскоре воины подошли к подножию невысоких, но отвесных гор. Проводники шли впереди. У узкого лаза в пещеру они остановились.
        - Пожалуй, поход наш бесполезен, - махнул рукой один из охотников.
        - Почему? - спросил Алексей.
        - У них наблюдатели есть - вроде дозорных. Они нас сразу увидели, и, как только мы из леса вышли, своих предупредили. Те по отдалённым пещерам разбежались. Разве их теперь найдёшь?
        - Найдём! - жёстко сказал Алексей. - Есть ещё выходы неподалёку?
        - Есть - около десятка.
        - Исавр, к каждому входу - пятерых гоплитов! Убивать всех, кто попытается выбраться.
        Кентарх стал отдавать команды.
        Скала зияла пещерами, как берег реки - ласточкиными гнёздами.
        - Исавр, прикажи гоплитам облить тряпьё маслом, поджечь его и забросить подальше в пещеру.
        От факела загорелось, зачадило тряпьё. Один из гоплитов подцепил его кончиком копья, зашёл подальше в пещеру и зашвырнул горящее тряпьё в темноту. Током воздуха дым стал распространяться по пещере, заполняя все ходы. Через полчаса из другой пещеры показался дымок.
        - Пятёрку гоплитов - туда!
        Ходы были извилисты и протяжённы, но, по всей видимости, не все они соединялись в одну сеть.
        Из пещеры, имевшей вход повыше, кашляя и протирая глаза, вылезли два человека. Оба тут же были убиты гоплитами, насадившими их на копья.
        - Исавр, жечь тряпьё и закидывать его во все ходы, которые только видны. И ещё: разбойников не убивать, брать их живыми и - ко мне на допрос. Убьём после.
        Во все пещеры, которые только были видны, полетело горящее тряпьё. И через какое-то время из пещер, как тараканы, полезли люди. Некоторые у входа бросали оружие, надеясь на пощаду, другие были безоружны. Всех их сразу связывали и подводили к Алексею. Его интересовало - сколько человек осталось и в каких пещерах они находятся. Молчавшим сразу рубили головы, чтобы другие были разговорчивыми.
        Мера возымела действие - говорить стали все, и почти без умолку, перебивая друг друга. Сказали, кто главарь шайки, выдали наводчиков в городе: кто указывал на дома богатых горожан и рассказывал о поездках горожан с деньгами в другие селения за крупными покупками - их грабили по дороге.
        Дукс только удивлялся услышанному.
        Знающих и разговорчивых Алексей отдавал ему - пусть допросит с пристрастием да после очистит город от скверны.
        Вышло шестнадцать человек, но главаря шайки среди них не было.
        - Кто покажет путь в пещерах? - спросил Алексей, обращаясь к пленным разбойникам.
        Все потупили головы, и лишь один сказал:
        - Мне своя жизнь дороже - он всё равно потом найдёт и убьёт.
        - Ну, как хотите. Дукс Стракис, можешь уводить пленных, спасибо за проводников. Только верёвки и факелы оставь.
        Дукс обрадовался - ему не терпелось допросить пленных. Здесь, возле пещер, он узнал о некоторых горожанах кое-что интересное. Дукс, а вместе с ним проводники, конвоировавшие пленных разбойников, пошли по направлению к городу.
        - Снять гоплитов от входов в пещеры? - спросил Исавр.
        - Зачем? Сейчас начнётся самое интересное. Присядь, отдохни, а тем временем пусть дым вытянет, а то в пещерах дышать нечем.
        Ждали около часа, пока пещеры очистило сквозняком и из них перестало тянуть гарью.
        - Вот теперь пора! - поднялся Алексей. - Привяжите конец верёвки к камню у входа. Со мной идёт одна декархия, взять все верёвки и факелы. Исавр, ты остаёшься за старшего. Хватать и вязать всех, кто попытается выбраться.
        - Понял, мой трибун!
        Гоплиты зажгли факелы. Пилумы оставили у входа в пещеру - копья только мешать будут.
        Прикрываясь щитами и выставив вперёд мечи, пехотинцы двинулись по пещере. Шедший последним гоплит щита с собой не брал - он был нагружен бухтами верёвок. По дороге одну из бухт он разматывал за собой. Даже в темноте, если вдруг по какой-либо причине погаснут факелы, можно, держась за верёвку, выбраться на поверхность.
        Пещера имела извилистый ход, поворачивающий то вправо, то влево, а то и вовсе вниз.
        Так они вышли в большой зал, где эхом раздавались их шаги. Свет факелов не достигал входов, терялся в темноте. На стенах были видны следы зубил: видимо, когда-то давно здесь вырубался камень для постройки домов. В глухом углу обнаружили свежее кострище - не иначе разбойники тут грелись. Тянуло свежим воздухом.
        Алексей посмотрел, куда склоняется пламя от факела.
        - Идём туда - там должен быть проход.
        Проход оказался извилистым и узким, пришлось идти, согнувшись.
        Впереди оказался полузатопленный грот. С одной стороны - возвышение, а большую часть его занимала вода. Просто удивительно, но она была чистой, отдавала голубизной, и на дне в скудном свете факелов были видны камни.
        Алексей не поленился, нагнулся, окунул в воду палец и лизнул его. Вода была чистой, пригодной для питья.
        Грот сужался, переходил в ход, который и вывел их наружу. Никаких ответвлений не было.
        - Ты и ты - вернуться назад, и смотать верёвки. Потом вдоль скалы - сюда.
        Двое гоплитов пошли назад, сматывая верёвки в бухту.
        Когда воины вернулись, стали обследовать другой вход. Эта пещера имела множество ответвлений, заканчивающихся тупиком.
        На обследование ушло много времени, но и тут не удалось никого обнаружить. Зато когда вошли в третью пещеру, явственно услышали топот ног - кто-то явно не хотел встречи с воинами и убегал. Причём бежал в темноте резво, явно зная дорогу.
        Но декархия не спешила, продвигаясь шаг за шагом и осматривая ответвления. Деваться убегающему некуда: все выходы блокированы, и рано или поздно гоплиты выйдут на него.
        Только изрядно попетляв, воины вышли в небольшой зал. Почти в центре его, освещаемый факелами гоплитов, стоял разбойник. Он держал в руке длинный, почти в локоть длиной, нож - практически меч.
        - Не подходи, зарежу! - стал орать он.
        Мужик был крупным, глаза его злобно сверкали.
        Гоплиты стали обходить его со всех сторон. Когда образовалось кольцо, пехотинцы стали сходиться к центру.
        Разбойник размахивал ножом, но только царапал щиты. Он в бессильной злобе выкрикивал ругательства, пока его не зажали со всех сторон щитами так, что он не смог пошевелиться.
        - Брось нож, не то прикажу стиснуть щиты - вздохнуть не сможешь, - предупредил Алексей.
        Деваться разбойнику было некуда, и нож звякнул о камни пещеры.
        - Вяжите его, и выходим из пещеры.
        Разбойника грубо выволокли из пещеры, и на пару минут все зажмурили глаза от солнечного света.
        - В пещерах есть ещё кто-нибудь?
        - Никого, - буркнул разбойник.
        - Я бы на твоём месте отвечал повежливее, - декарх весьма чувствительно ткнул его в бок рукоятью меча. - Перед тобой, собака, трибун!
        - А хоть бы и сам стратиг или император! - разбойник злобно водил по сторонам глазами.
        - Декарх, за императора накажи его! - распорядился Алексей.
        Рукоятью меча декарх врезал разбойнику по зубам. Из разбитых губ пошла кровь, разбойник выплюнул два выбитых зуба.
        - За каждое грубое слово будешь наказан! - предупредил его Алексей. - Как твоё имя?
        - Не скажу, псы!
        - Декарх - ногу! - приказал Алексей.
        Нижним краем тяжёлого щита декарх ударил разбойника по пальцам стопы. Тот взвыл от боли.
        Когда разбойник перестал орать, Алексей повторил:
        - Имя?
        Разбойник сплюнул кровавой слюной.
        - Декарх! - Алексей не успел договорить.
        - Тит Сикстиний, - торопясь, сказал разбойник. Он понял, что жалеть его никто не будет, а трибун умеет разговорить упорствующих.
        - Хм! Так ты главарь шайки? - удивился Алексей - именно это имя называли пленные разбойники.
        - Врут, все врут!
        Но именно таким описал его один из пленных - высокий, широкий в кости.
        - И давно разбойничаешь?
        - Новичок я, принудили!
        - Декарх - ногу!
        Декарх ударил щитом по пальцам другой ноги. От вопля, даже дикого рёва, разбойника заложило уши. Мужик дёргался так, что его едва удерживали два крепких гоплита.
        Когда разбойник замолчал, Алексей сказал ему, причём спокойно:
        - Ты скажешь всё, даже вспомнишь то, чего не знал. Поверь мне, я пока говорю спокойно. А разозлишь - пожалеешь, что на свет родился. Ты грабитель и убийца - мне ли тебя жалеть?
        - Хорошо-хорошо, я понял. Да, я вожак шайки разбойников. Раньше служил в армии Востока, за убийство товарища был сослан в каменоломни, сбежал.
        - О! Слышу речь разумного человека. Давно разбойничаешь в этих местах?
        - Два года.
        - В армии за это время из рядового воина уже декархом мог бы стать.
        Разбойник ухмыльнулся разбитым ртом и скривился от боли.
        - Я и был декархом. Трофей не поделили, подрались. Вино да жадность в голову ударили, схватился за меч.
        Алексей понял, что надо трясти разбойника.
        - Где награбленное?
        - Нет ничего! Народ нищий - что с него возьмёшь? Разбойников каждый день кормить-поить надо.
        - Ой ли! Тит, не надо врать. За два года не скопил ничего? Декарх, отрежь ему ухо - у него одно лишнее!
        Декарх взмахнул мечом и резанул разбойника по уху. По голове и шее того потекла кровь.
        Такое ранение из-за массы нервных окончаний болезненно, внешне обезображивает, но не смертельно.
        Тит заорал, задёргался.
        - Тит, где ценности? Не скажешь - медленно остругаю: уши, нос, а потом велю сварить живым в котле.
        Гоплиты поморщились. Они были воинами, и каждый не раз убивал, но пытать, причём изощрённо, были неохочи, это вызывало отвращение. Однако будет приказ - выполнят.
        Алексей же продолжал беседовать. Пытки и ему самому были противны, только вот незадача - о месте хранения награбленного знал один главарь. Умрёт он - ценности навсегда утеряны. В пещерах столько укромных мест, что вовек не сыщешь. А в том, что ценности были, Алексей не сомневался. Коли, будучи декархом, он за долю малую убил своего же товарища, не побоявшись суда, то уж тут-то, без контроля сверху, не мог не воровать или обделять своих.
        - Декарх, второе ухо!
        Десятник только поднял меч.
        - Не надо, я скажу - даже покажу.
        - Ну вот, другое дело. И чего было упираться? Веди!
        Гоплиты слушали весь допрос со вниманием. Воин, коли он убил своего товарища, в армии был обречён на презрение. Да и как грабитель он сочувствия не вызывал.
        Зажгли факелы. Двое гоплитов вели связанного Тита, за ними уже шёл десяток. Долго петляли.
        - Под этим камнем! - ткнул ногой по здоровенному камню Тит.
        Его отвели в сторонку. Двое гоплитов, подступившись, отвалили камень в сторону. Тут и в самом деле находился свёрнутый в узел шерстяной плащ.
        Один из гоплитов вытащил его, положил на пол пещеры и развернул.
        Разбойник застонал от досады, а гоплиты ахнули: серебряные и золотые монеты, кольца, перстни, ожерелья, серьги - даже кинжал в дорогой оправе с самоцветами и такой же рукоятью, явно восточной работы.
        - Это всё или есть что-то ещё? - сурово спросил Алексей.
        - Как на духу - всё, - и Тит, не выдержав взгляда Алексея, отвёл глаза.
        - Показывай, где ещё ценности?
        - Так всё отдал!
        - Выдашь ещё - отдам тебя дуксу. Глядишь - попадёшь в каменоломни, поживёшь ещё, гнида. А промолчишь - у входа в пещеру через пять минут умрёшь, архангелу Петру будешь сказки рассказывать. Только он не поверит, как и я не верю.
        Алексей предположил, что под камнем находились ценности всей шайки. Камень слишком велик и тяжёл, чтобы его можно было отодвинуть одному человеку. Стало быть, есть тайник поменьше, личный Тита.
        Разбойник колебался. Ему хотелось жить, но и жаль было расставаться с награбленным.
        Но желание жить возобладало, и Тит сделал шаг вперёд.
        - Декарх, остаёшься здесь с двумя воинами.
        Тит свернул в боковой проход и прошёл метров двести.
        - Здесь. Слева углубление. Нужно просунуть руку - там шкатулка.
        Алексей кивнул гоплиту. Тот почти по локоть просунул руку в щель, вытянул пыльную шкатулку и передал её Алексею. Тот раскрыл шкатулку: она была доверху наполнена монетами, одни золотые солиды.
        Взор Тита потух, он как-то сгорбился. Похоже, тайник действительно был последним.
        - Возвращаемся! - Декарх уже свернул плащ в узел.
        Все вышли из пещеры.
        Увидев, что гоплиты вынесли из пещеры что-то тяжёлое, к ним поспешил Исавр.
        - Неужели повезло?
        - Ещё как! Даже побольше взяли, чем у вандалов.
        - И что, опять делить на всю кентархию? - с какой-то обидой в голосе спросил Исавр.
        - Ты угадал, кентарх! И даже при таком раскладе ты будешь доволен.
        Гоплиты шагали по городу довольные, время от времени подгоняя Тита. Тот спотыкался на избитых ногах. Сам виноват, упорствовал долго.
        Декарх с гоплитами отвёл его к дому дукса.
        Алексею было всё равно, что будет с разбойниками дальше - он своё дело сделал.
        А в казармах появление кентархии и Алексея встретили восторженным воплем «Салют!», вырвавшимся из сотен мужских солдатских глоток. Узнали ведь как-то, что возвращаются с трофеями. Или узел узрели? Понимали ведь, что барахло нести в казармы не будут.
        Алексей собрал кентархов, объявил о поимке разбойников, об убитых и о том, что разбойничье гнездо фактически ликвидировано. Со стороны кентархии потерь не было, а трофеи велики.
        Для дележа Алексей выбрал двух кентархов.
        Весь следующий день их не было. Солиды и миллиаресии они и сами пересчитали, а вот с ценностями вышла заминка. Каждую драгоценность надо было взвесить, каждый самоцвет оценить. Зато на другой день даже рядовые гоплиты получили по золотому солиду - почти годовое жалованье.
        Алексею же подарили кинжал восточной работы. Носить его он не собирался, но определённые мысли на этот счёт были: при личной встрече преподнести его в подарок Острису. Это стараниями его и Аспара хилиархия попала на Крит - райское место, если бы не служба и не нападение врагов.
        Месяца на три установился покой. О разбойниках не было слышно, и горожане даже по ночам осмеливались ходить в окрестные селения. Вандалы тоже притихли. Им было непонятно, куда девались их корабли и воины.
        Стараниями дукса Стракиса о победе Алексея над вандалами и разбойниками вскоре узнал весь остров и сам стратиг. Алексей становился на Крите личностью известной.
        Постепенно наладилась служба. Теперь в каждом населённом пункте дежурила всего одна декархия. Получалось - одна сотня в сутки. Потом декархии менялись, а остальные занимались боевой учёбой - всё-таки многовато новобранцев влилось в хилиархию в Константинополе, и без должного обучения и боевого опыта они становились первой и лёгкой добычей противника.
        Пока декархи и кентархи проводили занятия, Алексей читал об Александре Македонском. В доме дукса была неплохая по тем временам библиотека с трудами римских и греческих философов, именитых лекарей, героев легенд и мифов. Нашлась там и книга о великом полководце древности. Что Алексею нравилось - что все книги были написаны на латыни. И читать познавательно, и язык изучается лучше. В быту на латинском он уже говорил без акцента, обычно свойственного варварам, но словарный запас его был мал, и книги очень кстати восполняли этот пробел. Да и про тактику и стратегию Александра узнать было интересно. Изучал Алексей эти науки в военном училище, но сейчас они были неприменимы. Там были разделы о взаимодействии в наступлении танкового взвода и мотострелковой роты, об отражении атаки с воздуха и о многом другом. А вот о противостоянии пехоты и конницы не было ни слова. Словом, Алексей занимался самообразованием. Практика у него уже была, а вот с теорией - слабовато. Александр Македонский применял в боевых действиях нестандартные приёмы ведения боя, мыслил творчески, потому зачастую побеждал.
        Иногда он выбирал книги в библиотеке дукса и зачитывался в удобном кресле. Тогда дочь дукса, красавица Аврора, приносила гостю фрукты. Она была брюнеткой с правильными чертами лица, стройным станом и мелодичным голосом. По меркам того времени - умна и образованна. Алексей не раз ловил на себе её заинтересованные взгляды, ведь он - партия выгодная. Трибун, старший офицер, удачлив, смел и ещё хорош собой. Он отличался от коренных жителей Крита тем, что был высок, голубоглаз, с пышными светлыми волосами - типичный русич.
        Алексей чувствовал, что девушка к нему неравнодушна, но ответным чувством не страдал - он вообще не хотел жениться. Многие кентархи имели семью и детей, но военная служба переменчива: сегодня ты жив, а что будет завтра - неизвестно. И, кроме того, их периодически перебрасывали в разные края, и редко какая хилиархия или легион задерживались на одном месте больше трёх лет. Причин для такой ротации было много - воины уставали от службы в непривычных условиях. Либо испепеляющая жара и пыль, как в Сирии и Египте, либо высокая влажность, как на островах. Начинались болезни, а то и эпидемии. Кроме того, подразделения несли потери, и для стабильного несения службы необходимо было пополнение. Поскольку отпусков не знали в принципе, то перевод частей или отрядов в более благоприятные для службы места и был таким отдыхом.
        Дукса огорчать не хотелось, поскольку девушка явно пожаловалась отцу на невнимание к ней Алексея, и тот на одном из застолий вроде бы невзначай поинтересовался семейным положением Алексея.
        - Женат, конечно, - не моргнув глазом, ответил тот, и намечающаяся проблема решилась просто.
        День шёл за днём, месяц за месяцем, но никаких происшествий, даже писать обязательные доклады стратигу не о чем.
        В одну из декабрьских ночей на море приключился сильный шторм. На берегу разбушевался сильный ветер, гнувший деревья, а на море и глядеть было страшно: там вздымались огромные волны, море рассерженно ревело.
        Алексей смотрел на беснующуюся стихию, закутавшись в шерстяной плащ.
        Подошёл кентарх Валентин, постоял рядом.
        - Беда тому, кто в шторм попал. В лучшем случае - сломает мачты, порвёт паруса. И сильно повезёт, если обойдётся только этим.
        Повезло не всем. Утром прибыл гонец - гоплит четвёртой декархии первой кентархии.
        - Декарх велел передать - в трёх стадиях от берега полузатонувший корабль.
        - Рыбацкий?
        - Декарх этого не сказал.
        - Люди спаслись?
        - На берегу не нашли никого.
        - Хм, веди.
        В море и в самом деле был виден корпус корабля, осевшего носом в воду до палубы. Мачты нет вовсе, видны только обрывки вантов. И даже издалека было видно, что корабль был жестоко потрёпан прошедшим штормом. Определить тип судна - военный, торговый или пират - было невозможно.
        Алексей решил посетить судно и осмотреть всё самостоятельно.
        У старшины взяли большую парусную лодку с рыбаком. В неё уселись Алексей и пятеро гоплитов, оставивших на берегу всё вооружение, кроме мечей.
        Море стихло, и только мерная зыбь качала судёнышко.
        На лодке сильно пахло рыбой.
        Рыбак поднял косой парус, но ветер едва влачил лодчонку.
        Они подошли к полузатопленному кораблю. На торговый или пиратский он был не похож, скорее - на дозорный или связной. Поменьше дромона.
        С лодки взобрались на палубу.
        - Осмотреть помещения! - приказал Алексей.
        Гоплиты разбрелись по судну, а сам Алексей направился к корме - там обычно находился капитан. Часть борта слева была разрушена, как будто в неё били огромными кувалдами - о камни или о волны? Лодки, которая обычно была привязана за бортом корабля, не было - сорвана или команда покинула на ней судно?
        На корме возвышалась небольшая надстройка. Алексей подёргал ручку двери. С трудом дверь поддалась его усилию - её перекосило в проёме, и на палубу вывалился человек в арабских одеждах, обеими руками прижимающий к себе небольшой сундучок. Араб был мёртв - не дышал и был холоден.
        Алексей с трудом вырвал из его окоченевших рук сундучок. Он был закрыт на внутренний замок.
        Подошедший гоплит острием меча поддел крышку, и хилый замок хрустнул. Алексей и гоплит одновременно заглянули внутрь. Гоплит разочарованно вздохнул и отошёл - в сундучке лежали скрученные в трубочку пергаменты.
        Алексей развернул один свиток, другой - везде была арабская вязь, ничего не понятно. И только третий свиток заставил его насторожиться - на нём была подробная карта Крита. Вроде бы ничего удивительного или необычного - на судне карты есть всегда. Но возле каждого населённого пункта стояла чёрточка и цифры.
        Алексей нашёл Фест - там было указано число воинов его хилиархии. Он просмотрел другие города, где стояли войска империи: точно, он не ошибся, это настоящие разведданные, нанесённые на карту.
        Алексей чертыхнулся: арабского языка он не знал, надо искать переводчика или, лучше всего, передать пергамент стратигу - уж он-то должен оценить значимость находки. Такие данные собирают, если готовятся к нападению.
        Подошли гоплиты, с трудом держась на мокрой и наклонённой палубе. Ни людей - живых или мёртвых, ни ценностей или груза на корабле они не обнаружили.
        - В лодку, возвращаемся.
        Алексей прибыл в хилиархию, прижимая к себе изъятый сундучок. После некоторых размышлений отправил к стратигу гонца с письмом, в котором описывал крушение корабля и найденные пергаменты. Ответ его обескуражил: сжечь!
        Глава 9
        Острис
        Да как же, разве такие бумаги уничтожают? Алексей спрятал пергамент и стал искать человека, знающего арабский. Сделать это оказалось сложно. Двое, говорящих по-арабски, нашлись, но письменности они не знали. И повезло ему лишь через два месяца, совсем случайно.
        Алексей навестил с визитом дукса Стракиса, у которого оказался гость, купец. Дукс буквально усадил Алексея за стол, хотя тот собирался порыться в библиотеке.
        Купец оказался человеком пожилым, много повидавшим. Сейчас он шёл с грузом шёлка из Персии в Испанию и решил навестить старого приятеля Стракиса. Торговые люди всегда представляли интерес для военных и властей предержащих, поскольку зачастую видели обстановку в чужих странах - это были своего рода легальные лазутчики.
        Купец был довольно разговорчив и на латинянина не похож - скорее на грека.
        После каждой выпитой кружки вина общение становилось всё более оживлённым.
        Неожиданно купец произнёс фразу на арабском.
        - Ты знаешь арабский? - удивился Стракис. - Я знал, что ты свободно владеешь фарси, поскольку часто бываешь у персов.
        Алексей навострил уши.
        - И арабский, и фарси - как и армянский и испанский.
        - Да ты полиглот! - восхитился Стракис.
        - Хочешь уметь торговать - учи языки! - Грек был явно доволен собой.
        - И читать умеешь? - спросил Алексей.
        - Читать тоже.
        - Переведи мне пергамент, очень надо.
        - Давай.
        - Может, завтра?
        - О! Завтра я буду далеко! Время - деньги!
        - Тогда я быстро.
        Алексей едва не бегом добрался до казарм, вытащил из тайника пергаменты и вернулся к Стракису.
        Видимо, пока он отсутствовал, дукс и купец успели изрядно приложиться к кувшину - лица у обоих покраснели и стали потными. Господи, хоть бы не напутал чего-нибудь спьяну!
        - Принёс, сочти!
        Купец взял один лист и начал читать про себя - только губами шевелил, водя пальцами по тексту справа налево.
        - На донос лазутчика похоже, - заявил купец.
        - Да ты вслух прочти, - попросили Алексей и дукс одновременно.
        И грек начал читать. Письменность была ему не родной, опыта мало, и читал он медленно. Но чем больше он читал, тем всё большее беспокойство охватывало Алексея. На листах были довольно точные сведения обо всех воинских частях, расположенных на Крите, - пехоте, коннице, и даже краткие характеристики командиров. На листе с картой были даже промеры глубин у портов.
        Дукс слушал, открыв рот от удивления.
        - Ты где эти пергаменты взял? - спросил он у Алексея.
        - С корабля, который потерпел кораблекрушение у берегов острова. В руках у арабского капитана были, в сундучке.
        - Такое ощущение, что собраны все сведения о войске на острове. И поверь - лазутчик должен быть не один. Остров велик, узнать всё одному человеку не под силу.
        - Сам об этом думаю.
        - Я бы на твоём месте, Алексей, доложил о находке стратигу.
        - Уже. И даже ответ получил - сжечь.
        - Сжечь? - удивился дукс. Но обсуждать действия стратига он не стал - себе дороже.
        Застолье как-то утихло. И дукс, и Алексей были расстроены услышанным. Пергаменты явно указывали, что арабы планируют нападение - для мирной жизни такие сведения не нужны. Но как скоро это произойдёт? Наверное, об этом пока никто не знает - даже халиф.
        Купец откланялся и засобирался в порт. Алексей вызвался проводить его - всё равно по пути.
        Шли они неспешно, купец слегка покачивался после выпитого вина.
        - Знаешь, Алексей, бывал я и в Персии, и у арабов. Человек я не военный, но глаз у меня намётанный. Полагаю - Персии сейчас опасаться не стоит.
        - Почему? - Алексею было интересно узнать мнение купца, человека, далёкого от войн и политических интриг.
        - Казна у Йездигерда пуста. Союзники персов - Осроепа, Армения, Иберия, Хитра, Лазское царство, авары держатся за кошелёк персидский. И армии свои только на персидские подачки содержат. Не будет денег - отшатнутся. Государства эти мелкие, к сильному сюзерену льнут. А у персов, кроме Византии, ещё одна головная боль есть - арабы. В Истахре, столице персидской, об этом везде говорят - даже нищие на базаре. Халифат силы копит. Вот посмотришь: пройдёт несколько лет, и главным врагом для империи и для персов будут арабы. У них единая религия - ислам, и под его зелёные знамёна соберутся не только арабы.
        Купец покачнулся, и Алексей подхватил его под локоток. Купец был пьян, говорил не всегда внятно, но его речь поразила трибуна. Откуда такие глубокие мысли, такой анализ ситуации в голове у торговца? Ведь он не сановник придворный, не стратиг, не военный. А разложил всё абсолютно чётко и достоверно. Ну и грек!
        Чем ближе было к порту, тем сильнее развозило грека, и последнюю стадию Алексей буквально нёс на себе захмелевшего купца.
        С единственного корабля у причала увидели хозяина, выскочили на сходни и с почтением приняли грека на борт, можно сказать - на руках внесли.
        Алексей шёл в казармы и думал - сказал бы ему всё это грек на трезвую голову или он по пьяни сочинил? Только больно уж правдоподобным казалось всё, что услышал Алексей. С Острисом бы встретиться. По слухам, он сейчас не в Константинополе, а в империи и ведёт бои с гуннами, вытесняя их в Паннонию. Так ведь не уедешь самовольно. Хоть он и трибун, покинуть фему Крита без согласия или приказа стратига или императора не имеет права: это будет самовольное оставление своей части со всеми вытекающими последствиями - судом, битьём кнутом и каменоломней. Правда, такие случаи бывали с гоплитами, про старших офицеров Алексей такого не слышал. Но из армии выгнать могут запросто. И кем он будет на гражданке? Солидных денег для открытия своего дела у него нет, да и торговать он не умеет. Скорее всего прогорит в первые же три месяца.
        Поразмыслив так, Алексей решил не дёргаться. Стратига о пергаментах он предупреждал и получил ответ - сжечь. А ему что, больше всех надо? Империя сама должна заботиться о своей безопасности, а он со всем тщанием нести службу.
        Быстро пролетел год. Алексей, как и все его воины, загорел и стал похож на местных. Что интересно, загар в разных местностях, где ему пришлось побывать, отличался по цвету и оттенку.
        В один из дней, уже после полудня, когда Алексей сидел под навесом, готовясь обедать, у ворот возникла какая-то суета. Это было необычно, поскольку у ворот всегда находились два гоплита и дежурный декарх.
        Он встал из-за стола. В его сторону помчался гоплит, а за воином не спеша направилась целая делегация. Издалека не было видно, кто посетил лагерь.
        К Алексею подбежал запыхавшийся гоплит:
        - Там командир Иллирийского легиона и с ним…
        - Понял. Свободен, солдат.
        Алексей зашагал навстречу приехавшим. Теперь он и сам увидел Остриса, а с ним человек пять офицеров.
        Встретились они на середине плаца.
        Алексей остановился и уже открыл было рот для доклада, но Острис не дал ему произнести ни слова. Побратим сделал шаг вперёд и крепко обнял Алексея.
        - Рад видеть тебя в добром здравии, Терех!
        - И я тебя, Острис! Прошу к столу.
        Сообразительный повар уже нёс к столу кувшин вина и кружки, следом торопился гоплит с оловянными мисками, наполненными бобовой похлёбкой и лепёшками. Обед истинно солдатский, но Алексей просто был не готов встретить гостей подобающе.
        Гоплит разлил вино по кружкам и отошёл, наблюдая со стороны - не подаст ли Алексей сигнал принести ещё чего-нибудь.
        - Со встречей, Алексей! - произнёс тост Острис.
        Офицеры дружно подняли кружки, выпили.
        - Знакомьтесь, - представил Острис побратима, - Алексей Терех, трибун. И со мной командиры твоего ранга: трибун Аркадий, трибун Варсонофий, трибун Максимус - все из моего легиона.
        Трибуны кивнули друг другу. О Максимусе Алексей был наслышан, но видел впервые, как и других трибунов.
        Принялись за еду. Полевые командиры неприхотливы и едят всё, что им подают - это у себя в имении или харчевне можно баловаться деликатесами.
        Когда был утолён первый голод, выпили ещё.
        - Был я у стратига Крита - он о тебе отзывается хорошо. Десант вандалов побил, разбойников местных под корень извёл. Не скрою, приятно слышать - ты ведь мой выдвиженец и побратим. Однако приехал я на остров по делам, а точнее - за тобой.
        Алексей удивлённо вскинул брови, но вопросы задавать не стал. Захочет Острис - скажет сам.
        - Два важных события произошло, Алексей. Умер персидский шах Йездигерд II, и в Персии стал единолично править Пероза. И, стало быть, изменится политика Персии. И второе, более важное для нас, для армии, событие: умер император Маркиан.
        - Как, когда? - вырвалось у Алексея.
        - Сам узнал неделю назад, подробностей не знаю. Новым императором Византии избран Лев I Маркел. Кстати, раньше он служил управляющим всеми поместьями Аспара. Мы с ним давно и хорошо знакомы. Теперь тебе, как и положено старшим командирам, надо представиться новому императору, принести присягу и засвидетельствовать своё почтение.
        Алексей был ошарашен новостями, однако, на правах хозяина, разлил вино по кружкам.
        Острис поднял кружку, произнёс тост:
        - За нового императора!
        - Виват! - гаркнули дружно офицеры.
        Теперь Алексею, по крайней мере, стало понятно, почему легат - командир легиона Острис - прибыл на Крит. Но он - один из командиров восьми легионов, расквартированных в империи. Фема Крита тоже относилась к империи, но Алексей напрямую подчинялся стратигу, а не Острису, поэтому он заявил об этом легату.
        - Плюнь! - махнул рукой Острис. - Старого императора нет, во дворце сейчас неразбериха, сановникам не до армии, заняты склоками - каждый хочет передвинуться к трону поближе. Оставь хилиархию на кентарха поопытней - хотя бы на Исавра. А через двадцать дней вернёшься.
        Алексей кивнул - Острис ни разу не давал ему дурных советов. Тем более Алексей в душе надеялся, что в случае неприятностей Острис, а может, и сам Аспар не дадут его в обиду. Он же не с поля боя бежал, а верноподданнически ехал в Царь-град засвидетельствовать своё почтение новому императору.
        - Тогда отдай приказ Исавру и собирайся. Не задерживайся - мы идём на корабль.
        Долго ли отдать приказ? Исавр от удивления округлил глаза, услышав о смерти Маркиана.
        Алексей надел одежду поновее и сунул за ремень кинжал, который собирался подарить Острису, и почти бегом заторопился на пристань.
        Едва он взбежал по трапу, сходни втянули, и судно отчалило. Алексей ожидал увидеть на корме других трибунов - всё-таки легион Остриса был самым большим в империи, больше восьми тысяч человек. Стало быть, и трибунов должно быть восемь. Однако под навесом были уже знакомые ему по столу в казарме офицеры.
        По приглашению Остриса Алексей уселся вместе со всеми.
        Разговор, как это часто бывает у военных, шёл об армии, о её врагах. Политика трибунов интересовала мало - это удел сановников и верхов.
        Почти до вечера мимо проплывали по левому борту берега Крита, острова множества легенд - от рождения богов до лабиринта Минотавра.
        Когда начало темнеть, капитан решил бросить якорь у одного из мелких островков, коими так богато Эгейское море. Но Острис настоятельно потребовал идти дальше.
        - Опасно, - возразил наварх.
        - Что, пираты? Так у нас на борту целых лох гоплитов.
        - Нет, легат, - отмели и острова. Ночь тёмная, можно наскочить.
        - А ты потихоньку, мы торопимся.
        Наварх, капитан дромона, вздохнул. Возразить прославленному легату он не решился.
        С одной мачты зарифили паруса, и судно сбавило ход. На нос корабля был послан вперёдсмотрящий.
        Офицеры спустились на нижнюю палубу - там на корме была каюта. Оказалось тесновато, каюта не была рассчитана на несколько человек.
        Острис расположился на кровати с высоким бортом, сделанным с расчётом на качку. Трибуны устроились на полу - на матрасах из сушёной морской травы. Для армейского офицера - почти роскошь.
        Алексей тоже улёгся, сняв сандалии и пояс с мечом.
        Журчала за бортом вода, судно слегка покачивалось, навевая сон. Разговоры стихли, офицеры погрузились в дрёму.
        И привиделся Алексею сон - о его прошлом, о последнем отпуске. Деревня, родники, потом перелёт на самолёте - и удар о землю! Только толчок он ощутил на самом деле - его швырнуло в угол. Не понимая, что происходит, он открыл глаза.
        С палубы слышались испуганные крики гоплитов и рёв воды, врывающейся в повреждённый корпус.
        Первым делом по привычке Алексей стал разыскивать пояс с мечом, который отлетел в сторону.
        - Вода в трюме, тонем!
        Тут уже все кинулись в дверь, и судно стало крениться на нос, набрав воды. Она уже плескалась тонким пока слоем на нижней палубе.
        Офицеры взбежали по трапу на верхнюю палубу - там уже собрались гоплиты. Неверный свет луны, периодически скрывающейся за тучами, едва освещал море вокруг.
        Алексей глянул по сторонам - ни острова, ни корабля рядом. Стало быть, налетели на подводную скалу или риф. Эх, предупреждал же капитан об опасности плавания ночью! Зря поторопился Острис.
        Офицеры стояли в растерянности. Опытные вояки, на суше они бы сразу определились в любой, даже самой опасной ситуации. Но что им делать сейчас? Они не моряки, а вокруг темнота, море, и корабль тонет. Ситуация и для моряка неординарная, а для гоплитов и офицеров - и вовсе ужасающая. Дело усугублялось тем, что большинство из них не умело плавать. Ведь по поверьям варваров, в воде живут лешие и русалки. Кто же по доброй воле полезет купаться в реку?
        А корабль тем временем быстро набирал воду в корпус и всё глубже «садился» носом. Скользкая от воды палуба наклонялась, и непонятно было, как судно ещё держится на плаву. И хоть бы какой-то клочок суши поблизости, дающий лучик надежды! Может быть, где-то рядом и был остров, но в какой стороне? Люди тщетно вглядывались в темноту.
        Внезапно раздался сильный треск, мачта накренилась и стала падать, обрывая ванты. Она рухнула прямо на палубу, на носовую часть корабля, убив и искалечив многих воинов. Раздались крики ужаса и боли, стоны раненых.
        Громким голосом наварх приказал рубить ванты и сбросить мачты с корабля в воду.
        Ванты рубили все - и гоплиты мечами, и моряки топорами. Потом общими усилиями столкнули тяжеленную мачту в воду.
        Нос судна немного приподнялся. А сломанная мачта как будто цеплялась за корабль, билась о его борт, распустив вокруг себя ванты, как щупальца. Теперь гоплиты и моряки с опаской поглядывали на вторую мачту - не рухнет ли и она тоже, убивая людей?
        Наварх приказал матросам швырять за борт всё деревянное.
        - Зачем? - не понял Острис.
        - Корабль скоро пойдёт ко дну, и кто-нибудь сможет спастись, уцепившись за скамью или что-нибудь деревянное.
        - Дело настолько плохо?
        - Да, легат, не буду скрывать. Думаю, нам осталось не больше четверти часа. И лучше было бы покинуть корабль пораньше.
        - Не понял…
        - Когда судно пойдёт ко дну, образуется воронка, которая утянет за собой людей. Надо прыгать за борт, цепляться за любой плавающий предмет и попытаться отплыть подальше.
        - Где ближайшая суша?
        - Должна быть по левому борту, если не ошибаюсь - в двадцати стадиях. Однако я не уверен - после удара корабль могло развернуть.
        Острис выслушал наварха и пришёл к неутешительному выводу: неясность полная, фактически - приговор. Но ни один мускул на его лице не дрогнул. Острис был воином, военачальником и привык принимать удары судьбы. Но ещё он был легатом, привыкшим заботиться о своих солдатах.
        - Гоплиты, слушать меня! - громко закричал он. - Всем снять с себя оружие и доспехи, а потом - за борт! Хватайтесь за всё, что может плавать. Ваша задача - продержаться до рассвета. И да помогут вам ваши боги!
        Многие солдаты были варварами из разных стран и не все исповедовали православие - Острис и об этом не забыл в сей трудный час.
        Алексей восхитился и действиями, и словами легата - всё-таки он был достоин командовать легионом.
        Гоплиты стали поспешно раздеваться - ведь многие из них спали на палубе в линотораксе и сандалиях. Потом гоплиты стали прыгать в воду.
        Борта судна уже едва возвышались над водой.
        Раздевались офицеры, разделся и Алексей. Единственное, что он взял в зубы, так это кинжал в ножнах, который приготовил легату в подарок, - просто нож мог пригодиться. Не тащить же с собой меч в ножнах? Он тяжёл и может потянуть на дно. Плавал Алексей неплохо, но одно дело - купаться солнечным днём рядом с пляжем, и совсем другое - в темноте, в открытом море, рядом с тонущим судном.
        Острис повернулся к трибунам. Торс его был обнажён, мышцы бугрились на груди.
        - Простите, если моя спешка привела корабль к гибели. Видит бог - я этого не хотел. Все за борт!
        Судно уже начало заваливаться на правый борт. Видимо, наварх был прав, когда предсказал скорую гибель корабля.
        Острис прыгнул за борт первым из офицеров, подавая пример. За ним последовали остальные.
        Алексей сразу сделал несколько мощных гребков, пытаясь как можно дальше отплыть от гибнущего корабля. Как тонет корабль, увлекая за собой людей, он уже видел и боялся этого.
        Отплыв на несколько десятков метров, он принял вертикальное положение, глазами отыскивая Остриса. Да, вот он, вцепился в мачту, рядом с ним держатся за дерево трибуны. Чёрт, ведь судно рядом!
        Дромон, как кит, повернулся чёрной тушей набок, шумно выпустил из трюма большой воздушный пузырь и, показав киль, пошёл на дно.
        Всё произошло за секунды. На месте гибели корабля образовалась воронка, в неё с шумом хлынула и завертелась вода, несколько деревянных обломков вместе с цепляющимися за них людьми утянуло вслед за кораблём. Начало крутить мачту, потом её перевернуло, и головы людей исчезли под водой.
        Алексей поплыл к мачте. Ни трибунов, ни Остриса не было видно, видимо, их утянуло под воду. А может, ударило реей, лишило сознания.
        Алексей решил попытать счастья. Он глубоко вдохнул и нырнул.
        Под водой было темно, сразу заложило уши.
        От мачты вниз тянулись обрывки верёвок, и Алексей увидел, что в них запутался человек. Он отчаянно дёргался, пытаясь освободиться от пут.
        Сделав несколько мощных гребков руками и ногами, Алексей выхватил нож из ножен и стал резать ванты. Лезвие у кинжала хорошее, острое - «дамаск» всё-таки. Но и верёвки просмолены, резались плохо. Сюда бы серейторную заточку - дело пошло бы веселее.
        Он успел перерезать две верёвки, опутавшие ноги несчастного, и тут почувствовал, что задыхается - ему самому не хватало воздуха. В ушах стоял звон, и он испытывал невероятное желание вдохнуть. На секунду Алексей потерял самообладание: «Всё, кирдык-бабай пришёл!» А тут ещё утопающий дёргался, мешая ему быстро перерез?ть ванты.
        Держась за верёвку, Алексей всплыл, сделав пару вдохов и провентилировав лёгкие, и снова нырнул. Теперь получилось быстрее: он перебирал руками верёвку и скользил вниз - как будто на физподготовке лез по канату. Только не поднимался, а опускался.
        Ноги человека были уже свободны, но и сам он уже едва-едва трепыхался.
        Алексей принялся яростно резать верёвку, скрипя зубами от ярости. Ну же, сволочь такая, поддавайся!
        Он перерезал верёвку и отбросил нож в сторону - сейчас он ему только мешал. Жалко подарка, но не до него сейчас. Правой рукой Алексей ухватился за верёвку, левой - за предплечье человека и начал подниматься. Но не тут-то было! Подняться, выгребая одной рукой, не получалось, да и человек тяжёл, вниз, в пучину тянул.
        Алексей на миг отпустил верёвку и, погладив свой амулет, мысленно взмолился: «Боги, которым камень посвящён, - помогите! Любую жертву принесу, что в моих силах!» До поверхности воды было ещё метров семь, но преодолеть их одному, да ещё и с ношей, Алексею было не под силу.
        Что-то ослепительно сверкнуло, и Алексей зажмурил глаза. Темнота - и вдруг вспышка, поневоле зажмуришься.
        Только вдруг перестало чувствоваться давление воды, и он вдохнул полной грудью. Воздух, ей-богу - воздух! Или так тонут? Ведь замерзающие в снегу насмерть тоже говорят, что чувствовали тепло. Естественно, те, кого спасти успели.
        Алексей явственно слышал журчание воды. Где же он? Понемногу открыл глаза, страшась увидеть окружающее.
        Шок от увиденного был так силён, что он снова их зажмурил и открыл лишь минуту спустя.
        Он был у себя, в съёмной петербургской квартире, в насквозь мокрой набедренной повязке, с которой текла на пол вода и уже образовалась лужа. Рядом с ним на полу лежал мужчина в такой же повязке. Алексей перевернул его на спину. Острис! Он не дышал.
        Времени думать или паниковать не было. Он перевернул легата на живот и приподнял его за таз. Изо рта Остриса хлынула вода. Ой, мама! Да разве может в человеке столько вместиться?
        Когда вода иссякла, он повернул Остриса на спину, зажал пальцами нос и сделал несколько вдохов «рот в рот», как учили на курсах по оказанию экстренной помощи.
        Острис закашлялся, потом рывком повернулся на бок, и его стошнило. Ерунда это всё, главное - жив!
        Полководец отдышался, потом открыл глаза. Взгляд его, сначала затуманенный, стал яснее и осмысленнее. Вот он сфокусировался на Алексее. Ага, узнал!
        Острис опёрся на локте, сел.
        - Алексей? Так мы не утонули? Или мы с тобой уже на том свете?
        - Главное - живы. А на каком свете - разберёмся, - пошутил Алексей и радостно засмеялся. Они живы! Не зря он Остриса спасал, из пучины морской тащил.
        Острис осмотрелся вокруг:
        - Где мы?
        - Я квартиру снимаю, мы оба в ней.
        - Надо одежду найти и доложить Аспару о крушении корабля. Эх, какие трибуны погибли! Подожди, а мы что, одни спаслись?
        - Не знаю, Острис! Наберись терпения. Я сейчас пол вытру и объясню тебе всё.
        - Неужели прислуги нет?
        - Не удосужился… - Алексей с виноватым видом развёл руками.
        Он нашёл в ванной тряпку и ведро, насухо вытер пол, потом замыл и протёр его снова. Вот теперь порядок!
        - Э, повязку бы сменить - мокрая.
        - Повязку не обещаю, а полотенце дам - обмотаешься, как в бане.
        Алексей достал из шкафа чистое банное полотенце и протянул его Острису. Сам снял мокрую повязку и обмотал чресла полотенцем.
        - Садись, Острис, и слушай. Много услышишь удивительного, но придётся поверить.
        - Я тебе всегда верил, - кивнул Острис. - Мы с тобой варвары, а не хитрозадые византийцы.
        - Видишь у меня амулет или талисман на шее?
        - Я его давно приметил, даже спрашивал тебя о нём.
        - Вот он нас и спас. Ты уже тонул, тебя вантами от мачты опутало. Верёвки я ножом разрезал, но ты уже не подавал признаков жизни. Пришлось обращаться к богам этого талисмана. И вот мы здесь.
        - Сильны твои боги, Алексей! Береги свой талисман, хвала ему! А почему мы не идём к Аспару?
        - Дело в том, Острис, что здесь нет Аспара - как нет Византии или Константинополя.
        Острис широко раскрыл глаза, не веря услышанному.
        - Да ты не демон ли? - Глазами он обвёл комнату. Не оружие ли искал для обороны?
        - Острис, наберись терпения, выслушай. Я не хочу тебе зла, я твой друг, и я обычный человек - не демон и не шайтан. У меня нет ни рогов, ни копыт, ни хвоста.
        - Это я заметил.
        - Так вот. Ты оказался в другом времени.
        - Так не бывает.
        - Сам когда-то так думал. Но мне попал в руки вот этот камень с рунами. Я его потёр, и сам не знаю как, но оказался в Риме, в твоём времени - полторы тысячи лет назад.
        - Столько не живут и так не бывает, - повторил, как будто оглушённый, Острис.
        - Выгляни в окно, убедись.
        Острис осторожно, бочком, мелкими шажками подошёл к окну и выглянул.
        Внизу по улице проехал трамвай, зазвонив на повороте. Ходили люди, ездили машины, горели и мигали огни рекламы.
        - Разрази меня гром, город! - Острис отшатнулся от окна. - И это точно не Константинополь!
        - Ну наконец-то дошло!
        - Просто это другой город, в котором я не был. Только повозки странные.
        - Тебе здесь всё покажется странным. Но это моё время, Острис, а с городом и повозками я тебя ещё познакомлю.
        - Не надо. Лучше верни меня назад, я согласен даже на мачту в море.
        - Попробую. Но я сам многократно для себя пробовал, когда был в твоём времени, - не получалось ничего. Видимо, нужно совпадение ряда условий.
        - Тогда узнай об условиях.
        - Как и где?
        Острис задумался.
        - Пока не знаю. Но в своём времени я знал всё. Думай и ты.
        Алексей включил телевизор. Ему очень хотелось знать, какой сейчас год, число и месяц. Ведь если он пробыл в чужом времени больше пяти лет, то давно уволен со службы, а квартиру, по идее, хозяйка давно должна была сдать другому квартиранту. Хотя вещи в шкафу были его, и это обнадёживало.
        На столе, на газете, так и лежали необработанные алмазы - Алексей сложил их в полиэтиленовый пакет и убрал в тумбочку. Щёлкнул телевизионным пультом.
        Но как только на экране появилось изображение и раздались первые звуки, Острис издал сдавленный звук и подскочил на месте. Он с удивлением уставился на телевизор, потом ткнул в него пальцем:
        - Говорящий ящик! А ещё говоришь, что ты не демон!
        - Такие ящики в каждом доме есть, Острис.
        Алексей переключил телевизор на новостной канал, и когда диктор сказал: «Сегодня, восьмого сентября две тысячи двенадцатого года…», с облегчением вздохнул. Как тяжкий груз с души упал. «Там» он был пять лет, а «тут» прошёл только один день. Немыслимая вроде вещь! Но всё это на самом деле произошло с ним, и Острис тому подтверждение.
        А легат сидел, как заворожённый, уставившись в телевизор.
        Алексей переключился на немецкий канал:
        - Посмотри на родину предков.
        - Она же далеко!
        - Конечно, далеко! Но это телевизор, «видение на расстоянии».
        - И как вам это удаётся?
        - Спутник высоко над головой.
        Острис невольно посмотрел вверх:
        - Спутник обычно идёт рядом.
        Алексей улыбнулся:
        - А он и так рядом - только с Землёй. И не идёт, а вместе с ней вращается в космосе вокруг Солнца. Это аппарат такой. Его люди создали, учёные. С родины твоих потомков посылают сигнал, а спутник его улавливает и сюда передаёт.
        - Космос? Вселенная? - недоверчиво спросил Острис, демонстрируя Алексею некоторое знание греческого языка. - И как же он там оказался, этот спутник?
        - Люди и запустили. Ну, как тебе? Только вот, боюсь, языка ты не поймёшь.
        Острис жадно вслушивался в речь.
        - Слова некоторые разбираю.
        - Так ведь много новых слов появилось, привыкай.
        Слово «привыкай» Остриса зацепило.
        - Что значит - «привыкай»? К себе хочу! Там я - легат, а тут никто!
        - Хорошо, легат. Есть хочешь?
        - Очень!
        - Сейчас что-нибудь сотворю.
        Алексей нашёл в холодильнике колбасу, яйца, масло и сделал яичницу с колбасой. Добротную, на двух голодных мужиков - из десятка яиц и полкилограмма варёной колбасы.
        На запах и скворчание масла на сковородке на кухню заявился Острис:
        - Пахнет вкусно. А где костёр?
        - Нет ныне костров, легат. Вон под сковородкой газ горит. Всё готовится быстро.
        - Надо же, как удобно! А огонь где хранишь?
        - Смотри! - Алексей погасил конфорку и снова зажёг огонь электроподжигом.
        Острис смотрел с удивлением:
        - Дай, я попробую. - Он щёлкнул несколько раз и ещё раз повторил: - Удобно. Легко нынешним кухаркам живётся: не надо огонь в очаге разжигать, дровами запасаться.
        Алексей разрезал яичницу пополам, разложил по тарелкам, достал вилки. Даже вино нашлось, и он разлил его по стаканам.
        - Давай, Острис, за наше чудесное спасение.
        Они выпили.
        - Неплохое вино. Чьё?
        - От галлов, - нашёлся Алексей, вовремя вспомнив о предках нынешних французов. Не говорить же ему, что вино французское, может и не понять.
        - Никогда не слышал, что они вино делают.
        Алексей взял в руку вилку, Острис по привычке - нож. Потом, глядя на Алексея, тоже потянулся к вилке, попробовал есть ею. Оценил:
        - Удобно!
        После еды Алексей вымыл тарелки. Острис наблюдал, сидя на табуретке.
        - Ну, акведуки ещё в Риме были. Только странно, горячая вода идёт, как в термах.
        Расхаживать по квартире голыми было не очень прилично, и Алексей решил сходить на вещевой рынок - был неподалёку такой. Правда, товары большей частью неважного качества - турецкие да китайские. Он достал портняжный сантиметр, обмерил Остриса и записал на бумажке размеры.
        - Это ещё зачем? - удивился Острис.
        - Одежду пойду покупать - не ходить же тебе нагишом.
        - Верно, - обрадовался Острис, - возьми мне хитон и штаны. И не забудь про сандалии.
        Вовремя напомнил! Алексей измерил стопу. Самый ходовой размер, 27.
        Он пробежал по рынку, купил Острису джинсы, футболку и сандалии. Уже в квартире достал из пакета обновки:
        - Надевай.
        Футболка пришлась впору. Джинсы Острис натянул, но молнию застегнуть у него не получилось.
        Алексей несколько секунд наблюдал над его отчаянными попытками.
        - Давай покажу, - он вжикнул молнией.
        - Ха! - не сумел скрыть восторга Острис. - Умно придумано! - Он несколько раз расстегнул и застегнул молнию. - А знаешь, Алексей, мне нравится!
        У Алексея же голова кругом шла от мыслей. Удастся ли вернуть Остриса в его время или нет - это ещё вопрос. А кормить, поить и выводить на улицу его надо, не сидеть же ему взаперти? Однако у него - никаких документов. Да ещё облик своеобразный, и вдобавок ко всему языка не знает. Первый же полицейский патруль сцапает, приняв за гастарбайтера. И со службой Алексею надо что-то решать.
        - Острис, ты хочешь город посмотреть?
        - Конечно! Давно ждал, когда ты мне это предложишь - ведь я твой гость. Знаешь, я думаю - лучше попасть в другое время, чем утонуть. Уж если судьба и Бог распорядились спасти мою жизнь, стало быть - так тому и быть. В первую очередь надо сходить в храм, поставить свечку.
        - Ну, в храм так в храм, - не стал отговаривать его Алексей, - идём. Только постарайся сильно не удивляться и не привлекать ничьего внимания - здесь так не принято.
        - Я буду делать всё, что скажешь.
        Алексей удовлетворённо кивнул.
        Острис привык повелевать и приказывать. Сейчас роли несколько изменились, но он вёл себя покладисто, и Алексей решил, что никаких неожиданностей от него ждать не стоит. Как он ошибся!
        Для начала они поехали в Казанский собор. Храм величественный, а главное - службы в нём идут. Хотя, наверное, Исаакиевский собор впечатлил бы больше.
        Невский проспект был полон народа - больше туристов.
        В собор они вошли, когда служба уже шла. Острис постоянно вертел головой, пытаясь рассмотреть убранство.
        - Острис, не вертись, - попытался остановить его Алексей, - служба закончится - всё посмотришь.
        - Какое благолепие! - У Остриса восторженно блестели глаза.
        Достояв службу до конца, они купили свечи и поставили их перед иконами. В храме были верующие и многочисленные туристы со всех концов света.
        - Эти узкоглазые откуда? - толкнул Острис Алексея локтем.
        - Из Китая. Их сейчас везде полно.
        - Не слышал про такую страну.
        - Она далеко на востоке. И заметь - в твоё время она уже была.
        Потом Острис с Алексеем обошли храм снаружи. Шёл ремонт, и колонны были затянуты сеткой. Светилась реклама, потоком шли по проспекту машины.
        Острис постоянно озирался: ему всё было внове, и он так и сыпал вопросами. Алексей был поражён, насколько Острис был любопытен.
        Они шли по Невскому проспекту к началу - к Дворцовой площади, к Неве.
        - Смотри, вот это - здание Адмиралтейства. А нам направо. На площади - Александрийский столп. А это - Зимний дворец, в котором императоры жили. Теперь там музей.
        - А императоры где?
        Ну как ему объяснить?
        - У них теперь резиденция в другом городе, Москва называется.
        - А этот чем плох?
        - Спроси что полегче, мне город нравится.
        - Мне тоже. Только народу много, и шумно, непривычно.
        - Что ты хочешь: жителей пять миллионов, да приезжих миллион.
        - Миллион? - поразился Острис. - Да, наверное, во всей Византийской империи столько не наберётся.
        - Да, увеличился род человеческий.
        - Я что-то оружия ни у кого не вижу. Даже кинжалов, не говоря уж о мечах.
        - Не принято, правители запрещают.
        - Но ведь подданные не рабы, чтобы без оружия ходить.
        - Ножи в основном у преступников. Армия и полиция другое оружие имеют.
        - Да? - заинтересовался Острис. - Посмотреть хочу.
        После пяти лет службы в византийской армии Алексей и сам привык к мечу на ремне и потому чувствовал себя немного не в своей тарелке - вроде не хватает чего-то. Что же тогда говорить о легате? И Алексей решил сводить его в тир - были нынче тиры и стрельбища в городе. Иногда они своим подразделением посещали тир РОСТО на Парадской - недалеко, почти в центре. Туда и повёл Остриса Алексей. За деньги пострелять можно, пусть увидит личное офицерское оружие. Сейчас для спортивных соревнований по практической стрельбе использовали фактически боевые пистолеты иностранного производства - «глок», «смит-вессон», «беретту».
        И тир, и инструктор были Алексею знакомы. Он заплатил деньги за патроны и получил семнадцатизарядный «глок». Отойдя в сторонку, на плакате объяснил правила прицеливания и стрельбы:
        - Мишени видишь?
        - Фигурки такие белые?
        - Они самые. Если попал, они падают. Я тебе заряжу пистолет, только стволом по сторонам не крути.
        - Что же я, не понимаю?
        Алексей набил магазин патронами - добротными, парабеллумовскими, 9 г.
        Глава 10
        Привет из прошлого
        Как ни странно, но пара дней его отсутствия на службе обошлась малой кровью: Алексей купил несколько бутылок хорошей водки и поставил командиру. Тот посмотрел с некоторым удивлением, покрутил бутылку в руках:
        - Где был-то?
        - Дело молодое, с девицей закрутился, - соврал Алексей.
        - Ладно, на первый раз прощаю. Но чтобы больше - ни-ни!
        Алексей вернулся со службы и почувствовал, что его взяла тоска. В империи у него было полно обязанностей, но каждый день не был похож на другой. То стычки с вандалами, то оборона побережья от пиратов, то поимка разбойников. Адреналин в крови каждый день. А за убитого или взятого в плен врага никто многочисленных объяснительных не требовал. Воевал против империи - получи своё. Всё просто и понятно. До трибуна дослужился, не прогибаясь перед начальством. Но слишком резким и неожиданным был переход от одного образа жизни к другому. И Острис из головы не выходил. Всё ли у него в порядке? Кстати, по историческим данным, Иллирийский легион - один из немногих, кто дошёл, дожил до конца империи. Уж не благодаря ли Острису, его порядкам и жёсткой руке? Понятно, что не Острис им руководил всё время, но его ученики. Преемственность в хорошем смысле слова.
        Алексей включил телевизор. Заканчивался четверг. Завтра пятница и законные выходные. А сидеть одному в квартире ой как не хочется! И вдруг, неожиданно для себя, он решил позвонить Наталье. Ведь всего пару недель прошло, как он уехал из Москвы, а по ощущениям - целая вечность. Надо напомнить о себе, а то уехал - и как будто из сердца выкинул.
        Он нашёл бумажку с номерами её телефонов и набрал номер.
        Наталья долго не брала трубку.
        - Да, я слушаю, - раздался наконец её голос, когда Алексей уже хотел дать отбой.
        - Привет, Наталья! Это я, Алексей!
        - Какой Алексей?
        Это прозвучало так неожиданно, что Алексей не нашёлся, что и сказать:
        - Простите, наверное, я ошибся номером.
        - Подождите! Это Алексей из Питера? Авиакатастрофа, тайга?
        - Конечно! А у тебя что, много знакомых Алексеев?
        - Да есть - на работе и среди знакомых.
        - Не помешал? А то, может быть, я не вовремя?
        - Нет-нет… Я уж думала - ты забыл обо мне.
        - Как можно? Приезжай завтра ко мне в Питер. У тебя же суббота и воскресенье выходные?
        - Ты меня правда в гости приглашаешь?
        - Приглашаю. Квартира, правда, у меня съёмная и не такая уютная, как у тебя. Но я тебе город покажу, пообщаемся.
        - Завтра после работы выезжаю. Я тебе из поезда отзвонюсь. Встретишь?
        - Обязательно!
        - Тогда до встречи, целую.
        Алексей сразу как-то воспрянул духом, поднялось настроение, и он отправился в магазин: нужно было пополнить запас продуктов, после Остриса не осталось даже яиц.
        Накупил два полных пакета - от шпрот до конфет и вина. Днём, понятное дело, они в кафе сходят, а завтракать дома придётся.
        Следующий день тянулся долго. Алексей то и дело поглядывал на часы. Наконец в четыре часа раздался звонок.
        - Лёшенька, это я. Через час встречай на Московском вокзале.
        - Какой вагон?
        - Четвёртый.
        - Буду, ты только не уходи никуда.
        И Алексей побежал в финотдел - сегодня выдавали денежное содержание. Он расписался и, аккуратно сложив деньги, сунул их в карман. Очень вовремя, денег не было совсем. Дома алмазы лежат на миллионы, а он - нищий. Ситуация более чем занятная.
        На метро он успел вовремя добраться до Московского вокзала - по перрону уже шли первые прибывшие пассажиры.
        Алексей помчался воль перрона. Второй вагон, третий…
        А вот и Наталья. Выглядит сногсшибательно, многие мужчины на ходу оглядываются. И когда только успела? Ведь поезд утром из Москвы уходил. Или она всегда так выглядит? В тайге он её видел без макияжа и без причёски.
        Обнял и отстранился, оглядывая.
        - Ты что как чужой?
        Наталья в свою очередь обняла его и жарко поцеловала в губы.
        - Ты бы хоть цветочки купил, сибирский медведь!
        - Со службы, не успел. Давай сумку. Ко мне поедем или в кафе? Ты, наверное, проголодалась?
        - В кафе с сумкой?
        - Ну, тогда заедем ко мне, оставим сумку - и в кафе.
        Но никакого кафе не было. Едва они вошли в квартиру, как Наталья принялась целовать Алексея. Да что же он, импотент, что ли? Сорвав друг с друга одежду, они упали на диван.
        Только отдышавшись, Наталья пошла в ванную.
        Алексей уже слегка расслабился, как вдруг из ванной раздался оглушительный визг. Мгновенно соскочив с дивана, Алексей бросился туда. Она что, мышь увидела?
        Побледневшая Наталья показывала на набедренные повязки - его и Остриса, висевшие на полотенцесушителе.
        - Это ещё что?
        - Потом расскажу.
        - Странная у тебя одежда.
        Вымывшись, Наталья захотела есть. Хорошо, что Алексей вчера продуктов закупил.
        Как известно, аппетит приходит во время еды. Они начали с бутербродов и чая, закончили же напитками.
        Когда сытые, как удавы, они улеглись на диван, Наталья спросила:
        - Ты скучал по мне?
        - Очень, - соврал Алексей. За пять лет, что он служил империи, он вспоминал о ней несколько раз.
        - А почему не звонил?
        - В командировке был, не мог.
        - Обманываешь, противный! Фи!
        Алексей раздумывал, рассказать ли ей об алмазах и талисмане, о службе Византийской империи и Острисе? Или умолчать? Ведь он её толком не знает. Правда, в тайге она вела себя вполне достойно, многие девушки или женщины на её месте раскисли бы, пустили слёзы, стали бы обузой.
        Алексей попытался оценить Наталью. Умна, симпатична, по-московски напориста - временами агрессивна даже. Но тут ещё и профессия сказывается, у некоторых журналистов цинизм и напористость - профессиональные черты. Но вот в жизни она какая? Может, главная её цель - просто выскочить замуж? Вроде положено девушке в её возрасте замужем быть, иначе начинают жалеть или выискивать дефекты. И Алексей решил пока молчать. Впереди два дня, слишком мало, чтобы узнать человека, но общее представление составить можно. Тайга не в счёт, там экстремальная ситуация была.
        После завтрака Алексей повёз Наталью в Петергоф. Наверное, это самое красивое и удивительное место поблизости от Питера.
        Чтобы осмотреть всё, дня не хватило, но они успели даже побывать на Царицыном острове. Устали, как солдат после марша. Пообедали - а заодно и поужинали - в итальянском кафе недалеко от дома.
        Дома Алексей с порога направился в душ. Когда он вышел, освежённый, с мокрым ёжиком волос на голове, то увидел, что Наталья свернулась клубком на диване и тихонько посапывала. Алексей осторожно раздел её, прикрыл одеялом. Сам вышел на лоджию, постоял, подышал свежим воздухом.
        Дом стоял на тихой улице, машин было мало, с моря тянуло морским бризом. Море-то - вот оно, между домами видно.
        Вернувшись в комнату, он улёгся рядом с Натальей. Та обняла его в полусне, ногу на него закинула. Так и уснул Алексей.
        Утром они направились в Петропавловскую крепость, присоединившись к экскурсии. После службы в империи у Алексея проснулась тяга к истории, и он слушал рассказ экскурсовода внимательно.
        А в полдень Наталья заявила:
        - За билетом бы съездить. Мне в понедельник на работе быть надо, я и так на пятницу отпрашивалась.
        Они съездили на Московский вокзал, купили билет, посидели в кафе, поболтали.
        - Лёш, ты приезжай на следующие выходные в Москву, - попросила Наталья.
        - В гости зовёшь?
        - С ответным визитом, - отшутилась девушка. - Мне легко с тобой, ничего из себя изображать не надо.
        Между ними и так была тайна, которая их сближала - убитые бандиты. Но оба не касались этой темы, как будто выкинули печальные и трагические события из памяти.
        Они съездили на такси к Алексею домой, забрали сумку. На поезд успели в последний момент.
        - Лёш, так я тебя жду! Приезжай!
        - В субботу утром жди.
        За эти два дня своим присутствием Наталья вывела его из надвигающейся хандры. А то у него уже появилось желание набраться до чёртиков, чтобы забыть Остриса и Крит. Умом он понимал, что выкинуть из памяти прошедшие в Византии годы не получится - если только под гипнозом. Но зачем?
        Теперь у него появились другие заботы - надо было обустраивать личную жизнь. Ему уже двадцать шесть, а жилья своего нет; да и служба приносит хоть гарантированный, но небольшой доход. С таким доходом своим жильём ему никогда не обзавестись. А если нет жилья - как семью создавать?
        После некоторых размышлений он пришёл к одному-единственному варианту - продать алмазы с максимальной выгодой для себя. Остальное приладится. Наталью посвящать в эти опасные игры не стоит: она и так, если захочет - да даже просто нечаянно проболтавшись, - может упечь его в места отдалённые на многие годы.
        О самом убийстве зэков он не жалел - сами напросились. И морально устранение зэков его не угнетало - он закончил военное училище. Если отбросить красивые слова - защитник Родины и прочее, любое военное училище готовит профессиональных убийц. Только ракетчики убивают дистанционно, нажатием кнопки, не видя врагов, другие же действуют в рукопашной, зачастую ножами, сапёрными лопатками - как десантники и спецназовцы.
        Переодевшись после службы в гражданское или в выходные дни, он стал посещать стихийные собрания коллекционеров старины. Там продавали, покупали и меняли изделия из драгоценных металлов, начиная с монет - тех же золотых солидов - и заканчивая дивной работы золотыми табакерками, усыпанными бриллиантами.
        Однако о необработанных алмазах никто слышать не хотел. В этих кругах ценились не караты или граммы, а тонкая работа или историческая ценность - ведь некоторыми безделицами владели известные дворянские семьи.
        Неделя пролетела в бесплодных поисках, а в пятницу он уже ехал в поезде в Москву.
        Два дня в столице пролетели мигом. Наталья, коренная москвичка, показала ему интересные места, куда пустят не каждого туриста, например - Теремной дворец в Кремле. Видимо, подсуетилась заранее.
        Ночь для них была пылкой и почти бессонной. Только Алексея не оставляло ощущение, что Наталья всё время ждала от него чего-то, каких-то важных слов. Он догадывался, каких, но не торопился: женитьба - дело серьёзное. Однако чем больше времени он проводил с Натальей, тем больше она ему нравилась. Таких интересных женщин он ещё не встречал. Были красивые, умелые в постели, даже умные. Но чтобы всё сразу, да ещё в одной? И как мужики не разглядели её раньше?
        К концу второй недели общения с коллекционерами, когда он уже примелькался, дали ему всё-таки телефончик. Алексей позвонил, ему встречу назначили.
        На задрипанной «копейке» к назначенному месту подъехал типично семитского вида невзрачный человечек. Сначала он нудно выяснял в машине, откуда у Алексея его телефон, потом покружил по городу, поглядывая в зеркало заднего вида.
        Алексею стало смешно. Наверное, покупатель начитался детективов - проверялся уж больно топорно.
        Наконец он загнал машину между старыми, приготовленными к сносу домами, коих в Питере было множество.
        - Ладно. Не спрашиваю, как вас зовут, молодой человек, поскольку мы, похоже, нужны друг другу. Покажите, что у вас есть?
        Алексей взял на встречу один, самый маленький камушек.
        Человечек надел на один глаз сильную лупу на резинке вокруг головы - наподобие тех, какими пользуются часовщики, повертел камень в руках, достал какую-то штуковину вроде железного карандаша, почиркал по камню.
        - Похоже, настоящий.
        - Я не сомневался.
        - Зато я сомневался. Камень из Якутии. Вес не знаю, ориентировочно - два карата, но это мы позже определим. Сколько вы за него хотите?
        - Я бы хотел услышать цену от вас.
        - Вы таки ставите меня в затруднительное положение.
        - Если у вас нет денег, я буду искать другого ювелира.
        - Таки вы неправильно меня поняли. Вы представляете масштаб цен?
        - Приблизительно.
        - Вот! - Подпольный ювелир назидательно поднял палец. - Неизвестно, каков будет камень после огранки. Много рисков, о которых вы, молодой человек, и не подозреваете.
        - Так я же уступлю, мы не в Гохране.
        - Ой, вот только не надо упоминать государственные учреждения. Я уже пожилой человек, у меня бывает давление.
        Ювелир помолчал, сморкнулся в платок и осторожно поинтересовался:
        - А у вас один камень?
        - Что это меняет?
        - Вы меня неправильно поняли. Камни будете привозить постоянно или это случайная… ну, скажем - находка?
        - Всё зависит от цены.
        - Даже так?! Хорошо. Кто не рискует - не пьёт шампанского. Хотя у меня от него изжога. Вы не могли бы подъехать ко мне завтра?
        - Адрес?
        Человечек помялся. Адрес давать ему не хотелось - ведь он видел Алексея впервые. Но и прибыль сорвать хотелось. Алмазы - это не наркотой в подворотнях торговать.
        - Только никаких записей, запоминайте, - человечек назвал адрес. Это был район старых, ещё доходных домов царской постройки, имеющих чёрный ход для прислуги. Для верности Алексей повторил адрес.
        - Только, пожалуйста, один, никаких приятелей. И точно в три часа дня.
        - Само собой.
        Алексей вылез из машины, не забыв забрать камень, и «копейка» тут же сорвалась с места. Такую рвань гаишники останавливать побрезгуют. Хотя двигатель у неё работал, как хорошие швейцарские часы, и резина на колёсах была дорогая, добротного европейского качества. Человеку понимающему это говорило о многом.
        Алексей подошёл к дому покупателя на полчаса раньше, обошёл дом. Чёрный ход здесь и в самом деле был, и знакомая «копейка» стояла именно у него. Ну да, на случай бегства. И квартиру этот проныра наверняка здесь снимает - уж очень осторожен.
        Алексей поднялся на третий этаж и нажал кнопку звонка. За дверью раздались лёгкие шаги и на несколько секунд стихли - Алексея рассматривали в глазок. Потом щёлкнул замок, ещё один. Человечек вывернул голову в щель, осмотрел лестничную площадку.
        - Вы один? Проходите.
        Квартира была явно не жилая. В ней не пахло едой, косметикой и вообще всем тем, чем пахнет в любой квартире. Пылью пахло, затхлостью, поскольку хозяин бывал в ней не часто и окна не открывал, квартиру не проветривал.
        Ювелир нервно потирал руки:
        - Нуте-с, молодой человек, принесли?
        - Как договаривались, - Алексей положил на стол камень.
        Хозяин вооружился лупой, долго и тщательно осматривал камень, капал на него какой-то жидкостью, тёр камнем по пластинке, потом взвесил на аптекарских весах. Весы были старые, ювелир докладывал на вторую чашку алюминиевые пластинки с миллиграммовым весом.
        Наконец весы застыли в среднем положении, и Алексей ухмыльнулся.
        - Не люблю, знаете ли, эти новомодные электронные штучки. По старинке надёжнее, - заметив его ухмылку, сказал покупатель.
        Ювелир - а судя по дотошности и выверенным движениям, это был именно он - предложил:
        - Могу дать десять тысяч.
        - Сколько? - поразился Алексей. Это ведь не стекляшка, не Сваровски.
        - Цена в евро, молодой человек - не в рублях. Все расчёты в твёрдой валюте. Доллар таки нынче неустойчив, дутая валюта. А вечно только золото и камни.
        - Согласен.
        Прохиндей вытащил из кармана пиджака пачку денег, перехваченную резинкой. Похоже, он приготовил их заранее, ведь приблизительно он прикинул вес камня вчера. А глаз у ювелира набитый.
        Алексей пересчитал и осмотрел каждую купюру. Кинуть ведь может, «куклу» или фальшивку подсунуть. Хотя, если подделка серьёзная, её только эксперт определит. Вроде подозрений деньги не вызвали.
        Алексей положил деньги в карман.
        - Когда ждать другой камень? - поинтересовался хозяин.
        - Через месяц. Я отзвонюсь.
        - Меня устраивает. Всего доброго, до встречи.
        Хозяин подошёл к двери, посмотрел в глазок.
        - Можно выходить, - и открыл дверь.
        Честно говоря, Алексей рассчитывал на несколько большую сумму. Однако полагать, что за подпольную продажу алмаза он получит его реальную стоимость, было бы наивно. Для того чтобы превратить алмаз в бриллиант, его надо ещё подвергнуть огранке, а для этого мастер нужен и оборудование. И даже если покупатель ювелир и способен сам его огранить, нужен ещё сбыт.
        Алексей это понимал. Он готов был мириться с потерей трети от стоимости алмаза, но получалась едва ли не половина. Однако он утешал себя тем, что этот алмаз был самым маленьким, за другие он может получить больше. И ещё одна задумка у него была, но её он реализует позже. Во время продажи камня Алексей нервничал слегка, мандражировал, как и покупатель - дело рискованное с обеих сторон. Хозяин мог привести бандитов, и камень просто могли отобрать, да вдобавок ко всему и избить. А хуже того - его могла ждать ментовская засада. Тогда - срок, нары, и конец его карьере.
        Этим же вечером он позвонил Наталье:
        - Я приеду на выходные, как договаривались?
        - Конечно, жду.
        Два дня до пятницы пролетели быстро, и вот он снова в поезде. Состав прибывал рано утром, и когда он заявился на квартиру к Наталье, она вышла к нему заспанная и без макияжа.
        Обхватив Алексея за шею, девушка крепко поцеловала его.
        - Прости, вечером работала допоздна, статью надо было срочно сдать. Легла уже в три ночи.
        У москвичей вообще была привычка поздно ложиться и поздно вставать. В его краях предприятия начинали работу в восемь утра, а в Москве - в десять, а то и в одиннадцать. И самые передачи начинались по телевидению поздно, около полуночи. Алексей подозревал, что москвичи подгоняли их под себя.
        Наталья шустро накрыла на стол:
        - Давай завтракать.
        Алексей накинулся на бутерброды с ветчиной, запивая их чаем. По армейской привычке он любил утром плотно поесть - ведь неизвестно, придётся ли пообедать?
        - Ну ты и оголодал, всё мечешь со стола, - улыбнулась Наталья.
        - Ужинать не пришлось, - оправдывался с набитым ртом Алексей. - Прямо со службы на поезд.
        - Ну да, совсем как в поговорке. Кто хорошо работает, тот хорошо ест.
        - Брехня! Олигархи не больше других работают, а едят деликатесы. Чем шахтёр или машинист поезда хуже?
        - Они от властных коридоров дальше. А где власть, там и деньги.
        - Слушай, это я так, забудь. У тебя загранпаспорт есть?
        - Есть. И даже с открытой шенгенской визой. - В глазах Натальи появился интерес.
        - Ты не раздумала выйти за меня замуж?
        - Я могу расценивать твои слова как предложение руки и сердца?
        - А как же мне потом с одной рукой-то? И без сердца? - пошутил Алексей. - Можешь. Я предлагаю тебе выйти за меня замуж. А в качестве подарка - свадебное путешествие на Крит.
        - Куда? - не поняла Наталья. - На Крит? Уж лучше на Кипр или в Турцию.
        - Нет, именно Крит. Кстати, туда виза нужна?
        - Я не знаю, - растерялась Наталья, - но выясню.
        - Можешь пока не торопиться, у меня даже загранпаспорта нет. Да это и не главное. Решить надо, где жить будем - в Питере или в Москве. Если в Москве, то мне со службы увольняться надо. Вопросов много встаёт, и все решать надо. Что за жизнь, если жена в Москве будет, а муж в Питере?
        - Огорошил ты меня. Честно признаюсь - мечтала о предложении, даже во сне видела, но как-то…
        - Ну да, обыденно получилось: без цветов, не стоя на одном колене. Тогда можно отложить…
        - Ну уж нет, дудки! Я и так долго ждала. Честно сказать, когда я тебя в самолёте увидела, ты мне не понравился.
        - А уж как ты мне не понравилась! Эдакая холёная высокомерная столичная штучка.
        - У тебя паспорт с собой?
        - Взял - как же без него билет купить?
        - Тогда идём в ЗАГС, подавать заявление.
        - Я без костюма.
        - Не парься, ты идёшь заявление подавать, а не жениться.
        Наталья собиралась долго.
        - Ещё пять минут, - говорила она. Но проходило пятнадцать минут, потом ещё полчаса…
        Алексей устал ждать. М-да, это не солдаты в армии, когда воин обязан одеться и обуться, пока у сержанта спичка горит.
        Наконец Наталья собралась. Ба! Да она просто королева! Причёска, макияж, одежда!
        - Ну как? - кокетливо повернувшись перед ним, спросила она.
        - Умереть - не встать! Неотразима! Ты паспорт-то не забыла?
        До ЗАГСа они добирались на маршрутке.
        - А ты откуда знаешь, где он находится, этот ЗАГС? - с невинным видом поинтересовался Алексей.
        - Да уж! Такие присутственные места каждая женщина знает.
        Они написали заявление, его зарегистрировали и назначили дату бракосочетания.
        - Теперь идём в ювелирный магазин, - решительно сказал Алексей.
        - За кольцами?
        - И за этим тоже.
        Они выбрали обручальные кольца - простые, без затей, и Алексей купил Наталье перстенёк, как подарок на обручение. Она сразу же надела его на палец.
        - Девчонки в отделе сдохнут от зависти, - Наталья полюбовалась на перстень.
        Из магазина они поехали к ней на квартиру - слишком много вопросов надо было решить. Начиная с того, где праздновать, и заканчивая тем, сколько будет гостей. Решили пригласить узкий круг близких друзей и подруг. У Алексея вообще друг в Питере был один - он же дружкой будет, а в Москве - никого знакомых. Родителям позвонил - сообщил радостную весть; попросил билеты на самолёт заказать и сказал, что встретит их в аэропорту.
        У Натальи набралось с десяток подруг.
        Когда определились с числом гостей, Наталья стала раздумывать, в каком кафе они будут отмечать:
        - Хочу, чтобы уютно было, зал небольшой, и без посторонних.
        - Я Москву не знаю, решай сама - тебе и карты в руки.
        А кроме кафе нужна была ещё машина для новобрачных, машина для гостей и вообще много чего. Основная тяжесть организации падала на Наталью, поскольку свадьбу решено было играть в Москве.
        Не откладывая в долгий ящик, Наталья по справочному стала обзванивать все кафе в районе. Потом они поехали в само кафе - посмотреть зал, обговорили меню, внесли задаток. Суета и заботы заполнили оба выходных дня, и они договорились встретиться на следующие выходные. Алексей и не предполагал, что подготовка к свадебным торжествам - настолько хлопотное и затратное дело.
        Ещё дважды на выходные он приезжал в Москву. Наталья развила кипучую деятельность, всё по привычке записывая в блокнот. Да без него и забудешь - где и когда цветы брать, и во сколько приедут заказанные авто. Свадебное платье она решила взять в магазине - шить по заказу и долго, и дорого.
        Уже за неделю до свадьбы Алексей предложил:
        - Давай подумаем, что мне со службой делать.
        - Как - что? Увольняйся. Сам же говорил - не дело порознь супругам жить.
        - Тогда мне новое место работы подыскивать надо.
        - Рассчитывайся, переезжай сюда. А уж после определимся.
        И Алексей написал рапорт об увольнении. Начальник подписывать его не хотел, но, узнав о женитьбе и переезде в Москву, подпись поставил.
        - Жаль мне тебя отпускать, но коли переезжаешь, ничего поделать не могу. Жильё-то хоть есть?
        - У невесты однокомнатная квартира.
        - Хорошее приданое.
        - Не всё же мне на съёмных жить.
        Позвонив по знакомому номеру скупщику алмазов, Алексей договорился о встрече - на этот раз сразу на знакомой квартире. Он продал ещё один камень и на этот раз получил пятнадцать тысяч евро - всё-таки камень был больше первого.
        - Звоните-таки ещё, молодой человек. Я думаю, у нас налаживается взаимополезное знакомство.
        - До свиданья.
        Денег теперь должно было хватить и на поездку на Крит.
        Всех вещей, включая новый костюм, набралось на две спортивные сумки. Вместе с Алексеем ехал его хороший знакомый по службе, Денис - он должен был быть на свадьбе дружкой. Наталья уже договорилась с подругой поселить его на пару дней у неё, и явно с дальним прицелом, поскольку подруга была не замужем.
        Наталья превзошла саму себя. Организовано всё было прекрасно. Свадьбу сыграли весело, без накладок. Брошенный Натальей букет успела поймать её подружка. И в кафе всё было культурно, без эксцессов, как иногда случается. Да и кому драться по пьянке, если мужиков всего трое: Алексей, Денис и Виталий, муж одной из подруг Натальи.
        Пели и плясали до глубокой ночи, на второй день продолжили на квартире, уже вчетвером - новобрачные и Денис с Галиной. Да и те вскоре ушли - Денису нужно было на поезд.
        Алексей с Натальей отсыпались до полудня следующего дня. Для Алексея это было непривычно - не надо никуда спешить. Всю жизнь по будильнику вскакивал, а тут спи - не хочу.
        - Лёш, ты не забыл - самолёт завтра!
        - Не сегодня же! - пробормотал Алексей, не отрывая голову от подушки.
        - Я не знала, что ты лентяй у меня.
        - Могла бы в тайге разглядеть.
        - Ты маскировался умело, чтобы в доверие втереться.
        - Это был далекоидущий тактический ход.
        - У тебя получилось. Вставай, будем кофе пить.
        - Не могу, у меня от него изжога. Лучше чаю.
        Прихлёбывая маленькими глотками ароматный чай, Алексей раздумывал. Он всё ещё колебался - рассказать ли Наталье о Византии и алмазах? Правда, теперь они супруги… И всё-таки он не решился. Попозже, не сейчас.
        После завтрака Наталья стала собирать вещи.
        - Лёш, какая погода на этом твоём Крите?
        - Должно быть тепло - посмотри по компу.
        Потом оказалось, что у Натальи нет купальника. Вернее, купальник был, но раздельный, и он её не устраивал. И Наталья помчалась в магазин.
        - С такой фигурой, как у тебя, можно вообще загорать на нудистском пляже, - утешил её Алексей.
        - А он там есть?
        - Не знаю.
        - Тогда почему Крит, а не Кипр?
        - Сюрприз будет. Позже узнаешь.
        У неё-то была открытая шенгенская виза, Алексею же пришлось открывать, и, следовательно, побегать. Но пляжный тур на неделю уже в кармане, билеты на самолёт - тоже.
        Утром они выспались и с единственной сумкой в руках отправились в Домодедово. Вылет был в Ираклион, международный аэропорт столицы Кипра. Таможня, пограничный контроль - и в 15:30 «Боинг-737» рейсом № 3483 вылетел по расписанию.
        Алексей блаженствовал - впереди неделя беззаботного существования. Наталья тоже безмятежно улыбалась. Всё-таки попасть из осенней слякотной Москвы в лето не каждый год удаётся.
        В полёте слегка бузотёрили подвыпившие туристы, но через три часа полёта самолёт уже приземлился в Ираклионе. Потом переезд на такси на южную оконечность острова, в Палеохору. Тепло, солнце, везде горы и зелень. Красота!
        Пока расположились в гостинице, настал вечер. В ресторане уже зажигали под «сиртаки».
        Наталья не выдержала, схватила Алексея за руку:
        - Пойдём, потанцуем!
        - Иди, с меня танцор неважный.
        А сам, потягивая красное вино, с удовольствием наблюдал, как Наталья танцует - до чего же пластична и грациозна! А он, когда идёт танцевать, неуклюж, как медведь. Девушки только пищат, когда он на ноги наступает. Ну не рождён он для танцев, а петь может только в строю.
        Потом, в постели, разгорячённая Наталья страстно отдавалась Алексею, вскрикивала, стонала.
        - Тише, весь отель на уши поставишь, - тихонько шептал ей на ухо Алексей.
        - А плевать, я отдыхать приехала.
        Два дня они купались, загорали, пили вино и дурачились. На третий день Алексей предложил:
        - Поехали в Фест, у меня там дело.
        - Ура! Достопримечательности смотреть?
        - Ошибаешься. Привет от друга искать.
        - Он что - позвонить тебе не может? Или, на крайний случай, письмо послать?
        - Увы…
        Наталья восприняла поездку, как приключение.
        На такси добрались до Феста быстро - часа через полтора. Теперь предстояло самое сложное.
        Алексей уселся на скамейку в парке. Город изменился, расстроился - даже планировка была не такой.
        После некоторых раздумий он решил для начала посетить местный музей. Может быть, кто-то из историков подскажет, где располагались казармы его хилиархии? Им владело странное, необъяснимое чувство: как будто после долгого отсутствия он вернулся в родной дом, изменившийся до неузнаваемости стараниями родственников. Он видел гору неподалёку, из пещер которой выкуривал разбойников. На одной из улиц ещё лежала старинная брусчатка, по которой он когда-то маршировал со своими гоплитами.
        Музей оказался невелик - с глиняными черепками, немногочисленными мраморными статуями и монетами. Да и чего ожидать от маленького провинциального музея?
        Наталья хорошо владела разговорным английским, и через неё Алексей спросил у местного музейщика:
        - Где располагались казармы пятого века?
        - О, господин, это было так давно! Сейчас попробую найти на старых картах, если там что-то есть.
        Музейный работник довольно долго рылся в запасниках, и за это время Алексей успел бегло осмотреть экспозицию, однако ничего нового для себя он не обнаружил. Монеты Византийской империи? Он держал их в руках, пользовался в обыденной жизни. Изъеденные ржавчиной мечи? Он воевал такими, только новыми.
        Наконец музейщик вошёл в зал, держа в руке старинную, свёрнутую в рулон карту.
        - Нашёл. На части бывших казарм сейчас жилые дома, но одна из стен сохранилась. А вы, простите, историк? Чем вызван ваш интерес?
        - Да, в некотором роде историк, - согласился Алексей, - интересуюсь древними армиями.
        Поскольку в музее не было посетителей, музейный работник вызвался сам провести Алексея с Натальей до интересующего их места.
        Они прошли два квартала, повернули - и у Алексея замерло сердце. Он узнал угол, недалеко от которого были когда-то ворота. Отсюда он выводил гоплитов на защиту побережья, из этих же ворот он вышел в последний раз вместе с Острисом и трибунами, направляясь на корабль.
        Бывший плац был застроен коттеджами, но часть стены сохранилась.
        Алексей подошёл, погладил кирпичи, закрыл глаза. Метрах в семидесяти от угла был когда-то домик трибуна, в другом углу - кухня.
        Сердце защемило, на глаза навернулись непрошеные слёзы, и он смахнул их украдкой. Негоже мужчине плакать - не женщина. Неужели он стал таким сентиментальным? Или воспоминания подействовали так сильно?
        Теперь, стоя на территории бывших казарм, он сориентировался. Бегло осмотрел стену, но, кроме надписей красками, ничего не обнаружил. Да и не стал бы Острис использовать стену.
        Они вышли на улицу.
        - Вон там был дом дукса Стракиса, - показал рукой Алексей.
        - Да! - удивлённо воскликнул музейщик. - Он долго там стоял, пока лет тридцать назад его не разобрали из-за ветхости. Я даже помню его.
        - В два этажа, с портиком и бассейном во дворе, - уточнил Алексей.
        - Вы когда-то здесь были? Но, господин, судя по вашему возрасту, вы никак не могли застать дом в прежнем виде.
        - Я даже могу нарисовать вам схему комнат, - вырвалось у Алексея.
        Только к чему? Крит не раз переходил из рук в руки, захватывался неприятелями, подвергался немецким бомбардировкам. Это ещё чудо, что сохранился кусок стены. «И на что ты надеялся, Лёшка? Даже если легату удалось вернуться и исполнить данное тебе обещание, время и люди уничтожают любые знаки, записи, артефакты», - с горечью подумал Алексей.
        И всё-таки он решил потратить остатки дня на поиски. Уже у музея, прощаясь с музейным работником, он спросил:
        - Не подскажете, нет ли в окрестностях Феста каких-либо знаков, выбитых на камнях надписей? Может быть, вам что-нибудь говорит имя «Острис»?
        - Острис? - наморщил лоб музейщик. - Если мне не изменяет память, он был командиром Иллирийского легиона.
        - Вы правы.
        - Но на Крите он никогда не был - по крайней мере, записей об этом нигде нет.
        - Вы ошибаетесь, на Крите он был дважды. В четыреста пятьдесят седьмом году точно.
        - Позвольте спросить, какими источниками вы пользовались? Я об этом слышу впервые.
        - Лучше ищите. Он не только был на Крите, а именно в Фесте!
        - Да? Боже, как интересно!
        - Так что там насчёт знаков, надписей?
        - Видите ли, в городе не сохранились постройки тех времён - слишком много времени прошло. Хотя…
        - Всё, что угодно, даже нелепости.
        - На скале, что высится за городом, есть полустёртая надпись на латинице. Наверное, кто-то из древних вандалов начертал, поскольку латиница - мёртвый язык, - грустно улыбнулся музейщик и показал рукой в направлении горы.
        - Спасибо, вы нам очень помогли.
        Алексей остановил такси:
        - К горе!
        - Господин желает осмотреть пещеры? Без провожатого нельзя.
        - Я про пещеры не говорил. Пожалуйста, поезжайте к горе.
        Таксист пожал плечами. Чудят иностранцы, наверное, сбрендили от пухлых кошельков. Что там смотреть? Вот море или пляж - другое дело. И вообще: Фест - город маленький, туристам здесь смотреть нечего, только вино пить в ресторанчиках.
        Наталья сидела, слегка притихшая. Она видела, чувствовала, что происходит что-то странное, необычное, что Алексей ведёт себя так, как будто он был здесь когда-то. Этот разговор про дом дукса, стены казарм… Не этот ли сюрприз он и обещал?
        У горы машина остановилась. Ехали-то всего ничего, километров пять.
        Алексей рассчитался с водителем. Тот был удивлён:
        - Разве вы не поедете назад?
        - Если вам не трудно, вернитесь за нами часа через два, - попросил Алексей.
        Таксист хитро подмигнул. Парочка молодая - вдруг приспичило? Ну так ведь отели есть!
        Фыркнув мотором, «Фиат» уехал.
        Алексей стал рассматривать скалу. Не увидев ничего, что могло бы привлечь его внимание, он начал обходить её справа.
        - Ты что ищешь? - заинтересовалась Наталья.
        - Наташа, иди влево. Если обнаружишь какую-нибудь надпись или знак, ну - треугольник либо ещё что-то позови.
        - Ну хорошо.
        Алексей уже прошёл метров сто, когда увидев возвращающуюся к нему Наталью. Она призывно размахивала рукой.
        Алексей побежал ей навстречу. Ведь ещё часа три - и начнёт темнеть, потому стоило поторопиться.
        - Там надпись есть, вроде бы на английском.
        От разочарования Алексей едва не сплюнул, но решил посмотреть.
        Они подошли к месту, где на скале едва проглядывались буквы. Просматривались они на изрядной высоте, метрах в пяти над землёй, и были выбиты зубилом на камне. Но ветер, пыль и дождь сделали своё чёрное дело: буквы полустёрлись и были заметны, если очень хорошо вглядываться.
        Чтобы охватить глазами надпись, пришлось отойти шагов на двадцать от скалы.
        Алексей почувствовал, как от волнения пересохли губы. Надпись была на латинице - это точно. Он стал читать её по буквам:
        - В…е…р…н…у… Вернулся!
        Надпись читалась не вся, концовка стёрлась вовсе, но было и так понятно.
        Алексей шумно выдохнул, облизал пересохшие губы. Вроде после слова «вернулся» видна буква «О» - первоначальная от имени «Острис». И рядом - вертикальная чёрточка. Что бы это могло значить? Или ветер с дождём сделали небольшую промоину?
        - Наташ, посмотри - там промоина от воды или трещина? - он показал пальцем.
        - По-моему, черта, слишком ровная для промоины.
        «А не стрела ли это? Вверх, в небо она указывать не может, стало быть, смотреть надо вниз», - осенило Алексея. Он подошёл к подножию скалы, прямо под чертой. Ну и что тут? Камень изрядный, и всё. Никаких знаков, расщелин.
        Он ухватился за камень, поднатужился, но сил не хватало. Одной ногой Алексей упёрся в скалу и напрягся так, что затрещало в спине. Камень отвалился, обнажив небольшую трещину или, скорее, отверстие. Алексей встал на камень, пытаясь заглянуть туда. Из отверстия выскочила маленькая ящерица и шмыгнула в сторону, испугав его. Ну, раз ящерица убежала, стало быть, змей нет.
        Алексей сунул в отверстие руку и сразу нащупал что-то небольшое, какой-то металлический предмет. Он ухватил его, зажал в кулаке и вытащил. На свету разжал кулак и невольно улыбнулся: на ладони лежала маленькая золотая фига. Не плод фигового дерева, а настоящий кукиш из пальцев. Ну и шутник же этот Острис! И работа мастерская.
        Любопытная Наташа не смогла удержаться, подошла поближе и заглянула из-за плеча.
        - Ой, какая прелесть! Позолоченная?
        - Обижаешь, Острис не тот человек! Чистое золото!
        - Дай подержать!
        - Любуйся.
        Наталья взяла в руку золотую поделку.
        - Ух ты, тяжёлая!
        - Ну так золото, причём старинное, не пластмасса.
        На всякий случай Алексей снова запустил руку в отверстие в скале, прошёлся ладонью. Пальцы нащупали что-то мягкое. Ухватив это «что-то», он потянул и вытащил за тонкий, кожаный, почти сопревший ремешок кожаный чехольчик. Открыл его, и на ладонь выпал его камень с рунами, бывший пять лет талисманом, амулетом. Стало быть, Острис действительно вернулся назад, в своё время. А поскольку он был человеком порядочным и рассудительным, вернул чудо-камень его владельцу. Не твоя вещь - верни на место. Он так и поступил. И намёк в возвращённом камне тоже был, некое приглашение, призыв к Алексею вернуться в древние века, в Византию, в его хилиархию.
        Лёша растрогался. Острис оказался на поверку более благородным, чем можно было ожидать от варвара.
        - Лёш, ты что застыл?
        - Камень… - в горле застрял комок, который не позволял больше произнести ни слова.
        Немного помолчав, Алексей пришёл в себя. Камень, невзрачный с виду - как пропуск в другой мир, как возможность жить другой, трудной и опасной, но такой интересной жизнью. Пожалуй, так везёт только раз в жизни.
        - Дай посмотреть, - Наталья протянула руку, и Алексей положил камень на её ладонь.
        - Тут что-то нацарапано, - она попыталась потереть надпись.
        - Замри! - заорал Алексей.
        Он неожиданности Наталья выронила камень.
        - Ты чего орёшь, как оглашенный? Испугал до смерти.
        Алексей подобрал камень, сдул с него пыль и, бережно завернув в носовой платок, положил в карман.
        - Ты так обращаешься с этой галькой, как будто у тебя в руках бриллиант! - возмутилась Наталья. - Слушай, а сколько может стоить эта золотая штучка?
        - Не знаю, но не вздумай продать. Это подарок старого друга.
        - Почему же ты тогда на свадьбу его не пригласил?
        - Остриса? Да ты знаешь, когда он жил? Если точно, то больше полутора тысяч лет назад!
        У Натальи от удивления округлились глаза. Потом она отступила назад.
        - Как же он тебе вот этот кукиш передал?
        - Как договорились. Он мне знак обещал подать, и я рассчитывал только на надпись, - Алексей ткнул пальцем в выдолбленную на скале надпись.
        - А может, это не он? Мало ли чудиков на свете? Вроде того, что «Здесь был Вася»?
        - Да? И камень случайно? И кукиш?
        - Таких камней под ногами полно. Крит - остров старый, древний, с богатой историей. Здесь может быть сколько угодно спрятанных кладов - золотых монет и разных фигурок.
        - Тебе не кажется, что слишком много случайностей? Буквы на скале, фигурка золотая, камень?
        Нет, всё-таки у женщин логика какая-то неправильная, в мужском понимании её просто нет.
        - Ладно, - решился-таки Алексей, - пока такси за нами не пришло, садись и слушай.
        Он решил рассказать Наталье о камне, о своём переносе во времени, об Острисе. Про алмазы решил, однако, пока умолчать. Прямо по поговорке: «Хочешь, чтобы твой секрет знали все - расскажи его женщине». Правда, Наталья молчала о зэках в тайге, но это было в её интересах.
        И Алексей, умалчивая о скользких моментах, вроде алмазов, начал своё повествование.
        Наталья сначала улыбалась, как будто сказку слушала, но потом рассказ её захватил, и она даже рот приоткрыла. Когда же Алексей рассказал о своей жизни гребцом на галерах, а потом и о берберских пиратах, начала сопереживать. Сжимала кулачки, хмурила брови, в острые моменты ойкала.
        Алексей уже начал рассказывать о Крыме и о том, как стал декархом, когда приехало такси.
        - Садитесь, поехали, скоро темнеть начнёт, - крикнул им водитель, приоткрыв дверцу машины.
        Возвращаться ночью в Палеохору не стали, сняли номер в отеле в Фесте. Поужинали в ресторанчике при отеле - рыбные блюда тут были великолепны.
        Едва они вошли в номер, Наталья упала в кресло.
        - Продолжай, я просто сгораю от нетерпения.
        И Алексей начал говорить о Херсонесе, о варварах и Аттиле, о своей службе во Фракии.
        - Это где же такая?
        - Современная Болгария.
        - Продолжай.
        И Алексей продолжал. Он рассказывал о дуксе Дисии, о том, как он познакомился с Острисом и совершил с ним поход в Сирию - даже об укусе Остриса змеёй не забыл. Потом уже о Константинополе и о том, как его назначили трибуном на Крит, а Остриса - легатом в Иллирию.
        - Так ведь нет такой страны? - недоумённо пожала плечами Наталья.
        - Это земли нынешней Греции и частично Албании.
        Час шёл за часом. Уже было сказано и о Фесте, где он располагался в казармах.
        - Это та разрушенная стена?
        - Именно.
        Потом - о кораблях вандалов, о бое, о приезде Остриса и о кораблекрушении.
        - И вы спаслись?
        - Как видишь. И всё это - камень. Поэтому не трогай его, иначе я не найду тебя в прошедших веках.
        У Натальи даже слёзы на глазах выступили от услышанного:
        - Бедный, как тебе трудно и тяжело пришлось, столько ты пережил!
        А за окном уже наступал рассвет нового дня.
        Алексей не чувствовал усталости от бессонной ночи, наоборот - он ощущал подъём душевных сил. Он успокоился, узнав, что Острис вернулся к себе, и даже шутливый подарок от него получил. И ещё: камень с рунами у него, поэтому вероятны новые приключения.