Калейдоскоп миров (сборник) Дмитрий Королевский
        Осторожно! Будьте бдительны! Вы вступаете в зону фантазий Дмитрия Королевского, и неизвестно куда забросит вас судьба в следующем рассказе - на неизведанную планету под бок к пиратам, в глушь, где по ночам на округу наводит ужас нечисть, а может вы станете свидетелем беспощадного эксперимента властей?
        Хитросплетения подлинно человеческой низости со свойственной только людям доверчивостью, планы сверхъестественных существ и обитателей потустороннего мира - дьявольская мозаика складывается в картину случаев, о которых не принято рассказывать первому встречному…
        Фантазии перекатываются разноцветными стеклышками, приманивают любопытный взгляд, чтобы показать скрытые цвета мира. Стоит поддаться искушению - и калейдоскоп затянет вас водоворот непознанного. Мир заиграет яркими красками, пробудятся чувства и воображение распалится мечтами!
        Читайте в любом порядке, и заплетайте только ваш причудливый узор приключений.
        Дмитрий Королевский
        Калейдоскоп миров. Сборник рассказов
        Сборник рассказов - «Калейдоскоп миров»
        Пират
        Из рваного бока небольшой десантной капсулы, откуда валил черный густой дым, появилась окровавленная человеческая рука и с силой сжала ощетинившийся острыми стальными зубцами край дыры. Послышался тяжелый надрывный кашель. Человек в разрушенной капсуле швырнул на коричневую каменную землю измазанный в саже лучемет. Потом попытался вылезти сам, но первая попытка не удалась. Он соскользнул по каткой стенке капсулы, пальцы с силой сжали острые края дыры так, что брызнула кровь. Человек застонал. Измазанное, ободранное лицо исказилось от боли, однако он не разжал пальцы, а, собравшись с последними силами, подтянулся и вывалился наружу. Тяжело брякнулся о землю, минуту лежал, собираясь с силами. Как же ему все-таки повезло. Он упал с двухтысячной высоты и остался жив, аварийные подушки, в отличие от катапульты, сделали свое дело. Но не стоит испытывать судьбу, капсула в любой момент могла взлететь на воздух. И все же, куда же он попал, на какую из многочисленных планет солнечной системы «Баркас-5»? Может быть, знают они, чей лазерный луч пробороздил его боевую капсулу, по крайней мере, двое из них,
третий крейсер пиратов он таки успел пробуравить своими ракетами, и теперь тот уже валяется где-нибудь на поверхности планеты. Он отполз на безопасное расстояние и остановился, сев на корточки, стал оглядываться. Все планеты этой системы, затерянной в созвездии Лебедя, были мало изучены, можно даже сказать, почти не изучены. Люди знали лишь одно - они были не пригодны для выживания. Слишком необычны здесь были флора и фауна. На какую из этих «чудопланет» ему посчастливилось упасть, десантник не знал. Да если б и знал, что толку, другие все равно его не найдут, радиомаяк был поврежден вместе со всей капсулой одним роковым выстрелом.
        Он патрулировал границы системы, принадлежащей Империи, и надо было такому случиться - сбился с курса, главный бортовой компьютер вышел из строя, капсулу занесло на территорию пиратов, которые, конечно же, не заставили себя ждать. Три больших крейсера атаковали с трех сторон, и все-таки напоследок десантник успел утащить за собой одного, что поразил его лазерной пушкой.
        Он взял с земли лучемет, с трудом поднялся на ноги, металлический знак на груди с левой стороны, с надписью «Полковник Ханг Моррисон, номер 6788», сверкнул, отражая лучи незнакомого светло-желтого, почти белого, светила. Моррисон медленно побрел вперед, не осознавая, куда тащили его непослушные ватные ноги. Угрюмый взгляд обшаривал незнакомую местность. Серая, засушливая поверхность инопланетной степи, со скудной ярко-желтой растительностью, а там, вдалеке, виднелся лес, такой же желтый, состоящий из огромных деревьев, больше напоминающих саксаул. А что же это? Десантник приостановился, вглядываясь вдаль. Дым. Черным столбом из леса в небо поднимался дым. Но кто мог поджечь его? Да никто и не поджигал, лес загорелся в результате падения пиратского крейсера. Отлично! Это просто замечательно! Ханг нисколько не сомневался в своей догадке, да и выбора у него все равно не было. Надо лишь найти сбитое судно неприятеля, и дай Бог, если радиомаяк пиратов будет цел. Тогда ему не составит особого труда перестроить его на другую, нужную волну, и связаться со своими. Ханг почувствовал прилив сил и двинулся в
направлении леса.
        Он долго брел по равнине, припекаемый чужим неприветливым солнцем, приближаясь к лесу, от которого веяло прохладой и целым букетом приятных, незнакомых запахов. В глазах до сих пор стоял туман, во рту чувствовался привкус гари, а раны на всем теле неприятно ныли. Полковник кое-как двигал некогда сильными, натренированными ногами, будто инвалид, привыкающий к новым протезам.
        Спустя еще один час он, наконец, добрался до окраины леса. Обессилев совсем, он рухнул в тень гигантского саксаула и провалился в глубокий сон, позабыв обо всех мерах предосторожности.
        Проснулся Ханг от того, что услышал звериный крик, дерево над ним затрещало, и с него посыпалась редкая желтая листва. Зверь, издавая звуки, напоминающие обезьяньи, бросился прочь, перепрыгивая с дерева на дерево со скоростью торпеды, отчего невозможно было понять, как он выглядит. Моррисон опустил лучемет. Черт! Как же он был неосторожен, уснув на окраине незнакомого леса. Полковник поднялся с земли, осмотрелся. Начинало смеркаться, солнце наполовину торчало из-под ровного горизонта, идти в лес ночью было опасно, поэтому десантник решил дождаться утра. Он насобирал палые ветки, что валялись вокруг, и развел костер с помощью лучемета, переведя оружие на малый режим огня. Потом сел у костра, снял из-за спины с виду неприметный на легком скафандре «мешок десантника», куда входило все необходимое для выживания на незнакомой планете. Извлек из него нечто, походящее на небольшую подушку из плотного, серебристого цвета, материала, с молнией на боку, которую он расстегнул, и подушка на глазах разложилась в большой спальный мешок. Из тонкого, но теплого, а также, несгораемого материала. Моррисон подбросил
дров в костер и сел на спальник. Положив с собой рядом лучемет, снова полез в мешок, достал медицинскую аптечку, обработал и забинтовал особо глубокие порезы и ссадины, потом напичкал себя пилюлями сухой воды, пищи и стимуляторами. Наполовину забравшись в спальный мешок, уселся, опираясь спиной о дерево. Спать ночью в инопланетном лесу было большой ошибкой, поэтому десантник твердо решил, что дождется утра не сомкнув глаз, были времена и похуже, и по трое суток не спал.
        Ночь прошла на удивление быстро, на горизонте забрезжил восход, костер почти потух, и только дымил. Моррисон выбрался из спальника и, сложив его в миниатюрную подушечку, убрал в МЕДС (сокращенное название «мешка десантника», получившего это имя у самих десантников), а потом, в последний раз оглядев степь, шагнул в лес. Странные, несуразные деревья словно какие-то чудовища сомкнулись над ним, протягивая корявые ветки-крючья, цепляясь за и без того разорванную одежду, царапая лицо. Но он шел вперед, твердо зная, что придет к пиратскому крейсеру. На втором часу пути по необыкновенно тихим джунглям, где несколько раз слышалось пение птиц, встретился небольшой зверек, напоминающий крысу, но в то же время и зайца. Полковник вышел на небольшую поляну, покрытую множеством больших белых цветов, напоминающих ромашку, однако в три, а то и в пять раз больше. Вокруг цветов, жужжа, кружились какие-то насекомые, полосатые, словно Земные пчелы, но более крупные и больше походящие на майских жуков. Он остановился, невольно залюбовавшись красотой, которая так напоминала Землю. Моррисон нагнулся, трогая пальцем
бледно-желтый, бархатистый бутон-таблетку «ромашки».
        « Боже мой, совсем как на Земле! - подумал Ханг, однако эта мысль ненадолго задержалась в его мозгу, сменилась другой: - Черт! Это что за номер?! Нет уж, эта гадкая планета не сравнится сЗемлей!»
        Лепестки «ромашки» плотно сомкнулись вокруг его пальца, зажав, словно краб клещами. В ту же злополучную секунду Моррисон вскрикнул от сильной боли, хотел было отдернуть прокушенный до кости палец, но не тут-то было. Цветок вцепился крепко. Вот уже его светло-зеленые и слабые на вид веточки начинали обвивать его кисть. Два алых луча вылетели из лучемета, пережигая ужасный цветок пополам. Лепестки, сжимавшие палец, разомкнулись, и полковник откинул остаток пережженной «ромашки», еще живой, и готовый снова вцепится в него своими мелкими, но очень острыми зубками, и с силой наступил на скалящуюся мордочку. Раздался слабый хруст, зеленая жидкость брызнула из-под подошвы. В тот же миг вся поляна зашуршала, зашелестела, сотни цветков раскрыли зубастые рты. Полковник не растерялся, врубив лучемет на полную мощь, выжег на поляне, состоящей из цветов-хищников, питающихся плотью и кровью своих жертв, широкую тропу, и спокойно перебежал по ней вглубь леса. Тем временем, хищные «ромашки» зашумели еще больше, и вдруг Моррисон услышал сквозь этот шум и гам тот самый звериный крик, походящий на ор бабуина, от
которого он вчера проснулся на окраине леса. Крик приближался, и слышался он, как минимум, с двух сторон. Ханга одолел страх. Он не знал, что ожидать от этих существ. Если уж простые цветы чуть не разорвали его в клочья, то что ожидать от животного, к тому же, лазающего по деревьям.
        Он бежал, не разбирая дороги, падая и спотыкаясь, больно натыкаясь на ветки, но бежал, однако ж, твари, что неслись за ним, быстро настигли его. Он выстрелил в одну из них, но промахнулся, зато пережег ветвь, на которой сидело существо, и этого вполне хватило. Животное с визгом брякнулось о землю, упав с десятиметровой высоты, и больше не встало. Но второе продолжало безумную гонку. Сильный толчок в спину, и Моррисон покатился в яму, внезапно разверзнувшуюся перед ним, ощущая на своей спине цепкую хватку. Остановился десантник у широко раскрытого зева норы. Существо на спине сразу же вцепилось в него еще крепче, Ханг зарычал от бессилия и злости. Вдруг зверь неожиданно зашипел, взвизгнул и спрыгнул с его спины, полковник в непонимании поднял глаза и застыл, увидев огромную саблезубую кошку, появившуюся из норы, как призрак. Теперь десантник разглядел и само существо, что набросилось на него. Оно было небольшое, примерно метр в высоту, покрытое гладкой желтой шерстью, стояло на двух ногах, как человек, оскалило зубастую пасть. Длинные сильные руки, которые служили этому существу так же, как
вспомогательные ноги, зверь выставил вперед, демонстрируя огромные когти. Саблезубая кошка же была в четыре раза больше этого странного существа, напоминающего обезьяну. Она пристально смотрела на него, поводя толстым рыжим хвостом. Полковника, лежавшего рядом, она попросту не замечала. Моррисон незаметно подтянул за ремень лучемет и стал отползать назад. В ту же секунду кошка, дико зарычав, одним гигантским прыжком настигла застывшую, словно статую, «обезьяну». Моррисон почувствовал, что все его тело стало трястись, выдавая постыдный страх, силы покинули его, и ему оставалось только одно - следить широко раскрытыми глазами за борьбой неизвестных инопланетных зверюг. Минуту спустя огромная саблезубая кошка уже лежала на земле и хрипло рычала, из перегрызенной глотки толчками била розовая кровь, маленькая же «обезьяна» стояла рядом. Вид крови заставил полковника выйти из минутного оцепенения, он ловко ухватил лучемет, и твердо надавил кнопку-курок. Лучи с треском прожгли тело «обезьяны», маленькое и желтое, оно упало на опавшую листву, запахло паленым. Ханг вскочил на ноги, надо было как можно быстрей
убраться от этого места, мало ли кто еще выберется из норы.
        Моррисон шел еще очень долго, когда, ближе к вечеру, не начал встречать сгоревшую траву и опаленные деревья. Значит, он почти дошел до крейсера. «Не почти, - поправил себя Ханг, - а дошел!»
        Крейсер лежал, спрятанный за обгорелыми стволами деревьев, полковник приблизился. «Ага! Пираты пытались его посадить, и им это почти удалось, - увидав обломанные поручни, догадался десантник. - Вот почему они не разлетелись, ударившись о планету». Моррисон обошел крейсер.
        - Значит, я повредил им один из двигателей, - увидев огромные пробоины, оставшиеся после ракет, заключил полковник.
        Дверь-панель крейсера была открыта, и мост-трап лежал на земле. Моррисон насторожился, палец лег на кнопку-курок. Сколько, сколько же пиратов осталось в живых? Он приближался к трапу, держа на прицеле черный проем двери, и заметил следы, которые хорошо отпечатались на покрытой золой земле. Из крейсера выходил один человек, и следы его вели в лес, но они и возвращались.
        - Стоять!!! Руки вверх!!! - услышал он, рефлекторно направив лучемет в сторону голоса.
        Стоявший в дверях паренек лет семнадцати, в черной форме с белым черепом и костями на груди (экипировка пирата), наставил на Ханга плазмобластер, однако и сам десантник держал его на прицеле.
        - Кто ты такой? - решительно выкрикнул молодой пират. Моррисон решил представиться, смотря в глаза своего врага
        - Полковник Ханг Моррисон, шестой патрульно-десантный батальон его величества Императора! - выпалил он, как на докладе, и добавил с ехидством: - А тебе, я вижу, и представляться не надо, ты пират, враг человечества и всей Империи!
        - Я не пират! - взвизгнул парень.
        - На тебе экипировка космического пирата, я разве не прав?
        - Одежда еще ничего не значит! Я вынужден был надеть ее…
        - Ну, если ты не пират, - уже спокойно и вкрадчиво проговорил Моррисон, - тогда зачем ты наставил на меня, верноподданного империи, свой плазмобластер? Опусти его, если ты действительно не пират.
        Парень несколько секунд колебался, глядя на спокойное и серьезное лицо Ханга, который уже опустил свой лучемет.
        - А откуда я знаю, что ты мне поверил, и не убьешь меня в ту же секунду, как я опущу оружие? - более мягко и спокойно спросил парень.
        - Я даю тебе слово, парень! - смотря в его глаза, твердо произнес Моррисон. - Слово десантника!
        - Так ты мне веришь? Веришь, что я не пират?
        - Да.
        - Но почему
        - Я понял, посмотрев на твое оружие, что ты не умеешь им пользоваться! - иронически произнес Ханг. - Видишь вон ту красную лампочку, сбоку бластера, - она должна загораться, когда оружие снимают с предохранителя.
        Парень посмотрел на бластер и почти сразу отпустил его.
        - Вот так-то лучше! - облегченно вздохнул полковник и шагнул на трап. - Ты, как я вижу, один остался жив? - он вопросительно поднял бровь. - Я прав?
        - Да! - без всякого сожаления в голосе ответил парень. - Последнего пирата я похоронил сегодня утром.
        - Если ты не пират, то скажи хоть, как тебя зовут?
        - Рон! Рон Оттман! А ты? Ты как узнал, что наш крейсер был сбит над этой планетой в бою с какой-то Имперской капсулой? Там же больше никого не было? - взволнованно спрашивал парень.
        - Я и был за штурвалом этой самой Имперской капсулы! - заходя внутрь крейсера, ответил Моррисон.
        Полковник был уверен, что парень не наврал, и здесь нет засады. Уж очень хотелось ему в это верить. Да и выглядел молодой «пират» совсем не глупо. Надо быть последним идиотом, чтобы здесь, в затерянном, неизведанном мире, продолжать ту затянувшуюся войну между войсками Императора и анархистами Капитана Ворона.
        - Но как?! Она же взорвалась!
        Рон бросился вслед за Моррисоном, который быстро шел по плохо освещенному коридору к кабине управления. Строение подобных этому судов полковник знал отлично.
        - Значит, нет, - небрежно бросил десантник, вдавливая большую красную кнопку сбоку от двери-панели.
        Панель ушла вверх. И Ханг прошел в хорошо освещаемую вечерним заходящим солнцем, пронизывающим лучами бронестекла огромных иллюминаторов, комнату. Преследуемый взволнованным парнем Роном Оттманом, облаченным в пиратскую форму, но не являющимся пиратом.
        - Что?! Что ты собираешься делать? Ты можешь мне объяснить? - снова обрушился на Ханга шквал вопросов.
        Моррисон исподлобья покосился на парня.
        - Может, я могу помочь? - застенчиво поинтересовался Рон.
        - Не уверен, но ответить можешь! Радиомаяк цел?
        - Да, - кивнул Рон, и выкрикнул перепугано. - Ты собираешься связаться со своими?
        - Именно, - коротко ответил полковник, и проследовал к пультам управления, штурвалам и мониторам. - Ты им уже воспользовался?
        - Нет, зачем, я не умею настраивать его на другие волны, а для остальных пиратов было лучше не знать, что кто-то уцелел на крейсере. Я не хотел возвращаться к ним! - И под испытующим взглядом полковника Рон резко сменил тему: - Но они, твои спасители! Они убьют меня! - Парень схватил Моррисона за плечо.
        - Ты будешь со мной, Рон, - обернулся полковник. - Тебя никто не убьет, обещаю!
        Рон в который раз поверил в слова незнакомого ему человека, да и как он мог не поверить единственному мыслящему, себе подобному существу на этой затерянной планете, где в одиночку не выжить, только держась вместе у них появился такой шанс.
        Перенастроить радиомаяк на нужную волну Моррисону не составило огромного труда. В кабине совсем стало темно, и лишь этот спасительный прибор мигал, светясь красным светом.
        - Ну, вот и все! - вытирая капельки пота со лба, сказал Ханг, откинувшись на спинку кресла. - Сигнал дойдет до них, как минимум, к завтрашнему вечеру. Будем ждать. - Он посмотрел на сидящего рядом Рона. - Ночь будет длинная, так что, изволь, расскажи, парень, как ты попал к этим выродкам, мне же надо как-то тебя оправдать!
        И Рон Оттман, семнадцатилетний парень (как он сам сказал), единственный выживший из всей команды пиратов, потерпевших крушение в бою на своем крейсере, начал свой рассказ, из которого полковник узнал очень многое о его жизни.
        Ему было шестнадцать, и он жил на улице, клянча деньги и питаясь отбросами. И вот, в одну из холодных ночей, когда невозможно было уснуть, даже съежившись в мусорном ящике, Рон, как всегда, отправился бродить по ночному городу. Вскоре его острое обоняние учуяло витавший в воздухе запах вкусной пищи. Он пошел вперед, полагаясь на нос, и вскоре услышал веселые пьяные голоса и музыку. Подойдя к углу здания, он выглянул из-за него. Около ночного бара толпилось два десятка парней в черной форме с черепом и костями на груди (тогда он не знал, кому принадлежит эта форма), они пили пиво и ели жареные сосиски и цыплят. Рону жутко хотелось есть, так что он едва не потерялся сознание. Рон, накинув на голову капюшон, вышел из-за угла, направляясь к бару, скрываемый тенью здания. Пьяные летчики, - так сразу окрестил их парень, заметив на некоторых из них летные куртки, - не заметили, как он подобрался к одной из раскаленных решеток, на которой запекались сосиски, и взял две крайние. Съев их, он решил еще раз попытать счастья.
        - Лучше б я тогда остался голодным! - сокрушенно сказал парень. - Пригнувшись, я приблизился к другой решетке, и ощутил, что наступил на что-то мягкое, нагнулся, и стал ощупывать асфальт руками, и наткнулся на нечто колючее. Это была небритая рожа лежащего захмелевшего пирата. Он проснулся, ухватив меня за руку, и заорал хрипло: «Полундра, братцы…». Дальше шли трехэтажные маты. Так я попал к ним, они накормили меня, и предложили работу на своем крейсере, представившись исследователями, мол, будешь оборудование подтаскивать, убирать, разгружать. Однако через неделю я носился по крейсеру, подтаскивая оружие, убирая трупы и разгружая награбленное. Тут-то я и понял, а точнее, вспомнил смысл белой эмблемы у них на груди, но было уже поздно!
        - Да-а-а-а! - протянул задумчиво Моррисон. - Невеселая у тебя история!
        Рон хотел сказать еще что-то, но странный звериный крик, донесшийся до них из леса, остановил его. Секунду спустя к одному голосу прибавилось еще несколько, жутких, взбешенных.
        - Кто это? - смотря на десантника, спросил парень, хватая плазмобластер.
        - Кажется, я знаю! - с опозданием ответил Моррисон, вставая с кресла. - Надо закрыть двери!
        - Но они не закрываются! - Рон встал тоже. - Они открылись автоматически при ударе о планету, и больше не закрываются, я пробовал!
        - Черт! У тебя есть фонарь?
        - Да, но я боялся его зажигать…
        Рон протянул Хангу уже включенный фонарь, и десантник сразу же зашагал по коридору. Парень шел следом.
        - Стоп! - поднял Моррисон руку. - А ты куда? - посмотрел он на парня.
        - Я с тобой!
        - Нет! Возвращайся и жди меня, это слишком опасно!
        - Я пойду с тобой! - твердо сказал парень, в его, полных решимостью, глазах десантник прочитал обиду.
        - Ах, да! - хлопнув себя по лбу ладонью, чуть не выкрикнул Моррисон. - Что я взялся оберегать тебя, как малого дитя, ты ж, как никак, целый год у пиратов на крейсере прослужил! Вот только оружием пользоваться не умеешь!
        - Я научусь! - решительно произнес парень.
        - Дай-ка мне твой плазмобластер.
        Рон протянул Моррисону тяжелое, двуствольное оружие.
        - Так, смотри, нажимаешь вот эту кнопку, загорается красная лампочка, потом целишься, и плавным нажатием кнопки-курка посылаешь сгусток плазмы во врага! Все просто, проще не бывает! На, бери свое оружие!
        Моррисон вернул парню его плазмобластер и снял с плеча свой десантный лучемет
        - Пошли!
        Из леса снова донеслись голоса, напоминающие бабуиние, и их стало гораздо больше. Недавно познакомившиеся люди, стоявшие, как говорят, по разные стороны баррикад, шли вместе, нога в ногу, как старые друзья-вояки, прошедшие вместе сотню сражений, дравшиеся спина к спине.
        Полковник первым вышел из разрушенного крейсера, осветил трап и то, что было потом, докуда хватило света, бьющего из мощного фонарика.
        - Что там? - спросил Рон, выглядывая из-за плеча десантника.
        - Пока ничего, - спокойно ответил Ханг и двинулся дальше.
        Крики были уже совсем близко, трещали деревья, слышался топот.
        - Они бегут сюда? - спросил неуверенно парень.
        - Не думаю. Они что-то нашли там, на границе сгоревшего и нетронутого огнем леса.
        - Так там же могилы! - взволнованно вскрикнул Рон.
        - Могилы? - переспросил Ханг.
        - Да, там я хоронил всех умерших пиратов!
        - Пошли, надо возвращаться на крейсер, скоро у этих зверюг закончится мясо, и они доберутся до нас!
        Времени на баррикадирование открытых дверей было совсем мало, звери наверняка доедали последнего пирата, вырытого из свежей могилы, и, конечно, чувствовали рядом присутствие еще кое-какой пищи. Обломки металлических труб, бронелисты, решетки, - все, что оторвалось, отлетело при взрыве и падении, все шло на заделку дверей. Но вот уже первые твари завыли у стен боевого космического корабля.
        - Все! - приваливаясь спиной к стене, выдохнул Моррисон, освещая нагромождения металла и стоящего рядом Рона. - А вот и первые падальщики пожаловали! - пробурчал он, услышав бабуиние вопли. - Все ничего, но вот оружия у нас парень маловато!
        - Оружия? - уточнил Рон. - Так у меня его навалом, от пиратов осталось!
        - Так что ж ты раньше молчал?! - удивился Моррисон.
        - А никто и не спрашивал! - развел руками парнишка.
        - Беги, неси все, что можешь! - отдавая ему фонарь, сказал полковник.
        Рон быстро вернулся, неся в руках и за спиной два бластера и лучемет, не штурмовой, не десантный, но, впрочем, не уступающий ему в огневой мощи. В тот же миг, сотрясая выстроенную ими баррикаду, ударило что-то тяжелое, желтошерстная когтистая лапа просунулась в щель, и тут же была срезана лучеметом полковника. Животное жутко завопило, и запечатанную дверь стали сотрясать новые удары, лапы и головы обезьяноподобных существ протискивались через возникавшие в нагромождении металла прорехи, однако тут же отлетали или исчезали от точной стрельбы двух человек. Первая волна существ была отбита, все стихло, но ненадолго, через минут десять, не успевшие подладить свое защитное сооружение люди услышали новые возгласы «обезьян». Твари набросились на закрытые двери с новой, еще большей силой. Люди едва успевали стрелять в просунувшиеся зубастые морды и лапы, что с невероятной силой гнули и вырывали металлические предметы из всей конструкции, и даже умудрялись швырять ими. И вот, настал момент, когда огромный лист бронеметалла упал, открыв огромную дыру, через которую внутрь крейсера хлынуло желтое полчище.
        - Мы не удержим их, Ханг! - крикнул парень, отстраняясь к стене, без разбору паля по желтой массе из двух, раскалившихся до красна, стволов.
        - Жечь, жечь тварей! - шипел Моррисон. - Жги, парень! Жги! Они теряют силу!
        Полковник был прав, и вторая волна тварей потеряла силу, куча дымящихся желтых телец валялась на полу, на мосту-трапе, на земле, а новых «обезьян» не было слышно. Моррисон выглянул наружу.
        - Скоро рассвет, - сказал он, залезая обратно и смотря на парня.
        Рон стоял, держа в обеих руках опущенные вниз лучемет и плазмобластер, спокойно оглядывая трупики «обезьян»-людоедов, пиратская форма на нем была забрызгана кровью этих существ, лицо и руки перепачканы.
        - Почему ты не снимешь эту форму? - неожиданно спросил Ханг.
        В тот же миг в проеме наполовину заложенной двери мелькнула тень, полковник обернулся, и в тот же миг получил удар по руке. Лучемет улетел в сторону, он хотел было броситься за ним, но остановился, прямо на него смотрели черные дула лучеметов, три из них принадлежали ворвавшимся пиратам, а четвертый…
        - Потому что я пират! - ехидно улыбаясь, ответил Рон. - П-и-р-а-т! - проговорил он по буквам, сбоку его лучемета загорелась красная лампочка. - Вперед! - скомандовал парень, указывая на дверь, и повернулся к черным фигурам с черепом и костями на груди. - Черт! Почему так долго? Я уж думал, вы не прилетите! Не обижайтесь, ребята, но вынужден буду доложить о вас самому Капитану Ворону! Ох, и осерчает наш главнейший, узнав, как халатно относятся его подчиненные к жизни его названного сына.
        Горгонианский синдром
        Добро и зло. Темное и светлое. В каждом из нас есть и то и другое. И только от нас самих зависит, какую сторону принять. Протянешь ли ты руку помощи падающему в пропасть, или раздробишь каблуком побелевшие от нестерпимой натуги, удерживающие тело пальцы. Упадешь ли в пламя геенны огненной, или воспаришь ангелом ввысь? Человек волен изменить все, и не надо пенять на сложившиеся обстоятельства. Но так ли это?

* * *
        Приземление было жестким, еще обутые в армейские ботинки ноги больно ударились о каменистую поверхность планеты. Я сделал кувырок, чувствуя, как ставшая малой одежда затрещала по швам. Взгляд помутнел, и я с трудом различил быстро исчезающий во мраке ночи «десантолет», доставивший меня на планету. Жгучая боль волной растеклась по телу, я застонал, извиваясь на острых камнях, что не могли уже принести мне вреда, кожа на моем теле стала толще в десять раз, а местами ее покрывала прочная черная чешуя. Ботинки - последнее, что осталось на мне из всей амуниции, - сопротивлялись дольше всех. Однако и они не устояли, с треском разлетелись в стороны, разрываемые удлиняющимися на глазах стопами ног, что уже мало чем напоминали человеческие. В голове зашумело от внезапно нахлынувших, новых, ранее не осязаемых запахов, подступила тошнота, я едва сдержал приступ рвоты. Сыворотка, вызвавшая во мне мутацию, окончательно вступив в свои права, заканчивала работу и настраивала организм на новый лад. Ну вот, кажется, и все, я с облегчением вздохнул, с шумом втягивая воздух незнакомой, чужой планеты через покрытое
слизью отверстие, заменяющее мне нос. Если расчеты верны, то в запасе у меня есть три часа. Этого времени хватит, по крайней мере, так решили они, по чьей воле я здесь. Нет, конечно, не все так однозначно, у меня даже был выбор. Медленно сгнить на рудниках одной из планет-каторг, либо этот, в результате которого я здесь.
        Я огляделся. Несмотря на непроглядную темноту ночи, в которой ей посодействовали грозовые тучи, видел я все превосходно. Да, ну а как иначе, если я есть симбиоз почти всех жизненных форм (хищников) этой планеты, так удачно сочетавшихся в одном теле!
        Надо спешить!
        Я бросился вперед, постепенно набирая скорость. Три пары мощных конечностей и небольшие перепончатые крылья в буквальном смысле несли меня над землей. И даже внезапно разверзнувшиеся передо мной глубокие каньоны, являющиеся неотъемлемой частью ландшафта планеты, не были мне преградой, несмотря на то, что был я здесь впервые.
        Горгона - эта планета, если провести аналогию с древними мифами, вполне соответствовала своему названию. Это был сплошной горный, каменистый массив, изрезанный рваными шрамами ущелий и невероятно глубокими каньонами. Вечно серое, хмурое небо, нередко орошавшее пустынную землю кислотным дождем. Все в ней говорило о том, что жизни здесь нет, и не может быть. Однако это не так, жизнь здесь давно пустила свои ростки, породив на свет всевозможных плотоядных монстров, занявших место от мрачных глубин ущелий до ядовито-серых небес. Не позабыв при этом разнообразить их рацион травоядными (конечно, это сильно сказано, травы на Горгоне не было, так же, как и деревьев; единственное, что росло на камнях, это желтый желеобразный мох - «Слезы Горгоны»), нелепыми, причудливыми созданиями.
        Горгона - именно с ее открытием началась новая эра человечества. Эра новых достижений и технологий. А причиной всему был металл, впоследствии названный Горгонием. Металл с поистине невероятными свойствами, коих было множество, и они обнаруживались с каждым днем, в то время как ученые делали все новые и новые сенсационные открытия. Хром, титан, да кому они теперь нужны, когда есть он - Горгоний, прочнее в сотни раз, а нагрей его чуть сильней, добавь нужные компоненты, и вся мягкость Калия или Цезия ничто по сравнению с ним. Проводимость всех известных человечеству металлов тоже уступила место сверхпроводимости нового необычного ископаемого, коим изобиловала вся каменистая планета. Вот, пожалуй, и все, что мог знать простой смертный, остальное, как известно, знать ему ни к чему.
        Я в который раз перемахнул очередной раскол в скальной породе и, зарываясь когтями в камни, резко затормозил. Передо мной, выскользнув, словно тень, из черного провала в земле, возник горгонианский черный питон, проворно вытягивая из норы свое длинное мускулистое тело, покрытое бронечешуей (в состав чешуек также входил Горгоний), которую я тоже унаследовал от представителей его вида. Монстр не стал церемониться, и сразу решил напасть. Широкая, с тремя рядами острых, как иглы, зубов, пасть сомкнулась на выставленной вперед конечности. Питон сбил меня, мгновенно обвивая множеством смертельных колец собственного тела. Однако тупая тварь просчиталась, моя рука-лапа, защищенная чешуей, была у него во рту. Одно движение кистью, и когти разрывают глотку монстра, уже размыкающаяся пасть мгновенно заполняется теплой кровью. Гигантский питон ослабляет свою хватку, и я легко освобождаюсь из его тесных объятий.
        Еще полгода назад я и представить не мог, что собственноручно убью одну из лютых гадин, наводящих страх одним лишь своим трехмерным изображением в социальных сетях, в рубрике «Монстры вселенной». Еще полгода назад я был обычным человеком, собственностью корпорации «Майк Гордон», вернее сказать, ее рабом, как и сотни тысяч людей, уроженцев моей родной планеты «Кобры Z 31». Да, а еще у меня была семья…
        Такая легкая победа над питоном придала мне уверенности. Я был поражен мощью и способностями собственного тела. Нет, конечно, для меня это не было чем-нибудь абсолютно новым, за последние месяцы жизни со мной случалось много чего удивительного. Однако то, что сотворила со мной новая сыворотка, было поистине шедевром. Впрочем, не все так безоблачно. К каким последствиям приведет столь мощный препарат, никто не знал. Гарантий не было никаких, я был первым и единственным человеком в освоенной человечеством части Вселенной, на ком провели испытание. От этих мыслей все внутри меня замирало, я старался гнать их прочь, в конце концов, у меня задание, от успеха которого также зависело, буду я жить или нет.
        Я снова перешел на бег, который не приносил ни капли усталости. Сама собой в моем мозгу возникла карта местности, и это говорило о том, что я почти на месте. Двигаться, выбирая путь, обходя многокилометровые скалы и пропасти, дно которых покрывал лес сталагмитов, стало намного легче и быстрее. Мысли о неминуемом приближении к цели заставили полностью отключиться от реальности. Это было непростительной ошибкой, которой незамедлительно воспользовался очередной абориген этой жуткой планеты. Тяжелые, редкие удары крыльев о воздух ворвались в мои слуховые отверстия сродни грому среди ясного неба. В тот же миг когтистые лапы горгонианского Орла-дракона сграбастали меня за спину, прижимая мои перепончатые крылья, тем самым, лишая меня шанса упорхнуть. Впрочем, бегство(будь оно по земле или по воздуху, что гораздо трудней, мои крылья были слишком слабы для столь большого и тяжелого тела), не спасло бы меня от самого грозного летающего хищника. Орлодракон легко оторвал меня от земли и стал набирать высоту. Я попытался освободиться, мои передние конечности с легко выворачивающимися на 360 градусов суставами
вцепились в смертельно сжавшие меня пальцы гиганта. Я зарычал, ужаснувшись собственному голосу. Однако мои манипуляции не произвели на уносившую меня гадину никакого впечатления. А когда мои нелепые движения, приносящие, разве что, неудобство, какое вша приносит своему «кормильцу», живя в его волосяном покрове, ему надоели, он просто-напросто склонил голову к ногам и больно тюкнул меня зубастым клювом. Мне ничего не оставалось, разве что повиснуть безвольным мешком с костями в лапах странного исполинского существа, сочетающего в себе внешность птицы и дракона. Да наблюдать сверху, как все дальше и дальше я отдаляюсь от своего маршрута.
        К счастью, наш полет был недолгим, мы не особо отклонились от выбранного мной курса. Зато забрались так высоко в горы, что располагавшаяся внизу местность исчезла, скрываемая серым непроницаемым туманом. Орлодракон завис над гнездом, в котором я с ужасом увидел маленького, жадно раскрывающего клюв-пасть детеныша. Это зрелище повергло меня в шок! Несмотря на мои нынешние размеры, а это, не много, не мало, два метра в длину, я с легкостью мог поместиться во рту голодного, противно пищащего желторотика!
        Издав оглушительный каркающий звук, Орлодракон разжал лапы. Мои попытки спланировать не увенчались успехом, затекшие крылья не расправлялись, свесившись вдоль тела черными покрывалами. Я камнем падал вниз, не без удивления заметив, что мамочка-Орлодракон потеряла всякий интерес ко мне и быстро удалялась от гнезда. Тем не менее, мое положение нельзя было назвать выигрышным. Расставив все шесть конечностей в стороны, я рухнул в зубастую пасть птенца. Вернее сказать, рухнул бы, если б не простая смекалка. Растопыренные руки-лапы не дали мне влететь в горло маленького Орлодракона подобно жирному куску мяса, а застряли, цепляясь за острые зубы, разрывая слизистую. Жаждущая пищи тварь ни на миг не растерялась, ловким движением головы вскинула меня кверху и снова заглотила. И опять неудача, каким-то чудом я снова встал комом в горле.
        Вот уж никогда не думал, что закончу вот так. Сгину вдалеке от родной планеты, проглоченный чудовищем, от которого, в принципе, сам недалеко ушел.
        «Сын, если попал в водоворот, не стоит тратить напрасно силы и пытаться выплыть, стихию не победить! - вспомнил я слова покойного отца-рыбака, добывавшего хоть какое-то пропитание для бедной семьи на нашей местной Рыжей реке. - Поддайся воде, дай ей себя увлечь, а потом ныряй как можно глубже, а там уж дело техники…»
        Конечно, горло Орлодракона нисколько не напоминало мне водоворот, но я решил действовать в соответствии с инструкцией отца. Которую, кстати, так и не удалось применить на практике, спасибо «Майк Гордон», давшей нашей, прозябавшей в нищете, планете работу вкупе с «добровольным» рабством.
        Уйдя от острых клыков, я «нырнул» как можно глубже, а потом заткнул собой прожорливую глотку, врезавшись в ее склизкие стенки множеством когтей. Кожное дыхание - это то, что спасало меня в данный момент, потому как остальные, нужные для этого части тела были просто напросто зажаты в тесной, жаркой, нестерпимо воняющей мгле!
        Птенец судорожно сглатывал, мечась в гнезде, однако сделать ничего не мог. Какое-то время я ощущал свободное падение, потом был сильный удар и треск ломающихся костей. Выпрыгнув с широко раскрытым, усеянным клыками, ртом из пасти-клюва Орлодракона, словно и впрямь из воды, я с жадностью втянул свежий воздух. Огляделся, тяжело дыша, едва удерживаясь на трясущихся конечностях. Желторотик был мертв, его гнездо осталось далеко вверху, скрываемое туманом.
        На осознание всего, что произошло, и на передышку времени не осталось, надо было спешить. Я помчался вперед, постепенно набирая скорость. То, ради чего я прибыл на эту проклятую планету, ставшую тюрьмой для сотни тысяч рабов, день и ночь трудящихся на заводах по добыче и переработке горгония, было так близко, но мне постоянно кто-то мешал. Вернее сказать, тот, ради кого я сюда прибыл, с единственной, не изменяющейся ни при каких обстоятельствах миссией.
        Я преодолел несколько миль, пока снова не стал различать «знакомые» мне части инопланетного пейзажа, «вписанные» в мой мозг умной программой. Это, безусловно, облегчило мне путь, и вот уже я стою у далеко уходящих ввысь, неприступных стен Резиденции корпорации «Майк Гордон». Одновременно являющейся постоянным местом жительства ее основателя и владельца, Майка Джонатана Гордона. Человека властного, жестокого, поработившего большую часть освоенных человечеством планет, но панически боящегося смерти. Точнее сказать, покушений на его жизнь, которые тщательно готовились его не менее сильными конкурентами, упустившими шанс владеть Горгоной.
        Болезненная вспышка в мозгу, и я снова чувствую тошнотворный запах горящей человеческой плоти. А в уши врывается ураган криков сотен людей, обезумевших от боли, сжигаемых напалмом, в агонии корчившихся на асфальте. Однако сквозь царящее вокруг безумие до меня долетают слова моей Дженнифер:
        - Марк, спаси его! Спаси Дэнни!!! Спаси нашего сыночка!!!
        Боль охватывает мое тело вместе с губительным огнем. Сквозь разъедающий глаза дым я вижу объятую пламенем жену, а рядом с ней превратившегося в обугленную головешку сына. Они больше не кричат. Я больше никогда не услышу их голосов.
        - Я ненавижу тебя, Майк Гордон! - скрежеща когтями по каменной стене, прорычал я. - Ты за все ответишь, когда я доберусь до тебя!
        «Если доберусь», - добавил я мысленно.
        Мое задание имело личностный оттенок, и это, конечно же, действовало на меня положительно. Я готов был свернуть горы, пусть они и состояли из самого прочного металла, но добраться до нужной мне цели. Которая, кстати, была уже так близка, но в тоже время недосягаема.
        В моем мозгу был план всего лишь первых этажей грандиозного комплекса, уходящего на несколько километров под землю (и в личном кругу Майка Гордона тоже были недовольные, благодаря которым у меня и была хоть какая-то информация), однако то, что было ниже, оставалось покрыто мраком.
        Словно киногерой очередного блокбастера, я избираю единственный верный путь для проникновения в неприступную цитадель - вентиляцию. До входа в которую, надо сказать, не так уж и легко добраться. К счастью, сами вентиляционные трубы были довольно просторны, и даже мое новое умение вытягиваться, как резина, тут, в общем-то, не играло столь важной роли. До конца не веря в удачу, несмотря на громоздкость своего нынешнего тела, я бесшумно скользил по пыльным трубам. Неужели все до примитивного легко, и вот он я, внутри неприступной крепости! В логове самого Майка Гордона!!! Да нет же, обманываюсь я на этот счет, сильно обманываюсь. Будь я простым человеком, то и на метр не подступил к черным стенам корпорации. А так, автоматика засекла очередную гадину, что населяют эту ужасную планету, и оповестила людей, а те, в свою очередь, подумали: «Да и хрен с ней, с этой тварью под стенами, пусть себе лазает!»
        Те, кому я обязан жизнью, и кто меня сюда послал, разработали, бесспорно, лучшую тактику, и пока все шло четко по плану. Разве что, времени осталось маловато.
        В мозгу всплыл первый день испытаний в реабилитационном центре, где мое тело, наполовину сожранное напалмом, впервые подверглось испытанию тестирующегося мутагенного препарата.
        Что там тогда творилось! Сколько радости и восхищения с плохо скрываемым страхом я видел в лицах своих спасителей. Они что-то твердили о прорыве в науке, о том, как долго они к этому шли, сколько было проведено работы и затрачено средств! Я не особо вникал в их разговоры, если быть абсолютно честным, то мне на них было наплевать. Меня мучило совершенно другое: когда мне, наконец, разрешат «прогулку». Под таким незамысловатым, простым названием скрывалось мое задание - убийство главы корпорации, названной в его честь, и владельца множества планет-каторг, рабовладельца Майка Гордона.
        Информация, заложенная в глубины моей памяти, резко оборвалась, на прощание сверкнув в глазах и отразившись болью во всей черепной коробке.
        «Все! Дальше ты сам, Марк! - подбадривающе мысленно сказал я себе. - Подсказки, увы, закончились!»
        Очередная труба-отросток, что как паутина переплела все этажи здания, которое смело можно назвать бункером, преподнесла мне сюрприз. Для начала я вляпался в лужу скользкой, вонючей слизи, от которой слезились глаза. Ну а потом, как следствие, встретил того, кто ее оставлял. Зеленый слизень около метра в длину, сидевший на решетке воздухозаборника, выпучил на меня водянистые глаза. Тварь зашипела, раздуваясь, словно шар, из раскрытой беззубой пасти, в изобилии заполненной тонкими змеями-языками, выстрелила очередная порция слизи! В последний миг успеваю прикрыть глаза лапой, и ядовитая жижа закипает, пузырясь на моей конечности. Боли я, конечно же, не чувствую - прочная чешуя надежно оберегает мое тело. Настигаю так и не стронувшегося с места слизняка, и одним ударом размазываю по стенкам вентиляции.
        «Нашел на кого бочку катить!» - мысленно злорадствую.
        - Мэтт, ты слышал шум, кажется, это в вентиляции? - услышал я чей-то встревоженный голос, донесшийся до меня сквозь решетку. - Как буд…
        - Да расслабься ты! - оборвал его второй, раздраженный. - Надо сказать Джошу, что эти твари слизняки снова завелись в трубах, пусть потравит сволочей!
        С минуту полежав и подождав, когда патрулирующие коридор охранники уйдут дальше, я снова пополз вперед.
        Но куда?
        Кажется, только сейчас до меня стало доходить, насколько непроста моя ситуация. Время неумолимо таяло, а я представления не имел, где мне искать Майка Гордона. То, что он находился здесь, я знал наверняка, но как его найти среди этих бесконечных коридоров-лабиринтов, тысячи кабинетов, спален, столовых…
        Да этот список можно перечислять и перечислять!
        Авантюра, в которую я ввязался волей судьбы, приобретала все более непредсказуемый характер! Однако пути назад уже нет, только вперед, любой ценой к заветной, ненавистной мне цели!
        Запах готовящейся пищи, что проник в трубу, не вызвал во мне чувство голода, но вместе с ним в голову пришло озарение. Может быть, это полный бред, но других вариантов я все равно не видел. На некоторое время, обретя уверенность в своих действиях, я с удвоенной быстротой пополз к стальной решетке, через щели которой и проникал аромат съестного. Мои предположения подтвердились, прямо подо мной была просторная светлая кухня, выполненная в лучших традициях современного дизайна.
        - Удивляюсь я, Джим, как нашему боссу удается поддерживать себя в такой форме! Ест все и когда душе угодно, а выглядит совсем как Аполлон! - размахивая поварешкой, тяжело дыша, проговорил грузный, словно айсберг, повар, проплыв прямо подо мной к полупрозрачной печи-гриль. - Вот и сейчас ему, видите ли, захотелось цыпленка, а время-то уже позднее, это уже и не ужин!
        - Заткнись, Чарли! - оборвал его хриплый голос. - Думай своей тупой башкой, когда рот открываешь, или совсем уж мозги жиром заплыли?! Это же наш бос, и есть он будет, когда захочет, а вот таких разговорчивых и весьма упитанных поварят, как ты, он сам с удовольствием скормит какой-нибудь гадине из своего вольера! Понял меня, или помедленнее проговорить, жирдяй?
        - Да иди ты, лизоблюд сраный! - огрызнулся толстяк, опять исчезнув из моего поля зрения. - На себя для начала взгляни, пузо по полу волочишь, а еще обзываешься!
        Послышался смачный хлопок.
        - Эй, ты чо? - недовольно вскрикнул хриплоголосый Джим.
        - Сало подбери, а то развесил, как на витрине!
        Оба громко заржали. Да, своеобразный у этих коков юмор. Лишь только эта мысль успела промелькнуть, как мозг мой пронзила острая боль, решетка перед глазами поплыла, а по телу прошла мелкая дрожь. Дело дрянь, я нисколько не сомневался, что это побочный эффект мутагенной сыворотки, которая начала терять свои свойства. Вместе с проблемами со зрением прибавилась и еще одна - временная глухота. Когда я, наконец, пришел в себя, то отчетливо различил новый, незнакомый голос. Говорила женщина, судя по всему, молодая.
        - …опять вы со своими шуточками, вы просто омерзительны! Где заказ? Мистер Гордон будет недоволен, что я так долго несу ему его!
        - Брось ты, крошка, неужели не знаешь, как сделать так, чтобы большой папочка на тебя не сердился, - нарочно гнусавым голосом проговорил толстяк Чарли. - Ты же уже большая…
        - Закрой рот и давай заказ! - строго прокричала женщина. - Живо, я сказала!
        - Что ты, что ты, дорогая, мой друг Чарли не хотел тебя обидеть! - вмешался Джим, изображая добряка. - Вот он, бери, цыпленок еще горячий, с хрустящей корочкой и нежным, сочным мясом внутри, как любит наш глубокоуважаемый бос.
        Каблуки звонко отчеканили по полу, послышалось какое-то шуршание, опять цокот, звук открывающейся двери и приглушенное прощание с поварами, выраженное одним пренебрежительно сказанным словом: «Свиньи!»
        Мужчины снова заржали.
        - Сучка! Спит с босом, пока его жена на курортной планете, и умудряется строить из себя недотрогу… - заворчал Чарли.
        Однако слушать его рассуждения о добропорядочности личной официантки Майка Гордона у меня времени не было. Я поспешил вслед удаляющейся девушке. Какое-то время я сомневался в правильности того направления, что выбрал, но услышав знакомый цокот каблуков, «пролившийся» на сердце как бальзам, уверенно двинулся по нужному, пусть не очень комфортному и тесному, но верному пути.
        - Привет, Хью! - донеслось до меня сквозь одну из решеток.
        - О, Саманта, привет! Что, наш босс проголодался?
        Голос мужчины заставил напрячься, я снизил скорость, примкнул к прорехам в решетке. На этот раз мне повезло, и я всех увидел. Высокий, коренастый мужчина в темно-синей форме с закинутым на плечо плазменным ружьем и длинноногая брюнетка в короткой розовой униформе с белым передником о чем-то мило беседовали. Однако услышать их я снова не мог, уши заложило, а мои конечности стало выворачивать судорогой. Господи, только не сейчас! Я уже так близок к цели. Просчитались умники, их чудо-зелье «выветрилось» куда быстрее, чем они планировали.
        Брюнетка улыбнулась охраннику, махнув на прощанье рукой, и пошла вперед, толкая перед собой столик-разнос. Я сделал попытку опереться на конечности, и мне это удалось. Боль, заполняющая все мое тело, постепенно угасала. Вернулся и слух, услышав веселую мелодию, что насвистывал проходящий подо мной верзила в форме, с радостью обнаружил я.
        И до чего же этот подонок боится смерти! Забрался на край галактики, зарылся в неприступные недра планеты, под толстый слой самого прочного металла, открытого когда-либо человечеством, и, ко всему прочему, обложил себя охраной! Сколько их здесь - сотни, тысячи, - днем и ночью неустанно патрулирующих пустые коридоры?
        Я ухмыльнулся, на секунду представив, как это выглядело на моем новом лице, и мне самому стало страшно.
        «Майк Гордон, ты мой! - застучало у меня в голове в такт бьющегося в предвкушении расправы сердца. - Ничего тебя уже не спасет! Ведь я здесь, рядом, в каких-нибудь добрых двадцати метрах. И месть моя страшна!»
        Словно червь, продолжаю свой фантастический путь по вентиляционной трубе. Да, именно фантастический путь, как его еще назовешь! Кто бы мог подумать, что в логово самого Майка Гордона можно так легко проникнуть, и не просто проникнуть, а двигаться, следить и контролировать ситуацию в нем.
        Официантка останавливается возле шикарной, двухстворчатой двери, на первый взгляд, смотрящейся деревянной, но, зная хозяина комнаты, можно смело утверждать, что это не так.
        Я нависаю почти над ней, несколько метров вперед по трубе, и я буду в апартаментах врага! Но я терпеливо жду. Метнись я сейчас вниз, в то самое время, когда перед девушкой откроется дверь, и все, это будет провалом. Камеры наружного наблюдения не заставят себя долго ждать, а то, что их нет внутри комнаты, я был уверен. Кому понравится вечно жить под наблюдением? Даже такой, свихнувшийся на своей защите от всего и вся, человек, как Гордон, не пошел бы на это.
        Мои размышления со звоном бьются, словно хрусталь, когда в голову ураганом врывается боль. Боль нестерпимая, жуткая! Я с силой сжимаю челюсти, чувствуя, как дробятся упершиеся друг в друга клыки.
        Створки расходятся по сторонам, и девушка, толкая перед собой столик, входит в комнату. Чего же ты ждешь, вперед! Однако тело вновь подводит рвущийся к свершению правосудия разум. Я чувствую, как начинаю терять сознание.

* * *
        - Эта забастовка? - с тревогой смотря на меня, спрашивает Дженнифер. Рука ее крепко сжимает ладошку испуганного Дэнни. - Чего они хотят, Марк?
        Мы идем, с трудом пробираясь сквозь многотысячную толпу людей, собравшихся на площади. Я впереди, буквально силой пробивая себе путь, следом жена, вцепившаяся мне в локоть, и сын.
        - Да, это с третьего цеха, их всех отправляют на Горгону, - торопливо объясняю я. - Дэнни, сынок, пойдем ко мне на руки.
        - На Горгону? - она в испуге зажимает рот рукою.
        - Да, - подхватываю сына на руки. - Быстрей, быстрей, надо уходить, пока сюда не прибыли Стражи! И надо им всем было собраться именно здесь, на этой площади!
        Вой сирены, возникший сразу со всех сторон, заглушил скандирующих и выдвигающих свои требования людей. Он пронесся над площадью, заставляя пригнуться и зажать уши. На мгновение воцарилась могильная тишина. Люди с перекошенными от боли лицами, уронив из рук транспаранты, в оцепенении застыли в гнетущем ожидании неизвестного.
        Длившееся так долго мгновение тишины взорвалось ужасающими криками боли и страха. И тогда я увидел огонь. Он с грациозностью дикой пантеры перескакивал с одной спины на другую, в считанные секунды пожирая свою жертву.
        - Бежим!!! - дико завопил я, чувствуя, как сомкнутые на моем локте руки Дженнифер разжались от сильного толчка. Испуганные люди, метнувшиеся в разные стороны, стали топтать друг друга, спасая каждый свою жизнь.
        - Дженнифер! Дэнни! - ору я срывающимся голосом, выискивая в царящем хаосе родных мне людей. Но меня так же бесцеремонно и грубо сбивают с ног. Последнее, что я успеваю заметить - это черная фигуру Стража, облаченная в защитный костюм. Он не спеша, переступая через обгоревшие, дымящиеся останки людей, надвигался мне на встречу. А многометровая струя из его огнемета, словно адский бич, каким Дьявол погоняет своих поданных, «хлестала» вопящих во всю глотку людей.

* * *
        Воспоминания, возникшие в моем мозгу подобно маслу, влитому в огонь, еще больше воспламенили мою ненависть. Я сделал попытку пошевелится, но тело не слушалось. Препарат переставал действовать, и я снова становился человеком.

* * *
        - Марк, посмотри на себя! Как бы тебе не было больно, но на человека ты и так едва похож, огонь сожрал все, - мягкий и вкрадчивый голос доктора Декера звучал в моей голове. - Однако и то, что осталось, может послужить науке и, в конце концов, во благо человечества.
        Хороший он все-таки мужик, этот Декер, успокаивал меня перед тем, как ввести первую порцию препарата, хотя и сам прекрасно знал, что выбора у меня нет. Там, на площади, в тот страшный день из всей многотысячной толпы протестующих почти никто не выжил. А тем, кому посчастливилось, вряд ли можно было позавидовать. Я был одним из счастливчиков. Как альтернатива в отказ от участия в эксперименте, шла статья, по которой меня, как главного зачинщика восстания, пожизненно ссылали на одну из планет-каторг. Может быть, и на саму Горгону. Вот так вот из простого, мирно шедшего со своей семьей пешехода, я стал главарем смутьянов.

* * *
        Превозмогая боль, я рванул вперед. Есть у меня еще есть немного времени! Я обязан двигаться ради тех, кого навсегда потерял.
        Несколькими движениями разрываю тесную трубу и вываливаюсь наружу через располосованное когтями отверстие. Слабые ноги подкашиваются от удара об пол, я падаю и, яростно рыча, вскакиваю обратно. Что творилось в данный момент в головах присутствующих в комнате я мог лишь только предполагать. В данный момент эти двое: она, склонившаяся над стеклянным столом так, что ее пышная грудь растеклась по его гладкой поверхности, и он, одной рукой сжимавший сочную куриную ножку, а второй неспешно блуждавший под ее подолом, могли напоминать два каменных изваяния.
        - Подохни, сволочь!!! - человеческая речь, издаваемая мною, была адски страшна.
        Одним огромным прыжком настигаю застывших людей и бью. Она, пролетев добрых десять метров, врезается в ярко выкрашенную стену и безвольным кулем падает вниз. А он, тщетно пытавшийся прикрыть лицо от бьющегося на сотни кусков стеклянного стола, опрокидывается на пол вместе со стулом. Верхней парой конечностей сгребаю его за шею, вскидываю вверх. Не без удовольствия наблюдая, как закатываются его глаза, а на изрезанном мелкими стеклами лице появляется гримаса страдания.
        Еще секунда, и я разорвал бы его пополам.
        - Папа.
        Этот тихий, робкий, хныкающий голосок ударил в мои уши подобно ядерному взрыву. Я обернулся, сзади меня, сжимая белыми пальцами силиконового монстра, подобия тех, что обитали на поверхности, стоял трясущийся от страха мальчик. Только сейчас я увидел еще одну дверь, что вела из этой просторной комнаты в детскую.
        Дэнни, мой сын, он же был примерно такого же возраста, когда сгорел на той проклятой площади.
        Я повернулся к пускавшему слюни на мою мощную лапу Майку Гордону. Одними слюнями этот ублюдок, конечно же, не ограничился, опустив взгляд ниже, на ставшую темной от влаги промежность, заметил я. Почему я должен его жалеть? Разве он в своей жизни кого-то жалел?
        Я почувствовал, что новая волна приступа нахлынула на меня еще с большей силой. Лапа, сомкнувшаяся на горле моего врага, сжалась сильней.
        Ворвавшиеся в комнату босса охранники, вызванные пришедшей в себя Самантой, в первые секунды даже растерялись. Навидались они, конечно, всякого на этой планете. Однако то, что представилось их глазам, не являлось обычным монстром. Это было что-то другое. В ком, не смотря на обезображенное, выжженное будто огнем, тело, потерявшее всякое внешнее половое отличие, угадывалось нечто человеческое. Сиреневый луч плазмы пережег державшего за шею Майка Гордона урода, и он рухнул, увлекая за собой свою жертву. Но изменить случившееся уже было слишком поздно. Глава корпорации был мертв.
        Смертельное оружие
        Когда красное солнце взошло над разрушенным городом, когда осенний ветер загудел в оставшихся электрических проводах, напевая свою заунывную песню, закончилась ночь - самое ужасное время суток.
        Мерфи с трудом выполз из-под бетонной плиты через узкий лаз, в руках он держал свой излюбленный автомат "Скорпион", за широкой спиной в кожаном чехле болтался меч. Слабо дымящиеся воронки на земле напоминали о недавно шедшем бое. Погибших людей не было, так же, как и главных их противников. Он отряхнул запыленную одежду, повернулся к узкому проходу, оставшемуся между криво упавшей плитой и землей.
        - Гус, давай, выползай, и ты, Дон, пошевеливайся, собирай свои пробирки! - позвал он.
        Из прохода появилось скуластое, мощное лицо негра лет тридцати пяти, в зубах он держал пожеванную папироску, набитую какой-то одурманивающей гадостью. Спустя несколько секунд негр Гус уже стоял около Мерфи. Это был высокий, широкоплечий мужчина в потертой кожаной куртке и таких же штанах, в огромных армейских ботинках, в руках он держал странную металлическую коробку с маленьким стеклянным экраном, из-за плеча виднелось двуствольное охотничье ружье. Следом за Гусом выбрался и Дон, среднего роста, в больших очках с толстыми линзами, одетый в старый джинсовый костюм, светящийся от многочисленных дыр. На кожаном ремне у него крепился чемоданчик, в крепких тонких пальцах он держал небольшую стеклянную пробирку с синей бурлящей жидкостью.
        - Ну, и что же это? - устало спросил Мерфи.
        - Я изобрел новое смертельное оружие! - воскликнул парень, указывая на пробирку. - Один грамм этого вещества уничтожит десятки тварей за считанные минуты!
        - Твое первое вещество, как ты утверждал, тоже было смертельно для них, но на деле оно ничего не сделало, разве что разозлило этих ублюдков еще больше! - ехидно сказал Гус.
        - Но оно…
        - Выкинь эту дрянь, и не придумывай черт знает что! - оборвал его Мерфи. - Делом лучше бы занялся, у нас взрывчатка на исходе!
        Дон молча заткнул пробирку пробкой, но не выкинул, а аккуратно положил в чемоданчик.
        Они зашли вглубь города, когда солнце уже высоко повисло над разрушенными зданиями. Захламленные улицы, перегороженные разбитыми машинами, бетонными блоками и всевозможным мусором, как всегда, были тихи и безлюдны. Жизнь в этом разрушенном мире по большей части проходила под землей, где человек оставался хоть в какой-то безопасности.
        - Запасы провизии на исходе, - выдавил хоть что-то за последний час Мерфи. - Пора бы и на Рынок заглянуть, перед тем, как отправиться дальше, вы как, парни, согласны?
        Гус выплюнул слабо дымящийся окурок.
        - Заглянем, - коротко ответил он.
        Они приблизились к огромным стальным воротам, преграждающим путь в метро, в подземный мир людей.
        «Дун! Дун! Дун!» - ботинок Мерфи гулко застучал по стали.
        Вверху ворот что-то скрипнуло, небольшое окошечко в двух метрах от земли раскрылось, и в нем появилось худощавое старческое лицо.
        - А-а-а-а! Это ты, Мерфи, давненько ты здесь не был! - воскликнул старик после секундного разглядывания стоящих. - Минутку, я открою!
        Он закрыл окошечко, в ту же секунду ворота заскрипели и медленно поползли вверх. Мерфи подождал, когда они поднимутся до его роста, и шагнул вперед, за ним Гус и Дон.
        - Помнится мне, ребята, в последний раз в Шарпе вас было четверо! - Согнувшись крючком, старик спускался по лестнице, приставленной к вышке у ворот.
        - Да, Бен, - тихо сказал Мерфи. - Брайан Стальная Башка погиб месяц назад в Эресте.
        - Ну, простите, - сказал старик Бен, спустившись на землю, и добавил философски: - В этом мире ничего не стоит уйти, и не вернуться!
        - Тут ты прав, старик, - похлопав Бена по плечу, согласился Мерфи.
        - Что, с провизией туго? - прищурив глаза, спросил старик, оглядывая рюкзаки спутников.
        - Последняя еда закончилась еще вчера, - поглядев в направлении хорошо освещенного, уходящего далеко-далеко метро, в котором люди построили себе новый мир, ответил Дон.
        - И оружие нам бы не помешало! - добавил молчун Гус.
        Старик развернулся к воротам, по ним уже кто-то стучал.
        - Увидимся, - бросил он, и стал карабкаться на вышку.
        Рынок, как всегда, был шумен и многолюден. Путники медленно пробивались к прилавкам с едой, возле которых, как обычно, толпилось много людей, которые спорили, ругались, иной раз дело доходило и до драки. Продуктов в подземном мире было очень мало, а цены на них росли. Человечество нищало, почти все отрасли промышленного и сельскохозяйственного производства были в полной разрухе. И многие из них невозможно было возродить. Однако одна отрасль все же оставалась неизмененной, и даже потихоньку набирала обороты - производство оружия и военной техники, без которых люди были легкой добычей для новой доминирующей расы на Земле. Они стояли в очереди недолго, увидев людей с оружием, толпа расступилась, Мерфи протянул продавцу две помятые бумажки.
        - Мне, пожалуйста…
        Он не договорил, услышав сильный взрыв гранаты, кинулся вслед устремившейся в центр рынка толпе мужчин.
        - Мутанты!!! Мутанты на рынке!!! - орали отовсюду. - Прячьте детей! В убежище!
        Мерфи на ходу заряжал автомат, в руках Гуса запиликала стальная коробка.
        - Где они? - не оборачиваясь, спросил Мерфи.
        - Они всюду! Они окружают! - стараясь перекричать толпу, орал Гус.
        Наконец они достигли центра рынка, приблизились к вооруженной толпе. Их было человек двадцать, охрана рынка. Люди стояли, обступив трепыхающееся тело мутанта, тот лежал, широко раскинув две пары крепких рук-щупалец, глаза его закатились, зубы оскалились, отчего он выглядел еще ужаснее. Грудь мутанта слабо вздымалась, он дышал хрипло и тяжело. Под широкой, покрытой шерстью, головой была лужа красной, почти человеческой крови.
        - Раньше ночью нападали, а теперь и днем! - воскликнул кто-то из толпы.
        - Да добейте его! - крикнул другой.
        «Ши-и-и-и-и-их-х!» - щупальца лежащего мутанта резко вылетели вперед, скрутив ближайшего солдата, сдавили его. Бедняга вскрикнул, кровь хлынула изо рта рекой, тело обмякло и рухнуло на землю, все еще опутанное щупальцами. В тот же миг раздались гулкие выстрелы винтовок М-16, голова мутанта лопнула, разлетелась по бетонному полу, как переспевший арбуз. Но не успели все опомниться от происходящего, как в скопление охранников врезался гигантский паук-саранча.
        «Ши-и-и-и-ирр! Ши-и-и-и-ирр!» - Заостренные конечности, словно копья, с легкостью протыкали и рвали убегающих людей.
        Мерфи бросился за прилавок, на ходу выпустив две короткие очереди из автомата, Гус прыгнул за ним.
        - Дон! Быстрее сюда! - крикнул негр.
        Но Дон не успел, сильный толчок мутанта сбил его с ног. В ту же секунду гигантский паук накрыл его своим телом, пытаясь выпустить яд. Пули яростно дробили тело мутанта, однако тот не слезал со своей жертвы, а потом вдруг резко дернулся, отпрянул от ободранного парня. Все восемь глаз, - Мерфи даже показалось, что в них был страх, - напряглись, вспучились и лопнули, разбрызгивая черную кровь. Паук страшно завопил, пена запузырилась в пасти, и он рухнул на пол. Кровь будто бы под давлением забрызгала из пулевых отверстий, а твердый хитиновый покров, покрывающий его тело, стал плавиться, словно под действием сильной кислоты. Дон поднялся с земли, запрыгнул за прилавок и уже оттуда наблюдал за происходящим.
        - Что ты с ним сделал? - спросил Мерфи, когда от мутанта неизвестно по каким причинам осталась небольшая лужа серой вязкой слизи.
        Дон дрожащей, окровавленной рукой протянул Мерфи разбитую пробирку.
        - Не может быть! - ошалело завопил Гус.
        - Да, может! - уверенно сказал парень. - Я же говорил, вещество действует! Оно убило эту тварь! Я добился, я все-таки добился этого!
        - Сколько ты можешь сделать этого вещества? - сразу решил перейти к делу Мерфи, прерывая радостные возгласы друзей.
        - Не знаю, - пожал плечами Дон. - Все зависит от наличия химических веществ, которые мне необходимы, но их у меня нет, разве только на две порции!
        - Я знаю, где их можно достать! - воскликнул Гус.
        Друзья вопросительно посмотрели на негра.
        - А про военную лабораторию не слышали? - ответил вопросом Гус, потирая ушибленное плечо.
        - Но она почти разрушена, и, тем более, эти "твари из пробирки" там хозяйничают! - Дон кивнул в сторону мертвого мутанта.
        - А что еще входит в состав этого вещества? - спросил Мерфи.
        - Яд! Яд этих гадин! И причем, на каждую особь действует только ее собственный яд, смешанный с остальными элементами, входящими в… в Смертельное оружие! То есть, отрава против паука-саранчи подействует только на паука-саранчу! Проверено!
        «Гру-у-у-ум-м-м!!!» - снова прозвучал взрыв, загрохотав под сводами метро. Стальная коробка в ладони Гуса начала громко пищать, на экранчике появились две зеленые точки.

* * *
        Худощавый старик, одетый в какие-то грязные лохмотья, медленно прохаживался по комнате, заложив руки за спину.
        - Надо снарядить группу, - наконец сказал он. - Группу, собранную исключительно из профессионалов! Компактную, человек шесть, включая вас, но действенную!
        Мерфи одобрительно кивнул.
        - Но почему так мало? - возмутился Гус. - Мы пойдем в самое логово этих тварей…
        - Вот именно! - перебил его Бен. - В самое логово! Большая группа будет видна у них, как на ладони, а действуя в малом количестве, вы легко можете затеряться там, наверху, в разрушенном городе!
        Гус затих, понимая, что старик прав. Мерфи достал сигарету, закурил, откинувшись на спинку кресла, старого и полинявшего.
        - Генерал Курт Стингер, от его слова зависит, будет ли эта операция, или нет! - пуская дым кольцами, сказал он.
        - Он согласится! - твердо сказал Бен. - У него нет выбора, это единственный шанс на выживание!
        Помятая, с выбитыми стеклами, машина такси остановилась у резиденции генерала, которую вряд ли можно было назвать резиденцией, тем более генеральской. Это было защитное сооружение, бомбоубежище, находящееся под землей, в новом мире людей - метро. Мерфи расплатился с таксистом, выбросил недокуренную сигарету и стал забираться по большим ступеням к свинцовым воротам, возле которых уже стояли Бен, Дон и Гус. Старик взял висящее стальное кольцо и три раза ударил им по воротам, почти сразу они открылись, на пороге появились трое охранников.
        - Передайте генералу, что к нему пришел Бен Дюсонбер! - громко сказал старик. - Дело имеет особую важность!
        Стоявший в середине охранник, высокий, с бритым черепом, сделал кивок головой, чтобы люди зашли. Потом ворота снова закрылись, и бритый ушел по узкому коридору, оставив пришедших с двумя охранниками в пустом мрачном помещении. Через минуту он вернулся и позвал четырех друзей за собой. Они прошли длинный мрачный коридор, остановились возле простых деревянных дверей. Оставалось пройти неприятную процедуру обыска. Двое солдат, стоявшие возле входа в комнату, забрали у них все оружие, а потом открыли дверь. Первым в «кабинет» вошел старик, за ним Мерфи и остальные. Генерал сидел в кресле, задумчиво вглядываясь в гладь стола, клубы синего дыма от сигары медленно поднимались вверх над головой в военной фуражке. Стингер был уже немолод, лет сорока восьми, с лицом с опухшими, больными глазами, покрытым множеством морщин и шрамов, широкими плечами, еще сильными руками.
        - Ты хотел сказать мне что-то, Бен Дюсонбер? - загрохотал голос генерала. - Говори же, не стой, у меня еще много дел, старик!
        Бен легонько подтолкнул скромника Дона вперед.
        - Да, генерал, я скажу все быстро и просто! Этот человек, - старик указал на молодого парня в больших толстых очках, - изобрел то, что так давно искало оставшееся в живых человечество, Смертельное оружие, оно убьет сотни тысяч этих тварей, обитающих на поверхности в считанные минуты, лишь стоит его распылить над гнездилищами!
        - Интересно, и что же это? - с наигранным интересом спросил генерал.
        В комнате повисла тишина.
        - Это своеобразная ядовитая жидкость, - наконец робко начал Дон, под пытливым взглядом старика, - состоящая из смеси химических элементов и ядов мутантов…
        - И вы думаете, я поверю, - бесцеремонно перебил генерал, - что какой-то грязный бродяга с кучей колб и пробирок, неизвестно где им набранных, смог создать Смертельное оружие, которое спасет мир?! Лучшие ученые, которых я собрал, вот уже десять лет бьются над этим, и ничего, безрезультатно! А ты! - Стингер зло рассмеялся. - Убирайтесь вон, и не испытывайте мое терпение!
        - Генерал! - чуть не выкрикнул Бен. - Я требую, чтобы вы дали нам шанс, и мы продемонстрируем действие оружия!
        - Ладно, - после некоторой паузы выдавил Стингер. - Но если у вас ничего не выйдет, всю оставшуюся жизнь вы проведете, прорубая в земле новые тоннели!
        До испытания Оружия все трое друзей, кроме самого Дона, еще сомневались в его смертоносности. Но после того, как оно за полминуты расплавило и превратило в лужу слизи закованного в подземной тюрьме мутанта-паука на глазах генерала и пятерых охранников, сомнения эти улетучились. Однако бурлящие эмоции стоило подавить, до настоящей победы было еще далеко. - Что вы хотите от меня? - отвернувшись от решетки, за которой недавно бесновался закованный мутант, спросил генерал, явно находившийся под большим впечатлением от увиденного.
        - Мы хотим организовать группу для поиска заброшенной военной лаборатории там, наверху. Химических элементов, что есть у ваших ученых-химиков, мало, к тому же, нужен яд от каждой гадины, принадлежащей к тому или иному семейству! Одни мы этого не сделаем, без помощи людей и техники! - ответил Мерфи. - Ясно, - кивнул генерал. - Все необходимое будет вам предоставлено!
        Подземный город Шарп Мерфи со здоровяком негром Гусом и хилым "спасителем мира" Доном покинули утром следующего дня в числе троих лучших воинов из личной охраны генерала. Часть пути люди проделали под землей, покуда позволяла длина метро. Однако вскоре им пришлось выйти в "верхний мир". Некогда принадлежавший им, людям, но навсегда отнятый жуткими мутантами, которых они же и породили, воюя между собой, создавая новое биологическое оружие. Но теперь у людей появился шанс все исправить, и они его не упустят. За прошедший день ничего не произошло, команда шла по асфальтированной дороге, точно зная, что днем мутанты нападать не будут, ну разве что крысо-ящеры, которые встречаются очень редко, однако последствия этих встреч плачевны. Но, «Бог миловал», - как выразился здоровенный не то русский, не то украинец по национальности, Иван Кличко. До нужных развалин города, где и была заброшенная военная лаборатория, оставалось километров десять, уже смеркалось, и надо было устраивать лагерь для ночлега. Вот тут-то все и началось. Едва люди успели раскинуть походные палатки и приняться за ужин, как у Гуса на
ремне запищала коробка.
        - Что это? - удивленно глядя на необычно прибор, спросил мулат Брэт.
        - Это радар, - ответил Гус, поднимаясь с земли и снимая с плеча автомат. - Он предупреждает о появлении тварей на пятьсот метров вперед!
        - И это значит…
        - Да! Мутант за твоей спиной! - выкрикнул негр и застрочил из автомата, поддерживаемый стрельбой Мерфи и Дона.
        Огромный крысо-ящер отлетел назад в кусты, из которых появился, и затих. Однако в ту же секунду еще трое мутантов, до ужаса уродливых, слюнявых, сопливых, вонючих, бросились со всех сторон на застигнутых врасплох людей. Автоматы с яростью застрочили в умелых руках. И вот уже одна из тварей лежит на земле, захлебываясь кровью.
        - Получи, сука-а-а-а!!! - орал Иван Кличко, зачем-то пиная умирающую гадину, прозванную людьми "спрутом" за свою схожесть с этим морским животным. - Получи, получи, получи, уродина слизистая!!!
        И все же, не у всех дела шли так хорошо, один генеральский охранник по имени Чак слишком увлекся, паля из своего оружия в уже лежащего на земле паука-саранчу, приблизившись на очень опасное расстояние. Не знал парень, что и умирающая бестия способна на предсмертный отчаянный бросок.
        - Нет! Чак, уйди-и-и-и!!! - попытался исправить ситуацию Мерфи, и не успел.
        Мутант из последних сил прыгнул вперед, придавив отчаянно стрелявшего Чака массой своего уродливого тела, всадил жало в грудь воина и, издав последний победоносный рев, рухнул замертво. Последнюю тварь, похожую на гигантского клопа, убили минуту спустя.
        - Вот тварь! - мулат Брэт пнул придавившего Чака гада. - Переросток поганый!
        - Это будет вам уроком, - спокойно проговорил Мерфи. - Запомните: мертвый мутант - это бездыханный, неподвижный мутант! И если вы думаете, что оторвали ему все конечности, и он не сможет броситься на вас, то вы ошибаетесь!
        Оставшаяся часть ночи прошла без происшествий, на утро храброго воина похоронили, а Дон наполнил свои пробирки ядом четырех разных особей. - Еще три гадины, и у нас будут все виды ядов! - объявил он, складывая пробирки в чемоданчик.

* * *
        До окраин города группа добралась через час.
        Город, что когда-то возносил в небо свои громадные небоскребы, сейчас был почти сровнен с землей, лишь кое-где виднелись уцелевшие по случайности высотные здания, а в общем, сей пейзаж являл беспорядочное нагромождения плит, блоков, стекла, металла и пластика.
        Было неестественно тихо, даже ветер перестал шнырять по этому заброшенному городу-кладбищу, исчез, перестав обдувать замученных жарой людей.
        Они сидели в заброшенном пыльном здании с выбитыми окнами и разрушенными стенами, вечер подкрался незаметно, и людям следовало найти себе убежище. Прошедший день выдался трудным. Несмотря на осень, стояла невероятная для этого времени года жара. К тому же, дорога, пролегавшая через развалины, была адски трудна. Не смотря на наличие карты, которая каким-то чудом уцелела в архивах Шарпа, путники с трудом ориентировались в городе, уж слишком он изменился после опустошительной войны с мутантами. Наступивший вечер принес с собой новую погоду, небо за полчаса затянули тучи, брызгая на землю мелким холодным дождем, стало жутко темно. Но ютившаяся в продуваемом сквозняками здании команда не разводила костер. Поужинав в кромешной тьме, легли спать, выставив у дверей караул.
        Одновременно их всех разбудил громкий звук, что-то лязгнуло, ударяясь об пол, и этот звук усилился благодаря пустоте комнаты.
        Пять стволов с уставленными на них фонариками взмыли вверх, свет упал на согнувшегося у дверей Ивана Кличко.
        - Спокойно, спокойно парни! - Иван выпрямился. - Простите, задремал, выронил! - он показал пистолет. - Давай, ложись, - облегченно выдохнул Мерфи, глядя на часы. - Как раз мое время подошло!
        - Подъем! Утром всех разбудил бас Гуса, он последний принял караул, сменив Мерфи за два часа до рассвета. Замерзшие за ночь люди, только, казалось, согревшиеся, неохотно вылезли из своих спальных мешков. Надо было продолжать поход, чтобы успеть, ведь именно сегодня они должны добраться до военной лаборатории.
        За прошедшие двое суток пути мутанты напали всего один раз, это настораживало Мерфи, куда же делась та прыть, с которой эти твари нападали раньше, лишь только человек появлялся на поверхности?
        Дон шел, погруженный в размышления о добыче трех видов яда, и сколько его хватит для создания большого количества смертоносной жидкости, которую все стали называть Смертельным оружием. Последнее время ему что-то нездоровилось, кружилась голова, и он брел позади всех, мечтая, как освободит планету от гнусных тварей. В этот же, новый наступивший день ему стало лучше, он чувствовал, что что-то происходит с его телом. Неизвестно откуда появился прилив сил, ноги перестали трястись от слабости, да и зрение улучшилось, он даже снял очки, чтобы убедиться и, испугавшись невероятного, надел обратно. Своим спутникам он ничего не сказал. С Мерфи же и с остальными творилось совсем противоположное. Хлипкий с виду Дон уже намного обогнал истекающих потом накачанных и выносливых амбалов. Мерфи с опаской смотрел на жизнерадостного, словно птица порхающего по развалинам и ямам, товарища.
        - Ему что, моторчик в задницу засунули? - прищурив глаза от солнца, пробасил негр Гус. - Вон как скачет, словно козел по горам!
        - Эй, парни, что, выдохлись? А ну, догоняй, мы уже на месте! - крикнул, обернувшись, Дон, возвышающийся на огромной горе обломков.
        Спустя минуту все стояли и смотрели на утопающее в развалинах здание военной лаборатории, на которую, надо было случиться такому, рухнуло два небоскреба. Мерфи посмотрел на солнце.
        - Если в течение часа мы не найдем вход в здание, то вернемся и поищем себе укрытие! - хладнокровно произнес Мерфи и шагнул вниз с искусственно созданной горы, которая когда-то являлась красивейшим небоскребом.
        Вход группа нашла почти сразу, им являлось большое отверстие, пробитое в крыше лаборатории. Все медленно спустились по канату в черный провал, оказавшись на верхнем, пятом этаже. Лучи фонарей выкрадывали у тьмы тусклый пейзаж коридора, который тянулся вдоль всего этажа, иногда разветвляясь в стороны посредством дверей или других коридоров. Полы были засыпаны большим слоем грязи и пыли, стены изувечены пулевыми отверстиями, обожжены огнем, когда-то и здесь бушевала война. В одном из коридоров команда наткнулась на два уродливых скелета мутантов, лежащих вперемешку с десятками людских, все это покрывал большой слой паутины и пыли. А вот и лифт, стоит, почему-то так и не закрывшись, набитый горой людских черепов и костей. Все, не реагируя на увиденное, с бесстрастными лицами прошли вперед, хрустя раздавленными костями. Бояться нужно не мертвых, бояться нужно тех, кто рыщет сейчас по коридорам, чувствуя приближающийся запах пищи. Склад располагался на третьем этаже и, так как электричество в здании, как и во всем разрушенном городе, отсутствовало, люди пробирались пешком, не пользуясь грузовым        Лишь только мулат Брэт хотел поделиться с друзьями тем, что все это затишье ему не нравится, как в коридоре возникли уродливые тени мутантов. Тела, конечно же, были гораздо ужаснее. Лягушка-таракан в один прыжок преодолела расстояние в двадцать метров и с грохотом приземлилась возле Дона. Еще секунда, и она могла бы проглотить парня, затащив в свою огромную пасть липким, как скотч, языком, но тварь застыла в непонятном всем изумлении. В больших и умных глазах читалось удивление, и это, конечно же, повлекло за собой ее мгновенную смерть, люди не мешкали. Других мутантов - мокрицу-краба и двух порхающих мух-кровососов, пустившихся в атаку позже первого, - вдруг тоже что-то резко остановило. Они попятились назад, и были без труда уничтожены.
        - Они задумали что-то плохое! - сказал Гус, наступая на дымящееся тело огромной мухи, из жала которой Дон набирал яд.
        - Засада! - предположил Иван.
        - Нет, - покачал головой Мерфи. - Мне кажется, это намного хуже, чем просто засада!
        Два с половиной часа команде потребовалось на то, чтобы перетаскать ящики с различными веществами с найденного склада на третьем этаже на крышу здания. После чего они связались по рации с единственным аэродромом подземного города Шарпа. Мутанты так и не появились из своих убежищ, несмотря даже на наступивший вечер. Вертолет прилетел с опозданием, посланные в воздух сигнальные ракеты предупредили пилотов, что все в порядке и можно приземляться.

* * *
        - Этот день навсегда войдет в историю, как день великого освобождения расы человеческой! - голос генерала гремел с трибуны, разносясь над десятками тысяч людей, собравшихся на гигантском стадионе. - Сегодня, девятого ноября две тысячи сто двадцать пятого года десятки уцелевших самолетов развеяли над верхним миром Смертельное оружие! - Гул от кричащих ликующих глоток заглушил голос Курта Стингера. - Мутанты разгромлены! Человечество свободно! Мы больше не будем скрываться в подземельях! - И снова бурное ликование. - И все это благодаря одному человеку, простому наемнику, ученому самоучке Дону Ламберту! - генерал указал рукой, и под оглушительные аплодисменты и возгласы на трибуну выступил парень в подранном джинсовом костюме, гордо выпрямившись, устремил взор, не скрываемый более под толстыми линзами очков, на обезумевшую от радости толпу. - И, конечно же, его верным спутникам! - на трибуну поднялись четверо людей: Мерфи, Гус, Брэт, а с ними Иван. Радости публики не было предела.
        После торжественной речи генерала и почестей в честь новоизбранных героев, освободивших человечество, начался настоящий всемирный банкет на поверхности планеты, над подземным городом Шарп, на который прибыло все оставшееся человечество, разбросанное по материку. Это было нечто, два миллиона людей самых разных национальностей, говорящие на разных языках, пили и ели за одним исполинским столом, растянувшимся на целые километры.
        - Не все так безоблачно, друзья мои! - генерал обвел взглядом сидящих в комнате спасителей человеческой расы. - Что вы имеете в виду, генерал? - спросил Мерфи.
        - На нас надвинулась новая беда! - щека Курта нервно задергалась. - Неизвестная ранее болезнь!
        - И что же это? Кто уже болен? И каковы симптомы? - выпалил как из пулемета Дон.
        - Больны тридцать человек, охрана рынка и некоторые торговцы, врачи установили у них один и тот же диагноз. Сначала больные почувствовали слабость, головокружение, некоторые из них не вышли на работу, а потом неожиданно, словно зарядились, все вдруг получили прилив сил, какого раньше у них не было! А сейчас… - Курт выпустил сигаретный дым. - Их тела стали покрываться черт знает чем. То это похожий на звериную шерсть волос, то чешуя, словно у змеи, а у иных даже зачатки крыльев за спиной, как у мух! Да что тут говорить, болен и я, могу показать! - Генерал расстегнул пуговицы на военном мундире, и сидящие, широко раскрыв глаза, увидели на его груди зеленую, как у варана, чешую.
        Минуту длилась гнетущая тишина.
        - Я не хотел показывать… - Гус робко расстегнул куртку. Под ней торчали жесткие черные волосы, прорвав ткань легкой футболки.
        Мерфи, Иван и Брэт тоже разделись, показывая свои изменения, которые так и хотелось назвать мутациями. - Я еще сомневался, - Дон снял джинсовую куртку и все с ужасом увидели под ней вторую пару еще маленьких, развивающихся рук с клешнями вместо ладоней. - Но теперь я уверен, мы просчитались, мутанты оказались умнее нас, вот почему они не препятствовали тому, чтобы мы забрались в их логово в лаборатории, твари уже не чувствовали в нас людей!.. - парень осекся, собираясь с мыслями. - Мое вещество изменило нас! Мы меняемся, мутируем, превращаясь в еще более ужасных тварей, чем они, и это неизбежно, все вокруг заражено, и мы сами способствовали этому! - Дон распрямил две пары совсем не похожих на человеческие руки конечностей. - Мы проиграли!
        Проводник в ад
        Когда девушка перестала трепыхаться и обмякла в моих руках, я ослабил хватку и опустил ее на землю. Все! Еще с одной сукой покончено! Я почувствовал невероятное ощущение, перед которым даже оргазм терял всю свою прелесть. Луна сегодня была полной и светила необыкновенно ярко. Так что видел я все отлично, несмотря на темные, несуразные скелеты по-осеннему «одетых» деревьев, смыкавшихся над моею головой. Перед моей машиной на пожухлой листве лежало тело молодой полуобнаженной девицы. Несмотря на холодную и дождливую осень, гардероб девушки состоял исключительно из летних, излишне откровенных вещей. Да что, собственно, ожидать от «ночной бабочки»? Черт! Меня захлестнула волна ярости.
        И какой умник придумал это дурацкое название - «ночные бабочки»?!! Шлюхи они, продажные твари!!!
        Я одним рывком перевернул тело на спину. Безжизненные, с черными разводами от туши, глаза смотрели холодно, однако застывший в них страх остался там навсегда. Что не могло не радовать.
        Выпутав из ее длинных рыжих волос застрявшую удавку, я аккуратно свернул ее и убрал в карман.
        Мое орудие отмщения и очищения, сколько шей ты обвила в своей смертельной хватке? Если честно, я не помню….
        Так, а на десерт у нас еще и любовные утехи, пока дамочка не совсем остыла. Я нагнулся к трупу и, не церемонясь, стащил с него все, что было. Теперь передо мной лежало абсолютно нагое тело молодой девушки с прекрасными формами, а белый свет луны придавал ему еще большее очарование. Я почувствовал дикое желание, трясущимися пальцами расстегнул ремень на брюках и навалился на остывающий труп.
        Минуту спустя, когда все уже было кончено (я мысленно похвалил себя за то, что в этот раз был на высоте и продержался рекордное количество времени), я уже стоял, вытирая со лба пот и тяжело дыша, и никаких более чувств, кроме бесконечной ненависти не было в моей душе. Ненависти к ней, что лежит, раскинув руки, на опавшей листве. Ненависти к той, что когда-то породила меня на свет!
        «Смотрите, пацаны, кто к нам идет?! Антошка!.. Антошка, а где твоя мама-шлюха?!! Опять в ночь на работу готовится?!!» Ясные, звонкие, терзающие душу голоса из детства насмешливо завопили у меня в голове. За что? За что мне все это? Я открыл машину, пошарил под сиденьем и извлек из-под него огромный кухонный нож, закутанный в мягкую ткань. Отрезать голову было делом плевым, опыт, как говорится, не пропьешь. Наточенная, как скальпель, сталь точно вошла в нужный «промежуток» между шейными позвонками. И вуаля (франц. «voila»), тренажер, а лучше сказать, сексуальная игрушка готова, осталось дело за малым, вырвать плоскогубцами зубы. Подождав, когда с отрезанной части стечет уже густая, сворачивающаяся на глазах кровь, я сунул голову в черный мусорный мешок. Потом открыл багажник своей старой «Волги» и положил вновь приобретенный «трофей» для самоудовлетворения. Не забыв при этом достать старую, надоевшую за месяц «игрушку». Ее звали Вика (во всяком случае, она сама мне так сказала, незадолго до смерти), я «подснял» ее месяцем раньше, и все это время голова этой продажной дряни, хранившаяся в моей
морозильной камере, помогала мне скоротать скучные осенние вечерочки.
        Вырыв неглубокую яму в точно отведенном ей месте, так, чтобы не попасть в старые захоронения, я бросил туда обезглавленное тело. Однако это еще не все. Я взял черный пакет с головой Вики.
        «Ну, что ж, прощай, дорогая! Ты искупила свои грехи, точнее, отработала! Конечно, не вся целиком, пусть только одной своей частью, однако для тебя это и так награда!» - мысленно заключил я, кидая голову в свежую могилу.
        Если когда-то такое случится, и мои захоронения снова найдут, полиция непременно узнает почерк одного из ужаснейших маньяков современности, первые жертвы которого были найдены в соседней лесополосе еще десять лет назад. Пронырливые и вездесущие журналюги, сразу же давшие мне нелепое прозвище Головорез, снова получат пищу для ума. Да, конечно, прозвище соответствовало действительности, но все-таки я не просто отрезал головы, а хранил их дома, используя в качестве средства для самоудовлетворения, и в итоге голова предыдущей жертвы попадала в могилу к следующей, и так снова и снова. Мне стало обидно, черт, я придумал столь хитрый ход, а меня тупо и незвучно обозвали - Головорезом. Ну, да ладно, хрен с ним, с этим прозвищем! Уже слишком поздно, задержался я сегодня, ища по ночному городу жертву, надо скорее зарыть Танюшку (мы успели познакомиться) с головой Вики, и ехать домой. Такой ярый и исполнительный офисный работник, как я, не мог себе позволить опаздывать на работу.
        Утро как-то сразу не заладилось, сначала этот необычайно яркий сон, в котором мне явился черт, и буквально вырвал меня из тесных объятий Морфея, а потом вдруг неизвестно откуда взявшаяся тревога. Тревога необоснованная, жуткая, подавляющая волю. Меня знобило, словно больного, руки тряслись и отказывались подчиняться. Я сильно обжег руку, наливая чай, и все из-за того, что лопнул мой любимый стакан! Из которого я пил вот уже много лет, и это вконец огорчило меня. Жутко недовольный, зацепившись за дверь в подъезде капюшоном ветровки, я, бормоча проклятья, вылетел на улицу.
        - Ой, господи, зашибешь же!!! - вскрикнула согнутая в три погибели старушка, в которую я со всего ходу впечатался.
        - Ой, простите, Марья Николаевна! - искренне пролепетал я, удерживая старушку. - Простите, не заметил вас, на работу спешу! Что, опять не спится, в такую рань поднялись, темно же еще?
        - Антошка, так это ты? А я сослепу не признала соседа сваво! Какой уж там сон, сынок, мы, старые люди, какие? Нам не порадоваться, не погрустить нельзя, все близко к сердцу принимаем! А вчерась новости посмотрела, а там снова воровство да убийства, так глаз и не сомкнула до утра!
        - Да будет вам, Марья Николаевна, за всех-то расстраиваться, своих забот, небось, хватает. Пенсию-то вам повысили, а то одни обещания?
        Словно во сне я продолжал говорить, спрашивать старушку о, в общем-то, не особо волнующих меня вещах. А чувство тревоги все росло и росло во мне. Нервно оглядываясь по сторонам, я напряженно всматривался в темные, не освещенные углы родной улицы. Неужели вычислили? Нашли, поганые твари! Однако я так просто не сдамся, не видать вам меня в клетке, словно загнанного зверя. Я уже почти не слушал роптающую на судьбу соседку, и только безумное чувство уважения к старой женщине не давало послать ее к черту и, сославшись на нехватку времени, быстро ретироваться. Да, передо мной стояла старушка, и это единственная возрастная категория женщин, вызывавшая во мне теплые чувства. Впрочем, к маленьким девочкам я старался быть снисходителен. Однако одна мысль о том, что этот маленький ангелочек с косичками через несколько лет превратится в похотливую самку, убивала все хорошие чувства.
        - Вижу, Антошка, спешишь. - Дошло, наконец-то, я с облегчение выдохнул. - Не буду тебя задерживать своими старушечьими бреднями, иди, сынок, с богом!
        В ответ я промямлил что-то невнятное и, дрожа всем телом, сделал несколько быстрых шагов от подъезда. Старушка, с присущей в таком возрасте сварливостью, причитая, скрылась за железными дверями. Что нравилось мне в ней? Да все! А эта ее схожесть с Фаиной Захаровной, моей, пусть не кровной, но настоящей мамой, она сводила меня с ума! Я часто навещал престарелую соседку, помогал ей, чем мог. Я почувствовал, как глаза мои увлажнились. Бедная, бедная моя мамочка, как мне тебя не хватает. Нет! Не той шлюхи, что родила меня неизвестно от кого. А той, что воспитала, пригрела под крылышком забитого алкашом-отчимом мальчишку, выучила и дала дорогу в жизнь! Фаина Захаровна, моя названая мама.
        Размышляя о своей нелегкой судьбе, я не заметил, как дошел до гаража. Достал массивную связку ключей и замер. Словно ведром ледяной воды меня окатило сзади. Я отчетливо почувствовал на себе чужой, недобрый взгляд. Что же, это должно было когда-то случиться! Двенадцать лет я был неуязвим! Двенадцать лет, с промежутками в один, два месяца, я убивал очередную «королеву обочины», придорожную дрянь, продажную суку! Двенадцать лет «полиция, которая нас бережет», изо всех сил старалась сделать так, чтобы ужасные убийства в их родном городе не стали известны общественности. Однако и у них случались проколы, несколько раз обо мне становилось известно прессе, и город какое-то время «шумел», пересказывая истории о жутких убийствах. «Всему когда-то приходит конец!» - вспомнил я слова старенькой, умирающей от рака мамы. Значит, и мой черед настал! Отчего-то я в этом не сомневался. Подчиняясь какой-то неведомой силе, я быстро открыл гараж, а потом и ворота, завел машину и выехал на улицу. Все это произошло так молниеносно, что я сам удивился. Обычно мне, довольно большому и грузному, требовалось на эти
«процедуры» намного больше времени. Неприятное присутствие чьего-то внимательного взгляда гнало меня прочь от этого места. Освещенный ярким светом вынырнувшей из-за ближайшего дома машины, я влетел в салон «Волги», и, что называется, топтанул. Предчувствие не обмануло меня, за мной гнались! Преследовавшая меня «Лада Калина» без опознавательных номеров, просигналив, моргнула фарами! Ага, хрен вам, опоздали! Я уже в своей машине, а это значит, что остановить меня ох как нелегко! Какой русский не любит быстрой езды? Я был именно тем русским, кто не только любил скорость, но при этом и неплохо управлялся с транспортным средством. Минутное петляние по еще темным дворам, и я выскочил на проспект. Надо отдать должное моим преследователям, «Калина» не отставала.
        Как меня вычислили? Когда и где я прокололся? Почему они решили взять меня именно по дороге на работу? И вообще, полиция ли меня преследует, ведь ничего, выдававшего их, не присутствовало? Эти вопросы бешено вертелись у меня в голове, натыкаясь друг на друга, в то время как умелые руки крутили баранку.
        - Водитель черной «Волги 3110», гос. номер С 746 КН, снизьте скорость и сверните с дороги! В противном случае мы будем вынуждены применить оружие!!! - раздался угрожающий голос, и только потом я услышал вой сирены, и увидел присоединившийся к погоне УАЗик с синими номерами. - Водитель черной «Волги 3110», требую подчиниться! На обочину, живо, или я стреляю!!!
        - Ага, ща, испугали меня! Хрен вам, да каждому в морду! Полиция, милиция, какая разница, мусора вы поганые, как вас не переименовывай!!! - орал я, не в силах сдержать эмоции.
        Несмотря на раннее утро, движение на дороге было довольно активное, и мне никак не удавалось оторваться от двух упрямо нагоняющих меня машин. И тогда я, долго не мучаясь в выборе правильного решения, резко выскочил на встречку. Что, слабо вам, суки?!! Я злорадно рассмеялся, пересек встречную полосу и нырнул в темный проулок.
        Резкий, так что я даже не успел почувствовать боли, удар швырнул меня вперед. Звон разбивающегося стекла и скрежет тормозов. Еще удар, и мрак. Однако ощущение кромешной тьмы длится недолго, резко вскакиваю.
        - О боже!!! - впервые за много-много лет я произношу это слово, вырвавшееся из моих уст нечеловеческим криком.
        На асфальте, прямо под моими ногами, рядом с влепившейся в бок «Лексуса» «Волгой», лежало окровавленное тело грузного, высокого мужчины, с редкими растрепанными волосами. Мое тело! Что пробив лобовое стекло вылетело из машины и прилично протащилось по асфальту.
        Но как такое возможно?!! Как?!! Вот он же я, стою на ногах!!!
        Цепенея от догадки, я взглянул на вытянутую ладонь. Свет фар, останавливающихся возле места аварии преследовавших меня машин, прошел через конечность насквозь, и нисколько не ослепил меня. В миг высыпавшие из машин полицейские бросились ко мне, точнее, к моему окровавленному телу. Я даже отпрыгнул в сторону, ощущая невероятную легкость. Но стоявшего рядом с ними меня они попросту не замечали.
        - Готов! - прощупав пульс на моем, теперь уже бывшем, теле, констатировал высокий черноволосый служитель закона.
        - Мразь поганая!!! - яростно зашипел пузатый коротышка с пышными усами, и даже замахнулся для удара ногой, но вовремя совладал с собой. - Гореть ему в аду!!!
        - Ребят, вызовите скорую, эта еще жива! - крикнул кто-то из копошившихся возле « Лексуса» оперативников.
        Я тоже это почувствовал, не знаю как, но я знал определенно - водитель, а точнее, водительница злополучной машины была жива. Черт, она жива, а я, значит….
        - Меня кто-то звал!!?
        Шипящий, невероятно громкий голос накрыл меня, прозвучав сразу со всех сторон, ворвавшись в уши вместе с пронизывающим до костей холодным ветром. Я опять чувствую свое тело! Перед глазами все поплыло, замерцало, «размазываясь», сливаясь в один серый непроглядный туман. И вдруг свет, яркий, ослепляющий. Глаза будто выжигали огнем, я застонал, схватившись ладонями за мокрое от слез лицо. Свет, боль - все уходило, а вместо этого пришло новое ощущение - холод.
        В последний раз протерев слезящиеся глаза ладонями, я развел их в стороны и прохрипел в изумлении: «Мать твою!»
        - Нет уж, голубчик, твою! Твою мать! И ты ее скоро увидишь!!! - ледяной баритон за спиной заставил меня подпрыгнуть от неожиданности и испуга, однако, повернувшись, я понял, что прозвучавший голос - это еще цветочки, а ягодка стояла в двух метрах от меня, поводя черным хвостом. - Привет, - просто произнес черт (точная копия того, что приснился мне утром), не вкладывая в приветствие никакой интонации, и сердце мое зашлось.
        В знакомой до каждого кустика лесополосе, которую я узнал бы даже в бреду, стоял огромного роста, с копытами на ногах, с закрученными бараньими рогами и свиным пятаком на темном, заросшем черной шерсть лице, не сводя с меня красных с ромбовидным зрачком глаз, самый, что ни наесть, настоящий черт!!!
        - Я в аду? - запинаясь, как первоклашка перед строгим учителем, не задумываясь, промямлил я.
        - Ээээ-э-э, да ты спешишь, Антошка, место в аду не дается абы кому, да абы как, его надо заслужить! - густой баритон черта перешел в хриплый смех. - Понял меня, заслужить!
        Я судорожно сглотнул, и, оглядываясь по сторонам, попятился назад. Ночь, светлая из-за полного круга алой луны и звездная. Но сейчас уже должен был наступить рассвет!
        - Рассвет, - словно пробуя на вкус это слово, произнес черт, явно читая мои мысли. - Это всего лишь один пункт из большого списка радостей, которых ты лишаешься навеки!
        - Что за бред ты несешь?!! Ты кто?!! - выпалил я, отчетливо различив невдалеке припорошенные опавшей листвою могилы! Мои захоронения, так сказать!
        - Бред - это то состояние, что будет присутствовать в твоем существовании вечно! - В мгновение ока остававшийся стоять на одном месте черт возник рядом со мной. - А величают меня Проводником!!! - Его мерзкая рожа с козлиной бородкой склонилась ко мне, обдавая горячим и смрадным дыханием. - Проводником в ад!!!
        Вылетевшая вперед рука с загнутыми когтями резко и больно ткнула меня в грудь, и я грохнулся на землю. Да, этот черт не такой, каким я привык его видеть в книгах или кино. Наверное, потому что он настоящий!
        - Ты еще в чем-то сомневаешься? - удивился Проводник-черт. - Ну, тогда наслаждайся!
        Что-то сильно и больно ухватило меня за голову, прижимая к мокрой земле, которая буквально взорвалась фонтанами рыхлого грунта вперемешку с вонючей, похожей на гной, массой, заливая мне лицо и одежду. Я дернулся, тщетно пытаясь освободиться, и с ужасом увидал руки. Руки, много рук, они торчали прямо из земли, костлявые, и совсем свежие, с едва подвергнувшейся гниению плотью. И все они тянулись ко мне, рвали одежду, добираясь до тела. От собственного бессилия и жуткого, животного страха я зарычал, крутнувшись по земле, сминая под большой массой собственного тела торчащие конечности. Это помогло, я вскочил на ноги. Черта или, как он себя сам назвал, - Проводника в ад, не было видно нигде. Однако это нисколько не облегчало разворачивающуюся ситуацию. Из земли проворно вылезали безголовые женские тела! Мои жертвы! Все до одной!
        - Эй, подруга, не думаешь возвратить мне мое тело, истосковалась я по нему? - жалобно спросила гнилая, с остатками рыжих волос, голова, находясь в руках безглавого трупа. - Махнемся, а? Тело-то у меня твое!
        - Легко! - бодро ответила другая, белобрысая, зажатая костлявыми пальцами второй безглавой мертвячки. - Лови! Оп!
        Словно футбольными мячами, они обменялись головами, и будто в жутком фантастическом фильме, с хрустом водрузили их, прикрепляя к телам.
        Я побежал. Не помню уже, когда в последний раз делал это, работа в офисе вот уже много лет не предполагала таких физических нагрузок и, конечно же, скоро задохнулся.
        - Эй, куда же ты? Постой, мы все равно тебя достанем! Догоним и оторвем твою голову!
        Разноголосый хор жутких голосов сыпал на меня проклятья. Я чувствовал, как дико бьется сердце, которое уже остановилось сегодня, а сейчас в моем теле снова есть жизнь. Почему так, что со мной происходит? Я оглянулся, тяжело дыша, и меня затрясло. Только сейчас я осознал и увидел, насколько жертв распространилось мое отмщение. Они шли, припадая на ломающиеся конечности, ползли, цепляясь за кусты, с уже «вставленными» головами и без них, и их было много, действительно много. Превозмогая боль в груди, едва передвигая ватные ноги, я снова побежал. И, о чудо, спустя минуту почувствовал, как мне становится легче. Мертвые проститутки прилично отстали, а я несся, словно молодой парень, а не пятидесятилетний сто двадцати килограммовый жлобина. Второе дыхание? Может, и оно, но это не важно, главное, как можно дальше от этого места, от этих жутких оживших мертвецов! Дивясь самому себе, я гнал вперед, пока вдруг ноги не зацепились за что-то в темноте. Натыкаясь на голые ветви, я кубарем полетел сквозь низкорослый кустарник. Вскочил, и по новой упал. Да что же такое, я непонимающе посмотрел на невероятно
длинные колошины брюк, что сползли к ботинкам и мешали бегу.
        - Черт! - От произнесенного имени этого дьявольского отродья я вздрогнул, перед глазами всплыл отчетливый образ Проводника. - Что за хренотень творится?
        Последние слова я произнес, не узнав собственного голоса, он был слишком высок, и мог принадлежать только ребенку или же женщине! Не веря собственным глазам, я оглядел себя. Вывод был шокирующим - я ребенок! Вот почему мне было легко бежать, я молодел, а значит, худел и уменьшался. Снимая ставшую большой и неудобной одежду, несмотря на холод осенней ночи, я оглядывал посиневшие тонкие ручки и ножки, на вид мне было лет семь, восемь, не больше. Быстрей, быстрей, освободиться от мешающей бежать одежды, и прочь, прочь из леса.
        Прижав рукой ставшие неимоверно большими трусы, я выпрыгнул из кустов, но было поздно. Тихо подкравшаяся мертвячка возникла на пути, словно призрак. Один мощный удар, и я понимаю, что лежу на влажной листве. Теплые струи текут со лба, заливая лицо, это кровь, и от нее щиплет в глазах.
        - Мы же предупреждали тебя, не уйдешь от нас! - проскрипело над ухом. - Быстрей, девочки, наш несостоявшийся клиент требует прелюдии. От жуткого непонимания и такого же страха я заорал, все еще дивясь собственному голосу. Однако холодная рука, сжавшая мое тонкое горло, быстро воспрепятствовала этому. Боль, возникшая сразу во многих местах моего тела, нахлынула одурманивающей волной. Меня рвали руками, кусали, смачно причмокивая, а я не мог ничего поделать. Последнее, что я почувствовал, это был кишечник, который методично, метр за метром, вытягивался из моей брюшной полости сквозь рваную рану на животе.
        - Сука! Мразь поганая, ты где опять шлялась всю ночь?!! Этот, вызывающий дрожь во всем теле, голос, от которого ладони становились мокрыми и липкими, я узнал бы из миллионов. Я рывком вскочил.
        - Тсссыы! - приставив когтистый палец к пятаку, протянул черт. - Ты же не хочешь, чтобы он тебя услышал?
        Мое невероятное омоложение, и даже ожившие жертвы в лесу, которые рвали и терзали меня, да все, что угодно, но такого я никак не ожидал.
        Темная, с обшарпанными обоями и никогда невыветривающимся запахом курева и перегара, кухня однушки. Покосившийся кухонный гарнитур и вечно капающий кран, заваленный грязной посудой и пустыми бутылками стол (за которым, деловито закинув ногу на ногу, расположился Проводник), вот он, дом! Даже в самом жутком ночном кошмаре я не мог вообразить, что когда-то снова увижу это проклятое место. Место, где, живя с родной матерью шлюхой и отчимом психопатом, я чувствовал себя как в аду.
        Я взглянул на себя, все такой же маленький, сижу, поджав ноги, в сдвинутых между собой, пропитавшихся мочой креслах. Моя «уютная» коечка в не менее «уютной» детской, что ж, все, как и прежде!
        - Зачем? - задаю я единственный вопрос, слыша звонкую пощечину и отборный мат, вырвавшиеся из светлой полоски не до конца закрытой на кухню двери. Это отчим Сергей снова воспитывает мать.
        - Когда ты сам найдешь все ответы, в том числе, и на этот вопрос, ад раскроет пред тобою врата! - сверкнув глазами, произнес черт. - А посему, быть тебе между мирами еще долгое количество времени!
        - Как это - между мирами?!! Кто я теперь?!! Я же умер, вышел из тела?! Я это сам видел, а потом вдруг опять почувствовал себя живым! Что происходит, и почему я ребенок? - с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, зашептал я. - Ответь, я прошу тебя?
        - Ну, ну, ну, ты еще заплачь, и это наш беспощадный Головорез! - черт хрипло рассмеялся, и я в страхе взглянул на неприкрытую дверь. - Не бойся, он меня не слышит и не видит, а вот тебя - да.
        За занавешенным рваной простыней окном была ночь, и яркая луна освещала довольную рожу Проводника, он театрально выждал и начал:
        - Ты когда-нибудь слышал о неупокоенных душах, о тех, кого не приняли ни в ад и ни в рай? - и, не дожидаясь ответа, продолжил: - На то, конечно, имеются свои причины. Так вот, буду предельно краток, ты один из них, оставшийся между мирами, неупокоенный!
        - И как долго это продлится?
        - Все зависит только от тебя! Месяц, год, а может, и тысячу лет, знавал я и таких.
        - А что, что я должен сделать? - заикаясь, начал я, не думал, что когда-нибудь буду жутко переживать из-за того, что не могу попасть в ад. - Ответь, не томи?
        - Во-первых, раскаяться в свершенных тобою деяниях, а во-вторых, ответить честно, прежде всего, самому себе, что, собственно, послужило тому, что ты стал таким? Правильно: шлюха мать, зверь отчим, вечное потакание, что ты не такой, как все, со стороны сверстников, обида на весь, не понимающий тебя мир! Пока я вижу все это у тебя в мозгу, для тебя закрыт даже ад! Ты давно исчерпал свой лимит «допустимого зла»! Как и у каждого смертного в твоем мире, он у тебя свой, исходя из тех личных жизненных ситуаций, побудивших тебя на тот или иной жестокий шаг.
        - А ты, твоя роль здесь какая? - спрашивая шепотом, я на минуту забыл, что, несмотря на оставшийся взрослый разум, снаружи я ребенок, но, уронив взгляд на ноги, внутренне похолодел.
        - Я слукавил немного, сказав, что все зависит только от тебя… - Проводник вдруг замолчал, лицо его исказила ужасная улыбка-оскал. - Как тебе такая тавтология, а? «Лукавый немного слукавил», по-моему, прикольно звучит! Ну, да ладно, немного о себе. Быть Проводником - это лишь одна из моих ролей, вторая - это наставничество, подготовка твоей мечущейся меж мирами души к царству тьмы. И тут уже моя власть над тобой безгранична, я решаю, как мне быть с тобой, выбирая по своему собственному усмотрению психологически-физическую пытку, через которую ты все поймешь и осознаешь! Детский возраст выбран мной неслучайно, в том возрасте ты был особенно уязвим, а страх ребенка по-своему уникален! И это ты сейчас вспомнишь!!!
        От последней фразы заложило уши, я моргнул, а черта как и не бывало. Дверь на кухню скрипнула, отворяясь, на пороге, едва стоя на ногах, возник отчим, в его руках болтался кожаный ремень. - Что, сученыш, не спится, сейчас я тебя немножко воспитаю, глядишь, из тебя и человек получится! - заорал он хрипло, и, качнувшись, двинулся ко мне.
        Кровь с молоком
        - О-о-о! Толян! Братишка ты мой родной, сосед мой ненаглядный! А я вот сижу, дожидаюсь тебя, понимаешь!
        Анатолий притормозил около лестницы, ведущей на второй этаж, где расположился грязный, пропахший неизвестно чем, небритый и растрепанный сосед Гришка Воробьев.
        - Сосед! - Гришка привстал, запах месячного перегара ударил в нос Анатолия. - Сосед, выручи, сосед!
        Гришка приложил ладонь к заляпанной белой майке, которая в данный момент напоминала ни что иное, как половую тряпку. «Снова выручи-спаси, - со злостью подумал Анатолий. - Третий раз за день попадаю в эту ситуацию: сначала нищий в переходе, пацаненок на рынке, а теперь вот.… Хватит! Надоели, прилипалы! Хватит!!! Что я им, сбербанк, что ли?! Что, я, эти деньги кую?! Двенадцать часов вкалываешь, каждую копейку бережешь, грузчик - это совсем не бухгалтер, а они, сволочи, пьют беспробудно, а потом еще выручи Толян, спаси, помираю!» Анатолий почувствовал, как кровь прилила к голове, им овладела жуткая ярость. Он отшвырнул пьяного соседа в сторону и стал подниматься по лестнице.
        - Эй, Толян, ты чего? - Гришка, спотыкаясь, бросился за ним. - Обиделся, что ли? Сосед, не обижайся!
        Анатолий молча поднимался на второй этаж, раскачивая полиэтиленовым пакетом с продуктами.
        - Толян, постой! Я же не хотел! Ну, я, это… проснулся, дурно что-то стало, думаю, пойду к соседу, он меня всегда выручает!
        Анатолий остановился возле двери, залез в карман брюк, достал ключи, сунул их в замочную скважину, сделал поворот.
        - Сосед! - Гришка, запыхавшись, взял его за руку. - Ты извини, если что-то не так! Ну и, это, как его, ну… - он сморщился, отчего постарел еще лет на десять. - Ну, займи, пожалуйста, Толян, выручи, не могу, с похмелья помираю!
        - Р-р-руки! - резко произнес Анатолий. - Руки, я сказал!
        Ярость захлестнула его, и он с размаху ударил беднягу-алкаша по голове. Раздался звон, как будто что-то разбилось. Анатолий опустил глаза, разбилась бутылка молока, и из пакета била тонкая белая струйка, смешиваясь на ступенях с еще какой-то темно-красной жидкостью. Ею оказалась кровь, которая текла из пробитого виска его соседа, в нелепой позе лежащего на лестнице.
        «Боже, что я наделал!!!» Паника овладела Анатолием, он хотел было метнуться в дом… но это не выход, возле его двери на лестнице лежит труп. Милиция! Нет, он не дурак звонить в милицию. Тогда что? Что ему делать?
        Дверь в подъезд заскрипела и хлопнула, кто-то вошел, и сейчас начнет подниматься. И тут Анатолию пришла в голову абсолютно безумная мысль. Он схватил убитого соседа под мышки, подтянул тело к двери, одной рукой открыл ее, заволок Гришку в дом, молниеносно метнулся в ванную, схватил там тряпку, выскочил на лестницу и стал трясущимися руками вытирать на ступеньках смешавшиеся кровь и молоко.
        - Что, Анатолий, решил техничке помочь, полы моешь? - шутливый голос бабы Дуси ударил в уши, как из тысячи динамиков.
        - Да вот, с магазина шел, пакет порвался, бутылка с молоком упала, разбилась, прибрать решил! - сказал Анатолий, глядя на нее и стараясь показаться как можно спокойней.
        - Сволочи! И понаделают же таких пакетов, не то клади в него, не то смотри, ничего прочного нет, а деньги за все в три шкуры дерут! - запричитала старушка. - Ты, навот, сынок, возьми пирожочков, поешь, на рынке не все продала.
        Старушка протянула Анатолию пять пирожков, вынутых из плетеной корзины. Он незаметным движением вытер ладонь о брюки и взял пирожки.
        - Вот спасибо, баб Дусь, еще теплые! Спасибо! - Анатолий старался как можно больше улыбаться. - Ну, я пойду съем, пока не остыли!
        Анатолий, пряча тряпку, прошмыгнул в квартиру.
        - Иди, иди, поешь, сынок, поешь, - одобрительно проговорила ему вслед бабка, и стала подниматься на третий этаж. - Поешь, наработался, поди, устал! Не то, что энти, шантрапа, да наркоманы, тьфу! Храни господь тебя, сынок!
        Зайдя в квартиру, Анатолий перетащил тело Гришки Воробьева в ванную, вытер натекшую в прихожей кровь и сел на кухне. Крепкий кофе и тяжелый рок помогли ему собраться с мыслями. Тело Гришки по-любому нельзя было вынести из дома незаметно, оно большое, гораздо лучше по частям, и разбросать куски в разных местах по мусорным бакам, вроде, все просто и ясно. Но в тоже время в голову Анатолия прокралась совершенно безумная мысль, и он бросился в ванную.
        Раздевал он Гришку недолго, потом вышел на улицу, выкинул его лохмотья в мусорный бак и сжег. Вернувшись в дом, он зашел на кухню, взял все имеющиеся ножи, небольшой топорик, предназначенный для рубки мяса, и вернулся в ванную.
        До утра он разделывал труп соседа, ванная комната за это время превратилась в подобие скотобойни. Вконец вымотавшись, Анатолий, отправился в спальню, сил не хватило даже на умывание, он рухнул на постель и провалился в глубокий сон.
        Спал он недолго, часа три, проснулся от неприятного ощущения, что постельное белье липнет к телу. Белые простыни присохли к рукам, измазанным кровью по плечи. Он встал, отправился на кухню, вскипятил воду в чайнике, выпил крепкого кофе. Половина работы была сделана, оставалась еще одна «операция» с телом соседа, и время не стоило терять ни в коем случае, ведь так кстати подвернувшийся выходной на работе был всего один. Анатолий уложил расчлененные части Гришки в морозильную камеру, оставив в ванной одну лишь правую ногу. Потом притащил эту ногу на кухню, достал ручную мясорубку, прикрепил ее к столу. Выпив еще пару кружек кофе и включив на всю катушку магнитофон с записями любимой рок-группы, Анатолий принялся за работу.
        Срезав и смолов с ноги все, что можно, Анатолий отправился на улицу, прихватив с собой мусорное ведро, куда засунул обчищенную до кости конечность соседа. Вернувшись в дом, он взял большую миску с фаршем, приготовленным из Гришкиной ноги, и вышел на лестницу. Поднялся на третий этаж и позвонил в двери бабы Дуси.
        Долго старушку не пришлось уговаривать, жила она бедно, пенсии не хватало, вынуждена была приторговывать на местном рынке пирожками, и фарш ей был весьма кстати. Объяснил свой щедрый поступок Анатолий тем, что, дескать, работаю грузчиком, и этого самого фарша у нас валом, своим отпускают со скидкой, а ему одному не справиться в одиночку с таким количеством. Однако честная старуха заверила, что все деньги за эти пирожки она поделит с Анатолием поровну. «Бизнес» Анатолия пошел. Само собой, пропажу одиноко живущего Гришки-алкаша не особо-то и замечали, кому он нужен?!
        Утром Анатолий уходил на работу, возвращался вечером, доставал из морозилки часть соседа, перемалывал и относил фарш бабе Дусе, когда она возвращалась с рынка. К концу недели запас мяса иссяк, это и радовало Анатолия, и огорчало.
        Вытирая пот со лба, в ритме рока он наваливался на мясорубку, когда услышал звонок в дверь. Он быстро накрыл лежащую на столе руку тряпкой и бросился к двери. На пороге стояла баба Дуся с корзиной в руках, только что вернувшаяся с рынка.
        - Дай, думаю, зайду к Анатолию, посмотрю, как живет! - сказала старушка. - Да заодно и деньги отдам!
        - Проходи, проходи, баб Дусь! - с небольшим запозданием сказал Анатолий.
        - Ух, сынок, твои пирожки влет расходятся! - сказала она, заходя в дом. - Хорошие, говорят, баб Дусь, у тебя пирожки, сочные!
        Старуха достала из кармана на фартуке деньги.
        - На, сынок, возьми на здоровье, это благодаря твоему фаршу мои пирожки так хорошо разбирают!
        Анатолий стоял, как вкопанный, не зная, что сказать, и лишь криво улыбался. Деньги он взял.
        - А ты чем сейчас занимаешься, ужин, наверное, готовишь? - старуха заглянула на кухню. - А-а-а, значит, мяско перемалываешь, понятно!
        Баба Дуся шагнула на кухню. Анатолий хотел было остановить ее, но не стал, побоявшись привлечь внимание.
        - Жену бы тебе завести, Анатолий, с работы вернулся, а ужин на столе! - старуха подошла к столу, он шел следом. - Ну-ка, посмотрим, из чьего мяса ты такой вкусный фарш готовишь….
        Она сдернула тряпку и застыла. Анатолий ударил ее по затылку топориком. Старушка рухнула возле стола. Он перешагнул труп, сел на стул, налил кофе и стал пить, поглядывая, как кровь растекается по полу из раздробленного черепа старушки. «Жаль… столько мяса теперь даром пропадет…» - подумал Анатолий.
        Одна жизнь, одна смерть
        Как же все-таки не охота умирать. Тем более, сейчас, весной. Когда, казалось бы, сама природа выходит из этого долгого многомесячного состояния «смерти», или же просто летаргического сна. И начинается нечто невероятно красивое, терзающее душу.
        Николай втянул пахнущий «весной» воздух и закашлялся. Боль буквально взорвала грудную клетку. Окурок дернулся и выпал из желтых пальцев. «Черт, мне осталось так мало, а я до сих пор не могу сказать этой привычке - нет!» - почти равнодушно подумал мужчина. Больной потухший взгляд снова поймал лик солнца. Лучи, такие теплые, такие ласковые, они слепили его. Однако Николай не отводил слезящихся глаз. Он впитывал каждый светящийся лучик с жадностью путника, долго бредущего по пустыне, и наконец нашедшего оазис с прохладной чистой водой. «Все перед смертью обретает цену», - всплыли услышанные когда-то слова песни или же стихотворения. Да, раньше это были просто слова, лишь относительно недавно они обрели вес и цену.
        Мимо по узкой пешеходной тропе, едва не задевая лавочку, на которой сидел мужчина, вальяжно, издавая приглушенные звуки музыки, прокатил наглухо тонированной джип. «Жируют, суки», - опять же, без особых эмоций, подумал Николай. Утирая старым, потертым, в мелких дырочках от сигаретного пепла, рукавом ставшие мокрыми щеки. Мужчина, морщась, выпрямил затекшую спину. Отверстия на спине, залепленные пластырем, через которые из легких откачивали жидкость, почти не болели. Вся боль была там, в нутре, в грудной клетке. Где, смачно чавкая, кусочек за кусочком поедал его ненасытный, бесстрастный к его желаниям рак.
        Николай поднял голову, в уже зеленеющих кронах растущих вдоль пятиэтажке деревьях, радостно перескакивая с ветки на ветку, щебетали птички.
        - Да давайте здесь сядем!
        Услышал он и повернулся на голос.
        К соседней лавочке, хохоча и сквернословя, подошла шумная компания. Четыре парня и три девушки, в руках цветные банки с коктейлями, баллоны с пивом, пакеты с чипсами.
        Молодость.
        Как, все-таки, незаметно ты прошла. Где тот юный разгильдяй с папиросой в зубах и гитарой в руках? (Прямо поэт во мне заговорил под конец жизни). Где? Николай пошевелил отекшими ногами. Надо бы заходить домой, скоро придет доктор, а вместе с ним и спасительный «морфий».
        Дом.
        Разве это дом, когда там тебя никто не ждет? Эти старые, с заплесневелыми обоями, стены, и облупившийся потолок тесной «однушки» он перестал считать домом, когда умерла она. Его Катя. Николай почувствовал, как защемило сердце. Да, с ее смертью все пошло наперекосяк. Володька, сын, и без того никчемный по жизни, как сдурел. Связался с плохой компанией: наркотики, воровство, убийство, и, как следствие всего этого, - тюрьма. «Да уж, сынок, не дожить мне до твоего освобождения!»
        - Эй, ты, тебе хреново, что ли? На, возьми, похмелись!
        Николай не заметил, как к нему приблизился один из парней, что весело проводили время на соседней лавочке. В компании по-весеннему оголившихся девиц. Молодой человек с длинной черной челкой и огромными наушниками, болтающимися на тонкой шее, протягивал ему одноразовый стаканчик с пивом. Неизвестно почему, но Николай не отказался, хотя не было у него этого самого похмелья. Он протянул дрожащую руку и принял прохладный, пенный напиток. - Спасибо, - сипло вымолвил мужчина и отхлебнул из стаканчика.
        - Санек, Санек, снимаешь? - долетел до него взволнованный голос.
        - Да не мельтеши ты перед камерой, придурок! - огрызнулся на него голос «Санька». - Конечно, снимаю!
        Уже почти ничего не осознавая и не различая, Николай увидел приближающихся к нему парней. Один из них шел, держа что-то в вытянутой руке.
        - Смотри, смотри, как бомжа повело! - услышал он, чувствуя, что теряет сознание. - Сколько ты ему этой дряни насыпал?
        - Да хватит, чтоб улетный «мультик» снять, ща его так заплющит….
        - Что-то мне кажется, ты немного переборщил, Саня…
        Последние слова он едва различил из-за внезапно пропавшего слуха. Все померкло. Ушла боль, несколько месяцев терзающая его тело. Стало легко. Невероятно легко! Ему показалось, что он воспарил. Мужчина открыл глаза. Но сделал он это по-другому, без усилия мышц, поднимающих веки.
        Он летел.
        А там, внизу, окруженное кучкой подростков, на заплеванном асфальте лежало высушенное болезнью тело. Его тело. В которое не было никакого желания вернуться.
        Второй шанс
        Неудача приходит так же, как и уходит удача - не знаешь, когда это случится. Или же так - неудача приходит тогда, когда уходит удача. Почему-то эти две мысли пульсировали в моем опустошенном, отформатированном мозгу, когда я перелазил железный бордюр моста. И даже когда навстречу мне с неминуемой быстротой стал приближаться заснеженный, мерзлый асфальт, они продолжали гулко стучать в пустой черепной коробке. Боли я не почувствовал, просто стало темно.
        Наверное, каждому знаком этот сумбур чувств, которые выливаются на голову человека от всей русской души, отмечавшего приход нового года. Я чувствовал себя так же, поэтому комментарии будут излишни. Открыв глаза, я резко сел, боль, всколыхнувшая голову, заставила сжать зубы. Намокли спина и лоб. Ну, и где же я? В довольно просторной комнате с пестрыми серыми обоями был шкаф, стоявший в углу, стул и тумбочка рядом с кроватью, на которой, собственно, я и сидел. Скудновато как-то, даже для меня, снимавшего последние два месяца комнату в общежитии. Однако не это сейчас тревожило меня, а другое.
        Что это за место?!!
        Как я сюда попал?!!
        Я ЖЕ УМЕР!
        Да, я умер, сбросился с моста, разбился в лепешку! И это абсолютно точно. Тогда, что же меня окружает, райские кущи? Что-то уж не тянет эта серая комнатушка на апартаменты в Раю. Хотя, что я несу, какой, к черту, Рай! Для меня, законченного грешника с людской кровью на руках (пусть я и не считаю этих псов, погрязших в терроре, что десятками убивал на Кавказе, людьми, они таковыми являлись), и, в конечном счете, наложившего на себя руки. Но, если это не Рай, то уже точно и не Ад. Где огонь, где дым и нестерпимый жар котла, в котором черти будут вечно меня варить? Так, спокойно, Стас (ага, значит, имя я свое помню, это уже хорошо). Я сел поудобнее. Рай, ад, что за бред я тут несу! Ничего этого нет, также, как и чудес, и в этом меня никто не разуверит. Сидеть и думать о всякой чепухе, вместо того, чтобы действовать. Я не на шутку разозлился на себя. Да, видать, сильно повлияли на меня, человека решительного и прямолинейного, события последних месяцев моей жизни. Ноги спустились на теплый пол. Только сейчас я понял, что обуви на мне не было, как и верхней одежды. В ту же секунду в дверь деликатно
постучались, и она раскрылась, запуская в комнату высокого седовласого и седобородого старца. Он сделал несколько шагов ко мне навстречу, и дверь за ним сама собой мягко закрылась. Непоколебимая вера в отсутствия чудес, а так же, в верхний и нижний миры, во мне пошатнулась. Старик выглядел, как Архангел, сошедший с иконы.
        - Приветствую тебя, Прибывший! - грозно-напыщенным баритоном произнес он.
        Я стоял, как вкопанный, не в силах оторвать язык от неба.
        - У нас в таких случаях принято здороваться, - продолжил он более спокойно, становясь на середину комнаты. - Да и у Вас, я слышал, есть что-то подобное! - в невероятно голубых глазах старца сверкнула искорка иронии.
        - У кого это, у вас… Что тут вообще происходит… - заикаясь, нервно начал я, но под успокаивающим и одновременно властным взглядом старца сменил, как говорится, гнев на милость, и, словно провинившийся ученик перед директором школы, тихо произнес: - Здрасте.
        - Ну, вот и славно, - произнес вошедший, складывая обе ладони на закругленном наконечнике посоха, на который он опирался. - Теперь можешь приступить к вопросам.
        - Во-первых, где я нахожусь, и сколько времени провел тут? - наконец совладав с собой, начал я.
        - Это место мы зовем просто Межмирье, а находишься ты здесь, исходя из земного времени, 8 часов и 30 минут.
        Решив пока не придавать значения тому бреду, что нес старец, я продолжил.
        - Каким образом я сюда попал? Я должен был…
        - Разбиться, - спокойно закончил за меня мой собеседник. - Да, правильно, Мельников Станислав Сергеевич, для боевых друзей просто Мельник, офицер запаса, до недавнего времени, зам. директора частного охранного предприятия «Легион-секьюрити», принадлежавшего вашему бывшему другу, - он сделал акцент на слове «бывшему». - Вы должны были разбиться, не вмешайся мы вовремя!
        Даже не знаю, что мне помогло остаться бесстрастным к вышесказанному. Наверное, профессиональное знание. Кому, как не мне, известно, что в настоящее время о человеке можно собрать любую информацию, не подымая зад с дивана.
        - И что же, вы в последнюю секунду выскочили из-под моста и поймали меня в натянутое одеяло? - съязвил я.
        - Нет, мы всего-навсего открыли портал между мирами, и ты оказался здесь.
        Ну, это уже было выше меня, я почувствовал, как кровь прилила к лицу.
        - Какое Межмирье, какой портал, вы за кого меня держите?!! Где я, черт возьми!!! - меня начало трясти.
        - Я же тебе сказал!
        Пророкотал, словно гром, старец, и я почувствовал, как внезапный поток ветра, всколыхнувший его длинные седые волосы и бороду, толчком во все тело достиг и меня. В тот же миг все померкло, уши заложило, как от погружения в воду. А потом, вместе с обонянием, которое буквально купалось в ароматах луговых цветов, принесенных теплым ветром, вернулось и зрение.
        - Ух, е* твою мать! - только и смог выдавить я.
        Увиденное завораживало. Мы стояли на краю сиреневой скалы, что одиноким гнилым клыком торчала из сочной цветущей долины, а впереди нас, отбрасывая сине-красные блики, прятались за горизонт два разных по цвету и величине небесных светила.
        - А вот ругаться матом - это зря. - Старец стоял справа от меня, не сводя взгляда с заката, возвышаясь надо мной на целую голову. - Хотя, вы, русские, народ странный, независимо, что за эмоции выражаете, будь то радость, горе, страх, или же удивление. Слова используете одни и те же, только интонация разная…
        - Почему я здесь? - прервал я старца. - Зачем я вам, для чего? Почему мне не дали просто умереть?
        - В тебе есть силы, Стас. - Он повернулся ко мне, глаза его светились. - Те силы, которые в той, земной жизни по тем или иным причинам небыли задействованы тобой, они не нашли выхода, остались не удел, они-то нам и нужны, поэтому ты здесь…
        - Но я не хотел, я не просил! - я снова оборвал его. - Я хотел умереть!
        - Вот поэтому ты и здесь! В той жизни тебя уже ничего не держало, ты хотел с нею расстаться, это твое право. Я понимаю…
        - Да что ты понимаешь! - прорычал я сквозь зубы. - Ты же ни чего не знаешь, старик!
        - Старший Защитник Владимир я! - голос старца вновь стал металлическим. - А понимаю и знаю, Стас, я многое. Пережить предательство от двух близких и любимых тебе людей - это было слишком даже для тебя.
        Внутри меня все окаменело. Он знает, этот старик все знает! Я посмотрел вниз со скалы. Что мешает мне снова броситься вниз? В глазах запестрело от быстрой смены картинок-воспоминаний. Костя, мой друг, мой начальник… офис «Легион-секьюрити», веселье, банкет…и она, Наташа, моя любимая жена, в красивом вечернем платье…все смеются, все счастливы. А потом…черт, это невозможно вспоминать! Костя сам отводит меня в гостиную, на диван, приговаривая заплетающимся языком: «Проспись, братан, что-то ты сегодня не подрассчитал с выпивкой, завтра чтобы как огурец был, такой же красный и с пупырышками!», он со смехом хлопает меня по плечу. Не знаю точно, сколько я сплю, но нестерпимая жажда пробуждает меня. Я понимаю, что все, гулявшие на корпоративе, уже разошлись, и приглушенная музыка доносится только из кабинета друга. Еще на пороге я услышал ее голос, точнее, стон, она не любила сдерживать эмоции во время секса. Рука отказывалась открывать дверь, но, вопреки собственному телу, я сделал это. Вечернее платье, что накануне днем мы выбирали в бутике, скомканное, лежит на полу, а Наташа, распластавшись на столе
директора, с силой обвивает голый торс Кости своими ногами.
        Я ушел.
        Я ничего не сделал.
        Закрыл дверь и ушел. Никому ничего не сказав. Ушел с работы, из дома, из семьи. А потом была общага, и двухмесячный запой, десятки лиц, не отпечатавшихся в памяти и, как следствие всего этого, прыжок с моста, и…
        Я сделал шаг к краю скалы, в тот же миг тяжелая ладонь старца, назвавшего себя Старшим Защитником Владимиром, легла мне на плечо.
        - Подумай, - заговорил он. - Ты волен все закончить, однако есть шанс начать все с начала. Не каждому дано такое, лишь избранным, и ты один из них! Мир, что окружал тебя, это не только люди, твоя работа, стремление подняться по карьерной лестнице, зарабатывать деньги и жить лучше других. Мир, он намного шире, и в этом ты скоро убедишься, если, конечно, останешься. Ты поймешь, как ничтожны те заботы и переживания, что овладевали тобой всю твою жизнь, в сравнении с тем, что откроется тебе с новыми знаниями, полученными от нас, Защитников.
        - Почему Защитники? - я повернулся и взглянул ему в глаза. - Кого и от чего вы защищаете?
        - Людей от самих же себя. Не будь нас, и земля давно бы превратилась в выжженный радиоактивный шар без какого-либо намека на жизнь. Не скрываю, нам нужна помощь таких отчаявшихся и потерявших интерес к жизни людей! Мы не справляемся, человечество все больше непредсказуемо, отсюда и следуют участившиеся за последние время катаклизмы, терзающие вашу планету…
        Защитник говорил и говорил, но я уже почти не слушал его, стоял, отойдя от края скалы, и любовался неземным закатом, а в моем, внезапно прояснившемся, мозгу вдруг запульсировало - удача приходит тогда, когда уходит неудача, и я уже знал, что она точно ко мне пришла!
        Сельский ужас
        Я проснулся необычно рано, в семь часов утра. И это во время летних каникул! Однако страну сновидений я покинул не по своей воле. Так всегда бывает, когда сквозь сон я слышу тихие, но в тоже время, чем-то озабоченные, встревоженные голоса родителей. Они разговаривали на кухне, закрыв двери, с ними был дядя Саша, папин друг и компаньон, голос которого я не мог не узнать.
        Я встал, запрыгнул в мягкие тапочки-коты, стеклянные глаза которых смотрели, словно настоящие, поежился, потирая ставшую гусиной кожу на руках, в доме было тепло, но меня всегда пробирал приятный холодок, когда я покидал нагретую за ночь постель. «Опять забыл выключить компьютер», - наблюдая за метающейся из угла в угол надписью на экране монитора, недовольно подумал я. Подошел к столу, щелкнул кнопку, монитор погас. Выйдя в светлую прихожую, я слушал обрывок отцовской речи, он нервно, что бывает очень редко, произнес: «…милиция приедет, она во всем разберется». Я открыл двери, и взрослые затихли, смотря на меня. Папа стоял посреди заполненной утренним солнцем кухни, теребя замок спортивной олимпийки, дядя Саша, как всегда, словно спецназовец из фильма во всем цвета хаки, задумчиво вглядывался в цветную клеенку на столе, сидел, прислонившись к громоздкому холодильнику «Indezit», мама, с бледным лицом, была у плиты, на которой уже что-то варилось.
        - Дениска, сынок, а ты чего так рано? - спросила мама.
        - Так бы в школу вставал разбойник! - подхватил дядя Саша.
        И почему взрослые всегда говорят «разбойник», обращаясь к мальчишкам, разве мы, маленькие и щуплые полководцы пластмассовой армии из пакета, похожи на них - лысых со шрамами на лице и с настоящими пистолетами?
        - Что-то случилось? - спросил я, протирая глаза. Взрослые переглянулись, словно мысленно совещаясь, говорить мне, или не стоит.
        - Деда Митяя, нашего сторожа, убили ночью, - потухшим голосом произнес отец и добавил, смотря на дядю Сашу: - Не понимаю, зачем надо было его убивать, тем более, так, ведь ничего не взяли.
        Деревня у нас, хоть и большая, но новости в ней разлетаются быстро, тем более, плохие, какой и была весть о смерти весельчака и балагура деда Митяя. Не узнав дома больше ничего о случившемся, я позавтракал и пошел к своему другу, Олежке, жившему через дорогу. Играть настроения не было, все мои мысли занимало первое, случившиеся на моем недолгом веку, убийство в родном селе. Тем более, что деда Митяя я знал хорошо, он работал у моего отца уже два года, сторожил рабочую технику в поле, принадлежавшую папе и дяде Саше, являющимися фермерами и компаньонами. Хлопнула зеленая калитка, и Олежка выскочил мне навстречу, одетый в повседневную летнюю одежду - просторные бриджи ниже колен и бронзовый загар на всем теле, впрочем, как и я.
        - Слыхал?! - взволнованно спросил он.
        - Слыхал, - вздохнул я.
        - Деда Митяя нашли без головы! Голова-то в десяти шагах лежала от него, в пшенице! - выпалил на одном дыхании он. - Отрезали ее, да и выкинули!
        - Чего? - чувствуя, как поплыло все перед глазами, глухо спросил я.
        - Чего, чего, тетя Таня, дочь его, приходила с утра к мамке, сама и рассказала, а я подслушал!
        Я попятился, садясь на лавку у забора.
        - Эй, ты чего? - испугался Олежка.
        - Ничего, - плохо видя из-за затмивших глаза слез, выдавил я. Домой я вернулся под вечер. Несмотря на испорченное с утра настроение, день мы провели весело. Полдня, пока был клев, удили пескарей для Олежкиных уток в местной речке Каменке, протекавшей рядом с селом, а потом купались, играли в догонялки в воде с остальными деревенскими мальчишками. Мама, как всегда, строго прочитала мне лекцию о таком халатном отношении к пище, что ел я еще утром, потом накормила меня вкусными блинами, я принял душ и отправился в свою комнату. Включил компьютер, загрузил любимую, но пока не поддающуюся игру, и вот уже я - мощного телосложения парень, с кучей оружия, появляющемся прямо из воздуха, лишь стоит нажать клавишу, снова бреду по темным городским переулкам, вступая в жуткие, неравные схватки с расплодившимся злом.
        Утром, прихватив пакет с солдатиками, я как всегда отправился к Олежке, и он снова огрел меня шквалом новых, невероятных новостей. Его мать, тетя Надя, работала в единственном в деревне магазине, в котором, как в единственном месте сбора всех деревенских баб, оседали все сплетни. Поэтому Олежка, часто отиравшийся на работе у матери, знал буквально все, что творилось в нашем родном селе. …..оказывается, этой ночью, которая прошла для остальных сельчан тихо и мирно, снова произошло убийство. Пастуха Ваську Доронина, вечером отправившегося собирать разбредшейся по совхозным полям скот, нашли утром в нескольких километрах от деревни ехавшие на работу золотари, что лет уж десять, как добывали золото в карьере в семи километрах от села. Добывали, вредя полям и всей экологии края, как говорил папа - химическим способом.
        - Ваську нашли у дороги, без рук, без головы, да и туловища толком не осталось! - испуганно рассказывал Олежка. - Толи отпилили ему все, то ли отрезали, ну точно так же, как голову деду Митяю, следов человеческих рядом нет, да и тащили его не по земле! В магазине говорят, будто маньяк у нас завелся! - он совсем перешел на шепот. - А я им не верю, тут что-то не то, не может же маньяк летать, таская за собой тело, а потом выбросить его в нескольких километрах от деревни! К тому же, лошадь нашли, на которой Васька был, - мертвая… - он прервался, услышав шум приближающихся машин, мимо нас довольно быстро проехала «Волга» местного участкового Шестаковского, а за ней следом «Уазик» с синим номерами из района. - Во, и менты уже тут! - продолжил он. - Лошадь-то тоже без головы, да какой, к черту, без головы, один зад с хвостом остался!
        - Нет, не маньяк, - ошарашенный таким потоком информации, выдавил я под вопросительным взглядом друга. - Точно не маньяк, человек такого не сделает!
        - Вот и я о том же! Ты внимательно слушал? - Я кивнул.
        - Что я говорил про следы?
        - Что человеческих следов рядом не было.
        - Да, человеческих нет, а вот другие есть! - Этими словами он буквально добил меня, я обалдело спросил.
        - Чьи, чьи есть?!!
        - Ну, в общем-то, их следами-то не назовешь, - деловито начал Олежка. - Это борозды, шесть глубоких борозд через каждые десять-двенадцать метров, такие же были и на поле твоего папки, где нашли деда Митяя.
        - Тебе бы шпионом быть! - с нескрываемым восхищением произнес я.
        - А ты почаще в магазин ходи! - хихикнул Олежка.
        На речку мы сегодня не пошли, взрослые категорически запретили нам далеко уходить от дома, однако это нас не огорчило, мы нашли занятие не менее веселое - игра в войнушку.
        В центр большого двора Олежкин отец привез кучу речного песка, он расширял дом, и песок требовался ему для строительства, он был еще мокрый, и легко принимал форму. Возведя каждый себе по песчаной крепости, утыканной пулеметными гнездами, вышками со снайперами и ловушками, мы начали войну, жесткую и бескомпромиссную, по отношению друг к другу, не считаясь с потерями своих пластмассовых армий. Домой я пошел, увидев, что приехал отец, он загнал свою «Ниву - Шевроле» в гараж, и подошел к стоящей в саду маме. Я подошел к ним.
        - … они, как всегда, не могут ничего понять, - говорил отец явно о милиции. - Ездят по полям, затирая и без того скудные улики, да руками разводят! - Он строго посмотрел на меня. - Ну, а ты где у нас ходишь, бродяга?
        - У Олежки во дворе был.
        - Вот, правильно, - одобрительно сказал он. - Играйте во дворах, либо у нас, либо у него, ни шагу на речку, или еще куда-нибудь, сами должны понимать, не маленькие, опасно сейчас стало, даже днем!
        Я кивнул, прошмыгивая в дом. Пока родители были во дворе, успел сделать все, о чем договорился с другом, и теперь по моей кроватью, дожидаясь ночи, стоял термос с теплым молоком, пакет печенья и фонарь.
        Будильник, заведенный на полночь, тихо запикал, накрытый подушкой, я неспешно отключил его. Включил стоящий на тумбочке светильник. Приготовленные с вечера джинсы, футболка и теплая кофта висели на спинке стула. Я быстро оделся, сложил все, что вечером заготовил под кроватью в сумку, обул новые кроссовки. Готов. Осталось самое трудное - выбраться из дома.
        Погасив светильник, я включил фонарик и, стараясь не задеть стоящий на столе компьютер, полез на подоконник. Открывающаяся форточка протяжно заскрипела, к счастью, дверь в мою комнату плотно закрывалась, не выпуская никаких звуков, в том числе, так сильно не любимых взрослыми, компьютерных. Форточка была большая, в нее мог бы протиснуться и взрослый, поэтому я без труда выбрался наружу, спрыгнул на траву. Старый пес Джек недовольно заворчал, высовывая морду из будки.
        - Тихо, Джек, тихо.
        Я кинул ему печенье, и он завилял хвостом, постукивая им о деревянные стены своего жилища. А я перебежал освещенный зажженным возле бани фонарем двор и вышел за калитку. Олежка, стоявший на дороге, услышал меня, мигнул два раза фонариком, я ответил.
        - Ну что так долго! - заворчал он. - Я заждался, пошли!
        И мы пошли, никого и ничего не боясь, а точнее сказать, не осознавая, к чему это может привести, прямиком к злополучному полю, до которого, кстати, рукой было подать. Местом засады мы выбрали старую деревянную мельницу, она стояла на краю поля, доживая свой век, разрушаемая ветром и дождем, напоминая о том давнем времени, которое папа называл умным словом - социализм.
        Ночь была тихой и теплой, но очень и очень темной, ни луны, ни звезд. Мы сидели, молча вглядываясь через прорехи в стенах в царящий снаружи мрак. Ждали неизвестно чего, хрустя печеньем с молоком. Обстановка была необычной, темная ночь, тишина, старая мельница, того и гляди, сюда ворвется убегающий от погони Франкенштейн, а во мраке замелькают огни горящих факелов. Я зевнул, протер уставшие глаза. И почему мы решили, что кого-то подстережем, увидим или услышим тащившего в поле очередную жертву убийцу?
        - Глупая затея… - начал, было, я.
        - Тихо! - призывно вскинув руку, прошипел Олежка, включая фонарик. - Слышишь?!
        Я вытянулся, вслушиваясь. Поющие жабы, сверчки, стрекотание каких-то насекомых, лай собак, доносящийся из села, - ничего не обычного. Я хотел уже что-то сказать, однако слова так и застыли в горле, когда над нашими головами загрохотало нечто сродни, разве что, вертушкам вертолета. Это что-то пронеслось над дырявой крышей мельницы, и с шумом шлепнулось в нескольких метрах от нее. Боясь включать свои фонарики, мы тщетно пытались хоть что-то разглядеть. Ничего. Ни огней, ни света. То, что приземлилось на поле, было явно не механического и не электронного происхождения. Щелчок кнопки на Олежкином фонарике мне показался таким громким, что я вздрогнул. Яркий луч метнулся в поле, в туже секунду «вертолетный звук» возобновился, нечто большое, величиной с полугодовалого теленка, молниеносно унеслось в небо. Стрекочущий звук удалился, и снова умолк, снова возобновился, и опять умолк, странное существо, своим передвижением напоминающее саранчу, улетало прочь от мельницы.
        - Саранча! - оседая вдоль стены, прошептал Олежка. - Гигантская саранча! Это она всех убивает!
        - Ты что, что за глупость! - запротестовал я. - Саранча не ест мясо, они травоядные, помнишь, по телевизору показывали, как полчища этих тварей заполонили и сожрали все посевы в Китае, да и на уроке биологии…
        - Те, из телевизора, может и травоядные! - перебил друг. - А это - точно нет, ты видал ее размеры, жуя одну лишь травку такой огромной не станешь!
        - Ладно, хватит спорить! - найдя выход из положения, сказал я. - Это легко проверить, пошли! - вставая с деревянного ящика и беря сумку с термосом, позвал я. - Если эта тварь оставила такие же следы, как те возле убитых, о которых ты мне рассказывал, то все будет ясно! Мы спустились вниз по ветхой скрипучей лестнице и вышли из давно упавших ворот разваливающейся мельницы. Пошли по невысокой, чуть выше лодыжек, стерне, светя вперед, покуда хватало лучей фонариков. И вскоре нашим глазам представились неоспоримые доказательства - шесть пропаханных в земле борозд, оставленных шестипалым насекомым.
        Проснувшись, я огорченно подумал что все - старая мельница, гигантская саранча, ее следы, все мне приснилось. Однако стоявшие под кроватью запыленные кроссовки и грязные следы на подоконнике свидетельствовали о реальности случившегося. Я, счастливый, встал, оделся, пошел умываться и чистить зубы. Но что тут веселого. Я выдавил из тюбика пасту. Мы, и только мы с Олежкой знаем, кто убивает людей. И что это дает? Да ничего, кто поверит двум девятилетним мальчишкам в какую-то там байку, больше подходящую для сценария голливудского ужастика про гигантскую саранчу. Я начал с упорством начищать зубы «Блендометом». Да к тому же, я никогда не решусь рассказать о своем ночном приключении родителям, как говорится в этих случаях, «Я не враг своему здоровью», хотя про здоровье уж больно сильно сказано. Да, меня накажут, запретят ходить на улицу, может быть, до конца каникул, но не более того. Послышались голоса, двери открылись, на кухню зашли родители.
        - Дениска, ты уже проснулся? - наигранно весело спросила мама. - Есть будешь?
        - Угу, - промычал я, склоняясь над раковиной.
        Завтракали мы молча. Наверное, каждый думал о своем. Точнее сказать, об одном и том же, но делая свои личные выводы и предположения. Эх, как меня подмывало все рассказать родителям, чтобы они, наконец, перестали ждать угрозы от какого-то там маньяка.
        Ко двору кто-то подъехал, требовательно, но ненастойчиво посигналил.
        - Наверное, Саня! - вставая из-за стола, сказал отец, и вышел из дому.
        - Что-то опять случилось? - спросил я, оставшись с мамой наедине.
        - Да, сынок, тетя Настя Фролова, мать Артема, твоего одноклассника, пропала вчера вечером.
        Аппетит пропал, я через силу доел суп, встал из-за стола.
        - Я к Олежке, ненадолго.
        Друг, как всегда, знал больше меня
        - …остальные доярки вышли, а ее уж и след простыл, только все слышали шум, похожий на вертолетный, хотя на небе ничего не было, поискали, покричали, закрыли коровник и ушли! - закончил Олежка.
        - Выходит, лишь мы можем помочь найти убийцу, но напрямую этого мы не можем сделать, надо натолкнуть этих тупых ментов на какие-то доказательства, чтобы они поверили в гигантское насекомое, - предложил я.
        - Надо, а как?
        Пожал плечами.
        - А пока надо получше узнать об этой твари. - Я, соглашаясь, кивнул. Отец приехал, когда я уже закончил приготовление к ночной операции, название которой «Смерть саранче» полнее соответствовало действительности, и собрался ложиться спать. Он почти с порога начал что-то взволнованно и громко рассказывать маме. Услышав все, что нужно, я лег.
        На этот раз будильник прозвенел на час раньше, мы заранее договорились об этом с Олежкой, нам хотелось застать саранчу тогда, когда она еще только летит в село в поисках очередной жертвы. Я выбрался из дому также, как и прошлой ночью. Друг ждал меня возле калитки, и мы, не теряя времени, отправились к мельнице, надеясь, что саранча ненамного отклонится от прежнего курса и пролетит рядом. Эта ночь, в отличие от предыдущей, выдалась светлой, и фонарики нам понадобились лишь внутри самой мельницы. Мы заняли выжидательную позицию возле самых больших дыр в стене и стали ждать. - Олежка? - полушепотом окликнул я друга.
        - Чего? - не отрываясь от созерцания звездного неба, спросил он.
        - Вчера ночью не одну тетю Настю эта тварь схавала, у золотарей на карьере тоже два рабочих исчезло.
        - Да ты что? - воскликнул Олежка, удивленно таращась на меня. - Откуда знаешь?
        - Слыхал, отец маме вечером рассказывал. А еще, они с дядей Сашей хотят организовать что-то вроде деревенского дозора, в который будут ходить все сельские мужики по очереди, надеются, что маньяк побоится соваться в патрулируемую деревню.
        - Глупцы, - кликнул Олежка. - Такой маньяк, как саранча, ничего не боится!
        - Будешь чай? - решив сменить тему, спросил я, и затих.
        Издалека, методично, с постепенно нарастающим по мере приближения к нам звуком - стрекотанием, делая десятиметровые прыжки, неслась исполинская саранча.
        - А вот и букашка, - бесстрашно высовывая голову в дыру, пошутил Олежка. - Скоро будет возле нас! - влезая обратно, сказал он.
        - Олежка, мне страшно, - признался я.
        - Не дрейфь, она не тронет нас, испугается света! - он покрутил фонариком. - И улетит.
        - Но кого-то она сегодня тронет, убьет и сожрет! Кого-то из нашей деревни.
        - Не нагоняй страх, - отмахнулся друг. - Самому страшно…
        Невыносимо громкое, жуткое стрекотание саранчи заглушило его слова и резко стихло. Насекомое приземлилось совсем рядом с мельницей, дав нам возможность лучше разглядеть себя в довольно ярком свете. Ничего нового мы не увидели, обычная саранча, только в сотни раз больше своих травоядных собратьев. Луч Олежкиного фонаря резко осветил исполина, и саранча вспорхнула, оглушительно стрекоча.
        - Зачем?!! - крикнул я, но, как всегда в таких ситуациях, слишком поздно.
        Гнилые стропила не выдержали удара саранчи, сиганувшей на крышу, и с треском ломаясь, полетели вниз на нас вместе с насекомым. Меня сильно ударило по голове, и я упал, разбивая фонарь, кубарем, спотыкаясь, бросился к лестнице.
        - А-а-а!!!
        Крик Олежки, крик, полный отчаянья и боли, всколыхнул мою душу, как луч его фонаря, перед тем, как навсегда погаснуть, мрак старого помещения.
        Я навсегда запомнил этот крик.
        На всю жизнь.
        - Папа!!! - завопил я. - Папа!!!
        А он уже мчался по лестнице, размахивая включенным фонариком с тускло мерцающим в руках ружьем. Я знал, он найдет нас, заступая в свой первый дозор, увидит в старой мельнице свет и придет.
        - Дениска! - он подскочил ко мне. - Ты как здесь…
        - Папа, Олежка! - перебивая, голосил я. - Он там, спаси его!
        Яркий луч заметался по царящему во мраке беспорядку и застыл, найдя что-то совершенно необычное, бесстрастные, и оттого очень страшные глаза гигантского насекомого смотрели на нас с отцом, а обагренные кровью челюсти продолжали трудиться, перекусывая ноги бесчувственного Олежки.
        - Стреляй! Заорал я, и крик мой слился с выстрелом.
        Летние каникулы закончились, и мы с Олежкой снова пошли в школу, точнее сказать, я пошел, а он поехал на коляске. Сказал, что ненадолго задержится в ней, скоро ему пришлют протезы из Москвы, и он снова будет ходить и пинать мяч дальше всех, ломать доски одним ударом, потому что ноги у него будут из титана. А еще, наша деревня стала известной на весь мир, ну и мы с Олежкой. Папа вообще стал героем-спасителем, убившим мутанта-людоеда, выросшего, как нам объяснили прилетевшие на вертолетах ученые, в экологически неблагоприятной среде. Но я до сих пор во сне слышу крик, самый страшный крик в мире, и просыпаюсь в холодном поту.
        Клыки младенца
        - Милый, - позвала Джесика, - идем, ужин стынет.
        Дэвид улыбнулся, как же ему все-таки нравилось, когда она его так звала.
        - Уже иду, - откликнулся он, выходя на веранду, на ходу вытирая мокрую после душа голову.
        Какой же сегодня дивный вечер. Дэвид с наслаждением вдохнул пропитанный, цветами и скошенной травой воздух, но не только эти запахи порадовали его. Он взглянул на стол. Индейка. Его любимая зажаренная индейка, манящий запах которой разнесся уже на весь двор, что уж говорить о доме.
        - Твое любимое, - просияла очаровательной улыбкой Джесика, ставя прозрачные бокалы на стол. - Чего ж стоишь?
        Он молча подошел к столу, обнял ее сзади, прижимаясь губами к шее.
        Они прожили вместе пять лет, но он все больше и больше влюблялся в свою жену, особенно сейчас, когда спустя три месяца после родов, она расцвела еще краше. Да, Джесика подарила ему красивого и сильного сына. Он с неохотой оторвался от жены, легонько толкнул разноцветные погремушки, висящие на ручке плетеной корзины, в которой лежал ребенок. Малыш радостно запищал, протягивая ручки к пластмассовым зайкам и мышкам.
        Дэвид сел, в предвкушении глядя на сочную индейку. Поставив бутылку на стол, она села напротив.
        - У нас праздник? - спросил Дэвид, наблюдая за тем, как жена зажигает расставленные на столе свечи.
        - Опять забыл, - обидчиво произнесла Джесика, укоризненно глядя на мужа.
        - Ах, да! - хлопнув себя ладонью по лбу, спохватился он. - Пятое мая, день нашей встречи! Прости меня, склеротика!
        - Ничего, я уже привыкла, - без всякой обиды сказала она. - Ты всегда забываешь эту дату, хочется верить, что ты не забыл день и месяц нашей свадьбы, а также, когда родился твой сын!
        - Что ты, милая, я все помню, - беря в руки штопор, стал оправдываться Дэвид. - Я еще не совсем склеротик.
        Ему всегда становилось неловко, когда он забывал такие значимые в их жизни события, но он ничего не мог поделать с собой. Она же помнила все: от первого подаренного ей цветка, до того самого первого поцелуя. Наверное, для женщины все это значит куда больше, чем для мужчины.
        Дэвид наполнил бокалы, посмотрел на жену, потом на копошащегося в корзине малыша.
        - За нас! - сказал он, поднимая до половины наполненный бокал.
        - За нас, - повторила она.
        Дзинь - бокалы их соприкоснулись.

* * *
        Он убегал от преследования охотников. Убегал, как не умеющий летать зверь, с помощью ног. Конечно! Если те сволочи, что за ним гнались, спалили святой водой его прекрасные перепончатые крылья!
        Вурд, задыхаясь, припал к дереву. Три часа жуткой погони, и ему, наконец, удалось прилично оторваться, но он знал, что ненадолго, они найдут его по следам, по кровавым следам. Его дважды ранили серебряными пулями, и теперь по всему лесу, предательски предавая собственное тело, светилась его черная кровь. Ох, если бы он мог восстановить крылья! Он бы показал этим ублюдкам, что такое настоящий вампир. Пусть еще только детеныш, малолетка, однако вполне способный разорвать эту жалкую свору людей и собак, что посмели напасть на него, он раскидал бы их по всему лесу, развесив на острые сучья, вонзив глазницами и задним проходом. Ха! Вот бы было зрелище!
        Вурд вздрогнул, услышав лай собак. Догоняют. Послышались голоса, яркие лучи фонарей засверкали между деревьев. Им нужен свет, люди не видят в ночном лесу, он же, напротив, являясь порождением мрака, чувствовал себя здесь как рыба в воде. Нет, как земноводное, которому для выживания нужен был кислород извне, так и ему нужна была сейчас подпитка кровью, человеческой кровью, чтобы восстановить силы и покалеченное тело.
        Хромая на правую ногу, Вурд из последних сил убегал от преследователей.

* * *
        Это довольно молодое ранчо семья Райделл приобрела два года назад. Скрытое со всех сторон густым непроходимым лесом, оно, словно остров, отделялось от остального большого мира. Жило по каким-то своим, не понятным ни для кого, законом. Дэвиду оно понравилось сразу, потом он привез сюда Джесику, а вскоре они уже не могли жить без этого чудесного мирочка, их собственного. Как только там, в цивилизации, у них заканчивались дела, они, не раздумывая, ехали сюда, запасаясь всем необходимым для обустройства своего маленького мира.
        - А помнишь, как это произошло? - улыбаясь, спросила Джесика, они с Дэвидом уже сидели рядом, а корзина со спящим малышом стояла между ними.
        - Как мы познакомились?
        - Да, - ответил он, обнимая жену.
        Она всегда в этот самый день задавала ему такой вопрос, а потом начинала рассказывать тот самый нелепый случай, что свел их вместе. О том, как он нечаянно сбил ее в продуктовом магазине, такую миниатюрную и стройную, на высоких каблуках, и она нелепо растянулась на полу.
        - Да я готов был тогда провалиться сквозь землю, - искренне сказал Дэвид. - Но именно в ту самую минуту я понял, что не расстанусь с тобой уже никогда!
        - Да, на этом история бабника закончилась, - сказала Джесика, смеясь.
        - Да какого бабника, Джесика…
        - Самого натурального, который еще в школе ни одной юбки не пропускал, Сильвия мне о тебе много чего поведала, - она снова засмеялась, глядя на смущенного мужа.
        - Этой Сильвии язык бы отрезать, Бог дал одноклассницу, подруга еще называется, - проворчал Дэвид.
        - Ну ладно, милый, не расстраивайся ты так. - Джесика обвила его сильную шею руками. - Ты теперь только мой, и тебя ни кому не отдам.

* * *
        Пули просвистели над головой и глухо вошли в ствол дерева.
        - Вон он! - заорал кто-то. - Бей кровопийцу!
        Вурда осветило ярким лучом, и он в ужасе шарахнулся в сторону. В то место, где вампир только что был, застрочили пули, вонзился кинжал и топор. Не обладай Вурд такой звериной проворностью, вряд ли бы смог продолжить бегство. Он вскарабкался вверх по дереву, прыгнул на второе, третье. Так им трудней будет его достать.
        Надрывая глотку, со всех сторон лаяли псы, бросаясь к деревьям и вставая на дыбы. Дьявол, что ж за жуткие создания, эти собаки. Вурд в порыве ненависти прыгнул вниз, вгоняя острые когти в шею бестии. Пес жалобно взвыл, но предсмертный вой был недолгим, Вурд оторвал животному голову и, спасаясь от двух таких же тварей, прыгнул на ближайшее дерево. Едва не упал. Простреленная серебряной пулей, рука отказывалась двигаться. Пули засвистели, срезая ветви, несмотря на ранения, проворный вампир увернулся от них. И снова, прыгая с ветки на ветку, с дерева на дерево, продолжил свое бегство.
        Через час ему удалось максимально увеличить отрыв от группы упрямых «охотников за нечистью», как они сами себя называли, тогда-то Вурд и почувствовал этот манящий спасительный запах. Запах детской невинной крови. Малюсенький глоток, который исцелит его, и он сумеет где-нибудь укрыться до наступления рассвета. Совершенно обезумевший от представившейся возможности спастись, вампир, словно обретя невидимые крылья взамен утраченным, невероятно быстро помчался по лесу, ведомый чутким носом.
        В деревянном двухэтажном доме, со всех сторон окруженном лесом, горел один огонек и тот только на веранде. Спят людишки. А чего им еще, собственно, делать. Ночной мир не принадлежит им. Впрочем, не подозревая, что творится за пределами их дома, спят нормальные люди, те, кто не знает о существовании таких, как Вурд, ночных кровопийц, а те, кто это знают - «Охотники за нечистью», ведут свою ночную охоту.
        Он принюхался и отчетливо различил запах заветной цели, она была совсем близко, однако рядом с дитем находились еще двое людей, которых вампир почувствовал только сейчас. Но это нисколько не усложняло задачу. Если родители ребенка спят, ему никто не помешает сделать свое дело бесшумно, не разбудив самого ребенка. Вурд выскочил из леса, и в один миг оказался у распахнутого окна деревянной веранды.
        «Грязные свиньи! - с отвращением смотря на занимавшихся любовью прямо на полу возле стола родителей ребенка, подумал Вурд. - Что ж, тем лучше, они слишком заняты, чтобы увидеть меня».
        Сам маленький ангелочек, в жилах которого билась чистая невинная кровь, тихо посапывал, укутанный в теплую одежду в большой плетеной корзине, стоявшей на лавке, недалеко от окна. Опасавшийся, что вот-вот его настигнут охотники, Вурд беззвучно, как умеют двигаться только вампиры, влез в окно, и через полминуты окончательно восстановив силы, с новыми крыльями за спиной выбрался наружу. Он сделал всего лишь глоток, один глоток этого чудесного красно-алого напитка, и полностью излечился. Теперь он без труда уйдет от преследователей. Он излечился, а то, что укушенного им трехмесячного ребенка не сможет вылечить никто, его не волновало.

* * *
        - Дэвид, Роберт давно должен был проснуться! - Джесика тревожно смотрела на мужа. - Он пропустил уже второе кормление.
        Несмотря на бурно проведенную ночь, Рейделлы проснулись рано, позавтракали и принялись за каждодневную работу по обустройству своего райского гнездышка.
        - Джес, нет повода для беспокойства, - спокойно произнес Дэвид, впечатывая шляпку гвоздя в свежее, приятно пахнущее дерево. - Ребенок сам знает, когда ему нужна будет пища, уж поверь мне. Проснется, да и начнет зевать во все горло.
        День стол теплый, солнечный, и Дэвид, слушая негромкую музыку из своей машины, возился с заменой некоторых подгнивших досок на многоступенчатом крыльце.
        - Может, он заболел, - словно не слыша мужа, продолжала женщина. - Я нашла на его ручке два красных пятнышка от укуса. Вдруг его укусило какое-нибудь заразное насекомое.
        Дэвид положил молоток.
        - На это стоит взглянуть, - сказал он, вставая.
        Они зашли в полутемную детскую. Малыш мирно спал в кроватке, выронив на подушку свою любимую соску.
        - Может, надо приоткрыть шторы? - предложила Джесика. - А то темно здесь будто ночью.
        Она сдвинула сшитую из плотного материала шторину в сторону, пуская в комнату яркий свет. Дальнейшее произошло так быстро, что они не успели ничего понять. Роберт открыл глаза, лишь только лучи коснулись его милого личика, и тут же заплакал, с какой-то необычной для этого возраста быстротой и физическими возможностями крутнулся в кроватке, зарываясь в постельное белье.
        - Малыш! - радостно подскочила к койке Джесика. - Ах ты, шалунишка, не хочешь просыпаться, а ну-ка вылазь.
        Она взяла на руки плачущего сына, на его щеке появилось красное пятно от ожога.
        Дэвид молча смотрел на неестественно ведущего себя трехмесячного малыша, не в силах вымолвить ни слова. Джесика, казалось, не замечала, что с ребенком что-то не так, она была рада, что Роберт проснулся.
        - Дэвид, смотри, что у него за красное пятно на лице?
        - Нет! - выкрикнул он, но все же опоздал.
        Она поднесла ребенка к свету, и тот дико взвизгнул, трепыхаясь в ее руках.
        - Нет, убери его со света, в тень! - закричал Дэвид жутко, испугав Джесику, оттащив их с сыном в темный угол комнаты.
        - Что с ним происходит? - Крупные слезы покатились по лицу жены. - Что с нашим Робертом?
        Убранный со света малыш быстро затих, но на него теперь страшно было смотреть, лицо ребенка было покрыто большими волдырями.
        - Не знаю, Джес, - успокаивающе обнимая жену за плечи, сказал Дэвид. - Только не выноси его больше на свет.
        - Может, это аллергия на свет, какая-нибудь обостренная форма! - испуганно смотря на ребенка, предположила она. - Надо ехать в город, Дэвид, в больницу.
        Он, соглашаясь, кивнул.
        - Черт, машина! Я проводил профилактику, она разобрана! - Дэвид бросился к двери. - Я быстро, попробуй накормить пока Роберта.
        Он выскочил на улицу, открыл капот машины.
        Джесика поднесла бутылочку со смесью ко рту сына, и тот радостно зачмокал губами, но в туже секунду лицо его исказилось гримасой, будто в рот младенца попало что-то неприятное, а не его любимая смесь. Он выплюнул искусственный сосок и срыгнул все, что успел проглотить. Захныкал, с жалостью смотря на мать.
        - Что же ты, малыш, почему не ешь?
        Она прижала его к груди. И он затих, слушая, как гулко, гоняя кровь по телу, бухает сердце матери.
        Руки у Дэвида тряслись и, закручивая очередную гайку, он сильно распорол себе руку сорвавшимся ключом. Дьявол, как же не вовремя. Кровь довольно обильной струей брызнула на запчасти.
        Джесика плотно закрыла все окна в комнате, положила больного сына на стол. Расстегнула маленькую рубашонку, разлепила липкий поясок памперса, так ничем и не наполнившегося за ночь, и, не удержавшись, вскрикнула, зажав рот ладонью. Маленькое тельце Роберта с ног до груди покрывали редкие торчащие в стороны волоски, кожа приобрела землисто-серый цвет, стала шершавой, шелушащейся, из маленьких пальчиков на ногах торчали острые длинные когти.
        - О боже, Роберт, что с тобой? - заплакала Джесика, она хотела погладить сына, но боялась дотронуться до него.
        - Джес! - В комнату влетел Дэвид, зажимая окровавленную руку, и застыл, не сводя глаз с изуродованного младенца. - Мы поможем ему, надо ехать, сейчас, сейчас я налажу машину! - быстро затараторил он.
        - Что у тебя с рукой? - вытирая слезы, спросила жена.
        - Порез, - запоздало ответил Дэвид, полными болью и отчаяньем глазами смотря на сына. - Глубокий, наверное, повреждена вена.
        - Я забинтую!
        Джесика метнулась к шкафу, открыла дверку, достала аптечку. Роберт, до этого тихо лежавший на столе, зашевелился, легко перевернулся на живот. Глаза младенца внимательно следили за тем, как багрово-красные капли, стекающие по руке отца, падая, разбиваются о пол.
        - Сейчас, потерпи! - Джесику трясло, и она неумело бинтовала руку мужа. Оставшийся без внимания Роберт встал на тонкие ножки, расправил вылезшие из спины окровавленные крылья и порхнул вниз со стола.
        - А-а-а-а! - дико завопила Джесика.
        Ее затрясло от страха. Свалившийся на пол младенец с жадностью принялся вылизывать накапавшую кровь. Родители, находясь на грани истерики, на неслушающихся ватных ногах попятились к двери.
        - Роберт! - Мать хотела было броситься к нему. - Сынок.
        - Стой! - Дэвид задержал ее здоровой рукой. - Это уже не наш сын, в него вселился бес.
        - Нет, Дэвид он болен! - завопила она, беспомощно трепыхаясь в его крепких объятьях.
        Словно подтверждая слова отца, Роберт оскалился, обнажая клыки. И этот невероятно страшный, совершенно нелепо смотревшийся на лице младенца оскал, развеял все сомнения родителей. Перед ними был уже не их ребенок, это был и не человек. Глаза жуткого уродца застыли на пропитавшихся кровью бинтах, тщетно пытавшихся задержать хлеставшую из руки Дэвида кровь. Роберт молниеносно вспорхнул, словно всегда летал, и на не успевших ничего сделать родителей, обрушился шквал раздирающих кожу ударов. Отмахиваясь от атакующего кровопийцы, Дэвид вытолкал жену из комнаты и выскочил сам, едва успев закрыть дверь, которую стали сотрясать мощные удары, как будто в нее ломится огромный, взбесившийся бык, а не трехмесячный ребенок.
        - Джесика, дорогая! - Дэвид подскочил к жене. - Открывай окна, открывай быстрей, дверь долго не выдержит. Я сейчас вернусь.
        Он ураганом влетел по лестнице на второй этаж, забежал в их с женой комнату, нырнул под кровать. Спустя несколько секунд он уже спускался вниз, в пронизанную светом комнату, держа навскидку помповое ружье. Джесика стояла у порога на веранду, с ужасом наблюдая, как после каждого мощного удара дверь в детскую спальню разваливается на части. Пока наконец не разлетелась в щепки, выпуская крылатую тварь, что еще вчера была обычным ребенком. Маленький Роберт жутко завопил, кувыркаясь в воздухе, задымился, словно головешка, глаза его лопнули, а потом раздался выстрел, и он разлетелся вдребезги, забрызгав все вокруг. Джесика ахнула и повалилась на пол.
        Дэвид обнял жену. Приведя ее в чувство нашатырем, заботливый муж вывел Джесику на веранду. И теперь они сидели, постепенно приходя в себя, осознавая то, что их идеальный мир, который они так долго строили, дал трещину. О двух красных точках, оставленных клыками младенца на его плече, Дэвид Джесике не сказал.
        Рассвет на чужой планете
        Одна планета, два разных мира, разделенных искусственно воздвигнутыми горами, две древние культуры, две враждующие расы. Это Уган, затерянный желтый «шар» в созвездии Треугольника.
        - Проклятые Уганхи! Чертовы обросшие дикари, как они посмели снова взяться за старое! - капитан Уг, казалось, вот-вот метнет молнию из своих серых глаз прямо в броневое стекло обширного иллюминатора.
        - На что они надеются! - подхватил сержант Уп, высокий, худощавый с продолговатым черепом, совершенно лишенным волос (растительность на теле Уганцов отсутствовала вообще, кроме тонких бровей и длинных ресниц у женщин). - Захватить в плен двух пилотов грузового звездолета, глупее поступка я еще не видел!
        - Уверяю тебя, сержант, ты еще не раз убедишься в их глупости! - раздраженно проговорил капитан. - Снижаемся! - это уже к пилотам, сидевшим за штурвалами.
        Боевой крейсер произвел посадку в нескольких десятках метров от селения дикарей. Мост-трап с грохотом повалился на обожженную огнем турбин бурую растительность, и в один миг, словно горох из мешка, по нему на поляну высыпал боевой отряд.
        - Клянусь, если они начнут сопротивление, я сравняю их жалкую деревушку с землей! - Уг вступил на траву последним, одет он был в ярко-голубое одеяние, приталенное поясом серебристо-стального цвета, такого же цвета был стоячий воротник и сапоги.
        Остальные солдаты, кроме сержанта, одетого в форму зеленого цвета, были в красном, неизмененный серебристый присутствовал лишь на воротниках и обуви, вооружение было легким, лучевые ружья и ручные гранаты. Уг поднес бинокль, висевший у него на шее, к глазам.
        - Попрятались, твари! - сквозь зубы процедил он. - Вперед! - Он махнул рукой. - Осмотреть каждый дом, сарай, подвалы и погреба!
        Капитан оглянулся назад, бросил взгляд на гигантские горы, над которыми повисло красное солнце, его всегда терзала безумная тоска, когда ему приходилось покидать родину, и, преодолевая восьмикилометровые скалы, перелетать на эту, чужую сторону.
        Однако то чувство, что засело в его груди, сейчас было куда более сильное, на его глазах вершилась историческая картина, и он, простой капитан Уг-16, сын Уга-15, сам непосредственно принимал в этом участие. Девяносто три года прошло с того дня, как два воинствующих народа, Уганцы и Уганхи, заключили договор о перемирии и, разделив планету на равные части, отделились друг от друга стеной из скал. Но вчерашней ночью случилось непредвиденное - грузовой корабль по техническим причинам вынужден был произвести посадку на территории, принадлежащей Уганхам (дикарям, как часто называют их Уганцы). Пилоты были схвачены в плен, а корабль и груз утащен в неизвестном направлении. Заданием капитана было найти и то, и другое, и по возможности сделать это тихо, без применения оружия, новая война не должна начаться.
        Деревня дикарей начиналась с ветхих деревянных шалашей, построенных под гигантскими деревьями и на них, но, углубившись дальше в джунгли, солдаты все чаще стали натыкаться на мощные бревенчатые сооружения, крепости, на обыск которых уходило много времени, а следов дикарей по-прежнему нигде не было. В домах было прибрано и по-могильному тихо.
        - Как тебе это нравится, сержант? - спросил капитан после очередного безуспешного обысканного «здания».
        - Не могу понять, капитан, они как будто бы испарились, оставив в домах чистоту и порядок! - развел руками Уп.
        - Не похоже это все на них, не похоже, - покачал головой Уг. - Я изучал материалы, просматривал хроники перед полетом сюда, да и ты в училище наверняка проходил историю войны, дикари никогда не бросали свои селения, тупые, обросшие, они выбегали с копьями и стрелами, и дрались с вооруженными до зубов десантниками за каждый метр, за каждый дом!
        - Девяносто лет - большой срок, что-то поменялось в их мозгах, капитан, они изменили тактику, - предположил сержант.
        - Да, ты прав, за это время они смогли додуматься и до такого!
        Пустые деревянные крепости закончились после километрового пути. Джунгли стали редкими, и сквозь широко растущие друг от друга деревья можно было видеть видневшиеся впереди скалы. Стрела со свистом рассекла воздух, и, ударив в грудь капитана, отскочила, как от бетонной стены, тонкая ткань защищала не хуже тяжелого бронежилета.
        - Дикари!! - заорал Уг, вскидывая лучевое ружье.
        В тот же миг воздух зашумел от града стрел и копий, которые сыпались на отряд со всех сторон.
        - Они на деревьях! - заорал сержант, шмальнув из ружья, не обращая внимания на точные попадания Уганхов.
        Отряд капитана Уга был довольно таки немолодой, здесь не было желторотых птенцов, однако ж, и те, что были в нем, никогда прежде не участвовали в настоящем бою, но, надо отдать им должное, солдаты не растерялись, и вот уже дикари отступают, неся потери.
        Десятки обросших с ног до головы черной шерстью, одетых в набедренные повязки тел лежали, слабо дымясь, под мощными стволами деревьев. А кто еще мог двигаться, в панике отступали к скалам.
        - За ними! - орал капитан. - Вперед! Догнать и уничтожить!
        Солдаты бросились вдогонку, ободренные первой победой, им повезло, из боя вышли все, не понеся потерь. Десятка два раненых дикарей достигли, наконец, своих пещер-убежищ, выдолбленных прямо в скальной породе.
        - Уничтожить всех! Не щадить никого! Дикари сами сделали свой выбор! Всю ответственность за нарушения приказа по применению оружия против дикарей я беру на себя! - голосил капитан. - Обыскать каждую пещеру, каждую нору, пилоты наверняка здесь!
        Первые пять Уганцов подбежали к пяти недалеко расположенным друг от друга входам в скалу, и забросили гранаты. Взрывы были глухие, и слегка сотрясли исполинскую махину. И сразу же из верхних черных провалов, к которым шли тонкие каменные ступени, показались кричащие дикари, и снова на солдат обрушился шквал ударов, только теперь в помощь стрелам шли булыжники и глиняные кувшины, которые взрывались, ударяясь о землю. Однако почти все удары Уганхов пришлись впустую. Отряд успел укрыться в пещерах, пострадал лишь один солдат, его ранило в непокрытую голову (Уганцы не носили головных уборов, чтобы не скрывать красоту голого черепа) осколком глиняной «гранаты» дикарей. Капитан Уг разделил отряд на пять групп, в каждой из которых было по пять человек, которые двигались по пяти разным пещерам.
        «Ну до чего же они глупы! - со злостью думал Уг. - Зачем они захватили пилотов и развязали новую войну? Какой смысл им снова тягаться с нами, с прогрессирующей расой! Черт, надо было сровнять их с землей еще девяносто лет назад, а вместо этого Гуманное правительство отдало им пол-планеты!»
        Капитан с яростью сплюнул на гладкий пол пещеры, он и еще четверо солдат двигались по центральному, освещенному горящими факелами, коридору. Вдалеке показался свет, он был ярче, и хорошо заметен в полутемном коридоре. И снова засвистели стрелы, ну что за дьявол, они взрываются, стоит им коснуться преграды. Слева от него раздался взрыв, вскрикнул и упал солдат. Уг краем глаза видел, как стрела разворотила лицо бедняге. После шквального огня Уганцов дикари отступили, потеряв двоих товарищей, сраженных выстрелами капитана. Коридор закончился, и Уг с тремя солдатами, переступая через трупы, выскочил в круглый и большой, словно цирковая арена, зал. Из других проходов выбежали остальные группы.
        - Наверх! - скомандовал капитан, указывая на широкие каменные лестницы.
        Но, не успели солдаты забраться и на десяток ступеней, как со всех сторон (с верхнего этажа) полетели глиняные гранаты.
        - Быстрей, наверх! Быстрее!
        Капитан понимал, что, если они задержатся внизу, их просто-напросто закидают гранатами. Двое солдат с криками отлетели назад, повалив ниже забирающихся товарищей. Взрыв прогремел у их ног, однако тот, что был выше и здоровей, сразу же вскочил на ноги, осколки не принесли ему особого вреда, а маленький и щуплый остался лежать, голубая кровь струилась вниз по ступеням из-под лысого черепа, пробитого осколком.
        Дикари с каждой минутой становились все яростнее и напористее, их новое оружие и тактика боя застала солдат врасплох. Капитан Уг точно знал, что в ту далекую войну кроме деревянных стрел и копий у Уганхов ничего не было. Однако то, что произошло потом, повергло капитана и солдат в шок. Из одного из проходов, лишь только Уганцы успели взбежать на второй этаж, появились те же самые дикари. Но закованные с ног до головы в броневые костюмы, и в руках у них были лучевые ружья неизвестной модели.
        - По тварям огонь! - заорал Уг, и отлетел от точного попадания лучом.
        - Капитан! - сержант Уп подхватил падающее тело Уга.
        - Все в порядке! - морщась, прошипел он. - Зацепило слегка!
        - Но вас ранило в грудь! - возразил Уп.
        - Нормально, сержант! Это не повод к отступлению! Мы почти на месте, видишь, как яростно бьются волосатые! Вперед!!!
        Солдаты устремились вслед, за напролом бежавшим капитаном. Несмотря на броневые костюмы (которые явно уступали в прочности ткани, что была на Уганцах) и ружья, дикаре отступили.
        - Стоп! - остановился капитан, привлекая внимание поднятой рукой. - Они ведут нас по ложному пути, не стоит преследовать их! Бежим по другому туннелю!
        - Не понимаю, откуда у этих ублюдков, взялось оружие? Ничуть не уступающее нашему? - растерянно спросил сержант Уп, когда они продвигались вперед, по вырубленному в скале туннелю.
        - Не знаю я, сержант! - зло бросил Уг. - Ничего не знаю, черт возьми! Ничего не понимаю!
        Неожиданно заголосили солдаты, что бежали сзади всех, Уганхи пустились в погоню.
        - Принять бой! Первая шеренга, пригнуться! Огонь! Вторая шеренга! Огонь!
        Преследователи, понеся потери, отступили, бурно крича и сквернословя.
        - А-а-а! Получили, скоты! - заликовал сержант Уп. - А-а-а!! - И повалился на пол, стрела вонзилась ему в глаз.
        - Враг впереди! - завопил капитан, поливая из лучевого ружья.
        Коридор закончился, и Уганцы сквозь дым и огонь выскочили в небольшой зал. У одной из стен, прикованные цепями, лежали две женщины-пилота (грузовые судна мужчины-Уганцы не водили).
        - Проклятые дикари, как они посмели надругаться над вами! - дико завопил капитан.
        Солдат по имени Ут наклонился к полуобнаженным, истерзанным телам женщин.
        - Живы! - прощупав пульс у обеих, радостно объявил он.
        - Уз и Уд, освободите и возьмите пилотов на руки! - приказал Уг.
        Уходить из пещер было куда труднее, чем входить, дикари бросили на Уганцов все оставшиеся силы. Один за другим на пол падали солдаты капитана Уга.
        «Крейсер, крейсер, спасительный крейсер! - лихорадочно думал Уг, автоматически уворачиваясь от стрел и нажимая на курок. - Как же до него еще далеко!»
        Из пещер выбрались ввосьмером, он, Уз и Уд с пилотами на плечах, и еще трое. Эх, знал бы капитан, что так выйдет. Оставил бы несколько своих людей в крейсере, а не бросил всех на активные поиски. Переведя боевой корабль в режим самозащиты. Стоило лишь тогда связаться с ними, и поселение дикарей превратилось бы в сплошной океан огня. Слева от бежавших заскрипели деревья, что-то большое и тяжелое пробивалось сквозь заросли. Это был танк, тридцатиметровый стальной монстр!
        «А вот это уже ни в какие рамки не входит! А что будет потом? Боевые звездолеты? Крейсеры? - напряженно подумал Уг. - Ну и удивили же вы нас, дикари! Однако плохо вы знаете и наше вооружение!»
        - Солдаты, приготовить гранаты! Уничтожить танк!
        Пролетев по дугообразной траектории полета, гранаты разорвались под гусеницами и на башнях железного монстра.
        - Ему конец! - зло заорал капитан, на ходу поражая убегающих Уганхов. - И вам всем придет конец!
        До своего крейсера, стоявшего спокойно на поляне, и не подвергающегося нападению (даже теперешнее оружие, которое видели Уганцы у дикарей, не принесло бы ему особого вреда), они добежали уже в меньшем количестве. Еще трое солдат отдали свои жизни, прикрывая пилотов, находящихся в бессознательном состоянии.
        Как только спасательный отряд, вернее сказать, что осталось от него, спрятался за бронированными стенами звездолета, преследовавшие их дикари исчезли с поляны, как будто их тут и не было. Ну и плевать на них, думал Уг, с ними еще поквитаются десантники, которые обязательно прилетят сюда. А сейчас надо улетать, они спасли пилотов, им не удалось найти груз и грузолет, да и это все второстепенно, главное - женщины живы. Он посмотрел на них, наспех положенных в раздвижные кресла. До сих пор не пришли в себя, надо как можно быстрее доставить их в госпиталь. Уз и Уд заняли места пилотов (в отряде не было четко обозначенных должностей, за исключением званий. Каждый солдат был универсалом, и мог в любой момент заменить выбывшего из строя), и крейсер взмыл ввысь. Уже вечерело, и это было видно даже несмотря на солнце. Стоило только взглянуть на спасенных пилотов, цвет их кожи был смуглый. Женщины Уганки изменяли цвет вместе с суточными изменениями на планете. Утром кожа была светлой, с наступлением сумерек становилась темной, а ночью - черной).
        Как только они поднялись на высоту двадцати километров, их крейсер сотрясли серии мощных взрывов. На мониторе возникли цели, ими являлись мощные пушки и ракетные установки, гнездившиеся на скалах и в ущельях. Бортовой компьютер автоматически выбрал подходящее оружие для ответного удара и нанес его.
        «Цели поражены. Опасность. Возникла новая угроза. Советую покинуть место открытого огня», - возникло на экране.
        - Что за бред! - По лицу Уга струился пот. - Они установили на скалах свое орудие!
        По крейсеру снова нанесли мощные удары.
        - Вверх! - закричал капитан. - Уходим в пространство! Мы не сможем перелететь скалы!
        Они прошли атмосферу подобно стреле, пробивающей плоть, слегка накалились, но не беда.
        - Капитан! - воскликнул Уд. - Нас преследуют два корабля!
        «Вот, пожалуйста, накаркал! - вспомнив свои недавние опасения на счет вооружения Уганхов, подумал Уг. - Они не дадут нам сесть на планету, это факт! Ну ладно, поиграем в догонялки! Надеюсь, то, что мы сделаем, вам не под силу!»
        - Включить ускорение! - скомандовал капитан.
        - Капитан, вы хотите?..
        - Да, Уз! «Большой прыжок» (Гиперпрыжок) - единственный шанс на спасение!
        Капитан понимал, что если все получится, и обстрелянный крейсер выдержит, то они, преодолев время и скорость, очутятся далеко от своей планеты. Так далеко, что никто не догонит их.
        Перед тем, как вынырнуть в нескольких миллионах световых лет от своей планеты, крейсер сотрясли последние попадания.
        - Куда мы попали? - наклоняясь к монитору, спросил Уг, включая динамик «бортового мозга».
        «Неизвестная солнечная система, состоящая из девяти планет, вращающихся вокруг желтого карлика. Другой информации нет», - ответил металлический голос, и, спустя несколько секунд, добавил так же бесстрастно:«Отказ левой верхней и правой нижней турбины. Есть опасность отключения остальных».
        - Надо приземляться! - наклонившись над пилотами, прошипел капитан. - Ну и вляпались мы ребята в дерьмо, по самое не хочу!
        Уд удивленно посмотрел на капитана, такой лексики от него он еще не слышал.
        - Что пялишься! Садимся, садимся, пропади пропадом поганый род дикарей! - схватившись за голову обеими руками, процедил Уг. - И пусть эта планета, что сейчас под нами, окажется сборищем псевдоразумных животных! Ох, и надоели же мне все эти суперцивилизации!
        Атмосферу проходили с большими перегрузками, обстрелянный крейсер, казалось, вот-вот разлетится на части, вышвырнув из стального брюха всех, ютившихся в нем. Однако корабль выдержал, хвала его сборщикам, и приземлился посреди тропического леса. В котором деревья и трава были зеленого, а не бурого, и не коричневого цвета, как на Угане. Правда, у самой земли вышла из строя еще одна турбина.
        - Что показывает анализирующее устройство? - спросил капитан Уда.
        - Воздух несколько отличается от нашего, однако вполне пригоден для дыхания, смертельных бактерий и вирусов не обнаружено, температура…
        - Ну ладно, ладно, - оборвал его Уг. - Понятно. Значит, жить можно.
        - Можно, - согласился Уд. - Ну, мы же собираемся…
        - Конечно же, нет! Отремонтируем крейсер, и домой, а там война в самом разгаре! Как же у меня чешутся руки разнести этих ублюдков в клочья! - Капитан яростно потер ладони друг об друга.
        - И мне тоже! - услышали они один из женских голосов, и обернулись.
        - Кто вы? - спросила вторая, приподнимаясь в кресле и прикрывая наготу.
        - Капитан Уг, а это мои люди, мы спасли вас из плена!
        - И мы уже дома? - спросила обладательница более высокого голоса, одетая в серебристый комбинезон, превращенный дикарями в лохмотья.
        - Пока нет, - спокойно произнес капитан. - Но скоро будем. Мы уходили от погони, и были вынуждены применить «Большой прыжок». Надеюсь, понимаете, что это такое?
        Женщины кивнули.
        За то время, пока капитан Уг со своими подчиненными приводили в порядок все системы крейсера, спасенные пилоты грузолетаУифа и Уира поведали им о том, что пережили в плену дикарей. Их грузолет поставлял провизию на одну из космических станций, и вдруг неожиданно забарахлила система охлаждения. Женщины вынуждены были сесть на чужой территории, так как уже перелетели восьмикилометровые скалы. Приземлившихся сразу же окружили танки и несколько десятков дикарей. Они грозились применить оружие, если пилоты не выйдут к ним. А когда те вышли, их связали, а грузолет уволокли танками. В пещерах их долго допрашивали о том, какова сейчас мощь Уганцкой армии, ее численность, и тому подобное. После допроса, в котором применялась сила, вождь дикарей предложил им работу в обмен насохранение жизни.
        - И что это за работа? - спросил Уг.
        - Мы должны были тренировать их, как они выразились, малоквалифицированных пилотов! - ответила Уифа.
        - И что вы им ответили?
        - Мы отказались! - твердо произнесла Уира
        - Тогда они … - голос Уифы задрожал, глаза налились слезами. - Они, они …
        - Изнасиловали нас! - с яростью впившись ногтями в подлокотники кресла, резко произнесла Уира. - А потом накачали какой-то дрянью, заковали в цепи и оставили там, где вы нас и нашли!
        Копья, стрелы, набедренные повязки, дикарские выходки - это всего лишь навсего маскарад, разыгранный спектакль, который Уганхи играли многие тысячелетия. А, тем временим, их гениальные ученые с не менее гениальными планами, находясь под землей или в недрах гор, а так же, в самой цепи великих Разделительных скал, создавали мощное оружие. Они хорошо изучили тактику и стратегию противника за время войны, притворяясь и разыгрывая из себя недоумков и дебилов. А потом была девяностотрехлетняя передышка, им оттяпали пол-планеты, ссылаясь на то, что даже псевдоразумные твари имеют право на жизнь. Эта информация из уст, спасенных пилотов вконец развинтила психику капитана и двух его солдат.
        - Они блефовали на протяжении многих веков! Но зачем? - недоуменно спросил Уг, обращаясь, скорей, всего сам к себе.
        - Этот блеф им был выгоден, - совершенно спокойно ответила Уира. - Притворяясь никчемными тварями из джунглей, они нарочно зарекомендовали себя, как слабого противника, усыпляя тем самым нашу бдительность! Ответьте мне, капитан, после того, как нас разделили скалы, правительство что-нибудь сделало для укрепления своих границ? Увеличило ли оно армию? Ее мощь?
        - Нет, - несколько смутившись, ответил капитан, такие мысли никогда не посещали его.
        - Вот именно, нет! - с нажимом на последнее слова сказала Уира. - Все уверенны, что с дикарями можно справиться и с этим, давно не меняющимся вооружением! Незачем тратить деньги на разработку новых технологий! А Уганхи готовились, тщательно готовились! Для одного решающего сражения, в победе в котором они не сомневаются!
        - Это значит, что сейчас на Угане война! А мы сидим здесь, и не можем помочь нашим! - взбеленился Уд.
        - Да, именно так! - с горечью произнес капитан, и добавил уже решительно и громко. - Уз и Уд, берите сварочные аппараты, бронелисты, и живо наружу, заваривайте пробоины! В случае чего связывайтесь со мной!
        - Есть! - в один голос произнесли солдаты, приложив сжатый кулак к груди, облегаемой красной бронетканью, и быстро удалились.
        Капитан, морщась от боли, присел в кресло, голубая ткань на его груди была обожжена, и не менее голубая кровь пропитала ее.
        - У вас ранение, капитан, позвольте сделать вам перевязку? - спросила Уифа.
        - Нет. Некогда, мне еще надо разобраться с системой управления! Хотя за заботу спасибо, Уифа.
        Через десять минут в ухо Уга через микродинамик переговорного устройства ударили полные ужаса голоса солдат. Капитан выпрыгнул из кресла, словно на пружине, схватил лучевое ружье и, вдавливая кнопку электронного замка, крикнул недоумевающим женщинам:
        -Оставайтесь здесь! Снаружи что-то случилось!
        Когда он выбрался из крейсера, то чуть не упал в обморок, потому что увидел перед собой Уганхов. Однако приглядевшись лучше, он понял, что это какие-то волосатые зверюги, радостно визжавшие и прыгающие на загрызенных телах его подчиненных. Животные были большеголовые, с мощными зубастыми челюстями, их руки были длиннее обычного, они отрывали куски мяса от убитых и, дерясь между собой, жадно поедали его.
        - Ах вы, твари! - дико завопил Уг, так, что сорвал голос и осип.
        Палец надавил кнопку-курок, и желтые лучи перерезали волосатые туши зверюг. От сильного удара по затылку у капитана померкло в глазах, и он упал на выжженную огнем турбин землю. Резко открыл глаза, пытаясь хоть что-то разглядеть, но в них сверкали ослепительные вспышки. Кто-то очень громко зарычал впереди. Уг моргнул, перед ним стоял и вопил во всю глотку самый огромный из всех находящихся здесь животных зверь. И бил лапищами в свою волосатую, широкую, словно вещевой шкаф, грудь. Капитан стрельнул, и тот распластался на земле, но из кустов, подпрыгивая и издавая гортанные звуки, выбралось еще с десяток тварей. Они неслись на него, не обращая внимания на сраженные лучами тела товарищей. И, не добежав метра два, остановились, повернув головы в сторону густых джунглей, широкие ноздри жадно всасывали воздух. Уг прекратил стрельбу и прислушался. В тот же миг на поляну, с треском ломая под собой деревья, выбежал исполинский ящер. Таких чудовищ Уг нигде не встречал, ростом оно было не менее девяти метров, длинные сильные ноги, короткие когтистые руки, большой череп с мощными зубастыми челюстями. Это была
машина для убийства. Ящер бросился за убегающими волосатыми тварями, ухватил одну из них и, вскинув голову, проглотил. Все было бы отлично, и чудовище бы убралось с поляны, угнав с собой волосатых. Но открывшаяся с шумом дверь-панель крейсера и выбежавшие наружу женщины, вооруженные лучевыми ружьями, все испортили. Ящер заметил Уганцов, и бросился в атаку.
        - В крейсер! Прячьтесь в крейсер! - заорал капитан, вскакивая с земли, он еще так и не поднялся после внезапного нокаута. - Я что вам говорил!
        Женщины не послушались Уга и застрочили из ружей, поддерживая его стрельбу. А ящер, не обращая внимания на попадания, настиг отступающего капитана. Тело Уга наполовину исчезло в пасти чудовища, челюсти сомкнулись еще раз, и его не стало совсем.

* * *
        Прошла неделя пребывания Уганцов на чужой планете. Оставшиеся в живых женщины сидели в кабине управления и любовались восходом через обширный иллюминатор.
        - На Угане я никогда не видела столь красивого восхода, - задумчиво произнесла Уифа.
        - И не увидишь больше никакого, - без сожаления сказала Уира.
        - И не увижу, - согласилась Уифа. - Эта тварь, когда ты попала ей в глаз, рухнула и разворотила половину нашего крейсера! Да что крейсер, она сожрала капитана, без него мы не смогли бы попасть домой!
        - А знаешь, Уифа, я беременна! - вдруг неожиданно объявила Уира. - Я забеременела от Уганха, от дикаря, понимаешь?!!
        - Я тоже!
        - Что???
        - Да, я тоже, ты не ослышалась!
        Несколько минут они сидели и молчали.
        - Что же теперь делать? - наконец спросила Уифа. - На Угане такого еще не случалось, чтобы две расы смешались в одну!
        - Случалось, - спокойно ответила Уира. - Давным-давно, когда наши народы жили в мире, рождались такие дети! Но потом их просто-напросто истребили, разрушив символ единения двух рас!
        - А какие они, эти дети? На кого они похожи?
        - Они не обросшие, как Уганхи, но и не безволосые, как мы! Волос рос у них на головах и лишь слегка покрывал тело, женщину меньше, а мужчину больше! Цвет их кожи был разный, черты лица, цвет глаз, форма носа! А еще женские гибриды не могли менять цвет своей кожи, как мы!
        - Мне наплевать, что мой ребенок будет Уганцем лишь наполовину! - резко заявила Уифа. - Мы остались одни в этом чужом мире, без шанса вернуться домой! Я буду растить своего малыша, я буду его любить!
        - Я тоже! - В глазах Уиры стояли слезы. - Хотя и зачаты они были из ненависти и отвращения к нам!
        - А ты понимаешь, Уира, что это рассвет! Рассвет новой жизни на этой планете, родоначальниками которой являемся мы! Появятся существа, гибриды, которые бы не смогли выжить там, на Угане! А здесь им предоставлен шанс, целая планета, красивая и богатая!
        - Им придется начинать все с начала! - с тревогой в голосе проговорила Уира. - Ведь это чужой, полный опасностей мир!
        И снова они замолчали, уединившись со своими мыслями и любуясь восходящим над джунглями солнцем.
        - Я хочу мальчика! - нарушив тишину, сказала Уира.
        - Тогда у меня нет выбора, для продолжения потомства нужна девочка!
        Они рассмеялись. Все так и будет, они это знали. Женщины Уганки обладали еще одной чудесной способностью - выбирать пол еще не родившегося ребенка, стоило только захотеть, сильно захотеть.
        - А как ты назовешь своего мальчугана? - спросила Уифа.
        - Я об этом думала, и решила, что имя его будет отличаться от имен Уганцов, начинающихся на первую букву алфавита «У»! Я назову его Адам, по самой последней букве «А»!
        - Тогда мою дочь будет звать Ева, по предпоследней букве! Это будут новые существа, и имена их будут новые!
        Окаменевший скелет гигантского ящера, сыгравшего революционную роль в появлении человечества на Земле, был найден многими миллионами лет позже. Ученые дали ему имя Тираннозавр - ящер-тиран.
        Кровавое пятно
        Настало долгожданное время отпусков, и я вместе с другом, Ромкой Ивановым, молодым программистом, работающим в престижной фирме в Москве, отправился в глухую деревеньку, где проживали мои бабушка и дедушка. Учеба, а потом и работа в автосервисе не оставляли мне времени на то, чтобы навестить стариков, которые всегда были рады моим редким появлениям. Поэтому, как только в работе появился свободный график (правильнее: в графике появились свободные дни), я позвонил другу и предложил поехать со мной, он, не колеблясь, согласился. В деревне Ромка не был ни разу, не купался в проточной реке, не ловил рыбу, сидя на берегу, не бродил по лесам в поисках грибов, для него все, мною перечисленное, было в диковинку.
        Приехали на новеньких «Жигулях» шестой модели, которые Ромка купил на собственные деньги, и поэтому очень дорожил своей «малышкой», как ласково называл он машину. Дед и бабушка, как обычно, были очень рады, сходу усадили нас за стол, и тут уж бабушка порадовала нас своими кулинарными способностями.
        Мы прожили у них неделю, каждый день выезжая на природу, чтобы посидеть у костра и поесть мясо застреленной дедом дичи. Однако настало то время, когда отпуску можно было говорить «прощай», это огорчало, но мы понимали: это просто неизбежно. Неделя пролетела, словно день, а впереди был большой город, и такие же проблемы, бесконечная суета мегаполиса и довольно поднадоевшая работа.
        Весь день и вечер, когда мы выехали из деревни, стояла обычная для лета погода - жарко и солнечно, ничто не предвещало, что через каких-нибудь полчаса все резко изменится.
        Ненастье застало нас в пути, машина ехала по летней дороге, которую я знал наизусть, буквально всю, до каждой ее вымоины и изгиба. Мы не заметили, как на небе появились тучи, лишь внезапно прогремевший гром подсказал нам, что сейчас начнется дождь. Сначала летевшие с неба капли были крупными и очень редкими, но потом плотность дождя сгустилась, и он полил буквально как из ведра. «Жигули» стало заносить, Ромка только и успевал выворачивать баранку. Таких дорог, как эта, размытая, в ямах, полных воды, он еще не видал, поэтому единогласно решили возвращаться, пока еще до нашей деревни было недалеко. Пробуксовав на месте минут двадцать, мы таки смогли развернуться, а дорога в это время превратилась в самое настоящее болото, почва здесь была глинистая, и машина вязла в ней, как муха в смоле. Впрочем, вперед, а точнее, назад, в сторону нашей деревни мы стронулись, двигатель у новой машины был соответственно такой же, да и шины Ромка поставил качественные. В полном «затушевании» всего вокруг черной тушью ночи помогли тучи, из-за которых не было видно ни диска луны, ни так красиво смотревшихся здесь
звезд. «Жигуль» медленно, но верно (во всяком случае, тогда мне казалось верно) продвигался по воде, которая поднялась уже так высоко, что стоило только приоткрыть дверцу, и грязная жижа хлынула бы в салон.
        Прошло довольно много времени, но мы так и не увидели тех редких огней, что горят в деревушке, машина как будто бы двигалась на одном месте, а вода, словно обезумевшая, лила и лила с черных небес. Дороги уже не было видно, забрызганные грязью фары освещали лишь один сплошной бурлящий поток, несший выломанные ветром и давлением дождя ветви деревьев. И вдруг машину сильно тряхнуло, наверняка мы налетели под водой на булыжник, и ее быстро потащило в бок. Сначала Ромка изо всех своих сил и возможностей пытался выровнять ее, однако сдался, поток оказался сильнее. Движок, издав обидное фырчанье, заглох, и машину понесло, словно по горной реке, резко крутануло, как игрушечную юлу, я закрыл глаза, вцепившись в кресло, услышав надрывное: «Леха, держись!», и открыл лишь, когда машина с грохотом перевернулась и встала на правый бок.
        Через десять минут мы кое-как выкарабкались из перевернутой машины, к счастью, никто особо не пострадал, отделались ушибами и мелками ссадинами. Но, в отличие от меня, Ромка получил ссадину куда хуже моих, прямо на сердце, его «Малышка» была ужасно помята, боковое стекло разбито, черные борозды, словно от когтей неведомого чудовища, пересекали некогда белую и чистую машину вдоль и поперек. Я, как мог, успокаивал его, говорил, что не беда, все можно восстановить у меня в автосервисе, и, как-никак, отчасти я был виновен в том, что случилось, идея ехать принадлежала мне.
        - Ну, и что будем делать? - съежившись от холодного дождя, спросил он, немного успокоившись. Я лишь пожал плечами, оглядываясь по сторонам, как будто что-то искал в кромешной тьме.
        - Черт! - резко вскликнул Ромка и метнулся к перевернутой машине, привстал на цыпочки, открывая дверцу.
        - Что, тебя пчела ужалила? - неудачно пошутил я. - Кинулся, как бешеный, чего хочешь-то!?
        - Да погоди ты! - махнул он рукой, протиснулся в салон, и в тот же миг меня ослепил яркий свет, бьющийся из фар, удивительно, но намокший аккумулятор работал. - Смотри, это, случаем, не наша ли деревня? - кивнул он головой.
        Я обернулся, фары освещали стоявший белый щит-указатель на длинном, стальном шесте, однако какая-либо надпись на нем отсутствовала, лишь кроваво-красное пятно красовалось посередине.
        - Не, - махнул я. - На нашем «Нижнеозерка» написано.
        - А что же это? - удивился он.
        - Не знаю. Я раньше не видел этот указатель.
        - Нормально! - покачал головой Ромка. - Заехали, значит, сами не знаем куда!
        Я снова обернулся посмотреть на необычный указатель, в мозгу мелькнула странная мысль, деревня «Кровавое пятно».
        - Ну что ж! - резко сказал Ромка. - Выбора у нас, Леха нет, пойдем, куда показывает указатель, попросим помощи, не мокнуть же нам под дождем!
        И мы пошли, оставив перевернутые Жигули, сквозь мрак и ливневый дождь, по колено в грязной воде. Почти сразу, стоило лишь нам подняться из оврага, впереди мы увидели огни, они были совсем недалеко, метров шестьсот от нас.
        Деревня была маленькой, всего лишь в две улицы, тянувшиеся метров по триста, так что без труда можно было разглядеть ее от начала и до конца. Приблизившись, мы увидели старинные деревянные дома, серые, ободранные и мокрые. Зайти решили в первую попавшуюся хату, которая, в общем-то, не сильно отличалась от остальных. Собаки в небольшом дворике не было, да и вообще их не было слышно нигде, в такую погоду, разве что, жабу встретишь, радостно прыгающую по лужам, все остальные звери, да и люди, сидят в тепле и сухости, переживая стихию. Ну и вот мы с Ромкой волей судьбы вынуждены скитаться под проливным дождем, в грязи, зарабатывая простуду. После того, как я два раза тихо постучал в двери, в доме, где до этого свет горел в одном лишь окне, все засветилось, щелкнула щеколда, хозяин - седоволосый старик с длинной, аккуратно постриженной головой, - даже не спросив, кто пожаловал, не боясь, распахнул деревянные двери.
        - Здравствуйте! - начал я, нарушив неловкую паузу, в течение которой старик с нескрываемым интересом разглядывал нас с ног до головы. - Мы заплутали из-за дождя, и наша машина перевернулась…
        - Мы увидели указатель, - подхватил Ромка. - И вышли на вашу деревню…
        - Понимаю, - наконец вымолвил старик совсем не старческим голосом. - У меня найдется место, чтобы приютить вас до утра, мы живем вдвоем с внучкой, а дом, как видите, у нас большой!
        Он сделал приглашающий знак рукой. Мы вошли в светлые сени, неловко ступая грязными ботинками по чистому полу.
        - Ну, что же вы стоите? - в дверях в дом, откуда пахло вкусной пищей, стояла белокурая девушка лет, эдак, восемнадцати, в простом цветастом сарафане. - Раздевайтесь, проходите, вовремя пожаловали, к ужину!
        - Это внучка моя, Настенька, - объяснил старик, улыбаясь девице. - Сам я, дед Яков, сын Иванов, а вы то?..
        - Алексей я, а это мой друг, Ромка.
        Мы сняли ботинки и верхнюю мокрую одежду, которую Настя старательно развесила на веревку, протянутую под потолком, и старик провел нас на кухню, усадил за стол, который быстро заполнился различными блюдами. Особенно вкусным мне показалось жареное мясо, оно было мягким и чуть сладило, увидев, с каким аппетитом я его ем, дед Яков спросил:
        - Городские, поди?
        - Угу, - махнул я головой.
        - Такого мяса и не видели, вчера, вот, поросеночка маленького освежевал! Не чета вашей колбасе-то, с манкой да бумагой наполовину! А ну-ка, внучка, налей нам винца!
        Настя, сидевшая рядом и не сводившая с меня глаз (даже Ромка это заметил и осторожно толкнул в бок), встала и направилась к холодильнику, быстро открыла его, и тут меня сковал ужас. Я растерянно заморгал, едва удержавшись от того, чтобы не начать тереть глаза, но холодильник уже захлопнулся. Нет, подумал я, наверное, показалось. Девушка, тем временем, наполнила большие граненые стаканы темно-красным, почти непрозрачным, вином, и старик Яков сказал, хвастливо взяв один из них:
        - Свое, родное, из лесных ягод, берите, попробуйте для согрева, а то вымокли до нитки!
        Дед Яков был прав, замерзли мы, несмотря на летнюю пору, жутко, и даже горящая рядом печь не могла унять колотившую нас дрожь. Вино оказалось довольно крепким и, что очень необычно, соленым, я видел, что Ромка тоже это заметил, но обижать старика мы не стали и осушили стаканы до дна.
        - Еще? - спросил Яков.
        - Нет, спасибо! - одновременно отказались мы.
        - А я, пожалуй, выпью! - сказал старик без сожаления, вытирая ладонью пушистые седые усы и бороду. - Налей, Настенька, деду!
        Девушка беспрекословно наполнила стакан, и поставила бутыль с вином на стол.
        Ужин закончился, когда на столе ничего не осталось, кроме обглоданных костей и недопитой бутылки. Старик велел внучке постелить нам в разных комнатах, так как двуспальной кровати у них не было. А потом свет погас, и я закрыл глаза, обдумывая, что Настя хотела мне сказать, лукаво подмигнув глазом перед тем, как погасить лампочку в моей комнате. Я уже почти провалился в сон, как вдруг услышал легкое поскрипывание открывающейся двери, в спальню кто-то вошел, слышались легкие шаги.
        - Ромка, это ты? - шепотом спросил я, понимая, конечно, что это не он. Настя села ко мне на кровать, ее не было видно. За единственным окном по-прежнему бушевала стихия, жуткий мрак, ни луны, ни звезд. Она положила руки мне на плечи, и тут мои губы обжег поцелуй, я не растерялся, хмель от стакана вина придал мне бодрости. Мои руки сами собой обхватили девушку, и я почувствовал теплое, нежное тело, Настя была абсолютно обнаженной. Ее поцелуи, тем временем, стали еще страстнее. Маленькие руки силой сжали мои плечи, и откуда у этой чертовки столько силы. Я почувствовал, как ее зубы сначала полегоньку, а потом сильнее и сильнее сдавили мою нижнюю губу так, что я готов уже был вскрикнуть от боли, но в следующий миг дверь в спальню с силой распахнулась, ударяясь о стену. На пороге стоял старик, с взъерошенной шевелюрой, лицо его, освещаемое керосиновой лампой, которую тот держал, было перекошено злобой, какой-то непонятной, нечеловеческой. Настя в тот же миг оторвалась от меня и обернулась.
        - Он мой!!! - прошипела она совсем не по-женски, как гигантская гадюка. Когда она обернулась, от дикого страха я готов был пробить стену дома. Девушка смотрела на меня абсолютно белыми бельмастыми глазами, кожа на лице была дряблая, словно старушечья, я отдернул от нее руки, тело, недавно теплое и нежное, стало холодным и липким.
        - Тебе понравилось, милый? - издевательским тоном проговорила она, обнажив большие, белые, будто мраморные, клыки, и стала ржать, да, именно ржать, а не смеяться, тряся белыми волосами, которые разлохматились и опадали на лицо и плечи.
        - Пошла вон!!!
        Я как на пружине вылетел из кровати, и услышал полный ужаса вопль Ромки. Старика Якова не было, значит, он уже там, в спальне друга, но комната все же слабо освещалась вдруг взявшейся ниоткуда луной, огромной, алой. Я поспешил на помощь другу, а Настя продолжала ржать, как безумная лошадь, она попыталась ухватить меня, не вставая с кровати, но я увернулся и выскочил в прихожую, плохо освещаемую светом лампы, льющимся из открытых дверей спальни, где был Ромка. Перепуганный программист с вылезшими из орбит глазами выскочил ко мне на встречу.
        - Там!!! Там старик!!! - заикаясь, вопил он. - Я, кажется, убил его!!!
        Я молча зашел в комнату. Дед Яков лежал на полу вниз лицом, под головой его растекалась темная лужица, рядом валялись поломанные деревяшки, все, что осталось от табурета, керосиновая лампа стояла рядом, будто умирающий старик успел аккуратно, не разбив, опустить ее на пол.
        - Я же не специально, Леха! - стал оправдываться Ромка. - Он сам, он сам набросился на меня! Я спал! А он душить давай! Леха, я не хотел!
        Я хотел сказать ему что-то, но не успел.
        - Вы убили моего деда! - услышали мы, и обернулись, в дверях стояла Настя в цветастом сарафане, красивое лицо ее заливали слезы. - Убийцы!!! - с ненавистью закричала она. - Убийцы!!! Будьте вы прокляты!
        - Ну что же ты, внученька, - проскрипел сзади старик. - Оклеветала добрых людей, вот он я, живой!
        Дед Яков стоял на коленях, освещение было никчемным, и кровь, текущая из раздробленной переносицы и пустой глазницы казалось черной.
        - Тогда убьем их!!! - истерически завопила Настя, глаза ее вновь сделались белыми, а лицо постарело. Тем временем, дед с невероятной для старого человека, а уж тем более, для трупа (с такими ранениями он не смог бы жить), вскочил на ноги и бросился на нас. Ромка извернулся и ногой ударил его в живот. Старик вписался в косяк, чуть не сбив с ног свою внучку-вампиршу, резко обернулся, не обращая внимания на удар. Единственный глаз его тоже был белым, словно бельмо, лицо покрылось какими-то рубцами, язвами, борода разлохматилась. Я сделал шаг и почувствовал, что на что-то наступил, резко нагнулся, это была ножка разлетевшегося вдребезги табурета.
        - Что будем делать? - спросил я, беря ножку в руку. Ромка не ответил, он лишь шептал, смотря на притаившихся деда и внучку.
        - Бред, просто бред, этого не может быть! Это же вампиры! Черт, я не верю!
        - Я тоже! - перекидывая ножку из одной руки в другую, согласился я. - Но мне все равно, они хотят нас убить, мы должны защищаться, пусть они будут хоть демонами.
        - Надо выбираться из дома!
        Ромка тоже схватил деревяшку. Я взглянул на окна. Нет, выбить и вылезти не получится, рамы слишком мощные, тем более, двойные.
        - Ну что же вы, сынки, неужто испугались дряхлого старика и его внучку? - проскрипел, как несмазанная дверь в сарае, дед Яков, демонстрируя клыки, которым любой волк бы позавидовал. Настя лишь снова захохотала.
        - Ага! - немного совладав с собой, ответил я. - Дедуль, не подбросишь памперсов?
        На лице старика появилось тупое изумление, в туже секунду я с размаху ударил его по лохматой голове ножкой стула. Ромка тоже не отстал, отшвырнул схватившегося за разрубленную рану на лбу деда в сторону, и вонзил деревяшку в живот столбом застывшей Насте. Девушка противно завизжала и вылетела в прихожую, а мы, пробежав мимо, выскочили в кухню, зажгли свет.
        - Куда же вы, неблагодарные!?
        В дверях за нами появился дед с изуродованным лицом, кровь лила из пробитого черепа и пустой глазницы, седая борода сделалась красной.
        - Черт побери, когда же ты сдохнешь!
        Я буквально влетел в собственные ботинки и, размахнувшись ножкой, снова ударил приближающийся ходячий труп старика Якова. Нет. Не получилось, он перехватил мое орудие и выдрал его у меня из рук.
        - Ну, иди же ко мне! - Он шагнул навстречу. - Я раздроблю твою черепушку! Давненько не ели свежих мозгов, а, внучка?!
        Настя появилась за его спиной, бельмастые глаза выпучились при виде нас.
        - Ну, извини, дедуля, ничем не можем помочь! - Ромка плечом толкнул двери, выходящие в сени. - Закрыто!!! - заорал он. - Они заперли двери, Леха!!!
        - А как ты думал! - прорычал Яков, изуродованное лицо старика исказилось зловещей улыбкой-оскалом, и он бросился вперед. Ножка стула просвистела у меня над головой, я чудом уберегся от удара, и сразу же ответил мертвецу ногою в грудь. Дед Яков отлетел, сбивая холодильник, из которого… О боже! Значит, мне не показалось, повалилось мясо, человеческое мясо, замороженные части тела, ноги, руки, и даже одна голова с открытыми остекленевшими глазами. Вот почему вкус мяса мне показался необычным, старик угостил нас человечиной. Бутылка из-под вина разбилась, красная лужа растекалась по полу. Кровь! Из-за этого оно было соленым, есть, видать, у этих тварей свой секрет сотворить такое с кровью! Казалось, что я не сдержу резкий приступ рвоты, но налетевшая, словно дикая кошка, Настя не дала этому случиться. Ромка в это время продолжал отчаянно штурмовать мощные деревянные двери.
        - Ах, ты, стерва! - зло выкрикнул я, морщась от боли, когти внучки-вампирши были как лезвия, заныла щека, изборожденная красными полосами. Я ухватил стоящий рядом табурет и от души ударил ее по затылку. Пролетев всю кухню, она приземлилась на стол, бельмастые глаза вылетели из черепа и повисли на тонких канатиках-венах, до сих пор не знаю, как там Насте удалось их вставить обратно, причем, перепутав глазные яблоки с глазницами, от чего лицо вампирши стало до безумия страшным.
        - Я не могу сломать ее, Леха!
        Крик Ромки отвлек меня, и дед-вампир воспользовался шансом, однако друг вовремя заметил его, и без разбору стал бить хрустящей от натуги ножкой стула.
        - Их надо протыкать! - вспомнив, заголосил я, наваливаясь на дверь. - Меть в сердце, Ромка! Коли тварей!
        Видя, что у друга ничего не выходит со стариком, а внучка уже облизывается, готовая прыгнуть ему на спину, я бросил бесполезное занятие и, схватив выроненную старым вампиром ножку стула, бросился к Насте. Она взвизгнула, и одним большим прыжком над головой бьющегося Ромки, достигла дверей прихожей и скрылась там.
        - А-а-а-а, не хочешь подыхать, паскуда! - завопил я, нервы были на пределе. - Погоди, я до тебя еще доберусь, вот только дедушку твоего уработаем!
        Старик яростно рычал, брызгаясь пузырящейся пеной, отмахиваясь хилыми когтистыми лапами, будто не чувствуя боли от ударов палками. И вдруг кто-то резко и сильно заколотил в дверь, дед Яков метнулся к ней, и, словно по волшебству, легко толкнув рукой, открыл. На пороге стоял невысокий мужик в засаленной фуфайке и кирзачах, спокойно глядя на истекающего кровью вампира.
        - А я услышал шум, дай, думаю, зайду! - пробасил он хриплым пропитым голосом.
        - Вовремя, сосед, мы как раз с Настенькой свежатиной поужинать решили!
        Старик уставился на нас, облизывая окровавленные усы и бороду невероятным по размеру языком.
        - Свежатину я люблю, - спокойно произнес пришедший, и лицо его, без того старое и морщинистое, заросшее недельной щетиной, сделалось еще отвратительнее.
        Гнусный урод, выставив вперед когтистые лапы, бросился на нас, выпучив белые бельма. Я присел, уворачиваясь, и, что есть силы, вогнал ножку в грудь соседа, а Ромка ударил вдогонку по растрепанному затылку, когда тело уже падало, спотыкаясь через порог прихожей. Вампир заорал клокочущим, хрипатым воплем, заерзал на полу, а через несколько секунд от него ничего не осталось, кроме одежды и кровавых пятен.
        - Бежим!
        Я вонзил ножку в опешившего деда Якова, в грудь промазал. Наплевать, главное - выбраться из этого чертова дома. Оказавшись в темных сенях, увидели черную фигуру, стоявшую в распахнутых дверях.
        - С дороги! - зло выкрикнул Ромка. - Зашибу, твою мать!
        Стоящий хрипло заржал, но смех его оборвался, ножка стула, мокрая и липкая от крови, с легкостью пробила самоуверенному здоровяку-вурдалаку грудную клетку, и он истерически завизжал, словно пьяная шлюха. А мы уже выскочили во двор, слыша, как старик Яков, хихикая и что-то напевая себе под нос, вышел в сени.
        - Ну, куда же вы, гости дорогие? - Настя возникла, как призрак, впереди нас, лицо ее и руки вновь были нормальные, за исключением перепутанных местами глаз, переплетенных на тонкой переносице канатиками-венами. - Что же вы, уходите, не отблагодарив хозяев!
        - Спасибо! - резко бросил я. - А теперь отвали, гадина! Не преграждай путь, а не то насажу на кол, и рука не дрогнет!
        - Что же ты, давай, попытайся пройти! - с вызовом прошипела она, и глаза ее побелели, как у вареной рыбы.
        Я бы мог с легкостью обойти вампирку, перепрыгнув через забор, однако гордость, смешанная со злостью, взыграла во мне. Первая попытка проколоть Настю не удалась, и Ромка поспешил помочь мне, но выскочивший из дома старик с проткнутым брюхом отвлек его на себя. И мы стали биться, выбрав каждый по вампирскому отродью в темном дворике, с чавкающей грязью под ногами, при огромной алой луне, будто попав в очередной голливудский блокбастер.
        Когда все было кончено, и от дедули с внучкой осталось лишь гора перемазанных кровью лохмотьев, лежащих в грязи, мы с другом вернулись в дом, забрали вещи, что развесила сушить Настя, и быстро вышли за пределы двора.
        Солнце уже висело высоко, и мы стояли возле перевернутой машины, смертельно уставшие и злые. Из-за бугра на размытой дороге появился вилявший по непролазной грязи тракторишка, он вскоре достиг нашего оврага и притормозил, дверца открылась, и на нас спокойно, без всякого удивления взглянул измазанный мазутом мужик.
        - Вам куда? - спросил он.
        - В Нижнеозерку! - ответил я.
        - Цепляй веревку, ща выдернем! - подмигнул он, и добавил, качая головой. - Да, ну и погодка вчера была! А вы че, прям в машине ночевали?
        - Да нет, - ответил я, наблюдая за тем, как Ромка пытается открыть багажник. - Есть здесь деревушка одна, сгореть бы ей дотла!
        - Так где? - удивился мужик. - Вокруг нет больше деревень!
        Мы с Ромкой оглянулись, решив предоставить улики, однако стоявшего пару минут назад указателя с кроваво-красным пятном посередине не было.
        Подлинный убийца
        Виктор заглушил «КамАЗ» и, облегченно вздохнув, вылез на улицу. Третьи сутки в пути сделали свое дело, дальнобойщик вконец вымотался. И появившаяся в сгущающемся сумраке ночлежка со сверкающей красными лампочками вывеской «Поел, и спать», оказалась весьма кстати.
        Виктор запер машину, огляделся по сторонам. Рядом с отелем стояло еще восемь машин, среди которых были две фуры, не слишком отличимых от его, загруженной лесом. Дальнобойщики, такие же, как и он.
        Виктору Сергеевичу Смолину исполнилось тридцать шесть лет, но выглядел он гораздо моложе. Был слегка полноват, однако эта полнота ни в коей мере не портила его, а наоборот, придавала ему некую солидность. Рост у него был средний, коротко стриженые волосы, недельная щетина на подбородке, которая, как считал сам Виктор, добавляла его внешности мужественность, сталисто-серые глаза, прямой нос.
        Проверив, не оставил ли он деньги в машине, дальнобойщик двинулся к гремящему и стучащему на все лады зданию. Там играла громкая, ритмичная музыка, там веселились. Виктору же хотелось одного - выспаться, какое уж там веселье. Смолин открыл двери заведения и, морщась, окунулся в пропитанный табачным дымом, вкусом пищи, спиртного и перегара, воздух. Моментально осмотрелся. Конечно, по привычке. Привычка видеть и держать все происходящее вокруг под контролем осталось от двух поездок на Кавказ.
        Так, довольно обширный зал, барная стойка, около двадцати столиков, посетителей мало - восемь человек, по четыре за разными столиками. Судя по активной жестикуляции и стеклянным глазам, гости круглосуточной гостиницы достигли нужной кондиции.
        - Чего желаем? - спросил бархатный голос, как только значительно стихла музыка. Смолин обернулся, бармен встретил его белоснежной улыбкой.
        - Комнату на ночь, - произнес Виктор.
        - Это все? - приподняв ровную, будто выщипанную, бровь, осведомился бармен.
        - Порцию пельменей и стакан разливного пива.
        Поймав себя на мысли, что давно не ел горячей пищи, ответил Виктор.
        - Заказ принял, - с энтузиазмом произнес бармен, протягивая вперед руку. - Ключи, ваша комната под номером двенадцать.
        Виктор забрал ключи и зашагал к ближайшему столику.
        - Через пять минут заказ будет готов, - долетело до него, и в уши снова ударила музыка.
        Сидящие за столиком лишь на минуту обратили на него внимание, и снова принялись за свое нехитрое дело - поглощение спиртного. Сам Виктор спиртного почти не употреблял, ну, разве что, по праздникам, и то, когда был дома. Однако именно сегодня он решил сделать исключение, заказав стакан пива, так как за руль ему садиться вечером. Курить бросил давно, и вел довольно здоровый образ жизни, по утрам зарядка, холодный душ (ну, это, конечно, роскошь в связи с его работой), ну, и все прочее. Из-за стойки появилась девушка в белом фартуке, с подносом в руках, на котором едва уместились пять бутылок водки, и подошла к одной из компаний. Пьяные водители с радостью встретили ее, быстро забрав все с подноса.
        Смолин покрутил затекшей шеей. Как же хотелось спать. Черт, что же они так долго возятся с его заказом. Он посмотрел на барную стойку, чувствуя на себе пристальный взгляд. В дверях, находящихся за стойкой, заколыхалась черная, вся в блестках, занавеска. Дальнобойщик готов был поклясться, что видел за ней того самого белозубого бармена, пристальный взгляд которого разбудил в Викторе тревогу. Через минуту он уже забыл о нем, принявшись за принесенный заказ.
        Расправившись с ужином, чувствуя легкое головокружения и слабость в ногах, Виктор подошел к барной стойке, расстегивая барсетку. Бармен вынырнул из-за штор и встал, улыбаясь.
        - Сколько с меня? - спросил Виктор, чувствуя, что язык стал каким-то большим и тяжелым.
        «Вот уж не думал, что окосею от стакана пива!» - мысленно удивился Смолин.
        - Двести рублей, - продолжая улыбаться, ответил бармен.
        Странно, двести рублей. Уж как-то подозрительно дешево стоил его заказ.
        Однако вслух, расплатившись с заведением, Смолин произнес другое:
        - А где у вас туалет?
        - А это прямо по коридору, - указал рукой бармен. - А потом налево. Да, кстати, ваш номер на втором этаже, найдете?
        Дальнобойщик кивнул и пошел на подкашивающихся ногах. Да, ну и развезло же его. Стакан разливного пива соответствовал эффекту выпитой бутылки коньяка.
        «Усталость, конечно же, усталость, вот что пьянило больше всего», - решил Смолин.
        Вымыв руки, Виктор вышел из туалета, и едва не упал. Пол, потолок, стены - все завертелось бешеной каруселью.
        «Отравился! Я отравился!» - запульсировала тревожная мысль.
        Смолин, шатаясь от стены до стены, бросился в зал с баром, где музыка, казалось, сошла с ума. В полутемном помещении сверкали огни цветомузыки, все трещало и грохотало, за стойкой никого не было, да и за столами тоже, за исключением одного горе-водителя, спящего лицом в тарелке.
        - Эй, есть кто-нибудь? - пытаясь перекричать жуткую музыку, заорал Виктор. - Я, кажется, отравился, мне нужна помощь!
        Никто не появился и на еще пару отчаянных реплик дальнобойщика.
        - Черт, вы что здесь вымерли все? - прошептал Смолин, заходя за стойку.
        В глазах все поплыло, запестрели красные пятна, он едва не упал. С минуту постоял, собираясь с силами, чувствуя, как сильно бьется сердце. Неожиданно силы стали возвращаться, он шагнул к черным занавескам, еще ощущая дрожь в коленях, распахнул их. Уж лучше бы он этого не делал.
        Посреди узкого помещения, заставленного морозильными камерами, газовыми плитами, с дымящимися на них разной величины кастрюлями, висело подвешенное под потолком, на железной ржавой проволоке, врезавшейся в тонкую шею, тело официантки, что пятнадцать минут назад приносила Смолину заказ. Впрочем, даже не ужасная смерть, представившаяся глазам Виктора, смутила его (навидался он всякого в Чечне), а то, что тот самый белозубый бармен, так обходительно относившейся к нему, сидел сейчас на коленях под телом повешенной, и с животной жадностью обгладывал ее маленькие ступни.
        Смолин в ужасе бросился из комнаты, выскочил из-за барной стойки. Силы уже окончательно вернулись к нему. Дернул ручку входной двери. Заперто!
        Оглядевшись по сторонам, Виктор понял, что попал в ловушку. Все окна были закрыты снаружи толстыми листами, и дверь тоже, проломив ударом ноги тонкую фанеру, убедился он. Смолин метнулся к спящему водителю.
        - Эй, ты, очнись! - потряс я его за плечо, крикнул Виктор. - Вставай, тут опасно находиться, где все оста…
        Смолин запнулся, отскочив в сторону. Вскочивший резко из-за стола водитель оскалился, как самый настоящий вампир!
        - Твою мать! - только и сумел выдавить Виктор.
        - Ты мою мать не тронь, святое! - прорычал водила, выпрыгивая вперед.
        Такой прыти от пьяного водителя Смолин не ожидал, да и не успел еще прийти в себя от увиденного, вот и пропустил несколько мощных ударов по лицу и телу. Однако не упал, нарочно попятился, и четко и мощно встретил кинувшегося «зубастого водилу» ударом в челюсть. Потер ушибленный кулак и с разочарованием увидел, что нокаутированный соперник встает с пола, как ни в чем не бывало.
        - Слабак! - рявкнул он, харкая на пол обломанным клыком. Только сейчас Смолин обратил внимание, что жуткая музыка почти стихла. Виктор попятился, подхватывая довольно увесистый деревянный табурет. А когда лицо водителя, изуродованное гнилыми струпьями и наростами, исказилось в зловещей улыбке-оскале, и он бросился вперед, выставив когтистые руки, с размаху опустил стул прямо на голову нападавшего. Вампир рухнул.
        «Вампир? - остаток здравого смысла пытался сопоставить все происходящее с реальностью. - Какой, к черту, вампир? Ты взрослый мужик, прошедший ад войны, ты веришь в эту чушь? Вампир, дьявол, - если есть они, значит, есть и Бог? Нет. Бога нет, уж это ты точно знаешь, ты, повидавший смерть воочию. Тогда что это? То, что сейчас лежит на полу в луже крови, или же просто в мутной кроваво-черной слизи, оскалив белые клыки?! Черт, ладно, вампиров нет, я в них не верю, но я верю своим глазам, эта нечисть пытается меня убить - это мой враг!» - заключил мысленно Виктор.
        Еще два удара, от которых табурет лопнул на две части, добили водилу-вампира до конца. Смолин бегом преодолел зал и коридор, запрыгнул на лестницу, идущую на второй этаж. Дорогу ему преградили сразу двое, это были те водители, что недавно пьянствовали, только выглядели они, будто неделю назад умерли, а зарыть их забыли, и они испортились, лежа в тепле.
        - С дороги! - заорал Виктор. - С дороги, нечисть поганая!
        - А что так грубо? - пробубнил похожий на бочку толстяк, шевеля подвергнувшимися гниению губами.
        - За базар ответишь! - разминая кулаки, просипели второй гнилец.
        Виктор не стал ждать, когда «гнилая парочка» решит спрашивать с него за базар, а врезал толстяку в нос, ушел от вялого удара второго водилы, пнул его в грудь, и помчался наверх. Забежав на второй этаж, где располагались гостиничые номера, Смолин разочарованно застыл. Все двери комнат, сдающихся для ночлега, были из железа, и наверняка закрыты.
        «Мой номер, мой номер двенадцать!» - вспомнил дальнобойщик.
        Он без труда нашел дверь с табличкой двенадцать, она оказалась незапертой, открыл комнату и уперся во мрак, царящий за порогом. Решительно шагнул и застыл, покрывшись холодным потом. В комнате кто-то был, он тяжело и часто дышал, словно больной, послышался скрип, похожий на тот, что издает кровать. Боясь что-нибудь задеть, Смолин стал медленно ощупывать ближайший участок стены в поисках включателя, и почти сразу наткнулся на него. Тот, кто был в комнате, заворчал, кровать протяжно заскрипела, и в следующую секунду загорелся свет.
        Виктор стоял возле порога, а в полуметре от него сопел изъеденный червями труп, уютно устроившийся на белой, разобранной постели. Мертвец открыл глаза, длинный толстый червяк, издевательски помахав хвостом, скрылся в провале, где когда-то был нос.
        - Че надо?! - прохрипел он.
        - Че мне надо тебе явно не нужно! Лежи смирно, и я тебя не трону.
        - Чего? - изумился мертвец, и на секунду Смолин увидел в нем одного из водителей, что сидел за столиком недалеко от него. Увидел вполне здоровым, таким, каким он был внизу, в зале, когда пил с друзьями. Но это был всего лишь миг, а в данный момент перед ним сидел труп, живой труп - зомби!
        - Заткнись и не мешай мне! - зло заорал Смолин. - Я хочу выбраться отсюда, урод вонючий, понял!
        Однако ход, а точнее, окно, из которого хотел выпрыгнуть Виктор, так же как и окна внизу, было забито сталью.
        - Черт! Что за ночка выдалась! - заорал мертвец. - Не дают поспать!
        Зомби вскочил с кровати, и, не успев сделать и шаг, снова упал на нее, получив в грудь. Смолин больше не стал ждать, когда он поднимется, и, не колеблясь, размозжил ему голову табуретом, стоявшим возле кровати. Снова пришло видение, будто перед ним человек, но уже мертвый человек, голову которого он разнес на куски. Виктор почувствовал слабость, ноги подкосились, он смотрел на кровать, а в глазах пестрило от быстрой смены картинок: зомби, человек. Зомби, человек. Зомби, человек. Человек, человек, человек, человек. Зрение сфокусировалось на трупе человека! Смолин проморгался, потер глаза. Человек! Перед ним лежал убитый водитель, залив кровью белую постель. В глазах помутилось, Виктор не понял, как оказался на коленях. Что? Что с ним было? Он взглянул на труп. Он убийца, он убил человека! Но ведь он делал это и раньше, там, на войне. Да, но это был зомби! Он же сам видел, собственными глазами. Смолин обхватил голову ладонями, будто старался удержать разбредающиеся мысли, и услышал звук, напоминающий одинокие аплодисменты.
        - Поздравляю, господин Смолин, вы прошли испытание! - белозубый бармен перестал хлопать в ладоши, заходя в комнату в числе троих вооруженных амбалов в камуфляже. - На вас, как на наиболее подходящем материале, было испытанно новое психотропное вещество, добавленное в пищу. Вы оправдали наши ожидания, а такие люди нужны нашей «организации». Все происходящее, - он сделал неопределенный жест рукой, - плод вашего воображения. А люди, - бармен многозначительно выждал, косясь на труп, - люди были живые! - он белозубо заулыбался. - Вы - подлинный убийца, господин Смолин, это ваша суть!
        Последняя мелодия ветра
        Спасение заложников c захваченного террористами туристического межпланетного шаттла, поиск сбившегося с курса и забравшегося за границы Империи военного крейсера, терпевшего ежечасные нападки пограничных войск соседствующей с человечеством гуманоидной цивилизации. Вы, наверное, скажете - очередной многобюджетный, но не окупивший себя остросюжетный блокбастер. Да нет же, ошибаетесь, это реальность. Реальность 2345 года, в которой я, командир спецподразделения, Ник Васкес непосредственно принимаю участие. Такова работа десантно-штурмовой группы «Летучие мыши». Вот и сейчас, предварительно уничтожив крейсер повстанцев, тем самым, не оставив им возможности сбежать, мы приземлились на поверхность маленькой планетки под названием Кобра Z. Связь с немногочисленной колонией, обосновавшейся здесь всего год назад, была потеряна три дня назад, но в скорее был получен сигнал бедствия, в котором говорилось, что планету захватили повстанцы, и для «Летучих мышей» снова нашлась работа.
        На захваченной планете была зима, и снег медленно, большими неровными хлопьями заваливал ее холмистую серую поверхность, с расположенными в низине домами колонизаторов. Жили люди в огромных, похожих на контейнеры, домах, образовавших два параллельно идущих барака, тянувшихся метров по пятьсот. Оставив пилотов в шаттле, вооружившись самым современным оружием и облачившись в бронекостюмы «Кольчуга», словно десять диковинных бронтозавров, оставляя на неглубоком снегу рубчатые следы, мы двинулись к поселению.
        - Дик, Мэтт, Лиза, Стивен и Джон, ваш барак - левый, - сказал я, и морозный воздух неприятно защекотал мое горло. - Остальные - за мной.
        Еще издалека первый серебристо-стальной контейнер из правого барака показался нам каким-то странно покосившимся набок. Подойдя ближе, мы увидели, что почти вся передняя металлопластиковая стена жилища вместе с дверью отсутствовала. Дом был взорван мощной ракетой, которая разнесла стену и сожгла все внутри, поэтому заглядывать туда не было необходимости. Второй контейнер находился точно в таком же состоянии, а вот третий стоило бы осмотреть внимательней. В дом мы вошли через выплавленное в стене отверстие величиной в человеческий рост.
        Тишина.
        В доме тишина, на улице тишина, мы наделали столько шума, уничтожив крейсер повстанцев, а те даже не соизволили вступить с нами в бой, на них это не похоже.
        - Первый, у нас все тихо! - сообщил мне Дик. - Слишком тихо, это напрягает. - Переговорник затих.
        - Это еще начало, - шедший рядом здоровяк Рик ответил за меня. - Нутром чую, что тут все очень непросто.
        Зайдя в первую комнату контейнера, мы снова обнаружили разной величины отверстия, выплавленные в полу и стенах некогда уютной просторной прихожей. Тут же были и трупы, два детских и взрослого мужчины. Нет, они были не убиты из какого-нибудь оружия, а так же, как стены дома, безобразно расплавлены, растворены, словно на них опрокинули по ведру серной кислоты.
        - Дэниэл, Тим, наверх! - указал я парням на лестницу, идущую на второй этаж.
        Зайдя во вторую комнату, где, очевидно, располагалась гостиная, мы снова обнаружили трупы. Эти люди были вооружены, и в комнате была перестрелка, о чем свидетельствовали многочисленные отверстия на стенах и мебели.
        - Это повстанцы. - Рэй легонько пнул остаток ноги в мощном армейском ботинке, - все, что осталось от расплавленного тела.
        - Ну и кто же их завалил? - недоуменно сказал Рик.
        - Первый, у нас тут еще мертвяки, трое, и это повстанцы! - в наших шлемах раздался спокойный и вкрадчивый голос Дэниэла. - Точно в таком же состоянии.
        - Понял. Спускайтесь.
        - Первый! Первый! - прервал наш диалог взволнованный голос Дика. - Говорит Второй! Тут какая-то хрень… Черт! - раздались выстрелы. - Черт, они ползут…
        - Кто? Кто ползет? Что у вас там происходит? - я пытался перекричать стрельбу и возгласы парней. - Где вы?
        - А-а-а-а! - закричала Лиза, закричала жутко, совсем не по-женски, я почувствовал, как заколотилось мое сердце.
        - Пятый, пятый отсек! - среди этого сумбура мы, наконец, разобрали хоть что-то. - Быстрей, они закрыли выход! Быстрей! А-а-а-а, суки, держите… - голос оборвался хрипом, совмещенными с чавкающими звуками.
        Я не помню, как мы преодолели то расстояние, что отделяло два барака, ноги принесли нас к отсеку, где ждали помощи, молниеносно.
        Мы ворвались в дом через выплавленные в стене отверстия, но там нас ждали одни лишь трупы. Вообще-то, лужи расплавленной человеческой плоти, костей вперемешку с остатками одежды и оружия, трупами назвать можно было с натяжкой, однако сути это не меняло, они все были мертвы. Все пятеро.
        - Черт, да что же это такое! - заорал Рик. - Кто же это вас так, ребята?! Кто? Что за тварь так сделала! - голос его сорвался, и он осел на корточки.
        Я стоял и не знал, что мне делать, что говорить, как вообще продолжать операцию, когда потеряна половина группы, уничтожена за каких-нибудь три минуты. А кем? Врага, для уничтожения которого мы сюда прибыли, самого постигла такая же участь. Кто, или что это все устроил? Впрочем, паника, поселившаяся в моей голове, пребывала там не долго. Я собрался с мыслями и сказал:
        - Ребят уже не вернуть, а мы еще живы, так что, не раскисать, вашу мать! Десантники вы, или хрен собачий?! Мы должны выжить и попытаться спасти оставшихся в живых колонизаторов, если таковые будут…
        - Командир, к-к-командир, - раздался сзади хриплый голос Лизы.
        Я мгновенно определил, откуда он шел, метнулся к массивному, но легкому мягкому креслу, перевернутому с ног на голову, и отбросил в сторону. Лиза лежала на спине, голубые глаза ее были широко распахнуты, они смотрели сквозь меня, шлема на голове не было, и рыжие волосы рассыпались на залитом кровью полу. - Спас-с-с-с-сайт-т-тесь! - еле слышно простонала она, остатки ее тела сотрясли судороги, и она, прикрыв веки, затихла.
        - От них ничего почти не осталось, их даже похоронить нельзя будет толком, - тихо произнес Тим.
        - Первый, на связи «Карающий меч»! - услышали мы голос первого пилота нашего шаттла, Роберта Ричардца. - Мы с Мэтью знаем, что у вас там произошло, возможно, вам нужна помощь?
        - Помощь, конечно, нужна, - признался я. - Будьте начеку, поддерживайте связь!
        Мы выбрались из контейнера на улицу, где погодные условия резко изменились. Дул насыщенный снежными хлопьями ветер, отчего видимость значительно ухудшилась. Следующий дом колонизаторов был заперт изнутри, я выстрелил в замок, и дверь открылась. Свет в жилище был потушен, мы зажгли фонарики и принялись за осмотр. В отличие от предыдущих контейнеров, этот был не затронут ни повстанцами, ни тем (а может быть, и теми), кто оставлял после себя выплавленные отверстия. Гостиная, спальня, второй этаж - чисто. Никаких звуков, ничего, словно в склепе. Я шагнул на кухню. За большим кухонным столом, в изобилии заполненным всевозможными мисками, сидели два силуэта. Я осветил их, и ужаснулся. Мужчина, что был ближе ко мне, развалился на стуле в нелепой позе, повесив остатки головы над тарелкой с какой-то пищей, обильно залив ее кровью. А жена его, белокурая молодая женщина с выпученными толи от боли, толи от ужаса глазами, сидела напротив. Через отверстие, что красовалось на ее груди, можно была видеть спинку пластикового стула, на котором она умерла, обедая в собственном доме. Потолок над ними буквально
пестрил разной величины отверстиями.
        - Черт, снова трупы! - с досадой проговорил Дэниэл.
        В кухонном столе что-то загремело, и мы напряглись, наставив на него стволы. Я сделал несколько тихих шагов и распахнул дверку.
        - Нет! Нет! Пожалуйста, не убивайте! - мальчик лет девяти с заплаканным, перепачканным лицом забился в угол стола.
        - Тихо, тихо, мальчик, никто тебя не тронет, - как можно спокойнее сказал я, опуская автомат. - Мы десантники, мы пришли, чтобы спасти вас.
        Судя по всему, мои слова не произвели на него никакого впечатления, он продолжал со страхом смотреть на нас, его тело била мелкая дрожь.
        - Не бойся нас, мы спасем тебя! - Тим нарушил затянувшуюся паузу. - Как тебя зовут, мальчик?
        Ребенок даже не посмотрел на него, его взгляд застыл на оружии, что мы держали.
        - Дай мне руку, - я протянул ему раскрытую ладонь и он, как ужаленный пчелой, отскочил в сторону. - Если не хочешь, чтобы тебя нашли бандиты, пойдем с нами, тебя никто не тронет, поверь мне!
        - Я боюсь, - наконец тихо произнес мальчик. - Они убьют нас всех, они везде!
        - Кто они? - спросил я. - Кого ты боишься?
        Мальчик судорожно сглотнул.
        - Они вылезли из земли, был взрыв, сильный взрыв, а потом они всех убили, - выпалил мальчуган. - Их не убить, их много!
        - Черт, что за хрень здесь происходит?! - заворчал Рей.
        - С нами ты в безопасности, давай, пошли, и ничего не бойся! - это уже я.
        Маленькая, теплая ладошка легла мне в руку, и я вытащил мальчика из просторного стола, так, чтобы он не увидел мертвых родителей.
        - Где твоя теплая одежда? - спросил я, когда мы вышли в прихожую. - На улице холодно, там пошел снег.
        Мальчик молча подошел к высокому деревянному шкафу, открыл дверку и вытащил оттуда довольно милую, пестрящую мультяшными рожицами, куртку с капюшоном, и быстро надел ее.
        - А где мои родители? - неожиданно спросил он, переводя полные надежды и жалости глаза то на одного десантника, то на другого. - Вы их нашли?
        Черт, такого я не ожидал.
        - Нет, пацан, мы их еще не нашли, - спокойно произнес Рэй. - А разве они не были с тобой дома?
        - Были, мы ели вместе, бандиты ушли, и сказали нам сидеть тихо. Я встал, и хотел взять хлопья в столе, и увидел этих…они были на потолке, а потом…потом погас свет, я сильно испугался и спрятался в стол, больше я ничего не помню.
        - И сколько же ты там просидел? - удивился я.
        - Не знаю, - пожал он плечами. - Долго, очень долго.
        - А что же ты ел?
        - У меня были хлопья и немного печенья.
        - Ты, наверное, жутко проголодался и хочешь пить, Рик отведет тебя в наш шаттл, - я кивнул здоровяку. - Там безопасно, и есть еда и много интересного.
        - А вы что будете делать?
        - А мы будем искать людей, и, может быть, найдем и твоих родителей.
        - Пошли, пацан. - Рик взял мальчика за плечо.
        - Меня Били зовут.
        - Ну, пошли, Били. - Десантник толкнул входные двери, впуская в дом снежные вихри.
        Мы вышли за ними, щурясь от больно бьющего по глазам снега.
        - Будьте осторожны, - крикнул я им вслед.
        За прошедший час, который здесь длился буквально вечность, мы обследовали еще десять контейнеров, находя в них лишь смерть и разрушения. В основном, умершими были жители колонии, повстанцы, что захватили ее, встречались реже. А те, кто это сделал, по-прежнему оставались в тени. Что, или кто это? Мы не знали, с кем имеем дело, потому как, мертвыми здесь были только люди, других тел мы не находили, значит, те обходились без потерь.
        Рик сообщил нам, что они с Били добрались до шаттла без проблем. Я велел ему взять побольше оружия, и возвращаться, возле восьмого контейнера его будет ждать Тим. Ну, а мы с Дэниэлом и Рэем отправились в следующий дом.
        - Черт, ну и погодка, я нихрена тебя не вижу! - Тим прислонился спиной к стенке дома. - Ты скоро? - Ты куда-то торопишься? - раздался в его шлеме голос Рика. - Не терпится скорей побродить по контейнерам, нарываясь на мертвецов!
        - Да нет же, мне просто жутко стоять здесь одному, такое ощущение, будто кто-то пялится на меня отовсюду!
        - Да ты, солдат, в штаны наложил! - Рик хрипло засмеялся. - Не бойся, сынок, папочка скоро придет!
        - Да пошел ты! Черт возьми, тут не до твоих шуточек, придурок!
        Тим отключил переговорник. Стена над головой десантника быстро и беззвучно растворилась, нечто серое и желеобразное вылезло наружу и свалилось на ни о чем не подозревавшего парня, мгновенно разъедая бронированный шлем, кожу, череп. Тим не успел даже вскрикнуть, его тело молча сползло по стене в снег, продолжая исчезать в разрастающимся слизистом существе.
        Не успели мы зайти в контейнер, как услышали шум. Кто-то молниеносно прыгнул за широкий диван, и в ту же секунду стоящий рядом со мной Рэй отлетел к стене, приняв на грудь очередь из автомата. Мы бросились врассыпную, дырявя мягкую мебель из оставшихся двух стволов. - А-а-а!!! Черт, ублюдки! - заорал скрывающийся за диваном человек, его голос оборвался и он захрипел. Я вмиг перепрыгнул столь неразумно выбранную баррикаду, и оказался рядом со скрюченным телом повстанца. Он был еще жив и зажимал окровавленными руками рану на хилой груди.
        - Тварь поганая! - заорал Дэниэл, подскакивая к нам. - Ты его убил, сука! Убил!!!
        В последнюю секунду я успел отшвырнуть в сторону направленное на голову повстанца дуло автомата, пуля прошла в сантиметре от его уха.
        - Ты чего, командир? - Дэниэл застыл в недоумении. - Он убил Рэя! Эта гнусь должна сдохнуть!
        - Сдохнет, - спокойно заверил я его. - Но позже, сперва он расскажет, что у них здесь происходит.
        - С чего ты взял, что я буду что-то говорить, имперский засранец! - захрипел с пола повстанец. - Это только начало, мы захватим еще больше планет, мы заставим Императора повеситься на собственных подтяжках!
        Он закашлялся, выплевывая сгусток крови.
        - Я не прошу тебя лезть в политику и не собираюсь узнавать о ваших грандиозных планах насчет захвата власти, ты до этого все равно не доживешь. Я хочу знать, кто эти существа, что убили здесь всех? И откуда они взялись, ведь раньше их не было, иначе люди не смогли бы здесь прожить целый год?
        - Они и вас убьют! - злорадно проговорил повстанец. - Всех! Всех! Всех!
        - Отвечай! И мы облегчим твои муки!
        Повстанец захрипел, и мне показалось, что он сейчас умрет, но он начал тихо говорить:
        - Мы начали бомбить этот сраный городок! Крушить, взрывать домики колонизаторов, - он говорил с безразличием, делая большие паузы, чтобы отдышаться. - И одна из ракет прошла мимо цели, она попала в холм и разворотила его к чертовой матери. И тогда они полезли, полезли мерзкие твари прямо из-под земли… - изо рта повстанца ливанула кровь, и он затих, страшно закатив глаза.
        - Собаке собачья смерть! - зло проговорил Дэниэл, харкнув в лицо умершего. - Мразь!
        - Первый! Первый, говорит Рик! - взволнованный голос прервал мои перепутанные, сумбурные размышления. - Тим мертв! - Дальше шли выстрелы и неразборчивый мат десантника. - Они везде, они обложили меня! - Услышали мы, выскакивая на улицу. Раздались выстрелы, и все стихло. Сквозь непроглядную метель, навстречу морозному ветру, мы бросились на помощь Рику, хотя знали, что уже поздно.
        - «Карающий меч»! Черт возьми! - Я беспрерывно вызывал пилотов шаттла, но они молчали. - «Карающий меч», ответь!
        Впереди нас замаячило что-то черное, оно лежало на снегу, задуваемое снежной крупой. Добежав, мы увидели остатки мощного тела Рика, он крепко обнимал автомат.
        - О нет, командир, вот они! - завопил Дэниэл.
        Я лихорадочно огляделся по сторонам и меня затрясло. По белому снегу, отставляя после себя борозды разной величины, на нас надвигалась орда серых, трясущихся, как желе, слизней. Они были разные: маленькие, большие, и очень большие, но всех их объединяло одно - голод, который надо было утолить.
        - Получите, твари! - заорал я, стреляя по монстрам, Дэниэл присоединился ко мне.
        Отчаянная попытка убить слизней ни к чему не привела, они продолжали хладнокровно и методично приближаться к нам. И тогда мы побежали сквозь вьюгу, проваливаясь в снег, падая и спотыкаясь .
        - «Карающий меч»! Ответь, как слышишь? - задыхаясь, кричал я, не видя впереди ничего, кроме белого пестрящего покрывала. - Где вы, черт вас возьми!
        Когда силы уже почти покинули нас, а ноги перестали подниматься, впереди показалась размытая туша шаттла.
        - Дошли, почти дошли, - прохрипел Дэниэл. Из последних сил мы поспешили навстречу к спасительному шаттлу, однако увиденное ввергло нас в жуткий, ни на что не похожий шок. «Карающий меч» - грозный и мощный, стоял посреди барханов из снега, а морозный ветер, проносясь сквозь выплавленные в обшивке отверстия, напевал нам грустную мелодию.
        Я - Справедливость
        Они стояли и целовались вот уже два часа, лишь изредка обмениваясь короткими репликами, из которых я узнал, что девушку звали Оля, а ее спутника - Павел.
        Она была из простой семьи, как и он, жила в панельной девятиэтажке, училась в училище, и, казалось, ничто на свете не могло убить в ней природную веселость и жизнерадостность. Они подходили друг другу, и даже больше скажу, они были созданы друг для друга. Я это видел так же точно, как и их самих. Все это хорошо. Однако почему же я здесь? Почему мой Дар привел меня именно к ним, к счастливым и не нуждающимся в чьей-либо помощи? Может быть, снова сбой? Как бывало уже не раз. Да, ну тогда всему причиной стали вспышки на солнце. А сегодня что же?
        Я пошевелил затекшими пальцами, вгоняя острые когти глубже в кору дерева, на ветке которого вынужден был ждать. И вот, дождался. Со стороны старого парка появилась шумная компания. Их было трое - бритых наголо, пьяных и наглых. Подонки - лишь эта ассоциация всплыла у меня в мозгу, такие ни перед чем не остановятся, им на все наплевать.
        Оля с Павлом занервничали, обернулись. Она что-то прошептала ему на ухо, и они перешли ближе к подъезду, уйдя с дороги пьяных верзил. Тем временем, те, запрокидывая пивные бутылки кверху дном и изощренно матерясь, поравнялись с ними и остановились, хохоча.
        - О-о-о-о, здорова, земеля! - протянул один из них, высокий и, очевидно, самый смелый, достигнув ее, этой самой смелости, выпитым больше остальных пивом. - Как дела?
        - Нормально, - спокойно ответил Павел, голос его не дрожал, и это мне понравилось.
        - А это как, нормально? - подходя ближе, спросил квадратный, как шкаф, детина.
        - Да че ты у него спрашиваешь! - прогнусил третий, одетый в одни лишь штаны на подтяжках. - Он же лох, и баба у него шлюха!
        Все хором принялись противно хохотать.
        - Ты кого шлюхой обозвал, засранец! - огрызнулся Павел. - Извинись, быстро!
        - Не надо, Паша, не груби им, не надо! - спохватилась Оля. - Не трогайте нас, уходите!
        - Ты что-то промямлила, сука?! - взбесившись, заорал детина в подтяжках, и бросился к паре.
        Павел заслонил собою Олю, увернулся от удара и сам нанес его! Кулак парня врезался в мощный, небритый подбородок верзилы, и тот повалился на асфальт.
        - Ну, ты встрял, гнида! - не ожидавший такого поворота событий, заорал длинный, выхватывая нож.
        Я взмахнул крыльями, и в один миг оказался на земле, скрываемый тенью деревьев.
        - Эй, вы, подонки, идите, справьтесь со мной! - закричал я, выступая на свет.
        Перед ними я предстал в образе мужчины лет сорока, невысокого роста, коренастого, и быстро зашагал к ним навстречу.
        - Тебе че надо, папаша?! - нервно замахал руками «шкафоподобный». - Не спится в ночь глухую, ну так мы тебя уложим!
        Верзила в подтяжках так и продолжал лежать бесчувственным бревном, крепкий, видать, у парня удар, профессиональный, может, и не стоило им помогать. Да нет же. Не вмешайся я, лежать Павлу у этого подъезда с перерезанным горлом и с дюжиной других ранений, а девушку бы изнасиловали, а потом убили. Я прекрасно видел эти печальные последствия. И знал, что Дар меня не обманывал.
        - Попробуй, уложи!
        Встал я посреди дороги, издевательски подбоченясь. «Шкафоподобный» с победным воплем Кинг-Конга, бросился на меня, и отлетел от жесткого удара в «солнышко», упал на колени, тупо таращась по сторонам. Длинный махнул ногой, намереваясь ударить мне в голову, я легко поймал ее и врезал, что называется, в промежуток. Верзила застонал, складываясь, словно трансформер, и повалился лицом вниз.
        - Че за хрень, папаша, ты че, псих!? - завопил «шкафоподобный», вставая с колен и вытаскивая из мощного армейского ботинка огромный тесак. - Я тебя сейчас полечу!
        Он кинулся вперед, размахивая ножом. Мне было легко с ним, как с ребенком, я выхватил у него этот тесак и вогнал в жирную, обтянутую джинсами, ягодицу.
        - А-а-а-а!!! - дико завопил верзила, падая и хватаясь за зад. - Урод, мы тебя найдем, вычислим, падла! Тебе конец, папаша…
        Я ткнул его в челюсть носком ботинка, и он затих. Ну, вот, кажется, и все. Я взглянул на подъезд. Паша стоял и смотрел на меня ошалевшими глазами, а Оля плакала, прижимаясь к его груди.
        - Спасибо, - заикаясь, выговорил парень. - Спасибо большое!
        Девушка тоже повернулась ко мне, в ее заплаканных глазах читалась бескрайняя благодарность, смешанная со страхом, который быстро уходил.
        - Спасибо, вы просто герой! - сказала она.
        - Твой парень тоже, - спокойно произнес я, и повернулся к парку.
        - Как вас звать? - долетел до меня робкий вопрос Павла.
        - Справедливость, - обернувшись, ответил я, и шагнул во мрак.
        С влюбленной парой я больше не встречался и, наверное, никогда уже не встречусь, но их обидчики никак не могли уйти из-под моего взора. Они были выбраны мною, моим Даром, для перевоспитания. Однако все усилия были напрасны, деградирующие подонки продолжали вести свой пустой, приносящий вред окружающим, образ жизни. И мне ничего не оставалось делать, как убрать их. Длинного сбила машина, и он умер на улице, никто не помог ему, «шкафоподобный» упал с балкона, а тот, что был в подтяжках, вдруг выпал из окна девятиэтажки. Я - Справедливость воплоти, это мой Дар, и вся моя жизнь - это рок, а отшибать рога подонкам я научился.
        Лучший мир
        ...
        Все, такое невозможное в реальном мире,
        становится возможным именно здесь.
        Улица было тихой и пустынной. Лишь изредка проносились по ней скоростные автомобили и проходили прохожие, неестественно красивые и хорошо одетые. Он шел мимо высочайшего стеклянного небоскреба, верхушка которого скрывалась в темных грозовых тучах, что нависали над городом. Через час здесь должен пойти дождь, он знал, так было всегда.
        ...
        «На этом уровне огнестрельное оружие запрещено».
        Высветилось перед глазами. Давивший на плечи бомбомет растворился в воздухе. Идти стало легче, и он прибавил шаг. Улица закончилась тупиком. Белая разрисованная и раскрашенная стена преградила путь. Такую не обойдешь. Это насторожило. Обычно здесь виртуальные враги решают вступить в неравный бой с игроком. Сзади что-то звякнуло. Он обернулся, крышка от мусорного бака, словно юла, вертелась на асфальте. Тяжелый армейский ботинок резко опустился на крышку. Началось. Широкоплечий бритый парень с наколкой на шее ехидно улыбался, обнажив белые острые зубы. Оборотень - такого трудно убить. Рука оборотня сжимала позолоченную рукоять меча.
        - Попался! - прошипел парень. - От нас не уйдешь!
        ...
        «Оборотень. Слабые места - затылочная кость, грудь».
        «Спасибо», - мысленно поблагодарил он программу.
        Пусть у него нет оружия, пусть! Зато у него есть три пары сильных, сокрушающих камень, рук, две пары выносливых ног, умная голова на плечах. Не так страшен черт, как его малюют. И у оборотня есть слабые места.
        Дикий рык оборотня на мгновение оглушил его. И он пропустил пару мощных ударов. Упал на землю. Оборотень бил сильно и умело, мечом он предпочел пока не пользоваться. Это и была его ошибка. Бывший капитан звездного корабля Павел Громов, ныне шестирукий киборг, тело которого он сам выбрал, резким движением выбил из рук оборотня меч. Верхней парой рук ухватил его за горло, поднял над землей, встряхнул. И без всякого намека на суетливость, методично, стал выколачивать нижними парами рук барабанную дробь на груди противника. Лицо парня-оборотня приняло довольно неприятную гримасу. Налитые кровью глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Бывший капитан отшвырнул истекающего желтой кровью оборотня. С ним покончено, он еще не скоро восстановится. А старый капитан будет уже далеко, на шестом уровне, куда оборотню хода нет. Павел потянулся к мечу, в тот же миг его тряхнуло, словно пораженного парализатором.
        ...
        «Оружие оборотня не может использоваться игроком».
        - Ладно, и без него обойдусь.
        Павел огляделся, стало совсем темно, постепенно загорались огни в окнах домов, а в темном грозовом небе поблескивали молнии. Черная темень скользнула по стене. Враг неслышно подбирался к Павлу. Но внимательному игроку, каким был капитан, не составит особого труда обнаружить его, надо лишь быть чуточку внимательнее. Ведь игра, в какой-то мере, на стороне игрока. Павел опередил нападающего из-за угла мутанта-крысу на мгновение, одним мощным ударом ноги перебил ему хребет. Вторым пробил грудную клетку, вырвав вонючие, замаранные зеленой кровью внутренности. Искалеченное тело мутанта-крысы рухнуло на землю. В тот же миг стена, преграждающая путь на шестой уровень, засветилась и исчезла.
        ...
        «Шестой уровень. Будьте осторожны».
        Он вступил на пустую мостовую, мелкий дождик моросил с темного неба.
        ...
        «До цели 500 метров».
        Он быстро зашагал вперед, капитан знал - тут лучше не медлить, себе же хуже сделаешь.
        ...
        «… 450 метров».
        Но быстрый ход не спас. Скрывающиеся на мостовой зомби заметили его. Надо принимать бой.
        ...
        «… 400 метров».
        Павел выпрыгнул вперед, перестраивая тело на ускоренный ритм. Зомби. Программа решила пошутить, когда послала их на него, они не представляли для старого капитана никакой угрозы. Но, в тоже время, Павел знал, что, если эта игра такая же, как и все предыдущие, то после легкого испытания идет сложнейший этап.
        ...
        «… 210 метров».
        Куча разорванных надвое тел позади. Павел решил бежать. Бежал недолго, остановился перед небольшим строением, которое нельзя назвать домом, это было всего лишь четыре стены и крыша.
        ...
        «.. 10 шагов».
        Цель рядом. Он потянулся к ручке двери. В тот же миг его пронзила резкая боль (он никогда не убирал функцию«болевые ощущения»), две пары рук, искрясь, упали на мостовую. Павел отскочил в сторону. От следующего удара он успел увернуться. Средневековый рыцарь, в шлеме и доспехах, занес меч для следующего удара. Капитан Павел Громов обладал отменной реакцией в реальном мире (когда-то давно), здесь она была удвоена. Рыцарь, не успев понять, что произошло, уже катался по земле, стараясь выдернуть из спины собственный меч. Павел не стал его добивать, он у цели, надо идти.
        Он открыл дверь, яркий свет ослепил его.
        ...
        «Миссия выполнена. Спасибо за интересную игру».
        Он отложил виртуальные очки с встроенной матрицей болевых ощущений на стол, зевнул. Дрожащая дряхлая рука потянулась к стакану с водкой. Взяв стакан, старый капитан выпил его залпом, сморщился. Колеса инвалидной коляски скрипнули, он медленно подъехал к маленькому окну, отдернул шторину. За окном была ночь. Павел достал сигарету, закурил. Обвел старыми, больными глазами темную комнатушку и взгляд его остановился на компьютере, стоящем на столе, возле которого тускло поблескивали виртуальные очки.
        Там было у него все, здесь - ничего. Там был его дом, пусть даже, виртуальный, там он был молод и силен, там он был героем. В реальном же мире он был старый, больной калека, который тихо умирал в маленькой темной комнатушке.
        Разговор о наболевшем
        - Нет, нам никогда не жить лучше, покуда дерьмо мы смываем пресной водой! - подняв палец вверх, будто изрек теорему, сказал «потертого вида» мужик, смотря на двух, не слишком отличавшихся от него, товарищей. Я неспешно брел мимо них, устроившихся в ржавой покосившейся беседке. Да и куда мне, собственно, спешить, вся моя жизнь расписана по секундам. Через тридцать минут я отправлюсь домой, еще через двадцать начну готовить ужин, а через час придет ОНА. Та, ради кого и благодаря кому я живу.
        - Вот скажи мне, Толян, да и ты, Вован! - беря в руку стеклянный бутыль и разливая его содержимое по пластиковым стаканчикам, продолжил мужик. - «Великий мировой водный кризис» грянул когда?! Да, правильно, десять лет назад! - не дав возможности ответить двум своим друзьям, нервно выкрикивал он. - То бишь, в 2200! Европа - и та собирает живительную влагу по граммам, что уж говорить об Африке, где вода всегда была на вес золота…
        - Мрут, значит, черномазые от сушняка! - наконец-таки вставил свою речь один из сидевших в облупившейся кожаной кепке.
        - Да, это ты, Вован, каждое утро от сушняка помираешь, а бедолаги негритята от жажды загибаются! - проскрипел, как ржавая дверь, судя из озвученных имен, Толян, краснолицый с большим пузом, на котором едва не лопалась тельняшка.
        Я остановился, сделав вид, что ищу что-то на земле. Мне было интересно, к чему же приведет их дискуссия.
        - Я вот одного не пойму, мужики! - снова завелся начавший разговор. - Где же у этих, кто сидит наверху, - он опять поднял палец вверх, - находятся головы, неужели там, каким местом они садятся на «белого друга», справляя нужду?! И, опять-таки, сделав дело, смывают все очередной порцией драгоценной жидкости!
        - Это ж сколько баблла у нас в каналюгу утекает! - возмущенно воскликнул Вован, задирая кепку на затылок. - А мы тут на пузырь с утра кое-как нашкабали!
        - Да ну ее на хрен, эту твою политику, Петруха! Тоже тему поднял, наливай, давай, лучше, а то что-то разнервничался я! - предложи Толян, почесывая пузо.
        - Лады! - легко согласился главный балагур, названый Толяном Петрухой. - Ну, тогда давай о наболевшем?
        - О бабах что ли?! - в унисон заворчали мужчины, и хрипло заржали над одновременно пришедшей в голову одинаковой мыслей.
        - Да хотя бы о них…
        Дальнейшее я упустил, мое внимание привлекла остановившаяся у ближайшего подъезда иномарка. Из нее вышел высокий, атлетично сложенный брюнет, и поспешил открыть заднюю дверцу. Тоненькая дамская ручка легла в его большую ладонь, он помог молодой женщине лет тридцати вылезти с машины. А потом, несмотря на дорогой костюм светло серого цвета, опустился перед ней на четвереньки. Невозмутимая дамочка сунула в его раскрывшийся рот свою миниатюрную сумочку и, легонько подтолкнув его в зад кончиком туфли, скомандовала: «Домой!»
        - Во! Видали! - зло завопил Петруха, чем снова привлек меня. - Совсем распоясались, сучки! Мы теперь для них ничто, у них, вон, почитай уже у каждой по «ходячему фалоиметатору»! Хочешь, вон, сумку в зубах до подъезда несет, а хочешь, и тапочки! Тьфу! - Мужик смачно сплюнул, и неожиданно взглянул на меня мутным взглядом. - Эй, а ты чо там стоишь в сторонке, давай, присоединяйся!
        - Петрух, ты чо, в самом деле, самим же мало… - начал было Вован.
        - А ты чего это для мужика нормального стакан водки зажилил?! - оборвал его Петро. - А ну, подходи, давай, братан, не стесняйся!
        Откликаясь на призыв, я зашагал к беседке. Двадцать пять минут и шесть секунд, всплыли перед глазами цифры. Времени достаточно для моего небольшого отклонения от постоянного курса.
        - На, дерни с нами! - Петруха протянул мне наполовину наполненный стакан.
        - Спасибо, я не пью! - произнес я дежурную фразу.
        - А что так, больной что ли? - прищурив глаза, спросил Толян. - Или ты из этих…Точно, мужики, он же «кукла», бабский угодник, подкаблучник, мать его!
        Я молча стоял, в заложенную в меня программу не входило отвечать на оскорбления.
        - Правда что ли? - обводя меня взглядом с ног до головы, спросил Вован.
        Я кивнул.
        - А твоя хозяйка не совсем дура, настоящего мужика сделала себе на заказ, почти не отличишь! - Петр хрипло рассмеялся. - Давай, дуй домой, а то влетит, небось, по первое число, если опоздаешь! Хотя, вы, роботы, ну уж очень пунктуальный народ!