Зерно магии Агаша Колч
  Вот скажите, откуда старикам знать, как надо жить? Заветы, традиции… всё это пыль веков, а значит мусор. Кому такое надо? Уж точно не юной баронессе Элии дю Лесстион. Зачем трудиться без отдыха, сберегать нажитое, чинить фамильные реликвии? Ведь можно и нужно жить по-другому! Весело, щедро, ярко.
  Жаль только, что за несдержанность не получит она теперь самого ценного подарка, какой только может быть. Но и это не беда. Догнать дарителя, извиниться, объяснить, упросить. А то, что для этого придётся из дома сбежать - так родители обязательно простят, когда с победой вернётся. Только вернётся ли?
  Книга о поиске себя, но без лишней философии; об отношении к окружающему миру, но без нравоучений; о любви и дружбе, но без розовых соплей. И, конечно, немного бытового фэнтези - куда я без него?
  Зерно магии
  Часть первая Зерно магии Глава 1
  Восстановление семейной реликвии - дело непростое.
  Сначала шпалеру со всем тщанием и аккуратностью необходимо снять со стены и расстелить на предварительно тщательно отмытом и полностью просушенном полу.
  - После того - Элия, не крутись и запоминай, что я тебе говорю! - следует едва влажной холстиной, мягко прикладывая её к поверхности ковра, собрать скопившуюся пыль. - Мать каждый пункт отчитывала как натвердо заученную молитву.
  - Матушка, я всё-всё помню, - заверила девушка и, набрав в грудь воздуха, затараторила: - Для сбора пыли следует брать правильную ткань. Она не должна быть новой и грубой, дабы не повредить старинные нити, но и излишне ветхой быть не должна, чтобы не остались на святыне рода чужеродные частички.
  Сказав это, страдалица взглянула на мать, ожидая одобрения. Та, хоть и хмуро, но кивнула - да, верно, и, словно не поверив тому, что дочь помнит наставление, продолжила:
  - Только после того, как шпалера просохнет, можно начинать осмотр и ремонт повреждённых участков.
  «О-о-о-о!» - мысленно простонала Элия и хотела было закатить глаза к потемневшему от времени потолку, но перечить матери не посмела. Единственное, что позволила себе, - недовольно вздохнуть, да и то постаралась сделать незаметно, когда вдевала в иглу новую нить.
  Матушка происходила из древнего рода горных воителей, а у них вся жизнь по регламенту, уставу и предписанию. И в службе ратной, и в семье. Сказано, что речь старшего ни словом, ни вздохом перебить нельзя, - тому и следуй. Понятное дело, не пошлёт, как провинившегося новобранца на конюшню под плеть, но день, а то и декаду, испортить сможет. Отправит, к примеру, как в прошлый раз, с работницами траву по склонам серпом косить или на кухню крупы перебирать, а то и вовсе с новорожденными драками нянчиться.
  Вспомнив о драках, девушка едва удержалась, чтобы плечами не передёрнуть. Послал же Небесный Наставник напасть на их род! И отчего старшие их благом считают? Неужто не видят, что уже стали рабами тварей мерзких?
  Словно подтверждая эти мысли, в открытое окно ворвался жуткий, оглушающий рык, переходящий в вой.
  - Всё, не могу больше! - Элия решительно воткнула иглу в угол ковра, лежащего на коленях. - Матушка, я больше не в силах это терпеть. Умоляю, позволь мне уехать… Да хоть к сестрице Лизии погостить.
  - Лизии сейчас не до тебя - третьи роды за пять лет не шутка. Хоть молодая и здоровьем крепкая, но гости ей сейчас в доме ни к чему. И дорогой охранять тебя некому - заняты все. Потерпи, дочь, недолго осталось, - взглянув на окно, ответила чеза Далия.
  Брачные игры драков тихими не назовёшь. Но предложить самцу и его избраннице найти другое место для спаривания нельзя. Никто не знает, как они могут отреагировать. Вдруг оскорбятся, обидятся и разорвут многовековую дружбу одним днём. И это тогда, когда…
  С улицы вновь раздался торжествующий вопль Дара-драка, самого крупного из всей стаи, обитающей в ближайших горах. Отчего он выбрал местом для своих любовных игрищ двор замка, никто сказать не может. Добро хоть другие самцы на место, избранное вождём, не претендуют и уводят своих подруг кто в пещеры, укрытые в горах, кто на цветущие пастбища плоскогорий, иные и вовсе улетают на пустынные морские берега. Случается такое нечасто. Приблизительно раз в десять-пятнадцать лет сотрясаются стены крепости от мощного рыка.
  Драки долгоживущие. Продолжительность их жизни колеблется от двухсот пятидесяти до четырёхсот лет. Потому откладывать яйца ежегодно потребности нет. Но когда наступает пора, то всё живое в округе попадает под влияние страсти, исходящей от влюблённой пары. Не спрятаться от этого, не скрыться. Уехать разве, как того дочь хочет, но уже поздно.
  «Должно быть, на следующий год население замка и окрестных деревень значительно увеличится. Под влиянием страсти драков отказывают самые сильные снадобья и артефакты, спасающие от нежелательной беременности в обычные дни», - сдерживая улыбку, подумала чейза Далия и сквозь опущенные на вышивку ресницы взглянула на дочь.
  Девушка юна и невинна, потому и не понимает причины своего раздражения, а вот хозяйка замка уже дважды попадала под это мощное воздействие. После первого раза родилась Лизия, а после второго Элия. Сыновья были зачаты в пристойной обстановке супружеской спальни, а дочери… Вспомнив неистовство лорда Ровка в те дни, женщине пришлось призвать всю свою выдержку и самообладание, чтобы унять дрожь в руках и ниже склониться к работе, желая скрыть от дочери внезапный румянец, опаливший щёки.
  Желая успокоить мысли и отвлечь дочь, чейза Далия продолжила декламировать наказ по ремонту святыни рода:
  - Нити, пригодные для восстановления утраченной вышивки, не должны быть куплены или свиты служанками. Только женщины рода могут вкладывать в них свою силу, дар и любовь. И должно тем нитям быть тонкими да ровными, что будет свидетельствовать о благости намерений потомков по отношению к почившим предкам, оставившим наказы и заветы. Окрашивать же…
  - Матушка, какие заветы?! - на Элию слова старой заповеди возымели не успокаивающее воздействие, а, напротив, окончательно вывели из себя, и она, забыв о почтении и грозящем наказании, решила высказать всё, что накипело за последние дни. - Неужели не понятно вам всем, что наставления эти давно уже изжили себя? Когда наконец все поймут, что штопать старую тряпку глупо? Проще новую вышить или выткать, забросив эту на чердак. Больше никто не живёт так, как триста лет назад. Всё изменилось: дома, одежда, оружие. Ты видела, как обустроены дома у лордов внизу в долинах? Светлые, тёплые, лёгкие, как сказочные дворцы. А мы мёрзнем в этом вонючем замке круглый год. В самую жару под меховыми одеялами спать приходится. - В окно влетело нежно-удовлетворённое ворчание Дара-драка, что окончательно взбесило девушку. - Ещё твари эти! Почему, матушка, скажи, почему мы должны опекать и воспитывать их уб…
  Закончить монолог Элия не успела. В комнате вдруг потемнело оттого, что кто-то заслонил свет с той стороны. Женщины посмотрели в сторону окна и увидели в проёме глаз пристально рассматривающего помещение драка. Чеза Далия вскочила и поясно поклонилась ему. А когда скосила глаза на дочь, желая убедиться в её правильном проявлении почтения к гостю, то едва не рухнула на пол. Девушка мало того что не мигая смотрела в золотой глаз, но ещё и голову задрала, горделиво сложив руки на груди.
  Женщины моргнуть не успели, а уже всё как прежде. В окно светит яркое весеннее солнце, со двора доносятся звуки возни драков, но всё перевернулось не только в сердце чейзы Далии, но и в их пусть неспокойной, но отлаженной жизни.
  - Что же ты наделала, глупая? - едва смогла выговорить побледневшими губами женщина, обессиленно опускаясь на пол. - Что же ты наделала…
  Элия, спустив пар и глядя на непривычное поведение матери, разом присмирела и стала судорожно вдевать новую нитку в игольное ушко. Вот только непонятно отчего дрожащие руки не позволяли это сделать.
  - Не боюсь, не боюсь, не боюсь… - беззвучно шевеля губами, убеждала себя девушка. - Не хочу стать такой, как мать, не хочу быть такой, как Лизия. Выйти замуж за кого укажут, нарожать выводок детей и всю жизнь склонять голову перед старшими. Почему Вики, Тэку и Рику можно идти куда захочешь, говорить, что думаешь, а мне слова без позволения сказать нельзя? Не буду больше такой. Не боюсь! Не боюсь! Не боюсь!
  Элия впервые, пусть и шёпотом, озвучила крамольные мысли, поселившиеся не так давно в её голове. От этого непонятный холодок то и дело пробегал по спине, а пальцы на руках и вовсе заледенели. Вдруг, вспомнив, что она не одна, отвлеклась от внутреннего монолога и покосилась на мать, по-прежнему коленопреклонённую, на холодном полу башни. Приложив сцепленные в замок пальцы ко лбу, закрыв глаза, она горячо молила:
  - Великий Небесный Наставник, твоя мудрость безгранична, твоя милость бесконечна. Вразуми чад своих, поделись толикой знаний, дай знак, как избежать страшного. Не о себе молю, Всеведущий, о детях своих заклинаю.
  Девушку горячая молитва матери не только не тронула, но разозлила ещё больше. О чём молить того, кто спокойно взирает с небес на её несчастную долю? Как можно жить в крепости, прилепившейся так высоко в горах, что над головами обитателей были только вершины, круглый год покрытые сверкающими на солнце ледяными пиками? Как жить без роз, мягкой зелёной травки и милых птичьих трелей, о которых пишут поэты в своих балладах? Как круглый год носить толстые шерстяные чулки и меховые жилеты, чтобы не застудить грудь и ноги? Ещё и тварей мерзких терпеть.
  - Не хочу! Не хочу! Не хочу больше так жить! - с силой зажмурив глаза, чтобы удержать слёзы, и сжав кулаки, чтобы не закричать, про себя твердила Элия. - Вот о чём молиться надо…
  Звук тяжёлых быстрых шагов, эхом донёсся с лестницы и прервал оба обращения к Всевышнему. Чеза Далия поднялась с колен, достала из замысловато расшитого бисером поясного кошеля тонкий платок, промокнула слёзы, последний раз коротко всхлипнула и замерла, опустив очи долу. При этом она ни разу не взглянула на дочь.
  Элия же напротив напряглась, закусила губу и по-змеиному сузив глаза уставилась на дверь. Она явно готовилась к нападению и была готова к защите.
  Глава 2
  Почти все двери в замке были сделаны из редкой древесины невероятной прочности. Доски, напиленные из стволов старых дубов, срубленных по особому разрешению верховного жреца друидов, особым образом укладывали на хранение в глубокой соляной пещере. Вход запечатывали, и воздух не мог свободно проникать к древесине, предотвращая гниение. Долгие пятьдесят лет выдерживались доски в темноте, насыщаясь солеными парами, набираясь железной крепости и устойчивости к огню.
  Изделия из такой древесины стоили баснословно дорого, и никогда бы небогатым горным баронам не заполучить в свой замок столь ценный материал, если бы не счастливая случайность. Когда и кто из предков сделал закладку и почему забыл о ней, так и не узнали, хотя просмотрели хроники за последние двести лет. Может быть, деревья были срублены без благословления или погиб тот, кто устраивал тайник, не успев передать координаты места его нахождения доверенным людям - главное, что пролежали те доски в закрытой пещере не менее двухсот лет, и это сделало их невероятно крепкими и безумно дорогими.
  Нашлась пещера случайно, когда очередной обвал, часто случающийся в горах, обнажил склон и открыл лаз в горе. Долго решали, как поступить с найденным богатством. Казалось, что самым разумным было бы продать древесину и на вырученные деньги отремонтировать обветшавшие стены и подвесной мост, купить новых овец и коз, справить достойное приданое дочерям и оплатить учёбу сыновьям.
  Но Небесный Наставник не бывает щедр наполовину. В тот же год глава рода встретился с драком, и в обновлённом замке появились ворота и двери в значимые покои из древесины, которую невозможно разрубить, сжечь или выбить тараном.
  Только благодаря этому дверь сейчас не болталась на одной петле и не разлетелась на щепы, не в силах выдержать эмоции чейза Салида, смерчем ворвавшегося в комнату для рукоделий Женской башни замка. Дверь всего-то грохнулась о стену, выбив из камня несколько мелких осколков, что упали к ногам разъярённого лорда.
  - Что вы натворили? - эхом заметался громоподобный рык в небольшом помещении. - Я приказал сидеть тихо. Кто из вас приманил драка? Я жду ответа, чейза Далия.
  И он действительно ждал. Ждал, несмотря на то, что внутри всё клокотало и готово было излиться справедливым гневом на головы супруги и дочери. Но жена, опустив голову, молчала. Мазнув по ней взглядом, чейз Салид встретился глазами с настороженно-жёстким взором Элии.
  В первое мгновение барон даже опешил. Не может его нежная девочка, воспитанная женой в вековых традициях горных воителей, так смотреть на отца. Такой взгляд он видел только на охоте у загнанных в ловушку хищных зверей, которым некуда было отступать, но и смиренно ждать смерти они не желали. Оскал и взгляд, говорящий о том, что даже если предстоит умереть сейчас, покорности ждать не следует.
  - Дочь? - чейз Салид попытался понять, что происходит.
  - Лорд отец… - Элия опустила глаза, присела в почтительном книксене, мгновенно превращаясь в прежнюю, привычную девушку. Нежную и покорную.
  - Что здесь случилось? - повторно прозвучал вопрос, вот только не был он больше наполнен прежней яростью.
  Усталость, разочарование и даже смятение послышалось в голосе горного лорда. Элия подумала, что отцу неважен ответ. Казалось, спрашивает он только для того, чтобы хоть что-то сказать, лишь бы избавиться от напряжённой тишины, повисшей в комнате.
  Но вместо ответа прозвучал ещё один вопрос.
  - Договор расторгнут? - голос чейзы Далии был едва слышен.
  - Не знаю. Они улетели не простившись, - с глубоким вздохом ответил супруге лорд, тяжело опускаясь на лавку, стоящую под окном.
  Оттого, что свет был за спиной, выражение лица в тени стало неразличимо. Как теперь понять, стоит ли продолжать разговор или лучше подождать, когда барон успокоится? Да и о чём теперь говорить? Чейз Салид первым нарушил тишину.
  - Когда мой прапрадед во время охоты нашёл в горах детёныша драка, спас от холодной и голодной смерти, вылечил ему крыло, а потом вернул в стаю, тогдашний вожак щедро наградил барона. В замок доставили столько золота, сколько весил спасённый детёныш. Тогда же было заключено соглашение… Договор. В замке подращивают слабых малышей драков, принимают взрослых на лечение или ещё по какой надобности. Ящеры платят самородками, найденными в горах. Через двести лет безупречного сотрудничества, людской выдержки и сдержанности наш род получает зерно магии.
  Элия с первых слов поняла, что рассказ отца адресован ей, потому слушала затаив дыхание, дабы не пропустить ни одного слова. Она даже наклонилась к рассказчику, но последняя фраза словно оттолкнула её.
  Отступив на несколько шагов, девушка в защитном жесте выставила вперёд ладони.
  - Нет! - из мгновенно пересохшего горла вырвался хриплый возглас. - Такого не может быть. Зерно магии лишь миф, сказка, легенда… Враки всё это.
  - Теперь уже да. - Свет из окна по-прежнему слепил глаза, и согласный кивок головы, склонённой к сцепленным в замок на коленях рукам, больше угадывался, чем был увиден девушкой. - Род не выдержал испытания, и нам… Нет - тебе, Элия, никогда не стать чародейкой. Потому что именно ты должна была изменить родовой статус.
  Чейз Салид поднял голову, посмотрел на дочь. Во взгляде не было злости или упрёка, но столько… презрения?… что девушка не выдержала и попятилась к выходу. Ещё через несколько секунд её легкие шаги прошуршали по ступеням, ведущим на этаж, отведённый дочерям владетеля замка.
  - И что теперь? - голос чейзы Далии был холоден, как ветер, дующий с ледяных вершин.
  - Жизнь покажет, - в тон ей ответил супруг и вышел из комнаты.
  Глава 3
  Вряд ли был в землях Объединённых Герцогств хоть один взрослый человек, не знавший о зерне магии. Кто-то считал, будто это сказка - старая, пришедшая из таких седых времён, что не найти корней у сей побасенки. Кто-то говорил об этом как о старой мудрой легенде, в которой много потаённого смысла, доступного далеко не каждому, и зерно в ней являлось символом чего-то желанного, хоть и несбыточного. Но были и такие, кто просто верил в чудо. Верил безоговорочно, как в милость Небесного Наставника. Некоторые и вовсе были готовы свидетельствовать, что знают тех, кто приобщился.
  И, пожалуй, это знание могло быть единственным, что как-то объединяло четыре вольные приморские провинции, если бы не нашествие Воинства из-за Океана, невольно сдружившее народы герцогств. Известно всем, что общая беда крепче самого качественного раствора, замешанного на белках свежайших яиц.
  Уже и нашествие бесславно закончилось - не смогло Воинство ни покорить новые земли, ни домой вернуться, и сгнили обгоревшие остовы поверженных лодий захватчиков с хищными мордами на носах; уже в семьях породнившихся лордов и простых людей народились внуки - но волей Небесного Наставника сложившийся альянс процветает, с каждым годом укрепляя содружество.
  Соправители в любой сложной ситуации обращались к Уставу, проверенному годами, - в нём были рассмотрены и описаны все возможные нюансы правления и предусмотрено всё, что может случиться в столь нелёгком деле, как руководство альянсом.
  К слову сказать, совершенным или идеальным союз не был. Случались и баронские распри из-за пяди земли на заболоченной луговине или овцы, по дурости забредшей в соседские посевы. Бывало, шайки разбойничьи на дорогах появлялись, желая за счёт других поправить собственное благополучие. Решать задачи приходилось тому из герцогов, на чей семилетний период правления приходились невзгоды. Конечно же, в той или иной мере доставалось каждому, если не от людей, то от природы. Потопы и засуха, чёрная хворь, внезапно опустевшие прибрежные воды или падёж скота - все эти испытания, к несчастью жителей Объединённых Герцогств, не миновали их.
  Но что бы ни случалось, люди продолжали верить в лучшее и легенду о зерне магии рассказывали детям и внукам как самую прекрасную и добрую сказку. Многие толком и не знали, в чём суть несбыточного блага, но втайне надеялись - когда повезёт, сумеют разобраться с даром капризницы Судьбы, не задумываясь о том, что не в каждой почве зерно всходы даёт.
  Конечно же, не об этом думала Элия, вернувшись в свою комнату. Ошарашенная неожиданным известием, что только она и никто другой стала причиной разрыва договора, девушка бросилась на постель. Именно так переживали душевные потрясения героини прочитанных ею романов. Зарывались с головой в подушки и рыдали. Но лёжа страдать было неудобно. Бурлящий гнев - неужели нельзя было рассказать о договоре раньше? - заставил вскочить. Можно было бы пометаться по комнате, но она была так мала, что существовала опасность в эмоциональном порыве удариться об угол сундука или тяжёлого стула.
  Жилые комнаты горного замка обустроены так, чтобы как можно меньше тратить дров на поддержание и сохранение драгоценного в этих краях тепла. Окна с наступлением осени до тёплых весенних дней закрываются толстыми проконопаченными ставнями, через которые не то что ветер, но даже лучик света не проникает. Элия ненавидела зимние месяцы. Ей казалось, что её заточили в башне, где и пройдут лучшие годы жизни.
  Сейчас окна были открыты, и в них проникал розовый свет заходящего светила. В те дни, когда в предзакатные часы она бывала в своей комнате, девушка любовалась волшебным преображением помещения. Обычная унылая каморка с серыми стенами, серыми шкурами, тёмной древесиной мебели вдруг на несколько коротких минут превращалась в настоящий девичий альков нежного розового цвета.
  «Ах, если бы драки подарили мне зерно магии, я бы смогла жить на равнине или превратить наш замок в прекрасный белоснежный дворец с высокими потолками, огромными окнами и тёплыми полами», - мечтала девушка, глядя на закат. Но тут на светило набежала тучка, и Элия мгновенно вспомнила, что договор расторгнут и никогда ей не владеть величайшей ценностью Объединённых Герцогств.
  Глаза вновь наполнились слезами, смазывая цвет последних лучей. И вдруг девушка тряхнула головой и вскочила на ноги. Если она виновата в том, что род лишился драгоценного дара, то она и исправит свою ошибку: найдёт драконов и сделает всё, что они прикажут, для того, чтобы заслужить прощение.
  Приоткрыв дверь, Элия приложилась ухом к щели и стала вслушиваться в тишину башни. Но безмолвие было такое, будто никого в целом свете не осталось. Не было слышно ни разговоров, ни шагов. Даже повизгивания юных драков из конюшен, переделанных под ясли, не доносились до чуткого слуха девушки. Выждав ещё несколько минут, она выскользнула из комнаты.
  Для того, чтобы выполнить задуманное, следует разжиться мужской одеждой. Можно уйти и в том, что сейчас надето, но ночью в горах удобнее ходить в штанах и короткой куртке, а не цепляться мокрыми подолами платья и нижних юбок за кусты и камни. Где взять необходимое, дочь рачительной хозяйки замка знала.
  Чейза Далия каждые полгода проводила тщательную проверку одежды, тканей и мехов, хранившихся в холодных кладовых башни.
  - Чтобы не завелась коварная плесень и не появился мерзкий запах застарелой сырости, чтобы прожорливая моль не навредила припасам, бережливая владетельница обязана следить за скарбом, даже если им сейчас никто не пользуется. В семье могут родиться дети или появится надобность одарить кого-то из вассалов. Зачем тратить золото на новое, когда можно достать из сундуков годное?
  Наставляя дочь, чейза Далия не забывала внимательно следить за тем, как служанки перебирают вещи, выносят их в галерею и развешивают на специально установленных по такому случаю многоярусных деревянных к?злах для проветривания. Летом запасы просушивали на солнце, зимой промораживали на леденящем душу ветру. Каждый раз леди замка отслеживала, добросовестно ли вытряхивают из сундуков использованные травы, отгоняющие вредителей, и тщательно ли окуривают крепкие короба для пущей сохранности. Проверяя охапки лаванды, полыни, бессмертника - свежих, если дело было летом, или сухих, если осмотр выпадал на зиму, - матушка с упорством фанатика перечисляла ароматы каких трав отпугивают насекомых, способных навредить тканям и древесине.
  Элия никогда не понимала этих бессмысленных действий, отвлекающих от чтения новых романов. Их род имеет немалый достаток. Зачем хранить старьё, когда можно достать из хранилища золото и купить новые ткани, сшить из них яркие и лёгкие наряды? Но задавать такие вопросы девушка остерегалась. Матушка с лёгкостью могла завести воспитательную беседу на целый день о пользе бережливости, а в добавок ко всему ещё и сладкого лишить, чтобы слова наставления лучше запомнились.
  Но сегодня Элия благословляла дни, проведённые подле чейзы Далии в кладовых на верхних этажах Женской башни. С каким бы неприятием ни относилась девушка к бесконечной домашней работе, невольно запоминала она и слова матери, и расположение сундуков, и их содержимое. Когда пришла нужда, Элия ни на минуту не задумалась о том, где взять удобные вещи. Она просто знала это и сейчас шла за ними.
  Сундук, наполненный одеждой братьев: штанами, рубахами и куртками, из которых те давно уже выросли, но отлично подходящих девушке, был не заперт, как и сама кладовая. Зачем тратиться на дорогостоящие устройства или охраняющие артефакты, когда в эту часть замка заходили только свои или доверенные слуги, служившие баронам не одну сотню лет? Не зажигая огня - вдруг стражники на стенах заметят и захотят узнать, кто шарится по кладовым, - девушка на ощупь выбрала одежду, завернула всё в тёплый, подбитый мехом плащ и вернулась в комнату.
  Ещё немного, и наступит час совы*. Время, когда даже самые неугомонные и хлопотливые заканчивают дела и ложатся спать. Тогда никто не сможет помешать Элии осуществить намеченное и выполнить долг перед родом.
  *Час совы соответствует двадцати одному часу.
  Глава 4
  Гроза началась внезапно, как всё, что случается в горах. Вдруг выползет из ущелья плотный туман и окутает горы так, что даже по двору, знакомому с детства, ходить страшно - в тумане меняются звуки, исчезают ориентиры, кажется, что расстояние от башни до основного здания замка становится иным. А то налетит ветер. Хорошо, если из долины, с ароматом цветов и трав: согреет лицо и руки, порадует душу воспоминаниями о поездках к сёстрам; но чаще принесёт пронизывающий холод с остроконечных, вечно закованных во льды, безмолвных, мертвых вершин. Обвалы тоже предсказать невозможно - соскользнул с карниза из-под лапы чуткой птицы камушек с орешек величиной, тот пять других на склоне сбил, глядишь, и покатилась безудержная лавина, захватывая на ходу всё больше щебня, земли, снега и застарелого льда, прячущегося в расселинах. Ладно, если на пути стремительного потока не будет каравана, одинокого путника или приютившейся на склоне деревушки, иначе смерть под завалом неизбежна.
  Девушка шла уже больше четырёх часов. Заплечный мешок с запасами еды, сменной одеждой и небольшим кошельком со сбережёнными монетами оттянул непривычные к нагрузкам плечи, уставшие ноги начали спотыкаться, но она упрямо брела вперёд. И вдруг гроза. На горной тропе укрыться негде - ни пещерки, ни щёлочки между утёсами, куда можно было бы забиться и переждать непогоду, закутавшись в плащ. Поэтому, несмотря на измученность, Элия продолжила свой путь. Только ступать стала осторожнее - на мокрых камнях легко поскользнуться и подвернуть, а то и сломать ногу, - да чаще посматривала по сторонам - вдруг все-таки найдётся какое-никакое убежище.
  При свете молнии девушка увидела мост. Значит, шла она быстрее, чем ей казалось. Должно быть, страх подгонял. Обычно до этого моста путники доходили часов за шесть. Поняв, где находится, юная баронесса, собрав остаток сил, ускорила шаг. Там, за мостом, если подняться по пологой дороге, на перешейке между двух скал приютилась небольшая хижина, сложенная из дикого камня и крытая соломой. В этой придорожной лачуге можно отдохнуть и переждать грозу, а если повезёт, то и огонь в очаге развести, чтобы хоть немного согреться. Поспать, конечно же, не удастся - надо постараться уйти от Замка как можно дальше, но девушка мечтала, прежде чем продолжить нелёгкий путь, спокойно перевести дух.
  Как смог вырасти дуб так высоко в горах не изломанным ветрами уродцем, а кряжистым, развесистым и могучим исполином, одним богам ведомо, как и то, откуда он взялся вдалеке от равнинных лесов. Должно быть, птица жёлудь принесла да обронила, а потом не нашла среди травы и камней. Или специально захоронку сделала на зиму долгую и забыла о ней, а по весне семя в рост пошло. Уступ, приютивший дерево, хоть и был не очень большим, но раскинулся так удачно, что почти весь день освещался и согревался солнцем, а от пронизывающего холода ледников, венчающих вершины, надёжно прятался за высокой скалой. Никто не считал сколько десятков, а может, и сотен лет прошло с той весны, когда жёлудь пустился в рост. В горах только погода часто меняется, а камни и утёсы веками занимают свои места, обрастая мхом и лишайниками. Но есть то, что может противостоять любой скале - вода. Она сочится сквозь самые незаметные трещины, скапливается в пещерах, вытекает из-под ледников и снежников, собирается в ручейки и превращается в бурные потоки. Река, несущая свои воды мимо уступа, на котором рос дуб, каждый год подтачивала камни,
меняя русло. И вот уже корни со стороны потока не прячутся больше в уютной темноте почвы, а лишённые опоры, полощутся в ледяных водах реки. С каждым годом всё труднее становится держаться за уступ дубу, и всё больше клонится он над бурным водным потоком.
  Сегодняшняя гроза добила дерево, последними корнями цепляющееся за камни уступа. Поток воды сверху, неистовые волны снизу, порывы ветра, раскачивающие покрытые густой листвой ветви, совместными усилиями свалили великана, обрушив его в реку и освобождая утёс для новых ростков. Обламывая ветви об острые прибрежные утёсы, сдирая кору о подводные камни, неумолимо тащила горная река дуб вниз по течению со скоростью взбесившегося скакуна. Ничто не могло остановить этот таран, даже мост, на который ступила Элия.
  Секунда столь малый отрезок времени, что люди, планируя путь, обычно не берут её в расчёт. Но как же часто секунды влияют на судьбы. Подойди девушка к мосту несколькими секундами позже, смогла бы увидеть, как невероятной силы удар разрушает переход, заодно кардинально меняя её планы. Что бы она сделала? Скорее всего, повернула назад, потому что другой дороги через скалы не знала. Помирилась бы с родителями и через полгода - год по воле отца вышла бы замуж, родила детей и… Может быть, жила бы долго и счастливо или умерла от родовой горячки, производя на свет очередного младенца, и о ней вскоре все забыли. А если бы юная баронесса немного ускорилась и успела пройти через мост до того момента, как обломок некогда могучего дуба, превращённый рекой в орудие разрушения, разбил этот мост, то навряд ли дожила бы до утра. В хижине, где мечтала отдохнуть девушка, на ночёвку расположилась шайка разбойников. Одиннадцать пьяных, не ведающих жалости бандитов, которым во всех четырёх герцогствах обещана страшная казнь и которым нечего терять… Такой доли не пожелаешь и врагу. Но судьба распорядилась так, что
разрушающий удар застал Элию в ту секунду, когда она дошла до середины моста.
  Казалось бы, надёжный, рассчитанный на века настил вдруг дрогнул, сбив девушку с ног, а потом и вовсе рассыпался на множество кусков. Как бы ни пеняла баронесса на невнимание к себе Наставника небесного, но сегодня он был к ней бесконечно милостив. Мало что позволил избежать встречи с пьяными разбойниками, так ещё - помыслом Его и никак иначе - упала беглянка, потерявшая сознание, аккурат бочком меж торчащих острых, словно заточенные колья, обломков ветвей, а не нанизалась на них, как зверь в ловчей яме. Ещё и лямки мешка заплечного запутались в сучьях так, что не в силах теперь бурный поток смыть несчастную с остатков дуба, несущегося по воле горной речки в неведомые дали.
  Где-то там, за сотни миль, ежесекундно ждёт встречи с рекой седой Океан. Хоть и впитывает в себя каждое мгновение все без исключения струи и капли долгожданной возлюбленной своей, но мало ему, и жаждет он большего. Вот и несётся она ему навстречу без устали. В верховье - резвой юной проказливой девчонкой, где местный народ называет её по характеру вздорному - Рэйка. Постепенно, ближе к устью, превращается она в прекрасную, наполненную до краёв живительной влагой, необходимой для всех живущих по берегам, реку. Оттого в низовьях величают неё уважительно - Великая Грэйя.
  Объединённые герцогства расположились на обширном, но малоприветливом Соларимском полуострове, что отделён от основного королевства узким перешейком, перегороженным высоченными горами с труднопроходимыми перевалами. Как и когда разделили полуостров на герцогства, пожалуй, теперь вряд ли упомнить. Кажется, даже в хрониках следов о тех событиях не осталось. Может статься, первые владетели-захватчики полуострова сами себе титулы присвоили, а может, это была жестокая шутка древнего короля - отправить неугодных вассалов подальше с дарованием титулов и земель. Территория не столь большая, чтобы четыре герцогства на ней свободно уместились, значит, передерутся сосланные за власть, как пауки в банке, и некогда будет злоумышлять против сюзерена. Но не передрались, быстро осознав, что в столь суровых условиях жизнь и без войн тяжела. Разошлись по своим новым вотчинам и стали обустраиваться: наделять баронствами приспешников, обязуя их разводить овец, распахивать долины под поля, сады и огороды, строить замки и крепости. Когда враги сторонние нагрянули, то и вовсе объединились, ощетинились, стянув все силы
против захватчиков.
  Выстояли, победили, а вот от королевства помощи не случилось. Слишком малоценным показался удалённый клочок земли тогдашнему королю, чтобы отправлять на подмогу войска. Тогда-то и стали герцоги считать полуостров почти независимым государством. Да, где-то там, за горами и долами, есть король. Канцелярия Его Величества время от времени шлёт из столицы указы, извещая, предписывая, требуя. Вот только гонцы, доставляющие свитки, обвитые золотыми шнурами и облепленные яркими печатями, добирались к адресатам так долго, что смысла исполнять приказ уже не было. Время от времени отправляли с возвращающимся гонцом отчёты о количестве населения, видах на урожай и приплод овец, докладывали о доходах-расходах и обязательно готовили уведомление об обороноспособности полуострова. Смысл сводился к одному: бдим! Налоги? Так всё на содержание приморских крепостей и гарнизонов уходит, на поддержание работы маяков и достойные сборы в обратную дорогу гонцов Его Величества.
  Каждое из Объединённых герцогств считается приморским, ибо каждое имеет выход к Океану. Да только известно всем, что проходы разные бывают. Есть большие, парадные, в которые разом чуть ли не десяток человек пройти может, а есть узкие лазы, через которые едва-едва протиснуться можно. Так и с выходом к Океану в содружестве было: где-то среди скал деревушки рыбачьи ютились, а где-то шумные порты раскинулись.
  Самый простой и доступный путь к Океану - проплыть между герцогствами Адонским и Ожикским по Грэйе. Это если вы хотите попасть в Соларимский залив, откуда можно уплыть на одном из кораблей к желанной цели.
  Но бывает в жизни такое, что подхватит бурный поток пловца и понесёт бессильной щепкой, выгнав на стремнину, не учитывая ни прежних планов его, ни нынешнего состояния. И кто знает, к какому берегу прибьёт бедолагу…
  Глава 5
  Интерлюдия первая
  Едва когтистые лапы коснулись просторной площадки перед лазом в пещеру, как тело громадного, ужасающего своим видом монстра подёрнулось зыбкой рябью, и вот уже стоит, прижавшись к скале, вглядываясь в предвечернее небо над горами, эффектная женщина. Распущенными прядями её жгуче-чёрных волос робко играет ветер, закатное солнце золотит смуглую кожу, но драка этого не замечает. Она ждёт того, кто летит следом, того, кто там, на плитах людского замка, рычал от страсти, того, кто станет отцом её первого птенца.
  - Шая, ты стремительна как ласточка! - драк, обернувшись чуть ли не в полёте, быстро шагнул к подруге и протянул резную шкатулку: - Едва догнал, чтобы поблагодарить за твою отзывчивость и нежность.
  - Мне показалось, тебе не понравилось… - тонко очерченные брови нахмурились, и, показывая своё недовольство, драка не спешила брать подарок. - Ты бросил меня одну посреди двора и устремился к башне. Что там привлекло твоё внимание?
  - Ничего интересного. Просто мне неприятны игрища на глазах у людей. Передай подругам, что это было в последний раз. Мало вам мест для спаривания? Берег Океана, альпийские луга… да хоть бы и моя пещера… - пусть драк и говорил спокойно, но в его голосе уже появились рокочущие нотки раздражения. А ещё он крутил головой, ища место, куда бы поставить ларец, если драка не захочет взять его лично. - Ты не хочешь принять украшение?
  Но кто из драков и когда откажется от драгоценностей? Веками собирая в своих сокровищницах монетку к монетке, самоцвет к самоцвету, они безжалостно убьют любого посягнувшего на их богатства и сделают вид, что забыли обиду, если предложена достойная компенсация.
  Шая, хоть и была дракой, но во второй ипостаси всё же женщиной, а значит, могла позволить себе и покапризничать, и показать негодование на партнёра.
  - Что там? - скрывая хищный блеск глаз густыми ресницами, равнодушно протянула она, ткнув пальчиком в шкатулку.
  - Лучшие изумруды королевства. В цвет твоих очей, о прекраснейшая, - драк сделал вид, что не заметил притворства подруги.
  После игр, чтобы соблюсти приличия, можно и потерпеть немного. Сейчас отдаст подарок и полетит назад. Драки долго выносить общество себе подобных не могут. Постоянное желание иметь вокруг себя большое пространство, достаточное для взмаха крыльев, заставляет избегать тех, кто на сие пространство может посягнуть. Даже в ипостаси человека это чувство сохраняется.
  Шая едва сдержалась, чтобы не открыть ларец и не начать перебирать камни, но овладела собой и вежливо поблагодарила за подарок. Говорят, что Дар не болтлив, но кто знает, как слухи разлетаются. Не хватало ещё чтобы обитатели Драконьего хребта говорили о ней как о несдержанной малолетке, слишком рано решившейся на первый вылет к самцам.
  Тем временем солнце скрылось за вершинами, и в наступающих сумерках драк Дар, спрыгнув с уступа, распахнул мощные кожистые крылья, чтобы вернуться в Замок баронов дю Лесстион. У него было ещё одно важное дело.
  Вен быстрым шагом спускался по пологой тропе, ведущей к воде, и злым взглядом сверлил спину брата, топающего впереди. Стукнуть бы его тяжёлым веслом по голове и выбить похотливые мысли о Зуле - но сдержался, зная, что дело бесполезное, да ещё и чревато последующим приступом непослушания.
  «Послали же боги братца», - вздохнул молодой мужчина. Он очень хорошо помнил тот день, когда родился Пак. Отец увёл его, пятилетнего, на берег, собирать плавник, но он всё равно слышал, как кричала матушка, и видел, как при этом бледнел отец, вытирая пот, хоть и не был тот день жарким. А потом ему показали нечто неприглядное, плотно замотанное в тряпки. Отец, заметив, как перекосилось лицо сына, строго сказал:
  - Вен, это твой брат. Запомни на всю жизнь, что роднее мало кто будет. Ты старший, и ты в ответе за него. А то, что он сейчас не шибко красив - так все люди такими рождаются: красными, сморщенными, беззубыми. Подожди малость, подрастёт мальчишка, и вы с ним много славных дел сотворите.
  Так и получилось. Братишка хвостом бегал за Веном, делился редкими угощениями, которых младшему перепадало чуть-чуть больше и чаще, слушался без капризов и возражений, старательно подражая во всём старшему брату. А потом пришла беда.
  Никто не знает, откуда берутся поветрия, как выбирают свои жертвы и почему одни выживают, а другие уходят за грань. Несмотря на то, что хижина отца стояла вдали от деревни, «красный жар» дотянулся и до них. Вену в тот год исполнилось десять лет, и он уже считал себя вполне взрослым. Может быть, поэтому и не тронула его зараза, отыгравшись на младшем.
  Пак болел тяжело и долго, выздоравливал медленно, а когда поднялся, то все поняли, что умереть ему было бы лучше. Крепкое тело и слабый ум. Хорошо хоть не злой, а то совсем плохо было бы. И по-прежнему, как в детстве, любит и слушается старшего брата. Слушался… до недавнего времени.
  Родители братьев погибли три года назад, попав под грязевой поток, что вдруг сорвался с горы после продолжительных обильных дождей, в то время, когда мать с отцом собирали на берегу принесённый рекой плавник. Сель перемолол камнями их тела и утащил в воду на глазах Вена, который в это время был на другом краю пляжа, считавшимся их местом сбора. Бурное течение, мутная после дождей река… Вен метался вдоль берега, не зная, как помочь родителям; да и некого уже спасать было - тела так и не нашли. Жрец всех богов отслужил в хижине поминовение, принял монетку малую за услугу и уехал на смирном грустном ослике назад в деревню, оставив братьев в скорбном одиночестве.
  Вернее, скорбел только Вен. Пак же никак не мог понять своим затемнённым разумом, куда разом исчезли родители. Он с утра до ночи ходил за братом и скулил, словно больная собака:
  - Мама? Батя? Где? - не получая вразумительного ответа, принимался плакать, размазывая по лицу слёзы и сопли, и бесконечно повторял одно слово: - Где?
  Потерявший терпение Вен брал брата за руку, вёл к бочке с водой, умывал как маленького, вытирал мокрое лицо полотенцем, вышитым по краям матушкой, и скрепя сердце в очередной раз объяснял:
  - Маму и батю добрые боги забрали на небо. Им там хорошо, поэтому не надо плакать. Ты меня понял, брат?
  Пак расплывался в улыбке. Он понимал, что такое хорошо. Коли хорошо, то плакать не надо. Хватало этого дней на пять-семь, а потом начиналось заново:
  - Мама? Батя? Где?
  Правда, чем больше времени проходило со дня смерти родителей, тем бередящие душу вопросы задавались реже, да и слёз становилось меньше.
  Вот только Вену легче не становилось. Думалось, мог он что-то такое сделать, чтобы спасти родителей. Мог, но не сделал. И от этого накатывала такая тоска, что хоть с любой из скал, тянущихся вдоль берега, головой вниз сигай. Только Пак останавливал - не выживет один. Как дитя беспомощный. Месяца три назад, томимый мрачными мыслями, забрёл парень на утёс, что выдвинулся над бездонным омутом, и ахнул. С тропинки заметил девушку, стоящую на самом краю и готовую сделать тот самый роковой шаг, о котором сам столько думал. По обречённому виду бедняжки было понятно, что нет у неё причины жить дальше. Понимая, что если окликнет, только хуже сделает, метнулся и успел в последний момент ухватить за косу, что толстой плетёнкой вилась вдоль спины.
  Оттянул от края, прижал дрожащее худенькое тельце к груди и стал уговаривать, как уговаривал Пака, когда у того портилось настроение, поглаживая по голове, плечам и спине. Дивился тому, что ткань под ладонью настолько ветхая, что если бы, спасая, за подол ухватил или рукав, то точно не удержал, а косточки позвоночника и рёбра чувствует так, словно под кожей нет и грамма мяса.
  - Ты что, глупая? Разве можно так? - попытался заглянуть девушке в глаза, слегка отодвинув от себя.
  - Можно, - слово упало тяжело, как камень в воду. - Жить так нельзя, а умереть можно.
  Даже холод по спине от настроя такого пробежал у парня. Ухватил её за локоть покрепче, увлёк от края подальше:
  - Рассказывай!
  История оказалась короткой, как хвост плотвички, и такой же простой, как маленькая рыбка. Сирота - матушка, рожая очередного ребёнка, умерла год назад. Живёт с отчимом в доме, перешедшем матери по наследству от родителей, и который должен стать её приданым.
  - Других детей у матушки нет. Только я. Как сошлась с отчимом шесть лет назад, едва ли не каждый год рожала, но ни один ребёночек не выжил. Все в младенчестве померли. И сама тоже… - шмыгнула носом девушка.
  Завтра заканчивается год траура, а сегодня утром отчим объявил, что решил он на сиротке жениться. А что? Хозяйство делить не надо, девка молодая, здоровая - уж эта-то родит ему наследника.
  - Так и сказал, что завтра позовёт жреца всех богов и тот нас окрутит. Только я не хочу! Лучше в омут, чем с ним под венец. Каждым куском попрекает, каждую вещь до дыр носить велит. Сундуки полны добром разным, а он всё жмётся, всё выгадывает. Чуть что не по его - бьёт. Зачем ты меня остановил? Не очень-то просто с духом собраться, но и жить так не буду.
  - И не надо! Живи по-другому! - Вей, рассмотревший серо-голубые глаза с длинными ресницами под красиво изогнутыми бровями и пухлые розовые губки на худеньком личике сердечком спасённой им девицы, вдруг радостно выдал смелый совет.
  - Это как? - грустно улыбнулась несчастная, не видевшая причины, утешившей бы её горе.
  - А за меня пойдёшь? - уж и вовсе расхрабрился парень. - Правда, я не богат, но не злой, не лодырь безрукий и готов стать для тебя добрым мужем. Если согласишься, то не будем ждать завтрашнего дня, сегодня же попросим жреца - пусть нас окрутит.
  Девчонка смотрела на своего спасителя, приоткрыв рот. Готовая несколько минут назад проститься с жизнью, она никак не могла осознать такой резкий поворот судьбы. И вдруг с такой же отчаянностью, с какой хотела кинуться в реку, ответила:
  - Пойду! - а потом вдруг захихикала. - Ты хоть бы имя своё назвал, жених. Меня Зуля зовут.
  Три месяца прошло с того дня, и всё хорошо было, даже какое-никакое приданое удалось у отчима Зули выбить, но тут вдруг Пак решил, что он тоже имеет права на женщину, поселившуюся в доме.
  - Брат, это моя жена! - пытался втолковать упрямцу Вен, уведя его подальше от хижины.
  - Ты говорил, что в доме все наше, - хмурился Пак.
  - Так и есть. Дом наш, лодка наша, козы наши, а жена моя! - сердился молодой супруг, желая оградить Зулю от настойчивого внимания брата.
  - А где моя жена? - последовал неожиданный вопрос.
  Вен прямо воздухом поперхнулся. Конечно, хорошо было бы женить недоумка, отдать в примаки хваткой вдовушке, но кто возьмёт? Да и если найдётся такая, хозяйство делить придётся, а оно и так небогато.
  Погружённый в непростые мысли, шёл Вен на берег вслед за братом, собирать урожай, принесённый рекой. Ему не надо было следить за дорогой - каждый камень на дорожке, каждый уступ в скале, вдоль которой пролегала тропа, был изучен так, что пройдёт, не запнувшись, с закрытыми глазами. Но вопль Пака вырвал его из размышлений:
  - Брат, смотри! - орал младший, растеряв все слова, что знал: - Смотри, брат!
  И тыкал пальцем в уткнувшийся в прибрежный песок ствол огромного дерева. От такого необыкновенного зрелища Вен споткнулся и впечатался в широкую крепкую спину Пака:
  - Вижу, брат. Вижу, - только и сумел прошептать он.
  Глава 6
  Ближе к Океану прекрасная Грэя распадалась на несколько рукавов и множество протоков, обтекая возвышенности, превращая их в острова, вымывая уютные бухты между скалами, раскидывалась дельтой на достаточно обширную площадь.
  В одной из такой бухт в устье речушки, впадающей в большую реку, более ста лет назад обосновался прадед Вена и Пака. К тому времени был он уже зрелым человеком, откуда взялся в этих краях, никому не рассказывал. Просто пришёл в деревню, походил, посмотрел, как люди живут, похмыкал не то одобрительно, не то осуждающе, и стал расспрашивать, как к реке лучше пройти. Местные, не любившие большую воду, которая порой разливалась, портя посевы, и в которой можно было утонуть, оступившись на берегу, махнули в сторону скал, возносящих свои вершины выше деревьев. Посмотрев в спину уходившего путника, почесали в затылках, да и забыли о нём надолго.
  Как чужой человек, не знавший местности, смог найти такое удобное место для постройки дома и обустройства хозяйства, тоже осталось загадкой, но когда вездесущие любопытные мальчишки однажды рассказали о своей находке, то и взрослые мужики заинтересовались. Собрались самые уважаемые жители: жрец всех богов, староста деревни и городской стражник, прижившийся у зажиточной бездетной вдовицы, оседлали кто ослика, кто мула, взяли самого шустрого пацанёнка проводником и поехали смотреть на небывальщину.
  Узкая тропа вилась по лощине между скал, вдоль берега речки, поросшей камышом и кустарником, постепенно поднимаясь к перешейку, отгораживающему плодородную равнину, где ютилась деревня, от реки. А вот и плато… Справа гранитные, почти чёрные отвесные скалы, слева пологий склон, сбегающий к той самой безымянной речке, что пересекала их долину. На том краю, что ближе к Большой реке, в затишке на солнцепёке, к утёсу прилепился дом, полностью слившийся с ним цветом камней, из которых возведены стены. Только крыша из плотных вязанок камыша выделялась, шурша сухими листьями. С первого взгляда видно, что хороший дом, крепкий, просторный. Над трубой, выведенной от очага, едва-едва дымок вьётся, и съестным вкусно пахнет. В стороне от жилья, в глубине просторной площадки - неглубокий грот с широким навесом из того же камыша и частой загородкой, сплетённой из прутьев. И в загоне - вот диво! - квохчут куры, мекает коза. Староста, которому было всё интересно не менее чем тем мальчишкам, что весть принесли, осмотрел склон. Возделанный террасами, укреплёнными такими же плетнями, как и скотный дворик, он уже зеленел
кустиками томатов, баклажанов и сладкого перца. Что-то ещё росло ровными рядками, но это уже подслеповатый деревенский старшина не рассмотрел. Только и так понятно, что все сделано ладно, продуманно, на долгие годы.
  - С чем пожаловали, гости дорогие? - спросил появившийся на пороге тот самый путник, что около года назад присматривался к деревенскому быту.
  - Да вот решили узнать, кто тут живет, чем занимается, и подать стребовать, - строго ответил староста.
  - Так я живу. Занимаюсь чем? Рыбалю, огородик обихаживаю, козу пасу, плавник собираю, - обвёл довольным взглядом своё подворье хозяин.
  - А дом откуда? Хозяйство? - это уже спрашивал бывший стражник, назначивший себя следить за порядком.
  - Дом построил, скотину завёл, огород вскопал, - ответы были краткими, без лишних подробностей.
  - Один живёшь? - поинтересовался жрец, призванный следить за нравственной чистотой паствы.
  - Зачем один? Жена у меня есть, дитё ждём, - всё так же спокойно ответил мужчина, по-прежнему стоя в дверном проёме и не спеша навстречу нежданным визитёрам.
  - А чего ж подать не платишь? - сощурил глаза староста, надеясь смутить непонятного для него человека.
  - Так герцогским указом освобожден от уплаты любых налогов. За особые заслуги. Я и мои потомки до пятого поколения. На что и бумага есть специальная. Так что за податью позже приходите… лет через триста, - широко улыбнулся хозяин, а потом добавил, отступая от двери: - Пожалуйте в дом, гости. Пообедаем, познакомимся, бумаги свои покажу. Будем жить добрыми соседями.
  Так и жили. После прадеда дед стал хозяином подворья на перешейке, потом отец, а теперь Вен. Хоть и открыто отвечали любопытным на вопрос о занятости заученной фразой, была у семьи тайна, передаваемая от отца к сыну. Даже жёнам не доверяли. Незадолго до смерти отец успел шепнуть Вену, что есть секрет благополучия, только в чём он заключался, обещал поведать позже - но не успел.
  Потому парень надеялся только на себя и посильную помощь младшего брата. Они ловили рыбу, собирали плавник и вылавливали всё то, что приносила река к их берегу. Но как бы ни старались Вен с Паком сводить концы с концами, становилось всё труднее. И вот этот огромный ствол, уткнувшийся в песчаный берег и занявший почти весь пляж, был как подарок добрых богов. Обработав ствол, обрубив и спилив сучья и корни, сплавят его в город, раскинувшийся ниже по течению, где древесина гигантских деревьев очень ценится. На полученные с продажи деньги нужно будет отремонтировать дом, обновить одежду и обувь, сделать запасы. Ой, да много всего можно сделать, когда есть деньги!
  Эти мысли молнией промелькнули в голове Вена, и он, едва ли не дрожа от нетерпения, подтолкнул брата в спину.
  - Поспешим, Пак! Надо бревно закрепить, а то вдруг течением смоет.
  И парни со всех ног бросились к дереву. Подойдя ближе и поняв истинные размеры своей находки, братья могли только ахать. Обломки корней великана были так велики, что, даже подпрыгнув, Пак кончиками пальцев не мог достать до окончания верхних.
  - Давай залезем на ствол и посмотрим, что там, - предложил Вен и хотел было первым вскарабкаться по переплетённым корням как по лестнице, но Пак его опередил.
  Пробираясь к вершине сквозь остатки веток в сторону вершины и бормоча что-то под нос себе, младший вдруг замолчал, остановился, а потом закричал:
  - Брат, брат! Там, там! - а дальше, словно захлёбывался словами, больше ничего не говорил.
  Не понимая, что могло так напугать или взволновать Пака, Вен поторопился догнать его, а когда увидел, на что показывает взволнованный родич, чуть со ствола не сорвался. Между обломков сучьев, сама как изломанная ветка, висела девушка, одетая в мужскую одежду. Поначалу Вен подумал было, что это парнишка, но длинная, растрёпанная водой и ветром коса не оставляла сомнений, что перед ними девица.
  - Как думаешь, живая? - спросил Вен - не ожидая ответа, а всего лишь для того, чтобы нарушить напряжённую тишину.
  Но Пак счёл вопрос руководством к действию и, ловко цепляясь за сучья и ветви, подобрался поближе к бесчувственному телу. Потрогал руку - Вена даже передёрнуло, не хотелось бы самому прикасаться к покойнице, - приложил ладонь к приоткрытым губам, стараясь уловить дыхание. А потом с радостью известил:
  - Жива!
  Сколько времени и сил потратили братья, вызволяя безвольное тело из капкана спутавшихся между собой веток, прутьев и побегов, Вен даже вспоминать не хотел. Когда уложили девушку на шершавый ствол, встал другой вопрос: как её вниз спустить. И тут Пак удивил брата своей сообразительностью. Он взял плащ, сброшенный ещё в начале работы, положил бедняжку на него, обмотал концы верёвками, устраивая нечто вроде гамака или колыбельки, и скомандовал Вену:
  - Спускайся вниз. Я подам.
  Ошеломлённый внезапной сообразительностью недалёкого брата, старший послушно сполз вниз, дождался, чтобы Пак, перекинув верёвки через наклонённые над берегом толстые ветви, осторожно спустил необычную ношу на песок. Заговорил только когда младший, освободив плащ от навязанных на него узлов, подхватил девушку на руки.
  - Что делать будем? - сам себя спросил Вен, почёсывая затылок.
  И получил неожиданный ответ:
  - Отнесу Зуле.
  Вен напрягся. Отнести найденную девчонку в дом, отогреть, привести в чувство и потом расспросить, кто она и откуда, это разумно, но отпускать брата одного… Вдруг опять начнёт к жене приставать. Он ухватил младшего за рукав и строго посмотрел тому в глаза:
  - Пак, Зуля моя жена. Ты понимаешь? Моя!
  - Да твоя, твоя… - немного ворчливо и совершенно непохоже на то, как говорил всегда, ответил брат. Перехватив ношу поудобнее, добавил тем же недовольным тоном: - Я понял.
  Глава 7
  Пришла в себя Элия сразу. Словно из воды вынырнула. Вода! Девушка разом вспомнила свой побег из замка отца, горную тропинку, ночную грозу, сокрушительный удар, сбивший её с ног, и свой полёт в холодную бурную воду. А что было дальше? Где она сейчас? Не в деятельной натуре юной баронессы дожидаться, пока само разъяснится. Надо встать и самой всё выяснить. Тем более что лежать на жёсткой кочковатой подстилке неудобно.
  Элия ещё раз попыталась осмотреться. Темно. Но не так, как бывало темно в её комнате зимними ночами, когда окно закрыто толстым ставнем, прикрытым сверху - чтобы из щелей не дуло - большой шкурой, а свеча и угли в камине уже погасли. Темно было по-другому. Будто есть где-то свет, вот только слабый и не хватает его силы, чтобы осветить то место, где она лежит.
  Девушка завозилась на своём убогом ложе, чтобы подняться, и тут же к ней кто-то подбежал.
  - Леди, чем могу помочь?
  Голос молодой, девичий. Служанка, что ли?
  - Встать хочу…
  - Не рано ли? - в голосе слышится неподдельная тревога. - Совсем же беспамятную с реки принесли.
  - Из воды выловили?
  - Нет, леди, вы на большом дереве лежали, в ветвях запутались. Ох и большущий дуб! Я, как вас обиходила, смотреть ходила. В обхвате… ой, даже и не знаю, сколько будет. Корни растопырены чуть ли не выше нашей крыши. И откуда такое взялось?
  «Так вот чем река мост разбила и что спасло меня от утопления», - поняла девушка, но спросила другое.
  - Как догадалась, что я леди?
  - А по одежде. Хоть и мужская, но добротная. Без штопки и заплат. Обувка опять же… Кожа мягкая, дорогой выделки, подошва крепкая, гвоздочками пробита. Простые люди такое не носят. Да и ручки у вас беленькие, нежные, без мозолек. Должно быть, труда не знали…
  - Мешок мой где? - осторожно поинтересовалась баронесса.
  Не то чтобы боялась, что ограбят её спасители, но мог он потеряться, пока река несла её беспамятную. А там и одежда запасная, и кошелёк с несколькими монетками в чулок завёрнут. Как без полезной поклажи идти драков искать?
  - Здесь он, здесь, леди. Только вы уж простите, развязала я его. Одежду всю сушиться повесила, а то, что в чулке было, под подушкой у вас. Вы, леди, об этом не тревожьтесь. Мы честные люди, чужого нам не надо. Вот если бы вы померши были, тогда да… Тело схоронили, как водится, а имущество за хлопоты прибрали бы. Таков закон реки, леди.
  - Понимаю. У нас в горах тоже так, - спокойно согласилась Элия. - Живым - жить, а покойным скарб не нужен.
  Лежать было невмочь, и девушка вновь завозилась в попытке хотя бы сесть на лежанке. Собеседница тут же подскочила и помогла подняться.
  - Давно я лежу? - пережидая, пока головокружение отпустит, спросила баронесса.
  - В обед двое суток будет, как Пак вас с берега принёс. Я раздела, растёрла, в свою рубаху обрядила, чулки тёплые на ножки натянула да в плед тёплый завернула, а потом ещё шкурами накрыла. Это значит, чтобы вы, леди, согрелись. Отвар специальный сделала и вас поила. Это меня Вен - муж мой - научил. Они с Паком всегда его пьют, когда с реки возвращаются, чтобы лихоманку не подхватить.
  Говорливость молодки - она, оказывается, не девушка, как подумалось вначале, а жена мужнина - не раздражала, а давала Элии возможность понять, куда же её жизнь занесла.
  - Тебя-то саму как зовут?
  - Зуля я, леди. А ваше имя позволите узнать?
  Элия напряглась. Назовись она своим именем, так через полдня вся деревня знать будет, как нечаянную гостью зовут. Вдруг… - почему вдруг? - наверняка отец за ней погоню выслал. Слухи в их краях будто ветром разносит. Уже очень скоро преследователи узнают, где искать беглянку. Только позорно в замок возвращаться в окружении ловчих. Побег сочтут за каприз неразумной девчонки, запрут её под строгий надзор до замужества, которое отец постарается устроить как можно скорее, и тогда прощай, зерно магии. Нет уж!
  - Не помню я, добрая Зуля, имени своего. Видно, головой ударилась, когда на дерево падала, - спокойно ответила баронесса, ощупывая голову.
  - Откуда падали, леди? - не теряла надежды потешить любопытство собеседница.
  - Откуда-то сверху, должно быть… - пожала плечами девушка и, слегка понизив голос, спросила: - Отхожее место далеко ли?
  Только выйдя из дома, Элия поняла, как душно было в помещении, где она пришла в себя. И вновь голова закружилась. Пришлось прислониться к косяку дверному, отдышаться немного, глаза прикрыв, и только после того, плотнее запахнув плед, прошоркать безразмерными чунями в указанную сторону.
  - Похлёбку рыбную будете ли есть, леди? - спросила Зуля, глядя, как осматривается гостья, стоя у поленницы.
  - Буду. А можно я на улице поем? Вот здесь, на брёвнышко присяду.
  Очень уж не хотелось девушке возвращаться в душный сумрак приютившего её дома.
  - Если хочется… - пожала худенькими плечиками хозяйка и пошла хлопотать у очага.
  Сначала она вынесла и поставила перед сидевшей на бревне Элией короткую скамейку, потом поставила на неё миску с горячим варевом, после чего сунула в руку девушки ложку.
  - Ешьте, леди.
  Суп был… м-да, это не стряпня замковой кухарки. Одна ценность - горячий. Заставив себя съесть несколько ложек, Элия упрямо тряхнула головой и поплелась в дом.
  - Зуля, скажи, а как ты похлёбку варишь? - с улыбкой спросила она молодку.
  Девушка понимала: не вправе она в чужом доме капризничать и чего-то требовать. Даже то, что она леди, не могло быть причиной неблагодарности.
  - Так кладу всё в горшок, заливаю водой, ставлю на огонь, оно само и варится, - удивлённо посмотрела на гостью Зуля и на всякий случай спросила: - Что-то не так?
  - Да всё так… - ответила баронесса, которую с младых ногтей учили вести хозяйство. - Скажи, хочешь научится готовить еду так, что мужа твоего ни одна женщина сманить не сможет?
  Хозяйка фыркнула в фартук:
  - Так он и так никуда не уйдёт!
  - Не скажи… Мне матушка постоянно твердила, что благосклонность и любовь мужа легко можно заслужить, если кормить его вкусно и разнообразно.
  Зуля радостно всплеснула руками:
  - Леди, так вы вспомнили, кто вы и откуда?
  - Нет! - спохватилась Элия и тут же мягче добавила: - Но согласись, что наставления матушки забыть трудно.
  - Это да… - тут же погрустнела молодка. - Я очень жалею о том, что мало с матушкой разговаривала, когда подросла. То я в огороде работала, то она занята была. А потом умерла… Особо уму-разуму учить да наставлять некому меня было. Понимаю, что неумёхой в дом мужа вошла, но он сразу знал, какая я, потому и не сердится.
  Элия, услышав такое признание, поняла, чем сможет отплатить за своё спасение.
  - Хочешь, научу тебя правильно хозяйство вести?
  - Ты?! - от изумления забыв о вежливости и сословной разнице, воскликнула Зуля. - Да умеешь ли ты хоть что-нибудь делать?
  Юная баронесса, поправив спадающий с плеч плед, словно это была та самая мантия, что украшает герб дю Лесстионов над центральным камином отцовского замка, слегка задрала носик и тоном, не терпящим возражения, изрекла:
  - Знаешь ли ты, милая Зуля, что истинная леди должна уметь делать всё не хуже, а иной раз лучше своих слуг? Как иначе можно контролировать их работу, следить за домашним хозяйством, сохранять и приумножать богатства семьи?
  Только произнеся эти слова, Элия поняла, что один в один скопировала позу, интонацию и слова матушки, бессчётное количество раз повторявшей ей это наставление. Наверное, поэтому она слегка опустила плечи, расслабила чрезмерно выпрямленную спину и смягчила голос:
  - Ну что, будешь учиться? - и, видя, что молодка ещё сомневается, добавила: - Мне больше нечем оплатить вашему дому за спасение и приют.
  Глава 8
  Утром парни, собрав инструменты и верёвки в большие мешки, ушли на берег готовить приплывшее дерево к продаже, а оставшиеся на хозяйстве женщины приступили к задуманному.
  - Запомни, Зуля, главное - это чистота! - с таких слов начала обучение ведению быта Элия. - Чистота тела, одежды и обуви покажут всем твою личную аккуратность. Чистота жилища, постели, ковров… к-хм… циновок на полу и видимая часть двора будут свидетельствовать о том, какая ты хозяйка, чистота кухонной утвари, обеденного стола и столовых приборов выявят твоё отношение к домочадцам и гостям.
  - Леди! - всплеснула руками молодка. - Да сколько же времени, сил и монет нужно на всё это?!
  - Не так много, как тебе кажется. Самое трудное начать. В первую очередь придётся всё вычистить, выгрести мусор из всех углов, перестирать и проветрить домашний скарб, выскоблить и отмыть поверхности и надраить кухонную утварь, а потом просто ежедневно поддерживать чистоту.
  Объясняя Зуле правила, многократно слышанные от матушки, Элия сама себе удивлялась: надо же, запомнила всё слово в слово. И нет больше внутреннего отторжения беспрестанно внушавшихся требований. Наоборот, куда ни глянь, не хватает привычного порядка и чистоты.
  - С чего начнём? - уныло спросила хозяйка.
  - Прежде всего, надо попросить мужчин, чтобы они вынесли из дома все сундуки, столы, лавки и кровати.
  - Ой, да я сама сейчас, мигом, - непонятно чему обрадовалась Зуля и бросилась в дом.
  - Стой! - Элия даже не предполагала, что умеет так командовать, а когда её подопечная остановилась, принялась объяснять: - Ты разве не знаешь, что женщине нельзя тяжести поднимать?
  Молодка смотрела на неё как на неразумное дитя.
  - Ох, леди, да кто же мне что принесёт, если я сама не сделаю?
  - Но у тебя муж есть, его брат с вами живёт. Видела я, какой он силач, - удивлялась Элия, по-прежнему не понимая нежелания женщины обращаться за помощью.
  - Не принято это. Домашняя работа считается бабьей, ежели мужиков привлечь, то оскорбиться могут, - продолжала втолковывать Зуля гостье.
  - Да и пусть их, - отмахнулась девушка. - Только спину надрывать я тебе не позволю. Сама прика… к-хм… попрошу парней, чтобы утром вынесли всю мебель на двор.
  Молодка только головой покачала: господские заморочки. Но перечить не стала, видела, что девчонка хоть и леди, но в том, как лучше хозяйство обиходить, понимает.
  - Сейчас мы с тобой соберём весь мусор с пола, после чего обед готовить будем, - поняв, что планы придётся поменять, предложила Элия, слегка загрустив, что задуманное не сложилось.
  Вот как у матушки всё получалось по слову её? Утром объявит слугам, что каждый сделать должен, они и разбегаются без лишних вопросов заданное выполнять. Никто по замку без дела не бродит, зная, что чейза Далия лодырей не терпит и наказание праздно шатающийся получит непременно. Но здесь и сейчас Элия не хозяйка, а гостья. Командовать права не имеет, только попросить или посоветовать может, для их же пользы.
  - Зачем камыш на пол стелите? - вытаскивая истрёпанные длинные стебли во двор, поинтересовалась Элия у Зули.
  - Так чтобы пол чище был… - пыхтя и отдуваясь от пыли, ответила хозяйка. - Ежели в обувке грязной с улицы зайдёт кто, то о стебли и листья оботрёт.
  - А то, что тут не одна семья мышиная гнездо свила - это как? - едва удержав визг, ибо не пристало леди быть настолько несдержанной из-за метнувшегося из-под ног мелкого грызуна, сердито спросила баронесса. - Пол чище будет, если его подметать и мыть каждый день. Грязную обувь следует у порога на домашнюю менять. Тогда дом другие запахи наполнят, уж мышами-то и подгнившим камышом точно вонять не будет.
  Сердилась Элия не столько на окружавший беспорядок, сколько на непонимание того, что заставляет её, баронессу дю Лесстион, не просто поучать селянку, как жить правильно, а собственными руками выгребать сор из углов, обметать паутину и вытирать пыль. Заплатить за спасение могла бы, достав из кошелька монетку, но что-то внутри неё противилось такому поступку. Понятно, что жизнь ценнее любых денег, но что толкает её, как последнюю служанку, выполнять грязную работу?
  - Леди, вы не сердитесь на меня, - Зуля стояла перед гостьей с самым виноватым и покаянным видом, - но давайте оставим это дело. Неловко мне… Вы леди, гостья, и вдруг как батрачка… Нехорошо это. Пусть всё будет как прежде. Нам привычно, а вы скоро домой вернётесь.
  Казалось бы, вот он повод бросить возиться с проклятым камышом - пусть его мыши сожрут! - сесть на лавку подле очага и успокоиться, но та самая, невесть откуда взявшаяся внутренняя сила, заставила сказать: «Нет!» Сказать и продолжить начатую работу.
  - А ведь и впрямь так лучше. И дышится легче.
  Зуля, стоя на пороге, осматривала освободившийся от камыша, чисто выметенный пол. Только Элия, легонько подтолкнув её в спину, не дала долго любоваться сделанной работой.
  - Нам ещё обед готовить.
  На столе лежали три вида кореньев, в корзинке выбранная из сети свежайшая рыба и в туеске какая-то крупа.
  - Ты из этого похлёбку варишь? - рассматривая продукты поинтересовалась баронесса.
  - Ну да… только рыбу выпотрошить надо, - кивнула хозяйка.
  - А ещё почистить овощи, тщательно выбрать и промыть крупу, - дополнила девушка.
  - Зачем?
  - Чтобы еда была безопасной и вкусной.
  Зуля, заметив, что леди морщит носик на рыбу, взяла неприятную работу по чистке улова на себя, при этом успевая наблюдать и дивиться, как тонкие пальчики ловко держат нож и сноровисто снимают кожуру с картошки. Всё-то у неё аккуратно получается, без лишних брызг и грязи на столе. И овощи тоже ровненько порезала, а не абы как накромсала. Хотя какая разница, если всё равно жевать будут?
  - А теперь запоминай, - Элия ещё раз сполоснула рыбу в чистой воде и выбрала из улова всю мелочь. - Сначала варим бульон…
  - Чё? - незнакомое слово ввело молодку в ступор.
  - Отвар из мяса, рыбы или овощей называется бульон. Так вот… из мелочи и обрезков крупной рыбы, - одним ударом ножа девушка отделила голову у самой крупной рыбы, вторым отсекла хвост, - мы сварим основу для похлебки.
  Подвесив котёл над пламенем очага, женщины вернулись к столу, и Элия стала показывать, как перебрать и промыть крупу.
  - Никогда такое не делали… - не то чтобы сопротивляясь новому или возражая, но как бы объясняя реальность, в которой жила до того, сказала Зуля, выбирая мелкие камушки, испорченные крупинки и ещё какой-то мусор из рассыпанных по столу зёрен.
  - Напрасно. Ты же видишь, сколько здесь лишнего, а мы ещё и не промывали крупу. Добавит ли это всё, - кивок на край стола, куда складывали лишнее, - вкуса твоему обеду?
  - Булён кипит! - подхватилась хозяйка, вроде бы и понимая правоту гостьи, но не желая сразу соглашаться с ней. Ещё непонятно, что по советам леди они наварят. Вдруг такая еда мужу не придётся по вкусу?
  Совместными усилиями не то помогая, не то мешая друг другу, леди и селянка рыбный суп всё же сварили. Хоть и ворчала Зуля, что слишком много возни с такой готовкой: бульон от ненужной рыбы процеди, продукты клади в свою очередь, следи, чтобы похлёбка не выкипела и не переварилась, ещё и зелень непонятную покроши и добавь, но, попробовав результат совместного труда, согласилась, что оно того стоило.
  Да и Вен с Паком, вернувшиеся вечером после трудового дня, ели с таким аппетитом, какого молодка за ними никогда не замечала.
  Глава 9
  - Леди… - Вен был слегка смущён тем, что отказывает высокородной в просьбе, но и согласиться на заведомую бессмыслицу не мог. - Ну а как дождь пойдёт? Всё разбухнет, потом потрескается, мебель начнёт расшатываться, скрипеть и в конце концов рассыплется. Мы, леди, не столь богаты, чтобы заниматься такими глуп… ох!.. чтобы так судьбу испытывать. Стояло всё со времён прадеда и пускай дальше стоит.
  - Дождя ещё две недели не будет! - с уверенностью человека, знающего, о чём говорит, заявила Элия. - А мебель вашу со времён прадеда никто не чистил и от насекомых не обрабатывал. Заведутся древоточцы - сожрут быстрее, чем рассохнется. Да и клопов в щелях уже столько, что простым окуриванием их не вытравить. Как можно жить, когда каждую ночь паразиты жрут?
  Вен хоть и делал вид, что слушает, кивая каждой фразе, но из всей эмоциональной речи гостьи услышал лишь одно.
  - Точно дождей не будет?
  - Точно!
  - Ох, леди, тогда и вовсе нет минуты лишней. Без дождей вода спадёт и не получится сплавить дуб к городу. Там, на выходе из нашей протоки, мель коварную намыло, а осадка у бревна глубокая. Тяжёлое оно, застрять может. - Сказав это, Вен повернулся, ища глазами Пака, а заметив брата, позвал: - Поторопимся.
  Младший со дня появления в их доме спасённой девушки старался быть рядом с ней, но не выказывал даже грана мужского интереса или похоти. Вен однажды в Храме видел, как истово верующие смотрели на святые реликвии Небесного наставника. Все эти дни у нерелигиозного брата - какие боги у недоумка? ­ - взгляд был такой же. Вот и сейчас Вен зовёт его идти на берег, а тот в его сторону даже не смотрит.
  - Стоять! - сказано было так, что и суетливый Вен, и медлительный Пак замерли, как солдаты на городском плацу в праздник. - Дождей не будет, но вода не спадёт, успеете вы своё бревно без трудностей сплавить. Вынести вещи из дома недолго, вы дольше отговариваетесь. Или хотите чтобы мы с Зулей стол во двор сами вынесли?
  Последний вопрос был как удар ниже пояса, коварный и болезненный. Обещал, когда замуж звал, что и беречь будет, и не обидит никогда, а то, что гостья столом называла, чуток полегче бревна, что ждёт их на берегу. Куда им, двум девчонкам худосочным, такую громадину с места сдвинуть?
  - Пошли, брат, - вздохнул Вен и шагнул в сумрак дома.
  Выполнив все указания Элии, Вен едва не за руку уволок брата на берег к бревну, на которое глава маленькой семьи строил большие планы. И вновь до первых звёзд парни пилили, рубили, складывали поленья в аккуратные одинаковые кучки и накрепко их связывали. Дуб дубом, но основной доход прибрежных жителей был от продажи дров, выловленных из реки, которые город потреблял в невероятном количестве. Сколько ни привези - всё мало, а перекупщики чуть ли не в драку кидаются к лодкам, гружёным вязанками так, что едва не черпают бортами воду. И ведь не одни они с братом на реке, не одни дрова возят. Ан нет - всё равно мало. Вот только платят скупо.
  Однообразная монотонная работа не мешала Вену думать. И парень размышлял. Обо всём. От том, что спасённая девушка явно леди, но странная какая-то. Не стонет, заламывая ручки о судьбе несчастной и требуя к себе особого отношения, изысканной еды и… Чем там ещё высокородные от простых селян отличаются? Хотя какие они с Паком селяне? Судя по бумагам, найденным в шкатулке на дне сундука, после смерти родителей прадеду герцог даровал не только надел земли в районе села Овечье и освобождение от подати на пять поколений, но ещё и наследуемое, пусть и безземельное - не считать же клочок земли, занятый домом, огородом и загоном для скота феодом - баронство. Расскажи кому, умрут со смеху. Барон фу-ты ну-ты дю Овечье.
  Похоже, именно потому, что не случилось семье разбогатеть, пожалованное великородство было спрятано на дно самого большого сундука.
  А девчонка не проста. Зуля ночью нашептала, что хоть и сказалась беспамятной, но как хозяйство вести, твёрдо знает и строгости господской не утратила.
  - Разве так бывает? - закончив рассказ о гостье, спросила жена, плотнее прижавшись к мужниной груди.
  - Кто ведает… - сквозь зевоту ответил тогда Вен, а себе взял на заметку: прислушаться в городе, о чём народ говорит. Может, услышит чего полезное.
  Через три дня вечером, после ужина, Вен объявил, что утром они с Паком отплывают в город, но фразу закончить не успел. На стол легла золотая монета:
  - Завтра утром вы сходите в деревню и купите четыре больших мешка овечьей шерсти, - заявила леди и, не дожидаясь возражений, добавила: - Может быть, от усталости вы не заметили, что последние дни спите почти на голых досках, но дальше так продолжаться не может.
  - Я думал, что вы тюфяки постирали и они сохнут, - задумчиво почесал затылок Вен.
  - Нечего там стирать было. Шерсть, которой ваш прадед или его жена набивали матрасы, скаталась в камни. И мы с Зулей её сожгли вместе с насекомыми, которые в ней жили. Теперь нужны новые тюфяки. Чехлы мы сошьём - в сундуках нашлись запасы ткани, годной для этого - но наполнить их нечем. Хорошо было бы купить уже обработанную, чистую шерсть…
  - Леди, давайте мы в городе всем закупимся… - начал было Вен, которому не хотелось менять намеченные планы, плестись в деревню и тащить на собственном горбу пусть и нетяжёлые, но достаточно объёмные мешки с шерстью.
  - В городе вам и так большие покупки предстоят - мы с Зулей уже список приготовили. Да и шерсть у крестьян дешевле покупать, чем у купцов, которую, скорее всего, им перекупщики сбывают. Пусть каждый из них по медяшке набавит на меру веса, посчитай, во сколько раз цена вырастет.
  Отчего каждый раз, разговаривая с гостьей, Вену хочется с недоумением почесать в затылке? Разве он сам не знает о такой хитрости, что покупать дешевле там, где выращено и сделано? Знает. Зачем же тогда, как капризный ребёнок, начал возражать на пустом месте? Ох, не даёт ему покоя та бумага о высокородстве, хочется доказать девчонке, что он не ниже и не хуже. Да толку-то в том… Правы были родители, что не говорили сыновьям об указе герцогском. Не туманили голову мечты несбыточные о том, каким важным господином мог быть он, если бы… А вот что за условие должно было сбыться, парень пока не придумал.
  - Хорошо. Сходим, купим, принесём. Только денег ваших нам не надо. Свои есть. Не нищие мы, - едва сдерживая злость на самого себя, Вен говорил кратко, рублеными фразами. - Но потом уплывём. Жена, еды в дорогу приготовь.
  И пошёл спать - в дом без длинных, чёрных от копоти тенёт, свисающих с потолка, с побелёнными стенами, которые словно раздвинулись, сделав комнаты просторнее, с переставшим дымить очагом, обмазанным свежей глиной, с чисто выметенным полом и до блеска начищенными сковородами и кастрюлями. В дом, пахнущий чистотой, вкусной едой и уютом. И пусть пока кровати вместо тюфяков были застелены старыми зимними плащами, зато ночью казавшиеся неистребимыми клопы больше не мешали спать.
  Уже почти заснув, Вен вдруг подумал: «А был бы настоящим бароном, мог бы на такой девушке жениться». Но даже вздрогнул от мысли этой. Нет уж, не надо! Для него нет никого лучше доброй, покладистой и красивой Зули. То, что она пока не самая лучшая хозяйка, так какие её годы - ещё научится. Да, наверное, не так просто прислал в их дом Небесный наставник эту чудн?ю леди, которая неведомо каким образом меняет жизнь его семьи. Даже Пак другим стал. Если бы не знал старший брат о необратимости последствий той страшной детской болезни, то подумал бы, что разум постепенно к младшему возвращается. «Жаль, что это не так», - с грустью вздохнул Вен и уснул, помня о завтрашнем трудном дне.
  Глава 10
  Дрова Вен продал сразу. Едва лодки, гружёные вязанками дров с закреплённым между ними бревном, пристали к дощатому причалу, как к ним, толкая друг друга, бросилось несколько человек, и каждый стремился первым разговор завести.
  - А бревно продашь? - спросил кто-то из набежавших. - Я бы за него хорошие деньги дал.
  Вен только отрицательно головой тряхнул:
  - Прежде с дровами разобраться надо. Кто сколько за вязанку даст?
  Перекупщики опешили, стали переглядываться меж собой.
  - Так как всегда… Пять медяшек вязанка. Сколько у тебя? Всё возьму, - прогудел с причала бородатый мужик, стоящий впереди всех.
  Вен помнил его по прошлым разам. Он всегда первым цену называл, и дрова предлагал все сразу забрать. Но стоящие за его широкой спиной заволновались, зашумели, требуя что-то и им оставить. И так было каждый приезд, будто ничего не менялось в этом городе. Будь то зима или лето, хорошая погода или плохая, урожайный год или недород.
  - Если разом, то по семь медяшек, - громко объявил Вен, радуясь, что голос от волнения не сорвался и не дал «петуха».
  - Что так? - нахмурился бородатый.
  - Женился я. Молодку подарками радовать надо. Да и брат уже в возраст вошёл. Глядишь, тоже не сегодня так завтра решит семьёй обзавестись, - вроде бы с шуткой, но сохраняя серьёзное выражение лица, объяснил парень.
  Стоящие на берегу задвигались, зашушукались, кто-то хихикнул, кто-то охнул - о том, что Пак не вполне здоров, знали многие.
  - Ну если только поэтому, - вновь взял на себя переговоры всё тот же мужик. - Хорошо, дам семь. Но заберу всё!
  Вен только плечами пожал - забирай.
  - Эй, Риз, ты чего это придумал? Есть договор давнишний, а ты всё по-своему норовишь сделать, - из толпы выскочил мелкий, едва бородачу до плеча достающий торговец. - Если на то пошло, то я и по восемь медяшек могу всё забрать. Вместе с бревном!
  - Бревно не продаётся, - напомнил Вен, наблюдая за тем, как стремительно увеличивается цена на его дрова.
  До драки дело не дошло, и торговцы умудрились меж собой договориться выкупить все дрова разом по семь медяшек и разделить поровну на первых трёх прибежавших на причал. Вязанки выгрузили, деньги пересчитали и отдали, но с берега не уходили. Умирая от любопытства, ждал народ, что же Вен будет с дубом делать.
  А братья вымели из лодок мусор, насыпавшийся с поленьев за время плавания, развязали сумку с припасами и, не обращая внимания на зрителей, принялись за скромную трапезу. Когда ничего не происходит, интерес быстро пропадает - вот и перекупщики, поняв, что бревно никому не продают, разбрелись по своим делам.
  - Дальше-то что делать станем? - тихо спросил Пак брата.
  - Ждать, - последовал короткий ответ. Вот только в голосе не было столько уверенности, как Вен выказал в самом начале. Получится ли задуманное? Кто знает.
  На другой день обитатели пристани почти весь день исподволь наблюдали, как братья, охраняя свой дуб, сидели в одной из лодок, не отлучаясь далеко. Разве что по очереди в кустики бегали. На все предложения продать бревно на дрова Вен только качал головой. Но к вечеру на берегу началась суета, отличимая от повседневной.
  Сначала прибежал подросток лет пятнадцати. Не говоря ни слова, издали осмотрел дерево, что-то посчитал на пальцах и умчался прочь. Вернулся через час с человеком много старше его и, почтительно стоя чуть поодаль, не мешал вновь прибывшему ещё более пристально рассматривать бревно. Ушла парочка торопливо. Тот, что постарше, ещё и обернулся несколько раз, словно хотел удостовериться, что дуб именно такой, как нужно.
  - Чего это они, брат? - заинтересовался Пак.
  - Надеюсь, их мы и ждали, - привстал в лодке Вен, вглядываясь в ту сторону, куда ушли заинтересовавшиеся их добычей.
  И не ошибся. Через несколько долгих минут ожидания братья увидели, как к причалу шествует, опираясь на массивную трость, человек в нарядном камзоле. Рядом, но отставая на полшага, семенил тот, что недавно был на берегу, а в задних рядах свиты, состоящей из пяти человек, маячил парнишка, прибежавший первым.
  Важный господин не чинясь спустился к лодкам, постучал тростью по дереву, прислушался к звуку. Спрыгнул в плоскодонку, пробрался к дубу и, положив на него руки, замер, прикрыв глаза. Набежавшие любопытные, наблюдая творящееся священнодействие, притихли. Братья, потеснившиеся на корму, и вовсе дышали через раз.
  Наконец, что-то определив для себя, покупатель повернулся к продавцам.
  - Сколько?
  Нет у важного господина времени и желания расшаркиваться в приветствиях перед селянами.
  - Двести! - в тон ему ответил Вен.
  Брови визитёра удивлённо подскочили. Никак не ожидал он услышать такой цены. Да умеет ли этот рыбак - или кто он там? - до двухсот считать, называя такую сумму. Может, ошибся и ляпнул что первое на ум взбрело? Но, взглянув на серьёзное лицо парня, понял, что и считать умеет, и цену не с потолка назвал. Понимая, что торг будет непростым, господин обмёл белоснежным платком поперечную лавку, называемую моряками банкой, и тяжело на неё опустился.
  - С чего такая цена?
  Братья присели напротив: Вен на кормовую лавку, Пак рядом, на чурбачок, лежащий на дне лодки. Они, может, и постояли бы, выказывая почтение, но как вести серьёзный разговор, если постоянно балансировать надо? Хоть и у причала стоят, но вода не суша - качает лодочку.
  - А с того, уважаемый господин… - начал было старший, но покупатель его перебил.
  - Обращайся ко мне мастер Гнит, юноша. Я герцогский краснодеревщик.
  - Рад такой чести, мастер Гнит, - вежливо склонил голову Вен, а Пак молча последовал примеру брата. Но торг есть торг, и парень продолжил: - Цена такая, мастер Гнит, потому что дерево уж больно хорошее. Редкое дерево. Большое и без изъянов. Узор, опять же…
  Вен кивнул на хорошо видимый срез дуба. Как уж так природа постаралась - годовые кольца шли волнами и были окрашены от светлого по краям до насыщенно-охристого в сердцевине. Мастер хмыкнул. Не думал он, что селянин разбирается в качестве древесины. Теперь не скажешь ему, что на дрова хочет бревно купить.
  - Да и вы получите куда больше, чем я. - Сделав такое заявление, Вен взглянул на спокойно сидящего рядом брата, отчего-то смутился и поправился: - …чем мы. Вы же со всего прибыль получите. Кору аптекарям сдадите, опилки винокуры купят для настойки крепкой. Я уже не говорю о стоимости мебели, какую вы, мастер Гнит, сделаете из этого красавца. Потому назначить цену меньше двухсот золотых никак нельзя.
  Вен шлёпнул по шершавому стволу рукой.
  Кажется, брови краснодеревщика, взметнувшиеся в начале разговора на середину лба, прижились на новом месте. Никогда в своей жизни мастер не видел такого селянина. Да полноте, селянин ли он? Говорит правильно, рассуждает логично, разбирается в разделке древесины. Может, лорд какой высокогорный таким образом развлечься решил? Тогда и впрямь меньше двухсот золотых заплатить невместно. Урон чести и продавцу, и покупателю будет.
  - Хорошо, молодой человек. Я покупаю ваш дуб. За двести золотых монет. Деньги вам доставят утром, - начал было подниматься с лавки мастер, но Вен его остановил.
  - Не надо денег, уважаемый мастер Гнит. Вы напишите расписки. Десять штук по двадцать золотых каждая. И пусть мальчишка, что принесёт их, укажет магазины, в которых знают вашу роспись, печать и знак гильдейский. Мы там товарами запасёмся, а вы потом бумаги свои выкупите. Так, думаю, и вам удобно будет - не всю сумму разом отдавать, и нам спокойнее - меньше будет желающих сирот обидеть. Золото, оно лихих людей манит больше, чем соль, мука, крупы да ткани для бабьих юбок.
  Краснодеревщик вновь хмыкнул:
  - Разумно, молодой человек. Весьма разумно! - опёрся на крепкую руку Пака, вставшего ему помочь, и немного неловко - эх, годы уже не те! - выбрался на доски причала. - До утра, господа. До утра.
  И пошёл к ожидавшей его свите, время от времени удивлённо хмыкая в такт шагам.
  А братья чуть ли не попадали на дно лодки. Пак оттого, что равновесие едва удержал - неожиданно сильно оттолкнулся мастер от его руки, а Вен от удивления - не ожидал он такого результата переговоров. Советом гостьи назначить высокую цену и оплату взять не деньгами, а расписками, решил воспользоваться в тот момент, когда мастер Гнит спускался в лодку. Всё равно своих мыслей как и что говорить, не было. Вот и отважился - вдруг да прокатит? Странно, но получилось!
  Глава 11
  День был столь насыщен, что братья, завершив все дела и закончив погрузку закупленных по списку и помимо него товаров в обе лодки, рухнули на банку без сил.
  - Давай поедим, а то за день горбушки хлеба на двоих не сжевали, - предложил Вен, рассматривая корзинку с припасами, взятую в трактире.
  Пак не возражал. Пересев на привычный чурбачок, стал сноровисто выкладывать еду на освободившееся на лавке место. Сначала он расстелил льняную салфетку, прикрывавшую снедь, на неё выставил горшочек с паштетом из гусиных потрошков; от каравая свежего хлеба отрезал несколько ломтей, присыпал их крупной солью; очистив большую сочную луковицу, нарезал её на прозрачные перышки. Потряс было флягу, но вода в ней за день закончилась и запить ужин было нечем. Идти к фонтану, где все запасались водой, Паку не хотелось - устал. Но тут Вен, видя, как младший хмурит брови, достал откуда-то два небольших кувшина.
  - Не расстраивайся, брат! Я запасся выпивкой. Вот это тебе. Здесь холодный ягодный взвар. А сам я выпью пива. Не обессудь, но тебе хмельного нельзя. Буйным ты становишься, дурным до невозможности.
  Младший спорить не стал - нельзя так нельзя - ему и отвар в радость, лишь бы не идти к фонтану. Намазывая хлеб нежным паштетом, заедая бутерброд хрустящим луком и запивая трапезу каждый из своего кувшина, братья молча ели, думая всяк о своём.
  - Брат, так зачем ты эти бумаги выправил? - вдруг спросил Пак и за шнурок потянул из-за ворота миниатюрный кожаный тубус. - Обещал рассказать. Я слушаю.
  Вен вздохнул. Самому бы знать, зачем он это сделал. В день отплытия из дома, уже переступив порог, вдруг вернулся и вынул тот герцогский указ об их семейном праве на высокородность. А сегодня, бегая от магазина к магазину, увидел контору нотариуса. Остановился, словно на стену наскочил, а потом решительно открыл дверь, попросив Пака подождать его на улице.
  - Уважаемый мэтр, можете мне снять с документа магически заверенную копию? - обратился он к владельцу конторы.
  Солидный господин в коричневом бархатном сюртуке с золочёными пуговицами и кружевном воротнике в виде пышного жабо с удивлением уставился на селянина. Деревенские обычно все вопросы решали со старостой. Это он, как представитель местной власти, выдавал свидетельства личности и, если требовалось для дальних поездок, выписывал подорожные. А тут небывалое дело: мало копии снять с невесть какого документа, так ещё и магически их заверить. Но клиенты есть клиенты, потому ответил, хоть и без особой любезности.
  - Могу. Что вы желаете скопировать?
  - Герцогский указ.
  На стол перед мэтром лёг лист качественного пергамента. На таких секретари пишут заслуженным людям перечень пожалованных им властителем льгот, наград и прочих преференций. Но где герцог и где этот невзрачный деревенский парень? Может, украл документ?
  - Молодой человек, прежде чем я сделаю для вас копию, мне следует убедиться в вашем праве на владение сим указом, - стараясь явно не выказать излишнего недоверия, объявил нотариус.
  - Понимаю, - спокойно согласился посетитель. - Что я должен сделать?
  - Капелька вашей крови, нанесённая на край пергамента, подтвердит ваши права. Хочу предупредить, что документы подобного типа настроены как артефакты. Если законность не подтвердится, то бумага превратится в труху, а вы получите сильный магический удар. Может быть, даже смертельный.
  Но Вен, даже не дослушав предупреждение до конца, уже порезал себе палец и приложил к указанному месту. Ничего не произошло, если не считать того, что золотая герцогская печать на несколько секунд ярко засветилась, подтверждая права странного селянина.
  - Стоимость услуги - одна золотая монета, - объявил очередное препятствие мэтр.
  И когда на стол легла требуемая сумма, нотариусу ничего не осталось, кроме как выполнить свою работу. В соседней с конторой лавке был потрачен ещё один золотой. Вен купил тот самый тубус, зачарованный от порчи содержимого, что сейчас болтается у Пака на шее.
  Зачем… Эх, знать бы.
  - Пак, не знаю, поймешь ли ты… - непривычный к спиртному Вен захмелел и, должно быть, поэтому решил посвятить брата в семейную тайну. - Наш прадед сделал для герцога что-то очень хорошее. Не спрашивай, что именно - я не знаю. Но властитель пожаловал ему титул барона. Безземельный, но высокородный. А поскольку мы с тобой его кровные родичи, то тоже эти… как их?… ну, ты понял. Я вот подумал: кто знает, как жизнь обернётся… Пусть и у тебя копия того указа будет. Это селянина всякий обидеть может, а знатного поостерегутся. И правильно, что ты попросил себе одежду и обувь хорошую купить. Правильно, брат… Хорошо одетый барон лучше плохо одетого селянина. Глядишь, мы тебя ещё и женим удачно. А что? Хочешь, купчиху сосватаем? Не хочешь? Может, так и лучше… Захмелел я что-то, брат… Утром ранёхонько в путь тронуться надо. Пока бриз с моря волну вверх по реке погонит и парус ветром наполнит, далеко от города уйдём. А потом вёслами, вёслами… Посплю я, брат.
  Пак помог сонному брату устроиться на мешках с крупами и мукой, укрыл своим новым плащом, прибрал остатки ужина назад в корзину и замер, глядя на воду, зажав в кулаке футляр с невероятным документом.
  До дня, когда они с братом обнаружили на своём берегу гигантское дерево, Пак помнил себя плохо. В голове словно вечный туман был. Желания простые: поесть, попить, поспать. А как Зуля в доме появилась, ещё одно желание закралось в душу. Странное как сон, тягучее как мёд, такое же липкое и манящее. Постоянно хотелось быть рядом с женой брата, вдыхать её запах, трогать её волосы, брать за руки, прижиматься к ней всем телом. Только Зуля этого не поощряла. Пугалась, отбивалась чем ни попадя, звала Вена, а тот сердился и ругался. От этого Паку было плохо. Он не понимал, почему ему нельзя делать так, как делает брат.
  И вдруг она… Лежит изломанной игрушкой среди ветвей. Тонкая, нежная, между опасно-острого и беззащитная на жестко-твёрдом. У Пака дыхание от незнакомых, внезапно нахлынувших чувств перехватило, слёзы глаза застили - очень страшно стало, что такая красота погибла. Но рука девушки оказалась тёплой, а дыхание, пусть едва уловимое, но согрело его ладонь. Жива! И такая лавина радости накрыла, что даже в голове посветлело. Туман хоть и не развеялся совсем, но уже не полностью мутил рассудок. Сообразил раньше брата, как спустить бедняжку вниз, а оттого, что Вен несколько раз повторил: «Зуля моя жена. Моя!», даже странно стало. Кто же спорит, его конечно. Паку она не нужна.
  Кому будет интересна искра, когда есть звезда?
  Леди не вызывала в нем тех смутных, постыдных желаний, о которых он, хоть и плохо, но помнил. Он не порывался схватить её, ведь даже дотронуться боязно, разве что взглядом. От её присутствия менялся мир. Он рассмотрел место, где родился и вырос, и вдруг захотел большего. Не застыдился родного угла, нет, но осознал, что можно жить по-другому. Когда увидел, как леди пишет список того, что надо купить в городе, чуть не закричал от отчаяния, что сам неграмотен.
  А ещё из головы не шли слова, которые на прощание леди сказала брату:
  - У меня есть цель, я знаю, куда и зачем иду. Но обязательно дождусь вашего возвращения и только после этого покину ваш дом.
  Думать Паку было непривычно. Мысли разбегались, но парень вновь и вновь вспоминал эти страшные слова: «Я покину ваш дом». И каждый раз губы шептали: «Что же делать? Я не смогу без неё жить». Всю дорогу до города и в те дни, когда брат торговал дровами и удачно пристраивал бревно, эти слова дергали Пака, словно зубная боль.
  Ответ пришёл неожиданно. Скучая в ожидании Вена возле конторы нотариуса, он случайно услышал разговор двух прохожих:
  - Не знаю, что делать, - грустно сказал один.
  - Поезжай с ней, - ответил его товарищ, поравнявшись с Паком, ещё и взглядом по нему скользнул.
  Конечно, совет был адресован приятелю того прохожего, но теперь страдалец понял, как он должен поступить. Просьба купить ему хорошую одежду и обувь была основана на принятом решении. Не может он сопровождать леди одетым как оборванец.
  Признание брата, что у него на груди, в маленьком круглом футляре, находится документ, подтверждающий его высокородный титул, окончательно уверил Пака в правильности будущего поступка.
  Он будет сопровождать леди в её походе.
  Глава 12
  Симпатичный серый ослик, время от времени прядая длинными пушистыми ушами, семенил по дороге. Через его спину была перекинута связка из двух плетёных коробов, полных припасов. Выбрав минутку, скотинка тянулась к особо притягательному пучку травы, выросшей на обочине, но повод в крепкой руке хозяина не давал расслабиться и тянул его дальше.
  Хозяином ослика был Пак, сопровождавший Элию.
  На следующий день после возвращения, во время позднего завтрака, которым Зуля порадовала домочадцев, Элия объявила:
  - Уважаемые хозяева гостеприимного дома, я благодарю вас за спасение и за то, что дали достаточно времени восстановиться после случившегося, а также за ваше тёплое отношение ко мне. Но мне пора продолжить путь. Сегодня я уйду…
  Все знали, что рано или поздно этот момент настанет, но всё равно слова гостьи стали неожиданностью.
  - Леди, я иду с вами! - Пак так резко вскочил, чтобы заявить о своём решении, что массивный стул, на котором он сидел, сначала с грохотом отодвинулся, а потом и вовсе опрокинулся на пол. - Нельзя вам одной путешествовать. Опасно это.
  Вен, словно не видя и не слыша, что происходит, неторопливо допивал отвар, плескавшийся на дне его кружки. Сделав последний глоток, мужчина аккуратно поставил посудину на чистую скатерть и, взглянув на брата, тихо сказал:
  - Пак, сядь на место и успокойся, - дождался, когда брат исполнит его просьбу, после чего, посмотрев на Элию, продолжил: - Леди, я не вправе вас удерживать, но всё же попрошу немного обождать. Да, мы спасли вас, сняв с того благословенного дуба, что послал нам Небесный наставник, но вы стократно оплатили нам за это. Зулю научили хитростям ведения хозяйства, мне дали советы дельные, как правильно торговаться, да и Пак рядом с вами изменился. Потому не могу я отпустить вас в путь с пустой котомкой. Брат опять же просится сопровождать… Я пока не знаю, хорошо это или плохо аукнется моей семье, но отпущу.
  Младший, захлебнувшись воздухом - не дышал, пока Вена слушал, - что-то эмоционально пискнул, закашлялся и смутился до слёз. Старший, дождавшись, когда Пак успокоится, продолжил:
  - Как я понимаю, дорога дальняя, значит, основательно подготовиться надо. Запасы взять, посуду походную, одежду на смену, одеяла… А чтобы не тащить груз на себе, куплю вам осла. И так будет правильно.
  Подготовка заняла два дня. Пока парни сходили в деревню за осликом, пока женщины ещё раз осмотрели одежду и обувь, пока заполнили полотняные мешочки крупой, мукой, сухарями, а берестяные туеса вяленым мясом и сушёной рыбой, топлёным маслом и шариками твёрдого, как камешки на берегу, солёного сыра, так время и пролетело. И вот шагают неторопливо по обочине дороги Элия с Паком.
  Пак беспрестанно о чём-то расспрашивает, а потом внимательно слушает ответы. Его начавший восстанавливаться разум, как иссохшая от засухи почва жаждет воды, требовал знаний. Всю дорогу в город и назад он мучал вопросами брата, теперь принялся за Элию.
  Девушка уже устала от беспрестанного «как?», «что?», «почему?», но в то же время идти молча было скучно, а ещё ей было очень приятно чувствовать себя умной и знающей рядом с этим большим - она едва ему макушкой до плеча доставала - крепким и сильным парнем. Положа руку на сердце, баронесса и сама была не особо осведомлённой во многих интересующих Пака вопросах, но всегда отвечала уверенно и чаще всего переводила содержание разговора на знакомые ей темы.
  Не сказать, что бароны Объединенных Герцогств были невежественными людьми. Среди них даже встречались энциклопедисты и эрудиты, но выживание в суровых условиях полуострова на первое, жизненно важное место, ставило не изучение движение небесных тел или причину отливов и приливов Океана, а хозяйственные вопросы.
  Особо в этом преуспели горные бароны. Не у каждого из них дети могли бегло читать и писать - главное, что имя своё при нужде начертать может и счет до тысячи знает - большее количество монет в тайнике и овец в хозяйстве редко бывает. Но зато где искать отбившуюся от стада овцу, как удержать почву на склоне от размыва, а ещё пять верных способов выбрать лучшее ячменное зерно для пива знает каждый малец, чья макушка сравнялась с главным столом в отцовском замке.
  Элии в вопросе образования повезло. Младшая сестра чейзы Далии родилась горбуньей, и был у неё единственный вариант судьбы - монастырь, куда и отправили девочку по достижении пяти лет, дав ей, как невесте Небесного наставника, приличное приданое. Известно всем, что в обителях божьих не только молятся, но и трудятся. Огромные огороды и заготовка собранного урожая, стада коз и овец, состриженная с них шерсть и вычесанный пух, которые требуют обработки, лекарни для нуждающихся и приюты для сирот. Много, очень много приходится монахиням исполнять уроков настоятельницы во имя Его.
  Только какой работник из девочки-горбуньи? Но аббатиса нашла и ей место служения. Часто монастыри гордятся богатыми библиотеками. Свитки, фолианты, тома, редчайшие инкунабулы требуют бережного отношения, внимательного ухода и переписки. Вот и отправили маленькую послушницу к сестре-архивариусу учиться грамоте и перенимать навыки хранительницы монастырской библиотеки. Шли годы, девочка выросла, но уродство, приведшее её в обитель, не мешало насыщаться знаниями. Напротив, отсутствие свободы движения сделали её усидчивой, вдумчивой и внимательной. Переписываемые книги откладывались в сознании и давали повод для размышлений и анализа, что заставляло искать дополнительные знания - а это новые свитки и книги, новые размышления.
  С годами пришло сожаление, что накопленные ею результаты обдумываний, выводов и умозаключений останутся невостребованными, исчезнут вместе с ней. Конечно, часть была записана и переплетена в небольшую книгу, но что-то нельзя было доверить бумаге. Перебирая в памяти отпрысков своей многочисленной, давно покинутой, но не забытой семьи, знакомых ей по переписке, хранительница библиотеки остановила выбор на юной баронессе дю Лесстион, младшей дочери своей старшей сестры. Так Элия попала в монастырь.
  Как птичка в клетку.
  Семилетнюю девочку, едва-едва избавившуюся от плотной опеки няньки и начавшую в компании замковой детворы исследовать окрестности, познавать свободу и вкус еды, собранной своими руками, закрыли среди полок с пыльными томами.
  Может быть, имей тётка другой характер или опыт общения с детьми, она смогла бы договориться с девочкой, смирить её норов и изменить ещё не сформировавшийся до конца характер под свои требования. Но нашла коса на камень. Услышав, что за судьба ей уготована, Элия пришла в ужас. Провести всю жизнь за высокими монастырскими стенами, навсегда простившись с родителями и братьями, с утра до ночи переписывая книги, перекладывая их с полки на полку, составляя списки, каталоги и что-то там ещё? Да лучше умереть! И девочка объявила голодовку.
  Злобное шипение тётки-горбуньи, болезненное таскание за косу и щипки, оставляющие синяки на худеньких руках, лишь добавили решимости. Хорошо, что старенькая мать-настоятельница была не только опытной начальницей обители, но и мудрым человеком. Она пришла в тесную холодную келью Элии, присела на её жёсткую постель и принялась рассказывать о пользе грамотности. О том, как много интересного скрывают те самые пыльные фолианты, как полезно уметь считать и вести учётные книги. А ещё старушка пообещала, что если через три года усердной учёбы она захочет вернуться домой, то никто её удерживать не будет.
  И слово своё сдержала. Отпустила, объяснив хранительнице библиотеки, что не каждый человек годен для служения Небесному наставнику. Нельзя её племянницу в монастыре держать - или погибнет в неволе, или бунт устроит.
  И вот идет свободная баронесса дю Лесстион по долине, длинным широким языком спускающейся от гор к Океану, рассказывает Паку о том, как устроен мир, о том, что планета, на которой они живут, - огромный шар, и то, что где-то там за горами есть другие страны, населённые разными народами. И что все эти знания она почерпнула из книг.
  - Леди, научите меня читать, - попросил Пак, глядя на спутницу глазами потерявшегося щенка. - Я тоже, как и вы, хочу всё знать.
  Ответить Элия не успела. Из-за поворота на них выскочила пятёрка всадников на разгорячённых конях.
  Глава 13
  Едва завидев всадников, Элия, желая надёжнее скрыть лицо от посторонних взглядов, надвинула колпак шаперона* пониже и шагнула за спину Пака. Ослик, которого перестали тянуть, наконец-то смог ухватить аппетитную верхушку чертополоха и, прикрыв глаза длинными густыми ресницами, не торопясь и с наслаждением принялся жевать вожделенную добычу. До людей ему не было никакого дела.
  - Кто такие? Чего по дорогам бродите? - сурово спросил глава кавалькады.
  - Я барон Арпак Грэйский. Иду по делам в… - Тут Пак немного замялся, потому что забыл название города, через который они должны были пройти. Но не растерялся. Девушка, стоящая за его спиной, придавала ему веры в себя и убеждённости, что он всё сможет. Не отводя взгляда от всадников, парень слегка повернул голову к Элии: - Напомни название места.
  - Марпати, - шепнула ошеломлённая баронесса.
  - Да, точно! Иду в Марпати, - обрадовался парень, и его лицо расплылось в искренней улыбке.
  - Барон? - вежливо, но с толикой недоверия переспросил командир всадников.
  - А то! У меня и бумага о том есть, - Пак, счастливый тем, что наконец-то может продемонстрировать подтверждение своего титула, стянул через голову шнурок с тубусом, открыл чехольчик и вынул магически заверенную копию указа. - Вот видите?
  - Вижу, милостивый лорд. Простите, что прервали ваше путешествие, - главный приложил ладонь к груди и низко склонил голову к лошадиной гриве, а его подчинённые синхронно повторили действия командира. Выпрямившись, всадник сделал попытку заглянуть за спину барона и рассмотреть его спутника, прячущегося от внимания посторонних.
  - Это со мной, - нахмурился Пак, и наездникам ничего не оставалось, как продолжить свой путь.
  Дождавшись, когда за кавалькадой осядет пыль, Элия сдёрнула капюшон с головы и горящими глазами уставилась на спутника.
  - Так ты… то есть вы - истинный титулованный?
  - Ну вроде бы здесь так написано. - Пак тряхнул зажатой между пальцев бумагой. - Мне Вен читал. И велел заучить моё полное имя - Арпак Грэйский.
  И парень доверчиво протянул Элии развёрнутый документ вместе с открытым тубусом.
  Дальше пошли молча. Баронесса никак не могла прийти в себя от удивительной новости, а Пак, искоса поглядывая на спутницу, не решался заговорить, думая, что как-то обидел её, вдруг сровнявшись родовитостью.
  Так они и зашли в небольшую деревушку с весёлыми палисадниками вдоль дороги и нарядными белыми домишками под красными черепичными крышами. В тени высоких плетней возились дети, гуляли куры, время от времени склёвывая что-то в ярко-зелёной траве, а в воздухе стоял насыщенный аромат вишнёвого варенья. «Самая пора ягоду запасать», - машинально заметила про себя Элия, а вслух сказала:
  - Где тут у них колодец? Пить хочется.
  Желание было обосновано - вода в баклажке закончилась с полчаса назад, а солнце палило нещадно.
  - Да и перекусить пора, - добавил Пак, вертя головой во все стороны в поиске места, где можно было бы остановиться на привал.
  И тут из ближайшего двора раздался резкий крик:
  - Вы чего тут осматриваетесь, побродяжки? Ищите, что своровать? А ну пошли вон, не то кобеля спущу!
  - Да мы только попить хотели, - растерянно ответил Пак, никак не ожидавший беспричинного нападения.
  - Нет тут для вас ни воды, не хлеба. Вон пошли, вон! - продолжала из-за плетня орать вздорная баба.
  И разом пропала прелесть пасторального пейзажа, словно солнце померкло.
  - Пошли отсюда, - девушка за рукав потянула спутника от негостеприимного дома. - Надеюсь, другие селяне не будут столь недружелюбны.
  Но надежда оказалась напрасной. Из соседнего подворья уже спрашивали, что случилось и почему уважаемая Юта шумит на всю округу, на что крестьянка с ещё большим напором и громкостью принялась рассказывать всем, кто хотел услышать, что в их пристойное, добронравное поселение забрела толпа нищих оборванцев, ищущих, кого бы обокрасть.
  Путники в недоумении переглянулись.
  - Мы же только попить хотели попросить, - повторил Пак, но кто бы их слушал.
  Теперь проклятия и угрозы сыпались из-за каждого плетня, мимо которого спешно проходили молодые люди. Кажется, даже ослик понял, что здесь им не рады, и больше не плёлся едва-едва следом, а трусил рядом.
  Первый камень прилетел, когда миновали последнее подворье. И хорошо, что, не ударив никого, попал в короб на спине ослика. Но за первым последовали другие, заставляя путников сорваться на бег.
  Запыхавшиеся странники добежали до густого кустарника и, продравшись сквозь частые ветви, укрылись в нём от разошедшихся селян.
  - Не понимаю, отчего такое отношение к нам, - повалилась на траву Элия. - Мы же не делали ничего плохого.
  - Говорил же Вес, что чужаков в Долине не любят. Надо было деревню обойти, да я забыл о его наказе, - повинился Пак, потом с жалостью посмотрел на уставшую девушку и добавил: - Леди, вы отдохните пока, а я какой-никакой ручей поищу или родник. Должен он быть здесь, вон какая трава зелёная.
  И, прихватив баклажку из тыквы, служившую им флягой, пошагал в глубь кустарника.
  Элия, даже оставшись одна, никак не могла успокоиться и понять столь агрессивное отношение к ним жителей деревни. Ведь промедли они, и их могли бы забить камнями. Она прекрасно помнила, как такие же селяне несколько лет назад приветливо махали и почтительно кланялись фамильной карете дю Лесстион, когда они путешествовали по Долине, навещая сестрицу Лизию в Марпати. Или отношение к людям меняется оттого, пешком они идут либо в гербовом экипаже едут?
  Вдруг в глазах девушки мелькнул испуг, и через мгновенье она залилась слезами, оставлявшими грязные разводы на покрытом пылью лице: «Я не могу обвинять этих людей, потому что ничуть не лучше их. Ещё сегодня утром я разговаривала с семьёй, спасшей и на две недели приютившей меня, с высокомерием и заносчивостью. А узнав, что Пак… Арпак такой же истинный титулованный, сразу начала говорить ему «вы». Лицемерка».
  Дальше продолжать заниматься самобичеванием баронесса не смогла. На малюсенькую полянку, где отдыхали Элия и ослик, вернулся Пак. Во взлохмаченных волосах застряли мелкие веточки и листья - продирался напрямки, вода закапала ткань сюртука на груди - пил из ладони, а может, умывался неаккуратно, но зато в руке фляга, полная прохладной чистой водой.
  - Леди, вы пейте. Можете и лицо умыть от пыли дорожной. А я пойду ослика напою. Тоже животинка измучилась, - искренне улыбаясь спутнице, объявил он.
  Девушка протянула руку за баклажкой и сказала:
  - Элия.
  - Что? Я не понял, леди, - растерялся парень.
  - Меня зовут чейзита Элия, барон.
  *Шапер?н - средневековый головной убор, состоящий из капюшона с длинным шлыком (колпаком) и пелерины.
  Глава 14
  Долина, вдоль которой пробирались Элия и Арпак, стараясь не попасться на глаза местным жителям, была одним из немногих больших плодородных мест полуострова. Конечно же, едва ли не на каждой горе есть площадки, где трудолюбивые местные жители разбивают огороды, сеют ячмень или устраивают выпас небольших овечьих и козьих стад, чтобы не зависеть от плодородия равнин. Какие-то из этих террас устроила сама природа, но большая часть из них создана усердием многих поколений горцев.
  Не сказать, что обитатели равнин и гор враждовали - этого не позволил бы ни один из четырёх герцогов - но была некая неприязнь между ними. Горцы считали жителей долины изнеженными бездельниками, которым особо и трудиться не нужно для собственного благополучия, а уроженцы долин считали тех, чья жизнь проходит на склонах и в ущельях, едва ли не близкой роднёй козлов, которых они пасут.
  Только бароны и их семьи стоят над этим несправедливым делением - они истинные титулованные. Должно быть, именно потому, узнав о баронстве своего спутника, изменила Элия отношение к Арпаку и беспрестанно величала его то лордом, то бароном, то досточтимым высокородным.
  - Леди, да какой я высокородный? - не выдержал парень. - Я ни здороваться по-вашему не умею, ни разговаривать. Даже ложку держу как селянин. Вот вы кушаете словно танцуете: неспеша, аккуратно. Я же так никогда не научусь, потому не дразните меня больше, чейзита Элия. Пожалел уже о том, что бумагой своей похвастался.
  - Напрасно вы так, чейз Арпак. Титулом, доставшимся от предков, гордиться должно. А что не дали вам подобающего положению воспитания, так то не ваша вина. Учитесь, и станете не хуже других, - возмутилась баронесса. - Приличия за столом соблюдать просто: ничего не берите руками - для того приборы есть, жуйте всегда с закрытым ртом - иначе крошки во все стороны полетят, а чавканье соседи услышат, губы вытирайте салфеткой, а не рукавом, за локтями следите - не растопыривайте, как гусь крылья, и на стол не ставьте. Это основное.
  - Как же я закрытым ртом есть буду? - в недоумении барон даже остановился, за что и получил лёгкий толчок головой в зад от ослика, задремавшего на ходу.
  - Отделите небольшой кусочек от блюда, лежащего в вашей тарелке, при помощи ножа, вилкой положите его себе в рот и жуйте, - едва сдерживая смех от комичности ситуации, терпеливо объяснила девушка. Даже пантомиму небольшую показала.
  - Опозорюсь. Как есть, опозорюсь, - пробормотал барон и потянул за собой осла.
  - А вы на приём собрались? - всё же не удержалась от поддразнивания Элия.
  - Какой приём? - окончательно запутался бедняга.
  Пришлось баронессе читать лекцию о раутах, визитах, балах, приёмах и прочих больших и малых мероприятиях, которыми развлекаются высокородные.
  - Как сложно всё! - бормотал Арпак, тряся головой, пытаясь запомнить хотя бы часть услышанного.
  За разговорами не заметили, как время подошло к ночи. Заозирались в поисках места, где можно было бы переночевать. Вдали, в окнах деревенских домов, затеплились огоньки, но, помня о неласковой встрече в полдень, проситься на ночлег раздумали.
  - Вон сарай какой-то, - махнул в дальний от дороги край поля Арпак. - Пойдём посмотрим, что там?
  Это оказался большой общественный амбар, подготовленный к хранению сена. Его уже освободили от мусора, насыпавшегося с сухой травы прошлого года, окурили от насекомых, которые могли попортить доски сарая и сами запасы. Ещё пару-тройку недель, и забьют строение под крышу свежим сеном, скошенным с пойменных лугов, тянущихся вдоль реки. Зимой староста будет раздавать корм по количеству скота и по участию семьи в сенокосе.
  Сейчас же амбар пустовал, что дало уставшим путникам возможность обрести кров на ночь.
  - Осла я на улице не оставлю! - упрямо заявил Арпак, как только Элия объяснила спутнику, что это за строение. - Лучше я поутру за ним приберу, чем буду завтра на себе короба с припасами тащить.
  - Да куда он за ночь денется? - возмутилась девушка, понимая, что ослиное амбре пусть и в просторном, но помещении, где она собирается ночевать, атмосферу не улучшит.
  - Вдруг сведёт кто, а то и вовсе сожрут. Мало ли всякого отребья по округе шляется.
  - Ты сейчас говоришь, как та злая тётка из деревни, где нас едва камнями не побили, - рассмеялась Элия.
  - Ну и пусть. А ослик всё равно будет рядом со мной ночевать, - набычился парень.
  Так и разошлись по углам: Арпак с ослом у дверей в сарай пристроились, а Элия уединилась в дальнем углу.
  И приснился ей сон.
  Интерлюдия вторая
  - Ты прав, брат. Это вино лучше всего оттеняет вкус стейка из горного барашка, что ты притащил в подарок.
  Тени двух мужчин, трапезничающих подле растопленного камина, метались по стенам вперемежку с отсветами жаркого пламени.
  - Я тебе больше скажу: в человеческой ипостаси пищу вкушать намного приятнее. Вкусовые оттенки и ароматные нюансы, подчёркнутые приправами, ярче, - хохотнул тот, что принимал гостя.
  - Согласен, брат, - последовал незамедлительный ответ. - Но первоначальная суть своего тоже требует: жажда охоты, горячая плоть жертвы и солёная кровь, стекающая по морде… Нам от этого не отречься.
  - Хороший тост, Дар!
  Последовавший за этими словами лёгкий перезвон тонкого металла соприкоснувшихся кубков эхом прокатился по помещению, отражаясь от высокого потолка, потерявшихся во мраке стен и неровного каменного пола.
  - Дар, ты знаешь, что я всегда рад тебе, но объясни, ради Высших, что случилось? Ты ввалился в пещеру едва живой. Какие злые силы понесли тебя в такую грозу в полёт? Ещё и барана отловил, словно мне нечем тебя угостить, - спросил хозяин, когда на столе остались только запылившаяся бутылка тёмного стекла и кубки, из которых собеседники потягивали вино.
  - Этот баран остался от стада, которым я восстанавливал силы драка после того, как едва разминулся с молнией. Иначе даже до тебя не смог бы долететь, не говоря о родной пещере, - голос гостя был усталым настолько, что без слов было понятно - лучше бы ему отправиться отдыхать, чем отвечать на вопросы дотошного хозяина. Но законы гостеприимства работают в обе стороны: если ты завалился без приглашения, да ещё и в середине ночи, то объясниться придётся. - Сегодня был длинный день, брат. Сначала я любил Шаю во дворе людского замка… Вот скажи, откуда такая прихоть у моих подруг? На мой взгляд, извращение, но упрётся же всеми лапами, гребень ощетинит и хвостом бьет: или в замке, или прочь лети. Но в этот раз… Ты помнишь наш договор с бароном? Конечно же, не с ныне живущим, а с тем, что тебя в скалах нашёл. Отец пообещал роду горных лордов Лесстион в течение двухсот лет подарить зерно магии. Время такое назначил, чтобы можно было неспешно выбрать достойного. Назначенный срок прошёл, но ни отец, ни я не смогли выбрать подходящего претендента. Все члены семьи честны, благородны и смелы по человеческим меркам,
но не хватает в их характерах того, что позволило бы не только принять зерно, но и дать ему возможность прорасти.
  - Сегодня что-то изменилось? - задал вопрос хозяин пещеры, когда гость сделал паузу в своём рассказе, чтобы отпить терпкого вина, хорошо восстанавливающего силы.
  - Да, брат, случилось. Я почувствовал бунт! Отрицание устоев и традиций, готовность к новому, необычному. И знаешь, от кого это исходило? От младшей дочери барона. Почти ребёнок, но пламя в ней уже сейчас нешуточное.
  - И? - нетерпеливо подался вперёд собеседник из глубины кресла.
  - И я отдал ей дар. Правда, она была в таком состоянии, что, скорее всего, ничего не почувствовала. Потому, когда я проводил Шаю до её пещеры, решил вернуться и объяснить девочке её ответственность и преподать первый урок. Но я не нашёл её в замке. Она сбежала!
  - А ты не ошибся, Дар? - слегка нахмурился брат вожака клана. - Что за сумасбродство - в такую погоду идти в горы!
  - Чувствую, что была у девочки причина. Я пытался найти её, кружа над скалами, но тут налетела гроза… - ещё один глоток из кубка, и гость встал из кресла. - Прости, брат, но не могу больше беседу поддерживать. Ты не против, если я займу тот угол?
  И, получив согласие, Дар направился к выбранному месту, на ходу меняя ипостась с человеческой на драка.
  Глава 15
  Открыв глаза, Элия никак не могла понять: то ли сон продолжается, потому что ещё окружал её такой же мутный сумрак, как в том помещении, где мужчины, называющие себя драками, вкушали поздний ужин и пили вино, то ли она уже проснулась в сарае, куда с вечера забрела с Арпаком.
  Сон… Какой странный. Кажется, что аромат пряностей, дополнявших вкус жареной баранины, ещё витал в воздухе, а жар от пламени, разгоревшегося в огромном камине, до румянца разогрел щёки. Что там было ещё? Тот, чьё имя Дарк, сказал, что он уже одарил избранницу зерном магии. О ней говорили. Жаль, что это всего лишь сон.
  Да и как такому не присниться, если с первого мгновения, как пришла в себя в лачуге прибрежной, только о том и думала, как вернуться в горы и найти драков. Что бы ни делала, о чем бы ни говорила - постоянно помнила о цели, ради которой убежала из родного замка.
  Хотела было вздохнуть привычно о несбыточности мечты, но вдруг мысль молнией разум осветила: «А вдруг не сон то был, а предвестник магический? Вдруг зерно, невесть как брошенное в меня драком, начало прорастать?»
  Попав в монастырь, где тётка-хранительница библиотеки довольно быстро научила её читать и писать, Элия неожиданно для себя пристрастилась к чтению. Только не интересовали девочку пыльные фолианты, описывающие жизнь и подвиги святых во имя Наставника небесного. От теософских рассуждений и толкований одной фразы, сказанной кем-то сто лет назад, растянутых на двадцать страниц, её клонило в сон, начинала мучительно болеть голова и хотелось убежать куда-то подальше. Даже когда приходилось переписывать похожие друг на друга рукописи, юная послушница старалась не углубляться в их смысл.
  Но были в библиотеке книги, которые и выбросить прежним хранителям жалко было, и читать такое казалось грешно. Прятались они на самые дальние и высокие полки, чтобы ни один проверяющий, даже случайно, увидеть их не смог. Отцы-контролирующие особо и не искали. А вот страдающая взаперти девочка-подросток, которой не хватало не только свежего воздуха, но и физической активности, облазила все стеллажи вдоль и поперёк. Опираясь на свой небольшой опыт, Элия уже поняла, что самые скучные тексты сокрыты в больших и толстых томах, с которых сдувают пылинки, а их обложки натирают специальным составом для пущей сохранности. Листая же тонкие, покрытые таким слоем пыли, что казались обёрнутыми в пушистый мех, книжечки, Элия узнала, что отважные рыцари существуют исключительно для того, чтобы совершать подвиги и отправляться в опасные путешествия ради одного взгляда прекрасной дамы, а разбойники всех мастей сплошь благородны и милосердны к своим жертвам, разговаривают с ними почтительно, ограбив, отпускают с добрыми пожеланиями. Правда, среди этого хлама девочке попадались и познавательные книги, написанные
нормальным живым языком. Не заумным псевдонаучным и не слезливо-возвышенным, а таким, каким говорят живые люди.
  Должно быть, именно это привлекло девочку и заставило прочитать их от корки до корки, а иные ещё и по нескольку раз. Жаль, что набралось подобных полезных книг в монастырской библиотеке всего-то четыре штуки. Зато какие! «Введение в магию» мэтра Туриуса, написанное легко запоминающимися куплетами; «О пользе размышлений и наблюдательности» Рундино Минойского, предлагающего полагаться не столько на слова советы дающего, сколько на дела его; «Верность слову» Ятуко Шози, считающего честность основой духовной чистоты и силы; «Радость бытия» философа Лака, призывающего избегать общения с людьми, носящими в сердце злобу, учиться радоваться каждой мелочи и почаще улыбаться. Были ещё две, но как ни старалась Элия разобрать строчки, расплывались они перед глазами, словно не желали отдавать свои знания.
  Казалось, что за прошедшие годы забылись прочитанные наставления, но часто ловила себя девушка на нежелании слушать злые сплетни подруг о тех, кого рядом не было, да и врать она не любила, даже в мелочах. Значит, не только отложились в памяти, но и на характер повлияли те наставления великих учителей из пыльных книг.
  А после сегодняшнего сна ещё и некоторые строчки «Введения в магию» вспомнились: «Твоё желанье - это ключ, воображенье - сила. Представь, как будет, захоти, получишь по охоте».
  - Бессмыслица какая-то, - отмахнулась от всплывших не ко времени стихов девушка и начала собираться на выход.
  Арпака вместе с ослом в сарае не было, как и следов их пребывания. Протиснувшись в узкую щель тяжёлых ворот, Элия увидела на траве, сияющей на солнце росой, тёмную дорожку. Путники прошли, капельки влаги или на землю упали, или в одежду впитались, и не осталось на стеблях и листьях украшений, которые подарила им заря.
  Решив, что, скорее всего, парень повёл осла к реке, где они напьются, а хозяин ещё и умоется, баронесса решила подождать спутника у кустарника, разросшегося вдоль берега. Вдруг Арпак купаться надумает, а тут она к воде выйдет. Неудобно получится.
  Скинула суму с мелочёвкой женской на землю, нашарила в ней гребень, из дому прихваченный, подавила невольный вздох - как там родители? - и принялась расплетать косу, чтобы собрать волосы заново. В путешествие девушка отправилась в мужской одежде, той, что из дома уходила, - так идти удобнее и вопросов меньше. Потому и шаперон на голове - под ним и лицо, и косу скрыть проще. Под шляпой, такой, как у Арпака, ничего не спрячешь.
  Треск кустарника, тяжёлое дыхание и частый топот вывели Элию из задумчивости. Забросив косу за спину и пристав на мыски, девушка пыталась рассмотреть, что же происходит в зарослях.
  Запыхавшийся Арпак выбежал немного в стороне. Остановился перевести дыхание, осмотрелся и, увидев баронессу, бросился к ней.
  - Леди, - едва произнося слова, прохрипел он, - бегите! Кабан!
  О том, что кабан тварь лютая, Элия знала не понаслышке. В горах эти страшные звери не водились, там другой живности хватает. А вот вокруг трёх нижних деревень, принадлежавших баронам дю Лесстион, иной год разросшееся стадо могло все поля перерыть и вытоптать. Случалось, что разгулявшиеся секачи и крестьян, работающих на ниве или пошедших в лес по какой-то надобности, ранили, а то и вовсе убивали. Собирались тогда воины замковой стражи хорошо вооружённым отрядом и шли зверьё отстреливать. Главным снаряжением были тяжёлые копья и мощные арбалеты, а не тонкая длинная лесина, что сейчас в руках у Арпака.
  «Он что, от секача этим прутиком отбиваться надумал?» - мелькнул неуместный вопрос, но девушка о нём тут же забыла: на луг выбежал кабан. Пусть не был он огромен, как те монстры, что взрослые мужчины впятером переворачивали, но загнутые клыки присутствовали, маленькие глазки разъярённого животного искали жертву, а острые копытца гребли землю так, что комья летели во все стороны.
  Парень, прикрывая собой Элию, пятился к сараю. Нелепые взмахи прутком, выставленным перед собой, могли бы рассмешить, коли не было бы так страшно.
  «Эх, сейчас бы то папенькино копьё с широким и длинным наконечником, что на почётном месте в оружейной комнате висит. Сколько раз лорд отец говорил, что такое оружие само зверя бьёт». Элия так страстно этого захотела, что и глаза крепко-крепко зажмурила, и кулачки сжала до боли в ладонях. Даже разящий удар представила, след от которого не раз видела - под левую подмышку, прямо в сердце.
  Баронесса пришла в себя от воды, льющейся по лицу, лёгких встряхиваний за плечо и жалобного голоса Арпака, зовущего её.
  - Леди, леди, не надо больше бояться. Кабан умер. Леди?
  Элия потянулась было за фляжкой - пить хотелось неимоверно - но едва руку смогла поднять.
  - Пить… - едва слышно прошептала она.
  Горлышко баклажки тут же было приложено к её губам. Пила, с трудом глотая воду. Казалось, даже на такое простое действие сил не осталось. Прохладная жидкость текла по подбородку, шее, стекала дальше за ворот рубахи, принося хоть какое-то облегчение.
  - Что случилось?
  - Так говорю же: кабан! Я поутру пошёл к реке. Дай, думаю обмоюсь и осла напою, рыбки на завтрак наловлю, а там этот в кустах. Ох и страшный зверина. Вскочил, башку свою с зубищами кривыми нагнул, землю копытами гребёт и рычит как медведь. Я-то начал было по-тихому отступать, да куда там! Тогда я и бросился без оглядки. Только петлял по кустам как заяц. Это и спасло. Иначе поддел бы зубом своим. Так испугался, что осла бросил, а прут, что для рыбалки заготовил в руках, пёр. А тут вы, ну я и вовсе скис. Один бы хоть как-то, а вы тогда как? Встал как дурак, лесиной отмахиваюсь, будто поможет. Вдруг… вот вы мне сейчас, леди, не поверите, но было же!
  - Говори…
  - Вдруг чувствую, что в руках не пруток, а оружие тяжёлое. Я такое в городе у стражников видел. Вспомнил! Копьё называется. Только у них попроще и поменьше, а я своё едва удержал. А оно, копьё это, само на кабана попёрло, а я толком и не пойму: то ли несу его, то ли держусь, чтобы не упасть. Потом вдруг всё кончилось. Зверь только взвизгнул разок и умер, копьё исчезло, будто не было никогда, и вы на земле валя… то есть лежите в беспамятстве. Испугались, леди?
  - Да. Барон, помогите подняться. И воды ещё дайте, - Элия попыталась присесть, но без помощи Арпака ей это никак не удавалось.
  Поддерживаемая спутником, немного посидев под кустом и наконец-то дождавшись, когда мир перестанет вращаться, баронесса отпустила парня к реке. Надо воды набрать - фляга вновь была пуста - и найти потерявшегося ослика.
  Глава 16
  «Всё конечно в этом мире, даже магия твоя. Если выплеснешь всю разом, сможешь вместе с ней уйти». Голова продолжала кружиться, а в мыслях, создавая окончательный хаос, звучали эти нескладные, плохо срифмованные строчки.
  Вообще, что это за стихи такие? Другое дело: «Любовь - это яркий свет. Любовь - это да и нет. Любовь - это ты и я. Любовь - это жизнь моя». Вот какая должна быть поэзия. А тут что?
  Элия недовольно поморщилась и от слов непонятных, и от ощущений гадких. И всё же, что с ней произошло? Не могла ведь она ослабеть от страха до потери возможности самостоятельно двигаться. Даже руку поднять трудно. «Если выплеснешь всё разом». Это же о магической силе? Да возможно ли такое? Она просто представила, как хорошо могло получится, если бы… А ведь в строках, что вспомнились утром, как раз о том и говорилось. Достаточно очень сильно захотеть, и получишь желаемое. Она же не просто захотела, она всем существом своим жаждала, чтобы Арпак ударил в сердце кабана охотничьим копьём отца. И получилось!
  Тогда выходит, что ночное видение правда и драк Дар уже вложил в неё зерно магии? Нет больше нужды бродить по горам в его поисках? Осознав, что она уже получила награду, обещанную роду, девушка облегчённо выдохнула. Как бы ни храбрилась баронесса перед самой собой, но в глубине души до жути, до дрожи в коленях боялась встречи с могущественным магическим существом. Оттого, наверное, сколько могла оттягивала прощание с семьёй прибрежных баронов и радовалась спутнику в лице Арпака. Всё же живая душа рядом. И теперь этот страх отпустил её. Она может вернуться домой!
  Но новые строки, всплывшие в памяти, остудили радость Элии: «О, магия не та наука, что можно выучить по книгам. Ищи наставника и помни - маг учится всегда!» Поняв, о чём эти слова, девушка едва не застонала. Получается, мало иметь силу - ещё и учиться надо пользоваться ею.
  - Что за глупость?! - капризно поджала губы баронесса.
  Ещё и кулачком хотела по земле стукнуть, да не вышло. Сил по-прежнему не хватало. Должно быть, её желание превысило силу зерна, подаренного драком. Коль скоро поверить нескладным стишкам мэтра Туриуса из «Введения в магию», то ей особенно повезло в том, что не погубила себя, замахнувшись на непосильное. Правда, произошло всё не по воле её, а совершенно случайно.
  - Но это не помешало бы мне помереть рядом с кабаном, - пробормотала Элия, осознавая, что встреча с драком неизбежна.
  - Леди, я воду принёс, - рядом с Элией на колени опустился Арпак. - Пить будете?
  - Буду, - голос всё ещё тихий, почти безжизненный. Но отпив несколько глотков, девушка спросила: - Вы как, барон? Зверь вас не поранил?
  - Да что мне сделается! - отмахнулся парень, через плечо поглядывая на поверженного зверя. - И всё же… как такое могло случиться?
  - Должно быть, у вас очень сильный защитник небесный, готовый творить чудеса для вашего спасения, - попыталась улыбнуться баронесса.
  Арпак округлившимися глазами не мигая уставился на спутницу.
  - Это кто?
  Парень явно желал немедленно услышать рассказ о новом понятии в своей жизни, но Элия только и смогла сказать:
  - Простите, барон, не сейчас. Боюсь, сил моих не хватит даже на то, чтобы перейти в тень.
  Арпак едва за голову не схватился. Без лишних слов и церемоний подхватил девушку на руки и, бормоча что-то о своей бестолковости, понёс через кусты подальше от места страшной встречи со зверем.
  - Я же там, у реки, местечко нашёл хорошее. Искал осла, а нашёл пещерку. Сухо там, покойно, ход куст прикрывает. Я уже и одеяла расстелил, чтобы вам, леди, удобно было. И скотинке нашей есть где пастись, и место для костерка имеется, и плавника на берегу много. Сейчас устрою вас и…
  - Кабана надо разделать, - не открывая глаз, прошептала Элия. - Жаль будет, если такая знатная добыча пропадёт.
  Сказала и только потом осознала, что даже в столь плачевном состоянии о хозяйственных нуждах печётся. Пусть и походных. Крепко же матушка в неё науку управления домом вбила.
  - Дык… Я ж того… Не умею я зверя разделывать, - от неожиданно навалившегося поручения Арпак даже остановился. - Рыбу почистить и выпотрошить могу, птице голову отрубить тоже могу, а кабана… Даже не представляю, с какой стороны к нему подступить.
  Сказал, хмыкнул и пошагал дальше, осторожно раздвигая ветви плечом так, чтобы сухой сучок даже случайно не задел драгоценную ношу.
  - Нож у тебя есть. Только наточить надо поострее, иначе шкуру не прорежешь, хоть и есть в ней уже дыра. Всё мясо мы в любом случае не сохраним. Надо вырезать печень и длинные полосы мякоти со спины, идущие вдоль хребта. Кишки только не пропори, когда резать станешь, а то потом не отмоешься.
  Казалось, что наставления эти девушка даёт, пребывая в глубоком трансе. Всё так же бледна, глаза закрыты, губы едва-едва шевелятся.
  - Хорошо, леди, я попробую, - хмуря лоб, согласился парень. - Но сначала устрою вас и напою горячим отваром.
  Но провалившись не то в глубокий сон, не то в спасительное забытьё, Элия ничего не ответила.
  Баронесса пришла в себя под вечер, когда синие сумерки затенили и без того мрачноватую пещерку. Прислушалась к себе - тело одолевали примитивные желания: добежать до кустиков, попить и поесть. По осознанию требований организма появился вопрос: в силах ли она это проделать самостоятельно? Не услышав ни шагов Арпака, ни какого-либо иного шума, решила попробовать выбраться наружу без посторонней помощи.
  Каждое движение давалось с трудом, но не потому, что сил не было, а потому, что мышцы от долгого лежания в одной позе затекли и слушались плохо. Кряхтя и охая, как столетняя старуха, девушка всё же сумела выбраться из своего укрытия. Осмотрелась и, прихрамывая на обе ноги сразу, побрела к кустам. К тем, что были подальше и погуще.
  Возвращалась Элия в их маленький лагерь бодрее, издали осматривая неуклюже обустроенное хозяйство. У входа в пещеру стояли две баклаги с водой. За одну-то и ухватилась, желая утолить жажду. Попила, ещё раз осмотрелась. Костер почти потух, только по краям выжженного круга тлели угли, а над ним висел полупустой котелок с кусками мяса. Бульон явно выкипел.
  Сняла варево с треноги, отставила в сторону, подгребла головёшки к центру и подбросила ещё несколько сухих веток. Жар, притаившийся под пеплом, с радостным треском ухватил подношение шустрыми языками пламени и принялся выплясывать на поленьях свой вечный весёлый танец.
  Добавив в котелок с мясом воды, баронесса повесила его над костром. Помешала варево длинной деревянной ложкой, попробовав, поморщилась. В стоящем неподалёку коробе нашла мешочки с солью и специями, добавила к мясу.
  Было видно: что бы ни делала девушка, она делала бездумно, постоянно отвлекаясь и то всматриваясь в кусты, то прислушиваясь к вечерним звукам. При этом постоянно, как строку молитвы, твердила:
  - Куда исчез Арпак?
  Поужинала, съев по требованию урчащего желудка солидный кусок мяса и запив его через край миски ароматным бульоном. Сориентировавшись на звук, сходила в кусты и нашла там привязанного ослика, объевшего все ветки, до которых смог дотянуться, сводила скотинку к реке напиться и закрепила верёвку поближе ко входу в пещеру.
  - Может быть, ты знаешь, куда делся барон? - без всякой надежды на ответ спросила ослика девушка, гладя длинные пушистые уши.
  Но тот только вздохнул и потряс головой, избавляясь от раздражающих прикосновений. Прибрав разбросанные по стоянке вещи, Элия ешё немного посидела у костра, задумчиво глядя на пламя и очевидно решая, что же делать дальше. Потом поднялась и объявила ослу:
  - Если до утра Арпак не вернётся, пойдём его искать!
  Именно с этим решением Элия и отправилась спать.
  Глава 17
  - Стежки в гобелене должны быть ровными и плотными. Всё, что украсишь такой вышивкой, будет служить долго. Начинать работу следует с левого нижнего угла, и двигаться к правому верхнему… - проткнув в очередной раз канву вышивки, чейза Лизия словно невзначай взглянула на старшую дочь, сидящую рядом за такими же, как у неё, пяльцами.
  Адея, воткнув в ткань иглу с продетой в ушко нитью изумрудного цвета, смотрела куда-то вдаль, не торопясь завершить узор. Но за окном был привычный пейзаж, виденный много сот раз, совершенно не изменившийся за последние семнадцать лет. Те же далёкие вершины, сверкающие на солнце ледяными шапками, те же поля, раскинувшиеся от подножий гор до городских предместий, то же бескрайнее голубое небо. Где-то там, спрятанная от глаз соседскими домами, складами и пакгаузами, протекает красавица Грэйя, несущая воды к Океану.
  Ничего не изменилось с тех пор, как она вошла в этот дом и увидела этот пейзаж из гостиной покоев хозяйки поместья. Ничего, кроме собственной жизни.
  Чейза Лизия вздохнула и продолжила работу, сопровождая её наставлениями:
  - Чтобы избежать перекосов и смятия полотна основы, необходимо следить за равномерным натяжением стежка, - сказав это, она незаметно для дочери усмехнулась.
  Чем старше становится, тем чаще ловит себя на схожести с матерью. Нет, не внешней. Здесь чейзе Лизии не повезло - наружностью она пошла в отца. Широкая кость не оставляла ни грана возможности иметь хрупкую, трогательную фигуру. Рост - любой кавалер позавидует, разворот плеч - как у капитана городской стражи. И черты лица папенькины: крупный прямой нос, густые брови вразлёт, упрямо сжатые губы и пронзительный взгляд тёмных, как переспелые вишни, глаз. Ничего от образа эфемерного создания, воспеваемого бардами.
  Маменька и сестрица Элия другие. Они тоже не похожи на изнеженных, падающих в обморок по поводу и без дочек аристократов, живущих на равнине не одно поколение. Но глаза у обеих светлые, оттенка многовекового льда из глубокой пещеры, волосы словно хорошо вычесанный лён - такие же золотистые и мягкие, а тела лёгкие и гибкие.
  Схожесть у женщин рода дю Лесстион в склонности к безупречному ведению домашнего хозяйства. Сколько ни противься освоению скучных, на первый взгляд, ежедневных дел, но со временем приходит удовлетворение оттого, что вещи лежат на своих местах, кладовые заполнены правильно подготовленными для хранения припасами, во всех помещениях поместья чистота и порядок, слуги заняты делами, а с кухни доносятся аппетитные ароматы.
  И пусть сейчас дочь с видимой неохотой слушает её наставление - как она сама когда-то через силу терпела поучения чейзы Далии - Лизия твёрдо уверена, что, когда наступит время, Адея сможет взять ведение дома будущего мужа в крепкие руки, как это сделала её мать, войдя в замок Лесстион, как это сделала она сама, когда управление поместьем свалилось на её плечи.
  Воспоминание о трудных временах вновь вызвало невольный вздох и приподняло пышную грудь женщины.
  Адея, перестав мечтать, продолжила вышивку, а её мать вернулась к воспоминаниям. Сколько ей было, когда замок отца впервые посетил помощник префекта города Марпати рыцарь Виян Педворг? Кажется, пятнадцать. Чуть моложе, чем сейчас дочь… Гость так ощутимо отличался от привычных ей мужчин, что не мог не привлечь внимание юной чейзиты. Первое, что бросалось в глаза - он был рыжим, а глаза почти жёлтые, как у горного кота. И он представлялся таким же хищным и опасным.
  Должно быть, это и привлекало к нему женщин. Служанки, несмотря на строгие предупреждения матери, вдруг закружили вокруг него, как рыбки в горной речке кружат вокруг куска хлеба, брошенного в воду. Мужчина соблюдал приличия и делал вид, что не замечает такого внимания, но притаившаяся в крытом переходе Лизия, наблюдавшая сквозь щели ограждения, заметила, как он щурит глаза, как раздуваются его ноздри и как поправляет он богато украшенный пояс. Отчего-то девушке стало обидно, что рыцарь так реагирует на обычных служанок, а не на неё - баронессу дю Лесстион.
  Может ли основой для влюблённости стать зависть? Сколько раз задавала себе этот вопрос взрослая чейза Лизия, получившая свой малорадостный опыт семейной жизни. Но тогда девочку-подростка мало интересовали такие вопросы. Она бросилась к себе в комнату, нарядилась в самое лучшее и яркое и направилась в общий зал, где отец обычно принимал гостей.
  Мать перехватила её на полдороге.
  - Дочь, позволь узнать, куда это ты так нарядилась? - в недоумении приподняла она брови, разглядывая девушку.
  - Матушка, в замке гость. Вы же сами наставляли, что невместно показываться знатному лорду сельской замарашкой, - девушка опустила ресницы, пытаясь скрыть за нарочитой скромностью впервые зародившийся интерес к мужчине.
  - Этот, - губы баронессы дю Лесстион изогнулись в едва уловимой усмешке, - этот гость не то что не знатный, он вообще не лорд. Единственно, что его немного уравнивает с нами и позволяет пригласить за стол - его должность. Иначе пришлось бы обедать рыцарю вместе с солдатами в казарме. Потому пойди и переоденься в повседневную одежду.
  Сказала, не подумав о том, что бросила последний камень на чашу весов судьбы своей дочери.
  Лизи обучали грамотности в рамках нужды ведения хозяйства. Основное - это счёт, являющийся основой учёта. Записи, конечно, тоже вести необходимо, так что читать и писать Лизи мало-мальски умела, но приучать девочку к чтению - это излишне. Потому зараза романтических романов и поэм, где через строку слово «любовь» рифмовалась со словом «кровь», юную баронессу миновала. Но менестрелей-то никто не отменял!
  Зимы в горах, когда перевалы засыпаны снегом, когда за два месяца редкий путник может пройти к замку, чтобы принести новости, кажутся бесконечными и длинными. Для развлечения обитателей на зимовку зазывали бродячих сказителей, певцов и поэтов. Те отрабатывали теплый угол и сытный обед со всем старанием. А какие истории нравятся женщинам, которые стелют постели и разливают суп? Конечно, про любовь. Сколько слезливых историй было рассказано у жарко пылающего камина главного зала, где собирались домочадцы морозными вечерами, о любви храброго, но, увы, бедного рыцаря и прекрасной дочери жестокосердного лорда.
  Варианты развития таких историй были различны, но редко заканчивались счастливо. Чужое счастье не интересно никому. Вот порыдать над загубленной жизнью двух незнакомых влюблённых, утешаясь мыслью, что мы-то живы и у нас всё в порядке, куда приятнее. Потому звучали под сводами старого баронского замка легенды сказителей и баллады бардов, спетые под перезвон струн лютни.
  И чейзита Лизия это многократно слышала.
  После небрежно брошенных слов матушки все эти истории не просто вспомнились, но и немедленно были примерены на себя. То, что рыцарь её ещё в глаза не видел, не говоря о том, что не воспылал к ней хоть каким-то чувством, девушка не подумала. Она знала одно - её история любви будет со счастливым концом.
  Глава 18
  За ужином гость переговаривался с отцом о каких-то скучных, ничего не значащих для Лизии темах: о видах на урожай ячменя, о том, как подготовлены зимовки скота, о набегах диких горских племён из-за перевала. Ну вот разве это может быть кому-то интересно? Даже не взглянул ни разу в её сторону! Зато служанке, что таскала с кухни еду на большом подносе, улыбнулся аж четыре раза… Но юная баронесса была упряма и настойчива - вся в папеньку, как часто говаривала матушка, и оттого решила, что внимание рыцаря она всё равно привлечёт. Например, когда все спать улягутся, проберётся к нему в комнату и, проявляя гостеприимство, поинтересуется, всем ли досточтимый Виян Педворг доволен, тепло ли в его комнате, хватает ли одеял.
  Вот только планируя захват внимания мужчины, девушка не замечала, как смотрит на неё мать. Чейза Далия понимала, почему её дочь столь несдержанна - вчера во дворе замка драк Дар любил свою самку. Хорошо, что Лизи с самого утра отправили в нижнюю деревню с каким-то незначительным поручением. Рано еще дочери такими зрелищами любоваться, подсматривая в щели дверей и ставен, как это делали слуги. Драки улетели, но атмосфера их безудержной страсти будет витать над замком и его окрестностями ещё около недели. Вон какие пламенные взгляды время от времени бросает на неё муж. А ведь семнадцать лет как женаты, не юноша пылкий, пора бы остепениться. Так нет же, ворвался в кладовую, где она со служанками перебирала зимнюю рухлядь, выгнал всех прочь и… Ох, Наставник небесный, даже сейчас щёки пылают от воспоминаний о его безудержной горячности.
  После ужина Лизия, стараясь не привлекать внимания родителей, хотела было скользнуть тихой мышкой к себе в комнату и дождаться намеченного часа, но матушка одним приказом перечеркнула все её планы. Позвала самую несговорчивую из своих доверенных служанок и велела той ночевать сегодня в комнате девушки. Мало того - ещё и дверь снаружи на ключ закрыла. Правдивы, ах как правдивы баллады о жестокосердных родителях, не позволяющих соединиться любящим сердцам! От такой несправедливости прорыдала Лизия всю ночь, уткнувшись в подушку. Под утро, утомившись от непривычных эмоций, уснула и пропустила ранний отъезд своего рыцаря из замка.
  Шли дни, начали обнаруживаться незапланированные беременности и нечаянно проклюнувшиеся рога у длительное время отсутствовавших глав семейств - закономерные последствия посещения замка дарком. Чейза Далия тоже была в тягости, но это не мешало ей держать в крепком кулачке замковое хозяйство и зорко присматривать за старшей дочерью.
  Хоть и прошло достаточно времени, но образ рыжего рыцаря из сердца чейзиты Лизии не выветрился. Она уже несколько раз будто ненароком спрашивала отца то о его делах с досточтимом Педворгом, то о поездке в славный город Марпати. Но барон только отмахивался, отправляя дочь вышивать, прясть, вязать, а не путаться под ногами.
  Рожала чейза Далия тяжело. Пусть и была новорожденная девочка некрупной, но и баронесса немолода - тридцать пять лет исполнится вскоре. Некоторые подруги уже бабушками успели стать, а она вот - сама пятого младенца родила. Восстановление роженицы, хлопоты вокруг новорожденной как-то отвлекли всех от Лизии, сняли надоевшую опеку, дав ей неожиданную свободу. Девушка вернулась к своей прежней жизни: прогулки по горам, походы за полезными травами и грибами. Конечно, не одна за ворота уходила, а в компании замковых девок и баб, но когда ежечасно не требуют отчёта о каждом шаге, взгляде, вздохе… Это свобода!
  В тот день с луга, нагруженные пучками лечебных трав, сборщицы возвращались поздно. Уже солнце к зениту поднялось, роса истаяла, но набрели на ягодник черники и не смогли уйти, пока всю не обобрали. А кто собирает, тот и лакомится. То, что пальцы, губы и языки через короткое время станут фиолетовыми, никто не подумал. Шли по дороге, хохотали на всю округу, поглядывая друг на друга, и так увлеклись, что не услышали конский топот за спиной.
  - Что веселитесь, красавицы? Расскажите, вместе посмеёмся, - спрашивал молодой рыжий мужчина, ехавший во главе небольшого отряда из четырёх всадников.
  Этот голос чейзита Лизия узнала бы из тысячи. Обернулась убедиться - это он, её рыцарь, и замерла… Столько противоречивых эмоций мгновенно обрушились на девушку, что она и не знала, что делать. Радость - он приехал! Обида на отца - почему не предупредил о долгожданном госте? Ужас - ах, я в таком виде! Ещё и в черничном соке вымазалась. Смотрит, взгляд боится отвести - вдруг видение развеется.
  Досточтимый Виян Педворг даже и не ожидал, что встретит на дороге такое чудо: распахнутые глаза, так открыто выражающие поток чувств, ему адресованных, что даже неловко стало, приоткрытый рот, сочные губы, в чернике измазанные. Вкусные, должно быть. Какая птичка сама в объятия летит. Грешно отказываться. Он и поманил:
  - Девица, ты же из замка? Кажется, я тебя видел в прошлый приезд. Проводи путников, а то заблудимся ненароком, - и рыцарь, слегка свесившись с седла, протягивает девушке руку, чтобы затащить на коня, посадить впереди себя на колени, обхватить за талию и прижать покрепче. А там и до поцелуя недалеко. Если красотка так смотрит, то, глядишь, и ночью одному скучать не придётся.
  Но взрослая тётка, что рядом стояла, ухватила девушку за юбку, оттянула от дерзкого всадника:
  - Куда собрались, госпожа? То-то папенька обрадуется, если вы в замок на коленях у чужого мужчины въедете. И вы, господин, охолоните! Смотрите, кому предложения непристойные делаете!
  Только тут рыцарь осознал, с кем речи нескромные вёл. Чейзита Лизия, старшая дочь лорда дю Лесстиона, к которому послал его префект по делу важному. Вот говорят же, что всё зло от баб!
  - Простите, дамы! Ошибся, - пробормотал сконфуженный всадник, пряча злость и смущение, и пришпорил коня, дабы побыстрее оказаться подальше.
  Во время ужина гость был молчалив и не отрывал взгляда от тарелки, да и другие участники трапезы не блистали красноречием: чейз Салид размышлял о предложении, сделанном ему префектом в письме, чейза Далия была обеспокоена недомоганием малышки Элии, а чейзита Лизия набиралась храбрости обратиться к отцу с просьбой. После девушка всё же решилась:
  - Лорд отец, мне необходимо с вами поговорить, - твёро сказала она.
  Барон едва заметно поморщился - как не ко времени эти бабские капризы. Тут такое дело назревает, надо всё хорошенько обдумать прежде чем дать ответ, но дочь смотрела требовательно и не отводила взгляда. И в кого такая упрямица выросла?
  - Хорошо, ступай за мной в кабинет. Досточтимый Виян, подождите меня у камина в малой гостиной. Я прикажу подать туда вина.
  - Как прикажете, барон, - смиренно поклонился гость, надеясь, что после жалобы юной баронессы его не выкинут за ворота замка в ночь.
  - Отец, выдайте меня замуж за рыцаря Педворга! - потребовала чейзита Лизия, едва переступила порог кабинета.
  Даже дверь за собой закрыть не успела, и в неё бочком вошла чейза Далия, желая понять, что за дело у дочери к отцу, не упустила ли она чего-то, погрузившись в хлопоты с малышкой. Услыхав заявление, невероятное по дерзости и отсутствию дочерней учтивости, баронесса, чтобы не упасть от потрясения, привалилась к стене. А барон, начавший было наливать себе в бокал горькую настойку, расплескал бесценный напиток по столу и документам, размывая написанное.
  - В уме ли ты, дочь? - первой опомнилась мать, боясь услышать что-то ещё более жуткое. - Рыцарь не пара тебе.
  - А кто пара? Барон Соним с брюхом как пивная бочка? Или лорд Тачас, похоронивший третью жену? Кто мне пара, мама? - сквозь слёзы, слегка откинув голову, с невыносимым горем в голосе вопрошала девушка. Однажды в городе она смотрела пьесу, представленную бродячими артистами, и там героиня, странно закинув голову на плечо, изображала страдания, что и пыталась сейчас повторить чейзита Лизия.
  Да и ситуация с женихами не была столь плачевна. Есть из кого выбрать. Если девушке замуж невтерпёж, можно найти достойных отпрысков в благородных семействах, но…
  - Лорд отец, не губите нас! Мы любим друг друга, и хотим всю жизнь прожить вместе, - упала на колени к ногам барона дочь.
  Родители потрясённо переглянулись.
  - А что же рыцарь сам не пришёл руки твоей просить? - немного придя в себя, спросила баронесса.
  На этот вопрос у чейзиты Лизии заготовленного ответа не было. И очень скоро неискушенная в интригах девушка вынуждена была признаться в своей авантюре.
  - На что ты рассчитывала? - рычал барон. - Пусть у него нет титула, но у него даже собственного дома в Марпати нет…
  - Отдайте за мной наше поместье. Оно же всё равно весь год пустует. Мы бываем там от силы неделю во время летней ярмарки.
  - А жить вы на что будете? - спрашивала расчётливая баронесса.
  - Матушка, ну вы же научили меня вести хозяйство. Там участок есть, подворье. Я справлюсь. Да и мужу, я узнавала, жалование на службе платят, - хлопала слипшимися от слёз ресницами самоназванная невеста.
  И вдруг барон, слегка сощурив глаза, задал главный вопрос:
  - А сам-то рыцарь в курсе, что ты за него замуж собралась?
  - Пока ещё нет, - пришлось признаваться Лизии. - Но вы же у него спросите, лорд отец?
  Глава 19
  Оставшись один - жена пошла проводить дочь в её комнату - барон задумался, как бы выйти из создавшейся ситуации с большей пользой. Конечно, можно стукнуть кулаком по столу и объявить волю отца и лорда: будет как я скажу, замуж пойдёшь за кого я укажу, своеволие под жесточайший запрет. Но чейз Салид твёрдо знал правило, что просто так ничего не случается. Дочери на пустом месте против воли отца не идут. Явно, что есть в этом высшая воля. Понять бы, в чём она.
  Письмо ещё это… И всё в один день. Как отмахнуться? Конечно, брак с безземельным рыцарем мезальянс, прихоть юной девицы, наслушавшейся баллад и сказаний. Вот только где-то на краю сознания частым пульсом бьётся неопределившаяся до конца идея о том, как выгоду для рода извлечь. Пусть Лизия старшая, но дочь. За ней три брата подрастают, и долг отца и лорда каждому достойное будущее обеспечить.
  Барон, убрав со стола бутылку и кубок и стряхнув с бумаг капли горькой настойки, выудил из стопки писем послание с зацепившей его новостью. Префект, давний приятель и собутыльник по случаю, часто сообщал новости, из которых, имея родовую деловую смекалку, чейз Салий нередко извлекал хорошую выгоду. Понятное дело, что благодарность за такие услуги выражалась не только в рукопожатии и благодарственных словах, но в звонкой монете, упакованной в тугой кошель.
  «Хочу сообщить вам, высокородный чейз Салий - ходят упорные слухи о том, что в ближайшие два года наши герцоги планируют морской поход к южным островам за пряностями и прочей драгоценной экзотикой. Для этого они намерены снарядить три корабля большой грузоподъёмности. Но, говорят, вопрос, как всегда, упирается в деньги. Вернее, в их нехватку. Знающий человек по большому секрету мне рассказал, что на прошлой неделе было проведено совещание, итогом которого стало решение открыть подписку на финансирование экспедиции. По самым скромным прикидкам, предполагаемый доход от плавания будет один к десяти. Надо ли вас информировать о том, что тайна мгновенно перестала быть тайной, взбудоражив всех, у кого в кармане есть больше десяти золотых монет? Только герцоги наши вполне себе рациональны и рассудительны. Зачем им с мелочевкой связываться? Говорят, что предстоящая подписка будет начинаться от пятидесяти тысяч золотых. Узнав об этом, я только ахнул и вздохнул о том, что нет у меня таких накоплений. Вот если бы кто вложился в экспедицию, а я к основной сумме свои десять тысяч монет присовокупил, то как было
бы хорошо».
  Барон подошёл к распахнутому в летнюю ночь окну, вдохнул прохладный, настоянный на ароматах цветущих высокогорных лугов, воздух. Полная луна словно зацепилась за один из пиков, подсвечивая грани ледника потусторонним светом. Только лорд не видел этого. Он размышлял. К плечу прижалась вернувшаяся в кабинет жена.
  - Красиво, - выдохнула чейза Далия, наслаждаясь прекрасным пейзажем.
  - Да, - согласился барон и отошёл к столу.
  - Что ты решил, дорогой? - баронесса настолько хорошо знала своего мужа, что могла его «считать» по тому, как он садится за рабочий стол. Она понимала, что приговор судьбе дочери уже вынесен, и, каким бы он ни был, она уже никак не сможет на него повлиять.
  - Я отдам Лизию замуж за рыцаря Вияна Педворга при условии, что он принесёт клятву верности роду Лесстион и через два года, будучи моим доверенным представителем, отправится в морскую экспедицию к южным островам. Кто-то должен будет проследить за деньгами рода. Сыновья ещё малы для такого дела, а зять самое оно.
  Когда бедному рыцарю, измучившемуся ожиданием какого угодно наказания за свою дерзость по отношению к старшей дочери барона, без вступительных речей и объяснений чейз Салид предложил вступить в род Лесстион, сочетаться браком с чейзитой Лизией и впоследствии стать доверенным лицом лорда, тот едва чувств не лишился.
  На что мог рассчитывать плохо одетый молодой человек, пришедший в город в поисках удачи? Только на счастливый случай. Будучи четвёртым сыном бедного барона, не имея прав даже на титул, не говоря уже хоть о каком-то материальном наследстве, своим достоянием рыцарь считал неплохие манеры, приятную внешность и умение легко вступать в контакт с любыми людьми. Благодаря доброй вдовушке, приходящейся нынешнему префекту какой-то родственницей и наивно полагающей, что Виян искренне в неё влюблён, он поступил на службу в городскую управу. Эти же навыки способствовали быстрому карьерному продвижению. Пусть должность помощника префекта не то, о чем может мечтать молодой человек с амбициями, но всё не в городской страже у ворот стоять да упившихся в смерть бродяг из канав вылавливать.
  И вдруг такое счастье привалило! Стать зятем барона дю Лесстион - это… Ох, даже дыхания не хватает, чтобы выразить своё везение.
  Утром рыцарь Виян, ставший за одну ночь членом богатого рода Лессион и женихом старшей дочери барона, отправлялся в Марпати с ответом для своего патрона. В письме было всего лишь одно предложение: «Я в деле».
  Чейзита Лизия ничего не знала о событиях, подтолкнувших отца дать согласие на её брак с рыцарем. Да и неинтересно ей было. Главное, что случилось. Та самая несговорчивая служанка матери разбудила баронессу, когда ледяные верхушки самых высоких гор едва-едва тронуло первыми лучами солнца. Ничего не объясняя, велела надеть приготовленное нарядное платье, наспех переплела девушке косу, набросила на голову кружевное покрывало. Крепко ухватила за руку и повела сумрачными переходами во двор, а оттуда в часовню, где уже проходил какой-то обряд.
  - Согласен ли ты, рыцарь Виян, отринуть род отца и стать членом новой семьи?
  - Согласен…
  - Согласен ли ты, рыцарь Виян, принять барона дю Лесстион главой над собой, слушаться и почитать его как отца, произведшего тебя на свет?
  - Согласен…
  - Клянёшься ли ты, рыцарь Виян, служить новому роду, хранить верность и трудиться на приумножение его благополучия?
  - Клянусь!
  По окончанию ритуала люди, стоящие в часовне, расступились, и служанка подтолкнула Лизию в центр небольшого зала. Старенький жрец Небесного Наставника сделал девушке знак занять место рядом с коленопреклонённым мужчиной. Хоть и стоял он спиной к ней, но баронесса легко опознала своего рыцаря по золотистым локонам, рассыпанным по плечам. И пусть она не до конца осознавала, что происходит, но постоять рядом с любимым на законных основаниях была рада.
  - Рыцарь Виян, готов ли ты назвать баронессу Лизию дю Лесстион своей невестой и заключить с ней брак в оговоренное время? - задал вопрос жрец.
  - Готов!
  И в этот момент Лизия почувствовала, как уверенная мужская рука крепко сжала её ладонь.
  - Баронесса Лизия дю Лесстион, готова ли ты назваться невестой рыцаря Вияна и стать его женой в оговоренное время?
  От неожиданности девушка даже опешила. Как? Уже? А где же встречи украдкой? Пылкие взгляды? Слова нежные, что душу смущают, где? Она же ничего ещё не поняла и не почувствовала тех эмоций, о которых в балладах пели. Ей захотелось остановить церемонию помолвки, но рука жениха сжала ладонь немного сильнее, да ещё и дёрнула слегка.
  - Готова… - пролепетала баронесса и, кажется, поняла, что жизнь в песнях менестрелей сильно отличается от того, что есть на самом деле.
  Глава 20
  Воспоминания о своей юношеской наивности чейзу Лизию немного расстроили, и она вновь вздохнула: «Как же хочется уберечь дочерей от таких разочарований». Но жрец в храме в каждое посещение заветы зачитывает, что Небесный Наставник каждому даёт свои испытания и нельзя скорбеть ни о чьей трудной доле - коли дан урок такой, то должен человек его выполнить с честью.
  Вот она и выполняет.
  Обряд соединения судеб традиционно был скромным. В первое воскресенье второго осеннего месяца жрец городского храма в присутствии свидетелей принял у них с Вияном супружеские клятвы, а родители передали мужу ключи от дома и список приданого, переправленного в поместье.
  - Благословляю вас, дети! Будьте счастливы! - лорд отец коснулся сухими губами чела Лизии, пожал зятю руку и вскочил на коня.
  - Вручаю вам, чейз Виян, мою дочь. Надеюсь, что она будет счастлива, - скороговоркой проговорила матушка, расцеловала новобрачную в обе щёки, запечатлела легкий поцелуй на склонённом челе новообретённого сына и села в ожидавшую её повозку.
  Помахав платочком с высоких ступеней храма вслед отъехавшей в сторону гор кавалькаде, Лизия повернулась к мужу.
  - И нам домой пора, - кажется, впервые напрямую обратился рыцарь к жене.
  Подсадил юную супругу на коня, взял его под уздцы и неспешно пошагал к поместью, по пути лёгкими поклонами благодаря встречных за пожелания долгой совместной жизни, щедрого лона молодой жене, благополучия в делах и милости Небесного Наставника.
  Так и началась семейная жизнь, о которой ни слова не сказано ни в легендах, ни в балладах. В них всё заканчивается на высокой ноте: либо, взявшись за руки, чтобы и смерть не разлучила, с высоченного утёса вниз в бездонную пропасть, либо клятвой с тем же смыслом в храме Небесного Наставника.
  Ничего об утренней изматывающей тело и душу тошноте, не отменявшей заботу о хозяйстве, ни о муже, часто возвращающемся под утро хмельным и довольным, ни о холодной, одинокой постели. Ни о том, что даже пожаловаться некому. Матушке не напишешь о таком - получила, что хотела. Как в детстве, когда выпросила себе щеночка, пообещав, что сама будет за ним ухаживать. Кто знал, что пушистик не только играть может, но и скулит, когда есть хочет, а потом ещё лужи делает и кучки вонючие. Только там проще было - отнесла потихоньку в псарню и подложила сучке в гнездо, сказав, что маленький по маме соскучился. С мужем так не поступишь.
  Спасибо, что ту самую неприветливую служанку матушка с дочерью в поместье отправила. Тётка Оба, хоть немногословна была, но дело своё хорошо знала: подсказывала, когда и что по хозяйству сделать надо и как распорядиться об этом, объяснила, что то не пища плохая намедни была, а понесла баронесса и скоро порадует мужа наследником, что скандалы и слёзы плохая реакция на загулы мужнины, да и лучше, что он к жене в тягости с ласками не лезет. За многое благодарна ей чейза Лизия, а больше всего - за те без малого десять лет, которые баронесса жила непризнанной вдовой.
  Экспедицию герцоги Соларимского полуострова собрали, как и планировали, в течении двух лет: три крупнотоннажных галеона, загруженных бусами для обмена и хорошо обученными наёмниками с пушками, на тот случай, если дикари южных островов не захотят менять драгоценные пряности на яркие стекляшки. Удивительное дело - люди, прошедшие через опыт нападения Воинства из-за Океана, отлично помнящие судьбу захватчиков, вдруг сами решились на подобное. Что это? Откуда такая уверенность в том, что они намного более удачливы и непобедимы? Может, оттого, что ни один из герцогов в плаваньи не участвовал и жизнью своей не рисковал.
  Из похода вернулся всего лишь один корабль. Да и тот был так потрёпан защитниками своих земель и штормами, что видевшие его вхождение в порт удивлялись, как он смог дойти до родных берегов. Рыцаря Вияна Педворга, доверенного барона дю Лесстион, среди вернувшихся не было. Как и не было свидетелей его гибели, что могло бы стать основанием для объявления баронессы вдовой. Так и жила чейза Лизия без надежды стать счастливой.
  От нечего делать всерьёз занялась хозяйством. И не просто поддержанием имеющегося в наличии, а развитием и приумножением.
  Выспросила у старых слуг о том, что раньше делали с плодами запущенного сада, и приказала нанять садовника. За два последующих года яблони словно помолодели. Те, что можно было спасти обрезкой и подкормкой, опытный, любящий свое дело работник заставил плодоносить. Старые, наполовину засохшие, обросшие дикими побегами, выкорчевал, посадив на их место саженцы, привезённые из надёжного питомника.
  Из подвалов достали большие глиняные кувшины, измельчители и прессы, всё очистили от многолетней пыли и скопившегося ссора, отладили механизмы, ошпарили кипятком и, когда яблоки созрели, принялись за изготовление сидра. Ответственной за это столь важное дело чейза Лизия назначила старушку, жившую в поместье из милости. Никто не мог понять такого странного поступка, но из всех рассказов о производстве редкого, вкусного и оттого дорогого напитка самым толковым, подробным и детальным был услышанный именно от этой старой женщины.
  Выбрала ей в помощь двух сообразительных работниц с наказом слушать и запоминать каждое слово, каждую мелочь процесса. Ну и, конечно же, присматривать за старушкой, чтобы у той было всё, что необходимо для комфортной жизни.
  Первую официальную дегустацию проводил барон дю Лесстион. Чувствуя себя виноватым в неопределённом положении старшей дочери, он по мере возможности навещал поместье, стараясь помочь советами и деньгами. И удивлялся тому, что чейза Лизия не только с благодарностью отказывалась от предложенного, но и ни разу не попрекнула отца за то, что это он, ослеплённый жаждой легкой наживы, отправил мужа в экспедицию.
  - Это крайне необычный напиток, - сделав несколько глотков, с недоумением признался чейз Салид. - Он лёгкий, приятный и очень вкусный. Неужели это готовят в твоём поместье, дочь?
  - Да, лорд отец. Удивлена тому, что ранее приносящее хороший доход производство было заброшено, - лично подливая в опустевший кубок прохладный сидр, ответила баронесса.
  - Не знал о таком. Мне поместье подарили драки за год до твоего рождения. Относился к нему как городскому дому - и только. Не видел пользы. А ты умница. Что-то ещё надумала? - смакуя вкус нового напитка, поинтересовался барон.
  - Надумала. Но тут мне нужна будет ваша помощь, лорд отец. Недавно на ярмарке продавали необычных коз. У них необыкновенно нежная и длинная шерсть. Нить получается тонкой и прочной, ткань тёплой и лёгкой. Но есть у этих животных особенность: если пасти коз на равнинных лугах, то очень скоро, после нескольких стрижек, шерсть становится как у обычных - короткой и грубой.
  - Их нужно пасти на высокогорных лугах, - догадался барон.
  - Да, лорд отец. Потому я хочу предложить вам совместное дело: вы выращиваете и стрижёте коз, а я в поместье занимаюсь переработкой шерсти. Можем договориться, что я буду покупать у вас шерсть, можете вложиться в покупку ткацких станков, чтобы прибыль мы могли делить поровну.
  Хорошо, что чейз Салид уже проглотил понравившийся напиток, иначе бы неприлично поперхнулся. Он в растерянности смотрел на дочь: когда она успела так повзрослеть и набраться хозяйственной мудрости?
  Разве мог он понять, что страстная натура его дочери искала применения в чем-то полезном и трудоёмком, чтобы не сделать большей глупости, чем замужество, основанное на полудетской романтической увлечённости совершенно незнакомым мужчиной.
  Глава 21
  Делая очередной стежок, чейза Лизия хотела было продолжить наставления, но дочь не дала ей такой возможности, перебив пылкой речью.
  - Матушка, я не верю в то, что нашей Элии больше нет. А также я не верю, что юноша, которого приволокли стражники отца, убил её. Вы видели его глаза, матушка? Такие не убивают. То, что у него одежда в крови, ни о чем не говорит. Этак я сейчас иголкой палец проткну, испачкаю платье - и меня на эшафот потащат? Я знаю, что Элия жива, не верю в её смерть!
  Сказала и низко склонилась над вышивкой, чтобы скрыть и пылающее гневом лицо, и глаза, полные слёз.
  А баронесса сжала пальцами иголку так, что удивительно было, как она не сломалась. Женщина весь день старательно гнала от себя мысли о смерти младшей сестры, пытаясь думать о чём угодно, только не об Элии. Даже в неприятные воспоминания погрузилась. Но Адея вынудила вернуться к страшной новости. Элии больше нет.
  Элия - младшая сестра. Родилась в тот год, как Лизия замуж вышла, и старше Адеи меньше чем на два года. Настолько младшая, что Лизия порой относилась к ней как дочери. Когда родители приезжали погостить, играла с подружившимися девочками, расчёсывала им волосы и заплетала в косы, баловала вкусностями и маленькими подарками. Узнав, что Элию отдали в монастырь, едва с отцом не рассорилась, обвиняя родителей в бессердечии.
  - Лизия, немедленно успокойся! Я всегда восхищался твоим умом и практичностью, но сейчас ты говоришь о том, в чём не разбираешься, - строго одёрнул отец старшую дочь. И, дождавшись, когда та, вздохнув несколько раз, восстановила дыхание и вытерла набежавшие было слезы, продолжил: - Никто не собирается отдавать Элию в монастырь навсегда. У девочки другая судьба. Её доля - прославить род Лесстион в веках и, надеюсь, не только на землях Соларимского полуострова.
  - Но, лорд отец, вы же сами сказали, что отправили сестру в монастырь по просьбе тётки-горбуньи, возжелавшей передать кому-то из близких свои знания…
  - Так пусть передаёт. Кто ей мешает? - фыркнул барон и заговорщицки подмигнул. - Мы даже дары щедрые настоятельнице передали, чтобы девочку хорошо учили. Но хоронить такое сокровище за глухими монастырскими стенами никто не собирается.
  «Отец во всём выгоду ищет. И ведь не со зла. Искренне считает, что всё во благо рода, а значит, детей. А как мы это переживаем, его не тревожит», - вздохнула чейза Лизия. Она не знала, сколько лет должна была обучаться Элия, но привезли девочку в поместье через три года. Сестра и так никогда не отличалась крепким телосложением, но после монастырских строгостей и вовсе выглядела чахлым цветком, выросшим без солнечного света. Глядя на девочку, баронесса взмолилась:
  - Отец, матушка, позвольте Элии остаться в поместье. Здесь теплее, чем в замке, и в комнатах, и на улице, а вместе с Адеей им не будет скучно познавать хозяйские премудрости.
  Родители переглянулись, чейза Далия слегка плечиком повела, отдавая ситуацию на волю мужа, чейз Салид нахмурился - опять ему решать. Только не успел он озвучить свой вердикт. На террасу, где хозяйка поместья угощала родителей прохладным сидром и козьим сыром, намазанным на тонкое хрусткое печенье, ворвались две девчушки.
  Девочки были удивительно разными и в то же время неуловимо похожими. Крепенькая - в мать пошла - рыжеволосая Адея, хоть и младше, но почти на полголовы возвышалась над тоненькой, светловолосой юной тётушкой.
  - Матушка! - начала было она, но, увидев старших родичей, присела в книксене, как требует того воспитание, и реагируя на подёргивание руки Элии, уже опустившей глаза и подогнувшей колени со всем дочерним почтением.
  - Что вы хотели, девочки? - с тёплой улыбкой спросила чейза Далия, глядя на дочь и внучку.
  - Леди бабушка, позвольте Элии погостить у нас хотя бы до конца лета, - умоляюще подняв золотистые бровки домиком и молитвенно сложив ладошки перед грудью, попросила Адея, состроив самую умильную рожицу, на какую была способна. - Скоро поспеют яблоки, каких больше нет ни у кого на равнине, а у Китти будут котята. Разве можно пропустить такие события?
  Сама же протеже молчала, скромно опустив глаза долу. Три года монастырской жизни отложили свой отпечаток на некогда своевольный характер девочки. Чейза Далия многое бы отдала, чтобы наверняка понять, искренне ли смирение дочери или строгий обительский уклад научил её хорошо притворяться.
  - Сама-то Элия как хочет? - решил вмешаться в разговор барон.
  Юная баронесса только плечиком повела, точь-в-точь как до этого сделала её матушка, и пролепетала:
  - Как вам будет угодно, лорд отец.
  Именно в этот момент чейза Далия поняла, что малышка Элия вряд ли когда-нибудь забудет три года монастырского заточения. И неизвестно, простит ли это родителям. Поняла, но решила никогда и никому об этом не говорить. Время покажет, как жизнь обернётся. А сейчас пора вмешаться.
  - Если мне позволено будет сказать, - поторопилась встрять в разговор баронесса до того, как муж объявил своё решение, и, увидев разрешающий кивок, продолжила с доброй улыбкой: - Я бы сочла котят веским аргументом для того, чтобы Элия осталась в поместье. Дочери необходимо отдохнуть после учёбы в монастыре, отогреться на солнышке после холодной кельи, а Адея поможет тётушке в этом.
  На том и порешили. И ничего, что отдых затянулся на три года. Чейза Лизия такому только рада была. Девочки сдружились накрепко. Адея, выросшая на свободе, без чрезмерных запретов, помогла Элии стряхнуть притворную замкнутость и показную покорность. А юная тётушка играючи учила племянницу грамоте. Без строгости и розг за леность. Вот только закончилась идиллия одним днём.
  Почти десять лет чейза Лизия считала себя вдовой. И её ничуть не смущала двусмысленная приставка «неопределённая». Целыми днями женщина занималась производствами и хозяйством, и ей некогда было думать о чём-то постороннем. Она давно уже поставила большой и жирный крест на своей личной жизни, думая только о благополучии дочери и младшей сестры. Даже несколько раз пыталась заговорить с отцом о том, что неплохо бы начать присматривать девочкам женихов. Барон только отмахивался и фыркал:
  - С Адеей делай что хочешь, а Элию оставь. Напоминаю, что у девочки свой путь. Рано им ещё о замужестве думать.
  - Чейза Лизия? Чейза Лизия! - слуга, нёсший охрану у входных ворот, прибежал в сад, где вот-вот должна была начаться обрезка яблонь, принёсших в этом году неожиданно скудный урожай.
  По многолетней привычке хозяйка всегда присматривала за важными этапами ухода за садом, и отрывали её от этого только по исключительным делам.
  - Там у ворот два господина просят о встрече, - отдышавшись, объяснил слуга свой забег.
  Сердце баронессы словно иглой кольнуло. Пусть внешне она была спокойна и никому не показывала своей печали, но где-то в глубине души таилась надежда на возвращение Вияна Педворга или хотя бы получение известия о его судьбе.
  - Пригласи их в гостиную, пусть Оба принесёт им сидра с поджаренным хлебом. А я переоденусь и выйду, - распорядилась хозяйка и поспешила к дому, но не к парадному крыльцу, а по короткой дорожке к чёрному входу.
  Ступив на лестницу, ведущую в гостиную, и на ходу рассматривая гостей, чейза Лизия едва не упала, с трудом признав в одном из них давно пропавшего без вести мужа. Был он болезненно худ, некогда ярко-рыжие волосы поблёкли, обесцветились частой сединой и свисали вдоль лица грязными сосульками. Одежда, явно с чужого плеча, была несвежей и рваной. Но что больнее всего тронуло хозяйку дома - это неуверенность, заметная и в позе супруга, и в глазах, украдкой шарящих по богатому убранству комнаты. Казалось, он боится, что его не признают и не примут.
  - Супруг мой, ты вернулся! - всплеснула она руками, глядя на потрёпанного жизнью мужчину сквозь слёзы, и тут же, не желая больше видеть его бедственного состояния, захлопотала: - Оба, немедленно проводи господина в мыльню и вели принести чистую одежду, достойную его положения.
  Забегали слуги, захлопали двери, растерявшегося и отвыкшего от такого внимания чейза Вияна под локоток проводили вглубь дома, оставив хозяйку наедине с гостем.
  - Простите, мое невнимание, господин… - чейза Лизия сделала паузу, давая гостю возможность представится.
  - Я, госпожа, купец Заль Кламов. Мужа вашего выкупил у хозяина галеры, на которой перевозил товар. Говорю честно: выкупил я его за двести золотых, поведшись на обещание чейза Вияна, что мне с благодарностью будет уплачено впятеро больше.
  Сказав это, купец настороженно посмотрел на хозяйку. Он уже понял, что забитый, умирающий раб не обманул и что, возможно, ему не только потраченное возместят, но и сверх того заплатят - вон как жена засуетилась, радуясь возвращению супруга.
  - Вы получите обещанное, господин Кламов, - спокойно ответила женщина. - Негоже слова рыцаря подвергать сомнению. Вы угощайтесь, а я сейчас принесу деньги.
  Глава 22
  Что тогда сподвигло, взяв деньги для купца, прихватить ещё несколько кошелей из надёжного тайника, о котором кроме неё и Обы никто не знал, и перенести их в кабинетный сейф, чейза Лизия так и не поняла. Явно провидение Всевышнего, не иначе. Отдала купцу десять мешочков по сто золотых в каждом с благодарностью и продолжила потчевать гостя, отвечая на вопросы.
  - Этот напиток называется сидр. Изготавливают его из яблок. Нет, господин Кламов, не могу продать не единого кувшина. Лето случилось неурожайным. Плодов собрали так мало, что молюсь, как бы заказ герцога исполнить. Да, только ему и продаём. Немного для себя оставляем, да ещё отцу несколько кувшинов на Новогодье дарим. Потому не обессудьте. Будете в наших краях в другие годы, заглядывайте.
  На этих словах в комнату ворвался, словно хотел застать неподобающую сцену, чейз Виян.
  - Что-то ты совсем, жёнушка, без меня своевольной стала. Гостей без ведома мужа приглашаешь? - голос чейза Вияна с неприятными злыми нотами наполнил комнату. - Наверное, без моего присмотра всё хозяйство по ветру пустила? Я этому человеку - небрежный кивок в сторону спасителя, - денег задолжал. Расплатиться надо бы. Может, у отца займёшь?
  Лизия встала из своего любимого кресла, в котором вечерами занималась рукоделием или беседовала с отцом, когда тот приезжал навестить дочерей и внучку. Нагретое место тут же занял супруг. Немного влажные после недавнего мытья волосы были собраны в тонкий хвост, одежда, тщательно хранившаяся все эти годы от моли, сырости и плесени, дурно сидела на исхудавшем теле. Стоя за спинкой кресла и глядя на мужа сверху, баронесса заметила плохо замаскированную проплешину на его макушке. Был он весь какой-то неприятный, дёрганый, желающий всем доказать свою значимость каждым движением и словом.
  - Я уже получил всю сумму сполна, - недовольно поморщившись на пренебрежение недавнего раба, сказал купец. - Рад воссоединению семьи. Всего доброго.
  - Эй, кто-нибудь, - не поднимаясь из кресла, крикнул вернувшийся хозяин, - проводите человека!
  - Я провожу, - сделала было шаг в сторону входной двери чейза Лизия, но злой окрик мужа остановил её.
  - Сядь! - он ткнул пальцем на диван, стоящий напротив. - Ты почему не спросясь деньги кому ни попадя раздаёшь? Не подумала, что он тебя, дуру глупую, обмануть мог?
  - Мне показалось, что вы друзья, - принялась было оправдываться женщина, но сделала ещё хуже.
  - Я не дружу с торгашами! Я высокородный! Мой тесть барон дю Лесстион! - взвизгнул, словно собака, которой наступили на лапу, вернувшийся домой рыцарь. - Долг не повод для дружбы!
  Неприятно ошарашенная таким поведением мужа, чейза Лизия сидела, опустив глаза на сжатые на коленях руки и молчала. С каждым словом понимая, что она ждала не его. Не этого истеричного человека, брызжущего слюной и доказывающего ей явные вещи. Вдруг истерика резко, как и началась, прекратилась. Виян уставился на жену немигающим взглядом змеи.
  - Посмотри на меня, - прошипел он.
  - Что? - не поняла Лизия, невольно переводя взгляд на мужа.
  - Сколько у тебя детей, шлюха? - всё таким же шипящим голосом спросил он.
  - У нас одна дочь - Адея. Ей будет одиннадцать в этом году, - напомнила баронесса, удивляясь тому, как можно забыть о факте наличия детей.
  - Я спрашиваю о твоих ублюдках, нагулянных без меня! - опять завопил муж, но вдруг выгнулся дугой, забрызгал слюной, упал и забился в припадке.
  И вновь в доме началась суета: бестолково забегали слуги, захлопали двери. Одна Оба в этом безумии была надёжным островом спокойствия. Она встала рядом с растерявшейся госпожой - чейзе Лизии никогда не приходилось сталкиваться с такими больными - и раздавала приказы:
  - Немедленно отправьте мальчика за целителем! Придерживайте господина. Голову на бок положите и смотрите, чтобы не ударился. Эй, кто-нибудь, отведите госпожу в её покои и принесите успокаивающий отвар. Быстро, я сказала!
  Баронессу отвели наверх, усадили в кресло, принесли мятное питьё, помахали на неё веером, пообещали позвать, когда придёт доктор, и оставили одну.
  Бедная женщина, скорчившись от душевной муки, сидела в своём кресле, сжимая в руках стакан с недопитым отваром, бездумно глядела в одну точку на ковре и тихо, на гране слышимости, повторяла одно слово:
  - Зачем?
  Зачем он вернулся? Зачем рушит такой уютный привычный уклад? Зачем он так изменился? Зачем она это видит? Зачем Небесный Наставник послал ей столь тяжкое испытание?
  Скрипнула дверь, и в комнату тенью скользнула Оба.
  - Госпожа, целитель пришёл, - и, не получив ответа, продолжила доклад: - Чейза Вияна перенесли в гостевые покои. Думаю, что ему там лучше будет… спокойнее, чем в вашей совместной спальне. И ещё… если позволите… Надо бы юных госпожей в Замок отправить, пока здесь всё… э-э-э… успокоится. Не надо им это видеть и слышать. Хорошо, что сегодня они у подружки в городе гостят.
  Напоминание о девочках заставило чейзу Лизию прийти в себя. Что это она раскисла, когда у неё на руках дочь и сестра?
  - Да, Оба, ты права. Распорядись готовить обоз в Замок, заодно и письмо отцу отвезут.
  Собрать обоз в Замок дело нескорое. Вывести телеги из сарая и повозку господскую. Проверить все колёса и оси, тяжи и ступицы, оглобли и кузова. Хоть в хозяйстве баронессы и был полный порядок - со строгой и требовательной хозяйкой не забалуешь - но перед дальней дорогой проверка необходима. А ещё господская повозка, которая должна быть и целой, и чистой, и готовой к любым дорожным неожиданностям. Упаковать и увязать все сундуки, баулы и узлы тоже дело не двух минут. Припасы опять же взять на всю ораву. Ладно конюхи и стражники себе на привале похлёбку сварят, но юным госпожам такая еда невместна, значит, надо приготовить пирожки, паштеты и птицу запечь. Гостинцы опять же… Ох, нелёгкое это дело - обоз собрать.
  Вернувшиеся из гостей девушки неожиданной поездке обрадовались. Были они в том милом возрасте, когда каждая новость - событие, любая нечаянность - приключение. Тем более что самим им сундуки собирать в этот раз не пришлось - обо всём позаботилась хлопотунья Оба. Одно огорчало - заплаканные глаза чейзы Лизии.
  - Это оттого, что расстаюсь с вами, - невнятно объяснила своё состояние сестра и мать.
  - Тогда поехали с нами!
  - Нет, девочки, в поместье дел много.
  - Так, может быть, мы останемся и поможем?
  - Нет-нет… Я справлюсь. Доброго пути!
  Молодость эгоистична, задумываться о нелогичности объяснений некогда. Тем более впереди три дня пути, потом встреча с Замком, который каждый раз приоткрывает новые тайны: то коридор, ранее не обследованный, найдётся, то в библиотеке книга древняя, то в подвале дверь закрыть забудут и можно будет туда спуститься. И почти взрослые уже девицы, а всё как маленькие приключения ищут.
  Разговор с целителем тоже получился непростым.
  - Скорее всего, такое поведение и жестокие приступы - следствие ранения в голову, шрам от которого я нашёл в результате обследования. А тут ещё волнение от встречи с родными. Я оставлю вам настойку, которую необходимо принимать регулярно трижды в день. Но обязан предупредить, что желаемый результат проявится не скоро. Беспричинная вспыльчивость, необоснованная подозрительность, агрессия ещё долго будут сопровождать чейза Вияна. Рекомендую строгую диету, которая несколько сгладит его поведение, но это если вы уговорите супруга ей следовать. Исключить красное мясо, жирную пищу; можно есть рыбу, птицу, овощи, разнообразные каши, но на воде и без масла и категорически нельзя любое хмельное. Даже глоток вашего прекрасного сидра может вызвать приступ.
  Сказав это, целитель поднёс кубок с напитком к лицу, с наслаждением втянул носом аромат и только после этого сделал глоток.
  - Божественно! - прикрыв глаза, пробормотал он и продолжил давать наставления по уходу за больным. - Понимаю, что следующий мой совет будет противоречить предыдущим, но постарайтесь ни в чём супругу не отказывать. Всем известно, чейза Лизия, что вы дама разумная, потому целиком полагаюсь на вашу мудрость. Что вы спрашиваете? Супружеский долг… М-да, тут всё сложно. Обычно такие люди имеют повышенную возбудимость - ну вы понимаете, о чем я говорю - и как вам этого избегать, я не знаю. Одно могу сказать, что болезнь чейза Вияна ненаследственная и не стоит бояться, что она как-то проявится у ваших возможных детей.
  На прощание, передав корзинку с гостинцами - как можно уйти из этого дома без кувшинчика сидра и головки козьего сыра? - сопровождавшему его ученику, целитель, приняв золотую монету, склонился в поклоне и пробормотал:
  - Сил вам, благородная чейза Лизия.
  Глава 23
  - Немедленно отдай мне все ключи от кладовых и подвалов поместья! - потребовал чейз Виян, вновь недовольный завтраком. - Разве это еда для благородного лорда? Ты довела нас до разорения или решила на мне экономить? Почему я вынужден есть такое… - резкий жест, и тарелка с остатками каши, слетев со стола, разбилась о каменный пол, заляпав некрасивыми потеками свисающую до пола белоснежную скатерть.
  Чейза Лизия опустила взгляд в свою тарелку с точно такой же кашей, чтобы не показать мужу своего негодования из-за его безобразного поведения. Прошла всего неделя после его возвращения, а терпение баронессы было на исходе.
  - Ключи я отдам. А питание - это рекомендация целителя… - начала было в который раз объяснять причину простоты блюд, подаваемых на стол, несчастная женщина.
  - Вот и ешьте со своим целителем эти помои! - как всегда не дослушав, сорвался на крик супруг. - Небось пока меня дома не было, любовников своих деликатесами угощала. А мне что похуже подаёшь! Не рада мне, да? Ответь, не рада?
  Сжатые в замок пальцы привычно легли на колени. Голова опущена, чтобы даже случайной мимикой не выдать своего отношения к очередной истерике.
  - Я рада вам, мой господин… - четко выговаривая каждое слово, произносит женщина, не желая получить очередную оплеуху, на которые так щедр вернувшийся муж.
  - То-то! - торжествует тот. - Все должны помнить, что я здесь господин. И всё здесь моё. Ключи на стол!
  Трясущимися от негодования руками чейза Лизия попыталась отстегнуть ключи от пояса, но получалось это у неё плохо. Слезы обиды застилали глаза. Разве заслужила она такое обращение и такие слова? Все долгие годы отсутствия мужа ни разу даже не помыслила о другом мужчине, занималась хозяйством, приумножая благосостояние семьи, - и что взамен? Непотребные ругательства, постоянные обвинения в прелюбодеянии и мотовстве. Любое возражение может закончиться избиением. Хорошо, что дочь не видит происходящего. Она-то об отце только хорошее слышала. И вдруг такое чудовище.
  - Поторопись! Что ты там возишься? Не желаешь, чтобы я узнал истинное положение дел поместья? Мы уже нищие?
  Наконец-то тяжёлая связка разновеликих ключей со звоном легла на стол.
  - Почему ты швырнула их мне, словно кость собаке? - опять нашёл, к чему прицепиться желающий скандала муж. - Думаешь, если я был рабом на галере, так я не достоин уважения?
  - Я так не считаю, - тихо ответила чейза Лизия.
  - Что ты там бубнишь себе под нос? Проклинаешь? Меня? Супруга своего, богом данного, проклинаешь? Да я тебя…
  Рыцарь Виян Педворг схватил за кольцо тяжёлую связку ключей и занёс их над головой жены. Ещё мгновение, и… «Хорошо, что дочь в Замке. Родители её в обиду не дадут», - подумала Лизия, в ожидании рокового удара втянув голову в плечи и зажмурив глаза.
  - Медленно положи ключи на стол и отойди от моей дочери! - словно глас с небес, раздался в столовой спокойный голос лорда дю Лесстион.
  - Она моя жена, и я вправе учить её! - всё ещё пребывая в запале, взвизгнул Виян, но руку с ключами опустил и от чейзы Лизии отошёл на пару шагов.
  - Я очень сожалею о том, что моя дочь твоя жена, - прорычал барон, проходя широкими шагами через комнату к столу, где, всё ещё сжавшись от страха, приходила в себя его девочка.
  - Отец! - наконец-то Лизия осознала, что сегодня она избежала расправы и что рядом появился тот, кто не даст её в обиду. - Как вы здесь?
  - Я получил письмо, что ты отправила с девочками. Но, помимо того, я ещё и слуг расспросил о том, что творится в поместье. Именно их рассказ о неадекватности твоего мужа заставил меня поторопиться в Марпати. Почему ты не написала, что Виян вернулся другим человеком? Ведь это было понятно с первой минуты его появления в доме, - расспрашивал барон дочь, присев на соседний стул и успокаивающе гладя её по плечу.
  - Как о таком писать, лорд отец? Стыдно же… - густо покраснела хозяйка дома. - Я сама выбрала рыцаря, сама вас упросила замуж за него отдать. Что ж теперь жаловаться? Видно, доля моя такова.
  - Вот уж нет! - рыкнул барон. - Знаешь, чему самому важному научили нашу семью драки? Вот уже несколько поколений мы наблюдаем за ними, стараясь перенять их умения. Те, кто знает о их мало, понаслышке, говорят, что самое ценное для драка - это золото. Да, они собирают в глубинах своих пещер сокровища, но дороже всех богатств на свете для них являются дети. За них они жертвуют жизнью, легко расстаются с накоплениями, им посвящают время, чтобы передать навыки и знания, окружают заботой и любовью. Наверное, я даже близко не могу сравняться с драками в родительской опеке, но я никому не позволю обижать свою дочь. - Лорд дю Лесстион всем телом повернулся к зятю и, повысив голос, спросил: - Ты услышал меня, рыцарь Виян Педворг? Если ты когда-нибудь назовёшь Лизию дурным словом, замахнёшься или ударишь, то долго после этого не проживёшь. И не от жены твоей я это узнаю - она, глупышка, до сих пор любит тебя, но в доме полно слуг, которые являются моими доверенными людьми. Я буду знать о каждом твоём шаге, о каждом слове, о каждом вздохе твоём, зять. Ты меня понял?
  Последние слова не ожидавшему такого напора Вияну показались эхом рыка драка, покровительствующего роду Лесстион. Задрожав, мужчина без сил опустился на стул, стоящий во главе стола, и попытался оправдаться:
  - Я болен, оттого зачастую сам не понимаю, что творю…
  - Болен? - тесть в мгновение ока оказался рядом и угрожающе навис над ним. - Коли болен, то лежи в постели, выполняй предписания целителя и выздоравливай, а не изображай из себя повелителя мира. Ты меня понял?
  Виян слабо кивнул головой.
  - Я спросил тебя: «Ты меня понял?» - не отставал барон, по-прежнему возвышаясь над ним.
  - Да понял я, понял! - истерично завизжал зять и бросился вон из столовой в свои покои, оставив на столе связку ключей.
  Лорд дю Лесстион гостил в поместье дочери три дня, и за всё это время рыцарь Виян Педворг, боясь попасться на глаза тестя, ни разу не вышел из гостевого крыла, в котором обитал. И даже после отъезда барона все дни проводил в кабинете, изредка выходя к ужину, пугая своим неожиданным появлением чейзу Лизию. Потому что каждый такой выход заканчивался словами:
  - Дорогая, тебе пора исполнить супружеский долг.
  Как результат: три ребёнка за пять лет. Муж не думал о её комфорте и самочувствии - он требовал удовлетворения собственной похоти и только. Последние роды чуть было не стоили жизни и новорожденной, и самой чейзе Лизии. Уставший целитель, потративший кучу лечебных амулетов, чтобы остановить кровотечение у роженицы, восстановить её силы и привести в чувство малютку, услышав от чейза Вияна разочарованное: «Опять дочь? Ну ничего, через месяц попробуем ещё раз. Мне нужен наследник», без церемоний цепко ухватил недовольного папашу за локоть, вытащил его из спальни и, потрясая сухоньким кулачком перед пухлым лицом отъевшегося рыцаря, заорал на него шёпотом, чтобы не потревожить покой задремавшей женщины:
  - Вы, чейз Виян, - убийца! Госпоже нельзя больше ни беременеть, ни рожать. Для неё это смертельно опасно. Забудьте дорогу в спальню жены, иначе вскоре станете вдовцом. То-то высокородный барон дю Лесстион обрадуется.
  Вряд ли рыцаря остановила бы перспектива остаться вдовцом, а вот угроза, что барон не простит ему смерти дочери, была реальной.
  С того дня чейза Лизия была освобождена от исполнения супружеского долга.
  Глава 24
  Вот и сидит благородная баронесса дю Лесстион над вышивкой никому не нужного гобелена, стараясь монотонной работой прогнать страшные мысли о том, что Элию - любимую младшую сестру - убил какой-то бродяга. Разве возможно такое? Она же совсем ещё девочка, чуть старше её Адеи.
  Письмо о побеге сестры гонец привёз на третий день после случившегося. Отец предупреждал, что, может быть, своевольная девчонка одумается и решит найти приют в поместье, и просил не ругать её сильно, дабы она вновь не сбежала. Накажет он её сам. Потом. Когда объявится. Лишь бы нашлась.
  А ещё была в послании строка: «Я объявил о вознаграждении в тысячу золотых тому, кто вернёт мне дочь живой и здоровой. И триста тому, кто привезёт мне её тело».
  Слова о деньгах побудили чейза Вияна к активной деятельности.
  Мешочки с золотыми, перенесённые чейзой Лизией из тайника в сейф, исчезли в первые же дни возвращения мужа домой. Несмотря на то, что ключ от сложного замка болтался на связке на её поясе. Похоже, у рыцаря был запасной, а ещё свой тайник и свои планы.
  Через несколько дней после получения письма в поместье появился отряд наёмников. Десять опытных на вид вояк во главе с человеком, которого они величали Капитаном. Жить в поместье солдаты не собирались, но почти ежедневно встречались с нанимателем и отчитывались о выполнении задания, клятвенно заверяя, что частым гребнем проходят все окрестности Марпати: расспрашивают жителей, патрулируют основные дороги и малоизвестные тропы. Спрашивали о пожеланиях и нет ли каких новостей о пропавшей девушке. Получая очередной платёж, с почтением раскланивались с рыцарем и уходили продолжать поиск. Чейз Вияна был без меры горд и доволен собой.
  - Не забудь отписать лорду отцу, как я стараюсь помочь в поисках твоей беглой сестрицы, - говорил он супруге после каждого такого совещания.
  Вот только чейза Лизия видела, как нарочито обставлены эти собрания, словно представления разыгрывают, как переглядываются наёмники за спиной рыцаря и как прячут улыбки, раскланиваясь с нанимателем. А один раз, идя по саду вдоль плотной живой изгороди, отгораживающий участок от тропы, ведущей к центру города, услышала любопытный разговор:
  - Эй, Капитан! Ты бы того… ха-ха… почаще нам такую работёнку находил. Кругляши платят, а мы то рыбу в реке ловим да уху хаваем, то… ха-ха… мясо за городом жарим. Я за эту неделю отъелся так, что пояс расставить придётся, а там, глядишь, и портки новые нужны будут. Ха-ха-ха! - перебивая сам себя смехом, обратился неизвестный мужчина к своему знакомцу.
  - А ты ори об этом громче! - осадил тот весельчака. - Радуйся, что работёнка непыльная. Но результат какой-никакой представить надо. Пусть девчонку не найдём - удрала небось с хахалем - но хоть побродяжку какого-то отловить надо.
  - Зачем, командир? - вмешался в разговор ещё кто-то.
  - Чтобы было! - отрезал Капитан, и разговор умолк, только слышны были удаляющиеся гулкие шаги тяжёлых солдатских сапог по утоптанной дорожке.
  Хозяйка поместья хотела было рассказать об услышанном мужу, но представила, как он, презрительно скривив лицо, начнёт упрекать, что она или специально всё выдумала, дабы умалить его заслуги перед семьёй, или по причине слабости женского ума поняла всё неправильно. Напрямую называть жену «дурой» чейз Виян, помня предупреждение тестя, больше не рисковал. Приняв решение, чейза Лизия отмахнулась от пустого занятия мужа и забыла о нём.
  Но вот сейчас, после слов дочери о связанном юноше, что убеждал всех в своей невиновности, вдруг вспомнила. Женщина воткнула иглу в полотно и спросила у Адеи:
  - Куда солдаты отвели того парня?
  - В подвал…Туда, где раньше бочки пустые хранились, - девушка сразу поняла, о ком матушка спрашивает, и непонятно чему обрадовалась.
  - Они его сильно били? - всё ещё не понимая, зачем выспрашивает подробности о бандите, задала следующий вопрос чейза Лизия.
  - Только толкали, чтобы шёл быстрее. Говорили, что хотят на эшафот перед герцогом красавчиком представить. Куском мяса он после казни будет, - сказав это, девушка всхлипнула. - Матушка, он правда не похож на злодея.
  - Много ты их видела, - проворчала баронесса, поднимаясь. - Пойду посмотрю, что там… э-э-э-э… Работу дворовых проверю.
  - Я с тобой! - вскочила Адея, от которой не укрылась наивная хитрость матушки. - Я точно знаю, где его заперли.
  Подвальное окошко, находившееся почти вровень с землёй, было таким узким, что в него даже решётку не вставили - необходимости не было. Если мыши или крысы залезут вдруг, то пусть и кошки следом пробираются, чтобы с вредителями расправиться. А больше туда никто не втиснется. Даже солнечный свет на маленький пятачок перед окном, затенённый со всех сторон высокими стенами соседних построек, проникал с трудом.
  - Это здесь, - прошептала Адея и опустилась на колени, пытаясь заглянуть внутрь сумрачного помещения, но ничего не увидев, позвала: - Эй, ты здесь?
  - Да… - ответ хоть и был чётким, но голос хриплый и едва слышный. - Вы кто?
  - Я дочь хозяев поместья. Чейзита Адея. А ты кто? - всё так же тихо ответила девушка.
  - Барон Арпак Грэйский, леди. Только бумага, подтверждающая мой титул, осталась у леди Элии.
  Голос из подвала стал более различимым. То ли пленник подошёл поближе к окну, то ли боялся, что его не услышат.
  - Вы видели Элию? - теперь уже не выдержала чейза Лизия и тоже упала на колени перед окном. - Он жива?
  - Я мясо варил, - донеслось из подвала, - только соль не нашёл. Хотел было дойти до деревни и там попросить или купить, но тут эти… с копьями налетели. Кричат, что на мне кровь невинной убитой… нет, не так. Невиновно убит…
  - Невинно убиенной, - подсказала Адея.
  - Да, так они говорили. А я им, что кабан сам виноват и первым напал на нас с леди Элией. Тогда они и вовсе обрадовались и потащили меня сюда. А леди Элия там, в пещерке спала. Спужалась она кабана очень.
  Кажется, пленник что-то ещё говорил, только чейза Лизия подхватила дочь под локоть и потащила в узкий проход между строениями - ей показалось, что кто-то за ними следит. Неприятное это чувство - пристальный взгляд готового убить человека.
  - Элия жива! - чуть не плача от радости, обняла девушка мать. - Надо её найти, а барона… Надо же - барон! А барона срочно отпустить. Матушка, идем к отцу, пусть он исправит ошибку.
  Только чейза Лизия не торопилась бежать в дом. Она то и дело оглядывалась, словно желала что-то увидеть, и на собственном подворье, где ей, казалось бы, бояться нечего, пряталась в тени.
  - Думаю, Адея, отец твой нам ничем не поможет. Но мы всё исправим, хоть и сделаем по-другому, - попыталась она успокоить дочь.
  - Как? Как сделаем? - требовала немедленного ответа от нерешительно озиравшейся матушки девушка. - Скажи мне.
  - Да, жёнушка, скажи. Мне тоже интересно, как ты мне на этот раз навредить хочешь?
  Из узкого прохода, откуда они сами несколько минут выскользнули, вышел чейз Виян. А следом за ним протиснулись четыре наёмника во главе с Капитаном.
  Глава 25
  Задвинув Адею себе за спину, нахохлившаяся чейза Лизия стала похожа на квочку, защищающую своего цыплёнка от хищников.
  - Послушай, Виян, рано или поздно, но о твоём неблаговидном поступке узнают. Зачем тебе неприятности? Отпусти барона и…
  Закончить фразу ей не позволил дружный хохот окруживших их с дочерью мужчин. Кто-то сдержанно хихикал, кто-то ржал, широко открывая рот, капитан довольно ухмылялся в усы, а супруг едва не бился в истерике.
  - Ты что, правда поверила россказням этого полудурка? Барон, убивший кабана! Вот же рассмешил-то! Да максимум, с кем этот свинопас может справиться - с поросёнком-недоростком, отбившимся от сельского стада, - размахивал руками перед лицом женщины рыцарь, не обращая внимания на то, что слюна из его рта летит во все стороны, заставляя окружающих отступить подальше.
  - Даже если это не так, зачем подвергать невинного человека страшной казни? - баронесса не оставляла попыток достучаться до благоразумия мужа.
  - Затем, чтобы герцог понял, что я единственный достойный человек на пост префекта Марпати. Нынешний был старым, ещё когда я на него работал, а сейчас и вовсе из ума выживает. Придумал тоже - лечебницу для бедняков строить и собирает на это пожертвования. Кому они нужны, его нищие? Сдохнут, туда им и дорога. Останутся одни добропорядочные горожане, которые сами за своё лечение заплатить смогут. Я буду помогать тем, кто сможет платить, а не тем, кто засоряет собой город. У меня уже и отряд есть!
  Последняя фраза прозвучала как заявление маленького хвастливого мальчика сверстникам о своей непобедимости, в то время, когда за спиной стоит взрослый телохранитель. Правда, на лицах солдат отряда было не почтение, а едва скрываемое презрение. Охрана у чейза Вияна есть ровно до того момента, пока есть чем платить.
  Понимая, что разговоры и уговоры напрасны, чейза Лизия, взяв дочь за руку, попробовала пройти к выходу из тихого дворового закутка, ставшего для женщин ловушкой. Но рыцарь заступил им дорогу:
  - Отцу побежала жаловаться? Вот только на сей раз не получится!
  Схватив дочь за вторую руку, он резко притянул девушку к себе, причинив ей боль и заставив вскрикнуть. Совершенно не обращая внимания на состояние дочери, чейз Виян продолжил:
  - Я обещал барону, что слова тебе плохого не скажу и пальцем не трону. Но в нашем договоре ничего не было объявлено о моей дочери - чейзите Адеи. Предлагаю сделку, дорогая жёнушка: ты сидишь безвылазно, тихо, как мышь, в своих покоях до тех пор, пока герцог будет гостить в городе. Да и потом помалкиваешь о делах моих, в которые ты так неудачно сунула свой длинный уродливый нос. - Сказав это, рыцарь лицемерно преувеличенно изобразил испуг, даже рот ладонью прикрыл, словно сожалеет о вылетевших словах, но тут же засмеялся, зло глядя прямо в глаза жены: - Согласись, дорогая, что мои слова о твоём носе не могут быть оскорблением. Это просто то, что я вижу на твоём лице. Так вот, если ты меня не послушаешь и, как всегда, сделаешь по-своему, то я… - чейз Виян на мгновенье задумался, а потом вдруг обратился к Капитану. - Ты же не женат, насколько я знаю?
  - Нет, господин.
  Рыцарь удовлетворённо кивнул и продолжил:
  - … тогда я отдам Адею в жёны Капитану, - и, повернувшись к командиру наёмников, спросил: - Женитесь на моей дочери? Приданое за девчонкой мать даст хорошее.
  - Отец! - пискнула бедная девушка, замирая от ужасной перспективы стать женой уродливого, грубого солдата, годившегося ей если не в деды, то в отцы точно. - Пощадите!
  - У матери своей милости проси, - фыркнул рыцарь, наслаждавшийся страхом и унижением близких.
  Он прекрасно видел, что не только дочь, к которой он был абсолютно равнодушен, пребывала в панике, но и ненавистная жена едва сдерживается, чтобы не разрыдаться от безысходности ситуации.
  - Я сделаю всё, что ты захочешь. Только оставь идею выдать Адею замуж по своему выбору, - побледневшие губы чейзы Лизии произнесли эти слова почти бесстрастно, но в глазах отчётливо читалось отвращение к этому низкому человеку.
  Кажется, понимая, что тем самым она выдаёт своё отношение к мужу, баронесса склонила голову и опустила глаза долу.
  - Тогда бери дочь и эту свою… крысу замковую, что всё вынюхивает в моём доме, а потом барону докладывает, и закрываетесь в твоих покоях. Поняла?
  - Я поняла, супруг мой.
  Голос ровный, будто неживой, спина прямая, как у куклы деревянной, только рука так крепко прижимает дочь к своему телу, что явно живой не отдаст. Лучше убьёт, чем позволит любое насилие над ребёнком.
  - Вы о женитьбе с великородной чейзой Адеей пошутили, мой господин? - спросил Капитан нанимателя, когда женщины скрылись из глаз.
  - Ну отчего же… Мне нужны верные люди, а во все времена дружественные союзы подтверждались брачными. Сейчас дочь слишком молода, а вот года через два… Ты же не прочь стать моим зятем и породниться с бароном дю Лесстион, Капитан? - рыцарь жизнерадостно осклабился, демонстрируя наёмнику свое расположение, но думая о том, что славная наживка получилась из никчёмной девчонки. Сразу на две крупные рыбы.
  Элия проснулась поздно. Должно быть, непривычное тело, переутомлённое сильным выплеском силы, нуждалось в покое и сне. Есть хотелось так, что готова была ветки жевать, отбирая их у ослика. Но, по счастью, сваренное вчера мясо, спрятанное в прохладе пещеры, было ещё пригодно в пищу. Осталось только приготовить отвар, и поздний завтрак будет готов.
  Занимаясь нехитрыми делами походного хозяйства, девушка старалась не думать об исчезновении спутника. Но всё равно нет-нет, да мысленно задавала вопрос: «Где ты, Арпак?» и, что удивительно, каждый раз получала ответ. Не конкретный с указанием места, а слабый зов в ту сторону, куда они и направлялись. Её тянуло в Марпати.
  Обойдя по большой дуге деревню, которая не внушала доверия, Элия выбралась на достаточно оживлённый тракт, забралась верхом на ослика, поглубже надвинула шаперон, пряча лицо от солнца и нескромных взглядов, и не спеша потрусила туда, куда тянуло чувство долга и тревога за друга.
  - Эй, парнишка, освободи дорогу! - закричал кто-то почти над самым ухом Элии.
  Посмотрев через плечо, девушка увидела, что за ней плетётся целый обоз из пяти телег. Задумавшись, она и не заметила, как ослик выбрался на середину дороги и семенил, мелко переступая копытцами там, где ему было удобнее. Путешественница с радостью пропустила бы караван, но упрямая скотинка, не слушаясь узды, никак не хотела сворачивать к чем-то неприглянувшейся обочине. Осёл упрямо пятился или крутился на одном месте, смеша наблюдающих за ними людей, но не желал уступать дорогу.
  Наконец старшему возничему надоело наблюдать за этим представлением. Он крикнул кому-то из работников, чтобы помогли спешиться всаднику-неумёхе и убрали осла с дороги. Но и трое крепких мужчин не враз справились с милым плюшевым осликом с длинными пушистыми ушами и хвостом, облепленным репьями.
  Пока работники различными способами убеждали животное освободить проезд, возничий, возглавлявший обоз, рассмотрел щуплую фигуру в мешковатой мужской одежде, принял Элию за мальчика, и так и обратился:
  - Эй, парнишка, подойди-ка! - девушка подошла. Если решилась изображать простолюдина, то приходится соответствовать. - Ты чего один-то? Так вышло, говоришь? Бывает. Только нехорошо это. Неспокойно на дорогах стало. Вчерась, слышь-ко, убивцу поймали. Говорят, даму каку-то знатну прирезал. Да кто ж знает, за что? Может, просто так, а может, ограбить захотел. Вот и говорю, не езди один-то. Если хошь, то привяжи осла к телеге да садись со мной. Скучно одному ехать - в сон клонит, а спать не положено - я тутось за главного. Так что, поедешь с нами? Только придётся тебе, парнишка, истории всякие сказывать. А то усну, а спать мне нельзя.
  Мгновенно сообразив, что в телеге удобнее ехать, чем на осле, и в большой компании безопаснее, чем в одиночку, а историй она знает без счёта, баронесса Элия дю Лесстион согласилась продолжить путешествие с обозом.
  Глава 26
  - Ну давай, сказывай, - зевнул возчик и легко шлёпнул лошадок, запряжённых в телегу, вожжами, которые держал в руках.
  Закончив монастырское обучение, Элия стала обращать внимание на некоторое несоответствие в жизни знакомых высокородных семей. Мало кто из глав родов стремился к образованию сам или подвигал на это отпрысков, но почти все постоянно хвастались своими библиотеками. Конечно, эти коллекции даже отдалённо не могли сравниться с монастырскими, но каждая новая книга, появившаяся в хранилище замка или поместья, преподносилась как невероятно удачное приобретение и вложение денег. Оттого-то девочке никогда не отказывали в покупке нового романа о приключениях героя и его любви к прекрасной даме.
  Но всё равно доступных книг было не так уж и много, и потому большинство из них читаны не один раз и пересказать их можно едва ли не наизусть.
  - Случилось это в те далёкие года, когда вершины гор Обережного хребта ещё не были покрыты круглый год снежными шапками, а воды Океана не приносили в своих холодных течениях громадные глыбы льда… - начала свой рассказ девушка, но возчик тут же перебил её.
  - Да было ли когда такое? Что-то ты путаешь, парнишка!
  - Не мной история придумана, я лишь пересказываю что слышал от других. Ты слушать будешь или мне на другую телегу пересесть? - одёрнула его Элия, видевшая, как это делают профессиональные барды.
  - Буду, буду! Ты сказывай.
  - «Иду за тобой, любимый!» - воскликнула прекрасная Медия, шагнув в пропасть. Отзывчивое эхо подхватило её последние слова и бережно донесло до замка родителей. Так они и узнали, что даже смерть не смогла разлучить их младшую дочь с бедным юношей, пасшим стада на склонах гор, - со вздохом облегчения завершила Элия грустную историю о страданиях двух влюблённых.
  Переведя дух, она впервые осознала, что не таким уж простым трудом даётся хлеб насущный бардам и менестрелям. Горло пересохло, язык казался неподъёмным, голова от напряжения болела. Зато возчик был доволен. Он не таясь рукавом вытирал слёзы, шмыгал носом и восхищённо цокал языком.
  - Дюже душевно сказываешь, парень. Прям сердце наизнанку вывернул. Повторишь на ночёвке? Другим тоже послушать охота будет.
  Элия, занятая рассказом, и не заметила, что солнце уже к закату клонится, и скоро пора будет помыслить о том, как ночевать одной в открытом поле. Девушка о таком даже думать не хотела. Хорошо было путешествовать с Арпаком: и сарай нашёл, и пещерку обустроил. Пусть барон немного неуклюжий, но добрый и сильный - рядом с ним не страшно. Предложение, полученное от старшины обоза, было своевременным.
  - Расскажу. Но что-нибудь другое. Неинтересно одно и тоже раз за разом повторять, - пообещала начинающая сказительница, жадно глотая воду из прихваченной с собой фляжки.
  На ночной привал остановились в знакомом возчикам месте - большом постоялом дворе, за оградой которого могло поместиться больше десятка телег разом. Ночь была тёплой, дождя не ожидалось, и никто не захотел ночевать под крышей, дополнительно заплатив за номер. А вот Эля мечтала о мягкой постели, горячей воде - пусть даже в большой деревянной лохани, которую гостям предлагали вместо ванны. Тем более что пойти в общую мыльню с возчиками она не могла.
  Денег у девушки осталось катастрофически мало. Узнав стоимость номера и отдельного купания, она поняла, что выбор у неё невелик. Либо сон в мягкой постели, чистое тело и промытые волосы, либо сытный ужин и завтрак.
  Потратить последние монеты Элия не боялась. В Марпати, куда обоз прибудет завтра после обеда, живёт сестра Лизия, которая обязательно поможет ей и избавит от бедственного положения. Подумав немного, баронесса предложила трактирщику сделку.
  - За номер и горячую воду я заплачу. А ужином и завтраком вы, хозяин, накормите меня за то, что сегодняшним вечером я развлеку ваших гостей весёлой побасенкой. Да так, что они закажут пива в два раза больше обычного. Договор?
  - А ежели не закажут? - хитро ухмыльнулся трактирщик.
  - Тогда спать мне голодным, - развела руками баронесса.
  Она по-прежнему выдавала себя за юношу, тем более что голос после долгого пересказа слезливого романа сел и казался грубее, чем был на самом деле.
  - Договор! - лопатообразная ладонь хлопнула по узкой изящной ладошке, и сделка состоялась.
  Барды и менестрели, зимовавшие в замке, помимо историй, сказаний и баллад делились друг с другом и желающими послушать методами помощи хозяевам таверн, кабачков и придорожных постоялых дворов, в которых бродяги-трубадуры подрабатывали летом, для увеличения продажи хмельного и закуски к нему. Ясное дело, что хитрости эти были не для нежных ушек юной баронессы, но всякий знает, что переданное шёпотом куда интереснее сказанного в полный голос. Вот и научилась Элия пользоваться прекрасным знанием ходов и лазеек замка. Присесть в затемнённой нише за бочкой или прокрасться по тайному проходу и постоять у слухового окошка пятилетней девочке труда не составляло. Со временем такие забавы ей наскучили, и появились другие развлечения, но знания-то остались. Вот одним из них она сегодня воспользуется.
  Узнав, что у трактирщика в кладовке валяется расстроенная лютня, отданная в залог за опохмел одним из бардов, Элия поняла, что голодной спать она не ляжет. Играть девушка не умела, но ей этот навык был не нужен. Отряхнув и обтерев пыль, осевшую за продолжительное время на брошенном инструменте, баронесса поводила пальчиками по струнам, осталась довольна звуком и по сигналу хозяина, забравшись на высокий стул около барной стойки, начала:
  - Господа проезжающие! - немелодичный «брямс» лютни привлёк внимание гостей лучше, чем негромкий голос юного менестреля. В зале притихли. Развлечений имелось так мало, что народ был готов смотреть и слушать любое, даже самое невзыскательное представление, тем более шедшее бесплатным приложением к ужину. - Сегодня я расскажу вам историю о том, как братья наследство отца-мельника делили.
  Народ одобрительно загудел. Тема наследования была актуальна во все времена. Редко в какой семье делёж обходился без скандалов, ссор, а то и драк. Если расспросить людей, то и в этом зале найдётся пара-тройка обиженных судьбой и непорядочными родственниками.
  - Я начинаю! - вскинула руку девушка, но тут же её опустила. - Если кто пиво заказать хотел, то сделайте это сейчас, чтобы потом не отвлекаться от рассказа.
  Подавальщицы споро пробежались между столов, разнося заказы, и зал притих в ожидании:
  - Жил-был когда-то мельник. Нажил он трёх сыновей, мельницу и осла. А кот к ним сам приблудился, - начала рассказ Элия.
  Эту, как и другие замечательные сказки, девочка прочитала в книге с красивыми, тонко выполненными рисунками, которую нашла в первые дни пребывания в монастыре. Рассматривая картинки, она очень хотела узнать, что же там, в этих историях, происходит? Почему волк надел женский чепец и лежит в постели, каким образом кот разгуливает в сапогах и шляпе, а на поясе у него большая связка ключей? Наверное, эта книга стала весомым доказательством слов матери-настоятельницы о пользе грамотности: «Умение читать откроет пред тобой мир удивительных историй». Покидая монастырь, баронесса больше всего жалела о том, что не может прихватить с собой томик этих чудных сказок.
  - Мельник был умным человеком и, умирая, велел старосте деревни написать завещание.
  По залу прокатился гул одобрения. Всем известно, что с написанным не поспоришь.
  - И распределил всё по справедливости: старшему сыну - мельницу, среднему сыну - осла, а младшему - кота приблудившегося.
  Что тут началось в зале: кто-то смачно ругнулся, кто-то стукнул кулаком по столу, кто-то одним глотком допил оставшееся на дне пиво и заорал: «Хозяин, ещё кружку!» Должно быть, тронул такой делёж людей за живое. Элия внимательно наблюдала за залом из-под низко надвинутого колпака шаперона, чтобы вовремя вмешаться и продолжить рассказ. Она не понимала, каким образом чувствует настроение слушателей, но нежелание ложиться спать голодной подстёгивало внимательность девушки.
  Поймав момент, она вновь ударила по струнам. «Брямс» прокатился по залу и ушам, заставил поморщиться и замолчать даже шумных. Стихли, ждут продолжения.
  - Старший и средний договорились меж собой, что один зерно и муку на осле возит, другой мельницу в порядке содержит, а младшему в этом договоре места не нашлось. Вздохнув о тяжкой доле, взял он мешок с наследством и пошёл в лесную хижину, где ночевал иной раз в добрые времена.
  В зале тишина. Слушатели напряжённо ждут, что последует дальше: утопит кота и сам повесится или придумает бедолага поинтереснее что-то.
  - Вытряхнул горемыка зверька на пол, рассмотрел со всех сторон и говорит: «Я тебя убью, мясо съем, а из шкуры шапку сошью».
  - На шапку трёх кошаков надо, - прокомментировал кто-то, разбирающийся в данном вопросе, но на него шикнули.
  - Кот, вылизывающий помятую шубку, услышав такие слова, уставился на хозяина как на безумного. А потом обошёл его по кругу, словно примерялся к чему-то, и говорит: «Я, если слушаться будешь, сделаю тебя бароном».
  Зал ахнул. Мало что кот говорящий - так это сказка, а в ней всякое бывает - но чтобы бедняка безродного бароном… Ох, это прям жуть как интересно!
  - По-моему, за это надо выпить? - юный менестрель вопросительно склонил голову к плечу, и народ дружно поддержал его предложение.
  Глава 27
  - Вот так, послушавшись кота, младший сын мельника не только занял замок Людоеда, стал великородным бароном, но и женился на красавице с богатым приданым, - закончила своё повествование Элия, а потом уже по привычке, но немного устало, добавила: - По-моему, за это надо выпить!
  И приподняла кружку, стоящую рядом с ней на барной стойке. Каждый раз, повторяя полюбившуюся слушателям фразу, она делала из неё глоток, а хозяин вновь подливал пенного напитка. Только по договору пил менестрель исключительно квас, чтобы не сорвать выступление.
  Когда довольные гости разошлись, девушка повернулась к трактирщику:
  - Хозяин, я выполнил свою часть договора?
  - Да, парень, выполнил. Я бы тебя на всё лето пригласил, но ты же не захочешь? - кабатчик искоса глянул на небольшую кучку монет разного достоинства, которую благодарные гости постоялого двора накидали сказителю.
  - Не соглашусь, - подтвердила девушка, небрежно ребром ладони деля монеты надвое и сметая половину к себе в карман. - Дела у меня, уважаемый. Прикажи, чтобы ужин в комнату подали, а утром к завтраку добавили корзинку пирогов с солёными огурцами и несколько кувшинов кислого морса. Пусть поставят в головную телегу нашего обоза.
  Чувствуя себя виноватой в том, что попутчики выпили намного больше, чем планировали, она решила помочь им справиться с завтрашним похмельем. Этому её тоже матушка учила.
  - Ох, парень, здоров ты заливать, - похвалил старший возница, отрываясь от кувшина с кислым морсом. - И откуда только такие истории знаешь? Я сколько езжу, сколько ваших слушал, но ни разу не о коте, ни о прекрасной… Меки… Мади…
  - Медия. Прекрасная Медия и её нежный возлюбленный Номис, - напомнила Элия название вчерашней истории.
  - Точно! Так их звали. Никогда не слышал. Будет что дома рассказать, - помолчал и добавил: - И кота нашего Серку обижать больше не буду. Хороший зверь, полезный.
  Несмотря на вчерашний загул, обоз выехал рано, и девушка, съёжившись от утренней прохлады, время от времени клевала носом. Возница, заметив это, тихонько ткнул её локтем в плечо.
  - Ты это… парнишка, перелазь в телегу. Под рогожкой место есть - я там сам ночевал - ложись и ты, поспи. Ближе к городу разбужу, если сам не проснёшься.
  Элия проснулась сама, когда обоз остановился на короткий привал. Сбегала в кустики, закусила пирожком с морсом и пересела к вознице. Сторожевые башни на крепостной стене уже ясно виднелись с дороги. Ещё пару часов - и обоз прибудет в город.
  - Спасибо, досточтимый, что пригласили с обозом проехать, - как смогла поклонилась девушка попутчику.
  Основываясь на полученном за эти дни опыте, она уже прекрасно понимала, что пуститься в путешествие в одиночку было сущим сумасбродством, а то, что ей так невероятно везло в пути - это явное покровительство Небесного Наставника. Помня слова из проповеди матери-настоятельницы, что Всевышний творит добро руками людей, не стеснялась благодарить всех, помогающих ей. А может быть, зерно, подаренное драком, меняет и её саму, и отношение к жизни.
  Глубоко задумавшись об этом, Элия не заметила, как возвысились над обозом зубцы городской стены, и вернулась к действительности от лёгкого толчка в бок:
  - Эй, д?вица, очнись. Приехали!
  Девушка вскинулась, хотело было возразить, что возница ошибся, но тот только хитро щурился, пряча улыбку в усах.
  - Да я через час, как ты к нам подсела, понял, что парнем только прикидываешься. И ходишь плавно, и носом не шмыгаешь, и ручки, опять же, у тебя ухоженные, нежные, - глянув в испуганные глаза попутчицы, дядька похлопал её по плечу твёрдой ладонью и успокоил: - Не боись - не забижу. У меня своих, как ты, трое. Попроще, правда, дев?цы, но тоже дури в голове без меры. Ты хоть знаешь, куда едешь?
  - Знаю. У меня сестра в городе живет. У них с мужем поместье со стороны гор, - призналась Элия, боясь, что её могут сдать стражникам.
  - Из благородных, значит. А сбежала чегось?
  - Ох, дяденька… - жалостливо вздохнула Элия, придумывая на ходу достойную причину бегства из дома. Помня о слёзоразливе во время пересказа истории о влюблённых, девушка начала: - Сирота я. Сестра, та старше меня намного. Семья у неё, деток семеро, муж… но то совсем грустно. Когда маменька с папенькой померли - баронесса сотворила обережный знак Всевышнему, мысленно моля о прощении за невинную ложь, - моей опекуншей назначили троюродную сестру отца. У неё, помимо меня, куча племянников разной степени родства, которых она обожает женить и замуж отдавать. Как только я подросла, решила тётушка, что стану хорошей партией старшему из всех. Он вдовец с двумя детьми, и лет ему больше, чем вам. Куда же мне за такого, дяденька?
  - А у сестры что? - с явным интересом спросил старший возничий, начавший эмоционально прорастать в историю девочки, переодевшейся мальчиком, чтобы сбежать от ненавистного жениха.
  - У её мужа… - стыдливо опустив глазки, пролепетала беглянка. - Кузен у него. У префекта помощником служит. Молодой, красивый, на должности хорошей.
  - Ох молодость-молодость… - проворчал дядька и шлёпнул вожжами по крупу одной из лошадей. - Скорее всего, тебя уже ищут, и на воротах стражники могут опознать, но я тебе помогу. Хотел было сказать, чтобы ты самостоятельно через пост проходила, но взявшись помогать, надо делать это до конца. Ежели спросят, назову тебя племянником - сыном сестры младшей. Вряд ли цепляться станут. А в городе ты уж сама. Сможешь?
  - Спасибо, дяденька… - поклонилась Элия, держа за узду ослика. - Век вашей доброты не забуду.
  - Прощай, д?вица. Будь счастлива, - махнул рукой вслед удаляющейся попутчице возница. Вздохнул, переводя дыхание, и забыл о глупой девке, улизнувшей из дома.
  Хорошо быть добрым к посторонним. Сбежала чья-то сосватанная от нежеланного брака, так это беда её опекунов - смотреть лучше надо было. Вот если бы хоть одна из его дочерей такое задумала, вожжами бы отходил до кровавых рубцов, чтобы отца перед людьми не позорила. За косы под венец отволок бы строптивицу, чтобы устои не рушила. В семье его слово - закон. Слезливые истории хороши, чтобы путь сократить, сердце смягчить, а жизнь, она иная. Сказал отец : «Замуж!» - собралась и пошла молча.
  Чем ближе к центру подходила Элия, тем плотнее становилась толпа и непонятнее разговоры окружающих её горожан.
  - Что, прям на эшафоте будут признания добиваться?
  - Да! Я тебе об этом который раз говорю.
  - Страсти какие!
  - А то! Когда ещё такое увидишь?
  - Не ходила бы ты, соседка…
  - А шо это?
  - Так в тяжести же. Вдруг скинешь?
  - С чего бы? Я крови не видела, шо ли? Или как свиней подпаливают?
  - Так то свиньи и мёртвые, а то человек и живой.
  - Глупости не говори! Иные люди хуже свиней, их не жалко.
  - Эй, малец, ты кудась?
  - Так тудысь.
  - Неча тебе там делать. Домой ступай.
  - Ну да-а-а-а… Завтра надо мной все пацаны с улицы смеяться станут, что я спужался и как ссыкло малолетнее дома под мамкину юбку спрятался.
  - Хорошо, делай как знаешь. Только потом по ночам от страшных снов не ори. Не дам матери денег, чтобы у знахарки испуг вылила. Ещё больше опозоришься мокрыми штанами.
  - Ну, ба-а-ать…
  - Домой, я сказал!
  Ничего не понимая в этой кутерьме, она ухватила за руку пробегающую мимо девчонку немногим моложе себя.
  - Красавица, скажи путнику усталому, что тут у вас происходит? - подражая голосу и интонациям разбитного парня, спросила она.
  - Так убивцу поймали, господин. Сегодня на площади будут признания добиваться. Говорят, сам герцог приехал. Ой, чё будет?!
  - А убил-то кого? - растеряв весь артистизм, спросила Элия, нормальным голосом, чувствуя, что происходящее касается её напрямую.
  - Баронессу Элию дю Лесстион, - глаза девчушки сделались огромными и печальными. - Какая прекрасная чейзита была…
  - А убийцу знаешь, как зовут? - дивясь осведомлённости собеседницы, поинтересовалась баронесса.
  - Ни то Пар, ни то Пад… Кричал глашатай что-то, но я не разобрала.
  - Пак! - охнула Элия и, бросив осла, со всех ног, скользя ужом среди толпы, кинулась к центральной площади, где и стоял эшафот.
  Глава 28
  Пак никак не мог осознать, что же с ним происходит. Туман, так долго живший в его голове и начавший было истончаться, вновь откуда-то выполз, мешая думать. Мысли, окутанные тёмной дымкой, разбегались, и понять происходящее было почти невозможно.
  Вот за что его связали, обвиняя в том, что он убил леди Элию? Ведь это немыслимо! Он же объяснял, откуда кровь на его одежде, но стражники только хохотали над рассказом о кабане. А потом тот человек, что смотрел на него, презрительно кривя рот.
  - Заприте, пусть подождёт своей участи. Кувшин воды и поганую бадью поставить не забудьте. Не хватало показывать его герцогу полутрупом в обмоченных штанах.
  Закрыли в подвале наедине с непониманием происходящего. Страха не было. Только тоска о том, что, скорее всего, никогда больше он не увидит родного дома, брата, леди Элию. От этого в горле стоял ком, который невозможно было сглотнуть, а глаза разъедали горечью слёзы.
  И вдруг голос. Такой нежный, будто ангел с небес позвал:
  - Эй, ты здесь?
  Поначалу пленник даже подумал, что ему показалось. Но встал, всмотрелся в узкий проём окна и увидел милое девичье лицо.
  - Да… - ответил он. От долгого молчания голос был хриплым и едва слышным. А ещё он смог набраться смелости и спросить: - Вы кто?
  - Я дочь хозяев поместья, чейзита Адея, а ты кто? - тихим переливом колокольчиков слышался ответ девушки.
  Кто он? Бродяга, которого обвиняют в убийстве леди Элии? Бедняк из прибрежной хижины в двух днях пути отсюда? Или… Пленник подошёл поближе к окну и чётко представился полным именем:
  - Барон Арпак Грэйский, леди, - потом немного тише добавил: - Только бумага, подтверждающая мой титул, осталась у леди Элии.
  - Вы видели Элию? - спросил уже другой голос. Не столь нежный, как первый, но тоже очень взволнованный. - Он жива?
  От переживаний мысли в голове у Арпака вновь начали разбегаться, и его объяснения получились путаными:
  - Я мясо варил, только соль не нашёл. Хотел было дойти до деревни и там попросить или купить, но тут эти… с копьями налетели. Кричат, что на мне кровь невинной убитой… нет, не так. Невиновно убит…
  - Невинно убиенной, - подсказали через окно.
  - Да, так они говорили. Я им, что кабан сам виноват и первым напал на нас с леди Элией. Тогда они и вовсе обрадовались и потащили меня сюда. А леди Элия там в пещерке спала. Спужалась она кабана очень.
  Парень ещё что-то хотел рассказать, но, услышав сначала лёгкие шаги, быстро удаляющиеся от окна, а потом топот грубых сапог, пробежавших следом, понял, что некому его слушать. Сел на полуразвалившуюся бочку, обхватил голову руками, в надежде, что это поможет мыслям собраться в какое-то решение, и замер.
  Пришли за ним через сутки. Только к тому времени на пленника накатило такое безразличие, что он больше не старался доказать свою невиновность, не пытался узнать, где он и что его ждёт. Он просто делал то, что ему говорили: встал, протянул руки, терпеливо дождался. когда его свяжут, спокойно пошёл, окружённый стражниками, по улице города. Его не трогали ни крики горожан, призывающие наказать убийцу за содеянное, ни вид эшафота, возвышающегося над площадью, ни полуобнажённый человек в кожаном переднике, поприветствовавший его:
  - Добро пожаловать в ад, сынок!
  Голову вновь заполнял туман, отгораживающий от жизни, и Пак уже плохо понимал, кто он и что здесь делает.
  - Вы уверены, досточтимый, что именно этот человек убил баронессу Элию дю Лесстион?
  Герцог Адонский приехал в город с инспекцией. Кто-то прислал донос, что префект обложил состоятельных горожан якобы добровольными пожертвованиями на лечебницу для бедных, но кладёт собранные средства в свой карман. И сейчас прибывшие с правителем аудиторы перепроверяют счётные книги за последние пять лет, а ему вручили приглашение почтить своим присутствием казнь злодея.
  Вот только лиходей какой-то жалкий, отстранённый, и не чувствуется на нём следа отнятия человеческой жизни.
  - Уверен, ваше светлейшество! А сейчас ещё и палач поможет нам это доказать, - склонился в подобострастном поклоне горожанин, активно участвовавший во встрече герцога и его людей в Марпати. Он всё время суетился рядом, выказывал своё усердие и, как уже понял правитель, поимку и казнь мальчишки тоже организовал он.
  - Знаете, я уверен, что любой признается в чём угодно, если ему пятки припекут угли, - криво усмехнулся герцог. Ну не нравилось ему это действо. Было в нём нечто гадкое. Понять бы ещё что. - Прежде чем палач приступит к работе, я сам хочу побеседовать с этим человеком.
  - Да какой он человек, ваше светлейшество? Истязатель и мучитель девы невинной, вот он кто! Достойно ли столь высокому гостю пачкать себя разговором с таким ничтожеством? - ужом завертелся неприятный человек, вызывая ещё большие подозрения. И вдруг повернулся к эшафоту, махнул рукой и крикнул: - Начинай!
  И правильно ведь рассчитал, мерзавец - весь народ на площади, смотрит на высокое крыльцо городского совета, где поставили удобное кресло для герцога. Невместно при таких обстоятельствах вступать в спор, чтобы отстоять своё право приказа. Смешно же с горожанином «бодаться». Но нашёлся человек, которому условности были безразличны.
  - Нет! - раздался над толпой звонкий девичий голос. - Арпак невиновен! Выслушайте меня, светлейший герцог!
  - Кто это? - всмотрелся он в ту сторону, откуда пробиралась к помосту девушка.
  - Да какая-нибудь любовница злодея, прибежала просить за него. Не стоит она высочайшего внимания, ваше светлейшество, - окончательно обнаглев, заявил навязчивый прихлебатель.
  - Послушайте, досточтимый, я не нуждаюсь в вашей помощи, чтобы разобраться, с кем стоит мне разговаривать и с кем не стоит. Вы, вообще-то, кто? - едва сдерживая гнев, рыкнул герцог.
  - Я рыцарь Виян Педворг, ваше светлейшество, почтенный горожанин, претендующий на должность префекта, - низко поклонился человек.
  - Разве прежний градоправитель подал в отставку? - удивлённо приподнял брови герцог, не отрывая взгляда от толпы и пробирающейся сквозь неё просительницы.
  - Нет, но… - и тут он тоже посмотрел на то, что так привлекло внимание высокого гостя. Всмотрелся, охнул и заорал: - Нет! Нет! Пошла вон! Ты зачем сюда пришла? Ты всё испортила!
  Кричал рыцарь на ту самую девушку, что уже подходила к ступеням. По недогляду строителей, иронии судьбы или ещё какому-то стечению обстоятельств ступени, ведущие на эшафот, и ступени к высокому крыльцу, на котором восседал герцог, разделяло очень небольшое пространство. Только вряд ли бы кто-то в этом случае мог ошибиться, куда ему идти.
  Правитель уже изобразил на лице приветливую улыбку, сделал знак страже, чтобы девушку в одежде мальчика не задерживали, и готов был принять жалобу, но та лёгкой козочкой побежала в другую сторону. Туда, где палач раскладывал в жаровне, полной алых углей, свои страшные инструменты, доставал из мешка кусачки различной величины и развешивал на крючьях столба плети, кнуты и стеки.
  Подбежав к злодею, топтавшемуся около страшного столба, взяла его лицо ладошками, приподняла, желая заглянуть в глаза, и спросила голосом, полным боли:
  - Арпак, что они с тобой сделали?
  Глава 29
  Убедившись, что её друг физически никак не пострадал, а только в глазах его паутинками плавает недоумение, девушка вздохнула, набираясь мужества, и подошла к краю помоста. Теперь она была почти на одном уровне с герцогом, восседавшим в кресле, соответствующем его положению.
  Юных чейзит из благородных семей учат правилам общения, проявлению уважения к старшим и принятию почтения от младших с младых ногтей. Правила, перед кем как голову склонить, насколько низко поклониться или преклонить колени, вкладывались в хорошенькие головки до уровня автоматизма, чтобы ни при каких обстоятельствах не показала девица замешательства или невежества.
  Вот только сегодняшняя ситуация - баронесса должна приветствовать герцога, будучи в мужском костюме - не могла быть предусмотрена ни одной матерью семейства и ни одним учителем этикета. Как делать реверанс в просторных штанах до колена? Опуститься на одно колено и склонить голову, как делают преданные вассалы? Но дамы, если они не кающиеся преступницы, освобождены от коленопреклонения. Поклониться в пояс? Так делают только простолюдины.
  В голову Элии пришло неожиданное решение. В книжке любимых сказок была картинка, на которой молодой человек приветствовал своего сюзерена. Она вспомнила, как, рассматривая иллюстрацию, даже пыталась скопировать такой поклон. Он чем-то был похож на реверанс, но отличался, хоть и был не менее элегантным. Понадеявшись, что герцог Адонский примет её выходку благосклонно, баронесса изобразила тот самый поклон.
  Левая нога вытянута вперёд, на правую присесть, руки изящно в стороны раскинуть, и, главное, голову почтительно склонить. Там, правда, ещё шляпа присутствовала с пером, но чего нет - того нет. Не шаперон же стаскивать через голову.
  - Ваше светлейшество…
  - Встаньте… э-э-э… леди. - Герцог всё же немного растерялся от такого неожиданного приветствия. - Кто вы?
  - Баронесса Элия дю Лесстион, - представилась девушка и повторила необычный поклон, а затем показала на пленника, всё ещё привязанного к столбу: - А это, ваше светлейшество, барон Арпак Грэйский. Вот его подтверждающие документы.
  На площади стояла такая тишина, что пролетевшая в отдалении ворона подумала, что случайно залетела на кладбище. Присутствующие понимали - столь необычного действа никогда доселе в городе не было и вряд ли когда ещё случится. Оттого старались уловить каждое слово, каждый жест увиденный запомнить, дабы рассказать тем, кому не повезло и кто не был здесь и сейчас.
  Но всегда найдётся тот, кто беззастенчиво может испортить торжественность момента. На сей раз это был рыцарь Виян Педворг. Он, искусав себе губы едва ли не в кровь, кое-как справился с накатившей истерикой, едва не начавшейся при неожиданном появлении свояченицы. Но когда услышал о том, что бродяга, приготовленный на роль жертвенного барашка, которым он собрался оплатить столь желанную должность, вовсе не безродный нищий, а барон, и его такой замечательный и стройный план рухнул, в душе несостоявшегося префекта поднялась чёрная буря. Он, Виян Педворг, страшно пострадавший из-за разгрома экспедиции, так и остался рыцарем - самым ничтожным из дворян, хоть и заслуживает большего, а этот полудурок оказался бароном! Где справедливость?
  Вопросы, ответов на которые не было, накатывали словно волны прилива, заполняя сознание злостью, и её требовалось немедленно на кого-то выплеснуть. Без разницы, кто поплатится, но кому-то должно стать хуже, чем ему.
  Несмотря на то, что герцогов в народе любили и почитали, охрана правителей работала отменно. Непроверенных людей пропускали к властителю, прежде изъяв любой предмет, выглядевший как явное оружие. Оттого выхватить меч и начать рубить всех подряд Вияну не удалось, зато он смог замахнуться столовым ножом, схваченным со стола с закусками. Никто не стал разбираться, кому адресовался этот замах - удар по голове кованой перчаткой, сжатой в кулак, должен был оглушить нападавшего, но пришёлся по месту старой травмы и привёл к мгновенной смерти.
  Труп рыцаря мягко скатился по мраморным ступеням на брусчатку площади и там затих. Стража, чтобы не возиться с покойником у всех на глазах, затолкала его под помост эшафота и вернулась к своим обязанностям.
  Спустя десять дней
  - Чейза Лизия дю Лесстион, комиссия дознавателей при Совете четырёх герцогств, рассмотрев все обстоятельства дела ныне покойного рыцаря Вияна Педворга, пришла к выводу, что вашей вовлечённости в дела супруга не было, как и его участия в делах поместья. Городской целитель подтвердил наличие нарушений мыслительной и поведенческой функций рыцаря Вияна Педворга после возвращения из плена. Исходя из этого, с сего дня снимается арест с вашего имущества и с вашей семьи. Вот документы герцогской канцелярии, подтверждающие мои слова.
  Пожилой, убелённый сединами и награждённый сутулой спиной префект города Марпати закрыл папку, в которую были вложены вышеназванные документы, и передал их баронессе Лизии дю Лесстион. Несмотря на статус вдовы, женщина траур носить отказалась.
  - Мне впору праздничные флаги вывешивать на крышах и балконах поместья в честь лёгкого избавления от тех проблем, в которые втянул нашу семью покойный супруг, а не строгий траур носить, - объявила она всем знакомым, что явились высказать ей своё сочувствие.
  Несанкционированное создание охранного отряда, необоснованный донос на досточтимого и всеми уважаемого префекта, незаконное задержание и угроза подвергнуть допросу с пытками великородного, замах холодным оружием в сторону правителя - вот основные пункты обвинений, выдвинутых против покойного.
  Но отряд как-то сам собой исчез из города и растворился, префект, приняв щедрые пожертвования для строящейся лечебницы, сказал, что спроса с покойных нет, барон Арпак Грэйский, глядя в прекрасные глаза чейзиты Адеи, и вовсе отмахнулся от вопроса компенсации морального и материального ущерба, словно не понимал, о чём речь идёт. Остался только тупой серебряный столовый нож, который дознаватель виртуозно крутил между пальцев, задумчиво перечитывая материалы разваливающегося на глазах дела. И вроде бы можно было обо всём забыть, если бы не присутствие герцога в тот день на месте замаха этим холодным оружием.
  Окончательную точку в деле поставило письмо правителя, строчки из которого дознаватель потом цитировал сослуживцам: «Что подумает народ о своём герцоге, если тупой столовый нож в руках безумца следствие сочтёт реальной угрозой бойцу, многократно выигрывавшему турниры и состязания?»
  Но самыми эмоционально тяжёлыми в эти дни были два разговора без свидетелей, о которых вряд ли кто-то узнает, кроме самих участников.
  - Матушка, Элия говорит, что он вполне нормальный. Да, не столь куртуазен, как братья моих подруг, но зато добрый, заботливый, послушный. И доктор то же самое говорит о бароне. Не очень сметливый - так нам и не нужен такой. Подумай сама: выйдя замуж за Арпака, я останусь в поместье и буду помогать тебе с сёстрами и хозяйством.
  - Чем же он тебе так по сердцу пришёлся, что ты забыла о молодых людях, что слали тебе букетики с записками?
  - Матушка, это они обо мне забыли. В тот самый день, когда отец устроил представление на площади для всего города. Кто девицу из семьи с такой репутацией замуж возьмёт? Вдруг и я такая же ненормальная, как папенька. Младшим хорошо - пока вырастут, эта история забудется, и они смогут выбирать женихов. А у меня, как у невесты, выбор небольшой остаётся: или в далёкий холодный горный замок, или за вдовца с выводком детей от первого брака. Да и то… возьмут ли?
  - Смотри, дочь, твоя жизнь, тебе решать.
  - А я уже решила. Ты же видела, как барон на меня смотрит? Кто от такого отказаться может?
  - Главное, чтобы он тебе тоже мил был.
  - Уже мил, матушка. А то, что не особо галантен, так научится.
  - Лорд отец, я покорно прошу прощения за свой необдуманный поступок, и готова принять любое наказание.
  - Да что уж теперь-то. Не исправить ничего… Жили без магии - и дальше проживём. Главное, что ты жива, Элия.
  - Но отец… Драк Дар подарил мне зерно. В тот самый день. Только узнала я об этом много позже. Но я уже чувствую силу, растущую во мне.
  - Вот это новость! Только что же будет дальше?
  - Отец, мне необходимо встретится с драком. В монастыре я читала книгу по искусству владения магией, но, боюсь, этого недостаточно, чтобы сохранить росток и дать ему возможность пустить корни в наш род. Этому надо учиться.
  - Ты стала мудрой, дочь моя. Не знаю, что на тебя повлияло - самостоятельное путешествие или сила магии, но я рад твоему взрослению. Встречу с драком Даром я тебе устрою, но для этого нужно вернуться в Замок.
  - Я готова, отец.
  Конец первой части
  Часть вторая Росток магии
  Интерлюдия третья
  - Тец, сколько дней ты не вылетал?
  Драк Дар осмотрел ту часть пещеры брата, где он предпочитал проводить время, закопавшись в книги и свитки. Ни для кого не секрет, что драки обожают золото и драгоценные камни. В глубине каждой пещеры есть сокровищница, в которую нет доступа даже самым близким - есть такая черта у магических существ: ни с кем не делиться эманациями ценностей. Чем сильнее излучение личной сокровищницы, тем значительней драк.
  Только у Теца, младшего брата Дара, смысл ценности удивительным образом сместился. Немалую часть своей сокровищницы он потратил на книги. Ладно бы просто собирал, как это делают некоторые люди, но он их изучает, анализирует прочитанное, и иной раз делает удивительные выводы.
  - Дар, ты знаешь, что после перелома крыла я не очень люблю летать. Гулять я могу и на площадке перед пещерой в облике человека, а когда мой зверь проголодается, вылетаю на охоту. Тебе не стоит тревожиться обо мне.
  - Ты это сказал так, словно мне есть о чём беспокоиться, - слегка напрягся драк.
  - Скажи, брат, ты вожак стаи, но можешь ли мне ответить, в чём наше предназначение. Нас, драков - магических существ, живущих в этом мире.
  - Конечно могу. Это каждому птенцу едва ли не с рождения внушают. И воспитывают так, чтобы вся наша жизнь соответствовала ему, - ответил, посмотрел на брата вопросительно, но, увидев, что Тец не удовлетворён ответом, вздохнул и добавил: - Мы наместники Небесного Наставника. И наша миссия - следить за процессом развития людей, при нужде искусственно создавать ситуации, ведущие к гармоничному прогрессу, предотвращать глобальные войны, чтобы подопечные друг друга не истребили.
  Тец выслушал, кивнул, но продолжил спрашивать:
  - Ответь ещё на один вопрос: нам важно всё человечество в целом или некими анклавами можем пожертвовать?
  - Но если часть населения исчезнет, то уже не будет той гармонии, к которой мы стремимся! - возмутился Дар. - Я не понимаю, к чему ты затеял этот разговор. Что-то случилось?
  - Пока нет, но лет через сто обитатели Соларимского полуострова начнут стремительно вымирать.
  - Ты не ошибся? - нахмурился Дар.
  - Я трижды пересчитал динамику развития. Её нет. Есть регресс. Нет свежего притока крови. Вернее, есть, в приморских городах, куда время от времени прибывают новые люди, но он столь незначителен, что никак не может повлиять на ситуацию в целом. Большое последнее обновление было почти двести лет назад, когда корабли завоевателей затонули у берегов полуострова и тем ничего не осталось, как сдаться на милость победителей. Постепенно, естественным путём пленные стали жителями, улучшив генотип местного населения. Но это было давно. Несмотря на строгое отслеживание жрецами Наставника степени родства населения, стоит вопрос о том, чтобы позволить браки между троюродной роднёй.
  - Плохо… - задумчиво пробормотал Дар.
  - Очень плохо! А может стать ещё хуже! - эмоционально взмахнул свитком Тец.
  - Нам что, опять интриги начать плести, чтобы полуостров захватили чужеземцы? Прошлый раз нашествие объединило герцогов, теперь…
  - Теперь может начисто выкосить коренное население, - припечатал исследователь.
  Расстроенный Дар запустил пальцы в волосы, растрепал аккуратно собранный хвост, стянул ленту, удерживающую причёску, и стал задумчиво наматывать её на пальцы.
  - Так что же нам делать? - не выдержал он и требовательно посмотрел на брата. - Не верю, что ты начал разговор, не найдя оптимального решения.
  - Я предлагаю снести часть Обережного хребта.
  - Ого! - выдохнул Дар и плюхнулся в кресло едва-едва не мимо. - Но это изменит всё! Климат - океанские ветра будут проникать вглубь континента, политику ­ - королевские эмиссары с лёгкостью смогут влиять на Совет Четырёх, экономику - какие-то товары потеряют ценность, а какие-то, напротив, станут стоить слишком дорого. Культура начнёт меняться под влиянием столицы.
  - Самое главное, что на полуостров придут новые люди, а кто-то, наоборот, уедет в королевство. Разве это плохо?
  - Не знаю, брат, не знаю. Мне надо об этом подумать, - засобирался драк Дар.
  Сунул ленту в карман и направился к выходу из пещеры.
  - Дар, а ты зачем прилетал? - окликнул озадаченного брата Тец.
  - Хотел предупредить, что теперь у тебя ученица будет, - всё так же отстранённо ответил Дар. Он всё ещё пребывал в шоке от предложенного варианта.
  - Какая ученица? - подскочил Тец. - Брат, я не умею учить маленьких девочек!
  - Успокойся, она не маленькая. Ей лет двадцать, кажется. Это баронесса Элия дю Лесстион. Которой я зерно магии подарил. И, представь себе, оно проросло!
  Драк словно в себя пришёл - глаза заблестели, улыбка прогнала мрачность с лица. Ему очень нравилось, что его выбор оказался верным. Вложить зерно - это так просто, а вот готов ли человек к подобному дару, есть ли в нём те энергии, что смогут дать силы для укоренения и роста. Росток Элии был крепким и уверенно прорастал, обещая сделать девушку сильной магиней.
  Но всякая сила требует знаний и навыков обращения с ней.
  - Лучшего учителя я своей подопечной не найду! Готовься к первому занятию, - объявил Дар и, чтобы не слушать возражений, выбежал из пещеры. Чуть ли не на ходу обернулся, раскинул крылья и прыгнул в бездну, ловя восходящие потоки.
  Глава 1
  - Элия, прежде чем приступить к занятиям, я хотел бы узнать - для чего тебе магия?
  Задав вопрос, учитель даже не посмотрел в сторону баронессы, дабы отследить её реакцию. Дар эмпата свойственен каждому магическому существу, и он поведает об эмоциональном состоянии девушки куда лучше, чем самое внимательное наблюдение. Наставник стоял у невысокой ограды, окружавшей открытую площадку донжона и любовался расстилавшимся перед ним пейзажем. Всё же затворничество не только спасает от ненужного общения, но и ограничивает разнообразие живописных видов вокруг пещеры.
  Должно быть, из-за этого драк Тец не захотел заниматься в классной комнате. Осмотревшись, он выбрал площадку, где они сейчас и находились, объяснив это тем, что ему так удобнее взлетать. И кто бы посмел спорить? Барон дю Лесстион, распираемый от гордости за дочь и предвкушающий невероятное повышение статуса рода, готов был выполнить любой каприз гостя.
  Да и Элия, не забывшая ощущение птички, живущей в клетке, во время монастырского обучения, чувствовала себя на просторе лучше.
  - Учитель, я не так давно узнала об обещанном роду даре, оттого никогда не примеряла магию на себя. Даже сейчас, зная, что сила растёт во мне, не очень понимаю, что с нею делать. Ещё в монастырской библиотеке читала о применении волшебства в разных направлениях, от этого хорошо понимаю, чему не хочу учиться. Оборона и нападение вещи нужные, даже необходимые, но, увидев единожды, как живое существо погибло от моего воздействия, не желаю больше повторять подобного. Знаю, что если мне или моим близким будет угрожать серьезная опасность, то я переступлю свою неготовность и применю силу, но специально учиться убивать не хочу.
  Тец с пониманием кивнул. Он и сам бы не хотел учить юную баронессу лишать кого-либо жизни. Не по его мироукладу это. Самка любого вида создана для продолжения рода. Её роль выносить, родить, выкормить и воспитать детёнышей. Это самец обязан стоять на страже безопасности гнезда, заниматься обеспечением доверившихся ему, без чего всем не выжить: еда, тепло, покой.
  - Знаю, что ещё есть бытовая магия, - продолжила Элия, - но тратить силу на дела, с которыми матушка с лёгкостью справляется без всякого волшебства, считаю расточительством.
  - Это как? - не понял драк.
  Увидев такое явное недоумение на лице учителя, баронесса рассмеялась.
  - Уж не знаю, кто из женщин нашего рода придумал систему трёх «К», но работает она безупречно. «К» первое - как должно быть. Это о порядке во всём. Сбор, хранение, чистота - всё должно соответствовать заведённому правилу. Сколько чего собрать, закупить, заготовить. Строгий учёт прихода и расхода. Второе «К» - как обработать собранное, чтобы сохранить: засолить, посушить, проварить и залить смальцем, закоптить, укупорить и поставить на определённое, лучшее для этого продукта, место. Вычесать, спрясть, соткать, связать или свалять вещь и определить ей назначение: на продажу или в замковые кладовые. Третье «К» - как сохранить, чтобы приумножить. Порядок хранения меняется только в случае порчи. Будет проведён тщательный разбор, почему такое случилось. И если выяснится, что следует изменить способ, то сделают это непременно. Раньше меня такая скрупулёзность и педантичность жутко раздражали. Наш род достатком может сравниться с герцогским, но прижимистость родителей возмущала до слёз и гнева. Хорошо, что я сумела понять: любое богатство не бесконечно. Пустить на ветер можно всё, а вот выбраться почти из
нищенства к обеспеченной жизни не только самим, но и помочь в этом селянам вассальных деревень, восстановить едва ли не до основания разрушенный родовой замок, стать уважаемыми лордами герцогства - сильнее любой магии. И во многом это заслуга женщин нашего рода. Как думаете, учитель, справилась бы с таким бытовая магия?
  - Думаю, вряд ли, - рассмеялся драк. - Так что у нас остаётся?
  - Целительство… но сразу нет. - Баронесса дю Лесстион нахмурилась. Неприятно признаваться в слабостях. - В монастыре меня пытались приобщить к работе в лечебнице. Мать-настоятельница говорила, что сострадание это проявление Небесного Наставника в каждом из нас…
  - Не получилось? - с сочувствием спросил Тец.
  - Честное слово, я испытываю жалость к страждущим, но не в силах видеть их мучения, слушать стоны, вдыхать… - девушка поспешно вытащила из кармана накидки надушенный платочек и уткнулась в него носом, будто стояла не на открытой всем горным ветрам башне, а вновь пробиралась по тесным проходам между кроватями, на которых умирали покрытые гнойными язвами нищие. - Должно быть, я плохая последовательница Всевышнего.
  - Понимаю - этот трудный путь далеко не каждому по силам. И готовность к нему зависит не от степени проявление Небесного Наставника в тебе. Каждому дана своя судьба, и она тоже от мудрости Его и по силам человека, готового внимать разумности.
  Драк говорил так, будто не думал, слушает его ученица или нет - тихо и отстранённо, но Элия внимала каждому слову. Она вдруг поняла, как ей хочется научиться управлять той силой, что меняет её, превращая из избалованной девушки в титулованную баронессу не по статусу, данному рождением, а по факту её самостоятельных дел и поступков. Вот только не осталось ничего подходящего для глубокого изучения.
  - Что ты знаешь о рунах, Элия? - немного склонив голову к плечу, драк пристально рассматривал ученицу.
  Кажется, это был первый прямой взгляд, от которого даже мурашки по спине побежали.
  - Это письменность древних. В монастыре были книги, написанные рунами, но они стояли в закрытом отделе, за частой металлической решёткой с тремя замками. Войти туда можно было только втроём: мать-настоятельница, хранительница архива и хранительница библиотеки. При мне такое случалось всего пару раз. Они наводили там порядок, сметая пыль, убирая скопившийся мусор, и при этом монахини не сводили друг с друга глаз, дабы не было искушения прочитать что-либо из тех книг.
  - Кто-то из них владел рунным языком? - удивлённо вскинул брови Тец.
  - Не знаю. Но тётушка говорила, что таков незыблемый порядок работы в том отделе, - пожала плечами девушка.
  - Интересно-интересно, - задумчиво потёр подбородок драк. - Наведаться бы в то хранилище и посмотреть, чего они так опасаются. Но это потом. А сейчас я предлагаю тебе сделать выбор и заняться изучением рунной магии.
  Глава 2
  На слова о рунах губы Элии невольно надулись, демонстрируя отношение девушки к этой так называемой магии. Что за волшебство такое - закорючки выписывать? А где же сила? Где размах?
  - Сила и размах, дорогая моя ученица, в энергии, вложенной мастером в руну и в выведенной схеме. Сама по себе руна просто знак, а вот в сочетании, в уникальных комбинациях эти закорючки могут стать конструктом такой невероятной мощи, что ни один стихийник не справится. Вот тебе пример: руна «Ансуз» - она символизирует знания. В нашем случае понимание рун. - Тец присел к столу, установленному тут же на площадке, и начертал на листе бумаги простой знак. - У каждой руны несколько значений, но мы сейчас поговорим только в этом понимании.
  Элия, присев рядом с учителем, смотрела на рисунок, не понимая, где прячется таинство в этом примитивном рисунке. Но драк продолжил:
  - Помимо того, каждая руна может иметь как прямой смысл, так и перевёрнутый. Вот это прямой. Слушай дальше. Дабы усилить влияние символа или придать конкретную направленность, к нему присоединяют другие. Например, руна «Га» - движение. В зависимости от того, как она вписана в конструкт, будет распределяться сила. Ты хочешь изучать новое, значит, «Га» следует вписывать впереди «Ансуз». Вот если бы ты хотела изучать историю и архивы, тогда…
  - … направленность движения следовало отправить в прошлое и начертать руну позади основной. Так? - предположила Элия.
  - Так, - с улыбкой подтвердил слова ученицы драк.
  Ему нравилось, что девушка сообразительна и учится с удовольствием. С интересом рассматривая получившуюся схему, она спросила:
  - А ещё какими рунами можно усилить конструкт, и что это даст? - баронесса уже забыла, как несколько минут назад сетовала на то, что ей предложили изучать написание закорючек.
  Минут через тридцать, разобравшись, как применять совместно придуманную схему для лучшего запоминания информации и более углубленного понимания смысла, учитель и ученица оторвались от захватившего их занятия.
  - Запомнила последовательность начертания и расположение рун в конструкте?
  - Да, учитель.
  - Теперь перед каждым занятием будешь наносить их на тыльную сторону ладони. Возьми для этого слабый раствор чернил, чтобы после учёбы отмывать проще было, - порекомендовал драк.
  Элия только плечами пожала. Надо - сделаю. И вдруг словно что-то вспомнила.
  - Учитель, а есть руна, символизирующая здоровье?
  - Есть. Ты плохо себя чувствуешь?
  - Не я. Хочу Арпаку помочь. Он жених моей племянницы. Обручились месяц назад, но нельзя им до соединения судеб в одном доме жить. Вот и забрал его отец в Замок. Хороший парень, добрый, покладистый, только ум у него затуманен после болезни. Вот я и подумала, что если…
  - А что за болезнь была? - заинтересовался Тец.
  И баронесса подробно пересказала всё, что слышала от Вена, что наблюдала сама и что говорил целитель в городе, осматривая парня после освобождения.
  - Интересно-интересно, - потёр подбородок драк.
  Элия заметила, что интересно её наставнику было многое и в разных областях. Вот сейчас он неподдельно заинтересовался недугом Арпака.
  - Ты можешь парня сюда позвать?
  - Могу. Сейчас сбегаю, - обрадовалась девушка.
  Хоть и хорошо было заниматься на свежем воздухе, но способа отпроситься по нужде выйти она как-то не придумала. А тут и повод отличный.
  Когда Элия вернулась на башню, Арпак уже был там. Драк усадил парня в кресло напротив себя и пристально смотрел ему в глаза. Чтобы не мешать, девушка отошла к ограждению площадки, краем глаза наблюдая за происходящим. Но ничего интересного не происходило: сидят молча, пялятся друг на друга, и всё. Оттого отвлеклась и стала рассматривать двор и окрестности. Всё же не так часто ей приходилось бывать на самой высокой башне замка.
  - Тут и правда почти ничего не осталось от древней крепости, что я увидел, когда впервые попал сюда, - негромко сказал Тец. - Твой прадед нашёл меня, когда я совершил самый безумный поступок, какой может прийти в голову юному драку - вылетел из гнезда на неокрепших крыльях. Знал, что нельзя, но быть самым младшим в семье это так…
  - Знаю, - баронесса улыбнулась. - Я тоже самая младшая.
  - Решил доказать всем, что запреты для слабаков, а я взрослый, сильный и сам справлюсь со всем. Понимаешь, прежде чем совершить первый полёт, птенец должен долго тренировать и разрабатывать крылья. Да и вылет без поддержки взрослого драка - самоубийство. Тот всегда рядом с птенцом, следит, чтобы всё успешно прошло. Если ослабнет, то на спину берёт или лапами подхватит. А я один в поток воздушный бросился. Повезло, что сразу на камни не рухнул. Потянуло от пещеры, закрутило, ну и врезался в скалу, как раз под ноги барону дю Лесстион. Тот поохал, походил вокруг меня, да и завернул в свой плащ. Осторожно, чтобы ещё больше не навредить, закинул за спину и понёс домой. Тут уже прабабка твоя со мной возилась. Устроила около камина, напоила отваром, боль притупляющим, повреждения осмотрела. Сложила кости аккуратно и, разорвав простыни, которых и так в доме мало было, примотала крыло к телу, чтобы я во сне рану не потревожил. А борон так и не забрал свой плащ, оставив мне вместо подстилки. Хоть и была ткань накидки худой и тонкой, но другой у него не было. Как же мне тогда плохо было! Больно - перелом,
несмотря на отвар, ныл и дёргал; стыдно - показал себя не взрослым, а птенцом глупым; неловко - людям столько беспокойства и расходов принёс. Только твои родичи не оставляли меня ни на минуту. Хозяйка положила мою голову себе на колени, гладила по гребню и всю ночь напевала что-то успокаивающее. Утром мои старшие прилетели. Хотели было забрать, но маленькая храбрая женщина не позволила им это сделать: «Ребёнок ещё слаб! - сказала она. - Ему нужен покой и неподвижность, чтобы кости срослись. Хотите, оставьте кого-то из своих, если думаете, что мы навредить сможем». И ведь не забрали меня. Конечно, прилетали каждый день, магией целительской восстанавливали. Хозяева же мне ежедневно свежего барана приносили - регенерация требует много энергии. Ни разу не намекнули и не попрекнули, что у них самих стадо не столь велико, чтобы так расточительно им распоряжаться. Гостил я у баронов пятнадцать дней. Когда смог выйти на улицу и осмотреться, то стало мне совсем плохо. И без того разорившееся хозяйство моё пребывание ввергло в пучину нищеты. В загоне осталось всего пять барашков. Ткань, использованная на мои
перевязки, истёрлась об чешую, а цены в те годы были значительно выше, чем сейчас. Всё, что было мало-мальски ценное в семье, люди потратили на меня. Не знаю, что бы я сделал, но в тот момент прилетел мой старший. Он передал барону несколько объемных сумок с золотом и драгоценностями. Знаешь, что больше всего меня удивило? Барон отказывался брать плату за спасение!
  Элия знала эту историю, но в усечённом варианте. Да, спасли детёныша драка, его родители щедро отблагодарили, но никакого героизма в рассказе не было. Так поступил бы любой, читалось между каждой строки. А оно вон как было. Ведь не ждали вознаграждения, отдавая последнее. Не корысти ради нёс прадед на спине немаленькую тушку птенца по узкой тропе через перевалы.
  - Знаешь, что оценили мои старшие больше всего? Получив вознаграждение, барон не бросился обновлять гардероб и ремонтировать парадные залы дома. Он поехал по своим обедневшим деревням с целью узнать, что кому требуется. Закупал породистый скот, сортовые семена, строительные материалы и приглашал мастеров, чтобы помочь вассалам выбраться из бедственного положения, в которое их вогнала природа. Три неурожайных года, несколько оползней и селей оставили селян без полей. Холодные, дождливые летние месяцы не дали возможности запасти корма на зиму. Не знаю, может, не совсем так было, но то, что разорение наступило не по загулу и легкомыслию барона, - это точно.
  - Небесный Наставник толкнул тебя, учитель, под ноги моего родича, чтобы у драков был повод помочь моей семье, - улыбнулась Элия.
  - Нет, девочка, твой родич протянул руку помощи слабому, и в протянутую руку была вложена помощь, в которой он сам нуждался.
  Глава 3
  - Отец, ты тоже был молодым, так отчего не хочешь меня понять?
  Его Высочество Третий принц королевства Тимован Релав смотрел на отца глазами нашкодившего котика, уверенного, что его обязательно простят. Немного пожурят, после чего проявят снисходительность и отпустят шалить дальше.
  - Молодым был, но понимать твои безответственные поступки не желаю. Ты член правящей семьи и должен постоянно служить примером жителям королевства. А ты что творишь?
  Настроение Номара Второго не соответствовало ожиданием принца, и он тут же перестал изображать из себя легкомысленного мальчишку.
  - Отец, ты прав. Я виноват и готов понести заслуженное наказание. Даже могу принять вызов оскорблённого мужа графини.
  - Не можешь! И хватит уже паясничать. Наказание обязательно последует, - тяжёлая королевская длань с силой опустилась на стол, заваленный бумагами. - Но не такое, как ты надеешься. Ты не скроешься на пару месяцев в охотничьем домике, дожидаться, пока скандал забудется. И не поедешь к Аджаду в Южную провинцию купаться в тёплом море.
  - Как угодно будет Вашему Величеству, - изобразил самый безупречный поклон принц, желая скрыть разочарование, невольно мелькнувшее на лице.
  Обычно после скандала, связанного с очередной дамой, отец так и поступал: или ссылка в леса, где Релав наслаждался охотой, или утомительное путешествие в провинцию, которой управляет средний брат. Там не так весело, как в столице или в лесах, зато много экзотических фруктов, гаремы удовольствий, открытые для избранных круглые сутки, и лазурные воды моря Надежд. Почему бы не расслабиться раз в год? Тем более что чаще вызывать гнев венценосного отца принц Релав себе не позволял.
  Несмотря на маску балагура и повесы, третий сын правящей семьи имел обязанности, которые исправно выполнял. Пусть должность инспектора Северной группы войск Тимованского королевства и не требовала постоянного присутствия принца ни в штабе, ни в казарме, но с документами он работал ежедневно и обстановку знал отлично.
  - Хороший ответ, сын, - усмехнулся Номар Второй. - Так вот, угодно мне, чтобы ты выбрал себе жену из этого списка.
  На край стола шлёпнулась папка, в которой лежали подробные личные дела пяти или шести девушек. С миниатюрами красавиц, описанием характеров, умений и талантов и с безупречными генеалогическими древами, выполненными в геральдическом отделе королевской канцелярии. О содержимом папки Релав знал уже лет пять. Правда, девушки менялись - прежние выходили замуж, так и не дождавшись внимания младшего принца, но подрастали новые претендентки, родители которых были не прочь породниться с королевской семьёй.
  - Других вариантов наказания нет? - подняв брови домиком, спросил проштрафившийся принц. - Например, что-то не столь радикальное?
  Его Величество едва смог удержать улыбку - уловка сработала. Но, не желая показать сыну, как он рад своей маленькой победе, Номар Второй склонил голову над картой, расстеленной на столе, задумчиво почесал лоб и медленно произнес:
  - Меня который год беспокоит изоляция Соларимского полуострова. На тех неприветливых землях живут подданные нашего королевства. Как они выживают? Почему не платят налоги? Отчего за несколько сот лет существования герцогства никто не озаботился удобным проходом через Обережный хребет? Столько вопросов, на которые мне хотелось бы получить ответы.
  Говоря всё это, король водил по карте обратной стороной пера, которым он подписывал указы и распоряжения. Он не смотрел на принца, но по движению тени и шуршанию одежды понял, что тот подошел к столу и тоже рассматривает ту часть карты, что подробно отражает северные земли, горный хребет, отделяющий полуостров от материка, и земли, обозначенные едва заметными линиями, красками и рисунками.
  - Видишь, сын, практически «белое пятно» королевских земель. Допустимо ли такое в наше просвещённое время, когда исследованы даже далёкие острова и собраны коллекции насекомых из непролазных джунглей?
  Ни одного намёка на просьбу, ни, упаси Небесный Наставник, прямого приказа о том, чтобы Его Высочество Третий принц королевства возглавил экспедицию по изучению столь непреступного, но столь желанного в экономическом и политическом смысле хребта. Хитрил отец-король потому, что отлично знал своего сына. Навяжи он ему это дело - и тот честно выполнит его, но формально, без должного рвения, а вот если Релав заразится идеей, увлечётся задачей, то можно быть твёрдо уверенным в том, что горы чуть ли не сами расступятся, давая шанс проложить удобные и безопасные дороги в далёкий край Четырёх герцогств.
  - Отец, но так не бывает!
  - Как?
  - Так, чтобы не было прохода через горный хребет! Просто обследовали спустя рукава…
  - Так вот и займись, - осторожно намекнул Его Величество, видя, каким энтузиазмом загорелись глаза младшего принца. - И королевству пользу принесёшь, и от глупостей отвлечёшься.
  - Берусь! - решительно заявил Релав. - Но при одном условии.
  - Каком? - изогнутая королевская бровь удивлённо взметнулась чуть ли не на середину лба.
  - Если я найду удобный проход через хребет на полуостров, то ты перестанешь мне подсовывать вот эту папку со списком невест и позволишь жениться на той, кого я выберу сам.
  Что оставалось делать Номару Второму, вдруг понявшему, что он переиграл сам себя? Хмыкнул, ещё раз почесал лоб и протянул сыну открытую ладонь правой руки:
  - Договор?
  - Договор!
  * * *
  После лечения Теца Арпак не то спал, не то находился в беспамятстве больше суток. Его, по рекомендации драка, оставили на верхней площадке донжона под круглосуточным присмотром надёжных слуг, переложив на несколько сложенных друг на друга тюфяков и укутав в тёплые пледы.
  - Да всё ли с ним в порядке? - переживала за ужином чейза Далия. - Не надо ли за целителем послать?
  - Матушка, лучшего целителя, чем драк Тец, мы вряд ли сыщем, - успокаивала её дочь. - Учитель предупреждал, что сон барона после лечения может быть глубоким и продолжительным. Но это ему только на пользу пойдёт.
  - Всё-то вы, молодые, делаете по-своему, - проворчала баронесса, поднося к губам изящную чашечку из полупрозрачного чинского фарфора. - Совсем стариков перестали слушать.
  - Матушка, ну кто тут у нас старушка? - подскочила Элия со своего места, обняла, одновременно поправляя на плечах сползшую шаль. - То, что ты бабушка десяти внуков, не значит, что ты постарела.
  - Не десяти, - строго одёрнула дочь чейза Далия. - Не торопи события. Хоть и дохаживает жена Рика последний месяц, но младенчик ещё не родился.
  - Не буду, не буду, - заверила Элия, для наглядности закрыв ладошкой рот. - На следующем занятии спрошу у наставника, есть ли руна, облегчающая роды, и если есть, то вышью для Рины наволочку для родовой подушки.
  Слушая дочь, баронесса только головой качала:
  - Послушай, муж мой, что говорит эта неразумная! Невинная девица рассуждает в присутствии отца и матери о родах. Куда мир катится?
  - Не стоит печалиться тому, жена моя, - успокаивающе похлопав по худенькой узкой ладошке, с доброй улыбкой ответил чейз Салид. - Дочь наша не обычная девушка, а магиня, ученица драка Теца. Её мысли, слова и поступки никогда больше не будут соответствовать традициям горных баронов. Думаю, что вместе с ней изменится весь наш род. Конечно, не мы с тобой - поздно нам меняться - и, может быть, даже не наши сыновья, но то, что внуки будут смотреть на мир по-другому, в этом я уверен.
  Глава 4
  Элия, практически не сводя глаз с сотворенного ею артефакта поиска и почти не глядя под ноги, торопливо шла по горной тропе. За ней, едва поспевая, безропотно шагал Арпак, ведя в поводу такого же флегматичного, как и он сам, осла, груженого необходимой в пути поклажей.
  Результаты полугода обучения драк Тец решил проверить серьёзной практикой. На небольшом листе, оставленном наставником своей ученице, было всего несколько слов: «Следуй за поисковым артефактом».
  Так как никаких амулетов или талисманов к письму не прилагалось, Элия решила, что требуемое необходимо создать самой. Но прежде чем погрузиться в составление конструкта, баронесса предупредила отца, что вынуждена будет на какое-то время покинуть замок.
  - Сейчас же прикажу капитану отобрать лучших вояк для охраны, а ключник пусть соберёт… Ты на сколько дней уезжаешь?
  Чейз Салид, пытаясь скрыть подступившее волнение, невольно сжимал кулаки. Будь его воля - запер бы дочь в Замке и не позволил шагу за ворота сделать, но, заранее предупреждённый наставником дочери о предстоящем походе, вынужден был согласиться. И вот чтобы хоть как-то облегчить и обезопасить необходимую вылазку, барон привлёк стражу в сопровождение и слуг для сборов.
  - Лорд отец, - взмолилась Элия. - Прошу вас, не собирайте толпу. Все эти люди будут отвлекать меня от задания. Чтобы начертать правильную рунную схему, нужна глубокая сосредоточенность.
  - Так как же тогда? Одну я тебя не отпущу!
  - Я барона Арпака попрошу меня сопровождать. Проверено, что с ним очень удобно путешествовать.
  Чейз Салид смотрел на свою ставшую такой самостоятельной дочь, и у него сжималось сердце. Был это не страх потерять магиню рода, а тревога за благополучие его девочки.
  - Хорошо, дочь. Делай как знаешь, - ворчливо согласился барон и повернулся к Элии спиной, чтобы девушка не заметила слёз, вдруг предательски выступивших на глазах.
  - Мы должны найти что-то конкретное? - спросил Арпак, с любопытством рассматривая дощечку, изукрашенную замысловатыми рунами, поверх которой булавкой был пришпилен сухой лист, острым краем показывающий направление, куда им предстояло идти.
  - Не знаю, дорогой друг. Пойдем, найдём, поймём, что делать, - несколько легкомысленно ответила начинающая волшебница и споро пошагала по подсохшей тропе.
  Зима в этом году была снежная. Щедрый покров не только надёжно прикрыл озимые ячменя, не дав морозам и ветрам выстудить будущий урожай, но и, как часто бывает, отрезал обитателей замка от остального мира.
  Вот только Элии и Арпаку скучать было некогда. Баронесса не только сама старательно постигала таинство рунной магии, но ещё ежедневно занималась с окончательно выздоровевшим бароном Грэйским, обучая его читать, считать и писать. К активному окультуриванию жениха внучки подключилась и чейза Далия, взяв на себя уроки этикета и танцев.
  Бедняга Арпак не просто стоически сносил всё свалившееся на него обучение, но и старался изо всех сил.
  - Я же понимаю, что среди высокородных как тот дуб неотёсанный, - поделился он однажды за обедом, когда неловким движением едва не скинул со стола кубок с водой. - Но я день и ночь готов учиться, чтобы у прекрасной Адеи не было повода стыдиться меня.
  Слушать утешения о том, что некоторые горные бароны на званых обедах губы и руки скатертью вытирают, Арпак не желал. Книги по этикету, что были в замковой библиотеке, едва ли не наизусть выучил и старательно следовал всем гласным и негласным правилам, описанным в них.
  Но какой бы мощной ни была мотивация для учёбы, отдыхать тоже нужно. Оттого и согласился он сопровождать леди Элию в этот непонятный поход.
  Путешествуя по весенним горам, Арпак, проживший всю жизнь в долине, не уставал восхищаться изумрудными альпийскими лугами, невероятной яркости куртинами высокогорных цветов, кустарниками, прилепившимися к скалам - каждая веточка была усыпана ароматными лепестками. Барон впитывал в себя эту красоту с благодарностью к драку Тецу, что сумел исцелить его мозг от тумана, мешавшего воспринимать окружающий мир так ясно и чётко.
  На третье утро похода, выпутавшись из тёплого пледа, Элия даже без артефакта почувствовала, что предмет поиска близок. Она так была поглощена своим занятием, что не разделяла восхищений друга, глазеющего по сторонам. Девушка чувствовала, что медлить нельзя. Пообещав не уходить далеко, она пошла посмотреть, куда же её так тянет.
  До завала, что перегораживал узкий каньон, и в который упиралась тропа, они вчера не дошли немногим меньше мили. Большой утёс, свалившийся с одной из скал, так плотно перекрыл проход, словно всегда тут и стоял. Ни щёлочки, ни разрыва, через который можно было бы заглянуть вглубь ущелья и понять, зачем ей туда надо идти.
  - Может быть, подняться на скалу и сверху посмотреть, что там внизу происходит? - из-за спины раздался голос Арпака, который успел не только свернуть лагерь, упаковать и загрузить на ослика их вещи, но и догнать подругу, не сумевшую усидеть на месте. - Вон там камни как ступени расположены. Давай я слазаю.
  Как бы ни хотелось Элии самой броситься на приступ скалы, но матушкино воспитание работало безупречно.
  - Запомни, дочь, - говорила чейза Далия. - Что бы ни случилось, женщина в присутствии мужчины всегда показывает свою слабость: не открывает дверь, не несёт багаж, не лезет на дерево, чтобы сорвать яблоко. Позволь им быть героями, проявляя себя рядом с тобой, кем бы они тебе ни приходились: отцом, братом или другом.
  Оттого-то и стояла баронесса, задрав голову и нервно теребя пушистое ухо флегматичного ослика, глядя, как Арпак поднимается всё выше и выше, но пока не сообщает ничего нового.
  Через час барон вернулся. Был он чрезвычайно хмур и недоволен увиденным.
  - Внизу люди. Их обвал в ловушку поймал. С той стороны выхода из ущелья нет. Скалы внутри словно полированные - по ним не выбраться. Даже если сбросить им верёвки, мы вдвоём не сможем их поднять. Сами же они, кажется, очень ослабли. Я, пока спускался, подумал: что, если я налегке в Замок побегу и помощь приведу? Хотя… как я тебя здесь одну оставлю? Хоть разорвись!
  Последняя фраза друга натолкнула волшебницу на мысль придумать конструкт, который мог бы разорвать камень и освободить пленников.
  Дело осталось за малым: рассчитать и прописать рунную схему с желаемым результатом. И Элия с головой погрузилась в работу - да так глубоко, что не видела и не слышала происходящего кругом.
  Не с первого и даже не с третьего раза из разрозненных рун сложилась нужная схема. Каждая была опробована на первом попавшемся камне, и уже несколько таких булыжников с начертанными на них не оправдавшими ожидания схемами валялось у ног начинающей магини. Нужный результат был получен, когда солнце спряталось за вершины гор.
  Разогнув гудящую от напряжения спину и щуря уставшие глаза, Элия осмотрелась вокруг и ахнула:
  - Арпак, что это?
  Глава 5
  Понятное дело, что чейз Салид даже и не подумал оставлять путешествие дочери без силовой поддержки. Пятнадцать лучших воинов отобрал капитан стражи для скрытного сопровождения баронессы. Отряд шёл по пятам Элии и Арпака с отставанием на полтора-два часа, а чтобы даже случайно солдаты не могли потерять следы путников, барон Грэйский, посвящённый в заговор, время от времени по ходу следования оставлял метки.
  Найдя неизвестных людей, попавших в горную ловушку, и убедившись в том, что Элию ничего, кроме её работы, не интересует, Арпак отошёл от лагеря, поднялся на возвышение и дал отряду знак поторопиться.
  Свой лагерь охрана разбила в отдалении от того места, где работала магиня, чтобы ни случайным звуком, ни непривычным запахом, ни чем-либо иным не привлечь к себе внимания. Но это не значило, что командир стражи оставил без внимания рассказ о несчастных.
  Несколько самых расторопных солдат, собрав все верёвки, имеющиеся в отряде, поднялись на скалу и даже спустили к незнакомцам одного ловкого егеря, чтобы разобраться с происходящим.
  Когда вернулись, ошарашили командира сообщением:
  - Внизу умирает от голода третий принц королевства Тимован со своим отрядом. Они там почти двадцать дней. Припасы все, как ни растягивали, подъели. Живность, которая была в том загоне, и мало-мальски пригодные растения тоже съели. Её милость баронесса Элия очень вовремя их нашла. Вы, командир, знаете, что бывает в тех страшных случаях, когда люди от голода с ума сходят.
  Знал, конечно, знал. Баронские замки, выдержавшие длительную осаду, в которых доводилось побывать капралу, тому свидетельство. Варёные крысы - не самое жуткое, что пришлось увидеть освободителям.
  Немедленно несколько человек было отправлено на охоту.
  - Парни, постарайтесь подстрелить птицу. Гусей там или уток. Но если не получится, то и баран сойдет.
  Все знали, что после длительной голодовки каша - верная смерть. Значит, спускать несчастным будут котёл жиденького бульона. Ровно столько, чтобы хватило по кружке на человека. Через час-полтора отправят следующую порцию. А потом, может быть, суп с зеленью, которой сейчас в горах много, и вываренными волокнами мяса. По словам егеря, беседовавшего с пленниками гор, люди осознают реальность и смогут удержаться от бойни за лишнюю порцию мясного отвара.
  Организовав готовку и передачу еды голодающим, капрал задумался о том, как будет переправлять ослабевших людей в Замок. В том, что баронесса Элия своими умениями сможет разрушить завал, старый солдат не сомневался ни секунды.
  Поначалу обитатели замка Лесстион втихомолку посмеивались над непонятными рисунками, что изображала юная баронесса на разных поверхностях. Но, присмотревшись и сопоставив факты, почесали затылки, поморщили лбы, отвесили несколько подзатыльников тем, кто так и не понял пользы закорючек, и возблагодарили Небесного Наставника за подобное умение их высокородной госпожи.
  Первыми рунные конструкты оценили стражники. По приказу чейзиты Элии были сшиты очень простые накидки едва ли не из мешковины, на которых девушка начертала непонятную вязь. Приказ капитана надевать это убожество, выходя на дежурство, проигнорировать не могли, но, поднимаясь на стену, ворчали меж собой о том, что исполнять капризы глупых девчонок это не по-мужски.
  Случилось так, что в ту ночь налетел с гор сырой морозный шквал. Покрыв все стены, переходы, лестницы и брусчатку двора ледяной коркой и превратив баронский замок во дворец сказочной Студёной царицы, стихия умчалась дальше. Вот только служба есть служба, и никакая сила, кроме смерти, не может оправдать стража, покинувшего пост. Замёрз? Прыгай, бегай, охлопывай себя, чтобы согреться, но со стены ни на шаг. Скорее всего, такую речь готовил капитан, отправляясь проверять посты, в полной уверенности, что, спасаясь от обморожения, все его солдаты кучкуются если не на кухне у тёплой плиты, то в самой закрытой нише, запалив там небольшой костерок. Шёл и придумывал адекватное наказание, потому что понимал - выстоять в такой природный удар практически невозможно. Сам едва-едва удерживал челюсти, чтобы не начали дробь выбивать.
  Но все стражники стояли на своих местах. Притопывали, носами шмыгали, но были вполне себе бодры. И каждый, как один, благодарил высокородную чейзиту Элию, придумавшую накидки, что сохраняли тепло и не пропускали влагу и ветер. Все понимали, что это не ткань такая волшебная, а закорючка, начертанная умелой рукой баронессы.
  Следующими ярыми почитателями магических умений юной госпожи стали конюхи и скотники. Полчища крыс, с которыми не справлялись прикормленные ежи, ручные горностаи и специально завезённые в замок коты, вконец обнаглели. Умные твари сами нападали на четырёхлапую охрану, оберегая свои гнёзда с лысыми слепыми детёнышами и копали такие ходы и норы, что даже самый дерзкий горностай не рисковал лезть в те катакомбы.
  Чейзита Элия заказала у плотника несколько десятков дощечек разной величины, просидела над ними, выводя рунные конструкты, разработанные под присмотром наставника, дней пять, испачкав свои тонкие пальчики в несмываемой краске. Зато развешанные по хлевам, конюшням, складам и кухням артефакты заставили неистребимых грызунов покинуть замок в одну ночь. Конечно, хищные птицы, горные лисы, шакалы, волки и барсы не смогли уничтожить сразу всё поголовье невольных переселенцев, но попировали знатно.
  Много разных полезных схем, облегчающих жизнь обитателям замка, придумала за зиму начинающая магиня, но сегодня, когда от её умения зависела жизнь людей, конструкт, как назло, не складывался. Варианты следовали один за другим, камни, на которых испытывались схемы, отбрасывались и брались новые.
  К вечеру у Элии, несмотря на усталость, количество переросло в качество, и руны сложились в требуемую схему. Камень, на котором она была выведена, распался не на несколько больших кусков, на которые потом дополнительно пришлось бы тратить силу, разбивая их в щебень, а опал ровными многогранниками.
  Обрадовавшись результату, Элия встала с места, на котором провела весь день, не прерываясь на еду и прочие потребности, и ахнула, увидев знакомых стражников.
  - Арпак, что это?
  Пришлось заговорщикам признаваться, что выполняли прямой приказ барона, которому не имели право противиться, и о чем не жалеют. Заодно рассказали о начале спасательной операции и о том, кто попал в ловушку.
  - Что, самый настоящий принц? - забыв об усталости, принялась расспрашивать баронесса. - И как он выглядит?
  Девушки - они такие девушки, даже если они магини, легко справляющиеся с полчищами крыс, спасающие от природных катаклизмов обитателей замка и одним начертанным конструктом разрушающие многотонные утёсы. Невозможно меньше чем за год выветрить из головки, впитавшей несколько десятков любовных сочинений, романтику образа принца или молодого неженатого короля.
  - Плохо он выглядит, высокородная госпожа, - вздохнул капрал. - Несладко им пришлось в той ловушке. Удивительно, что облик человеческий не потеряли.
  Но, кажется, Элия этого не слышала. Она томно вздохнула и побежала за дальний валун исполнять требования несносного организма.
  - Потом ещё плотно поесть надо, чтобы утром сил хватило конструкт наполнить, - на ходу напомнила она себе. И вновь мечтательно улыбнулась: - Ну надо же… Принц в наших горах.
  Глава 6
  Некоторое время после обвала Релав не чувствовал беспокойства. Мало ли что бывает в горах. Главное, никто не пострадал, да и свидетели происшествия есть - проводник с двумя помощниками, приведшие отряд на место удобной стоянки, отошли к коням, сейчас оставшимся за завалом, чтобы обиходить животных и принести необходимые для ночёвки вещи: одеяла, спальные мешки и тёплые плащи. Значит, они смогут позвать помощь.
  Продуктов, которые захватили с собой к месту отдыха, с лихвой хватит на ужин и завтрак, воды - пей сколько хочешь, даже есть маленькое озерцо, в которое стекал бьющий из скалы родник. Подумав о продуктах, принц распорядился урезать норму выдачи и растянуть имеющиеся запасы на пять дней. Через три дня, когда стало понятно, что спасать их никто не собирается, было принято решение остатки продуктов растянуть на неделю.
  Тогда-то и пошли солдаты на плотное прочёсывание небольшого участка, в котором их заперла природа. Поймали двух кроликов, но убивать не стали, а, привязав за лапки, оставили в качестве пищевого запаса. Нашли несколько гнёзд. Во всех птенцы уже вылупились, и птички-хлопотуньи бесконечное количество раз в день прилетали покормить прожорливых отпрысков.
  - Нас бы кто так кормил, - наблюдая за птичками, с тяжёлым вздохом посетовал граф Сималь - лучший друг Релава, компаньон во всех полезных и не очень делах с самого детства, а также советник, собутыльник и попутчик во всех путешествиях.
  - Давай вернёмся в реальность, - отвёл взгляд от идеалистической картинки принц, прекрасно зная, что жить птицам осталось дня два.
  Так распределили питание. На одну похлёбку два корня камыша, обитатели одного гнезда и мелко порубленный солдатский ремень. Но как же это катастрофически мало на группу из двадцати мужчин! Хорошо, что пока солдаты его слушаются, но что будет через пять дней, когда закончится абсолютно вся еда? Даже думать о таком страшно.
  - Уверен, что помощи нам ждать не стоит? - спросил граф.
  - Уверен. Чем больше думаю о нашей ситуации, тем сильнее крепнет убеждённость в том, что несчастье наше не случайность, а хорошо продуманная операция. Вот только не могу понять, кому нужна наша гибель и как удалось сдвинуть камень так вовремя, запирая нас в ущелье? - глядя в бездонное небо, спросил принц.
  В последние дни большую часть времени, экономя силы, люди или лежали или сидели, привалившись к отвесным стенам своей ловушки. Умирать никому не хотелось, тем более так глупо и страшно. Но о выборе своём - жениться или отправиться исследовать Обережный хребет - Релав не жалел. А ещё жила в нём непоколебимая уверенность, что ничего ещё не кончено. Может быть, именно это заставляло его каждое утро умываться, тщательно вычёсывать грязные, много дней немытые волосы, стягивая их в тугой хвост, и хоть как-то приводить одежду в порядок.
  Когда на краю нависающей над ними скалы появился человек, многим подумалось, что это галлюцинация. Но тёмный силуэт, стоявший против солнца, был реальностью. Мужчина им помахал и крикнул, опасно свесившись с утёса:
  - Потерпите! Мы вам обязательно поможем!
  - Какой странный выговор, - пробормотал Сималь. - Вроде и по-тимовански говорит, а не совсем понятно.
  - Кажется, на нас кто-то из местных жителей наткнулся. Мы же уже на территории Соларимского полуострова, - предположил Релав.
  От голода и бессилия даже мысли шевелиться не хотели, но ему нельзя выказывать своё уныние, оттого приходится поддерживать разговор, отвечать на вопросы, даже приказы какие-то отдавать.
  Второй человек, судя по солнцу, появился часа через два после первого. Его спустили на верёвках, и он, едва встав на ноги, сказал:
  - Ну и духан у вас здесь, мужики!
  Да, воздух в западне был тяжёлый. Хоть и выделили в первый же день попадания в каменный мешок место для справления нужды, но на таком небольшом участке помогло это мало.
  - Ты кто? - с трудом поднявшись, спросил гостя Сималь.
  - Я, досточтимый, егерь на службе барона дю Лесстиона. Зовут меня Козя, - с поклоном представился служивый, опознав в собеседнике высокородного. - Отправлен господином капралом к вам на разведку. Но и так вижу, что совсем плохо. Только вы не журитесь, мы вас сегодня-завтра обязательно вытащим. Там леди Элия что-то маракует. Она чейзита головастая, обязательно придумает, как вас спасти. А капрал парней на охоту отправил. Они ща гусей-уток настреляют, и мы вам сюда отвара мясного в котле спустим. Только того… - егерь почесал бровь, - вы аккуратнее с едой. Проследите, чтобы не больше, чем по полкружки на брата поначалу. И то маленькими реденькими глоточками пейте. Потом ещё спустим. Не думайте, мы вас не бросим. Обязательно вытащим.
  И пошел к свисающей верёвке.
  - А нас так выволочь можно? - с затаённой надеждой спросил кто-то из солдат, сопровождавших принца.
  - Простите, парни, но не получится. Там наверху уступ козырьком так нависает, что напрямую его не обойти. Я на пальцах протаскиваю себя, и то с трудом. А вы ослабевшие. Потерпите. Обязательно найдём способ вытянуть вас из этой… - Козя хотел было назвать ситуацию конкретным словом, но, вспомнив о присутствии высокородного, только хмыкнул. И вдруг сообразил, что главного не спросил: - Вот голова дырявая! Забыл спросить: чьи вы будете? Мне же доложить надо.
  - Доложи, что третий принц Релав королевства Тимован с отрядом. Обследовали Обережный хребет на предмет прохождения, и вот… - Сималь обвёл рукой участок, который мог стать нечаянной могилой для них всех, если бы не счастливая случайность.
  - Доложу, досточтимый! Обязательно доложу, - ещё раз поклонился Козя и с ловкостью проворной белки стал взбираться по верёвке, упираясь ногами в гладкую поверхность скалы.
  Все с надеждой смотрели ему вслед, боясь обмануться в своих ожиданиях.
  - Ваше Высочество, - обратился один из солдат к Релаву, - как вы думаете, спасут нас?
  - Теперь-то наверняка, - пообещал принц и опустился на землю.
  Но испытания ещё не закончились.
  Несмотря на то, что отряд слышал совет егеря о том, что стоит быть осторожными с отваром, вняли этому далеко не все. Нет, никто не дрался за лишние капли бульона, но удержаться и выхлебать свою порцию в два глотка смогли немногие. А через полчаса со стонами сидели в поганом углу, проклиная собственную несдержанность.
  До ночи их кормили ещё три раза. Понемногу, но часто. Спустили одеяла и тёплые плащи. Людей уже не трясло от голода и холода и, главное, от ужаса при мысли о жуткой смерти. Это в бою погибать не страшно. Там ты герой и умер за правое дело. А в западне, словно в волчьей яме, в грызне за кроху еды, в безумии, доводящем до людоедства, - вот это страшно.
  Утром после завтрака спустившийся к ним Козя объяснил, что вот-вот будут вскрывать проход. Как дело пойдёт, точно никто сказать не может.
  - Вам бы подальше отойти. Укрыться здесь, ясное дело, негде, но вы уж постарайтесь, ребятушки. Уж больно не хочется, чтобы кто-то пострадал, а то леди Элия расстроится.
  Сказал - и был таков.
  - Вот же шустрила! - ругнулся Сималь. - Одного понять не могу: они проход взрывать собрались, что ли? Так нас тут взрывной волной по скалам размажет тонким слоем, а кого не размажет, так осколками посечёт.
  Принц же только плечами пожал. Сидя здесь, они никак не могли повлиять на происходящее снаружи.
  - Мне больше интересно, что у них там за леди командует, - усмехнулся Релав.
  - Вот сейчас я узнаю своего друга! Стоило слегка подкрепиться, и первая мысль о баб… Ох, ты! О леди, - засмеялся граф.
  Несмотря на то, что сидели они в вонючей тесной ловушке, были немыты и не вполне восстановились после голода, вера в то, что освобождение близко, возвращала их к жизни.
  Глава 7
  «И последний знак - отсроченность действия. Получаса хватит», - Элия, едва сдерживая дрожь в уставшей от напряжения руке, отступила от плиты, перекрывающей вход. И почувствовала поддержку Арпака.
  - Спасибо, друг! - онемевшими губами прошептала девушка на грани обморока, роняя ведёрко с краской.
  Кто сказал, что закорючки - это легко? Мало что конструкт надо придумать и почувствовать связь простых рун - необходимо срастить их друг с другом в сложный рабочий узор, после чего каждый узел следует наполнить силой, иначе это будет не магический инструмент, а бесполезная, странная картинка. И нет времени, чтобы сделать несколько попыток. Там, за утёсом, живые люди. Пока ещё живые. И страшно даже подумать, что из-за её промедления или неопытности может кто-то из них погибнуть. А вдруг это будет принц?
  Подгоняя себя такими мыслями, баронесса принялась за работу, как только взошедшее солнце дало достаточно света, и сделала всё, что могла. Осталось только результата дождаться.
  Арпак на руках отнёс будущую родственницу подальше от заваленного прохода, усадил на походный раскладной стул, сунул в руки горячий укрепляющий отвар. Сам же пристроился неподалёку.
  Казалось, что в ожидании замерло всё живое окрест. Птицы притихли, ветер успокоился, даже насекомые тише жужжат. Полчаса не так много по времени, но измучились за эти минуты все. Правда, никто не рвался подойти поближе и проверить, работает ли колдовство леди Элии. Но терпение иссякало вместе с последними секундами.
  И вдруг хруст. Такой, будто кто-то на сухую ветвь наступил. За ним ещё один, и ещё. Сначала тихий, но потом всё громче и громче. Наконец многотонная плита, поднимая в воздух плотную тучу пыли, начала проседать и медленно осыпаться, открывая намертво замурованный проход.
  - Получилось! - выдохнула баронесса.
  Девушке вдруг показалось, что всё время ожидания она не дышала.
  - Получилось! - радостно подхватило пятнадцать мужских глоток рядом, и, словно эхо, донеслось из каньона: - Получилось!
  Принц Релав и граф Сималь выходили из ловушки последними. Сначала вынесли тех, кто сам уже ходить не мог. Потом вышли, опираясь друг на друга и скалы, те, у кого ещё немного сохранились силы, и они были способны самостоятельно передвигаться. Стражники из отряда барона дю Лесстион с готовностью подставляли свои крепкие плечи, поддерживая пострадавших, опьянённых свежим воздухом.
  - Леди, мы безмерно благодарны вам за спасение, - молодые люди, презрев свой непрезентабельный вид, демонстрировали безупречные манеры.
  Представились по всем правилам, расшаркались, к ручке приложились.
  - Я счастлива, что мы успели вовремя, - потупилась смущённая Элия.
  Ей очень хотелось бы увидеть принца таким, как их описывают в романтических книгах, но приходилось довольствоваться тем, что Небесный Наставник послал. Выглядели спасённые не как высокородные лорды, а как основательно потрёпанные жизнью бродяги. И пахли так же…
  Тут в разговор вмешался барон Арпак Грэйский. Очень уж хотелось ему продемонстрировать зазубренные с помощью чейзы Далии хорошие манеры перед новыми людьми и представить подругу по всем правилам.
  - Досточтимые, позвольте вас познакомить с леди Элией. Баронесса - младшая дочь барона дю Лесстион и ученица драка Теца.
  От последних слов гости слегка растеряли свой снобизм:
  - Драка? Барон, вы ничего не путаете? Я слышал, что на полуострове обитают драки, но чтобы встретить человека, общающегося с ними, даже мечтать не мог! - воскликнул граф Сималь. - Пусть даже эти удивительные существа не легенда, но максимум, на что надеялся, это увидеть высоко в небе точку, пролетающую мимо.
  - Такую? - с лёгкой улыбкой на губах спросила баронесса, кивнув высокородным гостям за спину.
  От заснеженных пиков, увеличиваясь в размерах с каждым взмахом больших кожистых крыльев, к ним приближался драк.
  Гости вполголоса высказали что-то невнятное. Похоже, крепко выругались, потому что принц тут же пробормотал извинения.
  - Это драк Дар - вожак гнезда. И брат моего учителя, - наблюдая, как прекрасное магическое существо заходит на посадку, объяснила Элия. - Очевидно, ваш визит очень важен, если он лично почтил нас своим присутствием.
  - Сомневаюсь я в этом, - недовольно пробормотал граф. - Иначе вытащили бы нас из ловушки намного раньше.
  - Главное, что вытащили, - громко и чётко сказал уже обернувшийся человеком Дар, подходя к молодым людям. - Мы не вмешиваемся в судьбы отдельных людей. Это против правил, данных нам Небесным Наставником. Тец едва придумал, как направить в этот район поисковую группу. Хорошо, что леди Элия столь талантлива и усердна, иначе всё могло бы обернуться по-другому. Но случившееся только подтверждает выводы, что мы на правильном пути.
  Говорил драк непонятно. Элия, привыкшая к такой манере изложения, смиренно слушала, зная, что со временем всё разъяснится. Принц и граф недовольно поджимали губы - отвыкли они находиться в роли нерадивых учеников, - но терпели. Невероятная мощь магического существа, стоящего рядом, давила, не давая перечить.
  Да и не слушал бы он возражений. У драка были свои планы, которые людям следовало исполнять.
  - Девочка, я сейчас портал открою к Замку. Ты проводи гостей и барона забери… Ослика оставь, никто его не обидит.
  Последние слова были сказаны с лёгкой улыбкой. Все в замке, а значит, и учитель Тец, знали о привязанности баронессы к этому животному. После спасения Арпака от несправедливой мучительной казни девушка упросила стражников найти беднягу ослика, которого вынужденно бросила среди толпы. Как ни странно, но увлечённые невероятным зрелищем горожане не позарились на ничейную скотинку, и флегматичный ушастый ослик был передан чейзите Элии под радостные вопли окружающих.
  - А как же наши люди? - не выдержал Релав. - Я не могу уйти, бросив их в таком состоянии. Мы вместе путешествовали, переживали невзгоды, значит, и дальше должны быть вместе.
  Драк посмотрел в глаза принцу хищными жёлтыми глазами с вертикальными зрачками, усмехнулся и ответил:
  - Благородно, но неразумно. Отряд останется под присмотром стражников барона дю Лесстион. Поверьте, горцы смогут позаботиться о ваших парнях. Тем более что… - Дар повернул голову в сторону лагеря, где разместились солдаты, внимательно всмотрелся. - Двоим уже ничем не поможешь, ещё одного я подлечу, а состояние остальных не вызывает беспокойства. На вас же, Ваше Высочество, возложена определённая миссия. И это не только поручение нашего правителя, но и ответственность за людей полуострова, которые тоже являются частью королевства. Чем раньше вы восстановитесь, тем скорее начнёте исправлять сложившуюся ситуацию.
  Непонятные слова драка Релава раздражали. Ещё и проклятая слабость не давала толком сосредоточиться и понять: что за миссия такая? Какая ответственность? Но тёплая ручка уже ухватила его пальцы и повлекла за собой в мерцающий проход. Портал? Он о таком только в сказках читал. В детстве.
  И вот, сделав всего-то десяток шагов, они вчетвером стоят около опущенного через ров моста перед высоченными стенами замка, кажущимися частью окружающих их скал.
  - Добро пожаловать в замок Лесстион, мой принц, - присела в том самом поклоне, что демонстрировала перед герцогом, баронесса. - Вы здесь найдёте и отдых, и купальни, и хорошую еду.
  Глава 8
  Пусть почти две сотни лет мнили жители Соларимского полуострова себя независимыми, а о своих землях говорили исключительно как об автономных, но каждый гражданин, вступая в должность или принимая в наследство титул, должен был принести обязательную клятву, в которой слова: «Обязуюсь направлять дела мои на благо королевства Тимован» повторяются трижды. И не было никакой возможности обойти это обещание, иначе клятва Всевышним не принималась. Зарок этот предписывал выказывать внимание королевским служащим, находящимся при исполнении, не давал возможности избегать прямых приказов и, конечно же, обязывал с должным почтением принимать членов королевской семьи на своих землях.
  Барон дю Лесстион и не собирался отказывать в гостеприимстве третьему сыну короля принцу Релаву, но гонца с донесением о столь невероятном событии герцогу отправить не забыл.
  А ещё через две недели в Замке собрались правящие лорды полуострова. С одной стороны, встреча не была официальной - объявлений о ней не было, герольды на площадях не трубили, но, с другой, редко какое собрание четырёх герцогов могло похвастаться присутствием драка.
  Несмотря на важность встречи, собрались не в полном составе. Уже в который раз отсутствовал глава северного герцогства Надзкого - старику нездоровилось, но слагать полномочия он категорически не желал, упрямо доказывая всем, что сил у него достаточно и он очень скоро вернётся к своим обязанностям.
  - Вы не знаете, что заставило драков нарушить принцип невмешательства в дела людей и самим проявить инициативу собраться? - понизив голос, спросил герцог Адонский.
  - Тоже в догадках мучаюсь, - развёл руками Ожикский правитель.
  Четвёртый член совета, герцог Васивш?г, только рукой махнул:
  - Что гадать? Пригласили, значит, скажут. Меня больше волнует вопрос, кто ещё гостит у барона. Около казарм я заметил солдат в сюрко* с неизвестными геральдическими цветами. Вроде бы крутится в голове нечто знакомое, а вспомнить не могу, - мужчина в раздражении потёр лоб.
  Но его размышления прервал распорядитель замка, распахнувший обе створки драгоценной двери, остановившийся на пороге и торжественно возвестивший:
  - Высокородные лорды, приветствуйте! Его Высочество Релав, третий принц королевства Тимован.
  - Подгорные духи! - шёпотом охнул герцог Васивш?г. - Это были цвета королевского дома!
  Тем временем в зал вошёл неожиданный гость. Внимательно всмотрелся в растерянные лица правителей острова, приложил руку к сердцу и склонил голову:
  - Рад приветствовать, высокородные.
  Как же выручил герцогов нечаянно введённый в моду Элией элегантный поклон. По этикету, выказывая почтение сыну сюзерена, им следовало или опуститься на одно колено, или склониться едва ли не как селянам перед бароном. А так ногу отставили, задом немного просели, руки в сторону развели - и красиво, и честь сохранена.
  Релав сделал вид, что не обратил внимания на нарушение протокола, подошёл ближе и познакомился персонально, сказав что-то лестное каждому из герцогов. Две недели, проведённые в гостях у семьи барона, принц не только восстанавливался физически, но и читал все доступные древние летописи полуострова и изучал последние новостные альманахи. Его Высочество основательно готовился к встрече с правящей верхушкой Соларима.
  Оттого-то комплименты принца были не пустыми и дежурными, а касались непосредственно лордов и их совместной работы.
  Двери в малый зал приёмов, где проходила встреча, были открыты, и, когда в проёме появился невысокий угловатый мужчина со жгуче-чёрными волосами, собранными на макушке в свободный хвост, его заметили не сразу.
  - Драк Дар! - поклоны, адресованные магическому существу, были искренне полны почтения, и кланялись высокородные, не думая о том, что, склонив голову на пядь ниже соседа, могут как-то уронить свою честь и достоинство.
  - Рад видеть вас всех, лорды, в полном здравии! - улыбнулся в ответ вновь прибывший. И как же получилось, что ни в словах его, ни в мимике не было и толики агрессии, а холод по спинам герцогов пробежал такой, будто ледышек за шиворот кто-то сыпанул? - Я не один. Хозяина замка барона дю Лесстион вы знаете, а это его прелестная дочь Элия. Баронесса - ученица моего брата Теца, и сегодня именно она изложит вам суть надвигающейся катастрофы.
  Лица герцогов невольно вытянулись - женское ли дело о серьёзных проблемах рассуждать - но кто посмеет спорить с драком?
  Если принц Релав две недели штудировал неизвестную ему историю самой удалённой и закрытой провинции королевства, то Элия всё это время разбирала записи учителя, сделанные далеко не каллиграфическим почерком на разрозненных листах, листиках и свитках. Разбирала, вникала в написанное, сводила цифры в таблицы и схему. Спасибо тетушке-горбунье, учившей девочку премудрости ведения каталогов.
  Хоть и затвердила суть доклада так, что ночью разбуди - не собьётся, девушка всё равно волновалась. Должно быть, от этого была немного бледна и старалась спрятаться за спину отца, обязанного сопровождать её в столь высокое собрание.
  - Лорды, сразу хочу предупредить, что я всего лишь буду излагать исследование моего учителя. Не стоит спорить со мной и доказывать, что я говорю глупости. Мы только зря потратим время, - сказав это, Элия покаянно опустила голову, понимая, что не вправе ставить условия правителям Соларима, но на этой фразе настаивал сам драк.
  А потом баронесса подошла к обычной ученической доске, принесённой из классной комнаты, на которой она крупным красивым почерком заполнила цифрами сравнительные столбцы, взяла в руки указку и начала пересказывать выводы наставника о демографической ситуации, сложившейся на полуострове, и о безрадостных перспективах для них всех.
  Несмотря на предупреждение, каждый из герцогов хоть раз прерывал её речь, пытаясь объяснить, что она не права и такого быть не может, потому что не может быть никогда. Но достаточно было драку Дару тихонько хмыкнуть, эмоции спорщиков гасли и внимательная тишина вновь возвращалась в помещение.
  - Исходя из вышеназванных фактов, мой наставник драк Тец предлагает следующее: проложить через полуостров дорогу. Из портового города Галт, по долине вдоль Грэйи, к Обережному хребту. И вот здесь, - указка девушки поставила точку на карте, к которой она подошла, - совместными с королевством усилиями пробить проход и снять изоляцию полуострова. Что это нам даст? - Элия вновь повернулась к карте. - Всем известно, что вот этот мыс, недаром названный мысом Бурь и далеко выступающий в Океан скалами, рифами и мелями, большую часть года непроходим. Всего лишь два-три месяца корабли относительно безопасно могут обогнуть его, что мешает регулярному плаванью и торговле. Если порт Галт сделать конечной точкой выгрузки товаров, а дальнейший путь проделывать по суше, то…
  - Простите, что перебиваю, прекрасная леди Элия, - остановил уставшую докладчицу драк, - но далее мы с высокородными лордами справимся без вашей помощи.
  Баронесса, аккуратно положив указку на край стола и сделав безупречный реверанс, уже готова была покинуть помещение, когда Драк спросил:
  - Вопросов к баронессе нет?
  И тут голос подал принц Релав, подняв руку, как делают это ученики в классе:
  - У меня есть вопрос. - И, когда Элия подняла на него выжидательный взгляд, спросил: - Прекрасная леди, не связаны ли вы брачными обещаниями?
  От непонятно сформулированного вопроса и его неожиданности щеки девушки вспыхнули, как утренняя заря в ветреную погоду. Она растерянно посмотрела на отца: не обещал ли он кому её руку?
  - Моя дочь свободна, Ваше Высочество, - не веря собственной догадке, ответил барон, поднимаясь с места.
  - Тогда позвольте мне начать ухаживать за леди Элией с последующими серьёзными намерениями. - Рука, приложенная к сердцу, и почтительно склонённая голова принца Релава свидетельствовали о том, что важное решение принято не спонтанно.
  Шокированный происходящим, барон покосился на онемевших герцогов, отметил хищно-ехидную улыбку драка и повернулся к дочери, стоящей рядом с низко опущенной головой:
  - Что скажешь, чейзита Элия?
  И пусть душа девушки всё ещё была охвачена смятением, а сердце колотилось, как эхо камнепада в горах, но в уголках губ уже лежала тень счастливой улыбки. За ней будет ухаживать принц!
  - Я скажу «да», лорд отец, - прошептала она.
  Все присутствующие выдохнули. Кажется, только тонкий слух драка Дарка смог уловить не то мысль, не то слова одного из герцогов: «Опять королевство лучшее забирает!»
  *Сюрко - длинный и просторный плащ, похожий по покрою на пончо и часто украшавшийся гербом владельца.
  Глава 9
  Через день после приёма в доме герцога Адонского, отрабатывающего свою очередность правления, на котором третьему принцу королевства и его невесте было представлено высшее общество полуострова, Релав, наспех простившись с Элией, во главе своего отряда, усиленного герцогскими солдатами, умчался разбираться с волнениями в Надской провинции. Той самой, где болезненный герцог не допускал никого к власти.
  В качестве советников по местным реалиям Его Высочество сопровождали представители каждого из присутствовавших на приёме правителя. Также отряду были приданы проводники, знающие тропы и ущелья северной провинции как собственный двор. Непривычная поспешность без промедления окунуться с головой в дела полуострова удивила высокородных, ставших свидетелями столь знаменательного события, без меры.
  - Вот бы кто-то из моих лоботрясов так за дела хотя бы герцогства радел, не говоря уже о полуострове в целом, - вздохнул лорд Ожикский, глядя вслед удаляющемуся отряду. - Одни гульки на уме. Упустил я их где-то…
  - Не вы один, друг мой, - покаянно покивал головой, убелённой сединами, его старинный приятель, правитель Адонской провинции. - Не вы один.
  - Вот пусть и покажет себя, - с толикой непонятного злорадства подвёл итог разговора герцог Васивш?г. - Разберётся со старым упрямцем Надским, помотается по горам за контрабандистами, повесит пару-тройку проворовавшихся во время строительства дороги подрядчиков, а там и посмотрим. Может, и впрямь передать полуостров ему под руку. Если не сбежит, конечно.
  - А что там на севере случилось?
  - В письме без подробностей сообщили о бунте. А кто, что, по какой причине - не объяснили.
  Не объяснили… Да и кто может объяснить выверты судьбы, обрушившиеся на Надскую провинцию? Ведь не бывает вдруг и просто так на пустом месте. Подумаешь, пошел в малом против своих же, разрешив в уединённой бухте контрабандистам порт оборудовать. Не рухнет экономика полуострова, если несколько предприимчивых капитанов вывезут в обход досмотровых служб ценные товары. А пираты - они уже сами завелись, их никто не приваживал. Правда, мзду платили исправно и те и другие, что давало возможность каждый год сполна отправлять налог в общую кассу полуострова, заодно и себе оставляя немало. Без лишних хлопот.
  Не надо было думать о развитии сельских угодий провинции: искать и закупать сортовое зерно, обновлять поголовье скота. Ссылаясь на поддержку воинственных друзей, стало легко отказывать в строительстве лечебниц и школ для населения. Искать новые месторождения руд тоже нужды не было - денег хватало. И не тревожило, что людишки копошатся на своих наделах размером в горский плед, как куры в конских яблоках. Под ногами не мешаются, и ладно.
  Сильное течение, приносившее в порт корабли, изменилось едва ли не одним днём, сменив направление от надских берегов куда-то вглубь Океана. Контрабандисты, не привыкшие рвать жилы на вёслах, ушли в поисках других удобных бухт. Пираты исчезли тоже.
  Остались только те самые людишки, едва-едва дотягивающие мелкую брюкву прошлого урожая до нового сбора. Даже пиво перестали в деревнях варить: ячмень переводить на напиток, которым детей не накормишь, - кощунство.
  Приближалось время выплаты налога. И пошли мытари герцогские по городам и весям, собирать мало-мальски ценное, что ещё осталось у населения, частым гребнем. Немногочисленные бароны, желая облегчить участь своих вассалов и не растерять остатки былого благополучия, часть поборов выплачивали сами. Однако таких оказалось немного, и за большинство герцогских подданных перед герцогом вступиться было некому.
  Понимая, что зимой их детей и родителей ждёт голодная смерть, мужики - те, что порешительнее - взялись за вилы. Несколько отрядов мытарей где-то по дороге не то накрыло каменной осыпью, не то селем смыло. Один вернулся к господину в таком состоянии, что все, кто видел служивых, удивлялись, как те дошли. Герцог, поняв, что это бунт, не дожидаясь кровавых событий, отправил голубя с письмом, требуя поддержки от Совета Четырёх. Пусть разбирается тот, чья очередь ныне править. А сам герцог болен, ему не до мятежей.
  Вот и пришлось Его Высочеству самым спешным манером мчаться через половину полуострова знакомиться с народом северной провинции. И вновь причуды судьбы повернули ситуацию таким образом, что впоследствии летописцы назвали сие обстоятельство не иначе как провидением Наставника Небесного. Разве можно было иначе?
  Ночной отдых отряда принца, расположившегося на последней стоянке перед вступлением на земли надские, нарушила группа диковатого вида людей, вышедшая из темноты. Глянув на пришедших при свете костров и факелов, которые уже успели запалить солдаты, Релав вздрогнул - словно вновь вернулся в проклятый каньон. Одежда, больше похожая на рубища нищих, обуви нет - ноги почти у всех обёрнуты в старые шкуры и обвязаны ремешками, глаза… Выражение глаз по-настоящему голодных людей Его Высочество запомнил навсегда и знал, что так притвориться невозможно.
  - Что вы хотите? - спросил третий сын короля.
  - Справедливости, - ответили оборванцы и бухнулись на колени.
  В чью пользу вершил бы суд Его Высочество принц Релав, сын короля Номара Второго, не будь у него страшного опыта двухмесячной давности? Кто знает. Но этой ночью, под звёздным небом, обрамлённым вершинами гор, было вынесено решение, перевернувшее жизнь многих и многих людей Соларимского полуострова. И не только их.
  Близкий друг и соратник граф Сималь из насмешливого спутника и собутыльника за неполный час превратился в главу службы безопасности и практически не сходя с места начал формировать своё ведомство. Было у него на примете несколько солдат, владеющих, помимо обязательных воинских навыков, качествами агентов тайной стражи. То ли сами по себе парни были такими разносторонними, то ли отец-король не хотел оставлять сына без присмотра и в отряде они выполняли обязанности шпионов-телохранителей, но сейчас граф, не задавая лишних вопросов, привлёк их к сбору информации. Не той, что на поверхности и всем известна, а той, что прячется в тени сплетен и слухов.
  Утром же в стольный град провинции въезжал не отряд карателей, жаждущих наказать взбунтовавшуюся чернь, а спасители.
  Когда посыльный ворвался в спальню герцога с громким приказом от третьего принца королевства Тимован немедленно явиться к нему с докладом о текущих делах провинции, и шёпотом добавил, что канцелярия и сокровищница опечатаны приехавшими, а личная охрана правителя сдалась и без малейшего сопротивления ушла в казарму под арест, старик попросту умер от страха, тем самым полностью подтверждая свою вину.
  Когда уж тут за невестой ухаживать, когда на голову свалилась забота пусть и о маленькой, но такой экономически запущенной провинции?
  Именно об этом писал в редких коротких письмах Релав, обещая, как только выдастся неделя посвободнее, бросить всё и примчаться в замок Лесстион. Ах, не такими были принцы в тех романтических книгах, что любила читать Элия раньше. Они гуляли со своими возлюбленными в цветущих садах, пели томные баллады и без счета побеждали злодеев во славу дамы своего сердца.
  Они не просиживали сутками над финансовыми отчётами, не спрашивали совета у отца невесты, какой сорт ячменя лучше закупить в качестве озимых и кто больше подойдёт для разведения в высокогорьях - козы или овцы.
  Наставник, замечавший, как иной раз взгляд девушки туманится и устремляется в дали неведомые, понял это по-своему и предложил способ избавиться от тоски по жениху:
  - Создай артефакт переноса и привяжи на один из предметов принца, желательно тот, с которым он не расстаётся. Навещай, как только захочешь увидеть.
  - Вот ещё! - фыркнула в ответ баронесса. - Не буду я за ним по полуострову гоняться. Лучше расскажите, наставник, почему драки жертвуют своим уединением ради сохранения людей на полуострове? Ведь вам без нас было бы куда как вольготнее.
  Глава 10
  - Кому «нам» и без кого «вас»?
  Элия ждала ответа, но услышала неожиданный вопрос, поставивший её в тупик. А когда наставник рассказал об истинном раскладе соотношения людей и драков на полуострове, то прийти в себя баронесса не могла ещё долго.
  - Видишь ли, девочка, почти всё коренное население Соларима является носителем крови драков. Сейчас полукровки уже не рождаются, а потомки первых смешанных пар всё больше размываются людской кровью. Но факт остаётся фактом: полуостров - земля драков.
  Баронесса, недавно прочитавшая книгу о расах, хотела было воспротивиться такому заявлению, сославшись на утверждения автора мудрого трактата о невозможности смешения столь разных народов, даже воздуха в лёгкие набрала побольше и открыла рот, но Тец пресёк эту попытку одним взглядом.
  - Не спорь о том, чего не знаешь. Мы, драки, жили здесь всегда. Такова была воля Небесного Наставника. Континент в те времена был заселён слабо, места хватало всем, и люди в наши края в поисках лучшей доли забирались очень редко. Но всё же смельчаки, преодолевавшие перевал, находились. Чаще мужчины, но встречались и необыкновенной храбрости и настойчивости женщины. Ещё и Океан приносил к нашим берегам уцелевших мореходов, пострадавших во время шторма. Так и пополнялось население полуострова. Неспешно, но из существ, в чьих жилах текла горячая кровь. Однажды к устью Грэйи, там, где сейчас раскинулся порт Галт, вышли на стоянку пять больших кораблей.
  - Это были завоеватели? - не удержалась от вопроса внимательно слушавшая Элия.
  - Это были высланные королём Тимовании мятежные герцоги. Отчего правитель был столь милостив к своим братьям, я не знаю, но каждому участвовавшему в заговоре против него выделил корабль, на который бунтарь мог погрузить верных ему людей, скарб, животных, семена… всё то, что давало людям, последовавшим за мятежным господином, выжить на неосвоенных землях.
  - Братья? На короля покушались братья? - баронесса не могла поверить услышанному.
  - Ты как наивное дитя, Элия, - с лёгким упрёком посмотрел на ученицу драк. - Разве не слышала никогда, что самые близкие иной раз становятся злейшими врагами?
  - Слышала, конечно, но одно дело крестьяне меж собой что-то делят или даже бароны, но короли…
  - Короли такие же люди, как и все. Вот скоро войдёшь в их семью и сама увидишь.
  Напоминание о скорой свадьбе немного смутило девушку, и она сменила тему разговора:
  - Почему же в летописях всё не так, как вы, учитель, рассказываете?
  - Да потому, девочка, что историю на бумаге или пергаменте фиксируют люди. Кто-то записал так, как было угодно заказчику, кто-то так, как понял, кому-то передали искажённые факты. Причин бывает много, и где та самая историческая правда, разобраться трудно, - сказал Тец и глубоко о чём-то задумался. О превратностях истории или лживости историков?
  - Вы сказали, что в устье Грэйи причалили пять кораблей, а герцогств у нас четыре, - баронесса потеребила рукав любимой домашней куртки драка.
  - Именно так! Один из братьев мало того что отказался покидать борт судна, но ещё и подбил к мятежу команду. Под покровом ночи они обезоружили капитана и его помощников, связали, высадили в шлюпку и ушли от наших берегов в неизвестном направлении. Как известно, на воде следов не остаётся.
  - Вот уж точно бунтарская душа, - грустно усмехнулась девушка, подумав о том, куда непокорный королевский брат мог увести преданных ему людей. Выжили ли они? Океан вокруг полуострова коварен и непредсказуем: течения, рифы, мели, внезапные штормы и густые туманы. Даже опытные моряки ходят по многократно проверенным маршрутам с осторожностью.
  - Да, но эти люди принесли на Соларим много нового. Увеличилось население, и встал вопрос об управлении всем этим беспокойным хозяйством.
  - А так как драки до зубовного скрежета не любят всякие такие дела, то вы сплавили рутину хозяйствования на приезжих… - ехидно поддела учителя баронесса.
  - Не угадала! - улыбнулся наставник. - Мы предложили поделить полуостров на провинции, передали управление ими герцогам, и те с радостью согласились. Чтобы нас не дёргали по мелочам, заключили договор о невмешательстве. Который сами и нарушили из-за сложившейся ситуации.
  Последняя фраза звучала уже не столь оптимистично. Драки, наблюдая со стороны за расследованиями принца в Надской провинции, прекрасно понимали, что в случившемся есть и их вина. Отстранившись от людей, перестав контролировать и пустив внедрение новых людей на самотёк, они едва не просмотрели предателя.
  При этом ни один из драков не снимал с себя ответственности, помня главное правило от Небесного Наставника: высшие расы обязаны помогать тем, кто пока еще не имеет высшей мудрости, проявляющейся в народе устойчивым даром магии.
  Видя, что Тец опять погрузился в меланхолию, девушка вспомнила, что на площадке перед пещерой ждут своей участи три живых барана, заброшенных вслед за ней в переход. Некоторое время назад учитель окончательно перестал вылетать из пещеры и, значит, не мог кормить своего зверя. Эту обязанность взяло на себя баронство Лесстион.
  В человеческой ипостаси почти все драки к еде относятся как эстеты и гурмэ. Требования к посуде и обеденному текстилю таковы, что не каждый барон сможет достойно принять столь притязательного гостя. В поданном блюде они различают самые тонкие вкусовые нотки драгоценных приправ и способы приготовления и ценят подачу. В винах могут находить и наслаждаться оттенками аромата и послевкусия, о которых простые смертные даже не подозревают.
  Но зверь, насыщаясь, вёл себя как зверь. Разрывал живого барана или козу на части, с видимым удовольствием наслаждался текущей по морде кровью, чавкал, прикрыв глаза, срыгивал… Оттого, когда драк выходил к жертвенным барашкам, баронесса уходила вглубь пещеры, зарывалась с головой в плед и погружалась в самую интересную книгу - «Рунная магия и способы её использования».
  Вот только сегодня Элия не дошла до своего тихого уголка. На рабочем столе учителя глаз зацепил пока ещё чистый лист бумаги с одной-единственной надписью: «Дом мечты», а рядом стопку книг: «О грамотном строительстве», «Замки и их наполнение», «Расчёт сопротивления материалов при возведении замка». Были ещё какие-то, но девушке хватило этих, чтобы понять - учитель приготовил для неё новое задание, и, кажется, оно никак не было связано с рунами.
  Глава 11
  Должность инспектора Северной группы войск Тимованского королевства приучила принца Релава относиться с должным вниманием и к пространным отчётам, написанным опытными чиновниками такими словами, от которых во рту мгновенно становилось сухо, и к коротким запискам без подписи, в которых зачастую указывался только факт преступления. За витиеватыми строчками и запутанными цифрами, бывало, скрывались такие жизненные повороты и человеческие судьбы, что ни один книжный писатель, кружащий головы романтическими историями своим читателям, не придумает.
  Вот и сейчас, сложив отчёты по одному вопросу, но полученные из разных ведомств, в три стопки, Его Высочество задумался: «Интересно, это просто разные мнения или дела в бывшем пиратском порту действительно так неоднозначны?»
  Полный разор и запустение без малейшей перспективы восстановления и развития или ещё одна возможность сделать провинцию богаче?
  Немного оправившись после трагического приключения и обжившись в замке Лесстион, Релав, следуя природному любопытству, совал нос во все дела баронства. Услышав, что скоро наступит пора жать озимый ячмень, принц захотел увидеть, где же среди гор прячутся тучные поля. Каково же было его удивление, когда он увидел узкие террасы, тянущиеся по склонам и обложенные камнями, и узнал, что каждую такую грядку крестьяне наполняют землёй, принесённой из долины.
  - Сималь, ты не представляешь, какого труда стоит вести здесь прибыльное хозяйство! - делился впечатлениями с другом принц, впервые объехав несколько деревень. - Наше селяне, живущие на просторных плодородных землях, даже не ведают, в каких райских условиях обитают.
  Граф на такие слова едва вином не подавился. Будучи четвёртым сыном провинциального очень небогатого, но многодетного графа, изведал он этот «райский быт» на собственном опыте. Всяко бывало, и вряд ли кому из придворных он в том признается, но и пахать приходилось, и косой в сенокос махал не раз, и колоски за жнецами подбирал мальчонкой. С поступлением в военную академию, куда выросший на воле подросток отправлен был не по собственному желанию, а по призыву королевскому, жизнь изменилась. Кормили сытно, спали каждый на своём тюфяке, а не деля постель на двоих, а то и троих с братьями, - но сколько же за это требовали! Если бы случайно не подружился с парнишкой своего возраста, ещё не зная, что тот принц, да не стал опекать того как более слабого, то сбежал бы, наверное, через месяц учёбы. А так стыдно бросить того, кто на тебя рассчитывает. И драться приходилось, и помогать полы в казарме драить, и подвернувшего ногу приятеля в самом начале тестового маршрута - тех, кто не прошёл, из академии увольняли - тащить на себе почти до самого финиша. Они доплелись последними, но с курса не сошли. Благодарный
за такое самопожертвование, Релав привёл друга ночью в старую часовню, где перед ликом Небесного Наставника предложил побрататься. Сималь счёл это мальчишеской бравадой, проверкой на «слабо». Оттого-то остро отточенным кинжалом по ладони чиркнул бесстрашно.
  Досталось им тогда знатно - нельзя королевскую кровь ни с чьей смешивать без высочайшего соизволения. Но Сималь под артефактом правды показал, что не знал о титуле друга, иначе, конечно, не посмел бы, а Релав… Стоически вытерпел порку, обнял побратима, почёсывающего горящие огнём ?годицы и сказал:
  - Этим отец нас ещё больше сроднил.
  С того дня жизнь изменилась. Невместно побратиму принца донашивать одежду и обувь за братьями, будучи четвёртым в очереди, да чинить амуницию по три раза на неделе - урон чести королевского дома - потому был взят подросток на полное государственное довольствие. Курсантов, пока непонятно было, выйдет ли из них толк, содержал род.
  Отчего-то все эти воспоминания молнией вспыхнули в памяти графа Сималя, когда он услышал слова, восхваляющие труд горцев. Тогда он в очередной раз вознёс мысленную короткую благодарственную молитву Небесному Наставнику за то, что его побратим оказался достойным человеком, а не чванливым лордом, считающим, что селяне мало чем отличаются от животных, на которых они обрабатывают землю и перевозят грузы.
  - Сималь, готов ли ты ехать со мной к Океану? - оторвался от размышлений, вызванных созерцанием стопок отчётов, Его Высочество.
  - Всегда готов, мой принц, - вкладывая очередной донос в папку с надписью «Бред или нет?», ответил граф, уставший от канцелярской рутины сильнее, чем от многочасовой тренировки.
  Порт встретил небольшой отряд Релава оглушительным криком чаек, неповторимым запахом, состоящим из смеси солёного ветра, гниющих на берегу водорослей, смолы, пропитавшей каждый деревянный предмет, и крепкого мужского пота. Разбавляли этот ядрёный коктейль ещё какие-то ароматы, но они так быстро растворялись в основном букете, что на них никто не обращал внимания.
  У незримой границы солдату, ехавшему впереди, дорогу заступил суетливый мужичонка, напоминавший всем своим видом и ухватками крысу.
  - Кто такие? Куда путь держите? - спросил он, едва не срываясь на визг и пытаясь ухватить лошадь, возвышавшуюся над ним, под уздцы.
  - Тебе-то какое дело? - хотел было оттолкнуть ногой помеху с дороги вояка.
  Но тот был вёртким и не дал до себя дотронуться.
  - Раз спрашиваю, значит, надо! - нервно вскрикнул «встречающий».
  Было заметно, как всё, что он делал, выставлялось напоказ с излишней нарочитостью: голос слишком визглив и громок, движения преувеличенно размашисты.
  Один из людей графа, повинуясь молчаливому знаку командира, тоже выдвинулся вперёд и спокойно приказал:
  - Заканчивай балаган. Проводи к главному.
  Суетливый взмахнул рукой и открыл было рот, чтобы продолжить своё представление, но откуда-то раздался свист, и мужичок, мгновенно прекратив кривляния, поклонился:
  - Ехайте прямо, а тама вас встретят.
  Чем дальше продвигался отряд вглубь портового лабиринта, создавшегося из складов, вытащенных на берег разновеликих судёнышек, гор мусора и пустой тары, тем больше приходило понимание, что ступили они на чужую территорию. И королевская власть здесь не указ.
  - Что будем делать, брат? - всегда в минуты опасности граф, будто невзначай, напоминал принцу, что они побратимы и он, Сималь, без лишних раздумий прикроет его спину.
  - Договариваться, - ответил Его Высочество. - Ведь это наше государство и наши люди. Пусть даже они пока ещё это не совсем осознают.
  Глава 12
  Встречали с уважением, но без чрезмерного пафоса и подобострастия. У входа в двухэтажное здание, выстроенное в традиционном горском стиле - первый этаж из камня, второй из брёвен, крыт черепичной крышей - стоял крепкий человек в камзоле с роскошной отделкой. В королевстве, где Номар Второй проповедовал умеренность и порицал показную пышность, такой стиль считался чуть ли не варварством. Но выправка мужчины была безупречна, как и манеры.
  - Ваше Высочество, - поклон, полный достоинства, - рад приветствовать. Разрешите представиться: Кимен Надский. Имя, честно говорю, вымышленное. Когда-то меня звали иначе, но, сменив род занятий и место пребывания, я решил, что имя тоже должно быть другим. Мой принц, буду ли я удостоен чести разделить с вами обед?
  Заметив, что Релав обернулся, желая убедиться в безопасности своего отряда, тут же успокоил:
  - Ваших людей тоже накормят. Отличный рыбный суп, который лучше, чем в моём порту, нигде не готовят, уже ждёт их. Слово даю: никто ничего плохого ни против вас лично, ни против охраны вашей не замышляет.
  Стол, ожидавший дорогих гостей, накрыли на террасе с видом на бухту, и всё, начиная с закусок и заканчивая десертом, было приготовлено из даров Океана. Во время обеда побратимы молчали, отдавая должное подаваемым блюдам и внимательно слушая словоохотливого хозяина, который красноречиво расхваливал кушанья.
  - Вам такого вряд ли где ещё отведать придётся. Большинство продуктов, из которых мой повар приготовил эти яства, уникальны.
  Когда обед подошёл к концу, гостеприимный хозяин пригласил принца пройти в кабинет для более серьёзного разговора.
  - Ваше Высочество, вы здесь, и это значит, что не просто прочитали мой донос, но и обратили на него внимание, - разливая по изящным серебряным рюмочкам, украшенным тонким золочёным узором, тягучую янтарную жидкость, с удовлетворением констатировал владетель порта.
  - Ваш донос? - удивился принц, вспоминая различные послания, полученные им за последние две недели. - На кого же?
  - На себя самого, - рассмеялся Кимен. - Вы уж простите, Ваше Высочество, но я, узнав о смене власти, очень внимательно наблюдал за вами. И вы меня удивили.
  - Чем же? - Релав поддержал разговор ожидаемым вопросом.
  Хозяин тем временем с поклоном подал гостям рюмочки, наполненные ароматным напитком, и первым пригубил угощение.
  - Этот напиток в королевстве неизвестен. Его изготавливают на южных островах. Много лет выдерживают в специально подготовленных бочках, чтобы примитивное крепкое пойло превратилось в божественный нектар для избранных. Разлитому по нашим рюмкам, мой принц, лет больше, чем вам.
  - Контрабандный, небось, - усмехнулся Сималь, вдыхая аромат незнакомого напитка.
  - Конечно! И это придает ему ещё большую пикантность и ценность, - искренне улыбнулся в ответ хозяин.
  - Так зачем вы написали донос на самого себя? - спросил Релав, прежде чем сделать глоток.
  - Чтобы привлечь ваше внимание, мой принц, - ответил самым легкомысленным тоном, словно это само собой подразумевалось, Кимен. Ещё и плечами пожал. - Как я уже сказал, вы меня очень удивили. Заняв мятежную провинцию, наказали не бунтарей, а обезвредили причину недовольства. Сокровищницу пустили не на пиры и балы, как сделали бы многие молодые люди… Да что там говорить! Я сам в вашем возрасте первым делом закатил бы грандиозный кутёж в честь победы. Вы же отправили по провинции доверенных людей во главе с вашим другом, - лёгкий поклон в сторону графа, всё ещё принюхивающегося к содержимому рюмки. - Благо она у нас не столь велика, как другие. И не налог собирать, а выяснить, в чём люди нуждаются. Знаете, когда мне об этом донесли, я, честное слово, не поверил. А потом, когда в сторону Надска потянулись обозы с семенным зерном, племенными овцами и козами, с запасами еды на зиму, оплаченными из той самой сокровищницы, которую наполнил покойный герцог, я и вовсе впал в ступор. Не думал, что такое когда-то увижу. Мне очень захотелось с вами познакомиться. Я больше скажу: мне захотелось принять участие в
возрождении провинции.
  - Зачем? - вопрос Сималя прозвучал резко, но был прямым и подразумевал столь же прямой ответ.
  - Видите ли, молодые люди, я, как уже говорил, решил начать здесь новую жизнь. Пусть и не с первого шага, но по-иному. Замаливать грехи юности отшельником в дальнем монастыре - это не по мне, а попытаться сделать жизнь немного лучше не только для себя, но и другим помочь, если это будет возможно, мне бы хотелось. Пусть я далеко не юноша, но планирую жениться, завести детей, поместье. И мечтаю, чтобы мои внуки вспоминали обо мне с гордостью.
  Высказавшись, Кимен вопросительно посмотрел на собеседников - поймут ли? Всё же разница в возрасте это не только года, но опыт, меняющий суждения, а порой и жизненные ценности.
  Но его поняли. Релав одобрительно кивнул, а Сималь дернул плечом: поживём - увидим.
  - Что вы предлагаете, досточтимый Кимен?
  Тут же из недр массивного рабочего стола перед гостями появилась папка, заполненная аккуратно исписанными листами.
  - Каждый лист - отдельный проект. Продуманный до мелочей, просчитанный до монеты, - объяснил хозяин, передавая поочерёдно бумаги в руки принца. - Отдаю вам на рассмотрение. Некоторые планы могут показаться нереальными, но я уверен, что и для них наступит время.
  Релав бегло просматривал текст, хмыкал, глядя на цифры, и передавал особо заинтересовавшие его расчёты побратиму, время от времени задавая уточняющие вопросы:
  - Вы уверены, что цех по переработке морепродуктов можно открыть в ближайшее время? Сколько рабочих потребуется пригласить из других городов? Не завысили ли вы сумму прибыли?
  - Цех почти готов. Один из складов, ранее принадлежавших капитанам пиратских кораблей, после небольшой доработки вполне сойдёт для переработки рыбы, которая вот-вот подойдёт к нашим берегам. С рыбаками договорённость уже есть - они ловят, мы выкупаем, солим, коптим, заливаем маслом, отправляем по городам полуострова. Рабочих рук хватит. В городе после того, как течение унесло от нашего берега контрабандистов и пиратов, многие остались не у дел. Кто-то уехал, но есть и такие, кому некуда податься в поисках лучшей доли. Эти люди придут работать в порт, если мы будем им платить.
  - Мы? - усмехнулся Сималь.
  Не то чтобы граф не доверял людям, но говорили в нём обязательства, внушённые во время той памятной порки. «Стал побратимом, так помни, что ты в ответе за принца!» Вжик - свист розги и острая боль от удара, вбивающая в память правила телохранителей. «Ты теперь будешь смотреть и слушать за двоих!» Вжик - и ещё один удар. Сколько их тогда было? Кажется, король присудил десять «горячих», и каждый сопровождался наставлением. Оттого-то глубоко в сознании засела установка, что нельзя расслабляться, следует всё и всех подвергать сомнению.
  - Мы, - отвечал Кимен спокойно, не рыская взглядом, не напирая голосом. - Я предлагаю вам создать торгово-промышленный дом. Для начала это будет только заготовка и продажа рыбы, а дальше… - кивок на папку с проектами, - мы можем сделать для Надской провинции много полезного.
  Принц все же отважился отпить из рюмки, что так и держал в руке, посмаковал, приподнял брови, одобрительно хмыкнул, подумав, что такой напиток мог бы стать достойным подарком отцу. Но, не желая поощрять деятельность контрабандистов, вернулся к теме разговора:
  - Вы говорите обо всём герцогстве?
  - Да, Ваше Высочество. О благополучии полуострова я пока промолчу, но позже готов и в этом поучаствовать.
  - Ты ему веришь? - спросил Сималь побратима, когда отряд возвращался из порта в лучшую гостиницу города для ночёвки.
  - Знаешь, - расслабленно покачиваясь в седле, ответил принц, - Кимен небескорыстен. Уверен, он будет продолжать крутить тайные делишки с контрабандистами и скупать ценности у пиратов. Но в то же время все его проекты принесут немалую пользу не только Надску, но и Солариму в целом. Пусть работает. От таких людей, как этот бывший пират, пользы больше, чем вреда. А мы, если начнём сами за всё хвататься, быстрее ноги протянем, как загнанные лошади, чем справимся с этой ношей.
  Граф согласно покивал - впряглись они знатно. Но спросил о другом:
  - Почему ты решил, что Кимен пиратствовал?
  Принц зевнул, устало пожал плечами и сонно пробормотал:
  - Чувствую. Как чувствую всех людей, приближающихся ко мне на расстояние менее трёх шагов. Как почувствовал тебя в своё время, как почувствовал Элию. Знаешь, ведь дар у нас такой семейный.
  Глава 13
  Элия сидела у камина, наслаждаясь живым теплом огня. Родовое благосостояние позволяло полы жилых комнат выложить согревающими плитами, но отец, поборник традиций и вековых устоев, категорически тому противился.
  - Вот помру, хоть весь замок разрушьте переделками! - заявлял он, как только заходил разговор о каких-то нововведениях. - Но пока я жив, всё будет как встарь!
  Вик - старший сын и наследник барона - только вздыхал украдкой. Трудно обретаться взрослому семейному человеку с родителями. Но никто из пяти детей чейза Салия не желал ему смерти, все были прекрасно устроены и благодарны родителям за добрые советы.
  Тэк - второй сын, которому по закону наследования переходил только титул, но не земли, послушавшись отца, женился на сироте, последней из вымирающего рода. Условным приданым девушки были древние развалины некогда благополучного дома, в которых и выживала нищая баронесса со старой нянькой.
  - Сын, то, что девочка по благополучию своему мало похожа на высокородную чейзиту, и у неё нет достойных нарядов и родовых украшений - это пустяки. Оденем, одарим, матушка может подсказать в женских премудростях, научит хозяйствовать. А вот то, что к её наследственным руинам земля прилагается - уже солидно. Пусть неудобья и селян, желающих там жить, нет. Это пока. Дом восстановим, скотом обзаведёшься, и баронство твоё со временем перестанет быть номинальным.
  Так и случилось. Не избалованная жизнью невеста стала прекрасной женой, родила мужу троих крепких сыновей, не рвалась на герцогские балы и пиры, вела хозяйство по заветам досточтимой свекрови и никогда ни на что не жаловалась. Бывшие развалины не отстроили в замок, а всего лишь возвели просторный двухэтажный дом, окружённый складами, скотными дворами и мастерскими. Роль же надёжной крепости для молодой семьи новое поместье выполняло полностью.
  Рик, младший сын, традиционно служил герцогу. Правда, особой карьеры не сделал. То ли протекции не хватало - гордый барон дю Лесстион считал, что просить о продвижении взрослого мужчины в карьере бесчестно, - то ли должного усердия в делах канцелярских не проявлял, но сказать, что младший баронет доволен жизнью, было нельзя. Узнав, что принц Релав гостит в родовом замке, неудачливый чиновник отпросился в отпуск, дабы лично расспросить прибывших из королевства гостей о жизни на континенте. Вдруг там возможностей больше, интересных дел на всех достаёт? Может, хватит уже просиживать штаны в пыльном архиве и стоит попробовать себя в настоящем мужском деле? В Солариме воинских формирований, куда мог бы пойти служить баронский сын, было немного. Зачастую место переходило по наследству от отца к сыну, а на случайно освободившуюся должность в герцогской гвардии мгновенно находилось столько претендентов, что Рик даже и не мечтал пробиться в счастливчики. Вдруг вместо рекомендаций, как попасть на континент, граф Сималь пригласил баронета в свою службу.
  - Шпионить? - возмущению Рика не было предела. - Я высокородный и досточтимый…
  - … неудачник. - Сималь не понимал недалёкого снобизма, принятого у высокородных, в разделении мест служения королю. - Думаете, что за перевалом вас кто-то ждёт? Помогать советами станет или бросится спину прикрывать? Вы этого не смогли получить на родине, а на чужбине и вовсе сгинете в неизвестности. Послушайте доброго совета: идите под начало Его Высочества. Служба безопасности - не худшее место, чтобы пользу принести. Или вас, досточтимый баронет, только карьерные звания интересуют?
  Рик, вспыхнувший гневом при откровенной констатации его достижений графом, хотел было на дуэль вызвать наглеца, но, вслушавшись в его слова, признал, что Сималь прав. Особыми талантами и знаниями он не наделён, почему бы и не попробовать послужить в отряде принца. Глядишь, будет у отца повод гордиться сыном, а то пока только как от зубной боли морщится, когда речь о дальнейшей судьбе младшего заходит.
  Именно о братьях вспоминала Элия, работая над заданием наставника: «Опиши дом своей мечты». Одним из обязательных пунктов баронесса указала, что хочет, чтобы всем будущим детям, если понадобится, нашлось в Замке место, где житьи занятие по душе иметь. Оттого-то просторное подворье на плане по периметру девушка заняла разнообразными мастерскими.
  - Чейзита Элия, чейзита Элия, - вбежала в гостиную запыхавшаяся служанка. - Там жених приехал!
  Погружённая в размышления, девушка не сразу поняла, чего хочет от неё горничная.
  - Чей жених?
  - Ваш, чейзита! Принц энтот… как его… Релав? Точно! Его Высочество принц Релав изволили прибыть в замок. Его там с лошади снимают.
  - Как это «снимают»? - не поняла путаный доклад Элия. - Его Высочество ранен?
  - Не могу знать, но то, что на руках в домик травницы понесли, это точно.
  Ругнувшись про себя на бестолковую служанку, баронесса подхватилась навстречу жениху, но была перехвачена на главном входе Риком, приехавшим вместе с отрядом принца.
  - Не спеши, сестрица, - поймал он Элию в объятья. - Боюсь, Его Высочеству сейчас немного не до тебя. Вот подлечит знахарка, тогда и встретитесь.
  - Да объясни толком, что случилось? Релав ранен? - с тревогой заглянула девушка в лицо брата. А тот замялся с ответом и даже слегка покраснел. - Да говори же! А то я сама пойду узнавать, что с принцем.
  - Видишь ли, в последние дни Его Высочество много ездил. И, как ты понимаешь, всё время верхом…
  - Ну? - поторопила брата баронесса и даже кулачком по удерживающей её руке ударила.
  - Седалище растёр твой жених, - на выдохе, словно в холодную воду прыгнул, объяснил Рик. - Да так неудачно - воспалилось там у него что-то.
  Не пристало такие подробности девицам рассказывать, но ведь эта-то добьётся своего, всё равно выпытает. С младенчества настырная была. А сейчас ещё и магичкой стала, у драка учится. Как супротив идти?
  - Понятно, - тонкие брови нахмурились, лицо серьёзное. - Если меня спрашивать будут, я у Теца. Ненадолго.
  Отошла в сторонку, что-то в руках повертела, сделала шаг внутрь светящегося овала и исчезла. Ох и рисковый парень третий принц королевства, решивший на такой жениться! Рик бы точно не стал.
  Драк в истинном облике, растянувшись на площадке перед входом в пещеру, грелся в лучах клонившегося к закату солнца. Веки были прикрыты, но движения глазных яблок под ними показывали, что зверь не спит. Ноздри втянули воздух, наполненный запахом озона, остающегося всегда после перехода, небольшие уши шевельнулись на звук лёгких шагов. Тец любил свою ученицу. За два года взращивания ростка магического дара он привязался к девушке, как мог бы привязаться к собственному птенцу, которого у него никогда не было. Несмотря на поддерживаемую годами замкнутость и диковатость, баронессу он не просто терпел, но и скучал, когда долго не видел. Сегодняшний незапланированный визит удивил, но не вызвал раздражения.
  - Учитель! Принц Релав пострадал из-за меня… - начала объяснять своё появление ученица.
  Тихое фырканье в ответ. Драки в истинном обличии не могут говорить - речевой аппарат не тот. А к освоении ментальной речи Элия ещё не приступала.
  - Я за советом и помощью! Нет ли у вас эликсира заживляющего? Нелепо получается: прискакал жених повидаться, а сам ни сидеть, ни гулять не может. В комнату к лежащему в постели без штанов жениху входить неприлично. И что делать?
  Каким-то образом Тец смог вытащить из сознания девушки информацию о «ранении героя» и тут же зашёлся смехом. Смех драка в истинном обличии - это не совсем безопасно для окружающих: неконтролируемые выбросы огня, пара или удушающе-ядовитого дыма. Иногда поочерёдно, иногда разом. Оттого, заметив первые признаки весёлости учителя, девушка юркнула в пещеру и отошла подальше от входа.
  - И ничего смешного! - обиженно крикнула Элия, стараясь донести своё возмущение через шумную радость драка. - Со всяким могло случиться.
  - Со мной такого не бывало, - откашливаясь от остатков дыма в горле, Тец вошёл в пещеру в человеческом облике.
  - Так вы и на конях не скакали, - буркнула в ответ всё ещё обиженная ученица и умоляюще посмотрела на наставника.
  - Есть одно средство, - пряча ехидную улыбку, признался драк. - Но вряд ли у тебя хватит смелости его использовать.
  - И что же это? - подозревая, что учитель продолжает веселиться, осторожно спросила девушка.
  - Помнишь конструкт исцеления, что мы с тобой выводили пару недель назад? Вот магические чернила, вот заточенная палочка. Начертай на коже как можно ближе к пострадавшему месту. Через сутки рана затянется.
  И с самым довольным видом рухнул в кресло, продолжая сотрясаться от хохота.
  Вот такие эти драки…
  Глава 14
  Элия боялась, что если хотя бы несколько минут промедлит, то решимость, подстёгнутая ехидным хохотом драка, развеется утренним туманом, и, выйдя из портала, направилась в домик знахарки.
  - Счастлива приветствовать вас в замке Лесстион, досточтимые высокородные гости, - заявила она, стоя на пороге, но не поднимая глаз, боясь увидеть то, о чём приличным девицам до свадьбы и знать-то не полагается.
  Но старания были напрасны: в домишке её никто не ждал. Только ученица травницы прибиралась, ликвидируя беспорядок после срочного лечения принца. Девчушка с удивлением уставилась на баронессу. А потом рукой махнула:
  - Унесли. Унесли бедолагу в покои евонные. Тётка Рамона пошла помочь обустроить. А вы чегось хотели, чейзита Элия?
  Но той уже и след простыл. Шла через двор, гордо вскинув голову, чтобы никто не догадался, как ей неловко. Ворвалась спасительница, а то без неё бы не справились. Стыд-то какой!
  Несмотря на то, что затуманенные слезами глаза никого не замечали, её видели. Слуги и солдаты низко кланялись, кто-то окликнуть пытался, но девушка только отмахнулась.
  - Да стой же ты! - Рик догнал её и схватил за руку. - Его Высочество попросил отыскать тебя и проводить к нему. Извиниться хочет.
  - За что?
  - Вот сама и спросишь, - порученец ухватил сестру за руку и потянул за собой.
  Релав лежал на диване, уткнувшись носом в подушку, и страдал: явился к невесте, называется. Позорище какое! Ладно бы рана приличная была…
  - Да не майте вы душу, Высочество! - травница шалашиком накрыла тело болящего простынкой, закрепив часть на спинке дивана и свободно свесив другую, давая возможность лекарству впитаться в кожу, а не в ткань. - Всё заживёт, всё затянется. Мази у меня хорошие, а вам отдохнуть не помешает. Вон, тела совсем не стало - кости одни. Неудивительно, что потёрлись. Рази ж так можно?
  - Не причитай, старушка! - отмахнулся было принц, но тут в двери постучали. - Кто там? Пусть войдут.
  В проёме показался Рик - будущий родич - а за его спиной маячила стройная фигурка Элии.
  - Девицу-то куда? - охнула Рамона, приложив руку к груди. - Здесь же мужик без портков!
  Но Рик уже подхватил женщину под руку и, что-то нашёптывая ей на ухо, повёл к выходу. Элия только и услышала:
  - Чтобы ни одна живая душа!
  - Да молчу уж… молчу, - проворчала, удаляясь, травница.
  А девушка уже опустилась на ковёр у изголовья жениха, чтобы глаза вровень были и голоса не повышать.
  - Простите меня, Элия! Вот такой я неловкий. Хотел обрадовать, а только беспокойство доставил. Знахарка ваша сказала, что лежать мне дней пять. А потом уже и назад надо будет возвращаться. Даже на прогулку времени не останется… - принц осторожно дотронулся до выбившейся пряди и слегка потянул её на себя.
  Баронесса поддалась и почти уткнулась губами в ухо жениха.
  - Мне Тец подсказал способ быстрого исцеления, - сказала и, испугавшись собственного сумасбродства, тут же отшатнулась от Релава.
  - Вы в силах это сделать? - радостно приподнялся на локтях больной, но, видно, чем-то потревожил рану, охнул и опять упал лицом в подушку.
  - В силах, - Элия кивнула, но её щёки вспыхнули цветом маковым, а на глазах появились слёзы смущения. - Но я не могу! Это неприлично…
  С трудом, буквально по словечку, брат с женихом вытянули из девушки способ лечения и тоже задумались: а ведь и вправду неприлично.
  - Вы что такие хмурые? - вихрем в комнату ворвался Сималь. - Брат, тебе стало хуже?
  Рик, чтобы лишний раз не смущать сестру, отвел графа в сторонку и объяснил суть затруднения.
  - Ох, да что ж вы на пустом месте бастионы возводите? - едва не схватился за голову никогда не унывающий Сималь. Он ласковым котом подошел к сидящей в кресле девушке и опустился перед ней на корточки, взял её руки в свои и заглянул в глаза: - Скажите, чейзита Элия, если бы руну надо было начертать… ну, скажем, на плече Его Высочества, вас бы это сильно смутило?
  - Плечо? - баронесса на минутку задумалась. Она многократно видела на тренировочной площадке обнажённых до пояса солдат и относилась к этому нормально. - Плечо не смутило бы, но нам нужна другая часть тела.
  - А если мы сделаем так… Накроем Его Высочество холстиной, в которой в нужном месте дыру вырежем. Вы же больше ничего не увидите, и если вам так будет спокойно, то думайте, что рисуете руны на спине или руке. Там, где моральные убеждения позволяют.
  Элия задумалась. Что она, право же, как дикарка себя ведёт? Понятно, что матушка строго воспитывала, а Тец, хоть и не учил целительству, но атлас анатомический листать не запрещал. «Магиня я или кто?» - мысленно прикрикнула на себя баронесса и согласилась на компромисс.
  К вечеру следующего дня принц Релав прогуливался с невестой по крытому переходу между башнями. Погода портилась, вершины гор затянуло низкими тучами, то и дело срывался холодный дождь, заставляя плотнее кутаться в тёплые плащи.
  - Как жаль, что мы не увидимся с вами до весны. Слышал от местных, что зимой к Замку не пробраться из-за снежных заносов, - грея руку баронессы в своей, вздохнул Его Высочество.
  - А вы хотите видеться чаще? - Элия ждала ответа, слегка приоткрыв губы, и ресницы непроизвольно подрагивали, выдавая волнение.
  - Хочу!
  - Тогда… - на раскрытой ладони лежал простой с виду камешек, обмотанный серебристой проволокой, а между редкими витками, если всмотреться, можно было заметить плотную рунную вязь. - Это артефакт перехода. В любое время, когда захотите, сожмите его в ладонях, подумайте обо мне - и перенесётесь в нашу гостиную. Правда, он рассчитан всего лишь на двух человек, и вы не сможете привести с собой охрану, но в замке вам ничто не угрожает…
  - Элия, - принц взял девушку за плечи и осторожно прижал к груди. - Я не обману вашего трогательного доверия и не буду излишне навязчив. Но раз в неделю могу заглядывать к вам на чай?
  - Я буду этому рада, - едва сдерживая счастливую улыбку, ответила баронесса.
  - Кажется, в романах сейчас герой должен признаться в любви, - в лёгком замешательстве пробормотал Релав. Будучи многоопытным любовником, он никогда не имел дел с невинными девицами. Хлопотно это, да и чревато. А тут вдруг…
  - Вовсе не обязательно, - встряхнула головкой баронесса, словно морок обаяния, исходящий от принца, сбросила. - Мы люди взрослые и понимаем прекрасно, что наш брак это всего лишь подтверждение добрососедских отношений.
  Слегка склонив голову к плечу и всмотревшись в лицо невесты, принц грустно улыбнулся. Правильные слова говорит девочка, умные. Вот только в глубине глаз боль притаилась. Какая же девушка о любви не мечтает?
  - Элия, я не буду признаваться в чувствах - не умею. Но скажу вам, что едва с ума не сошёл, когда, выйдя из каньона, почувствовал, что меня со страшной силой потянуло к мальчику, стоящему за спиной барона Арпака. Успокоился только тогда, когда узнал, что вы девушка в мужском платье. С той самой минуты я чувствую вас так, как правая рука ощущает левую, и наоборот. Вот смотрите, - он взял замёрзшие пальчики девушки в свою ладонь. - Видите? Легла, словно всегда тут была. Так же и вы легли в мою душу и сердце. Я не знаю, любовь ли это, но так отзывается на вас моё тело.
  Глава 15
  Внимательно просмотрев все листы, собранные Элией в одну папку, прочитав подробно прописанные пункты требований и желаний, относящихся к условиям жизни обитателей замка, Релав непроизвольно потянул руку к затылку. Но, вспомнив, сколько раз получал указкой по пальцам за столь простолюдинский жест от учителя этикета и манер, тут же сделал вид, что поправляет ворот камзола.
  - Прекрасная Элия, в который раз убеждаюсь, что, помимо миловидной внешности, вы обладаете блестящим умом и недюжинной хозяйственной смекалкой, - искренне восхитился он проделанной невестой работой. - Не устану благодарить Небесного Наставника за нашу встречу и ваше согласие стать моей женой. Пусть строительство этого чудесного замка, который станет родовым гнездом нашей семьи, смогут закончить лишь правнуки, но верю, что они будут благодарны вам за столь продуманный проект.
  Элия с грустной улыбкой погладила папку с записями, рисунками и схемами и согласно кивнула:
  - Да, Ваше Высочество, это строительство не на одно поколение, и вряд ли мы увидим его окончание. - А потом вдруг всплеснула руками, сообразив, о чём забыла спросить: - Мы же не решили самого главного! Место, где расположится наш будущий дом.
  Принц всё же запустил пятерню в волосы на затылке, пытаясь найти ответ.
  - Я не думаю, что на полуострове есть много свободных земель, которые мы смогли бы занять своей волей, не вызвав недовольства кого-то из герцогов, - с сомнением проговорил он. - Хорошим решением был бы участок на границе с королевством, но там сплошные скалы.
  - Кроме той долины и каньона, где мы встретились, - подсказала баронесса, хорошо знавшая земли близ замка.
  - Как такое случилось, что там нет хозяина? - удивился Релав. - В этом месте можно и поле вспахать, и овец пасти… Видел, как селяне каждый клочок земли пестуют, словно дитя любимое, - и вдруг пусть небольшая, но удобная и плодородная долина брошена.
  - Она не брошена. Это земля драков, которую Дар попросил принять нас в качестве свадебного подарка, - смущённо объяснила Элия.
  Каждый раз, когда разговор заходил о свадьбе, девушка чувствовала неловкость. Хоть и было при всех объявлено о сговоре, но дата бракосочетания пока не назначена, и эта неопределённость портила ей жизнь - казалось, каждый раз, заговаривая о свадьбе, она тем самым торопит принца ввести её в храм.
  - Воистину королевский подарок! - охнул Релав. - Скажу проектировщикам, чтобы планировали прокладывать дорогу неподалёку. Пусть там городок какой-нибудь будет, чтобы мы могли на праздники ездить, на ярмарки или в гости.
  Слушая жениха, Элия рассмеялась:
  - Ваше Высочество, дома у нас ещё нет, сами мы не женаты, и дорогу неизвестно когда построят, а вы уже праздники планируете.
  - Ну а как иначе? Всё, что нас окружает, когда-то было чьей-то мечтой. Ваш уютный замок, эти книги, что стоят на полках, мебель. Кто-то придумал и захотел, чтобы оно свершилось. Приложил усилия, потратил время - и вот оно есть. Наши мечты тоже обязательно сбудутся!
  Перед тем как покинуть замок, каждый из гостей получил в подарок плащ. Принц, граф и баронет - из дорогих и качественных тканей, солдатам достались накидки попроще, но искренне благодарили все. Люди в отряде видели, в каких хламидах поднимались охранники на стену, и кто-то даже было попенял, что служить у такого скупого хозяина, не заботящегося о своих людях, зазорно. Но когда зубоскалу предложили накинуть заколдованную одежду и постоять в ней на ветру под дождём, разговоры мигом утихли. Воины с завистью вздыхали: «Себе бы такую». Вечером перед отъездом Элия попросила принца собрать охрану и вышла к ним со служанками, несшими охапки какой-то одежды.
  - Недавно ваш командир сказал мне, что мечты должны сбываться. Знаю, многие из вас хотели бы получить такие накидки, в которых стражи нашего замка выходят на стену. Прошу вас принять эти плащи, и пусть они уберегут от любой непогоды, - сказала Элия и кивнула своим помощницам.
  Женщины пошли вдоль строя, раздавая подарки, а баронесса поочерёдно подошла к высокородным и лично набросила каждому заговорённую ткань на плечи.
  Интерлюдия четвёртая
  - Тец, это поступок не драка, а… - Дар задумался, как охарактеризовать то, что задумал его брат.
  - Да, эгоизма, свойственного нам, в моём плане мало, но он есть, - криво усмехнулся драк. - Я не кану в безвестность, как наши предки и мои сверстники. Девочка и, вполне возможно, её потомки тоже, будут помнить обо мне.
  - Но такая сложная трансформация - это сильнейшая боль! - пытался найти разумные аргументы драк, чтобы отговорить брата от безумного поступка.
  - Да. Но и она закончится, как заканчивается всё в этом мире. Даже наши бесконечные, казалось бы, жизни. В начале придётся потерпеть, а потом, надеюсь, уже всё равно станет.
  Дар, перестав метаться по пещере, опустился в кресло у камина. Он осознавал, что, упрекая брата, сам повёл себя как человек, каждой чешуйкой непробиваемой брони погрузившись в шквал эмоций.
  - Мне будет тебя не хватать, - всё же признался он.
  - А ты прилетай ко мне почаще, - расхохотался Тец.
  Как бы ни храбрился драк перед братом, но сделать первый шаг в задуманное было страшновато.
  Элия сидела на прогретом весенним солнцем камне, склонив лицо к коленям, обтянутым платьем, и рыдала в голос. Время от времени со всхлипом поднимала голову, смотрела на разворачивающуюся перед ней картину, некрасиво растирала ладошкой слёзы по лицу и опять утыкалась в промокшую насквозь ткань.
  - Ну хватит уже. Хватит, - время от времени легонько похлопывал девушку по плечу сидевший рядом драк, но ничего не предпринимал для того, чтобы успокоить баронессу, понимая, что той необходимо выплакаться.
  - Лорд Дар, - наконец смогла выдавить из себя Элия. - Я не смогу принять такой подарок.
  - Дело твоё. Но мне жаль, что Тец в тебе ошибся. Он надеялся, что, превратившись в последней трансформации в дом твоей мечты, сделает тебя счастливой и вы сможете сохранить память о нем не только в своём сердце, но и в душах будущих детей и внуков. Досадно, что ты не оценила его порыв. Пойдём, провожу тебя к родителям.
  Драк поднялся и готов уже был открыть портал, но баронесса повисла у него на руке, не желая покидать долину, где в магическом мареве заканчивал формироваться замок, описанный ею по заданию наставника.
  - Лорд, вы неправильно меня поняли! Жертва! Я не могу принять такую жертву!
  Дар опустил руку и вновь похлопал девушку по плечу.
  - Это не жертва, девочка. Брат, сломав крыло, надломил и душу. Твой предок спас его от смерти, но не смог спасти от психологической травмы. Тец всегда считал себя неправильным драком. Не оставил потомства, полагая, что не сможет угнаться за самкой в брачной игре, собирал знания, а не сокровища. Кстати, все книги он оставил тебе…
  - Угу… - шмыгнула носом баронесса.
  - Тец придумал себе такое послесмертие для того, чтобы не исчезнуть бесследно, не раствориться в безвременье. Тебе как человеку, должно быть, трудно понять смысл подобного поступка. Но для меня это высшее проявление любви. Не отвергай его дар, девочка. Сохрани память о моём брате. А сейчас нам стоит уйти. Трансформация ещё не закончена. Вернёмся сюда дней через пять. И будь готова войти в замок без слёз и причитаний. Прими, что это не склеп, а материализованная магия драка, исполнившего твою мечту.
  Эпилог
  ПЛОДЫ МАГИИ
  - Всё, не хочу больше! - Хорошенькая девочка лет десяти решительно воткнула иглу в незаконченное шитьё. - Матушка, ну почему мы сами вышиваем этот дурацкий гобелен вместо того чтобы заказать мастерицам или купить у заморских купцов?
  - Это не просто гобелен, чейзита Фория, это герб нашего рода, - подняла голову от работы чейза Элия. - И ты должна помнить о том, что подобные вещи, впитавшие энергию создателей, становятся оберегами и артефактами семьи. Потому нельзя перепоручать исполнение кому-то другому. Ты же видела в замке дяди Вика шпалеру на самом почётном месте? Ей уже не одна сотня лет, и многие поколения женщин рода заботятся о её сохранности.
  Девочка делала вид, что внимательно слушает наставление, но возвращаться к работе не спешила. За окном светило яркое солнце, в парке, устроенном в уютном каньоне, начали распускаться первоцветы и набухали на ветках почки. Если бы не эта дурацкая вышивка, можно было бы побежать к пруду и посмотреть на ярких рыб и первых бабочек. Но матушка строга и не отпустит, пока не закончит начатое дело. Вон как глазами сверкнула - верный знак, что нужно вернуться к работе и не стоит дожидаться наказания.
  Чейзита Фория вздохнула, разгладила ладошкой покрытый плотными стежками участок ткани и продолжила работу.
  Элия, склонившаяся над вышивкой, незаметно улыбнулась. Ничего не меняется. Вот так же много лет назад она сама всеми силами старалась избежать монотонного скучного занятия и убежать из мрачноватых комнат на улицу. Но годы меняют людей, прививая ответственность, благоразумие и чувство долга. Если они сами этого хотят, конечно.
  Двадцать лет замужества, рождение троих детей и активная помощь супругу в управлении полуостровом внешне мало изменили женщину. Она оставалась такой же стройной и подвижной, продолжала много читать и бесконечно придумывала новые рунные конструкты, полезные не только в хозяйстве замка, но и улучшающие жизнь населению королевства. Элия хотела быть достойной невероятного подарка учителя.
  Поначалу баронесса боялась, что дом будет казаться ей живым, но замок ничем не демонстрировал своей необычности. Просто всем, кто в нем обитал, было уютно и комфортно жить и радостно возвращаться из путешествий.
  Постепенно необычность дома перестала быть самой острой темой в жизни Элии. Не забылось, но отодвинулось к краю сознания. Свадьба, первая беременность, решение Совета Четырёх передать управление полуостровом принцу Релаву и гонец от Его Величества Номара Второго с указом, утверждающим мужа в статусе наместника с присвоением ему титула герцога Соларимского - каждое событие вызывало массу волнений и добавляло хлопот молодой семье.
  Постепенно Релав оброс командой единомышленников, состоящей из людей, желавших видеть провинцию не захолустным горным краем, а богатым процветающим местом. Молодые высокородные увидели в работе на пользу полуострова перспективы для себя и будущих семей. Проявившим себя юношам, желавшим посмотреть мир, наместник, отпуская в путешествие, выдавал рекомендательные письма и при нужде небольшую сумму на первое время.
  Кто-то уезжал навсегда, кто-то, получив опыт, возвращался и, рассказывая о дальних краях, клялся, что лучше Соларима места нет. Такое движение молодёжи огорчало только стариков. Жизнь не могла оставаться прежней - меняясь, она продолжалась.
  Строительство дороги тоже принесло много изменений. До этого проекта на полуострове не был развит гостеприимный бизнес. Однако с появлением обозов и самостоятельно путешествующих деловых людей селяне, живущие вдоль дороги, забыв о своей нелюбви к чужакам, поначалу стали приглашать желающих переночевать в собственных домах, а со временем самые предприимчивые начали строить таверны и закусочные, гостиницы и ночлежки. Так как каждый делал на свой лад, выходило очень по-разному.
  В связи с этим по совету жены наместнику пришлось учредить инспекторскую службу, следящую и за ценами, и за порядком в подобных заведениях: чтобы грязь не разводили, гостей встречали с вежеством и почтением, кормили свежей и вкусной едой и не драли семь шкур за кусок сухой лепёшки.
  Вторая беременность Элии наступила, когда старшему сыну Эрвину исполнилось пять лет. Мальчик не понимал, зачем отцу с матерью ещё один ребёнок, когда есть он. Сердился и плакал, когда видел младшего брата Тилона на руках родителей. Но года через три такое отношение прошло. Повзрослел и понял, что быть старшим - это значительно. Тем более что младший обожал Эрвина и бегал за ним хвостиком, стараясь во всём подражать.
  Рождение сестры подросшие мальчишки восприняли по-мужски - матушке нужна кукла, чтобы наряжать и нянчиться, а у них другие заботы есть. Дел у юных герцогов действительно было много: учились грамоте, военному делу и магии.
  Первые признаки одарённости, как ни странно, проявились у Тилона. Однажды в солнечный день, наблюдая за игрой сыновей на поляне в парке, устроенном в каньоне, Элия заметила золотистые искры над головой младшего. Всмотрелась так, как учил наставник, и получила подтверждение: Тилон - носитель зерна, которое обещает прорасти в крепкий росток.
  С того дня у мальчиков добавилось новые занятия: самоконтроль и сосредоточение. Эрвин предпочёл бы и не тратить этот час на непонятные упражнения, занимаясь чем-то более интересным, но он не мог бросить младшего, потому садился рядом на коврик, закрывал глаза и пытался уловить то самое внутреннее тепло или движение, что даст им с братом дополнительную силу. Только у него ничего не получалось. Младший уже на ладошке искру зажигал и удерживал, а он, хоть и старше и сильнее, оказался бездарным. Но упрямство королевской крови не позволяло бросить занятия, и однажды на его ладони сверкнула чётко очерченными гранями льдинка. Малюсенькая, растаявшая почти мгновенно, но она была.
  Элия, лично обучавшая сыновей, обрадовалась до слёз, хоть и видела, что дар у мальчиков разный. Тилону, если не будет лениться, предстоит стать великим магом, а Эрвин, хоть и слабее, но тоже при нужде сможет пользоваться силой.
  - Это всё Тец, - сказал лорд Дар, когда узнал о способностях мальчиков. - Не знаю как, но это он вложил магию в твоих сыновей, девочка. Ну и, конечно, твоя наследственность роль сыграла. Мне надо подумать, как развить талант младшего, а старшего ты и сама обучить сможешь.
  Смогла. Дала обоим сыновьям всё, что сама знала, и разлетелись птенцы взрослеть и набираться мужества и навыков в чужих краях. Старший - традиционно поступил в Королевскую Военную академию, а младший…
  - Лорд наместник, прекрасная леди, - посланник на языке королевства Тимован говорил чисто и правильно. Только лёгкий акцент выдавал в нём чужестранца. - Я прибыл к вам по поручению Верховного мага-правителя Зелёного архипелага.
  - Никогда не слышал о таком, - пробормотал Релав, принимая верительные грамоты.
  - Наши земли находятся в месяце пути через Океан, если плыть на парусном судне, которым пользуются люди вашего континента, или неделю, если сесть на наш корабль с магодвижителем. К одной из грамот, переданных вам, прилагается карта. На ней обозначены порты, куда ваши торговцы могут беспрепятственно заходить.
  - Почему ваши правители решили наладить отношения с нашим королевством? - спросил наместник, видя беспокойство графа Сималя, продолжавшего исполнять обязанности начальника службы безопасности.
  - Нас об этом попросили драки. Ваш сын - потенциально сильный маг - нуждается в хорошем учителе. Одна из грамот это приглашение лорду Тилону в Академию волшебства и чародейства.
  В зале приёмов повисла такая тишина, что Элии показалось, будто взволнованный стук её сердца слышат все.
  Расценив затянувшуюся паузу по-своему, посланник решил объяснить ситуацию.
  - Похоже, досточтимые высокородные не в курсе, что одним из соправителей Зелёного архипелага является ваш дальний родственник. Он с радостью примет внучатого племянника на своей земле.
  - Пятый корабль изгнанников? - ахнула Элия.
  - Да, прекрасная леди, - поклонился посланник. - Безопасности вашего сына ничто не будет угрожать. А вот если мальчика не обучать, может случиться плохое.
  Так и случилось, что из троих детей в замке Тецтион осталась одна Фория, которой совершенно не нравится повышенное внимание родителей, и она всё время хочет сбежать то в парк, то в замок Лесстион к кузинам, то в город, что удобно устроился вдоль дороги, соединившей центральный порт Соларима со столицей Тимован. Но так как учёбу никто не отменял, то поездки в гости и на увеселение в Дракоград выдавались не часто.
  - Леди, отдохнуть не хотите? - в комнату вошёл отец и муж, властитель полуострова герцог Релав.
  Похоже, он тоже устал сидеть над бумагами и ему захотелось прогуляться под лучами весеннего солнца.
  - Хотим! Очень хотим! - обрадовалась чейзита Фория. - Лорд отец, пойдёмте в парке рыб кормить?
  - В парке я готов кормить птиц, рыб, зверушек и людей хоть каждый день, - с грустной улыбкой признался наместник. Всё же воспоминания о тех страшных днях, которые его отряд провёл в ловушке, нет-нет да напоминали о себе. Чтобы не портить настроение себе и своим дамам, герцог обратился к Элии: - А вы, любезная моя супруга, составите ли нам компанию?
  - Да, мой лорд! - легко оперлась на протянутую руку женщина и улыбнулась мужу.
  «Двадцать лет брака, а любое прикосновение по-прежнему доставляет удовольствие», - отметила про себя Элия, следуя за семьёй.
  Спускаясь по изящно закруглённой лестнице, которая временами напоминала ей изгиб хвоста драка, женщина ладошкой поглаживала отполированные перила из узорчатой древесины, теплые, как и всё в замке. Стены, панели, оконные проёмы, забранные в яркие витражи, оставляющие под солнечными лучами на полах и стенах красивые разноцветные узоры, не только радовали глаза, но и согревали душу.
  В одно из таких радужных пятен забежала Фория и весело закружилась, ловя руками разноцветных солнечных зайчиков.
  - Смотрите, я радужная фея! - смеялась девочка, ещё не зная о том, что вокруг неё золотистой пыльцой клубится магия.
  - Вот даже не знаю, радоваться или огорчаться, - пробормотала мать, глядя на танец беспричинно счастливой дочери.
  - Вы о чём, моя леди? - не отрывая взгляда от Фории, спросил наместник. Но так как он не имел дара, то не видел признаков зарождающейся магии, а просто любовался младшей.
  - Наша дочь потенциально сильная магиня. Думается мне, что лет через пять она, как и Тилон, получит приглашение в Академию волшебства и чародейства, - тихо, чтобы эта новость не стала раньше времени достоянием слуг и через них не облетела весь полуостров, почти прошептала герцогиня.
  - Это всё Тец?
  Правду о том, как на пустом месте появился прекрасный замок, знали всего лишь трое: драк Дар, Элия и, конечно же, Релав. Не могла влюблённая девушка утаить от своего принца такое. Занятый делами провинции, герцог отнёсся к этому совершенно спокойно: мало ли что умеют маги. А вот сейчас его отчего-то задело вмешательство умершего драка в дела семьи.
  - Не думаю, - успокаивающе погладила руку мужа Элия. - Просто атмосфера дома пропитана волшебством, да и я тоже с магией. Хоть ты постоянно об этом забываешь.
  - Это потому, дорогая, что ты не хвалишься своим даром, словно завоеватель знаменем на башне побеждённого города. А как будут вести себя наши дети? - нахмурился наместник.
  - Уверена, они не посрамят твоей чести, - пообещала Элия мужу. - Во всяком случае, учителя Тилона хвалят, а Фории я постараюсь объяснить, что дар - это не только могущество, но и ответственность.
  И словно отозвавшись на её слова, в руку, лежащую на перилах, мягко толкнулся слабый магический импульс. Должно быть, душа наставника смогла пробиться через материальное и подать знак, что одобряет действия ученицы.
  - Я тоже уверен в этом, - осторожно притянул к себе жену и поцеловал её в макушку Релав. - И продолжаю благодарить Небесного Наставника за то, что позволил нам встретиться.
  Конец книги