Новая Зона. В рай без очереди Сергей Александрович Клочков
        СТАЛКЕРНовая зона #10
        Тихий, давно покинутый людьми Город. Патрули по окраинам, красно-белая лента «волчанки», туман и тишина. На пустых улицах и в покинутых домах притаилась смерть, многоликая, непонятная, невидимая. И одинокий бродяга, прежде чем переступить незримую границу мертвых земель, что-то шепчет себе под нос, прислушиваясь к шуму далекой патрульной машины. Зачем он идет туда, всякий раз рискуя жизнью? За деньгами, чтобы прокормить семью, или за адреналином, азартом, или просто в поисках свободы от опостылевшей серости быта? Он никогда не найдет ответа на этот вопрос, да и не ищет он его, если честно. Для него давно уже понятно и так, что сталкеров в рай пропускают без очереди…
        Сергей Клочков
        Новая Зона. В рай без очереди
        С.А. Клочков
        
        
        )

* * *
        Издательство признательно Борису Натановичу Стругацкому за предоставленное разрешение использовать название серии «Сталкер», а также идеи и образы, воплощенные в произведении «Пикник на обочине» и сценарии к кинофильму А. Тарковского «Сталкер».
        Братья Стругацкие - уникальное явление в нашей культуре. Это целый мир, оказавший влияние не только на литературу и искусство в целом, но и на повседневную жизнь. Мы говорим словами героев произведений Стругацких, придуманные ими неологизмы и понятия живут уже своей отдельной жизнью подобно фольклору или бродячим сюжетам.

* * *
        Лето в этом году выдалось на удивление мягким и ласковым. Я глубоко вдохнул теплый, вкусный воздух августа, приправленный ароматами некошеной травы. Сама собой возникла соблазнительная мысль, что неплохо было бы забросить все дела на недельку, а то и полторы, и рвануть на природу, взяв на прицеп Ботаника с парочкой смешливых девчонок не интима ради, а веселия и хорошего настроения для. Впрочем, если веселие это и до более тесного общения дойдет, то ноты протеста такой похвальной инициативе веселые девы с моей стороны точно не получат. Поддержу, как говорится, на всех уровнях. Затовариться у частников продуктами, свежим мясом для шашлыка, не забыв при этом сок испанской солнечной лозы, и всей командой завалиться куда-нибудь в дальнее, очень дальнее Подмосковье. На реку, с ночевкой, пока вода еще хранит летнее тепло, отрубив на это время все связи с цивилизованным миром, чтоб даже если искали, то не нашли. Хорошо сейчас, отличная стоит погодка, бархатная. Нет уже той духоты и жары, которыми отличались теплые месяцы в первые годы после Катастрофы, хотя зимы в Москве по-прежнему не приносили с собой
снега и сколь-нибудь значительных морозов - этакий затяжной ноябрь до самого апреля. Эх-х… послать бы все действительно на фиг. Душа требовала леса, реки и рассветов. Но я уже знал, что Ботаник не согласится, у него, значит, интернет, компьютер-тяжеловес и сеть сталкерская, за которой глаз да глаз. И «веселых девчонок», таких, чтобы с удовольствием на речку рванули, а не в сотрясающийся от басов клуб с мажорами, коктейлями и «кру-утыми та-ачками, да», теперь днем с огнем не найдешь. Ну а с теми красотками, которым «на речке ску-уучно, беспонто-ово, ко-ома-ры-ы», мне будет скучно и «беспонтово» тем более. Разве что комаров лично мне терпеть будет гораздо легче, чем их компанию, - мелких кровососов хотя бы прихлопнуть можно. Неплохо было бы и просто на рыбалку смотаться, но остается последняя засада - денег нет. Вообще. По крайней мере пока нет, значит, отменяются любые, даже самые бюджетные поездки. Я снова глубоко втянул запах позднего лета, потянулся и осторожно перевернулся на спину, стараясь не потревожить высокие заросли тимофеевки и ветви нестриженой сирени. Отдыхай, сталкер, хоть так, пока есть
возможность. Пользуйся.
        Неожиданный и в какой-то степени вынужденный отдых позволил немного отвлечься от насущных думок и просто полежать в высокой траве, глядя сквозь прогалы листвы на неспешно плывущие гряды облаков и осколки яркого синего неба. Тихо, спокойно все, листва шелестит - мирное летнее утро в еще не проснувшемся поселке. Сразу и не скажешь, что людей тут четыре года как нет. Но это на первый взгляд. А вот если присмотреться, то видно, как разрослись бывшие клумбы у тротуаров, и высокий бурьян закрыл нижние окна домов, от чего в квартирах первых этажей даже днем царил влажный зеленоватый сумрак. Некому было подрезать ясени и липы по обочинам дорог, и за годы без человека бывшие парки и скверы все больше напоминали лес. И ни выхлопов тебе автомобильных, ни дыма из заводских труб - чисто вокруг Города, воздух посвежел, даже вроде по ночам звезды намного ярче стали, и луна по-другому светит. И теплый ветер со стороны МКАД, который приносил странные, неприятные запахи, а молодой месяц над Городом краснел и окружал себя бледной радугой - как, например, сегодня перед самым рассветом. Верный, кстати, признак, что
скоро будет Прилив и разлеживаться особо не стоит. Мало ли…
        Впрочем, валялся я в летней травке не просто так. Причина моей внезапной лени находилась от меня в каких-то ста метрах, прямо за облезлой и выцветшей лентой «волчанки» - власти уже давно поняли бесперспективность долговременных укреплений вокруг Зоны. Границу аномальных территорий обозначали теперь пластиковая ленточка и переносные щиты с предупреждающе-угрожающими надписями да еще сенсоры, достаточно неплохо замаскированные в траве и густом кустарнике. Да, признаю - очень неплохо. Видимо, я и прощелкал один такой, когда перебирался в темный предрассветный час на территорию, на которой в общем-то мне делать было нечего как с точки зрения закона, так и элементарного здравомыслия, молчу уже о присущем каждому неглупому примату инстинкте самосохранения.
        «Волк» примчался буквально за сорок секунд - видимо, находился неподалеку в ночном патруле. Мне пришлось как следует припустить по зарастающей шоссейке в сторону бывшего подмосковного поселка, в очередной раз понадеявшись на «авось» - бегать в темноте по местности, которую то и дело захлестывают Приливы, для здоровья не полезно совсем. Витек Италия вот тоже так побегал от военных - парни рассказывали, что бедолага метров пять на берцовых костях проскакал, прежде чем свалился. Ну и подобрали его армейцы, которые, к слову, вместо стрельбы, положенной по новому уставу, парня до больницы повезли. И ведь довезли вояки, жизнь-то ему спасли, хотя ступни, в «мокрое пятно» попавшие, понятно, даже самолучшие хирурги обратно бы уже не приделали. Наверно, потому и срок Витьку дали условный, хотя за сталкерство можно по нынешним временам отхватить лет семь «строгача», но судья решил, что парень и так уже достаточно наказан. Шиш там… купил Италия себе протезы американские и через год, кое-как, с трудом, ходить научившись, опять в Москву полез за прибытком. На этот раз - с концами…
        Ох и страшно бегать в темноте, ребята. Да, не глубокая Зона это еще, окраина, до МКАД километров пять, не меньше, и шансов во что-нибудь мерзопакостное наступить немного. Но все равно - и мураши по всей спине, пот холодный, и при каждом шаге очень неприятно так сжимается где-то в районе желудка, даже подташнивает. Говорил ведь Италия, пусть спокойно спится ему, чтоб не бегали мы по этой земле, нельзя здесь бегать ну никак. Однако ежели засекут меня с «Волка», да еще и на видео снимут регистратором - все, отпрыгался Фрилансер с гарантией. Поэтому, когда нырнул я в бурьян за пару секунд до того, как туман осветился фарами, и за эти же пару секунд убедился, что организм мой в полном комплекте и нигде ничего не болит, облегчение было ну очень приятным. Вроде бы ничего не цепанул во время пробежки. Вроде.
        «Волк» приглушил двигатель и начал планомерно облизывать пространство лучом мощного прожектора. Овальное пятно света ползало по стенам облезлых двухэтажек, ныряло в провалы окон заросшей котельной, у дороги изредка вспыхивали зеленью стекла битых бутылок. Я был спокоен - и бурьян, и трава были достаточно густыми для того, чтобы меня нельзя было обнаружить. От тепловизоров же толку было еще меньше - если за пределами аномальных территорий человека можно было засечь чуть ли не за километр, то здесь слишком много помех. Если бы автомобиль военных пересек «волчанку» да подъехал поближе, то да, мои шансы уйти очень быстро приблизились бы к нулю - среди тепловых пятен определить силуэт человека стало бы проще простого. Но нет, не поедет сюда патруль без прямого приказа, а вояки совсем не дураки, чтоб докладывать о возможном нарушителе - ну, очень не хочется военным пересекать красно-белую ленту. Страшно им, и это несмотря на то, что «Волк» увешан детекторами дальнего действия, а на крыше помимо тридцатимиллиметровой авиационной пушки, спаренной с пулеметом, имеется особый локатор, издалека напоминающий
тощего Чебурашку с лихорадочно вертящейся головой. Слышал я, ученые гарантировали военным, что локатор этот засекает любой аномальный очаг за сотню метров, а формы псевдожизни - за пятьдесят, однако те же самые ученые всего два года назад «гарантировали», что границы Московской Зоны стабилизировались, и расширяться она не собирается. Вот и сидят бойцы в бронированной машинке, даже носа на улицу не кажут, хотя за лентой и аномалий нет, и тварей вроде как тоже. Да, страшно бойцам - что сами видели, что старички рассказали, да в общем-то любому нормальному человеку страшно должно быть здесь до дрожи в коленках. Только Зона - она ведь такая, видимо, нарочно для ненормальных сделана.
        Стоит машина. Четвертый час стоит за «волчанкой», мотор заглушен давно - должно быть, решили военные здесь «допатрулировать» остаток смены. Ничего, подождем… поспать бы, пользуясь случаем, да вот нельзя тут дрыхнуть, если без напарника да вне надежной норы. И время тянется долго-долго… Когда же их черти уже унесут? Хоть бы какой сенсор сработал в километре отсюда, но нет - за последние годы немного осталось тех, кто в Москву лезет, и еще меньше тех, кто оттуда возвращается. И на лосей с зайцами надежды нет - ушли звери из окрестных лесов в первый же год Катастрофы и возвратиться не обещали. А солнце припекает, камуфляжка на спине уже ощутимо прогрелась - и это несмотря на то, что сверху на меня падали только отдельные лучики. В густой путанке травы заскрипел одинокий кузнечик, необычно крупный, с выгнутыми лапками и деформированным туловищем. Что ж, здесь это бывает… и было бы неплохо, чтобы только кузнечиков меняли местные земли. Хорошо еще, что вблизи этого подмосковного поселка кладбищ нет да эвакуация прошла вовремя и четко. Не так опасно в этих местах, даже аномалии встречаются не в пример
реже, и на тварь какую нарваться сложно. Хотя, если начистоту, на тварей я за все два года вылазок ни разу всерьез не нарывался - надеюсь, так оно и дальше будет.
        «Ну че, есть тут кто? - рявкнул вдруг динамик машины так неожиданно, что я даже дернулся всем телом. - Короче, придурь, если ты там где засел, то лучше вылезай. Не тронем, обещаю. По датчикам тут скоро зальет, сдохнешь ведь!»
        Гнусавый голос динамика звонко пролетел по пустой улице, отразился далеким гусиным криком от корпусов ткацкой фабрики и умолк где-то высоко в небе. После его механического рявканья тишина брошенного поселка показалась особенно ватной.
        «Па-автаряю. Стрелять не буду! Слышь, придурь, уходи лучше, мы не заметим!»
        И тут же немного тише, но все равно было слышно до того, как отключился громкоговоритель: «Да нет там никого, тарищ капитан». Хорошая техника у военных. Чувствительная. Я даже усмехнулся про себя. Потеряли меня или же просто не уверены в том, «был ли мальчик». А что сенсор сработал, так мало ли объектов человеческих размеров и форм по границам Зоны шатается. Объектов, которых, в общем, лучше и не видеть, чтобы потом был крепкий хороший сон и относительно здоровая психика. Хоть и гнусавит «матюгальник» на крыше «Волка», искажая речь, но слышны, очень хорошо слышны в голосе «тарища капитана» неуверенные нотки.
        Где-то совсем рядом, похоже, прямо за ближайшим домом, вначале громко хрустнуло, а потом и вывалилось наружу окно - осколки звонко посыпались в бурьян. Мгновением позже последовал мягкий удар и короткий треск веток. «Чебурашка» на крыше армейского автомобиля перестала крутиться, и круглые «уши» буквально навострились в сторону шума. Несколько секунд на локаторе мигали красные светодиоды, и машина, поспешно развернувшись, довольно резво скрылась - водитель, что называется, «дал по газам». Я прислушался, но, кроме затихающего звука двигателя, ничего не запеленговал. В поселке снова стало тихо - ни хруста ветки, ни шороха, успокоился даже легкий ветерок, до этого лениво шевеливший пыльные листья.
        «Чтоб тебе охрипнуть, дебил», - мысленно прошептал я благословение «тарищу капитану». Воякам-то хорошо за броней с мотором - поорал да уехал. А то, что здесь шуметь, мягко говоря, для здоровья не полезно, они и чихать хотели. И, видать, не так гладко эвакуация прошла, как в документах значится. Очень сильно надеюсь, что нечто, выпавшее из окна, там же и останется, а не начнет бродить поблизости. Ну, не хочу я это видеть даже в том случае, ежели оно не агрессивно и бросаться не будет. До холодного пота не хочу. Ну а пока осторожно, стараясь не шуметь, подняться, растереть затекшие от долгого лежания руки и вытащить из рюкзака обрез. Старая «ижевка» двенадцатого калибра с полностью облезшим ложем и почему-то сплюснутым у самого дула стволом досталась мне даром. Марь Степанна, алкоголичка из сто тридцатой квартиры, приперла мне это ружье в прошлом году, причем за так. Обдав лицо тяжелым водочным духом, она вручила мне «ижевку» с каким-то особенным пафосом, с усилием моргнула и гаркнула: «Владей, сынок!» После чего четко развернулась на каблуках стоптанных домашних туфель, покачнулась и, буркнув
напоследок «только это, мушку там спили», скрылась. Совету я последовал, срезав вместе с мушкой и поврежденный участок ствола сантиметров примерно пятнадцати, да заодно и треснутый приклад. Все остальное оказалось во вполне рабочем состоянии, и я приделал к внутренней части рюкзака длинный брезентовый карман, а к бывшей шейке приклада - широкую кожаную петлю, чтобы удобнее было выхватывать ствол. Незаконно, да, и незамысловато, и толку особого нет от огнестрела в Зоне, но насколько спокойнее мне было в такие моменты от ощущения настоящего оружия в руках…
        Тихо, стараясь не щелкнуть рычагом, переломил обрез и загнал два пулевых патрона. Так же тихо закрыл, но оружие все же ощутимо клацнуло. Замер. Прислушался. Все тихо… пять минут. Десять. Пронесло? Эх, если бы все так просто было… Разлеживаться, однако, нельзя. Тихонько поднялся, осмотрелся. Никого, точнее, в этом случае скорее даже ничего нет. Пустая улица, тополя, солнце блестит в окнах, почти чистых, только начали они зарастать пылью и грязью без человека. И дальше идти нельзя, пока не проверишь, куда именно понесло того «выпаданца». Вдох. Выдох. И самым малым вперед.
        Обогнул угол дома, еще немного постоял и послушал тишину. Бросил горсть камешков в показавшуюся немного подозрительной траву и пошел дальше. Окно увидел сразу: выдавленные изнутри рамы, длинный лоскут клетчатой ткани на стеклянных зубцах и несколько желтовато-коричневых потеков на старой штукатурке. Он был уже далеко, и даже странно, что я не услышал его шагов. Существо, когда-то бывшее человеком, подпрыгивая и раздавая во все стороны гротескные поклоны, быстро удалялось в сторону единственного на весь поселок девятиэтажного здания. Издалека его движения были похожи на запутавшуюся в нитях марионетку, с силой встряхиваемую раздраженным кукловодом. Я отвел взгляд и глубоко вздохнул. Не могу привыкнуть, хоть ты тресни. Всякий раз страшно. Хорошо хоть, что далеко этот ушел, иначе были бы проблемы. Некоторые бывшие трупы кидаются сразу, с утробным клекотом и бурой пеной из пасти. Другие молча стоят и пялятся пустыми дырками глаз, и только видно, как медленно поворачивается голова вслед твоим шагам - я их называю «смотрюками». Редкая ходка обходилась без того, чтоб не заметить белый или, напротив,
буро-коричневый овал в темном окне. Третьи, как выразился Лихо, ветеран-сталкер еще из тех самых мест, «исполняют» - либо просто дергаются, либо натурально танцуют, подскакивая и размахивая остатками конечностей. И ведь что ни год, так новая разновидность этой пакости появляется - ну, неравнодушна Зона-зараза к самым разным мертвецам, лепит из них какие-то «матричные псевдоорганизмы», которые и не живые вовсе, а так, жизнь только имитируют. Прыгуны, навки, кикиморы и еще черт ногу сломит, сколько разных, старатели не успевают даже называть. Рассказывал мне Ботаник, который, кажется, вообще в курсе всех событий Зоны, что все эти зомби - какой-то фокус со временем плюс еще одна ерунда в информационном поле Зоны, от чего законы природы тут где узлами завязаны, а где и в клочья разорваны. И, с многозначительным видом очки поправляя, вещал, что, дескать, научная парадигма не подходит для изучения этой самой Зоны, и еще другими словами ругался, мне лично непонятными. Эх… когда-нибудь и я, наверно, вляпаюсь в такой вот «узел» из законов природы, и либо рожки да ножки в кусковом исполнении от меня останутся,
либо вот такой же пакостью бродить начну. И вообще надо бы завязывать с такими мыслями, от них депрессия и несварение случаются…
        Прислонившись к стене здания и на всякий случай осмотревшись, я убрал оружие и достал из рюкзака маленький стеклянный «флянчик» коньяка - трофей с позапрошлого выхода, когда выволок я целую коробку таких вот пятидесятиграммовых бутылочек из разгромленного еще во время эвакуации супермаркета. Почти все вынесли из магазина, а вот небольшой закуток на складе почему-то обошли вниманием. Там-то и стояла полная коробочка в окружении пустой и уже заплесневевшей тары, и да, был там еще целый стеллаж с шоколадом, который, конечно, давно испортился и вонял какой-то пронзительной кислятиной. Не стал я продавать спиртное, хотя по нынешним временам этот коньяк, пусть и в мизерных емкостях, быстро нашел бы своего покупателя. И об этом не пожалел.
        Сладковато-горячий, немного терпкий глоток приятно согрел горло. Хоть и не хватило бы такой порции, чтобы немного расслабиться и дать алкоголю ударить в голову, да и не позволил бы я себе захмелеть даже от более солидного угощения. Пустая бутылочка улетела в кусты, я сверился с картой и, внимательно осматривая дорогу, медленно пошел вперед.
        Семьдесят тысяч. Достаточно неплохой, по крайней мере лично для меня, повод в очередной раз рискнуть шкурой. В принципе даже сейчас, в такие паршивые времена, я бы смог найти офис и бумажную работенку на эти самые пятьдесят-семьдесят в месяц. Не вопрос. Опыт таки есть, риэлторский, пока не погорела наша контора, причем по понятной причине - квартиры в Москве не просто обесценились, а, как бы это сказать, превратились в полностью неликвидный товар. Биг-босс, от жадности или же просто обалдев от свалившейся «халявы», начал буквально за бесценок скупать квартиры у бегущих из Города москвичей. Думал, видимо, сорвать впоследствии хороший куш и поэтому не просто ухнул все деньги фирмы, но и залез в кредиты. Мне лично хвастался тем, что за неделю до эвакуации умудрился сбить цену на трехкомнатную квартиру с шести миллионов до четырехсот тысяч, мол, смотри, как работать надо, и учись. Не знаю уж, на что он рассчитывал, но, насколько я помню, ни одной купленной за бесценок квартиры он так и не продал, мы все потеряли работу, а банки вытрясли из биг-босса все, что смогли вытрясти, и даже немного больше.
Впрочем, успел я до краха конторы заработать несколько хороших рекомендаций и очень вовремя уволился, так что запросто мог бы уехать куда-нибудь в Сибирь, в тот же Красноярск, там сейчас и строительство вовсю идет, и спрос на жилье огромный. Но это если по уму… так ведь и хотел сделать, дурак. И испортил меня первый же фриланс, испортил окончательно и, наверно, уже навсегда. Остро и ясно, до мурашек по всей спине, до адреналинового пульса и сладкого сжатия в груди я осознал, что вот эта вот ночь у чахлого костра, усталость в ногах и плечах, запах дыма и вкус разогретой на углях тушенки просто не пустят меня обратно к выглаженным брюкам, строгому пиджаку и вежливой улыбке. Не смогу я больше видеть лампы дневного света и подписи с печатями, и не потому даже, что в романтику потянуло, нет, или не хватает адреналина, или еще какая блажь - все оказалось намного проще. Я впервые за весь свой сознательный возраст почувствовал, что такое свобода, пусть даже и не вся, а самый краешек, но настоящая, крепкая и вкусная свобода. И в пику целой куче неписаных правил московских старателей, всех традиций, что были
вынесены еще с той Зоны, я сам выбрал себе новое имя. И оно прижилось.
        Теперь я Фрилансер. Или просто Ланс, хотя такое сокращение мне не совсем по душе. Вольный стрелок. Или просто сталкер, бандит и мародер с точки зрения власти, а на самом деле просто городской старатель подобно сотням других рисковых парней, то и дело мотающихся в Город…
        Этот заказ я, как и большинство других похожих заданий, получил у Гены Ботаника. Бывший чемпион «вовки» российского масштаба, на счету которого был даже международный турнир, бывший же системный администратор нашей бывшей конторы, программер-самоучка и опять-таки бывший школьник-вундеркинд, чьи математические способности удивляли даже профессоров. И в какой-то степени неудачник - бесконечные часы онлайн-сражений за огромным трубочным монитором посадили зрение, вследствие чего Гена обзавелся большими очками, добавившими ему какого-то академического шарма. Феноменальное математическое дарование с возрастом почему-то стало просто дарованием - хорошо «рубил» Ботаник в математике и физике, очень хорошо, но уже на уровне обычного специалиста - выпускника технического вуза, кем он, собственно, и являлся. Про контору вообще молчу - в этом плане мы друг от друга не отличались, разве что я уволился сам, а его уволили со всеми вместе, причем даже без копейки расчета. И болтались мы с Геннадием, с которым успел я сдружиться за время работы, где-то с полгода по общагам, знакомым и, наконец, на квартире
сводного братца. Ботаник характер брата долго выносить не смог и, когда появились деньги, снял в Подмосковье облезлую однушку, куда со временем перебрался и я. Причем эти самые деньги появились не без моего участия - Гена нашел заинтересованных лиц, а я, соответственно, сделал свой первый фриланс…
        На этот раз клиентов было трое. Две интеллигентного вида старушки, похожие друг на друга как сестры-близнецы - я так сначала и подумал. Виолетта и Ангелина Владимировны и впрямь были сестрами, но с разницей в два года. Третьим был их племянник Павел Михайлович, тощий, с намечающейся лысиной мужчина лет пятидесяти, с мелкими, суетливыми движениями рук и бегающим взглядом. Особенно почему-то запомнился старый, почти потерявший форму берет, который он поспешно снял и разминал в руках все время разговора.
        - Здравствуйте, молодой человек, - тихо и как-то мягко поприветствовала меня старшая, Виолетта Владимировна. - Геннадий Сергеевич… порекомендовал обратиться к вам. Видите ли…
        - У нас есть некоторый… интерес в отцовской квартире, - перебил ее Павел. - Она находится… как бы вам сказать…
        - Догадываюсь, - кивнул я.
        - Да-да, верно, там. К сожалению, получилось неприятное недоразумение…
        - Мы были у родственников в Германии, когда все это произошло, - продолжила Виолетта. - Дочь, знаете ли, вышла замуж за немца, да, очень хорошего человека, и пригласила нас в гости… буквально на месяц. Там из новостей мы узнали, что Москва была эвакуирована, кажется, из-за какой-то то ли эпидемии, то ли аварии. Мы так и не поняли, от чего именно. Новость показывали по всем каналам, но дикторы как-то невнятно говорили о причинах - то техногенная катастрофа, то какая-то болезнь, заражение. Мы, конечно, сразу вылетели обратно, но в Москву попасть не смогли.
        - Что неудивительно, - печально вздохнул Ботаник.
        - Ничего не получилось. В город не пускали военные, да еще какие-то ужасные слухи, полная неразбериха во всем, и от нас отмахивались повсюду, даже не выслушивая. Это был какой-то кошмар, - добавила Ангелина Владимировна. - Только спрашивали, не остался ли кто дома. Нет, конечно… Миша умер за три года до эвакуации, сердце, и было ему уже восемьдесят семь, он старший в семье… и тогда нами больше никто не интересовался. Нам пришлось уехать - кончались наличные деньги, гостиницы же были непомерно дороги. Три с половиной года мы прожили в Германии, оформили там гражданство…
        - Простите, вам, наверное, все это неинтересно, - сказала Виолетта, утвердительно кивнув еще до того, как я дал ответ. - Наше дело к вам состоит в следующем…
        Старушка, отточенным движением открыв сумочку, выложила на журнальный столик связку ключей, вырванный листок атласа Подмосковья и несколько фотографий.
        - К сожалению, мы уже не сможем посетить могилу брата - он похоронен на Борисовском, это в Москве. Ну, вы понимаете… Этот человек был нам очень дорог.
        - В квартире остались фотографии, кое-какие личные вещи отца. - Павел показал на фото. - Портсигар, еще с войны… он был ветераном. Вот шкатулка, лежит в шифоньере, в ней ордена. Постарайтесь найти. И альбомы с фотографиями. Все, какие найдете.
        - Да, и еще… - Ангелина Владимировна, почему-то смутившись, откашлялась и быстро переглянулась с сестрой. - Молодой человек, простите…
        - Вячеслав.
        - Вячеслав… Слава, если можно так вас называть… есть еще одно. Несколько не особенно ценных, но очень важных для нас вещиц. Маленькая шкатулка под простынями в шкафу. Там… там лежат наши фамильные ценности. Три колечка с камнями, цепочка, кулончик с портретом и небольшая рубиновая брошка. Это не особенно дорогие, но, вы понимаете, фамильные ценности. Они достались нам от прабабки, и… нам бы не хотелось их потерять.
        - Понятно. - Я кивнул и пододвинул к себе карту. - Никаких гарантий того, что смогу пройти в этот район, дать не могу. Ближайшее Подмосковье сейчас такая же Зона, как и центр города. Одни здания разрушены аномалиями, другие выгорели, третьи… скажем так, недоступны. Кроме того, во всех районах первые месяцы действовали самые разные банды. Этаж какой?
        - Первый.
        - Это тоже не очень хорошо. И клумбы, и сами здания быстро зарастают, без отопления во многих домах на первых этажах сыро, и за три года там все скорее всего заплесневело. После возникновения Зоны было очень много дождей, и зимы теперь сырые и почти без морозов.
        - Альбомы были завернуты в полиэтиленовые пакеты. Очень плотно. Мы берегли их от сырости, молодой человек, квартира и впрямь была влажноватой, - сказала Ангелина Владимировна, поджав и без того очень тонкие губы на морщинистом лице. - Не думаю, что плесень могла повредить их за столь короткий промежуток времени. Дом трехэтажный, крепкий, крыша никогда не протекала на нашей памяти.
        - Плесень бывает всякая. Особенно там. Ладно, вводные данные приняты. Я оцениваю работу в пятьдесят тысяч. Большой риск - район, скажем так, неблагополучный.
        - Мы дадим вам семьдесят, если вы доставите альбомы и ценности, - кивнул Павел и снова начал мять берет. - Но, простите, аванс выдать не сможем.
        - Претензий не имею. - Я даже усмехнулся. Давно принято такое правило - не давать аванса тому, кто в Зону идет. Потому что очень часто оттуда не возвращаются. И работа не выполнена, и денежки пропали, которые можно потратить на нового наемника. В курсе, видно, Павел Михайлович, значит, кто-то просветил. Я покосился на Ботаника. Да нет, не он - поднял Гена брови, головой покачал и, видно, о чем-то задумался. Впрочем, ладно.
        Я снова посмотрел на лист из атласа автодорог. Подмосковье, юг, даже немного западнее. Бутово недалеко, южнее Подольск, который еще не накрыло, но в том году почти всех жителей эвакуировали. А вот сам поселок, где нужный дом, от МКАД совсем недалеко. И на моих картах, особо разрисованных, значится это место как достаточно поганое. Не сказать, что полный швах, как Москва, но и расслабляться нельзя. Одно радует - район грамотно и вовремя эвакуирован, когда полыхнуло в Москве, туда не сразу докатилось. И не сказать, чтоб много там было населения - тысяч десять всего, а рядом только промзона да теплицы совхозные. Интересно так совпадает - чем меньше проживало народу, тем меньше будет и общая пакостность территории, хотя, например, к промзонам это ни разу не относится, так же как и к свалкам. Саларьево, например, снаружи МКАД, а вот поди ж ты, очаги похлеще, чем в самой Москве бывают…
        - Значит, так. Если без нежданчиков… извините, неприятных неожиданностей и препятствий, сработаю за три дня. При наличии таковых - дольше. Если через неделю не вернусь… ну, ищите другого сталкера.
        Переглянулись бабушки.
        - Простите, что значит - не вернетесь?
        - Зона… - Я невесело хмыкнул. - А район ваш… ну, сложноват. Не совсем беда, но всякое случается. Вам есть, где остановиться?
        - Да, мы сняли большой номер в местной гостинице.
        - Дорого.
        - Ничего страшного. Мы теперь можем позволить себе некоторые траты. - И снова поджатые губы, и что-то аристократическое даже видно в движении головы. Тихо встали, вежливо попрощались, и Павел Михайлович снова нацепил на свою круглую плешку помятый берет, церемонно пожал руку и даже слегка поклонился перед уходом.
        - Музыкант, - Ботаник кивнул на дверь, когда на лестнице затихли шаги, - какая-то там филармония на неметчине, лауреат и все такое. Не беден, это факт. Зря ты про пятьдесят сказал. Глядишь, и в самом деле недоплатят.
        - Ничего, ботанический друг мой. - Я вздохнул. - Полтинник здесь, полтинник там - бедному рубаха. Будем цены ломить - без клиентов останемся.
        - Это вряд ли, - усмехнулся Гена, щелкнув пальцем по пузатому тяжеловесу-монитору. Ну, вот никак не хочет Ботаник переходить на современные плоские - ему, видишь ли, «цвета не те». А на мониторе уже таблица, и по новостям, что досконально собраны из неофициальной сталкерской сети и серверов ЦАЯ, уже мерцают столбцы под кодовой цифрой «200», а напротив - где кликухи, где имена, и рядом в окне карта Москвы с россыпью свежих крестиков.
        - Спасибо, парень. Умеешь ты настроение перед ходкой поднять.
        И затрещину ему. Не сильно, конечно, так, по-дружески, и в ответ чувствительный тычок по ребрам.
        - Не рубись, Ланс. Это я просто так показал, что конкуренция нам особо не грозит. Пойдем-ка лучше пивчанского из холодильника достанем. Есть и покрепче, если че.
        - Пивчанского можно. А вот покрепче - это когда вернусь.
        И тихонько, тайком, три раза постучал по столешнице.
        Вот он, дом тот самый. Трехэтажная хрущевка из белого кирпича, почти до крыши заросшая «красным виноградом». И скверик небольшой рядом, все деревья на нем убило чем-то, и, присмотревшись, вижу чем - жарит от земли, трясется в мелкой дрожи воздух. Не «огневик» там, иначе бы сожгло все дотла, по крайней мере не на самой земле разлеглась аномалия, а жарит где-то в глубине. Земля тоже сухая, потрескалась, чертики пыльные по ней бегают, и ни травинки. Может, это даже и к лучшему - грунт вокруг бывшего скверика прогретый, высушенный, хотя и заметно просевший - видать, спеклось все в глубине. И дом покосился, пусть чуть-чуть, но видно, и в одном месте даже фундамент выглянул, и трещина, нехорошая такая трещина, по кирпичной кладке проползла до самой крыши. Хорошо, что не обрушился дом, пустым мне возвращаться не с руки, а деньги нужны, и даже очень. По семейным, так сказать, обстоятельствам…
        Осторожно, Лансер, не спеши. Сухая земля под ногами, и ощутимо теплее она, чем положено ей быть под солнечными лучами, и асфальт мягкий, под ботинком проминается, липнет. Можно в таких вот местах и провалиться в подземную жаровню, и долгая, паршивая смерть, особенно если не сильно раскалена каверна, а что-то вроде дьявольской сауны градусов так под сто тридцать, и наверх по сыпучей земле, да обожженными пальцами не особо заберешься. Поэтому не сразу наступать, а протопать путь, послушать, с каким звуком бьет по земле ботинок. Веревку бы… Сэкономил место в рюкзаке, называется. Метров бы двадцать альпинистского шнура, привязать вон хотя бы к той крепкой на вид, хотя и высохшей елочке, а другим концом - к поясу. Ох уж мне эти подземные «огневики»… сколько в них сталкеров гробанулось…
        «Ффффффухххх» - шумно выдохнул горячий ветер из приоткрытого канализационного люка, и высоко вверх подлетела пара оранжевых искорок. Ощутимо громко щелкнул перегретый бетон. Ладно, ничего страшного, далеко, хотя и обдало какой-то особенной, банной вонью от горячего дуновения. И ветерок заметный, летает мелкая черная пыльца, посвистывает в окнах дома, и высоко-высоко в синем небе видно мелкое лихорадочное дрожание воздуха. Но слабый тут «огневик» или же просто очень глубоко сидит. Вот в Бутово на месте такой же дряни целый вулкан образовался, метров в десять высотой, и временами из него натуральная лава выстреливает, целый квартал вокруг этого «чуда природы» выгорел и обвалился. Но там хотя бы вони не было. Здесь же смердит от земли не то пластиком горелым, не то паленой шерстью. И дымки маленькие, ниточками такими, то здесь, то там пробиваются. Сдается мне, недавно аномалия образовалась. Жарит так, что на лбу уже пот выступил, и к спине камуфляжка мерзенько так липнет, щекочется. Вернусь когда - обязательно холодный душ приму. Хорошо, видно, здесь только «красному винограду» - да и что аномальной
лозе сделается, она и на голых камнях растет, и не горит почти. Красивое растение, если присмотреться, - листья жесткие, в неровный такой дырчатый узор, словно дробью простреленный, ствол с руку толщиной извивается, и все красное в рыжину, ни капли зеленого. Даже ягоды вон видны, тоже красные, мелкие, как горох. Сталкеры даже легенду придумали, что в каждой кисти этого растительного мутанта есть одна «живая» ягодка, ничем внешне от прочих не отличающаяся. И если, мол, слопаешь правильную ягоду, то многие хвори вылечишь и жить дольше будешь. А вот если ошибся и не то, что надо, зажевал - то беда, отравишься так, что всю жизнь на лекарства работать придется. Сказки, конечно, ничего в этих ягодах плохого не обнаружено, жесткие они и безвкусные, но и отравы особой нет, так, голова немного поболит да желудок взбунтуется.
        В подъезде сумрачно и жарко. Окна на лестничных площадках закрыло листвой, из полуоткрытой двери подвала несло зловонным сухим теплом. Краска на стенах слезла и осыпалась, под ботинком сухо захрустели чешуи штукатурки. После дневного света подъезд казался темным и мрачным. Постояв пару минут и послушав тишину дома, я медленно подошел к двери нужной квартиры, а после, отвернувшись, присел на лестничную площадку и со злостью сплюнул.
        Квартира была вскрыта. Простенькую деревянную дверь отжали, по-видимому, крепкой фомкой - дерево треснуло и согнулось, у покривившегося замка торчали щепки. Судя по цвету дерева и слою мелкой серой пыли на обломках дверной ручки, квартиру взломали давно, похоже, сразу после эвакуации. Черт. Не факт, далеко не факт, что удастся мне выполнить этот фриланс и получить деньги. В том, что воры вынесли из квартиры практически все ценное, я почти не сомневался.
        Из плотного футляра достал маленький фотоаппарат-«мыльницу», щелкнул со вспышкой взломанную дверь. И, спрятав уже не нужные ключи, вошел внутрь.
        В квартире припахивало сухими яблоками, заплесневевшей бумагой и пылью. Отдельные солнечные зайчики, проникающие сквозь грязные стекла, давали не много света, отчего комнаты были погружены в глубокий багровый сумрак. Прихожая с пыльной ковровой дорожкой, потемневшие занавески вместо комнатных дверей, провалившийся пол на кухне - из дыры в линолеуме едва заметно пульсировало синеватым лучиком. Ну, на кухню, к счастью, мне не нужно, а путь в спальню, похоже, был чистым. Похоже. Э-эх… детектор бы, хоть плохонький, устаревшей модели, найти в Зоне, так как купить такую вещь с моими-то «связями» пока не представляется возможным. Понятно, что и с новейшими сканерами мрут как мухи, но все ж таки точно не лишней была бы научная машинка. Ну а пока совсем уж по-дурацки бросить в проем двери облезлый веник, всматриваясь, не полыхнут ли серые вспышки, нет ли ряби в воздухе и не слышно ли сухого натужного треска. Найти детектор… м-да… Видел ты, Ланс, как-то раз подходящего мертвеца, явно сталкера. В аномалию залез парень… ну или девка, там за давностью уже не определить было. Деревце вырубил лопаткой своей
особенной, сучок крюком заострил. Ну и вытащил из танцующего и крутящегося вихря легкое совсем тело, посидел в раздумьях, да так и не решился с черного и покоробившегося пояса снять детектор и мини-компьютер, тот легендарный ПМК, о котором взахлеб Ботаник рассказывал. И автомат Калашникова, да не простой, а дорогой и редкий АК-12 с рюкзака не снял… не смог. Вместо этого за каким-то чертом вырыл саперкой яму и тем же крюком труп в нее стащил и, укрыв предварительно куском рваного тента от фуры, зарыл. А потом нажрался дома до тошноты, обматерил ни в чем не виноватого Ботаника и уснул в ванной, едва не залив соседей… есть все-таки в моей фрилансовой свободе некоторые, скажем так, издержки. И злоба временами накатывает, и страх беспричинный, и ночью кошмары, и когда припрет в Зоне по-серьезному, так, что смерть челюстями уже перед носом щелкает, готов бросить все и обратно в контору, скучную до ломоты в зубах, но зато безопасную. И других ребят за два года находил не раз, иногда даже знакомых, и хорошо, если они просто мертвые были, как ни страшно о таком думать - «просто мертвые». От всех этих дел
некоторые головой едут, да только мне, видимо, повезло. С душой ведь как? Если долго ее по грязи да колючкам возить, то или пузыри кровавые выскочат и шкура слезет до живого мяса, или покроется эта самая душа мозолью в три пальца толщиной, такой коркой, что порой сам удивляешься, откуда столько нездорового цинизма в тебе берется, непрошибаемости какой-то. Однако и на мозолях трещины случаются. Иногда весьма ощутимые. Потом, правда, все зарастает, рубцуется, и тянет на пустые улицы с такой силой, что хоть волком вой. Испортил меня фриланс. Окончательно испортил.
        Вот и сейчас не столько из-за упущенных денег неприятно на душе, а словно обманул кого-то. Не нашел я ни орденов, хотя шифоньеры перерыл тщательно, перетряхивая каждую вещь, ни драгоценностей в стопке простыней. Естественно, ведь простыни эти к моему приходу уже валялись на полу мятыми и пыльными холмиками в россыпи разных ниток, булавок и пуговиц, разбитых баночек и раздавленных фарфоровых кошек со слониками. «Чистили» квартиру обстоятельно, со знанием дела - такие воры очень хорошо знают все нехитрые тайники доверчивых граждан, будь то банка с крупой или стопка постельного белья. Не тронули даже технику, в том числе и достаточно неплохой, дорогой телевизор, зато проверили и опустошили все найденные кошельки и шкатулочки, перетрясли книги в поисках припрятанных купюр. Альбомы с фотографиями, впрочем, не тронули, и на том спасибо, все не с пустыми руками возвращаться. Сфотографировав напоследок весь тот разгром, что устроили воры, я осторожно покинул квартиру. Возвращался по своим следам, не без труда углядел на обратном пути тот самый детектор движения, за проволочку которого неосмотрительно
задел сегодняшней ночью, и без приключений отмахал четыре километра к припрятанной в лесочке старенькой, но любовно восстановленной и весьма надежной по этой причине «Ниве». В ожидании, пока стихнут на дальнем шоссе моторы машин военного патруля, немного вздремнул, предварительно пообедав горячим супом из термоса и бутербродами. Машину вывел на шоссе уже вечером, когда начало смеркаться. В принципе на таком расстоянии от Зоны полицию и военных можно было не опасаться. Документы у меня в порядке, вид и машины, и меня самого нарочито бедноватый и немного интеллигентный даже, в багажнике большая корзина с ранними опятами и банка, наполненная гниловатой лесной малиной - и то, и другое специально купил у придорожной торговки, когда ехал на «дело». Если малину можно будет смело выкинуть, слишком уж неприглядна, то крепкие молодые опята вполне сгодятся в качестве приятного дополнения к жареной картошке. И вопросов ко мне никаких - вежливый и скромный грибник на дешевой «тачке» возвращается с «тихой охоты», а обрез, спрятанный под крышей в специально сделанном тайнике, еще найти надо. Домой по пустынной
широкой дороге, которая, конечно, помнила и другие, куда более оживленные времена, а сейчас на ней даже фонари не горят, и лишь изредка промелькнут фары встречного автомобиля. И вдруг запищало слегка в ушах, небо озарилось бледными зарницами, и я, тормознув «Ниву» у обочины, вылез посмотреть на Прилив, запоздавший примерно на семь часов относительно прогноза.
        На северо-востоке появилась едва заметная дымка, похожая на прозрачное облако. Дымка на глазах посинела, затем подернулась переливами нежнейшего перламутра, светящегося настолько слабо, что его с трудом можно было рассмотреть на фоне черного неба. И легкий такой писк в ушах, и словно теплой водой их залило - кстати, и за сотню километров от Москвы у людей в ушах пищит, и, говорят, иногда даже «флэш-галлюцинации» бывают у особенно чувствительных граждан, подташнивает или голова болеть начинает. Уж не знаю почему, но из всех знакомых старателей, которых, правда, было немного, я один спокойно переносил Прилив даже в Зоне - никаких проблем со здоровьем до сих пор не наблюдалось. Хоть и стращали вояки, что, мол, сдохну, я просто пережидал Прилив, лежа где-нибудь в кустиках, намахнув предварительно грамм пятьдесят согревающего. Да, чуть паршиво, голова побаливает, писк этот, в животе булькает и урчит, но только и всего. Киря Космонавт, с которым как-то вместе до Текстильщиков ходили, тот прямо аж кончался, вырвало бедолагу, слезы в два ручья, и потом знобило его нешуточно, хотя мне ну вот совсем ничего
в первый раз не было, даже в ушах не пищало. Да и вообще, если бы от Приливов сталкеры кончались, об этом наверняка было бы известно. Единственная засада в том, что после волн аномальных энергий на безопасных тропинках зачастую «очаги» появлялись, а из Города какая-нибудь новая, не всегда безопасная живность выползала. Или, что чаще, не совсем живность даже…
        Над Городом померцало еще немного, словно от молний далекой грозы, причем высоковольтные разряды в Москве действительно не редкость, целые «сухие грозы» при ясном небе случаются. Видел я как-то молнию, прямо из земли в небо шарахнувшую, - натурально такое белое дерево над домами секунды три висело, а от грома в соседнем супермаркете остатки стекол на землю посыпались. Может, и во время Приливов разряды случаются… ага. Стих настырный не то вой, не то телефонный писк где-то в середине головы настолько резко, словно его рубильником выключили. Сел в машину, зевнул - выспаться бы, почти сутки на ногах, - и, не особенно торопясь, поехал дальше, не выжимая больше восьмидесяти. К Ботанику прибыл уже далеко за полночь и, едва смыв грязь и пот под холодным душем, просто нырнул в сон, проигнорировав яичницу с салом и кружку крепкого чая.

* * *
        - Ну, давай уже, поднимайся. Тут тебе не ночлежка для всякого сброда, а приличная квартира. Харе дрыхнуть, а то морда большая вырастет. - Я почувствовал ощутимый пинок. - Да и остынет все. Блин, знал бы, на что подписываюсь, черта бы лысого тебя на порог пустил. Вставай, лишенец!
        - Слушай… будь настоящим другом… отвали до половины одиннадцатого. - Я с раздражением отвернулся к стене, до этого вслепую отмахнувшись от очередного пинка. - А то встану и очки твои ботанические разрушу… блин, сутки не спишь, на них работаешь, а они…
        - Полпервого, Ланс. Заказчики через двадцать минут будут.
        - Ну… - Я не без труда поднялся и, протерев глаза, уставился на будильник. - Ч-черт… я что, звонка не слышал?
        - Слышал. Лапой своей по будильнику треснул, причем моему, заметь, будильнику, и дальше массу топтать. - Ботаник хмыкнул. - Вставай быстрее, кофе стынет, картошку холодную жрать тоже мало удовольствия.
        - Из тебя, Бот, офигенная жена бы получилась. Не будь я традиционных вкусов, завтра же за кольцом бы поехали.
        - Ах ты сволочь… - Ботаник снял тапок, тяжелый такой шлепанец с резиновой подошвой, и с хорошим замахом отправил его мне в лоб. Я не без труда увернулся. - Вот хрен тебе тертый в следующий раз, а не завтрак. Сам все слопаю, а над тобой голодным смеяться буду. Зар-раза… В порядок себя приведи. Заказчики интеллигентные.
        - Слышь, Бот, а я ведь только альбомы нашел. - Подтянув рюкзак, выложил на журнальный столик шесть тяжелых толстых альбомов в матерчатых обложках, от которых пахнуло слабым душком книжной пыли. - Ни орденов, ни ценностей. Как думаешь, пролетим?
        - Скверно. - Ботаник присел на диван и в задумчивости почесал подбородок. - Скверно, Слава. И отчего так? Не нашел, что ли?
        - Квартиру прочесали до меня. Вот глянь…
        Бот полистал сохраненные фотографии, вздохнул и вернул «мыльницу».
        - Хорошо хоть догадался зафиксировать. Но, как ни крути, заказ не сделан в полной мере. Однако, репутация…
        - Ботан, я понимаю. Но, ч-черт, от меня ну ровным счетом ничего не зависело.
        - Понимаю. Ладно, не парься… похоже, пришли. Давай одевайся по-быстрому, и… причешись хотя бы.
        Старушки-сестры и племянник, все так же мнущий в руках старый берет, тихо вошли в комнату и, отказавшись присесть, аккуратно забрали у меня альбомы.
        - Молодой человек… это… это все? - Виолетта Владимировна непонимающе взглянула на меня, после чего быстро переглянулась с сестрой.
        - К сожалению, да. Квартира была вскрыта, воры… вот смотрите.
        Старушка едва взглянула на фотоаппарат, и ее губы поджались, а плечи заметно опустились. Ее сестра, молча вынув из сумочки платок, прижала его к лицу и быстро вышла. На скулах Павла Михайловича появились желваки.
        - Паша, выйди, - тихо, но очень твердо приказала Виолетта Владимировна.
        - Но, тетя, я…
        - Ты не расслышал? - В голосе Виолетты появился неприятный холодок.
        - Да… да, конечно. - Павел, нервно сжав многострадальный головной убор, быстрым шагом вышел из квартиры. Установилось неловкое молчание. Старушка внимательно рассматривала перстень на своем пальце, а я просто ждал, отмечая про себя, что как-то неприятно все вышло, не так…
        - Молодой человек… Вячеслав, верно?.. Я все прекрасно понимаю. Ордена брата не имеют… высокой рыночной стоимости. Вряд ли вы их сможете выгодно продать.
        Я настолько удивился, что даже не нашелся с ответом.
        - И ценности прабабушки… они, конечно, значительно дороже по деньгам… но все равно сумма будет небольшой…
        - Постойте. Я что-то вас не очень хорошо понимаю.
        - Понимаете, Слава. Да, вы все прекрасно поняли. Давайте не будем лгать друг другу. Я тоже понимаю… все реалии нынешнего времени. Как и договаривались, я должна была вам за работу - всю работу - семьдесят тысяч. За альбомы больше десяти дать я не смогу, вы же понимаете.
        - Э-э…
        - За ордена я выплачу вам пятьдесят. И сто тысяч - за украшения. Как вам такие условия?
        И презрение во взгляде Виолетты Владимировны. Холодное, спокойное, уверенное такое презрение, поджатые в нитку губы. И натурально так холодком повеяло от старушки, и смотрит на меня так, словно я какой-то поганый жук, по недоразумению забравшийся в тарелку с супом.
        - В любом случае я вам гарантирую, что это лучшая цена, которую вы сможете найти.
        И у меня вдруг потемнело в глазах. Посмотрел я на две красноватые бумажки, что сунули в руку, две по пять тысяч, смял их и бросил на столик, под руки Виолетты Владимировны. Купюры, отскочив от столешницы, зашуршали по паркету - видно, зарядил я ими от души. Хотел еще сказать, чтобы убиралась, но язык словно пристал к небу, и я, поднявшись, быстрым шагом подошел к двери, раскрыл ее. Не глядя, подождал, пока заказчики все тем же тихим шагом не вышли из квартиры, запер ее и вернулся в комнату. На душе стало погано так, что хоть вой.
        - Ну, ты видел? - выдавил я, глядя на Ботана. - Есть справедливость в этом мире, дружище?
        - Видел. - Гена смущенно почесал всей пятерней в затылке, крякнул. - Да, дела… как чувствовал.
        - Вот тебе и интеллигенция… - Залез рукой под диван, нащупал картонную коробку и выудил очередной «мерзавчик» трофейного коньяка. - Будешь?
        - Не. Не хочу. И что, вообще во всей квартире ни одной ляльки не нашлось?..
        - Ну, ты… ах ты… туда же… - Я даже не поверил тому, что услышал.
        - Ох, Ланс, прости дебила. Не намекал ни на что, так, задумался, вот и ляпнул, как в лужу дунул. Извини, друг, даже мысли не было.
        - Ты и деньги подобрал. - Я увидел в руках Гены две мятые купюры. - На хрена?
        - Предлагаешь сжечь? - Ботаник прищурился. - Хату снимаем, товарищ дорогой. Послезавтра денежка нужна, а работы пока нет. Ни для меня, ни для тебя. Пусто, блин.
        - И мне… тоже денежка нужна. Ч-черт побери его совсем…
        - На работу устройся, - невесело съязвил Гена, но, увидев мой взгляд, предпочел улизнуть на кухню.
        А я присосался к крохотной бутылочке. А потом и еще к одной. И что делать - не знаю. То есть вообще. Если не будет до завтра пятидесяти, как выражается Ботаник, «рублей», то у одного придурка будут некоторые проблемы. А через этого придурка и у меня… Давно бы плюнул на братца, раздолбай и пьянь, даром что на шесть лет младше, да еще и не родной, сводный. Если бы не мать…
        - Короче, Лансер. Держи. - Ботаник бочком подошел и положил на диван небольшую «котлетку» из свернутых в трубку банкнот. - Здесь семьдесят… а тебе вроде полтинник нужен.
        - И откуда дровишки?
        - Из лесу, вестимо… Копил я на парочку ПМК, как раз с той Зоны, да на детектор более-менее нормальный. Эн зэ - запас мой неприкосновенный. Был, скажем так, специально на аппаратуру откладывал. Заказы сейчас не только ведь по окраинам Москвы, есть и за МКАД, а без техники туда нельзя. И… к днюхе твоей хотел сурпрыз сделать. Бери, потом рассчитаемся.
        - Ну, спасибо, Бот. Спасибо, друг. Знал бы ты, как выручаешь.
        - Чего уж там. Как будто не свои… - Гена криво ухмыльнулся и засел за компьютер, и по экрану снова побежали таблицы, карты и графики. - Может, какой ценной инфы надыбаю, без хлеба не останемся.
        Отложив пять сотен на бензин, остальные деньги спрятал во внутренний карман. На часах уже было два с четвертью, и, прикинув в уме время пути, я спустился вниз. Очень сильно надеюсь, что пятьдесят тысяч, ну, в крайнем случае шестьдесят смогут решить, хотя бы на время, одну проблему. На ум пришли несколько довольно грязных ругательств, и отчетливо зачесались кулаки. Нельзя, Ланс, нельзя… нужно быть сдержаннее.
        Многие вузы после Эвакуации переехали в Питер. В частности, такие гиганты, как МГУ, МГИМО, МАИ и подобные им уверенно перебрались во вторую нашу столицу, где в рекордные сроки были отстроены для них здания. Мало того, Московский Государственный имени Ломоносова не просто остался Московским, но даже само здание по личному приказу президента сделали почти полной копией потерянного. Государственные вузы пожиже разъехались кто куда - в Красноярск, Екатеринбург, Саратов, где до сих пор для них достраивались общежития и аудитории. Те, что вузами значились в основном на бумаге, да и то не всегда, переместились в резко подешевевшее Подмосковье. Зеленоград, Голицыно, наполовину уже эвакуированный Королев - там освобождалось действительно много подходящих помещений, и муниципалитеты за бесценок предоставляли их различным конторам, которые за некоторую сумму обеспечивали студентов вполне себе настоящими дипломами. Попадались среди них и относительно достойные учреждения, и откровенные шараги, и для них всех хватало желающих учиться на экономистов, бухгалтеров и психологов. Ключевое слово - желающих учиться…
        Брательник мой учиться, похоже, не намеревался. В школе он, кстати, раздолбаем не был - его старание и прилежание отмечали многие учителя. Просиживал за учебниками до поздней ночи. Как правило, не понимая ничего из прочитанного, Егорушка тщательно вызубривал тексты до полного автоматизма и получал хорошие отметки. Отработанная и уже не нужная информация после получения оценки и последующего вознаграждения тут же выбрасывалась из головы. Мать, родив своего ребенка, кровинку, очень рьяно взялась за воспитание брата и зачем-то начала использовать древний как мир метод кнута и пряника. Получил братец пятерки в четверти - новый велосипед. В году - поехал на море. Не получил - приличный срок без копейки карманных денег, доходило даже до полугода. Или покупка компьютера откладывалась до следующего дня рождения, дабы мотивировать отпрыска на еще более упорную зубрежку. И так буквально во всем. В итоге - серебряная медаль, доставшаяся не без слез, долгих и некрасивых уговоров учителей, личных бесед с директором. Небогатый семейный бюджет по этой же причине - нужна медаль - периодически опустошался
ремонтами класса, покупками проекторов, новых книг, штор и цветов. И быть бы Егорушке золотым медалистом, но жестко, непримиримо уперся пожилой математик советской еще закалки, который ни в какую не пожелал ставить пятерку за вызубренную, но не понятую алгебру, и не купился он ни на слезы, ни на уговоры, ни даже на скандалы на педсоветах.
        После выпускного по результатам более чем загадочно сданного ЕГЭ поступил Егор Кравцов не куда-нибудь, а в Бауманку, тогда уже переведенную в Петербург. И приехал обратно после первой сессии, к которой его даже не допустили. Кнуты и пряники, так привычные по школе, неожиданно исчезли из жизни студента, и тот пустился сначала в прогулы, за которые никто особо не журил и не ругал, а потом и вовсе прекратил посещение. Лихорадочно попытался сдать «хвосты» преподавателям, причем некоторые из них видели Егорушку только на первых лекциях, и, естественно, не сдал ни одного. Школьная зубрежка не помогла там, где потребовалось понимание. Остатки домашних средств съел военкомат, и мать в первый раз слегла в больницу с обширным инфарктом. А потом и во второй - когда праздношатающийся Егор в пьяном виде полез выяснять национальный вопрос к строителям-таджикам, за что был жестоко бит и лежал после в соседней с матерью палате. Тогда-то я и дал обещание «присмотреть» и «не допустить» - третьего инфаркта, по статистике, человек не выдерживает почти никогда. Да, мать мне была не родной - меня взяли еще в совсем
несознательном возрасте из Дома малютки в Воронеже. Молодая бездетная пара, отчаявшись завести своего ребенка, решила усыновить мальчика. Так я и стал Кравцовым и за все время, пока жил в семье, даже не ведая о том, что приемный, проникся глубочайшим уважением к Антонине Александровне и Владимиру Васильевичу. Даже после того, как Егорушка раскрыл мне всю историю моего появления в семье, и когда я не сразу научился называть маму и папу по имени-отчеству, я все равно не перестал считать их родителями. Наверно, поэтому я не решился измолотить Егора до розовых пузырей после того, как Антонина Александровна слегла от его выкрутасов, а только пообещал проследить за сводным братом. Вот и слежу, блин, до сих пор, и деньги в Одинцово везу, и заранее глубоко дышу, проговаривая про себя словно мантру «не-бить-не-орать… не-бить-и-не-орать…». Сволочь. Умудрился завалить сессию, и уже не в Бауманке, а в какой-то совершенно кривой шараге под гордым названием «Российско-Канадский Социально-Экономический Институт», причем я был совершенно уверен, что в Канаде о существовании данного учреждения вряд ли было вообще
известно. Достоверно я знал лишь о том, что из стен данной альма-матери выходят экономисты и менеджеры, делающие в одном предложении по шесть ошибок и не знающие, сколько нулей в миллиарде. Вот и выбрал для Егорушки вуз, так сказать, по способностям, и договорился правильно, что стоило мне примерно пяти фрилансов, и даже на очное придурка устроил, общежитие выбил, хотя с ним на самом деле проблем почти не было, хватило смешной суммы и бутылки хорошего коньяка для коменданта. Думал, все, без проблем доучится, семестр не сказать чтоб дорогой, я этих расходов и не замечал. И вот в конце третьего курса снова здравствуйте. С-сволочь… не-бить-не-орать…
        Через час я припарковал машину у облезлой древней общаги, отданной под нужды РКСЭИ. Бабуля-вахтер, подслеповато прищурившись сквозь очки, признала и кивнула, мол, проходи. Взгляд ее, как мне показалось, был укоряющим.
        - Лампу в вестибюле вчера разбил твой поросенок, - услышал я уже сзади. - Ты бы это, поучил братца. Вышибут ведь, и комендант ругается.
        - Разберусь. Спасибо.
        Пустился Егорушка во все тяжкие. Черт побери… ведь если уже отчислили придурка, то это все. Что с ним делать? Впрочем, на него-то самого плевать по большому счету, двадцать пять лет олуху, не пропадет - грузчики всегда нужны. Вот мать его жалко.
        Общежитие пахло мощной смесью жареного лука, сырой штукатурки и запущенных, судя по всему, давно не мытых туалетов. К перилам на лестнице я не рискнул прикоснуться - они даже на вид были липкими. Комната брата на третьем этаже оказалась пустой, точнее, ее дверь была прибита к косякам, и на оргалитовом листе значилось «ремонт». Интересные новости… я развернулся и пошел вниз по другой лестнице, уже предвкушая не самый приятный разговор с комендантом. На лестничной площадке второго этажа уютно дрых здоровенный детина с густой кудрявой бородой. Разорванная по всей спине футболка открывала свету любительскую татуировку, парень чему-то сладко улыбался во сне, потираясь щекой о грязную ступеньку. Рядом валялась полупустая баклажка «Очаковского». Когда я попытался перешагнуть через тело, детина проснулся, посмотрел снизу вверх совершенно мутным взором и неожиданно вежливо поздоровался.
        - И вам здравствуйте, - кивнул я. - Уважаемый, вы не знакомы с неким Егором Кравцовым?
        - Знаком. Это я у него набухался, - медленно, со старанием выговаривая каждое слово, поведал детина. - Вы… извините за… столь непрезента… б… бельный вид. Се… сессию закрыл. Вот.
        - Искренне поздравляю. - Я пожал протянутую лапищу. - И где я могу видеть Егора?
        - Он… спит. В четыреста шестнадцатой комнате. Их… перевели. Ре… ремонт. Бла-благодарю за беседу. Меня зовут Дима. - Детина перевернулся на другой бок, подложил под голову ладонь и мирно засопел дальше, уснув сразу после того, как представился. Только сейчас я почувствовал мощный пивной «выхлоп», разлитый в воздухе. Не развеялся он и на четвертом этаже, хотя к запаху разлитого пенного напитка добавились и резкие ноты скверного табака. У окон курили четыре девицы в завернутых на головах полотенцах и мятых халатах. Из занавешенной простыней комнаты слышался плеск и фырканье - видимо, я попал на банный день. Девушки, едва удостоив меня взглядом, продолжили кого-то обсуждать: «ты предста-авля-аешь, во ду-ура… со сталкером мутить вздумала». Удивившись про себя предмету обсуждения, я дошел до четыреста шестнадцатой комнаты и постучался.
        Дверь мне открыла болезненно тощая девушка с выступающими скулами и убранными в хвост длинными волосами. Крупные, но подпорченные краснотой и тяжелыми синяками серые глаза с интересом изучили меня с ног до головы, девица выпустила уголком рта длинную струю дыма, стряхнула пепел и снова неприятно и вызывающе уставилась на меня.
        - Ты, блин, кто такой? - равнодушно поинтересовалась она, загородив вход в комнату. - Че те надо?
        - А-а, едрить твою! Ла-ансер, зараза! - Я услышал знакомый голос, и настроение, без того не радужное, еще немного подпортилось.
        Вот уж не ожидал здесь Тапка встретить. И считает ведь меня другом, чтоб его… только бы опять со мной не увязался, зараза. Да ладно, мы теперь ученые, посылать далеко и надолго я, к счастью, с тех пор научился. Единственное, осадочек неприятный все равно останется - не дрянь человек, нет, но нытик, слюнтяй и зануда. Спасибо, сходили мы с ним как-то до одного магазинчика в Химках, вовек не забуду, сколько килограммов мозга он мне вынес своими жалобами на стертую ногу и дождь, а на обратном пути наслушался я унылой и однообразной матерной ругани от него же. Не на меня, нет, а что и магазин-де до нас полностью обобрали, падлы, ни денег, ни телефонов, и нога болит, и промок, и вообще страшно мне тут, и… тьфу. Ну его к черту вместе с моим долготерпением.
        - Здорово, Тапок. Как жизнь? - А сам думаю, с чего это вдруг Шлепанца этого к моему брату занесло.
        - Э-эйк… х… Фрилансер… я это…
        - Что? - не понял я, а Тапок, порозовев и махнув рукой, отвернулся к окну.
        - Ну, на фига? Э-эх… напарничек…
        - Так ты, значит, Тапок? - прыснула тощая девица. - Вот падла. А нам заливал, что Койот. Держи, хиш-шник…
        Пепельница, доверху наполненная окурками, была опрокинута на голову несчастного Шлепанца, и девушка с силой похлопала ладонью по кучке окурков и пепла.
        - Ксюха, ну ты и стерва, - потерянно пробубнил «сталкер». - Дрянь.
        - Скажи спасибо, что не врезала. - Кисло ухмыляясь, Ксюха открыла дверь. - Еще раз ко мне подкатишь, я эту пепельницу об твою балбеску в куски раздолбаю. Коз-зел… вали отсюда, сталкер хренов.
        - Я что-то ничего не понимаю, - признался я. - Что тут у вас делается?
        Ксюха взглянула на меня уже совсем другим взглядом. Оценивающим и внимательным. И я не заметил того отстраненного презрения, с которым меня встретили буквально две минуты назад.
        - Да этот марамой по всей общаге растрезвонил, что он крутой сталкер, старатель типа, в Москву ходил. Фотки показывал, все дела. А я-то думала, как это может быть? Койот, типа такой крутой, и вдруг к коменде уборщиком за хату устроился. Мне все трындел, что до следующего выхода он тут, а дальше пойдет хрусты зашибать на квартиру. Меня с собой взять обещал… Тапок… хи-хи…
        - Кажется, начинаю врубаться… - Я осмотрел всю небольшую и жутко грязную комнатенку, отметив про себя склад бутылок под диваном, тяжелый табачный дух и горку посуды с давно присохшими объедками. - Где Егор?
        - Егорша? Обсос… - Ксюха бросила докуренную до самого фильтра сигарету прямо на пол, пошарила в пустой пачке и с сожалением отправила ее вслед за окурком. - Курить есть?
        - Не смолю.
        - Ага… боксер по плаванию. Ну и правильно, что не дымишь… симпатяга. Не люблю, когда парни курят. А на фига тебе Егор?
        - Брат.
        - Хм-м… а вы че-то не похожи. - Ксюха подошла ближе и словно ненароком прикоснулась бедром, проходя к столу. - Вот уж не думала. Короче, пережрал твой Егорушка. Блевать изволит в сортире, если не заснул там же. А ты че, и вправду сталкер?
        - Тапок раззвонил? - Ну, тварь… предупреждал ведь дурака. Придется с ним, так сказать, пообщаться, и для него эта беседа будет очень неприятной. Очень.
        - Ага. - И снова этот взгляд. Неприятный и оценивающий. Терпеть не могу…
        - В некотором роде, - буркнул я, давая интонацией понять, что к развитию темы не склонен.
        - И реально смахиваешь. Точняк. Да еще и симпатяга. Может, познакомимся?
        Я промолчал.
        - Очень приятно, что ты Фрилансер. - Девушка кивнула, словно я представился. - А я, значит, Ксения. По фамилии, если интересно, Николашина. Очень, очень приятно. Для своих - Ксюха, Ксана, мне лично нравится Зена. Если назовешь королевой воинов, в рожу плюну… хи-хи… че-то ты грустный. Накатить для настроения не?
        - А, черт с ним. Давай. - Настроение впрямь было неприятным, и, хоть и ощущал я некоторую брезгливость, все же согласился. Зена, впрочем, подошла к шкафу и достала чистый на вид шестигранный стакан с толстым дном. Из того же шкафа появилась бутылка виски, причем, по-моему, недешевого - удивительно даже…
        - Джек Дэниэлс сингл баррел. - Ксюха подбросила и ловко поймала бутылку. - И не спрашивай откуда. Лед класть?
        - Не помешает, - кивнул я.
        - А вот и хренушки, не угадал. - Девица пожала плечами. - Холодильника у нас как бы нет. Придется без излишеств.
        Я взял стакан и в один глоток выпил пятьдесят граммов спиртного. Ух-х… я определенно не ценитель виски. Не знаю, что уж в нем находят особенного, натуральная самогонка. Да еще и теплая.
        - Еще надо?
        - Нет, спасибо. Нам еще сегодня в деканат топать, не хочу, чтоб выхлоп остался.
        - Ну… это вряд ли. - Ксюха усмехнулась. - Егорушка не в том состоянии. Придется… переночевать. Оставайся, ну?
        - Спасибо. В машине посплю, мне так привычнее. Плохо высыпаюсь на новых местах, знаешь ли.
        - Как хочешь… - разочарованно протянула девица, и я заметил, что в ее оценивающем взгляде появились искорки. Заинтересованные такие, липкие огоньки. Тьфу ты, черт. Не отказался бы я пообщаться с женским полом, скажем так, плотнее, вопросов нет, но не в данном случае. Вызывала у меня эта… Зена резкую антипатию, хотя, если бы не болезненная эта бледность и слишком уж выраженная худоба, была бы деваха симпатичной. Допускаю даже, что красивой, вполне возможно, и сейчас Ксюха пользуется популярностью, ухажеры у нее явно имеются, ну или имелись до недавнего времени. Но вот не нравится она мне совершенно, особенно взгляд этот липкий и манера разговора.
        - Ты, если что, заходи, Фрилансер. Всегда рада видеть.
        И подмигнула. Тьфу ты, ч-черт…
        - Лады. Как только, так сразу. - И я поспешно вышел из жестоко прокуренной комнаты.
        Брата я нашел в туалете. Как Зена и говорила, дрых товарищ, положив голову на край унитаза. Отпустил Егорушка патлы, имелись в комплекте к ним и тонкие, словно выщипанные усики и несколько длинных кудрявых волосков на подбородке. Патлы отмокали в унитазе, который, к счастью, выглядел чистым, да и рвало братца, видимо, в соседней кабинке - оттуда несло кислой вонью. Не лучше пахли и забрызганная кожанка вместе с модными, в мелкую складку джинсами. Я брезгливо попинал тело и понял, что и в еще одном права Ксюха - сегодня посещение декана точно откладывается. Попросив в соседней комнате ручку и листок, я написал записку и сунул ее за отворот Егоровой кожанки.
        «Проспишься, приведи себя в порядок и спускайся вниз. Я в машине, жду. В деканат поедем, скотина».
        И перед уходом не сдержался, двинул ботинком чуть ниже спины, от души так двинул, и Егорушка пьяно замычал, шевеля ногами и сползая с края унитаза. С-сволочь… ладно мать не видит. И хорошо, если братец не сболтнет по телефону или в письме, что старшенький-то, Славушка, не в конторе риэлтором работает, а бандитствует, ну, в смысле, сталкерит. Не заржавеет ведь у него… эх-х, гнуть ему в душу, Тапок, гадюка такая, трепач чертов, Койот недоделанный. Не люблю я таких болтунов, столько проблем от них в жизни, да и сам ты, Ланс, хорош, не умеешь выбирать правильных людей, так и не гунди теперь. Жаль только, что большая Земля, а занесло его именно в эту общагу. Судьба моя такая счастливая, не иначе. Везет по жизни.
        Не особенно удобна «Нива» в качестве спальни, но я уже привык - считай, второй дом, только на колесах. Не без труда устроившись на сиденье, так, чтоб не затекали согнутые ноги, я укрылся дырявым, но теплым одеялом из верблюжьей шерсти. Сон не шел. Лезли разные мысли, в том числе о том, насколько чаще стал ты встречать пьяных, опустившихся и озлобленных людей после Катастрофы. Словно вся чернота, у кого какая была, наружу вылезла. Страшно жить, ребята. Кто от этого страха прочь от Москвы рванул, заранее, не дожидаясь, пока Зона отхватит себе новые куски земли. Кто остался и либо тихонько, про себя так, боится вечерами в квартире, либо от страха вечного, от того сюра, что вокруг творится, зачерствел, озлобился, корой покрылся. Давно ли ты, Лансер, видел нормальную человеческую улыбку? Хотя… а надо оно мне? Ну, в самом деле? Словно ты когда-то раньше верил в эти самые нормальные улыбки…
        Даже здесь, за километры от МКАД, Зона чувствовалась настолько явно, что я даже поежился. Улица почти пустая, огней в домах мало совсем, да и то, пока лежал в машине, свет отключали минимум раза три. По неделе без воды - тоже привычное уже дело. Горячую вообще отключили год назад. Холодная - с перебоями. Автобусы, считай, не ходят, отменили большинство рейсов. Магазины еще кое-как работают, но и то закрываются один за другим. Подмосковье пустеет даже несмотря на то, что к Городу стекаются самые разные люди. Официально - ученые, военные, особый Центр работает круглосуточно, экспедиции, исследования. И неофициально - наш брат сталкер, причем публика эта очень пестрая. Есть что-то вроде элиты - в Москву ходят, да не за обычным барахлом, а за особыми артефактами, или артами, хотя, по науке, вещицы эти к изделиям рук человеческих отношения никакого не имеют. Ученые их анобами зовут - сокращенно от «аномальные образования». Случалось и мне находить такие вот штуки и даже выйти на скупщика, но серьезного товара мне пока не попадалось - может, оно и к лучшему. Есть наемники вроде меня - всегда найдется
человек, которому что-то нужно принести из Города, информацию какую или вещь, документы там. Фриланс, в общем. Ну и птички свободного полета - ходят в Город сами. Много еще в Москве магазинов с бесхозным уже товаром, складов на не сильно загаженных разной аномальщиной территориях. Чего греха таить - много еще квартир с разным добром, случалось в них заглядывать, хотя последнее, честно говоря, мне совсем не нравится, отдает банальным воровством. Так-то да, ученые почти уверены в том, что Зона в Москве, мягко говоря, надолго, и жителям вернуться в свои дома не светит. Ученые… ага. Легки на помине.
        По улице медленно ехала зеленая «Газель» с эмблемой ЦАЯ на борту. На крыше микроавтобуса крутился знакомый локатор-«чебурашка». Сканируют, понятное дело. Не нравится мне только, что так далеко от Москвы катается научная машинка, неспроста это. Эх… видно, небезосновательно господа ученые предполагают очередное расширение. Ботан говорил, что нехороший такой слушок бродит по коридорам Центра, что Зоны, высыпавшие на теле планеты, имеют неприятную тенденцию соединяться в сеть, и «чистой» земли в скором времени может остаться всего ничего. И трещат их ученые головы в поисках выхода из ситуации, да только толку от всех этих мозговых штурмов ноль. Как не знали ничего про Зону, так воз и ныне там - Гена, поправляя очки, хмыкал, что она, поганка эта, непознаваема научными методами. По крайней мере пока непознаваема, современной нашей наукой. И ведь в чем самый смех - ученые вовсю пользуются аномальными образованиями, научились путем проб и ошибок, и пользы от этих самых анобов море. Однако ни один, что интересно, светлый ум так и не разобрался в том, как эти самые объекты устроены. Да что ученые - и
народец поскромнее применение разным аномальным штукам находит. Месяц назад толкнул без малого литр «сиреневой кислоты» за сотню тысяч одному достаточно мутному субъекту. Не понравился мне этот странный дядя категорически - что-то натурально змеиное было и во взгляде, и в движениях, даже в волосиках блестяще-прилизанных. И хоть утверждал Ботаник, что дядя этот мало того что англичанин, так еще и сотрудник одной европейской косметической фирмы, а слизь аномальная - очень ценная добавка к безумно дорогому омолаживающему крему, я как-то не поверил. «Сиреневая кислота» ежели на кожу капнет, то сначала ожог с пузырями, а потом нарост вылезает, синевато-пурпурный такой гриб из болезненно разрастающегося мяса, - видел я такое на одном бедолаге, врагам не пожелаешь. И как понимать прикажете «омолаживающий крем» с этакой дрянью? Высказал я это Ботанику, а тот хмыкнул, в свой компьютер вперился, пощелкал клавишами. Говорит, смотри, мол, бабуле семьдесят. А на фото реально тетя максимум лет сорока, и ни одной морщинки. И крем «Anomalic simbiderm», маленькая такая баночка за семь тысяч евро, от силы в ней грамм
пятьдесят, не больше. А Гена улыбается и говорит, что моей килограммовой банки с «сиреневой кислотой» хватит на сотню таких кремов, и «змей», англичанин тот, нелегал, контрабандист и профессиональный рисковщик шкурой, специально прилетал за моей добычей - Ботаник с ним отдельно договаривался. Жмот оказался британец, сто тысяч всего дал, такую мину при этом скорчив, словно мы его до нитки разорили. Медленно так, аккуратно отсчитал бумажки, которые вскоре на долги и разбежались. Знал бы раньше, сколько на самом деле стоил мой товар, за сотню не отдал точно, всю бы наличность с буржуя стряс до последней копейки, в долги бы его, подлеца, загнал. Кстати, фирма та, как и следовало ожидать, с ЦАЯ сотрудничает, спонсирует, так сказать, наших профессоров с академиками. И учитывая, с какой скоростью прискакал «змей» за моей банкой, наши расценки ему понравились больше профессорских…
        Когда машина ученых проезжала мимо моей «Нивы», я слегка напрягся. Была и у меня штуковина из Москвы, и кто знает, насколько чувствителен локатор «Газели» к отдельным вещицам. Под сиденьем лежит у меня небольшая саперка, внешне самая обычная армейская лопатка с деревянной ручкой. Единственно, дерево потемневшее и на вид глянцевитое, да металлические части чуть заметно серебрятся на солнце. Острая, зараза, наточил я ее душевно перед тем, как в аномалию одну интересную бросить вместе с пятью «заказными» ножами и длинным кавказским кинжалом - подарком для одного крупного бонзы из какой-то этнической группировки. Полежал там мой инструмент где-то с месяц, пока не перестало поблескивать в воздухе, да мелкая рябь на песке не улеглась. Потемнел металл ножей, насыщенный непонятной энергией, засеребрились линии заточки, над которыми поработал мастер, специально приглашенный оружейник. Потому что клинки эти после воздействия «горна» переточить или подправить уже не выйдет. Редкая аномалия «горн» этот и весьма смертоносная - сворачивает кровь в жилах еще на подходе к редким проблескам в воздухе, лопается
кожа, и через сутки от человека остается высохшая до звона мумия. Но что сталкеру смерть, то разным металлам, похоже, жизнь, и очень долгая. Дерево и пластмасса, конечно, не укрепляются настолько хорошо, как сталь, однако деревянная ручка по твердости стала словно гранитной, даже звенит при ударе. Что же касается самой лопатки… один только раз свернул я на ней заточку, совсем чуть-чуть. Рубанул рельс, от души и с большим замахом. Расстроился крепко - видно было, что чуть скосило кромку лопатки, пустяк совсем, как резала она, так и режет. Но решил больше не экспериментировать. Зря беспокоился. На следующий день от загиба и следа не осталось - выправился металл. Хороший получился инструмент. Скажем так, многоцелевой. И двери я им выламывал и прорубал, и землю копал, и в качестве топора использовал, и, думается, от какой-нибудь ходячей гадости лопатка моя тоже сгодится в лучшем виде. Продать хотел ведь, для этого и кидал в «горн», знал, что хорошую цену за «саперку» дадут, - знал я не понаслышке, в какую деньгу аномальные ножи влетают. Шиш теперь, не продам. Как там в одном мультфильме говорилось? «Такая
корова нужна самому», ага.
        Если и «аномалила» моя саперка, то локатор этого излучения не уловил. Укатили ученые. Я снова попытался заснуть, и получилось это не сразу. Сон пришел только в третьем часу ночи.

* * *
        Братец появился утром, довольно рано - на часах не было пяти и едва начало светать. Молча открыл заднюю дверь, плюхнулся на сиденье и закрыл лицо руками. В зеркало было видно, как он слегка покачивается, и время от времени я слышал мощные «ики», сопровождаемые короткой отрыжкой, и тихие стоны. Егорушка страдал.
        - Что-то ты рано, лишенец, - буркнул я недружелюбно, с неудовольствием чувствуя, как меняется в машине чистота воздуха и почему-то запотевают стекла. - На твоих вчерашних дрожжах мы, друг, к декану не поедем. Отсыпался бы еще.
        - От… вали… с-с… тихо, блин. Не ори… - еле слышно простонал страдалец, согнувшись так, что локти уперлись в колени.
        - Много чести на тебя орать. Салон замараешь - уничтожу.
        - Все равно… г-громко… пошел ты, придурок….
        - Ну скотина же ты, Егор. Ну как тебя везти? - Вопрос я озвучил уже для себя, не рассчитывая на ответ, но Егорша услышал и даже, кажется, хихикнул.
        - А не надо. Е… есть такой лисиц. Называется песец, понял? Усе, братан, не парься. Я сам от… отчислился, хе-хе… короче, песец…
        - Ты что несешь?
        - Смех и радость людям… о-о… башка…
        - Да твою-ж мать! - Я в тоске стукнул ладонями по рулевому колесу. - Как?
        - Слу-ушай… не ори… давай по… потом расскажу. Хреново…
        Хреново ему, скотине. Ладно. Сейчас будет хуже. В глазах немного потемнело, когда я рывком открыл дверь, обошел «Ниву» и выволок Егорушку на свежий воздух. Не пойму, как оно получилось, ведь специально настраивался на мирный, понимаешь, диалог. Но получилось. Придерживая братца за ворот, я сунул ему кулаком под глаз и, когда качнувшаяся назад патлатая голова вернулась в исходное положение, добавил размашистую затрещину. Егорушка сначала глухо взвыл, а потом вдруг захихикал, потирая ушибленную скулу.
        - Я че-то не врубаюсь, Слава, ну хрена ли ты стараешься? Отвалил бы ты уже от меня, так задолбал, что сил нет… Какого ты вообще сюда приперся, братец хренов? Ждал я тебя, мудака? Как же я тебя, мразь, ненавижу… выродок…
        - Как ты отчислился? - повторил я вопрос, и, видно, что-то в моем голосе подействовало. Егор успокоился, по крайней мере прекратился его пьяный гыгыкающий смех.
        - Просто. Пришел в деканат и объяснил всем этим козлам, на какой именно болт я их навинчиваю со всеми их левыми семинарами и сраными курсовиками. И что диплом их долбаный разве что вместо особой бумаги годится, да и то дороговато получается. И жестко, кстати…
        Я глубоко вдохнул и выпустил ворот грязной «косухи». Егор сполз на землю и уселся возле колеса, широко расставив ноги и снова обхватив голову руками.
        - Сука… сам себе с бодуна по роже как-нибудь втащи… а еще лучше - об стену разбегись.
        - Предкам сообщил?
        - Я че, дебил? Не… меньше знают - крепче спят. Не в курсе они, а телефон общажный еще на той неделе обрубили. Почта пока пашет, да мне западло с письмами возиться… а то бы написал, в какой конторе мой любимый старший брат работает. Это… риэлтор, нах. В Москве, понимаешь, фрилансит, бха-ха… о-ой…
        Рухнула последняя надежда на то, что Егорушка по пьяни не забыл болтовню моего злокачественного напарничка. Тоскливая злоба на моем лице была, видимо, настолько явной, что братец ехидно ухмыльнулся и с прищуром глянул на окна общежития.
        - Ты смотри, в натуре знакомы, - с протяжным стоном пробубнил Егор, делая попытку встать. - А че будет, Слав, ежели я того… телеграммку пошлю? Типа, меня отчислили, а ты вообще… сталкер. Ништяк новости нашим шнуркам будут? Хе-хе… хе… представля-аю марлезонский балет в исполнении мамани с папаней. Это будет… драма…
        - У матери уже два инфаркта, придурок… - устало выдохнул я.
        - Она тебе не мать, - буркнул Егор. - Пора бы уже всосать за столько-то лет. Я вообще не врубаюсь, че ты до сих пор в нашей семье забыл.
        Я промолчал.
        - Да, чуть не запамятовал… квартирка-то моя полностью, ага. - Егорушка, натужно икнув, убрал от лица руки и мутно взглянул на меня снизу вверх. - Ты, лошок, не в доле. Это так, для поднятия настроения. Можешь дальше на задних лапках танцевать, у тебя офигенно получается. Опытный ты в этих делах, чувак.
        От темной, помутившей рассудок ярости я даже немного покачнулся и, чтобы не наделать грехов, отошел от машины. Вдох, выдох. Неплохого вы себе сына вырастили, теть Тоня, Антонина Александровна. Благодарного, внимательного и доброго. Вон как о вас заботится…
        И вспышка прошла, я снова взял себя в руки, подавив ярость. Но вот обида осталась, черт возьми. Плевать на квартиру, не в ней дело, я, в общем, и сам бы в будущем отказался от доли. Уже думал о том, что свой угол найду, заработаю, не вопрос. Не жалел я ни капли. Укусило другое, и очень больно так укусило. Не сообщили даже, не посоветовались и не извинились, мол, так и так, Слава, надо бы нам жилплощадь Егору оставить, сам понимаешь. И я бы без проблем согласился - факт. А тут… без меня уже все решили. И не сообщили ничего, словно посторонний я им и уже точно лишний в семье, которого даже в известность ставить не надо. Не спросили, не обговорили, а так - втихаря и по-быстрому, чтоб я раньше времени не узнал. Обидно. Обидно до кома в горле и неприятного, саднящего чувства в груди. Может, врет Егор? А вдруг? Я посмотрел на сидящего братца. Да нет, шиш… трепач и лжец Егорушка, каких поискать, однако точно я знаю, что правду он сказал. И не просто сказал, а специально до случая ее приберег, давно держал - ишь как лыбится, несмотря на похмелье и пару моих зуботычин. Я даже почти услышал, как Антонина
Александровна говорила ему, что, мол, ты, Егорушка, только учись, мы уж квартирку-то на тебя переписали, ты не думай. Человеком только вот вырасти, за ум возьмись, не дури, сынок. Вот он и вырос и не дурит.
        И мысль такая у меня мелькнула. А какого ляда, собственно, я с этим придурком вошкаюсь? Ты же, Ланс, так свободу ценишь, ну и вот она, вольная воля, вольнее некуда. Единственное, что у тебя на шее висело, так это Егорка, за которым чуть не сопли подтирать всю жизнь приходилось, а теперь ты вроде как и чужой им всем стал. Долги мои все выплачены, обещал последить - последил, даже в вуз устроил. То, что я не в семье, понять дали. Все!
        И сладкая, заманчивая мысль подойти к машине, пинком отшвырнуть Егорушку и, дав по газам, просто уехать. Но… не пустило. Не смог. Потому что вспомнил больничный запах, бледное, помертвевшее лицо тети Тони. И капельница с тонкой прозрачной трубкой, впившаяся в сгиб полной руки, я почему-то смотрел только на нее, все думая, что это, должно быть, больно, ведь голос так тих, и под глазами глубокие тени.
        «Посмотри за ним».
        «Хорошо, Антонина Александровна, я постараюсь».
        «Обещаешь?»
        «Да, обещаю».
        Считал я, что обещание давно выполнено, а все равно был уверен, что новости обо мне и Егоре в лучшем случае уложат тетю Тоню в больницу. И хоть не чувствовал я любви, почти не чувствовал, однако уважение и благодарность никуда не делись. Не совсем ведь чужие люди, и, несмотря на последние новости, я до сих пор считал, что семья у меня есть. Не смогу я развернуться и уйти не потому, что обещал, а просто потому, что не получится потом заснуть, заедят мысли. Однако тогда будем думать… Я присел на корточки возле Егора.
        - Восстановиться никак?
        - Ага, щас. - Егорша сплюнул и снова сильно икнул. - Зашибись они меня восстановят после моего концерта. Да я и сам не вернусь. Манал я всю их бухгалтерию. Ненавижу сук.
        - Он, типа, мужик, - послышался сверху голос, и я увидел в окне общежития Ксюху. Девушка курила и с интересом посматривала на нас. - С Тапком познакомились и разговорились. При мне было дело - Тапочек, видишь, ко мне клеился и крутость показывал, придурок. И Егорка с ним… кстати, привет, чувак. Не сиди на земле, хозяйство отморозишь.
        - Привет. А дальше что?
        Ксюха улыбнулась, талантливо сделав на щеках почти симпатичные ямочки.
        - Ла-анс… Привет… А дальше? А дальше Егор такой говорит, что сам тоже хочет сталкером стать. Ну, типа поспорили они, что студент наш учебу не бросит, слабо, а просто выпендривается… Ты ведь выпендривался, Егорушка?
        - Заткнись… - тихо прошипел Егор, так тихо, чтобы не услышала Ксюха.
        - Нажрался, взял студенческий и в деканат пошел, - равнодушно продолжила девушка, стряхивая пепел. - А потом такой выходит и говорит, что, оказывается, не слабо. И Тапку готовиться сказал к выходу в Москву. Они горючим закупились и недели две у меня готовились, алкоголики хреновы. И не то чтобы задолбали, но надоесть успели, клоуны. Когда в рейд пойдешь, Егор? Тапок про тебя уже спрашивает, одному похмеляться скучно.
        - Он что, у тебя в комнате? - хрипло поинтересовался братец, прищурив глаза.
        - Шиш ему. В коридоре бухает. - Ксюха пустила дымное кольцо. - Расстроился, переживает. Прикинь, прощения просил - за то, что Тапок, а не Койот.
        Девушка прыснула в кулак, выкинула окурок и сладко потянулась.
        - Он там еще? - спросил я.
        - Ну, так.
        - Ты, Егор, посиди тут. Сейчас вернусь.
        Тапка я нашел на подоконнике. Товарищ грустил. Рядом стояла полупустая бутылка с портвейном.
        - Зда-рова, Лансер… Ты вот мне скажи, на хрена ты вчера Ксюхе разболтал…
        Я молча выхватил бутылку, крутанул ее в руках и «винтом» вылил скверное вино прямо на макушку бывшему напарнику. Тот удивился так, что, фыркнув, выпучил глаза и молчал все время, пока пойло булькало в жидких волосах и струями сбегало на клетчатую рубашку.
        - Э-э… ты че? Ты в натуре охренел, паскуда? - выдавил он, когда я аккуратно вытряс последние капли. - Я тебя щас…
        - Что ты меня щас? - Я, ухватив Тапка за ворот, сбросил его с подоконника на пол, об этот же подоконник расколотил бутылку и поднес «розочку» к разом побелевшему носу. - Ну?
        Бедняга заблеял и сделал неуверенную попытку вырваться. Пришлось двинуть коленом.
        - Мы с тобой, сучий потрох, договаривались не болтать? Договаривались, тварина?
        Тапок снова попробовал вывернуться, но я держал крепко.
        - Было? - Я повторил вопрос, жестко придавив бывшего напарника к грязному заплеванному полу.
        - Угу…
        - Говорил, что это лютая подстава, идиот?
        - Ну, говорил…
        - Первое и последнее предупреждение. - Я отбросил «розочку» и, подкрепляя каждое слово увесистым тумаком, продолжил: - Если узнаю, что ты еще где-нибудь заикнешься о том выходе или просто вспомнишь мое имя, удавлю как поганую суку. Ты меня понял?
        - Ну…
        - Не слышу!
        - Понял я все.
        - Ну, вот и замечательно. А вот это тебе особая благодарность за братца. Напоследок, так сказать.
        Я поднял Тапка за шиворот и от души двинул ему в челюсть. Бывший «сталкер» с коротким воплем отлетел к стенке, затем что-то злобно, но очень тихо пробурчал. Должно быть, угрозу, но мне уже было не до него.
        - А ты крут, - негромко и задумчиво сказала Ксюха, которая, похоже, наблюдала за нами в течение всего «разговора». - Фига себе… Короче, я тоже все поняла. Болтать не буду.
        - Молодец. Приятно общаться с догадливыми людьми. - Я кивнул, чувствуя некоторое облегчение от того, что не придется объяснять все еще и Ксюхе. Разумеется, рукоприкладства ни разу не планировалось, но мне было бы сложно объяснить девушке, почему про знакомство со сталкерами лучше помалкивать. Надеюсь, все было достаточно наглядно… Однако я в любом случае засветился. Палево состоялось, как обычно выражается Ботаник. Нежелательные люди в курсе моего рода занятий, видели меня в лицо и знают по имени, и, что особенно паскудно, все знает и братец. И это очень даже может всплыть - хорошо, если без последствий. Черт… Надо бы залечь на некоторое время, воздержаться от вылазок в Город хотя бы на пару месяцев. Неприятный расклад. И да, никаких напарников больше.
        - Ланс… постой.
        - Да? - Я обернулся.
        - Возьми меня с собой… туда…
        - Нет. Извини, Ксюха. И лучше забудь про нашу встречу.
        - Забыть? - Девушка пожала плечами и вздохнула. - Попробую, но это вряд ли выйдет. Со мной точно не получится, да?
        - Точно.
        - Жаль… - Ксюха сказала это едва слышным шепотом и опустила глаза. Недокуренная сигарета ударилась о стенку, и девушка, опустив плечи, поплелась в свою комнату.
        Ч-черт.
        Вот надо было ей, заразе, это спросить. А я ведь думал, что отпустило меня давно.
        И вдруг все почернело. Я даже вяло удивился своей реакции, что настолько раскис, почему вдруг так погано стало на душе, что хоть вой. Ох, надо было мне подойти к этой дуре и дать по шее по-взрослому. Нельзя с девками так, конечно, но это особенный случай. Не смог, не врезал.
        Просто подошел и, жестко ухватив за шею, прижал к стене. Ксюха задавленно пискнула, широко раскрыв глаза от неожиданности и удивления.
        - Никогда, слышишь? Никогда даже не приближайся к Москве, дура. Никогда вообще. Выкинь из своей глупой головы даже мысль такую. Ни сама, ни с кем-то другим, пусть он будет хоть трижды суперсталкер. В Зоне бабам не место. Умирают они там. Ясно тебе? Умирают! Насовсем!
        И, не дожидаясь ответа, я оттолкнул девушку.
        Слишком много для меня на сегодняшние сутки, вот честное слово. И бабки те с поджатыми губками и презрительными взглядами, и братец Егорушка со своим вечным презрением и ядовитой ухмылочкой, и вот эта дура местного розлива, которую то ли под алкоголем, то ли под природной дебильностью на приключения тянет. Катись оно все к чертовой матери. Сегодня снова не засну. И если так и дальше пойдет, то нужно мне будет от спиртного держаться подальше, а то, глядишь, и привыкну тоску глушить этим паршивым и незамысловатым способом. Видел я людей, через Зону алкоголем порченных. Спасибо, мне так не хочется.
        Я даже имени ее не знал, той девушки в составе небольшого отряда, и до сих пор ведь не знаю. Встретились мы на пересечении Ярославки и Кольцевой, тогда еще, когда Зона до тех мест уже доползла, но напакостить почти не успела. Три человека и она, молоденькая совсем девка, которую напарники звали Челкой. Так я и не допытался, как ее зовут на самом деле, - девушка на эти вопросы молча улыбалась и качала головой. И так ясно вижу это сейчас, словно только вчера мы встретились. Всего одна ночь у костра, совместный ужин, и надо было бы выспаться, но просидели мы у огня до самого рассвета, пока дрыхли ее попутчики, довольные тем, что не нужно дежурить. И мы разговаривали. Обо всем. Я даже не помню тем, но до сих пор осталось то ощущение мягкого, душевного уюта в сердце, того приятного света, что буквально исходил от Челки. Помню тихий голос с легкой, симпатичной такой хрипотцой, теплую улыбку, искренность и честность слов. Как тайком засматривался на нее - миниатюрная, нос курносый, из-под камуфляжной бейсболки прядь темно-русого цвета, действительно Челка. Сталкерша, еще из той Зоны. Коля Шелест,
нелюдимый и подозрительный парень, отозвал меня в сторонку тогда, перед ночевкой, и тихо сказал, чтоб не лез я к девушке. Мол, муж и напарник у нее погиб, хороший человек, и потому Челка из той Зоны ушла, плохо ей до сих пор. И если вдруг я к ней подкатить вздумаю, то пусть не обижаюсь. Объяснил я, что и в мыслях не было, и вроде успокоились они, хотя все равно косились. И, Зона побери, как же интересно было с ней разговаривать всю ночь напролет, как уютно у костра за неспешным разговором и кружкой крепкого, пахнущего дымком чая. Расстались мы на рассвете - я шел проведать возможные пути к Ботаническому саду, а они повернули в сторону ВДНХ. И видно было, что всю команду вела именно она, невысокая девушка в сталкерском защитном комбезе, и очень мне хотелось, чтоб дорога была им гладкой. И, когда уже начал я подзабывать о той встрече, какой-то старатель, Серый вроде, нашел Челку на ВДНХ - с серверов ЦАЯ Ботаник новости скинул со свежими «крестиками». И я еще минуту думал, что имя знакомое вроде, и, когда вспомнил, долго сидел на кровати замороженный, тупо глядя в стену и вспоминая открытое, приветливое
лицо, негромкий голос и прядь волос. Понял я, что именно тогда погибла девушка, после нашей встречи. И если раньше почти не вспоминались Челка и ночь у костра, то теперь, особенно перед сном, накатывало на меня едкой горечью, и казалось, что, пойди я тогда с ними, может, что-нибудь и исправил, вдруг как-то бы, да помог. Был я, конечно, в то время совсем зеленым, да и сейчас недалеко ушел. Челка же, если верить Шелесту, ту самую, первую Зону прошла, но все равно, чем больше я думал, тем больше мне казалось, что получилось бы помочь, спасти, и кто знает, не одну ночь после этого мы бы у костра провели и обо всем самом нужном поговорили. Ведь только познакомились мы тогда, а уже остро не хватает мне тех, по-настоящему честных слов, улыбки и прямого, доброго взгляда. Не надо девушкам в Зону. Нельзя.
        - Живи, Зена. Просто живи, ясно? - И самому вдруг противно стало от фальшивого своего пафоса, вымученного словно в извинение. Неправильно вот так. Как-то даже оскорбительно для памяти Челки. Кто была она и кто вот эта, прокуренная и пропитая девка с липким взглядом и интонациями дворовой шпаны. И пустой, мутноватый взгляд, почти физически мазнувший мне по лицу, вывернулась, дернула плечом. В Зону ей. Как же.
        - Да уж как-нибудь. Спасибо, чувак, на добром слове, я постараюсь, ну. Ариведерчи.
        - Бывай.
        И прочь из этого гнилого и провонявшего здания. Душно здесь. И мыслишка - не зря ли оставил Егорушку рядом с машиной, ключи-то в замке, да и деньги, по ходу, там же, кошелек в «бардачке» лежит - вот ведь дурацкая привычка при себе его не держать. Поэтому сбежал я по лестнице вниз достаточно бодро, но все равно не успел. «Нива» на хорошей скорости уже уносилась прочь по шоссе, при этом немного виляя из стороны в сторону.
        Все.
        Сев на асфальт, я с чувством, толком и расстановкой выматерился в голос к вящему неудовольствию бабули-вахтера. Как добираться до Ботаника без копейки денег, я не представлял - не те времена, чтобы рассчитывать на доброту водителей попутных машин, электрички и автобусы давно не ходят - Москвы как города нет со всеми его вокзалами и маршрутами. Да и голодный - со вчерашнего дня не ел, легкий «перехват» всухомятку за обед не считается. Ладно, Ланс, успокойся. Авось да либо, как-нибудь доберемся. Немного успокоившись, я встал, отряхнул джинсы и, подмигнув насупленной вахтерше, пошагал в сторону «дома». Интересно, как Ботаник отнесется к моему статусу бомжа - по закону, конечно, я имел право на часть жилья, но и «родители», и братец, зная мой характер, понимали, что мне будет невыносимо до тошноты выяснять отношения и таскаться по судам. Что ж, тут они правы. Да и к лучшему это. Серьезно, к лучшему. Свобода, пусть даже в таком статусе, стала полнее. Тяготила меня «обязанность» присматривать за Егоршей - и только сейчас я начал понимать насколько. Все, ребята, обязанности мои все закончились. Если
поймаю дурака, учить уму-разуму не стану, просто пошлю куда подальше. С меня хватит.
        Попутку удалось поймать только к вечеру, когда я уже отмахал пешком не меньше двадцати километров. Водитель-«дальнобой» подобрал меня, и очень здорово оказалось, что ему тоже в Видное. Я и спросил зачем, ведь там ни магазинов, ни производства никакого не осталось, да и город наполовину эвакуирован, Зона в полукилометре уже от Школьной улицы, хотя вроде за целый год ближе не подползла. А я, говорит, и не товары вожу. Эвакуация в Видном уже полным ходом идет, вот и заработок - за один рейс можно две квартиры с мебелью перевезти куда просят, фура большая. Дорого, но желающие уже в очередь выстраиваются. Такими делами, мол, через год стоимость машины покрыть можно. Попрощался я с ним, а он рукой махнул и говорит, бывай, мол, сталкер, будь там аккуратнее. Ничего не ответил на мой вопрос, почему это я сталкер, подмигнул, дверь захлопнул и поминай как звали. Догадался же как-то…

* * *
        - Плохие новости, Лансер.
        - И я рад тебя видеть, Бот. - Не разуваясь, я протопал в спальню и с размаху рухнул на диван. - Выкладывай. Меня уже мало чем добьешь.
        - Встретиться с тобой… с нами хотят. - Ботаник грустно взглянул на меня через стекла очков, тихо вздохнул и пододвинул табурет. - Ты в курсе, что тот район, где ты альбомы искал, под группировкой находится?
        - Чихал я, Геныч, на все их блатные разделы и границы, ты же знаешь. Мне дела нет, что какая-то левая шпана между собой что-то там разделила. Сколько ни хожу, ни одного… реального пацанчика ни разу не видел. Вояки - да, иногда лазают, но и то из-под палки. Эти же только на границах иногда шакалят.
        - Ну, это да… Я сам тебе работу эту подыскал, чтоб ее… Ну, короче, те бабули с музыкантом нажаловались на тебя Саше Корейцу. Дядя этот серьезный на самом деле, у него дела не только с Зоной. А под Корейцем есть такой Паня Закос, вот он и отвечает за тот район, где ты шуровал. Ну… как бы это… со всех старателей, которых знает, налоги берет.
        - Продолжай, друг. Все веселее становится от твоих историй.
        - Ну, вот они сегодня утречком ко мне и пришли, за пару часов, как ты явился. Сдается мне, что не только те бабушки на тебя стукнули. Кто-то еще тебя сдал, Ланс. Слишком уж быстро нашли. Кто-нибудь из твоих братьев по ремеслу знал, где ты бываешь?
        - Знал. Тапок. Шлепанец чертов…
        Шлепанец, ага. Дрянь мужик, вопросов нет. Мог заложить, но… Почему это у меня Егорушкина рожа перед глазами ходит? Вот подсказывает мне интуиция, что не без братца обошлось, догадываюсь я, куда именно он на моей машине поехал. А что Тапок, сталкер вонючий, его уже успел с хозяевами своими познакомить, так это к гадалке не ходи. Таких вот Тапков они и доят, и стригут, а те им все новых баранов приводят. Тьфу на них. Глаза б мои на таких не смотрели.
        - Понятно. Паршиво, друг. На тебя они крепко злые. Встречу назначили в кафешке «Южный бриз». Завтра, значит, в три часа.
        - Не пошли бы они лесом, Бот? Отродясь я шпаны не боялся. Да еще и переговоры с ними вести…
        - Не шпана это, Ланс. Бандиты. Поверь, лучше с ними… поговорить, пока предлагают.
        - А то что?
        - Убьют тебя, Слав. Эти могут, я справки навел.
        - Какие еще справки?
        - Да вот такие.
        И Ботаник приподнял свитер. На боках и груди виднелись длинные, полосами, кровоподтеки - похоже, что досталось Боту резиновой дубинкой. И я только сейчас заметил, что верхняя губа Гены вздулась, а под носом подсохла кровь.
        - Ну, ни фига себе… ну, с-суки…
        - Не дури, Ланс. - Бот вздохнул. - Не те дяди, чтоб на них с кулаками лезть.
        - Не только кулаки имеются…
        И… э-эх, черт. Ствол-то, обрез мой, в машине остался. И головой я уже понимаю, что не оружие это на самом деле, а мы с Ботаном отнюдь не Терминаторы. Предупреждал Ботаник, что рано или поздно прознает местная новоиспеченная «братва» о моих рейдах. А «налог» платить было для меня отвратно, и для себя я решил, что лучше уж шкурой рисковать, но ходить свободным. Ходить так, чтобы не видели меня регистраторы патрульных машин и не набивались напарники, каждый из которых может когда-нибудь сдать. Доходился. Эх вы, кошелки старые, «понимающие все реалии нынешнего времени». Нашли, кому пожаловаться на «вора». Только интересно вот мне, кто же Ботаникову квартиру сдал - Тапок или Егор? Кто?..
        - Надо идти, Ланс. Ничего не поделаешь. - И Бот снова вздохнул, осторожно потрогав разбитые губы.
        - У меня тоже новости, друг. - Я почесал в затылке, думая, как бы это помягче сообщить. «Нива»-то была куплена в складчину, специально для рейдов в Москву, причем Ботаник обеспечил примерно треть суммы.
        - Я так понимаю, тоже хорошие?
        - Замечательные. Егорушка, сволочь, машину угнал. Со стволом и деньгами до кучи. - В том, что вместе с деньгами уехала и моя любимая «аномальная» саперка, я не признался, хотя ее-то жаль было больше, чем деньги и огнестрел вместе взятые.
        - За-ши-бись, - по слогам проговорил Ботаник и, невозмутимо поправив очки, ушел на кухню. Вот уж выдержка у человека - и побили, и оружием явно угрожали, машину угнали, деньги ушли, а он пошел спокойненько так чайник ставить. Мне бы такую нервную систему.
        Как же все погано. Голодный я был после всех этих приключений, а кусок в горло не лез. Потихоньку доходила до меня вся картинка, и, признаться, предстоящий разговор с бандитами меня начинал пугать. Не сильно, но нервная дрожь появилась определенно, и места себе не нахожу. Надо поговорить, как бы при этом ни хотелось смыться куда-нибудь в полупустой поселок и переждать все эти неприятности. Шиш там… весь московский периметр поделили шакалы вроде этого Пани Закоса, и ежели мы где объявимся, братки тут же по своим каналам сообщат, это у них схвачено. И машины нет… есть, конечно, шанс, что заберу я «Ниву», но, зная братца, я на это почти не надеялся. Или с концами пропадет, или в виде металлолома предъявит, хорошо, если сам не убьется. Впрочем, хоть бы и убился, достал уже, сволочь…
        Ночь спал плохо. Не помог даже пузырек коньяка из заветной коробки. Не лучше было и Ботанику: я слышал, как он кряхтит и с трудом ворочается - на синяках спать удовольствие не большое. Накатывало временами бессильной и оттого ядовитой злобой - вот ведь гады. Не живется им мирно, нашли, кого трясти. Самим-то по аномалиям не с руки ходить, приспособились. Пострелять их? В мыслях оно все просто, как в американском боевике. Но вот как на деле? Даже и пробовать не хочется.
        В «Южный бриз» мы пошли не к трем, а немного пораньше. Нас там, впрочем, уже ждали. Трое коротко стриженных пустоглазых парней посторонились, пропуская нас в заведение, и снова заняли «пост». Один шумно выплюнул жвачку, и я почувствовал, как она стукнула по шее.
        - Гы-гы-ы… Шуга красавчик… снайпер едренать, - гоготнул высокий детина в серой куртке. «Снайпер» выпятил грудь и изобразил культуриста. Троица загыгыкала.
        - Ну, че вылупился? Те репу расколоть? - поинтересовался Шуга, лыбясь щербатым ртом. - Эта, олень… взгляд попроще сделай, а то реально табло сломаю.
        - Давай, топай, бле. - Высокий с силой толкнул меня в спину. - Чмо, бле…
        - Орлы, ну что вы делаете… мальчики пришли сами, поговорить. Разве так встречают гостей? - спокойный, немного хрипловатый голос из зала моментально прекратил смех, и «орлы», перестав лыбиться, снова начали методично перемалывать жвачку. Я осмотрелся. Кафе, за исключением пары мест у барной стойки, занятых все теми же коротко стриженными парнями, пустовало. Хозяева-армяне, которых я немного знал, тихо переговаривались в уголке и явно старались не привлекать к себе внимания.
        Возле одного из столиков я увидел невысокого мужчину лет сорока в темном костюме-тройке, похоже, недешевом в отличие от спортивных «адидасов» и кожанок немногочисленного окружения. Выглядел он почти интеллигентно - очки в тонкой металлической оправе, зачесанные назад волосы и борода-эспаньолка на худом продолговатом лице делали его похожим на какого-нибудь модельера или художника из высших слоев. Впечатление портили круглые, навыкате глаза с пожелтевшими белками и неприятная кривая ухмылка.
        - Топайте-ка сюда, ребятки.
        - Он… Паня… - тихо шепнул Ботаник.
        Ладно. Паня так Паня. Скорее бы уже все закончилось…
        Сесть нам не предложили. Закос, насмешливо глядя на нас поверх очков, крутил на столике вилку, периодически поддавая ее ногтем.
        - Что же это вы, ребятки, так плохо поступаете? - спросил он тихим и неприятно ласковым до слащавости голосом. - Вот настроение мне испортили, от дел отвлекли, время отняли. Нехорошо ведь, с какой стороны ни посмотри. Безобразники… в чужой огород залезли, грядки потоптали. Удручает меня, понимаете ли, ваш моральный облик.
        Я промолчал. Закос откинулся в кресле, закурил и некоторое время изучал меня уже совсем другими глазами - взгляд бандита сделался злым. Интонации, впрочем, остались теми же.
        - А знаешь ли ты, Фрилансер… ты же Фрилансер, верно?.. что есть у человека такое важное качество, как совесть. Человек без совести суть скот, козлина и мразь, доставляющий хорошим людям множество неприятностей. Вот скажи мне, Шуга, что бы ты сделал с бессовестным человеком?
        - Я? Это… завалил бы на хрен урода! - Шуга снова собрал на лбу мелкие складочки и заулыбался.
        - Вот, Фрилансер, видишь? Три класса образования у Шуги, дитя, понимаешь, природы, дикое и неразумное, но это не мешает быть ему правильным пацаном с верными моральными установками. Не то что ты.
        Закос театрально вздохнул и нахмурился.
        - Так вот… совестливый человек тем и отличается от сукина сына, что, во-первых, не ворует у хороших людей. - Паня начал загибать пальцы. - Во-вторых, соблюдает правила, по которым живут хорошие люди. В-третьих, он спрашивает разрешения, прежде чем зайти в дом к хорошему человеку, и всегда интересуется, можно ли ему взять, допустим, пирожок с полочки, которая принадлежит хозяину дома. Если же бессовестный сукин сын не хочет соблюдать правила, то добрые люди берут падлу и больно бьют по тупой голове. Как считаешь, Слава, это правильно?
        - Это правильно. - Я охотно кивнул, не сводя глаз с лощеного лица Закоса. - Правильность этих слов не меняется даже в том случае, когда их говорят бессовестные сукины сыны, которые жнут там, где не пахали.
        Паня жестом остановил ближайшего «быка», уже рванувшегося ко мне.
        - А ты нахал, сталкер. Но нахал смелый и… даже немного начитанный. Уважаю, хотя за этот базар ты, конечно, ответишь. Хорош для тебя и тот факт, что ты пришел сам. Как там у ментов? Явка с повинной облегчает наказание, ну. Жить будешь, по крайней мере пока. Давайте, ребятки, только не завалите. Второго не трогать - он уже свое схавал.
        Первый удар пришелся под колени, и он был настолько внезапным и остро-болезненным, что я сразу свалился на заплеванный пол. Второй пришелся в лицо - высокий «бык» заехал ботинком, и мир озарился ярко-желтыми молниями. И понеслось… Я закрывался локтями и коленями, но удары сыпались так часто, что я не успевал защититься хоть как-нибудь. Боль была такой сильной, что я с огромным трудом сдерживал крик. Шиш вам, сволочи… орать не буду… да и нечем, воздуха уже не хватает. Кто-то гвозданул по почкам, и тело пронзил сильнейший, выворачивающий внутренности спазм. Я выгнулся на полу, стараясь вдохнуть, и какой-то подонок быстро и часто начал молотить кулаками по лицу. Губы лопнули, и во рту сразу стало солоно. Зубы… целы вроде еще зубы…
        - Хватит.
        Возле меня остановились лакированные ботинки. Паня, поддернув брюки, присел на корточки, что-то блеснуло в его ладони, и прямо к моим глазам с масляным щелчком выскочил длинный клинок «выкидухи».
        - На Востоке тем, кто попался на воровстве, отрубали руку. Так сказать, на долгую память. Оно бы и надо так сделать, но мы же не звери… С другой стороны, наука тебе нужна. Так что вот, держи на добрую память.
        Закос перехватил мою руку за запястье и быстрым движением проткнул ладонь ножом. Я в каком-то одурении смотрел на наливающуюся жаром руку и лезвие, торчащее между костяшек пальцев.
        - Посмотрел? Запомнил? Вот и умница.
        Боль прострелила до локтя, когда Паня неторопливо вытащил нож из раны, аккуратно вытер клинок и щелчком отправил его в рукоятку.
        - Так… на улицу его.
        Меня подхватили под руки и волоком потащили из кафе. На улице я увидел сквозь красный туман, как трое молодчиков поливают мою «Ниву» из канистр. Запахло бензином.
        - Шел медведь по лесу, - скучающим голосом проговорил Закос. - Видит, машина горит. Сел в нее и сгорел.
        - Егор? - прохрипел я.
        Егорушка, тряхнув патлами, изобразил «рокерский запил», используя канистру вместо гитары, после чего достал из кармана косухи зажигалку.
        - Полыхнет же, дебил, отбежать не успеешь, - гыгыкнул кто-то из бандитов.
        - Да ништяк… я это, коктейлем. Зырь, чертила!
        И Егорушка, ухмыляясь, подпалил лоскут ткани на горлышке бутылки.
        - Йи-и-ха!
        От моей «Нивы» полыхнуло густым плотным жаром. Почти сразу же взорвался бензобак, гулко грохнув на всю улицу, и бандиты со свистом, матом и улюлюканьем выразили свой восторг. Первым в свою машину, большой внедорожник, уселся Паня, крикнув сквозь гул огня: «Все, пацаны, валим!» Меня бросили на асфальт, прошипев: «Ну, падла, считай, повезло тебе». Егор, проходя мимо, проехал ботинком по свежим ссадинам.
        - Бывай, урод.
        И перед тем, как потерять сознание, я успел запомнить смесь страха, пьяной бравады и бессмысленной злобы в его взгляде.

* * *
        - Глупо, мужик. Я бы сказал, даже очень глупо поступаешь. - Пожилой следователь откинулся в кресле, вертя между пальцев дешевую ручку с обкусанным колпачком. - Ну, признайся, ведь не просто так по щам настучали в кабаке?
        - Говорю же… пьяная драка. - Я снова, чувствуя глухое, давящее раздражение, начал пересказывать легенду. Причем злился я не на задаваемый в десятый раз один и тот же вопрос, а на то, что при разговоре ощутимо саднили только начавшие подживать губы да отдавало в боку. Достал.
        - Бил тебя Паня, верно?
        - Не знаю я никакого Паню. Сколько раз говорить… Зашел выпить пива. Слово за слово, ну и дальше, как оно обычно бывает. Национальный вид спорта. Адреналин очень люблю, приключение опять же.
        - Врешь, сталкер. - И прищурился следователь, видимо, пытаясь уловить, как я вздрогну от этого вопроса, как отведу взгляд. Шиш тебе, товарищ. Я не я, и корова не моя, никакими я, понимаешь, незаконными делами и близко не занимаюсь. А что подрался, так это не я побил, а меня, значит, побили. Потерпевшие мы.
        - Какой сталкер? Вы о чем, господин следователь?
        Вздохнул господин и выложил на стол мою саперку. В пакетике. Надо же, полыхала машина так, что даже краска вся с нее слезла, подчистую выгорела, а лопатке хоть бы хны, только закоптилась чуток. Еще раз вздохнул следователь и во втором пакете останки обреза моего рядом разместил. От того, конечно, только металлические части и остались в серой такой пыльце и разводах.
        - А это что?
        - Саперная лопатка, господин следователь. И еще какое-то железо, понятия не имею какое.
        - Лопатка, по заключению экспертов, была обработана излучением аномалии… - Следователь нацепил очки и полистал бумаги. - Тип девять индекс сто семнадцать, известная среди сталкеров как «горн». Причем обработана целенаправленно и весьма качественно… Опять-таки по мнению экспертизы, предмет был специально помещен в зрелый аномальный очаг, а не находился в нем до его развития, иначе на предмете не образовались бы межатомные связки из… гм… резонансного квази-поля Штернберга-Марковича. Фонит твоя лопата аномальщиной, сталкер.
        - Я понятия не имею, господин следователь, кто такие сталкеры, что это за штуковина и где вы ее нашли. - Я, насколько позволяли синяки, изобразил на лице искреннее недоумение и пожал плечами.
        - Не знаешь, да?
        - Ни сном ни духом.
        - Нашли в твоей машине. Вместе с вот этим, сталкер. Выключай дурака, смотреть противно. Какое-то железо называется в твоем случае двести двадцать вторая, причем там, я гарантирую, еще и двести двадцать третья маячит. Уже неплохо можно сесть, а вместе с твоей саперочкой из Зоны лет на пять загремишь, и это по минимуму. Там, братец, тоже нехилая статья из особого дополнения, и условкой ты не отделаешься. Откуда все это добро?
        - Господин следователь, я не пойму, почему вы решили, что эти штуки я в машину положил? Авто мое спалили, перед этим еще и угнали, есть свидетели, что на этой машине не я к кафе приехал. Все претензии к тем ребятам, что мне лицо правили и машину поджигали. Вообще у меня такое ощущение, что я тут не в качестве потерпевшего, а в качестве подозреваемого. И хватит меня уже сталкером называть - у меня имя есть, а вот статьи нет и пока не предвидится.
        Следователь раздраженным движением убрал «улики» назад в стол.
        - Статью я тебе лично могу оформить прямо сейчас, - прошипел он, снова взявшись за обгрызенную ручку. - Легким, так сказать, росчерком.
        - В чем же я провинился, шеф? Могу я узнать?
        - Ты это… не хами тут. Гонорок свой тухлый попридержи, а то здоровьем повредишься.
        - Так я уже здоровьем повредился, господин следователь. Морда, понимаете, болит, и спина отбита так, что не охнуть, не вздохнуть. Кстати, а где тот самый Паня, что меня дубасил, - вы же утверждаете, что это он был, да? Когда вы его допрашивать собираетесь - все-таки нанесение побоев и порча имущества, тоже ведь статья, не? Да вы мне и сами говорили, что я по делу потерпевшим иду. Вы уж, будьте добры, вкатите этому Пане по полной. Когда на суд приходить?
        - Пошел вон! - глухо прорычал следователь, грохнув ладонью по столу. - С-сволочь!
        - Прощайте, любезный. - Я встал, аккуратно задвинул стул и повернулся к выходу.
        - Ладно, постой… извини. - Следователь как-то разом успокоился, устало откинулся в кресле и пододвинул мне пачку сигарет.
        - Не курю.
        - И правильно делаешь, Слава. Меня, кстати, Николай Андреевич зовут… а то все господин да господин… признаться, от этого слова немного воротит. Непривычно. Всю жизнь в товарищах да гражданинах начальниках проходил, а тут по-буржуйски. Фу. Не для протокола. Скажи мне, дорогой товарищ, вот почему ты заявление не напишешь? Ведь отдубасили тебя любо-дорого, мать родная не признает.
        - Родная, может, и так не признает, если жива еще. - Я снова присел на жесткий стул. - А не родной меня сейчас лучше не видеть. Вот скажите мне, Николай Андреевич, вы в курсе, кто такой Паня?
        - Да. Бандит, причем достаточно серьезный. Руководит небольшой группировкой на юго-западе ближнего Подмосковья, трясет сталкеров. Рецидивист, без малого авторитет.
        - О как. Бандит, говорите. Вот вы, товарищ следователь, знаете это, и ваше начальство знает. Тогда ответьте на простой вопрос - почему Паня не в тюрьме?
        Следователь крякнул, пожевал губами.
        - Э… тут не так все просто, понимаешь…
        - Непросто? Конечно, это очень трудно. Я уже понял, что проще маленькому человеку дело сшить, типа сталкер он и все такое, да еще и битый. Одиночка и никто, никаких проблем, раскрытое дельце как с куста и без всяких тебе неприятных последствий. А статистика у вас будет хорошая, верно? Как вы это называете? Палка на счет?
        - Верно, - неожиданно легко согласился Николай Андреевич. - Тем более что ты на самом деле сталкер. Тоже по факту бандит и преступник, даже больше скажу - мародер, на мертвецах рубль зашибаешь, сволочь. Так с чего бы мне дело не завести? Да-да, пальчиков на лопатке и стволе нет, все выгорело, свидетели тоже в твою пользу говорят, что ты без машины в кафе пришел. Но я не идиот, Слава, и готов голову дать на отсечение, что ты только вчера из Зоны пришел, поганец этакий. Поймаю я тебя, дружок, будь спокоен. Не сегодня, но поймаю.
        - Я честный гражданин, и ни о чем таком…
        - Да понял я, понял, честный ты наш. Черт с тобой, скажу прямо - нет у меня на тебя ничего серьезного. Свидетельские показания возьму, а от заявления ты сам отказался. Скажи вот мне… не для бумажки, просто так. На хрена? Мрете ведь там как мухи! Если не в самом Городе, так потом от болячек разных, аномальщины этой, будь она неладна. Скажи - что вас, дураков, туда тянет?
        Я промолчал.
        - Ну, я еще могу понять какого-нибудь дворового гопника, простого бандита там, ворюгу. Все как на ладони. Вы же, черти, словно с луны свалились. Жизнь не мила? На кой этот риск? Бабки ведь можно и по-другому зашибать. Ты же, черт такой, в богатой конторе работал, хорошие деньги получал, может, и не такие, как за ляльки московские, но жить мог неплохо. Зачем умереть торопишься, дурень?
        Следователь демонстративно отодвинул бумаги.
        - Сталкеров в рай без очереди пропускают, гражданин начальник.
        - Чего? - Николай Андреевич поднял брови. - Я тебя, уважаемый, ни разу не понял.
        - И не поймете. - Мне стало весело. Ляпнул так ляпнул. - А, не берите в голову. Так, слышал где-то, слова понравились.
        - Не, вы реально психи… В общем, не прощаюсь. Еще увидимся.
        - Не хотелось бы.
        Следователь хмыкнул, пододвинул мне листки.
        - С моих слов записано верно… Вот тут и тут. Прочитай, а то мало ли, мы ж такие. Лишь бы человека упечь.
        Добросовестно перечитав свои показания, я подмахнул бумаги. Затем, ласково улыбнувшись следователю и пожелав тому доброго здоровья, покинул кабинет. Ох, и зенки у него были - любо-дорого взглянуть. Не стоило его, конечно, злить - теперь ведь не отмажусь, если и в самом деле с поличным вляпаюсь. Засветился Фрилансер, хорошо так, заметно засветился. Придется месячишко-другой в тишине поваляться, а то, может, и дольше.
        На улице меня ждал сюрприз.
        В тени старой липы на лавочке напротив прокуратуры сидел Паня. Увидев меня, он поднял к уху сотовый, что-то спросил и широко усмехнулся. Рядом с Паней сидел съежившийся Ботаник - по выражению его лица было видно, насколько он рад такому соседству.
        - Краса-авчик! Все правильно сделал! - Паня приветственно поднял руку. - Реальный пацан. Я смотрю, ты, уважаемый, делаешь верные выводы из нашей беседы.
        - А ты не боялся, что я бы у следователя все как есть рассказал? - угрюмо поинтересовался я.
        - Не-а. Ну, скажем так, ты мог на меня и пацанов настучать, не вопрос. - Бандит поднял брови и улыбнулся. - Но я бы точно так же ждал тебя на этой симпатичной лавочке. Впрочем, мне было бы не так приятно тебя видеть. Присаживайся, посидим, перетрем. Пивка?
        - Нет желания.
        - Напрасно. - Паня откинул крышку переносного холодильника и вытащил зеленоватую бутылочку. - Я, с вашего позволения, причащусь. Жарко сегодня.
        Закос пил долго, с видимым удовольствием. Когда пива осталось меньше чем на треть, он отлепился от горлышка, блаженно зажмурился и откинулся на спинку скамейки.
        - Да, жарко, блин. Синоптики говорят, что из-за этих ваших Зон ни зимы не будет, ни лета настоящего. Лето, допустим, ничего еще так, теплое в этом году, а вот если зима опять без снега, то это, любезные, паршиво. Очень, знаете, лыжи люблю, причем чтоб у нас, в сосновом таком лесочке, свежее все, морозец… м-м… Конечно, и в Альпы можно махнуть, но и дела не пустят, да и охоты нет. Там все какое-то фальшивое. Пафос, эти рожи немецкие надутые, тьфу. Не люблю я, сталкер, европейских фраеров. Погань одна.
        Я промолчал.
        - Да ты, мужик, невежливый. Я с тобой по-человечески разговариваю, а ты бычишь, словно в первый раз обиженный.
        - Внимательно слушаю.
        - Во, другой разговор. - Паня хлопнул ладонями по коленкам. - Ща подождем человечка одного и съездим кой-куда. Маза одна нарисовалась, как раз по твоей части.
        Закос допил пиво и метко зашвырнул пустую бутылку в урну. Дверь прокуратуры открылась, и я увидел молодого лейтенанта, что время от времени заходил к следователю. В руках он нес черный пакет для мусора.
        - Ну, все. Инцидент исчерпан, - криво ухмыльнувшись, лейтенант передал пакет Пане.
        - Так это же замечательно, правда? - Закос достал еще бутылку. - Будешь, собакен?
        Лейтенант дернулся и сжал губы. На секунду я увидел в его глазах неприязнь.
        - Н-нет. Я на службе.
        - Э-э, да не дуйся ты, я ж не со зла. - Паня рассмеялся. - Лучший друг человека ведь, ну? Ладно, иди, служи дальше. Только взгляд попроще сочини в следующий раз.
        Лейтенант ушел. Бандит хмыкнул, явно красуясь.
        - Ну, сдал бы ты меня, сталкер, и что дальше?
        Мне стало противно.
        - Что за дело у тебя ко мне? Не хочу я с тобой трепаться. Настроения нет.
        - Борзота. - Закос перестал улыбаться. - Слышь, придурок, у меня не заржавеет и башку тебе свернуть. Еще раз тявкнешь, я тебе язык укорочу. Усек?
        - Лансер, не дури… - тихо проговорил Ботаник.
        - Во-во, дружка послушай. У него явно мозгов побольше будет. - Паня достал из пакета мою саперку и остатки ствола. - Вот ур-роды, все разнюхивают, лезут, куда не надо… Твое барахло?
        - Мое.
        - Забирай, блин. Дело закрыто, вещдоки пропали, заключение экспертизы тоже… ой… порвалось нечаянно. И с этим дерьмом ты в Зону ходил?
        - Другого не было.
        - Ствол мы тебе, братец, не дадим, ты уж не дуйся. - Закос пожал плечами. - Я, конечно, все понимаю, Зона и все такое, но ты олень неблагонадежный, склонный к козлению. С лопаткой походишь пока, а мы, может, еще подумаем.
        Понятно. Значит, в Зону меня отправляют. Э-эх, была такая мысль, что теперь с меня эти уроды не слезут. Вот тебе и свобода…
        - Если в Зону, то мне нельзя.
        - С чего это вдруг?
        - Следак сто процентов будет пасти. Подозревают меня.
        - Да ты совсем дурак, паря. До сих пор ничего не понял. - Закос удивленно развел руками. - Запомни, олень, пока ты под нами, ты все равно что депутат, только без корочки. Неприкосновенен, едренать. Пользуйся. О, экипаж подали. Едем, что ли.
        К прокуратуре подкатил синий «BMW» в компании двух тонированных «девяток». Паня, кряхтя, поднялся, пододвинул носком туфли переносной холодильник услужливо подскочившему «качку», зевнул.
        - На дачку съездим, отдохнем, побазарим. Давайте, шевелите поршнями.

* * *
        Машины ехали около получаса по плохо асфальтированной, в рытвинах и ямах дороге. После очередного поворота дорога стала заметно лучше, и уже через несколько минут головная «бэха» завернула к высоким резным воротам. От ворот к лесу отходили два решетчатых забора трехметровой высоты. На кованой табличке значилось «Коттеджный поселок «Радостный». На сигнал через несколько секунд подскочил сторож, проворно открыл створки ворот и даже поклонился. Из окна иномарки на траву вылетела пятисотенная бумажка, сноровисто подобранная, после чего последовал еще один поклон. Тьфу ты, зараза…
        Среди высокого бора с тщательно спиленным подлеском высились коттеджи. Трех- и даже четырехэтажные замки с резными башенками, виллы, обнесенные фигурными заборчиками, в окружении беседок и клумб, с удивительно аляповатой и безвкусной архитектурой - владельцы, видимо, сами приложили руку к проектированию своих домов. У одного из замков стоял красный толстяк во врезавшихся в живот микроскопических плавках, и, выпучив глаза, раздувал угли в мангале. Его жена таких же окраса и габаритов развалилась в шезлонге, закрыв лицо белой панамкой. В приоткрытое окно повеяло горьковатым березовым дымком.
        - Владислав Петрович, доброго вам здравия. - Паня, высунувшись в окно, помахал рукой. - Что новенького?
        - А, Санька… здра-авствуй, здра-авствуй. - Владислав Петрович, отдуваясь, отвлекся от углей. - Вот, решил, как в молодости, шашлычка собственноручно замастырить. Но что-то угольки сыроваты… никак.
        - Не извольте беспокоиться. Пришлю пару ребят, помогут.
        - Да не надо. Сам уж как-нибудь…
        - Бывший замминистра. Сосед мой, ну… - Паня, крякнув, откинулся на сиденье. - Мировой мужик, серьезно. Если бы не он… а, ладно. Приехали, в общем.
        Дом Пани выглядел поскромнее соседнего особняка - всего два этажа и заросший палисадник. У самой калитки расставляли на садовом столике бутылки уже знакомые мне по кафе бритоголовые «пацанчики» с характерными челками. Возле готовящейся «поляны» с унылым выражением лица слонялся плешивый мужичок, нервно потирающий ладони.
        - Прошу любить и жаловать. Валентин Саныч. Валентин Саныч, это Ботаник и Фрилансер. Растолкуй им все и можешь валить. Но учти, падла, если склады пустые окажутся, я тебе за Черепа и Скачка ноги из задницы повыдергаю.
        - Да, да… есть там все… - бледнея, прошамкал Валентин Саныч. - Я же не дурной…
        - Посмотрим, какой ты, - отрубил Паня. - Молись, чтоб этот вернулся, гнида. А ты, сталкер, этих… ну, Скачка там или Черепа когда найдешь, собери с них все.
        - В смысле?
        - Сталкеры наши. У них обвес был неплохой. Два детектора институтских, два ПМК, стволы, правда, фиговые, но детекторы, сука, считай по восемь тыщ баксов каждый. Если их принесешь, то с долгами рассчитался… почти. А если еще и склады надыбаешь и дорожку провесишь, можешь год без налогов работать, усек? Ты нам крепко должен, сталкер, вот и отрабатывай. И, это… если детекторы не принесешь, заховаешь где, то твоему дружку очкастому хана, понял?
        - Ты… ты что удумал? Да если они в аномалию залезли, то какие там, на фиг, д-детекторы? - Я даже вздрогнул. - Не дури, Закос, там Зона, все может быть!..
        - Для тупых повторяю еще раз. - Паня сгреб меня за грудки и прижал к калитке. - Если ты не вернешься, Ботаник сдохнет. Если придешь пустой, Ботаник опять же сдохнет. Принесешь детекторы и ПМК, но не пройдешь к складу - оба будете живы, но все еще немножко должны. Найдешь склады и дорогу провесишь - не должны ничего и целый год без счетчиков. Условия понятны? По глазам вижу, что понятны. Пошел.
        Словно дождавшись сигнала, один из бандитов завернул Боту руку и увел его в дом. Плешивый Валентин Саныч, вздрогнув, приподнял портфель, словно защищаясь. В его глазах я прочитал бесконечную тоску.
        - Ну что, обратился, придурок, к реальным пацанчикам? - тихо спросил я, и Саныч печально моргнул. - Пойдем, объяснишь…
        - З-здравствуйте. Как ваше имя?
        - Зовите Фрилансером.
        - Ну… ну, хорошо. Видите ли, в чем дело… У нас была крупная фирма. Сеть магазинов «Эверест», компьютеры, ноутбуки и, конечно, смартфоны. Я… я там работал. - Валентин Саныч суетливо открыл портфель и достал оттуда стопку бумаг в прозрачных файликах. - Бухгалтерия и учет… не важно… Когда все это началось, мы долго не могли найти транспорт… точнее, он стал очень дорог. Из магазинов и складов вывезти успели все, но что-то случилось… там, в Подмосковье, в промзоне. Мы думали, что там… ну, вы понимаете, еще долго ничего не будет, но… так получилось. Слишком все быстро… В общем, наши две «Газели» оттуда не успели вернуться. Вспышки, гул… Я все видел, вовремя повернул назад и уехал, а машина Владилена Игоревича и… и наш автобус почему-то не поехали, остановились. И такой грохот, все синее… вот, смотрите, врачи даже не знают почему…
        Валентин Саныч, криво улыбнувшись, постучал себя по лысине.
        - И ведь не радиация, не химия какая-то, а облысел за неделю. Вот… Доктора только руками разводят. Ничего не помогает, даже пересадка… сколько денег на нее ушло…
        - Не отвлекайся.
        - А? Да, да, конечно, извините… Полагаю, все погибли. Владилен Игоревич, трое грузчиков, секретарша, охранник. С ними еще кто-то ехал… Не понимаю, зачем генеральному приспичило лично смотреть, тем более у него через четыре часа должен был быть самолет… из Домодедово… Решил по пути заглянуть, наверное. Документы тоже там остались, с ним…
        - А ты, значит, решил, что негоже добру пропадать.
        - Ну… нет, не сразу. Я подождал, конечно. Все-таки могли у генерального быть родственники, и вроде бы в Саратове живет племянница. Я честно хотел ее отыскать…
        - Хотел отыскать или искал?
        Валентин замялся, крякнул и начал покусывать губу.
        - Понимаете… такая суматоха… у меня все равно бы ничего не вышло… но я, конечно, искал. Да, искал, спрашивал.
        - Но увы… - закончил я за него.
        - Да… именно…
        - И тогда ты пришел к местным бандитам с предложением, от которого они не смогли отказаться.
        Валентин грустно кивнул.
        - И даже рассчитывал на некоторый гешефт.
        Саныч вздохнул и ничего не ответил.
        - Идиот. Дать бы тебе в рожу, да мараться не хочется. - Я зло сплюнул под ноги бухгалтеру.
        - За… за что?
        - За Черепа и Скачка. Если б ты ко мне пришел, и я на твоем заказе бы подох, так это я бы сам подох, лично, по своей, так сказать, свободной воле. А этих погнали примерно так же, как и меня сейчас. Так что две души у тебя сейчас на совести, слизняк ты плешивый, а скоро может стать и четыре. В школе не учили, что жадность - это плохо, нет? И что барану негоже к волкам за помощью ходить, тоже в голову не вдолбили?
        Валентин Саныч съежился и снова приподнял свой портфельчик. Я подумал, что ему уже не раз доставалось на орехи.
        - Не дергайся, не трону… Рассказывай, где у вас там склад.
        - В-вот…
        Я посмотрел на страничку атласа автодорог с крестиком на здании, распечатанные снимки из космоса, где хорошо была видна вся промзона. Валентин что-то болтал невразумительное, но я не слушал, не до того. Паршиво, братцы. Нехорошее там место, среди московских бродяг плохая слава про него ходит. Асфальтный завод, дальше - цементный, рядом еще здоровенный коксогазовый, и склады, склады, еще раз склады, где в новых зданиях, где в бывших заводских цехах. Вывезли из них все, как я раньше думал. Старатели заходили в этот райончик, но те, кто возвращался, утверждали, что, кроме смерти, ловить там нечего. Над Москвой девять эпицентров было, с разницей в полчаса, и под утро после Катастрофы еще три. Один вот как раз над промзоной этой. Ученые, в общем, молодцы, предупредили вовремя, эвакуация почти везде нормально прошла, если бы не Центр, жертв было бы в сотни раз больше. Но никто не знал, даже не предполагал, что за МКАД тоже может рвануть, да еще как может, тем более вот в таких местах. Особенно погано на бывших свалках и промышленных зонах, да еще иногда на кладбищах, не к ночи будь помянуты. Не
соскучишься, короче.
        - Значит, вот это длинное здание.
        - Да-да, второй этаж. Вот план склада, шестнадцатый зал. Вы сразу увидите шесть поддонов в пленке. Я помню, я их принимал… Электронные книги, смартфоны, двадцать четыре хороших ноутбука, для филиала там еще были комплектующие, видеокарты, оперативка. Телефоны опять же, пятьсот штук разных моделей… Тогда они были новыми, но сейчас, конечно, пойдут дешевле, к сожалению. Зал сухой, крыши тогда не протекали, и от окон далеко. Морозов почти не было с тех пор…
        - Электроника могла вся погореть. Статика, аномалии.
        - Да, понимаю. А вдруг нет? Ведь много из Москвы разных телевизоров вытаскивали, компьютеры опять же… Все, ну, почти все работало.
        - Ну, что, добазарились? - К садовому столику подошел Паня. - Растолковал тебе наш главбухтер, где вкусное лежит?
        - В общем, растолковал.
        - Сколько времени займет дельце?
        - Если за четыре дня не вернусь, значит, все. - Я снова пролистал бумаги и карты. - В общем, Паня, ты учти одну вещь. У тебя Ботаник остается… Так вот, мы часто не возвращаемся оттуда. Бывает. Если вдруг… ну, ты понял… то я вас не кидал и никуда не сваливал. Просто так получилось. И Бот не при делах. Отпусти его тогда, лады?
        - Ишь ты, блаародный какой. - Паня поцокал языком. - Не, сталкер. Так не пойдет. Вы вместе накосячили, и ответственность у вас теперь тоже коллективная. Тебе будет стимул не сдохнуть, да и под ноги будешь лучше смотреть, аккуратнее. Условия в силе. Не возвращаешься - я этого Ботаника вскрываю.
        - Ну и сволочь ты, Закос.
        - Хе-ха-ха, а по-другому в этой жизни никак, фраер. Человек или волк, или баран, ты это верно с главбухтером базарил. А для барана волк - завсегда сволочь, ага, ну, я поэтому на тебя и не огорчаюсь. Че так долго-то - четыре дня? За два не обернешься, что ли? Там бы и одного хватило - рядом все.
        - Я в Зоне иногда за весь день прохожу километр-полтора. Есть местечки. Можешь сходить проверить.
        - Ладно, верю-верю. Четыре так четыре, хрен с тобой. Надо что еще?
        - Для лопатки моей чехол новый, старый сгорел. Тушенки банки четыре, воды двухлитровик, только негазированной. Рюкзак. Ствол.
        - Быстрый ты какой. Ствол не дам.
        - Хорошо. Тогда детекторов своих и телефонов можешь и не увидеть больше. Следующего Лансера когда-то еще найдешь, да так, чтоб он еще и согласился.
        Паня задумался, пожевал губами, затем быстрым движением пододвинул очки к переносице и почему-то хитро подмигнул.
        - Пастух, кинь ему волыну, черт с ним. Ты же не будешь дурить, сталкер?
        - Вас тут человек двадцать, - буркнул я.
        - Это верно. Ладно, держи напрокат, потом вернешь.
        Я поймал пистолет и, чуть позже, пригоршню патронов в простом пластиковом пакетике - дополнительных магазинов к оружию, видимо, не нашлось. Надо же, «Кольт», серьезная пушка с хорошим калибром, хоть на вид и потертый, старый, но, надеюсь, исправный. Да, хороший ствол, хотя дробовик был бы предпочтительнее.
        - Может, у вас помповуха найдется? Пистоль хорошо, да сила у него не та.
        - Жри, что дают. - Закос сплюнул. - Еще привередничает.
        Пожав плечами, я сунул «Кольт» за ремень джинсов и прикрыл его свитером. Металл почти приятно охладил кожу.
        К вечеру мне привезли отличный кожаный чехол для саперки, гораздо лучше сгоревшего брезентового, тушенку и две полуторалитровые бутылки «Дубравного родника». Небрежным жестом Паня швырнул на столик и тощую, потертую папку с какими-то бумагами, мол, «мазня от тех сталкерских жмуров осталась, главбухтер наш просил передать».
        Этим же вечером меня довольно неплохо накормили. Бывший замминистра все-таки раздул свои угольки, и шашлык у него получился весьма недурственный. Поговорить с Ботаником так и не вышло - его заперли где-то в подвале. Без аппетита поужинав, я завалился спать прямо в новой камуфляге, немного грубой на сгибах и еще пахнущей магазином и свежим текстилем. Несмотря на паршивый день, заснул я быстро и без снов.

* * *
        - Подъем, сцобако. - Кто-то грубо пнул меня по ребрам. Я открыл глаза и разглядел здоровенного бугая с гладко выбритым синеватым черепом. - Харе дрыхнуть!
        У меня возникло острое искушение достать ствол из-под подушки и всадить пулю сорок пятого калибра прямо промеж заплывших поросячьих глазок. Ох, как было бы круто на самом деле - тресь, и за оставшиеся минуты жизни почувствовать себя человеком, в случае удачи забрав с собой еще парочку ублюдков. Нельзя, Ланс, нельзя, глупо это, да и Ботаник у них…
        - Лапы прибери, боров, а то смотри, пихаться нечем будет. - Нет бы смолчать и тихо подняться. Язык у тебя без костей, Ланс. Допрыгаешься.
        - Ты че, петушара, опух? - Верзила занес кулак.
        Ну, тут уж извини. Я отдернул голову, и здоровый, с дыньку, кулак тяжело впечатался в подушку, да так, что в матрасе жалобно запели пружины. Перехватив толстое запястье, я сильно врезал пяткой в подмышечную впадину, а потом, все так же удерживая руку, захлопнул ногой раскрывшийся в громком вопле рот, с удовольствием отметив сочный треск столкнувшихся зубов. От третьего удара ногой в подбородок дылда с глухим мычанием отлетел в угол комнаты. Да твою ж мать, а…
        - Ай, красавец. - К косяку комнаты прислонился Паня. - Правильно говорят, что у вас, сталкерья, нет инстинкта самосохранения. Вижу теперь. Как ты его, а…
        - Паня, Паня, я этого с-суку ща урою… - В глухом, захлебывающемся реве верзилы послышались опасные ноты. Паня, цыкнув сквозь зубы, флегматично заехал носком туфли по морде поднимающегося здоровяка, а потом, когда тот удивленно хрюкнул, добавил ему еще, по уху, да так, что я услышал короткий влажный хруст.
        - Ковыль, сука, я тебя предупреждал, чтоб ты инвентарь не портил? - ласковым тоном поинтересовался Закос. - Давай, урой сталкерка, разрешаю. И сразу можешь вместо него в Зону шкандыбать. Вперед и с музыкой.
        Ковыль моментально затих, хотя до этого с громкими стонами держался за разбитое ухо и громко сплевывал кровь.
        - Ну че, давай, закапывай сталкера. Пацан сказал - пацан сделал. - Паня, отряхнув руки, осмотрелся. - Ну и чтоб время не терять, собирайся на дело. Дебил, мля. Еще раз кто без моего ведома сталкера сломать захочет, убью. Лично. Всем понятно?
        - Не, Закос, это не по-нашему, как-то гнило получается, - буркнул один из бритых. - За какого-то чмошника правильного пацана по лицу бить… ну, неудобняк получается.
        - Ага, ну конечно. Не так, значит, да, Петро? - Закос весело ухмыльнулся, сплюнул. - А то, что из-за Ковыля у всех пацанов лавэшки птичка обломинго унести могла, так это ниче, у поряде? Что этот придурок из-за бычки своей тупой мог бы вас без зарплаты оставить этак на месяцок-два, тоже ниче? Или, может, ты сам вместо меня к Корейцу съездишь, растолкуешь, почему мы денежку на дело взяли, а спасибо за это до сих пор не принесли? Усек, нет?
        - Базара нет… - Смущенный Петро потер нос. - Прости, бугор, тупанул я.
        - Добро, - хмыкнул Закос. - Смотрю, доперло до вас, пацаны. Еще недовольные имеются?
        «Братки», пожимая плечами, разошлись. Один из них, проходя мимо притихшего Ковыля, что-то злобно ему прошипел.
        - А ты, олень очковый, если еще раз на кого-нибудь из пацанов корявки свои растопыришь, я тебе и второе копыто пробью, понял? - Даже не глядя на меня, так же ласково предупредил Закос. - Живьем закопаю, гнида. Ну а пока воспитательный момент. Привести этого, из подвала…
        Когда привели бледного и заметно осунувшегося Ботаника, Закос обошел его несколько раз, помахивая резиновой дубинкой, затем остановился и некоторое время покачивался на пятках.
        - Извини, чувак, но твой друган козлит не по делу. Ничего личного.
        Дубинка, свистнув в воздухе, с неприятным звуком впечаталась в спину Ботаника на уровне почек. Гена даже не закричал - он с долгим хрипом выдохнул и свалился на колени.
        - Вот посмотри, какие хреновые расклады получаются по твоей ненужной борзоте, Фрилансер. Не тупи больше, а то я ведь могу и пальчик очкарику в другой раз отчикать и тебе на память подарить.
        - Напрасно ты это делаешь, Паня. - Это была уже не злость, а какое-то холодное, новое чувство, вгоняющее в тошноту и выкрашивающее мир в белесые тона. - Очень зря.
        - Ой-ой, как у нас кулаки сжались и морда скорчилась, надо же. Ему еще разок вломить, если сразу не дошло? - Закос размахнулся и, прищурившись, посмотрел на меня.
        Я отвернулся и глубоко вздохнул. Спокойно. Еще спокойнее. Взять себя в руки. Сволочь. Тварь. И снова тщательно отогнать мысль о пистолете под подушкой. И себя загублю, и Ботаника.
        - Вот и молодец. Быстро учишься, сталкер. - Удовлетворенно хмыкнув, Паня ловко прокрутил дубинку вокруг запястья и перебросил ее одному из «быков». - Правильно говорят, что иногда по чужой спине получать больнее. Увести. А ты собирайся, карета уже подана. И это… настройся на успех, что ли.
        К воротам подъехала грязная «девятка» без номеров. Два «пацанчика» уже знакомой внешности - клонирует их Закос, что ли? - вылезли из дверей и, привалившись к капоту, закурили. Еще один вынес из дома рюкзак и, усмехнувшись, с развязной ленцой бросил его в пыль.
        - Лови манатки, чушок.
        Под негромкое гыгыканье я подобрал рюкзак, отряхнул и повесил на плечо.
        - Садись, мля… поехали.
        - Пацаны, будет выделываться, разрешаю дать в табло. - Закос подмигнул мне и широко улыбнулся. - Тока это… не ломать. Удачи, сталкер. Смотри не сдохни там.
        - Постараюсь, друг. - Я тоже подмигнул Пане и сделал широкую ухмылку. - Не скучай. Еще увидимся.
        Закос улыбаться перестал, прищурился и, сплюнув в пыль, пошел к дому, где уже накрывали очередную «поляну». Трое «пацанчиков» у машины с тоской во взгляде проводили «бугра», вздохнули.
        - Э, с-сука… если б не этот лошара, ща бы закусили на… че стал, урод? Шевели копытами!
        И все полтора часа дороги до пустынного Каширского шоссе я не услышал в свою сторону ни слова. «Братки» угрюмо молчали, изредка прихлебывая пиво из пластиковых баклаг, причем водитель не был исключением. Один не вылезал из телефона, рубая в какую-то мерзко-писклявую игру, и изредка матерился, второй, мусоля зубочистку, злобно смотрел вперед. Мне даже показалось, что он не моргал до тех пор, пока придорожные тополя вместо серо-зеленых не стали заметно желтыми, словно осенними. Почему-то именно тополя первые реагируют на близость Зоны… Странные деревья. И не высыхают насовсем, живые они, но и листва на них круглый год желтая, больная какая-то, вялая. Издалека, кстати, видно - вон поле заброшенное, бурьяном заросло, и тополя на нем полосами - сначала зелеными, а потом заметной такой границей сразу в желтизну. И вроде вышка из жердей видна да лента бело-красная, полосатая.
        - Эх, мля, Никитос, жрать хочется. Те небось до сих пор шашлык хавают. - Водитель притормозил у обочины и громко вздохнул. - Вылезай, падла. Приихалы.
        Я вылез, размял затекшие суставы.
        - Ствол верни. - Один из бандитов требовательно протянул руку.
        - Без оружия в Зону? - не понял я.
        Все трое начали ухмыляться.
        - Ну, постреляй, че…
        Я достал пистолет, оттянул затвор. Оружие странно, скрипуче лязгнуло, и спусковой крючок начал болтаться.
        - Ты че, лошок, думал, что бугор тебе рабочую волыну даст? Ваще дебил? Давай сюда, мля, и топай. Это особая пушка, ковбойская. Ею Закос чуханов навроде тебя на козлиность проверяет, поэл? Ты проверку выдержал, поэтому жив еще. А теперь вали давай на задание.
        - Без оружия?
        - А лопата твоя че, в носу ковыряться? Зашибатое, в натуре, оружие, я те прям даже завидую. Мне бы такую заместо ствола, чтоб лохов гонять. Пшел, козлина!
        Бандиты, издевательски ухмыляясь, направили на меня стволы двух АКСУ.
        - Иди-иди. Бугор сказал, что ты и без ствола нормальный сталкер, хоть и козел. А все козлы у нас в Зону без волыны ходят. В следующий раз башкой думать будешь, прежде чем борзоту показывать.
        Ладно. Хрен с вами. Если подумать, тот обрез мне ведь ни разу по-настоящему и не пригодился - в Зоне я из него не стрелял, да и толку от него там, по правде, считай что нет. Разок только опробовал бабкино ружье в заброшенном карьере, четыре патрона сжег по старой покрышке. Но то, что вы, ребята, сволочи, так это факт. Причем сволочи трусливые.
        Повернувшись спиной к бандитам, я сделал несколько шагов по шоссе, прислушиваясь к ощущениям. Ничего. Впрочем, до границы я еще не дошел - вон она, линия эта, четыре бетонных блока поперек дороги, «волчанка» полосатая и несколько рядов проволоки с сенсорами, а внутри уже немного сжало, и сердце стукнуло в грудную клетку. Каждый раз, еще на подходах, и страшно, и зябко, и дурное какое-то веселье без причины - как в детстве, когда прыгали с пацанами в песок с крутой стены карьера. И ведь знали, что соседский парень, Колька, ногу сломал, знали, что от родителей не просто нагоняй будет, а нечто куда более серьезное, а все равно тайком бегали. Так и здесь. Может, и прав следак в том, что дурь сталкерская нормальным людям дика и непонятна?..
        Собственно граница Зоны и бетонные заграждения уже не совпадали. Озноб пробил меня метрах в пятнадцати от дрожащей на ветру пластиковой ленточки, а треп бандитов за спиной стал как-то разом немного тише, или мне это просто показалось. Хотя и впрямь тихо в Зоне, несмотря даже на ветерок - шевелит желтый тополь листьями, ветки покачиваются, а слышен только тихий, словно стеснительный шорох. Автобусная остановка, занесенная палой листвой, хотя до осени еще полтора месяца. Пустая дорога на промзону, пыльная вся, серая. И в желтоватой дымке видны вдалеке трубы заводов, бетонные заборы и фура на спущенных колесах. Мне в том направлении… вот ведь черт. И понимаю, что если бы не сделали мне бандиты предложение, от которого невозможно отказаться, то шиш бы я сюда пошел. Не нравится мне эта промзона. Совсем не нравится.
        Подобрав с земли горсть камешков, я по одному начал швырять их перед собой. Дорога как дорога. Все с ней в порядке, не считая какого-то желто-бурого мха вдоль трещин. Видел я такой мох на окраинах, и вроде безопасен он, но лучше не наступать - ишь как разросся, сантиметров на двадцать вверх и в стороны, издалека на заветренную колбасу похоже, и ведь только на асфальте растет - ни на стенах домов, ни на простой земле я его не встречал. Не видел я его и на спокойных, «чистых» участках. У-уф…
        Вот и автобус. Наверное, тот самый, о котором «главбухтер» говорил. Когда территорию накрыло, он, видимо, начал назад поворачивать, да не успел, так и остался стоять поперек дороги. И хорошо, что окна у него затянуло коричневато-рыжей пленкой, похожей на ржавчину. Хорошо в том смысле, что и мне не видно, и… и меня оттуда тоже. Теперь надо тихо. Досадно, что по обочинам дорога заросла теперь уже подсохшим донником и репьями - не обойти, треск будет. И на поле спускаться я не стану - в низинах пятна на земле и ржавой воде видны, непонятные такие кляксы с металлическим блеском. И то ли от них запах идет кисловато-прогорклый, тухлый, то ли от автобуса. Тихо…
        У самого автобуса запах усилился и в установившемся безветрии стал весьма ощутимым. Еще я почувствовал тепло - лицо начало едва заметно припекать, когда я проходил мимо осевшего на спущенных шинах «пазика» - словно солнцем нагрело металл. И еле слышное тиканье, которое, как мне показалось вначале, звучало откуда-то из-за обочины. Автобус моргал задним поворотником - едва различимый звук сопровождался малозаметными вспышками лампы. Часто бывает в Зоне, что горят сами по себе лампочки и тихонько бормочут выключенные и даже сломанные радиоприемники, и ничего в этом страшного нет на первый взгляд, бывает здесь и не такое. А вот все равно прошибло меня потом до противно-липкой спины, до щекотки в коленях. Получается, скоро четвертый год «поворачивает» автобус… с тех самых пор, как водитель тронул рычажок…
        - Так, Ланс, спокойно, не психуй… - очень тихо, одними губами прошептал я себе, на всякий случай бесшумно вынимая лопатку из чехла. Вот ведь дурацкая привычка - самому с собой болтать, да еще и себя же успокаивать, уговаривать. Никак не могу избавиться, с самого первого года, с первой одиночной вылазки. Понимаю всю дурь такой болтовни, но один хрен - так хоть какой-то живой голос слышно, и спокойнее становится и увереннее. Лишь бы только, как Бот выражается, «башню не снесло» мне от таких вот «бесед».
        За исключением тиканья поворотника в автобусе не слышно было других звуков. Я задержал дыхание и тихо обогнул белый, в ржавую пестроту борт. Фух… Кажись, пронесло. Возможно, что и не было внутри этих самых «матричных псевдоорганизмов», но осторожность в таких случаях лишней точно не будет.
        За автобусом на спущенных шинах стоял «Мерседес», стекла которого изнутри были заляпаны все той же рыже-коричневой грязью. Уже отвернувшись, я краем глаза заметил, как автомобиль немного качнулся. «Примерзнув» к асфальту, я замер, держа наготове лопатку. Минута… две… у-ух, все-таки показалось…
        Ясно различимый стук в дверь машины был настолько громким, что я чуть было не подскочил. «Мерседес», теперь уже явно, снова покачался, словно внутри него кто-то пересел на соседнее место, и тут же раздались еще два стука изнутри. От третьего удара, самого громкого, с натужным скрипом шевельнулась дверца со стороны водительского сиденья, но, к счастью, не открылась полностью - видимо, проржавели петли. Из образовавшейся дверной щели на асфальт начали падать длинные, тягучие капли. И все стихло. Я медленно, стараясь делать это по возможности бесшумно, начал отступать, поглядывая на машины, думая о том, что таким вот ударом вынести широкое стекло автобуса ничего не стоит, да и дверь «мерса» не закрыта на замок. Рукоятка лопатки стала мокрой от пота, но, к счастью, не скользкой. Восемь метров от машин… пятнадцать… двадцать. Теперь можно и отдышаться, а затем, как бы ни хотелось рвануть как можно дальше отсюда, остановиться. Нельзя здесь бегать, а в моем случае - даже резких движений не допускать… Пронесло, кажется. Из «пазика» не донеслось ни звука, «мерс», тихонько скрипнув, тоже притих. Интересно, а
как они, бандюки эти, планируют вывезти товар со склада, если, конечно, там еще что-то осталось? Дорога вроде чистая в плане аномалий, но вот что делать с тем же автобусом? Если оттуда полезут, то ведь, пардон, и обделаться недолго, особенно если водитель неподготовленный и с тонкой душевной организацией. Что уж говорить, если при виде ходячих трупов даже бывалые бродяги порой седеют… Как пить дать по газам шарахнет, а то и в кювет слетит. Эх ты, «главбухтер» драный, дурная у тебя затея, дурная. Понимаю еще, если бы килограммов тридцать - тридцать пять сотовых да нетбуков там было, это и на своем горбу вынести без проблем можно. Но шесть поддонов? По аномалиям, по Зоне? Да еще и на машинах, которые глохнут тут через минуту… о-ох. Не пришлось бы таскать это все действительно на себе.
        «Ууууумммм….» - тяжелый, низкий гул накатил сразу со всех сторон, воздух завибрировал на низких частотах, едва различимых человеческим ухом. Соприкоснувшиеся зубы выбили мелкую неприятную дробь, живо напомнившую бормашину. И бутылочно-зеленый отсвет в тучах над бывшим коксогазовым заводом, полыхнуло тускло, растеклось по небу призрачными вспышками. И через несколько секунд тишины пошло, пошло долбить исполинским молотом по наковальне, громовые, лязгающие удары ощущались даже через подошвы ботинок. Что-то «завелось» в заброшенных цехах, грохоча и ухая на всю округу, но, к счастью, далеко в стороне от маршрута. Слышал я от Ботаника о чем-то странном в тех местах, и не аномалии вроде, и не мутанты какие, и, говорят, один смелый бродяга залез-таки в грохочущий цех, дождался «сеанса». Говорил потом, что долбило так, что голова болела и в ушах писк неделю стоял, но ни в самом цехе, ни во дворах завода ничего даже не шевельнулось - грохот словно из воздуха шел. Заболел потом сталкер, через неделю уже на коляске возили ослепшего и парализованного. И с тех пор на завод никто не ходил - как отрезало. А
грохот стихает, превращаясь постепенно в металлические поскрипывания и жестяной скрежет, последние звуки растворяются в небе, но до тех пор, пока не установится тишина, шиш я пойду в сторону серых облезлых корпусов склада.
        Достал мне Закос карты, плохонькие, потертые ксероксы со снимков институтского беспилотника. И уже расчерченные, разрисованные шариковой ручкой - не иначе, от тех сталкеров остались, Скачка и Черепа. Дорога - вот она, автобус, легковушка, забор бетонный - все хорошо видно. И подпись: «Шепчет на дороге, ходи вприщур». Кто шепчет? Зачем?..
        Тихий-тихий свист - словно выдохнул кто-то с открытым ртом. И так же тихо - «сш… сшх… схс…». Я обернулся. Никого. И вдруг ясно, четко из ветвей желтого тополя кто-то громко прошептал несколько бессмысленных слов, и ему ответили из-под поваленного бетонного столба. Прямо над головой кто-то невидимый просипел длинную скороговорку из перемешивающихся, сбивчивых, зажеванных слов. И со всех сторон понеслись сотни фраз, словно я шел в толпе невидимых людей, непрерывно нашептывающих какую-то бессвязную чепуху. Хуже того, в глазах начали плавать розоватые круги и пятна, а самым краем зрения я заметил высокую худую фигуру, вышагивающую рядом и пытающуюся заглянуть мне в лицо. Саперная лопатка с посвистом разрезала воздух, но ни слева, ни справа, конечно, никого не было, хотя, обернувшись, я снова ощутил присутствие за спиной, и серая, размытая фигура невероятно высокого человека буквально перегнулась через меня. Самым краем зрения я успел рассмотреть темный овал лица, мгновенно исчезнувший, стоило мне лишь поднять глаза. Просто серое небо в тучах, и никого, но из-за горки щебня показалась и исчезла длинная
серая рука, и кто-то быстро выглянул из дыры в заборе. И, черт побери, я определенно вижу справа еще одну фигуру, бодро вышагивающую и размахивающую при этом руками.
        Остановиться. Закрыть глаза и сосредоточиться на дыхании, как бы ни сопротивлялся рассудок этому абсурдному с точки зрения здравого смысла поступку. Стоять с закрытыми глазами, пока вокруг такое… Но шепот вдруг стих, и совершенно особенная, острая паника, неизбежно накатывающая в таких местах, быстро отступила. Дышать, внимательно слушая звуки воздуха в носоглотке, не смотреть, пока не исчезнет ощущение призраков за спиной, и вот снова все тихо. Теперь идти нужно медленно, периодически зажмуриваясь и слушая дыхание. Глючит в таких местах почему-то только тогда, когда открыты глаза. Поэтому посмотрел, куда шагать, прищурился, два-три шага, снова взглянул, и опять на ощупь вперед… Это Коля Грач нашел, кстати. До него в Крылатском никто Шепчущий Лес не проходил, а те, кто пытался, или не возвращались, или выползали через день с круглыми, как пятаки, глазами и непоправимо съехавшей крышей. Новую болячку даже открыли наши отечественные мозгоправы - «злокачественный экзогенный онейроидный синдром». Ну, как открыли - назвали и в меру возможностей современной психиатрии не изучили даже, а так, посмотрели.
Толку-то… Лекарство от этой заразы одно и только профилактическое - в Зону не ходить. А чтобы человеку хоть как-то помочь, если уже он таким вышел, это уже нет. Видел я бродягу одного, Касьяныча. Крепкий был мужик, что твой медведь, ничего не боялся по жизни, добродушный такой силач с голым, как коленка, черепом и синими глазками-щелочками. Касьяныч, спортсмен бывший, борец, весь север Москвы до сантиметра излазивший, и вдруг пропал. Через неделю нашли военные - говорят, на границе в лесочке лежал, в небо пялился. Оформили его сначала в изолятор - при нем, видишь ли, какие-то штуковины нашлись из Зоны, - а потом в психиатрию. Никого не узнает, не говорит, да что там, вообще ни на что не реагирует, в стену только смотрит и все время тихонько так хнычет с сухими глазами. Видел я его глаза - и нехорошо мне сделалось от его взгляда. Помариновали его в больнице месяца три, убедились, что не буйный, да и сдали на руки матери-старухе. Онейроидный синдром, мать его. Злокачественный. Лихо, сталкер один, рассказывал, что был один врач, особенный доктор в той Зоне, кто мог бы сталкера вытащить, и был тот врач не
чета нынешним светилам медицины, что ни с одной зонной болячкой справиться не могут. И что его, Лихо, в Москве покорежило как надо, и с головой теперь беда - как от Зоны подальше, то, мол, порядок, но стоит к ней подойти хотя бы на сто метров - натурально истерика до припадков начинается. Не прошел для бывалого бродяги даром тот лесок в Крылатском, хорошо только, что легко отделался.
        Покосившись на листки примитивной карты, по которым уже должен был покинуть очаг, я снова услышал в ушах свистящий шепот. Впереди, насколько хватило мне пятисекундного обзора, на дороге развалились несколько аномалий. Точно они - асфальт почернел и вмялся широкой пологой лункой, а над ним воздух на слои разбегается, играет миражами. А слева и справа - лениво так, медленно летают травинки, камешки и целые галактики мелкой пыли, красиво, в сущности, этакая три-дэ вселенная в воздухе. Полюбоваться ближе этой самой красотой мне, правда, совсем не хочется и уж тем более в нее влезть. Поэтому вслепую ходить уже нельзя никак. Была, не была.
        Я широко открыл глаза и вздохнул. Шепчет, екарный ты бабай. Хорошо слышно, но минута, две, три только настырный шепот в уши, но ничего не мерещится, в спину никто не «смотрит». Прошел, значит. Уф… Теперь изучать проход между аномалиями - черт бы их подрал, целое «гнездышко» на дороге образовалось, и слева по обочине тоже воздух не такой, каким должен быть, - мутноват он, словно через грязное стекло смотрю. Нет, братцы бандиты, машина тут точно не проедет. Сдается мне, затея таки провальная. И… у-ух. До чего же много во мне едкой, ядовитой злобы сейчас не на Паню даже, а на слизня этого, «главбухтера» чертова. Идиот, жадный тупица, олух несчастный. Если бы не условия «контракта», от которого мне по понятным причинам не удалось отказаться, ни за какие деньги в этот район я бы не полез.
        Набрав горсть мелких камешков, уселся по-турецки прямо на пыльную дорогу. Слева от дороги пять бросков. Подхватило мои камешки, вон летают медленно и обманчиво мягко. Это потому что маленькие они, ага. Что-нибудь крупное или вышвырнет на сверхзвуке, или в куски порвет - нельзя в такие очаги кидать что-то тяжелее пяти граммов и уж точно не стоит проверять границы гайками. Так… справа. Три крошки гравия чересчур медленно спланировали на траву, две упали как надо. Еще на два метра в сторону - вроде порядок, есть проход, ну, вроде как есть. «Если бы гайки по Зоне водили, я б детектор не покупал», ага. Занеся руку для очередного броска, я замер.
        Из сухой травы торчали рубчатые подошвы и края плоских, уже выцветших камуфляжных штанин. В сером холмике в кустах можно было узнать тощий рюкзак, и я уже видел куртку и прислоненный к дереву, уже серьезно порченный ржавчиной карабин СКС. Вот он, Скачок. Ну или Череп, теперь поди разбери, кто там лежит. По спине, как и всегда в таких случаях, пробежали холодные мурашки, я вздохнул и, проверив путь, подошел к останкам.
        Совсем, видимо, молод был сталкер или просто невысок и щупл от природы. Ботинки, хорошие, кстати, ботинки с высоким берцем, на вид были не больше тридцать восьмого размера, да и куртка скорее на подростка. Вот же сволочи, у них и вчерашнего школьника не заржавеет в Зону погнать. Ну, так и есть - Скачок же кликуха была у парня. Прости, брат. Задание у меня такое, не по своей воле мне тебя обобрать придется. В жестких карманах покоробившейся куртки нашелся маленький фотоаппарат-«мыльница», очень неплохой при жизни, но, конечно, уже безнадежно испорченный непогодой. В нагрудных - немного денег, три или четыре сотенные купюры, которые я тут же положил обратно. Детектор на поясе - хлам, честно говоря. Явно тут и не пахло восемью тысячами американских рублей. Снял, пощелкал клавишей питания. Детектор ненадолго ожил, издал короткий переливчатый писк и вырубился. Значит, питание на обычном аккумуляторе, аноба в микросхемах нет. Осторожно расстегнув молнию, проверил внутренние карманы, в которых ничего не нашлось. В набедренном внезапно обнаружилась «лопата» ПМК. Вот он, зараза, тот самый революционный
компьютер, гордость нашей отечественной электроники, которая на открытиях из Зоны поднялась и бодренько сначала догнала, а потом и за спиной оставила иностранцев с их смартфонами да коммуникаторами. Лежал ведь и под дождем, и под пыльным ветром, может, и подморозило его, а вот поди ж ты - и царапин нет на гладком черном экране, и включился достаточно бодро, после первого же мазка пальцем по особому, аномально обработанному стеклу. Ботаник рассказывал, что этот самый ПМК разве что пулей разбить можно, а так хоть роняй, хоть об стенку кидай - свойства новых материалов позволяют. Дорогая вещь, очень дорогая - первые партии специально для научников той еще Зоны собрали, не забыв, естественно, иностранцам похвастаться. Ботаник - так тот прямо мечтал о своем, личном ПМК, и для себя я давно решил, что как только свободных сто шестьдесят тысяч в кармане появятся, сделаю я ему подарок на день рождения обязательно. В лежащей рядом полузанесенной песком и грязью сумке обнаружились два малых, один средний и один большой контейнеры для «аномальных образований невыясненной природы групп 2-9». В принципе стоит
прихватить. Толк от них, конечно, невеликий, почти не задерживает просвинцованный углепластик различную гадость из до сих пор непонятных науке излучений. Но как-то, знаете, спокойнее, когда так называемый по старой привычке артефакт не просто в рюкзаке болтается, а в специальном защитном контейнере лежит. Все институтские контейнеры были, как и ожидалось, пусты, и я, кое-как обтерев их от пыли, упаковал в свой рюкзак.
        Включенный ПМК тем временем начал проверять все свободные частоты от институтских беспилотников, «висящих» где-то над облаками по невидимому периметру Зоны, и, не найдя таковых, подключился почему-то к частной сети «Мобилкор-интернет». На экране распустился «счастливый» четырехлистник клевера, прозвучал короткий сигнал, и одно за другим побежали сообщения: «Сигнал обнаружен. Поиск и восстановление счета… выполнено. На вашем счету четыреста семьдесят девять рублей… за обслуживание и сохранение неактивного номера в течение двадцати восьми месяцев четырнадцати дней снято две тысячи девятьсот шестнадцать рублей девяносто семь копеек… запрос на автоматический кредит… выполнено. Лимит составляет минус три тысячи рублей… нет сигнала… нет сигнала… восстановление прерванной сессии. Договор продлен. Спасибо, что Вы с нами. Скорость и качество каждому клиенту - Мобилкор-интернет!»
        Текстовые сообщения плавно свернулись в угол экрана, на котором расположился здоровенный кот-сибиряк на кресле. Анимация картинки была настолько хорошей, что я поначалу принял модную в последние несколько лет игру-питомца за кинематографический ролик. Кот открыл глаза, потянулся, выгнув спину, и еле слышно замурчал. Я провел кончиком пальца по экрану, погладив «питомца», и мурчание стало громче, виртуальный кот начал подставлять лобастую голову под прикосновения и поднял хвост. Затем требовательно мяукнул, поглядывая на пустую миску возле ножки кресла. «Ну да… тебя же больше двух лет не кормили», - с легким ознобом прошептал я, ткнув в изображение миски, и кот, урча, принялся поглощать куриную ножку. Странно это все. ПМК вещь, конечно, многофункциональная, нанопроцессор позволяет и не такие программы тянуть, но чтобы сталкер на досуге с отлично исполненным, но все-таки электронным котом игрался? Я посмотрел на выцветшую куртку и плохонький защитный шлем из армированного пластика. Конечно, давно уже нет лица под затемненными очками и обычным респиратором, который в общем-то далеко не всегда и
нужен, но я все равно осторожно снял и шлем, и полумаску с очками. А затем, вздрогнув, отвернулся в сторону и постарался проглотить горький ком в горле.
        Из шлема вывалилась длинная коса с вплетенными в нее цветными шнурками.
        Тихонько мяукнул виртуальный кот, и я снова услышал его требовательное мурчание. А в горле все сдавило, и в глазах щиплет, плывет, и снова Челка перед глазами. Ну, ладно мы ищем себе приключения на пятую точку, черт с ним, это в нас от природы - лезть в самое пекло и в какой-то степени даже кайфовать от ощущения той самой полярной лисицы, что незримо бегает рядом с любым сталкером, щерясь на него из подвальных дверей и подкрадываясь на тропе не замеченной вовремя аномалией. Это древнее, дурное и непобедимое ощущение гонит нас в эти земли, так это еще с седых времен, с пещер и мамонтов так заведено. И черт меня подери, есть некая древняя справедливость в том, что мужчина, по своей воле решивший выйти на охоту, прекрасно зная, насколько опасна, сильна и хитра предполагаемая добыча, может и не вернуться назад. Никогда не жалел я погибших или покалеченных тореадоров на корриде - они знали, на что идут. Мне даже казалось, что и быку на арене повезло все-таки немного больше, чем его собратьям. Одно дело - бой с некоторым шансом победить, сражение под открытым небом, и совсем другое - тесное, воняющее
кровью и навозом стойло, молот забойщика и совершенная, тупая безысходность.
        Да, я понимал сталкеров. Я не менее хорошо понимал и их смерть, как, возможно, мне когда-нибудь придется понять и принять свою. Но после гибели Челки вся моя сущность яростно протестует против того, чтобы девка шла в Зону. Нельзя им сюда. Что-то древнее, на уровне инстинктов, кололось в душе от самой мысли, что девушки умирают здесь наравне с мужчинами. Ощущение глубокой, горькой несправедливости происходящего одновременно и злило, и печалило. Отдышавшись и успокоившись, я повернулся к останкам.
        - Как хоть звали тебя, красавица? - прошептал я, прикрывая заплесневевшим дождевиком маленький череп и доставая из чехла саперку. - Ничего не обещаю, но постараюсь найти твоих… ну, не знаю. Родных там, знакомых…
        Бурча под нос, я разметил яму и, как не раз уже до этого, привычно начал рыть неглубокую могилу. Сколько их, вот таких, я уже находил за два года? Одиннадцать мужиков и вот эта девка. Ну и еще один не то сталкер, не то сталкерша, там было не понять, но склоняюсь к мысли, что все-таки девушка. Итого ровным счетом тринадцать сталкеров нашел, и двенадцать крестиков на карте Ботаник отметил и в общую сеть выложил. Если выберемся мы с ним из этой передряги, придется Боту еще кресты рисовать. И чего это некоторых подруг на приключения тянет? Хоть стреляйте, не пойму. Мало того что им в Зону не надо, девкам этим, так еще и крайне желательно со сталкерами-мужиками всерьез не связываться. Для их же блага, кстати. Невелика радость такого вот сталкера из Зоны ждать, да и детей с ним лучше не заводить. У двух… да, у двух бродяг на моей памяти «вторые половинки» были. У одного - подруга, у второго так вообще жена. Одной двадцать два, другой тридцать. И обе на вид старше - морщинки, складочка скорбная у края губ, взгляд с вечной тревогой. Молчаливые, тихие, и голоса с хрипотцой - курить начали. Конечно, и
другие сталкеры с женщинами встречались, не без этого. Но так, чтобы надолго, только эти две, у одного жена, у второго - пока еще невеста. Остальные сбегали… кто от ожиданий этих, душу выматывающих, кто от факта, что не больно-то сталкер и богат, по крайней мере не настолько, насколько ожидалось, а некоторые под предлогом, что романтика кончилась, просто бросали покалеченных Зоной бродяг.
        Разровняв холмик, я смастерил грубый крест из кусков серой, но не слишком гнилой вагонки, повесил на перекладину ржавый СКС, постоял несколько минут и в отвратительном настроении пошел дальше. Возникла даже мыслишка, что довольно с меня Зоны, надоело вот так людей находить, но я уже понимал, что такого настроя надолго не хватит. Неделя-две снаружи, и снова потянет в Зону, даже если не будет никакого заказа.
        До поворота дороги к складским помещениям все было чисто - ни аномалий, ни подозрительных участков не встретилось. Длинные, похожие на исполинские белые сараи здания на вид почти не пострадали - внутри, видимо, не было термических и мощных гравитационных аномалий. Немного дрожал и волновался воздух возле опрокинутой кары, вывалившейся из ворот склада, похоже, каких-то пищевых продуктов, и легкий теплый ветерок, временами задувающий со стороны помещения, был насыщен тяжелой, кисловато-терпкой вонью из вздутых и полопавшихся коробок сока. В черной глубине склада чудилось какое-то движение, и мне иногда казалось, что в монотонном посвистывании ветерка слышны поскрипывания и шорохи. Проходя мимо, я присмотрелся внимательнее - движение действительно было: сквозняк шевелил и раскачивал грязные ленты полиэтиленовой пленки на покосившихся стеллажах, с оплывших коробок на черный пол шлепались время от времени тяжелые капли жидкости. На дороге, у ворот склада, навсегда остановились две столкнувшиеся фуры, прицеп одной из них перевернулся, рассыпав сотни жестяных банок с тушенкой. Консервы вздулись и большей
частью полопались, оставив на асфальте темные разводы и какие-то грязные пленки, тихо хрустевшие под ботинком. Останков водителей я не заметил - оставалось только надеяться на то, что люди вовремя отреагировали на признаки надвигающейся опасности и успели спастись. Впрочем, серьезно на это рассчитывать не приходилось - здесь все произошло слишком внезапно, хорошо, что был выходной и большая часть людей не выходила на работу. Я внимательно осматривал дорогу, машины, каждый куст, но никаких признаков Скачка или Черепа пока видно не было. Проверив маршрут и накидав на дороге очередную вешку - приметную горку камешков, - обогнул столкнувшиеся фуры и обнаружил небольшое кострище у обочины. Рядом, уже покрытые слоем грязи и заметно сопревшие, валялись окурки, пустая банка из-под тушенки, вскрытая ножом, и два деревянных ящика, которые, без сомнения, играли роль сидений. По количеству окурков и ржавых гвоздей в плотной золе я решил, что сталкеры сидели у костра достаточно долго, возможно, даже всю ночь, забирая на топливо ящики из второй фуры и доски разбитого прицепа. В пользу этого предположения говорило и
то, что на земле у фуры лежали горки колотой и целой кафельной плитки, но не было видно остатков тары. Были вы здесь, ребята, точно были, но почему так долго сидели? Ночь? С трудом верится - в этом случае лучше запереться в кабине той же фуры и тихонько сидеть до рассвета, не шевелясь и по возможности не шурша одеждой. Ночь в этих местах время особенное. Или совсем дурные были Скачок и Череп, чтобы по темноте у костра сидеть, или просто пережидали что-то.
        И, присмотревшись, я понял что.
        Поперек дороги, над складами, вдоль решеток ограждения воздух медленно проплывал прозрачными, похожими на дым в узком солнечном луче слоями. Земля под этими плавными вихрями и мягкими линиями текучего газа выцвела, покрылась квадратами растрескавшегося асфальта и бахромой мельчайшей серой пыли, осевшей на проволоке сетки-рабицы. На карте ровным счетом ничего обозначено не было. Вот так номер… Интересно, что это за дрянь? Постоянная или все-таки временная? Ч-черт…
        Я уселся на глухо скрипнувший ящик, по привычке полез в карман, но вспомнил, что «допинга» с собой нет. Оно и к лучшему - пора завязывать с коньяком в Зоне, действительно пора. Но как, однако, хочется глотнуть горячительного, видать, не просто уже привычка появилась, а что-то куда более серьезное. Спиться мне только до полного счастья не хватало…
        И что делать - не знаю. Время уже к четырем часам ползет, темнеть начнет в районе семи - не ночь, конечно, но и легкие сумерки здесь не в радость. А учитывая, что эти самые склады проектировались так, что через окна даже в солнечный день свет почти не проникает, то задача моя усложнялась в разы. Сплюнув с досады, я бросил взгляд на столкнувшиеся грузовики, и…
        Сердце, гулко стукнув так, что отдалось под горлом, по ощущениям тут же опустилось гораздо ниже груди. Растяпа, дурак… Как же я мог этого не заметить? Рядом же проходил, рукой достать мог… Вот ведь зараза.
        Между переломанными прицепами, сгорбившись и низко, до земли, опустив руки, сидел на ящике плитки человек. От воздействия непогоды и толстого слоя пыли ветровка по цвету уже не отличалась от полос подгнившего разорванного тента от прицепа - наверно, поэтому-то я и не заметил его сразу. Ветерок мотал желтые, цвета прошлогодней травы волосы, упавшие на лицо, и такой же буровато-желтой была кисть руки, уткнувшаяся черными ногтями в землю. Покоробившаяся куртка с одной стороны была покрыта темными полосами, усыпанными странными белыми шариками, и, приглядевшись, я вдруг понял, что это шляпки мелких бледных грибов. Под рукой мертвеца валялись штык-нож от автомата Калашникова и частично вскрытая консервная банка. Сам автомат без магазина лежал поодаль, почти незаметный под слоем нанесенного дождями песка. В другой ситуации, найдя труп настолько хорошей сохранности, я бы тихонько ушел от этого места как можно дальше. Кто его знает - может, и в самом деле мертвец, такой, каким ему быть и положено, - совсем мертвый, неподвижный и по этим причинам не опасный. А что сохранность хорошая, так в Зоне это
бывает, здесь еще и не такое бывает, видели. Может, это как раз из-за грибов на нем, поганок этих. Бот как-то рассказывал о разновидности бывших опят, выделяющих столь мощный антибиотик, что мертвое тело сохраняется годами, пока гриб его потихонечку жрет, не желая делиться с бактериями да насекомыми. Нередко жрет, кстати, и ходячих кадавров, которых сталкеры «грибниками» прозвали. Вот не хотелось бы от такого «грибника» лопаткой своей отмахиваться.
        Подобрав длинный прут левой рукой, а в правой крепко сжав саперку, я осторожно потыкал тело, потом даже ударил слегка по плечу, отозвавшемуся пустым, твердым звуком. И, прошептав «извини, мужик», стукнул намного сильнее. Прислушался. Похоже, «правильный» он, не поднимется. Уже лучше.
        От трупа исходил очень слабый грибной запах. Одежда, насквозь пронизанная грибницей, стала ломкой, хрустящей, расслаивающейся при моей попытке проверить карманы. Ни документов, ни дорогого детектора с ПМК при бедолаге не оказалось. Пустым был и рюкзак, который я нашел недалеко от ржавого автомата, - определенно, у сталкера забрали все более-менее ценное. Автомат, который я вынул из наслоений песка, оказался грязным и испорченным еще «при жизни» - не хватало крышки ствольной коробки, а ствол у казенного среза был сколот. Кроме того, даже без этих повреждений «калаш» был явно малопригоден - несмотря на ржавчину, было хорошо видно, насколько изношены, стерты нарезы в стволе. Оружие, как и говорил Закос, было действительно «никаким».
        - Эй… мужи-ик… не стреляй…
        Я даже не испугался - словно подсознательно ждал чего-то такого в этом проклятом месте. Да и стрелять мне в общем-то не из чего…
        Он стоял по ту сторону прозрачной, текучей стены. Перекошенный, сгорбившийся, с грязно-белым, в темных пятнах лицом, похожим на кусок старой березовой коры. Я увидел взгляд плоских бледных глаз, услышал тихий скрип сухожилий, когда нечто, когда-то бывшее человеком, подняло вверх руки.
        - Я… Скачо-ок… не стреляй… - Громкий шелестящий шепот с натужными хрипами, и бывший сталкер, спотыкаясь и раскачиваясь, подошел вплотную к аномалии, где и остановился. - Ты… живо-ой… я ждал…
        - Т-ты Скачок, да? - заикаясь, пробормотал я, пятясь к разбитой фуре. - Хм… мда… однако…
        Бывают среди них и говорящие, да, видел и слышал, к счастью, издалека. Надеюсь, не кинется, не просто же так он остановился у непонятной этой стеночки.
        - Не… дрейфь, бродяга… не кусаюсь я, честно… не уходи… - Скачок опустил руки, гулко выдохнул, раскрыв черный рот с серыми, грязными зубами, сухо закашлял. - Ты… ты это… постой…
        - Ты не зомби? - Я и в самом деле остановился, но и не подумал убирать саперную лопатку.
        - А… хрен его знает, мужик… - Бывший сталкер пошатнулся, но удержал равновесие. - В зеркале вроде как мертвец… жрать не хочу, то есть вообще ничего… не болит нигде. Сплю вот много, очень много, иногда по неделям. Где придется. Снежок был, так я и на нем спал… не холодно. Сдох я, мужик… но как-то неправильно сдох… Мне бы ожить. Ну или уже совсем, так, чтоб по-настоящему…
        Зомби помолчал, осторожно коснулся слоев дрожащего воздуха и поспешно убрал руку.
        - Как звать тебя? Зачем здесь?
        - Ланс… ну, Фрилансер я. Можно Ланс. И здесь, по ходу, за тем же, что и вы с Черепом ходили, - выдохнул я, все еще не веря своим глазам.
        - Через стеночку не переступал? - спросил мертвец, неприятно, в упор, уставившись белесыми глазами. - Говори, не ходил?
        - Нет…
        - Повезло тебе, Ланс… хода через нее нет… совсем. Мы вот с Черепом думали-думали, сидели тут, камешки сквозь эту гадину кидали. Ну, он первый и пересек, - речь зомби стала более внятной, - говорит, ничего такого нет, нормально все. Я - за ним. Тоже все путем вроде. Ну… Проверили, ага. Череп обратно шагнул, хотел еще посидеть, тушняка перед работой навернуть. Сел… ну и все. Видел ты, наверно… До сих пор там сидит, бедняга. А мне… поплохело резко, ну просто смерть… Я обратно к стенке… понесло зачем-то. И, знаешь, Ланс, отпустило за ней. С тех пор там и сижу… долго… один…
        Зомби хрипло вздохнул и шагнул сквозь аномалию. Я услышал легкий скрип и шипение, и Скачок, развернувшись, с места прыгнул назад.
        - Далеко не отпускает… дурно становится… заперт я здесь, сталкер. Зачем ты пришел?
        - Бандиты отправили. За вами. И на склад за телефонами.
        - Про ляльки забудь, почти все всмятку или погорело… Крыша там обвалилась, аномалия, ну. Дожди, плесень, а в углу еще и «дуговая», сволочь, все выжгла, что гореть могло. Зря… зря мы с Черепом сдохли, бестолково как-то… какая-то девка там еще…
        - Та, что у поворота лежала? Она?
        - Ага… Нашел ты ее, значит, тоже… как-то звали ее… уже не помню. Забываю все. Даже как рожа моя при жизни выглядела - и то забыл. Ни одной фотки на ПМК нет. Ни на моей, ни на Череповой. И спать здесь… Я снова один. А снег тут… ты знаешь… бывает горький и сухой. Во рту не тает, пить нельзя его. И спать зимой… так хочется. Темно когда, то засыпаю, долго, и просыпаюсь в других местах. Странно, да? А девку-то мы бросили, где лежала. Не закопали ее. Плохо, покоя не дает… Череп сказал, забей, не возись… А теперь вон сам. Все сидит… Плохо мне, Ланс… темно…
        Зомби, закатив глаза, тихонько забормотал что-то бессвязное, хрипло шелестя связками, потом замолчал.
        - Ты еще здесь, мужик? Плохо вижу… Глаза в последнее время не слушаются, все плывет… Ты ведь за нами пришел, да? Тебя этот… Паня Закос послал?
        - Да, за вами, - отведя глаза, сказал я полуправду. - Он и отправил, чтобы я вас нашел.
        - Значит, не настолько он сука, как я раньше думал… - Мне показалось, что бывший сталкер негромко хмыкнул.
        - Он сказал забрать детекторы, ПМК и… и похоронить… - Говорить мне становилось все труднее.
        - Не ври про похороны, - вдруг четко, раздельно проговорил зомби. - Обобрать он нас приказал. Жаба его давит вот за это. - В пыль под ноги упали два незнакомых мне детектора, похожих на большие телефоны-слайдеры, и два ПМК. - Так?
        - Так.
        - Забирай и вали… - прохрипел мертвец и, повернувшись ко мне спиной, поковылял в сторону проваленного склада.
        - Слышишь, Скачок? - Я поежился от морозного дуновения между лопаток. - Постой! У меня друга в подвале держат… Сказали, убьют, если детекторы не верну!
        Зомби не обернулся. Шатаясь, он уходил все дальше, волоча ноги и поводя перекошенными плечами.
        - Я… я похоронил ту девчонку.
        Скачок остановился, повернул голову.
        - Мне вон там место нравится. Видишь, у поворота, где сосна растет… - проскрипел он едва слышно. - И это… Черепа тоже не забудь. Обещаешь, сталкер?
        - Обещаю.
        - Тогда… Смотри не сдрейфь, мужик. По ту сторону я… я хожу во сне.
        - Да, понятно все. - Сглотнув ком, я выставил вперед левую руку, замотанную куском тента от прицепа, и удобнее перехватил саперную лопатку.
        Скачок развернулся и поковылял обратно. Шаги его стали увереннее, и когда он пересек стену плывущего воздуха, из его груди послышался низкий, хриплый рев. В широком, чуть ли не до ушей, оскале обнажились два ряда неровных серых зубов. Я едва успел увернуться от скрюченных сухих пальцев, туго свистнувших в десяти сантиметрах от лица, и тут же в ответ мелодично разрезало воздух остро отточенное лезвие саперной лопатки. Удар пришелся в плечо зомби, саперка неожиданно легко отделила руку в суставе и громко скрежетнула по обнажившимся ребрам. Каркнув, зомби согнулся, нанося удар второй рукой, но мне и в этот раз удалось уклониться. Лопатка с неприятным сухим звуком встретилась с виском на почти облысевшей голове, что-то громко треснуло, и утробный вой зомби превратился в громкий, заливистый клекот. Лезвие застряло в черепе, Скачок с неожиданной силой отдернулся, и лопатку вырвало из руки. Дергаясь и завывая, мертвец начал кружить у кострища, вцепившись в рукоятку саперки, пытаясь вырвать ее из головы. Я подобрал ящичек плитки, размахнулся и швырнул его в дергающуюся фигуру, сбив зомби с ног. Затем
обрушил на него, уже лежащего, еще два ящика и, изловчившись выдернуть саперную лопатку, наотмашь рубил кадавра до тех пор, пока не затихли каркающие крики и кривые пальцы не перестали скрести асфальт.
        Потом меня вытошнило, наверное, даже не столько от страха, который, как я знал, придет позже, а от напряжения.
        - Ну, вот… - пробормотал я, отплевавшись от горькой слюны. - Покойся теперь с миром, мужик…
        Место у почти засохшей, но все еще сохраняющей признаки жизни сосны было и впрямь самым подходящим. Красоты в промзоне никакой, но здесь, на крошечном пятачке природы у поворота на шоссе, была мягкая земля, и росли две ветвистые ивы, не по сезону покрытые пушистыми шариками цветов. Две неглубокие могилы были готовы до темноты, еще немного времени мне потребовалось, чтобы смастерить из досок грубые кресты. Шатаясь от усталости и мечтая придавить стресс горячим, сладковато-вяжущим глотком, я возвращался по своим «вешкам» уже почти в темноте. Вспомнил о том, что почти на ощупь прошел мимо автобуса с коричневыми окнами и «беспокойной» машины, я уже далеко за линией из красно-белой пластиковой пленки. И если раньше бы меня прошибло холодным потом, то теперь я воспринял этот факт почти спокойно, с каким-то тупым равнодушием. Во сне теперь будет страшнее - жаль, суждено мне высыпаться не каждую ночь. Но тут уж ничего не поделаешь - фриланс имеет свои издержки.

* * *
        - Ай, хорош! - Паня ухмыльнулся, глотнул пива из тяжелой запотевшей кружки и откинулся в дачном кресле. - Ты себя в зеркало вообще видел, нет? Пацаны тебя чуть не пристрелили, думали, ты типа зомби. Что, так три дня и сидел в кустах?
        - Извиняй, позвонить не было возможности, - буркнул я, положив на стол два институтских детектора и два ПМК. - Твои орлы сразу и свалили на четыре дня. Ждал.
        - Сам просил столько. - Закос пожал плечами. - Думал, ребята там неделю торчать будут, что ли, и тебя сторожить, переживать, типа, и волноваться? Ваще дебил? Ладно… Обшмонать красавца. Мож, он чего заховал. Гостинчик какой из Зоны небось себе оставил? Я-то вашу тухлую породу знаю, сталкерок.
        Мне вывернули ладонь, и по всему телу тошнотворно прогулялись руки братков. Впрочем, я был спокоен - ПМК погибшей сталкерши удалось спрятать заранее, в специально для этой цели оборудованном тайнике у шоссе. Шиш вам, сволочи, а не гостинчик из Зоны.
        - Бугор, чертила пуст.
        - Ну, я и не сомневался, - вздохнул бандит. - Давай, выкладывай, что там с товаром.
        - Накрылся медным тазом ваш товар. Склад обвалился и частично выгорел. На пути к нему аномалия, пройти через нее нельзя. Совсем.
        - Че ты мне баки заливаешь, урод? - Закос опасно прищурился и приподнялся в кресле. - Какая, на хрен, аномалия непроходимая? Откуда про склад знаешь тогда?
        - Скачок рассказал.
        - Вольтанулся ты, сталкерюга, не иначе. Вот с-сука, а… как же вы меня, уроды, задолбали… какой, к хренам собачьим, Скачок? Ты что, с трупом разговаривал, козлина? Кому ты фуфло толкаешь?..
        Я отвернулся. От этого разговора уже начало мутить.
        - ПМК Скачка на столе. Глянь последние записи. Там к тебе обращение. Посмертное, так сказать, видео.
        Что-то в моем голосе заставило бандита притихнуть. Он поиграл скулами, затем коротко кивнул одному из своих «быков»:
        - Бублик, полистай лопату.
        Бублик, ухмыляясь, подобрал мини-компьютер, начал возить пальцем по экрану, и ухмылка вдруг исчезла. Бандит побледнел, затем отвернулся, и я услышал тихий изумленный мат. Закос рывком поднялся, отобрал ПМК, быстро взглянул, затем долго, внимательно смотрел на меня. Мне доставило искреннее удовольствие увидеть настоящий, слабо замаскированный страх и недоумение в глазах Пани.
        - Да твою ж мать… сука, я думал, брешет сталкерье… в натуре это Скачок…
        Закос хлопнулся в кресло, поправил очки и надолго задумался.
        - Слышь, Бублон, ты это… водочки принеси, ага. И приведи «главбухтера» нашего, с ним перетереть надо. И давай мухой, одна нога там, другая здесь.
        «Заказ» принесли быстро. За «быком», который, словно официант, ловко тащил поднос, быстро ковылял Валентин Саныч. Паня, отодвинув стакан, приложился прямо к горлышку экспортной «Пшеничной» и почти задумчиво начал глотать водку до тех пор, пока бутылка не опустела почти наполовину. Приведенный бухгалтер робко улыбнулся.
        - Здра… здравствуйте всем. Ну… что? Нашли вы груз, да? Отмечаете уже? Это хорошо…
        - Нашли, нашли, Валентин Саныч, - печально проговорил Закос, поставил бутылку и медленно поднялся с кресла.
        - Ну, так это же просто здорово, не так ли? - Бухгалтер суетливо оглянулся, зачем-то прижал руки к груди. - Я правда рад. Очень, очень рад…
        - А уж как я рад, ты себе и представить не можешь… - так же грустно пробормотал Паня, вытаскивая из-за ремня брюк небольшой никелированный пистолет, похожий почему-то на зажигалку. Тихонько щелкнул затвор.
        - Ну… ну, я это… могу идти, да? - Валентин Саныч смертельно побледнел, глядя на оружие. - Я ведь… больше… вам не нужен, да?
        - Да, больше не нужен, - флегматично согласился Закос и, не глядя, два раза выстрелил в бухгалтера. Тот неловко попятился, несколько раз хрипло вздохнул и попытался сесть на садовую лавочку.
        - Это… как же так?.. - совсем тихо прошептал он и неловко повалился на бок.
        - Там, в лесочке, оформите захоронение, как обычно. - Паня снова взялся за бутылку. - Ну а ты че волком смотришь? Наука уже выветрилась, придурок?
        - Сволочь ты, Закос. Как есть сволочь.
        - Знаю. Еще претензии есть? - Бандит убрал пистолет. - В общем, слушай меня внимательно. Что со сталкеров ты вещички принес, то я ценю… И то, что ты, падла сталкерская, смелый не в меру, до борзоты, ценю тоже. Поэтому живи пока, и друган твой тоже жить будет. Но должок как был за вами, так и остался. Передумал я его прощать, настроение не то. Надо выплачивать… Да, и еще. Ботанику жрать-пить надо? Мы его кормим, поим, подвал он тоже, так сказать, снимает - полный, короче, пансион. И ты не думай, сталкер, что это все бесплатно - за эту неделю тридцать тыщ набежало. Хошь деньгами, хошь хабаром, мне без разницы - я в этом вопросе демократичен. Срок, так уж и быть, до конца месяца. Потом счетчик включится. Ну, давай, скажи что-нибудь. Я в натуре тебе обещаю, что один косой взгляд, одно непочтительное слово или даже рожу недовольной сделаешь, я из этой пушки ему отстрелю коленку. Левую. Усек? Вижу, что усек. Нравится мне с тобой работать, вот честно, ну очень нравится. Отдохнешь чутка, отожрешься с дороги, подходи к веранде. Дельце очередное наклевывается по твоей части, быстрее должок отработаешь -
быстрее на волю выйдешь. Бубел! Короче, вот этому товарищу похавать и выпить притарань. Да не сока - ему ща покрепче чего надо, но только так, чтоб к утру не был ужратый. Разговаривать будем.
        Паня ушел, а я устало прислонился к стене дома и сполз по шершавой кирпичной кладке. Мутило, хотелось спать, в голове настырно звенело на одной тягучей ноте, и перед закрытыми глазами плавали светлые круги. Попал Лансер. Накрепко попал.
        Обед мне привезли из какого-то местного ресторана на такси - борщ со сметаной и грибами был еще горяч, весьма неплохими оказались и три сочные отбивные с картофельным пюре и овощным салатом. Ко всему этому прилагался маленький графин ледяной водки. Несмотря на отвратительное душевное состояние, два дня голодавший организм взял свое, и обед, точнее, ужин я умял с волчьим аппетитом. Водку, которую в «обычной» жизни терпеть не мог даже на дух, тем не менее залил в себя в несколько больших глотков, просто для того, чтобы хоть немного зашумело в голове. В результате это привело лишь к тому, что мрачное отупение последних дней превратилось в едкую, острую ненависть, которую мое нынешнее бессилие только подпитывало. Стоило закрыть глаза, как я видел избитого Ботаника и расстрелянного «главбухтера», а из-за аномальной «стены» на меня снова кидался Скачок, и вместе с воспоминанием даже запах в ноздрях сам собой появлялся - уксусно-прогорклый, тяжелый, который уже ни с чем не перепутаешь и никогда не забудешь. Руками бы удавил Закоса. Шиш бы оттащили меня даже всемером от его тощей щетинистой глотки, а уж я
бы позаботился о том, чтоб кадык этой сволочи хрустнул, как зрелая антоновка на молодых зубах. Только бы не сорваться… Гадство, гадство сплошное. Интересно, жив ли еще Ботаник? Или его тоже вот так, как Валентина Саныча, пристрелили, пока я по аномалиям лазил? Мысль о том, что можно было бы попытаться вытащить Бота ночью, сняв охрану, я отогнал - бандитов только возле дома было не меньше двадцати голов, и в самом коттедже точно околачивались «братки», и все при стволах, причем у большинства автоматы. Максимум - успею парочке уродов рубануть по шейным позвонкам, лопатка не подведет, знаю. А что потом? Посекут очередями, «ой» сказать не успеешь. И снова злость, едкая, жгучая, такая, что хочется ходить по комнатухе кругами или даже что-нибудь сломать. Знатная из тебя, Фрилансер, истеричка может получиться от всех этих делов.
        - Нажрался? - буркнул вошедший бандит. - У, п-падла… В кайф мне ваще тут официантом работать для всяких лохов… Ну, вякни че-нить! Давай!
        Я презрительно отвернулся, только пододвинул к краю столика поднос с грязной посудой. Молодчик что-то неразборчиво прошипел, но объедки унес. В замочной скважине два раза клацнул ключ, и свет выключили. Растянувшись на жесткой кровати, на которой даже не было матраса, я свернул валиком куртку и положил ее под голову. Эх, черт… После Зоны неплохо бы в горячий душ, чтоб как после парной состояние было. Даже грязь там особая, как мне думается, пыль вся эта, споры какие-нибудь, да и просто легче становилось на душе, спокойнее, словно вместе с грязью смывала горячая вода и все те далеко не самые приятные воспоминания. Эх, следак, грамотный ты вопрос задал - какого черта мы все там, в Зоне этой, забыли. Сдается мне, не только в свободе дело, не одна она тебя туда тянет. И не поймешь почему, а манит, как горький наркотик, и чем больше думаешь про Зону, тем сильнее тебя туда влечет. Я вдруг поймал себя на мысли, что если бы вдруг в Москве аномальщина вся разом прекратилась и люди начали возвращаться в свои дома, то сталкер Ланс тут же рванул бы в другую Зону. Только не спрашивайте почему - он вам не
скажет. Разве что ляпнет что-нибудь про то, что от Зоны до рая рукой подать, а сталкеры на пути к нему некоторые льготы имеют. Например, в очереди не стоят…
        Он и приснился мне в эту ночь, рай тот самый. Странный такой лес далеко на востоке, синеватый, с золотыми холмами и густыми опушками, и небо над ним было утреннее, где солнце плавило металл на гребнях слоистых облаков. Я летел туда, к востоку, стелясь над землей, задевая травы речных лугов в холодной и мокрой предутренней мгле, и свежий туман несся мне навстречу, оставляя на лице зябкие капли. От того стремительного полета к переливающемуся золотом и синевой рассвету я чувствовал странную смесь восторга и печали, радости и одновременно тоски от потери чего-то, мне непонятного и смутного, но от этого не менее желанного. А за спиной оставалась мертвая, глухая Москва, и где-то там шли промозглые дожди, и в черных коридорах покинутых многоэтажек звонко плюхали капли, а синеватый лес с золотистыми, солнечными холмами становился все ближе, и где-то там под кронами рассветных деревьев гуляла задумчивая Челка, встретившая наконец своего Викинга. И неизвестная мне еще девушка, смеясь, ответит на вопрос, как же ее все-таки звали и почему она завела электронного кота на мини-компьютере ПМК. И я цеплялся за
ускользающий, растворяющийся сон, пытаясь все-таки успеть долететь и спросить, увидеть, но сказочный лес, залитый золотом и небесной синевой, уже исчезал в туманном вихре…

* * *
        Просыпаться не хотелось. Желая сохранить в памяти сон, я не открывал глаз до тех пор, пока окончательно не пробудился. И это несмотря на то, что разбудили меня все в той же невежливой манере.
        - Харе дрыхнуть. Подъем, блин.
        - Сейчас. Отлезь на несколько секунд, будь человеком…
        Когда я наконец открыл глаза, знакомый верзила с замечательно сиреневым подбородком даже немного отшатнулся. Ага. Наука пошла, видимо, впрок. Как там умные люди говорили? Битье определяет сознание? Или все-таки бытие?..
        - О, здорово, Ковыль. Бытие определяет сознание, не так ли, криволицый друг мой?
        - Че? - Бандит наморщил лоб в крупную складку. - Ты упоролся, не?
        - Не употребляю. Ладно, не напрягайся, с непривычки извилину порвешь.
        - Я че-то не пойму, олень… это типа очередной наезд? - Ковыль прищурился и сжал кулаки.
        - Нет, конечно, нет. Так, проявление заботы.
        - Запомни, лошара. Когда-нибудь ты бугру надоешь, ну или накосячишь как-нибудь. Он в натуре тебя мне обещал. Пацаны даже на бабло завязали, кто кого уделает. И ты, олень, знай, что резать я тебя буду не быстро.
        - Ну и как ставки? - Я поднялся и развернул куртку. - Много за тебя проголосовало?
        - Прикинь, все, кроме Шестака и Лабы, - нехорошо ухмыльнулся Ковыль.
        - О как. Ну, тогда скажи им, чтоб потом проставились, - хмыкнул я.
        - Да ты, олень, в натуре оптимист. - Бандит сочно сплюнул мне под ноги. - Тем интереснее будет тебя пластать. Ты только это, смотри раньше времени не сдохни, чтоб у меня облома не случилось.
        - Постараюсь, честное благородное.
        - Слышь, Ковыль, хорош базарить. Паня ждет. - В комнату заглянул еще один смутно знакомый «браток», вроде бы из тех, что были со мной в «первой экспедиции». - Ты задолбал уже. Ниче по-человечески сделать не можешь, танк гребаный. Бегом, блин!
        - Ну, ты слышал, олень…
        И силен же оказался этот самый Ковыль. Одной рукой за шкирку поднял, и от богатырского пинка я вылетел из двери пробкой. Сзади послышался гогот. Вот же гады… Интересно, а что будет, если меня и впрямь против этой дылды выставят. В прошлый раз сыграл эффект неожиданности, а отнюдь не твое, Ланс, бойцовское мастерство. Впрочем, воспоминания о вздутом, в синеву, подбородке и заметной шепелявости Ковыля - не иначе язык прикусил, бедняга, - несколько утешили меня в вопросах самоуважения.
        Закос лежал в шезлонге в компании своего любимого пива. Рядом с Паней терлась раскрашенная и одетая «под японку» девочка из тех, что приезжают по вызову. Она, видимо, была не единственной - в грязноватом бассейне у дома плескались еще четыре совершенно голые «красотки», оглашая округу развязным прокуренным смехом.
        - О, сталкер, привет, привет… - Паня грубым тычком отогнал проститутку и принял сидячее положение. - Я смотрю, ты поспать любишь? Это не к лицу серьезному мужчине, дорогой друг. Вставать нужно рано, вместе с птицами, так как Бог подает кому?
        - Кто рано встает? - без энтузиазма предположил я.
        - И-мен-но! - Закос поднял кверху тощий палец. - Ну, сегодня он и подал нам следующий расклад… Кенарь! Че там у нас со сталкерьем?
        - Че, че… Семь человек с этим вместе. - Толстый и невысокий мужик, живо напомнивший мне Весельчака У из одного мультфильма, достал из объемной поясной сумки планшет и надел на нос крошечные очки-таблетки. - Короче, такая хрень. Гоша Марсианин в Сокольники подался пути смотреть, и уже неделю от него новостей не было.
        - Сдох? - поинтересовался Паня.
        - Та ну, сдохнет он, как же, - отмахнулся Кенарь. - Он этот, как его, дальнобойщик, ну. Но если еще через неделю не нарисуется, то, блин, реально абгемахт ему настал. Депутат после ходки отлеживается, но он, падла, ничего не принес. И да, Паня, он в натуре не брешет, мы проверяли - опять пустой, на.
        - Это Кося который?
        - Ну. Ваще придурок, хоть и живой до сих пор. Хрен его знает, че он в Зоне делает, толку как от козла молока. Остается пять вместе с этим.
        - С Косей проведите… профилактические мероприятия, - предложил Закос, открывая новую бутылку. - Совсем мышей не ловит.
        - Да уже. Говорю, слабый он мозгами. Бестолковый.
        - Слабый, не слабый, а с той Зоны, и все еще жив, - буркнул бандит. - Короче, надо мне с ним лично перетереть. Что еще?
        - Буканьер и Гена Спиннингист. В ходке, сегодня от них весточка пришла. Че-то надыбали, а брать боятся.
        - Скинь инфу Профессору, он разберется.
        - Сделаем, - кивнул Кенарь. - Тут еще Саша Грек… Ну, значит, новости до сих пор про него не очень. Лепилы говорят, что жить-то будет, но без глаз. Короче, он теперь полностью слепой и, считай, без рожи. Грека можно списывать, он больше не ходок.
        - Эх, это хреново. Грек нам треть выручки поставлял… Вот ведь расклад паршивый. Лучше бы Косю в той аномалии уработало, честное слово. Судьба… - Закос нахмурился. - Сколько у нас за два года жмуров нарисовалось?
        - Пять, да еще девять без вести. Ну, они тоже того, само собой. Четырнадцать получается.
        - Четырнадцать. Да твою ж мать. Этак мы с пацанами на диету сядем. Неполезную. - Бандит отхлебнул пива. - Видишь, Ковыль, тупая твоя голова, что сталкера нужно беречь, а не обижать? Зверь этот в хозяйстве очень даже нужный… Э-эх… Грустно.
        - У Карима на севере, считай, сто семьдесят человек, и Лева Бамик полторы сотни приручил. У нас пока шестьдесят из расчета на всю Москву, Кореец конкретно недоволен. Потери, блин…
        - Знаю я, знаю… Но Бамик с Каримом чисто по сталкерщине заморачиваются, им до других дел неинтересно. Артефакты-шмартефакты и прочая фигня, весь приварок у них в той теме. А мы - контора серьезная. Фирма.
        - Хренирма, - плюнул Кенарь. - Было-то почти двести сталкеров, и на всех точках мы их порастеряли. И больше всего жмуров - у нас, и Кореец в курсе. Смотри, Паня, доиграешься, как тот самый на скрипке. Дожили до белых мух… Как лохи, блин, дикое сталкерье по помойкам ловим и вокруг них на цырлах прыгаем. Короче, Кореец последнее китайское предупреждение сделал. В следующий раз сам с ним разруливать будешь - он в эти твои хреновы смартфоны уже не поверит.
        - Ладно, Кенарь, не барагозь, чай, не у себя в конторе. Твоя задача не мораль читать, а учет вести, вот и прижми задницу. - В добродушной интонации Пани прорезался холодок. - Доложи Корейцу, что у нас пополнение среди сталкерья. Скоро, даст бог, будет больше.
        - Ты это, полегче с базаром, Закос. Забурел ты не к сроку, как я посмотрю.
        - И ты тоже не свисти, а то денег не будет. Все, давай вали, докладывай, че там должен. А ты, сталкер, слушай меня сюда. Я тебя не просто уши греть позвал, а в расклад врубаться. Ты должен нам. Должок не выплачен. Щас тебе двух щеглов приведут, добровольцы типа, вот ты с ними и сметнешься по паре адресов. Потом они пойдут без тебя. Плохо научишь - Ботанику за каждого щегла по одному уху отрежу и тебе икебану из них сделаю. Все получится - треть долга долой. Слово пацана. Как все выплатишь, будем зарплату давать, мы же не отморозки, в конце концов.
        - Гена жив? - спросил я, посмотрев на подвальную дверь.
        - Ковыль, выведи друга, пусть позырит.
        - За два дня сталкерить не выучишь.
        - Не трынди. В этом мире все возможно, Лансер. Ты же вообще нигде не учился, а со складов живой пришел. Ну, неделю с ними походишь, но шоб так, чтобы в итоге все чики-пуки было. Врубился?
        - Понятливый.
        - Да, если ценных лялек принесешь, должок уменьшится… хм-м… скажем так, пропорционально количеству и качеству этих самых лялек. Как знать, как знать, может, ты, олень, и за одну ходку расплатишься. Каких только чудес на свете не бывает. Да и щеглы тебе эти знакомы - братец твой непутевый да дура одна с его общаги. Депутата я тебе тоже в нагрузку дам. Он задолбал пустой приходить, вот ты его и поучишь.
        - ………! - Я выпустил весь воздух из грудной клетки, немного подождал и закончил: - ………!
        - Я-то думал, ты интеллигентнее. - Закос глянул поверх очков. - Фу таким быть. Кстати, если есть желание, можешь… приватно с Егоркой - он же Егор, верно, - пообщаться по душам. Бонус тебе, так сказать. Козленыш заслужил. И да, Ланс. Это он тебя сдал вместе с Ботаником. Так сказать, с потрохами. Уговор только - не калечить и уж тем более не убивать. Щеглы скоро прибудут, готовься.
        - Можно бабу в Зону не брать?
        - Можно. - Закос кивнул. - Цапель, щас одного придурка выведут, так ты левое ухо ему отрежь, а то мне вставать лениво. И на блюдечко положи сушиться. Мы Лансеру брелок из него сделаем. На память.
        Цапель, высокий и невероятно тощий парень с внешностью начинающего наркомана, флегматично кивнул, достал из кармана жилета складной нож и не спеша направился к Ботанику, которого только что вывели из подвала. Бот, осунувшийся и побледневший, щурился от дневного света. Увидев меня, он слабо улыбнулся и показал большой палец, мол, я в порядке.
        - Черт с ней. Возьму и эту дуру.
        - Как же мне нравится с тобой разговор делать, дорогой ты мой человек. Послушный такой, ну просто ангел. - Закос расплылся в улыбке. - Иди, потрепись с другом, разрешаю. Это… заслужил своим примерным поведением. Цапель! В подвал обоих, сталкера через полчаса выпустишь.
        - Привет, Ланс! Как сам? Куда ходил? - очередью выстрелил Ботаник, как только щелкнул замок подвальной двери.
        - Здорово, Бот. Рад видеть тебя, дружище.
        - Взаимно, сталкерская твоя морда. - Гена, крякнув и придерживаясь за бок, сел на шатающийся стул. - Рассказывай давай все.
        - Сбежать отсюда никак? - тихонько, шепотом спросил я.
        - Нет, я проверил, - так же тихо ответил Ботаник. - Ну, ты расскажи, где был, что видел там? Слышал я краем уха, что детекторы достал и ПМК погибших сталкеров. Что в них, не смотрел? Хотя да, если бы и смотрел, для тебя там только цифры да графики…
        - Неисправим ты, Бот. - Я даже усмехнулся. - Болеешь ты этой Зоной, похоже. Ладно, слушай… - И я вкратце рассказал про свои приключения в промзоне, аномалию и Скачка. Гена жадно слушал и даже, кажется, перебирал пальцами, словно стуча по невидимой клавиатуре.
        - Ну… эх, Ланс, снять бы данные с детекторов. Это ведь наверняка «Шелесты-8» с автоматической съемкой всех полей и даже первичной обработкой информации на встроенных процессорах… подержать бы в руках… как выглядели?
        - Как здоровенный, с ладонь, телефон-слайдер. Корпус металлический, вроде титановый даже, два экрана.
        - Они, по-любому они. - Ботаник вскочил со стула, охнул, снова взявшись за бок, но все равно живо заходил по комнате, немного прихрамывая. - Хоть бы эти дебилы в них не залезли и ничего не стерли… И на ПМК много интересного сто процентов. Они ведь с «шелестами» напрямую коннектятся, ты же в курсе? Достать бы…
        - Тебя бы отсюда достать, Бот, - вздохнул я. - Не тем у тебя голова забита.
        - Прорвемся, Ланс. - Ботаник хмыкнул и вдруг треснул ногой по двери. - Слышишь, холоп? Веди к хозяину. Базар для него имеется.
        «Холоп», перебросив чрез плечо ремень потертого, с облезшим воронением АКСУ, проворчал под нос матерное ругательство, но дверь открыл и не спеша вывел нас на чистый воздух.
        Паня разговаривал с невысоким лысоватым мужичком в мешковатой камуфляге. Бандит прохаживался возле него, видимо, разглагольствуя в своей обычной манере. Мужичок озирался затравленно, шлепал губами и жмурился в те моменты, когда Закос совершал особенно энергичный жест. Видимо, знал, чем заканчиваются подобные беседы…
        Паня неожиданно ударил лысоватого в живот. Тот согнулся, словно специально для того, чтобы получить коленом в лицо, а затем завалился. Закос, пританцовывая, несколько раз ударил несчастного по пояснице каблуком лакированной остроносой туфли. Мужичок отдышался и жалобно заверещал.
        - Воспитательную работу прошу считать завершенной, Кося. Ты ведь все правильно понял?
        Кося выл в пыли.
        - Смотрю, правильно. Тебе, придурку, напарника нашли, вот у него и поучишься. Не бесплатно, естественно. Должен будешь нам за услугу… ну, скажем, семьдесят тысяч за два месяца. Что такое для сталкера эти самые семьдесят тысяч? А ты из слизняка в люди выбьешься, за такое и больше отдать не грех. Фрилансер, принимай первого помощника.
        Посмотрел я на Депутата. Да уж, силен бродяга, ничего не скажешь. Низенький, с обширной, чуть ли не до шеи, лысиной. И не сказать, чтобы толстоват, но плотен точно - брюшко по крайней мере имеется. Морщинки на одутловатом лице, нос-картошечка, глазки небольшие, заплывшие - все на его лице просило уменьшительно-ласкательных эпитетов. И несмотря на возраст - а на вид Депутату было никак не меньше пятидесяти, - внешность сталкера ну никак не располагала к серьезному отношению. Уж на что Тапок слизняком оказался, но, вот честное слово, внешне даже он выглядел солиднее.
        - Паня, а ты уверен, что этот мужик вообще сталкер? - не удержался я от вопроса.
        - В натуре сталкер он. Проверяли. В той Зоне шесть лет отходил, хотя поговаривают, что и дольше. Тока дебил, на. Если, короче, он подохнет в Зоне, не парься, сердиться не буду. Заместо гаек дарю тебе этого черта. Владей. Все равно никакого толку, только жратву на него переводим… А, ну вот и щеглы прибыли. Егорка! За-да-равствуй, прелесть моя! Вот вам пастух для Зоны. Специально кандидатуру выбирал для тебя.
        Из двери подкатившего к калитке «уазика» вылез Егор. Увидев меня, он резко остановился, словно налетев на невидимую стену, и посерел лицом. Даже на расстоянии было хорошо заметно, как забегали его глаза и опустились плечи. Встречи братец явно не ожидал и уж совершенно точно был ей не рад.
        - Ну и че ты съежился, как щуп на морозе? - издевательски хохотнул Закос, откровенно наслаждаясь моментом. - Запомни, Егорка, что бог не фраер и правду видит. Любой суке, Егор, ответ держать рано или поздно придется. А ты, чертила, самая натуральная сука, что свою родню сдает.
        - Он мне не родня! - с каким-то подвизгом вскрикнул Егор. - Я же для вас старался, шеф! Специально! За что, блин?
        - Ты, Егорка, в следующий раз как трындеть вздумаешь, воротник расстегивай, а то шею натрет. Для нас он старался… Вот ведь мразота. Хоть я и не Станиславский, однако же не верю. Будь мужиком, умей ответить и за базар, и за косяки. Ненавижу сук, что своих сдают. Козел ты вонючий, Егорка, поэтому в общество наше ты больше не вхож. Будешь сталкерить - ты, если Тапок не врет, вроде как собирался, ну, вот и сбылась у дебила мечта.
        Я медленно подошел к Егору. Изменился парень. Нет уже того нагловато-злого прищура, развязности, ухмылочек его фирменных тоже что-то не видно. Сжался, забуксовал ногами, упершись спиной в забор, и вся морда серая от страха и подступившей истерики. Даже вроде запищал стервец. И - не могу врезать. Рука не поднимается, хотя неделю назад полугодовой хабар бы отдал за одну только минуту наедине с «братцем».
        - Ну, сталкер, че ты сопли жуешь? Давай, блин! - агрессивно прикрикнул Закос.
        - Представления не будет, - буркнул я, опуская кулаки.
        - Че так? - спросил удивленный Паня.
        - Он же сейчас обгадится. - Я плюнул под ноги скулящему Егору. - А мне руки марать неохота. Брезгую.
        Егорушке врезала подошедшая Ксюха. Врезала сильно, жестоко, по-мужски - кулаком по зубам, да так, что послышался клацающий звук, и Егор все-таки взвыл, сразу перейдя от тихого писка в хриплый крик.
        - Ланс, привет.
        - И вам здрасте, - вздохнул я. - Смотрю я, ума тебе не хватило разговор наш понять. Дело твое. Дура.
        - Тоже рада тебя видеть, сталкер, - тихо проговорила Ксюха и улыбнулась краями губ. Я отметил про себя, что изменилась девка. Серьезнее, что ли, стала. И пропал этот подлый, липкий блеск из глаз, хорошо, что пропал. Но все равно - резкая антипатия к ней никуда не делась. Дура… идиотка. Интересно, что мне делать, если эта пропитая недоучившаяся студентка при мне в Зоне кончится? А ведь кончится, я как-то уже вижу людей, которым можно туда и которым нельзя. Этой - нельзя. Паня, тварь… сволочь.
        - Послушай, Закос… не глуми. Грех на душу зачем еще один, мало их тебе, что ли? Ни за чих собачий пропадет. Слышишь меня, не? - Я обернулся и твердо посмотрел бандиту в глаза. - Девка это, не видишь?
        Паня отвел глаза и пожал плечами.
        - Э, сталкерок, я грехи свои давно не считаю, так что одним больше, одним меньше - мне фиолетово как-то. Но ты, если хочешь, попробуй мне на совесть там, ну или на жалость подавить - меня это реально веселит. Баба идет с вами. Я все сказал. И учти - если они сдохнут, ну, кроме Коси, то про ухи ты помнишь. - И Закос внимательно посмотрел на Ботаника, молчавшего все это время. Тут Бот откашлялся.
        - Уважаемый, я так понимаю, речь идет про мои уши, верно?
        - Воистину, - кивнул бандит.
        - И, если я правильно понимаю, Фрилансер должен и за меня, пока я в подвале сижу, и за себя долги отдавать, я прав?
        - Какой умный. Действительно, Ботаник. - Закос заинтересованно наклонил голову. - Я само внимание, любезнейший.
        - Кому сдаешь хабар, Закос?
        - Как бы не твое собачье дело, друг.
        - Ладно. Спрошу по-другому. За «чертово зеркальце» или, допустим, «еловый глаз» сколько вам дает скупщик?
        Паня задумчиво пошевелил в воздухе пальцами, и к нему тут же подскочил Кенарь, что-то прошептал на ухо. Закос кивнул. Затем достал планшет и долго водил по нему пальцем.
        - Короче, за «зеркальце» сто косых рублей, «глаз» идет по двадцать - двадцать пять.
        - Кто покупает?
        - Опять же собачий интерес ничем не обоснован.
        - Пузырь дает за «чертово зеркальце» сто тридцать тысяч. За «глаз» пятьдесят, - отчеканил Ботаник. - Он же скупает детекторы серий четыре тире десять. С записью. Они идут от ста до семисот косых, Паня. Не детекторы. Записи. В которые никто не лазил и ничего не стирал.
        - Почему я должен тебе верить, Ботаник? - мягко поинтересовался Закос. - Может, этот твой Пузырь от неприкормленных ментов работает, а потом инфу сливает? Да и с чего тебе нам вкусных торговцев сливать, Ботан? Сам подумай.
        - Потому что мне надоело в подвале просто так сидеть в то время, когда можно по долгам расплатиться, - просто ответил Ботаник. - И тебе ли прокуратуру бояться, Закос? Я же видел все, когда на лавке сидел. Сам скажи, есть ли в Подмосковье сейчас несговорчивые законники, ну?
        - Ну, как бы нет, - задумчиво протянул Паня. - Только странно, почему я про твоего Пузыря раньше не слышал?
        - Потому что не слушал ни разу. Или сотрудники твои, как ты говоришь, мышей не ловят.
        - Слышь, ты, удот очкастый… - прошипел Кенарь, порываясь достать Ботаника кулаком, но Закос ловко перехватил его за руку.
        - Не кипешуй, брателло. Дай дослушаем, глянь, как чувак интересно излагает.
        - Вот-вот, - кивнул Гена. - Мне нужен мой компьютер с выходом в интернет. Мне также потребуются все приборы, что остались на квартире. Витая пара в подвал, высокая скорость и, главное, мой монитор, за другим мне работать непривычно.
        - Ты не оборзел, чувак?
        - Не оборзел. Пузырь с тобой без меня работать не станет. Он вообще с тобой сам работать не будет, учти - слишком серьезный дядя, у него большой интерес среди вольных бродяг, а народец этот сам знаешь какой. Риск ему не с руки. Обмен аномальных объектов на бабки происходит на нейтральных территориях, и я договариваюсь, на каких. Подстав не будет. Бабки будут. Если Пузырю понравится с тобой работать, то со временем найдутся стволы, подходящие шмотки для Зоны и прочие плюшки. Но это если ему понравится с вами иметь совместные дела.
        - Он что, с Центром связан, Пузырь твой?
        - Угадал. Большим дядям ведь тоже хочется икорку кушать и дом в теплой стране покупать, Центр сегодня есть, завтра нет, поэтому приварок к зарплате не помешает.
        - А если мы вашего Пузыря того… прижмем, а? - Паня прищурился и широко ухмыльнулся. - Об этом подумал?
        - Ты взрослый и вроде неглупый дядя, Закос, - спокойно ответил Ботаник. - Во-первых, это сделать уже пытались, пусть им земля будет пухом, дуракам. Во-вторых, кто еще предложит тебе столь приятные условия? Его бизнес может тянуть только он. Впрочем, ты можешь сделать себе карьеру в ЦАЯ, занять один из руководящих постов и сам открыть подобную контору.
        - Как звать хоть твоего Пузыря на самом деле?
        - Собачий интерес ничем не обоснован, - пожал Гена плечами.
        Закос неожиданно рассмеялся и хлопнул ладонями по коленкам.
        - Краса-авчик, Ботан. Уделал. - Паня вытер глаза, вздохнул. - Только ты, хороняка, и сам небось не знаешь?
        - Точно. Для всех нас он Пузырь. Что это за человек на самом деле, я даже не представляю. Догадываюсь только, что это один из руководства, какой-то из заместителей с особыми полномочиями.
        - Ладно. Комп тебе зачем еще нужен?
        - Затем, что я… как бы это сказать… получил не совсем законный доступ в служебные каналы Центра, что позволило лучше ориентироваться в обстановке Зоны. Свежая рабочая информация. И «мобилкоровская», она же сталкерская сеть мне тоже нужна - фирма даже не скрывает, зачем пустила связь на модулированных для Зоны частотах через собственные беспилотники. Доступ к ней мне нужен неограниченный, так как я там имею некоторую… зарплату.
        - Ол райт, Ботан. Скажи мне только, какого хрена ты раньше молчал?
        - В подвале особо не разговоришься. И сидеть там, честно, надоело.
        - Ну, смотри. Ребята пробьют твою информацию. И если ты где соврал… - Закос пристально посмотрел в глаза Гене. Тот спокойно выдержал взгляд. - Добро. В общем, так, работнички. Ты, Ботаник, поживешь пока в подвале. Пацаны тебе все привезут. Остальные - у меня тут флигелек имеется за домом, недострой, но до зимы перекантоваться можно. Все, канайте отсюда, а то у меня девушки в гостях, и вы их смущаете своими неприятными рожами.
        И Паня громко свистнул, помахав рукой. Две из четырех плескающихся «девочек» выскочили из воды и, виляя пухлыми задницами, с хихиканьем подошли к бандиту. Я подал руку Косе, все так же валяющемуся в пыли, но, к счастью, переставшему выть, кивнул Ксении с Егором и побрел к флигелю.
        Домик был тот еще. Строительство, похоже, было заброшено на этапе доделывания оконных рам - при этом ни одного стекла в них еще не вставили. Крыша, впрочем, над головой была, и на том спасибо. Стены кое-где были оштукатурены, но не особенно тщательно - местами штукатурка уже начала отваливаться. Дверей, розеток и водопровода не было вовсе. Всеми предметами мебели являлись грубо сколоченные из досок нары с чистыми на вид матрасами, кривой журнальный столик и пять пластиковых стульев, позаимствованных из какого-то летнего кафе. По углам валялись пустые сигаретные пачки, мятые газеты и картонные стаканы из-под дешевой лапши. По всем трем комнатам флигеля гуляли сквознячки, от которых шевелились слои пыльной паутины.
        «Команда» моя что-то притихла. Егор забился в угол и, сев на пол, уткнулся лицом в колени. Ксюха, не сняв ботинок, упала на матрас и уставилась в потолок. Кося глядел исподлобья, периодически громко шурхая носом. Через полчаса молчания, пока я перебирал принесенный рюкзак, он первым и подал голос.
        - Это… Ну, значит, привет. Меня Константин Ник… а, на фиг. Зовите Косей, мне так привычнее. Сталкер я. Опытный.
        - Ты же опытный, - прыснула Ксюха, специально выделив интонацией сочетание слов. Кося надулся.
        - Я Фрилансер. Другого имени для вас нет. Можно Ланс, если в Зоне будем - там длинные имена ни к чему.
        - Ксюха, - равнодушно бросила девушка.
        - Не пойдет. - Я отрицательно покачал головой. - Не нравится мне такой вариант.
        - Зато мне нравится. Я…
        - Ах, дева, кабы я тебя спрашивал. Полное имя как?
        - Оксана. Точнее, даже Аксана - так в паспорте значится.
        - Из Белоруссии?
        - Беларуси. Да, угадал. Из Минска я родом. - Девушка приподнялась на локте, откинула волосы с глаз. - Может, когда и вернусь туда. Хотя… вряд ли. Не знаю.
        - Аксана… хм… В детстве как родители называли?
        - Ксанка. Кличка еще была у подруг - Ветерок. Вечно меня носило по всему городу, и ловить было бесполезно. - Девушка немного улыбнулась и снова откинулась на матрасе. Я заметил, что она была уж слишком бледна, а на лбу высыпали капельки пота.
        - Нормально. Подходит, Ксанка Ветерок, - кивнул я. - А теперь скажи мне, дебилка, какого лешего ты мой разговор забыла про Зону? Я, конечно, с девками не воюю, но знала бы ты, подруга, как у меня сейчас кулаки чешутся…
        - Не, не забыла, - буркнула Ветерок. - А что дебилка, так это факт.
        - Надо же, согласилась, - хмыкнул Депутат.
        Ксанка вместо ответа молча сняла камуфляжную куртку и закатала рукав на левой руке. Я чертыхнулся. Вся внутренняя часть локтя была густо покрыта «дорогами», на бледной коже зияли две глубокие, по ходу, давно не заживающие язвы.
        - Хана мне там с гарантией, ребята, - ровно, скучающим тоном проговорила девушка. - На «геру» уже не хватает, а «крокодила» кормить пока еще тошно. И вообще - погано на себя даже в зеркало смотреть.
        - Нормально, - протянул Кося. - Ты, подруга, рассчитываешь лялек хапнуть на дозу? Забудь. Тут Зона гнилая настолько же, насколько и пустая. Не первый год по ней лазаю.
        - Заторнись, чмо, - спокойно проговорила Ксанка, даже не глядя на Косю. - Я как бы не с тобой разговариваю.
        - Соскочить хочешь… - Я не спрашивал даже, а утверждал. - Думаешь, Зона поможет?
        - Понимаешь, Ланс, там, в общаге, мне без вариантов хана. Ну или на шоссейку идти, последнее девкино имущество распродавать водилам. Чувствую, что к этому идет, а я не хочу так. Противно, как ни странно это звучит, ага. И в петлю тоже не хочу - банально, пошло и, говорят, больно. У нас одна нарка вздернулась в подвале и недели две сушилась. Аромат-с был такой на нижних этажах, что даже наши коменды-пофигистки поняли, что в подвале не только мусор гниет. Ну, я посмотреть ходила на такой вариант решения проблемы, и он меня не порадовал. Поговаривают, что некоторые торчки в армию от шприца бегут, иногда, пусть редко, но помогает. А я вот в Зону. Пусть я там даже сдохну, но хоть посмотрю на нее, всегда хотела.
        - Думаешь, в Зоне подыхать не больно? - спросил я.
        - Не знаю. - Ветерок пожала плечами. - Наверно, да. Как думаешь, Ланс, там правда есть такие места, что по мозгам бьют? И там, Тапок рассказывал, переломаться можно проще, не?
        - Не соврал ваш Тапок. Только бабушка надвое сказала - кто переломается, а кто и навеки в дурку загремит. Злокачественный онейроидный синдром. Под себя ходить начнешь, девка, и слюни пузырями надувать.
        - Ну, зато хоть какой-то шансец. - Ксанка судорожно вздохнула, вытерла пот со лба и загремела какими-то таблетками в пластиковом пузырьке. Вскоре послышался хруст - девушка начала жевать целую горсть белых цилиндриков. - Дерьмо ужасное… Кумары все равно будут, но хоть ломки не случится. Ох, как же мне сейчас погано, Ланс…
        - Надолго тебе хватит этих таблеток?
        - Ну, если экономно, где-то на шесть дней.
        - И что за препарат?
        - Чудо… хе-хе… отечественной фармакологии. - Ветерок извлекла упаковку из кармана и зачитала: - «Наркозонил форте», пси-препарат широкого действия, предназначен для снятия или облегчения абстинентных синдромов при алкогольной и наркотической зависимости. С вашей Зоны разработочка. Только вот хрен она снимает полностью - колбасит все равно не по-детски, ноги-руки выворачивает. И дорогая, с-сука… Я, Ланс, у тебя денежку из кармана вытащила, ты уж не обессудь. Помнишь, еще в общаге, когда мимо проходила, прижалась? Ну, собственно, и вот - три банки колес плюс одежда. Не парься, отдам, как заработаю.
        - Ах ты, зараза такая… - вздохнул я. - Мне-то думалось, что в машине они остались да сгорели. В любом случае фиг с тобой, не злюсь - я эти бабки все равно похоронил.
        - Мировой ты мужик, Ланс, - слабо простонала Ксанка, вздрогнула всем телом и отвернулась к стене. - Спасибо. Сейчас меня только не дергайте - ну очень хреново, пока не заснешь. Если кто разбудит - реально убью, без шуток. Если высплюсь - весь день до вечера без кумаров будет под этими колесами. Жаль только, что не лечат они ни хрена…
        - Ну вообще супер, ребятки. Патлатый какой-то, девка-наркоша и мутный тип, вроде сталкер, ага. - Брюзжа под нос, Депутат медленно, обстоятельно разулся, продемонстрировав дырявые носки. - И это у тебя, что ли, учиться надо? Тоже мне… Короче, щеглята, слушайте Косю. Кося не первый год ходит в Москву, Кося дороги знает. Жить если хотите, меня слушайте…
        - Да ты никак пьян, дядя. - Я поднялся с нар, прихватил Косю за шиворот и принюхался. Ну, так и есть - на свежих дрожжах товарищ и, судя по запаху, только что еще причастился. После быстрого обыска, в процессе которого Депутат не сопротивлялся, в кармане засаленной куртки обнаружился полупустой «флакон» дешевой водки. Кося посмотрел на меня одновременно жалобно и обреченно, сжавшись, словно в ожидании удара. Я вспомнил несчастного «главбухтера» и отпустил воротник.
        - В общем, Депутат, как выйдем в Зону, для тебя объявляю сухой закон. Сдается мне, что ты, товарищ, немного неадекватен под парами.
        - Но… нормальный я…
        - Вижу, какой ты нормальный. Заранее предупреждаю, так что не доводи до греха, мужик. Понял?
        - Да понял…
        - Где бывал?
        - Бутово в основном. По окраинам. Ну, в Химках несколько кварталов просмотрел, но тоже по краешку. Не могу я далеко заходить… Смех один, а не ходки. Там мне легче было, в той Зоне. Свой участочек… маленький, родной. С утра по холмикам пройдешься, на хлеб с маслом соберешь. И пушки у меня там были - закачаешься, парень. Американская модульная винтовка с гранатометом, пистолет на заказ, костюм дорогущий. И уважали Косю. Лунь уважал, Фреон уважал, Сионист, ученые тоже на «вы» и за руку здоровались. А тут… тьфу. Пустая эта Зона. И страшная. Черным из окон прямо в душу смотрит, аж по спине мороз. Надоело мне все, Фрилансер. Хороший я сталкер, одним из лучших был там. Ветеран. Но здесь… здесь ничего не получается.
        - Значит, по одному участку лазил все время, но сталкер хороший, да? Ствол на заказ и все такое? - с сомнением пробормотал я, внимательно глядя на «ветерана».
        И съежился Кося, собрал лицо складками, всхлипнул тихонько. Я заметил плоский белесый шрам прямо над переносицей, ставший заметнее от того, что лицо сталкера покраснело.
        - Откуда шрам?
        - Пуля. С бандитами перестреливались, задело рикошетом. Бывает. Ох, и жизнь там у меня была, Ланс. Не соскучишься. Помогал братьям-сталкерам от засады отстреливаться, шальной пулей и прилетело прямо в лоб. На память теперь значок остался. Знаешь, я его убирать не буду, хотя сейчас, я читал, есть способы шрамы как-то срезать, не то лазером, не то еще чем. Оставлю, ага. Свою собственную историю беречь надо. А еще вот как-то случай был, послушай-ка…
        - Не сейчас. Сдается мне, мужик, не зря тебя Депутатом прозвали. Скажи лучше, как к бандитам местным попал?
        - Ну, сразу и договорился с братвой. Нельзя же просто так ходить? Нужен этот… порядочек. Везде так устроено. Да и зачем шкурой рисковать? Обязательно прищучат, не те, так другие, так что крыша сталкеру очень даже нужна.
        - Понятно все с тобой. Теперь дрыхнуть всем.
        - Так еще и семи нет, кой дрыхнуть-то?
        - Что-то мне подсказывает, очень скоро погонят нас на заработки. И я не обещаю, что в Зоне мы найдем место, где можно выспаться. Поэтому я лично на боковую. Вы как хотите.
        - А патлатый наш чего молчит, с тобой не знакомится? - поинтересовался Кося.
        - С патлатым мы как бы знакомы, Депутат. Хотя не так давно я про него узнал много нового и интересного, но не сказать, чтоб неожиданного. Верно, сволочь?
        Егорка промолчал. Он все так же сидел в углу, никак не прореагировав на мою реплику. Впрочем, мне было совершенно наплевать на то, что он мне ответит, - к этому человеку я не испытывал больше ничего, кроме тупого безразличия. Эти изменения коснулись и всех моих отношений с «семьей» - сами собой вспоминались детали, которые я раньше или не принимал во внимание, или просто старался не замечать. Чужой. И ни злости нет, ни сожаления - вообще ничего. Один - ну и замечательно. Не об этом ли ты всегда мечтал, Фрилансер?
        Поэтому выспался я за три вечерних часа даже лучше, чем за предыдущую ночь. Никакие мысли меня на этот раз не точили. Все просто достало уже до такой степени, что психика, видимо, решила взять внеочередной выходной и отказывалась как-либо реагировать на происходящее.
        Проснулся я в одиннадцатом часу вечера от негромкого шума на улице. Тихонько, с каким-то странным электрическим звуком урчал двигатель «Газели», угол фургона был хорошо виден из окна. Кто-то вполголоса, но зло матерился относительно «бабла», которого вот уже месяц как не присылали, в то время как «бугор развлекается с девочками и в натуре коньячину каждый вечер жрет».
        - Эй, сталкеры, мать вашу! Выметайтесь на улку, раздача слонов подоспела, - хрипло гаркнул кто-то с улицы. - Живо, м-мать!
        Потягиваясь, я не спеша вышел из флигеля, за мной подтянулась вся «команда». «Газель», по виду бывший «холодильник», стояла с уже открытыми дверями, в фургоне среди ящиков и стеллажей неспешно прохаживался коренастый и всерьез бородатый субъект в кожанке, которая явно была ему на два-три размера больше, чем требовалось. Там же, внутри фургона, я рассмотрел столик с верстачком, узкую койку и, похоже, несколько разобранных «калашниковых» в углу.
        - Пиривет. - Бородатый зыркнул из-под кустистых бровей черными цыганскими глазами. - Я буду Кирилл. Ходите сюда все.
        - Здрав будь, Кирилл. - Я пожал невероятно жесткую, мозолистую, но при этом маленькую ладонь. - Чем обязан?
        - Ты? Пока ничем, - буркнул бородатый. - Что с оплатой?
        - Заплатят потом, ты же меня знаешь, Киря. - Я узнал голос Пани. Бандит не спеша подходил к «Газели». - Не тяни кота за резину. Все обговорили давно.
        - Достало меня уже завтраками питаться, - зло, но очень тихо проворчал Кирилл.
        - Про скидочку смотри не забудь. А то напомню. - Закос хохотнул. - Сегодня, мужик, ты уж извини, она будет сто процентов. Распродажа у тебя, мля.
        Кирилл потемнел еще больше, несмотря на густой загар или же смуглую от природы кожу. Из недр бороды послышался хорошо различимый скрип зубов.
        - Паня, мы так не договаривались.
        - В бизнес-план внесены изменения. Ниче, ниче, не разоришься. Три месяца без налогов, ежели этих щеглов экипируешь.
        - Сталкеры это? - поинтересовался бородатый.
        - Уж какие есть, - хмыкнул Паня, видимо, по-своему поняв интерес Кирилла. - Все, разберись тут сам, мне недосуг. Список пацанам моим передашь, чего выдал, да не пририсуй к нему ничего, проверю. Ну, че, Данила-мастер, не выходит у тебя каменный-то цветок, а? Ох, не выходит, застрял, бха-ха…
        Смеясь, Закос отмахнулся от волком глянувшего Кирилла и пошел в сторону дома.
        - Что, ребятки, тоже попали, как кура во щи? - спросил совсем другим уже тоном Кирилл. - Ладно. Давайте в фургон, посмотрим, что вам тут подогнать можно. Говорю сразу - на дорогие стволы и снарягу не рассчитывайте, но и откровенного хлама тоже не будет. Бизнес мой загибается, но марку стараюсь все-таки держать.
        - Ты здесь и работаешь? - спросил Кося, оглядывая стеллажи и верстачок. - Нехило ты, мужик, устроился. Дом на колесах, хе-хе.
        - Дом у меня нормальный имеется, и мастерская при нем тоже. Не бомж я какой, - неприветливо буркнул бородатый. - А это выездной филиал, здесь я серьезной работой не занимаюсь. Так, мелкий ремонт и торговля.
        - Незаконно небось? Оружие ведь делаешь?
        - Не стволы убивают, мужик, а люди, - отрезал Кирилл. - Ты, как я посмотрю, болтун. Не люблю болтунов.
        - Депутат он, - дрожащим голосом проговорила совсем белая Ксанка. Я заметил, что ей гораздо хуже, чем днем, но девушка старалась держаться.
        - Ба, девка, - удивленно протянул бородач. - Эх, не совалась бы ты в Зону. Делать тебе там нечего. Че белая такая? Болеешь, не?
        - Кумары. Колбасит меня, мужик, не по-детски.
        - Давно сидишь?
        - Год с хвостиком.
        - «Гера»?
        - Догадливый.
        - Дура, как есть. Причем дважды, - крякнул от досады Кирилл, отвернулся к большому металлическому сундуку, привинченному к полу фургона, щелкнул замком. Внутри оказался целый склад пузырьков, бутылей, флаконов, бумажных свертков и коробочек. Тихонько и почти без фальши напевая под нос «Yesterday», бородач начал перебирать многочисленные пузырьки и наконец звучно щелкнул пальцами.
        - Есть. Короче, девка, ежели вдруг вернешься, с тебя причитается денежка в размере пятидесяти больших рублей. Редкая просто хреновинка на микстуру пошла, зато поможет переломаться. Я вам тут скину инфу по травкам и корешкам, которые всем прочим без интереса, а я вот собираю. Ежели что, можете сырьем вместо денежки отдать.
        - И что с ним делать? - Ксанка с сомнением взяла пузырек из-под нафтизина с темно-бурой жидкостью.
        - Стакан-граненец берешь, микстурку на дно выливаешь, и сверху до краев водичкой разбавить надо. А потом выдохни, глаза закрой и сразу, в один присест, выдуй. Через пару дней полегчает, но в эти два дня мало не покажется. Берешь?
        - Мужик, да я б сейчас дерьма кастрюлю через край выхлебала, если бы оно мне хоть чуть, да помогло. Давай. Только с деньгами у меня плохо.
        - Кто бы сомневался, - хмыкнул Кирилл. - Говорю же - если поможет моя травка соскочить, с тебя пятьдесят больших рубликов. Не поможет - ну, тогда ладно, значит, я в пролете. Видите, как приходится дело вести? Э-эх… Кто у вас тут старший?
        - Я, - со значением произнес Кося, и бородатый покачал головой.
        - В том смысле, что главный. Да я уже и так вижу. Как звать тебя, бродяга?
        - Фрилансер.
        - Добро. Я Кирилл, ну или просто Киря Борода. Рад встрече, друг. В общем, привез я вам тут кое-чего, хотя, по ходу, бабок мне снова не видать. Спецом для Зоны два ствола больших, два не очень.
        Кирилл выложил на стол потертый дробовик с увеличенным магазином.
        - Винчестер тысяча триста, в прошлом убитый, но воскрешенный. Пушка хорошая, дельная - стрелял даже будучи уделанным почти в хлам. Короче, приклад я к нему присобачил новый взамен горелого, фанера, конечно, но хорошо проклеенная, крепче получилось, чем было. Магазин на семь патронов, не родной, естественно, но делал я его сам, поэтому не боись, не подведет. Единственное, смотри, если пулевые патроны купишь где, чтоб пуля не остроносая была и не выступала, а то может и долбануть ненароком. Дробь, картечь - самое оно. Да и не нужны тебе покупные пули, я тебе своих отсыплю. Итого двадцать пять тыщ с боеприпасами… ладно, двадцать. Дешевле, сталкер, не могу, ты уж извини.
        - Так это же вроде Паня платит, - высказал предположение Кося.
        - Жди, как же… С вас он эти деньги слупит, ребята. Поэтому и говорю цену, чтоб помнили. Поехали дальше… держи мои ноу-хау, сталкер. Это просто картечь, восемь миллиметров, двадцать штук, фабричные. А это - мои…
        Кирилл достал четыре бумажные коробки, пронумерованные красным маркером, высыпал их на стол в отдельные кучки, отличавшиеся цветом толстых пластмассовых гильз.
        - Номер раз. Синяя гильза. На складе химреактивов нашел я натрий в керосине, ну, вот и решил поэкспериментировать. Пуля сама свинец, внутри полость с натрием, сверху парафин и пластиковая пробка. Здесь нарезы, чтоб, значит, в тварине какой она раскрылась да развернулась, а натрий металл мягкий… химию в школе учил?
        - Немного. Но представляю, что будет.
        - Правильно представляешь. Вот эти, номер два, в красных гильзах, - половина алюминиевые скоростные с окислителем и белым фосфором, половина - термит в стальном стаканчике, там же звездка с воспламенением от трассера. Ручная работа. На дальность только не бей, быстро скорость теряют, но метров на семьдесят - страшная штука. Всего восемь зарядов по четыре каждого вида, береги. Ну и вот эти - подкалиберные в контейнерах с оперением и просто лепестковые «колуны» - спасибо одному товарищу из той еще Зоны, рецептиком поделился. Но учти - самоделки мои только против тварей. В человека, какой бы он мразью ни был, «химией» не стреляй, не надо. Обещаешь?
        - Само собой.
        - Добро. Вот вам вторая пушка, вручную доводил до ума. СКС, старенький, пятьдесят четвертого года, но сохранность как вчера с завода - на складах лежал, на Севере. Стрелял из него раз десять всего. Хорошая машина, боевая, не охотничий новодел. Поставил я на него ствол работы одного приятеля и оптику немецкую. Пришлось малек повозиться, но оно того, как оказалось, стоило. Сорок пять, ребята, и ни рублем меньше. Это уже на двуногое зверье… - Кирилл многозначительно посмотрел на дом Закоса. - В общем, я с патронами немножко поколдовал на наждаке, вот у этих носики чуток спилил, чтоб можно было и по зверью. А вот эти - нетронутые, боевые. Один проблем имеется - калибр этот нынче не особенно доступный, но если расстреляете, обращайтесь. Патрон у меня по полтиннику идет, такие дела, но зато качество. Пока тридцать штук бесплатно. Акция, едренать. Теперь что подешевле. Вот вам «макаров» за пять рублей. Предупреждаю сразу - может быть криминальным, хотя кому сейчас до этого есть дело… Патроны двадцать штук, тоже пока бесплатно. Берете?
        - Давай. - Я вспомнил «допрос» в прокуратуре и ухмыляющуюся рожу Закоса.
        - И под макаровский патрон моя собственная поделка. - С нескрываемой гордостью Кирилл аккуратно положил на стол изящный револьвер с длинным стволом. - Шесть зарядов. Сталь, нержавейка, титан, карельская береза. Все до последнего болта вручную сделал. Увлекаюсь я, для души. Что-то вроде вязания шарфиков. У меня-то их уже штук тридцать, хотя и плохо расходятся - не доверяет народ такой системе, а зря. Надежен, крепок, барабан с обтюрацией - лучше американских, отвечаю. Патрон бы еще помощнее, так вообще красота. Отдам за… черт с ним, за пятнадцать. Возьмешь, сталкер?
        - Возьму. - Я поднял оружие, которое удобно легло в ладонь. Шероховатое дерево рукояти было очень приятным на ощупь. Вблизи я рассмотрел, что револьвер был украшен гравировкой изумительно тонкой работы: на рамке были видны заброшенные многоэтажки Москвы, пасмурное небо и голые деревья. В одном из темных окон домов капелькой желтого металла «горел» огонек.
        - Да ты действительно мастер, мужик…
        Кирилл улыбнулся глазами, в стороны разошлась густая борода.
        - Спасибо, Фрилансер. Веришь, за четыре последних года без издевки ты первый это сказал… Короче, у револьвера имя есть. «Сталкер» он, как и ты. Владей.
        Мастер забрал у меня оружие, погладил, хмыкнул негромко и порывистым движением вернул.
        - Не подведет. Обещаю. Теперь с электроникой. ПМК нет, не было и не будет. Детекторов серии «Шелест» тоже, звиняйте. Такого товара у меня не водится, к расстройству моему, не предвидится, самостоятельно такие ляльки не соберу никогда, улучшить тоже не сумею, поэтому ищите других умельцев. Что не мое, то не мое. Сколько ни возился с убитыми ПМК, толку ноль. Но есть старые, джапанские коммуникаторы. В принципе «Мобилкор» ловят, сообщения посылают и в какой-то степени выживают, несмотря на все зонные гадости. Многого от них не ждите. Две штучки. С детектором управляться кто умеет?
        - Я умею, но это смотря с какой моделью, - важно кивнул Депутат. - Навыки имеются.
        - Старые, «Рассвет-11». Дрянь, но все же лучше, чем вообще ничего. С такими знаком?
        - А то. - Кося и впрямь уверенно взял зеленую коробочку с веером тонких антенн, большим пальцем отщелкнул крышку и нажал несколько кнопок. Монохромный экранчик загорелся зеленоватым светом, детектор начал едва слышно тикать и изредка слабо попискивать. - Градиент семнадцать, активность четыре сотых от контрольной отметки Левина, развертка пятьдесят на двадцать градусов, дальность десять метров. Чисто. - Кося, прищурившись, считал данные. - Знал бы ты, Борода, сколько наших с такой машинкой угробилось…
        - Я и не говорю, что прибор суперкласс. - Кирилл пожал плечами. - Но без этой машинки ваших… и наших угробилось намного больше. За всю электронику чохом десять возьму, дороже она давно не стоит. Ежели принесете такие же, но убитые, заплачу за каждый по рублю, если хотя бы половина комплектующих будет рабочей. Короче, тащите вообще все. Ну, вы поняли. Кажись, закончили раздачу, ага. Что по мелочи, сами уж ищите, не занимаюсь. Москва большая, магазинов много.
        «Газель», тихонько урча двигателем, звук которого показался тем более странным, что почти не изменился при нагрузке, на удивление мягко укатила по дороге. Я обратил внимание, что у машины отсутствовала выхлопная труба, и только сейчас до меня дошло, в чем была еще одна странность автомобиля: совершенно не ощущалось характерного бензинового душка. Не прост умелец Кирилл, есть такие люди, особая, редкая порода, что без помощи ученых, какой-то сверхъестественной смекалкой находят способы, как приспособить тот или иной подарочек Зоны на собственные нужды.
        Ксанка, получившая заветный пузырек, все оставшееся время разговора с Кириллом от него практически не отрывалась, перекатывая склянку в дрожащих пальцах. Девушку била редкая, крупная дрожь, она тихонько застонала сквозь крепко сжатые зубы.
        - Все… все, короче. Не могу. Поможешь, Ланс? Про… пролью на фиг, руки лезгинку пляшут. Г-гадство… б… блин. Не спросила я этого друга, мож, было у него что в загашниках… ну а вдруг? Короче… в общем, народ… если вдруг не поможет дрянь эта, вы меня свяжите на кровати. Орать буду, материть вас, умолять, рыдать - ни хрена не развязывайте, о’кей? Я пока в адеквате, потом… ладно. Короче, держи.
        Я принял нагретый теплом ладони, влажный от пота пузырек с зельем.
        - Быстрей! Не тяни… - Ксанка, оступаясь, побежала к флигелю и подобрала с пола старый, но на вид чистый пластиковый стаканчик. - Кося… тащи воду! В рюкзаке, в большом кармане! С-сама… не дойду.
        - Может, чистый стакан возьмем?
        - На фиг стакан! - злобно рявкнула Ксанка. - Давайте еще, побегайте, поищите его полчасика, дебилы! Давай, Ланс, разбодяживай эту заразу… - Девушка долго, глухо застонала, привалившись к стене, с хрустом сжала кулачки. - Быстрее!..
        Жидкость из пузырька была густой и зловонной. Вывалилась она сразу, плотным цилиндриком, отравив воздух ацетоново-уксусным запахом. Мне пришлось постараться, чтобы размешать ее в моментально побуревшей воде старой пластиковой вилкой.
        - Держи стакан. Я пролью, - попросила Ветерок, и я поднес снадобье к трясущимся, побелевшим губам.
        После первых нескольких глотков Ксанка замерла и выпучила глаза, из которых градом полились слезы. Девушка громко замычала, скривилась, дернулась, но, покраснев от напряжения, сумела допить зелье, почти не расплескав.
        - Твою… ма-а-ать… - крикнула она громко, схватившись за живот и согнувшись в три погибели. - Да… ма-а-ать твою так!..
        Крик превратился в протяжный хрип, затем Ксанка взвыла зверем и улеглась на бок, так и не распрямившись. Пока позволяло дыхание, она просклоняла Кирилла и всю его родню в таких выражениях, что, наверное, «братки» Закоса, слышавшие тираду, покраснели и опустили глаза. Затем девушка потеряла сознание. По крайней мере я надеялся, что это потеря сознания.
        - По ходу, зря мы ей это лекарство взяли, - задумчиво протянул Кося. - Кончилась баба.
        - Не каркай, Депутат! - Я обеспокоенно наклонился над Ксанкой, с облегчением нащупал пульс. Девушка дышала, хотя глаза ее закатились, а на губах проступила пена. - Взяли, положим на нары дома. Если не оклемается, то вызовем… Ага, уже вызвали…
        «Скорая» отпадает. И связаться с укатившим уже Кириллом я не мог. Закос, сволочь, скорее всего прикажет девчонку добить… Ситуация. Не нравилась мне эта черная жижа, честное слово. Если бы не настойчивое требование Ветерка, я бы еще крепко подумал, стоит ли заниматься лечением сомнительными препаратами сомнительного же состава и происхождения.
        Но Ксанка дышала. Ее дыхание из хриплого и частого стало более глубоким. Через час после того, как я принес ее во флигель, девушка вспотела так, что одежду можно было буквально выжимать над тазиком. У Ветерка начался сильный жар. Вздохнув, я аккуратно освободил Ксанку от верхней одежды и, хоть старался не смотреть, неприятно удивился нездоровой, костлявой худобе и отдельным язвам не только на сгибах локтей, но и на бедрах, и у щиколоток.
        Не приходя в сознание, девушка начала постанывать и слабо шевелиться. От ручьями сбегавшего пота намокло рваное армейское одеяло, которым я, за неимением ничего лучшего, прикрыл Ксанку. К полуночи стоны сменились лихорадочным бредом, но температура вроде бы спала. Под утро, стуча зубами и крупно дрожа, Ветерок шепотом попросила воды и надолго, жадно присосалась к бутылке. Затем, так же шепотом, попросила тазик и выгнала нас всех из флигеля.
        Рвало ее долго и жестоко несколько часов подряд, причем приступы рвоты перемежались с сильной жаждой - воду девушка поглощала литрами. К окончанию мучительной «серии» Ксанка не смогла даже говорить и заснула до самого вечера. Ни пота, ни сильного жара на этот раз не было. К счастью, Закос и его «хлопчики» во флигеле не показывались целый день - из краем уха услышанного разговора бандитов я узнал, что Паня уехал по делам, как-то связанным с новым торговцем Пузырем. Не было их и наутро, хотя к дому Закоса подъехал джип с компьютером, книгами и приборами Ботаника, а от соседской усадьбы на проволоке протянули оптоволоконный кабель с заказанным Геной скоростным интернетом. Похоже, переговоры с Пузырем прошли успешно, и Ботаник оказался, скажем так, полезным. Но самого Бота я так и не увидел. Как, впрочем, и Егора. «Братец» тихонько сбежал ночью, прихватив некоторые вещи Депутата и вытащив остатки денег из куртки Ветерка. Девушка сказала, что оставалось у нее от моей суммы не больше полутора тысяч рублей, причем Егор выгреб даже металлическую мелочь и дешевую зажигалку.
        - Плесень, - негромко, равнодушным тоном буркнула Ксанка относительно Егорушки. - Все с ним ясно было еще с первого курса. Ушлепок патлатый…
        - А по мне, так хорошо, что этот щегол свалил, - добавил Депутат. - Не было у меня к нему доверия с первой же минуты. Подвел бы нас всех под монастырь, точно говорю. Зона гнильцу человечью наружу выворачивает, да так, что всех вокруг гнилушник такой и запачкает, если даже просто рядом постоит. Вот как-то раз ходил я с одним, кличка еще такая странная - Клепач. Щегол щеглом, вчерашний школяр, сопля… ну, значит, он такой и…
        - Кося, будь любезен, умолкни, - сказал я даже немного резче, чем следовало, но Депутат кивнул и послушно заткнулся, нисколько не обидевшись. Похоже, давно привык товарищ к такому отношению. А вот мне нехорошо сделалось. Что Закосу, гаду этому, говорить? Ох, Ботаник, не подвести бы тебя…
        - О, здорова, олени. - В окно флигеля сунулась широкая рязанская рожа Ляпы Песочка, здоровенного угреватого «быка», приставленного Закосом «сторожить лошков, ну». - Че делаете, шваль? Бг-гы… слышь, бабца, а ты как насчет перепиха? Хотя не, ты ща стремная, шо песец, одни ребра, хотя на рыло ниче вроде так. Ты это, когда выздоровеешь и отожрешься, то я у тебя первый буду, поэла, соска? Смотри не изменяй мне, а то отмудохаю до красных пузырей.
        - Слышь, кабан кучерявый, я вот одного не пойму. Откормили тебя, как вижу, и даже рыло поперчили как следует, но вот пожарить забыли. Непорядок, ага. Могу исправить. Бензин в пятак хорошо помогает, корочка получается хрустящая. Жди.
        - Слышь, шалава проколотая, я те щас самой рыло наперчу, с-стерва…
        Я поднялся со стула и внимательно глянул на Ляпу. Тот хоть и порозовел от злости, но во флигель не сунулся. Видимо, Закос запретил «сталкеров ломать».
        - О, ты глянь, какая морда нарисовалась из темноты. Попроще хлеборезку сочини, дятел. - Песочек хрустнул кулаками. - Где твой братец педовчатый?
        - А вот свалил Егор ночью. Хреново сторожишь, лопоухий.
        Ляпа изменился в лице. Сальную улыбку как ветром сдуло.
        - Тэ… тэисть как эта свалил?
        - Каком кверху. Не знаю. Ночью, видимо.
        - Едрена во-ошь…
        Песочек умчался. Депутат хмуро глянул ему вслед и на удивление немногословно буркнул:
        - Натурально что-то будет.
        Я молча кивнул.
        Закос если и был зол, то виду не показывал. Приехал он через двадцать минут после сообщения, хмуро посмотрел на меня и громко втянул воздух сквозь зубы.
        - Твоя работа, Фриланс?
        - Нет. Ты же в курсе, что не могу я Генкой рисковать.
        - В курсе, - грустно согласился бандит. - Верю, кстати. Так, кого я там присматривать поставил, а? Не тебя ли, Песочек мой родной?
        - Шеф, да я… да блин… - Заикаясь, Ляпа затравленно оглянулся по сторонам, вжал голову в плечи. - Шеф, да я честно…
        - Где же ты был этой ночью, Ляпушка?
        - Да в буру до трех он резался, потом дрых и носками вонял, - с хохотком поведал Кенарь. - Пятихатку, сволота, у меня выиграл. Распустил ты своих солдат, босс. Непорядок. Ай-ай.
        Закос вздохнул, поднял глаза к небу. На впалых скулах сыграли желваки.
        - Великое небо, сколько раз молил я тебя даровать мне надежных и неглупых людей? Чем так прогневил я тебя, что посылаешь мне в помощники сплошных кретинов и мудаков? Скорбит душа моя, в печали и обломах проходит серая жизнь. Грешник, видно…
        Паня еще раз горестно вздохнул и кивнул в сторону Ляпы:
        - Кенарь, умница моя, оформи-ка паренька в поход. Надо, Ляпушка, сходить, ой как надо, - покачал головой Закос.
        И Ляпа Песочек взревел раненым медведем:
        - Буго-ор! Не н-на-адо, буго-ор… Я в натуре щас землю жрать буду, только не похо-од! Буго-ор, прости-и-и!..
        Но из дома уже выволокли тощий рюкзак, обрез двустволки и старенький детектор аномалий.
        - Я с ним пойду! - выпалил Песочек, крепко ухватив меня за плечо. - Вместо того патлатого я, ага?
        - Нет, прелесть моя. Не годится такой расклад. - Паня сплюнул в пыль. - Не с ним ты за хабарком отправишься. Морда треснет.
        - А с кем?
        - С Кенарем, вестимо.
        - Э… я че-то не врубаюсь. Ты попутал, Панька? - Одутловатое полное лицо Кенаря потемнело. - Какого на хрен? Я те че, баклан малолетний? Ты, блин, кого в Зону отправляешь, борзота?
        - Ты был за старшего, брателло, - все так же печально проговорил Паня. - И, сука ты страшная, должен был и проследить, и перебдеть, и самолично проверять, как пацаны в отсутствие папы себя ведут. Доверился я тебе, вручил, так сказать, бразды правления. А ты, мразь, вместо того, чтоб Песочка проверить на дежурстве, пятихатку ему в карты проигрывал, урод. А потом, после своего же косяка, мне, смотрящему за участком, гнилые наезды причиняешь. Ляпушке ружбайку отдай, а сам рюкзачишко неси. Ляпка! Ты Кенаря впереди себя гони, заместо гайки, и ствол тебе в этом да будет в помощь.
        - Ты, тва-арь… - глухо, с натужным, прокуренным хрипом выдал Кенарь, налившийся совсем уж дурным цветом, и кинулся на Закоса. Паня, молниеносно крутанувшись на месте, впечатал каблук ботинка в солнечное сплетение бандита, а затем, не прерывая движения, развернулся и нанес второй, судя по звуку, зубодробительный удар в челюсть. Кенарь, словно неплотно налитый бурдюк, глухо хлопнулся на землю в глубоком нокауте. Из размозженных губ на пыльную дорогу вылетел широкий веер крови. Паня звучно плюнул на полумертвое тело, негромко назвал его штопаным козлом и повернулся к «подчиненным».
        - Так, ребятушки. Сегодня киньте по участкам информацию относительно Егорки. Фотку приложите там, объясните соседним пацанам, что живого можно и не брать, хотя вообще-то желательно. По месту жительства через недельку пробейте, все дела. Не уйдет, подлюга.
        - Сделаем! - Несколько «ребятушек», на ходу доставая коммуникаторы и телефоны, резво направились к дому.
        - Теперь новости от меня. В отличие от вас, злых, я сегодня добрый и пришел с хорошим настроением. Не подвел Ботаник. Есть такой торгаш, натурально очень серьезный дядя. Договорились мы с ним до полного консенсуса по всем вопросам и толкнули часть лялек. Бабки в натуре реальные дал, приятно работать. Ботаника выведите, к нему базар имеется.
        Гену, жмурящегося от солнечного света, вывели из подвала.
        - Ну, что, нерд, как тебе новое рабочее место? Комп получил? - поинтересовался Закос.
        - Да, все хорошо, спасибо. Уже собрал систему.
        - Какой молодец. Короче, Ботаник, ты реально принес пользу нам. Подставы вроде нет, а нормальные, душевные лавэшки уже вроде есть. Пересеклись мы с твоим Пузырем и полюбовно все разрулили. Неликвидные арты за хорошую цену взял, у меня так даже редкие ляльки не расходились.
        - Я же говорил. - Гена пожал плечами.
        - Нормальную кровать Ботанику притараньте, жратву получше обеспечьте, все такое. Пиво пьешь?
        - Бывает.
        - Значит, с меня упаковка. Угощаю, заслужил.
        Бот молча кивнул.
        - Когда работать начнешь? Треть долга уже долой, Ботаник, и подвал ты теперь снимаешь на льготных условиях - всего двадцатка в месяц, и живи, сколько хочешь.
        - Уже начал копать. Есть кое-какие наметки.
        - И почему же ты не в моей команде, мужик? - печально вздохнул Закос. - Впрочем, все-таки спасибо небу. Хоть так, но нормальными кадрами все ж обеспечило. Молодца, Бот. Молодца. Возьми с полки пирожок.
        Тем временем всерьез разнывшегося Ляпу и едва очухавшегося после побоев Кенаря загрузили в «девятку», кинули в нее рюкзак и четыре банки консервов. Последней была вручена Ляпе пачка патронов двенадцатого калибра. Молодчика, грубо пихнув ногой, забили в недра салона.
        - Ляпа! Как найдешь че нормальное, отработаешь, то возвращайся сразу, будешь прощен. Тебя мы ждем, понял? Тебя! - Паня выделил последнее слово, и через тонировку было видно, что Песочек, услышав и поняв, кивнул головой.
        Закос повернулся к Ботанику, когда машина уже уехала.
        - Ну, чем порадуешь, гений местного розлива?
        - Надо переговорить с Лансом, Паня. Посоветоваться. Всегда так делаем, прежде чем выходить.
        - О’кей. Общайтесь, только я послушаю рядышком ненавязчиво, уж пардоньте за бестактность.
        - Ты как, готов к выходу? - с сочувствием спросил Бот, печально взглянув поверх очков. - Нарисовался перспективный участок один… не сама Москва, но рядом. Птицефабрика плюс поселок.
        - Где?
        - Вот… - Ботаник вывел на экран карту. - Беспилотник зарегистрировал вспышку и отрубился как раз здесь, упал, видимо, возле старого коровника. Понятно, что там могут быть анобы… Уже назначена экспедиция на этот участок. Ученые вылетят не раньше, чем через три дня: дорога не провешена, требуется согласование и разрешение особой формы, это долго, день-другой будут заседать и обсуждать. Неплохо было бы подчистить населенный пункт. Но учти, что на северо-восток в километре кладбище, и при эвакуации не вывезли птицу.
        - Понятно, насчет кладбища буду осторожен. Что за птица?
        - Куры в основном. Но были и гуси, и цесарки, и даже индюшки. Много, совхоз крупный. Предполагаю, что они все при Вспышке передохли, но будь осторожен, мало ли.
        - Поселок эвакуирован?
        - Полностью. Это точно, я проверял по разным источникам. На момент Вспышки в домах людей не было уже как неделю. Но слепки второго порядка будут наверняка, Ланс.
        - Навки, шатуны, призраки… - вздохнул я. - Ладно, жить можно, если осторожно. А к кладбищу я не пойду точно. Кикиморы есть?
        - На могилах почти сто процентов, Ланс. Почти сто процентов. Есть риск, правда, небольшой, что и в самом поселке, в подвалах. Если что, старайся к погребам и люкам не подходить.
        - Принято.
        - Успехов, дружище.
        Ботаника увели после того, как он настроил наши коммуникаторы на свой канал информации. Машинки это были, конечно, слабенькие, сигнал ловили с серьезными перебоями, но это было лучше, чем совсем ничего. На случай поломки работающего - а именно включенная электроника горела в Зоне чаще всего, - имелся запасной.
        Закос неохотно дал разрешение заняться «снарягой» перед выходом. Особенно не понравилось ему мое требование осмотреть и проверить оружие. Как результат недалеко от стола, где я разложил «стволы», в шеренгу выстроились пять молодчиков с короткоствольными автоматами. Ну, что ж, мелочь, а приятно. Боятся бандюги сталкера, и это для уже достаточно оплеванной моей самооценки было чем-то вроде банного дня. Напряглись «бычки», насупились, переглядываются - все во внимании, как я разобрал и собрал дробовик, проверил все узлы и, довольный качеством Кирилловой работы, убрал оружие в чехол.
        Кося посмотрел на СКС, хмыкнул и уверенно забрал со стола ПМ.
        - Мы с этой пушкой не первый год друзья. Пистоль для сталкера - самое оно. Весит немного, стопит нормально, и вообще лучше всего у меня с ним выходит.
        Я вспомнил про «крутейшие стволы» в «той настоящей Зоне» и вздохнул. Эх, Депутат… Тапок ты второй, если не хуже. Интересно, как ты «по краешку» ходил? Неужели и в этом соврал, точнее, «художественно приукрасил»? И чего от тебя в Зоне на самом деле ожидать? Полноват, плешив, обрюзг, брюхо пивное через ремень перевалилось, ноги враскоряку, как у кавалериста с серьезным стажем. Глазки меленькие, моргают постоянно, словно заплакать Кося готовится. И - бла-бла-бла, тра-ля-ля по любому поводу с кучей каких-то историй, не факт, что настоящих. Тем не менее с «макаром» действительно знаком - быстро и четко снял затвор, посмотрел ствол, так же технично собрал и сунул не за ремень, как это обычно бывает, а в подплечную кобуру, что с пистолетом Кирилл отдал. Причем смотри на Косю в упор, на глазки эти несчастные, нос картофельный и плешку блестящую конторскую, ну ни в жизнь не догадаешься, что за пазухой у него боевой ствол имеется. Может, и на самом деле опыт у Депутата есть, как знать…
        Ксанка же, дожидавшаяся своей очереди, облегченно вздохнула и с видимым удовольствием ухватилась за отделанный Кириллом СКС. Я лично крепко сомневался в снайперских качествах данного карабина, которые не раз видел у сталкеров, - как охотничьи, из брошенных складов и магазинов, так и вполне себе боевые, не один десяток лет лежавшие в ожидании утилизации. Но этот точно был другой - ствол явно «неродной», без воронения, с узкими продольными выточками и даже на вид тяжелее и длиннее, видно, что подгонял под него Борода и газоотвод, и ложу. Мушка другая совсем. Некоторые детали тоже бросались в глаза - магазин, форма приклада, резиновый затыльник, - определенно, постарался Киря над карабином, причем именно постарался, а не поиздевался.
        - Стрелять с оптикой умеешь? - спросил я Ксанку.
        - Не, ни хрена. Я ваще стрелять не умею, если что. Ни разу не приходилось, только в кино смотрела. Ну, типа, перекрестие наводишь и на курок жмешь. Б-бац на фиг, и готово.
        - Ну и зачем взяла?
        - Ох, понравился он мне. Да научусь я, не парься. В крайнем случае просто потаскаю для тебя, спина один фиг свободная. А ты, Ланс, как, умеешь, не?
        - Немного… но, правда, мощная пневматика. У Ботаника была винтовка с оптикой похожей, ну, стреляли.
        - Воздушка же… ерунда.
        - Посмотрим. В общем, Ветерок, на далекие расстояния не бей, все равно промажешь. И когда целишься, смотри, чтоб круг ровный был, без теней…
        Примитивно, запинаясь и мучительно подыскивая слова, с горем пополам объяснил принципы стрельбы из карабина с оптическим прицелом. Ветерок моргала и с удивлением смотрела то на СКС, то в прицел, Кося потешался, бормоча, что оптика в Зоне самая натуральная хрень, и надо бы ее снять, чтобы не мешалась. Ксанка уперлась, категорически отказываясь лишать СКС данного девайса.
        - Ты как? - спросил я ее уже перед тем, как нас собрались погрузить в микроавтобус и отправить на «отработку, чо».
        - Честно? - Ветерок быстро глянула на меня и сразу отвернулась.
        - Естественно.
        - Тянет, Ланс. Душу тянет… дерьмо эта микстурка. Как было, так и есть. Одно хорошо, что пока не ломает. Но вмазаться хочется даже больше, чем неделю назад. Но да, не тошнит, не потею, вроде как башка пока не болит. Но хочется. Ох, черт, как же хочется…
        - Терпи, коза, в люди выбьешься. Может, и впрямь тебе Зона поможет… - Я в шутку хлопнул ладонью девушку по плечу. Ветерок улыбнулась, вопросительно посмотрела в глаза. Я отвел взгляд. Не могу. Не нравится она мне ну вот совсем, хотя взгляды ее, правда, не те смазанно-липкие, бездумные, а полные уже живого и немного печального интереса ловил на себе не раз. Однако исключено… Как раньше не нравилась, так и сейчас, несмотря на то, что пусть и не красивая она, но, пожалуй, все-таки симпатичная. Не приручить бы. Не нужно ей ко мне привязываться. Не такую девушку я себе хочу, это факт. Тем более что пары у сталкеров держатся, как правило, недолго.
        Да, не нравится мне Ксанка Ветерок. И хорошо было бы распрощаться с ней и Депутатом после этой ходки насовсем, и чтоб по результатам и впечатлениям эта самая Ксанка вообще дорогу в Зону забыла. И так уже пытался с ней договориться, чтоб пересидела она в пустом доме из эвакуированных, но пока не съеденных Зоной поселков и городков за МКАД. Уперлась, как натуральная коза, - типа, если не возьмешь, так я одна пойду, без вас. Авось, мол, выживу. Знаем мы этот самый «авось»…
        - Тогда слушай, дева. Самый страшный твой косяк в Зоне - не слушаться меня. Выполняй все быстро и четко, иначе… Ну, гендерные стереотипы относительно того, что мужчина не имеет права ударить женщину, справедливы только на нормальной земле. Там, если не поймешь слов, объяснять буду по шее, если успею.
        - Ну, не дура, понимаю. А что значит - если успею?
        - Потому что косяк одного члена группы может стоить жизни всем ее участникам. Это понятно?
        - Да, ты прав, мужик. Это же Зона! Нужно на цырлах ходить, шаг влево, шаг вправо не расстрел, а прямо сразу к праотцам. В общем, слушай нас, Ксанка, сталкеры не подведут. И туда, и обратно проведем, не впервой.
        - Депутат, к тебе это тоже относится. Только, если что, ты получишь намного больнее - мне психологический барьер в данном случае не помешает. Порядок движения указываю заранее, я иду первый. Ксанка, ты за мной в двух метрах примерно, ближе не подходи - некоторые аномалии не сразу жевать начинают, а с задержкой. Кося, ты сразу за ней. На сколько детектор, если что, работает?
        - Этот на десять метров чует.
        - Человеческое тело экранирует?
        - Та не… аномальщина даже скрозь бетон просачивается, не боись. Если будет такое, что эта хреновина уловить сможет, то она уловит. Одна проблемка - далеко не все ловится, Ланс.
        - Ясно. Ну, включенной держи все равно, не лишне. Если что - командуй «стоп». Я вперед смотрю, Ксанка - по сторонам, ты, Депутат, за тылами присматривай, мало ли.
        - Как скажешь, босс. - Кося облегченно выдохнул, даже заулыбался, картошечка носа порозовела - только сейчас я заметил, что в бледность бросило опытного нашего Депутата, пока я роли распределял. Думал ты, наверно, что я вперед тебя погоню, живым телом аномалии ловить вместо детектора. Сто процентов думал. Слышал я не раз про такую практику у опытного сталкерья.
        - Если я вдруг все, вы по следам поворачиваетесь и назад той же дорогой. Когда вышли, в разные стороны рассасывайтесь, и подальше от Москвы, чтобы не нашли.
        - Что значит «я вдруг все»? - спросила Ксанка, но Депутат многозначительно посмотрел на нее и легонько постукал пальцем по лбу, мол, сама догадайся. А я вот не могу сказать слово, под которым и подразумевается «вдруг все». Не суеверен Лансер, но вот мешает все равно, не дает что-то. Тьфу, блин, тьфу…
        - Ну, щеглятки, готовы? - К фургончику подошел Паня, с ухмылкой осмотрел мою команду. - Минус один у вас, значит. Ты это, Фрилансер, учти. Егорушку я натурально замочу, уж не серчай. Понимаю, что неродная кровь, но все ж таки почти, понимаешь, братья. Однако гниду эту мы вальнем, сразу говорю. Вопрос времени.
        - И на фига он вам сдался-то?..
        - Сдался, сталкер, сдался. Я сучонка рано или поздно все равно бы прищучил. Мне, веришь, даже харю его патлатую лицезреть было неприятно. Мы, конечно, волки и отморозки, как ты считаешь, но и у волков есть свои понятия, да. Своих сдавать - очень большой харам, как один мой хороший знакомый говорит. И я, в общем, с ним согласен. Ты это, помолись там, если верующий, за упокой души Егорки, а то он, может, еще и не догадывается, что недавно помер. И это, сам тоже не сдохни смотри, ты еще не расплатился, ага.
        - Спасибо на добром слове, благодетель ты наш. Постараюсь. Долги и впрямь отдавать надо, причем все.
        - Умница, Ланс, ум-ни-ца. Ты теперь со связью, через Ботаника сообщай, че да как. Успехов.
        Я, не оборачиваясь, запрыгнул в микроавтобус, устроился на сиденье и приготовился немного подремать. Перед ходкой самое оно.

* * *
        Доехали быстро - я успел разве что подремать, как машина уже завернула на узкую лесную дорогу и притормозила у обочины. Когда мы выгрузились, микроавтобус сразу же развернулся и уехал. Я увел отряд в лес по заросшей и потому почти незаметной тропинке.
        - Ну, костерок пока разложите, ребята. - Я сладко потянулся, прислушавшись к лесу. - Кося, сочини шалаш на ночь, палатки у нас как бы нет. Сегодня уже четвертый час, в Зону не пойдем. Завтра побудка в полпятого, учтите, поэтому кому надо ложитесь дрыхнуть пораньше.
        - Есть сделать шалаш. Ксанка, займись костром. - Согласившись с моим и тут же отдав свой «приказ» девушке, Депутат с хрустом вломился в густой подлесок. Ветерок хмыкнула и начала собирать хворост.
        - А ты куда?
        - Надо прогуляться до одного знакомого местечка. Тайник у меня там, Ветерок. Ты ведь болтать не будешь, я надеюсь?
        - Обижаешь, Ланс.
        - Ну, извини. Уже просто привычка ждать подставы.
        Странно, привычка-то появилась, но почему-то доверяю я Ксанке. Депутату бы не доверился. Тапку тем более. Но тут я спокоен - эта не заложит.
        - Да, и Депутату тоже незачем про тайник знать…
        - Ну, догадалась я, Ланс, как бы сразу. - Ветерок понимающе улыбнулась.
        Я достал сложенные листки карты. До границы Зоны отсюда километр примерно, для ночевки ближе нельзя. Маршруты патрулей проходят по дорогам севернее и западнее, до них еще дальше, а я специально увел отряд поглубже в лесопосадку. Здесь даже костер можно развести, если небольшой - лес к дорогам вплотную примыкает, дымок не увидят. И до тайника моего отсюда четыре километра на запад. Как раз к тому месту, где я ждал хлопцев Закоса в прошлый раз.
        Когда я добрался до тайника, начало вечереть. Три раза приходилось залегать в придорожный кустарник при звуке двигателя на пустынных дорогах, но патрули мне так и не встретились - мимо проезжали только легковушки, причем во всех случаях без номеров и включенных фар. Ну, что ж, удачной вам охоты, братья по ремеслу, но вот видеть меня вам вовсе даже не обязательно… Все-таки как же досадно лишиться своих колес! Уже бы через пять минут был на месте, а ведь мне еще и обратно топать, и не всегда по дорогам.
        ПМК лежал там, где я его и оставил, - под бетонным бордюром, завернутый в несколько пластиковых пакетов. Я развернул мини-компьютер, прикоснулся к экрану, где тут же нарисовался сибирский кот. В глухой тишине его требовательное мяуканье прозвучало достаточно громко. Кот лапой начал гонять пустую миску и кувыркаться на ковре. На прикосновение он отреагировал сразу - начал мурчать и вьюном ходить вокруг прижатого к экрану пальца. Миска наполнилась кормом после двойного нажатия - кормить электронного питомца оказалось достаточно просто…
        К горлу снова подступило. Ну, вот, блин, настроился, называется, на ходку, а перед глазами уже всплывает маленький череп и коса, вывалившаяся из простого пластикового шлема. А на попытку нажать «меню» кот важно отходит в сторону, открывая виртуальную клавиатуру и мигающее в поле введения «Э, пароль давай!». Пробовал я открыть, вводя различные, часто встречающиеся комбинации, но толку от этого не было.
        Вся надежда на Ботаника.
        «Привет, друг. Как у вас там погодка?» - написал я стилусом на экране своего коммуникатора. Погодой я, естественно, не интересовался.
        «Да все путем, Ланс. Нормальная погодка, не сыро», - пришло через минуту. Раз погодка нормальная и нигде не каплет, то, значит, никто над Ботаником не стоит и через плечо в компьютер не смотрит. Хорошо.
        «Я тут ПМК надыбал, Бот. Запаролен, но очень надо».
        «О, молодец! Просто здорово:):) Только обещай, что посмотреть инфу посмотришь, но НИЧЕГО НЕ СОТРЕШЬ! О’кей?»
        «Ну, естественно, Бот. Моя понимай, моя не дурак».
        «Надеюсь, Мобилкор?»
        «Он самый».
        «Еще лучше. В пароле вбей 6324rgrt7485fdsa 5677utrxi2990klgfd без пробелов и ввод с зажатой клавишей «вправо». Появится предупреждающая надпись, типа, открывается доступ по административному паролю, согласись и чуть подожди».
        После введения кода Ботаника экран ненадолго погас, затем высветилось «Запрос в службу поддержки клиентов… Выполнено. Внимание! Вы открываете доступ к аккаунту по секретному коду, полученному в результате запроса в службу на восстановление пароля! Если вы не совершали запрос, немедленно выйдите из диалогового окна и смените пароль! Секретный код предоставляется только при личном обращении абонента компании «Мобилкор» и наличии паспорта. Спасибо за то, что вы с нами!»
        Я нажал подтверждение. ПМК высветил вместо кода в поле введения пароля строчку «Не забудь покормить Барса!».
        Ввод.
        ПМК открылся.
        «Ну, получилось? Если да, переходи сразу на адрес 1111-2. И да, ты теперь вип-клиент, Ланс, безлимитка и прямой доступ к личному менеджеру компании… Ну, мне то есть», - высветилось на старом коммуникаторе. Секундой спустя едва слышно проиграл струнную мелодию ПМК, и на экране появилась праздничная открытка «Уважаемый клиент! Ваш номер, участвовавший в лотерее «Золотоискатель!», выиграл приз компании. На ваше имя открыт бонусный счет в десять тысяч баллов «Мобилкор» и предоставлена безлимитная вип-связь сроком на четыре месяца. Задолженность на вашем счету ликвидирована. Поздравляем! Спасибо, что вы с нами!»
        Вместо ответа я вбил указанный адрес на заработавшем ПМК и нажал соединение. Мини-компьютер тихонько, на самой границе слуха, пиликнул и отослал сообщение.
        «Ланс, ты?» - высветилось на широком экране ПМК под адресатом «служба поддержки клиентов».
        «Я, Ботаник».
        «Нет. Ботаник - это я, не путай. Лады, все получилось. Запомнил пароль? Отрубай соединение с администратором, сюда могут другие работники подключиться. Я другой канал организую, дополнительный. Молодчина, Ланс. Если не трудно, перешли мне все содержимое из папок «Соединение с детектором» и «Результаты сканирования», если там есть что-нибудь, конечно».
        Указанные папки, хоть и были в наличии, оказались пусты. Я вспомнил модель детектора погибшей сталкерши и ни разу не удивился. Вряд ли на той допотопной машинке была предусмотрена функция обмена информацией с ПМК. Выключив мини-компьютер, хоть и был соблазн изучить как следует его содержимое, я отправился обратно. К лагерю вернулся уже в темноте.
        У костра было тихо. Кося сидел напротив Ксанки, демонстративно отвернувшись. Ветерок шевелила угли длинной палочкой.
        - Чего такие надутые? Или не рады?
        Кося повернулся ко мне. Его и без того картофельный нос потемнел и вздулся. Верхняя губа тоже оттопырилась вперед. Сталкер втянул воздух носом.
        - Сумасшедшая, зараза. Да кому ты вообще нужна, доска стиральная… - пробубнил Депутат, ощупывая повреждения. Ветерок с независимым видом осмотрела костяшки кулака и дальше начала ковырять костер.
        - Так, что тут происходит? - спросил я, хотя уже начал догадываться.
        - Романтика, - вздохнула девушка. - Логика у нашего общего друга простая. Раз ты на меня не смотришь, то, значит, я свободна. Ну, вечер, закат, тет-а-тет. Захотелось дяде тепла и женской ласки.
        - И ты, как я вижу, приласкала.
        - Слов товарищ не понимает же. Погладила чуток, да не сильно вроде. А оне обиделись и отвернулись.
        - Дура, кобыла тупая… - буркнул Кося.
        - Козел великовозрастный, - парировала Ветерок. - Седина в бороду?
        - Так. А ну заткнулись все. - Мое терпение начало иссякать. - Мы еще до Зоны не дошли, а ты, Депутат, уже нарываешься. За дело получил, вот и не отсвечивай. И ты, Ксанка, выбирай выражения. В хлеб дядя отоварился, все понял, не лезет больше? Вот и не фиг нагнетать! Еще раз услышу, всем пряников раздам. Как дети малые… Оба дрыхнуть. Ксанка в шалаш, ты здесь, на лапнике у костра. Я заранее выспался, подежурю. В пять утра подъем, а вы мне сонные и на фиг не сдались - там башка ясная должна быть.
        Кося без разговоров улегся на покрытые пыльником еловые ветки. Ксанка, бросив обгоревшую веточку в костер, на четвереньках убралась в шалаш. Я заметил, что дрожи в руках и нездоровой бледности на ее лице больше не было - хотя при слабом свете костерка я мог этого и не рассмотреть. Или помогает микстура, или девка себя в руки взяла, или опять таблеток своих специальных наелась.
        А я, привалившись к высокому березовому пню, достал ПМК. Ввел пароль. Открыл папки…
        Фотографии, фотографии… Надо же, тот самый кот, только уже не электронный, а самый настоящий. И не сибиряк, как мне вначале показалось, а самый натуральный серо-полосатый мэйн-кун. Крупный, едва на кресле умещается, кисточки на ушах, выразительный, умный взгляд. Точно, тот самый. Присмотревшись к виртуальному питомцу, я заметил и кисточки, и подпись под фото. «Барс. На долгую память. Скучаю…» Много фотографий… Барс умывается, Барс на окне, он же у миски на кухне. Да, слышал я об этом - новые компьютеры способны были так обработать сохраненные фотки, что питомец буквально оживал на экране, а специальный программист тщательно корректировал поведение виртуальных домашних животных по воспоминаниям владельца. Целый бизнес открылся в Москве, фирма не успевала с заказами справляться. И удовольствие это было не из дешевых. Жена заместителя директора вот так же своего чихуахуа сохранила, и тот сокрушенно жаловался в курилке про триста девяносто тысяч, отданных на «бабский каприз».
        - Значит, тебя Барс зовут… - тихонько сказал я, забыв, что в ПМК существует распознавание речи. Электронный кот оживился, «услышав» кличку, коротко, басовито мяукнул, почти вплотную подошел ближе и, встав на задние лапы, передними словно оперся изнутри на стекло мини-компьютера.
        И давит на сердце. Вот что ты будешь делать… В душу словно ведро хины всыпали и размешали грязной лопатой. Даже дышать тяжело.
        Но снова за ПМК, листаю дальше. Фотографии одна за другой мягко выплывают из анимированного альбома, послушно увеличиваясь под движениями пальцев. Кот играет с завернувшимся уголком одной из них, не то балуясь, не то расправляя «помятость», или сидит в левом углу экрана, вместе со мной внимательно следя за картинками.
        Нашел.
        Она оказалась немного восточной внешности, невысокая раскосая девушка с толстой черной косой. Улыбка, курносый нос, на щеках заметные ямочки, маленькие складки у глаз. На руках - кот с вытянутыми лапами, косится желтым глазом. Следующее фото - родители. Улыбчивая стройная женщина в очках, рядом строгий, серьезный мужчина. И подпись: «Профессор Хаттори Акихиро Иошитович, отдел физики аномальных явлений. Старший научный сотрудник Хаттори Надежда Ивановна, биологический отдел ЦАЯ. Владивосток, наша совместная командировка, 2006». И сама девушка, похоже, еще студентка, на фоне какого-то пятиэтажного здания, внизу подпись - «первый курс, физики и математики». И рядом - еще множество таких же молодых, улыбчивых людей. Я тихонько притронулся к портрету девушки. Высветилась рамочка: «Маша Хаттори». Уже лучше.
        «Бот, не спишь?»
        «Да какой тут сон… Закос, гадик, гулянку закатил, орут, водка, песни, все дела. Даже в подвале слышно».
        «Сможешь по своим сетям пробить имя Мария Хаттори?»
        «Не вопрос. Фамилия мне хорошо знакомая. Два с половиной года назад профессор Хаттори из экспедиции не вернулся со всем отрядом. Дочка у него тоже пропала. Сейчас, секунду… Ага, есть. Мария Хаттори, исчезла без вести сразу после пропажи ученых. В розыске до сих пор значится. Так это ее ПМК? По базам номер машинки записан был на какую-то Таню Иванову, тоже, кстати, пропавшую без вести - мы заносим, как только месяц исходящий сигнал не приходит. Но про Таню эту у меня вообще ничего нет, кстати, даже паспортного номера. Точнее, есть, но он левый, не существующий в реальности. При регистрации аккаунта не проверили, головотяпы. Неужели и правда дочка профессора, Ланс? Ты уверен?»
        Я вспомнил косу найденной девушки. Не черная, светлее намного, но так и время прошло, непогода, пыль, дожди… Но и рост, и длина волос, все, совершенно все соответствовало.
        «Уверен, Бот. Она это».
        «Спасибо тебе, дружище. Спасибо огромное. На карте покажешь, где нашел?»
        Я вывел карту складов, увеличил знакомый поворот дороги и аккуратно вывел стилусом крестик.
        «Там могила, Бот, под деревом».
        «Спасибо, друг, спасибо. Молодец!»
        И Ботаник отключился. Интересно, за что спасибо-то? И раньше находил я бедолаг, и в «мобилкоровскую» сеть через Ботаника координаты скидывал. Ладно, спрошу как-нибудь. И мать можно будет тоже через Генку найти - как ее зовут, я теперь знаю, и место работы тоже. ЦАЯ, тот самый Центр, к которому Бот, скажем так, несанкционированный доступ получил. А «Мобилкор» сеть общая, и работники ЦАЯ особо и не скрывают, что интересуются сталкерскими новостями. Или Бота прямо попросить, чтобы уж точно сообщил по адресу, он сможет, факт…
        «Ботаник, дружище, выйди по своим левым каналам на мать, весточку кинь ей, где… Ты понял, в общем».
        Сообщение осталось без ответа. «Погладив» кота и снова наполнив его виртуальную миску, я чутко задремал, не переставая на тонкой грани неспящего сознания сканировать звуки ночного леса. Тихонько застонала в шалаше Ксанка, всхрапнул Кося и, шурша хвойными иголками, перевернулся на другой бок.
        Небо над кронами черных деревьев начало потихоньку светлеть…

* * *
        Лес, в котором давно уже не было грибников и отдыхающих, попросту зарастил все свои тропинки молодой порослью так, что нам пришлось буквально проламываться через подлесок. Я шел впереди, стараясь находить самый легкий путь в густой путанке ветвей. За мной потрескивал сухими сучками Депутат и, отстав на десяток метров, устало брела бледная Ксанка. Впрочем, девушка, которую била мелкая дрожь, уверила, что этот «кумар» терпеть можно, тем более что тошноты и головной боли на этот раз не случилось. Несмотря на некоторое улучшение состояния, Ветерок была раздражительной и хмурой и не раз огрызалась на вполне безобидные, нейтральные вопросы.
        - Далеко еще? - пропыхтел Кося, отводя от лица сухую еловую ветку. - Может, по шоссе все-таки?
        - На шоссе патрули и сигналки. Нельзя. Можем попасть под раздачу.
        - Да нет там ни хрена, Ланс! Ни одной машины. Давай выйдем, задолбало уже это болото…
        - Топай, опытный сталкер, молча, - не без раздражения цыкнул я на Депутата. - Считай, добрались. Вон, посмотри…
        Кося послушно осмотрелся, но, пожав плечами, обозленно сплюнул и потащился дальше. Не видит, похоже. Нет, странный он все-таки бродяга. Невозможно, чтобы человек в Зону ходил и при этом знаков не видел.
        Скелет зайца, целый, косточка к косточке, не растащенный зверьем, только что зеленью покрытый и мхом заросший. Птиц нет совсем, тихо до писка в ушах, до звона, только иногда с каким-то неприятным не то шелестом, не то жужжанием пролетает одинокая серая муха шашечница - трупоедка Зоны, только в ней они и живут. И «ведьмина метла» в ветках осины, и вон еще две видны, и молодые дубки стоят с живой, но по-осеннему желтой, чахлой листвой. Опять кости - что-то крупное было, с теленка размером, но не он - два длинных, похожих на оглобли мосла и позади них шаровидный, словно обрубленный череп с асимметричными глазницами и беззубыми челюстями. Оттуда приперлось и тут сдохло, факт. Зона часто выкидывает из себя подобных ублюдков - нежизнеспособных, вялых и почти всегда кошмарно уродливых…
        - Не видишь, значит? Ты слепой, что ли, сталкер? - переспросил я Депутата.
        - Рассмотришь тут чего, - послышался сзади знакомый и уже надоевший бубнеж. - Лес этот б…ский, ветки в глаза тыкают, чтоб их черти жевали…
        Круглый, размером с небольшой арбуз череп неведомой твари был уже возле ног. Я повернулся и отфутболил звонкий костяной шар прямо к ботинку Депутата. Рассмотрев, чем именно я отдал ему «пас», Кося звонко, по-бабьи, взвизгнул и подскочил на месте.
        - А когда тебе в рожу что-нибудь подобное кинется, ты тоже рассмотришь в последний момент? - резко, ибо уже накипело, спросил я «сталкера». - Взвизгнуть успеешь хоть, а, свинюк плешивый? А ну быстро говори, где на самом деле ходил? Не на диване ли ты все свое сталкерство выдумал, дядя?
        Кося покраснел и, дрожа, вытер со лба обильно выступивший пот.
        - Я сталкер, Ланс. Не вру. Только в той Зоне у меня был участочек свой, гектара полтора, наверно. Все равно что огород, где каждая кочка знакома. С него я и кормился. Немного, но на хлеб хватало. Туристы туда тоже ходили, и от них перепадало кой-чего. Мелочь попадалась часто, раз-два в неделю тысячи на три собирал.
        - В Москву ходил?
        - Н-нет. Никогда… Вот по таким лесам я бегал, Ланс. Подальше от нее. Здесь тоже, редко очень, правда, но попадается.
        - Редко?
        - Да. Два раза находил мелкий хабар. За последний год, правда, вообще ничего.
        - А Паня небось думал, что в Москву Депутат лазает. Понятно. Давай как на духу - стрелять умеешь?
        - Да, умею, неплохо стреляю. Могу показать. - Кося ловко выхватил пистолет, быстрым движением отвел и отпустил затвор. - Честно, опыт был.
        - Не надо, верю, не жги патроны. Детектор?
        - Правда умею.
        - Что еще можешь?
        Депутат замялся, отвел глаза, шмыгнул распухшим носом.
        - В общем, все.
        - Пятиминутка честности, - хмыкнула с нескрываемой издевкой Ксанка. - Ланс, а к чему этот допрос-то? Разве и так не понятно с этим чертом?
        - К тому, дева, что очень мне нужно знать, что на самом деле человек в Зоне собой представляет. Бывалый якобы бродяга приврет немного, причем, может быть, настолько талантливо приврет, что ты ему и поверишь. А в Зоне, когда надо стрелять или, наоборот, быстро спрятаться, спасая свою, а вместе с ней заодно и соседскую шкуру, такая вот сволочь будет тупо стоять на месте и набивать штаны дерьмом. Сколько раз бывало, когда один урод вот так гробил всю команду. Поэтому мне и надо знать, врет мне человек про свои сталкерские достижения или не врет. Чтобы я на него в правильной степени рассчитывал. У тебя, Ксанка, опыт вообще нулевой, и я это уже учел. А вот тебя, Депутат, хрен поймешь. Теперь, правда, все немного проясняется. Идем дальше, порядок прежний. Ксанка, не отставай.
        И вот он, мороз по коже. У-уф… Лес ничуть не изменился, все те же «знаки», тяжелая, давящая тишина, желтая листва на вершинках осин, но это ощущение ни с чем не перепутать - острое, щекотно-жуткое, как в детстве с высоты разогнанных до неба качелей.
        Зона.
        Теперь точно нужно аккуратнее в разы, внимательно, небыстро. Я мельком обернулся. Ага, и Кося заметно поежился, осмотрелся пугливо, что-то начал крутить на детекторе. А Ветерок ничего - перешагнула невидимую для нее черту, и хоть бы хны. Оно и верно - в первый свой поход зелень еще Зоной не травленная, чувства у них пока не заточены. Это со временем приходит.
        - Зона уже, Ланс?
        - Запеленговал, да, Депутат? Верю теперь, что хоть в свой огород, но ходил.
        И дальше по лесной тишине, стараясь не слишком трещать веточками. И прелью грибной пахнет, и вроде бы гнилой речкой повеяло, прохладно-улиточным запахом. Да, есть тут река, мелкая, правда, но поселок с птицефабрикой на ней стоит.
        Лес расступился. Земля уходила вниз крутым десятиметровым обрывом, желтеющим свежими глинистыми откосами. Деревья, выходившие к реке, все как один были сухими и почему-то серовато-черными, словно покрытыми сажей. Таких же траурных тонов были и берега, и даже стены полуразрушенной старой бани, обращенные к лесу. А вот река имела тошнотворно-розовый цвет, причем не сама вода, а жирные пласты мутировавших водорослей, сплошь покрывающие дно. В сочетании с мутной, глинистой водой их ярко-розовая окраска напоминала тот отравленный, нездоровый оттенок, какой бывает у грязных кукол на свалке или в пасмурном небе над ночным мегаполисом. От воды крепко воняло гнилыми улитками и тухлой рыбой. На карте сталкеров речка значилась как Смородина, а заметно провисший, но, насколько я понял из записей, проходимый мост назывался Калинов. Определенно, кто-то из сталкеров увлекался былинами. И ведь как точно подмечено. И речка смердит, и мост черный, словно обгорелый, и царство смерти за ним, только что Горыныча пока не видно. Надеюсь, аналогия не настолько далеко зашла…
        По мосту я пошел первым. Горсть камешков в руку, и по одному вперед. Подошвы ботинок захрустели по черной крупе. В лицо легонько, но все-таки ощутимо повеяло теплом. Понятно, это слева, там, где тряпками провисли и посинели от окалины перила, а в небо убегает трясущийся столб воздуха. Треснувший, выгнутый пролет, опасно раскрошился бетон. Машина, конечно, уже не проедет, и втроем лучше не рисковать, поэтому я первый. Выдержит меня - значит поодиночке пройдут и остальные. Не считая «пекла» по левой стороне пешеходного пути, мост чистый. По крайней мере на той части, по которой прошел я.
        Указав на свои следы, махнул Ветерку. Ксанка поняла, кивнула и, аккуратно ступая по отпечаткам ботинок, перебралась на мою сторону. Кося… Кося!
        - Депутат! - стараясь не слишком повышать голос, негромко позвал я, даже на расстоянии увидев, как побелела физиономия «сталкера». - Зараза, не тормози!
        Кося торчал на месте с несчастным видом и беспомощно озирался. Пришлось показать кулак. Это подействовало, хотя и не сразу. Ступая, словно по раскаленным углям, Депутат медленно, покачиваясь на ходу, перебрался к нам. У Коси заметно дрожали колени.
        - Я… я недавно, кстати, вот… - промямлил он, нервно осматриваясь, и с чувством, резким движением вытер заливающий глаза пот. - Вз… взм-м-мок я, ребятки. Эт с непривычки, да… отвык уже.
        - Привыкай, мужик. И не трясись ты так, несолидно.
        - Тык это… походи с мое, посмотрю, как тебя колотить будет, - клацая зубами, небыстро, с трудом выговорил Депутат. - Не-несолидно ему, видите ли… щ-щенок…
        - Ты, я смотрю, походил, верно? Ну, веди тогда. Покажи щенку мастерство.
        Порозовевшего было, но все еще безобразно потного Депутата снова кинуло в белизну.
        - О-о… т-там - это там. Здесь - это здесь, другое дело ведь… Я… Я не…
        - Здесь вам не тут, ага, - перебил я. - Все, занимай свое место, герой. Дистанция два метра по моим следам, Кося, ты за Ксанкой в метре, смотри за детектором. По сторонам башкой вертеть, не шуметь, оружие под рукой. Пошли.
        Дорога поднималась вверх по речной террасе. Старая, выкрошившаяся на стыках плит бетонка. Слева - развалины какого-то заводика, древнего, по виду еще дореволюционного. Темно-красный кирпич, рельефная кладка, высокие окна и давно отсутствующая крыша - задолго до эвакуации забросили, двор уже лесом зарасти успел, в окнах первого этажа видна свалка мусора чуть ли не до потолка. А над пестротой различного хлама тонкий слой плотного воздуха, словно гладким прозрачным лаком покрыты горки отходов. И там же светится синей искрой крупная, сантиметров двадцати в длину, «ведьмина игла», валяющаяся между остовом стиральной машины и горкой водочных бутылок. Жалко, зря вещица пропадает, но не достать ее точно, даже телескопическим щупом, которого у меня, кстати, и не было. Вспомнил про сталкера с кличкой Спиннингист или просто Спин. Приспособил мужик к Зоне разные рыбацкие штучки. Ходит с коротким спиннингом и телескопической удочкой. И вместо гаек или, как я, камешков делает забросы маленьким грузилом на леске. Кинул, подмотал, оно и видно будет - потянуло леску, оплавило ли, в сторону увело. Даже браслет
специальный на правой руке смастерил для крепления. И удочка у него тоже есть, японская, углепластик. Целая система веревочек, шарнирчиков и рычажков - растащит удочку на все восемь метров, а на последнем колене длинные щипцы присобачены, и за веревочки да рычажки он этими щипцами управляет. И факт, больше Спин приносит, пусть немного, но больше. Сколько раз обещал я себе такой же девайс на коленке собрать, но про него только в Зоне и вспоминается.
        - Так… по сторонам смотрим, товарисчи, не только в поисках врагов, хотя это в первую очередь. Над этой местностью был всплеск энергий, что-то вроде московского Прилива. В результате где-нибудь, да появятся интересные штуковины. Нас сюда за ними и послали, если что, а не просто прогуляться.
        - А что за штуки-то? - поинтересовалась Ветерок. - Типа артефакты, как их Коська называет?
        - Типа анобы, суть аномальные объекты или образования, от перемены мест названий их природа не поменяется. По мне, хоть фиговина или даже хабарок. Артефакт - название неверное, он не руками сделан. В общем, все, что странно выглядит. Осколок бутылки светится или даже подпрыгивает - сообщаете мне, если вдруг сам не углядел. Шарик в траве лежит или, допустим, сосулька на потолке выросла непонятно от чего - все замечать и мне говорить. Вон там, где свалка в развалинах, валяется «ведьмина игла». За нее в зависимости от торгаша можно взять от сорока тысяч и больше. Мне один раз удалось сторговать подобную штуку за семьдесят.
        Кося нашел хабар сразу, как только посмотрел. Ветерок же долго шарила глазами, прежде чем обнаружить синюю искорку. Она же и удивилась очень, когда я приказал двигаться дальше. Объяснять Ксанке, почему «иглу» следует оставить там, где она лежит, пришлось немного подробнее. Депутат, достав ПМ, тщательно прицелился и, прежде чем я успел что-то сказать, выстрелил. Пуля не попала в аноб, ударила рядом, расколотив бутылку, но горка водочной стеклотары немного сместилась, присыпав «ведьмину иглу» так, что она стала практически не видна.
        - И зачем патроны жжешь? - спросил я Депутата.
        - Чтоб какой-нибудь щегол за артом в аномалию не полез. Страховка. Может, этот мой патрон кому жизнь спасет. - Кося сунул пистолет за пазуху.
        Я не нашел, что возразить. Прав Кося… догадался же.
        На удивление, дорога до поселка на протяжении почти трехсот метров оказалась «чистой» - я не обнаружил ни одной аномалии, детектор тоже помалкивал. Не знаю, кому как, а мне вот такая «чистота» никогда не нравилась. Особенно заковыристые подлянки в Зоне случаются как раз после длительного затишья. Впрочем, как утверждал Бот, поселок эвакуировали, во-первых, полностью, во-вторых, до, а не после наползания Зоны на территорию птицефабрики. Единственное, из-за серьезных проблем с транспортом - не всегда хватало на людей, о чем уж говорить, - на фермах бросили всю птицу. Депутат вздохнул и издал сквозь зубы какой-то писклявый, тягучий звук. Затем кивнул на магазин, притулившийся прямо к развалинам завода. «ООО Алиса. Хозмаг. Продукты. Аптека» - значилось на облупленном щите с улыбающейся не то лисой, не то мутировавшей крысой рыжего цвета. Кося снова вздохнул.
        - Выпить бы мне, Ланс. Грамм бы пятьдесят водочки, враз полегчает.
        - Допинга с собой не брал.
        - Мож, спирт в аптечке мается? Я видел, есть у тебя аптечка…
        - И мне вштыриться там тоже поищи уж заодно, - перебила Депутата Ксанка. - Завязывай с бухлом, Депутат, а то алкоголиком станешь, если не уже.
        - Без водки никогда не ходил, - грустно сообщил Кося. - Не нажирался, само собой, но в таких вот ситуевинах оно надо, серьезно. Так нет?
        - Нету, Депутат, извиняй. И в аптечке спирта нет.
        - Тут магазин впереди, продуктовый. А водка, если в темноте и с хорошей пробкой, двадцать лет не портится.
        - Ты уверен? - Я с удивлением посмотрел на Косю.
        - Там еще, в той Зоне, нашли стратегический склад с консервами, сахаром, водкой и даже сигаретами. С восемьдесят пятого года. - Депутат оживился. - Это… там не двадцать, там тридцать пять лет было, парень. Тушенка со звездой, в эсэсэсэре сделано, сардины и какие-то туристические завтраки с перловкой, мясом и луком. Не ржавые, не дутые - хоть и под землей лежали, но темно, сухо совсем, только все в мелкой такой, летучей пыли. Хоть бы кто траванулся ими, сталкер. Мы их так трескали, что за ушами свистело - там в натуре тонны этих самых банок лежали, до потолка коробками все заставлено. И водка тоже почти вся в порядке была, только с привкусом каким-то химическим. Но на ура шла, лучше, чем привозная паленка. Сахар только что попортился, расплылся весь, да еще папиросы пересохли и завонялись, курить было нельзя их - и противно, и толку никакого нет. А так все остальное в самом лучшем виде. Ну, вот мы и начали жратву таскать…
        И Депутата понесло. Он болтал и болтал, правда, тихонько, особо не мешая, под нос, хмыкая и периодически улыбаясь. Я не стал его одергивать - бывает у людей подобный словесный понос, ничем его не заткнуть, тут даже зуботычина скорее навредит, чем поможет. Пускай опустошается, подождем…
        Минут через пять, когда мы уже неторопливо подошли к магазину с поцарапанным, гнутым, но так и не выломанным амбарным замком, Кося иссяк. И в сторону торговой точки даже не посмотрел, просто разом как-то успокоился и без водки. Но, правда, снова втянул воздух сквозь зубы - звук получился тихий, но раздражающий.
        - Ланс, может, все-таки проверим? - Ксанка кивнула в сторону покореженного замка. - Магаз не вскрытый, глянь. Вдруг касса целая, а?
        - Ага, как же, при эвакуации деньги обязательно оставят, специально для нас, - немного съязвил я. - Не, подруга, касса там пустая, и товара скорее всего нет, вывезли. Да и как ты собираешься замок открывать?
        - Пулей.
        - Кина насмотрелась девка, - определил Кося. - Хотя с дробаша может и получиться.
        - Тебе в лоб вторым шрамом прилетит разве что. Не майтесь ерундой, нечего в магазине ловить.
        - Ох, нутром чую, Ланс. Давай попробуем, а?
        - Шут с тобой. Давай.
        Замки помельче вырубал я своей аномальной лопаткой на раз. Срезало бритвой отточенное лезвие саперки и шурупы на дверных петлях, и даже гвозди-сотки разлетались от удара сплеча со свистом. Но здесь… широкая стальная полоса поперек двери, намертво заклепанные болты толщиной в палец и амбарный замок, покарябанный, конечно, но все такой же крепкий. Примерился я, маханул лопаткой по дужке замка от души, но, естественно, кроме узкой, миллиметра на полтора, зарубки ничего не добился.
        - Дай я попробую. - Ксанка, отодвинув меня плечом, достала из поясной сумочки небольшую отвертку со сменными насадками и связку коротких гнутых спиц и узких стальных пластинок. - Не мешай только. У меня это… ну, опыт имеется.
        - Откуда это? - не без удивления спросил я.
        - От верблюда, - глухо буркнула Ветерок, показав взглядом на сгиб левой руки. Мол, сам догадайся…
        Девушка засунула в скважину замка сразу три штырька и начала что-то щупать в механизме шлицевой отверткой, потом, через десять минут трудов, зло сплюнула и отошла.
        - Заклинили замок, дебилы… Механизм зажало. Кувалдой по нему, что ли, фигачили?
        - Разве что болгаркой пилить, да где ее найдешь… - вздохнул Кося. - Вот ведь незадача. Мне бы пару глотков, и как огурчик. Не могу я в Зоне без этого, ну никак.
        - Алконавт ты, Кося. Неправильную тебе кличку дали, - пробормотал я, задумчиво крутя в пальцах патрон с красной буквой «Т» на картонной прокладке. - Есть у меня дельная мысль, но придется один заряд все-таки испортить.
        - Решил пальнуть… - хмыкнул Депутат.
        - Дай-ка отвертку свою, Ветерок…
        Раскурочить патрон оказалось делом одной минуты. Выдрав прокладку, я поддел тонкостенный стальной цилиндр пули, который, словно маленькая ракета, снабжен был пластиковым оперением и аккуратно запаянной в основание трубочкой с трассирующим составом. «Хорошая работа, Кирилл», - подумал я, аккуратно пристраивая термитную пулю в основание замочной дужки.
        - Да ну, не разорвет, слабенькая… - Кося скептически хмыкнул.
        - Попытка - не пытка, - пожал плечами я.
        Трассер загорелся от спички мгновенно, со свистом, выдав яркое желтое пламя, которое через долю секунды погасло. И еще через пару секунд ядовито зашипевший стальной цилиндрик превратился в маленькое дымное солнце, обильно засыпавшее водопадами огненных брызг всю площадку перед дверью.
        - Обалдеть сварка… что за фиговина такая? - с удивлением протянула Ксанка. - Это из Зоны, да?
        - Это из химии, Ветерок. Термит называется, алюминиевый порошок плюс чего-то там железное, уже не помню точно что, но горит отлично… По ходу, открылся наш Сезам.
        Дужка выглядела целой, хоть и покрытой наплывами и пузырями окалины, которая все еще жарко светилась, но слабого удара лопатки хватило на то, чтоб замок с лязгом раскрылся, брызнув горячими искрами, и повис на шарнире. Руками брать его не следовало, конечно, и поэтому я, орудуя «саперкой», аккуратно вытолкал пережженную дужку из проушины. Немного проржавевшие за четыре года петли тяжко загудели, неохотно позволяя нам открыть створку двери маленького поселкового «универмага».
        Обе кассы, хозяйственного и продуктового отделов, как и следовало ожидать, были пусты. В аптеке не было даже стеллажей - Кося уныло попинал несколько заплесневевших картонных коробок. Денег не нашлось и в различных «секретных» тайниках прилавка - коробках, пакетиках, ящичках для мелочи. Ксанка не поленилась пройтись даже по карманам висящих на крючках халатов, и ее улов составил целых тридцать пять рублей мелочью, которые и были с досадой запущены в дверь подсобки.
        - И товаров кот наплакал. - Депутат осмотрел почти пустые стеллажи. - Все, по ходу, вывезли-таки. Ну, почти все…
        Кося снял с полки четвертушку в плоской, на манер фляжки, бутылке, свернул пробку, отхлебнул и с фыркающим звуком изобразил кита. По крайней мере и звук, и широкий «выхлоп» брызг, хоть и был направлен не вертикально, здорово напоминал выдох какого-нибудь кашалота. Ксанка громко прыснула со смеха.
        - Что, дядя, водка слишком теплая?
        - А иди ты, зараза. - Депутат вытер слезы и с раздражением вылил на пол остатки мутноватой жидкости из бутылки. - Не просто паленая, а вообще какой-то ацетон голимый. Тьфу, на фиг. Они тут что, реально такую дрянь хлебали?
        - Четыре года прошло, Кося. - Я осматривал помещения магазина. - Оставили на полках неликвид и то, что подешевле. Окна хоть и грязные, и с решетками, но все ж таки широкие, на восток. Вот и грело солнышком бутылку каждое утро.
        - Да и сама п-паленая явно была, гадина. У, с-с… сука… зря только патрон сожгли особенный. Такому патрону цена рубликов триста, не меньше.
        - Зря на пол вылил, Депутат. Вонять теперь будет. - Я закончил осмотр помещения и остался им доволен. - И патрончик не даром пропал, ребята.
        - В смысле? - не поняла Ксанка.
        - Отдыхать здесь ночью будем, вот в каком смысле. - Мне не без труда удалось закрыть стальную дверь. Засов, сделанный из толстой стальной полосы, с серьезным лязгом вошел в проушину. На всякий случай я подергал крепкие оконные решетки. Не знаю уж, кто их приваривал, но он свою работу сделал на совесть. Между стальными прутьями внешней и внутренней «клетки» располагалось витринное стекло без малого сантиметровой толщины, пыльное, грязное, заросшее паутиной, но целое. За все время, похоже, ни одна тварь, включая двуногих, на прочность его не проверяла. Будем надеяться, что и за время нашего тут присутствия интерес у местных уродов, буде таковые есть, к магазину не появится.
        Подсобка оказалась запертой на врезной замок. Вот тут-то лопатка и показала себя во всей красе - тонкое, аномально прочное полотно «саперки» без особого труда вырубило кусок двери вместе с замком, который я, поддев, вывернул наружу. За дверью оказался небольшой склад со слабо мерцающими призрачным голубоватым светом ртутными лампами, которые, естественно, ничего не освещали, просто указывая, что тут, ребята, Зона, и светиться вот так нам положено. Я достал ПМК, отщелкнул на его торце узкую панельку и, выдвинув блок из расположенных в ряд двадцати мощных светодиодов, переключил его в режим панорамной «люстры». Помещение залило холодным белым светом. Я осмотрелся. В подсобке не было окон, и второй выход тоже оказался заперт мощной стальной дверью, усиленной решетками из толстых арматурин. Видимо, тут хорошо знали, как именно нужно оборудовать магазинчик в подмосковном поселке вдали от полицейских патрулей. Дверь, к счастью, оказалась надежно запертой на два приваренных изнутри замка и широкий засов. В отличие от зала магазина в подсобке, состоявшей из двух просторных комнат, оставался кое-какой не
вывезенный вовремя и, понятно, брошенный уже товар. В «хозяйственной» части стояли рядками прозрачные пластиковые бутылочки с «Уайт-Спиритом» и коробки с дешевым, уже слежавшимся в камень стиральным порошком в картоне. Банки с мастикой, несколько больших тюков хозяйственных перчаток в полиэтилене, бухта шланга в здоровенном ящике. На полках рядом с «химией» лежали в большом ящике игрушки из Поднебесной, изображающие не зайцев со слониками, а скорее фауну Зоны - окраска и формы плюшевых чудовищ соответствовали. В дальнем левом углу склада виднелась впечатляющая гора мусора - пустые мешки, доски, бутылки, пакеты с мятыми рекламными газетами. В правом углу в стене обнаружилась еще одна дверца, за которой была каморка два на два, с железной печкой, столом и двумя койками, неаккуратно застеленными тонкими одеялами. В наличии имелись даже подушки - видимо, здесь обитал сторож. На столе у маленького пыльного телевизора стояла пустая водочная бутылка, пластиковые стаканчики и тарелка, до краев полная пушистой серой плесенью и куриными костями. Депутат, увидев блеск стеклотары в ящике под кроватью, загремел
бутылками, из которых не нашлось ни одной полной. Уныло выругавшись, он со скрипом уселся на койку, похлопал ладонью по подушке.
        - Надеюсь, вошей или, там, клопов нет, а? - вопросил он, осмотрев подушку и простыню. - Да хоть бы и были, давно небось передохли…
        - Спать я буду в одежде, - заявила Ксанка, усаживаясь на соседнюю кровать. - А ты где устроишься, Ланс?
        - На третьей кровати, вестимо. - Я хмыкнул, показав в пустой угол. Девушка тут же вскочила.
        - Не, мы ваще попутали с тобой, Коська. Сами завалились, а шеф как бы и не при делах. Давай сваливай по-быстрому, это моя кровать теперь. А ты, Ланс, на моей устраивайся.
        Кося поджал губы и приготовился сказать речь, но я его перебил.
        - Никто никуда не переселяется. Располагайтесь здесь, в каптерке. Кругом стены, бетон, вам тут безопасно будет. Я ночую в зале, мне надо за окнами смотреть. Кресло я там видел, если что, в нем высплюсь лучше, чем вы на этих койках. Так… вписка оформлена. Заканчиваем обустройство. Скиньте рюкзаки с лишним для выхода барахлом, взять с собой только воду и оружие. Вперед, пока еще день, чтоб нам до шести вечера обернуться. Затемно в Зоне нельзя без укрытия, учтите.
        Снаружи за время нашего обустройства посветлело - видимо, истончилась на небе сплошная пасмурная пелена, ну или невидимое солнце поднялось выше по небосводу. Ксанка осмотрелась, прищурившись, удивленно вздохнула и показала пальцем в сторону соседней улицы из приземистых двухэтажных домов, полускрытых тополями с отстающей корой и кустами засохшей сирени.
        - Ланс… Ланс! Там это… люди… - Ветерок сдернула с плеча карабин, посмотрела через прицел в сторону поселковых домов. Затем, выдохнув, опустила оружие и едва слышно выругалась.
        - Дай-ка… - Я забрал СКС, приложился к оптике.
        Да, острые глаза у Ксанки. Углядела. Действительно, на расстоянии похоже на людей.
        - Народ, без паники. Это куклы. - Прикрыв дверь, я вставил в проушины дужку все еще теплого замка и «сочинил» видимость запертой двери. Получилось плохо, в основном из-за широкого темного пятна от брызг окалины и осевшего на двери дыма.
        - Что за нафиг? Какие еще куклы? - прищурил глаза Кося.
        Хороший вопрос, Депутат. Ну, кукла, кукла она и есть: в рост человека, серая вся, как из старой, гнилой мешковины, хотя, конечно, не ткань это, а вообще непонятно что. Легкая, словно тряпками набита, от пинка ногой валится, как большая мягкая игрушка. Но, правда, не каждый подойдет и пнуть осмелится - страшна, зараза. Серая, корявая, как лесная гнилушка, на месте лица три дыры неровные: маленькие - это глаза, большая и глубокая - это, значит, рот. Изредка еще и нос бывает плоской такой нашлепкой. И волосы на голове… Самое страшное - это, наверное, как раз они. Длинные, спутанные, иногда на вид совсем человеческие, но, конечно, только на вид. Стоят пнями или сидят на лавочках во дворах покинутых домов. В жилых квартирах так вообще, считай, в каждой по несколько, причем видно, где женщины, где мужчины, где дети. И не покойники бывшие, нет, не жертвы Зоны - появляются куклы только в тех местах, в которых люди долго жили, годами, но уехали как раз перед Вспышкой. И словно по каким-то воспоминаниям, запечатленным в стенах домов, отражениям, что ли, штампует Зона вот такую куклу, ну или по-научному -
«слепок третьей категории». И ведь что интересно, ни один подобный «слепок» за пределы аномальных территорий вынести еще не удавалось - рассыпается он в мелкую прелую труху буквально за полчаса, а труха, соответственно, еще через полчаса становится вонючим влажным пятном, от которого несет, как из нечищеного сельского сортира. Попробуй в таких условиях изучить… Один, правда, плюс есть - сюрпризов от этих самых кукол пока ни один сталкер не получал. Не двигаются они, ни на кого не бросаются, кусаться нечем. Реально лесные гнилушки, даже по цвету похожи. У меня, правда, всегда мурашки по телу, когда мимо них маршрут прокладываешь.
        - Не дрейфьте, команда. Не опасные они. Ближе подойдем, рассмотрите внимательно и накрепко в память запишите, чтоб с другими… кгм… «слепками» не перепутать.
        - Другими? - промямлил Кося.
        Посмотрел я на товарища и решил про мавок, кикимор и призраков пока промолчать. Не все сразу, как говорится, а то еще сердечко у мужика прихватит - вон как бодро краски на лице меняются, то белый, то как помидор. Эх ты, Депутат, сталкер опытный.
        - Потом, дядя.
        До первых домов соседней улицы добрались без проблем. Аномалий по-прежнему не было видно, хотя вся растительность поселка вымерла подчистую. По обочинам дорог и в небольшом парке за магазином торчал только сухостой без единого живого листочка. Высохла и давно погнила вся трава, хотя неплохо сохранились слои бурых, слежавшихся листьев и будылья сухих борщевиков на пустырях. Мертвые деревья слабо шевелили ветвями - по поселку гулял ветерок. Где-то негромко постукивала раскрытая форточка, и время от времени раздавались странные, ритмичные звуки, словно кто-то бил кулаком по изогнутому листу оцинковки. Других звуков в селе я не расслышал - наверное, место это на самом деле тихое. Кабы не кладбище в километре, о котором предупреждал Ботаник, то, наверное, и вообще прогулка получилась бы почти развлекательная. И если бы не эти куклы… Ну, вот не люблю я их просто до мурашек. У первого дома, двухэтажного белого барака с массивными, толсто оштукатуренными стенами, на лавочке их сидело аж четыре штуки - три просто бесформенные мешки с упавшими на грудь шарами голов и четвертая, достаточно натурально
выглядящая «старуха», запрокинувшая «лицо» к небу в беззвучном вое. Я вгляделся пристальнее. Да уж, бывают такие вот детальные «слепки», но это редкость. Но пепельно-серая, как и положено кукле, «бабуля» была совершенно неподвижна, только длинные космы цвета льняной пряжи невесомо летали на ветерке, словно осенняя паутина. В окнах дома было черным-черно, на целых, без единой трещины стеклах распустились заросли белой плесени, почему-то похожей на морозные узоры.
        - Твою же мать… - быстро проговорила Ксанка, сглотнула и отвела взгляд от «старухи». - Ланс, а они правда-правда не встанут?
        - Говорю же, куклы… Смотрите. Они все грязно-серые, похожи на старые тряпки. Там, где сидят или стоят, видно, что они как приросшие или, там, прилипшие… Это хорошо видно, у них там плоское снизу все, слежавшееся. Если пнуть, то с хрустом таким отваливаются…
        - Я надеюсь, ты же в реале это показывать не будешь, о’кей? - попросила Ветерок.
        - Угадала, не буду, - я поспешно согласился. - В общем, посматривайте. Если вдруг увидите «куклу», которая заметно отличается от того, что я сказал, то сообщите, лады?
        - Договорились, - тихонько проговорил Депутат. - Ты, главное, сам не забывай смотреть.
        - Да уж как-нибудь.
        И снова - «бв-вув!» - негромкий вибрирующий звук из-за дома, действительно словно мягким чем ударили по листовому железу или изогнутой двуручной пиле. Раз примерно в тридцать секунд. Я поднял руку, шикнул «тихо», и вся моя команда, замерев, в полной тишине простояла еще полминуты.
        «Бв-ввв… вув!» - хоть часы сверяй.
        Сняв с плеча дробовик, взял оружие на изготовку и медленно прошел мимо зданий. Понимаю, что риск, но надо посмотреть, что же это там такое «гавкает».
        Внутри, в широком квадратном дворе, была детская площадка - две железные горки, турник и грубо сваренный из листового металла «автомобиль» с тяжелым рулевым колесом. Перекладина и левый стояк турника слегка, едва заметно светились, причем неравномерно, мелкими золотистыми пятнами. Яркость свечения на глазах усиливалась, из пятен выросли тусклые конусы сиреневого цвета, дотянулись под нарастающее «б-ввввв» до горки, и в воздухе полыхнули темно-лиловые молнии под мелодичный металлический «вув». И пятна на ржавчине турника тут же погасли, начав едва заметно светиться только через несколько секунд после разряда. А дальше, прямо над соседним домом, в воздухе словно зеркальный шар висит, здоровенный, метров десяти в диаметре, и все в нем наоборот отражается - дома, деревья, турник этот, только там, где мы стоять должны, нет никого, пусто… Точнее, не совсем пусто. Отражается «старуха» та с овальным «воющим» ртом и ямами глаз. И не на лавочке она, как раньше, а, выпрямившись и расставив в стороны руки, торчит огородным пугалом, каким разгоняют по весне грачей на деревенских полях. Прямо за спиной моей
торчит, если верить отражению в шаре.
        Хоть и прошибло меня потом, и ухнуло сердце в пятки, я медленно повернулся. Никого, естественно. Сидят куклы на лавке, как и сидели, причем давно сидят, приросли уже к доскам.
        - Ланс, ты чего странный такой? - обеспокоенно спросила меня Ветерок и тут же ухватила цевье карабина. - Нормально все?
        - Порядок. Вы давайте-ка по следам туда, где в первый раз перед домом остановились. Стоять там и смотреть в оба, спиной к спине. Я через три минуты подойду. А ну, быстро, и не тормозить!
        Кося правильно понял интонации, ухватил пискнувшую от неожиданности Ксанку за шиворот и потащил в указанном направлении. Через несколько шагов девушка вывернулась, но ничего не сказала - видимо, тоже дошло на примере Депутата, что в Зоне не надо спрашивать, отчего да почему, а просто быстро и четко выполнять. Обтесывается новичок, все правильно.
        И не скажу я, почему отослал их, даже если будут спрашивать. Мне вот только паники не хватало. Видел я, как плескался страх во взгляде Ветерка при виде кукол Зоны, безобидных и неподвижных. Как ежился Кося, я видел тоже. Хорошо, что не успели они рассмотреть отражение в зеркале воздуха, спрессованного локальным гравитационным узлом или еще какой-то там непонятной дрянью. У самого, привычного уже, сердце до сих пор в грудную клетку бухает. Я снова поднял глаза. «Старуха» в отражении пропала. Вместо этого я увидел нас троих, медленно бредущих по дороге от магазина - изображение запаздывало минут, наверное, на десять-пятнадцать. Значит, значит «бабуля» та не кукла. Не хватало только, чтоб она поднялась на глазах у моих новичков. Не случайно же она мне другой показалась, более детальной, что ли, и как будто тяжелее выглядела относительно «тряпок»-соседей по лавке. «Бввв-вув!» - снова полыхнуло лиловым полотнищем между железными стойками турника.
        - Ланс… бабка…
        - Что? - Я почувствовал, как затрепыхавшееся было в нормальном режиме сердце пропустило очередной удар. - Говори давай!
        - Нету ее, блин… Мы пришли, а ее, блин, уже нету, - помертвевшим голосом пробормотала Ветерок.
        На лавке и впрямь сидели только три куклы. Депутат круглыми, как пятаки, глазами обвел пространство и начал внятно, нараспев молиться.
        - Кося, заткнись, будь так добр. - Я взял на мушку проем двери, одновременно осматриваясь в поисках пути отхода.
        Молитва стала громче, с какими-то взвизгами и пришепетываниями.
        - Ксанка, дай ему по шее, лады?
        Вместо ответа послышался звук хорошего тумака. Истерика тут же прекратилась, и Депутат начал тихонько, словно стесняясь, подвывать и всхлипывать.
        Предупреждал Ботаник по поводу кладбища. Неужели это оттуда приперлось? Да нет, быть не может - не подходило ни под одно описание то, с чем мы встретились. Я всегда внимательно следил за новостями, да и Бот делился свежей информацией. Не мавка, не прыгун, не беспокойник из отравленных Зоной могил… Что? У-уф…
        Подальше от странного дома и той лавки, но не спешить. Во-первых, в аномалию влезть на счет раз недолго, а во-вторых, как бы не сорвались мои ведомые в галоп. Такое иногда случается, и тогда только редкое везение способно выручить человека.
        - Не бежать! Не бежать, блин! - Я придержал за шиворот бодро рванувшего впереди меня Косю. - Назад, зараза!
        Не слышит, вырывается. Ну, извини тогда.
        От оплеухи, силу которой я не сдерживал, Депутат кувыркнулся на землю, ойкнул, но в его глазах наконец-то появилось осмысленное выражение.
        - Смотри за детектором и топай за мной, ясно?
        - Ясно. За детектором смотреть и за тобой идти. Понял, Ланс. Понял.
        - Еще раз рванешь, пришибу, - спокойно пообещал я, и тот, услышав, кивнул.
        - Куда теперь? - тихо спросила Ксанка.
        - Назад, в магазин. Помещение крепкое, аномалиями нетронутое, пересидите там, пока я поселок обследую. Мне так спокойнее будет. Запретесь, и чтоб как мыши. Когда вернусь, отстучу по двери типа футбольную музыку такую, ну, вы ее слышали… там-там-тататам, тата-татам-татам. Значит, это я вернулся. Ежели мелодии сутки не слышно, из магазина наружу, только днем, той же дорогой обратно к мосту и в лес. А там разбегаетесь тихонько и как можно дальше, чтоб никто вас потом не нашел. Ну, подойдет вам такой расклад, сталкеры?
        - Не подойдет. - Ксанку трясло, но она твердо посмотрела мне в глаза. - Меня здесь от жажды отпустило, понял? Кумарит, да, тошнит, но пока не хочется, Ланс! Мне… мне надо с тобой, ясно? Я теперь хоть к черту в пасть, лишь бы оно ко мне не возвращалось больше.
        - Я тоже с тобой, Фрилансер, - тихо, но твердо сказал Кося. - Оставь ты мне хоть каплю самоуважения, мужик. Если закроешь под замком, я себя до конца жизни дерьмом считать стану. Мне до этого один воробьиный скок остался, так лучше кончиться по-честному, как мужику от начала времен заповедано, чем остаток жизни мышью по углам сидеть да зеркало ненавидеть. Я хреновый, но все-таки сталкер, Ланс. Все мы смертные, и поэтому в моем личном понимании важнее, как именно это случится, а не когда. Ну, мне это, например, небезразлично, тем более что я как бы немножко пожил, пять десятков - это срок. И за оставшееся время мне не хочется каждое утро брить одну и ту же старую трусливую обезьяну. Понял?
        - Загнул ты, Депутат, но, в общем, все понятно. Договорились. Тогда так, товарищи. Послушайте меня внимательно. Я не гарантирую вам безопасности. Я не обещаю, что вы вернетесь живыми и здоровыми, что вы вообще вернетесь. Я не могу следить за вами постоянно, отвлекаясь от, скажем так, пейзажа, потому что в Зону почти всегда ходил один, и стиль работы у меня именно такой. Вы… Вы можете со мной не выжить, хотя я постараюсь в меру своих сил, чтобы вы выжили. Информация принята?
        Моя команда закивала.
        - По-прежнему хотите со мной идти?
        - Да.
        - Однозначно, Ланс. Как бы не тупой, я и раньше это понимал.
        - Ну, вы предупреждены. Претензий ни у кого нет?
        - Нет, конечно.
        - Нема такого горя.
        - Тогда с совестью, если что, я договорюсь. Пошли. Порядок движения прежний.
        Улица и тишина. Слева дома, все те же коренастые двухэтажки под оцинкованными крышами, и справа они же, пялятся плоскими черными глазами окон. А за ними сады видны - вишни, яблони, с которых местами не только листва облетела, но даже и кора. Ни капли зелени - все серое, коричневое, рыжее, черное. Над ржавым остовом «Жигулей» мутный, в мелкую рябь, воздух правильным куполом. Над поваленными металлическими воротами и рулоном ржавой рабицы - второй точно такой же. И звон от них тихий, ровный, на одной механической ноте, изредка прерываемый сухим потрескиванием, словно кто-то ломал о колено подгнившие палки. У четвертого дома застонало долго, надсадно, и из-за угла выволоклось нечто, отдаленно напоминающее гигантскую, с молодого бычка, лохматую псину. Я даже не понял, было ли оно живым - высохшее тело, раскачиваясь, шагало на двух передних лапах, а вся задняя часть туловища, состоявшая, казалось, из одних только ребер, позвонков и сухожильных веревок, с громким шорохом тащилась по земле. Голова, лишенная шерсти, вздулась, словно перекачанная автомобильная камера. Над чудовищем лениво кружились
мухи-шашечницы. Монстр заклокотал и уверенно, хотя и не быстро, потащился к нам.
        Выстрел из дробовика выбил целое облако брызг, вздутая шкура головы лопнула во многих местах, и из пробитых картечью отверстий обильно потекла густая сукровица. Ослепший мутант, не меняя тональности утробного клокотания, развернулся и пополз обратно, отказываясь умирать от еще двух дробовых выстрелов, оставивших россыпь бескровных отверстий в сухой натянутой шкуре. Сухо хлестнул СКС, но Ксанка промазала с большим, что называется, «запасом» - в метре от ползущей твари вырос пыльный фонтан, второй выстрел пришелся в стену дома - пуля обвалила пласт штукатурки и с печальным воем ушла куда-то в небо. И тварь снова развернулась в нашу сторону, причем поползла куда бодрее. Я раскрыл подсумок с «секретными» патронами Бороды и наугад сунул первый в дробовик.
        Похоже, прилетело твари тем самым «алюминиевым скоростным», что собирал в своей мастерской Борода специально для таких вот случаев, когда уродище не воспринимает всерьез обычные сталь и свинец. Из костистой груди выпорхнули десятки нитей белого дыма, внутри что-то натужно, сочно треснуло и глухо заревело. Сквозь натянутую и на глазах чернеющую шкуру на несколько секунд проступили оранжевые блики, а из картечных отверстий струйками повалил сизый дымок. Монстр свалился как подкошенный, выпустил из обмякшей пасти клуб чада, два раза дернулся и затих - только внутри еще шипело, скворчало и потрескивало. Легкий ветерок быстро разнес по воздуху густую, крепкую вонь паленой шерсти и подгоревшего мяса. «Окислитель и белый фосфор» - вспомнил я.
        - Ни хрена себе… ай да Кирилка, ай да Кулибин, - нервно хихикнул Кося, лязгая зубами. А Ветерок, зло, отчаянно выругавшись, до белизны в пальцах вцепилась в карабин. Кося начал нехорошо подрагивать, уставившись в землю и опустив плечи. Согнувшуюся словно от удара под дых Ксанку вывернуло «пустым» рвотным спазмом, она отплевалась от вязкой слюны и снова стала смотреть на СКС белыми от шока глазами.
        - Ничего, ничего, ребята. Это здесь бывает, - негромко проговорил я. - Надо просто пережить. Потом легче. А теперь назад. Хватит на сегодня, тайм-аут.
        «Команда» мне ничего не ответила, да я и не ждал ответа. Хорошо были видны и какой-то лихорадочный, нездоровый блеск глаз, и заторможенные реакции, и дерганые, неверные движения - Ксанка вон вообще палила в белый свет, как в копеечку. Потому и хотел я дойти до магазина и запереть новичков в относительной безопасности, чтоб отошли, чтоб не накрывало их сейчас настолько сильно знаменитым «поцелуем Зоны», тем странным шоком, от которого порой люди не просто в истерике бьются, а натурально на всю голову седеют. Неудачно началось все… и старуха та, и тварь, подобной каким я раньше ни разу не встречал. И хоть стараюсь держаться, но все-таки трясет, пусть не внешне, это я уже подавлять умею, а внутри. Главное сейчас ведомым свой страх не показать, это для них совсем плохо будет. Коньяку бы чуток, хоть пару капель, и сигарету. Не курю я в обычной жизни, но в Зоне оно изредка бывает, чего греха таить. А сейчас назад. И девке, и Депутату, да и мне не помешает тоже, скажем так, немного отдышаться. Ай да ходка, чтоб ее…
        До магазина добрались без приключений. Ксанка, едва я закрыл за нами дверь, быстрым движением сунула засов в петли, подергала ручку и отправилась на койку. Следом совсем потерянный поплелся Депутат. Я услышал, как дважды скрипнули сетки панцирных кроватей. Ладно, пусть валяются, им сейчас это надо.
        «Здорово, Бот. Ты на связи?»
        «Как всегда, Ланс. Мое недреманное око следит за тобой, мерзавец. Чем порадуешь?»
        «Многим, друг. Поселок беспокойный очень оказался. Аномалии есть, и дважды на каких-то тварей нарывались. Один раз пришлось пострелять, но, слава мячикам, отмахались. Нарой самую последнюю инфу по нашему району, а то как-то неуютно жить становится. Орлы мои крепко пригорюнились, до потери аппетита».
        «Фига се. Сейчас посмотрю, не отключайся пока».
        Через десять минут на экране ПМК высветилось сообщение от Ботаника.
        «Почти ничего нового, что и понятно - данных нет, давно никто не ходил. Только всплыли кой-какие старенькие детали. Птицефабрика, поселок, и от него в пяти километрах горно-обогатительный комбинат с заброшенным карьером почти не хожены сталкерьем, да и экспедиций нормальных, как в Москву, ученые в этот треугольник не делали ни разу. Но нарисовалась одна неприятная и непонятная особенность. Почему-то треугольник этот сталкеры группы Коли Сверчка в сетевом трепе Бермудами называют. Я пытался мягко поинтересоваться почему, но на мой вопрос они все дружно в оффлайн вывалились, и ни ответа, ни привета от них. Как бы то ни было, аналогия неприятная. Будь осторожнее».
        «Зашибись, Бот. Воодушевляющая подробность. И главное, своевременная».
        «Ну, извини, Ланс, «Мобилкор» наш нынче большой, тем много, трепа вашего сталкерского еще больше, и все норовят по какой-то хрен понятной фене общаться, без бутылки сразу не разберешься. Причем Паня сказал, чтоб я к сталкерам из чужих бандитских шобл с вопросами не лез, мол, чревато траблами, а дал списки всех подневольных Корейца. А они в основном бестолковые совсем, смертники на одну-две ходки, словно их по объявлению набирают. Матерых, ну, кроме тебя, у Корейца нынче нет».
        «Польстил, ажно уши раскалились, волосы дымятся. Есть еще что в общем по Зоне, что мне знать надо?»
        «Ну, не так много. Было бы что важное, я бы первый на связь вышел. Прилива не ожидается недели четыре по данным сканеров из ЦАЯ, прилично. Значит, реально раньше, чем через десять дней, не расплывется, здесь все норм. На кладбищах и в Черной Пробке новую пакость видели, по предварительным данным, не слепки с трупов, а сами они из земли да машин лезут, но это к северу от Москвы, от вас далеко. Военные сообщили, у них в том районе и случился инцидент, но без пострадавших, отстрелялись успешно. Там сейчас бригада биологов работает, предварительно - новый вид зомби открыли, изучают на месте. До кладбища у вас километр, чтоб ты не забыл. Смотри, Ланс, в оба. Да, а что у вас за твари-то были?»
        «По ходу, матричные слепки по трупам, насколько я в них разбираюсь. Бабка вельми стремная, которую я сослепу за куклу принял, и здоровенная, насквозь гнилая псина. Но если с собакой понятно, видали, то бабуля, если честно, озадачила самым неприятным образом».
        «Сфотографировал, я надеюсь?»
        «Ага. Специально подобрал освещение и попросил каждую уродину не переигрывать на камеру, а держать себя естественно и улыбаться. Ксанка потом взяла короткое интервью, а Кося аплодировал, блин».
        «Быгыгы, как смищно. Просто спросил, мало ли. Обзаведись регистратором, Ланс, вот честное слово. Сейчас память делают на восемь часов качественной записи на блок, а фитюлька-то не больше спичечного коробка, не утянет. Шлепнул на шапку, и всех делов».
        «Непременно, Бот. Вернусь, и у Закоса сразу попрошу купить».
        «Фак, я как-то подзабыл, где мы и кто мы. На будущее сам тебе куплю, и только попробуй дома оставить. И еще, Ланс. Аномалии, если какие видны, на ПМК щелкни, камера там реально хорошая. Жаль только, что у вас не «Шелест», а хлам какой-то. Много теряем из-за этого, дружище».
        «Ты планировал и записи детекторов Пузырю загнать?»
        «Почему бы и нет, если дядя интересуется. Но это пока отпадает. Закос, свинота, «Шелесты» вам зажал. Дурак, вопросов нет - и сам не зарабатывает, и нам возможность долг слить не дает. Такие машинки мертвым грузом валяются, обидно, ну».
        «Переписку стереть не забудь. А то узнает Паня о себе страшную правду, расстроится еще. Да, ты пытался на спецов из ЦАЯ выйти? Структура у них там суровая, вдруг сукина сына повяжут за незаконный оборот аномальных образований, а?»
        «Повяжут, не вопрос. И мне, согласно особому дополнению УК, семь лет за взлом шифрованных каналов служебной информации, и тебе пятерочка за незаконное сталкерство. Узнать, откуда ноги растут у письма к начальнику безопасности, для тамошних спецов все равно что тебе двумя пальцами об асфальт постучать. Я не виден, пока в тени и не вякаю, вот так-то, Ланс. Ладно, вырубаюсь и тру переписку, там кто-то в гости идет. Бывай».
        Бермуды, значит. Охотно поверю. И свалить бы отсюда сейчас же, прихватив в охапку навязанных бандитами «стажеров», и махнуть в другое место. Но ведь ты знаешь, Ланс, что до Прилива еще далеко, в «других местах» ничего сколь-нибудь ценного ты не найдешь почти наверняка, а шанс гробануться будет разве что на две сотых процента меньше. Черт…
        И ясное, четкое осознание, что никуда бандиты с тебя, сталкер, не слезут, и на «должок» вечно будут начисляться кабальные проценты, а Ботаник так и будет сидеть в подвале, ишача вместе с тобой, Лансер, на паскудную эту кодлу, пока ты не найдешь наконец свою аномалию. И тогда в Зону пойдет Кося. Когда он кончится, отправится Ксанка Ветерок, которая к тому времени, может, уже успеет променять одну отраву на другую, зонную, ту, что саму душу травит и от мертвых этих земель отвязаться не дает. А потом еще, и еще, Закос найдет кандидатов на смерть в любом случае, ему не в первой. «Что делать будешь, Ланс? Что делать, я тебя спрашиваю?»
        - Пока просто сидеть и думать, - шепотом ответил я сам себе. - И за дверью следить.
        Я так и сделал. Развернув древнее, полностью облезшее кресло с вылезающим поролоном к двери, я комфортно уселся в него и положил дробовик на колени. На включенном ПМК поймал кончиком пальца виртуального Барса, и электронный кот, мурча, как трактор, начал подставлять голову под прикосновения. Удивительно, но это успокаивало и приводило в порядок мысли. Я даже улыбнулся про себя.
        Сзади в зал тихонько вошла Ксанка.
        - Что у тебя тут за шорох, Ланс?..
        - Вот, посмотри. - Я показал девушке экран ПМК. Странным образом я нисколько не хотел скрывать от Ветерка найденный ПМК и подробности этой находки. Пожалуй, на свете были только два человека, с которыми я мог поделиться этим: Бот и почему-то Ксанка. Правда, я и сам не знаю почему.
        - Ух ты, какой котяра, - с удивлением в голосе и слабым намеком на улыбку произнесла Ветерок. - Классная фотка.
        - Ну, это не фотка, уважаемая. Это Барс. Погладь аккуратно пальцем, он любит.
        Девушка, не веря, прикоснулась к экрану, и кот наклонил голову, подставляя участок за ухом. Негромкое, но хорошо различимое мурчание послышалось в тишине магазина.
        - Ух ты, офигеть… А как это так получилось? Что за прога такая?
        - Понимаешь, Ветерок, когда-то на свете жил настоящий живой кот, с которым по некоторым причинам не смогла расстаться хозяйка. Не знаю, что случилось, может, старость, может болезнь, но Барса не стало. И тогда специально обученные люди взяли все карточки кота, сделали трехмерную модель фотографической точности, наложили на программу, имитирующую поведение настоящей кошки, и долго, тщательно корректировали по воспоминаниям и описаниям владельца, может быть, не один месяц. Это очень дорого, но кому-то, видишь, важно.
        - Это… это ведь не твой ПМК, верно? - тихо спросила девушка.
        - Угадала. Да, не мой. Помнишь, я ушел забрать кое-что из тайника? Вот эта машинка.
        - Ты его своровал, сталкер? - спокойно поинтересовалась Ксанка, причем по интонации я понял, что для нее это не звучало обидно или укоряюще. - Если да, то обязательно верни. Нельзя, чтобы питомец был вдалеке от хозяина.
        - На случай потери или поломки компьютера существует специальное хранилище информации, где сберегается и обновляется программа. Но это так, к слову… Вернуть хозяйке этот ПМК я уже не смогу.
        - Почему?
        - Она погибла два года назад. Я нашел ее в Зоне, в прошлый свой выход. Это была девушка примерно твоего возраста, ну, может, чуть постарше. Ее звали Мария… Маша. Это ее кот, и, кроме меня, у Барса пока что никого нет.
        Ветерок замерла, а потом осторожно убрала палец от экрана. Кот навострил уши и вопросительно мяукнул.
        - Поэтому… поэтому ты был таким странным тогда, в общаге, после того, как побил Тапка?
        - Да и тебе едва не досталось, подруга. По шее. - Я все же отвесил Ветерку легкий подзатыльник. - До сих пор жалею, что не всыпал, если честно.
        - Но ты же нашел Машу уже после нашей тогдашней встречи? Ничего не понимаю…
        - Потому что до нашей тогдашней, как ты говоришь, встречи я нашел Челку, Саню Мамонта, Андрюху Шныря, Леню Мозгляка, Николу Вареного и Васю Пилота. И других я тоже нашел, только у них не было имен, и я не в курсе, узнает ли кто-нибудь, как их звали в Зоне или за ее границей.
        - Да?.. Ох, черт… много.
        - Мне на всю жизнь хватит. Как самочувствие?
        Ксанка закатала рукав. Две жутковатые язвы уже поджили, затянулись корочкой. Побледнели и стали не так заметны «дороги» вдоль сосудов.
        - Не знаю. То ли мне микстурка Кириллова помогает так, то ли местный климат, но «кумары» едва ощущаются… ну, словно гриппом болею одновременно с легким пивным перепоем наутро. Можно, короче, терпеть, только горло постоянно сушит и глаза на свету слезиться начинают. «Наркозонил» со вчерашнего вечера не глотала, и, веришь, ничего такого… Как думаешь, Ланс? Соскочу?
        - Теперь уже наверняка. Не забудь Кириллу пятьдесят косарей отдать, как с бандитами рассчитаешься.
        - Словно я у них чего занимала… - фыркнула девушка. - Такие ур-роды, паразиты, чтоб их разодрало от ушей до задницы. Сдается мне, Ланс, этот сучий потрох Паня будет у нас из карманов бабки рвать вместе с лацканами. Такая вот порода. Они, типа, господа, а мы вроде холопов. У, г-гад…
        Ксанка немного подумала.
        - Слушай, Фрилансер, а что, если я в кустах подальше от его долбаной дачи засяду с оптикой и дождусь? Ну, мы пораньше вернемся, и я его тресь издалека, а? Стрелять я теперь умею.
        - А дальше что, стрелок?
        - Ну-у… пока вы с Косей штурмуете дачу, я прикрываю. Ты сразу к подвалу дуй, вытаскивай Ботаника, в машину и ходу. Потом вместе, втроем будем ходить и на себя работать. Ну, лучше вдвоем, Депутат-то нам на фиг не сдался, если так подумать.
        - И Корейца с его братвой ты тоже из кустов тресь, да, Ксанка? И, пока не забыл, скажи мне одну вещь. Сколько раз ты по той твари попала?
        - Ну… не знаю. Попала, наверное.
        - Одна пуля в дорогу, вторая в дом. Я видел. Расстояние - восемь метров. Стрелять она умеет, блин…
        Ветерок промолчала. Она снова коснулась экрана, но кот уже «спал» и только раздраженно дернул ухом.
        - Ее фотографии, ну, той девушки, Маши, они тут есть? - через долгую паузу спросила Ксанка.
        Я пролистал меню, вывел фото на экран.
        - Красивая… правда очень красивая. Сталкерша… Я тоже так хотела, как она. В Зону. Где деньги, риск, опасность. Жалко ее очень. Никого не жалела, даже подругу свою липовую, что в подвале повесилась. Как-то все по барабану, сталкер. Не верила ни во что, не надеялась. Теперь не хочу так. Жить хочу.
        - Завяжешь с Зоной?
        - Подлечусь тут еще маленько и на заочку переведусь, подальше от той драной общаги. Двадцать пять лет дуре, пора уже с фигней прекращать.
        - Сколько?
        - Ну да, двадцать пять, если по правде, врать-то мне больше не хочется, хотя привычка та еще. А что, не выгляжу? - хихикнула Ксанка. - Это потому, что тощая, как доска, да и формы примерно те же. «Гера», сволочь… я ведь на первом курсе, пока академы один за другим не посыпались, ничего так была. Парни нормальные ухаживали. Один, ненормальный, но симпатичный, с-сволочь, уговорил-таки идиотку попробовать. Вот, собственно, и все. Всерьез, что интересно, села не сразу, как-то постепенно получилось. От меня потом родители отреклись, Ланс. И мать, и отец, прикинь? Ты мне скажи, они меня здоровую примут обратно?
        - Будь уверена, Ветерок, примут. Ты, главное, надежно с дрянью завяжи, насовсем.
        - Спасибо, сталкер. Спасибо. Уже завязала, точно тебе говорю.
        - Иди, Ксанка, отдыхай. Тебе надо сейчас хоть чуть, но поспать, а то мозги набекрень съедут. Переночуем тут, с утра попремся на птицефабрику. Обязательно нужно чего-нибудь найти. По крайней мере на этот раз. А дальше я как-нибудь догадаюсь, как от Пани избавиться. Утро вечера мудренее. Ложись спать.
        - Есть, шеф.
        Ксанка ушла в каптерку, где смачно похрапывал Кося. Заснул-таки сталкер, я думал, до утра колотить его будет. Психика - штука странная и мне не всегда понятная. Ксанка, судя по звуку, стукнула спящего Депутата, тот закряхтел, но вроде не проснулся. Храп прекратился.
        - Ланс… у него это, носки воняют, - пожаловалась Ветерок.
        - Хочешь, чтоб я их постирал? - спросил я.
        - Да нет. Но б-блин… а, ладно…
        Вскоре стала посапывать и Ксанка.
        А за грязными и оттого непрозрачными окнами постепенно темнело. И в глубокой, гулкой тишине Зоны постепенно начали всплывать разные звуки, хорошо слышные сквозь витрины и деревянные рамы магазина. Быстрый, щелкающий топот мимо по дороге к мосту - какой-то крошечный бегун стремительно промчался на твердых, как кость, ногах. Мягкий, легкий удар в стекло - хоть и сумерки на улице, но на фоне темно-серого окна появилось и надолго зависло еще более темное пятно высотой с человека, и приложилась к витрине небольшая пятерня. Захрустели шаги по крыше, и кто-то или что-то наверху заунывно, долго затрубило на одной высокой ноте, и в ответ из поселка прилетел громкий, хриплый, вполне человеческий крик, исполненный дикого, беспредельного ужаса, который тут же, без переходов стал звонким, заливистым лаем. Я взглянул на часы. Половина восьмого. Значит, в следующий раз вернуться в нашу «крепость» нужно не позже шести. Ночь Зоны - время особенное, и ночь эта начинается задолго до того, как солнце скроется за горизонтом. «Улллллоооууу» - мощно простонало нечто еще дальше от нас, наверное, в километре от магазина,
могучий низкий звук раскатился в пространстве, и я почувствовал через кресло легкую дрожь пола. Пятно у витрины отлепило от стекла руку и бесшумно исчезло. Вместо этого кто-то невидимый начал шумно сопеть в железную дверь подсобки и время от времени звонко царапать металл. Я бесшумно поднялся, стараясь не скрипнуть креслом, и заглянул в каптерку. Ведомые мои мирно дрыхли, несмотря на то, что отдельные вопли с улицы были достаточно громкими, как и различимое поскребывание по металлу двери. Это хорошо. Ни к чему им слушать этот концерт, хватит с них пока впечатлений. Аккуратно, не топая и не наступая на мусор, я вернулся к креслу и вполглаза задремал, как уже делал во время отдельных ночевок в укрытиях. Вроде и спишь, а вроде и нет - так, плаваешь слегка на грани сна, одновременно частью сознания сканируя пространство. И, что интересно, умудряешься даже выспаться, единственное, потом надо обязательно поспать по-настоящему. Иначе три-четыре дня такого режима, и Зона щедро обеспечит глюками. Знакомо, скажем так.
        К четырем утра возня за окнами, влажные всхлипы, топот мелких «бегунов» и чей-то тихий плач в развалинах завода почти стихли. В пять наступила густая, глубокая, до звона в ушах, тишина. Нет в Зоне певчих птиц, и поэтому, несмотря на лето, каждый рассвет здесь туманный, прохладный и уныло тихий настолько, что слышно, как падают капли росы с веток мертвого тополя. Говорят, самое нормальное время здесь, только ходить, но…
        Я аккуратно, не спеша выдвинул тяжелый засов, стараясь скрипеть и лязгать им как можно тише. Так же осторожно и очень-очень медленно начал открывать дверь, чтобы она не загудела несмазанными, ржавыми петлями. «Дурак, - подумал я. - Вчера еще надо было не пожалеть солидола, благо в подсобке его целый ящик». И дверь, словно соглашаясь с тем, что я непредусмотрительный идиот, начала тихонько пощелкивать несмазанным металлом: «тактактактактак…»
        В расширяющуюся щель приятной, вкусной свежестью начал затекать холодный утренний туман, от которого уже вовсю пахло осенью и первыми заморозками, хотя до настоящего инея, конечно, было еще далеко. Хорошо, что пока нет ветра и не пахнет розовой рекой. Теперь главное, чтобы никто не стоял за дверью. Такое бывает. Ночью припрется нечто разной степени уродливости или разложения, встанет напротив двери схрона и торчит неподвижно натуральным таким памятником, который потом совсем не хочется помнить. Тихо стоит, бывает, что и не одно. И тогда нельзя делать резких движений. Тихонько вылез, на цыпочках мимо прошел со скоростью минутной стрелки мимо этих «часовых», и тогда все нормально.
        Я выглянул. Пласты и волны тумана, текущие медленно под уклон, к реке. Холодно, рассвет только-только набрал силы, раскрасив восток над стеной мертвого леса. Похоже, ожидается ясная погода - на небе только отдельные, словно подожженные золотистым огнем слои высоких облаков, что в Зоне над Москвой дело почти невозможное, но по окраинам бывает нередко. И никого. Вот и славно.
        Пока не проснулась моя команда, куском рваной шторы тщательно вытер влажный отпечаток ладони на стекле в том месте, куда приходил ночной гость. А то мало ли, заметят, в следующую ночь не уснут, а сталкер, не выспавшийся и по этой причине невнимательный, это уже наполовину смертник.
        - Рота, подъем, - буркнул я достаточно громко. - Завтрак, и вперед.
        Сонные, со следами складок от наволочки на лицах, выперлись из темноты подсобки Кося и Ветерок. Депутат широко, с подскуливанием, зевнул.
        - Ох, и сны тут снятся, Ланс… очумеешь, серьезно.
        - У, блин, и мне тоже. Кошмарит тут.
        - А что вы хотели, ребята? Если тут неделю без выходных жить, то можно и крышей съехать непоправимо, а вы говорите - сны… Так, что у нас с провиантом?
        - Тушняк, само собой, шесть банок. Галеты, зубы ломать. Вода. Все, собсно. Хреновое нам снабжение бандосы выделили. - Кося покопался в рюкзаке. - А, еще банка сгущенки. Супер, че.
        - У меня две тушенки и две какой-то перловой каши с говядиной. Ну и опять вода, два литра. Типа, все. - Ксанка тряхнула свой баул. - И что дальше?
        - Ясно. Дальше, товарисчи, план такой. Выбрать банку, кому какая нравится, и полностью умять, закусывая галетами. Запить водичкой. Консерву открытой не оставлять, съесть все сразу. Это у нас будет и завтрак, и, возможно, обед. Во время выхода что-либо трескать запрещаю. Приступайте.
        Кося технично вскрыл консервы складным ножом и выдал из пакета пластиковые ложки. Руки помыть было нечем, питьевую воду на это тратить было нельзя, поэтому галеты я приказал брать через бумажную салфетку, а к консервам прикасаться только ложками. Ксанка хмыкнула на подобную «гигиену», и я охотно рассказал, что было со сталкером Чивирем, облизавшим пальцы с зонной грязью. Рассказ подействовал, вопросов больше не возникло.
        Тушенка, которую покидали в наши рюкзаки бандиты, к моему немалому удивлению, оказалась настоящей мясной, без сои, шестисантиметрового слоя жира под крышкой и шматков свиной шкуры. Только мясо кусками и прозрачное, золотистое желе. Единственное, что пришлось из банки выкинуть, а не съесть, был большой лавровый лист. Завтрак, начавшийся вяло и без аппетита, окончился вполне бодро. Команда вычистила банки чуть ли не до блеска. Повздыхав о горячем чае, я запил консервы четырьмя хорошими глотками воды прямо из горлышка бутылки.
        - Ребятки, водичку экономить. Другой не будет, а без питья тут совсем хреново, учтите, - дал я очередное ЦУ, и Кося с Ветерком послушно отлепились от бутылок.
        - Проверить оружие, обувь, детектор. Порядок помните? Пошли. Сегодня маршрут к птицефабрике. Если ничего не найдем и там, делать не фиг, придется возвращаться пустыми.
        - Может, и посидим в магазинчике пару деньков, вернемся, и скажем, что пусто? - предложил Кося.
        - Депутат, тебя уже при мне били. При мне также били Ботаника дубинкой по почкам только за то, что я неуважительно посмотрел на Закоса. Представь, что в следующий раз Ксанке выбьют зубы, а тебе отрежут палец. Вот, смотри.
        Я показал ладонь со свежим, еще не в полной мере затянувшимся шрамом в том месте, где ее пробил нож бандита.
        - И я пока ровным счетом ничего не могу с этим сделать. У Пани в подвале заложник, мой друг, а у меня сейчас нет никаких реально осуществимых планов. Ну, разве что ты, Депутат, стальной боевой киборг, я Бэтмен, а Ксанка бьет белку в глаз на четыреста метров. Поправь меня, если это не так.
        Ксанка сняла с плеча карабин.
        - Лансер, у меня еще двадцать восемь патронов с собой. Можно… три хотя бы потратить? Я же должна понять, как оно правильно делается, ну?
        - Давай, фиг с ним. Хоть пять жги. Иначе вообще никакого толку не будет. - Я махнул рукой и вытащил из кармашка рюкзака маленький, но достаточно неплохой бинокль - его, к счастью, привезли бандиты вместе с остальными вещами Ботаника.
        Первая цель нашлась быстро. На окне заброшенной фабрики валялась пивная бутылка. Расстояние, как я прикинул, было немного больше ста метров. И Ксанка достаточно быстро запеленговала мишень.
        - Помню, помню, совсем ровный круг, глаз к прицелу не прислонять, - пробурчала она, начав старательно целиться. - Э, зараза… бутылку вижу хорошо, но картинка трясется, и во все стороны ее мотает. Никак не поймаю…
        - Руки крепче держи… успокойся, дыши медленно, когда будешь стрелять, задержи дыхание, поняла? И перекрестие прямо посередине пивчанского… давай.
        - Угу…
        Ксанка замерла, перестав сопеть. Я снова приложил к глазам бинокль.
        Громко, с сочным эхом, хлестнул выстрел. В старом холодильнике, высовывавшемся в окно, на высоте примерно десяти сантиметров над бутылкой обозначилось маленькое круглое отверстие, вокруг него мелкими чешуйками облетела краска.
        - Прицел взяла верно, но дернула рукой, когда стреляла. - Я покосился на Ксанку. - На спусковой крючок жми плавно и медленно, а не сразу. Еще раз.
        Ветерок целилась долго, полминуты, то задерживая дыхание, то снова начиная посапывать. Спусковой крючок на моих глазах начал плавно выбирать миллиметры. Стукнул второй выстрел. Горлышко бутылки исчезло в стеклянном дымке.
        - Попала. Уже лучше. Добей заразу.
        Третий выстрел пришелся ниже, в подоконник, но, несмотря на промах, бутылка все-таки разбилась то ли от рикошета, то ли от кирпичных брызг.
        - Нормально, Ксанка, нормально. Не снайпер, конечно, но уже кое-что.
        Показав, как нужно снаряжать магазин и что такое предохранитель, я попросил Ксанку повторить порядок действий, с чем девушка в принципе справилась.
        - В плечо пихается, - поделилась Ветерок, с уважением глядя на СКС. - Немного страшновато стрелять. Странные ощущения…
        - Стрелять, дева, по нашей жизни надо уметь, - глубокомысленно изрек Кося. Я не нашел никаких возражений.
        К птицефабрике вела достаточно новая, ровная асфальтовая дорога, построенная, видимо, незадолго до эвакуации. Она темной, широкой лентой уходила к виднеющимся в полутора километрах зданиям птицефабрики, похожим на длинные белые сараи высотой с двухэтажный дом. Выглянувшее над самым горизонтом солнце согнало с дороги остатки тумана, хотя над гнилым полем и в глубоких кюветах все еще плавала густая темно-серая мгла.
        - Видите, вон, впереди, похоже на пятно, как после дождя? - указал я на более темный и на вид идеально ровный участок дороги, немного похожий на битумную лужу, слегка присыпанную пылью. - И дальше еще два таких же?
        - Ну, да.
        - Это «мокрое пятно». Классическая московская аномалия, в Городе часто попадается. Советую не подходить и ботинком не пробовать, но посмотрите внимательно, зазубрите даже, как выглядит.
        - И че делает? - поинтересовался Кося.
        - Обрубок делает, причем поначалу оно даже не больно, - охотно пояснил я. - Туда нога как в колодец проваливается, легко и просто, а обратно вытаскивается ровненько так, хирургически обрезанная культяпка, как раз по той плоскости, что заподлицо с дорожкой. Ну, это если ты ногу выдернул, а не полностью в нее упал. Тогда нет тебя просто, ну, нет, и все. Что-то вроде зыбучего песка, но, конечно, быстрее.
        - Она что, глубокая? - тихо спросила Ксанка.
        - Неизвестно, понимаешь, науке. Помните сталкера Чивиря? Любопытен был, Зона ему пухом, жалко, грязи наелся. Вырубил в лесочке сухую сосенку, суки обломал, ну, метров десять высоты жердь вышла. Подошел к «пятну» и целиком эту самую жердь в него и утопил без проблем, успел только за вершинку ее поймать. Вытащил обрубочек - так гладко деревяшку срезало, словно заполировало. И неизвестно - то ли жердь там вообще исчезла, то ли упала в какую бездну, а срезает, если обратно тащить, неважно, доска там, рука или, например, рельсина. Поэтому для машин или даже танков местные дороги не годятся. Хотя слышал я историю про двух сталкеров, что по Москве умудрялись и на авто рассекать, и в пятна не вляпываться. Ювелирное вождение.
        - Это не те, что какого-то бандита крутого завалили? - Кося внимательно, я бы даже сказал, пристально рассматривал аномалию и кидал в нее камешки, беззвучно проваливающиеся в «пятно». - Как его там… Фишера? Не, блин, во, точно, Скутера. Е-макля. Хоть бы кто-нибудь так же Закоса, суку, грохнул…
        - Наслышан. Только, как Ботаник говорил, они не очень-то и сталкеры, а какие-то спецы. Поэтому особо губу не раскатывай, Депутат. Палочка-выручалочка только в сказках бывает. Нам же судьба чаще преподносит цилиндр… совсем другого происхождения.
        - Это точно, - вздохнул Кося.
        Впереди за «мокрыми пятнами» виднелось другое, грязно-белесоватое, неровное. Подойдя ближе, я различил слой прилипших к асфальту, перемешанных с грязью перьев, птичий черепок и отдельные кости. Еще три бывшие куры. Уже семь… И дальше асфальт сплошь покрыт костно-перьевым слоем, похрустывающим под подошвой ботинка. А из обочин ветерок выдул остатки непрозрачного тумана, и в обеих канавах показалась багровая, густая вода. В воздухе запахло сладковатым, теплым смрадом свежей требухи. Вода была неспокойной. В ней возились, тихо хлюпая слизью, тысячи крошечных тел. Присмотревшись, я с отвращением увидел в воде целые толщи птенцов - голых, покрытых слипшимися, кровавыми перьями, длиннолапых, слепых. Густая жидкость, в которой возилось несметное множество уродливых цыплят, ходила мелкими волнами, закручивалась водоворотами, плескала на берега, покрытые осколками яичной скорлупы. Местами я видел и плавающие на поверхности смрадного болота целые яйца, одно из которых на глазах треснуло, выпустив наружу кривую, многосуставчатую лапку. Один из птенцов выпростал на поверхность голову, раскрыл клюв и запищал.
Толща живой воды вздулась пологим холмом, качнулась к берегу, и целые ручьи мутантов, увлекая за собой вязкую жидкость, рванули на дорогу. Злобный многоголосый писк послышался и с другой стороны шоссе, где тоже поднялась пахнущая кровью, густая багровая вода, буквально кишащая тщедушными тельцами. Тысячи лапок заскребли по асфальту, и отдельные кровавые ручьи соединились в широкую мелкую речку, уверенно метнувшуюся к моим ботинкам. Пронзительно взвизгнула Ксанка.
        - Тикаем! - рявкнул я, поражаясь скорости ожившего на глазах болота. - Бегом назад!
        И мы припустили по своим следам. Сзади, не отставая, с песочным шорохом несся сплошной слой слизи, поскрипывали, царапали асфальт многочисленные коготки, клокочущий писк отдельных мокрых глоток слился в оглушительный птичий гвалт. Волна жидкости, которая, по-видимому, могла двигаться самостоятельно, увлекала за собой отставших птенцов. Первый плевок целой очередью маленьких, размером со сливу, тел пришелся выше головы. Птенцы, растопырив лапы и короткие, снабженные липкими перьями крылышки, попытались зацепиться за одежду, но я резво вильнул в сторону, и тельца на хорошей скорости шмякнулись об асфальт.
        - Твою мать! - высоким, заливающимся голосом возопил Депутат, не глядя расстрелявший магазин пистолета без малейшего толка. - Тваю-ууу ма-ааать!
        Еще один заряд мелких тварей ощутимо стукнул меня в рюкзак - я услышал поскрипывание ткани под коготками и очень неприятное шипение, поэтому на ходу сбросил лямки.
        Волна, уже почти достигшая подошв ботинок, резко остановилась перед первым же «мокрым» пятном, упруго качнувшись по инерции, словно большой пласт вишневого желе с многочисленными «ягодками» внутри. Из слизи высовывались и снова ныряли внутрь десятки тысяч крошечных птичьих головок, в толще жидкости плавно перемещались объекты и покрупнее - время от времени снаружи показывалась костлявая бледная спина, длинное полуголое крыло или слепая башка на тощей суставчатой шее. Твари утробно курлыкали и квохтали, плескаясь в багровой слизи. Затем жидкость, словно по команде, покатилась обратно, не оставляя на асфальте ни единого влажного пятна. Разбившихся «цыплят» подобрали и начали на глазах переваривать отдельные ложноножки огромной птичьей «амебы». Разноголосый писк и карканье стихли. «Доплывя» до своих канав, красная река разделилась надвое и с плеском скатилась по насыпи.
        Я осторожно перевернул рюкзак.
        Четыре голых «птенца», словно собачьи клещи в шкуру, глубоко впились в крепкую ткань, целиком погрузив в нее головы и старательно цепляясь костистыми лапками. Слизь, щедро покрывавшая ребристые, со вздутыми брюшками тельца, размягчила волокна ткани, отчего она расползлась, покрывшись белесым налетом. «Птенцы» лениво шевелились, постепенно забираясь все глубже. Я отломил сухую ветку и с большим трудом выковырял упирающихся уродцев из проделанных ими дыр, причем что-то мне подсказало, что если бы «цыплята» попали не в рюкзак, а в спину, то выковыривать мне их, возможно, пришлось бы уже из легких. Затем, памятуя наказ Ботаника, я тщательно сфотографировал всех четверых, прежде чем той же палкой загнать их в ближайшее «мокрое пятно». Затем отмахнул ножом пострадавший верхний клапан рюкзака, старательно избегая прикасаться к влажным участкам ткани.
        - Не вздумай потратить завтрак, Кося, второго не будет, - обратился я к позеленевшему Депутату. - Айда назад, ребятки. Тут пока не пройдем. Вот это я понимаю… птице, блин, фабрика. Ксанка, относительно еды тебя тоже касается. Подыши, и все пройдет. Рюкзак жалко, е-мое. Два года с ним отходил.
        Команда моя вроде бы отдышалась к тому времени, как мы дошли до магазина. Серьезные стали, внимательные. Препирательств и вопросов не слышно - идет шлифовка «щеглов», идет, особенно когда Зона человеку в лицо лыбится пустым своим ртом, и ты всем существом ощущаешь ее промозглое дыхание.
        - Что дальше? - поинтересовалась уже в магазине несколько зеленоватая до сих пор Ксанка.
        - А дальше мы займемся хулиганством, ребята, - охотно сообщил я, снимая с полки коробку «Уайт-Спирита» и с удовольствием наблюдая на них надпись «Огнеопасно». - Кося, тащи пустые бутылки, а ты, Ксанка, распакуй-ка десяточек перчаток. Эта химия вроде бы недурно горит, а может, растворитель и сам по себе для тех тварей будет невкусен. Попробовать стоит.
        Вооружившись пластиковой воронкой, я наполнил растворителем десяток водочных и винных бутылок, которых в каморке сторожа было в изобилии, и вместо пробок затянул горлышки матерчатыми перчатками. Вонь от растворителя в подсобке вскоре стала трудновыносимой, но два полиэтиленовых пакета с самопальными «коктейлями» мы таки собрали. Кося немного повеселел и всю дорогу до злополучного шоссе чиркал зажигалкой.
        Не доходя десяти метров до багровых канав, я вручил Ксанке и Депутату две зеленые бутылки из-под портвейна.
        - Опустите горлышком вниз на пару секунд, перчатка промокнет, и зажигайте. Бросать вот так, от себя, по дуге.
        Я тоже опрокинул свою бутылку, и в воздухе запахло растворителем. Переложив бутыль в правую руку, я левой поднял ПМК и нажал «запись ролика». Глухо забурлившая кровавая жижа, как и в прошлый раз, быстро рванула на шоссе широкой волной. Я позволил ей вылезти на асфальт и протянул свою бутылку Косе.
        - Поджигай, Депутат.
        Перчатка занялась мгновенно, красным, дымящим пламенем. Тут же полыхнули еще два факела.
        - Килл ит уиз файер, гайз! - гаркнул я и, размахнувшись, швырнул гудящий огненный шар в набегающую волну мелких скрипящих телец. Бутылка разбилась прямо в гуще тварей, превратившись в оранжевый клуб пламени, следом звонко клюнули асфальт еще два «файербола». Красная жидкость, оставляя за собой дергающиеся, катающиеся огоньки мутировавших птиц, невероятно быстро схлынула в стороны от огня. Шоссе покрыли десятки дымящихся комочков, кровавая слизь корчилась, разбегаясь в стороны, как жировая пленка от капли бензина, раздавался оглушительный писк тысяч глоток, как целых, так и почти сожженных. «Желе», пугливо собравшееся в два больших трясущихся кома, бодро скатилось с дороги, но шевелящиеся потоки не остановились в канавах, а потекли дальше, в поля, периодически крупно сотрясаясь всей толщей.
        - Я, Ланс, теперь в жизни этого не забуду, - немного заикаясь, сказала Ксанка. - Оно мне сниться будет. И вот что… напомни мне, чтобы в следующую ходку подгузники взять. Сейчас, кажется, до этого не дошло, но в будущем, я чувствую, понадобится.
        - Хорошая мысль, - кивнул Депутат. - Я тоже… почти. Что с остальным угощением делать?
        - Тут пока оставь, на обочине. Обратно пойдем, оно нам может пригодиться.
        - Обидно, Ланс. - вдруг с чувством произнес Кося и в сердцах махнул рукой. - Ах, как обидно!
        - Что?
        - Если я рассказывать про это буду, мне ведь не поверят ни хрена. Самая взаправдашняя правда, черт побери, такое приключение, что… что, б-блин, и слов не подобрать. И ведь на самом деле было! А мне не поверят, будут, как всегда, ржать.
        - Есть кино, если что, Кося. Будут реготать, ты его на коммуникаторе своем покажи. Там кадры, где ты коктейль швыряешь, и морда у тебя в тот момент была самая что ни на есть героическая. Так что не переживай.
        И улыбнулся Депутат. Удивительно, как загорелись сразу глаза, растащило в стороны до невозможности счастливую физию, и даже плешка под солнцем заблестела как-то празднично.
        - Да, черт возьми! Да, Ланс! Спасибо, сталкер! Кино им, сукам, прямо в морду! Наконец-то… Там записалось точно, Лансер?
        - Да точно, точно. ПМК ведь, качество картинки, как в Голливуде, не беспокойся. Была бы другая техника, то фильма бы нормального и не вышло ни разу. Я тебе целиком ролик солью, а потом свою копию, уж прости, порежу немного, чтоб лиц видно не было. Бот скорее всего запись Пузырю продаст, а там она может закоулками и в ЦАЯ попасть. И, поверь, совершенно ни к чему тамошним спецам наши рыльца видеть. Порчу наведут еще по портрету, за пять лет не избавишься.
        - Верно, верно… да, хорошо. - Кося был бледен и предельно напуган, но при этом счастлив. Кажется, я начал понимать, за каким именно хабаром ходил в Зону этот странный, похожий на сельского клерка сталкер.
        Первый аноб я нашел в трехстах метрах от ворот птицефабрики. В траве, жухлой, с засохшими, ломкими кончиками, но уже живой, зеленой, лежало плоское серебристое кольцо с шариком по центру, похожим на крупный подшипник. Я без опаски подобрал его с земли, так как «сатурн» к опасным анобам не относился. Интересная, хоть и распространенная вещица: внутри кольца прямо в воздухе висит шарик, от чего вся аномальная «конструкция» и впрямь напоминает одноименную планету. Шар, по виду стальной, удерживается строго посередине кольца невидимой и притом серьезной силой, точно не магнитной или какой другой, известной науке. Но это, конечно, была не сталь, да и вообще не металл - аноб был настолько легким, что казался сделанным из пенопласта, что никак не отражалось на его прочности. Поцарапать «сатурн» можно было разве что алмазным резцом, да и то ненадолго. Поврежденный аноб немедленно сгорал в бесшумной, но очень яркой световой вспышке, полностью исчезая и не нанося при этом никаких повреждений даже в том случае, если находился в незащищенных руках.
        - Поздравляю вас, ребятки. Первый трофей, пусть и не дорогой, но коллекционеры оценят. Минимум тридцать тысяч взяли, следовательно, по десять на брата. То, что он здесь валялся, хороший признак. Там, где попадаются «сатурны», можно ждать и более серьезных находок.
        У самых ворот птицефабрики я заметил яркие желтые цветы, распустившиеся на перекрученных, уродливых деревцах. Серые, трещиноватые стволы были толстыми и короткими и издалека напоминали наполовину высовывающиеся из земли старые картофелины. Из каждого ствола, переплетаясь, вырастал десяток тонких побегов, на каждом из которых ярко выделялся круглый цветок. Ничего подобного я раньше не видел и поэтому остановился. Нехорошая обычно примета - что-нибудь непонятное в Зоне увидеть. А учитывая, что непонятное здесь можно было видеть по пять раз на день…
        - Что остановились? - поинтересовался Депутат.
        - Цветы.
        - В смысле, цветы?
        - Глаза разуй, сталкер. В поселке вымер даже мох, одна плесень осталась. А тут по обочинам все зеленеет, и у ворот мутировавшая растительность. И это, заметь, Зона. Что-то тут не так.
        - Ну, не знаю… Подумаешь, зелень выросла. По мне, так хуже, когда ее нет, - пожал плечами Кося.
        И в этот момент один из ярких желтых цветков закрылся, превратившись в заостренный плоский бутон. Точнее, он захлопнулся, настолько быстро все произошло, - я даже услышал щелчок. Побег с закрывшимся цветком медленно изогнулся, и бутон начал натурально что-то пережевывать двумя неровными «лепестками». Я не сразу понял, что тонкий морщинистый стебель был на самом деле шеей, а ромбические желтые цветки - широко раскрытыми клювами, точь-в-точь как у только что вылупившихся птенцов в гнезде. Над «деревцами» лениво кружили падальные мухи, иногда садясь на распахнутые клювы и дряблые, морщинистые тела, вросшие в землю.
        «Ботан, принимай информацию. На птицефабрике полный песец. Уже вторая форма жизни сразу после того, как от первой едва отмахались. Высылаю ролик, фото, жду инструкций. В сторону ферм идти не хочу».
        ПМК изобразил зеленую линейку, которая, слабо пульсируя, поползла до края экрана, что называется, в час по чайной ложке - ролик весил немало. Минут через пять скорость резко возросла - Бот явно подключил дополнительные каналы за счет других абонентов.
        «Привет, Ланс. Молодец, отличнейший материал. Скажи, после вашего файершторма те жидкие твари выжили? Ну, хоть одна?»
        «Их разве что зарином травить, Бот, да и то не факт, что подействует. Выжили, конечно, но свалили после того, как мы их немножечко поджарили. К чему вопрос?»
        «Уникальное явление. Пузырь за такую инфу неплохо отсыплет. Сохрани маршрут обязательно, как шел. Надыбал чего?»
        «Да, фиговенький, но хабарок уже в активе. Так что с птицефабрикой? Не нравится она мне».
        «Блин. Надо, дружище. Очень надо. Попробуй пройти, хотя бы недалеко, и глянуть. Если окажется интересно, ну, действительно интересно, Пузырь сольет инфу и маршрут нужным людям. А это деньги. Я постараюсь мимо Пани с Пузырем договориться, он нас может и выкупить, ему тоже сталкеры нужны».
        «Что-то я не помню, Ген, того момента, когда стал товаром».
        «Ладно. Твои варианты?»
        «Нет пока. Думаю».
        «Хорошо, что думаешь. Я тоже. Как только дельная мысль появится, не забудь поделиться. А пока надо, Ланс, сходить. Я в тебя верю».
        И Бот отключился. Чувствуя в душе неприятный, горьковатый осадочек, я убрал ПМК в карман. «Надо сходить», блин. И тут же понимаю - да, надо. Если и впрямь Пузырь к себе заберет, то это уже маленький, но шажок из сложившейся безнадеги. А торгаш тот, ежели верить Ботанику, дядя серьезный, работающий вообще со всеми, кто в Зону ходит, - сталкерами вольными и не очень, военными, тайком решившими подзаработать, естественно, с бандитами, и даже в ЦАЯ есть у него «штат работников». Нужен же будет ему сталкер, который из Бермуд вернулся? Думаю, нужен, и даже очень. А Закос пусть утрется. Мыслишка даже промелькнула о том, что у Пузыря с его финансами не заржавеет и несчастный случай Пане обстряпать, буде этот урод не захочет уступить меня с Ботаником. Не уверен я был только в том, что Пузырю нужны будут Ксанка и Депутат. И даже если «сделка» состоится, то в следующий поход Закос отправит их, но уже без меня. Гадство, куда ни кинь, всюду ягодицы. Спасибо тебе, Егорка, удружил ты нам, сволочь. И себе тоже большую выгоду поимел, идиот.
        - Так-с, ребятки. Надо нам на птицефабрику зайти. Точнее, мне надо, - поправился я. - Вас с собой не зову. Мало того, настоятельно рекомендую остаться здесь и подождать.
        - Иди ты, Ланс, на хрен со своим благородством! - Ксанка сплюнула. - Я тебе уже все объяснила. За тобой, и точка. Ты че скажешь, Кося?
        - П-пойду. Конечно. Я что, с краю, что ли? Веди давай.
        - Дурачье. Мне ваш героизм не нужен, мне больше нравится вас целыми назад вернуть, ясно? Я сказал - здесь, значит - здесь. Не обсуждается, а молча выполняется. Я быстро.
        - Но, Лансер…
        - Ксанка, ты извини, но там мне некогда будет за вами смотреть, а за два дня в Зоне опытными бродягами вы не стали.
        - Ты больно опытный… - проворчал Кося. - Если хочешь знать, то ты еще сопли под партой размазывал, когда я хабар Барину в подсобку таскал мешками.
        - Депутат, помолчи лучше, ветеран Зоны ты наш. - Ветерок ткнула Косю локтем. - Все понятно теперь, проблем нет. У-ух… Береги себя. Если что - крикни.
        - Непременно. А вы спина к спине, и смотреть в оба. Если эта мерзость опять полезет, растворитель в пакете, что делать, вы в курсе.
        И пять шагов к белым длинным корпусам. Ворота. Проходная с выломанным шлагбаумом и покосившимся турникетом. В окошечке вахтера непроглядная чернота. И перья на бетонных дорожках, толстый, слежавшийся слой, и, словно молодой ледок в осеннее утро, хрустят под берцем сухие кости. Над невысоким кирпичным зданием с плоской крышей, где на покосившейся табличке значилось «Ветеринарный отдел», утробно урчала и играла радужными сполохами обширная аномалия, по кругу носились перья, веточки, обломки силикатного кирпича. Рубероид, содранный с крыши длинными, дырявыми лентами, поднялся к небу и слегка шевелился огромными, лохматыми лепестками. От низкого, почти на инфразвуке рокота немного подташнивало.
        «Птичник № 3. Цех выращивания молодняка» - длинное, сложенное из крупных бетонных блоков здание хоть и было невысоким, но тянулось, наверное, метров на двести, напоминая длинный сарай под двускатной крышей. А по блокам, причудливо извиваясь, расползлись угольно-черные лианы с траурно-серыми лопухами листьев и цветами размером с журнальный столик - гофрированные лепестки матово лоснились, словно от густого слоя свежей сажи. Между цехами тянулись в небо длинные хлысты деревьев, усыпанные мелкими листьями, за ними, словно исполинские пружины, лежали на земле скрученные спиралью не то сосны, не то ели с засохшими вершинками и тощими лапами хвойных веток. Из полуоткрытых ворот «Птичника № 3» доносились разноголосый, хриплый гвалт и короткие, басовитые уханья и завывания. Над дверью роилось облако блестящих зеленых мух. Я снял с плеча ружье и проверил револьвер, кобуру которого разместил прямо под правой рукой. Вовремя, похоже, - вдалеке, у небольшого элеватора, вышел на длинных суставчатых ногах какой-то тощий монстр с обвислым синим брюхом, гулко затрубил, вызвав эхо в дальнем лесочке, и раскачиваясь,
побрел прочь, задевая ветки деревьев костлявой, асимметричной головой с единственным кривым рогом, торчащим в сторону. Сделав десяток фотографий и подобрав с земли еще один «сатурн», я, проверяя каждый шаг и прислушиваясь к шороху в темноте, осторожно побрел к зданию с надписью «Кормоцех» - по крайней мере туда дорога была, кажется, доступной. Тем не менее меня ощутимо повело вперед, словно в спину резко ударил сильный порыв ветра, а по земле с негромким жужжанием понесло облачко пыли. Волосы на голове кто-то словно пригладил пушистой варежкой, воздух начал негромко потрескивать и на глазах наливаться синевой. Понял я, понял, назад… И даже камней под ногами не видно - серый слой спрессованных перьев, косточки, черепки. В кармане нашлись две пятирублевые монеты. Ладно. Пойдет.
        Первую пятирублевку плавно подхватило в воздухе так, словно она упала на невидимую мягкую перину. Монета, немного покрутившись, зависла в воздухе и начала медленно с краев зарастать какой-то химической зеленью. Под ногами уверенно протопал вперед крупный, со свернутой на бок шеей «бройлер» - голова, завернувшаяся под странным углом, давно высохла и даже облезла, что не мешало «курице» уверенно искать что-то в редком, ломком бурьяне. Вслед за ней в кусты, совершенно не воспринимая меня всерьез, направились еще несколько «белянок» и «пеструшек» различной степени уродливости. Швырнув в сторону тварей монетку, я, мысленно помолившись всем богам, пошел вслед за мутантами. Первая «курица», углядев меня здоровенным, с абрикос, и при этом единственным глазом, с улюлюканьем унеслась к птичникам, помогая себе взмахами крыльев. Вторая, громко цокая всеми четырьмя короткими лапами, молча побежала за своей крылатой подругой. Оба «бройлера» виртуозно обогнули пыльный вихрь аномалии и почему-то старательно обошли еще один участок бетонного настила перед гаражом, прежде чем скрыться в глубине соседнего птичника.
И только безголовая тварь, никак на меня не реагируя, все так же сосредоточенно скребла лапами гнилую листву, время от времени выворачивая из шеи розовый мешок зоба, которым вместо клюва собирала добычу.
        - Иди-ка сюда, уродец… нужен… - прошептав это и собравшись, на свой страх и риск я ухватил грязное тело в покоробленных жестких перьях. Тварь, отчаянно мотая болтающейся высохшей головой на оголившихся позвонках, повернула ко мне отверстие трахеи и выпустила через него высокий гнусавый вопль, напоминающий звук пастушеского рожка, после чего шумно обгадилась длинной рыжей струей - мне едва удалось отвернуть от себя зловонный «брандспойт», спасая одежду. Желтые когтистые лапы интенсивно замолотили по воздуху, «бройлер» сипел и гнусавил, но я держал крепко.
        - С-сиди, сволочь, спокойно… г-гадина…
        Среди прочих полезных мелочей в кармашках моего рюкзака между одноразовых бритвенных лезвий, запаянных в полиэтилен спичечных коробков, иголок в пенале и нескольких тюбиков суперклея имелся стометровый моток капроновой рыбацкой нити. Достав катушку, я перевязал бывшую курицу крест-накрест, словно коробку торта, дополнительно пропустив петли под крылья, и, сжав в руке катушку импровизированного поводка, отпустил мутанта. Безголовый «бройлер» разом успокоился, деловито отряхнулся и уверенно направился в бурьян доедать выкопанных червяков. Чтобы помешать запланированному обеду, я выломал в том же бурьяне длинную тонкую хворостину. Мутант, получив легкий тычок по облезлому хвосту, тихо забулькал и послушно пошел по асфальтовой дорожке, ведущей к кормоцеху. Завернутая назад голова укоризненно пялилась на меня пустыми глазницами.
        Расчет оправдался, хотя и был очень рискованным. «Бройлер», подчиняясь направляющим постукиваниям прута, топал вперед, периодически выпуская и втягивая вывернутый зоб и активно крутя по сторонам обрубком шеи. Но местами мутант наотрез отказывался идти прямо и поворачивал в сторону, обходя некоторые участки, причем там были действительно видны легкое дрожание воздуха или слабая рябь. Таким образом я миновал кормоцех и дошел до покосившейся водонапорной башни, где в куче мусора покачивалась «магнитная вертячка», а у самого основания, в горах красных кирпичных чешуй и пластов обвалившейся штукатурки, буквально в двадцати сантиметрах друг от друга лежали два отличных «близнецовых кристалла», переливающихся сапфировыми вспышками. С другой стороны башни, цистерна которой была разворочена какой-то мощной аномалией, обнаружилось «ледяное зеркальце», выросшее на ржавом листе оцинковки, а чуть дальше в траве сияла холодным белым светом «электрическая губка».
        - Гнездышко, е-мое, ну наконец-то, - не веря глазам своим, прошептал я, стараясь унять забившееся сердце. - Неужели… нашел-таки…
        От азарта и особой «сталкерской» лихорадки немного задрожали руки, а внутри, глубоко за грудиной, сладко замерло, а затем с утроенной энергией забилось сердце. «Гнездышко», чрезвычайно редкое, и потому почти легендарное скопление анобов разной природы на одном участке вблизи ничем не примечательной аномалии. По пальцам можно пересчитать бродяг, которым посчастливилось найти такой подарок Зоны в каком-нибудь гнилом подвале или заросшем пустыре, и все они, словив подобный джекпот, начинали совсем другую жизнь, обеспечив не только себя, но и внуков с правнуками. По Москве многие свое «гнездышко» ищут, в Городе, так как захваченное Зоной ближнее Подмосковье в плане таких подарков считалось бесперспективным. А тут еще и Бермуды эти… может быть, все четыре года на этой птицефабрике лежал хабар, и никто к нему так дороги и не нашел, если даже искал. Уф… Да, Ланс, башку не теряй только, успокойся, подыши, не торопись. И пока ничего в уме не считай, не надо, очень плохая примета. Посчитаешь потом, за пределами Зоны, хотя цифра уже сама собой нарисовалась впечатляющая, очень впечатляющая. И если отстегнуть
Ксанке и Депутату по двадцать процентов от общей суммы, как и положено по неписаным сталкерским законам для ведомых напарников, то они смогут без проблем купить себе по квартире где-нибудь под Питером или, например, в том же Екатеринбурге, по нынешним временам эти города уже столичные почти, да еще и на машину-шмотки-курорты останется. Ксанке, например, хорошая клиника пригодилась бы очень, а Депутату - жилье. Еще десять процентов - Ботанику, но я ему отдам все двадцать - он навел на птицеферму, он уговорил проверить. Остается сорок мне. В глазах даже потемнело. Да не считай ты, сталкер! Не считай, блин!
        Привязав нитку с «поводырем» к кустам и позволив мутанту всласть скрести мягкую землю, я уселся на горку кирпичной крошки и начал считать в уме до тысячи, хотя руки так и просились поскорее вцепиться в анобы. Нельзя горячку пороть. В таком состоянии здесь и помереть можно. Полностью уняв сердце и руки, но не в силах справиться с широкой, счастливой улыбкой, я упаковал в контейнер глянцевито-черную, гладкую и тяжелую «вертячку». Затем подобрал «близнецовые кристаллы», замечательные своей ценой и тем, что встречаются всегда парами - если нашел один, то обязательно обыщи все в округе пятидесяти метров - второй найдешь гарантированно, если, конечно, какой-нибудь счастливчик не успел раньше тебя. Легко отломился от ржавого металла стебелек прозрачного, серебристо блестящего «ледяного зеркальца», приятно кольнула пальцы сияющая «губка». Теперь сантиметр за сантиметром, переворачивая каждый камень и старую доску, заглядывая под все ветки и травяные куртины. Смотри, сталкер, смотри внимательно - «гнездышко» бывает раз в жизни, да и то не у всех.
        Под кирпичом, грязным и замшелым, попалась маленькая, но исключительно редкая и очень дорогая «ртуть». На стене водонапорной башни, размягчив цементный раствор, вылез длинный, острый «хрусталек», который я вытащил, осторожно расковыряв лопаткой щербатый камень. Рядом, в глубокой, забитой грязью трещине стены, раскачивалась на игольчатых отростках небольшая «колючая капля». Внутри башни, в темноте, вони и плесени, за сгнившей дверью я собрал два десятка «кварцевых монет» и, уже готовясь выйти, углядел еще одну вещицу. В грязной луже под тонким слоем черного ила отливала зеркальным блеском ажурная металлическая снежинка. «Серебряное кружево». Сердце, недавно успокоившееся, снова громко стукнуло в грудную клетку, а ноги обмякли.
        «Серебряное кружево» уже на моей ладони, тонкое, гладкое, блестящее. С него вниз падали мутные капли, а оно сверкало так, словно никогда и не лежало в грязи и кирпичной крошке.
        «Богат», - еле слышно, одними губами прошептал я. «Так не бывает», - отвечал в уме уже совсем другой я, и мне становилось даже страшно от такой удачи.
        И, да, хрен тебе тертый с постным маслом, уважаемый Паня Закос. Перебьешься парой «сатурнов», найденных походя. Ничего ты, бандитская морда, не получишь из моего «гнездышка», даже «кварцевой монеты», красная цена которой у скупщиков никогда не превышала десяти больших рублей.
        Нельзя ничего говорить Депутату. И даже Ксанке, несмотря на мое к ней доверие, нельзя. Потом, когда все наладится, отдам я им их долю. Но не раньше, нет. А пока - Ботанику. Очень, понимаешь, посоветоваться надо.
        «Здорова, Бот. Есть новости».
        «Плохие, хорошие? Если что, начинай с хороших, плохие не люблю».
        «Ок. Я большую кучу веток нашел, Бот».
        «НУ НАФИГ?»
        «Канал не вонючий?»
        «Издеваешься, Ланс? Все чистенько, сигнал зашифрован на наш канал, без моей программы ни одна любопытная харя не влезет, порежется. Гарантия. И да, дождик не капает, если что, я в подвале один. Сколько?»
        «Семьдесят шесть с половиной миллионов, Бот, учитывая размер «серебряного кружева» и весь прочий набор. По твоим «прайсам» калькулятором посчитал и тут же кипятком описался».
        «Ты не свихнулся случаем, друг?»
        Я не поленился отправить перечень находок.
        «Едрена корень, Ланс. Корень. Едрена. Мать. Перемать. Я даже не знаю, что делать. У Пузыря такой наличности близко нет, ему придется подключить все активы, какие только можно… В таком случае нас проще будет убить. Я не шучу. Если ничего не придумаем, нас натурально убьют, Ланс. Дай помозговать».
        Ботаник отключился, попросив подождать. Через час экран ПМК снова загорелся.
        «В общем, так. Если мы сделаем скидку в двадцать лимонов, сделка возможна. Пятнадцать пойдут в карман Пузырю. Еще пять - на то, чтобы нас выкупить у Закоса, и это недорого, поверь. Вместо нас готова подписаться в работу бригада вольных сталкеров, Лансер, Пузырь с ними договорился. Они хотят три лимона наличностью и полный доступ в Бермуды. Ребята все из той Зоны, Ланс. Деньги будут перечислены в правильный банк, и я смогу проконтролировать это дело. Сталкеры приедут где-то через четыре дня. Пока сделай тайник. Хороший тайник в Зоне, понял?»
        «Принято. Только морда у Пузыря не треснет от пятнадцати лимонов, а, Бот?»
        «К сожалению, не треснет. Морда у него в этом плане очень даже эластичная, не сомневайся. Скажи спасибо, что не тридцать заломил, он может».
        «Тогда, может, в рассрочку? Сегодня «кружево», через годик - «губку», ну и так далее…»
        «Ага, Ланс. Кабы так это было просто, сам бы предложил. Но тогда мы можем потерять намного больше, чем двадцать лямов. По прогнозам, в новых Зонах скоро начнется генерация анобов, они могут в цене резко грохнуться».
        «Что-то я не заметил снижения цен, Бот. Скорее, наоборот».
        «Ну, это пока. Если готов рискнуть, валяй. Это сейчас «электрическая губка» девять с половиной миллионов стоит, потому что их редко находят, а через год она может стоить полтора, а то и меньше, если урожай на них случится».
        «Твоя правда, Бот. Ладно, со скидкой, черт с ними».
        «Из твоих кто видел находки?»
        «Никто, Бот. Я на фабрику один ходил, рисковать не стал».
        «Хорошо. Это правильно. Ну, я надеюсь, они же не в курсе привалившего счастья?»
        «Само собой. Естественно, по двадцать процентов с оставшейся после Пузыревых вычетов суммы каждый получит, ты не думай, ну а пока пусть побудут в счастливом и полезном для здоровья неведении. Ты, кстати, Бот, тоже не десять возьмешь, учти. Двадцать, и не гребет никакими веслами».
        «Ланс, не дури! Много это слишком, ни к чему, не по правилам».
        «Суши весла, Бот, со всеми своими правилами. Я сказал, значит, так и будет. Двадцать. Выручил ты меня с этим походом, Ботаник. Очень крепко выручил».
        Из-за облаков показалось солнце, осветившее территорию бывшей птицефабрики. Я глубоко вздохнул, улыбнулся и, уложив контейнеры в рюкзак, снова погнал впереди себя мутировавшего «бройлера». У ворот, подобрав из кучи ржавья подходящую клетку, я посадил в нее мутанта. Пузырь, насколько я слышал, приторговывал и с учеными, и подобная тварюшка тоже могла принести некоторый доход.
        Ведомых своих я нашел в полном порядке. Они уже сидели на земле, привалясь друг к другу спинами, и болтали негромко. Оружие, к счастью, было в руках, а не валялось рядом.
        - Ланс! Супер, вернулся! - просияла Ксанка, вскакивая с земли. - Ну, как сходил? Порядок?
        - О да. Поверь, хорошо сбегал до птичников. Удачно. Подробности потом расскажу и… покажу. Суприз будет, ну.
        - Это, что ли? Ну и уродище. - Кося опасливо отстранился от клетки. - И на фига оно тебе?
        - Это уродище нам пригодится. В активе два «сатурна», недешевый живой мутант и фото-видео. Ходка закончена, теперь надо домой добираться. На всякий случай приготовьте бутылки с угощением, мало ли, слизь вернулась.
        Предположение мое оказалось верным. В канавах уже краснела живая, бурлящая вода, которая, правда, при нашем появлении пугливо отхлынула в стороны. Память, видимо, у нее имелась хорошая.
        В магазине, попросив Ксанку и Депутата посторожить снаружи под надуманным, но правдоподобным предлогом, я уложил контейнеры в ящик, который спрятал под нагромождениями гнилого хлама в углу подсобки. Потом, подумав, не поленился осторожно, не повреждая дерево, поднять лопаткой половицы в каптерке и выкопать нормальный тайник, вынеся вынутую землю в мешке в тот же угол с хламом. После установил на место доски и внимательно осмотрел пол. И хоть это и заняло некоторое время, догадаться, что под половицами что-то зарыто, было уже невозможно, если, конечно, не лазить по полу с лупой. Команде же я сказал, что приделывал к клетке матерчатые лямки для переноски, что, собственно, тоже было правдой - тащить ржавую клетку за проволоку было очень неудобно. Команда, озадаченно покосившись на мою улыбку, с которой я просто не мог ничего поделать, пожала плечами и молча заняла свои места согласно порядку. Так мы и покинули Треугольник - я впереди, за мной Ксанка, и последним, ворча, тащил клетку с уродцем Депутат.
        За лесом, на дороге, нас уже ждали. Все произошло достаточно быстро - поворот лесной тропинки, низкий, нависающий куст и…
        - Э, слышь, стоямба, чушки! - Широко ухмыляясь, с переносного туристического стульчика поднялся старый знакомый Ляпа Песочек. Рядом, прислонившись спиной к корням сосны и лениво пожевывая травинку, развалился Кенарь, с прищуром наблюдающий за нами. В его руках я заметил обрез, словно случайно направленный мне в грудь.
        - Есть базар. Только ты, Фрилансер, пукалку свою на землю положи быренько, а то у кореша моего палец на курке дрогнет невзначай, далеко ли до греха. - Песочек кивнул на землю. - Ну и вы, ребятки, тоже пушки бросьте, они для общения без надобности… О, молодцы.
        - Слушаю. - Я осторожно снял с плеча дробовик и положил на тропинку.
        - Я ж говорил, что они не шебутные олени, - усмехнулся Ляпа, посмотрев на Кенаря. - Вы реальные ребята, сталкеры. И мы тоже реальные ребята. Так почему бы нам не побазарить о делах, а?
        - Так в чем вопрос? - поинтересовалась Ксанка.
        - Из-за вас нам поход назначили, ну а нам западло по Зоне таскаться, один хрен, ничего не найдем, окромя смерти. Закос конкретно не прав в своем наезде, и мы решили никуда не ходить, а добраться сюда и вас, родные, подождать. Поделитесь хабаром по-братски, и я вас обижать не буду. Честное блаародное.
        - И сколько это - по-братски?
        - Ну, все свои манатки на землю выворачивайте. А мы на правах старших братиков выберем, че нам надо. Только потом, суки, если Закосу тявкнете, я вас один хрен порешу. Ну, тряси рюкзак, олешка!
        - Как скажешь. - Я пожал плечами и сбросил рюкзак. На землю посыпались два «сатурна», консервы, аптечка и остатки воды.
        - О, глянь, Кенарь, ты в натуре прав! Надыбали они! Даже пожрать есть, - довольно гыгыкнул Песочек. Кенарь широко ухмыльнулся, кивнул и, достав сигарету, начал прикуривать, отвернув обрез в сторону. И, пока он занимался сигаретой, я достал из-под полы куртки револьвер, подмигнул остолбеневшему с открытым ртом Ляпе и, аккуратно прицелившись чуть повыше огонька зажигалки, нажал на спусковой крючок. И перед тем, как звонко хлопнул выстрел, я успел увидеть испуганно-удивленный взгляд Кенаря и вываливающуюся из открытого рта сигарету. На кору сосны брызнуло красным, бандит, дернув головой, мешком скатился с холмика.
        - Не… не стреляй, мужик! - Песочек отшатнулся, подняв руки, и, пытаясь вздохнуть, от ужаса начал захлебываться воздухом. Пятясь, он неловко завалился на спину и, подвывая, рванул от меня на четвереньках, а я все никак не мог решиться на второй выстрел. Зато среагировала Ксанка.
        Она подобрала СКС, отвела затвор и приложила карабин к плечу. Сосредоточенно прицелилась в Ляпу, уже поднявшегося с четверенек и выдающего панический спринт по пустынной лесной дороге.
        Она попала с первого раза, прямо в бритый затылок. И попала хорошо, можно даже сказать, гуманно - бандит умер еще до того, как упал на землю. А вот пуля, выпущенная из карабина, гуманной вовсе даже не была - высоко вверх в фонтане белых и красных брызг подлетел Ляпин скальп вместе с верхней частью черепа, и Песочек, обмякнув всем телом, по инерции кувыркнулся в густой малинник.
        - Экспансивная, - заметил Депутат, подбирая свой ПМ. - Оно как бы на зверя пуля была сделана.
        - Да почему бы и нет? Думаешь, это человек был? - зло сплюнула Ветерок. - Ты не поверишь, Коська, но я просто мечтала об этом моменте. Не сейчас, так потом прилетело бы ему от меня обязательно. Спасибо, Ланс, что ты мне его подарил. С-суки, хотели наш хабар присвоить, уроды…
        - Что Зона с человеком делает?.. - в каком-то отупении спросил я сам себя, глядя на истекающий кисловатым дымком ствол револьвера. В мозгу, как на карусели, моталась по кругу одна-единственная дурацкая мысль: «С почином, Лансер, с почином…» И ничего больше.
        - Это… покойничков надо бы в Зону и в речку скинуть. Розовую. Это, считай, надежнее похороним, чем даже в землицу, - деловито поплевал на руки Кося. - Я этого за ноги оттащу, он поменьше, а ты, Ланс, вон того кабана возьми, что башку растерял. Ксанка, набери листочков прелых, песка там, веточек и кровь получше засыпь, чтоб не видно было. Ну, взялись.
        И Кося, пыхтя, поволок в лес труп Кенаря. Я, нахлобучив тяжелый от крови капюшон спортивной куртки на то, что оставалось у Ляпы от головы, волоком потащил тяжелое, неповоротливое тело по корням и кочкам. Куртка и футболка бандита задрались, стали видны аляповатые цветные татуировки на груди и животе. В одежду с шорохом набивалась листва. А в голове все крутилось: «С почином тебя, Ланс».
        Кося подтащил первого покойника к краю обрыва, улегся на спину и с силой спихнул тело обеими ногами. Кенарь, кувыркаясь, глухо отстучал по откосу и шумно плюхнулся в воду. Вслед за ним тяжело и медленно скатился Ляпа Песочек, который вошел в воду мягко и почти бесшумно. Река легко подхватила тела и понесла их в глубь Зоны.
        - Покойтесь, ребятки, с миром. - Кося, размахнувшись, швырнул в воду бандитский обрез и отряхнул руки. - Вы, понимаешь, сами во всем случившемся виноваты, так что не обижайтесь, если что.
        Подошла бледная Ксанка, которая приволокла что-то в окровавленных лопухах.
        - Кусочек там оставался, - прокомментировала она, и лопухи вместе с содержимым тоже полетели в воду. - Ну, видишь, Ланс, как я стреляю? А ты во мне сомневался…
        В реке что-то гулко плеснуло, в водорослях появилось и пропало широкое пятно. Тело Кенаря остановилось, несмотря на сильное течение, а потом медленно ушло под воду. Десятью метрами дальше в широкой, пологой волне исчез и Песочек, которого что-то темное и горбатое утащило в сторону упавшей в воду мертвой ветлы.
        - Так лучше, Ланс. Лучше, чем закапывать в землю Зоны, - серьезно сообщил притихший Депутат. - Она покоя мертвым не дает…
        «С почином, Фрилансер. Первый есть. С почином».

* * *
        - Два «сатурна» стандартных… семьдесят. - Молодой человек с гладко зализанными назад волосами быстро пробежал пальцами по клавишам калькулятора. - Запись неизвестной аномалии - пять. Записи жизненных форм… ну, допустим, двадцать за все. Мутант, притом еще живой за пределами Зоны, - тридцать пять, образец интересный. Маршрут и автоматическая карта ПМК… м-м… недорого, уж простите, двадцать всего. Итого… так-так-так… сто пятьдесят тысяч рублей. Плюс бонус от шефа - тридцать тысяч. В результате на руки сто восемьдесят.
        Молодой человек по причине прохлады августовского вечера был одет в тонкое кашемировое пальто. Его спутники, двое молчаливых мужчин в простых серых костюмах, были одеты серьезнее - под пиджаками угадывались бронежилеты и подплечные кобуры. Большой «Чероки» цвета мокрого асфальта тоже был не прост - я заметил легкий синеватый оттенок стекол и хорошо заметную массивность автомобиля - явно заказная, штучная модель, издалека, впрочем, ничем не отличающаяся от обычной иномарки. Рядом с джипом стояла «Газель», в которую только что человек в странном защитном костюме загрузил моего «бройлера» и оба контейнера с «сатурнами» - несмотря на безвредность, их все равно уложили в толстые металлические ящики.
        - Очень хорошо, Николай Павлович, - серьезно сказал Закос. - Передайте Пузырю, что нам нравится с ним работать.
        - Небольшая премия говорит о том, что приятность в данном случае взаимная. Рад был встрече. - Николай извлек из кармана пальто толстую, с кулак, пачку пятитысячных купюр и деловито отсчитал сумму. - При более удачном выходе бонус может быть… несколько больше. Запомните, нас интересует абсолютно все, имеющее отношение к Зоне. В том числе и записи с современных детекторов.
        Все трое погрузились в «Чероки», который совершенно бесшумно двинулся с места - по крайней мере я не услышал звука двигателя, только захрустели под шинами камешки. «Газель» поехала за ним со знакомым еще с передвижной мастерской Кирилла электрическим гудением.
        - Плохо, ребята, работаете. - Закос, плюнув на пальцы, медленно и обстоятельно пересчитал деньги, после чего убрал их в карман. - Плохо. Малую толику, впрочем, принесли, и при этом все живы, да и пансион, и съем комнат в моем доме вы, так и быть, оплатили. Пожалуй, мы на этом сегодня и остановимся, но в следующий раз за синицу в руках вы, ребята, получите журавлем по морде. Все ясно?
        - Паня, а на руки нам денег нисколько не полагается? - Ксанка глянула исподлобья, сжала кулаки. - Блин, сто восемьдесят косых принесли!
        - Тю, милая! Что есть в современном и таком дорогом мире несчастные сто восемьдесят рублей? Плюнуть да растереть. - Паня картинно вздохнул. - А знаешь ли ты, сколько сейчас стоит снимать пятикомнатный флигель в элитной даче в одном из самых живописных уголков Подмосковья? Я тоже не знаю, но дорого. Плюс жратва, плюс мои испорченные из-за вас нервы, плюс затраты специалисту на ваше обучение. Да, Ланс, тебе как обучающему… минус двадцать процентов от общей суммы долга.
        - И сколько всего у меня долгов? - спросил я.
        - Я тебе че, бухгалтерия? Понятия не имею, потому и считаю в процентах от энной суммы, которую, конечно, уточню в ближайшие две недели, ну, максимум, месяц. И да, пока не запамятовал. На следующий выход вам подарочек от меня, товарищ. На, я сегодня добрый, Ботаник уболтал-таки выдать эту фиговину. Не забудь только записи с аномалий делать. Наберешь тысяч хотя бы на двести пятьдесят - еще минус двадцать процентов. Сломаешь - стоимость придется возмещать.
        И Паня вручил мне «Шелест-8».
        - Напрягите нашего Склихософского, пусть он сбросит дяде инструкции, как с лялькой обращаться. Да и просто поболтать треба, - распорядился Закос. - Дурачков моих в Зоне не видели случаем? По данным коммуникаторов, они недалеко от вас тусовались.
        Я спиной почувствовал, как напряглась Ксанка. Но Депутат, пожав плечами, нейтрально бросил:
        - Не, не было нигде ваших хлопцев, шеф. Ежели бы мы их вдруг нашли, так сразу бы инфу Ботанику и скинули.
        - Разминулись, видать. Ну и хорошо, что не встретились, пусть они сами свою косячину правят, если не сдохли уже. Эй, Цапель! Найдешь Банщика, передай, что он теперь мой зам. Кенаря можно сливать, даже если вернется. Понял меня?
        - Понял. - Цапель, ухмыльнувшись, поймал брошенный Паней пистолет и сунул за ремень джинсов. - Сольем в лучшем виде, бо не впервой.
        - О, Ботаника притащили. Привет, друг. - Закос хлопнул Гену по плечу. - Прибыли твои пузыревские и убыли, даже чаю не попили. И еще твой дружбан вернулся.
        Гена улыбнулся одними глазами, незаметно кивнул.
        - Такое дело, Паня. Набрел я на группу диких сталкеров, которым крыша нужна. Интересуются условиями.
        - Ай, благодетель! - Бандит расплылся в широкой улыбке. - Не могу я на тебя, Склихософский, нарадоваться. Сколько их?
        - Пять человек. Все очень опытные бродяги, большой стаж в той Зоне, пока их европейцы не выдавили. Главный Сионист, других не знаю по именам, да и не надо. Еще новость. Пузырь заинтересовался Лансером и мной. Предлагает тебе, Паня, пять лямов, по два с половиной за каждого.
        Закос хмыкнул, пожевал губами, улыбнулся.
        - Ах, едренать, как весело жить… С чего вдруг такая цена?
        - С того, что Ланс ходил в Бермуды и вернулся, знает дороги на птицефабрику.
        - Так теперь и Депутат с этой бабцой знают, вместе ходили. Я бы этих продал.
        - Пузырь хочет купить Фрилансера и Ботаника. Сказал, чтобы других не предлагали, нужны только мы.
        - По два… с половиной. Однако-сь. - Паня снова усмехнулся. - Скажи, что я прошу три за каждого, и по рукам.
        - Паня, Пузырь никогда не торгуется. Ровно пять, не больше и не меньше.
        Бандит крепко задумался. Он время от времени хмыкал, пожимал плечами, снимал и зачем-то тщательно протирал и без того чистые стекла очков.
        - С одной стороны, ты, Склихософский, уже обеспечил пусть небольшой, но хороший доход на полнейшем безрыбье. С другой - Лансер завтра козланет или в аномалию залезет, и два с половиной лимончика псу под хвост. Ы-ых… Бот, ты как думаешь, продавать мне вас или не стоит?
        - Продавай, - просто ответил Ботаник. - Скоро к тебе пополнение прибудет, пять опытных сталкеров, внакладе не останешься.
        - А ты не разводишь меня, очкарик? - прищурился Паня. - Есть ли сталкеры эти, или ты мне баки набил?
        - Я тебе за все время хоть один плохой совет дал? - поинтересовался Гена.
        - Э-э…. В общем, нет. Пока только сплошной ништяк от тебя шел, Склихософский. Ну а вдруг?
        - Тогда погоди, если хочешь, четыре денька, пока они не придут. Пузырю мы не к спеху, хотя деньги он тебе хоть сегодня вышлет.
        - Продаю. - Закос хлопнул по коленям. - Через четыре дня продаю вас, решено. Пять лямов нам сейчас крепко пригодятся, Ботаник. Эх, а я к тебе почти успел привязаться, дружище. В подвале пока посидишь, уж извини.
        - Привык, - криво усмехнулся Ботаник, незаметно кивнул мне, мол, вырвемся, Ланс.
        - Ну, вот и хорошо. Отправь Пузырю, что я согласен на сделку.
        - Как скот на рынке, честное слово, - процедила сквозь зубы Ксанка, ненавидящим взглядом проводив Закоса. - И что, в следующий выход мы, получается, уже без тебя выдвинемся, да, Ланс?
        - Нет, не выдвинетесь, - сказал я так тихо, чтобы не услышали лишние уши. - Через четыре дня Ботаника выпустят из подвала. Он больше не заложник. Я и пахал на Закоса только потому, что он мог Бота убить или покалечить, понимаете?
        - Да, понятно. Но Кося записался к бандитам добровольно, так, Депутат?
        - В общем, сам, - кивнул тот.
        - Ну а я понятно почему пошла… завязать, блин.
        - Как чувствуешь, получилось клин клином выбить? - спросил я.
        Ксанка подумала и энергично кивнула:
        - Тянет, но можно терпеть. Получилось, Ланс.
        - Вот и валите, ребята, прямо со следующей ходки, в которую вас Паня отправит, - прошептал я. - Ни денег у вас тут не будет, ни жизни. Зону видели, что это такое, теперь знаете. Валите далеко, как можно дальше.
        Кося погрустнел, но кивнул, соглашаясь. А Ксанка нахмурилась.
        - И че? Ну, свалю я сейчас. Нет денег ни шиша, за ходку и трофеи нам не заплатили. Кося тоже гол как сокол.
        - Еще не вечер, ребятки. Еще не вечер. - Я подмигнул и улыбнулся. - Чуть терпения, и все будет. Ровно через месяц, первого октября, мы с вами встретимся в Минске. Ты же из Минска, Ксанка? Вернись туда, к родителям, объясни все, они тебя примут. Или у знакомых, друзей, но месяц подождите. Какое место знаешь для встречи?
        - Сквер Адама Мицкевича, например, там кафешка есть. - Ветерок с удивлением приподняла брови. - Можно встретиться. Но я…
        - Отлично. Первого октября в кафе у сквера Адама Мицкевича, вторая половина дня. Я буду там вас ждать. Если что, вот мои координаты, не теряйтесь.
        Листочек, на котором написал адрес Ботаника, я передал Ксанке.
        - Я ничего не понимаю, Ланс.
        - Просто сделайте так, как я говорю. Депутат, ты можешь где-нибудь до того времени перекантоваться?
        - В Чернигове у меня сестра живет старшая. Звала к себе перебраться в гости или насовсем. Одна она, ни детей, ни родни, муж лет десять как помер. Туда поеду, ну.
        - Главное, первого октября будь, где договаривались. Просто будь там. Обязательно.
        - Не свихнулся ли ты, паря? - Кося недоверчиво покосился, но все-таки, увидев мой взгляд, кивнул. - Хорошо, договорились.
        - У нас вообще нет денег, Ланс. Полторы тыщи твоих были, и те Егорушка унес.
        - Проблему решу через четыре денька. Не беспокойтесь, наскребем вам и на билеты, и на первое время. Из тех денег, что вы заработали за ходку и за «сатурны». Я… поговорю с Закосом.
        Ксанка вздохнула и опустила плечи.
        - Ну, попробуй поговори. Только гнида он, Ланс. Бесполезно все.
        Поговорить с Закосом у меня не вышло. Он уехал на два с половиной дня вместе с деньгами, потом вернулся крепко навеселе и отсыпался еще день. На мой вопрос, нельзя ли отдать напарникам хотя бы тысяч шесть-семь, он широко развел руками и, кривляясь, выдал: «Какые дэнги, дарагой? Нэту больше дэнги…» Ботаник, поморщившись на прямой вопрос Пани, когда мы сможем снова выйти в Зону, напомнил, что мы проданы Пузырю и по факту уже не должны работать на Закоса. Тот на удивление спокойно согласился, посмотрел на Ксанку с Депутатом, плюнул и ушел к себе в дом.
        Сионист с командой из пяти сталкеров прибыл, как и обещал, на четвертый день. Высокий, с угольно-черными кудрявыми волосами и такого же цвета густой бородой, Сионист был высок, сух и очень сдержан в движениях. Из бороды выдавался вперед немного крючковатый нос, под густыми бровями на все с острым вниманием посматривали живые темно-карие глаза. Команда сталкера расселась у садового столика и начала тихо переговариваться между собой.
        - Приветствую, соратник, - негромко, без малейшего акцента проговорил Сионист и крепко пожал мне руку. - Ну, здесь работу дают?
        - Так точно, здесь.
        - Это вы, значит, в Бермуды ходили, да, Фрилансер? Рисковый вы человек, надо сказать. Но это в каком-то смысле хорошо, да.
        Непривычное обращение на «вы», негромкий, мягкий голос несколько не вязались со странной внешностью сталкера. Манера разговора, интонации были едва не профессорскими. Иначе я представлял себе Сиониста. Определенно иначе.
        - Ба! Сионист! Е-мое! - Из флигеля вышел Кося и, открыв рот, от удивления даже присел. - Ты? Вот это да… Я слышал, что какой-то сталкер прибудет, но ты? Вот, Ланс, легендарный человек. Теперь Москва вся наша будет! Мы из нее все вытрясем до последнего арта. Хэ-э, Сионист приехал!
        - Приветствую, Депутат, - улыбнулся сталкер. - Вот уж не ожидал тебя здесь увидеть. Историями своими никого еще не замучил, нет?
        - Во, я же говорил, знает меня Сионист, говорил же! - Кося цвел, как майская роза. - Та еще Зона, наша, э-эх! Как там Лунь с девкой своей? Живы аль нет? Слухи ходили всякие, когда я уезжал.
        - Живы они. Я лично у профессора Зотова интересовался. В Крыму домик купили, Лунь ученых консультирует да какие-то статьи строчит. Будешь в Украине, «пятое музыкальное» поймай, заодно и Хип послушаешь, она там диджействует периодически. Говорят, их недавно опять в Зоне видели…
        - Да уж эти-то могут, за уши не оттащишь… - Кося чуть не захлебывался. - Что другие? Как они?
        - Викинг погиб. - Сионист помрачнел. - Фреон без вести пропал. Гопстоп в Зону ходит, но уезжать не собирается. Ну и другие молодцы, коптят потихоньку, хотя и разбегаются один за другим. Европа помалу наступает, а с их новыми порядками не особенно и посталкеришь. Наши же финансирование теряют из-за новых Зон, вот и наступает сталкеру край. Здесь, говорят, теперь лучше.
        - Ну, я с Фрилансером маленько побродил тут, - важно, с чувством кивнул Кося. - Нашли кое-чего, от мутантов отбились - он вообще молодец, не смотри, что молодой. Здорово мне помог. Фильм сняли, покажу, посмотришь…
        Сионист снова улыбнулся.
        - Узнаю Депутата. Не изменился.
        На пороге дома появился Закос.
        - О, едренать, сталкеры приихалы. Здоровеньки булы, или как там у вас положено приветствовать… Ты Сионист? Еврей, да?
        - Добрый день, Паня. - Сионист сел за садовый столик, положил на столешницу скрещенные руки, кивнул. - Да, еврей. Давайте теперь побеседуем о делах.
        - Обшмонали? - поинтересовался Закос у бандитов, которые стояли возле двух «Нив», припаркованных у дома. - Ну?
        - А как же, шеф? Чисто все. - Цапель длинной струей сплюнул в пыль. - Стволов нет, ножи вытащили.
        Сионист мельком глянул на Цапеля и вздохнул.
        - Вот это я понимаю, вот это молодцы ребята. - Паня сразу повеселел. - Ну, о делах, значит, о делах. Мои условия шоколадные, сталкер. Налог пятьдесят процентов, меньше по Москве ни у кого из контор нет, звиняй. Но барыга у нас теперь дельный, платит по-божески, внакладе вы не останетесь так это точно. Это правильно, мужик, что ты к нам обратился. Хабар у нас по хорошей цене берут. Даже лучшей.
        - Значит, мы платим вам половину с найденных артов, верно? - мягко поинтересовался Сионист.
        - Не только. Половина всех доходов с нашего участка. Главный у нас Кореец, и весь юг Москвы вдоль МКАД его плюс Бермуды и три песчаных карьера. Саларьево еще есть, там все наше. В других местах тоже ходить, в общем, можно, главное, тамошней братве не попадаться.
        - Понятно. Где мы проживаем, Закос?
        - Да тут и проживаете. Флигель есть на лето и осень, зимой я вам фатеру найду для съема. Ну, не бесплатно, естественно.
        - Тоже ясно. Теперь что вы даете нам взамен?
        - Ну… Порядочек я тебе даю взамен, сталкер. По-ря-до-чек, понял? И разрешение я тоже даю на нашей земле зарабатывать. Как бы так.
        - Это все?
        - Натурально, все. А ты что хотел? Или, может, ты предложишь другие условия?
        - Предложу.
        - И какие же? - Закос, широко ухмыльнувшись, откинулся на стуле и сделал рукой приглашающий жест.
        - Вот, держи список. - Сионист кивнул, неуловимым движением извлек из-за пазухи пистолет и выстрелил. Все произошло так быстро, что бандит даже не перестал улыбаться, когда прямо посередине лба у него возникло небольшое круглое отверстие. Улыбка поплыла, Паня обмяк лицом и начал медленно сползать со стула. Из его ноздрей на рубашку с журчанием полились две толстые красные струи. Сионист, оттолкнувшись от столика, кувыркнулся назад, а я в каком-то оцепенении выслушал несколько металлических чихов из кустарника напротив дороги, сопровождаемых громкими шлепками. Трое бандитов у машины, не успевших даже схватиться за короткие автоматы, дружно выпустили из голов длинные розовые шлейфы и тут же плавно улеглись на землю, не успев издать ни звука.
        - Ах, еп… - вскрикнул выбежавший Цапель, так и не успевший закончить фразу. На лице бандита в облачке красных брызг как-то разом исчезла переносица, а стена дома украсилась широкой кровавой кляксой.
        - Держи, Ланс. - Подбежавшая Ксанка бросила мне «Сталкер» и дробовик. - Сейчас начнется.
        - Ложись, - приказал я. И вовремя.
        Высыпавших из дома бандитов расстреливали короткими, злыми очередями из кустов, из окон соседней недостроенной дачи, из густой травы и зарослей сирени слышались ватные звуки глушителей. Пули стегали по окнам, оставляя белые кляксы пробоин, волнами поднимали шторы, в воздухе летала пыль и мелко покрошенная щепа. Бандиты, бестолково отстреливаясь, один за другим валились на ступени дома и дорожку, по бетонной плитке на глазах растекались кровавые ручейки. Кто-то истошно, визгливо заорал, выбил окно и попытался убежать в лес, где крик и захлебнулся. Один из бандитов кинулся к автомату, схватил оружие и, оскалившись, отвел затвор…
        «Второй на счету, Ланс», - все та же удивительная и дурацкая одновременно мысль, а бандит, получив несколько пуль из револьвера, свернулся на земле и начал натужно, с клекотом сопеть, выпуская в агонии целые гроздья кровавых пузырей.
        - Ты как оружие достала? - поинтересовался я у залегшей рядом со мной Ксанки.
        - Ломом по черепу, вот как, - довольно хмыкнула девушка. - Когда тут стрельнуло, я поняла, к чему дело идет. Я уже во флигеле была, где стволы лежат, сзади к уроду подобралась и со всей силы ему по черепу. Даже не вякнул, козел.
        - Кровожадная ты баба, Ксанка.
        - Знаю, Ланс, знаю. Не отвлекайся.
        И я не отвлекся. «Третий, ага. Третий, Ланс», - подумал я, когда выскочивший из окна бандит с пистолетами в обеих руках метнулся к подвалу, но, получив три оставшиеся пули из «Сталкера», замедлил бег и, прислонившись к стене дома, плавно сполз вниз. Я узнал в нем Ковыля. Наступила тишина. В воздухе плавал сизоватый дымок, пахло сгоревшим порохом.
        - Убитые, раненые? - требовательно и громко спросил Сионист, который, лежа на спине, держал под прицелом окна дома.
        - Целы все… - послышалось из кустов.
        - Ни царапины. - У зарослей сирени поднялись две фигуры, которые показались мне поначалу ожившими человекообразными кусками дерна, и сбросили капюшоны.
        - Порядок, все живы-здоровы, - долетел голос из соснового леса.
        - Сколько положили?
        - Было семнадцать, я смотрел заранее. И легло семнадцать, - закрыв глаза и немного помолчав, выдал «травянистый» снайпер. - Пулю заработали все, но могут быть и раненые.
        - Хорошо. Карбид, Большак, Сотня, проверьте, но аккуратно.
        Два сталкера, пригнувшись, быстро и бесшумно забежали в дом. Еще один внимательно осмотрел пространство перед окнами.
        - Сионист, все в порядке. Чисто.
        - У нас тоже.
        - Ну, вот и повоевали. - Сионист встал, отряхнулся, убрал пистолет. - Большак, узнай, как там ребята договорились с Корейцем. Мирно прошло?
        - Уже узнал. Так же, как и мы, но часть бандосов разбежалась.
        - Ясно. Ну, это не страшно, значит, по одному выловим. Ты, Большак, возьми бойцов, сколько нужно, и выцепи Бамика этого и Карима. Объединишься с группой Рокера, там народа хватает, справитесь. Забирай все машины и дуй туда немедленно. Остальные - приберитесь тут. Стволы, патроны, деньги, все ценное - в дом.
        - Куда жмуров девать? - поинтересовался один из сталкеров.
        - Тут в километре совхоз бывший, видел я там старые силосные ямы. Погрузите всех в свободную «Газель» и в два захода туда свалите. А сверху - землей.
        - Не найдут?
        - А кто-то будет искать разве? - хмыкнул Сионист. - Эй, Фрилансер, дачка чья?
        - Закоса была.
        - Ну, значит, теперь мы тут жить будем, ребятки. - Сталкер по-хозяйски осмотрелся. - Ничего так местечко, уютное.
        - Эй… вы чего тут… натворили? - робко, бочком подошел к ограде сосед, бывший замминистра. - Вы… это зачем? Убили всех, я не понял?
        - Да не, друг, ты все правильно понял. Натурально, всех.
        - Да вы… понимаете, что наделали? - Сосед начал краснеть. - Вы… вы трупы, ребятки. Только что подписали себе смертный приговор… идиоты…
        - Тебя как зовут, мил человек? - поинтересовался Сионист.
        - Владислав Петрович.
        - Это почему же мы трупы, а, Владислав Петрович?
        - Потому что это мой человек, ребята, которого вы убили, - на удивление спокойно проговорил бывший зам. - Вы вмешались в интересы больших людей, не только мои. Советую помолиться, если верующие.
        - Ой, бедные мы, бедные. Что же теперь с нами будет, а? - сокрушенно покачал головой Сионист.
        - Вас убьют.
        - Ну, допустим, меня убьют. Кто же?
        - Большие люди, ты, отморозок. Очень большие люди.
        Сионист кивнул, затем покопался в кармане и вытащил серебряный портсигар. Но достал он из него не сигарету, а блестящую черную бусину.
        - Допустим, меня убьют, - спокойно проговорил сталкер. - Ну, может быть, кого-то из моих людей тоже. А большому, как ты говоришь, человеку прилетит в окно или под сиденье машины активированная «черная гнида» - достаточно хорошенько размять ее пальцами. И я гарантирую вам, Владислав Петрович, что ни один прибор не сможет ее обнаружить. Она не выделяет излучений, газов, радиоволн, ничего такого, что можно было бы засечь приборами.
        Спокойный, негромкий голос Сиониста завораживал. Он не кричал, не сверлил собеседника глазами и похоже, даже не угрожал, а словно объяснял расшалившемуся не в меру ребенку, что будет, если тот засунет в розетку гвозди или подожжет штору. И от этого спокойного голоса даже мне стало не по себе. Слушал и Владислав Петрович.
        - А потом, через месяц или два, у большого человека найдут нейросаркому Фогеля, любопытное и гарантированно неизлечимое заболевание мозга, и этот большой человек, все понимая и наблюдая, будет плеваться, гавкать, реветь и ходить под себя. Он даже не сможет попросить, чтобы его убили, хотя этого будет желать больше всего на свете. Запомните это и передайте всем большим дядям, которых знаете. А заодно поспрашивайте, почему в той Зоне власти со временем полностью перестали ссориться со сталкерами.
        Владислав Петрович, у которого с лица слез розовый цвет, внимательно слушал.
        - А затем, узнав исчерпывающий ответ, поспрашивайте ученых ЦАЯ, сколько видов самой отвратительной смерти прижатый в угол сталкер может подарить врагу.
        - Но… но Кореец не простит. Не забудет. Неизбежно случится война, сталкер, - проговорил бывший зам.
        - Кореец уже кормит червей, - сообщил Сионист, убирая «черную гниду» обратно в портсигар. - И не сомневайтесь, скоро питательной средой для них станут и Бамик с Каримом - это вопрос даже не дней, а часов. Ваши ручные бандиты, уважаемый, и в подметки не годятся тем, с которыми мы воевали там не один год. Хорошенько запомните мои слова, Владислав Петрович, и передайте своим. А потом мы с вами побеседуем о делах - мне даже интересно, что такого умели эти мрази, чего не сможем сделать мы. До свидания, уважаемый Владислав Петрович. До свидания.
        - Ну, спасибо, Сионист. Впечатлен. - Я осмотрелся, все еще не веря в то, что Пани и его сброда больше нет. - Ничего себе…
        - Почему вы сами этого не сделали, Фрилансер? - спросил Сионист. - Вас всех в пять раз больше, чем бандитов. Как свободных, так и подневольных бродяг. Ты, я видел, умеешь стрелять. Каждый из вас, ну, почти каждый имеет оружие, каждый может рисковать жизнью. Почему вы терпели издевательства и поборы, а не смели всю эту мразь сразу, как только она начала поднимать голову? Почему не объединились между собой, а позволяли себя стричь поодиночке, ну?
        Взгляд Сиониста сверлил. Я не выдержал, отвернулся, потому что со стыдом понял, что не могу ответить. Понял, что если бы не наше общее «хата с краю», то и Бот не сидел бы взаперти, и я не рисковал шкурой не по своей воле, не кормил кровью и потом вырванными у Зоны деньгами Закоса и его кодлу.
        - Молчите, коллега? - уже мягче поинтересовался Сионист. - Эх, вы… Все деньги, что тут найдем, будут ваши. Похоже, у вас все отобрали после похода - Ксанка мне уже сообщила. Ваш заработок, вы и забирайте.
        И на садовом столике прямо под застывшим взглядом мертвого Пани начали появляться отдельные мятые купюры. Десять тысяч… пятнадцать… сам Сионист прошелся по карманам Закоса, и к прочим деньгам хлопнулся перевязанный резинкой цилиндрик - возможно, остатки тех денег, что выплатили люди Пузыря. На вид в нем было тысяч пятьдесят, не меньше.
        - Итого… семьдесят четыре тысячи сто рублей, - подвел итог сталкер, которого звали Карбидом. - Все, что нашли, до копейки.
        - Забирай и дели, как у вас принято, - кивнул мне Сионист.
        Ксанке и Депутату я отсчитал по тридцать тысяч, остаток убрал себе в карман. Ничего, ребята, ничего, это пока вам так мало. Привезу остальное через месяц, как Бот уладит наши с Пузырем дела. Ну и наверно, наймусь я к этому самому Пузырю, если, конечно, не надумаю завязать с Зоной. Вряд ли, ох, вряд ли. Но полгода так точно Москва меня не увидит. Сразу после Минска рвану на юг, в теплую страну, на столько, на сколько сам захочу. Приеду - и квартиру куплю. Машину возьму, тоже «Ниву», и поговорю с Кириллом относительно двигателя на анобе, он-то сделает. Да, и долги все раздам…
        Возле двери в подвал стоял Ботаник, жмурясь на солнце и потягиваясь. Увидев меня, он подошел, осмотрелся, с удивлением покачал головой.
        - Ну, не кисло я сталкеров нашел. Нежданчик, е-мое, - как-то смущенно проговорил он. - Пять минут, и все чисто.
        - Только не говори, что не знал! - Я хлопнул Гену по плечу. - Сто процентов, заранее договорился бандитов порешить.
        - Хочешь верь, хочешь нет, но такой итог не предполагался, - серьезно ответил Бот. - Собирайся домой, Ланс. Я пока с Сионистом немного пообщаюсь по поводу всех раскладов.
        - Как скажешь, дружище… Черт возьми, как же я рад, что ты больше не в заложниках. Живем, Бот! И… слушай! Когда все устаканится… ну, ты понял, о чем я… давай с какими-нибудь девами познакомимся и осенью рванем, ну, допустим, на Сейшелы! На месяц! Тут слякоть, грязь, холод, а там - море.
        Улыбнулся Ботаник, хмыкнул.
        - Почему бы и нет, Ланс? Действительно, давай рванем. Только у меня условие - девушку ищешь ты. И чтоб с симпатичной подругой, понял? А то я, блин, так с ними по-настоящему знакомиться и не научился. Пень пнем.
        - Договорились, Бот. Найду, не сомневайся. Как там с Пузырем, нормально все?
        Подмигнул Гена едва заметно и показал большой палец.

* * *
        Генкину «систему» мы перевезли в один заход, и Ботаник, вернувшись в свою квартиру, тут же подключил компьютер и начал сосредоточенно печатать. На экране начали мелькать карты Подмосковья с цепочками маршрутов, графики, списки, таблицы. Гена через полчаса вышел на связь с Пузырем.
        - Я открыл счет в банке, в оффшорной зоне, Ланс. Сейчас пройдет регистрация… номер… реквизиты… готово. Это хороший банк, вопросов особо не задает, и регистрация проходит быстро…
        - Надежен?
        - Более чем. Все крупные дела, связанные с Зонами, через него проходят. Но, естественно, он за свою привлекательность берет некоторый, небольшой, к счастью, процент. Не удивляйся… счет будет не один, и на каждом по десять лимонов. Ух… пора на связь с Пузырем.
        Гена побледнел и сосредоточился. Веселым он не выглядел, но оно понятно - волновался и я.
        - Не надуют нас, Бот?
        - Прикинь, у Пузыря к нам такой же вопрос, Лансер. Нет, думаю, что нет.
        - Гарантии?
        - С его стороны - репутация. Она у него вроде отдельного и очень ценного капитала. Без репутации с ним не захотят вести дел. - Бот порывисто вздохнул. - Сумма огромная, конечно. Но если он обманет, то потеряет в конечном итоге больше. В затылок Пузырю буквально дышат те, кто мечтает занять его место. Не волнуйся, Ланс. Все прокатит. Маршрут сохранил?
        - Само собой. - Я передал Ботанику ПМК. Мрачен что-то Бот, вспотел, дышит так, словно стометровку пробежал.
        - Люди Пузыря выехали к мосту. Когда прибудут на место, Пузырь переведет деньги на счета. Сказал, через полчаса. Ф-фух…
        Бот начал что-то набирать на клавиатуре, посматривая на оранжевую точку, ползущую по карте.
        - Доверяет тебе Пузырь, Бот?
        - Да. Доверяет. Но если мы его обманем, то… будет большая беда. Скажи, Ланс! Ты точно нашел гнездо? Точно?
        - Точнее не бывает. И в расчетах не ошибся, прайс твой.
        - Да, расценки на нем верные… ч-черт… полчаса еще.
        Бот нервничал. Он то подбирал со стола ручку, то снова клал ее, барабанил пальцами, вперившись в монитор.
        - Все будет нормально, Бот, не переживай. Выгорит.
        Взглянул мельком, пожал плечами, не сказал ничего, только кивнул на калькулятор. Мол, выгорит, оно конечно, но, Ланс, сумма невероятная. А вдруг решится Пузырь на подлость, обманет? Или не должен? Никаких, черт побери, гарантий…
        А на экране в отдельном окне в рядок высветились счета. И напротив каждого - ноль. Бот не отрываясь глядел на них и все так же колотил по столу пальцами. Полчаса тянулись, как сутки. Наконец тихо запиликал коммуникатор.
        - Да? Хорошо. - Бот кивнул. - Вы на месте, у моста. Переводите деньги, и я дам финальный маршрут к тайнику.
        И снова - в монитор.
        Первый ноль отрастил впереди себя шесть девяток. Второй счет через десять секунд тоже обзавелся внушительной цифрой. Третий… четвертый… пятый… я почувствовал, как гулко, отдаваясь в грудную клетку, бухает сердце.
        - Маршрут следующий. Магазин «Алиса», подсобка, под кроватью незакрепленные половицы. Снять, выкопать ящик с контейнерами. Принимайте дорогу, - четко, раздельно проговорил в трубку Ботаник и несколькими нажатиями переслал наш маршрут до магазина.
        Прошло еще полчаса.
        Пиликнул коммуникатор. Бот взглянул на него и облегченно выдохнул.
        - Все, Ланс. Сделка завершена. У них анобы и проценты, у нас - денежки. Погоди, сейчас переведу с первого счета на наш два миллиона… та-ак… подчистили… записали… сумма проведена… готово. На карточке, Ланс, у нас теперь первые два ляма маются, оформленные как перевод от моего виртуального брата, проживающего на Филиппинах. Больше пока нельзя. Я постепенно раскидаю деньгу так, чтоб никто не придрался. Готово, блин.
        - Давай снимем часть, а? Гульнем, отметим, блин, как считаешь, Бот?
        - Самое время, - тихо проговорил Ботаник. - Хорошо. Возьми на обратном пути самого лучшего коньяка и закусить, лады? По-нормальному отметим позже чуток.
        - О’кей, дружище. Я мигом!
        Схватив карточку и сумку, я выдохнул от облегчения, подмигнул Ботанику и вышел за дверь.
        - Живем, ребята, - тихо сказал я сам себе и начал сбегать по лестнице, подмигнув маляру, что-то размешивающему в ведерке с кистями.
        Черная вспышка, стремительно распустившаяся перед глазами, разом поглотила весь мир со всеми его красками и звуками. Я почувствовал краем сознания, что споткнулся и падаю вниз, но удара о ступеньки так и не ощутил, и мысли вдруг стали тяжелыми, плавными, словно во сне. Опущенная рука почувствовала густую шерсть, и я вдруг четко увидел Барса, большого, живого, настоящего. Кот потерся лобастой головой о ладонь и замурчал. А из клубящихся, словно дым, сумерек показалась Маша, улыбнулась раскосыми восточными глазами, протянула руку, и золотисто-бирюзовый ветер ворвался в черный подъезд, и все растворилось в сиянии солнечных холмов и облачного леса далеко на востоке…
        ЭПИЛОГ
        - Давай снимем часть, а? - Фрилансер быстро пригладил перед зеркалом выгоревшие на солнце волосы, провел рукой по застарелой рыжеватой щетине. - Гульнем, отметим, блин, как считаешь, Бот?
        - Самое время, - тихо проговорил Ботаник. - Хорошо. Возьми на обратном пути самого лучшего коньяка и закусить, лады? По-нормальному отметим позже чуток.
        - О’кей, дружище. Я мигом! - И Фрилансер, улыбнувшись, махнул рукой и выбежал в подъезд. Входная дверь, скрипнув, так и не закрылась полностью. Ботаник захлопнул ее, вытащил из кармана маленький наушник с микрофоном. Его лицо помертвело, он закрыл глаза и негромко, с усилием проговорил в микрофон:
        - Работай, Дима.
        Постояв еще немного в темной прихожей, Ботаник, точнее, Геннадий Савельев медленно прошел в зал и выключил компьютер. После уселся на диван и, сгорбившись, провел несколько минут, уставившись в завиток узора на паласе. Потом, словно вспомнив что-то, он потянулся к гарнитуре, переключил кнопку.
        - Товарищ генерал, ваш приказ выполнен. Код восемь. Жду бригаду, - серым, бесцветным тоном сообщил Ботаник в микрофон.
        - Отлично! Молодец, Петров, молодец. Код три. В пяти минутах все, жди, - послышалось в динамике.
        «Петров» сорвал с головы гарнитуру, бросил на пол и, нагнувшись, выволок из-под дивана коробку с мини-бутылочками коньяка. Открывая одну за другой, наполнил фаянсовую чайную кружку. Долго смотрел на спиртное почерневшими глазами, затем, пустив по щекам две струйки, торопливо выхлебал до дна. Кружка упала на ковер.
        Скрипнула входная дверь.
        - Ай, молодец, Генка. - В зал быстрым шагом вошел невысокий, плотный мужчина с открытым, улыбчивым лицом. - Ну, голова, молодчина. Красивое дело, руководство уже обсуждает твое повышение. К награде представили тебя, Геннадий Сергеевич. Такое дело провернул, а! Эй, ты чего?..
        - Ваш приказ выполнен, Владимир Иванович… - прошептал Ботаник, посмотрев в окно. - Код восемь…
        - Э-э, братец, да ты совсем раскис. - Сразу перестав улыбаться, Владимир Иванович присел рядом и повел носом. - О, и уже выпить успел. Ну, что такое стряслось, рассказывай? Только не говори, что бандита этого жалко.
        - Скажите мне, товарищ генерал, мы теперь что, каждого удачливого сталкера в рай без очереди отправлять будем, да?
        - Значит, пожалел. Пойми, Генка, нельзя нам по-другому. Неужели ты считаешь, что ЦАЯ позволит нам взять и выдать криминальному элементу без малого шестьдесят миллионов? Ты представляешь, как это через бухгалтерию пройдет? Нет, друг, не получится.
        - Капитал Центра - не деньги, товарищ генерал. Я уже много раз об этом говорил, - с горечью в голосе произнес Савельев. - А вот эти сталкеры. Мы ведь всех бродяг, что на гнезда вышли, всех вот так ликвидировали, и я лично троих. А потом - вранье в сеть, что разбогатели и уехали… Людоедство это. Паскудство.
        - А ну отставить сопли, Савельев! Блестящее дело сделал и киснешь тут, как баба.
        - Не пошел бы ты в задницу, товарищ генерал…
        - Ладно. - Владимир Иванович вздохнул. - Вижу, не в себе ты сейчас. Не понимаю я, Генка. Ты же, черт побери, бандитам в плен сдался в поисках материалов, в подвале сидел, по почкам получал! Сколько раз предлагал я тебе группу на выручку прислать, ты отказывался. И действительно, информации море собрал, два маршрута твой сталкер проложил в тех местах, куда даже мышь нос совать боялась! Ты же кремень, железо, черт тебя побери! И как ловко обстряпал дело с якобы банками, что без сучка без задоринки сталкер тайник сдал. Ты знаешь, что сейчас для ЦАЯ такие анобы? Не знаешь! Центр весь на уши встал - «серебряное кружево» рекордных размеров, не было еще таких никогда, да и, наверно, не будет! Радоваться тебе надо!
        Ботаник, даже не глядя на генерала, снова полез за бутылочками коньяка, но Владимир Иванович задвинул ящик под диван.
        - Заканчивай истерику, Савельев. Заканчивай. Они сами себе выбирают такую судьбу, сами ищут смерти. Не жилец был твой Фрилансер, как и прочие бандиты. Мы их в Зону не гоним.
        - Он ходил туда, потому что я был в заложниках, товарищ генерал. Не хотел он идти в Бермуды… как и все, кого мы туда отправлять пытались. Но пошел. Меня спасать из плена пошел… - едва шевеля губами, с трудом выговорил Савельев.
        - Ясно все с тобой, Гена. Понимаю. В общем, даю тебе две недели отпуска. И премию. И награду тоже даю. Отдохнешь и войди в доверие к Сионисту. Перспективный сталкер, чувствую, будет с него толк. А перед этим создай хорошую дезу относительно Фрилансера, куда уехал, как поднялся и прочее, не мне тебя учить, и сразу в мобилкоровскую сеть закинь с нескольких номеров.
        - Есть войти в доверие и создать дезинформацию, - медленно проговорил Савельев.
        - И это… зайди к нашему психологу. Обязательно, я проверю, сотрудник особого отдела безопасности ЦАЯ капитан Савельев, он же Петров. Не хватало мне только, чтоб ты перегорел, когда у нас еще столько работы. На будущее тебе совет - больше не прирастай ты к этим людям. Нельзя нам прирастать, Гена. Нельзя. Да, пока не забыл, ты на повышении. Будешь теперь Семенов, позывной замени. Где его оружие, документы, личные вещи?
        Геннадий Сергеевич безучастно махнул в сторону шифоньера, и несколько людей в форме начали вытаскивать одежду, книги, потертый рюкзак с отпоротым клапаном. Вытащили дробовик, револьвер. Генерал с интересом взял его, повертел на свету.
        - Самоделка, но искусство. И как хорошо сделан, а? Лучше, чем фабричный. Коллекционная вещь, хоть в музей. Опишите, ребята, и вместе с вот этой саперной лопаткой не в хранилище, а в особый отдел. Смотрите только, не порежьтесь - лопатка не простая.
        - Под каким номером ПМК в ведомость занести, товарищ генерал? - спросил один из молодых людей в форме.
        - Никуда не вноси. Сейчас за ним родственник приедет, заберет.
        Снова скрипнула дверь. В зал медленно вошла невысокая, худая женщина в очках, кивнула генералу, и тот вышел.
        - Здравствуйте, Надежда Ивановна, - с трудом разлепив губы, все тем же мертвым голосом произнес Савельев.
        - Здравствуй, Гена. Значит, это ты курировал того человека, кто нашел и похоронил мою Машу, да?
        - Да, Надежда Ивановна…
        - Нашел и похоронил, когда вы и весь ваш отдел два года даже не шевелились, чтобы ее найти, верно?
        - Мы искали, профессор…
        - Знаю я, как вы искали, - негромко, но со сталью в голосе произнесла Надежда Ивановна. - Он ведь даже денег не попросил за это, тот человек, Фрилансер, хотя я и назначила вознаграждение. Так?
        Савельев промолчал.
        - И ты его убил. Встаньте, Геннадий Сергеевич. Я должна вам кое-что сказать.
        Савельев тяжело поднялся, и Надежда Ивановна, размахнувшись, изо всех сил влепила ему громкую, хлесткую пощечину.
        - Зря вы так, профессор, - покачал головой генерал, который обернулся в дверях. - Он не мог по-другому.
        - Мог, - твердо сказала женщина. - Мог, если бы захотел. Мог не сообщить в ЦАЯ о находке. Мог предупредить друга о том, какое именно вознаграждение приготовил ему Пузырь. Мог, но ничего не сказал. Ты мерзавец, Савельев.
        - У меня был приказ… - тихо вздохнул тот.
        - Выбирайте выражения, Надежда Ивановна! - громко сказал генерал. - Вы представляете, что было бы, объясни Гена сталкеру реальное положение дел? Мы бы не просто лишились редчайшего набора анобов, нет! Мы бы лишились финансирования европейских институтов, если бы дошла информация, что на ЦАЯ сталкерят не роботы, как мы им заявляем, а живые и притом криминальные элементы! Вы представляете масштаб скандала?! Срыв всей системы, невозможность получать материал, криминальные торговцы вместо наших работников! И о европейских грантах тоже можно забыть, сразу и навсегда. Хорошо ли вам работалось на бюджетном финансировании исследований, профессор?! Хотите снова так поработать? Ситуация может полностью выйти из-под контроля из-за каких-то ваших мерлихлюндий! В конце концов, не вы ли в числе прочих поддержали идею втихаря отказаться от дорогих и бесполезных роботов и выйти на теневое сотрудничество со сталкерами, получив пользу из этого неизбежного, как вы тогда сказали, зла? Было?
        Надежда Ивановна сжала губы.
        - Верните мне вещь моей дочери, - тихо попросила она. - И я уйду. Только… товарищ генерал, мне нужно будет знать, где вы похороните этого сталкера.
        - Хорошо, - кивнул генерал, - я сообщу вам номер могилы.
        - У него даже имени не будет? - еле слышно спросила профессор.
        - Таков порядок, Надежда Ивановна.
        Женщина прижала к груди ПМК и вышла из комнаты. За дверью она прикоснулась к стеклу, мини-компьютер включился, но виртуальный Барс вдруг пошел рябью, экран пустил разноцветные полосы, и ПМК перезагрузился.
        «Прекращена работа программы «Барс». Повреждены рабочие файлы, загрузка невозможна. Вы можете восстановить программу при обращении в сервисный центр «Друг», но последние сохранения будут утеряны. Мы приносим вам свои извинения».
        - Ну, значит, так и надо, - прошептала женщина, посмотрев на отчет. - Значит, он ушел за вами…
        За окном квартиры в серой облачной хмари в просвет на несколько секунд выглянул солнечный луч. Надежда Ивановна улыбнулась и кивнула ему.
        - Значит, так и надо…

* * *
        - Да не придет он, Ксанка. - Кося осмотрел пустой зал кафе и откинулся в кресле. - Не в себе он был тогда маленько, неужели не видела?
        - Придет, - в который раз упрямо повторила девушка.
        - Не, забудь. Вон, уже свечерело, а мы тут с утра сидим. - Депутат кивнул на потемневшее окно. - Официанты косятся. Не придет Лансер, забудь.
        - Закажи еще кофе. - Ветерок положила на стол тысячную купюру. - Мне эспрессо. Ты-то будешь чего?
        - Пожалуй, пивка. - Кося сгреб деньги и не торопясь побрел к барной стойке. Ксанка посмотрела на часы. Девять, десятый… Осенний вечер за окном кафе уже был густым, темным, как ночь. По скверу бродили редкие парочки, но в кафе давно никто не заходил. Ни они, ни Лансер, которого Ксанка очень ждала и даже немного боялась этой встречи.
        - Он придет… - снова прошептала девушка.
        Дверь кафе скрипнула. В заведение вошел высокий, грязный старик в засаленной телогрейке, обвел взглядом зал, усмехнулся и уверенно потопал к столику, поправляя вымазанный в глине рюкзак. Ксанка заметила, что на ногах явно бездомного и, судя по особому, какому-то слишком яркому взгляду, ненормального старика были одеты измазанные в желтой влажный глине сапоги с неровно обрезанными голенищами.
        - Здорова. Ты, что ль, Ксанка будешь? - Старик, широко ухмыльнувшись, с размаху грохнул на столик грязный рюкзак и хлопнулся на жалобно скрипнувший стул.
        - Д-да… Мы знакомы? - Девушка отстранилась, ища глазами Депутата. Тот, заметив такие дела, просто сел за ближайшим столиком и начал нервно дуть пиво.
        - Ишь, пугливая коза… Нне боись, не трону. Меня звать Смотритель, имя такой. - Голос старика был громкий, хриплый и наглый. - Теперича знакомы. Эй, ты, кроль малахольный! Кося! Портки подхватил и живо сюда пришел! Смельчак, едренать! Что же вы такие пуганые-то, сталкеры? Срамота сплошная.
        Смотритель рассмеялся, показав неровные, но крепкие зубы, и начал возиться с завязками рюкзака.
        - Стало быть, Фрилансера ждете, да? - спросил он другим уже тоном, тихо и печально. - Так ты, девка, не жди его, не придет. Я заместо него к вам приперся, ага.
        - Почему? - Ксанка не могла никак оправиться от удивления.
        - Не может он, - серьезно заявил Смотритель, распутав наконец узел. - Но, видишь ли, он крепко вам обещал. Крепко, понимаешь? А раз так, то принимайте.
        И Смотритель выложил из рюкзака две толстые плиты зеленовато-серых бумажек, плотно упакованных в полиэтиленовую запайку.
        - Слушайте сюда, ребятки. Тут, значицца, два пакета. В каждом четыреста пятьдесят тонн долларов, ну, это по сорок пять пачек на рыло. Свеженькие, только с америкосского банка прислали, ага. Хрустят и пахнут.
        - Не понял… - протянул Кося.
        - А че тут не понять? «Серебряное кружево» ушло американцам за семьдесят миллионов вот таких хрустиков, и это не считая прочих лялек. Ну и поделился Центр, не по своей, правда, воле, а ведь должен был, подлец. Пришлось по закромам этих сукиных детей старику поскрести немножко. Ваши это денежки, справедливая долька, вместе же ходили. Обещание сталкерское теперича выполнено, ага. Только вы это… Лансера своего помяните как следует. Хороший был мужик. Правильный. Да, девка, ты тоже молодец. Чую, не сорвешься. Не забудь Кирилла найти и должок отдать. Не забыла, не? За микстурку-то?
        - Я помню… - побелевшими губами прошептала Ксанка.
        - Ну, бывайте тогда, некогда мне тут с вами валандаться, дел еще куча.
        Смотритель уходил, оставив мятый, вымазанный в глине, но такой знакомый рюкзак с неровно отрезанным клапаном. Кося молчал. Девушка, не веря, сжимала в руках грязную, выцветшую ткань. Официантка, так и не подняв глаз на странного посетителя, продолжала раздумывать над дешевым сканвордом.