Сердце Дракона. Том 11 Кирилл Клеванский
        Сердце Дракона. Нейросеть в мире боевых искусств #11
        Он пережил войну за трон родного государства. Он сражался с монстрами и врагами, от одного имени которых дрожали души целых поколений. Он прошел сквозь Море Песка, отыскал мифический город и стал свидетелем разрушения осколков древней цивилизации. Теперь же путь привел его в Даанатан, столицу Империи, в обитель сильнейших воинов. Здесь он ищет знания. Он ищет силу. Он ищет Страну Бессмертных.
        Ведь все это ради цели. Цели, достойной того, чтобы тысячи лет о ней пели барды, и веками слагали истории за вечерним костром. И чтобы достигнуть этой цели, он пойдет хоть против целого мира.
        Даже если против него выступит армия - его меч не дрогнет. Даже если император отправит легионы - его шаг не замедлится. Даже если демоны и боги, герои и враги, объединятся против него, то не согнут его железной воли.
        Его зовут Хаджар и он идет следом за зовом его драконьего сердца.
        Кирилл Клеванский
        Сердце Дракона. Том 11
        Глава 936
        - Кажется, на этом все, - Чин’Аме, следивший до этого за ходом поединка между бастардом племени Лазурного Облака и рабом бога войны, слегка нервно теребил свисавшую до пояса ленту тюрбана.
        Это не могло скрыться от внимания Моргана. Хотя, в данный момент его больше волновала не заинтересованность Мастера-дракона в мальчишке, а сам мальчишка.
        Хаджар Дархан - очередная мелкая рыбешка в местном пруду, которая возомнила себя карпом, способным преодолеть законы Неба и Земли и переродиться Хозяином Небес.
        Таких, на памяти Моргана, было столько, что не хватило бы волос на головах всех придворных дам, чтобы их сосчитать.
        И, каждый раз, Император использовал их в своих целях, а потом выкидывал за ненадобностью в большой мир, где их съедали более крупные рыбы.
        Но с Дарханом… видят боги и демоны, с ним что-то было не так. Он обладал не просто невероятной способностью выбираться из всех передряг, куда по собственной глупости попадал, но при этом выходить из них с пользой для себя.
        И сам факт того, что Император знал имя и предысторию простого Рыцаря Духа уже впечатлял.
        Хотя, разумеется, самую значимую роль в сложившейся ситуации сыграл именно Орун.
        - Молодому Хаджару еще есть куда расти, - улыбнулся Чин’Аме.
        В этот самый момент рыжеволосый Танигед нанес мощный удар в грудь Дархану. Морган прекрасно понимал, что если бы второй по силе из Великих Героев собирался убить его подданного, то у Дархана не было бы ни шансов.
        Морган потер правое плечо. Там, под дорогими одеждами и сложными узорами татуировок, был спрятан шрам - напоминание о временах, когда они с Танигедом сражались друг против друга.
        Тогда Рыжеволосый боец еще не был подданным Ласкана, а выступал в роли наемника, который сражался за ту Империю, которая ему больше платила.
        В своем ударе, который разорвал божественные доспехи Зова молодого Дархана и, пробив им несколько тяжелых скал, протащил по небу сотню метров, Танигед, как рассудил Морган, не использовал и половины своей силы.
        Лишь шесть человек во всех Семи Империях могли сравниться с Оруном по силе. И, что пугало, четыре из них жили именно в Ласкане.
        Подобный перевес в качестве, а не количестве, Великих Героев и заставил Дарнас уйти вперед в техническом развития. Ярость Смертного Неба - судно, которое обеспечивало баланс на чаше весов разгорающейся войны.
        Вот только Императорами не становятся те, кто не могут просчитать хотя бы на десять шагов вперед. Если Регент-Мать Ласканского императора (у которого еще и волосы на яйцах не отросли) соизволила перейти границу, значит у неё был план.
        План, детали которого Морган не знал.
        Пока не знал…
        Взгляды Танигеда Облачного и Моргана Бесстрашного пересеклись. Старые враги, не раз сходившиеся в смертельных поединках, они коротко кивнули друг другу в знак признания. Затем Танигед, с телом Дерека Степного на плечах, исчез в своей технике Шага Сквозь Облака.
        Пожалуй, единственная техника в Семи Империях, которая была равна по скорости Шагу Белой Молнии. Легенды гласили, что их создал один и тот же адепт, достигший Бессмертия.
        Кстати о бессмертии, надо будет взять с Ректора Святого Неба определенные клятвы и немедленно записать столь важную информацию исключительно для библиотеки Императорского рода.
        Даже намек на обретения бессмертия может перевернуться ход вой…
        - Ваше Императорское Величество, - вдруг согнулся Чин’Аме. Взгляд его был направлен далеко на запад. Куда-то за горизонт.
        Ректор и Император в который раз переглянулись. Лишь они вдвоем, на весь Дарнас, знали куда именно смотрел Мастер-дракон. Взгляд волшебника был направлен на его родину - в землю сеньора всех Семи Империй.
        Страну Драконов.
        - Если это как-то связано с задержкой дани, великий Чин’Аме, мы…
        - Нет, юный Морган, - глава Павильона Волшебного Рассвета выпрямился. По его лбу стекали капли пота, а из носа струилась волшебная кровь. Даже одной её капли хватило бы, чтобы заставить алхимиков Даанатана, в прямом смысле слова - рвать друг другу глотки. Мерцающая, искрящаяся на подобии жидкого кристалла, кровь дракона считалась невероятно могущественным ингредиентом. - Ты знаешь законы - пока вы с Ласканом в состоянии прямой войны, то Рубиновый Дворец позволяет вам отложить выплату дани до окончания войны.
        Император кивнул. Древний закон, которые установили еще несколько эпох назад. Закон, который, наряду со многими, позволял Семи Империям практически не чувствовать на себе присутствие сеньора. Они были настолько независимы, как вообще в этом мире сильных может быть независим тот, кто не является сильнейшим в регионе.
        - Нас призывают обратно на родину, - Чин’Аме достал платок, вытер им каплю крови и, аккуратно сложив, протянул Моргану. - Передай это юному Хаджару Дархану. Скажи, что разговор, который мы с ним имели, теперь жизненно важен для него.
        - Конечно, великий Чин’Аме, - с легким поклоном, Император принял платок.
        Не время и не место показывать, что он в очередной раз поражен тем, что этот адепт уже успел и с Мастером-драконом парой слов перекинуться. Причем так, что между ними явно образовалась какая-то связь.
        Перед тем, как превратиться в волну незримого света, Чин’Аме бросил последний взгляд на поле битвы. Вернее то, во что сражение двух адептов превратили некогда красивую равнину, которая успокаивала душу Моргана.
        Пройдет еще около года до того, как восстановятся потоки Реки Мира и та смоет с лица земли урон, нанесенный адептами. Равнина обязательно вернет свой прежний облик… пусть и не сразу.
        - Бедная девочка… - прошептал Чин’Аме. - встретить истинного спутника жизни и потерять его… я буду ждать песни бардов об этом дне, юный Морган. Передай ей от меня.
        Чин’Аме исчез - настолько быстро, таинственно и мистично, что в отличии от техник перемещения Танигеда или Хаджара, Морган не смог не то что почувствовать, но даже интуитивно ощутить момент, когда Мастер-дракон покинул его дворец.
        Единственное, что он видел перед собой - лежащую на парапете простую, нефритовую заколку для волос. На ней было начертано несколько символов на драконьем языке.
        Языке, который, имея словари и азбуки, не мог выучить ни один смертный и даже Бессмертный. Лишь драконы умели на нем общаться.
        - Мой Император, - внезапно поклонился Ректор. - я не ослышался? Он действительно сказал “нас”?
        - Да, ты не ослыш… - Морган внезапно осекся. За последний час произошло так много выбивающихся из его поля зрения событий, что он, будто неопытный мальчишка, не смог зацепиться за оговорку Мастера-дракона.
        Проклятье…
        Проклятье!
        Получается, все это время по его земле ходил еще один представитель драконьего племени, а Морган об этом даже не знал. Но… Император Драконов не стал бы призывать в свой дворец всякую мелкую сошку. Чин’Аме занимал в Стране Драконов позицию, сравнимую с той, которую имел стоящий рядом с Морганом - Ректор Святого Неба.
        А значит, Император собирал только цвет общества.
        Так вот что представитель высокого круга Страны Драконов забыл в Дарнасе?
        И, самое главное, почему Морган ничего об этом не знал!
        Император коснулся медальона на своей груди и, посылая внутрь искру воли и энергии, буквально прорычал:
        - Глава Тайной Канцелярии!
        А затем, повернувшись к поле битвы, глазам нашел девушку, о которой говорил Чин’Аме.
        Проклятье богов и демонов!
        Глава 937
        Анис, прикрыв рот ладонями, смотрела в бессильном порыве как-то помочь, на то как из кричащего в безумной агонии Гэлхада выходят потоки зеленого света. Из прорезей сочленений доспехов, из забрала шлема, из каждой мелкой щели к небу устремлялись потоки отвратной, мертвенной энергии.
        Гэлхад при этом кричал так, будто из него вынимали душу.
        Анис лишь беззвучно роняла слезы. Не способная никак помочь, она сидела на коленях рядом с возлюбленным.
        А затем все прекратилось. Свет исчез и Гэлхад замер. Секунда, две, три -ничего не происходило.
        - Анис… - донеслось, внезапно, из недр шлема.
        Эхо, которое Анис услышала, на мгновение её удивило и ужаснуло. Звучало так, как если бы в огромный рыцарский доспех убрали кого-то, кому тот был велик втрое или даже вчетверо. Впрочем, уже меньше, чем через удар сердца, волнение сменилось радостью.
        Радостью от осознания, что её возлюбленный снова с ней.
        Она так хотела увидеть его лицо. Провести пальцами по вьющимся волосами, заглянуть в родные глаза.
        - Сейчас, подожди, - сквозь слезы улыбнулась мечница. - я помогу тебе.
        Она потянулась пальцами к шлему, но её руку перехватила латная перчатка. С трудом, тяжело, медленно. Буквально за миллиметр до того, как Анис смогла отщелкнуть застежки на кожаных ремнях.
        - Нет… не… надо, - очередное эхо от слегка булькающего хрипа. - Не хочу… чтобы ты… видела… таким.
        Анис ни раз и не два видела, как умирают от ран бойцы. Она не была опытным военным или лекарем, чтобы по звуку определить характер раны, но то, что она услышала, не оставляло сомнений.
        Гэлхад был тяжело ранен. Настолько, что кровь скопилась уже не только в легких, но и в остальных внутренних органах.
        - Тебя нужно срочно к Марнилам! Тетя Доры что-нибудь прид…
        Анис потянулась помочь Гэлхаду встать, но латная перчатка не отпускала её запястье.
        - Не надо… - повторило эхо. - мне… уже… не помочь.
        - Что такое ты говоришь! - слезы вновь потекли из глаз Анис. - Конечно помочь! Ты просто бредишь немного, вот и все…
        - Посмотри… через… реку.
        Анис замотала головой. Настолько яростно, что её собранные в пучок волосы разметались по плечам. Анис заранее знала, что именно она увидит, когда посмотрит на Гэлхада сквозь реку мира, но, все же…
        Она лишь приговаривала:
        - Все будет хорошо, - и стучали её слезы по забралу латного шлема. -пойдем… поднимайся… все будет хорошо…
        - Посмотри! - из последних сил, заходясь в смертном хрипе, закричал Гэлхад… или то, что от него осталось.
        Анис посмотрела. Прикрыв глаза, она обратила свой взор к безмятежным потокам Реки Мира. Все сущее было заключено в её холодные объятья. Все, что когда-либо ходило под светом холодных звезд, да и сами они - все зримое и незримое.
        Реки Мира была всем и, в то же время, она существовала лишь в той тонкой грани, которая соединяла мифические четыре мира. Кто-то даже говорил, что она и была - их границей.
        Реальность исчезла - её заменили нити энергий, сплетавшиеся в формы, которые не мог вообразить себе не один смертный. Ибо представить даже простой камень как невероятно сложную энергию им было не подвластно.
        Каждый адепт, при взгляде через Реку Мира, выглядел как сложная система из энергетических каналов - рек и узлов - врат. Но то, что предстало взору Анис, когда ты посмотрела на Гэлхада…
        Это было ужасно.
        Пугающе настолько, что только лишь чудом мечница сдержалась, чтобы не отшатнуться в ужасе от увиденного. Чтобы Дерек не сделал со своим пленником, он не оставил от него ничего человеческого.
        Во всяком случае - живого человеческого.
        Боль, которую в данный момент должен был испытывать Гэлхад… Анис не могла себе представить подобные муки.
        Латная перчатка, дрожа и шатаясь, поднялась на уровень лица Анис.
        - Не… плачь… любовь… моя, - железный палец вытер слезу на щеке девушки. -Я… хочу увидеть… твою улыбку… в последний раз.
        Анис улыбнулась. Сквозь слезы. Сквозь душевную боль. Сквозь бессильное отчаянье, которое пожирало её изнутри.
        Гэлхад смотрел на неё. На её черные, как ночь, волосы и светящиеся изумрудами глаза. Она была прекрасна. Прекрасна в каждом движении длинных ресниц, в каждом вздохе коралловых губ, в каждом изгибе белоснежной кожи и смешливом подмигивании незаметных веснушек.
        Те несколько скоротечных лет, которые он провел, держа её в своих объятьях, были самыми счастливыми в его жизни.
        - Мы… победили?
        Анис кивнула.
        - Ты победил, - прошептала она.
        Гэлхад откинулся на спину. Его рука скользнула на живот возлюбленной. Где-то рядом ударила белая молния. Из неё вышли Том, Эйнен с Дорой и Хаджар.
        Они было рванули к нему, но тут же застыли. Их взорам предстало то же зрелище, что увидела и Анис.
        Гэлхада уже было не спасти. Даже величайшая из магий исцеления не помогла бы сейчас. Просто потому, что она была направлена на сохранение жизни. И не возможно её сохранить там, где уже властвовала Смерть.
        На земле лежал не живой Гэлхад, а мертвый. И, лишь по какой-то мистической, таинственной причине, он все еще не покидал пределов мира живых.
        - Друзья… мои, - прошептал он, глядя на лица четырех адептов. - Для меня… было… честью… биться с вами.
        Они подошли к нему. Встали рядом и, обнажив оружие, вонзили его в землю. Высшее проявление уважение перед адептом. Высшая почесть, которую можно заслужить в этом мире…
        Теперь Гэлхад это понял.
        Понял, что счастье было так близко.
        Что счастье - было.
        И оно было вовсе не в пути развития, вовсе не в силе…
        Он посмотрел на возлюбленную, на друзей, которые когда-то были его врагами.
        Вот оно - счастье.
        - Назови его… назови моего сына… - хрипел он, чувствуя, как длань праотцов уже простирается над ним. - Асмерхэд.
        - Асмерхад, - улыбнулась Анис. - Безмятежная вершина.
        - Я… буду…ждать тебя. Но… молю… не торопись… ко мне.
        Она еще сжимала латную перчатку, когда то, что заменяло Гэлхаду жизнь, покинуло его тело. Стеклянные глаза смотрели на плывущие по небу безмятежные облака…
        Под ними кружили вороны.
        В недоумении они смотрели на поле битвы, после которой осталось всего одно тело - все остальные мертвые исчезли прахом, когда погиб Эйнен.
        Десятки тысяч убитых легионеров и ни одного тела, чтобы опустить знамена перед жаром погребальных костров. Не над кем спеть тризны.
        Лишь груды порванных и истерзанных доспехов.
        Воинов прошлого и воинов настоящего.
        Костер, к ночи, все же, сложили. Огромную башню из дерева построили за единственной оборонительной заставой, которая уцелела в битве. Но на нем не было тел. Только доспехи и клинки. Их плавили, отдавая дань памяти тем, кто ушел в битве.
        А на вершине костра лежал могучий рыцарь, сжимавший лежавшую на груди секиру.
        В руках Анис все еще пылал факел, которым она подожгла хворост под башней. На её щеках так и не высохли сползающие к подбородку слезы.
        Левой рукой она держалась за низ живота.
        Хаджар смотрел на неё и понимал, что лишь великая сила останавливала её от того, чтобы рухнуть под тяжестью душевных ран. Та сила, которую женщина приобретает, когда становиться матерью…
        Рядом с Хаджаром, за столом тризны, который легионерам заменяли сложенные на земле бревна с простой брагой и хлебом, сидели Карейн Тарез, молча пьющий за здравие вояк, Дора Марнил, Эйнен Островитянин, Анетт из племени Шук’Арка и, даже, Том Динос.
        Все они прошли эту битву, прошли предшествующие ей путешествия, и теперь провожали в последний путь того, кто уже не мог с ними сидеть…
        В ожидании войны, в томительном её призвании, в тоске по лязгу оружия о доспехи и бою военных барабанов, Хаджар совсем забыл, как сильно, как до глубины души и пылающей в ней ярости, он ненавидит войну.
        Он ждал её, пожалуй, лишь чтобы возненавидеть еще больше.
        - Хаджар Дархан, - позади, из сумрака и тени, вышла Рекка Геран. -Император хочет с тобой говорить. Немедленно.
        Хаджар молча достал из пространственного кольца свой старый, побитый Ронг’Жа. Затертый, помятый, но не забытый.
        - Он подождет, - ответил Хаджар и, не обращая внимания на глубинный шок Рекки, тронул струны.
        Даже если бы Яшмовый Император или Князь Демонов позвали бы его на аудиенцию, то даже им пришлось бы ждать до тех, пока Хаджар не споет.
        Не споет песню тризны по ушедшем соратнику… ушедшему другу.
        Глава 938
        В огромном зале, в котором могло бы поместиться до двух тысяч пар гостей, сейчас находилось всего несколько человек. Над их головами возвышались стены, которые смыкались сверкающим сводом на высоте большей, чем смог бы сильнейший смертный дотянуться выстрелом стрелы из самого крепкого лука.
        Чин’Аме не переставал восхищаться этим сводом. Даже прими он истинный облик Хозяина Небес, то смог бы чувствовать себя так же комфортно, как в родной пещере.
        Но, больше чем размахом сооружения, созданного при правлении племени Громового Облака, глава павильона Волшебного Рассвета восхищался его красотой.
        Как любой дракон, он ценил красоту. Красоту во всем - как в телах, так в мыслях и чаиньях, так и в простых, физических вещах. И, Чин’Аме мог поклясться Высоким Небом и духом Предка, что во всем Регионе Белого Дракона, нельзя было найти сооружения прекраснее, чем свод императорского дворца в стране драконов.
        В тронном зале не было ни единого окна. Стены, глухие, монолитные, толщиной в несколько метров, сложенные из крепчайших пород благородного камня, украшенные резьбой, гобеленами и картинами, не имели ни единого витража, ни одной бойницы.
        И, все же, в зале было светло днем и темно ночью.
        Мастера прошлого, по легендам и слухам - подгорные гномы, которых древний Император нанял для строительства этого великолепия, создали невозможное.
        Потолок, полностью сложенный из рубинов высшей пробы и покрытый всевозможными волшебными рунами и знаками, мог принимать самые разнообразные состояния.
        Он мог стать таким плотным, что даже удар Чин’Аме, пребывавшего в своей истинной форме, не смог бы его оцарапать. А мог стать прозрачным и почти незримым - пропускающим свет солнца или луны. Но при этом - он всегда оставался там. Этот рубиновый свод.
        И те сцены прошлого, что были выложены на нем из все тех же рубинов, поражали своей масштабностью и детализированностью. Чин’Аме даже сейчас, спустя эпохи, не мог перестать наслаждаться тем, что он мог различить мельчайший узор на гербе племени Грозового Облака - и все это создано из одних лишь рубинов.
        Казалось бы - простых, не волшебных, лишенных энергии, камней из края смертных.
        - Глава павильона Волшебного Рассвета, - прозвучал глубокий, сильный голос. - Твое слово.
        Сделав шаг назад, дракон наклонился и сложил руки перед собой. Он склонил голову, коснулся рогами локтей и опустился на колени. Трижды поклонившись сперва Императору, а затем, как того требовал этикет, гербу племени Императора, Чин’Аме выпрямился.
        На троне, выплавленном из сплава всех драгоценных металлов, которые только есть в Регионе Белого Дракона, сидел мужчина. Ростом ровно два метра, широкий в плечах, с мощным, волевым подбородком и широкими скулами. Его густые, черные, кустистые брови были нахмурены. Чистые глаза, пропитанные властью и первобытный мощью, сквозили острым интеллектом.
        Одетый в черно-золотые, просторные одежды из драгоценнейшей из тканей, с короной о семи зубцах он не сводил взгляда со своих подданных.
        Его трон стоял на пьедестале, к которому вело четырнадцать ступеней. И на каждой, прямо в камень, были воткнутый мечи, копья, молоты, секиры, топоры, кинжалы и прочие разновидности оружия.
        Этим Император Драконов подчеркивал, что ему не нужна стража или телохранители. Он не боялся никого и ничего.
        Его ладонь лежала на рукояти гигантского боевого топора, который был приставлен к подлокотнику трону.
        - Мой Император, - Чин’Аме больше не кланялся.
        Он не прятал взгляда. Как и Император на троне - он не чувствовал страха. Давно уже прошло то время, когда он боялся правителя. Теперь же его руки сжимали волшебный посох, в его разуме хранились знания столь удивительных и тонких мистерий, что их невозможно было описать словом и передать своим ученикам.
        Чин’Аме был волшебником. Тем, чей взор пронзает Реку Мира, а воля меняет её ток. Ему были ведомы тайны пяти сот сорока шести Слов. И ни один из магов-драконов из прошлого, кроме, разве что, покойного мудреца Ху’Чина -Синего Пламени, не смог бы потягаться с ним в искусстве магии.
        Прошли те эпохи, когда он, слабый и хилый, боялся идущий по пути Оружия. Их королевств и техник.
        - Объясни мне, волшебник, как так получилось, что в Дарнасе, куда ты отправился за новым слугой для своего павильона, ты не заметил безродного дракона.
        - Потому что я не видел там ни одного другого соплеменника, кроме министра Джу, - Чин’Аме кивнул на стоящего рядом министра.
        Тот, как и всегда, выглядел чванливо и надменно. Его наряд лишь немногим уступал тому, в котором сидел и сам Император. А уж про сокровищницу Джу, который тот, как ходили слухи, нажил не самым честным путем, Чин’Аме даже не думать не хотелось.
        Получи его павильон хоть десятую долю богатств Министра и они смогли бы привести магию в Стране Драконов к настоящему, а не метафорическому, рассвету.
        - Ты лжешь, Чин’Аме, - прошипел Джу. Его глаза сверкнули янтарем и звериной яростью. - Я знаю, что ты лжешь!
        - Откуда, министр, - изогнул бровь Чин’Аме. - Неужели есть что-то такое, о чем вы, по ошибке, разумеется, не поведали этому совету, - Чин’Аме обвел рукой стоявших позади министров и глав павильонов. - и самому Императору, да простирается в вечность вокруг него Высокое Небо.
        - Ты обвиняешь меня в измене, безродный?!
        Теперь уже глаза волшебника вспыхнули яростью, а энергии и мистерии вокруг него задышали магией.
        - Слова обладают великой силой, министр, - дыхание Чин’Аме заставляло других глав павильонов тянуться ладонями к оружию, а кто-то был готов в любой момент принять истинную форму. Что для существ их уровня было сродни унижению, но жизнь была дороже. - Следите за ними внимательно, если не хотите узнать это на себе.
        - Ты угрожаешь мне, плебей?!
        - ХВАТИТ! - рев Императора заставил всех, кто стоял в зале, пасть ниц.
        И не потому, что таков был закон, просто никто не смог устоять на ногах. Мощь Император Драконов находилась на том уровне, что даже Чин’Аме не мог её осознать. Он был уверен в своей способности сбежать от Императора, но победить его в честной схватке…
        Во всем Регионе Белого Дракона не найдется ни одного живого существа, человека, орка или эльфа, который был бы способен на это.
        Пока не найдется…
        - Слушайте мое слово, министр Джу и Чин’Аме. Отправляйтесь обратно в Дарнас. Найдите мне этого безродного и приведите сюда. В целости и сохранности, - тут уста Императора исказила улыбка. Плотоядная. Хищная. Дикая. Демонстрирующая ряды жутких, даже для Чин’Аме, клыков. - ЕГО - в целости и сохранности. Что до Дарнаса… за укрывание беглого дракона им придется ответить! Но об этом позже. Сейчас - можете быть свободны.
        - Проходи, он ждет тебя.
        Полог шатра отодвинулся и хромая фигура в пыльной, покрытым грязью, рваном плаще вошла внутрь.
        Она тут же ударила себя кулаками в грудь, а затем опустилась на колени.
        - Первый Вождь!
        Секундная тишина.
        - Поднимись, Степной Клык, последний из племени Степного Волка. Скажи мне - что тебя привело сюда?
        Степной Клык посмотрел на огромного, краснокожего орка, сидящего перед ним. Тот ласкал пальцами пламя костра, которое отразилось на изуродованном лице Степного Клыка.
        - Я пришел просить твоих охотников, Первый Вождь, - прорычал он. - чтобы те отправились со мной через Большой Воду и Дикие Скалы, в земли родины Степного Волка и отомстили за падших собратьев.
        - Ты зовешь меня на войну с империей людей, собрат?
        Глава 939
        Даанатан встретил едущих на конях, любезно предоставленных пятым легионом, трех адептов пустынным безмолвием полуночи. Часа, когда, по старым легендам, ворожат ведьмы, стараясь украсть души и новорожденных и первенцев.
        Ведьмин час, так его называли смертные.
        Но одно дело простые смертные и совсем другое - столица Дарнаса, город тысячи огней и бесчисленного множества жителей. Огромная махина, возвышавшаяся посреди бескрайней махины.
        Её стены, поднимаясь высоко к небу, могли служить настоящими проспектами -на их парапетах спокойно разъехалось бы три кареты или четыре повозки.
        В центре поднимался тонким шпилем обычно ульем шипящий небесный порт, на разных уровнях которого были пришвартованы сотни и тысячи судов.
        По улицам сновали люди по своим дневным делам, а ночью выходили гулять, веселиться, продолжать свой вечный праздник вереницы веков жизни адепта.
        Столица империи всегда дышала жизнью… всегда, но не теперь.
        Пустые улицы, закрытые ставни на окнах домов, широкие проспекты, по которым редко когда проезжал кто-то, кроме военного патруля. Иногда стучали железные каблуки стальных сапог, которыми звенели гвардейцы, отправленные в очередной патруль.
        - Комендантский час, - пояснила Рекка для Эйнена и Хаджара, едущих следов за ней. - К десяти часам вечера, любой, кто окажется на улице, будет подвергнут тщательному обыску и проверке.
        Хаджар посмотрел в сторону Запретного Города. Из-за того, что дворец Императора находился в низине и был окружен не только высоким стенами и непроницаемым, волшебным куполом, то увидеть что там сейчас происходило не было ни единой возможности.
        Зато взоры открывался вид на административный центр - самая богатая улица, где стояли дома-дворцы богатых дворян и аристократов.
        Там же находилось и ателье, в котором Хаджар приобрел себе одежду для злосчастного приема во дворце. Ателье мисс Брами, находящееся едва ли не в центре Восьмого Проспекта - клочка земли, где чтобы построить дом, нужно было иметь имперских монет по весу двадцати таких коней, на котором ехал Хаджар.
        - Разумеется, он касается не всех районов, - ответила на молчаливый вопрос Рекка и, тут же, махнула головой в сторону двух аристократических кварталов на севере города. Почти соседствующие - квартал, больше напоминающий парк, принадлежащий эльфов дома Зеленого Молота и, за высокими стенами, спрятавшиеся от внешнего мира, лучшие мечники страны -Хищные Клинки.
        В них, как и в кварталах еще пяти аристократических родов, было, как всегда, оживленно и ярко. На фоне количества огней, там горящих, остальная часть столицы выглядела, даже, несколько убого.
        - Они обеспечивают свою защиту самостоятельно, - продолжала Рекка. - а нам, с вами, требуется поторопиться. Вернее - тебе, Хаджар. Эйнена и меня Император на разговор не приглашал.
        - Если ему так требуется, чтобы я поторопился, то могу хоть сейчас оказаться в его дворце.
        Рекка, не останавливая коня, обернулась. Её серые волосы, собранные в тугой пучок, слегка блестели. Какой бы силы ни был адепт, он в первую очередь оставался мужчиной или женщиной.
        Видимо Геран, только оказавшись в палатах Запретного Города, отведенных для корпуса Стражей, тут же привела в порядок свою внешность. Румяны, тонкая подводка на губах, тушь на ресницах, какая-то мазь для волос и новые, просторные одежды.
        В большинстве случае, женщина - всегда женщина. А мужчина - всегда мужчина. И об этом не стоило забывать.
        - Ты стал сильнее, Хаджар, намного сильнее. Клянусь богами и демонами, я не понимаю ни насколько ты теперь сильнее, ни как смог этого достичь за такой короткий срок. Но не путай себя со своим учителем, да примут его праотцы. Даже Великий Мечник Орун лишь с небывалым трудом мог пробить Шагом Белой Молнии защитный купол Запретного Города.
        Рекка, пренебрежительно фыркнув, отвернулась, а Хаджар посмотрел на кружащий над Запретным Городом волшебный иероглиф. В отличии от остальных подобных магических символов, он состоял вовсе не из плотной энергии, а из самого настоящего камня.
        Теперь, став Повелителем, Хаджар не просто лучше ощущал окружающий мир, а, в прямом смысле - иначе. Он изменился куда больше, чем могла предположить Рекка.
        И этих изменений было достаточно, чтобы он понимал, что, при желании и десятке секунд времени, его Шаг Белой Молнии, в подметки не годящийся тому, которым обладал Орун, все же, смог бы пробить брешь, через которую Хаджар бы просочился.
        Но, даже до сорока лет проведенных на Горе Стихий, Хаджар бы не стал кичиться своей силой или пытаться что-то кому-то доказать. Сейчас же - тем более.
        - Тебе не кажется, варвар, - на очередном диалекте островов, прошептал Эйнен. - Что ты задолжал мне историю. И, к тому же, я хочу знать, какой эффект оказала Пилюля Ста Голосов.
        Хаджар недоуменно изогнул бровь.
        - Я не собираюсь её воссоздавать, варвар, - островитянин, как и всегда, выражался в своей привычной манере.
        Так что понять, какую эмоцию он выражает на самом деле можно было лишь очень хорошо его зная. Хаджар знал своего названнного брата просто отлично.
        Знание о том, как исполнить последний удар техники “Меча Четырех Ударов” пришло к Хаджару само. Без диалога или обучения у Черного Генерала.
        Оно просто возникло в его сознании, наполнило руки, вновь изменило энергетические каналы, сделав их даже крепче того, чем они уже являлись.
        Сперва Хаджар полагал, что именно первый удар - Летящий Клинок высвобождал убийственную массу энергии и мистерий, чтобы ударить по максимальному количеству врагов, но уже вскоре осознал, что прмиенял её неправильно.
        Летящий Клинок должен был действительно нанести максимально возможный урон, но только по одной цели. Закончить поединок монструозным, в прямом смысле - варварским ударом, уничтожающим броню, тело и, если противник будет слаб, то еще и его душу.
        А вот последний удар, с простым, но таким всеобъемлющим названием “Меч”, как раз и был создан для того, чтобы уничтожить все, до чего только сможет дотянуться ударом мечник.
        И когда Хаджар высвободил эту мощь, нанес удар по сияющей над осколком тьмы печати Духа Меча, то поразил одновременно не одну, не две метки нейросети, а все оставшиеся. Всего одним, чудовищным по своей сложности и мощи ударом, он уничтожил метку Духа Меча.
        И, падая на равнину мира собственной души, последнее, о чем подумал Хаджар, было ли это прощальным подарком Врага или чем-то иным.
        Затем был удар.
        Но не тот, который человек испытывает плашмя падая на твердую и холодную землю, а скорее, который получает нерадивый ребенок от строго отца.
        Подзатыльник, который заставил Хаджара согнуться в три погибели и едва не выронить свой меч.
        - Что за…
        Он выпрямился и пригляделся. Очертания реальности проступали сквозь сумрак круговерти скачущих в сознании мыслей. И очертания эти принадлежали высокому, полураздетому мужчине, чей торс был покрыт шрамами и именной татуировкой. На шее висело ожерелье из клыков.
        - Учитель Орун? - неверующе прошептал Хаджар. - Но вы не мой родственник… вас не должно быть в доме моих праотцов.
        - Если ты будешь настолько глуп, ученик, то скоро действительно туда отправишься, - засмеялся своим звериным смехом Великий Мечник. - А пока лучше скажи мне - где мы.
        Хаджар огляделся.
        И то, что он увидел, поражало его даже больше, чем облик стоящего рядом Оруна.
        Они находились на широком горном плато, вниз уходила каменная тропа, выложенная явно не руками природы. Джунгли простирались у подножия, а сверху висела шапка морозного снега.
        Хаджар же с Оруном находились посередине.
        Не там и не тут, если так можно было выразиться.
        - Гора Стихий… но как это возможно?
        - Значит, гора… - протянул Орун. - ладно, сойдет. Сам я вижу тренировочный плац, на котором занимался в детстве. Но, думаю, это не так уж важно.
        Хаджар попытался осознал сказанное ему учителем, но единственное, к чему привели попытки - лишь головная боль.
        - Сойдет для чего, учитель?
        - Разумеется, для наше последней тренировки, ученик. И, не будем медлить, у нас не так много времени - всего сорок лет.
        Глава 940
        Первые пять лет были самыми тяжелыми. И нет, Орун не бил его палками, не заставлял сражаться с монстрами, не морил голодом, не показывал никаких приемов или финтов, он просто заставлял Хаджара чувствовать самого себя.
        Они сидели, спина к спине, в позе лотоса и, погрузившись в поверхностную медитацию, проводили так час за часом, день за днем, месяцами, годами. Без всякого перерыва.
        - Чувство единства придет само, ученик, - говорил Орун. Их разум, пребывавший, видимо, на грани миров и свободный от оков телесной оболочки, был достаточно гибок, чтобы одновременно медитировать и вести диалог.
        - Единства с чем?
        - С тем, что у тебя отобрали, щенок.
        Хаджар, вопреки обидному прозвищу, встретил оскорблением с легкой полуулыбкой. Если что-то и не менялось в Оруне даже после его смерти, так это манера общаться и то, с какой скоростью Великий Мечник выходил из состояния покоя.
        - Со второй половиной твоей души.
        Хаджар вздрогнул.
        Вернее, ему показалось, что он вздрогнул или, может, он вздрогнул в своей фантазии. Ведь на самом деле он не сидел в медитации на Горе Стихий. И Оруна, на самом деле, не было рядом.
        Это была лишь мистическая иллюзия.
        Великий Мечник был прахом развеян над родными просторами, а Хаджар в данный момент пребывал в подвальной лаборатории Наставника Макина.
        И, если не в подобной ситуации, если не с верными учителем, отдавшим за тебя жизнь, то когда еще исповедаться воину?
        - Я сам её у себя отнял, учитель… по собственной глупости и трусости, я отнял у себя половину души и…
        Хаджара перебил громогласный смех Оруна. Запрокинув голову, но не нарушая медитации, он смеялся от души и во всю полноту легких.
        Гоготал так, что будь это реальностью, находись они на Горе Ненастий, та бы явно треснула по швам.
        - Твои самонадеянность и самоуверенность, щенок, превосходят даже мои! -отсмеявшись, Орун добавил. - Жаль, что это пока единственное, в чем ты меня превзошел.
        - Что вы хотите этим сказать, учитель?
        - То, что как ты себе представляешь, чтобы смертный младенец, которым ты был рожден, разорвал свою душу? Да ты даже не мог ощутить энергии в этом мире, увидеть Реку Мира, осознать хоть какие-то мистерии. И не духа, а таинства Жизни и Смерти. При этом я не уверен, что даже тот, кто осознал Истинное Королевство Жизни или Смерти, смог бы разорвать свою душу на две части и при этом выжить.
        Сказать, что Хаджар находился в шоке - не сказать ничего.
        - Королевство Жизни и Смерти? Такие бывают?
        Орун выругался. Как всегда грязно, дерзко и так, что Хаджар мгновенно записал ругательств в соответствующую библиотеку базы данных нейросети.
        - Ты ведь не потратил ни единого Очка Славы школы Святого Неба на то, чтобы посетить лекции, беседы и учения Наставников и Мастеров, верно?
        - Верно, - Хаджар действительно ни разу не посетил ни одного класса. -находились дела поважнее, учитель. К примеру - выжить и…
        - И накупить себе техник, чтобы посильнее мечом кого-нибудь долбануть, -перебил Орун. - Рвение похвальное и достойное для деревенщины, щенок, но тот, кто намерен взобраться на вершину Пути Развития, должен понимать куда он вообще идет. А для этого нужны знания. Знания не только том, как правильно меч в руках держать, но еще хорошо бы - для чего его держать. И чтобы узнать это, надо понимать немногое, но обо всем.
        Уж от кого, но от Великого Мечника Оруна, ведущего почти животный образ жизни, Хаджар не ожидал подобных слов. Вот только стоило вспомнить, что он, будучи “лишь” Повелителем, вселял истинный ужас в сердца Безымянных адептов и все становилось на свои места.
        - Прошу, научите меня.
        - Разумеется я тебя научу, щенок, - засмеялся Орун. - но слушай внимательно. Я не силен в объяснениях и потому скажу лишь раз. Что поймешь, то и поймешь.
        И Хаджар обратился в слух.
        - Оглянись, щенок, тебя в этом мире окружает зримое и незримое. Меч, который ты держишь в руках - смертный видит лишь полоску стали, практикующий - сталь и вспышки энергии, адепт - сталь и текущий сквозь неё поток энергии и мистерий. Он видит тайну и секрет, которые стремится разгадать. Он видит зримое и ощущает незримое и благодаря этому, через незримое, продвигается по пути владения зримым.
        Несмотря на то, что Орун сказал, что не силен в объяснениях, Хаджар прекрасно понял, о чем тот говорит. Если дать меч в руки двух, физически идентичных людей, обладающих нужной подготовкой тела, но у одного будет опыт в обращении мечом, а у другого нет… Даже гадать не надо, кто сможет им одолеть врага, а кто, разве что, порезать самого себя.
        - Зримое и незримое, Хаджар, оно всегда вокруг нас. Оно пронзает нас. Оно окутывает нас. Делает нас теми, кто мы есть. Это наше прошлое, настоящее и будущее. Это Река Мира и все таинства в ней. Это наши души, наши чувства, наши мечты, страхи. Это жар от огня. Холод ветра. Ласки морского прибоя.
        Хаджар погружался в слова Оруна и, вместе с этим, погружался и внутрь самого себя. Его дыхание выравнивалось. Медитация становилось глубже, а мир вокруг - тоньше, но в то же время, ярче.
        - Ты можешь познать зримое, лишь через незримое. Ты можешь быть величайшим кузнецом мечей, но не знать, как им сражаться. Но даже чтобы стать кузнецом, тебе нужно чувствовать пламя горна, молот в твоих руках, видеть кипящую сталь и не бояться её гнева. Незримое, щенок, вот что делает нас Мастерами, что дает возможность Владеющему Мечом взмахом ладони возрождать в реальности удар меча на расстоянии - то, о чем смертные лишь слагают легенды, для нас - реальность, ибо мы познали незримое.
        Видения кружили перед внутренним взором Хаджара.
        - Но незримое простирается куда дальше, щенок, чем то, что мы можем потрогать. Ты можешь положить себе в постель тысячи женщин. И все они будут разные. Их груди, их кожа, волосы, глаза, даже то, что у них между ног. Узкая, широкая, глубокая, маленькая, мягкая, чуть тверже. Но, только когда ты найдешь ту, что подарит тебе часть незримого, которая ответит на твое тело своей душой, лишь тогда ты поймешь, что все, кто были прежде - одинаковые. Плоть -всегда лишь плоть.
        Хаджар почему-то почувствовал запах цветов и земли. Черные волосы проскользили у него перед лицом. Но чьи это были волосы?
        Кто его звал?
        - Можем ли мы на самом деле увидеть огонь, щенок? А ветер? А гром или молнию? Может ли мы увидеть момент, когда приходит время листу сорваться с ветки и улететь в долгожданное путешествие. Можем ли мы запечатлеть мгновение, когда пылкий юноша влюбляется в девушку. Можем ли рассмотреть секунду, когда родитель проникается величайшим и крепчайшим чувством -любовью к своему дитя?
        Хаджар услышал голос. Он что-то говорил ему.
        - То что зримо, Хаджар, не имеет никакого значения. Оно скоротечно и непостоянно. Лишь незримое истинно и вечно. Лишь оно дает нам подлинную силу. Нашу силу. Ты был силен для своих лет и своего уровня развития, щенок. Нет нужды этого отрицать. Но сколько раз сущности, сильнее тебя, отбирали твою силу?
        Хаджар вспомнил все те испытания, когда он был лишен не только энергии, но и мистерий. Сосчитать их было можно, но не нужно. Слишком много, через чур часто.
        - Но каждый раз, когда тебя лишали заемной, чужой силы, ты оставался со своей собственной.
        Хаджар вспомнил шепот ветра и то, что он всегда знал как именно держать меч, как им ударить, как увернуться, как атаковать. Это было то, что он получил собственными потом и кровью. Его опытом. Тем, что у него было не отнять.
        - Постигая мистерии, постигая то, что мы называем Королевствами, мы лишь сбиваемся с нашего пути, щенок. Мы ныряем в Реку Мира и находим то, что уже было создано до нас. Мы находим Духов, что создали те, кто пошел Путем Развития раньше нас. Мы берем их силу и пытаемся сделать её нашей. Но, сколько бы ты не шел по этому пути, никогда не догонишь того, кто пошел первым.
        Хаджар вспомнил бесчисленное множество звезд-духов, покоящихся в Реке Мира.
        - Но там, среди ложной силы, среди искусственного могущества, есть истинные знания.
        Глава 941
        Орун лишь слегка печально хмыкнул.
        - Я так и не нашел свое, щенок. Почти за тридцать веков, я так и не нашел своего собственного знания. Я постиг Истинное Королевство Парного Клинка, Истинное Королевство Падающего Листа, Истинное Королевство Ветра, Истинное Королевства Клыка Горного Медведя, Истинное Королевство Сабли, Истинное Королевство Молнии, а затем смог объединить некоторые из них воедино. Я постиг Истинное Королевство Клинка Парной Молнии и Истинное Королевства Меча Падающего Листа и был близок к созданию Истинного Королевства Меча Листа на Ветру, но…
        Хаджар, слушая слова Оруна, не мог поверить своим ушам. Орун постиг шесть Истинных Королевства! Шесть! И создал, затем, два объединенных королевства и даже начал постигать третье.
        Его уровень невозможно было измерить простой энергией и разделить на ступени Повелителя или Безымянного. Может его Ядро не было так же велико и крепко, как у Безымянных, но мистерии которыми он владел.
        Проклятье.
        Проклятье!
        И еще тысячу раз проклятье!
        Да ни один из воинов Семи Империй не смог бы с ним сравниться. Ни Морган, ни Алый Мечник из Ласкана, никто из них ему бы и в подметки не годился.
        Да что там - Хаджар не сомневался, что пожелай и Орун бы на равных сразился с Чин’Аме - Мастером-драконом.
        - … но все это было лишь ширмой, щенок, - продолжил Орун. - очень тяжелой и плотной ширмой, которая не давала мне осознать истину. Истину, которую ищет каждый. Смертные называют это смыслом жизни, адепты - тем, что заполнит в них пустоту.
        Хаджар понял, что в очередной раз коснулся чего-то невероятно таинственного и мистичного. Но если прежде эти касания были бесформенные и далекие, то сейчас он чувствовать, что стоял практически вплотную.
        - Но какое это отношения имеет к моей душе и ко мне?
        - Прямое, Хаджар. Когда я впервые увидел тебя сражающимся на Арене против Тома Диноса, я почувствовал, что под меткой Духа Меча скрыто нечто иное. Скрыто истинное. Я увидел ветер в твоих движениях, почувствовал, как твой меч им пропитан, как он рвется к нему. Этого я не смог достичь даже когда сражался мечом при помощи Истинного Королевства Ветра. А потом я увидел шрам на твоей душе. Возможно, во всем Дарнасе, кроме меня и старика Хашима, главы секты Лунного Света никто больше этого и не смог бы.
        Хаджар вспомнил совет, собранный Императором Морганом. Собрав туда всех, кто владел Королевством, он пригласил и лидера секты Лунного Света.
        Тот не показался Хаджару настолько сильным, впрочем и сам Орун, пусть и демонстрировал могущества, но не показывал и десятой части того, чем владел на самом деле.
        - То, что я хочу сказать, Хаджар, это что знания, которые я получил о незримом и Королевствах за тридцать веков, постараюсь передать тебе за сорок лет, но… Твою душу, щенок, разорвал не ты сам. Истинным Королевством Жизни не обладает даже сестра Короля Эльфов. Истинное Королевство Смерти забыто с тех пор, как запрещена Некромантия. Так что…
        - Так что кто-то достаточно могущественный, чтобы разорвать мне душу, это и сделал, - прошептал Хаджар.
        - И не просто могущественный, щенок. А невероятно, невообразимо могущественный. Разбирающийся в столь тонких и глубоких мистериях, что никому из ныне живущих в Семи Империях не понять и их мелкой крупицы. Но меня напрягает нечто совсем иное.
        - Что же?
        - То, что кто бы это ни сделал, он хотел сделать тебя сильнее, Хаджар. Выжив с половиной души, ты был лишен видения внешней энергии, практически полностью отрезан от незримого. Но, даже так, пусть и на костылях метки Духа Меча, ты постиг Королевство Меча. И, пока ты сражался здесь, твоя вторая половина впитывала незримое, как губка. И теперь, когда вы соединены, я предчувствую, что ты сможешь слить в себе зримое и незримое. То, что мы называем внутренней или внешней энергии. Я верю, Хаджар, что ты сможешь лишь благодаря этому слиянию стать Повелителем, что и означает слияние двух энергий. А затем постичь и истинное знание. То, что делает тебя тобой. И все это, что у простого адепта, как я, заняло бы даже больше тридцати веков, у тебя - меньше одного века. И это благодаря тому, кто разорвал твою душу. И, чего бы он не желал, одно ясно точно - он хочет чтобы ты стал сильнее. И как можно быстрее.
        Хаджара прошибло холодным потом. Он сидел в глубокой медитации и видел, как жизнь в мире Земли проносится перед его внутренним взором.
        Но, если верить словам всех, кто рассказывал ему о душе, то получалось, что с возвращением второй половины, он должен был вернуть и полные воспоминания о жизни на Земле.
        Но этого так и не произошло. Он все так же помнил все, что с ним произошло. Со все теми же эмоциями. Теми же впечатлениями. Лишь четче стала ненависть, которую он питал ко всем людям; одиночество, к которому он привык и даже полюбил; ярость от того, когда кто-то пытался посягнуть но его право на жизнь.
        Четче, но ничего более существенного.
        И тут он вспомнил скрип колес машины, в последней момент отвернувшей от его кресла каталки. Вспомнил как на него падала стойка в больнице, но, будто на что-то натолкнувшись, отлетела в сторону. Вспомнил, как прогнившая проводка в детском доме заискрила в его каморка, а затем резко погасла.
        И еще десятки таких случаев.
        Именно это и породило его ярость.
        Ему казалось, что сам мир неустанно пытается стереть его из реальности, а он ему противостоит. Но сейчас Хаджар, внезапно, понял, что это не он ему противостоял.
        Все те годы, что он провел на Земле, кто-то стоял за его плечом. Кто-то его оберегал. Вел по пути, который закончился на столе нейрохирургов.
        Елена…
        Она была пешкой? Случайностью? Или тем, что должно было толкнуть Хаджара-Борея под нож врачей?
        - Учитель.
        - Да, щенок?
        - Я должен стать сильнее, - Хаджар сжал кулаки. - Должен стать намного сильнее.
        Орун какое-то время молчал.
        Спустя десять лет тренировок и медитаций, Хаджар, наконец, смог соединить в себе внутреннюю энергию, с которой он прожил все эти годы, с энергией внешней, которой была пропитана вторая половина его души.
        Так он переродился Повелителем. Его физическое и энергетические тела стали крепче и мощнее, а его разум - острее и быстрее. Он смог увидеть то, чего раньше не видел. Взор - прием Оруна, открыл ему потоки энергии в реальном мире. Натолько тонкие, что раньше он никак не мог их увидеть.
        Теперь Хаджар знал, что мог, при достаточном умении, отсечь высвобожденную технику от адепта, её использовавшего, ибо их соединяла связь.
        Следующие двадцать лет очередных медитаций и тренировок привели Хаджара к тому, что он осознал то, что было его истинным я.
        Это было сложно и нелегко. Погружаясь в глубочайшие медитации, Хадажру приходилось по одному за раз преодолевать своих внутренних демонов и ложные иллюзии.
        Он буквально вычищал свою душу от всего, что шелухой наросло на ней за эти годы. И последний мираж, который ему пришлось победить, дался ему сложнее всего.
        Он увидел перед собой Ронг’Жа и старый ноутбук.
        Музыка…
        Хаджар её любил. Больше, чем многое в этом и любом другом мире.
        Но не больше всего.
        И он разбил этот мираж. Разбил, чтобы увидеть, что музыка была лишь его способом выжить. Его способом сразиться с миром, чтобы выйти победителем.
        И тогда Хаджару открылся путь. Его собственный. Уникальный. Такой, который подходил лишь ему и никому иному.
        Было ли это благодаря его собственным усилиям или таков эффект от пилюли Ста Голосов - вряд ли даже Макин смог бы на это ответить. Впрочем, учитывая скорость, с которой справлялся Хаджар, которая пугала даже Оруна, наверное и то и другое.
        За последним миражем, Хаджар увидел… нет, не весь путь целиком. А лишь его начало.
        И начинался он со старца, держащего в руках не лютню, а меч. Он чем-то был похож на Черный Клинок, только был другого цвета. Черная рукоять и острие, но синий клинок, на котором черным узором птица Кецаль летела к облакам.
        Старик указывал ему путь.
        Путь к горизонту.
        Когда Хаджар открыл глаза, в руках он держал уже не Черный Клинок, а тот, что сжимал старец. На его плечах вместо доспехов Зова лежала одежда, сшитая ему Королевой Мэб - правительницей Зимнего Дворца фейри.
        И Хаджар знал, что до скончания веков его Зов будет выглядеть именно так. Это был её подарок и её проклятье. Ибо этот Зов мог выдержать могущественную атаку, но даже перед укусом самого слабого из зимних фейри превратился бы в бесполезные тряпки.
        А меч, который он держал… это был уже не Черный Клинок, а Меч Ветра. Его собственный. Выкованный из его воли, из его стремления и его души.
        Врата Ярости выглядели точно так же, как их запомнил Хаджар.
        - Эта история сама по себе похожа на легенду, варвар, - заключил Эйнен. -И это название - Королевство Меча Синего Ветра. Звучит через чур пафосно.
        - Мне ничего другого в голову не пришло.
        - А что насчет Шага Белой Молнии? Ты ведь выучил её первую ступень.
        Первая ступень Шага Белой Молнии позволяла адепту практически мгновенно переместиться в любую точку на расстоянии в один километр.
        Орун, который обладал третей ступенью, мог переместиться на расстояние почти в сто километров. А когда он забрал Хаджара из Пустошей, то благодаря мистериям, которые постиг, увеличил это расстояние до невообразимого. Пересечь за несколько мгновений половину Дарнаса для Оруна было не сложнее, чем сделать шаг.
        Чудовищно, невероятно, сродни байке, но такова была истинная сила Великого Мечника.
        - Ингредиенты, которые были нужны для первой ступени, Орун вложил в тот же свиток, где запечатал часть своего сознания, - объяснил Хаджар. -Волшебная печать должна была разрушиться одновременно с меткой Духа Меча. Орун верил, что я справляюсь…
        - А я вот, до сих пор, не верю, что он был настолько могущественным… Он бы мог захватить все Семь Империй, будь у него на то желание.
        - Пожалуй, - не стал отрицать Хаджар.
        Они спешились и подошли к завесе, в которой уже исчезла Рекка.
        - Ты так и не рассказал, варвар, что произошло в последние пять лет.
        Хаджар посмотрел на друга, названного брата. Тот, спустя пару секунд, кивнул и вошел следом за Реккой.
        Хаджар, остановившись, посмотрел на звездной небо. Он надеялся, что где-то там, в доме праотцов, Орун нашел то, что так долго искал - покой.
        Это был последний их день на Горе Стихий.
        Они сидели на обрыве и смотрели на джунгли.
        Вернее так видел этот мир Хаджар, а что видел сам Орун - тот не говорил.
        - Я научил тебя всему, чему мог, ученик. Пройдет время и ты станешь намного сильнее, чем я.
        Хаджар промолчал.
        - Ты познал Графство Меча Синего Ветра… дерьмо демона, другое название придумать не мог?!
        Они засмеялись.
        Орун продолжил.
        - И постиг первую ступень Шага Белой Молнии. То, что даже у самых гениальных наследников аристократических родов заняло бы два века, ты справился за сорок лет.
        - Все благодаря вам, учитель.
        Великий Мечник промолчал, а затем тяжело произнес:
        - Но туда, куда ты отправишься, Хаджар… там тебе не помогут ни техники, доставшиеся тебе от кого-то другого. Ни Шаг Белой Молнии… ни, возможно, даже Истинное Королевство Меча Синего Ветра.
        - Не помогут?
        Орун кивнул.
        - Истинная сила, Хаджар, всегда исходит из тебя самого. Из того, как ты осознаешь зримое и незримое этого мира. Однажды тебе нужно будет создать свои техники. Техники, которые подходят идеально именно тебе. Ибо то, чем ты сейчас пользуешься, было создано другими для других.
        Хаджар понимал это. Понимал уже давно.
        Наверное еще с тех пор, как многие десятилетия назад в подводной пещере запертый в цепях дракон Травес сказал, что техники и прочее - лишь незначимая шелуха, а не истинная сила. И, что однажды, Хаджару не понадобятся никакие техники.
        И путь к это высоте лежал, как бы пародоксально это не звучало, через создание своей собственной техники.
        - Но, чтобы создать технику меча, Хаджар, тебе нужно иметь фундамент, на котором ты её возведешь. А этого фундамента у тебя нет. И поэтому я передам тебе последнее знание. Для кого-то оно было бы бесполезно, но не для тебя. Когда придет время, Хаджар, воспользуйся им. Выучи чужие стили, Хаджар. И на их почве создай свой собственный. Если успеешь - станешь сильнее. Нет -умрешь быстрой и спокойной смертью.
        Глава 942
        - А быстро здесь все восстановили, - удивленно протянул Хаджар.
        Когда в прошлый раз он покидал сад Запретного Города, то тот выглядел ничуть ни лучше, чем то зрелище, которое оставили после себя Дерек с Хаджаром.
        Но сейчас, спустя не больше, чем полгода, знаменитый сад Запретного Города, одна из главных достопримечательностей вновь поражала своими красотой и убранством.
        Пройдя по мощеным камнем дорожкам, оказавшись около замка-дворца, Хаджар невольно отметил насколько выросло количество охраны у главных ворот, да и патрулей стало намного больше.
        И каждый носящий эмблему корпуса Стражей, считал своим святым долгом бросить в сторону Хаджара полный презрения и неприязни взгляд.
        До чистой ненависти не доходило, но, все же, было несколько неприятно.
        - Старший лейтенант Геран! - шестеро Стражей, охранявший массивные створки замковых ворот, вытянулись по струнке и отсалютовали.
        - Повысили, значит, - в своей привычной, философской манере, отметил Эйнен.
        Хаджар же не переставлял удивляться тому факту, что представительница главной семьи аристократического рода Геран, славящегося строительством фортов и замков, служит в довольно непримечательном корпусе Стражей.
        Нет, элитное подразделение легионов, охраняющих Запретный Город и Императорский Род это, безусловно, почетно. Но…
        Хаджар скосил взгляд в сторону двух Божественных Клинков в руках Рекки, из-за которых та, постепенно, увядала как адепт. Эти жуткие паразиты высасывали из неё силы и…
        Хаджар едва не споткнулся. Еще недавно Геран выглядела так, что не позавидовали бы и некоторые Небесные Солдаты, но сейчас её энергетическая структура выглядела как у вполне себе способного и сильного Рыцаря Духа развитой стадии.
        Высокое Небо! Что-то здесь было не так.
        - Лорд Балигор отметил наши успехи, - пожала плечами Рекка.
        - Успехи? - переспросил Хаджар. Проходя мимо шестерки гвардейцев он легонько кивнул им и с некоторым удовольствием, которое раньше ему было не присуще, отметил гнев в их взглядах. - Я не уверен, что наше путешествие в джунгли Карнака можно назвать успешными и…
        И Хаджар осекся. Он вспомнил, как принцесса Акена показывала ему пергаментный листок, который она забрала из усыпальницы древнего Императора Драконов.
        А потом он понял, что силами пятого легиона была сдержана вся мощь армии мертвецов. И это с учетом, что девяносто процентов силы удара мертвых пришлось только на четверть пятого легиона. И тот устоял…
        Что же до сражения Дерека с Хаджаром, то после удара Танигеда, который все еще отзывался эхом в физической и энергетической структуре Хаджара, то становилось понятно - Великий Герой Великому Герою рознь.
        Даже тот же Орун, всю жизнь скрывавший свою невероятную мощь. Но даже той вершине айсберга своей силы, которую он демонстрировал окружающим - даже так ему находились равные.
        Что же до Дерека с его Истинным Королевством Парного Клинка и техниками из Свитка Бога Войны, то с ними он бы не заставил Оруна даже напрячься. И это с учетом, что последний использовал бы лишь вершину айсберга.
        Что же до Рекки и Акены…
        Хадажру все отчетливее становилось ясно, что Балигор предложил своего человека вовсе не просто так. И что Император Морган, в очередной раз, просто использовал чужие руки чтобы загрести максимальное количество жара.
        Весь их поход в Карнак был организован вовсе не для того, чтобы предотвратить приход армии, который уничтожили бы два залпа Ярости Смертного Неба, а ради клочка пергамента, который принесла Акена.
        Акена, которую с момента возвращения в Дарнас, Хаджар больше не видел.
        Эти мысли Хаджар изложил и Эйнену.
        - Я тоже об этом думал, - нахмурился островитянин. - Его Императорское Величество явно что-то замышляет. И, видит Великая Черепаха, это напрямую будет связано с финальной битвой в этой войне.
        - Скорее всего, - согласился Хаджар. - Вот только если с этими двумя все ясно, - Хаджар глазами указал на Рекку. На каком бы диалекте они не говорили, но произносить вслух имена никогда не рисковали. - То что в походе забыл Карейн Тарез? Его отец наверняка ни одну ниточку дернул, чтобы тот там оказался.
        Эйнен ответил на риторический вопрос молчанием. Их всех, включая павшего Гэлхада, использовали в своих целях. И это чувство, видят Вечерние Звезды, оно было непросто неприятным, а унижающим.
        - Постарайся проявить уважение, варвар, - процедила Рекка, когда они остановились около простенькой (по меркам Запретного Города) двери. - А ты, Эйнен, подождешь со мной. На аудиенцию приглашен лишь Хаджар Дархан.
        Ничего не говоря, островитянин прислонился спиной к гобелену и слегка приоткрыл свои нечеловеческие, фиолетовые глаза. Он показательно направил их в сторону двери.
        Хаджар до сих пор не знал, что именно делали его глаза, но подозревал, что закрытая дверь и местные чары, не помеха для Эйнена, чтобы услышать и увидеть происходящее за ними.
        - Ты ведь понимаешь, что ходишь по чрезвычайно тонкой грани, Эйнен, -Рекка, приобнажив свои парные клинки, подошла вплотную к островитянину.
        Как всегда, в своей раздражающей, философской манере, островитянин ответил:
        - Все мы по ней идем до тех пор, пока не упадем.
        Не найдя что ответить, беззвучно открывая и закрывая рот, Рекка, наконец, выругалась и подойдя к двери, отворила её для Хаджара.
        - По приглашению Его Императорского Величества, - проговорила она полным уважения и трепета голосом, а затем закончила диаметрально противоположным тоном. - Хаджар Дархан, ученик школы Святого Неба прибыл.
        Хаджар, услышав свой титул, не сразу понял о ком идет речь. Лишь чуть позже он осознал, что со всеми перипетиями забыл, что все еще находиться под юрисдикцией школы Святого Неба и является её учеником.
        Заходя внутрь довольного просторного, но просто украшенного помещения, он подумал о списке Нефритового Облака. Табеле, где ранжировались сила учеников внутреннего круга и личных.
        На первом месте там всегда находился Пьяный Лист. Адепт, с которым Хаджар так, до сих пор, и не скрестил клинков.
        Но когда за ним закрылась дверь а тени, окружавшие невыразительный золотой трон рассеялись, мысли Хаджара перешли в совсем иное русло.
        Если бы не внешнее сходство женщины, сидевшей на троне с Акеной, Хаджар бы подумал, что это какой-то розыгрыш. Ну или весьма умелая западня.
        На троне, внешне похожим на выставленный в профиль дворец, сидела женщина одновременно неземной красоты и такой же власти и стати. Даже в её неподвижности чувствовалась непогрешимая уверенность в себе, своих уме и красоте.
        Цепкий взгляд нефритовых глаз, черные локоны, свисавшие через плечо.
        Алое платье совершенно необычного покроя. Вырез, открывавший вид на пышные, крепкие, высокие груди, спускался аж до нижней части живота и терялся под золотым пояском.
        Ключицы были открыты вплоть до плеч, а подол разрезан так, что Хаджар беспрепятственно мог увидеть зону, где заканчивались чулки леди и бедра переходили в нечто иное.
        Женщина была красива, сексуальна настолько, насколько можно, но, несмотря на свой откровенный и манящей наряд, она выглядела не вульгарно, а властно.
        - Моя Императрица, - склонился в поклоне, Хаджар. За годы, проведенные вдали от дворца, он растерял всю свою галантность, так что то, что некогда было изящным маневром, теперь выглядело неловким дерганьем.
        - Хаджар Дархан, - произнесла жена Императора. Даже её голос был пропитан статью. - Ученик Великого Мечника… ты готов?
        - Готов? - переспросил не ожидавший такого поворота Хаджар. - Готов к чему?
        - Значит - приступим.
        Королева коснулась пояса и вытащила из него небольшую каменную плашку с высеченным на ней иероглифом. Что-то над ней прошептав, она выставили артефакт перед собой.
        В ту же секунду на Хаджара навалилась такая невероятная мощь, что, не устояв на ногах, он распластался по ворсистому ковру. Давление полностью его обездвижило. И не только его конечности, но и движение энергии внутри. И если бы не мистерии Синего Ветра, скрывшие его под призрачным, голубоватым пологом, он бы мгновенно отправился к праотцам.
        Глава 943
        - Я хотела убедиться в этом лично, любовь моя, - Императрица поднялась с места и, буквально проплыв над ковром, на мгновение коснулась руки Императора, а затем исчезла в том же проходе, из которого вышел её муж. Перед тем как покинуть помещение, она обронила. - От ученика Тирисфаля я ожидала большего.
        Как только Императрица скрылась с глаз, исчезло и давление. Хаджар, тяжело дыша, поднялся на ноги. Он не успел даже Зов использовать, а затем и Зов и Синий Клинок (так называть его было несколько быстрее, чем полным именем) оказались полностью заблокированы странной силой.
        - Присаживайся, юный Хаджар, - Император Морган, одетый в совсем неброские одежды, сел на тот же трон, где только что находилась его жена. - Приношу свои извинения за подобную резкость моей супруги. Как и все из клана Вечной Горы, она может быть жесткой.
        Хаджар, опустившись в кресло, молча взял заранее поставленный на столик стакан воды. Граненный, из какого-то, без сомнения, чрезвычайно редкого и качественного материала, в данный момент единственную ценность, которую он представлял для Хаджара - холодная вода призывно из него манящая.
        - Что это был? - спросил он, после того как утолил болезненную жажду. -Мне казалось, что меня пригласили на аудиенцию, а не пытку.
        - Пытки… - Император скрестил пальцы домиком и положил на них подбородок. Он выглядел мужественно и хищно, но почему-то у Хаджара возникало ощущение, что он сидит не перед львом или тигром, а хитрейшим лисом. - Я могу позвать генерала Декоя Шувера, чтобы ты убедился в том, что тебя еще никто не пытал.
        Одно просто слово “еще”, а сразу столько намеков и обещаний. Угроза столь явная, но столь тонкая, что её нельзя было одновременно не заметить, но и воспринять всерьез тоже не получалось.
        - Сканирование площади, - отдал мысленный приказ Хаджар. - Выявление любой опасности.
        [Обрабатываю запрос… Запрос обработан. Периметр взят под контроль, о любой угрозе носителю, носитель будет предупрежден с задержкой в 0,000001 сек.]
        - Это простые формальности, юный Хаджар, - развел руками Морган и, откинувшись на спинку трона, протянул ладонь и взял несколько виноградин из вазы с фруктами. - Императрица-регент назначила Дерека Степного Великим Героем своей страны. Ты его победил. Этим самым заслужил право пройти проверку на соответствие подобному званию в Дарнасе.
        Хаджар, в большинстве случаев, всегда сперва думал, перед тем как говорить. Но когда ведешь диалог с Императором Морганом, человеком для которого плести сложнейшие паутины интриг и заговор проще,ч ем младенцу дышать, думать надо было даже перед тем, как подумать.
        Благо разум Повелителя, сопряженный с нейросетью, позволял обрабатывать информацию намного быстрее, чем раньше.
        - Я полагаю, что в Ласкане существует схожая процедура принятия звания, -Хаджар старался сохранить тон своего голоса максимально нейтральным.
        - Не простая схожая, юный Хаджар, - утвердительно кивнул Император. - во всех Семи Империях она абсолютно одинаковая. Отсюда возникает вопрос к тебе - ты уверен, что победил бы Дерека Степного не будь тот тяжело ранен и измотан магией мертвых?
        Хаджар мог бы ответить на этот вопрос не задумываясь, но следовал правилу ведения диалога с Императором - перед те как ответить, подумай, а перед тем как подумать, подумай о том, не хотят ли, чтобы ты подумал о том, о чем нужно Императору.
        Если бы не два эпизода, когда Хаджару приходилось беседовать с Древом Жизни, он бы явно повредился разумом.
        - Регент Ласкана хотела, чтобы мы думали, что Дерек обладает большей силой, чем он имел на самом деле.
        - Мне нравиться оговорка “мы” в твоей речи, юный Хаджар, - Император Морган действительно стал выглядеть менее напряженным. Но… не была ли это лишь хитрая игра и видимость? Проклятые интриги. - Да, ты прав. Дерек Степной, скорее всего, обладал минимальным порогом силы, который требуется, чтобы стать Великим Героем. Прошел ли он испытание или нет - мы этого уже никогда не узнаем. Но регент воспользовалась ситуацией, смертью твоего учителя чтобы одним тонким уколом пробить оборону нашей границы.
        Одним тонким уколом… Регент попросту швырнула жизнь Дерека заблудившегося в лабиринте своей души, в дуло пушки своей военной армады.
        Хотя, что для Императора или регента жизнь всего одного, пусть и одаренного, адепта перед угрозой потерять всю Империю.
        И это не стоило забывать Хаджару, если он собирался не только выжить в этой войне, но и не стать куклой в руках Моргана Бесстрашного.
        Историй, которые ему рассказывал Орун, было достаточно, чтобы понять, что из этого не выйдет ничего хорошего.
        Во всяком случае - для Хаджара…
        - Мы восстановили чашу равновесия, юный Хаджар, - продолжил Морган. Его воистину лисий взгляд пронизывал Хаджара насквозь. Складывалось впечатление, что все тайны и секреты лежат перед Императором как на ладони. И стоило больших трудов, чтобы убедить себя, что это иллюзия и не поддаться нервному мандражу. - Битвы на границе и так не стихали на протяжении многих веков. У нас - Ярость Смертного Неба, у Ласкана - более способные Великие Герои. Если бы не смерть Оруна, то война бы, скорее вcего, так и не началась. Но, увы, равновесие восстановилось только сейчас, когда перчатки уже брошены в лицо.
        Хаджар прекрасно понимал, в какую степь клонить Морган, но решил использовать выжидательную тактику. И, спустя десять секунд тишины, Морган бросил на стол свой первый козырь.
        - Твое триумфальное появление на поле битвы, разумеется, не останется без внимания, юный Хаджар, - Морган щелчком пальцев отправил в рот еще одну виноградину. Даже этот пижонский жест в его исполнении выглядел преисполненным стати и чести. - Внимания каждой из империй. И, особо пристального со стороны Ласкана, разумеется. Именно поэтому я так рад, что ты использовал местоимение “мы”.
        - Здесь моя родина, - ответил на скрытый намек Хаджар. - И, я думаю, вы уже давно выяснили мое прошлое и мои взаимоотношение с Империей Дарнас.
        - Лидусу приходилось тяжело, - не стал отрицать очевидного обладания данными Император. - Как и многим другим мелким государствам под нашим контролем.
        - Возможно, но я был рожден именно в Лидусе.
        - Наместник не лишил жизни ни единого гражданина Лидуса, - напомнил Морган.
        Хаджар уже собирался ответить, но осекся. Он понял, что первый раунд проиграл в чистую. Император дернул его в ту сторону, которую и требовалось.
        - Я под присягой Дарнасу, Ваше Императорское Величество. Я проливал кровь за Дарнас, частью которого теперь является и моя малая родина. Ваши подозрения в моей возможной измене - оскорбительны.
        Морган развел руками.
        - Мои глубочайшие извинения, воин Хаджар Дархан, за мою подозрительность -положение обязывает.
        Обменявшись светскими “пасами”, двое вновь замолчали.
        - Ты овладел техникой Шага Белой Молнии на Императорском уровне, Хаджар. Подобному знанию не положено владеть без моего разрешения, - положил на стол уже второй козырь Император. - Мы можем это лишить двумя клятвами. Первая - ты клянешься никогда её не использовать.
        - Это мало вероятно, - покачал головой Хаджар.
        - Я это прекрасно понимаю, - улыбнулся Император. Той улыбкой, после которой заяц редко когда видит что-то иное, кроме клыков лиса. - Поэтому есть и вторая клятва - ты поклянешься не разглашать информации, касательно Шага Белой Молнии.
        - Разработать слова клятвы, - отдал мысленный приказ Хаджар.
        Будь у него время, он бы справился и сам, но в фехтовании на шпагах красноречия и полемики скорость была, порой, даже важнее, чем в том же самом состязании на настоящих шпагах.
        - Я клянусь, ни при каких обстоятельствах, - Хаджар читал зеленый текст, бегущий строкой скользящей перед его глазами. - никому, живому, мертвому, этого мира или другого, одушевленному или неодушевленному, по своей волей, по чужому наставлению, обманом или правдой, секретом или намеком, способом, который существовал, существует или будет существовать, не разглашать тех событий, их хода и содержания, которые привели меня к владению техникой Шага Белой Молнии.
        Закончив говорить, Хаджар выдохнул и отпил еще немного воды из стакана. Её, как и сам воздух, нейросеть первым делом просканировала на предмет скрытой угрозы.
        Теперь замолчал уже сам Морган.
        - Я хотел узнать, каким образом ты, юный Хаджар, получил силу, которой теперь обладаешь, - все наигранное спокойствие улетучилось из глаз Моргана. - это могло бы помочь в этой войне и в грядущих.
        - Я гость в вашем доме, - не вставая, поклонился Хаджар. - прошу прощения, если чем-то оскорбил или обидел.
        - Нет нужды прикрываться законами гостеприимства, юный Хаджар, -отмахнулся Император. Он потянулся к шкатулке, стоявшей рядом с вазой с фруктами. Открыв резную крышку, он достал два предмета. Заколку для волос и платок.
        Сердце Хаджара пропустило удар. Он почувствовал этот платок, который мгновенно отозвался в его сознании вспышкой знакомого чувства.
        - Я вижу, ты знаешь, что это, - усилием воли Император переместил предметы на колени Хаджару. - Чин’Аме просил тебе передать, что ваш разговор стал для тебя жизненно важным. Заколка - его подарок для Анис Динос.
        Хаджар сдержано кивнул и убрал артефакты в пространственное кольцо.
        - Может идти, юный Хаджар. Жди от меня послания.
        Глава 944
        Император несколько минут просидел в тишине, а затем, вздохнув и помассировав виски, спросил в пустоту:
        - Что думаешь?
        С противоположной стороны, прямо напротив картины, прикрывавшей тайный проход, в котором исчезла Императрица, отодвинулась часть стены. Из темной ниши вышел никто иной, как Декой Шувер, глава Тайной Канцелярии.
        Он выглядел уставшим и немного раздраженным.
        Усевшись на тот же стул, где сидел недавний визитер Императора, он отпил немного воды из того же стакана.
        - Он знает о том, что Чин’Аме - дракон.
        Императору Моргану пришлось ввести Шувера в полный курс дел и картины Региона Белого Дракона. И, не сказать, что им обоим это понравилось.
        Моргану - что еще один человек теперь знал, как дела обстояли на самом деле. А Шуверу… ему просто не нравилось ощущение, что он вовсе не был грозной акулой в местном пруду.
        В лучшем случае - щукой.
        Подобный щелчок по носу был одновременно и полезен, но и жутко болезнененн.
        - Следовательно, знает и о Стране Драконов, - задумчиво протянул Морган. -но старательно делает вид, что не знает…
        - Почему вы спросили с него клятвы, Мой Император.
        Морган, не отрываясь от созерцания картины, едва ли не шепча себе под нос, ответил:
        - Это показало бы о том, что и я знаю о том, что он знает.
        - Хаджар Дархан юн и самонадеян, но вряд ли он этого не понимает.
        - Понимает и еще как, - согласился Император. - но пока я не озвучил этого понимания, данный вопрос висит в воздухе. Как шарик - кто первый по нему ударит, лопнет его, тот и окажется в невыгодном положении.
        Декой Шувер мысленно выругался. Он был неплох в интригах. Во всяком случае умел играть в подобные игры на уровне, достаточном, чтобы возглавлять Тайную Канцелярию. Но до уровня Моргана Бесстрашного ему, как и всем остальным, было еще очень далеко.
        - Что мне не нравится, - продолжил Морган, раз за разом посылая в рот алые виноградины. - Это то, что это понимает и сам Дархан. Одно дело, что у нас под носом ходит ученик Оруна, которым интересуется глава Павильона Волшебного Рассвета. Совсем другое, что этот ученик не связан клятвами и знает, как двигать фигуры в нашей игре.
        Знает как двигать фигуры… Из уст Моргана Бесстрашного это звучало не оскорблением, а довольно существенным комплиментом. Редко, когда древний интриган так о ком-то отзывался.
        - Впрочем, это пойдет нам на пользу, - улыбка, расчертившая лицо Моргана, заставила бывалого генерала, шпиона и палача, вздрогнуть. Он был рад, что “на пользу” пойдет не он, а юный Хаджар Дархан. - Но перейдем к насущному… ты разработал детали нашей маленькой мести, Декой?
        - Значит, за нами следил глава Тайной Канцелярии… - отметил про себя Хаджар, когда нейросеть выставила ему полный отчет о произошедшем.
        Причем, если бы не её уникальные способности, то заметить генерала Шувера не представлялось бы возможным.
        Будь Хаджар более эгоцентричным, он бы подумал, что Шувер находился там по его душу, но вряд ли. У Императора имелись и куда более важные и сложные вопросы, чем маленькая заноза в виде мало примечательного Хаджара Дархана.
        - Что с тобой, лысый? - выйдя в коридор, Хаджар обратил внимание на то, как Эйнен забинтовывал свои глаза, а поверх белого бинта проступали алые пятна.
        - Император очень силен, - только и ответил островитянин.
        Рекка, стоявшая рядом, победно усмехалась. Весь её внешний вид так и кричал - “я же говорила”. Хаджар же был поражен едва ли не до глубины души.
        Впервые в жизни он видел, что нечеловеческие глаза Эйнена пострадали от того, что тот их использовал для наблюдения за кем-то.
        Хаджар обернулся и посмотрел на дверь, за которой в данный момент находился Морган Бесстрашный.
        Насколько же был могущественен правитель Дарнаса?
        - Ты знаешь магию крови, мой друг? - Хаджар перешел на диалект островов и, взяв под локоть временно слабо видящего товарища, повел его сквозь хитросплетения коридоров.
        - Как воспитано и галантно! - в спину прокричала Рекка. - Сразу видно, что варвара можно вытащить с его севера, но не север из варвара! Выход найдете сами.
        Хаджар никак не отреагировал на переиначенную, старую как мир и, видимо, присущую всем странам, мирам и народам присказку.
        - Знаю несколько заклинаний, - не спрашивая друга зачем и почему, ответил Эйнен. - Но позже. Мне нужно отдохнуть.
        - Конечно.
        Вместе они вышли из замка-дворца, где их тут же взяли в коробочку десяток Стражей. Не расщедрившись на слова объяснения, они, не размыкая рядов, проводили адептов вплоть до самых Врат Ярости.
        Вдвоем миновав завесу, Хаджар с Эйненом едва не столкнулись с Дорой.
        - Что с тобой?! - охнула эльфийка и, подхватив возлюбленного, провела ладонью над его глазами. - Тебе надо срочно к тете!
        - И тебе привет, Дора, - кивнул Хаджар.
        Эльфийка отвечала резким, неприязненным жестом и потащила Эйнена вниз по проспекту.
        - Отец хотел с тобой поговорить, Хаджар, - не оборачиваясь, обронила Дора. - Мы с Эйненом будем тебя ждать у нас дома.
        У нас дома… После возвращения с Горы Ненастий у Хаджара не было возможности в нормальной обстановке обсудить с Эйненом какие-то личные моменты.
        Вот так, буквально ни с чего, он вдруг понял, что его друг не просто гостил в квартале эльфов, а жил там. Жил вместе с бывшей принцессой, ныне - младшей наследницей клана эльфов.
        Подумал бы кто из них, покидая Море Песка, что все так повернется.
        Да и это приглашение от Короля Эльфов.
        - Неужели всем так нужно со мной пообщаться, - немного устало вздохнул Хаджар.
        - Ты даже не представляешь насколько, Хаджи.
        Высокое Небо!
        Хаджар и сам не заметил, как оказался все в том же злополучном темном переулке. Из тени, как из двери, вышел уже хорошо знакомый Хаджару персонаж.
        Эмиссар Князя демонов, Повелитель Ночных Кошмаров, демон Хельмер. Одетый в свой живой, хищный серый плащ в прорезях которого виднелись клыкастые пасти и глаза, он ступал среди орды маленьких комочков страха - чьих-то кошмаров.
        Его лицо скрывала широкополая серая шляпа, из под которой виднелся всего один, алый глаз. В руках он держал красную, истекающую кровью, сферу.
        - Сроки поджимают, Хаджи, - с порога, не размениваясь на дурашливость и игривость, вещал демон. - Пора выполнять твою часть сделки.
        - Тарезы…
        - Именно они, - Хельмер подошел ближе к Хаджару. Тот не чувствовал исходящей от демона угрозы, но, все же, было немного не по себе. - Мне нужны ответы, смертный. Что скрывают Тарезы и в чем их связь с нашим родом. Даю тебе сроку до конца декады. Когда небо закроет красная луна, я вернусь либо за ответами, либо за твоей душой.
        Хаджар выругался. Грязно выругался.
        Хельмер же, демонически ухмыльнувшись, развернулся и направился обратно в тень.
        - Хельмер.
        Тот остановился и обернулся.
        - Ты ничего не знаешь о том, как была разделена надвое моя душа.
        - Тебя это не должно беспокоить, Хаджи. Ты сумел её соединить, выжить и стать сильнее. Празднуй. И не забывай про Тарезов.
        - И все же, - не сдавался Хаджар.
        Какое-то время они играли с Хельмером в гляделки, пока тот, вздохнув, не посмотрел на затянутое серыми облаками небо. Кажется собирался дождь.
        - Знаешь, как я выжил сквозь все эти эпохи, Хаджи? - Хельмер вошел в тень. Он постепенно исчезал в ней и лишь его глаз и сфера продолжали сверкать алым. - Я никогда не лез в дела тех, кто может меня уничтожить одним своим желанием. Мой тебе совет - забудь о своем вопросе и живи так, будто ничего не произошло.
        Хельмер исчез.
        Хаджар, оставшись стоять один, внезапно осознал, что Хельмер что-то знал. И это что-то его пугало.
        Пугало эмиссара Князя Демонов…
        - Этот день просто не может стать хуже, - протянул Хаджар и развернулся в сторону улицы, но, не сделав и двух шагов, едва не столкнулся с Анис.
        - Что ты…
        - Мне нужна голова, - зеленые глаза девушки грозно сверкали.
        - Чья… голова?
        - Ты поклялся, Хаджар. Ты, Эйнен, Дора и Том. Вы принесли клятву, что поможете нам свергнуть моего дядю. Пришло время выполнить эту клятву.
        Глава 945
        Квартал эльфов выглядел почти точно так же, как и в последний визит Хаджара. Но теперь на высокой, живой стене, свитой из крон массивных волшебных деревьев, среди деревянных мостков и башен лучников виднелись шлемы в количестве в трое превосходящим то, что было прежде.
        Слова Рекки Геран о защите аристократами своих владений самостоятельно приобрели особый шарм. Вот только учитывая, что квартал Зеленого Молота находился в непосредственной (пусть и относительной) близости от Запретного Города, да и сами эльфы, после Императорского рода, являлись старейшим домом Дарнаса, то…
        От кого им, в принципе, требовалось защищаться.
        Хаджар, задаваясь этими вполне тривиальными мыслями, пытался отвлечься от совсем уже недавних диалогов с Анис Динос и Хельмером, Повелителем Ночных Кошмаров.
        И кто из них нес с собой больше проблем, еще стоил разоб…
        Стрела, со свистом вонзилась в дюйме от мыска сапог Хаджара. Он поднял голову и проследил взглядом траекторию вплоть до лучника на мостках.
        - Еще один шаг, человек, - то, как было произнесено слово “человек” не оставляло сомнений в расизме эльфийского лучника. Кстати, без малого, Рыцаря Духа начальной стадии. - и следующая стрела попадет на метр, - эльф склонил голову на бок и широко улыбнулся. - с небольшим, выше.
        Хаджар вздохнул. Может ушастые и являлись представителями другой расы, но вот мужские насмешки что у них, что у людей, что у орков или драконов -были одинаковые.
        Что же до самого стража, то учитывая его золотистый, а не серебристый, как у остальных, шлем, можно было сделать вывод о его офицерском звании.
        - Меня пригласил на аудиенцию ваш Король, - Хаджар слегка поклонился, а затем выдернул из земли стрелу и убрал её в пространственный артефакт.
        Если кто-то вел себя по хамски, это не означало, что Хаджар должен был опускаться до их уровня.
        Хаджар сделал еще один шаг, а затем, разворачиваясь на каблуках, отразил вспыхнувшим в руке Синим Клинком эльфийскую стрелу, которая летела ему прямо в пах. Две половины - древо и наконечник вонзились в мостовую и погрузились в камень почти на целую ладонь.
        И это с учетом, что эльф не использовал ни капли энергии - лишь мистерии уровня Владеющего Луком.
        Среди адептов, использующих оружия, на поле боя самыми опасными были именно лучники. Рыцарь Духа такой силы, что стоял перед Хаджаром, мог поразить цель на расстоянии в десять, а то и двенадцать километров. Куда дальше, чем дотянулся бы даже Орун при его полном могуществе.
        - Кажется я ясно выразился, человек, - уже серьезно, без всякой насмешки, процедил Рыцарь. К нему, со всех сторон, сбегались и другие лучники. Небесные Солдаты самых разных стадий, они натягивали луки до плеча и уже укладывали в лоно стрелы. - Стой, где стоишь.
        Хаджар убрал Синий Клинок обратно в недра души. Он не испытывал никакого страха перед этими лучниками. Но для другого адепта это была бы смертельная угроза.
        На весь Дарнас лучников-адептов высокого уровня не набралось бы столько, сколько имел в своем распоряжении клан Зеленого Молота. И это учитывая, что эльфы Даанатана специализировались вовсе не на стрельбе, а на молотах.
        - Позовите кого-нибудь из старших, - предложил Хаджар. - у меня не так много времени, чтобы терять его около ваших ворот.
        Он говорил спокойно, без раздражения или пренебрежения. Раньше, наверное, он бы вспылил и, возможно, натворил глупостей. Но теперь… теперь он чувствовал свою силу и видел мир несколько иначе.
        Хаджар прекрасно понимал, что, при желании, ему понадобиться не больше трех взмахов меча, чтобы отправить к праотцам те вда десятка стрелков, что в данный момент держали его на прицеле. И еще примерно столько же, чтобы снести ворота в квартал эльфов.
        - Отставить, Талис, - огромные ветви, чьи листья выглядели далеко не “мирно”, ожили и начали расплетать свою непроницаемую стену. Ворота квартала Зеленого Молота - удивительное создание магии… - Не обижай нашего гостя… хотя бы - сейчас.
        - Да, старшая наследница Энора, - Рыцарь Духа по имени Талис отсалютовал на имперский манер, а затем приказал лучникам снять стрелы с тетивы.
        - Будь гостем в нашем доме, Хаджар Дархан, ученик Оруна, - Энора Марнил, старшая сестры Доры, развернулась в пол оборота и протянула руку в сторону квартала.
        Законы гостеприимства… Ими прикрывался не только Хаджар, при разговоре с Императором Морганом…
        - Благодарю, - поклонился, как того требовал этикет, Хаджар.
        Без заминки, страха или явных мер осторожности, он вошел под сени массивных крон, а затем прошел и внутрь квартала. Ветви за его спиной внов сплелись в единой целое, а затылок сверлило два десятка взглядов. Кроме корпуса Стражей, которые не могли пережить урона их чести, в Даанатане был еще один, целый народ, который не очень-то привечал Хаджара Дархана.
        - Вы замечательно выглядите, достопочтенная старшая наследница, - еще раз, теперь уже самой Эноре, поклонился Хаджар.
        - Ты тоже, Хаджар Дархан, - она ответила кивком головы, а затем внимательно осмотрела одежды Хаджара. После посещения Запретного Города Хаджар решил, что лучше он будет чаще медитировать, чем снимать доспехи Зова. - Интересные одежды на тебе, мечник… от них веет холодом зимы.
        Хаджар сперва не понял о чем речь, а затем вспомнил старые легенды. Эльфы произошли не только от древнего духа леса, но и являлись очень далекими родственниками фейре Летнего Двора.
        - Подарок, - ответил на не озвученный вопрос Хаджар. - Старшая наследница, когда я говорил вашим воинам людям, что у меня не так много времени, то я не лукавил. Давайте побыстрее разрешим наши общие проблемы и вернемся к личным делам.
        Энора ничего не ответила. Её серые доспехи, плотно облегающие изумительную фигуру, отражали солнечные лучи, проникавшие сквозь кроны деревьев.
        Каштановые волосы обрамляли круглое, красивое лицо. В руках она держала сияющее золотой энергией копье-алебарду. Она была красива. И в половину не так, как младшая сестра, но, все же, достаточно, чтобы сводить смертных мужчин с ума.
        Хаджар же, за годы странствий, видел столько прекрасных леди, что уже не обращал на это практически никакого внимания.
        Человек привыкает ко всему - даже к плотской красоте.
        - Ты изменился, Хаджар, - внезапно, переходя с официального тона на простой, произнесла Энора. - Я помню мальчишку, который пытался сбежать из владений моего отца. А теперь без страха ко мне на порог явился мечник… А ведь прошло совсем мало, даже по меркам человека, времени.
        - Возможно… А теперь, давай, все же, навестим твоего отца. Честно - у меня чрезвычайная нехватка времени.
        Энора только улыбнулась. Заправила выбившуюся прядь за ухо и молча пошла по тропинке, пересекающей местные дома. Вообще, так эти постройки (да и само слово постройки им не особо подходило) было сложно назвать.
        Создавалось впечатление, что дома эльфов были не просто вырезаны внутри деревьев, а буквально выращены там. Как если бы дерево изначально росло таким образом, чтобы в нем сформировалось несколько “зданий”.
        Соединенные лестницами, веревочными или деревянными мостиками, они вереницей вились вплоть до самой кроны. Чем-то это, все же, напоминало многоквартирный дом с Земли. Очень отдаленно, но общее сходство определенно прослеживалось.
        Дворец эльфов и вовсе напоминал собой нечто безумно сказочное, возвышенное, очень легкое, но неприступное. Имелось в нем, как и в Запретном Городе, что-то от крепости.
        Хаджар, став Повелителем, начал намного тоньше чувствовать и видеть мир. И от его взора не укрылся военный “привкус” атмосферы вокруг дворца Агвара Марнила.
        Что-то было такое в прошлом эльфов, что как-то связывало их с Императорским родом.
        Глава 946
        - Ваше Величество, - Хаджар поклонился. “Отрепетировав” жест в Запретном Городе, на этот раз у него получилось намного галантнее. - Ваше Высочество.
        Второй поклон предназначался сестра древесного старца - Талесии. Самой известной и могущественной целительницы Дарнаса. Эльфийке, способной вытащить адепта с того света.
        - Хаджар Дархан, ученик Оруна, - Агвар предстал в своем “человеческом” облике. Высокий, сухой, подтянутый старик, в зеленоватых глазах которого плескались мудрость, сопряженные со временем.
        Пустая обманка.
        Хаджар видел его истинный облик и истинное “я”. Ничего мирного, мудрого и добродушного в этом эльфе не было. Во всяком случае не больше, чем должен иметь тот, кто носит корону Короля.
        Лишь в сказках мудрые и добрые становятся правителями. В реальности власть достается тем, кто готов за неё сражаться. А это люди совсем иного толка.
        - Поговорим на свежем воздухе, - Король, одетый в будто сшитую из листьев и веток мантию, указал на беседку, стоявшую около пруда.
        - Отец, - поклонился Энора. - Тетушка.
        Развернувшись, нынешняя старшая наследница покинула придворцовые пределы. Уже вскоре она скрылась в хитросплетении тропинок этого волшебного леса.
        Каких-то заборов или стен внутри квартала эльфов не имелось. И дворец Агвара стоял на одинаковых правах с любым другим строением.
        Единственное что спешащие по своим делам ушастые старательно огибали район дворца и его ближайших окрестностей.
        Так что могло даже появиться ложное впечатление, что они остались лишь втрое. Но это было именно что - “ложное” ощущение.
        Один только Хаджар насчитал три десятка лучников, в том числе и Талиса (мужской вариант имени Талесия). А нейросеть, расставив опознавательные знаки на условной карте, и вовсе обозначила сорок три враждебные цели из которых одну пометила как смертельно опасную и неодушевленную.
        Иными словами, Хаджар находился в центре грамотно расставленной западни.
        - Холодные одежды, юный Хаджар, вы носите на своих плечах, - Агвар первым вошел в беседку.
        Как и все вокруг, она была живой. Огромный куст каких-то фиолетовых цветов, который свился в подобие кувшина. А внутри него, точно таким же образом, проросло несколько скамеек.
        - В нем чувствуется рука Королева Тьмы, - прошептала Талесия.
        Собранные в косу длинные волосы, тонкие запястье и черты лица. Целительница выглядела уставшей. Но оно и понятно - война в первую очередь подкашивала не только воинов, но и тех, кто занимался их здоровьем.
        - Я уверен, что Дора уже рассказала вам о том, что произошло в Грэвэн’Доре, - пожал плечами Хаджар.
        - Рассказала, - Агвар вытянул указательный палец и на него опустилась небольшая птичка, очень похожая на трясогузку.
        Притянув её к себе, он начал её мирно поглаживать, а та пела свою тонкую трель. Идиллия, не иначе…
        Вот только будь это так, птица не была бы отмечена нейросетью как там самая “неодушевленная смертельная угроза”. Взгляд, прием Оруна, не смог пробить ту иллюзию, которой окутали артефакт, превратив его в птицу.
        Чтобы Король эльфов не держал в руках, это являлось его козырем. Картой, которая должна была побить Шаг Белой Молнии и Божественные доспехи Зова Хаджара.
        - Но лезть в дела Зимнего Двора, - Талесия осенила себя священным знаком своего народа и своей веры. - Мы позвали тебя совсем по другому поводу, юный мечник.
        Хаджар выдержал паузу.
        Он сложил руки таким образом, чтобы соединить рукава своих одежд-доспехов. Королева Мэб, когда ткала их, будто знала, что может возникнуть ситуация, когда Хаджару потребуется скрыть свой меч.
        Именно это он и сделал. Синий клинок прекрасно поместился в широких разрезах рукавов. И со стороны, даже если приглядеться, из-за свойств доспехов его не было видно.
        - Я слышал, ты только что из Запретного Города, Хаджар, - Агвар продолжал гладить птицу. Талесия же вертела в пальцах заколку. Нейросеть тоже отмечала её как угрозу, но не смертельную.
        Все трое, сидя друг на против друга, были готовы к битве.
        Прошли те времена, когда Хаджар боялся королевскую чету ушастых. Да, может быть он и не одолел в честном бою Агвара и Талисия разом, но смог бы их сдержать на достаточный срок, чтобы пробить себе путь к отступлению.
        В своих владениях эльфы имели больше власти, чем Морган, но за стенами квартала Зеленого Молота они были такими же подчиненными Дарнаса, как и все остальные граждане.
        Они бы не посмели его тронуть на улицах столицы, если не хотели навлечь на себя гнев Императора.
        - Нет нужды отмалчиваться, юный мечник, - улыбнулась Талесия.
        Чисто по-женски.
        Радушной, теплой улыбкой, при этом сжимая в руках “кинжал”.
        Южный Ветер всегда учил Хаджара, что любой сильный мужчина должен верить только двум улыбкам - матери и дочери. Жену он в этот список не включал…
        - Если честно, достопочтенные Король Агвар и целительница Талесия, -наигранно устало вздохнул Хаджар. - с того момента, как я подошел к вашим владения, то успел устать повторять - у меня очень ограниченный временной ресурс. Давайте перейдем к делу, решим наши вопросы и отправимся каждый своей дорогой.
        Король с сестрой переглянулись. Их молчаливый зрительный диалог длился недолго, но за это время Хаджар успел разработать четыре плана отступления и один - нападения.
        Только один из них - план отступления, был относительно, после проверки, одобрен нейросетью. Она выдавала по нему больше тридцати процентов на успешность. Что, для оценки выживания вычислительным модулем было просто невероятной щедростью.
        Все же, Хаджар стал намного сильнее и, в чем-то, даже опытнее и мудрее. Сказывались сорок лет, проведенных в сражениях и диалогах с Учителем Оруном на Горе Стихий… ну или где они находились посреди вечно изменчивого Мира Духов.
        - Никто из нас не ожидал, юный мечник, - взгляд Агвара потяжелел, а его рука замерла над замолкшей птицей. - что ты сможешь за такой краткий срок, куда меньше отведенных тебе восьми лет, преодолеть барьер, разделяющий Рыцаря Духа и Повелителя. Я не помню ни одной легенды, в которой упоминался бы герой, за четыре года справившийся с тем, на что даже у молодых гениев уходят десятилетия.
        Агвар, словно невзначай, сделал ударение на слове “молодых”. Даже если отбросить в сторону, что сорок лет на Горе Стихий Хаджар провел в очень ускоренном темпе и в ином временном потоке, то ему все равно уже перевалило за третий десяток.
        По меркам адептов, он мало чем отличался от новорожденного дитя. Но по меркам аристократов-адептов, Хаджар находился едва ли не на закате того времени, когда адепты прогрессируют быстрее всего.
        Именно поэтому, если встретить первый век в состоянии Рыцаря Духа, то чтобы перейти на следующую ступень, потребуется вдвое больше этого срока. И это с учетом небывалой одаренности адепта.
        Так что столица была буквально заполнена Рыцарями Духа семи веков, десяти веков возраста и старше. И Повелителями, которым было уже за полторы или к двум тысячам лет.
        Таких было большинство.
        Об этом можно легко забыть, когда находишься в окружении гениев из гениев, элиты среди элиты - сливок верхнего слоя учеников Трех школ - Святого Неба, Талой Воды и Быстрой Мечты.
        Но даже из них - тому же Пьяному Листу, сильнейшему ученику из всех трех школ, было уже почти девяносто лет.
        По меркам смертных - старец.
        А здесь - едва ли не мальчишка, не встретивший и первого века.
        - Мне повезло, - только и ответил Хаджар. - если вы хотели меня поздравить, то могли отправить гонца.
        - Напротив, потомок Дархана, поздравлять здесь не с чем.
        Агвар легонько кивнул и два десятка стрел, окруженных разноцветной энергией, вонзились в землю вокруг беседки. Они сформировали границы волшебного символа, который мгновенно вспыхнул сложным узором. Нити из него оплели беседку и закрыли её от внешнего мира.
        Шансы нейросети, которые та демонстрировала, упали с тридцати процентов, до одиннадцати целых, пяти десятых.
        Вот это уже куда более привычный расклад сил для Хаджара.
        Из своих укрытий вышли лучники. Златошлемый Талис пристально следил за каждым движением Хаджара. На его тетиве покоилось сразу пять стрел.
        Сам же Хаджар ощущал, как волшебный символ сковывает его энергию и мистерии. А вместе с давлением магии вдруг раскрылась и мощь дворца Агвара.
        Она была не сравнима с силой гробницы древнего Императора Драконов, но, все же, смогла отнять у Хаджара десятую часть его потенциала.
        - Нам нужна от тебя клятва, Дархан, - Агвар сжал птицу и та, хлопнув, превратилась в длинную, тонкую ветку какого-то дерева. С виду сухую и простую, вот только от неё веяло ничуть не меньшей разрушительной силой, чем от деревянного кинжала, переданного Хаджару племенем Шук’Арка.
        Глава 947
        Сохраняя внешнюю невозмутимость, Хаджар ровным тоном, не выражающим никаких эмоций, спросил:
        - И что это за клятва?
        - О том, что ни при каких обстоятельствах ты не поднимешь меча, в самом широком смысле этого слова, против нашего народа, - Талесия сжимала заколку так сильно, что капли мерцающей, явно не человеческой крови, начали падать с его пальцев на пол беседки. И там, где они упали, прорастали отдельные цветки розы, шипы которых выглядели куда страшнее стрел лучников. - И о том, что при первом зове, ты встанешь под наши знамена в войне нынешней и войнах грядущих. В свою очередь, мы поклянемся сохранить твою тайну и не передавать её никому и никаким возможным или невозможным образом.
        Хаджару не требовались аналитические мощности вычислительного модуля, чтобы почуять ту самую вонь, о которой столько говорил Южный Ветер.
        В обертке договора, Хаджару подсовывали, без всякого стеснения, очередной ошейник.
        - То есть, вы хотите, чтобы я стал вашим слугой, - Хаджар изогнул правую бровь и откинулся на спину. - вернее даже - рабом. И все это за простое обещание держать язык за зубами?
        - Напомню тебе, принц Лидуса, - Агвар произнес это так, будто сплюнул. -что лучше быть живым рабом, чем мертвым глупцом.
        - Слова того, кто никогда не носил рабского ошейника, - пожал плечами Хаджар. - ну или труса.
        Агвар сощурился, а ветка в его руках начала шевелиться. Или это только воображение Хаджара?
        - Не забывайся, юнец. Ты говоришь с Королем!
        - Я только что беседовал с Императором, - парировал Хаджар. - на его фоне разговор с вами меня не впечатляет.
        Цветы под его ногами начали постепенно рости. Их шипы уже коснулись края одежд Хаджара, как, внезапно, растения покрыла тонкая корка льда. Розы, быстрее, чем потребовалось бы стреле, чтобы пролететь несколько метров, превратились в ледяные скульптуры.
        А затем, стоило только подуть ветру, их развеяло в блестящую, мгновенно истаявшую пыль.
        Талесия явно сдержалась от вскрика и, слишком поспешно, чтобы это выглядело запланированным, отложила в сторону заколку. Она, как и розы, была покрыта льдом.
        На ладони целительницы появился черный, холодный ожог. Понюхав его, она сморщилась, провела над ним другой ладонью, после чего тот исчез, не оставив ни единого следа.
        - Все в порядке? - Агвар выглядел явно обеспокоенным.
        - Да, - сдержано и несколько заторможено кивнула Талесия. - Моя магия вряд ли навредит этому созданию Мэб.
        Хаджар продолжал хранить молчание. Он прекрасно знал, что перед угрозой от любого фейре зимнего двора доспехи, созданной Королевой Зимы, окажутся не прочнее лоскута дешевой ткани. Но то, что от магии Летнего Двора они будут настолько сильны, он и предположить не мог.
        Нейросеть, получив новые данные, мгновенно перевала ветку в руках эльфийского короля из разряда “смертельные” в “предположительно смертельные” и подняла процент до ровного значения в пятнадцать единиц.
        - Тот факт, что вы знаете о моем прошлом, не сильно поможет в наших переговорах, - Хаджар постарался вернуть диалог в прежнее русло.
        - Переговоры, юнец? - Агвар постепенно принимал свой истинный облик. Его кожа превращалась в древесную кору, глаза - налитые огнем драгоценные камни, волосы и борода - в зеленый, древесный мох. Его аура крепла и росла. - ты примешь эту клятву или, клянусь Великим Лесом, я отправлю тебя к праотцам и уничтожу гниль в твоей душе.
        Несколько лет назад под такими угрозами Хаджар начал бы вертеться как уж на сковороде и искать возможности обхитрить противника. Теперь же хитрость была не нужна.
        Хаджар не чувствовал большей угрозы, чем та, что уже присутствовала. Эльфы выложили перед ним все свои козыри, а он еще даже не начал рассматривать свои карты.
        В какой-то момент Хаджар даже начал понимать Моргана. Тот был достаточно силен, чтобы хитрость заменить на игру.
        Смертельно опасную, в чем-то подлую и лишенную чести, но действительно -игру. Не в том плане, что это детская забава, а в рамках необходимости переиграть противника.
        Словом, информацией, мелким делом или блефом.
        Интриги…
        Хаджар их ненавидел от самого чистого сердца, но это не означало, что он не знал правил, по которым те велись.
        - Именно, что переговоры, достопочтенный Король, - слегка поклонился Хаджар. Возможно, он мог бы обнажить Синий Клинок, призвать Синий Ветер и Дух Кецаля и начать с боем пробивать себе путь на свободу. Возможно, он даже хотел и собирался так поступить… Ровно до тех пор, пока все карты не спутала Анис Динос с её местью дяде. - Видите ли, я уже говорил, что вернулся от Императора. И он, насколько я понял, в ближайшее время собирается вновь меня куда-то отправить. Не думаю, что клятва, которую вы требуете, не нарушит мое слово Императору. И, когда он спросит с меня, мне придется ответить.
        - Мы добавим в клятву слова о неразглашении с твоей стороны.
        - В таком случае, когда я не смогу ответить, он отправит меня к генералу Шуверу. А, под пытками, рано или поздно, я либо сломаюсь и умру, либо сломаюсь и попытаюсь ответить и умру.
        - Ты настолько не уверен в себе, мечник? - в голосе Агвара буквально плескалось презрение.
        - Я настолько уверен в генерале Шувере, - Хаджар проигнорировал завуалированное оскорбление.
        Ему уже было слишком много лет, чтобы подобно псу или юнцу, кидаться на каждого, кто повел себя с ним неправильно. Пока не было перейден определенная граница, Хаджар мог себе позволить смотреть на подобное если не свысока, то издалека.
        Прошли времена безрассудной мальчишеской удали.
        Даже Орун, при всем его могуществе, это понимал. Именно поэтому он и оставался “верным псом Дарнаса”. Потому что на кону было нечто большее, чем он сам.
        Где-то там, в этом квартале, нашел свой покой и свой дом его друг и названный брат. Хаджар не мог рисковать счастьем Эйнена по своей глупости или пылкости.
        - Если ты умрешь, то всем будет только проще, - процедила Талесия. Как и брат, сейчас она мало чем напоминала ту мудрую целительницу, которой предстала в начале.
        - Возможно, - вновь пожал плечами Хаджар. - но генерал Шувер и Морган начнут свое расследование. И на свет может выйти что-то, что уже не будет приятно и вам тоже. А учитывая, что у нас в стране военное положение, Его Императорскому Высочеству не потребуется ни суда, ни следствия.
        - Да ты…
        Агвар взмахнул рукой и его сестра замолчала на полуслове.
        Король какое-то время сверлили Хаджара взглядом, а затем ветка в его руках вновь превратилась в птицу.
        - Ты ведь знал, когда шел сюда, что тебя будет ждать, - его лицо и тело вновь приобретали человеческие черты, а вголосе, вместо презрения звучали нотки усталости и, в чем-то, маленькой толики уважения.
        - Разумеется, - согласился Хаджар. - было бы странно, если бы роизошло нечто иное. Радужный Яд, который я пережил, сделал меня сильнее. Это не могло вас не беспокоить. Что же до осколка Черного Генерала - я живу с ним уже четвертый десяток лет. Если за это время не произошло ничего жуткого, то…
        - Не факт, что не произойдет потом, - перебил Король. Он взмахнул рукой еще раз и волшебный рисунок исчез, а следом за ним ушли в тень и лучники. Они умели в них скрываться ничуть не хуже Эйнена. - Ты изменился, Хаджар Дархан, ученик Оруна… Может, вскоре, мы будем вынуждены считаться с новым Великим Мечником Дарнаса.
        - Спасибо за теплые слова, Ваше Величество, - поклонился Хаджар.
        Они оба играли в игру. Агвар, столько лет держащий на голове корону, умел в неё играть лучше, чем Хаджар. И это не означало, что эльф проиграл. Просто на данный момент у Хаджара оказались карты лучше.
        Кто знает, что произойдет в следующем раунде.
        Клятые интриги…
        - Поклянись об одном, Хаджар Дархан, - внезапно продолжил Король. - Ты сам, по своему желанию или по чужому наущению, никогда не расскажешь своей тайны и тайн Черного Генерала. Мы, в свою очередь, принесем такую же.
        Хаджар едва было не спросил, почему было с этого и не начать, но вовремя поймал себя за язык.
        Агвар мог получить в свои руки могущественного раба, так почему бы не попробовать этого сделать. Он ведь, в конечном счете, ничего не терял.
        Вскоре они уже произнесли нужные слова и поднялись, чтобы покинуть беседку.
        - Я рад, Хаджар Дархан, что в этой войне ты сражаешься за Дарнас, - Агвар протянул предплечье и Хаджар ответил на него тем же жестом.
        - Как и вы, Ваше Величество, - произнес он. - сегодня у нас с вами общий враг. И весьма могущественный. Думаю, наши с вами разногласия могут потерпеть до того, как этот враг будет повержен.
        Агвар только улыбнулся. Чуть устало и чуть печально.
        - Мой тебе урок, юный Хаджар - враги есть всегда… Враг есть всегда.
        Вот так вот… Враг - с большой буквы.
        Хаджар поклонился. Глубоко. Как того и требовали законы гостеприимства. Они все еще не были нарушены. Пройдены по самой грани, но не нарушены.
        - Энора, - из тени, после слов отца, вышла, в полном вооружении и с призванным духом старшая наследница. - Проводи нашего гостя. Его ждут и другие дела, а мы и без того слишком задержались.
        - Конечно, отец, - Энора развернулась боком, намекая на то, что Хаджару пора.
        - Ваше Величество, Ваше Высочество, - отвесив два поклона, Хадажр уже развернулся, как в спину ему донеслось.
        - Все ли в порядке с глазами твоего друга, юный Хаджар? Эйнен, почему-то, отказывается от помощи моей сестры.
        Хаджар повернулся.
        Очень медленно.
        Так, чтобы было видно каждое его движение.
        Синий Клинок показался в его руках.
        Если чему-то он и научился у Императора Моргана, это то, что в конечном счете, в самой основе, в любой подобной игре решало лишь одно - сила.
        Эльфы во всем квартале Зеленого Молота вдруг почувствовали, как к их горлу приставили меч. Нечто невероятно могущественное держало их жизни в своих руках.
        Графство меча Синего Ветра окружило дворец Агвара. Оно сломило его ауру так же легко, как сухую ветку в руках самого Короля. Белая молния ревущим драконом спустилась с неба. В ней исчез Хаджар, оставив после себя надвое рассеченную беседку.
        - Отец, ты…
        Агвар, чья отсеченная борода падала на землю, лишь смотрел на черную прогалину, оставшуюся после исчезновения мечника.
        - Юный Тирисфаль нашел себе хорошего наследника, - только и сказал Король. Он развернулся и, слегка посмеиваясь, направился обратно во дворец.
        Совсем скоро…
        Хаджар, стоя на пустынном проспекте, мысленно ставил в списке своих дел насущных галочку напротив пункта “Ловушка Марнилов”.
        Впереди еще оставалась клятва Анис, сделка с Хельмером и смутный намек Императора на очередное задание. И все это - за ближайшие десять дней.
        Глава 948
        Перед тем как все завертится, Хаджар хотел решить еще несколько важных и неотложных дел. И именно поэтому он оказался в конце Восьмого Проспекта.
        Размеры столицы Империи всегда поражали воображение Хаджара, даже после того, как он прожил в ней несколько лет (большую часть из которых, правда, находился вне города, либо на “горе” школы Святого Неба) он все еще не мог привыкнуть к тому, что лишь на одной улице здесь стояли десятки дворцов.
        Каждый едва ли не подпирал собой первые слои облаков, и при этом каждая из резиденций имела свою, совсем немаленькую, огороженную и охраняемую территорию.
        Дозор, в основном несли либо элитные наемники, которые, порой, были ничуть не слабее, в личном плане, тех же младших офицеров армии Дарнаса.
        Рыцари Духа, средней и развитой стадий, они держали в паре какого-нибудь клыкастого, шипастого или плюющегося разнообразной дрянью монстра.
        И при всем этом великолепии простор Восьмого Проспекта, сравнимого по размерам с городом смертных, среди роскоши и пышности, как-то странно выглядел пустырь, на котором стоял невысокий, трехэтажный дом. Такой мог бы выглядеть вполне себе чинно в том же самом городе смертных, но на Восьмом Проспекте столицы Империи - Даанатане…
        Приезжие, наверное, очень часто путали с чьей-нибудь сторожкой или вынесенной за пределы дворца, кладовой. Но это только приезжие. Местные прекрасно знали кому принадлежал этот участок земли и построенный на нем дом.
        Участок, как и прочие дворцовые земли, впечатлял размерами. Не меньше гектара, это точно. Заросший бурьяном, сорняками, какими-то невнятными деревьями, согнувшимися от нелегкой жизни в центре столицы.
        Странно было видеть на прекрасном лике Даанатана такую бородавку… если, конечно, не знать, кому она принадлежала.
        Хаджар, подойти к двум вбитым колышкам, заменявшим здесь ворота, смела переступил через условную границу. Никакой защиты, никакой волшебной пелены или щита.
        Не нашлось бы такого идиота, который решил вломиться в пусть и не охраняемые, но, все же, дом Великого Мечника Оруна.
        Да, этот пустырь, как и дом, стоявший на нем, когда-то принадлежал ныне покойному Учителю Хаджара.
        - Приветствую, - Хаджар, как требовал того этикет, поклонился дому.
        Теперь - его дому.
        Пусть и не надолго…
        Сперва Хаджар хотел отдать своеобразное наследство единственному другу покойного мечника - Наставнику Жану, но со смертью Оруна его старый товарищ, отдав почести и спев песни тризны, сложил с себя полномочия Наставника школы Святого Неба.
        Забрав жену и ребенка, он уехал из столицы и никто не знал куда именно направился один из немногих, кто знал Оруна в времена, когда того еще звали Тирисфалем.
        Так что сейчас Хаджар действительно оказался владением “поместья” и земли. Земли, каждый клочок которой стоил больше, чем сейчас находилось в пространственном кольце Хаджара.
        Если бы тому сейчас требовались артефакты, он бы смело смог обменять этот пустырь на артефакт Божественного уровня, не менее…
        Хотя сейчас у него были на эту территорию совершенно иные планы.
        Засучив рукава Божественных одежд-доспехов его Зова, взмахом ладони призвав из стоявшего неподалеку сарая грабли, Хаджар принялся, шокируя редких прохожих в нынешнее неспокойное время, прибираться на пустыре. До вечера оставалось еще приличное количество времени и адепты соберутся еще не скоро.
        За тяжелым, массивным столом, который можно было бы использовать в качестве заплатки на крепостные ворота, собралось не так уж и мало народа.
        Том Динос, закинув ноги на столешницу, потихоньку отпивал из жестяной кружки пахучий отвар. Он оглядывался вокруг и морщился при виде голых стен, лишенных портретов, картин или гобеленов.
        Внутри дом выглядел еще беднее и проще, чем снаружи.
        Младший наследник Хищных Клинков провел пальцем по одинокому комоду и едва не чихнул.
        Слоя пыли, который он стер, было достаточно, чтобы фурнитура зрительно уменьшилась не несколько сантиметров.
        Его сестра, Анис Динос, сидела рядом, но выглядела куда более напряженной чем её расхлябанный младший брат. Сцепив руки замком, она не сводила глаз с сидевшего напротив Хаджара, по правую руку от которого приютилась Анетт из племени Шук’Арка.
        Прошедшие несколько дней чернокожая красавица посвятила изучению языка Дарнаса. И, учитывая, что она умела использовать волшебные слова, создавшие этот мир, то человеческие поддавались ей стремительными темпами.
        Даже не обладая абсолютной памятью Рыцаря Духа, имея абсолютно иное строение энергетического тела, она, за эти дни, научилась вполне сносно выражать свои мысли.
        Через нескольких стульев с левой стороны сидели Дора с Эйненом. Тот снял повязку с глаз, но теперь их уже не закрывал. Фиолетовые, не человеческие, они цепко следили за обстановкой.
        Маска, прикрывавшая нижнюю половину лица островитянина, скрывая под собой жуткие шрамы (память о путешествие в джунгли Карнака) была исписана волшебными символами.
        Хаджар, приобретя возможность использовать Внешнюю Энергию (магию) еще пока не успел погрузиться в неё на достаточном уровне, чтобы понять, что они значат, но обостренное “чутье” Повелителя подсказывало, что все они несли в себе исцеляющую силу.
        - Итак, - прокашлялся Хаджар. - начнем, пожалуй…
        Анис посмотрела на соседний, задвинутый за стол стул. Справа от неё раньше сидел Гэлхад. Отец её ребенка, возлюбленный, воин и тот, кто так и не стал ей мужем.
        - Вы все принесли мне клятву, - прошептала Анис. - Мне и Гэлхаду. В обмен на нашу верность и помощь, вы поклялись помочь нам свергнуть главу клана Хищных Клинков.
        - Ну, на самом деле, не все, - Том отсалютовал кружкой в сторону Анетт. -Наша гостья ничего и никому не приносила.
        - Приносить… - говор Анетт звучал так же завораживающе, как и её соблазнительное тело. - Моя никому ничего не приносить… встать и сходить сам, если хотеть…
        Том только широко улыбнулась и неопределенно покачал головой. В чем-то, становясь старше, он все сильнее походил на Карейна.
        - Мы помним наши клятвы, подруга, - Дора, сжимая ладонь Эйнена, говорили мягким, теплым тоном. - И никто из нас от неё не отказывается.
        Анис обвела взглядом всех присутствующих и, убедившись в том, что никто не спрятал глаз, продолжила.
        - Тогда нам стоит приступить к разработке плана. Пока власти Дарнаса будут заняты первыми месяцами активной войны с Ласканом, у нас не будет лучшего шанса, чтобы нанести свой удар. К тому же…
        - К тому же, - Хаджар, перебивая Анис, достал из пространственного кольца стопку бумаг. Усилием воли он распределил их к каждому из сидевших за столом. - первый шаг на пути исполнения клятвы мы уже сделали.
        - Да, и какой же? - Анис даже не взялась за стопку, опустившуюся прямо перед ней.
        - Мы нейтрализовали Лариса Диноса, - пожал плечами Хаджар.
        Он говорил об этом так, словно убить одного из лучших мечников поколения было все равно, что два пальца… Хотя, сейчас нужно было понимать, что Хаджар хватило бы всего двух ударов, в нынешнем своем состоянии, чтобы отправить Лариса к праотцам.
        - И как же нам это поможет, варвар? - Том, в отличии от сестры, бумаги, все же, взял. - И вообще - что это ты нам подсунул?
        - Сценарий, - все тем же ровным тоном ответил Хаджар. - нашей маленькой революции.
        После этого адепты, все же, соизволили прочитать бумаги. Анетт, которая последние несколько часов помогала Хаджару прибирать дом Оруна, и так была в курсе всех деталей.
        Вообще, чернокожая некромантка не была обязана им помогать, но пока не могла найти своего места в новой для себя жизни. Так что стремилась держаться поближе к тому, что ей было хоть относительно знакомо.
        Хаджар это понимал и… использовал.
        На душе, от осознания, что он постепенно превращается в тех, кого так ненавидел, становилось паршиво.
        - Удивительно, Хаджар, но… - Том отложил бумаги в сторону. - то, что я прочитал, выглядит как вполне сносный план. А совсем не как безумная авантюра.
        В ответ на это Хаджар с Эйненом только переглянулись.
        В отличии от остальных, островитянин получил полную версию “сценария”…
        Глава 949
        Брустр Динос лежал в своих покоях. Несмотря на видимую простоту, стены покоев были обшиты самыми дорогими породами дерева. На полах лежали лучшие ковры работы мастеров из Моря Песка. Гобелены и картины изображали сцены из мифов и легенд.
        Под огромным балдахином, на постели, где даже носитель крови Вечной Горы мог бы лечь плашмя, спало сразу несколько человек.
        Вокруг Брустра, как котята вокруг матери, свились клубками такое количество прелестнейших наложниц, что разобрать где чьи конечности было практически невозможно.
        Жена Брустра, которая родила ему двух наследников, как и было положено находилась в женском крыле и без разрешения главы рода не имела права его покидать.
        Веками так было и так будет - лучше и для женщины и для мужчины…
        - Сын мой, - прошептал Брустр.
        Поднявшись, не заботясь о том, что может кого-то разбудить Динос едва ли не по телам стонущих наложниц прошелся по кровати спустился на пол.
        Зарываясь пальцами в густой ворс ковров, он накинул на плечи халат шелковый халат, вышедший из-под иглы самой Брами. Подойдя к разноцветному витражу, он взял с подоконника бутылку трех векового вина и бокал из прозрачного, как слеза младенца, хрусталя.
        Брустр всегда любил все самое лучшее.
        Лучшее вино в самых дорогих кубках.
        Самые дорогие женщины в самых лучших нарядах.
        Лучшие клинки в ножных, за которые можно купить чью-нибудь верность.
        Дорогие кони, в стойлах, напоминающих чем-то дома вельмож.
        Всего этого у Брустра не было. Этим владели его дед, его отец, его старший брат, но не он. Брустру доставались лишь объедки со стола главной семьи. Семьи, из которой его, младшего сына, выкинули как ненужную, паршивую отцу. Стоило ему отправиться в школу Святого Неба, как он мгновенно понял, что значит быть в кругу аристократов “младшим наследником”,
        Шутом и балагуром. Никем не оцененной и незамеченной тенью того, кому по упущению богов повезло родиться на несколько лет раньше.
        И не важно, был ли младший сын талантливее или умнее - кровную лини нельзя было прерывать и корону клана получал лишь первенец.
        Так было всего…
        Брустр так и не отпил вина и, поставив кубок обратно на подоконник, тяжело на него оперся.
        Он ненавидел их.
        Отца, деда, брата. Ненавидел за те пощечины, что украшивали его лицо алыми пятнами. За плевки, стекающие по спине. За объедки, которые он, после наказания, воровал у слуг.
        Ненавидел за то, что за все провинности брата, в итоге наказывали его -Брустра. Ведь нельзя даже тронуть пальцем старшего наследника, которому впоследствии править домом Хищных Клинков.
        Он ненавидел их…
        Но больше всего даже не за унижения и лишения, а за разрушенную жизнь и растоптанную честь. За то, что жена, которую он должен любить, живет в другом крыле дворца и от одного её вида Брустра выворачивает наизнанку.
        За то, что на его постели лежат наложницы, лиц которых по утру он даже и не вспомнит, если сам того не захочет.
        - Ленис, - прошептал Брустр.
        Он увидел её отражение в вине, плескавшемся в бокале.
        Брустр любил все лучшее.
        И он любил Ленис - младшую сестру Сальма Тареза, нынешнего главы торгового дома Тарез. Правда во времена, когда они вместе посещали занятия и испытания школы Святого Неба, главами их кланов были совсем другие люди.
        Он любил её… каждый взмах ресниц, каждый вздох пышной груди, каждое движение тонких запястий, каждую ноту запаха каштановых волос.
        Он думал, что это истинная любовь, что он нашел свою спутницу по пути развития, нашел утешение.
        Ведь она отвечала ему взаимностью… Ведь они хотели уехать… сбежать на далекий северо-восток, где раскинулись неизведанные Чужие Земли, не принадлежащие ни одной из Семи Империй.
        Регион полный тайн и опасностей.
        По легендам, там, когда-то давно, жили драконы в том числе и величайший волшебник - Синий Пламени Ху’Чин. Но, кто бы не отправился в Чужие Земли, уже никогда не возвращался обратно.
        Брустр этого хотел… Хотел не вернуться обратно. Не вернуться обратно вместе с Ленис.
        Но его брат… он забрал даже её. Забрал Ленис.
        Брустр, в день свадьбы, предложил сбежать. Предложил остаться вместе и…
        Они лишь рассмеялась ему в лицо.
        Зачем ей никчемный младший наследник, когда она идет под венец с будущим главой Хищных Клинков. И у неё будет все - лучшие мечи, лучшие платья, лучшие… лучшие… лучшие…
        - Сын мой… - вновь прошептал Брустр.
        Отражение предательницы в вине сменилось на облик его старшего сына. Его будущего наследника. Того, кто сможет снять бремя власти с самого Брустра и самого талантливого мечника, которого только видел Даанатан.
        Младшего, второго сына Брустра - Париса. Того, кто сейчас спал в соседних палатах. Мальчика, к десяти годам достигшего ступени Оружия в Сердце и Рыцаря Духа развитой стадии.
        Да, Парис станет Великими. Затмит даже Тирисфаля, да примут этого старого ублюдка праотцы. Но Париса не будет ждать судьба лишений отца. Нет, Парис будет свободен… Свободен, как птица. Он отправиться туда, куда позовет его сердце и будет владеть тем, что ему завоюет его меч.
        Ларис же станет главой клана. Будет править. Ларис…
        Слеза скатилась со щеки Брустра. Она упала в бокал вина и развеяла образ его умершего сына.
        Он жил по кодексу меча. Мечом он завоевал свою корону. Мечом он отомстил отцу и брату, предательнице Ленис, вот только…
        Он так и не смог убить ту, которая была так похожа на свою мать. И именем и взглядом, запахом волос, движением тонких запястий…
        Анис стала слугой. Брустр выбросил её из своего сердца и дома, как щенка. Так же, как это сделали когда-то и с ним самим.
        - Сын мой…
        - Отец.
        Брустр вздрогнул. Он медленно, едва не сползая по стенка, повернулся. Там, в глубине покоев, клубились тени. Из них выходил лучезарный красавец со светлыми волосами и бледной кожей. Высокий, статный, горделивый и чванливый. Свободный, как
        и его брат. Свободный, как и его отец.
        Готовый биться за то, что он считает нужным и важным. Пусть это и не всегда, да почти никогда, не сходилось со взглядами его отца.
        Одно только мужеложество… но и это Брустр был готов простить сыну, лишь бы еще раз заключить его в объятья.
        - Сын… - Брустр шагнул в сторону тени, но остановился. - Нет, это не возможно… я сам видел… видел как щенок Тирисфаля убил тебя.
        - Ты видел, отец… - тень потянулась к Брустру. Постепенно её очертания, одновременно с тем, как она выходила на свет, менялись. Они истончались, кожа из бледной становилось серой. Сквозь неё проступали струпья, кости проедали черви, волосы падали на пол, обнажая белеющий череп трупа. - Ты видел, но ничего не сделал… почему ты меня не спас, отец?!
        - Меч… - Брустр держался за сердце. Оно болело так, как еще никогда. -кодекс меча, он…
        - Он лишь слова, написанные твоими предками, отец! Ты не спас меня, потому что верен им, но… почему ты не отомстил за меня, отец?! - скелет коснулся плеча Брустра. Холодный, влажный, от него веяло смертью. - Почему мой убийца еще ходит по этйо земле, когда я должен лежать в ней. Не сожженный. Не преданный Реке Мира. Ответь мне, отец!
        Брустр моргнул и наваждение исчезло.
        Он вновь стоял один в покоях. Спали наложницы.
        Плескалось вино в кубке.
        И лишь несколько прядей волос лежали на полу и влажное пятно расплывалось на ткани драгоценного халата.
        Хаджар вышел из переплетения волшебных символов, которые начертила Анетт. Эйнен, как и сама некромантка, валились с ног от усталости. Их тут же подхватили заботливые руки Анис и Доры, которые начали поспешно врачевать выбившихся из сил адептов.
        Хаджар же смотрел в сторону, где раскинулся квартал Хищных Клинков.
        Рядом с ним, плечом к плечу, стоял Том.
        - Как думаешь, он купится?
        Хаджар вспомнил увиденного им главу Хищных Клинков. Даже без магии теней Эйнена, слившейся с некромантией Анетт, которые превратили Хаджара в мертвую копию Лариса и перенесли его облик за многие километры, рано или поздно Брустр бы все равно пришел за его головой.
        Либо так, либо вскоре клан Диносов все равно бы чествовал иного главу. Просто потому, что нынешний бы умер от душевных ран.
        Так что все, что сделал Хаджар - лишь ускорил естественный ход событий.
        Глава 950
        Не прошло и ночи, как к дому в конце Восьмого Проспекта подъехала карета, запряженный четверкой гнедых. Хаджар, не показывая того, что только её и ждал, вышел из дома, прошелся по хоть немного очищенному от мусора и листьев пустырю и подошел к двум колышкам.
        Не переступая незримой черты, вложив рукав в рукав, он стоял и смотрел прямо перед собой. Не потому, что был слишком высокомерен или горделив, а просто слишком уважал законы гостеприимства.
        Единственное, по сути, что отделяло общество от полной разрухи. Никак не законы Империй или власть, а именно понимание того, что твоя свобода заканчивается там, где начинается нос другого человека.
        Если только, конечно, ты не обладаешь желанием и силой, чтобы этот нос укоротить. В основном, скорее, даже желанием, а не силой.
        Из кареты, спустя несколько секунд, вышел весьма стереотипный старичок. Хаджару не нужно было уточнений, чтобы понять, что это поверенный клана Хищных Клинков.
        Все они, поверенные, почему-то выглядели почти одинаково. Старые, надменные, царапавшие подбородком само небо и переполненные чувством собственной важности.
        Так они выглядели со всеми, кроме хозяев клана. Рядом с ними они мгновенно превращались в скулящих и побитых собак. Даже если при этом их никто и не бил…
        - Хаджар Дархан, ученик школы Святого Неба? - спросил старик.
        Говорил он так, будто общался не с одним из лучших мечников не просто -поколения, но всего Даанатана и, следовательно, всего Дарнаса (Хаджар был скромен, но знал себе цену), а с самым замшелым бродягой.
        Сам бы Хаджар себе никогда не позволил такого. Ни по отношению к бродяге, ни по отношению к Королю. Жизнь научила его тому, что тверже любого металла, всегда оставались лишь вежливость и уважение. Даже по отношению к тому, кого ты не знаешь… особенно по отношению к тому, кого ты не знаешь…
        - Все верно, - кивнул Хаджар.
        - Примите приглашение от Великого Клана Динос, так же известных как Хищные Клинки, на венчание Париса Диноса, младшего сына главы клана, Брустра Диноса, в статусе старшего наследника клана.
        Старик протянул бумажный, не пергаментный, а именно бумажный свиток. Явный признак богатства и статусности. Не каждый дворянский род мог себе позволить использовать для приглашений бумагу - это же сколько её надо закупить, чтобы разослать сотни и тысячи таких свитков.
        Кстати сам факт того, что к Хадажру приехал не простой слуга, а именно -поверенный клана, говорил о многом.
        - Благодар… - Хаджар потянулся, уже почти сомкнул пальцы на свитке, но старик, внезапно, ослабил хватку.
        Подхваченное ветром, приглашение, украшенное вензелями и стянутое алыми лентами, упало на песок под ногами Хаджара.
        Поверенный даже не извинился. Он так и остался стоять с протянутой рукой, насмешкой на губах и устах и полной уверенностью в своем превосходстве.
        Наглядная иллюстрация того, как старость не означала разум или мудрость. Дожил до седины, а все равно остался глупцом. Даже не понимал, как его просто и открыто использовали.
        Хаджар, как того и ожидал старик, нагнулся за приглашением, отряхнул его от пыли и, не убирая в пространственный артефакт, оставил при себе.
        Все, как и требовал этикет.
        - Не было нужды кланяться мне, юноша, - прокряхтел поверенный.
        Вот вроде ничего особенно в этих словах не прозвучало, но, на самом деле, это было довольно таки серьезное оскорбление. Статус личного ученика Великиого Героя делал Хаджара равным по социальной лестнице старшим наследникам аристократических родов.
        Фактически, он находился не только на вершине пищевой цепи силы в Даанатане, но еще и по социальному положению тоже обитал где-то у облаков.
        И не важно, что Хаджару было плевать и на первое и на второе. Сила, которой он владел, по его мнению была незначительна, а на социальный статус сперва принцу, затем рабу и уродцу, было плевать едва ли не с того самого момента, как он съел первые объедки в казематах Примуса.
        Важно было то, что поверенный - слуга, Хаджар - почти аристократ. Такие слова почти равнялись брошенной в лицо перчатке.
        Хаджар посмотрел за спину поверенному. Темная кареты с белым гербом Хищных Клинков.
        Брустру придется постараться немного лучше. Пока он даже в подметке не годился той прививке, которую Хаджару сделали несколько раутов общения с Императором Морганом.
        Шокируя своим поведением старика, Хаджар, нисколько не смущаясь, глубоко, в пояс, тому поклонился.
        - Только бесчестный юный, - сказал он выпрямляясь. - не чувствует того, чья волосы белее, чем у него.
        Теперь уже сам старик стоял, как грязью облитый. Всего пара слов из законов гостеприимства, а Хаджар выставил поверенного как жалкого пса, не знающего, когда лаять, а когда выглядеть грозным стражем своих владений.
        Поверенный, покраснев и поняв, что уронил свое же достоинство, как старшего, развернулся и исчез в карете. Та, вскоре, развернулась и поехала вдоль проспекта - доставлять и другие приглашения.
        Хаджар, покачав головой, направился обратно к дому. Там его уже ждали все те же лица, Том и Анис, Дора и Эйнен и Анетт, которая в данный момент спала на кушетке.
        Ночное происшествие вытянуло из неё слишком много сил, так что теперь она отдыхала. Все же Talesh - настоящие маги, были слишком слабы телом. Не многим сильнее смертных, они выживали лишь за счет мощнейшего духа.
        Но подобное развитие нынешнему Хаджару, который десятки лет на Горе Стихий постигал магию в виде Королевства Ветра, а затем объединил его с мистериями Духа Меча, оставшимися у него после разрыва метки, считал такое развитие однобоким и неправильным.
        Не даром древние с Земли утверждали, что в сильном теле - сильный дух. Нельзя было развивать что-то одно, забывая обо всем остальном.
        - Почему ты его не убил? - Анис буквально плевалась желчью.
        По ней и по Тому было видно, как сильно они ненавидят этого поверенного. Хаджар не сомневался, что если бы не их план, то брат с сестрой разорвали бы старика, стоило тому только покинуть квартал Клинков.
        - Потому что это была ловушка, - Хаджар развернул письмо и вчитался. -третьим днем меня, а так же до десяти сопровождающих, приглашают на празднование венчания Париса.
        - Ловушка? - переспросил Том, кажется, прослушавший, все остальное. - что еще за ловушка.
        - Поверенный клана - лицо клана, - вместо Хаджара, ответила Анис. - Если бы варвар его хот пальцем тронул, это считалось бы равносильным нападению на самого Брустра и дало бы тому повод ответить тем же.
        Именно это, своими словами, и пояснил Хаджар старцу. Древний закон, выставлявший простого слугу чуть ли не вторым человеком в клане, умных делал осторожнее, а глупцов… глупцов он делал вот такими вот стереотипными личностями.
        - А разве именно это нам и не надо? Ну, чтобы Брустр напал на варвара?
        - Вот поэтому я и спрашиваю тебя, Хаджар, - Анис прищурилась и сделала шаг в сторону Хаджара. - почему ты отказался от этого шанса.
        - Потому что это слишком очевидная ловушка, - вздохнул Хаджар. - и попадись я в неё, это бы выглядело слишком неправдоподобно.
        - Неправдоподобно?! - Том выглядел максимально потерянным. - Да, проклятье, для кого? Для Брустра?! Он всех вокруг считает людьми второго сорта - даже не заметил бы.
        - Он бы может и нет, - в глазах Анис гнев и ярость сменились пониманием. -но есть и другие, кто следит за нами.
        Хаджар кивнул.
        - Именно поэтому, - он вытащил на свет перо и чернила. - мы пригласим с нами Рекку Геран.
        - Почему именно её? - Дора, кажется, была не очень рада перспективе общения с Реккой.
        - Все просто, - Хаджар уже начал писать первые слова. - наша знакомая весьма талантливый двойной агент. Работает и на Стражей, и на Тайную Канцелярию.
        Глава 951
        Клан Хищных Клинков не был воено-ориентированным, как те же Гераны, Зеленый Молот или Вечная Гора, но, тем не менее, их квартал обладал именно той суровой армейской мощью, которой не могли похвастаться остальные аристократические роды.
        Высокие, каменные стены самого настоящего замка рассекали изящные и стройные улицы и проспекты Даанатана. Неподалеку от Восьмого Проспекта, практически вплотную к административному центру и Императорской улице, ведущей к Вратам Ярости, вдруг вознесся замок.
        С воротами и барбаканом, рвом, залитым алхимической водой, подъемным мостом, зубцами на стене, бойницами и пушками. Все это должно было представляться чем-то несуразным, монструозным и в, то же время, абсолютно нелепым. Но, по какой-то причине, такого ощущения не возникало.
        Может из-за того, что мост опустили, пушки занавесили и слуги стояли около барбакана, чтобы приветствовать реку гостей. Пестрые наряды, дорогие украшения на не менее дорогих женщинах, океан слуг, пытающиеся выглядеть старше, чем они есть, юные наследники и дети.
        Хаджар с удивлением увидел юную, одиннадцатилетнюю девочку, одетую в платье ничем не уступающим своими вырезами и заливами платью её матери-красавицы.
        Вот это, а не замок, выглядело несуразно, монструозно и абсолютно нелепо.
        - А я надеялся, - Хаджар откинулся на спинку кресла кареты и задернул занавески на окне. - что прием у Императора станет для меня последним подобным мероприятием.
        - Но при этом не выкинул наряд мисс Брами? - Том, напяливший костюм, повторяющий контуры военного камзола, раскачивал хрустальный бокал с вином.
        - Слишком много он стоит, чтобы раскидываться подобным, - проворчал Хаджар.
        Наряд, сшитый самой Королевой Мэб, выглядел ничуть не хуже того, что создала самая известная портная Даанатана. Но от него явно веяло энергией доспеха Божественного уровня. Заявиться в подобном на торжественный прием - не позволил бы не только этикет, но и стража, которая стояла у врат.
        - Если ты получишь звание Великого Героя, то тебе предстоит не один такой прием, - Анис, несмотря на то, что выбирала разные платья, придерживалась одного стиля. Это всегда была черная юбка, а на торсе огромное количество вырезов, лишь немного прикрывающих самые пикантные места.
        Мода…
        - Кстати о звании, - карета двигалась через чур медленно - очередь аристократов и дворян, приглашенных на празднество, тянулась вплоть до самого начала улицы. - Рекка, не объяснишь что со мной пыталась сделать жена Императора?
        - Её Императорское Высочество, как старшая женщина Императорского рода, -Рекка, как и положено Стражу, не снимала доспеха. В данном случае это был парадный, облегченный вариант. Но даже в таком ни один смертный не смог бы по своей воле сесть и, уж тем более, встать. - Обладает печатью первого героя. Древним артефактом, который существовал еще с начала Эпохи Ста Королевств.
        Хаджар вспомнил каменную плашку, которой Императрица чуть было его не покалечила.
        - И что эта печать делает?
        - На несколько секунд высвобождает силу, равную полной мощи первого героя Ста Королевств, - Рекка нисколько не язвила и не строила из себя высокомерную даму. Была в ней черта, которая льстила её самолюбию - когда у неё что-нибудь спрашивали. - Как его звали - не спрашивай, этого никто не помнит. Известно только, что он был обоеруким мечником и имел странное прозвище. Что-то связанное с кривыми лапами.
        - Прозвище?
        Рекка кивнула.
        - В те времена еще не знали истинных времен, Хаджар. Так что за заслуги тому или иному адепту или, как их тогда называли - герою, общество само нарекало именем. Обычно - не очень приятным.
        Хаджар подумал о том, что это весьма забавная традиция, хотя и лишенная всяческого смысла.
        Став Повелителем и научившись немного иначе чувствовать окружающий мир, Хаджар ощущал, что в татуировке на его руке скрыто куда больше значения и смысла, нежели простое “Дархан” - Северный Ветер.
        Это было что-то иное. Мистичное и волшебное.
        - Получается, - Том даже подался вперед. - звание Великого Героя это не просто почетный титул?
        - Отнюдь, - фыркнула Рекка. С каждым вздохом её доспехи слегка звенели, о ножны, хранящие два клинка-паразита. - Вообще, изначально, великих героев было всего семь.
        - По числу Империй, - догадалась Дора.
        Сродни Анис, она предпочитала в платьях лишь один цвет - серебрянный. И всегда выбирала те, в которых имелся плащ, при этом подбирала белоснежные волосы диадемой.
        - Скорее - по числу плашек, - скучающий Эйнен, напяливший тот же камзол, что и на балу Императора, смотрел в окно на вереницу карет, растянувшуюся впереди и позади их самих.
        Диносы явно собирали весь цвет столицы и многие, по случаю такого приема, даже вернулись в город из своих временных жилищ-убежищ.
        Хадажр не хотел считать их трусами, ведь у каждого, как и у Наставника Жана, были на то свои мотивы, но… Все же - одни сбежали, покинули город взяв с собой все свои пожитки, а другие остались сражаться и защищать родину.
        - Островитянин прав, - кивнула Рекка. - Семь древних печатей - они выдавались каждому, кто мог устоять перед мощью первого великого героя.
        - Ну так а в чем суть? - Хаджар, как и его названный брат, вернулся к созерцанию улицы. - Зачем нужны Великие Герои?
        - Как и любой великий человек - они нужны, чтобы защищать народ от великих угроз. Тот, кто обладает плашкой великого героя, отправлялся сражаться с самыми опасными монстрами, противниками или аномалиями. Они были щитами той эпохи.
        - Семь героев - семь щитов? - Хаджару показалось, что он уже где-то видел этот символ. И тот факт, что Дора с Эйненом в этот момент выглядели несколько… иначе, лишь настораживало. Внезапно, может благодаря силе Повелителя, а может еще как-то иначе, Хаджар понял, что его товарищ что-то скрывает… Впрочем, у всех были свои тайны. - Получается, до эпохи Ста Королевств общество не было разобщенным?
        - Было, - Рекка поправила перевязь и грани ножен хищно блеснули на свету. - но люди того времени умели объединяться перед угрозой, способной их уничтожить.
        Хаджар обвел присутствующих взглядом. Он был уверен, что никто из них понятия не имел о том, что Дарнас, как и остальные Империи, находились под властью Страны Драконов.
        - Сейчас, спустя столько эпох, люди стали намного могущественнее, -продолжила Рекка. - и одной печати хватает лишь на одну Империю. Что же до твоего вопроса - тот, кто достоин звания Великого Героя, становиться кем-то вроде эмиссара Императора. Он не подвластен законам общества, он стоит над любой ветвью власти. Его ежемесячное содержание превышает годовой доход клана Небесного Ветра.
        С началом войны казна клана Геран пополнилась настолько, что они уже давно не были беднейшим из семи аристократических родов. Теперь эту позицию занимали Небесный Ветер, которые владели сетью гражданских воздушных судов. И имено по их делу неспокойное время и немирное небо нанесли максимальный урон.
        Но даже так - годовая казна аристократического клана - это колоссальная сума. Так что возникал резонный вопрос - насколько богат… нет, не каждый отдельный Великий Герой, а Императорский род! Ведь, как понимал Хаджар, содержание героев ложилось полностью на их плечи.
        А в стране жил вовсе не один Великий Герой и, даже, не два или не три.
        Что же - теперь, хотя бы, становилось понятно каким образом у Оруна оказалась такая коллекция драгоценных редкостей.
        - И, разумеется, они приносят прямую вассальную клятву Императору, -внезапно добавила Рекка. - Каждый из Великих Героев - личный слуга правителя. Величайшая честь и почесть, которая превосходит все остальные грани звания.
        У Хаджара было на этот счет собственное мнение.
        После краткого экскурса двойного агента Стражей и Тайной Канцелярии (а может еще и клана Геран. Ведь почему аристократка служила в корпусе, Хаджар так и не выяснил) Хаджар уяснил для себя, что он никогда в жизни не пройдет испытания печатью.
        Эйнен и Дора держались за руки, но смотрели в разные стороны.
        Анис и Том слегка нервничали.
        Рекка, напротив, выглядела слишком расслабленной и спокойной.
        Каждый из них, каждый из тех, кому в данный момент Хаджар доверял свою спину, имел свои собственные цели и секреты. Даже его собственный названный брат.
        Глава 952
        - Ваше приглашение, - перед Хаджаром, стоило тому выйти из кареты, мгновенно возникло сразу три человека. Все - в доспехах, с клинками разной формы у бедра. Они показательно держали ладони на их рукоятях.
        Все трое - Рыцаря Духа развитой стадии, обладавшие мистериями уровня Владеющего. Даже по меркам Даанатана, это была весьма могущественная тройка, которая могла остановить практически любую угрозу.
        Наверняка - не рядовые слуги.
        - Конечно, - Хаджар достал из-за пазухи бумажный свиток и протянул его охраннику.
        Тот сорвал печать и прочитал содержимое.
        - Ученик школы Святого Неба - Хаджар Дархан с его сопровождающими, -прочитал охранник и ближайший из слуг уже помчался по мосту к камердинеру.
        Почему Хищные Клинки не использовали хоть какие-нибудь артефакты ближней или дальней связи - да кто их знает. Может традиции какие-нибудь.
        Мечник посмотрел за спину Хаджару.
        - Младшая наследница Зеленого Молота, Дора Марнил, - глубоко поклонился охранник. Мужчина средних лет с густой, побитой сединой бородой и тугой косой. Он выглядел статно и приятно. Явно - часть аристократического рода, а не нанятый воин или слуга. Торжество, учитывая такую охрану, явно было масштабнейшим событием. - Рекка Геран, офицер корпуса Стражей. Островитянин Эйнен. Младший наследник Том Динос с его слугой. Прошу -проходите.
        Стражник отодвинулся в сторону. Синхронно с ним отступили и двое других мужей, а вместе с ними и рядовые стражники, напялившие клановые доспехи Диносов. Все, как один, вооружены исключительно клинками.
        Том и Анис выглядели так, будто их помоями облили. Диносы, стоявшие у подъемного моста, смотрели на брата и сестру как на грязные помои, прилипшие к подошвам их кованных сапог.
        Презрение так и витало в воздухе.
        Становилось понятно, почему Том и Анис так редко возвращались в родное гнездо и большую часть времени проводили в Святом Небе или какой-нибудь гостинице.
        Хаджар, идя впереди, чувствовал такие взгляды и на себе. Вот только вместе с презрением, там еще присутствовала и ненависть. Воины Диносов, стоявшие через каждый метр вдоль моста, до белых костяшек сжимали рукояти мечей и сабель.
        Их желваки едва ли не плясали джигу, а из глаз буквально струилась жажда крови.
        Видимо Лариса здесь может и не очень любили, но уважали как более сильного мечника. А для мечников чужая сила всегда была либо предметом зависти, либо мотивирующем восхищением.
        Что же - пока все шло по плану.
        Пройдя под вратами массивных стен, шириной в пять шагов, Хаджар вместе со своими “сопровождающими” оказался внутри “замка”. Теперь становилось понятно, что это скорее не военное укрепление, а отгороженное от внешнего мира огромное тренировочное пространство.
        Всюду, куда только мог свободно упасть взгляд, либо растянулись плацы, либо возвышались полосы препятствия, стояли тренировочные куклы, стойки с разнообразным оружием, какие-то ямы, заполненные чем-то не очень приятным. Было видно, что именно здесь тренировались и ковались лучшие мечники империи - клан Хищных Клинков.
        По слухам, он один был способен уничтожить любой другой аристократический род, а некоторых даже вместе взятых. Хотя, после прихода к власти Брустра, Диносы никогда более не демонстрировали окружающим силу своего рода.
        Брустр оказался весьма… мирным человеком. После убийства своего брата и его жены, он, по тем же слухам, вообще больше меча не обнажал.
        Хаджар, до вечера, когда ему пришлось выдавать себя за покойного Лариса, не верил этим слухам, но увидев стоявшего около окна человека более в них не сомневался.
        Это уже не был тот мечник, что совершил переворот внутри клана. Это был разбитый вояка, который хотел лишь одного - покоя и достатка. Вот только любой воин, он как акула - покой и достаток для него равнозначен смерти.
        Пройдя по мощеной камнем дороге, рассекащей плацы и тренировочные площадки, Хаджар, в составе реки пестрых аристократов и дворян, подошел к главному дворцовому комплексу.
        Здесь имелись и другие постройки, но все они меркли перед великолепием архитектурного гения, который увидел перед собой Хаджар. Дворец-замок по своей форме напоминал собой меч, устремленный к небу. И, пожалуй, это было самое высокое и многоэтажное здание, которое Хаджар видел в Даанатане.
        По количеству витражей и бойниц, Хаджар насчитал в главной башне-мече по меньшей мере тридцать четыре этажа. Даже в мире Земли, где стальные гиганты уже давно терзали облака, это строение считалось бы масштабным.
        - Его построили мои далекие предки, - прошептала идущая рядом Анис.
        Хаджар, опять же - будучи Повелителем, особенно чутко ощущал потоки мистерий и энергий. И он чувствовал, как огромный клинок, рассекая небеса, буквально распарывает потоки Реки Мира, сетью выуживая из них мистерии Духа Меча.
        - Здесь собираются…
        - Мистерии, - кивнула Анис. Она, в отличии от всех других гостей, держала ладонь на рукояти меча и постоянно озиралась. - Даже твой учитель, Хаджар - Великий Мечник Орун однажды заплатил моему деду баснословную суму, чтобы иметь возможность в течение десяти лет медитировать в Палате Меча.
        - Что еще за Палата Меча?
        Анис только улыбнулась. Слегка печально. Том, в этот момент, старательно разглядывал мыски собственных стоп.
        - Если у нас все получится - то вместо рассказа я лучше тебе её покажу.
        Хаджар искоса посмотрел на Анис. Девушка выглядела напряженной. Но не потому, что им предстояло провернуть интригу, пусть и простую, но весьма кровавую, а по какой-то иной причине. И это несколько беспокоило Хаджара.
        Он прекрасно понимал, что за прошедшие три дня, пока они с Эйненом прорабатывали детали свой тайной махинации, Том и Анис не сидели сложа руки, но… Да и Рекка, которая была чем-то вроде гаранта того, что Император и генерал Шувер не будут иметь ничего против их заговора, выглядела далеко не спокойной.
        Хаджар мысленно выругался.
        То, что он сейчас намеревался сделать выглядело попыткой засунуть голову в пасть голодному льву, в надежде, что он успеет её вытащит до того, как на шее сомкнуться клыки.
        И речь шла вовсе не о Брустре. Хаджар не сомневался в том, что мечник, за десять веков своей жизни, успел накопить достаточное количество знаний и сокровищ, чтобы выглядеть серьезным противником, но Хаджар бы справился с ним. Тяжело, не без потерь со своей стороны, но справился бы.
        И совсем другое дело - государственный аппарат Дарнаса и сам Императора во главе. Может в другое время Морган и не был бы против небольшого переворота в клане Хищных Клинков. В конце концов в прошлый раз ему, судя по всему, было плевать.
        Но во время войны. Когда над Дарнасом нависла угроза полного уничтожения, подобные междоусобицы делают страну лишь слабее и открывают врагу имеющиеся уязвимости.
        И именно для этого и нужна была Рекка - чтобы показать власти, что действия Хаджара и Анис не навредят Империи больше, чем навредил бы этот гнойник, если бы он лопнул бы их аккуратного, буквально хирургического вмешательства.
        И этот факт наверняка понимала и Рекка. Хаджар надеялся, что она нервничала именно потому, что не знала детали ситуации, а не потому, что кто-то наверху был против их действий.
        Хаджар пока не собирался сбегать из страны. Да и, учитывая его собственный маневр с малой родиной - Лидусом, он теперь был связан с Дарнасом прочнейшими узами.
        Император знал об этом.
        А Хаджар знал, что Император знает…
        Проклятые интриги!
        С этими мыслями Хаджар вошел внутрь дворца-замка, где он должен был стать организатором кровавого переворота. Кто бы мог подумать, что именно он -Хаджар Дархан, человек, ненавидящий подковерную возню дворян, станет не просто её участником, а руководителем…
        Глава 953
        Камердинер, который встретил группу адептов около входа в бальный зал дворца, выглядел так, как и представлял себе Хаджар. Статный, возрастной, вытянутый по струнке, в глазах которого чести и достоинства было больше, чем можно было найти во всем квартале Хищных Клинков.
        Такой человек мгновенно внушал уважение и почтение.
        - Достопочтенные, - камердинер вкладывал в это слово именно то, что оно и означало. Без единой нотки лести или обратной тому - надменности, он говорил так, было должно. - спешу напомнить вам, что в этом зале действуют законы гостеприимства, а так же законы империи Дарнас. Прошу читать одни и следовать другим.
        - Спасибо, - Хаджар слегка поклонился. - надеемся, что на потревожим покой этого дома.
        Камердинер кивнул. Его ладони в белых перчатках легли на ручки дверей, повернули их, а затем камердинер, перекрывая звуки музыки, эхо от разговоров, шелеста платьев и камзолов, стука каблуков по полу, громогласно произнес:
        - Хаджар Дархан, ученик Великого Мечника Оруна с его сопровождающими.
        Хаджар посмотрел на камердинера и в быстром обмене взглядами увидел просьбу о прощении. Все же, несмотря на свои честь и достоинства, он был простым слугой, связанным клятвами.
        Брустр думал, что он ведет очень умную игру, но при этом двигал людьми будто они действительно были простыми пешками. Тем, как он заставил камердинера нарушить правила и представить того не тем титулом, который выбрал сам Хаджар, создало Брустру в лице слуги врага на всю жизнь.
        И только глупец будет пренебрегать тем уроном, которые могут нанести “маленькие люди”. Порой, когда таких глупцов становилось все больше, начинали рушиться целые Империи…
        Власть всегда стоит на плечах маленьких людей, а не иначе.
        Проходя внутрь, Хаджар не особо обращал внимание на убранство. Оно, к тому же, мало чем отличалось от того, что можно было увидеть в подобном зале Запретного Города.
        Разве что в несколько раз беднее и проще, но это лишь на фоне Императорского рода.
        - Все знают свои роли, - прошептала Анис. Она, как и положено слуге, встала за спиной брата. - Пусть боги хранят наши сердца, друзья.
        - Сегодня никто из нас не умрет, сестра, - ответил Том. Он посмотрел в глаза Доре, Эйнену и Хаджару, а затем направил свои шаги к подиуму в северной части зала.
        - Вы знаете, что делать, - кивнул Хаджару брату и его возлюбленной.
        Принцесса эльфов, взяв Эйнена под руку, повела его в другую часть зала. Если Том и Анис направились отдать дань уважения главе своего клана, то Дора направилась к своему.
        В итоге Хаджар остался в центре зала абсолютно один (если не считать стоявшую рядом Рекку, разумеется). Он ловил на себе самые разные взгляды. От наполненных любопытством, до ненависти. От похотливых, до абсолютно холодных и безразличных.
        Здесь собралось такое количество аристократов и дворян, что глаза разбегались. При этом Хаджар с удивлением понял, что некоторых он знает либо лично, либо они, пусть и мимолетно, но пересекались.
        Все же аристократия и дворяне были не только держателями власти, но и обладали огромным личным могуществом. А общество сильнейших - оно всегда тесное и узкое.
        - Может теперь, варвар, - Рекка, обойдя Хаджара, встала у того на пути. Ту господа, кто уже направился перекинуться парой слов с Хаджаром, завидев члена корпуса Стражей, развернулись в обратном направлении. - ты расскажешь, что вы задумали.
        Хаджар склонил голову на бок и слегка улыбнулся.
        - Нет.
        - Я все еще жду… - Рекка явно выпалила заранее заготовленную фразу, которой собиралась отреагировать на совершенно другой ответ Хаджара. - Что ты сказал?
        Хаджар подошел к сероволосой мечнице, наклонился и прошептал на ухо.
        - То, что ты здесь, Рекка, уже говорит мне обо всем, что мне нужно. Это и есть твоя функция - просто быть здесь.
        Хаджар отодвинулся и смотрел на то, как бледнело лицо Рекки, а в глазах у неё появлялось понимание, которое вскоре сменила слепая гнев и ярость.
        Хаджар прекрасно знал, что нет в мире существа страшнее, чем обиженная или униженная женщина. Но он не мог оставить безнаказанным тот факт, что его самого и людей, ему близких, пытались использовать в своих, корыстных целях.
        - Это за джунгли Карнака, да, варвар? - прошипела Рекка.
        - Именно, - кивнул Хаджар. - и мой тебе совет, ищейка - больше никогда не попадайся мне на глаза. В следующий раз, когда я увижу тебя, то отправлю к праотцам.
        Рекка схватилась было за клинки, но затем убрала руки за спину. Пусть медленно и плавно, пусть явно с надрывом, но, все же, убрала.
        Хаджар уже был далеко не тем, кто отправился с ней в джунгли. Он был тем, кто с легкостью одолел противника, вселявшего ужас в сердце Рекки.
        - Когда ты понял?
        - Про твои клинки? - Хаджар кивнул на пару жутких паразитов в ножных. - И то, то ты отправилась с нами, чтобы найти способ излечиться? Как и то, что именно поэтому служишь двум хозяевам? И то, что именно из-за тебя мы трижды едва не погибли? Почти сразу, Рекка.
        Геран сощурилась.
        - Те, кто знал мою тайну, варвар, теперь знают лица своих первых праотцов, - затем Рекка повернулась в сторону, куда ушли Дора с Эйненом. - Как и те, кто был им дорог.
        Вокруг Хаджара уже начало разворачиваться королевства, как чьи-то мягкие пальцы взяли его за руку.
        - Убирайся, помойная крыса, - шипение, которое прозвучало слева от Хаджар, могло заставить напрячься даже самого бывалого рубаку. - Или я переломаю тебе все конечности, и сама отсюда вышвырну.
        Рекка мгновенно вытянулась по струнке и отсалютовала.
        - Ваше Императорское Высочество, - поклонилась она. - Честь имею.
        Стукнув каблуками, Рекка удалилась и, вскоре, скрылась среди гостей.
        - Принцесса, - поклонился Хаджар.
        - Сколько раз тебе повторять, - шипение сменилось приятным, ни к чему не обязывающим смехом. - для тебя - Акена.
        - Разумеется, - Хаджар выпрямился и посмотрел вглубь зеленых глаз прекрасной рыжеволосой дочери Моргана. - принцесса Акена.
        Прикрыв рот ладонью, девушка засмеялась. Затем она, нисколько не стесняясь окружающих, сделала шаг назад и закрутилась вокруг. Подол её платья поднялся куполом, открывая щиколотки и даже часть икр.
        Белоснежное платье, украшенное звездами и созвездиями, с него, при каждым движении, срывалась россыпь серебристой пыли, которая исчезала уже спустя мгновение.
        - Как тебе? - спросила, улыбаясь, Акена.
        - Госпожа Брами превзошла саму себя.
        Акена улыбнулась еще шире и, взяв Хаджара под руку, направилась к столу с холодными закусками. Люди, только завидев её, расступались и опускались в приветственных поклонах. Никому из них она не отвечала - ни жестом, ни словом.
        - Она рассказала, что почерпнула вдохновение из доспехов одного мечника, -Акена, изящным движением, отправила в рот миниатюрное пироженое.
        - Польщен, - кивнул Хаджар. - но, Акена, прошу - не надо делать из меня идиота. Что ты здесь делаешь? Императорская семья не посещает подобные мероприятия.
        Акена, все с той же улыбкой, взяла еще одну сладость.
        - И именно поэтому ты пригласил этого ублюдка в юбке?
        Хаджар прекрасно знал об отношениях между Акеной и Реккой, но слышать подобные слова из уст принцессы было, все равно, непривычно и резко.
        - Если бы я знал, что можно пригласить вас, принцесса, то немедленно отправил бы гонца.
        Несколько долгих секунд они играли в гляделки.
        - Считай это платой отца за Карнак, - слегка печально и разочарованно вздохнула Акена. - мой брат терпеть не может подобные мероприятия, так что пришла я. К тому же - мы с тобой немного знакомы. Отец счел, что этого будет достаточно, чтобы ты все понял.
        - Проклятые интриги… - Хаджар и сам не понял, что произнес это вслух.
        - Именно так, - засмеялась Акена, а затем подмигнула Хадажру. - ты, иногда, напоминаешь мне отца с братом - вы трое патологически не расположены к веселью.
        - Надеюсь это единственное, чем я их нап…
        - Моя принцесса, - Хаджара перебил знакомый голос. Из толпы к ним вышел Брустр Динос в сопровождении своей жены, маленького мальчика, а так же Тома и Анис. - Какая честь приветствовать члена Императорского Рода в моей скромной обители.
        - Глава Хищных Клинков, - кивнула Акена. - я пришла по расположению к вашему гостю - Хаджару Дархану и вашим кровным - Тому и Анис Диносу.
        - Разумеется, принцесса, разумеется, - закивал Брустр, а затем повернулся к Хаджару. - Ученик самого Тирисфаля… Что же, я ожидал чего-то большего от носителя такой славы.
        Хаджар посмотрел на Тома и Анис, заметил как поодаль стоит Рекка Геран, и как к ним уже идут эльфы вместе с Эйненом.
        Сегодня он, наконец, избавиться от бремени клятвы, вот только…
        - Здравствуй, Хаджар Дархан, - вперед, перед Брустром, вышел маленький мальчик. Мальчик, в котором ощущался небывалый талант пути Духа Меча. - Я твой самый большой поклонник в этом доме. Прошу, не слушай моего отца -кодекс меча в нем ослаб и он не может простить того, что Ларис оказался слабее.
        Мальчик, говоривший совсем не детские слова, протянул Хаджару руку.
        - Надеюсь, когда-нибудь, я смогу стать равным тебе, мечник Дархан, чтобы мы могли сражаться с врагами Дарнаса плечом к плечу.
        Сердца Хаджара пропустило удар.
        Мальчик говорил искренне.
        Без страха.
        Без сомнений.
        От чистого сердца.
        Глава 954
        Брустр посмотрел на сына с отцовским неодобрением. Взглядом, все еще наполненным отеческой любовью и заботой, но граничащий со скорым и не самым мягким наказанием.
        Мальчишка отвечал могучему главе клана мечников абсолютным безразличием. Он счастливо, слегка нахально и беспечно, улыбался и тряс предплечье Хаджара. Тот только удивлялся тому, откуда у столь юного детя подобная крепость воли, духа и, что поражало еще сильнее - тела.
        - Уведи его, - процедил Брустр.
        Он даже не повернулся к своей красавице жене. Обронил приказ, будто обратился к слуге, а не второму человеку после себя в клане.
        - Пойдем, Парис, - женщина наклонился и взяла мальчика за левую руку.
        Тот тут же приосанился, с лица сошла шальная улыбка. Выпрямившись и, из сорванца превратившись едва ли не в принца Империи, он прижался щекой к тыльной стороне её ладони.
        - Конечно, матушка, - и, не отпуская или не вырываясь из руки жены Брустра, они вдвоем вскоре скрылись где-то среди толпы гостей.
        Хаджар провожал их взглядом и чувствовал, как медленнее бьется тяжелеющее сердце.
        - Не поздно ли уже, друг мой Брустр, юному воину таскаться за юбкой своей матери? - из-за спин танцующих, в пол глаза наблюдавших за происходящем дворян и аристократов, выплыл никто иной, как Сальм Тарез.
        Как всегда, в самых дорогих одеждах, под левой рукой он вел одну из своих самых молодых жен. Юной прелестнице с платиновыми волосами не было еще и семнадцати весен. Под второй, как яркий контраст, шла статная, знавшая всю подноготную аристократов, высокая леди, во взгляде которой читались века интриг и сотни самых разных связей. Как деловых, так и любовных.
        Хаджар многое слышал о старшей жене Сальма. О том, что на её фоне, даже самая ядовитая из змей будет выглядеть безобиднее пушистого, белого зайчонка.
        Теперь Хаджар понимал, что это было далеко не преувеличение, а ярчайшее из преуменьшений.
        Они встретились с женщиной взглядами. Летиция Тарез. Ядовитый, прекрасный цветок, которая сводила мужчин с ума еще в те времена, когда не родился дед Хаджара.
        Если в Империи у Моргана и были достойные противники в интригах, так это Летиция.
        Она посмотрела на Хаджара с легкой заинтересованность, но без всякого беспокойства и вскоре уже перевела взор скучающих карих глаз на стол угощениями. А если точнее - то на зону с винами самых разных сортов.
        - Глава торгового дома Тарез, - Брустр, как и полагается на подобных мероприятиях, сам приветствовал равного себе по рангу.
        Старые противники и, пожалуй, в чем-то даже враги, пожали друг другу предплечья. Вот только в этом дружественном жесте было столько взаимной неприязни, что даже поддержать марку у обоих не получилось. Летиция, в ответ на это, только закатила глаза, что-то прошептала мужу и, взяв за руку младшую жену, удалилась к столу.
        Полигамия не была официально запрещена в Даанатане, но Сальм Тарез был единственным аристократом, кто открыто позволял себе содержать не только самый большой гарем наложниц, но и, кажется, пять или шесть жен.
        - Завтра же, - нарочито громко, так, чтобы услышал весь зал. - Мой сын, старший наследник клана Хищных Клинков, отправится в школу Святого Неба! Он станет самым молодым и самым выдающимся её учеником, за всю историю!
        - Вот как? - брови Тареза взлетели и он сделал несколько шагов назад. - А юбка его матери отправиться вместе с ним?
        Брустр покраснел. Не от стыда, от едва сдерживаемого порыва прикоснуться к своему клинку.
        - Что думаешь, Карейн? - продолжил Сальм. - Позаботишься о мальчике? Мы, аристократы, должны держаться вместе. Ты уж проследи, чтобы юный Парис не связался с дурной компанией… вовремя чистил зубы, ложился спать и не забывал правильно питаться.
        - Разумеется, отец, - Карейн, выглядящий ничуть не хуже отца, спокойно жевал зеленое яблоко.
        Его нисколько не беспокоила реакция окружающих на его чавканье и тот факт, что он вытирал руки о спины соседствующих гостей.
        Желая праведно вспылить, различные вельможи, дворяне и даже аристократы, оборачивались, но, узнавая Карейна, делали вид, что все в порядке и спешили убраться подальше.
        Даже невзирая на личную силу, после смерти Лариса, клан Тарезов оказался на одну позицию выше Хищных Клинков. И, в данный момент, пусть они не были сильнейшими, оставляя за собой позицию богатейших, но уже наступали на пятки двум лидерам списка семи кланов.
        Марнилам и Вечной Горе, глава которых почему-то не явился на торжество.
        Самым могущественным, по совокупности показателей, из семерки.
        - Хаджар, - Карейн, вытерев ладонь о спину какого-то старшего офицера, протянул руку Хаджару. - рад видеть тебя здесь, дружище. Немного варварства на таких праздниках жизни никогда не помешает.
        Хаджар ответил на жест.
        - Эйнен, Анис, Том, Дора, Ваше Императорское Величество. Неужели банда Карнака снова в сборе? Не вижу только малышки Рекки и знойной Анетт. А я ведь так вырядился, - Карейн тут же сник. - хотел произвести на неё впечатление… кстати странно - а где она?
        Только идиот бы не понял, что за показной расслабленностью и добродушностью Карейна скрывается нечто иное.
        - Поздравляю с праздником, Брустр, - Агвар, Король Эльфов, пожал руку главе Хищных Клинков. - Парис - достойная замена Ларису.
        - Замена… - повторил Брустр. - мой старший сын погиб, Агвар. Погиб, как и многие молодые, в погоне за честью и славой, но наш достойный Император даже не счел нужным закончить Турнир, чтобы память о моем сыне прошла сквозь эпохи.
        - Даже если бы не случилась война, глава Хищных Клинков, то о вашем сыне никто бы не вспомнил, - стоявшая по правую руку от Хаджара принцесса Акена, смотрела на старшего Диноса так, будто видела перед собой кучу навоза. Хотя, если честно, так она смотрела на всю верхушку айсберга аристократии. - Никто не помнит тех, кто занял хоть какую-то позицию, кроме первой.
        Динос повернулся к принцессе. С поклоном, он ответил ей:
        - Громкие слова, принцесса, из уст младшей из Императорского рода.
        В зале, на долю мгновения, повисла тишина. Даже Хаджар был удивлен подобному безрассудству со стороны Брустра. Тот ведь, в буквальном смысле, бросил в лице Акене тот факт, что она являлась чем-то вроде уродца.
        Незапланированное дитя.
        Изгой, несмотря на любовь и заботу Императорской четы.
        Ошибка судьбы и серьезная проблема для всей страны.
        - Но все это лирика, - пока зал, и в том числе - сама Акена, не пришли в себя, Брустр подошел к Хаджару. Настолько близко, что они могли без труда дотянуться до стоявшего напротив. - Хаджар Дархан, ученик самого Великого Мечника Тирисфаля. Мы с твоем учителем были вечными соперниками. Наши клинки снискали славу во всех Семи Империях. Но, увы, я так и не имел возможности схлестнуться с ним в этом веке. Не поможешь ли ты мне успокоить свое сердце и сойтись в поединке, дабы я мог проверить свое искусство меча?
        Тишина в зале никуда не исчезла. Народ стоял и смотрел на главу аристократического рода, насчитывавшего сотни веков истории.
        Брустра Диноса, надменного и высокомерного мечника, который всегда смотрел на стоявших ниже по социальной лестнице, как на грязь под его ногами.
        И вот он, стоявший на пике силы и социальной лестнице; тот, кто мог без приглашения входить в Запретный Город; кто владел целым кварталом в Даанатане и мог себе позволить разве что не звезду с неба, обратился с просьбой к некоему Хаджару Дархану. Человеку, который, если отринуть произошедшее за последние месяца, носил в своих жилах кровь простого варвара.
        Даже не коренного жителя Дарнаса.
        И, на этом фоне, куда жестче прозвучал спокойный и простой ответ:
        Глава 955
        Тишина после ответа Хаджара стала только тяжелее. Она давила на плечи чем-то темным и… смертельным.
        Летиция, налившая в бокал вина, раскачивала его из стороны в сторону и, вдыхая аромат, с куда большим интересом смотрела на Хаджара. Младшая жена Сальма выглядела испуганной и жалась к стойкой леди.
        Карейн так и не надкусил яблоко и выглядел если не ошарашенным, то явно человеком, который не ожидал, что его застанут врасплох.
        Агвар вместе с сестрой Талесией переглядывались и держали руки рядом с волшебными атрибутами.
        Одни только лишь сопровождающие Хаджара, включая принцессу, никак не изменились в лице. Хотя в случае с Эйненом это вообще было не возможно.
        - Ты отказываешь мне в этом одолжении, юный Хаджар? - Брустр покраснел едва ли не сильнее, чем когда его оскорбил глава дома Тарез, который в данный момент спокойно попивал виноградный сок. - На моем же празднике? В моем же доме?!
        - Отказываю, - кивнул Хаджар. - в этом нет никакого смысла, достопочтенный глава дома Хищных Клинков. Ваше искусство не сравниться с мастерством моего Учителя. Я же сам, пока, не достоин того, чтобы защищать его имя в подобного рода поединках. Если вы обратитесь ко мне через несколько веков, то, наверное, я смогу продемонстрир…
        Хаджар прекрасно видел, как Брустр потянулся в карман за торчащей оттуда перчаткой. Он видел, как белая кожанная вещь, взлетев в воздух, понеслась к его лицу.
        Он мог его остановить. Мог уклониться. Мог, даже не обнажая меча, обратить её, вместе с половиной зала, в пыль. Мог достать Синий Клинок и постараться в ту же секунду, неожиданным нападением, отправить Брустра к праотцам.
        Но он этого не сделал.
        Он позволил совершиться унизительному жесту.
        Перчатка, шлепнув о губы, медленно, едва ли не гусиным пером, упала на пол.
        - Подобные оскорбления, Хаджар Дархан, смываются в нашем обществе кровью! - прорычал Брустр Динос. - И я вижу своим священным долгом показать зарвавшемуся простолюдину каково истинное лицо аристократии!
        - Что вы себе позволяете, Брустр! - Акена вышла вперед перед Хаджаром. -Немедленно принесите свои извинения! Вы не имели никакого морального права бросать вызов человеку, который лишь отверг ваше предложение!
        - Морального - возможно, достопочтенная принцесса, - Брустр, обращаясь к принцессе, даже не думал кланяться, как того требовал этикет. - Но не вы, и даже не ваш отец, не в силах лишить меня права, которое было высечено в камнях закона нашими далекими предшественниками. По законам Дарнаса любой гражданин, может вызвать иного гражданина на дуэль! А с недавнего времени ученики Тирисфаля, старший брат Баронессы Лидусской, являет гражданином Дарнаса!
        По залу прошлись шепотки. Слухи в столице распространялись быстрее, лесного пожара. Уже все прекрасно знали, что Хаджар был гораздо старше того возраста, который объявил при поступлении в школу Святого Неба.
        Вот только одно дело - знать об этом и совершенно другое - сказать открыто и вслух. Этим Брустр буквально бросил в лицо ректору школу тот факт, что его обвел вокруг пальца выходец с таких дальних рубежей страны, что её жители даже не являлись подданными Императорской короны.
        - Как и он имеет право отказаться, - прошипела Акена. Она повернулась к Хаджару, а затем, так, чтобы увидел лишь он один, подмигнула. - Откажись от этой, якобы, дуэли, Хаджар Дархан. Ты имеешь полное право проигнорировать попытки этого человека отомстить за смерть его сына.
        И вновь - тишина в зале. Слова принцессы оказались ничуть не менее дерзкими, чем у самого Брустра. И тот это прекрасно понимал.
        В общем и целом - все выбросили на стол свои козыри. Сняли маски, сорвали шоры и показали истинное лица.
        В этом, когда глава Хищных Клинков, был предельно прав, когда говорил про “истинное лицо аристократии”. За внешним блеском и лоском скрывались хищные клыки, готовые порвать глотку любому, кто подойдет слишком близко или обманется этой дурманящей красотой.
        Именно поэтому молодые и юные, не знающие правил местной игры, так часто гибли ни за что, надеясь, что в итоге получат все, о чем только мечтали.
        - Разумеется, моя принцесса, - поклонился Хаджар. - но ни один мужчина не отвернется от брошенной в него перчатки, если у него еще имеется честь.
        Хаджар нагнулся и, как требовал этикет, поднял перчатку и убрал её в свой карман. Сколько историй, сколько песен бардов сложено об этом простом жесте - своей перчатке в чужом кармане, но вот - из века в век, из эпоху в эпоху, мужчины пользуются своим правом законного убийства.
        Именно мужчины.
        Каким бы не было просвещенным в плане полового равенства общество Семи Империй, но древний закон распространялся лишь на представителей мужского пола.
        Женщина не имела права кого-либо вызывать на дуэль. Как, собственно, и её саму.
        - Ты слишком поход на них, - едва слышно вздохнула отходящая в сторону Акена.
        Хаджару не требовалось уточнять, на кого именно.
        - Моим секундантом, я надеюсь, выступит твой старший сын, Сальмю
        - О, разумеется, старый друг, - глава Тарезов кивнул Брустру. - Карейн -не откажешься от чести стать секундантом главе Хищных Клинков?
        - Секундантом человеку, который пытается убить моего друга? - удивился Карейн, но наткнувшись на строгий взгляд отца, развел руками. - Прости, Хаджар. Патриархата - злая штука.
        Он встал по правую руку от Брустра, оставив Хаджара в полном недоумении. Это была часть образа Карейна или он действительно считал Хаджара другом?
        Проклятые интриги…
        - Как бросивший перчатку, - обратился Карейн к главе Хищных Клинков. -выбирайте время и место.
        - Время - сейчас. Место - внутренний двор моего дворца.
        - Время и место - услышаны, - Карейн повернулся к Хаджару. - ваш секундант, взявший перчатку?
        Вперед, без заминки, всяких сомнений или задних мыслей, вышел Эйнен. Одетый в камзол, держащий в руках шест-копье, он не страшась в данный момент объявил себя врагом если не всей аристократии, то рода Хищных Клинков.
        Таков был названный брат Хаджара. Скользкий, как змея и бесстрашный, будто демон.
        - Эйнен Кесалия, - представился островитянин.
        - Какое оружие выберет ваш подопечный?
        - Любое, какое по нраву сражающимся, - ответил Эйнен.
        - Слова, получившего перчатку, услышаны, - кивнул Карейн, а затем обнажил свой разделочный нож, которым каждый истинный адепт приносил клятву на крови. - Пройдемте на место дуэли, достопочтенные. Не будем затягивать с этим действом - остынут горячие блюда, а я даже не завтракал.
        Вскоре во внутреннем дворе дворца собралась огромная толпа. Она заполонила все дорожки и платцы вокруг тренировочной площадки, по центру которой и встали Хаджар Дархан и Брустр Динос.
        Два мечника, которых сама судьба свела таким образом, чтобы их клинки однажды встретились.
        Хаджар поднял голову.
        Тяжелые, темные тучи затянули небо. В столицу вновь возвращался сезон гроз и дождей.
        Дули северные ветра.
        Хаджар вновь слышал их рассказы.
        Рассказы о дальних странах, о чудесах, которых не видели глаза ни одного жителя Семи Империй. О существах, силы дыхания которых было достаточно, чтобы стереть с лица земли весь Даанатан.
        Эти рассказы проносились сквозь сознание Хаджар и, оставляя лишь послевкусие и смутные образы, устремлялись куда-то дальше.
        Хаджар не мог запомнить, что ему рассказывал ветер. Порой, ему даже казалось, что он не понимает языка, на котором с ним говорят.
        Интересно, как же на самом деле звали того, кто с ним говорил…
        - Я позволю тебе, мальчишка, нанести первый удар, - Брустр обнажил свой меч. Слегка изогнутый, покрытый рунами и гравировкой. Он излучал ауру, без малого, Божественного артефакта.
        Хаджар мгновенно узнал этот меч - таким же сражался Ларис Динос.
        Меч, который, по праву, принадлежал, после победы, самому Хадажру.
        Первые капли упали на лицо.
        Опять дождь…
        Совсем как в тот вечер.
        В тот вечер, когда он смотрел на то, как родной дядя вырывает сердце из груди его матери.
        - По древним законам, - произнес Хаджар. - когда глава одного аристократического рода бросает вызов другому главе аристократического рода, если последний не имеет наследника, он может выставить вместо себя своего слугу. Пользуясь правом, высеченным в камне нашими предшественниками, как законный, временный глава рода Кесалия, я выставляю вместо себя свою слугу - Анис Динос.
        Сверкнула хищная молния. Ударил смеющийся гром и на песок тренировочной площадки, сняв туфли и обнажив клинок, вышла Анис Динос.
        Глава 956
        Тишина, которая и до этого была достаточно тяжелой, обрушилась на внутренний двор квартала Хищных Клинков отломившейся вершиной Горы Ненастий.
        Она придавила людей. Заставил их сердца пропустить удар, чтобы осознать произошедшее.
        Империя Дарнас, как и любая другая из Семи, стояла на тех е семи столпах. Семь - число, несущее в себе сакральный смысл и идущее из самой глубины эпох. Число, смысл магии которого уже давно и всеми утрачен, но память жива в сердцах.
        Сама мысль о том, что может появиться восьмой аристократический род была настолько кощунственной, что вскоре зазвучали первые смешки. Затем по рядам волной пролетел чуть ли не истерический смех, которому на смену вновь пришла тяжелая тишина.
        Люди осознали, что прозвучавшее не было шуткой, а происходящее вовсе не кем-то поставленный спектакль.
        - Что здесь происходит?! - рявкнул Брустр. - у тебя, наглец не хватает смелости или чести?! Что за бред ты придумал с аристократическим родом, главой которого себя назначил?! В Дарнасе семь родов и уж точно в их числе я не припоминаю род Кесалия!
        - Древние законы, - спокойно продолжил Хаджар. - Гласят, что семь родов берегут семь краев Империи. Крыльями они укрывают их от всех грядущих ненастий. Росла империи - росли роды и из могущество. Встречала Империи войны и неурядицы и один род, сменял другой.
        - Хватит твоего экскурса в истории! - Брустр сделал шаг вперед, но ему в горло тут же уперлось острие клинка Анис. - Уйди с дороги, дрянь!
        Брустр уже замахнулся своей рукой, как Синий Клинок вонзился в землю.
        И все вокруг замерло. Капли дождя зависли в воздухе. Меньше игольной головки, они несли в себе такую мощь мистерий Меча Синего Ветра, что мало кто из присутствующих мог чувствовать себя в безопасности. И, уж тем более, никто из них не мог не заметить угрозы, рядом с их собственным горлом.
        Стоило только кому-то сделать движение и они не были уверены, что им не придется сражаться за свою жизнь.
        Закружились ветра. Суровые, холодные, пронизывающие до самых глубин души, они сковывали движения. Даже у самых могущественных из гостей, по их ощущениям, оказалась скованна десятая часть силы.
        И это с учетом, что все вокруг превратилось в единое королевство меча, тесно переплетенного с северным ветром.
        Одежда Божественных доспехов развевалась позади Хаджара. Синие вспышки молниями возносились вокруг него. Гравировка на клинке - птица Кецаль, казалось, порой взмахивала крыльями и с каждым таким взмахом королевство Синего Ветра увеличивалось в размерах.
        Никто не сомневался в том, что это было “лишь” Графство. И, по всем правилам, оно не могло превышать площадью расстояния в сорок шагов, но вот оно уже растянулось на семьдесят, затем на сто и остановилось лишь на расстоянии в сто двадцать шагов.
        Цифра, которая в три раза превышала предельную мощь простого Графства.
        - Вы дослушаете меня, глава Хищных Клинков! - голос Хаджара слился с раскатами грома и сложно было отличить, где начинался рев природы и заканчивался рев, явно не принадлежащий устам человека. Скорее - какого зверя. - Империя Дарнас приросла баронствами Севера и страной Островов. Территория, которой она приросла, достаточна для того, чтобы очередной аристократический род укрыл её своими крыльями. Я прошу Рекку Геран предоставить письмо из Тайной Канцелярии, заведующей делами аристократии, о одобрении заявки на создание аристократического рода.
        Рекка, которая все это время скрывалась в толпе, вышла вперед и продемонстрировала свиток,с которого свешивался изумрудный медальон с гербом Императорского рода.
        - Два дня назад, - начала читать она. - в Тайную Канцелярию была подана заявка на создание рода Кесалия. Главой Рода назначается - Эйнен Кесалия, но, в связи с непреодолимыми обстоятельствами боевой травмы и не способности вести дела главы клана, временный, полномочным главой называется глав побочной семьи Кесалия - Хаджар Дархан, урожденный Хаджар Дюран.
        - Это какая-то чушь, - хмыкнул Сальм Тарез. Он был одним из тех немногих, кто в центре Графства Хаджара чувствовал себя относительно спокойно. - Уже вот как сотню веков, с момента появления клана Небесного Ветра, не было создано ни одного аристократического рода. Для этого просто не найдется никого, кто скопил бы столько обеспечения для создания рода.
        По рядам полетели одобряющие шепотки. Чтобы создать аристократический род, мало было дождаться значительного прироста территорий Дарнаса (что, в совокупности, дали десяток Северных Баронств и тысячи Островов с их морскими территориями - последнее, в особенности).
        В казну страны нужны было, к тому же, уплатить обеспечивающий взнос. Взнос, на которые многие крупные дворянские семьи не могли накопить вот уже целые века.
        - Взнос предоставлен, - продолжила читать Рекка. - Оригинальный свиток, который содержит в себе полную стойку техники меча Божественного уровня.
        - Полная стойка?!
        - Вы слышали? Полная стойка Божественного уровня?
        - Как такое возможно?! Разве все Божественные техники не находятся под властью Императорского Рода?!
        - Не удивительно, что им одобрили заявку! Подобный свиток стоит больше, чем весь квартал Хищных Клинков.
        В пространственном кольце Хаджара теперь не доставало одного свитка -свитка удара Черного Ветра. Простого, будничного движения меча Черного Генерала, который он использовал чтобы принять позу для художника.
        Но даже в этом легком взмахе содержалось столько глубоких мистерий, что в Дарнасе его приравняли к Божественному уровню.
        Сам же Хаджар всегда мог тренироваться, пусть и по максимально урезанной, но довольно подробной копии, созданной в его разуме нейросетью.
        Что же - еще одна нить, связывающая Хаджара с прошлым, оборвалась.
        - Есть еще одна деталь, - Летиция Тарез, выглядящая едва ли не спокойнее, чем её отец. - Глава аристократического рода должен быть связан семейными узами с представительницей другого аристократического рода и…
        Под свист молнии, грохот грома, пачкая в намокшем песке подол платья, вперед вышла Дора Марнил.
        - Я, Дора Марнил, объявляю себя, перед лицом аристократии и Императорского Рода, невестой Эйнена Кесалия - главы Рода Кесалия.
        - Дочь! - рев Агвара оказался ничуть не менее страшным, чем тот, что принадлежал Хаджару. - Опомнись, дочь! Ты собираешься покинуть наш род, род эльфов Зеленого Молота?!
        - Собираюсь, отец, - кивнула Дора.
        - И ради, позволь спросить, чего?! - Агвар, стремительно теряющий человеческий облик, указал на Эйнена. - Чтобы связать свою кровь с ним?! Простолюдином?! Более того - простым человеком? Подумай о том, кем станут твои дети?!
        - Мои дети станут великими войнами, отец, - твердо ответила Дора. Она взяла ладонь Эйнена и посмотрел в глаза Королю и тете. - И я покидаю клан не ради кого-то, а ради того, с кем связана моя судьба и сердце.
        - Подумай, Дора, - прошептала Талесия. Она посмотрела на Хаджара и прижала ладони ко рту. - ты свяжешь свою кровь… нашу кровь не только с Эйненом, но и…
        - Это решено, тетушка, - перебила Дора. - и не подлежит сомнению. Вы сделали все, для того, чтобы я приняла именно это решение, так что надеюсь, в будущем, наши кланы смогут сохранить дружественные отношения.
        И вновь тишина. Тяжелая, гнетущая.
        Потому как всем было известно, что происходит после того, как в Империи появляется восьмой аристократический род. Он получает себе пол века. Пол века на то, чтобы любыми способами убрать со своего пути другой клан и, заняв его место, вернуть обратно число “семь”.
        - И чем же будет, простите за вмешательство, - подался вперед Сальм. -заниматься ваш клан? Какими крыльями ваш род прикроет баронства и острова?
        Хаджар вытащил меч из земли и развеял свое графство.
        - Войной, - ответил он.
        И где-то вдалеке будто ударили десятки военных барабанов. Они слились с небесным треском, а в следующий миг Анис, с разворота, ударила ногой Брустра в грудь и, отбросив его на несколько шагов, размазалась алой молнией.
        Точно такой же исчез и сам глава клана Хищных Клинков.
        И пока тысячи глаз были прикованы к происходящему под защитным куполом, Хаджар, скрытый тенями своего друга, смотря за тем, как стекают капли дождя по его мечу, направился обратно в замок Хищных Клинков.
        Где-то там его ждал законный наследник клана Динос - Парис Динос.
        Глава 957
        Хаджар прекрасно знал куда ему идти - Анис успела в подробностях за эти три дня описать все переходы и коридоры в замке Диносов. Несколько раз, при помощи нейросети, Хаджар конструировал в разуме копию замка и теперь ориентировался в нем ничуть не хуже, чем в доме Оруна.
        Свернув около гобелена с изображением пляшущего существа, отдаленно похожего на тролля, Хаджар оказался перед массивными вратами.
        Именно так Хищные Клинки - вратами с засовом, отделяли женское крыло от мужского. Около входа стояло два охранника. Суровые мечники, покрытые шрамами боевой славы. В кожаных доспехах и с клинками наголо.
        Они словно ждали Хаджара.
        Рыцари духа развитой стадии, каждый из них обладал мистериями Оружия в Сердце. Элитные бойцы, которых вскормила машина клана Диносов.
        Хаджар проскользил по полу. Взмахом руки он развеял серебристую технику первого из мечников. Поднырнув ему под руку, Хаджар обхватил чужое запястье и развернул под неестественным углом. Сухой хруст слился с вскриком жуткой боли, а затем собственный меч стражника пронзил его собственное горло.
        Не останавливаясь, Хаджар развернулся на пятках и подставил тело, которое он держал одной лишь левой рукой, под поток точно такой же серебристой техники. Слившиеся воедино десятки стремительных секущих ударов превратили еще агонизирующий труп в кровавые лохмотья.
        Хаджар, сжимая обрубок руки, которая держала меч с лежащей на плоскости лезвия головой, легонько толкнул его вперед. Меч стражника, со свистом рассекая пространство, превращаясь в синюю молнию, пробил насквозь грудь второго стражника и, вонзившись в стену, погрузился в волшебный камень по самую рукоять.
        Стражник, еще не понимая, что уже погиб, сделал один, затем второй шаг вперед, замахнулся мечом, но вот его глаза остекленели и он, сломанной куклой, рухнул сперва на колени, а затем и лицом в лужу собственной крови.
        Все произошедшее не потребовало от Хаджара больше, чем трех движений и произошло быстрее, чем за удар сердца.
        Подойдя к трупу, Хаджар наклонился и прикрыл тому глаза. Нисколько не заботясь о том, что одежды его Зова пачкаются в крови, Хаджар прочитал несколько молитв за упокой души.
        Скольких Ласканцев этот воин мог одолеть на войне? Скольких жителей Дарнаса защитить от той участи, что постигла его самого?
        Война - страшное дело, но гражданская война…
        Правую руку Хаджара обожгла вспышка страшной силы. На ладони еще блестел никому, кроме него самого, невидимый шрам, оставленный принесенной на крови клятвой. Его нельзя было ни стереть, ни скрыть.
        Клятва вела Хаджара вперед и он, поднявшись, выдохнул волей, сопряженной с мистериями духов меча и ветра.
        Массивные ворота, закрытые засовами магии и стали, разнесло в щепки. Влетая внутрь широкого коридора, чей свод терялся где-то в вышине, они градом осыпались на головы защитницам крыла.
        Сотня стражниц выставили перед собой клинки со щитами.
        - Держать строй! - гаркнула, стоявшая в середине построения, офицер. -Уничтожить вторженца!
        - Наглая девчонка! - глаза Брустра блестели от ярости и гнева. Вокруг него яркими всполохами бушевала алая энергия, вливавшаяся в технику “Кровавой Охоты” - техники клана Хищного Клинка.
        Для зрителей Анис и Брустр появлялись лишь редкими вспышками застывших силуэтов. Будто два изваяния они застывали в позах фехтующих мечников. Каждое их следующее движение продолжало предыдущие, но тела появлялись в абсолютно разных точках сокрытой под волшебным щитом, тренировочной площадке.
        - Сегодня ты отправишься следом за своим отцом!
        Брустр, с ревом, развернул рукой и выпад, который он направил в грудь Анис, мгновенно превратился в восходящий, режущий удар. Поток алого света, похожего на лоскут огромного, кровавого рукава, понесся следом за его Божественным Клинком.
        Несмотря на то, что оба сражающихся использовали одну и ту же технику, их стили разнились.
        Брустр наседал с усердием быка и яростью обезумевшего носорога. Он наступал так рьяно и открыто, что казалось, будто глава Хищных Клинков не заботиться о защите.
        Но именно нападение и было его защитой. Яростное и неудержимое, не оставляющее и доли секунды на размышления и, даже, самого миниатюрного окошка на контратаку.
        Брустр выглядел голодным зверем, который собирался отобрать у врага все, до самой последней крошки.
        Анис же, напротив, была легкой и незаметной. Как дуновение весеннего ветра. Как осенний лист, ласкающий потоки ветра. Как песчинка, брошенная в объятья золотого пляжа.
        Она лишь слегка оттолкнулась мыском стопы от земли и, разорвав дистанцию, пропустила поток алого света в дюйме от своего лица.
        Вторым движением она, огибая Брустра, проскользила по широкой дуге. Подол её юбки распахнулся крыльями ворона и хищной птицей Анис, продолжая “Кровавую” технику, опустила меч в рубящем ударе прямо на голову Брустру.
        Тот поднял клинок, чтобы защититься и в этом движение собралось столько силы и мощи, что вокруг него затрещала земля. И, вместе с клинком, поднялись и многотонные куски породы. Пушечными снарядами они полетели в Анис и океан алой энергии разлился под ней.
        Сама мысль о том, что она могла бы пронзить подобную защиту, казалось невероятной. Стоило клинку Анис коснуться этой пелены алого сияния, внутри которой кружились вихри мощи Божественного Артефакта - Меча Синего Ветра (именно это название и вдохновляло Хаджара на именование его “собственного” королевства), как она не просто была бы заблокирована подобной мощью, но и мгновенно уничтожена.
        Но, когда зрители уже облегченно выдохнули победе Брустра, Анис, внезапно, исчезла и появилась уже в совсем ином месте.
        Техника “Кровавого Бега” семьи Динос не была всемогуща. Она была способна изменить траекторию движение и буквально переместить воина, но лишь один раз за одно движение. Анис уже использовала её, чтобы оказаться в позиции “над” дядей. А, теперь, исчезнув второй раз, все с тем же рубящим ударом, она оказалась у него за спиной.
        - Что?! - Брустр, буквально разрывая свои жилы, пытался перенести защитный океан в другое положение, но он явно не успевал. - Двойной Шаг?! Как ты можешь его исп…
        - УМРИ! - закричала Анис.
        Её меч, позади которого так же вспыхнул алый океан, обрушился прямо на позвоночник Брустру.
        Толпа зрителей ахнула второй раз. Но вместо того, чтобы увидеть фонтан крови, рассеченные кости и падающие на песок площадки внутренности, под ритм дождя и сливаясь со вспышками молнии, сверкнули искры.
        С пояса Брустра, стремительно покрываясь ржавчиной, падал один из многочисленных амулетов.
        Правила дуэли, которые выбрал Хаджар, позволяли обоим сражавшимся использовать любые амулеты, талисманы или артефакты, которые только имел в своем распоряжении адепт.
        Брустр хорошо подготовился к битве с учеником Тирисфаля. Он взял с собой все защитные и атакующие талисманы, которые только смог нажить за все прошедшие века. Но даже подумать не мог, что он Безымянный адепт, владеющий Герцогством меча, будет вынужден использовать хоть один в битве с Рыцарем Духа развитой стадии, которая лишь недавно, по его меркам, постигла Оружие в Сердце.
        Опустив меч и спокойно повернувшись к Анис, Брустр, подставив лицо холодным каплям дождя, игнорировал гремящий за его спиной дождь каменный.
        Многотонные глыбы, вырванные из земли, падали на площадку, превращая её из ровной поверхности в жуткого вида каменный сад.
        - Если ты так скучаешь по отцу и матери, Анис, - прошептал глава Хищных Клинков. - я как можно скорее отправлю тебя к ним.
        Глава 958
        Хаджар почувствовал, как где-то у подножья замка развернулось могущественное Герцогство меча. Оно лизнуло стены древней постройки, заставив её пошатнуться.
        Задрожали потоки Реки Мира и мистерии вспыхнули алыми огнями. Не было никакого сомнения в том, что Брустр действительно по праву являлся главой клана Хищных Клинков.
        Если бы не Великие Герои, с их Истинными Королевствами и Божественными Техниками, то именно такие, как Брустр Динос стояли бы на вершине силы Семи Империй.
        Хаджар ворвался в строй из сорока Рыцарей Духа развитой стадии и десятка Повелителей начальной стадии и одной - средней. Чем бы не окончился сегодняшний вечер, но клан Хищных Клинков потеряет половину своих лучших бойцов. И этого было не избежать.
        Хаджар двигался как сорвавшейся с цепи духа северных ветров ураган и сражался подобно дикому зверю. Без жалости и сомнений, без лишней красоты и плавности.
        Каждое его движение имело только одну цель - убить. Каждый его удар -только одну мишень - самую уязвимую. В этом не было красоты плавных взмахов и легких ударов, обманных движений и ложных выпадов.
        Хаджар сражался так, чтобы как можно быстрее отправить к праотцам противника, чтобы перейти к следующему и так, до тех пор, пока не останется лишь он один.
        Пока другие фехтовали, Хаджар воевал. Пока другие дрались и боролись, Хаджар воевал.
        Вся его жизнь, с самого рождения, что в мире Земли, что в этом -безымянном, волшебном мире - не прекращающаяся война за следующий вздох.
        Хаджар, пожалуй, не был хорошим воином, но он был прекрасным солдатом.
        Тыльной стороной ладони отбив вражеский клинок, Хаджар закрутился юлой. Его локоть топором ударил в висок стражницы. Сминая шлем, будто фольгу, он на две части рассек череп стражницы, но не остановился, чтобы изменить траекторию движения.
        Наоборот, лишь набирая скорость, он выхватил из немеющих рук чужой клинок и сделал один, короткий взмах.
        Ревущий поток синего ветра, внутри которого плясали драконы-удары меча, ударил по ряду стражниц.
        Их соединившиеся воедино вспыхнувшие алой энергией щиты, начали трещать и прогибаться под потоком. Но, все же, они смогли выдержать. Выдержать даже не технику, а простой, будничный взмах меча Хаджара. Почти как тот, что Черный Генерал исполнил для своего художника.
        Меч, в руках Хаджара, не выдержав уровня прошедших сквозь него энергий и мистерий, рассыпался в прах. Осталась лишь рукоять и торчащий из неё обломок лезвия.
        Этого было достаточно…
        Не останавливаясь, продолжая движение, Хаджар присел и, пропустив над собой выпад очередной стражницы, вонзил обломок её под нижнюю челюсть.
        Теплая кровь полилась ему на ладонь. Он взмахнул ей, будто отряхиваясь и каждая, из сотен капель чужой крови, вспыхнула мистериями духов меча и ветра.
        Они градом осыпались на все те щиты, удерживая строй стражниц на месте. Те, кто не успел скрыться за щитами, падали пронзенными насквозь.
        А Хаджар продолжал свой бег. Ударами кулака он крошил артефактную броню. Разбивая её вдребезги, буквально вбивая острые обрывки в тела стражниц, превращая их кости и внутренности в кровавое месиво, он лишь продвигался все дальше.
        Каждый его удар ломал чьи-то кости, крошил чьи-то черепа, вырывал глотки или, выхватывая мечи, пронзал ими собственных хозяев.
        Оказавшись перед строем щитов, Хаджар, согнул пальцы когтями и буквально разорвал ими щит одной из стражниц. Первой половиной он пронзил саму владелицу, а второй отсек голову стоявшей рядом.
        На него обрушился град ударов из клинков. Но ни один из них не успевал даже коснуться одежд Зова, не то, что попробовать их на крепость.
        Хаджар оказался за спиной стражницы, которая замахнулась для секущей удара. Мощный удар по локтю вырвал её руку из плечевого сустава. Меч, сжимаемый оторванной конечностью, пробивая шлем, вонзился между глаз спешащей на выручку мечнице.
        Девушка закричала, машинально схватилась за фонтан крови, бьющей из места, где только что была рука.
        Она опустилась на колени, а затем стихла, когда стопа Хаджара опустилась ей на затылок.
        Хаджар рванул дальше.
        На зрителей посыпались острые, разноцветные осколки разбитого стекла, но на них никто не обращал внимание. Как не обращали внимание и на приземлившее где-то около крепостной стены изломанное нечто, в котором с трудом угадывались очертания лат и, некогда, носившей их воительницы.
        Недавние гости, а теперь - невольные свидетели свершающейся мести или, может, даже, правосудия, они смотрели на алые, будто огненные, всполохи Герцогства меча Брустра.
        - Прощай, Ленис, - сухим, почти могильным голосом, прошептал Брустр.
        Взмах его меча, породил не просто океан, а буквально целый мир алого, хищного сияния. Потоки кровавых сечений, оставляя глубочайшие порезы на земле, вспарывая её на сотни метров вглубь себя, заставляя трещать и трескаться защитный купол, устремились в сторону Анис.
        Один лишь факт того, что Рыцарь Духа не погибла мгновенно при высвобождении Королевства уже можно было считать невероятным чудом.
        Но, Анис, стоявшая на пути простого удара, усиленного Герцогством, не могла даже пошевелиться. Скованная чужой мощь, она могла лишь смотреть на то, как к ней приближается неотвратимая смерть.
        - Ленис… - эхом прозвучало в её голове.
        Так звали её мать. Прекрасную девушку, которая души не чаяла в своих детях. Да, к мужу она всегда относилась холоднее, чем можно представить, но Тома и Анис она любила больше, чем собственную жизнь.
        Память о ней вспыхнула в сознании Анис. Если боги решат и у них с Гэлхадом родиться дочь, она назовет её честь своей матери. В честь цветка, который расцветает лишь в полночь и сияет даже ярче, чем сама ночная, небесная царица.
        Ленис…
        Мысли о цветке, его сиянии… о ребенке, который уже начинал свою жизнь внутри Анис… о матери, и её ладони на лице Анис, переплелись со всем, что она пережила в джунглях Карнака и в сражении с армией мертвецов.
        Если бы когда-то, Ленис не вышла замуж за главу Хищных Клинков, то не появилась бы на свет Анис. А если бы не произошло этого, то сейчас под её сердцем не загоралась бы искра другой жизни, а Гэлхад, возможно, так и остался бы младшим наследником клана Вечной Горы.
        Это была связь. Связь, прошедшая сквозь время.
        Но была и другая. Цветок… имя… ребенок… смерть… жизнь. Как возможно было отличить, где начиналось одно и заканчивалось другое?
        Разве смерть одного, не означает жизнь, для другого. Разве мертвые животные не удобряют почву, чтобы выросли растения. Разве уходящее старшее поколение не дает пространство для того, чтобы могли узнать жизнь молодые.
        Но при этом своим рождением, кто-то приносит и смерть. Ведь если бы не родился Брустр, то Анис бы до сих пор могла расчесывать волосы своей матери.
        Все это было связано.
        Тесно переплетено.
        Во всем этом был смысл. Глубокий, таинственный, один лишь отблеск которого внушал Анис ужас. Ужас от осознания того, что она действительно лишь песчинка выброшенная даже не на пляж, а во вселенную.
        Незначительная искра жизни, которой предначертано однажды исчезнуть, чтобы дать место для другой.
        Потому как искр не может быть бесконечно много - тогда они превращаются в свет. А свету обязательно нужна тьма, чтобы увидеть его на её фоне.
        Они связаны.
        Как жизнь и смерть
        Как цветок и имя.
        Как внешняя и внутренняя энергия.
        Потому что, на самом деле, то, что человек разделяет, на самом деле является единым целым.
        Глава 959
        - Наш глава… - кровь точками била изо рта офицера, держащейся за собственный меч, торчащей из солнечного сплетения. - Отомстит за нас и…
        Хаджар дернул запястьем. Шея офицера хрустнула и голова изогнулась под незапланированным природой углом. На уголках губ кровь вспенилась, а язык почти мгновенно опух.
        Пальцы в хватке Хаджара расслабились и тело упало на пол. С чавкающим, булькающим звуком, оно погрузилось в озеро крови, которое затопило коридор.
        Хаджар по щиколотку стоял крови тех, кто не имел ничего лично против него. Да и, тем более, они даже не были врагами. Их общий противник, тот, что действительно угрожал каждому дому и каждой семье, в данный момент находился на западе.
        Ласканцы уже перешел границу. Их армии сражалась с легионами Дарнаса не в приграничье, а на земле самого Дарнаса. Кровь людей топила землю.
        А в это время Хаджар бился вовсе не с врагами своей родины, защищал не сестру, близких или отчий дом, а убивал воинов, которые могли бы встать с ним плечом к плечу.
        Он подня ладонь.
        - За все решения мы платим, - Хаджар вспомнил слова Южного Ветра, своего самого первого и одного из самых мудрых Учителей. - платим либо сединой, либо золотом, либо кровью.
        Шрам, оставленный клятвой, принесенной Анис, все еще блестел. Сколько бы крови Хаджар не пролил, как бы не были испачканы алым цветом его одежды, он не мог избавиться от этого клейма и того, что ждало его впереди.
        Он шел вперед и люди гибли вокруг него.
        Те несколько десятков стражниц, что защищали врата в женское крыло, были лишь первой порцией. Позади Хаджара тянулась вереница трупов. Разорванные, разбитые, изломанные тела, вбитые в пол, вонзенные в стены и потолок. Конечности, разбросанные по коридорам. Сломанные мечи, растерзанная броня и щиты.
        Хаджар, пожалуй, действительно сражался так, что в “цивилизованном” обществе его бы прозвали варваром. Но не обученны стилям, выучивший азы битвы на полях брани, где важна не красота и правильность движений, а выживание, Хаджар бился так, как велели ему инстинкты и тело.
        Может поэтому, ему, на самом деле, было так легко тренироваться с Оруном. Несмотря на то, что Тирисфаль имел стиль - созданный им самим, выросший из того, что он выучил в детстве, их повадки в сражении были в чем-то схожи.
        Отправив к праотцам очередную стражницу, Хаджар остановился около украшенных драгоценными камнями, сливавшимися в единый рельеф, дверей.
        К его ногам, со стороны коридора, текла кровь.
        Скольких он сегодня убил?
        Сотню, полторы?
        Нет, скорее - почти три.
        Не обнажая меча и не высвобождая королевства. Почти не используя мистерий или энергии. Лишь быстро, силу и крепость своего собственного тела.
        Зачем?
        Почему?
        Наверное, Хаджар хотел что-то почувствовать. Вспомнить какого это - биться так, чтобы чувствовать как кровь врага стекает по твоим рукам. Чтобы знать, что именно ты забрал у него жизнь.
        Очередной вздох воли превратил двери палат - вершину ювелирного мастерства Семи Империй, в звон драгоценной пыли, уносимой ветром.
        По ту сторону стоял мальчишка, которому не было и одиннадцати весен. Двумя руками он сжимал меч - простой Небесный Артефакт.
        За его спиной стояла родная мать. Рыцарь Духа начальной стадии. Владеющая оружием… во всяком случае, так бы сказал раньше Хаджар.
        Теперь, соединив два Королевства воедино и достигнув ступени Повелителя, он намного тоньше ощущал мир и его связанность в единое целое.
        Даже у ступеней владения были свои грани. Один Владеющий мог быть не ровней другому…
        Все же - все эти градации, все звания и стадии, на самом деле были лишь пылью, пристающей к ногам идущего по пути развития.
        А главным было…
        Главным было то, что Хаджар стоял перед лицом мальчика, который собирался во чтобы то ни стало защитить свою мать от пришедшего к ним убийцы.
        Хаджар смотрел на Париса Диноса, но видел совсем другого мальчика.
        Он видел самого себя.
        Видел, как за его спиной стояла Элизабет - его мать… мама…
        Хаджар опустил взгляд.
        Под его ногами расплывалась лужа крови. И в её отражении он не видел себя.
        Потоки энергии закружились вокруг Анис. Она чувствовала, как в ней сливаются воедино внешняя и внутренняя энергии, как они образуют единое, неразрушимое целое.
        - Прорвалась на уровень Повелителя? - надменно хмыкнул Брустр.
        Для него, Безымянного адепта с Королевством меча, Повелители были все равно, что мухи, которые лишь напрашивались, чтобы их прибить. Мимолетно. Походя. Невзначай. Прибить, и не вспомнить, потому как - не о чем, даже не “не о ком”, а “не о чем” вспоминать.
        Удар алого свечение окутал Анис. Он вскинулся яростным торнадо и, пробив купол,заставляя Агвара Марнила и Сальма Тареза закрыть зрителей собственными Королевствами, унесся в небо.
        Вот только прошло одно мгновение, второе, а аура Анис не исчезала из Реки Мира. Удар Брустра, пусть и лишенный техники, пусть простой рубящий удар, в который были вложены лишь мистерии и энергия, но,в се же, удар Безымянного мечника, владеющего Королевством.
        А затем, вдруг, неожиданно для всех, торнадо алого, кровавого света, взорвалось лепестками цветка, распустившегося при виде полной луны.
        Поток силы смял и разворотил защитный купол, а Анис уже исчезла во вспышке кровавой молнии. Она двигалась в пять, нет, в десять раз быстрее, прежнего.
        Её движения были настолько быстры, что воздух по траектории её движения вспыхнул кровавыми, огненными всполохами. Песок превратился в блестящее стекло, а затем рухнул в огромну расщелину, разбитую поступью Анис.
        Один за одним вспыхивали и отваливались амулеты с пояса Брустра. Но ни один из них не смог сдержать легенрадруню мощь, влившуюся в руки Анис.
        - Не… невозм… невозможно, - Брустр, опускаясь на колени, держался за торчащий из груди, пронзивший сердце, клинок.
        Позади него, сжимая в руках, вырванный из рук братоубийцы, Божественный меч, стояла Анис, позади которой развевался иероглиф “Меч”.
        - Это то, о чем я думаю?
        - Не может быть…
        - Анис Динос действительно гений меча!
        - Гений?! Она сущий монстр!
        - Не может быть!
        - Это ведь он, да? Легендарный истинный дух!
        - Да, четвертый вид духа - ипостась самого Духа Меча! Она отмечена им!
        Брустр попытался развернуться, но не смог. Силы покидали его и он упал на бок. Кровь текла по песку.
        В голове кружился вихрь мыслей. Если бы он отнесся к ней серьезней, то смог бы защититься. Если бы использовал технику - смог бы убить. Это ведь простой повелитель, даже лишенный Королевства.
        Но она застала его врасплох.
        Точно так же, как некогда, он сам, застал врасплох, собственного брата. Того,к то был в несколько раз сильнее него самого. А ведь для этого не нужно было много - все-то на глазах брата убить младенца на окровавленных руках Ленис.
        - Чувствуешь это, дядя? - Анис наклонилась к поверженному противнику. -Это суд праотцов, который ты не выдержишь. Это…
        Аура Брустра вспыхнула яркой волной, направленной прямо в живот Анис. Брустр еще не открыл дверь праотцов. Он чувствовал новую жизнь в животе племянницы. И пусть это будет единственным, что он сделает перед смертью -но он заберет эту искру с собой.
        - Нет! - Анис отшатнулась.
        Она инстинктивно защитилась правой рукой и алый поток света сокрыл её под своим свечением. Когда же он рассеялся, то Анис уже сидела на коленях.
        Божественный клинок вонзился в землю перед её лицом.
        Из правого плеча фонтаном била кровь. Анис закинула в рот пригорошню пилюль и рана зарубцевалась.
        - Что…
        - Как такое возможно…
        За спиной Анис, по щекам которой, от осознания произошедшего, стекали слезы, трескался иероглиф духа меча. А затем, в таком виде, разбитый, сломанный, ослабленный, он вернулся внутрь покалеченной владелицы.
        - Не быть… тебе… королевой… меча, - глаза Брустра остекленели и он замер.
        Глава 960
        - Твой отец мертв, мальчик, - произнес Хаджар и удивился тому, как с его уст сорвалось это слово - “мальчик”.
        Привыкший сталкиваться с существами, намного старше и могущественнее самого себя, Хаджар, внезапно, с удивлением обнаружил, как поменялся с ними ролями.
        И вот он сам, могущественный и “старый”, стоял перед лицом талантливого юнца. Юнца, к которому он не питал ничего, кроме жалости. Жалости от того, что их свела судьба.
        Жестокая ирония, которую так любит эта уродливая старуха - судьба.
        - Я тоже это чувствую, Дархан, - кивнул Парис.
        Он не сводил взгляда карих глаз с Хаджара. Следил за каждым его движением. Аура Рыцаря Духа развитой , сопряженная с мистериями уровня Оружия в Сердце, разливалась вокруг мальчика.
        И тому не нужно было призывать своего духа, чтобы Хаджар понял, какой именно силой владеет юноша.
        В этом поколении клан Хищных Клинков породил не одного монстра меча, а двух. Но, вот ведь трагичная комедия жизни, ни одного из них он не сможет уберечь и удержать в своем лоно.
        Может это потому, что таким птицам не суждено широко расправить свои крылья?
        Хаджар не сомневался в том, что однажды Парис превзойдет Тирисфаля. И, возможно, самого Хаджара. Перед лицом подобного гения, Хаджар был не более, чем просто талантливый мечник.
        Да и то - его талант лежал не на чистом пути меча. Ему не было суждено зажечь в Реке Мира своей звезды Меча, которая слилась бы с той, что уже есть. Того, к чему, по сути, стремился каждый мечник.
        - Для меня честь, сразиться с тобой, Дархан, - в глазах мальчика не было ни страха, ни сожалений. Лишь стремление к битве. - Пожалуйста, не сдерживайся. Я хочу узнать, насколько крепок мой меч.
        Яростный поток энергии, разбивая потолок, заставил стоявших на площадке зрителей закричать от ужаса.
        Королевства, которыми Агвар и Сальм укрыли народ, задрожали и затрещали. Оба адепта почувствовали невероятную мощь, разорвавшуюся где-то над их головами.
        Нечто жуткое и смертельное.
        - Все закончено, - Анис поднялась на ноги. Из её пространственного артефакта появились просторные, черные одежды, в которые она и облачилась.
        О жуткой ране напоминал лишь мокнущий под дождем, развивающийся на ветру, левый рукав. Меч Анис держала тепрь в левой руке.
        - Я, Анис Динос, выхожу из клана Кесалия и призываю свою кровь! - она вонзила меч в землю и рассекла ладонь о его кромку. Кровь, стекая на землю, вспыхнула золотом и на ладони Анис, которую та подняла над головой, появилась, на несколько мгновений, метка герба клана Хищных Клинков. -Обрядом древних! Я - Анис Динос, старшая дочь Тенеса Диноса, законного главы клана Хищных Клинков, по праву крови объявляю себя нынешним главой Хищных Клинков! Я сказала!
        - Чушь!
        - Глупости!
        - Зарвавшаяся девка! Парис - наш законный глава!
        - Парис - наследник по праву сильного!
        - Твой отец был слаб! Брустр забрал корону по кодексу меча!
        - Достаточно! - даже вдвое ослабленная мощь истинного, легендарного духа меча, заставила замолчать выкрики из рядов членов Хищных Клинков. Анис, тяжело опираясь на меч, смахнула намокшие локоны с лица. - Нет больше Париса Диноса! Нет его матери! Не его брата! И нет его отца! Вся семья убийцы моего отца отправилась к праотцам! Я и Том - единственные наследники клана Хищных Клинков! И, обрядом древних, если слова мои истины, я призываю Корону!
        Мгновение, два, три, а затем на голове Анис появилась корона о пяти зубцах, каждый из которых представлял один из видов меча.
        - Диносы! - взревела Анис. - склонитесь перед вашей Королевой Меча!
        Секундная заминка, а затем вперед вышел седовласый мужчина. Главный наставник меча в клане Диносов.
        - Корона, по кодексу меча, принадлежит сильнейшему, - произнес он. - Моя Королева, - и опустился на правое колено.
        - Моя Королева, - склонился еще один.
        - Моя Королева!
        - Моя Королева!
        И сотни, тысячи членов клана Хищных Клинков опускались на колени, чтобы поприветствовать свою новую Королеву. Ту, которая по праву сильного забрала корону. Так, как это было заведено в клане Диносов еще древними. Тот, кто идет по пути меча, идет по пути сильного. И лишь сильнейший может править сильными.
        Так, с самого рождения, думали все Диносы.
        Они жили этим.
        В этом была их суть.
        Каждого из них.
        Суть в том, чтобы стать сильнейшим.
        И, спустя несколько ударов сердца, на ногах не осталось стоять почти ни одного Диноса.
        - Брат? - Анис посмотрела на своего младшего брата.
        Том стоял под струями дождя. Среди преклонивших колени, он возвышался огромной горой. В руках его лежал обнаженный клинок.
        - Зачем тебе власть, сестра? - прошептал он. Трудно было сказать - капли дождя стекают по его лицу или же это слезы. - Мы искали только справедливости. Только упокоения для отца и матери.
        - Они упокоятся лишь когда корона вернется законному наследнику! -выкрикнула Анис. - Сперва мне, а затем моему дитя! - и она накрыла ладонью живот.
        Шепотки полетели по рядам гостей, которые ожидали скучного, рядового торжества, а пришли на самое неоднозначное событие столицы за последнее десятилетие.
        - Мы могли бы остаться с нашими друзьями, - прошептал Том. - Парис бы стал главой Хищных Клинков - он ведь достоин этого, сестра… он не такой, как наш отец и дядя. Не такой, как мы с тобой… Он бы сделал наш клан великим. Сделал бы его достойным славы древних… Он бы освободил всех нас от бремени… бремени быть сильнейшими…
        Бурчащий себе под нос Том вдруг поднял глаза на сестру. Яркие, горячие, преисполненные достоинством и огнем. Его меч не дрогнул, когда он отсек им правый рукав камзола.
        Его рука не ослабла, когда выкинул родовой меч на песок.
        Его сердце не пропустило удар, когда пальцы вонзились в его собственную плоть.
        - В этом нет чести, Анис Динос, - процедил он сквозь сжатые зубы. - Твой покойный муж показал мне путь и, да пребудут со мной боги, не убоюсь я пойти по нему.
        Сверкнула молния.
        Ударил гром. С ним слился полный ужаса и отчаянья крик Анис, когда Том вырывал из плеча кусок плоти, на котором был начертан герб их рода.
        - С этого дня я! - прогремел рев Тома, который больше уже не скрывал своих горячих, исчезающих в дожде, слез. - Том из Диносов, больше не являюсь частью клана Хищных Клинков! И пусть от меня отрекутся великие праотцы и да сгниет моя кровь!
        Плюнув на собственный кусок плоти, лежащий на песке, не обращая внимания на то, как уродливым шрамом затягивается рана на плече, Том Безродный развернулся, чтобы покинуть некогда родной дом.
        - Не так быстро, юноша, - ехидная, плотоядная улыбка расчертила лицо человека, которого боялась вся столица. - Никому не двигаться! Никому не покидать квартала! Территория оцеплена моими людьми! Дело переходит в руки Тайной Канцелярии!
        Глава 961
        Хаджар смотрел на лежащего перед ним мальчишку. В луже крови, с рассеченной грудь, он сжимал обломок своего меча. Вторая половина улетела куда-то сквозь пронзенный энергиями и мистериями потолок.
        Хаджар развеял Синий Клинок и посмотрел на бледную мать ребенка. Она не смела даже пошевелиться.
        - Ты… силен… Дархан.
        Парис, хрипя, сплевывая кровью, поднялся на ноги. Шатаясь, он держал перед собой клочок стали, лишенный всякой силы - бесполезный, сломанный артефакт.
        - Я… пока… не смогу… победить тебя.
        Хаджар смотрел на этого ребенка. В его крахи глазах так и не появилось страха. Лишь сожаление. Сожаление о том, что он был слишком слаб. Слишком слаб, не чтобы победить, а чтобы защитить единственного, по-настоящему родного ему человека.
        Много ли десятилетних мальчиков, у которых с рождения лежал весь мир у ног, могут похвастаться такой волей, таким внутренним стержнем, такой силой и такой честью.
        Хотя, пожалуй, они и не станут хвастаться.
        - Однажды я пощадил того, кого должен был убить, мальчик, - слова давались Хаджару тяжело. - Слишком многим это стоило жизни.
        - Тогда… не медли… Дархан, - Парис тяжело дышал. Его руки дрожали. Но не от страха, а от слабости. - Только… прошу… выполни мою просьбу.
        Хаджар смотрел на мальчика, стоявшего перед ним, но все так же видел самого себя. Видел Элизабет, стоявшую позади, и видел в луже крови Примуса.
        Сколько лет он ненавидел дядю за то, что тот сделал. Сколько ночей посвятил себя мыслям о мести, и сколько сил давали ему эти мысли.
        И сколько пустоты затем принесли.
        - Почему ты не хочешь меня убить? - вдруг спросил Хаджар.
        - Почему… я должен… этого… хотеть? Ты - герой… нашей страны.
        - Из-за меня погиб твой отец.
        Брови Парис нахмурились и он сделал шаг назад. Но не чтобы быть подальше от Хаджара, а чтобы быть ближе к матери.
        - Он… обижал… маму. Сильно… обижал.
        Хаджар вздохнул и посмотрел на усыпанное звездами ночное небо. Струи дождя смывали с его лица чужую кровь. Она стекала и с прекрасных одежд-доспехов, сшитых Королевой Мэб. Они вновь блестели и поражали узором плывущих по небу облаков.
        Хаджар однажды уже совершил ошибку, которая едва не обернулась катастрофой.
        Хаджар принес клятву, которую не мог нарушить.
        Но, как говорил один безумец, носящий широкополую серую шляпу и хищный плащ. Законы Неба и Земли и клятвы на крови - как портовые шлюхи. Они есть, они действительно существуют, но все ими вертят так, как захотят.
        - По моей клятве я должен убить Париса Диноса и его мать, - Хаджар понимал, что идет по тонкому лезвию. И с одной стороны его была смерть, а с другой - участь куда более страшная. Бесчестие. - и никаким образом не содействовать его спасению. Благо, клятва, не запрещает мне её озвучивать.
        Удар сердца, затем еще один. Хаджар молился всем, кому только можно, чтобы парнишка оказался достаточно сообразителен.
        Парис, внезапно, широко улыбнулся и оторвал правый рукав.
        - С этого дня я! - ребенок, будто открыв в себе второй дыхание, едва ли не смеялся. - Парис из Диносов, больше не являюсь частью клана Хищных Клинков! И пусть от меня отрекутся великие праотцы и да сгниет моя кровь!
        Жуткий шрам появился на его правом плече. А, спустя несколько секунд, таким же обзавелась и его мать.
        - Ты настоящий гер… - Парис Безродный не смог договорить.
        Силы оставили маленькое тело мальчика и тот упал в лужу дождя и крови. Вернее - упал бы, если бы его не подхватил Хаджар.
        Он, зажав нос ребенку, вложил ему в рот несколько алхимических пилюль. Тот сделал глотательное движение и, меньше чем через удар сердца, рана на его груди затянулась, оставив после себя длинный шрам.
        - Почему ты делаешь это, воин? - впервые, за все время, подала голос мать Париса.
        Хаджар поднял на неё взгляд.
        - Возьмите, - он протянул пространственное кольцо, снятое с пальца офицера. - В нем достаточно денег, чтобы уехать и осесть в любой стране. Еще там есть несколько пилюль, артефактный меч и свиток с техникой. Если Парис захочет - он может её выучить.
        Женщина, бывшая аристократка, а ныне гонимая и безродная мать с ребенком, приняла кольцо.
        - Почему? - спросила она еще раз.
        - Надеюсь, у него сложится хорошая судьба, - чуть печально улыбнулся Хаджар.
        Ударившая с неба белая молния унесла из замка и лежащего без сознания Париса и его мать.
        Хаджар, устало утирая лоб, прислонился спиной к стене и так по ней и сполз. Он смотрел на небо и сиявшие там звезды.
        Знал ли Учитель Травеса, способный сознанием пронзать время, что однажды техника меча, которую однажды создаст Травес, пройдет через руки Хаджара и, улучшенной, попадет в руки Парису Безродному, истинному гению духа меча.
        - “Меч Легкого Северного Бриза”, - прошептал Хаджар. - мое первое, пусть и не самостоятельное, творение. Интересно… делает ли это Париса моим учеником?
        Хаджар сидел и смотрел на звезды. Холодные и безжизненные. Далекие вспышки прошлого, принесенные в настоящие со скоростью, немыслимой ни для смертного, ни для адепта.
        Боги, говорили древние в мире Земли, наблюдают за нами глазами нашего прошлого и глаза эти - звезды.
        Хаджар, однажды, совершил ошибку. Но именно эта ошибка указала ему, в этот вечер, истинный путь. Он не был легким. Он не был простым.
        Он был тяжелым.
        Был сложным.
        Опасным.
        Смертельным.
        Именно таким путем и учила идти честь.
        Древние говорили - “пойти по кривой дорожке”. Но бесчестие не идет по кривой тропе. Она идет по прямой, чистой, гладкой, ровной и простой дороге. Легкой тропе.
        Кривая дорожка, извилистый путь, покрытый бурьяном, с жуткими монстрами по пути, со смертью под каждым углом - это правильный путь.
        Им идут единицы.
        Остальные лишь слепо бредут за своим поводырем по простому пути. Пути, который ведет в никуда.
        - Переобщался с Эйненом, - резюмировал Хаджар. - а может, просто, вечер такой - философствовать тянет.
        - Да, вечер действительно странный.
        В разрушенное помещение, переступая тела мертвых, брезгливо отбрасывая ошметки плоти окровавленные камни, вошел Декой Шувер, глава Тайной Канцелярии.
        - Грязно работаешь, Хаджар, - он взял стул, который непонятно каким образом уцелел после удара Хаджара,поставил его напротив сидевшего около стены адепта.
        Вальяжно развернул спинкой вперед и, откинув плащ камзола, раздвинув ноги, уселся. В начищенных до блеска, черных ботфортах Хаджар увидел отражения своего лица.
        На этот раз на него смотрел на Примус, а сам Хаджар.
        Это радовало.
        Радовало тем, что из двух дорог, у Хаджара хватило сил выбрать сложну.
        - Стольких перебил, - покачал головой главный ищейка страны. - скольких ты тут положил? Четыре сотни бравых воительниц Диносов? Можно сказать -оставил клан без продолжения их рода. И вот, скажи мне, Хаджар Дархан, что Дарнасу делать в разгар войны, когда у них естественным образом, лет через сорок пять, вымрет весь клан Хищных Клинков - один из сильнейших столпов Империи.
        - Надеяться, что клан Кесалия, займет их место.
        Правда заключалась в том, что в тот вечер, не один только Эйнен получил уникальную копию свитка.
        Правда, заключалась в том, что тогда каждый получил сценарий, который отличался от тех, что лежал у соседей.
        Так том узнал о том, какую клятву Анис попросила с Хаджара. И он попросил у Хаджара шанса, чтобы Анис доказала, что она не стала, за годы гонений, копией Брустра.
        И собственными глазами Том увидел, что стала.
        И он, собственноручно, именно Том, а не Анис, подписал смертный приговор Хищных Клинкам, который растянется на десятки лет. Достаточно, чтобы окреп род Кесалия и закончился сценарий, который Хаджар расписал своему названному брату.
        - Ты ведь понимаешь, Дархан, что буквально уничтожил клан Диносов? - Шувер что-то раскачивал в руке. - И это, не спросив разрешения, в объявленном военном положении? Понимаешь, на что я намекаю?
        Чтобы свергнуть колосса, не нужно было ломать всю статую целиком -достаточно было разбить его лодыжки. Именно это и сделал Хаджар - разбил лодыжки. Подкосил всю огромную махину тем, что лишил её большей части потомства.
        Теперь клан ослабнет. Достаточно, чтобы, спустя время, его свергли.
        Анис сделала свой выбор.
        Она выбрала другую дорогу.
        - Государственная измена, - кивнул Хаджар.
        - Безумный Генерал себе не изменяет, правда? - Декой поднялся и отодвинул стул. - Изменник в Лидусе, теперь изменник и в Даанатане. Перед учителем не стыдно?
        У всего есть своя цена. И особенно большой ценой назначались правильные, даже не хорошие, а именно правильные поступки.
        И Хаджар собирался заплатить эту цену в полной мере.
        - Надеюсь, ты не забыл что это? - Шувер протянул перед собой то, что недавно раскачивал в руке.
        Потому что только он мог её выдержать.
        Глава 962
        - Очнись, варвар… - что-то ударило Хаджара по лицу. - Придя в себя… Великая Черепаха… что они с тобой сделали.
        Хаджар открыл глаза. Видение или явь, правда или иллюзия, теперь ему это могла подсказать разве что нейросеть.
        И, слава Высокому Небу, она подсказывала, что перед ним вовсе не очередной выверт измученного пытками, алхимией и магией сознания.
        - Дружище… - каждый слог давался Хаджару с такой болью и трудом, будто он толкал горы в небо. - Ты… выглядишь… лучше.
        Эйнен действительно выглядел лучше. Шрамы на его лице были чуть незаметнее, чем прежде. Нет, островитянин не стал Повелителем, но, видимо, либо нашел, либо самостоятельно создал какое-то лекарство. Почему-то Хаджар думал, что правильным вариантом было именно второе.
        Думал…
        Думать, это вообще, очень, забавно.
        Мысли, они почти как крысы, которые бегали в темнице Хаджара. Темница… интересно, а он вообще сбегал из замка Примуса или до сих пор лежит там, измученный, поседевший, скелет смертного, который возомнил себя смертным.
        В одной из иллюзий он это видел.
        Или то была не иллюзия.
        А вообще…
        - Приди в себя! - очередная пощечина ожгла лицо Хаджара.
        - Спа…си…бо, - прохрипел он.
        Эйнен аккуратно отцепил цепи. На них были закреплены крюки, за которые подвесили Хаджара.
        - Великая Черепаха, варвар… ты весишь не больше перышка.
        Эйнен вытащил крюки из под ключиц и ребер Хаджара. Он опустил его на плащ, которым укрыл мокрую, гнилую солому, разбросанную по полу каменной темницы. Он отогнал крыс, которые, за эти дни, успели до костей обглодать пальцы Хаджара.
        Надо же, какая ирония, почти четверть века назад он, порой, питался крысиным мясом, а теперь они мстили за своих павших собратьев той же монетой.
        Жизнь действительно циклично и связана.
        - Выпей, - Эйнен протянул к разбитым, разорванным губам Хаджара горлянку с пахучей жидкостью.
        Глоток, один, второй.
        Бесчисленные раны, порезы, ожоги, следы от укусов, вырезания плоти, кислоты, различных приспособлений пыток. Вместе с грязной кровью, гноем из ран, нечистотами в мышцах и разрушенных энергоканалов, снадобье Эйнена вымывало все, чем только успели напичкать Хаджара.
        И, постепенно, его сознание прочищалось.
        - Сейчас, потерпи, я сниму с тебя эту дрянь.
        Ловкие руки авантюриста, при помощи одному ему понятных волшебных отмычек, всего за несколько минут отстегнули с шеи Хаджара рабский ошейник, превративший его из одного из сильнейших мечников Семи Империй в простого смертного.
        Энергия, которая тут же хлынула в его истерзанное энергетическое тело, причиняла такую боль, что он не мог сдержаться от крика.
        - Потерпи, брат, - прошептал Эйнен. Закрыв ладонью рот другу, он навалился на наего всем телом, а затем, достав разделочный нож, сделал разрез на горле, куда вылил каку-то жгучую дрянь.
        Хаджар потерял сознание.
        Кажется, еще в тот момент, когда ему резали горло.
        Когда он очнулся, то чувствовал себя достаточно сносно. Энергетические каналы, более или менее, срослись. Кончено, пройдет не меньше недели, до того, как Хаджар вернется к своему максимуму, но и этого хватало.
        Тело, приобретшее очередную роспись жуткими шрамами, не болело и выглядело сносно. Растерзанный мышцы, изломанные кости, порванные сухожилия. Все это срослось и исцелилось.
        - Чтобы ты знал, мой друг, - Эйнен, сидевший рядом, вытирал краем одежд пот со лба. - я влил в тебя, в данный момент, половину стоимости дома Оруна.
        - Великие планы… - Хаджару все еще было тяжело говорить. - требуют больших инвестиций.
        - Планы? - “возмутился”, сохраняя свою привычную невозмутимость, Эйнен. -То, что предлагаю я - вот это планы. И, стоит заметить, когда мы действуем по “плану”, то ничего подобного не происходит!
        - Справедливо, - кивнул Хаджар.
        С этим действительно было глупо спорить.
        - Нет, мы разного безумства за эти годы пережили, мой друг, но это… это… это… переходит все, к Великой Черепахе, границы.
        - Сочту за комплимент.
        Секунда тишины, а потом друзья засмеялись. Они сидели вдвоем в сердце места, которого страшилась вся столица. Пребывая в казематах, внутри дворца Тайной Канцелярии, расположенного в непосредственной близости от Запретного Города, они смеялись.
        В окружении плотоядных крыс, ошметков плоти Хаджара, окровавленных крюков, за которые он лишь недавно был подвешен, они от души смеялись.
        - Сколько я здесь? - спросил Хаджар.
        - А ты не помнишь?
        - Не помню, - покачал головой Хаджар.
        Его воля была крепка. Даже слишком. Он бы не сдался под пыткам, а попросту бы, в какой-то момент, отправился к праотцам. Лишь бы не выдать того, что из него пытались вытащить палачи Тайной Канцелярии. Поэтому, Хаджар отдал управление своим телом и частью сознания в “руки” того, кому не ведомы никакие человеческие чувства, лишь цифры и расчет.
        И пока нейросеть справлялась с пыткой тела, духа и разума Хаджара, тот пребывал в глубочайшей медитации. Там, где мог сохранить ядро своего “я”, не позволяя его разрушить. Вместе с нейросетью они создали вокруг центра личности Хаджара неразрушимую преграду.
        - Четыре дня, - ответил, слегка погодя, Эйнен.
        - Четыре дня? - Хаджар выдохнул и, сжав кулаки, медленно их разжал. Там, в медитации, ему показало, что прошло четыре года. - А ты не торопился.
        - Пробраться незамеченным и протащить “груз” во второй по тайности и защищенности место, после Запретного Города? О том, как я сюда “не торопился”, варвар, барды смог спеть целый эпос! Узнай об этом на родине, я бы стал самым знаменитым контрабандистом и пиратом в стране Островов!
        Такие пылкие речи - редкость для Эйнена.
        - Не сомневаюсь, - Хаджар похлопал товарища по плечу. - Не сомневаюсь, лысый… Теперь к делу. Если прошло четыре дня, то до рандеву с Хельмером осталось не так много времени. Ты принес наши игрушки?
        Вместо ответа Эйнен взмахнул рукой и на полу темницы появилась точная копия Хаджара. Только полысевшего, больше похожего на обтянутый кожей скелет, мумию, нежели нормального человека.
        Но, самое важное и самое удивительное, это существо дышало.
        - Некромантия, - хором, с отвращением, процедили друзья.
        Кадавар, заранее созданный магией Анетт, не был живым, в нужном понимании этого слова. Но имел достаточно признаков, чтобы на некоторое время обмануть палачей Тайной Канцелярии.
        - Следуй моим указаниям, - вторым взмахом руки Эйнен явил в темнице набор, от которого что-то внутри Хаджара дрогнуло.
        Вместе они принялись за работу, по приданию кадавру вида, в котором Эйнен обнаружил своего товарища. На это у них ушло не больше получаса, после чего, вместе, они подвесили живой труп за крюки.
        Хаджар окинул второго “себя” взглядом и понял, что еще ни один год, он будет видеть подобное в своих кошмарах.
        - Ходили слухи, варвар, - Эйнен вытирал руки о плащ и взглядом ценители осматривал работу. - что ты едва не свел сума одного из палачей, что-то бурча себе под нос во время всех пыток.
        - Да?
        Хаджар перемотал несколько сцен из памяти нейросети и содрогнулся от ужаса. Перед тем, как уйти в медитацию, он попросил нейросеть воспроизводить его устами самые мерзкие звуки из существующих.
        - Высокое Небо, - вдохнул Хаджар и попытался стереть воспоминание из памяти. - я читал им русский рэп.
        - Русск… расск… - Эйнен пытался повторить, но не мог. - на каком языке это заклинание, мой друг?
        Хаджар никак не ответил. Он толкнул тяжелую дверную створку, ведущую в коридор темницы.
        Самое сложное им еще только предстояло - прокрасться в кабинет Декоя Шувера, выкрасть оттуда документы о клане Тарез, затем проникнуть в квартал торговцев и выяснить, чем они так привлекли внимание Хельмера.
        И все это до тех пор, пока не спохватились палачи Тайной Канцелярии, и пока не вышло время, отведенное демоном.
        - Вперед, лысый, на встречу приключениям, - Хаджар вышел в коридор.
        Глава 963
        Хаджар с Эйненом, выйдя в коридор подземелий Тайной Канцелярии, аккуратно прикрыли за собой дверь. Пока островитянин восстанавливал на ней охранные волшебные символы, Хаджар внимательно следил за обстановкой.
        Больше всего место, в котором он оказался, походило на канализацию. Покатые, влажные стены, сужающиеся к своду, до которого можно было и рукой дотянуться. Покрытые черной плесенью и грибком. Старые, изрезанные глубоким трещинами, сквозь который стекала вязкая алая жидкость.
        Она тягучими каплями падала в желоб, пересекающий пол по центру.
        Сперва Хаджар подумал, что это некая разновидность смолы. Какой-нибудь волшебный алхимический ингредиент, который определенным образом влияет на сознание или энергию заключенных, но, присмотревшись, Хаджар лишь поспешно отшатнулся.
        Это была кровь.
        Черная, густая, застарелая, пропахшая болью и отчаяньем.
        За время жизни в безымянном мире Хаджар уже привык, что во всех легендах есть лишь немного… легенды, в то время, как все остальное - сильно искаженная историческая быль.
        Но вот к тому, что слухи могут быть не только лишь слухами, к этому еще предстояло приспособиться.
        - Жуткое место, - Хаджар дотронулся пальцами до жидкости, текущий по желобу рядом с его ногами.
        Как и ожидалось - это тоже была кровь.
        - Ты себе не представляешь, варвар, - прошептал островитянин, закончивший восстанавливать магическую печать. - Я видел здесь такое…
        Хаджар посмотрел на друга скептическим взглядом, а затем, показательно, вытер кровавые пальцы о влажную, от сырости, стену.
        - Хм… хотя, да - ты-то, как раз, знаешь, - спохватился лысый.
        Вместе они пошли мимо остальных камер.
        - Это нижний уровень их цитадели, - Эйнен аккуратно перешагивал через тела охранников. Никто из них не был убит - лишь мирно спали. Кто-то свернувшись калачиком, подложив под голову свое оружие, другие и вовсе -посасывая большой палец и что-то вереща. - Не беспокойся, когда они проснуться от моего зелья, то ничего не вспомнят.
        - Знаешь, друг мой, я бы не беспокоился, даже если бы ты сказал, что они “не” проснуться.
        Эйнен лишь “криво улыбнулся”, хотя, как обычно, внешне выражение на его лице никак не изменилось.
        - Ты сказал нижний этаж - есть другие?
        - Я насчитал девять, - ответил лысый. В данный момент, пройдя через отворенную решетку, разделявшую коридор на две половины, он принялся, в той же ловкой и быстрой манере, восстанавливать печать и на ней. - Здесь держат самых опасных… гостей. Чем выше - тем все более цивилизованно. Что, как мне кажется, весьма метафорично и…
        - Можно я прерву твои философствования, островитянин, до того, как ты их начал? И, ели что, это риторический вопрос.
        - Варвар, - только и ответил Эйнен.
        Пока тот возился с решеткой, Хаджар подошел к одной из камер. У той не была закрыта задвижка, которую охранники отодвигали, чтобы посмотреть, что происходит с пленником.
        Примерно секунду Хаджар боролся с искушением, но затем, поддавшись ему, заглянул внутрь. Заглянул и, осенив себя священным знаменем, отшатнулся.
        Видимо с ним, несмотря на пребывание на девятом уровне цитадели Тайной Канцелярии, палачи обошлись относительно гуманно. То, что Хаджар увидел внутри, будет преследовать его в самых страшных ночных кошмарах.
        На распятье висел мужчина. Его черные волосы клочьями свисали с подпаленного, изрезанного, а местами и вмятого внутрь черепа.
        Длинные, грязные, они касались пола, где по ним поднимались склизкие личинки каких-то мерзких насекомых.
        Левая нога, не доходя до бедра, заканчивалась обломанной, гниющей плотью и костью. Обмотанная пропитанными мазями бинтами, он ссохлась с ними в единое, тошнотворное целое.
        Пальцы на руках были вывернуты под неестественными углами. Какие-то из них обрезаны, изломанные, обглоданные или и вовсе - рассечены надвое и ржавеющая пластина торчала поперек ногтю.
        Мужское естество пленника, будто ему в насмешку, было приколото на противоположно стене к доске, украшенной весьма похотливой резьбой.
        Между ног мужчины свисала трубка, по которой желтая жидкость стекала прямо ему на вторую ногу.
        И все это были лишь мелкие и незначительные детали, по сравнению с тем, что палачи сотворили с его торсом. Одного лишь факта, что Хаджар мог поклясться, что там, где у людей находится живот, у этого торчала кормушка для крыс…
        Хаджар прислонился затылком к стене и начал быстро-быстро дышать. Он видел всякого в своей жизни. Он видел кадавра, которого они с Эйненом повесили в его же камере - именно так выглядел, совсем недавно и сам Хаджар.
        Он видел свою Няню, с которой Примус сотворил, как тогда казалось, невообразимое.
        Он видел ужасы войны, перед которыми меркли многие пытки.
        Но того, что за мгновение, он увидел в этой камере…
        И запах.
        Запах, который забирался внутрь легких, проникал в каждую клеточку организма, внутрь души, комком скатывался где-то под черепной коробкой, а затем скручивал внутренности в тугой жгут.
        - Лучше не смотреть, - Эйнен выпрямился и отошел от решетки. - Пока я тебя искал, варвар, я увидел такое… такое… не знаю. Может Дарнас и не стоит того, чтобы за него столько людей кровь проливали. Если уж он творит подобное со своими подданными.
        - В каждой стране есть подобная цитадель, - Хаджар, отдышавшись, сплюнул. Он прекрасно помнил, как в детстве, даже его собственный отец, в компании главы схожей службы, уходил на чей-нибудь допрос… - К тому же - кто знает, что они сотворили. Может, как и я, вырезали чей-нибудь клан в военное время…
        - Может, - с философскими нотками согласился Эйнен. - Пойдем. Слишком мало времени. Зелья хватит лишь до конца этого часа.
        Хаджар уже было сделал шаг, как из камеры донеслось:
        - Ворон… кружит над миром… безымянным… Ворон могильный… песню… поет… Миру конец… вскоре… грядет.
        Старая, очень старая детская считалка-страшилка. Еще сам Хаджар её пугал Элейн, когда мама просила последить за младшей сестрой, а сама удалялась по королевским делам.
        Но вот…
        Что-то такое, с чем Хаджар не мог тягаться, заставило его развернуться и подойти обратно к камере с жутким пленником.
        Он заглянул внутрь.
        Этот человек, при все желании, не смог бы говорить. У него был не только вырван язык, но и отсутствовала нижняя челюсть.
        - Ворон… - донеслось, словно, изнутри его самого. Изнутри его сознания. Но и этого быть не могло, ибо на шее пленника, так же, как недавно и на шее самого Хаджара, находился рабский ошейник. - Ворон… Слышишь взмахи Ворона внутри твоей души… Северный Ветер?
        Хаджар вздрогнул, а потом схватился за рукоять двери. Та была заперта. Без всякой магии. Без единой руны. Без капли энергии. Но даже всей силы Хаджара, сопряженной с мистериями ветра и меча, не хватило, чтобы хоть на миллиметр сдвинуть рукоять.
        - Не пытайся, Северный Ветер, - единственный глаз пленника, несмотря на все раны и пытки, горел ясным огнем разума. - Меня не спасешь. Я предан и забыт. Я как могильный ворон - под первым кладбищем сокрыт. Меня не найти. Меня не отыскать. Я лишь под мира конец, воспряну опять. И в пламени ярком, в ком первое имя сгорит, свободу вздохнуть мне обрести предстоит.
        Хаджар дергал ручку, но сколько бы он не старался, она не поддавалась.
        - Что ты делаешь, варвар? - Эйнен положил ладонь на плечо Хаджару и тот вздрогнул еще раз.
        - Ты не слышал?! Он назвал меня по имени.
        Эйнен нахмурился. Не в своей привычной манере, а действительно - сдвинул брови.
        - Вряд ли он уже что-то кому-то скажет.
        - Что?
        Хаджар вновь посмотрел внутрь камеры. Там, в углу комнаты, лежал пожелтевший от времени скелет.
        - Ты уверен, что вся дрянь местных палачей из тебя вышла? - Эйнен выглядел обеспокоенным и настороженным.
        Хаджар еще раз проверил свое тело и при помощи собственного разума и духа, а потом еще и призвал всю мощь нейросети. Лишь последняя смогла найти в нем сотую долю процента нечистот, но этого не было достаточно, чтобы вызывать подобные галлюцинации.
        - Может магия Анетт дала осечку? - предположил Эйнен.
        - Может, - задумчиво протянул Хаджар, невольно дотрагиваясь до руки, где в татуировки его имени Анетт вплела знаки своей магии, чтобы Эйнен смог отыскать товарища.
        Они могли бы проникнуть в цитадель Тайной Канцелярии и без мучений Хаджара в виде её пленника, если бы не тот факт, что она была защищена непроницаемыми чарами, которые снаружи было никак не пробить.
        Лишь изнутри.
        И именно такой пронзающей иглой и стал Хаджар.
        Имелись свои плюсы в том, что некромантия была запрещена в Дарнасе и Семи Империях несколько эпох назад и потому являлась мало изученной ветвью магии.
        - Пойдем, - Эйен развернулся и направился к винтовой лестнице. - Ты идешь?
        - Да, конечно, - кивнул Хаджар.
        Он смотрел на то, как во тьме коридора, в самом его начала, стояла фигура, недавно висевшая на распятье. Стояла на своей одной, жуткой ноге.
        - Найди меня, Северный Ветер, - шептала она. - до того, как несчастный влюбленный уничтожит звезду миров.
        И она… он… оно исчезло, оставив после себя тьму, сырость и пустоту.
        Хаджар несколько раз вздохнул и отправился следом за товарищем.
        Глава 964
        - Не понимаю, зачем тебе досье Тарезов, - Эйнен вооруженный самыми разными приспособлениями, большинство которых не только выглядели чем-то невероятно волшебным и несуразным, но и еще имели довольно сильную ауру могущественных артефактов.
        Хаджар же, в этот момент, стоял около спящего за собственным письменным столом, генерала Декоя Шувер. Ужас всего Даанатана, ищейка Императора Моргана, в данный момент мирно сопел и пускал слюни на какие-то, без всякого сомнения, важные документы.
        Кабинет Шувера, как и, по слухам, у самого Императора, был достаточно небольшой площади. В нем помещался один единственный шкаф, занимавший все левую стену, напичканный свитками, талмудами и чем-то, очень отдаленно, напоминающим папки.
        Некие, перевязанные веревками, деревянные плашки, внутри которых покоилось сразу несколько свитков. И на каждом висела магическая печать, которую даже Хаджару лучше было бы не трогать. Если он, конечно, не хотел лишиться руки или какого-нибудь другого выступающего органа.
        Некоторые из “папок” были прикрыты отрезами ткани с начертанном на ней гербом той или иной дворянской семьи. Видиме в столице, помимо семи кланов, имелись и другие крупные организации, за которыми следил генерал Шувер. Но оно и понятно - когда отыскать более удобный момент, чтобы изменить расположении сил, как не во время войны.
        Кроме шкафа, здесь стоял массивный стол из драгоценных пород дерева, несколько дорогих ковров из Моря Песка и витраж во всю северную стену. Из него открывался просто потрясающий вид на Восьмой Проспект, в центре которого и расположилась резиденция Тайной Канцелярии.
        Тайное хранилище, в котором держались документы, касающиеся самых опасных сфер интересов Шувера, найти было не так уж и сложно. Хотя, не сложно для Эйнена - Хаджар бы никогда не отыскал.
        И не важно, что он был сокрыт под картиной Императора. Это в мире Земли можно было что-то придумать с запирающим механизмом или просто картину в сторону отодвинуть.
        Здесь же некий умелец наворотил столько волшебства, различных рун и иероглифов, что от одного взгляда сквозь Реку Мира, после того как Эйнен снял скрывающую пелену, было достаточно, чтобы даже у Хаджара голова разболелась.
        И это учитывая, что он был Повелителем.
        Как Эйнен, имея стойкость разума Рыцаря Духа даже не развитой стадии и, тем более, не пиковой стадии, с этим справлялся - одной Великой Черепахе известно.
        - Дай еще его крови.
        Хаджар посмотрел на Шувера, на щеке которого и без уже три пореза алели.
        - А ты уверен, что он не проснется? - настороженно спросил Хаджар.
        Не то, чтобы он боялся силы Шувера, просто что-то ему подсказывало, что даже всей его мощи не хватит, чтобы выбраться из закрытой Тайной Канцелярии.
        Не нужно было быть контрабандистом Эйненом Кесалия, чтобы заметить невероятное количество разнообразной магии, которой был пропитан каждый камень в кладке этого здания.
        Войдя сюда по своей воле, уже мало кто смог бы выбраться наружу. Даже Оруну потребовалось бы раскрыть весь свой потенциал, чтобы сломить то нагромождение чар и магии, которое здесь имелось.
        Что, кстати, наводило на мысль, что Запретный Город был защищен куда сильнее, чем хотел показывать народу Морган…
        - Зелье, которое я распылил в системе их вентиляции, создал Наставник Макин, планируя усыпать им Запретный Город и всех Великих Героев, которые пришли бы на прием к Императору.
        - Прием для Великих Героев?
        - Скорее, если верить документам Макина, их очередное собрание, - Эйнен, не оборачиваясь к другу, продолжал орудовать около портрета Императора. -Он утверждал, что именно на нем решаются самые важные вопросы Дарнаса.
        - Значит, все же, это не просто звание и положение слуги…
        - Скорее личного поверенного, - согласился Эйнен. - Но, тем не менее, Макин считал, что Император и все Великие Герои хранят вместе какую-то тайну. И что они нужны, конкретно в Дарнасе, чтобы защищать и оберегать эту тайну. И что, после смерти Оруна, Моргана куда более нервирует внутренняя ситуация, нежели война с Ласканом.
        - Думаешь это связано со Страной Драконов?
        Хаджар действительно имел от своего названного брата секреты, но Страна Драконов и её сениоритет над Семью Империями в них не входили.
        - Вряд ли, - “пожал плечами” островитянин и вонзил в портрет какую-то волшебную иглу. - Кровь, варвар, дай мне уже его кровь.
        - Ах да, прости.
        Хаджар в четвертый раз рассек Синим Клинком щеку генерала Шувера, а затем, усилием воли, отправил несколько капель в сторону Эйнена.
        Тот, точно таким же образом подхватил их и опустил на металлическую плашку, которую прицепил к вонзенной внутрь портрета иглы.
        - Очередные тайны и интриги, - вздохнул Хаджар и устало покачал головой. -Раньше было проще, друг мой.
        - Когда нам нужно было защищать караван Рахаима от бандитов и мы не знали, что Рахаим - волшебная копия Повелителя, который обитает в мифическом Подземном Городе, что он ищет легендарную Библиотеку Города магов, потому что был влюблен, с детства, в девочку, которая на самом деле - волшебный голем, а человек, который хотел нас определить и помешать нам, преданный им же самим сын - Санкеш, бывший принц и раб, сбежавший из настоящего Севера? Если это время, мой друг, обошлось для тебя без тайн и интриг, то да - раньше было проще.
        - Ты ведь не мог обойтись без этой лекции, да?
        Эйнен вновь “пожал плечами”.
        - Тайны, варвар, это суть нашего мироздания. Все вокруг нас - тайна. Начиная первым вздохом младенца, заканчивая мгновением его смерти. От нас, простых адептов, идущих на ощупь по пути развития, сокрыта, за шорами, целая вселенная. Мы же лишь смотрим на неё через приоткрытую щелочку.
        Хаджар грязно выругался.
        - Лучше бы ты работал молча.
        - Лучше бы ты не был таким варваром, - “хмыкнул” Эйнен, а затем, перебивая Хаджара, ловкой чем-то щелкнул, где-то что-то повернул, начертил волей несколько волшебных рун и иероглифов, после чего портрет императора свернулся свитком и исчез в верхней части рамы.
        - Опять же, - островитянин сделал шаг назад и отряхнул руки о штаны камзола. - об этом веками бы пели песни барды. Об Эйнене Островитянине, не только поникшем в цитадель Тайной Канцелярии, но и обокравшем тайник самого генерала Шувера. Мои праотцы, наверное, пару эпох от радости пить будут.
        - Скромен, - фыркнул Хаджар.
        Он подошел поближе к тайнику - простой выемке внутри стены, в которой лежало несколько свитков. Среди прочих, он нашел и тот, что был украшен печатью с гербом клана Тарезов.
        - Можешь смело их брать в руки, варвар. Они лишены той магии, что свитки в шкафу.
        - Не находишь это странным?
        - Нет, - тут же ответил Эйнен. - самоуверенным, надменным, презрительным к тем, кто попытается взломать это хранилище - безусловно. Но не странным.
        - Резонно, - согласился Хаджар.
        Он вытащил свиток торгового дома Тарезов и, развернув его на мгновение, тут же свернул обратно. Даже не имея нейросети, этого было бы достаточно, чтобы в любой момент иметь доступ к запечатленной в нем информации.
        Убирая обратно, рука Хаджара внезапно вздрогнула.
        Внутри, разумеется, лежало не ровно семь свитков, а больше двух десятков. И, среди прочих, Хаджар увидел и самый невзрачный. Самый тонкий. Самый старый и явно давно уже не открывавшийся.
        Он был связан веревкой, замкнутой в печати с гербом парящего ворона.
        Хаджар уже видел этот символ.
        Символ Ордена Ворона - последователей Черного Генерала, первого из Дарханов.
        Глава 965
        - Ты уверен, что хочешь пойти один?
        Сокрытые под тенями Эйнена, друзья стояли около высокой стены, за которой скрывался квартал лучших и самых успешных торговцев Дарнаса.
        В отличии от всех остальных кварталов, район Тарезов никогда не закрывался, да и охрана у него, как таковая, практически полностью отсутствовала. Во всяком случае - во внешнем периметре.
        Там, где находились лучшие магазины и торговые лавки с самыми редкими артефактами, алхимическими ингредиентами, свитками различных техник и знаний.
        Здесь продавали все, что можно продать, начиная от тканей и заканчивая древними картами сокровищ. И покупали все, что можно купить.
        Так что, говоря, что они стояли около высокой стены квартала, Хаджар имел ввиду именно внутреннюю часть владений Тарезов. Ту, что как раз таки, была третьей по защищенности после Запретного Город и дворца Тайной Канцелярии.
        Стены, несмотря на относительную тонкость - всего в два шага, и на скудность охраны на парапете - по два стражника через каждые сто метров, здесь имелось просто невероятное количество магии.
        Один лишь факт присутствия у подножья любого постороннего было бы мгновенно зафиксирован, а в случае необходимости, заглазевшемуся на многочисленные лавки и магазины, прилетело бы по голове какой-нибудь волшебной дрянью.
        Единственным исключением из общей пелены волшебства являлись ворота, ведущие в сад дворца Тарезов. Их охраняли отнюдь не люди, а четыре голема - огромные псы, стилизованные под мифическим псов-стражей. Массивные, с квадратными челюстями, огненной гривой, рыжей шерстью и лапами, толщиной с дубовый ствол.
        Каждый пес в холке возвышался на добрых пять метров, а в длину был в четверо больше.
        Хаджар не сомневался, что в поединке смог бы их одолеть, но явно не обошлось бы без крови и потерь с его стороны. К тому же в данный момент он находился не в своей пиковой форме. А подобные подвиги потребовали бы максимума сил.
        - Сделка с Хельмером - только моя сделка, лысый, - Хаджар облачался в специальные одежды, сшитые Анетт и Эйненом из ткани страны Островов.
        Она обладала особыми свойствами поглощать магию вокруг себя. Вкупе с магией слов мертвых Анетт, у островитянина и чернокожей волшебницы получился весьма дорогостоящий артефакт, за которых в определенных кругах предложили бы баснословные суммы денег.
        Впрочем, не только в определенных - Хаджар был уверен, что Тайная Канцелярия тоже бы не отказалась приобрести наряд, позволяющий незамеченным пробраться в большинство магически укрытых строений.
        Единственное “но” - человек, надевший этот костюм, не должен был использовать никаких техник или мистерий. Иначе он тут же бы выдал свое присутствие и, более того, полностью уничтожил тонкую магию костюма.
        - Тогда - до встречи, друг мой, - Эйнен отошел на несколько шагов и, присев, подставил сжатые лодочкой ладони. - Пусть дух обезьяны, укравшей персик мудрости из сада Яшмового Дворца, пребудет с тобой.
        Обезьяна-воровка, пошедшая против небес в составе армии Черного Генерала -она была символом-защитником всем пиратов и авантюристов. Хаджар уже давно хотел спросить, какую связь она имела с техникой Эйнена - самой лучшей и могущественной его техникой - Радужной Обезьяной, но все никак не решался.
        У всех были свои тайны…
        Фиолетовые глаза друга сверкали во тьме яркими звездами.
        - До встречи, - кивнул Хаджар.
        Черные, плотные одежды, тесно облегали его фигуру, превращая Хаджара в живую мумию. Взяв разбег, он оттолкнулся сперва от земли, а затем и от подставленных рук Эйнена.
        В ту же секунду островитянин, будто в противоход толчку стопы друга, рухнул внутр своей тени и исчез.
        Хаджар же взмыл в небо. Из-за тяжелых, темных облаков, выплыла красавица царица ночи. Почти полная луна. Почти закончившийся срок, отведенный им демоном.
        Хаджар, раскинув руки, дождался пока достигнет пика инерции, застыл на пару мгновений, лежа в воздухе, а затем позволил телу свободно падать спиной вниз.
        Взмахнув рукой, он выпустил ленту с руки. Она, бесшумнее хищной змеи, обвилась вокруг торчащего над стеной зубца. Схватившись за неё, Хадажр рухнул вниз, а затем, ведомый инерцией, вновь взмыл в небо, но на этот раз уже куда выше - до границы парапета.
        Кошкой, без единого звука, он приземлился на мыски ног и подушечки, так же обмотанных лентами, пальцев. Рывком он подлетел к ближайшим стражникам.
        Коротким тычком сжатых пальцев в затылок, он выбил позвонок, крепящий ствол позвоночника к черепу. Смерть мгновенная и безболезненная.
        Первый из стражников еще не успел упасть, как Хаджар уже опутал все той же лентой рот второго стражника. Тот лишь замычал, как его голова несколько раз крутанулась вокруг своей оси.
        Их обоих Хаджар усадил к зубцу стены, а затем поставил между ними заранее заготовленную бутылку вина. Если кто-то увидит их издалека, то примет за вусмерть пьяных. Пройдет не меньше минуты, прежде чем он сперва попробует докричаться, потом дойдет и осознает, что это мертвецы.
        Простые решения - всегда самые верные.
        Хаджар, оттолкнувшись от парапета крепостной стены, прыгнул спиной вниз -так, чтобы видеть, что происходит на стене. В воздухе сделав несколько кувырков, он упал аккурат за кустом пышной растительности. Шипы цветков потянулись к нему, будто принюхиваясь, а затем замерли.
        Весь тот красивый, изящный сад с фруктовыми деревьями, прудами, полными рыбы, каменными дорожками и мостами, на самом деле был не предметом восхищения для взоров гостей (хотя и им тоже), а одним из самых надежных стражей.
        Досье генерала Шувера, включавшее подробную карту дворца, едва ли не богаче самого Запретного Города, подробно описывало каждый куст и каждое дерево, каждую клумбу и пруд.
        Клан Зеленого Молота и его маги постарались выполнить заказ Тарезов на совесть и создали огромного живого стража, способного уничтожить даже взвод Безымянных, рискни они сюда проникнуть без приглашения.
        Выражение “мой дом - моя крепость” в случае аристократии приобретало особенно яркие краски.
        Осторожно проходя по зачарованным камням дорожек, пересекающих смертельно-прекрасный сад, Хаджар вскоре подошел к стене высокого, почти семидесяти метрового, дворца. Он, в дань уважения предкам Тарезов - выходцев из Моря Песка, был сделан в том же стиле.
        Пузатые стены, башни, увенчанные приплюснутыми куполами, напоминающими булавы. И обилие белого камня, синей росписи, сделанной не краской, а драгоценными камнями.
        - Торговцы, - процедил Хаджар.
        Он, осторожно, прижимаясь к стене и затихая, когда мимо него проходили патрули местной стражи ( не в пример Хищным Клинкам, здесь редко когда можно было встретить Рыцаря Духа выше, чем средней стадии), Хаджар подошел к двери, ведущей внутрь восточного крыла дворца.
        Именно там, по тем же донесениям Шувера, находилась “таинственная, неисследованная область дворца, в которую не пускают даже ближний круг Сальма”.
        Войдя внутрь, Хаджар оказался в простом зимнем саду. И, если бы не досье, не знал бы что и делать, а так он подошел к яблоне и надавил на её выступающий корень.
        В центре зала тут же заскрипел волшебный механизм и внутрь пола начала уходить винтовая лестница. Хаджар аккуратно спускался по ней внутрь тускло сумрака, освещенного при помощи волшебных факелов.
        И, чем ближе он спускался, тем ярче ощущал происходящее внизу нечто.
        Вскоре он оказался на балконе огромного амфитеатра. Площадью в сотню метров, вдоль его границы стояли статуи различных существ, пришедших из самых жутких и древних сказаний. Мужчины с ногами козлов и рогами оленей, держали свод на плечах. Женщины с двумя парами грудей прижимали ими к статуям других мужчин, чьи половые органы извивались настоящими змеями.
        Крылатые подобия девиц расправили перья, которыми так же держали своды. У их ног-лап лежали мужчины, которые больше походили на животных.
        Неудивительно, что в последние дни, по донесениям, мало кого из клана Тарезов видели в городе - мерзкие сектанты собрались в этом амфитеатре.
        Закутанные в балахоны, обнаженные, пребывая в трансе, они то поднимались, то кланялись, стоя полукругом, некоему каменному божеству.
        Жуткий монстр, похожий, одновременно, на десятки разнообразных тварей, склонился над алтарем.
        Точно так же, как над ним склонился и Сальм. В его руках блестел кинжал, сделанный из неизвестного Хаджару материала.
        На самом же каменном ложе, опутанный волшебными веревками, лежал полураздетый Карейн Тарез, на груди которого блестел начертанный кровью волшебный символ.
        Кому принадлежала кровь догадаться было не трудно - рядом, у самого подножия, лежала одна из жен Сальма. Из её рассеченного горла до сих пор капала алая жидкость.
        Взгляд Хаджара пересекся со взглядом Карейна. И его сухие, разбитые губы, прошептали.
        - Помоги… друг…
        Один удар сердца, второй, затем Сальм, что-то крича на незнакомом языке, опустил кинжал на грудь Карейна. Хаджар, в это мгновение, уже устремился в рывке, усиленном мистериями и энергией.
        Но вместо того, чтобы оттолкнуть Сальма в сторону, он вдруг оказался пойман рукой Карейна, который успел скинуть одну из веревок.
        Кинжал воткнулся не в центр волшебного символа, в куда-то под ребро.
        - НЕТ! - заревел Сальм и вокруг него начало раскрываться что-то куда более жуткое, чем просто Истинное Королевство Меча.
        Но было поздно - Хаджар чувствовал, как вместе с Карейном он проваливался внутрь каменного постамента.
        Они, держась за руки, все падали и падали внутрь, пока Хаджар не осознал себя лежащим в траве.
        Вокруг него поднимались высокие, зеленые стебли, а над головой плыли белые, кучевые облака, закрывавшие синеву лазурного неба и яркое, полуденное солнце.
        Только что была ночь, теперь день.
        Только что он находился в амфитеатре какой-то секты, а теперь лежал на заливном лугу.
        И это не было иллюзия. Он не присутствовал здесь своей душой или сознанием.
        Это была реальность.
        - Где мы?
        - В мире… духов… - прохрипел откуда-то слева Карейн. - В… стране… фейри… А теперь, помоги мне… пока… я не истек… кровью…
        Глава 966
        К тому времени, как Хаджар отыскал на лугу Карейна, тот уже потерял сознание. Стройный, мускулистый, совсем не похожий на стереотипного торговца, Карейн Тарез лежал, на спине. Правой ладонью он прикрывал кровоточащую рану на боку, а левой буквально вырыл рядом с собой яму.
        - Проклятье, - выругался Хаджар.
        Только с четвертого раза у него получилось “открыть” трофейный пространственный артефакт, доставшийся ему от напавших на Гору Ненастий членов клана Мертвой Луны. И лишь с девятой попытки вытащил оттуда несколько бинтов и склянку с пахучей мазью.
        Сейчас, находясь на границе мира духов - в Стране Фейре, не обликом сознания или души, Хаджар в полной мере ощущал что-то неладное в потоках Реки Мира.
        Если в мире смертных она текла ровным, спокойным потоком, пронзающим все сущее, прошлое, настоящее и будущее, обозримое и необозримое, то здесь… Это был как горный ручей, местами спокойный, но мгновением позже превращающийся в бурный поток, смывающий все на своем пути, затем растекающийся озером, падающий водопадом, извивающийся змеей широкий рукав реки, а потом все по новой - спокойный ручей, бурный поток…
        Река Мира в мире духов, даже на таком дальнем рубеже, как тот регион, в котором оказались Карейн с Хаджаром, была так же изменчива, как и сам мир духов.
        Хаджар убрал руку Карейна и тут же сморщился. Рана имела ненормальный, резкий запах. И выглядела так, будто её оставили не несколько минут назад, а в лучшем случае - месяц. Причем все это время её никак не лечили и позволили загноится.
        Радовало, что Синий Клинок мгновенно отозвался и, покинув чертоги души, явился в реальный мир по первому усилию воли. Собственно, точно так же отозвались и доспехи Зова. Мистерии ветра и меча, объединенные воедино, так же не откликались мгновенно.
        Единственное, что выходило из-под контроля, выглядело незнакомом и в чем-то чуждо - это энергия. То, что проходило сквозь Реку Мира в стране фейре, резко отличалось от привычного Хаджару в мире смертных.
        - С этим позже, - прошептал он себе под нос.
        Синим Клинком, не позволяя тому впиться в энергетическую структуру Карейна (Синий Клинок, будучи спаянным с клинком Черного Генерала, оставил в себе все его свойства - в том числе и плотоядную натуру) внутри которой и так, в районе раны, находилось нечто чужеродное, Хаджар срезал гноящиеся крови.
        - Высокое Небо! - взмахом руки, призывая волю и мистерии Хаджар уничтожил посыпавшихся из раны, извивающихся белых червей.
        Те исчезли во вспышках неизвестной, чужеродной энергии. Такой Хаджар никогда не встречал в мире смертных. Она была какая-то… неправильная.
        Из раны полилась черная, вскипающая на солнце кровь. Карейн задергался и замычал. Хадажр волей придавил его тело к земле, а затем вонзил Синий Клинок в рану.
        - А-А-А-А! - закричал наследник семьи Тарезов.
        Хаджар, игнорируя стекающие по его лбу капли дождя, осторожно контролируя жадные до пищи “жгуты” Синего Клинка, позволил им войти в энергетическую структуру Карейна.
        Не задевая его каналов и врат, он полностью сконцентрировался на чужеродной субстанции. Пульсирующий, алый комок, засевший где-то в районе нижнего ребра.
        Когда жгуты приблизились к нему, Хаджар почувствовал отвращение Синего Клинка. Тот явно не воспринимал этот сгусток, как нечто съедобное.
        Когда же, ломая “сопротивление” меча, Хаджар заставил его коснуться жгутами пульсирующего паразита, то те начали стремительно “ржаветь”, а по руке самого Хаджара прошла волна нестерпимой боли.
        Он мгновенно вытащил клинок из раны и фонтан черной крови брызнул прямо на землю. Она сжигала траву и кислотой обжигала почву.
        - Проклятье, - снова выругался Хаджар. - Что это такое?
        На его вопрос, понятное дело, никто не ответил.
        Стараясь не касаться раны, Хаджар старательно обработал её мазью, а затем туго спеленал волшебными бинтами. Но уже через несколько секунд они покрылась черными точками, затем пятнами, а потом и вовсе под ними расплылся густой ореол.
        Рана явно было не из обычных… Даже по меркам тех, которые могли нанести своими техниками адепты.
        Вновь не с первой попытки, Хаджар достал из кольца бурдюк с медицинской водой и, промыв свои руки, смыл волшебные символы с груди Карейна.
        Те исчезали с точно таким же шипением, как и черви. В итоге, спустя пять минут операции, весь торс Тареза выглядел так, будто его несколько месяцев пытали огнем и кислотой.
        - Что же с тобой сделали, - покачал головой Хаджар.
        Вонзив в землю меч, Хаджар прислонился к небу спиной и посмотрел на небо. Яркое, светлое, с облаками и подмигивающим из-за них солнцем.
        Оно было совсем не такое, как в мире смертных. Будто нарисованное, словно ненастоящее. Такое, которым хочется любоваться, такое, как можно увидеть лишь на пейзажах лучших из художников.
        Одного этого, не считая бури в потоках Реки Мира, было достаточно, чтобы действительно поверить в то, что Хаджар находиться в ином мире. Или другом измерении того же самого мира…
        Все это было сложно.
        Даже слишком.
        - Спа…си…бо, - прохрипел, спустя несколько часов, очнувшийся Карейн. - Во… ды…
        Хаджар вышел из поверхностной медитации, размял тело после пребывания в позе лотоса, взял в руки бурдюк с медицинской водой и, приставив к горлу раненного Синий Клинок, приподнял его голову и осторожно прислонил к губам горлышко.
        После первого же глотка Карейн закашлялся, но не перестал жадно пить. Только после того, как бурдюк опустел на четверть, Тарез откинулся обратно на груду тряпья, которой Хаджар заменил ему подушку.
        - Я уже думал, что… все, - речь теперь давалась ему явно проще. - Зарежет меня отец. Будто свинью…
        - Никогда не думал, что у вас такие острые отношения.
        - Острые? - Карейн криво усмехнулся. - хороший каламбур, Хаджар. Я, все же, позитивно на тебя повлиял за время наших приключений…
        Клинок Хаджара все так же лежал под кадыком Карейна. Он слегка царапал его кожу и алая ниточка спускалась по лезвию. Именно красная кровь, а не черная, которая все еще сочилась сквозь рану.
        - Это у тебя стиль… общения такой, Хаджар? - Карейн, тяжело дыша, продолжал корчить из себя шута. - Разговаривать с… мечом у горла.
        - Только с теми, кто может предоставлять угрозу.
        - Угрозу? - Карейн потянулся к раненному боку, но так и не коснулся бинта. - Я сейчас… представляю угрозу… разве что экологии этого места.
        Даже одной ногой стоя на пороге дома праотцов, Карейн отказывался снимать свою маску. Хаджар хорошо был знаком с подобным типом людей. И, даже, относительно близко знал и знает некоторых его представителей.
        Неро… Хельмер…
        Все они скрывали под этой маской грызущую их изнутри боль.
        Те, кто смеется громче и ярче всех, на самом деле, внутри, терпят самую жуткую и ядовитую тоску.
        - Почему твой отец хотел тебя убить?
        Карейн засмеялся. Кашляющим и слегка печальным смехом.
        - Мы на границе мира духов, Хаджар… в стране фейре… месте, о котором матери и бабушки детям… сказки рассказывают. А тебя… мой отец интересует.
        - Что-то мне подсказывает, - теперь уже пришел черед Хаджара улыбаться. -это все как-то связано.
        Карейн промолчал. Затем устало вздохнул и прикрыл глаза.
        - У нас есть только сутки, Хаджар. Затем я умру. А после этого закроется проход в мир смертных. Ты точно уверен, что хочешь тратить на разговоры время? Или ты не чувствуешь, как мир духов постепенно поедает тебя изнутри.
        Хаджар действительно это чувствовал. Мистерии меча синего ветра пока защищали его энергетическую структуру от местной хищной атмосферы, но это было одно из тех сражений, что заранее обречены на поражение.
        Не пройдет и недели, как энергетическое тело Хаджара полностью разложиться, а вместе с ним и физическая оболочка.
        Глава 967
        Дул ветер. Он качал волнами высокую траву на широком лугу, посреди которого замерли две фигуры. Развевались синие одежды Хаджара, на которых белые облака плыли под светом мерцающих звезд. Он держал в руках меч, который был приставлен к горлу лежащего на земле Карейна.
        От левого, до правого горизонта, они были единственными, кто тревожил покой луга.
        - Для того, чтобы ответить на твой вопрос, Хаджар, мне сперва нужно задать свой собственный.
        - Я слушаю.
        - Как ты думаешь, - Карейн прикрыл глаза и, несмотря на чужой меч у собственной глотки, расслабился. - Кого торговцы ненавидят больше всего? Ну, кроме попрошаек.
        Хаджару не нужно было много времени, чтобы ответить на этот вопрос.
        - Воинов.
        - В чем-то, ты, конечно, прав, Хаджар. Воины ненавидят торговцев, торговцы - воинов. Первые последних за то, что те их всегда обманывают и наживаются, а последние первых за то, что те сильнее. За то, что могут силой отнять то, что торговцы наживают своим трудом.
        - На моей памяти, обычно наоборот, - фыркнул Хаджар. - обычно это торговцы становятся причиной, по которой гибнут воины. Загребают жар чужими руками и наживаются на смерти тех, кто отстаивает их интересы.
        - Ты так говоришь, потому что ты, Хаджар - воин, - улыбнулся Карейн. Он все так же не рисковал дотрагиваться ладонью до раны и вскапывал ей землю рядом с собой. Видимо боль, которую терпел Тарез, действительно была нешуточной. - Мой отец всегда говорил, что нет ничего зазорного в том, что оплатить чью-то жизнь монетой. Ведь, в конечном счете, мы лишь предлагаем деньги. Берете вы их по своей воле. И по своей же воле за них погибаете.
        - На чем вы зарабатываете, - кивнул Хаджар.
        - Все на чем-то зарабатывают, Хаджар, - пожал плечами Карейн. - в прямом или переносном смысле. Деньги, слава, честь, женщины, знания, явства, драгоценности, да даже - уважение. Все это лишь определенные блага, на которые мы меняем самое важное.
        - Самое важное?
        Карейн кивнул.
        - Наше время, Хаджар, - прошептал Тарез. - Наемник, на службе клана Тарез, за месяц получается семь сотен имперских монет.
        Хаджар едва не икнул. По меркам наемником, да чего там - даже для стражников Даанатана, это была баснословная сумма. Такая, за которую и жизнью рискнуть не зазорно.
        - На эти деньги, - продолжал Карейн. - он может купить себе новый щит, меч, или прокормить семью, а может в бордель отправиться… Но, так или иначе, он их потратит. Обменяет на что-то. Месяц своей жизни, Хаджар, он обменяет на что-то, что ему ценно. И, получается, что деньги - лишь мерило времени. Те кругляшки, которые звенят в кошелях, если подумать с такой стороны, вовсе не являются валютой. Валютой является…
        - Время, - Хаджар закончил за Карейна. - к чему ты клонишь?
        - К тому, что вечная грызня воинов и торговцев, не имеет к моему отцу никакого отношения. Он достаточно силен, чтобы не боятся почти ни одного воина Империи. Так что спрошу тебя еще раз, Хаджар - кого, больше всего, ненавидят торговцы?
        Хаджар задумался на несколько секунд.
        А затем его осенило.
        - Тех, у кого изначально слишком много валюты.
        - Именно! - Карейн особенно жестко вцепился пальцами в землю. - Даже Небесный Солдат,в покое и достатке, может прожить хоть полторы тысячи лет. Чего уж говорить про Рыцаря или Повелителя. Они живут долго - сотни веков. И, получается, что главная, абсолютная валюта, в Семи Империях, постепенно обесценивается. И чем сильнее общество, чем дольше живут адепты, тем хуже приходится торговцам. Бессмертие - вот главный враг торговца.
        - Твой отец задумал победить само время?
        - Победить время, Хаджар? - засмеялся, горьким смехом, Карейн. - Мой отец не такой идиот… Нет, он задумал не победить время, а наоборот - помочь ему.
        - Помочь? Как можно помочь времени?
        Карейн открыл глаза и посмотрел на Хаджара. Он кисло и горько улыбнулся.
        - Ты ведь видел того уродца, который засел внутри меня?
        Хаджар только кивнул.
        - Тогда позволь я тебе все объясню, - Карейн вновь откинулся на импровизированную подушку. - Нельзя просто так отнять время у адепта, Хаджар. Все же, это будет воровство. А торговцы - не воры. Да, они… мы, обманываем, приворовываем, обторговываем, обвешиваем - называй как хочешь. Но те, кто воруют - они воры. Мы же - торговцы.
        - А есть разница?
        - Для воина может и нет, но для нас… наших принципов чести - есть. Мы обмениваем один товар, на другой. Мы всегда должны, после того как взяли, что-то отдать. Иначе мы уже не торговцы, а простые преступники. Это совсем иная ипостась.
        Хаджар промолчал.
        Он вспомнил Саймона - пухлого снабженца Лунной Армии Лидуса. Тот, когда напивался, рассуждал о чем-то подобном. А затем сдирал с несчастного воина, потерявшего шлем, в три дорога за то, что отдать из схрона новый. Но, все же, всегда отдавал…
        - Ты видел храм моего отца?
        Хаджар опять кивнул.
        - Я тоже… хотя, видят боги и демоны, хотел бы никогда его не видеть… -Карейн прокашлялся. По уголкам его губ стекала алая струйка. - Отец всю жизнь искал способ, как можно стать сильнее. И он нашел его в том, что сейчас надето на тебя…
        Хаджар опустил взгляд и посмотрел на развевающиеся одежды на ветру…
        - Зов…
        - Именно, - Карейн вновь прокашлялся. - Он всегда полагал, что ответ на вопросы - как дать силу адепту, забрав у того время, кроется в смешении человеческой и нечеловеческой крови. И, видят боги, он серьезно преуспел в этом вопросе.
        Хаджар вспомнил тайный храм Тарезов и те фигуры, что он там видел.
        - Количество жен твоего отца… Все они…
        - Носительницы различного наследия крови, - перебил Тарез. - Попутно с остальными своими эксперементами, он пытается вывести нечто уникальное, что было бы не только могущественным существом, но и связано с ним кровью. Такими были мои многочисленные братья и сестры.
        - Но мне казалось, ты единственный сын семьи Тарез.
        - Единственный, кому посчастливилось дожить до возраста, который позволил бы мне сбежать в школу Святого Неба, - криво улыбнулся Карейн. - Знаешь, у меня было так много братьев, что в какой-то момент отцу стало лень придумывать им имена. Всех называл он называл…
        - Имир…
        - Именно. Имир… Помнишь старые сказки? Многоликий фейре Имир, который может принять любой облик, который только пожелает.
        Что же, теперь было понятно, почему Карейн так не любил, когда его называли по имени…
        - Но при чем здесь попытка принести тебя в жертву?
        - При том, что, Хаджар, у подобных экспериментов есть свои ограничения. И та кровь, которую примешивал мой отец, не может дать того результата, о котором он мечтает. А мечта у него безумная.
        - Чтобы торговать чистой силой, получая взамен время, - догадался Хаджар.
        Теперь уже Карейн кивнул.
        - Когда же он понял, что кровосмешением и выведением эссенции крови, чтобы прививать её просытм адептам, он не добьется, желаемого, то к алхимии отец решил добавить оккультные практики.
        Хаджар только теперь, отойдя от шока, “вспомнил”, что он не по своей воле вломился в квартал Тарезов. Торговцами был заинтересован, без малого, эмиссар князя демонов - Хельмер.
        - Тот паразит, который сидит в тебе… Это ведь не кровь волшебных животных или фейре, так?
        Карейн опять кивнул.
        - Это кровь демона, - не спрашивал, а утверждал Хаджар.
        - Что ты знаешь о Параде Демонов, Хаджар?
        Хаджар вздрогнул.
        Глава 968
        - Немногое, - ответил Хаджар. - почти ничего.
        - Жаль, - внезапно резюмировал Карейн. - я тоже - почти ничего. Только то, что он относительно скоро состоится и что мой отец имеет на него свои планы. И принести меня в жертву он собирался именно ради него.
        - Принести в жертву ради парада демонов?
        - Ага, - только и ответил Тарез. - звучит бредово, я понимаю. Но это все, что я знаю, Хаджар. Тот кинжал, который он использовал, те символы и статуи, все это имеет отношение к Параду Демонов и паразиту, которого он ко мне подселил еще в самом детстве.
        - Ты поэтому настолько…
        - Красив? Умен? Неотразим? Любим женщинами? Нет, это у меня от природы, Хаджар. В прямом смысле слова. Моя мать она… - Карейн внезапно осекся. Закрыл глаза. Несколько раз вздохнул, собрался с силами и произнес жутко слово. - была полукровкой из маленького рода фейре, которые славятся тем, что могут соблазнить кого угодно.
        - Вообще, я хотел спросить про твою ненормальную, для клана Тарез, силу.
        - Это отдает дискриминацией и даже расизмом, мой друг.
        - Я не уверен, что могу называться тебе другом.
        - Ну ты ведь прыгнул под кинжал, чтобы спасти меня. Разве это не поступок друга?
        - Просто я не очень хотел видеть, как человека, который прикрывал мне спину в Карнаке, закалывают как свинью.
        - То есть, если бы мне резали горло, а не живот прокалывали, ты бы не вмешался?
        - Ну, я бы подумал чуть дольше.
        Карейн улыбнулся. Хаджар ответил ему тем же.
        Какое-то время они молчали. Смотрели на то, как над их головами плыли облака. Как дул ветер, качая зеленую траву, превращая её в изумрудные волны шелестящего моря.
        - Да, Хаджар. Я силен именно благодаря демонической крови. Ну или что там в меня запихнул отец… как бы противоестественно это не звучало. И именно из-за этого я умираю. Можно сказать, в данном случае, Сальм приуспел. Мне действительно осталось день, может два, после чего - отправлюсь приветствовать праотцов и их суд.
        Хаджар вздохнул. Выругался. Затем выругался еще раз, уже грубее. А потом развеял Синий Клинок.
        Карейн потер поцарапанную шею и тоже вздохнул. Чуть облегченей, чем прежде.
        Теперь Хаджар мог закрыть сделку с Хельмером. Он выяснил, фактически, все, что хотел узнать Демон. Этот дамоклов меч был снят с его шеи, только вот теперь над ним завис другой. Куда более существенный и близкий.
        - Знаешь что, Карейн?
        - Что, Хаджар? - в тон переспросил Тарез.
        - Это все никак не объясняет того факта, что мы находимся в стране фейре, а не лежим на полу храма твоего отца.
        Тут Карейн улыбнулся. Не ехидно, а победно и даже в чем-то надменно.
        - Я действительно скоро умру, дружище. И действительно люблю приключения. Более того - я даже страну свою люблю и добра ей желаю. Родина, все же… Но я, так или иначе, наследник торговой империи Тарезов. Я не тот, кто будет сломя голову прыгать в пекло, чтобы помочь Дарнасу.
        - Карнак, - догадался Хаджар. - ты не просто так туда отправился.
        - Именно, - не стал отрицать Карейн. - как и все мы, Хаджар… Как и все мы… Мне пришлось изрядно подергать нити своих связей, чтобы обмануть отца и заставить того думать, что в Карнаке есть некая подсказка относительно его мечты. Когда же Сальм клюнул, то уже именно он потратился, чтобы отправить меня с вами.
        - Но зачем?
        - А ты подумай немного, Хаджар. Подумай. Ты ведь что-то получил в той гробнице, так? И прекрасная Акена - тоже. Как и Дерек, да примут его праотцы. Так если трое из нашей компании не ушли с пустыми руками, то…
        - То и все остальные - тоже.
        - Именно так, - вновь улыбнулся Карейн. Между его белоснежных зубов теперь пролегали алые полоски. - Каждый ушел из гробницы с сувениром. Мой…
        Тарез потянулся к поясу и Хаджар тут же обнажил Синий Клинок. Движения Тареза стали более плавными и спокойными. Он вытащил на свет на глазах осыпающуюся каменную плашку, выполненную в форме березового листа.
        - Мой отец, своим ритуалом, истончил границу, отделяющую мир смертных от остальных, - Карейн вдруг осекся и повернулся к Хадажру. - ты ведь знаешь, что помимо нашего мира, Река течет и в три других - мир демонов, богов и духов?
        - Знаю, - Хаджар вспомнил карту, которую в Пустошах показал ему Бессмертный послушник храма бога войны.
        - Я, почему-то, не сомневался, - согласился с какими-то своими мыслями Карейн. - Этот медальон - пропуск в страну фейре. Вот только использовать его в любой момент не получиться. Только, так сказать, по особым случаям.
        - И ритуал твоего отца идеально к нему подходил.
        - Именно. Но оставалась одна деталь, - Карейн вновь повернулся к Хаджару и посмотрел на его одежды. - Мне нужно было что-то, что имеет отношение к стране фейре, чтобы не потеряться по пут между мирами. А тот факт, что ты интересуешься Тарезами, не секрет не то, что для меня - а и для моего отца.
        - И это была одна из причин, по которой ты отправился в Карнак.
        - Устроить несчастный случай в такой ситуации отдельно взятому адепту, пусть и ученику Великого Мечника Оруна - не такая уж большая проблема.
        Они вновь замолчали.
        Дул ветер.
        Здесь его слышать было намного проще, чем в мире смертных. Но в данный момент Хаджара заботило нечто иное.
        - Почему ты этого не сделал? Почему не убил меня? Ты ведь, в то время, мог это сделать.
        - Убить… - протянул Карейн. - а почему ты не убил юного Париса?
        Хаджар промолчал.
        - Я…
        - Страна фейре не терпит лжи, Хаджар, - вдруг перебил Карейн. - Фейри, по своей природе, физически не могут врать и потому… они лучшие лгуны на свете. Ложь же в их стране подобна несмываемой грязи. Любое вранье для них будет видно так же хорошо, как тебе - навоз на чьем-нибудь лице.
        - С чего ты взял, что я его не убил?
        - Вот! - улыбка Карейна стала шире. - так уже лучше… Хаджар, я видел твое исполнение Шага Белой Молнии и прежде. Я бы не спутал его с ударом природной молнии. Особенно за секунду до того, как Анис надела корону. Особенно! В башню, где ты, по идее, убил наследника рода Хищных Клинков. Так почему же ты не убил его, Хаджар?
        Хаджар вспомнил, как Парис пожал ему руку в начале “праздника”. Вспомнил, как ощутил в своей ладони клочок пергамента. Клочок, который и сейчас лежал внутри его пространственного кольца.
        На нем, детским почерком, было выведено лишь несколько слов.
        “Прошу, пощади маму”.
        Парис был не только силен, но и умен.
        - У тебя когда-нибудь был брат или сестра, Хаджар?
        Перед внутренним взором появилось сперва лицо Неро, затем Элейн, а потом и Эйнена.
        - У меня тоже были, - тяжелым, почти могильным голосом, прошептал Карейн. - их было так много, Хаджар, что не хватило бы пальцев на твоих и моих руках, чтобы сосчитать. И все они… мертвы. Как и моя мать, Хаджар… Я -последний человек в этом мире, который исполнил бы приказ или как-то помог Сальму.
        Подул ветер.
        В стране фейри нельзя было лгать.
        И Карейн не лгал.
        - И как же ты собираешься спасти себя и вытащить нас отсюда? - Хаджар протянул Карейну руку.
        - С чего ты взял, Хаджар, - он схватился за неё и с трудом, но поднялся. -что я собираюсь это делать?
        - Потому что, после Эйнена, ты самый скользкий из людей, которых я встречал. Вряд ли ты отправился в страну фейри, чтобы просто здесь умереть.
        Карейн вновь улыбнулся.
        Глава 969
        Несмотря на то, что казалось, что лес находился около самого горизонта, Хаджар с Карейном добрались до него всего за несколько минут. Мир Духов сложно было познавать глазами, но и энергией, учитывая то, как сложно приходилось даже Повелителям в этом месте, многого не исследуешь.
        Карейн, хромая, едва ли не всем лежал на плече Хаджара. По его боку, сквозь бинты, стекали струйки черной, вязкой крови. Тело Карейна она не обжигала, но стоило ей упасть на землю, как та шипела, сгорая в кислоте.
        - Что это такое? - спросил Хаджар.
        - Понятия… не имею, - речь вновь давалась Карейну с трудом. Любое движение, и это не только было видно, но и чувствовалось, причиняло ему резкую боль. - Спросишь… у моего отца.
        Хаджар ответил на это молчанием.
        Оказавшись на опушке леса, от которого тянуло каким-то странным волшебством, Хаджар развеял доспехи Зова. Ему не нужно было быть специалистом по миру духов в целом и стране фейре в частности, чтобы определить, что он находиться во владениях Летнего Двора.
        - Разумно, - прохрипел Карейн. - фейри Летнего Двора не очень были бы рады твоему наряду, сшитому Мэб.
        - Как ты узнал?
        Карейн лишь крепче стиснул плечо Хаджара.
        - Я ведь уже… говорил. Моя мать… несла в себе… часть крови фейри…
        Хаджар мысленно вздохнул. Карейн был силен не только в искусстве меча, но и в искусстве риторики. Добиться от него нормального, прямого ответа, если тот не желал отвечать, оказалось невозможным.
        Он до того сильно заболтал Хаджара в самом начале их беседы, что тот едва не упустил нить главного вопроса. Что именно собирался проделать Сальм Тарез своим ритуалом.
        Возможно Карейн не знал и сам, но скорее всего его связывала какая-то очень искусно составленная клятва. И Карейн, пройдя по лезвию, дал все намеки и все подсказки, какие только мог.
        Все же, как гласила молва, ничто не могло связать вас крепче, чем клятва, принесенная Тарезам. Клан Торговцев знал в них толк.
        - Каков наш план?
        - Сейчас… увидишь.
        И Карейн первым, смело, без сомнений, вошел в пределы леса фейри. Сколько про них Хаджар слышал сказок от своих няни и матери. Про народ богини Дану - существу более древнему, чем нынешние боги.
        О том, как некогда, народ фейри - Туатха де Даанан, славные не только своими красотой, изяществом в одежде, но и магией с воинским искусством, сражались против богов.
        Они, обладая артефактами невероятной силы, уже начали одерживать победу, но их предали и великие воины и маги проиграли. Но милостивые боги не стали истреблять столь удивительный народ. Они изгнали его с Седьмого Неба - мира богов и отправили скитаться на границу мира духов.
        И потому фейри - ближайшие их волшебных народов к смертным. Потому что они наказаны вечно пребывать на границе уже не смертные, но еще не духи.
        Слушая эту историю, Хаджар, в те времена, не находил в ней ничего, кроме очередной красивой сказки. Теперь же он цеплялся за оговорку про богиню Дану.
        Первые лже-боги, это древнейшие из духов, которые сбились со своего пути и решили подчинить себе все четыре мира. Их потомки - заполнили Седьмое Небо и так появился Яшмовый Дворец с его Яшмовым Императором - правителем всех богов и всего сущего, видимого и невидимого, былого, настоящего и прошлого.
        Так появилась Книга Судеб, Книга Тысячи и все её бесчисленные имена. Так появились люди, так появились их жизненные пути. Так началась первая из Эпох.
        Но если до лже-богов существовала некая Дана, которая создала народ фейри, то…
        Хаджар не знал, что следовало после “то…”. Возможно, ответы на подобные вопросы, можно найти только в самых закрыты библиотеках страны Бессмертных. Если не на самом Седьмом Небе или у Князя Демонов.
        Лес фейри выглядел именно так, как себе и представлял Хаджар. В каждом камне, каждом дереве, каждом дуновении ветра сквозь кроны, чувствовалась магия.
        Не те фокусы, которые с трудом воспроизводили адепты мира смертных, а самая настоящая магия. Когда свет, пробежавшись по листьям дубов и берез, вдруг превращался в смех звезды, скучающей по черному бархату неба, а затем, вливаясь в дерево, он позволял тому вздохнуть. И в этом вздохе слышалась мудрость времени и изящество.
        На краю зрения, вспышкой эфемерного сознания, тонкая береза, впитав свет смеющегося солнца, расправляла ветви и прекрасной девушкой, одетой в самые изысканные, мерцающие одежды, наклонялось к ручью, чтобы напиться из него воды.
        Сам же ручей, извиваясь среди холмов, вдруг расправлял крылья и синей птицей взлетал в небо, где оборачивался облаком из которого шел дождь из капель чьих-то разбитых мечтаний. Их осколки, падая на плечи Хаджару, стекали водой на мох, изумрудной пылью разлетавшийся по лесу.
        Затем мгновение и это вновь привычный, простой лесной массив, раскинувший объятья от левого до правого горизонтов.
        Хаджар обернулся.
        Ему казалось, что они только-только вошли во владения фейри и за спиной должен раскинуться заливной луг, но ничего, кроме деревьев, он не увидел.
        - Не пытайся понять страну… фае разумом, Хаджар, - Карейн, кажется, начал чувствовать себя чуть лучше. Во всяком случае он больше не висел всем весом на плече Хаджара и даже, относительно самостоятельно, переставлял ноги. - И, тем более, не пытайся его ощутить при помощи энергии или мистерий. Если, конечно, не хочешь, чтобы сюда заявились воины фейри. Уверяю тебя, они мало чем похожи на те сказки о маленьких, крылатых созданий, которые ты слышал в детстве.
        Хаджар вспомнил тех фей, которые служили в качестве посланников Седьмого Неба. Каждая из них была неимоверно сильна, но Фрея, нынешняя “сторож” и “надзирательница” Хаджара превосходила их всех вместе взятых.
        - Карейн… - Хаджара, внезапно, осенила шальная догадка. - А ты ничего не знаешь о том, почему некоторые фейри служат богам?
        Тарез на какое-то время замолчал.
        - Все матери рассказывают своим детям истории, Хаджар, - прошептал он. - В них они доносят нам ту мудрость, которую нажили, за эпохи, наши предки. Так мы становимся теми, кто мы есть. Народами, нациями, религиями. Нас делают таковыми не цвет крови или форма ушей, а истории матерей и наставления отцов.
        - Не знал, что в тебе есть те же философские порывы, что в Эйнене.
        Карейн улыбнулся.
        - Вопрос, который ты задал, Хаджар - это часть истории народа богини Дану. Я не могу тебе рассказать того, что тебе не положено знать.
        - Вот так вот и рождается расизм, Карейн.
        Тарез посмотрел исподлобья на поддерживающего его Хаджара.
        - Ты сильно ударился головой, варвар? Или мне действительно не чудится и это была твоя попытка пошутить? Если так - то лучше никогда больше не пытайся. Боги щедро наградили тебя талантами быть безумным, но чувством юмора явно обделили.
        - Вообще-то я умею шутить, - нахмурился Хаджар.
        - И кто так говорит? А, погоди, не отвечай. Дай угодаю - те, у горла кого ты меч свой держишь?
        Хаджар не сдержался и засмеялся.
        Глава 970
        На широкой вырубке, около ручья, стояло пузатое каменное здание, увенчанное широкой трубой из которой в данный момент клубился черный дым. К зданию, отделенное перегородкой деревянной кладки, была пристроена справная изба. Хотя, скорее, даже не изба, а крепкий деревянный, двухэтажный дом.
        Огороженное высоким забором с красивыми воротами, украшенными резьбой. Хаджар не рисковал слишком долго на неё смотреть. Чем дольше он разглядывал узоры на воротных столбах, тем четче он понимал, что узоры двигались и менялись.
        Самое жуткое - он совершенно не чувствовал в этом никакой магии.
        - Учитывая, что у тебя есть наряд, сшитый Королевой Зимнего Двора, мне, наверное, не нужно рассказывать тебе о том, как себя вести в стране фейри?
        - Нет, Карейн, не нужно, - покачал головой Хаджар. - но я был бы рад, если бы ты уже сказал, куда мы пришли.
        - К кузнецу.
        Хаджар посмотрел на Тареза. Тот не язвил, да и вообще с него уже давно слетел лоск старшего наследника богатейшего клана Империи. Теперь это был измученный дорогой, раненный воин, который, наконец, достиг своей цели.
        Возможно, и в данном случае это простое “к кузнецу” было максимум, который мог себе позволить в ответе Карейн.
        Отодвинувшись от Хаджара, едва ли не падая, хромая, дергая немеющей левой ногой, он добрался до калитки. Схватившись за стальной обруч, он повис на нем всем весом, а затем ударил о пластину.
        Звук, который издал простой “звонок” разлился жестким эхом стального удара по всей опушке.
        Сперва ничего не происходило, а затем калитка, сама по себе, отодвинулась в сторону.
        - Нам обоим можно пройти, - с облегчением вздохнул Карейн.
        Хаджар не стал спрашивать, каким именно образом Тарез это понял. Все же, именно в Карейне текла кровь фейри, а не в Хаджаре, так что тому, наверное, было виднее.
        Оказавшись во внутреннем дворе, Хаджар старался отделаться от воспоминаний о дворце Королевы Мэб. Все, что он тогда увидел перед собой, оказалось искуснейшей из иллюзий, которая практически граничила с реальностью.
        Вряд ли на магию такого уровня и такой сложности были бы способны даже Бессмертные. Хотя - кто их знает. Несмотря на год проведенной с Тенью Бессмертного Мечника, Хаджар, уже сейчас, понимал, насколько были скудны его познания о родине одного из своих учителей.
        Тень могла рассказать ему, на тот момент, далеко не все. Большую часть границы познания простого практикующего, даже не Истинного Адепта, просто не смогли бы удержать внутри разума.
        Пока Хаджар размышлял над тем реально ли то, что он видит, Карейн ковылял в сторону кузницы. Подойдя к арке, закрытой циновкой, он отодвинул её в сторону и вошел внутрь.
        Хаджар, оставшись снаружи, долю секунды боролся с малодушным порывом обнажить Синий Клинок. Но большего оскорбления чем вооруженным войти в дом пригласившего тебя хозяина придумать сложно.
        Собрав волю в кулак, Хаджар решительно вошел внутрь кузни.
        В лицо ему тут же дыхнуло жаром кузнечного горна. Внутреннее убранство кузни ничем не отличалось от того, что можно было встретить в мире смертных.
        На одной из стен висели многочисленные части доспехов, заготовки под оружие, готовые и собранные артефакты, бруски металла и обработанная древесина.
        На другой - разнообразнейшие инструменты, среди которых можно было отыскать все, что только пожелала бы душа кузнеца.
        Около горна, держа щипцами лезвие клинка, стоял такой же, в чем-то обычный, кузнец. Высокий, массивный, каждая его рука была шире ноги Хаджара, а шея могла бы поспорить толщиной с бычьей. В белой рубахе, синих штанах и кожаном фартуке. Его рыжие волосы были скреплены синим шнурком, а по короткой бороде стекали капли пота.
        Единственное, что отличало кузнеца от прочих представителей ремесла - на каждом его запястье блестели синим цветом руны, вырезанные на металлических браслетах.
        Точно такие же руны сияли на кожаном ремне, который подписывал фартук и держал сумки и крепления под инструменты.
        Молоток, которым он стучал по до красна раскаленному металлу, тоже больше походил на произведения искусств, нежели на рабочий агрегат. Собственно, он тоже сиял рунами.
        Сам клинок лежал на маленькой наковальне, водруженной на скрепленную металлическим обручами чурку, под которой сиял волшебный круг, исписанный знаками и символами.
        - Приветствую, кузнец Хафотис, - поклонился Карейн.
        Хаджар, как того требовали законы гостеприимства, являясь лишь сопровождающим вошедшего, просто молча склонил голову.
        - Помоги мне раздуть горн, мальчик, - Хафотис, не отрывая взгляда от заготовки, кивнул в сторону кузнечных мехов, прилаженный к горну.
        Хаджар уже сделал шаг вперед, как Карейн покачал головой и до хромал до мехов. Он схватился за деревянную планку, подвешенную над ними, а затем обеими ногами встал на “рукоять” меха. Стиснув зубы так сильно, что из десен кровь брызнула, он начал качать воздух.
        Огонь в горне вздымался страстными языками пылкой любовницы. Из красного он превратился в алый, затем в лиловый, а потом и в синий. Дождавшись нужного цвета, кузнец взял щипцами лезвие и начал нагревать его над пламенем.
        Все это время Карейн качал меха. Он не стонал, не кричал, но с каждым движением из его бока толчками била черная кровь, а сам Карейн стремительно бледнел.
        Пальцы соскальзывали с планки, но каждый раз Тарез находил в себе силы удержаться и продолжить качать воздух.
        - Достаточно, - кузнец вытащил лезвие и, вернувшись к наковальне, продолжил ковку.
        Карейн, отшатнувшись, едва удержался на ногах. Когда Хаджар попытался помочь товарищу, тот лишь отшатнулся и остался стоять самостоятельно.
        - Зачем пришел, смесок? - прогремел Хафотис. Говорил он прямо и грубо. Без всяких обиняков.
        - Мне нужна твоя помощь, Хафотис, - Карейн раскачивался из стороны в сторону. Все его бледное лицо покрыла болезненная испарина. - Во мне сидит паразит, выкованный из крови демона. Он убивает меня. Прошу, помоги мне выковать нож, который сможет его вырезать.
        Хафотис бросил быстрый взгляд на бок Карейна, а затем вновь ударил молотом по заготовке клинка.
        - С чего ты взял, что я помогу тебе, смесок? Я живу здесь, на краю Тир-на-Ног, для того, чтобы работать в уединении от бесконечного веселья фае. Почему ты решил, что я помогу тебе - существу с грязной кровью?
        - Потому что тебя от этом просит… просила, моя мать.
        - И кто же твоя мать, смесок?
        - Эба, - ответил Карейн.
        - Просила… она ушла к истокам вечности?
        - Да, Хафитос. Моей матери больше нет под светом четырех миров.
        Молот Хафотиса дрогнул, а затем куда сильнее, чем прежде опустился на лезвие клинка. Посыпались искры, внутри которых плясали саламандры и летали фениксы. Жар каждой из них был сильнее, чем от упавшей звезды. И во вспышках огня, превращаясь в черный дым, они исчезали, не успев коснуться пола кузни.
        - Паразит, который сидит в тебе, сын Эбы, делает тебя тем, кто ты есть. Вытащишь его - станешь слабее неродившегося котенка. Ты готов к этому?
        - Готов, - кивнул Карейн.
        Хафотис еще несколько раз опустил молот на клинок, а затем убрал его внутрь горна. За все это время он ни разу не сдвинулся с места, на котором стоял.
        - Паразит, - он не сводил взгляда с бока карейна. - выкован из металла, выплавленного из железного дерева. Чтобы разрезать его, потребуется тот же самый материал. Я уже давно не пользуюсь железным деревом - слишком много дыма. Из Тир на Нога, если немедленно отправить гонца, его не допросишься до следующей луны.
        - Где, достопочтенный Хафотис, можно еще найти железное дерево?
        - Ответ на твой вопрос, сын Эбы, прост - в лесу. Но не думаю, что ты сможешь, выйдя из моей кузни, сделать еще хотя бы два шага.
        Карейн повернулся к Хаджару и извиняющее развел руками.
        Что же…
        Теперь Хаджар понимал, почему все сложилось так, как сложилось.
        - А сразу сказать нельзя было? - процедил Хаджар.
        Хафотис, внезапно, рассмеялся. И смех его был похож на шипение расплавленного металла и рычание раздувающегося горна.
        - А в чем, тогда, было бы веселье, рожденный в зиме, Северный Ветер? -Хафотис, даже, молот в сторону отложил.
        Глава 971
        - Ты знаешь кто я, достопочтенный Хафитос? - удивился Хаджар.
        - Все сидхе знают кто ты, - ответил Хафитос. Сейчас Хаджар уже знал, что сидхе - нечто вроде дворян среди фейри. Самые могущественные и видные из них. - Ты щепкой из посоха неприкаянного полукровки убил Ана’Бри, проклятую умереть дважды. Племянницу самой Мэб, королеву Ночи и Мрака, Холода и Вьюги. Но она, почему-то, не убила тебя, а сшила тебе мантию рыцаря Зимнего Двора. За всю историю четырех миров, Северный Ветер, лишь несколько смертных удостаивались такой чести.
        Хаджар, который еще при разговоре с Морганом выработал стратегию подумать, прежде чем подумать, прежде чем сказать, промолчал.
        Внезапно в его сознании, почему-то, пронеслась история Эрхарда -Последнего Короля эпохи Ста Королевств. Великого воина, которого боялись и уважали. Ученика самого Черного Генарала. Преданного и обреченного на вечный сон по одним легендам и смерть, по другим.
        Закованный в своем гробу из черного мрамора, спрятанный под ледяными горами, он ждал часа чтобы пробудиться и начать новую войну.
        Очередной символ конца света, которых в каждой религии было не счесть. Даже в верованиях Великой Черепахи страны Островов имелось что-то подобное. Мол, когда расколется панцирь, на котором спит этот безымянный мир, поднимутся волны до самого Седьмого Неба и смоют все сущее, расколов единое на множество островов.
        Вот только в том, что мир лежал на огромном панцире Хаджар сомневался, а вот Эрхард был реальной исторической личностью.
        - Скажи мне, достопочтенный Хафитос, шила ли Королева Мэб мантию для Эрхарда.
        Хафотис вновь засмеялся.
        - Историю Зимнего Двор лучшего спрашивать у самого Зимнего Двора, Северный Ветер. Сейчас же, если ты согласен взять обязательство сына Эбы на себя, тебе стоит поспешить в лес. Иначе сын Эбы умрет еще до того, как погаснет мой горн.
        Хаджар посмотрел на Карейна. Тот, все же, опустился на стоявший около стены стул и, кажется, пребывал в некоей прострации. Весь его бок, в том числе и нога, уже покрылись черной кровь.
        Стекая на пол, она, что удивительно, мгновенно покрывалась синим пламенем и сгорала.
        Хаджар вздохнул.
        - Что мне нужно сделать, достопочтенный Хафитос.
        Хаджар, в данный момент, все же обнажив Синий Клинок, спускался в темную чащу леса, раскинувшегося у приграничья Тир-на-Ног. Города, где никто никогда не стареет, где все молоды и прекрасны, где услады тела и разума безграничны и бесконечны. Где вино и смех не кончаются и где каждый найдет что-то себе по душе.
        Хаджар слышал мифы и рассказы об этом городе, но никогда не думал, что окажется в такой близи от него.
        Но народ фейре, сидхе и фае, это не мирные, прекрасные создания. И там, где есть свет, всегда найдется и тьма. И там, где есть самый яркий и чистый свет, всегда будет поджидать самый темный и голодный мрак.
        И именно по такому в данный момент и шел Хаджар.
        Он спускался в чащобу, в которой деревья казались мертвецами. Повисшими на распятиях, повешенных или насаженными на кол. Облака, плывшие по небу, ворона кричали могильные песни по павшим воинам и выплакавшим слезы вдовам.
        Солнце, вдруг, почернело и превратилось в бездну отчаянья, которая пожирала стонущее небо.
        Паутина могильным саваном свисала над единственной тропинкой, пересекающей лес. Хаджар, по наставлению Хафитоса, шел по ней не сворачивая и не меняя маршрута, чтобы он не видел, не слышал и не думал.
        Учитывая, что подобная магия уже привела его, однажды, в царство Северного Ветра - старца-Борея, то сделать это было не сложно.
        Вскоре Хаджар, держа перед собой мерцающий Синий Клинок, уже стоял в глубоком овраге. Центре темнолесья Тир-на-Ног. Сюда, по рассказам, не спускались даже самые отважные из фае. Лишь сильнейшие сидхе отчаивались, по крайней необходимости, прийти к сердцу темнолесья.
        Но, что не сделаешь, когда честь говорит тебе, что так будет правильно. Может Хаджар и не был ничем обязан Карейну, но оставить человека, с которым сражался плечом к плечу, в беде - он не мог себе такого позволить.
        В этом не было бы чести.
        Вонзив меч перед собой, Хаджар в точности повторил слова Хафитоса.
        - Лесной Хранитель, достопочтенный Теант, я пришел к тебе с просьбой и даром, предложить честный обмен. Прошу, послушай меня, скажи свои слова, и мы разойдемся миром.
        Закончив странную речь, Хаджар принялся ждать.
        Сперва ничего не происходило, а потом земля перед ним задрожала. То, что казалось двумя кривыми деревьями, вдруг стало рогами. Холм превратился в голову, а высохшие русла ручьев обернулись мускулистыми руками. Корни деревьев стали их жилами, а хворост - волокнами мышц.
        Листья и трава превратились в волосы гиганта, а пушистый мох стал его бородой. Лицо рогатого, древесного мужчины, шириной с повозку, нависло над Хаджаром.
        Каждая рука Теанта - лесного Хранителя, была длинной в десяток метров, а мышцы его размером с ледниковые валуны - и это никакая не метафора.
        Даже мизинец Теанта был больше самого Хаджара, но тот не испытывал никакого страха.
        - В чем твоя просьба, Северный Ветер? - голос сидхе темнолесья звучал скрипом мертвых деревьев, стоном раненных охотниками животных, треском лесного пожара, устроенного нерадивыми детьми.
        Теант - хранитель всего “неправильного”, что могло произойти или происходило в лесах.
        - Мне нужна эссенция металла, выплавленного из стального дерева.
        Бровь Теанта - некогда лежащая в овраге коряга, изогнулась.
        - В каменном Тир-на-Ног даже ты, смертная плоть, сможешь добыть этого металла себе по весу.
        - У меня нет времени, чтобы добраться до Тир-на-Ног и купить металл.
        - Да? - задумчиво скрипнуло существо. - Значит дело не терпит отлагательств… кто умирает, Северный Ветер? И не лги мне, избранник снежной леди. Я ближе к ней, чем все сидхе Летнего Сада и легко распознаю ложь даже того, кто укрыт её мантией.
        Хаджар сделал определенную “зарубку” и отдал соответствующий приказ нейросети. Слишком часто в последнее время упоминались сшитые Мэб доспехи.
        - Карейн Тарез, - честно ответил Хаджар.
        - Карейн… хорошее имя. Имя на языке богини Дану, да примет её вечность. Что же - что ты принес мне в дар, Северный Ветер.
        Хаджар медленно достал из мешка посаженный в горшок, черный цветок с оранжевым бутоном.
        - Стебель, выращенный из дыма и пепла тысячи тысяч расплавленных клинков, - принюхался Теант. - бутон из пламени, пылавшего с начала эпох в кузнечном горне Хафотиса… Такой цветок, Северный Ветер, может растопить самые холодные из льдов. Удивительно, что Хафотис готов отдать мне его ради такого пустяка…
        - Возможно, - кивнул Хаджар.
        - И ты отдаешь его мне? - прищурился Теант.
        - Отдаю, - кивнул Хаджар.
        - Подумай еще раз, Северный Ветер, - существо подвинулось к нему совсем близко. Так, что Хаджар мог в полной мере ощутить амбре болотного дыхания. - Однажды то, что будет тебе дороже даже твоей чести, будет сковано льдом, которое сможет растопить лишь этот цветок.
        Слова Теанта, как это уже было прежде в случае с Мэб или её гарпиями, оказались высечены на душе Хаджара.
        - Ты знаешь мою судьбу, Хранитель?
        - Ты был и остаешься тесно связан с лесом, Северный Ветер. Ты относился к нему с уважением - отголоски этого донеслись до меня. Поэтому я могу видеть тот путь, по которому ты идешь. И этот цветок, - Теант указал на дар Хафотиса. - однажды ты вернешься за ним. Но его уже не будет. Ибо я его съем. И тогда мы сразимся и один из нас умрет. И кровь фейри покроет твои руки. И ты вновь принесешь войну - на этот раз, последнюю. Такова твоя и моя судьба, Северный Ветер.
        Хаджар вновь посмотрел на цветок.
        Неужели у судьбы была такая скудная фантазия… Или она так любила хорошую иронию.
        - Я не верю в судьбу, Хранитель, - покачал головой Хаджар. - прими этот цветок в дар и выполни мою просьбу.
        Теант замолчал. Затем он вонзил ладонь себе в торс и вытащил мерцающую зеленью сферу.
        - Жаль, Северный Ветер, что ты не веришь в неё, - он протянул огромный шар, но стремительно уменьшающийся шар, Хаджару. - Что ты не веришь в неё. Ибо она, увы, верит в тебя.
        Хаджар, держа на ладони маленькую сферу, стоял посреди пустого, темного оврага.
        - Ты справился вовремя, - Хафотис бережно принял эссенцию и положил её внутрь горна.
        - Сколько времени займет ковка? - спросил Хаджар. - не думаю, что Карейн протянет дольше…
        - Несколько часов, - перебил Хафотис. - но тебе лучше не задерживаться здесь. Мантия Зимнего Сада привлекает слишком много внимания. Внимания, которое для тебя, Северный Ветер, будет смертельно.
        - Мне нужно…
        Затем Хаджар осекся.
        Внезапно он все понял.
        Он повернулся к Карейну. Тот устало улыбался.
        - Такова цена, мой друг, - развел он руками. - все как в старых сказках…
        Хаджар медленно повернулся к Хафитосу. Теперь он видел, что кузнец не сходил с места просто потому, что не мог этого сделать.
        Каждая из его ног - лишь не более, чем деревянный костыль.
        Хафитос был калекой.
        - Год и один день, - прошептал Карейн. - я буду помогать кузнецу Хафитосу в его ремесле, после чего буду свободен.
        - Год - не так уж и много.
        - Год, по меркам страны фейри, Северный Ветер, - произнес уже занятый ковкой Хафитос. - в мире смертных это займет Семьсот семьдесят семь лет.
        Хаджар вновь повернулся к Карейну.
        - Ты ведь именно этого хотел с самого начала, да? - вздохнул он. - Сбежать от отца? От войны?
        - Это не моя война, - покачал головой Карейн. - и Сальм - мой отец лишь по человеческой линии. Пришло время принять и то, что я частично фейри.
        Хаджар промолчал.
        Затем, шагнув к Карейну, он протянул ему руку.
        - Живи свободно, Карейн Тарез, сын Эбы.
        Карейн какое-то время смотрел на Хаджара, а потом с трудом, стеная от боли, поднялся на ноги и крепко сжал предплечье.
        - Умри достойно, Хаджар Дархан, Северный Ветер.
        Они кивнули друг другу, а затем, внезапно, Карейн притянул Хаджара к себе.
        - Настоящая война только впереди, друг мой, - он говорил торопливо и сбивчиво. - Не верь никому. Особенно - полукровке. Все вокруг враги. Когда придет время, я отдам тебе свой долг.
        - Что ты…
        Хаджар не успел договорить.
        Карейн толкнул его в грудь и Хаджар, отшатнувшись, сделал неловкий шаг назад и, споткнувшись о порог кузницы, полетел спиной вниз.
        Упал он уже на разбитые камни храма Сальма Тареза.
        Вокруг блестели стальные латы. Сотни рыцарей корпуса Стражей держали оружие у глоток закутанных в балахоны членов клана Тарез.
        - И снова здравствуй, Хаджар.
        Над Хаджаром нависала фигура миниатюрной, сероволосой девушки.
        Оба клинка Рекки Геран упирались ему в грудь.
        - Проклятье… Карейн, чтобы тебя демоны любили в…
        Глава 972
        Так быстро до Запретного Города Хаджар еще не добирался. Казалось, с момента, как Карейн, в буквальном смысле, вытолкнул его из мира духов и Рекка Геран приставила к горлу “пленника” клинки-паразиты, прошло не больше нескольких минут.
        И вот Хаджар, теперь, сидел все в том же кабинете, что и меньше недели назад.
        Перед ним, на золотом троне, скучающе подперев подбородок кулаком, находилось Его Императорское Высочество, Морган Бесстрашный. В очередных простых, но в то же время невероятно изысканных и дорогих одеждах.
        - Хаджар Дархан, ученик Великого Мечника Оруна, - задумчиво протянул правитель Дарнаса.
        Хаджар, сидящий напротив Императора, прекрасно понимал, что в тайной нише на этот раз стоит вовсе не генерал Шувер, глава Тайной Канцелярии.
        Там был один из тех, о ком Хаджару рассказывал Орун. Один из Великих Героев Дарнаса и причина, по которой Марнил никогда не кичились своими лучниками.
        Просто так получалось, что сильнейший лучник Дарнаса был выходцем из сословия крестьян и охотников восточных регионов, граничащих с южными рубежами Моря Песка.
        И именно этот индивид, сокрытый от глаз, энергий и мистерий (но не от вычислительной мощности нейросети) в данный момент держал Хаджара на прицеле.
        Орун, учитывая ту силу, которую он открыто демонстрировал, считал этого Великого Героя Дарнаса равным себе. В той мере, разумеется, в которой Тирисфаль открывался миру.
        Его полную мощь, вряд ли, сдержал бы полностью даже Чин’Аме.
        - Ваше Императорское Величество, - не вставая, поклонился Хаджар.
        Он не собирался давать лишний повод для лучника использовать свое оружие.
        - Я своего сына, в последнее время, вижу реже, чем тебя, Хаджар Дархан, -вздохнул Император.
        Любой другой адепт, на месте Моргана, взмахнул бы рукой, призвал бы волю, но один из могущественнейших и, безусловно, хитрейших и искуснейших в интригах, адептов Дарнаса поднялся и, дойдя до столика, налили себе из графина немного терпкого, ярко-красного вина.
        - Молчишь… - он вернулся обратно на трон и, покачивая бокал, смотрел на то как алые капли стекают по тонким, хрустальным стенкам. - А я вот, все, жду от тебя какого-нибудь рассказа, Хаджар Дархан.
        - Все, что пожелает, Ваше Императорское Величество, - вновь поклонился Хаджар.
        - Все? - Морган отпил немного сока и, отставив бокал, подался вперед. -Я бы, к примеру, пожелала, чтобы в первый год войны у меня не исчезли сразу два аристократических клана, Хаджар Дархан.
        - Один.
        - Что?
        - Прошу прощения за своеволие, но позвольте вас поправить, мой Император. Исчез лишь один клан.
        Морган, сцепив пальцы домиком, откинулся на спинку трона.
        - Объяснись, Дархан, - приказным, не терпящим пререканий тоном, проговорил Морган.
        Хаджар, как было уже прежде, до того, как подумать над ответом Моргану, подумал над тем, правильно ли он думает. И только после того, как убедился, что он видит хотя бы какие-то границы ловушки, которую расставляет Император, начал думать над тем, как ему ответить.
        И, видят Вечерние Звезды и Высокое Небо, это было куда сложнее, чем самые смертельные испытания и сражения, через которые проходил за свою жизнь Хаджар.
        - Если вы, мой Император, имеете в виду клан Диносов - то я лишь выполнял клятву, которую принес нынешней Королеве Меча, дабы быть уверенным в её лояльности во время путешествия по Карнаку.
        - Ты хочешь сказать, что это я виноват в том, что ты опрометчиво принес клятву, Хаджар Дархан?
        - Разумеется нет, мой Император, - в который раз склонился Хаджар. - я бы никогда не осмелился бы такого сказать.
        - Не осмелился, - Морган вновь взял бокал и принялся его покачивать. - Не осмелился, но думаешь так, верно?
        - У всего есть цена, мой Император. Но я привык полагать, что, кто бы не назначил мне цену, принять её или нет выбирая лишь я сам.
        В ответ на это Император лишь хмыкнул и не более.
        - Продолжай.
        Только после этой вальяжно-властной отмашки Хаджар позволил себе вновь открыть рот. Отчасти потому, что понимал, когда может себе позволить выходку, как в клане Зеленого Молота, а, от части, из-за глубокого уважения к Моргану.
        Несмотря на все те отрицательные черты, которыи обладал правитель, Хаджар прекрасно понимал, что если бы не Император, ты не было бы нынешнего Дарнаса в целом и Лидуса в частности.
        Морган, собственными руками, построил огромную страну, вытащив её из той разрухи, в которую ею эпохами вгоняли слабые правители прошлого.
        Дарнасу, как и любой другой Империи, требовалась сильная рука хитрого и дальнозоркого правителя. И Морган подходил под все эти критерии лучше всех других возможных кандидатов.
        Он являлся тем необходимым “злом”, которое создавала светлое и, пусть и облачное, но, все же - светлое будущее для большинства.
        Это то, что Хаджар понял не благодаря своим отцу или матери, а Примусу. Может тот и разрушил свою семью и вогнал треть народа в рабство, но Лидус, за те одиннадцать лет правления Примуса стал сильнее, чем за все прошедшие века.
        - Что же касается клана Тарезов, то я не особо понимаю, что произошло.
        - Не понимаешь, значит, что произошло… - протянул Морган. - Так уж и не понимаешь?
        Хаджар отрицательно покачал головой.
        - Некоторое время назад я пришел в дворец Тарезов по приглашению своего друга - старшего наследника клана Тарезов, - это была наглая и откровенная ложь и, Морган, как никто другой, должен был это понимать, но в данном случае у Хаджара на руках оказался козырь.
        Карейн сейчас находился так далеко, что спросить его мнения было попросту невозможно. А в случае принесения клятвы, хаджар бы смог выкрутиться из любой формулировке благодаря просьбе Карейна, который тот озвучил лежа на алтаре.
        - Затем там произошло нечто, объяснение чему я не нахожу, - продолжил Хаджар. - Когда же я очнулся, то весь клан Тарезов был под контролем корпуса Стражей… ну и я в том числе.
        Морган, некоторое время, смотрел в глаза Хаджару. Тот не отводил своего глаза. Их партия вновь зашла в логический тупик.
        Хаджар прекрасно понимал, что Моргану известна если не вся правда, то её большая часть. И сам Император знал, что Хаджар не идиот и видит эту ситуацию.
        Но, тем не менее, они не могли нарушить негласного договора, который заключили друг с другом - именно по нему Акена пришла на торжество в клан Диносов, чем развязала Хаджару руки.
        К тому же, если смотреть на общую картину, а не на её мелкие детали, то все складывалось как нельзя удачнее.
        Брустр сам вызвал Хаджара на дуэль, а тот просто воспользовался старыми законами. В дом Тарезов Хаджар, поскольку его не сожрал хищный сад и он не отметился в качестве интервента, заявился в качестве приглашенного гостя.
        Таким образом, все было, как говорится, “шито белыми нитками”.
        Все, кроме одного факта…
        - По моим сведениям, Хаджар Дархан, - все так же задумчиво протянул Морган. - в данный момент вы должны сидеть не в моем кабинете, а находиться в ведении Тайной Канцелярии.
        Вот так вот ласково и аккуратно Морган срезал углы, имея в виду пытки палачей Шувера.
        - Разве, мой Императора?
        Морган вопросительно изогнул бровь.
        - Кажется, вы имеете в виду, мой предположительный арест Тайной Канцелярией, который, опять же, предположительно, - Хаджар сделал ударение на последнем слове. - имел под собой почву ввиду убитого мною Париса Диноса и его матери. Но я могу принести соответствующую клятву, что не убивал и никаким образом не содействовал прерыванию жизни Париса. И, более того, я так и не видел документов об аресте. Так что, получается, что ареста не просто не могло произойти - его и не было.
        Морган залпом осушил бокал. Откинув мизинец, он поставил его на серебряный столик около трона и вновь посмотрел в глаза Хаджару.
        - Ты хочешь сказать, ученик Великого Мечника, что тебя изначально не было в Тайной Канцелярии?
        - По всем разумным фактам получается, что именно так - меня там не могло быть.
        Около минуты или даже дольше в кабинете висела гнетущая тишина.
        - Ты можешь идти, Хаджар Дархан, - взмахнул рукой Император.
        Хаджар поднялся и, поклонившись, попятился, как того требовал этикет, к двери.
        Но до того, как он развернулся, Морган, вдруг, его окликнул.
        - Два клана оказались разбиты. Тарезы и Диносы. Из их осколков я могу слепить только один клан. Так что скажи мне, Хаджар Дархан, кому стоит выжить, а кому пасть?
        Хадажру очень хотелось ответить, что Тарезам. Потому как иной ответ, однажды, повергнет душу Париса в ту же пучину, что и Тома с Анис, а когда-то и самого Хаджара.
        Но он ответил:
        - Диносам, мой Император. Идет война - нам нужна сила их мечей.
        Морган только кивнул.
        Хаджар развернулся и, дотронувшись до ручки двери, вновь замер.
        Не оборачиваясь, он спросил.
        - А что было бы, мой Император, если бы я ответил, что Тарезам.
        Вновь тишина, а затем.
        Глава 973
        После того, как, буквально через десять минут после Дархана, из кабинета вышел высокий, стройный, чуть худой адепт, от которого, даже когда тот не собирался никаким образом этого демонстрировать, веяло невероятной силой, Декой Шувер, в который раз за этот месяц посетил Императора.
        Морган, как обычно, занимался тем, что раскачивал в руке бокал с алым соком. А может и вином… Что там на самом деле пил правитель Дарнаса не знала, по сведениям Тайной Канцелярии, даже его возлюбленная жена.
        Это была одна из загадок Империи, но из тех, на которые Шувер почти не тратил своего внимания.
        - Проходи, - Морган указал на стул в центре помещения.
        Кабинет, в котором они сейчас находились, предназначался для, условно, серьезных разговоров. Не серьезные Морган проводил в своем рабочем, заваленном бумаге, помещении. А не условно, по-настоящему серьезные, проводились на нижних этажах цитадели Тайной Канцелярии.
        - Мой Император, - поклонился Шувер и опустился в кресло.
        Морган какое-то время раскачивал свой напиток и смотрел куда-то вглубь собственных мыслей. Многие в этой Империи, не обладая и щепоткой чувства самосохранения, хотели бы знать, что творится в голове Моргана.
        Шувер этого не хотел.
        Он не хотел знать и десятой части того, о чем размышлял правитель Дарнаса. Подобные знания привели бы не только его, но и всю его немногочисленную семью, состоящую из брата, сестры и матери, в места куда более страшные, чем нижние этажи цитадели Тайной Канцелярии.
        И при этом Шувер не был трусом. Холодным, расчетливым выживальщиком, который не чурался марать руки в грязи и крови, но не трусом.
        Просто он прекрасно понимал, чем именно чреваты подобные “знания”.
        - А неплохо все получилось, да? - Морган отпил немного и поставил бокал.
        Шувер промолчал. Он имел на этот счет свое мнение. В очередной интриге Моргана, почему-то, крайним выставили именно его организацию. В узкие круги уже успела просочиться информация о том, как два, пусть и талантливых, но простолюдина оставили с носом такую могучую и пугающую организацию, как Тайная Канцелярия.
        И, видят боги, подобная утечка не могла произойти из рядов подчиненных Шувера.
        А значит она исходила от…
        Морган широко и хищно улыбался.
        - Во время войны народ должен сплотиться, генерал, - как бы невзначай произнес Морган. - ни к чему, если в самом нашем сердце будет жить заноза, о которую все спотыкаются.
        - Ваша воля, мой Император, - сидя поклонился Шувер.
        Те века, которые он потратил на то, чтобы создать вокруг Тайной Канцелярии ореол жути, способный сбить спесь с любого желающего провернуть свои темные дела, был подкошен всего за пару дней.
        И сделал это никто иной, как сам Император - непосредственный создать этой самой организации.
        - Кадавра хоть сняли? - спросил Морган.
        - Сняли, мой Император, - кивнул Шувер. - сразу, как они вышли из моего кабинета и сняли.
        - Шрамы, смотрю, зажили уже.
        Декой потер щеку, по которой наглец Дархан несколько раз провел своим клинком. Проклятый мальчишка!
        - Когда я предлагал тебе решить проблему с Тарезами, Шувер, я не предполагал, что ты выберешь такой кардинальный маршрут.
        Теперь пришел черед Декоя откинуться на спинку кресла.
        - Я действовал согласно тем инструкциям, которые получил от вас, мой Император, - начал он свой отчет. - Все документы про клан Тарезов и их, разумеется, чрезвычайно тайные опыты по кровосмешению были собраны в один документ. Туда же мы выключили и максимально подробную карту их поместья, которые смогли получить.
        - Всегда поражался, генерал, тому, как невзрачные, с виду, девушки, умеют проникать в постели к самым видным юношам и, даже, тем, кто старше.
        Шувер вспомнил то, как отдавал приказ своему двойному, а может уже и тройному агенту (кто знает, что там в голове Моргана) - Рекке Геран. Та, буквально за несколько дней, умудрилась не только стать любовницей Карейна Тареза, но и отыскать вход в потайной храм Тарезов.
        Рекка была чрезвычайно способной девушкой…
        Хотя бы просто потому, что этот вход искали и другие специалисты и, за несколько веков поиска, не справились. Рекке же хватило меньше недели.
        - Может что-то в психологии, - пожал плечами Шувер.
        Морган посмотрел на него, а затем отвел взгляд к витражу, за которым раскинулись просторы прекрасного сада Запретного Города.
        - Ты ведь из небольшого дворянского рода, генерал?
        - Да, мой Император. Мой род занимался рыбным делом, пока не обмельчали реки в ближайших предгорьях.
        - Понятно… - протянул Морган. Будто он не знал этой информации… - Ты никогда не жил в достатке и даже изобилии, Шувер… Впрочем, сейчас это не важно. Лучше скажи мне, какой свиток, из тех, что мы подложили, Хаджар взял помимо дела Тарезов?
        - Этот, мой Император, - Шувер протянул Императору пергаментный свиток, на которой блестела печать с гербом в виде парящего Ворона.
        - Орден Ворона? - кажется, Морган был неподдельно удивлен. - Религиозные фанатики? Ты ничего не перепутал, Шувер?
        - Нет, мой Император, - Декой, непроизвольно, скрипнул зубами. - у меня было время, чтобы поизображать спящего и понаблюдать за действиями этих двоих.
        - Ну-ну, - фыркнул Морган. - будет тебе. Небольшой спектакль разбавил твои загруженные будни.
        - Как скажете, Ваше Императорское Величество, - склонился Декой.
        Император отложил свиток в сторону и задумался.
        - Значит - Вороны… Что же, это довольно интересно… Но позже… Ты уже подготовил для казначеев сводку по Тарезам?
        - Разумеется, - Шувер протянул Императору очередную бумагу. На ней, среди прочего, было указана и общая сумма состояния клана Тарезов, с учетом движимого и недвижимого имущества.
        - Внушительно, - Император, в первые на памяти главы Тайной Канцелярии, присвистнул. Казалось бы - чего здесь такого. Но выбивалось из общей канвы. - Направим, в первую очередь, на производство новых кораблей, вооружение и алхимию. Войне нужны деньги, а нам не так, чтобы, нужны были Тарезы.
        - Их торговые сети придется кому-то перенять.
        - Небесный Ветер займется этим, - отмахнулся Морган. - я уже переговорил с их главой. Он головой ручался за два года освоить треть сети Тарезов.
        Шувер и не видел другого кандидата. Воздушные сети Небесного Ветра помогут им в освоении торговли павших Тарезов. И вот, через несколько лет, вспыхнет звезда другого богатейшего клана…
        Копилки, которую, при необходимости, Морган разобьет без всякой жалости и сожаления.
        Таков был правитель Дарнаса.
        - Что же до Диносов…
        - Всех уцелевших женщин Тарез переправишь в Замок Меча, - Император перебил Шувера. - Войне нужны не только деньги, но и воины. А того, что с женщинами своего клана наворотил Сальм… думаю, будет неплохо посмотреть, как это отразиться на простой крови Диносов.
        Шувер сглотнул, побледнел, а затем поклонился:
        - Да, мой Император.
        Морган планировал все это…
        Планировал еще до того, как в город приехал чертов мальчишка Дархан.
        Интриги Императора всегда были долгоиграющим. Сколько десятилетий или веков назад он задумал провернуть эту сцену и, за это время, сколько других сцен он успел запланировать или уже отыграть?
        Может Морган не был сильнейшим правителем, но еще никто и никогда не мог обыграть его на поле управления судьбами других людей и целых стран.
        - А сейчас, пойдем поговорим с Сальмом Тарезом. Меня очень интересует, что за ритуал он проводил и где хранил архив своих исследований.
        Морган поднялся и, вместе с Шувером, направился к выходу. Там, на “настоящем” нижнем этаже цитадели Тайной Канцелярии, а не в том муляже, что подготовили для двух мальчишек, в данный момент обитал Сальм Тарез, глава более не существующего рода Тарез.
        У самого выхода Морган вдруг остановился и, с ехидством в глазах, посмотрел на Шувера.
        - Ты ведь не женат, генерал?
        - Н-нет, мой Император.
        - Тогда не торопись звать кого-то под венец. Летиция вновь осталась без пассии и, я думаю, лучшей пары чем в твоем лице ей будет не сыскать.
        Шувер сглотнул.
        В Империи было всего несколько интриганов, которые могли переиграть главу Тайной Канцелярии.
        Глава 974
        Хаджар стоял все в том же темном переулке, граничащим с Восьмым Проспектом и Запретным Городом. По какой-то причине Хельмер, Повелитель Ночных Кошмаров, могущественный демон выбрал для их рандеву именно это место.
        И сейчас, когда на небо поднималась полная луна, должен был выйти срок их сделке. Сделке, которая связала смертного и демона прочными узами на столь длинный срок.
        Из тени, поднимавшейся над землей темной аркой, отбрасываемой на монолитную стену каменного здания, как из двери выходил эмиссар Князя Демонов.
        Как и прежде, он был одет в хищный плащ, в котором каждый разрез имел острые клыки и блестящие, маслянистые глаза. Лицо Хельмера закрывала широкополая, серая шляпа. Под ней блестел его единственный, видимый собеседнику, алый глаз. В руках он держал истекающую кровью сферу, а под ногами кружил ковер из мириада миниатюрных, черных комочков - чьих-то кошмаров.
        - Истек твой срок, Хаджар Дархан, Северный Ветер, - каким-то совсем чужим, официальным тоном, произнес Хельмер. - Уплати наш уговор словами, делом или душой.
        Хаджар недоумевающе моргнул.
        - А что, так тоже можно было?
        - Ибо ты… - что-то начавший говорить Хельмер сбился, а затем выругался. -Нет, Хаджи, я только в роль вошел! Проклятье! Мог, ведь подыгарть! Я, слышал, ты из страны фейре вернулся, а там все так красиво, высокопарно балакают - всегда хотел попробовать. А ты со своим, - Хельмер только отмахнулся и сел, скрестив ноги, на стул, сформировавшийся из ночных кошмаров.
        Хаджар, не рискуя просить о таком же, опустился на корточки. Видимо разговор им предстоял не самый короткий.
        - А слышал от кого?
        - От того, - передразнил демон. Да, теперь он действительно походил на того Хельмера, которого знал Хаджар. - Итак, Хаджи, я весь во внимании, -затем Хельмер посерьезнел. - Не заставляй меня пояснять, что значить -делом или душой.
        Хаджар поднял ладони в примиряющем жесте и выложил все, что ему удалось выяснить про клан Тарезов.
        Все это время Хельмер слушал внимательно, не перебивал и лишь задавал наводящие вопросы. Наверное тому, кто испокон веков насылает на людей кошмары, надо уметь быть хорошим слушателем.
        В конце Хельмер задумался. Вообще, вид думающего над чем-то демона вызывал ничуть не меньше опасений, чем тот е самый Морган.
        Хотя нет - куда больше.
        На фоне Хельмера, живущего в этом мире с самых первых эпох, Морган выглядел не страшнее жалящей осы. Больно, в чем-то даже опасно, но не так… далеко не так.
        - Ты уверен, что мальчишка так и сказал - Парад Демонов.
        - Именно, - кивнул Хаджар. И, взвесив все “про” и “контра”, решил бросить на стол несколько карт. - Я уже слышал про этот Парад.
        - Да? И где же?
        - В Секте Черных Врат.
        - Никогда не слышал о таком месте, - пожал плечами Хельмер.
        Он протянул руку и из живого ковра ночных кошмаров выплыла бутылка вина. Привычным жестом Хельмер отрубил ребром ладони стеклянное горлышко и начал степенно отхлебывать содержимое.
        - Она была создана членом Ордена Ворона.
        Вот теперь Хельмер выглядел заинтересованным. Даже весьма и весьма. И это несколько нервировало Хаджара. Он знал, что Повелитель Ночных Кошмаров был в курсе о родстве Хаджара с Черным Генералом. Почему-то все сущности высшего порядка сразу об этом узнавали…
        - Но, тот, кого Гройс - Патриарх той секты, называл Крыло Ворона, говорил что впереди еще две тысячи лет - двадцать веков.
        - Так оно и было, - кивнул Хельмер. Он не сводил взгляда своих глаз… глаза с собеседника. - И Парад Демонов не переносился с самого первого его проведения. Раз в семьдесят тысяч лет, Хаджар, он проводился с начала эпох. С момента как лже-боги сделали нас теми, кем мы теперь являемся.
        - И что значит этот Парад?
        Хельмер улыбнулся. Криво. Хищно. Демонстрируя совсем не человеческий набор зубов и клыков.
        - Это ты выплачиваешь мне цену нашей сделки, Хаджар Дархан, Северный Ветер. А никак не наоборот.
        Хаджар промолчал. Он смотрел на то, как хмурился демон, способный за мгновение уничтожить целую орду тварей (как это было в Пустошах). Что-то беспокоило это создание…
        - Впрочем, учитывая наши близкие отношения приятелей, скажу так - не лезь в это дело, Хаджар. Не по твоей силе вопрос. Даже Бессмертные не вмешиваются в Парад Демонов. А тебе до них, как отсюда и до Седьмого Неба.
        - И все же…
        Хельер нахмурился еще сильнее.
        - В дань тому, что я, надеюсь, могу рассматривать нас не как человека, заключившего сделку с демоном и ни как демона, назвавшего цену человеку, добавлю - его перенесли Хаджар. Почему - не спрашивай. В такие дела Князь не посвящает ни меня, ни свой ближайший круг.
        Хаджар замолчал, а затем выпалил.
        - Дай угадаю - семьсот семьдесят семь лет по меркам Мира Смертных?
        Тени вокруг Хаджара сгустились, а сам он ощутил, как вся его жизнь вдруг оказалась на чаше весов. Чаше, которую держал в своих руках Повелитель Ночных Кошмаров. При этом с другой стороны, во второй чаше, находилось ничто иное, как его желание уничтожить Хаджара.
        Они все еще находились в рамках незакрытой сделки и потому демон мог уничтожить смертного не опасаясь законов Неба и Земли.
        - Это знание, Хаджар, - сурово, цедя сквозь сжатые клыки, прошипел Хельмер. - не то, которым можно вот так вот просто разбрасываться. Будь здесь любой другой демон, и ты бы уже отправился в мой мир.
        Хаджар понимал, что демон не лжет.
        - Спасибо, Хельмер.
        Демон только отмахнулся.
        - Ты интересен мне, смертный. Таких как ты я редко встречал за прошедшие эпохи. Но, знаешь, что вас всех, интересных, объединяет?
        Хаджар пожал плечами.
        - На могиле каждого из вас я оставил черные цветы гнилой полыни.
        - Странный вкус у тебя, Хельмер, - хмыкнул Хаджар, хотя внутренне слегка похолодел.
        - Это единственное растение, которое выжило в мире демонов, Хаджар, - чуть грустно ответил демон, а затем, после секундной заминки, поднялся на ноги. - Сделка закрыта, Хаджар Дархан, Северный Ветер. Ты выплатил свою цену и теперь я, более, не властен над твой судьбой и твоей жизнью.
        Что-то, как уже было прежде в стране фейре, произошло в душе Хаджара. Но если прежде слова высекались на ней крепче, чем в камне, то теперь -наоборот. Они стерлись из неё, и с плеч будто камень свалился.
        Хельмер, стоявший перед Хаджаром, вновь был лишь демоном из пучин бездны. А Хаджар - смертным мечником Империи Дарнас.
        Их разделяла пропасть, сотканная из времени и закрытая законами Неба и Земли.
        - Когда мы встретились в первый раз, Хаджар Дархан, - Хельмер постепенно исчезал во тьме. - я сказал, что мы встретимся еще раз. Это чувство не исчезло. Пройдет время, но наши пути пересекутся вновь. Я буду этого ждать… Ждать, кем ты станешь, мальчик, на пути своей жизни.
        Хельмер уже почти исчез, как в стену, прямо рядом с его головой, вонзился кинжал.
        Тот самый кинжал, которым Сальм Тарез едва не заколол своего сына.
        Проведя столько лет рядом с Эйненом, Хаджар научился парочке трюков. И ловкие руки было одним из того, чему он обучился в первую очередь.
        Иначе играть с Островитянином в кости было смерти подобно.
        - Откуда ты взял это, смертный?! - вокруг Хельмера заклубилась энергия, которая не поддавалась осмыслению Хаджара. Но, стоило ей пересечь определенную границу, как она вспыхнула золотом.
        Хельмер закашлялся и сплюнул черной кровью, прожегший камень мостовой.
        Законы Неба и Земли оберегали Хаджара.
        - Я не хочу знать, что это за кинжал, демон, - Хаджар поднялся. Чтобы не произошло - он собирался встретить судьбу во все оружии. На плечи ему легли одежды Королевы Мэб - мантия Зимнего Двора. В руках появился Синий Клинок. - Я не хочу знать, для чего он предназначен.
        Алый глаз Хельмера вспыхнул, замерцала сфера в его руках, плащ зашевелился зверем, а хоровод ночных кошмаров замер.
        - Ты смеешь говорить со мной в таком тоне, пыль секундной стрелки?! Ответь мне…
        - Нет, это ты ответь мне, демон! - и уже второй раз, стоя перед демоном в этом клятом переулке, Хаджар высвободил свое королевство. Только на этот раз он был сильнее. Намного сильнее. Да, на фоне Хельмера он все еще действительно был незначительнее пыли, но это не значило, что он прогнется. Ни перед Хельмером, ни перед Князем Демонов - ни перед кем. Пока в его руке меч - его волю не сломить. - Я хочу заключить новую сделку. Забирай этот кинжал с собой, но ответь мне - кто , в мире Земли, стоял за моим плечом?! Кто позволил мне выжить?! Кто помогал мне?!
        И все исчезло.
        Жуткая энергия исчезла, плащ угомонился, а комки кошмаров вновь весело кружились вокруг ног Хельмера.
        - Эта вещь, Хаджар… продай её… обменяй её… Избавься от неё немедленно. В этих регионах никто не даст за неё истинную цену - лишь Бессмертные и равные им способны оценить этот кинжал по-достоинству. Так что продешевить не сможешь - бери сколько дадут и…
        - Сделка, Хельмер, - Хаджар вернул графство меча синего ветра обратно внутрь души. - я знаю твою суть. Ты не можешь отказаться от предложенной сделки. Так же, как фейри не могут лгать. Это твоя природа.
        Хельмер отвел взгляд в сторону и устало вздохнул.
        - Ты всегда был упрямцем, мальчик, - демон выдернул кинжал из стены и начал рассеиваться во тьме. - Чтобы ты не думал, Борис, твоя первая мать любила тебя.
        И он исчез.
        Хаджар остался стоять один в темном, безлюдном переулке.
        Смахнув слезу со щеки, Хаджар развернулся и отправился в сторону квартала Диносов.
        Эхо сказанных Хельмером слов все еще звенело в его голове.
        Глава 975
        Квартал Хищных Клинков почти никак не изменился с тех пор, как Хаджар побывал в нем последний раз. Единственное отличие - общая атмосфера угнетенности и какой-то разрухи.
        Даже замковую башню, которую разнес Хаджар, уже успели восстановить. Но на плацах почти отсутствовали люди, на тренировочных площадках почти никто не занимался, а кто занимался - делал это вяло и нехотя.
        Хаджар же, идя в сторону Башни Меча - огромного сооружения, камнем рассекающего облака, чувстовал, как к нему обращены взгляды полные лютой, жгучей ненависти и… страха.
        То, что, в конечном счете, Морган решит уничтожить клан Тарезов было понятно Хаджару с того самого момента, как вместе с Карейном к ним в отряд попала Рекка Геран.
        Ведь именно она сделала так, что племя, пришедшее за Анетт, настолько агрессивно их восприняло.
        Именно она, “не успела” подать энергию на кристаллы щита накопителя и Дэрэк смог волей забрать с палубы Гэлхада. И именно она что-то искала в гробнице древнего Императора Драконов, ставя свои интересы выше остальных.
        Так что именно поэтому Хаджар относился к Рекке, почти так же, как относилась к ней Акена.
        Геран, возможно, имела свои мотивы, но её готовность перешагивать через любые моральные и этические преграды… в этом не было чести.
        Как, возможно, не было её и в том, что Хаджар за один вечер отправил к праотцам половину самых способных и опытных женщин бойцов клана Динос.
        Вот только они были не только бойцами, от которых зависело появление на свет следующего поколения Хищных Клинков… Они были чьими-то женами и, что куда страшнее - матерями.
        И теперь все эти люди смотрели на то, как между площадок, стоек с оружием, небольших построек и жилых домов, шел человек, ответственный за все эти смерти.
        Может быть разумом они и понимали, что если бы не переворот Анис, то всего этого можно было бы избежать, но… довольно сложно, даже истинному адепту, использовать разум, когда перед тобой идет человек, убивший твою мать.
        Хаджар ощущал всю эту ненависть, смешанную со страхом и порождающую бессильную злобу.
        - Учитель, - прошептал Хаджар, подходя к Башне Меча. - ты поэтому сбежал ото всех на Гору Ненастий?
        Сильнейшие воины Дарнаса - Великие Герои, за исключением главы корпуса Стражей и ректора Святого Неба, не жили в столице, да и вообще редко когда в ней появлялись.
        Возможно, они тоже чувствовали на себе те же взгляды, что и Хаджар и не хотели лишний раз испытывать свой нрав на прочность.
        - Хаджар, - Анис выглядела почти так же, как и прежде, за исключением… пожалуй, всего.
        На её голове теперь лежала золотая корона с зубцами в виде мечей. Черные волосы были собраны под золотой, с вкраплениями изумрудов, сеткой. Платье, пока, почти никак не изменилось - юбка и такой же открытый живот, и плечи.
        Пока, при первом же взгляде, не будет понятно, что Анис беременна, вряд ли она изменит своему стилю.
        Вот только ткань, из которой был сшит наряд, явно вышла из ателье госпожи Брами. На запястьях анис звенели браслеты, украшенные россыпями волшебных и драгоценных камней, вплавленных в металлы первой пробы.
        Такие же бряцали и на лодыжках.
        Анис ходила в туфлях лодочках и не изменяла себе. Но и они, как и платье, теперь стоили столько, сколько не могли себе позволить некоторые “бедные” дворянские семьи.
        - Достопочтенная глава Хищных Клинков, - поклонился, как того требовал этикет, Хаджар.
        Разумеется, подсознательно он ждал, что Анис скажет нечто вроде “между нами ни к чему подобные расшаркивания”, но… этого не произошло.
        Приняв обращение как нечто должное и само собой разумеющееся, Анис развернулся и зашагала в сторону входа в Башню Меча. Ошарашенный подобным изменением в поведении давней знакомой, Хаджар отправился следом.
        Он уже слышал от Эйнена, что даже Талесия Марнил, сестра Короля эльфов Агвара оказалась бессильна перед раной, оставленной Брустром.
        Анис была обречена навеки, если, конечно, не пробьется на ступень даже выше, чем Безымянный адепт, остаться калекой. Лучшие артефакторы столицы, за, скорее всего, баснословную сумму, в короткие сроки изготовили ей протез.
        На обе руки Анис надела черные перчатки с рукавами по самое плечо. Но из-под правого торчала полоска желтого металла. Да и аура, которой обладала Анис, значительно ослабла.
        Та Анис Динос, которая могла стать величайшей мечницей своего поколения, канула в лету. Осталась лишь Королева Меча, Анис из клана Хищных Клинков. Властная женщина, которая сделает все, что обеспечить своему сыну или дочери светлое будущее.
        Хаджар, смотря ей в спину, прекрасно понимал, что правление Анис означало, что однажды, может через двадцать, может через сорок лет, клан Диносов вновь сотрясет буря переворота.
        Это, наверняка, понимал и Морган.
        Может он считал, что лучшие клинки куются именно в крови? Крови тех, кто дает им рождение?
        - Проходи, - Анис открыла перед Хаджаром дверь.
        Внутри, в темном помещении, к потолку поднималась витая лестница. Она вела к озеру света, разлившимся где-то в вышине. Когда Хаджар зашел внутрь, то Анис последовала за ним и, закрыв дверь на волшебный замок, положила ладонь на рукоять меча.
        Металлический протез неприятно заскрежетал по рукояти Божественного Артефакта.
        В очередной раз Хаджар не стал настаивать на том, что этот Меч Синего Ветра принадлежал, по праву, именно ему.
        - Нам надо поговорить, Хаджар Дархан, - официально, без тени намека на панибратство, произнесла Анис.
        Её зеленые глаза сверкали в едком полумраке, а корона слегка блестела.
        -Я слушаю вас, глава Хищных Клинков.
        За прошедшие годы Хаджар испытывал к Анис всю палитру человеческих чувств. От желания обладать, которое он спутал по юношеству с любовью, до горячей ненависти, взращенной в почве жгучего предательства.
        И теперь, признаться, ему было несколько больно от осознания того факта, что перед ним больше не стояла “та” Анис.
        “Та Анис” не пережила дуэли со своим дядей. Она умерла в тот же вечер, когда Хаджар “убил” Париса Диноса.
        - У тебя есть два дня, Хаджар. После этого я не хочу видеть тебя ни в своем квартале, ни где-бы то ни было поблизости к нему.
        Хаджар смотрел на Анис и не понимал, с кем говорит. Как бы они не относились друг к другу, им приходилось сражаться плечом к плечу. Проходить испытания, которые не каждому под силу.
        И все, что в данный момент переживала Анис, она заслужила не только своими “руками”, но и тем, что Хаджар, Эйнен и остальные, когда-то, согласились принести ей клятву.
        Хотя, по сути, могли этого и не делать.
        - Я понял вас, глава Хищных Клинков, - вновь, достаточно низко, поклонился Хаджар. - после того, как я заберу свою цену из Башни Меча, я больше не переступлю порога вашего квартала.
        - И…
        - Что же насчет того, чтобы я не появлялся поблизости от него - то, пока ты не стала Императрицей, Анис, то не думай, что можешь мне приказывать или ограничивать мои перемещения по свободным территориям.
        Анис сощурилась, а её, в прямом смысле, стальные пальцы сжались на рукояти меча.
        - Не забывай с кем ты разговариваешь, Хаджар Дархан из рода Кесалия.
        Хаджар, вместо ответа, развернулся и отправился к лестнице.
        На ходу он прошептал:
        Глава 976
        Анис осталась стоять внизу. Впрочем, Хаджар сомневался, что она, в её нынешнем состоянии, смогла бы преодолеть хотя бы первые десять ступеней.
        Как и все в этом безымянном мире, из того, что имело отношение к пути развития, на самом деле оказывалось куда сложнее и серьезнее, чем выглядело на первый взгляд.
        Каждая ступень, по которой поднимался Хаджар, била по его душе чем-то вроде эфемерной копии отдельно взятого удара меча.
        И, чем выше поднимался Хаджар, тем сильнее становились удары.
        Всего винтовая лестница имела девять пролетов, по сорок три ступени в каждом. И, после каждого пролета, сила ударов повышалась в несколько крат.
        В итоге подъем по лестнице занял у Хаджара не меньше четырех часов, а под конец ему пришлось обнажить Синий Клинок и высвободить свое графство меча синего ветра.
        Только используя доспехи Зова, слитые воедино мистерии духов меча и ветра, и свой Божественный меч Хаджар смог преодолеть последний пролет, на котором каждый удар равнялся по силе мечнику, обладавшему Истинным Королевством Меча.
        Кто бы не строил эту башню и лестницу, он явно обладал просто невероятными знаниями и талантом.
        Когда же Хаджар смог, наконец, подняться наверх, то понял почему сюда стремился даже Великий Мечник Орун.
        Потоки Реки Мира когда-то воспринимались Хаджаром как неизменные константы, которые, как данность, просто существуют и все.
        В стране фейре Хаджар впервые понял, что абсолютная величина, на самом деле, вовсе не абсолютна и может быть так же изменчива и непостоянно, как и все вокруг.
        Здесь же, в Башне Меча, с потоками реки вновь происходило нечто невероятное. Но если в стране фейри они закручивались, то замедлялись, то ускорялись, искривлялись, загибались и даже, порой, обрывались, падая куда-то в бесконечное нечто огромными водопадами, то здесь все происходило несколько иначе.
        Потоки Реки Мира действительно будто рассекались огромной башней. Они истончались. Становились мельче. И на этой отмели яркой звездой сиял Дух Меча, мистерии которого проходили сквозь реку куда быстрее и в намного большем объеме.
        Один час медитации над мистериями меча в таком месте равнялся бы десятилетию во внешнем.
        Увы, у Хаджара имелось лишь около сорока часов. Которые он и собирался потратить на медитацию. Что же касательно огромного количество стоящих на полках свитков и книг, описывающих самые разнообразные стили меча, то на данный момент они были Хаджару ни к чему.
        Усилием воли сдернув тысячи томов, Хаджар разложил их перед собой.
        - Запись и анализ, - отдал он мысленный приказ. - Реестр: “База данных для создания стиля”.
        [Обрабатываю запрос… Запрос обработан. Начинаю запись в указанный реестр. Записано: 12%… 43%… 69%… 78%…86%…100%]
        В итоге запись двух тысяч пятисот тридцати шести свитков и книг, заполненных самыми разными схемами и указаниями, рисунками и надписями, заняла у нейросети не дольше десяти минут.
        Хаджар, все тем же усилием воли, разом вернул все свитки и книги обратно на полки, сложив их в точно таком же порядке, как они и лежали.
        На самом деле, точно таким же образом он мог запомнить все эти данные и самостоятельно. Как, впрочем, и любой другой адепт, стоявший на ступени Рыцаря Духа или выше.
        Но одно дело обладать абсолютной памятью, и совсем другое - отыскать в ней нужную информацию.
        Это как стоять посреди бесконечной библиотеки и понятия не иметь, куда идти, чтобы отыскать нужный “файл”.
        И именно в этом, в сортировке и, безусловно, анализе и открывались безграничные возможности нейросети.
        Теперь, стоило Хаджару обратиться к указанному реестру, как он тут же получит нужную информацию. Но, куда важнее даже такого доступа - анализ данных.
        Хаджару пришлось бы потратить на каждый стиль не меньше двух лет, чтобы понять его основы, его движения, стойки, течения энергии, напряжение мышц и прочее.
        Таким образом, на всю базу данных Хищных Клинков, которую те скопили за почти полторы эпохи своего существования, у Хаджара ушло бы больше пяти тысяч лет!
        Но когда дело касалось вычислительных способностей нейросети, то… открывалась истинная несправедливость этого мира.
        Даже гений из гениев, такой, возможно, как Парис Динос, потратил бы на свиток не меньше года. Но нейросеть…
        - Запуск анализа. Создание реестра - “Суть каждого стиля”. Структурировать по выделению общностей и разностей. Разрешение на использование мощностей - 65% общего потенциала.
        [Обрабатываю запрос… запрос обработан. Приступаю к выполнению задачи. До окончания выполнения: 38 месяцев 2 недели 6 дней]
        Для нейросети подобный, воистину пугающий объем информации вылился в чуть дольше, чем три года работы. Кроме как обманом Небес и Земли это назвать было нельзя. Хотя, если подумать, то можно - воровством.
        Анис, отдавая Хаджару в распоряжение всю библиотеку клана, никак не могла подумать, что тот сможет изучить больше, чем десяток стилей, что заняло бы у него двадцать лет непрерывных тренировок. Или полвека, учитывая довольно активную и напряженную жизнь.
        Да и кто, как не бывший гений меча, понимала, что Хаджару это не принесет особой пользы. Не обученный во время ступени смертного стилю, адепт ставил крест на каком-либо серьезном прогрессе.
        Даже детей аристократии учили таким образом, чтобы они начинали постижение мистерий и техник одновременно со стилями. Главное было заложить базу. И уже с этой базой, развивая её, хоть сразу Рыцарем Духа становись.
        Но без крепкого фундамента…
        Так что пока нейросеть занималась сухой выжимкой, Хаджар мог посвятить себя тому, в чем он действительно был способен достигнуть прогресса. И в чем вычислительный модуль никак не мог ему помочь - в мистериях.
        В центре овального помещения, от которого лучами расходились стеллажи с многочисленными полками, был начертан круг, заполненный разнообразными символами и знаками.
        Войдя внутрь, Хаджар едва не задохнулся от потокам мистерий, в которой окунулся едва ли не с головой.
        - Проклятье! - Хаджар отшатнулся и вышел из круга.
        Все то, что он ощущал прежде - тот массив мистерий, который пропитывал каждый “кирпичик” вершины Башни Меча, оказался не более, чем эхо от сосредоточия мистерий в волшебном круге посреди овального зала.
        Хаджар, вновь высвободив Графство меча синего ветра и обнажив Синий Клинок, повторно вошел в круг. В то же самое мгновение со всех сторон на его душу обрушились бесконечных потоки эфемерных ударов клинка.
        Тяжело опустившись, Хаджар принял позу лотоса и начал медитировать, находя во вспышках мистерий, идущих из самого центра звезды Духа Меча, какие-то подсказки к дальнейшему продвижению.
        В этом ему не помог бы ни один учитель. Когда дело касалось ступеней владения оружием такого уровня, как Королевство, то все зависело от самого адепта. Именно поэтому было так мало тех, кто достиг хотя бы Баронства, не говоря уже об Истинном Королевстве.
        Так, роняя капли пота со лба и капли крови, струящиеся из носа и глаз, Хаджар провел оставшиеся сорок, с небольшим, часов.
        Глава 977
        Почти в самом конце Восьмого Проспекта еще недавно стоял подкошенный, старый дом и заросшая сорняками и травой огромное пространство заброшенной и неухоженной земли.
        С момента, как Хаджар в последний раз был в доме почившего Великого Мечника Оруна прошло не больше десяти дней, но изменения были столь разительны, что Хаджар сперва и вовсе подумал, что заблудился.
        Там, где в землю были вбиты два колышка, обозначающие ворота, теперь возвышались каменные столпы, сложенные из волшебного камня. Между ними, на подобие того, что Хаджар видел в клане Зеленого Молота, свились в крепкие узлы толстые лианы.
        В центре они оформились в виде герба - сидящая на панцире обезьяна, вкушавшая плоды неизвестного Хаджару дерева. Именно так, на общем совете тогда еще совсем немногочисленного клана Кесалия, было решено обозначить их герб.
        Эйнен предложил панцирь и обезьяну, Дора добавила фрукты, а Хаджар просто согласился. Так, три члена клана выбрали себе герб.
        Подойдя к воротам, Хаджар переступил условную черту и в, ту же секунду, к нему, прямо из лиан, потянулись острые шипы. Точное такие же, как от цветов в саду ныне несуществующего клана Тарез.
        - Кто там?! - послышался знакомый, уже почти даже без акцента, голос.
        - Свои, - ответил Хаджар, а затем, чуть насмешливо, добавил. - Наверное… Нет, если вы настаиваете, могу и в гостиницу пой…
        - Ой, Хаджар! Прости, пожалуйста. Тебя не было, а ритуал, который я провела, требует крови, чтобы признать имеющего права на вход.
        Постепенно, одновременно со словами, лианы, спутанные в узлы, выпрямлялись и расправлялись, открывая вид на внутренний двор “квартала” их клана.
        Там, где раньше были сорняки, теперь на ветру качались цветы, высаженные на холмах и клумбах, соединенных между собой дорожками из речной и морской гальки.
        Там, где были ямы и колдобины, теперь в прудах плескалась блестящая разноцветной чешуей рыба или журчали резвые, горные ручьи, стекавшие с цветочных холмиков.
        Там, где не было и вовсе - ничего, теперь шелестели кронами самые разные деревья. Начиная простыми елями и березами, заканчивая какими-то странными пальмами, оформившим их кварталу живой забор с парапетом, в виде веревочных мостов.
        - Это пока есть только набросать, - Анетт отряхнула свое цветастое платье. Знойная чернокожая колдунья явно было чем-то занята. Вокруг неё так и клубилась магия. Как слова Воды, так и слова Мертвых. - Мы с Дора скоро привести все здесь в отличный порядок. Будет и красиво и защита.
        Хаджар подошел поближе и крепко обнял Анетт. Единственное слабое место во все их плане - именно чернокожая красавица. Если бы Морган не был так занят войной, то обязательно бы свел разорванные усилиями Хаджара, концы нити воедино и понял, что прямо у него под носом обитает некромантка.
        И, если бы раньше, он немедленно отправил её на плаху, то в текущих реалиях… возможно, Анетт ждала бы участь даже более страшная, чем пытки, которым подвергли, в виде назидания и “щелчка по носу”, самого Хаджара.
        Анетт ответила на объятья горячо и в чем-то, даже, страстно.
        - Если ты хочешь, - на языке племен Карнака, прошептала она на ухо. Её губы были так близко, что они касались мочки. - продолжить то, на чем нас прервал Эйнен, то здесь есть несколько очень красивых кустов.
        Хаджар отстранился и от души, в голос, засмеялся.
        - Я просто очень рад тебя видеть.
        Анетт отстранилась, чисто по-женски склонила голову на бок и перевела взгляд ему в зону паха.
        - Поверь мне, Северный Ветер, я это вижу.
        Хаджар слегка запахнул край одежд Зова. Не очень-то вежливо было ходить и демонстрировать всем то, насколько напряжено было мужское естество.
        - Так что насчет кустов, - она вновь подошла к нему и провела пальцами по щеке. - белые мужчины, Дархан, такие… вялые. Я гуляла по городу, но ни один из них не вызвал у меня и тени желания.
        - Я тоже белый, - Хаджар поймал её ладонь и слегка сжал.
        - Ты?! - теперь уже засмеялась сама Анетт. - ты смуглый, как металл, которые белые используют.
        - Медь, - подсказал Хаджар.
        - Ты горячий, - уже второй ладонью, Анетт коснулась груди Хаджара. -горячий и холодный. Ты как знойное лето, в которое дует северный бриз. Тебя не хочется отпускать…
        Не вынимая ладони из руки Анетт уже повела его к тем самым кустам (действительно красивые), как за спиной прокашлялись.
        - У вас еще будет на это время, - Дора выглядела несколько уставшей, а энергии в её ядре не набралось бы и половины.
        Хаджар взглядом извинился перед чернокожей красавицей и, вытащив руку, подошел к Доре.
        - Вы с Анетт одни все это, - он обвел взглядом прекрасный сад, стену живого забора и ворота. - соорудили.
        - Приходила Энора, - коротко ответила бывшая принцесса.
        Как бы не относилась Дора, в силу определенных обстоятельств, к Хаджару, он её уважал. Они познакомились еще когда Дора была едва ли не девочкой, теперь же перед ним стояла молодая женщина, которая пережила столько, сколько выдержат немногие леди из высшего света.
        Даже если отбросить все те странствия и приключения, войны и сражения, которые они пережили, то останутся лежащие на поверхности решения.
        Сперва она отказалась от короны принцессы одного из сильнейших кланов Империи. Затем она пошла поперек слову отца. А потом и вовсе отреклась от крови целого народа, даже не семьи, а народа, чтобы быть с любимым и поддержать его. Идти с ним по дороге пути развития плечом к плечу.
        - Эйнен и Том ждут тебя в доме, - она повернулась, пропуская Хаджара дальше по дорожке.
        Тот кивнул ей и прошел к дому.
        Ну хоть что-то осталось неизменным. Все то же покосившееся здание, местами обшарпанное и с трещинами. Все же, даже не несмотря на обладание магией, адепты не были сказочными волшебниками или народом фае. Они не могли за ночь, из дерьма и палок, построить настоящий дворец.
        На это, даже у самых больших кланов, уходили века.
        Хаджар надеялся, что у клана Кесалия будет даже больше, чем века…
        Надышавшись свежим воздухом сада, Хаджар закашлялся. Спертая атмосфера заброшенного дома пыльным мешком врезала Хаджару под дых.
        Оклемавшись, он прошел в единственное просторное и светлое помещение -кухню. Там, за столом, на простых, но крепко сбитых табуретках уже сидели Эйнен и Том.
        Опухший, явно заливающий стресс не соком и даже не вином, Том, держа голову трясущейся рукой, заливал внутрь себя, под пристальным вниманием Эйнена, какую-то даже с виду противную дрянь.
        - Я больше… не могу… это… пить, - прокашлялся Том. - как вообще… можно… пить… такую… дрянь.
        - Можно, - философским тоном, ответил Эйнен. - В клане Кесалия нет места пьяницам.
        Том выругался и продолжил пить мерзку дрянь. На приход Хаджара он ответил вялым поднятием ладони в приветственном жесте.
        Хаджар хмыкнул и кивнул островитянину.
        Тот подошел, и друзья и названные братья крепко обнялись.
        - Надо поговорить, - на диалекте островов произнес Хаджар.
        Эйнен посмотрел на него с любопытством, а потом усилием воли придвинул еще одну табуретку.
        - У нас проблемы, Эйнен.
        - Я знаю, - лысый достал из пространственного артефакта письмо.
        - Что это?
        - Послание казначейства Запретного Города.
        - С нас уже налог берут?
        - Берут? Наоборот, варвар - дают.
        Брови Хаджара взмыли едва ли не к волосам.
        - И сколько.
        Вместо ответа Эйнен только протянул ему бумагу.
        Хаджар прочитал. Затем прочитал еще раз. Моргнул, осенил себя священным знаменем и прочитал еще раз.
        Цифра не менялась.
        Отложив свиток в сторону, Хаджар прокашлялся.
        - Это интересно, но у меня другие новости. В нашем плане придется сделать несколько корректировок.
        - А когда обходилось без них.
        Видит Высокое Небо, иногда псевдофилософа хотелось хорошенько отметелить…
        Глава 978
        И вновь, в который раз, Хаджар вновь оказался в Запретном Городе. Наверное, из всех ныне числящихся учениками в школе Святого Неба, он бывал здесь чаще остальных.
        Даже Пьяный Лист - непредсказуемый, сильнейший ученик Святого Неба (уже давно перебравшийся в ранг Мастера, потому как пребывал слишком долго и вышел за рамки разрешенного срока ученичества, но кроме как учеником его никто не воспринимал) бывал здесь не больше одного раза.
        Хаджар же уже со счета сбился, сколько он сюда наведывался. И, признаться, был бы рад свести количество подобных посещений к минимуму.
        И, если подумать, то все предыдущие визиты были практически одинаковыми. Он либо выкручивался из сетей, расставленных Морганом, либо… ему не везло, и он не выкручивался.
        Но сейчас все как-то выбивалось из привычной канвы.
        Они сидели в овальном кабинете вдоль Т-образного стола. Во главе, как и положено, находился сам Император Морган. По левую руку от него, завернутый в тюрбан, в одежде, чем-то напоминающей лунный свет, скрестив руки на груди, откинулся на спинку стула Хашим - Патриарх секты Лунного Света.
        Хаджар, как и многие в столице, не знал, какой силой обладал старик. Но ему было достаточно того факта, что Хашима уважал Орун. А Великий Мечник вообще мало кого уважал, что уже само по себе являлось высокой оценкой.
        Хаджар оказался по правую руку от Императора и, что удивительно, рядом с ним сидела еще и Акена. Рыжеволосая принцесса Дарнаса - мечница ступени Повелителя средней стадии, которая, по “странному стечению обстоятельств” после посещения Карнака, “вдруг” прорвалась во владении клинком и обрела свое Баронство меча.
        Но напрягало Хаджара совсем иное.
        Еще недавно, буквально несколько месяцев назад, Морган недвусмысленно дал понять, что если увидит Хаджара “рядом” с дочерью, то тому будет не сдобровать.
        Теперь же, по каждому поводу, он делал так, чтобы Акена нарушила этот “словный договор” и оказалась в непосредственной близости.
        - Мы не являемся вашими подданными, Император, - в который раз за последний час переговоров повторил Хашим. - И тот факт, что наши земли находятся на внутри границ Дарнаса - тоже ни о чем не говорит.
        - Идет война, Хашим.
        - Войны всегда идут, Император Морган, - серебристая борода Хашима, обвязанная стальными нитями, сверкала в полуденном солнце и слегка слепила глаза. - я уже долго живу на этом свете и помню, как ты лично развязал несколько подобных.
        - Не подобных, - возразил Морган. - подобной этой, достопочтенный Хашим, еще не было в современной истории Семи Империй.
        - Может и не было.
        - Речь идет о битве на уничтожение! - чуть поднял голос Морган и вокруг него вспыхнул огоньки жуткой энергии. - Когда уляжется пороховой дым -останется либо Ласкан, либо Дарнас.
        - Тогда нам, секте Лунного Света, не придется делать выбора - мы заключим союз с победившей Империей.
        - Может получиться и так, что не останется никого - только выжженная земля.
        Хашим посмотрел на моргана и вновь философски дернул бородой. Насколько вообще было возможно “философски дергать бородой”.
        - Тогда секте Лунного Света все равно не придется делать выбора - мы останемся заживлять раны на земле, которую вы разрушите своими амбициями.
        Морган поболтал в руке бокалом с алым соком и, отпив из него, поставил в сторону.
        - Если, конечно, секта Лунного Света уцелеет.
        - Если уцелеет, - кивнул Хашим. - но я не вижу здесь патриарха Последнего Дня.
        - Он, вместе со всеми своими учениками и последователями, еще до того, как мы отправили группу в Карнак, принес присягу короне Дарнаса.
        - Надо же, - кажется, Хашим действительно был удивлен. - неужели старый пес решил отказаться от свободы и независимости ради куска мяса на своей тарелке.
        - Повторяю тебе, достопочтенный Хашим, речь не идет об отказе от свободы и независимости. Лунная Секта останется такой же неприкосновенной территорией, как и раньше. Вы будете сами собой управлять и определять свой путь. Но…
        - Но, - перебил Хашим. Морган явно напрягся, а Хаджар, внутренне, восхитился решительности старца. Мало кто мог себе позволить перебить правителя Дарнаса и прожить достаточно долго, чтобы рассказать об этом хоть кому-нибудь. - но в случае войны, мы должны будет сражаться вместе с твоими воинами, Император Морган. Вместе с тобой. Чтобы преследовать лишь тебе ведомые цели.
        - Моя цель только одна, достопочтенный Хашим. И ты её знаешь. Я хочу лишь процветания своей стране и своему народу, - каждое слово Моргана камнем падало на плечи. Хаджар чувствовал, что Император не лжет и потому, каким бы он ни был, но заслуживал глубокого уважения. - Хочу, чтобы наши враги нас боялись, а наши союзники уважали.
        - Союзники и враги? - Хашим лишь улыбнулся себе в серебрянные усы. - Как много веков прошло с тех пор, как ты, Император Морган, покинул Лунный Пик…
        Хаджар едва со стула не упал. Морган был учеником Лунной Секты? Ведь Лунный Пик - это главный храм в их владениях. Так говорил Орун и оснований ему не верить у Хаджара не было.
        - … а все так же не можешь оставить свои грезы, - продолжил Хашим. - Нет на пути развития никаких союзников - лишь вассалы и сеньоры, - Патриарх Лунного Света повернулся к Хаджару и Акене. - и ты знаешь, что все мы -лишь вассалы перед сеньором. И, если бы ты пошел войной против него, тогда я бы послушал тебя.
        - Это невозможно, достопочтенный Хашим, - кажется Морган даже немного поник. - и ты сам это знаешь.
        - Знаю, - кивнул старик. - но невозможное для меня - смирение перед тем, когда зверь правит человеком. А человек вместо того, чтобы объединиться против зверя - проливает кровь другому человеку. Вот это - невозможное. И перед лицом подобного, я отказываюсь присоединяться к твоей армии. Я не буду проливать кровь наших братьев и сестер.
        - Даже если они придут за твоей? - прищурился Морган.
        - Лунный Пик стоит на этом свете дольше, чем существует Семь Империй, Император Морган. Эпохами его пытались захватить величайшие из воинов - и ни одного из них уже нет на свете. К нам приходил даже Эрхард, Последний Король, но и о ушел ни с чем.
        - Все меняется, Хашим. Нет ничего постоянного.
        - Мудрые слова, Император. Но, пока все меняется, Лунный Пик остается неизменным. Секта Лунного Света чтит заветы предков. Мы постигаем путь развития, чтобы сделать лучше себя и мир вокруг нас, а не чтобы властвовать и подчинять. Сила дает нам мудрость, а не власть. Увы, ты этого не понял и потому покинул нас.
        - Нет, достопочтенный Хашим, я понял, что мир не изменить, созерцая звезды, - брови Моргана нахмурились, а бокал, стоявший рядом с ним, покрылся вереницей трещин. - Лишь сила. Неоспоримая, неодолимая, всепоглощающая - вот, что может изменить этот мир. И, когда льется кровь, нельзя стоять в стороне. Нужно…
        - Нужно взять меч и пролить её еще больше, - вновь перебил Хашим. - такова твоя логика?
        Какое-то время старик и Император играли в гляделки.
        Сцены более странной Хаджар в своей жизни, пожалуй, не видел.
        - Это бессмысленный разговор глухого с немым, - устало вздохнул правитель Дарнаса и откинулся на спинку кресла.
        - В этом я стобой соглашусь, Император Морган. Твое приглашение окончено? У меня еще есть дела в Даанатане и я хотел бы к ним приступить.
        - Тебе придется их отложить?
        - Я не изменю своего мнения, сколько бы ты не уговаривал.
        - Я знаю это, - кивнул Морган, а затем указал на Акену. - именно поэтому я решил обратиться к древним законам, достопочтенный Хашим. Нашим законам.
        - Лунная Секта не часть Дарнаса, ваши законы - не наши законы.
        - Я знаю. Но, говоря наши, я имею в виду вот это.
        И Акена достала из пространственного артефакта свиток. Тот самый, который она принесла из джунглей Карнака.
        На нем виднелась старая, волшебная печать с изображением Белого Дракона.
        Глава 979
        Акена развернула свиток и прочитала. Это явно был довольно качественный перевод, потому как внутри красовались символы языка, который Хаджар не знал, а нейросеть сеть идентифицировала его как мертвый язык эпохи Ста Королевств.
        - Мы, народ Белого Дракона, объединив под Высокими Небесами народы людей, изрекаем свою волю - плодитесь и размножайтесь, служите и подчиняйтесь и под нашим крылом вы достигнете Небес.
        - Ты сошел с ума, Морган?! - Хашим, хлопнув ладонями по столу, поднялся на ноги. - Ты забыл все наши заветы и ученья?! Ты хочешь повлиять на меня словами тирана?! Словами зверя?!
        Морган, в ответ на гневную тираду, даже бровью не повел.
        - Продолжай Акена, - попросил он.
        - Отныне и впредь все, что простирается под крылом Белого Дракона, будет следовать его воле и воле его наместников.
        Акена, свернув свиток, села обратно на место и протянула пергамент отцу. Тот, в свою очередь, положил его перед Хашимом.
        - Проверите подлинность, достопочтенный Хашим?
        Несколько минут в кабинете висела тишина.
        - Однажды ты покинул Лунный Пик, Морган, - прохрипел Хашим. - мы приняли этот твой шаг. Поняли и приняли. Ты отправился по зову своей крови - кров королей. Ты возродил Дарнас из пепла. Сделал его могущественной Империей. И этим заставил гордиться нас - твоих учителей, братьев и сестер.
        Хаджар, переводя взгляд с Хашима на Моргана, постепенно начинал понимать суть происходящего. Еще с самой первой истории Оруна о его визави -Моргане Бесстрашном, Хаджара всегда интересовало кто сделал Моргана таким, какой он есть.
        Не только могущественным воином, но и интриганом, которому не было равных среди Семи Империй. И теперь, кажется, он нашел ответ на свой вопрос.
        Прежде он всегда видел отношения Учителя и Ученика на пути развития лишь с одной стороны - взаимной привязанности и уважения. Теперь же ему открылась и иная сторона медали.
        Сторона, где пути Учителя и Ученика расходятся в разные стороны.
        Так сложилось между Хашимом и Морганом.
        Патриарх секты Лунного Света - Хашим. Вот кто был учителем Императора Моргана, правителя всея Дарнаса. В чем-то неприметный, не вызывающий опаски, безобидный старик, внушавший уважение даже Оруну.
        Хаджар только сейчас в полной мере осознал всю… необычность Хашима. Прежде Хаджар не то, что не мог прощупать и оценить силу старика, а банально даже - не думал об этом. Не хотел этого.
        Сейчас же, попробовав дотронуться до ауры Хашима, он не смог этого сделать. И не потому, что был недостаточно силен, а просто сама аура не поддавалась.
        Как перо на ветру, от малейшего колебания она отклонилась в сторону. И так - несколько раз подряд. Сколько бы Хаджар не старался, он не мог прочувствовать границ силы патриарха.
        Такого Хаджар еще никогда прежде не испытывал…
        - Мы видели в тебе необходимое зло, Морган. Ты проливал кровь. Реки крови своих соплеменников. Затопил эти земли океаном багрянца. Но мы верили. Верили, что однажды, ты поднимешь свой клинок против настоящего врага. И, как бы не закончилась эта война, мы поставим в Храме Предков твою статую. Теперь же, когда у тебя есть возможности объединить народы во имя великой цели, ты вновь лишь кровь.
        - Объединить народы, Хашим? - Морган так сильно сжал пальцы, что на тыльных сторонах его ладоней появились белые и алые пятна. - Лишь один правитель этого достиг. Лишь он один создал величайшую человеческую Империю.
        Лицо Хашима, спустя несколько мгновений, побледнело.
        - Так вот чьей славы ты ищешь, Император. Вот чья честь не дает тебе покоя? Ты хочешь стать вторым Эрхардом? Хочешь завоевать людские земли Белого Дракона?!
        Морган промолчал.
        - Перед тобой лежат наши, - Его Императорское Величество сделало ударение именно на это слово. - законы. И ты им подчинишься. Я имею право приказывать тебе. И, может, не могу приказать тебе участвовать в этой войне, но могу приказать пустить в свои владения двух моих доверенных людей.
        И вновь в глазах Хашима отразилось понимание происходящего.
        - Ты не посмеешь… нет, не посмеешь! Это и твое наследие тоже! И твое прошлое! Ты не оскорбишь предков подобным!
        Хаджар не понимал, о чем именно идет речь, но видимо о чем-то очень значимом.
        - Я уже сказал тебе, достопочтенный Хашим, что пойду на все, чтобы мой народ дожил до следующей эпохи, - процедил Морган, после чего повернулся к Акене и Хаджару. - вы оба отправитесь в Лунную Секту. Вы спуститесь в Храм Предков, найдете путь к пещере демонов и достанете оттуда Вечно Падающее Копье.
        Вот теперь побледнел уже и сам Хаджар.
        Мама рассказывала ему сказки. Сказки о волшебном народе, который живет на краю глаза - в смутных тенях и образах, которые ты видишь, когда слишком глубоко погружаешься в собственные мысли.
        Это были сказки о народе фейри.
        И тех артефактах, которые они некогда выковали, чтобы сразиться с богами. В их числе было и Вечно Падающее Копье. Брошенное в цель, оно не остановиться, пока эта цель не будет поражена. Копье, которое нельзя ни остановить, ни заблокировать. От него нельзя скрыться, нельзя увернуться.
        Сказка, в которой оно упоминалось, называлось “Бегающий Ланс”. Бард по имени Ланс, укравший музыку у Титании - королевы Летнего Двора, всю жизнь бегал от этого копья. Он давал концерты в городах и нигде не останавливался переночевать, ибо за ним по пятам летело копье.
        Но, однажды, он встретил девушку Бель. Влюбился в неё и провел с ней ночь. А утром ни один из них не проснулся - они оба были пронзены этим копьем.
        Постояльцы таверны нашли их в объятьях и с лицами, полными улыбками.
        Титания, поняв, что поступила сгоряча, забрала души Бель и Ланса в Тир-на-Ног и, из огня их страсти и любви, дала им новую жизнь в виде ифритов -фейре огня.
        - Я не могу запретить твоим людям прийти гостями в Лунную Секту, - Хашим поднялся и, затянув пояс своего кафтана, направился на выход. - но я могу поклясться тебе, Морган, что пока я жив - Вечно Падающее Копье не покинет чертогов Лунной Секты.
        - Тогда, достопочтенный Хашим, это последний раз, когда мы видимся.
        Патриарх секты замер около входа. Так он и стоял несколько мгновений, а затем ураганом покинул кабинет.
        Помещение погрузилось в звенящую тишину. Каждый думал о чем-то своем.
        Нет, Хаджар уже привык к тому, что сказки, порой, оборачиваются явью. Но в существование артефакта подобной мощи ему было сложно поверить. А еще, он не очень понимал, против кого именно Морган собирается обернуть подобное оружие.
        - Акена - “Воздушный Змей” уже снаряжен. Он ждет вас в Императорском доке небесного порта. Отправляетесь немедленно. Нельзя дать возможность Хашиму поставить на вашем пути больше препон, чем он сможет это сделать будучи на расстоянии.
        - Да, отец, - Акена поднялся, поклонился и направилась к выходу. Остановившись, она обернулась. - Хаджар?
        - Встретитесь у врат Луны, - Морган всем своим видом дал понять, что Акене пора покинуть помещение.
        - А как…
        - Хаджар вас обгонит, - чуть повысил голос правитель Дарнаса.
        Акена, немного растерянная, кивнула и покинула кабинет.
        В помещении остались лишь Морган и Хаджар.
        - Её будут пытаться убить, - с места в карьер бросился Император. - если хоть волос упадет с её головы, ты, клан Кесалия, все Северные Баронства и Острова сгорите в огне.
        Хаджар ожидал чего угодно, какой угодно хитрости игры, но только не такой прямой угрозы. Его кулаки сжались, а простые одежды превратились в синюю мантию доспехов Зова.
        - Поэтому, когда кто-то будет пытаться забрать жизнь у Акена, Хаджар Дархан - он будет пытаться отнять у тебя все, что тебе дорого. Я хочу, чтобы ты это помнил. А сейчас, - Морган отодвинулся и взмахнул рукой. Открылись витражи, впуская в помещение свежий воздух и открывая перед Хаджаром небесные просторы. - лети, Хаджар Дархан. Ты должен прибыть к вратам Луны раньше моей дочери и старика Хашима.
        Перед тем, как использовать “Путь среди Облаков”, Хаджар посмотрел в глаза Императору.
        - Я не забуду этого, Ваше Императорское Величество.
        Затем его крылья расправились и огромная синяя птица Кецаль, оставляя за собой шлейф лазурного тумана, исчезла в небе.
        Морган, оставшись сидеть в кресле, смотрел в след стремительно исчезающей в вышине синей точке.
        Глава 980
        - Как думать, с ним все быть в порядке?
        Анетт оторвалась от своей магии и посмотрела в сторону Запретного Города, из-под купола которого, оглашая окрестности пронзительным “Кья” вылетела синяя птица Кецаль. Именно так, для всех, кроме самого Хаджара, выглядел его бег среди облаков.
        В отличии от любой другой техники перемещения, таинственная способность Хаджара летать позволяла ему не только пересекать огромные пространства, но еще при этом и сражаться.
        Ни “Шаг Белой Молнии”, ни “Шаг Сквозь Облака” Танигеда не могли похвастаться подобным. Тот, кто использовал эту технику, в момент использования оказывался полностью безоружен, так как не мог атаковать или защищаться - только бежать.
        Хаджар же, при обращении в птицу Кецаль, сохранял способность к нападению и обороне, использованию мистерий, энергии и щита
        - Не переживай, - ответила Дора, выращивающая очередной рубеж живой защиты её нового дома. - Куда бы не отправился Хаджар Дархан, он отправляется не себе на беду.
        Анетт вздохнула.
        - Ты ведь не любить Северный Ветер.
        Дора посмотрела в след птице и вернулась к магии.
        - Ты права, Анетт. У меня сложные отношения с другом моего возлюбленного. Но Хаджар - брат Эйнена. Я его уважаю. Уважаю его силу и то, что он готов отдать жизнь за тех, кто ему близок. Поэтому я и говорю, что куда бы он так не сорвался - горе тем, кто встанет у него на пути.
        Дора, краем глаза следя за полетом птицы по небу, чуть слышно прошептала.
        Хаджар пересек половину Империи меньше, чем за сутки. Так быстро, как сейчас, он еще никогда не летал. И это стоило ему не только физических, но и материальных усилий. Полет техники “Пути среди облаков” требовал немногим меньше энергии, чем Шаг Белой Молнии.
        Так что расходовать пилюли приходилось едва ли не через каждые пятнадцать минут лета. В итоге путь до Лунной Секты обошелся Хаджару в стоимость хорошего Императорского доспеха или даже оружия.
        Переваривая слова Моргана, он пытался заглушить дикую ярость, поднимавшуюся в нем. Всего один раз он позволил Моргану забраться себе под черепную коробку и это едва не привело к плачевным последствиями.
        Общаясь с правителем Дарнаса, всегда нужно было думать о том, как ты думаешь перед тем, как говорить или делать.
        Морган, без всяких сомнений, угрожал Хаджару. Бил его по самому больному. А Хаджара с детства учили давать сдачи и, придет время, он обязательно её даст.
        Но сейчас нужно было понять, что Морган это делал для того, чтобы Хаджар воспринимал секту Лунного Света не иначе, как своих врагов и был готов с жизнью расстаться, лишь бы защитить Акену.
        Лунный Пик - горная цепь, которая раскинулась среди живописных лугов и озер северо-западного региона Дарнаса. Холмы, покрытые вечнозеленой травой. Полевые цветы, которые собирали молодые девушки,ч тобы продать в деревнях и поселках, находящихся под власть Лунной Секты.
        Сами деревушки - небольшие, ухоженные, в них ни один путник не считался чужаком, а лишь гостем. Его всегда угощали медом и хлебом. Ему были открыты двери и рады люди.
        Ни стен, ни заборов не было в этих деревнях.
        Леса, которых не тронула каменная пыль рудников или городов, всегда были полны дичи и жизни. Солнце не покидало этот край, а вода в бесчисленных ручьях и озерах, кристально чистая, холодная как лед, блестела на солнце лучшими из кристаллов.
        Люди всегда улыбались. Мужчины были статными и сильными, а девушки стройными и мудрыми.
        Люди жили в мире и согласии друг с другом. Все сотни деревень, что окружили горную цепь, на которой стояли древние храмы.
        Те, кто желал посвятить себя не мирскому, а возвышенному - Пути Развития, поднимались сюда сами. Будучи смертными, они должны были взобраться по каменной лестнице, выбитой в горе. Она насчитывала больше, чем девяносто тысяч ступеней и лишь тот, кто действительно был уверен в своих намерениях, мог её преодолеть.
        Раз в пятьдесят лет, с горного пика спускались Наставники секты. Они выбирали среди младенцев самых одаренных и, с дозволения родителей, забирали их с собой.
        Отказов, за всю историю Лунной Секты, никогда не было.
        Подобная считалось высокой честью и семья, на которую падал выбор, покрывалась почетом, который проходил сквозь года и целые поколения.
        Сейчас же люди чувствовали, как к ним приближается нечто чуждое. Нечто, от чего веяло нескрываемой угрозой их спокойному и привычному образу жизни.
        С востока на них надвигалась буря.
        Небо чернело.
        Ученики, стоявшие по ту сторону врат Луны, перешептывались.
        - Неужели кто-то действительно осмелиться нарушить наше уединение?
        - Быть такого не может! Дарнасцы не настолько глупы, чтобы отправить к нам кого-либо с таким требованием. Отдать Вечно Падающее Копье ради битвы с соплеменниками! Кто вообще до такого додумался?
        - Копье хранилось в нашей секте с самого её основания! Это залог мирной жизни наших земель! Это наша жизнь!
        - Братья и сестры! Кто бы не пришел за нашей жизнью, они оставят здесь свою!
        - Говорят, что к нам летит сама дочь Императора - Огненноволосая Акена.
        - Да хоть сам Император! Никому не позволим топтать наши земли и причинять беспокойства нашим людям и…
        - Хватит, - одетый в белые одежды, Наставник Жао смотрел на восток. -Хватит, - повторил он. - мы встретим нашу судьбу, какой бы она ни была и дадим отпор, на который только способны. Тысячи Лет Луны!
        - Тысячи Лет Луны! - хором повторили девиз сотни учеников секты.
        Сам же Наставник Жао ощущал нечто, к чему он не был готов. Там, на востоке, в чернеющем небе, среди молний, он видел силуэт летящей к ним птицы. Молнии били о её крылья, гром дрожал в её когтях. И, порой, Жао казалось, что к ним летит вовсе не птица, а самый настоящий Дракон.
        И чешуя его - сталь, а когти и клыки - смерть, дыхания его - буря, а сердце - сама битва.
        Нечто, что рождено, чтобы сражаться и проливать кровь, собиралось разрушить их мир и единство.
        Затем, когда сверкнула очередная молния и подумал незнакомый для этих мест вечной весны, северный ветер, на границу опустилась огромная птица Кецаль.
        Она сложила крылья, и протяжным “Кья” огласила окрестности.
        Затем она сделала шаг и оказалась высоким юношей, чуть старше лет двадцати. На его плечах лежали синие одежды, с вышитыми на них звездами и облаками. В волосы были вплетены перья и звенящие на ветру зарождающейся бури фенечки.
        Шрамы пересекали его руки, на одной из которых были начертаны алые, черные и синие символы татуировки Имени, они сходились где-то под одеждами на могучей груди.
        Длинные, черные волосы, растрепались на яростном ветру.
        Но больше всего пугали синие глаза. Глаза, которые никак не могли принадлежать человеку - столько в них было воли и первобытной ярости.
        Юноша… нет. Зверь, принявший облик мечника, поднял над собой удивительный клинок, а затем с силой вонзил его в землю.
        - Я Хаджар Дархан, Северный Ветер! - его рев сливался, смешивался с громом бури и сложно было отличить, где начинался один и заканчивался другой. - Я пришел сопроводить принцессу Акену за Вечно Падающим Копьем! И любой, кто встанет на моем пути, будет уничтожен!
        Глава 981
        Буря ревела над Хаджаром. Он и сам не знал, в какой момент она началась, но стоя в эпицентре крушащего пространство шторма, он чувствовал себя едва ли не спокойнее, чем ребенком в объятьях матери.
        Молнии сверкали так часто, что сливались в единое белое, искрящееся полотно, обжигавшее небеса и глаза тех, кто смотрел на визитера.
        Они стояли позади врат Луны - довольно массивного сооружения из белого камня. Два столпа, столь древних, что местами обвалилась кладка, обнажая конструкции из алого дерева. Может направляющие, а может еще что-то, чего, не сведущий в строительстве подобных зданий, Хаджар не понимал.
        Сами же столпы были увенчаны юбчатыми крышами, которые можно было встретить в квартале Хищных Клинков. Каждый этаж имел одну такую юбку, а последний заканчивался конусом.
        Из алого дерева, в данный момент, под дождем и ветром, они выглядели пропитанными кровью.
        Позади одного из легендарных сооружения Дарнаса, стояли ученики секты Лунного Света. Все они носили одинаковые, классические, оформленные под старину одежды. Единое полотно ткани, которое закрывалось левым бортом на правый и подпоясывалось широкой лентой.
        В рукавах подобных одежд можно было спрятать теленка, а спускались они до самой земли.
        Все ученики, ка один, не важно - женщина или мужчина, бритые наголо. И единственным из различием было количество алых точек вокруг темени.
        Чем больше - тем выше ранг у ученика. Во всяком случае - так считали в Даанатане. Конкретных же сведений о секте не имели даже в Тайной Канцелярии.
        Слишком закрытое общество, которое контактировало с Империей, на территории которой находилось, лишь по крайней необходимости.
        К примеру - Турнир Двенадцати.
        Только несколько людей выделялись из общей толпы. Вместо белых одежд, они носили разноцветные. У каких-то лиловые, у других - синие и даже несколько черных. А еще у них были волосы.
        - Эйнену бы здесь понравилось, - подумал Хаджар.
        Мгновение назад отгремели его слова, которыми он хотел донести до этих людей лишь одно - не стоит пытаться как-то помешать Акене.
        Прозвучали первые смешки. Затем еще и еще, до тех пор, пока несколько тысяч учеников Лунного Света не погрузились в единый, мощный шквал гогота.
        - Кто ты такой, чтобы так говорить?!
        - Дарнаский недо-адепт - убирайся с нашей горы!
        - Ты смеешь нарушать спокойствие этих священных земель?! Ты оскорбляешь своих предков!
        - Мама и папа не учили тебя в детстве манерам?! Кто приходит к чужому порогу с мечом в руках!
        - Братья и сестры, давайте покажем этому наглецу из чего сделаны…
        - ХВАТИТ! - стоявший впереди, одетый в черное, мужчина вскинул в воздух ладонь.
        Смех и выкрики, как ножом отрезало. Хаджар окинул взглядом сектанта, обладавшего таким безоговорочным авторитетом. Именно авторитетом, а не властью. Это чувствовалось сразу.
        Мужчина сложил руки в рукава, сформировав перед собой нечто наподобие круга. Выставив его ладонями вперед, он глубоко поклонился.
        Дождь каплями стекал по его жидкой, черной, с сединой, бороде. На голове, под волосами, Хаджар заметил около двух десятков точек. Тогда как, на самом видном из лысых учеников, их было всего восемь…
        - Я, Наставник Жао, идущий по пути Огненной Длани, приветствую тебя, ученик Тирисфаля, идущего по пути Меча.
        И тишина, которая до этого была сродни тихой гавани, вдруг обернулось выжженной солнцем, горячей пустыне. Она стала абсолютно и всепоглощающей. Такой, что перед тем, как ударил гром, можно было, прислушавшись, услышать чириканье тысячи птиц - так звучала белая молния, вновь ударившая в рукоять клинка Хаджара.
        Прошедший через тренировки Шага Белой Молнии, простой природный “катаклизм”, способный убить смертного, теперь воспринимался Хаджаром не более, чем те же капли дождя, стекавшие по его доспехам Зова.
        Он, еще до того, как исчезла белая вспышка, вытащил меч из земли, пару раз его крутанул и, заложив за спину, поклонился.
        - Приветствую, Наставник Жао. Я - Хаджар Дархан, Северный Ветер. Пришел сюда лишь с одной целью - защитить принцессу Акену.
        Жао выпрямился. Его светлые глаза пылали огнем праведного гнева, который тот едва сдерживал. Хаджар видел это и чувствовал на себе ауру Наставника.
        Она была крепка.
        Крепка настолько, что в столице ему бы нашлось мало равных бойцов. Возможно, лишь главы семи аристократических родов, генералы армии и ведущие ученики элитных школ могли бы встать с ним на равных.
        Еще несколько месяцев назад (или же - сорок лет, проведенных на Горе Стихий) Хаджар бы не выдержал даже одного давления воли этого монаха.
        Жителей сект всегда было принято называть “монахами” (хотя это и не так) из-за их аскетичного и отрешенного от мира образа жизни.
        Но, видя Жао, сложно было назвать его иначе, нежели одним из сильнейших воинов Дарнаса.
        - Пока ты стоишь за порогом, Хаджар Дархан, Северный Ветер, мы не сможем принять тебя в нашем доме, как гостя, - слова Жао были тяжелым. В каждом слоге, каждом звуки вибрировало его стремление к битве.
        Хаджар прекрасно отдавал себе отчет в том, какое глубокое оскорбление нанес секте… но иначе он поступить не мог. Иначе, могли пострадать те, кто ему дорог. И даже если бы перед ним стояла сотня детей, плачущих и молящих о пощаде, Хаджар бы не смог поставить их жизнь выше тех, с кем его связала судьба.
        Это было неправильно.
        Бесчестно и бесславно.
        Но Хаджар не был идеален.
        У него имелись слабости.
        Слабости, которые как на ладони, лежали открытыми перед Морганом.
        Что же - теперь Хаджар еще отчетливее осознавал причину столь глубокой, застарелой ненависти, которую Учитель Орун испытывал по отношению к правителю Дарнаса.
        - Проходи внутрь, Хаджар Дархан, - продолжил Жао. - выпей вина из садов подножья Лунного Пика. Отведай персиков, растущих на наших горах. В мире и покое, который мы оберегаем здесь испокон веков, дождись принцессу Акену и Патриарха Хашима. Они скоро пребудут.
        Шепотки вновь зазвучали среди учеников.
        Хаджар слышал легенды о вратах Луны. Они были предтечей вратам Ярости, защищавшим вход в Запретный Город… Так говорили одни.
        Другие же утверждали, что врата Ярости лишь не более, чем измененная копия. Что для того, чтобы пройти сквозь врата Луны, нужно равняться по силе Наставнику секты или же - Наставника одной из трех элитных боевых школ столицы.
        Те ученики Лунного Света, которые собирались спуститься с горы, чтобы испытать свои умения и силы в обстановках реального мира, должны были пройти, в прямом смысле, экзамен.
        Они должны были миновать врата Луны.
        - Нас свела судьба, Наставник Жао, - вздохнул Хаджар. Он прикрыл глаза и подставил лицо каплям падающего дождя. Он чувствовал, как позади него стучат боевые барабаны.
        - Бам-бам-бам, - били они и где-то в вышине, среди грома и молний, звучало мощное и яростное, полное войны. - Генерал!
        Хаджар, с того самого момента, как вернул себе потерянную… вернее -отобранную у него половину души, каждый раз, в часы бури, слышал их.
        Они звали его.
        Пели ему песни. Песни о свободе, чести и славе. Тем трем вещам, которые были нужны воину. То, ради чего он жил.
        Морган, своими словами, отобрал все это у Хаджара.
        Он отнял у него то, что делало Хаджара собой.
        И за это, однажды, Император заплатит.
        Но пока, почему-то, платила секта Лунного Света.
        - Видит Высокое Небо, - когда ударил гром, прошептал Хаджар. Так, чтобы его не услышали. - я этого не хотел.
        Глава 982
        - Принцесса! Госпожа принцесса!
        Акена, облаченная в сверкающие в отсветах молний, доспехи Божественного уровня, повернулась к капитанскому мостику. Она стояла на носу корабля с гордым названием “Воздушный Змей”. Один из быстрейших небесных судов во всем Дарнасе. Корабль, находящийся в числе флота подконтрольного лишь Императорскому роду.
        - Да, капитан Офелия.
        Небесный адепт ступени Рыцаря Духа средней стадии, белокурая красавица, которая, тем не менее, за девять веков жизни ни разу не было в браке. Хотя её руки, с регулярным постоянством, добивались самые видные представители гражданской и военной знати.
        - К нам, с юго-юго-запада приближается неопознанное судно, - отчиталась капитан. - Идет по тому же курсу, что и мы. И при этом… при этом…
        - Не медлите, капитан, - сверкнули зеленые глаза принцессы. Почти так же ярко, как и её доспехи. - В чем проблема?
        - Оно нас обгоняет, - кажется, Офелия были удивлена ничуть не меньше, чем сама Акена.
        Вся империя пребывала в полной уверенности в том, что “Воздушного Змея”, на дальней дистанции, не могло обогнать ни одно судно. А секта Лунного Света, все же, находилась на весьма отдаленных рубежах Империи.
        От неё до легендарных Чужих Земель, не принадлежащих ни одной из Семи Империй, населенных тварями и существами, неизвестными науке империй, заполненных аномалиями, способными уничтожить Безымянного Адепта, было практически “один шаг”.
        Акена протянула руку, и капитан вложила в раскрытую ладонь подзорную трубу. Принцесса присмотрелась. По небу, немногим более, чем на расстоянии в десять, двенадцать километров, оставляя позади белые полосы рассеченного воздуха, стремительно плыла довольно массивная парусная лодка.
        На её борту, сидя в позе лотоса, находился лишь один пассажир. Облаченный в белые одежды, седовласый старец - патриарх Хашим.
        Он, внезапно, повернулся в сторону смотрящей на него принцессы. Старик открыл глаза. Те вспыхнули золотым сиянием.
        “Воздушный Змей” качнулся и накренился на правый борт.
        - Приготовиться к бою! - закричала Офелия. - Закрепиться по штормовому!
        По щиту корвета побежала сеточка из энергетических трещин, сквозь которые пробивался шум и рев нарастающей бури. Корабль задрожал. Каждая доска в палубе начала вибрировать, а заклепки из обивки кормы то и дело выстреливали острыми снарядами.
        Чтобы за буря не поднялась - она явно было не самой обычной.
        Хашим же, вновь закрыв глаза, отвернулся от принцессы и, меньше, чем через удар сердца, его лодка вновь рванула вперед. Постепенно она явно обходило “Воздушный Змей”, но не настолько стремительно, чтобы беспокоиться о разнице в прибытие Хашима и принцессы.
        - Старый демон, - проговорила принцесса. - Лучше бы к портовым шлюхам так спешил.
        Офелия вздрогнула от такой неожиданной смены тона общения Его Императорского Высочества. Как и большинство жителей империи, она имела в голове некий светлый образ принцессы, которая разве что в туалет цветами не ходила.
        И, одно дело, понимать, что это далеко не так, и, совсем другое, видеть собственными глазами и слышать собственными ушами.
        - Поторопитесь, капитан Офелия, - Акена, не глядя, всучила капитану судна расколотую, покореженную подзорную трубу. - у нас не так много времени.
        - Принцесса, - прошептала не столько ошарашенная, сколько испуганная адепт. - У вас… у вас…
        Акена быстро смахнула с щеки алую каплю, а затем слегка приобножила клинок-саблю из ножен.
        - Вы что-то видели, капитан?
        Офелия тут же вытянулась по струнке и отсалютовала.
        - Никак нет, Ваше Императорской Высочество.
        - Тогда я хочу, что “Воздушный Змей” обогнал эту демонову лодочку и…
        Договорить принцесса не смогла.
        На востоке, в той стороне, где находился Лунный Пик, в небо взвился огромный столп, свитый из потоков энергии ветра синего цвета. Она сформировала чешуйчатое тело, которое поднималось на добрый километр к небу. А затем, когда оформилась пасть дракона, облака бури содрогнул мощный, глубокий рев.
        Щит “Воздушного Змея”, боевого судна, находящиеся за сотню километров от эпицентра, прогнулся мыльным пузырем. Матросы и солдаты схватились за страховочные тросы. Пушки покатились с палубы и несколько, разорвав крепившие их канаты, упали в пропасть под килем.
        Акена и Офелия схватились за бортики. Их волосы заметало порывом хлесткого ветра, прорвавшегося через трещины в энергетических щитах.
        А затем яркая вспышка света на долю мгновения ослепила обеих адептов. Прикрыв глаза ладонями, сквозь щелки между пальцев, они наблюдали за тем, как извивающийся в черном небе, синий дракон, расправляет крылья, созданные из черных и белых молний.
        Такие широкие, что почти полностью укрыли далекий Лунный Пик, они являлись олицетворением бесчисленных ударов меча.
        - Что это такое?! - Офелия пыталась перекричать рев дракона и грохот бури, но у неё плохо получалось.
        Стоило Хаджару сделать шаг, как он тут же ощутил давление, схожее с тем, что он ощущал на лестнице в Башне Меча - святая святых клана Хищных Клинков.
        Только если в альма-матер Анис и Тома, это давление являлось сосредоточием мистерий духа меча, собранных из Реки Мира, то в данном случае это было нечто иное.
        Вовсе не мистерии или энергия, а, скорее воля. Но даже самая сильная воля, которую испытывал Хаджар - воля Великих Героев, была способна достичь пика в виде довольно “увесистого” удара, но рассеяться уже меньше, чем через мгновение.
        Белые, покошенные, древние каменные врата давили этой самой энергией с завидным постоянством. Единым потоком они обрушивали бесчисленные удары волы на душу Хаджара.
        Любой смертный, находящийся на месте замершего Хаджара, мгновенно превратился бы в пыль. Да что там смертный - даже слабый истинный адепт, Небесный Солдат, оказался бы практически изувечен подобным давлением.
        - Если это все, - Хаджар выставил перед собой клинок и сделал быстрый, секущий взмах. Следом за острием меча последовала синяя искра, которая вскоре превратилась в поток бушующего урагана, который буквально снес вставшее на пути Хаджара сопротивление. - ты врата Луны - лишь не более, чем детская сказка.
        Хаджар сделал еще один шаг и едва было не упал на колени. Давление, которое он сломил меньше, чем секунду назад, вернулось с утроенной силой.
        Воля, сосредоточенная пеленой посреди двух белых столпов, целым небом упала на плечи Хаджару. Они била его душу и энергетическое тело.
        Хаджар сплюнул кровью и, краем уха, услышал отдаленные смешки стоявших по ту сторону учеников секты.
        - Уходи, ученик Тирисфаля, - как через туман донесся голос Наставника Жао. - Лишь могущественный гений может по своей воле выйти через врата Луны. Но чтобы чужак вошел через них внутрь… У тебя не хватит сил. Как и у принцессы. Вам нечего делать на нашей горе.
        Сладкие слова. Слова, которым хотелось верить и которыми хотелось обмануться. Но Хаджар не мог себе этого позволить.
        Морган сказал лишь что будет в случае, если пострадает Акена. Он никоим образом не затронул тему провала миссии. Но не нужно было быть “могущественным гением”, чтобы понять, что последует за этим.
        - Я не… могу, - Хаджар сжал кулак расправленной ладони, застывшей в сантиметре над землей. С трудом, он выпрямил согнутую спину, и посмотрел в глаза Жану. - Не… могу.
        Дрожащей, от сопротивления, рукой, Хаджар поднял над головой меч и выпустил на волю свое королевство меча синего ветра.
        От его меча и тела начали расходиться волны синего ветра, в каждом дуновении которого ощущались стремительные и смертельные удары меча.
        Двадцать, сорок, сто шагов и так, пока границы уже совсем не природной бури не растянулись на сто двадцать шагов.
        - Графство такого размера? - Жан по-новому взглянул на наглеца. - Таким не могли похвастаться ни Тирисфаль, ни Морган…
        Хаджар сделал очередной шаг вперед, и, не успел он отпраздновать победу, как врата Луна засияли мерным, белым светом.
        Жан печально покачал головой.
        Жаль, что Дарнас терял такого одаренного мечника. Его судьба - умереть у порога Лунной Секты. Как и те сотни и тысячи вторженцев, кто не смог преодолеть чудовищного давления воли врат, поставленных здесь самим Основателем.
        Жан развернулся к ученику своего старого противника спиной и уже сделал первый шаг, как вынужденно замер.
        От ужаса. Смертельного, первобытного страха безоружного человека, смотрящего в глаза голодного зверя, у Жана зашевелились волосы.
        Он медленно обернулся.
        Глава 983
        Орун сидел, скрестив ноги, на краю обрыва Горы Ненастий. Он смотрел куда-то вдаль, а Хаджар в это время отдыхал после напряженной тренировке в Шаге Белой Молнии.
        - Ты действительно видишь гору? - вдруг спросил Великий Мечник.
        - Вижу, - кивнул Хаджар.
        Он лежал на спине, грыз какую-то травинку и наслаждался часом заслуженного отдыха. Тот, кто лишь тренируется, но при этом забывает про отдых и иные потребности своего тела и духа, рискует нарушить баланс и лишь навредить себе, а не продвинуться по пути развития.
        Во всяком случае именно так Орун аргументировал то, что тратил в борделях больше, чем некоторые дворянские семьи зарабатывали за квартал. Ну и его неуемный аппетит - тоже.
        - Я уже и забыл, как выглядит этот плац, - вздохнул, внезапно, Орун. - все детство на нем провел. Знал каждую песчинку. Каждую трещину в земле. Каждый его уголок, но… забыл.
        Мечник выдержал небольшую паузу. Могучий и свирепый, он выглядел скорее уставшим, нежели великим, но, именно в этом, и заключался весь Орун.
        Он просто устал.
        Устал от той жизни, в которой не видел более никакого смысла.
        Лишь несгибаемая воля, которая провела его сквозь неисчислимое количество невзгод, лишений и битв, не позволяла Оруну отойти в мир иной из-за душевных ран или, как бы избито это не звучало, разбитого сердца.
        - Как думаешь, ученик, - внезапно произнес он. - это говорит о чем-то?
        Хаджар лишь пожал плечами.
        - Для меня, учитель, - он скрестил ноги и принял позу лотоса. Время отдыха заканчивалось. - мы просто сидим на Горе Стихий. И, если честно, я даже не знаю - реально ли это все, сон ли это или последствия Пилюли Ста Голосов, которая должна была мне показать нечто, находящееся за гранью Королевств.
        - За гранью Королевств? - хмыкнул Орун. - я искал это знание почти всю свою жизнь и могу с уверенность сказать, ученик, что зашел дальше, чем остальные, но могу сказать одно - там ничего нет.
        Хаджар медленно погружался в себя.
        - Этого не может быть, учитель, - ответил он. - всегда есть что-то еще. Есть что-то дальше. Что-то сильнее, что-то выше.
        Орун засмеялся.
        - Я тоже так думал, ученик, когда был так же молод и горяч, как и ты. Но шли годы, за ними века, потом тысячелетия и… я так ничего и не нашел.
        Хаджар уже почти находился в глубокой медитации, где не было ни мыслей, ни слов, ни чаяний, ни даже реальности. Лишь чистое и незамутненное сознание.
        - Я найду.
        Орун, промолчав, дождался пока ученик окончательно погрузиться в себя, а затем добавил:
        - Я надеюсь.
        Он поднялся, обнажил свои клинки, скрестил их перед собой, а затем с силой развел в сторону. Кто знает, что произошло на плацу Тирисфаля, но когда Хаджар пришел в себя, то увидел, как на расстоянии в десятки километров, на высокой скале появился Х-образный шрам. И в нем не было ни мистерий меча или иных духов, ни энергии.
        Лишь воля.
        После третьего шага, воля врат Луны, которая до этого казалось небом, теперь разрослась до целой необъятной вселенной. Ей не было ни конца, ни края.
        Хаджар оказался травинкой, возмужавшей посреди бесконечности жженого песка. Не более, чем искрой на поверхности уже давно потухшего костра.
        Маленькой точкой на белоснежном холсте.
        Вокруг него находился целый океан воли, котрая окружала его со всех сторон.
        Одинокий воин, вставший на границе вражеского государства.
        Хаджар направил всю энергию и все мистерии духов меча и ветра внутрь доспехов Зов. Синие одежды, сшитые самой Королевой Мэб, поднялись над землей широким полотном. Засияли звезды, полетели по шелку белые облака. Но все это лишь отодвигало тот неотвратимый момент, когда вселенная обрушиться на восставшую против него вспышку и поглотит её безграничной чернотой своего существования.
        Это воля - была.
        Она - есть.
        Она находилась здесь и сейчас. И будет находиться здесь вечно.
        Врата Луны, несмотря на свою обшарпанность и довольно жалкий внешний вид, была частью Лунного Пика. Частью этой горы. Всей той жизни, что раскинулась у её подножия, всей той целеустремленности, совокупных чаяний каждого ученика или наставника.
        Врата Луны олицетворяли собой суть эпох существования Лунной Секты. Её воли.
        Воли бесчисленного множества адептов, которые здесь обитали. И еще большего количества смертных, нашедших свой покой в разбросанных по долине деревнях.
        И Хаджар, в одиночку, отправился сражаться против подобной мощи.
        Земля трескалась вокруг его ног. Крошился камень, а вместе с ним - кости в теле Хаджара. Его душа дрожала осенним листом и не было силы, чтобы поднять меч. Не было силы, чтобы призвать стойку техники “Меча Четырех Ударов”.
        Даже чтобы использовать Шаг Белой Молнии - Хаджар едва справлялся с тем, чтобы сохранить под давлением цунами воли свое собственное “я” и не раствориться в этой вечной вселенной.
        И все же, он не сдавался.
        Его воля была крепка.
        И, как бы ни был силен враг, Хаджар никогда не отступит.
        Он, отхаркивая кровью, игнорируя то, как на теле лопалась кожа и мышцы, как его одежды-доспехи покрывались алыми пятнами, сделал шаг вперед.
        И, после четвертого шага, воля, огромная как небо, вдруг уплотнилась. Уплотнилась настолько, что её можно было увидеть. Впервые в жизни Хаджар смог, действительно, невооруженным взглядом увидеть Волю.
        Призрачная, словно из тумана, обыкновенная ладонь. Ладонь, способная стереть с лица земли Запретный Город, устремилась прямо в грудь Хаджару.
        Если бы он мог слышать, то услышал, как ученики завороженно произнесли:
        - Длань Луны.
        - Я лишь слышал о ней легенды, но никогда не верил.
        - Говорят, что когда сюда пришел, две тысячи лет назад, Великий Мечник Орун, то не смог выдержать её удара и целых пятьдесят лет провел в исцеляющих медитациях.
        - Этот наглец - обречен.
        Ладонь, в своем выпаде, могла бы обогнать самый быстрый и ловкий из мечей, она оставила бы позади лучшую из стрел, но для Хаджара время будто остановилось.
        Перед его внутренним взором появился образ Х-образного шрама на далекой скале. Шрама, который Орун оставил не используя мистерий меча или энергии.
        А значит - не используя и самого меча.
        Но, все же, шрам оставили именно его клинки.
        Простая, казалось бы, загадка, которую Хаджар не смог решить ни за сорок лет пребывания на Горе Ненастий, ни за несколько недель в реальном мире.
        Глава 984
        Продвигаясь по пути пути развития, адепт постигал суть себя и мира, с которым взаимно отражался друг в друге.
        Он понимал, как все тесно связано и переплетено друг с другом.
        Сперва он вплетал в этот путь свое тело, затем разум, потом душу, следом свою потаенную суть, потом сливал все это воедино и не важно шла ли речь о ступенях развития энергетической структуры адепта или его владения оружием или магией.
        Но об одном адепты забывали.
        Не могли этого увидеть.
        И никто не мог ни намекнуть, ни подсказать.
        Это можно было лишь понять самому.
        Орун научил своего ученика всему, что знал сам, но это было лишь сродни записи информации внутрь нейросети. Найти квинтэссенцию этого знания, его суть - Хаджар должен был сам.
        И после того, как Х-образный шрам вдруг сменился на лица тех, кто был ему дорог, Хаджар все понял.
        Он увидел Элейн, её жениха и их неродившегося сына. Он увидел Эйнена и Дору, обнявшихся около тусклого костра. Увидел Анетт, Тома, Гэлхада и даже Анис.
        За что сражаться Хаджару?
        Чтобы сделать свою жизнь лучше? Он и так мог, отказавшись от дальнейшего продвижения по пути развития, жить не хуже главы аристократического рода.
        Он мог вернуться в Лидус и создать из него мощный регион.
        Но…
        Что было бы дальше.
        После десяти веков. Сотни веков. Тысячи веков. Или целой эпохи. А после двух. Трех?
        Чтобы осталось от Хаджара Дархана и того, как он жил. Чтобы оставил он после себя для тех, кто придет следом. Для детей, детей их детей и детей их детей.
        Ничего…
        Ради кого Хаджар начал свой поход против Седьмого Неба? Ради себя.
        Так было по началу.
        Но теперь.
        Хаджар вновь увидел перед собой лица дорогих ему людей и просторы родной страны.
        Морган, всего несколькими словами, смог сотрясти душу Хаджара и показать ему границы истинного отчаянья.
        Но здесь, стоя у врат Луны, Хаджар видел ответ на своей вопрос. Он видел ответ на то, почему Орун, величайший воин эпохи, отдал за него - глупого мальчишку, свою жизнь.
        Потому что Орун оставил после себя нечто большее, чем он сам. Что-то, что будет жить и спустя эпохи. Жить в том, кому это передаст Хаджар, а может и уже живет - в юном воине, который лишился дома, отца и родных, но смог защитить свою мать.
        Орун оставил после себя волю.
        Хаджар посмотрел на черное небо, застывшее гранитом над его головой.
        - Я вижу… - прошептал он. - вижу, что находиться дальше…
        Его воля. Крепкая, как сталь. Способная разорвать небеса и расколоть землю, вливалась внутрь меча. Она пропитывала душу Хаджара, соединялась с его мистериями и энергией, его сутью.
        И буря гремела. Гром обрушивался молотами на Лунный Пик. И молнии сверкали подобно стрелам разъяренных богов.
        Перед Хаджаром находился новый враг. Враг, слабый и незначительный по сравнению с теми, кто ждал его впереди.
        Не достаточно победить кого-то - теперь Хаджар это понимал. Ибо враг - не имеет тела. Враг не умеет уязвимости. Враг - воля. То, что необозримо, а значит - вечно.
        А необозримое, можно победить лишь иным необозримым.
        - “Однажды ты поймешь, что все техники - не важны и несущественны”, -прозвучал в голове голос Тарвеса. - “обрети свою истинную силу и только тогда ты сможешь добраться до вершины этого пути”.
        Хаджар пока не понимал всего, чтобы было сокрыто в этих словах. Но, может благодаря вратам Луны, может благодаря Пилюли Ста Голосов, может благодаря библиотеке Башне Меча или собственным стремления, он увидел тень от маячившего впереди призрака истины.
        Слова Хельмера, того, кто, по чьему-то приказу, защищал его в мире Земли, пронеслись в голове Хаджара. Тот жуткий шрам на душе, который преследовал его долгие годы, зарос.
        Еще будучи Рыцарем Духа, он помнил абсолютно все. С самого первого своего момента появления на свет. Как в безымянном мире, так и в мире Земли.
        И, однажды, он выяснит все, касательно своего рождения и той тайны, что стояла за ним.
        А пока…
        Пока он, впервые, почти за пол века, позволил себе вспомнить лицо своей первой матери. Матери, которая подарила ему свет мира Земли.
        У неё были шелковые волосы и слегка усталая улыбка и разноцветные глаза. Один зеленый, а другой голубой.
        Князь Демонов, Короли Фейре, Великие Мудрецы Мира Духов, Яшмовый Император.
        Все они.
        Однажды, их воля будет разрушена.
        И люди, чьими судьбами играются будто куклами, станут свободны.
        Вот в чем заключается наследие Хаджара Дархана, Северного Ветра.
        Вот, какова его воля.
        Душу Жао сжимал ледяной ужас. Он смотрел на то, как что-то зарождалось внутри чужака, сумевшего выстоять до момента, как воля Лунной Секты, простоявшей несколько эпох, сформировалась в Длань Луны.
        По легендам секты, лишь девять адептов смогли до стоять до того, как им явиться Длань Луны. И лишь двое - выжить. Первым из таких стал Последний Король Эрхард. И он единственный из всех, у кого получилось отразить удар Длани.
        Но, поняв, что не сможет выстоять против второго, Эрхард попросту ушел с Лунного Пика и приказал своим воинам оставить секту и её территории в покое - таковой была дань чести, которую он отдал Пику.
        Вторым стал никто иной, как Орун. Придя сюда в молодости, он не смог отразить удара, но оказался достаточно крепок и стоек, чтобы выжить.
        И вот теперь на глазах Жао вновь вершилась история. В анналы летописей внесут десятого чужака, кто оказался достоин Длани.
        Но в своей жизни Жао уже видел длань. Тогда ему был лишь девять лет - юный ученик, который смотрел на то, как к ним явился Тирисфаль - пес Императора Моргана.
        Но в то время, больше, чем две тысячи лет назад, Жао не испытывал того, что он ощущал в данный момент.
        Не было ни тени сомнений в том, что Врата Луны отбросят чужака обратно. Укажут тому на место.
        И, уж тем более, не было никакого страха.
        Теперь же он смотрел на то, как вокруг чужака поднимались лучи энергии. Синие и черные, они переплетались, формируя меч, которым стала суть ученика Оруна.
        А затем, вдруг, этот меч взмыл в небо. Там он обернулся огромным синим драконом, который клыками вцепился в гранитные тучи. А те будто только этого и ждали. И, вместо мольбы о пощаде, они ответили громом боя боевых барабанов и клекотом тысячи молний, звучащих стучащим о щиты оружием.
        Дракон вырвал их из облаков и молнии, белые и черные, стали его крыльями, которым тот накрыл весь Лунный Пик.
        - Не может быть, - прошептал Жан. Бледный от ужаса, он сделал шаг назад.
        Может, кроме учителя Хашима, только он был способен увидеть, как в глазах дракона сияют две звезды. А может это была лишь иллюзия - отражение вселенной, так грубо подшутившей над Жао.
        Ведь не может же быть того, чтобы пусть и талантливый, но простой Повелитель, не Безымянный адепт, и не мифический Небесный Император, вдруг обладал и имел силу использовать столь же мифическую технику Звездного уровня.
        Нет, этого просто не могло быть.
        - Я уже сказал! - казалось, что говорил не Хаджар, держащий над собой меч, из которого и родился огромный дракон - а сам Хозяин Небес оглашал ревом окрестности. - Я Хаджар Дархан, Северный Ветер, и любой, кто встанет на моем пути, будет уничтожен!
        Глава 985
        - Остановись, Дархан! - Хашим, оборачиваясь лучом белого света, сошел с лодки и опустился по ту сторону врат Луны.
        - Хаджар! - Акена, игнорируя выкрик Офелии “Принцесса, стойте!”, спрыгнула с палубы “Воздушного Змея” и огненным метеором опустилась позади Хаджара.
        Земля, вокруг неё, взорвалась огненными снарядами, а сама Акена поднялась посреди воронки диаметром почти в метр.
        Они оба - патриарх Лунной Секты и принцесса Дарнаса прибыли на Лунный Пик почти одновременно. Но, несмотря на то, как они были быстры, оба опоздали.
        Меч Хаджара уже опустился в рубящем ударе и синий дракон, созданный из бури ветра и мечей, опустился на древние стены врат Луны. Ладонь воли белым туманом врезалась в могучее тело дракона.
        Взрыв оказался такой мощи, что Акена, используя свою лучшую защитную технику, окутавшую её ореолом в виде исполинского огненного шлема латных доспехов, не была уверена, что сможет выдержать давление подобной мощи.
        Когда огонь “Шлема Ифрита”, техника меча Божественного уровня, уже начал затухать от “простого” эха, вокруг неё внезапно появилось нечто вроде кокона, созданного не только из мистерий меча и ветра, но и чего-то иного. Чего-то, что Акена не могла понять.
        - Поберегите себя, принцесса, - услышала она шепот.
        Сквозь буйство красок, сквозь потоки рвущего камни на части ветра, сквозь молнии и пар от исчезающего дождя, она увидела могучую фигуру.
        Воин, стоявший перед ней, грудью заслонил её от целого мира. Его меч выглядел грознее, чем армада военных кораблей, а его чистый и светлый взгляд был способен пронзить целую армию. Вокруг него клубилась энергия и дрожала поверхность потоков Реки Мира.
        Его воля была повсюду. Его энергия, его меч и глубокие мистерии подчиняли реальность. И то, что Акена ощущала только в присутствии Безымянных Великих Героев, подчинивших себе Истинное Королевство, она вдруг ощутила рядом с Повелителем, который владел лишь Графством… нет, уже Герцогством.
        Туманная ладонь врат Луны, задержав полет разъяренного дракона, исчезла. Но на смену ей пришло двер других. Дракон одолел и их.
        И тогда врата Луны обрушились на технику Хаджара десятками ударов непередаваемой мощи.
        Хаджар и его техника были неразрывно связаны друг с другом. Каждый удар врат Луны он ощущал на своем мече и каждый из них он разбил. И так, до тех пор, пока израненный, но все еще готовый биться дракон не опустился на вершину врат Луны.
        Очередной взрыв разошелся волной, которая распространилась по небу на многие километры. Она разорвала крышки гранитных облаков и обнажила ярко сиявшую полную луну, вокруг которой кружила прекрасные, но такие холодные звезды.
        Когда улеглась пыль, то Хаджар сделал несколько шагов вперед, а затем поднялся на белые камни, среди которых виднелись алые щепки.
        - Как такое возможно…
        - Что… что это?
        - Это кошмар, да? Скажите мне, что я сплю и Хельмер, Повелитель Ночных Кошмаров издевается надо мной?!
        Послышался плач, проклятье, полились чьи-то слезы. Ученики и даже некоторые наставники падали на колени. Они не могли поверить своим глазам. Врата Луны, простоявшие на пороге Лунного Пика несколько эпох, теперь были не более, чем грудой камней и алых щепок.
        А на них, без тени зазрения совести и грамма почтения, топча святыню ногами, стоял Хаджар Дархан. Позади него сверкали молнии и бил яростный гром.
        Его меч выглядел клыком дракона - таким же хищным и беспощадным. И синие одежды, развеваясь позади, делали дувший с севера ветер, никогда не приходивший в эти края, таким морозным, что изо рта людей вырывались облачка пара.
        Хаджар смотрел на этих людей и его сердце обливалось кровью. Но несмотря на это, рука его не дрожала, а решимость была так же тверда, как и прежде.
        Он должен был сделать то, что должен и, когда придет время - отдать за это сполна…
        Может именно этот крест нес все эти века Орун?
        Что же - если справился учитель, то ученик не может подвести своего мастера.
        - Стойте спокойно, принцесса, - прошептал Хаджар.
        Он взмахнул мечом и принял атакующую стойку.
        - Что ты задумал, Хаджар?! - воскликнула бледная Акена.
        Она тоже не могла поверить своим глазам. Врата Луны, о которых, еще будучи ребенком, она слышала от дворцовых учителей множество историй и легенд, вдруг оказались разрушены.
        - Я все еще не так силен, как мой учитель, - продолжал, словно не замечая вопроса, Хаджар. - Так что не смогу одновременно сражаться и защищать вас. И, клянусь Высоким Небом, я не смогу пережить, если с вами что-то случиться?
        “Не смогу пережить, если с вами что-то случиться” - эти слова, произнесенные могучим воином, заставили сердце Акена пропустить один удар.
        Почему-то, несмотря на пронизывающий холод, она ощутила, как где-то в груди поднимается жар. Но, встряхнув копной рыжих волос и собравшись с мыслями, уже совсем иным тоном, она произнесла:
        - Хаджар Дархан, дочь твоего Императора спрашивает у тебя, что ты задумал?
        Вокруг Хаджара вновь взорвался столп энергии и один лишь он покрыл весь горный пик, на котором он стоял, вплоть до самого основания, вереницей глубоких трещин.
        - Они не дадут нам перейти на другой пик, принцесса, - спокойным, но полным битвы тоном, произнес Хаджар. Его глаза смотрели только вперед и в них не было сомнений. - чтобы исполнить приказ вашего отца, у меня есть только один выход - сражаться.
        - Сражаться с кем?! - Акена не могла поверить в то, что она услышала. - С целой сектой?!
        Еще недавно она, при открытии Турнира Двенадцати, увидела пусть и талантливого, красивого, мужественного, но почти ничем не примечательного мечника. Мечника, который с трудом мог бы выдержать хотя бы несколько ударов не то, что брата, а её самой.
        И теперь, не прошло и двух лет, как этот же самый мечник собирался биться с сектой Лунного Света. Один. Против тысяч адептов, которые считались бы элитой даже в Даанатане.
        Да где о таком слышали?!
        Акена, пусть и принцесса, но не героиня баллад менестрелей и песен бардов! Такое просто невозможно.
        - Я приказываю тебе, Хаджар Дархан, развернуться и уходить со мной на “Воздушного Змея”! - закричала девушка. - Мы должны немедленно вернуться к отцу и…
        - Поздно, принцесса, - перебил Хаджар. - мы выйдем отсюда либо с Вечно Падающим Копьем, либо с ключом от дома праотцов.
        Акена огляделась. “Воздушный Змей”, вместо того, чтобы быть неподалеку, как приказала принцесса, отплыл на несколько километров. А сам Лунный Пик окружал мерцающий энергетический щит, источник которого, судя по лучам мощной энергии, был спрятан где-то под главным храмом.
        И, может Хаджар и смог разбить Лунный Врата, но их суть была, все же, в сражении.
        А не в абсолютной защите, которую демонстрировал этот щит.
        В спокойной обстановке, такому воину, как Дархан, потребовалось бы четыре таких же удара, каким он разбил врата Луны, чтобы сделать прореху в подобном щите.
        Но… никто ему не даст этого сделать.
        - Мы обречены… - прошептала Акена. - отец… порой и ты ошибаешься в своих проклятых интригах…
        Глава 986
        - Кто ты такой, Хаджар Дархан, - патриарх Хашим, который больше не выглядел добродушным старцем, а, скорее, разъяренным воином. - кто ты такой, чтобы приходить в наш дом! Чтобы разрушать памятники предков! Чтобы поднимать оружие на моих учеников! Кто дал тебе право нарушать законы гостеприимства?!
        Хаджар хотел уйти.
        Видит Высокое Небо, больше всего на свете он хотел развернуться, подхватить на руки Акену, использовать подаренный племенем Шук’Арка деревянный кинжал, рассечь им защитный купол, и улететь обратно в Даанатан.
        Это был легкий путь.
        Легкий путь, в конце которого Морган, показавший свое истинное лицо, обречет Хаджара на участь, куда более страшную, чем смерть.
        Участь быть свидетелем, как всех, кто тебе дорог, окутывают белым саваном на погребальном костре.
        - В этом мире есть лишь один закон, старый глупец! - Хаджар качнул клинком и с его лезвия сорвалась синяя полоса. Из неё вырвался поток бури синего ветра, который разрушил несколько храмов, стоявших на разных горных пиках и соединенных деревянными мостами. - И имя этому закону - сила!
        Хаджар не верил в то, что он говорит. Но если в эту ночь ему нужно было примерить на себя облик “злодея” и на века покрыть себя бесчестием, то так тому и быть.
        Если ему суждено с головой погрузиться в кровь невинных, он нырнет на самое дно.
        Ибо он, даже сейчас, слишком слаб, чтобы перечить правителю Дарнаса, которому не мог перечить даже тот, кто был способен одним ударом уничтожить Запретный Город.
        Орун понимал то же, что и Хаджар…
        - Бесчестный ублюдок! - закричал кто-то из толпы. - Не знаю, какой артефакт, ты использовал, но я убью тебя!
        В небо ударил столп энергии. Волна силы отбросила в стороны учеников, бережно опустив их при этом на камни и в сторону Хаджара, в неистовом рывке, окутанный светом, похожим на очертания тигра, бросился один из учеников.
        Вокруг него распространялось Баронство кулака, на груди звенели мощные стальные сферы, соединенные воедино. На торсе сверкали синие татуировки и такой же свет затопил глазницы.
        Четыре точки на темечке отмечали его достаточно высокое положение в секте. Может именно поэтому он и располагал Императорскими артефактами - двумя боевыми перчатками. Такими массивными, что превращали его кулаки в настоящие молоты.
        Одним ударом, создавшим волну алого пламени, он испепелил лишенную всякого смысла груду камней - остатков врат Луны. Те преграждали ему путь.
        - Нет! - белый свет, исходивший от Хашима, был отброшен в сторону Герцогством Хаджара.
        Хаджар не был святым человеком. И он не был тем героем, которого в нем видел Парис.
        Нет.
        Все это было не так.
        Хаджар был монстром.
        Просто таким, который еще пока не встретил другого монстра, который смог бы его одолеть. Или же настоящего героя, которому было предначертано уничтожать монстров… если такие - настоящие герои, существовали хоть в одном из миров.
        Будучи Безумным Генералом, ради Лидуса, Хаджар проливал кровь невинных. Он шел на бесчестные поступки. Он жертвовал всем, что считал важным и ценным в жизни.
        Потому что никто, кроме него, не мог этого сделать.
        - Бам-бам-бам, - стучали барабаны позади него. - Генерал! - армией, закованной в железо, ревело небо.
        Сегодня он будет жесток. Жесток настолько, насколько только способен загнанный в угол зверь. Его натравили на этих людей и горе им, ибо если не они, то Лидус и все те, кто ему дорог.
        Но, видит Высокое Небо, однажды заплатит и тот, кто спустил зверя с цепи.
        Хаджар взмахнул мечом так, словно отмахнулся от назойливой мошки. Вновь, следом за острием Синего Клинка, полетела синяя искра из которой вырвался вихрь ветра и мечей.
        - Печать Тигра! - ученик секты Лунного Света сформировал перед собой, из ладони и кулака, нечто на подобии щита. Алая энергия, явно находящаяся на уровне Императорской Техники, оформилась в виде алой тигриной пасти размером в несколько метров.
        Она сомкнулась огненными клыками на вихре ветра.
        Не прошло и мгновения, не успело даже дрогнуть сердце, чтобы сделать удар, как на белые камни упали алые капли, а следом за ними пролился алый дождь.
        Рассеченные конечности разлетелись в разные стороны, а в центре, где только что находился юный, пышущий жизнью и силой, юноша ученик, теперь лежала бесформенная груда из ребер, внутренностей, лоскутов кожи и плоти. Позади, продолжая траекторию полета сорвавшегося с клинка Хаджара ветра, падала отсеченная крыша очередного храма.
        Закричали ученики, наставники начали высвобождать свои королевства, но очередная вспышка белого света заставила их застыть.
        Белый луч, которым обернулся Хашим, остановился перед Хаджаром. Старик, чьи одежды теперь выглядели доспехами, а тюрбан - шлемом, держал в руках посох, увенчанный шестью железными звеньями. Каждое из них было исписано символами, рунами и иероглифами, явно принадлежащими к магии.
        Хаджар уже слышал о подобном. Кажется, подобное называлось - боевой магий. Тесным переплетением боевых искусств и волшебства.
        Но даже в школе Святого Неба о подобном не хранилось никаких сведений, кроме смутных упоминаний.
        - Сразись со мной, Хаджар Дархан! - в голосе Хашима звучали потаенные боль и ярость. - Не трогай мою секту и учеников. Сразись со мной и только со мной!
        В этих словах звучали честь и слава. Старик был воином, готовым отдать жизнь за родных.
        Но таким же был и Хаджар.
        - Если я одолею тебя - твои люди отдадут принцессе Вечно Падающее Копье?
        Тишина была ответом Хаджару.
        - А если ты одолеешь меня - вы отпустите принцессу с миром?
        И вновь - тишина.
        Несмотря на то, что Хашим был воином, он не мог предать себя ради других. И не мог предать заветы предков, ради тех, кто был ему дорог.
        Хаджар - мог.
        И именно поэтому именно его сердце еще билось, а сердца тех, кто встал на его пути, уже нет.
        - Тогда вы все сегодня умрете!
        Хаджар оттолкнулся от земли. Позади его стоп взорвалось целое море из белых молний и синего ветра. Они сформировались в распахнутую пасть дракона, которая обрушила половину горного пика. Уцелел лишь каменный столп, на которой стояла укутанная мистериями и волей принцесса.
        Хашим ударил основанием своего посоха и перед ним возник шестирукий воин. Каждая его рука относилась к какой-то стихии или их соединения. Они состояли из лавы, огня, земли, стекла, железа и молнии.
        И этот гигант, на невероятной скорости, бросился наперерез Хаджару.
        - Медленно, - прошептал Хаджар.
        В ту же секунду с неба, прямо ему, размазавшемуся в и без того стремительном рывке, ударила белая молния и, одновременно с этим, облака засияли на одеждах-доспехах.
        Только вместо птицы Кецаль, на этот раз в небо, огибая созданного Хашимом воина, взмыл дракон чье тело - синие облака, а крылья - белые молнии.
        Он опустился прямо в центре ближайшей группы учеников и сошел лоскутами тумана с плеч и одежд поднявшего меч Хаджара.
        Глава 987
        Под потоками дождя, маленькая девочка стояли и смотрела на то, как на вершине Лунного Пика вспыхивают разноцветные отсветы, оставляя на фоне черного неба мутные пятна. Они были похожи на фейерверки, которые по случаю праздника запускали в деревнях сошедшие с гор юноши и девушки.
        Им всегда выказывали почет и уважения и выделяли лучшие места за общими столами.
        - Какой странный дождь, - девочка протянула руку.
        На маленькую, пухлую ладошку упала сперва одна алая капля, затем вторая, а потом весь дождь, вдруг, окрасился в красный. Он почему-то перестал пахнуть свежестью.
        Ноздри девочки забил запах меди, а капли, вместо легких и почти неосязаемых, оказались тяжелыми и вязкими.
        Девочку подхватили крепкие руки её отца. Бледный, с раскрытыми от ужаса глазами, он побежал вместе с ней внутрь дома.
        Хаджар подставил лицо пот освежающие, холодные капли. Он стоял в центре из белого моря - сотни учеников секты окружили его. Где-то там, за их рубежами, находились Наставники и сам Патриарх Хашим.
        - У тебя нет чести! - выкрикнул тот, кого, кажется, звали Наставником Жао. - Прикрываться от нас нашим же учениками?!
        Да, в этом не было чести. Хаджар прекрасно понимал, что то, что он один раз сбежал из-под удара Хашима, еще ничего не означало.
        Патриарх пребывал в шоке от того, что кто-то смог разрушить Врата Луны и потому не мог мыслить достаточно ясно. Сейчас же, когда сошла первая волна потрясения, Хашим вновь предстал могущественным адептом, которого уважали и Орун, и Морган.
        Хаджар не боялся за свою жизнь при сражении с Хашимом один на один, но когда за плечами старца стояла вся секта…
        На войне, как и в уличной драке, глупцы пытаются сразу ликвидировать сильнейшего противника, забывая, что во время этой затяжной битвы те, кто слабее, успеют их покусать в достаточной мере, чтобы ослабить.
        Именно поэтому, в первую очередь, нужно было уничтожать слабейших.
        И в этом действительно не было чести.
        Но такова война.
        - Не переживайте, достопочтенный Жао, - Хаджар слегка согнул ноги и, крутанув клинок, перехватил его обратным хватом. - скоро ваших учеников уже не останется.
        - Лунная Секта! - Хашим ударил посохом о земли. - Построение Пронзающего Луча!
        Десятки учеников начали вставать друг за другом, формируя расходящийся широкой юбкой конус. Они хватались за плечи впереди стоящих правыми руками, а левые, вытягивая ребром ладони, прикладывали к носам. Они что-то шептали и шепот сотен голосов сливался в единый гул.
        Вспышки серебряной энергии превращались в единый поток света.
        - Интересно, - протянул Хаджар.
        Вокруг него, обнажив оружие, стояло не меньше сорока учеников. Больше просто не могло уместиться. Так что, фактически, он сражался не против всей секты, а лишь сорока учеников за раз.
        И, если бы не магия защитного купола, окружившего лунный пик, то все, кто был бы слабее, чем элитный Безымянный, уже исчезли бы под давлением Герцогства меча синего ветра.
        Купол же принимал всю мощь королевства Хаджара на себя, буквально как губка, впитывая его внутрь и становясь от этого только плотнее.
        - Ну ладно.
        Хаджар оттолкнулся от земли. Очередная трещина хищной змеей пронзила каменный пик и, дойдя до самой земли, разошлась паутиной глубоких провалов. Где-то вдалеке заржал скот и закричали люди, пришедшие, на свою беду, посмотреть, что же происходит на Лунном Пике.
        Теперь они, ломая кости, превращаясь в кровавое месиво, разбиваясь о камни и разрезая плоть об острые выступы, падали внутрь трещин.
        Хаджар плечом врезался в стоявшего перед ним ученика. Тот скрестил, в защитной манере, две боевые перчатки. Небесные артефакты, не меньше.
        Секта Лунного Света специализировалась, в основном, на рукопашном бое и боевой магии, но последнюю постичь было делом крайне трудным.
        Алая вспышка энергии, которая даже не успела сформироваться в защитную технику, стала последним, что увидел в своей жизни юноша.
        Его собственные артефакты, разбиваясь в пыль от простого толчка плечом Хаджара, металлическими осколками пробили грудь и, картечью вылетая из спины, порезали еще несколько учеников.
        Хаджар, разворачиваясь, пропустил над головой выпад кулака, окутанного огненным покровом. Пламя волной прокатилось позади него, а затем разбилось о каменные скалы, созданные синхронными ударами о землю трех учеников.
        Поверхность скалы будто ожила и, все той же волной, только уже не над головой, а под ногой, поспешила к Хаджару. Каменные клыки вспарывали поверхность, а ученики, оказавшиеся у них на пути, легкими перышками наступая на острейшие вершины, взмывали вверх и открывали путь для построения Пронзающего Луча.
        Секта явно часто тренировалась в совместных сражениях и действовала как единый организм.
        Хаджар, еще до того, как упал на землю изрешеченный собственным артефактом ноша, резко выпрямил спину. Теперь уже левы плечом он врезался под локоть огненному бойцу.
        Рука последнего хрустнула и тот закричал от боли, но крик, вскоре, стих. Хаджар сделал неуловимое движение и меч, зажатый обратным хватом, вспорол ученика от паха, до самого темечка.
        Внутренности со звонким чавканьем упали на землю, а в спину Хаджару устремился поток лунного света, на пике которого расправил крылья огромный аист, чей клюв копьем указывал между лопаток Хаджару.
        Развернувшись на пятках, Хаджар вновь крутанув клинок и перехватывая его острием от себя, сделал резкий, неуловимый взмах.
        - Третий Удар: Вернувшийся Меч!
        Синяя искра, потянувшаяся за острием, окрасилась в черные тона, а затем в воздухе застыл слегка вибрирующий вразрез, внутри которого, словно, жил какой-то монстр.
        Глаза Хашима, наблюдавшего за сражением, но не способного к нему присоединиться, расширились одновременно от удивления и ужаса.
        В летописях секты Лунного Света хранились упоминания техники одного из самых могущественных чужаков, когда-либо приходивших на границу Лунного Пика.
        Последний Король - мечник Эрхард. Он использовал точно такую же технику, но… откуда ей мог обладать молодой мальчишка, лишь недавно вышедший из-под крыльев Святого Неба и Тирисфаля?
        - Жао, Чидо, Хушин! - Хашим раскрутил над собой посох боевой магии. Зазвенели волшебные кольца и шестирукий воин исчез, превратившись в огромного питона. - Стена Лунного Огня!
        - Да, учитель!
        Два седовласых мужчины и пожилая женщина, обнажив боевые перчатки, встали на углы плато. Сформировав вместе с Хашимом квадрат, они вонзили закованные в железо кулаки внутрь камня. Энергия серебряного пламени забурлила вокруг них и потекла в землю.
        Огромный питон, сверкая светом полной луны, зашелестел по камням и, поглощая сходивший с трех Наставников огонь, становился все больше и больше, пока его свивавшиеся кольца не поднялись на сотню метров к небу и не превратились в серебряный огонь.
        Глава 988
        Аист, созданный из лунного света, не успев огласить окрестности своим последнем криком, оказался мгновенно разорван непреодолимой втягивающий силой торнадо. Канатами серебристой энергии он втягивался внутрь черного торнадо, превращая того в мерцающий столп.
        Будто небо, в разгар полнолуния, свернули в трубу и попытались сжать, а то пыталось вновь расправиться покровом черного бархата.
        Десятки учеников, будучи не в силах удержаться на ногах, с паническими криками исчезали внутри бушующей стихии. Их защитные техник, вспыхивая энергиями, оказались беспомощны перед лицом угрозы, которая превосходила понимание большинства учеников.
        Когда же их тела оказывались внутри торнадо, то даже души некоторых оказались иссечены тем сосредоточием меча, что находилось в центре бушующей техники.
        Хаджар, обернувшись и посмотрев в пылающие яростью и гневом глаза Наставников и Хашима, которые своей огненной стеной защитили большую часть учеников секты, качнул клинком.
        В ту же секунду торнадо исчезло и около сотни учеников, сумевших удержаться на земле и защититься от втягивающий силы Вернувшегося Меча, остались один на один с Хаджаром.
        Стена огня цвета мерцающей луны, защитившая большую часть техники, стала для них клеткой.
        Обратной стороной столь могущественной техники, как та, что создал Хашим со своими личными учениками, заключалась неспособность относительно быстро её снять.
        - Если Морган хотел вселить ужас в сердца Ласкана и остальных Империй, -Хаджар вонзил перед собой меч и ремешком стянул длинные волосы. - Что же…
        Он встал во весь рост. Сквозь всполохи угасающего пламени он увидел Хашима.
        - Смотри, старик! - взревел Хаджар во всю мощь легких. - Как твое упрямство будет стоить жизней твоим собственным ученикам.
        - НЕТ! - судя по движению губ (звук не проникал через огненную стену) закричал старик, но было уже поздно.
        На этот раз поступь Хаджара не разбивала камней. Наоборот, он перемещался так легко, словно и вовсе не касался поверхности Лунного Пика. Будто его ноги, на мгновение, превратились в крылья и Хаджар полетел к своим противникам.
        Синий Клинок, источая лоскуты темной и синей энергии, все так же был вонзен позади его спины.
        Хаджару не требовалось меча, чтобы разбить построение сотни учеников Лунной Секты…
        Так он пытался убедить себя - злодея этой полуночи, но в глубине души понимал, что не хочет, чтобы все их достижения, все их стремления, оказались сожраны Синим Клинком.
        Нет, у его меча сегодня состоится ужин, но лишь из одного блюда…
        Хаджар, подлетев к первой десятке учеников, превратился в град стремительных ударов. Девушка, которая обрушила ему на голову посох, обернувшийся потоком бушующей воды, так и не успела понять, что именно отправило её к праотцам.
        Хаджар, мгновенно изменяя траекторию своего движения, подсек ей ноги. Удар, который должен был лишь свалить ученицу на землю, буквально перерубил коленные суставы монахини.
        Кровавые культи обнажили сломанные, стремительно краснеющие, белые кости, торчащие из алого мяса и мышц. Пропуская вдоль своей груди поток бушующей воды, внутри которой маячил посох, Хаджар вонзил кулак в грудь ученицы.
        Удар нечеловеческой, даже по меркам Безымянных адептов, силы, вошел внутрь адепта. Живот и грудь девушки вздулись пузырями, а затем тело, неспособное удержать силу и энергию, в прямом смысле - взорвалось пробитым воздушным шаром.
        Кровь и ошметки плоти полетели в разные стороны, но Хаджар двигался столь быстро, что его синие одежды не замарало ни одно красное пятно.
        Он вытянул руку и поймал посох, все еще окутанный потоками воды. Техника, способная стесать камни Лунного Пика, не была способна даже ранить кожи ладоней Хаджара.
        Размахнувшись чужим посохом, он на манер кнута протянул им по стоявшим впереди ученикам. Водяная плеть, соскользнувшая с посоха, прошлась по телам нескольких учеников. Она языком слизывала с них плоть. Обнаженные кости, крики тяжело раненных и стоны тех, кто уже заканчивал жизнь в мучительной агонии.
        Хаджар крутанул посох и, взяв его под правую руку, с силой ударил себе за спину. Ученик, вооруженный, что неожиданно топором, уже прыгнувший, чтобы нанести сокрушающий рубящий удар, оказался пронзен теперь уже - простой палкой. Она пробила его нижнюю челюсть, а затем и черепушку.
        То, что некогда было мозгами юноши, потекло по древку.
        Хаджар же, дернув рукой, подкинул одновременно и посох и нанизанного на него монаха.
        Разворачиваясь на пятке, он правой ногой хлестнул по основанию оружия. Посох, пробивая насквозь тело юноши, копьем выстрелили из его темечка.
        Пролетая с такой скоростью и силой, что земля под ним расходилась широкой канавой, он, против несколько защитных техник, нанизал на себя четырех адептов и, врезавшись в землю, взорвал её ворохом камней. Острые скалистые клыки пронзили тела десятков учеников, стоявших слишком близко к эпицентру взрыва.
        - Братья! - выкрикнул стоявший на острие формирования ученик. На его лысой голове блестело сразу семь алых точек. - Сейчас!
        И двадцать или более того учеников одновременно ударили перед собой сжатыми кулаками. Их боевые перчатки вспыхнули все той же лиловой энергией, что и у первого монаха Лунной Секты, которого убил Хаджар.
        Огромный поток, высотой превышавший десять метров, а шириной больше двадцати, устремился к Хадажру. Распахнулась тигриная пасть. Клыки из белого пламени были её главным оружием.
        Жар стоял такой, что камни начали превращаться в шипящую лаву. Горячий ветер растрепал одежды Хаджару и волосы, за его спиной, вытянулись длинной лентой.
        Он стоял боком к потоку, способному испепелить пограничный форт.
        Еще недавно ему бы пришлось использовать меч, чтобы защититься от подобной единой техники двадцати адептов. И пусть по отдельности каждый из них был лишь Рыцарем Духа, но без меча в руках Хаджар даже больше, чем половину своих атакующих и защитных способностей.
        Но это уже в прошлом.
        Сейчас он вытянул перед собой правую ладонь. Он чувствовал, как внутри него стальная воля вбирает в себя энергию, струящуюся из начавшего кристаллизацию Ядра (что присуще лишь Повелителям), как она пропитываясь мистериями духов меча и ветра.
        Огромная тигриная пасть ударила прямо по Хаджару.
        - Да - закричали ученики и облегченно выдохнул монах, стоявший во главе построения. Он, все же смог…
        Наставники, наблюдавшие за схваткой, пытавшиеся, как можно быстрее, снять защитную стену лунного огня, пытались докричаться до одного из свих лучших учеников, но не могли.
        Их собственная техника не позволяла им донести своего голоса до ушей тех, кто не осознавал, что их ждет.
        И лишь один Хашим смиренно смотрел за происходящем. По его правой щеке скатилась одинокая слеза.
        - Ч-что происходит? - прозвучал голос из числа использовавших технику.
        - Здесь ч-чт-то не так, - вторил ему другой.
        Они видели, как в сотне метров от них, застыл поток ревущего огня. И как замерла, так и не сомкнувшая клыков тигриная пасть.
        Они не видели, как Хаджар удерживал ревущий поток огня одной лишь своей вытянутой рукой. Его воля, сопряженная с мистериями и энергией, сковала технику двадцати Рыцарей Духа. И ни капли пота не упало со лба Хаджара, и не дрогнула его ладонь.
        Он держал все эту мощь так же легко, как если бы это был осенний кленовый лист.
        - Так вот, почему тебя боялись даже Безымянные адепты, - прошептал Хаджар. - Уже давно я познал, что все в округ является частью меня и, значит, частью моего оружия, но лишь недавно я понял, что это оружие хранится внутри меня самого - внутри моего сердца. Воля находилась еще глубже…
        Хаджар смотрел на то, как огненная тигриная пасть не была способна пробиться сквозь едва видимую иссиня-чёрную пелену.
        Все прошедшие годы он познавал мир вокруг него, но теперь, кажется, пришло время познать и самого себя.
        Глава 989
        Хаджар вновь сорвался с места. Вокруг него стояло еще больше восьмидесяти Небесных Солдат и Рыцарей Духа. И, пока не рухнула стена огня, он должен был избавиться от них.
        И, пройдя горнило нескольких войн, Хаджар прекрасно знал, что ничто не внушает в сердце противника большего смятения, чем вид того, как жестоко и без всякой тени надежды на спасение уничтожают их союзников.
        Хаджар превратился в зверя, который был готов голыми руками разорвать свою добычу.
        Что, собственно, он и делал.
        Первой его жертвой стал юноша, воплотивший, совместно со своими братьями и сестрами, технику огненного потока. Как и большинство, он был вооружен боевыми артефактными перчатками.
        Видя, как к нему, за долю мгновения преодолевая сотню метров, перемещается противник, монах выпустил на волю все мистерии и энергию, на которые только был способен. В этот момент к нему уже устремились его собратья. Успеют они или нет - он этого не знал.
        - Дла…
        Он уже принял боевую стойку и собирался использовать лучшую из своих убийственных техник, но вдруг понял, что не чувствует рук и не может договорить названия техники, облегчая своему разуму оформление энергии в нужный вид.
        Кулак Хаджара буквально насквозь пробил артефактную перчатку, а затем раздробил кости и разорвал мышцы в руках юноши. Раскрытой ладонью он схватил лицо монаха, а затем сдавил пальцы.
        Костяные осколки разлетелись в разные стороны, а агонизирующее тело Хаджар уже бросил под ноги бегущим в его сторону ученикам.
        Сам Хаджар при этом не останавливался. На ходу, не прерывая своего продвижения все глубже и глубже в строй учеников, он обрушивался на них градом страшных, свирепых ударов.
        Он, приседая и пропуская чей-то посох над головой, ударил кулаком в бедро. Его простой удар вырвал ногу из сустава, и кричащий ученик упал на землю, чтобы оказаться растоптанным стопой Хаджара.
        На ходу выпрямляясь, Хаджар собственным темечком врезался во вражеский подбородок и голова монаха, оторвавшись от тела, взмыла высоко в воздух.
        Разворачиваясь на пятках, продолжая бег, Хаджар локтями врезался в солнечные сплетения двух адептов. Их тела, получив мощнейший заряд силы, разорвались в клочья и кровавые ошметки упали на тела бегущих рядом.
        Хаджар, продвигаясь все дальше, легким касанием ладони по запястью устремленного ему в живот, окутанного энергиями и мистериями кулака, разломал и артефакт, и руку нападавшему.
        А затем, продолжая движение ладони, сжимая её в кулак, копьем ударил прямо в глотку. Голова монаха, в противоход инерции удара, покатилась по руке Хаджара и тот, левой рукой вонзая пальцы ей в глазницы, использовал голову юной девы на манер булавы.
        Огибая выпад кулака следующего противника, он сжатой в левой руке головой ударил тому по лопаткам. Юноша, не выдержав давления, упал на землю, а мгновением позже, изувеченный и окровавленный, лежал на дне воронки, а каменные осколки, взмыв в воздух, стали снарядами для Хаджара.
        Удары ног и рук обрушивались на них и, получив заряд энергии, камни разлетались в разные стороны. Они с легкостью пробивали защитные тела и укрепленные различными отварами и техниками тела адептов.
        И все это Хаджар делал на ходу. Он ни разу не замедлил своего шага, ни разу не замер на месте. Он продвигался внутрь строя, оставляя за собой лишь полосу из жутких трупов, ошметков плоти и костяных обломков, торчащих из оторванных конечностей.
        Он превратился в ураган ударов и выпадов, но ни одна из атак учеников секты не могла даже задеть края его одежд, не говоря уже о самом Хаджаре.
        Он бил так, чтобы как можно быстрее вывести из строя противника. В его движениях не было ни красоты, ни изящества. Удары его кулаков выглядели ударами лап зверям, стремящегося порвать противника.
        Удары его ног - рассекающие воздух клыки, которые терзали плоть врага.
        Схватив раскрытой ладонью летящий ему в лицо кулак, не обращая внимания на увесистую атакующую технику, Хаджар одновременно с тем, как дернуть руку противника на себя, ударил тому ногой в солнечное сплетение.
        Рука вышла из сустава и ей, будто палкой, Хаджар отразил удар следующего противника, чтобы, через мгновение, кинжалом бить эту руку в глотку атакующего.
        Ну у кого из учеников не было даже и шанса…
        Когда, через несколько мгновений после исчезновения потока ревущего пламени, сошла на нет и стена лунного огня, то Хашим, Наставники и остальные ученики увидели стоявшего посреди озера из крови вторженца.
        По его пальцам, напоминающим когти животного, стекала кровь, а вокруг, утопая в алой, вязкой жидкости, лежали ошметки того, что некогда было их собратьями и сестрами.
        Послышался плачь.
        Кто-то закричал от ярости.
        Хаджар же, ступая по костям и плоти, по щиколотку находясь в крови, подошел к своему мечу и выдернул его из земли.
        - На этом твое безумие закончится, демон, - прошептал Хашим.
        После того, как спала стена огня, расклад сил изменился. Хашим, одетый в белое, седовласые, одетые в черное, Наставники Жао, Чидо и Хуши, теперь замкнули Хаджара квадратом, вершинами которого сами же и выступали.
        Оставшиеся ученики, немногим больше полутора тысяч, оказались за их спинами.
        Большинство храмов и построек так же уцелели. Лишь несколько оказались разбиты движениями меча Хаджара.
        - После того, как я отправлю тебя к праотцам, секта Лунного Света навсегда будет закрыта для безумства Дарнаса, - произнес Хашим. - и, надеюсь, твоя душа будет тысячи лет страдать от гнета того бесчестия, что ты причинил в моем доме.
        Хаджар промолчал.
        Он вспоминал, как, когда-то, оставил в живых одного юношу, дав тому смысл жизни в отмщении. Это едва не стоило жизни людям, которых он ценил больше, чем ритм собственного сердца.
        Хаджар не мог позволить истории повториться.
        Исключение, которым стал Парис, он не находил среди глаз учеников секты. Все они были преисполнены ненависти и праведной жажды отмщения.
        Хаджар вновь поднял перед собой меч. Он не был уверен, что сможет еще раз использовать технику, в которую влил все сорок лет обучения на Горе Стихий. Технику, которая стала квинтэссенцией всего его пути развития вплоть до этого момента.
        Техника “Разорванного Неба”, вернее её первая стойка и даже её очертания, были созданы в порыве озарения и в этом же порыве использованы.
        Если выражаться простым языком, то Хаджар пока и сам не очень понимал, что именно сам же и создал. Тоже самое происходило, по первости, с его Королевством. Сперва это надо было досконально понять и принять, чтобы использовать без вреда для себя.
        Но то, что Хаджар пока не мог в полной мере воспользоваться “Разорванным Небом”, не означало, то он не мог включить постижение воли уже в известную ему технику.
        Причем, благодаря Наследию, известную досконально. Так, будто бы несколько веков Хаджар провел исключительно в тренировках технике “Меча Четырех Ударов”.
        Хаджар, как это было прежде вытянул меч перед собой. И, как это было прежде, за его спиной развернулась настоящая буря синего ветра.
        Глава 990
        Акена, стоявшая запертой в окутавших её мистериях, с трудом могла поверить своим глазам. Она смотрела, как один адепт, недавний, относительно средний ученик школы Святого Неба, в одиночку сражается против целой секты. И не какой-то там, а сильнейшей секты из всех, что находились в Семи Империях.
        Лунный Свет жил на этом пике еще со времен, предшествующих эпохи Сотни Королевств. Говорят, что он стал свидетелем легендарным правителям далекого прошлого - сказочным Газрангану и Элассии, дочь которых, благодаря цветку, выросшему из луча самого солнца, была спасена от смертельном болезни.
        Мало кто верил в эти истории, но никто не сомневался в том, что Лунный Свет был силен и сила это корнями уходила в глубокую древность.
        Теперь же, когда исчезла стена огня, Акена смотрела на стоящего посреди озера крови сурового воина, на лице которого, после убийства сотни учеников не дрогнуло ни единого мускула.
        И, что самое… жуткое, он не испытывал ни грамма страха глядя в лиц Хашима и его учеников. Один только Хашим мог, наверное, сравниться по силе с лучшими Безымянными адептами Даанатана, лишь немногим недотягивая до уровня, после которого его можно было бы считать равным Великим Героям.
        Его трое учеников - Огненная Троица, как её называли в столице, Жао, Чидо и Хуши, два брата и сестра, связанные не только узами секты, но и крови. Даже по отдельности они были могущественными адептами, но втроем, способные сражаться едва ли не единым организмом, они были так же могущественны, как и их Учитель.
        И с этой четверкой, не считая полутора тысяч стоявших за спинами учеников, собирался сразить Хаджар?!
        Невозможно!
        Немыслимо!
        Абсолютно не…
        Поток мыслей Акены сбился в тот момент, когда позади Хаджара развернулась буря синего ветра. Она океаном энергии и мистерий распространялась над Лунным Пиком, смешиваясь с гранитным небом природной грозы.
        Хашим и Огненная Троица мгновенно, не раздумывая, приняли защитное построение.
        Патриарх секты ударил посохом о землю и перед ним вновь вырос шестирукий гигант, каждая рука которого отображала чистую стихию или её слияние с другой.
        Огненная Троица, соединив руки воедино, внезапно оказались внутри могучего огненного тигра. Жао стал его пастью, Чида - передними лапами, а Хуши -задними.
        Объединенная техника троица, относящаяся к тому же виду техник, что и Теневая Обезьяна Эйнена, обладала просто невероятным атакующими и защитными характеристиками. Используя её, они получали объединенную мощь, равную силу Хашима.
        Огромный огненный тигр, в холке достигавший почти двадцати метров, а длиной превышавший это число в шесть раз, встал боком перед учениками. Его шерсть - искры синего и алого цветов, вздыбились, а сам он издал рык, который поднял огненный вихрь, заставлявший загораться воздух и плавиться землю.
        Гигант Хашима, хлопнув тремя парами ладоней, развел их в сторону, создал нечто вроде магической печати. Расширяясь и увеличиваясь, она поднялась на высоту Огненного тигра и накрыла учеников волной стального сияния.
        Акена вновь не могла поверить глазам.
        Четверо сильнейших представителей Лунной Секты явно использовали свои лучшие защитные техники. И все это не перед угрозой осаждавшей пик армии или объединения Великих Героев.
        Нет, они пытались защитить своих учеников от всего лишь одного, молодого воина, который еще даже технику свою не использовал. Лишь принял стойку.
        А затем Акена вновь не смогла мыслить рационально.
        Хаджар, все это время державший меч одной рукой, внезапно положил на рукоять вторую и в ту же секунду весь Лунный Пик, высокая скала, пронзавшая облака, словно пришла в движение.
        От ног Хаджара расходились не просто трещины, а целые провалы. Шириной в метро, а то и более, они разлетались в разные стороны и камни падали в пропасть. Гора задрожала. Пылевые столпы выстреливали к черному небу, раскалывая крыши древних храмов и построек.
        Начали падать строения, воздвигнутые еще до того, как появился Дарнас или Ласкан. Разрушаемые самым настоящим землетрясением, они мертвыми листьями опадали с на глазах крошащегося Лунного Пика.
        Вдруг вокруг Хаджара закрутились белые молнии. Они искрами извивались, превращаясь в пасти ревущих драконов, чтобы затем, слившись, воедино, предстать в виде меча, и так по новой. То дракон, то меч. И каждая из этих молний выстреливала искрой, которая сжигала высокие храмы, пробивала их стены и в кипящую лаву превращала древнюю кладку.
        И все это было еще даже не эхо от техники мечника, а лишь от намерения её использовать.
        Не было никаких сомнений в том, что если бы не две защитные техники Хашима и Огненного Трио, которые сдерживали потоки этой необузданной ярости, то не выстоял бы ни один из учеников за их спинами.
        Да что там - Акена отчетливо понимала, что она сама могла свободно дышать и вообще - выжить, лишь благодаря защищавшему её кокону из мистерий меча и ветра.
        А затем порыв ветра, выдиравший многотонные куски породы из скалы, обрушился на Лунный Пик. Он прошелся по нему, сравнивая с землей все, что выступало над уровнем плато, превращая гору в ровную, словно скульптором высеченную поверхность.
        Древние храмы и площадки, сады и угодья, их как ладонью смело прямо в пропасть, а Хаджар Дархан тихо, так, что было лишь видно, как шевелятся его губы произнес:
        - Меч.
        И та яростная буря синего ветра, все это время бушевавшая за его спиной, прошла сквозь него и соскользнула с его меча.
        Сперва Акене показалось, что все закончилась и техника не получилась. Что у Хаджара не хватило сил или умений, чтобы удержать её в реальности. Что мистерии оказались недостаточно глубокими и крепкими, чтобы выдержать подобную мощь.
        Но мгновением позже она вдруг поняла, что небо почернело. Нет, оно и до этого было черным, как ночь, но теперь Лунный Пик окутал самый настоящий, первозданный мрак.
        Мрак, внутри которого Акена разглядела пылающие синим светом бесчисленное множество пар звериных глаз.
        А затем её сердце вновь пропустило удар.
        То, что она приняла за мрак, на самом деле было тысячами… сотнями тысяч извивающихся черных драконов. Их тела, созданные из ударов меча, имели в длину десять шагов, а синие клыки и глаза, пылали энергией и мистериями.
        И, когда Хаджар взмахнул мечом и опустил его перед собой, застывшее в небе воинство драконов дождем пролилось на головы учеников Лунной Секты.
        И тогда не выдержали уже не только древние каменные постройки, но и сами горные пики. Десятки скальных клыков, составлявших Лунный Пик, разрывая соединявшие их веревочные мосты, начали обрушаться и падать в пропасть.
        Давление энергии оказалось таково, что разметало черные облака в небе. А эхо, разлетаясь по округе, терялось где-то у горизонта.
        Далекий “Воздушный Змея”, защищенный лучшими чарами, перышком смело на десятки километров. А само судно теперь выглядело так, как если бы провело неделю в эпицентре шторма или несколько часов в жарком сражении.
        Когда все стихло, то Акена, от осознания произошедшего, рухнула на колени и прижала ладони ко рту.
        Она была воительницей. Так её воспитывали отец и мать.
        Она с самого детства жила с осознанием того, что однажды ей придется надеть генеральский медальон и повести за собой войска. Такую участью ей с рождения избрал правитель Дарнаса.
        И она видела воинов.
        Слабых и могучих. Свирепых и степенных. Жестоких и благородных.
        Но, даже в самых смелых своих помыслах, в самых жутких кошмарах, она не могла представить себе того, что видела в данный момент.
        Это не было битвой. Не было войной или даже бойней.
        Это было истребление.
        Беспощадное.
        Не знавшее разбора.
        Полное уничтожение того, что целыми эпохами дарило мир и спокойствие этому региону.
        И теперь она поняла, почему, дошедшие до ней песни бардов о Безумном Генерале, не только воспевали его безусловную отвагу и смекалку, но всегда, между строк куплетов, чувствовался ужас и страх, которые испытывали враги, вставшие на пути Безумца.
        Дождь, который теперь падал вокруг Акены, больше не был мягким и прозрачным.
        Теперь с неба проливалась кровь.
        Глава 991
        Хаджар стоял с вытянутым перед собой мечом. Стальная воля скалой возвышалась внутри него и на неё, как на пьедестал, взбирались энергия с мистериями.
        Одно дело - понимать технику благодаря Наследию, но совсем другое -осознавать. Черный Генерал не просто так выбрал в ученики именно Эрхарда.
        И это не было связано с тем, что в рождении Последнего Короля, которого принесла в этот мир мертвая женщина, первый из Дарханов увидел отражение собственной судьбы.
        Нет, суть заключалась в другом.
        В том, что, как и сам Черный Генерал, Эрахард, всю жизнь, сражался в одиночку. Один, против сотни королевств. Один, против сотни армий. Один, против сотни королей.
        Он не отступал. Не сдавался. И он одолел их всех. И был предан и забыт.
        Точно так же, как и сам Черный Генерал.
        Знал ли тогда первый из Дарханов, какая судьба будет ждать его ученика или нет? Что же - может и знал. И именно поэтому он дал ему технику. Технику четырех ударов меча, которыми можно одолеть армию врагов, свергнуть короля и забрать себе его земли, объединив их в одну единую страну.
        И все это - лишь про помощи одной единственной “вещи”.
        Меча, который Эрхард сжимал в своих руках.
        Его меч мог поразить как одного противника, так и двух и даже целую тысячу. Не важно, сколько врагов встанет на пути Последнего Короля, он одолеет их всех.
        В этом заключалась его мощь.
        Мощь его техники.
        И последняя стойка “Меча Четырех Ударов”, на самом деле, не имела какой-то четкой, оформленной структуры. Это была квинтэссенция меча, его сердцевина. И, если перед Хаджаром стоял один враг - Дерек Степной, она всю мощь обрушит на него одного.
        А если тысяча врагов - то на тысячу.
        Теперь же, когда к мистериям и энергии, Хаджар смог добавить и собственную волю, то он более не видел разницы между одним или несколькими врагами. Ведь он должен был не только физически уничтожить их, но и уничтожить их волю. То, что они оставят после себя, что они создали при жизни.
        Это эфемерное знание и понимание переполняло Хаджара и вливалось в его “я”.
        Энергия, слившись с волей, дали рождения истинной стойке “Меча” из техники “Четырех Ударов”. И, таким образом, Хаджар завершил технику Черного Генерала. Он осознал ей в полной мере. Каждую крупицу. Каждую самую мелкую деталь он впитал в себя. Сделал частью своей сути.
        Перед ним стояла тысяча врагов? Не важно - все они падут от его меча.
        - Меч, - прошептал он.
        Слова Хаджара сбылись. Его меч не знал преграды. Он встретил перед собой волшебную защиту Хашима и его учеников и, сломив его, потеряв при этом не больше половины своей мощи, прошел им за спину.
        Ученики гибли один за одним. Бесчисленные удары меча Хаджара, представшие в образе черных драконов, рубили и резали их, пронзали и рассекали. Одновременно с учениками, они уничтожали все, на что падал взор Хаджара и все, до чего мог дотянуться его меч, подкрепленной сокрушающей небеса волей.
        Падали храмы, крушились горы, стонал сам воздух, пропитанный былой славой Лунного Света.
        И, когда все стихло и улеглась кроваво-серая пыль, то на одиноком горном пике, копьем пронзающем небеса, осталось стоять лишь несколько людей.
        Гряда, насчитывавшая десятки таких пиков, превратилась в одинокую скалу.
        Что же, теперь она по праву могла называть “Лунным Пиком”.
        Поодаль от Хаджара, окруженная мистериями, под непроницаемым куполом, сидела на коленях бледная, от ужаса, Акена. А перед ним стояли четверо.
        Хашим, белые одежды которого изорванным тряпьем развевались на ветру. Алые капли кровавого дождя оставляли на них жирные пятна разводов.
        Трое Наставников, которые, тяжело дыша, поддерживали друг друга, выглядели куда как хуже. У двоих из них - мужчины и женщины, были сломаны правые руки. Артефактные перчатки грудой сломанного железа лежали у ног. Один лишь только Жао более или менее, но уцелел во время падения техники “Меча”.
        Пусть на его артефактах виднелись вереницы трещин, а с губ стекали вязкие, алые нити, но он, в отличии от собрата и сестры, мог стоять на ногах.
        Позади них - обрыв.
        Все ученики, вся секта Лунного Света, исчезла. Лишь бескрайнее, вновь стремительно чернеющее, после того как удар Хаджара разогнал облака, небо.
        Буря была в самом разгаре. Гремел военными барабанами гром, сверкали неистовые молнии.
        Хаджар, покачнувшись, припал на одно колено. Покачав головой, он закинул в рот несколько дорогих пилюль, практически на нет сводя все свое состояние, добытое на Горе Ненастий, приобретенное в качестве награды за Карнак и, частично, полученное благодаря “скромному” наследству Оруна.
        В его пространственном кольце осталось лишь несколько пилюль, пара зелий с мазями, сотня другая имперских монет и деревянный кинжал.
        - Лунный Свет стоял здесь тысячи тысяч лет, - руки Хашима слегка дрожали. Но не от слабости или ран, а от едва сдерживаемой ярости. - И ты, безумец, уничтожил его… Ради чего? Ответь мне - ради чего?!
        Последние слова старик проревел ничуть не хуже раненного Хозяина Небес. Он вонзил посох перед собой и огромный столп яркого, лунного света ударил в небо. Он пронзил собой облака и, казалось, дотянувшись до самой красавицы ночной царицы, превратился в огромного аиста.
        Птица - символ и тотем секты, раскрыв крылья, укрыла ими воистину огромную территорию в десятки километров. Её клюв, достигший длины в десятки метров, божественным копьем смотрел прямо в грудь Хаджару.
        - Учитель, - Хашим, с яростью смотревший на стоявшего перед ним мечника, услышал слабый голос за своей спиной.
        - Спокойнее, юный Жао. Битва еще не закончена и…
        - Для нас закончена, Учитель.
        - Что ты такое говоришь?! - возмутился Хашим. - последователь света Луны не сдается до тех пор, пока…
        - Мы… не сдаемся… учитель, - с трудом прошептал слегка тучноватый Чидо.
        - Мы лишь… хотим… в последний раз… - пожилая Хуши уже почти не могла говорить. И её голоса почти не было слышно на фоне бушующей в небе стихии. - Сразиться… с вами… плечом… к плечу.
        Хашим понял, что намеревалось сделать трое его учеников.
        - Нет, я запрещаю вам…
        Вперед подался Жао. Впервый и последний раз в своей жизни он позволил себе перебить учителя - своего первого наставника, затем Учителя и патриарха секты.
        - Пока вы живы, Учитель. Жива и секта.
        С этими словами он положил ладонь на плечо Хашиму. Трое учеников старика, улыбнувшись ему в последний раз, исчезли в ярком, как утренняя звезда, пламени. Огненный шар, такой яркий, что на миг озарил долину Лунного Пика вторым солнцем, ночью принеся свет полудня, влился внутрь Хашима.
        Аист, зависший в небе над Хаджаром, из сосредоточия лунного света обернулся потокам серебряного огня. Его пронзительное “Кья” огненными волнами пронеслось по гранитному небу. Оно, в буквальном смысле, сожгло бурю. Стих гром, исчезли молнии.
        На миг в долине повисла тишина.
        Хаджар, взмахнув рукавами одежд, сорвал с пояса ленту-пояс и, ловким взмахом, создал из неё ножны. Королева Мэб будто знала, что мечнику, меч которого жил внутри его собственной души, они могут потребоваться.
        Заложив Синий Клинок в ножны доспехов Зова, Хаджар выпрямился. Он стоял ровно и спокойно. Так, будто над ним не нависла техника объединенной мощи четырех сильнейших адептов Лунной Секты.
        - УМРИ! - взревел потерявший всяческое самообладание Хашим.
        Хаджар лишь смотрел на то, как яростно опускает перед собой звенящий посох старец, и как чудовищный, огненный аист, сложив крылья, оставляя за собой полосу выжженного неба, падает ему на голову.
        - Ты спросил ради чего я уничтожил все, что было тебе дорого, - Хаджар согнул колени и занес ладонь над рукоятью. - Чтобы уцелело то, что дорого мне.
        Глава 992
        Шел дождь. Дул ветер. Сезон дождей и северные ветра никогда прежде не приходили на территорию долины Лунного Пика. Но все меняется… все, когда-то, меняется.
        Гора, которая несколько эпох возвышалась посреди долины, исчезла.
        Её горделивые пики, пронзавшие высокие облака, превратились в груду камней, разбросанных по окрестностям.
        Её величественные храмы, в которых последователи Лунного Света в мире и покое постигали путь развития и самих себя, превратились в историю, облеченную стать былью и зарасти ворохом легенд и преданий.
        Посреди руин, в кратере, величиной с городскую площадь, в коричневом озере из дождя и грязи, лежал старик. Он прижимал правую руку к ране на груди. Из-под сухой, старческой ладони, толчками била алая кровь.
        Его волшебный посох, разломленный на две части, лежал рядом.
        Над самим стариком возвышался молодой воин. Он так же прижимал ладонь к ране на боку, но, все же, стоял прямо, хоть и опирался на вонзенный в землю меч.
        Его волосы разметались. Под порванными одеждами доспехами проглядывались жуткие ожоги и синяки.
        Но все же - именно он стоял на ногах. И именно он сегодня уйдет отсюда тем, кто выжил. Тем, чья история еще не окончилась и кому еще не пришло время стать легендой.
        - Почему ты не отдал копье, старик? - прошептал Хаджар. - почему не согласился стать частью войска…
        Хашим закашлялся. Кровавая улыбка пересекла его старое, но все еще красивое лицо. Почти уже не видящие глаза смотрели в черное небо бури.
        - Для чего, юный воин… чтобы сражаться со своими братьями и сестрами?
        - Чтобы не произошло всего этого! - в сердцах выкрикнул Хаджар. Он покачнулся и, едва не упав, оперся спиной о стену кратера.
        Он все так же держался за меч, погруженный в коричневую воду. На её поверхности уже появились первые лужицы алого цвета.
        - Жизнь - странная вещь… Северный Ветер, - Хашим страшно кашлял. Слова давались ему с трудом. - Ты… уничтожил все… что было мне дорого… убил всех… кого я любил… и я лежу в грязи и крови и умираю… но почему-то мне кажется… что тебе… больнее, чем мне.
        Не так давно, Хаджар бы добил старика, чтобы тот не мучался и отправился на поиски вечно падающего копья. Но теперь… он стоял на павшим патриархом и ему казалось, будто кто-то поместил ему в грудь, где-то слева, чуть поодаль от солнечного сплетения, разбитое стекло.
        И оно резало его изнутри. И боль была такая, какую Хаджар еще никогда не испытывал.
        Он схватился рукой за грудь. Пытался вздохнуть, но получалось с трудом. Через раз. Так, будто это он, а не Хашим, был смертельно ранен.
        Из недр его души появились однажды высеченные там слова. Слова о том, что, обретя вторую половину души, он получит силу, но сила эта будет сопряжена с опасностями. Что те чувства, что он раньше испытывал станут острее. И то, чего он раньше не ощущал, станет для него явным.
        - Болит, - прошептал Хаджар. - Как же сильно болит…
        Хашим лежал на спине. Его взор был обращен к небу.
        - За что людям воевать… юный Хаджар? - шептал умирающий Хашим. - За землю? Её так много, что каждый… может построить себе… дом. За еду? Если… работать сообща… никто не останется голодным. Чтобы защититься? Кога мы… едины… то, перед кем нам защищаться.
        - Всегда будут те, кто захочет отнять то, что есть, - парировал Хаджар.
        - Будут… были… есть, - на уголках губ Хашима пузырилась алая пена. - Но… если мы едины… что они сделают… нам.
        Небо рассекла молния. Ударил яростный гром. Как отзвучавший военный барабан, как отнятый от щита, стучавший по нему во славу битвы меч.
        И осталась тишина. Тишина поля, по которому ходили лекари обоих лагерей, собирая мертвых и помогая раненым. Как своим, так и чужим…
        - Морган… никогда этого… не поймет, - по щеке Хашима скатилась последняя в его жизни слеза. - Но… может… ты поймешь… однажды.
        Хаджар промолчал. Он лишь сильнее сжимал, до кровавых пятен, грудь, внутри которой будто что-то разбили.
        - Не вижу, - прошептал Хашим. - Помоги мне… помоги мне встать, Хаджар. Дай мне… встретить праотцов, стоя на ногах…
        Хаджар посмотрел на лежащего в грязи, в коричневой, мутной воде, старца, пошедшего против Императора Дарнаса и поплатившегося за это всем, что у него было.
        - Прошу…
        Хаджар, шатаясь, шагнул к нему. Опираясь на меч, стискивая зубы уже не от эфемерной, а вполне явно, физической боли, он помог подняться Хашиму на ноги.
        Старик, всем весом лег на плечи Хаджару.
        Оттолкнувшись от вязкой земли, Хаджар выпрыгнул из кратера и оказался на вершине одного из камней.
        - Луна… - Хашим уже почти ничего не видел. Его тело слабело, а руки словно ссыхались. - Увидеть её… в последний… раз. Такую… спокойную.
        - Сейчас, старик, - Хаджар, едва стоя на ногах, поднял над собой меч. -Подожди немного.
        Он взмахнул им и из синей искры, последовавшей за острием, выстрелил поток синего ветра. Он дотянулся до далекого небо и, расколов на пару секунд гранитный свод, обнажил сияние полной Луны.
        Звезды танцевали вокруг неё и она плыла среди своих придворных спутниц. Серебрянное солнце, никогда и никого не опаляющее, лишь дарящее живительную прохладу и покой.
        - Красиво, - тихо протянул Хаджар.
        Он ожидал услышать что-то от старика, но тот промолчал. Хаджар повернулся, чтобы увидеть, как глаза Хашима были закрыты, а грудь его не двигалась.
        Патриарх отправился к праотцам.
        Успел ли он увидеть перед своей смертью луну или нет - Хаджар не мог знать. И, почему-то, от осознания этого, в груди заболело лишь сильнее.
        Бережно уложив тело на камни, Хаджар достал из пространственного кольца огниво. Но, перед тем, как зажечь импровизированный погребальный костер, он заметил, как что-то лежало в сжатом кулаке патриарха.
        - Все в порядке, моя миля, - шептала мать, укрывая маленькую девочку в своих объятьях. - Все закончилось… все в порядке.
        - Мама, мама, - шептала дитя. - я видела, как дождь стал красным.
        - Наверное на горе пролили краски, - пытался улыбнуться бледный отец семейства, но у него плохо получалось. - Все в поря…
        Не успел он договорить, как дверь в их дом отворилась. Внутрь тут же проникли потоки холодного ветра и на порог упали капли ледяного дождя.
        Сверкнула молния, очерчивая фигуру высокого мужчины.
        Его волосы были собраны в тугой хвост, а могучее тело скрывали синие, разорванные одежды. По его боку стекала алая полоса, а сам он, хромая, вошел внутрь.
        Отец семейства, взяв в руки серп, встал на его пути.
        - Кто ты такой?! - прорычал он. - Убирайся из моего дома!
        И дочь и мать смотрели на отца и мужа не просто с удивлением, а ужасом. Ни у кого в долине, кроме монахов, не был оружия. Никто им не умел пользоваться. И, более того, даже не предполагал, что хоть когда-то ему придется взять в руки что-то, что могло причинить вред другому.
        - Никогда не будет мира, Хашим, - прокашлялся кровью мужчина. - Пока есть те, чьи жизни нам дороже этого самого мира.
        Мужчина прошел мимо отца, а тот не мог даже пальцем пошевелить.
        - Прошу, не трогайте мою д… - тепрь уже и мать не смогла договорить. Невидимая сила сковала её тело и она лишь могла дышать и смотреть на то, как опускается на корточки перед её дочерью страшный мужчина.
        - Маленькое дитя, - произнес он. - я думаю, это должно быть у тебя.
        Он положил на пол небольшой сверток, а затем, поднявшись, вышел из дома. Дверь захлопнулась и мать с отцом вновь обрели способность двигаться.
        - Не трогай! - закричал отец, когда девочка потянулась к свертку.
        Но было уже поздно. Девочка развернула тканевую обертку и на её ладони оказался древний медальон. На нем аист, распахнув крылья, летел на фоне мерцающей луны.
        - Ты готов? - спросила Акена, когда Хаджар закончил обрабатывать свои раны. - Пещера Демонов спрятана где-то в глубине долины, но отец приготовил для нас карту.
        Хаджар, вместо ответа, поднялся с мокрой земли и зашагал в сторону, куда дул северный ветер. Он приносил к нему крики отчаявшихся жителей долины. И эхо звенело в ушах:
        Глава 993
        Акена смотрела на то, как Хаджар, сидя от неё на расстоянии вытянутой руки, завернувшись в прохудившийся, походный плед, вглядывался в танцующие языки пламени.
        Интересно, что он там видел?
        Принцесса этого не знала. Она просто разглядывала его резкие, но красивые черты лица. Ясные, яркие, до того голубые, что почти синие глаза. Пламя отражалось в них блеклым светом.
        Отсветы, лаская могучие плечи, уходили к шелковым волосам, хвостом ниспадающих до того низко, что когда Хаджар сидел, они свивались на одеждах в несколько спиралей.
        Акена, с удивлением, поняла, что Хаджар Дархан, Северный Ветер, был не только таинственным, могучим воином, но и необыкновенно красивым мужчиной.
        Хотя, как и любая женщина Даанатана, она считала, что красота в мужчине далеко не самое важное. Куда важнее было то, насколько крепко он мог держать оружие и насколько твердым были его слова.
        - Мой отец многими манипулирует, - решилась, наконец, произнести Акена. -Даже твой учитель, Великий Мечник Орун, не был способен выпутаться из той паутины, которую плетет отец.
        Хаджар только криво улыбнулся.
        - Знаете, принцесса…
        - Я уже говорила! - засмеялась, перебивая, рыжеволосая красавица. - Для тебя - просто Акена.
        Улыбка Хаджар из кривой стала слегка печальной.
        - Знаешь, Акена, - исправился он. - однажды я уже путешествовал с принцессой.
        - Ты сейчас говоришь о своей сестре?
        Хаджар повернулся к девушке и та подняла раскрытые ладони.
        - Мой отец был не против, чтобы я прочитала твое досье, а я была не против узнать, с кем мне предстоит лететь в джунгли Карнака.
        Хаджар кивнул. Он всегда догадывался, что Акена знает о его прошлом. Высокие Небеса, да только слепо-глухо-немая, дворовая собака в Даанатане не знала, что Хаджар, на самом деле, не был так юн, как заявил о себе при поступлении в школу Святого Неба.
        Может именно с этим было связано то, что ректор Касий так сильно от него дистанцировался? И то, что Хаджар все еще так и не получил своего деревянного медальона личного ученика…
        Так или иначе, на фоне всего, что сейчас происходило в его жизни, проблемы со Святым Небом казались ему мелкими неурядицами.
        - Именно, - кивнул Хаджар. - хотя, тогда, она не знала, что я её брат. Наместник Дарнаса… - Хаджар осекся, сглотнул и с трудом, смог себя поправить. - Наш наместник, по просьбе короля Лидуса - моего дяди, хорошенько промыл ей мозги.
        Акена вздохнула.
        - Мне жаль это слышать, Хаджар. Но наместники в провинциях всегда чувствует себя едва ли не равными моему отцу. И, заниматься делами каждого, не в состоянии ни одна организация. Слишком много вассальных Дарнасу территорий. И так - у каждой из семи империй.
        Хаджар это прекрасно понимал. Он понимал все, что говорила ему Акена. Может, именно поэтому, он так и не уничтожил девятый легион, которому принадлежал Наместник, столько лет измывавшийся над его сестрой.
        Этот безымянный мир, в котором сильный пожирал слабого, был воистину огромен. И даже такие безграничные формирования, как Семь Империй, были окружены бесчисленными провинциями. На фоне империй - миниатюрными. Но для мира Земли…
        Хаджар только покачал головой.
        Удивительная закономерность.
        В этом безымянным мире он прожил куда дольше, чем на Земле, но порой пытался мерить все теми мерилами, что были ему знакомы по жизни в неподвижном теле парализованного музыканта.
        - Это путешествие не закончилось ничем хорошим, - Хаджар поднялся.
        Он затоптал и разметал пламя. После этого, действуя по привычке, он забросал его землей и залил водой, чтобы возможные преследователи не смогли определить, сколько времени прошло с тех пор, как “лагерь” был покинут.
        Старые привычки, даже став адептов, способным подчинить собственную волю, все равно изжить очень сложно.
        - Но это не значит, что и наше путешествие закончится так же, - мягко возразила Акена.
        Хаджар посмотрел на неё.
        Это была принцесса. Дочь Императора Моргана Бесстрашного. Нельзя было забывать, с кем он общался. Южный Ветер всегда учил его не доверять красивым женщинам, за исключением той единственной, с которой он будет готов связать свою жизнь.
        И, даже если не брать в расчет красоту Акену, она оставалась дочерью Моргана. Кто знает, насколько она умеет плести собственные паутинки интриг.
        Хотя, может, это обычная паранойя, которой Хаджар заразился от островитянина.
        - Пойдемте, принцесса, - Хаджар, насколько мог, галантно, протянул принцессе руку.
        Акена оперлась на неё и, с удивлением, Хаджар обнаружил, насколько мягкие, теплые и нежные ладони у принцессы. Будто он взял не человека, а кашемир, обернутый в лучший бархат, сшитый непревзойденными мастерами.
        - Ты уверена, что это, что мы ищем?
        - А у тебя есть сомнения, Хаджар?
        - Только небольшие.
        - Вон два столпа Лунного Света, - Акена указала на две гранитные стелы, которые острыми пиками поднимались на высоту, которой не могли бы похвастаться даже самые высокие небоскребы мира Земли. Хаджар бы не удивился, если бы каждый из столпов, при точном измерении, превысил черту в три километра высотой.
        Естественно, основание у них было настолько массивным, что стелы легко путались с настоящими горами. И лишь отсутствие всякой растительности, явно не природная форма и многочисленные узоры на них говорили о том, что это творение рук человека.
        Ну или какой-то иной расы, потому как в нынешнее время развития артефакторики, появления воздушных судов и прочего, подобные монументы возвести не смогла бы ни одна из Семи Империй.
        - Вот и водопад жидкого огня, - Акена указала на противоположную от столпов сторону.
        С горы, сверкая мириадами искр, падал самый настоящий жидкий огонь. И это не было какой-то красивой или поэтичной метафорой. Нет, действительно, Хаджар смотрел на то, как вниз, с высоты, превышавшей столпы Лунного Света, падал самый настоящий огонь.
        При этом, каким-то чудом, он не превращал саму гору в оплавленную поверхность вулкана, не вредил растительности у подножия и даже не отпугивал кружащихся в небе птиц и каких-то летающих монстров.
        - Ну и если вот это вот, - Акена обвела рукой стоявшую посередине между стеллами высокую гору.
        Абсолютно неправильной формы, она своим пиком напоминала шлем. Шлем, на котором было высечено лицо с явными надбровными дугами, носом, губами и торчащими, длинными клыками.
        К самой скале вилась каменная лестница, которая уходила в провал зубастой, черной пасти, которым оформили темную пещеру.
        Со стороны действительно выглядело так, будто какой-то демон собирался тебя сожрать.
        - Если не это - пещера демонов, то я тогда не знаю, что, - развела руками Акена. - к тому же карта отца ясно указывает именно туда.
        - А разве он не говорил, что мы должны спуститься в Храм Предков, и отыскать в нем пещеру демонов.
        - Нет, все наоборот. Мы должны спуститься в пещеру демонов и отыскаться в ней Храм Предков.
        - Но я точно помню, как твой отец…
        Акена выразительно изогнула бровь.
        Хаджар, споткнувшись на полуслове, тут же все понял и, достаточно устало, протянул:
        - Клятвы…
        - Сдержать моего отца формулировкой клятвы крови сложнее, чем ветер в дырявый парус поймать, - Акена свернула карту трубочкой и убрала в пространственное кольцо. - дальше нам придется действовать без всяких ориентиров.
        И принцесса смело зашагала вниз, под холм, к самому началу каменных ступеней.
        Хаджар идя следом, сделал себе зарубку в памяти. Если ему когда-либо придется связываться с клятвами в отношении Моргана, то он направит на формулировку все мощности нейросети, иначе это все равно, как голову в пасть демону совать.
        Глава 994
        Хаджар замер около входа в пещеру. Не будет лукавством сказать, что он не раз и не два за свою не такую уж продолжительную (по меркам адептов и, даже смертных) жизнь контактировал с демонами.
        Более того, он заключил несколько сделок с Хельмером, Повелителем Ночных Кошмаров, эмиссаром самого Князя Демонов. И, что куда важнее, он выжил, чтобы рассказать об этом.
        Но вот сейчас, стоя перед пещерой демона, он чувствовал себя действительно в опасности. Чем-то таким веяло изнутри, что заставляло воина, в одиночку уничтожившего древнюю секту Лунного Света крепче сжимать рукоять меча.
        С другой стороны, принцесса, которая, и Хаджар это прекрасно понимал, была в разы слабее чем он, спокойно перешагнула через условный порог пещеры.
        - Акена, - Хаджар окликнул девушку, смело идущую во тьму демонической пасти.
        - Да? - она обернулась и рыжие волосы пламенным шлейфом качнулись над точеными плечами.
        Что же… Хаджар слишком много времени провел с Оруном и слишком проникся его философией. А последний раз он знал женщину в джунглях Карнака. И прошло, после этого, едва ли не полвека относительно его субъективного восприятия времени.
        Но удовлетворять свой животный позыв вместе с принцессой Дарнаса… лучше призвать Хельмера и сразу тому душу продать.
        - Мне кажется, вы мне что-то не договариваете, - процедил Хаджар.
        Он выразительно указал мечом на порог, находящийся перед ним. Черту света, которая не смела пересечь границу тьмы. И это учитывая, что солнце клонилось к закату и находилось прямо под углом к пещере.
        По всем законам, в этот час она должна была светиться не хуже факела, но надменно выставляла на показ холодный мрак провала голодной пасти.
        Такое впечатление, будто мрак не пускал свет внутрь. При этом Хаджар не ощущал никакой магии или возмущений в потоках Реки Мира.
        Учитывая, что она находился на уровне Повелителя, то это о многом говорило.
        - Я думала, ты сможешь пройти, - Акена слегка нахмурилась. Но не потому, что была расстроена или рассержена, а скорее чувствовала за собой вину. -Как бы отец не хотел заполучить Вечно Падающее Копье, но он, все таки, любит меня.
        - Джунгли Карнака, - понимающе протянул Хаджар. - он не мог отправить за свитком с законами региона Белого Дракона никого, кроме тебя.
        - Или моего брата, - кивнула принцесса, а затем чуть грустно улыбнулась. Не губами, а одними лишь глазами. Как мог только человек, для которого грусть была уже частью его самого. - Но мой отец не такой как остальные отцы… Он должен расставлять приоритеты и…
        - Он не может потерять наследника, - закончил за принцессу Хаджар. - Но если с законами еще понятно, то сейчас…
        - Как думаешь, Хаджар, почему секта Лунного Света так долго просуществовала?
        Хаджар, стоя по ту сторону тьмы, на свету, смотрел как сияют во мраке зеленые глаза принцессы. Он никогда не был самовлюбленным гордецом.
        Да, врата Луны он смог сломить лишь потому, что сделал качественный шаг вперед на пути развития. Смог понять волю и вплести её в своих техники и удары, став куда сильнее качественнее, а не в плане глубины мистерий или количество энергии.
        Но точно так же ворота, скорее всего, могло сломать, не считая его самого, в одном лишь Дарнасе по меньшей мере человек восемь.
        Но они этого не делали…
        Им не нужно было Вечно Падающее Копье?
        Глупости. Даже не используя такой артефакт по назначению, одно лишь его наличие делает тебя достаточно опасным противником, чтобы с тобой считались даже Императоры. А уж если продать его, то можно значительно поправить свое финансовое положение.
        Настолько, что покупка своего герцогства покажется детской тратой.
        А ведь далеко не все адепты, даже из числа Великих Героев, были знакомы с понятиями чести и достоинства.
        Получается, здесь крылся другой секрет. Секрет, который, все это время, лежал на поверхности.
        - Только член Лунного Света может взять это копье.
        - Не просто член, - покачала головой Акена. - лишь тот, кто достиг в ней звания Наставника. Кто обрел мудрость по крайней мере семнадцати заповедей народа Луны.
        - Те точки на голове, - вспомнил Хаджар. - они отражали не только силу учеников.
        - Скорее - не столько силу, - поправила Акена. - сколько понимание сути заповедей древнего народа. Народа, от которого осталась лишь одна, сравнительно небольшая, секта.
        Хаджар понял, что ошибался насчет продолжительности истории Лунного Света. Секта была древнее, чем он мог себе представить.
        Искушение только возросло.
        Перед тем, как отдать артефакт Хашима девочке, Хаджар решил проверить что именно в нем находится. Он не мог позволить оставить внутри ничего, что могло бы в будущем стать угрозой для его родных и близких.
        Он отдал нейросети приказ сделать закрытый, даже от него, реестр памяти, после чего просканировал все содержимое. И сейчас все нажитое Лунным Светом и народом Луны знание, хранилось внутри его памяти.
        Запертое, даже от него самого.
        Но все, что Хаджар запер по своей воле, могло быть им же и открыто.
        Искушение было велико, но Хаджар с относительной легкостью загнал этот скулеж как можно глубже. Ему нужна будет невероятная веская причина, чтобы покрыть себя еще большем бесчестием, чем он уже покрыл.
        - Но причем здесь ты? - спросил Хаджар.
        - Я наследница моего отца, - развела руками Акена. - я тоже подхожу под это правило. Во всем Дарнасе есть только три человека, которые могут вынести из Храма Предков Вечно Падающее Копье.
        - Это ты, твой брат и ваш отец, - понял Хаджар.
        Они оба замолчали.
        Смотрели друг другу в глаза и молчали.
        По щеке Акены, точно так же, как недавно по щеке Хашима, скатилась старая слеза. Именно старая. Которую вызывает глубоко потаенная боль, которая преследовала человека очень, очень долго.
        Так долго, что успела стать его частью. Что человек перестал обращать на неё внимания. И только в такие моменты давал себе волю позволить ей выйти наружу.
        В виде слезы.
        Всего одной.
        Старой слезинки.
        Которая скатывалась, не оставляя даже влажной дорожки и, падая на землю, исчезала в пыли и грязи. Где ей было самое место.
        - Меня не жаль, Хаджар, - Акена попыталась счастливо улыбнуться, но в глазах её все еще оставалась боль. - А если я вдруг не справлюсь и умру, то это даже лучше - пропадет проблема с наследием престола. У Императора не должно быть двух детей, Хаджар… Так что отец выигрывает в любом случае.
        Хаджар вспомнил слова Моргана, который тот произнес перед тем, как отправить его с Акеной.
        - Я пойму, если ты не сможешь пройти, Хаджар. Мало кто может миновать подобную защиту.
        Император одни камнем убивал не двух, не трех, а бесчисленное множество зайцев. Всего парой слов, пожертвовав относительным спокойствием, зная, что Хаджар так просто не проглотит эту угрозу, он добился больше, чем иные добиилсь бы за годы тяжелого и кропотливого труда интриг.
        Ему нужно было заменить Оруна, сделав кого-то таким же сильным, как и он.
        Ему нужно было копье, чтобы перевесить чашу войны в свою сторону.
        Ему нужно было получить рычаг давления на Хаджара.
        Ему нужно было, в случае провала, избавиться от проблемы в лице Акены.
        Ему нужно было, в случае провала, избавиться от проблемы в лице Хаджара.
        Ему нужно было…
        Еще очень много таких “ему нужно было”. И всего этого Морган добился, связав несколько нитей воедино, сказав всего несколько слов.
        Вот что значит - быть Императором.
        Хаджар, сжав зубы и кулак, позволил звериной ярости проснуться в своей груди и развернуться дракону, свившемуся кольцами в недрах его глаз. Он, рыча, сделал шаг вперед.
        Тьма встретила его непрошибаемой стеной, но эта стена была не крепче, чем бумажный лиц перед лицом стальной воли Хаджара.
        Войдя внутрь, он будто прошел сквозь металл, но теперь чувствовал себя легче.
        Подойдя к Акене, он заглянул ей в глаза, после чего, по-мужски, протянул руку.
        - Мы пришли сюда вместе, принцесса. Вместе и уйдем.
        Рыжеволосая красавица промедлила секунду, а затем, сдавив предплечье Хаджара, ответила достаточно крепки рукопожатием.
        Глава 995
        Хаджар ожидал чего угодно, но только не того, что они будут спокойно спускаться внутрь довольного просторного, широкого коридора.
        Его покатые стены излучали мягкий, мерный, серебряный свет. Он ласкал кожу, заживляя на ней те раны, что еще остались после сражения с сектой Лунного Света.
        Но одно дело - физические травмы, и совсем другое - энергетические. Хаджар старался не подавать виду, но схватка с Хашимом его сильно потрепала и пару раз он действительно стоял на пороге жизни и смерти.
        Травмы энергетического тела, которые он получил во время боя, будут зарастать еще не одну неделю. Так что, действительно, даже с осознанием воли, без Истинного Королевства и достаточно опыта в подобных сражения Хаджар не мог бы одолеть даже слабейшего из Великих Героев.
        Да, он был уверен, что сможет без труда от них сбежаться. Или сдержать боем на какое-то время, а потом снова сбежать. Может, даже, одолеть в честном спарринге, но не убить.
        Для этого ему нужно было даже больше силы, чем он уже имел.
        И это не удивительно - все же именно Великие Герои, их качество и количество, вот истинное мерило силы Империи.
        - Удивительно, - Акена подошла к одной из полуразрушенных, почти стертых фресок. - я и не думала, что это правда.
        Хаджар, занятый заращиванием порванных энергетических структур, медитируя буквально на ходу, не особо обращал внимание на окружавший его орнамент.
        Но в этом случае что-то незримое, сродни провидения или случайности, заставило его подойти к Акене.
        На каменной фреске он увидел изображение нескольких людей. Женщина, достаточно красивая, чтобы на ней обратил внимание истинный адепт, смотрела с любовью на ложе. У него склонился статный мужчины с короной на голове. Короной, явно очень старинной, потому как таких пышных и в чем-то даже вычурных, уже давно никто не ковал.
        На самом ложе лежало дитя, над которым склонилась сама смерть. Облаченная в балахон, в руках она держала меч, на котором покоилась нить жизни маленькой девочки.
        Чуть дальше сцена менялась - девочка превращалась в красавицу девушку, в сердце которой сияло солнце. А еще, чуть дальше, девушка явно влюбилась в юного, обоерукого мечника, во лбу которого сияла луна.
        Следом фреска была отломлена.
        Последней сценой стала та самая девушка. Лицо её пересекал шрам. Солнце в сердце погасло. Она явно была мертва. Но все еще крепко сжимала плачущего ребенка, в сердце которого так же застыл лунный месяц.
        - Народ Луны, - прошептала Акена, проводя пальцами по изображению. -легенды гласят, что он берет свое начало с момента, когда дочь короля и королевы, спасенная странствующим волшебником, влюбилась в молодого героя, который, чтобы спасти друзей, заключил союз с самой Луной.
        - Интересная история, - Хаджар смотрел на фреску и ему казалось, что в ней есть что-то знакомое. - И как нам это поможет в поисках Вечно Падающего Копья?
        - В том, откуда оно вообще взялось у народа Луны и почему они стали его хранителями и защитниками.
        - Защитниками?
        Акена кивнула.
        - Вся суть секты Лунного Света заключалась в том, что не дать кому-либо вновь взять в руки Вечно Падающее Копье.
        - Поэтично.
        - Вряд ли, - покачала головой принцессы. Отойдя от фрески, она отправилась дальше - вниз по широкому коридору. - легенды, которые я прочитала в записях отца, гласят, что Вечно Падающее Копье народу Луны принес тот самый волшебник.
        - Зачем? - Хаджар плохо мог себе представить, что какой-либо волшебник по доброй воли расстался с артефактом народа фае. Народа, который буквально дышал магией.
        Да любой последователь магии повесился бы на собственных внутренностях, лишь бы получить возможность исследовать подобный артефакт.
        - Волшебник был тем, кто спас девушку и ради кого юный герой заключил сделку с Луной, - ответила Акена. - Копье, которое он нашел в своих странствиях, не принесло волшебнику ничего, кроме горя. Легенды гласят, что с его помощью он пытался восстать против бога, который забрал душу маленькой жрицы - подруги юного героя и волшебника. Но в результате после того, как бог был повержен, он успел наложить проклятье на копье. И любой, кто им воспользуется, должен будет заплатить.
        - Что-то мне подсказывает, что я знаю, чем должен заплатить тот, кто захочет метнуть копье, - проскрипел зубами Хаджар.
        Он мало что знал о богах, но догадывался о цене.
        - Жизнью истинного спутника на пути развития, если выражаться на современный манер, - Акена зачем-то дотронулась до кулона, а затем спрятала его под пластин нагрудника. Принцесса, с самого момента появления на Лунном Пике, так и не сняла доспехов. - Копье забрало жизнь возлюбленной волшебника - самого известного капитана пиратов того времени. Девушка-пират, слывшая грозой морей и океанов.
        Хаджар мысленно усмехнулся. Познания о географии того времени были чрезвычайно скудны. Они, кажется, Ласкан считали другим континентом, а разделявшую две Империи реку - едва ли не бескрайним океаном, через который невозможно переплыть.
        Так что гроза морей и океанов - на современный манер это грабительница на озерах.
        - И, чтобы защитить людей от проклятья бога, волшебник принес Вечно Падающее Копье народу Луны. Он создал своей магией храм, в котором оно хранится и по сей день.
        Хаджар, слушай рассказ принцессы, кивал, а затем спохватился.
        - Постой, - он едва было не замер на месте. - ты хочешь сказать, что мы идем в храм, созданный древним волшебником?
        - Да. А с чего вдруг такая реакция?
        Хаджар неопределенно помахал рукой.
        - Каждый раз, - ответил он. - когда я сталкиваюсь с магией или волшебниками, происходит что-нибудь… ну… ненормальное. Так что, в общем-то, не очень я их люблю.
        - Ну, - засмеялась принцесса. - тебе придется смириться. Потому как - мы уже пришли.
        С этими словами она шагнула сквозь нависшие над проходом нити плюща. Хаджар, осенив себя священным знаменем и покрепче стиснув меч, прошел следом за принцессой.
        Внутри они увидели примерно то же, что и в усыпальнице Карнака. Огромное помещение. Некогда - величественный храм, выложенный камнем, заполненный скульптурами и постройками. Величественные фигуры каменных львов охраняли широкую площадку, к которой вели некогда массивные, прекрасные лестницы.
        Акведуки, по которым стекала вода. Колонны, уходящие далеко к высокому своду. Фрески и орнаменты небывалой четкости и мастерства работы.
        Все это…
        Исчезло.
        Все это развалилось, обветшало, исчезло под ласками времени. Заросло зеленой травой, плющом и мхом. Покрылось былью. Птицы свили на развалинах гнездовья. Обвалились колонны, став убежищем для кротов и прочих земляных грызунов.
        А сама площадка - центр храма, теперь она зависла над глубокой пропасть. Все лестницы, кроме одной, ведущие к ней, уже давно превратились в разрушенные свидетельства величия прошлого.
        И лишь по центру покрытого сумеречным саваном находился единственный, не тронутый травой и временем объект. Нечто, очень отдаленно похожее на саркофаг.
        - Копье там, - Акена сделала шаг вперед.
        Хаджар, что-то почувствовав, выкрикнул:
        - Стой! - и попытался схватить её за руку, но было поздно.
        Зажглись огни. По акведуку потекла не вода, а жидкий огонь. Сумрак оказался разорван сиянием не белого, а, казалось бы, пепельного огня.
        И из этого сияния вышла фигура низкорослого человека. Откинулся капюшон и призрак сверкнул глазами разного цвета. Один голубой, а другой - карий.
        - Что вы делаете здесь, искатели запретного? - спросил фантом.
        Хаджар мысленно выругался.
        Глава 996
        - Мудрец, познавший имена звезд и облаков, небес и земли, - низко, с неподдельным почтением, поклонилась Акена.
        - Юная леди, - волшебник, которого Хаджар встречал в то ли сне, то ли видении, подаренном ему Древом Жизни, повернулся к принцессе. - Я лишь фантом, оставленный здесь моим создателем, чтобы встречать тех, кто придет за проклятым копьем.
        Иллюзия, оставленная странствующим волшебником, сделала ударение именно на первый слог. Хотя, даже несмотря на фантомную природу создания, Хаджар отдавал себе полный отчет в том, что оно могло уничтожить его одним лишь своим желанием.
        И это не более, чем древнее заклинание. Настолько древнее, что уже давно должно было исчезнуть в потоках Реки Мира. Ведь это не тень или не беспокойных дух, блуждающий по свету до тех пор, пока не исполнит оставленную еще при жизни цель.
        Это лишь заклинание. Манипуляция реальностью.
        И, тем не менее, она просуществовала многие эпохи, не растеряв при этом своего могущества. Какой силой должен был обладать создавший подобное волшебник?
        Теперь Хаджар не сомневался, что Пепел, или как бы его звали на самом деле, действительно входил в число десяти сильнейших Бессмертных.
        - Я пришла, чтобы забрать Вечно Падающее Копье, мудрец, - продолжила, не разгибая спины, Акена.
        Фантом недолго разглядывал принцессу, а затем кивнул.
        - Ты действительно имеешь право это сделать, - произнес он. - но сперва, перед тем, как пройти испытание, оставленное моим создателем, ты должна убедить меня в том, что действительно та, за кого себя выдаешь.
        - Все, что угодно, мудрец.
        - Что же… тогда… - иллюзия, оставляя за собой след призрачного тумана, подплыла поближе к Акене. - попрыгай на правой ноге.
        В древнем храме повисла тишина. Хаджар, до этого крепко сжимавший клинок, теперь жалел, что сжимает не собственную нижнюю челюсть. В нарушение всех правил приличия, она слегка опустилась вниз.
        - Простите, великий мудрец, не могли бы вы… повторить, - Акена, выпрямившись, тоже выглядела мягко сказать - опешившей.
        - Попрыгай на правой ноге, - и на лице фантома показалась абсолютно идиотская, беспечная улыбка. - Всегда хотел увидеть принцессу, прыгающую на правой ноге.
        Акена и ХАджар переглянулись. Последний пожал плечами и, на всякий случай, сделал шаг назад.
        Принцесса мешкала лишь несколько мгновений, а затем, пробурчав что-то невнятное, она, согнув левую в колене, действительно встала на одну только правую ногу. После чего начала на ней прыгать.
        В тяжелых латных доспехах, с клинком-саблей в руках, с поднятым забралом, принцесса Акена прыгала на правой ноге в древнем храме перед лицом могущественного фантома, оставленного здесь величайшим волшебником из когда-либо живших и живущих в этом безымянном мире.
        Если и существовала более абсурдная картина, то Хаджа не то, что не мог её выдумать, а даже предположить о её существовании не мог.
        - Как это здорово, - фантом древнего мага, будто ребенок, захлопал в ладоши и, пародируя принцессу, и сам запрыгал на правой ноге.
        Это длилось достаточно долго, чтобы Хаджар решил, что сошел с ума. Он даже отдал приказ нейросети проверить его психологическое состояние, и с удивлением обнаружил, что в процентном соотношении он находился в норме лишь на восемьдесят две единицы из ста.
        Что же - наверное все люди, в глубине души, шизофреники.
        Но не настолько же!
        - Этого… достаточно… мудрец? - спросила Акена, делая паузы между лязганьем доспехов.
        - Уже пару минут как достаточно, - панибратски отмахнулся фантом.
        Акена замерла, медленно опустила левую ногу на землю и так же медленно повернулась к Хаджару.
        - Этого никогда не было, Хаджар Дархан, - произнесла она с легким нажимом. - Этого. Никогда. Не. Было.
        Хаджар лишь поднял раскрытые ладони в примеряющем жесте.
        Он уже собирался что-то сказать, как фантом вновь подлетел к принцессе. Он встал к ней так близко что стало заметно, как принцесса возвышается над ним на пол головы.
        Каким бы великим не был этот волшебник, но ростом он не превышал и ста семидесяти сантиметров.
        - Вы готовы заплатить цену за вход, юная леди?
        Только недавно его голос звучал дурашливо и в чем-то даже по детски, а теперь в нем звенели сила и глубина, перед которой древний храм казался простой игрушкой.
        Тишина опустилась на плечи Хаджару и Акене. Они замерли, видя перед собой фантом древнего волшебника, который, по преданию, одним своим словом мог зажечь или погасить звезду. Вторым словом, создать из облака великую Империю, а третьим заставить даже богов его слушать.
        Ударом посоха он мог поднять из пучин океана вулкан, взмахом ладони заставить его извергать лаву, а дыханием превратить её в прекрасный сад огненных деревьев.
        И все это могущество, которое не поддавалась пониманию даже таких адептов, как Акена и Хаджар, было сосредоточено вокруг них.
        - Да, великий мудрец, - вновь поклонилась Акена. - Все, что угодно.
        - Все, что угодно, - повторил волшебник с разноцветными глазами. - Не разбрасывайтесь, впредь, подобными словами, юная леди. Слова имеют слишком большую силу, чтобы ими пренебрегать. Словами был создан этот мир. Словами были созданы и вы. Когда ваш отец сказал слова вашей матери, появились вы. И слова же станут нашей погибелью, когда их произнесет тот, кому суждено оборвать наш жизненный путь.
        - Спасибо за наставление, великий мудрец, - еще глубже, хотя это казалось невозможным, поклонилась принцесса. - Я его не забуду.
        - Не забудешь, - кивнул волшебник. Он говорил это так, словно не сомневался в истинности произнесенных им слов. - А теперь…
        Он подошел к ней еще ближе, протянул туманную, иллюзорную ладонь и коснулся щеки. Вытянув большой палец, он провел им пол глазам Акены.
        Принцесса не вскрикнула, не вздрогнула, она, казалось, и вовсе не понимала что происходит. Хаджар же, подскочив, поймал разом ослабевшую девушку.
        Она обмякла в его руках и Хаджар бережно опустил принцессу на траву и мох.
        - Что… что произошло? - спросила она.
        - Как вы себя чувствуете, принцесса?
        Акена слегка улыбнулась.
        - Я ведь уже говорила… называй меня Акеной. И почему… ты так обеспокоен.
        Почему Хаджар был так обеспокоен? Да потому, что он понимал, что происходит. Он смотрел на слегка бледное лицо ослабевшей девушки. На её смешные веснушки, россыпью лежащие на носу и щеках. На милые ямочки, на густые, четко очерченные брови в разлет. На густые, яркие, будто огонь, рыжие волосы.
        Но одного он не находил - зеленых глаз.
        Там, где раньше сверкали изумруды, теперь блестел снег и провал тьмы.
        Акена лишилась цвета своих глаз. Белая, едва заметна на фоне белка глазного яблока, радужка окружала точку мрака черного зрачка.
        - Что ты сделал с ней, маг? - прорычал Хаджар.
        - Глаза, зеркало души, юный воин, - прошептал фантом. - Так говорили древние. И мудрость этих слов велика. Я забрал её зеркало.
        Хаджар, положив Акену на камни, выпрямился и указал Синим Клинком на грудь волшебнику.
        - Верни, - твердо произнес он.
        - Цена была оплачена, юный воин, - в голосе волшебника звучали печаль и сострадание. - Я не могу нарушить баланса. Чтобы взять Вечно Падающее Копье, нужно заплатить чем-то равноценным. Зеркало души - достаточная ценна ради проклятого копья.
        Хаджар шагнул было вперед. Он не знал, что собирался сделать, а узнать было так и не суждено.
        Край его одежд схватила Акена. Она, не без труда, поднялась на ноги и, слегка качаясь, подошла к волшебнику.
        - Великий мудрец, - вновь поклонилась она. - я заплатила цену. Теперь я могу войти в Храм Предков?
        - Храм предков? - переспросил Хаджар. - Разве мы уже не в нем?
        - Разумеется, юная леди, - будто не замечая Хаджара, волшебник взмахнул рукой и вокруг засияли огни, а древний саркофаг пришел в движение.
        Крышка его поднялась и из-под неё высунулись языки синего огня. Они, вытягиваясь широкой лентой, обвили Акену, а затем крышка саркофага захлопнулась и Хаджар остался с фантомом один на один.
        Глава 997
        Сердце Хаджара пропустило удар, затем второй, а потом сорвалось с места в карьер. В ушах эхом звенели сказанные Морганом слова.
        Сам не понимая, что делает и против кого идет, Хаджар с силой ткнул мечом в грудь фантому. Но подул ветер и того буквально отнесло в сторону от острого клинка.
        - Где она?! - прокричал Хаджар.
        - В Храме Предков, - как о чем-то и так понятно, ответил фантом.
        - Верни её!
        - Верни мне луну с неба, юный воин. Верни юность старику. Верни жизнь мертвецу. Ты просишь он невозможном.
        Тяжело дышащий Хаджар, который раньше бы лишь отмахнулся от сказанных ему слов, сейчас медленно опустил меч обратно.
        Чтобы здесь не происходило, Акена знала, на что шла - как знал и Морган.
        - Хотя, я мог бы сказать, - волшебник вдруг начал как-то странно играть бровями и, приложив ладонь ко рту, “свойчески” прошептал. - что можно попробовать и гулене девственность вернуть.
        Хаджар вновь не понимал, что творится. То ли он двинулся головой и разумом, то ли это сделал, еще задолго до рождения Хаджара, сам волшебник.
        - Ты как-то странно на меня смотришь, - явно наиграно нахмурился фантом, а затем запахнул иллюзорные, развевающиеся туманом, полы своего дырявого и тысячу раз заплатанного плаща. - Я не по этой части, юноша! Только прекрасные девушки ну или если я пьян, то… хотя в это время - все девушки прекрасны. Алкоголь - лучшая косметика, юноша!
        - Мне кажется, я сошел с ума, - вздохнул Хаджар.
        - Может и так, - фантом, на этот раз, подлетел к Хаджару на то же расстояние, что и недавно к Акене. Он даже до груди Хаджару дотягивал лишь едва-едва. - А может ты просто уже встречал меня прежде.
        Хаджар отшатнулся от иллюзии так, словно это был действительно призрак, а не иллюзия, созданная магией.
        - Значит - встречал, - и вновь все дурачество как ветром сдуло с “лица” фантома. Разноцветными глазами он окинул свои обветшалые владения. В них, вновь, была печаль. - Знаешь, как я узнал имя первой звезды, юный воин?
        - Нет.
        Фантом взмахнул туманной рукой. Свет, проникавший через трещины, протянутые по стенам скалы временем и через своеобразные окна, прорубленные еще при “строительстве”, вдруг вздрогнул. А затем он закружился, оборачиваясь крыльями огромной бабочки.
        Свет поплыл над головой Хаджара, и во взмахах его крыльев звенело простое, детское счастье от протянутой конфеты перед сытным обедом.
        Свет навевал сон, но Хаджар выдержал это давление. Он не отводил взгляда от взмаха бабочки, которая, вдруг, свернулась в кокон, чтобы затем предстать плывущей под сводом рекой, внутри которой разворачивался черный бархат. Вышитый нежной, женской иглой, он нитями света сшивал лоскуты мрака, внутри которых зажигались звезды.
        Спустя несколько мгновений Хаджар стоял под сводом призрачного звездного неба. На фоне мрака, такого темного, что тьма на его фоне выглядела раствором старых чернил, сверкали бесчисленные галактики. Свиваясь во множество спиралей, они кружили над головой Хаджара в своем бесконечном танце.
        Сталкивались, орошая плечи смотрящего на них воина россыпью драгоценных камней. И камни, отскакивая от одежд-доспехов, падали на пол, чтобы вновь взлететь на небо черной вуали и расцвести там бутоном цветка, внутри которого спала звезда.
        Проснувшись, та окидывала взором мир прекраснейшей из женщин и застывала светом холода и красоты. Огоньком света, посреди океана мрака.
        Хаджар никогда не видел ничего подобного. Лишь краем глаза - когда Мэб шила ему доспехи. И краем уха, когда слушал в детстве старые сказки.
        Это была магия.
        Самая настоящая.
        Фантом волшебника, подойдя к одной из звезд, протянул ладонь. Та, отряхнувшись серебристой пылью, маленькой девушкой в изумительном платье соскочила ему на палец и бутоном цветка легла на слегка морщинистую кожу.
        - Мир изменчив, юный воин, - прошептал фантом. - то, что сегодня имеет одно имя, завтра может получить другое.
        Волшебник наклонился над бутонов звездного цветка и что-то тому прошептал. Затем отпустил на камни, чтобы из тех поросло прекраснейшее из персиковых деревьев, что когда-либо видел Хаджар. Каждый его плод - самый сладкий и спелый, который не стыдно было бы подать на десерт Императору.
        Каждый его лист - дышал жизнью и цветом. Каждая ветка - крепкая, но изящная, подобно скользящей по воздуху шпаге.
        Но не прошло и мгновения, как дерево завяло и в его пепле проснулся маленький птенчик, который до боли знакомой, синекрылой птицей поднялся на звездное небо, чтобы стать там новой звездой.
        - Знаешь, что нельзя изменить в этом мире, юный воин?
        - Нет, - снова ответил Хаджар.
        Волшебник поднял взгляд к звездному небу. Почему-то Хаджару показалось, что там он увидел отражение чьего-то лица. Женского лица. Со слегка острыми чертами, смелыми и открытыми глазами и высокими скулами.
        - Прошлого, - прошептал фантом. - Когда меня создали, то вложили в меня лишь две цели. Передать Вечно Падающее Копье, которому будет суждено взлететь в последний раз. И рассказать о прошлом тому, кого я уже однажды встречал, но еще лишь встречу.
        Хаджар нахмурился. То, что… вернее даже - как говорил волшебник, почему-то напоминало ему речь Древа Жизни.
        - Скажи мне, юный воин, какой раз мы с тобой встречаемся?
        - Второй, - ответил Хаджар. - Или третий. Смотря что встречать встречей.
        - Ты принес с собой табак из сокровищницы Императора Драконов?
        - Нет.
        - Значит второй… или первый… или мы не встречались никогда, - кивнул волшебник. - Когда мы встретимся третий раз, то выкурим трубки и расскажем друг другу истории. А затем, один из нас, умрет. Это неизменно, юный воин. Так были произнесены слова наших жизней.
        Хаджар уже слышал эти… слова. Тогда, в разрушенном древнем храме, где у погребальных костров стоял волшебник с разноцветными глазами, он сказал ему тоже самое.
        - Я не верю в судьбу, маг, - как мечом отсек Хаджар. - и, однажды, я отправлюсь на Седьмое Небо, чтобы уничтожить Книгу Тысячи и вернуть людям свободу.
        - Свобода, - протянул волшебник. Он коснулся звездного неба и то, свернувшись, исчезло в плаче матери, не дождавшийся ребенка с войны. - Все мы свободны, юный воин. Но не все это видят.
        Хаджар процедил что-то нечленораздельное.
        - Но сейчас не об этом, - фантом резко обернулся и подошел к Хаджару. Он взмахнул рукой и рядом с ними появилось два простых табурета.
        Высокое Небо! Все же, какой силой должен был обладать Пепел, чтобы создать иллюзию, которая была способна влиять на реальность?
        - Садись, юный воин. Пришло время мне выполнить свое предначертание и рассказать тебе старую легенду.
        - А если я не захочу слушать?
        Глава 998
        - Слушай и запоминай, юный воин, ибо эта история так стара, что даже в стране Бессмертных не найдется ни одного Вечного, кто смог бы тебе её рассказать, - фантом шептал так, будто боялся, что-то кто их может подслушать.
        Хаджар же слушал настолько внимательно, насколько только мог. Почему-то он ощущал, что его жизнь и тайна его рождения и появления в безымянном мире, как бы пафосно не звучало это словосочетание, была связана, некоим мистичным образом, с жизнью Горшечника.
        - Это произошло после того, как Горшечник отправился в странствие на поиски силы, - начал свой рассказ фантом великого волшебника. - Горшечник посетил множество стран и королевств. Он был первым путешественником в этом мире. Еще до того, как люди впервые перебрались за океан, который оказался лишь рекой, еще до того, как небеса открыли им свои просторы и до того, как они поняли, что никто и никогда не сможет добраться до края этого мира, Горшечник уже странствовал.
        Перед внутренним взором Хаджара проносились сцены, созданные его воображением. Как же давно все это происходило? И можно ли было такое количество времени считать простыми эпохами, в каждый из которой хранилось едва ли не по сорок тысяч лет.
        - Мир был еще молод, юный воин. И боги ходили среди людей. И в те времена, Горшечник повстречал одного из таких богов. Он бродил, не зная цели и не видя смысла. Могучий, как сама вселенная и печальный, как её последний рассвет. И имя этому богу было…
        - Дархан, - прошептал Хаджар.
        Фантом только кивнул.
        - Горшечник узнал в боге изгнанника, который сбежал от бога войны Дергера. А ведь именно этот бог забрал возлюбленную Горшечника к себе. Никто не верил юноше, лепившему горшки. Даже когда юноша стал мужчиной, а мужчина -старцем. Даже когда старец вновь обернулся юношей, а затем вновь мужчиной - ему никто не верил. Бог забрал обычную смертную? Что за глупости! Кричали ему вслед люди. Ведь у бога есть целый гарем из божественных прелестниц, зачем ему простая смертная.
        Хаджар вспомнил эту часть легенды. По преданиям, которые в том или ином виде сохранились у всех народов, с какими только не контактировал Хаджар, Дергер украл возлюбленную Горшечника.
        Он забрал её на Седьмое Небо и пытался добиться взаимности своих чувств. Но прекраснейшая из когда-либо живших женщин отвечала богу войны холодным презрением спокойной звезды. Они лишь тосковала и горевала по своему простому и невзрачному Горшечнику.
        За это Дергер обратил её в камень и оставил вечность услаждать ему взор в виде статуи в саду.
        - Но Дархан поверил Горшечнику. Он помнил, как его мастер отбыл в мир смертных и вернулся с девушкой такой красоты, что даже божественные прелестницы на её фоне выглядели простушками.
        Хаджар видел женщин не из мира смертных. Дух Курхадана, сама Мэб в её истинном обличии, обе эти женщины были несравнимы ни с одной из смертных девушек.
        Представить себе ту, что затмит Мэб или духа Курхадана? На это у Хаджара банально не хватало фантазии.
        - Они сели вместе так же, как сейчас и мы с тобой, юный воин, - в разноцветных глазах волшебника промелькнули искры азарта и какой-то… игривости. - Они вели разговор. Дархан рассказывал, как бог Дергер приставил его стражником к прекрасной девушке. Как она боялся каждого шороха его доспехов и взгляда темных глаз. Но была единственной, кто не относился к нему как к вещи.
        - Вещи? - удивился Хаджар. - но разве Дархан не был богом? Ну или чем-то похожим?
        - Нельзя быть похожим на бога, юный воин, - покачал головой фантом. -можно либо им быть, либо не быть. Дархан, сражаясь с врагами Седьмого Неба, снискал себе славу бога, но оставался лишь созданными богами оружием. Игрушкой. Слугой или, даже, рабом. Но прекрасная девушка относился к нему не как к слуге, а как к другу.
        Хаджар вспомнил Дархана, который “жил” внутри его души. Почему-то он с трудом представлял себе того, кто смог бы подружиться с Черным Генералом.
        Хотя, возможно, ему было сложно это сделать по той причине, что первый из Дарханов собирался, в прямом смысле, сожрать его душу и захватить тело.
        - От неё он впервые узнал, что такое человеческое тепло, - продолжил рассказ фантом великого волшебника. - Тепло не тела, но души. Она рассказывала ему истории, юный воин. Люди часто недооценивают силу и могущество историй. Истории… что делает нас теми, кто мы есть, как не то, что мы слышим в детстве из уст тех, кто вкладывает в наше будущее их прошлое? Слова, юный воин, вот единственное, что имеет силу в этом мире.
        Хаджар посмотрел на лежащий у него на коленях меч. Может, в том, что говорил волшебник была мудрость, но настоящая сила…
        И вновь в его ушах прозвенело эхо голоса Моргана.
        Что же - над этим он задумается позже.
        - Дархан слушал эти истории. Истории людей. Боги никогда ему ничего не рассказывали, юный воин. Первой, от которого он узнал прошлое, была простая человеческая смертная. Так давай же подумаем, кого встретил Горшечник? Бога, который был рабом среди других богов, или человека, которого наделили силой богов и сделали их рабом?
        - Разве это так важно? - спросил Хаджар.
        - Это важнее, чем все, что ты знал прежде, юный воин, - шепот волшебника стал еще тише. - Черный Генерал сражался за богов, а затем против них. Но когда он пошел войной против всего мира… зачем ему это было нужно, юный воин?
        - Потому что он был и остается сумасшедшим ублюдком, который стремиться разрушить и уничтожить этот мир?
        - Уничтожить мир? Но разве Дархан не принес людям знание пути развития? Разве не научил он их сражаться и становиться сильнее? Разве не показал им мудрость, сокрытую прежде на Седьмом Небе. Разве не указал им, на то, что истинная сила и свобода храниться внутри них самих? Разве не дал он им свободу выбора, а не слепое служение богам? Разве он станет уничтожать то, что создал своими кровью и потом?
        - Откуда мне знать, - пожал плечами Хаджар. - ты мне обещал историю о Горшечнике, ман, а рассказываешь о Черном Генерале, который собирается сожрать мою душу, чтобы уничтожить все, что мне дорого. И, если честно, мне плевать, какие у него мотивы. Пока бьется мое сердце - он останется лишь запертым осколком души. Так что давай, лучше, перейдем к истории о Горшечнике.
        Волшебник улыбнулся разноцветными глазами.
        - Я уже рассказал тебе то, что должен был, юный воин, - порыв ветра превратил фантома в свет звезды, исчезающего среди трещин древней скалы. -лишь в историях ты найдешь ответы на свои вопросы, юный воин. Но в них же, ты найдешь и свой конец. Найдешь того, кто не был рожден.
        Фантом исчез и Хаджар понял, что это навсегда.
        Иллюзия, созданная странствующим волшебником исполнила свою цель.
        Глава 999
        Хаджар смотрел на Акену. Та сидела за столом и пила, кажется, уже пятую чарку крепленой браги на настойке столетнего корня Пьяного Папоротника. Хаджар не был уверен, что даже он, прошедший через десятки солдатских вечером у костра, осилил хотя бы три полновесные чарки.
        Акена же поглядывала уже на седьмую.
        Но Хаджар её понимал и уж конечно - не осуждал.
        Плата за Вечно Падающее Копье оказалась воистину равноценной. Не просто “цвет глаз” и эфемерное “зеркало души”, как именовал их Пепел, странствующий волшебник.
        Нет, фантом древнего мага забрал у дочери правителя Дарнаса куда больше, чем россыпь изумрудов из радужки глаз. Он забрал её способность видеть.
        И ладно если бы только реальный мир - слепота не была страшна для Адепта, который мог научиться “видеть” мир через потоки Реки Мира, а уж ощущать он мог бы его лучше, чем любой смертный.
        Нет, Пепел забрал совсем иную способность видеть - видеть Реку Мира. Видеть звезды Духов в ней, видеть течение потоков энергии и мистерий.
        Фактически, он лишил Акену возможности идти дальше по пути развития. Сделал её калекой в том смысл, в каком только можно было совершить подобное с адептом уровня Повелителя.
        - Не могу… - снова прошептала принцесса. До этого она несколько минут сидела сосредоточенной, а затем расслабленно опустилась на спинку стула. -Не могу призвать королевства.
        Хаджар промолчал.
        Чтобы призвать королевство, пусть даже и стадии Баронства, нужно было не только чувствовать, но и видеть мистерии - направлять их, сливать с потоками энергии и… все это оставалось лишь вершиной айсберга. И даже этой самой верхушки, не говоря уже про основание, Акена была лишена.
        - Возможно, существует какое-то лекарство, - попытался хоть как-то поддержать Хаджар.
        Девушка лишь удрученно покачала головой.
        Рядом с их столом стояла относительно непримечательная палка. Длинная деревянная жердь, выточенная из неизвестной Хаджару породы дерева. С одной стороны слегка утолщенная, а с другой - наоборот, остро заточенная и обожженная в костре.
        По древку “копья” шла вязь таинственных символов и… все.
        Никакой атрибутики, которая помогла бы безошибочно определить в артефакте грозное оружие. Никакого вмешательства в потоки энергии, никаких мистерий.
        Просто обычное, словно мальчишкой из ветви дерева, выточенное копье. Такими не пользовались даже в племенах Карнака, не далеко ушедших от древних людей в плане развития технологий.
        - Как думаешь, - внезапно протянула Акена. - отец знал, чем именно мне придется заплатить за это копье?
        Хаджар хотел ответить “Нет”. Хотел солгать, чтобы поддержать некогда ярко цветущую, а теперь буквально на глазах увядавшую принцессу.
        Но он не мог себе этого позволить.
        Знал ли Морган? Может и нет, но явно надеялся на нечто подобное. Старый интриган знал свое дело. Добиваться одного результата одним действием это дилетантские замашки. Морган никогда одним движением не переставлял только одной фигуры. Каждый его шаг менял положение сразу нескольких позиций на доске.
        Акена, видя замешательство собеседника, прошептала достаточно грязное ругательство, а затем опрокинула в себя очередную чарку.
        - Девушка, - она помахала рукой проходящий мимо официантке. - Принести еще такой же… кувшина четыре.
        - Конечно, миледи, - расплылась в реверансе пышная, но очень миловидная, девчушка лет шестнадцати.
        На неё заглядывались все, без исключения, наемники в таверне “Дикого Лебедя”. Признаться, Хаджар и сам, порой, ловил себя на определенных мыслях в её отношении.
        Интересно, знала ли она, что уже два часа обслуживает столик, за которым сидели Акена - принцесса Дарнаса и Хаджар Дархан, тот, кто победитель генерала мертвой армии - Дерека Степного.
        Вероятнее всего - нет.
        Впрочем, как и все остальные присутствующие в этот вечер в таверне.
        После того, как Пепел исчез, а Акена вышла из “саркофага”, то она находилась в таком состоянии, что отправляться с ней на “Воздушный Змей”, чтобы уже через несколько часов оказаться в Даанатане было бы самоубийственной затеей.
        Хаджар, подхватив потерявшую сознание Акену (которая, несмотря на полную отключку, не выпустила из рук копье), отправился с ней в непродолжительное путешествие, закончившиеся в провинции неподалеку от столицы.
        Используя “Путь Среди Облаков” отсюда они могли бы добраться до Даанатана за полчаса или около того.
        Но Акене в данный момент нужно было совсем другое…
        Сидя на первом этаже простецкой, даже дешевой таверны, Акена неустанно вливала в себя брагу. Может хотела забыться. Может наоборот - пыталась убедить себя в том, что она справиться. В том, что живут же слепые среди смертных и ничего - выживают, но…
        Адепт стремился жить. Он не хотел выживать. Жить - с большой буквы, ярко, сильно, широко шагая. Не приспосабливаясь, а самостоятельно прокладывая себе путь вперед.
        Пепел забрал все это у Акены.
        Вместе с цветом глаз, зеркалом души, он забрал её путь развития -способность идти по нему.
        Официантка принесла кувшины.
        - Ты ведь… умеешь играть… на Ронг’Жа, да? - после девятой чарки (без всякой закуски) алкоголь все же смог пробиться через нервы Акены и добраться до её разума.
        Взгляд бесцветных глаз поплыл куда-то в сторону, зрачки заблестели, щеки стали пунцовыми, а сама принцесса с трудом связывала несколько слов воедино.
        - Умею, - кивнул Хаджар. Все это время он делал вид, что пьет ничуть не менее рьяно, чем Акена. Человеку, который хотел напиться с горя, всегда в первую очередь требовался тот, кто был готов вместе отправиться в алкогольное путешествие.
        Но в данный момент, волей судьбы или случая, Хаджар не мог себе позволить лишиться ясности разума.
        На него, из-за столика в отдаленном углу таверны, смотрел человек в сером плаще и остроконечной шляпе, чем-то напоминающую ту, что носили охотники за сокровищами, путешествующие по границам Чужих Земель.
        - Сыграй мне… что-нибудь… Хаджар, - попросила принцесса. - Что-нибудь… чтобы я обо всем… забыла.
        Акена даже не подозревала, насколько сложна была её просьба для Хаджара. С того самого момента, как он принял метку духа меча, то практически никогда больше не прикасался к Ронг’Жа.
        Прошло уже так много лет…
        Нет, сейчас, после воссоединения души, Хаджар знал, что сможет сыграть. Но все же, сама мысль о том, чтобы взять в руки лоно инструмента, вызывала у него ту же нервную оторопь, что у девственника мысль о лоно лежащей рядом с ним, готовой на все, девушки.
        - Как пожелаете, моя принцесса.
        - Я ведь… уже… говорила тебе…
        Акена не смогла закончить фразы. Просто не хватило сил.
        Неопределенно помахав рукой, она в ожидании уставилась на Хаджара. Тот достал из пространственного артефакта старенький, покрытый трещинами, музыкальный инструмент.
        Бережно взяв его в руки, он подтянул колки, провел пальцами по струнам и слегка прикрыл глаза от наслаждения разлившимся по воздуху звуками музыки.
        Только сейчас он понял, как сильно ему этого не хватало.
        Не хватило музыки.
        Он заиграл.
        Он заиграл, а люди вокруг все стихали и стихали, пока двухэтажная таверна не погрузилась в тишину. Смолкли разговоры контрабандистов, шутки наемников утихли, замолчали путешественники, перестали галдеть юные армейцы и успокоились обычные посетители таверны.
        Замерли официантки. Многие встали прямо на ходу - с подносами на плечах и фартуком в руке, которыми били по ладоням тех, кто тянулся к их корме.
        Хаджар играл старую песню, которую услышал еще очень давно.
        Она рассказывала о человеке, продавшим свою душу Князю Демонов ради того, чтобы вернуть свою любимую с того света. И Князь Демонов сказал ему -“иди”. И человек пошел.
        Но вернулся уже не он. Вернулся демон.
        И Князь спросил у своего демона - “где же твоя возлюбленная?”.
        И демон ответил ему - “демоны не могут любить, мой князь, она мне больше не нужна”
        Князь засмеялся и взял человека в слуги в свой замок.
        Старая, грустная песня о том, что любовь проходит и… что нельзя заключать сделку, если не знаешь, какую цену придется заплатить.
        Акена уснула.
        Слезы катились по её щекам.
        Хаджар посмотрел на них и у него защемило сердце.
        Если у простого человека слезы прозрачные, то у того, у кого забрали “зеркало души”, они были…
        По щекам Акены падали бусинки изумрудно-зеленого света.
        - Хорошая песня, брат мой, - на стол, рядом с Хаджаром, рухнул тяжелый медальон, в котором на фоне лунного месяца расправил крылья ворон. - Давно не виделись.
        Рядом с Хаджаром опустился Крыло Ворона.
        Глава 1000
        Перед Хаджаром сидел человек, которого тот раньше считал едва ли не богом. Когда-то давно, в секте Черных Врат, с которой началось путешествие бывшего принца по этому огромному, безымянному миру, он встретил воина.
        Взмахом меча, казалось, тот может уничтожить Черные Горы Балиума, превратив их в безжизненную равнину. Его возраст исчислялся тысячами лет и смертные казались для него лишь игрушками для удовлетворения сиюминутных желаний.
        Как и в ту ночь, он был одет в серый плащ и широкополую шляпу. Лицо его скрывала маска, но на этот раз несколько иная. Закрывая лишь правую половину лица, она обнажала целиком левую, давая увидеть сияющий синий глаз.
        Явно нечеловеческий, он словно светился изнутри.
        С массивным, гулким эхом, Крыло Ворона приставил к столу свой тяжелый, двуручный меч, рукоять которого была выкована в форме когтями сжавшего гарду ворона.
        - А ведь я с трудом поверил, когда до меня дошли слухи о том, что наш новый брат - тот самый смертный, которого я меньше, чем пятнадцать лет назад встретил в забытом богами и демонами, Балуиме.
        Манера речи бывшего Рыцаря Духа, ныне - Повелителя, тоже изменилась. Хотя, возможно, он относился к тому типу людей, которые разговаривали надменно лишь теми, кто стоял ниже их по лестнице.
        И не важно - социальной или пути развития.
        - Как ты меня нашел? - с нажимом спросил Хаджар.
        Крыло Ворона, как и Эон Мракс, с которым Хаджар бился в приграничье, беспардонно схватил со стола чужой кувшин браги (благо Акене уже было все равно) и, выплеснув содержимое из чарки принцессы, наполнил её заново и залпом осушил.
        Прокряхтев что-то, он поднес ладонь к носу и шумно втянул воздух.
        - Сильная вещь, - сипло произнес он. - никогда не любил алкоголь, -поискав глазами официантку, он призывно помахал ей рукой. Когда девушка подошла, то Крыло заказал один чайник с цветочно-травяным чаем.
        Хаджар, в это время, вспоминал слова Эона Мракса. Тот говорил, что Орден Ворона делиться на семь кругов. Крыло Ворона, достигнув ступени Повелителя, находился в третьем кругу.
        И это говорило Хаджару… ровным счетом - ничего.
        Как он сам, как и Акена, да как и большинство адептов в помещении, крыло скрывал свою истинную ауру и мощь. Так что незаметно определить, насколько сильным Повелителем он был - не представлялось возможным.
        В данный момент, если наивно верить тому, что выставлял на показ Крыло, перед Хаджаром сидел средненький Небесный Солдат, которого даже в легион больше, чем рядовым никто бы не взял.
        - Повторюсь - как ты меня нашел?
        Крыло Ворона, кинув быстрый взгляд на приставленное к столу копье, повернулся обратно к Хаджару.
        - Ты его не трогал? - спросил он.
        - Что?
        - Вечно Падающее Копье - ты его не трогал?
        - Нет, - на автомате выпалил слегка опешивший Хаджар.
        Крыло Ворона выдохнул с явным облегчением.
        - Это хорошо… очень хорошо…, - отпив принесенного чаю, последователь ордена фанатиков Черного Генерала, откинулся на спинку и слегка подул на пар, исходящий с поверхности чая. - Только тот, кто по праву взял копье, может к нему прикоснуться… либо тот, кому взявший передаст это право. И почему-то я знаю, кому принцесса его передаст.
        Хаджар молча смотрел на спокойно попивающего чай Крыло Ворона. Либо Хаджар откровенно не понимал, что происходит, либо секреты Моргана были таковыми лишь для него одного.
        - Откуда ты…
        - Слухи расходятся быстро, брат мой, - перебил Крыло. - Быстрее чем пожар в сухом лесу. О том, что секта Лунного Света пала - знают уже все Семь Империй и, скорее всего, даже за их пределами… Остальное не составляет труда - по слухам секту развалил мечник, одолевший Дерека Степного. О том, что это был ты - знает весь наш Орден… как и вся столица. Теперь я вижу тебя здесь. С кем-то, кто очень подходит под описание принцессы, с чем-то, что он подходит под описание одного копья из легенд о народе Фае.
        Хаджар закрыл рот.
        Со слов Крыла Ворона все действительно выглядело очень логично, стройно и понятно. Спорить с такой выкладкой было бесполезно.
        Но если догадался Крыло Ворона, то догадались и остальные… И этот его намек о том, что о падении секты теперь знают не только в Семи Империях, но и за их границами. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, о ком именно говорил Крыло Ворона.
        Но если Страна Драконов всегда знала о том, что где-то в подчиненной им империи хранится оружие, способное, возможно, навредить их собственному правителю, то почему…
        Ах да - заклинание Пепла.
        Скорее всего древний волшебник уже в те времена был достаточно силен, чтобы считать правителей местного региона не более, чем летающими змеями.
        Получается, Морган хотел заполучить копье не только для противодействия Ласкану, но и… или вообще - “нестолько” к противодействию Ласкану, сколько для того, чтобы иметь аргумент при диалоге с драконами?
        Проклятые интриги…
        - И все же - как ты меня нашел?
        Крыло Ворона только улыбнулся. Учитывая, что часть его лица скрывала блестящая сталью маска, выглядело это несколько жутковато.
        Даже для Хаджара.
        - Что бы ты не думал, Хаджар, я тебе не враг. Ни я, ни кто-либо другой из нашего Ордена.
        - Да? - Хаджар в наигранном удивлении приподнял правую бровь. - Именно поэтому двое из вашего числа пытались отправить меня к праотцам?
        - Простая конкуренция, - пожал плечами Крыло Ворона. - Вы схлестнулись в честных дуэлях, Хаджар. Из обеих ты вышел победителем. Орден принимает и уважает силу.
        - Но при этом ты говоришь, что мы не враги?
        Крыло вздохнул, налил вторую пиалу и протянул Хаджару. Тот отказался от чая. Сейчас ему, почему-то, действительно захотелось выпить.
        - Будь все иначе, брат мой, то ты видел бы здесь не только меня, но и боевую группу из первого круга Ордена, - Хаджар уже собирался что-то сказать, как Крыло Ворона поднял руку. - Я еще не договорил, Хаджар. Мы можем выйти с тобой во двор, чтобы ты убедился в моей силе. Но, боюсь, этого не переживет ни эта таверна, ни принцесса, ни, возможно, даже ты.
        - Уже двое из числа Ордена Ворона угрожали мне подобным. И знаешь, что с ними произошло?
        - Знаю, - Крыло спокойно парировал плоский намек. - Хаджар, пойми, для меня не предоставляет труда войти в Запретный Город и выйти из него. Любой Великий Герой, кроме этого, странного лучника, не представит для меня никакой помехи. И я нахожусь лишь в третьем круге. Любой, кто находиться во втором - уничтожит десяток таких, как я. О силе тех, кто находиться в первом, я даже не берусь судить. Но, увидев однажды истинную мощь моего Учителя, могу предположить, что при желании они уничтожили бы Семи Империй.
        - Ты ведь понимаешь, что в это тяжело поверить, да?
        Крыло Ворона отхлебнул еще немного чая, а затем, поставив пиалу на стол, повернулся к Хаджару.
        Глава 1001
        Хаджар несмотря на то, что провел целый год в тренировках с Тенью Бессмертного Мечника, знал не так уж много. Что-то о Стране Бессмертных, о обычаях и правилах. Немного об испытаниях Небес и Земли, который должен пройти адепт, чтобы выйти из-под влияния этих самых Небес и Земли.
        Парадоксально, но после того, как адепт выходил из-под влияния двух первозданных сущностей и время больше было не властно над его душой и телом, то адепт попадал под… законы Неба и Земли и более уже не мог вмешиваться в судьбы смертного мира.
        Правда, благодаря Хельмеру, Хаджар узнал, насколько все это может быть свободно трактовано.
        - Вижу, что немного, - кивнул Крыло Ворона. - Сегодня, веришь ты мне или нет, но мы встретились случайно. Я прибыл в Дарнас по заданию своего Учителя и никак не думал встретить тебя здесь, брат мой. Но, может это провидение, а может и мудрость Учителя, но мы встретились, а у меня перед тобой остался долг с нашей первой встречи.
        - Не помню такого.
        - Зато я помню, - взгляд фанатика стал тяжелым. Его нечеловеческий, синий глаз сверкнул оплавленным металлом. - Я позволил этому червю биться с тобой, брат мой, - рука адепта невольно дернулась к маске. - впрочем, я уже заплатил половину своей цены за проступок… но сейчас не об этом.
        Хаджар еще раз посмотрел на Крыло Ворона. Он испытывал двоякое ощущение. С одной стороны он почему-то верил этому человеку. Его логика относительно вражды была почти так же извращена, как у степных орков по отношению к охоте на людей, но, все же, он имел какие-то понятия о чести и следовал им.
        Одно это уже внушало определенную толику уважения.
        С другой стороны - Крыло Ворона являлся последователем фанатиков, стремящихся к освобождению первого из Дарханов с Горы Черепов.
        - Когда-то давно, Хаджар, ступень Безымянного имела другое название, -Крыло налил себе еще немного чая. Каждое его движение выглядело плавным, но четким. Было видно, что фанатику не чужды правила чайной церемонии -довольно редкой традиции в нынешнее время. Сколько, все таки, ему уже веков… - Её называли Небесным Королем. А последующую - Звездным Императором. Но это было очень и очень давно. В те времена, когда еще не жил даже мой Учитель - а он самый древний из нас.
        - И о чем мне это должно сказать? - Хаджар, все же, принял пиалу чая.
        На удивление в таверне подавали совсем недурственный напиток.
        - Лишь о том, что когда-то, Хаджар, люди не знали, как им стать Бессмертным и приблизиться к тому, чтобы взойти на Седьмое Небо.
        Хаджар нахмурился.
        - За ступенью, которую сейчас называют Безымянной, находится ступень Небесного Императора. Того, кто может в любой момент, по своему желанию, призвать испытание Небес и Земли и, став Бессмертным, начать восхождение по девяти стадиям Божественного Воителя.
        - Девять стадий? - Хаджар, мысленно, отдал приказ нейросети записать этот разговор под грифом высочайшего приоритета. - Но в каждой ступени, только четыре и…
        - И, будучи Повелителем, ты уже должен был начать ощущать, насколько широки эти делания и насколько, на самом деле, больше граней у силы, чем представляется тем, кто только начинает восходить к вершине. Бессмертного, Хаджар, коим является Божественный Воитель, не разделишь на эти четыре убогие: начальная, средняя, развитая, пиковая. Нет, они делятся на девять ступеней. Не имеющих названия, лишь порядковый номер. И тот, кто достигает девятой, становится Богом. В этом истинная цель нашего существования, Хаджар. Цель пути развития. Когда даже маленький сверчок может стать Богом. В этом сокрыта истинная суть пути развития, философия нашего мира.
        Слова, которые произносил Крыло Ворона, как и говорил Пепел - имели большую силу. Любое существо может стать богом? Но если это так, то в чем смысл преклонения перед теми, чье место ты можешь занять и сам.
        - И как ты думаешь, Хаджар, много ли Богов хочет, чтобы к ним бесконечно присоединялись все новые и новые воины и маги. Чтобы появлялись новые мудрецы и провидцы. Те, кто принесет больше знаний, больше силы, чем есть у старых Богов?
        Хаджар знал ответ на этот вопрос.
        Знал его и Крыло Ворона.
        - Через семьсот семьдесят семь лет, Хаджар, начнется Парад Демонов. Время, когда истончается грань между четырьмя мирам. Когда фейри и духи, демоны и боги, вновь пройдут по земле смертного мира.
        - Что ты хочешь этим сказать?
        - То, что ты уже услышал, - Крыло Ворона отставил пиалу и, подняв тяжелый меч за тесемки, водрузил его за спину. - Орден Ворона примет участие в этом параде, Хаджар Дархан… Все примут. Ибо уже пали древние стены и проснулся последний король. Слова, сказанные первым человеком, сбываются. И тебе придется выбрать под чьим штандартом ты пойдешь на последнюю войну этого мира. И, чтобы ты понимал, о чем я говорю - твой учитель, Великий Мечник Орун, используя всю, - Крыло Ворона сделал явное ударение на этом слове. - свою силу, проиграл в схватке слабейшему из нашего первого круга. Что же до Учителя - еще сорок веков назад, будучи лишь Безымянным, он повергал Бессмертных. Ныне он - Небесный Император.
        - Это невозможно.
        - Так же невозможно, как Повелитель, который разрушит в одиночку древнюю секту, - Крыло Ворона бросил несколько монет на стол и, развернувшись, перед тем, как исчезнуть среди столов, проговорил не оборачиваясь. - Мы еще встретимся, Северный Ветер. Помни о том, где твои братья и сестры, а где те, кто хотят нас уничтожить. Учитель будет рад рассказать и показать тебе больше, чем ты можешь себе представить.
        Хаджар остался сидеть напротив вдрызг пьяной принцессы, которая что-то нечленораздельно бурчала. Рядом с ним стояло копье, способное поразить любую цель, если ты заплатишь за это самым ценным, что у тебя есть.
        Он только что общался с представителем Ордена, который был даже старше, чем Страна Драконов. И услышал вещи, которые на корню переворачивали его представление об окружающем мире.
        А еще Крыло Ворона обмолвился о чем-то таком, что соотносилось со словами Карейна, который тот произнес перед тем, как, в прямом смысле, вытолкнуть Хаджара из страны фейри.
        - Демонов Тарез, - прорычал Хаджар. - демонов Орден, Морган, Император Драконов, Хельмер и Яшмовый Император.
        - Ничего не было, - не спрашивала, а утверждала Акена.
        - Разумеется, моя принцесса, - поклонился Хаджар.
        На простых лошадях они подъезжали к главным воротам Даанатана, хотя с утра обнаружили друг друга спящими в обнимку где-то в лесу на границе столицы. И, самое неловкое было то, что спали они без всякой одежды.
        Хаджар, размышляя о разговоре, который их ждал с Морганом, совсем не обратил внимания на то, что на этот раз принцесса его не поправила.
        Глава 1002
        Хаджар уже даже не считал, какой раз он оказался в этом кабинете. Как и всегда - в окружении драгоценных металлов, ковров из лучших мастерских Моря Песка. Поодаль от тайной ниши (в которой, стоит отметить, в данный момент никто не прятался), напротив трона, где восседал Морган Бесстрашный. Правитель всея Дарнаса.
        Могучий адепт и воин, хитрейший и искуснейший из интриганов. Манипулятор, у которого даже одно, самое простое слово, имело столько сокрытого смысла, что даже рудокоп не отыскал бы за век последнее, сокрытое дно.
        По правую руку от Моргана стоял Балигор Стойкий, глава корпуса Стражей, Великий Герой, владеющий Истинным Королевством молота и, по совместительству, старший брат жены Моргана. Иными словами - родственник Императорскому роду. Изгнанник рода Вечной Горы.
        Но не потому, что поступил точно так же, как Гэлхад, а по древнему обычаю. Церемония изгнания Балигора и его сестры, как слышал Хаджар, была одной из самых пышных и богатых за многие века минувшие и грядущие.
        Их изгнали по одной простой причине - Императорский род не мог иметь в себе примесь чужой крови. В него могла войти лишь чистейшая, девственнейшая кровь. Так что оба они отказались от наследия своих предков, чтобы войти под сени чужого (теперь уже - родного) дома праотцов.
        Вражды между Балигором и Вечной Горой не было.
        По левую руку находился Касий - сухой старик, опиравшийся на трость. Вот только Хаджар знал, что трость, на деле, являлась волшебным посохом или жезлом. Сам же старик - ректор школы боевых искусств “Святое Небо”, обладал Истинным Королевством осеннего листа и Баронством магии.
        А еще он так же являлся Великим Героем.
        Сразу два Великих… учитывая неизвестный уровень силы Моргана, то Хаджар оказался против трех человек, каждый из которых в отдельности, возможно, не смог бы его убить. У Хаджара хватило бы сил, чтобы, с огромными потерями, может почти при смерти, но сбежать.
        Теперь же, когда перед ним стояло сразу трое…
        Тот факт, что они могли бы его с легкостью отправить к праотцам, возникни такое желание, не вызывал сомнений.
        - Хаджар Дархан, - протянул Морган. - Северный Ветер… опальный принц, государственный изменник, имперский повстанец, а теперь - боевой товарищ моей дочери и человек, в одиночку уничтоживший секту Лунного Света. Убийца моего первого учителя…
        И все же, Хаджар не был бы собой, если бы пришел сюда неподготовленным. В широком лоно рукава его одежд-доспехов лежал деревянный кинжал. Подарок племени Шук’Арка, способный уничтожить того, над кем не властно время. Артефакт, имеющий силу убить даже Бессмертного.
        - Вечно Падающее Копье, - Морган бросил быстрый взгляд на стоявший около его стола осколок далекого прошлого - войны народа богини Дану с лже-богами. Или, как рассказывали детские сказки, восстание фейри против богов. - Не думал, что когда-нибудь увижу его перед собой.
        После того, как Акена и Хаджар вернулись во дворце, принцессу сразу забрал корпус Стражей и направил к лекарям. Хаджара же, стоявшие сейчас рядом с правителем, два Великих героя сопроводили в кабинет.
        Морган заявился сюда уже с копьем в руках.
        - Легенды гласят, Хаджар, - продолжил Император. - что после того, как бог проклял это копье, любой, кто метнет его в цель, должен будет заплатить самым драгоценным, что у него есть. И, то же самое, Пепел забрал у моей дочери. А я ведь говорил тебе…
        Хаджар сжал кулаки. Так крепко, что не только побелели костяшки, но и из ладоней потекла алая кровь.
        Балигор показательно положил ладонь на рукоять своего исполинского молота. Касий ударил трость о пол и та превратилась в ветку дерева, вокруг которой вились дрожащие осенние листья.
        - Но я не виню тебя, - добавил Морган. Вот только Хаджар не видел, чтобы псы Императора убрали оружие и успокоили бушевавшую вокруг них энергию. -я знал, что волшебник, создавший Лунную Секту, захочет взять цену с того, кто заберет оружие, убившее его возлюбленную. Но не думал, что она будет так велика…
        Хаджар промолчал. Знал ли Морган или не знал, что Акена вернется домой калекой - это было не важно. Важно, что результат целиком и полностью отвечал интересам Императора.
        Он получил копье, которое могло изменить баланс сил в пока еще только начинавшейся войне. Армии Ласкана и Дарнаса довольно вяло сражались на границе, поочередно отбрасывая друг друга к степям и обратно. Все равно как на качелях катались.
        Кроме копья, Морган устранил проблему престолонаследия малой кровью. Будучи калекой Акена больше не могла претендовать на трон Дарнаса, что делало её брата единоличным наследником не только в глазах народа, но и таинства крови.
        И, в последнюю очередь, Хаджар, все же, не смог исполнить указа правителя и допустил вред здоровью принцессы.
        - Мне кажется, Хаджар Дархан, это делает тебя моим должником, - слегка прищурился Морган. Сцепив пальцы замком, он положил на них подбородок и сверкнул темными глазами. - Я ведь мог бы воспользоваться не духом моего слова, а его буквой и отправить войска к границам Лидуса. А род Кесалия назначить ответственными за твой проступок и…
        И еще до того, как Морган договорил, в руках Хаджар появился Синий Клинок. Сам он поднялся на ноги так резко, что стул позади него отлетел в сторону и в щеп разбился о стены.
        Вокруг Хаджара заплясали синие и черные всполохи энергии. Ветер ударил о витраж снаружи и заставил его слегка прогнуться внутрь. Разноцветное стекло чуть было не лопнуло под давление старого друга и брата, спешащего на помощь Хаджару.
        Но внезапно все стихло.
        Ветер успокоился. Стекло выпрямилось. А всполохи исчезли.
        Хаджар понять не имел, что произошло, но он ощутил себя маленьким котенком, который решил укусить огромного тигра.
        И этим тигром не была совокупная мощь Касия и Балигора. Нет, два Великих Героя даже с места не сошли.
        Это был Морган.
        Правитель Дарнаса.
        Он лишь сощурился, а Хаджару показалось, что ему не плечи легла огромная гора. Гора чужой воли. Воли такой крепкой, что если бы не внутренний стержень Хаджара, который он закалял на протяжении двух жизней, то его бы развеяло в пыль.
        Более того, его все равно немедленно бы уничтожило, если бы он смог осознать неотъемлемость своей воли от пути развития. Если бы не прозрение у врат Луны, вобравшее в себя весь его жизненный путь, то Морган развоплотил бы его одним своим желанием.
        Будто какое-то существо иного порядка.
        - Теперь понятно, - протянул Морган и давление исчезло. - ты действительно ученик Тирисфаля, юный Северный Ветер. Не думаю, что во всем Дарнасе найдется больше пяти представителей твоего поколения, кто уже смог осознать свою волю.
        - Осознать волю? - Касий и Балигор переглянулись и куда сильнее сжали оружие, а энергия вокруг них так же вспыхнула разноцветными огнями.
        - Может пройдешь испытание на Великого Героя еще раз? - Морган поднялся и подошел к графину с алой жидкостью. - Кто знает, вдруг на этот раз у тебя хватит сил, чтобы получить звание. Думаю, Лидусу и роду Кесалия будет полезно иметь в своих рядах Великого Героя империи Дарнас.
        - От..ка…жусь… - медленно прошептал Хаджар.
        Удар был такой силы, что он едва мог самостоятельно дышать. И, что удивительно, воля, которую Морган на него обрушил, не задела ни плоти, ни энергетической структуры. Нет, её целью было нечто иное - сама суть Хаджара, его душа.
        - Справедливо, но разумно, - кивнул Император. Он налил немного напитка в бокал и вернулся на трон. - Тебе еще много надо узнать, юный Северный Ветер. Ты пока еще не достоин его.
        Император провел ладонью над столом и на сером бархате появился старый, местами обшарпанный, местами обломанный клинок. На нем Хаджар увидел несколько старинных символов, которые обозначали “Честь”, “Свободу” и “Силу”.
        Меч не был каким-то могучим артефактом. Он не обладал особыми свойствами или историей. Нет, это был простой клинок, которых хоть отбавляй в любой оружейной лавке города смертных.
        Но для Хаджара этот меч значил многое.
        Больше, чем он изначально предполагал.
        Это был первый меч Тирисфаля - Великого Мечника Оруна. Хаджар хотел бы предать меч огню, чтобы на пути перерождения Оруну было чем защитить себя и свою возлюбленную от покушения демонов пустоты, которые захотят разлучить их души в следующей жизни.
        - Что вы от меня хотите? - Хаджар взмахом руки, пусть это и было пижонством, собрал воедино щепки, которые некогда были стулом. Он вернул им форму и, скрепив её волей, вновь принял сидячее положение.
        Глупо было надеяться вовлечь Моргана в патовую ситуацию.
        Хаджара обыграли.
        Изящно и красиво. Не оставив не единого шанса на хоть какой-то призрачный отблеск не то, что победы, а ничьи.
        Морган Бесстрашный находился в совершенно другой лиге. Лиге, в которой Хаджар не мог играть даже несмотря на всю аналитическую мощь нейрочипа.
        Император обыграл их обоих.
        И Хаджар Дархана и его нейросеть.
        Глава 1003
        - Вы отправитесь в форт Сухашим, - Морган, абсолютно будничным, скучающим жестом, бросил Хаджару на колени небольшой кожаный мешочек и пергамент, скрепленный императорской печатью. - До окончания войны вы, Хаджар Дархан, Северный Ветер, будучи личным учеником школы боевых искусств, принимаете генеральский титул. Достопочтенный ректор, есть возражения?
        - Никаких, мой император, - слегка поклонился Касий.
        - Генералы приграничья входят в зону ответственности корпуса Стражей. Достопочтенный генерал Балигор, глав корпуса, есть возражения?
        - Не имею, мой генерал, - отсалютовал Великий Герой.
        - Таким образом вы, Хаджар Дархан, получаете назначение. Указ вступает в действие немедленно. Отбыть в Сухашим вы должны не позднее, чем на утро следующего дня. Можете быть свободны.
        Хаджар поднялся. Стул, который все это время скрепляла его воля, осел кучкой щепок. Отсалютовав, Хаджар вышел из кабинета. Он миновал коридор, в котором стояли придворные, вельможи и аристократы, дожидавшиеся своей аудиенции.
        Проходя по коридорам, в которых буквально через шаг стояли люди Балигора, Хаджар замедлил шаг около лестницы, ведущей к лекарскому крылу.
        Где-то там, наверху, лежала на больничной койке принцесса Акена. Девушка, которая отдала все, что у неё было, чтобы выполнить наказ отца. Заслужить его одобрение и уважение…
        Хаджар развернулся и пошел в сад. Он, даже не останавливаясь, как это было прежде, чтобы полюбоваться на цветы и плодоносные деревья, миновал врата Ярости и вышел из Запретного Города.
        Проходя мимо переулка, где обычно проходили встречи с Хельмером, Хаджар машинально замедлил шаг, но темная арка, круглые сутки спрятанная в тени, не подавала “признаков жизни”.
        Забравшись на местный вид “общественного транспорта” - огромного, мохнатого монстра с шестнадцать лапами, Хаджар обнаружил, что ловит на себе бросаемые украдкой взгляды.
        Полные восхищения, уважения или, даже, зависти, мужские, и вожделеющие -женские. Кто-то даже попытался завести с Хаджаром беседу, но наткнулся на стену из мистерий и воли. Побледнев, незнакомец выпрямился и крепче вцепился в луку седла.
        На монстре добравшись до Восьмого Проспекта, Хаджар кинул монету извозчику и побрел по пышной улице, заполненной дворцами, лучшими лавками и ресторанами.
        Он прошел сквозь все это изобилие достатка. Когда-то пышущее жизнью, а ныне - пришедшее в упадок и даже запустенье.
        Удивительно, но во время войны самыми оживленными районами всегда оставались кварталы бедняков, а самыми пустыми - улицы богатеев. И не потому, что последние отправлялись на войну.
        Нет, скорее наоборот - бежали от неё, как звери от огня.
        Хаджар вновь очутился около тупика Восьмого Проспекта. Там, где некогда стоял заброшенный дом Великого Мечника Оруна, теперь раскинулся зеленый парк, огороженный от внешнего мира живой изгородью.
        На этот раз плющ, свившийся в подобие вратных створок, распустился перед Хаджаром сам собой. Он впустил его внутрь одновременно красивого, но и столь же смертельного сада,
        Все прекрасные цветки, каменные дорожки, пересекавшие луга, плодоносные деревья, пруды полные разноцветной рыбы - все это являлось усладой для глаз имевшего приглашение и могло стать смертельно преградой для незванного гостя.
        В центре возведенного всего за несколько дней травяного сооружения, стоял все тот же обветшалый дом. Правда теперь рядом с ним виднелось несколько столярных столов, множество разнообразного инструмента и пирамида различного строительного материала.
        Кажется, Эйнен и компания взялись за дом всерьез.
        Все же, в скором времени, не только у Анис должен появится наследник или наследница.
        Войдя под сени, Хаджар тут же услышал отзвуки горячего спора.
        - Мы должна поставить пушки по периметру! - Том, судя по звуку, явно хлопнул ладонью о стол. - Какой форт без пушек?!
        - Никакой, тупоголовый ты идиот! - рявкнула Дора. - Мы строим не форт, а квартал рода Кесалия! Зачем нам пушки?! И вообще - где ты видел, чтобы в квартале аристократов стояли пушки!
        - Если никто их не поставил, значит все они - полные идиоты.
        - А ты один такой умный?!
        - Да, я умный! Я с пеленок изучал фортификацию!
        - Странно. Не помню тебя среди наследников Геран!
        Хаджар вздохнул и оперся боком о дверной косяк. Рядом с ним, из тьмы, едва ли не ловчее, чем это делал Хельмер, вышел лысый островитянин. Его лицо, с самого Карнака, все так же закрывал лоскут белого шелка. Под ним он скрывал пусть и немного залеченные, но все еще явные и жуткие шрамы.
        - Она сама на себя не похожа, - прошептал Хаджар, вспоминая обычно кроткую и сдержанную Дору.
        - На моей родине, варвар, говорят, что черепаха, перед тем как оставить кладку, может съесть акулу.
        Хаджар посмотрел на друга и слегка улыбнулся.
        - Даже в такой ситуации, ты не изменяешь своей философии, да друг мой?
        - Мы те, кто мы есть, - “пожал плечами” Эйнен.
        Хоть что-то в этом мире оставалось неизменным… Как и прежде, Эйнен почти не демонстрировал своих эмоций. Всегда ровный, бесцветный тон, в котором слова звучали каменной чеканкой. Точно такое же выражение лица и минимум артикуляции.
        Но это для постороннего.
        Хаджар, пройдя с лысым островитянином через сотни испытаний и битв, давно уже научился различать все его оттенки.
        - Куда тебя отправил Император?
        Как и Эйнен научился видеть то, что Хаджар прятал под своими масками…
        Вместо ответа Хаджар протянул другу свиток. Волшебная печать все еще слегка крошилась и блестящие осколки магического сургуча падали на подгнившие доски пола.
        - Значит Сухашим, - протянул Эйнен. - он недалеко от Моря Песка. Юго-западная граница Дарнаса. Глубже - и уже Карнак.
        - Терпеть не могу пустыню, - процедил Хаджар. - Хватило мне Города Магов и Санкеша.
        - Ты жалуешься, друг мой?
        - Скорее не понимаю, почему не север. Всегда хотел посмотреть на Ледяные Копья и Снежные Двери. Говорят, что если пописать с их вершины, то можно остаться евнухом.
        - Или любить женщин ледяным жезлом.
        - Ну, кому жезлом, а кому и палицей, друг мой.
        Эйнен только “скривился”.
        - Ты истинный варвар.
        Они замолчали. Стояли рядом друг с другом и смотрели на то, как спорят Том и Дора. Эльфийка и бывший младший наследник клана Хищных Клинков (ныне -часть семьи клана Кесалия) тыкали друг другу пальцами на чертежи я жарко спорили о том, нужны ли пушки по периметру их будущего “квартала” или нет.
        - Где Анетт? - спросил Хаджар.
        Эйнен кивнул в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.
        - Просила не беспокоить в течении недели, - ответил он. - проводит какой-то ритуал с магией слова мертвых.
        Слова мертвых… некромантия, если выражаться языком Семи Империй. Древнее и запретное искусство, знаний о котором почти не осталось.
        - Ты уверен, что квартал надежно сокрыт?
        - Настолько, насколько это возможно, варвар.
        Значит - почти никак не сокрыт. Но этого Хаджар вслух не сказал. Если Морган и знал о том, что у него под носом жила представительница племен Карнака, владеющая некромантией, то не подавал виду. А если не подавал виду, то имел на неё какие-то свои виды.
        И что из этого было хуже - не знаний Моргана или его личный интерес, еще предстояло выяснить.
        Но уже не Хаджару.
        - Когда ты отправляешься? - спросил Эйнен.
        - Сейчас, - ответил Хаджар.
        - Надолго?
        Хаджар взял обратно пергамент, свернул его и убрал в пространственное кольцо.
        - Это ссылка, друг мой, - ответил он на выдохе. - До тех пор, пока Морган не придумает мне новое задание, не решит избавиться или не закончится война.
        Они снова замолчали.
        Хаджар не сомневался в том, что Эйнен предложил бы отправиться вместе с ним.
        Эйнен не сомневался в том, что Хаджар бы тут же отказался.
        Двумя друзьям… двум названным братьям не требовались лишние слова.
        - Мы еще не прощаемся, брат мой, - чуть тише, чем обычно, произнес островитянин. - Через восемь лун у меня родится сын. У него должен быть тот, кто подарит ему первый парус.
        Хаджар слегка вздрогнул.
        В народах островитян было поверье. По этому поверью новорожденного ребенка следовало завернуть в одеяло из парусины. Подарить ему парус - выражаясь иносказательно. Парус, который поведет его по волнам жизни.
        Нечто вроде крестного отца из мира Земли.
        Для народа островов не было высшей чести, как подарить первый парус сыну друга.
        - Восемь лун, мой лысый друг, - кивнул Хаджар. - Даже если на моем пути встанут все легионы Дарнаса, через восемь лун я вернусь.
        - Я знаю, варвар. Я знаю.
        Эйнен шагнул обратно в тень и исчез. У него хватало мудрости не лезть в спор, который начала его беременная женщина.
        Хаджар же, развернувшись, вышел из дома и направился в сторону конюшней.
        - Проклятое животное, - выругался Хаджар. - да встань ты уже спокойно!
        Кровавый Мустанг - конь, ступени Короля, все время рвал мордой поводья. Но, если не брать в расчет воздушный транспорт, то не было в Дарнасе лошадей быстрее, чем Кровавые Мустанги. И, как и многие животные, свое имя они получили благодаря багровому, с оплывами, окрасу. Будто кровь стекала по бокам…
        Хаджар остановился на холме и обернулся, чтобы посмотреть на столицу. Огромный город раскинувшийся в центре бескрайней долины.
        Золотые купола дворцов.
        Шпили Башни Сокровищ школы Святого Неба.
        Небесный Порт.
        И многое другое, что Хаджар, с удивлением, обнаруживал не только в своей памяти, но и сердце. Он провел в столице Дарнаса не так много времени, но Даанатан успел прочно в нем закрепиться.
        - Далеко собрался, варвар?
        Рядом с Хаджаром, выезжая из-под холма, остановилась еще одна красная лошадь. На ней сидел мечник юноша… нет. Молодой мужчина. У правого его бока качались ножны с Императорским клинком, а у левого - горлянка с чем-то горячительном.
        А еще у него были разбитые глаза. Глаза человека, который недавно потерял то, что ему было дороже собственной жизни.
        Том Безродный.
        - Решил составить тебе компанию, - Том выхватил из рук Хаджара карту и кивнул каким-то своим мыслям. - Сухашим - старая развалина. Там явно понадобиться хороший фортификатор.
        - Дора тебя переспорила.
        Том выругался и, пришпорив коня, сорвался с места в карьер.
        Хаджар засмеялся и поскакал следом.
        Кто бы мог подумать, что однажды он будет рад компании Тома?
        Глава 1004
        . Благо им не стоило труда замаскировать свои ауры Повелителя и Рыцаря Духа соответстве- Не понимаю, что мы здесь делаем, - прошипел Том, поправляя лоскут ткани, заменявший ему маску.
        Караван, огибая Море Песка, двигался по южному тракту и сухие ветра приносили с собой песчаные бураны. Для таких адептов, как Хаджар или Том, подобные природные аспекты даже помехами не являлись.
        А вот для смертных, практикующих и даже слабых Небесных Солдат неделя в песчаном буране могла стоить легких и жизни.
        Поэтому маски здесь носили все. В том числе и Хаджар с Томом, выдававшие себя за Небесных Солдат нно.
        Караван, который они настигли на второй день пути, как раз пересекал Сухашим, так что Хаджар решил, что присоединиться к ним будет лучшим выбором.
        - Собираем информацию, - Хаджар, сидя на замаскированном Кровавом Мустанге (он стоил дороже, чем весь караван вместе взятый) наблюдал за людьми.
        - Да какую, ко всем демонам, здесь можно собирать информацию, - выругался Том. Он все еще пытался оттереть влажной тряпкой глиняную краску с рук, но она плохо отходила. - Проклятье! Где ты научился делать такое?
        Хаджар хотел ответить, что в землях демонов Да’Кхасси, но промолчал. Воспоминания о походе в степи отзывались в нем уколом горечи о Степном Клыке и его семье, погибших из-за ошибки, которую допустил Хаджар.
        Глинянная краска, которую его научил готовить орк, превратила Кровавых Мустангов в простых гнедых лошадей. Во всяком случае - для пассажиров и охранников торгового каравана.
        - Сплошные смертные и практикующие, - Том продолжал ворчать на происходящее.
        - Вот именно, - Хаджар поднял ладонь и обвел ей десятки дилижансов, сотни мулов и лошадей и почти две тысячи человек, включая сотню охранников. -Зачем Моргану, - Том едва было не задохнулся от подобного панибратства в адрес правителя Дарнаса. - отправлять меня в Сухашим, который считается фортом смертных? Вряд ли Ласкан в первую очередь затронет именно этот регион.
        - Расположение к столице? - предположил юный мечник. - Сухашима до Даанатана три недели марш-броска. Расстояние просто никчемное, даже по меркам смертных армий. Легионы Империи способны выдерживать и куда большие.
        - Расстояние измеряется не только относительно Сухашима, но и Даанатана, -покачал головой Хаджар. - те, кто захватят форт, действительно окажутся в максимальной близости от столицы, но…
        - Они окажутся в максимальной близости от столицы, - уже другим, понимающим тоном закончил Том. - Флот, во главе с Яростью Смертного Неба, превратит легион Ласкана в выжженное поле.
        - Именно поэтому приграничный Сухашим в таком запустении, - кивнул Хаджар. - он никому не нужен. И все же - Морган отправил меня именно туда. Он что-то задумал…
        - Что-то задумал, - фыркнул Том. - не слишком ли ты эгоцентричен, варвар? Тебе не приходило в голову, что тебя действительно просто сослали. Причем не в самое худшее место из возможных. Все же - поближе к Даанатану.
        Хаджар действительно рассматривал вариант простой ссылки, но… Нет, он не страдал излишней скромностью, но и эгоцентричным, как заявил Том, тоже не был. Хаджар прекрасно понимал, что из всех ныне живущих мечников Дарнаса он если не сильнейший, то один из сильнейший.
        Разбрасываться таким ценным ресурсом Морган бы не стал. Не в его стиле.
        Нет, Хаджар вновь оказался втянут в какую-то интригу или план, которых, пока что, не понимал.
        Что он делал среди сухой земли, песка и спрятавшейся среди скал каменной тропы, побитой травой и расколотой дождями с ветром. Здесь почти ничего не росло, а среди песчаников изредка попадались низкие деревья и кустарники. Птицы, пролетая в небе, стремились поскорее улететь в иной регион, потому как здесь им пищи было почти не отыскать.
        За те три дня, что Хаджар с Томом находились в караване, несколько раз защитникам пришлось сразиться с различными подземными монстрами. Один из них выглядел как червь, только у него имелись глаза, висевшие на жгутах плоти, бронированные лапы с тремя длинными, как сабли, когтями и хвостом ка у скорпиона.
        Твари имела уровень Короля и умудрилась унести с собой на погребальный костер почти полтора десятка стражников. И, кто знает, может она бы и осталньых прикончила, если бы не незаметное усилие Тома, которое на секунду остановило её сердцебиение.
        Этого хватило, чтобы стражники воспользовались заминкой и прикончили монстра.
        Коричневые скалы, сухая земля, горячие ветра и песок - вот и все, чем могло похвастаться дальнее приграничье Моря Песка. Отсюда до того же Курхадана или Подземного Города, даже на Кровавом Мустанге, имей он способность бежать с такой же скоростью по барханом, было не меньше десяти месяцев пути.
        Когда Хаджар с Эйненом пересекали Море Песка, то шли по кратчайшему маршруту, а так само Море имело форму иглы. И вот сейчас Хаджар находился где-то около ушка этой иглы, а названные город и оазис - у острия.
        И, все же, все происходящее навевало Хаджару воспоминания по прошлом. С которого, если не брать в расчет Гору Стихий, миновало даже меньше, чем десять лет.
        А казалось, будто прошло несколько жизней…
        - Смотри, - Том указал на очередной скалистый холм где-то в паре километрах от пути, по которому следовал караван. - Кажется, скоро охранникам снова придется попотеть.
        - Хочешь, можешь к ним присоединится.
        - Ты серьезно, варвар? - вскинулся Том. Конь под ним заржал и фыркнул едва ли не надменней, чем это сделал его наездник. - Чтобы я сражался за каких-то смертных?
        - А что здесь такого?
        - Если честно - ничего. Кроме того, что это абсолютно бессмысленное занятие. Их как муравьев - больше, чем звезд на небе. Их дела - меня не касаются.
        Хаджар никак это не прокомментировал. Таким был Том. Даже после того, как клановый герб на его плече заменил жуткий шрам, он все еще оставался относительно избалованным аристократом.
        Избалованным не семьей, а своим положением в обществе. Какими бы париями они не были с Анис, но титул младшего наследника Хищных Клинков всегда являлся весомым для общества Даанатана.
        Хаджар слегка пришпорил коня и догнал начальника стражи. Небесного Солдата развитой ступени. Адепта, который лет пятнадцать назад был бы для Хаджара едва ли не богом. А сейчас…
        - Достопочтенный, - Хаджар даже не знал его имени. - в той стороне, - он указал на скалистый холм. - я видел какое-то движение.
        - Движение? - глава охраны достал подзорную трубу и вгляделся в указанном направлении. - Вы уверены? Я ничего не вижу.
        - Уверен, - кивнул Хаджар.
        Разумеется, Небесный Солдат ничего не видел. В отличии от Хаджара или Тома он не был способен заметить те тончайшие возмущения в потоках Реки Мира, которые были видны двум мечникам.
        На холме собралась группа не менее, чем из шести десятков адептов. Именно адептов. Среди них не было ни единого практикующего.
        - Может быть стая Гнилозубых Кайотов, - протянул начальник охраны и подманил своего помощника. - Зурабешь, съезди до дилижанса Калмена и спроси, остались ли у него отпугивающие амулеты.
        Мальчишка, которому и двадцати весен не было, отсалютовал и уже пришпорил своего шестиногого коня, как ему в спину едва не вонзилась длинная стрела.
        Она пролетела всего в дюйме от плеча парнишки и на ладонь ушла в каменную почву тракта.
        - Атака! - воскликнул глава охраны. - Северо-восток! Щиты! Караван - в круг!
        Послышались крики. Началась какая-то суета.
        Хаджар, спокойно сидя в седле, смотрел на стрелу. Почему-то ему начало казаться, что он начал понемногу понимать смысл законов Неба и Земли и того, почему Бессмертные и равные им по силе не вмешиваются в жизнь остального мира.
        Но мысли об этом прервались в тот момент, когда среди мельтешения аур Небесных Солдатов, вдруг появился столп сероватой энергии. Энергии, которая превышала даже ту, которой обладал Том.
        - Что это такое, варвар? - мечник подъехал к Хаджару и обнажил свой клинок. - Откуда здесь Повелитель?!
        Хаджар посмотрел в сторону холма.
        - Не может быть… - прошептал он.
        Люди вокруг увидели лишь вспышки белой молнии, вслед за которой с последовал сиреневый луч. Посреди тракта, между караваном и группой разбойников, встали два человека.
        Один из них - в самых красивых одеждах, которые только видели люди. Цвета лазурного неба, с вышитыми белыми облаками и прячущимися за ними звездами. В руках он держал клинок цвета синева и мрака.
        Перед ним стоял предводитель разбойников. Ниже почти на две головы. В черных шароварах, черной куртке из кожи Гигантского Скорпиона. Лицо скрывала алая маска, а волосы были убраны под тюрбан.
        - Ты… - прошептал тот, что был одет в прекрасные одежды. - Что ты здесь делаешь?
        - Тоже самое я хотела спросить и у тебя, варвар, - предводительница разбойников сорвала маску с лица и люди ахнули. Они некогда не видели лица прекраснее, чем у этой девушки. Белоснежная кожа, правильные, даже идеальные черты скул, бровей и точеного носа. Коралловые губы и яркие, будто звезды, зеленые глаза. То, что они принимали за тюрбан, легким движением запястья превратилось в водопад пышных, бархатных черных волос. - Давно не виделись, Хаджар Дархан, Северный Ветер.
        Люди зашептались.
        Тот, кого они считали простым пассажиром, оказался легендарным мечником? Учеником самого Оруна? Тем, кто одолел армию мертвецов, уничтожил секту Лунного Света и… переспал с принцессой, за что был отправлен в ссылку?!
        - Давно, - кивнул Хаджар. - Должен признаться, Аркемейя, этот наряд тебе к лицу.
        Полукровка улыбнулась.
        Её хищные сабли сверкнули перед лицом Хаджара.
        Искры посыпались им на руки, когда три клинка столкнулись в воздухе.
        Глава 1005
        Люди, едва не открыв рты, наблюдали за фехтованием двух адептов. Прекраснейшая из девушек, взгляд от которой было так же сложно отвести, как от её парящих сабель, двигалась резче и быстрее, чем хлесткий выстрел кнута погонщика.
        Стрелой расчертив песок, он зигзагом обогнула мечника, стоявшего по центре своеобразной арены. Сабля в её правой руке взмыла хищным жалом в висок противнику.
        В отличии от девушки, мечник двигался плавно и легко.
        Полная противоположность.
        Если черноволосая красавица была резкой и стремительной, то статный мужчина спокойным и плавным. Как уверенный в себе дракон, на которого налетает хищная Громовая Птица.
        Он легко отразил обманный выпад сабли плоскостью своего необычного клинка. Черное острие, плавно переходящее в синий цвет самого клинка, на которым черным узором птица Кецаль взмывала сквозь облака и тянулась клювом к сверкающему звездой - ярко синему иероглифу, значения которого никто не знал.
        Сабля пустынной разбойницы, зажатая в левой руке, ядовитой змеей дожидалась пока меч поднимется выше груди и откроет живот.
        Разворачиваясь на пятках с такой скоростью, что по песку разошлись золотые полосы, девушка резанула левой, более короткой саблей по торсу мечника.
        Подобный финт стоил бы жизни многим, даже самым опытным бойцам. И не важно - могли ли они его предсказать или нет, имели ли представление о том, как защититься или нет.
        В этом и заключалось неоспоримое преимущество обоеруких мечников. В том, что им было не важно, насколько умелым воином оказывался их противник. Они представляли из собой угрозу сразу четверых воинов и лишь гений мог на равных сражаться с таким количеством против…
        Мечник в синих одеждах, не скрывая улыбки, слегка повернул стопой и ударил в воздух коленом. Сперва казалось, что ничего не произошло, но вот край его одежд-доспехов взвился лентой и с хлопком лизнул запястье пустынной красавицы.
        Сабля лишь на миллиметр изменила траекторию, но этого хватило, чтобы мечник успел разорвать дистанцию.
        Сделав шаг в сторону, он вдруг словно изменился. Пропало то непреодолимое и непроницамое спокойствие парящего на ветру пера. Теперь перед девушкой стоял хищный, грозный зверь, в котором ярость клокотала на ровне с первобытной мощью, данной ему природой.
        Могучий и гордый зверь увидел свою добычу и должен был, во чтобы то ни стало, как можно быстрее впиться в неё клыками и разодрать когтями.
        Нарушая все правила ведения боя на мечах, разрушая все принципы и основы фехтования, мечник буквально бросился на свою жертву.
        Он, низко пригибаясь, буквально касаясь коленом ведущей ноги песка под ним, ринулся на противницу. Та закрутила вокруг себя защитный кокон из сабель. Плотный и непроницаемый, он серебренной сферой окружил её со всех сторон.
        Сабли летали с такой скоростью, что создали иллюзию шара.
        Но самое поразительное для зрителей было совсем в ином.
        Сражающиеся, почему-то, не использовали ни энергии, ни мистерий. Они дрались как смертные и, кажется, оба получали от этого истинное наслаждение.
        - Тупой варвар, - Том зубами откупорил горлянку и влил в себя горячительного напитка. Разум слегка затуманился и на сердце стало легче… Чтобы не говорила тетка Доры, а вино и брага для него стали лучшими лекарствами. - А вы чего рты разинули? Один шаг в сторону варвара и я вас всех отправлю к праотцам! Клянусь богами! Ну или кому там в море песка поклоняются.
        Смуглые, покрытые черными татуировками и шрамами, разбойники из моря, сидевши на спинах своих Пустынных Лошадей, с легким пренебрежением посмотрели на Том. Тот ответил им весьма неприличным, недостойным аристократа жестом.
        Хаджар же, видя, как Аркемейя крутит вокруг себя защитную вязь из стремительных и хлестких секущих ударов сабель, собирался действовать так, как ему подсказывали его инстинкты.
        В их “приветственном” сражении, по негласному договору, нельзя было использовать энергию или мистерии. Так что оставались лишь голые умения и опыт.
        И Аркемейя, все же, некогда являлась принцессой (на роду у Хаджара, что ли, написано с принцессами дела иметь) Да’Кхасси и с самого рождения обучалась военному ремеслу во дворце короля демонского рода.
        Она владела каким-то уникальным стилем ведения боя, который Хаджар прежде еще никогда не встречал. Он сражался с теми, кто шел по пути сабли. Сражался и с тем, кто фехтовал парными клинками.
        Но никогда не видел того, кто делал бы это так же искусно, как Аркемейя. На её фоне даже Анис, с которой Хаджар имел подобную дуэль в предгорьях Грэвэн’Дора, выглядела на её фоне неумелым котенком.
        - Анализ, - впервые, за долгое время, приказал Хаджар.
        Нейросеть мгновенно очнулась и, видимо, считала намерения хозяина, ибо выдала именно ту информацию, которая была нужна Хаджару.
        [Обрабатываю запрос… запрос обработан. Уровень использования потенциала объектом “Аркемейя” - 31,7%]
        Будь Хаджар менее опытен, он бы споткнулся в момент своего звериного, и совсем не фехтовальческого рывка. Помнится, Анис, бывшая старшая наследница одного из семи Великих Кланов. Гениальнейшая мечница поколения. Монстр, которого избрал своей представительницей сам Дух Меча, могла похвастаться лишь семнадцатью процентами.
        Аркемейя превзошла её едва ли не вдвое.
        Хаджар, перед тем, как врезаться в сферу сабельных взмахов, резко затормозил. Его стопа вспахала сухую почву и песок покровом взмыл перед его фигурой, полностью скрывая её за сверкающей завесой.
        - Варварские приемы, Хаджар?! - прозвучал смех с той её стороны.
        Хаджар же, сперва занеся меч над головой и опустив его в мощном рубящем ударе, дождался пока клинок рассечет часть все еще поднимающейся песчаной завесы.
        После того, как Аркемейя увидела направление удара и, скрестив сабли, направила их в жесткий блок, Хаджар используя тот факт, что он принял классическую атакующую стойку, перенес весь весь на левую ногу, ставшую опорной в стойке.
        Его меч, который в рубящем ударе должен был принять на себя весь вес тела, внезапно ослаб едва ли не втрое. Удар скрещенных сабель Аркемейи вовсе не заблокировал его, а наоборот - отбросил вверх.
        Получив инерцию чужой силы, еще до того, как песчаная пелена опустилась россыпью золотой пыли на землю, Хаджар позволил отброшенному клинку повести себя в сторону.
        И, подгоняя меч, собственным усилием, он превратил жесткий рубящий удар, в быстрейший из секущих взмахов. Взмах, который он совершал не только рукой, но и всем телом. Удар, сравнимый с ударом ногой с разворота в рукопашном бою.
        Меч, очертив вокруг Хаджара идеально ровный круг, ударил Аркемейю совершенно с иной точки. Рассекая падающую на землю песчаную пелену с правой стороны, он должен был ударил ей в бедро и отсечь ногу, но…
        Полукровка, будто только этого и дожидаясь, вдруг оттолкнулась и подпрыгнула вверх. В воздухе она мыском стопы едва коснулась Синего Клинка, а затем, развернувшись юлой, второй стопой ударив по ключице Хаджара, оказалась у него за спиной и скрестила лезвия сабель около его шеи.
        Холодная сталь легла на плечи и лезвия дотронулись до загорелой кожи.
        - Кажется, ты лишился головы, Хаджар, - засмеялась Аркемейя. - Неужели ты так рад меня видеть?
        - А ты разве этого не чувствуешь?
        Аркемейя действительно что-то почувствовала. Она опустила взгляд вниз и увидела, как жало Синего Клинка упирается ей в живот.
        Она не успела заметить как именно, но Хаджар сумел перехватить меч обратным хватом и развернуть его таким образом, чтобы Аркемейя оказалась в ловушке.
        - Ничья, о отважный воин.
        Она отошла назад и, качнув саблями изящную восьмерку, лихо загнала их обратно в ножны. Затем, абсолютно по мужски, она протянула Хаджару руку, подставляя предплечье.
        - Приветствую, Хаджар Дархан, Северный Ветер.
        Хаджар, развеяв Синий Клинок, ответил на жест.
        - Приветствую, Аркемейя из Курхадана.
        Глава 1006
        Они сидели у костра. Хаджар курил трубку и смотрел на высыпавшие на черное небо разноцветные камни звезд. Тысячи цветов переливаясь создавали самую величественную из всех картин.
        И самую холодную
        Это не была пустыня, но Хаджар, тем не менее, чувствовал, что скучал по этому бескрайнему простору ночи. Скучал по той феерии красок, которой могло похвастаться лишь Моря Песка. Единственное из морей в этом мире, которое огибали все облака и небо было чище, чем слеза младенца.
        Караван, с которым они шли все это время, отправился дальше. Так что в данный момент Хаджар и Том ночевали вместе с разбойниками Аркемейи.
        Почему-то несколько лет назад Хаджар не сомневался, что Аркемейя действительно направится в Море Песка, чтобы посетить родину своей матери - оазис Курхадан.
        Но даже и не подозревал, что за столь короткое время она успеет стать достаточно известной разбойницей в своем регионе. Говорят, она, как одержимая, охотилась за осколками цивилизации Магов, все еще разбросанных по пустыне.
        Интересно, а она уже отыскала Подземный Город?
        Но Хаджар, в свое время принесший определенный клятвы, не мог даже упомянуть последнюю обитель Магии в разговоре с непосвященным.
        - Что ты делал в караване смертных, Хаджар? - спросила девушка, передавая Хаджару бурдюк с брагой.
        Тот отказался. В данный момент затуманенное сознание сыграло бы с ним лишь злую шутку и не более. Это Том мог себе позволить наливаться за глаза и, кажется, даже приставать к какой-то воительнице из числа ватаги Аркемейи.
        - Император отправил меня в Сухашим.
        - Сухашим? - удивилась Аркемейя. По-мужски, абсолютно не женственно, она опрокинула бурдюк и сделала пару крупных глотков. Затем вытерла губы запястьем и с облегчением вздохнула.
        Её и без того румяные щеки покраснели еще сильнее. Черные волосы рекой скользнули по атласной коже точеных плеч и упали на песок.
        Хаджар прикрыл глаза и, отвернувшись, несколько раз вздохнул. Он пытался сделать это украдкой, но подобно поведение невозможно было скрыть ни от одной опытной женщины.
        А Аркемейя в пустыне времени явно даром не теряла…
        - Нравлюсь? - спросила она, принимая позу демонической обольстительницы. Вырез её одежд приоткрыл вид на ложбинку между двумя пышными, высокими и крепкими холмами. Тонкая талия изогнулась лозой, длинные, стройные ноги вытянулись по песку.
        - Нравишься, - не стал отрицать Хаджар, а затем усилием воли взял свое тело под контроль.
        Не так много времени пройдет и ему стукнет уже почти сорок лет. Он уже давно не был тем юнцом, что покинул деревню в Долине Ручьев, чтобы отправиться рекрутом в Лунную Армию.
        Аркемейя, увидев, что собеседник явно потерял всякий плотский интерес, только ехидно улыбнулась и совершенно не почувствовала себя уязвленной.
        Она тоже не была девушкой, мир которой крутился вокруг её красоты.
        Пусть и знавшая себе цену, она прекрасно понимала когда можно было начать игру и, что важнее, когда её следовало закончить.
        - Ну так что победитель армии мертвых, одолевший самого Дерека Степного, тот, кто разрушил Лунный Свет и, - Аркемейя подмигнула. - затащил в постель принцессу Акену, забыл в такой древней развалине как Сухашим.
        - Откуда ты…
        - Слухи, Хаджар, - отмахнулась, перебивая, полукровка. - Кто-то увидел вас с Акеной в таверне. Как вы пьете и покидаете её вместе, направляясь при этом в весьма глухую рощу.
        - Ничего не было, - тут же отсек Хаджар. К тому же - это была чистая правда.
        Сам он не помнил, что произошло - алкоголь мог влиять даже на абсолютную память, которую адепт получал при достижении ступени Рыцаря Духа.
        Но нейросеть - иное дело. Алкоголь для неё помехой не был и она сумела записать все произошедшее в лесу. Так вот Акена попросту пожаловалась на то, что ей холодно. Пожаловалась она на это в лесу. Так что в Хаджаре тут же проснулось его прошлое в качестве следопыта армии.
        Естественно самый простой и действенный способ согреться - при помощи тела другого человека. Так что они разделись и, обнявшись, мирно спали.
        - Ну, передо мной можешь не оправдываться, - пожала плечиками Аркемейя.
        Её зеленые глаза в свете костра, на фоне светлой кожи и волос, чернее ночного неба, сверкали изумрудами высшей пробы.
        - Так что, еще раз, ты забыл в Сухашиме, Хаджар?
        - А что, с ним все так плохо?
        - Плохо? - засмеялась полукровка. - сама там не была, но слышала достаточно рассказов. Стены почти развалились. Горнизон весь разбежался по окрестным деревням - пытаются хоть как-то выживать. В основном охотничьим промыслом, ну и редким единицам посчастливилось осесть на земле, хоть немного пригодной, чтобы на ней что-то выращивать.
        - Хочешь сказать, что в форте не осталось личного состава?
        Аркемейя опять пожала плечами.
        - Я ничего не хочу тебе сказать, Хаджар. Кроме того, что Сухашим - древняя развалина. В его стенах живут одни лишь старики и калеки. Те, кто помоложе, уже давно разъехались. А войска Ласкана, даже если весь Дарнас захватят, про Сухашим будут думать в последнюю очередь.
        - Но ведь зачем-то его построили.
        - Построили, - кивнула девушка. - в эпоху Ста Королевств и построили… если не раньше.
        Хаджар достаточно пообщался с Морганом и вообще - покрутился в высшем свете Даанатана, чтобы научиться контролировать свои эмоции.
        Он пока понятия не имел какие цели преследовал Император Дарнаса, но чувствовал, что напал на правильный след.
        - И вообще, Хаджар, меня удивляет, почему я об этом знаю, а ты нет.
        - Я был занят, - уклончиво ответил Хаджар.
        - Да, я слышала. С Дереком сражался… жаль мальчишку, кстати. Из всей вашей компании он мне больше остальных нравился. Молодой, влюбленный, наивный и глупый… таких проще всего убивать.
        Хаджар посмотрел на Аркемейю. Та могла говорить что угодно, но в её зеленых глазах он увидел отблеск неподдельной грусти.
        - А, и ну разумеется, - девушка тут же вскинулась и взмахнула гривой черных волос. - битва с древней сектой, валяние принцесс в постели. Да ты времени даром не терял, Хаджар!
        - Не валял я еще принцесс в постели, - вздохнул Хаджар.
        Анетт не считалась. У племен Шук’Арка не было королей, а племянница вождя, это, все же, не дочь вождя…
        - Мне нравится это твое - еще, - вновь, чисто по женски, улыбнулась Аркемейя. Прав был Южный Ветер, когда говорил, что опаснее отравленного ножа может быть только прекрасная женщина, этот нож несущая. - Вижу, как и любой мужчина , ты не теряешь надежду урвать себе принцессу.
        - И полцарства в придачу, - кивнул Хаджар.
        Аркемейя только недоуменно поморщилась.
        - Не обращай внимания, - отмахнулся он. - так на моей родине говорят.
        - В Лидусе? Да не удивляйся ты так. Разве что ленивый бард в Дарнасе не спел одну из написанных песен про тебя и лысого островитянина. Некоторые, кстати, даже не поленились и вызнали песни Лидуса о Безумном Генерале и его бравом офицере Неро.
        Сердце Хаджара слегка защемило.
        Сколько лет уже миновало с тех пор, а старые воспоминания все равно нахлынули рекой.
        Дворец.
        Брат.
        Сера.
        Смерть.
        - Прости, - спохватилась Аркемейя.
        - Ты не…
        Девушка, вновь перебивая, замотала головой.
        - Мне ли не знать, как долго заживают такие шрамы, - прошептала она, а затем вновь ярко и широко улыбнулась. - Ну так что, Хаджар. В третий раз тебя спрашиваю - что такой видный вояка, как ты, забыл в таком захолустье как Сухашим?
        Хаджар вздохнул и вытряхнул пепел из трубки прямо в костер.
        - Меня туда сослали, Аркемейя. За что - ну, наверное, за все, что ты перечислила. Но, что меня интересует куда больше - что там забыла ты сама?
        Атмосфера в импровизированном лагере мгновенно “окаменела”. Разбойники подобрались. Кто-то потянулся к оружию, но всех их мгновенно сковала аура Тома. На фоне воинов Моря Песка, Том выглядел едва ли не Великим Героем. Кучка вояк пустыни была для него не страшнее муравейника.
        - Вот, значит, как ты с девушками общаешься, Хадар, - прищурилась Аркемейя.
        - Только с теми, которые пытались меня убить. Спрошу еще раз - что ты там забыла, Аркемейя?
        Глава 1007
        Аркемейя и Хаджар какое-то время сражались взглядами.
        - Ты помнишь, что остался должен мне, Северный Ветер? - тяжелым (насколько это было возможно, учитывая легкий и певучий голос Аркемейи).
        Хаджар помнил. И, по-факту, он действительно был должен дочери короля Да’Кхасси. Если бы не она, то они вряд ли бы не то, что уничтожили гнездо демонов, а хотя бы банально выжили там.
        - Помню, - Хаджар ответил тем же суровым тоном. - ты хочешь взять с меня долг?
        Аркемейя замолчала ненадолго. Трещал костер. Искры и пылающие щепки древесной пыли со щелчками взлетали к черному небу, сливаясь на нем со сверкающими звездами.
        Воины, сидевшие вокруг, ловили отсветы пламени на стали своего оружия. Их ауры, скованные Томом, рвались на волю. А сам бывший аристократ (хотя, по сути, войдя в род Кесалия, он как был аристократом, так им и остался) спокойно сидел на песке и пил вино из горлянки.
        - Не сейчас, - вздохнула Аркемейя. - если я чему-то научилась у своего папаши, так это то, что долгами такого рода так просто не разбрасываются.
        - Ну так зачем тогда тебе Сухашим?
        - А с чего ты взял, что я направляюсь имено туда.
        Хаджар не хотел в этом признаваться, но он тоже держал ухо по ветру. Вместе с коврами, торговые караваны привозили из Моря Песка и местные слухи.
        Аркемейя из Курхадана - предводительница разбойничьей ватаги, которая успела неплохо поживиться кошельками самых разных сортов граждан. От законопослушных торговцев (если такие вообще ходили под светом Вечерних Звезд) вплоть до того, что они участвовали в осаде Жемчужины Песков -негласной столицы пустыни.
        После смерти Санкеша Солнцеликого трон пустыни остался вакантным, и кто только на него не претендовал. Так что Жемчужины постоянно захватывали могущественные шейхи, чтобы уже вскоре отдать её во власть другого - более сильного.
        В одной из таких войн поучаствовала и ватага Аркемейи.
        Иными словами - она сколотила отряд наемников, которые занимались всем, что могло принести им прибыль.
        И главное здесь - прибыль.
        А Сухашим, учитывая описание, выданное Аркемейей, выглядел совершенно диаметрально противоположным понятию - прибыльное направление.
        - Ладно, это был дурацкий вопрос, - девушка, реагируя на выражение лица Хаджара, подняла ладони в примирительном жесте. Обнажая тонкие, изящные запястье, поднимая плечи и слегка качая грудью… Хаджар внутренне встряхнулся и взял себя в руки. - У меня действительно есть там свой интерес, но… я не могу тебе рассказать о нем, Хаджар.
        - Надо же… как это неожиданно…
        Аркемейя засмеялась.
        - Ты стал намного сильнее… нет - просто чудовищно сильнее с тех пор, как мы расстались в горах, Хаджар. Но так и не научился использовать сарказм.
        Хаджар только фыркнул.
        - Я бы показала тебе шрам клятвы, если бы ты мог его увидеть.
        Глаза Аркемейи не врали. Но, в данном случае, Хаджар был склонен верить словам Южного Ветра. Только глаза мужчины могут показать другому мужчине врет тот, или нет. Точно так же, как только женщины глаза иной женщины могут открыть правду.
        Еще учитель часто добавлял, что может именно поэтому были созданы пытки, на что Мастер только смеялся и заверял, что именно поэтому Южный Ветер за все века своей жизни так и помрет девственником.
        - Мы наемники, Хаджар, - продолжила Аркемейя. - мы идем туда, где звенят монеты.
        - Не думал, что тебе так нужны деньги.
        Хаджар помнил, как перед побегом Аркемейя успела сорвать с пальца своей мачехи неприметное кольцо. И вряд ли в пространственном артефакте Королева Да’Кхасси хранились сплошь никчемные безделушки.
        - Мне - не нужны, - не стала отрицать очевидного Аркемейя. - Но я всю жизнь прожила среди демонов и мертвецов. Под куполом пепельного неба. А бесцельно бродить по пустыне и её окрестностям… Оказалось, что это мое. А так хоть есть азарт и интерес.
        Хаджар сперва молчал, а затем удивленно вздернул брови.
        - Так ты все это делаешь от скуки?!
        - Ну не всем же выпадает удача колесить по стране, выполняя задания самого Моргана Бесстрашного, - огрызнулась Аркемейя. - девушка должна себя как-то развлекать. А когда ты Повелитель, взращенный демонами, то найти себе развлечения это не так уж и просто, знаешь ли!
        - Ну так съездила бы на север, - парировал Хаджар. - там проходит линия фронта. Сражения с Ласканскими солдатами тебя бы развлекло.
        - Я сказала, что ищу развлечений, варвар, а не сражений за чужие интересы, о которых понятия не имею. Это удовольствие ты оставь себе.
        - Для меня нет удовольствия сражаться за родину. Только долг и честь.
        - Ну так извини, моя родина была уничтожена. Одним орком и человеком. И, кажется, этот человек сидит сейчас передо мной.
        - А, так получается, что твоей родиной были горы Да’Кхасси. А я думал, что Курхадан. Который, если мне не изменят память, спас человек перед тобой сидящий.
        - Спас?! - Аркемейя даже на ноги вскочила. А Хаджар и сам не заметил, как сделал то же самое. - Не много ли ты на себя берешь, дарнассец?! Оазис спас шейх, которого ты ограбил. И дух, которую ты оскорбил!
        - О, я смотрю ты успела поболтать и с тем, и с другим!
        - Успела! Так что не смей мне указывать, где находятся мои честь и долг. Я Аркемейя - без племени, роду и имени. И я как бархан в пустыне - вольна идти туда, куда сама пожелаю.
        - Не хочу тебя огорчать, дорогая, но бархан следует воле ветра. Куда тот подует, туда и бархан…
        - Дорогая? - перебила Аркемейя. - Дорогой ты жену в постели называть будешь, случись ей продавать свое тело.
        - Ты оскорбляешь мою будущую жену, полукровка?!
        Хаджар и сам не знал, почему его так оскорбили слова, произнесенные девушкой… нет, существом, которого он и знал-то всего несколько дней.
        - Нет, эту несчастную женщину я бы только пожалела, - скривилась Аркемейя. - оскорбляю я скорее твою варварскую тупоголовость. Если тебе всласть бегать за свистком своего хозяина, то мне - нет. У меня нет хозяев. Мне никто не приказывает.
        Хаджар скрестил руки на груди и пренебрежительно склонил голову на бок.
        - Именно поэтому ты принесла какую-то там клятву и понеслась, на всех порах, в Сухашим - захолустье, как сама его назвала. И у кого из нас, по-твоему, нет хозяина?
        Аркемейя обнажила сабли.
        Синий Клинок оказался в руках Хаджара.
        - Мы можем прийти в Сухашим как союзники и старые знакомые, Хаджар. Или можем прийти туда врагами.
        - Ты не захочешь быть моим врагом, девочка.
        - Девочка?! - позади Аркемейи вспыхнуло озеро лилового цвета. Бушующая энергия, вкупе с мистериями, нахлынули на Хаджара.
        В них он ощутил всю мощь Истинного Королевства Парной Сабли.
        Океан цвета небесной синева ударил о волну лилового сияния. Герцогство меча синего ветра ответило на удар Аркемейи.
        Сабли высекли искры о меч. Жаркие и горячие, упав на песок, они мгновенно оплавили его в прозрачное стекло.
        - Я понял тебя, Аркемейя, - прорычал Хаджар. - Сухашим теперь под моей ответственность. Если я увижу тебя хоть на километр поблизости, то, не сомневайся, ты умрешь.
        - Ты стал сильнее, варвар! Но не забывайся!
        Волосы Аркемейи вдруг сплелись в тугое скорпионье жало и уже почти вонзились в грудь Хаджару, но в ту же секунду две белых молнии ударили с неба и оба мечника Даанатана исчезли, оставив Аркемейи и её ватагу сидеть одних около потухшего костра.
        Глава 1008
        - И кто это был? - Том в который раз опрокинул к губам горлянку, но из емкости вытекло лишь несколько алых капель.
        Том выругался, ударом ладони вбил крышку в горлышко и повесил “бутылку” на пояс. Такими темпами он станет ярым последователем Пьяного Листа. Правда кроме него одного никто, во всей Империи Дарнас, да и других тоже, не овладел стилем Пьяного Меча.
        Собственно, Хаджар вообще восхищался всеми, кто владел хоть каким-нибудь стилем. Самым замшелым. Пускай даже избитым, старым, бесхитростным и прямым, как стрела, армейским фехтованием.
        Сам Хаджар не владел никаким и, без рассказанной ему Оруном техники, никогда бы и не овладел. Правда, для изучения стиля, Хаджару придется вновь стать смертным и рискнуть своей жизнью, но… с другой стороны, если он его не изучит, то навсегда застрянет на своих восьми с половиной процентах использования потенциала.
        Та же Аркемейя, используя стиль, смогла достичь тридцати одного процента! Воистину - погоня за глубиной мистерий и крепостью энергии это лишь самое основание горы развития, на которую неустанно взбирались адепты и…
        - Я с тобой разговариваю, варвар, - Том толкнул Хаджара в плечо, но из-за этого сам чуть было не запнулся о кочку.
        Последние три часа они шли пешком. Парные перемещения в Шаге Белой Молнии и так стоили Хаджару немалое количество энергии, а если бы он еще и Кровавых Мустангов попытался забрать…
        - Старая знакомая, - уклончиво ответил Хаджар. - Аркемейя из Курхадана…
        - Аркемейя из Курхадана, - протянул Том. Судя по выражению лица, он явно пытался вспомнить хоть кого-то с таким именем, но не мог. Он-то ведь не интересовался слухами из Моря Песка. С другой стороны - а почему Хаджар, каждый раз когда в Даанатан привозили ковры пустынников, пытался хоть что-нибудь вызнать о полукровке. - Никогда о ней не слышал.
        - И не удивительно.
        Том снова запнулся. Но на этот раз уже на абсолютно ровной поверхности мало-мальски отремонтированного тракта. Видимо до Сухашим оставались считанные километры.
        - Нет, варвар, это удивительно и еще как! - Том потряс кулаком. - Может это для тебя встретить небесную красотку, которая окажется Повелителем, владеющим Истинным Королевством, к демонам - Парной Сабли! Это какая-нибудь обыденность! Как в дерьмо на улице вляпаться! Но для нас - простых аристократов, - Том явно произнес это с сарказмом. - даже Баронство оружия или магии, это уже достижение! Проклятье, Хаджар, она же владеет Истинным Королевством сразу двух сабель! И она красива, как…как…как… Да мне даже сравнить не с кем! А я с пеленок видел женщин, которые на свою внешность тратят в месяц больше, чем ты видел денег за всю свою жизнь! И вот о таком адепте никто и ничего не слышал в Даанатане? Об адепте, которая может сравниться по силе с Великими Героями?
        - Я не могу.
        - Ты - не можешь, - кивнул Том. - Но она тебя уделала, варвар.
        - Не помню такого.
        - Ты, может и не помнишь. А вот я - помню. Помню, что это мы сбежали оттуда, а не она со своими головорезами. И вообще - ты сам-то себя слышишь? Повелитель, которая настолько искусна в обращении с саблями, носится по Морю Песка? Я слышал слухи о том, что на всю пустыню есть всего один Повелитель, который живет в какой-то яме, но и тот скоро уже зачахнет.
        Хаджар поднял взор к небу.
        Светило солнце. Пушистые кучевые пронзали птицы и, порой, в вышине можно было увидеть тень крылатого монстра.
        Когда Хаджар последний раз видел Аркемейю, она владела лишь Оружием в Сердце. Теперь же стояла на неоспоримой вершине воинского искусства Семи Империй. Да, может и минуло с той поры, как они сражались в горах Да’Кхасси уже несколько лет, но… Да, сам Хаджар за эти же несколько лет сделал куда более существенный рывок в силе, но на это повлияло просто чудовищное количество факторов.
        Настолько чудовищное, что Хаджар, в последнее время, начал задумываться о том, что за всеми его приключениями и злоключениями стояла некая сила. Сила, намеренно ведущая его в самое пекло, а затем, как бы невзначай, подкидывавшая призрачный шанс выбраться даже из самой глубокой задницы.
        Нет, все это не умоляло того, что Хаджар буквально на регулярной основе рисковал своей жизнью и даже один неверный шаг мог стоить жизни не только ему, но и дорогим ему людям, но…
        Но он ощущал, что имя этой силе была вовсе не Судьба.
        И, даже, не Морган.
        Старый интриган явно имел на Хаджара свои виды, что наглядно продемонстрировал в последней беседе. Взять с собой двух Великих Героев?
        Ха!
        Того могущества… запредельного могущества, которое продемонстрировал Император, хватило бы чтобы размазать Хаджара на месте.
        Морган, будь проклят тот день, когда Хаджар показался ему на глаза, мог бы войти в секту Лунного Света, и, не проливая ни единой капли крови, просто обездвижив всех и вся своей волей, забрать Вечно Падающее Копье.
        Но он этого не сделал.
        Не сделал, по нескольким причинам.
        Он не знал, какую цену ему придется заплатить. И поэтому отправил Акену. Не потому, что не знал… а потому, что подозревал.
        Но это не умоляло того факта, что он мог заявиться туда вместе с дочерью и, едва ли не за ручку, провести её к пещере. Но Морган не сделал и этого.
        Он отправил Хаджара.
        Почему?
        Потому что он не был той силой, которая бросала Хаджара из огня да в полымя. Но он, своим жестом, сыграл этой силе на руку.
        Он отправил Хаджара к секте Лунного Света, дав ему запредельную мотивацию, чтобы Хаджар стал сильнее.
        А может, все это было не так, и Хаджар просто слишком сильно параноил. Может сказывалось общение с Эйненом…
        Но эту теорию, версию о паранойе, вдребезги разбивало появление Аркемейи.
        Хаджар прекрасно помнил, что все его появление в горах Да’Кхасси было связано, в наибольшей степени, с желанием Хельмера вытянуть Аркемейю из-под влияния её отца и законов Неба и Земли.
        Именно она, а не какой-нибудь древний артефакт или знание, потребовались демону. Настолько сильно, что тот готов был пойти на уступки.
        Демон, тем более такой, идущий на уступки?
        Хаджар и в детстве-то не верил в сказки, а ему скоро уже сорок стукнет -какие уж здесь сказки…
        Ну и все, разумеется, упиралось в этот клятый Сухашим. Сюда его отправил Морган и сюда же прибыла Аркемейя. Полукровка, которая руководствовалась принесенной кому-то клятве. Полукровка, которая каким-то чудным образом получила просто невероятную силу.
        Нет, в жизни Хаджара такое уже происходило - с Дереком. Но того отыскал обиженный жрец бога войны. И Дерек, в итоге, получил простую рабскую метку, просто с небольшими преференциями.
        Почему небольшими?
        Да потому, что на фоне нынешней, а не времен Травеса, той же страны Драконов - Истинное Королевство, конечно же, вещь серьезная, но далеко не на пике искусства.
        Чего уж говорить о Седьмом Небе, до которого еще через страну Бессмертных предстояло добраться.
        - Какого демона, - вздохнул Хаджар и отвернулся от неба. - Хочешь правду, Том?
        - Был бы рад, - съязвил мечник.
        - А правда такая, что я понятия не имею. Понятия не имею, почему меня отправили в Сухашим. Понятия не имею, откуда у Аркемейи такая сила и что она здесь делает.
        - Понятия он не имеет… дернул меня демон за душу отправиться с тобой… Еще, вот, вино закончилось. А где в этой проклятой пустыни найдешь вина?! Проклятье…
        - Пустыни? - Хаджар только усмехнулся. - Ты еще настоящей пустыни не видел.
        Так, развлекая себя легкой перебранкой, спутники свернули за поворот тракта, сокрытого от взгляда высокими песчаниками. И первое, что увидел Хаджар, человека с белыми волосами.
        Глава 1009
        Они были похожи. Не во всем, но в главных чертах. Если бы Неро дожил до средних лет, прошел еще через несколько войн, ему бы несколько раз разбили сердце, он перенес бы множество душевных ран, которые оставили бы жуткие шрамы в недрах его глаз, то, тогда, они были бы на “одно лицо”.
        Но даже легкого внешнего и почти незаметного внутреннего сходства хватило, чтобы сердце Хаджара. Драконье сердце, закаленное в таком количестве испытаний, которое не проходит за десять веков иной адепт. Чтобы даже оно - пропустило удар.
        На излучине дороги, под резким откосом, стояла простая телега, запряженная старой кобылой уровня Пробуждения Силы.
        Отвалившееся колесо пытался приладить пожилой, сухой мужчина.
        Хаджару не требовалась помощь нейросети, чтобы определить в нем Практикующего ступени Телесных Рек седьмой стадии. Рядом с ним, помогая подавать инструменты и следя за тем, чтобы рессоры не свалились старику на голову, суетилась молодая женщина.
        Морщины, легкая седина в волосах, все это не могло скрыть того факта, что ей было еще не больше тридцати. Просто тяжелая жизнь заставила завять былую красоту плоти, оставив лишь отражение доброй души в теплых глазах.
        Маленькая девочка игралась с бумажным голубем. Искуссно сделанной фигуркой из простого пергаментного листа. Черные волосы, карие глаза и жуткий шрам, которы начинался у её левого виска и протягивался вплоть до кисти левой руки. Ветвящийся, как молния, глубокий, будто старческая морщина.
        Девочка пускала голубя, смеялась и бежала следом за ним. Маленькие лапти шлепали по брусчатке тракта, а подол цветастого, заплатанного платья, развевался на ветру.
        Вдруг она заметила Хаджара с Томом и резко замерла.
        В детских глазах мелькнул страх. Неподдельный, глубокий, граничащий с ужасом.
        Хаджар перевел взгляд на её шрам.
        Его оставил изогнутый нож, которым пользовались бедуины Моря Песка. В мире земли его бы назвали хопешем. Некий симбиоз топора и сабли. Жуткое оружие, которое в руках опытного всадника превращалась в неотразимое орудие смерти.
        Перед девочкой опустилась тень.
        Завернутый в серый плащ. Одетый в какие-то старые, поношенные одежды, явно не по размеру. Мужчина средних лет, со взглядом самого страшного из зверей.
        Белые волосы опускались до плеч. А серые глаза смотрели ясно и свободно. Без единой тени страха или неуверенности в себе. Но, как-то… пусто, что ли.
        Он сжимал простой, прямой меч.
        Даже с виду - очень старый, но простой. И именно это удивило Хаджара.
        Воин был силен. Силен настолько, что Хаджар не был уверен, смог бы он сбежать при прямом столкновении.
        Нейросеть не могла просканировать его характеристики, что в последнее время не было удивительным. Каждый, мало-мальски, могущественный адепт обладал способами сокрыть свои ауру и мистерии. И, если Хаджар не знал каким именно образом он это скрывал, то не мог нарушить целостности щита.
        А, следовательно, нейросеть не могла просканировать.
        И тот факт, что воин такой невероятно силы владел даже не артефактным, а банальным клинком из горна смертного кузнеца, удивлял. Правда чуть меньше, что подобное “оружие” могло заставить Хаджара почувствовать смертельную угрозу.
        - К-к-то эт-т-то? - Том, заикаясь, то прикасался к рукояти своего меча, то отодвигал руку в сторону.
        Если даже Хаджар почувствовал веющую от воина угрозу смерти, то чего говорить о Томе. Для него достижением было уже то, что в присутствии беловолосого мечника он был способен хотя бы дышать.
        - Достопочтенный, - Хаджар слегка поклонился и отсалютовал на общепринятый, приветственный манер. - мы не несем никакой угрозы.
        - К-к-то в-в-вы?.
        Хаджар вздрогнул.
        Голос у мечника был низкий и глубокий, но при этом сухой и даже хрустящий. Как если бы внутри его гортани лежал заготовленный для костра хворост, на котором копытный демон танцевал бы джигу.
        Странный голос.
        Странный меч.
        Странный мечник.
        И, будь тысячу раз проклят, странный Сухашим!
        - Мы - простые путники. Меня зовут Хаджар, а его - Том. Мы идем в Сухашим по назначению армии. Простые служивые, не более того.
        Хаджар, в результате, нигде не соврал, но так сильно исказил своей полуправдой истину, что сложно было отличить произнесенной от чистейшей и нефильтрованной лжи.
        - Стран-н-но. В-вы. М-маг-г-гики, но и меч-ч-ники.
        - Магики? - Хаджар слегка прищурился. - А как вас зовут, достопочтенный мечник?
        - Его зовут Белый Клык, - вперед выскочила девочка. Она накинула на плечи плотную шаль и скрыла под ней левую половины лица и руку.
        Шрам явно её сильно беспокоил.
        - Лита! - выкрикнула молодая женщина. - немедленно вернись обратно.
        Девочка повернулась к матери, затем показала Хаджару с Томом язык, забавно погрозила кулачком и побежала обратно. Только сейчас понял, что на самом деле это была не девочка, а… женщина.
        Женщина, которая стала таковой раньше, чем на то рассчитывала природа. Что же, теперь понятно откуда у неё шрам. Хаджар наделся лишь на то, что те, кто его оставил, встретили участь куда более жуткую, чем та, на которую они обрекли ребенка.
        Те, кто касался детей, заслуживали самых жутких мучений.
        Хаджар жалел о том, что это не он был тем, кто отправил их к праотцам.
        - Ч-честь, - прохрипел Белый Клык. - У т-тебя ест-т-ь честь.
        - Порой я в этом сомневаюсь, достопочтенный Белый Клык, - вновь поклонился Хаджар. - Мы более не смеем вас тревожить и свернем с тракта, чтобы не доставлять вам беспокойства.
        Хаджар уже развернулся и направился в сторону песчаника, как его окликнул все тот же странный, хрустящий голос.
        - К-куд-да е-д-дешь Хад-джар?
        - В Сухашим, достопочтенный Белый Клык.
        Беловолосой мечник, имя которого явно звучало, на самом деле, как-то иначе, слегка дергано, будто марионетка, повернулся к девочке. Что странно, он смотрел именно на Лита, а не на старика или её мать.
        - Давайте подвезем их, - предложила, внезапно, малышка. - Сухашим по пути к нашей деревне.
        - Лита, - прошептала женщина. - мы их совсем не знаем и…
        - И с нами Белый Клык, мама! Пока он с нами, нам никто не страшен! -девочка отбежала от мамы и, юркнув мимо беловолосого, подошла к Хаджару. Она посмотрела на него, на его одежды, а затем на фенечки и перья в волосах.
        Она наклонилась и помахала ему рукой.
        Хаджар сел на корточки.
        Высокое Небо, шраму еще не больше месяца. А значит, когда все это произошло, девочке было всего одиннадцать.
        Одиннадцать…
        - Я знаю кто ты на самом деле, - прошептала она. - Но я никому не скажу -честно честно, - а потом резко добавила. - Ты ведь нас не обидишь, Северный Ветер?
        - Конечно не обижу, - кивнул Хаджар. - Только помогу починить телегу.
        - Вот и отлично, - Лита захлопала в ладоши и, выпрямившись, побежала обратно к матери. - Если обидишь, то Белый Клык тебя убьет!
        И почему-то у Литы не было сомнений в том, что беловолосый мечник сможет убить Хаджара Дархана, Северного Ветра. Того, кто одолел армию мертвецов и уничтожил секту Лунного Света.
        Что же - почему-то их не было и у Хаджара.
        Более того, он не сомневался в том, что не только Морган пал бы от руки этого воина, но и, Высокое Небо, Орун.
        Он смотрел на простой меч - смертное железо, в руках Белого Клыка.
        Да что здесь, ко всем демонам бездны, творилось?!
        Глава 1010
        - Хаджар, мы должны сообщить в Даанатан! - прошипел Том. - Немедленно сообщить!
        - Не думаю, что это будет хорошей идеей, Том.
        - Да к демонам твои мысли! Ты вообще понимаешь, кто это едет?
        Мечник указал пальцем на беловолосую фигуру. Закутавший в серый плащ, Белый Клык сидел на козлах рядом со стариком. Он смотрел перед собой и ни на что не обращал внимания. Даже на то, как Лита пыталась заплести ему косички, но пальцы плохо слушались.
        Они еще не полностью восстановились, после того, как их переломали…
        - Нет, не понимаю.
        - Вот и я не понимаю, - поддакнул Том. - но я понимаю, что он в силах войти в Запретный Город и всех там перебить, включая Балигора, и их императорские величества Императора и Императрицу. Ты вообще видишь, что это за монстр?!
        Хаджар склонил голову на бок. За свою жизнь он повстречал немало монстров. Более того, стоило ему заглянуть в зеркало или ровную водную гладь, как он увидел бы еще одного.
        Самого живучего из всех.
        Тот, кто сейчас сидел на козлах, монстром не был.
        За всю свою жизнь Хаджар видел немерено монстров, но еще никогда не встречал героя, который смог бы их пережить. Никогда… до этого дня.
        Был ли Белый Клык героем? Тем самым - из старинных былин и легенд. Который грудью на меч ляжет, но придет и поможет. Спасет. Убьет самого страшного из всех монстров.
        Хаджар не знал.
        - Сухашим - странное место для назначения, достопочтенные государевы люди, - мать Литы, женщина по имени Эрия, налила им еще по чарке горячего чая. Простая вода из региона смертных, смешанная с такими же травами.
        Том, только попробовав эту смесь, сморщился и едва не плеснул за борт телеги (которую починил Хаджар. Пришлось попотеть, так как он не хотел демонстрировать силу своей воли). Только после многозначительного взгляда Хаджара, Том, все же, допил чай и даже подставил чарку под следующую порцию.
        - Мы немного провинились перед старшим офицером, - настолько печально, насколько позволяли актерские способности, вздохнул Хаджар. - так что это, скорее, ссылка, нежели назначение.
        - И чем же вы могли настолько сильно провиниться, что вас отправили в самую глушь Дарнаса?
        Еще до того, как Хаджар успел сообразить, как исковеркать истину полуправдой, Том ткнул в него пальцем и спокойно произнес:
        - Он переспал с дочерью старшего офицера.
        Эрия, так и застыв с чайником, несколько раз хлопнула ресницами, а потом громко засмеялась.
        - Да не спал я с ней, - вспылил Хаджар. - Видят Высокое Небо и Вечерние Звезды, я с ней не спал!
        Смех Эрии стал только громче, а скоро к ней присоединился и Том. Он залихватски вылил в себя содержимое чарки, а затем, уже на полном серьезе, попросил добавки.
        Смертная налила ему чая, а затем поставила его обратно на особый ЖарКамень. Камень, внутри которого горел вечный огонь. Безделушка для адепта, но для смертных и практикующих - большая ценность.
        Видимо, когда-то, Эрия и Лита не испытывали той нужды, что сейчас…
        - Чт-то т-ты с-сказал?
        Хаджар повернулся к Белому Клыку. Тот, впервые за все время пути, смотрел на новых пассажиров.
        - Высокое Небо и Вечерние Звезды, - повторил Хаджар.
        Он внимательно следил за реакцией.
        Когда он произнес первые слова, то внутри пустых серых глаз беловолосого мечника вспыхнула какая-то искра. А когда последние, то дернулись Лита с Эрией.
        - Выс-выс…высокое неб-б-бо, - не с первого раза, но смог повторить Белый Клык.
        Затем он развернулся и вновь уставился на дорогу.
        Лита, переместившаяся к нему на колени, мирно дремала. Старик молча сжимал поводья. Сильно. До белых костяшек. По его левой щеке текла слеза.
        - Прошу прощения, достопочтенная Эрия, - склонил голову Хаджар. Том при этом посмотрел на него, как на человека, который решил поклониться навозной куче. - Если я лезу не в свое дело, то прервите меня. С самого начала меня терзает любопытство - что свело вас с этим великим воином в такой глуши.
        Эрия будто очнулась от глубокого сна. Шмыгнув носом, тыльной стороной ладони они вытерла глаза. От взора Хаджара не укрылись характерные следы на её запястьях.
        Следы от веревок.
        Дочь, на глазах у беспомощной матери…
        Судьба, если она и существовала, имела чрезвычайно поганую чувство иронии.
        Хотя, возможно, дело было вовсе не в судьбе, а в том, что тьма, которая жила в разных людях, всегда брала свое начало в одном и том же месте.
        - Моя дочь и я путешествовали вместе с нашей семьей, - прошептала Эрия. Слова давались ей едва ли не сложнее, чем Белому Клыку. - мы пересекали Море Песка - ехали из Урнадата.
        Урнадат.
        Хаджар хорошо помнил уроки Южного Ветра. К тому же в его памяти хранился оттиск карты Северных Королевств - ныне, Баронств Дарнаса.
        Урнадат - королевство, граничащее, с запада, с Балиумом. Им, испокон веков, правили исключительно женщины, что вызывало постоянные насмешки у Хавера с Примусом.
        - И уже здесь, на границе Моря, нас настигли разбойники, - лицо Эрии потемнело. - В живых остались только я, Лита и Веркс. Мой старый, милый Веркс.
        Хаджар посмотрел на старика. Он слишком хорошо знал поведение знатных людей, чтобы не определить в старике слугу. Слугу, который служил не за деньги, а за честь. Иначе как еще объяснить, что он ринулся в бой за своих нанимателей.
        Увы, честь всегда стоила слишком дорого.
        Верксу она стоила левой руки, которую заменил деревянный протез. Правого уха, и жутких шрамов по всему телу. Как он выжил - вообще загадка.
        - Если бы не Эр… - Хаджар дернулся как от удара хлысту. - Если бы не Белый Клык - мы все были бы мертвы. А Лита… Лита…
        Эрия замолчала.
        Хаджар услышал хруст.
        Это Том, до зубовного скрежета, сжал десны.
        Если и существовала в этом мире более противоречивая личность чем Том Безродный, в прошлом - Том Динос, младший наследник Хищных Клинков, то… То Хаджар такой личности еще не встречал.
        - Ублюдки, - процедил Том. - в этом нет чести.
        Остаток пути они провели в тишине.
        Телега стучала колесами по брусчатке тракта. Скрипели старые рессоры, а ветер игрался с волосами и новозаплетенными косичками Белого Клыка.
        Вскоре, из-за очередного поворота, скрытого песчаником, показался приграничный форт.
        Ну или то, что им некогда являлось.
        Ров, который должен был служить преградой для осаждающих, уже давно полностью зарос и превратился разве что не цветущую клумбу. Вот только цвела она пожухлой, низкой, желтой травой.
        Все, что выросло на месте, веками заливаемого подземными водами.
        Откидные ворота ушли под землю, и теперь из неё торчали цепи подъемного механизма, на звеньях которых несколько птиц свили гнезда.
        Стена форта не просто развалилась, а местами покосилась и держалась, вероятно, на слезах строителей прошлого. Многие камни в кладке явно кто-то вытащил - форт, в том числе его башню, от которой остался только остов и многие постройки натуральным образом разнесли “по кирпичику”.
        Хаджар не удивиться, если обнаружит в некоторых деревнях каменные постройки из старого, военного материала.
        - Ох боги и демоны, - вздохнул Том. - Более крупной свалки я еще не видел.
        Хаджар лишь молча кивнул.
        Сухашим считался большим фортом. В лучшие времена здесь можно было разместить до семидесяти тысяч воинов личного состава и в трое больше гражданского населения.
        Но теперь…
        - Спасибо, - поблагодарил Хаджар и тайком оставил в телеге тугой набитый кошель.
        Спрыгнув на землю, он обогнул телегу и направился к воротам (если так можно было назвать полуразвалившуюся арку), как до его плеча дотронулась тяжелая рука.
        Хаджар обернулся и встретился взглядами с мечником.
        - Тов-тварищ…товарищеская д-дэуль, - прохрипел Белый Клык.
        Хаджар кивнул и спросил:
        - Когда.
        Беловолосый мечник, все так же дергано, указал на луну, еще не исчезнувшую с небосвода.
        - Д-два р-раз-за п-полн-а-а-ая.
        Хаджар кивнул еще раз.
        Через два полнолуния его ждал спарринг с существом, способным уничтожить Оруна. Без шуток - чего еще можно было ожидать от поездки в глухомань Империи?
        Веркс дернул поводья, и телега покатилась дальше по тракту.
        - Пока, Северный Ветер! - закричала проснувшаяся Лита. Облокотившись на плечи Белого Клыка, она размахивала маленькой ладошкой. - Заезжай к нам в деревню! Называется - Маленький Ручей!
        Вскоре телега скрылась под холмом, а к ногам Хаджара упал маленький пергаментный голубь. Он взял его в руки и бережно убрал в карман.
        - Кажется, у нас много работы, Том.
        Хаджар развернулся и направился к развалине.
        - Много работы, варвар? В каком смысле - много работы?
        - В прямом, Том. Нас отправили служить в форт. А я вижу только помойку. Так что надо бы заняться ремонтом.
        - Ремонтом? Ты сума сошел?! Это, - Том сделал акцент на слове. -невозможно починить! И к тому же - отправили тебя, а не меня!
        - Ну это ведь ты хотел проявить себя в роли гениального фортификатора? Или все - Сухашим тебя одолел одним своим видом?
        - Эта развалина? Одолела меня?! Месяц, варвар! Месяц и мы будем стоять на стене самой надежной крепости Империи!
        Том, толкнув Хаджара плечом, ускорил шаг и первым вошел в древнюю крепость.
        Интересно, что влияло на Хаджара пагубнее - общение с Эйненом или… Морганом?
        Глава 1011
        Если и было в этом южном регионе что-то прекрасное, так это закаты и рассветы. На один такой сейчас смотрел Хаджар. Сидя в позе лотоса на вершине уже давным-давно развалившейся башни, он смотрел на то, как солнце поднималось из-за полосы виднеющихся вдали равнин.
        Будто огненный глаз прошлого, пронзающего светом настоящее, устремляясь в неизвестное будущее, он окрашивал кровью и золотом выжженную им же поверхность земли, уставшей от ног её топтавших.
        Хаджар мог наблюдать за величественным и прекрасным явлением, заставляющим краснеть небо и светиться скалы и песчаники, бесконечно.
        Как за взмахом крыла птицы, гордо реющей среди бесконечных небесных простор. Как за падением звезды, сорвавшемся с ткани темной вселенной.
        Свет и тьма.
        Физическое и эфемерное.
        Все это переплеталось перед взором Хаджара и он наблюдал за этим, впитывая и постигая что-то, чему пока не мог найти нужных слов для описания.
        Как если бы разум отказывался принимать то, что начинала понимать и ощущать его собственная душа.
        Удивительно, но за годы жизни в скитаниях, которые, если подумать, начались с того самого момента, как Хаджара освободили из темницы Примуса, он понял, как сильно ошибались все поэты и мудрецы.
        Сидящие в своих четырех стенах, не видевшие мира, они полагали, что разум умнее души, которая влекла человека на глупости. Хаджар же, переживший столько, что хватило бы на несколько жизней старых адептов, постепенно осознал иное.
        Разум - он как молоток или долото. Инструмент, для обработки материала. Но работать мог с материями двух видов. Телом и… душой.
        Мудрецы и поэты ставили вперед угла душу, а ученые - разум.
        Они спорили, что появилось раньше - курица или яйцо.
        Но как только появился материал, появился и инструмент.
        Хаджар ощущал в этом глубокую истину.
        Он стремился к ней так же сильно, как птицы крыльями к облакам, а солнце золотом и кровью к земле. Их силы были направлены против друг друга, но птица не боролась с солнцем, а солнце - с птицей.
        Они были похожи на разум и душу…
        - Проклятье! Проклятье! И еще тысячу раз проклятье!
        Хаджар нехотя отвернулся от созерцания рассвета. Рядом с ним, вымазанный в глине и каменной пыли, в рабочей одежде, с закатанными рукавами, подвязанными волосами и сбитыми ладонями стоял человек, который очень отдаленно походил на аристократа.
        Том действительно ответственно подошел к работе с фортификацией Сухашима. Настолько, что удивил даже Хаджара.
        - Это какой-то демонский замкнутый круг, - в сердцах Том сплюнул с вершины старой башни. - Для того, что укрепить стену, мне нужны камни. Чтобы добыть камни, мне нужен рудник с породой. Чтобы он работал - мне нужны люди. А люди отказываются идти работать на Сухашим, потому что здесь нет рабочего материала! А где я его им, тысячу раз проклятье, найду!
        Инструмент и материал…
        - Вроде, кто-то меня убеждал, что пройдет месяц и мы будем стоять на стене самой надежной крепости, - Хаджар, все же, не мог отказать себе в удовольствии поддеть Тома. Это было не в его характере, но сколько Том в свое время у них с Эйненом крови выпил… - Кажется, миновала неделя, а Сухашим все еще выглядит как старая развалина.
        - Он не только таким выглядит, - Том пнул камень в кладке и тот, вылетев из гнезда, унесся куда-то в сторону заросшего рва. - Он таким еще и является. И какая неделя, варвар? Уже двенадцатый день пошел.
        - Двенадцатый, - нахмурился Хаджар. - но я…
        - Двенадцатый! - перебил Том. - Последние пять суток ты сидишь на этой клятой башне и медитируешь, пока я тружусь! А ты вообще не спросил - может мне тоже надо помедитировать! Ты, знаешь ли, не единственный адепт, озабоченный своим путем развития.
        - Пять суток? - с удивлением и легким напряжением прошептал Хаджар, а затем отдал мысленный приказ нейросети.
        [Обрабатываю запрос… запрос обработан. 116 часов 42 минуты 13…14…15 секунд назад носитель впал в неподдающееся системному анализу состояние. Схожесть с комой: 43,632% Схожесть с вегетативным состоянием: 14,171% Схожесть с состоянием малого сознания: 6% Схожесть с состоянием полной недееспособности всех систем: 86,513%]
        Хаджар смотрел на выскочившее перед его глазами сообщение и плохо понимал, что именно произошло. И, в особенности, его нервировала последняя строка.
        Состояние полной недееспособности всех систем… По какой-то неизвестной Хаджару причине, нейросеть, в последние месяцы, перестала выдавать сообщение о возможной “смерти носителя”. Вместо этого она использовала состояние полной… и так далее.
        И, получается, последние пять суток, Хаджар был, как бы глупо это не звучало, скорее мертв, чем жив.
        Медитация, в которую он впал “случайным образом”, была чем-то средним между смертью и комой.
        Хаджар посмотрел на восток.
        Никакого рассвета не было.
        Солнце стояло в зените.
        Был яркий, горячий и сухой полдень.
        Ни единого облачка на небе. Ни одной птицы, которая рискнула бы отправиться в полет над территорией, где нечем даже поживиться.
        То, что произошло пять дней назад, стало исключением. К обычному рассвету прибавилась скользнувшая по редкому облаку ласточка, мчащаяся за добычей в виде жука.
        Три дополнительных объекта - жук, облако и ласточка погрузили Хаджара в глубочайшую медитацию, которая оборвалась раньше, чем он смог переварить то, что пыталась обнаружить его душа… или разум…
        - Проклятье, - прошептал Хаджар. - только не сейчас… только не сейчас…
        Том, который уже хотел что-то сказать, вдруг замер. Застыв на месте, так и не закрыв рта, он смотрел на сидящего перед ним варвара.
        - Проклятье, - выругался он. - Тебе ведь не двадцать лет… а, наверное, почти в два раза больше… и пережил ты больше, чем другие за несколько веков.
        Хаджар прикрыл глаза и спокойно задышал.
        Когда-то давно он смеялся над легендами о том, что некоторые адепты могли месяцами, годами и даже веками пребывать в уединенных медитациях.
        Тень Бессмертного мечника рассказывала о том, что в его стране не редки случаи, когда адепты погружались в медитацию на десятки тысяч лет. А некоторые послушники храмов - даже на эпохи, длящиеся в сотню тысяч лет.
        Когда адепт аккумулировал в себе столько разрозненных осколков мистерий, вдохновения, озарений и просто - знаний, то его сознание и душа оказывались неспособны все это переварить.
        И тогда он погружался в медитацию.
        Чтобы выжать досуха все эти осколки и обрывки единого целого, выжать из них квинтэссенцию. Саму суть. Маленькую, пусть крошечную, но собственную истину.
        Это называлось, как впоследствии узнал Хаджар, медитацией Гусеницы и Бабочки. Название родилось, как нетрудно догадаться, из сравнения с тем, как гусеница, сплетя вокруг себя кокон, покидает его уже иным существом.
        Но сейчас не время…
        Кто знает, сколько продлится его медитация.
        Хорошо, если месяц или два. Но вдруг это будет год… или десять лет.
        У Хаджара не было столько времени, чтобы посвятить его пребыванию на грани жизни и смерти.
        - Проклятье, - теперь уже настал черед Хаджара ругаться. - проклятая Гора Стихий.
        - Какая гора?
        Хаджар проигнорировал вопрос Тома. Он был уверен, что если бы не Гора Стихий и сорок лет, проведенные там, то он бы еще не скоро собрал столько разрозненных осколков, что перегрузил свою душу.
        - И все же - варвар, даже для твоего возраста медитация Гусеницы и Бабочки весьма редкое явление. Мало кто приступает к первой подобной медитации раньше, чем после второго века жизни.
        - Знаю, - процедил Хаджар.
        Вот только если Хаджар знал, то Том… он не был в курсе того, насколько “на самом деле” уже далеко не юн его собеседник. Если принять во внимание жизнь на Земле, в безымянном мире, а затем и Гору Стихий, то получалось, что Хаджару уже в следующем году исполнится ровно один век.
        Сто лет…
        Сто лет сознание Хаджара бродило по поверхности…
        - Нет! - Хаджар сжал кулаки и замотал головой. Кровь, отрезвляя болью сознание, потекла по его ладоням, пронзенным его же пальцами. - Не сейчас… У меня нет на это времени.
        - Ты с ума сошел, варвар?! - вновь вспылил Том. - Нельзя откладывать такую длительную медитацию! Этого еще никто и никогда не делал!
        - Значит я буду первым, - Хаджар поднялся и по привычке отряхнул одежды-доспехи. Хотя магия Королевы Мэб создала их таким образом, что они никогда не пачкались. - Пойдем, у нас много дел.
        Том побрел следом.
        Смотря в спину Хаджару, он тихо произнес:
        - Никто этого не делал, потому что это невозможно…
        Гусеница не могла отложить того момента, когда ей было необходимо стать бабочкой.
        Глава 1012
        [Запрос выполнен. Состояние проанализировано на 12/100 возможных пунктов. Вероятность обнаружения состояния - 94,52% Задание на оповещение носителя сформулировано. Переходу ку выполнению текущей задачи с ранее указанным распределением мощностей]
        Путешествия и приключения, мир духов, общения с различными сущностями, стремительный прогресс, пилюля Ста Голосов (которая неизвестно дала уже эффект или нет), Гора Стихий, две огромных библиотеки - клана Хищных Клинков и Лунного Света.
        Для простейшей аналогии, можно представить себе обычную воду и фильтр. Водой, в этом сравнении, выступала сама жизнь, а фильтром Хаджар.
        И все, что он пропускал через себя, оставляло следы. Как явные, так и неявные. И именно эти неявные следы привели к тому, что он теперь мог отключиться едва не в любой момент и на весьма длительный срок.
        Первый звоночек уже прозвенел.
        После того, что Хаджар испытал на вершине башни Сухашима, любой нормальный адепт нашел бы самую далекую и уединенную пещеру. Запечатал бы её всеми возможными для себя способами.
        Потратил бы все имеющиеся деньги на защитные артефакты. После чего, заперев вход, погрузился бы в длительную медитацию, которая, ко всему прочему, порой, пусть и весьма редких случаях, но могла стоить ему жизни.
        Именно в таких пещерах, порой, можно было найти Наследие.
        Если адепт, который погружался в медитацию Гусеницы и Бабочки, делал это не впервые и обладал существенной мощью, то в момент смерти последним усилием воли формировал все свои знания и умение в Наследие, которое оставалось в пещере.
        Именно благодаря таким явлениям и появилось сперва множество сказок о героях, нашедших великие Наследия. И, в еще большем количестве, медитация Гусеницы и Бабочки, породила кладоискателей и авантюристов различного сорта.
        - Текущее состояние, - мысленно отдал команду Хаджар.
        [Обрабатываю запрос… Запрос обработан. Вероятность повторения сценария события “Кокон” в ближайшие 24 астрономических часа - 17,67%]
        Почти восемнадцать процентов… едва ли не один к пяти, что Хаджару придется использовать весь внутренний ресурс, чтобы отодвинуть срок, когда ему придется, в прямом смысле слова, уйти в себя.
        - Вероятность увеличения?
        [Обрабатываю запрос… Запрос обработан. Постепенное увеличение вероятности повторения сценария “Кокон” - 100%]
        Нейросеть редко выдавала результат в сто процентов. Настолько редко, что Хаджар мог по пальцам пересчитать все события с этим связаны.
        - Проклятье, - вслух выругался Хаджар.
        - Именно так, достопочтенный адепт, - поклонился пожилой мужчина.
        Его звали Тунуд. И, кажется, если Хаджар правильно понял, то его семья вела вереницу своих поколений от первого генерала-губернатора крепости Сухашим.
        Впоследствии должность генерала превратилась просто в губернаторскую. Затем в позицию смотрителя, а теперь - в простого сторожа.
        Тунуд, сухой, но крепкий мужичок с широкой залысиной вдоль висков и негустой растительностью седых волос ото лба до темечка.
        Среднего роста и с узкими плечами, он ходил опираясь на саморезный посох и обладал ступенью развития столь низкой, что Хаджару и Тома приходилось намеренно понижать свои ауры.
        Дай они волю истинной силе, как смертный ступени Телесных Рек второй стадии мгновенно превратился бы в пыль.
        Здесь, так далеко от цивилизации, в регионе, по сравнению с которым даже Лидус в былые времена выглядел очагом пути развития, такие смертные жили лишь короткий человеческий срок.
        Лишенные всяческой поддержки алхимии или медицины, основанной на волшебных травах и кореньях, они жили максимум один век и уже с пятидесяти лет начинали постепенно дряхлеть.
        Те же, кто не достиг и Телесных Рек, остановившись на Телесных Узлах, немногим ушли дальше Земных приверженцев здорового образа жизни.
        - Это все, что у меня есть по крепости, - надо отдать должное - несмотря на возраст, руки у Сухашима, путь и покрытые пигментными пятнами, не дрожали.
        Он положил перед Хаджаром деревянный ящик с различными свитками.
        - Ну, а что я тебе говорил, - Том, прислонившись к стене единственного, относительного целого дома в Сухашиме, сверлил взглядом Хаджара. - Если мы не откроем старый рудник, то Сухашим придется строить из воздуха… ну или овечьего дерьма. Но вряд ли местные пастухи согласятся нам его отдать.
        - Овечий навоз, достопочтенный адепт, прекрасно горит, - поклонился Тунуд. - Его замораживают в ледяных печах, а зимой топят им печи огненные. Без него - окружные деревни не переживут и первых холодов. Прошу вас сердечно - не отбирайте…
        - Ой, да заткнись ты, смертное чучело, - перебил Том. - Хаджар, это бесполезное время препровождение. Я, лично, предлагаю просто поездить по окрестностям. Может найти пару смазливых смертных девиц. Ну честно, видят боги и демоны, не знаю, чем еще можно здесь заниматься. Ну или займись своей медитацией Гусеницы и Бабочки, а я посторожу.
        - Предложение заманчивое, - протянул Хаджар. Разворачивая свиток за свитком, он позволял нейросети просканировать всю имеющуюся в них информацию. Её основные мощности были направлены на разработку библиотеки Хищных Клинков, но свободных ресурсов хватало для такой нехитрой задачи. -Но у нас тут под боком Белый Клык и Аркемейя.
        - Тоже справедливо, - нехотя проворчал Том.
        - Белый Клык, - внезапно оживился Тунуд. - вы встречали этого бедолагу?
        Хаджар оторвался от свитков и посмотрел на старого смотрителя.
        - Что знаете о нем, достопочтенный? - вежливо спросил Хаджар.
        Том, в очередной раз, лишь скривился при подобном уважительном общении со стороны Хаджара. Аристократ не привык к тому, что со смертными можно общаться на равных, а не как со скотом или грязью.
        Впрочем, подобный снобизм был свойственен почти абсолютному большинству адептов.
        Тунуд, тоже не ожидавши подобного обращения, сперва спорил с Хаджаром, а потом понял, что это бесполезно и свыкся с мыслью о том, что посланник Императора обращается к нему с уважительными приставками.
        - Он появился в наших краях совсем недавно. Вместо с двумя девушками и стариком.
        - Стариком… - фыркнул Том. - а ты у нас кто? Молодец зеленый, что ли.
        - Прошу простить меня, достпоч…
        - Хватит, - Хаджар взмахнул рукой и укоризненно посмотрел на Тома. Тот пожал плечами и вышел на крыльцо. - Продолжайте, достопочтенный.
        - Так вот, - прокашлялся смотритель. - Маленькая Лита с жутким шрамом. Ей мать - Элия, сказала, что она его получила в детстве, когда своей игрой взбесила быка и тот сбежал из загона. Я, достопочтенный адепт, пусть и стар уже, и не могу поднять клинка, но след меча и рога отличить смогу.
        Хаджар кивнул.
        Он помнил руку и лицо Литы. И каждый раз воспоминание об этом вызывало у него жжение в руках.
        - У нас народ в деревнях замкнутый. Нелюдимый. То и понятно - как никак, у самой, что ни на есть, границы с Ласканской поганью живем. Но как живем, так и могем. Чужих только, вот, не подпускавываем.
        Несмотря на все огрехи, речь у Тунуда была относительно чистой. Видимо остались еще хоть какие-то осколки образования, передававшегося в семье генерала-губернатора…
        - А тут приехали чужаки… да с говором совсем не нашимским, ваше достопочтенье, - снова поклонился смотритель. - Их уже был-то гнать думали, но болезный этот - дуб здоровый с волосами белыми, разом все желание отбил.
        - И что, достопочтенный Тунуд, прижились они здесь?
        - Прижились, а чего не прижиться. Месяц всего живут, а сколько пользы принесли. Лита - за детишками малыми только в радость приглядывает. Они сперва её вуродства побаивались, а потом и привыкли как-то. Элия вот, тоже, матерям помогает. Кому подскажет где травка какая растет. Кому поможет рубаху подшить получше. Сперва её гнали, но вот, ваше достопочтенье, смотрите рубаха какая.
        Тунуд оттянул край свой льняной рубашки, достал нож и провел по нему. Хорошо наточенное лезвие не смогло, к удивлению Хаджара, взять материала.
        - Можно посмотреть?
        - Конечно, ваше достопочтенье. Смотрите на здравие.
        Хаджар наклонился и провел ладонью над рубашкой. Не будь он Повелителем -вряд ли бы почувствовал.
        Все же безымянный мир велик и чудес и тайн в нем предостаточно… но та завидная постоянность, с которой Хаджар на них натыкался начинала его нервировать.
        В рубашке чувствовалась магия.
        Но не те манипуляции с внешней энергией потоков Реки Мира, которую использовали адепты, а магия иного порядка. Магия духов и народа Фае.
        - А скажи мне, достопочтенный Тунуд, старый заброшенный рудник, случайно, не в деревне Маленький Ручей находится?
        - А как догадались, ваше достопочтенье? - удивился смотритель. - Аки там и найдется он!
        Глава 1013
        - Вот скажи мне честно, Том, чем ты занимался всю эту неделю? - спросил Хаджар, когда Тунуд, наконец-таки, смог забраться на свою старенькую кобылу.
        Тому и Хаджару лошадь не требовалась. Как и не было у них больше поводы скрывать свои истинные способности. После того, как они предоставили официальную бумагу смотрителю, уже все окрестности знали, что в Сухашим прибыли посланники самого Императора.
        Для местных Морган был сродни Яшмовому Императору с Седьмого Неба. Недостижимой, божественной фигурой.
        Его посланники - едва ли не небожители собственной персоной.
        Так что Том и Хаджар спокойно и открыто перемещались с той же скоростью, с которой передвигалась старенькая кобыла Тунуда. Для смертного смотрителя это выглядело так, будто Том и Хаджар плыли над землей едва касаясь её ступнями. Сами же адепты просто “прибавили шаг”.
        - Чем я занимался? Чем я занимался, варвар?! - в отсутствие алкоголя, способного пробить защиту организма Рыцаря Духа, Том постепенно впадал в полное отчаянье, которое у него проявлялось в виде жаркой агрессии на все, на что только её можно проявить. А учитывая прошлое Тома, проявить он её мог даже на слежкой яркий луч солнца. - Да я все ноги стоптал по халупам этих навозных жуков! Я им такие деньги предлагал, Хаджар! Такие деньги, что в столице за них бы удавили! По одной имперской монете за два дня работы на руднике! Да я в столице из бедняков целую армию соберу, чтобы здесь работать!
        Хаджар едва сдерживался, чтобы не засмеяться в голос. Но улыбка, сама собой, лезла ему на лицо.
        - Чего ты зубы скалишь, варвар?!
        - Как не по-аристократически, - Хаджар все же не сдержался и засмеялся. От души.
        - Да я сейчас…
        Том, забывшись, полез ладонью к мечу, потом вспомнил с кем он разговаривает и отмахнулся.
        - Прости, Том, - отсмеявшись, искренне извинился Хаджар. - но это действительно смешно… слушай, тебя не смущало, как люди реагировали на монеты?
        - Сначало да, но потом я понял, что они просто никогда не видели таких крупных сумм денег и…
        - И они просто никогда их не видели, - снова улыбнулся Хаджар. Он достал из пространственного кольца монету и окликнул смотрители. - Достопочтенный Тунуд! Вы когда-нибудь видели что-то подобное?
        Смотрители обернулся, приставил ладонь козырьком и прищурился. Он разглядывал зеленую, круглую, с квадратным отверстием монету в руках Хаджара, а затем покачал головой.
        - Говорят, в руднике с десять зим назад нашли маленький сундук таких -разобрали на украшения для домашних. Бесполезная вещица, достопочтенный адепт.
        - Бес… бесполезная?! - Том хлопнул себя по лицу. - Боги и демоны, куда же меня забросила жизнь… - вдруг Том опомнился и посмотрел на Хаджара. - Как такое может быть, варвар?! Сюда же приходят торговые караваны из Моря Песка! Там входу наши монеты.
        - Входу, - кивнул Хаджар. - но истинная суть торговца в том, чтобы поиметь прибыль. Так что забирают они в цене имперских монет, а платят… Достопочтенный Тунуд, нам бы людей нанять - что в вашей местности за деньги принято считать.
        Смотритель явно был удивлен таким вопросом, но вскоре списал все на причудливость истинных адептов. Им, равным богам, виднее…
        - Как и у всех, ваше достопочтенье - золото, серебро, да медь.
        Теперь уже пришел черед Тома засмеяться.
        - Эти металлы только для отделки, ведь, используют! - едва ли не прокричал Том. Не дождавшись нужной реакции, он посмотрел на Хаджара. - Так ведь, да?
        Хаджар продолжал улыбаться.
        - Для тебя не секрет, что я родился и вырос в Лидусе.
        - Да, - кивнул Том. - иначе я бы не называл тебя варваром.
        - Так вот если бы ты пришел ко мне, лет тридцать назад, и предложил работу в руднике за двадцать золотых монет в день, то я бы тут же согласился. И это учитывая, что у меня не было ног.
        Том сперва внимательно слушал, а потом осекся. Он смерил Хаджара оценивающим взглядом и чуть сипло спросил:
        - Как так - у тебя не было ног?
        Воспоминания пронеслись перед внутренним взором Хаджара. Оставив вопрос Тома без ответа, он снова обратился к смотрителю.
        Достав из пространственного кольца старый, тугой кошель с четырьмя десятками желтых блестяшек, он продемонстрировал его Тунуду.
        - Этого хватит, чтобы замотивировать людей в деревнях?
        В глазах смотрителя блеснуло солнце. Щеки его загорелись румянцем, взгляд стал маслянистым и язык увлажнил разом высохшие губы.
        Как и подозревал Хаджар, он только что продемонстрировал Тунуду годовой доход целой деревни.
        Проклятые торговцы…
        До столицы рукой подать, а они обдирали местных до нитки…
        - В-вы умет-те плести од-дежду из д-денег?
        - Чего?! - рявкнул Том. - говори внятно, смертный!
        - Не знаю, - Тунуд стянул с головы шапку - здесь уже вовсю хозяйничала осень и было не жарко. Но, даже так, он вытер выступившую испарину. - Не знаю, ваше достопочтение, зачем вам обматывать деньгами простой люд… Колдовство это какое или еще что… Но за такие деньги…
        - Пойдут? - поднажал Хаджар.
        Он знал, какой ответ услышит. Уже начал догадываться, зачем его сюда послал Морган, почему здесь оказался Белый Клык со своей весьма необычной компанией, почему бедуины взяли силой маленькую девочку и как Сухашим затянул в свои сети Аркемейю.
        Но, видят Вечерние Звезды, слышит Высокое Небо, он хотел, всем сердцем хотел, чтобы Тунуд ответил по-другом.
        - Нет, ваше достопочтенье, - покачал головой смотритель. - не пойдут. В десять раз больше предложите, все равно не пойдут. В сто - может пойдут те, кому жизнь не мила уже. Остальные - не пойдет. Лучше овечий навоз пойдут на ужин жрать, чем в рудник из-за злата спускаться. Да и никчому оное нам здесь. Мы свойским трудом проживаем. Кто чем может, тот помогает соседу. Меняемся, торгуемся, деток женим, внуков ростим - злато нам никчому. Нет, никчому оно нам.
        - Никчому, никчому, - сплюнул Том. - что ты заладил, смертный. Почему в рудник никто не пойдет?! Проклятье, да если не пойдут, то я…
        - То ты вспомнишь про Белого Клыка на пороге дома праотцов, - перебил Тома Хаджар. - Скажи мне, достопочтенный Тунуд, почему никто в рудник не пойдет? Если золото не нужно, я другое предложу. В охоте вам помогу. Дома построю вам такие, что в городах завидовать будут. Стены вам поставлю, чтобы кочующие дикие монстры не обижали. Научу мужей и дивчин, которые волю изъявят, за себя в бою постоять. Дам оружие. Доспехи. Все, чем смогу - тем помогу. Только помогите нам. Душой прошу.
        Хаджар говорил так, как его когда-то научил Робин из деревни охотников в Долине Ручьев. В конце речи Хаджар и вовсе, дотронувшись рукой до области сердца, низко поклонился.
        - Что вы, ваше достопочтенное! - Тунуд остановил кобылу и потянулся к Хаджару, чтобы его выпрямить. - Как можно! Да чтобы истинный адепт, да предо мной, простым смертным, да в поклон! Нельзя так, ваше достопочтенное! Богам оскорбительно!
        - Как может быть им оскорбительно, когда общаются два человека, - Хаджар выпрямился и сжал предплечье Тунуда. - Ты человек, Тунуд. И я - человек. Нет между нами разницы, кроме той, которую мы сами для себя создаем.
        Смотритель замолчал. Он смотрел в глаза Хаджара и не видел там ни тени лжи.
        В детстве, очень давно, Тунуд слышал легенды о преисполненных чести рыцарях, встающих в страшный час на защиту слабых. Когда-то, когда он был глуп и наивен, то и сам таким хотел стать.
        А потом понял, что нет её - чести.
        И теперь, на излете жизни, был рад признать, что ошибся.
        Просто он был слишком слаб, чтобы нести её ношу.
        - Скажу вам, ваше достопочтенье. Поверите или нет. Засмейте или нет - дело ваше. Но в руднике, в древности лет, поселилось зло.
        - Какое еще зло, смертный?! - нахмурился Том. - хватит байки свои травить.
        - Вот и я о том, что не повери…
        - Из числа смешного народца, - перебил Хаджар. - Из тех, кто живет под холмами?
        Глаза Тунуда расширились и он медленно кивнул.
        Том смотрел на Хаджара так, будто видел впервые.
        - Из какого еще народа, варвар?
        Хаджар, смотря в сторону, где находилась деревня, мысленно ругался так грязно, как умел.
        - Так в простонародье называют народ богини Дану.
        - Ч-что? Фейри? Из страны Фае?
        - Именно их, - кивнул Хаджар. - Морган отправил нас, видят боги, за еще одним артефактом фейри.
        Теперь выругался уже и Том.
        Хаджар же, вытянул ладонь, поймал на неё снежинку.
        Близилась зима.
        Время Зимнего Дворца.
        Время Королевы Мэб.
        Королеву, чью, как теперь он знал, племянницу он убил собственными руками.
        - Проклятье…
        Где-то вдали он услышал смех железных гарпий, притворявшихся, когда-то, полевыми цветами.
        Глава 1014
        Деревня Маленький Ручей мало чем отличалась от сотен тысячи таких же, разбросанных по землям бескрайнего Дарнаса. Среднего размера, домов на сто двадцать, она имела одну главную улицу. Достаточно широкую, чтобы по ней смогли разъехаться две повозки и пройти несколько людей.
        Дома имели какую-то четкую структуру расстановки только в центре деревни, в остальном же их ставили куда попали и только иногда обращали внимание на необходимость проложить хоть какие-то улочки, помимо центральной.
        Сами дома - ладно срубленные избы. Какие-то побольше, другие поменьше. У одних были свои огороды и скотни, у других - нет. В подобных поселениях, как и везде и всегда, тоже имелись свои богатые и бедные.
        Хаджар даже не сомневался, что и аналог Восьмого Проспекта здесь тоже можно было отыскать.
        - Как-то мы сюда раньше, чем планировались, приехали, - протянул Том.
        Заложив руки за спину, он спокойно шагнул к высокому частоколу, который служил деревне стеной.
        - Стой! - заскрипела тетива натягиваемого лука. - Ты кто так…
        Договаривать дозорный не стал. Дураком не был. Увидел смотрителя Тунуда, потом обратил внимание на одежды двух незнакомцев, и картина сложилась сама собой.
        - Прощения, ваше достопочтенье, - молодой дозорный исчез с импровизированного парапета - простой лестницы, приставленной к частоколу, еще быстрее, чем побледнел лицом.
        - Я начинаю от этого уставать, - проворчал Том и первым вошел в деревню.
        Даже в больших городах слухи разносятся быстрее лесного пожара, чего уж говорить про небольшую деревушку. Стоило Тому переступить через условный порог, как вся активная жизнь Маленького Ручья, которую Хаджар начал ощущать еще за несколько километров до селения, мигом стихла.
        Люди попрятались по домам. Закрыли калитки, захлопнули ставни. Мужчины утянули внутрь жен, их сыновья, заслонив собой своих молодух, попрятались кто куда.
        Несмотря на большое и неподдельное уважение к адептам со стороны смертных, основано оно было, в первую очередь, на страхе.
        И в этом не было ничего удивительного.
        Хаджар и себя помнил в шкуре этих “овец”. Когда даже Небесный Солдат казался ему невиданной силой и мощью.
        Как там ходили слухи в Лидусе?
        Что Небесный Солдат способен летать, может жить сотни тысяч лет, способен призывать, по своей воле, огонь, воду и любую иную стихию?
        Сказать, что эти слухи оказались жутким преувеличением - не сказать ничего.
        В сопровождении Тунуда, Хаджар и Том, ловя на себе любопытствующие взгляды самых отважных юношей и девушек, почти добрались до дома старосты.
        Он стоял ближе всех остальных к “центральной площади”, по центру которой возвышался деревянный идол. Ну и, разумеется, был больше и краше остальных, хоть и не имел ни огорода, ни скотни, только несколько пристроек, в одной из которых легко угадывалась баня.
        Трем “чужакам” немного не хватило, чтобы дойти до цели.
        Путь им преградил миниатюрный ураган в цветастом платьице.
        - Стойте, жуткие захватчики, - Лита вытянула вперед ладошку, а затем уперла руки в боки. - Вы не пройдете!
        - О великая воительница, - Хаджар низко поклонился и правой рукой провел от левого плеча вплоть до земли. - разрешите нам войти в этот прекраснейший из городов.
        Лита прищурилась. Она едва сдерживала улыбку, а глаза девочки светились веселой, детской игрой.
        - Любой, кто входит в наш город, должен сделать подарок для великой воительницы - защитницы Маленького Ручья.
        - Разумеется, моя госпожа.
        Хаджар выпрямился.
        Он прикрыл глаза и расширил объятья своего сознания. Мир вокруг стал для него открытой книгой. Чувства Повелителя сложно понять и, тем более, описать смертному, но земли, воздух, капли утренней росы, биение чужих сердец, их смятение эмоций, шелест травы, лучи солнца, ласки ветра - все это было так же явно для Хаджара, как для простого человека его собственные руки или ноги.
        [Экстренное сообщение! Уровень опасности повторения сценария “Кокон” растет 20/100… 23/100…]
        Хаджар поднял руки в разные стороны. Он потянулся к тому, что всегда было рядом. Звенело фенечками в его волосах, аккомпанируя мелодичной трели шелестом двух белых перьев.
        Ветер…
        Раньше их связь была лишь односторонней. Ветер нашептывал Хаджару свои истории. Легенды о странах и землях, удивительных настолько, что даже разум Повелителя не мог осознать всех их чудес.
        Ветер играл с травой. Он гнал облака. Он держал птиц в их полном свободе и хищной отваги полете. Ветер остужал горячую, натруженную спину крестьянина, выпрямившегося, чтобы отдохнуть немного под свежим бризом.
        В этом бризе ветер гнал…
        [Уровень опасности повторения сценария “Кокон” растет 41/100… 46/100…]
        … пыльцу и семена, чтобы разнести жизнь еще дальше. Он крутил мельницы, помогая делать хлеб. Он замораживал воду, давая лед. Он разогревал горн, давая пламя.
        Он превращался в шторм, стихая штилем, булем прокатывался по городам и весям, чтобы затем разметать волосы рыжей красавице. Позволить лучам солнца скользнуть по огненному шелку её гривы и дать горячему юнцу возможность ощутить укол в саму душу.
        Сквозь разум… внутрь души…
        Дул ветер…
        [Уровень опасности повторения сценария “Кокон” растет 58/100… 63/100]
        Хадажру казалось, что он что-то слышит. Не рассказ или историю, не обещание свободы, не описание очередного чуда. Он слышит что-то иное.
        Как шепот рыжеволосой красавицы на ухо пылкому юноши.
        Как приветствие отца, сына с войны встречавшего на пороге отчего дома.
        Как тихое пение матери, впервые взявшей своего ребенка на руки.
        Ему казалось, он слышал имя.
        Но не свое…
        Нет, не свое.
        Чужое имя.
        Имя, которое, минуя разум, проникало внутрь его души.
        [Уровень опасности повторения сценария “Кокон” растет! Критический уровень! 79/100… 92/100]
        Нет…
        Нет…
        Прости, еще не время, старый друг. Хаджар не мог позволить себе погрузиться в это тихое, такое родное пение. В эту бурю. Забыться в центре шторма, где из молний свита колыбель изнеможденным душе и разуму.
        У Хаджара был долг.
        Долг, который лишь он мог исполнить.
        Долг, перед его собственной честью.
        Звуки ветра стихли.
        Хаджар же, открыв глаза, взмахнул рукой. Потоки ветра позади него окрасились в цвета рассвета. Алый и золотой. Они закрутились в едином порыве. Разметали его длинные волосы, заиграли полами синих одежд, по которым, среди мерцающих звезд, поплыли облака.
        Потоки ветра сгустились перед Хаджаром. На раскрытой ладони они заплясали хороводом размытых очертаний, пока не сплелись так тесно, что их можно было пощупать.
        Когда все стихло, на руке Хаджара остался лежать цветок. Его золотой стебель мерно сиял, а от алого, как кровь, бутона, исходил чудесный аромат весны.
        В конце осени, когда зима уже тянула ледяные когти к законной короне, этот маленький осколок весны казался настоящим сокровищем.
        [Уровень опасности повторения сценария “Кокон” падает 61/100… 49/100… 38/100…]
        Только теперь Хаджар обратил внимание на сообщения нейросети. И то, что счетчик замер вовсе не на восемнадцати процентах, а на двадцати шести.
        - Спасибо, Хаджар! - Лита, забыв о своей игре в воительницу и защитницу, выхватила из руки цветок, созданный ветром рассвета.
        Когда её пальцы дотронулись до стебля, до раздался легкий мелодичный звон… он был похож на то, как звенели фенечки в волосах.
        - Отведешь нас к старосте? - спросил, опускаясь на корточки, Хаджар. - Нам очень нужно… с ним поговорить…
        Он внезапно почувствовал навалившуюся слабость и с удивлением понял, что внутри его кристаллизованного Ядра (свидетельства о том, что он действительно являлся Повелителем) почти не осталось энергии.
        - Конечно, Хаджар, - Лита не могла отвести взгляда от цветка. - Пойдем.
        Она развернулась и побежала по песчаной улице. Только пятки и сверкали.
        Хаджар, покачнувшись, отказался от помощи опешившего Тома и пошел следом.
        - Что это было, варвар? Я такого никогда не видел!
        Хаджар хотел бы знать ответ.
        Но он не знал.
        Лишь видел, как на него смотрели серые глаза Белого Клыка. Вот только заботило его другое.
        То, как на него смотрела мать Литы - Эрия…
        Глава 1015
        - Вы с ума сошли, достопочтенные адепты, - староста, как и положено, сочетал в себе все качества, которые были необходимы для управления деревней, стоявшей на отшибе Империи.
        Властный, статный, пожилой. Серые, от седины, волосы были стянуты кожаными ремешками и лежали мощной косой на не менее мощных плечах. Руки, натруженные плугом и, вероятно, топором дровосека, тоже были перетянуты ремешками.
        Ростом староста не особо впечатлял, но вот его нижней челюстью вполне можно было забивать гвозди.
        Его жена, вероятно далеко не первая, была моложе лет на тридцать и лишь недавно встретила свою восемнадцатую весну. Что, впрочем, не мешало ей держать на руках четырехлетнего сына.
        За спиной старосты остался его старший сын. С первого взгляда в нем определялся первый парень на деревне. Красивый, статный, подтянутый, плечистый, с ясным, соколиным взглядом.
        Наверняка десятки девок пали под чарами этого удальца.
        - Ты с ума сошел, Гобен, - смотритель Тунуд застучал своей тростью о пол. - своими словами накликаешь беду на всех нас! Простите, ваши достопочтенья, за слова этого старого упрямца. Не ведает, шо батрач…
        - Сам умолкни, развалина! - прикрикнул староста Гобен. - Адепты они, аль сами небожители, мне все едино. Сколько злата не принесете, все едино - ни одного человека в рудник не отпущу.
        - Твоя деревня не единственная, старик, - отмахнулся Том. - найдем других людей.
        - Может и найдете, - не стал отрицать староста. - но только тех, кому жизнь не мила, - повторил он слова смотрителя Сухашима. - Остальные никто не согласятся спуститься в старые копи.
        - Из-за того зла, которое там обитает? - спросил Хаджар.
        Староста кивнул. Взял с вырезанной из цельного дуба столешницы трубку и закурил. Хаджар, понимая, как лучше налаживать связи с подобного рода людьми, достал свою и тоже закурил.
        Стоило только старику почуять аромат дыма из трубки адепта, как он тут же белснул глазами.
        Хаджар молча достал из пространственного кольца (предварительно убрав руку за пазуху, дабы не смущать людей “фокусами”) тряпичный сверток с особым табаком с далеких плантаций империи Чавери.
        Они делали лучший чай и лучший табак на все Семь Империй.
        При этом по размерам втрое уступали Дарнасу.
        - Приму с благодарностью, - Гобен взял со стола мешочек и, вытряхнув свой старый табак, забил новый. - Но это не изменит моих слов, достопочтенный адепт.
        - Можно просто - Хаджар.
        - Тогда, можно просто - Гобен.
        Они пожали друг другу руки, при этом оба проигнорировали смешок Тома. Тот просто не представлял ситуации, когда бы повелитель обратился к смертному как-то иначе, чем просто “эй ты” или “смертный”. Уже само обращение по имени считалось высшей степенью уважения.
        Хотя, в случае с варваром, все оказывалось иначе.
        - Я гость в твоем доме, - Хаджар смотрел на то, с каким наслаждением староста затягивался табаком, стоившим больше, чем окрестные постройки. -Может Сухашим когда-то и владел этими окрестностями, но время то уже давно миновало.
        - Миновало, - согласился староста. - но не думай, Хаджар, что мы не помним корней. Мои прадеды служили в гарнизоне Сухашима. И ты не найдешь ни одной деревни, где не было таких же, как и я - потомков воинов и защитников крепости.
        Хаджар ударил тыльной стороной кулака в район сердца.
        - Я уважаю твое прошлое, Гобен. Как и прошлое твоих людей.
        - Приятно слышать от жителя столицы, - прищурился староста. Ему было непривычно встречать подобное обращение от адепта в свой адрес. Пусть подобные Хаджару и Тому здесь появлялись крайне редко, но, все же, появлялись. - Можете оставаться в нашей деревне столько, сколько пожелаете, но на этом все.
        Том подался вперед, но Хаджар остановил его потоком воли. Это было незаметно для остальных, но ощутимо для мечника. Тот посмотрел на варвара полным недоумения взглядом.
        Почему они, два адепта, должны были терпеть подобное обращение.
        Жалкие смертные должны были упасть ниц перед ними и поклясться на могилах матерей выполнить любое желание снизошедших до них адептов.
        Это был простой путь.
        Путь, которым Хаджар мог пойти в любой момент. Вот только в этом не было ни чести, ни уж, тем более, соблюдения законов гостеприимства.
        К тому же, если деревни отказывались использовать единственный источник стабильного дохода - шахты рудника, то этому должна была быть причина.
        Если бы Хаджар и Том, используя волю, отправили насильно всех этих людей на добычу камня, то кто знает - может быть все они погибли бы внутри каменоломен. И, в результате, не было бы ни породы, ни людей для её добычи.
        - Могу я сделать тебе деловое предложение, Гобен?
        Староста, понимая, что теперь начинается серьезный разговор, отложил трубку и, сцепив руки замком, посмотрел в глаза Хаджару. Он видел много людей за свою жизнь.
        Какие-то из них были отчаянными авантюристами, другие - дрожащими трусами. Одни спокойны как океаны, другие бегали взглядом не хуже крыс.
        Но еще никогда он не видел такого взгляда, как у человека, сидящего напротив. Казалось, что он смотрит в глаза не живому существу, а чему-то… неосязаемому. Как если бы он смотрел на плывущие по небу облака или пытался разглядеть ветер.
        - Попробуй, Хаджар.
        - Если мы избавимся от той нечисти, которая захватила ваш рудник, то вы поможете нам в добыче материала для Сухашима?
        Староста ответил не сразу.
        - Зачем нам это?
        Том вновь едва было открыл рот, но Хаджар в очередной раз слегка толкнул его потоком воли.
        - Пойми нас, Хаджар, мы обычные крестьяне и работяги. Мы пашем землю, валим лес, пасем наши стада. Мы живем спокойной, мягкой жизнью. Женщины греют нам постель, а мы заботимся о них по мере наших сил. Даже оружия в наших землях ты найдешь с трудом.
        - Это так, Гобен. Но времена меняются. Идет война с Ласканом.
        - И когда она закончится, то никому, как и всегда, не будет дела до Сухашима, - староста, несмотря на жизнь в деревни, не был так глуп, каким его видел Том. - Если хочешь потратить свое золото, Хаджар, закопай его где-нибудь и нарисуй карту - пусть дети развлекутся поиском клада. Нам оно ни к чему.
        Хаджар кинул быстрый взгляд на увесистый кошель, лежащий в центре столешницы. Затем он перевел взгляд на молодую жену Гобена.
        Девушка прижимала ребенка к себе чуть крепче, чем следовало.
        Он посмотрел и на старшего сына. Тот сжимал спинку отцовского стула так сильно, что белели костяшки.
        Они боялись.
        Как боялся и староста.
        Просто он чуть лучше умел скрывать свои эмоции.
        - Ты не глуп, Гобен, и понимаешь, что если бы все было так, то сюда бы не отправили ни меня, ни моего товарища.
        Какое-то время они играли с Гобеном в гляделки.
        - Я знаю, кто ты, Северный Ветер, - прошептал старик. - Победитель мертвой армии и Дерека Ласканского. Бывший генерал северных баронств, покрывший себя славой Безумца, проложивший себе путь кровью. Ты уничтожил секту Лунного Света, которая испокон веков искала лишь мира и спокойствия. Почему я должен верить тебе, воин? Я слышу честь в твоих словах, но твои поступки говорят об обратном. Ты - очередной кровавый убийца, которых я не мало повидал на своем веку.
        Том приобнажил меч и мистерии, вырвавшиеся на волю, оставили длинные, тонкие разрезы на столешнице и стенах дома.
        - Ты говоришь с учеником Великого Мечника, смертный. Человеком, который сражается за твою свободу и жизнь. Прояви уважение!
        - Уймись, мальчишка, - Гобен, если и боялся, то был отважнейшим из людей, которых встречал Хаджар. Так дерзить адепту мог лишь храбрец или глупец. Староста глупцом не был. - ты младше моего сына. Ты гость в моем доме. Как смеешь ты обнажать здесь меч?!
        Том сделал шаг вперед.
        Хаджар тихо, едва слышно, прошептал:
        - Достаточно, - его голос зазвучал штормом.
        За порогом дома ударил гром. В вышине неба взревел разъяренный дракон.
        На пороге, под аккомпанемент яростной, нео невидимой глазу бури, появился Белый Клык. Меч сверкнул в его руках.
        - В-в-се в п-ппорядке, стт-тар-р-ик? - ломанным голосом спросил беловолосый мечник.
        Позади него, держась одной рукой за плащ, стояла Лита. Свободной ладошкой она сжимала ало-золотой цветок.
        - Спроси у Хаджара Дархана, Северного Ветра, все ли у нас в порядке? -прорычал Гобен.
        В доме повисла тяжелая тишина.
        Глава 1016
        - Я рад, что ты знаешь кто я, староста Гобен, - Хаджар поднялся. Он показательно повернулся спиной к Белому Клыку и скрестил руки на груди. -Тогда ты знаешь мою историю. И ты знаешь, что мой меч, если я так решу, не остановит ни беловолосой мечник за моей спиной, ни то, что обитает в ваших рудниках, но то, что скажут обо мне люди, случись мне залить кровью все земли вокруг Сухашима и утопить её в ней.
        За воротами сверкнула молния. На ясном, чистом, полуденном небе, откуда-то из глубин далекой синевы, вдруг сорвалась черная вспышка, вытянувшаяся длинным драконом.
        - Отважные слова, Хаджар Дархан. Не страшно их произносить простому смертному?
        - Ах ты… - на этот раз Хаджару не пришлось одергивать Тома. Он и сам понял, что с Белым Клыком в сенях как-либо проявлять недовольству в сторону Гобена будет чистым самоубийством.
        - Ты назвал этот юношу мальчишкой, Гобен, и это так, - кивнул Хаджар. - Но в те времена, когда тебе было двадцать, а мне - шесть лет, я уже воевал за свою страну. Когда тебе стукнуло тридцать, и ты всю жизнь провел с женщинами, мне было шестнадцать и я воевал за свою страну. Когда тебе стало пятьдесят, я воевал за свою страну. Каждый год твоей жизни, которую ты провел в покое тяжелой работы на своей земле, я воевал за свою страну. За страну, в которой живешь ты и твои дети. Будут жить твои внуки.
        - Хочешь сказать, Безумный Генерал, что твой долг выше моего? - Гобен поднялся с места. Засторелые обиды, которые он лелеял внутри себя, прорвались наросшим гнойником. - Пока ты проливал кровь на чужие мечи, я проливал кровь на родную землю. Пока ты топтал ногами чужие просторы, я возделывал родные. Пока ты дрался с врагами, я дрался с волками и кабанами. Я взращивали пищу для людей нашей страны еще с тех времен, когда тебя еще не было на этом свете.
        - И поэтому я уважаю тебя, Гобен, - кивнул Хаджар. - но разве не в этом погребе, - Хаджар с силой ударил ногой по полу. Доски вспучились и взорвались мыльными пузырями. Щепки разлетелись в разные стороны, но волей Хаджара не задели ни одного человека. - Разве не здесь лежит история твоя и твоих людей? Всех деревень, которые раскинулись на развалинах Сухашима.
        Блеск стали резанул глаза.
        - Отец, что это…
        - Отойди, Гурам! - рявкнул Гобен. - это остатки прошлого. Прошлого, которое разбил Даанатан! Они забыли наших дедов и прадедов. Оставили их гнить здесь!
        - Их оставили стеречь границу, - возразил Хаджар. - однажды я уже встречал человека, Гобен, который ради своего благополучия разворовал и распродал приграничный форт. Ты, отказывая мне, поступаешь иначе - ты предаешь кровь своих праотцов.
        Гобен схватил нож со стола и направил его на Хаджара. Он действительно был отважен. Отважен настолько, что Хаджар нисколько не сомневался в том, что медведь, оставивший на его левом плече шрамы, не встретил следующего рассвета.
        - За эти слова ты ответишь мне, адепт! Пусть это будет последнее, что я сделаю, но ты ответишь мне!
        - Отец! - выкрикнул молодой Гурам, но было поздно.
        Гобен разъяренным кабаном ринулся вперед. Хаджар мог бы его остановить. Даже не сдвигаясь с места. Простым усилием воли. Мог бы даже убить, но…
        Но он позволил смертной стали, так же как порой позволял разделочному кинжалу, которым приносил клятву, рассечь его плоть. Плоть, крепку настолько, что ни один артефакт, ниже Небесного, не смог бы её даже поцарапать.
        Гобен отштанулся.
        Он смотрел на свои окровавленные руки и на нож, торчащий из живота Хаджара. Тот выдернул его. Покачнулся, показательно прижимая ладонь к ране.
        Он мог бы затянуть её в ту же секунду. Нанесенная без всякой энергии или мистерий, она даже бы следа не оставила и затянулась быстрее, чем Хаджар бы успел произнести первый слог.
        Но он не стал этого делать.
        - Эта кровь, старик, которую я пролью за свою страну. И за людей, мне близких. Ту же кровь, что проливали твои праотцы на этих землях.
        Хаджар развернулся и направился к выходу. Плечом он оттеснил Белого Клыка, а затем, уже перед тем, как покинуть сени дома старосты, развернулся и посмотрел в глаза Гураму.
        - Твоя сестра и твой племянник… в твоих силах защитить их. На Сухашим надвигается буря. Буря, которую не остановит крестьянин, но с которой сможет сразиться воин. Я сказал свое слово.
        И, оставляя позади кровавый след, Хаджар вышел во двор и направился в сторону рудника.
        - Ну и что это был за спектакль, варвар? - Том, идущий рядом, жевал травинку и раскручивал на пальце горлянку.
        - Что ты…
        - Вот только не надо, Хаджар. Не держи меня за идиота. Все, что там случилось, прошло ровно так, как ты планировал.
        - С чего ты взял?
        - Потому, что несмотря на то, что всем ты кажешься неотесанным мужланом, на деле ты так же изворотлив и хитер, как твой лысый друг. Уверен, вдвоем вы составили бы отличную партию против Императора.
        Хаджар только ухмыльнулся. Том не знал и десятой части того, на что был способен Морган. И то, насколько широки и глубоки были сети его интриг. И не важно, как силен был тот, кто в них запутался - порвать их не был способен даже Орун. Лишь сбежать и то - ценой собственной жизни.
        - Я достаточно воевал, Том.
        - Я знаю, Безумный Генерал. Было время изучить историю того, кто обманул само Святое Небо и, при этом, выжил.
        - Так вот, - продолжил Хаджар. - может это паранойя, может чутья, но я чувствую, как на Сухашим надвигается война.
        Том сбился с шага.
        - Что? Но зачем Ласкану идти сюда? Они ведь прекрасно знают о мощи Ярости Смертного Неба. Флот доберется сюда быстрее, чем они пройдут вглубь страны.
        - Вот именно, - кивнул Хаджар. - так что получается, что либо меня подводит чутье, либо сюда идут те, кто не знают о Ярости Смертного Неба.
        - Тогда оно тебя действительно подводит, Хаджар. О технической мощи Дарнаса, стараниями Его Императорского Величества, знают все Семь Империй.
        Хаджар остановился.
        Он посмотрел на северо-восток. Где-то там раскинулись степи Ласкана.
        Странно, почему он подумал сейча именно о них.
        Ветер в его волосах игрался с перьями, подаренными орками - знак отличия и свидетельство того, что Хаджар был братом их народа.
        Орки не знали понятия дружбы.
        Лишь семьи…
        - Пойдем, - Хаджар ускорил шаг. Перед ними высилась одинокая гора. Разрывая сухую землю Сухашима, она поднимались к небу. Старые, заброшенные постройки уже давно поросли сухой, желтой травой.
        Какие-то развалились и валялись железными и деревянными обломками у подножия. Но больше всего этих обломков оказалось у заваленного камнями входа.
        - Проклятье, - выругался Том и осенил себя священным знаменем. - смертный не врал. Там действительно что-то есть.
        Хаджар тоже это чувствовал. Нечто темное, древнее и чрезвычайно могущественное.
        Нечто, что, как он и думал, имело отношение к Зимнему Двору народа богини Дану.
        - Дарха-а-ан, - услышал он вой, доносящийся из глубин рудника. - я жда-а-ал тебя-я-я-я. Спуск-а-а-айся.
        Глава 1017
        Хаджар посмотрел на Тома. Тот явно не слышал голоса, воем донесшегося из мрачного провала, заваленного тяжелыми камнями.
        Что же… ничего удивительного.
        - Будь здесь, - только и обронил Хаджар.
        - С ума сошел, варвар? - возмутился Том. - Я тебе не собачка на побегушках, чтобы стоять у входа, пока ты там развлекаешься.
        - Я…
        - И уж тем более не думай, что заботишься обо мне таким образом, - перебил Том. - тоже мне - нашелся защитничек. У меня своя голова на плечах и твои советы и указания мне ни к чему.
        Все же, Том, несмотря на свои положительные стороны, иногда мог быть той еще занозой в одном месте. Хотя - почему только “иногда”?
        - Я хотел попросить тебя прикрыть мне спину на случай, если сюда заявиться Аркемейя с её бандой, - почти не соврал Хаджар. У него действительно была такая мысль. Но вряд ли Том, при всех его достоинствах, сможет хоть ненадолго сдержать мощь Аркемейи, вознамерься та проникнуть в рудник.
        - В таком случае… - Том сперва едва себя пяткой в грудь от гордости не ударил, но затем в его полупьяных (с момента, как он вырвал из плеча герб Хищных Клинков, Том редко когда просыхал) глазах промелькнула искра разума. - Проклятье, Хаджар, я в лучшем случае смогу от неё сбежать. И то - не факт. Повелительница с Истинным Королевством парных сабель. До она от меня и мокрого места не оставит.
        Хаджар склонил голову на бок и слегка улыбнулся. Раньше Том, даже несмотря на понимание ситуации, все равно бы ударил себя пяткой в грудь и заявил, что он размажет Аркемейю тонким слоем.
        Видимо, прошедшие годы и невероятные приключения, сыграли ему только на пользу.
        - Как говорят мудрецы, Том - самая успешная битва это та, которая не состоялась.
        Том открыл рот, чтобы ответить, но так ничего и не произнес. Осекшись на полуслове, он только недоумевающе смотрел на Хаджара.
        - Как битва, варвар, которая не началась, может быть успешна? Что за бред ты несешь!
        - Ну, в твоем случае, если она не начнется, то ты выживешь.
        С этими словами Хаджар развернулся, взмахом руки выбил “каменную пробку” из прохода и, шагнув за порог, усилием воли оставил позади себе пелену из мистерий меча и ветра.
        Даже Аркемейи, приди она сюда, понадобиться на меньше пяти ударов, чтобы пробиться через барьер.
        - Эй, варвар! - донеслось до слуха Хаджара. - Какого демона ты…
        Оставшаяся часть предложения уже не смогла пробиться сквозь толщу камней. Некогда шахта, ведущая на первый ярус каменоломни, была прикрыта деревянным лифтом, который опускался за счет довольно непростой работы противовесов, канатов, шестеренок и даже небольших валов.
        Вот только сама конструкция за тысячи лет, которые рудник провел в запустении, пришла в полную негодность. От, без малого, гения инженерной мысли того времени остались лишь небольшие осколки в виде проржавевших валов и нескольких железных хомутов.
        Дерево уже давно превратилось в труху и осыпалось прахом стоило только Хаджару на него вздохнуть.
        Открылась шахта. Прорубленный в тоще породе желоб уходил куда-то во тьму самой бездны.
        - Хаджа-а-ар, - донеслось из глубины.
        Желоб пронзал первый, второй ярус (горизонт, как его называли горняки), затем третий и четвертый. Он спускался в самую глубокую часть каменоломни, где добывали специальный материал для крепости Сухашим.
        На глубине, на которой смертный, без специальной алхимии, не смог бы выжить, расположился шлейф особой породе - Губчатого Камня.
        Пористые блоки, которые из него получались, обладали способностью впитывать в себя энергию, тем самым ослабляя атаки противников. Да и сама прочность у него была таковой, что пушечное ядро, выпущенное на расстоянии всего в триста шагов, отскочило бы от него, не оставив даже царапины.
        Стены Сухашим, некогда, считались непреступными. Но, увы, время доказало обратное.
        Сам же Губчатый Камень оказалось практически невозможным транспортировать, так что Сухашим, в каком-то смысле, являлся еще и памятником старины.
        Может именно из-за его неприступности (правда в нынешнее время и более массивные стены падали под умелым натиском) его, некогда, обходили стороной. А затем, после упадка, Сухашим уже не был кому-то так уж нужен, чтобы тратить на него ресурсы.
        Так или иначе - слава так и не взятой врагом крепости все еще принадлежала древнему форту.
        - Хаджа-а-а-ар, - повторил голос.
        - Я здесь, - ответил Хаджар и шагнул вперед.
        Синяя птица Кецаль, царапая желоб пронзительным “Кья” пролетела километры породы, а затем, расправив огромные крылья, когтями вцепилось в дно желоба.
        Выпрямляясь, Хаджар смело шагнул в глубь явно заброшенного коридора горизонта. Низкий потолок - настолько, что приходилось немного пригибаться. Широкий рукав коридора, в центре которого оставили ряды несущих каменных колонн. Стены, укрепление раствором глины и известняка -средневековый цемент, не иначе.
        Хаджар шел по этому великолепию работ инженеров прошлого. Он смотрел на кирки и лопаты, которые рабочие бросили здесь. Покидали явно в спешке.
        Черенки уже давно рассыпались в труху, а ржавая сталь буквально сливалась с каменной породой. Стала, за десятки веков, её неотъемлемой частью.
        Хаджар шел мимо.
        Его одежды, несмотря на полный штиль подземных палат, развевались позади него. Взмахом руки, не понимая почему, но зная, что сможет, Хаджар создал вокруг светящиеся шарики из белого света.
        [Экстренное сообщение! Уровень опасности повторения сценария “Кокон” растет 26/100… 31/100…]
        На отметке в тридцать пять единиц, после того, как вокруг Хаджара кружил с десяток белых огоньков, счетчик замер. Хаджар понятия не имел, что именно он творит, но чувствовал, что может и больше.
        Что цветок, который он создал для Литы, не был вершиной его возможностей. Правда, сейчас, после этого нехитрого фокуса, его Ядро было заполнено лишь на четверть от максимального запаса.
        О том, почему подобные манипуляции забирали сил больше, чем интенсивная схватка, Хаджар подумает позже. Сейчас он смотрел на широкую пещеру…
        Нет, скорее даже зал.
        Вряд ли созданный шахтерами, он имел в высоту примерно сорок метров, а шириной обладал в три раза большей. Десятки столпов, изрезанных самыми разными иероглифами, рунами и знаками. С них тянулись цепи, каждое звено в которой толщиной с кулак Хаджара.
        Он уже видел похожие - ими был закован Травес, дракон и далекий предок Хаджара по отцовской линии.
        Километры стальных оков, так же исписанных светящимися силой волшебными знаками, встречались в центре зала. Десятки их “нитей” оплетали руки великана. Сотни - его ноги. Тысячи - торс и всего три, разноцветных, единственных, которые отличались от остальных цветов, сомкнулись на шее.
        - Здрав… здравствуй, - прорычал гигант. Слова давались ему с трудом. Каждое движение челюсти и языка отнимало у него столько сил, сколько у Хаджара ушло бы на то, чтобы сдвинуть гору.
        - Приветствую, - поклонился Хаджар. - достопочтенный потомок богини Дану.
        Перед ним был одни из народа Фае. Хаджар видел их всего несколько раз, но этого хватило, чтобы научить отличать от простых людей и существ.
        К тому же, вряд ли, пяти метровый гигант, кулак которого мог сойти за стенобитный молот, мог оказаться человеков. По пояс раздетый, набедренной повязкой ему служила белая, стальная юбка, закрепленная под широким поясом.
        Гигант, с титаническим трудом, скрипя цепями, качая гривой черных волос, поднял взгляд.
        Взгляд синих, ясных глаз.
        Таких, каких не может быть у человека.
        Хаджар отшатнулся.
        - Ты… похож… - прошептал великан. - на нас… брат… мой.
        Глава 1018
        Хаджар смотрел на этого великана и сердце его пропускало удар за ударом. В чертах лица - скулах, линии губ, густых бровях и широком лбе, Хаджар угадывал свои собственные черты.
        В густых, вьющихся черных волосах фейри, но видел свои собственные волосы.
        И глаза. Те самые, от которых так сходили с ума придворные дамы королевского дворца Лидуса. Те самые, в которых тонули девушки даже в те времена, когда он выглядел беспомощным уродцам.
        Имено благодаря этим глазам Хаджару удавалось выдавать себя на ярмарках за великого зверя, заточенного в теле калеки и уродца.
        У гиганта были такие же.
        Но надо было взять себя в руки.
        Народ Фае всегда говорит лишь правду и потому каждый из них является непревзойденным лжецом.
        - Прошу меня простить, достопочтенный потомок богини Дану, - на этот раз Хаджар не поклонился, а лишь обозначил этот жест кивком головы. - Но за последнее время меня так часто называют “братом” люди, которых я никогда не видел, что я отношусь к этому с некоторым скепсисом и…
        И Хаджара прервал смех, от которого в прямом, а не переносном смысле, задрожали стены пещеры. Цепи, сковавшие великана, дрожали и звенели.
        Но эти звуки металлической какофонии каким-то чудом смешивались со смехом великана и порождали симфонию, похожую на стук военных барабанов.
        - Каркает воронье, милый мой сын, над камнем старинного дома, - вдруг прошептал фейри. - и южные ветра обдумывают вечные ручьи принося с собой холодные зимы.
        Хаджар отшатнулся.
        Спину прошиб холодный пот. Пальцы слегка дрожали, а самому Хаджару казалось, что он тонет.
        Первую строку ему часто говорила родная мать - Королева Элизабет. Когда они навещали могила бабушки и дедушки по отцовской линии, то она, оставляя на надгробиях полевые цветы, шептала эту строку.
        Вторая же фраза, про южные ветра, принадлежала его учителю - Южному Ветру.
        Человеку… человеку, которого пригласила во дворец его родная мать. Человеку, который пожертвовал всем, что у него было, чтобы отыскать юного принца.
        Отдал собственную жизнь.
        И, как бы Хаджар не любил старого Мастера, обучавшего его мечу, но тот остался служить Примусу… И так поступил бы любой слуга. Ибо короли меняются, а слуги остаются.
        - Как… кто…
        - В этой старой песне есть и продолжение, Северный Ветер, - синие глаза гиганта встретились с такими же, принадлежащими Хаджару. - перья ветра ворота откроют и руки с когтями дитя заберут. С душой половины и взглядом старинным, они к воронью его приведут.
        Хаджар вспомнил слова Хельмера. Демона, который, как выяснилось недавно, оберегал Хаджара те долгие годы, что он провел в мире Земли.
        - И дважды рожденный с нерожденным схлестнутся и старая песня закончит свой ритм, - по щекам великана вдруг протекли две дорожки слез. - если ты здесь, дважды рожденный Северный Ветер, значит последний король уже проснулся, а древние стены рухнули.
        И, будто из-под пелены тумана, Хаджар вдруг увидел девушку, стоявшую рядом с белым львом или тигром. Зверь застыл во мраке бесконечной вселенной. Созданный из света, с глазами в виде вселенных, а когтями - лучами далеких звезд.
        Именно так Хаджар увидел, впервые, Хранительницу, которая стерегла Мир Духов. Места, к которому его привел Степной Клык.
        И её слова вновь прозвучали в голове Хаджара:
        “Зачем ты пришел сюда, Северный Ветер? Время пасть Горе Черепов еще не пришло. Время горшечника еще не пришло. Пламя еще сокрыто в углях. Горн не пропел свою песнь. Не рухнули древние стены. Не распались цепи. Не проснулся Последний Король. Так зачем же ты пришел?”
        А затем Хаджар вспомнил слова Древа Жизни.
        О том, что его погибелью станет тот, кто не был рожден.
        - Когда-то, маленький ребенок, мы были сильны, - продолжал шептать великан. - наши песни звенели по всем четырем мирам. Мы, стражи Горы Черепов, несли свою службу и…
        - Горы Черепов? Места, где закован первый из Дарханов?
        - Именно, - гигант хотел было кивнуть, но цепи ему не позволяли. - Иначе как ты думаешь в родословной твоей матери оказался осколок его черной души? Мы, те кого выбрали все четыре мира - люди, духи, демоны и боги. В наши руки вложили оружие величайшие воины. Наши сердца зажгли мудрецы. Наши тела создали из всех стихий, которые можно найти под светом Ирмарила и Миристаль.
        Ирмарил и Миристаль… Хаджар уже слышал эти имени. Из песен его матери. Когда-то давно Ирмарилом называли солнце, а Миристаль - его возлюбленную, самую яркую звезду на небосклоне.
        И была песня о том, как на войне с Черным Генералом, Миристаль, сошедшая в виде прекрасной воительницы, была повержена первым из Дарханов.
        С тех пор имена светил были забыты и написана песнь “Плач Ирмарила” о четырех веках, когда властвовала бесконечная ночь.
        - Кто ты, достопочтенный великан? - спросил Хаджар. Он уже не понимал, то здесь происходит. - И почему ты здесь закован?
        Гигант снова засмеялся и вновь дрогнули стены.
        - В ответе на второй вопрос, юный Северный Ветер, хранится ответ и на первый. Слушай внимательно, ибо если ты стоишь здесь, что моя цена оплачена и ничто больше не сдерживает меня, чтобы встретить праотцов, -великан вздохнул и его взор слегка помутился. Как у любого, кто смотрит внутрь себя. - Я был последним из тех, кто охранял проход к Горе Черепов. Мой род, некогда великий и могучий, которому не было равных среди четырех миров, сгинул. От болезней души и тела. От хвори разума. Мы исчезали. Постепенно, тихо, понемногу, но исчезали. И когда я остался последним, то не нашел ничего лучше, чем заключить сделку с демоном.
        - Дай угадаю, его звали…
        - Это был сам Князь Демонов, - не обращая внимания на Хаджара, продолжил великан. - он пришел ко мне. Он дал мне желаемое - продолжение моего рода. И назвал цену - отдать мне самое важное, что у меня есть. Я согласился. Демон ушел. Но он обманул меня. Мой род продолжился, но продолжился он в чреве смертной женщины и рожденный полукровка выбрал путь, который привел мой род к тому, что он стал человеческим. Цена же, которую я заплатил сразу после зачатия, стала моя свобода. Это так, как многие эпохи назад, я оказался заточен под землей. В этой пещере.
        - И несколько тысяч лет назад, шахтеры прорыли к тебе путь, - догадался Хаджар. - но они были слишком слабы, чтобы выдерживать твое присутствие.
        Хаджар понятия не имел, на каком уровне пути развития находился великан. Но, даже учитывая сдерживавшие его цепи, даже будь Хаджар простым Повелителем, в чьих жилах не тек Волчий Отвар, а в груди не билось бы Сердце Дракона, он не смог бы здесь выстоять и десяти секунд - настолько велико было давление силы фейре.
        И это учитывая, что Хаджар, будучи смертным, с легкость находился рядом с Травесом…
        - Именно так, юный Северный Ветер, - еще несколько слез упало со щек великана. Срываясь, они оборачивались яркими кристаллами и россыпью падали на дно пещеры. - Я кричал им, чтобы они остались, но они не понимали языка богини Дану. Слышали лишь рев. И разбежались в страхе. Многие погибли… я не хотел их смертей.
        - Языка богини Дану… - теперь становилось понятно, почему Хаджар десятки раз сталкивался с тем, что он понимал духов, а его спутники - нет.
        Единственным исключением стал Карейн…
        - В тот день я понял, что мое заключение будет вечно. И первые слезы сорвались с моих щек. И тогда явился ко мне посланник Седьмого Неба. Он сказал, что мое наказание за то, что я оставил Гору Черепов без защиты, закончится тогда, когда сюда явится мой потомок.
        - Потомок?
        - Песня, юный Северный Ветер, её пели еще в те времена, когда не было ни Черного Генерала, ни четырех миров. Они пели о том, что однажды северный ветер сорвет цепи с узников двух тюрем, узнав в их сердцах - свое. И вороны будут каркать над камнем старинного дома. И южные ветра…
        Хаджар едва не задохнулся.
        Нет… это уже было… Уже одно существо дало начало его роду. Смешав кровь дракона и человека, оно окончило свой срок в цепях под землей.
        И теперь второе? Соединив кровь фае и человека, тоже находилось в цепях?
        Такое просто не могло быть простым совпадением!
        - Ты - мой потомок, Хаджар Дархан. В тебе бьется сердце дракона, в твоих руках меч Черного Генерала, твоя жизнь идет от демонов, а смерть твоя стоит за спиной народе Фае. Все четыре мира соединились в тебе, Хаджар Дархан. Соединились, чтобы закончить эту песню.
        - Закончить? Как?
        На этот раз великан промолчал. А Хаджар понял, почему его сковали цепями. Потому, что если бы не они, Хаджар был бы уже мертв.
        - Если бы не демон, юный Северный Ветер, я бы смог тебя убить… - очередная слеза сорвалась и кристаллом рухнула на землю. - Скажи мне, тебе уже являлся мертвец в цепях?
        Глава 1019
        Хаджар вспомнил то, что увидел в казематах Тайной Канцелярии.
        - Вижу, что являлся, - в глазах великана, полных белых слез, появилось нечто, похожее на надежду. - тогда еще не все потеряно… - прозвучал неприятный хруст. Скрежет, с которым, обычно, сталь рассекает крепкие кости. - тогда собери мои слезы и кровь, Северный Ветер. И, если Дану будет милостива, ты отыщешь мертвеца до того, как несчастный разрушит звезду миров.
        “Найди меня, Северный Ветер, до того, как несчастный влюбленный уничтожит звезду миров.“ - вспомнил Хаджар слова мертвеца.
        Воспоминания закружились перед внутренним взором Хаджара, а когда он сумел вынырнуть из их омута, то увидел источник скрежета.
        Если недавно лишь слезы великана оборачивались кристаллами, то теперь все его тело превращалось в прекрасное изваяние светящегося материала. Руки, ноги, торс - все это постепенно принимало облик огромного, граненного кристалла.
        Последним, что исчезло, оказались два ярких, голубых глаза. И еще слова, которые эхом звенели в древней пещере.
        - Будь проклят тот день, когда я продолжил свой род.
        И огромная кристаллическая фигура рухнула ворохом мерцающей пыли, внутри которой вихрем закружилась стальная крошка от распавшихся цепей.
        “Еще не распались цепи…” - что же… вот они и распались.
        Хаджар стоял в подземной пещере и смотрел на то, что осталось от его предка по материнской линии.
        Удивительная ирония судьбы.
        Травес и этот гигант имели схожую судьбу. Оба они были последними из своего рода. И оба они скрестили свою кровь с человеческим родом.
        Но если Травес был горд этим и, как мог, заботился и любил своего потомка, то великан… нет, если бы не цепи, то Хаджар точно не пережил бы этой встречи.
        Он подошел к своеобразной могиле существа. С левой стороны прорастали алые кристаллы - кровь великана. А с правой - голубые - его слезы.
        - Анализ, - не дрогнувшим голосом, приказал Хаджар.
        [Обрабатываю запрос… запрос обработан. Материал - неизвестен. Перекрестный поиск в базе данных. Схожесть с объектом “Слеза Феи” - 65,34%. Возможность создания объекта - “Камень Силы”: 99,9%]
        Хаджар присел на корточки и провел рукой над кристаллами. Они слегка вибрировали энергией, искривляя и меняя потоки Реки Мира вокруг себя.
        Кристаллы действительно были схожи со слезами фей, которыми, когда-то, его в определенном смысле слова, завалил Хельмер. Демон убивал буквально любую посланницу Седьмого Неба, которая оказывались поблизости от Хаджара.
        И, признаться, Хаджар думал, что именно Повелитель Кошмаров был тем, кто заточил Великана. Но, видимо, и он сам тоже являлся лишь фигурой в руках неизвестного.
        Неизвестного, которой слишком уж рьяно вмешивался в жизнь Хаджара.
        Нет, тот все еще не верил в предсказания и прочую ерунду судьбоносного толка. Таким образом, подменяя понятия и принимая лишь те факты, которые подтверждают теорию, а не опровергают, под любое предсказание можно было подвести едва ли не любое событие.
        Но, все же, Хаджар чувствовал некое родство с кристаллами, лежавшими у его ног. Родство крови и души.
        Если бы он был Рыцарем Духа, то не смог бы этого заметить, а теперь, будучи Повелителем, всего в нескольких ступенях от Бессмертия, он действительно ощущал эту связь.
        Она пронизывала время, пространство и нечто иное, чему Хаджар пока не знал ни названия, ни “описания”.
        - Камень Силы, - повторил Хаджар.
        Из-за своих доспехов Зова и Синего Клинка, он уже и забыл ту смертельную жажду, которую адепты испытывали по отношению к могущественным артефактам. И любое творения Императорского уровня и выше нельзя было создать без этих самых “Камней Силы”.
        Сам же Хаджар был способен, не меняя, на постоянной основе, клинки и доспехи, просто делать их сильнее. И если доспехи Зова (не считая эпизода с Королевой Мэб) становились сильнее благодаря его собственному развитию, то Синий Клинок (некогда Черный Клинок) банально питался чужим Духом и всем, что могло его содержать.
        - А ну-ка, - Хаджар обнажил меч из ножен своей души и почти дотронулся им до кристалла, как получил послание.
        Меч не мог изъясняться ни словами, но мыслями, ни образами. Лишь какими-то обрывочными ощущениями. И Синий Клинок, который с момента становления таковым, почти никем не питался и даже десятой доли процента к следующей эволюции не набрал, отказывался есть этот кристалл.
        И не потому, что не хотел, а потому, что опасался, что не справился бы. Не переварил той концентрации духа, что там заключалась.
        - Анализ, - вновь приказал Хаджар.
        Благо ему не требовалось конкретизировать каждое свое желание - нейросеть и так прекрасно понимала задачи.
        [Обрабатываю запрос… запрос обработан. Примерный возраст объекта -неисчислим]
        - Ну, попытаться-то стоило в любом случае, - Хаджар выпрямился и, взмахом руки, убрал в пространственное кольцо ровно десять килограммов кристаллов.
        По пять на каждый цвет.
        В итоге останки его далекого предка заняли три четверти от всего пространства и кое-что пришлось переложить в походный мешок.
        Жаль, что артефакты большего объема, чем имеющийся у Хаджара, либо хранились в Императорской сокровищнице, либо производились исключительно в Стране Драконов.
        Человеческие умельцы на такие артефакты оказывались не способны…
        - Ну ладно, - Хаджар встряхнулся, покачал шеей, щелкая позвонками, и прикрыл глаза.
        Он вновь начал ощущать мир вокруг себя. Чувствовать его. Чувствовать, что несмотря на то, что ветра внутри пещеры не было он здесь все равно… присутствовал.
        Но не тот, которым человек наслаждается в знойный день и которого страшится в бурю, а… иной. Какой-то… другой.
        [Экстренное сообщение! Уровень опасности повторения сценария “Кокон” растет 38/100… 44/100…]
        Отмахиваясь от сообщения, Хаджар вытянул перед собой руку.
        Он чувствовал, что сможет это сделать. Знал, что не получится. Понимал, что это выше верхней границы его способностей, но чувствовал, что сможет.
        Знание и понимание шли от его разума.
        Чувства - от души.
        И когда он сжал кулак…
        [Экстренное сообщение! Уровень опасности повторения сценария “Кокон” растет 73/100… 81/100…]
        … пещера озарилась ярким, золотым сиянием. На ладони Хаджара стояла, во вей своей красе, прекрасная фея.
        - Мудрейшая… Фрея, - поприветствовал, с запинкой, усталый Хаджар. Ядро было высушено под ноль, так что он закинул в рот две пилюли, оставляя в своем запасе лишь пять высокоуровневых, энерго-восстанавливающих алхимических препаратов. - Рад, что вы со мной.
        Фрея выглядела несколько удивленной. Но не тому, где находился Хаджар, а тому, что он смог выдернуть её в эту реальность. Как и подозревал Хаджар, феи, которых так легко уничтожал Хельмер и дух Курхадана, вовсе не были невидимыми.
        Просто они находились… в другой реальности. Или, может, на другом пласте этой реальности. А может - в мире богов. И вообще, где пролегала границу между четырьмя мирами.
        С чего вдруг Хаджар решил, что она делит их так же, как делятся страны в безымянном мире и…
        [Экстренное сообщение! Уровень опасности повторения сценария “Кокон” растет 84/100… 92/100…]
        Усилием воли Хаджар прервал свой поток мыслей. Не время впадать в медитацию Гусеницы и Бабочки. Хотя место здесь весьма подходящее.
        - Еще я не встречала Повелителей, которые смогли бы использовать… - Фрея явно что-то произнесла, вот только, как и в случае с магией Анетт, Хаджар не смог разобрать что именно она сказал.
        И, видимо, Фрея это заметила.
        И потому удивление её только возросло.
        - Так ты еще не прошел медитацию Гусеницы и Бабочки?! И смог заставить меня явиться сюда?!
        Наверное, в иной обстановке Хаджар бы радовался, что смог удивить древнее существо, но не сейчас.
        Он посмотрел в глаза золотому существу и задал один единственный вопрос:
        - Это ты смягчила наказание этого гиганта?
        Глава 1020
        Фрея посмотрела за спину Хаджару. Она окинула взглядом пещеру, потянулась миниатюрной ручкой и остатки цепей на старинных столпах зазвенели и прахом развеявшись скрутились вокруг её запястья браслетом, который даже младенцу в виде кольца был бы мал.
        Она дотронулась до него с нежностью, с которой матерью проводит по щеке новорожденного.
        - Его звали Ададжир, - произнесла Фрея. - он был великим воином, но еще лучшим - музыкантом. Его песни пронзали собой границу четырех миров и все мы наслаждались творчеством Ададжира. Может именно это его и сгубило.
        - То, что он писал песни?
        Фрея кивнула.
        - Будь Ададжир простым воином, то его душа, сердце и разум были бы так же прямы и просты, как оружие. Но он был музыкантом. И потому его душа металась от погребального костра, до весеннего луга, - Хаджар не очень понимал, что именно Фрея хотела сказать этим явно вышедшим из употребления выражением. - Я отговаривала его, но…
        - Ты знала моего предка?
        Фрея еще раз кивнула.
        - В те времена я част посещала его, составляла компанию. Из симпатии, разумеется, но в большей степени - из сочувствия. Некогда род Джар был многочисленен. Созданные четырьмя мирами стражи Горы Черепов. Их было так много, что они построили целый город у подножия тюрьмы Черного Генарала. Но все мы, включая того, кто помог их создать, были наивны и глупы. Мы недооценили мощь даже той части души первого из Дарханов, которую смогли заточить на Гору.
        - Великан рассказал мне об этом.
        - Но он не рассказал, Хаджар, какого это - стоять на посту в мертвом городе, у подножия мертвой горы. Последний из своего рода. Одинокий, как заблудившийся ночью луч солнца. Он находил утешение лишь в своих тренировках и музыке. И в том, чтобы каждый лунный месяц вызывать на поединок кого-нибудь из жителей границы Седьмого Неба. Чтобы проверить свои умения.
        Хаджар представил себе подобную жизнь.
        Она чем-то напоминала его заточение в мире Земли.
        - И так, Хаджар, - продолжала Фрея. Она впервые казалась ему человечной, а не приставленной богами ищейкой и тюремщицей. - и так продолжалось целыми эпохами. Бесконечное одиночество с осознанием того, что когда-нибудь и он, не выдержав тлетворного воздействия Горы Черепов, исчезнет. А вместе с ним - и его род. Их воля сотрется. И вселенной не будет дела до гордых, преисполненных чести Джар, которые служили стражами четырем мирам.
        - Ты так и не ответила на вопрос, мудрейшая Фрея - это ты смягчила его наказание? И это поэтому у тебя был долг перед Хельмером?
        Фрея улыбнулась. Прекрасная фея, которая, будь она ростом с человека, затмила бы своей красотой всех когда-либо живших женщин.
        И улыбка её была настолько печальна, что Хаджару показалось, будто сами камни испытывали к ней сочувствие.
        - Когда Князь Демонов узнал о том, что хочет сделать Ададжир, то отправил одного из своих эмиссаров к посланнику Седьмого Неба. Через них они имели разговор с Яшмовым Императором. Они оба решили, что не смеют вмешиваться в свободу волю последнего из Джар. Они разрешили ему использовать сделку с демонами, а наказание - заточение под землей, назначил сам Яшмовый Император.
        - И он не испугался оставить Гору Черепов без надзора?
        Фрея только горько засмеялась.
        - Яшмовый Император не боится никого и ничего, Хаджар. Первый и могущественнейший из богов. Мудрец, создавший Седьмое Небо и разделивший миры. Прародитель всех богов и всего сущего. Тот, кому ведомы тайны Книги Тысячи. Ни Князь Демонов, ни первый из десяти Бессмертных, ни Королевы дворов Фейре, ни Великие Духи не способны тронуть и полы его мантии. Перед кем ему испытывать страх?
        - Перед Черным Генералом, вероятно.
        Брови Фреи сошлись, образуя глубокую складку на переносице.
        - За такие слова тебя немедленно линчуют в любом цивилизованном обществе…
        - Будем радоваться, что, видимо, регион Белого Дракона таким не является, - парировал Хаджар.
        Фея, на какое-то время, замолчала. Она тихо разглядывала браслет, бросая на него весьма характерные взгляды. Нет, они не были любовниками (не в физическом смысл, разумеется, а в душевном). Скорее - близкими друзьями. Очень близкими.
        Хаджар не мог себе представить, что сумел бы встать смирно в тот момент, когда Морган обрекал бы Эйнена на участь, которую пережил Ададжир.
        - Дархан стал могущественен, Хаджар, - произнесла, наконец, Фрея. - в этом нет никаких сомнений. Но вот сейчас здесь стоишь ты и стою я. Я служу Седьмому Небу, которым все так же правит Яшмовый Император. А ты носишь в своей душе осколок Черного Генерала. Так я спрошу тебя еще раз - кого боятся Богу всех Богов?
        Хаджар не смог придумать достойного ответа.
        - Так я и думала, - вздохнула Фрея, а затем резко подняла взгляд на Хаджара. - Да, потомок Джар, наследник их имени, я была тем, кто смягчила наказание Ададжира. Кто смертью заменил его вечное узничество, ибо Яшмовый Император в своей мудрости положил, что Ададжир, предав свой путь, должен испытать те же муки, что и его узник.
        Фрея была гордым существом. Существом невероятного могущества. И, потому, слеза, которая так и не скатилась с её правого глаза, выглядела настолько душераздирающе.
        - Тогда ты знала… знала, что однажды я приду сюда, - протянул Хаджар.
        Фрея молчала.
        Но не потому, что не хотела, что-то сказать, а потому… что не могла.
        - Кто-то сказал тебе, - мысли неслись в голове Хаджара. Одна догадка сменяла другую и теории, которые они порождали, были настолько жуткими и воле-сокрушительными, что даже думать о них не хотелось. - Кто тебе сказал, Фрея? Кто сказал, что спустя столько эпох, сюда приду я? Как это вообще возможно предположить? Времени с тех пор, прошло просто немыслимое, даже по меркам Бессмертных, количество!
        Фрея молчала.
        Но при этом она еще не исчезла.
        А значит, что она хотела ответить! И ждала, когда Хаджар задаст правильный вопрос.
        Он несколько раз прошелся по их разговору, пока не зацепился за маленькую оговорку.
        - Кто помог четырем мирам создать род Джар? - догадался он. - Как его звали?
        Фрея, вновь проведя пальцами по браслету, прошептала:
        - Третье предзнаменования за столь короткий срок… Веришь ты в предсказания или нет, Хаджар, это не важно. Важно, что вскоре все решится… А ответ, на вопрос, который тебя беспокоит, ты найдешь в стране Бессмертных. Помни мой дар тебе, Хаджар. Ибо ни один из них ты еще не использовал.
        С этими словами Фрея исчезла, а Хаджар, оставшись стоять один в древней пещере, лишь прошептал:
        - Но я уже нашел под радугой…
        Хаджар прервал сам себя. Что для Фреи такое существо, как первый Император Драконов. Может занятная игрушка, но не более того. Вряд ли бы она стала размениваться на такой пустяк, как гробница дракона.
        Простое совпадение.
        А может и нет и Фрея соединила в своих трех подсказках столько информации, сколько только могла.
        - Страна Бессмертных, - прошептал Хаджар. - Ко всем демонам - почему все должно упираться именно в неё.
        Бросив последний взгляд на усыпальницу последнего из рода Джар, Хаджар развернулся и пошел к желобу.
        Картина, в центре которой стоял Сухашим, постепенно прояснялась. Вот только если раньше Хадажру казалось, что его дергала исключительно одна нить интриг - Моргановская, то теперь ему начинало казаться, что была и другая.
        Куда более тонкая и эфемерная.
        Но такая… могучая, что перед ней нить Моргана выглядела как пряжа искусной швеи на фоне корабельного швартового каната.
        - Проклятые интриги…
        Глава 1021
        Уже поднимаясь на поверхность, Хаджар чувствовал, что скоро встретится со своей старой знакомой еще раз. И это не было пустое предположение или интуитивное предчувствие, а такое же ощущение, какое испытывает человек, когда, не видя своих ног, может определить где они находятся в пространстве.
        В самой пещере Хаджар пробыл не дольше часа, но обстановка у входа в рудник успела разительно изменится. Безлюдная, заброшенная дорога теперь выглядела едва ли не оживленным торговым трактом.
        Лошади, повозки, люди в кафтанах и с тюрбанами на голове.
        Впереди сорока пустынников и их нескольких повозок, стояла относительно высокая девушка. Относительно, потому что она была ниже Хаджара, но выше “обычных” людей.
        Что же, теперь, хотя бы, Хаджар понимал откуда у него рост, который сочли бы “чуть ниже среднего” в клане Вечной Горы.
        Аркемейя, все в тех же черных шароварах и с алым шарфом-маской, прикрывавшем лицо, держала саблю около горла Тома. Тот стоял на коленях. Спиной к полукровке и лицом к Хаджару.
        - Я сделал как ты советовал, варвар, - он сплюнул кровью. Меч Тома лежал в метре от него самого. - Попытался с ней поговорить. Но твоя знакомка настоящая… - Аркемейя слегка прижала клинок к горлу Тома и тот мгновенно, но очень криво улыбнулся. - настоящая умница. Тут же раскусила мой план.
        Хаджар лишь покачал головой. Затем он слегка поклонился, сделав это настолько галантно, насколько только мог.
        - Аркемейя из Курхадана, - поприветствовал он. - Не прошло и двух недель, как мы с тобой снова встретились. Судьба или простое совпадение?
        - Скорее совпадение интересов, варвар, - процедила девушка. Её прекрасные волосы качались на ветру. Отсутсвие тюрбана шло ей куда больше, чем его наличие. - И хватит корчить из себя дамского угодника. Я прекрасно знаю, какой ты, на самом деле, неотесанный мужлан.
        - В этом я с вами абсолютно согласен, миледи, - поддакнул стоявший на коленях Том.
        - А ты заткнись вообще, - Аркемейя еще сильнее надавила на лезвие и по горлу тому заструилась алая змейка.
        - Я бы попросил тебя оставить его в живых, - Хаджар слегка подался вперед.
        При этом он показательно держал ладони поднятыми вверх. Аркемейя, пусть и провела в их отряде некоторое время, не знала, что Хаджар может обнажить свой меч в любое время. Так что такое поведение должно было хоть немного ослабить бдительность.
        - С чего бы? Помниться, ты упоминал некого Тома и то, что с радостью выпустил бы ему кишки.
        - Серьезно? Варвар - она это серьезно? - Том, кажется, выглядел глубоко оскорбленным. - Нет, ну такого я даже от тебя не ожидал.
        - Ты чуть было не отправил и меня и Эйнена к праотцам, - пожал плечами Хаджар. - ну и вообще относился к нам не очень.
        - У меня были на то веские причины! - возмутился Том. - Лысый увел у меня невесту, а ты едва было не возлег с моей сестрой. И при этом вы оба -простолюдины! Да я с вами чуть не поседел! Столько волнений.
        - Ну прости пожалуйста, что мы доставляли тебе беспокойства, пока ты спал и видел, как бы отправить нас к праотцам.
        - Нет, когда я спал, то видел себя и Дору в весьма определенных позах. Вами двумя я не грезил нисколько.
        - А это обидно, знаешь ли. Вот Эйнену разок приснилось, как он тебе горло от уха до уха разрезал.
        - Островитянину? Серьезно? А я думал, что из вас двоих маньяк, это ты. Островитянин как-то не внушает впечатления…
        - АРГХ! - закричала Аркемейя и кулаком ударила по темечку Тома, заставив того замолчать. - Вы двое! Хватит! Немедленно! А ты, Хаджар, если не заметил, то я держу твоего друга в плену!
        - Ну, - все еще держа ладони поднятыми, Хаджар опять пожал плечами. -Друзьям нас назвать сложно. Скорее - союзниками?
        - Временными, - добавил поморщившийся Том. - И…
        - И, если ты не заткнешься, - прошипела Аркемейя. - То, видят Вечерние Звезды, временность вашему союзу наступит сию же минуту.
        Подул ветер. Он пригнал с собой песок выжженной земли. Он трепал кафтаны разбойников из банды Аркемейи и качал её густые волосы. Темнее самой ночи. Прекрасные, как шелк.
        Она опускались на её точеные плечи, обрамляли пышную, высокую и крепкую грудь, опускались вплоть до тонкой, стройной тали и… и Хаджару явно следовало наведаться в бордель.
        Иначе в следующий раз он будет думать совсем не той головой, которой следовало бы.
        - Чего ты хочешь, Аркемейя.
        - Ну наконец-то, - сверкнули зеленые глаза. - варвар соизволил перейти к делу.
        - И все же.
        Аркемейя качнула гривой темных волос и обнажила вторую саблю. Её она показательно наставила на Хаджара.
        - Отдай мне то, что ты нашел в пещере внутри рудника.
        - С какой стати мне это делать?
        Аркемейя прищурилась.
        - Мне кажется, - медленно произнесла она. - я наглядно продемонстрировала свои аргументы.
        И очередная струйка крови побежала к ключице Тома.
        - Шантаж, Аркемейя? Я ожидал от тебя чего-то большего.
        - Ожидать от тебя чего-то большего будет…
        - Жена в постели, - кивнул Хаджар. - в первый раз это еще хоть как-то задело, а сейчас выглядит так, будто ты других оскорблений не знаешь.
        - Да к демонам тебя, варвар! - Аркемейя приставила вторую саблю к затылку Тома. - Если ты мне немедленно не отдашь то, что там нашел, я отправлю этого аристократского сынка к праотцам, а затем буду биться с тобой.
        - И не факт, что отниму.
        - Но и не факт, что ты выживешь, - добавила Аркемейя. - При любом раскладе, тебе выгодней просто отдать мне требуемое и мы с тобой, я тебе обещаю, расстанемся и больше никогда не встретимся.
        В ответ на это Хаджар лишь улыбнулся.
        - Прав был мой первый учитель - Южный Ветер, когда говорил, что нельзя верить обещаниям женщин. А обещания, которые дают прекрасные женщины -суть есть чистейшая ложь.
        - Мужлан!
        - Может быть, - пожал плечами Хаджар. - но будь твои слова правдой, ты бы просто попросила у меня закрыть долг. А если этого не просишь и опускаешься до шантажа, значит держишь в уме, что мы можем встретиться еще раз.
        Аркемейя ненадолго замолчала, а потом уже сама пожала плечами.
        - Девушке надо как-то о себе заботиться, Хаджар. И когда мудрецы говорят, что это женщины любят ушами, и мужчины - глазами, то они ни демона не смыслят ни в мужчинах, ни женщинах.
        - Только философии мне не надо, - непритворно отшатнулся Хаджар. - мне хватает одного лысого друга, который и вечера без наставлений не может провести.
        Они снова замолчали. Хаджар нисколько не обращал внимания на берущих его в кольцо бедуинов. Случив произойти схватке, он отправит их к праотцам быстрее, чем Аркемейя сможет высвободить свое Истинное Королевство.
        Опять же, хаджар не особо понимал, откуда у него такая уверенность, но чувствовал, что действительно - сможет.
        - Ну так что, варвар? Насколько сильно тебе нужен этот аристократ?
        - Скажи мне, Аркемейя из Курхадана, что именно и в каком объеме тебе нужно и я, слово чести, я отдам тебе это.
        - Слово чести? Знаешь, Хаджар Дархан, Северный Ветер, мужчины-мудрецы учат не верить лишь красивым женщинам, а вот женщины-мудрецы учат не верить вообще никому. Но, когда я слышу из твоих, - Аркемейя сделала ударение на этом слове. - подобные слова, то, почему-то, верю… Мне нужно пять килограмм кристаллов, созданных из крови великана, которого ты встретил внутри пещеры.
        Хадажр взмахнул рукой и требуемая субстанция появилась на пустынной дороге. Сверкая и отражая лучи полуденного солнца она приковала к себе взгляды всех присутствующих.
        И те, кто был способен хоть в малой степень ощутить могущество субстанции, от удивления слегка отшатнулись.
        - Ты скажешь, кто взял с тебя клятву и кому ты отдашь эти кристаллы.
        Аркемейя, взмахом руки собрав добычу в пространственный артефакт, толкнула в спину Тома. Тот распластался по земле, да так и остался в ней лежать.
        Умный малый…
        Аркемейя, одним рывком, грациознее кошки, схватилась за гриву стоявшего рядом Кровавого Мустанга (проклятая воровка!) и птицей взмыло в небо.
        В седле она выглядела ничуть не менее прекрасно, чем стоя на земле.
        - Когда мы встретимся в следующий раз, варвар, - произнесла она на языке Да’Кхасси. - то давай выпьем за тех, кто не вернулся с гор.
        С этими словами она развернула коня и, цокнув языком, сорвалась с места в карьер.
        Поднимая клубы песчаной пыли, отряд всадников вскоре скрылся где-то за поворотом.
        - Ты отдал за меня такое сокровище, варвар? - поднимался, потирая шею, Том.
        - Глупый вопрос, учитывая, что ты все еще жив.
        - Боги и демоны, - Том отряхнулся и вернул свой меч в ножны. - ты еще глупее, чем я думал. Я бы сбежал, но не отдал ради тебя такое богатство. Повторюсь - ты идиот.
        Хаджар никак на это не ответил.
        Он только надеялся, что Аркемейя подумает точно так же…
        Глава 1022
        Ночью, ровно в три часа, когда, по древним преданиям, истончалась граница между мирами, Аркемейя чертила волшебные символы.
        На перекрестке четырех дорог - символе четырех миров, она писала символы собственной кровью. Пусть и красная, но слегка мерцала, давая понять, что принадлежала отнюдь не человеку.
        Узоры различной сложности появлялись под светом звезд и любой, кто проходил бы в этот момент мимо, ощутил бы изменения в реальности.
        Тени будто становились плотнее. Тьма - гуще. Ветер - суше. А звездный свет обретал очертания ударов какого-то жуткого оружия, отдаленно похожего на взмахи серпа или, может, косы.
        Закончив чертить, Аркемейя поднялась и, скрестив руки, начала качаться в трансе произнося при этом слова на древнем языке. Языке, который не должен был знать ни один смертный человек.
        Но Аркемейя его знала.
        Потому что она не была ни смертной, ни человеком.
        Навсегда зависнув на границе двух миров, она несла в себе кровь и людей и демонов. И именно поэтому умела говорить на их языке.
        Она нараспев повторяла слова призывающего заклинания, а затем с силой провела кинжалом по ладони.
        Взмахнув рукой, Аркемейя оставила в воздухе алую арку, очерченную каплями крови. Она выбрала ту область, где почти не было звезд - на границе горизонта и вселенной.
        И, вопреки всем законам мироздания, капли крови не упали на землю, а так и остались висеть в воздухе. Затем из них сформировались те же символы, что и на земле. Засияв и замерцав, они слились воедино и действительно образовали арку.
        Арку, из которой кто-то вышел.
        Он был высок. Выше Аркемейи.
        Под его ногами копошились черные сгустки - комочки чужих страхов и кошмаров. Его тело прикрывал длинный серый плащ, в прорезях которого виднелись хищные клыки и жуткие глаза. Лицо скрывала широкополая серая шляпа, через разрез которой виднелся один единственный алый глаз.
        Углем он сиял на бледном, даже белом лице.
        В руках существо держало истекающую кровью сферу.
        - Дочь низшего… от такого отребья как ты, я жду поклона.
        - От меня ты можешь дождаться только этого, - Аркемейя сплюнула под ноги существу, способного уничтожить её одним своим желанием. - Знай, Хельмер, Повелитель Ночных Кошмаров, от меня нет страха к тебе. Лишь презрение.
        Когтистая лапа, покрытая жуткими струпьями и рубцами, которая только что была ухоженной, белокожей рукой, потянулась к горлу Аркемейи, а затем повисла в воздухе.
        Широкая улыбка обнажила клыки, заменявшие Хельмеру зубы.
        - Милая моя красавица, не будем ссориться, - эмиссар князя демонов уселся на стул, мгновенно сформировавшиеся под ним из сгустков чужих кошмаров. Выглядело это настолько же жутко, насколько и омерзительно. - Итак, дорогуша, ты принесла то, зачем я тебя посылал?
        Аркемейя взмахом руки выкинула на землю пять килограммов алых кристаллов.
        - На этом наша сделка закрыта? - прошипела она.
        Орда ночных кошмаров демона живым одеялом накрыла кристаллы, а когда схлынула, то на земле, кроме песка, больше ничего не осталось.
        - Конечно закрыта, - кивнул Хельмер и поднялся со стула. Он подошел ближе, а затем и вовсе оказался вплотную к Аркемейи. Сильные пальцы приподняли её подбородок. И повернули голову сперва влево, а затем вправо. - Ты выросла настоящей красавицей, девочка моя.
        Аркеейя вырвалась из схватки и отшатнулась.
        Пятнадцать лет…
        Пятнадцать лет прошло с тех пор, как она заключила сделку с демоном. В те годы она была еще юной девочкой. Девочкой, которая узнала, что она - не Да’Кхасси. Лишь полукровка. Узнала о том, что мать её была убита, отец её не любил и использовал как мышь для своих экспериментов.
        Тогда она впервые нашла в библиотеке дворца старые свитки их рода.
        Она узнала, как призвать демона из числа высших, чтобы заключить с ним сделку. И на её зов - юной, шестилетней девочки, отозвался никто иной, как сам Хельмер - эмиссар Князя Демонов.
        Он обещал ей силу и свободу. А взамен просил лишь немногое.
        Аркемейя должна была еще двенадцать лет прожить в горах Да’Кхасси, а затем, когда придет время, отправиться в Сухашим и привезти оттуда пять килограмм кристаллов, созданных из крови великана.
        Двенадцать лет…
        Тогда ей это казалось несколькими жизнями. Но годы пролетели незаметно и настал часть платить по счетам.
        К тому же Хельмер выполнил свою часть сделки. Если бы не он, то Аркемейя никогда бы так быстро не стала Повелительницей и, уж тем более, не обрела бы могущество Истинного Королевства парной сабли.
        - Ты…
        - А он вырос, - внезапно произнес Хельмер.
        Демон вытянул вперед ладонь. Комочки страха свились высокой башней изнутри которой показалось жало кристалла. Один из сотен, он лег на ладонь демону.
        Тот, принюхавшись, провел над ним второй рукой. Кристалл зашипел, задрожал, а потом, превратившись в синее перо, унесся по небу.
        - Клянусь своим именем, эмиссар Князя, я не знала…
        Хельмер властно поднял руку и хищно оскалился.
        - Ты не могла знать, малышка, что мой протеже уже умеет использовать… -демон явно что-то произнес, но Аркемейя, почему-то, не смогла услышать, что именно. - пусть и на таком варварском уровне. Наша сделка закрыта, Аркемейя из Курхадана. Теперь ты вольна сама распоряжаться своей судьбой.
        Хельмер поклонился. И сделал он это несравненно галантней, чем получилось, недавно, у Хаджара. Ворох кошмаров окутал демона и тот исчез. Вместе с ним погасли кровавые символы и руны на песке и воздухе.
        Ночь вновь стала обычной и безопасной.
        Безопасной настолько, насколько вообще хоть что-то может быть безопасным в этом проклятом мире.
        Аркемейя, обессилев, опустилась на колени. Она смотрела на луну над своей головой.
        По её щекам текли слезы.
        - Свобода… - прошептала она.
        Она так долго её искала, так долго за неё сражалась. Лгала. Предавала. Убивала. Что теперь, наконец обретя, не знала, что ей с ней делать.
        Аркемейя повернулась на восток. Туда, где стояла древняя крепость Сухашим.
        Девушка поднялась, оседлала Кровавого Мустанга и, не попрощавшись с членами своей банды, отправила коня в галоп.
        - И раз! И два! И три!
        Хаджар, раздевшись по пояс, тянул мощный канат, который закрепил над шахтой. Могло показаться невероятным, что адепт своими силами поднимал какой-то груз, но…
        По ту сторону волшебного каната, внутр желоба шахты, на такой же, усиленной магией площадке, лежало около четырех тонн каменной породы. И сейчас Хаджар поднимал их в одиночку.
        Жгутами вздулись его вены и жилы. Мышцы взбухли валунами. Шрамы страшным узором проявились через смуглую кожу. По пояс раздетый, мощный, будто бронзовая статуя гениального скульптора, он тянул огромный вес. И пот лился с него ручьями.
        Внезапно, позади, кто-то взялся за канат.
        Хаджару не требовалось оборачиваться, чтобы понять, что это был…
        - Мы с тобой, Северный Ветер, герой Даанатана, - твердо произнес Гурам. -мы выполним долг праотцов и защитим страну от иноземцев.
        - И раз! - снова потянул Хаджар. - И два!
        - И три! - десять человек позади него потянули канат.
        Пока десять…
        Глава 1023
        Хаджар стоял на недавно им же сделанном плацу. Хотя назвать плацом эту расчищенную песчаную площадку язык не особо поворачивался.
        Но, за неимением лучшего…
        Сойдет и то, что было.
        Куда больше Хаджара беспокоило то, что перед ним, на этот самом плацу, сейчас стояло почти полсотни молодых парней. Перед ними, в первом строю, возвышался Гурам.
        Несмотря на то, что с их первой встречи прошли уже три дня, синяк на скуле парня так и не зарос. Видимо тяжела была рука у старосты деревни Маленький Ручей и, по совместительству, отца парнишки.
        - Ну и? - Том, стоявший рядом с Хаджаром, опрокинул в глотку очередную порцию алкоголя. Горлянка, даже при работе на каменоломне (ну а кто еще набил несколько тонн породы, которую тягал Хаджар…), не покидала рук мечника.
        Тунуд, старый смотритель, в данный момент пытался откупорить бочку, которую поставил на плац Хаджар.
        - У меня дежавю, - протянул Хаджар. Перед его внутренним взором проносились картины прошлого. Того, как он точно так же когда-то стоял перед Медвежьим Отрядом, а затем и всей Лунной Армией.
        - Дежа… что?
        - Неважно, - отмахнулся Хаджар, а затем, прокашлявшись, обратился к стоявшим перед ним юношам и, даже, нескольким девушкам. - Как вы все знаете, когда-то я служил генералом.
        - Да, мой генерал! - разом грохнул строй.
        Хаджар, от неожиданности, даже прервался, а затем повернулся к Тому. Тот только развел руками. Последние сутки Хаджар не принимал участие в добыче камня.
        Оставив Тома за главного, он погрузился внутрь себя.
        Нет, вопрос не касался медитации Гусеницы и Бабочки. Просто перед Хаджаром стояла, для кого-то другого, невыполнимая задача.
        Заново собрать личный состав форта Сухашим. И это при том, что в округе практикующие ступени Формирования стадии Зерна считались сильнейшими из сильнейших. И было таких, на, примерно, десять миллионов жителей этих земель, человек двадцать. Не больше.
        Кто-то бы отказался. Просто воспользовался людской силой и попытался по максимуму починить форт, но… Хаджар к этим “кто-то” не относился.
        Война только начиналась.
        Да, он вновь носил на себе генеральский медальон. Но что значила эта безделушка без армии за его спиной? Ничего. Пустая регалия. Никому не нужное украшение.
        А значит, Хаджару нужно было не только восстановить некогда величественную крепость, но и обзавестись армией.
        Обзавестись армией… любой военный в столице рассмеялся бы Хаджару в лицо.
        Легионы Дарнаса создавалась веками и даже армии в Лидусе воспитывалась десятилетиями, а после битв и нового пополнения, заново муштровались в течении месяцев, если не лет.
        И это учитывая, что в Лидусе в них поступали уже крепкие практикующие и редко - смертные.
        А в Дарнасе - сильнейшие практикующие и множество истинных адептов.
        А перед Хаджаром стояло сорок шесть смертных, из которых сильнейшим оказался Гурам. Но и он не достиг даже стадии Формирования.
        Сделать из таких армию, достойную Семи Империй?
        У Хаджара имелось на это лишь несколько недель.
        Он, как и в случае с Аркемейей, чувствовал, что скоро произойдет что-то непоправимое. И, самое жуткое, это никак не было связано с дружеским спаррингом против Белого Клыка, который должен был состояться через четыре недели.
        Нет, чуть раньше, на пару дней, произойдет что-то совсем иного толка.
        А значит, у Хадажра имелись в запасе три недели.
        Три недели, на то чтобы из смертных сделать хотя бы практикующих Трансформации.
        Невозможно?
        Для кого-то - да.
        Ведь, чтобы создать армию, нужны не только оружие и доспехи, которые новобранцы притащили с собой. Пусть старые, пусть трех тысячелетней давности. Но хоть какие-то у будущей армии Хаджара имелись.
        И даже не численность личного состава.
        Для начала, армии требовалась библиотека - как стимул, чтобы солдаты занимались саморазвитием, а не только лямку тянули. После этого - система поощрения. Лекари. Алхимия. Провизия. Расквартирован. Четкая иерархия.
        Но, в самой основе, лежали знания.
        И именно к этим знаниям обратился Хаджар.
        В его памяти находился весь свод стилей Хищных Клинков.
        Он выбрал из них один. Самый безумный. Самый беспощадный и безжалостный. Но не по отношению к врагу, а к тому, кто собирался его выучить. Ибо этот стиль обещал большую силу в короткий срок, но требовал просто невероятную плату.
        Именно то, что требовалось Хаджару.
        Хаджар отправил послания единственному человеку, на которого мог положиться. Уже через четыре часа, быстрейшие из воздушных курьеров, доставили ему десять бочек, доверху заполненных требуемым зельем.
        Еще столько же они обещали доставлять каждые три дня.
        Хаджар не знал, сколько денег это стоило клану Кесалия, но подозревал, что немало.
        После этого Хаджар выбрал все те техники, которые смог скопировать за время службы в Лунной Армии, за время обучения в школе Святого Неба и просто, пока путешествовал.
        Скрепя сердце, покрывая себя очередным бесчестием, он включил в них десятую долю того, чем обладала секта Лунного Света. И, к его стыду, десятая доля наследия древней секты, оказалась в сто раз больше того, что он привнес сам.
        Так что название, к очередному смешку судьбы, у его армии оказалась соответственным: “Лунный Ручей”.
        И только после всего этого, уже ночью, когда все спали, Хаджар сделал плац. И теперь, к рассвету, он смотрел на почти полсотни лиц и видел в них одно - стремление.
        Стремление не к славе. Не к силе. А к тому, чтобы пойти по пути чести исполнить тот долг, от которого, когда-то, отказались их предки.
        И это было достойно уважения.
        Хаджар подошел к стоявшему перед ним Гураму. Он схватил его за затылок, а потом притянул к себе и коснулся своим лбом, лба мальчишки.
        - Ты мне веришь, Гурам, сын Гобена?
        - Верю, мой генерал! - от чистого сердца произнес мальчик.
        - Тогда прости меня.
        - За что мой ген…
        Последние звуки потонули в бульканье крови, рвущейся из глотки Гурма. Тренировочный меч, который Хаджар сжимал в руках, пронзил живот мальчишки. Он прошел насквозь и, раздробив ребра и позвоночник, показался из спины.
        Гурам, захлебываясь кровью, проливающиеся в порванные легкие, упал на песок. Он задергался в конвульсиях. В его глазах отобразилось непонимание и страх.
        Точно такие же эмоции показались на лицах и остальных новобранцев.
        - Потерпи, - прошептал Хаджар.
        Он наклонился и выдернул меч. После чего, взмахнув рукой, притянул к себе черпак, который шокированный смотритель Тунуд только что опустил в бочку.
        В черпаке плескалась зеленая, мерзкая, дурно пахнущая жижа. Её Хаджар влил в рот Гурама.
        Сперва тот перестал дергаться. Затем хрипеть и булькать кровью. А через мгновение его рана, оставив тонкий след шрама, затянулась. И, без всякой помощи со стороны Хаджара, юнец поднялся на ноги.
        - Ты был храбр, Гурам, - Хаджар похлопал его по плечу. - и ты сильнее остальных. Поэтому ты будешь моим старшим лейтенантом. Если, кончено, захочешь остаться.
        Хаджар обвел взглядом всех присутствующих.
        - Вы все всё видели! - чуть громче произнес он. - То, что здесь будет происходить, причинит вам боль. Причинит страдания. Ваши худшие кошмары станут явью. Нагрузки, которые вы будете испытывать, заставят тягловых мулов плакать от сострадания. То, сколько мозолей и шрамов появится от мечей на ваших телах, заставят воинов легиона умыться собственным потом. Но, если вы выдержите, если останетесь со мной, то, клянусь своими именем и честью, вы не только исполните свой долг, но и станете самой могущественной армией, которую только знал Дарнас.
        Хаджар, усилием воли, бросил под ноги новобранцем медальон, на котором была изображена серебряная луна, которую пересекал алый, кровавый ручей.
        Рядом легли тренировочные клинки.
        - Тот, кто согласен, кто не изменил своего мнения, поднимите медальоны и мечи. И, с этой минуты, вы воины армии Лунного Ручья. Сильнейшего войска Семи Империй.
        Мгновение, затем еще и вот уже первая рука тянется к медальону и клинку.
        Спустя меньше, чем два удара сердца, ни одного медальона и меча не осталось лежать на песке.
        - Хорошо, - кивнул Хаджар. - да поможет вам Высокое Небо.
        Глава 1024
        - А более подходящего времени ты для этого найти не смог?
        - Ой, да ладно тебе Огнешь, не так уж сильно и льет.
        - Не так сильно! - Огнешь, запахнувшись в свой прохудившийся плащ пастуха, ткнул пальцем в небо над собой. - Мало того, что дождь, так еще и снег! Боги сошли с ума, раз посылают на нас такую напасть.
        - Не богохульничай, Огнешь! - прикрикнул Нормед и Огнешь замолчал. -Пойдем за мной. Раз уж решил доказать всем, что ты не трус, то не стой, как столп вкопанный.
        Огнешь посмотрел на своего приятеля. Единственного из всех парней деревни Серого Холма, который над ним не смеялся, не пытался ткнуть, посмеяться или еще как-то показать, что он сильнее, умнее или красивее.
        Они с самого детства дружили… если так можно было назвать сложившиеся между ними отношения.
        При всех Нормед вел с себя с Огнешем несколько отстраненно. Не считал зазорным подшутить над другом или ткнуть его, но только в рамках разумного. А если шутки над Огнешем заходили слишком далеко, то Нормед останавливал других парней.
        Крупный, мускулистый и плечистый, сын кузнеца, он всегда был авторитетом среди других ребят. И даже тех, кто был старше.
        - Пошевеливайся, Огнеш! Вечно тебя ждать приходится!
        - Да, прости, - Огнешь, поспешил следом за “другом”.
        Как назло, в вечер их вылазки, боги действительно что-то не поладили. Иначе как еще объяснить то, что с неба, помимо проливного дождя, еще и снег постоянно падал. В итоге дорога, по которой они шли, стала вязкой и хлюпала под обмотанными шерстью лаптями так, что казалось, будто Огнешь не идет по ней, а сношается на сеновале с девкой.
        Хотя, правды ради, Огнешь так еще и не стал мужчиной. И именно в этом и крылась его, так называемая дружба, с Нормедом.
        Сын кузнеца, защищая слабого Огнеша, всегда выглядел в глазах девушек преисполненным чести и доблести героем.
        - Ну, где ты там?! - бросил во тьму Нормед. - Видят боги и демоны, будешь так медленно ползти - брошу тебя здесь и возвращайся как хочешь.
        Мысль о том, что он может остаться один, посреди тракта, в нескольких часах пути от деревни Серого Холма, заставила Огнеша задрожать.
        Будучи пастухом, он не раз сталкивался с ситуациями, когда ему приходилось отбивать стадо от волков. Даже сейчас он взял с собой свой верный посох.
        Но, каждый раз, перед тем, как драться с волками, он чувствовал, как страх сжимает сердце.
        Видят боги, сошедшие сегодня с ума, он бы многое отдал, чтобы стать таким же, как Нормед и другие парни из деревни. Сильным, высоким и красивым. Чтобы ничего и никого не боятся. И чтобы Анушка, девушка из деревни Мягкого Листа, которую он увидел на своднях, ответила ему взаимностью.
        Вот только… вот только на неё глаз положил и Нормед. А куда простому пастуху, не красавцу и не силачу, соперничать с сыном кузнеца - первым парнем не деревне.
        Все и так считали Огнеша подпевалой Нормеда. Его собачкой на побегушках. Игрушкой, которую Нормед держал при себе, чтобы было над кем посмеяться.
        А Огнешь был не таким.
        Он просто хотел… хотел… хотел быть вместе с кем-то. Не быть одному.
        Родители умерли, когда ему не было и шести лет. С самых ранних лет он ходил с пастухами на холмы и пас там овец. А когда деревня поручила ему свое стадо, стал ходить один.
        У него не было денег, чтобы купить пса. Так что приходилось справляться одному. Работа была тяжелая, да еще и волки… так что с рассвета до заката Огнешь проводил время наедине с овцами и волками, пытающимися их сожрать.
        Один на один со своим одиночеством и страхом. И только посох был ему верным товарищем.
        Иногда приходили ребята из деревни. Посмеяться и “поиграть” с ним. Обиднее всего было тогда, когда им составляли компанию девушки.
        - Ну поживее там, Огнешь! Или ты только со скоростью овцы бегать передвигаться умеешь?
        - Да, прости, Нормед.
        Так что когда его “друг” предложил ему вылазку в Сухашим, Огнешь тут же согласился. Всего две недели прошло с тех пор, как два, подумать только, адепта из столицы, приехали к ним в захолустье.
        И каждый день за эти две недели, некоторые ребята и девушки, собрав немногочисленные пожитки и поцеловав на прощание своих стариков и родных, покидали отчий дом и уходили в Сухошим.
        Слухи ходили разные. Мол, адепты до смерти урабатывают тех, кто к ним пришел, на рудниках. Заставляют до кровавых плеч носить на спине огромные валуны и укладывать их на стены старинного форта.
        А тех, кто отказываются, убивают мечами. А если адептам лень или неохота -то отказывающихся работать убивают их бывшие соседи и друзья.
        Всего за две недели, из-за слухов, Сухашим стал для окрестных деревень не старой развалиной, в которую бегали чтобы предаться греху, а замком едва ли не самих демонов.
        Вот только… Огнешь был пастухом. И он знал, что стадо не пойдет за тем, кто будет постоянно бить овец, лишать их еды и убивать на глазах других.
        Стадо разбежится.
        Но стены Сухашима с каждым днем только росли и все больше ребят уходили туда, чтобы не вернуться обратно.
        - Посмотри, Огнешь! - внезапно воскликнул Нормед. - Проклятье! Не помню, чтобы развалина была такой высокой!
        Не помнил и Огнешь. Он не помнил, чтобы стены Сухашима окружал ров, заполненные кольями и тонкой полоской воды. Он не помнил подъемного моста, который крепили бы массивные цепи.
        Он не помнил башен и бойниц, из которых выглядывали темные дула пушек. Онне помнил, чтобы над Сухашимиом реял флаг, и чтобы оттуда доносились звук жизни. Голоса и крики людей.
        Он не помнил огромного количества разнообразных строительных механизмов, стоявших на парапетах стены. И, тем более, он не помнил, чтобы по ночам в Сухашиме горел свет костров.
        - Пойдем, посмотрим, - сын кузнеца потянул Огнеша внутрь крепости. Прямо по опущенному мосту.
        - Нормед, может лучше не надо.
        - Не надо? - прищурился Нормед. - Ты что, струсил? Пожалуй, мне стоит рассказать парням о том, что за овцами следит трус.
        - Рассказать… но тогда Анушка… - Огнешь замотал головой. Нет, он не трус. Он тоже не знает страха. - Пойдем.
        И вместе они пошли через ворота. И, стоило им это сделать, стоило увидеть, что творится внутри, как Нормед прошептал:
        - Это не слухи.
        Они увидели, как десятки людей, обливаясь собственными кровью и потом, несут по настилам, на собственных плечах, тяжелые каменные глыбы.
        Как на песчаных площадках, под струями дождя и мокрого снега, бьют друг друга мечами юноши и девушки. Без доспехов. В одних штанах и рубахах, они пронзали друг друга мечами. Насквозь. Они оставляли глубокие раны. Потрошили противников.
        И кровь…
        Крови было так много, что все подножие крепости окрасилось в алый цвет. И теперь Огнешь понял, что то, что во тьме принял за воду, отражавшую свет костров, на самом деле было кровью.
        Ров крепости заполнялся кровью людей.
        - Кто такие?
        Перед Огнешем оказался высокий молодой мужчина, которого бы он не узнал, если бы не видел на своднях. Это был Гурам. Сын старосты деревни Маленький Ручей.
        Но его было трудно узнать.
        Он стал, будто, выше. Намного шире в плечах. Его жилы выглядели канатами, мышцы были сухими, но большими. А еще, он был покрыт шрамами. Таким количеством, словно уже прошел через сотню битв и покрыл свое имя бессмертной славой отважного воина.
        - Мы рекруты! - тут же выдвинулся вперед Нормед. - Хотим присоединиться к вам!
        В это время он показал Огнешу знак, которым они пользовались в детстве. Номерд предлагал в первый удачный момент сбежать.
        - Рекруты? - Гурам повернулся к Нормеду. Он подошел к нему и заглянул в глаза.
        Потом, тоже самое, проделал и с Огнешем.
        - Ты - можешь идти со мной. А ты - ступай домой. Трусов и тех, кто не знает чести, мы не берем.
        Огнешь не понимал, что происходит.
        Может боги действительно сошли с ума.
        Потому, что когда Гурам указал на того, кто может идти с ним, то он указал на Огнеша.
        - Ты шутишь, Гурам? - видимо его узнал и Нормед. - Ты знаешь, кто такой Огнешь?! Да он первый слабак и трус на все окрестные деревни! Ты посмотри на него…
        Огнешь, в это время, смотрел за спину Гураму.
        Люди, которые несли камни на стену, спотыкались, но их всегда поддерживали те, кто шел рядом.
        Те, кто бились на плацу, падали, пронзенные мечами, но к ним тут же подбегали те, кто их и пронзил. Они, откупорив горлянку, вливали что-то в рот павшему, а затем подавали руку.
        Павший, казалось, уже погибший, поднимался на ноги. Двое крепко обнимались, а затем продолжали свою битву.
        Огнешь вдруг понял, что больше не дрожит.
        Он крепко сжимал посох.
        Что-то внутри него, что-то в глубине его души, заставляло сердце биться быстрее, а кровь буквально вскипать от нетерпения. Словно кто-то его звал.
        И Огнешь ответил на этот зов.
        Он пошел следом за Гурамом и так и не обернулся, чтобы проводить взглядом бегущего из крепости Нормеда. Только пятки и сверкали…
        Глава 1025
        Да, давно уже Хаджар не испытывал подобного. Примерно со времен, когда в последней раз протрубил в горн, чтобы созвать тренировку Медвежьего Отряда.
        Сколько лет назад это было?
        И теперь, вновь, Хаджар, оголившись по пояс, в простых холщовых штанах и лаптях, взвалил на плечи тяжелый груз. Он вновь обливался потом и кровью.
        Десять каменных блоков, каждый весом не меньше четверти тонны, давил ему на кости и плоть. А он, сцепив зубы, нес их на верх стены.
        Том, который в это время в башне занимался чертежами, наверняка поглядывал в окно бойницы и смеялся над варваром. Но Хаджар всегда считал, что генерал или офицер, что-то требующий от солдата, не важно - в физическом или моральном смысле, должен был подавать пример.
        Если солдат должен был нести сто килограмм на стену, Хаджар нес две с половиной тоны. Если солдат бился с одним противником, то Хаджар, позволяя чужим мечам резать и бить себя, не используя мистерий или энергий, будто смертный, сражался сразу с двадцатью.
        - Мой генерал!
        Хаджар опустил ношу на парапет. Подбежали десятки солдат и, при помощи деревянных кранов и лебедок, начали растаскивать каменные блоки для следующей линии кладки.
        Кто-то говорил, что стену Сухашима нельзя восстановить и за век?
        Хаджар и Том, почти воплощая слова последнего, справились с этим за неполные пять недель.
        Хаджар, вытирая обвязанной вокруг пояса тряпкой плечи от крови и пота, обернулся к окликнувшем его офицеру.
        - Младший лейтенант Огнешь, - принял он салют офицера.
        Этот пастух пришел к ним две недели назад. Но проявил такое стремление и рвение, то не только Хаджар, но и Том обратил на него внимание.
        Армия Лунного Ручья жила в три смены. Первые семь часов солдаты должны были отработать в руднике. Вторые семь часов - на стройке Сухашима. А последние семь часов они проводили на плацу в кровавом фехтовании, осваивая стиль, имеющий несоответствующее имя “Тихого Меча”.
        Стиль Тихого Меча - шутка, которая стала уже скучной даже для новобранцев армии. Учитывая, что для его изучения, им приходилось покрывать свои тела и тела их сослуживцев, братьев и сестер по оружию, многочисленными ранами и шрамами.
        Оставшиеся три часа отводились на медитацию и посещение библиотеки. Благо для того, чтобы перенести свои знания на бумагу, Хаджару потребовалось лишь волевое усилие.
        Все же, передавал он лишь низкоуровневые техники, только до ранга Духа.
        И это не от жадности, а просто потому, что более могущественные и серьезные Хаджар не смог бы так легко перенести на бумагу. Да и смысла в этом не было.
        За неполные пять недель его армия, которая к данному моменту насчитывала три тысячи людей, не могла похвастаться тем, чтобы хотя бы две тысячи шагнули на ступень Формирования.
        По последним сводкам Тома, у них имелось лишь тысяча двести практикующих Формирования различных стадий. И четырнадцать бойцов стадии Трансформации.
        Хотя, учитывая, что они не обладали ресурсами настоящего Легиона, а чуть больше месяца назад все солдаты армии были простыми гражданскими и, более того, смертными, то…
        В общем, если говорить об Огнеше, то в шахте он выполнял тройную норму. На стене четверную. А на плацу - дрался за десятерых.
        Но него одного отвара “Шелеста в Траве”, который в столице сварила Дора, уходило больше, чем на целый взвод. Но оно того стоило.
        Да и отвар, который буквально вырывал смертных и практикующих из лап смерти, по меркам столицы стоил сущие копейки.
        - Донесение от разведывательного отряда, - Огнешь протянул Хаджару свиток и, отсалютовав еще раз, унесся по своим делам.
        Хаджар, уже зная, что он прочтет, все же развернул донесение.
        Затем, подняв лицо к небу, он медленно и спокойно задышал.
        Он не верил в судьбу, но… от неё ведь не убежишь, да.
        На юго-западной границе между Ласканом и Дарнасом. Там где выжженная солнцем земля переходила в заливные луга равнин, рассекаемых узкой границей моря, в этот полдень, когда с неба падал снег, с запада на восток двигалось облако тумана.
        Жутким зверем, накрывая собой полоску моря, оно переходило с воды на сушу. Царапая когтями луга и травы, вырывая клыками куски неба, туманное облако волком кралось к границе.
        Ему на встречу, с востока на запад, двигалась маленькая туча. Серая, низкая, она звенела сталью. И боевые бараны ревом зверя разрывали тишину неба.
        Птицы не летали над равниной. И не было слышно их песен и шелеста крыльев в вышине.
        Лишь только рев боевых барабанов:
        - Бам-бам-бам! - били они свой неутомимый ритм.
        С запада им вторил низкий вой костяных горнов.
        - Ау! - пел он. - Ау!
        И два звука, сливаясь, уносились куда-то в высь, чтобы затеряться среди низких облаков и, став снего, упасть на плечи тем, кто шел на равнину.
        Хаджар, отставив в сторону меч, вел за собой три тысячи воинов. Воинов, которые не были истинными адептами. Которые никогда не сражались на воине. Которым, волей судьбы, пришлось встать на защиту границы своей родины.
        Бывшие пастухи, крестьяне, кузнецы и глиномесы.
        Но в них не было страха.
        Их вела за собой проснувшаяся кровь, которая вскипала от самой мысли о том, что честь и слава их предков может быть попрана. Что нога иноземца может ступить на землю, ради которой умирали поколения их праотцов.
        И потому в них не было страха.
        Даже тогда, когда с лодок, напоминавших собой по форме различных зверей, ступали на границу Ласкана и Дарнаса жуткие монстры. Сотни, тысячи, десятки, сотни тысяч.
        Казалось, будто с глади синего моря сошло море второе.
        Разноцветное.
        Великаны с зеленой, коричневой и черной кожей. В их волосах перья. Их клыки украшены стальными кольцами. Их скудная броня почти не прикрывала мощного, нечеловеческого торса, где мышцы были больше, чем камни на стене Сухашима.
        - Орки… - Том опустил забрало. Несмотря ни на что… несмотря ни на что, он стоял плечом к плечу с Хаджаром. Его меч не дрогнул. - Пришли мстить за степных… но почему сюда?
        - Потому что Ласкан и Дарнас так же надменны, как любая аристократия, -процедил Хаджар. - Потому что орки не знают небесного флота, но умеют пересекать моря. И потому, что они могли сделать это незаметно… относительно незаметно… И здесь, около Сухашима, самое удобное место, чтобы высадится на берег. До столицы Дарнаса - рукой подать. И проще биться с одной империей, чем с двумя.
        - Они хотят устроить марш-бросок на Даанатан, но… Ярость Смертного Неба.
        - Сильно против людей, - перебил Хаджар. - Поверь мне, один орк, которого мы бы ранжировали, как Небесного Солдата стоит сотни таких же среди людей.
        - Сотни? - Том еще раз посмотрел на море орков, идущих на них огромной лавиной.
        Их рев перекрывал вой горнов. Они били оружие о костяные и деревянные щиты. Но не стоило обманываться простым видом их брони и оружия. Хаджар уже видел, на что были способны степные орки Ласкана.
        Перед ними была армия.
        Армия, перед которой в войне двух Империй придется считаться каждой из сторон.
        - И что мы будем делать.
        - Попытаемся поговорить, - ответил Хаджар. - А теперь, чтобы не случилось, не подходи. Если у меня не получится - уводи нашу армию к Даанатану. Эйнен знает, что с ними делать. Клану Кесалия нужны мышцы…
        - Погоди - не получится что?
        Вместо ответа Хаджар вошел в спустившуюся с неба молнию.
        Огнешь смотрел на человека, которым восхищался. И этот человек, в данный момент, на расстоянии в десять километров встал один на один против бескрайнего моря жутких монстров.
        Он развел руки в стороны и запрокинул голову так, что лицо подставил под падающий снег.
        - Что генерал делает?
        - Он собирается биться с ними один?
        - Молчите! - прервал Огнешь начавшийся ропот. - Держать строй! Поднять щиты! Лучники - тетива!
        Перед внутренним взором бывшего пастуха пролетели сцены сражения с волками…
        Но на этот раз он был не один.
        Нет, не один.
        С ними были его братья и сестры. И пока они рядом - он сможет одолеть любого врага. И, самое главное, их ведет за собой…
        Мысли Огнеша прервал жуткий гром. Зимнее небо, вдруг, озарила вспышка яркой, синей молнии. А следом грянул такой удар, что казалось, будто небо раскололось.
        С севера подул ветер.
        Такой силы, что вырывал пласты земли. Огромные валуны он перекидывал проще, чем ребенок снежки.
        Молнии сияли все чаще и чаще. Гром уже не гремел, а ревел единым, затянувшимся боем.
        И в центре этого ужаса стоял их Безумный Генерал.
        Словно подтверждая свое прозвище, данное ему много лет назад, он разведя руки в сторону, будто наслаждался неведомо откуда взявшейся бурей, а затем, в какой-то момент, словно очнувшись, разом ударил перед собой свои легендарным клинком.
        И тысячи молний сплелись воедино. Они сформировали крылья. Крылья огромного дракона, телом которого был меч, а его ревом - гром.
        И этот меч, вытянувшись на многие километры, вспорол землю перед морем из монстров. Трещина, глубиной в десять метров, а длинной в десятки километров, шрамом прочертила землю.
        И пока все смотрели на буйство красок и энергий, Огнешь увидел, как покачнулся Безумный Генерал. Как он схватился за меч, который вонзил в землю и оперся на него, будто на костыль.
        Дрожащей рукой он закинул в рот пять пилюль и только после этого выпрямился.
        Но своего он добился - монстры замерли.
        А потом из их первого ряда вышел гигант. Завернутый в плащ, он перепрыгнул через ров и подошел в плотную к Безумному Генералу.
        - Приготовиться! - выкрикнул Огнешь и опустил забрало.
        Хаджар смотрел на орка, который вышел перед всей армией. Высокий. Плечистый. Но не такой высокий или плечистый, как его сородичи.
        Из-под плаща, полы которого трепал ветер, выглядывали стальные ноги. И это не метафора. Они действительно были выплавлены из стали и сияли черными и алыми рунами и иероглифами.
        - Меня зовут Хаджар Дархан, Северный Ветер. Я генерал армии Лунного Ручья. И я…
        - Я знаю кто ты, маленький воин, - донесся знакомый голос. - Но, видимо, ты не узнаешь, кто я.
        И стальная рука, такая же, как и ноги, откинула капюшон плаща.
        - Степной Клык, - прошептал ошарашенный Хаджар.
        Вернее, то - что от него осталось…
        Глава 1026
        - Пусть предки хранят тебя, брат мой Северный Ветер. Я рад, что нам случилось встретится еще раз, - а затем взгляд орка потемнел. - но печален, что при таких обстоятельствах. И все же, дай мне обнять тебя, брат мой.
        И они обнялись. Крепко.
        Хаджар почувствовал, как его спину и кости сжали стальные руки.
        После путешествия к горам Да’Кхасси Степной Клык вернулся в родное племя калекой, но Хаджар не помнил, чтобы у орка отсутствовали все четыре конечности.
        - Что с тобой…
        - Пойдем, - перебил Степной Клык. - этот разговор не из тех, что можно проводить под синим небом. Мы сядем с тобой как завещали предки - около костра. Воскурим братскую трубку и расскажем друг другу наши истории.
        Хаджар посмотрел в глаза орку. Несмотря на то, что взгляд Степного Клыка стал тяжелее, чем прежде и в недрах темных глаз появилась смертельная тоска, взгляд этот все еще оставался человеческим. Совсем не звериным.
        - Я не думаю, что это хорошая идея, брат мой, - покачал головой Хаджар. -Сегодня мы встретились с тобой на полях охоты. И в этот раз - не по одну сторону копья.
        Степной Клык улыбнулся. Орочьи улыбки всегда вызывали у Хаджара оторопь, но в этот раз… Видя обломанные, пожелтевшие клыки старого друга и то, как об них трется израненный язык (который изменил голос орка буквально до основания) у Хаджара сердце сжалось.
        - Ты помнишь как говорят свободные орки степей, мой брат, - Степной Клык хлопнул Хаджара по плечам. Любого другого, даже будь тот десять раз Повелителем, эти хлопки переломали бы как сухую тростинку. Хаджар же лишь ощутил, как заныли плечи. - Но разве в твоих волосах я вижу не перья белой птицы? Разве ты, своими делами, не доказал, что ты брат нашему роду. И разве братья, пусть они и встретились по разные стороны копья, не могут поговорить? Скажи своим людям, чтобы возвращались в каменный дом. Сегодня не будет охоты - только разговор.
        Хаджар не сделал ни единого движения. Степной Клык слегка нахмурился.
        - Предки услышали мои слова, - произнес он.
        - Прости, - от чистого сердца извинился Хаджар. - я не должен был…
        Орк поднял железную ладонь.
        - Не нужно слов, брат мой. Я понимаю. Сегодня ты вождь. Вожди думают иначе, чем простые охотники. Мы думаем о добыче, а они - о добытчиках.
        Только после того, как Хаджар убедился в том, что Степной Клык не нарушит своего слова, он коснулся генеральского медальона. На поверхности артефакта вспыхнули волшебные символы.
        Внутри собственной головы Хаджар услышал обеспокоенный голос Тома.
        - Что там… вори…ся ва..вар, - звук не то, чтобы имел помехи, а просто иногда пропадал. Все же подобные артефактные медальоны, переносящие не определенные символы и знаки на расстоянии, а сразу - речь, были в новинку для Империи.
        Первая партия, созданная артефакторами лишь в прошлом году, разлетелась горячими пирожками. Ходили слухи, что сам Император едва успел ухватить для себя десяток штук из тысячной партии.
        Что же - война, как всегда, оставалась лучшим из двигателей прогресса.
        - Уводи солдат в Сухашим, - произнес в медальон Хаджар. - Войны сегодня не будет.
        - Ч..о?
        Хаджар мысленно выругался.
        Уж лучше бы знаками.
        - Уводи. Солдат. В. Сухашим, - медленно, с расстановкой, повторил он.
        - Хор…о, - спустя несколько секунд ответил Том.
        Хаджар, повернувшись к рядам Лунного Ручья, смотрел на то, как единым, слаженным организмом разворачиваются левым крылом ряды солдат и покидают поле, которое так и не стало полем битвы.
        Три тысяч… три тысячи против, почти, миллиона орков. Хаджар вообще не был уверен, что в двух Империях найдется хоть один легион, который, несмотря на кратное превосходство в численности, был бы способен разбить такую армию.
        Благо, у людей имелись не только силы личного состава, но и пушки, небесный флот и…
        Армия орков еще только-только высаживалась на берег. Вперед, перед “армией” Хаджара, вышли только мобильные боевые группы. Тысяч сто, не больше.
        И в данный момент, пока Хаджар размышлял “о вечном”, орки выгружали со своих лодок, чем-то напоминающих смесь каноэ и драккаров, свои стенобитные орудия.
        Хищные, огромные арбалеты, и костяные стрелы к ним.
        Несмотря на простоту внешнего вида, чувства Повелителя подсказывали Хаджару, что одна такая стрела могла поцарапать стену Сухашима. И это с учетом, что с подобной задачей не справились бы и пушки.
        Все же - безымянный мир велик и чудес в нем достаточно. Взять, хотя бы, руки и ноги орка.
        - Об этом позже, брат мой, - Степной Клык, заметив направление взгляда Хаджара, запахнул полы плаща. - Пойдем. Не станем гневить духов предков тем, что я не приглашаю тебя к огню.
        И, все тем же гигантским прыжком, Степной Клык легко перемахнул через ров, который Хаджар “выкопал” ударом своей собственной техники “Разорванного Неба” - “Драконьей Бурей”.
        Сейчас Хаджар чувствовал, что второй раз, не пополнив запасы энергии алхимией, не сможет выполнить эту технику. И, более того, “Драконья Буря” полностью опустошала его Ядро.
        Подобное считалось недопустимым ни для одной, даже самой могущественной техники. И тот факт, что Хаджар осушал себя до суха, говорил лишь о том, насколько он еще плохо понимал то, что только начал создавать.
        Техника была сырой и опасной не столько для противника, сколько для самого Хаджара.
        И, все же, Степной Клык перепрыгнул через ров. Ров, в котором был сосредоточены мистерии уровня Герцогства меча синего ветра. Королевства, соединенного из королевств меча и ветра. Его мощь, в чем-то, была даже выше, чем Истинное Королевство парного меча.
        Помимо этого, во рву звенела сила самого Хаджара - энергия электрическими разрядами разливалась в нем, не давая Реке Мира зарастить повреждения, нанесенные телу земли адептом.
        И Степной Клык, который, при их последней встрече находился на уровне Рыцаря Духа, легко перемахнул через преграду. Мистерии не ранили его и не обожгли разряды молний…
        Хаджар, вздохнув, посмотрел на небо.
        Падал снег. Крупные, холодные, белые хлопья кружились и падали ему на лицо. Холодом они слегка обжигали его разгоряченное лицо.
        Хаджар смотрел на них. Застывшая вода, летящая с неба. Падающий из облаков лед. В этом было что-то одновременно поэтичное и мистичное.
        Простое явление, которое объяснялось элементарными законами природы и физики. Никакой магии… но, ведь если, сила притяжения была бы хоть на один процент ниже, не существовало бы не только этого снегопада, но и самой жизни.
        В этом и заключалась магия, которой Хаджар нас…
        [Экстренное сообщение! Уровень опасности повторения сценария “Кокон” растет 49/100… 56/100…]
        Хаджар мысленно отряхнулся. После посещения пещеры Ададжира и повторного применения техники “Разорванного Неба”, уровень опасности впадения в медитацию Гусеницы и Бабочки, пусть и откатился, но застыл на отметке уже в тридцать два процента.
        Медитация была неотвратима и Хаджар это понимал. Но это не означало, что он мог выбрать место и, самое главное, время, когда это произойдет.
        С этими мыслями он сделал шаг вперед и одним этим шагом, оборачиваясь белой молнией, преодолел ров и оказался плечом к плечу со Степным Клыком.
        - Ты стал сильнее, Северный Ветер, - прогудел орк. - из маленького охотника, воина, как говорит твой народ, ты стал крепким и сильным. Это радует мое сердце и душу.
        - Спасибо, Степной Клык.
        - Одно только в тебе так же уродливо, как и прежде, - вздохнул, то ли шутливо, то ли нет, Степной Клык. - это твоя неспособность слышать зов своих предков. И, пока ты его не услышишь, то, по настоящему, сильным не станешь.
        Глава 1027
        Хаджар шел вместе со Степным Клыком по буквально на глазах растущему лагерю орков.
        - Это орки с гор Парящего Ястреба, - Степной Клык указал на относительно низкорослых, серокожих орков.
        Коренастые, с длинными руками, они носили огромные луки. Составные, с пластинами и, у некоторых, даже с несколькими тетивами. В колчанах, которые они хитрым образом крепили к поясу, орки Парящего Ястреба носили стрелы. Хаджар сперва подумал, что ему кажется, но нет - стрелы действительно оказались каменными. И при этом каждая длинной с ногу Хаджара.
        Они ставили такие же конусовидные палатки, как и остальные. Отличие заключалось лишь в цветовой гамме узоров, вышитых на парусине, ну и самих узорах, разумеется.
        - А это орки Океана Травы.
        Группа зеленокожих, просто невероятно высоких, но худощавых орков прошла мимо Хаджара. Сперва они посмотрели на него с враждебностью и даже схватились за свои длинные копья и метательные топоры (каждый из таких топоров мог сойти среди людей за секиру) но, увидев перья в голове Хаджара, коснулись пальцами сперва груди, затем лба, а потом словно отправили что-то к небу.
        Хаджар ответил тем же знаком.
        Он смотрел на них сверху вниз.
        Несмотря на свой высокий, примерно в два метра, рост, Хаджар не доставал им и до пояса. Их длинные руки опускались ниже колен, а тонкие, сухие мускулы, проигрывали невероятно тугим жилам.
        - Орки Океана Травы могут сутками бегать со скоростью, с которой бежит волк - Король. И, метая один топор, они могут поразить им пять противников. А метая копье - пронзить десять мулов, - Степной Клык, кажущийся на фоне долговязых сородичей, коротышкой, проводил их взглядом. - вот только они грязные, как свиньи.
        И, словно подтверждая странные слова Степного Клыка, орки Океана Травы присоединились к другим таким же, как они и начали помогать в рытье землянок.
        Видимо, все же, не все орки ставили шатры и палатки.
        Пока Хаджар и Степной Клык шли в глубь лагеря, старый друг успел познакомить Хаджара с просто невероятным количеством орочьих племен. Высокие и низкорослые (настолько, что Хаджар был с ними одного роста), с цветом кожи буквально всех цветов радуги.
        Включая и орков Ущелья Смерти - чернокожих, с красными глазами и палашами. Самые мускулистые, самые свирепые, с шестью парами клыков и волосами, с вплетенными в них черепами.
        Человеческими черепами.
        Увидев Хаджара они едва слюной не захлебнулись. Увидев же перья, не приветствовали священным знаком, а, прижав пальцы к правой ноздре, высморкались себе под ноги - знак абсолютного презрения.
        Хаджар никак на это не отреагировал. Только сделал соответсвующую запись в памяти нейросети о том, что определенное горное ущелье лучше обходить стороной.
        Зная, что эльфы Зеленого Молота лишь одно из множества племен или “видов” эльфов, Хаджар не сомневался, что природное многообразие касалось и орков, но чтобы в таком количестве…
        - Ты собрал огромное войско, Степной Клык, - Хаджар осенил себя знаменем орков - выражение уважения и признания.
        - Я лишь помог, - слегка отстранился орк. - Первый Вождь - вот кто созвал воинство. Впервые, со времен войны со слугой лже-богов, орки собрали Общую Охоту. Пропел горн из клыка Первого Орка и каждое племя выставило тысячу своих лучших охотников. Сто тысяч племен, Северный Ветер, собрались у берега Большой Воды и отправились через Дикие Скалы, чтобы успокоить души охотников моего племени. Последнего племени степных орков - прямых потомков Первого Орка. Когда я умру, то умрет и степь, Хаджар. Будет великий плач, ибо единственная связь, которая соединит орков с предками, это наш память. Уйдет живая кровь.
        В голосе Степного Клыка звучала неподдельная печаль и горечь.
        Хаджар лишь в общих чертах понял то, что ему только что рассказал орк. Все эти слова касались поверий и верований орков и, не особо разбираясь в их культуре, невозможно было понять всей глубины сказанного.
        Но Хаджару было достаточно того, что эти слова причиняли боль Степному Клыку. А значит, причиняли и ему самому - Хаджару.
        - Брат мой, я хотел…
        - У костра, Северный Ветер, - перебил Степной Клык. - Такие слова должны звучать над костром, чтобы вся их горечь сгорела в пламени и вышла с дымом. Предки примут дым и рассудят нас. Мы же - живые братья, должны держаться вместе. Все наши распри уйдут к предкам…
        Орк отодвинул полог конусовидного шатра. Единственного, который был разукрашен символами степи и бегущих по ним, полным силы, жизни и свободы, лошадям и волкам. И соколы парили в небесной синеве, пронзая собой белоснежные облака.
        Хаджар опустился перед костром, дым которого уходил в дыру, которой заканчивался конус. Степной Клык уселся напротив. Прямо на землю.
        Шкуры животных, заменявших подушки или стулья, были сложены рядом.
        - Сталь гномов гор Хещарды, - Степной Клык похлопал себя по ногам и рукам. - я не чувствую земли, Северный Ветер. И даже вернись я в солнечные степи, не смог бы понять, что я дома… Такова цена моей охоты.
        Орк достал длинную трубку, украшенную резьбой и перьями. Забил табаком и, раскурив, протянул Хаджару.
        Тот затянулся, закашлялся - настолько резкий и крепкий оказался табак, затем затянулся еще раз, выдохнул, как велели традиции, дым прямо в пламя костра, а затем, пронзая рукой огонь, протянул трубку Степному Клыку. Тот принял и тоже закурил.
        - Как это случилось, брат мой? - прошептал Хаджар. - Расскажи мне…
        Степной Клык прикрыл глаза и выдохнул дым в пламя. Они курили трубку вместе. И все, что они имели черного, как табачный дым, друг против друга, должно было сгореть в огне и уйти к предкам. И уже те рассудят, кто из них был прав, а кто нет.
        - Это произошло на второй год после нашей охоты, Северный Ветер, - начал свой рассказ Степной Клык. - Мой сын… в тот день он играл с другими орчатами. И на одного из них напал степная гадюка. Мой сын поймал её так ловко, как я бы сам не справился в возрасте в десять раз большем. И задушил её так легко, словно обладал силой десятерых… Дерек убил его первым, - глаза Степного Клыка остались сухими, но Хаджар чувствовал, что внутри он плачет. Не глазами, а сердцем. И слезы эти были не из соли, а из самой темной и вязкой крови. - Дерек пришел в наше племя. С силой, которая отравляла землю наших предков. И он убивал. Всех, кто попадется на глаза. Всех, кто окажется рядом. Смерть была везде. Крики, стоны. Лучшие охотники пытались его остановить, но…
        Степной Клык затянулся еще раз и протянул трубку сквозь пламя. Огонь лизнул его железные руки и оставил на них пляшущие отсветы.
        Хаджар принял и затянулся. Не потому, что очень хотел, а чтобы унять комок в горле.
        - Когда все было в огне и крови, я остался один. Он забрал мои руки и ноги, а когда я молил отнять и жизнь, то засмеялся и плюнул мне в лицо. Сказал, что ты и я не забрали у него жизнь, лишь то, что важнее жизни. Поэтому он поступит с нами так же.
        - И как ты…
        - Сложно, - перебил Степной Клык. - но ярость стала моими ногами и руками. Моим сердцем и душой. Я не буду лгать, вдыхая дым предкам, я желал тебе смерти, брат мой. Желал так страстно и яростно, что думал, ты умрешь лишь от одной моей жажды… но прошли недели и месяцы. И я понял, что моя жажда твоей смерти оскорбляет предков.
        - Но я виноват…
        - Не больше, чем я сам, - вновь перебил орк. - в тот вечер я был свидетелем твоей ошибки, Северный Ветер. И я был в силах её исправить. Но не исправил. Я сам, своими руками, навлек тьму на племя, сына и жену. Это осознание пришло ко мне в тот вечер, когда гномы Хещарды, - Степной Клык, вытянув мускулистую стальную руку, сжал и разжал пальцы. - плавили мои плоть и душу. Вытягивали нервы, вжимая их в сталь и сталь - внутрь плоти. Серой заменяя мне кровь, а лавой - плоть. Ярость, позволила мне выжить, но и она же выгорела, оставив лишь пустоту.
        Они замолчали. Какое-то время в тишине курили и выдыхали вместе с дымом все обиды и горечь, которые накопили за прошедшие годы.
        - Расскажешь, как смог дон их добраться и как они создали… это.
        Орк улыбнулся. Своей кривой, желтой улыбкой поломанных клыков.
        - Об этом уже поют песни наши старики. Если окажешься когда-нибудь по ту сторону Большой Воды, то услышишь их.
        Они снова замолчали.
        - Тогда зачем ты здесь? Зачем армия, Степной Клык?
        Орк ответил не сразу.
        - Сперва, Северный Ветер, я пришел сюда ради мести, но потом… - Степной Клык вздохнул и отложил трубку. - Распри вашего народа - людского народа, стали причиной тому, что исчезла история степных орков. Ваши же распри заперли гномов в глубоких недрах гор. Троллей на далеких островах. А эльфов вы выгнали в Неназываемые земли и взяли в заложники семью, которой позволили разрастись. Ваш народ, Северный Ветер, отравляет этот мир. И мы пришли с охотой - чтобы почтить память ушедших и напомнить вам, людям, что вы пока еще не хозяева безымянного мира. И мы, народы Первых, не простили и не забыли. Вот за этим я пришел, брат мой.
        Хаджар посмотрел в глаза Степному Клыку.
        - Вы пришли за кровью Семи Империй.
        Орк не ответил. Но ему и не требовалось.
        Война была неизбежна.
        И все же… и все же, Хаджар хотел избежать хоть одной битвы в своей жизни. И он не мог отказаться от попытки остановить эту.
        Глава 1028
        - Я не пущу тебя в глубь страны, Степной Клык, - Хаджар положил ладони на колени и выпрямил спину. - Этому не бывать.
        Орк смотрел ему в глаза. На этот раз в них, теплых и человеческих, промелькнуло тоже самое, что Хаджар увидел во взгляде орков Ущелья Смерти.
        Хищная жажда крови.
        - В твоих волосах два пера белой птицы, Северный Ветер, - его голос все больше походил на рычание. - Мы стали братьями, когда сражались с Да’Кхасси. И это говорит о тебе не только, как о человеке, но и как о орке. Большем орке, чем многие из тех, кто пересекли со мной Большую Воду. И я даю тебе шанс - присоединяйся ко нам. Присоединяйся к охоте.
        - Я не могу.
        - Почему?
        Хаджар сжал пальцы.
        - Ты знаешь почему, Степной Клык, - теперь уже пришел черед Хаджара рычать. - там, куда вы идете, мой дом. Там мои родные. Мои близкие. Мой брат и его жена скоро родят ребенка. Я не могу позволить вам или кому-либо другому ступить и шага на эту землю.
        - Тогда забирай их, - Степной Клык коснулся пальцами груди, лба, а затем направил их к нему. - Семья моего брата - семья всех орков. Они получат перья белой птицы и станут равными с нами. Они будут жить свободно и охотиться свободно.
        Хаджар верил Степному Клыку. Он не сомневался, что согласись он на эти условия, и все, на кого он укажет пальцами, действительно станут равными для орков.
        Но…
        А как же те, кто останется?
        - Когда-то давно, Степной Клык, - Хаджар смотрел в пламя костра, но видел в нем огонь, которым пылали Балиум и Лиду. - я уже проливал кровь потому, что этого хотел. Сейчас… сейчас я собираюсь пролить кровь, потому что так надо. Может когда-нибудь, в будущем, наступит время, когда люди не будут воевать. Но это явно произойдет не в ближайшем будущем. И пока есть те, кто идет с огнем и мечом на тех, кто не может защитить себя, я должен воевать.
        - А как же мои родные и близкие, Северный Ветер?! - прорычал Степной Клык. Его стальные пальцы покраснели от заключенного в них жара магии. - Кто пришел к ним на защиту?! Кто уберег их, когда обезумевший человек утолял свою жажду крови?!
        Хаджар поднял взгляд на орка.
        - Я скорблю вместе с тобой, брат мой, - прошептал он. - Видят предки, праотцы, Высокое Небо, Вечерние Звезды или кто угодно другой - пусть хоть сами боги или демоны. Я скорблю вместе с тобой. И не думай, что я не чувствую своей вины - чувствую, но…
        - Но ты отказываешь мне в том, чтобы я отправил духов моих родичей с почестям к предкам? - прищурился Степной Клык. - чтобы я охотой смыл их страдания?
        - Кровью, брат мой. То, что ты видишь как охоту на врагов, я вижу как кровь моих соплеменников. Тех, кто так же, как и твои сородичи, ни в чем не виноват. Когда ты убьешь простого крестьянина, всю жизнь пашущего землю, это будет достойно твоих павших. Если освежуешь пастуха, пасущего овец и спасающего их от волков - это будет хорошая охота?
        - И что ты хочешь от меня, Северный Ветер?! - Степной Клык хлопнул по земле и Хаджар почувствовал, как глубоко в породу уходят могучие вибрации. - Чтобы я отвернулся от зова предков и подставил другую щеку под ладонь ударившего?!
        Хаджар вздрогнул. Вздрогнул и улыбнулся. Он провел пальцами над пламенем. Теплое, чуть дальше и - горячее. Еще глубже - испепеляющее. Но на самой поверхности - теплое. Дарящее жизнь, а не отбирающее его.
        Огонь был многолик.
        Как и все в этом мире.
        [Экстренное сообщение! Уров…]
        Хаджар только отмахнулся от сообщения нейросети.
        - Однажды, мой брат, в далекой земле. Земле, где люди испокон веков лили кровь, один человек сказал, что надо подставить левую щеку, если тебя ударили по правой.
        - Этот человек был глуп.
        - Когда-то я тоже так думал… да и думаю до сих пор… но… что-то в этом есть, да? - Хаджар продолжил ласкать пальцами пламя. - Если бы ты смог подставить другую щеку… если бы я смог подставить другу щеку… если бы каждый смог это сделать, то, может, однажды, больше не было бы войн. И тогда таким как я и как ты…
        Хаджар замолчал.
        Степной Клык ничего не сказал.
        Если бы не было бы войн, то зачем тогда нужны были бы такие как Хаджар. Или как Морган. Как Танигед. Как Примус. Как Хавер. Как Травес. Как Орун. Как Санкеш. Как Черный Генерал. Как…
        В чем была бы их честь.
        В чем был бы смысл жить мужчине из породы тех, что видит смысл в этой самой жизни лишь тогда, когда знает, ради чего может её отдать. Это звучало парадоксально, но так оно и было.
        Лишь зная, ради чего отдать жизнь, мужчина может идти по этой самой жизни с высоко поднятой головой.
        Поэтому никто и никогда не сможет подставить другую щеку.
        Так же, как никто и никогда не сможет выжить, опустившись внутрь костра. Потому что он греет лишь на самой его поверхности, предупреждая, что вглубь его сути лучше не забираться.
        - Мы так и не закончили наш поединок, брат мой, - тихо прошептал Степной Клык.
        - Я знаю, брат мой… я знаю…
        Они вновь замолчали.
        Затем поднялись, обогнули пламя и крепко обнялись.
        - Завтра, - произнес орк… брат… друг. - Когда солнце коснется поверхности Большой Воды, я буду ждать тебя в круге предков. Если ты победишь -большая охота развернется в сторону Ласкана. Если одержу победу я, то, клянусь именем предков, никто из твоих родных и близких, не пострадает.
        Хаджар отступил. Он посмотрел в глаза Степному Клыку.
        В них была только горечь.
        - Я бы хотел, чтобы все сложилось иначе, брат мой Степной Клык.
        - Я тоже, брат мой Северный Ветер, но…
        Но таков был Хаджар и таков был Степной Клык. Такова была их честь. Отказаться от которой, означало участь худшую, чем смерть - предать себя. Предать своих предков. Предать свой путь.
        И так же, как скорпион, пересекая реку верхом на лягушке, убил её и потопил себя. Потому что таков был скорпион.
        Хаджар вошел в белую молнию и покинул лагерь орков.
        Огнешь, как и многие другие… да все солдаты армии Лунного Ручья стояли на стене Сухашима стояли на крепостной стене и смотрели на то, как лучи солнца постепенно поднимались над восточным горизонтом.
        Перед крепостью, в полном одиночестве, сидела могучая фигура.
        Она снимала с себя свои волшебные одежды, про которых уже было спето немало песен бардами и менестрелями.
        Оставшись в одних холщовых штанах, фигура сложила одежды в аккуратную стопку. Люди ахнули, когда увидели то безумное количество жутких шрамов, которые покрывали тугие, крепкие мышцы, перетянутые жилами-жгутами.
        Фигура - их Безумный Генерал, сел на колени и, вонзив перед собой меч, сложил на них ладони.
        Потянулись длинные минуты.
        А затем, из-за холма, показалось разноцветное море монстров. Как теперь знал Огнешь, их называли “орками”. Разукрашенные белым пеплом, с оружием в руках, они океаном встали на вершине холма.
        И полная тишина.
        А затем громогласный рев сотен тысяч хищных, почти звериных глоток. Под этот рев из их рядов вышла фигура в темном плаще.
        Она подошла к Хаджару и, скинув плащ, положив перед собой два топора, села в ту же позу.
        И люди снова ахнули, когда увидели бугры жутких мышц и еще более страшных шрамов. И, самое невероятно, стальные руки и ноги, которые покрывали волшебные руны и иероглифы.
        А затем, вновь, тишина. И лишь крик сокола, парящего в небе. И чувство, как поднимается солнце, окрашивая небо в золота, а землю, в кровь.
        Меч ударил о топор и началась битва.
        Глава 1029
        Люди и орки смотрели за двумя воинами. Те молча сидели друг напротив друга и вглядывались в глаза. Орки знали их историю. Впервые, за многие эпохи, человек был удостоен пера белой птицы.
        И не одного, а сразу двух.
        Впервые человек, за всю историю орков, сражался в их интересах. Многие племена, когда слухи дошли до них, отказывались верить, что Степные Волки - кровь от крови первого орка, прямые наследники предков, решили наградить человека подобным знаком отличия.
        Все потомки Первых, будь то тролли, гномы, эльфы, орки, великаны, фейри, вымирающие огры, исчезнувшие, несколько эпох назад, наги… и еще десятки рас, которые погибли под натиском растущего человеческого племени - все они знали, что у человека нет чести.
        И все орки, всех десяти тысяч племен, расселившихся по всему региону Белого Дракона, слышали о Степном Клыке. Последнем из племени Степных Орков.
        Последний прямой потомок Первых. Носитель древнего уклада пути предков. И когда умрет Степной Клык, то вместе с ним умрет и история.
        Смерть этого орка, который лишился рук и ног, но заменил их сталью и магией. Который утратил близких, но не ярость охотника. Который… который…
        - Mok’tan Senh’ad! - закричал кто-то из разноцветного океана почти из миллиона орков.
        За прошедшую ночь все их отряды успели высадиться на берег. Палатки и шатры поставили лишь немногие, но большую часть охотников в данный момент беспокоило вовсе не то, где они будут спать следующие несколько ночей, а то, что происходило в очерченном на поляне круге.
        Диаметром в сорок шагов, с установленными по границе факелами.
        Круг Предков.
        Там, где сражаются охотники, чтобы узнать кто из них сильнее и ловчее.
        - Mok’tan Senh’ad! - еще несколько орков подхватили донесшийся из глубины рядов рев.
        - Mok’tan Senh’ad! - вскоре уже гремел весь миллион свободных охотников.
        - Mok’tan Senh’ad! - донеслось до слуха Хаджара. Да и сложно было не услышать рев, который больше походил на гром расколовшегося неба.
        - Что они кричат? Я не узнаю языка…
        - Это древнее наречие, брат мой, - Степной Клык провел стальными пальцами над землей. Грусть отразилась в его глазах, но, прогнав её и сменив яростью и жаждой крови, он с силой вонзил пальцы в почву, а затем размазал её по щекам и лбу. - Так говорили во времена, когда еще не было людей и лже-боги не захватили священные земли.
        Хаджар вздрогнул и тут же отдал команду нейросеть сделать определенную пометку.
        - И что оно значит?
        Степной Клык посмотрел на солнечные лучи, которое постепенно гнали сумрак ночи в сторону Сухашима.
        Оставалось лишь несколько мгновений до того, как солнце коснется грани их круга.
        - Это сложно перевести на современный язык, Северный Ветер, - Степной Клык сжал стальными ладонями рукояти своих топоров. Не артефактное, простое оружие. Но Хаджар хорошо помнил, на что оно было способно в бою. Сейчас же, когда Степной Клык стал едва ли не киборгом, то… Кто знает, что гномы Хещарды сделали с ним. О них - о гномах, в Семи Империях ходили лишь туманные слухи и не более. - Но, если передавать общий смысл, то - чтите и помните Степного Клыка.
        - Senh’ad, - повторил Хаджар. Тень уже почти коснулась границы их круга. -Так тебя зовут на самом деле?
        Степной Клык кивнул. В его темных глазах постепенно загорались алые искры. Знак того, что орк уже бол готов к битве не только физически, но и морально.
        Хотел бы Хаджар сказать тоже самое про себя…
        - А как бы назвали меня на твоем языке?
        - Моем языке? - и вновь губы орка изогнулись в жуткой улыбке, которая теперь больше напоминала оскал. - Ты оскорбляешь предков, брат мой. Это язык всех, кто жил под светом Ирмарила! Хаджар - это имя уже изречено на языке предков!
        Тень коснулась черты круга.
        Степной Клык оттолкнулся от земли. И куски породы выстрелили из-под стальной стопы. Удар топора заставил воздух вокруг разойтись белыми крыльями пышных облаков.
        Давление самого движения, даже не удара, было настолько высоко, что почва вокруг Хаджара осела. Стремительный, мощный рубящий удар, издавая звук, схожий с воем волка, ударил прямо по голове противника.
        Меч Хаджара был быстрым. Настолько, что казалось - вот только что он был воткнут в землю рядом с Хаджаром, а теперь он уже застыл в его руке, мощным блоком останавливая топор Степного Клыка.
        Вот только Степной Клык владел не одним таким оружием, а сразу двумя.
        Справа, прямо в бок, секущим взмахом, второй топор когтистой лапой волка устремился в рывке, который заставил землю потрескаться, а воздух вновь взвыть зверем.
        В глазах Степного Клыка горела ярость и жажда битвы.
        Хаджар смотрел на него с тоской и грустью.
        Усилием воли он создал позади себя вакуумный разрез меча, который мгновенно оттянул его с линии удара второго топора. А первый, находившийся в жестком блоке, попросту ухнул в землю.
        Удар, смягченный едва ли не вдвое, создал толчок такой силы, что каменные иглы выстрелили из расколотой земли и поднялись на несколько метров вверх.
        Хаджар, с легкостью и плавностью, которой, возможно, могло позавидовать падающее перо, лавировал между ними, не позволяя ни единой пылинки коснуться полы его небесно голубых одежд.
        - Руар! - зарычал Степной Клык.
        Он скрестил топоры, а затем разом развел их в разные стороны. Скрещенные волны цвета мокрого серебра приняли очертания грызущих друг друга волчьих пастей.
        Разрушая лишь недавно созданные каменные иглы, они бросились на Хаджара. Давление их было так высоко, что за пределами круга, на расстоянии в сотни шагов, трава превращалась в зеленой ворох мелькающих нитей. Земля же разошлась котлованом высохшего озера.
        Хаджар, легко качнув меч и, встав боком, выставил перед волной невероятной энергии левую ладонь. И когда до столкновения оставались считанные мгновения, он направил в руку энергию и мистерии, скрепив и пропитав их своей волей.
        Огромный меч, плотный настолько, что казался реальным, рассек сперва сами волны грызущихся волчьих голов, а затем обрушился и на Степного Клыка.
        Теперь уже тому пришлось скрещивать над головой топоры, чтобы принять на себя удар воли и мистерий. Синий клинок, длинной в десять метров, украшенный орнаментом в виде летящего по небу дракону, в рубящем ударе упал на перекрестие топоров.
        Степной Клык зарычал от натуги. Его стальные ноги зашипели паром и магические руны и символы вспыхнули.
        Затем металл скрипнул. Первый раз. Второй. Щепки стали, выстреливая из искусственных ног, пронзали остатки каменных шипов и уносились на километры в разные стороны. А спустя мгновение орк исчез в образовавшейся под ним воронке - ноги выдержали давления, а вот земля - нет.
        Краем глаза Хаджар увидел, как одна такая щепка пробив щит охотника из Ущелья Смерти, прошла на вылет через плечо. Орк только осклабился и еще громче закричал боевой клич.
        - Сразись со мной, Северный Ветер! - Степной Клык выпрыгнул из воронки, на дне которой оказался после блока удара Хаджара.
        Нанесенного даже не мечом, а лишь рукой…
        Хаджар смотрел на огромного, коричневокожего орка. Его черные руки и ноги, сверкая алыми рунами и иероглифами, сияли на солнце.
        Хаджар смотрел на Степного Клыка, но видел перед собой Неро с лицом Эйнена.
        - Аргх! - вновь взревел Степной Клык.
        Как и когда-то очень давно, скрестив топоры, он метнул их перед собой. И каждый, превращаясь на лету в пятиметрового волка, вспарывал когтями почву. Их клыки сабли. Их когти копья. Их шерсть - шипы стали. Их глаза -сияющие раскаленные угли.
        Огромные, полные энергии и первобытной мощи, они и мокрого места не оставили бы от Тома Безродного.
        Синий Клинок оцарапал воздух перед собой. На его острие вспыхнула синяя искра и из широкого пореза вырвался поток сокрушающего ветра, внутри которого плясали драконы.
        Они смели двух волков, а затем, пройдя рядом со Степным Клыком, пронеслись на несколько километров, пока не поднялись в небо и не разорвали в клочья крышку серых облаков.
        Снегопад, на несколько секунд прервался.
        Слева от Степного Клыка, на руке которого остались глубокие порезы, из которых текла жидкая сера и лава, землю расчертила борозда глубиной в два метра, а шириной вчетверо больше.
        - Ты… про…играл… - с трудом прошептал Хаджар. Использование воли в бою все еще давалось ему с трудом. А учитывая, что у него не осталось алхимических пилюль, то ситуацию обострял и факт того, что Ядро оказалось опустошено едва ли не на половину.
        Хаджар кинул под ноги Степному Клыку обломки его топоров.
        - На этом бой зак…
        - Он еще только начался! - и стальная волчья лапа, рассекая одежды Хаджара и его плоть, отправила его в короткий полет. Спиной врезавшись в землю и с хрипом сплюнув кровью, Хаджар осознал себя лежащим на дне глубокого желоба, который он пробил собственным телом.
        Глава 1030
        Хаджар, не без удивления, приложил ладонь к груди, а когда отнял её, то увидел кровавые следы. Рывком выскользнув из пятиметрового желоба, он приземлился на вершине одного из каменных клыков, выбитых из породы еще в самом начале поединка.
        - Сразись со мной в полную свою силу! - прорычал, а не произнес, Степной Клык… ну или то, что им некогда было.
        Присев на корточки, используя в качестве опору руку… или лапу, перед Хаджаром сидело нечто. Все его могучее тело покрывала вязь алых символов. Броней татуировок они покрывали мышцы орка.
        Изменилось его лицо - стало более вытянутым и звериным. Клыки, которые выглядели недавно поломанными и желтыми, теперь словно “встали на место”, сформировав очертания волчьей пасти.
        Собственно, его металлические ноги превратились в волчьи лапы, а руки - в подобие оных, только короче.
        Будто ликантроп- человекоподобный (только оркоподобный) оборотень сошел из сказок бабушек и матерей. Он ронял слюну, которая серой прожигала нагретую и взрыхленную землю.
        - Брат мой…
        - Аргахаууууу! - то ли взвыл, то ли прорычал Степной Клык.
        На этот раз его рывок оказался такой силы, что сперва сам Степной Клык переместился на ту же каменную иглу, на которой стоял Хаджар, затем на том месте, где он был только что, хлопок разогнал ореол белого облака и только после этого огромные каменные массивы хвостом, высотой в человеческий рост, вытянулись на сотню метров позади него.
        Удар когтистой лапы, который на этот раз не оказался неожиданностью для Хаджара, разрывая потоки воздуха и, будучи исключительно физическим, лишенным всякой энергии и мистерий, сумел исказить потоки Реки Мира.
        В реальном мире это отобразилось ворохом разноцветных искр, которые до красна раскалили когти Степного Клыка.
        Хаджар, используя максимум возможностей своих скоростных навыков, оборачиваясь белой молнией (которая, в бою, применялась куда быстрее “Пути Среди Облаков”) рванул в сторону.
        Находясь внутри Шага Белой Молнии, он не мог использовать атакующие или защитные техники. Так что лишь наблюдал за тем, как четыре разреза, созданных взмахом когтистой лапы, вспарывая землю, унеслись едва ли не на километр в сторону Сухашима.
        Оказавшись на самой границе круге (границы которого теперь существовали лишь в памяти сражавшихся) Хаджар поднял меч в защитной стойке, но лишь едва успел парировать летящую в него каменную глыбу.
        Степной Клык, размазываясь в пространстве бросившимся в рывке волком, оказался у подножия десятиметрового, многотонного каменного шипа.
        Не сбив, а вырвав его из земли, напрягая, в прямом смысле, стальные мускулы, он метнул его в противника. И когда Хаджар взмахом меча превратил каменную глыбу в поток пыли, то ему в бок уже почти впилась когтистая лапа.
        Разворачиваясь на пятках, Хаджар стопой ударил по предплечью Степного Клыка. В этот момент ему показалось, что с тем же успехом он мог бы ударить стальную гору.
        Но этого хватило, чтобы отбросить когтистую лапу в сторону и уже самому опустить меч в мощном, рубящем ударе. Тот скользнул по блоку когтей правой лапы Степного Клыка, и орк уже сам, буквально тем же разворотом, что и Хаджар, ногой-лапой нацелился ему прямо в глотку.
        Несмотря на свои грандиозные габариты, Степной Клык двигался быстрее, чем любой противник, с которым Хаджар прежде сталкивался.
        Создав волей вакуум, он рывком скользнул в сторону и пропустил удар над своей головой. Поступи он иначе, то не сама лапа, а четыре жутких разреза явно выбили бы из него еще немного энергии, которую пришлось бы потратить на защиту.
        Разорвавший дистанцию Хаджар собирался контр-атаковать, но… впервые в жизни, находясь в бою, он не успел. Он оказался медленнее. Медленнее, чем противник, который заведомо не находился на несколько ступеней развития выше.
        Степной Клык, вновь размазываясь волком, обрушился градом ударом. Хаджар тыльной стороной рукояти меча ударил по запястью правой лапы-руки, чтобы уйти от левой легким качанием корпуса, но тут же оказался перед мельницей из ударов ногами.
        Они ливнем кинжалов звенели по плоскости его меча.
        Со стороны это выглядело так, как если бы раскаленные, красные когти Степного Клыка обрушивались на пелену из синего ветра, которым обернулся меч Хаджара.
        Он двигался на пределе своих возможностей. Его меч оказывался едва ли не в нескольких местах одновременно. Руки Хаджара мельтешили с такой скоростью, что остаточные изображения, “зависая в воздухе” не успевали исчезнуть, как их сменял реальный взмах, чтобы оставить за собой очередной мираж.
        И то же самое касалось и Степного Клыка. Его удары ногами и руками сыпались со всех сторон и направлений.
        - Сражайся! - рычал он. - Сражайся, Северный Ветер!
        Но Хаджар лишь защищался. Белой молнией и стальным волком они перемещались внутри круга. Каменные шипы взлетали в неба. Огромные впадины терзали землю. Вспышки алых разрезов от когтей уносились по земле и потоки синего ветра с танцующими внутри драконами устремлялись к небу.
        Хаджар отбил мечом удар когтистой лапы-ноги, а затем, рухнув камнем, он распластался по земле, чтобы подсечь опорную ногу Степного Клыка.
        Но тот, демонстрируя невероятные возможности своего тела, одними только пальцами-когтями оттолкнулся от земли. И сделал это с такой силой, что взмыв молнией к небу, тут же извернулся и обрушил удар когтистой лапы-руки на спину Хаджара.
        Тот хлопнул ладонью по земле и, ласточкой, взмыл по каменному шипу, чтобы скользнуть по нему и, на развороту, секущий взмах направить в лицо Степному Клыку.
        Орк, все еще находясь в воздухе, извернулся и, скрестив руки, предплечьями защитился от удара, а затем, используя Синий Клинок, как точку опоры, ударил пяткой с торчащем на ней когтем в открытую грудь противника.
        Хаджар, видя, что не успевает вернуть меч обратно, сформировал пелену из мистерий и воли. И то, что не смогла пробить Аркемейя, прогнулось под ударом стальной лапы-ноги. И это учитывая, что в этом выпаде не было ни грамма мистерий или энергии. Лишь голая, но неудержимая физическая мощь.
        Отлетев в сторону, Хаджар пробил спиной несколько каменных шипов и замер на вершине самого крайнего. Он, до того, как ведомые инерцией края одежд покинули условную границу круга, крутануть стопой и обмотать их вокруг ноги.
        Степной Клык, после столкновения, отпрыгнул на противоположную сторону и, все в той же позе - на корточках, замер на вершине другого каменного клыка.
        Так они и стояли друг напротив друга.
        - Ты только защищаешься, Северный Ветер, - прорычал Степной Клык. - Почему ты только защищаешься?!
        Хаджар понимал, что говорит с орком. С тем, кто пришел грабить и убивать на его родине. Попирать ногами землю его предков. Но он говорил и с братом. С братом, вместе с которым проливал кровь, с которым они прикрывали спину друг другу.
        - Ты мой брат… как я могу биться с тобой?
        - Аргх! - взревел Степной Клык, а затем выпрямился. Стоя на полусогнутых, не волк, но уже и не орк, он алыми, нечеловеческими глазами смотрел на Хаджара. - Посмотри на меня, Хаджар Дархан! Посмотри.
        И Хаджар посмотрел.
        - Посмотри, кем я стал… Посмотри, какого монстра я создал своей яростью… -алые угли постепенно затухали в глазах Степного Клыка. - Посмотри… Последний из племен степных орков? Последний из Степных Волков? Нет… брат мой… я кто и что угодно, но уже даже не орк… Я… Я… Я монстр, Хаджар Дархан.
        Снег не успевал упасть на плечи Степному Клыку. Он испарялся и белый ореол чем-то напоминал шерсть зверя.
        - Ты пришел сюда умереть, - тихо произнес Хаджар.
        - Эти земли, брат мой… когда-то именно на них впервые охотился далекий предок наших племен. На излучине Большой Воды он поймал первую добычу и с этого началась наша история…
        - Я не могу…
        - Ты должен, брат мой… иначе я никогда не смогу обрести покой. Не смогу встретиться с женой. Обнять сына. Показать ему на полях вечной охоты как врезать топор. Как догнать оленя. Как правильно попросить у его духа прощения… Не отнимай у меня посмертия…
        Хаджар посмотрел в глаза Степному Клыку. Алые угли в их недрах потухли. Им на смену пришла лишь скорбь и печаль.
        Степной Клык привел сюда армию не для того, чтобы разорять и уничтожать земли, полные невинных. Он привел их сюда для того, чтобы лишить Хаджара выбора.
        Степной Клык пришел сюда умереть.
        Умереть с честью.
        В бою.
        Как и следовало свободному охотнику.
        Хаджар поднял над головой меч.
        Небо потемнело.
        Степной Клык, запрокинув голову, завыл и стучал кулаками в грудь. Его глаза вновь вспыхнули алым светом, а испаряющийся снего действительно стал шерстью.
        Глава 1031
        Даже стоя на расстоянии в десять километров, на стене стен Сухашима, Огнешь чувствовал ту мощь, которая исходила от сражающихся. Их битва для него представала лишь в образе разноцветных вспышек и образов, который то появлялись, то исчезали.
        Они сражались лишь несколько секунд, но превратили земли вокруг себя в последствия недельной бомбардировки воздушным флотом.
        А теперь же, встав друг напротив друга и что-то проговорив, казалось, готовились к финальному удару.
        Безумный Генерал поднял меч. Держа его вертикально над головой, он смотрел на стремительно чернеющее небо. Где-то вдали, Огнешь мог поклясться, он услышал бой боевых барабанов.
        Но все барабаны Сухашима в данный момент молчали.
        А бой только приближался. Жуткий и страшный. Будто с той стороны снежных туч по небесам мчалось воинство. Стучали копыта боевых лошадей. Звенели мечи и топоры о щиты. Потрясали копья и алебарды о землю. Луки звенели натягиваемой тетивой.
        Затем ударил гром.
        Яростным боевым кличем он прокатился по земле, раскалывая камни, разбросанные после схватки двух воинов.
        И когда Огнешь уже было спрятался за выступ. Не от страха, а из чистого благоразумия. Его взгляд, неожиданно, привлекла другая величественная картина.
        Снег закружился вокруг орка со стольными руками и ногами. Многотонные снежные массивы, превратившись в сферу, сокрыли его от взора людей и орков, а когда спали, то перед Безумным Генералом стоял волк.
        От морды до хвоста он был длиной в двадцать метров, а высотой в холке оказался выше, чем стена Сухашима. Он словно завис в воздухе и лишь передними лапами стоял на вершине каменного клыка.
        Запрокинув морду, он завыл. Высоко и утробно. И полный тоски, но в то же время - жажды битвы, вой разнесся по долине и на пару мгновений заглушил жуткий гром.
        И, когда опустилась тишина, с неба, прямо в Безумного Генерала, ударила яркая, синяя молния, больше похожая на дракона, чем на саму молнию.
        То, что происходило перед его глазами, Огнешь не мог себе вообразить даже в самой смелой фантазии, навеянной песнями бродячих менестрелей.
        Будто боги действительно соли с Седьмого Неба и перед глазами смертных устроили свою битву.
        Прикрыв глаза, Хаджар словно исчезал внутри… нет, не потоков Реки Мира, а самого окружавшего его мира. Его душа растворялась в ветре, который проникал внутрь его тела и устремлялся к небу.
        И вместе с ним в этом небе исчезал и Хаджар.
        [Экстренное сообщение! Уровень опасности повторения сценария “Кокон” растет 46/100… 58/100…]
        Он был там. На этом небе. Он чувствовал как облака, будто плиты континентов, сталкивались и как снег зарождался в их недрах. И он чувствовал эти облака. Чувствовал, как они лежали на плечах могучего титана, который нес их над всем миром, даже не замечая веса.
        Чувствовал, как этот же титан, порой свирепый, как лев, а иногда кроткий, словно домашний котенок, присутствовал всюду в этом огромном безымянном мире.
        Разом. Везде. Одновременно и одномоментно.
        Хаджар чувствовал его покой и его ярость.
        Вбирал в себя каждое мгновение, которое с самого рождения провел рядом с этим титаном.
        Он пытался услышать его … понять его… осознать его имя.
        [Экстренное сообщение! Уровень опасности повторения сценария “Кокон” растет 62/100… 74/100…]
        Шкала впадения в состояние медитации Гусеницы и Бабочки стремительно заполнялась, но Хаджару было все равно. Он должен был… должен был…
        И тут он посмотрел вниз. Себе под ноги.
        Или, может, посмотрел на верх.
        Или прямо перед собой.
        В сторону или назад.
        Он не знал, куда именно смотрел, но видел белого волка. Волка, который пришел умереть в битве.
        Хаджар не хотел его убивать, но должен был подарить как можно более быструю смерть. И тогда он обратился к титану за помощью.
        И ему ответил старец с лютней в руках. Он положил в протянутые руки Хаджара обжигающую полоску стали, которую предварительно вытянул изнутри самого Хаджара.
        [Экстренное сообщение! Уровень опасности повторения сценария “Кокон” растет 80/100… 98/100…]
        Хаджар схватил её и соединил со своим мечом.
        Его брат уйдет быстро и безболезненно. И, однажды, они встретятся вновь.
        Огнешь смотрел на то, как молнии кружили в небе над головой Безымянного Генерала. Спиралью они сужались, пока, как сперва показалось, из их центра не ударил поток синего света. Но, стоило присмотреться, становилось понятно, что это не поток света, а тысячи, сотни тысяч и мириады синих молний, которые без устали били в острие подставленного под них клинка.
        Их чириканье, сперва похожее на пронзительный крик птицы, вдруг громыхнуло самым сильным и яростным ударом грома, который только слышал в своей жизни Огнешь.
        Кровь потекла из его ушей.
        Задрожали стены Сухашима.
        Вспенилась морская вода и огромный волны хлынули на берег, чтобы разбиться о фигуры орков, что-то вопящих и потрясающих оружием.
        А затем, когда все на мгновение стихло, то Огнешь увидел лишь застывшего в прыжке белого волка и рассекшего его белую молнию.
        Он не то что не увидел и не смог почувствовать стремительного рывка Безумного Генерала. Но несколько секунд его разум отказывался осознавать того, что Безумный Генерал переместился с одного каменного клыка, на другой.
        Он медленно убирал меч в складки одежд, сформировавших ножны.
        За его спиной изнутри огромного белого волка падал на землю пронзенный мечом орк. И кроме одной, маленькой раны прямо на сердце, казалось, не было ни одного другого видимого глазу повреждения.
        А затем, еще до того, как орк коснулся земли, над поединочным кругом, вдруг, расправил крылья огромный дракон.
        Сотней метров в длинную, десять в ширину он вытянулся куда-то на восток и устремился в полете полным хищной красоты и ярости.
        Он рассек огромные волны цунами. Его крылья - жгучие молнии, испарили воду в море до такой глубины, что только через два удара сердца кипящее море смогло закрыть обнаженное дно.
        Но полет дракона не остановился.
        Его тело - потоки синего ветра, похожие на меч, пронзили десятки километров, а затем, где-то над землями Ласкана, они взорвались смерчем, разорвавшим землю и облака.
        И, когда все стихло, Огнешь смотрел на то, как Безумный Генерал, сидя на земле, держал орка. Он прижимал его к груди, удерживая в полусидячем положении.
        - Скажи… брат мой… я сражался… достойно? - Степной Клык говорил медленно. Чавкая и с трудом размыкая губы.
        Хаджар проглотил комок в горле.
        - Достойнее, чем кто бы то ни был, брат мой.
        - Это… хорошо… значит, предки… примут и… простят.
        - Они будут горды тобой, - Хаджар прижимал к себе Степного Клыка так сильно, будто надеялся, что сможет удержать тлеющую жизнь в теле старого друга. - И тысячи лет о тебе будут петь песни свободные охотники. И слава степных орков никогда не угаснет. Пройдет сотня эпох, но о вас будут помнить.
        - Да… - протянул Степной Клык. - окажи мне… последнюю услугу… брат…
        - Какую?
        Степной клык взглядом указал чуть дальше на северо-восток. Туда, где находились его родные степи.
        - Не хочу… умирать… так… лежа… не видя дома… помоги встать.
        Хаджар, вновь проглотив тугой ком, поднялся. Он потянул Степного Клыка на себя. И орк, с пронзенным сердцем, лишь одной волей и целеустремленностью удерживая жизнь в теле, поднялся.
        Опираясь на Хаджара, он, прикрыв глаза, подставил лицо рассветному солнцу. И лучи, горячим дождем упавшие на снег, окрасили его самым ярким золотом.
        Золотом Ласканских степей.
        - Любовь моя… - прошептал последний потомок первых орков. - сын мой… я… до…
        Степной Клык вздохнул последний раз и жизнь покинула его. Но когда Хаджар отодвинулся, чтобы уложить мертвого брата на землю, тот остался стоять.
        Его жизнь покинула тело, но воля осталась. Воля, которая не позволила свободному охотнику умереть лежа.
        Лишь стоя.
        Как завещали предки.
        Хаджар, встав рядом, поднял в небо меч. И рев дракона разнесся на многие километры вокруг:
        - Mok’tan Senh’ad!
        И миллион орков, подняв оружие, вторили этому реву:
        - Mok’tan Senh’ad!
        Еще долго над равнинами разносилось:
        - Mok’tan Senh’ad!
        В золотых землях бескрайних степей паслось стадо оленей. Внезапно они побежали в разные стороны. Но один из них не успел.
        Ему в шею вцепился большой белый волк. Уложив еще дрожащую добычу на землю, он грозно рыкнул.
        Из травы, шурша и поскуливая выбрался маленький волчонок - точная, только миниатюрная, копия своего отца.
        Большой волк взглядом темных, теплых глаз, будто говорил:
        - “Смотри и учись, сын мой”.
        Глава 1032
        Генерал Декой Шувер, к радости многих придворных и аристократов, выглядел уставшим и слегка постаревшим. Его кожа стала суше и несколько более серой, пальцы иногда дрожали, а узловатые суставы торчали скальными буграми.
        Теперь он немного прихрамывал. Но не от боли, а от глубокого истощения. И только маслянистый взгляд давал понять, что Декою, в целом, все равно, что о нем думают люди - он просто хотел отдохнуть.
        В идеале - развестись.
        Но вряд ли Его Императорское Величество позволит Декою избавиться от этой… этого… существа. Хотя, стоило отдать должное, оно знало как доставить мужчине в постели наслаждение столь высокое и чистое, что кроме него уже ничего больше не захочется.
        Совсем как наркотик из черного лотоса, который наемники Чужих Земель втирают себе в десны, чтобы не знать усталости и страха в бою.
        С этими мыслями, мыслями об утехах со своей женой (если так можно было назвать нечеловеческое создание) - Летицией Шувер, глава тайной канцелярии зашел в рабочий кабинет Императора.
        В коридоре, как всегда, ждали аудиенции десятки самых разных персон.
        Шувер улыбнулся.
        Он знал, что большинству из них, сколько они не регистрируйся у секретаря, не ожидай свои очереди, а на аудиенцию не попасть. Самое парадоксальное, что это осознавали и сами ждущие.
        Они приходили сюда уже вовсе не для встречи с Императором, а с теми, кто как и они, так же ожидали своего часа короткой беседы с правителем Дарнаса.
        Около кабинета Императора, как знали все в столице, сватались династические браки, ссорились роды дворян и аристократии, заключались крупные торговые сделки и тому подобное.
        Серпентарий, не иначе.
        Внутри же кабинет Моргана Бесстрашного выглядел точно так же, как и всегда. Шкаф, стол и огромные кипы бумаг, пергаментов и табличек из различных материалов.
        У окна, спиной к оному, сидел Морган. В простых, но дорогих одеждах, с подвязанными волосами и короной, повешенной на подлокотник его рабочего кресла.
        Он внимательно вчитывался в один единственный документ, лежащий на его столе. И, судя по печати корпуса Стражей, документ принадлежал руке Балигора Стойкого - относительного родственника Моргана.
        Относительного, потому что кровной связи между ними, а единственный мост связывающий Великого Героя и Императора помимо долга, была жена самого Императора, которая являлась сестрой Балигора.
        Отношения между Стойким и Бесстрашным, на памяти Шувера, складывались по разному. От глубокой, чистой вражды, до дружбы и взаимопонимания.
        - Декой, - не отвлекаясь от документа Морган указал на стоящий перед столом стул с ситцевой сидушкой, а затем поднял бокал с алой жидкостью и немного оттуда отпил.
        Летиция Шувер…
        Теперь, благодаря этой… этому существу, глава тайной канцелярии знал, что именно, на постоянной основе, пил Император. И, видят боги и демоны, это внушало как уважение к глубокой самоотверженности Моргана, но и столь же глубокие отвращение и омерзение.
        - А, ты про это, - Морган покачал бокалом, а затем поставил его рядом с собой. - Все мы ищем силы, Декой…
        - Но такой ценой, мой Император…
        - У большой силы - большая цена, - Морган говорил спокойно, глаза его цепко ухватывались за вереницы букв в пергаменте донесения, но в голосе звучала легкая печаль. - Я уже давно достиг своего предела… это позволяет мне зайти дальше, чем мне уготовила Книга Тысячи.
        - Но цена…
        - Как мой сын? - перебил Морган. Чуть властно и куда более строго.
        Декой тут же подобрался, выпрямился и прокашлялся.
        - В роли адъютанта генерала третьего легиона, он достойно сражается на северных рубеж фронта, мой Император. Показывает себя умелым мечником, офицером с холодной головой и весьма толковым полководцем.
        - Хорошо, - кивнул Морган. - пусть соберет себе отряд из сотни тех, кого выберет сам. И с этим отрядом отправиться в равнину Дельфи.
        Декою сперва подумалось, что он ослышался. Что Морган говорил не серьезно.
        Долина Делфи, находящаяся в неделе лета от столицы Ласкана, была предметом изысканий Тайной Канцелярии последние два века. И, к моменту, когда началась война, а Регент-мать Ласкана решила уколоть противника Дереком Степным и его мертвыми, то про Делфи, наконец, удалось выяснить все детали.
        Именно там находилась главная мануфактура Ласкана, занимавшаяся производством высокоуровневых големов. Да, даже для того, чтобы произвести одного голема уровня Рыцаря Духа требовалось столько ресурсов, что за их стоимость можно было тысячу Небесных Солдат поднять до того же уровня, но…
        Декой хорошо знал преимущества и опасность големов в битве. Он был еще молод в те времена, когда Морган, надев на себя генеральские регалии, вытаскивал из праха забвения полуразваленный, погрязший в коррупции и распрях, ослабший Дарнас.
        Деспотичной рукой дектатора он вытащил Дарнас за его же волосы из того болота, в котором погрязла Империя. Шувер, в те годы, служил писарем при армии и лишь смотрел на подвиги, которые совершали Балигор, Касий, Морган, Тирисфаль-Орун и прочие адепты, которые впоследствии стали Великими Героями.
        И, видят боги и демоны, сотня големов Рыцаря Духа, без всякого сомнения, стоит всех тех ресурсов, что тратятся на их создание.
        Точно так же, как окупаются затраты на строительства военных судов равных “Ярости Смертного Неба”.
        - Он должен задержать производство големов, - будничным тоном продолжил. -В идеале - привести мануфактуру в полную непригодность.
        - Но… мой Император, - Шувер, вытирая платком пот со лба, с трудом мог поверить в то, что Морган говорил серьезно и это не какая-то неуместная шутка. Хотя, за всю жизнь, глава Тайной Канцелярии не помнил, чтобы Император хоть раз шутил. - Долина Дельфи… она защищена немногим хуже, чем столица Ласкана… Даже получись у нас десантировать туда четыре из девяти наших легионов, мы бы осаждали её десятилетие!
        - Именно поэтому нам нужно не рубить с плеча топором, а тонко уколоть кинжалом, Шувер. Тебе ли этого не знать… Или твои люди работают как-то иначе.
        - И все же… так рисковать наследником… эта миссия невозможна, мой Император. И стране, - Декой покосился на бокал с алой жидкостью. - стране нужен будет Император.
        - Именно, - Морган так и не отвел взгляда от документа. - стране нужен Император, для которого невозможное - возможно. Пора моему сыну повзрослеть. Завтра же он получит мой приказ. Головой за это отвечаешь.
        - Д-да, конечной, мой Император, - склонил ту самую голову Декой. Когда Морган говорил кому-то, что тот отвечал головой, то это было совсем не в переносном смысле и далеко не пустая угроза.
        - Скажи мне, наша маленькая партия в Сухашиме увенчалась успехом?
        - Полный, мой Император, - вздохнул от облегчения, что Морган перевел тему, Декой положил ему на стол два пергаментных свитка. - Как мы и предполагали, орк, созвавший Большую Охоту, действительно был знаком с Хаджаром Дарханом. Они сразились. Битва закончилась буквально три часа назад.
        - Результат?
        - Безоговорочная победа Безумного Генерала.
        Морган, впервые за разговор, поднял взгляд на Декоя.
        Глава Тайной Канцелярии лишь пожал плечами.
        - Уже вся столица, а значит и вся страна знает о его прошлом. Так что я подумал, что будет удобней, если мы не станем искусственно создавать ему какое-то другое прозвище.
        Морган недолго подумал и кивнул.
        - Логично, - только и сказал он. - что с орками.
        - Здесь, уже как и предполагали вы, мой Император, они действительно развернулись в сторону Ласкана.
        Император, кивнув еще раз, отложил документ и потянулся. Хрустнули затекшие суставы шеи и локтей.
        - Знаешь, что меня интересует во всем этом, Декой?
        - То, что если про орков узнали мы, то узнала и регент-мать?
        - Именно. И, если она знала про горы Да’Кхасси, а она не могла знать - на её земле случилось. То предполагала, что я не просто так отправлю почти равного Великому Герою в захолустный Сухашим. Но, при этом, никак на это не отреагировала и позволила оркам высадиться, а теперь и развернуться к её границе… что-то в этом не так.
        - Может у неё есть свои интересы на зеленокожих?
        - Не все из них зеленые, Шувер… или те часы, которые я отвел тебе в моей библиотеке, ты потратил в пустую?
        - Нет, мой Император, просто к слову пришлось…
        - К слову пришлось… к слову приходится то, что пока регент-мать будет занята своей интрижкой с орками, мы ударим по Делфи.
        Тут Декой прокашлялся.
        - Что еще, генерал?
        - Мой Император… насчет почти, - Декой сделал ударение на этом слове. -равному по силе Великому Герою…
        - Ну?
        Вместо ответ Шувер лишь пододвинул свой доклад.
        - Прочитайте… наш человек все подробно описал… Настолько, насколько ему позволяло его понимание.
        Брови Моргана слегка приподнялись. Лучшая ищейка Тайной Канцелярии -Безымянный адепт что-то не понял в действиях Повелителя?!
        Что же - хоть что-то интересное с момента начала войны.
        Глава 1033
        Чин’Аме сидел на горном пике. В позе лотоса, положив на колени посох, он держал его руками и вглядывался в облака, плывущие у подножия горы. Под ними распростерлись долины границы Ласкана и Дарнаса. Чуть дальше, севернее - степи орков… бывшие степи, если говорить откровенно.
        Со смертью последнего из прямых потомков первого орка, очередная расса Первых была обречена на упадок и скорую гибель. Так, как это уже произошло с нагами, жителями подводных глубин.
        Чин’Аме, еще будучи послушником павильона Волшебного Рассвета имел доступ к самым запретным из книг. Из них он узнал не только о нагах, исчезнувших из безымянного мира еще до того, как расправил крылья регион Белого Дракона, но и о многих других рассах.
        Десятках и сотнях.
        Их вытесняли. Их линии крови прерывали. Их воля исчезала, а вместе с ней и история мира.
        - Однажды, - прошептал Чин’Аме. - здесь не останется никого, кроме людей и младших зверей.
        - Ты боишься, старый враг?
        Рядом с ним сидел Министр Джу. В своих изысканных, дорогих одеждах. С украшениями работы лучших подгорных гномьих мастеров.
        В его волосах блестели волшебные драгоценные камни. А ногти были украшены толченым Солнечным Золотом. Или, как его называли маги и волшебники -истинным золотом.
        Его добывали в столь малом количестве, что каждая унция имела стоимость, которую уважали даже в стране Бессмертных. Правда если в регионах истинное золото считалось драгоценностью первой пробы, то в стране Бессмертных его использовали в качестве валюты.
        Последние несколько месяцев, после приказа Императора Рубинового Дворца, Чин’Аме и Джу только и делали, что играли в догонялки.
        Министр сразу же понял, что глава Волшебного Рассвета знает, где находиться беглый дракон. И потому преследовал его по пятам.
        Чин’Аме, мудрец и маг, в свою очередь, пытался запутать след. Он использовал свои лучшие заклинания, вплетая в них магию Слов и волю, но, как бы ни был он могущественнен, министр не отставал.
        И это делало ему честь.
        Показывало, как достойного бойца.
        - Я помню времена войны Трех Зверей, министр, - Чин’Аме провел пальцами по плывущему под ним облаку. Из него поднялись туманные фигуры дракона, феникса и тигра. Они били друг друга хвостами, драли когтями, кусались и клевали. - Я помню войну, которую привела к падению Первого Императора Драконов. Я помню войну, в которой брат шел на брата, отец на сына, мать убивала дочь… Я помню, как строили Рубиновый Дворец. Я помню, как Травес -герой и предатель, пришел за жизнью нашего Императора.
        - И я помню все это, Чин’Аме, - Джу тоже провел рукой по облаку и фигуры трех зверей сменились лишь на одну - закованного в цепи дракона. - и я помню, как эпохи назад, именно ты накладывал свои могучие заклинания на цепи, которые сковали Травеса.
        - Я не горжусь этим, Джу. И однажды, за свои грехи, я отплачу перед Высоким Небом и нашим предком.
        Они замолчали. Каждый думал о чем-то своем. Оба - и Джу и Чин’Аме были одними из старейших драконов, живших в этом регионе.
        Джу помнил рассказы своего старого прадеда, которого успел застать живым. Тот рассказывал, как участвовал в войне с Черным Генералом.
        Чин’Аме мог похвастаться тем же.
        Все же, у них был один прадед… Правда родственниками они себя не считали, как не считали и братьями.
        Слишком многое, за прошедшие эпохи, пролегло между кузенами, чтобы вновь вспомнить про братские узы.
        - Скажи мне, где находиться этот дракон, - Джу еще раз взмахнул рукой и туманная фигура дракона превратилась в человеческую. - Или мне лучше сказать - где находится этот человек?
        Чин’Аме слегка сжал посох, но не рискнул атаковать Джу. И не потому, что боялся проиграть, а просто потому, что соверши он столь необдуманный поступок, как весь его план полетел бы в бездну.
        Нет, он не мог настолько оплошать.
        - Как ты понял? - только и спросил Чин’Аме.
        - Это было не так уж сложно. Я проследил историю Травеса вплоть до момента, когда он покинул страну и отправился в свое путешествие. Отыскать в истории упоминание о нем было, конечно, труднее, но я справился. Скрестить свою кровь с человеческой… многие молодые и горячие драконы метают свое семя по земле смертных, но… но оставить человеку технику “Пути среди Облаков”…
        Чин’Аме вздрогнул.
        Он не говорил министру Джу, что Хаджар, потомок Травеса, обладает техникой “Пути среди Облаков”… Так что откуда об этом мог узнать министр?
        Волшебник посмотрел на чиновника Рубиного Дворца. Тот сидел рядом и смотрел на земли, раскинувшиеся у подножия гор. Для них они находились едва ли не на расстоянии вытянутой руки, на деле же их горный пик, теряющийся в высоте, расположился за сотни километров от границы Ласкана и Дарнаса.
        Что скрывал министр Джу и какие цели он преследовал.
        - Зачем тебе нужен этот человек, министр?
        - А тебе зачем, маг?
        Чин’Аме с легкостью парировал вопрос.
        - Императорский род обречен на упадок, если первый том техники, созданной нашим предком - Белым Драконом, чье правое крыло пронзало пространство, а левое - время, не вернется обратно на родину. А вместе с упадком императорского рода, падет, однажды, и наша страна. А вместе с ней весь регион Белого Дракона будет обречен на вымирание.
        - И ты, Чин’Аме, конечно же не хочешь, чтобы мы вымерли.
        - Странно слышать такие слова от министра, Джу! Всю свою жизнь я положил на то, чтобы помочь привести страну Драконов к процветанию! Чтобы наши дети и их дети могли жить свободно и свободно парить среди облаков Высокого Неба.
        Джу только улыбнулся.
        Великий Белый Дракон… даже в его зубах можно было увидеть следы порошка из истинного золота. Этот дракон не знал меры в своей алчности.
        Нет, все хозяева небес страстны к драгоценностям, но до такого сумасшествия никто из них еще не доходил.
        - И вот чего ты добился, мудрец Чин’Аме. Мы сидим с тобой здесь, далеко от нашей родины, от горных пиков и зеленых равнин и лесов Страны Драконов. Сидим в регионе смертных. Смотрим на то, как умер последний носитель воли Первого Орка под рукой полукровки, которого ты укрыл.
        Чин’Аме резко поднялся на ноги. Посох засиял в его руках чистой энергией.
        - Не стоит, - поднял ладонь министр Джу. - сейчас не время забирать его. Повелитель… как это интересно… Путь Среди Облаков может привести лишь к стадии, равной Рыцарю Духа, но он достиг Повелителя… Это стоит того, чтобы потратить немного времени на наблюдение.
        Маг, признавая свое полное поражение, опустился рядом с министром. Тот лишь похлопал его по плечу.
        - Не расстраивайся, кузен, - улыбнулся Джу. - ты силен в магии и твоя мудрость глубока и крепка, но… в своем обучении ты упустил такие нюансы, как хитрость, подлость, бесчестие и интриги.
        - А ты, смотрю, в них преуспел.
        По лицу Джу пробежала легкая тень.
        - Может и так… - он отвернулся и посмотрел на облака. - Но вот мы сидим здесь с тобой. Древние драконы. Могущественные существа… и мы не в праве испепелить эти людишек. Забрать у них то, считаем нашим. И пребываем мы с тобой вовсе не в своей истинной форме, а в облике людском, находя его более удобным и правильным.
        - Что ты хочешь этим сказать, Джу?
        - То, что, кажется, твоя жизнь была потрачена впустую, - министр указал пальцем на армию орков. - их судьба - наша судьба.
        Глава 1034
        Хаджар смотрел на то, как в ночи пылает костер погребального костра. Стены Сухашима остались позади, а сам Хаджар стоял среди армии орков.
        Единственный человек.
        Но никто не поднимал оружия или руки на убившего последнего потомка Первого Орка, последнего из племен степных орков, последнего из племени Степного Волка.
        Погребальное пламя постепенно забирало тело Степного Клыка и пеплом уносило его к небу.
        Звучали горны. И стоял плач.
        Хаджар смотрел на то, как плачут орки. Свободные охотники. Прирожденные воины, которые с самого рождения сражались за право жить под светом безымянной звезды, которую люди называли солнцем.
        Ирмарил… так его называли когда-то очень, очень давно.
        Орки, сидя на земле, глухо стучали обухами топоров, копий, палиц и кулаков о землю. И в их глубоком вое, отдаленно напоминающим волчий, слышалось что-то воинственно печальное.
        Что же - возможно, все воины всех расс плакали на тризне одинаково…
        Хаджар, подойдя к костру, пламя которого испепелило бы иного адепта даже стадии Рыцаря Духа, положил на грудь уходящему в поля вечной охоты брату волчий клык.
        - Пусть охота твоя будет богата, брат мой, - прошептал Хаджар и, отодвинувшись, направился обратно в крепость.
        Он шел среди орков и те, оказываясь у него на пути, прикасались к груди, затем ко лбу, а затем что-то к небу. В абсолютной тишине, нарушаемой лишь плачем. Плачем не столько по орку, которого большинство из них не знало, а сколько по уходящей истории.
        По пропавшей связи с предками.
        Еще тридцать шесть лет назад, в мире Земли, Хаджар… Боря… Борей… не понял бы такого поведения. Но теперь…
        Впереди показались чернокожие орки Ущелья Смерти. Хаджар напрягся, но те, даже не скаля клыков, в молчании прошли мимо. Что же - не плюнули, хотя бы, на землю.
        - Маленький брат, - Хаджар резко обернулся.
        Позади него стоял просто огромнейший орк. Выше всех, даже тех долговязых. Белокожий, но с черными волосами, которые переходили в густой мех на груди и спине.
        В руках он держал палицу, на плечах носил шубу синего цвета из шкуры неизвестного Хаджару животного. А в волосах у него на ветру качалось столько перьев, что их сложно было сосчитать.
        - Первый Вождь, - Хаджар показал орочий знак уважения. - Я скорблю по ушедшему брату вместе с вами…
        - Нами, - поправил орк. Его желтые глаза были… стары. Так же стары, как Касия, ректора школы Святого Неба. - Белые перья в твоих волосах говорят мне о том, что ты такой же орк как и те, что сейчас вокруг меня.
        Хаджар признательно кивнул.
        Белый орк, из племени Белых Вершин, обернулся к погребальному костру.
        - Большая Охота, как и обещал тебе наш брат, направится к Ласкану. Слово чести, сказанное перед предками, не может быть нарушено. И мы чтим его. Так же, как чтим и ту боль, которую ты принял на себя, когда помог нашему брату уйти с достоинством охотника на поля вечной охоты, - Вождь всех племен сделал жест уважения. - надеюсь, там он встретится со своим сыном. И нерожденной дочерью.
        Хаджар вздрогнул.
        - Жена Степного Клыка была беременна.
        - Да, - кивнул орк. - она ждала дочь. Дочь и сын, маленький брат, и любящая жена. Сытная охота и крепкий стан. Вот и все, что нужно для счастья свободному охотнику.
        Хаджар промолчал. Он только чувствовал, как тяжелеют плечи.
        - Первый Вождь, прошу простить мне мою дерзость, но… уходите.
        Белый орк повернулся к Хаджару.
        - Твои слова не от страха, - прошептал он задумчиво. - будь это иначе, я бы вырвал перья белой птицы из твоих волос и разорвал бы тебя на части. Но твои слова не от страха. Он идут от сердца. Так что - говори спокойно и смело, маленький брат.
        - У Ласкана есть летающие боевые корабли. У них есть големы. У них есть пушки. И еще много того, что может уничтожить вашу армию на расстоянии.
        - Скорее всего это так, - кивнул белый орк.
        Так легко и спокойно, что Хаджар понял, что старый орк все это понимал и сам. Понимал, но все равно вел за собой лучших воинов всех орочьих племен.
        - Но тогда - зачем? Вы все там умрете.
        И они встретились взглядом. Желтые глаза и синие.
        Хаджар посмотрел на за спину орка. На пылающий костер.
        И тогда он все понял.
        Сюда, в чужие земли, на край Большой Воды, не только Степной Клык пришел за смертью.
        Лапа огромного белого орка, в которой легко бы уместилось две головы Хадажара, легла ему на плечо.
        - Ты расскажешь о нас, маленький брат? О том, какими мы были. Как сражались. Как жили. Расскажешь о пути предков? Я слышал от Степного Клыка, что ты знаешь, как ветер сделать певучее птицы.
        - Расскажу, - согласился Хаджар и вновь почувствовал, как что-то отпечаталось в его душе.
        Уже знакомое, почти родное чувство.
        - Тогда иди. Иди к своим охотникам и пусть охота твоя будет богата и предки, когда придет час, примут тебя с честью, - Первый Вождь коснулся пальцами груди, лба, а затем, шокируя Хаджар, вытащил из волос одно перо и, несмотря на пальцы, величиной в человеческую руку, вплел его к двум таким же. - Охоться умеренно, Хаджар Дархан, Северный Ветер.
        - И пусть кровь не застилает твой взор, Первый Вождь, - ответил Хаджар.
        Он развернулся и пошел обратно в Сухашим.
        За смертью в эт земли пришел не только Степной Клык… но и все орки, что последовали за ним в чужие земли. Ибо Степной Клык - последний из тех, кто нес в себе волю Первого Орка. С его смертью, может через эпоху, может через две, а может через десять, но орки были обречены на медленное затухание и смерть.
        Но смерть в постели не то, что должно стоять в конце пути свободного охотника. И пусть это будет последнее, что они сделают в своей гордой истории, но они соберут Большую Охоту и с честью отпразднуют тризну.
        Тризну по всему своему роду. Роду всех орков всех десяти тысяч племен.
        Впервые, за долгое время, Хаджар ощутил тягу сесть за Ронг’Жа. Дотронуться до струн. Написать песню.
        Балладу о том, как сражались свободные и…
        - Сев-в-верн-н-ный вет-т-тер, - проскрипело что-то рядом.
        Хаджар повернулся. Рядом с ним стоял беловолосый мужчина. В его руках в свете полной луны сиял простой, не артефактный меч.
        Полная луна!
        - Врем-м-мя д-д-для д-д-дуэ-э-эли, - и, сверкнув лезвием, Белый Клык рванул в неистовом по скорости выпаде. Выпаде, который не взрыхлил землю, не оставил ни единого следа на траве или почве, не выбил огромные каменные пласты, но… оказался незаметным для взгляда Хаджара.
        Он лишь увидел, как простой меч, полоска стали, лишенная энергии и магии, пробила ему грудь. Алая кровь потекла на руки Хаджара, обхватившего запястье пронзившего его мечника.
        [Экстренное сообщение! Носитель в критическом состоянии. Повреждение жизненно важных органов: 96,5% Вероятность окончания дееспособности носителя: 99.9%]
        Приложение
        УРОВНИ РАЗВИТИЯ:
        1. Уровень телесных узлов. Открытие акупунктурных точек. (9 уровней)
        2. Уровень телесных рек. Открытие мередиан. (12 уровней)
        (Только после первых двух уровней, становиться практикующим. До этого просто смертный.)
        3. Формирование. Формируется ядро силы. (Три стадии: Зерно, Осколки, Ядро.)
        4. Трансформация. После формирования ядра, адаптация души под новую силу. (Три стадии: Смертная оболочка, Пробужденный дух, Новая душа.)
        (После этих стадий адепт начинает обретать “магическую” силу. Возможность летать, особые техники и так далее.)
        5. Небесный солдат. (Четыре стадии: Начальная, Средняя, Развитая, Пик)
        6. Рыцарь духа. (Четыре стадии: Начальная, Средняя, Развитая, Пик)
        7. Повелитель. (Четыре стадии: Начальная, Средняя, Развитая, Пик)
        8. Небесный король.(Четыре стадии: Начальная, Средняя, Развитая, Пик)
        9. Звездный император. (Четыре стадии: Начальная, Средняя, Развитая, Пик)
        10. Божественный воитель. (9 уровней)
        УРОВНИ ЗВЕРЕЙ:
        1. Дикий. (самый обычный)
        2. Пробуждение силы.
        3. Пробуждение разума.
        4. Вожак. (Четыре стадии)
        5. Король. (Четыре стадии)
        6. Древний. (Четыре стадии)
        7. Первобытный. (Четыре стадии)
        8. Дух. (Четыре стадии)
        9. Небожитель. (Четыре стадии)
        10. Дикий Бог. (10 стадий)
        ВИДЫ ТЕХНИК:
        Техники, связанные с оружием.
        Техники, связанные с телом.
        Техники, связанные с внутренней энергией.
        Техники, связанные с внешней энергией.
        УРОВНИ ТЕХНИК:
        1. Уровень Смертного.
        2. Уровень Духа.
        3. Уровень Земли.
        4. Уровень Неба
        5. Королевский уровень.
        6. Императорский уровень.
        8. Божественная.
        9. Вечная.
        УРОВНИ ОРУЖИЯ:
        1. Смертное.
        2. Духовное.
        3. Земляное.
        4. Небесное.
        5. Императорское.
        6. Божественное.
        7. Звездное.
        8. Оружие с душой.