Силы небесные Елена Корджева
        Страшные вещи творятся в космосе: флотилию наследного принца великой империи атаковали враги - неизвестно откуда появившиеся чужаки-шорги.
        Еан, наследный принц, в одночасье лишился всего: команды, корабля и даже… тела, украденного чужаками.
        Но сильный духом, он не сдался.
        И не умер!
        Волей судьбы оказавшись на Земле, он вступает в контакт со Стефаном, потерпевшим аварию гонщиком, находящимся на грани жизни и смерти.
        Так встречаются двое сильных духом. Вместе они должны победить и недуг Стефана, и врагов Еана. На помощь приходит команда землян и «силы небесные» - гвардия с родной планеты Еана. Впервые планета Земля принимает такой вызов, но герои верят в себя.
        Вызов принят!
        Елена Корджева
        Силы небесные
        Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.
        
        Глава первая. Пересечение судеб
        Встреча
        Он мчался сквозь пространство - неосязаемое нечто, единственное, что осталось после взрыва, уничтожившего не только корабль, но и всю команду.
        Калейдоскоп звезд в черной бесконечности то и дело менял форму, подчеркивая невероятное, не сравнимое даже со скоростью света, движение, в которое он волей судьбы оказался вовлечен. Он перемещался, мимолетно удивляясь самой способности осознавать собственное существование в виде столь непостижимой малости. Бесконечность увлекала, не оставляя ни единого шанса.
        Вдруг неизвестная неодолимая сила вмешалась в движение, замедлив этот полет без смысла и цели. Словно некий исполин одним взмахом бейсбольной биты отправил его прямиком в приготовленную неизвестным кэтчером перчатку[1 - Кэтчер (англ. catcher - ловец.) - игровая позиция в бейсболе и софтболе, принимает мяч, поданный питчером]. Неминуемое столкновение было бы сокрушительным для любого, обладающего хоть какой-то массой, но в его нынешнем состоянии это не имело никакого значения.
        В любом случае это было хоть какое-то изменение.
        Движение закончилось.
        Теперь его окружала темнота, но не одиночество - в ней явно ощущалось чье-то присутствие. Здесь и был тот неизвестный, изменивший траекторию бесконечного полета Еана.
        Еан…
        Он задумался, и воспоминания послушно выстроились в надлежащей последовательности: он - лорд Еан рю дэ Гилет, младший сын Верховного лорда Беора рю дэ Гилета и леди Теоры рю дэ Гилет, правителей звездной системы Алеот Астар.
        «Мама… Она опечалится, - прилетела нежданная мысль. - Стоп (привычка к дисциплине в том числе на ментальном уровне в роду рю дэ Гилетов воспитывалась с детства), - это только одна из будущих вероятностей. Вероятно, ее можно предотвратить».
        И Еан направил внимание на того, кто был здесь и сейчас вместе с ним.
        Темнота оказалась телом, по странной причине не способным к полноценной жизнедеятельности, судя по различным трубочкам и проводам, снабжавшим его кислородом и питанием. «Ага, кислородно-углеродная конструкция». Еан обрадовался факту как старому знакомому. Впрочем, так и было - его собственное тело имело такой же механизм жизнедеятельности. «Если это тело вообще существует», - снова мелькнула непрошеная мысль, и Еан, по привычке прогнав ее, пообещал сам себе серьезно заняться ментальной дисциплиной немедленно, как только уладит эту проблему. Проблемой следовало считать тот факт, что в настоящий момент он, судя по восприятиям, был начисто лишен собственного привычного тела и находился от него на бог знает каком расстоянии в этом, подключенном к приборам и принадлежавшем другому существу.
        Кстати, о существе.
        Еан огляделся. Да вот же оно! Он не сразу распознал незнакомца, ибо тот вел себя очень странно. По всей видимости, он то ли был без сознания, то ли никак не мог решиться на какую-то определенность, но выглядело это так, словно он желает покинуть это прикованное к аппаратам тело, но не отваживается. Преисполнившись сострадания к несчастному, Еан, позабыв, что он сам, возможно, находится в куда худшем положении, решился на ментальное вмешательство.
        - Ты кто?
        Вопрос, похоже, вызвал еще большее замешательство, и Еану пришлось повторить:
        - Ты кто?
        - Я Стефан, - на секунду замешкавшись, ответило существо.
        - Расскажи о себе, - попросил Еан. - Ты не словами говори, ты думай - я пойму.
        Незнакомец явно обрадовался, что он не один. Он перестал метаться и слегка раздвинул границы своего пространства, где, как в калейдоскопе, переливались картинки жизни. Еан внимательно смотрел на жизнь Стефана Шумахера.
        Скорость была его призванием. Скорость, реакция и расчет.
        Маленькому Стефану не составляло никакого труда рассчитать траекторию летящего мяча или бегущего соперника и успеть занять наилучшую позицию для выигрыша. Возможно, он не был самым сильным - перед Еаном пробежал ряд картинок, где Стефану явно досталось от более старших соперников, но в скорости и расчете ему не было равных. «Так вот как ему удалось поймать меня, - почти усмехнулся Еан своей догадке. - Парень мог бы быть звездой бейсбола».
        Но Стефан оказался гонщиком.
        Еану едва удалось сохранить невозмутимость, оказавшись лицом к лицу с воспоминанием: тонированное стекло шлема, змеящаяся перед ним линия трассы, обитой для безопасности старыми шинами, сливающимися в темные полосы на периферии бокового зрения, нос болида - вишневого цвета торпеда, подчиняющая свою траекторию малейшему движению руля, управляемого уверенной рукой в черно-серой перчатке, грозный рокот форсированного двигателя, к которому на поворотах примешивается оглушительный визг покрышек по асфальту, запах горелой резины, приносимой в жертву гонке, и этот бурлящий поток адреналина в крови, пьянящий и в то же время обостряющий до невероятности все до единого чувства…
        Перед Еаном разворачивалась гонка.
        Монитор над кроватью зафиксировал изменения сердечного ритма и отреагировал тихим писком. Над дверью палаты зажглась сигнальная лампа, и дежурная медсестра, привлеченная сигналом, заглянула в палату. Тело, погруженное в кому, продолжало неподвижно лежать на кровати. Только пульс пациента чуть ускорился.
        На всякий случай проверив приборы и довернув регулятор на капельнице, сестра сделала соответствующую отметку на карте, предусмотрительно размещенной в изножье кровати. «Стефан Шумахер, 24 года, - прочитала она. - Такой молодой, - покачала головой в белой форменной шапочке. - Так жаль».
        Она хорошо знала свою работу, но как же обидно дежурить по ночам рядом с тем, кто вряд ли в состоянии даже когда-нибудь прийти в себя, не то что выздороветь. «Уж лучше разрешили бы эвтаназию для безнадежных больных», - поймал ее мысль Еан. Но вмешиваться, к счастью, - он не был уверен, что в теперешнем состоянии смог бы предотвратить беду, - не пришлось.
        Убедившись, что профессиональная помощь не требуется, сестра покинула палату.
        Пульс продолжал уверенно биться.
        То ли устав от непривычного способа беседы, то ли под влиянием увеличившейся дозы лекарств, но Стефан уснул. Разумеется, трудно назвать сном состояние, в котором тело пребывает в коме, а разум - в бессознательности. Но это было гораздо лучше, чем то, предыдущее состояние, когда дух собирался покинуть тело.
        И во всяком случае, это давало Еану передышку и возможность обдумать ситуацию.
        Итак, он - Еан. Что еще подскажет ему тренированная память?
        Он постарался вернуться в момент катастрофы.
        Да, так и есть, корабль шоргов вынырнул неизвестно откуда. «Как они умудрились остаться незамеченными для систем слежения корабля? Надо будет дать подробный отчет корабелам», - мелькнула параллельная мысль. Тем более что ни с чем подобным за свою относительно короткую жизнь он не сталкивался. Да, пожалуй, и не только он. Шорги, по всей видимости, совершили прорыв в технологии, создав не только возможность оставаться незаметным, но и умудрились вскрыть обшивку, способную противостоять метеоритной атаке, впустив внутрь едва ли не дюжину шорговских киборгов, вооруженных тончайшей сетью, в которую и оказался захвачен Еан. Несмотря на попытки команды отбить атаку, шоркиборги жертвовали собой, подчиняясь единственной цели - захватить пленника живым. Впрочем, иначе как о живом Еане и речи быть не могло. Не зря же к их родовому имени рю Гилет добавлена частица «дэ», означавшая фундаментальнейшее качество, присущее всему роду рю Гилет: бессмертие. Нет, разумеется, речь ни в коем случае не могла идти о вечном бессмертии - это было бы худшим из возможных проклятий. То была система регенерации, позволяющая
быть «неубиваемым» почти тысячу, а то и больше лет.
        Каким-то образом много поколений назад рю Гилеты приобрели это врожденное качество: без согласия самого хозяина никакая внешняя сила не могла уничтожить тело. Правда, неизвестно, регенерировало бы оно, если развеять его на атомы, до сих пор такого не случалось, но за тысячелетия неубиваемости род рю дэ Гилетов смог не просто сохраниться, но и занять главенствующее положение сперва на родной планете, а позже - в звездной системе Алеот Астар, превратив ее из раздираемой междуусобными войнами части галактики в процветающую монархию.
        Вероятно, поэтому шорги так стремились захватить тело, запоздало сообразил Еан. Возможно, они хотели получить пленника или просто боялись, что если развеют Еана на молекулы, то регенерирует каждая из них. «Трудновато им пришлось бы с таким количеством рю дэ Гилетов», - усмехнулся Еан про себя. Но как бы там ни было, понять шоргов было не просто затруднительно, но практически невозможно. А потому этот вопрос Еан отставил в сторону как риторический и продолжил размышлять.
        Будучи захваченным в ловушку, он еще видел схватку между солдатами корабля и шоркиборгами. Затем его, спеленутого паутиной, оказавшейся вполне надежной защитой от космических лучей, доставили на вражеский корабль, и тот немедленно начал движение. Последним, что Еан видел глазами тела, был взрыв, уничтоживший его собственный корабль вместе с командой. Потеря оказалась столь невыносимой, что он, от отчаяния утратив контроль над собой, покинул тело, и его отбросило от корабля в бесконечный полет, приведший его к Стефану, спящему в прикованном к кровати телу.
        Кстати, о теле…
        Еан решил еще раз более внимательно обследовать эту теперь уже их общую со Стефаном территорию. Начав с ближайших мест, он методично осмотрел все, мысленно создавая схему жизнедеятельности. Завершив изучение, он постарался воспроизвести все в целом и сравнить с конструкцией тел алеотов - родной расы. Оказалось, что тело Стефана не просто углеродно-кислородное, но и гуманоидное. Более того, оно было если не совсем, то почти таким же, как алеотские. Еан обрадовался и послал мысленную благодарность старому рю Марану, в свое время потратившему немало сил, чтобы вдолбить неусидчивому ученику основные данные о жизнедеятельности гуманоидных организмов. Настала пора заняться ревизией повреждений.
        Следовало быть очень аккуратным, чтобы не пропустить разрушения, замаскированного работой медицинских приборов. Собрав все свое внимание, он вновь направил его на тело, фиксируя травмированные области. Их оказалось немало. Складывалось впечатление, что на Стефана обрушилось что-то невероятно тяжелое и бесформенное, смявшее ткани, как бумагу, и раздробившее множество костей.
        Однако, несмотря на удручающую картину, с этим, кажется, можно было что-то сделать. Наименее пострадавшим, несмотря на смятую грудную клетку и раздробленные ребра, оказалось сердце. Сейчас оно работало с помощью машины, но, в сущности, ничто, за исключением наркоза, не мешало ему выполнять свою функцию самостоятельно. Сильно пострадавшая печень, к счастью, сама по себе имеет свойства к регенерации. Все, что требуется от Еана, - это слегка ускорить процесс. Хуже дело обстояло с позвоночником: два позвонка раздроблены, и один из осколков перекрыл поток жидкостей и сигналов. Остальные кости, даже те, что были раздавлены в крошку, беспокойства не вызывали - немного внимания и правильного ухода, и срастутся как миленькие. В этом Еан был просто уверен.
        Ему ли не знать: за свои девяносто восемь лет он регенерировал части собственного тела куда чаще, чем его смертные сверстники. Те, несмотря на тысячелетнюю среднюю продолжительность жизни, бессмертием не обладали и потому гораздо бережнее относились к телу. Что, собственно, и делало Еана победителем в любой схватке: невозможно же всерьез попытаться одержать верх над тем, кто не боится поражения! Кстати, по всей видимости, именно это бесстрашие в совокупности с интеллектом и ментальной дисциплиной и стало одной из основных причин того, что рю дэ Гилеты возглавили империю.
        - Посмотрим, как мне удастся справиться с этим телом, - неосторожно громко подумал Еан, разбудив дремавшего Стефана.
        - Ты хочешь что-то сделать со мной? - Стефан пробудился и занервничал.
        - Конечно! Но не с тобой, а с твоим телом. Ты же не хочешь остаться лежать прикованным к постели.
        - А сейчас я прикован?
        - Смотри.
        Еан развернул мысленную схему разрушений, давая возможность пострадавшему осознать масштаб проблем. Сам, с перекрытыми восприятиями, тот, конечно, сделать этого не мог.
        - Нет! - Волна ужаса хлынула на Еана таким мощным потоком, что едва не вынесла его наружу. - Я умру!
        - Да погоди ты вопить!
        Следовало как можно скорее остановить панику, пока этот парень не сбежал. Несмотря на молодость - что такое девяносто восемь лет в самом-то деле? - Еан знал, что именно паника чаще всего бывает главной причиной смерти.
        - Смотри!
        Он принялся мысленно наносить на схему план регенерации. Это не было обязательной частью терапии, но помогало переключить внимание на позитив.
        - Сначала попробуем восстановить поток через ось тела, растворим осколок в крови. По-любому кальций не пропадет, его остальные кости мигом растащат.
        - Ты о позвоночнике? - Стефан послал картинку: какой-то рисунок, выполненный дилетантом, - таким он был двухмерным и плоским.
        - Ага, о нем.
        - А как же позвонки? - Кажется, Стефан опять был близок к панике.
        - Да что ты заладил «позвонки, позвонки»… Их всего-то два поврежденных. Выставим границы и будем наращивать, пока не заполним костной массой. Конечно, время пройдет: неизвестно, как быстро твое тело будет работать. Но в любом случае, начинать же с чего-то надо. Согласен?
        Разумеется, ничего, кроме согласия, от Стефана не ожидалось. Но с детства усвоенные нормы поведения требовали получить от пациента добро на вмешательство. Кроме того, это открывало возможность сотрудничества.
        - Тебе тоже будет чем заняться. Когда я уберу затор, пойдет поток. Ты внимательно следи за ощущениями и сразу скажи мне. Только не отвлекайся!
        Этому приему Еан научился от отца.
        Верховный лорд никогда не запрещал детям присутствовать на любых, даже самых важных переговорах. Единственным условием было соблюдение правил общения: не вмешиваться, не перебивать, но отвечать, причем вежливо, если кто-то к ним обратится. Таким образом решалось сразу несколько задач. Во-первых, дети привыкали общаться не только с родителями, воспитателями и сверстниками, но и с совершенно незнакомыми людьми, к тому же разного возраста, пола и даже расы. Во-вторых, их обучение технологии управления дополнялось обширной практикой - где еще найдешь живые примеры для изучения, кроме как на реальных переговорах, таких, например, как дискуссия с бо Утуру[2 - «бо» (кит. ?) - «военачальник», «правитель области»], управляющим планетной системы Тигардена, славящимся необычайно сварливым характером. Ну и, в-третьих, устанавливались прочные коммуникационные линии между членами правящей династии и подданными любого ранга. Это давало неоспоримые преимущества - ни у кого не возникало даже тени сомнения в правомочности действий Еана, которому, несмотря на юный возраст, отец регулярно давал поручения. И если сыну
по какой-то причине казалось трудным выполнить приказ, отец поступал очень просто: он добавлял заданий так, что первый приказ выглядел уже сущей мелочью по сравнению с тем, что еще требовалось сделать. Таким образом достигались сразу две цели: выполнялось больше работы и исчезало любое волнение по поводу собственной неспособности справиться с поручением.
        Вот Еан и решил воспользоваться папиной наукой, переключив внимание Стефана со страха на содействие.
        Тот, как и ожидалось, внял голосу разума:
        - А куда смотреть?
        - Не куда, а как. Смотри внутренним зрением туда, где будешь чувствовать изменения. Готов? Тогда приступим.
        Еан сосредоточился на ближайшем сломанном позвонке с самым крупным осколком. «Да, с этого и начнем», - решил он. Исследовав желудок, он нашел там достаточно кислоты для растворения. Для защитной оболочки пришлось использовать клетки гематомы, покрывшей весь поврежденный участок. Уже лишенные жизни, они, разумеется, не сотрудничали, и кровяным тельцам пришлось передвигать этот строительный материал, выстраивая надежную защиту. Аккуратно, чтобы не сжечь сосуды, Еан переместил кислоту по кровяным каналам прямиком к поврежденному месту, и она, как и ожидалось, немедленно принялась за работу. Химия оставалась неизменной в любой части вселенной - небольшой, в сущности, осколок стал стремительно уменьшаться.
        Еан вывел образовавшийся раствор за защитную стенку и только после этого убрал защиту. Жидкости тела немедленно хлынули в образовавшуюся полость, а нервный канал зафиксировал движение. Стефан застонал, и монитор вновь отметил учащение пульса. Сестра, которой вскоре предстояло смениться, неохотно заменила опустевшую капельницу и сделала отметку в карте. «И чего бьется? Уж остановилось бы, и хлопот меньше», - с досадой подумала она.
        Эта мысль повисла в воздухе, требуя как только можно ускорить регенерацию. Еан старался изо всех сил. Еще одна капельница закончилась еще до утреннего обхода.
        Дневная медсестра предупредительно открыла перед врачом дверь.
        Размер страховки пациента говорил сам за себя, и заведующий отделением отложил административную работу, чтобы лично курировать знаменитого гонщика. Снисходительно наклонив голову, он слушал отчет о состоянии больного. Затем приступил к непосредственному осмотру пациента. Ничего хорошего, разумеется, не ожидалось, но следовало ни на минуту не забывать об установленных в палате реанимации камерах. Они должны зафиксировать безукоризненное выполнение врачебного долга. А потому каждый не покрытый гипсом сантиметр лежащего на кровати тела подвергся тщательному осмотру. Почему-то особенного внимания удостоились пальцы на ногах. Сестра, впервые сопровождавшая главного, с удивлением смотрела, как светило, тщательнейшим образом прощупав их, о чем-то глубокомысленно задумалось. Сама она не видела ничего необычного в этих пальцах. По крайней мере, на ее взгляд, они ничем не отличались от любых других пальцев, виденных ею в этом тяжелом отделении, - но мало ли о чем думает начальство. Она же не умела читать мысли в отличие от Еана, без труда уловившего суть идеи: «Надо бы ногу ампутировать. Во избежание
гангрены. Все равно парень не жилец, а так побольше страховки отработаем».
        Что такое страховка, Еан не знал, но от идеи ампутации пришел в ужас: «Да что же за медицина на этой планете! Почему они не занимаются регенерацией? Что за варварство!»
        На его родине подобное было попросту невозможным. Предварительное решение о подобном вмешательстве принималось на уровне Большого медицинского совета планеты, в чью обязанность входила полная инспекция деятельности врача, обратившегося за подобным разрешением. В случае необоснованной просьбы тот мог навсегда лишиться права работы.
        Но даже если совет давал одобрение, право принятия окончательного решения принадлежало только и исключительно владельцу тела: никто не взял бы на себя ответственность за нанесение ущерба чужой собственности.
        Еан вспомнил судебное дело с планеты Фермоза. Брачные обычаи тамошних аборигенов приводили к огромному травматизму среди молодежи. Раз в четыре года, в сезон планетарных брачных игр, туда приглашали медиков если не со всей галактики, то с дюжины ближайших планет. Правительство делало все, чтобы сохранить здоровье молодежи, не щадящей себя во имя традиций. В деле фигурировал отказ владельца тела в ампутации поврежденной части правого окончания хвостового отростка, единственная функция которого сводилась к раскрытию хвостового веера, как того требовал брачный обряд. Потеря хвостового отростка никоим образом не сказывалась на жизнедеятельности, однако юноша счел невозможным лишиться этого символа мужественности, предпочтя быструю смерть долгому прозябанию в статусе изгоя. Большой совет обратился в суд против коллеги, допустившего гибель пациента, но проиграл: суд единогласно признал право юноши на распоряжение собственным телом.
        Протест, который ощутил Еан, оказался столь силен, что тело на него среагировало и слегка дрогнуло. Врач, не сумевший распознать источник движения, с испугом отдернул руку. С сомнением глянув на пациента и убедившись, что он по-прежнему в коме, а стало быть, шевелиться не может, он решил, что дрожь вызвана вчерашними дружескими посиделками, и решил пока не рисковать. Страховка, конечно, страховкой, но надо быть сумасшедшим, чтобы рисковать своим положением, взявшись с похмелья оперировать.
        И он заторопился вон из палаты.
        Сестра проводила взглядом удаляющуюся спину светила и принялась за свои прямые обязанности. Что-что, а дело свое она знала.
        Прочитав записи ночной смены, она обнаружила, что капельницу ставили дважды за ночь. Это было несколько странным, но, в сущности, безобидным отклонением. К тому же вреда пациенту от этого точно не было - пульс выровнялся, и давление нормализовалось. Решив, что еще одна капельница не повредит, она подключила новый контейнер и вышла.
        Когда за ней закрылась дверь, Еан буквально перевел дух. Он до сих пор не мог прийти в себя от пережитого потрясения. Теперь он понимал, чем была вызвана паника, охватившая Стефана: тот, как видно, отлично знал местные традиции. «Нельзя допустить, чтобы это вполне пригодное к жизни молодое тело искалечили, - надо поторапливаться», - решил Еан.
        - Как дела?
        - А? - Стефан, похоже, так старался выполнить поручение, что даже не заметил, какому риску только что подвергался.
        - Как дела? Что происходит?
        - Да я даже не знаю… - Он еще раз прислушался и вдруг с удивлением объявил: - Кажется, пальцы на ногах замерзли.
        «Еще бы им не замерзнуть, - подумал Еан, - если никто не позаботился их как следует укрыть после осмотра. Ладно, это малое из зол». По-видимому, визит остался незамеченным для его товарища. Он решил промолчать, чтобы не создавать большее расстройство.
        - А раньше ты свои ноги чувствовал?
        Стефан сосредоточился и вдруг с удивлением констатировал:
        - Нет… А может, они раньше не мерзли?
        - А мы не знаем. - Еан даже представил себе, как бы он ухмыльнулся, если бы был в собственном теле. - Потому что контакта с ними не было. Вспомни.
        - Да, точно! Я их просто не чувствовал… Так тебе удалось? Ты растворил осколок? А я даже не заметил!
        «Конечно, ты не заметил. - Еан совершенно не удивился. Судя по всему, на этой планете не работали с телами на молекулярном уровне, и парень попросту не знал, насколько тонким может быть вмешательство. Он, небось, так приготовился терпеть боль, что даже не ощутил локального повышения температуры во время химической реакции.
        Ну ладно.
        Похоже, промелькнувшая было идея обучить Стефана только что потерпела полное фиаско. Придется справляться самостоятельно.
        - Хорошо. Ты согласен, чтобы я начал наращивать новые позвонки?
        Формальность требовала подтверждения, и он было тут же получено:
        - Конечно!
        - Отлично. Тогда мне нужно твое содействие. Мне надо, чтобы ты спал.
        Почему-то углеродно-кислородные тела лучше всего восстанавливались во время сна. Только когда владелец тела спал, парасимпатическая нервная система работала на полную мощность. И хотя тело пребывало в коме, то, что сам Стефан бодрствовал, затрудняло процесс. Молодой гонщик, по-видимому, знал или догадывался об этом, ибо согласился почти безропотно.
        - А ты не уйдешь?
        Еан усмехнулся про себя детской наивности вопроса и поспешил успокоить товарища:
        - Не уйду. Пока тебя не починю, не уйду. Спи.
        И Стефан послушно заснул.
        Монитор тут же отразил изменения в состоянии больного и сообщил об этом легким писком. Сестра, немедленно появившаяся на пороге, впрочем, не нашла ничего внушающего опасения. Она поправила одеяло и вышла.
        Еан трудился, как проклятый.
        Слишком много переломов, слишком мало кальция. И чего они экономят? Очевидно же, без кальция костям попросту не из чего строиться. Приходилось идти на жертвы, беря стройматериал из здоровых костей. «Вот погоди, - мысленно разговаривал он с телом, - я тебя починю, а потом уже, когда ты на ноги встанешь, столько кальция найдем - будет скелет, как у динозавра».
        Тело, впрочем, не спорило. Почувствовав поддержку, оно на своем, животном, уровне изо всех сил старалось сотрудничать, чутко реагируя на помощь.
        Утром вновь был обход.
        Осмотрев каждый сантиметр, врач изрядно удивился, обнаружив, что пальцы ног, торчащие из-под гипса, не имеют никаких признаков воспаления. Похоже, гангреной тут и не пахло. «А ведь он, пожалуй, выкарабкается, - подумал он. - Ходить, конечно, не будет, но и в коляске люди живут. По крайней мере, можно будет насчитать страховку за реабилитацию». И, одобрительно похлопав по плечу дневную сестру, он покинул палату.
        Еан перевел дух. Кажется, резать не будут.
        Пока медсестра занималась гигиеническими процедурами, он отважился на контакт. «Кальций, нужен кальций!» - изо всех сил старался он донести идею до головы в форменной шапочке. Сестра еще какое-то время продолжала обтирания, но вдруг в недоумении выпрямилась и заозиралась в поисках то ли бесплотного голоса, то ли кальция. Источник идеи ей обнаружить, конечно, не удалось, а вот кальций оказался в наличии. Несколько неуверенно она принялась прилаживать капельницу.
        «И магний!» - вдогонку почти кричал Еан.
        Та уже совсем растерянно завертела головой, но выполнила и эту команду. Теперь было из чего строить кости.
        Еан никак не мог вспомнить, как именно назывались эти гигантские животные, которых использовали фермеры на одной из небольших планет звездной системы Акаб. Их метаболизм позволял им работать без сна и отдыха в течение всего сезона уборки урожая, перетаскивая огромные контейнеры с местными фруктами - источником доходного экспорта. По окончании сезона животные впадали в продолжительную спячку, просыпаясь только для того, чтобы зачать потомство. Роды и вскармливание детенышей тоже происходили во сне, а к сезону урожая малыши уже могли не просто самостоятельно передвигаться, но и перетаскивать небольшие грузы.
        Похоже, Еан основательно устал, раз стал напоминать себе об этой странной разновидности экзотической фауны. Во всяком случае, возможность впасть в небольшую спячку его очень порадовала бы, ибо рутина утомляла. Лучшим отдыхом, конечно, стала бы прогулка, но об этом можно было только мечтать - надзор пока требовался беспрерывный. Поймав себя на глупости, он велел себе выбросить ее из головы немедленно: энергии на расстройство тратится немало, а пользы для дела - шиш. «Нет, вернусь - и сразу к старому рю Дерку. Лучше него специалиста по ментальной дисциплине не найти».
        Во всяком случае, он вполне мог бы гордиться результатами своего труда. В одиночку, без всякой помощи ему удалось практически восстановить это тело за относительно короткий срок.
        Заведующего отделением интенсивной терапии вырвал из сна телефонный звонок.
        - Шумахер вышел из комы! - Голос ночной сестры осип от волнения и звучал как из подземелья. - Вы слышите, доктор? Шумахер очнулся!
        Обалдевший спросонья, тот не сразу сообразил, что речь идет не о знаменитом на весь мир гонщике, а о его однофамильце с той же профессией, находящемся сейчас к тому же на собственном особом контроле врача.
        - Сейчас буду! - На ходу одевшись и оседлав шею галстуком, он ринулся в гараж.
        Спустя полчаса, не встретив по пути ни единой машины, он уже припарковался прямо у входа в приемный покой и сломя голову ринулся к лифтам. Промчавшись со скоростью экспресса по этажу, эскулап с пыхтением ввалился в палату и прищурился от неожиданно яркого света. Когда глаза адаптировались, а дыхание восстановилось, он обнаружил, что еще недавно не подававшее признаков жизни тело внимательно смотрит на него с подушки.
        - Здравствуйте, доктор. Я рад, что вы приехали.
        Голос звучал хрипло, но так и должно было быть - в конце концов, эти связки не работали почти полторы, а может, и все две недели. К тому же все это время им изрядно мешал зонд, который сестра вытащила, не дождавшись врачебного распоряжения.
        «Живой! Невероятно! Ну уж теперь страховщики раскошелятся по полной программе. - Широко улыбаясь, врач приблизился к кровати. - Да я еще и имя себе на этом случае сделаю. Надо будет статью написать».
        - Здравствуйте, мой дорогой, с возвращением! А уж как я рад, что вы очнулись, вы и представить себе не можете!
        Собственно, в этом не было никакого лукавства. Он действительно был чертовски рад. И неважно, что имелся дополнительный мотив в виде страховки - это только усиливало радость. Повинуясь профессиональному долгу, он попытался приступить к осмотру, но пациент его остановил:
        - Погодите, доктор. Можно мне поесть? Я мяса хочу. И чаю сладкого.
        - Чаю? Да, конечно, чаю сладкого можно немедленно. - И врач так выразительно посмотрел на ночную сестру, что ее словно ветром сдуло из палаты. - А вот с мясом даже не знаю…
        - Но мне очень хочется! Хотя бы курицу…
        Взгляд с подушки и интонация голоса были столь красноречивы, что доктор моргнул - именно таким тоном его трехлетняя внучка добивалась от любящего деда всего, чего угодно. Он даже сглотнул, словно почувствовав неодолимое желание пациента поесть нормальной пищи.
        - Давайте-ка не будем рисковать. - Здравый смысл все же взял верх над эмоциями. - Я разрешу вам выпить бульон и попрошу, чтобы туда измельчили небольшой кусочек курятины. Такой компромисс вас устроит? А завтра посмотрим - не исключено, что уже и можно будет.
        Сестра принесла горячий сладкий чай и принялась поднимать подушки, устраивая больного поудобнее. И пока сестра помогала воскресшему Шумахеру, доктор отправился в свой кабинет, чтобы заказать в ресторане особое блюдо - бульон с кусочками курицы. Надо заметить, что в приступе радости заказ он оплатил со своего личного счета.
        Налюбовавшись хорошим аппетитом молодого человека и последовавшим за ночной едой крепким сном, доктор отправился домой, лелея надежду попасть в историю медицины.
        Еан наконец-то решился.
        По правде говоря, ему давно уже требовалась смена деятельности, да и надо же, в конце концов, сориентироваться, куда он попал. А потому, убедившись, что все идет правильно: Стефан спит, а тело восстанавливается в строгом соответствии с заданной программой, - он решил прогуляться.
        Установив на всякий случай метку рядом с госпиталем, чтобы не заплутать возвращаясь, он поднялся над городом и принялся осматриваться. С детства обученный мыслить космическими масштабами, он попытался определиться со звездой, скрытой по ночному времени в тени планеты - на небе виднелся только серебристый серп ночного светила. «Тоже мне проблема, - усмехнулся Еан про себя, поднимаясь и привычно направляя внимание на ближайшие видимые созвездия. - Вот и Кассиопея, и Альфа Центавра… Ну и куда же меня занесло?»
        О нет!
        В первый момент возникло невероятное искушение сделать вид, что это ошибка, и попробовать определиться с местоположением еще раз. Но уж кто-кто, а он-то точно знал, что никакой ошибки нет и не может быть: его внутренний навигатор работал четко. По какому-то невероятному стечению обстоятельств он оказался именно там, где хотел быть меньше всего. «Как они называют свою планету? - задался он вопросом и немедленно получил его: ноосфера вокруг него хранила все мыслимые названия. - Ага, Земля… Ну что же, пополни свой опыт, узнай и этот мир».
        А что еще оставалось делать?
        И он спустился ниже, пытаясь уловить, чем и как живут на этой планете ее обитатели.
        Исследование оказалось настолько захватывающим, что он почти потерял счет времени. Еще бы - здесь оказалось множество разных рас и народов, образующих связи и отношения, которых хватило бы на несколько планет, а то и созвездий. «Надо же, какой поразительный конгломерат. - Еан не уставал удивляться и восхищаться причудливостью происходящего. - Они до сих пор не сдаются!» Наконец, насмотревшись вдоволь, он вернулся и немедленно обнаружил, что за время его отсутствия Стефан решил взять бразды правления в свои руки.
        Никакой ошибки: вполне бодрого пациента куда-то везли прямо на кровати, оборудованной, как оказалось, колесами. Еан решил не суетиться, а тихо понаблюдать. Заодно он быстро пробежался по основным поврежденным участкам тела, отметив, что результат более чем заслуживает одобрения. Не будучи дипломированным врачом, а имея за плечами лишь курс по выживанию, усиленный неистребимым намерением доктора рю Морана вдолбить императорскому наследнику все, что только могло пригодиться тому в долгой тысячелетней жизни, он справился на славу.
        Конечно, до полного выздоровления еще необходимы время и тренировки, но основа сложилась прочно. Оба позвонка еще не нарастили достаточный костный слой, но уже обволокли нервный ствол со всех сторон, обеспечив защиту для нервных потоков. Ребра тоже потихоньку срастались. Чуть хуже обстояло дело с трубчатыми костями ног, но через небольшое время и они придут в полный порядок. Что касается печени, то, пока Стефан спал, тело усердно трудилось над ее регенерацией и изрядно преуспело.
        В общем, дело шло на лад.
        Что, впрочем, вскоре подтвердили и местные врачи. Они, как оказалось, не обучены использовать собственные органы чувств и вынуждены просвечивать тела лучами, сродни космическим, но очень-очень слабыми. Почему-то этот метод назывался рентгеном. Изображения на пленке, судя по наблюдениям, вызвали у местных специалистов огромный ажиотаж. Доктор, который поначалу хотел отрезать ноги, теперь потрясал снимком кости голени и вещал о собственном предвидении целой куче обступивших его людей в белых халатах. Еану очень хотелось припомнить доктору первоначальное намерение, но он решил проявить великодушие. В конце концов, насколько он мог судить, радовался тот совершенно искренне.
        После того, как все эти люди вдосталь навосторгались достигнутым успехом, Стефана отвезли обратно в палату, где он, накормленный теперь уже настоящей курицей, снова уснул.
        Еан же вновь отправился изучать планету, упоминания о которой на родине не пользовались популярностью. Изучать, сопоставлять и думать.
        С утра врач разрешил Стефану принимать гостей, и Еана отвлек громкий возглас «Мама!», которым тот приветствовал вошедшую в комнату даму с выкрашенными в ярко-огненный цвет волосами и стремительно бросившуюся обнимать попавшего в беду ребенка.
        «Мама, она и есть мама», - подумал Еан, вспомнив, как маленьким он свалился, не удержавшись в седле, с испугавшегося чего-то зирга, а его собственная мать, совершенно позабыв о статусе первой леди, бежала к нему на помощь. Улыбнувшись про себя, он снова отдалился, чтобы проявить деликатность и не мешать Стефану наслаждаться материнским вниманием.
        Возвращение оказалось омрачено ощущением мрачной безнадежности: посторонних в палате не было, но пациент изменился до неузнаваемости. Внешних изменений не заметил бы ни один посторонний человек, но Еан-то посторонним в настоящий момент точно не был. Пожалуй, никто в целом мире не знал сейчас Стефана лучше, чем он. Ну, за исключением, конечно, самого Стефана. А тот был не похож сам на себя. Еще утром излучавший радость, сейчас его новый друг впал в оцепенение, полностью закрывшись от любого контакта с окружением.
        - Как дела? - Еан мог поклясться, что вопрос услышан, однако ответа не последовало.
        «Ну что же, не впервой», - вздохнул он, вспоминая, как долго тренировали его в Центре подготовки капитанов именно по части улаживания всевозможных эмоциональных срывов в команде. Как бы ни готовили каждого члена команды, как бы ни проверяли на психическую устойчивость, алеоты, да и не только они - то же самое можно было сказать почти о любой расе галактики, - оставались подверженными эмоциям. И в условиях дальнего космоса, когда помощи извне ждать не приходится, для сохранения работоспособности всей группы капитан должен уметь справляться с подобными расстройствами собственными силами. От всякого рода химических препаратов пришлось отказаться еще несколько тысячелетий назад: оказалось, что лекарства хоть и блокировали негативные эмоции, но превращали дееспособного члена команды в обузу. А потому одним из обязательных требований к капитану являлось умение улаживать расстройства на ментальном уровне.
        «Ну вот, поздравляю, - обратился он сам к себе. - Хоть ты пока лишен собственного тела и команда у тебя всего из одного человека - ты снова капитан. Давай, принимайся за дело!»
        И он взялся за работу.
        Стефан, конечно, не подозревал, с каким специалистом имеет дело, и упорство, с которым он пытался спрятаться от проблемы, выглядело детской попыткой, справиться с ней не составляло большого труда. Вскоре Еан с удовлетворением наблюдал, как оцепенение сменилось бурно хлынувшими слезами.
        Поток рыданий потихоньку иссяк, и наконец в поле видимости появилась причина расстройства: перед мысленным взором обоих пошли образы, которые память Стефана выдавала с невероятной быстротой. В каждой картинке, в каждом эпизоде присутствовало одно и то же лицо.
        - Кто это?
        - Николь, - прозвучал ответный полувздох-полувсхлип.
        Чувства эстетики Еану более чем хватило, чтобы определить: перед ним - настоящая красавица. Уж очень гармонично сочетались между собой все детали ее высокого стройного тела, начиная с удлиненного лица с небольшими, но выразительными скулами, обрамленного свободно падающими на плечи прямыми почти белыми волосами - до длинных, совершенной формы конечностей, обеспечивающих струящуюся пластику движения. Глаза - большие, пронзительно голубого цвета - смотрели прямо, очевидно свидетельствуя о наличии характера.
        По всей видимости, расстройство Стефана вызвало нечто, связанное с этой красавицей. Судя по содержанию картинок, их с девушкой связывали более чем нежные отношения, и Еану не пришлось ломать голову в догадках. «Надо же - ломать голову», - усмехнулся он, удивляясь столь явному несоответствию его нынешнего положения с устойчивой фразой, вылезшей так некстати. С другой стороны, ни разу ему не доводилось слышать, чтобы хоть кто-нибудь оказывался в его положении, а потому, вероятно, во всех остальных случаях у того, кто ломал голову, эта самая голова, по крайней мере, была.
        Итак, Николь являлась, по меньшей мере, сексуальным партнером Стефана и играла в его жизни очень большую роль. Так что же такое случилось, чтобы парень настолько потерял контроль над собственными чувствами?
        Разгадка оказалась банальной до невозможности. «Неужели в каждой цивилизации обязательно повторять одни и те же ошибки», - мелькнуло непрошеное сравнение. В одной из картинок всплыло письмо, которое красотка, по-видимому, не отважившись прийти лично, а возможно, просто не желая тратить время, передала возлюбленному («Да нет же, бывшему возлюбленному», - поправил себя Еан) с его матерью.
        Стефан - а вместе с ним и Еан - вновь перечитывали короткое послание:
        «Дорогой Стефан.
        Мне очень жаль, что с тобой случилась такая неприятность.
        Ты, конечно, герой, но ты же сам понимаешь, что в своем теперешнем состоянии никак не можешь быть мне полезен.
        Я не думаю, что есть смысл продолжать наши отношения.
        Фрау Амалия сказала, что ты в коме и неизвестно, очнешься ли.
        На тот случай, если ты очнешься, я передала с ней письмо.
        Надеюсь, ты не слишком расстроился. В конце концов, если ты все же придешь в себя, тебе все равно придется привыкать к новому образу жизни.
        Удачи.
        Николь».
        Еан считал себя достаточно закаленным в области взаимоотношений с противоположным полом, но даже его захлестнула волна отвращения к цинизму, сквозившему в каждой строчке: «Надо же - неприятность! Да если бы не мое вмешательство, парень до конца жизни оставался бы прикованным к постели. И это она называет неприятностью!»
        Пожалуй, Стефану было от чего впасть в отчаяние.
        С другой стороны…
        - С другой стороны… - Еан решил брать быка за рога. - С другой стороны, она ведь не знает, что ты очнулся.
        - Знает. Мама ей сказала.
        - И что?
        - И ничего. Она сказала, что все уже для себя решила и не хочет подавать ложных надежд.
        - Понятно. А ты? Ты чего хочешь?
        - А что, ты можешь ее вернуть?
        В голосе Стефана явственно прозвучал сарказм, и это было хорошо.
        - Вопрос не в том, что я могу, а что - нет, а в том, чего хочешь ты. Что ты сам для себя считаешь правильным? Возможно, она изменит мнение, когда узнает, что уже через пару недель ты и думать позабудешь о переломанных костях. - Еан не стал добавлять, что впереди долгий период восстановительных тренировок.
        - И что? Что это изменит? Я имею в виду, - Стефан решил внести уточнение, - что отношения двоих - это вопрос доверия, а не каких-то там костей. Даже если она передумает и вернется, как я смогу ей верить?!
        Возразить на это было нечего.
        Собственно, Еан прекрасно понимал, что Стефан прав, и несказанно обрадовался, что тот сам пришел к единственно правильному решению. К тому же такое состояние дел очень устраивало самого Еана. В конце концов, у него-то тоже есть свои планы, и никакая Николь туда вовсе не входит.
        - Так ты будешь сообщать ей о своем выздоровлении?
        - Нет! - Ответ был произнесен вслух и прозвучал более чем категорично. - Нет! Предателей не прощаем.
        В памяти Стефана тут же вспыхнуло воспоминание, давнее, еще совсем детское, и Еан увидел нескладного мальчишку, чье лицо густо усыпали рыжие точки, почему-то особенно плотно облюбовавшие нос, а волосы - тоже рыжие - торчали в разные стороны забавными вихрами. Несмотря на невысокий, почти на полголовы ниже Стефана, рост, он покровительственно держал руку, белую кожу которой тоже густо покрывали веснушки, на плече друга. «Предателей прощать нельзя, понимаешь?!»
        - Кто это?
        - Это Рыжий Бруно. - Похоже, это воспоминание доставило Стефану удовольствие. - Мы с ним с детства не разлей вода.
        - А по какому поводу вы предателей обсуждали? - Еану и впрямь стало любопытно.
        - Да так, пришлось….
        Уклончивый ответ говорил сам за себя.
        - Предатель, он и есть предатель. Предателей не прощают.
        Последняя фраза, по-видимому, снова напомнила Стефану о Николь, и он с тревогой спросил:
        - Как думаешь, справлюсь?
        - А до сих пор справлялся?
        - Ну да, справлялся! И сейчас справлюсь. - Похоже, Стефан всерьез решил выкинуть бессердечную красавицу из своей жизни. И, считая вопрос исчерпанным, умолк.
        Еан тоже сохранял молчание. Еще в детстве он раз и навсегда усвоил: все, кроме полной тишины вокруг получившего травму, будь она физической или моральной, является не просто лишним, но почти убийственным. Как говорил старый Дерк: «Представь, что из желания пожалеть кто-то пытается погладить открытую рану друга. Побуждение доброе - но приятно ли раненому или причинит ему нестерпимую боль? Такую же, если не большую, боль причинят и слова, пусть и сказанные из лучших побуждений. Ибо они царапают и бередят душевную рану не хуже звериного когтя, разрывающего плоть. Нет лучшей мази для заживления душевных ран, чем тишина».
        Стефан погрузился в задумчивую угрюмость. Он мало ел, но, к счастью, много спал, тем самым вызывая тревогу у персонала клиники и лишая близких возможности выражать соболезнования. Ничего мудрее нельзя было и придумать.
        Оставалось только ждать, когда затянется душевная рана.
        К счастью, в отличие от переломов и травм, дурное настроение отлично залечивается таким препаратом, как дружба. Поэтому Еан несказанно обрадовался, обнаружив наутро, что в палату сквозь кордон из медсестры и санитарки прорывается небольшого роста паренек с огненно-рыжей всклокоченной шевелюрой. Человек повернулся, и, да - ошибка исключалась, он видел перед собой того самого веснушчатого Бруно, о котором говорил Стефан. Невысокий субтильный очкарик, украшенный густо усеявшими нос и щеки веснушками, тем не менее умудрился покорить обаянием обеих барышень, ибо они смеясь удалились, беспрепятственно его пропустив.
        - Привет, бомбила! И долго собираешься прохлаждаться? Что я, один, по-твоему, буду дамам ручки целовать?
        Поток позитива, идущий от рыжего, едва не сносил с ног. «О, это то, что надо», - обрадовался Еан и, затаив дыхание, приготовился слушать.
        - Привет, Рыжий! Долговато ты что-то добирался.
        - Ага, долговато! К тебе даже мать родную не пускали, не то что всяких рыжих!
        - Это она сказала, что ко мне можно?
        - Ну да! Я же с ней каждый день перезванивался. Агнешка уже ревновать начала. Женщины - одно слово. - Парень улыбнулся, широко разведя в стороны руки.
        - Так долго еще ты тут?
        - Вообще-то долго. У меня позвонки пока еще сломаны.
        - Да ладно! Врачи говорят, ты тут волшебным образом поправляешься, - типа, они сами понять не могут, как это делается. Но, я так понимаю, они просто тебя не знают - ты же у нас супермен, всегда добиваешься, чего хочешь. Николь-то приехала уже?
        - Нет, не приехала. И не приедет. - Стефан протянул письмо, так и оставленное на прикроватном столике. - Вот, читай.
        - Ну сука она! - Рыжий парень не церемонился в выражениях. - И что? Что ты хочешь, чтобы я сделал?
        Он, похоже, вполне мог прямо сейчас ломануться - то ли чтобы привезти эту самую Николь, то ли отправиться и высказать ей все, что подобало случаю. Этот парень нравился Еану все больше и больше.
        - Я хочу, чтобы ты ничего с ней не делал. Пусть живет как хочет. Мне предатель ни к чему.
        - Ага, понял… - Очкарику, похоже, не требовались дополнительные объяснения. - Кстати, - без всякого перехода продолжил он, - Руди тоже к тебе собирается. Говорит, при первой возможности примчится. Хотя, ты же знаешь, его возможности, в отличие от нас, свободных художников, резко ограничиваются расписанием. Но, по крайней мере, привет он тебе точно передавал.
        - Отлично. Я тоже соскучился.
        Больной на кровати наконец-то ожил настолько, что смог протянуть руку гостю, немедленно схватившемуся за нее обеими жилистыми лапами.
        - Ну не может быть! Ты наконец-то вспомнил хорошие манеры!
        - Кстати, о хороших манерах… - Стефан выглядел смущенным. - За маму спасибо. Неудобно вышло, мы и не поговорили толком. Как она?
        - Да нормально она. Или ты думаешь, мы хоть на минуту сомневались, что ты выберешься? Размечтался! Ну, конечно, мы с Агнешкой старались, чтобы она не слишком скучала. Хотя как по мне, то пожить недельку-другую без тебя - уже подарок. Ничего, небось, справится. Сам знаешь, муттер у тебя - всем фору даст.
        - Знаю, конечно. А как Агнешка?
        - О, Агнешка, похоже, перешла в новую фазу - из куколки в бабочку. Во всяком случае, что-то похожее на крылья уже торчит.
        - В смысле?
        - У Агнешки выставка в Мельбурне, прикинь! В Brunswick Street Gallery. - Он явно гордился женой. - Завтра уже вылетаем.
        - Так тебе же добираться еще. - Стефан, видимо, не на шутку встревожился.
        - Ну, я, конечно, не такой бомбила, как ты, но доберусь. - От жизнерадостности рыжего, казалось, можно было прикуривать. - В конце концов, солнце еще высоко, да мне не до Мельбурна махать, а всего лишь до дому - каких-то километров шестьсот, не больше. Давай выздоравливай. Мы вернемся - и сразу к тебе.
        - Тогда отправляйся. И Агнешке привет.
        Рыжий, сверкнув напоследок очками и белозубой улыбкой, удалился. Но хорошее настроение, которое он принес, все-таки осталось.
        Сохранилось оно и наутро.
        Человек на кровати завозился, просыпаясь, сладко, по-детски потянулся во весь рост и, словно не было этого огромного перерыва, произнес:
        - Доброе утро! Ты еще здесь?
        - Привет! Конечно, куда же я денусь?
        Еан хотел, чтобы фраза прозвучала легко, но скрыть хотя бы от самого себя горькую правду не удалось: он действительно оказался в большой степени привязан к этому месту и к человеку на кровати.
        Стефан уловил эмоцию и замолчал, видимо, не зная, как быть. Но что-то и впрямь изменилось, ибо, покончив с завтраком, он решил выяснить все от начала до конца:
        - Послушай, а ты вообще кто?
        - Я? - Еан вдруг растерялся, не зная, какими словами вообще можно объяснить, кто он такой.
        - Ну да, ты! Ты же как-то появился здесь и, похоже, меня вылечил. Имею же я право знать, кто ты такой! Ты не рассказывай - покажи мне, как я тебе.
        «Смотри-ка, а парень, кажется, быстро учится». Еану он все больше нравился.
        - Ну что же, смотри.
        И он распахнул сознание.
        Стефан долго молчал, осмысливая информацию.
        - Так, получается, они в самом деле у тебя тело украли? Эти шорги, да? А вернуть его можно?
        Этот парень схватывал все на лету.
        - Если честно, то я точно и сам не знаю. Но думаю, что можно. В конце концов, зачем-то его же украли. И уж точно не для того, чтобы похоронить с почестями. Если бы им нужен был труп, сразу и убили бы - во всяком случае, попытались бы. Но тут что-то другое, а потому хотелось бы попробовать. Да и еще есть что у этих красавцев спросить.
        - Расскажи!
        Это была не просьба, а требование, вполне, с точки зрения Еана, справедливое.
        Рассказ получился долгим.
        Шорги
        Шорги появились в их галактике около двух тысяч лет назад. Собственно, появились - это мягко сказано. Если Еан не ошибся, вспоминая хроники, то, взявшись словно ниоткуда, они обрушились боевыми кораблями на небольшую планетную систему на периферии. Тамошний управляющий успел послать сигнал бедствия, и военный флот немедленно бросился на помощь. Не выдержав атаки, захватчики с позором бежали. Однако победа получилась горькой, ибо за считанные дни даже самому стремительному флоту необходимо время, чтобы прибыть на помощь, - и население всех трех планет оказалось полностью уничтожено. Целая цивилизация исчезла бесследно.
        Исчезли и шорги, но, к сожалению, не навсегда.
        Они то пропадали на долгое время, то вдруг возникали, норовя захватить в атаке как можно больше планет. Невозможно было предугадать, когда или где случится очередное нападение.
        Император усилил флот и создал звездный патруль.
        Временами казалось, что уж теперь-то атака отбита навсегда. Но даже после сокрушительных поражений шорги появлялись вновь. Судя по всему, они не принимали в расчет поражений, вновь и вновь стремясь завоевывать целые планетные системы.
        Сценарий повторялся практически без изменений: появиться неизвестно откуда, увернуться от патруля, постараться захватить как можно больше и - это вызывало самый большой гнев флотских - уничтожить разумную жизнь.
        То, что флора и фауна оставались нетронутыми, не поддавалось объяснениям. Как они отличали разумных существ от неразумных? Почему пришельцы питали столь непреодолимое отвращение к любым разумным формам жизни? Ответа на эти вопросы не находилось.
        В последние пятьсот лет нападения участились настолько, что требовалось принять экстраординарные меры. Одной из них и стало создание флотилии Геона. Наследный лорд возглавил отборную гвардию, призванную навсегда вымести захватчиков из галактики.
        Старшего брата, лорда Геона рю дэ Гилета, Еан, естественно, помнить не мог: им так и не довелось встретиться. Собственно, если бы Геон был жив, пожалуй, родители ограничились бы одним ребенком, и не было бы на свете ни Алиты, ни его, Еана. Именно Геон - первенец, умница и любимец отца должен был унаследовать трон. И унаследовал бы, если бы не та атака.
        Как и почему случилось, что именно на его флотилию обрушилось новое, доселе невиданное оружие, не знает никто. Историки предлагали всевозможные гипотезы, хотя Еан склонялся к мысли, что всему виной оказалась чистая случайность. Но случилось то, что случилось: шорги напали на флагманский корабль.
        Что в точности произошло - осталось неизвестным. Уцелевшие, а ими оказались члены команд практически всей флотилии, за исключением флагманского корабля, утверждали единодушно: нападение началось внезапно. Враги появились словно ниоткуда, и результат оказался ошеломительным: абсолютно герметичная, способная противостоять метеоритной атаке обшивка оказалась вскрыта, как консервная банка. Внутренние перегородки тоже не стали преградой. Не уцелел ни один из находившихся на борту.
        Особенно невероятным было то, что среди погибших не оказалось самого Геона. Наследный лорд в возрасте 342 лет - возрасте расцвета - бесследно пропал.
        - Ну ничего себе!
        Еан на мгновение забыл, что открыл свой разум для Стефана, который от изумления приподнялся на кровати.
        - А как это они сделали?
        - Никто не знает. - Пришлось признать очевидное.
        - Так сколько лет назад, говоришь, они твоего брата украли? Я правильно понял - брата?
        - Да, брата, старшего. Я его никогда не видел. Это еще до моего рождения случилось, двести тридцать лет назад.
        - А тебе-то сколько?
        - Мне-то? - Еан почему-то обычно испытывал неловкость, отвечая на этот вопрос. Маму обычно очень веселило такое смущение. «С возрастом это всегда проходит, мой мальчик», - говорила она. И сейчас вопрос его несколько смутил. - Я молодой еще, всего девяносто восемь. Наверное, моложе тебя.
        - Что?! Да ё-моё, ты шутишь, парень! - Стефан был искренне возмущен. - Мне двадцать четыре, и я взрослый! Ты разыгрываешь меня или издеваешься? - Не дожидаясь ответа, он выпалил и следующую, внезапно возникшую мысль: - А ты вообще парень? Или у вас там как-то по-другому? И вообще, ты мне тут случайно не баки ли забиваешь?
        Поток возмущения и некоторой растерянности был более чем искренним. «А вот интересно, я бы на его месте как реагировал? Поверил бы или тоже засомневался?» Ответа на этот вопрос у Еана не было. И потому он поспешил успокоить друга:
        - Ну, врать-то мне вроде как незачем.
        - Допустим. - Стефан так просто сдаваться не собирался. - Так что по поводу возраста? И по поводу парня?
        «Похоже, проблема возраста есть не только у меня». От этой мысли Еану почему-то стало легче.
        - Да парень я, парень. И с возрастом тоже все понятно. Вы же годы по вращению планеты меряете, верно? Я тут прикинул: наш год чуточку короче. Ваш, если не ошибаюсь, 525 600 минут, а наш - 521 300. Но если судить по твоему организму, то у вас продолжительность жизни должна быть 120 - 130 лет. А у нас - 900-1000. Мы гораздо дольше живем, но и взрослеем позже. Потому я считаюсь молодым.
        - Ты хочешь сказать, по-нашему ты подросток?
        - Ну, может, не подросток, чуть постарше. Пожалуй, по вашим меркам мне лет 18 - 19, как-то так.
        - М-да… - Стефан задумался. - Тогда я, выходит, старше. Но ты, блин, монстр тогда настоящий! Чтобы малолетка столько знал и умел! Это что же с тобой дальше будет?
        - Ну вот как раз что дальше будет - неизвестно. Если я себе тело не верну, то ничего не будет. - Еан все-таки не удержался от вздоха при мысли о «ничего не будет».
        - Да это, ясен хрен, само собой понятно, вздыхай, не вздыхай! - В наблюдательности Стефану отказать было нельзя. - Я никак в толк не возьму: получается, эти шорги - или как их там? - ну, враги ваши, короче, - они твоего брата украли, а потом у тебя тело отняли - так?
        - Да.
        - А почему ты живой?
        - Не знаю. Наверное, жить хотелось. Ну и, возможно, тело еще тоже живо.
        - То есть тебя как бы на кусочки разобрали? Ну вроде моего болида, если корпус отдельно, а компьютер отдельно?
        - Почти, - усмехнулся сравнению Еан. - Вроде болида. Только болид есть, а пилота в нем нет. Вот болид и стоит в ожидании. Он же, когда ты из него вылезаешь, не портится?
        - Не портится, - согласился Стефан. - Ну если меня или кого-то другого долго не будет, начнет ржаветь, пожалуй. Или, если без охраны, могут открутить чего. Или вообще угнать. Эй, - внезапно осенило его, - а в болид другой пилот сесть может! А в твое тело?
        - Это вряд ли. Оно все-таки мое личное, под меня скроено. Но портиться тоже может - стареть, например.
        - Но не умрет?
        - Не знаю. Я чувствую, что где-то оно еще есть. Но точно не уверен - никогда о таком не слышал.
        - А как же этот… ну брат твой - как его? Геон, да? Он же тоже исчез? С ним, может, то же самое случилось?
        - И с ним, и с Алитой.
        Еан нашел в воспоминаниях парадный портрет сестры, гордо сидящей на своем графитовом зирге. Платье винного цвета выгодно подчеркивало нежную, молочно-белую кожу ее лица, обрамленного густыми черными локонами. Портрет был парадным и, согласно требованиям этикета, строгим. Но художнику все-таки удалось передать взгляд, полный одновременно и чувственности, и легкой насмешки.
        - Красивая… - Восхищение Стефана побудило Еана ощутить гордость за сестру.
        - Очень красивая, - не удержался он от легкого хвастовства. - Она меня всего на 29 лет старше.
        - А ее тоже так?
        Еан вздохнул, возвращаясь мыслями к печальным событиям:
        - Да в том-то и дело.
        Было бы тело, он бы просто беспомощно пожал плечами. А что тут можно сказать?
        Генетическая особенность рода дэ Гилетов позволяла предположить, что и Геон, и Алита еще живы. В конце концов, сам-то Еан точно живой, каким бы странным это ни казалось. Вряд ли покойнику под силу помогать живым чинить их тела. Еан даже немножко гордился собой.
        - Рассказывай дальше, - напомнил о себе Стефан.
        Возможно ли остаться в живых в условиях открытого космоса даже дэ Гилету - точно не знал никто. Но верховный лорд (Еан подозревал, что без маминой уверенности тут не обошлось) бросил на поиски сына все мыслимые и немыслимые силы.
        Однако найти Геона не удалось. Как, собственно и шоргов, бесследно исчезнувших из галактики.
        Поиски продолжались, но жизнь брала свое - империи нужен был новый наследник.
        Так на свет появились сначала Алита, а потом и он - Еан.
        - А дальше?
        Еан так увлекся рассказом, что почти позабыл о единственном слушателе.
        - Так я же и говорю: дальше появилась Алита, а потом я.
        - А Геон? Его нашли?
        - Нет, так и не нашли. Но искали долго - Алита родилась только через сто три года после того, как Геон пропал.
        - Дай-ка угадаю. - Стефан не удержался. - Она родилась, и эти шорги снова пришли.
        - Угадал. - Глупо было отрицать очевидное. - Так и случилось. До сих пор неизвестно, совпадение это или они каким-то образом наблюдали, но такой атаки никогда раньше не было: эти гады попытались захватить метрополию! По всей империи празднества, представь - рождение наследной принцессы, народ гуляет, а тут вдруг с неба - прямая атака! Главное, мимо всех проскочили, не ждал ведь никто - расслабились за столько-то лет.
        - И что? Принцессу украли? - Не на шутку разыгравшееся воображение Стефана живо подсунуло ему мультяшную картинку с драконом, уносящим принцессу. На секунду он и сам смутился от неловкости - речь шла как-никак не о какой-то сказочной принцессе, а о сестре его спасителя. Но Еана, похоже, это не зацепило.
        - Да ты что! Отбились, конечно. Они как-то умудряются на скорости передвигаться невидимыми, а перед планетой затормозили. Тут-то Коро Риота их и углядел. Представляешь - молодой лейтенант, только погоны получил. Он и в командирах оказался только потому, что капитан по случаю празднований отбыл на флагман. А тут - шорги. И катер маленький, и команды - два с половиной бойца, и сам зеленый, как огурец. Но у парня нигде даже не екнуло, как будто каждый день атаки отбивал. Представляешь, народ гуляет, никто ничего не ждет - и вдруг мелкий катер врубает тревогу, так что все пространство звенит, и бросается в атаку на межгалактическую махину, рядом с которой он просто муха. По идее, его задачей было только обнаружение. Но у них просто выхода другого не оставалось - на внутреннем периметре никого больше не было, а счет на секунды шел. Короче, пока крейсеры разворачивались, пока шли к внутреннему периметру, катер был единственным, кто удерживал шоргов от посадки. Ребята обстреляли все, что могли, и что-то там им здорово повредили, потому что садиться те внезапно передумали и попробовали удалиться. Так Коро
Риота сел им на хвост и держал, пока крейсер не подошел. Главное, те уже режим невидимки включили, приборы крейсера их не видят, а катер так близко, что ребята не в приборы, а глазами в иллюминаторы смотрят. Так вручную наводку для крейсера выставляли, в последний миг с линии огня убрались. Ну те их и подорвали.
        Еану так часто доводилось видеть кадры того боя, что он без труда мысленно прокрутил их для Стефана.
        Тот аж дышать забыл, шумно вздохнув только тогда, когда огромная вращающаяся деталь, оторванная взрывом от вражеского корабля, пролетела в считанных метрах от камеры.
        - Ух ты! Близко-то как! А ну как попала бы?
        - Тогда не было бы в живых ни верховного командора императорской эскадры Коро Риоты, ни всей команды.
        - Так его командором сделали?
        - Не сразу. Сначала наградили, конечно. Папа лично орден вручал. А потом еще обучали. Ты же понимаешь, командовать эскадрой - это тебе не шутка.
        - Ну так нашел он этих шоргов в конце концов?
        - Представь себе, нашел!
        Еан вспоминал, и перед Стефаном разворачивались картины эпической битвы. Больше всего происходящее напоминало фантастический фильм, и Еану приходилось периодически напоминать себе, что это свидетельство реальных, хоть и удаленных во времени и пространстве событий.
        Бо Риота вышел на охоту не с пустыми руками - ученым Амагеро все-таки удалось создать собственное «поле-невидимку», которым немедленно оснастили эскадру. Возможность оставаться невидимым для противника подсказала стратегию. Операцию назвали просто «Ловушка для шоргов». Больше всего это было похоже на мышеловку, которую устанавливают перед мышиной норкой. Вот только роль сыра в мышеловке играла планета.
        По громкой связи на весь космос прозвучал приказ:
        - Команде патруля немедленно прибыть в полном составе в метрополию.
        Тут-то и крылась тайна. Настоящие инструкции предписывали совершенно другое: создать как можно больше шума в эфире, выражая всяческое недовольство приказом и открыто обсуждая с капитанами кораблей возможность бунта.
        Приманка была сладкой: целая никем не охраняемая планета, патруль которой к тому же вовсе не горит желанием вернуться на базу. Ну а уж эскадра бо Риоты, включив «поле-невидимку», давно заняла стратегические позиции, образовав ловушку, готовую захлопнуться при первом же появлении вражеского корабля.
        Ждать пришлось недолго.
        Шорги не удержались от соблазна.
        И вот впервые за полторы тысячи лет появилась возможность узнать врага в лицо!
        Корабли - целых два корабля противника - приблизились к планете. Искусственное магнитное поле - еще одна находка ученых - не только полностью обездвижило их, но и заблокировало работу внутренних систем, не оставив врагам ни единого шанса. «Добычу» доставили на специально выделенный для этой цели астероид, где в спешном порядке воздвигли некое подобие крытого ангара, чтобы обеспечить условия, пригодные для жизни, не забыв нашпиговать его всеми мыслимыми средствами наблюдения. Бойцы бо Риоты охраняли пленников, а лучшие умы Амагеро получили возможность изучить этих странных существ.
        Роботы под управлением охраны старались вовсю, и вот уже первые пленники преодолели шлюзы ангара. В процессе передвижения через туннель, соединивший корабли с ангаром, каждый из них прошел биометрическое сканирование. На одной из конечностей им также закрепили небольшой сканер, очень напомнивший Стефану бывшие несколько лет модными огромные наручные часы. По одному пленники выходили из туннеля и представали во всей своей красе.
        Так вот кто такие шорги!
        Внешне они походили на некий гибрид муравья и снеговика, каким его рисуют дети: три шарика, поставленных один на другой. Верхний шарик являлся аналогом головы - во всяком случае, на нем присутствовало некое подобие глаз и рта, а также несколько парных отростков неизвестного назначения. Средний шарик по аналогии выполнял функции грудной клетки и был снабжен двумя парами суставчатых конечностей. Нижний - даже не шарик, а овал - являлся, соответственно, животом. Из него вниз выходили еще две пары конечностей, служивших для передвижения. Цвет кожи - а может, это был хитин, уж больно пришельцы смахивали на насекомых - варьировался от светло-кремового до темно-коричневого, хотя преобладали рыжие тона. Между собой пленники общались шелестяще-шипящими звуками, перемежаемыми время от времени громким щелканьем.
        Стефан завороженно, как в детстве, ждал продолжения сказки:
        - Так а что они говорят? Их хоть кто-то понимает?
        - Понимают, понимают, - поспешил успокоить его Еан. - Не сразу, конечно, но сделали переводчик.
        И он показал машинку, лихо преобразующую речь алеотов в щелканье и шипение.
        - И что? Про Геона удалось узнать? - Стефан от нетерпения даже заерзал на кровати.
        - К сожалению, нет. Ни о каком наследном лорде никто из них и слыхом не слыхивал.
        - Так что, до сих пор ничего?
        - До сих пор. Ни о нем, ни об Алите ничего не известно.
        Разговор вызвал такую волну ощущения потери, что она захлестнула обоих, вызвав совместный судорожный вздох и торопливую попытку загладить невольную вину:
        - Прости, я не хотел!
        То, что Стефан не имел злого умысла, сомнений не вызывало. Ну откуда ему было знать, насколько еще живы воспоминания об Алите - друге и кумире Еанова детства. Сестра была совершенством. У нее, красавицы, внимания которой добивались толпы поклонников, всегда находилось достаточно времени для младшего брата. Нахлынули ощущения: вот он, совсем еще малыш, сидит в седле перед ней, ветер бьет в лицо, и белая шерсть зирга, вздымаясь в такт отбиваемого копытами ритма, то и дело накрывает его коленки, а рука Алиты - теплая и уверенная - крепко удерживает маленького брата, в то время как зирг мчится во весь опор, давно обогнав всю кавалькаду. И только свист в ушах, и ветер, пахнущий травой и пылью, и мягко щекочущая ноги шерсть, и рука - надежная, твердая и мягкая одновременно.
        А вот - осенний бал. Еан, еще подросток, впервые надевший взрослый, подобающий случаю наряд, смущаясь, выводит на танец сестру, ослепительно прекрасную в невероятного цвета багряном платье, чтобы открыть бал, и больше всего на свете боится споткнуться. И она, поймав предательскую эмоцию, тихо шепчет: «Это ты еще без шпаги. А представь: еще и шпага между ног…» И, живо вообразив себе эту нелепую картину, оба заливаются хохотом, скользя по полу, натертому до блеска. Глупый страх, сковывавший движения, мгновенно сменяется восторгом, и они несутся по залу, кружась и заражая всех вокруг своим весельем.
        Разумеется, едва открылся бал, отбоя от кавалеров у Алиты не было. А вот Еан впервые почувствовал на себе женские взгляды, от которых бросало в жар. «А принц-то как повзрослел», - долетел откуда-то шепот. Но он-то знал: если бы не Алита, он ни за что не сумел бы справиться с тем дурацким волнением.
        Еан перевел дух, отодвигая от себя воспоминания.
        - Алита, - задумчиво протянул Стефан. - Так вот какая у тебя сестра. А с ней что произошло?
        - То же, что и с Геоном. Во всяком случае, очень похоже.
        Показалась картинка вскрытого, как консервная банка, корабля, где среди погибших не нашлось одного-единственного тела - наследной принцессы. Она, как и вся команда на борту, была в форме, и каким образом шорги сумели отличить ее от других членов экипажа, никто так и не догадался.
        - Ладно. - Еан устал от воспоминаний. - Вот смотри последнее.
        И он показал то, что на всю жизнь отпечаталось в памяти, - свой собственный корабль, а точнее, взрыв, унесший его прочь от разлетающихся обломков и удирающих прочь воров с его собственным телом.
        - Да, история… - Стефан заложил руки за голову и устроился поудобнее. Что еще пару дней назад подобное движение из-за сломанных ребер было бы невозможным, он даже не заметил. - И как теперь быть? Не можешь же ты вечно со мной здесь сидеть. Тем более что я-то вряд ли тысячу лет проживу. Тебе свое тело возвращать надо! А я, кстати, твой должник: ты меня по кусочкам собрал. Тебе, небось, помощь нужна. Так ты говори, что делать надо.
        Парень искренне хотел помочь, и у Еана не хватило духу признаться, что плана у него пока нет. Ибо для выполнения любого плана нужен, по крайней мере, один космический корабль.
        Карло
        Стефан после обеда все-таки не удержался и прилег - тренировки давались нелегко, несмотря на ходунки. Ослабшие за месяц мышцы пока не слишком справлялись со своей работой.
        Разумеется, хотелось бы уже как можно скорей вернуть телу былую легкость, когда ничего не стоило, упершись одной рукой, шутя перемахнуть через барьер или, как в детстве, точным ударом послать мяч в дворовые, сооруженные на скорую руку ворота.
        Да, конечно, врачи, чуть не ежедневно пачками заваливающиеся в палату, чтобы посмотреть на чудо-выздоровление, с ним вряд ли согласились бы. С их точки зрения, то, что после такой аварии пациент не просто пришел в себя, а, зарастив все переломы, пытается вернуть способность самостоятельно передвигаться, уже являлось чем-то уникальным.
        Но даже если так, сам факт, что прежде послушное тело надо, как в детстве, укладывать днем спать, вызывал досаду. Но ничего не поделаешь. И Стефан, вздохнув, откинулся на подушки.
        Он даже задремал, но, услышав легкий скрип двери, с интересом приподнялся на локте.
        Незнакомец в накинутом на плечи белом халате и напяленных на ноги бахилах стоял в дверях, с недоверием глядя на обитателя палаты. Молчание затянулось. Наконец посетитель решился:
        - Простите, синьор, вы не подскажете, где я могу видеть Стефана Шумахера?
        - Это я.
        - Простите, синьор Шумахер, но мне нужен Стефан Шумахер, который попал в аварию.
        - А вы, собственно, кто? Репортер?
        Стефан разозлился не на шутку. Какой-то незнакомец врывается без всякого разрешения в палату почем зря, да еще и сомневается, туда ли он попал. Он уже готов был нажать кнопку вызова дежурной медсестры, но мужчина, угадав его намерение, поторопился представиться.
        - Постойте! - вскричал он. - Я не репортер, я Карло Рокка!
        - И что?
        - Вы же моего сына спасли! Нико!
        Еан, до этого не слишком вникавший в диалог, даже напрягся: за все время их со Стефаном знакомства он знать ничего не знал ни про какого Нико Рокка, ни уж тем более про его спасение. Он прислушался внимательнее.
        Стефан, впрочем, тоже внезапно передумал давить на кнопку - рука замерла, потом указала на стоящее в палате кресло:
        - Садитесь.
        Мужчина немедленно воспользовался приглашением и, торопливо прикрыв за собой дверь, шагнул в комнату. Проигнорировав кресло, он приблизился к кровати, едва не зацепив ногой некстати подвернувшиеся ходунки.
        - Синьор Шумахер! Синьор! - От волнения его голос сорвался в фальцет, и он закашлялся. - Ой, простите, синьор! Вы наш salvatore[3 - «спаситель», итал.], вы всех нас спасли! И Николо, и Луизу, и меня. Мы все умерли бы, если бы вы не оказались рядом! Salvatore! Grazie alla Vergine Maria e Gesu[4 - «Спасибо Деве Марии и Иисусу», итал.]. Я должен был на коленях стоять возле вашей кровати с того самого дня, как вас привезли сюда! Умоляю вас простить меня! И прошу вас, синьор Шумахер, скажите, что я могу для вас сделать? Конечно, я оплачу все лечение, все, что надо, вы не должны волноваться о деньгах! Но пожалуйста, скажите мне, что я могу сделать для вас? Я обязан вам жизнью моего ребенка, моей жены и своей жизнью! Прошу вас, располагайте мной!
        Если бы Стефан не успел вовремя протянуть руку в протестующем жесте, гость, пожалуй, и впрямь попытался бы встать на колени перед кроватью. Поведение незнакомца, как, впрочем, и он сам, сильно отличалось от всего, что Еану до сих ор доводилось видеть. «Интересный персонаж», - подумал он и решил послушать, чем обернется сей внезапный визит.
        - Сядьте, прошу вас. - Похоже, Стефан прочно держал ситуацию на контроле.
        Еан отчетливо ощутил обе эмоции - смесь восхищения и растерянности гостя и интерес, сдобренный некоторой долей досады, у Стефана. Впрочем, интерес преобладал, и Стефан решил продолжить общение.
        - Сядьте, - повторил он.
        Незнакомец подчинился.
        Теперь он сидел в кресле и во все глаза смотрел на Стефана, спустившего с кровати ноги.
        - Простите мой вопрос, синьор Шумахер, но как же… - Посетитель указал на ходунки. - Мне сказали, вы…
        - А я с ними не согласился! - Стефан, решительно взяв на себя инициативу, протянул незнакомцу руку, которую тот с благодарностью ухватил обеими руками. - Давайте уж знакомиться. Стефан Шумахер.
        - Карло. Карло Рокка. Что я могу сделать для вас?
        - Давайте для начала вы мне расскажете, что все-таки произошло. А то я, знаете ли, хоть и был непосредственным участником событий, но в некоторый момент действительно потерял сознание.
        - Так вы не читали газет?
        - Нет, не читал. Сначала лежал в коме. А потом, когда решил, что надо все же возвращаться к жизни, был слишком занят, чтобы читать позавчерашние новости. Расскажите мне, пожалуйста, всю историю в подробностях.
        Гость на мгновение задумался, словно выбирая, с чего начать. Затем, приняв, как видно, какое-то решение, кивнул:
        - Хорошо, я начну с самого начала.
        Карло рано понял, что большого выбора в его жизни нет. Ему придется либо весь свой век провести, как отец, за прилавком небольшой бакалейной лавки, каждый раз вздрагивая при виде входящих мужчин и временами исчезая с ними на сутки, а то и больше. Либо, что было еще хуже, оказаться «солдатом», подчиняющимся приказам caporegime[5 - капитан - глава «команды», местного подразделения мафии, итал.], держащего в страхе всю округу. Капо Ангелика никак не оправдывал свою фамилию и «солдат» не жалел.
        Мальчик откровенно боялся и не хотел такого будущего. А потому одним весенним утром, воспользовавшись толчеей и суматохой, которую создали туристы перед входом в лавку, он умудрился спрятаться в багажнике автобуса, где по счастливой случайности оказалось достаточно места. Пока отец разливал пиво, а мать с сестрой посыпали пряной зеленью домашние лепешки для всей галдящей на непонятном языке толпы, никто и не заметил его исчезновения.
        Двенадцатилетний мальчишка трясся вместе с чемоданами по сицилийскому серпантину, с замиранием сердца гадая, что случится, когда автобус остановится и водитель откроет дверь багажника.
        Потом тряска стала меньше, и автобус покатился ровно. Как ни странно, но Карло уснул, положив голову на один из баулов. Проснулся он от остановки и внезапно хлынувшего в глаза света. Чемоданы, за которыми он прятался, стремительно исчезали, выволакиваемые из багажника сильными руками. Туристы переговаривались громко и непонятно, а он пытался сжаться, спрятаться, стать невидимым для всего мира. Но вскоре прятаться стало не за чем, и раздался возглас: «А это еще кто такой?» Водитель, которому вовсе не нужны были неприятности от какого-то неизвестно как здесь оказавшегося мальчишки, разозлился не на шутку. Он уже протянул руку, собираясь вытащить на свет божий сжавшегося в комок пацана, но тут вмешалось само провидение в лице высокой, крупных форм синьоры в широкополой шляпе, властным тоном остановившей готовую стать карающей руку водителя. Она что-то спросила на непонятном Карло языке, и шофер, подчинившись необходимости, сказал, обращаясь к Карло:
        - Вылезай, синьора с тобой поговорить хочет. Да не вздумай удирать и веди себя прилично - не каждый день такие синьоры с бродягами разговаривать желают.
        Карло осторожно вылез и, робея, вытянулся в струнку, пытаясь рукой пригладить смявшиеся в дороге не первой свежести штаны и рубаху. Остальные туристы растянулись цепочкой, спеша к белому, стоящему у причала судну и волоча за собой свои красивые чемоданы. У автобуса остались только шофер, синьора в шляпе и немолодой уже мужчина - по-видимому, ее спутник.
        - Как тебя зовут?
        Первый вопрос трудностей не вызвал. Зато следующий поставил мальчика в тупик. Как ответить, зачем он удрал из дома? Как объяснить этой синьоре, вероятно, никогда не стоявшей за прилавком и уж тем более не прятавшей под полом контрабанду, за которую его отец отвечал перед caporegime жизнью, что его бегство - единственная возможность спастись от участи, на которую он был обречен просто по факту рождения. Но, кажется, синьора что-то поняла, раз задала следующий вопрос:
        - Ты хочешь покинуть Сицилию?
        Карло так усердно закивал, что голова даже закружилась.
        - И ты готов учиться?
        Господи, она еще спрашивает! Нет, похоже, эта сеньора действительно не понимает, что за спасение своей жизни он постарается делать все, что угодно, а уж тем более учиться.
        Синьора повернулась к мужчине, и они долго - так, во всяком случае, показалось Карло - спорили на непонятном языке. В конце концов мужчина с явной досадой кивнул, по-видимому, соглашаясь, и повернулся к мальчику. По-итальянски он говорил с чудовищным акцентом, но Карло понял: синьора хочет взять его с собой. Кто эти люди и зачем им понадобился сицилийский мальчишка, в тот момент не имело никакого значения - он уезжает с острова и меняет судьбу.
        Судьба поменялась действительно очень резко.
        Только значительно позже Карло понял, какой выигрышный лотерейный билет он получил. Тогда же он просто боялся, что однажды этому сердитому старику надоест волокита с бумагами, которую затеяла синьора, когда они высадились с белого парохода в большом городе. Карло отмыли, одели, сфотографировали и привели к какому-то синьору, одетому в форменный китель. Синьор задавал вопросы, и надо было не сбиться, а отвечать ясно и четко - так, как научил отец синьоры, спасшей его от шофера автобуса. Мальчик старался изо всех сил, и затея увенчалась успехом. Он не просто удрал с Сицилии - он даже покинул Италию.
        - Вы поймете, если я не назову вам фамилию моей приемной матери - она достаточно известна в деловых кругах. Так уж получилось, что в то время она перенесла огромную потерю. Настолько большую, что ее отец, испугавшись за жизнь и здоровье дочери, лично отправился сопровождать ее в путешествии. Наверное, именно поэтому она смогла угадать в босоногом ребенке жажду спасения. В общем, мне сделали документы, посадили в самолет, и я оказался в совершенно новом мире.
        Карло оказался настолько способным ребенком, что, фактически с нуля осваивая незнакомый язык, вскоре догнал одноклассников. Сердитый старик, не испытывавший больших восторгов оттого, что его дочь «посадила себе на шею эту обузу», спустя пару лет сменил гнев на милость и даже вызвался оплатить учебу в колледже.
        Впрочем, жалеть ему об этом не пришлось - Карло уверенно справлялся не только с учебой. Найдя хорошую работу, он стал довольно быстро подниматься по карьерной лестнице. К тому же, будучи приглашен на корпоративное мероприятие, умудрился покорить дочку босса, да так, что дело дошло до свадьбы. Справедливости ради надо отметить, что в момент знакомства он и понятия не имел, чьей дочерью является Луиза. Просто они были молоды, и просто звезды в этот день, а точнее, вечер, сложились именно так, а не иначе. Во всяком случае, Луиза стала его спутницей на всю жизнь! В этом никаких сомнений и быть не могло, ибо за последние двадцать лет они практически не расставались.
        Правда, не все в их жизни складывалось гладко. Первого ребенка, мальчика, Луиза потеряла родами. Никакие деньги не могли возвратить к жизни малыша, так жестоко и глупо задохнувшегося в пуповине. К счастью, тогда они оба были еще молоды. А потому, отпереживав положенное, вновь взялись за труды по продолжению рода, каковые увенчались рождением чудесной дочки Паолы.
        - Зря, видно, я ее так назвал. Несчастливое оказалось имя. Думал, в честь мамы - не приемной, а той, родной, которая осталась на Сицилии. Родителям ведь там после моего бегства несладко пришлось. Капо отступных потребовал за то, что «солдата» спрятали. Никто не поверил, что мальчишка сам, без помощи сбежать мог. Это я уже потом узнал, спустя годы. Папа выплатить деньги за меня не смог, и ему пришлось лавку оставить и самому в «солдаты» пойти. Ну а там и схоронили - «солдаты» ведь долго не живут. Хорошо, сестра замуж вышла, вроде не по принуждению - по любви. Так люди говорили. Мама одна осталась. Это сейчас я ее наконец к себе забрал. А тогда ведь и не знал ничего - сами понимаете, писать нельзя было: ну как капо письмо перехватит, я бы на всех опасность навлек. Вот и решил дочку Паолой назвать. Зря, видно…
        Карло надолго замолчал, погрузившись в свои размышления.
        - А почему зря? - Стефан наконец решился прервать молчание. - Что-то случилось?
        Очень быстро он пожалел, что сделал это: невыносимо трудно было слушать рассказ отца, потерявшего горячо любимую дочь. В том, что Паола являлась для своих родителей единственным светом в окошке, сомнений и быть не могло. Как гордился прелестной дочуркой счастливый отец! С каким трепетом следил за ее успехами от первых шагов и детского робкого лепета до школьных наград и выступлений на сцене.
        Сцена-то, обещавшая быть ступенькой в будущее, внезапно стала обрывом, где стремительно оборвалась молодая жизнь. Яркую, с по-итальянски живыми черными глазами и унаследованными от мамы светлыми, вьющимися, волнами падавшими на плечи локонами, ее невозможно было не заметить. И однажды случилось непоправимое. На рождественских каникулах школа ставила новый спектакль. По сценарию, в первой сцене героиню Паолы похищали, а потом - усилиями зала - находили к всеобщему ликованию. То, что так хорошо удавалось на репетициях, трагически провалилось на премьере. Героиню, которую похитили злые силы, в нужный момент найти не удалось. Поначалу решили, что это какой-то глупый розыгрыш, и организаторы праздника гораздо больше озаботились тем, чтобы утихомирить зрителей, оставшихся недовольными спектаклем, чем поисками пропавшей.
        Стыдно сказать, сам Карло и его жена тоже почему-то никак не могли поверить, что их дочь пропала на самом деле - ну не может такого случиться в школе. Однако именно это случилось. Их Паолу, их кровиночку, их пятнадцатилетнего ангела похитили накануне Рождества.
        Карло вызвал полицию. Они с Луизой не спали всю ночь. Семья готова была платить любой выкуп, лишь бы получить обратно Паолу живой и невредимой, но этого не произошло. Ах, если бы ее похитили ради выкупа! Тогда еще оставался бы хоть какой-то шанс. Но увы. Виновниками оказалась группа обдолбанных наркотиками подростков, утащивших их дочурку просто так, ради шутки, как куклу. И наигравшись ею, как куклой, они попросту бросили ее, связанную, возможно, на тот момент еще живую, на полу в заброшенном гараже.
        Когда через двое суток, на следующий день после Рождества ее нашли, спасать уже было некого. И то, что этих нелюдей нашли, и то, что остаток своих дней они проведут за решеткой, никак не снижало отчаяния, казалось, навеки поселившегося в сердцах Луизы и Карло.
        После оцепенения, после отчаяния и слез, после всего, что им пришлось пережить, казалось, радость больше не вернется никогда.
        Однако долг предполагал возвращение к жизни. В конце концов, Карло было доверено управление концерном тестя, да и отец его приемной матери тоже требовал возвращения к работе. Постепенно они вновь втянулись в череду дел, которых требовало от них окружение. И ни Карло, ни сама Луиза не связали ее внезапно начавшуюся слабость и недомогание с новой, зародившейся в чреве женщины жизнью. Она догадалась обратиться к врачу только тогда, когда ребенок уже шевелился!
        - Представьте это изумление, эту радость и страх потерять еще одного ребенка! Луизе тогда было, ни много ни мало, уже тридцать восемь лет! Я боялся к ней притронуться и в то же время готов был на руках носить свою дорогую, теперь еще во много раз более дорогую, просто бесценную жену! А за неделю до родов я пошел в церковь и просил, чтобы каждый день они ставили свечу Деве Марии и читали молитвы. И Луиза родила! «Здоровый мальчик», - сказала мне акушерка, а я не смог даже взять его на руки - боялся, что от волнения просто-напросто упаду в обморок и, не дай Бог, уроню своего ненаглядного малыша. Потерю еще одного ребенка мы пережить не смогли бы!
        Карло умолк, чтобы перевести дух.
        - Так в коляске был ваш младший?
        - Да, малютка Нико. Николо!
        Он простер к Стефану руки жестом, не уступавшим по драматичности лучшим образцам актерского мастерства. При этом искренность говорившего не вызывала сомнений - вероятно, актеры черпали мастерство из итальянских традиций общения, не укрощаемых никаким воспитанием.
        После того, как переполнявшие его чувства получили выход, Карло смог продолжить рассказ.
        - У нас в семье есть традиция: мы дарим на дни рождения друг другу особенные подарки. Они не обязательно должны быть дорогими. Их задача - удивить и доставить радость. Так повелось смолоду. А с тех пор, как я привез Луизе японскую вазу - знаете, фарфор, почти прозрачный, она обожает, когда в доме стоят цветы, - с тех пор как-то повелось дарить что-то такое… ну как бы сказать… не просто фарфор для коллекции, а скорее для души. Представьте, дома со временем даже образовалась целая коллекция чашек. Они все разные, не скажешь, какая красивее. Но так иногда приятно принять из рук жены чай, налитый в ею же выбранную посуду. Такие милые игры, знаете. Луиза готовила мне подарок ко дню ангела, писала в галерею, договаривалась. И специально по ее заказу привезли какую-то особенную чашку. Ну что плохого - прогуляться с ребенком до галереи и обратно? К тому же с няней. И идти-то всего ничего: парк, потом еще три квартала - и вот она, галерея.
        Однако жизнь внесла коррективы в казавшуюся безобидной прогулку: прямо на выходе из парка, там, где ворота выходят на проспект, все и случилось. Откуда взялся этот парень, Луиза даже не могла потом вспомнить, но он ринулся на нее и в попытке выхватить из рук сумочку толкнул так, что она буквально повалилась на няньку. Та от удара или с испугу выпустила коляску, которая покатилась с тротуара на проезжую часть, прямиком под колеса неизвестно откуда взявшегося грузовика.
        - Если бы не вы, Нико так и остался бы прямо под этими огромными колесами. Но там оказались вы.
        Только выговорив последнюю фразу, Карло сообразил, что именно он сказал, и в попытке загладить неловкость в отчаянии закрыл рот рукой и замотал головой. Но Стефан все понял правильно. Да, на самом деле он оказался под колесами грузовика к счастью для незнакомого малыша, коляска которого у него на глазах, набирая скорость, выкатывалась с тротуара под эти самые колеса. Он, профессиональный гонщик с потрясающей реакцией, моментально предугадал дальнейший ход событий. И моментально принял единственно возможное решение: вдавить в пол педаль газа и, с диким визгом покрышек войдя в поворот, отбросить по касательной коляску в сторону от движущейся на нее махины, даже если для этого необходимо было принять на себя весь удар, смявший тело в лепешку. Он знал, на что шел. Но суть дела заключалась в невозможности поступить иначе.
        Вся его жизнь строилась на жестком расчете, и он знал: если однажды предать себя, он не сможет себе доверять, а значит - прощай, гонка. Он уже видел их, лузеров, в решающий момент струсивших и сошедших с дистанции. «Никогда больше» - так назывались эти люди, ибо никогда больше они не выходили победителями. Если ты струсишь однажды, другом тебе будет педаль тормоза, но не газа. Жить так он ни за что не смог бы. И сделал это для самого себя. А потому все сказанное Карло не имело значения. Нет, не так - конечно же, имело! По крайней мере, теперь Стефан знал, кого спас.
        Он отставил в сторону собственные воспоминания и вновь переключился на собеседника.
        - С Нико ничего не случилось. Возможно, он и испугался, но не думаю, что больше, чем пугается ребенок, когда просыпается, а рядом никого нет. Вот с Луизой не обошлось. Потрясение вызвало такой силы сердечный приступ, что ее пришлось срочно госпитализировать. Вместо дня рождения я разрывался между женой, сыном и бизнесом. И только сейчас, когда ее, наконец, выписали, добрался сюда. К тому же мне сказали, что вы в коме… Ой, простите меня, ради Бога!
        На Карло жалко было смотреть. Похоже, он в жизни не допускал столько оплошностей, как в этом разговоре. Собственно, он впервые разговаривал с человеком, спасшим жизнь его ребенку, а потому Стефан не обижался.
        - Во имя всех святых, скажите мне, синьор Шумахер, как я могу отблагодарить вас? Поверьте мне, я небедный человек и готов взять на себя любые расходы на ваше лечение.
        - В этом нет необходимости. У меня хорошая страховка, вы не забыли? Ведь я профессиональный гонщик.
        Его страховки с лихвой хватало на лечение и восстановительные процедуры в реабилитационном центре, куда его должны были перевезти буквально через несколько дней.
        - Так что же делать? - Похоже, такой поворот изрядно обескуражил темпераментного итальянца.
        Открывшаяся дверь прервала беседу: сестричка привезла ужин, и, пока она устанавливала столик и устраивала на нем поднос, собеседники попрощались.
        - С вашего позволения, я навещу вас завтра, синьор Шумахер. Возможно, вам придет в голову, что я все-таки могу сделать для вас.
        С этими словами гость удалился.
        А Стефан принялся в задумчивости гонять по тарелке сосиски, пока не закопал их окончательно в картофельном пюре. Есть ему совершенно не хотелось.
        - Ты ничего не говорил про аварию.
        - А ты не спрашивал.
        Парировать не получалось - Еан и в самом деле не спрашивал, как и почему Стефан оказался на больничной койке. Это казалось само собой разумеющимся - такая авария могла случиться только в пылу гонки. «А парень-то, оказывается, совсем не прост. Далеко не каждый смог бы вот так, не раздумывая, пожертвовать собой, спасая ребенка. И, главное, считает это в порядке вещей!» - Еан чувствовал невероятную гордость за друга.
        А тот продолжал молчать, не желая или не считая нужным обсуждать случившееся.
        Сестричка давно уже унесла нетронутые сосиски, печально торчавшие из застывшего пюре, в телевизоре на стене беззвучно двигались люди, а за окном в безуспешной попытке отодвинуть ночную темь зажглись фонари.
        Снятый на ночь корсет покорно дожидался утра - так же, как и забытые возле тумбочки ходунки, а их хозяину все не спалось.
        Наконец, видимо, что-то придумав, он заговорил:
        - Я вот все думаю про этого Карло. Он вроде искренне помочь хочет. И деньги обещал. Как думаешь, если я у него космический корабль попрошу, сможет?
        Если бы у Еана было тело, он, пожалуй, поперхнулся бы от неожиданности. А так только замер на мгновение, пытаясь сообразить, что именно имеет в виду его непредсказуемый друг. Но тот то ли почувствовал замешательство собеседника, то ли сам ощутил потребность пояснить свою мысль:
        - Я о тебе думаю. Ведь тебе тоже помощь нужна. А если этот Карло вдруг поможет нам с кораблем… ну, в конце концов, есть же сейчас такая возможность - оплатить полет, то можно попробовать что-то сделать.
        Идея выглядела очень заманчиво. Правда, Еан не совсем представлял себе технические возможности этой планеты, но если здесь есть космические корабли, то… Во всяком случае, попробовать стоило.
        А пока следовало дождаться визита Карло.
        Итальянец не заставил себя долго ждать и нашел Стефана гуляющим в парке. Тот использовал любую возможность насладиться последним теплом осеннего солнышка, а заодно и потренироваться в ходьбе. И неважно, что пока еще приходилось опираться на ходунки, - силы с каждым днем прибывали.
        - Buongiorno[6 - «Доброе утро», итал.], синьор Шумахер! За вами не угнаться!
        Стефан успел принять участие в таком количестве международных гонок, что вкрапление в диалог итальянских слов его совершенно не смущало.
        - Доброе утро! Я не ждал вас так рано, синьор Рокка.
        - Зовите меня Карло, прошу вас!
        - Хорошо. Тогда и меня - Стефан.
        - Bene![7 - «Прекрасно», итал.] - Все-таки Карло был настоящим итальянцем - в минуты волнения слова родного языка, казалось, сами прыгали к нему на язык. - Синьор Стефан! Так хорошо?
        - Давайте все же обойдемся без синьоров. Просто Стефан будет нормально.
        - Capito![8 - «Понятно», итал.] Я рассказал Луизе о вашем здоровье. Она бесконечно счастлива, что вы можете ходить, и просила передать вам ее искреннюю благодарность. Она также спрашивает, можно ли ей с малышом Николо навестить вас? Да, чуть не забыл - вот! - Карло протянул Стефану красиво оформленную открытку. - Здесь наш адрес, телефон и все такое. Луиза лично написала и сказала, что наш дом открыт для вас в любое время. И, конечно, когда вы окончательно поправитесь, она непременно устроит в вашу честь банкет. Надеюсь, вы не будете против?
        Даже если бы Стефан и был против, у него не было ни малейшего шанса возразить столь темпераментному собеседнику.
        - Передайте вашей супруге мою благодарность. - Наконец ему удалось затолкать открытку в карман. - Я думаю, в больницу им приходить не надо. А вот когда я окончательно избавлюсь от этих причиндалов, думаю, что смогу навестить Николо. В конце концов, должен же я познакомиться с ним.
        Карло расцвел в улыбке.
        - Мы с Луизой будем счастливы! Поверьте, мы бесконечно вам благодарны. Но! - Он назидательным учительским жестом поднял кверху палец. - Не думайте, синьор Стефан, что на этом наша благодарность закончится. Я понял про вашу страховку и, не скрою, сегодня с утра даже разговаривал со страховой компанией. Вы правы - страховщики покрывают абсолютно все затраты на ваше лечение. Тем более что вы оказались на редкость везучим. Мне сказали, что после таких травм люди в лучшем случае остаются навсегда прикованными к постели. Поэтому ваши страховщики исправно возносят за вас молитвы и выплатят все, что необходимо. И это хорошая новость. Но! - Палец вновь взлетел к небу. - Я должен - понимаете? - должен вас отблагодарить. И если я не могу оплатить вам здоровье, то скажите мне, per amore di Cristo[9 - «ради Христа», итал.], что я могу для вас сделать?
        Стефан замер на мгновение, а потом решительно направился в сторону террасы:
        - Идите за мной.
        Он решительно и быстро, насколько позволяли ходунки, шел к одной из скамей, обрамлявших террасу. Странно, но это пространство, залитое солнцем и закрытое от ветров, почему-то недооценивалось пациентами - возможно, из-за необходимости преодолевать подъем в пять ступенек. Зато покорившему лестницу представлялась возможность наслаждаться отдыхом на скамье и безветрием без посторонних ушей.
        - Присядем. Мне есть о чем вас попросить. Но сначала, позвольте, я расскажу вам одну историю. Вы должны иметь в виду: все, что я скажу, не содержит ни слова лжи, как бы странно ни звучал мой рассказ.
        - Конечно. - Карло слегка наклонился к собеседнику, всем видом демонстрируя полную готовность слушать.
        - Для меня эта история началась, когда я после аварии валялся в коме на больничной койке…
        И Стефан, стараясь не пропускать казавшихся ему особенно важными подробностей, принялся излагать всю цепочку событий, связанную с Еаном. Надо отдать Карло должное: он действительно очень старался выполнить обещание не перебивать и верить каждому слову. Но итальянская экспрессивность регулярно брала верх, что выражалось если не словами, то жестами и мимикой.
        Впрочем, его можно было понять: очень трудно бесстрастно выслушивать историю о космическом пришельце, непонятно откуда взявшемся и неизвестно каким образом якобы вылечившем рассказчика. Кто бы поверил? Многие, пожалуй, услышав подобное, гораздо с большей охотой покрутили бы пальцем у виска, недвусмысленно подвергнув сомнению вменяемость рассказчика. Стефан это и сам понимал. Однако, следуя принятому решению во что бы то ни стало отплатить Еану добром за добро, он продолжал говорить.
        Какое-то время после окончания рассказа Карло молчал. Даже экспрессивной итальянской натуре понадобилось время, чтобы уразуметь сказанное. Затем откашлялся:
        - Скажите, синьор Стефан, можно вопрос?
        - Разумеется. - Отсутствие вопросов в данной ситуации выглядело бы весьма странным.
        - А этот Еан, я хочу сказать, он в вашей голове разговаривает? Вы его, что ли, слышите? - Карло выглядел встревоженным.
        - Не то чтобы слышу, точнее - не ушами. Просто понимаю, и все.
        Стефан не находил слов, чтобы объяснить собеседнику невидимую связь, возникшую между двумя личностями, оказавшимися волею судьбы в одном теле.
        Поняв, что разговор вот-вот завершится ничем, Еан счел необходимым вмешаться: «А ты спроси, может, он не возражает, чтобы я с ним поговорил напрямую?» - «А ты можешь? Я думал, ты только со мной связан». - «Могу. Да ты не бойся, без твоего желания я от тебя не уйду. А на время вступить с этим Карло в диалог - вполне в состоянии».
        Окрыленный, Стефан обратился к терпеливо сидящему на лавочке собеседнику:
        - Еан предложил с вами напрямую поговорить. Вы не возражаете, если он к вам без меня обратится?
        - Хм, если вы считаете, что я его услышу, то пожалуйста. С чего бы мне возражать? - В голосе Карло звучала и крепла нотка скептицизма. - Но как я узнаю, что он со мной говорит?
        - Узнаете… Здравствуйте, синьор Рокка. Позвольте представиться: лорд Еан рю дэ Гилет, наследный принц династии рю Гилетов, правителей звездной системы Алеот Астар.
        Карло аж подпрыгнул на сиденье, услышав в собственной голове слова приветствия.
        - А как мне ему отвечать? - прошептал он, наклонясь к Стефану, словно шепот и наклон хоть как-то препятствовали Еану слышать каждое слово.
        - Вы можете просто думать, направляя свою мысль ко мне как к получателю идеи. Так будет быстрее и легче, - вмешался Еан.
        - А вы все мои мысли читаете?
        Еан поспешил успокоить тревогу собеседника:
        - Нет, конечно, это было бы совершенно невежливо. Я потому и спросил разрешения на ментальный диалог: не в привычках рю Гилетов подслушивать и подглядывать.
        Разумеется, тут он изрядно лукавил - в конце концов, кто как не он последние несколько дней только тем и занимался, что подслушивал и подглядывал за целой планетой. Правда, ограничиваясь открытыми источниками информации - телевидением, радио, интернетом и так далее, не считая при этом зазорным для лучшего понимания пользоваться разумом диктора или автора письменного текста.
        Похоже, Карло принял объяснение, ибо несколько успокоился.
        Поначалу беседа не клеилась: темпераментному итальянцу явно не хватало голоса, да и невозможность подкрепить сказанное жестами вызывала огромный дискомфорт. Но вскоре дело наладилось. Стефан с интересом наблюдал, как страдальческое выражение на лице визави сменяется живейшим интересом, и жалел, что не может принять участия в диалоге. Впрочем, скучать ему пришлось недолго.
        - Эй, а ты что молчишь? - Вопрос предназначался именно ему.
        - Я думал, вы разговариваете…
        - Ну да, разговариваем. Но я подумал: вам же тоже надо друг друга понимать. Я на Карло настроился, конечно, не так, как на тебя, но мы друг друга понимаем. Попробуем так: вы говорите вслух, чтобы друг друга слышать, а я - как получится.
        Получилось хорошо. Поначалу Еану пришлось вновь изложить свою историю. Карло, в отличие от Стефана, оказался куда более недоверчивым:
        - Вы говорите, что с другой планеты? - Судя по интонации, это полностью выходило за грани реальности собеседника. - А почему люди, которых вы мне показываете, так похожи на землян?
        - Потому что мы - один вид, человечество.
        - То есть вы хотите сказать, что вы произошли от нас? Вы улетели с Земли?
        - Не совсем. - Еан постарался проявить как можно больше терпения. Он знал, что идет по скользкому льду. - Скорее это вы произошли от нас.
        - То есть мы пришельцы?
        - Нет, не так. Вы… - Ответ нашелся не вдруг. - Скорее вы колонисты. Вы - часть цивилизации Амагеро, очень давно от нее отделившаяся.
        - С чего бы?
        Вопрос, что называется, не в бровь, а в глаз. И как на его ответить, Еан не знал. И вовсе не потому, что не проявлял усердия и прилежания, изучая прошлое родной империи. Время от времени находились те, кто по тем или иным причинам решался на переселение в другие миры. Имелись прочные контакты с несколькими цивилизациями, основанными выходцами с Амагеро. Невзирая на удаленность и жажду самостоятельности, они на протяжении всех времен так или иначе поддерживали связь с метрополией.
        Но все это никак не относилось к планете, которую местное население называло Земля. Здесь все было по-другому, и люди не ведали своей истории, к сожалению, столь невероятной и трагической, что о ней, пожалуй, и стоило бы забыть, если бы не некоторые обстоятельства.
        Еан не мог, попросту не чувствовал внутренней готовности выносить на обсуждение то, о чем даже дома старались не говорить, как не говорят о поступках постыдных и печальных, даже если это поступки давно минувших дней.
        Стараясь, чтобы мысль звучала естественно, он попросту отговорился незнанием. «Возможно, когда они попадут в метрополию, специалисты расскажут Стефану куда больше». Примерно так же пришлось обходить и теологические вопросы, неизбежно родившиеся у католика Карло по поводу сотворения мира. Правда, тут Еан ничуть не лукавил - он не знал, что сказать.
        Понимание осложнялось еще и тем, что в голове итальянца с большим трудом умещался тот факт, что кто-то может сохранить живую душу и интеллект, потеряв собственное тело.
        - Как такое возможно, друг мой? Вы же должны быть, по меньшей мере, в чистилище!
        Как полагается отвечать в подобных случаях? Еан терялся в догадках. За время земных изысканий о чистилище он узнал непозволительно мало - во всяком случае, недостаточно, чтобы дать исчерпывающий ответ. Пока он искал слова, к счастью, вмешался Стефан.
        - Послушайте, вы! - вскричал он. - Какая разница, почему случилось так, а не иначе? Важно то, что человек попал в беду. И то, что лично меня он спас и я намерен приложить все усилия, чтобы ему помочь. Вы с нами? Или вы предпочтете пойти в храм, поставить еще одну свечку и этим ограничиться только потому, что кто-то остался жив и не попал ни в ад, ни в чистилище?!
        Фраза прозвучала резко и повисла в воздухе.
        Итальянец словно получил пощечину - так внезапно он замолчал и налился кровью. Ухоженные пальцы сжались в кулаки, и Стефану подумалось, что для драки он пока не в лучшей форме. Но, к чести Карло, он справился с потрясением.
        - Простите меня. Вы правы. Это не мое дело рассуждать, где кто должен быть. Простите, сеньор Еан, я забылся. Сеньор Стефан спас моего сына, а вы спасли его самого. И мне все равно, кто вы и откуда взялись. Я в долгу перед вами, и, если я могу помочь, располагайте мной. Что нужно сделать?
        Еан подумал, что говорить о космическом корабле, пожалуй, слегка преждевременно, но вмешаться он не успел - Стефан тут же выложил все начистоту:
        - Нам в космос нужно. Можете транспорт организовать?
        Он спросил так, словно речь шла не о миллиардных вложениях в высокие технологии, а о банальной доставке пиццы или, на худой конец, перевозке мебели.
        Понимая, что буря эмоций сейчас вновь накроет собеседника, Еан счел за лучшее вмешаться:
        - Позвольте я поясню. На сегодняшний день, насколько мне удалось выяснить, у вас нет нужной технологии. Но это не проблема. Если я не ошибся в расчетах, ресурсы для создания того, что необходимо для межгалактических перелетов, на планете есть. И моих знаний должно хватить, чтобы справиться с технологическими вопросами. Нужно только обеспечить место и доставку всего необходимого. Ну и квалифицированных инженеров, чтобы это собрать. Вот, у меня тут списочек небольшой.
        Он собирался добавить, что это только для начала, и потом, когда он разберется с качеством материалов, количество требуемого может существенно расшириться, но не успел.
        - Вы представляете, сколько это стоит? - Итальянец даже не сказал, а словно выдохнул. - Я, конечно, далеко не беден. Но даже если я отдам все, что у меня есть, и уговорю тестя и всех родственников пойти по миру голыми и босыми, боюсь, денег все равно не хватит…
        - Хм… - Стефан почесал в затылке, принимая проблему, решения которой не предвиделось. - Да, дорогое удовольствие.
        Поначалу Еан не мог взять в толк, что так опечалило собеседников - он пока не до конца разобрался в экономике этой заброшенной всеми богами, что бы там ни думал Карло, планеты.
        - Я попробую объяснить. - Карло наконец-то почувствовал себя в своей стихии. Бизнесмен с огромным опытом, он впервые в жизни проводил экономический ликбез для человека, понятия не имевшего не то что о банках или инвестиционных фондах, а об элементарных деньгах. Да и откуда Еану получить личный опыт, если за все время пребывания в больнице Стефану ни разу не пришлось платить ни за что?
        Карло объяснял, а Стефан время от времени комментировал сказанное. Сестричка, вышедшая в сад, чтобы проводить больного на обед, с удивлением обнаружила его в компании импозантно одетого визитера. Они что-то обсуждали, бурно жестикулируя.
        Разговор пришлось прервать едва ли не на полуслове, но режим есть режим. Договорившись продолжить беседу завтра, Карло за руку распрощался со Стефаном. Сказанное им вслух «Addio, mio amico Eаn»[10 - «До свидания, мой друг Еан», итал.] сестричка пропустила мимо ушей.
        День тянулся неправдоподобно долго. Еан то ли просто молчал, то ли умчался куда-то, но Стефан чувствовал себя покинутым. Надо же, как он, оказывается, привык к присутствию друга. Лишившись собеседника, он лениво нажимал кнопки на пульте телевизора до тех пор, пока, наконец, не задремал.
        Назавтра собеседники встретились вновь.
        Хоть Карло и пытался изображать радушие, чувствовалось, что он явно не в своей тарелке - просьба, по всей видимости, казалась ему невыполнимой. Но молчание не затянулось надолго. Еан начал разговор первым:
        - Я тут подумал…. Точнее, нет, сначала я провел некоторое исследование, основываясь на вашей вчерашней лекции, надо сказать, довольно познавательной.
        Оба собеседника уставились друг на друга, пытаясь понять, оба ли они участвуют в разговоре. Еан взял паузу, дожидаясь, пока они вновь привыкнут к тому, что в их головах раздаются слова, которые совершенно не в состоянии уловить никакое ухо. Убедившись, что все в порядке и никто из присутствующих не испытывает замешательства, он продолжил:
        - Так вот, во-первых, я хотел поблагодарить вас, Карло, за информацию. Она оказалась чрезвычайно полезной и очень облегчила мою работу.
        Карло неожиданно даже для себя зарделся от похвалы. В конце концов, не каждый же день доводится услышать комплимент, к тому же от инопланетянина.
        - А во-вторых? - Стефану не терпелось узнать продолжение.
        - А во-вторых, мне кажется, я знаю, как сделать, чтобы денег на корабль и на все, что с ним связано, было более чем достаточно.
        Со стороны могло показаться, что пациент, отставивший в сторону ходунки, и его гость устроили сеанс гипноза: они буквально впились друг в друга глазами. Еан тем временем продолжал:
        - Насколько я могу судить, в вашей цивилизации услуги по восстановлению здоровья ценятся очень высоко. А я, как вы, вероятно, заметили, обладаю технологией, значительно выходящей за рамки вашей науки. Что вы скажете, если я предложу обмен: некоторые эффективные способы заживления ран и сращивания костей в обмен на деньги? Карло, вы же предприниматель - вы смогли бы это организовать?
        - Я? Разумеется! - Экспрессивный итальянец вскочил со скамьи и едва не приплясывал от нетерпения. - Я с огромной радостью организую такой обмен! А скажите, синьор… э-э-э…
        - Еан! Да Еан же! - Стефану ожидание вообще не давалось.
        - Да, конечно, синьор Еан. - Карло справился с замешательством. - Я просто хочу уточнить несколько моментов.
        - Давайте. В чем вопрос?
        - Дело в том, что такие вещи не делаются в одиночку: мне нужно будет пригласить людей, чтобы продавать вашу технологию. Можно будет из этих денег оплачивать их работу?
        - Не только можно, но и нужно! Работа непременно должна оплачиваться, и не только их, но и ваша, и Стефана. И не возражай, пожалуйста! - прервал он едва открывшего рот гонщика. - Ты же не будешь, как у вас говорят, святым духом питаться? Практически с момента, когда ты дал согласие помочь, ты в проекте. И если ты не будешь зарабатывать на жизнь гонками, то позволь мне подумать о твоих доходах.
        - Вот это деловой разговор. - Карло аж крякнул от удовольствия. - Да вы, синьор Еан, все схватываете на лету. Только знаете, о чем я вас спрошу? А есть у вас рецепт молодости?
        - В смысле? Чтобы жить бесконечно?
        - Нет-нет, конечно, не бесконечно. Просто, позвольте, я скажу. Раны и травмы - это очень здорово и большой подарок всему человечеству. Вот только все человечество, оюсь, не располагает деньгами. А те, у кого найдутся суммы, необходимые для нашего проекта… Вы, надеюсь, позволите мне называть его нашим? Так вот, люди, сидящие на деньгах, заинтересованы не столько в том, чтобы залечивать чужие раны, сколько в продлении собственной жизни. Вот за это они бы отвалили жирные куски.
        - Надеюсь, не в прямом смысле?
        Перед глазами собеседников заплясала картинка жареного мяса, с которого стекал жир. Карло аж передернуло от неожиданности.
        - Нет, это же несъедобно! Гадость какая! Я в переносном смысле - о деньгах. За то, чтобы отодвинуть уход из жизни на десять, а то и на двадцать лет, они на самом деле будут готовы отдать многое. А если еще вы сможете сделать так, чтобы старость не омрачалась болезнями…
        Стефан впервые понял, что такое выразительное молчание.
        - Хм-м-м…
        Похоже, Еан пребывал в некотором замешательстве.
        - То есть, если я правильно понял, им зачем-то необходимо сохранять старые тела в работоспособном состоянии как можно дольше?
        Получив утвердительный ответ, он на мгновение задумался. Собеседники его не перебивали.
        Наконец появилось решение:
        - Хорошо, я, наверное, могу создать программу, которая позволит сначала привести тело в порядок, а затем как бы законсервировать процессы жизнедеятельности, чтобы удлинить трудоспособный возраст. Но ненадолго - лет до 120 - 150. На большее мне знаний не хватит, я все-таки не совсем специалист. Это устроит?
        - Ringraziare la Vergine Maria![11 - «Слава деве Марии!», итал.] - Карло воздел руки к небу в молитве.
        - Да более чем, - перевел его эмоцию в более практичное русло Стефан. - Конечно, их устроит. Пусть раскошеливаются!
        - Да, конечно, пусть раскошеливаются. - Еан еще немного подумал. - А скажите, Карло, что будет, если мы увяжем вместе эти вопросы? Скажем, заживление переломов и регенерация старых тел. Я все-таки хочу, чтобы люди имели возможность восстанавливать здоровье не только потому, что у них есть деньги. Такое возможно?
        Теперь настал черед задуматься предпринимателю. Что-то про себя прикинув, он поделился идеей:
        - А если так: мы собираем деньги на исследования, для которых надо подняться в космос, и на создание госпиталей, где лечат травмы по новой технологии? На это многие пожертвуют. И просто люди, и правительственные фонды. А тем, кто жертвует много - скажем, от ста миллионов долларов и больше, предлагаем программу омоложения. Так пойдет?
        - Хм, интересно придумал. - Стефан мгновенно оценил перспективность идеи. - Они за такую перспективу из штанов выпрыгнут, но деньги найдут. А ты молодец - еще и о простых людях подумал. - Он на секунду смутился, вспомнив, что Еан сделал для него, не так уж давно лежавшего в коме, и постарался загладить неловкость: - Я имел в виду, что денег должно хватить и на корабль, и на госпитали.
        - И на исследования, не забудь. - Еан отнесся к идее ответственно. - Если мы обещаем, то надо выполнить. Вдруг удастся еще что-то хорошее для людей сделать.
        - Так ты же, как я понимаю, к себе вернешься, когда мы твое тело найдем?
        - Вернусь, конечно. Ну а как насчет тебя? Вдруг ты захочешь вернуться? Да и, в конце концов, есть же всякие средства связи - космоком, например.
        - Что есть?
        - Космоком. Ну как-то же корабли с базой должны переговариваться. - Еан почувствовал замешательство собеседников. - У вас что, космокома нет? А как же вы летаете?
        Карло вытащил мобильник и услужливо вывел на экран описание GPS. По всей видимости, Еан его читал, поскольку текст на экране очень быстро переместился, словно кто-то водил пальцем.
        - М-да… Так вот, кстати, можно еще и эту технологию внедрить. Уж столько-то я по-любому знаю.
        - Погодите. - Карло достал планшет и принялся быстро что-то писать. - Вот. Я тут план набросал. Значит, у нас получается исследование здоровья и долголетия, заживление ран, программа омолаживания и плюс еще новый вид глобальной связи. Я правильно понял, синьор Еан, что вы имеете в виду глобальную, в смысле космическую, связь? Значит, еще и связь. Да тут минимум на две корпорации работы. Да, синьор Еан. Я за это берусь, если вы мне, конечно, доверяете. Но вот корабль… Вы простите меня, сеньор Еан, но я все-таки выскажусь.
        - Разумеется. Я понял: у вас есть что-то важное.
        - Более чем. Позвольте мне выразить опасения. Мы живем в неспокойном мире и в неспокойное время. Если мы во всеуслышание заявим, что частная корпорация строит космический корабль, то, боюсь, нам смогут изрядно помешать…
        - Вы хотите сказать, мы не будем строить корабль? Но я же здесь тогда застряну!
        Оба собеседника ощутили обжигающую волну отчаяния, захлестнувшую невидимого визави.
        - Погоди, Еан. - Первым пришел в себя Стефан. - Карло дело говорит. Я понял, у него идея есть. Верно?
        Итальянец кивнул.
        - Я вот что думаю. Нам не надо говорить слово «корабль». Вообще не произносить. Надо создавать что-то вроде исследовательского центра - на это и деньги дадут, и никто вмешиваться не будет. Обеспечить, так сказать, прикрытие.
        - А ведь он прав. - Стефан в задумчивости откинулся на спинку стула. - Это как перед соревнованиями: никогда нельзя показывать свои секреты противнику.
        - А кто у нас противник? Я, конечно, пока плохо представляю себе, как тут все у вас устроено.
        - А никто не знает! - Карло развел руками, подчеркивая сказанное. - Никто не знает, очень запутано все.
        И он постарался вкратце объяснить притихшему Еану, как устроена общественная жизнь и что такое политика.
        В конце концов тот запросил пощады:
        - Погодите! Мне нужно самому посмотреть! Но я правильно понимаю, что вы видите возможность построить и запустить корабль, назвав его при этом как-то по-другому?
        - Именно! И по-другому назвать, и в другом месте построить. Синьор Еан, я ни в коем случае не хочу отнимать у вас ваше будущее. Надо найти безопасное решение, а до того времени я буду работать в вашу пользу, но молчать как рыба. Если вы, конечно, мне доверите.
        И получив утвердительный ответ, Карло немедленно начал прощаться - впереди ждала работа.
        Так начался проект «Еxpectation» («Упование»).
        Карло развернул бурную деятельность.
        Время от времени он появлялся в реабилитационном центре, чтобы скоординировать работу, но, насколько мог судить Еан, от него самого если что и требовалось, так только подтверждения, необходимые Карло для большей уверенности. Во всем остальном итальянец, похоже, дело свое знал хорошо.
        В прессе промелькнула информация о Стефане, чудесное выздоровление которого стало возможным благодаря новейшим технологиям «body recovery» («восстановление тела»), и в реабилитационный центр сначала поодиночке, а затем целыми стаями принялись слетаться журналисты.
        Поначалу Стефан решил спрятаться от прессы, но после внушения коллег сдался: дело того стоило - чем больше внимания, тем больше денег. Чтобы подогреть интригу, он пообещал провести пресс-конференцию сразу же по окончании периода реабилитации, обосновав решение тем, что пока технологии только изучаются. Журналисты наживку проглотили и теперь обхаживали персонал в попытках раздобыть хоть какую-то информацию. Интерес набирал обороты.
        А тем временем компаньоны занимались делом. Требовалось набрать надежную команду.
        Стефан решил не откладывать дело в долгий ящик, и они с Еаном принялись перебирать все известные кандидатуры.
        Начали с Бруно.
        Команда
        С Бруно он познакомился при весьма драматических обстоятельствах в шестилетнем возрасте на трассе «Ред Булл Ринг». В их деревню Шпильберг понаехало столько народу, что мама категорически запретила Стефану одному выходить из дома. Сколько он ни доказывал, что уже большой парень, ничего не помогало. Домашний арест продолжался несколько дней, когда мальчик с тоской смотрел из окна, как шумные мужчины группами и поодиночке ходят по улицам и до ночи сидят в кабачке, откуда доносится оглушительное пение. Ожидалась гонка. Что такое гонка, Стефан даже не представлял себе до тех пор, пока не очутился на трибуне, куда въехал верхом на папиной шее - толпа была такая, что даже думать не приходилось, чтобы ребенок мог через нее пробраться.
        Он так и сидел верхом на папе, озираясь в недоумении, ровно до тех пор, пока внизу не показались машины. Это были совсем не те машины, которые привычно разъезжали по улице. Маленькие, гораздо уже, чем обычные, яркие, с колесами, диски которых упоительно сверкали на солнце, они с рокотом выезжали из ворот и выстраивались перед широкой клетчатой полосой, где стоял мужчина с флажком.
        Трибуны ревели в такт шуму двигателя каждой новой выезжающей машине, но для Стефана это уже не имело значения: он весь был там, внизу, в одной из них - наверное, в этой - синей с серебряной надписью на боку и ослепительно блестящими дисками.
        Машины выстроились, и какое-то время ничего не происходило, пока вдруг не раздался оглушительный хлопок и флажок в руках мужчины не рухнул вниз. В это мгновение смешалось все: машины, оглушительно взревев, ринулись вперед, зрители с диким криком вскочили на ноги, его отец, тоже поднялся во весь рост, отчего Стефан взмыл над толпой, отчетливо ощущая, что папа продолжает придерживать его за ногу. И мальчик, огненно-рыжий, который, как и Стефан, сидел на отцовской шее буквально рядом.
        Так, на гонке, они и познакомились.
        Стефан отчетливо помнил, как они кричали друг другу «Смотри, смотри!», когда первый из умчавшихся болидов, сделав круг, вновь вышел на пространство перед трибуной.
        Полтора часа гонки пролетели как один миг, полные восторга от зрелища и эмоций, разделенных с другом.
        Эти полтора часа сдружили их на всю жизнь.
        После гонки родители каждого обнаружили, что за время соревнования их ребенок нашел себе товарища. Взбудораженные, взрослые пожали друг другу руки и зашли в кабачок отметить знакомство. А вскоре родители точно знали, где искать сыновей: если дома не было Бруно, мама звонила в дом Стефана, и наоборот.
        Вместе было куда интересней, чем поодиночке.
        В школе дружба тоже давала преимущества - мало кто отваживался их задирать. Против обидчика вставали оба плечом к плечу. И хоть Бруно был на голову ниже друга, он ни разу не подвел. К слову, вскоре он научился гасить ссоры не кулаком, а словом: попасть ему на язык не рисковали даже старшеклассники - уж больно быстро находились у него слова, прочно прилипавшие к обидчику.
        По мере взросления обнаруживались отличия.
        Понятно, что «Ред Булл Ринг» притягивал всех деревенских мальчишек. И если на чемпионаты Австрии нужно было покупать билет, то на тренировки и соревнования меньшего масштаба вполне можно было попасть, используя любое подручное средство - от дырки в заборе до умения договориться с охраной. Бруно чаще договаривался.
        Но это оказалось не единственным отличием.
        Стефан, торчавший в гараже, завороженно наблюдая, как готовят болиды к гонке, однажды с удивлением обнаружил, что его друга гораздо больше самой гонки интересует крупное табло, на котором высвечивались результаты после каждого круга. «Смотри, как быстро скачут данные. Как они туда попадают?» - этот вопрос, похоже, не давал другу покоя. А потому после соревнований они пошли искать ответ.
        Так Бруно сделал первый шаг к тому, чтобы стать хакером.
        Стефан стоял рядом, когда друг уговорил дядьку, сидевшего в тесной стеклянной дикторской, показать, как это работает. Дядька плохо пахнул, и уши у него были красные от наушников, которые он только что снял. Стефану он не понравился. Но Бруно словно прилип к панели, усеянной кнопками и лампочками. Он даже подружился с этим дядькой, потому что всякий раз, когда приятели приходили на трассу, тот впускал Бруно в кабинку.
        Так и повелось.
        Вскоре Стефану уже доверяли мелкие работы по техническому обслуживанию болидов после гонок, и он гордо демонстрировал другу лоснящиеся от машинного масла ладони, пахнущие металлом. А тот, откинув со лба рыжую челку и задорно блестя стеклами очков, толковал о каких-то «перекрестных связях», про которые рассказал ему дядька в наушниках.
        Когда в школе началась информатика, Бруно обнаружил, что кроме учебника есть еще и журналы. Более прилежного читателя специализированной литературы типа подборок «Computer Journal» и «Computing Now» ни школьная, ни деревенская библиотеки не видели. И если поначалу учитель информатики пренебрежительно отмахивался от вопросов рыжего очкарика, то спустя месяц принялся чесать голову и вместе с Бруно листать журналы. А к концу года - по настоянию сына папа выписал домой целый перечень специальной литературы - учитель и вовсе сдулся. Отныне и навсегда Бруно стал непревзойденным авторитетом во всем, что так или иначе касалось компьютеров, программирования, «перекрестных связей» и чего угодно еще.
        В выпускном классе что-то с Бруно случилось. Он словно ушел в себя. Тело вроде бы ходило и сидело на уроках, но его самого как подменили.
        - Что происходит? - Стефан решил во что бы то ни стало добиться ответа.
        Привычное «ничего» его не устраивало. Требовалась ясность. После долгих отнекиваний и увиливаний друг наконец признался, что он, похоже, «вляпался». Выяснилось, что компьютер - это не только интересно, но и таит в себе некоторые весьма неприятные неожиданности. Никогда не знаешь, кто именно твой незримый собеседник в таинственной Сети. Оказалось, что среди единомышленников, обсуждавших те или иные программистские задачки, есть не только программисты, но и «охотники за головами». И Бруно оказался на крючке.
        - Мне предлагают взломать банк.
        - А ты?
        - А что я? Технически я могу.
        - Откуда ты знаешь?
        - А сам-то ты как думаешь?
        Вопрос, прозвучавший в ответ на вопрос, в общем-то, был более чем исчерпывающим ответом. Похоже, Бруно попробовал, и у него получилось.
        - И что теперь?
        - А я не знаю, что теперь. Если откажусь, они сказали, что сообщат в полицию.
        - О чем?
        - О том, что залез.
        - Но ты же ничего не украл?
        - Нет, конечно! - Бруно оскорбила даже сама подобная мысль.
        - Так чего ты боишься?
        - Так ведь взломал же защиту - значит, залез.
        Убедить в чем-либо вконец запутавшегося друга Стефану так и не удалось. И он пошел за советом к маме.
        Оказалось, это было мудрым решением - мама придумала гениальный ход:
        - А если ты пойдешь в банк и скажешь им, где у них слабое место в защите?
        - Да кто меня слушать будет? - Всегдашняя жизнерадостность, казалось, покинула парня навсегда.
        - Я тебя буду слушать.
        - В смысле?
        Оба подростка уставились на фрау Амалию, словно видели ее впервые.
        - Ну, и что вы на меня смотрите, как в первый раз? На мне что, цветочки выросли? - Фрау Амалия не находила никакого трагизма в ситуации. - Я, как-никак, в банке работаю.
        Мама Стефана в самом деле работала в банке, пусть не в центральном, а в местном, но все-таки.
        - Давай ты завтра ко мне придешь, и я помогу тебе написать заявление. Думаю, все образуется.
        Образовалось даже больше, чем можно было ожидать: Бруно пригласили в центральный офис. Всполошившиеся родители, таиться от которых больше не представлялось возможным, уже готовились искать адвоката и, отпросившись с работы, повезли непутевого сына в Вену. Однако волнение оказалось излишним. Встретившая их миловидная дама немедленно отправила парня к программистам, взяв на себя заботу о родителях. Бесконечные часы ожидания и несчетные чашки кофе завершились возвращением сына, рукопожатием и обещанием вскоре сообщить им о результате встречи.
        Результатом явилось письмо, в котором, во-первых, Бруно Тишера благодарили за проявленную бдительность и неоценимые рекомендации по защите личных данных клиентов банка. Во-вторых же, банк предлагал герру Тишеру рассмотреть возможность совмещать учебу с работой, которую банк готов был щедро оплачивать. Также банк выражал готовность, в случае принятия герром Тишером положительного решения, участвовать в оплате расходов на обучение герра Тишера в Венском техническом университете. Надо ли говорить, что предложение никто отвергать не собирался?
        Помнится, оба семейства - Тишеров и Шумахеров - в полном составе праздновали это событие едва ли не до утра.
        Так, собственно, и началась карьера Бруно. Предложение было принято, диплом - получен. Но при первой же возможности Бруно, насколько помнил Стефан, ушел на вольные хлеба. С банками он по-прежнему сотрудничал, точнее, за хорошие деньги и по их просьбе регулярно тестировал системы, чтобы предотвратить возможности взлома. Чем он занимался еще в свободное время? А чем хотел, тем и занимался. Разумеется, в Сети.
        Так, болтаясь по интернету, он и нашел свою Агнешку - девчонку из небольшого городка Табор на юге Чехии. Сначала его внимание привлекли картинки: ее живопись выделялась необычной, какой-то мистической или сказочной манерой, аж в дрожь бросало. Умела она за душу взять. Вот Бруно-то и попался. Главное, если бы не Бруно, вряд ли она сама раскрутилась - хотя талантище, конечно. А так он перед Рождеством взял, да и отправил поздравления по банкам с ее картиной - есть у нее такая, невероятная, где амазонка на драконе. «Вот, - написал он, - молодой автор, нуждается в поддержке». Ну ясно, банки ему не отказали, оплатили выставку. А с первой выставки и пошло - раскрутилась Агнешка.
        - Вот так теперь и живут. То у него дома в Шпильберге, то у нее в Таборе - там мастерская оборудована. Она рисует. А он тоже как бы свободный художник, только компьютерный. Да, ты имей в виду: вряд ли Агнешка его куда от себя отпустит. То есть друг он, конечно, друг - сам видишь. Но без Агнешки никуда. - Стефан вздохнул, прощаясь с идеей о том, что Бруно сможет хоть как-то участвовать в проекте.
        Еан пока не стал его разубеждать. Но информацию на вооружение принял.
        - Отличный парень! - одобрил он и поинтересовался: - А еще кто есть на примете?
        - Хотелось бы, конечно, всю свою команду - там такие ребята, прикинь. - Стефан начал перебирать имена: - Микаэль, Акира, Влад с Наташей, Лука…
        Оказалось, Стефану очень повезло на хороших людей - Еан радовался от души. Микаэль Иоффе был главным инженером гоночной команды Стефана. Акира Сато - механиком с золотыми руками и невероятным чутьем. Каким-то шестым чувством он определял, что именно в полностью исправном болиде является слабым звеном. Никто уже даже не пытался спорить с Акирой - масса экспериментов, когда снятый, с виду абсолютно целый, механизм вдребезги разваливался на стенде, возвели механика в ранг сэнсэев, чьи слова сомнению не подлежали. Второй пилот команды, Влад Борцов, шел не иначе как в комплекте с женой Наташей. Врач по образованию, Наташа занималась не только физическим здоровьем членов команды, но и при случае могла выслушать, подперев рукой щеку и глядя на собеседника большими серыми глазами. Наташу любили, несмотря на всевозможные запреты, диеты и режим. Лука - совсем молодой парень, появился в команде недавно. Взяли его в качестве стюарда - подай-принеси. Но, расторопный и улыбчивый, он подавал большие надежды.
        Однако, чем больше Стефан рассказывал, тем с меньшей надеждой звучал голос:
        - Зря все это. Не годится ребят из команды выдергивать, неправильно это - то, что уже построено, ломать.
        - Так что же, никого на примете нет?
        Стефан задумался.
        - Почему? Есть еще Руди, конечно! Думаю, ему будет чертовски интересно!
        - Руди?
        - Рудольф Вебер, мой друг. Отличный парень, летает штурманом на KLM[12 - Koninklijke Luchtvaart Maatschappij (гол.), Королевская авиационная компания - голландская авиакомпания]. Думаю, он захочет увидеть звезды.
        Итак, кажется, было с чего начать. Осталось дождаться, когда Карло даст отмашку.
        Итальянец времени даром не терял.
        В день, когда Стефан должен был выписаться из реабилитационного центра, с самого утра внизу стоял лимузин, на боку которого красовалась надпись: «Еxpectation corp».
        Безукоризненно вышколенный шофер предупредительно открыл дверь:
        - Садитесь, герр Шумахер. Герр Рокка наказал быть к обеду.
        Разместившись на сиденье и положив рядом тросточку - единственное, от чего он пока не мог отказаться, Стефан с наслаждением отдался поездке. В конце концов, не каждый же день есть возможность насладиться видом утренних Альп, постепенно, по мере удаления, исчезавших за горизонтом.
        Остановился лимузин возле чуда современной архитектуры из стекла и бетона, которыми изобилует Штутгарт. Водитель передал Стефана с рук на руки консьержу, тщательно проинструктированному.
        - Герр Шумахер, добро пожаловать. Я помогу вам.
        Подхватив небольшую сумку, образовавшуюся у Стефана еще в больнице стараниями интернет-магазинов и отзывчивых сестричек, мужчина в униформе вызвал лифт столь же впечатляющего дизайна.
        - Наверх, пожалуйста. Фрау Рокка вас ждет.
        Лифт поднимался быстро, но каким-то образом швейцар все же умудрился сообщить о госте, ибо его уже ждали.
        - О, Стефан! Как я рад приветствовать вас у себя! Вот Луиза, моя жена. Она мечтает познакомиться с вами!
        Его действительно ждали. И не просто ждали, но и заботились.
        Ошеломленный Стефан не сразу разглядел родителей, не менее ошарашенных приглашением. Им, в отличие от привыкшего к путешествиям сына, нечасто доводилось покидать родной Шпильберг, да еще для того, чтобы оказаться на вечеринке магната, чье состояние не равнялось, а, пожалуй, даже превосходило месячный оборот банковского филиала, в котором трудилась фрау Амалия.
        К чести Карло и его супруги, прием оказался настолько радушным, что скованность вскоре исчезла. К тому же малыш Нико умудрился полностью завоевать расположение фрау Амалии, с радостью примерявшей на себя роль будущей бабушки. В конце концов, не сошелся же свет клином на этой гордячке Николь, столь гнусно отказавшейся от ее дорогого Стефана, который, кажется, полностью оправился как от физических, так и от душевных ран. Ну не считать же проблемой трость, тем более что сын обещает вскоре и с ней расстаться.
        Ну а то, что он не собирается возобновлять карьеру гонщика, радовало обоих родителей - целее будет. А когда по окончании банкета хозяин дома пригласил их Стефана в кабинет на отдельный разговор, родители абсолютно уверились, что их мальчику светит достойное предложение.
        Между Швейцарией и Монголией
        Дверь из темного дерева, едва закрывшись, полностью заглушила все звуки дома. Теперь можно было и поговорить.
        - Вы здесь, синьор Еан?
        - Конечно! Здравствуйте, синьор Карло! Очень рад снова пообщаться с вами. Не расскажете, как обстоят дела с нашим проектом?
        - Да, я как раз об этом и хотел поговорить. Я позволил себе сделать несколько шагов, которые, вы, надеюсь, сочтете разумными. Вот смотрите. - И Карло принялся раскладывать на столе бумаги, вынимая их из большой молочно-белой папки. - Это - документ об учреждении компании. Я открыл ее как офшорную фирму на Виргинских островах. Далее, вот тут - ее дочерняя компания, уже в Великобритании. А это - еще одна «дочка», теперь уже швейцарская. Это чтобы мы могли более свободно распоряжаться ресурсами.
        - Это законно? - Еану не хотелось, чтобы какое-нибудь нарушение создало препятствия для проекта.
        - Разумеется! - Видимо, Карло почувствовал себя оскорбленным. - Именно, что законнее даже придумать ничего невозможно! К тому же я взял на себя смелость ввести Стефана Шумахера в число акционеров. Это чтобы вы с самого начала понимали: у вас есть все возможности контролировать процесс. - Карло учтиво склонил голову в сторону молодого человека. - Надеюсь, вы не возражаете? - Не услышав возражений, он продолжил: - Пока вы были на лечении, я успел сделать следующее…
        Перечень того, что успел сделать за неполный месяц Карло, был весьма внушительным. Судя по всему, они не ошиблись в партнере - корпорация располагала немаленькими деньгами, вырученными за акции.
        - Да, я тут проанализировал риски. Вот что я предлагаю. Мы организуем небольшой экспериментальный госпиталь в Швейцарии - здесь. - Он показал на карте место у предгорья Альп. - Людям должно понравиться - традиции, знаете ли, горный воздух и все такое. Я уже договорился, и, если нет возражений, на этой неделе мы купим вот этот чудный домик. - На стол легли фотографии действительно роскошного шале. Впрочем, шале его можно было назвать с большой натяжкой - здание внушало уважение размерами и отделкой. - Нам его отдают за достаточно небольшую сумму. Но надо поторапливаться: через неделю вся эта красота может пойти на аукцион, и тогда вряд ли мы ее получим. Понимаете, я задействовал некоторые связи… - Карло скромно потупился.
        - А это законно? - На этот раз Стефан не удержался от вопроса.
        - Ну разумеется. Я сделал официальный запрос - и вот ответ. Все абсолютно законно. Связи нужны для того, чтобы знать, о чем спрашивать, молодой человек. - Он назидательно поднял палец. - А делать бизнес долго надо законно. Хотя и творчески. - И палец вновь взлетел вверх.
        Похоже, предприниматель свое дело знал действительно на «отлично».
        - Так вот, - продолжил он. - Это то, что касается клиники, где мы будем при помощи синьора Еана демонстрировать чудеса заживления ран. Чудеса с точки зрения земной науки - я нисколько не сомневаюсь, что синьор Еан научит наших врачей творить эти чудеса своими руками. А вот что касается корабля… - Карло протянул руку к папке глубокого синего цвета. - Вот. Я уже договорился, надо только с вами согласовать.
        Из синей папки появились новые бумаги. Отличие от предыдущих невозможно было не заметить: каждую из них украшал странный символ в виде золотой башни на красном фоне.
        - Позвольте я сначала объясню, как я думал. - Не выпуская бумаги из рук, Карло прошел к стене, на которой висела большая карта мира. - Смотрите. Для корабля нужно место. Безопасное место. Кроме того, необходима целая куча всевозможных составляющих. Вы, синьор Еан, не озвучили, какие именно компоненты могут понадобиться, но я рассудил, что кроме железа нам вряд ли будут лишними такие минералы, как, например, медь, вольфрам, молибден. Да и золото тоже, пожалуй, лишним не будет. Я имею в виду, покупать все это и доставлять куда-то - недешевое удовольствие. А вот если добывать самим, нам и для корабля хватит, и лишнее продать можно. Финансовая независимость, как вы считаете, - это важный фактор?
        Стефан вынужденно кивнул, не понимая, куда клонит итальянец.
        - Вот и я так подумал. И когда я так подумал, то посмотрел на карту и спросил себя: «Послушай, Карло Рокка, где бы ты мог найти место, одновременно и безопасное, и такое, чтобы деньги валялись под ногами?» И знаете, какой ответ я нашел? - Карло гордо расправил плечи и вновь назидательно поднял палец: - Монголия!
        - Монголия? - Стефан изумился бы не меньше, скажи бизнесмен «Луна».
        - Ну да, Монголия. Вот. - Ладонь Карло легла на карту. - Я попросту задал себе вопрос: «Карло, о каком месте в мире ты слышал меньше всего за последние несколько лет?» Оказалось, что про эту - достаточно немаленькую территорию я ничего не слышал, пожалуй, со времени школьных уроков географии. Мне это показалось перспективным, и я навел справки. И, как оказалось, не ошибся: там действительно полное спокойствие… ну, если не считать погоду. Кто-то может не согласиться с тем фактом, что перепады температуры там могут составить чуть ли не тридцать градусов за пару часов. С другой стороны, если было - 40, а стало - 10, то при наличии некоторого оптимизма можно сказать, что потеплело. А еще одним поводом для оптимизма является то, что их правительство очень охотно договаривается с западными бизнесменами. При условии, конечно, что ты гребешь не только в свой карман, но и делишься с хозяевами частью прибыли. Как по мне, это честная сделка. Они пускают в свой дом и, естественно, хотят получить нормальную арендную плату. Ну и еще, чтобы ты, уходя, не забирал с собой «мебель», в смысле оборудование и так
далее. Зашел, поставил производство, заработал - и дай после себя и другим поработать. Мне нравится. И уж точно делиться тем, что есть, гораздо лучше, чем радоваться тому, что ничего нет. Это во-первых. Во-вторых, их правительство не лезет не в свое дело, если мы не нарушаем договоренности, а мы их ни в коем случае не будем нарушать. В-третьих, страна сельскохозяйственная, население пасет коров - или кого они там пасут, а значит, их не заинтересует, что именно мы там делаем.
        Есть еще «мелкие брызги» в виде желания правительства как можно скорее изменить свою страну и стать хоть сколько-нибудь промышленной державой. А потому им очень даже лестно будет получить в итоге готовый космодром: мы же будем запускать пробные зонды - или как мы это назовем? - для испытаний наших медицинских препаратов. Так вот, монголы скорее порвутся, чем упустят такой контракт. Ну, может, не все монголы, но верхушка так точно. И кстати, у них можно найти вполне современную молодежь с хорошим образованием, готовую работать на проекте, а нам ведь еще и руки нужны. Ну и теперь скажите мне, как вам мои рассуждения? Вы согласны, что это хороший выбор?
        Если бы у Еана была голова, он бы в восхищении покрутил ею, прищелкивая к тому же языком.
        Но, не имея такой возможности, он вынужденно делегировал выражения изумления и восхищения Стефану, исправно выполнившему те же, в сущности, действия. Да, Карло постарался на славу.
        Получив заслуженную долю восторгов, он вернулся к столу и с гордостью положил на него бумаги, украшенные значком, похожим на золотую башню.
        - Вот! Контракт, который подготовил Великий государственный хурал Монголии! Концессия на пятьдесят лет на аренду земли с правом добычи на ней ископаемых, а здесь - на строительство исследовательского комплекса и космодрома для запуска беспилотных и пилотных воздушно-космических судов, а здесь - еще на добычу…
        Стефану оставалось только восхищенно присвистнуть. Сам бы он никогда в жизни не додумался так масштабно развернуть дела. Все-таки бизнесменом не так просто стать, что бы там кто ни говорил. Как этот невысокий подвижный человек умудрялся выстраивать, да еще и удерживать в голове все эти проекты, было совершенно непонятно. Да не только придумать - он умудрился еще и договориться! Фантастика!
        Разумеется, ни Еану, ни Стефану не пришло на ум возражать столь блистательному решению.
        - Синьор Стефан, что вы скажете, если я попрошу вас завтра отправиться в Цюрих и подписать там купчую на это самое шале?
        Стефан в жизни не подписывал никаких купчих не то что на швейцарские шале, а вообще на какую бы то ни было недвижимость. Он в изумлении уставился на партнера.
        А тот как ни в чем не бывало продолжал:
        - Я взял на себя смелость забронировать вам и вашим родителям номера в отеле буквально здесь, через два квартала. В любом случае, было бы неправильно отправляться в путь на ночь глядя. Хотя, по правде сказать, я понимаю, что фрау Амалия мечтает как можно скорее заполучить вас домой. Но бизнес есть бизнес. Ваши родители завтра могли бы погулять по Штутгарту, Луиза с удовольствием покажет им достопримечательности. А вы съездите в Цюрих. Это каких-то двести с небольшим километров, мой шофер вас отвезет.
        - Но я не умею покупать шале. - Протест прозвучал робко.
        - Ну и что? С вами поедет наш юрист, волноваться совершенно не о чем. Питер Ланге очень надежный, проверенный человек. Я бы поехал сам, но мне придется уже ночью вылететь в Улан-Батор, чтобы успеть до праздников подписать соглашение. У них скоро «Монгол бахархалын ?д?р». - Карло сверился с какой-то бумажкой. - День гордости Монголии. Лучше уж мы с ними будем гордиться, чем они без нас.
        И он широко улыбнулся, как счастливый, гордящийся своей работой человек.
        «Да, заниматься бизнесом - это, пожалуй, так же круто, как ралли», - лениво размышлял бывший гонщик, развалившись на заднем сиденье старенького семейного «рено». Сколько он ни предлагал родителям новую машину, мама всякий раз упиралась, неизменно отвечая: «Мы, в отличие от тебя, не гоняем, как ненормальные, нам никакие скоростные консервные банки не нужны. Ездим себе и ездим». В общем-то, это была правда. Шпильберг вовсе не требовал непременного передвижения на машине: не слишком большая деревня, где почти до любого места, за исключением, пожалуй, трассы, можно было добраться на своих двоих. А для редких вылазок за город одного «рено» на двоих вполне хватало. Папа, которому нечасто доводилось преодолевать за день дистанцию почти в пятьсот километров, судя по напряженной спине, изрядно волновался. Но виду, разумеется не подавал. Стефан с удовольствием домчал бы родителей так, как только он один умел, но… Пока он еще ходил с тростью, рисковать за рулем, тем более в машине с родителями было бы крайне неразумно. А потому он вольготно расположился сзади, то подремывая, то вспоминая вчерашний, полный
приключений день.
        Он и представить себе не мог, что от одной мысли о том, что уже завтра ему каким-то мистическим образом надо будет покупать это чертово швейцарское шале, количество адреналина в крови начнет зашкаливать, пожалуй, больше, чем на гонках средней руки. Полночи он вертелся, как мальчик перед первым свиданием, представляя, как себя вести, чтобы не выглядеть полным профаном там, где он именно профаном-то и был. К счастью, потребности молодого организма все-таки перевесили, и в конце концов он вырубился. И, судя по тому, как с утра болела спина, в какой-то крайне неудобной позе.
        К счастью, герр Ланге оказался и в самом деле знающим специалистом. По крайней мере, ему еще в дороге удалось внушить Стефану чувство глубочайшей уверенности в том, что все под контролем, и адреналин куда-то пропал. В самом деле, сделка прошла на удивление гладко. Представитель продающей стороны - по-видимому, тоже юрист, действовавший по доверенности, - и герр Ланге мгновенно нашли общий язык. Формальности заняли всего каких-нибудь полчаса, и вот уже акционерное общество совершенно законно стало обладателем швейцарской недвижимости.
        - А можно посмотреть на покупку?
        Стефан, ей-богу, не знал, как подобает себя вести в подобных ситуациях, но посмотреть действительно хотелось.
        - Разумеется, герр Шумахер.
        Просьба явно никого не удивила, Оказывается, так и надо и в план маршрута осмотр уже включен, тем более что и ехать-то до Лозанны от силы каких-нибудь тридцать километров. Стефан заметно приободрился. Заправившись отменным ризотто в небольшом итальянском ресторанчике, они отправились принимать покупку.
        Шале, как скромно называл строение Карло, оказалось вполне современным комплексом, где само историческое шале являлось только частью постройки, выполняя функции административного здания. В комплекс также входили двухэтажное здание отеля и несколько отдельно стоящих построек. «А здесь могла бы получиться и впрямь неплохая клиника». Стефан в клиниках теперь точно разбирался. Если ремонт и требовался, то весьма незначительный. «Как тебе?» - мысленно спросил он у притихшего Еана.
        Тот, по правде говоря, последнее время большей частью молчал, так что Стефан время от времени даже задавал себе вопрос: а не показалось ли ему вообще присутствие инопланетянина? Но нет, не показалось, ибо после непродолжительного молчания ответ все-таки пришел: «Похоже, то, что надо. Кажется, Карло знает, что делает». Приятно осознавать, что твой собеседник полностью согласен с тобой в оценке партнера.
        И теперь, развалившись на заднем сиденье папиного «рено», бодро едущего по шоссе в сторону дома, Стефан размышлял, сколько еще новых дел ему предстоит освоить.
        Попасть домой оказалось приятно. Накануне мама, видимо, очень постаралась убрать его комнату, и теперь там царила стерильная чистота, которую Стефан с удовольствием нарушил, вновь расставив кубки и грамоты не по росту, а так, как считал правильным, и только потом вышел в гостиную, где папа изо всех сил делал вид, что просто читает газету. Родители, наконец-то заполучившие восставшего из комы сына, никак не могли угомониться.
        Все, что можно было рассказать, Стефан давно рассказал. И о том, что скоро уже надеется обходиться без трости. И о том, что в силу обстоятельств ему придется уйти из команды. И о том, что господин, в гостях у которого они побывали, уже предложил очень хорошую работу, связанную с медициной… Тем не менее время от времени как бы ненавязчиво вновь и вновь звучал вопрос: «А эта новая работа не опасна?» Ну как им сказать, что уже через неделю, едва только герр Ланге уладит дела с посольствами и визами, он вновь покинет Шпильберг и улетит в неведомую Монголию? В то, что эта самая Монголия не более чем перевалочный пункт, из которого он улетит к звездам, Стефан и сам пока не слишком верил.
        Общий сбор
        Назавтра он, убедив маму, что не будет гонять на полной скорости по деревне, все-таки сел за руль, чтобы добраться до бокса, в котором работала его команда.
        В открытую дверь немедленно ворвался холодный осенний ветер, и кое-кто обернулся. «Стефан! Стефан Шумахер!» Вслед за голосами наступила внезапная тишина, вдруг прерванная аплодисментами. Поначалу единичные, они немедленно набрали силу. Так странно идти по родному, знакомому до последнего винтика и выбоинки в полу огромному боксу и видеть, как друзья по команде, отложив все, чем только что занимались, от души аплодируют ему как герою.
        - Привет! - Стефан развел руки с зажатой в кулаке тростью, словно хотел обнять всех присутствующих. Как же он соскучился! Как же ему будет не хватать их всех - от механика до стюарда.
        Вдруг что-то изменилось. Аплодисменты постепенно затихали в унисон со звуком стремительно приближающихся шагов. Шагающий то ли сильно спешил, то ли был чертовски зол, ибо впечатывал в бетонный пол каждый шаг, словно хотел что-то раздавить. «Наверное, Йорген», - мелькнула мысль. Догадка оказалась верной. По правде говоря, они едва были знакомы: новый директор взамен слегшего с гепатитом в больницу Карстена появился в команде всего за неделю до той злополучной поездки в Штутгарт. И теперь этот огромный скандинав с развевающимися почти белыми волосами шел к нему едва ли не строевым шагом. «Хм, похоже, идея назначать директорами бывших рокеров не слишком удачна», - мелькнула мысль. Карстен, даром что тоже скандинав и бывший гонщик, таких мыслей никогда не вызывал.
        - Ты кто такой? Ты думаешь, что можешь вот так запросто приходить сюда и срывать работу? - прозвучало вместо приветствия.
        Стефан даже попятился от неожиданной постановки вопроса. Ему в страшном сне не могло бы присниться, что он по какой-то необъяснимой причине должен спрашивать разрешения, чтобы прийти в бокс, бывший едва ли не его втором домом последние семь лет. Он вытаращился на волосатого великана, пытаясь сообразить, что к чему. Боковым зрением он заметил, что коллеги переглядываются, видимо, в таком же недоумении, как и он сам.
        Впрочем, для недоумения вскоре не осталось места, ибо Йоргена несло:
        - Ты что, не понял, что сделал? Ты вообще результаты в Страсбурге видел? Кой черт понес тебя под колеса этого хренова грузовика! Скажите, пожалуйста, он лучше будет мертвым спасителем неизвестных младенцев, чем живым победителем! Спонсоры рвут и мечут, а он валяется на этой говенной больничной койке в какой-то гребаной коме вместо того, чтобы зарабатывать деньги! А после этого является сюда как ни в чем не бывало, а эти мудаки еще и аплодируют, вместо того чтобы коровьими лепешками забросать этого урода.
        По-видимому, слов для выражения эмоций Йоргену явно недоставало, и он решил усилить мысль действием. Правда, все, что он успел, - это занести руку в замахе. Здоровенный кулак, способный сбить с ног не только опирающегося на трость Стефана, но и куда более прочно стоящего на ногах мужчину, так и повис в воздухе, удерживаемый Микаэлем, неколебимым, как скала. Зачем инженеру качаться в тренажерном зале, всегда оставалось загадкой, но, видимо, не зря он управлялся с гирями и штангами - казалось, он удерживает движение нападавшего без каких-либо усилий.
        Буквально через секунду между двумя мужчинами легко протиснулся Акира. И встал спиной к Стефану, успев мимоходом улыбнуться ему. Японец появился в команде сравнительно недавно - года три-четыре назад. Стефан знал эту историю. Однажды в офисе Карстена появился весьма состоятельный, если судить по костюму и дорогому «ролексу», мужчина явно восточного происхождения. Его сопровождал молодой парнишка, почти подросток. Сато-сан предложил в течение года выступать спонсором команды за определенную услугу: его сын, Акира Сато, оказывается, желал на практике освоить специальность инженера-механика по автомобилям. Парня интересовали не просто автомобили, но именно гоночные болиды, и он мечтал получить практику. Карстен, разумеется, отказываться от лишних денег не стал. Но предупредил паренька, что работать ему придется вполне по-взрослому и делать что велено. Тот кивал и не сводил глаз с окна кабинета, выходившего прямо в бокс. Единственным дополнительным условием, которое выдвинул Сато-сан, было непременное получение сыном соответствующего образования. Карстен, разумеется, пообещал отпускать того на все
консультации и экзамены.
        С тех пор Акира практически поселился в боксе. Старший механик смены Гунар, назначенный опекать паренька, души не чаял в пацане, называвшем его на полном серьезе сэнсэем. Это было особое представление, когда Акира, являвшийся на работу, как и положено ученику, гораздо раньше учителя, встречал своего «сэнсэя» традиционным поклоном и чашкой специально сваренного чая. Гунар, похоже, так и не нашел в себе сил сказать, что предпочитает по утрам кофе, чтобы не разочаровывать пацана, и усердно обучал того всем тонкостям профессии.
        Это было давно.
        А в настоящий момент Акира, главный механик первой бригады, стоял, защищая своим телом Стефана, боковым зрением отметившего, что вся бригада потихоньку собирается вокруг своего командира.
        Похоже, такого поворота Йорген не ожидал и предпочел отступить, выругавшись напоследок каким-то особо забористым шведским ругательством, оставшимся непонятым.
        Этому движению Микаэль, разумеется, препятствовать не стал. Оглядев команду, в полном составе обступившую место происшествия, он взял командование на себя:
        - А не пойти ли нам проветриться? Заодно и пообщаемся. Люка, добеги до сторожа - пусть ключики от пустого бокса даст.
        Люка - молодой парнишка-стюард - мгновенно метнулся к двери. Спустя несколько минут он уже протягивал Микаэлю ключ с биркой, указывающей на номер бокса:
        - Сторож сказал: для Стефана все, что угодно.
        Вскоре они уже сидели на длинных скамьях, в изобилии имевшихся в любом боксе.
        - Рассказывай, как ты.
        В разных вариациях вопрос, адресованный Стефану, прозвучал почти синхронно.
        И Стефан принялся рассказывать.
        Единственное, о чем он позволил себе умолчать, - это о невероятном появлении еще более невероятного инопланетянина, каким-то образом умудрившегося оказаться внутри его головы и починить его тело. Это было бы, пожалуй, чересчур. Что же касается всего остального, то и скрывать-то было нечего. Рассказ он закончил тем, что в скором времени, когда руководство концерна, где он сейчас работает, сообщит, что все формальности улажены, он отправится в Монголию строить космический корабль.
        На минуту, если не больше, в боксе воцарилась тишина. Даже без Еана история получилась более чем невероятной, и людям потребовалось время, чтобы ее осмыслить.
        Вероятно, у инженеров как-то по-особенному заточены мозги, ибо Микаэль сообразил первым:
        - Корабль, говоришь… Космический… А что по поводу инженеров? Инженеры вам в команду нужны? А то, похоже, с сегодняшнего дня мне пора начинать искать новую работу. Я вот думаю, что космический корабль все-таки немного покруче болида, а? Что скажешь?
        Господи, да что Стефан мог сказать? Иметь в команде такого партнера, как Микаэль, он счел бы за счастье.
        Но везение и не думало заканчиваться.
        - Ну, где инженеры, там и механики. Или я что-то не так понимаю? - Акира слегка поклонился, сложив перед грудью руки. - Сэнсэй Стефан, я хотел бы работать с вами, если вы не против.
        - Разумеется, не против! - Стефан не мог скрыть радости.
        Он-то ехал, чтобы проститься, и о большем даже не мечтал. А оно вон как повернулось. Кто бы мог подумать, что неумный грубиян Йорген сыграет ему на руку?
        Договорившись с Микаэлем и Акирой о встрече, чтобы обсудить детали, и пожав всем руку, он уехал домой.
        - Отличная команда, - прокомментировал происшедшее доселе молчавший Еан.
        Глава вторая. Встреча двух миров
        - Тебе они понравились?
        - Спрашиваешь! Отличные, надежные парни. Это редко бывает, чтобы душевные и профессиональные качества так удачно совпали.
        - Но ты же понимаешь, они не умеют строить космический корабль! - Стефана вдруг бросило в жар. Он представил себе, как его друзья в недоумении разводят руками, не зная, за что взяться.
        - Конечно, понимаю. Боюсь, на этой планете очень мало людей, в точности знающих, как построить современный трансгалактический корабль. Но, видишь ли, законы механики не меняются ни в одном из миров, поэтому волноваться не стоит. Если они знают свою работу, то поймут и то, что я им расскажу.
        У Стефана отлегло от сердца.
        В пабе по вечерам всегда было полно народа.
        Но зато там имелся небольшой отдельный зал, где можно было посидеть тесной компанией, если хотелось отдохнуть от шума и гама и просто поговорить.
        Стефан пересекал большой зал, то и дело останавливаясь, чтобы пожать очередную руку. Практически всех здесь он знал с детства. Деревенские внимательно следили за успехами восходящей в гоночном мире звезды, благо трасса - вот она, рукой подать. Ясно, что вся история с аварией и последующим возвращением к жизни отслеживалась здесь с пристальным интересом. И поздравляли его на самом деле от души.
        Наконец, поздоровавшись с каждым, кто тянул к нему руку, Стефан протиснулся в дверь, ведущую в маленький зал.
        В первый момент ему показалось, что он ошибся и по какой-то непостижимой причине перепутал двери, ибо это небольшое помещение оказалось до упора набито народом.
        При его появлении все встали и встретили его аплодисментами.
        - Позволь нам порадоваться за тебя, пока никто не мешает, - объяснил происходящее Микаэль, пока Стефан растерянно оглядывал улыбающиеся лица. Кроме Микаэля и Акиры здесь был и малыш Люка, и долговязый Ханс, и Влад с Наташей…
        Оставалось только развести руками.
        Правда, он рассчитывал поговорить о деле, но, видимо, разговор придется отложить для другого раза, а сегодня наслаждаться общением. Тем более что он действительно истосковался по команде за долгие два с половиной месяца больницы и реабилитации. Счастье еще, что с ним все это время был Еан - Стефан, по крайней мере, не свихнулся от одиночества, - но как же порой не хватало друзей, он понял только сейчас.
        Однако он снова ошибся.
        - Стефан, мы все обсудили! - Звонкий Наташин голос перекрыл гул. - Даже не думай возражать!
        Наташа, как обычно, уже заранее стелила себе красную ковровую дорожку, отметая любые возражения.
        - Значит, так. Мы с Владом едем с тобой. Да, я понимаю, что это может быть опасно. Ну и что? Не спорь со мной. Тебе все равно нужен будет второй пилот, а на Влада можно положиться. Ну а в качестве врача ты знаешь кого-то лучше меня? Да, я слышала историю, как ты сам себя вылечил. Круто невероятно. Надеюсь, ты найдешь возможным рассказать мне побольше как специалисту. Но это потом. А пока скажи, ты что, собираешься быть на корабле пилотом и самостоятельно лечить всякие растяжения, насморки, аппендициты - или что там может приключиться в дороге? Даже не пробуй возражать! - поставила она жирную точку.
        Стефан перевел взгляд на Влада, с одобрением глядящего на жену.
        Так было всегда. Неизвестно, как они принимали решения между собой, но от имени семьи всегда говорила Наташа. Владу же отводилась роль молчаливой поддержки, с которой он, насколько помнил Стефан, справлялся безупречно.
        Эту русскую пару тренер команды нашел три или четыре года назад на зимнем ралли в Лиепае. Они с Карстеном поехали проветриться и посмотреть новые таланты. По правде говоря, ставки делались на венгров, до этого рвавших соперников в клочья. В тот раз они тоже взяли с места в карьер, проложив то ли колею, то ли лыжню на трассе маленького латвийского городка. Но Влад прочно уселся у них на хвосте и, едва те сбавили скорость на повороте, буквально выпрыгнул вперед. Так впереди и шел до конца. Весь вечер руководство команды просматривало запись гонки, а наутро Карстен лично пошел договариваться с перспективным русским. Но нарвался на Наташу, сопровождавшую мужа.
        Вот так в команде кроме Влада оказалась и Наташа. Карстену даже удалось убедить инвесторов выделить ей постоянную ставку. По правде говоря, оно того стоило: вскоре оказалось, что у Наташи не только звонкий голос, но и золотые руки. Она могла «расклинить» застывшие в напряжении на тренировке мышцы и с легкостью справлялась с любыми травмами, то и дело возникающими при работе с железом. В общем, Наташа вскоре стала незаменимой, а Влад, по-прежнему молчаливый, продолжал смотреть на нее влюбленными глазами, если, конечно, не сидел за рулем своего болида.
        И вот теперь Наташа от имени обоих требует, чтобы их взяли в команду.
        - А как же… - Вопрос еще не успел прозвучать, как ответ уже был готов:
        - Ты что же, думаешь, мы там останемся? Если бы Карстен вернулся, тогда, конечно, его мы не бросили бы. Но ты ведь знаешь… Ах да, конечно, ты же ничего не знаешь. У Карстена, к сожалению, тяжелое осложнение. Жить он будет, - она предусмотрительно подавила вопрос в зародыше, - но работать точно не сможет: очень высокие требования к режиму, диетам, ну и всякое прочее. Потому Карстен не вернется. Я ему сегодня звонила. А оставаться под этим, прости, Господи, Йоргеном… - Наташа перекрестилась по-православному справа налево. - Нет уж, ни за что! Возьмешь?
        Стефан в нерешительности перевел взгляд на Влада. Ему требовалось больше уверенности.
        Тот понял взгляд.
        - Наташа права. - Слова он подбирал медленно, вероятно, не желая сделать ошибку, говоря на неродном языке. - Йорген команду развалит. Не сегодня, так завтра. Люди начали уходить. Если уйдут Микаэль и Акира, за ними потянутся другие. И как мне выходить на гонку без команды?
        Это Стефан понимал отлично: для пилота поддержка команды была одним из решающих факторов. Не будет рядом профессионалов - никакое мастерство не спасет. А профессионалы стиль нового руководства терпеть не будут. Он кивнул, соглашаясь. Влад продолжил:
        - Если я уйду сейчас, то уйду победителем. А если через несколько месяцев, проиграв еще одни гонки, то, сам понимаешь, больше я ни в одну команду приглашения не получу. И что? Идти работать в такси?
        Да, и не возразишь.
        - Но вы понимаете, что дело новое и опасное?
        - Понимаем, конечно! - Это опять вмешалась Наташа. - Как по мне, то куда опаснее, если талант окажется выброшенным на улицу. Пусть опасно. Но шансы на победу там есть?
        - Есть. - Непонятно почему, но Стефан и в самом деле не сомневался. Возможно, потому, что уже испытал на себе возможности Еана.
        - Вот и отлично! - поставила она точку. Но, не удержавшись, тут же продолжила: - Ты еще с тростью ходишь - надо мне с тобой упражнения поделать. Завтра и начнем.
        Спорить не имело смысла. Стефан только молча кивнул.
        Влад с Наташей устроились в уголке, а к Стефану выстроилась небольшая очередь желающих сменить деятельность. Это было, с одной стороны, очень странно: он пока ни слова не сказал ни о зарплатах, ни о социальных гарантиях. Зато с готовностью предупреждал, что дело совершенно новое, опасное и неизведанное. Однако по какой-то мистической причине людям это нравилось. Конечно, не всем. Некоторые, узнав, что нужно будет ехать в какую-то неизвестную Монголию, принимали решение остаться дома. Семейным Стефан отказывал сам, твердо и непреклонно. Хватит того, что у него пары нет и теперь уже вряд ли будет - после Николь он уже не решится на серьезные отношения. А несерьезными и смысла не было заниматься. Но ломать чужие семьи - эту ответственность он на себя брать не будет.
        А потому из всей кучи народа, пришедшего поприветствовать героя, осталось всего несколько человек - Микаэль, Акира, Влад с Наташей, механики Гунар и Стивен, инженер по связи пан Войта и, как ни странно, стюард Люка Боннар.
        Еще до этой встречи Стефан обсудил с Еаном, что именно можно на этом этапе сообщить команде. Решили, что пока им о Еане лучше не знать. Информация могла показаться столь неправдоподобной, что люди утратили бы доверие. По странной аберрации местных верований, эти люди почему-то куда охотнее верили в такие иррациональные вещи, как третий глаз, внутренний голос, вдохновение свыше и тому подобную мистику. Однако поверить с той же легкостью в наличие на планете пришельца без тела вряд ли представлялось возможным. Поэтому Стефан с относительно легким сердцем поведал о голосе свыше, посетившем его во время комы. Тем более что таблоиды совсем недавно без устали перепевали историю невероятного возвращения к жизни смертельно раненного гонщика.
        Как и ожидалось, против голоса свыше возражений не возникло.
        Команда получила распоряжение через неделю быть в полной готовности приступить к работе. И координаты Питера Ланге, в чью обязанность входило улаживание любых возможных юридических препятствий к новой работе.
        Монголия встретила их диким ветром.
        Уставшие после почти суточного перелета, они в растерянности остановились перед раздвижной дверью, в которую пытался проникнуть ветер, злобно завывавший снаружи. Клубы снега, которые то и дело устрашающе взлетали кверху, практически закрывали весь обзор, и казалось, что эта снежная ревущая круговерть поглотит людей немедленно, едва они преодолеют эту непрочную стеклянную преграду.
        - Не волнуйтесь, все в порядке, - улыбнулась Сайда.
        Эту смуглую, дикого восточного вида девочку, которую Карло выслал их встречать, похоже, непогода вовсе не смущала.
        Возраст девушки вступал в резкое противоречие с гортанным и грубым, больше похожим на мужской, голосом. Однако английским она владела безупречно.
        - Нам надо дойти вон до той машины. - Она показала рукой в просвет, вдруг образовавшийся в этой снежной круговерти, где метрах в пяти от входа действительно стоял внушительного вида внедорожник. - Наденьте варежки.
        Варежки, шарф и шапку получил каждый, без исключения.
        - Да ладно, - попытался было отмахнуться пан Войта, - небось не замерзнем.
        Микаэль переглянулся с Наташей - как гордый поляк реагирует на любую попытку женщины указать, что ему надо делать, знали все.
        - Руки отморозите сразу. - Похоже, Сайда умела быть непреклонной. - Сейчас минус 33. - Она показала на табло у входа. - Это по Цельсию, - на всякий случай уточнила она. - Быстрей, пожалуйста, нам до бури успеть надо. - И, не вступая в пустые разговоры, лично проверила, чтобы яркие монгольские шапки закрывали все уши, шарфы - рты, а варежки - руки.
        Стефан сразу понял, что девчонка права - более холодного ветра он никогда не встречал, и пройти эти пять-шесть метров, прежде чем забраться в машину, пожалуй, лучше в варежках.
        Транспорт - им оказался минивэн, оснащенный большими колесами повышенной проходимости, - тут же тронулся с места.
        - Здравствуйте, - поприветствовал их водитель с таким же гортанным выговором.
        - Далеко ехать? - обратился к нему пан Войта, не желая иметь ничего общего с женщиной.
        Но водитель только пожал плечами, продолжая гнать устойчивый внедорожник сквозь пургу.
        - Он вас не понял. - Фраза прозвучала совершенно невозмутимо, хотя монголка, кажется, отлично поняла, почему этот усатый дядька с небольшим пивным брюшком пытается ее игнорировать. - Я пока у вас единственный переводчик, - продолжила она так же невозмутимо. - Что вы хотели узнать?
        - Я хотел узнать, далеко ли нам ехать. - Характер характером, но все-таки пан, несмотря на всю шляхетскую гордыню, глупостью не отличался и поражения признавать умел.
        - Нам надо объехать Улан-Батор, а потом еще километров семьдесят. Это часа два, может, чуть больше. - Эта Сайда, или как там ее, похоже, тоже решила не обострять ситуацию.
        Слева за окном время от времени в просветах виднелись дома, от которых ветер гнал странно желтого цвета смог. Кажется, для обогрева здесь использовали печи.
        Вдруг доселе молчавший водитель разбил ленивый диалог пассажиров гортанной руганью, заставившей насторожиться всех присутствующих, кроме Сайды, ответившей ему аналогичным встречным потоком слов. Мужчины напряглись в ожидании неприятностей, а Стефан с Владом переглянулись, прикидывая, кому из них придется сесть за руль, если, не дай Бог, придется вести автомобиль в эту пургу по незнакомой местности.
        Ругань закончилась так же внезапно, как и началась, и Сайда вновь повернулась к гостям:
        - Водитель сказал, в город не надо. Он хочет успеть засветло, пока дорогу не замело. Здесь-то пока широкая магистраль, а последние несколько километров - не так хорошо.
        - А почему он ругался?
        - Что вы, Доржоо - милейший человек. Он просто очень ответственный водитель.
        Это объяснение показалось приемлемым. Пожалуй, из-за такой погоды стоило переживать.
        Несмотря на злобно завывающий ветер за окном, машина шла уверенно, и в теплом салоне задремали даже самые стойкие.
        Стефан открыл глаза, когда минивэн остановился у больших ворот, открывшихся только после того, как водитель нажал на сигнал. За воротами оказалась уходящая в вечернем свете вдаль территория, и машина, неторопливо покачиваясь, въехала в ярко освещенный ангар. Ворота закрылись - и ветер тут же пропал.
        - Вот мы и приехали. - Сайда с милой улыбкой повернулась к водителю, откинувшемуся на спинку сиденья, и разразилась явной площадной монгольской бранью. Тот, протянув руку и хлопнув ее по плечу, ответил тем же. Выражение лиц настолько не вязалось с речью, что не сразу стало понятно: эти двое вовсе не ругаются, а просто чертовски довольны окончанием поездки.
        - Я сказала, что Доржоо - молодец. По радио сообщили, что к ночи буря усилится. Он вовремя нас привез.
        - А что он сказал? - Наташа, слегка подняв бровь, ждала ответа.
        - Ну, он тоже рад.
        Европейцы переглянулись: «Похоже, к монгольскому стилю общения нам еще привыкать и привыкать».
        По узкому переходу, не выходя на улицу, они добрались до жилого помещения. Веселый желтый цвет стен сразу же отодвинул куда-то вдаль негостеприимную погоду, встретившую их всего пару часов назад.
        - Это наше общежитие. Все номера здесь двухместные. Вот, возьмите ключи.
        На доске у входа висело несколько пар ключей специально для приехавших.
        - Нет, вам нужно будет пройти в другое здание. Я сейчас покажу.
        Обращение относилось к Стефану. Под недоуменными взглядами спутников он, как нашкодивший школьник, отдернул руку. Он и забыл, что является не просто сотрудником, но в некотором роде начальником. Видимо, поэтому ему полагалось жить в другом месте. А может быть, Карло решил, что им с Еаном будет удобно общаться, если в помещении Стефан будет один. Он действительно заметил, что в присутствии посторонних Еан со Стефаном никогда не заговаривает. И все это долгое путешествие, занявшее почти целые сутки, он молчал. «Да, так действительно будет правильно». Стефан согласно кивнул. Надо привыкать к тому, что он капитан.
        Для командного состава предназначался другой домик, очень похожий на предыдущий, даже цвет стен был таким же. Разница заключалась лишь в том, что расстояние между дверями в коридоре казалось чуть большим. Сайда вручила Стефану ключ, и тот оказался в комнате, очень напоминавшей обычный номер отеля средней руки. За последние несколько лет он повидал их немало: удобная кровать, небольшой стол у окна, шкаф в прихожей и крошечный санузел с душевой кабиной. Стены, правда, были не белыми, как в Европе, а тоже желтыми, и казалось, что в комнату светит яркое солнце.
        - Вы пойдете в столовую или вам заказать ужин в номер?
        Стефан отметил, что остальным членам команды подобного вопроса не задали. Видимо, эта привилегия касалась только избранных. Однако он решил ею не пользоваться: сохранение отношений с командой казалось куда более важным, чем усталость.
        Столовая, чему Стефан вовсе не удивился, тоже была желтой. По-видимому, сэндвич-панели, использовавшиеся для строительства, шли из одной партии. Если учесть, что весь городок - а количество зданий, видимых из окна, позволяло думать об этом месте как о городке или поселке - Карло каким-то мистическим образом умудрился возвести чуть более чем за месяц и сэндвич-панели отлично держали тепло, придираться к цвету не имело ни малейшего смысла.
        Столовой именовался большой зал, уставленный стандартными столами и стульями. Почти все они были не заняты. Вдоль одной из стен тянулась длинная стойка, где на мармите ждала горячая еда. Вкусно пахло жареным мясом.
        Наполнив тарелки, путешественники разместились в углу, сдвинув вместе два столика. Первые несколько минут тишину нарушал только стук столовых приборов - настолько голодны они были. Еще бы, разве может сравниться жареное мясо с содержимым подносиков, которые подают пассажирам во время перелета? Конечно, во время пересадки в Пекинском аэропорту им удалось перекусить курицей с рисом, но когда это было?
        Стефан посмотрел на коллег. Ему приглянулось что-то, по виду напоминающее китайскую кухню, - небольшими кусочками порезанное мясо, залитое желтоватым соусом. Оно оказалось сочным, но чуть жестковатым и кисловатым. Второй раз он, пожалуй, его не выбрал бы. А вот Влад с Наташей уписывали содержимое своих тарелок с наслаждением. Аккуратными наманикюренными пальчиками Наташа цепко хватала за торчащую макушку что-то вроде большого шара из теста и целиком отправляла его в рот, оставляя в руке откушенный хвостик. Даже не верилось, что рот может открываться так широко, но сомневаться не приходилось: количество шаров на тарелке уменьшалось.
        - Позы, - сказала Наташа, заметив взгляд Стефана.
        - Буузы, - тут же вмешалась Сайда и в ответ на недоуменный взгляд пояснила: - Позы - это по-бурятски, у нас - буузы.
        - Ну, я не в Бурятии, я их в Новосибирске ела, - проворчала Наташа.
        - Ой, а я в Новосибирске училась!
        Неожиданно для всех Сайда перешла на русский, и они с Наташей защебетали, не обращая никакого внимания на остальных. Заинтересовавшийся Влад, соскучившийся по родному языку, тоже время от времени вставлял какие-то реплики. Наконец он соизволил объяснить происходящее. Сайда, оказывается, училась в России. «Представляете, она окончила Новосибирский технический университет, кафедру машиностроения. Никогда не подумал бы, что она механик».
        Все, даже пан Войта, с уважением посмотрели на скуластую черноглазую девушку с множеством черных мелких косичек. Однако строптивый шляхтич тут же буркнул себе под нос что-то вроде «посмотрим, что она на самом деле умеет», дабы барышня не расслаблялась. Все знали, насколько сложно пан реагирует на молоденьких женщин. Но Сайду его ворчание, кажется, вовсе не тревожило, и она продолжала щебетать с Наташей.
        - Это правда, я училась в Новосибирске и в Тайбэе. Это столица Тайваня, - сочла она нужным пояснить, тряхнув косичками.
        - А по-китайски вы тоже говорите?
        - Да. Может быть, не так хорошо, как по-английски и по-русски, но говорю. - И она смешно развела руками.
        Беседа длилась недолго. Убедившись, что все насытились, Сайда немедленно отправила гостей по комнатам отсыпаться с дороги.
        Завтра предстоял трудовой день.
        Стефан даже не подозревал, как сильно устал, до тех пор, пока не растянулся на хрустящей новой простыне, натянув на остывающее после горячего душа тело одеяло. Словно кто-то повернул рубильник - он отключился просто мгновенно. И спал без сновидений.
        Когда он открыл глаза, часы показывали всего четыре утра. За окном царила самая настоящая темная ночь, разбиваемая только светом лампы, укрепленной над воротами ангара. Казалось, не было ни одной причины бодрствовать, однако как раз спать-то и не хотелось. Он не сразу сообразил, что его тело пока живет по австрийскому времени и на его биологических часах уже одиннадцать часов утра и определенно пора вставать.
        Поняв, что больше не уснет, он позвал Еана. Тот откликнулся мгновенно, словно только того и ждал:
        - Доброе утро. Посмотри, красота какая!
        Стефан на всякий случай пошире открыл глаза, но ничего, кроме небольшой комнаты, углы которой скрывала темнота, не обнаружил.
        - Не туда. - Похоже, Еан улыбался. - Вот.
        Перед мысленным взглядом Стефана возникла картинка. Он смотрел на лагерь: да, точно, это был не городок, а лагерь - с высоты, можно сказать, птичьего полета. За ночь ветер утих, и семь домиков, окруженных забором, стояли занесенные снегом, кое-где подсвеченным фонарями. А вокруг, насколько хватало глаз, простиралась степь. Это было просто какое-то бесконечное заснеженное пространство. Вблизи снег, освещаемый полной луной, искрился холодным белым светом. Но чем дальше, тем более тусклым становилось сияние, пока не сливалось с бескрайней темнотой. Где кончалась земля и начиналось небо? Разглядеть это Стефану так и не удалось. Но зрелище было действительно величественным.
        Стало грустно.
        - Посмотри вверх, - подсказал Еан.
        Картинка повернулась.
        Теперь Стефан видел небо: темный-претемный, кажущийся бесконечным свод, на котором красовалась луна, почти круглая. Она мерцала холодным белым светом, образующим вокруг нее небольшой ореол. На луне были пятна, словно оспины. А еще по небу разбросались звезды. Некоторые - яркие, некоторые - еле видимые в безграничной темной бездне.
        Стефан смотрел и вдруг обнаружил, что он сам, без всякого Еана может по своему желанию смотреть вверх, вниз, вдаль или куда угодно. Словно он парит в этой ночной бездне без опоры тела.
        «А чем же я смотрю?»
        Стефан вздрогнул и провел рукой по лицу, проверяя, все ли на месте.
        - Что случилось? Тебе не понравилось?
        - Понравилось, но… - Стефан решил не кривить душой. - Я испугался.
        Еан ждал, и пришлось продолжить объяснение:
        - Я смотрел на твою картинку и знал, что она твоя. Все было в порядке. А потом в какой-то момент я понял, что смотрю не на твою, а как будто на свою собственную картинку - словно это я парю где-то высоко и вижу и землю, и небо.
        - И что? Что тебя напугало?
        - Человек не может летать в небесах!
        - В смысле? Что, с тобой такое впервые? Ты в первый раз вышел из тела, чтобы полюбоваться окрестностями?
        Теперь уже изумился Стефан. Он уселся в кровати, поджав под себя ноги на восточный манер.
        - Ты хочешь сказать, что для вас это нормально: выходить из тела, возвращаться в тело? Вы, типа, к нему непрочно привязаны?
        - Ну, типа того.
        Еан старался отвечать, но чувствовалось, что он в замешательстве не меньше собеседника.
        - Объясни.
        - Я попробую. - На несколько мгновений Еан умолк, собираясь с мыслями. - Смотри. Тело - это не ты. И ты - не тело. Помнишь, когда ты валялся в коме? Тело почти не справлялось с жизнью, но мы с тобой разговаривали. Помнишь?
        - Да. - Стефан согласно кивнул, припоминая.
        - Ну? Разве ты телом со мной говорил?
        - Не знаю… - Стефан в задумчивости запустил в волосы пятерню. - Мозгом, наверное.
        - Ну сам подумай, если все тело в коме, то каким образом мозг вдруг из нее вышел. Он что, какой-то автономный орган, отдельный от тела?
        - Нет, не автономный. То есть ты хочешь сказать, мозг тоже в коме был? А как же я с тобой разговаривал?
        - А как я с тобой разговариваю? У меня что, мозг есть? Я его на закорках через всю галактику к тебе тащил?
        Никогда прежде Стефан не задумывался над этим вопросом. Все казалось таким естественным и само собой разумеющимся: у него есть мозг, вот он и думает. А если мозг в коме, то что? Как тогда? Да, и как на самом деле обходится Еан, если у него нет мозга? Можно, конечно, допустить, что он использует мозг Стефана. Но тоже получается как-то глупо. Если бы ему нужно было это тело, то он скорее всего смог бы сделать так, чтобы тело осталось живым, а он, Стефан, при этом умер. Наверное, это возможно. Но погоди, если бы тело осталось, а Стефан - нет, значит, он определенно не тело. А как же?
        Привычная картина мира рушилась, как карточный домик. Кажется, даже с шелестом. Во всяком случае, Стефан так думал, пока не обнаружил, что в растерянности теребит уголок одеяла.
        Как ни крути, а выходило, Еан по всем пунктам прав. Тогда в больнице они точно общались не телом. И даже не мозгом. А как же? Как тогда?
        - Объясни! - потребовал Стефан, отчаявшись самостоятельно решить эту вдруг возникшую перед ним загадку.
        - Хорошо, смотри. - Перед внутренним взором возникло что-то вроде схемы. - Вот то, что видно всем, - тело. Это как визитная карточка, ты на него смотришь и говоришь: «Я знаю этого парня». Но само тело - ничто, всего лишь механизм, машина. Замечательно созданная, отлично отлаженная так, чтобы ее владельцу не приходилось думать, как там, внутри происходят все процессы. Ведь когда ты садишься за руль и жмешь на газ, что ты чувствуешь?
        - Я все чувствую! - Уж тут-то профессиональный гонщик знал, что ответить. - Тут все вместе - и как резина сцепляется с асфальтом, прочно и устойчиво или проскальзывает, как бывает после дождя, как движок рычит, разгоняя болид, и я знаю, в каждое мгновение знаю, что случится, как только я чуть подожму педаль или хотя бы слегка шевельну руль. Я все-таки чертовски хороший гонщик!
        Он улыбнулся, почувствовав, что потерянная было почва под ногами вновь обретена.
        - Отлично! Так и с телом. Разве ты не знаешь, с какой силой надо нажать на ручку, чтобы открыть, например, дверь? Или, когда бежишь по ступенькам, ты же точно знаешь, на какой высоте должна оказаться нога в каждый последующий момент. Так или нет?
        - Ну да.
        - Кто сообщает телу, насколько сильно, быстро или высоко оно должно двигаться?
        - Я, наверное.
        - Точно! Именно ты - хозяин тела.
        На картинке точно над головой тела с первого рисунка появился некий размытый символ, похожий на солнышко, как его рисуют дети.
        - Вот видишь? Это ты. Или то, что вы на этой планете зовете словом «душа». Душа - всадник, а тело - лошадь. Но, кстати, давай подумаем, откуда ты, духовное существо, знаешь, какую силу приложить, чтобы открыть дверь?
        - Ну, и откуда?
        Стефану и в самом деле стало интересно - никогда раньше он не задумывался над этим, в сущности, простым вопросом.
        - А вспомни. Вспомни, например, когда ты в первый раз сел за руль. Что было? Ты знал, как действовать?
        - Ну, теоретически знал, конечно, - видел же, как все происходит.
        - А когда сел сам, что, сразу вот так взял и начал свободно передачи переключать?
        - Нет, не сразу. - Стефан усмехнулся, вспоминая. - Я со второй передачей все промахивался, сразу на четвертую переключал. Ну и глох, конечно.
        - И долго?
        - Нет. Что я, косорукий какой-то! С какого-то пятого или шестого раза поймал, и все, дальше пошло как по маслу.
        - Спасибо, - непонятно за что поблагодарил Еан. - Так что произошло? Что именно ты «поймал»?
        - Ну не знаю… - Стефан задумался, припоминая. - А вот: я пробовал, пока не получилось. А потом, когда понял, дальше делал уже правильно.
        - Смотри. Ты использовал разум. - Картинку дополнил третий предмет - что-то вроде бездонной коробки, заполненной листками бумаги. Коробка расположилась строго между душой и телом. - Первая функция разума - запоминать. Каждое мгновение жизни он запоминает. Другая функция - сравнивать, думать и рассчитывать. Когда ты переключал передачу, разум запоминал. Когда ты переключился правильно, он рассчитал, что этот опыт надо использовать. Ну а дальше уже все просто: запоминаем и делаем как получается.
        - Здорово!
        Стефану картинка показалась логичной. Но все равно это никак не объясняло то, что он каким-то мистическим образом оказался вдруг парящим в небе в то время, когда лежал себе на кровати. Он покосился на окно, за которым потихоньку начала рассеиваться тьма.
        - А, ты об этом. - Еан уловил замешательство. - Помнишь мое сравнение со всадником и лошадью? - Получив утвердительный ответ, он продолжил: - А разве всаднику обязательно все время сидеть верхом? Разве он не может слезть и пойти рядом? Или вообще оставить коня в конюшне, а сам выйти и пройтись пешком. Значит ли это, что если в этот момент времени он не сидит верхом, то он уже и не он?
        - Нет, ну может, конечно.
        - Ну вот и ты смог. Ты просто оставил своего «коня» нежиться под одеялом, а сам вышел посмотреть, что там делается на белом свете.
        - А как? Как я это сделал?
        - Это ты мне скажи, как ты это сделал.
        И вдруг Стефан догадался! Он так привык, что бестелесный Еан может легко обходиться без тела, что приглашение посмотреть с высоты, сопровождаемое картинкой, принял как самую естественную на свете вещь. А потом он увлекся, и ему показалось мало чужой картинки и захотелось посмотреть самому. Оказывается, для этого достаточно всего лишь желания! Как просто.
        - Я и дальше смогу так делать?
        - Если захочешь, почему нет? Разумеется.
        - А тело?
        - А что тело? Оно лошадка послушная - где его оставишь, там и найдешь.
        - А от расстояния зависит? В смысле, я далеко улететь могу?
        - Не знаю, как захочешь, наверное.
        - А ты? Почему тогда ты не можешь вернуться в свое тело? Я же вернулся! Зачем тебе нужен корабль и все такое прочее? - Теперь, после того, как он сам испытал это ощущение, все еще больше запуталось.
        - Со мной немножко другой случай. Видишь ли, я не выбежал из тела полюбоваться звездами. У меня его украли. И я даже не знаю, где оно сейчас. Видимо, они используют какой-то экран, потому что сигнал рассеивается, и максимум, что я могу, - это указать направление, в котором нужно двигаться. Я даже пока не знаю, насколько это далеко или близко. Вот зачем мне нужен корабль. Да и еще кое-что. Скорее всего, мое тело хорошо охраняют. Ты подумал, что произойдет, если, допустим, я его даже найду и попытаюсь получить обратно? Даже если я оседлаю свою «лошадку», вряд ли мне удастся сбежать оттуда, не имея ни транспорта, ни поддержки. Телу, в отличие от души, необходимы тепло и пища. Вот потому мне нужна помощь. Мне необходим корабль, чтобы доставить в нужное место. И необходима команда, способная вызволить меня из плена.
        Возразить было нечего.
        Задачу следовало решать.
        С утра вокруг закипела жизнь. За окном сновали какие-то машины, что-то стучало и лязгало.
        Стефан прошел в столовую, куда потихоньку стекалась вся группа. Столики, сдвинутые вчера, так и дожидались их. К тому же кто-то позаботился, чтобы там уже стоял большой кофейник и поднос с чашками, сахаром, молоком и прочими привычными вещами. Остальное нужно было выбирать по вкусу.
        Однако выбрать-то как раз оказалось непросто.
        - Что-то не так? - Переводчица оказалась тут как тут.
        - А чего-нибудь не мясного нет?
        - Сейчас спросим. - И она повернулась к официантке.
        Та взирала на группу с неменьшим недоумением, не понимая, почему эти люди не берут то, что для них с таким тщанием приготовили.
        - Она спрашивает, что вы обычно едите на завтрак.
        Команда принялась перечислять. Сайда послушно переводила, а узкие монгольские глаза у женщины в белом халате постепенно становились все шире и круглее. Эти странные люди, отказывающиеся есть мясо, кажется, сами не знают, чего хотят. Впрочем, ее можно понять: разброс пожеланий включал в себя все, что угодно: и круассаны, и овсянку, и омлет с беконом.
        В итоге сошлись на вареных яйцах и маленьких блинчиках, которые на скорую руку соорудила одна из поварих, уточнив на будущее:
        - Вы только сегодня не будете мясо на завтрак есть или всегда?
        Выяснив, что это не временная прихоть, она только пожала плечами и, пробурчав что-то, ушла в кухню.
        - Она сказала, постарается завтра о вас позаботиться, - перевела Сайда.
        Но, похоже, персонал столовой не одобрял их выбор.
        В кофейнике еще оставался кофе, и путешественники еще не успели как следует приналечь на удивительно вкусные блинчики, как возле стола раздался голос:
        - Buongiorno, amici.[13 - «Доброе утро, друзья», итал.]
        Конечно, это был Карло.
        Со всей мыслимой бездной итальянского обаяния он расцеловал обеим дамам - Наташе и Сайде - ручки, без всякого стеснения обнялся со Стефаном и вежливо поинтересовался, как всем спалось на новом месте. Выслушав ответы и пошутив, что среди желтых стен утром вставать значительно веселей, он предложил Стефану продолжить завтрак у него в кабинете.
        Сайду и просить не пришлось. Легкой тенью метнувшись в кухню, она немедленно организовала внушительного размера поднос с кофейником, блинчиками и всем, что к этому полагалось. Стефан с удивлением наблюдал, как коренастая монголка в халате и белых носочках почти рысью потрусила впереди по коридору, торопясь приготовить завтрак к их приходу.
        - Я смотрю, тут они не ходят, а бегают, - заметил он.
        - Похоже на то. - Итальянец довольно улыбнулся. - Нам с тобой тоже побегать придется. Сам знаешь, проект большой. - И он распахнул дверь, пропуская выходящую с пустым подносом работницу.
        Стефан с интересом осматривался.
        Удивительно, но итальянец даже здесь, в этом царстве ветров и сэндвич-панелей, умудрился создать себе кабинет, удивительно похожий на тот, в котором партнеры собирались в Штутгарте. Даже явно дешевый письменный стол выглядел вполне солидно. Впрочем, и сам Карло, несмотря на обстановку, являл собой образец элегантности.
        - Прошу к столу.
        Сделав приглашающий жест рукой, он принялся разливать кофе, наполнивший небольшое помещение своим ароматом.
        После завтрака они перешли к другому столу, на котором ждал макет площадки. На огромной территории раскинулись различные строения - преимущественно квадратные или прямоугольные белые коробки. Но несколько коробочек выделялось желтым цветом. Судя по всему, они обозначали те самые желтые домики, в которых гостей вчера поселили.
        Догадка оказалась верной.
        - Простите, синьор Еан, вы с нами?
        - Разумеется, синьор Карло. Я просто не хотел мешать вам наслаждаться завтраком.
        «Похоже, ребята сейчас будут соревноваться в вежливости», - подумал Стефан и испуганно покосился на Карло. Кто его знает, вдруг он слышит не только Еана, но и его мысли. Но, похоже, обошлось. Хотя Стефан и уловил где-то на периферии сознания легкий смешок: Еан его реплику точно не пропустил.
        Вскоре церемонии закончились, и началось дело.
        - Синьор Еан, я взял на себя смелость нанять персонал и сделать предварительные работы. Но я никогда не ставил ангары для космических кораблей и понятия не имею, что делать дальше. Принимайте руководство.
        - Ни в коем случае, Карло! Ваш талант администратора мы будем использовать в полном объеме. У вас здесь есть инженеры?
        Инженеры и необходимый технический персонал, как оказалось, продолжали прибывать, но уже теми силами, что имелись в наличии, вполне можно было обойтись.
        И они начали.
        Большинство персонала составляли монголы. Почти все получили образование за рубежом: кто в России, кто - в Китае или Корее.
        - Не знаю, что получится из этого эксперимента. - Карло, видимо, слегка нервничал. - Вроде они все специалисты. Но я не могу оценить их подготовку - придется разбираться по ходу дела. К тому же они разговаривают по-разному.
        - В смысле? Вы имеете в виду, что они орут друг на друга? - Вопрос вертелся у Стефана на языке.
        - Ни в коем случае. Никто ни на кого не орет. Они же по вере все поголовно буддисты, у них вежливость - одна из основных добродетелей. Почти так же важно, как почитание старших. Это кажется, что они ругаются так, что, того и гляди, друг другу в горло вцепятся, - просто язык такой. Я о другом беспокоюсь. Те, кто учился в России, говорят по-русски, как Сайда, например. Остальные - на китайском или на корейском. Правда, все они хотя бы немного владеют английским, но вот насчет технического языка у меня сильные сомнения.
        - А в чем проблема? - Стефан искренне недоумевал. - У них же монгольский есть. А у нас - Сайда. Она, кстати, выглядит вполне сообразительной барышней.
        - Да уж не сомневайтесь, сообразительности ей не занимать. Но вы-то с ними будете говорить по-английски?
        - На немецком я бы с большим удовольствием говорил. - Стефан усмехнулся, подчеркивая, что это всего лишь шутка. - Но, видимо, придется на английском.
        - Ну вот видите. А им же потом придется новые знания обсуждать, а в монгольском пока многих терминов попросту не существует. Тяжеловато будет.
        - Позвольте мне. - Еан решительно вмешался в беседу. - Вы очень удивитесь, но я с вами общаюсь на своем родном языке. И поверьте, он значительно отличается от того, к чему вы привыкли. Но вам же это не мешает меня понимать, я надеюсь.
        - Гонишь! - В минуты волнения Стефан с трудом мог сдержать себя. - Хочешь сказать, что я понимаю какой-то инопланетный язык?!
        - Ничуть не гоню. - Собеседник явно улыбался. - Ты понимаешь меня, потому что я думаю не словами, а концептами.
        Стефан и Карло с удивлением воззрились на возникшую перед их мысленным взором табличку, на которой значилось: «Conceptus (лат.) - мысль, понятие». «Сам знаю». - Реплика Карло повисла чуть ниже и правее, как эсэмэска на смартфоне.
        Стефан фыркнул, потерпев неудачу в попытке сдержать смех. Итальянец последовал его примеру.
        - Видите, все совсем не сложно.
        И, прежде чем картинка исчезла, Стефан и Карло успели разглядеть появившийся на нижней строчке смайлик.
        - И как же ты себе представляешь - я смогу им такие картинки показывать? Тут надо решать, что для нас важнее - безопасность или удобство. Если мы про тебя начнем всем подряд рассказывать, неизвестно, кто и как этой новостью распорядится. И что мы будем делать, если кому-то в голову взбредет, что наш проект представляет для кого-то угрозу, лично я ума не приложу. Я бы стоял за безопасность. С другой стороны, если мы молчим и о тебе ни слова не говорим, то как, во имя всех святых, я справлюсь с этими картинками? Ты думаешь, люди поверят, что самый обычный человек может делать такие невероятные вещи?! - Стефан разволновался не на шутку.
        - Ну ты несколько преувеличиваешь. Во-первых, даже не думай отрицать, что, когда ты заходишь на вираж на своем болиде, у тебя нет перед глазами картинки, в какой точке ты должен оказаться через мгновение. Верно ведь?
        - Ну конечно! Как можно ехать, если не знаешь куда? - Вопрос казался совершенно очевидным.
        - Но ты же не словами думаешь? Для слов на трассе, по-моему, времени маловато. Или не так?
        - Со временем там и впрямь некоторый напряг. - Стефану ничего не оставалось, как признаться самому себе, а значит, и собеседникам, что он действительно представляет себе трассу в мельчайших подробностях. Ну а если уж быть абсолютно честным, то он не мог не признать: способность создавать визуальный образ того, что предстояло сделать, возникала всякий раз, едва в ней возникала необходимость. - Ну ладно, допустим, убедил. Если это называется «концепт», то я, пожалуй, так думать могу. Но как я это другим объяснять буду?
        - Пока не знаю. Придумаешь что-нибудь. Скажешь, например, что твои способности появились, пока ты был в коме. Мол, проявились внезапно, и все тут. Тем более что тебе и врать не придется - ты же и в самом деле меня притянул, пока на койке в бессознанке валялся. Кстати, до сих пор не представляю, как тебе это удалось. Так что насчет способностей попрошу не прибедняться.
        На том и остановились.
        Тем более что Карло, проявив незаурядную предусмотрительность, уже успел запустить среди персонала легенду о том, какие удивительные способности приобрел внезапно попавший в тяжелейшую аварию гонщик. Как и полагается, легенда полностью основывалась на достоверных и к тому же легко проверяемых фактах. Даже ленивый мог бы с легкостью отыскать на просторах интернета душераздирающее повествование, как молодой парень, рискуя жизнью, спас от неминуемой смерти ребенка.
        Героями восхищаются, а потому история передавалась из уст в уста. Тому весьма способствовала дополнительная информация, считающаяся «тайной». В этой части говорилось, что герой, оказавшись на грани жизни и смерти, сумел самым непостижимым образом не только выжить, но и получить из каких-то «высших сфер» скрытые доселе от землян знания.
        В сущности, в легенде не было ни слова лжи. Однако ее «тайная» составляющая немедленно сделала ее хитом всех участников проекта.
        Теперь становилось ясно, что выражали те несколько странных взглядов, которые Стефан поймал сегодня утром в столовой. Похоже, местный персонал и впрямь ожидал от него каких-то божественных откровений. Да и прилетевшая с ним команда - что называется, свои в доску - вроде бы сегодня посматривала на Стефана не совсем так, как всегда. По-видимому, легенда распространялась быстро.
        Огромный энтузиазм вызвала и цель компании «принести в мир новый способ излечения людей после тяжелых травм». Теперь понятен был энтузиазм кухонной работницы, с таким рвением старавшейся услужить. Она чувствовала себя причастной к проекту и стремилась внести свой вклад.
        Все вышесказанное являлось правдой: в том, что они действительно постараются помочь человечеству поправить здоровье и увеличить продолжительность жизни, ни Карло, ни Стефан, ни уж тем более Еан не сомневались.
        Во всяком случае, о главном они договорились, а детали предстояло отрабатывать на практике. И как-то надо было определиться с приоритетами - то ли сначала строить корабль, то ли внедрять технологию выздоровления.
        Спорили до хрипоты и до обеда, который принесла в кабинет все та же официантка. Обед, по-видимому, возымел некий успокаивающий эффект, и согласие было достигнуто.
        Начинать следовало с корабля.
        И они созвали команду.
        Все, кроме кухонных работников и строителей, собрались в огромном ангаре, из которого Доржоо - или кто-то очень на него похожий - выгнал наружу всю технику. По опустевшему пространству лишь гулко гуляло эхо человеческих голосов.
        Вместе с командой, которую привез Стефан, набралось около тридцати человек.
        - Господа, я, как вы, вероятно, знаете, Стефан Шумахер. - Он чувствовал, что обязан представиться людям, которые согласились помогать ему достичь дерзкой цели. - Я хочу сказать вам спасибо за то, что вы откликнулись на наш призыв и решили принять участие в проекте. Но я должен предупредить вас: ничего подобного на планете Земля еще ни разу не происходило. Мы с вами - первые. И, как всегда, первопроходцам выпадает самое трудное - сделать то, чего не было.
        По ангару пронесся вздох.
        А Стефан продолжил:
        - Это задача не из легких. И всем нам придется попотеть: и мне, и вам. Вы, наверное, знаете мою историю и слышали, что я стал обладателем знаний, до этого скрытых неизвестно где. Но вы должны понять: эти знания нигде не описаны, и во многом я иду на ощупь, продираясь сквозь пелену сомнений к истине. А потому не ждите, что я прямо сейчас выдам вам карты и задания. Так много я дать не могу. Но позвольте, я расскажу вам в общих чертах о плане действий, который мы с господином Рокка составили для нашего проекта «Еxpectation».
        В огромном ангаре стояла такая тишина, что казалось, упади перышко - и звук падения будет подобен грохоту.
        - Вы знаете, в чем суть - в том, чтобы помочь людям, получившим травмы, быстрее оправиться и стать не инвалидами на каталках, а здоровыми людьми, прочно стоящими на своих ногах. Ну и, кроме того, есть предерзкий план попробовать увеличить среднюю продолжительность жизни на целых 10 - 13 лет. Только подумайте, сколько возможностей откроется перед нами, если мы будем уверены, что в запасе еще есть время. Причем время жизни в здоровом и полном сил теле, время для счастья, любви и созидания. Вот наша цель.
        Первый путь я прошел сам и уверен, что смогу передать эти знания медикам. Но этого мало. Чтобы эти данные не остались пылиться в архивах, а появились в каждой больнице, я очень рассчитываю на Карло и на его талант предпринимателя. - Стефан наклонил голову в сторону партнера. - Но если с этим вопросом есть какая-то ясность, то по поводу продления жизни нам нужны очень большие исследования. Причем проводиться они должны в космосе. Я думаю, мы с вами достаточно хорошо знаем реалии сегодняшнего мира, чтобы решить: для успеха проекта нам придется самим строить космический корабль. Думаю, вы понимаете, что мы не имеем права отдать возможность продолжения жизни лидерам какого-то одного государства, даже если они убеждены, что именно они лучшие. Итак, нам предстоит ни много ни мало как построить космический корабль. И я знаю, что никто из вас не умеет этого делать. Я тоже не умею. Но я уверен, что смогу вспомнить все, что видел, пока был в коме, и рассказать вам об этом. Ну а инженеры, думаю, смогут из этого создать все, что необходимо. Микаэль, выйди, пожалуйста, сюда.
        Микаэль и так возвышался над коренастыми монголами, но при движении создалось впечатление, что ледокол крушит черный лед. Никто не смог бы сказать, что Микаэль остался незамеченным.
        - Знакомьтесь, Микаэль Иоффе. Он возглавит команду инженеров, которые займутся проектированием корабля. Все, кто будет этим заниматься, с настоящего момента переходят в его подчинение. Сегодня прошу обустроить помещения и завтра с утра быть готовыми приступить к работе.
        Толпа зашевелилась, и Микаэля обступили человек пятнадцать. Стефан вздохнул с облегчением, когда товарищ, ни на минуту не замешкавшись, тут же принял командование на себя и немедленно уволок всю группу готовить плацдарм.
        Точно так же оказались разбитыми на группы и остальные. Механиков под руководством Акиры решено было пока отправить помогать строителям. Медиков оказалось только двое - Наташа и высокий мужчина в очках с толстой роговой оправой и странным именем Очир-Эрдэнэ. Он, правда, тут же предложил называть его попросту Очироо, и Стефан взял себе на заметку: написать шпаргалку с именами.
        В итоге пока не у дел оказалось всего несколько человек: молчаливый второй пилот Влад Борцов, долговязый и обладающий неимоверным количеством скрытых талантов специалист по безопасности Ханс Вагнер, сварливый, но толковый связист пан Войта Новак и стюард Люка Боннар, щеки которого в силу возраста пока еще украшал легкий пушок.
        Остальные разошлись, а оставшиеся не при деле стояли в центре ангара, вновь ставшего гулким и слишком просторным.
        - Ну вот. - Стефан развел руками с неприкрытым огорчением. - А вам я пока занятие не придумал.
        - Зато я придумал. - Это, к несказанному удивлению Стефана, оказался Влад. Обычно молчаливый, сейчас он даже слегка порозовел, что, как знали близкие, выдавало высокую степень волнения. - Ты только не обижайся, Стефан, - я вовсе не собираюсь тебя подсиживать. Ты и только ты - капитан, это ясно. Но проект-то большой - важно, чтобы ты не порвался. Как мы понимаем, господин Рокка занимается финансами?
        Это прозвучало как вопрос, и Карло поспешил кивнуть.
        - Ну вот. Это большая работа, и вы очень заняты. Ты, - Влад энергично кивнул в сторону Стефана, - день и ночь будешь занят с инженерами и докторами. Но ты посмотри, сколько народу уже здесь, - а ведь будут еще прибывать. А координации-то нет. Ты знаешь, как нас сюда собрали? Официантка бегала с кусочком бумажки - ей Сайда написала. А если народу станет больше, никакие официантки не справятся - управленцы нужны. Я могу взять на себя координацию, а пану Войте, как связисту, мы поручим организовать хоть какую-то систему коммуникации, а то ведь мобильная сеть здесь совсем не берет. Никто не против?
        Стефан с Карло переглянулись: то, что говорил этот русский, имело смысл. Мало того, им действительно чертовски не хватало управленцев, и то, что Влад вызвался взвалить на себя часть работы, стало самым настоящим подарком. За это предложение надо было хвататься двумя руками, поэтому оба босса, не сговариваясь, согласно закивали.
        Пан Войта для пущей важности слегка откашлялся, прежде чем кивнуть, в то же время хмуря брови, словно на него взвалили задачу из категории непосильных. Тому, кто не знал его повадок, могло показаться, что он делает исключительное одолжение, соглашаясь на эту работу. Но это если не знать. Тем же, кто проработал с поляком много лет, было ясно, что он рад заняться делом, которое знал и любил. Только в эти периоды он переставал ворчать и начинал получать удовольствие от жизни.
        - А я могу помогать. - Люка ничуть не сомневался, что уж помогать-то он точно может. - Пока там еще пан Войта все наладит, я могу курьером побыть. Ну и мало ли что еще надо будет. Короче, я на подхвате, можете на меня рассчитывать.
        Стефана так и подмывало запустить пятерню в кучерявую голову мальчишки, но он, разумеется, сдержался.
        Единственный, кто пока хранил молчание, - это не любивший без нужды выставлять себя напоказ Ханс Вагнер. Стефана не раз удивляла уникальная способность этого весьма долговязого человека оставаться незаметным. Но тут уже, поскольку все взгляды обратились к нему, пришлось высказаться.
        - Я вот хочу с вами обсудить, герр Рокка, - начал он неторопливо и слегка грассируя. - Меня воспитывал дедушка, а он всю войну прошел в саперном взводе. Так уж получилось, что воевал он не на той стороне, но не об этом речь. А о том, что он с детства много рассказывал мне о войне. И о взрывчатке, и о том, как выжить. Я многому научился, Стефан знает. - Тот кивнул, а Ханс продолжил: - Если я правильно понял, нас не поддерживает ни одно правительство. Иначе зачем нужно было забираться в эти дикие степи. И не рассказывайте мне, - он предостерегающе поднял руку, - не рассказывайте мне о правительстве Монголии - оно дало концессию, и на этом его поддержка закончилась. И не смотрите на меня с таким подозрением - я всего лишь умею пользоваться интернетом. Проект дерзкий, а прибыль в случае успеха обещает быть сказочной. Насколько я понимаю, вы привлекаете частных инвесторов, а они не станут вкладывать деньги туда, где не пахнет прибылью.
        Карло снова кивнул: оспаривать было нечего.
        - Так вот. Я, конечно, не знаю, в чем там суть, я не медик. Но могу предположить, что фармацевтические компании вряд ли будут нам аплодировать, если вместо таблеток вы начнете давать людям что-то совсем другое. А это серьезные ребята, к тому же располагающие миллиардными бюджетами. Я бы на их месте немедленно постарался запустить сюда, как это говорится у русских, «казачка».
        Влад усмехнулся, а остальные не поняли, и Ханс счел нужным разъяснить:
        - Иначе говоря - шпиона. Я уверен, что первыми шпионами будут врачи. В Наташе-то я уверен, а вот этот Очироо, или как его там, его кто-нибудь проверял? - Он кивнул, давая понять, что уяснил отрицательное покачивание головами. - Я так и думал. Я не утверждаю, что он непременно шпион, но мы же не знаем точно. Да и к остальным я бы присмотрелся. К тому же я понимаю, что мы тут черт знает как далеко от цивилизации, но дедушка у меня был сапером, и я уже говорил, что немножко знаю, что такое, например, взрывчатка. Дайте мне полномочия, и я, как и положено специалисту по безопасности, посмотрю, что тут к чему.
        На этом и порешили.
        Карло пригласил Влада и Стефана в кабинет, чтобы ввести нового администратора в курс дела, а Люка принялся писать штатное расписание, где каждому было отведено соответствующее место.
        Ночь оказалась прекрасным временем.
        Стефан, как, собственно, и вся база, за исключением сторожей и, может быть, Ханса, целеустремленно отправившегося на поиски возможных проблем с безопасностью, спали.
        У Еана было в запасе несколько часов, которые он намеревался провести с максимальной пользой. А сделать предстояло немало. Ведь любому, кроме доверчивых землян, должно быть очевидно: не в состоянии один человек, с какой бы планеты он ни был и какое бы образование ни получил, держать в памяти все, что необходимо для создания столь сложного организма, как корабль. Не какая-нибудь там челночная шлюпка, а настоящий корабль, способный выдержать перегрузки, неизбежные при межгалактических переходах. Да, собственно, он и шлюпку по памяти не построил бы.
        Все надежды Еан возлагал только на то, что раз уж ему достало сил каким-то мистическим образом оказаться на этой всеми богами забытой планете и раз уж он с невероятной легкостью способен мгновенно перемещаться в любую точку как на Земле, так и на орбите, то не должно быть препятствий, которые не позволят ему дотянуться до родного Амагеро. А там уж - вся дворцовая библиотека к его услугам. А если понадобится, то и большая академическая тоже. Проблемой представлялась только память: как бы ни был он тренирован, в один момент он способен запомнить ограниченное количество информации. Значит, придется мотаться взад и вперед, как «челноки», с которыми он не раз сталкивался во время изучения планеты.
        Некие группы людей, по большей части снабженные большими сумками в красную и синюю клетку, регулярно совершали паломничества, перевозя в этих сумках некоторое количество вещей из одного региона в другой. Причем регионы могли быть разными, но сумки и частота, с которой эти группы совершали свои путешествия, поражали постоянством. Мелькало подозрение, что подобные действия носят некий религиозный характер, ибо никаких логических причин, для чего могло бы понадобиться перевозить грузы столь варварски трудоемким способом, Еан найти не мог. Очевидно же, что в один стандартный контейнер, которых стояло множество в любом порту, с легкостью можно было запихать гораздо больше, чем влезало в автобус, все сиденья которого были заняты «челноками».
        Много позже он сообразил, что у этого странного действа имеется не религиозная, а экономическая подоплека: ограниченные группы особо предприимчивых людей умышленно перевозили ограниченное количество товаров, чтобы цена на них не снижалась, обеспечивая себе долю прибыли от менее предприимчивых.
        Теперь ему придется уподобиться «челноку» с той лишь разницей, что вместо клетчатой сумки в его распоряжении есть только собственная память: что поместилось, то и твое.
        Но, поскольку иной альтернативы не находилось, пора было отправляться в путь.
        За время пути Еан вообще не волновался. На Земле почему-то очень большое внимание уделялось такому странному параметру, как скорость света. Разумеется, эта скорость не счесть сколько столетий, а то и тысячелетий назад была измерена и записана. Но, во-первых, эта величина являлась постоянной только для одной вселенной - ученые уже давным-давно утверждали, что физические параметры других вселенных могут быть настолько различными, насколько хватит фантазии их создателей. Во-вторых, этот параметр вообще никаким образом не влияет на скорость мысли. До Амагеро он доберется сразу - лишь бы не ошибиться с направлением. Но как раз это казалось маловероятным, при его-то опыте межгалактических путешествий. Сложнее будет найти необходимые данные быстро. Ну и в том, что касалось памяти, Еан трезво оценивал свои возможности. Да, потом, разумеется, нужно будет вернуться. Но этот момент тоже особого беспокойства не вызывал - уж слишком прочно они связаны со Стефаном.
        Итак, пора.
        Он расслабился и сделал несколько ментальных упражнений, чтобы максимально сконцентрироваться. А потом просто представил себе, как приближается к родной планете, словно глядел сквозь чуть матовое стекло иллюминатора. И внезапно понял, что он уже там. Изумрудно-зеленая Амагеро доброжелательно раскинулась под ним.
        Осмотревшись, Еан сориентировался. До дворца оказалось рукой подать. Он решил следовать успешному опыту и мысленно представил, как входит в огромный холл дворцовой библиотеки. Как и предполагалось, там он и оказался. Было странно парить под потолком, оставаясь невидимым для всех, кто пересекал этот холл, направляясь по своим делам. На Земле он к этому привык, но здесь… Здесь с ним такое случилось впервые. Теперь следовало решить задачу потруднее: найти в этом грандиозном сооружении нужное файлохранилище с техническими материалами.
        Он попытался вспомнить, где именно оно находится, но единственное, в чем смог быть полностью уверенным: на каком-то из подземных этажей. Логика подсказывала, что чем выше, тем возвышенней должна быть литература, а технология строительства транспортных средств для перемещений в космосе к высокому стилю точно не относилась.
        Собственно, так и оказалось. Еан обнаружил искомое на минус третьем этаже, носившем наименование «Транспорт, механика и электроника». Как всегда в будни, там было полным-полно народа: курсанты дворцовой академии, студенты и магистранты столичных университетов, дипломированные инженеры… Еан с удивлением узнал сотрудника противопожарной системы столичного космопорта, старательно запрашивающего информацию у киберстюарда, стоически сносившего рычание теряющего, по-видимому, последние остатки терпения человека.
        На всякий случай решив держаться от них подальше, Еан нашел свободный терминал. Тут возникла проблема: как им пользоваться? При полном отсутствии тела он не имел ни единого шанса хоть как-то воздействовать на панель управления. И что прикажете делать? Он запаниковал, не представляя, каким образом может хоть на шаг приблизиться к решению, но внезапно заметил, что свет крохотного синего огонька, извещавший о том, что система подключена к информационной сети, слегка заморгал, словно возникли перебои с электричеством. Но такого просто быть не могло - уж что-что, но обеспечение дворца энергией всегда было на уровне.
        Еан наблюдал за легким, по большому счету, почти не заметным глазу трепетом синего огонька и потихоньку успокаивался. Огонек, впрочем, тоже. «Так, может, это система реагирует на меня?» - осенила догадка. В сущности, такое вполне могло быть: в процессе размышлений он не мог не вырабатывать электромагнитные волны - они-то, по-видимому, и вызвали локальное возмущение. «Значит, она может реагировать на меня. Хорошо. Посмотрим, смогу ли я добиться, чтобы поисковая машина выдавала мне необходимую информацию». И Еан направил все свое внимание на то, чтобы вызвать к жизни файл, содержащий информацию об общих принципах построения «транспортного средства для перемещений в дальнем космосе». Он представил, как на экране строка за строкой возникает требуемый текст, и - о чудо! - именно это и начало происходить. Система включилась почти бесшумно, и после недолгого поиска на экране показалось то, что Еан хотел знать.
        Сосредоточившись, он вбирал в себя данные, стараясь ухватить как можно больше. И упустил момент, когда освободившийся от сварливого посетителя киберстюард приблизился к поисковой панели, внезапно заработавшей без единого пользователя. Машинные мозги покопались в инструкциях и выполнили то, что требовалось, - киберстюард попросту отключил систему от питания и послал сигнал о неисправности в техническую службу. Черт побери! Еан от души выругался, рассердившись как на себя, не предусмотревшего такой глупости, так и на безмозглую машину, слепо следующую инструкции.
        Впрочем, на первый раз он получил достаточно. Теперь пора уносить ноги, чтобы как можно скорее оказаться рядом со Стефаном, который вот-вот станет его проводником при передаче землянам космических технологий.
        Волновался он зря. По земному времени прошла от силы пара часов, и Стефан спал без задних ног.
        Расслабившись, Еан принялся сортировать добытые данные и прикидывать, в какой последовательности выдавать информацию, чтобы местные инженеры смогли ее понять. С этим пришлось прокопаться почти до утра.
        Удивительно, но Стефан почему-то не волновался.
        Впрочем, так всегда бывало перед каждым заездом: команда механиков вновь и вновь, до одури, проверяла все, что можно. Долговязый Ханс тихой тенью бродил по ангару, выискивая любые происки врагов, если таковые вдруг вознамерятся пробить выстроенную им систему безопасности; Наташа, пытаясь сохранять профессионально бесстрастное выражение лица, проверяла пульс, температуру, давление и все прочее, а он сам не чувствовал ничего. Ну, в смысле, ничего такого, о чем обычно пишут в романах, никаких «бабочек в животе», никаких «нервов» - вообще ничего. Куда больше он нервничал бы перед свиданием или визитом к дантисту, но к гонкам это точно не относилось. В эти моменты он становился абсолютно бесстрастным центром управления, не реагирующим ни на какие внешние возмущения, отнимающие внимание и силы. Он был Гонщиком.
        Это же происходило с ним сейчас.
        Он всего лишь канал, по которому его друг и партнер Еан должен будет донести информацию до людей, доверчиво глядящих на него. Еан знает, что говорить, а он, Стефан, должен обеспечить наилучшую связь, наилучшее понимание из всех возможных. Он - центр управления этой удивительной командой из вчера еще не знакомых между собой, но, несомненно, высококлассных специалистов и никому не известным бесплотным инопланетянином, которому необходимо помочь.
        И они справились.
        Стефан попросту передавал то, что видел и слышал у себя в голове. Видел он панель информационной системы, где сверху вниз двигались страницы, сплошняком состоящие из букв, подозрительно похожих на иероглифы. Во всяком случае, Стефану очень хотелось назвать их именно так. Разумеется, прочитать их он не мог, поэтому Еан переводил написанное вслух прямо внутри его головы - оставалось только повторять сказанное.
        Сложнее оказалось, когда появились чертежи. Стефану и так не слишком удавалось изобразительное искусство, а тут еще добавлялось то, что вместо привычных трех проекций изображение выглядело объемным и поворачивалось и вокруг оси, и всякими разными частями, и поверхностями. Вот тут пришлось основательно попотеть как Стефану, так и всей рабочей группе. К счастью, люди с пониманием отнеслись к тому, что носитель знаний столь мучительно мало способен передавать их графически. Зато на эпитеты он не стеснялся, чем несколько разбавил напряженную обстановку. Во всяком случае, для тех, кто неплохо знал английский. Разумеется, правила приличия Стефан постарался не нарушать, не забывая, что смущать молодую девушку не стоит. Тем более что Сайда и так разрумянилась, изо всех сил стараясь переводить для тех, чей английский был далек от совершенства.
        В конце концов наступил порог насыщения - люди получили больше, чем можно было с легкостью переварить. Рабочий день закончился.
        Только теперь Стефан почувствовал, что его тело затекло так, словно он весь день не съезжал с трека. Спина болела нещадно.
        Но далеко он не ушел - похоже, Наташа подстерегала его в коридоре.
        - Кажется, я тут вовремя, - констатировала она, едва взглянув на его походку. - Ну-ка марш в спортзал.
        Стефан с недоумением вытаращился на нее: он понятия не имел, что где-то здесь, посреди морозной пустыни, может оказаться спортзал.
        - Я оборудовала. Конечно, там еще почти ничего нет, но заниматься можно. Пойдем. - И она увлекла его по внутренним переходам в другое здание все с теми же желтыми стенами.
        Зал действительно имел место быть. За неимением всего остального центральное место в нем занимал велотренажер, на котором уже крутил педали какой-то сотрудник, немедленно согнанный прочь неугомонной Наташей.
        - Вот, иди переоденься. - Она указала на занавеску, где обнаружилась гардеробная.
        Там Стефан нашел собственную майку и спортивные трусы, которые совсем недавно лично положил в шкаф, разбирая чемодан. «Похоже, доктор Наташа всерьез озаботилась моим здоровьем», - с тоской подумал он, неохотно взбираясь на тренажер. Но вскоре втянулся и принялся крутить педали, с интересом посматривая по сторонам. В зале оказалась что-то вроде шведской стенки: несколько круглых труб, закрепленных одна под другой на разной высоте. Он с удовольствием подтянулся, сделал пару-другую растяжек и почувствовал, что усталость постепенно отступает. В отличие от Наташи, которая, похоже, вознамерилась выполнить профессиональный долг до конца.
        Она засунула Стефана в некое подобие турецкой бани, после которой он оказался на массажном столе. Наверное, Наташа решила применить сегодня все известные ей методы восстановления организма. Впрочем, кто бы возражал! После такого интенсивного напряжения разума бездумно полежать под профессионально массирующими тело руками было приятно вдвойне. Напряжение отпускало.
        «Да, они, пожалуй, справятся с этим кораблем, хотя повозиться, конечно, придется». С этой мыслью он спокойно уснул, едва положив голову на подушку в своей комнате.
        Еан, в отличие от Стефана, так спокоен не был.
        Надо было срочно придумывать, как нейтрализовать киберстюарда, столь некстати вчера вмешавшегося в процесс. Можно было бы, конечно, как-то попробовать прибыть туда ночью, но Еан понятия не имел, как именно протекает время на планетах в одном и том же мгновении его личного времени. Гахан его знает, когда там ночь.[14 - Гахан - дикое животное, отличающееся особо крупными клыками и необузданным нравом. Почуяв опасность, нападает первым и будет биться, пока не победит либо не будет убит охотником. Водится на планете Стрибека, где является ритуальным зверем. Только победивший гахана считается достигшим статуса воина. Гаханов также разводят в условиях, близких к естественным, в специальных охотничьих заповедниках.] Да и польза от этого могла быть весьма условной хотя бы потому, что киберы по ночам в отличие от людей не спят и нет причины, способной помешать хорошо запрограммированному роботу выполнять свои обязанности в любое время суток.
        Оставалось надеяться, что, если уж ему под силу воздействовать на поисковую систему, его электромагнитного поля хватит и на кибера. Других вариантов, похоже, не оставалось.
        Еан убедился, что Стефан спокойно спит, и отправился в путь. Привычные действия дались очень легко. Ему показалось, что прошло лишь мгновение, а он уже находился в зале перед поисковой системой, как и положено, включенной в сеть. Запросив данные с того места, где вчера его так бесцеремонно прервали, он заметил того самого киберстюарда, мчавшегося к нему через весь зал на полной скорости, насколько позволяли мягкие гусеницы, почти бесшумно перемещавшие легкий корпус. Гахан его задери, он совсем забыл, что эти умные помощники умеют прекрасно самообучаться. Если этот электронный дурак вчера заметил неисправность, то еще несколько дней он будет считать делом чести проверять и контролировать потенциальную зону поломки с утроенным усердием. Надо срочно что-то делать!
        Еан остановил ленту информации, чтобы внимание не распылялось, и направил его целиком на кибера, представив, как тот смотрит, но не замечает, что система работает, не имея перед собой ни одного читателя. Кибер приближался, и казалось, на этом вся затея и провалится. Однако, слегка не добежав или доехав до системы, кибер притормозил. Еан чувствовал, как в электронных мозгах происходит некое действие. Но вот оно завершилось, и кибер проследовал мимо, ничуть не собираясь реагировать на поисковик, по которому вновь двинулась лента с иероглифами.
        На этот раз Еан постарался взять все, что смог.
        Завтра им будет чем заняться.
        Полученных данных хватило на два дня: земные инженеры, какими бы они ни были хорошими, все-таки не имели тех знаний, которые, если Еан правильно помнил, он сам получил еще в детстве. Приученным действовать в трехмерной вселенной, ничего не знающим о теории трансгалактического прыжка, им приходилось нелегко. Новые знания обрушивались на них, вдребезги ломая устоявшиеся формы традиционной теории.
        Но такова цена: хочешь нового - придется расставаться со старым, будь оно до боли знакомым, родным и привычным. Старая шутка про обувь, которая становится удобной только тогда, когда ее уже пора выбрасывать, к удивлению Еана, была на слуху и в этом мире. Так что пусть привыкают! В конце концов, вся технология, которую он столь экзотическим способом экспортирует на эту удерживаемую в изоляции планету, пойдет на пользу ее обитателям. Во всяком случае, лично он сделает для этого все, что сможет.
        Однако никакие размышления не отменяли того факта, что ему пора отправляться за новой порцией данных. И с надеждой, что на этот раз он не встретится ни с какими препятствиями, Еан двинулся в дворцовую библиотеку прямиком к уже знакомому терминалу.
        Но все пошло совсем не так.
        Терминал бездействовал, но кресло перед ним не пустовало. В нем, удобно развалившись, дремал не кто-нибудь, а сам рю Смид, или попросту Дерк, наставник и учитель не только наследных принцев, но и наиболее перспективных отпрысков семей, традиционно входивших в Великий совет.
        Будь в кресле кто угодно другой, Еан поверил бы, что это всего-навсего случайность. Но Дерк? Это уж было сильно вряд ли. Наставник ничего не делал просто так. И если, при его-то занятости, позволил себе дремать перед терминалом, то за этим точно скрывался какой-то замысел.
        Еан даже не успел до конца додумать эту мысль, как Дерк принялся вглядываться в пространство, и глаза его вовсе не выглядели сонными.
        - Кто ты? - повисла в пространстве мысль. - Я знаю, что ты здесь, и прошу тебя ответить мне.
        «Ничего себе! Как же он меня учуял?» Еан знал, что учитель обладает сверхъестественными даже для их цивилизации восприятиями, но чтобы до такой степени! Невероятно.
        В ответ на непрошеную мысль появилась следующая:
        - Погоди-ка, мне кажется, мы знакомы. Ты очень напоминаешь мне одного моего ученика. Скажи еще что-нибудь.
        - Здравствуйте, рю Смид. - Еан решил идти ва-банк. Будь что будет, но таиться перед Дерком, пожалуй, было бы величайшей глупостью.
        - Невероятно! Я практически уверен, что это ты, малыш Еан! Я прав? Ты жив? Я счастлив узнать это, мой мальчик!
        Еан не знал, что сказать.
        - Нет, постой, друг мой. Кажется, я начинаю понимать - с тобой произошла какая-то скверная история? Как я могу помочь?
        В этом был весь Дерк.
        Он всегда мог помочь если не делом, то хотя бы словом или советом. Если бы Еан мог, то, пожалуй, расплакался бы, как тогда в детстве, когда, разозлившись на няню, принялся пинать столик, и с него слетела и рассыпалась по мозаичному полу блестящими брызгами фигурка, которой только вчера любовалась мама. Кажется, это был кварц или какой-то другой минерал - полупрозрачный, отсвечивающий розовым на свету. И вот теперь эта красота, распавшаяся на мельчайшие кристаллы, блестела розовыми сполохами на полу, а перепуганный Еан несся во весь опор к единственному на свете человеку, который мог, по мнению ребенка, исправить причиненное им зло. Он тогда безутешно рыдал, уткнувшись в колени старика, и надеялся, что тот непременно придумает, как сделать фигурку вновь целой.
        В тот раз, Еан отлично это помнил, они с Дерком написали письмо на имя лорда-манора системы Моуранта со странным именем Бауэтто. Оказалось, статуэтку подарил именно он. В письме маленький Еан честно изложил все, как было: что он рассердился на няню, и вот что получилось. Он очень сожалеет, что так произошло. Но больше всего на свете он хочет, чтобы мама, которой очень-очень понравилась фигурка, не огорчалась. И он с надеждой просит лорда-манора Бауэтто простить его глупую выходку и прислать для мамы новую фигурку. А если у лорда-манора Бауэтто есть дети, то Еан готов подарить им свою любимую игрушку - моделятор звездных систем.
        И вот Еан весь зареванный, но с письмом в руке уже стоит возле дворцового терминала, имеющего прямую связь с посольствами. Этот поступок - грубейшее нарушение этикета: терминалы используются только императором, причем для передачи сообщений особой важности, в остальных случаях послания отправляются, как и много веков назад, курьерской почтой. А потому посол немедленно отрывается от всего, чем бы он ни занимался, и включает видеотранслятор. Как и подобает послу, вытянувшись во весь рост, он внимательно слушает все, что, всхлипывая и утирая нос, говорит ему наследник престола. Сам Дерк все это время стоит рядом, сохраняя полную невозмутимость.
        Когда письмо зачитано, Еан прикладывает его к специальному считывающему устройству и заверяет подлинность отпечатком большого пальца.
        - Я прямо сейчас передам лорду-манору Бауэтто ваше послание, принц Еан рю дэ Гилет, - говорит посол. - Как только получим ответ, мы немедленно уведомим вас.
        Дерк Смид куда-то ушел, а Еан послушно ждет ответа перед терминалом. Там его и находит один из дворцовых пажей.
        И вот он, уже умытый и переодетый в свежую кафу, стоит перед отцом. Он очень напуган: никогда прежде он не совершал ничего, столь выходящего за рамки дозволенного, и сам понимает, что заслуживает наказания. Но папа почему-то молчит и в задумчивости теребит бородку, поглядывая то на него, то на экран ручного визора.
        В комнату входит мама, и отец, подвигая ей кресло, вдруг спохватывается и знаком велит, чтобы и сыну принесли стул. Мама тоже молчит и смотрит на экран визора, словно ожидая чего-то. В комнату входит рю Смид, и Еан замечает, как он переглядывается с отцом. Все молчат и чего-то ждут. Наконец экран оживает. Мужчины смотрят на маму, которая вглядывается в экран и в конце концов утвердительно кивает.
        - Спасибо, дорогая, - говорит отец.
        Он делает знак пажу, и тот, поспешно нажав несколько кнопок, уносит прибор. Теперь внимание обоих родителей вновь вернулось к мальчику.
        - Скажи, сын, сознаешь ли ты, в чем твоя ошибка?
        Еан энергично закивал, показывая, что все понимает.
        - Скажи вслух, что сделано не так.
        Ребенок, вновь шмыгая носом, рассказал про разбитую статуэтку.
        - А почему это было неправильно? - Отец смотрел на сына очень внимательно.
        - Ну потому что маме фигурка нравилась. Я не хотел, чтобы мама расстроилась.
        - Да, маму огорчать действительно нехорошо. Но знаешь ли ты, что твой поступок мог вызвать большие последствия не только для мамы и няни, но и для многих и многих других людей?
        Еан недоверчиво посмотрел исподлобья, пытаясь понять, шутит папа или нет.
        - Сейчас объясню.
        И отец рассказал про группу планет Моуранта, про войны, несколько десятилетий раздиравшие ее, как во время нападения на дворец погиб правитель системы и как после этого всякая связь с системой была утрачена еще бог знает на сколько десятилетий. И вот совсем недавно, буквально в начале года, империи удалось восстановить связь с регионом, потерпевшим страшные события. Оказалось, что война там, к счастью, закончилась и у власти теперь новый лорд-манор, некий Бауэтто, с которым удалось договориться о восстановлении вассалитета. В знак достижения соглашения лорд-манор Бауэтто и прислал прекрасную фигурку.
        - Как ты думаешь, если бы ты в битве завоевал право управлять планетной системой, чувствовал бы ты себя сильным?
        - Конечно!
        - А если бы тебе, сильному, предложили согласиться на вассалитет, что бы ты почувствовал?
        - Ну, я бы подумал, что не хочу быть ничьим вассалом.
        - Вот и он тоже. Представь себе, сколько понадобилось приложить сил, чтобы убедить его прислушаться к голосу разума и укротить личные амбиции. Ты можешь себе представить, сколько раз хотелось начать пинать стол переговоров нашему посланнику? Ведь ему пришлось убеждать несколько месяцев. И вот цель достигнута, соглашение заключено. И в знак дружбы лорд-манор Бауэтто делает воистину королевский подарок леди Теоре - скульптуру из драгоценного розового ульметина. Что бы ты чувствовал, если бы твой подарок в честь дружбы кто-то разбил вдребезги?
        Еан аж задохнулся от переполнявших его эмоций - он бы такой обиды точно не стерпел!
        - Вот видишь. Твой каприз мог привести к обидам и к разрыву соглашения, а в худшем случае - и к нападениям на наши патрульные корабли. Нам вполне хватает таких врагов, как шорги. Неужели мы хотели бы иметь меньше друзей и больше врагов? Ты хотел бы?
        Конечно, нет! Если бы можно было исправить ситуацию, провалившись сквозь землю, Еан непременно провалился бы. Стараясь сделать это незаметно, он потихоньку покосился на рю Смида, но тот сидел прямой, как ствол молодого дерева квойя, и абсолютно невозмутимый.
        - Скажи, сын, как тебе пришло в голову написать письмо лорду-манору?
        - Рю Смид… - Прежде чем указать на старика, Еан, как и положено, встал и поклонился ему. - Рю Смид сказал, что нужно рассказать правду.
        - Хорошо. А кто принял решение написать, что не хочет огорчать маму?
        - Это я. - Кажется, папа сердился, но не подобает принцу перекладывать ответственность на других, а потому Еан выпрямился во весь свой маленький рост.
        - Ты уверен, что принял это решение сам, без подсказки?
        - Уверен, Великий лорд. А это нельзя было писать?
        - Хм-м… Даже не знаю, что и сказать. По всем канонам дворцового этикета, о мамах и о том, что их нельзя огорчать, обычно писать не принято. Но ты удивительно попал в самую точку: на Моуранте поклонение матери носит едва ли не религиозный характер. Твое письмо произвело такое впечатление на лорда-манора Бауэтто, что, похоже, наши государственные отношения стали намного лучше. Во всяком случае, он просил тебе передать, что ни в коем случае не держит на тебя обиды, но понимает, что бывают моменты, когда мужчина не может сдержать гнев. Во-вторых, он чрезвычайно горд, что леди Теоре понравился его скромный подарок. И дабы не огорчать ее величество, он немедленно прикажет отправить новую фигурку по ее выбору.
        Мальчик понял: визор понадобился маме для выбора.
        - Кроме того, - продолжил отец, - лорда-манора чрезвычайно тронула твоя готовность расстаться с любимой игрушкой. Он пишет: «…Чтобы унять материнские слезы, юный наследник престола готов расстаться с собственной рукотворной вселенной. До сих пор мы полагали, что на подобную самоотверженность может решиться только житель Моуранты, однако теперь видим, что мы намного ближе друг другу, чем возможно было предположить. С радостью приглашаю юного лорда Еана рю дэ Гилета посетить наше скромное жилище и разделить трапезу с нами и нашей почтенной матушкой, которая весьма желала бы познакомиться с наследным лордом». Ну и что ты по этому поводу думаешь?
        - Я? Я не знаю. - От обилия информации Еан растерялся не на шутку. - Но теперь все хорошо? Я восполнил урон?
        - Да, сын. Урон ты восполнил. И с ближайшим же курьерским судном придет новая статуэтка для мамы. Но тебе все же придется отдать свой моделятор сыну лорда-манора, как ты обещал.
        Еану вовсе не было жалко моделятора! Может быть, когда-нибудь потом он и пожалеет об этом, но сейчас ему казалось, что он готов на все, лишь бы завершилась тягостная беседа.
        - Мама обещала подумать, когда без большого ущерба для занятий тебя можно будет отправить на Моуранту.
        «Отправить на…» - он не верил своим ушам. Никогда-никогда прежде его не отправляли никуда дальше дворцового парка или площади Великого соглашения, когда там проходили какие-то парады или представления по случаю праздников. Да и там они с Алитой бывали только в сопровождении либо няни и двух пажей, либо, если прогулка требовалась в воспитательных целях, с ними шли учитель с помощником. А тут его собираются отправить куда-то на другую планету, совсем-совсем одного…
        Отец поймал эмоцию еще до того, как на глаза навернулись слезы.
        - Пожалуйста, даже не мечтай, что полетишь в одиночку. За тобой присмотрит рю Ситака - держатель печати представительства метрополии на Моуранте. И я очень попрошу твоего учителя и почтенного рю Дерка взять на себя миссию сопроводить наследника. От тебя, рю Смид, - поклон в сторону вежливо привставшего со стула наставника, - я ожидал бы неформального наблюдения за обычаями моуранцев. А на держателя печати мы возложим задачу побудить лорда-манора отправить к нам своего сына для дальнейшего обучения. Подобающее сопровождение выберите сами из числа гвардии первой стражи.
        Не успела Ликуши[15 - планета спутник Амагеро] сделать второй оборот, как они уже отправились в путешествие. Недолгая поездка, однако, принесла результат: Еан подружился с Драмаэтто, и лорд-манор действительно отпустил сына на обучение в метрополию. Теперь воспоминания об этой поездке казались такими далекими, словно просочились в память из прошлой жизни.
        Почему-то именно эта древняя история с фигуркой из розового ульметина всколыхнулась в памяти при первом же взгляде на рю Дерка. Он, по сравнению с мысленным образом, хранившимся в памяти, выглядел еще старше.
        - Я просто устал. - прокомментировал тот подслушанную мысль. - В конце концов, сторожить появление малыша Еана не так легко. Тем более что ты изрядно уменьшил свои телесные размеры. Не расскажешь ли, что с тобой приключилось?
        - А как вы узнали, что… - закончить вопрос не удалось.
        - Хм-м, ну видишь ли, здесь не часто выходят из строя терминалы. Поэтому мы несколько насторожились. А когда киберстюард, словно по команде, вступает в заговор с терминалом, это серьезный повод заподозрить вторжение. По правде говоря, я более чем рад, что это оказался ты, потому как мысли бродили нехорошие.
        - А что? Что-то еще случилось? Да, совсем забыл спросить: как долго меня не было?
        - С момента, как с тобой, точнее, с твоим кораблем, прервалась связь, Ликуши сделала уже восемь полных оборотов. Так ты расскажешь мне, что случилось?
        И Дерк поудобнее уселся в кресле, ясно дав понять, что намерен выслушать все до последнего слова.
        Еан и сам понимал, что рассказывать придется. Старик, несмотря на преклонный возраст, весьма живой и очень даже занятой, поджидал его в библиотеке вовсе не из праздного любопытства. Пожалуй, во всей империи немного нашлось бы умов, способных понимать ход событий так глубоко и находить решения, порой кажущиеся нелогичными, но, как показывала практика, неизменно действенными.
        И Еан, старательно припоминая детали, поведал историю, приключившуюся сначала с кораблем, а затем и с ним, в мельчайших подробностях. Благо при возможности обмениваться мыслями и идеями времени рассказ почти не занимал.
        - Погоди, мой юный друг, дай мне время осмыслить все это.
        Впервые на памяти Еана у рю Смида не оказалось решения сразу. «Стареет, наверное», - подумал он, постаравшись, впрочем, чтобы эта мысль осталась внутри.
        - Думаешь, старею?
        «М-да, утаить ничего не удалось», - подосадовал Еан.
        - Не напрягайся, я не слышал - просто догадался. Я и сам так подумал бы. Но, понимаешь, все не так просто. После того, как поисковый буксир привел твой корабль в порт, мы сравнили повреждения с кораблем Алиты, и лично мне стало очень не по себе. Уж слишком совершенными выглядели оба нападения, а главное - избирательными. Словно шорги точно знали, что или, точнее, кого надо искать. И мне это ох как не понравилось. Понимаешь, сама собой закрадывалась мысль, что они шпионили. Причем шпионили не там, в космосе, а здесь, у нас, прямо в сердце империи, на Амагеро.
        - Как такое возможно?
        - Не знаю. Ты же сам понимаешь, при столь сильном анатомическом различии вряд ли хоть один шорг мог бродить по планете неузнанным. Это если не говорить о физиологических потребностях в другом составе воздуха и тому подобном. Не хотелось бы думать, что предателем может оказаться кто-то из своих, но… Исключать такую возможность я не могу. Да и император, пожалуй, тоже.
        - Не может быть! Никто из амагерийцев не стал бы связываться с шоргами. Да и гостям с других планет шорги не друзья. Это просто невозможно!
        - Допустим. А какие есть другие возможности?
        Поразмыслив, Еан вынужден был признать, что Дерк прав.
        - И что теперь делать?
        - Использовать все, чтобы обратить минусы в плюсы, а слабость - в силу.
        - Погоди, учитель. - Еан не удержался, чтобы не поделиться новыми знаниями. - На Земле - планете, откуда я сейчас прибыл, есть штука, называемая айкидо. Это такое боевое искусство, где энергия и сила противника используется для победы над этим же самым противником. У меня по понятным причинам не было возможности попрактиковаться в этом искусстве, но то, что сказал ты, выглядит очень похоже.
        - Айкидо, говоришь? Я запомню. Когда мы разберемся с шоргами и вернем тебе и, я надеюсь, Алите привычный облик, я планирую очень основательно разобраться с Землей. Нам давно уже надо было не закрывать глаза, а прекратить несправедливость, столь долго процветающую в этом секторе галактики. Ты ведь понимаешь, о чем я говорю?
        - По правде сказать, не очень. Я слышал, что Земля когда-то была планетой-тюрьмой, но не больше.
        - Была… Это есть тюрьма. Ты, конечно же, слышал про Странников? Они прошлись по всей галактике, оставив после себя множество странных вещей. Так вот, эта планета - одно из таких творений. Когда у нас будет чуть больше времени, я расскажу тебе эту историю. А пока знаешь, что я вижу, мой мальчик? У нас есть великолепный шанс использовать это самое айкидо - или как его там? - и разрезать одним взмахом сразу несколько несчастливых нитей судьбы. План выглядит так…
        Еан напряг все внимание, чтобы не упустить ничего важного. Кстати, как всегда, в планах рю Смида неважного не оказалось.
        - Смотри, есть исходные данные.
        Дерк занес было руку над панелью терминала, но потом отказался от этого намерения, вытащив из рукава кафы стило и небольшую пачку листов, зажатых в футляре из двух плоских пластин. «С каких пор он пользуется архаикой?» - мелькнула мысль. Ответ появился тут же:
        - С тех пор, как ты пропал, а я стал подозревать, что где-то у нас есть свистун-пересмешник.
        В сознании Дерка на мгновение показался четкий видеограф животного, получившего столь говорящее название в силу невероятной способности подражать любому однажды услышанному голосу. Хроники писали, что прежде, во времена разлада империи, свистунов использовали в качестве живых писем. Дрессированный зверек способен был преодолевать громадные расстояния в точном соответствии с выученным маршрутом и в ответ на особый пароль передавать полностью сообщение любой длины, в точности имитируя модуляции голоса говорившего. Таким образом, письмо невозможно было подделать - голоса, как известно, не повторяются, а отсутствие пароля полностью перекрывало доступ к информации.
        Сравнение вполне имело право на жизнь. Если кто и передавал шоргам информацию, то никак не шорг, а кто-то из коренных обитателей планеты. Или, в крайнем случае, кто-то из ее гостей.
        - Так вот, продолжим.
        Дерк занес стило над листочком. Список выглядел просто и изящно. А выводы, следующие из перечисленного, напрашивались сами собой.
        - За действиями императорского космического флота следят неизвестные в пользу врага. Никто, кроме меня и нескольких землян, не знает, что ты жив. Никто, кроме тебя и меня, даже не догадывается, что земляне с твоей легкой руки могут открыть ворота в большой космос. Это то, что нам достоверно известно. Как мы можем это использовать? Очень просто. То, что ты жив, мы сохраним в тайне. Настолько глубокой, что даже леди Теора не узнает до поры. Я думаю, она простит нас, когда все закончится. Что касается корабля землян, позволь сказать тебе, сынок, откровенно. Я верю, что у тебя самые лучшие намерения, но, боюсь, темпами, которые ты один можешь развить в передаче технологии, на подготовительные работы уйдет слишком много лет, возможно, больше, чем средняя продолжительность жизни на Земле. Я подумаю, как тебе помочь, чтобы мы управились существенно быстрее. Но в то же время нам необходимо чем-то очень занять возможного свистуна, чтобы он оказался сильно занят и не совал нос куда не надо. Нужно будет придумать странные учения для императорского флота или что-то в этом роде. Вот такой план. Я подумаю над
этим немножко. А пока тебе придется продолжить то, за чем ты прибыл, и набрать достаточно информации для своих новых друзей. К твоему следующему визиту решение будет готово. Пусть ветер наполняет силой наши крылья![16 - Традиционная форма пожелания успеха, родилась в период развития полетов на искусственном крыле - одного из самых удачных решений в области аэродинамики. Полет на крыле как вид спорта до сих пор является традиционным на многих планетах империи.]
        - Пусть наполняет, учитель!
        На станции установился рабочий порядок.
        Инженеры и механики спешными темпами осваивали новую науку, а вновь прибывших встречал сначала Ханс, весьма поднаторевший в поиске несоответствий между видимым и тем, что есть на самом деле. После выполнения всех тестов и жесткого собеседования новичок попадал прямиком к Владу, решавшему, в какую из команд зачислить новичка. Ну а дальше уже Люка проводил новичков по территории, открытой для всего персонала: столовой, медицинскому кабинету и тренажерному залу. В помещения, где потихоньку собирали техническую документацию, доступ открывался только с помощью электронных чипов. Скорость, с которой пан Войта оборудовал нужные отсеки замками и видеокамерами, вызывала уважение - дело свое поляк знал на совесть.
        Карло, убедившись, что все идет своим чередом, улетел на несколько дней проведать семью, а Стефан по заведенному уже обычаю прямо с утра принимался за лекции.
        Казалось, что все уже устоялось. Но, как это часто бывает, жизнь преподносит очень неожиданные сюрпризы именно в такие моменты.
        Через несколько дней Еан уже привычным способом вновь отправился на родину. На этот раз Дерк Смид ждал его не в одиночку. Еан в первый миг даже растерялся, но хорошие манеры, похоже, стали его второй сутью:
        - Преуспевания Верховному лорду и процветания империи!
        Формула приветствия прозвучала словно сама собой. Беор рю дэ Гилет моргнул от неожиданности.
        - Преуспевания тебе, учитель!
        - И тебе преуспевания и процветания, юный лорд! - Видимо, отец справился с замешательством.
        Еан огляделся, нет ли здесь еще кого-нибудь, с кем необходимо поздороваться. Но внутри библиотечной залы никого не было. За дверью, как он чувствовал, стояла стража - как киберы, так и гвардейцы. Но здесь присутствовали только отец и учитель. А так хотелось увидеть маму…
        - Я очень рад, что, несмотря на твое странное состояние, мы можем, наконец, общаться. Признаюсь, мечтаю, что когда-нибудь смогу тебя обнять. Думаю, мама тоже была бы рада твоему возвращению. Но, раз это пока невозможно, давайте постараемся приложить все силы, чтобы справиться с бедой. Мы с рю Смидом обсудили ситуацию и, кажется, нашли решение.
        Отец, по-видимому, почувствовал его замешательство и разочарование, поскольку вопрос, который он задал, звучал как нельзя более странно:
        - Ты ни с кем, кроме Дерка, здесь не общался?
        - Нет.
        Еан даже растерялся: прежде его отцу не приходило в голову контролировать, с кем общаются его дети - право на свободное общение считалось в империи одним из основных прав любого гражданина. Отец уловил эмоцию и поморщился с досады, но что-то очень изменилось, поскольку он счел нужным пояснить мысль:
        - Ты многого не знаешь, к сожалению. Я считал, что и ты, и Алита еще слишком молоды, чтобы погружаться в столь сложные вопросы, но теперь, очевидно, придется посвятить тебя в некоторые имперские интриги. Рю Смид, прошу тебя, расскажи юному наследнику, что тут у нас происходит.
        И старый Дерк рассказал.
        Оказалось, что, хотя по официальной версии трудные времена навсегда покинули империю, на деле все обстояло далеко не так просто.
        - Как ты знаешь, - начал учитель, - первым рю дэ Гилетом, сумевшим прекратить безумную войну кланов, раздиравшую Амагеро более пятисот лет и унесшую неизмеримое количество жизней, был Хола рю Гилет, положивший начало династии рю дэ Гилетов. Как видишь, почетное «дэ» в его имени отсутствует. Это потому, что о вашем потомственном качестве тогда еще не было известно. Достоверно никто не может утверждать, обладал ли Хола бессмертием, - история этих сведений не сохранила. Приставка «дэ» официально появилась в качестве обязательной в знак признания особого статуса верховных лордов только лишь во время правления Адара рю дэ Гилета, прославившегося, если ты помнишь, помимо бессмертия своей твердой рукой, которой он подавил мятеж на планетах Третьего пояса Власяницы.
        Историю Еан помнил смутно, хоть и старался учить прилежно. События давних дней казались столь далекими и неважными, что заучивать наизусть деяния предков в его понимании не имело ни малейшего смысла. Но, похоже, он недооценил важность знаний. Дерк продолжал.
        Из его слов выходило, что поверженные кланы, особенно с Третьего пояса, ничего не забыли и не простили. А точнее, до сих пор весьма желали занять место во главе империи, потеснив оттуда рю Гилетов.
        - Но погодите, учитель! Ведь этим событиям без малого четыре тысячи лет! Не слишком ли долгий срок, чтобы лелеять планы мести?
        - Хотелось бы, чтобы так и было. Но не забывай, сынок, что эти четыре тысячи лет в империи не было войн - если, конечно, не считать трагических событий с шоргами. А раз люди не гибнут в войнах, то и живут дольше. А в процветающей империи и того больше. Вот и выходит, что сменилось всего каких-то пять поколений, а это ничто для мести. К тому же, опять-таки благодаря миру, рю дэ Гилетам не приходится демонстрировать способность к бессмертию ни на каких ристалищах. А значит, есть повод заявить, что бессмертие, присущее императорскому роду, - всего лишь выдумка, созданная для устрашения и узурпации власти.
        - Что? Да нет же! Да вот же я! - Еан так возмутился, что, будь у него тело, вскочил бы и принялся стучать себя кулаком в грудь.
        Но при полном отсутствии наличия стучать было некуда, да и нечем. Вещественное доказательство отсутствовало.
        - Не шуми, сын. Ты так разволновался, что, если так пойдет, переполошишь гвардейцев не на шутку. Ты что же, думаешь, если кричишь невидимо, то никто и не слышит? Восприимчивых к ментальной речи людей куда больше, чем принято считать. - Беор рю дэ Гилет попытался уладить ситуацию.
        Еан взял себя в руки.
        - Приношу извинения за горячность. Так что же вытворяют эти робкие дети гор и холмов, гахан их задери?[17 - «Робкие дети гор и холмов» - название для трусов, сбежавших с поля боя и укрывшихся в труднодоступных местах со сложным ландшафтом.]
        - Как и все заговорщики во все времена и во всех мирах - плетут заговоры. Знать бы еще, кто и с кем их плетет. Когда пропал Геон, мы были так опечалены и обескуражены невозможностью случившегося, что обвинили в произошедшем этих невесть откуда взявшихся шоргов. А ведь до этого их никто никогда не видел! Откуда же взялись эти неведомые враги, а главное, каким это образом они оказались так хорошо осведомлены об императорской династии, что безошибочно украли именно наследника? Никому не пришло тогда в голову задать этот вопрос. Когда же пропала Алита, мы стали смотреть во все глаза. И только тогда обнаружили, что, оказывается, не все жители империи одинаково лояльны к правящей династии.
        - Не может быть!
        - К сожалению, мы тоже долгое время заблуждались по этому поводу. Слишком долго, если учесть, что все три наследника династии исчезли в неизвестном направлении. Прости, сын, я понимаю, что тебе больно это слышать, но мои органы чувств протестуют, не получая привычной для них информации о тебе! Умом я прекрасно осознаю, что ты жив и мы с тобой беседуем на уровне, исключающем всякую ложь и притворство. Но в то же время я не могу смириться с тем, что ты невидим и неосязаем! Прямо наваждение какое-то! Дерк, мы должны приложить все усилия, чтобы вернуть наследнику привычный облик, пока я окончательно не сошел с ума. Если еще и Великий лорд сойдет с катушек, тогда нашим псевдодрузьям с Третьего пояса Власяницы и стараться не нужно будет, чтобы захватить власть. Вот только я боюсь, у них может не хватить ни силы, ни умения властвовать, и империя перейдет напрямую к шоргам. Такого исхода мы должны избежать во что бы то ни стало. А потому, как бы ни манил соблазн радости безумия, я постараюсь остаться в своем уме и вернусь к нашим мятежникам.
        Перед твоим отлетом мы уже подозревали, что дело нечисто. Но никто и предположить не мог, что заговорщики сумели втайне связаться с целой неизвестной цивилизацией и заставить ее действовать в своих интересах. Это же совершенно невозможно! Однако, если учесть свершившиеся факты, выглядит невероятным, что мы проглядели столь вопиющее событие. Итак, резюмирую: в империи есть враждебно настроенные силы. Кто они, выяснить до сих пор не представилось возможным. Тому есть причины. Во-первых, в свое время, после того как Хола рю Гилет положил конец той позорной междуусобной бойне, он позаботился, чтобы население всех мятежных планет оказалось лишено потенциальных предводителей. Как известно, на любой из планет всегда не более десяти процентов населения, обладающих особыми талантами. Как правило, их харизма еще в детстве делает их лидерами. Впрочем, как ты знаешь, этот дар может проявляться и в виде каких-то особенных качеств, таких как таланты в любой области искусства или науки. Словом, Хола поставил себе задачу обезглавить планеты-заговорщики, удалив оттуда эти самые десять процентов выдающихся
представителей нации. И, надо заметить, преуспел в этом замечательно. Если ты помнишь, планеты Третьего пояса до сих пор не могут догнать по развитию даже тех, кто был колонизирован значительно позже, не говоря уже о планетах Алеот Астар. И причина отставания вовсе не та, о которой говорят учебники естественных наук, не потому, что почвы Третьего пояса слишком бедны, чтобы экономика могла процветать. Бедны не почвы, а население, четыре поколения назад лишенное лучших представителей расы.
        - Тогда получается, эти планеты не могут представлять угрозу?
        - Конечно, не могут. Это не они угрожают империи, а потомки тех десяти процентов, рассеянные в настоящее время едва ли не по всей галактике.
        - А мы можем их найти?
        - В том-то и дело, что нет. Хола в свое время озаботился, чтобы ссыльные не имели ни малейшего доступа к данным о родных планетах. Он попросту приказал уничтожить архивы, предполагая, что этого будет достаточно. Ошибка та нынче стоит нам здоровья и жизни наших детей и угрозы всей империи. Мы не знаем, где искать потомков переселенцев. Но, к сожалению, они сами или, по крайней мере, их часть сохранили сведения в виде семейных преданий или чего-то в этом роде. Мы их не знаем. Но они знают, по-видимому, больше, чем мы.
        - И что же делать?
        - Искать, наблюдать, выяснять. Может быть, даже путем провокаций. Но чего точно делать нельзя, так это сообщать, что ты жив. Иначе тут может подняться такой хаос, что никакой бо Коро Риота не справится с ситуацией. В то же время оставить тебя без помощи было бы абсолютным преступлением. Рю Дерк Смид предложил решение, которое, на мой взгляд, могло бы приблизить нас к обеим целям - и к возвращению тебе и, я надеюсь, Алите привычного облика, и к выявлению предателей, натравивших на нас такую напасть, как шорги. К тому же совершенно чудесным образом мы можем поспособствовать восстановлению справедливости в удаленном секторе галактики, где ты чудом нашел пристанище. Как, говоришь, называется это место?
        - Они называют его Земля.
        - Вот, значит, этой самой Земле выпадает шанс восстать из той пропасти, в которую ее погрузили Странники.
        - Что-то не верю я в Странников. Похоже на детские сказки.
        - Много ты знаешь о сказках. - Это вступил в разговор доселе молчавший Дерк. - Проводи меня на Землю - я хочу своими глазами увидеть этот проект в действии. Потом я расскажу тебе то, что будет возможно.
        - Я наследник Верховного лорда! - Еан вспылил не на шутку. - Что значит, «возможно»? Я настаиваю на своем праве знать все, что происходит под солнцами планет моей империи.
        - Конечно, молодой лорд Еан рю дэ Гилет. Ты имеешь право и обязанность знать все под солнцами планет империи. Вот только Земля не входит в конфедерацию и если уж является частью чего-то, так, пожалуй, только проекта межгалактической тюрьмы, созданного Странниками.
        Еан перевел дух. Его только что изящно поставили на место. Учитель умел быть непреклонным, когда дело того требовало. Хорошо, он попытается еще раз, но позже.
        - Прошу обоих собеседников уделить внимание только и единственно цели, ради которой мы здесь собрались. Все, что касается Земли и помощи ее обитателям, - это побочный продукт нашей основной деятельности: спасения наследников и возвращения им их тел, избавления империи от главного врага - шоргов, а также ликвидации заговора внутри империи. Вот наши главные приоритеты. Остальное - как получится.
        - Слово Верховного лорда! - проговорили в унисон оба, а рю Смид склонил голову в согласии. Приказ, даже высказанный в мягкой форме, требовал полного повиновения.
        - Итак, я хочу побывать на этой планете и своими глазами увидеть, как там обстоят дела. Тогда можно будет определить, какой части технологии достаточно для достижения наших целей. И заодно решим, каким способом их обучать, - наставник тут же перешел к делу.
        - Хорошо, отправляйтесь в путь. А я на всякий случай подготовлю курсантов.
        На этой загадочной фразе аудиенция закончилась, и Верховный лорд покинул залу, не забыв закрыть за собой дверь и отдать приказ караулу никого туда не впускать.
        Дерк не спеша пересек помещение, чтобы удобно устроиться на одном из диванов, разместившихся в зоне для приватных бесед. Он улегся, пристроив под голову полосатую подушку.
        - Ну вот, сынок, я готов. А тело пускай поспит в тишине. Сегодня доступ в эту часть замка воспрещен всем, кроме Верховного лорда.
        Старым было только тело.
        Сам Дерк сориентировался почти мгновенно, и порой Еану казалось, что учитель только из вежливости позволяет ему быть штурманом в этом удивительном полете двух духовных сущностей сквозь невообразимую бездну пространства. Что бы там кто ни говорил, никакая скорость света или постоянная Фил-Маноргена к ним не имели никакого отношения. Да и полетом вряд ли можно было назвать практически моментальное перемещение из одной точки галактики в другую, почти затерявшуюся на окраине. Пожалуй, больше времени ушло на то, чтобы рю Смид освоился, выйдя за пределы своего материального тела, продолжающего мирно сопеть среди полосатых подушек.
        И вот он уже с интересом оглядывает небольшое помещение в доме из желтых панелей и спящего на кровати человека.
        - Это и есть твой подопечный? Напомни мне, как его зовут.
        - Стефан. Стефан Шумахер. Пожалуй, сейчас я больше его подопечный, чем наоборот.
        - Даже не думай! Если бы он не оказался у тебя на пути, ты в любом случае нашел бы выход. В конце концов, у тебя впереди почти тысяча лет только для этого тела. Времени в любом случае достаточно. Но случилось так, что способностей этого парня хватило, чтобы привлечь твое внимание. И теперь ты даешь шанс земной цивилизации продлить жизнь каждого человека на планете, а Стефану Шумахеру и его команде - выйти в космос и узнать больше, чем можно было даже мечтать. Он - твой подопечный. Кстати, есть ли какие-то специальные формы вежливости для этой планеты?
        - Насколько я знаю, достаточно просто приветствия и обращения по имени. Иногда, обращаясь к более значимой персоне, они добавляют специальные слова вроде «господин», «сэр», «мистер» или «синьор», в зависимости от наречия.
        - Благодарение Милосердной деве[18 - Милосердная дева - одна из ключевых фигур пантеона одного из древних культов метрополии], нам не придется думать о наречиях. Согласись, одно из неоспоримых преимуществ нашего нынешнего состояния, кроме, разумеется, скорости, именно в том, что есть возможность свободного общения. Представь меня господину Стефану, а то он, похоже, проснулся и теперь пребывает в недоумении, с кем это ты разговариваешь.
        «Гахан меня задери! Как он умудряется все замечать? Мне у него еще учиться и учиться», - успел подумать Еан, с некоторым опозданием обнаружив, что секунду назад мирно спавший человек с изумлением таращится в потолок, пытаясь понять, бодрствует он или видит сон.
        - Доброе утро. Позволь, я познакомлю тебя с моим учителем рю Дерком Смидом. Рю Смид - это Стефан Шумахер.
        - Здравствуй, рю Стефан, я очень рад знакомству с тобой.
        Дерк постарался быть максимально вежливым. Но, похоже, слово «учитель» включило некий заученный механизм поведения, ибо лежащий судорожно дернулся в попытке выбраться из кровати.
        - Нет необходимости вставать, я все равно не могу ответить тебе тем же - мое тело в настоящий момент мирно спит на кушетке в зале Большой императорской библиотеки. Пусть это послужит достаточным оправданием тому, что и ты продолжишь занимать удобное положение.
        Похоже, Дерку удалось разрядить обстановку.
        - Здравствуйте, господин рю Дерк Смид. - Стефан пришел в себя, хотя Еан чувствовал в друге внутреннее напряжение.
        - Ты можешь называть меня рю Смид - будет значительно короче, но достаточно официально. Еан тоже обращается ко мне именно так. А я, если мы, конечно не на официальном приеме, зову его попросту «сынок». Но сейчас у нас, как мне кажется, вовсе не дворцовый прием, не так ли?
        - Пожалуй, да. Не знаю, как это выглядит, я на дворцовых приемах ни разу не бывал, но вроде как не похоже.
        - Ну и славно. Значит, мы можем не тратить время на церемонии, а перейти прямо к делу. Тем более что дел нам предстоит переделать немало.
        И Дерк развернул перед собеседниками план, начертанный на нежно-голубой глянцевой дощечке, по которому бежало самопишущее стило, выводящее замысловатые иероглифы. Еан, оценив ситуацию, вмешался в процесс и, раздвинув ряды иероглифов, попытался втиснуть между ними перевод текста на язык землян. Стефан, внимательно следивший за текстом, с удивлением обнаружил весьма существенные отличия от плана, над которым они втроем с Еаном и Карло столь усердно работали. Такие пункты, как «передать технологию регенерации органов», «научить землян продлевать жизнь организмов на срок до 15 процентов от существующего», «обучить землян технологии, необходимой для создания корабля, а также всем сопутствующим знаниям для его реального создания», там тоже были. Вот только занимали они разве что десятую часть всей поверхности. Прочее же явилось для него абсолютной новостью.
        Однако вопрос задать он так и не успел - этот рю Дерк, или учитель, кажется, читал его мысли на лету.
        - Ты правильно оцениваешь ситуацию, рю Стефан. Все, что делается на этой планете и для этой планеты, является всего лишь небольшой частью очень обширного плана, цель которого навести порядок не просто на одной планете или восстановить справедливость для одного живого существа, пусть это даже наследник Великого лорда. Наша цель - привести в порядок обширный сектор галактики, избавив народы конфедерации от существующих угроз и предоставив им возможности безопасной жизни и развития цивилизации на значительное время. Причем сделать это в силу ряда причин в весьма сжатые сроки. Скажи мне, рю Стефан, готов ли ты участвовать в таком плане?
        Парень не на шутку растерялся. Еще бы, обещая другу помощь, вряд ли можно иметь в виду помощь чуть ли не всей галактике. Масштабы казались несопоставимыми, а ответ - неочевидным.
        - Я понимаю твою растерянность. Выглядит, как что-то слишком большое для одной жизни. Но что поделать, если судьба кидает кости и они все выпадают тебе? Выбор очень прост: либо согласиться и взять на свои плечи все, что выпало, либо отказаться и взвалить эту ношу на других. Загвоздка только одна: никто не может заранее знать, которое из решений верно. Знаешь почему?
        Стефан отрицательно помотал головой.
        - Да потому, что оба решения содержат в себе вероятность как победы, так и поражения. Проиграв, будешь жалеть в любом случае. С победой дело обстоит не так однозначно. В случае отказа она, боюсь, невозможна. Если только не считать победой пресную жизнь с осознанием упущенной возможности. В остальном - выбор за тобой.
        Стефан запустил пятерню в волосы и зачем-то с силой подергал себя за изрядно отросшие в Монголии вихры.
        - Да о чем тут думать? Я давно все решил. Еану помогать надо. Вот только есть одна неурядица: я же ни черта не знаю ни про эту вашу галактику, ни про ваши проблемы. А вы мне говорите, что существуют другие цивилизации, совсем как в телевизионном шоу каком-нибудь. Как я могу справиться с тем, чему даже названия в моей голове нет?
        - Ну что же. Похоже, рю Стефан, это действительно проблема. К счастью, решаемая. Собственно, причина моего прибытия именно в этом. Сначала я хочу убедиться в твоем желании помочь нам в решении наших проблем в обмен на помощь твоей планете. А затем, если ты согласен, я хотел бы узнать две вещи. Одна из них - это общая ситуация на Земле. А вторая - лично твои возможности и способности. Я хочу точно знать, что у тебя достаточно сил выполнить то, что кажется невозможным. Если ты окажешься таким, как надо, поверь, без знаний и без помощи ты не останешься.
        - Тогда я согласен.
        - Благодарю тебя, рю Стефан. Это непростое решение. Чтобы исследовать планету, нужно гораздо больше времени, чем требуется для исследования тебя. Потому предлагаю начать с более простого. Заодно и проверю, как Еан справился с твоими поломками. Не возражаешь?
        - Вроде договорились.
        - Хорошо. Я только должен выполнить одну формальность. Предупреждаю тебя, рю Стефан Шумахер, что полное обследования кроме физического будет также включать изучение твоего ментального состояния, а также твоей личной пространственной сферы влияния.
        «Сфера влияния - это пространство, которое ты накрываешь как личность и в котором можешь воздействовать на все существующее в нем - как на материальные предметы, так и на других живых существ», - пояснил другу Еан.
        - Спасибо за помощь, сынок, - поблагодарил учитель и продолжил: - Прошу тебя, рю Стефан Шумахер, дать личное и определенное согласие на мое вмешательство в твое личное пространство. Клянусь, что не внесу никаких искажений, а также не предам никакой огласке ничего из того, что может стать мне известно в результате исследования. Согласен ли ты?
        - Да, я даю свое согласие. - Стефану вспомнились рассказы Еана о кодексе, строго соблюдаемом на его родной планете. Похоже, эти ребята подходили к делу весьма ответственно. - Что я должен делать?
        - Ничего. Просто полежи спокойно. Можешь даже поспать, если хочешь.
        Стефан почему-то расслабился и в самом деле заснул. Возможно, потому, что слова учителя звучали успокаивающее, а может, просто оттого, что за окном царила кромешная ночь.
        Спал Стефан крепко и без сновидений. Проснувшись же, не сразу сообразил, в самом ли деле состоялся ночью этот странный диалог. И очень скоро уверился, что все это ему не привиделось.
        - Доброе утро, рю Стефан, - услышал он в своей голове.
        - Доброе утро, рю Дерк. Привет, Еан.
        - Привет.
        - Ну и что там у меня? Все в порядке? - В ожидании ответа Стефан волновался, как перед экзаменом. Если он окажется годным, то отказаться от выполнения обязательств будет невозможно. Если же этот рю Дерк найдет в нем какой-нибудь изъян, то получится, что он уже сразу потерпел поражение. А это было бы чертовски обидно.
        - Ты даже не представляешь себе, рю Стефан, насколько в порядке. По правде говоря, немного зная историю этой планеты, я ожидал куда худшего и весьма удивлен, что твои возможности ничуть не меньше, чем возможности наших соплеменников, успешно прошедших тесты при поступлении в кадетский космический корпус. Есть, правда, некоторые границы, за которые тебе будет трудновато выйти, но, я надеюсь, некоторое время и толика наших совместных усилий решат эту проблему. Что касается твоих физических возможностей, то я должен гордиться своим учеником: Еан залатал тебя не хуже штатного врача. С той лишь разницей, что ему пришлось использовать ограниченные ресурсы вашей медицины. Сынок, ты молодец.
        Стефан понял, что последняя фраза относилась к его другу.
        - Я рад это слышать. - Он почувствовал, как хлынувший в кровь адреналин заставил сердце забиться в оглушительном ритме, так что отдавалось в ушах. Надо же, как его, оказывается, цапануло. Но внешне он постарался сохранить спокойствие.
        - А что теперь?
        - А теперь я хотел бы поближе познакомиться с твоим партнером рю Карло Рокка. А там уже решим, что и как делать дальше.
        Карло прилетел еще ночью. Стефан нашел его с утра в столовой:
        - Привет! Не хочешь позавтракать в кабинете? Разговор есть.
        - Конечно! Что-то случилось?
        - Нет-нет, все в порядке. Но поговорить надо.
        Вскоре они уединились в кабинете, где уже стоял поднос и витал запах кофе.
        - Тут такое дело. Еан, может, ты?
        - Да, конечно. Синьор Карло, позвольте представить вам моего наставника рю Дерка Смида. Он прибыл со мной из метрополии, чтобы помочь нам справиться с проектом.
        Справедливости ради стоило отметить, что Карло, не имевший большого опыта общения с нематериальными собеседниками, умел, что называется, «держать лицо». Единственное, что выдавало в нем волнение, это настойчивость, с которой он использовал слово «синьор». В его исполнении имя собеседника звучало как «синьор рю Дерк Смид», и никак иначе. В остальном же переговоры продвигались вперед последовательно и целеустремленно, как и ожидалось. Когда дело дошло до ментального исследования, Еан предложил Стефану пойти и заняться делами. Отчасти чтобы не мешать, отчасти - из естественного желания сохранить приватность партнера, насколько это возможно.
        Карло вышел из кабинета только к обеду. И лишь для того, чтобы позвать Стефана разделить с ним трапезу опять-таки в кабинете.
        - Ну что, вы закончили?
        - Почти. - Рю Дерк опередил Карло, до сих пор выглядевшего слегка ошеломленным.
        - То есть у вас перерыв на обед?
        - На обед тоже. Что касается синьора Карло, то я, надеюсь, не доставил ему значительных неудобств. Вы не в обиде на меня, синьор?
        Карло, только что положивший в рот большой кусок вкусно пахнущего мяса, отрицательно помотал головой и развел руками, подчеркнув невозможность иначе ответить на вопрос. Но, похоже, ни рю Смид, ни Еан не испытывали трудностей с пониманием, даже если общение осуществлялось жестами. Дерк даже изобразил улыбающееся личико, слегка похожее на смайлик. И снова взял инициативу на себя.
        - В каком-то смысле мы закончили. Я очень благодарен синьору Карло за предоставленную информацию. Хочу еще раз подчеркнуть, что ни в какой степени не сомневался в искренности, с которой вы приступили к реализации проекта. Но я должен был убедиться, что в будущем не возникнет трудностей ментального плана с его реализацией. К тому же наше общение показалось мне невероятно интересным с познавательной точки зрения: синьор оказался настоящим кладезем информации. В будущем, надеюсь, у нас появится больше времени, и вы не откажете мне в любезности поделиться опытом и знаниями об устройстве вашего общества. А пока нужно определиться, каким образом мы можем ускориться, чтобы в разумные сроки сделать все, что намечено. Есть предложение…
        «Предложением» оказался прекрасно продуманный план, каковой рю Смид тут же и изложил:
        - Нынешний образ действий делает проект весьма уязвимым. Случись что с Еаном или со Стефаном, и весь проект встанет навсегда.
        Фраза попала, что называется, не в бровь, а в глаз. Человеческий фактор и впрямь вносил огромный фактор риска. А то, что предлагал Дерк, если и не сводило риск к нулю, то существенно уменьшало. По его плану, на Землю должны были прибыть специалисты, напрямую обучающие инженеров, техников и даже врачей.
        - Как это возможно, синьор рю Смид? Как они прибудут сюда?
        - Так же, как и я. Мое тело продолжает спать на кушетке, пока я здесь. Скоро я покину вас и вернусь домой. Со стороны покажется, что я просто от души выспался. Что, впрочем, очень кстати, ведь мне еще нужно будет переделать кучу дел. Но мы уже после первого прибытия Еана обсуждали с Верховным лордом проблему. Полагаю, после моего доклада мы в кратчайшие сроки сумеем направить сюда около ста специалистов - пусть они напрямую обучают землян.
        - Извините, рю Смид… - Стефан больше не мог сдерживаться - вопрос вертелся на языке так, что казался горячим.
        - Спрашивай, рю Стефан. Я вижу, ты обеспокоен.
        - Обеспокоен? Да я не просто обеспокоен - у меня буквально крышу сносит от вашей информации.
        Уловив замешательство Дерка, Еан быстренько отправил ему картинку - что-то вроде карикатуры, где с одной стороны стоял мультяшный домик со съехавшей набок крышей, а с другой - человечек, голова которого стремительно скатывалась под ноги. Обе части рисунка соединял жирный знак равенства.
        Дерк в ответ создал картинку кивающего в знак согласия человечка: он понял сказанное.
        Стефан между тем продолжил:
        - Если я правильно понял, вы можете прислать сюда сто, а то и больше человек только для того, чтобы нас обучить. Но ведь это нерационально! Зачем мы вам? Зачем вам обучать нас, если вы сами можете без помех взять любой из имеющихся у вас кораблей и отправиться в любое место галактики, чтобы разыскать врагов и отнять у них тело Еана? Мы же лишнее звено! Тут что-то не так!
        - Ты абсолютно прав, рю Стефан, в обычной жизни вы нам действительно были бы не нужны. Но есть некоторые обстоятельства…
        И Дерк озвучил то, что ранее рассказал Еану о мятежниках, о неизвестных силах, сообщающих информацию шоргам.
        - Великий лорд прекрасно понимает, что любое наше действие может спровоцировать беспорядки. Потратив столько столетий - наш император, к сожалению, далеко не молод, было бы чрезвычайно обидно не довести до конца то, ради чего была создана империя. Только вдумайтесь, почтеннейшие! Впервые за многие тысячи лет мы сумели создать мир и благоденствие на всех планетах конфедерации. Разумеется, мы еще очень далеки от цели миссии, и уровень жизни в разных планетных системах может существенно различаться. И не только экономически. Мы же различны даже по биологическому строению, не говоря уже о культуре и традициях. Но достигнуто главное: заключены мирные соглашения, которые благодаря усилиям Верховного лорда за много столетий ни разу не были нарушены. По правде говоря, до относительно недавнего времени мы думали, что битвы за власть - это пережиток прошлого, уже успешно побежденный. Но, как оказалось, радоваться слишком рано. Мы ни в коем случае не готовы допустить даже малейшего повода для любого конфликта. И пока наши специалисты не найдут зачинщиков, готовых ради власти подвергнуть риску миллиарды наших
подданных, мы не имеем права сделать ни одного неверного шага. И уж конечно, мы не будем провоцировать ситуацию, открыто снаряжая корабль, чтобы искать тело наследного принца. Пока мы не знаем ни кто наши враги, ни какими ресурсами они располагают. Мы также не догадываемся, на какие преступления они готовы пойти. По сравнению с ущербом, уже нанесенным шоргами, то, что тела всех трех наследников Верховного лорда могут оказаться уничтоженными, боюсь, покажется детской забавой. Если, конечно, не брать в расчет хаос, который может наступить, если империя окончательно останется без наследника.
        - Но если вы можете перемещаться, оставив тела спать в кровати, то зачем вам корабли? Зачем вам что-то строить? Разве вы не можете действовать силой мысли?
        - Конечно, можем. Мы можем перемещаться в пространстве, можем смотреть, слушать, наблюдать. Но возможности к действию, рю Стефан, в таком состоянии весьма и весьма ограничены. Мы и общаемся-то лишь потому, что ты соглашаешься на это. Если бы ты испугался настолько, что закрыл бы свой разум, то общение с тобой стало бы весьма затруднительным или вовсе невозможным. Кстати, позволь выразить восхищение твоей храбростью. Полагаю, на вашей планете найдется не так уж много людей, способных без подготовки принять столько неведомого. Но вернемся к нашей ситуации. Как видишь, без тела мы можем оставаться всего лишь наблюдателями. Вот почему мы нуждаемся в вас не меньше, чем вы в нас. Никто во всей галактике даже не заподозрит, что с этой планеты может стартовать что-то, способное передвигаться на принципах, отличных от реактивной тяги. Насколько я могу судить, те, кто поместил вас сюда, и этой возможности не предполагали.
        - Я понял, рю Смид. Мы нужны вам как рабочая сила, чтобы вы нашими руками справились со своими проблемами. Я верно понимаю?
        - Ну что же, рю Стефан, ты выразился грубо, но в целом верно. В качестве дополнения позвольте заметить, синьоры, что мы не используем вас вслепую. Мы в самом деле намереваемся обучить земных специалистов знаниям в двух областях: в медицинской сфере и в построении кораблей для межгалактических переходов. Пожалуй, это честный обмен - разве нет?
        - Я думаю, да, синьор рю Дерк Смид. - Карло был очень серьезен. - Вы всем семи миллиардам даете секреты здоровья и долголетия. От нас же требуется малое количество храбрецов, способных помочь. Мне жаль, что я уже не так молод, чтобы принадлежать к их числу.
        Переговоры закончились. Осталось сделать все, о чем договорились. И рю Смид вместе с Еаном отправились прямиком в дворцовую библиотеку. Тело на кушетке зашевелилось, просыпаясь, и Дерк поднялся на ноги, уронив одну из подушек. Еан поймал свое первое побуждение, как в детстве, помочь учителю и поднять подушку, но сообразил, что это пока выше его сил. «Гахан задери этих шоргов! Найду, разберу на кусочки - будут катиться аж до горизонта! - с досадой подумал он. - Не суетись, все будет в свое время. И полетишь, и найдешь, и, может, даже разберешь, если захочешь. А пока давай собирайся, тебе еще нашим парням маршрут излагать предстоит».
        Дерк сам аккуратно уложил подушку на место.
        «Парни», а точнее, специалисты высочайшего класса каждый в своей области, уже ждали в одном из залов академии, примыкавшей к библиотеке. Как пояснил по дороге Дерк, каждый из них имел за плечами не только профессиональную подготовку, но и опыт участия в двух или более проектах, требовавших особых ментальных качеств. Вдобавок все они повторно прошли тест на «вмешательство» и принесли личную присягу Верховному лорду.
        Что такое тест на «вмешательство», Еан отлично помнил - он и сам проходил это испытание перед каждым выходом в космос. Все дело было в истории. А точнее, в методах, которые участники конфликтов, раздиравших конфедерацию, использовали для вербовки шпионов и союзников. Вмешательство, по сути, представляло собой большую тайную операцию, о которой жертва до конца своих дней могла не узнать. Человека, выбранного на роль шпиона, похищали. Иногда ночью, а иногда, если верить историческим хроникам, даже среди бела дня. Похищение могло выглядеть как несчастный случай или временная потеря сознания, это неважно. Важным было то, что похищенному вводился определенный препарат, вызывающий одновременную эйфорию и в то же время невероятную боль во всех мышцах. Одурманенный, полностью потерявший над собой контроль, он подвергался гипнозу. Команды отличались в зависимости от того, какую роль заказчик отводил для конкретной жертвы. Возможно, ему нужен был союзник, правильно голосующий на выборах. Или шпион. А может, одноразовый исполнитель, готовый умереть, выполняя порученное задание. Результаты могли быть разными,
но объединяющим являлось то, что ни одна из жертв никогда не могла вспомнить, что именно с ней проделали. Как явствовало из исторических хроник, жертвы не могли объяснить причины своих поступков или смены пристрастий. Все, что они делали, им казалось единственно правильным и логичным. Долгое время даже после установления мира заступники[19 - службы охраны порядка], выезжавшие на происшествия, находили людей, подвергавшихся ранее такому воздействию. Жертвы, однажды испытавшие воздействие, жаждали повторения. И после того, как враждебные кланы поуничтожали сами себя, их тайные невольные «поклонники» остались без привычного допинга. На протяжении ряда лет по империи прокатилась целая волна несчастных случаев, вызванных разрушительными импульсами, ищущими выхода после «вмешательства».
        Тогда в спешном порядке была разработана методика выявления жертв, и каждый житель империи прошел проверку. Во всяком случае, так считалось. Несчастных жертв поначалу изолировали от общества и принялись искать способ вывести их из состояния взведенного курка. Без ошибок, конечно, не обошлось, но постепенно методику усовершенствовали, и бывшие жертвы «вмешательства» в конце концов смогли вернуться к нормальной жизни.
        В настоящее время проверку на «вмешательство» проходили те, от чьих действий или решений зависели жизнь и здоровье других людей: врачи, заступники, учителя, государственные служащие любого ранга, ученые, военные… Еан пытался вспомнить перечень профессий, в которых проверка на «вмешательство» носила обязательный характер. Получалось немало.
        Но эти «парни» к тому же принесли личную присягу. Еан вспомнил волнующую процедуру, когда присягу приносил он. Неважно, что принимал ее отец - тот, рядом с кем он вырос, кого любил и знал. Он искренне клялся отдать все силы ради процветания империи и счастья каждого ее гражданина.
        «Парни» оказалась разномастной группой представителей нескольких рас совершенно разного вида и, судя по тому, что успел распознать Еан, разного пола и возраста. Здесь собралась истинная элита - профессионалы в своем деле, умные, преданные, достойные доверия.
        Гул голосов затихал по мере того, как Верховный лорд шел по проходу к трибуне. Еан отметил, что отец не надел форму для официальных приемов, оставив обычное цивильное платье.
        - Я рад приветствовать вас, шифе[20 - шифу - обращение к профессионалу, шифе - множественное число]. Империя нуждается в помощи каждого из вас.
        Верховный лорд говорил, а тишина в зале с каждой секундой становилась все прозрачней. Казалось, она вибрирует, как струна арбалиста в руках опытного охотника, вбирая в себя его волю, чтобы выпустить смертоносный страл по указанной цели.
        - Сегодня это самая большая тайна империи. И самая важная задача. Я рассчитываю на вас.
        Отец завершил речь и умолк в ожидании.
        Страл вылетел, струна ослабла. Тишина сменилась легким гулом, из которого вдруг выделился звонкий явно женский голос:
        - А как нам это сделать?
        - Я не знаю, шифу. - Рука Верховного лорда сделала с детства знакомый жест растерянного недоумения. - Я знаю одно, каждый из вас - лучший в своем деле. Уверен, решение есть, и вы найдете его. Отныне каждый из вас член команды «Спасение». Бо Коро Риота, командование поручаю тебе.
        Командор поднялся к трибуне и отдал ритуальный поклон:
        - Я принимаю командование, Верховный лорд.
        И, не дожидаясь, когда император покинет зал, немедленно обратился к сидящим:
        - Шифе, если меня правильно информировали, то перед тем, как появиться здесь, каждый из вас должен был уладить свои дела. С этого момента до окончания миссии вы будете недоступны ни для семьи, ни для работы, ни для друзей. Вы готовы, шифе?
        «Бо Риота, несомненно, тоже шифу в своем деле», - подумал Еан, глядя, как мастерски он формирует команду. Похоже, он предусмотрел все. И уже совсем скоро тела членов команды мирно спали - каждый в отсеке, специально оборудованном в соответствии с потребностями его расы.
        Но все они мчались к Земле. И он снова был ведущим. Теперь, правда, не Еаном, но - Первым. Для удобства общения каждый взял себе порядковый номер, и теперь никто, кроме, пожалуй, бо Риоты, не знал, кто скрывается под номером - мужчина или женщина, гуманоид или существо, ничуть на него не похожее. Сейчас это было совершенно неважно.
        Трудность заключалась в разнице культур.
        Земляне не имели ни малейшего представления о телепатии, выход из тела считался чем-то сказочным, в лучшем случае фантастическим, а наличие голоса в голове считалось серьезнейшим расстройством, которое местные врачи пытались излечивать, разрушая медикаментами личность и тело пациента.
        Как в таких обстоятельствах обучать специалистов, не знал никто. Однако задача требовала решения, и, пользуясь невидимостью, пришельцы принялись знакомиться с будущими подопечными, прикидывая так и эдак, каким образом можно с ними войти в контакт.
        В конце дня в воротах раздался стук.
        Шофер Доржоо, в свое удовольствие ковырявшийся в гараже, открывать сам не решился. Но вовремя вспомнил, что с недавних пор у него под рукой есть «внутренняя связь», как гордо назвал свою установку усатый толстяк, протягивавший провода - привычная всем мобильная сеть брала на базе плохо, а то и вовсе отказывала.
        А потому Доржоо не спеша вытер руки ветошью и аккуратно набрал номер начальника охраны герра Вагнера:
        - Тут в ворота стучат. В главные.
        «В главные» он, конечно, добавил от себя, чтобы подчеркнуть важность сообщения.
        Длинноногий Ханс в сопровождении двух дюжих монголов, принятых им в службу безопасности, примчался немедленно.
        За воротами стоял монгол. Самый обыкновенный монгол в шубе и лисьей шапке, натянутой по самые глаза. Рядом с монголом сидел пес. Вроде бы тоже самый обычный, если не считать светящихся красным глаз. При виде незнакомцев пес вежливо встал, но даже не подумал ни лаять, ни как-то еще демонстрировать свое присутствие. «Да, пожалуй, одного вида достаточно, дружок, чтобы я принял тебя всерьез», - почему-то подумал Ханс.
        Монгол что-то сказал на своем гортанном наречии, казавшемся грубым для европейского слуха. Ханс ничего не понял. Но «служба безопасности», равно как и Доржоо, от любопытства вылезший из гаража посмотреть, что происходит, склонилась перед незнакомцем в поклоне.
        Монгол стоял. Сотрудники, по-видимому, разгибаться не собирались. Пес неотрывно смотрел на Ханса своими красными глазами. Складывался какой-то сюр.
        К счастью, Сайда, обладавшая редким умением оказываться в нужном месте в нужное время, наконец подоспела к воротам и что-то спросила у незнакомца. Он ответил все так же гортанно и громко. Девушка немедленно согнулась в поклоне. Однако поторопилась выпрямиться, чтобы перевести ничего не понимающему Хансу:
        - Это шаман.
        Глава третья. Встань и иди
        - Что шаман? - Ханс ничего не понимал.
        - Он говорит, что он шаман. И ему нужно поговорить с главным.
        - О чем?
        - О духах. Он должен поговорить с главным о духах, которые пришли сюда.
        - Какие духи? - Ханс начал терять терпение. - О чем он говорит?
        Монгол, кажется, понял, что просто так пускать его не собираются. Он открыл рот и сказал что-то еще, по слуху столь же ругательное.
        - Он сердится. Он говорит, что это очень срочно.
        Видя, что людям никак не удается договориться, пес решил внести свою лепту в разговор. Сверкнув на Ханса пугающе красными глазами, он сел и, задрав морду к стремительно теряющему краски небу, завыл.
        «Похоже, дружок, ты свое дело туго знаешь». Ханс почувствовал, как мурашки огромной неконтролируемой толпой с топотом промчались по спине, и понял, что псу, пожалуй, удалось-таки привлечь внимание всей базы к своему хозяину.
        - Что происходит? - К воротам подоспел на ходу натягивающий на себя полушубок Влад.
        - Это шаман! - Сайда от нетерпения притопнула ножкой. - Он говорит, ему срочно надо встретиться с главным. Может, с вами?
        Она обернулась к монголу. Тот отрицательно покачал головой и снова что-то прорычал.
        - Нет, он говорит, есть еще человек, с которым ему обязательно нужно встретиться.
        - Хорошо, пойдем. - Влад направился к одному из желтых бараков.
        Монгол последовал за ним. Пес, как неотступная тень, зацокал когтями по дорожке рядом.
        Ханс поплелся следом, отправив одного из охранников за Стефаном.
        В кабинете было тепло, но монгол шубу не снял. Сесть он тоже отказался, только снял с плеча мешок, поместив его рядом с псом, без лишних церемоний улегшимся у его ног.
        Прошло какое-то время, прежде чем слегка запыхавшийся Стефан появился на пороге. Монгол уставился на него из-под шапки своими черными узкими глазами. Убедившись, что перед ним тот, кого он искал, утвердительно кивнул и что-то сказал.
        - Он хочет, чтобы все ушли. Хочет говорить только с вами. - Сайда слегка наклонила голову в сторону Стефана.
        - Но я же не говорю по-монгольски.
        - Он говорит, это неважно.
        - Как же мы будем общаться?
        - Он шаман. Он найдет способ.
        И Сайда первая направилась к выходу, увлекая за собой Влада и Ханса, стоявшего столбом в тщетной попытке понять, что происходит. Один пес продолжал хранить безмятежную неподвижность, развалившись у ног хозяина.
        Дождавшись, когда за последним уходящим закрылась дверь, монгол стащил с головы шапку, открыв на удивление молодое лицо.
        - Тендзин, - указал он на себя и протянул ладонь к собаке: - Суудар.
        Пес, услышав свое имя, поднял голову. Над отливающими красным глазами красовались желтые пятна такой же формы, и Стефану показалось, что на него смотрят сразу четыре глаза.
        Моргнув, он вспомнил о вежливости:
        - Сайн байна уу, ноён Тендзин?[21 - Как поживаете, господин Тендзин? - монгольская форма приветствия.]
        Уж столько-то монгольского он успел выучить. Поклонившись, ткнул себя в грудь, представился:
        - Сайн байна уу, ноён Стефан.
        Похоже, пока все шло гладко.
        Тендзин снял шубу и расположился на полу.
        «Храни Господь Карло», - с благодарностью подумал Стефан, опускаясь на низенькую скамеечку со спинкой. Большинство монголов перенимали западный стиль и не отказывались от стульев. Но сейчас наличие войлочной циновки и низенького столика, окруженного такими же скамеечками, воспринималось как истинная благодать.
        Пес с интересом понюхал скамеечку и снова положил голову на лапы, поглядывая на собеседников всеми четырьмя глазами.
        - Ноён Стефан, ты слышишь меня?
        Голос зазвучал прямо в голове, и Стефан чуть не рухнул с низенькой скамеечки. Однако вовремя сообразил, что шаман каким-то образом умеет общаться телепатически.
        - Тиим ээ[22 - «Да», монг.], - кивнул он.
        - Не напрягайся, ноён Стефан. Достаточно, если ты будешь думать для меня на своем языке, я пойму.
        «Интересно, как я могу думать для него»?
        Ответ последовал незамедлительно:
        - Когда ты думаешь сам для себя, ты не назначаешь собеседника. А когда ты думаешь для кого-то, то посылаешь сигнал, вроде мобильного телефона.
        Сравнение с мобильником, предложенное шаманом, к тому же в этом странном немом диалоге звучало очень странно. Но на удивление доходчиво - Стефан, во всяком случае, все лучше понимал собеседника.
        Как оказалось, тот пришел не зря.
        - Я знаю много духов. Я разговариваю с ними. И Суудар ноха, - пес при упоминании имени поднял голову, наглядно показав, что участвует в беседе, - он тоже слышит. Но здесь, вокруг вашего дома, - монгол обвел рукой помещение, желая подчеркнуть мысль, - сегодня очень много духов. И я их не знаю. Я не понимаю, зачем они здесь и что они хотят. Это не духи умерших. Это не духи заблудившихся. Это не духи, посланные сюда в наказание отрабатывать карму. Но они здесь есть. Ты знаешь об этом.
        Этот странный монгол не спрашивал - он утверждал.
        - Позволь мне поговорить с ними. Я шаман. Я должен знать, с миром они пришли или нет.
        Отказать не представлялось возможным, и Стефан лихорадочно пытался придумать хоть какой-то план. Но дело осложнялось тем, что этот шаман, а может быть, его пес, а то и оба сразу хозяйничали в его голове как хотели.
        - Позволь мне, сынок.
        Рю Дерк! Стефан вздрогнул от неожиданности и послушно, как ребенок, кивнул.
        - Отлично. Мы побеседуем с рю ноёном Тендзином и нохой Суударом. Если не хочешь, можешь не слушать. Но мне кажется, будет быстрее и проще, если ты побудешь с нами.
        Черт знает, как они это делали! Разговор, который вели эти двое, а может, трое - ум Стефана поначалу отказывался принимать собаку за полноценного участника беседы, - шел так быстро, что он не успевал следить за мыслью. Похоже, шаман не врал про общение с духами. Да и пес при появлении Дерка тут же сел, наклонив лобастую голову с пятнами, так похожими на глаза, набок.
        Пока Стефан с глупым видом мостился на скамеечке, пытаясь осмыслить происходящее, эти уже договорились.
        Монгол поклонился и уселся поудобнее, давая понять, что вышел из беседы. Пес тоже улегся, уткнув голову в большие крепкие лапы.
        - Ну вот, рю Стефан, кажется, наши новые друзья больше не беспокоятся о том, что на Землю прибыла команда «Спасение». Я восхищен способностями этих существ.
        Лицо Тенздина ничуточки не изменилось, а пес поднял голову, и Стефан готов был поклясться, что тот улыбается.
        - Рю ноён Тендзин согласился оказать нам очень большую услугу. Я бы назвал это удивительной удачей, если бы не знал, что каждое живое существо, независимо от расы, всегда стремится к добру. Разумеется, как оно его понимает. К счастью, нам удалось достичь согласия. В настоящий момент они знакомятся с остальными членами нашей команды. Я просил бы тебя, рю Стефан, позволить им переночевать здесь, а завтра… О, завтра рю ноён Тендзин обещает устроить камлание[23 - ритуал, сопровождающийся пением и ударами в бубен, во время которого шаман, приходящий в экстатическое состояние, общается с духами].
        - Господи, а это что такое?
        - Ты не знаешь? Удивительно. Если я правильно понял, это специальный обряд, принятый в этой части твоей планеты.
        Стефан почувствовал, как лицо заливает краска стыда. Похоже, старому рю Смиду в диковинку, как можно жить на одной планете и не знать обычаев соседних народов. Интересно, а как они справляются с потоком информации при наличии их чертовой прорвы планет и даже планетных систем?
        Дерк, конечно, заметил его смятение, но усугублять ситуацию не стал.
        - Не расстраивайся, сынок. Опыт приходит с возрастом. Так вот, о камлании…
        Наутро Карло объявил что-то вроде общего сбора.
        Удивительно, но даже уборщики и кухонные работники, обычно стремящиеся потихонечку отсидеться где-то в сторонке, явились сегодня в полном составе. Вероятно, весть о том, что на базе появился шаман, обошла всех монголов.
        Стефан вышел к присутствующим.
        Ему казалось, что сегодня его глаза ничуть не менее красны, чем у пса шамана. Впрочем, даже если и так, то, пожалуй, удивляться нечему - они с Карло спорили битых полночи, если не больше. Да и то сказать, вы когда-нибудь пробовали убедить набожного католика - а Карло именно таковым и был - в необходимости провести языческий ритуал, который тот сразу же обозвал бесовским? В какой-то момент Стефан, что называется, шкурой почувствовал, как над ним сгущаются призраки великой инквизиции, а где-то на горизонте уже теплится костер, на котором Карло того и гляди сожжет его как еретика. И неважно, что на дворе двадцать первый век, неважно, что Карло и сам разговаривал с Еаном и Дерком. И даже проект отступал для него куда-то на дальний план при одном упоминании о шамане и камлании.
        Боги, боги! Стефан припомнить не мог, а был ли в его жизни более сильный и принципиальный спор, к тому же теологический. Пожалуй, ничего подобного точно никогда не случалось. Удивительное дело, но спор удалось разрешить только при помощи Библии. Вдруг в памяти всплыл деревенский пастор. Стремясь удержать мальчишек в воскресной школе, он готов был часами рассказывать о библейских чудесах типа превращения воды в вино или умножения рыб и хлебов. Почему-то припомнилась история о том, как Иисус исцелил слепого и как долго фарисеи не верили, что чудо свершилось.
        Вообще-то Стефан осознавал, что сказанное им весьма походило на шантаж. Но поскольку все остальные доводы силы до сих пор не имели, он отважился ступить на шаткие мостки из воспоминаний о тех самых проповедях и обозвал мечущего громы и молнии Карло фарисеем, утратившим веру в чудо.
        От неожиданности тот замер, а Стефан, воспользовавшись моментом, принялся заколачивать последний гвоздь в крышку гроба раздора:
        - Откуда ты знаешь, какие инструменты выбирает Господь? Ты, что ли, наделен властью решать, что есть чудо, а что таковым не является? Здесь, между прочим, живут вовсе не католики, а буддисты. Вот Он и прислал того, кто оказался поближе. Или у тебя есть иное объяснение тому, что в наши ворота сам постучался человек, умеющий разговаривать с духами?
        В общем, Карло наконец сломался. И позволил довершить чудо до конца, даже если для этого надо провести странный ритуал, сильно попахивающий язычеством.
        Неизвестно, спал ли он ночью, но сейчас он скромно стоял в сторонке, отдав Стефану сомнительную честь представить коллективу шамана, скромно сидящего в сторонке вместе со своим псом.
        Вариантов было негусто, и Стефан обратился к публике.
        Для начала он напомнил свою историю и то, как именно появились у него удивительные знания. А потом рассказал вчерашнюю историю о шамане. Разумеется, он не сомневался, что молва уже донесла весть о событии до каждого. Но он хотел передать сообщение в правильном ракурсе.
        - Если вы еще не слышали, то мы говорили с ноёном Тендзином без переводчика. Но вы также знаете, что пока я не говорю по-монгольски. Как же нам это удалось? - спросите вы. Да просто. Мы понимаем друг друга, потому что можем слышать мысли. Он - потому что шаман. А я - потому что получил этот дар. Ноён Тендзин услышал о чуде и решил лично проверить, так ли это. А когда убедился, что мы можем общаться, спросил меня, в чем цель нашего проекта. Узнав правду, он решил внести свой вклад как шаман и хочет провести камлание, которое передаст каждому из вас часть моего дара. Вот ноён Тендзин. Помогите ему организовать все, что необходимо.
        Как и следовало ожидать, для монголов все прошло безупречно. Какая-то часть мужчин немедленно вышла во двор готовить костер. Но с европейцами дело пошло не так гладко.
        - Ты что, рехнулся? - Это Микаэль пробился сквозь толпу и тихонько, сквозь зубы прошипел Стефану в ухо.
        - Нет, конечно. - Стефан постарался сохранять самообладание. После бессонной ночи получалось с трудом. - Он настоящий шаман, я проверил.
        - И ты хочешь, чтобы я поверил, будто пляски с бубном у костра - это то, что поможет нам построить корабль по неземным технологиям? Ты хочешь, чтобы я поверил, что это новый Моисей со скрижалями?
        «Ах, да. Микаэль же еврей. У них тоже все непросто».
        Стефан обреченно вздохнул, приготовившись убеждать. Но собеседник отчего-то не стремился к спору. Проследив за его взглядом, Стефан обнаружил, что пес шамана, как бишь его, Суудар, почему-то больше не лежит в углу, а стоит рядом, глядя своими красными глазами прямо в черные как смоль зрачки Микаэля. Судя по всему, у пса дар убеждения оказался сильнее, чем у Стефана, ибо Микаэль обреченно махнул рукой и потянулся за шубой, чтобы идти во двор.
        От костра в ночное небо летели искры. Но в отличие от звезд, неподвижно и холодно мерцавших в холодном зимнем небе, они стремительно взлетали ввысь, хаотично перемещаясь над гудящим пламенем и меняя цвет от бледно-золотистого до тускло-красного, прежде чем исчезнуть навсегда. «Насколько короток цикл жизни каждой искры по сравнению с вечными звездами, настолько сложен и непредсказуем ее полет», - рокотал бубен. И широко-широко на всю степь вторил мелодии гортанный голос шамана, уводя за собой каждого, распахнувшего душу древней мелодии.
        Наваждение окончилось.
        Костер еще тлел, временами рассыпая по поверхности стайку искр, мчащихся навстречу судьбе. Голос затих, оставив после себя глухой шепот бубна, рассыпающего по степи искры угасающей мелодии. Люди постепенно возвращались на землю оттуда, куда вознес их обряд. Вскоре у костра остались лишь двое - шаман с бубном, время от времени шептавшим вечную песню, и большой черный пес, чьи глаза отливали красным, а желтые пятна над ними загадочно мерцали во тьме.
        - Невероятно! Как он это делал? - Еан выплеснул вопрос в воздух, вряд ли надеясь на ответ.
        - Ты прав, сынок, это более чем невероятно. Этот человек умудрился сделать невозможное, причем так виртуозно, что если бы я сам не был тому свидетелем, то ни за что бы не поверил, что на этой планете возможно подобное. Но ты посмотри на результат! Видишь?
        Еан направил восприятия вовне, стараясь прикоснуться к другим членам экспедиции, и ахнул: практически каждый из них вступил в контакт с одним из землян. Технически все было более чем объяснимо: земляне, подпавшие под очарование высокой эстетики, когда сама вечность, казалось, заглядывала в душу, распахнулись навстречу ей. Члены же космического десанта, также испытавшие на себе невыразимое обаяние музыки, неосознанно устремились на поиски того, что, обладая органами чувств, позволит им ощутить происходящее еще более глубоко. Тела, оставленные без присмотра, резонировали в такт музыке, облегчая задачу найти такое тело, чьи колебания наиболее полно раскрывали обряд. Каждый землянин, вернувшийся после обряда в свое тело, ощутил, что рядом с ним появился некто новый, неизвестный доселе, но достаточно дружественный, разделивший с ним радость полета к звездам. Эстетика объединяла, и тот, кто вместе с тобой разделил вдохновение полета, не мог быть врагом.
        Шаман выполнил обещание.
        Теперь на планете трудились сразу две команды - пришельцы, стремительно сновавшие между Землей и метрополией, буквально по битам переносящие сюда космические технологии, и земляне, воплощавшие в жизнь то, что навевали им сны. Создавались чертежи, строились необычные механизмы.
        А в Швейцарии, в еще не до конца отремонтированном шале группа врачей старательно записывала формулы и методы, не так давно вернувшие к жизни Стефана Шумахера.
        Проекты «Еxpectation» («Упование») и «Спасение» набирали обороты.
        Ханс, что называется, воспользовался служебным положением и запретил Стефану даже думать о поездке в Швейцарию, намереваясь лично убедиться в безопасности шале. Там уже завершался ремонт, и все, что касалось сигнализации, требовалось устанавливать немедленно.
        Вот где выпал шанс для Бруно, давно уже с вожделением смотревшего, как увлеченно играет Стефан новой игрушкой. На его уровне профессионализма любая работа воспринималась либо как интересная игра, либо как то, чем заниматься вовсе не следовало. Помимо того, что Стефан был лучшим другом, хакерское сердце никак не могло оставаться равнодушным к тайне, которой товарищ категорически не желал делиться. К тому же Швейцария - это центр Европы, а вовсе не какая-то там Монголия, о которой даже таблоиды не упоминают, а потому у Агнешки не должно быть ни единого аргумента «против». К тому же она и сама понимала, что столь креативная натура, как ее вторая половинка, вряд ли согласится долго выполнять роль пажа при королеве живописи, пусть даже и любимой.
        У нее как раз завершилась выставка в Токио, и было очень логично по пути домой завернуть в гости к Стефану. Чем не повод закатить вечеринку?
        Пока Карло усыплял бдительность Агнешки, рассыпаясь в комплиментах, друзья под специально заказанное по такому случаю пльзеньское пиво наобщались всласть.
        А поскольку прямо с утра права на Бруно предъявили Ханс и пан Войта, то к Агнешке, чтобы не заскучала, приставили Сайду. Но, как оказалось, скучать никто и не собирался. Налюбовавшись восходом, молодая художница запросилась в степь. Доржоо долго уговаривать не пришлось.
        Вернулась она в полном восторге. Ей хотелось писать. Красота степи и новые впечатления немедленно просились на холст.
        Поскольку Бруно требовалось время, чтобы войти в курс дела, Карло озаботился помещением, и художница в тот же день оборудовала там студию. К счастью, оказалось, что непомерно больших требований у нее нет. Если таковые и были, интерес к новым возможностям победил, и Агнешка, вооружившись карандашом и альбомом, немедленно ринулась творить зарисовки.
        Надо ли говорить, что Бруно использовал каждый миг творческого порыва жены для дела, по которому изрядно стосковался? К тому же переполненная впечатлениями Агнешка взахлеб рассказывала по вечерам о своих впечатлениях, совершенно не интересуясь, чем занимается ее муж. Что, безусловно, шло на пользу секретности проекта.
        Все торопились и пахали, как черти. Стефан все угрызался, что никак не может выкроить время для гостьи. Стыдно сказать: словно они не на одной территории, а на разных материках. Наконец, мучимый совестью, он добрался до студии - и не поверил своим глазам: все помещение заполняли холсты. К счастью, Агнешка даже не заметила долгого отсутствия Стефана и, не прекращая работы, помахала рукой с кистью, предлагая посмотреть на картины.
        Он ожидал увидеть картинки - и остановился, ошеломленный энергетикой, которая обрушивалась с каждого холста. В картинах кипела жизнь. Взгляд выхватывал знакомые лица: вот Сайда с Доржоо скачут по степи на низеньких монгольских лошадках. А вот снова Сайда, чьи развевающиеся волосы наводят на мысль об амазонках. Он обходил студию по периметру, останавливаясь перед каждой работой.
        Вдруг он встал как вкопанный. На него смотрела незнакомка. Умом Стефан понимал, что это всего-навсего холст, но глаза оттуда смотрели прямо в душу. И казалось, что-то очень хотели сказать…
        Он стоял как громом пораженный и не cразу услышал, как Еан выдохнул: «Алита».
        Его друг старался при посторонних разговоры не заводить, но сейчас, как видно, впечатление оказалось очень сильным.
        «Ты уверен?»
        «Конечно! Это ее лицо! Но я ее такой не видел, это не мое воспоминание». - Еан, похоже, не мог прийти в себя.
        «То есть?»
        «Это точно Алита, но я не помню ее такой… Здесь она как будто старше, что ли».
        Больше всего Стефана поразило, что его всезнающий друг пребывал в растерянности.
        - Кто это? - Почему-то голос внезапно охрип.
        - Не знаю, - пожала плечами Агнешка. - Она мне приснилась. Приснилась и захотела, чтобы я написала портрет.
        - Так бывает?
        - До сих пор не было. Но все когда-то случается в первый раз. Она мне две ночи подряд снилась.
        «Вот что значит талант», - восхитился Стефан, впервые в жизни понимая, что для вдохновения не обязательно видеть глазами - для этого есть материи куда более тонкие.
        Переполненный впечатлением, он не смог найти в себе силы продолжать осмотр и спешно ретировался.
        А глаза Алиты продолжали смотреть прямо в душу, не позволяя забыть, что именно ее нужно скорее спасать.
        А значит, вновь надо погружаться в дела.
        Наконец Ханс заявил, что Бруно готов. Покрасневшие глаза приятеля явно выдавали нарушение трудовой дисциплины. Зато он светился счастьем: наконец-то появилось достойное дело.
        - Посидим? - Предложение звучало более чем уместно.
        После пары бокалов пльзеньского Бруно разоткровенничался:
        - Слушай, вы специально базу в Монголии поставили? Здесь места силы, да?
        Стефан не сразу понял, о чем разговор, и только когда речь пошла о Шамбале, мистике и прочих чудесных явлениях, сообразил, откуда ветер дует: наверное, его друг показался инопланетянам вполне достойным, чтобы снабдить его нужной информацией.
        Ситуация озадачивала: с одной стороны, друг, с другой - правду сказать никак нельзя. К счастью, отвечать не требовалось. Нужно было слушать и пить пиво. С этим Стефан вполне способен был справиться.
        Потом речь зашла об Агнешке и ее загадочных снах:
        - Я вот не понимаю, как эта таинственная сила разбирается, кому что сообщать. Мне всякие технические штучки, а ей - лица. Откуда эта сила знает, что мне бесполезно лица посылать - все равно ни одного портрета не напишу.
        Стефан не стал говорить другу, что с того момента, как он увидел картину, Алита стала ему сниться почти каждую ночь. Она ничего не говорила - просто смотрела в душу. Поначалу он думал, что видит картинку Еана, но нет, Алита приходила к нему.
        Разумеется, о таком приходилось молчать. А потому он просто позволил другу увлечь себя в студию:
        - Пойдем! Глянешь, пока она все не упаковала.
        Оказалось, еще никто ничего и не думал упаковывать. Все картины стояли вдоль стен, открытые для просмотра. Помимо типично монгольских пейзажей и лиц выделялись двое: Алита и незнакомый мужчина в странном головном уборе, чем-то смутно на нее похожий. «А этого ты знаешь?» - рискнул спросить Стефан, уже догадываясь, какой получит ответ.
        «Не уверен. Может, Геон… На отца похож - это да, а брата-то я никогда вживую не видел».
        Оставалось предполагать, что Агнешка каким-то образом поймала послание из космоса. Вот только кем оно было отправлено и с какой целью?
        Да ладно, будущее покажет. А пока решено об этом не думать. Друзья продолжили осмотр, но Стефан буквально спиной чувствовал устремленный на него взгляд Алиты и ее брата.
        С одного из портретов на зрителей смотрел не кто иной, как шаман со своим неразлучным псом. «Интересно, он ей тоже приснился или они все же встретились?» - мелькнула непрошеная мысль.
        Ответ явился в виде Агнешки, о чем-то бурно спорившей с Хансом. Предмет спора восседал у художницы на руках. Это был прелестный черный щенок с желтыми пятнышками бровей над темными, отливающими красным глазами. Группу сопровождали Сайда и пес шамана, взиравший на окружение с философским терпением.
        Увидев Бруно и Стефана, процессия остановилась.
        Невозмутимый Тендзин обошел спорщиков, слегка поклонился в знак приветствия и направился к картинам. Пес - за ним. Новоявленные ценители искусства обошли студию. Шаман ненадолго задержался перед своим изображением, кивнул одобрительно и пошел дальше. Вдруг и он, и пес, не сговариваясь, застыли перед портретами незнакомцев. Шаман смотрел молча, и почему-то тишина сгущалась как кисель, заполняя комнату.
        Казалось, все чего-то ждали. Наконец шаман кивнул и перевел взгляд на Стефана. «Теперь ты знаешь, кого искать». - Мысль, казалось, возникла из ниоткуда. Но Стефан кивнул в ответ, соглашаясь.
        Тендзин с псом скрылись в дверном проеме.
        Каким-то образом это послужило сигналом для продолжения спора.
        Однако попытки Ханса протестовать потерпели фиаско: Агнешка была неумолима в стремлении забрать щенка с собой на новое место жительства в Швейцарию. Маленький породистый банхар даже имел международный паспорт, в котором значилось его имя - Манаа, переведенное Сайдой как «стража» или «оберег», а отцом значился не кто иной, как шаманский Суудар.
        Факт, что ей подарили Оберег, только укрепил Агнешкино решение, и Ханс отступил.
        Просто из любопытства Стефан краем глаза поглядывал на друга, но, похоже, Бруно слишком хорошо знал жену, чтобы возражать ей по такому незначительному поводу, как новый, четвероногий член семьи.
        Через две недели Бруно сообщил, что все готово, и Стефан вернулся в Европу. Мягкая европейская весна почти так же контрастировала с монгольскими ветрами, как изысканные современные здания клиники с желтыми домиками из сэндвич-панелей. На воротах красовалась надпись «CRR Center»[24 - The center cell regeneration research - Центр исследований регенерации клеток]. Питер, оставленный тут за старшего, постарался на славу, и здания и территория являли собой образец респектабельности и благополучия.
        Из имиджа, правда, выбивался мольберт, у которого трудилась одетая в рабочий комбинезон Агнешка. Рядом на травке развалился банхар. С мольберта на Стефана смотрела Алита, на этот раз одетая в черный облегающий комбинезон. Похоже, видения не оставляли Агнешку и здесь.
        Как, впрочем, и его самого. С недавних пор Алита всегда присутствовала в его снах.
        Он не был дома почти полгода. Надо было навестить родителей и хоть немного перевести дух.
        Едва сев за руль, Стефан почувствовал, как стосковался по дороге. Новый внедорожник шел по автобану, подчиняясь малейшему движению водителя, легко и уверенно. «Да, так и в космос пойдем, - пришла мысль. - Уже скоро».
        Дом совсем не изменился. И передник, в который облачилась не ждавшая гостей мама, был тем же. В его комнате тоже все было по-старому, даже постеры на стене, показавшиеся ему сейчас наивными.
        Это был дом.
        Недолго похлопотав над столом, мама соорудила ужин, и они, как раньше, уселись втроем за старый обеденный стол у камина. Как раньше.
        Ну или почти как раньше. Потому что Стефан не мог не замечать тревожных взглядов, которыми время от времени обменивались родители. Вероятно, они беспокоились о здоровье сына, но, поскольку с ним все было в порядке, он не придал этому значения.
        Дрова в камине давно прогорели, и только время от времени по горячим углям пробегал заблудившийся огонек, а Стефан, как в детстве, забравшись с ногами на диван, рассказывал родителям о Монголии и Швейцарии и о планах на будущее. Конечно, не обо всех. Всего нельзя было рассказывать даже маме.
        Утром солнце светило в окно как в детстве.
        Алита сегодня не приснилась, и Стефан решил, что это знак: у него есть целый выходной. Тем более что мама, задержавшаяся перед работой, вдруг решила побаловать его на завтрак кайзершмаррном[25 - кайзеровский (императорский) омлет].
        Решив вспомнить детство по-настоящему, он отправился в деревню.
        И быстро понял, что ему тут не рады.
        Знакомые лица не улыбались гостю. Разумеется, с ним здоровались, но кивали как-то торопливо, словно нехотя. И никто не остановился, чтобы спросить, как дела у парня, которым гордились совсем недавно.
        Поначалу он решил, что, должно быть, подцепил от Ханса частицу паранойи. Но зайдя в паб, шкурой почувствовал холодок отчуждения, мгновенно заполнивший зал.
        - Что происходит? - Вопрос прозвучал, как бы ни к кому конкретно не адресуясь, для всех присутствующих.
        Ответом послужила тишина, нарушаемая шелестом одежды и стуком бокалов о столы. Посетители отводили глаза, чтобы не встретиться взглядом со Стефаном. Вдруг тишину нарушил громкий звук плевка, сопровождаемый стуком кулака о стол.
        - Что происходит? - Нервы Стефана не выдержали, и он широким шагом направился к столику у стены, откуда на него исподлобья таращился сильно нетрезвый незнакомый мужчина.
        Теперь, когда вопрос нашел адресата, публика приготовилась с интересом наблюдать за действием.
        - А то ты не знаешь? Явился не запылился, будто и не произошло ничего.
        К своему ужасу, вблизи Стефан узнал собеседника. То есть имени он не вспомнил, а может, и не знал никогда, но мужчина точно работал в какой-то вспомогательной службе трассы Red Bull - то ли уборщик, то ли что-то вроде.
        - А что произошло? - По спине тихонько крался холодок ожидания.
        - Нет, вы только посмотрите на него! И хватает наглости явиться и спрашивать?!
        Мужчина с угрожающим видом привстал, словно намеревался закатить спрашивающему пару оплеух, но алкоголь сделал его ленивым, и он плюхнулся обратно на скамью.
        - Да, расскажи ему, Курт, что произошло и почему ты с утра наливаешься пивом вместо работы.
        Стефан не стал оглядываться на непрошеного помощника, тихо радуясь, что Курт опустился на скамью.
        - Ставь пиво, расскажу.
        История повергла Стефана в ужас.
        Из нее следовало, что на самом деле он не попадал ни в какую аварию и не спасал никакого ребенка. Все это козни и инсценировка, оплаченная конкурентами, в качестве которых фигурировали то ли японцы, то ли китайцы - заплетающийся язык Курта, похоже, никак не мог остановиться на одной версии. Зато называлась сумма, которую - говорящий утверждал, что это ему достоверно известно, - Стефану заплатили, чтобы он развалил родную команду, переманив лучших специалистов к конкурентам. И теперь они где-то - то ли в Азии, то ли в Австралии - гребут огромные бабки, в то время как родной город пропадает без команды.
        Новость обрушилась на голову, как чугунный молот.
        - Но, погоди, ты же про меня в газетах читал, - попытался возразить Стефан.
        В ответ прилетел плевок, звучно шлепнувшийся ему под ноги:
        - Я же говорю, что все проплачено. «Утку» газетную запустили.
        - А то, что я в коме был?
        - Не знаю, где ты там был, но после таких аварий люди на своих ногах не ходят. Вранье все.
        Возражать или что-либо доказывать не представлялось возможным. Кажется, это заблуждение разделяли все жители городка, а может, и не только они - кто знает.
        Стефан почувствовал себя полностью раздавленным. Как таракан. Уж лучше было умереть или не выходить из комы, чем знать, что люди, которых ты с самого детства считал едва ли не родственниками, презирают тебя.
        Первым побуждением было напиться прямо в этом баре так, чтобы отключиться и не видеть, не слышать, не знать всего, что на него обрушилось со страшной силой.
        Он уже повернулся к бармену, собираясь заказать как можно больше самого страшного пойла - лишь бы скорее убрать из своего сознания эту чудовищную ложь.
        Отрезвил его стук - это голова совершенно захмелевшего Курта ударилась о видавшую виды деревянную столешницу. Стефан представил себе, как они оба лежат здесь пьяные, опустившиеся, совершенно одинаково равнодушные к себе и миру.
        Картинка показалась такой омерзительной, что Стефан поспешил встать и уйти.
        Придя домой, он заперся в своей комнате и ничком бросился на кровать. Мысли, как камни, с глухим стуком перекатывались в голове, заставляя его метаться между отчаянием и стыдом. Как объяснить Еану чудовищную несправедливость происходящего, когда собственные соседи исторгают столько яда, вбивая острые колья ненависти и лжи, неизвестно откуда взявшейся? Как объяснить чужаку, зачем и почему он, Стефан, старается ради этих людей, не способных ни понять, ни оценить задуманного? Шумахер с содроганием ждал, когда же его невидимый собеседник задаст неизбежный вопрос, на который нет и не может быть ответа.
        Но время шло, а Еан не появлялся.
        «Да он же занят - таскает информацию», - наконец-то пробилась хоть одна здравая мысль. Конечно, так и есть. Основным преимуществом Еана являлось как раз отсутствие тела, за которым необходимо присматривать: тело необходимо кормить, выгуливать, укладывать спать, что требует от каждого инопланетянина немалого времени. К тому же наличие тела дает право родным, друзьям и знакомым требовать от его владельца внимания, общения и тому подобного, а это дополнительное время для жизни. Еан не нуждался ни в чем из перечисленного, зато имел самую вескую из всех возможных причин как можно быстрее отправиться в дальний космос.
        Судя по всему, объяснения с другом можно было временно избежать.
        От этой мысли несколько полегчало, но злость требовала выхода, и Стефан изо всех сил саданул кулаком по стене, сбив костяшки в кровь. Боль подействовала отрезвляюще. Он мельком глянул на повисший лоскут от старого постера и принял решение: «Я найду того, кто это сделал, и заставлю ответить!»
        Он спустился вниз и выехал в ночь. Родители поймут. Им здесь тоже пришлось несладко. За них он тоже отомстит.
        Карло обеспокоился не на шутку. Любой скандал всегда не с руки, но в момент, когда клиника готовится вот-вот открыть двери, последствия могли стать весьма плачевными, а потому лучшие силы концерна получили приказ «найти и обезвредить».
        Выйдя из начальственного кабинета, Ханс и Питер сели в машину и направились в «Rossi Franco» - небольшой семейный ресторанчик, очень удачно расположившийся вниз по склону. Судя по всему, его первый хозяин увековечил в названии собственное имя и цвет волос[26 - «rossi» (итал.) - рыжий]. Неплохую кухню очень удачно дополняли домашнее красное вино и отличный вид, открывавшийся с террасы.
        - Ну и что ты думаешь? - В ожидании заказа Питер приступил к делу.
        - А что тут думать? Я же предупреждал: ни одно доброе дело не обойдется без злодея. Наш Стефан кому-то так крепко наступил на хвост, что парень орет от боли. Остается прислушаться, откуда доносится этот вой.
        - Кто прислушиваться будет? Ты же знаешь, я юрист, а не детектив.
        - Я тоже не детектив. Но я точно знаю, что нам с тобой его нужно будет найти.
        - Ты думаешь про полицию? Нам же нечего предъявить, кроме бреда деревенского пьяницы.
        - Это точно. И потому в полицию мы не пойдем. А куда пойдем - это надо еще поразмыслить.
        И за столиком воцарилась тишина, нарушаемая стуком ложек о края керамических тарелок с пастой. Собеседники единодушно предпочитали принимать решения на сытый желудок.
        Вернувшись в клинику, напарники тут же отправились к Карло.
        - Нам нужен Кляйн.
        В ответ на непонимающий взгляд Ханс пояснил:
        - Грегор Кляйн, журналист. Мы пришли к выводу, что он лучший.
        Взвесив «за» и «против», Карло согласился. Независимое журналистское расследование решало сразу множество вопросов. Получив полномочия, Ханс вечером отправился в Мюнхен, а Питер - в штутгартскую клинику наводить мосты.
        Ланге управился быстрее. Доктор Феликс Мушке - именно так звали врача, на чьем попечении оказался после аварии Стефан, - полностью оправдал все ожидания. Он с готовностью согласился на сотрудничество, пообещал сделать подборку документов для возможного судебного разбирательства и одарил юриста несколькими экземплярами медицинских журналов, где опубликовал статьи, посвященные чудесному исцелению. Оказывается, в медицинских кругах оно получило неофициальное название «феномен Шумахера» и широко обсуждалось на специализированных сайтах.
        По крайней мере, одной проблемой стало меньше: Питер вернулся, крайне довольный собой.
        - Доктор готов сотрудничать, а доказательств выздоровления более чем достаточно.
        Карло тут же предложил привлечь Феликса Мушке в проект. Врач с именем, к тому же очевидец и участник событий, стал бы прекрасным глашатаем для «методики Шумахера». А если будет упираться, пообещаем ему назвать что-нибудь «методом Шумахера-Мушке», решили партнеры.
        Наконец из Мюнхена позвонил Ханс.
        - Отличный мужик этот Грегор, - дал он характеристику журналисту. - А «Августинер»[27 - Augustiner Helles - мюнхенское светлое пиво] чудо как хорош!
        Из чего следовало сделать вывод, что знакомство состоялось успешно. Большего узнать не удалось. Оставалось надеяться, что в командировку начальник службы безопасности отправлялся не зря.
        На следующий день Ханс отзвонил только к вечеру. Вопреки ожиданиям, он не планировал возвращения, зато попросил выделить дополнительные средства на поисковые работы.
        - Даже не думай. - Стефан тут же пресек саму мысль о том, что Вагнер способен уйти в запой, да еще на деньги компании. Но если он говорит, что надо, значит, что-то задумал.
        Карло лишь пожал плечами, подписывая платежное поручение для бухгалтерии.
        Ханс вернулся только к концу недели - уж больно хотелось лично посмотреть, как будет выполнять задание журналист. Но придраться оказалось не к чему - хватка у Георга оказалась бульдожьей.
        Два дня он, ни слова не говоря, не отрывался от компьютера, распечатывая заинтересовавшие его статьи и делая какие-то пометки в блокноте. «Я как нянька при нем сидел, - возмущался специалист по охране. - Пиво принеси, пиццу закажи… Но вижу, работает - сижу, не мешаю».
        Когда поиски в Сети завершились, выяснилось, что Георг напал на след. Во всяком случае, он сообщил, что должен уехать, дабы лично навести справки, взял аванс и, захлопнув дверь, отправился с небольшим рюкзаком в сторону вокзала.
        - Обещал позвонить, когда что-то узнает, - завершил Ханс краткий отчет.
        Оставалось набраться терпения и ждать.
        Первую информацию им принес не кто иной, как доктор Мушке, позвонивший Питеру и потребовавший организовать встречу со Стефаном. Приехал доктор весьма взбудораженным - ему явно не терпелось поделиться чем-то, что он считал важным.
        Стефан встретил его у ворот, и они сердечно обнялись. Доктор явно волновался, но это не помешало ему внимательно оглядеть бывшего пациента и удовлетворенно кивнуть, обнаружив, что тот свободно и быстро передвигается без каких-либо вспомогательных средств.
        - Очень, очень рад! - Профессиональный взгляд фиксировал каждое движение. - Очень хорошо, просто великолепно! Но мне нужно с вами поговорить наедине.
        Стефан провел доктора в небольшой конференц-зал, где кто-то уже заботливо включил кофеварку.
        - Присядьте, доктор, я хочу познакомить вас со своим партнером.
        Он вышел в коридор, по которому стремительно приближался Карло, узнавший о приезде нужного проекту доктора.
        После короткой процедуры знакомства и заверения в том, что в присутствии Карло можно говорить совершенно свободно, Мушке с тревогой сказал:
        - Меня допрашивал журналист.
        Оба партнера встревоженно переглянулись.
        - Расскажите подробнее. - Карло был весь внимание.
        - Я так и думал, что это важно. - Мушке даже расправил плечи от осознания собственной важности. - Он сказал, что он независимый журналист и собирает материал для статьи. Я сначала обрадовался, но когда он стал спрашивать, не могло ли быть, что вы, герр Шумахер… простите, он сказал: «Не могло ли быть, что герр Шумахер симулировал переломы?» - я его выгнал. Но я подумал, что должен, нет, просто обязан сообщить вам, что кто-то собирает информацию и делает это весьма предвзято.
        - А как звали журналиста, вы помните?
        - Нет, к сожалению. - Доктор потупился, как нашкодивший школьник.
        Стефан постарался не показать волнения, хотя сам внутренне сжался в ожидании нового удара.
        - Хорошо, а описать его вы сможете?
        - Да, конечно! - Доктор изо всех сил старался быть полезным. - Такой высокий, с короткой стрижкой.
        Да, такое описание не сильно помогло.
        «В любом случае, кто предупрежден, тот вооружен», - подумал Стефан.
        Он, что называется, шкурой чуял: тучи над горизонтом собирались большие.
        Но нет худа без добра - Карло, воспользовавшись случаем, уже обсуждал с Мушке аспекты будущего сотрудничества.
        А клиника начала работу.
        Карло собрал пресс-конференцию с участием Стефана и доктора Мушке, весьма импозантно смотревшегося в свете софитов. Знали бы дотошные журналисты, что к методике, о которой доктор вещал столь уверенно, он не имел ни малейшего отношения. Это были данные, принесенные на Землю курсантами Амагеро, невидимыми и неосязаемыми, прилежно зафиксированные врачами проекта. Если у Наташи, Очироо или кого-то другого и вставал вопрос, откуда к ним в голову поступают знания, то задавать его не стоило. Руководство же на полном серьезе сообщило, что это работа шамана. Что мог ответить дипломированный врач? Однако, как бы там ни было, методика возникла словно из ниоткуда. Потратив массу времени, чтобы привести записи в традиционный вид, «монголы», как называли себя те, кто провел зиму на базе, успели обучить интернов, и те теперь били копытом, стремясь испытать методику в действии.
        Клиника разослала приглашения во все ведущие и не очень европейские госпитали с предложением испытать экспериментальную методику на сложных пациентах.
        Но отзывов и приглашений не последовало. То ли никто не страдал в авариях, то ли врачи не решались отойти от традиционных действий.
        Клиника замерла в ожидании.
        Стефан не находил себе места, чувствуя, что его замечательный план вернуть пострадавшим людям здоровье летит в тартарары. Призрак неудачи навис над ним, лишая его сил и сна. А когда он все-таки засыпал, ему снилась Алита. Она смотрела сурово, требуя, чтобы он как можно скорее сделал все, что нужно, и вышел в Большой космос, чтобы спасти ее.
        Время тянулось ужасающе медленно до тех пор, пока однажды утром не явился с ликующим видом Ханс, держа над головой телефон:
        - Георг позвонил! Он закончил расследование и выслал нам материалы. Через пару дней все это будет опубликовано в СМИ, но он посчитал правильным, чтобы мы узнали первыми.
        Все документы были аккуратно размещены в облачном файлообменнике. Оставалось их только распечатать.
        И Стефан, Карло, Питер и Ханс уселись штудировать присланное.
        Кляйн оказался еще более въедливым и дотошным, чем ожидали. Однако первая часть обширного рапорта вызвала лишь разочарование. Журналист побывал в самых разных местах. Разыскал водителя грузовика, под колесами которого волей случая оказался Шумахер. Одним водителем Кляйн не ограничился - встретился и с руководством транспортной компании, и с полицией, зафиксировавшей происшествие. Даже нашел лечащего врача, который хоть и сослался на врачебную тайну, но все же сообщил, что пациент пережил сильное потрясение.
        Затем журналист побывал в госпитале. Это он пытался поговорить с доктором Мушке. Но, потерпев неудачу, пошел к другим, более покладистым и менее нервным врачам, сестричкам и прочему медперсоналу. Он умудрился влезть в медицинские базы данных и получил неопровержимые доказательства как происшествия, так и феноменального исцеления.
        - Непонятно, чем он занимается. - Стефан чувствовал себя одновременно разочарованным и чертовски злым. - Ведь и так ясно, что авария была.
        - Извините, герр Шумахер. - Питер в отличие от остальных выглядел необычайно довольным. - Но это важно. То, что вы читаете сейчас, - журналистское расследование. И его ценность не в том, чтобы пересказать вам известные факты, а в том, чтобы доказать всему миру, что ни вы, и никто другой не занимается фальсификацией. Это даже лучше, чем судебное решение. Если он напишет статью, ее наверняка опубликуют крупные издания - он же известный журналист.
        Для второй части Кляйн создал отдельную подборку.
        Здесь все началось с родного Шпильберга. Он не поленился и целую неделю рыскал по городку, встречаясь с самыми разными людьми. Похоже, этот парень умел как спрашивать, так и слушать. И снова спрашивать, докапываясь до сути.
        В конце концов из многих «все говорят» появилось имя. Стефан аж подпрыгнул, прочитав, что стрелки сошлись на Йоргене Линде.
        - Идиот! - обозвал он себя в сердцах. - Мог бы и сам догадаться.
        По правде сказать, в глубине души он не раз вспоминал сцену в ангаре недобрым словом, но окончательно в вероломство бывшего директора не верил. Теперь же он держал в руках все доказательства, включая интервью старого директора Карстена, резко критиковавшего спонсоров за выбор руководства.
        Достоверность материалов не вызывала никаких сомнений, а форма подачи была настолько резкой и современной, что ведущие издания не только Германии и Австрии, а то и других европейских стран должны были оторвать их с руками.
        Действительно, скандальный материал прокатился по всем СМИ, вызвав в обществе резонанс, а в профессиональных кругах - интерес.
        Вот теперь в центр реабилитации стали поступать первые заявки.
        К тому же мэрия Шпильберга наконец сообразила, что появился шанс исправить ситуацию и вернуть городку доброе имя. В кратчайшие сроки после публикации на центральной площади появился барельеф, на котором художник весьма схематично изобразил спасение ребенка, как он себе это представлял. О художественной ценности произведения можно было спорить, но для Стефана важным было то, что его родители теперь снова ходят по родной деревне с высоко поднятой головой. Доброе имя есть доброе имя.
        К тому же дополнительный информационный повод стал, как ни странно, последней песчинкой, вызвавшей целую лавину обращений за помощью. С этой минуты пелена недоверия полностью развеялась, уступив место надежде на выздоровление. Заявки поступали со всего мира - оставалось только тихо радоваться, что успели вовремя подготовить команду интернов.
        Стефан уставал как собака, давая бесчисленные интервью и участвуя во всевозможных ток-шоу, но он точно знал, во имя чего работает. Рядом с клиникой пришлось немедленно оборудовать учебный центр, где врачи из самых разных уголков мира осваивали новые данные, чтобы ввести технологию регенерации по всей планете.
        Первая часть миссии выполнялась успешно.
        Что касается строительства корабля, то отчеты Влада не оставляли никаких сомнений: работа движется в правильном направлении.
        Вот теперь можно было, наконец, заняться возвратом долгов спонсорам, ждавшим своего «эликсира молодости».
        Разумеется, никаким эликсиром дело не пахло.
        Зато созданные по инопланетным чертежам конструкции уже стояли на своих местах в закрытом от посторонних блоке центра. Дополнительную безопасность обещали развешенные по всем углам надписи с требованиями повышенной стерильности, а также объявления об осторожности при пользовании электроприборами.
        В отличие от врачей и небольшого количества пациентов, нуждавшихся в регенерации, этой публике требовались полная секретность и безопасность. Вот тут Ханс, то и дело поминая своего дедушку-сапера, потрудился на славу. Системе безопасности мог позавидовать любой правительственный институт. К тому же система переходов позволяла каждому из постояльцев передвигаться по своему маршруту, не пересекаясь ни с кем, кроме приставленного лично к нему специалиста. Даже медицинские карты, и те подлежали обязательной шифровке, чтобы, не дай бог, ни единая живая душа не узнала, кто из сильных мира сего вздумал омолаживаться.
        При запуске этой части проекта Карло переживал, как ребенок. Никогда еще Стефан не видел, чтобы у партнера дрожали руки. Впрочем, признаться честно, Стефан и сам ни за что не хотел бы оказаться лицом к лицу с кем-либо из этой публики. Особенно если бы что-то пошло не так. Карло рисковал жизнью. Причина для волнения более чем уважительная.
        К счастью, оказалось, что волноваться не о чем. Приборы работали, и процедуры явно шли пациентам на пользу. В течение двух лет все долговые обязательства компании перед спонсорами оказались полностью выполненными. В целях сохранения секретности оплата процедур принималась как пожертвование на медицинские исследования. Проект обретал финансовую самостоятельность.
        Все были довольны. Даже финансовые органы, пристально следящие за столь блистательным взлетом молодого предприятия, не имели ни малейших претензий. Но едва партнеры уверовали, что все будет идти гладко и дальше, как грянул гром.
        Курок нажал один из папарацци, неутомимо преследующих любого, кто занимает достаточно видное положение в обществе, будь то политик, финансовый магнат или поп-звезда. Именно с подачи престарелой звезды, весьма озабоченной сохранением молодости, и завертелось чудовищное колесо скандалов и разбирательств, по сравнению с которыми история в родном городке Стефана стала казаться доброй рождественской сказкой.
        Все началось с того, что в прессе разразился спор: накачалась звезда-имярек ботоксом или сделала пластику. Рассчитывались дни, необходимые для восстановления после операции, дней не хватало, и спор решался в пользу ботокса. Затем полемика возобновлялась: уж слишком живой оставалась мимика звезды, ботокс таких эффектов не давал. «Что же он сделал?» Вопрос обсасывался в прессе так и эдак, сама звезда смотрела загадочно и радовалась неутихающему интересу к собственной персоне. Никто даже не насторожился.
        А следовало бы.
        Потому что кому-то из дотошной журналистской братии пришла на ум гениальная идея отследить перемещения звезды за последние несколько месяцев. Так Центр регенерации впервые попал в поле зрения прессы как организация, занимающаяся не только восстановлением поломанных рук, ног и прочих костей. «Здесь происходит что-то еще», - сделал вывод автор заметки, вскользь промелькнувшей в прессе на фоне новостей о беженцах, заполонивших Европу, и о политических бурях, то и дело сотрясающих общественность.
        «Разумеется, здесь происходит что-то еще», - подумал каждый, кто имел право свободно ходить по закрытым коридорам. Еще бы не происходило! Инопланетная технология совершила подлинный переворот в медицине. Внешне все выглядело очень и очень просто: при первичном обследовании у пациента брали его собственные клетки. И с этого момента он сам, по сути, становился донором своих же органов. Ибо клетки эти, соответствующим образом выращенные в инопланетных чудо-инкубаторах, возвращались к пациенту, полностью приживаясь там, где было необходимо, будь то печень или лицевые мышцы и кожа. Процедуры не занимали много времени - от силы несколько дней, чтобы убедиться, что все идет как надо. Затем пациент вновь возвращался к привычной жизни. А прижившиеся клетки плавно и постепенно делали свое дело, омолаживая тело.
        По правде сказать, Карло и сам не утерпел и, использовав служебное положение, одним из первых опробовал эту технологию на себе вместе с Луизой. Оба они в один голос утверждали, что спустя некоторое время стали чувствовать себя, по крайней мере, лет на двадцать моложе. Настолько моложе, что отважились еще на одного ребенка, который уже в скором времени должен был появиться на свет. Этого дня синьор Рокка ждал с трепетом.
        Возможно, поэтому он утратил бдительность и пропустил момент, когда еще можно было что-то сделать. А впрочем, что можно сделать там, где свобода слова важнее, чем свобода на частную жизнь? Центр попал под наблюдение, и, как в пьесе, ружье рано или поздно должно было выстрелить. Время от времени в клинику пытались проникнуть журналисты, а после того, как их вежливо выпроваживали, над территорией пролетали беспилотные дроны. Ханс нервничал и закручивал гайки на и так практически безупречной системе безопасности.
        Но чей-то пытливый разум нашел все-таки лазейку в этой безупречности. Точнее, не в ней самой, а за пределами центра. Все дело было в самих пациентах. Разумеется, каждый из них являлся членом попечительского совета и имел право беспрепятственно в любое время посещать финансируемое им научное учреждение. Здесь не было никакой тайны - все прибывали явно и открыто специально для того, чтобы не возникало никаких вопросов.
        Но! Всегда находится это самое «но».
        Один из журналистов свел воедино целый ряд фактов, из которых получалась очень даже наводящая на мысли статистика. Опубликовал он свои выводы в виде таблицы, в которой черным по белому значилось, что центр имеет в общей сложности всего 2292 члена попечительского совета. В этом не было бы ничего нового или криминального, если бы следом не шли обескураживающие факты: из 2292 человек только 76 являлись известными филантропами и спонсорами других организаций. Остальные 2216 до сих пор в благотворительности замечены не были. «Что такого привлекательного в этом центре, если эти люди столь усердно его финансируют?» - задавал он вопрос. И кстати, писал он, возраст членов совета колеблется от 56 до 89 лет. «Почему в центре нет молодых спонсоров?» - спрашивал журналист.
        Дальше он приводил подборки газетных статей, заметок, публикаций в твиттере и прочих социальных сетях, имеющих отношение к этим людям. В каждом случае так или иначе демонстрировались резкие различия в состоянии человека после того, как он становился спонсором этого странного центра. Журналист приводил фотографии, и любой, посмотрев на них, мог обнаружить, что либо перепутаны даты, либо этот человек что-то сделал со своей внешностью, ибо выглядит очевидно много моложе.
        Следующая статистика вообще казалась за гранью реальности. В семьях этих 2292 в общем-то не слишком молодых людей появилась очень странная тенденция: многие из них отваживались на продолжение рода. «Как случилось, что у совершенно разных людей, связанных между собой только членством в совете, вдруг массово стали рождаться дети? Обычно после определенного возраста люди не стремятся, а то и физически не могут обзаводиться потомством. Что такого произошло в жизни этих 2292, что почти треть из них вновь решились стать родителями?»
        Карло читал и не мог скрыть негодования. Как, каким образом этот прыткий журналистик умудрился свести воедино то, что так тщательно скрывалось? Кто лучше Карло знал, почему они с Луизой единодушно решились еще на одного ребенка? Причина была очевидна и лежала на поверхности. Каким образом этот парень сумел докопаться до самого сокровенного? И ведь выставил его напоказ, словно так и должно быть! А ведь это означает огласку, которой все их клиенты так стремились избежать.
        «И что теперь будет?» - этот вопрос словно повис в воздухе.
        Стефан, когда Карло позвонил ему и сообщил, что тайна раскрыта, просто пожал плечами:
        - Какая разница, что пишет пресса? Самое малое через полгода мы должны завершить строительство корабля и отправиться в космос. Зачем обращать внимание на глупости? Собаки лают - караван идет.
        Но если бы все было так просто.
        Для строительства корабля нужны деньги. Несмотря на то, что проект регенерации после аварий стремительно набирал обороты, средств от него хватить на космический проект попросту не могло. Вся надежда была на спонсоров. А вот будут ли они готовы платить, если их тайны станут достоянием общественности?
        - Будут. - Немного подумав, Карло все-таки включил здравый смысл. - Я тут на эту статистику чуть под другим углом посмотрел - интересные факты вырисовываются.
        Как оказалось, список спонсоров возглавляли вовсе не звезды кино или эстрады. Самыми большими жертвователями - и самыми не подлежащими огласке - являлись финансисты, предприниматели и политики. Звезды же, вопреки ожиданиям, куда больше верили в привычные и давно освоенные подтяжки, ботокс, силикон, обертывания и прочие косметические процедуры.
        «Вот потому артисты не правят миром», - глубокомысленно заявил по этому поводу Ханс.
        За эту публику волноваться не следовало - они всегда найдут способ повернуть дела в свою пользу.
        Действительно, волна, поднятая журналистом, быстро утихла, вытесненная неутешительными новостями о беженцах, терактах, санкциях, брекзитах и прочих неурядицах современного мира. Впрочем, ее хватило, чтобы люди, желающие оставаться инкогнито, активно продолжили пополнять попечительский совет и кассу проекта.
        Беспокоиться о финансах более не требовалось.
        Деньги поступали уверенным потоком, и их было достаточно, чтобы не переживать о снаряжении космической экспедиции.
        Тем не менее Стефан продолжал заниматься просветительской деятельностью: очень хотелось перед отлетом помочь как можно большему количеству людей. Денежный поток, поступающий от ломаных-переломанных людей, не шел ни в какое сравнение с суммами, получаемыми за омоложение, но кому как не Стефану было знать, о чем думает каждый из них в плену собственного, переставшего быть послушным тела.
        А потому он без устали встречался с журналистами и принимал участие в ток-шоу - иногда один, а иногда в паре с доктором Мушке, изрядно загордившимся новым статусом медийного лица. Больше всего ему нравилось, когда Стефан вспоминал куриный бульон, который он потребовал, выйдя из комы. Независимый наблюдатель мог бы подумать, что именно в бульоне и заключался основной вклад доктора в выздоровление больного. Впрочем, так оно и было. Но у Шумахера хватало великодушия, чтобы не отнимать у доктора славу. Тем более что это шло на пользу проекту. Тема была уж больно горячей, а юный гонщик обладал нешуточной харизмой, способной обаять каждого, попадавшего в его поле притяжения.
        Нагрузка становилась все больше, и Стефану порой казалось, что он больше не выдержит этих улыбок и ответов на камеру. Иногда ему хотелось плюнуть на все и заняться чем-нибудь более простым. Но по ночам ему по-прежнему снилась Алита. А иногда, очень редко, и Еан выкраивал несколько минут, чтобы пообщаться с другом и узнать, как идут дела.
        И сразу же становилось стыдно за собственное малодушие, а на следующий день он вновь давал интервью, собирая перед экранами сотни тысяч восторженных зрителей.
        Несмотря на всю хаотичность, которая всегда сопровождает развитие, некоторые вещи продолжали оставаться неизменными. К одной из них относилось постоянное присутствие Агнешки, облюбовавшей территорию центра для работы. В хорошую погоду она в своем рабочем комбинезоне деловито сновала вокруг мольберта, установленного где-нибудь на газоне. В пасмурные дни располагалась в холле.
        Вопреки ожиданиям, работа художницы вызывала огромный интерес как среди пациентов, в свободное от процедур время так и норовивших поглазеть на ее работу, так и среди интернов. Надо ли говорить, что Манаа сопровождал хозяйку везде, где бы ей ни вздумалось расположиться. Он исправно выполнял функции охранника, подвергая фейс-контролю любого, кто приближался к хозяйке. Если подходил кто-то новый, банхар, обычно лениво лежавший где-нибудь неподалеку, просто вставал, демонстрируя свое присутствие. Праздношатающемуся туристу этого вполне хватало, чтобы, не задерживаясь, продолжать движение выбранным курсом. Те же, кто все-таки желал полюбоваться работой художницы, подвергались дополнительной проверке: пес подходил поближе и, глядя в глаза, аккуратно обнюхивал гостя. Делал он это достаточно настойчиво, но в то же время деликатно, как бы говоря: «Я просто выполняю свою работу». К слову, никто никогда не возражал. Напротив, со временем у Агнешки появились постоянные почитатели, использовавшие любую возможность, чтобы полюбоваться живописью, а то и прикупить картину-другую. По большей части это относилось
именно к спонсорам, время от времени появляющимся в центре. Манаа, встречавший гостя, появившегося после перерыва, сначала тщательно его обнюхивал, а потом приветствовал легким помахиванием хвоста.
        Он практически никогда не лаял - то ли считая это ниже своего достоинства, то ли не находя для этого веского повода.
        Питер, как и положено юристу, пытался удалить собаку с территории. Логично же, что рано или поздно кто-нибудь из гостей окажется не слишком большим любителем собак и может создать неприятности. Однако Стефан, обычно очень внимательно прислушивавшийся к советам профессионалов, сразу же пресек эти попытки:
        - Банхар останется в центре. А если кому-то это не нравится - что же, он может поискать другую клинику. Пусть думают, что экзотический пес является частью методики омоложения.
        Оспорить этот тезис никто не решился.
        Ну не мог же он признаться, что оставляет собаку вовсе не потому, что Агнешка может расстроиться. Причина состояла в том молчаливом обмене взглядами - и мыслями - с шаманом тогда, в Монголии. И еще во взгляде, которым пес шамана смотрел на скептика Микаэля. Что-то очень важное и древнее знали и умели эти собаки, и зачем-то же дал Тендзин щенку имя «Оберег».
        Первым поднял бучу Бруно, который в один не слишком прекрасный день обнаружил, что сервер центра забит под завязку письмами от неизвестных лиц. Пришлось срочно организовать службу, способную принимать такое количество корреспонденции, и разрабатывать шаблоны для ответов.
        В первую очередь отвечали на письма тех, кто пострадал в той или иной аварии и нуждался в лечении. Им немедленно высылались данные о ближайшей клинике, способной оказать помощь по методике Шумахера-Мушке. В клинику также высылали контактные данные пациента. Но это было самым простым.
        Примерно равные потоки образовывали письма от двух других категорий.
        Первая, ожидаемая, состояла из тех, кто влюбился в новую телезвезду. Большей частью она состояла из женщин, преимущественно молодых, хотя попадались умудренные жизнью матроны, писавшие столь откровенные письма, что Стефан молился, чтобы мама никогда их не увидела. Были и мужчины, претендовавшие на внимание.
        Что делать с этими искателями приключений, поначалу никто не знал. Потом кто-то посоветовал организовать фан-клуб, где эти люди могли бы тратить свою энергию и либидо на общение с себе подобными. При ближайшем рассмотрении идея оказалась вовсе не абсурдной, но достаточно привлекательной. Во-первых, эту публику необходимо было нейтрализовать, чтобы она по возможности не слишком отвлекала внимание. Если отшивать их грубо, они из влюбленных могут превратиться в истово ненавидящих, а это большая опасность для общественного мнения. Если же звезда, а Стефан, несомненно, становился очень яркой звездой, благосклонно взирает с небес, время от времени подбрасывая поклонникам артефакты в виде открыток, кепок, маек, повязок, имитирующих гипс, и прочих предметов, на которых красовались портрет Шумахера и логотип центра, то поклонники будут заняты обсуждением и собирательством. Большую часть из них это занятие вполне удовлетворит.
        Как показало будущее, предположение оказалось верным, а доходы от продажи маек и прочей ПР-продукции даже составили весьма приличную статью доходов центра.
        Еще одну проблемную категорию составили, как ни странно, непризнанные изобретатели, целители, экстрасенсы и прочие представители самых разных направлений, у которых, как они считали, было что сообщить миру.
        Возможно какая-то часть из них действительно имела в распоряжении невероятно полезные изобретения или технологии. Беда была в том, что все они хотели одного: чтобы Стефан либо профинансировал их открытия, либо помог с продвижением. Ни то, ни другое не являлось приемлемым. А потому для этой категории ПР-отдел разработал специальное послание с пожеланиями успеха и подарком - электронной книгой известного автора по продвижению. Вроде бы это работало.
        Конечно, не все письма можно было так легко разделить на категории. Несмотря на строгий отбор, некоторые из них все же проходили цензуру и попадали к Стефану. Так к нему попало письмо Николь.
        «Привет, - как ни в чем не бывало начиналось оно. - Видела тебя по телевизору, ты отлично выглядишь, рада, что ты здоров. Я слышала, ты теперь живешь где-то в Швейцарии. Я с удовольствием приехала бы навестить тебя. Ты же помнишь, как у нас все здорово получалось.
        Напиши, как тебя найти.
        Мой новый парень как раз уезжает на съемки, и у нас будет целая неделя в конце месяца, чтобы получить удовольствие.
        Целую. Николь».
        Стефан заглянул в почту буквально на секунду, просто по привычке. Эти слова попросту приковали его к креслу. Как он мог быть рядом с этой циничной лживой стервой и ничего не замечать? Он досадовал сам на себя. И в то же время чувствовал, как где-то в глубине души просыпается дикое желание, которое Николь умела в нем вызвать.
        Черт, он ее ненавидел. И одновременно хотел так, что темнело в глазах.
        На помощь звать некого - с этим он должен справиться сам.
        После невыносимо долгого интервью Стефан, вопреки обыкновению, отправился в ночной клуб. Оказалось, он отвык от оглушительной музыки и потных, хаотично топчущихся под нее тел. Официант принес заказ, и Стефан не спеша принялся рассматривать публику, собираясь пригласить какую-нибудь приглянувшуюся красотку. Вскоре взгляд остановился на девушке, отплясывающей нечто зажигательное в кругу своей компании. В отличие от остальных, без излишнего энтузиазма топтавшихся на месте, ее тело держало ритм, вызвав острую волну желания. «А почему бы нет?» Шумахер решительно поднялся и вошел в круг. Никто не возразил, когда незнакомец присоединился к компании. Как же давно он не танцевал! С первых движений он почувствовал, что его тело входит в ритм с двигающимся телом девушки, словно неизвестный кукловод заставляет их выплескивать в этом пропитанном парами алкоголя и пота зале нереализованное либидо. Они были здесь только вдвоем, все остальные значили не больше, чем тени, которые причудливый свет то и дело создавал на полу. Диджей сменил темп, и Стефан решительным жестом притянул к себе девушку. Тело отреагировало
немедленно. Нет, просто так этот вечер завершиться не мог.
        Музыка закончилась, и он, словно ничего естественней не существовало на свете, предложил:
        - Пойдем.
        Блондинка молча кивнула.
        Их обоих влекла страсть, поглощающая настолько, что они отмахнулись от парня, заботливо пытавшегося нацепить выходящим бумажный браслет для бесплатного возвращения. Там, куда стремились они, браслеты не понадобятся, ибо гормоны буквально взбесились, словно открылись какие-то невидимые шлюзы, доселе сдерживавшие этот шквал.
        Едва оказавшись на улице, Стефан притянул к себе девушку и, запустив ей в волосы пятерню, впился губами в губы. Поцелуй длился долго, пока не потемнело в глазах. Поясницу ломило от желания.
        - Куда? - едва выдохнул он.
        Девушка решительно взяла его за руку, увлекая за собой. Почти бегом они устремились вдоль освещенной фонарями аллее, где голубым неоном светилась вывеска «Inter City Hotel».
        Глава четвертая. В путь!
        Дремавший за стойкой ночной портье обнаружил под носом купюру в сто евро. Гадать, для чего гостям понадобился номер, не приходилось, и он не стал медлить. Пластиковая карточка немедленно заняла место купюры, и портье счел миссию выполненной.
        Пара устремилась вверх по лестнице, застеленной ковром, заглушающим шаги. Едва попав картой в прорезь замка и распахнув дверь, они ринулись в бой. Рыча от возбуждения, двое повалились на кровать, лихорадочно срывая друг с друга признаки цивилизации, мешающие заняться сексом.
        Все произошло слишком быстро. Стефан понял это, уловив сквозь красную пелену, застилающую глаза, разочарованный вздох партнерши. «Ничего, мы это исправим». Он провел рукой по ее вытянувшемуся под ладонью телу в обещании будущей ласки. Женщина повернулась к нему и в свою очередь провела кончиками пальцев по груди и животу, вызвав новую, медленно, но неудержимо накатывающую волну желания. Теперь он не спешил. Перекатив ее на себя, он позволил ей самой задавать темп, бережно поддерживая руками упругие ягодицы. Потом вновь опустилась красная пелена, и уже он дирижировал оркестром из двух инструментов, сливающихся в древней музыке секса. Крещендо нарастало, и наконец наступила кульминация, о чем женщина известила низким рычанием. И он, ликуя, завершил гимн жизни мощным аккордом, знаменующим торжество плоти.
        Они лежали рядом, постепенно возвращаясь к жизни.
        «Я даже не знаю, как ее зовут», - шевельнулась ленивая мысль.
        И женщина поймала ее, как будто это было в порядке вещей:
        - Я знаю, кто ты, - видела по телевизору. - Она провела рукой там, где после аварии остались шрамы.
        - А ты?
        - Неважно. Пусть я буду Мартой. Все равно мы больше не встретимся. Но это была хорошая ночь.
        Утром Марты рядом не оказалось. Она исчезла, не оставив ни записки, ни даже настоящего имени.
        Впрочем, это было неважно. Главное, Стефан ощутил вкус свободы, свободы от Николь.
        Ему не нужно больше оглядываться на прошлое.
        Будущее било в набат и звало за собой.
        В клинику прибыла новая группа интернов. Об этом красноречиво свидетельствовали шум и суматоха, появляющиеся там, где люди еще не свыклись с налаженным ритмом жизни. Вчерашние студенты, прибывшие бог знает из каких стран, чтобы научиться возвращать людям свободу движения, возбужденно перехихикивались по углам. Кто-то, нацепив на себя помимо традиционного белого халата профессорское выражение лица, угрюмо ожидал начала занятий, но большинство, как все нормальные студенты, отнеслись к поездке в Швейцарию как к приключению. Курс вели доктор Феликс Мушке и доктор Очир-Эрдэнэ Бадцэцэг, для всего персонала центра - старый добрый Очироо.
        Стефан вспомнил, как впервые пытался выговорить это сложное для европейца имя, и теперь его очень интересовало, как студенты смогут выучить несложное «доктор Бадцэцэг». Вариации могли быть очень интересными.
        Почему-то, выходя из офиса, он упустил из виду этот наплыв студентов и теперь, наливая стакан кофе из автомата кафетерия, чувствовал себя несколько неуютно под взглядами этой притихшей при его приближении толпы. Он ждал, когда автомат, наконец, согласится выполнить заказ, а они пялились на него, как на музейную диковину.
        Едва автомат заворчал, наливая в стакан напиток, из толпы отделилась девушка. И направилась прямо к Стефану.
        - Здравствуйте, герр Шумахер. - Ее акцент выдавал славянские корни - возможно польские или украинские, но по-английски она говорила вполне бегло. - Вы позволите выпить кофе с вами за компанию?
        Никаких причин для отказа попросту не существовало. К тому же девушка выглядела весьма эффектно: из-под стерильно-белого короткого халатика выглядывали длинные стройные ноги, очень эффектно переступавшие на месте, словно она готовилась к танцу. Светлые волосы, небрежно откинутые за спину, обрамляли чуть скуластое славянского типа лицо с большими серыми глазами. Полные яркие губы улыбались, открывая ровный ряд белоснежных зубов. Девушка была хороша собой и сама отлично это знала.
        - Здравствуйте. - Стефан чуть замешкался с ответом, надеясь, что девушка назовет себя.
        Надежда оправдалась.
        - Каролина, - представилась девушка. - Каролина Мазур.
        Стефану в голову немедленно пришла мысль, что Бадцэцэг не такая уж сложная фамилия, и он с трудом удержал лицо.
        - Очень рад знакомству. Какой напиток вам выбрать?
        Автомат выдал Шумахеру заказанный кофе и принялся за изготовление какого-то суперсложного напитка, включающего в себя еще молоко, сахар, корицу, а может, и еще какие-то ингредиенты, которые уверенная рука с длинными наманикюренными пальцами набрала на дисплее.
        Девушка пританцовывала на месте, а Стефан вдруг обнаружил, что его совсем не беспокоят глазеющие на него студенты. Точнее, эта Каролина будоражила его больше, чем все остальные вместе взятые.
        - Хотите, покажу вам здешние достопримечательности? - неожиданно для себя предложил он.
        А почему бы, собственно, и нет? В конце концов, имеет же он право выпить чашку кофе в компании с будущим врачом, к тому же весьма симпатичным.
        Они вышли из кафетерия и двинулись по территории, обходя лужи, оставшиеся после недавнего ливня. Длинные ноги, казавшиеся еще длиннее из-за то и дело распахивавшегося халатика, танцевали какой-то особенный танец, то обходя лужу, то аккуратно ступая по небольшим сухим участкам, как по камням какого-то замысловатого японского сада. Стефан и сам понимал, что глазеть на эти волшебные ноги попросту неприлично, но оторвать взгляд не мог. Да и Каролина, кажется, не имела ничего против. Стаканчики от давно выпитого кофе перекочевали в ближайшую урну, и Стефан галантно распахнул перед дамой дверь в центральный холл, который, как оказалось, Агнешка по случаю дождя облюбовала сегодня для работы. Это как раз было в порядке вещей. Странным, если не сказать больше, показалось поведение Манаа, обычно флегматично провожавшего взглядом проходящих мимо и вежливо встававшего, если кто-то замедлял шаг или останавливался возле мольберта, давая понять чужаку, что он замечен и находится под надзором.
        Каролину он попытался остановить, попросту преградив ей дорогу широкой грудью. Пес молчал, но всем видом показывал, что крайне не одобряет присутствия здесь этой длинноногой девушки. Стефан, попытавшийся урезонить не в меру бдительного охранника, наткнулся на внимательный, уверенный в своей правоте взгляд. Донельзя удивленной Агнешке пришлось оторваться от работы, чтобы, обняв за шею, оттащить изрядно подросшего щенка от гостьи. Женщины мило беседовали: одна из них извинялась за питомца, вторая - восхищалась работами, но ни одна не упустила возможности разглядеть собеседницу. Уже простившись и выходя из холла, Стефан уловил движение сзади. Это Агнешка по дружбе показывала вслед ему большой палец, ясно обозначая, что одобряет его выбор.
        Окрыленный, он продолжил знакомить длинноногую гостью с достопримечательностями центра.
        Но поведение пса с говорящим именем Оберег показалось странным.
        Интерны приехали надолго. Или не очень - как посмотреть. Кому-то три месяца не срок, а кому-то - целая жизнь. Стефан, во всяком случае, не торопился. С каждым днем срок его пребывания на Земле уменьшался, и затевать что-то серьезное смысла не имело. Но если Каролина захочет… Что же, он возражать не будет.
        Пока все сводилось к тому, чтобы прогуливаться со стаканчиком кофе по территории. Манаа, старательно охранявший хозяйку, по-прежнему проявлял неслыханную бдительность и всячески старался остановить спутницу Стефана. Тот даже в шутку приревновал пса, решив, что собачьи гормоны тоже реагируют на красоту.
        Агнешка, впрочем, развеяла эту теорию.
        Они сидели в уютной гостиной супругов Тишер - это уже становилось традицией. Одной из причин, по которой Стефан любил это место, был портрет Алиты, занимавший почетное место на стене напротив дивана. Сколько бы художница ни писала картин, эта по-прежнему будоражила ум и сердце.
        - Никогда такого не было.
        И она рассказала, что точно так же щенок реагирует, по крайней мере, еще на двоих новичков. Возможно, он вовсе не такой уж флегматик и некоторые люди ему попросту не нравятся, предположила художница.
        Назавтра Стефан по приглашению одной из медицинских ассоциаций улетел в двухнедельное турне по Америке и Канаде. Межконтинентальные перелеты, ежедневные выступления, встречи и посещения всевозможных медицинских центров выматывали до предела. Единственное, о чем он мог мечтать по возвращении, - это выспаться хотя бы один раз без необходимости вскакивать по будильнику в пять утра, чтобы к семи гладко выбритым, с иголочки одетым и искрящимся жизнью и чувством юмора предстать перед очередной командой медицинских светил, так и норовивших докопаться чуть ли не до кишок, чтобы удостовериться, что он действительно тот, за кого себя выдает. По какой-то странной прихоти воображения Стефан теперь очень сочувствовал президентам США, каким-то мистическим образом выдерживающим подобный ритм жизни во все время предвыборной кампании. Ни за что на свете не согласился бы он добровольно посвятить жизнь моральному эксгибиционизму, к тому же столь утомительному физически.
        По какой-то неизвестной причине рейс задержали почти на пять часов, и Стефан вернулся вымотанным до предела. И сразу же завалился спать, несмотря на то, что время было обеденное. Проснулся он от стука в дверь. Вероятно, он все же выспался, ибо выскользнул из сна легко и даже сразу сообразил, где находится. Вот только определиться с временем оказалось не так легко - сказывалась разница в часовых поясах. Но, судя по тому, что за окном темнело звездное небо, стояла глубокая ночь. Легкий стук повторился, и Стефан убедился, что ему не послышалось. Накинув халат - просто чудо, что он оказался висящим в ванной, а не затерянным среди неразобранного тряпья, - открыл дверь. В нос ударил острый запах пиццы, и тело, которое не кормили бог знает сколько, отреагировало немедленно: рот наполнился слюной, а в желудке буквально заиграла музыка. Коробку, источавшую соблазнительный запах, держал не кто иной, как Каролина, одетая не в привычный белый халатик, а во что-то темное, но не менее откровенно демонстрирующее ножки.
        - Ты же голодный совсем. Вот, «Four seasons»[28 - «Времена года»], должно быть вкусно.
        И Стефан немедленно согласился. Он действительно был чертовски голоден. Как оказалось, к пицце полагалась не кола, а, вопреки всяким ожиданиям, пиво, которое пришлось как нельзя кстати. Черт побери, он совсем забыл про эту крошку, а она, оказывается, ждала и даже заботилась. «Надо будет пригласить ее куда-нибудь», - подумал он, запихивая в рот очередной кусок. «Она» тем временем расположилась в кресле напротив, скромно сложив руки на сияющих в лунном свете круглых коленках. Вообще лунный свет - вещь чертовски обманчивая. Даже такая простая вещь, как дыхание, вызывает феерический эффект, ибо некие сакральные округлости то бликуют в неверном свете, то исчезают в темноте, заставляя замирать в ожидании следующего их появления. Каролина смотрела, как он жадно поглощает пиццу, а ночное светило играло бликами на едва прикрытом теле. И чем меньше оставалось пиццы и пива, тем больший интерес вызывала эта вечная игра женщины со светом и тенью.
        Коробка наконец опустела. Требовалось всего одно движение, чтобы встать и забрать тару, но оно так и осталось незавершенным, ибо картон упал на пол, а Каролина каким-то непостижимым образом переместилась в пространстве так, что две фигуры очень естественным образом слились в одну. И теперь в зыбком лунном свете шевелилась и стонала странная тень, чей ритм ускорялся, словно она куда-то очень спешила в ночи.
        Стефан проснулся словно от толчка. Что-то - что именно, он спросонья разобрать не мог - выдернуло его из сна, и сердце глухими толчками забухало в ушах, гоня по телу волны адреналина. Он вскочил и, прыгая на одной ноге, принялся усердно впихивать ногу в ставшие вдруг ужасно неудобными штаны. Нужно было спешить, ибо случилось нечто совершенно неординарное: хрипло и глухо, как никогда ранее, лаял Манаа.
        Стефан выскочил из комнаты и огромными прыжками понесся на звук, торопясь и оскальзываясь на траве, влажной от росы едва занимавшегося утра. В сумеречном свете виднелись фигуры, так же, как и он, спешившие к источнику звука. Где-то хлопали двери, кто-то кричал, и за спиной, совсем рядом слышалось чье-то шумное дыхание, но оборачиваться не хватало времени. В конце концов - казалось, прошли часы, хотя кому как не Стефану знать, насколько ткань времени может сжимать часы и растягивать мгновения до поражения или победы - он достиг цели.
        Неистовый лай доносился из секретного, закрытого на все замки блока омоложения. И, вопреки всем правилам и порядкам, сейчас никакие двери не преграждали путь - все стояло нараспашку.
        Стефан влетел в помещение и обнаружил, что он там далеко не первый. Здесь уже были трое охранников, двое из которых держали на мушке нарушителей, а третий безуспешно пытался урезонить Манаа, загнавшего троицу в дальний угол и продолжающего звать на помощь. Ни Стефану, ни Хансу - как оказалось, это именно он бежал следом, - не удавалось ни прекратить лай, ни извлечь из угла закрывающих лица нарушителей. Пес всего лишь покосился на прибежавших и движением хвоста обозначил, что заметил присутствие, но, видимо, не счел их полномочия достаточными, чтобы снять оборону.
        Ситуацию разрядила запыхавшаяся Агнешка, которую едва ли не на плечах втащил Бруно. Не обращая ни малейшего внимания на распахнувшееся кимоно, отрывающее миру все прелести, женщина ринулась к любимцу и привычным движением обняла его за шею, стараясь оттащить прочь.
        Почувствовав, что хозяйка здесь и все под контролем, щенок подчинился, замолчал и отошел в сторону. Охранникам не потребовалось дополнительных распоряжений: через мгновение каждый из нарушителей оказался закован в наручники - ребята свое дело знали. Каково же было изумление Стефана, узнавшего в одной из фигур красотку Каролину! Мгновенно все встало на места. И прогулки по парку, и легкий флирт, и ночная пицца, и секс - все служило одной цели: усыпить бдительность и добраться до святая святых центра. Электронный чип - вот что требовалось ей, а вовсе не Стефан!
        Остальные двое - высокий рыжий парень, похожий на ирландца, и девушка с явно восточными корнями - по-видимому, тоже попали в центр по программе обучения интернов, но их имен Стефан не знал.
        Пока он обшаривал карманы парня, подоспела женщина из службы безопасности. Они действовали очень профессионально и эффективно, ибо на свет немедленно явились тот самый чип, несколько наборов отмычек, блокнот с кодами и некоторые вещи, названия и назначения которых он попросту не знал. Злоумышленники также умудрились сделать невероятное количество фотографий приборов и инструкций по пользованию. Счастье, что Бруно в свое время выдержал не одну битву с Хансом, но все же настоял на том, чтобы заблокировать в этом корпусе все мыслимые сторонние волны WiFi. По всей видимости, это и уберегло файлы от отправки заказчику, кем бы он ни был.
        Пока охрана выполняла свои обязанности, а Стефан едва не заламывал руки, переживая очередное столь горькое поражение на любовном фронте, Ханс взял бразды правления на себя: семья Тишеров немедленно получила указание вернуться домой и забрать своего потрясающего пса, от которого все еще шарахались задержанные. Тут же выяснилось, что сделать это несколько затруднительно, ибо пес, погнавшись за преступниками, вышиб стекло и теперь по квартире гуляет ветер. Только тут Агнешка спохватилась и принялась осматривать любимца, немедленно обнаружив порезы на лапах: банхар приземлился прямо на осколки. Полились слезы. Манаа, до этого стоявшего невозмутимо, вода из хозяйкиных глаз весьма встревожила, и он принялся переступать в волнении с лапы на лапу, увеличивая количество кровавых следов.
        Слава богу, что у Ханса хватило опыта и хладнокровия, чтобы разрешить и эту проблему. По внутренней связи он немедленно вызвал дежурного врача, справедливо рассудив, что тот наиболее компетентен при оказании помощи пусть даже собаке. Квартиру до прихода мастеров взяли под охрану, а Бруно с Агнешкой отправили досыпать в одну из резервных комнат общежития.
        Задержанных увезла полиция. Стефан даже не заметил, вызвал ли ее Ханс или сигнал послали с пульта охраны.
        Во всяком случае, здесь они больше никому навредить не могли.
        Манаа стоически выдержал манипуляции доктора и, деловито прихрамывая, сопроводил хозяев во временное жилище, где для него уже оборудовали матрасик и миски с водой и кормом.
        Специальные люди, увешанные самыми разными приборами и инструментами, уже ковырялись в замках, восстанавливая систему безопасности.
        В общем, жизнь в центре потихоньку возвращалась в нормальное русло.
        Стефан чувствовал себя кругом виноватым, а главное - абсолютно лишним человеком, который, заварив кашу, оказался совершенно не способен хоть как-то помочь в устранении последствий. Он так и остался стоять посреди разгромленного помещения и стоял бы еще долго, если бы Ханс не включил его в список неотложных дел:
        - Ну-ка, герой-любовник, нечего тут стенку подпирать. Иди домой досыпать, а то люди, на тебя глядя, пугаются. Что-то есть в тебе сейчас от графа Дракулы - то ли глаза красные, то ли клыки большие, то ли просто оскал недобрый. Давай я тебя провожу. Все равно нам здесь больше делать нечего - нужно место для специалистов освободить.
        - А чип?
        - Что чип? - Ханс не сразу понял, о чем говорит собеседник. - Ах, этот чип! Ну, он - вещественное доказательство, его полиция забрала.
        - А как я теперь?
        - Да никак. Точнее, как все мы. После обеда будут готовы новые чипы для всех, кому они по регламенту положены. Все старые придется аннулировать - замки-то новые стоять будут. Или ты решил, что тебе теперь чип не положен? Ну ты, босс, даешь! Кто же тебе запретит? - И он звучно хлопнул Стефана по плечу с высоты своей долговязой фигуры. - Кстати, добрый совет не как боссу, а как другу, можно? - И, не дожидаясь ответа: - Ты лучше езди в город на танцы, если приспичит. Как в прошлый раз. Так, по крайней мере, хоть какая-то надежда будет, что барышня попадется случайная, а не подсадная.
        - Ты что, следил за мной?! - Кровь бросилась Стефану в лицо.
        - Разумеется. - На него с длинного лошадиного лица смотрели серые невозмутимые глаза. - А как иначе? Это раньше ты был просто подающий надежды гонщик. И то, смотри, сколько народу тебя знало. А сейчас? Ты же медийное лицо не хуже английской королевы. Тебя не знают, может, какие-нибудь папуасы с затерянных островов, если такие вообще где-то остались. А для остальных ты очень даже лакомый кусочек. Хорошо, если девчонка почтет за честь с тобой переспать. А если какой-нибудь маньяк бросится с ножом там или с кислотой? Ты вообще представляешь, сколько в мире людей, у которых вместо мозгов коровьи лепешки? Может, ты историю про принцессу Диану и папарацци не слышал? А есть еще чуть более старая история, как какой-то бродяга зачем-то застрелил Джона Кеннеди. Или вот еще: был такой малый - Герострат. Он тоже прославиться хотел. Короче, если ты не знал и не догадывался, то теперь будь уверен: в каждую минуту твоей жизни, если ты не находишься на территории центра здесь или в Монголии, при тебе обязательно есть охрана. Даже если ты их не видишь, они работают. Потому что ты, мать твою, создаешь потрясающие
вещи для всей планеты! И если ты думаешь, что Карло, или я, или Микаэль, или Бруно, да даже Агнешка со своим Манаа, будь он неладен, работаем здесь за деньги, то ты дурак и ни черта не понимаешь в жизни. И я буду охранять тебя, и твой центр, и твой корабль, и все, к чему ты имеешь отношение, так, как будто дороже и святее ничего на свете нет. Понял, босс? Спать иди.
        С этими словами Ханс подтолкнул окончательно переставшего что-либо соображать Стефана к двери, которую, оказывается, тоже охранял молодец в форме службы безопасности.
        В ответ на недоуменный взгляд прозвучало:
        - Запирать-то у тебя ни чипа, ни времени не было.
        Оставалось только пожать плечами и подчиниться. Стефан действительно не принадлежал больше самому себе. А с женщинами… Ну что же, скоро, совсем скоро он улетит с этой планеты, и, может быть, в космосе будет меньше соблазнов.
        И Стефан отправился досыпать.
        Уже назавтра Питер, тоже примчавшийся по тревоге, доложил, что полиция пока разрабатывает версии, где заказчиками промышленного шпионажа - именно так классифицировалось преступление - могут быть конкуренты либо из индустрии красоты, либо из фарминдустрии. Но все это уже относилось к работе полиции. Их же задачей было продолжать, продолжать и продолжать начатое, чтобы как можно скорее запустить в космос корабль!
        Вот теперь Еан точно знал, что означает выражение «грести, как рабы на галерах».
        Да он бы, пожалуй, написал об этом трактат. А может быть, когда-нибудь и напишет. Потом. После того, как вернет свое тело, найдет и освободит Алиту и хотя бы немножечко, ну самую малость, отдохнет. Совсем чуть-чуть. А то он уже чертовски устал пахать, как тот самый раб на галере. А останавливаться нельзя. Как же можно останавливаться, чтобы передохнуть, а уж тем более писать какой-то трактат, если он до сих пор сидит взаперти на какой-то затерянной планетке, а корабль еще не построен!
        И Еан продолжал грести. Конечно, образно выражаясь.
        Вся его работа по большей части сводилась к тому, что он по крупицам переносил информацию с родной планеты в головы земных мастеров, чтобы они построили тот самый корабль, на котором другие земляне полетят в невиданный большой космос помогать ему спасать себя и мир.
        Непостижимо, как сложилась эта странная комбинация случайных векторов, чисел, намерений и судеб, но факт оставался фактом: в обмен на здоровье пострадавших жителей планеты эти люди соглашались жертвовать своей собственной. Невероятная планета!
        А потому, раз уж все так складывается и друг Стефан вместе со всей командой трудится не покладая рук, он, Еан, будет пахать, ни на секунду не прекращая своих стараний. Тем более что отсутствие тела в данном случае вовсе не минус, а, пожалуй, жирный плюс. Во всяком случае, если сравнивать с курсантами. Молодежь, окрыленная возможностью совершить подвиг и спасти наследного принца, к тому же тренированная, обученная и вообще гвардейцы, чья преданность императорскому дому никогда не оспаривалась, - так вот, ни один из этих гвардейцев не мог, оставив тело, отсыпаться в казарме, проработать больше шести часов, перетаскивая с планеты на планету информацию, как пчела мед. Шесть часов - и все. Это потому, что за телом требовался уход. Кроме сна ему нужны еда, движение и прочие телесные радости.
        А его тело валяется где-то в плену. И скорей всего, лишено необходимого. А потому он должен как можно скорее исправить это.
        Примерно так думал Еан, если у него выпадала хотя бы одна свободная секунда.
        По правде говоря, особого повода ворчать, кроме понятной усталости, у него не было. Работа продвигалась вперед так быстро, как только было возможно. Стефан подобрал отличную команду. Любой новичок в скором времени либо уходил, либо входил в ритм, и вся база работала, как хорошо сыгранный оркестр. Карло свои обязательства тоже выполнял: ни разу Еан не слышал, чтобы хоть раз была какая-нибудь задержка в выплате денег, которые здесь меняли на товары и на труд. Самым трудным было начало, когда возникла необходимость как-то донести до людей информацию, да так, чтобы они, совершенно ничего не знающие о жизни, смогли принять невидимое, осознать его и поверить. Вот где пришлось по-настоящему потрудиться. Но с другой стороны, этот шаман со своим бубном и псом, совершенно самостоятельно чуявшим Еана, сотворил настоящее чудо. Удивительно. В шаманов на этой планете верят, а в духов не верят. Однако информацию принимают и корабль строят. Невероятно.
        Но работа продвигалась, и надежда, поначалу давшая лишь робкие ростки, теперь вырастала до небес. Точнее - до космоса, куда скоро, уже совсем скоро полетит корабль-один.
        Кораблем-один назывался первый, взлетный модуль. Больше всего он походил на альпиниста, взбирающегося на гору с огромным рюкзаком, где лежат вещи, необходимые для того, чтобы разбить на горе лагерь. К кораблю-один крепился своего рода рюкзак с запчастями для корабля-ноль, или просто корабля, способного пронизать пространство, как иголка ткань.
        Это как с глубоководной рыбой: если ее вытащить из воды, она раздуется и лопнет. А если обычную рыбу затащить на глубину, ее попросту раздавит толщей воды.
        Так и с кораблем. Настоящий корабль должен родиться в космосе.
        Поэтому вместе с первым кораблем создавались «рюкзак» и его начинка. Предусмотреть следовало каждую мелочь.
        По правде говоря, невесомость была только одной из причин. Вторую никто вслух не называл, а земляне о ней, возможно, и не догадывались. Как ни странно, это были жесткие требования безопасности, за которые и Дерк Смид, и Коро Риота бились насмерть с гуманитариями из Малого императорского совета - до Большого этот вопрос никогда не доходил. По той же причине.
        Корабль, отправляющийся на войну, разумеется, должен иметь на борту оружие. И не пукалки, способные взять на испуг разве что пирата-неудачника, промышляющего по мелочам, карауля космические яхты пресыщенных стабильной жизнью путешественников. Для них ограбление было подарком небес, острым впечатлением, за которое не жалко и заплатить. Именно поэтому на охранных крейсерах смотрели сквозь пальцы на проделки бродяг космоса, дрейфующих на орбитах вокруг богатых планет. И те, и другие логически замыкали «пищевую цепочку», от которой кормились миллионы: архитекторы и строители яхт, создатели всевозможных примочек для красиво обставленных романтических путешествий по ближнему космосу и многие-многие другие. Если у тебя есть деньги и ты скучаешь от безделья, почему бы не выйти на роскошной яхте и не получить свою долю острых ощущений, о которых потом можно будет рассказывать что-то вроде: «Когда меня взяли в плен стратенинские пираты…» И при этом не забыть красиво склонить голову и затуманить глаза, чтобы добавить романтики.
        Для этой публики пираты были нужны. А чтобы они не поубивали друг друга - ни те, ни другие, как давно было известно охране, не обладали ни особой храбростью, ни умом, - для этой публики выпускалось оружие, вряд ли способное причинить смертельный ущерб - разве что так, нервы пощекотать.
        К слову, если из космопорта выходило судно, пусть даже самое что ни на есть расшикарное, но пассажиры на борту не желали встречаться ни с какими пиратами - скажем, ни предпринимателям, ни торговцам, ни гастролирующим артистам эти острые ощущения были даром не нужны, - команде разрешалось иметь куда более мощное вооружение, и пираты по каким-то своим, конечно же, неофициальным, но очень прочным каналам связи об этом немедленно узнавали. Инцидентов по ошибке не случалось ни разу.
        По сути, это уже являлось традицией, когда на туристическую яхту непременно нападают пираты, собирая дань с публики. Или чьим-то хорошо поставленным бизнесом. С которого, по всей видимости, исправно платились налоги. А потому пукалки производились и поставлялись с завидной регулярностью и никакой тайны собой не представляли.
        В отличие от оружия, представляющего собой смертельную угрозу.
        Именно его, в разных видах и модификациях, предстояло загрузить на корабль, превратив его в грозную машину, не только надежно защищающую экипаж, но и способную атаковать и выиграть битву с самым мощным противником. Создавался настоящий боевой корабль.
        - Как вы себе это представляете? - Бо Коро Риота, Верховный командор императорской эскадры, рвал и метал. - Вы хотите взять на борт гражданский экипаж и дать им боевое оружие? И что, это сразу же сделает их гвардейцами? К тому же преданными императору? Да на этой планете, если я не разучился читать сводки, непрерывно ведутся войны. Они же поубивают друг друга на следующий день после старта! А те, кто останется, - вы уверены, что они не воспользуются нашим же оружием против нас?
        И нельзя сказать, что он был не прав, не так ли?
        Возражения гуманитариев сводились к доверию и человеколюбию. Аргументы замечательные, вот только в условиях внешней угрозы и внутренней оппозиции вряд ли имеют практическую ценность.
        В конце концов, окончательное решение звучало так:
        - Мы должны принять меры безопасности. Рю Дерк Смид, прошу тебя лично подвергнуть ментоскопии каждого, кто хочет подняться на борт. Если возникнет хоть малейшее подозрение, что кандидат может стать источником проблем, он должен остаться на Земле. Пусть думает, что его тело слишком чувствительно к невесомости или что угодно еще, но на борту ему нет места.
        - Слово Верховного лорда. - Дерк склонил голову, принимая поручение.
        - Бо Коро Риота, ты отвечаешь за то, чтобы корабль получил все необходимое вооружение, а также за то, чтобы каждый член команды мог при необходимости им воспользоваться не хуже наших курсантов.
        - Слово Верховного лорда.
        - Погоди, это не все.
        Император сверился с записями, достав из рукава кафы небольшой блокнот. Теперь, когда факт наличия в империи предателей более сомнению не подвергался, одной из мер безопасности стал возврат к архаическим формам записи. К тому же они отлично горели, не оставляя никаких следов, кроме пепла.
        - Да, мой лорд.
        Кроме оружия и обучения землян воинским премудростям Верховному командору вменялось в обязанность сделать все возможное, чтобы экипаж справился с задачей. И, если будет необходимость, в любой момент прийти на помощь - император не готов был вновь потерять сына.
        Вот теперь они предусмотрели все. Осталось воплотить план в жизнь.
        «Вечерние посиделки?» - Влад с Наташей переглянулись.
        Никогда прежде старый, до мозга костей известный и проверенный друг Стефан не изъяснялся столь загадочно. Что уж такого необычного в самых простых вечерних посиделках?
        Правда, им и в самом деле давненько не приходилось просто спокойно посидеть втроем, как говорила Наташа, «за чашкой чая». Владу, безвылазно работающему на строительстве корабля, в этом отношении вообще не позавидуешь.
        Наташа, по крайней мере, побывала в Швейцарии, которую Влад теперь, после Монголии, считал невероятным курортом. Он же все время сидел здесь, в этой продуваемой всеми ветрами степи, и ничего, кроме забора и желтых домиков, не видел. Если, конечно, не считать офисов, лабораторий, мастерских и цехов, где рождался небывалый корабль. Ах да, конечно, еще он видел несметное количество людей, работающих здесь. Все они отличались непостижимым качеством: исчерпав возможности разума, они ложились вечером спать, чтобы утром проснуться с идеями, решающими вчерашнюю задачу. И так на протяжении двух с лишним лет.
        И еще в течение этого времени в поле зрения Влада был шаман, который, по крайней мере, раз в месяц появлялся на базе с визитом дружбы. Иногда он ограничивался простым обходом в сопровождении своего невероятного пса. Но несколько раз он находил переводчика из монголов, и тот, кланяясь, сообщал, что Тендзин-гуай[29 - гуай - вежливая форма обращения к уважаемому человеку] завтра проведет камлание. Или что-нибудь еще, что покажется ему уместным.
        Влад уже привык, что здесь все идет не так, как в остальном мире. Может быть, он попросту слегка одичал…
        А прилетевший вчера Стефан настоятельно желал встретиться со старыми друзьями, не откладывая. Они шли по пустому коридору, взявшись за руки, как в молодости.
        Разумеется, супруги даже не подозревали, какие сомнения одолевали их друга всего несколько дней назад. Они - Стефан, Карло, Еан и Дерк - долго совещались, прежде чем нашли решения. И теперь Стефану предстояло претворить их в жизнь.
        Наташа с Владом удобно устроились в мягких креслах рядом с источавшим дивный аромат чайником, и Стефан рассказал им то, о чем так долго умалчивал.
        Когда он закончил свою историю, воцарилась тишина. Никто не хотел первым задать вопрос, настойчиво вертевшийся на языке: «Почему ты раньше скрывал это?»
        Вопрос буквально висел в воздухе и, даже не заданный, требовал ответа.
        Наташа обиженно отвернулась в сторону.
        Но Стефан молчал.
        - Знаешь, я тебя понимаю. - Влад, вопреки ожиданиям, взял инициативу в свои руки. - Вряд ли я поверил бы, скажи ты тогда про инопланетянина. Я бы решил, что ты головой сильно повредился.
        - А сейчас веришь?
        - Конечно. - Влад кивнул. - Это, в конце концов, выглядит куда более разумным объяснением, чем бубен Тендзина. Хотя бубен тоже очень помогает. Это как-то связано между собой?
        Пришлось признаться, что шаман и, возможно, его пес видят духов.
        - Странно, конечно. Но, если честно, мне куда легче понять, что высокоразвитая цивилизация каким-то непонятным пока для нас путем снабжает нас достижениями науки и техники. Это, по крайней мере, хоть как-то похоже на научный подход.
        Наташа, которой прискучило обижаться, тоже заинтересовалась:
        - А медицинские данные? Это я под диктовку бесплотного духа с далекой планеты писала? Фантастика! Так не бывает. Но, с другой стороны, если никогда прежде никто ничего не слышал и не писал о восстановлении костей методом Шумахера-Мушке, а мы с доктором Очироо как проклятые строчили эти трактаты, то… Выходит, так и было… Ладно! - Очухавшись от неожиданности, она вновь перетянула инициативу на себя. - Если ты сейчас нам все это решил рассказать, то с какой целью? Что случилось?
        Стефан видел, что друзья готовы следовать за ним дальше.
        - Теперь нам нужно решить, кто полетит в большой космос.
        И он рассказал, для чего на самом деле строится корабль.
        - Мы летим не исследовать возможности медицины, а освобождать тело наследного принца, взятое в плен неизвестными врагами, похожими на больших муравьев, - я правильно понял? Мы летим в сказку? - Влад недоверчиво сморщил нос, став похожим на гнома-переростка из диснеевского мультфильма.
        - Боюсь, там нас ждет далеко не сказка.
        - Скажи, пожалуйста… - Это уже вступила Наташа. - Ты от нас чего ждешь? Чтобы мы отказались или согласились?
        - Я от вас жду правды. - Стефан посмотрел ей в глаза. - Не скрою, вы для менякак семья, я привык быть с вами бок о бок. Но я не хочу, чтобы наша личная привязанность хоть в какой-то степени повлияла на ваше решение. Корабль идет в неизвестность. Наши инопланетные наставники сами не очень хорошо знают никто такие эти шорги, ни ту часть галактики, куда нам придется лететь. И, насколько я понимаю, шорги очень опасны и непредсказуемы. Вы должны об этом знать.
        - А если мы откажемся, то твои инопланетные друзья сотрут нашу память?
        - Не знаю. - Стефан вопроса не ожидал. - Об этом мы никогда не говорили.
        - Кстати, а как ты с ними разговариваешь? Я, допустим, могу поговорить?
        - Можете. Вы оба можете.
        Голос раздался во всех трех головах. И Наташа, и Влад - оба подскочили от неожиданности и завертели головами в поисках собеседника. Но в поле зрения никого не оказалось, голос продолжал звучать в голове:
        - Я рю Дерк Смид, один из советников Великого лорда и воспитатель наследного принца. Я понимаю ваши сомнения и потому счел возможным вмешаться в разговор, чтобы ответить на ваши вопросы.
        Дерк не стал говорить, что кроме ответов в его задачу также входит намерение удостовериться, что эти двое вместе и каждый из них в отдельности действительно будут во время полета опорой, а не обузой. И пока они оба ему очень нравились.
        - Кстати, чтобы убрать ваши сомнения, сразу отвечу, что память мы ни в каком случае стирать не будем. Если вдруг окажется, что по какой-то причине вам противопоказан космос, вам, конечно, придется остаться на Земле. Но это не значит, что вы не сможете работать в проекте. А если захотите уйти, то всегда сможете это сделать. У вас на планете ведь тоже принято подписывать соглашение о неразглашении? Этого вполне достаточно.
        Наташа ощутимо расслабилась. Видимо, на какой-то момент ей все-таки стало страшно.
        И неожиданно она залюбопытничала:
        - А как вы выглядите?
        Влад только ахнул, предположив, что невидимый собеседник может оскорбиться, но Дерк тут же «повесил» портрет пожилого человека с седой, коротко стриженной головой и длинными седыми усами, одетого в зеленый полосатый то ли халат, то ли кафтан, перепоясанный зеленым же поясом.
        - Вот, пожалуйста. Уже не такой красивый, как в молодости, - пошутил он.
        Атмосфера окончательно разрядилась.
        - Вы позволите, я осмотрю вас? Надо убедиться, что ваши организмы способны выдержать определенные нагрузки.
        Разумеется, никто не возражал. Наташе, как медику, такая проверка казалась совершенно естественной, и потому супруги, кивнув, замерли в своих креслах, чтобы не мешать осмотру.
        Дерк добросовестно исследовал физическое состояние каждого, а заодно и то, что земляне знали как разум. Уникальный, как отпечатки пальцев, он состоял из полного набора данных, содержащих весь прошлый опыт индивидуума. Ведь человек принимает решения сегодня, руководствуясь не чем иным, как прошлым опытом. И завтра он, вероятнее всего, будет поступать так же. Что он делал в прошлом при наступлении трудных времен? Мобилизовался или растекался, как жидкий кисель по тарелке? Принимал сторону команды или становился волком-одиночкой? Каким он был? Кто он есть? На корабль не должен попасть ни волк-одиночка, ни размазня. И тот, и другой будет опасен. Дерк знал: он не имеет права пропустить ничего, что может подвергнуть угрозе корабль. И он смотрел тщательно и долго.
        - Спасибо, друзья. - Инопланетянин закончил работу. - Вы оба можете лететь.
        Супруги вздохнули с видимым облегчением. Стефан только сейчас обнаружил, что все это время они, оказывается, держались за руки.
        - Наташа, - продолжил Дерк. - Вы летите в качестве врача. Поэтому приготовьтесь к тому, что по каждому члену экипажа я дам вам отдельную инструкцию, как поддерживать его в условиях дальнего космоса.
        - Конечно. - Она энергично кивнула.
        - Влад, в каком качестве летите вы?
        - Я вообще-то пилот… - начал тот, но Стефан его перебил:
        - Даже не думай, что я тебе позволю спрятаться за баранку - или что там есть у корабля. Ты первый помощник - и никак иначе!
        Тот покорно пожал плечами: помощник так помощник - и в свою очередь задал вопрос:
        - Скажите, господин Смид, а как мы, собственно, полетим? Мы же не умеем управлять кораблем. Как с этим вопросом?
        - О, с этим проблем не должно быть. На орбиту вас выведет электронный навигатор. С собой в «рюкзаке» у вас уже должен быть почти готовый челнок-разведчик. Это маленькое судно, которое одновременно может быть и спасательной шлюпкой, и разведчиком, и почтовой каретой. Пока на орбите экипаж будет собирать корабль, вы по очереди сможете отрабатывать навыки на этом маленьком челноке. Потом он полетит с вами как часть снаряжения. Управление одинаково и за исключением мелких деталей ничем не различается. У Еана есть опыт, он вас сможет натренировать.
        - Кто? - Влад вопросительно посмотрел на друга.
        - Еан. Это тот самый наследный принц, у которого отняли тело, - пояснил Стефан. - Он был капитаном боевого корабля, а потом, когда все погибли, случайно наткнулся на меня и помог мне выкарабкаться.
        - Так он летит с нами? А, тогда понятно.
        Дерк поймал мысль и «повесил» для общего обозрения ее в виде картинки: маленький мультяшный человечек, то мелькающий, как облачко, среди вполне осязаемых членов экипажа, то, как молния, летающий на родную планету, чтобы посмотреть на карту звездного неба.
        - Я правильно изобразил? - вежливо спросил он с явной улыбкой.
        Влад кивнул.
        - На самом деле почти так и будет. Только Еану не придется мчаться через весь космос и обратно. В вашем корабле будет космоком. - Дерк показал систему связи. - Но при необходимости Еану, конечно, придется лететь лично. Я верно понимаю, мой мальчик, ведь полетишь?
        - Здравствуйте. - В разговор вступил еще один собеседник. - Конечно, учитель! Куда же я денусь? Да, я Еан, - представился он.
        Так начала формироваться команда.
        - А сколько человек должно быть на борту? - Стефан никак не мог добиться ответа на этот вопрос.
        Дерк крайне придирчиво относился к подбору персонала, некоторых отбраковывая сразу, а иногда тратя по несколько часов на кандидата.
        Отбор проводился очень даже по-взрослому.
        - Так все-таки сколько?
        - Пока я тебе ответить не могу. Ресурсы корабля допускают, что на борту может находиться от трех до ста человек. Вес и габаритыв дальнем космосе не имеют значения. Количество не так важно, как качество. Ты должен понять главное: вы летите туда, где пока не был никто из нас. Я имею ввиду, что там никогда не было ни землян, ни алеотов. Мы, Амагеро, даем вам - вашей команде - все, что у нас есть, самые новейшие достижения нашей цивилизации. Фактически вы - боевой кулак в броне, которую для вас сковали мы. Я не знаю, какого размера должен быть этот кулак. Я знаю, какой силы и крепости он должен быть, чтобы пробить оборону врага и достичь победы. Я знаю, что команда, как кулак, должна работать слаженно. И на каждого члена команды я смотрю только с одной позиции: усилит он команду или ослабит. Удивительная вещь: я заметил, что каждый землянин по-своему уникален. У вас даже близнецы имеют совершенно различные ментальные характеристики и способности. Моя обязанность - собрать непобедимую команду, в которой талант каждого работает на ее усиление. А сколько вас получится, пока сказать не могу.
        И отбор продолжался.
        Одним из первых получил пропуск на борт и ошеломляющий набор информации Микаэль. Акира с Сайдой - за время работы в проекте они успели пожениться, причем обряд проводил не кто иной, как Тендзин - тоже присоединились к команде. Люка и пан Войта тоже пополнили счет.
        Больше всех Стефана поразил Ханс. Почему-то все были уверены, что начальник охраны останется на Земле - уж больно много у него работы. Но нет, долговязый немец безапелляционно заявил о своем праве взойти на борт. Более того, на базу он прилетел не один, а вместе с одной из студенток-интернов, прибывшей аж из самой Мексики, Тересой Диас. Очень интересно они смотрелись вместе: длинный, уходящий куда-то вверх белобрысый мужчина и невысокая ширококостная смуглая девушка с орлиным индейским профилем. Более разных людей сложно было себе представить, однако, похоже, их самих это несходство нисколько не тяготило.
        - И когда ты успел? - Стефан где-то даже с завистью хлопнул друга по плечу.
        - Неважно, когда. Важно, что успел. - Ханс лучился счастьем. - Имей в виду, без Тересы я не полечу. Но если она подойдет, ты как капитан будешь нас венчать.
        - Я? - Шумахеру такая мысль и в голову не приходила.
        - Разумеется. Капитан имеет право проводить все необходимые обряды и ритуалы, в том числе и свадебный. Кстати, если вдруг у нас или, например, у Акиры с Сайдой родится ребенок, ты должен будешь провести обряд наречения.
        И довольный Ханс удалился, оставив капитана растерянно соображать, каким это, интересно, образом он будет проводить наречение ребенка Акиры и Сайды. По какому, интересно, обряду это нужно делать?
        «Тьфу-тьфу-тьфу, - сплюнул он про себя. - Мы собираемся к черту в пекло, и мало того, что эти ненормальные тащат с собой женщин - они еще и детей собираются в дороге заводить». Где-то в глубине души ему хотелось, чтобы Дерк Тересу забраковал.
        Однако все пошло совсем не так, как ожидалось. Девушка, приглашенная на собеседование, начала с того, что, войдя в кабинет, поздоровалась и сказала:
        - Простите, синьоры, я не знаю, как к вам обращаться.
        - Стефан Шумахер, - глупо представился Стефан, решив, что девушка от волнения забыла его имя.
        - Конечно, синьор Шумахер, я это знаю. Я имела в виду двух синьоров, которые присутствуют здесь и слышат наш разговор, старого и молодого.
        - Меня называют рю Дерк Смид, а молодого - лорд Еан рю дэ Гилет.
        - Очень приятно. А какое несчастье постигло вас, что вы оба не имеете тел?
        Стефан, забыв обо всех правилах вежливости, чесал в затылке, пока оба инопланетянина общались с девушкой, рассказывая ей всю историю. У нее не возникло никакого замешательства или недоверия - она попросту от природы имела способность видеть незримое. Надо ли говорить, что Тереса Диас немедленно стала членом команды?
        «М-да, кажется, все-таки придется подготовиться и провести венчание, - подумал капитан. - Надо будет взять на борт Библию - или что там необходимо».
        Но, к счастью, на борт попросился и капеллан: брат Тересы Диего Диас окончил католическую семинарию. Диего свободно говорил на пяти языках и тоже видел духов.
        Через несколько недель отбор завершился. В экипаже числились семьдесят три человека. К большому облегчению Стефана, вся гоночная команда в полном составе, к тому же дополненная Сайдой и Тересой, получила допуск.
        Руди - Рудольф Вебер, одноклассник Стефана и Бруно, специально для такого дела уволившийся из KLM, тоже получил допуск. К тому же экипаж единодушно сошелся во мнении, что лететь со штурманом на борту, пусть даже земным, намного спокойнее.
        Остальные - те, кто хотел, но не смог пройти отбор - получили лично от Карло предложение работать в концерне: новая компания имела пока сотни вакантных мест в разных частях мира, планировалось создание новых госпиталей и учебных центров.
        Теперь, когда наступила ясность, снова, как и все время с момента рождения проекта, пришлось поднажать. Команда ежедневно занималась обучением и тренировками, а остальные в спешном порядке заканчивали комплектацию «рюкзака» для корабля.
        Срок старта с каждым днем приближался.
        Питер Ланге, взявший себе в помощь еще пятерых юристов, трудился изо всех сил, стараясь как можно скорее завершить все формальности, связанные с полетом. Международному экипажу требовались всевозможные разрешения от самых разных правительств планеты.
        - Да, насколько проще все-таки у нас в империи, - вздыхал Еан, едва возникала какая-либо новая бюрократическая препона.
        К счастью, Питер свое дело знал.
        Остальным тоже скучать не приходилось.
        Ханс, например, помимо собственных тренировок, натаскивал своего преемника, передавая ему пост начальника охраны. Пан Войта часами отрабатывал с Бруно всевозможные способы и приемы связи, осваивая новый космоком, который ни за что не желал работать в условиях Земли, и требовалась изощренная виртуозность, чтобы представить, как придется поддерживать связь.
        В общем, скучать не приходилось никому.
        Кто-то, вероятно, с большого недосыпа пустил шутку про тибетских монахов. Диалог, звучавший примерно так: «Давай отдохнем». - «В следующей жизни отдохнем». - «Да, в прошлой жизни ты тоже так говорил…» - цитировали направо и налево, дружно покатываясь со смеху. Об отдыхе, похоже, и в следующей жизни можно было только мечтать.
        И вот день Х наступил.
        Проститься приехали все.
        Стефан обнимал плачущих родителей, Карло, Бруно, Агнешку…
        - Когда вас ждать обратно? - Мама сквозь слезы добивалась ответа на вопрос, а он не знал, как ответить.
        В конце концов, слова нашлись сами:
        - Я не знаю, когда точно мы вернемся. Я знаю другое: мы прорвемся через неизвестность, мы сделаем то, что должны, и победим там, где до нас никому это не удавалось. И мы вернемся с победой. И принесем бессмертие. Это так же точно, как то, что завтра будет новый день. Мы не прощаемся - мы говорим «до свидания».
        Они вошли в корабль.
        Команда заняла места и пристегнулась.
        Стефан нажал кнопку, и корабль, задрожав, окутавшись паром и наполнив воздух грозным рокотом, медленно, но неудержимо поднялся в небо, чтобы растаять вдали, унося экипаж и «рюкзак», в котором было все для победы.
        А над космодромом еще долго звучали слова, записанные каким-то расторопным журналистом:
        - Мы не прощаемся - мы говорим «до свидания»…
        notes
        Примечания
        1
        Кэтчер (англ. catcher - ловец.) - игровая позиция в бейсболе и софтболе, принимает мяч, поданный питчером
        2
        «бо» (кит. ?) - «военачальник», «правитель области»
        3
        «спаситель», итал.
        4
        «Спасибо Деве Марии и Иисусу», итал.
        5
        капитан - глава «команды», местного подразделения мафии, итал.
        6
        «Доброе утро», итал.
        7
        «Прекрасно», итал.
        8
        «Понятно», итал.
        9
        «ради Христа», итал.
        10
        «До свидания, мой друг Еан», итал.
        11
        «Слава деве Марии!», итал.
        12
        Koninklijke Luchtvaart Maatschappij (гол.), Королевская авиационная компания - голландская авиакомпания
        13
        «Доброе утро, друзья», итал.
        14
        Гахан - дикое животное, отличающееся особо крупными клыками и необузданным нравом. Почуяв опасность, нападает первым и будет биться, пока не победит либо не будет убит охотником. Водится на планете Стрибека, где является ритуальным зверем. Только победивший гахана считается достигшим статуса воина. Гаханов также разводят в условиях, близких к естественным, в специальных охотничьих заповедниках.
        15
        планета спутник Амагеро
        16
        Традиционная форма пожелания успеха, родилась в период развития полетов на искусственном крыле - одного из самых удачных решений в области аэродинамики. Полет на крыле как вид спорта до сих пор является традиционным на многих планетах империи.
        17
        «Робкие дети гор и холмов» - название для трусов, сбежавших с поля боя и укрывшихся в труднодоступных местах со сложным ландшафтом.
        18
        Милосердная дева - одна из ключевых фигур пантеона одного из древних культов метрополии
        19
        службы охраны порядка
        20
        шифу - обращение к профессионалу, шифе - множественное число
        21
        Как поживаете, господин Тендзин? - монгольская форма приветствия.
        22
        «Да», монг.
        23
        ритуал, сопровождающийся пением и ударами в бубен, во время которого шаман, приходящий в экстатическое состояние, общается с духами
        24
        The center cell regeneration research - Центр исследований регенерации клеток
        25
        кайзеровский (императорский) омлет
        26
        «rossi» (итал.) - рыжий
        27
        Augustiner Helles - мюнхенское светлое пиво
        28
        «Времена года»
        29
        гуай - вежливая форма обращения к уважаемому человеку