Сохранить .
Чуждость Марина Колесова
        Мистический любовно-детективный роман о метаморфозах жизненных ценностей и приоритетов людей, волею судьбы оказавшихся связанными узами брака не по своей воле.
        ***
        - Мамочка, мамочка, можно мы возьмем с собой домик Барби и её карету? Ты ведь скажешь папе, чтобы он взял их? Ведь скажешь, мамочка? - громкие детские голоса, перекрикивающие друг друга, заполнили весь коридор.
        Высокая светловолосая женщина, наблюдающая через окно, как одетый в потертые джинсы и клетчатую рубашку высокий мускулистый мужчина, с густым ежиком темных коротко-стриженных волос, грузит вещи в багажник припаркованного у крыльца джипа, раздраженно поморщилась. В мозгу мелькнула мысль, что еще немного и её терпение лопнет. Однако когда веселый топот поднимающихся по лестнице маленьких ножек приблизился к двери её спальни, и на пороге появились кучерявые светловолосые девочки-близнецы, наперебой требующие, чтобы она уговорила папу взять крайне необходимые на их взгляд дополнительные игрушки, её лицо озарила доброжелательная улыбка.
        - Ваш папа не хочет брать домик Барби и её карету? А вы спросили почему? - она шагнула к ним, затем, присев, ласково притянула к себе и обняла.
        - Он говорит в машине нет места, и там нам будет не до него и что машину нечего забивать ненужным барахлом, - наперебой затараторили те.
        - Тихо-тихо. Давайте по-порядку. Домик и карета вам действительно столь необходимы, что без них никак?
        - Конечно! - одновременно уверенно выдохнули сестры.
        - Тогда второй вопрос. Вы верите папе, что в машине нет больше свободного места?
        - Он сложил туда столько… и совсем ненужного…
        - Я не о том. Что нужно каждый решает сам. Я про свободное место. Оно есть?
        - Ну не знаем…
        - Значит, верим вашему папе и считаем, что в машине места больше нет. Исходя из этого, что лично вы можете оставить здесь, чтобы освободить место для домика и кареты?
        Сестры, переглянувшись, в замешательстве пожали плечами:
        - Там все нужное…
        - Вы взрослые и понимаете, машина не резиновая. Думайте.
        Сестры молчали.
        - Вот у тебя, Сьюзен, какие предложения? - женщина повернулась и в упор посмотрела на стоящую справа девочку.
        - Может, лото не брать? - неуверенно пробормотала та.
        - Прекрасно, но этого мало. Вы должны оставить вещи по объему сопоставимые с домиком и каретой. Так что думайте, что еще.
        - Может велосипед? Ты как, Каролина, думаешь? - Сьюзен повернулась к сестре.
        - Да, его тоже можно оставить… ну его… - кивнула та.
        - Значит, решено, идите, упакуйте домик с каретой и несите их вниз, а я поговорю с вашим папой, - женщина стремительно поднялась и, ласково потрепав сестричек по волосам, направилась к выходу.
        Во дворе она подошла к мужчине, укладывающему вещи в багажник:
        - Брюс, девочки решили вместо велосипеда и лото взять домик Барби и её карету.
        - И что? - мужчина резко обернулся к ней. - Ты что, думаешь, я сейчас всю машину заново перетряхну из-за их дурацких прихотей? Да их чертов велосипед на самом дне! К тому же для них полезнее на велосипеде покататься, чем с этим пластмассовым ящиком в доме сидеть!
        - Переложить вещи дело максимум двадцати минут. Не можешь ты, давай это сделаю я.
        - Луиза, у тебя с головой как? Совсем плохо? - он резкими движениями отер руки о бока джинсов и схватил её за плечи. - Ты слышишь, что я говорю? Я разве сказал, что не могу это сделать? Я сказал, что не вижу нужды это делать и поэтому делать не буду! И тебе не позволю! Ишь чего удумала, сама она машину перегружать будет… Дожили… Хочешь из меня монстра сделать, заставляющего больную жену тяжести ворочать, чтобы потом трендеть об этом с подружками? - к его щекам прилила кровь. - Не выйдет! Лучше потрынди, что я безжалостный отец, не выполняющий капризы избалованных дочерей.
        - Вряд ли это каприз, раз они согласились отказаться от возможности кататься на велосипеде. Похоже, эти игрушки для них важнее, - совершенно спокойным голосом проговорила она, внутренне борясь с желанием немедленно стряхнуть с плеч его руки.
        - Важнее, не важнее - какая разница? Это глупые капризы! И потакать им я не намерен, - его пальцы чуть крепче сжались на её плечах. - Ясно тебе?
        - Брюс, возможно, я поступила неправильно, пообещав девочкам, заменить велосипед домиком, - все тем же спокойным голосом продолжила она, - но я пообещала… а свои обещания я привыкла исполнять. Если у тебя есть возможность мне помочь - помоги, и я буду очень тебе признательна. Если нет, то хотя бы не мешай выполнить свое обещание самой. Кстати, если тебе неприятны мысли о том, что я могу про это кому-то рассказать, то заранее обещаю, что ни с одной из моих подруг данный инцидент обсуждать не стану. У меня хоть с головой и плохо, как ты сам только что заметил, - она уперлась взглядом в его глаза, - но позволь тебя уверить: свои обещания я держу.
        - Черт, - скривился тот и, разжав руки, отступил от нее, - ты после больницы такая упертая стала… прям до жути. Ладно… ты это… главное не нервничай. Врачи сказали: тебе нельзя нервничать. Пусть тащат этот хренов ящик, приткну куда-нибудь, - он тяжело вздохнул и, повернувшись к выходящим из дверей дома близняшкам, несущим большую громыхающую картонную коробку, крикнул: - Если вы плохо проклеили её скотчем и все вывалиться по дороге, я не виноват! Где верх, где бок смотреть не стану, уж как пристроится. Ясно вам, озорницы?
        - Да, папочка! Ты хоть как его пристрой. Мы все хорошо проклеили. Ничего не должно развалиться, - тут же начали уверять его девочки, подтаскивая коробку ближе к машине.
        - Спасибо, Брюс, я очень благодарна тебе, - легкая улыбка тронула губы женщины.
        - Да ладно, Лу. Не стоит благодарности, чай не подвиг совершил, - буркнул он и вновь занялся укладкой вещей в багажник.
        - Спасибо, мамочка, - обе сестрички, подбежав к ней, обняли. - Кажется, папа решил даже велосипед не выкладывать…
        - Папа у вас, похоже, волшебник, раз сумел сделать для вас невозможное, - ласково потрепав их по волосам, она направилась обратно в дом.
        Поднявшись в спальню, вновь подошла к окну. Её душило раздражение. Постоянные шалости и крики детей, грубость и резкость их отца выводили её из состояния равновесия, в котором она привыкла пребывать. Женщина прикрыла глаза. Она спокойна, она абсолютно спокойна. В её душе царят гармония и спокойствие.
        Ее медитацию прервал громкий требовательный крик:
        - Луиза! Луиза!!!
        Открыв глаза и увидев кричащего ей со двора Брюса, она распахнула окно:
        - Что случилось?
        - У озорниц Персик сбежал. Они уронили переноску, дверца отвалилась, и он сбежал…
        - Сейчас иду, - захлопнув окно, она поспешила вниз. Персик был любимцем близняшек, и без кота девочки могли отказаться ехать.
        - Персик! Персинька! Кис-кис-кис… - звенели в саду голоса сестричек.
        - Вряд ли они его найдут, - подошедший к ней Брюс, мрачно хмыкнув, достал из кармана пачку сигарет. - Драпанул он так, что только когти сверкали, и так как ездить в машине он не любитель, то что-то мне подсказывает: по доброй воле он не выйдет…
        У неё сразу застучало в висках. Перспектива отмены поездки повергла в транс.
        - Что молчишь? - Брюс щелкнул зажигалкой и, глубоко затянувшись, выпустил струю дыма.
        - Ты видел, куда он побежал? - поморщившись и отмахнувшись от дыма, она стала внимательно оглядываться по сторонам.
        - Сначала в сад, а потом мог куда угодно шмыгнуть… Я бы на его месте под развалины сарая забился. Оттуда его ни за что не вытащить.
        - Логично…
        - Именно. Поэтому или подключаешь все свое красноречие, или сегодняшняя поездка коту под хвост.
        - Намекаешь, что если я не уговорю девочек ехать без него, вы останетесь?
        - Без вариантов. Ехать двести километров с рыдающими озорницами - уволь…
        - Если бы они рыдали из-за домика, то ты бы поехал, а если из-за кота, то не поедешь? - прокручивая в голове возможные варианты поимки кота, с усмешкой поинтересовалась она.
        - Если б они начали рыдать из-за домика, я бы наподдал обеим, и рыдать они бы быстро перестали. Ну а кот, как ты понимаешь, дело другое…
        - И тебе не лень будет разгружать машину?
        - А я не буду разгружать, пусть так стоит. Я только продукты выну, они наверху.
        - Ладно, бери переноску. Попробуем для начала хотя бы сделать вид, что ловим… А дальше видно будет. Вдруг поймать все же удастся…
        - Лучше б удалось, завтра матч кречеты с гризли, а в воскресенье трансляция заключительного этапа гонок. Так что, либо сегодня…
        - Либо девочки в деревню к твоим родителям вовсе не едут, - хмуро докончила за него она.
        - Ну почему же… - подбирая валяющуюся около машины переноску, усмехнулся Брюс. - К родичам я их отвезу по любому, мать давно просит, только уже не в ближайшие дни… Кстати жаль, что ты не едешь. Мать говорит, у них там воздух просто целебный, и ты быстро бы пришла в норму.
        - Я не могу пока ездить в машине… не могу, - женщина нервно сглотнула и отвернулась.
        - Лу, за рулем же буду я. Ты можешь сесть на заднее сиденье и закрыть глаза… Ну чего ты боишься? - в голосе Брюса послышались ласковые нотки.
        - Брюс, давай не будем об этом. Я не еду, и это больше не обсуждается. Лучше пошли, попробуем кота выманить, - она решительным шагом направилась к развалинам старого сарая в самом дальнем углу сада.
        Подойдя к покосившемуся остову, она присела на корточки и постаралась сосредоточиться. К ней тут же подбежали близняшки:
        - Мам, ты думаешь, он здесь? А можно мы вон ту доску отдерем посмотреть? - Каролина, уже улегшись на землю, пихала руку в небольшую щель, а Сьюзен чуть поодаль дергала доску снизу.
        - Осторожней, там могут быть крысы, - тихим голосом проговорила она, пытаясь абстрагироваться от вновь нахлынувшего раздражения.
        Девочки тут же с визгом отскочили от сарая и подбежали к отцу:
        - Пап, пап, там, правда, живут крысы? Ты ведь говорил, что у нас в саду крыс нет. А мама говорит: там крысы. А крысы, они кусаются? А что будет, если крысу схватить за хвост нечаянно? - моментально забросали они его вопросами.
        - Мама говорит: могут быть крысы, это не значит, что они есть, - усмехнулся тот, - я вот пока еще ни одной не видел. Но в любом случае осторожность не повредит, и даже нечаянно за хвост крысу лучше не хватать. Крыс вообще лучше не трогать.
        - Чем о крысах разговаривать, лучше ты Каролина молоко на блюдце принеси, а ты Сьюзен - фонарик, - изо всех сил пытаясь унять нахлынувшую злость, с улыбкой проговорила женщина и отвернулась, чувствуя, что её улыбка грозит превратиться в злобную гримасу.
        Как только девочки убежали, она вновь постаралась сосредоточиться. Кот сидел под центральной балкой сарая. Она переместилась правее, так что оказалась прямо перед его мордой, и, присев и сконцентрировавшись, тихим голосом позвала:
        - Кис-кис-кис…
        Сзади кота с громким шлепком на землю упала полусгнившая доска, и тот с испуганным воплем выскочил из-под сарая прямо ей в руки.
        - На, держи! - крепко сжимая выдирающегося кота и стараясь не попасть ему под когти, она повернулась к удивленно глядящему на неё Брюсу.
        - Ловко ты его, - одобрительно хмыкнул он, хватая кота за шкирку и под его недовольное «мяу» быстро запихивая в переноску. - Это как же у тебя так получилось?
        - Случайно, - отряхивая измазанное кошачьими лапами платье, едва заметно усмехнулась она в ответ.
        - Что ж, озорницы будут рады, - перехватив поудобнее переноску, он повернулся к машине и после небольшой паузы, не оборачиваясь, тихо добавил со смехом: - Хотя наверняка огорчатся, что не видели, как ты ловко извлекла его оттуда.
        В это время к ним навстречу из дома выбежали девочки:
        - Вот, мама, мы несем! И фонарик, и молоко!
        - А мы уже поймали его. Можете забирать своего беглеца, - отец протянул им переноску.
        - Ой… вы уже… надо же… А как у вас получилось? Он сам вышел? Да? - подхватив переноску, тут же весело загомонили те.
        - Наша мама, словно фокусник, взмахнула рукой, сказала: «кокс-фокс-брокс», и Персик тут же прыгнул ей на руки. Это было незабываемое зрелище, - лукаво подмигнув им, проговорил Брюс.
        - Ой, мамочка! Ты именно так и сказала? Он идет на этот призыв? Да? Прямо прыгнул к тебе? А почему ты не при нас его так позвала? Нам ведь тоже хочется посмотреть фокус… Ты покажешь нам его еще? - чуть не уронив переноску снова, близняшки ринулись к ней.
        - Ваш папа шутит, - натянуто улыбнулась она. - Я его позвала обычным «кис-кис-кис», просто в этот момент его что-то напугало, и он выскочил из-под сарая прямо на меня, а я успела его схватить. Это было совпадение, а не фокус. Поэтому лучше крепче держите переноску. Если ваш кот снова убежит, я его вряд ли сумею еще раз приманить, - женщина направилась к дому, подняв по дороге блюдце и фонарик, на радостях брошенные девочками в траву.
        - Лу, ты не хочешь проводить нас? - окликнул её Брюс.
        - Я сейчас вернусь, только фонарик в дом отнесу, - отозвалась она, поднимаясь по ступенькам и мысленно вознося хвалу небесам за то, что столь долгие сборы, похоже, наконец, подошли к концу, и вскоре она сможет остаться одна. Однако её радость была недолгой.
        - Мамочка, мама! Иди скорее сюда! - едва она успела подняться по лестнице, раздалось со двора.
        Нацепив на лицо фальшивую улыбку, она быстро спустилась:
        - Что случилось?
        - Мамочка, смотри! Персика тошнит, и он кашляет! Он, наверное, съел что-нибудь в грязи под сараем. Мам, а может, он крысу съел, раз его так колбасит?
        - Ну что за выражения, Сьюзен, где ты их только нахваталась? Что значит твое «колбасит»? - вернувшись к машине и склонившись над переноской, в которой кот, весь выгнувшись, изрыгал из себя сгустки слюны, женщина раздраженно поморщилась.
        - А так папа всегда говорит… и мальчишки соседские тоже… - удивленно пожала плечами девочка.
        - Ну и очень плохо, что они так говорят. Нет такого слова. И тебе я рекомендую его не употреблять, - она раскрыла переноску и вытащила кота. Потом повернулась к Брюсу: - Держи его за задние лапы!
        Дождавшись, чтобы тот выполнил требуемое, она уверенным движением, схватив кота за голову, надавила на скулы, вынуждая раскрыть рот, и пальцем свободной руки влезла в пасть. Кот захрипел и весь выгнулся.
        - Лу, что ты с ним делаешь? - Брюс с ужасом смотрел на нее.
        - Проверяю, не подавился ли он чем, - спокойно ответила она, надавливая на горло кота и извлекая из его пасти маленький пластмассовый шарик. - А вот и виновник переполоха.
        После чего сунула с трудом восстанавливающего дыхание кота в руки Брюса и повернулась к девочкам:
        - Ну, признавайтесь, кто ему додумался шарик в переноску положить?
        - Это я, - Сьюзен потупилась, - я подумала, ему будет скучно в дороге. А так он сможет поиграть…
        - Это была не самая лучшая идея, как видишь. В следующий раз так не поступай, - она положила шарик в карман и повернулась к машине: - Надеюсь это все происшествия на сегодня, Брюс, сажай кота в переноску, и поезжайте, а то вы явно засветло не доберетесь.
        - Лу, когда это ты научилась так с котами обращаться? Ты ж раньше к ветеринару по каждому его чиху бежала… - тихо спросил тот, не сводя с неё пристального взгляда.
        - Я по телевизору видела, что так надо делать, если кот подавился. Там ситуация была точь-в-точь… - не задумываясь, тут же солгала она.
        - Видеть по телевизору и сделать самой это большая разница. Ты действовала как профессионал, Лу.
        - Ты намекаешь, что со мной что-то снова не так, и мне надо обратиться к врачу?
        - Нет, конечно… Просто ты изменилась… очень…
        - А как еще может измениться человек, у которого была полная амнезия? - её глаза зло сузились. - Кстати, если тебя это раздражает, и я перестала устраивать тебя как жена, давай разведемся. Я не возражаю. Ты пока будешь у своих родителей, подумай над этим.
        - Ты соображаешь, что говоришь, Лу? Это с чего ты взяла, что нам надо разводиться? Да я у твоей постели сутками молился, лишь бы ты выкарабкалась, а ты говоришь такое… - в голосе Брюса зазвучал укор.
        «Еще бы ты не молился, - пронеслось у неё в голове, - тебе же нужна домохозяйка и нянька для твоих детей, причем бесплатная».
        - Я не предлагаю тебе разводиться, я предлагаю тебе подумать: нужна ли тебе такая жена. Я действительно очень изменилась и с этим ничего не поделать, - вслух проговорила она и грустно развела руками. - И еще информирую, что считаю, что печать в паспорте не обязывает никого до гробовой доски продолжать совместную жизнь со ставшим чужим человеком.
        - Ты не стала мне чужой. С чего ты решила, что стала мне чужой?
        - Давай не будем выяснять это перед дорогой. Ты все сам прекрасно понимаешь и чувствуешь. Просто подумай вдалеке от меня, хочется ли тебе ко мне возвращаться. Ладно?
        - Это мой дом, как я могу не хотеть в него вернуться?
        - Я не претендую на дом, Брюс. И вообще говорила не о доме, а о наших взаимоотношениях.
        - Черт, Лу. Ты можешь сказать, что за муха тебя укусила? С чего ты вдруг решила, что в наших взаимоотношениях что-то надо менять?
        - Брюс, давай вернемся к этому разговору после твоего возвращения. Сейчас поезжайте. Уже и так поздно.
        - Да никуда я не поеду! Куда я могу ехать, если ты заявляешь мне такое? - он в раздражении бросил кота на землю, чем тот не преминул воспользоваться и с быстротой молнии метнулся в ближайшие кусты.
        - Мамочка, Персик опять сбежал! - завизжали близняшки, бросаясь в погоню.
        Женщина прижала руки к вискам и, чуть запрокинув голову, закрыла глаза, чувствуя, что еще мгновение, и она потеряет самообладание.
        - Лу? Лу! Что с тобой? Дьявольщина! Да что с тобой? Лу, тебе плохо?
        - Папа, папа, маме плохо? Да? - девочки, прервав погоню, подбежали к ним. - её опять в больницу заберут?
        Мужчина схватил её за плечи и легонько тряхнул:
        - Лу, скажи что-нибудь, не молчи!
        Переполняющие чувства рвались наружу, но сделав над собой громадное усилие, женщина подавила их и, нервно сглотнув, открыла глаза, после чего совершенно спокойным голосом проговорила:
        - Ничего страшного, Брюс, просто голова закружилась. Устала, наверное. Не хочешь ехать, не надо… Пойдемте все вместе чай попьем. Вы будете чай, девочки?
        - А что к бабушке и дедушке мы не поедем? - Каролина, любящая поездки в деревню, озадаченно посмотрела на нее.
        - Что-то не складывается ваша поездка, как видишь, да и Персик опять сбежал, - она грустно улыбнулась. - Так что придется, видимо, её отложить.
        - И что домик опять распаковывать? - Сьюзен недовольно скривила губы.
        - Это ты у папы спрашивай: будет он его выгружать или нет.
        - Ничего я выгружать не буду. Я не грузчик, по двадцать раз все загружать, разгружать, - в голосе того вновь послышалось раздражение.
        - А может, мы без Персика поедем? А Персик с мамой тут останется? Ей с ним не так грустно без нас будет, - несмело предложила Каролина, украдкой взглянув на сестру, являющейся в их тендеме ведущей.
        - Да. Пусть Персик остается, - сообразившая, что в противном случае им несколько дней придется обходиться без любимых игрушек, Сьюзен решила поддержать эту идею. - Ты согласна, мамочка?
        - Вопрос не ко мне. Как решит ваш отец, так и будет, - усмехнулась она.
        - Ладно, поедем, - хмуро проронил тот, - мне, конечно, не нравится, что ты остаешься здесь с таким настроем, но, может, ты и впрямь просто устала. А сейчас отдохнешь немного без озорниц, и все устаканится. Так что мы поедем. Только ты пообещай подобные мысли из головы выбросить. Обещаешь?
        - Я постараюсь, - едва заметно кивнула она.
        - Ну и хорошо, - удовлетворенно проронил Брюс и обернулся к дочерям: - Идите попрощайтесь с мамой.
        Те по очереди поцеловали ее, и он усадил их в машину. После чего сам шагнул к ней:
        - Я думаю: имеет смысл, если мать согласится, озорниц оставить у нее. Ты не против?
        - Нет, конечно. Им там наверняка будет лучше, чем здесь. Там все-таки и речка, и лес…
        - Ну, значит, договорились. Что ж, счастливо тебе оставаться, Лу. Постарайся отдохнуть. В воскресенье вечером я вернусь.
        - Счастливой дороги.
        Он притянул её к себе, и его губы коснулись её губ, недвижимых и холодных как стылая вода. С сожалением качнув головой, он отстранился и поспешно сел в машину. Глухо взревев мотором, тяжелый груженый джип выехал со двора.
        Облегченно вздохнув, женщина вошла в дом и прошла на кухню. Первое что бросилось в глаза: лежащий на табуретке рядом с холодильником и весь залитый молоком ноутбук. По-видимому, не дотянувшись до пакета молока, стоявшего на самой верхней полке, кто-то из сестер мало того, что подложил забытый ею на кухне ноутбук под ноги, так еще и облил его расплескавшимся молоком.
        - Час от часу не легче, - женщина скривилась, - только не хватало, чтобы он приказал долго жить…
        Она вытерла молоко с крышки и, раскрыв ноутбук, включила.
        По экрану пробежала рябь, динамики издали хриплый стон, и ноутбук перестал подавать признаки жизни.
        Несколько часов женщина, вооружившись паяльником, колдовала над разобранным ноутбуком, а потом, включив и убедившись, что реанимировать его не смогла, в изнеможении откинулась на спинку стула:
        - Проклятье… Я конечно тоже хороша, что оставила его здесь, но это ж надо было додуматься использовать его в качестве постамента… Все… Не могу больше! Как же они все меня достали! Ладно, может, в сервисе что-то смогут сделать…
        Женщина решительно встала, и в это время в гостиной заиграл мобильный.
        Она подошла к телефону:
        - Внимательно слушаю.
        - Лу, это ты? - раздался в трубке голос Брюса.
        - Да.
        - Никак не привыкну к твоей новой манере отвечать на звонки, - усмехнулся он и замолчал.
        - Это все, что ты мне хотел сообщить? - прервала она молчание.
        - Нет. Я хотел сказать, что позвонил в банк и заблокировал тебе доступ к нашему счету.
        Женщина нервно сглотнула, подумав, что теперь и в сервис ноутбук не отдать, и после минутной паузы тихо проговорила:
        - Спасибо, что сообщил.
        - Не хочешь спросить почему?
        - Это и так ясно. Ты не хочешь, чтобы я снимала с него деньги. Но ты зря так утруждался, тебе было достаточно сообщить мне о своем желании, и я бы больше не касалась его. Хотя, если ты мне не доверяешь, то твои действия достаточно логичны…
        - Я не хочу, чтобы ты наделала каких-нибудь глупостей до моего возвращения. Ясно тебе? У меня всю дорогу твои слова из головы не идут. Ты забила себе голову глупой чушью!
        - Вы доехали?
        - Нет, мы на подъезде… меньше десяти километров осталось.
        - Тогда сосредоточься на дороге. Глупости, которыми я забила себе голову, мы обсудим позже.
        - Лу, при родителях я не хочу это обсуждать… понимаешь, это явно последствия аварии. Ты просто так до конца и не отошла от нее. Пройдет еще немного времени, и ты полностью восстановишься, и все будет как раньше.
        И тут женщина не выдержала:
        - Да ничего не будет как раньше! - её голос сорвался на крик: - Я другая! Неужели ты не видишь? И прошлое никогда не вернется! Никогда! Я не та, за кого ты меня принимаешь! Хотя тебе все равно кто я, тебе нужна исключительно домохозяйка. Но я - не она!
        - Хватит орать! Я за рулем, между прочим, - настолько резко оборвал он ее, что у неё от негодования перехватило горло.
        - Ну что молчишь? - послышалось через минуту. - Никак язык от возмущения проглотила?
        - Извини, - тихим голосом проговорила она, сжав в ладони трубку так, что побелели пальцы, - я действительно забылась.
        - Лу, Лу! Эй… Что там с тобой? Ты это… не сердись… но так орать на меня в дороге это явный перебор с твоей стороны. Слышишь?
        - Слышу и уже извинилась за это…
        - Лу! Черт! Не замыкайся вновь. Я с ума схожу, когда ты такая! Лучше ори.
        Она молчала, явственно представляя его, всматривающегося в сумрак дороги, небрежно держащего руль одной рукой и поправляющего наушник от телефона другой.
        - Лу, ты должна знать, - после минутной паузы начал он.
        - Я больше ничего никому не должна. Хватит! - хрипло выдохнула женщина, и её губы исказила злая усмешка. А потом она увидела как на дорогу из-за поворота, скрежеща тормозами, вылетел огромный трейлер. Его швыряло из стороны в сторону, и он, вздымая клубы пыли с обочин, оказывался то на одной стороне дороги, то на другой.
        - Ой, мамочка!!! - истошно завопили девочки.
        Услышав их крик, женщина прижала левую руку к виску, а потом властно заорала в трубку: - Руль до упора влево! Влево, черт тебя дери! И тормоз! Тормози, кретин безмозглый!
        Послышался визг тормозов, потом злой голос Брюса, чертыхнувшись, проорал в трубку:
        - Луиза, ты сумасшедшая! Мы из-за тебя чуть не убились! И влетели в овраг по твоей милости, между прочим! Ты точно сумасшедшая!
        - Да, я знаю это, - едва слышно ответила она и полностью отключила мобильник, а потом, подойдя к стационарному телефону, выдернула штепсель и у него.
        - Сумасшедшая идиотка! - услышав сигнал отбоя, повторил Брюс, со злостью стукнув кулаком по стойке машины. И тут, оглянувшись на замерший поперек дороги и наполовину съехавший в противоположный кювет трейлер, с ужасом понял, что не окажись они там, где оказались, их зацепило бы точно.
        - Папочка, что это было? - с ужасом прошептали дочери.
        - Ничего страшного, озорницы. Все хорошо. У трейлера, наверное, колесо лопнуло и тормоза отказали… Вернее не совсем отказали, раз он все же остановился. Пойду узнаю, может водителю помощь нужна, а потом решим как джип вытаскивать будем. А вы тут тихо сидите, и чтобы ремни безопасности отстегивать не смели!
        - Хорошо, папочка, - закивали напуганные происшествием девочки.
        Он вышел и, подойдя к трейлеру, увидел как его водитель, белый как мел, вылез из кабины. Узнав, что никто из них не пострадал, хрипло прошептал: «Извини, что так вышло, братан. Видит Бог, вот ничего сделать не мог» и обессилено сел на землю рядом с изодранным в клочья передним колесом трейлера. Брюс, ничего не отвечая, кивнул, вынул из кармана сигареты и зажигалку, после чего медленно побрел обратно к джипу. Пальцы рук дрожали, и он никак не мог прокрутить колесико зажигалки так, чтобы высечь искру. Неужели Луиза видела этот трейлер? Нет, это невозможно… Но тогда с чего она начала орать про руль? Услышала вопли дочерей, но они про трейлер не кричали… И откуда такой напор в голосе, что он, никогда не реагирующий ни на какие команды пассажиров и принимающий только самостоятельные решения, все-таки свернул на полосу встречного движения? Или все же не свернул, а свернул сам джип, а он лишь нажал тормоз? Огонек зажигалки, наконец, вспыхнул, и он с удовольствием затянулся. Вляпаться в такую историю на почти проселочной дороге… и ведь угораздило. Ладно, хорошо хоть все живы. Сейчас он докурит сигарету и
перезвонит ей… или нет… он не будет ей сейчас звонить, сначала он позвонит отцу, и тот пригонит трактор и вытянет их из кювета. А вот когда они доберутся до места, он ей позвонит, и они спокойно поговорят. Он скажет ей, что любит ее, да, именно так и скажет, потому что так и есть… Сейчас, вспоминая её крик, вырвавший их из смертельной ловушки, он как никогда ясно осознал, что любит свою жену. И такую, как сейчас, ничуть не меньше, чем ту, которой она была когда-то… Он уже привык к её спокойствию и рассудительности… Его лишь немного напрягает её холодность и отчужденность, но это явно последствия аварии, и раз она так переживает за них, то у него наверняка есть шанс растопить лед их отношений. Ведь доктор так и сказал тогда: «Ваша любовь и время для неё лучшие лекарства», а он и позабыл совсем про любовь-то. Нет, он ни за что не даст ей уйти, и сделает все, чтобы удержать.
        ***
        Когда через несколько часов он, сидя за столом в уютном родительском доме, настойчиво раз за разом набирал номер то её мобильника, то их городского телефона, к нему подсела мать, уже уложившая спать усталых внучек. И, глядя в глаза, напрямую спросила:
        - Красавица твоя не приехала, потому что опять пить начала?
        - С чего ты взяла, мам? Она как из больницы вышла вообще ни капли в рот не брала, - Брюс раздраженно поморщился.
        - А чего тогда ты ей названиваешь без конца, а она трубки не берет?
        - Обиделась на меня. Поругались мы.
        - Ну и с чего ты тогда так психуешь? Это ж для вас дело обычное. Сколько помню вас, всегда цапались, как кошка с собакой. То ты весь исцарапанный ходил, то она с синяком.
        - Тут серьезней, мам.
        - Это что ж произошло?
        - Ну вообще-то, в тупик мы какой-то зашли. Она сказала, что мы чужие… А я ей в ответ доступ к счету в банке заблокировал и еще сумасшедшей назвал…
        - Какие ж чужие, если после аварии ты от неё не отходил, как не позвоню: «я в больнице, мам». Она это что уже и не помнит, у неё и на это память отшибло? К тому же стал бы «чужой» почти все деньги на адвокатов угрохивать, лишь бы её выгородить? - мать, явно обидевшись за него, недовольно поджала губы.
        - Так не виновата она и вправду оказалась, в крови ведь алкоголя вообще не нашли. Это дура и истеричка Бетси все придумала… - тут же бросился на защиту жены Брюс. - Кстати, вот до сих пор не пойму: зачем ей это надо было… они же вроде подругами были. Может, конечно, поругались они как раз или еще круче: ей из этого хренова института заплатили. Ведь как-никак директор их погибла. Хотя, врать, что Лу, напившись у неё в гостях, вместо того, чтобы задом в гараж машину загнать, газанула прямо на проезжую часть, она начала еще до того как выяснилось, кто был в той машине… Но в любом случае это подло, и я бы с удовольствием «за клевету» на неё в суд подал, если б Лу так не уперлась и не отказалась доверенности мне или адвокатам подписывать. Сказала, что если её права начнут отстаивать за глаза и по свидетельским показаниям, то тогда окончательно будет себя чувствовать недееспособной и сумасшедшей…. Для неё это теперь худшее ругательство прям… И угораздило меня сегодня ей это в сердцах ляпнуть… Кстати, мам, как ты думаешь, может человек видеть то, что происходит на расстоянии?
        - Это что, например?
        - Ну беду какую-то. Когда с близкими что-то не так…
        - Да сколько угодно. Я вон, когда ты мальчишкой с утеса свалился, прям сердцем почувствовала: что-то не так, побежала… а ты там без сознания лежишь, прям как мертвый… Меня потом все спрашивали: мол, кто тебе сказал, что первая к нему прибежала? А я всем отвечала: любящее сердце, - она смахнула рукой набежавшую от волнения слезу. - Или вон, когда с отцом плохо в поле было… Тоже прям как увидала… Так что бывает, сыночка. Коли любишь, и не такое бывает. А ты что, про нее, что ли что плохое увидал?
        - Нет. Это она увидела и от беды уберечь постаралась, а я её за это сумасшедшей обозвал… А она сказала: «я знаю это», и телефоны поотключала.
        - Видать и, правда, твоя красавица изменилась очень… На моей памяти она тебе ни одно ругательство не спускала. Ты ей - слово, она тебе - два. Она что, тебя про трейлер, от которого вы сегодня в овраг маханули, предупреждала?
        - Она не предупреждала, она орала, что я делать должен, чтобы от столкновения с ним уйти. И, похоже, именно это нас спасло.
        - Тогда, значит, и правда тебя сильно любит… А ты, выходит, обиделся, что она командовать тобой начала и в самое больное место ударил… Хорош, нечего сказать, - мать надолго замолчала, а потом тихо добавила: - Вот старалась никогда в ваши дела не лезть, а сейчас скажу. Вообще-то я с самого начала считала, что вы - не пара и недолюбливала эту твою красотку, уж больно хороша собой, горда, да упряма. Скорее шею сломит, чем на попятную пойдет… не такая жена быть должна. Но раз уж ты такую выбрал, то либо суметь обуздать должен, либо сам под неё подладиться. Я все ждала, думала притретесь… А вы все, как дети малые, друг другу доказываете у кого гордости поболее будет. А сердце друг другу рвать - дело последнее. К тому ж девочки у вас… Какой пример вы им показываете? Что в семье только собачась живут? Ведь если и впрямь тебя любит, а ты ее, неужель хотя бы уважительно относиться друг к другу нельзя? Она ведь и пила наверняка с этого… И если ты не сумеешь отношения ваши наладить, наверняка опять начнет.
        - Мам, не каркай! Мне только этого не хватало! - Брюса даже передернуло от одной мысли, что тяга жены к спиртному может вернуться.
        - Я не каркаю. Я предупреждаю в надежде, что учтешь и постараешься избежать такого. А коли ты к этому так относишься, что ж… говорить более не стану. Живи своим умом, - она резко поднялась.
        - Ладно, ладно, не обижайся, - Брюс примирительно поднял руку, и она вновь опустилась на стул. - Ты не совсем права, потому что мы уже почти вовсе перестали ругаться. Лу после аварии очень сильно изменилась. Ты б её теперь вряд ли бы и узнала… только внешне той же осталась… голоса вообще почти не повышает и не ругается… Если что-то не нравится, спокойно скажет, и скорее развернется и уйдет, чем в разборку полезет… А с озорницами так вообще… иногда прям до тошноты… у меня порой даже смотреть терпения не хватает, как она им что-то по сто первому разу втолковывает… Хотя если что себе в голову вбила, на своем настоит обязательно. Вот тут решила старый мой ноут модернизировать. Я ей говорю: зачем тебе это? В продвинутые игры, что ль резаться решила? А она: я буду учиться… И ведь не отстала, пока я не согласился. Даже материны серьги в ломбард сдала, а потом сама моталась в сервис, выбирала, что заменить… не лень же было.
        - И чему учится?
        - Да, не поймешь… сидела вечерами… Я заглядывал: таблицы какие-то, графики… статьи из интернета скачивает… говорит, что пытается разобраться со своей болезнью и понять, почему память потеряла.
        - Вообще-то женщине обязательно надо какие-то развлечения иметь. Или рукоделие или еще что. Так что, может, и пусть, а? Может, её это успокаивает, что она не одна такая…
        - Ну я и не мешал ей этим заниматься… хочет - пусть.
        - Тогда что тебя не устраивает?
        - Если честно, она как замороженная после аварии стала. Её даже обнимешь, а она словно неживая, и глаза холодные, и держит себя так будто сказать хочет: ну развлекись, если тебе это надо, я потерплю… А я так не могу… Она ведь знаешь, какой раньше была - огонь…
        - Что, совсем ничего у вас с ней?
        - Нет, после аварии - совсем ничего.
        - Ну вот с этого и надо было начинать… без этого дела какая семья удержится. Ты, сыночка, лаской с ней должен… лаской… Она может, если после аварии всю память потеряла, то для неё это как в первый раз… вот она и боится… а ты в обидки сразу… Лучше бы ласковых слов бы ей побольше наговорил, комплиментов там разных… мы ж, женщины, ушами любим.
        - Да не умею я комплименты говорить. Вон тут попробовал на днях, сказал ей, что она по-прежнему такая аппетитная, что аж взгляд не отвести, так у неё чуть искры из глаз не посыпались… Сказала, чтобы я проспался сначала, а уж потом намекал, что хочу с ней переспать, и если я только попробую её в таком состоянии тронуть, то сильно пожалею.
        - А ты пьян, что ли был?
        - Ну выпил немного с приятелями для храбрости…
        - А трезвым ты не пробовал?
        - Пробовал. Она смотрит прямо в глаза и спрашивает, что конкретно мне от неё надо, а я теряюсь и злюсь…
        - Да уж… Похоже, тебе сейчас даже сложней с ней, чем раньше…
        - Да нет, мне даже нравится, какой она стала выдержанной и спокойной, если бы в постели еще с ней все наладить, то вообще не жена - клад.
        - Тогда постарайся лаской… лаской брать. Подари ей что-то… колечко там какое или сережки, раз она материны в ломбард сдала. Ты когда ей последний раз подарки-то делал?
        - Да уж и не помню… Денег сейчас в обрез. Я на адвокатов и продление её страховки столько грохнул, что, в общем, и не до подарков сейчас.
        - Я дам тебе, есть у меня заначка, только отцу не говори. А ей скажи, что это именно от тебя. Поезжай к ней завтра с утра пораньше, малышек здесь оставляй и поезжай к ней, и помирись. И подарок сделай, а еще лучше, вместе с ней поезжай, и пусть выберет, что ей самой глянется. Женщины все любят побрякушки выбирать.
        - Я отдам тебе потом, мам. Обязательно отдам.
        - Не надо. Считай, это мой вам подарок. Уж больно мне хочется, чтобы все у вас хорошо было. Особенно если Луиза и впрямь так изменилась…
        - Спасибо, ма. Ты у меня самая лучшая, - Брюс поднялся и, подойдя к матери, неловко чмокнул в щеку.
        - Вот-вот, потренируйся на матери, как ласковые слова-то женщинам говорить, - нежно потрепала она его по короткому ежику волос.
        - Мам, а я, кстати, и не догадывался никогда, что тебе Лу не особо по нраву. Ты всегда к ней и добра была, и приветлива… Ну может только иногда за глаза красоткой звала… а так всегда с радостью её встречала.
        - Так я видела как ты по ней с ума-то сходил… Не согласись она тогда за тебя замуж идти, я и не знаю как бы ты это пережил. Правда, казалось мне, что после пары лет, вдоволь наскандалившись, разбежитесь вы, а вон видишь, как все повернулось. Но я даже рада. За внучек особенно. Люблю я твоих озорниц, сил нет. Ты кстати, даже если сразу помиритесь, не торопись их забирать-то… им тут намного лучше, тут и воздух свежее и простор, да и вы там отдохнете чуток и, может, вскорости, меня еще и третьим порадуете… вдруг мальчик будет… хотя и еще одна девчушка тоже неплохо было бы. Я привыкла, что детей много должно быть, а мне Господь кроме тебя и не дал никого… Так хоть внукам на старости лет порадуюсь.
        - Да совсем ты не старая, мам! Ты у меня еще о-го-го!
        - Вот и поторопись с внуками, пока я еще в силах, и помочь могу, - рассмеялась в ответ она, потом решительно поднялась. - Ладно, что языками молоть, да телефон понапрасну мучить, иди спать, день у тебя тяжелый был. А с утречка я тебя подниму пораньше, покормлю, и поедешь мириться со своей ненаглядной.
        Разговор с матерью подействовал на Брюса на умиротворяюще, и он, заглянув к отцу, смотревшему в соседней комнате телевизор, и пожелав ему спокойной ночи, отправился спать.
        Утром его разбудил аромат свежеиспеченных блинчиков. Потягиваясь, он вышел на кухню, где мать суетилась у плиты.
        - А я только идти будить тебя хотела, а ты и сам встал… Давай умывайся и к столу. И не хватай! Не хватай, не умывшись. Ну что за неслух, - она шутливо замахнулась полотенцем на сына, торопливо пихающего блин в рот.
        - Какая вкуснятина! Мам, с твоими блинами не сравниться ничто на свете… - отступая от неё в коридор и смакуя блин, Брюс театрально закатил глаза. - Просто божественный вкус.
        - Я знала, чем тебя порадовать, - довольно улыбнулась мать. - Ты всегда до блинов охотником был.
        - И им же остался, - согласно кивнул Брюс, отправляясь в ванну.
        Быстро умывшись, он сел за стол и ополовинил изрядную стопку блинов, после чего обессилено откинулся на спинку стула:
        - Ну я и объелся, мать… Как из-за стола встану даже не знаю…
        - Встанешь, встанешь. Как вспомнишь про свою красотку ненаглядную, так сразу и встанешь, - рассмеялась та.
        - Это точно. Надо ехать. Если удачно сложится, то я еще битву кречетов с гризли глянуть успею… Было б здорово, - он мечтательно усмехнулся и поднялся. - Мам, а ты мне блинчиков с собой не завернешь? Я б Лу отвез… она раньше их тоже всегда хвалила.
        - Конечно, заверну. И тебе и ей. Иди, собирайся.
        Всю дорогу Брюс гнал джип с максимальной скоростью, поэтому подъехал к дому задолго до полудня. Под дверью сидел явно голодный Персик, потому что как только Брюс подошел к порогу стал тереться о ноги и просительно заглядывать в глаза, намекая, что надеется, что его не только, наконец, впустят в дом, но и покормят.
        Открыв дверь ключом, Брюс впустил Персика в дом и громко крикнул:
        - Просыпайся, соня! Сколько можно спать? Весь завтрак проспишь! Вставай! Я блинчики тебе привез. Мать так упаковала, что еще теплые должны быть. Вставай скорее!
        Не слыша голоса жены в ответ, Брюс поднялся в её спальню на втором этаже. Кровать была застелена, и все указывало на то, что либо она давно встала, либо не ложилась вовсе.
        - Лу, ты где? - начиная волноваться, Брюс быстро сбежал по лестнице и заглянул на кухню.
        К нему тут же под ноги метнулся Персик, напоминая требовательным мяуканьем, что его забыли покормить.
        - Отстань! - Брюс раздраженно отпихнул его ногой и подошел к столу, на котором увидел разобранный ноутбук и записку, поверх которой лежали обручальное кольцо, банковская карточка, мобильный телефон и связка ключей.
        Нервно облизнув губы, Брюс смел с записки все лежащие на ней вещи и поднес к глазам.
        Два небольших абзаца вверху большого листа. Убористые буквы с ровным наклоном расплывались в глазах от волнения.
        «Твоя жена умерла тогда. Я честно пыталась стать ею, но из этого ничего не вышло. Извини.
        P.S. Мою страховку желательно аннулировать. Мне она больше не требуется. Она лежит в гостиной, в ящике с документами».
        Нет, Луиза не могла написать такого. Хотя бы потому, что непременно бы написала это большими буквами на целый лист, и ей бы обязательно не хватило места, и она бы дописывала последние слова более мелко и загибая в бок, чтобы уместить. И еще бы обязательно подписалась. Она всегда подписывалась. Иногда, когда они ругались, очень экспрессивно, типа: «желающая, чтобы твое пиво, наконец, застряло у тебя в глотке, Лу» или «надеющаяся, что у тебя все же проснется совесть, твоя жена», но подписывалась. А тут ничего.
        Мелькнула надежда, что это розыгрыш. Ведь дверь была заперта, а ключи - вот они.
        - Лу, я все осознал и сдаюсь! Выходи! Я согласен на любые твои условия! Слышишь? Выходи! - обернувшись, громко крикнул он. Чуть помолчал и снова крикнул: - Лу, не надо так шутить! Выходи! Я извиняюсь за все и обещаю, что соглашусь на все, что захочешь!
        Ответа не последовало, лишь Персик, недовольно фыркая, шуршал своей пустой миской в углу.
        Он быстро вбежал по лестнице в её спальню и распахнул гардероб. Он был полон вещей, аккуратно разложенных на полочках и развешанных на вешалках. Если Лу что-то и взяла, то в глаза это не бросалось.
        - Черт, ведь не могла же уйти в никуда лишь в том, что надето… - его кулак с силой врезался в створку гардероба, и он гаркнул на весь дом: - Лу! Выходи! Хватит играть в эти дурацкие игры! Что ты от меня хочешь? Выйди и скажи!
        Однако кроме пронзительно мяукавшего оголодавшего кота, на его призыв никто не ответил.
        - Черт! - от пронзившей нехорошей мысли его даже в пот бросило. - Нет, - он решительно затряс головой, - этого не может быть. Она не могла…
        Несмотря на всю кажущуюся абсурдность мысли, быстро спустившись, он принялся методично обшаривать дом, начиная с подвала. Когда и на чердаке он не обнаружил никого, облегченно вздохнул. Увидеть труп жены ему хотелось меньше всего.
        - Значит все-таки ушла, а дверь просто захлопнула… Дура! - его кулак вновь врезался в стену. - Сумасшедшая идиотка! Ведь просил же дождаться и не делать глупостей!
        Ну сорвался и сказал в нервах гадость, но это же не Бог весть какое преступление… Ведь раньше-то он ей и не такое говорил… У них раньше вообще редко какой день без взаимных оскорблений проходил, но ничего жили, и жили неплохо. А сейчас он и так постоянно старался и в руках себя держать, и даже с ребятами в баре реже сидеть. Хотя именно на это она похоже вовсе перестала реагировать. Вроде как даже рада была, что он меньше дома бывает… Только кивнет, мол, спасибо, что предупредил… И все. Его это даже задевать стало. Начало казаться, что у неё кто-то есть… однако по его наблюдениям она ни с кем не общалась, даже к подругам перестала ходить. Или с детьми или за компьютером сидела…
        - Ну конечно! Проклятье! - он быстро устремился на кухню. И как он сразу не догадался. Ведь могла познакомиться с кем-то по сети. И вот теперь воспользовалась моментом и удрала к своему виртуальному знакомому.
        Разобранный компьютер тускло поблескивал разложенными на кухонном столе внутренностями. Внимательно осмотрев его, не особо хорошо разбирающийся в компьютерах Брюс все же догадался, что жесткий диск у ноутбука отсутствует.
        - Ну точно, - скривился он. - Забрала, чтобы я концов не нашел… Ну что за чертовка! Но только со мной этот номер не пройдет! - он хлопнул по столу ладонью так, что глухо звякнув, на столе подпрыгнули ключи и мелкие винтики от компьютера, сложенные в маленькой пластмассовой крышечке. А обручальное кольцо жены, перевернувшись в воздухе, встало на ребро и покатилось к краю стола. Прихлопнув его рукой, Брюс с раздражением повторил:
        - Не пройдет! Я верну тебя и заставлю горько пожалеть, что ты на такое решилась!
        Он решительно достал из кармана мобильный телефон и набрал номер полицейского участка:
        - Дежурный? Стив, ты что ли? Да, это я. А сегодня разве твоя смена? Замещаешь Нильса? Ну что ж, это даже к лучшему. Мне нужно, чтобы ты объявил в розыск мою жену. Да, Луизу. Причем срочно. Причина… Да любую укажи, хоть по прошлому ДТП. Ну и что, что дело закрыто? Не можешь? Вот черт! Ну тогда по любому другому! Мне необходимо, чтобы её срочно нашли и к нам в участок доставили. А дальше разберемся. Ну понимаешь, сначала у неё вновь начались провалы в памяти, а теперь она в добавок ко всему потерялась… Как-как… Да вот так: вышла в магазин за едой для кота и исчезла. А так как она порой забывает и кто она, и куда шла, а вдобавок перестает понимать, что вокруг происходит, то вряд ли сумеет самостоятельно вернуться. Да! И я про это. Нет, сама она не опасна, но может стать легкой добычей любого афериста. Вернее уже наверняка стала. Её уже около суток нет, так что без вмешательства извне однозначно не обошлось. Кто-то её взял в оборот. Да, да… Нет, она после аварии вообще ни с кем не общалась. Нет… Поэтому объявляй в розыск. Тут явно дело серьезное. Нет! Ни в коем случае. Тогда её вообще никто искать не
станет. Лучше если подозреваемой по делу. Да. Тогда проволочек меньше будет. Да. Я скоро подъеду, и обмозгуем… Нет, не хочу. Об этом и речи быть не может. Это исключено! Стив, ты же знаешь: у нас дочери, ну каково им будет узнать, что их мама, мягко говоря, «не в себе»… У тебя самого дочь, так что ты меня должен понять. И вообще: все, что сказал, это информация не для распространения… Да. Да… Именно. Мне бы только её найти, а дальше я уж разберусь и все возьму под контроль… Не нервничай, в накладе не останешься. Ты же знаешь, я дружеских услуг не забываю. Да, хорошо. А вот это ты прекрасно придумал! Это и впрямь безотказный вариант. В чем одета? Скорее всего, джинсы и светло-голубой свитер, но не уверен. Она по телефону позвонила, сказала, что за едой коту пойдет. Я не спрашивал переодевалась или нет… Но так как в комнате ни джинсов, ни свитера, то похоже именно в них и пошла. Нет, телефон она дома оставила. А я знаю, почему оставила? Забыла взять, наверное. Ладно, это мелочи. Приеду, разберемся. Да, уже выезжаю. А ты пока срочную ориентировку разошли.
        ***
        Светловолосая женщина стояла на остановке автобуса, на окраине города, внимательно всматриваясь в поток проносящихся машин. Полуденное солнце, играющее веселыми зайчиками на лобовых стеклах проезжающих мимо автомобилей, уже достаточно прогрело воздух. Однако, женщина, одетая в тонкий светло-голубой свитер, казалось, не замечала жары. Поймав глазами, проезжающую мимо темно-красную феррари, она проводила её долгим взглядом, после чего облегченно вздохнула, пробормотав:
        - Наконец-то, а то мне стало казаться, что я ошиблась в расчетах.
        Затем, подняв голову к безоблачному небу, она проронила:
        - По-моему, становится жарковато, - и, стянув свитер через голову и оставшись в белой футболке с вышитыми по вороту голубыми незабудками, она обвязала свитер вокруг пояса и решительно зашагала вдоль дороги вслед за умчавшейся прочь из города феррари.
        Однако не успела она пройти и пятисот метров, как рядом с ней притормозил полицейский автомобиль.
        - Поднимите руки. Вы задержаны по подозрению в совершении вооруженного нападения на полицейский участок, - затараторил выскочивший из машины полицейский, подбегая к ней.
        - Это какое-то недоразумение, - она покорно подняла руки.
        - В участке разберутся, - заламывая ей руки и надевая наручники, проронил тот, после чего начал стандартную формулировку: - Вы имеете право хранить молчание, все сказанное Вами…
        Она не слушала его, в голове раненой птицей билась мысль, что тщательно продуманный ею план так глупо срывался.
        Он обыскал ее, охлопав по карманам, и ловким движением вытащил из кармана небольшую металлическую коробочку с разъемом и паспорт.
        - Что это?
        - Винчестер от моего компьютера и мои документы.
        - У Вас нет при себе денег или банковской карточки?
        - Нет, лишь документы.
        Он усадил её на заднее сиденье машины и сам сел рядом, после чего повернулся к напарнику, оказавшейся мускулистой коротко-стриженой брюнеткой с грубоватыми, но тем не менее добродушными чертами лица.
        - Давай, Рузанна, в пятнадцатый участок, судя по описанию это именно их фигурантка.
        Молча кивнув, та тронула машину.
        Женщина напрягла скованные наручниками руки, зажмурилась и, склонив голову к коленям, тихо застонала.
        - Черт, что это с ней? - полицейский схватил её за плечо, пытаясь заставить распрямиться.
        - Похоже на фобию, не помню точно, как она называется, по-моему, амаксофобия, а может и по-другому как-то, - чуть повернув на несколько секунд зеркальце заднего вида, чтобы взглянуть на них, брюнетка иронично хмыкнула. - Если не придуривается, конечно. Ладно, в любом случае, не развалится по дороге, тут не более получаса езды. Оставь ее, лишь попридержи, чтобы не ровен час биться не начала.
        - Не похоже, чтобы придуривалась, - полицейский обхватил задержанную им женщину за плечи, ощущая как её бьет сильная дрожь. - Рузанна, врубай мигалку с сиреной и газуй. Мне не с руки привезти смежникам труп.
        - Да не умирают от такого, - откликнулась его напарница, тем не менее, включая сирену и мигалку и выезжая на встречную полосу и сообщая по рации дежурному, что они везут им задержанную у которой похоже нервный приступ и желательно вызвать врача.
        Под вой сирены они въехали во двор полицейского участка, где их уже ждал дежурный.
        - Спасибо, коллеги. Давайте сюда нашу красавицу, - распахнул он заднюю дверку.
        - Врача вызвали? - коротко-стриженная брюнетка отключила сирену и вылезла из машины.
        - Мы ей всех вызвали. Все ОК будет, можете не волноваться, к вам не будет никаких претензий. Вот, - обернувшись к ней дежурный, протянул ей заполненный лист бумаги, после чего взял за плечо задержанную, которую еще била сильная дрожь. - Давай, вылезай. Приехали.
        - Это точно она? - вертя в руках заполненный бланк передачи подозреваемой, поинтересовалась брюнетка, глядя на медленно вылезающую из машины светловолосую женщину.
        - Разберемся, - уверенно проговорил дежурный.
        - Расковывать будешь? - спросил вышедший вслед за задержанной полицейский, протягивая ему ключи от наручников и паспорт задержанной вместе с найденной у неё железной коробочкой. - Кстати, у неё с собой был винчестер, хорошо, что не стреляющий. Говорит, что ее.
        - Нет, расковывать не рискну, - дежурный, не став брать ключи, сунул коробочку и паспорт в карман, затем достал из кармана свои наручники и протянул ему: - Вот, возьмите взамен. Еще раз спасибо, коллеги. Вы нам очень помогли. Пошли, Луиза. Тебя уже ждут, - после чего взял задержанную женщину за плечо.
        Женщина вздрогнула и, повернувшись к нему, удивленно спросила:
        - Вы меня знаете?
        - А ты сомневаешься? - вопросом на вопрос ответил тот. - Может, еще скажешь, что ты меня вообще первый раз видишь? Хотя если настаиваешь, я готов поверить, что у тебя очередной провал в памяти, и ты не помнишь ни меня, ни как драла мою шевелюру своими прекрасными пальчиками, ни как громила все вокруг.
        Женщина окинула глазами его массивную, располневшую фигуру, задержав взгляд на груди, где был бейдж дежурного с полной информацией, после чего чуть нахмурившись, медленно проговаривая каждое слово, произнесла:
        - Стивен, Вы поступаете крайне неразумно, обвиняя меня в том, что я не совершала. Я не нападала на полицейский участок и сейчас при свидетелях это заявляю. У вас здесь кругом стоят камеры и мою причастность легко проверить. Так что не надо идти на явную подтасовку фактов. Лучше отпустите меня пока не поздно. Я ведь сумею доказать, что Ваши обвинения безосновательны, и Вы совершили должностное преступление.
        - Луиза, - усмехнулся в ответ он, - похоже, ты решила поменять тактику. Только и этот номер у тебя не пройдет. Если б ты только знала, чего тут только за день не наслушаешься. И угрожают и обвиняют во всех смертных грехах. Ладно, пошли, красавица. Выяснять, кто в чем виноват, будем на месте. Если ты действительно ни в чем не виновна, как заявляешь, тебя, конечно же, отпустят.
        - Я требую адвоката, - попятилась она.
        - Будет тебе и адвокат, и законный представитель, все будут. Пошли, не вынуждай меня применять силу, - дежурный, схватив её за плечи, развернул и почти насильно подвел к входу и затолкал в двери.
        - Не нравится мне что-то это, - женщина-полицейский проводила их долгим взглядом.
        - Да, ладно, Рузанна. Девица видимо здесь частый гость и с головой не особо дружит.
        - Ага, и ради этой гостьи дежурный не поленился поднять свою жирную задницу и заранее написал нам акт о передаче подозреваемой… Ты такое хоть раз раньше видел?
        - Похоже, у него с ней личные счеты, вот он и отошел от протокола. Ладно. Не ищи приключений на свою голову. К тому ж у нас конец смены. И вообще я тороплюсь. Обещал Энди вернуться пораньше.
        - Ну раз конец смены и ты торопишься, можешь ехать домой. Смену сдам сама. А пока я немного здесь свежим воздухом подышу.
        - Рузанна, вот чего ты добиваешься?
        - Ничего… просто я хочу удостовериться, что ближайшие полчаса сюда не подъедет тонированный лимузин и не увезет отсюда задержанную нами красотку. Если этого не случится, я со спокойной совестью отправлюсь сдавать смену.
        - С чего ты решила, что её должны увезти.
        - При ней не было ни сумки, ни ключей, ни мобильного телефона. На руках ни одного кольца, в ушах нет серег, хотя уши проколоты. Она не голосовала и не ждала автобуса и при этом шла прочь из города. Какой вывод напрашивается? Мне, например, наиболее логичным кажется, что сбежала она от кого-то, например, от деспота-мужа, оставив все, однако прихватив в качестве отступного или гарантий какую-то важную информацию, а тот решил её вернуть достаточно нетривиальным, но очень действенным способом, и мы ему в этом невзначай помогли. Не верится мне, что в здравом уме можно устроить нападение на полицейский участок, а потом вот так спокойно прогуливаться вдоль автострады лишь с компьютерным винчестером в кармане. К тому же она была явно удивлена, что дежурный знает её имя. Которое, между прочим, в сводке указано не было.
        - Ты насмотрелась сериалов. Сейчас от мужей вообще не уходят, это их выгоняют под зад коленом, даже если жилье было куплено на их деньги. Моя Энди, вон каждый раз орет, что ежели что, то выставит меня с чемоданом на улицу, и я даже через суд не получу с неё ни гроша, а вот меня она обдерет как липку. Сейчас жены другие стали. Так что если б действительно ушла от мужа, то и деньги бы все прихватила и драгоценности, какие были… Кстати, может она нападение на полицейский участок организовала именно для того, чтобы этот винчестер похитить.
        - Тогда почему дежурный на винчестер не среагировал, и не оформил его как изъятие?
        - Им имеет смысл озадачиваться оформлением, если только она в нем что-то испортила. Сейчас проверят, и если никакая информация не пропала, то им проще замять его похищение.
        - И все же для очистки совести я подышу тут свежим воздухом.
        - Ну ладно, дыши, если хочешь. А я домой поехал. И не вздумай меня подставить. В случае неприятностей, скажу, что бросила меня и удрала с машиной.
        - Да когда я подставляла тебя, Свен? Я сама всегда выкручиваюсь, если во что влипаю.
        - А то я тебе не помогал?
        - Лишь по доброй воле.
        - Учти, сейчас её не будет, феминистка хренова.
        - Ладно, ладно. Топай домой.
        Дежурный завел задержанную женщину в кабинет для допросов и, усадив на стул так, что её руки оказались позади спинки, прикрепил сковывающие её наручники к перекладине, после чего, вытащив из кармана её паспорт, положил на стол и с усмешкой проговорил:
        - Подожди здесь.
        - Я могу узнать, на каком основании меня задержали? - хмуро поинтересовалась та.
        - Сейчас Брюс придет и все тебе про основания объяснит.
        - Он что, здесь? - её брови удивленно приподнялись.
        - Уже часа два как здесь. И только по потолку еще не бегал, пытаясь тебя разыскать.
        - Все, что вы творите, это противозаконно! - тихо, но очень убежденно выдохнула она. - Вы задерживаете меня на фиктивных основаниях. И вообще я требую предоставить мне адвоката! Вы не имеете права так поступать! Я буду жаловаться!
        - Да хоть в Гаагский суд, - раздраженно хмыкнул дежурный, потом помолчал немного и достаточно жестко проговорил: - Вот как была ты бестолковой, Луиза, так и осталась. Я вначале испугался, думал у тебя и правда с головой какой заскок, а ты выходит вновь решила ему фортели свои выказывать… Ну неужели за столько лет так и не поняла, что это бесполезно и ты только себе хуже делаешь? Вот вломит он тебе сейчас по первое число и будет прав. И я даже пальцем не пошевелю, чтобы за тебя заступиться. Это ж надо было учудить такое, чтобы её разыскивали, подключая план «перехват». А после этого еще и права качать… Нет, ты точно полная идиотка… Ладно, - он тяжело вздохнул, - посиди и подумай минут десять. Пообещаешь быть паинькой, прослежу, чтобы не особо его занесло. А станешь и дальше права качать, уйду, и пусть делает с тобой все, что захочет. Ясно?
        - Вы не имеете права так поступать, - глаза женщины зло сузились.
        - Тьфу, - раздраженно скривился тот. - Вот точно, если уж ума нет, то это навсегда.
        После чего развернулся и вышел, хлопнув дверью.
        Пройдя по коридору, он завернул за угол и вошел в один из кабинетов на котором красовалась табличка: «старший инспектор Стивен Крейн». Ему навстречу тут же шагнул Брюс.
        - Ну что, все оформил, я могу её забрать?
        - Не торопись, - Стив сделал останавливающий жест рукой. - Пусть посидит, подумает.
        - Зачем это?
        - Чтобы ты остыл немного, да и она гонор убавила. А то прибьешь ее, а мне потом отвечай.
        - Не стану я её трогать. Пошли.
        - Да твоя женушка в таком состоянии, что и святого доведет. Даже мне, хотя уж вроде сколько лет знаем друг друга, и нате: «Вы не имеете права, Стивен, Вы совершаете должностное преступление, я требую адвоката». А уж что тебе предстоит выслушать, я даже предполагать боюсь, зная её буйный нрав. Так что дай ей остыть. А то не ровен час не сдержишься, а мне тут этого не надо.
        - Стив, она изменилась очень. Она не станет скандалить.
        - Может и изменилась, но подстраховаться не помешает. Если честно, то мне даже наручники с неё страшно снимать. Я еще не забыл, как она на меня кидалась во время наших посиделок, хоть слово ей поперек скажи. Почище разъяренной кошки. Так что пусть посидит, подумает. Это ей только на пользу пойдет. А ты лучше пока на эту вещицу глянь, - Стив достал из кармана винчестер. - Она что от злости твой комп разломала, чтобы еще больше досадить?
        - Да нет, она сама с ним последнее время развлекалась. Кстати подключить можешь, чтобы проверить, что на нем?
        - Легко. У меня недавно дома комп накрылся, а на винче много ценного осталось, и мне тут компьютерщики по моей просьбе шину к рабочему подключали, чтобы все нужное скачать. Так она еще осталась. Сейчас все организуем, - он включил компьютер.
        Брюс быстро перебрал папки с файлами и адреса посещенных сайтов, ожидая найти какой-нибудь компромат на жену. Однако кроме текстов, графиков и таблиц не нашел ничего.
        - Ну и какого ляда ей такая муть зеленая была нужна? - стоявший за его спиной Стив, удивленно хмыкнул. - Нейроны, скорости реакций на воздействия…
        - Понятия не имею… Похоже хобби новое себе какое-то завела. Кстати ни аськи не вижу, ни почтовых программ… а в кукисах лишь ссылки на научные статьи… Даже ни одного посещенного форума или чата не нашел. Как думаешь, что бы это могло значить? Потерла все?
        - Если потерла, то зачем с собой уносила? Не вяжется как-то.
        - И то правда. Ладно, у самой спрошу, на кой жесткий диск вытаскивала, если на нем ничего кроме научных статей, - Брюс решительно поднялся.
        - Только без рукоприкладства. По крайней мере, здесь. Обещаешь?
        - Стив, ну с чего ты взял, что я её собираюсь бить?
        - А то я вас не знаю… Твоя Луиза еще та скандалистка и пока не доведет тебя до белого каления не успокоится. А если она решилась даже из дома на сутки уйти, лишь бы тебя достать, то на полпути не остановится. И то, как она себя со мной вела лишнее тому доказательство. Она явно намерена тебя спровоцировать.
        - Стив, заткнись. Сейчас доведешь меня ты, и я тебе морду бить начну, и не посмотрю, что ты на дежурстве.
        - Ладно, не кипятись. Просто пообещай держать себя в руках. Сейчас она не твоя жена, а задержанная. Вот и веди себя с ней как с задержанной. Надеюсь, ты не забыл, как с задержанными обращаются? А то на курсах-то, небось, про это и не вспоминал. Ты ж у нас теперь птица высокого полета.
        - Ты сейчас точно договоришься, Стив, - кровь прилила к щекам Брюса, и он двинулся на друга.
        - Все, все, молчу, - выставил тот вперед руку. - Охолонись. Там твоя жена, между прочим, сидит. Не забыл? Я ему её нашел, а он вместо слов благодарности в драку лезет.
        - Я тебе, конечно, благодарен, но так подкалывать меня, это с твоей стороны - свинство.
        - Да, ладно тебе. Успокойся. Пошутил, пошутил. А ты прям как порох… сразу вспыхиваешь. Спокойнее надо, спокойней. А то вообще к ней тебя не подпущу и посажу вас обоих под арест на трое суток. Будешь знать.
        - Все Стив, мне твои шутки уже поперек горла. Или мы идем к ней, или я вмажу тебе от души и делай тогда что хочешь, хочешь под арест сажай, хочешь дело возбуждай.
        - Уже идем, - усмехнулся тот, и они вышли в коридор.
        - Где она?
        - В первом.
        Завернув за угол, Брюс потянул за ручку двери кабинета, но дверь не открылась.
        - Не дергайся, она заедает иногда. Сам знаешь. Здесь нажать надо.
        Стивен, оттеснив его, с силой надавил на ручку, и та с хрустом отломилась.
        Чертыхнувшись, Стивен достал из-за пояса рацию и, вызвав охранника, попросил принести инструмент, чтобы вскрыть дверь.
        Раздраженно пробормотав:
        - Похоже, сегодня день сплошных сюрпризов, - Брюс в изнеможении прислонился к стене.
        - Не волнуйся, сейчас откроем, - Стивен ободряюще похлопал его по плечу. - Жаль, что видеокамера там к пульту дежурного не подключена, а лишь пишет на диск. А то бы мог понаблюдать за своей ненаглядной.
        К ним подошел охранник с ящиком инструментов.
        - Иди, Джон. Сами справимся, а то нехорошо вход без присмотра оставлять, - забирая у него ящик, распорядился Стивен.
        - Могу, конечно, и уйти, - усмехнулся тот. - Только раздолбаете вы эту дверку без меня, а я её уже пару раз вскрывал. К тому же вход на автоматике, пока я на проходной кнопку не нажму, никто не пройдет. А звонок на входе и отсюда слышно.
        - Ну раз у тебя такой опыт, то ты явно справишься быстрее нас, - Стивен сделал приглашающий жест: - Дерзай.
        Охранник вставил лезвие топора в щель и кивнул Стиву:
        - Чуток отожмите, а я отверткой язычок замка подцеплю.
        Минут через пять замок щелкнул, дверь распахнулась и трое мужчин растерянно замерли в дверном проеме. В кабинете никого не было.
        - Ты уверен, что оставил её здесь? - Брюс испытующе посмотрел на друга.
        - Ты меня уж совсем за дурака не держи, - скривился тот. - К тому же видишь вон наручники, - он подошел к стулу с болтающимися на перекладине раскрытыми наручниками. - Это как же, интересно знать она умудрилась их раскрыть?
        - Какая разница, главное что открыла. Вот ведь дьявольщина. Так, надо проверить выход, - Брюс метнулся к проходной.
        Сквозь закрытые двери из бронированного стекла виднелась пустынная площадка перед входом, с которой медленно выезжала полицейская машина, привезшая его жену.
        Брюс дернул дверь, но она была заблокирована. Ринулся к пульту охранника, но дверь в его кабинку была заперта. Он успокоено вздохнул. Из здания Луиза выйти не могла, осталось её лишь здесь найти. Приказав подошедшему охраннику ни в коем случае больше не отлучаться, а если появится желающая выйти женщина немедленно вызвать их, Брюс отправился на поиски.
        ***
        Полицейский инспектор Рузанна Лисьел сидела в своей машине, размышляя, кем все-таки была задержанная ими женщина: сумасшедшей психопаткой или жертвой полицейского оговора, когда дверь полицейского участка открылась и недавно задержанная ими женщина уверенной походкой вышла из здания. Распахнув дверку машины, Рузанна шагнула ей навстречу:
        - Вас отпустили?
        - Да, - спокойно кивнула ей женщина, - к счастью все выяснилось. Они обознались.
        - Обознались? Разве Вас зовут не Луиза?
        - Луиза, - вновь кивнула та. - Кстати, именно это меня и смутило поначалу. Но оказалось это лишь совпадение.
        - Что ж, я рада, что все разъяснилось, - улыбнулась Рузанна. - А почему Вы без денег? И вообще, куда Вы шли?
        - Так, - женщина тяжело вздохнула. - Еще один допрос. А на каком основании позвольте узнать? Я уже все объяснила. Хотя, если желаете, могу повторить: у меня была назначена встреча с адвокатом, который должен был подхватить меня по дороге из города.
        - Вы же не стояли и не ждали его.
        - Я терпеть не могу стоять на обочине. Такое поведение провоцирует. Все начинают останавливаться, пытаться познакомиться, а мне этого не надо. Мне бы из моих неприятностей вылезти, а не новые приключения себе на голову искать.
        - У Вас неприятности?
        - Я хочу развестись с мужем.
        - В общем-то, я так и думала. Вы сбежали от него?
        - От него по-другому не уйти. Если только в могилу, - женщина грустно усмехнулась.
        - Давайте, быстро садитесь в машину, - Рузанна распахнула заднюю дверь.
        - Зачем?
        - Не верю я в случайные совпадения. И мне не хочется, чтобы Вас по дороге из полицейского участка встретил Ваш муж.
        - Я не люблю ездить в машинах.
        - Я заметила. Но кажется мне, на это у Вашего мужа и расчет. Тут до ближайшей станции подземки лишь одна дорога и скорее всего именно там он Вас ждет. Так что имеет смысл Вам потерпеть.
        - Да, наверное, Вы правы. Благодарю, - улыбнувшись, женщина села в машину. - Хотя до метро ехать мне не резон, денег на проезд у меня все равно нет. Так что просто отвезите подальше от этого места, и я пойду.
        - Куда, если не секрет? - мягко трогая машину с места, спросила севшая за руль Рузанна.
        - Туда, откуда вы меня забрали. К 48 шоссе. Надеюсь, мой адвокат, прокатившись с пару километров, догадается остановиться и меня подождать. Потому что если он этого не сделает, то мне придется дожидаться окончания уикенда и идти к нему в контору. А ночевать на улице пару ночей перспектива не из приятных, - хрипло проговорила женщина, склоняясь и обхватывая голову руками.
        - Я отвезу Вас туда. Вы как хотите медленно и аккуратно или побыстрее?
        - Лучше побыстрее, а то вдруг ему ждать надоест.
        Когда они выехали на 48 шоссе, Рузанна, повернув зеркало заднего вида и посмотрев на сжавшуюся на заднем сидении женщину, тихо спросила:
        - Где остановить-то?
        - У ближайшего разворота, пожалуйста. Так и Вам вернуться удобнее будет и мой адвокат не перепугается, что меня полицейские привезли. А то не ровен час еще откажется и дело мое вести, и в социальный центр отправлять, - не поднимая головы и явно с большим трудом выговаривая слова, ответила та.
        - Что ж, раз Вам так тоже удобнее… - Рузанна, увидев знак разворота, притормозила на обочине.
        - Большое спасибо. Я Вам очень благодарна, - женщина медленно распрямилась и явно через силу улыбнулась.
        - Да не за что. Я рада, если сумела помочь, - дождавшись, чтобы та вышла, Рузанна тронула машину и, развернувшись, поехала в сторону города. Но не проехала она и восемьсот метров, как динамик ожил:
        - Триста двенадцатый экипаж, ответьте.
        Рузанна, не останавливаясь, взяла микрофон и нажала кнопку связи:
        - Триста двенадцатый, слушаю.
        - Это пятнадцатый участок, - она узнала голос дежурного. - Та задержанная, что вы днем привозили у вас?
        - Нет. А что случилось?
        - Как не у вас? Мы записи с камер отсмотрели. Её вы забрали.
        - Так вы же сами отпустили её. А что с неё разве не сняты обвинения? Вроде вышла она свободно.
        - Мы ей врача вызвали, а она тем временем сбежала.
        - Так вы ей предъявили обвинения?
        - Нет. Похоже она неадекватна. Поэтому мы вызвали врача и еще её мужа в качестве законного представителя.
        - Жаль, что мы этого не знали. Мы по её просьбе подбросили её до ближайшей станции подземки в полной уверенности, что все обвинения с неё сняты, раз она свободно вышла через проходную.
        - Понятно. Спасибо за информацию.
        - Будете объявлять в новый розыск?
        - Возможно. Если своими силами вопрос не решим. Еще раз спасибо.
        Дежурный отключился.
        - Поздновато вы спохватились, голубчики, - иронично хмыкнула Рузанна, - и я рада, что не дала вам завершить вашу мерзкую аферу.
        ***
        - Черт! - кулак Брюса врезался в стену, после чего он повернулся к другу: - И вот что тебя дернуло, Стив, сразу меня к ней не пустить?
        - Ну не злись. Я хотел как лучше. Не волнуйся. Найдем мы ее. Найдем. Денег у неё нет. Лишь паспорт и этот её винчестер, который она вновь упрямо стащила. И ведь не побоялась в кабинет сунуться.
        - Она там пережидала пока охранник пройдет, - Брюс нервно сглотнул, - ты же записи с камер видел. А походя и винчестер снова забрала. Похоже, что-то в нем все же есть, что мы не углядели.
        - Кстати, на неадекватную и страдающую провалами в памяти она не похожа. Все настолько четко рассчитала, что только диву даться можно. Ведь даже не суетилась, все спокойно и четко. Прям спецназовец на задании, а не твоя жена. Скажи мне кто раньше, что твоя Лу на такое способна, ни в жизнь бы не поверил. Я такое только в кино видел. Кстати, я так и не понял, ни как она наручники расстегнула, ни как электронный блокиратор на входной двери вскрыла.
        - Судя по тому, что я видел, наручники ты ей просто плохо застегнул, а блокиратор не сработал, потому что дверь оказалась не до конца прижата, возможно, что-то под порожек попало.
        - Ты веришь в подобные совпадения?
        - Я верю своим глазам. Или ты намекаешь, что в тело моей жены вселился инопланетянин, обладающий способностью вскрывать замки?
        - А может у неё после аварии супер-способности появились?
        - Ты насмотрелся мультиков с дочкой?
        - И ничего и не мультиков, - обиженно насупился тот, - я читал, что после клинической смерти некоторые незнакомые языки осваивают или лечить лишь прикосновением начинают.
        - Это шарлатанство, Стив. Ты хоть мне мозги такой дурью не конопать. К тому же какие способности, если она даже собственную память до конца восстановить не может? Вон тебя и то не узнала.
        - Как это не узнала, если по имени обращалась?
        - Твое имя вот написано, - палец Брюса уперся в его бейдж. - И исходя из твоего рассказа, похоже, она всего-навсего его прочла, а тебя так и не вспомнила.
        - Ты хочешь сказать, что она не помнит меня?
        - Похоже, что нет. Как и многое другое.
        - Как же вы живете с ней?
        - С чистого листа. Только не совсем ладится у нас что-то… А тут еще ты с угрозами. «Сейчас он придет, тебя изобьет…» Черт! Вот даже не знаю, что тебе сказать после этого.
        - А то ты её не бил никогда…
        - Лишь в запале, Стив… Когда уже не соображал ничего от злости…
        - А сейчас у тебя такого запала нет… Ты просто так кулаком в стены долбишь, чтобы штукатурка поплотнее прилегла…
        - Её бы не тронул…
        - Хорошо, будем считать, я ляпнул ей лишнего. Но сейчас уже ничего не исправить, так что давай думать, что в сложившейся ситуации предпринять можно…
        ***
        Пройдя около километра вдоль шоссе, светловолосая женщина в голубом свитере остановилась. Похоже, небеса благоволили ей, потому что впереди она увидела красную феррари, которой бригада аварийной техпомощи меняла колесо. Рядом с феррари стоял невысокий и щуплый, одетый в серый костюм, лысоватый мужчина и нервно потирал руки.
        Довольно усмехнувшись, женщина неспешной походкой приблизилась к мужчине.
        - Да уж не повезло, - сочувственно улыбнувшись, она кивнула на феррари, - на такой красавице пробить колесо вдвойне обидно.
        Мужчина вздрогнул и резко повернулся к ней:
        - Вы… вы… что-то… что-то хотели? - заикающимся голосом спросил он.
        - Нет. Просто посочувствовала неприятной ситуации. От всей души желаю, чтобы она побыстрее разрешилась.
        - Да… да что т-т-тут может разрешиться? Эт-т-ти ос..остол-л-лопы и ехали с-сюда ч-черт знает сколько, и сей-сей-ч-час возятся к-как неживые, а я оп-паздываю, - мужчина нервно посмотрел на часы.
        - Жаль, что я не встретила Вас раньше, я бы помогла сменить Вам колесо минут за десять, не более. Но не расстраивайтесь. Вон, они уже заканчивают. Всего Вам хорошего и удачи! - она вновь обаятельно улыбнулась и пошла дальше.
        - Э-ей! - окликнул её мужчина. - Может, В-вас подвезти?
        - Спасибо, - она обернулась, - очень заманчивое предложение, но с недавнего времени я боюсь ездить на машинах. Так что я лучше пешком. Еще раз спасибо и удачи на дорогах.
        Взмахнув рукой в прощальном жесте, она продолжила прерванное движение.
        Через некоторое время красная феррари догнала её и приветственно погудела. С улыбкой женщина помахала ей и, послав воздушный поцелуй, зашагала дальше, а машина, рыкнув мотором, скрылась из вида.
        Чуть нахмурившись, женщина проводила её сосредоточенным взглядом, чтобы меньше чем через километр вновь повстречать стоящую на обочине темно-красную красавицу.
        - Опять загораете? Снова прокол? - она удивленно взглянула на сосредоточенно пытающегося кому-то дозвониться водителя.
        - Н-нет, теперь с м-м-мотором что-то. И связь ч-что-то пропадает, - он раздраженно потряс мобильный телефон.
        - Да уж. Говорят ведь: беда одна не приходит. Ладно, показывайте, что случилось. Может, бензин закончился?
        - Д-да нет, я т-т-только заправился, - помотал головой тот и, открыв дверку машины, сел за руль и повернул ключ зажигания. - В-в-видите? Д-д-даже не реагирует… В-в-вырубилась и все.
        - Капот откройте, - уверенно скомандовала женщина и, дождавшись, чтобы водитель послушно выполнил требование, склонилась над мотором.
        - Ну вот, - распрямилась она минут через пять, - тут клемма аккумулятора отошла. Попробуйте теперь завести.
        Мужчина вновь сел за руль, и машина тут же завелась.
        - Что ж, все оказалось не столь страшно, как можно было подумать на первый взгляд, - захлопнув капот, женщина улыбнулась. - Надеюсь это все Ваши неприятности на сегодня. Да, у Вас случайно тряпки какой-нибудь не найдется, руки вытереть? - она показала водителю грязные ладони.
        - С-с-сейчас, - тот вылез из машины и суетливо полез в багажник, - я найду, ч-ч-чем руки вытереть.
        Вынырнув через некоторое время из багажника, он подал ей запечатанную упаковку влажных салфеток. А потом, глядя, как она медленно оттирает руки, восторженно проговорил:
        - В-в-вы прям в-в-волшебница, так все быстро с-с-сделали. А В-вы кстати к-куда идете?
        - Все равно куда, главное подальше от города.
        - Эт-т-то как? - в его глазах появилось недоумение.
        - А вот так, - она грустно развела руками. - Я сбежала от мужа и теперь мне надо уйти туда, где он меня не найдет, потому что если найдет, то жить мне останется недолго.
        - В-в-вы шутите? - и без того щуплый мужчина нервно передернул плечами и сжался так, что стал похож на испуганного подростка.
        - Не забивайте голову, это лишь мои проблемы, - женщина усмехнулась. - Вас это не касается в любом случае.
        Вернув ему использованную салфетку, она лукаво подмигнула, и подняла в прощальном жесте руку: - Счастливой дороги!
        - С-с-стойте! - подскочив к ней, мужчина схватил её за локоть.
        Она замерла и озадаченно посмотрела на него: - Что случилось?
        - П-п-почему Вы не об… не обратились в п-п-полицию?
        - Потому что он сам полицейский и без проблем замнет любые собственные нарушения закона.
        - Он В-в-вас бил?
        - Все! Я не хочу говорить на эту тему! Прощайте! - женщина отпрянула в сторону.
        - Я… я м-м-могу п-п-помочь. С-с-стойте! - сильно заикаясь, хрипло выдохнул он, вновь вцепляясь ей в руку.
        - Зачем Вам лезть в чужие неприятности?
        - Я… я знаю, ч-ч-чем может за… закончиться н-н-насилие в… в семье, - мужчина нервно сглотнул.
        - Вы адвокат?
        - Н-нет.
        - Ну и чем Вы тогда можете мне помочь?
        - П-п-предложить убежище и ра… работу… Вы любите жи-животных?
        - Животных люблю. А что за работа?
        - М-мне н-нужна лаборантка, ухаживающая за жи-животными… Если Вы с-согласитесь, то ж-жить сможете при институте и никто В-вас не найдет.
        - Вы серьезно?
        - Да!
        - Честно говоря, мне трудно поверить… Вы предлагаете работу первой встречной…
        - В-в-видимо, это судьба… Мне н-надо было встретить Вас… Моя м-машина раньше н-н-никогда не ломалась… Так что это п-п-провидение, не иначе. Садитесь, - не отпуская её руки, он потянул её к машине и распахнул дверку.
        - Я боюсь ездить в машинах.
        - Я п-п-постараюсь ехать медленно. Не…не бойтесь.
        - Вы же опаздываете.
        - На с-с-совещание я уже опоздал, так ч-ч-что теперь по б-б-большому счету торопиться и н-н-некуда.
        Уткнув голову в колени, женщина сидела на переднем сидении. Мощная спортивная машина ползла по дороге не быстрее груженого тяжеловоза. Однако легче ей от этого не было. В голове постоянно крутилась яркая картинка комкающегося и скрежещущего железа, и заблокировать её стоило ей больших усилий.
        - Лучше если Вы поедите быстрее, - не поднимая головы, хрипло проговорила она. - Похоже, на меня действует не скорость, а сама поездка, так что тем, что Вы едите медленно, Вы лишь продлеваете это непростое для меня испытание.
        - Д-да, да, конечно, - бросив на неё сочувственный взгляд, водитель феррари утопил в пол педаль акселератора. Взвизгнув покрышками, машина рванула вперед.
        Вскоре они притормозили у шлагбаума, перекрывающего въезд на огороженную высоким бетонным забором территорию.
        Едва водитель успел опустить стекло своего окна, как стоящий на входе охранник с автоматом, не заметив склонившуюся на переднем сидении женщину, козырнул и поднял шлагбаум.
        - Что ж, т-т-так даже лучше, - усмехнулся водитель феррари и, проехав вперед, объехал по кругу массивное серое здание, после чего по ведущему вниз пандусу загнал машину в подземный гараж. Затем вышел и, распахнув дверку пассажирского места, подал руку:
        - Мы п-п-приехали, с-сударыня. П-прошу.
        Выйдя из гаража, они долго шли по хитросплетению коридоров, и наконец, проведя магнитным ключом по блокиратору двери, мужчина распахнул перед ней дверь достаточно пустынного блока, проронив:
        - Вот мы и на месте. Теперь Вы здесь хозяйка.
        Она внимательно осмотрелась.
        - Мы что здесь одни?
        - К со…сожалению д-директор совсем урезал финансирование и уволил почти в-всех сотрудников о… отдела… или п-п-переманил в другие под… подразделения. Осталась лишь должность л-л-лаборанта, но… но он сам уволился. Зар… зарплата слишком мала, а дел много… В-вас мне послало само п-п-провидение. Если Вы поможете мне хотя бы несколько месяцев до отчета, м-м-может, мне удастся убедить директора в-в-возобновить финансирование проекта.
        - Тогда, это действительно похоже на руку провидения, - женщина усмехнулась. - Пойдемте, покажите мне свое хозяйство, Крис.
        - В-вы знаете, как м-меня зовут? - обалдело уставился на неё тот.
        - На двери табличка была.
        - А да, да… к-к-конечно… В-вы ч-ч-чрезвычайно наблюдательны.
        - Есть такой грех, - с улыбкой кивнула она. - Так что привыкайте.
        - К-к-конечно. Только Вы не… не сказали, как Вас зовут.
        - По паспарту я Луиза, но мне не нравится это имя. Будет лучше, если звать Вы меня будете Милой.
        - Милой? - он нервно сглотнул.
        - Вы что-то имеете против? - она уперлась в него испытующим взглядом.
        - Нет-нет… Я н-н-не против… Если… если Вы так п-п-привыкли, то по…пожалуйста. Без проблем.
        Они прошли сначала в большую лабораторию, потом заглянули в еще две маленькие. По ходу Крис пытался давать пояснения, но его гостья явно слушала все разъяснения в пол-уха. Показав еще пару пустынных кабинетов, он предложил ей выбрать любой для проживания.
        - Без разницы, - равнодушно пожала она плечами. - С этим потом разберемся. Сейчас животных мне покажите.
        - Да, да… - он провел её через переход в большой виварий.
        Чуть прищурившись, его новая лаборантка окинула пристальным взглядом клетки, и скулы её напряглись.
        - Вы отвратительно ухаживаете за животными, Крис. На какие результаты Вы рассчитываете, если почти все животные у Вас перекормлены и сидят в затхлых клетках? Думаете, если будете кормить их больше нормы, они здоровее станут? Так вот, могу Вас огорчить: не только не станут, но и потеряют последнее здоровье при таком рационе. А у этого вот не только явное ожирение, но еще и, скорее всего, отит, - она подошла и уверенным движением вытащила из клетки методично чесавшего ухо толстого кота с вживленными в голову электродами. Затем, шагнув к окну, наклонила ему голову и внимательно осмотрела ухо. - Ну конечно. Отит. Причем давно запущенный. Я понимаю, что у Вас не было лаборанта, но вызвать ветеринара Вы ведь могли? Закапать капли в ухо дважды в день не такая большая проблема, и даже Вам наверняка по силам. Ладно, разберемся, - она вернула кота в клетку и повернулась к Крису. - Ну что Вы застыли как гость на именинах? Давайте, несите сюда наполнитель и ведра с тряпками. Ваши животные заслужили, чтобы им устроили генеральную уборку. Или Вы думаете, что я одна этим заниматься буду, и помогать мне не
собираетесь?
        - Нет-нет, Мила, ч-ч-что Вы, я к-к-конечно буду помогать… Сейчас все п-п-принесу, - он поспешно вышел из вивария, что бы уже через пару минут вернуться с двумя ведрами, стопкой тряпок и парой хозяйственных перчаток, которые протянул женщине. - Вот, можете надеть, Мила.
        - Крис, Вашим животным необходимо ощущать человеческие руки. Они и так лишены ласки, не лишайте их того немного, что они могут получить хотя бы при необходимых гигиенических процедурах, - она раздраженно нахмурилась.
        - Я и н-не надеваю их… я лишь д-для В-вас хотел… - он нервно сглотнул, напор женщины его озадачивал и даже пугал.
        - Вот и прекрасно. Хотя для мытья полов они явно пригодятся. А где наполнитель?
        - Вон, - Крис указал на несколько больших мешков, сваленных в углу.
        - Вынесите их отсюда немедленно! Это не склад! Это жилище, и захламлять его подобным образом - верх неразумности. Куда только смотрит Ваш директор?
        - Он вообще не заходит сюда…
        - Хорошо, - она нервно закусила губы, - возможно, он решил угробить проект и закрыть его… Но Вы? Вы разве тоже этого хотите? Хотите, чтобы все Ваши животные отправились на тот свет и проект приказал долго жить?
        - М-м-мила… я не понимаю… П-почему и в ч-ч-чем Вы меня обвиняете? - он испуганно попятился.
        - Я не обвиняю. Я предупреждаю. Не поможете мне нормально ухаживать за животными, подопытных у Вас вскорости не останется.
        - Я же… со…совсем не против… Я вынесу их отсюда, если Вы… Вы так считаете… просто так было удобнее.
        - Удобнее Вам, но не им! И хватит пререкаться. Один мешок можете оставить, пока не закончим, а остальные выносите.
        - Хорошо, Мила, - он улыбнулся, снял пиджак, повесил на стул и закатал рукава рубашки. её боевой настрой и уверенные действия по непонятной для него причине неожиданно стали нравится ему. Рядом с ней он впервые за долгое время сумел ощутить уверенность в завтрашнем дне и даже некоторую защищенность. Казалось, она точно знает, что надо делать и куда стремиться.
        Через пару часов, когда они, закончив чистить и мыть виварий, вышли в холл блока Крис с улыбкой посмотрел на женщину, которая, отбросив с лица золотистую прядь волос, устало опустилась на стоящий у стены узкий кожаный диван.
        - Может, по чашечке кофе? У меня в кабинете к-к-кофеварка есть. А еще можно заказать пиццу или что-то из кафе. Тут круглосуточное кафе есть.
        Она казалась уже столь знакомой, а атмосфера рядом с ней дышала такой спокойной уверенностью, что он даже заикаться меньше стал. Так бывало с ним всегда, когда он успокаивался.
        - Можно, - она кивнула и неожиданно перешла на ты: - Два салата греческих закажи и пиццу с грибами.
        - Хорошо, - он подошел к телефону, висевшему на стене, и набрал номер: - Два греческих салата и две пиццы с грибами в восемнадцатый отдел. Оплата со счета Криса Гарнери. Да. Ждем, - он положил трубку и обернулся к ней. - Кстати, учти, мобильная связь внутри здания не работает. Только внутренние телефоны или рации.
        - У меня нет мобильного телефона.
        - Нет мобильника? Потеряла?
        - Нет, не взяла. Мне незачем было, чтобы меня с его помощью запеленговали.
        - Понятно. А паспорт ты хоть взяла?
        - Паспорт взяла.
        - Давай сюда. Завтра схожу в управление кадров, оформлю на тебя договор и сделаю тебе пропуск и ключ от блока.
        Она достала из заднего кармана джинсов паспорт и протянула ему.
        Он взял, раскрыв, взглянул на фотографию и снова улыбнулся:
        - Ты даже на фотографии в паспорте выглядишь очаровательно.
        - Крис, не надо портить те дружеские отношения, которые начали складываться. Предупреждаю сразу: я очень негативно отношусь к любому проявлению заигрываний, - женщина нахмурилась. - И если ты попытаешься воспользоваться моим достаточно непростым положением, я приложу максимум усилий, чтобы заставить тебя пожалеть об этом.
        - Т-т-ты что… Я и в-в-в мыслях не держал… не… не сердись… это… это был лишь к-к-комплимент и все… - он нервно облизнул губы, - я не посмею вос… воспользоваться т-т-твоей ситуацией. Напротив, я лишь помочь хочу. Я з-з-знаю каково это в-в-выносить мужа-тирана… У… У меня т-т-таким о…отец был… Так ч-что не бойся… я… я не обижу т-тебя. Клянусь!
        - Спасибо, - она, глядя ему прямо в глаза, очаровательно улыбнулась. - Я так и подумала, что тебе пришлось что-то подобное на себе испытать. Другим не понять.
        ***
        На следующий день, придя на работу, Крис обнаружил, что его компьютер включали без него.
        - Мила, - он вышел в коридор и подошел к своей новой лаборантке, - ты включала мой компьютер?
        - Да, - тут же кивнула она и очаровательно улыбнулась. - Я, конечно, понимаю, что не имела права, но я не смогла удержаться от того, чтобы не поинтересоваться, чем занимается твоя лаборатория. Итоги мне понравились. Последние данные так вообще потрясают. Направленное воздействие на мозжечок дает настолько необычные результаты, что даже не верится. Жаль, что нет данных воздействия на прилегающие зоны коры, без этого не понять всю картину изменений и возможных последствий. По большому счету надо было проводить постоянное МРТ всех участков головного мозга на протяжении всего периода воздействия и после него. Тогда бы более целостная картина была… А так это даже не результаты, а вырванная составляющая процесса, и даже на статью не тянет, лишь на предварительные данные и соискание гранта, не более…
        - Мила… - ошарашено выдохнул он, - т-т-ты вообще-то кто?
        - Ну не вражеский агент и не засланная разведчица. Они бы постарались сделать все так, что бы ты ничего и не заметил, - тихо рассмеялась она. - Я просто по странному стечению обстоятельств увлекалась данной проблематикой. Хобби у меня такое было… Хобби. И если тебя не смутит, что помогать тебе в исследованиях будет женщина, не имеющая специального образования, то я с удовольствием занялась бы не только уходом за твоими подопытными.
        - Это невозможно… - он нервно сглотнул.
        - Решать тебе. Невозможно, так невозможно. Я лишь помочь хотела, - она равнодушно пожала плечами и, развернувшись, направилась в сторону вивария.
        - Стой! - подскочил он к ней и вцепился в руку. - Т-т-таких совпадений не бывает!
        - Ну не бывает, значит, не бывает, - раздраженно повела плечом она и постаралась высвободиться. - Отпусти.
        - Т-т-ты должна мне рассказать о себе! - еще крепче сжимая её руку, нервно выдохнул Крис.
        - Не имею ни малейшего желания, - она поморщилась. - Я вообще забыть хочу, про то, что было со мной, так что лучше не спрашивай. Все равно ничего не скажу. И отпусти мою руку. Мне больно.
        - Извини, - Крис испуганно отдернул руку, - но это же н-н-нонсенс… Понимаешь, не б-б-бывает… т-т-таких совпадений! Это слишком м-маловероятное событие.
        - Не веришь в подобные совпадения, дело твое. Доказывать тебе ничего не собираюсь. Могу вообще хоть сейчас уйти, и оставайся со своей вероятностью. Только паспорт верни, и я пойду.
        Крис тяжело вздохнул и потряс головой, после чего тихо выдохнул:
        - Ладно, ч-ч-черт с этой вероятностью. Будем считать это рукой провидения. Оставайся и будешь во всем помогать. Все равно проект того и гляди закроют, а с твоей помощью может и в-в-выкрутимся. Я даже тебе готов все лавры отдать, лишь бы исследования до конца довести.
        - Ну мне не обязательно, а вот с директором, видимо, поделиться придется, чтобы проект не закрыли, - усмехнулась она и поманила его пальцем: - Ладно, про это еще рано. Сейчас пойдем покажу, как я переставила аппаратуру, чтобы дополнительные показания удобнее снимать было.
        ***
        Через две недели к ним в отдел зашел директор.
        Молодой, широкоплечий брюнет, внешне походивший скорее на киноактера, чем на руководителя научно-исследовательского института, хмуря брови, смерил недобрым взглядом подскочившего и напряженно вытянувшегося перед ним Криса:
        - Ну чем порадуете в преддверие итогового отчета?
        - М-м-мы, з-закончили п-п-предварительный этап об-обработки данных… - сильно заикаясь, начал тот, но директор дослушивать не стал.
        - Вы уже год как его все заканчиваете. Сколько можно о нем талдычить? - и недовольно повысил голос: - Я спрашиваю, конкретные результаты какие-нибудь есть или проект закрывать надо?
        - За-зачем же з-за… з-з-закрывать… у н-н-нас им-им-имеются… р-ре-результаты… - срывающимся голосом выдохнул Крис.
        - Я о них и спрашиваю. А вы мне все про предварительный этап лопочите. Не надо о нем. Вы мне о результатах скажите.
        - Н-н-ну мы п-п-провели мониторинг… - начал Крис, однако директор вновь перебил его.
        - Плевать на мониторинг, - в раздражении он рубанул воздух рукой. - Что у вас есть конкретного? Мне надоело уже несколько месяцев выслушивать ничего не значащие фразы!
        Крис после этих слов стал нервно хватать ртом воздух и уже не мог выдавить ни звука. Испуганно сжавшийся он, и без того ростом лишь чуть выше плеча собеседника, стал казаться еще ниже.
        Директор раздраженно поморщился и, проронив: «ну я так и знал, что конкретного ничего нет», повернулся к выходу, но в тот же момент к нему решительно шагнула высокая стройная блондинка, которая до этого незаметно и безучастно стояла в углу, и на которую он поначалу не обратил никакого внимания.
        - Если хотите знать конкретные факты, - уверенно проговорила она, - то постепенное увеличение интенсивности потока воздействия на мозжечок дает гиперболическое увеличение бета-активности всей коры головного мозга. Однако до определенного предельного значения, после которого картина меняется на прямо-противоположную, и бета-активность уже не восстанавливается даже при снижении мощности воздействия. И это экспериментально подтвержденные характеристики, причем на различных животных. Осталось выяснить от каких параметров зависит критическая величина, потому что это не константа, и её значение варьируется в зависимости от конкретного подопытного. Так что закрывать проект не имеет смысла. Вам выгоднее под его развитие получить еще один грант, чем списать под закрытие годовые расходы института.
        - Кто это? - переведя удивленный взгляд с неё на Криса, осведомился ошарашенный как её осведомленностью, так и напором директор.
        - М-м-моя н-н… н-новая ла-ла-лаборантка… - нервно сглотнув, пояснил тот.
        - Почему я не знаю о ней? - директор грозно свел брови.
        - Я п-п-подавал све-сведения в от-отдел кад-д-дров… я д-д-думал В-в-вам д-д-доложили… У м-меня ва.. вакансия б-б-была… И вот я и.. и при-пригласил… А в… в отделе к-к-кадров ут-утвердили… Так что эт-т-то в-в-все на за-за-законных основаниях все… - судорожно сжимая и разжимая перед собой руки, пустился в сбивчивые объяснения тот. - А Вы… Вы что-то п-против им-имеете?
        Ничего не отвечая ему, директор повернулся к блондинке и безапелляционно скомандовал:
        - Пойдемте со мной, - и, не оборачиваясь, вышел.
        - Иди, иди с-с-с ним, Мила. Он… он не любит пре-пререканий, - подскочив к ней, Крис чуть ли не насильно вытолкал её вслед за директором.
        Пройдя по хитросплетению широких и светлых коридоров института, директор распахнул перед ней дверь своего кабинета:
        - Проходите, - и обернулся к стройной и ярко-накрашенной коротко-стриженной брюнетке, сидевшей за столом в его приемной: - Все документы на новую лаборантку Криса Гарнери. Срочно.
        После чего, зайдя следом за ней в кабинет, указал рукой на стоящее напротив его стола кресло:
        - Располагайтесь.
        Сев в предложенное кресло, она медленно обвела глазами кабинет, задержав взгляд на большом портрете в траурной рамке, висящем за спиной директора.
        Перехватив её взгляд, тот с грустной улыбкой пояснил:
        - Моя жена и предшественница на этом посту Милдред Вельд. её смерть стала для нас невосполнимой утратой. Она трагически погибла в ДТП некоторое время назад. Причем так глупо… - он раздраженно скривился. - Какая-то тупая истеричка спьяну перепутала передачи… Правда, доказать это не удалось, её муж оказался полицейским и сумел все списать на техническую неисправность автомобиля… Обидно, конечно, но по большому счету, это ничего не меняет. Милдред уже не вернуть. Надеюсь, мне удастся добиться присвоения институту её имени…
        В это время раздался тихий стук в дверь и после директорского: «Да, войдите», в кабинет покачивая бедрами зашла брюнетка из приемной и, положив на стол тонкую папку, нежно проворковала:
        - Вы просили документы на новую лаборантку, господин директор, вот они.
        - Можешь идти, Вики, - повел он рукой, после чего придвинул папку ближе к себе и раскрыл.
        Окинув оценивающим взглядом его посетительницу, секретарша неспешно вышла.
        - Итак, значит Вы - Луиза Честер, - прочитав имя и фамилию на титульной странице, директор, словно споткнувшись на них, вскинул на неё удивленный взгляд. - Вас именно так зовут?
        - А что Вас так удивляет? - сидящая напротив него блондинка заинтересованно наклонила вбок голову, и элегантным жестом завела за ухо упавший ей на щеку локон.
        - Моя жена погибла в аварии с Вашей полной тезкой.
        - Это была я, - её губы чуть тронула печальная то ли улыбка, то ли усмешка.
        - Ты? И у тебя хватило наглости припереться сюда и начать работать в этом институте? - он вскочил с места и в раздражении шагнул к ней. - Да я вышвырну тебя, как… как… - от перевозбуждения у него не хватало слов.
        - Не надо так нервничать, Шон, - она тоже поднялась ему навстречу, и в голосе её послышался металл. - Возьми себя в руки. Хочешь уволить - уволь. Имеешь право. Только учти: твоя идея с развалом проекта 24Б - не самый лучший вариант. Ты пилишь сук, на котором сидишь. Это самое перспективное направление в институте на сегодняшний день, все остальные ты уже развалил. И Гарнери, хоть и не умеет преподносить свою работу, умело её продолжает. Приставь к нему кого-нибудь из ребят из двенадцатого отдела, умеющих анализировать полученные данные и компоновать материал, того же Риммана, например. Я подготовила примерную рыбу, он парень сообразительный, сумеет быстро из неё отчет состряпать, и у тебя проблем не будет с грантами на ближайшие два-три года. В противном случае ты вообще все исследования постепенно сведешь на нет. Оно может и спокойнее будет, анализировать уже наработанное когда-то и на этом выезжать, но сколько ты на этом продержишься? Год? Два? А дальше? Ты же прекрасный организатор, поэтому должен понимать, что институт без свежих наработок перестает котироваться и теряет свой статус. Не
разбазаривай то, что осталось. Постарайся сохранить и приумножить.
        Он, обалдело глядя на нее, потряс головой, потом тихо спросил:
        - Кто ты?
        - Несколько минут назад ты прочел мое имя в личном деле, - она недовольно поморщилась, - если забыл, можешь перечесть еще раз. Ладно. Подписывай приказ об увольнении, и пойду я.
        - Мне кажется, я схожу с ума, - он нервно облизнул губы. - Мила, это ты?
        - Да, мне нравится, когда меня называют Милой, но это ничего не значит. По паспорту я Луиза Честер и этим все сказано. Так будешь подписывать приказ?
        - Черт… такого не бывает, - он вновь потряс головой.
        - Не надо поминать лукавого. Он и так слишком близко при нашей работе.
        - Вот теперь я точно знаю, что это ты, - он устремил на неё испытующий взгляд и неспешно оглядел с головы до ног. - Ну и как же такое могло случиться?
        - Ты это спрашиваешь у меня? Лично я без понятия «как», - раздраженно повела она плечом. - И разбираться не хочу. Все равно никто не поверит. И вообще давай оставим этот разговор. Ты увольнять меня хотел. Так вот, я не против. Увольняй. Все равно от института мало что осталось, да и у тебя теперь другие интересы, - её губы презрительно дрогнули.
        - Ты о Вики, что ли?
        - И о ней тоже.
        - Ну я же не знал, что ты мало того что жива, так еще и в такую красотку обернешься… А Вики просто утешает, после перенесенной утраты и не более…
        Они стояли один напротив другого, напряженно вглядываясь друг другу в глаза.
        - Да, - усмешка еще больше исказила ей губы, - я заметила… Причем, утешает настолько интенсивно, что в ближайшее время порадует потомком.
        - Что ты говоришь?!
        - То, что вижу. Твоя пассия месяца три уже как беременна.
        - Этого не может быть!
        - Не хочешь, не верь, но это факт, - она безразлично повела плечом.
        - Вот зараза… и молчала столько времени…
        - Она не зараза. Она боится, что ты вынудишь её сделать аборт.
        - И сейчас не поздно это сделать…
        - Не надо, не пытайся что-то изменить. Срок достаточно большой - раз, дети - это прекрасно - два.
        - Это ты из личного опыта? У тебя ведь их теперь двое, если мне не изменяет память.
        - Откуда знаешь?
        - Адвокат во время процесса все на это напирал, что ты мать двух очаровательных ангелочков и поэтому алкоголичкой не можешь быть по определению…
        - До ангелочков им, конечно, далеко, хотя внешне они бесспорно симпатичны, к тому же физически хорошо развиты и умственно… ммм… - она задумалась на мгновение, подыскивая слово, - соответствуют возрасту.
        - Что, - тут же саркастически усмехнулся он, почувствовав её настрой, - не понравилось быть мамой?
        - Это явно не мое, Шон, - качнув головой, она отвела взгляд.
        - Ага, - он иронично хмыкнул, - а мне пытаешься навесить подобную обузу на шею…
        - Я??? - она вновь подняла на него глаза, в которых светилось непонимание.
        - А кто пытается меня удержать от того, чтобы заставить Вики сделать аборт?
        - Аборт - это убийство. Нелюбовь к детям еще не причина их убивать.
        - Ладно, не грузись, сам разберусь, - раздраженно поморщился он. - Лучше скажи, Гарнери знает, кто ты?
        - Нет. Для него я случайная знакомая, неожиданным образом свалившаяся на голову, но успешно решающая его проблемы.
        - То есть он не в курсе того, что именно ты виновна в смерти Милы?
        - Про виновность не надо. Суд признал меня невиновной.
        - Я не о том… Он знает, что ты вторая участница того ДТП?
        - Нет. Он же в отличие от тебя не участвовал в судебном разбирательстве. Поэтому мое имя ему ничего не говорит.
        - Замечательно, Луиза. Тогда все так и оставим.
        - Крис называет меня Милой. Имя Луиза меня напрягает, иногда даже не сразу понимаю, что ко мне обращаются.
        - Не боишься аналогий?
        - В жизни много совпадений…
        - Хорошо. Значит, останешься Милой и будешь возглавлять его отдел.
        - У меня нет специального образования, Шон.
        - На самом деле? - иронично осведомился он, наклоняя набок голову. - И куда же оно делось, позволь узнать?
        - У меня нет документа, подтверждающего мое образование.
        - А ведь точно… Черт.
        - Не поминай лукавого, он и так
        - слишком близко при нашей работе, - со смехом докончил он за нее. - Ладно. Тогда его замом, а потом что-нибудь придумаем.
        - Не будешь закрывать направление?
        - Мне это уже ни к чему, раз ты вернулась.
        - Только не играй за спиной, Шон. Ты ведь знаешь, я не выношу этого. Лучше скажи прямо, что мне лучше уйти с твоей дороги. И все будет, как пожелаешь. К тому же все козыри все равно у тебя… Кто я теперь? Так что, я даже бороться не стану.
        - У тебя есть главный козырь. Ты сама. Неужели думаешь, я могу сбросить его со счетов? Нет. Я ценю твой ум и привык играть в тандеме с тобой, поэтому даже не надейся, что отпущу.
        - Что ж, возможно, в новых обстоятельствах, когда ты свободен от всяких обязательств передо мной, наш тендем будет даже крепче… - иронично хмыкнула она.
        - Не вопрос…
        Он попытался приобнять её за талию, но она ловко увернулась и предупредительно выставила перед собой ладонь:
        - Я имела в виду исключительно деловые отношения, Шон. Теперь я - чужая жена, а у тебя беременная любовница, так что не надо.
        - Да уж… ситуация… - он тяжело вздохнул, потом решительно сжал руку в кулак. - Ничего, как-нибудь разберемся. Время рано или поздно все расставит по местам, - после чего стремительно шагнул к столу и нажал кнопку селектора: - Вики, соедини меня с начальником отдела кадров, - а потом, услышав голос того, отрывисто приказал: - Немедленно подготовьте постоянный договор на должность заместителя начальника восемнадцатого отдела, со стандартным окладом плюс шестьдесят процентов, заполненный на госпожу Честер, и занесите ко мне.
        И, услышав: «Да, господин директор. Через десять минут договор будет у Вас на столе», отключил селектор и повернулся к ней:
        - Надеюсь, ты его подпишешь.
        - Мне хватило бы и стандартного оклада, - она медленно вновь опустилась в кресло.
        - Да перестань ты. Ты достойна намного большего, просто сразу я предложить тебе это при подобном раскладе не могу. На данный момент это максимум. Но со временем мы утрясем этот вопрос. Я найду способ, чтобы ты без особых затрат и дипломы получила, и диссертации защитила… все будет в ажуре. Кстати, где ты сейчас живешь? Надеюсь, не с мужем?
        - Я ушла от него и скрываюсь, так что пока живу в одном из кабинетов отдела Гарнери…
        - Вот это номер… в кабинете она живет… Мила, у тебя с головой как? - он красноречиво постучал пальцем по виску, потом раздраженно махнул рукой. - Хотя для тебя сутками не уходить с рабочего места всегда было в порядке вещей, так что по большому счету я не удивлен. Ладно, сейчас начальник отдела кадров тебе служебную квартирку из институтского фонда подберет.
        - Ты завел институтский фонд служебных квартир? Неужели новый экспериментальный блок под жилье перепрофилировал?
        - Угадала.
        - Что ж, этого следовало ожидать… Ты давно на него глаз положил… Так что теперь, когда ты тут полновластный хозяин, вполне логично… вполне логично.
        - Да ладно тебе… я с его помощью постарался заинтересовывать и привлечь в институт высококлассных работников и специалистов.
        - А привлек, насколько я поняла по публикуемым в интернете статьям и работам, сплошных аферистов, занимающихся исключительно демагогией и имитацией бурной деятельности. Ладно, дело твое, каких работников в твой теперь институт набирать. Хоть совсем его развали. Только имя мое не погань, прошу тебя. Не надо его институту присваивать. У тебя он стал не институтом, а околонаучным притоном пустозвонов и демагогов.
        - Все! - властно рубанул рукой он воздух. - Хватит свое и мое детище поносить. Огульно хаять, это все горазды. Ты лучше конкретику давай: что не нравится и как исправить можно.
        - Быстро, однако, власть тебе характер сменила… - её глаза недобро сузились. - Ты поговори еще со мной в таком тоне… поговори, - скривив губы, она подалась вперед, - мы с тобой тотчас распрощаемся, если хоть раз еще такое себе позволишь. Я подобного не терплю, ты же знаешь.
        - Извини, - тут же примирительно поднял руку он. - Не хотел обидеть. Просто самому обидно стало. Я тут без тебя из кожи вон лезу, пытаясь хоть как-то на плаву институт удержать, а ты сразу хаять, да еще такими эпитетами … Ну не смог удержать на должной высоте… не всем же дано, подобно тебе, в тонкостях научных изысканий с первого взгляда разбираться… Чем ругать, лучше подскажи, что изменить и как. Я же не против совсем и готов следовать твоим советам.
        - О, вот это другой разговор, - напряженность исчезла из её позы, и она вальяжно откинулась на спинку кресла. - Подобный тон меня устраивает. Будешь придерживаться его и дальше - сработаемся.
        - Я очень на это надеюсь. И вообще, ты же знаешь, Мила, что я тебя всегда любил, да и сейчас тоже люблю…
        - Про любовь не надо, - раздраженно повела она рукой. - Я твою любовь беременную очень хорошо сегодня разглядела, чтобы на подобные слова снова повестись. Так что давай без них.
        - Мила, ну я же думал, что ты мертва… Если бы я знал, что все обстоит именно таким образом, ну разве бы я посмел…
        - Именно «посмел»… - её глаза зло блеснули. - Ты абсолютно точно подобрал слово, выражающее суть наших отношений: ты не смел мне изменять… не смел, потому что боялся потерять мою любовь и как следствие, мое расположение и свое положение… Ты знал, что измены я не потерплю и лишь поэтому не изменял. Не любил ты меня никогда, Шон, не любил… Это я любила и была ослеплена этим, а ты приспосабливался, играл и терпел. Ты не подумай, я не осуждаю. Больше десяти лет разницы достаточно объективная причина не испытывать любви к партнеру, а лишь изображать ее. А сейчас у тебя в этом нужда отпала. И все встало на свои места. Так что не надо больше о любви. Меня жизнь от тебя отвела, ты тоже свой выбор сделал, и давай на этом успокоимся, и не будем путать чувства с деловым общением.
        - Мила, у тебя сложилось абсолютно неправильное впечатление обо мне и моих чувствах.
        - Все! Неправильное, так неправильное. Оно мое и пересматривать его не собираюсь, и разговаривать на эту тему больше не хочу. Считай это моей блажью и непреложным требованием. Еще раз заведешь разговор об этом - пожалеешь. Лучше радуйся тому, что свободен от любых моих притязаний и наслаждайся независимостью.
        - Я не рад этому.
        - Это твои проблемы. Меня они не касаются. Тема закрыта.
        - Ты не изменилась. Такая же жесткая и безапелляционная.
        - Это комплимент или претензия?
        - Это констатация, - тяжело вздохнул он, потом, чуть-чуть помолчав, спросил: - Я могу хотя бы попытаться доказать тебе, что ты ошибаешься? Ведь ты же ученый. Ученый обязан хотя бы выслушать мнение оппонентов и только после этого подводить окончательные итоги.
        - Я не люблю демагогий.
        - А если это будут факты? Ты поверишь фактам?
        - Сейчас факты не на твоей стороне. Так что не надо.
        - А если у меня появятся другие?
        - Вот появятся, тогда и поговорим.
        - Ловлю на слове. Факты ты обещала выслушать.
        В это время ожил селектор и голосом Вики доложил:
        - К Вам начальник отдела кадров, господин директор.
        - Пусть заходит, - нажав кнопку, ответил тот и сел в кресло.
        После подписания договора, директор поручил начальнику отдела кадров подготовить для неё к вечеру квартиру на территории института, после чего пошел лично проводить обратно в отдел.
        Увидев их, Крис Гарнери, сидевший в коридоре блока и видимо напряженно ожидающий, чем закончиться их беседа, поспешно вскочив, ринулся навстречу:
        - Ч-ч-что В-вы решили, г-г-господин директор? М-м-мила может остаться н-на должности?
        - Нет, - безапелляционным тоном отрезал тот.
        - В-вы н-н-неправы! Она… она пре-прекрасный специалист! Я ручаюсь за нее! Е-е-если Вы её уволите, я… я… - он начал нервно хватать ртом воздух. - Я… я тоже… меня тоже…
        - Успокойтесь, Гарнери! Никто не собирается её увольнять. Я назначил Милу Вашим заместителем, и отныне именно она будет готовить отчеты и отвечать за план работы Вашего отдела и докладывать мне о результатах работы, ну и за набор сотрудников тоже она отвечать будет.
        - Вы… Вы хотите увеличить ра… размер штата? - не веря своим ушам, ошарашено переспросил тот.
        - Да, госпожа Честер убедила меня в необходимости введения дополнительных семи-восьми вакансий. Как только она подберет кандидатуры, я подпишу соответствующее распоряжение о переводе всех, кого она выберет, - кивнул тот, после чего, повернув голову, с улыбкой продолжил: - Вы не стесняйтесь в выборе, Мила. Отныне Ваш отдел является ведущим в институте, и я приложу максимум усилий, чтобы у Вас не было никаких сложностей. Будете чем-то недовольны, сразу напрямую ко мне. Договорились?
        - Да, господин Вельд. Я благодарна Вам за проявленное понимание и предоставленную возможность продолжить перспективное исследование в более полном объеме, - её губы тронула едва заметная улыбка.
        - Для Вас просто Шон, Мила. Я необычайно ценю такие неординарные личности, как Ваша, и с удовольствием постараюсь стать не столько руководителем, безусловно понимающим ценность такого специалиста, сколько другом… Поэтому прошу, постарайтесь не прибегать к официозу, и если в чем нужда, просто, как к другу, обращайтесь в любое время дня и ночи… и все, что в моих силах, будет сделано.
        - Вы чрезвычайно любезны. Я учту и не премину воспользоваться, - кивнула она.
        - Что ж, тогда позвольте откланяться, - он улыбнулся ей и направился к выходу из блока, но на пороге обернулся: - Гарнери, проследите, чтобы госпожа Честер ни в чем не нуждалась, и помогите ей с переездом в служебную квартиру. Ей в ближайшее время её подготовят.
        После чего стремительно вышел.
        - М-м-мила… Т-т-ты прям его околдовала… - проводив директора изумленным взглядом, повернулся к ней Крис.
        - Как нужно понимать такой комментарий, Крис? Как намек на мою сексуальную привлекательность или иначе? - она уперлась в него тяжелым взглядом.
        - Н-н-никаких таких на… намеков, Мила. Ч-ч-то ты? Извини… Н-ничего такого… - отчаянно замотал он головой. - К-как ты м-м-могла п-подумать, что я о тебе так… Я уже понял, т-ты и правда редкий специалист… Т-т-только я поражен, что и д-д-директор наш с первого р-раз-разговора с т-т-тобой это понял… Вот если бы госпожа В-в-вельд жива была… В-вот она… она… вопросов нет, она бы сразу… сразу твои способности о-о-оценила… А он… у него с этим с-с-сложности…
        - Прекрасно. Значит, я сумела эти сложности преодолеть. Остается порадоваться этому и воспользоваться плодами моих достижений. Кстати, раз мне сегодня грозит новоселье, может, это событие стоит отметить? Как считаешь?
        - Т-ты меня приглашаешь?
        - Именно. Если ты, конечно, не против.
        - Почту за честь. Но так как д-директор велел помочь тебе обустроиться, то ужин заказываем за мой счет. Хорошо?
        - Договорились, - улыбнулась она и кончиками пальцев коснулась его руки. - Спасибо.
        - Не благодари! - перехватил он её руку и прижал к груди. - Это я тебе несказанно благодарен. Благодарен за все, что делаешь, за ту нашу неожиданную встречу. Ты волшебница, Мила.
        Она тихо и ласково рассмеялась:
        - Хватит, Крис. Прибереги красноречие. А то за ужином сказать мне уже нечего будет.
        - Ты не поверишь, Мила. Но мне кажется, я могу петь тебе дифирамбы часами… Ты необыкновенная. Рядом с тобой мне так легко… Я даже заикаться с тобой перестаю.
        - Это все прекрасно, Крис, - она осторожным движением высвободила свою руку, - но не пора ли нам заняться работой? Директор и так меня надолго отвлек. Ты кстати снял показания с датчиков? Ожидаемая динамика есть?
        - Мила… - щеки его моментально залила краска. - Я не успел еще…
        - Не успел? - её тон заледенел, а брови угрожающе сошлись на переносице. - Ты что, все то время, пока я беседовала с господином Вельдом, безотлучно просидел в коридоре? Ты считаешь ожидание настолько важным занятием, что позволяешь себе из-за него отложить все проводимые нами исследования?
        - Мила, только не ругайся. П-п-понимаешь, я просто физически не мог н-н-ничего делать в это время, я так нервничал… б-б-боялся, что он уволит тебя… и тогда… тогда… тогда на проекте точно можно было бы ставить к-к-крест… Я сейчас все п-п-показания сниму, внесу в журнал и т-т-тебе принесу… Только не ругайся.
        - Когда это я ругалась?
        - Ну, ты не т-т-то что ругаешься, - он замялся, - ты просто часто сердишься и в-в-выговариваешь мне как мальчишке… Я, конечно, понимаю, что ты всегда лишь по делу, и не обижаюсь. Н-н-но мне все равно н-н-немного не по себе, когда ты сердишься. Так что не с-с-сердись, пожалуйста. Я уже иду. А ты пока выпей кофе в моем кабинете. Тебе после разговора с д-д-директором лучше отдохнуть. Р-р-разговоры с ним всегда много сил отнимают. Так что отдыхай. А я все сделаю и потом журнал т-т-тебе принесу, чтобы ты динамику п-п-посмотрела и решила, к-к-как поменять уровни воздействий. Я постараюсь б-б-быстро.
        - Быстро не надо. Лучше качественно.
        - Это само с-с-собой, - улыбнулся он и быстрым шагом направился в виварий, в нервном возбуждении потирая ладонью то висок, то затылок.
        ***
        Вечером, сидя за бокалом вина в большой гостиной предоставленной директором квартиры, Крис не сводил с неё восхищенного взгляда.
        - Мила, какая же ты умница… Я никак поверить не могу… Восемь ставок… Это ведь как мы спектр исследований расширить сможем… программистов сможем подключить для большего объема анализируемых параметров… Ты - волшебница, без сомнений…
        - Да ладно тебе, - усмехнулась она. - Тут дело не в волшебстве, а в умении объяснять очевидные выгоды. Директор - здравомыслящий человек и заинтересован в развитии института, так что быстро их оценил.
        - Он может и здравомыслящ и даже заинтересован, но доказать ему хоть что-то, это еще та работка, вот Милдред совсем другой была… Ей ничего доказывать вообще не надо было, с полу-взгляда секла, прям как ты сейчас. Недаром тезка ты ей…
        - Тебе она нравилась? - задумчиво вертя бокал в руке, тихо спросила она.
        - Нравилась, - он судорожно сглотнул и, отставив свой бокал, нервно сцепил перед собой руки. - Нравилась, это не то слово… Она была для меня всем… моим ангелом была… то, что она сделала для меня даже представить сложно… вытащила практически из ада, выучила, опекала всегда и еще наперекор всему верила в меня… То что я защитил докторскую, лишь её заслуга. Когда её не стало, у меня земля из-под ног просто ушла. Все из рук валилось… думал с ума сойду… А тут еще директор прессовать начал, ну и вообще все рушиться стало… Если бы не ты, то наверное, так и не сумел бы отстоять проект, её проект между прочим.
        Он вскинул на неё глаза полные тоски:
        - Давай, её помянем, Мил, а? И пусть сдохнет в муках та стерва, что её жизни лишила!
        - Помянуть её я не против, а вот сдохнуть хоть кому в муках желать не стану. Да и ты, смотри не ошибись с желаниями. Ты ведь даже не знаешь, кому такой участи желаешь. Вдруг у неё дети, да и в происшествии, может, она и не особо виновата была… Так что не суди, и судим не будешь.
        - Да я в аду готов гореть, лишь бы этой с-с-стерве по заслугам воздалось! - он яростно сжал руку в кулак. - Это как можно было её невиновной посчитать, когда она вбок проезжающей по основной дороге машине со всей дури с прилегающей территории газанула? Там просто весь суд куплен был, муженек её постарался. Директор первое время аж зеленый от горя и злости ходил, а потом рукой махнул и все на самотек пустил, даже апелляцию на решение суда подавать не стал, сказал, что Бог ей судья. А по мне, воздавать по заслугам еще на этом свете необходимо. Иначе жить невозможно станет. Так что попадись она мне, самолично бы гадину придушил!
        - Ну и что бы это изменило?
        - Как что? На этом свете одной мерзавкой меньше бы стало.
        - А если она не мерзавка, а и без того бедная и несчастная женщина?
        - Да алкоголичка она и дебилка!
        - Откуда знаешь?
        - Директор говорил.
        - Ты считаешь это доказательством? Как ты можешь опираться в выводах всего лишь на чье-то мнение и использовать его в качестве аргумента? Ты же ученый! А вдруг он ошибся?
        - Тогда с чего её столько времени в больницах прятали? Ведь она даже на суде ни разу не появилась, прикрываясь справкой об амнезии. Директор говорил, что ему эту стерву даже увидеть не удалось. Лишь адвокаты на суд являлись, да муж ее.
        - Ладно, не буду спорить, - махнула она рукой. - Может и правда алкоголичка. Только учти, от хорошей жизни алкоголиками не становятся. Поэтому, если это и правда, жизнь её и без тебя уже наказала. Так что не усердствуй особо, и в роли судьи выступить не спеши.
        - Я только сейчас понял. Ты так на неё похожа, Мила…
        - На алкоголичку? - её глаза недобро блеснули, а в голосе послышалось раздражение.
        - Н-н-нет, что ты… - испуганно замахал он рукой. - К-к-как ты подумать такое могла? Н-на директора бывшего нашего, на Милдред Вельд.
        - Разве? Судя по портрету, который я видела в кабинете директора, у неё несколько иная внешность была…
        - Причем т-т-тут внешность? Ты по характеру на неё очень похожа. И фразы порой строишь и доводы приводишь, н-н-ну не дать ни взять - она. Лишь тембр голоса разнится, да и то несильно.
        - Я с ней лично не общалась, так что ни согласиться, ни опровергнуть не могу, - усмехнулась она в ответ, - но поскольку ты достаточно тепло о ней отзываешься, мне безусловно лестно подобное сравнение.
        ***
        Через месяц, когда работа в отделе шла полным ходом, в кабинет Криса Гарнери позвонила секретарша директора и сообщила ему, что директор просит срочно зайти к нему госпожу Честер по делу, нетерпящему никаких отлагательств.
        Взволнованный Крис тут же отправился разыскивать Милу. Нашел он её в компьютерном зале, где она вместе с еще двумя сотрудниками отлаживала программу обсчета экспериментальных данных.
        - Мила, - Крис подскочил к ней. - Т-т-тебя вызывает директор.
        - Закончу, подойду к нему, - не отрываясь от экрана, махнула рукой она.
        - Он с-с-срочно тебя вызывал.
        - Подождет. У нас программа виснет, и если не вывести её из цикла, данные потеряем, так что сейчас не могу.
        - Мила, ребята без тебя справятся. Иди. Н-н-не надо его злить. Н-н-ну пожалуйста.
        - Крис, отстань. Скажи ему часа через два приду.
        - Мила, если ты сейчас же не п-п-пойдешь к нему, я рубильник отключу.
        - Сдурел что ли? - обернулась она к нему.
        - Иди! Без тебя с-с-справятся. Не такая уж это и серьезная п-п-проблема, - Крис осторожно коснулся её плеча и просительно повторил: - Ну сходи к н-н-нему сейчас. П-п-пожалуйста…
        Раздраженно хмыкнув, она встала и направилась к двери.
        - Отчет захвати. Вдруг это н-н-насчет отчета, - крикнул ей вслед Крис.
        - Отчет уже в сетевом доступе. Будет нужно, распечатает, - не оборачиваясь, бросила ему в ответ она и стремительно вышла, раздраженно хлопнув дверью.
        Не обращая внимания на секретаршу жестом останавливающую ее, чтобы доложить о её приходе, она раздраженно распахнула дверь директорского кабинета и, шагнув внутрь, застыла перед его столом и уперлась в него недобрым взглядом:
        - Ну и что за срочность такая? Что случилось, что мне надо все бросить и лететь сюда с докладом?
        Директор нажал на кнопку селектора:
        - Никого не пускать к нам, Вики, - и услышав ее: «Да, господин директор», отключил связь. После чего нервно сглотнув, тихо проговорил: - Мы чуть было не прокололись, Мила.
        - Что имеешь в виду?
        - Я уже подготовил и чуть было не отослал список докладчиков с твоим участием на конференцию в международном центре.
        - И в чем проблема? Боишься, что всплывет, что у меня отсутствует научная степень?
        - Боюсь, что тебя задержат при входе. Твой муж объявил тебя в розыск.
        - Уверен?
        - Твои данные в разделе «их разыскивает полиция».
        - Час от часу не легче … Не думала, что у него хватит смелости официально это сделать…
        - Что ты натворила?
        - Я не творила ничего, - она раздраженно скривилась. - Но он на выдумки горазд… Когда я ушла, он обвинил меня в нападении и погроме полицейского участка.
        - Если ты ничего не громила, доказать это пара пустяков.
        - Доказать, если будет разбирательство. А он умеет обходиться без него. После его обвинений меня задержали и прямиком без всяких разбирательств хотели передать ему. Я с трудом сбежала…
        - Ситуация… Но ничего, придумаем что-нибудь. Мы тоже не лыком шиты. Хрен он тебя получит! Хорошо, что я списки переправить не успел.
        - Можешь Римманом меня заменить. Я натаскаю мальчика. Он фурор произведет.
        - Нет, моя дорогая! На конференцию поедешь ты и только ты.
        - Как ты себе это представляешь?
        Он ненадолго задумался, а потом решительно встал и зашагал по кабинету:
        - Значит так… ты поедешь по документам Вики. Это все вопросы решит, да и с образованием вопросов не будет. Оно у неё есть, хоть она и тупа как пробка. До сих пор поражаюсь, как она выпускные экзамены в институте сдала и диссертацию защитила. Через постель, не иначе. Поэтому лишь на должность референта и претендовала…
        - Я на неё не похожа!
        - Ростом вы почти одинаковы. Различия фигур не велики. Волосы обрежем и покрасим, а если ещё и небольшую пластическую операцию сделаем, то вообще не отличит никто. К тому же отличать-то особо и некому. Родители у неё умерли, а с родственниками она не общается - раз, да и на конференции они не ездят - два.
        - Она не согласится.
        - Захочет, чтобы я ребенка её признал и женился на ней, сделает!
        - Это нечестно, Шон.
        - А залетать, когда я в полной уверенности, что она предохраняется, честно? Так что мы оба друг друга стоим. К тому же что она теряет? Наоборот, приобретает вес в научном обществе, да и еще меня в качестве мужа. Так что дело упирается лишь в твое согласие. И если ты хочешь, чтобы я тему не закрыл - поедешь под её именем и сделаешь доклад.
        - Это шантаж!
        - Это не шантаж. Это просьба, Мила… Я умоляю тебя, пожалуйста, не упрямься, выступи с докладом. Лишь тебе по силам произвести тот фурор, которого заслуживает эта тема. Это же «бомба», Мила. И я это чувствую! Это вновь выведет институт на ту орбиту, что была раньше, и мы сможем требовать и дополнительное финансирование и гранты… Мила, это такая жила… Но лишь ты способна её раскрыть и заставить блистать. Хочешь, на колени встану, лишь согласись!
        - А как дальше Вики будет поддерживать свой новый имидж?
        - Она уйдет в декрет и станет домохозяйкой и все вопросы снимутся сами собой, ради детей бросить научную карьеру не грех, а знамя исследований тем временем подхватит кто-то еще. Ну не упрямься! Или тебе тоже хочется славы, и ты ради собственных амбиций стараешься?
        - Ну с моим муженьком об амбициях и речи не идет. Тут бы живой остаться. Так что любимым делом согласна заниматься и без дивидендов. Пусть Вики Грей греется в лучах славы и читает свое имя в отчете о конференции и отзывах о ней.
        - Вот и умница. Тогда я прям сейчас свяжусь с пластическим хирургом.
        - А может без него?
        - Хочешь, чтобы муженек тебя все же вычислил? Не терпится к нему вернуться? Так насильно никто не держит, можешь хоть сейчас к нему отправляться.
        - Значит, не держишь?
        - Не держу, но умоляю не уходить… Хочу, чтобы осталась, но по своей воле. Чувствуешь разницу?
        - А ты хитрец, Шон.
        - А то ты не знала… Так я звоню хирургу?
        - Звони, - она обреченно вздохнула.
        Очнувшись от наркоза и с трудом приподняв тяжелые веки, она мутным взглядом из-под нависающих бинтов обвела окружающее пространство. Откуда-то сбоку, из яркой и пугающей белизны к ней шагнул силуэт в белом халате и сочувственным голосом осведомился:
        - Как себя чувствуете, госпожа Грей?
        Проведя непослушным языком по пересохшим губам, она тихо выдохнула:
        - Пить…
        Ее губ тотчас коснулась влажная салфетка.
        - Ближайшие час-два пить Вам не рекомендуется, но губы промокать Вам будут. Вы мне скажите, как ощущения. Что-то болит?
        - Не знаю… - с трудом выдохнула она. Голова кружилась, и силуэт, склонившегося над ней врача расплывался, причудливо меняясь в очертаниях. - В глазах все плывет…
        - Это последствия наркоза, они скоро пройдут. Кроме этого есть какие-то неприятные ощущения?
        Ничего не отвечая, она с трудом сглотнула и закрыла глаза. Говорить было невообразимо тяжело.
        - В это время где-то вдалеке раздался щелчок двери, и знакомый голос Шона озабоченно осведомился:
        - Ну как моя Вики, доктор?
        - Начинает приходить в себя. Сознание еще нестабильно, но через час-полтора придет в норму.
        - Значит, Вас можно поздравить с успешно завершенной операцией, а мою невесту с улучшенной внешностью?
        - Не торопитесь… все зависит от первой недели реабилитационного периода. Хотя операция прошла безукоризненно, а сама госпожа Грей молода и здорова, так что прогноз благоприятный и через пару недель, я думаю, Вы сможете уже наслаждаться её новым внешним видом. Хотя по большому счету я не понимаю, зачем Вы решили исправлять её внешность, она и так была невообразимо мила.
        - Доктор, люди всегда стремятся к совершенству. Так вот, мне всегда хотелось, чтобы моя жена внешностью походила на греческую богиню, и она, как Вы уже знаете, пошла навстречу моим желаниям.
        - А Вы оказывается эстет, господин Вельд, - рассмеялся врач. - Ладно. Получите Вы свою богиню через пару недель, а сейчас не тревожьте ее. Ей тяжело общаться.
        Чем закончился разговор, она не слышала, провалившись во мрак бессознательного состояния, а когда очнулась, рядом с ней была лишь молоденькая сиделка, сообщившая с очаровательной улыбкой, что готова выполнить любой её каприз.
        Доктора она больше не видела, бинты через неделю с неё снял Шон самостоятельно, после чего подвел к зеркалу:
        - Ну как? Тебе нравится твоя новая внешность? На мой взгляд, как только окончательно спадет отечность и рассосутся синяки, будет очаровательно.
        - Шон, я вовсе не похожа на твою Вики! Врач сделал что-то не то! - она отшатнулась от зеркала. - Как я буду выступать под её именем?
        - Не генери! Все не так плохо. Врач, конечно, явно просчитался. Но тебе идет… И потом, тебе делали пластику под именем Вики и весь институт в курсе этого, так что отличия будут выглядеть естественно.
        - Шон, а как ты потом нас обменяешь? И как она дала тебе на такое согласие? Она что потом тоже пластику делать станет?
        - Она очень хочет за меня замуж, поэтому согласилась без колебаний. Сейчас она сидит у меня дома, считая, что уже в декрете и ждет замужества, которое я пообещал ей после твоего выступления на конференции. Так что никакая пластика ей не понадобится, роды меняют внешность многих. Одним словом, не волнуйся, все утрясется. И вообще не лезь в организаторские вопросы, я с ними разбираюсь лучше. Твоя сфера - наука. Вот ей и занимайся. Продумай, как преподнесешь тему на конференции. Какие наглядные пособия нужны. Какие слайды делать. А мою вотчину не трогай. Просто поверь, что все будет, как всегда, в ажуре и расслабься.
        - Что-то все больше и больше не нравится мне этот маскарад, Шон… Надо было Риммана послать и дело с концом.
        - Коней на переправе не меняют. Ты уже ввязалась в это, так что поезд ушел, метаться поздно. Кстати, Гарнери подготовил отчет по последним снятым показаниям. Когда будет желание, можешь посмотреть, он выложен во внутренней сети на сайте отдела. Доступ у тебя есть.
        - Прямо сейчас посмотрю.
        - Хорошо, ноут с доступом в сеть тебе сейчас принесут. Только не сиди за ним часами. Тебе напрягаться пока вредно. И учти, нарушишь предписания, отберу его.
        - Ну ты и раскомандовался… - она мрачно усмехнулась. - Бедная Вики, и как только она согласна замуж за тебя идти? Ты стал деспотом.
        - Почему я деспот? Ты что не понимаешь, что если осложнения у тебя начнутся, все полетит коту под хвост? Не жалеешь себя, хоть деньги институтские пожалей. Я на хирурга и подготовку к конференции такие деньги угрохал - упасть, не встать… Так что без капризов, пожалуйста.
        - Ладно, пререкаться поздно. До конференции твоя власть, но после неё ни дня такого твоего отношения терпеть не стану. В отделе запрусь, и что б лезть ко мне со своими командами не смел! Понятно?
        - Тихо, тихо, миледи, - он игриво склонился перед ней, - никто Вами не командует и командовать не собирается. Не надо подобных угроз.
        - Это не угрозы… Это мое горячее желание. Общение с тобой стало меня напрягать.
        - Ну не надо скоропалительных выводов. Я понимаю, ты перенесла непростую операцию, сейчас терпишь все эти постоянные процедуры, но я в них не виноват. Это необходимая страховка, чтобы господин Честер не предъявил на тебя свои права. Когда все это закончится, ты сможешь забыть о нем, как о плохом сне.
        - Было бы неплохо… Кстати, Гарнери обо мне не спрашивал?
        - Спрашивал. Я ответил, что мне представилась оказия в срочном порядке по программе обмена специалистами отправить тебя за границу, где ты сможешь экстерном подтвердить свое образование. Он был, конечно, немного огорчен твоим столь поспешным отъездом, но искренне за тебя порадовался.
        - Мастерски ты все обставил, - её губы дрогнули в ироничной усмешке.
        - Я старался, миледи, - он вновь склонился в шутливом поклоне.
        - И с какими же дипломами я должна оттуда вернуться?
        - Не все сразу, не все сразу… Я люблю решать проблемы последовательно. Проведем конференцию, выиграем гранты, и займусь твоими дипломами. Не беги впереди паровоза.
        - Что ж, не буду лезть в твою епархию, кесарево - кесарю… Хотя лично меня отсутствие дипломов абсолютно не напрягает. Готова работать и без званий, и без признания заслуг, лишь условия приличные для работы создай. Меня сам процесс и результат интересуют, а не лавры с этим связанные.
        - В этом я не сомневаюсь, но заслуженные лавры ты не получишь лишь в крайнем случае, если и впрямь по-другому никак будет… Думаю, у меня, и вправду получится тебе стажировку и экстернат за рубежом устроить. Так что все путем быть должно. Даже уверен. Ладно, пойду я. Дел по горло. А ты береги себя и будь умницей. За ноутом долго не сиди и подготовь мне список демонстрационных материалов.
        - Будет исполнено, господин директор, - усмехнулась она.
        - Ерничаешь? Ну-ну… Развлекайся. Может, скорее восстановишься после операции, если с юмором ко всему относиться станешь… - он взялся за ручку двери, потом обернулся. - Да, если что надо, вызывай в любое время.
        - Учту, - кивнула она, и Шон вышел.
        ***
        Три недели до конференции пролетели незаметно. Она даже удивилась, когда Шон, зайдя к ней, с порога объявил, что бронь на самолет подтверждена, и завтра с утра они выезжают. А потом спросил, упаковала ли она свои вещи.
        - Вещи? Да у меня и вещей-то особо никаких нет, Шон. Так что я готова ехать хоть сейчас, - усмехнулась она. - Главное чтобы ты успел упаковать все демонстрационные материалы.
        - Это как это нет вещей? - он обалдело уставился на нее. - Ты собралась выступать на конференции в джинсах и кофте? Ты за все это время так ничего и не купила себе? Ну да… ну да… С твоей любовью ходить по магазинам… Проклятье! Как я мог забыть… Хорошо хоть время до отъезда есть.
        - Шон, это не прием во дворце, это научная конференция. Кому какое дело, в чем я буду одета? Главное то, что я скажу!
        - Моя будущая жена должна выглядеть безупречно! - он раздраженно рубанул рукой воздух. - Так что хватит пререканий, едем в магазины, и только попробуй мне хоть что-нибудь возразить!
        - Бедная Вики… Вот уж она от тебя натерпится. Кстати, она в курсе, какие у тебя требования к жене?
        - Она обо всем в курсе, и вообще, хватит о ней. Что ты постоянно её везде приплетаешь?
        - Я??? Это ты завел речь о будущей жене, а не я.
        - Мила, ласточка моя, я сейчас о твоем образе речь веду. О твоем! Это ты в образе моей будущей жены должна выглядеть идеально, чтобы мы могли потрясти все это закостенелое и замшелое общество научных слизней и сорвать свой куш. У меня планы: и телевидение, и газеты с журналами к этому подключить, чтобы дивидендов побольше получить. Так что не порть, умоляю, не порть мне мой сценарий! Я все так продумал. Коктейль из научной сенсации и нашей свадьбы это будет феерическое действо.
        - Нашей свадьбы??? Ты о чем, Шон?
        - Ну не нашей, а моей и Вики. Просто ты на время заменишь ее. Не могу же я её к тому же в таком положении показывать журналистам. Так что сыграть невесту придется именно тебе. Одним словом у алтаря будешь стоять ты, а печать в паспорте получит она.
        - Ты в своем уме???
        - Без сомнения. А в чем ты видишь проблему? Ты уже стояла со мной у алтаря, так что еще один раз ничего не изменит.
        - Вики знает о твоих планах?
        - Конечно.
        - И она согласна?
        - Да. Если хочешь, можешь лично это услышать, чтобы даже сомнений у тебя не осталось. Сейчас… - он полез в карман и, вытащив телефон, набрал номер: - Вики, это Шон. Не передумала еще замуж за меня идти на условии, что твою роль перед алтарем сыграет другая? - и тут же переключив на громкую связь, повернул телефон так, чтобы было слышен её ответ: «Нет, конечно, дорогой, пусть так… если это поможет твоей карьере, то как я могу возражать». После чего быстро отключил телефон и сунул в карман.
        - Ты сказал, она у тебя дома. Как же ты ей позвонить-то смог?
        - Поймала. Она не у нас дома, а на моей служебной квартире, которую считает моим домом. Удовлетворена?
        - «Не у нас дома», - она хмуро поморщилась, - он давно уже не наш, а твой, так что не надо.
        - Не цепляйся к словам. Лучше скажи: сыграешь роль?
        - Не имею ни малейшего желания.
        - Мила, я умоляю… умоляю тебя, согласись! - он медленно опустился на колени.
        - Да прекрати ты ломать комедию! Прекрати! Терпеть этого не могу! - отшатнулась она от него.
        - Не хочешь комедию… ладно, - он медленно поднялся. - Тогда придется тебе выслушать трагедийные подробности о том, как в реальности обстоят дела в нашем институте. Он на грани банкротства, я не просто так тему Гарнери закрыть хотел. Это хоть немного, но оттягивало его. Теперь же я его подтолкнул, взяв большой кредит, чтобы иметь возможность так рисонуться на этой конференции, которую считаю нашей последней надеждой. Так что твой отказ, моя дорогая, равносилен последнему гвоздю в крышку гроба. Можешь его вбить, со словами, что во всем виноват я. Твое право. Обвинять тебя никто не посмеет.
        - Давай, я просто выступлю на конференции и все. Не надо этого шоу со свадьбой, - в её голосе послышалась мольба.
        - Или будет так, как я сказал, или не будет никак! - в его глазах полыхнула злость. - Привыкла, что стоит тебе только щелкнуть пальцами, и я лечу выполнять? Так вот сейчас этого не будет! Не будет! Я скорее соглашусь развалить институт, чем откажусь от столь хорошо подготовленного проекта всего лишь из-за твоих капризов, ну или принципов, называй, как хочешь… Я во все это вложил не меньше сил, чем ты в свои научные изыскания…
        - Это шантаж…
        - А называй, как хочешь, мне уже все равно… - он раздраженно махнул рукой. - Сейчас я все поставил на карту и получу либо все, либо ничего… Решать тебе.
        - Ты слишком хорошо знаешь, Шон, что я решу… Ты не оставил мне выбора. Так что о ставках не надо…
        - Мила, если все пройдет удачно, я клянусь: все-все для тебя сделаю, ты в накладе не останешься…
        Она прижала руки к вискам и, нервно сглотнув, запрокинула голову, тихо выдохнув при этом:
        - Как же я устала, Шон… Порой мне кажется, что я попала в какой-то тягучий и глупый сон, из которого никак не могу выбраться… Все топят меня, а у меня нет больше сил сопротивляться…
        - Никто тебя не топит, что ты, Мила, - он шагнул к ней и порывисто прижал к себе. - Уж я-то, точно не топлю и не собираюсь… Доверься мне, и все будет хорошо, обещаю. Ты же всегда доверяла… Ну скажи, скажи: я хоть раз подставил тебя или не оправдал доверия? Почему перестала доверять теперь? Ты считаешь, что я не люблю, ладно, считай… И хотя это не так, переубеждать не стану, твое право так считать, но обвинить в том, что не уважаю, точно не можешь. Уж что-что, а вот это ты не чувствовать не можешь. Ведь я даже на Вики, решил жениться, лишь бы тебя не разочаровать, чтобы не выглядеть в твоих глазах монстром, бросившим беременную любовницу. Потому что знаю, ты бы мне подобное не простила… Хотя назвать женой эту умственно-ограниченную и навязчивую стерву удовольствие небольшое.
        - Конечно не простила бы… Терпеть не могу мужиков, считающих, что беременность женщины исключительно её проблема, - она тяжело вздохнула и, невесело усмехнулась. - Мне было бы крайне неприятно думать, что когда-то моим мужем был именно такой. А насчет эпитетов… - она постаралась высвободиться. - Ты сам такую выбрал.
        - Я не выбрал! - он сильнее сжал руки. - Это был способ разрядки и сброса постоянного нервного напряжения! Она сама себя в этом качестве предложила, поэтому и обманула, потому что знала это её единственный шанс меня в мужья заполучить… Ладно. Что о том, - его губы брезгливо дрогнули. - Главное не в этом, главное, что ради твоего уважения я готов терпеть её рядом с собой в качестве жены. Ну и какие еще тебе доказательства нужны, что ценю твое уважение и всячески стараюсь его не потерять?
        - Убедил, - легкая улыбка едва заметно тронула её губы, и она, расслабившись в его руках, доверчиво склонила голову ему на плечо. - В конце концов, терять мне все равно нечего, а на кону будущность института. Так что будь, что будет. Сыграю по твоим правилам и твоему сценарию. Вызывай машину, поедем за стильными нарядами для меня. Хочешь изысканную невесту - получишь.
        Он ласково поцеловал её в висок и разжал объятия:
        - Вот и умница, любовь моя.
        - Как ты меня назвал? - вскинула она на него озадаченный взгляд.
        - Привыкай, дорогая. На ближайшую неделю ты - моя невеста, - с усмешкой проговорил он, доставая из кармана телефон.
        - Да уж… - только и сумела выдохнуть она, в то время как он отдавал приказания шоферу.
        - Машина у подъезда, дорогая. Пойдем, - он осторожно обнял её за талию, увлекая к выходу.
        - Только учти, я теперь плохо переношу поездки на автомобилях, так что попроси шофера ехать с максимальной скоростью, потому что на меня действует не скорость, а само время в пути.
        - Понял. Это у тебя после той катастрофы?
        - Да, и похоже, это не лечится. Я лишь научилась минимизировать внешние проявления этой фобии. Так что прими, как данность, и постарайся не акцентировать на ней внимание.
        - Договорились, - кивнул он, распахивая перед ней дверь. - Я постараюсь, по возможности все нивелировать… и свести к минимуму все поездки. Хорошо, что ты меня предупредила.
        - Не предупредила бы, сейчас сам бы увидел, - усмехнулась она, выходя вместе с ним в коридор.
        ***
        Брюс Честер сидел на диване, тупо глядя в телевизор, и периодически щелкал кнопку переключения каналов на пульте. Мелькающие картинки создавали отвлекающий фон и иллюзию занятости. Но они все равно сталкивали мысли в привычное русло воспоминаний об их с Луизой совместной жизни. Вот реклама сока, который она любила пить, он переключил канал. А вот кадры мелодрамы, над которой она смеялась и называла глупой. Снова щелчок пульта. А этот певец ей нравился. И он обещал как-нибудь сходить с ней на его концерт, но не сложилось…
        Переключил на футбол и напрягся: голевой момент, трибуны вскочили. А перед глазами снова иронично-улыбающаяся Лу, и её язвительный комментарий, о том, что подобные зрелища столь востребованы и популярны явно из-за того, что необходимы тем, кто сам ни на что неспособен. Так как позволяют всего лишь наблюдая, ощущать собственную сопричастность с результатом работы тех, кто профессионально делает свое дело. И собственные нереализованные амбиции в этом случае заменяются чужими достижениями. Он тогда сорвался и наорал на нее, что она ничего не смыслит ни в спорте, ни в жизни, что сама она ничего не добилась и ничего из себя не представляет, но почему-то на футбол не ходит, возможно, потому что у женщин и амбиций нет, как только, подобно ей, сесть с детьми кому-то на шею и свесить ноги. А она в ответ лишь пожала плечами и, проронив: «ну да, ну да… я всего лишь женщина. Что я могу сказать толкового? Не нервничай так. Считай, что я неудачно пошутила», тут же ушла к себе. И ведь вроде доказывать ничего тогда не стала, и с ним согласилась, а чувствовал он, что все равно она при своем мнение осталась и не
выбить его из нее, хоть убейся или её убей…
        Нервно сглотнул и поднял глаза к потолку, пытаясь отогнать навязчивые воспоминания. Где-то она теперь, упрямая идиотка… Ведь как сквозь землю провалилась, хотя он её даже в федеральный розыск объявил. Нет ни слуху, ни духу… Вот куда, спрашивается деться могла? Даже детьми пожертвовала, лишь бы гонор свой показать… «Твоя жена умерла тогда»… Ну чем, спрашивается, озорницы виноваты, чтобы их при живой матери сиротинить?! Ведь каждый день о ней талдычат: где мама, когда вернется? А мама тю-тю… хвостом вильнула и поминай как звали… Ну что за стерва… Но ничего, он все равно её найдет. Хоть живой, хоть мертвой… Лучше живой, конечно… Хотя он уверен, что она жива, без сомненья жива… Только, скорее всего, на нелегальном положении, раз розыск ничего не дает… Черт, вот что может быть хорошего у женщины на нелегальном положении, без денег и без специальности? Неужели ей сейчас может быть лучше, чем здесь, с ними, в семье, где обеспечивают и любят? Наверняка ведь нет… Сидит сейчас по уши в неприятностях и грязи… Но при всем при этом ведь не возвращается… Не возвращается, стерва!
        Рука непроизвольно сжалась в кулак. И угораздило же выбрать жену… Ведь даже о помощи не просит! Это же надо такое ослиное упрямство иметь.
        И тут, словно вспышка обожгла мысль, что может быть, Лу попала в такую ситуацию, что о помощи и не попросить. Возможно, память снова потеряла и забыла все на свете, поэтому и не возвращается. Во рту моментально пересохло, и нервным движением он облизнул губы. Главное спокойствие. Он будет методично продолжать поиски, найдет и вернет в семью, чего бы это ему не стоило…
        В это время дверь тихо открылась, и в гостиную вошла мать, которую он после исчезновения Луизы попросил переехать к нему на время её поисков.
        - Брюс, ты очень занят?
        - Нет. А что? - он отложил пульт.
        - У Сьюзен совсем порвались туфли, да и у Каролины того и гляди развалятся. Может, сходишь с ними в магазин, купишь, раз у тебя выходной сегодня?
        - Мам, может, сама с ними сходишь? Я денег дам.
        - Брюс, ну нельзя тупо сидеть перед телевизором целыми днями. Хватит так изводить себя.
        - Я не извожу. Я футбол смотрю.
        - Какой счет?
        - Один - ноль.
        - Неужели? А на табло, вон в углу, один-один написано.
        - Ну и что с того? Я переключал каналы, видно, еще забили в это время… я ж не неотрывно за матчем слежу…
        - Вот и я о том, сыночка… Я же не слепая, вижу… Ты ведь, как ушла она, всякий интерес к жизни потерял… лишь на работе оживаешь маленько… А как выходные, так будто душу из тебя вынимают, ходишь как неприкаянный, ни с озорницами не поиграешь, ни по хозяйству чего… Ты и телевизор-то не смотришь, так лишь… напротив сидишь…
        - Тошно, мам…
        - Вижу, но это не причина совсем девчонок твоих обездоливать. Им тоже без матери не особо сладко сейчас, так что хватит своими горестями упиваться, лучше их пожалей и хоть чуток приласкай, да внимания удели.
        - Да с чего им при тебе-то несладко? Ты и приласкаешь их всегда и обиходишь.
        - Тебя я тоже обихаживаю, да вот что-то не особо это тебя радует. Так вот им тоже этого маловато, им ласки и любви родительской хочется. Так что хватит сидеть в кручине, поднимай свою задницу с дивана и топай покупать им туфли, а если и мороженым по дороге угостишь, совсем хорошо будет.
        - Ну ты, мать, даешь… Ты чего это так со мной разговаривать-то начала?
        - А как еще с тобой разговаривать? Как? Ежели тебе собственные переживания совсем ум-то застили… Это последняя попытка достучаться. Не поймешь, заберу озорниц и уеду обратно в деревню, сиди тут один, что сыч, и тоскуй вволю.
        - Не кипятись, ма… не кипятись. Я уже встал и иду. Достучалась ты до меня, достучалась.
        ***
        Накормив дочерей мороженым, Брюс шел с ними по большому торговому центру, и от обилия вывесок у него уже рябило в глазах. Однако заветное название «детская обувь» все не попадалось.
        - Ну долго еще, пап? - ныли девчушки.
        - Понятия не имею, - честно ответил он им, и тут же сам задал вопрос: - А где вам мама туфельки покупала?
        - Это на третьем этаже, в левом ряду, там такой отдел хороший, там столько туфелек разных, и резиновые сапожки есть, и игрушки тоже, и одежда для куколок, - разом затараторили они наперебой.
        - Идем туда! - тут же скомандовал Брюс, жалея, что не спросил их об этом раньше.
        В отделе, куда привели его дочери, детских туфелек действительно оказалось много. В замешательстве Брюс повернулся к продавщице:
        - Помогите мне подобрать туфли дочерям.
        - Какой у них размер?
        - Без понятия, - пожал он плечами, - детский какой-то…
        - Хорошо, я сейчас измерю, пусть присаживаются на банкетку. Вы какие туфли для них хотите?
        - А какие есть? - вопросом на вопрос ответил Брюс
        - Есть разные, - усмехнулась продавщица, поправляя рыжий локон под форменную шапочку, - закрытые и с открытым мыском, с перепоночкой и без нее, босоножки, спортивные, осенние на шнуровке… Какой тип туфель Вам нужен?
        Брюс нервно сглотнул и повернулся к дочерям:
        - Сьюзен, какие туфли у тебя порвались?
        - Синенькие с бантиком.
        - А тип какой?
        - Что, пап?
        - Ну какие они с виду были? На какие похожи из тех, что на витрине?
        - Вон как те черные, только у меня синие были и с бантиком.
        - Значит, нам что-то типа таких же, - указал он на них продавщице.
        Та понятливо улыбнулась:
        - Что ж попробуем подобрать. Присаживайтесь, милые леди, будем измерять вам ножки.
        Однако подобрать что-то озорницам оказалось делом непростым. То Сьюзен не нравилась пряжка на туфлях, то Каролине цвет, то застежка на их взгляд был неудобной, а то и вовсе туфли забраковывались с комментарием «страшные» по только им ведомой причине.
        Наконец Брюс не выдержал:
        - Вам что обязательно одинаковые туфли нужны? Что вы все друг на дружку коситесь? Вот тебе же, Сьюзен, понравились, вон те синие туфли и на ноге они у тебя хорошо сидели, давай их и возьмем. К тому же у тебя и были, как ты говоришь, синие… - и дождавшись утвердительного кивка дочери, обернулся к продавщице: - Мы их берем. Оформляйте. А тебе Каролина, если ты здесь сейчас ничего выбрать не можешь, мы в следующий раз купим. У тебя же туфли еще не развалились окончательно как у сестры…
        - А я вон те сиреневые с пряжкой хочу, мне они нравятся, - тут же отозвалась Каролина, испугавшись, что останется без обновки.
        - Да хоть серо-буро-малиновые в крапинку. Я не против. Главное, чтобы они тебе по ноге пришлись, - раздраженно поморщился Брюс.
        И тут его за рукав подергала уже слезшая с банкетки, где примеряла туфли, Сьюзен:
        - Можно пока Каролина туфли будет мерить, я выйду и одежду куколкам, вон в той витрине, которая сразу за дверью, посмотрю?
        - Смотри, но от витрины ни на шаг! Иначе больше никаких подарков!
        - Хорошо, хорошо, - закивала дочь, - я только у нее.
        Туфли Каролине пришлись впору, и обрадованный Брюс пошел к кассе, чтобы оплатить покупки, однако тут обратно в магазинчик влетела взволнованная Сьюзен и, вцепившись в руку, потащила на выход:
        - Пошли! Пошли скорее!
        - Сьюзен успокойся, никуда платья для кукол из витрины не убегут, я куплю тебе какое захочешь, но попозже, сейчас мне за туфли расплатиться нужно.
        - Там мама! Отпусти меня к ней!
        - Где мама? Ты видела ее? - Брюс ошалело уставился на дочь, не веря в реальность происходящего.
        - Она там! В соседнем магазине! Я хочу к ней! - отпустив его руку, дочь метнулась обратно, видно решив, что лучше останется без подарка, но увидит мать.
        Оставив все покупки на кассе, Брюс бросился следом за ней и, влетев в соседний салон дорогой одежды, поражено застыл. Его дочь стояла напротив продавщицы и, дергая за рукав, требовала сказать, где её мама. Рядом стоял мужчина, обнимая за талию коротко-стриженную темноволосую женщину с очень красивым и настолько правильным греческим профилем, что он даже показался Брюсу несколько неестественным. Фигурой женщина чем-то напомнила ему Лу, внешность мужчины тоже казалась знакомой, но он никак не мог вспомнить, где его видел.
        - Я не знаю, где твоя мама, малышка, - отбивалась от Сьюзен растерянная продавщица, -Здесь больше нет никаких клиентов. Вот можешь посмотреть, - она отдернула шторки всех примерочных кабинок. - Нет тут больше никого…
        - Извините, - Брюс шагнул к дочери и взял за руку, - она обозналась, наверное.
        - Она была здесь! Я точно знаю, что была! - из глаз Сьюзен закапали слезы. - Почему Вы не хотите мне сказать, где она?
        - Не плачь, пожалуйста, малышка. Я бы с удовольствием сказала, где она, если бы знала это, но я и правда не знаю, - продавщица в замешательстве развела руками. - Ты что-то перепутала.
        - Конечно, перепутала. Пойдем, - Брюс потянул дочь к выходу.
        - Ты не понимаешь. Мама была тут, была! - она затопала ногами, и слезы сменились рыданиями.
        Брюс подхватил рыдающую дочь на руки и, шагнув к выходу, обернулся к продавщице: - Извините еще раз.
        После чего тут же вышел. У дверей его ждала испуганно-нахохлившаяся Каролина:
        - Что случилось, пап? Там и правда мама была?
        - Подожди, не до тебя, - бросил ей Брюс и, опустив Сьюзен на пол, несильно тряхнул: - Не надо устраивать тут представлений, успокойся сейчас же! Иначе не получишь ни туфель, ни игрушек и еще наподдам тебе хорошенько, чтобы не позорила меня на людях.
        - Пап, почему ты мне не веришь? - в глазах дочери застыло отчаянье.
        - Я верю тебе. Просто ты обозналась. Вот с чего ты решила, что там мама? Ты видела, как она туда входила?
        - Нет, - замотала она головой.
        - Вот видишь.
        - Но, папа, - начала она, однако договорить ей не дала выглянувшая из детского магазинчика рыжеволосая продавщица:
        - Вы товар-то оплачивать будете, или я его на стенд снова выкладываю?
        - Будем, будем. И игрушки покупать будем, - Брюс шагнул внутрь, увлекая за собой дочерей. - Ты ведь приглядела какое-то платье для куклы, Сьюзи?
        - Нет, и не хочу… - дочь хмуро потупилась.
        - А мне можно будет выбрать? - просительно взглянул на него Каролина.
        - Можно, и для себя, и для сестры, раз она сама выбирать не хочет.
        Под недовольные комментарии сестры Каролина вскоре выбрала два платья для кукол, и, оплатив все покупки, Брюс вышел из магазинчика, желая только одного: как можно скорее оказаться дома.
        На выходе из торгового центра они увидели шикарный лимузин, в который уже виденный ими мужчина усаживал на заднее сидение свою очаровательную спутницу. Потом сел рядом, и машина тронулась. Задние стекла автомобиля были затонированы, но разворачиваясь возле подъезда, он повернулся к ним передом, и через лобовое стекло Брюс увидел, как женщина, прижав руки к вискам, низко склоняется, а мужчина придвигается ближе и, притягивая к себе, заботливо обнимает.
        - Не у одной Лу фобии на машины, - иронично усмехнулся он, и вдруг резко остановившись, схватил за плечо Съюзен: - Скажи, почему ты решила, что мама в том салоне?
        - Я слышала её голос, - ответила дочь, и у Брюса от озарившей его догадки все поплыло перед глазами.
        ***
        Весь вечер Брюс пытался вспомнить, где мог видеть мужчину из салона и ругал себя за то, что не запомнил номер лимузина, а на следующий день послал одного из своих сотрудников проверить, чем он расплачивался в салоне.
        Догадка оказалась правильной, мужчина расплачивался кредиткой, по которой без труда сначала выяснилось его имя: Шон Вельд, а потом и должность.
        Выслушав доклад сотрудника, Брюс отпустил его, после чего откинулся на спинку высокого кресла и поморщился, вспомнив, где видел мужчину.
        - Ну точно! И как я мог забыть… Только непонятно, как при таком раскладе он с Лу мог пересечься, если она ни на одном из заседаний суда не была… Похоже стоит съездить в институт и все поподробнее узнать. Благо теперь должность позволяет.
        Он усмехнулся. Полученная им после окончания курсов повышения квалификации должность заместителя начальника отделения, теперь действительно позволяла многое. Даже проводить независимые расследования.
        Вызвав машину, он предупредил секретаршу, что до конца дня в разъездах, и отправился в институт.
        Предъявив на КПП института удостоверение, он вызвал начальника охраны института и после непродолжительной беседы уже знал всю необходимую ему информацию.
        Выяснилось, что директор института на несколько дней уехал на международную конференцию, а коротко-стриженная брюнетка - его референт Вики Грей, и уехал на конференцию он именно с ней. Что ко всему прочему, она является его невестой и недавно перенесла пластическую операцию, после которой охране пришлось менять ей все документы и удостоверения.
        Поблагодарив начальника охраны, Брюс отправился в обратный путь. Полученные сведения утвердили его в мысли, что виденная им женщина, скорее всего, именно Лу и есть, однако, прозвучавшее чужое имя вынуждало не торопиться и постараться собрать максимум информации, чтобы иметь возможность припереть Лу к стенке и заставить сознаться в фальсификации.
        Вернувшись на работу, он договорился с начальником отделения, что отправится в служебную командировку на проходящую международную конференцию, чтобы проверить всплывшую информацию о связях банды распространителей наркотиков, которой он занимался, с некоторыми зарубежными учеными. И уже на следующий день под видом одного из участников входил в здание бизнес центра, где проходила конференция.
        Получив программку, он к своему несказанному удивлению выяснил, что основным докладчиком от института является не директор, а именно Вики Грей. И её доклад запланирован на три часа дня. Горя нетерпением увидеть, что же такого может вещать его жена, Брюс некоторое время послонялся по коридорам, а потом спустился в конференц-зал и, выбрав наиболее удобное место в зале, чтобы и в глаза не бросаться и все видеть хорошо, стал ждать. Народу в зале было не особенно много, на сцене один докладчик сменял другого, им задавали вопросы, иногда спорили, редко непродолжительно аплодировали. Брюс с тоской посматривал на часы, время тянулось словно резиновое. Люди в зале похоже тоже скучали. Но ближе к трем часам в зале возникло оживление, и народу заметно прибавилось. Начались перешептывания, публика явно обсуждала предстоящее выступление.
        А затем на сцену вышла виденная Брюсом в салоне брюнетка. Нисколько не смущаясь, словно подобные выступления были для неё делом абсолютно обыденным, она хорошо-знакомым голосом Лу пожелала всем доброго дня и начала увлеченно рассказывать об уникальном, с её точки зрения, научном эксперименте. За её спиной мелькали слайды, и она, ссылаясь на них, говорила о каких-то нейронных потоках, бета-активности и прочих абсолютно ничего не говорящих Брюсу зависимостях. Ввернув по ходу доклада несколько шуток, она вызвала смех в зале, но за исключением этих моментов все остальное время доклада сопровождалось напряженной звенящей тишиной. Брюс слушал её и не узнавал. Это была не его Лу. Это был прирожденный оратор, много и часто выступающий на публике, умеющий её держать и подогревать интерес к теме выступления. А когда после доклада на неё посыпался град вопросов, и она умело разбила все доводы несогласных с ней оппонентов, а некоторых, особо нетактичных еще и едко высмеяла, Брюс понял, что обознался. Это было чертовским совпадением и не более. Наличие аналогичной фобии и похожий тембр голоса сыграли с ним
злую шутку. Пробираясь к выходу из зала, под гром аплодисментов, которым провожали закончившую доклад госпожу Грей, он радовался, что не поторопился с обвинениями в её адрес.
        ***
        Вернувшись утром обратно, Брюс доложил руководству, что сведения не подтвердились, и поездка была безрезультатной. Начальник посетовал на явную дезинформацию со стороны его агентов, но, тем не менее, дал сутки отдыха исходя из того, что Брюс две ночи подряд провел в самолете.
        Порадовавшись столь сочувственно-благожелательному отношению со стороны руководства, Брюс отправился домой отсыпаться.
        Ближе к вечеру он проснулся и вышел на кухню. Мать возилась у плиты, увидев его, сразу заулыбалась:
        - Кушать будешь? Я утку с яблоками запекла.
        - Буду, ма, - кивнул он.
        - Ты чего невеселый такой? В командировке сложности что ль какие-то? - отрезая кусок утки и выкладывая ему в тарелку поинтересовалась она.
        - Да нет. Просто впустую съездил. Информация не подтвердилась, - пояснил Брюс с удовольствием впиваясь зубами в сочное мясо.
        - Ну это не беда, - она вновь улыбнулась. - Хорошо кстати, что ты еще вчера оттуда вылетел. Сегодня там говорят, чуть ли не весь город перекрыли, мог бы до аэропорта бы и не добраться. Все пришли на свадьбу поглазеть… её кстати сегодня даже по местному телевизионному каналу показывали, я видела.
        - Чью свадьбу? - не отрываясь от еды, решил уточнить он.
        - А не запомнила я… Невеста стройная такая коротко-стриженная брюнетка, а муж её на актера похож, фамилию вот только забыла… ну тот, в сериале, что я в прошлом году смотрела, он там любовника донны Стефании играл. Ученые они какие-то… из нашего закрытого института, кстати… И чего спрашивается здесь свадьбу не сыграли? Видать повыпендриваться захотелось перед иностранцами, не иначе… Иностранцев там было пруд пруди… Красивая, кстати, свадьба была, они там и голубей пускали, и шары, и фейерверк потом устроили… - тут же стала рассказывать мать, явно радуясь возможности поделиться впечатлениями. - А еще на лошадях катались… невесте правда лошадь копытом оборку платья отодрала. Наступила, зацепилась и дернула. Все ох-ах, а невеста молодец, не растерялась. Рассмеялась и совсем оборку оторвала. Получилась юбка чуть ниже колена. Правда шрам на ноге стал виден, оператор сразу на её ноги наехал, как только она подол отдирать стала, но потом перевел камеру, и её улыбка затмила все. Больше от её лица он не отрывался.
        - Шрам на ноге? Какой? - сразу напрягся Брюс, уже понявший, чью свадьбу видела мать.
        - На какой ноге или какой шрам? - не поняла та.
        - И то и другое.
        - Да так и не сообразишь на какой ноге… на левой вроде… Ну да она на лошади вот так сидела, и её вот так снимали, получается точно на левой… А что такого?
        - Какой шрам, мам?
        - Достаточно длинный почти во всю щиколотку… А что это тебя так заинтересовало? Это её совсем и не портило… хотя, думаю, в её планы не входило показывать его кому-либо.
        - Мам, спасибо, ты мне очень помогла, - он решительно отодвинул тарелку и шагнул с кухни. - Утка, кстати, великолепно у тебя получилась.
        - Что ж ты тогда не доел-то? Что такого в этом шраме-то?
        - Не бери в голову, это по работе.
        - И дернуло меня тебе о нем сказать, пока ты не доел еще, - послышалось вслед её сокрушенное. - Нет, чтобы чуточку попозже…
        Он сидел в своей комнате и, обхватив руками голову, напряженно думал. Думал о том, как такое могло случиться. Ведь исходя из рассказа матери, у Вики Грей, сыгравшей сегодня свадьбу, был шрам точь-в-точь как у его жены… а если добавить голос, фигуру и амаксофобию, Брюс вспомнил мудреное название которым врач назвал фобию жены, то получается, что это его жена и есть. И сегодня она вновь вышла замуж.
        - Черт, - выругался он и, распрямившись, со всего размаху кулаком стукнул по ручке кресла, в котором сидел. Ручка тут же треснула и угрожающе накренилась.
        - Черт, - снова выругался он, но добивать ручку не стал. Встал и нервно прошелся по комнате. Досадуя, что не узнал жену, и, недоумевая, как она оказалась способной так мастерски делать доклады. Ну ладно доклад - его можно заучить, но ведь на вопросы, причем явно каверзные, даже не задумываясь, отвечала… Неужели те таблицы, статьи, которые он видел на винчестере так на неё повлияли… но ведь нельзя научиться, всего лишь читая статьи из интернета… Мистика прям какая-то. Может, у неё в ухе передатчик был, и она лишь транслировала чьи-то ответы…
        - Плевать! - он вновь сжал руку в кулак. - Мне до фонаря как вы эту мистификацию прокрутили. Однако, Лу, тебе в любом случае придется вернуться! Я заставлю тебя вернуться, чего бы мне это не стоило! Клянусь!
        ***
        Всю ближайшую неделю Брюс собирал информацию о Шоне Вельде и Вики Грей. Выяснилось много нестыковок. Например, по воспоминаниям всех тех, кто учился с Вики, она никогда особым умом не отличалась, да и к публичным выступлениям тяги не испытывала. Защиту её диссертации считали скорее счастливой для неё случайностью, чем закономерной оценкой работы и таланта. Поэтому все недоумевали по поводу её блистательного выступления на международной конференции, которое открывало перед ней и институтом очень заманчивые перспективы.
        Шон Вельд тоже, по оценкам многих, звезд, с неба не хватал. Однако, был умелым организатором и хозяйственником, продвинувшимся за счет своей женитьбы на ученой с мировым именем Милдред Вельд и взявшим даже её фамилию. До женитьбы на ней он был Шоном Грюером. Его нынешний союз с Вики Грей, ставшей теперь тоже Вельд, озадачил многих. Но все без исключения считали их очень красивой парой, умело раскрутившей ситуацию со свадьбой в целях пиара, как своего института, так и проводимых ими научных изысканий.
        Размышления Брюса о том, как можно использовать полученные сведения, прервал поздний телефонный звонок. Равнодушный мужской голос сообщил, что с сожалением должен известить его, что разыскиваемая им жена несколько дней назад погибла в автомобильной катастрофе.
        На обескураженные сентенции Брюса о невозможности происшедшего и заявлении о намерении немедленно приехать на опознание, последовал ответ, что тело госпожи Честер не подлежит опознанию, но при ней были найдены документы, что исключает возможность ошибки. Однако если он все же сомневается, то может представить генетический материал для экспертизы.
        Заверив своего собеседника, что он сделает это непременно, Брюс повесил трубку и незамедлительно позвонил в клинику, где после аварии лежала жена, потребовав подготовить её медицинскую карточку и все рентгенограммы. Однако выяснилось, что в результате недавнего пожара в архиве, все данные о пациентах утеряны, и помочь ему они ничем не могут.
        Брюс задумался. Его противник играл, хорошо продумывая и просчитывая ситуацию на несколько ходов вперед. Сейчас, если будет принято заключение о смерти Лу, доказать фальсификацию станет практически нереально.
        - Не получишь ты его! Не получишь! - кулак Брюса врезался в крышку стола. - Я страховую фирму подключу. Хорошо, что я страховку не аннулировал, как Лу в записке просила… Не иначе, как знала, что не в её пользу она сыграть может. Они то уж точно сумеют доказать подлог, не желая выплачивать по страховке кругленькую сумму!
        ***
        На следующее утро он встретился со страховым агентом и передал ему волосы из расчески Луизы с просьбой проследить за точностью экспертизы. Агент заверил его в том, что они чрезвычайно заинтересованы в том, чтобы результаты не были сфальсифицированы и уехал в лабораторию.
        Несколько дней Брюс провел в томительном ожидании. А потом сообщение агента о том, что экспертиза в независимом центре подтвердила полную идентичность ДНК останков трупа и ДНК волос его жены, и страховая компания готова полностью выплатить ему страховую премию, повергло его в шок. Мозг отказывался верить в реальность происходящего.
        Поразмышляв немного, Брюс пришел к выводу, что, скорее всего господин Вельд каким-то образом сумел либо подкупить страховую компанию, либо лабораторию, где проводилась экспертиза. Не может быть у двух разных людей столь много идентичных особенностей. Доказать это официальным путем ему конечно теперь вряд ли удастся, но он все равно найдет способ вернуть Лу.
        Не желая, чтобы мать и дочери узнали о полученном им известии, он тем же вечером отправил их в деревню, а сам решил при первой же возможности заняться более тщательным сбором информации о чете Вельд с помощью агентурной сети.
        Однако дать задание агентам Брюс не успел. Буквально сразу после того, как в отделении стало известно о трагической смерти Луизы, его вызвал к себе начальник отделения и сообщил, что управление по кадрам предлагает Брюсу возглавить отделение полиции округа, откуда он родом, и на размышление у него есть сутки.
        - Мне не надо размышлять, я согласен, - тут же ответил Брюс. - Как Вы уже знаете, жена у меня погибла, дочерей я как раз отправил к родителям именно туда, так что здесь меня ничего не держит, и я с радостью принимаю предложение.
        - Мне, конечно, жаль терять такого заместителя, но я не могу не порадоваться Вашему столь быстрому карьерному росту, - усмехнулся начальник и пожал его руку. - Удачи, Брюс!
        Выйдя из его кабинета, Брюс не мог отделаться от мысли, что его ведет само провидение. Новое назначение давало столь громадные возможности, что он уже не сомневался, что сможет вернуть жену.
        ***
        Мила стояла в кабинете директора и нервно перебирала листы распечатанного отчета. Потом отложила и уперлась испытующим взглядом в лицо Шона:
        - Я не понимаю с какой целью ты затягиваешь весь этот маскарад… Зачем тебе это? Гранты ты уже получил, все возможные дивиденды состриг, почему не даешь мне вернуться в отдел? Что за игры у меня за спиной?
        - Мила, не генери… Никто за твоей спиной не играет. Просто ситуация немного вышла из-под контроля… Мне очень не хотелось говорить это тебе, но скрывать, наверное, уже не имеет смысла… Уже ничего не исправить… Хотя как сказать даже не знаю…
        - Да не тяни кота за хвост. Говори уже! - она раздраженно поморщилась. - К чему все эти преамбулы? Терпеть их не могу.
        - Вики разбилась в автокатастрофе.
        - Мои соболезнования, - она нервно сглотнула, потом немного помолчав, тихо спросила: - Траур объявлять будешь?
        - Ты не поняла. При ней были твои документы, и её смерть зарегистрировали как твою. Так что я теперь при всем желании этот маскарад прекратить не могу. По документам ты умерла!
        - Что?! Как мои документы? Почему?
        - Она почувствовала недомогание, пока мы были на конференции, и чтобы не подставлять меня, взяла твои документы и поехала проконсультироваться к врачу. Но в дороге не справилась с управлением или плохо ей стало… Не знаю… Одним словом, машина сорвалась с обрыва…
        - Ты знал это столько времени и молчал?
        - Да! Молчал. Зная твой характер, я до дрожи в коленях боялся тебе об этом сказать. Я и сейчас с удовольствием не говорил бы, но, похоже, что дальше тянуть уже некуда. Так что делай что хочешь: хочешь рассказывай всем о нашей авантюре, хочешь вообще убивай… Ни останавливать, ни противиться не буду, потому что действительно не могу соблюсти наши договоренности и поэтому чувствую себя очень виноватым… Но поверь, не мог я даже предположить такого… Не мог! Это какое-то роковое стечение обстоятельств.
        - А виноватым в её смерти ты себя не чувствуешь?
        - Нет! Потому что этой тупице надо было вызвать такси, а не самой за руль садиться. А она нашла повод мою новую машину взять… Угрохала навороченный бентли, идиотка, - он зло рубанул воздух рукой.
        - Как она решилась сесть за руль, ведь прав на мое имя у неё не было?
        - Ты меня спрашиваешь? Откуда я знаю? Я знаю лишь то, что она позвонила мне и спросила, может ли она к врачу съездить. Я попросил её под твоим именем, чтобы не всплыла подмена, проконсультироваться у знакомого мне врача… Но мне и в голову не пришло, что она мало того, что бентли мой возьмет, так еще и сама за руль сядет… Теперь даже страховку за него не получить. Ты же в страховку вписана не была, ну и в угон тоже подать не могу… Так что раскрутила эта идиотка меня порядочно…
        - По-моему, ты больше о машине сокрушаешься, чем о ней…
        - Ну не жаль мне ее, не жаль… и изображать убитость скорбью не хочу. Можешь считать меня бессердечным сухарем, но лукавить перед тобой не собираюсь. Уж что есть… Это после твоей смерти мне казалось, что сердце мне располовинили, а её потеря меня нисколько не огорчает.
        - Ты циничный эгоист.
        - Возможно, спорить не буду.
        - Неужели тебе даже не родившегося малыша не жаль?
        - Это судьба. И я ей благодарен за то, что она отвела меня от постоянного стресса, связанного с подгузниками, сосками-пустышками, ночными бдениями и постоянным ором младенца… Ничего приятного в подобной перспективе не вижу.
        - На редкость откровенно. Что ж может и лучше, что у подобного папаши малыш на свет так и не появился.
        - Бесспорно лучше. Ну да ладно об этом. То, что я себялюбец и гад, я уже понял. Теперь скажи, что намерена делать в сложившихся обстоятельствах? Будешь устраивать грандиозный скандал-разоблачение, чтобы вернуть статус-кво?
        - Нет, - она качнула головой, - но только если пользоваться своим положением по отношении ко мне не станешь.
        - Мила, ну что ты… Все будет лишь так как пожелаешь и только с твоего согласия… Когда я хоть к чему-то тебя принуждал?
        - Тогда пусть все так остается, может и лучше, если господин Честер будет думать, что жена его погибла…
        - Вот и прекрасно. Кстати, через месяц конференция в столице, будешь выступать?
        - Почему бы нет… Буду.
        - Прекрасно, тогда я вношу тебя в список докладчиков.
        ***
        Она стояла на перроне, ожидая прибытия поезда в столицу, и под порывами прохладного ветра куталась в ажурный меховой палантин, накинутый на плечи поверх брючного костюма из тяжелого темно-вишневого шелка. Шон, одетый в изысканный серый костюм, стоял рядом и, придерживая за локоть, шептал на ухо двусмысленные шутки на тему, что если она не пустит его на ночь в купе, заказанное на их имя, то ему ничего не останется, как искать утешение у проводницы, и славное имя института будет навек опозорено его недостойным поведением.
        - Шон, прекрати, - она недовольно поморщилась. - Никуда я тебя не выгоню. Приставать ко мне, конечно, тоже не позволю, но и выгонять не стану. Так что уймись.
        - Зачем мне униматься, дорогая? - он отпустил её локоть и полуобняв за талию, притянул к себе, жарко выдохнув прямо в лицо: - Ты - моя официальная жена, так что то, что я рядом с тобой теряю и самообладание, и голову, и контроль, не только не портит мой имидж, а даже наоборот…
        - Зато это портит мне настроение, - губы её раздраженно дрогнули. - Так что уймись. По-хорошему прошу.
        - А ты умеешь просить по-плохому?
        - Шон, я много чего умею, тебе ли не знать… поэтому - не зли, прошу.
        - А ты не потеряла своих умений? - он заинтересованно начал вглядываться ей в глаза.
        Нервно сглотнув, Мила поспешно отвела взгляд, понимая, что явно зря сказала последнюю фразу.
        - Не хочешь отвечать? - его рука крепче сжала её талию.
        - Я не проверяла, Шон, поэтому не знаю, что ответить… и сейчас проверять ну совсем не хочется… - она вскинула на него тяжелый взгляд, - так что не зли…
        - А вот и врешь… - он тяжело вздохнул и тихим шепотом, без тени иронии продолжил: - Ты проверяла… Я разговаривал с Гарнери и знаю, как он познакомился с тобой. Если для этого ты не использовала свои способности воздействовать на металлические предметы, то я - тупой безмозглый баран.
        - Если ты в этом уверен, зачем спрашиваешь? - так же тихо ответила она, хотя привокзальный гомон и без того хорошо скрадывал голоса.
        - На твою реакцию посмотреть хотел.
        - И как?
        - Ты перестала быть со мной откровенной.
        - Мы чужие люди теперь, Шон. Зачем тебе моя откровенность? Или сомневаешься во мне как в партнере?
        - Нет, как в партнере не сомневаюсь. Ты скорее в ущерб себе поступишь, нежели принципы свои нарушишь. Но я хочу большего! Слышишь? Я хочу, чтобы мы вновь стали родными людьми не только на бумаге. Хочу, чтобы как раньше у нас были общие печали и радости. Чтобы ты не сомневалась, что рядом с тобой тот, кто всегда подставит плечо.
        - Ты решил теперь именно под этим соусом затащить меня в свою постель? - иронично прищурившись, не могла сдержать саркастической усмешки она.
        - Да не в этом дело, Мила! Не в этом! Хотя да, и от секса с тобой я бы не отказался. Ты чрезвычайно притягательна для меня в этом отношении, но все равно это - не главное! Я готов отказаться от секса, лишь бы душевное родство с тобой возродить… Чтобы мы как раньше стали единым целым!
        - Близко предание, да только верится с трудом, - недоверчиво хмыкнула она и вновь отвела взгляд.
        - Я докажу! Скажи, чем я могу доказать, и я докажу!
        - Ладно, Шон. Не гони лошадей. Время все расставит по местам.
        - Оно уже расставляет! Неужели ты не видишь? Ты вновь моя жена. Неужели ты не понимаешь, что это рука провидения? - он пылко прижал её к себе.
        - Не торопи меня! - она раздраженно уперлась ладонью ему в грудь. - Я не готова принять тебя в качестве мужа. И если будешь настаивать, пожалеешь!
        - Мила, ты должна мне поверить… - не ослабляя хватки, требовательно проговорил он.
        И в это время к ним подбежал паренек в форме носильщика:
        - Это Ваш багаж был оформлен для погрузки в багажный вагон?
        - Да, мы оформляли два контейнера для перевозки в багажном вагоне, - недовольно обернувшись к нему, Шон разжал объятья.
        - Там перевес небольшой. Надо переоформить, пойдемте со мной.
        - Нам уже все оформили. Никакого перевеса не было. У меня квитанция на руках, - раздраженно начал Шон, но паренек не дал ему договорить.
        - Да там ничего доплачивать не надо! Там лишь переоформить бумагу, а то не принимают в багажном вагоне. Вы же не хотите, чтобы Ваши контейнеры здесь остались?
        - Не хочу, конечно. Сейчас я пошлю своего человека, он все переоформит, - и обернулся к стоящему чуть в отдалении рядом с их чемоданами шоферу, сопровождающему их: - Алекс, сходи, разберись в чем дело. Я отдам тебе квитанции.
        - Там именно Ваша подпись нужна. Иначе Вам багаж не отдадут, - тут же отрицательно замахал руками паренек. - Это быстро! Там лишь номер квитанции другой будет и подпись Ваша нужна, ну и новые корешки от квитанций, чтобы по приезде Вам все выдали. Пойдемте, пока поезд не подошел, - после чего осторожно потянул Шона за рукав.
        Поняв, что идти придется именно ему, Шон, недовольно качнув головой, отступил от нее:
        - Извини, дорогая. Сейчас я все переоформлю и вернусь. Не хотелось бы остаться без демонстрационных материалов перед конференцией.
        - Да, иди, конечно. Поезда еще все равно нет, - кивнула она, внутренне радуясь, что их прервали. Противиться натиску Шона ей с каждым разом становилось все сложнее. Хорошо зная её характер, он умело играл на чувствах.
        Глядя ему вслед, она пыталась понять, что её останавливает, и почему все внутри протестует, лишь он оказывается рядом и пытается апеллировать к прошлому. Обида за то, что не остался верным памяти о ней и предпочел воспоминаниям молодую любовницу? Но ведь это логично. Живые не должны посвящать жизнь воспоминаниям о мертвых. Будь она мертва, она бы, скорее всего, порадовалась за него… Почему же сейчас что-то дикой болью рвет ей душу, и она не понимает что… Хотя она лжет сама себе… Все она понимает… Она взглянула на свою любовь со стороны и разочаровалась и в своей любви, и в избраннике… и обида на саму себя и раздражение ситуацией, в которую попала, нервируют её и злят. Отдушиной являются лишь её исследования и научные разработки. Тогда все остальное отходит на второй план и уже не имеет никакого значения. Значение имеет лишь результат, и она, похоже, его получила, ну или близка к этому, и послезавтрашнее выступление на конференции это еще раз подтвердит. И если ради продолжений исследований и новых результатов ей надо будет остаться рядом с Шоном не такая это и большая плата… И что она себя
накручивает? В качестве партнера и администратора он объективно хорош. Очень хорош. Похоже, она просто привередничает…
        От размышлений её отвлекла девушка в серой беретке и клетчатой юбке:
        - Скажите, Вы - Вики Вельд?
        - Да, - она холодно кивнула.
        - Там Ваш муж. Он просил Вас срочно подойти.
        - Зачем?
        - Я не знаю, - повела плечами девушка. - Он просто описал мне Вас и попросил быстро Вас найти и передать, что бы Вы срочно подошли к нему. Похоже, у него какие-то неприятности, но я точно не знаю…
        - Час от часу не легче, - недовольно проронила Мила, достала мобильный и набрала номер Шона, но абонент был недоступен. Видя, что вдалеке показался приближающийся поезд, она шагнула к сопровождающему их водителю: - Подождите меня здесь. Я узнаю зачем я так срочно понадобилась мужу и сразу вернусь, - и дождавшись его утвердительного кивка, обернулась к девушке: - Ведите меня к нему.
        Идя вслед за девушкой вдоль вокзальных коридоров, Мила пыталась погасить внутреннее раздражение. Вот что такого могло у Шона случиться, чтобы просить её прийти, да еще и срочно? Выяснить, что из демонстрационных материалов можно оставить? Так ничего нельзя. Они все нужны! Все продумано и менять сценарий на ходу она не станет, даже если придется заплатить за перевес.
        Девушка остановилась перед небольшой дверкой с надписью «служебное помещение» и распахнула дверь:
        - Вот. Он тут Вас ждет.
        Мила решительно шагнула внутрь, и в то же мгновение откуда-то сбоку на неё кто-то навалился и прижал к лицу большую мокрую тряпку, пахнувшую чем-то сладковато-приторным. Она попыталась вырваться, закричать, но силы были явно неравны, и вскоре она безвольно обмякла, провалившись в поглотившую её сознание темноту.
        - Вот что за неразбериха! Полная некомпетентность! Никакой организации. Надо будет написать жалобу на имя министра, - не скрывая раздражения и громко возмущаясь, Шон Вельд подошел к водителю и в недоумении огляделся: - Алекс, где миссис Вельд?
        - Пошла разыскивать Вас. Ей какая-то девушка передала, что Вы срочно её зовете.
        - Глупость какая! Ничего я не просил передавать. Что за шутки такие? Сначала эта неразбериха с багажом, теперь это. Она что не могла позвонить мне?
        - Насколько я видел, она пыталась, но не соединилось что-то, - несмело пояснил водитель, потом указал кивком на стоящий у платформы вагон: - Мне вещи-то заносить?
        - Подожди! - он полез в карман и, не найдя мобильника, начал ощупывать все карманы. - Так… похоже еще и мобильник исчез… Совсем весело. Дай мне свой! - протянув руку, взял мобильник водителя и начал набирать номер, но его звонок сначала сбросили, а потом абонент стал недоступен.
        ***
        Вынырнуть из поглотившего её мрака ей помог запах. Резкий, бьющий в мозг, запах нашатыря. Мила поморщилась, дернула головой и открыла глаза. В окружающем полумраке увидела склоненное над ней лицо Брюса и, стараясь не показать, что узнала, стала пожирать глазами, потом хрипло выдохнула:
        - Кто Вы и что Вам от меня надо?
        - Лу, кончай придуриваться. Я все равно не поверю.
        - Не поняла… - она нервно облизнула губы и, растерянно оглянувшись по сторонам, внимательно осмотрела просторную незнакомую спальню в светло-салатовых тонах. Она лежала в дальнем углу на широкой двуспальной кровати, поверх шелкового зеленоватого покрывала, на фоне которого надетый на ней костюм напоминал диковинную ягоду, а её накидка, брошенная в ногах, мохнатого паука, затаившегося в листьях сада. Потом снова перевела взгляд на его лицо. - Вы считаете, я должна Вас знать?
        - Убедительно, - усмехнулся он, садясь на край кровати рядом с ней, - и очень похоже на прошлый раз… но это все равно ничего тебе не даст. Даже если ты опять все забыла, тебе придется вспомнить. Ну или заново выучить.
        - Что вспомнить или выучить?
        - То, что ты моя жена.
        - Вы не мой муж, Вы что-то путаете… У меня совсем другой муж, - замотала она головой. Потом немного заискивающе заглянула ему в глаза, стараясь изо всех сил изобразить радостное ожидание человека, который осознал, что странная и пугающая ситуация всего лишь глупая ошибка, которая вот-вот разрешится. - Это какое-то недоразумение… Вы что-то путаете…
        - Похоже, ты и впрямь по новой лишилась памяти, - Брюс нахмурился, поверив её игре.
        Решив не останавливаться на достигнутом, теперь уже нахмурилась она:
        - С чего это Вы взяли, что я лишилась памяти? Я все отлично помню.
        - А с того, что если я сдам на анализ твою кровь и озорниц, то откреститься от собственных детей ты уж никак не сможешь.
        - Вы полагаете: у меня есть дети? И даже несколько? Вы шутите?
        - Нет, не шучу! И если бы не боялся сорвать им психику неадекватным поведением их мамы, уже бы привел их тебе.
        - Это нонсенс, - она вновь замотала головой. - У меня не может быть детей, я только что вышла замуж. Об этом все знают. Запросите мое личное дело в полиции.
        - А вот ты и прокололась, Лу. Ну если ты не знаешь кто я, как ты можешь мне советовать личное дело твое запросить?
        - А что здесь такого? - непонимающе повела она плечом. - Идете в полицейский участок. Сообщаете мое имя и фамилию, говорите, что считаете, что я - Ваша жена и все лгу насчет себя. Вам поднимают мое личное дело, мои фотографии показывают, и Вы убеждаетесь, что я не та, за которую Вы меня посчитали. Понимаете, Вы ошиблись, наверное, потому, что я на неё похожа, а я раньше похожа не была. Мне пластическую операцию недавно сделали, муж хотел, чтобы я на греческую богиню походила, вот хирург и постарался. Вы посмотрите, у меня до сих пор шрамы остались, вот здесь и вот тут, она коснулась кончиками пальцев едва заметных швов. - Так что я - не она. Это всего лишь совпадение. Понимаете?
        - Лу, я знаю, что тебе сделали пластическую операцию. Даже знаю, кто делал. Хочешь, съезжу к нему, и твои фотографии покажу: из твоего личного дела и наши свадебные? Хочешь?
        - Конечно, хочу! Это разрешит все Ваши сомненья.
        - В каком году ты окончила институт, и кто у тебя был руководителем проекта?
        - Что? - озадаченно переспросила она.
        - Ты не слышала вопроса?
        - Слышала, но не поняла, к чему Вам это?
        - К тому, что ты никогда не была Вики Грей, и я могу это доказать! Я знаю о ней все. Вплоть до того, как звали её воспитательницу. А вот ты это наверняка не знаешь!
        - Я… я действительно не помню, как звали мою воспитательницу… Но почему Вы считаете это доказательством моей потери памяти? - распахнув глаза, она недоуменно смотрела на него, потом раздраженно скривила губы: - Понимаете, я помню много того, что мне нужно по работе и такие мелочи у меня в голове не задерживаются… Хотите скажу скорость любой реакции нейтронов на воздействие разным по интенсивности потоком гамма-облучения в единицу времени. Или любую формулу преобразования? Вы понимаете, я - ученый. У меня несколько по-другому память устроена… Но это совсем не значит, что я настолько склеротичка, что забыла о существовании мужа то есть Вас и нескольких детей. Они, кстати, у Вас кто? Мальчики или девочки?
        - Ты слышала, что я назвал их озорницами, но упорно делаешь вид, что даже не догадываешься, что у тебя дочери. Ты переигрываешь, Лу. Хотя отдать тебе должное, ты мастерски держишь линию. Только у тебя еще одна неувязочка намечается. Ты напираешь, что ты - ученый. А Вики Грей талантами и способностями к науке никогда не блистала. Даже диплом и то со скрипом защитила, а диссертацию за неё её любовник написал. Не интересовала её никогда наука.
        - А Вашу жену, выходит, интересовала, и она, подобно мне, увлекалась биохимией и биофизикой? И диплом она получила без скрипа, а уж диссертацию защитила и подавно одной левой. Поэтому я она и есть. Так надо понимать Ваши слова? А позвольте-ка полюбопытствовать, в каком году она все защищала? Может, это и правда натолкнет меня хоть на какие-то воспоминания, и я признаюсь, что я Ваша Лу и есть. Или как там её полностью? Луиза?
        - Черт! У тебя идеально выходит гнуть свою линию, но неужели ты действительно наплюешь на девчонок ради своих гребаных амбиций? Они же без тебя сохнут просто. Ты же видела, какой концерт Сьюзен закатила, когда тебя в магазине по голосу узнала, но из-за пластики этой твоей не поняла, что это ты. Неужели тебе их не жалко? За что ты так с ними? У них, что тоже, как ты написала, мама во время той аварии умерла, как и моя жена? Так? - в голосе Брюса послышался напор.
        - Тогда в магазине… - Мила нервно сглотнула. - Это были Вы? Ну да… я вспомнила. А та девочка, выходит, была Ваша дочь? Постойте, так Вы из-за неё меня похитили? Вы хотите, чтобы я стала ей матерью? Но зачем Вам это? У Вас не хватает денег на воспитательницу? Так я могу оплачивать Вам ее, я хорошо зарабатываю. Ваша девочка очень мила, и я с радостью буду таким образом помогать ей, ну и другой Вашей дочери тоже, лишь оставьте меня в покое. Сколько Вы хотите, чтобы я платила Вам в месяц?
        - Тварь! Какая же ты тварь! - Брюс в раздражении вскочил, и его кулак с грохотом врезался в стену.
        - Я не понимаю Вашего раздражения. Почему я - тварь? Потому что предложила денег?
        - Потому что хочешь откупиться от своих материнских обязанностей! Только не выйдет у тебя. Я не позволю тебе!
        - Каким образом? Вместо стенки мне по лицу ударите или как?
        - Будет нужно, и по физиономии тебе съезжу.
        - Можете начинать прямо сейчас! - она приподнялась на кровати и, опершись на руку, с вызовом посмотрела на него. - Вам не удастся меня запугать! Можете убить, но скакать под Вашу дудку я не буду!
        - Ты это говоришь лишь потому, что уверена, что я тебя не трону.
        - Быть хоть в чем-то уверенной с человеком, способным пихнуть в лицо хлороформ, нельзя. Так что я не уверена ни в чем, кроме одного: я знаю лишь одну цель, ради которой мне стоит жить. Это мои исследования. И если кто-то эту цель у меня отберет, моя жизнь станет для меня абсолютно ненужной и цепляться за неё я не стану.
        - А я ведь уверен был, что слова Стива мне припомнишь, а ты молодец. На провокации не введешься.
        - Кто такой Стив?
        - Еще раз: молодец. Браво! Я восхищен. Ты четко сечешь ситуацию. Действительно прям спецназовец на задании… Только к чему это тебе все, Лу? Ну к чему? Ты же против собственных детей играешь… Понимаешь, не виноваты озорницы, что тебе шлея под хвост попала, и ты в науку решила рвануть и лозунг провозгласить: мне наука милее жизни и не пошли бы вы все известным адресом… Не виноваты! Им мать нужна. Любящая мать, а не тетя-воспитательница за деньги. И ты морального права не имеешь бросить девчонок ради своих амбиций.
        - Нет, не понимаю. Как можно любящей матерью сделать того, кто не любит? Ну вот с чего Вы решили, что я могу любить Ваших детей, если я вообще детей не люблю?
        - Тогда на кой ты их рожала?
        - Я их не рожала.
        - А я сделаю ДНК экспертизу и докажу, что рожала!
        - Делайте. Только не докажет это ничего. Я их не рожала.
        - Вот же стерва упрямая! - лицо Брюса исказила гримаса крайнего раздражения. - Все! Мне надоело! Не понимаешь по-хорошему, буду по-плохому! Запру в подвал, и пока в мозгах у тебя не проясниться, будешь сидеть на воде и хлебе. Ясно?
        - Незаконное лишение свободы является уголовно наказуемым деянием. Вы нарушаете закон.
        - Здесь закон блюду я, поэтому, как сказал, так и будет.
        - Вы - полицейский?
        - А то ты не знаешь? - он вновь раздраженно скривился.
        - Теперь знаю. Но не понимаю, как Вы, будучи полицейским, можете преступать то, за исполнением чего обязаны следить.
        - Ты лучше, чем о моих обязанностях мне намекать, о своих вспомни!
        - Я должна сделать доклад на научной конференции, но в результате Ваших неправомерных действий выполнить свои обязательства на данный момент не могу. А больше у меня никаких обязательств ни перед кем нет.
        - Как это нет? Ты - мать и моя жена! И я заставлю тебя вспомнить об этих обязанностях!
        - Я - не Ваша жена.
        - Да неужели? Не моя? - он, стремительно склонившись, резким движением задрал брючину на её левой ноге. - Откуда у тебя этот шрам знаешь? Хочешь, выписку и рентгенограмму твоей ножки покажу? А потом проведу дактилоскопическое сличение твоих пальчиков и пальчиков мамы моих девочек, которых у меня на всех вещах немеряно осталось. Хочешь?
        - Конечно же хочу! Проведите все это! Может хоть тогда Вы, наконец, поймете, что я не Ваша жена. И я прекрасно знаю, откуда у меня этот шрам. К Вашей жене он никакого отношения не имеет. Я в лаборатории упала.
        - Так сильно, что в кость Вам вставляли штифт, а потом еще накладывали швы?
        По тому, что обращение к ней Брюс сменил, Мила поняла, что сумела заставить его начать сомневаться.
        - Ну да… А что?
        - А Вас не удивляет, что я знаю об этом?
        - Если Вы узнали даже имя моей воспитательницы, то что Вам мешало узнать и об этом…
        Он тяжело вздохнул, сел рядом, а потом осторожно коснулся руки, и тихо проговорил:
        - Лу, у Вики Грей не было воспитательницы… Она долгое время воспитывалась в интернате, и вряд ли могла об этом забыть, даже если впоследствии очень сильно увлеклась наукой… Так что прекращай… Я все равно не отпущу тебя, чтобы ты не говорила и не творила. Поэтому давай по-хорошему. Прошу тебя.
        - Каждый понимает под словом «воспитательница» свое… - иронично усмехнулась она.
        - То есть ты продолжаешь настаивать, что ты - Вики Грей. Хочешь, чтобы я тебе допрос о её детстве и отрочестве устроил? - на лбу его собрались раздраженные складки.
        - Я не настаиваю уже ни на чем. Я поняла: Вас не переубедить, Вы не слышите никого, кроме себя. Что ж, дело Ваше, и сила сейчас на Вашей стороне. Хотите считать меня своей женой - считайте. Переубеждать Вас больше не буду. Только от меня не ждите, что я Вас своим мужем считать стану, а Ваших детей - моими собственными детьми. Вы можете считать меня умалишенной склеротичкой, стервой и тварью, забывшей страх и совесть, бить, запирать в подвал… только не даст Вам это ничего. Я все равно не смогу полюбить ни Вас, ни Ваших детей… Да и не добиваются любви кулаками и силой…
        Пока она говорила, кровь прилила к щекам Брюса и руки его сжались в кулаки. Глядя ему прямо в глаза, Мила ожидала, что он сейчас её ударит, но он сдержался. Несколько раз глубоко вздохнул, потом тихо заговорил:
        - Какие же ты злые слова научилась говорить, Лу… сердце рвут почище прежних твоих истерик… Ведь вроде не кричишь и не скандалишь, а больно делаешь так, что лучше бы орала и материлась… Зачем ты со мной так? Ты ведь знаешь, что я люблю тебя… Может не совсем так, как ты хотела, но люблю, как умею… И ты ведь любила… Нам ведь раньше было хорошо вместе. Ну вспомни! Вспомни, как мы любили! Почему ты разлюбила? Ты хочешь, чтобы я изменился? Скажи, что конкретно тебя не устраивает, я постараюсь это изменить.
        - Да не надо ничего менять! В этом нет никакого смысла! Я просто-напросто не могу быть твоей женой и все. И не разлюбила я тебя, а никогда не любила. Тебя любила какая-то другая женщина, но не я. Я это не она. Неужели это не видно?
        - Хорошо, пусть другая. Я устал с тобой спорить. Но почему ты не можешь меня полюбить? Что тебя не устраивает?
        - Причем тут ты? Это я не создана для семьи. Я не умею быть матерью и женой. Я - ученый. Меня интересует не жаренье картошки и варка супов, а научные исследования.
        - Да не женское это дело! Не женское! К тому же ты уже мать и жена, и никуда ты от этого не денешься!
        - А если я не хочу делать эти женские дела? Вот не хочу, и хоть ты убей меня, делать не буду, тогда что?
        - Сюда приедет мать и будет помогать тебе по хозяйству.
        - Ну что ты в меня вцепился мертвой хваткой? Ты что другую жену себе найти не можешь? Ты же молодой еще, из себя видный, работа хорошая есть, я деньги давать тебе готова. Да ты только пальцем помани, к тебе сотни претенденток на роль жены и матери сбегутся. И не только дочек твоих любить будут, но и еще тебе родят.
        - Я люблю тебя.
        - Меня? Кого меня? Ты знаешь, кто я? Что из себя представляю? Чем интересуюсь и чем живу? Или ты тело мое любишь? Так с такими же телами знаешь сколько? Только параметры в интернете напиши и сразу не меньше десятка найдешь.
        - Я люблю именно тебя.
        - Хорошо, зайдем с другого бока. А что ты понимаешь под словом «любовь»? Желание обладать тем, на кого пал твой выбор, или желание сделать его счастливым?
        - Я хочу, чтобы ты была счастлива со мной.
        - А если я не могу быть счастлива с тобой? По определению не могу. Тогда как?
        - Ты просто не хочешь даже пытаться стать счастливой со мной.
        - Это правда. Не хочу.
        - Вот в этом и дело. Но тебе все равно придется.
        - Зачем это тебе? Доказать себе собственное превосходство? Ты только так ощутить его способен, продемонстрировав сам себе, что сильнее, успешнее и можешь навязать другому свою волю?
        - А тебе необходимо свою независимость продемонстрировать, да? Что семья для тебя это так - пустой звук, на неё и наплевать можно. Ты выше теперь и вся в науке… Так?
        - Мое превосходство, это те результаты, которые я получила в процессе исследований и которые могут принести пользу всему человечеству. Это то, что я оставлю миру. И это никак не связано ни с кем кроме меня.
        - А страдания семьи, которыми ты расплачиваешься за эти исследования? Они как никакой роли для тебя не играют? Тебе начхать на горе двух маленьких девочек, которых ты лишила любви матери?
        - Я никого ничего не лишала. Нельзя считать лишением отказ отдать свое. Это моя жизнь и я не обязана отдавать её кому-то просто потому, что ему хочется её получить. Я могу добровольно отдать, но только в том случае, если захочу. А если у меня такого желания нет, то не моя вина, что кто-то горюет от невозможности использовать мою жизнь по своему усмотрению. Моя жизнь принадлежит исключительно мне, я свободный человек, а не рабыня, принадлежащая тебе и твоим детям.
        - Ты свободна, насколько я погляжу, от совести в первую очередь. У тебя полное её отсутствие. Лишь собственное «я» глаза застит. А между тем, ты перестала быть свободной, как только родила. Понятно тебе? Твои дети накладывают на тебя определенные обязательства. Ты обязана их содержать, обеспечивать и любить.
        - Хочешь, чтобы я обеспечивала твоих дочерей - без проблем! Назови сумму, необходимую для их содержания, и если она будет в пределах разумного, они её получат.
        - Любовь деньгами не заменяется.
        - Для меня любить, это в первую очередь не мешать человеку идти своим путем. Могу помочь - помогу, нет - не мои проблемы. По-другому я любить не умею.
        - То есть ты спокойно прореагируешь, если я сдам девочек в интернат?
        - Ну словосочетание «сдам в интернат» мне по любому не нравится, - поморщилась она. - От него веет пренебрежением и провокацией. А вот если девочки поступили бы в частный элитный пансион, я бы с радостью оплачивала их содержание. Я, кстати, знаю несколько очень достойных учреждений и у нас, и за рубежом. Дети там и верховой езде учатся, и плаванию, и гимнастике, и преподавание на должном уровне. В некоторых даже на нескольких языках одновременно. Вот, например, в пансионе «Новое поколение» преподавание сразу на трех, и директора я знаю, милейшая женщина, профессор с мировым именем. К тому же место чудесное, горы, воздух, озеро недалеко, сказка одним словом. Правда там изначальная направленность на технические науки, и детишек отбирают талантливых. Но я могу поговорить, мне Виолетта вряд ли откажет…
        - Лу, еще одно слово о пансионах, и я тебя ударю…
        Брюс произнес это с такой злостью, что Мила, сама увлекшаяся рассказом настолько, что даже перестала смотреть в его сторону, сбилась и, повернувшись к нему, с недоумением заметила, что его лицо с вздувшимися от напряжения жилами, полыхает гневом.
        Помолчав немного, она с явной иронией произнесла:
        - Ты ищешь повод ударить? Можешь не искать. Бей так. Для меня без разницы по поводу или без повода мужчина позволяет себе распускать руки.
        - Зато для меня разница есть, - сквозь зубы проронил он, сжимая и разжимая кулаки, что бы хоть как-то обуздать приступ накатившего гнева.
        - Славное оправдание, - саркастически хмыкнула она. - Интересно, а женщину, у которой в руке сковородка, и которая ударит мужчину в тот момент, когда он не способен дать ей сдачи, ты тоже оправдаешь, если она повод ударить найдет?
        - Несомненно, - хмуро буркнул он в ответ. - Не можешь дать сдачи, не провоцируй.
        - То есть будь у меня в руках оружие, которому ты неспособен противиться, ты бы провоцировать меня не стал?
        - Вот появится у тебя такое, тогда и посмотрим, что я делать стану. А пока его нет, кончай демагогию разводить, - он раздраженно поморщился и потер ладонью висок. - У меня уже голова разболелась от всех этих глупостей, которые ты упрямо талдычишь. Нет у тебя никакой свободы, раз ты жена и мать. И я тебе не позволю сбагрить дочерей ни в какой пансион. И все, на этом баста! - оторвавшись от виска, его рука решительно рубанула воздух.
        - Как скажешь, - усмехнувшись, она безразлично повела плечом.
        - Так ты согласна вернуться к исполнению своих обязанностей?
        - Смотря что, ты подразумеваешь под этим. Выступить на конференции - безусловно согласна. А вот согласиться изображать из себя твою жену - уволь. Это не мои обязанности. Ищи для них другую претендентку.
        - Что ж, значит придется заставлять силой, - зло прищурившись, он крепко схватил её за плечи и больно сжал.
        Скривившись от боли и закусив губу, она уперлась в него тяжелым взглядом, хрипло выдохнув:
        - Сейчас в твоей власти причинить мне любую боль, даже убить, чтобы попытаться подчинить и заставить повиноваться, но поверь, даже если ты добьешься этого, радости не испытаешь. Ломать чужие судьбы, занятие мало того, что неблагодарное, но и опасное. Чаще всего боком выходит.
        - А ты значит, ничьи судьбы не ломаешь? Я уж не говорю про себя… Ты дочерям судьбы калечишь! Ты понимаешь, что это будет дикий стресс для них: понять, что они не нужны собственной матери? - он сильно тряхнул её так, что голова мотнулась из стороны в сторону. - Ты это понимаешь, тварь, или тебе ни до кого нет дела кроме себя?!
        Мила прикрыла глаза. Логические доводы на Брюса не действовали. Он продолжал уперто идти к своей цели. Надо было менять тактику.
        Чуть отдышавшись, она опять перехватила его взгляд и с чувством выдохнула:
        - Да, я тварь! И именно ты такую тварь выбрал в матери своим детям. Мало того, сейчас ты настаиваешь, чтобы они и дальше с ней общались. Зачем? Какой тебе в том кайф, заставлять своих дочек общаться с такой тварью? Чему хорошему она их может научить? Какую любовь дать? Злобную и сочащуюся ядом этой подлой гадины? Да она же отравит жизнь твоим девочкам. Отравит одним своим присутствием. Одумайся! Что ты творишь? Тебе надоели собственные дочери, что ты готов их отдать на растерзание этой твари?
        - Это ты сейчас о себе? - опешив от таких слов, недоуменно переспросил он.
        - Конечно! А о ком еще? Я самолюбивая подлая тварь, желающая только одного - потешить свое самолюбие и реализовать нездоровые амбиции. Я ненормальная и больная на голову! Чему, общаясь со мной, могут научиться твои дочери? Что всех женщин мужчина силой держит в семье, а они ненавидят за это всех окружающих, включая собственных детей? Хочешь, чтобы они скопировали этот сценарий своими судьбами? Ты желаешь именно такой участи твоим дочерям? За что? Что плохого они тебе сделали, что ты решил так искалечить их судьбы?
        - Я заставлю тебя измениться!
        - Гадин и тварей изменить нельзя! Их можно только убить, растоптав так, чтобы даже мокрого места не осталось… ну или отшвырнуть от себя подальше. А оставлять подле себя нельзя! Опасно. Выберут момент и исподтишка смертельно укусят. Причем даже угрызений совести я например по этому поводу не испытаю, потому что откровенно предупредила тебя! И если ты оставишь меня в живых, то берегись, я злопамятная, мстительная и на редкость непредсказуемая гадина.
        - Я не понял… Ты хочешь спровоцировать, чтобы я убил тебя?
        - Я всего лишь хочу, чтобы ты знал… и осознанно принимал решение, объективно оценивая мою негативную сущность, которую уже не переделать. Ты обязан это учитывать, хотя бы ради детей. Ведь ты не только сильный мужчина, добивающийся всегда своих целей, но и мудрый, любящий отец.
        Изумленно глядя на нее, Брюс некоторое время молчал, а потом неожиданно расхохотался.
        - Лу, когда ты успела научиться этому приему? Черт! Вот ведь даже что сказать тебе не знаю… Вернее знаю. Я не верю тебе. Никакая ты не тварь и не гадина. Просто воспользовалась брошенным мною в сердцах эпитетом… Но я такой не считаю тебя. Сказал специально, чтобы зацепить и заставить одуматься. А ты вон как все выкрутила. Умно конечно. Но ты промахнулась. Я видел и знаю, как ты относилась к озорницам, ты не причинишь им вреда, чтобы не говорила сейчас.
        - Ты зря так уверен. Ты путаешь меня с другой, поэтому ошибаешься в оценке.
        - Господи, Лу! Да если бы ты хотела причинить им вред, то разве бы стала это говорить сейчас? Ты молча бы сделала, а потом бы открещивалась изо всех сил. Одним словом не надо меня лечить. Я все-таки больше года на курсах провел, и занятия по психологии не прогуливал.
        - Если ты так силен в психологии, то должен видеть, что кем бы ты меня не считал, я не люблю тебя и детей твоих не люблю. И именно поэтому жить с вами в семье не хочу. А если ты попытаешь меня заставить, прогнув под себя силой, то сможешь лишь сломать. Тебе нужна сломанная больная женщина? Тебе будет приятно смотреть на её мучения? Будешь испытывать гордость за дело рук своих?
        - Лу, ну что тебе стоит попробовать? Всего лишь попробовать возродить нашу семью? Если ты будешь стараться, но несмотря на это у нас действительно ничего не выйдет, то вот тогда я смирюсь и отпущу тебя…
        - А давай ты будешь стараться пройти по водной глади, подобно Иисусу, не замочив ног, а я буду оценивать, действительно ты стараешься или не особо усердно? Как думаешь, когда ты сможешь завершить свои безрезультатные попытки без моего на то желания? Правильный ответ: никогда. Я могу находить признаки неусердия, пока мне не надоест.
        - Ты не учла вариант, что я могу стать святым и действительно пройти по воде, - усмехнулся он.
        - Ты может, и можешь, а вот мне явно святой не стать. Так что даже пробовать не возьмусь.
        - Я не отпущу тебя без этого.
        - Ты затеваешь игру, в которой по определению выигравших не будет. Проиграют все. Причем основательно проиграют.
        - Все выиграют, если ты свои амбиции уймешь и в семью вернешься. В том числе и ты сама. Любовь гораздо ценнее любых амбиций.
        - Любовь? Какая любовь? Я не люблю, меня тоже. Где ты любовь разглядел?
        - Тебя я люблю и озорницы.
        - Ты? Любишь? Да ты уязвленное самолюбие потешить хочешь и не более того. А про детей вообще молчу… В таком возрасте дети любят лишь ласку, исполнение их прихотей и подарки. Все! И ты считаешь, что ради этого и ради того, чтобы кто-то посчитал меня хорошей женой и матерью, мне стоит добровольно пожертвовать тем, что составляет смысл моей жизни?
        - Не хочешь добровольно, заставлю!
        - Заставляй. Сейчас сила на твоей стороне, но когда-нибудь соотношение сил изменится, и вот тогда ты пожалеешь о том, что решил использовать силу в качестве аргумента.
        - Возможно, но до этого момента как бы не пришлось пожалеть тебе о своей упрямой упертости.
        - Мне все равно… Хоть убивай. Я уже сказала: мне не нужна жизнь, если я не смогу её посвятить науке.
        - Да что это твоя наука? Мертвые кривулины и закорючки! Кому они нужны?! Ну посвятишь ты им жизнь, а в результате что? Твое имя над длинной никому ненужной формулой? Да даже не твое имя, а какой-то неизвестной тупой девицы… пробравшейся в науку с помощью древнейшего способа всех женщин добиваться хоть чего-то. Ты ей посвятить свою жизнь решила? Вернее памятной доске с её именем?
        - Это твое право так считать. Даже пытаться переубедить не буду, я уже поняла, что это бесполезно, ты все равно останешься при своем мнении. Да к тому же твое понимание, по большому счету, мне ни к чему. Ты можешь думать обо мне что угодно. И то, что тебе мое поведение кажется бессмысленным и глупым, не играет никакой роли. Тебе все равно придется принять его как данность, которую ты волен обосновывать любым образом.
        - Вот не хотелось мне, Лу, в реальности применять против тебя силу. Очень не хотелось. Но ты упрямо вынуждаешь меня. Что ж, не хочешь жить в семье, будешь жить в подвале. Вставай, пойдем.
        - Туфли разрешишь надеть? - Мила кивнула на собственные туфли, валяющиеся неподалеку от кровати.
        - Может, сменишь их на домашнюю обувь? На каблуках вряд ли тебе будет удобно. Да и зачем тебе обувь на каблуках в подвале?
        - Я бы предпочла их. Но в твоей власти хоть босиком меня запереть, - она поднялась с кровати и немного иронично наклонила вбок голову в ожидании его ответа.
        - Надевай, - хмуро проронил Брюс и, шагнув к двери, распахнул.
        Быстро надев туфли, она подошла к нему: - Показывай куда идти, я не ориентируюсь в этом доме.
        Он неожиданно порывистым движением притянул её к себе и жарко выдохнул в ухо:
        - Лу, ну пожалуйста, сделай хоть шаг навстречу! Ну давай попытаемся все возродить. Я обещаю, что тоже буду стараться, во всем стараться идти тебе навстречу. Только согласись хотя бы попробовать.
        - Я не создана для семьи, - она постаралась вывернуться.
        - Как это не создана? - его объятья стали плотнее. - Столько лет была создана и вдруг нате Вам, пожалуйста, перестала…
        Поняв, что ей не вырваться, она обреченно замерла в его руках, лишь уперлась в глаза неприязненным взглядом:
        - Это была не я!
        - Да как не ты, если я каждую родинку на твоем теле знаю…
        - А биофизику и биохимию твоя жена знала? Возможно, наши тела похожи, но мысли, чувства и все остальное разные…
        - Лу, ты забила голову какой-то глупостью! Причем тут биофизика или биохимия? Нравятся они тебе, ну и черт с этим… Я же не возражал, что ты всю эту дребедень читала и учила, развлекайся с ними и дальше… Я готов закрыть глаза на эти твои увлечения, только не надо, чтобы они заслоняли жизнь, реальную жизнь, любовь, семью и все остальное. Это несравнимые вещи! Никакая наука не стоит того, чтобы ради неё жертвовать благополучием семьи и детей.
        - Да не увлечение это, не увлечение! Это моя жизнь!
        - Лу, я, кажется, начинаю понимать. Ты постаралась наукой заполнить ту зияющую пустоту в душе, что у тебя образовалась после аварии и твоей амнезии, но это неправильно! Я допускаю, что тоже был виноват в этом, виноват, что не помог тебе заполнить её теми чувствами, что были раньше, но я готов сейчас постараться все исправить. Не отказывайся от этого. Не превращай себя в душевного инвалида, гоня прочь любовь и чувства. Ты способна любить, страстно любить. Уж я-то знаю. Почему ты не хочешь возродить это чувство? Мы ведь можем это сделать, если оба постараемся.
        Мила прикрыла глаза. Брюс раздражал ее. Еще когда они жили вместе, её выводила из себя его приземленность, постоянная уверенность в собственной правоте и ограниченность интересов, которые не выходили за рамки: семья - работа - телевизор - посидеть с друзьями - выпить пива - посмотреть спортивные состязания. Тогда она глушила эти чувства, чувствуя себя обязанной заменить ему жену, место которой невзначай заняла… А сейчас, после того, как она ощутила вкус свободы, раздражение и неприятие просто захлестывали ее. Она почувствовала себя вольной птицей, и возвращаться в клетку, которая неимоверно сковывала и раздражала, ей не хотелось ни в коей мере.
        - Ну что ты молчишь? Я недостоин даже ответа? - он легонько тряхнул ее.
        Не открывая глаз, Мила плотнее сжала губы. Достаточно хорошо изучив характер Брюса, она понимала бесперспективность продолжения выяснений отношений.
        - Ведь причина выеденного яйца не стоила, - продолжил он, так и не дождавшись от неё ответа. - Что ты в амбиции ударилась? Ну доказала, доказала, что можешь и самостоятельно без нас жить… вернее не самостоятельно, а за счет уже другого мужика, готового ради тебя даже на преступление пойти, лишь бы ты подле была. Чем ты его так, кстати, зацепила, что он тебе даже гибель собственной жены простил? Он же на суде на твою голову призывал все кары небесные и максимум сделал, чтобы в тюрьму спровадить. Если бы не я, ведь засадил бы он тебя надолго…
        - Может, Вы все же запрете меня там, где хотели? - как можно более отстраненным и холодным тоном проронила она. - У меня сильно болит голова, и я совсем не понимаю, о чем Вы ведете речь и что хотите от меня…
        - Что тут непонятного? - голос Брюса сорвался на крик. - Я хочу, чтобы до тебя наконец дошло, что мы - семья! Хочешь ты это или нет, но это факт! И ты обязана жить, в соответствии с этим. Обязана, исходя и из моральных устоев, и из твоей гражданской ответственности. По закону обязана, в конце концов!
        - Даже если согласиться с Вашим утверждением, что я Ваша жена, что мне мешает по закону развестись с Вами? То, что я по закону ей не являюсь, или что-то другое?
        - Совесть твоя тебе должна помешать! Она у тебя есть или полностью отсутствует?
        - Похоже, мы вкладываем в этот термин разные понятия. И в Вашем понимании совести у меня, скорее всего, нет.
        - И тебе не стыдно в этом признаваться?
        - Нет. Стыдно красть чужое, присваивать себе право распоряжаться чужой жизнью, какими бы словами это не прикрывалось, а остального стыдиться смысла не вижу…
        - А десять заповедей? Ты наплевала даже на них?
        - Вы их хотя бы читали, чтобы упрекать меня в их несоблюдении? - усмехнулась Мила, а потом, раздраженно поморщившись, продолжила: - Да даже если и читали, не Ваше это дело судить меня, я за свои дела сама перед Богом ответ держать буду, и Вы мне - не указ.
        - Я к твоему сведению, голубушка, блюду здесь соблюдение Законов! Ясно тебе?
        - Законов общества, но не морали. Так что не надо все в одну кучу. Есть претензии по закону - встречаемся в суде и все выясняем. Нет законных оснований привлечь меня к суду - все Ваши сентенции не более чем демагогия. Потому что Ваше мнение насчет моей морали меня абсолютно не интересует. С моралью я как-нибудь сама разберусь.
        - Думаешь, если грохнули вместе с полюбовником кого-то вместо тебя и документы ей твои подложили, то я не стану доказывать это из-за любви к тебе?! Сука ты расчетливая!!
        Кулак Брюса врезался ей в скулу, и у неё моментально потемнело в глазах, после чего она по инерции опрокинулась навзничь.
        Очнулась она от того, что Брюс, стоящий рядом с ней на коленях, приподняв её голову, легонько теребил по щеке:
        - Лу, Лу, очнись! Очнись!
        Чуть отдышавшись и сфокусировав на нем взгляд, Мила недобро прищурилась и с нескрываемой злостью выдохнула:
        - Ты зря остановился. Тебе все равно придется меня убить, потому что быть твоей дрессированной собачкой я не намерена! И как только у меня появится возможность, подам на тебя в суд! И ты не получишь не только меня в качестве жены, но и детей своих больше не увидишь, потому что оставить их с отцом, практикующим рукоприкладство, и использующим его, как аргумент, не решится ни один ювенальный суд. Так что лучше доводи начатое до конца, потому что силой ты победишь, только когда я умру, ну или с ума сойду от боли… В здравом уме и твердой памяти тебе меня не сломить!
        - Дура! Дрянь! Да, что ж тебе так нравится доводить меня до бешенства?! - в глазах Брюса полыхнула ярость.
        Мила нервно сглотнула и, обуздав кипящие в душе чувства, тихо проговорила:
        - Отпусти меня. По-человечески прошу: отпусти… Можешь избить еще до этого, чтобы утвердиться в собственном превосходстве, лишь отпусти. Если отпустишь сам, я никаких претензий к тебе предъявлять не буду и алименты твоим детям буду платить… Только оставь в покое.
        - Я не могу тебя отпустить…
        - Почему? - в голосе её зазвенели слезы. - Зачем я тебе? Тебе нравится, что кто-то доводит тебя до бешенства? Какой тебе в этом толк?
        - Я люблю тебя! Мы биологически как-то связаны, я не могу без тебя жить! Я пробовал - не получается…
        Поняв, что так и не сумела переломить ситуацию, она неприязненно поморщилась:
        - Что за чушь… Мы разные люди. Это лишь сиамские близнецы не могут друг без друга. Но они неполноценны по определению. А полноценные люди вполне самодостаточны.
        - Лу, а как же случаи когда один умирает на могиле другого от тоски?
        - Умирают сами лишь слабаки, которые привыкли перекладывать свои проблемы на чужие плечи, и когда этого плеча рядом не оказывается, то груз жизни становится для них столь невыносим, что жить они больше не желают… не комфортно им, видите ли… - она презрительно скривилась. - Они не любили партнера, они слишком сильно любили личный душевный комфорт, который получали подле него, и не более того. Это ущербные люди типа наркоманов, лишенных дозы.
        - Это ты ущербна… Так отзываться о любви… - он с ужасом смотрел на нее. Потом медленно отстранился и встал. - Лу, скажи, что ты пошутила…
        - Не шучу я, - она потерла пальцами виски, потом коснулась сильно опухшей скулы и, скривившись от боли, медленно села на полу. - Да, я ущербна… ущербна… мне нужны мои исследования также как доза наркоману… и в любви, о которой ты говоришь, я вижу лишь паразитизм… желание одного использовать жизнь другого по своему усмотрению. Ладно еще, когда симбиоз идет, и оба выгоды от этого чувства получают, а так… паразитизм… чистой воды паразитизм… Только тебе придется паразитировать исключительно на моем трупе.
        - Что за чушь ты мелешь? Как такое можно говорить? Ну ладно я… Хрен со мной… - он раздраженно махнул рукой, - но у тебя же дети! Можешь считать озорниц паразитами, но дети до момента взросления не могут жить, не опираясь на поддержку в первую очередь матери. Ради тебя я бы перешагнул через собственные чувства, но перешагнуть через чувства дочерей, извини, не могу! Я по себе знаю, что они чувствуют, и не позволю тебе так поступать с ними!
        - Как замечательно уметь прикрываться чужими нуждами. Не за себя мол радею… Ты только забываешь, что если не ощущаешь себя матерью в душе, то изображать мать внешне - это в любом случае фальшь, которую дети все равно почувствуют рано или поздно. И тогда получат гораздо более серьезную душевную травму, чем могла бы быть при том раскладе, который я предлагаю. Ясно тебе?
        - У тебя что, совсем плохо с головой? Ты ударилась что ли сильно? Это же какой тварью надо быть, чтобы не чувствовать себя матерью собственных детей?
        - Да! Да! - яростно выдохнула она в ответ. - Я ведь уже говорила тебе это. Я - мерзкая тварь! Ну что теперь делать, если я именно такая? У тебя два варианта: или убить или отпустить на все четыре стороны. При первом будешь себя чувствовать героем, очистившим мир от лишней грязи, а второй сулит, как некоторые материальные выгоды для твоих детей, так и ощущение собственного милосердия и снисходительного отношения к отбросам общества в лице меня.
        Он смерил её удивленным взглядом, а потом саркастически качнул головой и тихо и медленно проговорил:
        - А ведь самое интересное, Лу, что внутренне ты не считаешь себя никакой тварью… Ты скорее считаешь меня примитивным, недостойным твоего внимания и уважения, и готова согласиться с любым моим определением в твой адрес, лишь бы я отвалил… И тебе начхать и на него и на общечеловеческие моральные устои, да и вообще на все и всех… даже на свою жизнь, похоже, начхать… Или по-твоему, или никак…
        - Я готова пойти на компромисс и материально поддерживать детей. Но дать им то, чего у меня нет в душе, увы не могу. Это объективная реальность и подобрать этому любое определение - твое право, как и всех остальных. При этом оно действительно меня не трогает. Я привыкла полагаться исключительно на свою оценку, и мне безразлично как все это оценивают другие, это не мои проблемы.
        - Гордыня это, Лу… и непомерно раздутое самомнение. Ты отрицаешь все авторитеты, кроме собственного.
        - Я знаю… - Мила тяжело вздохнула, - но это ничего не меняет. Я выбрала именно этот путь и не сверну с него, хоть сворачивай мне шею.
        - Ты её свернешь самостоятельно, если не свернешь с него!
        - Возможно, - она равнодушно пожала плечами, - но это же опять же мой выбор, и не тебе печалиться о нем, если я о нем не печалюсь.
        - Я не позволю тебе этого! Я твой муж и несу за тебя ответственность перед Богом! Ясно тебе? Поэтому пока не одумаешься, будешь сидеть под замком! Пошли! - он властно протянул ей руку, чтобы помочь встать с пола.
        - Да хоть под двумя… - поднимаясь с его помощью, иронично хмыкнула она.
        Он отвел её сначала в туалетную комнату, дав время привести себя в порядок, умыться и обработать кровоподтек под глазом, а затем в подвал и, достав из кармана наручники, сковал ей руки за спиной, проронив: «Это чтобы ты глупостей каких не натворила», после чего запер.
        ***
        Оставшись одна, Мила внимательно огляделась. Подвал оказался большим просторным помещением, освещенным несколькими лампами дневного света, вмонтированными в потолок, при этом абсолютно пустым. Лишь вдоль одной из стен узкий стол наподобие верстака.
        Иронично хмыкнув, Мила прошла в самый дальний угол и, сев на пол, прислонилась спиной к стене. Бетонный пол в этом месте оказался на удивление теплым. Похоже, под ним проходили трубы отопления дома.
        - И то неплохо, - пробормотала она и утомленно прикрыла глаза. Надо было продумать план дальнейших действий. Поддавшись эмоциям, она явно выбрала не совсем удачную тактику поведения с Брюсом, но он настолько раздражал ее, что полностью контролировать свое поведение ей было сложно.
        «Надо же быть таким тупым, ограниченным болваном, - её губы презрительно дрогнули. - Отрицать очевидное и, не слушая никаких доводов, упрямо настаивать на своих глупых желаниях… Вот спрашивается, чего он в неё вцепился мертвой хваткой? Зачем ему такая жена, если с тем обеспечением, что она может ему предложить, он может найти на порядок лучшую, да и девочкам образование достойное с её помощью дать и перспективы в будущем… Так ведь нет, уперся, что баран… Хотя что еще ожидать от недалекого мужлана с уязвленным самолюбием и кучей комплексов, являющегося в добавок полицейским, который кроме как действовать по заученной схеме и мыслить штампами не способен ни на что… Похоже выход лишь один: даже не пытаясь вступать в дальнейшие дискуссии, бежать, и бежать как можно скорее, пока он окончательно не искалечил ее, примат неуравновешенный…»
        Возникшая в голове ассоциации с самцом-гориллой, скалящимся и долбящим себя кулаком в грудь, дабы устрашить всех окружающих, позабавила ее. Ироничная улыбка тронула губы. И как она могла надеяться объяснить что-то мужику, в мозгу которого примерно столько же интеллекта, а то и меньше… который подобный животному полагается лишь на силу и опирается исключительно на инстинкты и усвоенные раз и навсегда догмы. Она, несомненно, потеряла реалистичность восприятия. С животными можно общаться лишь на понятном им языке, ожидать понимания - утопия. И вообще, похоже, она зря поддалась тогда сентиментальности… Сейчас бы вообще никаких проблем не было. Хотя девчушки явно не заслужили подобной участи, так что сожалеть не о чем. Поступи она иначе, вряд ли смогла бы спокойно жить дальше… И не ей об этом жалеть, даже если Брюс её убьет. В конце концов, это даже справедливо будет. Она и так, обманув смерть, успела немало. По крайней мере, институту в ближайшее время крах не грозит. А дальше будь, что будет.
        Мила отстранилась от стены, выпрямилась и напрягла руки. В мозгу возникла картинка, охватывающих запястья металлических браслетов. Сконцентрировавшись, она послала импульс, и язычок, удерживающий защелку, прижав пружину, высвободил ее. Легко соскользнув с рук, наручники с тихим звяканьем упали на пол.
        Тряхнув кистями рук, Мила неспешно поднялась с пола и отряхнула костюм. Потом подошла к двери и прислушалась. Еле слышный голос Брюса, долетавший сверху, подсказал, что он разговаривает с кем-то по телефону. Момент был на редкость удачным.
        Она прижала руку к замку и мысленным посылом заставила провернуться механизм. После чего сняла туфли и, держа их в одной руке, приоткрыла дверь.
        Голос Брюса зазвучал громче. Где-то наверху он обсуждал с матерью самочувствие дочерей.
        Прикинув, что подобный разговор у него вряд ли займет много времени, Мила не стала запирать за собой замок и, быстро поднявшись на несколько ступенек по лестнице, босиком пробежала по коридору первого этажа к спальне, где очнулась, и взяв там со столика свою сумочку и телефон, поспешила к выходу. Брюс заканчивал разговор, когда она неслышной тенью выскользнула за входную дверь.
        На улице уже сгустились сумерки, и тянуло прохладой. Пожалев, что не догадалась захватить свою накидку, Мила быстро надела туфли и бодрым шагом направилась вдоль улицы, на которую выходил фасад дома Брюса.
        Место было абсолютно незнакомое, но Мила посчитала, что вначале ей надо отойти как можно дальше от дома, и только потом начать определяться, где она и как отсюда можно выбраться.
        Прохожих было мало, и их не особо сильно интересовала решительно шагающая вдоль улицы женщина. Наконец, увидев полутемный скверик, Мила присела на лавочку и включила свой телефон с встроенным навигатором. Сориентировавшись на местности и выяснив, как называется город, где очутилась, Мила убрала телефон в сумочку и к своему несказанному удовольствию обнаружила, что на месте не только свою косметичку и документы, но и кошелек полный денег. Задача выбраться из города сильно упрощалась.
        ***
        Закончив говорить по телефону с матерью, Брюс в нервном возбуждении прошелся несколько раз по кабинету, потом сел в кресло у стола, достал пачку сигарет, закурил. Пальцы немного дрожали.
        Разговор с Лу взбудоражил и разозлил. Её поведение озадачивало. Он ожидал истерики, обвинений в том, что не ценил и не сумел обеспечить достойный уровень жизни, который она с легкостью достигла без него, оправданий и хоть небольшого, но раскаяния, что бросила детей, с пояснениями, что была уверена, что он с ними и без неё справится. А Лу тем временем избрала совершенно иную тактику общения с ним. Никаких упреков, только констатация, что они чужие, и заявления, что кроме денег на детей он от неё ничего не добьется. При этом было непонятно, то ли она и впрямь снова память потеряла и соглашается с его доводами из чувства самосохранения, считая опасным сумасшедшим маньяком. Но тогда зачем явно провоцировала на агрессию? То ли играет, не желая признаваться в фальсификации документов и присвоении чужого имени. Но в этом случае, отдать должное, талантливо играет. Ведь ни разу за весь разговор по имени не назвала ни его, ни озорниц, да и провокационные вопросы умело обыгрывала. Ребус, одним словом, а не ситуация. И что делать дальше неясно.
        Он затянулся глубже и откинулся на спинку кресла. Интересно, о чем сейчас думает она. И как все-таки определить действительно у неё очередной провал в памяти или нет.
        В том, что перед ним именно жена Брюс не сомневался. Конечно, его немного смущали её резкое неприятие и убежденные заверения, что они чужие, и она не любит ни его, ни детей. Но последствия автокатастрофы могли оказаться и гораздо более серьезными. Врач не раз говорил ему, что им несказанно повезло, что к Лу вообще вернулось сознание и дееспособность. После столь долгой клинической смерти иначе как счастливой случайностью это и назвать нельзя. Только вот, поди ж ты, счастливая случайность вдруг повернулась другим боком, показав, что в противовес сознанию чувства к Лу так и не вернулись. Но ничего, он сумеет образумить её и доказать, что семейные ценности и любовь это основное в жизни, и их следует возродить во что бы то ни стало, а все её неизвестно откуда взявшиеся амбиции и выеденного яйца не стоят. Жаль, конечно, что он опять не сдержался и ударил ее, теперь у неё появился новый козырь в игре с ним, но с её стороны так открыто провоцировать его это уже верх наглости. В следующий раз, может, думать станет прежде, чем такие мерзости ему говорить. Это ж надо наплевать на все, что он для неё сделал
и с чистой совестью утверждать, что ничем ему не обязана, да мало того, что ему, собственным малолетним детям тоже… Прям в циничную стерву его жена превратилась… в голове одни амбиции, которые совершенно непонятно, как вытрясти, и ничего святого… Хотя, кое-что святое, все же похоже для неё существовало, раз даже угрозы не вынудили её дать то обещание, выполнять которое она явно была не намерена… Ведь раньше Лу, даже не задумываясь, пообещала бы что угодно, лишь бы добиться желаемого, а потом у неё нашлись бы сотни причин свое обещание не выполнять, а теперь похоже, обещание стало для неё гораздо более серьезным обязательством, причем возможно даже с гарантией выполнения. Брюс прикрыл глаза, пытаясь вспомнить, солгала ли ему Лу хоть раз после аварии, и к своему удовольствию понял, что не может припомнить ни одного такого случая. Однако то, что она согласилась на фальсификацию документов, все же заставляло с сомнением относиться к этому выводу.
        - Ничего, разберемся, - хмуро пробормотал он и, затушив сигарету, решительно поднялся. - Надо пойти проверить, как она там… может, образумилась немного. Не хотелось бы её там на ночь оставлять.
        Ему хотелось найти способ взять с жены обещание по доброй воле остаться в семье и выпустить из подвала.
        Спустившись по лестнице к подвалу, Брюс достал из кармана ключ и, вставив в замочную скважину, попытался провернуть, но к его удивлению ключ стопорился. Он попробовал повернуть в обратную сторону и услышал, как щеколда вошла в паз. Провернув обратно ключ, он дернул дверь и, распахнув, застыл на пороге, обозревая пустое пространство подвала. Справившись с первым изумлением, он шагнул в дальний угол и, подобрав с пола валяющиеся там наручники, внимательно осмотрел, а потом озадаченно хмыкнув, процедил сквозь зубы:
        - Да уж… - и спрятал их в карман.
        После чего решительным шагом вышел из подвала и направился в спальню. Убедившись, что сумки и телефона Лу нет, он недобро усмехнулся:
        - Умница, девочка, какая же ты у меня умница… Но все равно, ты зря решила тягаться со мной в таких играх. Со мной такие номера не проходят.
        Рубанув рукой воздух, Брюс прошел в гараж, где стоял его служебный автомобиль.
        Сев в машину и вбив номер мобильника Луизы, который он уже успел узнать, в навигационный пеленгатор, он удовлетворенно обнаружил, что телефон включен и находится на северо-восточной окраине города. Похоже, Луиза ловила попутку в сторону столицы. Нажав кнопку рации, Брюс приказал дежурному объявить план «перехват» и блокировать северо-восточный выезд из города.
        ***
        Когда он подъехал к блокпосту, старший смены дежурных инспекторов высокий и плечистый молодой капрал с густыми и чуть волнистыми волосами каштанового цвета, упрямо выбивающимися из-под фуражки, явно волнуясь, доложил, что на посту были проверены более нескольких десятков проезжающих машин, но ни в одной из них коротко-стриженной брюнетки в костюме вишневого цвета обнаружено не было.
        - Багажники осматривали? - холодно осведомился Брюс.
        - Так точно! Проводили полный осмотр. Все как положено по инструкции, - вытянувшись перед ним, тут же отрапортовал тот.
        И тут Брюс не выдержал и злобно рявкнул:
        - Да быть не может, чтобы полный осмотр вы проводили! Судя по показаниям пеленгатора, она выехала из города, а вы её проворонили, остолопы! На кой спрашивается, вы тут стоите, если элементарного приказа выполнить не можете?!
        - Этого быть не может… - кровь отлила от щек парня, и он нервно облизнул губы. - Я лично контролировал проверку каждой машины…
        И тут Брюс вспомнил, как его зовут, и что всего лишь пару недель назад сделал его старшим смены с испытательным сроком на три месяца. В голове тут же мелькнула мысль, что наверняка Тони Ридл, как звали парня, будет готов теперь даже «землю рыть», лишь бы исправить оплошность и, оправдав доверие, утвердиться в должности, поэтому чуть сбавив тон, хмуро проронил:
        - Сейчас разберемся, капрал, может или нет… Оставь здесь кого-нибудь за главного, - небрежным жестом указал на шестерых стоявших поодаль полицейских. - А сам ко мне в машину. Быстро! Прокатимся по трассе.
        - Есть! - козырнув, Тони Ридл метнулся к своей смене и, отдав необходимые распоряжения, бегом вернулся к его машине. - Мне за руль или рядом?
        - Рядом. - Брюс сел на водительское место и, дождавшись, чтобы Тони сел рядом, выжал газ, приказав: - Пеленгатор настрой на максимально возможную при таком удалении чувствительность и отслеживай сигнал.
        - Понял, - Тони уткнулся в экран пеленгатора, и почти тут же доложил: - Объект не более чем в двадцати километрах, но уходит на скорости.
        - Вот и я о том же… Пропустили вы ее, голубчики! И теперь моли Бога, чтобы мы её с тобой сумели догнать и остановить. Иначе в лучшем случае вновь пойдешь в рядовые! Понятно?!
        - Так точно, господин полковник!
        - Это хорошо, что тебе понятно, капрал, - с нажимом проговорил Брюс. - Люблю, когда подчиненные сообразительны, и еще люблю, когда лишних вопросов не задают, и любопытный нос, куда не просят, не суют, а лишь четко исполняют приказы. Я ясно объяснил? - и ожидая реакции, скосил глаза на неотрывно наблюдающего за пеленгатором Тони.
        - Да, господин полковник, я постараюсь лишних вопросов не задавать, - поднял тот голову и понятливо кивнул.
        - Похоже, сработаемся, - удовлетворенно кивнул Брюс и сильнее придавил педаль акселератора, устремив взгляд на дорогу.
        - Может сирену с мигалкой включить?
        - Давай. Врубай. Не думаю, что она рискнет из машины выскакивать на ходу, услышав погоню. А водителю лучше знать, с кем он имеет дело.
        Под вой сирены они мчались по трассе, обгоняя шарахающиеся от них ближе к обочине машины.
        - Похоже, вон тот трейлер! Сигнал уверенный, расстояние не более десяти метров и машин поблизости больше никаких.
        - Прекрасно! Останавливаем! Командуй ему! - Брюс вдавил педаль газа, идя на обгон.
        В динамиках, вместо отключенной сирены тут же зазвучал властный голос Тони:
        - Водитель трейлера, регистрационный номер… - визг покрышек на мгновение заглушил его голос, - прижмитесь к обочине и немедленно остановитесь!
        Сделав полицейский разворот перед снижающим скорость трейлером, Брюс окончательно перегородил ему дорогу, и большой автомобиль, отчаянно скрипя тормозами и подняв тучу пыли с обочины, медленно остановился всего в паре метров от капота его машины.
        Брюс повернулся к Тони:
        - Задержание по первой форме, капрал, - и резким движением перехватив у него из рук микрофон, раздраженно рявкнул в него: - Выйти из машины с поднятыми руками!
        Выхватив из кобуры пистолет и сняв с предохранителя, Тони выскочил из машины и взял вылезающего водителя на прицел.
        - Что случилось? Что я нарушил? - непонимающе поинтересовался невысокий, но плотно-сбитый чернявый водитель с высокоподнятыми руками спускаясь со ступеньки кабины.
        - Руки на борт машины, ноги на ширину плеч! При первых признаках оказания сопротивления открываем огонь на поражение, - ничего не отвечая ему, скомандовал тут же Тони.
        - Я не собираюсь оказывать сопротивление, господин офицер… - водитель, шагнув в сторону и повернувшись, поспешно положил руки на борт и расставил ноги.
        Брюс, выйдя из своей машины, обогнул трейлер и, распахнув дверку, поднялся на ступеньку, после чего внимательно оглядел пустую кабину. Затем спрыгнул на землю, вновь обошел трейлер и, подойдя к стоящему под прицелом водителю, отработанным движением заломил ему руки за спину и защелкнул на запястьях наручники.
        Водитель нервно повел плечами и срывающимся голосом тихо проговорил:
        - Это недоразумение какое-то, я ничего не нарушал…
        - Разберемся… - хмуро проронил Брюс и повернулся к Тони: - Капрал, проверь показание пеленгатора.
        - Момент, - голова Тони скрылась в машине, чтобы через минуту вынырнуть обратно:
        - Объект стабилен и в паре метрах от нас.
        - Прекрасно, капрал, глаз с трейлера не спускать, чтобы ни одна мышь из него не выскользнула, - Брюс дождался ответного «будет исполнено» Ридла и, резким движением руки прижав голову водителя вплотную к борту, тихо, но с явным напором спросил: - Куда пассажирку дел?
        - Какую пассажирку? - недоуменно переспросил тот.
        - Не надо со мной в непонятки играть, - Брюс усилил нажим на голову водителя. - Не люблю я этого. Ой как не люблю… Так что кончай. Мне плевать кем ты её считаешь: пассажиркой, попутчицей, курьером или просто бабой… Вот честно скажешь о ней, отпущу на все четыре стороны, а если и дальше в непонятки играть станешь, как минимум припаяю статью о перевозке наркоты… Надеюсь, вне зависимости от того, что она тебе наплела и наобещала, своя шкура тебе все же дороже… Так что давай колись и побыстрее, пока я окончательно не разозлился. А то не ровен час вообще пристрелю, а капрал подтвердит, что за оказание сопротивления. Ведь так, капрал?
        - Так точно! - тут же рядом отозвался тот.
        - Господин офицер… - водитель задрожал всем телом, - вот видит Бог, не везу я никакую бабу… Только груз, не весь по накладным, но без накладных совсем немного… все что без накладных сам готов показать, но ни с какими пассажирами это не связано…
        - Что без накладных и сколько?
        - Шестьдесят коробок контрафакта… готов сдать и написать чистосердечное признание…
        - Это позже. Сейчас ты мне о пассажирке расскажи.
        - Да всем, чем угодно клянусь, не сажал я никакую пассажирку! Ну только если вдруг сама где на остановке залезла… а я и не в курсах… Но только это вряд ли, опломбировано у меня все… вы это… можете посмотреть… хоть всю машину перетряхните… я открою сейчас все… и все пломбы сниму…
        - Ты мне сейчас сам всю машину перетряхнешь! И если не найдешь ее, я из тебя все внутренности вытряхну! И пойдешь ты у меня не по статье о контрафакте, а по статье транспортировка наркотиков. Ясно тебе?
        - Хорошо… хорошо…. Сам все перетряхну… только наручники снимите, и я все сам сделаю…
        - Капрал, пистолет наизготовку и последи за ним. Начнет дурить, стреляй сразу в голову, чтобы с одного раза и наверняка, меньше бумаг на труп оформлять придется, - снимая с водителя наручники, через плечо приказал Брюс, незаметно подмигивая капралу.
        - Вы что? Я не собираюсь дурить, господин офицер… Вы что? У меня семья, дети… Зачем такие приказы сразу? - испуганно вжавшись в бок трейлера, запричитал водитель.
        - Это хорошо, что семья и дети, - иронично хмыкнул Брюс, - значит, хочешь к ним вернуться, дурить не станешь, а будешь все делать быстро и четко. Давай, пошел, - он подтолкнул водителя к торцу полуприцепа.
        Тот на полусогнутых ногах шагнул, потом нервно замотал головой:
        - Ключи… ключи в кабине… Можно ключи взять?
        - Капрал, проследи!
        Пока водитель под присмотром Ридла доставал ключи и вскрывал дверки, Брюс обошел трейлер. Прицепиться и ехать снаружи мог бы только акробат. Вряд ли Луиза была способна на такой трюк, особенно учитывая её патологический страх ездить в машинах. И потом трейлер ведь не тормозил нигде, а сейчас стоял, освещенный фарами его машины, и они с Ридлом попеременно наблюдали, но не заметили ни одной тени скользнувшей в сторону… Значит, Лу должна быть в кузове.
        Однако подойдя к распахнутым дверкам, он увидел лишь стену из плотно-установленных коробок.
        - Я ж говорю, нет тут никого… И пломбы не сорваны были… и не проскользнуть тут меж коробок… - нервно поеживаясь и переводя взгляд с Ридла на Брюса и обратно, проговорил водитель.
        - Разгружай! - мрачно приказал Брюс.
        - Тут работы часа на три, а то и больше. Вплотную они все у меня установлены и под завязку. Свободного места нет вообще.
        - Разгружай, я сказал! - повысил голос Брюс.
        Не посмевший больше спорить водитель начал поспешно сгружать коробки на землю возле трейлера.
        Брюс некоторое время наблюдал за разгрузкой, как вдруг его осенило и, достав телефон, он набрал номер Луизы. Через пару секунд из трейлера раздался мелодичный звонок.
        - Капрал, - окликнул Ридла Брюс, - найди, где телефон.
        Обежав трейлер, Тони влез в кабину и через некоторое время вернулся с телефоном Луизы в руках.
        - Вот, господин полковник.
        - Где был?
        - В кабине, в боковом кармашке двери со стороны пассажирского сиденья.
        Резким движением выхватив из плечевой кобуры пистолет, Брюс снял предохранитель и навел дуло на вжавшегося в стену из коробок водителя:
        - Ты никак шутки шутить со мной вздумал… Это ты зря, - с угрозой в голосе выдохнул он.
        - Я… я не понимаю… - сразу севшим голосом пробормотал тот.
        - Руки поднял и иди сюда!
        - Да, да… конечно… - поспешно спрыгнув на землю, тот поднял руки и несмело приблизился к нему.
        - Где ты её высадил и когда? - Брюс уперся дулом ему в грудь.
        - Господин офицер… господин офицер, поверьте… - нервно сглатывая, сбивчиво заговорил водитель, - я никого не вез… только не стреляйте… Богом клянусь, не вез и не высаживал! Ну зачем мне Вам лгать?
        - А телефон её откуда у тебя в кабине?
        - Я… я… не знаю… хотя, вот! Может мне его та леди подбросила… Ну конечно! Больше некому.
        - Какая леди?
        - Ну может и не совсем леди, синяк у неё под глазом красовался будь здрав, но одета, да и держалась так, что сразу понятно не из простых девка…
        - Во что одета?
        - Темно-темно-красный брючный костюм.
        - Может темно-вишневый? - уточнил Брюс, отводя дуло от груди водителя. Он примерно уже догадывался, что услышит дальше.
        - Может и так, я не мастак в цветах разбираться… - с явным облегчением вздохнув, согласно закивал водитель.
        - Волосы какие?
        - Темные, коротко-стриженные.
        - Где и когда её видел?
        - В городе, она на обочине голосовала. Смотрю холеная такая леди и держится с достоинством, думаю почему бы не подвезти такую кралю, ну и притормозил, и дверку пассажирскую открыл. Она легко так в кабину вспрыгнула и попросила до станции ее подбросить, и тут я синяк у неё под глазом разглядел, и аж присвистнул, спрашиваю: «Это кто Вас так?», а она с улыбочкой отвечает, что мол на грабли наступила. Ну и тут я ей говорю: «Дамочка, я бы с удовольствием, но станция в противоположном направлении. Вам надо было машину на другой стороне дороги ловить». Она сразу: Мол, ах, ох, неужели? А мне сказали, в эту… Наверное, пошутили. Пойду тогда на другую сторону… Спрыгнула, дверку захлопнула, ну и я поехал, а она на другую сторону перешла и машину ловить стала, я в зеркало заднего обзора видел.
        - Чертовка! Ну что за чертовка! - Брюс, злобно скривившись, поставил пистолет на предохранитель и вернул на место. - Ладно, считай, повезло тебе. Грузи свои коробки обратно и можешь ехать. Только учти, если наврал, из-под земли достану…
        - Что Вы, господин офицер, ни полсловечка не соврал.
        - Хочется верить. Да, и еще один совет: завязывай с перевозкой контрафакта. Вряд ли в следующий раз я или кто другой будет так торопиться, что не доведет дело до конца. Понял?
        - Да, да, конечно… Очень хорошо понял. Больше не стану.
        - Прекрасно, - удовлетворенно кивнул Брюс и обернулся к Тони Ридлу: - Капрал, давай в машину, наша поездка, похоже, затягивается.
        Они сели в автомобиль, и Брюс, подав чуть назад, под вой вновь включенной сирены рванул через осевую обратно к городу. Но потом резко затормозил, так что Тони чуть не стукнулся лбом о стекло и, съехав на обочину, остановился. Окинул взглядом недоуменно смотрящего на него капрала и мрачно проронил:
        - Во-первых, пристегиваться надо! А во-вторых, запроси по рации у железнодорожников покупала ли сегодня билет некая Вики Вельд, и если да, то на какой поезд, до какой станции и какие остановки в пути.
        - Понял, - кивнул Тони и взялся за рацию, чтобы уже через пару минут сообщить, что действительно Вики Вельд покупала сегодня билет до столицы. Поезд отошел от станции минут двадцать назад. Первая промежуточная остановка через полчаса в небольшом городке их округа.
        - Звони туда, ставь отделение полиции на уши, пусть задерживают отправление состава, оцепляют вагон, в котором она едет, вагон-ресторан и вообще прочесывают поезд, они должны найти её и задержать. Скажи, если не задержат ее, начальник отделения очень об этом пожалеет.
        Мила стояла в коридоре вагона, напротив своего купе, и напряженно вглядывалась в очертания приближающейся станции, освещенной яркими фонарями. Несколько полицейских машин на привокзальной площади и десяток полицейских, стоящих на платформе, её не порадовали. Брюс оказался более серьезным противником, чем она предполагала. Надо было срочно что-то предпринять, чтобы вновь не оказаться запертой в подвале. Недовольно хмыкнув, она быстрой походкой направилась в соседний вагон, пройдя примерно половину, почувствовала, что поезд начал тормозить, и решение пришло тут же. Схватившись рукой за поручень, она представила тормозную систему и мощным импульсом заблокировала ее.
        Отчаянно загудев, поезд миновал станцию и, начав набирать скорость, так как местность шла под уклон, продолжил движение. Раздался испуганный гомон пассажиров. В вагоне мимо неё пробежала взволнованная проводница и дернула стоп-кран. Усилив воздействие, Мила заблокировала и его действие, но через некоторое время стоп-краны были приведены в действие и в остальных вагонах. Блокировать их работу становилось все труднее. У неё стало темнеть в глазах, и выступила испарина. Поняв, что долго не выдержит, она медленно, чтобы торможение не стало слишком резким, сняла воздействие, и поезд постепенно остановился.
        - Вам плохо? - заметив её резкую бледность, к ней подошел один из вышедших в коридор пассажиров.
        - Испугалась сильно. Надеюсь, сейчас пройдет, - Мила через силу улыбнулась. - Мне бы только на воздух выйти.
        - Давайте я Вас доведу до тамбура и попрошу проводницу дверь открыть, - мужчина взял её под локоть.
        Благодарно опершись на его руку, она прошла в тамбур и спустилась на подножку, как только проводница открыла дверь.
        - Можете выйти, постоять. Теперь стоять, скорее всего, долго будем, - напутствовала её та, - раз тормоза не сработали, пока всю тормозную систему не проверят, вряд ли двинемся.
        Спрыгнув на шпалы, она отошла чуть в сторону, её провожатый последовал за ней. Из соседних вагонов тоже стали спускаться пассажиры и отходить на железнодорожную насыпь, возбужденно переговариваясь и обсуждая происшедшее и возможные причины отказа тормозной системы.
        - Вам не холодно? Может, мой пиджак возьмете? - её провожатый осторожно тронул её за локоть, явно намереваясь, воспользоваться ситуацией, чтобы поближе познакомиться.
        Она повернулась к нему и смерила оценивающим взглядом. Невысокий, полноватый, с залысинами, похоже около сорока лет. Интересно, на что рассчитывает? Ведь явно не по себе сук рубить пытается. Хотя, скорее всего, это её синяк под глазом дал ему повод думать, что с ней можно запросто сойтись… И угораздило же её сразу его не послать, теперь клеиться будет, а время поджимает, надо уходить. Раздражение захлестывало. Тем не менее, постаралась максимально дружелюбно улыбнуться, качнув при этом головой:
        - Нет, мне пока не холодно. Спасибо. Правда, если бы Вы принесли мне стакан воды из титана, я бы не отказалась. Сердце до сих пор от страха в горле где-то колотится. Может хоть вода успокоиться поможет.
        - Вы не волнуйтесь, все же закончилось благополучно. Ничего страшного не случилось. Ну постоим немного. Зато смотрите, какая погода чудная. И пейзаж какой красивый: кустарник плавно переходящий в вековой дубовый лес, а над ним луна, что фонарь. Прям романтика, да и только. Нам можно сказать повезло: такую красоту посмотреть… Когда еще такое увидишь при нашей-то городской суете? Так что не расстраивайтесь, - он ободряюще погладил её по руке. - А воду я сейчас принесу, и у проводницы еще капли сердечные какие-нибудь попрошу.
        - Я буду Вам чрезвычайно признательна, - Мила вновь улыбнулась.
        Вдохновленный её словами толстячок, как мысленно она его окрестила, ринулся обратно в вагон, а Мила, стараясь не привлечь больше ничьего внимания, быстро спустилась с насыпи и вошла в темноту растущего вдоль железнодорожного полотна кустарника.
        Каблуки неприятно проваливались в мягкую землю, но идти на мысках было неудобно, и наплевав на то, что оставляет за собой достаточно четкие следы, Мила продолжила пробираться сквозь кустарник по направлению к дубовому лесу.
        Отойдя вглубь настолько, что железнодорожные фонари вдоль дороги стали едва видны, она пошла параллельным курсом, крепко прижимая к боку висящую на плече сумку и стараясь внимательно смотреть под ноги, чтобы в неверном лунном свете не споткнуться о какой-нибудь выступающий корень.
        В голове роем проносились мысли, что она явно сглупила, не став звонить Шону, в надежде, что сможет сама выпутаться из неприятной ситуации. Ему надо было звонить с самого начала и просить помочь. Ну ничего. Не смертельно. Сейчас она дойдет до ближайшей небольшой станции, и у первого же встречного попросит телефон. Вряд ли в неразберихе с поездом Брюс сумеет сориентироваться столь быстро, чтобы ко времени её появления уже и там устроить засаду.
        Ночной воздух, насыщенный лесной свежестью, окутал её неприятной промозглостью, и зябко поеживаясь, она постаралась убыстрить шаг, чтобы хоть немного согреться. Но это оказалось делом непростым. Под ногами то сухой веткой, то растрескавшимся желудем неприятно похрустывал нехоженый лесной наст, каблуки то и дело за что-то цеплялись, и идти в быстром темпе становилось все труднее. А вскоре набежавшие тучи скрыли луну, словно яркий фонарь освещавшую лес, и идти стало совсем сложно.
        Напряженно всматриваясь в обступивший её мрак и периодически отыскивая боковым зрением далекий отблеск железнодорожных фонарей, Мила настойчиво продолжала продвигаться в выбранном направлении. Шла она так довольно долго, а потом дорогу ей преградило большое поваленное дерево. Она осторожно перелезла через него и оказалась на краю глубокого оврага. Хватаясь руками за поросль молодых деревьев, растущих на его крутых склонах, она стала медленно спускаться, страстно желая чтобы на дне не оказалось широкого ручья или речушки перебираться через которые в темноте ей совсем не хотелось. К её радости дно оврага оказалось абсолютно сухим. Мысленно вознеся хвалу небесам, она стала медленно карабкаться на другую сторону.
        Она уже почти долезла до края, когда дерн под ногами у неё поехал вниз, и она, чтобы не сорваться, ухватилась и повисла на свисающих ветвях накренившегося полусухого дерева. С трудом нащупав твердую почву под ногами, она уже практически обрела равновесие, когда подгнивший ствол вдруг хрустнул, и с жутким треском громадина дерева заскользила вниз, увлекая с собой и ее.
        Оглушенная падением, она некоторое время лежала, не открывая глаз, потом медленно открыла и заворожено замерла. Выглянувшая из-за туч луна серебристым светом залила все вокруг, сделав окружающую действительность нереально-сказочной.
        - А здесь красиво, особенно с этого ракурса, - усмехнулась она, лежа, придавленная ветвями дерева и глядя на открывшуюся перспективу отвесных стен оврага, похожего на маленький каньон, укутанный серебристой дымкой. - Ладно, любоваться этими сказочными красотами некогда, надо постараться выбраться.
        Она пошевелилась, проверяя подвижность рук и ног. Руки шевелились, и правая нога тоже, а вот двинуть левой ногой она не смогла. Тело сразу пронзила резкая боль.
        - Ну неужели снова перелом? Да что ж за день сегодня… Все одно к одному… И телефона нет… - она судорожно всхлипнула и крепко зажмурилась, пытаясь сдержать злые слезы, навернувшиеся на глаза. - Ладно. Самое главное взять себя в руки и успокоиться. Это не самое худшее, что могло случиться.
        Упираясь в землю правой ногой, Мила постаралась, изгибаясь словно гусеница, проползти немного на спине вперед, стремясь высвободиться из плена прижимающих её к земле веток. Ей это удалось, и она продолжила начатое, раз за разом высвобождаясь все больше и больше.
        Наконец ей удалось выползти из-под ветвей, после чего, сев на дне оврага, она принялась ощупывать поврежденную ногу. Нога опухла, ныла, и на любое движение отзывалась резкой болью.
        - Да уж… - сокрушенно вздохнув, Мила вытянула застрявшую меж ветвей сумку, раскрыла и стала перебирать содержимое в надежде найти хоть что-то, что могло как-нибудь пригодиться в сложившейся ситуации.
        Обнаружив в косметичке маленькие маникюрные ножницы, удовлетворенно прошептала: «ну хоть что-то» и с их помощью стала аккуратно подпарывать швы на длинной ручке сумки, а потом резать её на узкие кожаные полоски.
        Это занятие у неё заняло немало времени, и к тому моменту, когда ручка сумки превратилась в лапшу из тоненьких ремешков, по дну оврага пополз густой предрассветный туман.
        Выломав пару ближайших прямых и толстых веток и очистив их от боковых веточек и коры, Мила примотала их по обе стороны поврежденной ноги. Потом отломала еще одну: большую и сухую и, опираясь на нее, с трудом поднялась, стараясь опираться лишь на правую ногу, а другой даже не касаться земли, не забыв при этом зажать подмышкой оставшуюся без ручки сумку. После чего осторожно перенесла вес на палку и частично раненую ногу и сделала маленький шаг. Боль тут же пронзила тело, но закусив губы, она продолжила медленно продвигаться по дну оврага в сторону железнодорожного полотна небольшими осторожными шажками. В глазах темнело от боли и слезы непроизвольно текли по щекам, однако она упорно двигалась вперед.
        Туман вскоре густым маревом заволок весь овраг, и в его кисельной мути пробираться вдоль дна оврага стало еще труднее. Сконцентрировав все внимание на постоянном движении, Мила не давала себе даже небольшой передышки. её тело сотрясал озноб, от боли темнело в глазах, в ушах шумела приливающая и пульсирующая в висках кровь, поэтому она не сразу поняла, что слышит позади себя громкий шум. Остановившись, она обернулась, напряженно вслушиваясь и пытаясь понять, кто с таким шумом пробирается по лесу. Вдали послышались голоса.
        - Люди, - мелькнуло в голове, и она облегченно вздохнула. В сложившейся ситуации даже появление Брюса было не самым худшим вариантом. Подспудно её пугала мысль, что она может столкнуться в лесу с крупным зверем. А с поврежденной ногой ей от него ни убежать, ни влезть на дерево, да и оружия никакого кроме палки…
        И в это время из окружающего марева тумана прямо на неё выскочил крупный волк и злобно щерясь, замер напротив.
        Вздрогнув от неожиданности, Мила перенесла вес на здоровую ногу и подняла палку, показывая, что сдаваться без боя не намерена, и волку придется либо отступить, либо вступить с ней в схватку. Однако приближающиеся шум и хруст валежника, указывающие, что преследующие волка охотники, похоже, уже близко, лишили его возможности отступить и, не сводя с неё напряженного взгляда, волк продолжил, злобно щерясь, стоять. По его напряженным мышцам ей показалось, что он готовится к прыжку, и она решила не ждать нападения. Схватив палку двумя руками за середину, на небольшом расстоянии ладоней друг от друга, она сама бросилась на волка, стараясь в броске запихнуть в пасть зверя кусок палки меж рук.
        Каким-то чудом ей это удалось и, повалив зверя и прижимая палкой его разинутую пасть к земле, она всем телом навалилась на извивающегося и пытающегося вырваться из-под неё волка. Его когти проехались по её боку и ноге, но страх, что вырвавшись, волк кроме когтей пустит в ход и зубы прибавил ей сил, и она усилила нажим на палку.
        Волк хрипло зарычал, и тут же кто-то рядом громко закричал:
        - Фу! Нельзя! Нельзя!
        Волк под руками Милы перестал выдираться, и тут она с удивлением заметила ошейник на его шее, а в следующее мгновение чьи-то сильные руки обхватили её сзади и потащили в сторону.
        Справившись с первым изумлением, Мила отпустила палку и, повернув голову, увидела лицо Брюса.
        - Ты ранена? - он прижал её к себе, ощупывая плечи и руки.
        - Это что, твой зверь? - ничего не отвечая на его вопрос, срывающимся голосом нервно выдохнула она.
        - Нет, его, - Брюс кивком указал на замершего неподалеку мужчину в полицейской форме, держащего за ошейник поднявшегося с земли её противника. - Это полицейская собака. Так он ранил тебя?
        - Какая это собака?! Это волк, - Мила судорожно сглотнула и поморщилась.
        - Он полукровка, - тихо пояснил полицейский, держащий неприязненно глядящего на неё и тяжело дышащего пса, - но это все же больше собака, чем волк, и он отлично выдрессирован. Вернее, мне казалось, что выдрессирован. Вы первая на кого он бросился без команды, - и нервно повел плечами: - Похоже, теперь придется его усыпить, раз такое случилось.
        - Он не виноват, - Мила качнула головой. - Я сама на него набросилась, подумала: волк, и решила не ждать нападения. Так что он тут не причем.
        - Ну да, в таком тумане его и впрямь за волка легко принять, - согласно кивнул тот, сокрушенно добавив: - Да тут еще кольцо на ошейнике сломалось, и он с поводка сорвался. Все одно к одному.
        - Так ты ранена? И что это у тебя с ногой? - руки Брюса, обнимающие ее, скользнули ниже, и он, почувствовав на пальцах окровавленную ткань, тут же тихо выругался: - Черт! Похоже, он все же зацепил тебя. Весь бок в крови и нога тоже. Да что же за напасть такая! Очень больно, малышка?
        Боль и жалость к себе затопили Милу и, не выдержав нахлынувших чувств, она, судорожно всхлипнув, уткнулась в плечо Брюса.
        - Лу, девочка моя, - он прижал её к себе и крепко обнял. - Потерпи! Все будет хорошо! Я сейчас постараюсь помочь. Все будет хорошо!
        Ласковый тон Брюса окончательно пробил её защиту, и она безудержно разрыдалась, давая выход накопившимся эмоциям.
        - Тихо, тихо… Ну что ты, малышка? Не плачь, не надо. Мы нашли тебя, теперь все будет хорошо. Тут уже не особо далеко до станции, я отнесу тебя, а оттуда на машине до ближайшей больницы вообще рукой подать… там тебе обязательно помогут, и все будет хорошо, не плач…
        В больнице, куда Милу привез Брюс, ей обработали раны и, сделав рентген, заковали ногу в гипс выше колена.
        За все процедуры Брюс расплатился наличными. После чего, еще раз выслушав рекомендации врачей, что его жене, как он представил ее, теперь ближайшие несколько месяцев ни в коем случае, если она хочет сохранить ногу, нельзя её нагружать и передвигаться не иначе как на костылях, уверил их, что обязательно проследит за всем этим и именно такой режим обеспечит, подхватил её на руки и вынес на улицу.
        У подъезда больницы их уже ждал полицейский автомобиль, и молодой капрал, услужливо распахнув дверку, помог усадить её на заднее сиденье.
        - Давай за руль, Тони, - бросил ему через плечо Брюс, садясь рядом с ней и осторожно обняв за плечи, добавил: - Только не гони, моя жена плохо переносит езду на машине.
        - Лучше пусть быстрее едет, скорость для меня безразлична в отличие от времени в пути, -тихо проронила Мила, заранее сжавшись и прижав руки к вискам.
        - Значит так, вводная меняется: врубай сирену и давай с максимальной скоростью, - Брюс заботливо прижал её ближе к себе.
        - Куда едем, господин полковник? - капрал, сев за руль, повернул ключ зажигания.
        - Ко мне домой, - Брюс назвал адрес.
        - Понял, - кивнул тот и, выехав со двора больницы, включил сирену с проблесковыми маячками, после чего выжал до отказа педаль газа, и машина рванулась вперед по трассе, разрывая утреннюю тишину громким и требовательным воем.
        ***
        Оказавшись дома, Брюс отпустил капрала, а сам отнес жену в гостевую комнату на первом этаже и бережно опустил на кровать.
        - Думаю, тебе будет удобнее здесь, чем в спальне. Здесь и стол есть и отдельная ванная комната с туалетом, и обустроить можно все так, чтобы ты лишний раз ногу не нагружала. И угораздило ведь тебя, - он неодобрительно покачал головой. - Ты хоть сейчас-то понимаешь, что из-за своего глупого упрямства чуть было ноги не лишилась? Ты вообще хоть изредка соображаешь, что творишь, или как?
        - Ты какого ответа ждешь от меня? - губы Милы саркастично дрогнули.
        - Намекаешь, что несмотря ни на что осталась при своем мнении?
        Мила не стала отвечать. Честный ответ однозначно привел бы к очередному витку выяснений отношений, а у неё уже не было сил ни спорить, ни пытаться хоть что-то объяснить.
        - Понятно… - Брюс тяжело вздохнул и, сев рядом с ней на кровать, осторожно погладил по волосам. - Ты на редкость упряма, Лу… Хотя ты всегда такой была. Правильно мать сказала: скорее лоб расшибешь, чем пойдешь на попятную… Ну ладно, я знал кого в жены беру, и характер твой упрямый знал. Будем считать: во всем виноват я. Я вновь повел себя как-то не так, и именно из-за меня ты попала в эту неприятность. По любому - дело прошлое. Но сейчас надо определиться, что делать дальше, чтобы с наименьшими потерями выбраться из всего этого и чтобы ты не потеряла возможность в дальнейшем полноценно ходить. Ты ведь не хочешь остаться хромой или вообще без ноги? С этим ты согласна?
        - Я была уверена, что ты сейчас вновь на силу напирать начнешь, а ты стал апеллировать к логике, и даже не чужд самокритики, - она скосила на него удивленный взгляд. - Что ж, у меня не то положение, чтобы не попытаться достичь хоть какого-то компромисса. Говори, какие есть предложения и что ждешь от меня.
        - После такой фразы хочется удавиться, но я проглочу, Лу. Компромисс, так компромисс. Хотя мне больше нравятся слова: любовь, семья, взаимопомощь, взаимопонимание… Но похоже тебе теперь они не близки… Ладно, переживем. Главное хоть как-то начать понимать друг друга…
        - Короче можешь? - она неприязненно поморщилась.
        - Могу. Пообещай, что, по крайней мере, пока полностью не заживет нога, не станешь больше пытаться сбегать. Для твоей ноги это может иметь фатальные последствия и стоить тебе будет слишком дорого… Ну и примешь мою помощь и моей матери, и с озорницами общаться нормально будешь…
        - А если не пообещаю?
        - Лу! Черт! Не надоело еще? Нет? - он схватил её за плечи и уперся в глаза неприязненным злым взглядом. - Вот чего ты добиваешься? Чего? Чтобы я начал придумывать как тебя связанной и под надзором круглосуточным держать? Так я придумаю! Можешь не сомневаться!
        - Извини, - она отвела взгляд. - Я этого не хочу. И злить тебя не хотела. Просто устала очень за сегодняшний день и нанервничалась, вот и капризничаю. Я не стану сбегать и приму все твои условия, только позволь иметь ноутбук с доступом в интернет.
        - Ты меня совсем за осла держишь? Хочешь с любовником своим прямо из нашего дома общаться? Надеешься: приедет и заберет тебя?
        - Я обещаю, даже клянусь, что ни с кем общаться не стану. И вообще в интернет выходить могу лишь при тебе. Мне лишь доступ к сайту публикаций института нужен и к материалам конференций. Все.
        - Смысла тебя контролировать не вижу. Я не настолько хорошо во всей этой компьютерной дребедени разбираюсь, чтобы суметь отследить послала ты что-то кому-то или нет, активировав например вложенную самораскручивающуюся программу.
        - А если я пообещаю? Пообещаю не использовать интернет для передачи сведений обо мне и попыток сбежать? Ты поверишь мне?
        Брюс долго молчал, вглядываясь ей в глаза, потом задумчиво хмыкнул, отстранился и тихо проговорил:
        - Интересно ты ставишь вопрос… Получается: какая же мы семья, если я сам тебе не верю… Хорошо… Я сделаю этот шаг и поверю. Если пообещаешь, что будешь лишь получать информацию, а сама никакую информацию не отправлять. Вообще никакую. Я поверю, и ты получишь ноут с подключением к интернету. И телефон в доме отключать не стану, и мобильную связь глушить, если пообещаешь никому кроме меня не звонить и ни с кем не общаться.
        - А готовую неподписанную статью скинуть можно будет?
        - Нет, - тут же категорично отозвался он.
        - Почему?
        - Лично я и по неподписанному рапорту почти безошибочно могу определить, кто его писал. Думаю, я не единственный, кто обладает такими способностями. Так что, или только получаешь материал или не получаешь ничего.
        После секундного размышления Мила согласно кивнула:
        - Хорошо. Я согласна и клянусь, что интернет буду использовать лишь для получения информации, и по телефону кроме тебя никому звонить не стану, и сбегать не буду пытаться, пока нога полностью не восстановится.
        - Замечательно. Только еще пообещай, что после того, как медики признают, что с ногой у тебя полный порядок, мы сначала откровенно поговорим, и лишь потом ты будешь вправе пытаться возобновить свои попытки уйти из семьи.
        - Резонное требование с твоей стороны, - усмехнулась она, - правда, мне скребет слух словосочетание «уйти из семьи», но каждый вправе трактовать ситуацию по-своему, и я соглашусь. Перед тем как возобновить попытки покинуть твой дом я откровенно поговорю с тобой, обещаю.
        - Ну вот и договорились… Тогда сейчас съезжу за матерью и озорницами, они помогут тебе в мое отсутствие, а к вечеру принесу ноут с работы и костыли постараюсь для тебя достать, чтобы ты хоть как-то по дому передвигаться могла.
        - Спасибо. Только перед тем, как уйти, помоги мне, пожалуйста, побывать в ванной комнате. Вряд ли кому-то кроме тебя будет под силу помочь мне в этом.
        - Конечно, Лу. Извини, что сам не догадался предложить. Сейчас помогу, - он наклонился к ней. - Хватайся за шею, и я отнесу тебя туда.
        Когда они вернулись, и он вновь осторожно опустил её на кровать, она, прошептав «благодарю», утомленно откинулась на подушки и прикрыла глаза.
        - Лу, я тоже хотел тебя попросить, - коснулся её руки Брюс.
        - Да, - она тут же вновь распахнула глаза.
        - Я не знаю, как объяснить озорницам, почему ты решила изменить внешность и сделала пластическую операцию… Может, скажем, что ты вновь попала в аварию… и это была вынужденная мера?
        - Как хочешь, так и объясняй. Мне все равно, - равнодушно повела она плечом. - Считаешь, что надо сказать про аварию, скажи. Я не возражаю.
        - Прекрасно, - он обрадовано улыбнулся. - Тогда может, для большей правдоподобности согласишься, чтобы я тебе голову бинтом замотал? Ну чтобы им не сразу кардинальное изменение твоей внешности в глаза бросилось, а?
        - Да хоть всю замотай. Ради спокойствия твоих детей я согласна потерпеть, - усмехнулась Мила и, видя с какой поспешностью Брюс направился в ванную, где, как она заметила, находился шкафчик с аптечкой, иронично добавила: - Надеюсь, уж совсем в мумию ты меня не превратишь…
        - Нет, нет, что ты… Я лишь чуточку… - подходя к ней с бинтом в руке заверил он, и помогая сесть на кровати, тихо попросил: - Только ради всего святого, не называй их «моими детьми» особенно при матери. Не хочешь своими звать, называй по именам.
        - И как их зовут?
        - Да уж… Похоже ты решила играть роль до конца… Хотя не понимаю: вот какого черта тебе это надо? Чтобы меня лишний раз позлить? Ведь вот так и подмывает рот тебе замотать, чтобы прекратила измываться, - начав наматывать бинт ей на лоб, не удержался от колкости Брюс.
        - Если тебе так будет легче, замотай, - хмыкнула в ответ она.
        - Ладно. Переживу. Забыла, так забыла. Значит так, дочек зовут: Сьюзен и Каролина, а мою мать: Полина. И уж если так пошло, то меня зовут: Брюс Честер.
        - Приятно познакомиться, - иронично проговорила она и, ощутив, как напряглись пальцы Брюса, наматывающие ей на лицо повязку, подумала, что, скорее всего, зря ответила так.
        Однако он сдержался и, мрачно процедив сквозь зубы: «я рад, что тебе приятно», продолжил наматывать бинт. Закрепив кончик, он оглядел дело рук своих и с удовлетворением выдохнул:
        - Неплохо, неплохо… Хоть и давно это было, а похоже, помню еще, как на курсах первой помощи учили повязки накладывать. Ладно, отдыхай, - он помог ей улечься и укрыл одеялом. - Через пару часов привезу мать, и она покормит тебя, а пока постарайся поспать, ты же всю ночь в бегах провела.
        - Ты тоже, насколько я понимаю.
        - Мне легче. Я - мужчина, да и на работе привык сутками не спать. Так что обо мне не беспокойся. Со мной все в порядке.
        Он вышел, и Мила утомленно закрыла глаза. Нога под гипсом неприятно ныла, не давая уснуть, но усталость вскоре взяла свое, и она провалилась в зыбкую пелену сна.
        ***
        Проснулась она от тихого, но достаточно эмоционального шепота:
        - А ну кыш, отсюда, озорницы. Мама спит, и будить её нельзя.
        - Ну, бабулечка, мы не будем будить… мы только тихонечко посидим рядом с ней… ну разреши…
        - Я знаю, как вы тихо сидеть умеете, так что давайте, давайте выходите отсюда, и побыстрей.
        - Ну, бабулечка, мы, и правда, тихо… вот честно-честно тихо…
        - Вот проснется она, и если хорошо себя чувствовать будет, я вас к ней позову, а сейчас идите или в гостиной поиграйте, или в саду.
        Послышался шорох, потом скрипнула дверь, и топот детских ножек по коридору ознаменовал, что матери Брюса удалось выпроводить девочек из комнаты.
        Мила с облегчением вздохнула, общаться с детьми ей сейчас совсем не хотелось. Хотя ей сейчас вообще ничего не хотелось, даже двигаться и то не хотелось. Загипсованная нога болела, а в груди комком засела досада на себя и на столь неудачно сложившиеся обстоятельства… Но преодолевать себя было для Милы делом привычным и, стряхнув остатки сна и подавив все внутренние негативные чувства, она села на кровати. После чего, стараясь не сильно тревожить больную ногу, придвинулась ближе к изголовью и, подложив под плечи подушку, оперлась на спинку кровати.
        Откуда-то сбоку к ней на кровать тут же вспрыгнул Персик. И с громким «мяу» начал головой тереться о руки.
        - Привет, разбойник, - почесала его за ушком Мила.
        Удовлетворенно замурчав, Персик тут же развалился рядом с ней и опрокинулся на спину, подставляя для поглаживания свой толстый живот.
        - Раскормили тебя знатно… Похоже, ел ты с утра до вечера и с вечера до утра, - массируя ему живот, неодобрительно покачала она головой.
        В это время дверь приоткрылась, и в комнату заглянула худенькая невысокая женщина с подобранными в пучок темными с проседью волосами и большими серыми глазами.
        - Луиза, ты проснулась… Разбудили тебя все-таки… и как я не уследила, - она сокрушенно покачала головой. - Это озорницы постарались или этот пушистый проказник умудрился? Может, я заберу его, а ты еще поспишь немного? Брюс сказал, тебе врачи отдыхать побольше велели, просил дать выспаться тебе хорошенько…
        - Спасибо, но я больше спать не хочу, - отрицательно качнула головой Мила.
        - А покушать хочешь? Я тут на скорую руку супчик овощной сварганила и котлеток нажарила. Будешь?
        - Нет, спасибо, есть тоже не хочется. А вот если бы Вы мне принесли стакан воды, я бы не отказалась.
        - А может чая тебе сладкого сделать или какао? Ты вроде какао раньше любила…
        - Спасибо, не надо. Лучше просто воды, если Вас это не затруднит.
        - С чего это меня помощь тебе затруднить-то может? Меня ничего не затруднит. Так что если что надо, кричи сразу: «мама Поля, помогите, то-то и то-то надо» и не стесняйся. Поняла? - чуть наклонив голову, добродушно осведомилась женщина, глядя ей прямо в глаза. А потом, видимо заметив растерянность в её взгляде, озадаченно нахмурилась и шагнула к ней: - Что-то не так, Луиза? Я что-то сказала, что пришлось тебе не по душе?
        - Да нет, все так. Я благодарна Вам очень. Спасибо, - Мила поспешно отвела взгляд.
        - Ты зря лукавить пытаешься, девочка. Я не враг тебе и «держать марку» со мной не надо. Я человек простой и ценю откровенность. Что не нравится, на сердце складывать и молчать не надо, скажи прямо и честно, я постараюсь учесть и подобным больше не досаждать.
        - Да ничем Вы не досадили… С чего это Вы взяли? - Мила недоуменно повела плечами. - Просто неприятно беспомощной себя осознавать и от чужой помощи зависеть, вот и все.
        - Ну это разве неприятность? - дружелюбно усмехнулась в ответ та. - Это временное неудобство и не более того. К тому же мне даже в радость, что я чем-то помочь могу и помощь моя нужна. Так что не тушуйся и проси. Я с радостью все сделаю.
        - Хорошо, - покорно кивнула Мила, внутренне с ужасом осознавая, что вряд ли при всем своем желании сможет переломить себя и начать кричать: «мама Поля, помогите»… нет, это явно выше её сил. И угораздило же её влипнуть в такую ситуацию.
        - Ну вот и славно. А водички я тебе сейчас принесу. Озорниц-то к тебе позвать? Или попозже?
        - Можете позвать, пусть приходят, - пересилив внутреннее неприятие, выжала из себя натянутую улыбку Мила.
        - Что ж, пойду порадую их. Они уж ждут - не дождутся, чтобы тебя повидать. Извелись прям все, - мать Брюса скрылась за дверью.
        А уже через пару минут в комнату с радостным криком: «Мамочка, ты, наконец, проснулась!» влетели близняшки и, не обращая на увещевания и просьбы вести себя потише спешившей за ними бабушки, бросились к кровати, обнимать и теребить Милу:
        - Мамочка, мы так соскучились, мы так рады! Наконец-то ты дома! Мы так ждали. Как ты себя чувствуешь? Тебя больше в больницу не заберут? Ты не уезжай больше в больницу, ладно? - прижимаясь к ней и ласкаясь, тут же забросали они её восклицаниями и вопросами.
        Нервно сглотнув, Мила прикрыла глаза, ей до жути захотелось последовать примеру Персика, который, только увидев близняшек на пороге, быстрее молнии шмыгнул под кровать.
        - Девочки, девочки! - держа в руках чашку, к кровати шагнула мать Брюса, - Ну что вы так накинулись на маму? Разве можно так? Она еще не особо хорошо себя чувствуют, с ней так нельзя. Вы посмотрите она того и гляди сознание потеряет. А ну успокоились и тихо себя ведете. А то мигом за дверь выставлю.
        - Мамочка, мамочка, мы же тихо! Ну скажи бабуле, что мы тихо. Мы же только обняли и ничего плохого не делаем, а она сразу ругаться… - продолжили ласкаться девочки. - Скажи ей, чтобы не ругалась. Скажи, что мы не мешаем тебе. Ведь правда? Правда, мамочка?
        - Не мешаете, не мешаете… - Мила, притянув близняшек к себе, ласково потрепала их по волосам.
        И на неё моментально обрушился град вопросов:
        - Мам, а ты скоро поправишься? Выздоравливай скорее, ладно? А то нам без тебя грустно. А ты нам сказки будешь на ночь рассказывать, как раньше? А в цепочки логические будем играть? А в загадалки? А про медвежонка, который не любил умываться, будешь нам рассказывать? И про часики… Будешь? А про утенка, который не умел плавать, но очень хотел научиться? И про бельчонка, про бельчонка, как он считать учился… Про бельчонка расскажешь? А то бабуля никаких этих сказок не знает. Говорит: «нет таких» и только по книжке читает… или про курочку и колобка рассказывает. А твои сказки интереснее. Ты ведь будешь нам их рассказывать? Будешь?
        Сметенная напором девчушек, она лишь согласно кивала, повторяя: «конечно-конечно» и гладя их по волосам, при этом где-то глубоко в душе отчаянно завидуя Персику, затаившемуся в самом дальнем и укромном углу комнаты.
        До обеда сестрички не отходили от нее, и когда мать Брюса, наконец-то, увела их в столовую, чтобы накормить, Мила с облегчением вздохнула. Голова у неё к этому времени раскалывалась так, что казалось еще чуть-чуть, и она треснет, а ногу дергало и сводило до судорог. Дотянувшись до прикроватной тумбочки, она взяла обезболивающие таблетки, прописанные врачом и предусмотрительно купленные Брюсом в аптечном киоске при больнице, и запив их остатками воды из чашки, обессилено откинулась на подушки. Грядущие несколько месяцев подобной жизни казались невыносимым адом.
        Через некоторое время, когда таблетки начали действовать, боль немного стихла, а Мила начала проваливаться в зыбкую пелену сна, в комнату вновь вошла мать Брюса.
        - Луиза, тебе надо что-то поесть. Скажи что хочешь, я приготовлю.
        - Ничего не хочу. Хочу спать, - сонно пробормотала Мила, глубже зарываясь головой в подушку.
        - Так дело не пойдет! - мать Брюса решительно шагнула к кровати. - Тебе необходимо есть. А ты с утра крошки во рту не держала. Лишь воду пьешь, - она кивнула на пустую чашку на тумбочке у кровати. - Поэтому либо скажешь что хочешь, либо принесу, что уже приготовила, и буду насильно кормить.
        - Насильно? - недоуменно переспросила Мила, приоткрывая один глаз.
        - А ты как думала, девочка? Ты мне чай не чужая. И смотреть спокойно, как ты от голода загибаешься, не стану, - мать Брюса села на край кровати рядом с ней и, ласково коснувшись плеча, иронично усмехнулась: - ты не смотри, что я ростом невелика, ежели надо чего, то силушкой Бог не обидел. Так что лучше по-хорошему кушать соглашайся, - а потом тихо и просительно добавила: - Надо тебе кушать сейчас, Луиза. Даже, если совсем не хочешь, через силу надо. Иначе у тебя совсем сил не будет. А тебе силы сейчас ой как нужны, чтобы скорее поправиться. Ну скажи, чего хочешь, я любое постараюсь сготовить.
        Было невозможно не расслышать искреннюю заботу и беспокойство в голосе этой безыскусной и прямолинейной, но в тоже время чрезвычайно располагающей к себе женщины, и Мила, через силу улыбнувшись, тихо проговорила:
        - Не надо ничего специально для меня готовить, несите то, что уже приготовили, я поем.
        Когда мать Брюса принесла ей заставленный тарелками поднос, и она, устроившись поудобнее в изголовье кровати, принялась за еду, та с сожалением глядя на нее, сокрушенно покачала головой:
        - И ведь угораздило тебя второй раз в аварию попасть… Ну ничего-ничего, главное жива осталась, остальное - дело поправимое. Ты молодая, даст Бог, быстро оправишься, все хорошо будет. К тому же дома ты уже, а дома и стены помогают. Хоть и новый это дом для тебя, а все равно помогают. Да и мы во всем помочь постараемся… и я, и Брюс. Он уж так рад, так рад, что ты нашлась, и что жива ты… Любит он тебя очень, - и перехватив её взгляд, поспешно добавила: - Ты не смотри на меня так, не смотри, вот истинно говорю, что любит. Он может и не мастак ласковости какие говорить и в любви признаваться, ну или по другому как-то это показывать, но уж поверь матери, без тебя он жизни не мыслит… Одна ты у него на сердце. На другую какую за все это время и не посмотрел ни разу… - а потом, увидев, что Мила, отложив ложку, выпрямилась, готовясь вступить в дискуссию, поспешно замахала рукой: - Ты это, не отвлекайся, кушай, моя хорошая, кушай… Я не собираюсь в вашу жизнь лезть, это я так сказала, что б ты просто знала… Не обижайся…
        С языка у Милы рвались слова о том, что нельзя любовью оправдывать желание полностью контролировать жизнь другого человека и подстраивать её под себя. Но мысль, что полемика на эту тему с матерью Брюса в данный момент вряд ли уместна, заставила прикусить язык, и мило улыбнувшись, она вновь взялась за ложку и продолжила есть.
        ***
        Вечером Брюс ей принес ноутбук и костыли. Подавив желание немедленно выйти в интернет, чтобы узнать последние новости об институте, Мила потянулась к костылям и, осмотрев их внимательно, обернулась к стоящему рядом с кроватью Брюсу:
        - Подстрахуешь? Я хочу их опробовать, но боюсь упасть.
        - А ты более разумна, чем я ожидал. Мне казалось, ты первым делом в ноут вцепишься, - усмехнулся он и протянул руку: - Конечно, подстрахую, что за вопрос…
        Опираясь на костыли, Мила с его помощью осторожно встала с кровати и сделала несколько неуверенных шагов.
        - Молодец, очень хорошо, - ободряюще проговорил он, поддерживая её сзади. - Только не забывай, что врачи тебе велели совсем на загипсованную ногу не опираться.
        - С чего ты взял, что я могу это забыть? - раздраженно хмыкнула она.
        - А почему я не могу напомнить? От моего напоминания ты же ведь не развалилась, - не менее раздраженно тут же парировал он.
        Тяжело вздохнув, она переборола волну нахлынувшей злости и согласно кивнула:
        - Не развалилась. Спасибо, что напомнил.
        В ответ Брюс притянул её к себе и, пытаясь поцеловать, неловко ткнулся губами в забинтованный затылок:
        - Ты не сердись. Я просто волнуюсь за тебя.
        В голове у неё вертелся шутливый ответ, что волноваться «сложно», наверняка дело довольно проблематичное, поэтому вполне логично, что он решил волноваться «просто», но она промолчала, решив, что вряд ли Брюс поймет и оценит её иронию.
        А он, видя, что она не возражает, обнял крепче и чуть навалившись, стал более пылко целовать шею под бинтами.
        - Ты хочешь, чтобы я упала и сломала еще и вторую ногу?
        В её тоне было столько ядовитого и злого сарказма, что Брюс моментально отпрянул и тихо прошептал:
        - Извини, я не подумал…
        Через некоторое время Мила уже достаточно ловко с помощью костылей научилась передвигаться по комнате, после чего, поблагодарив Брюса, вновь удобно устроилась на кровати и, нарочито неторопливо включив ноутбук, зашла на сайт института.
        Как только знакомая заставка появилась на экране, окружающая её реальность тут же отошла на задний план, и Мила радостно погрузилась в знакомый мир последних публикаций и новостей института. Она не слышала как Брюс, напряженно стоявший за её спиной, вышел из комнаты, как несколько раз заглядывала его мать и, видя, что она абсолютно не реагирует ни на какие вопросы, с тяжелым вздохом уходила.
        А потом в комнату влетели близняшки, и вот тут ей пришлось волей-неволей оторваться от экрана и вернуться к реальной действительности.
        ***
        Брюс сидел в кабинете и нервно курил, ожидая появление матери. Сегодня он снял с лица Луизы бинты и пояснил удивленной Сьюзен, что тогда в магазине она действительно видела маму, которая побывав на тот момент еще раз в аварии, очередной раз потеряла память и ничего не помнила, поэтому её не узнала. А теперь вот память к ней вернулась, и она возвратилась к ним. Радостно закивав, Сьюзен тут же гордо объявила, что ему еще тогда надо было поверить ей, и тогда мамочка уже давно была бы с ними. А вот по глазам матери Брюс понял, что та не поверила объяснениям, и ждал, что рано или поздно она выберет момент, чтобы откровенно поговорить.
        Предчувствия не обманули его. Он докуривал третью сигарету, когда услышал легкий стук в дверь и после его «да, войдите» на пороге появилась мать.
        - Нам бы поговорить, сыночка… - несмело начала она.
        - Да, конечно, заходи, присаживайся, - тут же откликнулся он.
        Мать вошла и, осторожно сев на краешек кресла, замерла, нервно теребя руки.
        - Я внимательно тебя слушаю, - Брюс затушил сигарету.
        - Это ты её так?
        - Что «так»? - Брюс нахмурился.
        - Ну избил и покалечил так… Ты? - мать, не сводя с него напряженного взгляда, нервно сглотнула. Эти слова ей явно дались с трудом.
        - Ты в своем уме? С чего ты это взяла?
        - Я ж видела тогда её свадьбу… Ты ведь по шраму на ноге догадался, что это она…
        - Да, догадался по шраму, у неё амнезия была, и она не помнила ничего. Вон даже Сьюзен не узнала… Но я её не калечил. Мне и в голову такое прийти не могло. Как ты могла про меня такое подумать? - с напором выдохнул он. - Ты считаешь, я способен сломать жене ногу из-за того, что её очередным провалом памяти воспользовался какой-то проходимец и убедил в том, что она его невеста?
        - А как такое вообще могло случиться?
        - Как, как… Она после той нашей ссоры вышла из дома и, похоже, этот гад сбил её на машине. А потом воспользовался тем, что у неё в связи с этим случился рецидив амнезии, и чтобы скрыть следы преступления, сделал ей пластику и уверил в том, что она его секретарша и невеста, которая по видимому то ли погибла, то ли убил он ее… Не сумел я это выяснить, он следы мастерски заметает, да и втягивать в новое разбирательство Луизу не хочу. Он и так едва не убил ее, подстроив несчастный случай, когда понял, что его афера раскрылась… Я с трудом сумел её спасти и вытащить из всей этой передряги… Одним словом, она не по своей воле втянута во все это оказалась, и у меня к тебе огромная просьба: постарайся не расспрашивать ее… у неё до сих пор проблемы с памятью, да и так она вся на нервах…
        - Господи… ужас-то какой, - с испугом выдохнула мать. - Бедная девочка… Ты уж прости, что на тебя подумала… Просто смотрю она при твоем появлении прям напрягается вся, вот и подумалось… Извини.
        - Да ничего, ма. Это, кстати, хорошо, что ты ко мне пришла, и мы откровенно поговорили. Хуже было бы, если бы молча стала себя глупыми подозрениями изводить. А то что напрягается Лу, так это естественно, память к ней так до конца и не вернулась, и она боится попасть в глупое положение, сказать что-то невпопад, боится, что её сочтут сумасшедшей… Я ж тебе еще тогда говорил, что это у неё прям фобия, что её могут посчитать сумасшедшей. И меня боится. Боится, что я её или во всей этой афере обвиню, или в психушку сдам…
        - Так ты бы поговорил с ней спокойно, как вот сейчас со мной, успокоил бы… Зачем тебе душу-то ей так травить…
        - Да не верит она мне сейчас, ма. Элементарно не верит. Её жестоко обманули. Коварно и подло, а она поверила. И сейчас она боится поверить хоть кому-то. Боится, что я тоже обманываю.
        - Как у вас все сложно с ней, сыночка… Вот даже и не знаю что посоветовать-то тебе в таком случае… Наверное, только одно: постарайся ласково… ласково с ней и с любовью. А там, Господь милостив, глядишь, и нормализуется у вас с ней все.
        - Было бы хорошо… - Брюс глубоко вздохнул и пристально посмотрел на мать: - Кстати, все спросить хотел: как она с озорницами, не злится на них?
        - Да кто ж на детей злиться-то может? - недоуменно пожала плечами она. - Да и с чего ей на них злиться? Чай мать родная, а не монстр. Или у вас раньше такое бывало?
        - Да нет, просто боли у неё сильные и с ногой, и с головой. Вот и подумалось, вдруг девчушки достают ее, и она раздражается.
        - Не видела я, чтобы она раздражалась… Она всегда ласково с ними, правда глазки-то иногда прикрывает и тон разговора с ними у неё меняется, когда те уж слишком разойдутся… Но я старалась особо не допускать, чтобы они уж совсем её донимали. Понимаю, что тяжело ей, и отдохнуть стараюсь побольше дать… И как только вижу, что устала она, озорниц увожу.
        - Спасибо, ма. Ты у меня чудо, - Брюс улыбнулся, встал и, подойдя к матери, ласково обнял за плечи.
        ***
        Мила, вытянув загипсованную ногу, сидела в кресле и, держа на коленях плюшевого мишку, терпеливо понарошку поила его чаем из игрушечной чашечки, попутно заставляя устроившихся подле неё сестричек считать, сколько чашек чая выпил мишка и сколько еще может выпить, если знать, сколько воды может поместиться у него в животике.
        Девочки, перебивая друг друга, считали и весело смеялись, когда Мила заставляла мишку, обхватив голову лапами, причитать: «нет-нет, вы снова ошиблись, я же лопну… и снова неправильно, теперь я не напьюсь… все, не вожусь я с вами, вы нарочно неправильно считаете, я не стану больше разговаривать… Ну-ка по-очереди, сначала Съюзен скажет, сколько я выпить еще могу, а потом Каролина посчитает, сколько я дополнительно выпью, если сбегаю в туалет и на один литр освобожу свой желудок. И запомните: еще одна ошибка, и я уйду спать!».
        - Не уходи, не уходи! Мы больше ни разочку не ошибемся! Это самая последняя ошибочка была, - просительно хватая мишку за лапы, уговаривали его сестрички после очередного неправильного ответа. - Хочешь, мы тебе еще конфеты посчитаем? И поделим их между тобой, осликом и зайцем? Хочешь?
        В это время в комнату к ним заглянула мать Брюса:
        - Луиза, там обед стынет, может, прерветесь вы?
        - Да, конечно. Мы что-то увлеклись… - Мила ссадила мишку с колен и строго посмотрела на девочек. - Время обеда. Не заставляйте бабушку ждать.
        - Ну, мамочка… ну еще чуть-чуть… - Сьюзи состроила жалостливую физиономию.
        - Ты что маленький ребенок, чтобы так канючить? Что это с тобой, Сьюзен? Я думала, ты девочка большая, взрослая, все понимаешь, поэтому много тебе позволяла, а ты ведешь себя как младенец. Мне что надо пересмотреть к тебе мое отношение? Укладывать после обеда спать, не разрешать брать взрослые вещи, совсем запретить смотреть телевизор? Мне нужно сделать это?
        - Нет, мамочка, не надо… - тут же потупилась та.
        - То есть ты все-таки взрослая девочка?
        - Да.
        - Тогда и веди себя как взрослая. Договорились?
        - Хорошо, мамочка, - покорно кивнула Сьюзи, и сестрички поспешили вслед за бабушкой в столовую.
        А Мила откинув голову на высокую спинку кресла, утомленно прикрыла глаза. Общение с детьми напрягало. Раздражала их несообразительность и безалаберность. Девочки не отличались ни усидчивостью, ни прилежанием. Только в качестве игры ей удавалось заставить их тренировать память и развивать умственные способности. Но даже в игре сестрички предпочитали отвечать первое, что приходило в голову, а не напрягать мозги. Хотя, что она хочет от дочерей такого примитивного папаши? Генетику и передачу способностей по наследству еще никто не отменял.
        Со вздохом она взяла костыли и, переместившись на кровать, раскрыла ноутбук и вышла на сайт института. Однако никакой новой информации там не было. Похоже, что Шон, как только она исчезла, перестал отслеживать регулярность добавления новостей на сайт. Раздосадовано захлопнув крышку ноутбука, она отложила его в сторону и вновь закрыла глаза. Невозможность хоть как-то повлиять на ситуацию злила. Если бы не обещание, данное Брюсу, она давным-давно расколотила бы гипс и сбежала, плюнув на опасность лишиться ноги. Зря она столь опрометчиво пообещала ему не предпринимать подобных попыток. Явно зря. То домашнее заточение, в котором она пребывала сейчас, было для неё подобно изощренной пытке, и по сравнению с ним не пугало уже ничего, ни возможная инвалидность, ни смерть.
        Из мрачных мыслей её выдернул стук в дверь. На её «войдите» на пороге появилась мать Брюса с подносом в руках.
        - Луиза, а я тебе тоже поесть принесла. Я свекольник свежий сварила и пирожков напекла, как ты любишь, с зеленью и яйцом, - она установила поднос рядом с ней на кровать.
        - Спасибо, - Мила через силу улыбнулась, - я очень Вам благодарна.
        Несмотря на накопившийся внутри негатив, к матери Брюса она старалась относиться максимально доброжелательно, видя как та изо всех сил старается помочь и поддержать ее. Хотя эта простая женщина с её искренней непосредственностью чрезвычайно напрягала Милу. В присутствии матери Брюса она не знала, как себя вести и что делать, и как реагировать на её периодически слишком навязчивую заботу, и предпочла бы вовсе отказаться от любой помощи за исключением присмотра за детьми. То что та следит за близняшками, и озорницы хотя бы часть дня проводят с ней, не могло её не радовать.
        - Вместо благодарности, лучше придвигай тарелку и кушай. А то как в прошлый раз: спасибо, спасибо… а сама и не съела ни ложки. Не надейся, пока сейчас все не доешь, не уйду. Мне не с руки, чтобы мать моих внучек от голода загнулась.
        - Не волнуйтесь, я все съем. Идите, лучше сами покушайте, - сев на кровати, Мила взяла в руки глубокую тарелку.
        - Я уже поела и озорниц накормила, теперь твоя очередь. А уйти, не уйду. Я когда у тебя в ванне вчера убиралась, видела какие жирные пятна по краям унитаза. Ты не иначе как туда все выливаешь. Так что пока не доешь, не уйду. Не нравится, что готовлю, так и скажи, буду готовить другое, но вот таким образом голодом себя морить не позволю.
        Мила ощутила себя на мгновение в роли нашкодившего ребенка, которого отчитывают, и, пытаясь обуздать рвущийся наружу в связи с этим гнев, достаточно холодно отчеканила:
        - Вы ошибаетесь, я ничего не выливала.
        - Ну не выливала, и хорошо, - покладисто кивнула мать Брюса. - Но я лучше рядышком с тобой посижу, пока ты есть будешь. Вдруг недосолено что, и тебе соль потребуется, ну или другое что. Ты ж меня никогда не зовешь, даже когда надо тебе чего. Я вот только сообразить никак не могу из-за чего это. Вроде и не обижала тебя ничем, а ты все равно как с чужой со мной, - она сокрушенно покачала головой.
        - Да мне просто ничего не требовалось…
        - Ой, Луиза… Ну что ты мне рассказываешь? Думаешь, я слепая и не вижу ничего? Так вот, не слепая. Вижу. И то, что моя помощь тебе в тягость, да и Брюса тоже… Что с тобой? Что мы с ним не так делаем? Скажи, не надо в себе держать. Ты же в первую очередь себе хуже делаешь.
        - Мне нечего Вам сказать. Все так, и я ценю Вашу заботу. Просто нога сильно болит, порой так сводит, что весь свет не мил кажется, вот и замыкаюсь иногда в себе, чтобы без причины на кого другого не сорваться. А Вы на свой счет приняли, хотя причина не в этом.
        - Если так, то оно конечно… - удрученно развела руками она, - в этом я уж никак помочь тебе не могу, если только лекарство какое сходить купить, а больше ничем… Только ты все равно, Луиза, не держи в себе… Болит, так лучше чем замыкаться пожалуйся или покричи, хоть на меня, я не обижусь, а тебе, глядишь, и полегче будет. А то все молчком, да молчком…
        - Хорошо, я учту. Спасибо. Я ценю Вашу заботу.
        ***
        В конце месяца Брюс повез её к хирургу, и тот, сняв гипс и сделав рентген, сообщил, что кость срослась хорошо и ногу осторожно можно начинать нагружать.
        Там же, в кабинете, она сделала несколько неуверенных шагов и непроизвольно закусив губы, схватилась за шкафчик у стены, чтобы не упасть. Мышцы за долгое время, отвыкшие от нагрузки, плохо слушались и на первую нагрузку отозвались хоть и не резкой, но достаточно сильной болью.
        - Тебе больно? - к ней тут же кинулся Брюс и моментально подхватил на руки.
        - Терпимо, все нормально, опусти меня вниз, пожалуйста. Я хочу дойти до машины самостоятельно, - она неприязненно поморщилась. Чрезмерная на её взгляд и показная опека Брюса раздражала.
        - Нет, не отпущу. Ты же слышала, что сказал врач, что тебе надо с осторожностью нагружать ногу. Поэтому ходить пока не дам, и не противься. Все постепенно. Мы наймем медсестру, она будет делать тебе массаж, чтобы мышцы восстановились, и под её присмотром ты потихонечку начнешь учиться ходить. А сейчас больше не надо. Я ведь прав, доктор? - Брюс, сурово нахмурившись, обернулся к врачу, стоящему неподалеку.
        - Ну, это было бы неплохим вариантом, правда, не единственным, - начал тот, но договорить ему Брюс не дал.
        - Для моей жены - единственным. Она и так много пережила, и я не позволю ей сейчас еще хоть в малейшей степени рисковать здоровьем. Или Вы что-то имеете против? - жестко и с металлом в голосе осведомился он так, что доктор тут же согласно замахал руками.
        - Что Вы, что Вы… Я ни в коей мере не возражаю, ни в коей мере… Массаж и постепенные нагрузки это бесспорно самый лучший вариант в подобной ситуации. Вы абсолютно правы.
        - Вот и хорошо, - удовлетворенно кивнул Брюс и, дождавшись, чтобы доктор распахнул перед ними дверь, вынес её из кабинета.
        Мила не стала спорить, внутренне почувствовав, что если не подчинится, Брюс устроит скандал, однозначно обвинив в нем её. Надо было искать другие методы воздействия на него и общения с ним. Она зажмурилась, пытаясь побороть набежавшие на глаза злые слезы, а потом в голову ей пришла мысль, что она не будет сдерживать их…
        Когда он посадил её в машину, она склонилась и, закрыв лицо руками, начала тихо всхлипывать.
        - Боишься ехать? - тут же участливо поинтересовался Брюс, усаживающийся за руль.
        - Ты хочешь нанять мне надсмотрщицу… Не хочу… не хочу… я устала… устала так жить… не хочу, не хочу больше… - всхлипывая и отирая рукой глаза, проговорила она, не поднимая головы.
        - Лу, Господи… Что за дурь ты несешь? Какая надсмотрщица? Массажистку я хочу нанять, чтобы она помогла мышцы ноги тебе восстановить. Восстановишь ногу и можешь ехать на все четыре стороны, держать больше не стану.
        - Ты серьезно? - она подняла на него мокрые от слез глаза.
        - Серьезней некуда, - мрачно проговорил он.
        - Поверить не могу… Неужели ты и вправду пересмотрел свое решение насильно удерживать меня?
        - Да, Лу. Я понял, ты уперлась и ни в какую не желаешь даже попытаться что-то возродить и скорее погибнешь, чем отступишься от своего. Так вот я не хочу быть виновным в твоей гибели… Желаешь уйти, уходи. Держать больше не стану.
        - Если это серьезно, Брюс, то я очень, очень тебе благодарна, - она нервно сглотнула. - Я буду выплачивать девочкам хорошие алименты, обещаю. И если что-то для них нужно будет, в школу хорошую устроить или еще что-то… все… все, что в моих силах окажется, сделаю.
        - Обойдемся. Можешь не утруждаться, - Брюс раздраженно поморщился и, отвернувшись, резко газанул с места.
        Вздрогнув от неожиданности, Мила прижала руки к вискам и зажмурилась, борясь с моментально возникшей в мозгу картинкой искореженного автомобильного железа.
        На следующий день у них в доме появилась немолодая плотно-сбитая медсестра, и с её помощью Мила стала заново учиться ходить и разрабатывать ногу. Брюс к ней даже в комнату заходить перестал, а через пару дней и девочек вместе с матерью отправил в родительский дом.
        ***
        Как только Мила почувствовала, что Брюс перестал жестко давить на нее, вынуждая остаться, в её душе возникло чувство некой вины, похожей на ощущение, что для неё что-то очень важное сделали, а она без зазрения совести воспользовалась и даже не поблагодарила в ответ. Поэтому в один из дней, когда Брюс вернулся с работы, сама постучала в дверь его кабинета.
        - Да, - тут же откликнулся он, - заходи.
        И как только она переступила порог, хмуро осведомился:
        - Пришла сообщить, что хочешь завтра уехать?
        - Считаешь, я могу прийти только для этого?
        - Счастлив буду ошибиться, но что-то мне подсказывает, что это практически невероятное событие. Ну так что тебя привело ко мне?
        - Поговорить хочу.
        - Садись, - он указал рукой на кресло напротив его стола, - поговорим.
        Мила опустилась на предложенное кресло и, нервно сжав перед собой руки, тяжело вздохнула.
        - Ну так что хотела, говори, - Брюс не сводил с неё напряженного взгляда.
        - Хотела попросить не держать зла, - не поднимая глаз, тихо произнесла она, ей впервые в жизни было настолько не по себе, что и не описать. От обычной уверенности в собственных силах и убежденности в собственной правоте вдруг не осталось и следа.
        - Не держу. Это все? - хрипло осведомился Брюс, и на душе у неё стало еще более мерзко. Если бы он стал спорить, принуждать её к чему-то, ей наверняка бы хватило сил жестко противостоять ему, а так она ощущала себя маленькой испуганной девочкой, столкнувшейся со строгим и жестким кредитором, кредит которому она отдать не в силах.
        - Понимаешь, я не могу, просто не могу с тобой остаться… не предназначена я для семьи, - едва слышно выдохнула она.
        - Нет, не понимаю. Но мое понимание или непонимание вряд ли что изменят в сложившейся ситуации, - невесело усмехнулся он. - Да и что тебе до моего понимания?
        - Брюс, мне очень не хочется расставаться с тобой врагами…
        - Вот скажи мне, скажи: почему ты так хочешь уйти от нас? Чем мы мешаем тебе заниматься этой твоей гребаной наукой? Я хоть раз запрещал тебе ей заниматься? Почему ты вбила себе в голову, что можешь ею заниматься, лишь уйдя из семьи? Или ты не в науку рвешься, а к этому своему директору? Он лучше меня в постели оказался? Из-за этого? Так ты после аварии и не спала со мной ни разу, чтобы сравнивать, - Брюс эмоционально сжал руку в кулак и глаза его недобро сверкнули.
        - Причем тут это? - Мила неприязненно поморщилась.
        - А что причем? Вот что? Ответь! - он эмоционально рубанул рукой воздух, и в это время у него зазвонил телефон. - Да! Честер. Слушаю! По какому поводу звоните? - поднеся телефон к уху, рявкнул он в трубку так, что будь Мила на месте звонившего, вряд ли справилась бы с искушением тут же нажать кнопку отбоя.
        Но уже через пару секунд он совершенно другим тоном продолжил: - Да, через полчаса буду. Ждите!
        И Мила поняла, что случилось что-то серьезное, что тут же подтвердил и сам Брюс, который, поднявшись из-за стола, очень озабоченно произнес:
        - Извини, но разговор нам придется прервать. Позже договорим. Хорошо? На территории ЧП, мне необходимо быть на месте происшествия.
        - Да, конечно, - кивнув, Мила поднялась и вышла из его кабинета.
        Брюс не вернулся ни к вечеру, ни ближе к ночи. Поняв, что вряд ли сумеет его дождаться, а если и дождется, то тот будет настолько уставшим, что она не осмелится продолжить с ним разговор, Мила решила пойти лечь спать, отложив выяснение отношений на следующий день. Но в это время в дверь позвонили.
        Удивившись, что кто-то может звонить в дверь среди ночи, она вышла в коридор и нажала кнопку домофона. На загоревшемся экране стало видно, что у калитки внешнего забора стоит молодой атлетического телосложения темноволосый парень с небольшим шрамом на виске.
        - Что Вам нужно?
        - Вы извините за столь позднее обращение, - немного заискивающе улыбнулся он, - но не могли бы Вы разрешить мне позвонить от Вас? У меня сломалась машина прямо напротив Вашего дома, а мобильный полностью разрядился, и мне даже эвакуатор не вызвать…
        - Сейчас я вынесу Вам телефонную трубку.
        Мила решила не звать парня в дом, что-то не понравилось ей в его облике. То ли улыбка была слишком неестественная, то ли озабоченности в облике в связи с поломкой машины было маловато. Она сняла радиотелефон с базы и, выйдя за дверь и захлопнув её за собой, подошла к калитке, намереваясь через её решетку передать парню телефонную трубку.
        Однако парень, как только она приблизилась, каким-то образом видимо заранее вскрыв защелку, распахнул калитку. После чего, цепко схватив её за плечо, скороговоркой выдохнул:
        - Я от Шона Вельда, быстро, не привлекая внимания, идите со мной и садитесь в машину.
        - Подождите, - она попыталась высвободиться, - мне сейчас не требуется
        Договорить она не сумела, потому что парень, не став её дослушивать, неожиданным рывком прижал её к себе так, что она даже телефон выронила, а потом зажал ей рот и практически насильно потащил к стоявшему неподалеку микроавтобусу с полностью затонированными стеклами. Дверь микроавтобуса распахнулась, и выпрыгнувший оттуда еще один парень помог напарнику затолкать её внутрь, после чего, натужно взревев мотором, микроавтобус сорвался с места.
        Оказавшись в движущемся автомобиле, Мила была уже не в состоянии хоть что-то объяснять или говорить своим похитителям, сжавшись на сидении и прижав руки к вискам, она сосредоточилась лишь на абстрагировании от картинки автокатастрофы.
        Сколько прошло времени, Мила плохо осознавала. Для неё оно растянулось в вечность. Когда её похитители, наконец, остановились, чтобы дать шоферу немного передохнуть, Мила, вымотанная поездкой, даже языком с трудом шевелила, и едва смогла односложно попросить пить. Парни протянули ей бутылку с минеральной водой. Расплескивая воду, она жадно приникла к ней губами, а потом, отдав им бутылку, в изнеможении откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.
        - Отрубилась что ли? - тут же шепотом поинтересовался один из парней у того, что заталкивал её машину, на что тот невозмутимо ответил:
        - Да по фиг. Если и отрубилась, ей же легче ехать будет.
        - Да уж корежит её в поездке знатно, даже жалко порой.
        - Чего жалко-то? В отличие от предыдущей не в один конец везем.
        - И то верно.
        В мозгу Милы удивленно зашевелилась мысль в какие два конца её могут везти и почему это должно быть основанием не испытывать к ней жалости, но тронувшийся вновь автомобиль не дал до конца осознать её и проанализировать.
        Когда микроавтобус остановился в подземном паркинге института, Мила была почти в полубессознательном состоянии. Постоянное нервное напряжение и концентрация лишили её сил настолько, что встретившему их Шону на руках пришлось вытаскивать её из автомобиля.
        - Господи, Мила, какой ужас… до чего же он довел тебя… Ничего, моя хорошая, все уже позади, теперь все будет хорошо… - крепко прижимая её к себе, Шон быстрым шагом отнес её к себе на квартиру и тут же вызвал врача.
        Диагностировав крайнее нервное истощение и перенапряжение, врач ввел ей большую дозу снотворного, после чего Мила провалилась в темную бездну сна.
        ***
        Очнувшись, она не сразу поняла, где находится. Однако Шон, дежуривший у её кровати, быстро внес ясность, радостно проговорив:
        - Ну слава Богу, ты очнулась. Ты как? Нормально? А то я уже волноваться стал, что мы слишком поздно тебя вытащить от этого психа сумели, и он успел навредить тебе выше твоих сил.
        - Да нет, ничего, все нормально со мной… - её губы тронула легкая улыбка, - ты, кстати, слишком поторопился. Я почти договорилась, что он добровольно отпустит меня, а тут заявляются твои архаровцы и, не давая даже слова сказать, запихивают в машину и увозят.
        - Извини, но откуда ж мне было знать о чем ты там договорилась или нет, ты ж даже никакой весточки не подавала Я когда наконец вычислил, где ты находишься, вообще боялся, что он убил тебя… Кстати, вот никогда бы не подумал, что ты меня в торопливости обвинишь, честно говоря, предполагал услышать прямо-противоположное. Ну да ладно, это все ерунда. Главное, что ты жива, здорова и, наконец, дома.
        - Ну да, это не может не радовать, - усмехнулась она, внутренне немного досадуя, что расставание с Брюсом прошло столь спонтанным и скоропалительным способом. Хотя может это и к лучшему. Кто знает, может напоследок передумал бы он её отпускать или еще что учудил. Все-таки от таких авторитарных личностей лучше держаться подальше. К тому же и так все ясно меж ними было, вот только её алименты дочерям они с ним так до конца и не обсудили. Правда, она в любом случае может ему посылать достаточную на её взгляд сумму, а дальше пусть распоряжается по своему усмотрению, хоть в помойку выкидывает.
        Придя к такому выводу, она тряхнула головой, отгоняя как остатки сна, так и последние сомнения и решительно поднялась с кровати и повернулась к Шону:
        - Пошли, покажешь, чем вы тут без меня занимались.
        - Ну уж нет, дорогая. Для начала ты позавтракаешь, и только после этого я тебе экскурсию по институту устрою и о последних наработках расскажу.
        Перебирая отчеты всех отделов в кабинете директора, сидевшая в его кресле Мила не могла скрыть раздражения:
        - Шон, ты совсем сдурел что ли? Как ты такое допустил? Это же все фикция! Ты понимаешь, что столько времени зря потеряно! Ни одного стоящего результата! Ни одного! Чем ты вообще занимался?
        - Тебя искал… вот и пустил все на самотек, - хмуро поморщился Шон, сидящий в кресле для посетителей, а потом примирительно поднял руку: - Ладно, не генери, сейчас с твоей помощью все наладится. Я все вновь возьму под строгий контроль.
        - Где отчет Гарнери?
        - У его пока нет никаких новых результатов.
        - Пусть составит отчет по текущей динамике.
        - Да нечего там смотреть, без тебя он словно слепой котенок тыркался и ничего сделать не мог. Когда он воздействия не менял - все без изменений и оставалось, а когда что-то варьировать начинал - животные начинали дохнуть, - лицо Шона исказила гримаса крайнего раздражения, - так что без тебя твой Крис ноль без палочки. Но ты не расстраивайся, я новую партию животных заказал, начнем все сначала, и глядишь, сложится все в этот раз, особенно если ты сама будешь ему программу эксперимента расписывать.
        - Вызови его.
        - Зачем?
        - Хочу с ним поговорить.
        - Мила, ты в своем уме? Да он по одному голосу тебя расколет. Зачем тебе нужен свидетель нашей аферы?
        - Я изменю голос.
        - Да стоит тебе увлечься обсуждением материала, и ты забудешь обо всех изменениях голоса. Мне ли не знать. К тому же он прекрасно знал Вики, да и тебя тоже. Он даже по нюансам поведения может тебя вычислить. Так что нет. Тебе с ним общаться я запрещаю. И не проси. Тема закрыта.
        - Шон, тебе не кажется, что ты начал забываться? Это что за тон разговора со мной? - в раздражении Мила привстала с кресла. - Запрещает он мне видите ли…
        - Ладно, ладно… Не запрещаю, а прошу. Прошу не создавать новую проблему. Ты и так их уже кучу создала. И я только что и делаю, что их решаю. То исчезновение твое обосновываю, то доклад твой отменяю, то ищу тебя, высунув язык, словно гончая, по всей округе… Может, хватит уже, а?
        - Хочешь сказать, что это я виновата в моем похищении?
        - Не ты, конечно, но если сейчас вызовешь Гарнери и проколешься, однозначно виноватой окажешься. Так что не надо этого делать, прошу. К тому же, ну на кой черт тебе с ним разговаривать? Отчитать, что почти все животные у него передохли? Так я это и без тебя сделал. Да и странным это ему наверняка покажется, что Вики его отчитывать за это начнет. Она так себя никогда не вела.
        - А они что действительно все у него погибли?
        - Большинство. Да и те, что остались, практически не жильцы. Я поэтому новую партию и заказал.
        - Поверить не могу… Как же он учудил такое? Шон, что он так поменял? Я хочу видеть журналы наблюдений!
        - Журналы? - Шон замялся. - А зачем тебе журналы?
        - Как зачем? Хочу выяснить, какое из изменяемых воздействий так повлияло, что начался падеж. И еще хочу выяснить, почему он сам не отследил эту тенденцию. Крис не настолько туп, чтобы не попытаться выявить зависимость. Он должен был начать варьировать этот параметр. Должен! И я хочу эту зависимость посмотреть.
        - Понимаешь… журналов нет, к сожалению нет, - Шон с трагичным видом развел руками.
        - Как нет? Что значит, нет? - в глазах Милы полыхнула злоба. - Ты чем руководишь? Научным институтом или забегаловкой привокзальной? Как это нет журналов? Это же первейший документ при любом эксперименте! И Крис их вел всегда! Где они?
        - Не злись. Так сложилось. Неудачно, не спорю, но что есть. Понимаешь, когда у него несколько очередных подопытных разом подохли, я психанул и велел все материалы сдать в архив. Он сдал, а там, ну прям как злой рок какой-то, буквально на следующий день коротнуло проводку, начался пожар, который к счастью удалось быстро ликвидировать, но вся нерассортированная документация, в том числе и его журналы сгорели…
        - А электронная версия?
        - Электронная… - Шон нервно облизнул губы, - электронная версия, по-моему, у него грохнулась вместе с системой, когда коротнула проводка в архиве.
        - По-твоему или точно?
        - Грохнулась - это точно, а в результате чего, точно не скажу. Возможно из-за короткого замыкания в архиве, это ведь один стояк по питанию, а возможно все просто совпало так.
        - Шон, у него в лаборатории на входе везде фильтры по напряжению стояли…
        - Значит, он их отключил.
        - Зачем?
        - А я откуда знаю зачем? Не знаю зачем. Не знаю! - повысил голос Шон.
        - Ты что это на меня кричишь?
        - А что ты мне допрос с пристрастием учиняешь? Я что виноват, что твой Крис повел себя как последний дурак? Я не виноват! Хотя виноват, конечно, виноват, что спорить, - продолжил он уже явно извиняющимся тоном, - проследить за ним был должен, но я не мог, Мила. Не до того мне было. Я был весь сконцентрирован на твоих поисках… Да еще и отсутствие твое как-то обосновывать было надо…
        - Кстати, а как ты его обосновывал?
        - Как, как… сообщил всем, что ты беременна и в связи с угрозой выкидыша тебя прямо с вокзала в частную больницу забрали, и ты там на сохранении лежишь. А теперь вот сообщу всем, что ребенка сохранить не удалось. Так что будь любезна на сочувствующие и ободряющие комментарии покивать головой при случае. Хорошо?
        - То есть ты не стал сообщать никому о моем похищении?
        - Конечно. А как иначе? Полицейских к нашим разборкам ни при каком раскладе привлекать нельзя было. А ну как вздумалось бы твоему муженьку экспертизу ДНК тебе провести или еще чего… Мы бы с тобой в разбирательствах надолго бы завязли. Да и институту такой скандал явно не на руку, даже если бы мы с тобой с наименьшими потерями выкрутиться из всей этой заварушки сумели. А потом, допустить, чтобы полицейские имели возможность сунуть свой нос в наши разработки недопустимо ни при каких обстоятельствах, я даже представить боюсь, как бы наши кураторы из министерства обороны и федеральной службы безопасности прореагировали на то, что я своими руками подбросил им для этого повод…
        - Какой ты предусмотрительный, однако, - с усмешкой качнула она головой.
        - А то ты не знала? За это ведь и держала при себе.
        - Ладно, хоть и не нравится мне нынешний расклад, но куда деваться… Когда новая партия животных прийти должна?
        - На днях.
        - Ты подготовил все для проведения массовых операций?
        - Обижаешь… Конечно. Я еще в прошлый раз лазерную установку для трепанаций закупил, да и с медицинским персоналом проблем нет. Так что без труда новую партию подопытных подготовим.
        - Это радует. Да, и еще: распорядись, чтобы компьютерщики завели на мой рабочий компьютер открытый доступ ко всем материалам всех лабораторий и всем электронным версиям журналов. Отдела Криса в первую очередь. А лучше, чтобы у меня на моем личном жестком диске сохранялись копии всех его рабочих материалов.
        - Распоряжусь, - согласно кивнул он.
        - Ну и предупреди его, что работать он отныне будет лишь по утвержденному мною графику эксперимента. И если он посмеет изменить хоть один параметр, будет отстранен от работы. Ясно?
        - Без вопросов. Вернее предупрежу, что отныне график эксперимента буду расписывать лично, со своего компьютера, а то, что за этим компьютером работаешь теперь исключительно ты, с твоего разрешения умолчу. Зачем этому остолопу знать подробности наших взаимоотношений? Согласна?
        - Пусть так. Кстати, кто у тебя сейчас обязанности секретарши выполняет? Как ей преподносить будешь, что в твоем кабинете сижу я, а ты опять в смежном кабинете зама?
        - У меня теперь не секретарша, а секретарь. Ник. Ты его уже видела. Он руководил операцией по твоему вызволению и объяснять ему ничего не надо, он не задает лишних вопросов.
        - Это тот, что со шрамом на виске?
        - Да.
        - На роль телохранителя он может еще и пойдет, а вот секретаря - сомневаюсь. Какой из него секретарь? Максимум две извилины и при этом обе прямые.
        - Замечательный из него секретарь. И то что извилин немного, так это для секретаря скорее плюс, чем минус. К тому же кофе умеет делать замечательно, именно такой, как ты любишь - раз, охранять тебя по совместительству может, не допуская нежелательных посетителей - два. Ну и третье - он мальчик мало того что преданный, а еще и не любопытный, не сует нос не в свои вопросы, четко исполняя лишь то, что поручено. Так что мечта, а не секретарь.
        - Никак рычаги давления на него имеешь, что так уверен в его преданности?
        - Не без того, - самодовольно усмехнулся Шон. - Ну а про распределение кабинетов, на мой взгляд, очень логично, что я отдал больший кабинет собственной жене, которая теперь, кстати, официально моим замом по науке является и мало того, что ведет большую научную работу, так еще недавно такой стресс пережила, связанный с потерей ребенка. При этом в каком кабинете какой компьютер стоит и как они запараллелены вообще никого касаться не должно, ну и в дополнение с внутренних дверей я прикажу таблички снять, оставив лишь внешние перед приемной секретаря. Так что не волнуйся, у посетителей вопросов не возникнет. А возникнут, или Ник, или на худой конец я, растолкуем, что не их это поганое дело свой любопытный нос в такие дела совать.
        - Отдать тебе должное, Шон, в вопросах наведения порядка тебе просто нет равных, - иронично хмыкнула она.
        - Я стараюсь, Мила. Поэтому работай и на организационные моменты не отвлекайся, а если что нужно, лишь скажи. Я постараюсь все сделать наилучшим образом, - не понял её иронии Шон.
        ***
        За несколько месяцев Мила сумела взять под жесткий контроль работу всех отделов института, и направляемые ею они начали разработку достаточно интересных и перспективных направлений, что не могло не радовать как ее, так и Шона. Вот только результаты работы отдела Гарнери оставляли желать лучшего. Хотя с новой партией животных ждать быстрых результатов и не приходилось, но постоянный, требуемый ею мониторинг состояния животных показывал, что их здоровье ухудшается.
        - Что он там с ними творит? Почему показатели ухудшаются? Этого не должно быть на данном этапе! Ты что закупил больных животных? - в один из дней, вызвав к себе Шона, не могла скрыть уже явного раздражения Мила.
        - Успокойся. Нормально у него все там. Я еще вчера к нему заходил. Все безупречно. Клетки чистые, животные сыты и на вид здоровы.
        - Тогда с чего показатели на спад пошли? Чуть большая нагрузка, и у всех животных и аритмия и удушье начинается. Этого быть не должно!
        - Ну с чего решила, что не должно? Ты же с прошлой группой подопытных подобный этап не наблюдала, может там такой же спад по здоровью наблюдался. Возможно, это просто период адаптации.
        - Крис не говорил мне о нем.
        - А ты спрашивала?
        - Конкретно - нет, но он наверняка сам бы рассказал, если бы подобное наблюдалось. Сейчас что-то не так идет, а что, понять не могу…
        - Да ему в голову не пришло рассказать, раз ты не спрашивала. А может вообще побоялся рассказывать про явные ухудшения, опасаясь, что ты обвинишь его в недолжном уходе за животными.
        - Пойди, спроси его. Хочу знать была ли такая динамика в прошлый раз.
        - Хорошо. Пойду спрошу. Подожди немного, - Шон порывисто встал и вышел из кабинета.
        - Да уж… - Мила в замешательстве потерла кончиками пальцев висок, а потом раздраженно повела плечами. её раздражало, что она сама не может проконтролировать ход эксперимента, и вынуждена довольствоваться лишь отчетами и рассказами Шона. Больше всего злило ее, что при ней Шон отказывался даже звонить Гарнери по громкой связи, мотивируя, что вряд ли она устоит перед искушением вмешаться в ход обсуждения, посчитав, что он не совсем конкретно и правильно формулирует задания или вопросы.
        Минут через десять Шон вернулся.
        - Ну все так, как я и говорил. Картина повторяется. Поэтому не психуй. Не рассказывал он тебе об этом лишь из опасений, что обвинишь в недолжном уходе, так что это тенденция.
        - Через сколько реакция на нагрузку восстанавливаться до соответствующих нормам параметров начала?
        - Что? - непонимающе переспросил Шон.
        - Насколько продолжительным был прошлый спад по реакциям на нагрузку?
        - А черт его знает насколько… - пожал он плечами.
        - Ты не спросил или он склерозом страдает?
        - Конечно, не помнит он, журналов ведь нет, да и не отмечал он в них подобные параметры наблюдений. Это только сейчас ты подобные новшества ввела.
        - Ты врешь, Шон! Он отписывал в примечаниях состояние животных и явные ухудшения фиксировал. Я видела это!
        - Даже если и отписывал, он их что на память заучивал? Нет! Поэтому динамику и продолжительность не помнит и нечего меня во лжи обвинять на пустом месте! Это оскорбление, между прочим. И вообще, это что я, этого склеротичного идиота поставил возглавлять этот проект? Нет, не я. Это твоя идея была, а обвиняешь в его просчетах ты меня почему-то. Почему? Не нравится, как он работает, давай его заменим, я не против.
        - Ладно, извини. Я погорячилась… просто раздражает, что сама напрямую проект не могу контролировать. Не привыкла я к такому. К тому же через месяц конференция, я выступить хотела, а с такой подборкой экспериментальных данных это не представляется возможным.
        - Ну подгоним чуток данные, тоже мне нашла проблему… - иронично пожал он плечами.
        - К чему подгоним? К ожидаемому мною результату? А если я ошиблась? Ты соображаешь, что предлагаешь мне? Шон, у тебя вообще с головой как? Это же не квартальный отчет, где ты финансы по отделам на списание раскидываешь. Это научные исследования! Я никогда не занималась фальсификацией и не буду!!! - её голос сорвался на крик. - И если ты еще хоть раз посмеешь предложить мне это, вообще проект брошу и не буду вести. Понял?!!
        - Чего я тебе предлагаю? Ты чего, Мил? Какая фальсификация? Я вовсе и не о том речь вел. Ну что ты раскипятилась так?
        - А о чем ты речь вел?
        - Я? Я лишь о том речь вел, что данные накопиться должны. Доведем их по длительности до тех результатов, что были с предыдущей партией подопытных, тогда и речь о нестыковках или отличиях вести можно будет, а пока это лишь предположения и наша экстраполяция возможного развития событий, не более.
        - Ох и умеешь ты выкручиваться, Шон. Прям мастерски. Ладно, будем считать, что действительно лишь это имел в виду.
        - Конечно лишь это. Как ты могла подумать, что я могу предложить хоть что-то фальсифицировать? Мне прям даже обидно… Ты что, считаешь меня прожженным аферистом и мошенником?
        - Глядя на то, что ты порой творишь, у меня начинают закрадываться подобные сомнения.
        - Зря, любимая, - он шагнул к ней и, подхватив руку, прижал к губам, - мои помыслы чисты и невинны. Я лишь хочу, чтобы ты могла полноценно работать и двигать науку вперед как на благо развития всего технического прогресса в целом, так и нашего института в частности.
        - Ой, Шон, - она рассмеялась, - твоими бы устами да мед пить…
        - Неужели не видишь, как я из кожи лезу, чтобы тебе комфортно работать было? Даже на нашей близости с тобой настаивать прекратил, потому что это злит тебя и раздражает. Хотя, по-моему, я уже сто раз и вину невольной измены перед тобой искупил и любовь и преданность свою доказал. А ты все никак поверить в них не можешь и простить… Или этому своему полицейскому верность хранить нравится? Он был настолько хорош в постели, что переплюнул меня?
        - Прекрати! - она вырвала руку из его ладони и со всей силы грохнула кулаком по столу.
        - Ах-ах-ах, женушка, какое негодование… С чего бы это? Я зацепил больную струну? Он действительно был хорош в постели и раздражал тебя исключительно примитивным интеллектом?
        - Шон, не смей! Слышишь? Не смей! - она вскочила из-за стола и в голосе её послышались истерические нотки. - Не смей больше говорить со мной в таком тоне и поднимать эту тему! То, что ты был, да и сейчас являешься официально моим мужем, не дает тебе право так оскорблять меня! Еще раз посмеешь, плюну на все и уйду, и гори тут все синим пламенем! Я умерла, давно умерла, и мне плевать, что вы тут все с институтом без меня творите! Ясно тебе?!
        - Все! Успокойся! Я прекратил и больше ничего не поднимаю. Только успокойся! - он притянул её к себе и крепко обнял.
        - Отпусти сейчас же! - она попыталась вырваться.
        - Отпущу, как только успокоишься и пообещаешь больше не разбрасываться такими заявлениями. Ты жива и здорова, и не надо гневить Бога, заявляя обратное.
        Перестав вырываться, она глубоко вздохнула, потом, немного помолчав, холодно проронила:
        - Ладно. Успокоилась. Отпусти.
        - Вот это другое дело, - он разжал руки и немного отступил в сторону. - Ты стала такая нервная… Прямо слово тебе поперек не скажи… Может тебе какие-нибудь успокоительные настойки или таблетки попить?
        - А может это не мне попить настойки надо, а тебе, чтобы перестать меня провоцировать? А? Ты ведь уже всякие границы переходишь. Учти, не прекратишь так себя вести, работать с тобой не буду, и ничто меня здесь не удержит.
        - Прекратил, прекратил, успокойся только, - Шон направился к выходу, - пойду скажу Нику, чтобы кофе тебе сделал. Попей лучше кофе и успокойся. Насколько я помню, кофе обычно благотворно влияет на твое настроение.
        Он вышел, а Мила, в раздражении пройдясь по кабинету, вернулась за стол и, придвинув клавиатуру компьютера, открыла на экране раздел файловой системы отдела Гарнери и вновь начала просматривать электронные версии журнала наблюдений, размышляя стоит начать вносить изменения в график эксперимента или подождать еще некоторое время.
        Из размышлений её выдернул оживший селектор, поинтересовавшийся тихим голосом Ника:
        - Госпожа Вельд, я могу принести кофе?
        - Да. Принеси, - проронила она в ответ, даже не отрываясь от экрана.
        Неслышно отворив дверь, Ник вошел и, поставив перед ней поднос с чашкой и вазочкой с печеньем, застыл рядом с ней в ожидающей позе:
        - Что-то еще, госпожа Вельд?
        - Через час греческий салат и пиццу из кафе принеси.
        - Господин Вельд просил, когда Вы соберетесь пообедать, проводить Вас в кабинет в ресторане и позвонить ему. Он подойдет.
        - У меня нет времени обедать в ресторане, так что принесешь сюда салат и пиццу.
        - Я не могу, госпожа Вельд. Это рекомендации врачей. Вы должны полноценно питаться. У меня приказ в случае Вашего отказа отключить питание компьютера в кабинете.
        - Ник, я не успеваю обобщить и проанализировать материал одного из отделов, - Мила раздраженно поморщилась, поняв, что Шон решил прибегнуть к помощи секретаря, чтобы заставить пообедать вместе с ним, - и если питание компьютера ты отключишь, вообще поесть не успею.
        - А почему обобщаете материал Вы? Распорядитесь, чтобы Вам предоставили результаты в удобном виде с готовыми обобщениями, - Ник впервые отошел от протокола общения с ней и задал вопрос, видимо распоряжение директора насчет отключения питания ему явно выполнять не хотелось, ибо он предполагал какую бурю негодование с её стороны вызовет подобный его поступок.
        - Начальника отдела вызвать, чтобы распорядиться, не могу - он загружен очень. А передавать через кого-то проблематично, у него наверняка возникнет масса вопросов по поводу компоновки и параметров обобщения. Так что не вариант - проще самой. Поэтому передай господину Вельду, что обедать буду тут, и если ты отключишь питание, я уйду, конечно, из кабинета, но только не обедать, а вообще уйду.
        - Пошлите распоряжение по внутренней электронной почте, и если у него возникнут вопросы, он Вам задаст их по ней же. Вряд ли это надолго его оторвет, да и Вас тоже, и Вы сможете выделить время, чтобы пойти поесть вместе с господином Вельдом.
        Мила, оторвавшись от экрана, с удивлением взглянула на секретаря, он оказался не столь примитивным, как показался на первый взгляд. Воспользоваться внутренней электронной почтой не для пересылки документации, а для обычного письма с распоряжениями ей даже в голову не приходило.
        - Не вариант, самой все равно проще, - Мила решила не показывать секретарю, что его фраза её чрезвычайно заинтересовала. - Но я поняла, что ты не отстанешь, ладно, схожу я пообедать. Какой у меня крайний срок?
        - Господин Вельд сказал, Вы должны пойти не позже трех пополудни.
        - Раз сказал, не позже трех, пойду не позже трех. Иди, - она раздраженно повела рукой, и Ник тут же поспешно вышел из кабинета.
        Открыв почту, Мила ввела адрес отдела Гарнери и послала ему коротенькое сообщение:
        «В связи с новой компоновкой отчетных материалов, не могли бы Вы провести выборку по третьей и шестой строке и представить динамику изменений в графическом виде за максимально-возможный по продолжительности период? С уважением Вики Вельд»
        И буквально через пару минут на экране замелькал ответ, раскрыв который Мила прочла:
        «Минут через пятнадцать подготовлю, госпожа Вельд. Вам отправить на Ваш адрес или сюда, на адрес директора? С уважением Крис Гарнери»
        Невзначай открытый способ прямого общения с Крисом её порадовал, и она тут же поспешила ответить:
        «Директору заменили компьютер на более современный. Этот он отдал мне, и настройки почты на нем остались его. Пока ничего не перенастроили, Крис, пишите сюда, лишь пометку в теме письма делайте, что для меня. Вики»
        Ответ с пометкой «для госпожи Вики Вельд» не заставил себя ждать:
        «Понял. Графики пришлю в ближайшее время. Ребята уже делают. Пользуясь случаем, поздравляю с прошедшим бракосочетанием и блестящим докладом на конференции. Восторженные отзывы и упоминания до сих пор периодически встречаю в обзорах по нашей проблематике. Все пишут, что ты была на высоте. Честно рад за тебя, ты раскрылась для меня совсем с другой стороны. Я даже не ожидал. Ну и конечно, выражаю соболезнования по поводу утраты ребенка. Мне очень жаль, что так сложилось, и ты его потеряла, Вики. Надеюсь, все со временем образуется. Крис»
        Иронично усмехнувшись, Мила покачала головой. Шон был прав, видимо с Вики у Криса были до того достаточно дружеские отношения, раз он позволил себе так быстро сменить стиль письма, и при таком раскладе при личном общении попасть в ситуацию, которая вызвала бы у него ненужные подозрения и вопросы было проще простого. А вот общение по электронной почте было явно хорошей альтернативой.
        Только надо было определиться: резко осадить Криса в ответном письме, указав на недопустимость подобных фривольностей в деловой переписке, или напротив начать поддерживать дружеский тон, в расчете, что Крис, как явно очень впечатлительная натура, из кожи вон лезть будет лишь бы доказать, что достоин и её дружеского расположения и возлагаемых ею на него надежд.
        Второй вариант показался Миле более привлекательным, и она быстро напечатала: «Крис, я благодарна тебе за проявленное участие. Да и положительная оценка моего выступления по тематике твоего отдела порадовала. Я очень старалась представить твою работу в наиболее выигрышном свете и, по-моему, мне это удалось. Жаль, что сейчас у тебя показатели начали столь значительно варьироваться и предыдущей стабильности не наблюдается, да и реакции животных на нагрузку не радуют до такой степени, что директор начинает сомневаться в целесообразности моего выступления по этой тематике на ближайшей конференции. Ты решил придержать результаты в обиде, что он не тебя послал с отчетом на конференцию? Так ты только скажи, я не стану больше вставать тебе поперек дороги и постараюсь его убедить послать с докладом именно тебя или кого-то из твоих сотрудников. Поскольку меня волнует больше не мой собственный имидж, а благополучие института в целом. Ты знаешь, я никогда не стремилась блистать на трибунах, и если честно, согласилась лишь под давлением директора, убедившего меня, что мое выступление откроет перед институтом
дополнительные перспективы. Поэтому достаточно твоего слова, чтобы я к тематике твоего отдела больше не касалась. С надеждой на честный и развернутый ответ Вики» - после чего нажала иконку «отправить».
        Ответное письмо пришло нескоро, настолько нескоро, что Мила уже успела пожалеть о своем столь неоднозначном послании и внутренне утешала себя лишь мыслью, что возможно Крис отошел с рабочего места, например, в виварий или компьютерный зал. Но все равно не могла справиться с искушением каждые несколько минут нажимать кнопку «проверить почту», и когда, наконец, в информационной строке входящих писем замелькало «одно новое сообщение» тут же его открыла.
        Объем письма объяснил такую задержку. Более чем на пяти страницах Крис оправдывался, клялся в собственной незаинтересованности в выступлениях на конференциях и распинался в благодарностях, что она согласилась и соглашается освещать работу его отдела, заверял, что приложит все усилия, чтобы результаты стабилизировались, а в конце вскользь упоминал, что всегда строго придерживается как плана эксперимента, так и личных указаний директора, и не его вина, если некоторые из них настолько рискованны, что приводят к столь не радующим её результатам.
        - Тупица! Ни одной дельной мысли, - скривившись, Мила в раздражении закрыла письмо. - Лишь бы оправдаться… В чем риск, если нагрузка вводится постепенно, и прошлая партия её с легкостью выдерживала? В чем? Совсем сбрендил… Или он про прошлую партию? Так там, насколько я поняла, Шон и не лез особо, лишь результат требовал, ну так и надо было думать, что к нему приведет, а не наобум воздействия начинать менять… Нет, точно мозги атрофироваться у него начинают. Проклятье… Может, действительно снять его с руководства проектом?
        В задумчивости она стала барабанить пальцами по столу, потом придвинув чуть ближе клавиатуру, напечатала: «Крис, постарайся не искать виноватых, а во-первых, четко выполняя график эксперимента, максимально улучшить условия содержания и контроль здоровья животных. А во-вторых, по возможности попытайся, проанализировав всю предыдущую работу своего отдела, сформулировать и прислать мне конкретные предложения по поводу ведения проекта и его модернизации. Если они будут заслуживающими внимания, я постараюсь, чтобы господин директор учел их в процессе планирования дальнейших работ по проекту. И пришли, наконец, графики! А то пять страниц пустых оправданий без какой-либо конкретики, а того, о чем просила, нет! Ты впустую тратишь свое и мое время. Так работать верх разгильдяйства и безответственности! Ты разучился работать, Крис! И меня это сильно удручает. Надеюсь, ты сумеешь собраться и, наконец, начнешь работать, так, как умеешь и, как я знаю, можешь. Вики Вельд».
        Едва она успела нажать на иконку «отправить», как на почту пришло еще одно письмо, во вложении которого были подробные графики и таблицы по запрашиваемым ею параметрам. Просмотрев их, Мила подумала, что немного поторопилась обвинить Криса в бездеятельности, при этом красочно представив картину, как нахохлившись, словно маленькая испуганная птичка, он читает её письмо. Потом в замешательстве трет ладонью то висок, то затылок, что всегда непроизвольно делал в нервных для себя ситуациях, и растерянно оглядывается, словно ища поддержки и собеседника, с которым можно поделиться свалившимися на него неприятностями, а затем, махнув рукой, встает и идет в виварий задумчиво бродить меж клеток, бестолково переставляя с места на место оборудование для экспериментов. Картинка была столь яркая, что ей непроизвольно стало жаль Криса. Зря она столь жестко написала ему, надо было как-то помягче сформулировать свои пожелания.
        В это время дверь распахнулась и на пороге появился Шон.
        - Мила, у тебя с головой как? - только закрыв дверь, резко начал он.
        - Что ты имеешь в виду? - с недоумением взглянула на него опешившая от неожиданности Мила.
        - Какого черта ты пишешь Гарнери, да к тому же с такими формулировками? Ты понимаешь, что Вики никогда, понимаешь, никогда бы не написала такое?! Он же не совсем умалишенный, чтобы не понять, что не может так кардинально поменяться человек. Возможно, он допускает, что ты вызубрила доклад и по счастливой случайности ответила впопад на все вопросы, но тебя, вернее ее, наука вообще не интересовала. До того он мог думать, что я тебя сделал своим замом лишь потому что ты стала моей женой и теперь усиленно делаю вид, что ты в науке что-то соображаешь, но он ведь знает, что это не так. И тут ты ему пишешь такое… У него сейчас мозги закипят от столь явной нестыковки. И как мне надо будет это все ему объяснять? Как?
        - Шон, успокойся немедленно! Ты что в таком тоне со мной разговариваешь? Гарнери не такой человек, который полезет требовать каких-то объяснений и что-то вынюхивать. Он занят исключительно наукой и собственными проблемами, а не чужими. Не надо всех мерить по себе. Он сейчас будет думать как мне доказать, что не ноль, а не выяснять полезет почему нулем вдруг перестала быть я. И вообще, с чего это ты вдруг полез в мою переписку? С каких таких пор ты получил право читать мои письма и письма, адресованные мне? А? Это что за наглое хамство такое?
        - Какие такие личные письма, если мы на работе и переписка по работе, да еще и в институте, которым руковожу я? Какая тут может быть личная переписка? Мила, что с тобой? Ты что действительно не понимаешь, что я просто обязан быть в курсе происходящего хотя бы для того, чтобы подстраховать тебя и не дать влипнуть в какие-нибудь очередные неприятности? Тебе их было мало, что ты новые спровоцировать решила?
        - Да перестань ты! Какие у меня могут быть неприятности с Гарнери? Он тихий, нелюбопытный и очень внушаемый исследователь, видящий только свою работу, и при этом до дрожи в коленях боящийся тебя и того, что ты этой любимой работы можешь его лишить. Поэтому прекращай дуть на холодную воду. Уж с кем-кем, а с ним проблем по поводу моей непохожести на твою бывшую любовницу не может быть никаких. Подумает, что я скрывала свое желание всеми командовать и показывать свою значимость, пока тебя не охомутала, а теперь печать в паспорте заимела и начала пытаться тоже руководить. Его это вначале, конечно, не порадует, но он проглотит. А когда поймет, что руковожу все-таки по делу, окончательно успокоится и станет воспринимать как должное. Так что уймись и прекращай разговаривать со мной в таком ключе. Я тебе не твоя Вики. И если еще раз себе такое позволишь, очень об этом пожалеешь. Ты знаешь мой характер.
        - Мила, если ты мне сейчас же не пообещаешь больше не переписываться с Гарнери, я введу для тебя строгий контроль, такой что за твоей спиной постоянно будет стоять охрана и следить за каждым твоим вздохом. Хочешь такое? Могу устроить.
        - Что?! Да только попробуй! Я вообще делать ничего не буду. И никак ты меня не заставишь, поскольку ни боли, ни смерти я не боюсь, и ничего мне в этой жизни уже не надо. Закончилась она уже у меня. То, что я еще здесь, лишь счастливое для института стечение обстоятельств, которое может очень быстро закончиться, если продолжишь и дальше общаться со мной с позиции силы. Ясно тебе?
        - И тебе будет наплевать на то, что все исследования заглохнут?
        - Шон, я давно не директор института, директор ты. И если ты ставишь своей целью развалить институт, то мешать тебе я не стану. Разваливай. Это полностью в твоей власти.
        - А помочь мне его сохранить? Помочь сохранить твое детище?
        - На условиях уважительного отношения с твоей стороны помочь согласна, но если еще раз попробуешь что-то диктовать мне и требовать, то помогать больше не стану. И никак ты меня не заставишь. Понял?
        - Ну и характерец у тебя, Мила… - Шон удрученно качнул головой. - Ладно, твоя взяла, можешь, что хочешь, писать Гарнери, но учти, если он заподозрит неладное и полезет с выяснениями, под удар ты в первую очередь его подставишь, ибо с ним церемониться как с тобой не стану. И все сделаю, чтобы не допустить какие бы то ни было слухи, дискредитирующие репутацию института. Так как мне в отличие от тебя на его будущность пока не плевать.
        - Шон, вот только передергивать не надо! Я не говорила, что мне плевать на будущность института. Я сказала, что жертвовать своими принципами ради того, чтобы удержать тебя от его развала я не намерена. А это не одно и то же! И если ты не понимаешь разницы и продолжаешь искать способы давления на меня, то у меня возникает резонный вопрос: для чего вообще я до сих пор работаю здесь и не пора ли нам расстаться.
        - Хорошо, хорошо, Мила. Я все понял и ничего тебе не диктую и не требую, и никакие способы не ищу. Успокойся, пожалуйста. Пойдем лучше поедим. Тебе надо регулярно и полноценно питаться, а то и работать не сможешь. Пойдем.
        - Ладно, пошли поедим, - тяжело вздохнув, Мила шагнула к двери и, распахнув её с удивлением застыла на пороге.
        В приемной стоял Крис и, отчаянно жестикулируя руками, что-то пытался объяснить стоящему напротив него и преграждающему ему путь секретарю. Увидев её в дверях, он тут же обернулся и обрадовано начал:
        - Вики! Мне на… на… надо… об-объяснить… объяснить те… тебе все надо!
        В тоже мгновение, резко отодвинув её рукой в сторону, из-за её спины в приемную шагнул Шон и громовым голосом рявкнул:
        - Это что тут за самодеятельность?! У госпожи Вельд сейчас обеденный перерыв, и с Вашей стороны Гарнери это верх наглости, не записавшись на прием, требовать с ней срочной аудиенции. Что у Вас за срочность такая? Что такого случилось, что Вы позволяете себе такое?
        Не ожидавший такого напора Крис тут же попятился и, втянув голову в плечи, забормотал:
        - Из…извините, го…го…господин дире…директор… ниче… ничего та… такого… сро…сроч… срочного… я… я… я запишусь… из… извините…
        - Вот и записывайтесь! И чтобы подобного балагана здесь больше не было! А то прям бесплатный цирк устроили. Пойдем, дорогая, - Шон, одной рукой обняв Милу за плечи, решительно вывел её из приемной в коридор, где склонившись к самому уху, прошептал: - Так что ты там говорила по поводу того, что Гарнери не полезет с выяснениями?
        - Он и не выяснять пришел, а объясниться и оправдаться, - поморщившись, проронила она в ответ.
        - А нам с тобой это без особой разницы, дорогая. Встречаться с ним тебе ну совсем не с руки, уж больно велика вероятность, что твое перевоплощение в Вики вскроется. Так что умоляю, не надо так рисковать, пожалуйста.
        - Предлагаешь отказать ему в разговоре?
        - Предоставь это Нику, он славно умеет динамить и отшивать нежелательных посетителей. Так что забудь, а на будущее просто не провоцируй этого невротика на встречу, - подхватив её под руку, он повел её вдоль коридора по направлению к институтскому ресторану.
        - Шон, зачем ты так о нем? - идя рядом с ним, недовольно качнула она головой.
        - А как о нем? Как? Двух слов связно сказать не может, трясется весь постоянно, руками машет… смотреть и то тошно. Терпел его всегда лишь из-за тебя, потому что тебе нравится собирать подобные убожества и всячески опекать.
        - Прекращай! Он хороший исследователь!
        - Он?! Мила, ну раскрой глаза! Из него исследователь как из обезьяны акробат. Научить можно трюки выполнять, но лишь отвернешься, так не выполнение программы, а сплошные ужимки и прыжки.
        - У него лишь проблемы с заиканием и лабильность психики повышенная, а вот с интеллектом все в порядке. Так что не надо таких уничижительных сравнений.
        - Не буду спорить, твое право считать его хоть гением. Жаль только, что от его этой гениальности ну никакого проку. Проект под твоим руководством и то толком вести не в состоянии, а уж без тебя и подавно тупил на каждом шагу.
        - С этим трудно спорить. То, что он потерял всех подопытных, существенно затормозило исследования, я сейчас никак даже до пройденного уровня довести воздействия не могу. Но вполне возможно, что это просто роковое стечение обстоятельств, а не его вина. Может инфекция или некачественная поставка корма была, которую он прозевал… Вот это мне кажется более вероятной причиной, чем его неадекватность или изменение им параметров наобум. Не могло такого быть, по определению не могло. Будь у меня журналы, обязательно докопалась бы до причин, а так… остается лишь развести руками и списать все на случающиеся у всех неудачи и полосу невезения.
        - Ты явно ему импонируешь и в связи с этим готова оправдать любые его промахи. Ну да ладно, у всех могут быть свои любимчики, которым прощается то, что не прощается другим. Пусть и дальше пытается проявлять свой интеллект. Ради тебя согласен его терпеть, только не подставляйся и не давай ему повода заподозрить тебя в фальсификации твоих личных документов.
        - Меня? Меня заподозрить в фальсификации? - ошеломленно переспросила Мила, замедляя шаг.
        - Конечно тебя, - иронично хмыкнул он в ответ. - Не меня же. У меня с личными документами, к твоему сведению, полный порядок. А вот у тебя, моя дорогая они не соответствуют действительности. Поэтому будь любезна вести себя так, чтобы никому и в голову не приходило их проверить. Ибо если такое случится, мы в лучшем случае увязнем в разбирательствах до скончания века, а про худший и говорить не хочу.
        - Шон, ты хочешь сказать, что кто-то может обвинить меня в том, что я использовала подлог документов?
        - Все, Мил, успокойся. Никто ни в чем тебя не обвинит, если сама не подставишься.
        - Нет, постой… - она решительно остановилась и, развернувшись, уперлась ему в глаза напряженным взглядом. - Я только сейчас окончательно поняла, что меня и правда можно обвинить в том, что я фальсифицировала личные данные и живу по документам трупа… Ты понимаешь, в какое двусмысленное положение меня поставил?
        - Ты давно по ним живешь, еще и телом трупа пользуешься, если не забыла, - его лицо исказила ироничная усмешка. - Так что большой разницы не вижу, документами какого по счету трупа ты пользуешься. Главное, чтобы они были и ни у кого никаких лишних вопросов не вызывали.
        - Ты прагматичный циник.
        - Истинно так. И не вижу, что в том плохого, - его усмешка стала еще шире. - А вообще, не забивай себе голову ерундой. Ну кому какая разница кто ты на самом деле. Кроме меня, конечно, - он иронично подмигнул ей, - ладно, пошли обедать, что в коридоре стоять, это не самое лучшее место для разговоров, да и проголодался я порядком, пошли.
        - Ладно, идем, - Мила, согласно кивнув, направилась следом за ним к ресторану.
        ***
        Когда они вернулись с обеда, Ник доложил ей, что Крис Гарнери решил не записываться к ней на прием, а все свои объяснения и предложения прислать электронной почтой.
        - Замечательно, - усмехнулась Мила, - Вы замечательный секретарь, Ник.
        - Стараюсь, - сдержанно улыбнулся он в ответ. - Кстати, тут еще итоговые графики и таблицы из 12 отдела принесли. Вы посмотрите?
        - Да, конечно, - взяв бумаги, Мила прошла в кабинет и углубилась в их изучение.
        Ближе к вечеру она вспомнила об обещанном письме Криса и, открыв почту, с изумлением не обнаружила там ничего.
        Не пришло письмо и на следующий день. Вначале она хотела поинтересоваться у Шона, что происходит в отделе Гарнери и почему тот ей не написал, а потом текучка дел захватила ее, и о так и неполученном письме от Криса она вспомнила лишь в конце рабочей недели. Раздраженно подумав, что Крис похоже решил вовсе ей не писать, она сама послала ему достаточно жесткое напоминание о до сих пор невыполненном обещании:
        «Крис, я уже около недели жду обещанный анализ предшествующей работы и возможные причины столь печально закончившегося предыдущего этапа исследований твоего отдела, а так же конкретные предложения по поводу дальнейшего ведения проекта и его модернизации. Ник мне сообщил, что ты все пришлешь мне по почте. Что случилось? Почему я до сих пор ничего не получила? Жду объяснений. Вики».
        Ответное сообщение настолько изумило ее, что некоторое время она тупо смотрела на экран, пытаясь понять, как трактовать подобное послание, ибо пришедший с достаточно большой задержкой ответ гласил:
        «Вики, не волнуйся, со мной все в порядке. Просто писать тебе нечего было, вот я и не стал. Текущую динамику можешь посмотреть в ежедневных отчетах. С уважением, Крис».
        Нет, в здравом уме и твердой памяти Крис не мог ей написать такого. Даже если считает тупой секретаршей директора, все равно не мог. Она в задумчивости побарабанила пальцами по столу. Что-то было явно не так. Словно из-за одного неправильно подставленного пазла вся картина сложившейся ситуации стала выглядеть чрезвычайно нелепо.
        Она откинулась на спинку стула и устремила взгляд на потолок. Надо было вычленить, что было неправильным, причем уже давно неправильным.
        Во-первых, явно странным и нелогичным был падеж животных в ходе первого этапа эксперимента, ну или сообщение ей о почти полном падеже… его не должно было быть. Еще странной была реакция Криса и его попытки оправдаться. Потом абсолютно неадекватной была реакция Шона на её письма, Шон тогда явно занервничал и разозлился… И самым несуразным во всей этой истории были сгоревшие журналы и бросок по питанию, которого по определению не должно было быть и попытки Шона срыть все это. Ведь не рассказал об этом сам, хотя это ЧП, а сообщил, лишь когда она отчеты потребовала… Прям сплошное нагромождение нелепиц. Одна другой бестолковее и страннее. Все это должно было иметь логическое объяснение, и самым логичным было: от неё что-то скрывают и что-то ей недоговаривают. Причем все, включая Криса… А ведь он во втором своем послании что-то писал ей про личные указания директора… Зря она не придала значения тем его словам, надо было осторожно расспросить, какие именно указания он имеет в виду. Она открыла папку полученных писем, желая освежить в памяти то сообщение, но там его не обнаружила. Не было его и в папке
удаленной корреспонденции.
        - Час от часу не легче, - Мила раздраженно поморщилась и вновь открыла только что полученный ответ Криса и еще раз пробежала глазами по строчкам. Захотелось вызвать Шона и в лоб спросить о том, что он творит за её спиной, а потом взгляд зацепился за слова: «со мной все в порядке», и ей стало не по себе. Сразу вспомнилась злая фраза Шона: «с ним церемониться как с тобой не стану»… Это Шон его заставил написать эту фразу, без сомнений, но просчитался, сам Крис такое бы ни в жизнь не написал… Он явно что-то сделал с ним и теперь боится, что она об этом узнает… Но что? Напугал до полусмерти, что тот и письмо толком написать не смог и придумать хоть какие-то отговорки и правдоподобные объяснения случившемуся падежу? Только хотя Крис и неврастеник, но все же не до такой степени, чтобы лишь слов напугаться так сильно… что-то было еще… а может, это и не Крис ей писал? Но с другой стороны Шону некем его заменить в исследованиях и вряд ли он без особой нужды станет избавляться от нужного специалиста.
        Мысли путались, и она никак не могла их хоть как-то структурировать. Разобранная на пазлы картинка не желала складываться никоим образом.
        Накатила неописуемая волна раздражения и злости, ибо самым отвратительным чувством для неё было находиться в неведении, при этом чувствуя, что кто-то играет за спиной, а ты не можешь выяснить кто, с какой целью и какими последствиями это грозит. Рука непроизвольно сжалась в кулак. Спокойствие. Только спокойствие. Она обязательно во всем разберется. У неё просто недостаток исходной информации, но он легко исправим. Недаром она сейчас официально заместитель директора. Она сейчас сходит и все сама узнает. А для начала хотя бы осторожно поговорит с Крисом, и Шон никак ей не сможет в этом помешать. Главное, чтобы заранее не узнал, а потом она найдет способ или сохранить свой разговор в тайне или убедить его, что это была вынужденная мера. Главное понять, что за всем этим стоит и на чьей стороне играет Шон.
        Спустившись к дверям отдела Криса, она нажала на кнопку вызова и спросила у открывшего ей дверь сотрудника, может ли он позвать шефа. Молодой паренек, один из аспирантов, которых Мила привлекла к участию в проекте, невесело развел руками:
        - К сожалению, миссис Вельд, мистер Гарнери приболел и уже около недели руководит отделом исключительно по телефону.
        Ответ не порадовал её и, неодобрительно покачав головой, она хмуро проронила:
        - Жаль, я надеялась на его помощь, - после чего попросила сотрудника проводить её в виварий.
        Обойдя все клетки и лично осмотрев каждое животное, она пришла к выводу, что все они находятся с виду в безупречном состоянии. Везде чистота, аппаратура для исследований удобно расположена и не мешает ни освещению клеток, ни подходу к ним. Придраться было не к чему, и Мила собралась уж уходить, когда её взгляд упал на абсолютно пустой дальний угол.
        - Вы что убрали из вивария большой томограф?
        - Да, уже давно, миссис Вельд. Два маленьких поставили. С ними удобнее.
        - А почему тогда туда не перенесли шкаф с вакцинами и медикаментами? Место-то пропадает.
        - А там до недавнего времени СКД установка стояла, лишь несколько дней назад её у нас забрали. Так что не успели место занять, да и указаний не было, может, временно её забрали…
        - А вы её что использовали в экспериментах?
        - Раньше да, а сейчас практически совсем перестали использовать, теперь вот совсем её забрали… уж больно результаты непредсказуемые были: после первого воздействия на одних животных это давало такое повышение бета-активности, что и сутки животное не выдерживало, а на других вообще сначала не влияло, а вот после повторного набора тех же импульсов вообще стопроцентный падеж… Так что хорошо, что забрали ее.
        - Да, скорее всего, Вы правы, - согласно кивнула Мила, стараясь изо всех сил подавить бурю эмоций захлестнувшую её изнутри. - Кстати, когда будут готовы новые данные по текущей динамике?
        - Через два часа, как обычно.
        - Если Вас не затруднит, Нильс, - прочитав его имя на бейджике, приколотом к карману рубашки, она решила попросить первое, что пришло в голову: - сделайте по ним и данным недельной и двухнедельной давности небольшую сравнительную таблицу. Я в общем-то в основном ради этого и пришла. Сможете в отсутствии шефа или мне ему звонить, просить?
        Пусть запомнит, что её приход обусловлен именно этой её просьбой.
        - Нет, это совсем не обязательно, просить его. К тому же у него внутренний телефон выключен все время. Он лишь изредка сам звонит. Так что я и без его указаний сделаю. Вам по всем параметрам?
        - Нет по выборке четырех основных и шкале уровня здоровья подопытных.
        - Хорошо, миссис Вельд. Все сделаю и пришлю вместе с отчетом.
        - Лучше внутрь вложите.
        - Хорошо, как скажите.
        - Спасибо, - с улыбкой кивнула она и направилась к выходу из отдела.
        Выйдя из блока, где располагался отдел Гарнери, Мила не пошла к себе в кабинет, поднялась на крышу здания в зимний сад. Выбрав кресло в самом дальнем углу, опустилась в него, оперлась локтями о колени и прижала ладони к лицу, пытаясь вызвать чувство отстраненности от ситуации. Однако начать медитировать не удавалось. Ибо не давала злость клокотавшая внутри.
        Проклятье… Как Шон посмел начать такое за её спиной, начать, несмотря на то, что знал, чем это чревато? Неужели решил рискнуть в её отсутствие, в надежде, что если будет результат, то уговорить её продолжить, а если не будет, то все свалить на бестолковость Криса, что в общем-то и было сделано… Логично… но почему именно на подопытных Криса? Неужели во всем институте не нашлось других животных? У Шона масса возможностей была использовать установку СКД в других отделах, но он не стал… не стал, потому что знал, что это не особо перспективно… А здесь стал… Почему? Отличие в одном: животные Криса подготовлены для ежедневного сканирования изменений активности головного мозга. Неожиданно ей вспомнились слова аспиранта о наборе импульсов, и все моментально встало на свои места. Но вывод был столь нереальным, что она непроизвольно выругалась:
        - Черт! Неужели? Нет, не может быть…
        Нет! Это глупо! Глупо! Это был его величество случай, вероятность которого настолько близка к нулю, что и невычислима… Шон не мог не понимать, что повторить его попросту нереально. Но ведь начал? Начал… и похоже на цену ему было плевать…
        Она подняла голову, нервно сжала правую руку в кулак, потом несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. Разум отказывался верить в наконец сложившуюся из разрозненных фактов картинку, поскольку это означало, что Шон не только постоянно ей врал и играл за спиной, но еще и начал жестокий эксперимент без всякой надежды на успех. Эксперимент, который клялся никогда не пытаться повторить.
        Перед глазами поплыла картинка того злополучного дня, когда они с Шоном впервые решили использовать установку СКД на полную мощность, но очень кратковременными импульсными разрядами, и запрограммировав её таким образом, она вошла в камеру, чтобы отрегулировать датчики. А в это время у Шона из рук вырвалась подопытная обезьянка и, вскочив на пульт управления, пробежалась по его клавиатуре, в результате чего она попала под жесткий поток импульсного разно-спектрального излучения, потеряла сознание, и у неё остановилось сердце. Только с помощью дефибриллятора, которым по счастью была оснащена лаборатория, Шону удалось быстро её реанимировать. Она несколько месяцев проболела, затем еще полгода её мучили дикие головные боли, а потом у неё вдруг начали проявляться неординарные способности, которых не наблюдалось ранее.
        Шон тут же захотел воспроизвести эксперимент, но во-первых, воссоздать то первоначальное нажатие кнопок лапами обезьянки не представлялось возможным, а во-вторых эффект проявился далеко не сразу, и нельзя было исключать вероятности, что это в какой-то мере было обусловлено воздействием сильных болеутоляющих препаратов, которые она принимала, чтобы иметь возможность хотя бы несколько часов в день работать.
        Поэтому Мила взяла с него обещание даже не пытаться это сделать, поскольку риск для подопытных был смертельным. Более трех воздействий одновременно не выносило ни одно подопытное животное. Шон клятвенно обещал ей это, а сейчас, видимо, решил все же нарушить клятву.
        От навалившегося чувства омерзения Миле захотелось немедленно пойти к Шону, устроить скандал и уйти из института. Пусть делает что хочет, хоть всех животных разом угробит, идиот амбициозный. Ей явно с ним не по пути.
        Она решительно встала и направилась в приемную.
        Узнав у Ника, что директор на месте, резко приказала: «К нам никого не пускать» и распахнула дверь его кабинета.
        - О, дорогая! - Шон тут же с улыбкой поднялся из-за стола. - Как я рад, что ты зашла. Может, сходим поедим? Я что-то уже проголодался.
        Мила плотно закрыла за собой дверь и, шагнув к столу, с нескрываемой злобой выдохнула:
        - Шон, я многое могу понять и простить, но я ненавижу, когда играют за моей спиной, считая меня слепой идиоткой! Ясно тебе?
        - О чем это ты? - лицо Шона напряглось, и он медленно опустился обратно в кресло.
        - А то ты не знаешь… Или ты скрываешь от меня так много, что не можешь понять, что именно я выяснила из твоих махинаций у меня за спиной?
        - Мила, ну давай без огульных обвинений, пожалуйста. Я знаю твое умение из единичного факта выстраивать целую теорию, но поверь мне, твои обобщения и домыслы сильно преувеличены. Я не играю у тебя за спиной и если где-то был не до конца откровенен с тобой, то лишь из-за желания лишний раз не волновать тебя по пустякам и не стоящим твоего внимания мелочам с которыми я в состоянии разобраться самостоятельно.
        - Начать абсолютно провальный эксперимент у меня за спиной, угробив всех подопытных это по-твоему мелочь, не стоящая моего внимания?!
        - Тихо, тихо, дорогая, - глубоко вздохнув, Шон с явным облегчением примирительно вытянул вперед руки, на губах его появилась извиняющаяся улыбка. - Я признаю, что поступил глупо и опрометчиво. Виноват. Виноват очень сильно. Но пойми меня, во мне тоже есть дух экспериментатора. Ты исчезла, мне надо было как-то отвлечься, и мелькнула шальная мысль: а не попробовать ли? Но опыт не клеился. Крис никак не мог подобрать минимальную дозу, не влияющую на падеж… Одним словом эксперимент провалился, и когда ты вернулась, я побоялся, да побоялся травмировать тебя рассказом о нем. Я понимаю, что глупо, и что ложь ты ненавидишь, но ты была так слаба, и так вымотана… Я боялся, что мой рассказ негативно скажется на твоем здоровье. Вот посмотри, какая ты сейчас бледная и взвинченная до предела. Я хотел этого избежать любой ценой, поэтому и ограждал тебя от этой информации.
        - Тоже мне экспериментатор, который печется о моей нервной системе, - непроизвольно поморщившись, чуть сбавила напор Мила. - Свалил все на Криса и радовался. Очень по-мужски, нечего сказать.
        - А не без повода свалил. Это он не мог подобрать дозу. Тупица твой Крис и аналитическую работу вести не может.
        - Да потому что ты поставил перед ним невыполнимую задачу! Невозможно это повторить. Невозможно! И ты поклялся мне не делать этого!
        - Мила, взгляни правде в глаза, - в голосе Шона послышался металл. - Тебе явно подсознательно хочется сохранить за собой свою уникальность, что ты при обсуждении этого вопроса превращаешься из ученого в сентиментальную кисейную барышню: «Мне жалко животных, поэтому эксперименты проводить не будем!». Иначе твою упертость в этом вопросе я объяснить не могу. Я не спорил с тобой тогда, понимая, что твои головные боли не дают тебе возможности отстраненно взглянуть на проблему. Мне было до ужаса жаль тебя, и я готов был согласиться на что угодно и в чем угодно поклясться, лишь бы ты лишний раз не нервничала и не спровоцировала новый приступ, столь выматывающей тебя мигрени. Но сейчас, Мила, когда все это уже в прошлом, ты должна понять: у нас есть свидетельство, что так трансформировать мозг реально. Есть! Это свидетельство - ты! И ни один ученый не откажется от попыток любым способом узнать метод подобной трансформации. Ясно тебе?
        - Что?! Ты обвиняешь меня не в научном подходе?! - от негодования у неё даже дыхание перехватило. Она вплотную приблизилась к столу Шона и, нагнувшись и опершись руками о стол, устремила на него пристальный взгляд.
        - Считаешь, что безосновательно? Ты готова отказаться от своей исключительности на благо науки? Так докажи мне это, докажи, и я извинюсь! Причем учти, я не настаиваю, чтобы ты раскрывала свои способности, мне будет достаточно, что ты поможешь разработать методику воздействий. Большего я не прошу.
        - Так ты не отказался от этой провальной затеи и все еще лелеешь мысль, что сможешь получить способ преобразования способностей мозга? Ты что, рассказал о чем-то нашим кураторам, и на тебя давят они? - от этого предположения Милу одномоментно бросило в жар, и голос её предательски дрогнул.
        - Ничего я им не рассказывал, успокойся, - заметив её волнение, усмехнулся Шон. - Я не дурак вываливать перед ними пока ничем не подтвержденные наработки.
        - Тогда зачем? У института сейчас и так исследовательских тем хватает. Зачем тебе это абсолютно неперспективное направление? Ты увязнешь в нем, хуже чем в болоте. Вгрохаешь средства и ресурсы, а результатом будет пшик! Уж поверь моему немалому опыту и интуиции. Не получишь ты в этом направлении устойчивых однородных результатах, к тому же на животных. Человеческий мозг отличается от их мозга кардинально!
        - Именно потому что тем хватает, я как раз и могу перераспределить ресурсы так, чтобы их хватило даже на безусловно провальный проект. Понимаешь, нам с тобой мало того, что посчастливилось ухватиться за кончик ниточки запутанного клубка открытия для человека новых возможностей, так мы еще и результат в наличии имеем, и знаем, что он однозначно достижим. И после этого, какие мы с тобой ученые, если не сумеем распутать этот клубок? Да никакие! Мы будем просто трусливыми обывателями, если не возьмемся при таком благоприятном раскладе за решение этой проблемы!
        - Можешь вешать на меня любые ярлыки, пусть я обыватель, пусть тупа и труслива, но от подобного разматывания клубка ценой жизней сотен подопытных уволь, я в этом участвовать не желаю. Все эти высоконаучные эксперименты, - Мила не без ироничной усмешки, брезгливо скривилась и, выпрямившись, сделала шаг назад к двери, - без меня.
        - Ты как всегда, моя дорогая, права, - голос Шона обрел необычайную проникновенность, и в тоже время напор, - цену в сотни жизней подопытных и я не готов платить. Особенно в свете того, что, как показали опыты Криса, они все еще и малоинформативны будут, поскольку, как ты резонно заметила, человеческий мозг кардинально отличается от мозга животного. Именно поэтому я решил перевести эксперимент несколько в другую плоскость, и надеюсь, что узнав о нем поподробнее, ты все же пересмотришь свое решение и активно включишься в процесс исследований.
        - Что ты задумал? - моментально насторожилась Мила, вновь приближаясь к его столу.
        - Я не только задумал новый эксперимент, дорогая, но и начал уже воплощать его в жизнь. Все дело, насколько я понимаю, в том, что подобные эксперименты лучше всего проводить на добровольцах, и один такой у меня уже есть.
        - Ты в своем уме?! - в глазах Милы полыхнул гнев.
        - Какая разница в чьем, дорогая? - губы Шона сложились в самодовольную ухмылку. - Главное, чтобы ты поняла, что тебе выгоднее поддержать меня и помочь, нежели чем вступать в конфронтацию, обрекая тем самым добровольца на уменьшение и без того невысоких шансов на выживание.
        - Кто он?
        - А ты не догадываешься?
        От навалившегося нехорошего предчувствия у Милы все похолодело внутри:
        - Шон, не надо, не пугай меня так, - срывающимся голосом выдохнула она, - не надо таких намеков, этого не может быть… ты не мог… не мог так поступить… это просто не по-человечески…
        - Что не по-человечески? Дать ученому возможность абсолютно добровольно рискнуть своей жизнью на благо науке? Так ты, например, это делала всегда и ни у кого разрешения не спрашивала. То что все всегда заканчивалось благополучно не более чем счастливое стечение обстоятельств, на которое я и в данном случае рассчитываю, кстати.
        - Шон, - Мила в замешательстве прижала пальцы рук к вискам, не желая смириться с полученной информацией, - неужели ты не понимаешь: чужая человеческая жизнь, это не разменная монета, с ней нельзя так обращаться? Откажись! Я умоляю тебя. Я постараюсь добиться максимальной эффективности во всех текущих разработках, и новые буду пытаться развивать, только от этой идеи откажись. Я не могу согласиться подвергать такому риску жизнь любого человека, а уж Криса тем более. Ведь это ты его подбил рискнуть жизнью, я права?
        - Мила, не надо такой патетики! - Шон вновь поднялся с кресла и в раздражении прошелся по кабинету. - Ты мне еще тут начни руки заламывать и на колени падать… Это между прочим не мое решение, а его собственное, которое я просто поддержал, потому что считаю правильным и перспективным. Почему ты считаешь себя вправе вершить чужие судьбы и отказывать человеку в праве сделать открытие? Что с тобой случилось? Тебе настолько дорог Крис или все же собственная исключительность душу греет?
        - Какая моя исключительность? - сердито повела она плечами. - Я ей что часто пользуюсь? Да она мне вообще не нужна! Это просто побочный эффект для меня и не более! Что ты прицепился к этой моей исключительности? Она тут абсолютно ни при чем!
        - А что причем? Что? - Шон остановился напротив неё и замер, вглядываясь в глаза напряженным взглядом.
        - То что в любой ситуации человеком оставаться надо, вот что! А ты, похоже, про это забыл. Совсем власть и административные полномочия разум застили?
        - Мила, это не мне они разум застили, а видимо тебе их отсутствие совсем мозги отключило! - в ответ со злобой выдохнул он ей прямо в лицо. - Я не узнаю тебя! С каких это пор ты перестала стремиться к новым научным открытиям? Что на тебя так повлияло? Новое тело этой тупой алкоголички или то, что тебя периодически её тупой муж трахал?
        - Ты что себе позволяешь?! - в негодовании хрипло выдохнула Мила, борясь с подступившим к горлу комком.
        - Правду! Правду я себе позволяю. Привыкла, что я лишь лестные дифирамбы всегда пел? Так вот, после таких твоих закидонов я это делать отказываюсь! Надоело! Не хочешь работать - не работай! Хоть сейчас уматывай на все четыре стороны! Только не удивляйся, если тебя попросят объяснить некоторые нестыковки в твоих документах.
        - Ты никак угрожать мне вздумал? Так это ты зря, Шон. Я ведь объясню, все объясню и еще неизвестно, кто от моих объяснений выиграет.
        - Хочешь стать пациенткой психиатрической лечебницы?
        - Уж лучше быть пациенткой психиатрической лечебницы, чем плясать под твою дудку, лишая жизней ни в чем неповинных людей! Для меня это более привлекательно. Ясно тебе?! - её глаза метали молнии.
        - Мила, ладно, успокойся! - Шон примирительно поднял ладонь правой руки. - Я погорячился и прошу извинения. Извини! Я психанул, и наговорил лишнего. Но в любом случае эксперимент мне уже не остановить, и теперь от тебя будет зависеть, сумеешь ли ты мне помочь сохранить жизнь Крису, или захочешь быть непричастной и увеличить его шансы на неблагополучный исход эксперимента.
        Несмотря на клокотавшее в груди негодование, Мила не могла не понимать, что её отказ сотрудничать с Шоном будет равносилен приговору для Криса. Причем, раз Шон пошел ва-банк, сбросив все карты и начав в открытую угрожать и оскорблять, то нельзя исключать, что может, чтобы ей еще больше насолить, и мучить того начать. Поэтому, взяв себя в руки, продолжила разговор:
        - То есть в любом случае без меня или со мной эксперимент ты намерен провести?
        - Да.
        - Я не верю, что Крис добровольно согласился. Он не самоубийца.
        - Могу показать нотариально заверенную копию его согласия на любые экспериментальные действия с ним, а потом с его телом.
        - А почему копию?
        - Не хочу, чтобы что-то случилось с оригиналом, поэтому он хранится у нотариуса.
        Мила глубоко вздохнула, пытаясь совладать с нахлынувшими чувствами. Наличие такой бумаги давало Шону полную власть над Крисом. Он мог сделать с ним что угодно: хоть на куски мелко порезать или в кислоте растворить, никто теперь не озаботится этим.
        - Ладно… - нервно сжав перед собой руки, она устремила на Шона напряженный взгляд, - если я, предположим, соглашусь вести эксперимент, ты обещаешь, что все воздействия будут вводиться лишь с моего одобрения? И ни одного, ты слышишь: ни одного не будет без моего согласия!
        Поняв, что внутренне она уже сдалась и близка к тому, чтобы дать согласие, Шон не без самодовольства усмехнулся:
        - Пообещаю, но только если ты пообещаешь взамен, что не будешь заниматься профанацией и имитацией бурной деятельности, а действительно будешь стремиться достичь результата.
        - Я хоть когда-то этим грешила? - тут же сердито осведомилась Мила. - Ты по себе что ли судишь?
        - Ну раз не грешила, то какие сложности? - недоуменно повел он плечом. - Пообещай и дальше себя так же вести, а я в ответ пообещаю, что не стану вмешиваться в ход эксперимента.
        - Обещаю, я приложу максимум усилий, но торопить ты меня не будешь! Ясно тебе?
        - Не буду, не буду торопить, главное начинай работать, и все будет в ажуре.
        - Хорошо, - кивнула Мила, а потом раздраженно потрясла головой, - поверить не могу, что ты на полном серьезе эту авантюру затеял и меня еще в неё втянул… это же против всех норм морали… кошмар какой-то наяву да и только.
        - Мила, успокойся, ты ученый, поэтому давай без патетики и экспрессионизма. Когда на кону глобальный шаг в науке и перспектива потенциальной возможности настолько расширить рамки способностей человека, то без жертв не обойтись, и твоя задача их минимизировать. Мне кажется, ты с этой задачей сумеешь справиться. Поскольку ты без сомнений стремящийся к открытиям ученый, а не истеричный демагог, прикрывающий рассуждениями о гуманизме неспособность двигать науку вперед.
        - Шон, ты не на планерке, так что уймись, подобные пафосные речи меня не трогают, да и твое мнение обо мне, для меня как-то ну абсолютно безразлично. Я согласилась только из-за Криса, хочу поддержать его, хотя его решение кажется мне необоснованно рискованным и глупым, ты наверняка ввел его в заблуждение своей демагогией. Ну да ладно, что теперь об этом, по любому это уже данность. Так что прибереги свой пыл для общих собраний. Лучше скажи, как планируешь эксперимент с ним проводить: кого из лаборантов намерен привлечь и как мое участие обосновывать будешь, - вскинула она на него жестко-внимательный взгляд.
        - Наконец-то узнаю твою деловую хватку, - удовлетворенно потер руки он. - Значит так, я думаю, лучше всего будет, если ты сама полностью эксперимент вести станешь, а всю работу лаборанта возьмет на себя Ник.
        - Понятно… хочешь не афишировать и все держать под жестким контролем с его помощью… резонно, конечно… только учти, постоянно контролировать голос мне будет сложно и Крис может что-то заподозрить.
        - Все-таки надеешься на благоприятный исход и не хочешь подставляться, это радует. Что ж, в этом случае лучшим выходом будет сказать ему, что со стажировки вернулась его бывшая лаборантка. Что-то мне подсказывает, что после этого он без тени сомнения доверит ей, то есть тебе ведение эксперимента и никаких сомнений или подозрений у него не возникнет. При этом ты сможешь наблюдать за ходом эксперимента через одностороннее стекло из смежной комнаты с пультом управления и, не меняя голоса, общаться с ним и Ником через переговорное устройство. Ну а в случае крайней необходимости личного присутствия, будешь надевать халат, маску и шапочку, в которых все одинаковы, как куриные яйца, - он лукаво улыбнулся. - Так что расслабься и не думай о технических мелочах, все уже как всегда подготовлено для комфортного проведения тобой любых экспериментов.
        - Похоже, ты готовил этот трюк давно, - Мила раздраженно поморщилась, - надо же, даже специальную лабораторию заранее подготовил… Шон, я явно недооценила твои способности играть за моей спиной, используя мои чувства и слабости… Ты превратился в успешного и ловкого интригана. Что ж, что взрастила и выпестовала, то и расхлебывать теперь буду.
        - Мила, поверь мне, я не хотел тебя обидеть и играть за спиной, но я знал твое отношение к этому, знал… долгое время я боролся с искушением попробовать, а потом просто не смог больше ему противостоять… это чувство, что ты стоишь на пороге великого открытия, способного увековечить и твое имя и имя института и не делаешь и шага, чтобы этот порог переступить сводило меня с ума… Понимаешь, это ведь будет грандиозный прорыв в этой области… Ну не сердись, не сердись, дорогая… Я все сделаю, как ты захочешь и не буду лезть в сам ход эксперимента, только начни работать, - он приблизился и осторожно положил руку на её плечо. - Ты ведь у меня умница, и мне очень хочется, чтобы твое имя было не забыто потомками, ты достойна этого, дорогая, а это беспроигрышный вариант вписать его в анналы истории.
        - Мое? - она с раздражением сбросила его руку с плеча. - Шон, вот только врать не надо. Ты не обо мне, а лишь о своем имени печешься, и славы именно тебе не достает.
        - А даже если и так? - иронично усмехнулся он. - Я в любом случае ношу твою фамилию и мне хочется выглядеть достойным продолжателем твоего дела и твоих начинаний. Что в этом плохого?
        - Только то, что ради этого ты готов жертвовать не своей жизнью, силами и здоровьем, а чужими! Только это и более ничего.
        - А я силы на это не трачу?! Да ты и представить себе не можешь, сколько сил и здоровья я уже положил, чтобы все это так подготовить. Ты даже не догадываешься, какую я аппаратуру закупил и сколько положил трудов, чтобы только твоей милости было удобно и комфортно работать. Но ты как обычно плюешь на все это и предпочитаешь не замечать. Конечно, это же все мелочи и лишь подготовительный этап, который тебя не касается по определению, не царское это дело до такого снисходить, это дело примитивного обслуживающего персонала вроде меня, ловящего ваши требования на лету: Шон, мне нужно это, Шон, мне нужно то… Ты хоть представляешь, что за всем этим стоит? Или озадачиваться чем-то подобным тебе совсем не по статусу?
        - О… опять полезло твое ущемленное самолюбие. Все, Шон, продолжать разговор в таком тоне и ключе я не намерена, ибо ни свою, ни твою работу чем-то героическим не считаю. Мне моя нравится и доставляет удовольствие, если ты таких чувств по отношению к своей не испытываешь, это твои сложности. Не нравится - никто силком не заставляет! Поэтому всю эту демагогию о том, как ты бедный-несчастный уработался, будь любезен держать при себе! Ясно?!
        - Понял, миледи, - Шон иронично склонился перед ней и продолжил с нескрываемым сарказмом: - не посмею больше напрягать Ваш слух столь недостойными сетованиями на сложность решаемых мною задач. Раз Ваша светлость не желает снизойти не то что до благодарности, о ней я и не помышляю, а хотя бы даже до элементарного человеческого сочувствия ближнему, стремящемуся всеми силами облегчить Вам проведение так любимых Вами экспериментальных исследований, то что поделать, я это приму как данность.
        - Паяц, - непроизвольно усмехнувшись, хмыкнула она.
        - Пусть так. Готов снести любые уничижительные эпитеты, только работайте, миледи, на благо руководимого мной института, и тогда можете хоть нецензурными выражениями меня ежедневно обкладывать. Снесу и даже обижаться не стану. Все для Вашего душевного комфорта и благополучия.
        - Учту.
        - А я ожидал другого ответа… Мил, ну что ты право… Ну прекращай злиться. Я правда постараюсь сделать все, чтобы тебе было комфортно работать, и торопить не стану. Вот уверен, что при таком раскладе с Крисом все хорошо будет, выживет он, и в добавок заимеет способности покруче твоих.
        - Хотелось бы верить… - она глубоко вздохнула, удрученно качнув головой.
        - Верь, и все будет по вере твоей. Я уже многократно замечал, тебе воздается именно по вере, поэтому настройся на победу, и все будет в шоколаде. Кстати, когда приступить намерена?
        - Да хоть сейчас, пойдем покажешь, что подготовил.
        Они вышли и в сопровождении Ника отправились на самый верхний этаж старого экспериментального блока. Пройдя через трехуровневую систему блокируемых дверей, которые Ник открывал с помощью личной карточки они наконец остановились перед раздвижной сейфовой дверью и Шон, подойдя к ней вплотную быстро набрал шифр. Дверь медленно отползла в сторону, после чего он вошел, щелкнул тумблером, включая свет, и сделал приглашающий жест рукой:
        - Прошу.
        Мила шагнула следом за ним за порог и оказалась в просторном помещении с большим, практически во всю стену зеркальным окном и большим пультом возле него. Рядом стояли несколько рабочих кресел, а чуть дальше пульта еще одна сейфовая дверь, явно ведущая в лабораторию за зеркальным окном. У противоположной стены стояли большой мягкий диван, пара кресел и между ними небольшой столик на колесиках. Чуть дальше в стене виднелись дверки встроенного шкафа.
        - Это на случай, если дежурить здесь кому-нибудь придется, - перехватив её недоуменный взгляд, которым она осматривала мягкую мебель, пояснил Шон.
        - На редкость предусмотрительно, - усмехнулась она. - Только не привыкла я на дежурстве спать, оно не для этого организуется.
        - Значит так, дорогая, хочу предупредить сразу, чтобы потом не было никаких недоразумений: за ход эксперимента отвечаешь ты, ну а вот за технику безопасности, соблюдение правил и норм работы исключительно я. Вот исходя из этого, я разрешу тебе дежурить тут только в присутствии Ника и только на условии, что спать ты будешь не менее восьми часов в сутки. Иначе тебя вообще сюда не допустят. Ясно?
        - Это шантаж!
        - Называй, как хочешь, но правила останутся неизменными. Не нравятся - можешь не работать вообще.
        - Неужели ты все-таки закроешь эксперимент?
        - Нет, я найду кого-нибудь другого, кто его возглавит… не факт, конечно же, что у него получится успешно его завершить, но в любом случае он попытается.
        - А ты не только научился быть жестким, но и вообще всякую эмпатию потерял, - она в раздражении тряхнула головой. - Хорошо, согласна. Твоя игра - твои правила, главное в вопросы моей компетенции не лезь, а с остальным соглашусь, куда деваться…
        - Вот и умница. Я верил, что мы найдем консенсус. Ник, закрывай дверь, иди сюда, покажешь госпоже Вельд, как работает пульт управления, - повернулся Шон к секретарю и, дождавшись, чтобы он приблизился, достаточно жестким тоном продолжил: - Да, кстати, при Крисе будешь её называть не иначе как «госпожа руководитель». Хоть раз оговоришься, очень сильно пожалеешь. Понял?
        - Да, господин директор, - понятливо кивнул тот.
        - А теперь давай буди нашего подопечного.
        Ник щелкнул несколькими тумблерами, и в лаборатории за стеклом вспыхнул яркий свет. Оказалось, что она находится ниже, так что стекло расположено явно выше человеческого роста и состоит из двух частей, разделенных стеной с еще одой сейфовой дверью. Небольшая левая, была как бы проходной между их комнатой и непосредственно лабораторией, сплошь заставленной аппаратурой, которая была намного больше. В левой комнатке, похожей по обивке стен серебристыми кожаными мягкими панелями на палату для буйных пациентов, было три больших ниши. В одной стояла высокая медицинская кровать с полным комплектом поддерживающей жизнедеятельность аппаратуры, во второй стоял стол со стулом, а в третьей шкаф с матовыми стеклами.
        - Ничего себе… - Мила удивленно повернулась к Шону, - почему такая странная планировка?
        - Бокса для пациента или лаборатории?
        - Бокса.
        - Здесь предусмотрены спускающиеся перегородки, которые превращают его в изолятор, где невозможно нанести себе увечье.
        - Когда ты успел так оборудовать помещения?
        - Я давно этим занимался… вначале они были предназначены не для Криса, конечно, но благодаря тебе я понял, он наилучшая кандидатура, чтобы их занять.
        - Шон, у меня даже слов нет… - на Милу накатил мощная волна злости, но при Нике она не хотела начинать выяснение отношений.
        - Они пока и не нужны, дорогая, - иронично усмехнулся в ответ он. - Вот когда начнешь работать, и в полной мере сможешь оценить, насколько я облегчил тебе жизнь, вот тогда они и появятся.
        Прикрыв глаза и мысленно досчитав до десяти, чтобы унять рвущийся наружу поток негодования, она вновь повернулась к стеклу, и начала вглядываться в фигуру, лежащую на кровати. С опутанной проводами головой, подключенным подключичным катетером с капельницей и мочеприемником человек производил впечатление тяжелобольного.
        - Он хоть жив? - озадаченно спросила Мила, обратив внимание, что несмотря на загоревшийся свет шевеления на кровати она не заметила.
        - Без сомнения, - Шон указал на панель приборов на пульте, - вот и пульс и давление в норме. Так что все с ним в порядке, дорогая.
        Он наклонился к пульту и нажал на кнопку рядом с микрофоном:
        - Добрый день, Крис. Как самочувствие?
        Фигура на кровати чуть зашевелилась:
        - Все хорошо, господин директор, - раздался в динамиках немного хрипловатый голос Криса.
        - Прекрасно. Вы хотите встать или предпочтете остаться лежать?
        - Я предпочел бы встать, господин директор.
        Выключив микрофон, Шон повернулся к Нику:
        - Иди, помоги ему встать и проконтролируй.
        - Смирительную рубашку надеть?
        - Браслеты за спиной скрепи и достаточно будет, - кивнул ему Шон и опять тронул кнопку микрофона: - В таком случае, Крис, к Вам сейчас спустится мой секретарь. Я надеюсь, Вы поможете ему и будете вести себя примерно.
        - Да, конечно… я буду.
        Ник с помощью своей карточки отомкнул дверь и исчез начал спускаться по лестнице за ней.
        Мила подошла ближе к стеклу, наблюдая, как в боксе открывается дверь, и Ник входит внутрь.
        - Похоже Крис пытался вам сопротивляться… Так? - она обернулась к Шону.
        - Угадала, ему пришлось объяснять, что в случае неповиновения весь эксперимент он проведет привязанный к кровати.
        - Какой же ты жестокий…
        - О, можно подумать, ты у нас прям сама доброта бываешь, особенно в моменты, когда подопытные электроды из головы вырвать пытаются…
        - Ты вживил ему электроды? Ты с ума что ли сошел?!
        - А как ты по-другому будешь наблюдать за изменением электромагнитного поля мозга??? Круглосуточно томограмму делать на фоне потока контрастного излучения? Так он от неё сдохнет и недели не пройдет… К тому же это явно ему пошло на пользу, он, как ты могла заметить, даже заикаться теперь перестал.
        - Нет, ты совсем рехнулся… Шон, ты соображаешь, что творишь? - она шагнула к нему, непроизвольно сжимая кулаки.
        - Успокойся! - он предостерегающе вытянул вперед руку. - Уже все сделано и если все закончится благополучно, удалить электроды не такая уж и серьезная проблема. Все! Прекращай истерить, а то я сейчас распоряжусь ему электроды не только в голову, но и во все остальные места запихать. Поэтому возьми себя в руки и успокойся! Хочешь, я тебе успокоительные капли накапаю?
        - Да пошел ты со своими каплями… Сам пей… - она в раздражении передернула плечами и вновь подошла к стеклу, наблюдая как Ник, отключает капельницу, снимает фиксирующие ремни и помогает Крису подняться. После чего быстрым и умелым движением сковывает руки за спиной.
        - Так успокоилась? Вот и умница… - подошедший к ней вплотную Шон потрепал её по плечу.
        Мила не стала сбрасывать его руку. Вид стоящего внизу Криса со скованными руками и пучком проводов, идущих от головы, был столь жалок, что мысль о том, что злясь на неё Шон, может ужесточить условия его содержания, помогла моментально взять под полный контроль все свои действия и эмоции.
        - В какие области вживлены электроды? - абсолютно будничным тоном поинтересовалась она.
        - По расширенной схеме. Я подумал, что тебе будет интереснее видеть полную картину, да и дополнительные воздействия с их помощью можно добавлять.
        - Ты как всегда крайне предусмотрителен.
        - Стараюсь, - погладив её плечо, Шон вновь вернулся к пульту и нажал кнопку микрофона:
        - А у меня для Вас хорошие новости, Крис. Ваш эксперимент согласилась вести Мила. Если Вы, конечно, не возражаете и пообещаете ей содействовать и выполнять все её указания.
        Крис моментально поднял голову к зеркальному стеклу под потолком, явно зная или догадываясь, что его собеседник находится за ним и срывающимся голосом переспросил:
        - Мила? Какая Мила? - тут же удивленно переспросил он.
        - У Вас оказывается короткая память, Крис… Вы не помните Милу, несмотря на то, что именно Вы предложили ей работать в нашем институте?
        - Я… я… не могу поверить… Она вернулась?
        - Да, вернулась и готова работать с Вами, но как я посмотрю, Вы не горите желанием ей в этом поспособствовать…
        - Что Вы, господин директор! Я очень хочу. Я все - все… все, что она скажет делать стану.
        - Что ж, я рад, если так. Тогда отдаю микрофон ей, - отпустив кнопку, Шон обернулся к Миле: - Вступайте в игру, миледи. Теперь Ваш ход.
        - Благодарю, - сухо проронила она и, шагнув к пульту, склонилась над микрофоном:
        - Рада тебя приветствовать, Крис. Как самочувствие?
        - Мила… - на вскинутом вверх лице Криса засияла улыбка, - ты… ты не представляешь, как я рад тебя слышать… У меня хорошо все, я буду послушным подопытным… с тобой я буду очень послушен.
        - Прекрасно, это не может не радовать. Надеюсь, у нас с тобой все получится, и совсем скоро ты сможешь выйти отсюда.
        - Я… - он на мгновение замялся, - я не очень-то в это верю, Мил, но в любом случае спасибо за поддержку.
        - А зря, что не веришь, потому что я настроена на победу и мне нужна и твоя такая же вера в успех!
        - Хорошо, я буду верить… Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы у тебя получилось то, что ты хочешь.
        - Не у меня, а у нас! Мы, как и раньше команда, Крис. Поэтому не надо нас разъединять. Мы оба должны выиграть!
        - Хорошо, хорошо, как скажешь…
        - Вот и прекрасно, - проговорила Мила и, отключив микрофон распрямилась над пультом.
        - Я потрясен, - проговорил стоящий рядом Шон, - его отношением к тебе. Никак он влюблен в тебя, женушка?
        - Заткнись! Я тебе давно никакая не жена, а даже если б и была ею, называть меня такими снисходительно-обывательскими словечками не смей!
        - Значит точно, влюблен… ну надо же…
        - Шон, какая любовь? У тебя совсем мозги заклинило на фоне не имеющего сброса спермотоксикоза? Он просто считает меня другом, неспособным на предательство, и рад что в такой тяжелый для него момент я оказалась рядом.
        - Кстати про мой спермотоксикоз… очень может быть, даже очень… Но кто в нем виноват, дорогая? Ты, являясь официально моей женой во всех своих ипостасях динамишь меня уже сколько времени…
        - Любовницу найди! Опыт у тебя есть, сумеешь наверняка быстро, если озаботишься этим вопросом.
        - Хочешь выглядеть обманутой женой?
        - Мне плевать, как я буду выглядеть.
        - А вот мне не плевать, как ты будешь выглядеть! И вообще, я люблю тебя и никакая любовница мне не нужна.
        - Про себя тоже сказать не могу. Так что это исключительно твои проблемы.
        - То есть тебе любовник нужен?
        - Да никто мне не нужен! И кроме науки я не люблю ничего и никого. Ясно?
        - Предельно. Что ж, в таком случае я счастлив, что смог обеспечить тебе любовное единение с новым научным экспериментом на ближайшее время. Побольше оргазма в исследованиях, дорогая, и наверняка все будет в ажуре.
        - Твои скабрезные шутки абсолютно не к месту.
        - Может быть. Но что делать, если кроме возможности скабрезно шутить ты не оставила мне ничего?
        - У тебя множество вариантов, как почувствовать удовлетворение от жизни. Жаль, что твоего ума достает лишь на это.
        - А вот твоя шутка, дорогая, граничит с оскорблением.
        - Это не шутка, а констатация того, чему являюсь свидетельницей.
        - Значит так… - глаза Шона угрожающе сузились, - мне надоело выслушивать твои унизительные дефиниции по моему адресу, поэтому еще один подобный выпад в мою сторону и расплачиваться за твои слова придется Крису, потому что желание немедленно заткнуть тебе рот явно возобладает над желанием получить хоть какой-то результат в этом эксперименте. Я ясно выражаюсь?
        - Не жди, - в её глазах полыхнул гнев, - можешь заткнуть мне рот хоть сию минуту, а можешь связать и отправить вниз, - она кивком указала на бокс за стеклом, - чтобы попробовать уничтожить физически за компанию с Крисом. Я никогда и ничего не боялась, и боятся тебя не стану. Страх это не тот рычаг с помощью которого можно мной управлять. Тебе ли это не знать?! Ну что замер как изваяние? Хочешь начать противостояние - начинай, раз таким смелым и сильным стал! А там посмотрим, у кого рот в итоге заткнут будет…
        В глазах у Шона промелькнула целая гамма чувств, а потом он решительным жестом примирительно вытянул вперед руки:
        - Извини! Извини! Погорячился… Хочешь обзывать и ругаться, да за ради Бога… Стерплю… я и не такое от тебя раньше терпел, мне не привыкать. Можешь продолжать, кто там я? Примитивное одноклеточное животное с кучей дерьма вместо мозга? Да, я такой. И еще неспособный ни на что мужлан, у которого весь мозг перетек в яйца. Но который, несмотря на все это, тебя любит и готов терпеть любые твои обзывательства и закидоны… Хочешь, вот хочешь прямо сейчас на колени перед тобой встану - демонстративно опустился он на пол и обхватив её ноги, прижался к ним, - и дальше делай что хочешь… хочешь бей, хочешь любые гадости про меня говори… я не стану противостоять и спорить…
        - Отпусти, - Мила попыталась отстраниться, но Шон не отпускал, - прекрати, пожалуйста, и вставай.
        - Не встану. Пока не скажешь, что перестала на меня злиться не встану.
        - Шон, я не люблю подобный цирк… и меня раздражают такие твои выходки, ведь знаешь… так что вставай, не зли меня еще больше…
        - Не встану, пока не извинишь.
        - Шон, какое извинение? Ты не извиняешься, ты ищешь способ управления мною… Думаешь, не вижу? Перебираешь как плохой картежник: ах пиковый туз не прошел, попробуем зайти с дамы червей…
        - Мила, любовь моя, какой способ управления? Это ты всю жизнь мною управляла, а я подстраивался и принимал все твои правила игры и перенимал ценности. Ты считала, что жизнь только тогда имеет смысл, если посвящена служению науке и я согласился, согласился с этой твоей аксиомой… И старался, всегда старался соответствовать… через обиду упреков в ограниченности, тупости я все равно старался дотянуться, чтобы ты хоть раз похвалила и искренне восхитилась, не окуная очередной раз с головой в дерьмо снисходительной жалости фразами: ну да, где тебе это понять, хорошо что хоть в элементарных вещах разбираешься… Ты не представляешь сколько раз я представлял себе такую картину, что когда-нибудь ты все же оценишь мои достижения и поймешь, что недооценивала всю жизнь… Но видимо это утопия… мне всю жизнь предстоит стоять перед тобой на коленях, восхищаясь тобой и внутренне кляня собственную неспособность мыслить столь же глобально, сколь ты…
        - Шон, прекрати… Какое дерьмо снисходительности? Ты о чем? Когда это я кичилась тем, чего достигла?
        - Ты кичилась не тем чего достигла, а тем какая ты есть, дорогая. Сейчас вот у тебя нет практически ничего, кроме статуса моей жены, но это не мешает тебе с пренебрежением относиться ко всем, кто не обладает подобными тебе умственными способностями… Ты почему-то ценишь лишь их… ты ведь даже к этому бывшему заике относишься лучше, чем ко мне и похоже именно из-за того, что вбила себе в голову, что он что-то смыслит в науке… Хотя, по правде говоря, он туп и в научных вопросах, не говоря уже о житейских…
        - Сколько обиды и претензий… Шон, а ты не допускаешь мысли, что ошибаешься?
        - В чем?
        - В том, что неправильно трактуешь мое отношение. Это элементарные комплексы. Ты мне приписываешь то, в чем убежден внутренне сам.
        - А кто эти комплексы взрастил? Я встретил тебя мальчишкой без комплексов и обид. А ты, пользуясь тем, что полюбил тебя безумно, насадила во мне эти комплексы.
        - Вот только не надо белой и пушистой овечкой прикидываться, ты ей не был никогда, даже при первой нашей встрече. Ты был безосновательно амбициозен и нацелен на достижение статусного положения любой ценой. Любовь ко мне была не более чем способом продвинуться вверх по карьерной лестнице и не более того. Так что не передергивай.
        - Зачем ты все опошляешь? Вот взяла и все, что было меж нами хорошего, облила помоями, обвинив меня в меркантильности и карьеризме, забыв, что у каждой монеты две стороны. Две, Мила! Да, я был и сейчас остаюсь амбициозным, но исключительно для того, чтобы ты видела во мне героя и достойного спутника жизни!
        - Ты хочешь сказать, что считал и продолжаешь считать меня самкой, оценивающей партнера по его статусности?
        - Ты опять все опошлила… ну никакого романтизма в тебе нет… Какие самка и самец? Рыцарь и его прекрасная дама сердца, ради которой он готов на подвиги.
        - С рыцарями и прекрасными дамами ты явно не по адресу, мне до них и их взаимоотношений как до луны, так что ты изначально ошибся в выборе, и это не моя вина, что я оказалась не способна оправдать твои ожидания.
        - Ладно, ладно, тебя не переспоришь, ты все равно при любом раскладе считаешь себя правой и ни в чем невиновной. Пусть так, моя дорогая, но я все равно тебя люблю, и буду бороться за тебя, как бы ты к этому не относилась. Тебе все равно рано или поздно придется начать и меня уважать и считаться со мной как с равноправным партнером! Ясно тебе?! - он с силой сжал её ноги.
        - Шон, мне больно, отпусти…
        - Извини… - он разжал руки и, опустившись ниже, сел на пол у её ног, - ты сводишь меня с ума, Мил… порой вообще перестаю контролировать, что делаю. Прекрати так меня мучить.
        - Шон, ты можешь конкретизировать претензию? Чем конкретно я тебя мучаю?
        - Да хотя бы тем, что не подпускаешь к себе, являясь моей женой! Я не монах и на длительные воздержания не способен!
        - Если отпустишь Криса и уничтожишь его согласие, можешь хоть сейчас тут со мной развлечься, я не стану возражать. Тут вон и диван есть. Пообещай и можешь начинать.
        - Мил, - подняв голову, он заглянул ей в глаза тоскливым взглядом, - я не хочу развлекаться, я хочу, чтобы ты мне принадлежала не только телом, но и душой… ну как раньше… Помнишь? Я хочу, чтобы ты меня любила как тогда… Вот тогда я все для тебя сделаю, все исследования к чертям пошлю вместе с институтом в придачу.
        - Мальчик мой, ты просишь невозможное… нет у меня сейчас такой же любви в душе… нет. Хотя теперь не уверена была ли она вообще во мне хоть когда-нибудь… Ну и соответственно дать мне тебе сейчас нечего. Тело для пользования предоставить могу на определенных условиях, а пообещать дать то, чего нет, извини, никак.
        - Вот что мне в тебе всегда импонировало, Мил, так это то, что ты всегда играешь с открытым забралом. Но в любом случае мне не нравится твой ответ, - он резко поднялся с пола, положил ей руки на плечи и напряженно стал вглядываться в глаза. - Я не понимаю, в чем причина. Новое тело? Став красоткой, ты решила, что я его недостоин?
        - Не говори чушь… дело абсолютно не в этом… - она недовольно повела плечом и отвернулась, - красота моего тела никак не влияет ни на что… хотя я лукавлю, - на мгновение задумавшись, она прищелкнула пальцами и, повернув голову, вновь поймала его взгляд, - определенно лукавлю… ощущение, что окружающим на него приятно смотреть, не может не быть приятным, но суть все равно не в этом. Понимаешь, после всего того, что со мной случилось, я порой ощущаю себя вообще какой-то куклой без души… которая живет по привычке, делая то, что хорошо умеет делать, и отрабатывая то, что не успела в той жизни, а души нет… понимаешь, в душе, как я теперь понимаю, обязательно должна быть любовь, а её нет во мне, не чувствую я ее… Так что душа моя либо потерялась там, при аварии, либо её вообще никогда и не было… забыли дать при рождении, заполнив все отведенное пространство лишь долгом и любовью к науке… Не знаю… Одним словом ты связался с моральным уродом, неспособным ни на какие чувства, Шон, и это никак не исправить. Так что либо бери, что предлагаю, либо вообще поставь крест на наших взаимоотношениях.
        - Ты явно заблуждаешься. Душа у тебя на месте, - чуть сильнее сжав её плечи, убежденно выдохнул он. - Другое дело, что ты в испуге закрыла её ото всех, кучу замков понавесив. Ну ничего, я подберу ключи… обязательно подберу… но не все сразу, не будем гнать лошадей. Работай пока, работа для тебя, при таком раскладе, явно лучшее лекарство. Поработаешь, а там, глядишь, замочки и сами отмыкаться потихоньку начнут. Так что работай, дорогая, - разжав руки, он отступил чуть в сторону и приглашающим жестом указал на пульт.
        ***
        Три долгих месяца Мила пыталась наиболее щадящими для Криса способами добиться хоть каких-то значимых результатов, но у неё не получалось ничего. Кардинального изменения активности головного мозга, которое наблюдалось у нее, получить она не могла. И постепенно чувство отчаяния стало заползать в душу. У нее, конечно, теплилась надежда уговорить Шона прервать эксперимент, но эта надежда была столь слабой и иллюзорной, что походила на утренний туман, готовый развеяться от любого соприкосновения с солнечным лучом, проливающим свет на реальную действительность. И первый же прозрачный намек на это Шону подтвердил её опасения. Ибо он в достаточно жесткой форме уведомил ее, что согласится принять отрицательный результат лишь в случае смерти Криса, при этом сообщив, что за подобными Крису «добровольцами» дело не станет, и в случае необходимости он готов чуть ли не очередь из них для неё организовать, лишь бы она не останавливала исследования. Еле сдержавшись, чтобы не накричать на Шона, она сделала вид, что удовлетворена и даже обрадована подобным раскладом, лишь нуждается в дополнительном оборудовании для
более тщательного мониторинга состояния подопытных. На что Шон тут же дал согласие, заверив, что все, что ей необходимо, будет установлено в ближайшее же время.
        Поняв, что зашла в тупик, Мила занялась тем, что пообещала Шону не делать, начала имитировать бурную деятельность, одновременно продумывая план побега вместе с Крисом из института. Для начала, пользуясь тем, что Шон практически не контролировал ее, считая, что она полностью погружена в исследования, сделала дубликат карточки Ника от лаборатории. Затем начала приучать охрану, что часто выходит за кпп института, при этом заставляя охранников выходить с ней и то двигать кадки с деревьями у входа, то протирать указатели и информационные таблички, а если они отказывались, устраивала такие истерики Шону, что вскоре все без исключения охранники были готовы выполнить любую её прихоть, лишь бы она была довольна.
        Потом в один из вечеров она пробралась в комнаты, где жил Крис и, вскрыв благодаря своим способностям дверь, забрала комплект его одежды и его пропуск.
        Как только эти три пункта её плана были выполнены, она начала придираться к Нику. Все, что он не делал, все было не так. И показания не так сняты и провода он криво крепит, и вообще руки у него неизвестно откуда растут. Ник оказался на редкость терпеливым, и с флегматичным спокойствием выдерживал все её нападки и выговоры, лишь кивая, извиняясь и обещая все исправить.
        Тогда она решила сменить тактику, начав жаловаться на Ника. Выбрав удобный момент, она зашла в кабинет Шона и начала прямо с порога:
        - Вот сколько можно, Шон? Я больше трех месяцев терпела в надежде, что Ник, наконец, наловчиться выполнять хотя бы элементарные манипуляции, а у него мало того, что руки не пойми откуда растут, так еще и в мозгах ветер свищет, что сегодня сказала, на завтра уже забыл. Мне легче вообще без него, чем когда он постоянно путается под ногами и то показания датчиков собьет, то закрепит их кое-как. Это невозможно терпеть! Найди ему замену! Он туп как пробка. Я не могу с ним больше работать.
        - Успокойся, дорогая. Какую я могу найти ему замену в таком проекте? К тому же он старается. Все не так плохо с ним. И с памятью у него полный порядок, не преувеличивай. Ты просто психуешь из-за отсутствия результатов, и ищешь виноватых, а он ни при чем абсолютно.
        - Может и ни при чем, но убери его из лаборатории, сама лучше все делать буду, а он пусть из комнаты управления за мной наблюдает, если тебе так нужен надзиратель, следящий за мной.
        - Да какой надзиратель? О чем ты, дорогая? Я его держу постоянно при тебе лишь на случай любой неординарной ситуации. Вдруг коротнет что-то в лаборатории или у Криса в результате твоих экспериментов мозги заклинит. Это элементарная техника безопасности и не более.
        - Вот и пусть наблюдает сверху, а если вдруг что, то вмешается. Мне надоело постоянно натыкаться на него во время эксперимента! Он мне мешает!
        - Хорошо, хорошо. Я скажу ему, чтобы он подстраховывал тебя сверху. Только успокойся, пожалуйста.
        - Успокоюсь, если в дополнение этому пообещаешь отвезти поужинать в какой-нибудь ресторан в городе. Устала я что-то. Хочу расслабиться и отвлечься.
        - Не вопрос, дорогая. В какой хочешь?
        - Давай в тот маленький, рыбный съездим, который в шестом микрорайоне. Помнишь? Там раньше очень вкусно готовили форель на углях.
        - Момент, миледи, - Шон взялся за телефон. - Сейчас нам закажут столик, и все будет в ажуре, - он поднял трубку, намереваясь связаться с охраной, а потом замер и, обернувшись, пристально взглянул на нее. - Даже не верится, что ты, наконец, изъявила желание вспомнить былые времена…
        - Я устала, Шон… давно так у меня ничего не клеилось… Ты прав, наверное, всему виной нервы… надо успокоиться и возможно тогда все нормализуется само-собой… Поэтому и подумалось, что окунувшись в ту атмосферу, что когда-то дарила мне такую редкую радость, я сумею как-то преодолеть собственную нервозность.
        - Ты умница, Мила… Какая же ты все-таки умница у меня, - так и не набрав номер, он положил трубку и, шагнув к ней, ласково обнял.
        - Так уж и у тебя? - усмехнулась она, но высвобождаться из объятий не стала, ей надо было уверить Шона, что она дает ему шанс возобновить те отношения, что были когда-то.
        - А у кого же, позволь полюбопытствовать, если ты мало того, что моя супруга, так еще и заместитель?
        - Может, все-таки у самой себя?
        - Так ты все-таки категорически против восстановить наш дует? - сразу напрягся он.
        - Не знаю, Шон… сейчас я не готова ответить тебе на этот вопрос… прошло слишком мало времени - раз, и у меня впервые в жизни все идет наперекосяк - два. Исходя из этого, я чувствую, как необходимость опереться на кого-то, так и собственную неготовность подобную помощь принять. Так что раздрай у меня полный и в мыслях, и в чувствах.
        - Ты снова становишься более откровенной, это радует, - он ласково коснулся её волос на виске. - Похоже, все-таки начинаешь понимать, что я единственная твоя опора и помощь ты можешь получить лишь у меня… Я уже, честно говоря, устал ждать, когда ты, наконец, отбросив свои амбиции, примешь это как единственно-возможную данность.
        - Я начинаю, Шон, начинаю… только прошу, не торопи меня, - она ласково потерлась щекой о его руку.
        - Черт, - он сразу перехватив руки, плотно сжал её в объятиях, - если б ты только знала, как мне это сложно дается… Мне порой так хочется применить силу, ты даже не представляешь… но зная твой характер, понимаю, что ты скорее погибнешь, чем поступишься своими амбициями…
        - Спасибо… я ценю… только не поминай лукавого…
        - Да, да, я помню, он и так слишком близко при нашей работе. Не буду, дорогая, - он разжал руки и, снова коснувшись её волос на виске, ласково улыбнулся. - Ты чудо, особенно в этом теле, и ради этого чуда я согласен подождать еще немного. Только не злоупотребляй этой моей готовностью… все на свете имеет свой предел, и я чувствую, что у меня он близок.
        - Я учту, - кивнула она.
        - Вот и прекрасно, - он вернулся к столу и по телефону отдал необходимые распоряжения.
        ***
        В небольшом отдельном кабинете, который любили заказывать в былые моменты её редких передышек, на столе горели две свечи в массивном бронзовом подсвечнике и звучала негромкая спокойная музыка, навевающая романтическое настроение.
        Устроившись за столиком напротив нее, Шон взял меню и начал деловито просматривать, после чего осведомился:
        - Заказать вина?
        - Обязательно, хочу сбросить стресс, - согласно кивнула она.
        - Прекрасно. Как раньше бутылку красного?
        - Да, для начала хватит, а при необходимости еще дозакажем.
        - Ты радуешь меня все больше и больше, - улыбнулся он и, вызвав официанта, сделал заказ.
        Дождавшись, чтобы официант вышел, Мила, подхватив сумку, встала из-за стола.
        - Пока нам не принесли заказ, я отлучусь, чтобы припудрить носик…
        - Сумку оставь, зачем она тебе там?
        - Шон, догадайся с трех раз, зачем женщине в дамской комнате сумка.
        - Мне не хочется обижать тебя недоверием, дорогая, но мы с тобой сейчас работаем над таким проектом, что мне будет спокойнее, если телефон свой ты оставишь на столе.
        - Да без проблем, - Мила выложила телефон из сумки. - Что еще оставить тебе в залог? Может, кошелек?
        - Лучше если ты оставишь всю сумку, а то, что тебе необходимо, оттуда вытащишь.
        - Ты предлагаешь мне идти туда с прокладками в руке? У тебя с мозгами как? - наклонившись к столу, зло выдохнула она ему в лицо.
        - Извини, о таком раскладе я не подумал… я как-то не учел, что сейчас может быть именно такой момент… кстати, это дополнительно объясняет твою повышенную нервозность… еще раз извини, - поднял он руки в примирительном жесте.
        - Ладно, проехали… - небрежно махнув рукой, она выпрямилась и, повесив на плечо сумку, направилась к дверям.
        Однако выйдя из них, она пошла совсем не туда, куда озвучила Шону, а к служебным помещениям и, выйдя через них на улицу, обогнула задний дворик и прошла в соседний маленький китайский магазинчик так, чтобы её не заметила охрана, ожидающая их в машине у входа в ресторан.
        Там она купила первую попавшуюся на глаза серебряную безделушку с сердечками на массивной подставке и, отказавшись от сдачи, с очаровательной улыбкой попросила хозяина разрешения позвонить.
        Расплывшись в ответной улыбке, тот тут же провел её в небольшую комнатку, за прилавком, где впритык стояли сейф, стул и маленький стол с телефоном.
        - Вот, звоните, - указал он рукою на телефон.
        Протиснувшись к стулу, Мила села и подняла трубку. В это мгновение на двери звякнул колокольчик, и хозяин поспешил к прилавку, оставив её одну.
        На мгновение задумавшись, Мила решительно набрала номер и, услышав в трубке знакомый голос, торопливо, практически скороговоркой произнесла заранее заготовленную и давно обдуманную фразу:
        - Брюс, это Лу. Мне очень нужна твоя помощь. Я не могу долго объяснять, поскольку за мной следят. Ты, конечно же, вправе мне отказать, но мне больше не к кому обратиться, а на кону стоят жизни людей. Можешь помочь?
        - Говори, что надо делать, - тут же, не став вдаваться в подробности, кратко отозвался он.
        - Можешь подогнать свою полицейскую машину к проходной моего института к назначенному времени, чтобы вывезти оттуда меня и еще одного человека?
        - Без проблем. Говори день и время.
        - Только ты один должен быть, тут дело очень деликатное, и огласка для меня смерти подобна…
        - Значит, буду один. День и время.
        - Завтра, около полудня… ну и на всякий случай оружие захвати, не хотелось бы чтобы оно пригодилось, но что-то мне подсказывает, что добром меня не выпустят…
        - Я без него не езжу. Что-то еще?
        - Когда приедешь, потребуй что-нибудь у охраны, что ты имеешь право проверить, и держи машину непосредственно перед шлагбаумом, но разверни уже на выезд и стой с работающим двигателем и задней открытой дверью. А когда я выйду и сяду в машину, сразу уезжай.
        - Понял. На случай если ты не выйдешь, что мне делать? Еще какой-то день для подстраховки не хочешь назначить?
        - Брюс, если я не выйду, то значит, не выйду уже никогда. Поэтому давай считать, что выйду обязательно.
        - Договорились.
        - Тогда до встречи, - проговорила она и повесила трубку, после чего быстро вышла, кивнув на прощание хозяину магазинчика и тем же путем, что пришла, вернулась обратно.
        Шон, встретил её в коридоре, достаточно жестко, схватив за плечо:
        - Ты где была?
        - С чего вдруг такой допрос с пристрастием? - она раздраженно сбросила его руку с плеча.
        - Тебя не было в туалетной комнате. Я попросил официантку позвать тебя, но там тебя не было! Где ты была?
        - Вот вечно ты все испортишь, Шон! - скривив губы, она полезла в сумку и сунула ему в руки сувенир с сердечками: - Вот, возьми, все равно сюрприз теперь уже не получится, и вообще настроение хоть как-то налаживать наши отношения у меня пропало, хотя завтра и годовщина нашей первой встречи, но теперь это уже неважно… Ты достал меня, достал своим недоверием и тотальным контролем, мало того что Ника ко мне приставил, так еще и сам каждый шаг отслеживаешь. Это невозможно выдерживать… Мне порой хочется послать все куда подальше… все равно ничего не получается, и Криса я вероятней всего угроблю… а потом ты за меня примешься, раз тебе во что бы то ни стало хоть какой-то результат получить хочется. Тебе явно плевать и на меня, и на наши взаимоотношения… Опять все твои слова лишь фасад за которым стремление выжать из меня все, что сможешь. Надоело! Все! Пошли отсюда, ничего не хочу больше, ни есть, ни тебя вообще видеть.
        - Тихо, тихо, - Шон притянул её к себе, обхватив одной рукой, одновременно рассматривая зажатую в другой руке подставку с сердечками, - извини. Твой сюрприз удался, я удивлен, тронут и смущен одновременно.
        - Да пошел ты со своим смущением, знаешь куда? - тут же попыталась высвободиться она.
        - Никуда я не пойду, не дождешься! Я люблю тебя, и идти по любому адресу согласен лишь в твоей компании, - крепче прижимая её к себе, моментально парировал он. - Все, дорогая, пошли поедим, рыбка уже ждет тебя, как и моя благодарность за то, что пытаешься возродить меж нами былые чувства. Я уж отчаялся ждать, поэтому и пытаюсь отслеживать каждый твой шаг, опасаясь, что сбежишь от меня.
        - Насильно держать намерен? - чуть повернувшись, она уперлась в него недобрым взглядом.
        - Тебя насильно не удержишь, я знаю. Поэтому и стараюсь создать такие условия, при которых ты посчитаешь за благо остаться сама.
        - Ты не только манипулятор, Шон, который прекрасно знает мои слабые места, но ты еще и шулер, поскольку играешь явно краплеными картами, используя чужие жизни.
        - Возможно, не стану спорить. Но что мне остается, дорогая, если на кону стоит такое чудо как ты? Любовь к тебе лишает меня остатков всякой принципиальности.
        - Тьфу, терпеть ненавижу, когда этим словом прикрывают собственный эгоизм и желание обладать любой ценой. Ты алчный себялюбец, привыкший добиваться желаемого любой ценой.
        - Пусть так, дорогая. Не буду спорить. Нравится мою любовь к тебе называть такими уничижительными эпитетами, твое право. Только что это меняет? Расклад все равно остается прежним, и тактику игры я не сменю. Так что хватит пререкаться и пошли кушать, иначе твой разлюбезный Крис очень пожалеет о несговорчивости руководительницы его экспериментальных исследований.
        - Скорее экспериментальных исследований над ним, - поморщилась Мила.
        - Ты как всегда более точна в определениях, дорогая, - усмехнулся он и вопросительно посмотрел на нее: - Так как: вернешься к столу или перейдем к конфронтационным действиям?
        - Хорошо, я вернусь к столу, но ты пообещаешь, что перестанешь так контролировать меня… не могу работать в такой атмосфере, меня это раздражает.
        - Я ведь уже пообещал, что Ник будет страховать тебя лишь сверху и исполнять любые распоряжения. Что тебе еще надо?
        - Чтобы ты не забыл об этом.
        - Когда я хоть что-то забывал? Я никогда ничего не забываю, дорогая. Пошли к столу.
        Закончив есть, Шон, откинувшись на стуле, неспешно потягивал вино из бокала, с интересом рассматривая купленный ею серебряный сувенир с сердечками, который поставил на стол.
        - Я вот сижу и думаю… что-то с датами у меня нестыковка выходит. Ты говоришь, завтра годовщина нашей первой встречи… но этого не может быть. Ты явно вводишь меня в заблуждение.
        - Шон, у тебя прогрессирует не только мнительность, но и склероз… это печально, особенно для меня.
        - А мне что-то начинает казаться, что это не у меня склероз прогрессирует, а ты начала заниматься измышлениями. Понять бы еще с какой целью… Поскольку я пришел на преддипломную практику в институт в начале весны, точное число могу посмотреть в отделе кадров, то эта дата абсолютно не подходит, а если ты имеешь ввиду нашу встречу в твоем последнем обличии, то и она еще нескоро.
        - Я имею в виду не эти даты, а совсем самую первую нашу встречу… впервые я увидела тебя на студенческой конференции в твоем учебном институте, когда ты выступал с абсолютно бестолковым по сути докладом, но с очень грамотной подборкой многих последних публикаций того времени по данной проблематике и их интересным анализом. Твой научный руководитель пел дифирамбы твоей работоспособности и умению красиво преподать любой материал и уговорил взять тебя на практику.
        - Ты никогда не вспоминала о ней раньше.
        - И что с того?
        - Ты хочешь сказать, что запомнила число, когда эта конференция была и помнишь его до сих пор?
        - Нет, Шон, я просто вчера наткнулась на записи о ней, и как-то воспоминания нахлынули, вспомнила какие отношения у нас были… одним словом, захотелось попробовать что-то в душе возродить, но к сожалению, как видишь, задумка не удалась, нельзя дважды войти в одну и ту же реку…
        - Черт! - он резко выпрямился и, отставив бокал, потянулся к ней и взял за руку. - Я действительно все испортил. Извини, Мил. Пожалуйста, извини… Не знаю что на меня нашло… я просто очень боюсь тебя потерять… поэтому так и перестраховываюсь. Давай попробуем еще раз.
        - Шон, не сегодня… Может быть через некоторое время, если я увижу, что ты перестал относиться ко мне как к курице, несущей золотые яйца, а стал проявлять и больше доверия, и больше понимания, мне захочется попробовать вновь, но явно не сегодня…
        - Хорошо, я дам тебе время, только не жди, что много… запас моего терпения на исходе. Я устал, и нервы у меня тоже на пределе.
        - От чего это, позволь полюбопытствовать, ты устал? - не смогла сдержать ироничной усмешки Мила.
        - О да, конечно, это только ты занята глобальными проблемами и можешь уставать, а подобный мне плебей, от чего он может устать? Что такого он вообще по жизни делает? Ведь все рабочие и технические моменты, договора, закупка нового оборудования, трудовые соглашения, графики работ, отпусков, планы и отчеты это все так элементарно и просто, вот только что-то ты ими никогда заниматься не любила, и выматывали они тебя больше, чем все твои исследования вместе взятые. С чего бы это, а? - тут же зло парировал он в ответ, чуть крепче сжимая её руку.
        - То есть ты устал от возложенных на тебя, как на директора института, обязанностей? Так?
        - Да, так!
        - Для меня это странно, - она высвободила руку и, взяв свой бокал, неспешно пригубила вино. - Поскольку все идет хорошо, никаких неприятностей нет, планы все не только выполняются, а даже перевыполняются, ты занимаешься лишь повседневной рутиной, которая тебе всегда нравилась и никаких отрицательных эмоций у тебя не вызывала, даже наоборот ты испытывал, да и сейчас испытываешь удовольствие, командуя и распоряжаясь, я же вижу… Но все равно, оказывается, ты устал и нервы у тебя на пределе… Мне кажется, ты лукавишь, Шон. Нервы у тебя на пределе не от твоей работы, а от наших с тобой взаимоотношений. Тебе не удается прогнуть меня под себя, вот ты и злишься, и психуешь. Ну давай будем откровенными… Раз ты хочешь попробовать вернуть былые отношения, то будь любезен взглянуть правде в глаза: твоя главная причина психоза это я, и никто иной. Ты хочешь командовать мной, как и всеми другими, а мной командовать нельзя…
        - Да не собираюсь я командовать тобой, Мила… даже в мыслях не держал. Я лишь хочу, чтобы ты как раньше доверяла и полагалась на меня, и я все сделаю к нашему общему благу… - дождавшись, чтобы она отставила бокал, он вновь обхватил её ладонь руками и, притянув к себе, прижал к губам. - Я люблю тебя, Мила… люблю.
        - Докажи! Откажись от эксперимента над Крисом и пообещай больше не пытаться искать других добровольцев. Это направление мало того что антигуманное, но и тупиковое. И если ты меня любишь и доверяешь мне, то ты его закроешь.
        - Мила, ну давай не путать мух с котлетами и чувства с работой, - перестав целовать её руку, он чуть сильнее сжал её пальцами и уперся ей в глаза холодным взглядом. - Я не только тебя люблю, я еще люблю мое детище, наш с тобой институт, в которой вложил ничуть не меньше чем ты. Всю душу в него вложил… Я не знаю, почему ты так яростно хочешь лишить его самого перспективного направления… Версию о желании остаться единственной представительницей, обладающей столь уникальными способностями, ты категорически отвергаешь, но кроме неё нет больше ни одного разумного довода почему ты так стремишься остановить эти исследования. Все, Мила! Мне надоело! Заведешь еще раз разговор об этом, передам всю информацию о тебе нашим кураторам, и пусть они с тобой разбираются, раз не нравится, как я к тебе отношусь, и ты постоянно требуешь какие-то доказательства и выдвигаешь абсолютно невыполнимые требования.
        - Да пожалуйста… - она вырвала руку и гордо выпрямилась. - Звони им хоть сейчас! Ну что мешкаешь? Звони, говорю! Пусть они разберутся! И в добавок разберутся с тем, какие интересные махинации ты прокручиваешь последнее время, чтобы уйти от налогов.
        - Ты ничего не докажешь.
        - А мне и не надо будет. Доказывать будут они, я просто дам наводку, где искать.
        - Это шантаж!
        - А ты что хотел? Что я буду терпеливо сносить твои угрозы? Нет уж, дорогой. Тебе проще меня прикончить, но никак не сдавать им. Только и этим меня не испугать, я уже умерла…
        - Прекрати, Мила! Хватит! - он требовательно выставил вперед руку. - Ты к счастью жива и здорова, и с зомби не имеешь ничего общего, не гневи Бога. И вообще давай не вступать в конфронтацию. Ни тебе, ни мне это ничего не даст. Я признаю: был неправ и опять наговорил тебе ерунды, извини, меня иногда заносит, начинаю по привычке давить, забывая, что ты это умеешь делать на порядок круче… Не сердись, давай забудем, что мы с тобой в сердцах друг другу наговорили и вернем статус-кво. А то наш разговор в какое-то не то русло зашел.
        - Да без проблем. Только не вешай мне больше лапшу на уши про твою любовь.
        - Лапшу не буду, а вот не рассказывать о своих чувствах, извини, не смогу. Меня они переполняют, поэтому не требуй невозможного.
        - Тогда говори, что хочешь, только не жди, что верить буду.
        - Мила, ну зачем ты так? Ты не догадываешься, что подобными словами вынуждаешь меня перестать рассматривать мое лояльное отношение к твоим темпам работы с Крисом как одно из проявлений любви к тебе? Раз ты не веришь и не ценишь, зачем мне это делать? Вот возьму и сменю сейчас программу эксперимента, заменив ее, например, на такую как изменение болевого порога у пациента под воздействием чего-нибудь… к примеру шума морских волн или пения птиц. И будем смотреть, на каком уровне разряда электродов он отключается при вводимом условии, а при каком без него. Как тебе такая тематика?
        - Шон, ты совсем умом тронулся, что про подобные гестаповским опытам эксперименты, речь завел?
        - Скорее всего, да, дорогая… Ты сводишь меня с ума своим упрямством, и мне кажется, я готов уже на крайние меры, если ты не перестанешь так изводить меня.
        - Я не поняла… Ты что-то хочешь от меня?
        - Да! Очень хочу, чтобы ты, наконец, оценила, что делаю для тебя! Вот что!
        - Оценила. Что еще? Срочно лечь с тобой в постель в обмен на обещание не пытать Криса или еще что-то? - холодным тоном проронила она, при этом в глазах её застыло ледяное презрение.
        - Мил, ну ладно тебе… Неужто ты поверила? Это шутка была… Я понимаю, что злая, но твое отношение меня достает. Порой действительно кажется, что схожу с ума из-за него.
        - Я поняла тебя… - она нервно сглотнула, - поняла… и поскольку знаю, что в любой шутке лишь доля шутки, то на данный момент вне себя от счастья, что пока ты не намерен реализовывать эту часть на практике и лишь шутишь по этому поводу.
        - Ну хоть что-то тебе счастье доставляет… - невесело усмехнулся он, после чего решительно поднялся из-за стола. - По-моему, нам пора домой. Что-то наше общение зашло в тупик. Я расплачусь карточкой на выходе. Пойдем.
        - Я хочу еще посидеть, - Мила вновь взяла со стола свой бокал с вином и залпом выпила до дна, после чего сама долила себе остатки из бутылки и снова выпила.
        - Хорошо, дорогая, как скажешь, - пожав плечами, Шон опустился на стул. - Тебе что-то еще заказать?
        - Да, фрукты и еще бутылку коньяка, - не поднимая на него взгляда, тихо проронила Мила. Она злилась на себя, что вместо того, чтобы как и планировала, создать у Шона иллюзию постепенного восстановления доверительных отношений, она поддалась эмоциям и вновь постаралась дать ему шанс доказать, что он достоин её уважения и честного отношения к нему и как следствие её отказа от попытки сыграть за его спиной. Однако Шон оказался верен своим амбициям и попытка его образумить и попытаться все исправить, не вступая с ним в прямую конфронтацию, лишь обозлила его, подтолкнув к мысли, что на неё можно влиять, ужесточая условия содержания Криса. Получалось, что этот раунд она проиграла… А в игре, где на кон была поставлена чужая жизнь, она не имела право проигрывать, поэтому надо было срочно менять тактику.
        - Ты решила начать мешать напитки, чтобы напиться? - удивленно воззрился он на нее.
        - Шон, мне так тошно от осознания, что у меня ничего не получается, и что ты вместо того чтобы поддержать лишь претензии предъявляешь и стращаешь, что да, я хочу напиться, причем до такого состояния, чтобы мне стало все абсолютно фиолетово… а если уж быть до конца честной, то я бы и от бутылочки какого-нибудь моментально действующего яда не отказалась… Надоело… надоело все… ничего не получается, и выхода я не вижу… тупик во всем: и во взаимоотношениях с тобой, и в эксперименте…
        - Мила, ты что? Я не узнаю тебя… Ты всю жизнь презирала тех, кто решает проблемы или затуманивая собственное сознание, или сводя счеты с жизнью. И вдруг сама заявляешь такое.
        - Шон, понимаешь, королева может существовать лишь при уважающем её короле, когда уважения нет, королеве лучше исчезнуть, поскольку она уже пешка в его игре и не более. А я не привыкла быть пешкой… не могу… - она подняла на него глаза полные слез и тоски.
        - Мила, да ладно тебе… Ну что ты право? С чего ты взяла, что я тебя не уважаю? Я уважаю.
        - Шон, - она не сводила с него напряженного взгляда, и из глаз её медленно потекли слезы, - я не могу так больше… Зачем ты так со мной? Что плохого я тебе сделала?
        - О чем ты, Мила? Я все для тебя делаю… Чем ты недовольна?
        - Все делаешь, да? Да ты мне за все это время даже ни одной безделушки не подарил! Ни колечка, ни кулончика… А еще о любви говорит… - она всхлипнула и, откинувшись на спинку стула, чуть запрокинула наверх голову. - Одни слова и больше ничего…
        - Мила, тебе это стало нужно? - он порывисто встал и, обогнув стол, подошел и прижал к себе. - Да что же ты молчала? Если бы я только знал, я бы уже завалил тебя подобными подарками… Ты ведь просто раньше всегда очень негативно относилась ко всему этому, говорила, что лишние деньги лучше на исследования потратить, чем на такую ерунду…
        - Да? Я так раньше говорила? - она плотнее прижалась к нему. - Ну это, наверное потому что раньше у меня все с экспериментами получалось, а сейчас не выходит ничего, вот и хочется почувствовать себя не исследователем, а просто женщиной… беззащитной и слабой.
        - Я тебе в ближайшие же дни подарю колечко. Ты какое хочешь? С бриллиантом? - он присел рядом с ней на корточки и стал осторожно отирать слезы со щек. - Нашла тоже повод плакать…
        - Ты съездишь завтра за ним?
        - Зачем ездить? Я сегодня же по интернету закажу каталог, ты выберешь, и через пару дней нам его привезут.
        - Так могла сделать и я, - Мила раздраженно поморщилась, понимая, что её хитрость по удалению Шона из института не прошла. - Мне хочется, что бы это был подарок в который ты вложил не только деньги, но и свой труд… съездил, выбрал, привез, подарил… А по интернету, это не интересно. И потом картинка в каталоге и реальная вещь это не одно и тоже.
        - Мил, так в деньгах моего труда поболее будет, чем в любой поездке за кольцом, поэтому это не аргумент. К тому же завтра напряженный день и совершенно не до поездок по магазинам будет. Хотя если тебе очень хочется повыбирать реальные украшения, давай на следующей неделе вместе съездим.
        - Хорошо, отложим на неделю, - кивнула она.
        - Вот и умница, - Шон подхватил её руку и прижал к губам, - скоро на одном из этих пальчиков будет очаровательное колечко, моя дорогая, - а потом, медленно распрямившись, с улыбкой осведомился: - Ну как, ты уже успокоилась и передумала напиваться? Или будешь продолжать настаивать, чтобы я заказал для тебя бутылку коньяка?
        - Ладно, - она глубоко вздохнула и нервно передернула плечами, - будем считать, что тебе удалось отговорить меня от столь неконструктивной попытки избавления от навалившейся на меня депрессии…
        - Вот и замечательно, моя дорогая. Поверить не могу, что ты наконец оттаивать начала и мне посчастливилось хотя бы первый ключик к замочкам твоего сердца подобрать.
        - Считаешь их много?
        - На мой взгляд, если их окажется меньше десятка, я буду считать, что мне крупно повезло.
        - Твой прогноз не сильно оптимистичен.
        - Я реалист, дорогая.
        - Это радует. Что ж, поехали домой, - она поднялась из-за стола. - Настроение у меня, благодаря твоим обещаниям улучшилось, и возможно это и на исследованиях положительно скажется.
        - Твои слова, да Богу в уши. Это было бы великолепно, дорогая, - он поднялся следом и направился к выходу.
        ***
        На следующее утро Мила, предварительно незаметно выведя из строя на пульте систему, позволяющую слышать, что происходит в лаборатории, оставила Ника наверху и спустилась Крису. Буднично поздоровавшись, она завела его в лабораторию, усадила спиной к пункту наблюдения и, начав крепить датчики, негромко осведомилась:
        - Ты как спал сегодня?
        - Нормально.
        - Прекрасно, тогда постарайся никак не выдать волнение и удивление от того, что буду тебе говорить, поскольку за нами наблюдают сверху.
        - Так нас с тобой не только видно, но и слышно.
        - Сегодня не слышно, поэтому приготовься услышать не совсем обычную информацию и не выдать нас обоих, иначе ни тебе, ни мне не поздоровится.
        - Да, конечно, Мила, я постараюсь вести себя как обычно.
        - Великолепно. В этом случае слушай: я намерена сегодня тебя вывести отсюда и ты должен мне помочь в этом.
        - Это невозможно, Мила. Ты только поставишь под удар себя и больше ничего, поэтому и думать забудь.
        - Я все продумала, тебе лишь надо следовать моим инструкциям, ну и еще не удивляться, что у меня внешность Вики Вельд и её имя, - Мила, глядя ему в глаза, поправила край медицинской маски, скрывающей её лицо.
        - Не понял.
        - Вики уже достаточно давно погибла в автомобильной катастрофе, и директор её заменил мною… Не особенно честно с моей стороны было соглашаться на это, но у меня не было другого выхода… так сложилось.
        - Я понимаю, ему невозможно отказать, он хорошо умеет заставлять, - невесело усмехнулся Крис. - И как давно?
        - Он поменял нас еще перед международной конференцией, на которой я выступала под её именем, а в это время она как раз и погибла, и весь этот маскарад стало уже не отменить.
        - Так вот в чем разгадка… а я все недоумевал как это ей удалось так блестяще выступить… а раз это была ты, то вопросов нет… Теперь становится понятно, почему меня к тебе не подпускали… теперь вообще все встает на свои места. А как, кстати, она погибла?
        - Да случайно, взяла директорский бентли и сама за руль села, несмотря на беременность, а в дороге не справилась с управлением…
        - Мил, Вики вообще не умела водить машину.
        - Что? - удивленно замерла она, а потом поспешно склонилась к пульту с проводами. - Крис, ты уверен?
        - Абсолютно. Она никогда не сидела за рулем, и категорически всегда отказывалась даже попробовать, хотя я ей предлагал и не раз мою феррари опробовать, поскольку она ей нравилась, и я тоже считал, что она классно будет выглядеть за рулем такой машины. Но она всегда отказывалась, говорила, что для этого водители есть и не женское это дело.
        - Так… - Мила нервно сглотнула, - значит, её убили, и мне кажется, я даже начинаю догадываться кто…
        - Кто?
        - Тот, кто сейчас наблюдает за нами сверху.
        - Директор?
        - Нет, его секретарь.
        - Ник? С него станется… Со мной он тоже вел себя как опытный палач, которого не особо тронет смерть жертвы. Кстати в свете всего этого, давай ты откажешься от своего плана. Мне не хочется подставлять под удар еще и тебя.
        - Крис, уже поздно что-то менять, поэтому лучше соберись и внимательно слушай, что нам с тобой предстоит сделать. Противник у нас с тобой серьезный.
        - Я приложу максимум усилий. Ради тебя, Мил, я сделаю, что угодно.
        - Сейчас, ты хватаешься за голову, кричишь и имитируешь, приступ сильной головной боли. Можешь сползти на пол для большей правдоподобности. Я быстро отключаю датчики, волоку тебя к боксу, мне на помощь обязательно спустится Ник, и как только он нагнется или повернется ко мне спиной, я отключаю его с помощью шокера. После этого ты помогаешь мне уложить его на кровать и жестко фиксировать ремнями. Причем все молча, там стоит пишущая аппаратура, поэтому лучше обойтись без лишних переговоров. Потом ты переодеваешься, надеваешь шапочку и идешь со мной к выходу. Там мы быстро садимся в ждущую нас полицейскую машину и уезжаем.
        - И куда едем?
        - Крис, нам бы для начала отсюда выехать, а уж куда потом ехать, я как-нибудь разберусь, не беги впереди паровоза.
        - Хорошо, как скажешь. Начинать имитировать приступ?
        Мила бросила мимолетный взгляд на часы:
        - Через пару минут, как переключу тумблер нагрузки, начинай, это должно выглядеть естественно.
        Вытаскивая извивающегося на полу Криса, она дождалась, чтобы к ней бегом спустился Ник, и как только он нагнулся, чтобы ей помочь, заранее приготовленным шокером уперлась ему в шею и дала разряд. Ник тут же ничком повалился ей в ноги, и вставший Крис помог его поднять и уложить на кровать. После чего она зафиксировала ему ноги и руки ремнями, а рот заклеила скотчем, и быстро вместе с Крисом поднялась наверх. Там она достала принесенную заранее одежду и протянула ему. Крис все понял без слов и быстро переодевшись знаком показал, что готов.
        Удовлетворенно кивнув, она повернулась к двери и тут услышала щелчок блокиратора. Это могло означать лишь одно - в лабораторию очень некстати решил наведаться Шон.
        Метнувшись в сторону, она прямо на пороге, даже не дав ему войти, разрядила в него шокер и, бросив Крису: «Помоги!», с его помощью оттащила бесчувственное тело директора института вниз. После чего они не мешкая поднялись обратно.
        Когда она уже закрыла дверь, Шон внизу застонал и, медленно сев, громко проговорил:
        - Мила, тебе это все равно ничего не даст. Остановись, давай поговорим.
        Подойдя к столу, Мила нажала кнопку микрофона:
        - Нам больше не о чем разговаривать, Шон. Постарайся меня извинить за столь неделикатное обращение с тобой, но вряд ли оно нанесло тебе существенный вред. Поэтому прости и постарайся забыть и обо мне, и о Крисе. Если ты не станешь нас искать, я не буду поднимать и провоцировать никакие разбирательства, обещаю. Одним словом в первую очередь это тебе выгодно, чтобы нас никогда не нашли. Просто забудь о нас.
        - Мила, ты совсем рехнулась… Кстати, Крис, - Шон с трудом поднялся на ноги и посмотрел наверх, - Вы знаете с кем собрались уйти отсюда? Скорее всего нет, так я Вас проинформирую: перед Вами убийца Милдред. Так что хорошенько подумайте, прежде чем уходить с ней. Здесь я хоть как-то её сдерживал, удовлетворяя все её амбиции и прихоти, потому что она несмотря ни на что приносила реальную пользу институту. А вот без моего надзора она мокрого места от Вас не оставит. Это же её идея на Вас эксперимент поставить, мне он вообще никак не сдался.
        - Мила, это правда, то что он говорит? - Крис напряженно замер у двери.
        - Крис, я объясню тебе все потом, сейчас давай уйдем отсюда. У нас очень мало времени.
        - Крис, Вы зря мне не верите, - не слыша, что делается наверху, Шон явно начал говорить наугад, пытаясь предугадать реакцию своих собеседников. - Вы вспомните, как она в институте появилась. Это все было подстроено с самого начала.
        - Крис, да не слушай ты его, - Мила властно потянула его за рукав.
        - Поклянись, что ты не убивала Милдред, - он взглядом уперся ей в глаза, - и я пойду с тобой, куда захочешь.
        - Крис, если бы Вы озадачились именем и фамилией той, что устроила Милдред катастрофу, - вновь послышался голос Шона, - то узнали бы, что её звали Луиза Честер. Кстати Вы и сейчас можете это проверить. Не правда ли странное совпадение?
        Судорожно сглотнув, Крис отвернулся от неё и склонился к микрофону:
        - Ну так выходит, что Вы это все знали с самого начала… и почему оставили её работать в институте?
        - Я элементарно влюбился, Крис. Влюбился в эту стерву и до недавнего времени она вертела мной, как хотела. Сейчас, когда я понял, что эксперимент с Вами зашел в тупик, и она готова пойти на увеличение воздействий, опасных для Вашего здоровья, я пригрозил ей закрыть его, если она не пообещает не выходить за оговоренные рамки. И как видите, вот что она учудила. Вы очень рискуете, если уедете с ней.
        - Мне плевать на мою жизнь, но я хочу знать: это действительно Мила убила госпожу директора?
        - Конечно, Крис. Сначала убила, потом задалась целью и её институт к рукам прибрать.
        - Да врет он все, Крис, не слушай ты его. Я никого не убивала, я сама Милдред и есть… пойдем я тебе все объясню по дороге, - Мила вновь потянула его к двери.
        - Кстати, Крис, - вновь зазвучал голос Шона, - если она Вам вдруг начнет говорить, что она сама и есть Милдред Вельд, Вы вспомните симптомы шизофрении с манией величия и не введитесь на эту удочку. Мила, конечно, очень способный и талантливый исследователь, это у неё не отнять, и замечательно поработала на благо института, однако это не мешает ей быть шизофреничкой. Поэтому лучше отберите у неё шокер и разблокируйте дверь. В этом случае я гарантирую, что больше не допущу никаких её экспериментов над Вами, у Вас извлекут все электроды из головы, и все будет хорошо.
        - Мила, ответь, я должен знать правду, - Крис, повернувшись, вцепился в её руку с шокером, - это действительно ты сидела за рулем той машины?
        - Крис, я не она! За рулем той машины была не я, а лишь это тело. Понятно тебе?
        - Понятно. Ты действительно опасная шизофреничка и мало того, ещё и убийца! Теперь я понял, почему ты тогда не поддержала мой тост, - глаза Криса зло сузились, и он сильнее сжал её руку.
        - Ты идиот, Крис! Я, рискуя жизнью, пытаюсь вытащить тебя отсюда, а ты мешаешь мне, поверив в дешевую демагогию и подтасовку фактов. Все, мне надоело! Или ты идешь со мной, или я ухожу одна, а ты оставайся с ними, и делайте, что хотите!
        - Нет уж! Ты никуда не уйдешь. Я заставлю тебя расплатиться за жизнь Милдред!
        Рывком вывернув ей руку, Крис попытался отобрать у неё шокер, и Миле ничего не осталось как активировать его, и силой телепатического влияния перенаправить воздействие на него. Вздрогнув, Крис разжал руки и повалился на пол.
        - Проклятье! - раздраженно скривившись, Мила нагнулась и с силой потрясла Криса за плечо, потом похлопала по щекам. - Давай, давай, приходи в себя… ну давай же, очнись!
        С трудом сглотнув, Крис открыл глаза.
        - Наконец-то. Значит так, ты меня хорошо слышишь?
        Крис кивнул.
        - Тогда ответь, откуда я могу знать, что перед защитой твоей докторской Милдред отпаивала тебя средствами блокирующими расстройство желудка, колола успокоительные и караулила у выхода из мужского туалета? Про это кроме неё кто-то знал?
        - Нет, - глядя на неё мутным взглядом, отрицательно повел головой Крис.
        - Ну а раз я это знаю, то попробуй все-таки поверить, что я она самая и есть.
        - Это нереально…
        - Реально - нереально - потом разберемся, сейчас вставай и пошли! Нам надо отсюда выйти, времени очень мало.
        С трудом поднявшись на ноги, Крис, опираясь на её плечо, медленно направился к выходу.
        Путь до проходной показался Миле вечностью. Хорошо хоть дежуривший у самого шлагбаума Брюс тут же бросился ей на встречу:
        - Мадам, Вам помочь? Что случилось?
        - Да, мне срочно требуется отвезти сотрудника в больницу, у него сердечный приступ. Вы можете помочь?
        - Без проблем, - он с помощью также подбежавшего к ним охранника усадил Криса на заднее сиденье, а перед ней распахнул переднюю дверку. - Уже едем.
        Включив сирену, Брюс утопил педаль акселератора, и машина рванула вперед.
        - Ты зря волновалась, по-моему, все прошло на редкость спокойно. Я ожидал худшего, повернув к ней голову, тихо проговорил Брюс.
        Уткнув лицо в ладони и склонившись, Мила еле слышно, делая большие перерывы между словами хрипло выдохнула:
        - Главное не останавливайся… увози как можно дальше… погоня будет обязательно… и скорее всего скоро… я сейчас вспомнила, что не забрала карточку у Ника.
        - Не понял кто такой Ник и какая карточка, но про погоню ты права, - буквально через несколько минут откликнулся Брюс, прибавляя газу, - уже нарисовались, хорошо, что ты пристегнулась, здесь крутые повороты.
        - Черт, а машинка-то у них, кажется покруче моей будет, спортивный черный бугатти… и похоже стрелять на повороте готовятся… - еще минут через пять прокомментировал он.
        - Сколько в ней человек видишь?
        - Похоже трое. Один за рулем, второй рядом с автоматом и сзади еще голова виднеется, - глядя в зеркало заднего вида, проговорил Брюс.
        - Надеюсь, попасть по колесам им не удастся, но если все же пробьют колесо, резко уходи на обочину и сделай полицейский разворот. А если нет, то тогда этот же маневр проделай, когда выйдешь уже на трассу, не доезжая метров десять до любого большого рекламного щита, - не поднимая головы, сбивчиво попросила она.
        - Странное пожелание…
        - Брюс, я умоляю, сделай именно так!
        - Когда в ход пошли такие мольбы, отчего бы не сделать, сделаю, Лу.
        Несколько пуль на повороте чиркнули по машине, но колеса все же остались целы…
        - Чудом проскочили, - усмехнулся Брюс и, чуть скосив глаза в сторону, тут же озабоченно осведомился, - тебе что совсем плохо?
        - Все нормально, за дорогой смотри, - Мила медленно распрямилась, все еще прижимая руки к вискам. - Они там как, стрелять больше не намерены?
        - Они чуточку отстали из-за стрельбы, теперь нагоняют, но до поворота на трассу вряд ли еще стрелять станут, не с руки, да и на выезде вряд ли будут, там плавный выход, и опять же неудобно… Скорее всего на трассе постараются обойти и сбоку начать стрелять. Кстати, когда я развернусь, дальше-то, что делать будем? Отстреливаться?
        - Нет, ни в коем случае… Просто останавливаешься с разворотом и ждешь.
        - Чего? Того, чтобы они в нас начали стрелять или тебя пытаться вытащить из машины?
        - Не спрашивай меня ничего! Сначала остановись так, как просила! - в голосе Милы зазвучали истеричные нотки.
        - Хорошо, хорошо. Остановлюсь… Уже совсем немного до трассы осталось, так что приготовься.
        Под вой полицейской сирены они вылетели на трассу, а потом, резко свернув на обочину, Брюс практически на месте развернул машину.
        - Довольна? - повернулся он к Миле.
        Однако она, выпрямившись и прижав руки к вискам, с таким напряжением смотрела на дорогу, что он тоже перевел взгляд туда, и как раз вовремя, чтобы заметить как преследующий их мощный спортивный автомобиль вдруг начинает идти юзом, его разворачивает, а потом он вылетает на разделительную полосу и, врезавшись в массивную мачту рекламного щита, взрывается.
        - Ну ничего себе… - только и смог выдохнуть Брюс, поворачиваясь к Миле, - с чего это он так?
        - Затормозили, наверное, слишком резко, - хрипло ответила она и отвернулась.
        - И куда тебя теперь?
        - Не знаю… Ты, кстати, что по инструкции делать должен, если увидел ЧП на дороге?
        - Доложить смежникам.
        - Вот и докладывай, а потом… потом отвезешь нас обратно.
        - Объяснить не хочешь, что все это значит?
        - Это значит только одно, что только что ты спас жизнь мне, и еще ему, - Мила кивнула на сидящего сзади Криса.
        - Ладно, утешусь этим объяснением, - Брюс выключил сирену и, взяв рацию, доложил в центр управления об аварии на дороге.
        Затем дождавшись, пожарных и патрульных, дал свидетельские показания о том, что ехал по трассе, когда сзади показалась спортивная машина, которую швыряло из стороны в сторону, он развернулся, чтобы уйти от столкновения и пропустить, а обогнавший его автомобиль врезался в опору на разделительной полосе и взорвался.
        После завершения всех формальностей Брюс вернулся к автомобилю, и они отправились в обратный путь.
        У входа Мила попросила одного из охранников проводить мистера Гарнери в его квартиру, а сама вновь села в машину к Брюсу:
        - Я твоя должница и готова расплатиться любым способом, каким только пожелаешь.
        - Так уж и любым? - усмехнулся в ответ он.
        - Абсолютно точно, любым. Денег, я так понимаю, ты не возьмешь, раз все переводы, что я делала для девочек, мне возвращал, поэтому называй то, на что согласишься.
        - Мне ничего не надо от тебя, Лу, - он грустно покачал головой.
        - Ты стал альтруистом?
        - Я им всегда и был. Тебя пытался вернуть, лишь потому, что верил, что у нас семья… да и вообще верил во всю эту чушь, в которую ты теперь не веришь, вроде: «и в горе, и в радости пока смерть не разлучит нас…» ну и в прочую дребедень, - он иронично усмехнулся, - в которой ты меня убедила разувериться.
        - Понимаешь, Брюс, ты вряд ли мне поверишь… но я честно не та твоя жена… у меня лишь её тело… а душа в нем оказалась другая… а может её у меня и вообще нет… я, если честно, вообще какая-то ошибка природы что ли… не знаю…
        - Можешь сказать, почему уехала не попрощавшись? Не поверила, что отпущу?
        - Нет, не поэтому. Меня увезли. Неужели не догадался, что я не из вредности телефонную трубку на улице бросила? Ну да не в этом суть. Я вообще последнее время себя какой-то эстафетной палочкой ощущаю, которую передают из рук в руки…
        - Могла бы хоть позвонить.
        - Нет, не могла. За мной следили и все разговоры отслеживались. Мне лишь деньги пару раз тебе перевести удалось, но и то без толку, ты все вернул.
        - Во что ты влипла, что с тобой так? Наркотики? Контрабанда?
        - Нет. Все не столь тривиально. Эксперименты по повышению эффективности работы головного мозга. Меня начали заставлять проводить эксперименты над людьми, и отказаться было невозможно. Поэтому я и решила сбежать.
        - А сейчас не продолжат заставлять, раз ты вернулась?
        - Тот, кто хотел их проводить, погиб, остальным это даже в голову не придет.
        - Что ж, удачной и плодотворной работы. Я рад, что сумел помочь тебе, - Брюс поднял в прощальном жесте руку, - иди и не чувствуй себя обязанной. Помогать людям это моя работа.
        - Подожди… - Мила замялась, - понимаешь, я тут еще хотела попросить тебя.
        - Давай.
        - Я спросить хотела…
        - Спрашивай.
        - Ты не будешь против, если я как-нибудь с девочками повидаюсь?
        - Зачем тебе это?
        - Трудно объяснить… наверное, скучаю по времени, когда общалась с ними…
        - Они, конечно, будут счастливы, но понимаешь, если это будет разово, это вновь для них будет сильный стресс. Так что, наверное, лучше не надо.
        - А если это будет более-менее регулярно? Я могла бы с ними встречаться где-то раз в две недели на выходных… хотя, если ты считаешь, что не надо… тогда конечно, - она нервно сцепила перед собой руки.
        - Если регулярно, я не против. Девочки очень скучают без тебя и будут рады.
        - Спасибо.
        - За что?
        - У тебя сейчас была такая прекрасная возможность меня упрекнуть, а ты не стал и пошел навстречу. Я оценила.
        - Так я выяснил, что тебя упрекать бесполезно… Да и что это дает по большому счету? Так, иллюзия собственной правоты и не более. А мне она уже ни к чему.
        - Я не спросила… Как у тебя дела сейчас?
        - Все хорошо.
        - И на работе?
        - На работе в первую очередь.
        - А девочки?
        - Нормально. Живут с матерью. Месяц примерно назад Сьюзен сильно заболела, сначала ангина, затем бронхит, потом Каролина от неё заразилась. Сейчас дело у обеих на поправку пошло.
        - Я могу их увидеть в ближайшие выходные?
        - В ближайшие вряд ли, у меня дежурство, а потом отчет несданный висит, да и озорницы пока чувствуют себя не лучшим образом, а вот в следующие, скорее всего, без проблем получится. Хочешь, чтобы я их сюда привез?
        - Нет, здесь не самое лучшее место для общения с детьми… Лучше бы ты сам меня отвез к ним… Хотя что я говорю, тебе мотаться ради этого сюда, когда я могу заказать машину… Извини. Давай договоримся, что ты их в парк какой-нибудь детский привезешь, и я туда же подъеду.
        - Мы заедем с ними за тобой, и все вместе съездим в парк, если конечно в твои планы не входило пообщаться с девочками без меня… В этом случае я вас там оставлю и уеду.
        - Давай детали обговорим уже при встрече. Я позвоню тебе накануне.
        - Хорошо. Договорились.
        - Еще раз спасибо, - она осторожно тронула кончиками пальцев его руку. - Я очень благодарна тебе.
        - Да не за что, - повел он плечами, даже не попытавшись коснуться её в ответ.
        - Счастливо, девочкам привет передавай, - улыбнувшись на прощание, Мила вышла из машины.
        - Обязательно передам, - сдержанно кивнул он в ответ и медленно тронул машину.
        Проводив его взглядом, Мила вернулась в институт.
        Ей предстоял сложный день. Надо было дождаться сообщения о смерти Шона и, связавшись с кураторами, постараться их убедить, что она не хуже Шона справится с управлением институтом, поскольку в курсе всех проводимых разработок и все давно держит под контролем.
        ***
        Выходной с детьми прошел великолепно. Брюс с девочками заехал за ней, и они поехали в парк развлечений, при этом поездка на машине не особенно сильно напрягла Милу. После того как свои эмоции от поездки она выплеснула, преобразовав в аварию чужой машины, притянуть аварию к собственной она стала бояться гораздо меньше.
        В парке они гуляли, катались на каруселях и американских горках, потом плавали на лодке по большому озеру, а затем все вместе обедали в маленьком ресторанчике. Ближе к вечеру девочки увидели маленький 5Д кинотеатр, где показывали мультфильмы, и стали проситься туда.
        - Если не побоитесь туда пойти одни, то идите, а мы с папой вас тут на лавочке подождем, - предложила им Мила, и девочки с восторгом приняли её предложение.
        В ожидании близняшек они с Брюсом сели на скамейку, неподалеку от входа. Некоторое время сидели молча, потом Брюс тихо проговорил:
        - Я слышал, тебя сделали директором института. Прими мои поздравления.
        - Спасибо, - Мила сдержанно кивнула.
        - Выходит, ты теперь вдова?
        - Официально - да, а не официально нас связывали исключительно деловые отношения, которые постепенно перешли в абсолютно неприемлемую для меня плоскость, что и привело к столь трагичным событиям, которым ты оказался свидетелем. Одним словом траур на настоящий момент для меня не более чем фикция, поскольку мой погибший супруг, как выяснилось, был на редкость беспринципным и амбициозным карьеристом, готовым на любые жертвы, лишь бы добиться желаемого.
        - А ты, оказывается, не устраивающих тебя партнеров не жалеешь… Кто бы мог подумать…
        - Жалею, но до определенной черты… Когда на кон встают жизни, особенно чужие, я перестаю быть сентиментальной.
        - Тебе повезло, что именно так все сложилось. Они могли не разбиться.
        - Вряд ли… - Мила на секунду замерла, размышляя как, не признаваясь в своих способностях, лучше всего обосновать все произошедшее, чтобы Брюс поверил, после чего продолжила: - я знала, кто был за рулем, и знала, что он, скорее всего, впервые управляет столь мощной новой спортивной машиной директора. Я просчитала, что увидев твой трюк, он по привычке вдавит педаль тормоза до упора, а на таких машинах это делать нельзя… Так что они не могли не разбиться.
        - Ты ошибаешься, все могло сложиться иначе, уж поверь моему немалому опыту полицейского. Это просто счастливое для тебя стечение обстоятельств и не более.
        - Хорошо, убедил, будем считать, мне повезло.
        Они надолго замолчали, потом Брюс неожиданно предложил:
        - Может мне сходить за мороженым для тебя?
        - Нет, не надо, - она с усмешкой качнула головой. - Я никогда не ела мороженое на улице. На мой взгляд это как-то неудобно… Если бы в кафе, тогда другое дело… А так я стесняться буду, к тому же озорницы, если увидят, обидятся, что я ела, а им не предложила, а им сейчас лучше горло не переохлаждать.
        - Не стесняйся, я составлю тебе компанию, будем есть вместе. Или боишься, что это уронит твой имидж директора института?
        - Причем тут это, Брюс? - она раздраженно поморщилась. - Этого я не боюсь точно.
        - Раз не боишься, соглашайся. Мы успеем все съесть до возвращения озорниц, они ничего не узнают.
        - Уговорил. Иди, покупай мороженое.
        Брюс поднялся и ненадолго ушел, а когда вернулся, протянул ей вафельный рожок.
        - Вот, раньше тебе такое нравилось. Попробуй, может и сейчас по вкусу придется.
        После чего сел рядом и начал разворачивать свою порцию мороженого.
        Мила медленно ела мороженое, смотрела на проходящих мимо людей и впервые в жизни чувствовала какое-то необычайное умиротворение. Доев, она выбросила фантик в близлежащую урну и улыбнулась Брюсу:
        - Спасибо, мне понравилось, очень вкусно.
        - Я рад, что сумел угодить тебе, - в ответ улыбнулся он ей, а потом, помолчав немного добавил: - Не знаю как ты, а я удовольствие от сегодняшней прогулки получил. Я не отдыхал так, наверное, с тех времен, когда ухаживал за тобой… Мы тогда тоже так гуляли. Кстати, у меня через пару недель отпуск, я планировал дней на пять с озорницами съездить к морю, не хочешь составить нам компанию?
        - Даже не знаю, - Мила растерянно повела плечами, - ты застал меня врасплох этим предложением…
        - Соглашайся. Озорницы будут в восторге. Думаю, и тебе понравится. Я очень хороший отель присмотрел, там и спа разные и для женщин всяческие салоны красоты… Я закажу для тебя отдельный номер.
        - Через две недели точно не смогу, у меня конференция через две с половиной, а доклады еще не утверждены и заместителей себе я еще не подыскала… Вот если бы после конференции, то тогда, наверное, я бы может и смогла дней на пять уехать…
        - Думаю, для меня будет не очень проблематично на неделю сдвинуть отпуск.
        - Давай я тебе послезавтра перезвоню и дам окончательный ответ, ладно?
        - Договорились. Я буду ждать твоего звонка.
        ***
        На следующее утро она вызвала к себе в кабинет Криса.
        - Как себя чувствуешь, восстановился после удаления электродов?
        - Да, Мила, спасибо.
        - Прекрасно. Тогда, надеюсь, ты согласишься занять должность моего зама по науке.
        - Шутишь?
        - Нет, я на полном серьезе. Мне нужен кто-то, кто будет отслеживать выполнения научных планов и корректировать работу отделов, потому что мне придется хотя бы первое время контролировать всю организационно-финансовую работу, пока еще одного зама не подберу и не буду уверена, что он вник в эту работу и полностью отслеживает ее.
        - Ты думаешь, у меня получится?
        - Уверена. Все будет хорошо, не волнуйся. Особенно, если постараешься.
        - Я, конечно, стараться буду, но это такая ответственность…
        - Ты справишься. Ну и в случае чего, я помогу, не нервничай.
        - Ну если ты так думаешь, то я конечно… я максимум усилий приложу, чтобы не разочаровать тебя.
        - Вот и славно. Особенно в свете того, что я хочу дней на пять после конференции уехать, и мне нужен здесь человек, на которого я могу положиться, и кто будет меня держать в курсе происходящего и не сыграет за спиной.
        - Это без вопросов, я все-все, Мила… Ты будешь в курсе всего… - Крис нервно сглотнул. - Ты, кстати, за то, что не поверил тебе тогда, не сердишься? Я ведь не нарочно… просто как-то это очень нереальным мне сначала показалось… это уже потом, все проанализировав и сопоставив, я понял, что ты действительно это она, а сначала… Ты извини меня за это. Ладно?
        - Крис, ты же не хочешь, чтобы нас обоих отправили в психиатрическую лечебницу? Поэтому давай договоримся: я это никакая не она. Я это я, и точка. Думать про меня можешь, что угодно, а вот свои мысли озвучивать не надо. Ни к чему хорошему это не приведет.
        - Я понял, госпожа директор. Больше подобного не повторится, - тут же понятливо закивал Крис. - Это я просто сказал, чтобы объяснить… ну и чтобы сообщить, что верю… - он нервно потер рукой затылок, - просто, чтобы ты знала… а так я не стану никому говорить… и Милой больше называть не буду.
        - Вот Милой называть можешь… Правда не во время официальных разговоров, конечно, а в неофициальной обстановке это ничего не означает, поскольку может быть сокращением от милая… или прозвищем для друзей… Так что ориентируйся по обстановке, Крис.
        - Хорошо… Я учту.
        - Ну вот и славно. Тогда я сегодня подписываю приказ о твоем назначении, а ты готовишь список докладчиков на конференцию и тезисы всех докладов, чтобы к концу недели я могла утвердить все и подписать макет на печать. Сделаешь?
        - Да, конечно. А ты куда уехать хочешь?
        - Отдохнуть хочу съездить к морю… Я уже целую вечность не ездила никуда отдыхать…
        - Я искренне желаю, чтобы у тебя все сложилось удачно, и надеюсь, ты сумеешь хорошо отдохнуть.
        - Спасибо, Крис, я тоже на это надеюсь, - улыбнулась в ответ она.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к