Сохранить .
Тревоги пути Юлия Кир
        Соприкосновение #2
        Мне начхать на ваши пророчества, мне не нужна ваша магия, мне плевать на вашу войну! Я. Просто. Хочу. Домой!
        СОПРИКОСНОВЕНИЕ. КНИГА 2 "ТРЕВОГИ ПУТИ"
        ЮЛИЯ КИР
        ЧАСТЬ 1 ГЛАВА 1
        ПУТЬ В ГОРЫ
        - Ну вот и конец цивилизации, - сморщив носик, буркнула Кейт, - никаких тебе ванн, готовых обедов и мягких кроватей.
        - А по-моему тут здорово! - оглядываясь вокруг сказала Лина, - Природа, свежий воздух…
        Мэйтон не разделял мнения ни одной ни другой, слишком хорошо зная, как цену комфорта, так и превратностей природы.
        - Ага, вот пару раз наступишь на змей, или поспишь под дождем, тогда и будешь рассказывать о природе, - буркнула Кейт.
        - Вы всё высказали? Если да, то тогда двинули. За сегодня, нам нужно добраться до предгорий, - он махнул рукой в сторону раскинувшихся на горизонте невысоких горок, с вершинами, закрытыми облаками. Отсюда они казались совсем низкими, но наверняка это было не так.
        - Мы пойдем только после того как ты нам разъяснишь, куда именно мы направляемся! - топнула ногой Кейт. Ей надоели все эти недомолвки интриги и тайны. - В городе не могли поговорить из-за Виты, в воздухоплаве - из-за Винта, а теперь опять бегом без объяснений. Хватит!
        Мэйтон снисходительно хмыкнул и кивнул.
        - Расскажу по дороге. Путь действительно предстоит длинный, - примирительно объяснил он, надевая на спину свою сумку, удачно переделанную на манер рюкзака Лины.
        Из одной длинной ручки он сделал две лямки и надставил их кожаными ремешками, получилось очень удобно. И как он раньше не догадался?
        Арбалет в чехле и колчан с болтами к нему он тоже навесил на себя с двух сторон. Лук был бы привычней, но, увы, он оставил его дома еще девять круголет назад. Машинально проверил как быстро выходит нож из ножен, и не оглядываясь на девчонок побрел вперед.
        Лина поспешила за ним, словно боясь потерять из виду. Кейт с кислой миной поплелась следом.
        Для разминки и чтобы не загнать девчонок в первый же день, Мэйтон задал умеренный темп Тем более, когда разговариваешь, выдыхаешься быстрее, так что, и история рассказывалась, и на месте они не стояли.
        Он решил не углубляться в подробности и не утомлять девочек длинными повествованиями, поэтому ограничился сжатой версией.
        - Начнем с того, что никто определенно не знает, кто такой этот оракул. Большинство склоняются к тому, что оно - женского пола. Как выглядит, информация тоже расплывчата и неопределённа. Что касается нашей дороги, то она довольно длинна. Мы должны дойти до тех гор, что на горизонте забирая немного правее и идти вдоль подножия, - Мэйтон помогал себе жестикулируя, показывая в какую сторону они должны поворачивать, - В путеводных хрониках сказано, что в ущелье «Синем», должна начинаться высеченная в скалах лестница в пещеру оракула.
        - Что, прямо в камне будут высечены ступени? - удивилась Кейт.
        - Да, именно так.
        - Но, как же мы найдем именно то ущелье, какое надо - резонно заметила Лина, - Оно там наверно не одно?
        - Там должны быть подсказки. Что за подсказки я не знаю, - вздохнул Мэйтон.
        - Чудненько! Мы идем, сами не знаем куда! - Кейт остановилась, - Кто оракул - не знаем; как выглядит - тоже; где ступени - не знаем, и как их найти - соответственно! Ты издеваешься что ли! - воскликнула она, сердито топнув ногой.
        - Кейт, поверь, на самом деле, всё не так страшно. Мы найдем эту лестницу в небо, обещаю, - он подошёл и проникновенно заглянул ей в глаза.
        - Я и так всегда верю тебе, дурной ты орк! - она чуть не назвала его эльфом, но вовремя спохватилась.
        Этой задури она признаться, тоже не понимала, но видимо, ему было неприятно, что девчонка будет знать о нем,
        - Но в итоге, мы невесть где, а я в чешуе!
        - Мы это уже обсуждали, Кейт, не так ли? - многозначительно сказал он.
        - Да, - поникла девушка, - Обсуждали.
        Теперь Лина подошла к Мэйтону близко-близко и заглянув ему в глаза, серьезно спросила:
        - Так вы сами не знаете куда идете и меня еще за собой тащите? Для чего я вам, скажи честно? Не для веселой же компании, ведь так?
        Все эти недомолвки и околичности начали ее выводить из себя. Вспомнились и сумбурные объяснения о цели их похода, и о месте следования, и о личности самого Оракула. Лине вдруг, захотелось оказаться в своей такой родной уже пещерке. Пусть без надежды на возвращение домой, но хотя бы в безопасности. Надо же было так вляпаться?
        Мэйтон немного растерялся. «Неужели она о чем-то может догадываться?»
        Он на мгновение задумался, оглядывая далекие снежные шапки гор.
        Сначала он рассчитывал, что взамен возвращения прежней внешности, они за свои желания отдадут оракулу Лину. Что уж там с ней сделает этот Оракул - уже будут не их проблемы. Но в пути, у него родился новый план. Дерзкий, малоосуществимый, но надежда на его исполнение все же была. Уговорить отдать Кейт ее желание ему, а в тело Лины вернуть душу Лотиэль. По факту получится, что у них на двоих будет лишь одно желание. Оракулу достается душа девчонки, а они благополучно возвращаются и просят наставника помочь им вернуть прежнюю внешность. Подумаешь, Кейт побурчит, но не драться же ей с ним в конце концов?
        Сейчас, его первоначальный план с жертвоприношением, потерпел неудачу. Что теперь делать? Одно дело приносить в жертву незнакомца, а другое - уже почти друга. Тут два выхода: или идти к цели не смотря ни на что - даже на свою совесть, или поступиться мечтой и жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.
        Что важнее, его Лотиэль или какая-то незнакомка, которую он знает всего пять дней?
        Но Ло уже нет. И возможно, ее не будет до тех пор, пор, пока жива Лина. Н-да. Значит, будем действовать по обстоятельствам. Если оракул потребует жертву за желания, как сказано в путеводных хрониках, то он предложит альтернативу с животным, которое можно подстрелить в горах. Если это не сработает, то придется поступиться чьим-то желанием, или всеми сразу. Об этом он тоже думал. Хотя, если чье-то желание не будет исполнено, то зачем они вообще туда идут?
        Так и не придя к однозначным выводам, он все же ответил.
        - Поверь, - как можно убедительней, начал он, - Я, также как и ты, знаем одинаковую информацию. Мы ничего от тебя не скрывали. Просто Кейт как всегда сгущает краски. Еще до встречи с тобой, мы постоянно спорили: Кейт хотела остаться в городе и обратиться за помощью к учителю, но обстоятельства вынудили нас бежать. Теперь у нее нет горячей ванны каждый день, вкусной еды в стеклянной тарелке и ее подружек. Вот она и наводит смуту.
        Он грозно и многозначительно зыркнул на подругу.
        Та, скрестив руки на груди и нацепив на лицо самую кислую из всех своих мин, ехидно ухмылялась на слабые потуги друга, убедить девушку в своей правоте.
        - Допустим, я тебе поверила, - вздохнула Лина, отводя глаза, - но куда мы идем? Как мы сможем найти то, о чем не имеем представления, не имеем не единой подсказки и не знаем дороги.
        В этот момент, Лине хотелось схватить Мэйтона за грудки и вытрясти из него всю правду. Она чувствовала, что от нее что-то скрывают, но не могла понять, что именно. Она чувствовала себя уязвленной и беззащитной перед этими двоими. Это одновременно и раздражало, и обижало ее. Но приходилось держать себя в руках и быть вежливой.
        - Почему? У нас есть карта и на ней все помечено. Ты ведь сама ее переводила, - он вынул карту из внутреннего кармана куртки и развернул пред ней, - Вот эти горы, что ты видишь на горизонте, как раз те, что на карте, - он ткнул пальцем в листок с волнистыми очертаниями и линиями, обозначающими горный массив. Кейт тоже заинтересовалась и подошла посмотреть.
        - Мы сейчас тут, - он ткнул пальцем в предгорья, - Вот сюда нам нужно, - он провел невидимую линию напрямик, мимо холмов и горных речек, до крестика, в одном из горных ущелий. - Где-то тут, эта самая лестница. Карта слишком уменьшена, так что разберемся на местности.
        Он обвел спутниц самым честным своим взглядом, проникновенно оскалившись, вернее улыбнувшись, что в общем-то, сейчас выглядело одинаково.
        - Хорошо, - не унималась Лина, - С маршрутом мы разобрались. Ответь мне теперь на еще один вопрос, кто такое этот оракул, какие выполняет функции, каким образом исполняет желания, и почему живет у черта на куличиках!?
        Мэйтон признаться не ожидал такого напора и дотошностей. Девчонка, оказывается, имеет характер. Ну, что-ж, придется снимать с себя подозрения.
        - Да у тебя я смотрю не один вопрос, - ухмыльнулся орк, - Хорошо, я расскажу тебе все, что сам знаю, договорились? - Лина кивнула, - Только давайте, прошу вас, начинайте шевелить опорками! Иначе и к зиме не дойдем.
        Он спрятал карту и двинулся дальше. Кейт и Лина пристроились по обе стороны от него и приготовить слушать сказку, или как у них это называется - легенду.
        - Повествование стоит начать со школы магии, - Мэйтон решил рассказать более правдивую, развернутую историю. - Это было почти две сотни круголет назад. Девушка поступила в обучение к очень известному магу того времени Редегарду Теони. Он преподавал на кафедре факультета «Практической магии по управлению желаниями и судьбой», - Кейт присвистнула. - Да, да есть и такой, улыбнулся эльф, - Так вот, девушка оказалась самородком. И уже к концу обучения, с блеском защитила сложнейшую тему диплома, - эльф прикрыл глаза и произнес наизусть: - «Исполнение желаний, как вероятностное прогнозирование судьбы. Коррекция сознания и подсознания на эфирном уровне».
        - Откуда ты об этом знаешь? - подозрительно прищурившись спросила Кейт.
        - Надо было книжки читать, а не с незнакомыми эльфами танцевать, - назидательно ответил Мэйтон.
        Кейт фыркнула.
        - Она взяла от учителя все самое лучшее и пополнив его обширные знания, сама безошибочно предсказывала судьбу и гадала на кристаллах. В итоге, накликала на себя беду. Говорят, что она, то ли раскрыла чью-то страшную тайну, то ли предсказала смерть какому-то титулованному магу и он рассердившись, расправился с ней как мог. Ее оболгали, выставили перед учителем шарлатанкой и исключили из академии, даже не дав оправдаться.
        - Как ты думаешь, - серьезно спросила Кейт, - Кто бы это мог быть?
        - Там об этом ни слова не говорилось. В фолианте не хватало листов, они были аккуратно вырваны. Так что я думаю, её дело полностью сфабриковали, а следы тщательно затерли. Так вот, друзья, те, что у неё остались, помогли ей бежать. Однако, без потасовки не обошлось. Говорят, ее настигло то ли какое-то проклятье, то ли двухсложное заклинание. Она скрылась в горах и до сих пор, никто о ней не слышал. Лишь однажды в хрониках упоминается о женщине-монстре, исполняющей желания.
        - Как же она может быть монстром, если она людям помогает? - справедливо заметила Лина.
        - Люди всегда бояться того, чего не понимают. Им проще наделить кого-то ужасными качествами, чем самим, хоть изредка, смотреть в зеркало.
        - Поучительно. У нас говорят: «Не делай добра, не получишь зла», - грустно сказала Лина.
        - Но как же не делать добра? - возмутилась Кейт, - Ведь это не по-людски!
        - Как раз по-людски, - буркнул эльф.
        Лина пожала плечами. - Наверно, со своей добротой навязываться вредно и порой даже опасно. Как видно из истории, или оболгут, или чудовищем объявят.
        - А мне кажется, смысл в том, что нельзя помогать постоянно, - задумчиво произнес Мэйтон, - Потом привыкнут и помощь начнут уже требовать, а не получив, всячески попытаются оскорбить. Недаром, у нас говорят - «Если у тебя просят еды, дай просителю лук и стрелы, и он сам добудет себе пищу».
        - А где это у вас? - лукаво прищурилась Лина, - У нас тоже есть похожее высказывание.
        - Не важно, - буркнул орк, - Мы отвлеклись от темы.
        Лина пожала плечами, «Не хочет говорить, пусть не говорит, тайны мадридского двора ей ни к чему».
        - А кто такой чёрт? - спросила Кейт.
        - В мифологии нашего мира, это злокозненный, озорной и похотливый дух.
        Кейт неуверенно кивнула, но отстала.
        Дорога, вернее то место, где их вел Мэйтон, шла в гору. Подъем отнимал много сил, чтобы сберечь дыхание все надолго замолчали. Мэйтон слышал за спиной только сопение девушек.
        Через некоторое время упорного карабканья вверх, они оказались на вершине первого небольшого плато, ограниченного с двух сторон горами сплошь поросшими изумрудной зеленью.
        Их вершины укрывались сырыми облаками, словно гигантские пастухи, одетые в плотные войлочные шапки. Местность вокруг была усыпана большими каменными останцами, словно острые зубья, вздымающимися из земли. Между ними, в гуще раскиданных тут и там небольших буковых рощиц, струились серебряными нитями холодные горные ручьи.
        Так как эта часть Драконьих гор была самой южной, то здесь дыхание осени почти не чувствовалось. Деревья по склонам стояли еще зеленые. Лишь на нижних ветках угадывался предстоящий осенний наряд, а некоторые, и вовсе, не будут в него наряжаться.
        Чем выше поднимались горы, тем ниже становилась растительность, укрывая склоны ярким изумрудом травы, почти до самых верхушек.
        Тут, внизу, осенний воздух сухой и теплый, пах солнцем и вереском.
        Они шли по плато до самого заката.
        Темнеть начало раньше, чем у моря. Как только солнце скрылось за верхушками гор, окрасив их сначала в червонное золото, а потом и в пурпур, погрузив долину в сумерки, ее быстро окутал туман. Скромно дремавший весь день в ожидании вечера, он полноправным хозяином вальяжно выполз из под камней, заполнив собой впадины, приглушив звуки и ушедшее солнце уже не могло разогнать его. Сделалось прохладно и влажно.
        Привал устроили еще до темноты. Уж больно место понравилось.
        Пройдя сквозь ароматный самшитово-пихтовый лес, они вышли на небольшой луг. В середине которого, в арене невысоких холмов, находилось небольшое озеро. В его спокойных, похожих на зеркальную гладь водах, отражались лилово-шафрановые верхушки гор на фоне жемчужно-сиреневого неба. Подножия, поросшие травой и кустарником, уже совсем скрылись в глубоких ультрамариновых тенях. Возле озерца, то там, то тут из-под земли выпирали валуны и небольшие скалы, поросшие сизым мхом и травами. Казалось, что это давно заброшенное и разрушенное временем жилье, от которого, только и осталось, что фрагменты стен, да остатки фундаментов.
        Не задолго до этого, Мэйтон, идя через лес набрел на небольшое поваленное сухое дерево, и, обломав с него ветки, приволок за собой. Девчонкам, поручил набрать по дороге сушняка, чтобы было легче разжечь костер.
        Выбрав место между спинами двух выступающих из земли валунов, накинули на них кожаный полог, а края по бокам придавили камнями поменьше. Задний край полога, прижали длинными ветвями, и так же придавили камнями.
        Получилось что-то типа навеса, закрытого с одной стороны пологом, а по бокам валунами. Погода была тихая, сдуть не должно.
        Для подстилки наложили внутрь мягких сухих стеблей камыша, росшего по берегу озерца, и покрыли сверху молодыми ветками самшита для мягкости. Работали сообща, даже Кейт от работы не отлынивала. Расчищала место под ночлег и набирала воды в котелок. Лина собирала сухостой устраивая постель.
        Мэйтон снял ножом дерн, выложил из камней кострище и распотрошив сухой ствол, развел огонь.
        Когда ароматный грибной суп с овсянкой забулькал в котелке все собрались у костра и уже в полной темноте принялись ужинать.
        Лина любила походы. Один раз, в школе, они с классом ходили в лес. Ей так понравилось есть из котелка зачерпывая в очередь, петь песни под гитару, а засыпая, слушать ночных сверчков и птиц через тонкие стенки палатки. Потом, рано утром идти к реке, и умывшись холодной, руки сводит водой, наблюдать, как под приветственный щебет ранних птах, из-за деревьев, окутанных туманом, встает розовое, солнце.
        Здесь, все было почти так же, но все равно, немного по-другому.
        В близком лесу, щебетали совсем другие птицы, а в высокой траве пели не привычные на слух сверчки. Над озером, словно болотные духи, летали крупные сиреневые хвостатые светлячки, исполняя какой-то неведомый ритуальный танец. Они, то кружились над одним местом, то разлетались в разные стороны, то, вдруг, собирались вновь, чтобы через какое-то время, повторить всё сначала.
        - А кто это над озером кружится? - не выдержала Лина.
        Мэйтон передернул плечами.
        - Наверно озерные кровососки, - состроив серьезную, мину пояснил он.
        Кейт не выдержав, тут же рассмеялась, наблюдая как от испуга, у девушки вытягивается лицо.
        - Хватит меня пугать! - обиделась Лина.
        Мэйтон сменил «гнев на милость» и пояснил.
        - Это такой вид насекомых. Они живут повсюду, но чаще всего у воды, их еще называют «духами озер». Это тин-лампирида, или просто хвостатые тин-лам. Видишь, у них какие красивые светящиеся хвостики!
        Лина, кивнула и с облегчением вздохнула. Хорошо, хоть не кровососы!
        Кстати, комаров тут тоже не было. «Может потому что горы», думала она. Вместо них, возле костра все равно, вились какие-то насекомые, но они не жалили, и не зудели, и то хорошо.
        «Отсутствие комаров с лихвой компенсируется присутствием драконов. А может и еще чего почище», подумала Лина.
        Доев кашу, вымыли котелок и снова набрав воды, повесили над огнем.
        Мэйтон загодя нарвал душистых трав для отвара и теперь ждали, пока закипит вода, чтобы заварить ароматного чая.
        Пока вода закипала, Лина подняла голову вверх, и просто замерла от восхищения.
        Небо расчистилось к ночи. Яркие звезды крупными бриллиантами рассыпались по бархатистому, цвета индиго небу, лениво перемигиваясь друг с другом. И вот тут, Лина наконец разглядела, что здесь, тоже есть Млечный Путь. Только он не тянулся туманной звездной россыпью от горизонта до горизонта, а словно закручивался в спираль. В середине, словно приколотая брошь к вечернему платью красавицы, сияла яркая розовая звезда.
        - Сердце Мирры, - проследив за взглядом девушки, вполголоса пояснил Мэйтон. Разговаривать вслух не хотелось. Казалось, что нечаянным звуком, можно невольно разрушить такую красоту.
        - А кто такая ваша Мирра? - спросила Лина.
        - Это богиня жизни.
        - А люди называют эту звезду - Око Свамира, - прошептала Кейт, - И когда оно горит слишком ярко, то он гневается на людей. Так, он извещает свое неудовольствие за их деяния и насылает на их головы справедливую кару…
        - Ну, людям всегда надо кого-нибудь устрашать, - буркнул Мэйтон, - Хотя бы даже и самих себя. Они никогда не могли отвечать за свои поступки, вот и придумали себе «козла отпущения» - очередное пугало, что бы хоть как-то сдерживать свои низменные порывы, да и сваливать на кого-то свои беды и неудачи - поморщился он.
        Мэйтон взял лежащий рядом пучок сорванных трав, помял в руках, и закинул их в кипящую воду. Запахло тимьяном и дикой мятой.
        - …А потом, натворив каких-нибудь гадостей, бегут к расписному идолу и просят их простить. Вместо того, чтобы просить прощения у того, кого они обидели. Странно.
        - Люди верят, что если Око горит слишком ярко, то это к войнам или эпидемиям, - не обращая внимание на бурчание бывшего эльфа, продолжила Кейт.
        - А у нас верят, что когда Сердце загорится ярче, то это к возвращению в наш мир Белых. Ты знаешь, кто это такие, Кейт? - многозначительно уточнил он у неё.
        Мэйтон снял котелок с огня и поставил на камень остывать, давая настояться душистому отвару.
        - Да знаю, знаю - махнула она пренебрежительно рукой.
        - Тебя еще в детстве отравили людскими россказнями, давно пора прекращать им верить - наиграно брезгливо фыркнул он, подбрасывая в костер очередное поленце.
        Кейт тоже фыркнула.
        - А ты, смотри не отрави нас своим варевом, - кивнув на котелок с травами, буркнула она.
        Прослушав диалог двух явно разных представителей расовых лагерей, Лина сделала вывод, что и тут, существует конфликт религий.
        - Из твоих слов, Мэйтон, я поняла, что у вас есть богиня, в которую вы верите? Или их много? - уточнила Лина.
        - Да, их много, но главными являются все же Мирра и Свамир. Остальные их братья-помощники и их дети. Они тоже наделены определенной силой, и почитаются не менее.
        - А плохие, злые боги у вас есть? - опираясь на свою религию, спросила она.
        Мэйтон удивленно воззрился на нее.
        - Зачем нам плохие-то? - фыркнул он, - Просто каждый занимается своим делом и выполняет ту функцию, какую должен. Тот же Морк, например. Он не плохой и не хороший. Он хранит границы миров от темных сущностей и вечного хлада, повелитель времени и пространства. Поэтому, когда мы кого-нибудь посылаем к Морку, то посылаем в никуда, что бы там оставался, и не докучал. Поняла?
        - Ага, - кивнула девушка, - А у нас посылают к чёрту. Только они однозначно плохие и в аду грешников на сковородках жарят.
        Попутчики рассмеялись.
        - Ну и верования у вас! Смешные. - утирая слезу выдохнул Мэйтон. По наитию догадавшись что такое «ад», и кто такие грешники.
        - А у вас, что с грешниками бывает? - поинтересовалась Лина. В версию с четями на сковородке она тоже как-то мало верила.
        - Такого понятия как грешники у нас нет. Есть светлые души и темные. Светлые повторно возрождаются, а темные, тяжелые, в зависимости от содеянных мерзостей идут к богине Марре на суд. Она и решает, что с ним сделать: возродить в червях и насекомых, начав совершенствование их души с самых низших существ, или что иное, ведомое только ей. Всякое бывает.
        - А что конкретно? - горячо заинтересовалась Лина.
        - Например, вселяет во что-нибудь нематериальное. Вот был человек спесив и заносчив, не считался с другими, вытирал в моральном плане обо всех ноги. Так вот, Марра может взять, разделить его душу на множество частей, да и поселить его в доски порогов, о которые, каждый день обиженные им люди ноги вытирают. И пока срок наказания не закончится, не выбраться ему оттуда. У кузнецов например, есть поверье, что Марра может вселить его душу в тот меч, который он не достаточно хорошо ковал, и каждый промах его владельца, всю боль и отчаянье он будет чувствовать на себе, пока меч не сломается или не заржавеет. Но бывает, для искупления какого либо деяния, заставляет служить, будучи вещью, хоть даже доспехом, делая неуязвимым его владельца.
        Мэйтон перевел дух и помешал палочкой отвар в котелке, чтобы травы осели на дно.
        - А если владелец меча неумеха? Он же не виноват, что кузнец его плохо выковал - резонно заметила Лина.
        - Все справедливо. Неумехе не стоит браться за серьезное оружие и лезть на рожон, за это и поплатиться можно. Наказание могут получить оба. Только каждый за свое.
        - Ты хочешь сказать, что нет ничего случайного в этом мире?
        - Думаю да, - сам задумался Мэйтон, - Кажущаяся случайность, есть справедливая закономерность. Проступок - и мера наказания за содеянное.
        - А по каким критериям будут судить меня в вашем мире? - спросила Лина
        - Думаю, все проще чем кажется. Законы во всех мирах едины, - что отдал - то и получил, - пожал плечами Мэйтон.
        Лина согласно кивнула. «Действительно просто. И зачем с чертями и домашней утварью, (тем более такой необходимой как сковорода) заморачиваться?».
        - А как вы представляете Вселенную? Есть у вас такое понятие? - не унималась Лина. Ей было так интересно находить точки соприкосновения между двумя мирами, да и интересно выяснить мировоззрение попутчиков.
        Отдуваться, как всегда, пришлось Мэйтону.
        - Некоторые в нашем мире, могут посредством своего разума общаться с высшими сферами, им не надо воздухоплава, чтобы посмотреть, что находится за линией горизонта или в вышине за облаками, или там, - Мэйтон поднял глаза к звездам.
        - Ты говоришь сейчас о ваших волшебниках? - перебила Лина.
        - Не только о них, - пояснил он, - И если уж мы говорим о конкретных случаях, то я точно знаю, что на такое способны некоторые эльфийские маги и не очень многие люди. Люди конечно, тоже много знают, тоже смотрят в небо и наблюдают восход и закат светил. У них есть звездочеты и волшебники, а у оных, необходимые приспособления. Вообще, в волшебстве есть науки, которые неотделимы от знаний в этой области. Люди составляют календари, ведут записи о движениях светил. Но, мне кажется, они делают это, словно не понимая всей сути до конца.
        - Это как? - в один голос спросили девочки.
        - Так, например, если бы мы наблюдали полет мухи только тогда, когда она прилетала. И не имели бы понятия, куда она исчезает и как выглядит мир с ее точки зрения. Словно кто-то, однажды научил их этому, и не оставив подробных разъяснений, исчез. А люди бездумно повторяют однажды заученное, и мало того не поняв сути, так еще и извратив в свою пользу, - Мэйтон вздохнул, - Надеюсь, ты поняла, что я хочу сказать?
        Лина молча кивнула.
        - Так кто же оставил вам эти знания?
        - Наверное, те, кто был до нас. Очень давно. Те, кто был создан Первыми, - Мэйтон вздохнул, - Ты подняла очень интересную тему. И когда я разделаюсь с текущими проблемами, я обязательно ею займусь.
        - Да, да, не забудь, - как всегда едко подытожила Кейт. За что получила тычок в бок, - А тебе видимо, и подробный план действий оставили, и о причинах всего этого…, - она развела руки в стороны, словно обнимая мир, - …рассказать не забыли.
        - А как же боги? - прищурилась Лина, - пропуская комментарий Кейт, - В любой культуре есть представления и вера в то, что именно Бог или Боги создали мир.
        Мэйтон улыбнулся.
        - Я уже назвал тебе некоторых. Только одни представляют их как живых сущностей, а другие как энергию. Я лично, отношусь ко второй категории. А обычным людям, это понять сложно, и они сопоставляют их с собой, наделяют своими качествами и даже пороками. Но это, я считаю заблуждение. Энергия она энергия и есть. Только одни пользуются ей во благо, а другие во зло.
        - Это понятно, сказала Лина, я тоже отношусь, скорее, ко второй категории. И со мной, в моем мире, многие не согласились бы. Но ты сам только что говорил о Мирре, значит, ты тоже веришь в неё?
        - Одно другого не исключает. Нам проще, если мы даем имя явлению. Тем более, чтобы проявлять себя, например, в нашем мире, Бог (будем называть так), может только через посредников. А так как его энергия слишком велика и хрупкое человеческое тело ее всю не вместит, то она делится на отдельных сущностей. И если существует влияние на людей извне, то оно осуществляется именно так. Но стоить помнить, что все это, является частью единого целого
        - Я поняла тебя, - кивнув, ответила девушка. Получается так, что у ваших рас, разные представления о Богах?
        - Правильно, а где будет по-другому?
        - Да, у нас тоже разные народы имеют свою веру и мифологию. Но чудесным образом, она сводится к одному и тому же - философски подытожила Лина.
        - Но как же у вас все это сочетается? - снова удивилась Лина, - Вера в богов, магия и знания о космосе?
        - Магия неотделима от энергии - Бог - это энергия, заключенная в материю, поэтому будучи материальны, мы и сами немного Боги, - улыбнулся Мэйтон, - Космос, тоже создан Энергией. Самое главное, уметь с ней соединятся, тогда сможешь быть магом.
        - И я смогу?
        - Если у тебя открыты каналы, то - да. У людей они почти всегда закрыты. Именно поэтому, среди людей так мало магов. У эльфов открыты всегда, только у кого-то больше, у кого-то меньше. У орков каналы тоже открыты, но у них слишком мало разума, чтобы правильно ее использовать. Как правило, орочья магия стихийна.
        - А ты можешь определить это сейчас? - заинтересовалась Лина. Ей очень уж хотелось узнать, совсем ли она чужая этому миру, раз попала сюда.
        Мэйтон вздохнул. - Я сейчас мало что могу, но попробую.
        Он прикрыл глаза и воздев ладонь над головой Лины, подержал немного, потом переместил ее в область груди, потом за спину. Хмыкнул.
        - Это удивительно, но - да! Твои каналы, по открытости, сравнимы с каналами Кейт, а у нее очень хорошие способности, уж поверь мне! Видимо, именно поэтому ты и здесь. Другого объяснения у меня нет.
        Лина удивленно и радостно расплылась в улыбке.
        - Вот это да!
        Она долго ничего не могла сказать, так как была сильно удивлена. Лишь задумчиво отхлебывала травяной чай и молча смотрела на огонь.
        - Ты только что подвел мне довольно стройную теорию о представлениях вашего мира, задумчиво произнесла она, - Однако получается, что одни, знают все, а другим, это не надо, или им не позволяют?
        - Да нет, у нас никому не возбраняется интересоваться науками. Например волшебник, может легко рассчитать гороскоп правителя, ориентируясь на положение планет в момент его рождения и текущий период. А обычному горожанину, или допустим фермеру, разве это надо? Те, кто хочет учиться - учатся, это не запрещено даже у самых бедных слоев населения. А те, кто вечно хочет ковыряться в навозе, там и остаются. Вспомни Виту. Ведь ее никто не заставлял поступать в школу магов. Наоборот, родители были скорее «против», чем «за». Но, у нее есть способности, поэтому, она к этому стремится всеми силами. И я уверен, у нее это получится.
        При упоминании Виты, Кейт конечно скривилась, но промолчала, презрительно зыркнув в сторону Мэйтона. Он сделал вид, что не заметил.
        - Но это не правильно. Надо организовывать общественные школы и обучать народ, просвещать его не зависимо от его желаний, - запальчиво ответила Лина, - Хотя бы давать начальные знания! Вот у нас, есть обязательное десятилетнее обучение. Там…, - Лина начала рассказывать о роли образования в ее современном мире.
        - А ты спроси, народу это надо? - Я же сказал, те, кто хотят - учатся, а не хотят - нет. Обязательное обучение получают только эльфы. У них есть школы. А у людей нет. Да и вообще, что есть знания? То, что тебе преподнесет один человек, это его точка зрения, то, как он понял тему. Но если вдруг, ты начнешь интересоваться тем же вопросом, возможно, у тебя появится совершенно другая точка зрения. Тогда, что вообще можно считать знаниями? По-моему, это все субъективно. Тем более, знания без опыта, зачастую не возможны. Как например, ты своими домыслами и логическими выкладками, узнаешь о том, что происходит на морском дне? Даже если ты о чем-то и догадаешься, то все равно, доля вероятности угадать наверняка, ничтожна мала. Надо в море окунуться.
        - В этом, я совершенно с тобой согласна. Но, все равно, должна быть база и в вашем мире, она тоже есть. Например, просто умение писать собственное имя и фамилию, считать до десяти, делать простые вычисления. Или не согласен?
        - Согласен конечно. Но поди, объясни это пахарю или животноводу. Да они лучше это время на кабак потратят, чем сидеть в домашней духоте, и карябать руны.
        Лина вздохнула.
        - Ты знаешь, лучше это положение вещей исправить. Иначе неграмотность и тьма поглотят, ваших ученых эльфов, несмотря на все их знания. И никакая магия им не поможет. Тем более, я поняла, что количество людей у вас превышает количество остальных рас.
        Мэйтон задумался, почесав затылок.
        - У нас в истории такое было, - продолжала Лина, задумчиво ковыряясь прутиком в огне, - Когда книги и науки объявили ересью. Библиотеки сжигали, вместе с учеными. И правило миром долгое время невежество и заблуждение. Они считали, что Солнце вращается вокруг Земли, а не наоборот, и звезды - это всего лишь точки на небе, и более ничего. А когда отдельно взятый человек хотел исправить положение вещей, то его в лучшем случае кидали в тюрьму и заставляли отрекаться от своих убеждений, а тех, кто не соглашался, жгли на кострах. Тогда, религия полностью заменила науку. Спас положение тогда, как не странно интерес к самопознанию, когда уже явления, законы природы, и мироздания, не могло объясняться только исключительно волей Бога. Естественно не обошлось без обновления экономических, и политических процессов, но, это уже другая история.
        - Ну, у нас пока одно не отделимо от другого, - успокоил ее Мэйтон.
        - Кошмар какой! - пискнула Кейт, имея ввиду сжигание на кострах.
        - Это было уже давно, в средневековье, - пояснила ей Лина, - Те времена давно прошли.
        Кейт стало стыдно за свою давешнюю необразованность. Ведь раньше, о звездах, и она тоже так думала. Конечно, школа изменила это положение, но девчонка оказывается в чем то права.
        Эльф тоже задумался. В ее словах была доля истины. Необразованное большинство, может спокойно забить любой голос разума меньшинства. Не только фигурально, но и чисто физически. А управлять необразованным большинством, вообще, одно удовольствие!
        - А какое у вас представление о мироздании, - спросила Лина.
        Оба, и Кейт, и Мэйтон с удивлением воззрились на нее.
        - Ну, что такое планеты? На какой находитесь вы? Как планеты вращаются вокруг вашего светила, есть ли еще и другие планеты? Что, например, вам известно о ваших трех спутниках? - вопросов у нее накопилось много.
        - Как вы называете вашу планету? Свою, мы называем Земля.
        - А мы - Дэя. У нас четыре материка. Два больших. Два поменьше. Те, что поменьше находятся вверху и внизу, - на полюсах. Все они, разделены Великим Океаном.
        Северный ближе к нам, там мягкий климат и по полкруголета не заходит солнце. Там живет народ Амури. Это очень малочисленный народ, говорят их осталось всего несколько тысяч. Это и не люди и не эльфы, а что-то среднее между ними, кожа у них синего цвета. Это народ великих шаманов. Говорят, они прячут у себя древние знания, о которых, все забыли, даже эльфы. Они никого не пускают на свой континент. Те, кто плыли туда намеренно, попадали в плотный туман. Проплывая сквозь него, путешественники оказывались в соседнем океане, но никакой земли не встречали. Однако, были и те, кому посчастливилось попасть и вернуться оттуда. Как правило, те, кто возвращались, уходили от мира и начинали лечить людей прослыв великими мудрецами, ни слова не говоря о том, что видели там.
        На южном материке холоднее. Жить можно только по берегам океана. Говорят, что в его середине находится ледяная гора не тающая даже летом и весь круголет дуют студеные ветры.
        Западный материк находится напротив нашего.
        Раньше, там жила раса Нагилов. В незапамятные времена, во время Первой войны, которую спровоцировали нагилы, туда упал «Камень из Бездны». Он разрушил все их города и отравил всё вокруг на многие ары. Теперь, в середине материка огромная пустыня.
        - Метеорит что ли на них упал? - удивилась Лина.
        - Вы так их называете?
        Лина кивнула.
        - Те, кто остался в живых, стали болеть и умирать, а те, кто выжил, неизбежно изменились. Обычные люди стали сторониться их, и те, ушли вглубь пустыни. Ведут кочевой образ жизни обособленно и дико. Изредка, совершают набеги на приграничные поселения. Последнее время, оттуда бегут очень многие, переселяясь на наш материк.
        - Наверное, это радиация? А те, кто нападают, стали мутантами? - предположила Лина.
        Дэявляне уставились на нее в недоумении.
        - Ну, излучение вредное, которое приводит к неизлечимым болезням и уродствам, - пояснила девушка.
        - Наверно. Тебе видней, - хмыкнул Мэйтон и не стал вдаваться в подробности древней истории. Будет еще время рассказать.
        - Видишь, на небе взошли наши луны? - он кивнул наверх. Действительно, из-за верхушек гор, разливая яркий свет, медленно выплывали спутники. Одна, которая средняя - только народившаяся, представляла собой тоненький серп.
        - Та, что большая называется Месяц, - стал объяснять Мэйтон, - Он делает полный оборот за сорок дней, это месяц. Та, что поменьше - Нэя, делает полный оборот за нэю [тут неделю], девять дней. А вон та, самая маленькая - Фея, за один круголет. Так, мы считаем циклы и месяцы. Циклы чередуются по количеству дней, по нечетным сорок, по четным сорок один. Всего, малых циклов девять. Девять месяцев - это один круголет.
        Лина задумалась.
        - Получается, у вас в месяце пять недель по девять дней? А месяцев - всего девять?
        Мэйтон кивнул.
        - У вас не так?
        - Нет, у нас семь дней в неделе, недель четыре, а месяцев двенадцать, и они образуют год. В году триста шестьдесят пять дней.
        - У нас столько же дней в круголете, дней в неделе больше, а месяцев меньше. Вот всё и различие, улыбнулся он.
        - Понятно, - вернула улыбку девушка. Лина полезла в рюкзак за термосом и отвинтив от него кружку, набрала из котелка пряный отвар.
        - Тогда скажи мне какое сейчас число, и какого месяца? - Напившись, Лина передала кружку Мэйтону, а он, в свою очередь Кейт.
        - Так, - прищурившись, начал вспоминать он, - Мы ушли после первого дня Праздника Осени - тридцать седьмого числа, месяца Тайлета (Лиса). Прошло шесть дней. Сегодня третий день месяца Рамата (Ворона), или люди его еще называют Листопадом.
        - Мы пропустили праздник Новолетия - сорок первого Тайлета! - недовольно буркнула Кейт.
        Мэйтон вздохнув, промолчал. Лина присвистнула.
        - Это ваш Новый Год ?
        - Да, наверно типа того, словно думая о своем ответил Мэйтон.
        В котелке осталось еще прилично. Он посмотрел на дно и задумался.
        - Жалко выливать…
        - Давай, ко мне в термос, - предложила Лина, - И не остынет, и с утра тепленького хлебнуть можно будет.
        Мэйтон согласился и все слил в чудо-сосуд. Девчонка, начинала ему нравиться все больше.
        Наконец, всех сморило, и девочки, завернувшись в одеяла, улеглись спать под навес. Эльф остался на вахте. Завернувшись в новый, купленный в Ниневиле плащ, он уселся в «позу покоя», и погрузился в состояние созерцания. «Надо возвращаться к корням», справедливо решил он. «Тем более, по-другому, и отдыхать, и сторожить просто не получится. Да и над словами девчонки надо подумать».
        ВИНТ ВИДИТ ОРКОВ
        Винт, благополучно преодолев большую часть пути над открытым морем, после Нэрт-а-Нелл, приблизился к побережью. Здраво рассудив, что экстренно сажать воздухоплав, когда в баллоне закончится горючее, всяко лучше над землей, чем над водой.
        Сменившись у берега, ветер вновь был попутный.
        В корзине он неожиданно обнаружил «гномий глаз». Видимо, в суете своего похищения, завалившийся в самый угол. И теперь, с удовольствием разглядывал в него, ставший таким близким, берег.
        Вот, мелькнули и пропали зеленые кущи эльфийской долины.
        Дальше, потянулись голые, изрезанные песчаными пляжами предгорья Пограничных гор, здесь, совсем близко подобравшихся к берегу.
        Винт подкрутил увеличительное приспособление, и горы приблизились еще сильнее. Теперь не было видно даже кромки морского берега, только голые охряные верхушки. Даже метелки сухой травы на вершинах можно было разглядеть.
        Вдруг, в предзакатном вечернем солнце на вершине горы, он увидел отряд орков, вооруженных луками с полными колчанами стрел.
        Увиденное настолько ошеломило его, что он чуть не выронил в море бесценный «гномий глаз». Он отпрянул от линзы и стараясь проморгаться, приник снова.
        Но орки никуда не делись и промелькнув длинной вереницей, обогнули отвесную скалу, пропадали за следующей. Он насчитал отряд из двадцати единиц. Но, возможно было и больше, так как, скорее всего, он заметил их не сразу.
        Они двигались по направлению к границе эльфов с Норидаллом. Эта граница никак не охранялась, так как Норидалл был связан дружбой с Нэрт-а-Нелл, являясь по сути гардаланом эльфов. Но как удалось оркам забраться в самый тыл, почти в самое сердце Итары? Это непостижимо!
        Солнце светило еще высоко и ошибиться он не мог. Он видел орков! Но что они делают в горах прямо перед эльфийскими границами долины? Почему они с луками? Орки не пользовались ими, почитая позорным оружием трусов, предпочитая тяжелые палицы, секиры и короткие мечи для ближнего боя.
        Винт еще долго всматривался в берег, так и эдак крутя «гномий глаз», но больше ничего подозрительного не увидел.
        Наконец, крайне удивленный и обеспокоенный, он уселся на дно корзины и задумался. Стоило добраться до Вейли, и предупредить тамошнего гарда. А потом, взяв дополнительный баллон, мчаться к Демиру и все рассказать ему, а уж он, наверное, знает, как поступить с этой информацией.
        В любом случае, орки по горам, доберутся до обжитых границ не раньше завтрашнего вечера, и он успеет всех известить. А пока, надо сменить курс.
        Рискуя упасть и повредить воздухоплав над деревьями, он направил его над сушей, напрямик через леса, так было ближе всего, чем огибать по берегу.
        Орки, конечно, имели право находится на территории Итары. Но попадали в ланы только легально, чрез посты песьелюдов, которые дружелюбием в их адрес не отличались. Каждому выдавалась особая подвеска с выбитым знаком, регистрирующим пребывание орка в гардаре. Они имели право честно жить и работать на ее территории.
        Однако на проверку, все выходило по-иному. Большой поток нелегалов шел как раз через Желтый кряж, так как перейти Пограничные горы было делом более проблематичным, чем преодолевать степь и Узкое море. А подкупить правителя Терли было проще, чем связываться со свирепыми Псами.
        Схема была проста. Как правило, регистрировались единицы, а проживали десятки. Просто подвеску несколько раз копировали.
        О таком положении вещей все конечно знали. Но дешевая рабочая сила в приграничье Терли и Норика, не оставляла равнодушной еще ни одного местного фермера.
        Но, одно дело бесправные орки-батраки, а другое, орки-воины, в полной боевой амуниции. Видимо, они пробрались так далеко, исключительно по горным тропам. Просто невероятно, что их еще никто не обнаружил! И явно, неспроста вооружились именно луками, столь не свойственным им оружием.
        С этими невеселыми мыслями он проводил закат и встретил восход лун. Через несколько часов, он должен увидеть огни Вейли.
        ГЛАВА 2
        ХАСК.
        Утро встретило их густым туманом и сыростью. Лина открыла глаза. В воздухе висела плотная водяная взвесь, оседавшая на траве и камнях крупными бриллиантами росы. Солнце, было еще где-то далеко за вершинами гор, и его свет, пока, бледный и робкий не мог разогнать промозглую хмарь в котловине. Озеро было плотно укутано в белесую дымку, как, впрочем, и все вокруг. Лина приподняла голову и осмотрелась. Кейт свернувшись клубком в одеяле спала рядом.
        Потухший костер чернел в окружении мокрых камней и казался, чем-то неестественным и чужеродным, среди обрамлявшей его зелени.
        Мэйтона нигде не было.
        Лина приподнялась на локте и обеспокоенно прислушалась. Казалось, где-то недалеко плескалась вода. Все звуки поглощал густой туман, поэтому непонятно было расстояние до источника звука.
        Наконец, из белесой мглы, проявилась массивная фигура орка. Он был раздет по пояс, а свитер нес в руках. Лина облегченно вздохнула. Больше всего она боялась остаться одна (Кейт не в счет).
        Мокрые волосы черными прядями липли к его плечам. Он остановился и чуть наклонившись, отжал лишнюю влагу с них в траву. Встряхнув головой, словно огромный пёс, несколько лениво, словно красуясь, оделся.
        - Проснулась уже? - не оборачиваясь, спросил он.
        Лина смутилась, словно подглядывала специально. Она молча вылезла из-под одеяла и накинув свое на спящую Кейт, содрогаясь от холода и сырости побрела к воде умываться.
        - И тебе доброе утро, - буркнула она.
        Как будто, просто поздороваться ему было нельзя. Вот всегда так. Только начинает немного рушится та стена, которую он сам поставил между ней и собой, как тут же, он ведет себя так, как будто и не было вчерашнего задушевного разговора. А ей только начало казаться, что они подружились.
        Над этим стоит подумать.
        Кстати, и с Кейт происходило то же самое, ее резкие смены отношения к ней, порой, вводили Лину в замешательство.
        Вода в озере оказалась ледяная. Нет, наверное, холоднее, чем ледяная! Лина окунув ладони в воду, тут же выдернула их.
        И как Мэйтон смог искупаться в таком леднике?
        Пересилив себя, она все же плеснула в лицо пару горстей воды, и окончательно продрогнув, пошла к костру.
        Кейт уже встала, но умываться не спешила. Протянув ладони к огню, разведенного Мэйтоном, она сидела нахохленной пискухой возле костра. Перед ней стоял термос, а в котелке грелась вода.
        Порывшись в коробе заботливой Виты, Мэйтон вынул оттуда окорок и хлеб. Для завтрака вполне хватит. Надо экономить.
        Поели в тишине, прерываемой только щебетом утренних птах, парящих в небе.
        Мэйтон внимательно наблюдал за ними, благо туман почти рассеялся. Над горами вставало солнце окрашивая в золото белые шапки ледников.
        Птицы его беспокоили.
        Это были полуденки, из названия следовало, что просыпались они не раньше полудня, так как охотиться предпочитали в вечерних сумерках. Что могло потревожить их спозаранку? Жили они в дуплах высоко в деревьях, и даже если по лесу шел человек, то вряд ли выгнал бы их с насиженного места. Значит зверь, или….
        Встречаться с лесным драконом или гадфеном совсем не хотелось. В юности, помниться, он на спор решил добыть его ценную шкуру. Добыл, конечно, только потом несколько нэй лечился от ядовитых ожогов, оставленных его жгучей слюной. Да, и силой, и ловкостью, он обладал не заурядной.
        Стоит быть осмотрительными, когда пойдут через лес маячивший совсем недалеко впереди.
        Лагерь собрали быстро в полном молчании.
        Лина обратила внимание, что после завтрака Мэйтон стал какой-то настороженный. Когда все стояли готовые, он выстроил их в рядок, словно на плацу и раздал ценные указания.
        - В лесу ведем себя тихо. Ступаем за мной след в след. Заметите что-нибудь подозрительное, ложитесь на землю, или бегите. Меня слушаться беспрекословно. Все понятно?
        Девушки переглянулись, и согласно кивнули. Испугавшись уже только тона, которым он это сказал.
        Мэйтон коротко кивнул и не оборачиваясь пошел вперед.
        Вчерашние беседы у костра окончательно рассеяли его планы в отношении Лины. И что твориться такое с ним? Ведь он обещал себе, больше не быть сентиментальным.
        Лес встретил их необычной тишиной для такого прекрасного утра. Слышен был только далекий ручей на перекатах, шум ветра в кронах, да стрекот крылокрыс.
        «Крылокрысы!», подумал эльф, «Значит, я не ошибся».
        Неизвестно почему, но этих крупных падальщиков, размером с небольшую собаку, только очень худую и почти голую, лесной дракон не трогал. Наверное, из-за их тошнотворного запаха отдающего падалью. А те, в свою очередь, любили доедать остатки его трапезы. Так что крылокрысы и гадфены, признак присутствия вторых.
        Оглядывая верхушки деревьев, они как можно быстрее, при такой осторожности, продвигались вперед. Дорогу им преграждали то поваленные деревья и глубокие овраги, то неизвестно как взявшиеся тут, огромные валуны - словно водой омытые, гладкие и блестящие.
        Ближе к полудню вышли на небольшую светлую полянку и с облегчением вздохнули. Наконец закончились бесконечные колючие заросли, ветки, так и норовившие выбить глаза, болота, ёлки, жуки залезающие под одежду, мошкара вечно кружащаяся перед носом, будто, идешь в нескончаемом облаке из мельтешащих насекомых. Лине казалось, что она съела их уже целый килограмм.
        На полянке гулял ветерок и мошек уносило, так что дышалось, наконец-то, легко и свободно!
        Но все равно, страх и напряжение посеянные Мэйтоном не отпускали ни на минуту, а усталость накатывала еще больше от неизвестности и постоянного ожидания неприятностей.
        - Куда, и самое главное, от чего мы так бежим, - не выдержала Кейт, опираясь руками о колени и тяжело дыша.
        Ответить Мэйтон не успел.
        Кейт и Лина стояли спиной к лесу. Вдруг, девчонки с удивлением заметили, как у Мэйтона меняется лицо. Не успев обернуться, они повалились в траву грубо сграбастанные им за шиворот.
        В тот же миг, Лина почувствовала как что-то жесткое мазнуло ее по макушке чуть не сорвав кепку. Приподняв голову она увидела невысоко над землей огромного птеродактиля, каких рисуют на картинках в учебниках по древней истории. Он разворачивался над деревьями перед новой атакой.
        Лина пискнула и закрыла голову руками.
        - В лес! - заорал Мэйтон вскакивая. Повернувшись к девчонкам спиной он вынул длинный охотничий нож, отгораживая их собой, готовясь отразить нападение монстра.
        Лина лишь почувствовала, как кто-то тащит ее за рукав. Сама она никак не могла оторвать взгляд от доисторического чудовища. Чудище было похоже на огромную голую курицу с длинной шеей и змеиным хвостом оперенным на самом конце.
        Кейт не растерялась, прихватила с собой арбалет из рюкзака и пару болтов выпавших из тула на траву. Силком волоча за руку испуганную Лину, они кинулись в спасительную чащу.
        Добежав до опушки, Кейт затолкнула девчонку в полый трухлявый ствол огромного, поваленного старостью остролиста. Сама, забравшись туда лишь на половину, затаилась в кустарнике, заряжая арбалет болтом.
        Мэйтон на поляне уже готовился отразить первую атаку твари. Соперник был огромен. Как хорошо откормленная за лето фермерская корова.
        Это была самка. Сейчас осень, стало быть, она охраняет свое гнездо с вылупившимся за лето детенышем находящееся где-то поблизости. Ей пришлось долго голодать, высиживая единственное яйцо, и вот сейчас, она решила пообедать. Звери попрятались кто куда, а они, стало быть, стали прекрасным обедом идущим ей в лапы.
        Селились лесные драконы на опушках, так как размах их крыльев, не способствовал полету между деревьями. Чтобы легко взлететь, им нужно было открытое пространство. Поляна была идеальным местом.
        Самки устраивали гнездо в больших старых деревьях, а их поблизости, Мэйтон насчитал аж три.
        Дракониха была серо-зеленого цвета в коричневатую крапинку. Увидишь ее сидящую на стволе - не сразу заметишь, а яркий оперенный хвост они подворачивали под брюхо, чтобы не выдать себя. Это были мастера камуфляжа. Скорее всего, они прошли прямо под ней.
        «Позор на мою голову», досадовал эльф, «Вот, что значит долго жить в городе».
        Из острого, загнутого к низу клюва, свешивался раздвоенный язык. Слюна самки обычно очень токсична. Токсичней чем у самца.
        Вот уж действительно, яд - истинно женское оружие.
        Охотились твари так: на бреющем полете, мощными четырехпалыми задними лапами с крючковатыми когтями, тварь захватывала добычу, а передними удерживала. Так же задние лапы служили для стабилизации тела на стволе дерева. Бегала тварь не хуже человека, чуть раскрывая крылья и наклоняя корпус тела вперед.
        Поразить лесного дракона, лучше всего исподнизу - в живот. Там самая мягкая кожа. Но попробуй до него доберись? Когда на тебя нацелено четыре пары острейших когтей, а крылья с острыми крюками на концах, просто мечтают проткнуть твою черепушку и выковырнуть сладкий мозг. Это считается самым любимым лакомством гадины. Труп она любит малость подкоптить на солнышке, для пущей мягкости и аромата, предварительно заплевав.
        Мэйтон затаился в высокой траве, сгруппировался, поднырнул под передними лапами твари и попытался ткнуть острием ножа в мягкое брюхо, когда она над ним пролетала. Но не тут-то было.
        Задняя лапа, с грязными когтями, «Не иначе уже кого-то разорвала и не помылась», мелькнула у него, дурацкая мысль не к месту, полоснула воздух у его уха. Отпрыгнув и кувыркнувшись в сторону, потом в другую, Мэйтон попытался достать дракониху, за длинный, редко оперенный хвост.
        Во-первых - отвлекая, от девчонок, в сторону которых она направлялась, посчитав легкой добычей; во-вторых - сбив с ритма и равновесия полета.
        Это подействовало, но только отчасти.
        Ловко развернувшись, гадина спустилась на землю, и сложив крылья, поскакала к нему навстречу, вытянув шею, и хищно щелкая клювом. Мэйтону пришлось вертеться волчком изо всех сил, чтобы не быть насаженным на острые когти.
        Дракониха, словно змея перетекала из одного движения в другое, шипя кошкой и плюясь ядовитой слюной. Пару раз эльфу удалось задеть тварь по шее и бедру, но это лишь разозлило ее. Она угрожающе расправила крылья, сверкнула янтарными глазами и вновь пошла в наступление.
        Наблюдавшей из кустов Кейт казалось, что на поляне не один дракон, а целых два. Такой быстроты и ловкости, от выглядевшего теперь неуклюжим Мэйтона, она не ожидала.
        Прыжок, фляк назад, прыжок влево - сальто вперед. Прыжок лётом, кувырок, удар ножом. Он, то оказывался у драконихи под крылом, то за хвостом, то слева, то справа. Вся эта суета, стоила ему не малых усилий. Сравниться в реакции с гадфеном, дело нелегкое, да и что говорить, опасное. Одно неверное движение, и ты заплеванный труп.
        Поразить дракониху оружием вновь, Мэйтону долго не представлялось возможным. Нож, то скользил по гладкой, толстой чешуе, то удар был слишком слаб, что бы хоть как-то уязвить ее.
        Но и дракониха, только лишь бесплодно щелкала клювом и ядовито плевалась мимо. Один раз, она чуть не укусила себя за хвост, когда Мэйтон высунувшись из-под левого крыла, выдернул из него красное перо. Тварь рявкнула и резко обернувшись, щелкнула клювом прямо у его носа.
        Почувствовав, что немного вымотал тварь, он, насколько было возможно, подпустил ее близко к себе, в последнее мгновение поднырнул под острыми когтями передних лап, подпрыгнул, и в полете, полоснул еще раз по шее. В этот раз получилось глубоко. Дракониха жалобно взвизгнула и завалилась на бок. Мэйтон тут же отпрыгнул подальше, чтобы бьющаяся в агонии тварь не насадила его на когти. Выждав немного, он обошел сзади, и одним точным ударом в основание черепа довершил начатое.
        С последним ударом сердца, ярко-алая кровь выплеснулась из раны, заливая траву вокруг. Янтарные глаза поблекли и закатились. Последний раз трепыхнулись крылья, дернулась задняя лапа и дракониха, наконец, замерла.
        Кейт, со взведенным наготове арбалетом, осторожно выбралась из кустов и не смело направилась к трупу чудовища.
        Мэйтон стоял рядом тяжело дыша, утирая вспотевший лоб и оглядывая свою одежду. В пылу битвы он редко чувствовал мелкие ранения. Но, если его поцарапала эта тварюшка, то надо срочно обеззараживать. Иначе, рана сильно воспалиться и тогда поможет только ампутация. Плевком она его не задела, так что он отделался сегодня очень легко. Тогда, в юности, пришлось хуже. Видимо, пришел опыт. А может, просто сыграл на руку теперешний его рост и вес?
        Лина сначала осторожно выглянула из пустого ствола, и оглядев побоище, вылезла наружу вся целиком.
        Пока она отряхивала трухлявую кору с куртки, вдруг услышала над собой какую-то возню и тихий писк. Инстинктивно, она прикрыла голову руками, а посмотрев вверх, увидела маленькое существо.
        Пища и потешно покряхтывая, вниз по стволу полз маленький серый пятнистый дракончик. Желтый клювик открывался и закрывался в жалобном призыве, а розовые тонкие крылышки беспомощно волочились следом.
        - Ты мой маленький! Иди ко мне на ручки, я тебя пожалею, - протягивая ладонь к малышу, ласково пропела Лина.
        - Нет! - в один голос, крикнули Кейт и Мэйтон.
        И в этот самый момент, когда дракончик переполз на ладонь к девушке, дракониха дернулась и вновь ожила. Яростно полыхнув глазами, она взмахнула крылом, пытаясь обрушить свой страшный коготь на голову стоящего к ней спиной Мэйтона. Тот, не успев даже понять, что происходит, инстинктивно втянул голову в плечи и присел.
        Кейт не растерялась и разрядила в тварь заряженный арбалет. Прямо между глаз.
        - Хороший выстрел, - оглянувшись, похвалил Мэйтон.
        Дернувшись в последний раз, чудовище затихло, глаза застыли мертвыми неподвижными стекляшками.
        - Этой женщине ты явно не понравился.
        - Это было взаимно, - ухмыльнулся Мэйтон, вставляя перо себе в волосы, словно картинный орк.
        Все снова оглянулись на Лину, стоящую поодаль с дракончиком в руках. Агония его мамаши произвела на нее впечатление. Она выглядела донельзя испуганной и бледной.
        - Почему нет? - прошептала она, переводя взгляд с поверженной драконихи на малыша.
        Мэйтон и Кейт приблизились.
        Малыш, повозившись в ладонях у девушки, пригрелся и притих. Лишь изредка моргал тонкими розоватыми веками, прикрывая от яркого солнца янтарные - как у матери глаза.
        Друзья удивленно переглянулись и испытующе уставились на Лину.
        - И что, ты ничего не чувствуешь?
        - А что я должна чувствовать?
        - Дело в том…, - осторожно начал эльф, - …Что детеныши гадфена, именно так они у нас называются, имеют защиту в виде ядовитых желез на теле. В случае опасности, они покрываются слизью и ни одно животное не возьмет их в рот, так как непременно отравится.
        Лина поднесла драконыша ближе к глазам и стала присматриваться. Действительно - покрыт блестящим налетом. Пересадив малыша на левую руку, она внимательно осмотрела свободную ладонь. Она влажно блестела, ветерок ее холодил, но ничего кроме этого Лина не ощущала. Ни жжения, о котором предупреждал Мэйтон, ни боли.
        - Я ничего не чувствую! - воскликнула она неуверенно улыбаясь.
        Мэйтон нахмурился и поелозил мизинцем по шкуре детеныша, но тут же зашипел и отдернул руку.
        - А мне ничего, - продемонстрировав ладонь, улыбнулась она. - Наверно, на меня ваш яд не действует?
        Равнодушно пожав плечами Лина подошла ближе к поверженной драконихе, чтобы рассмотреть ее внимательней. Хоть раз в жизни живого, вернее, уже мертвого, дракона увидеть!
        - Тебя надо на них натаскивать, если домой не отправишься. Раз яд на тебя не действует, будешь на них охоться, а на шкурах хорошо зарабатывать, - ухмыльнулся Мэйтон
        Кейт спохватившись, полезла в сумку за своими лекарствами. Намазывая палец Мэйтону, противоожоговой и обеззараживающей мазью, она с подозрением посмотрела на Лину.
        Та, в сою очередь уже обошла тушу вокруг и остановилась напротив страшной клювастой морды.
        Малыш на нее руках беспокойно елозил и выскальзывая из рук, тянулся маленьким желтым клювом к мертвой матери.
        Лина чуть не расплакалась.
        Как бы ни опасна была тварь, но связи матери и ребенка еще никто не отменял, ни в одном из миров. Ибо, только на этом держится жизнь. Каждая мать будет защищать своего детеныша до последнего вздоха, будь то свирепый дракон или пушистая тальпа.
        Повинуясь какому-то непонятному желанию, она посадила малыша на шею матери. Дракончик повозился, переползая ей под страшный клюв, и успокоившись там, затих, прикрыв глазки.
        - Может его добить, чтобы не мучился? - серьезно предложил Мэйтон, наблюдая эту картину, - Все равно умрет от голода.
        Лина посмотрела на него с ужасом. Вот монстр!
        - А нельзя его взять с собой? - робко спросила она, - Я за ним ухаживать буду! Сама.
        - Ага! А мышей и тальп ему на пропитание тоже сама ловить собираешься? - буркнула недовольно Кейт. Еще не хватало с собой гадфена тащить.
        - Но он же погибнет!
        - Если ты с собой его возьмёшь, то погибнем мы! Ты не понимаешь, что его яд очень токсичен? Если он плюнет на кого-нибудь из нас, то проблем не оберешься! - верещала Кейт, - У меня запас лекарств тает с каждым днем и пополнять его негде!
        - Но мы же убили его мать, значит, нам надо позаботиться о нем! - стояла на своем Лина.
        - Считаешь, ее не надо было убивать? - прищурился Мэйтон, - Действительно, сейчас бы спокойно переваривалась у нее в желудке, или мирно подгнивала бы на солнышке.
        - Но ведь мы не можем оставить умирать беспомощное существо?
        - Говори за себя, - не сдавалась Кейт.
        - В моем мире, вас давно бы уже гринписовцы с потрохами сожрали!
        - Это что еще за звери?
        - Это защитники природы. У нас принято защищать и оберегать вымирающие виды флоры и фауны. Даже самых хищных и опасных! - пояснила девушка.
        - Вы там все сумасшедшие, - фыркнула Кейт раздраженно, - Зачем охранять то, что охраняет себя само?
        - В этом с тобой соглашусь, - вздохнула она, - Если бы люди в моем мире, не истребляли животных в больших количествах, то и охранять не пришлось бы.
        Мэйтон задумался.
        А действительно, еще никто не пробовал приучать гадфена как раз в силу ядовитости детенышей. Может, у этой получится? Он задумчиво посмотрел на Лину. Если что, можно брать дракончика на руки, обернув их тряпками. Но, стоит ли так рисковать ради глупого эксперимента? Ладно, была ни была, если ей так хочется, то пусть возится.
        Очнувшись от своих мыслей, он обнаружил, что девчонки смотрят на него, ожидая окончательного вердикта.
        - Бери, - поморщился он.
        Лина захлопав в ладоши, запрыгала на месте, как будто ей подарили не опасного лесного дракона, а пушистого котенка.
        - Но! Если я увижу хоть намек на то, что он стал нам действительно опасен, сверну ему шею, не задумываясь. Ясно?
        - Яснее не придумаешь, - серьезно ответила девушка, и подхватив спящего малыша, направилась к своим вещам - сооружать переноску для него, из своей банданы.
        Кейт отскочила с ее пути, скорчив гадливую физиономию.
        - Мэйтон, ты с ума сошел? - возмутилась она. - Нам только гадфена на головы не хватало!
        Мэйтон пожал плечами.
        - Ну, не тебе же с ним возится в конце концов. Да, и интересно, насколько они окажутся приручаемыми? Может, это будет первая ручная особь. И тогда это будет не враг, а наш защитник.
        - Ты такой же сумасшедший, как и она, - кивнув на девчонку, раздраженно буркнула Кейт, и кинув ему под ноги арбалет, плюхнулась на свою сумку.
        - Пошли, пообедаем и в путь, - прищурившись и посматривая на солнце, предложил эльф, - Время уходит, а нам, еще надо много сегодня пройти.
        - Фу, - скорчилась Кейт, - Я рядом с этой падалью есть не сяду, - - кивнув на труп драконихи, пробурчала она, идя к противоположному краю поляны.
        - Я тоже.
        Мэйтон собрал все вещи, которые только уместились у него в руках и побрел следом за Кейт Сдирать шкуру с трупа было некогда, поэтому, он напоследок только выдернул перья из хвоста - на стрелы.
        Подкрепившись, снова двинулись в путь.
        Лес сразу наполнился гомоном и шумом, почувствовав, что опасность миновала, звери повылезали из своих укрытий.
        На труп прежней кормилицы с окрестных деревьев слетались крылокрысы.
        Но как говориться: люди планируют одно, а Боги готовят иное.
        Покинув полянку, прошли еще одну самшитовую рощицу и вышли к очередному плато. Сквозь него, петляя меж камней и холмиков еще зеленой травы, серебряной нитью бежала небольшая речушка.
        Плато перегораживал отвесный утес, темной громадой вздымающийся к небу. Разноцветные полосы органических отложений тянулись вдоль всего среза, словно именинный слоеный пирог матушки природы. Разрезанный по краям, он раздваивался двумя узкими ущельями. Одно вело на восток, а другое на север.
        Куда поворачивать, было совершенно не понятно. Мэйтон вертел карту и так, и эдак, но такого плато не находил и в помине. Видимо, карта была слишком примерной, чтобы располагать такими подробностями. Стараясь не показывать свое замешательство, он повернул на север, - налево.
        Наблюдая за попытками Мэйтона разобраться с топографией Кейт и Лина многозначительно переглянулись. Но и они, так же, как и он, положились на волю случая и молча побрели следом.
        Пройдя по узкому ходу между двумя отвесными черными стенами, вышли на каменистую пустошь.
        Дорога, а вернее сухое русло, пробитое водным потоком, пошла чуть под уклон. И тут, и там, из земли торчали острые скалы, словно изогнувшийся хребет огромного дракона, засыпанного мелким острым щебнем. Местность была противоположна той, по которой они недавно шли. Тут тебе ни травинки ни деревца, только острые скалы вокруг, и мелкий щебень сухо хрустит под ногами.
        Мэйтон шел чуть впереди и думал, что надо бы повернуть обратно и пойти в другое ущелье. Описание земель было не тем, что он читал в путеводных заметках Шарка Путешественника. Там, до самой лестницы, были в основном, зеленые долины и леса.
        Внутренне приняв решение возвращаться, он вдруг, насторожился.
        Они находились на невысоком уступе, край которого, обрамлял редкий забор из острых камней осыпью обрывающийся вниз. Чтобы спуститься, нужно было обойти вокруг, сделав крюк по руслу ручья.
        Мэйтон обернулся, сделав девушкам запрещающий знак, и приказал сесть. Испуганные и наученные горьким опытом, они тут же попадали на животы, ничего не спрашивая.
        Он сам «по-пластунски» подобрался к краю обрыва. Но тут же, отпрянул назад - за каменный зуб.
        Почувствовав неладное, любопытные девчонки подползли ближе и осторожно заглянули за край между камней.
        - Орки. - коротко сообщил он, - Медленно и тихо возвращаемся назад.
        Когда Кейт высунулась из-за камней и увидела то, что мгновением ранее увидел Мэйтон, она беззвучно застонала, а Лина просто потеряла дар речи.
        Внизу, на небольшой каменной площадке бродило скопище монстров. И по сравнению с ними, Мэйтон был просто красавцем.
        Человекоподобные твари были трех оттенков. Серо-песочные, серо-зеленые и просто серые. Массивные, мускулистые, метра два ростом. Самым примечательным стало для Лины то, что абсолютно у всех, не зависимо от цвета, лысую голову украшали костяные наросты, гребнем тянущиеся ото лба, до самого затылка. У кого больше, у кого меньше, видимо, это зависело от возраста. Большие уши напоминали, скорее, поросячьи. Волос, как таковых у них не наблюдалось. Только болтались по бокам за ушами две тонкие грязные косы, с намотанными на них, всевозможными «украшениями»; мелкими косточками, деревянными оберегами, перевязанные цветными кожаными шнурками.
        Одеты они преимущественно в шкуры и кожу. На ногах мягкие короткие сапоги.
        У всех при себе имелось оружие: палицы, топоры, короткие толстые мечи. По всей видимости, строки «…На лицо ужасные, добрые внутри», были не про них.
        От них веяло опасностью за километр, и не только ею. Неприятный запах она почувствовала даже на расстоянии. Запах напоминал подгнившие овощи на прилавке у нерадивого продавца.
        - Фу, а воняют! - поморщилась она.
        - Ц-с-с-с! - округлил глаза Мэйтон и начал ползком пятится назад, за ним последовали и девушки.
        Вдруг, шея Лины наткнулась на что-то острое. От неожиданности, она вскрикнула и резко перевернулась на спину.
        Ей в шею упёрлось длинное копье, которое держал здоровенный орк песочного цвета. Он плотоядно ухмылялся, довольный произведенным на нее впечатлением.
        «Видимо, поэтому, так сильно воняло - он просто стоял рядом», догадалась Лина.
        За ним с луками наизготовку, стояли еще двое: серый и зеленый. Тот, что держал копьё, явно был главным в их тройке.
        Мэйтон смачно выругался сквозь зубы и не нашел ничего лучше, как грубо поздороваться с ними на орочьем диалекте.
        Орки пользовались своим исконным языком, грубым и примитивным. Но так же, использовали и всеобщий. Проговаривая его гортанно и резко, коверкая некоторые слова, сдабривая большим количеством непристойностей, и жаргонизмов. Отчего создавалось впечатление, что это совсем другой язык.
        Им и решил воспользоваться Мэйтон.
        - Ты че, шняк, выборзел совсем, чего зуботычкой тыкаешь?
        Орк, явно не ожидавший такой наглости, немного опешил, и отступил на шаг назад, но тут же спохватился, и оскалив острые клыки прорычал:
        - А ты хто такой, бивень недоделанный?
        - Не колобродь, свой я, - рявкнул в ответ Мэйтон тоже осклабившись.
        - Докажи, - прищурил желтый раскосый глаз «песочный», не переставая, впрочем, держать свое копье у шеи Лины, - Не больно-то похож…
        - Да из своих я, с того конца мира. Там родичи мои обитали. Бледная хволочь чёс делала, порешили всех моих, один я остался. Вот, к вам пробираюсь.
        Мэйтон практически ни на что не надеясь, наблюдал за реакцией орков. Все одно, драться придется, так, хоть на ноги встать дали бы. С земли тоже можно, но стоя, все же сподручней будет.
        Но, похоже, далекому от географии местному орку, объяснение понравилось. Действительно, Мэйтон был чем-то отдаленно похож на представителя данного вида.
        - А это хто? - ткнул копьем в девчонок «песочный».
        - Жратва моя. В дорогу похавать взял, - ухмыльнулся Мэйтон, не сильно пнув Кейт ниже поясницы.
        Теперь пришла его очередь байки рассказывать.
        Орк плотоядно ухмыльнулся и растянувшись в клыкастой гнилой улыбке, медленно опустил копье вниз.
        - Мож поделишься с нами, раз говоришь родич, а то нам тоже жрать охота?
        Кейт и Лина расширенными от ужаса глазами и затаив дыхание, ожидали, что скажет Мэйтон. Он, в свою очередь, хищно ухмыльнувшись «песочному», утвердительно кивнул, ловко поднялся с земли, и отряхнувшись, поднял вслед за собой за шивороты трясущихся от страха девчонок.
        - А то! Мое, брат - твое, - сказал он ритуальную орочью фразу братания.
        - Ну, если стухлил, - подходя ближе к Мэйтону процедил орк, - Ёхана тебе!
        - Сам не рассыпься, - отбрехнулся Мэйтон.
        - Как кликуха твоя? - спросил «песочный».
        - Морг, - ответил Мэйтон, воспользовавшись старой кличкой.
        - Моя Хрук, а это…, - он показал, сначала на серого, потом на зеленого, - Шмаг и Грых. Хиляем!
        Хрук кивнул двоим лучникам, они опустив оружие, но не снимая стрел с тетивы, перестроились за спины незнакомцам и под конвоем повели их в лагерь.
        Мэйтон не сопротивлялся. Начни он дергаться, девчонки могут не увидеть рассвета, а так, есть возможность удрать, их не связали, уже хорошо. Главное, быть наглей и не давать им спуску. По-другому орки не понимают.
        Внизу, на каменной площадке, горел небольшой костерок. Вокруг, туда-сюда сновали орки, стаскивая со всей округи сушняк и свежие срубленные сосенки из дальнего леса.
        «Вот поганцы, не могли просто сушняком ограничится, живые деревья порубили», внутренне поморщился Мэйтон. «Это ладно. Но что они вообще тут делают? Практически в тылу Нэрт-а-Нэлл. И знают ли наши, об их нахождении тут?»
        Мысли были тревожные. Однако расслабляться нельзя. О намерениях орков можно и потом подумать.
        Их вывели на середину площадки и оставили под охраной двоих лучников.
        Мэйтон незаметно огляделся и насчитал десять воинов.
        «Эх, надо было рискнуть и отбиться еще там, наверху. Шансов на успех, было бы больше. Да и пока хватились этих троих, они сами, были уже далеко. А теперь, как тут выпутаться? Один портив десяти!» Отчаянно думал Мэйтон, осматривая лагерь, присаживаясь на камень.
        «Девчонок жалко. Погибнут, получается, из-за него. И как это, они так тихо к нам подобрались? Совсем, видать, я в городе расслабился», костерил он себя.
        Делая вид, что вытряхивает из сапога камешек, он внимательно осматривал лагерь.
        Большинство отряда - пятеро, составляли «песочные» или степные орки. Трое серых - болотные, и двое зеленых - лесные.
        Недалеко от костра, за камнем, он приметил подозрительно шевелящуюся кучу тряпья. Однако, приглядевшись внимательней, это оказался скорчившийся человек, лежащий на боку со связанными руками и ногами.
        Стоп. Это не руки - это лапы. Черные подушечки пальцев, небольшие желтоватые когти. Пёс! Они захватили Пса Равнин! Но зачем?
        Ситуация становилась все «интересней».
        Мэйтон отметил, что они хорошо вооружены и экипированы. Явно, не первый день находились в пути. Работали слаженно и четко. Каждый занимался своим делом.
        Один - охранял бездыханного пса. Двое - их. Остальные разбивали лагерь. Еще не натянутые палатки лежали на земле, возле них крутились трое. Один рылся в мешках с провизией, другой, сдирал шкуру с подстреленного горного большерога.
        Мэйтон украдкой шепнул девчонкам, чтобы держались ближе к нему и следили за его движениями. По первому его приказу, чтобы сразу убегали.
        Лина затравлено озиралась по сторонам. Что же теперь с ними будет?
        Тот, что представился Хруком, пошел навстречу орку, который вышел из-за соседней скалы, таща на плече огромный ствол сухого дерева, аки Ильич на субботнике. Пристроившись рядом, Хрук, принялся ему докладывать обстановку, кивая в их сторону.
        Лина за последнюю неделю, уже несколько раз прощавшаяся с жизнью, опять почувствовала себя на волосок от смерти. И только ей посчастливилось поймать надежду за хвост, как она тут же, словно ловкая ящерица, откидывает его, прячась в кусты.
        От таких «красавцев» хорошего не жди.
        Ее ощутимо трясло, словно от озноба. Взглянув на Кейт, такую же бледную и испуганную, девушка поняла, что шутки кончились. Раз, даже аборигены боятся этих тварей, значит, и ей, стоит делать тоже самое. Оставалось только положиться на силу и изобретательность их спутника. Лина с затаенной надеждой, украдкой глянула на Мэйтона. Он упорно делал вид, что не замечает их.
        Тем временем, вожак орков - «песочный» здоровяк, с самыми сальными волосами, с самыми большим гребнем на голове, и самым большим топором за поясом, небрежно скинув бревно у костра, подошел к ним вплотную.
        Он шумно потянул носом, обнюхав девушек и смачно сглотнул.
        Лина теперь разглядела его во всех подробностях.
        Раскосые злые желтые глаза с вертикальными зрачками, смотрели на нее, словно на званый ужин. Длинные клыки, торчали из-под мясистой нижней губы, явно не прибавляя ему шарма. Весь в буграх мышц под грубой кожей, словно сморщенная, вяленая картофелина. На шее, украшение из чьих-то зубов и костей. В мочках ушей огромные тоннели, из рога какого-то животного.
        В движениях, однако, не было неповоротливости, напротив, плавная кошачья пластика, делали его поистине опасным противником.
        Вожак недобро нахмурился оглядывая незнакомца. Видимо, «дальних родственников из-за моря», особо не жаловали, а может, и не было их, родственников этих?
        Потом, он вплотную подошел к Мэйтону и прищурившись процедил:
        - Ты, что ли Морг?
        Мэйтон бесстрашно посмотрел ему в глаза и медленно кивнул. Ставя себя с ним на равных.
        Орки не любят, когда смотрят им в глаза, допуская это, только со стороны старшего по главенству, или равного, но никогда чужого.
        Орк ухмыльнулся.
        - Чем докажешь, рыло?
        «Рыло?!» про себя скривился Мэйтон, «Да ты себя в зеркало видел?»
        Мэйтон предположил, что если он добросовестно будет пытаться доказывать что-то этому громиле, то наверняка лишь усилит подозрения. Поэтому предпринял другую тактику. Орки наглые и наглость любят.
        - Эй, чего нервный такой, мож тебе утихнуть надо, да в хрюкало съездить? Полежишь, оттаешь? - Мэйтон сказал это своим самым ласковым голосом, на который только был способен.
        Орк, дернулся было заехать наглецу, но увидев нагло ухмыляющуюся рожу Мэйтона, только фыркнул.
        - Смотай своих чвурых, скинь железо и шмотки в общак, вот тогда, я помозгую, - с ледяным спокойствием ответил орк.
        Лина примерно поняла, что «чвурыхи», это они с Кейт, и что их надо связать. А еще, оружие и все, что у них есть, отдать в общее пользование отряда. Здорово!
        Мэйтон пожал плечами и сделал то, что он просил. С них еще сняли все сумки и беспардонно обшарили. Хорошо, что не заметили грязную сумку из платка в которой Лина держала маленького гадфена. Он пока спокойно спал и не выдал себя ничем, а может, почуяв опасность, просто притаился?
        Она надеялась, Мэйтон знает, что делает.
        Мэйтон тоже на это надеялся.
        Девчонкам основательно связали руки и отвели в сторону, туда, где лежал пленный пёс, а его, перерезав путы на ногах, под бурное веселье и издевательства, вывели на середину.
        Пёс был высок. По росту, примерно с орка. Однако, не такой массивный, а жилистый и худощавый, насколько можно было судить из-под его плаща и широкой одежды.
        Лина во все глаза смотрела на еще одно невиданное существо. Сегодня, прямо день открытий! Только жаль, что он, скорее всего, последний.
        Пёсьелюд чуть кренился в бок, видимо, был ранен. Но вел себя так, как будто это не он пленник, а наоборот. Стоял с гордо поднятой головой, смотрел открыто, и лишь презрительно ухмылялся на потявкивание орков. Ни грязь, ни весь его бедственный вид, не могли скрыть это его достоинства.
        Наверно, по собачьим меркам он был красив.
        Породистый профиль добермана с человеческими чертами. Вот, как охарактеризовала бы Лина его внешность. Только, не такая вытянутая морда, аккуратный черный, влажный нос, да почти человеческие глаза. Только чуть крупнее, карие и раскосые, как у собак.
        Он весь, даже лицо, был покрыт короткой, даже на взгляд, шелковистой темно-каштановой шерсткой.
        Черная одежда: узкая рубашка на шнуровке и шаровары, заправленные в короткие сапоги, грязная и порванная во многих местах. На бедре, сквозь дыру в штанине, явно виднелся глубокий порез. Длинный коричневый плащ висел криво и напоминал пыльный мешок из-под картошки.
        Пленника вывели на середину площадки и сдернув его накидку, оставили одного.
        Мэйтон встал в общий круг, рядом с новоиспеченными «друзьями» Хруком, Шмагом, и Грыхом. Стараясь быть поближе к своим девчонкам.
        Из общей толпы вышел главарь и обходя по кругу воинов, произнес воистину, душещипательную речь. По меркам орков, говорил он витиевато и красноречиво.
        - Мы, воины Великой Степи всю жизнь терпим рядом с собой этих вонючих животных, - и он пнул пленника ногой в раненное бедро, от чего тот сдавлено застонал, сгибаясь пополам, а «благочестивые» благоуханные орки засвистели и заулюлюкали.
        - Они загнали нас на самые неплодородные земли, а сами жируют и наслаждаются жизнью. Но, я Шмаараг Смелый изменю это! - Все опять завыли и загалдели. - Наш союз с людьми тоже будет коротким, как только мы одолеем противника, мы возьмем свое, причитающееся нам по праву. А именно псовую равнину…!
        Мэйтон в ужасе соображал, о каком таком союзе орков с людьми идет речь. Видимо, пока их не было в гардаре, случилось что-то из ряда вон выходящее.
        Обычно, маги первыми узнавали обо всех политических интригах и тайных союзах. А тут, уже явное военное положение. Вугард то, что о себе думает?
        - … Так пусть же, этот нечестивый, будет принесен сегодня в жертву великому и ужасному Тмаарру! Во славу нашей победы!
        У орков был только один бог - грозный Тмаарр. Бог войны.
        Орки подняв в воздух свое оружие, стали колотить им, создавая непередаваемый грохот и лязг, войдя практически в молитвенный экстаз.
        Лина подумала, что это наверно самая примитивная молитва, какую, она только встречала. И самая страшная.
        - Убей его! - резко повернувшись к Мэйтону, проорал распаленный собственной речью Шмаараг, показывая мечом на песьелюда, - А потом, убьешь своих чвурых. Так ты докажешь верность нам! - расширив, и так выпученные глаза, прохрипел орк в лицо Мэйтону.
        Мэйтон медленно кивнул и нехорошо улыбнулся. «Если эта песочная рожа хочет крови, то она ее получит».
        - Я смотрю, у тебя за спиной болтается железяка этой псины? - Мэйтон показал на оружие пёсьелюда.
        Надо сказать, не самое плохое, после гномьих клинков.
        Чуть изогнутый, тонкий однолезвийный клинок, с круглой гардой и длинной, оплетённой кожей рукоятью, предназначенной для двуручного захвата.
        Шмаараг нехорошо ухмыльнулся.
        - Ты его не получишь, - злобно рявкнул он.
        Мэйтон безразлично пожал плечами, словно сразу потерял к мечу интерес. Резко крутанувшись, он вырвал оружие у первого подвернувшегося орка и засунул его себе за пояс. Ограбленный, дернулся было навалять обидчику, но Шмаараг одним лишь взглядом, призвал его к порядку.
        - Я хотел прибить псину его же железом, это было бы весело, только и всего, - наиграно безразлично сообщил Мэйтон, ковыряясь ногтем в зубах, сплевывая на землю и «цыкая».
        Они с главарем медленно ходили друг вокруг друга, словно решив драться, каждый оценивая соперника.
        Шмаараг красовался, перед ним, поигрывая мышцами показывая пластику и реакцию, то и дело, играя своим мечом. Мол, подступишься, тут же огребешь.
        Мэйтон наоборот, сделал вид, что он ленив и неповоротлив, даже специально споткнулся о камешек, чем незамедлительно вызвал презрительный смешок вожака и гогот остальных орков.
        Еще не хватало, красоваться перед животными!
        Вот в бою и посмотрим, кто чего стоит. Но, однако же, недооценивать противника тоже нельзя. Бывали случаи, что именно эта самоуверенность, стоила жизни самым лучшим воинам.
        Шмаараг, однако заинтересовался его предложением.
        - Идет, - наконец не выдержал орк, - Только делай это медленно.
        Он вынул клинок пса из ножен, оставив их на себе и подал Мэйтону, а тот, воздел сжатый кулак к небу, а потом к груди, что у орков означало высшую степень благодарности, испустив победный клич.
        Пес молча наблюдал за ним.
        Меч пса был славный. Легкий, хорошо сбалансированный, он прекрасно лег в руку, радуя чуть шершавой, кожаной оплеткой. Такой не выскользнет из ладони. Мэйтон несколько раз крутанул им, сделав «мельницу» и стал медленно обходить пленника вокруг. Со стороны казалось, что он словно примеривается, куда бы сначала ударить. Но, на самом деле эльф запоминал, где и сколько стоит орков. И куда именно, стоит ударить по веревкам связанного пса, чтобы разрезать их с одного раза.
        Он остановился напротив пленника и оскалившись начал перечислять все те мучения, которые он нему причинит. Каждое новое слово, орки встречали дружным приветственным воем. Мэйтон украдкой глянул на главаря Шмаарга, тому, тоже все пока нравилось.
        - Что, гнида волосатая, поджилки то затряслись? Знаешь, что я отрежу тебе в первую очередь!?... - заорал Мэйтон, рисуясь перед орками, ударив кулаком пса в живот, тут же отпрыгивая в сторону. Будучи трусоватыми, орки всегда так поступали, Мэйтон лишь скопировал повадку.
        Пес согнулся, награждая Мэйтона яростным взглядом. Лишь дернулся в надежде ослабить веревки и ударить обидчика. Но связан он был на совесть.
        Мэйтон подошел вплотную к пленнику, и прошептал ему об этом на ухо. Орки неистово заверещали и конечно стали подавать одну дельную идею за другой.
        «Хорошо», подумал про себя Мэйтон, обводя взглядом беснующихся орков, «каждый из вас, получит то, о чем просит».
        - Приготовься…
        Пес вздрогнул и на мгновение Мэйтону показалось, что он выдаст себя, да и его заодно. Но нет, он успокоился, подобрался и собравшись с силами, с наслаждением в него плюнул.
        Мэйтон зловеще ухмыльнулся, утираясь рукавом и сплевывая ему под ноги.
        - Давай! Хватит брехать! - заорал разгоряченный действом Шмаараг.
        Мэйтон кивнул, сделал шаг ха спину к псу и резко развернувшись, одним движением меча, перерезал веревки на руках пёсьелюда. Сразу же, на развороте, уходя с того места, где только что стоял, он сунул меч в руки его владельца, и вынув из-за пояса тот, что до этого отобрал у орка полоснул первого попавшегося от ключицы до пояса.
        После нескольких мгновений замешательства и гробовой тишины, орки, наконец, пришли в чувства и расталкивая друг друга кинулись на предателя.
        Пёс и эльф, стали спиной к спине, методично и планомерно начали истребление нечисти.
        Орков громче всех оравших и выбиравших самые интересные части тела, в качестве трофея от пёсьелюда, Мэйтон отметил еще тогда, в толпе. И начал раздавать «подарки» тем, кто просил громче всех.
        Вот, разлетелись в стороны и упорхнули, словно малые птахи, пальцы, с правой руки «серого», оравшего громче всех: «…Отрубать ему по щупальцу каждый час…».
        Вот, у «песочного», украшенного во всю грудь зеленой татуировкой, развернувшись кровавой гирляндой, вывалилось на камни, все его нутро. «Как ты и заказывал», процедил сквозь зубы Мэйтон.
        Вот, Хрук, хрюкнув и завизжав по поросячьи, неожиданно потерял свой «пятачок», отчаянно хватаясь за лицо, теряя при этом кусок печени и ливера.
        Они вдвоем с псом, дрались так, как будто делали это не в первый раз, а как минимум полжизни провели в парных тренировках.
        Несмотря на рану, пёсьелюд, пока не выказывал ни малейших затруднений в бое. Его меч серебристыми росчерками писал свою победную песнь, ставя пунктиры и многоточия кровью врагов, а в широкой груди клокотал низкий утробный рык.
        Пёс не отставал в раздаче личных «даров». Видимо своих мучителей он тоже хорошо запомнил.
        Грых почти лишился головы, а еще двое «зеленых», обеих конечностей. Было бы время, он затолкал бы их им туда, куда они днем ранее, грозили это сделать ему.
        Шмаараг, пытался командовать, посылая на них двоих, все новых и новых бойцов. Он наконец понял свою ошибку и пытался ее исправить. Но, тщетно.
        Когда их осталось лишь четверо, эльфу и псу, пришлось попотеть. Видно, это были самые лучшие, отборные силы орков.
        Мэйтон любил таких. По крайней мере, сними было интересно.
        На долю Мэйтона пришлись два здоровяка: один - со шрамом на роже, и фальчионом, а второй - без одного уха и с топориком.
        Разделавшись со своими противниками, Мэйтон кинулся на помощь псу. Давешняя рана, все-таки дала о себе знать. Он уже тяжело дышал за спиной и казалось, еле стоял на ногах, с трудом отбивая удары огромного детины серого цвета. На нем было столько пирсинга, что при каждом его движении слышалось постоянное бряцанье и скрежет.
        Мэйтон тоже утомился, но оставался еще этот солдат и Шмаараг, который пока особо на рожон не лез.
        Главарь все это время, пытался достать Мэйтона сзади. Получив несколько незначительных царапин, орк все же решил не лезть на рожон, и постепенно отступал, поручив все самое трудное, своим солдатам. Здраво полагая, что противники рано или поздно устанут и тогда разобраться с ними будет значительно легче.
        Поняв, что с незнакомцем, положившим в одиночку почти весь его отряд, Шмаарагу одному не справится, он предпринял другую тактику.
        Лина и Кейт уже давно развязали друг другу руки и потихоньку отползали подальше - за камни. Не забыв прихватить свои сумки и рюкзаки. Кейт даже захватила по дороге чей-то небольшой топорик, оброненный в пылу битвы и почти не запачканный кровью.
        Мэйтон отбивал все новые удары пирсингованного орка, закрывая собой вымотавшегося и уставшего пса. Боец попался действительно серьезный. Мэйтон пропустил пару ударов, получив на память два неглубоких пореза на плече и боку. Царапины, но, тем не менее, досадная оплошность сбила с ритма и заставила изворачиваться в немыслимых позах, отбивая все новые атаки орка. Мэйтон дал ему почувствовать превосходство, и перед смертью насладиться собственной бравадой.
        Эльф, подловил его на возвратном движении, и перехватив рукоятку своего меча, чуть развернувшись всем корпусом, полоснул его по открывшемуся боку. Орк коротко всхрапнул и согнувшись пополам, рухнул на камни мгновенно образовав под собой бурую лужу крови. Завершая движение, Мэйтон отрубил ему голову. Не обращая более на него внимания, он обернулся в поисках главаря.
        Тот стоял поодаль, за камнями, держа нож у горла Лины.
        Белее снега, она, повиснув на его мощном предплечье, и вцепившись в него руками, беспомощно болтала ногами в воздухе.
        Кейт стояла недалеко с топориком в руках не решаясь подойти ближе и отбить подругу у супостата. Да, воительницы оказались из них никудышные.
        - Еще на шаг прихиляешь, и она сдохнет! - рявкнул он на попытку Мэйтона подойти ближе, - Я валю, и забираю ее с собой и если увижу, что хоть кто-то из вас трепыхнется…
        Он начал пятиться назад, таща за собой испуганную девушку.
        Лина боялась даже пошевелиться от страха, но вдруг вспомнила о малыше гадфене и полезла за ним в мешочек. Раз местные реагируют на них неадекватно, то может, и с орком тоже прокатит. Умирать сегодня совсем не хотелось.
        Малыш, словно почувствовал угрозу в лице орка, и тут же, смачно плюнул на его предплечье, еще при этом, и ощутимо куснул. Орк дико взвыл, на мгновение выпустил Лину из лап, и поплатился за это жизнью.
        Мэйтон, увидел, за кем тянется девушка, понял ее намерения, тут же, приготовился к броску, перехватив удобней меч. Как только голова Лины оказалась на уровне пояса орка, он метнул меч, словно бумеранг, начисто снеся голову Шмаарагу.
        Орк завалился назад, заливая гравий кровью из срезанных артерий. Голова, словно брошенная картофелина, укатилась за камень.
        Все было кончено.
        И эльф, и пёс повалились на камни, тяжело дыша. Пёс обернулся вполоборота и подал лапу Мэйтону.
        - Хаск, - коротко бросил он, - Благодарю. И прости за плевок.
        - Мэйтон, - ответил улыбаясь эльф, пожимая в ответ его жесткие подушечки пальцев, - Не стоит. И прости за удар, иначе, не поверили бы!
        Кейт медленно подошла к ним, волоча топорик по камням, высекая из них искры и жуткий скрежет. Мэйтон поморщился, посмотрел на нее снизу-вверх и тут же вспомнил про вторую девчонку.
        - Там Лина, - кивнув в сторону камней, устало сообщила она, - Сидит.
        Мэйтон подумал, что орк все же ее ранил и кинулся в указанном направлении.
        Зайдя за камни, он действительно, увидел сидящую на земле девушку, смотрящую в одну точку и тихонько подвывающую. Ее трясло, как и в первый день их знакомства. Она изредка вытирала рукавом слезы, текущие по щекам, но больше размазывая грязь и чужую кровь по лицу.
        Рядом, по камням, ползал маленький гадфен, беспокойно раскрывая крылышки и заглядывая ей в глаза. Он тихо и жалобно попискивал, пытаясь залезть ей на колено. Однако, ничего не получалось, и он еще больше пищал и метусился.
        Мэйтон опустился рядом с ней на колени. Он пристально осмотрел ее всю, и убедившись, что на ней нет ни царапины, поводил ладонью пред глазами. Она не отреагировала.
        - Эй, все уже закончилось, - тихо сказал он, наклоняясь к ней и потрепал по плечу.
        Неожиданно девушка обвила руками его за шею, и еще сильнее разрыдалась на плече. Ее наконец отпустило.
        - Ну, все, все, - смущенно хлопая ее по спине и мягко отстраняя от себя, пробормотал он, - Кейт, успокой ты ее, что ли? - с надеждой посмотрев на подругу, попросил он.
        Как не странно, она переняла плачущую Лину у него из рук и стала что-то ласково шептать на ухо. Все-таки, находиться на волосок от смерти, не самое приятное, что может приключиться в жизни. Уж она-то, знала это не понаслышке. Лина вытерла слезы и оглядела место побоища. Ее бедный желудок не выдержав такой картины, бурно прорвался наружу.
        «Что-ж, бывает, особенно без привычки», грустно подумал Мэйтон.
        Он вернулся к Хаску. Тот, медленно, припадая на больную ногу, бродил среди орков добивая выживших.
        - Почему ты сделал это для меня, орк? - подозрительно спросил Хаск, имея в виду свое спасение.
        Мэйтон весело прищурился.
        - Во-первых я не орк. А во-вторых, это не только ради тебя. Как видишь, я не один и пришлось разыграть небольшой спектакль, чтобы выиграть время.
        Хаск согласно кивнул, однако все же уточнил.
        - Раз, ты не орк, то кто тогда?
        - Это так важно для тебя?
        - Всегда приятно знать, с кем имеешь дело, - пристегивая вновь обретенные ножны своего клинка к поясу, снятые с безголового главаря, пояснил пёс.
        - Я назвал тебе свое имя, этого разве не достаточно? - - прищурился Мэйтон.
        Эльфы не любили псов за то, что в последней войне, те, были на стороне людей. Когда люди воспользовавшись помощью псов, не исполнили обещанного, псы зареклись с ними иметь дело. Но эльфы тоже не забыли. Неизвестно, на чьей стороне была бы победа, будь псы тогда за них?
        Хаск усмехнулся.
        - Дело твое, незнакомец. Я и мой род, все равно в неоплатном долгу перед тобой. Я твой должник.
        У пёсьелюдов, впрочем, как и у эльфов было повышенное чувство благодарности. Мэйтон, приложив руку к сердцу, коротко поклонился, смотря в глаза псу, принимая ритуальную клятву.
        Хаск многозначительно хмыкнул и оглянувшись на девушек, все еще сидящих за камнями, тихо произнес.
        - Даже будь ты эльфом, я не изменю своему решению. - сверкнув, клыками, он широко улыбнулся.
        Мэйтон вернул ему такую же клыкастую улыбку и коротко кивнув, всадил бурый от крови меч в последнего трепыхавшегося орка. Кажется, это был Шмаг.
        - Тем более, что времена изменились, - серьезно сказал Хаск, вернув эльфа в состояние реальности.
        Мэйтон задумался. Может, пёс в курсе того, что происходит, и сможет, наконец, пролить свет на сложившуюся ситуацию?
        Через некоторое время, пройдя обратно по узкому ущелью до развилки, они остановились возле речушки пресекающей равнину.
        Следовало отмыться от грязи и крови, залечить раны, да и что не говори, подкрепиться. Лагерь разбили прямо здесь.
        У Кейт в этот вечер работы было хоть отбавляй.
        Мертвых орков, они стащили к подножию той самой осыпи, с которой путешественники их увидели и опрокинув один камень, вызвали небольшой оползень, разом погребя всех десятерых. Что можно было, забрали себе, а все остальное, оставили мертвецам. Мэйтон забрал во владение единственное стоящее оружие из всех, что он обнаружил у орков.
        Это был меч главаря.
        Гномьей работы, легкий, с удлиненной рукоятью, в простых деревянных ножнах обтянутых красной кожей. Основная его масса приходилась на середину рукояти, так что им будет удобно, как наносить рубящие, так и колющие удары. Как раз, то, что надо.
        О пребывании орков на этом свете, говорил лишь прогоревший на каменной площадке костер, да бурые разводы крови на серых камнях.
        Да и в самом деле, может, это и не орки его разжигали?
        Лина, совсем успокоилась, а умывшись в ручье и немного перекусив (много не полезло), вновь почувствовала себя лучше. Минутная слабость на шее у Мэйтона, теперь казалось такой постыдной и глупой, что она даже боялась поднять на него глаза.
        Вот и сидела теперь тихой мышкой, забившись вместе с Кейт под кожаный полог и кажется, даже временами дремала, слушая беспокойный разговор пёсьелюда и Мэйтона. «Теперь и орком назвать его, язык не повернется», думала она.
        То, что они с псом устроили на каменной площадке, еще долго будет ей сниться в ночных кошмарах. И неизвестно, что больше ее напугало - очередное ожидание собственной смерти, или эта жуткая мясорубка.
        Трупами и их частями, было усыпано все вокруг, а запах стоял такой, что мясные ряды на рынке в воскресный жаркий полдень, покажутся цветочной благоухающей полянкой.
        Она конечно, как и все подростки, смотрела ужастики и боевики по телевизору. Но там, все равно знаешь, что в фильме актеры, и все не по-настоящему. А тут…
        Только что был орк, махал мечом, говорил гадости, а тут р-р-аз, куча зловонной требухи!
        Самое ужасное состояло в том, что этой требухой в любой момент могла стать и она сама.
        Да и вообще, как только она попала сюда, никак не может отделаться от ощущения, что ее жизнь постоянно висит на волоске. Именно тут, она прощалась с ней уже раза три, за неполную неделю!
        И до нее теперь, наконец, дошло, что испытал ее дед на войне, о которой он совсем не любил рассказывать. Теперь она поняла почему. Разве можно о таком рассказывать?
        Только незрелый недоросль, мнит себя на своей воображаемой войне героем, представляя, как отрывает бошки врагам, идет в наступление и в одиночку сражается с десятком врагов. А сам при этом, боится разделать курицу, купленную в магазине, морщится от вида куска мяса и падает в обморок от порезанного пальца.
        Будучи еще маленькой и она этим грешила. А вот, понюхав запах этой самой «героической» битвы, совсем не хочется браться за оружие. Как жаль, что понимают это только тогда, когда по колено в ней стоят.
        Тем более, убивать на расстоянии из винтовки это, наверное, совсем не то, что близкий бой на мечах, когда ты видишь лицо своего врага и чувствуешь, как после твоего точного удара, у того, гаснут глаза. Но именно от этого удара зависела и твоя жизнь тоже.
        Мэйтон, казалось, и вовсе и думать об этом забыл. Спокойно сидит и разговаривает с псом, жуя мясо того самого барана, которого освежевал еще живой орк. Словно не он, только что прикончил семерых. Нет, не человек, но все же.
        Да и вообще, кажется, в этом мире, человеческая жизнь не очень много стоила.
        А в ее мире, что, очень дорого?
        А может, Мэйтону все равно кого убивать?
        И может, к убийствам тоже со временем привыкаешь? Вот и он привык. Но как к такому можно привыкнуть?
        Если посмотреть с другой стороны, орки и глазом не моргнули, съели бы их с Кейт, как они сейчас, едят этого барана»
        Лину передернуло, и с этого самого мгновения, ей захотелось стать вегетарианкой. Чтобы прервать, по крайней мере на себе, порочную цепь поглощения живых тварей. Но в животе, тут же капризно отозвался желудок, требуя еще кусок истекающего соком мяса.
        Ее чувство голода сейчас, отчаянно боролось с отвращением и в скоротечном бою, все-таки победило первое.
        В конце концов, можно стать вегетарианкой с завтрашнего дня. И ведь сама недавно думала, что после увиденного, кусок в горло не полезет. Ан, нет, слопала хлеб с мясом, и почти не поморщилась.
        Про привычку крошить народ направо и налево, она спросит у Мэйтона позже. А пока, стоит послушать, о чем там пёс рассказывает, и что тут у них вообще твориться.
        Рассказ пса, заинтриговал и одновременно озадачил Мэйтона, да и Кейт тоже.
        Выходило, что Хаск, шел с тайным посланием в Нэрт-а-Нелл, к новому старейшине и главе совета Тэлиону!
        Мэйтон от таких новостей чуть не потерял дар речи, но вовремя взял себя в руки и даже глазом не моргнул. Изо всех сил стараясь соблюдать равнодушие.
        - Нас было трое. Путь наш, вначале лежал вдоль реки Пограничной, отделяющей земли орков от наших земель, - начал повествование Хаск, - На входе в пещеры гномов, меня должен был ждать клан Феррабрунна, который обещал провести нас тоннелями и доставить прямо в долину. По дороге, где-то у истока реки, на нас напал большой отряд орков. Остался только я. Дернув желваками, скорбно поведал он.
        - Ты знаешь, что было в сообщении для эльфов? - напрямую спросил Мэйтон.
        Хаск подозрительно зыркнул на него, но все же ответил.
        - Да, но наверно, теперь это уже не важно, - он немого помолчал, - Орки готовили диверсию. Планировалось, пробраться в тыл к эльфам, и отвлечь внимание Вугарда от событий на востоке.
        - Что произошло на востоке? - забеспокоился Мэйтон.
        - Как, вы не знаете? - удивился Хаск, - Терли и Норик напали на нас, с целью отбить земли за речкой Камышной, которые сами отдали за сотрудничество в последней войне, - сказал Хаск, смотря прямо в глаза эльфу.
        - Значит, союз с людьми не стоил того, что вы проливали за них свою кровь? - жестко сказал Мэйтон.
        Хаск сухо кивнул.
        - Иным расам теперь нужно держаться вместе, а не воевать. Исключая конечно орков, эти еще хуже, чем люди. - Хаск с досадой пнул камешек.
        - Так значит Норик и Терли, заключили союз с орками? - задумчиво, словно разговаривая сам с собой, произнес Мэйтон, - Но зачем? Это же глупо!
        Помолчав, он добавил:
        - Так вы хотели предупредить эльфов в долине? Но, почему?
        Пес прищурился, смотря на клонящееся к вершинам красное солнце, и ненадолго замолчал.
        - Нам больше не к кому обращаться. С одной стороны, люди, с другой орки. Гномы готовы нам помочь оружием, но выползать из своих пещер ради чужих кусков земли, они не намерены. В ответ на поддержку, мы снимем все бывшие претензии между нашими народами и клянемся им, в вечной дружбе и содействии.
        Мэйтон задумался, крутя в пальцах чёрный камешек из ручья. Стоит ли полностью доверять псам? Предавшие единожды, могут предать еще раз. Но, Хаск говорил довольно убедительно. Видимо, только большая нужда заставляет их обращаться к бывшим врагам. Ведь иногда не сразу поймешь, кто на самом деле является врагом, а кто другом. «Время покажет», так, говорят мудрые.
        - Но Вугарду не выгодно ссорится с вами, справедливо заметил он, - Вы поставляете ему лучших породистых лошадей и самую лучшую шерсть. Разве нельзя попросить помощи у него.
        - Думаешь, мы этого не сделали? - жестко усмехнулся пёс, - Он ответил нам отказом, мотивируя это собственным бедственным положением. И это при том, что самые большие гардаланы: Вифин, Амри и Лаан полностью под его властью, это не видит только слепой. И как бы он не отнекивался, но так оно и есть. Видимо, постройка флота и многочисленные любовницы, полностью истощают его запасы казны, - едко докончил Хаск.
        Мэйтон понял, что Вугарду все равно, не поэтому.
        Помогать он им и не собирается. А бросив все силы на войну с псами, у Норика и Терли рано или поздно, у самих иссякнут ресурсы, и их станет легче присоединить к себе, обложив налогами, и заставить снизить цены на лес и зерно. Тем более, в его владения добавиться еще и область пёсьелюдов у речки Камышной. «Хитрый драконий хвост!», усмехнулся про себя Мэйтон.
        - Значит, диверсия состоялась? - хмуро предположил Мэйтон.
        - Скорее всего, - в тон ему ответил пёс, - Те, которых мы перебили, это только треть того, что было. Остальные ушли в горы еще два дня назад. Теперь, одной маленькой деревни в предгорьях Норидалла, скорее всего больше не существует.
        - Но неужели, люди не поймут, кто это сделал? - удивился Мэйтон.
        Хаск грустно хмыкнул.
        - Орки вооружены луками с оперением под эльфийское. Они не собирались высовываться и будут действовать только ночью из засады на расстоянии.
        - Но, это же война! Ты понимаешь, что люди будут думать на эльфов, а те, наоборот, на людей!? Вугард по-моему, совсем рехнулся.
        - Да пойми ты, Вугард не в курсе! Это все Терли и Норик. Сами лезут на нас, а Вугарда хотят отвлечь эльфами, посылая орков на людскую деревню, зная, что мы обратимся к нему за помощью. Он не сможет дать нам людей, когда у него самого, под носом такая заваруха. И пока выяснятся реальные причины, Терли и Норик спокойно сделают свои дела. Мы не успели предупредить свои кланы, так как вдоль границ давно никто не жил. Мы там в основном скот пасем, уж больно там трава сочная. А у людей уже почти собранные форты вдоль новых границ, - Хаск тяжело вздохнул, - Нам проще отдать эти земли людям, чем проливать свою кровь за кусок, пусть и плодородной земли. Но дальше мы их не пустим! - Хаск яростно стукнул кулаком о ладонь.
        - Ты действительно думаешь, что Вугард не в курсе? Да этого быть не может!
        Мэйтон схватился за голову.
        Вся его долина в опасности. Первым желанием было бросить все, и мчаться обратно. Он, даже нервно заерзал на камне, на котором сидел, словно уже порываясь встать и бежать. Но помочь, скорее всего, он уже ничем не сможет. Да и без него, наверняка разберутся.
        Кейт сидела притихшая, понимая то же, что и он.
        - Кошмар, - шепнула она, - Хаск, а ты не знаешь, какая именно деревня?
        - Да, конечно знаю - это Дор.
        Кейт побледнела и чуть не выронила из рук Линин термос, из которого наливала вчерашний травяной взвар, смешивая его с кипятком.
        Мэйтон знал ее историю и участливо сжал маленькое плечико.
        - Надеюсь, Лаэре и Манул останутся в живых, - прошептала она, смотря на огонь.
        - Там твои родственники? - спросил хмурый Хаск.
        - Нет, родственников у меня там нет. Только дочек соседа жалко, - судорожно вздохнула она, - Они со мной часто едой делились и одежду иногда отдавали.
        У Лины тоже задрожали губы, смотря на Кейт. Все-таки жутко осознавать, что тех, с кем ты росла в детстве, больше нет в живых.
        - Пусть Мирра проведет их тропой новой жизни, - тихо сказал Мэйтон, и разлив по емкостям травяной отвар, выпил не чокаясь.
        - Что думаешь делать дальше? - несколько погодя, серьезно спросил Мэйтон пса.
        - У меня один путь - к эльфам, послание я помню наизусть, я сам составлял его. Если не предупрежу, то хотя бы договорюсь с тамошним главой о мире, и предложу своих воинов в качестве поддержки. Надеюсь, мой статус не позволит им прогнать меня.
        Мэйтон понял, что перед ним сидит не простой воин, а как минимум советник, или сын Главы Клана.
        - Я уверен в том, что твою просьбу не оставят без внимания, - твердо сказал эльф.
        - Я все рассказал о себе, хотелось бы услышать вашу историю, - поворачивая над огнем исходящий соком кусок мяса, сказал Хаск.
        Мэйтон с Кейт довольно складно поведали все их приключения, опустив при этом роль Лины во всей этой истории.
        - Так вы не туда повернули! Я неплохо ориентируюсь в этой местности, и вам надо было поворачивать направо, а не налево.
        - А знаешь, как попасть к оракулу? - оживился эльф.
        Хаск хитро прищурился.
        - К ней нет единой дороги. У каждого она своя. И возможно, моя тропа не приведет вас к ней. Но я могу сказать, как шел сам.
        «Ага, он сказал «у неё», подумал эльф, «Значит, легенды не врут, но спрашивать Хаска о том, зачем он ходил бесполезно, все равно не скажет, да и рассказывать налево и направо нельзя. Это личный путь, всякого, решившегося на него, и для каждого, он свой».
        Мэйтон согласно кивнул. Хуже не будет. Тем более, что у них есть своя карта.
        - После того ущелья, - он кивнул в сторону пропадающих в сумерках гор, - Дорога вас выведет к обрыву, в него срывается с огромной скалы водопад. Он называется «Три ступени». На мосту будьте осторожней, дощечки довольно скользкие, я чуть не рухнул в пропасть. Как только я перешел его, путь мой лежал по лесу. Там тоже осторожней. Неизвестно, какие еще твари там водятся. Я встретил лишь стаю трупоедов, да пару гигантских саблезубых жаб.
        Услышав такие названия местной фауны, Лина вновь похолодела. Как будто драконов и орков им было мало. Что же это за мир такой? На каждом шагу тебя норовит кто-то съесть.
        - После леса начинаются каменистые пустоши и ущелья, продолжал пес, - То, которое вы ищите, будет по левую руку. А лестница начинается в третьем по счету от «Желтого», в «Синем» ущелье.
        - А почему они так называются, - спросила Кейт.
        - Вы сами это поймете, когда попадете туда, - загадочно ответил Хаск.
        Пискнув, из матерчатого мешочка Лины, выбрался малыш гадфен.
        От неожиданности, Хаск чуть не выронил в огонь очередной кусок мяса, который обжаривал над огнем. А Мэйтон еле успел перехватить его руку, уже потянувшуюся за мечом.
        - Не торопись, пёс, - улыбнулся он, - Она обязана ему своей жизнью, - кивнув на Лину, пояснил он.
        - Так это он укусил орка? Я не разглядел издалека, - подозрительно взглянув в сторону дракончика, оправдался Хаск.
        - Не укусил, а обжог, - тихо пояснила Лина, - Он плюется ядовитой слюной.
        Хаск кивнул, прожевывая мясо.
        - Странно, что он тебя не обжигает, - задумчиво протянул Хаск, наблюдая, как малыш заковылял к воде, но пить не стал, а порывшись клювиком в камнях, полакомился лягушкой-подкаменкой. Еще поймав на лету нескольких жуков, возвратился к хозяйке.
        - Я с другого материка и на меня этот яд не действует - соврала девушка, принимая на руки малыша.
        Пёс приподнял рыжую бровь и скептически хмыкнул. Но спорить не стал. В конце концов у каждого есть свои тайны.
        - Ладно, давайте укладываться. У нас был очень тяжелый день, - сказал Мэйтон, дабы прекратить щекотливый разговор.
        - Полностью солидарен, - согласился Хаск. - У меня тоже был тяжелый день. Он развязал толстый сверток с мягкой бараньей шкурой и завернувшись в нее, мгновенно заснул.
        «Хорошо, что орки не выкинули его и не спали в нем, а то бы шкура воняла после них, нестерпимо», подумал Хаск засыпая.
        Девчонки не поставив палатки, накрылись одеялами и тоже затихли.
        Мэйтон посидел немного у костра, наблюдая, как на землю опускается ночь. На бархатном темном небе высыпали мириады звезд, а слева, серебристым заревом из-за гор, вставал красавец-месяц.
        Обдумывая последние новости, он подкинул несколько поленьев в огонь, и подполз к Лине, тронув ее за плечо.
        Только что заснувшая девушка, тут же вскинулась чуть не вскрикнув. Но перед ней на корточках сидел всего лишь Мэйтон.
        - Ч-щ-щ! - приложив палец к губам, прошипел он, - Не пугайся, это я.
        Лина кивнула, как бы спрашивая: «Зачем разбудил?»
        - Ты можешь дать мне еще один лист бумаги, и как там ее…, ручку. Пожалуйста.
        Девушка согласно кивнула и без лишних вопросов полезла в свой рюкзак. Она настолько устала, что ей, было все равно, зачем он все это просит. Если ему на сон грядущий захотелось рисовать, или черкнуть пару строк родной матушке, то его вряд ли кто-то остановит.
        - Спасибо, - благодарно прошептал он.
        Отдав просимое, она повернулась на бок и вновь, мгновенно заснула.
        Мэйтон подсел ближе к огню и положив на колени плотную папку, а на нее акварельный лист, принялся писать письмо домой.
        На счет адресата, Лина почти угадала. Правда, писал он не матушке, а батюшке.
        Поставив в конце личную подпись, которую знали только в его семье, он расплавив над огнем сургуч, свернул письмо, запечатав его. Печать тоже была семейная. Она делалась для каждого члена семьи и всегда была при нем. Лично он, носил ее на шнурке на шее.
        Завершив дело, он не стал вновь будить девушку, а сам засунул альбом в рюкзак Лины, аккуратно отогнув его край и наконец, заснул сам, забравшись под бок к девчонкам. Охранять он не стал. И так ясно, что в округе, на многие ары нет ни души.
        Утро было таким же туманным и хмурым, как и предыдущее.
        Прощались еще до восхода солнца.
        Вчера они потеряли полдня и по личному графику Мэйтона, надо было его нагонять. Тем более, в свете последних событий, хотелось поскорее добраться домой.
        И плевать на школу, и даже на Наставника, на ущербную человеческую магию и личные обиды, теперь, казавшиеся такими глупыми. Семья важней.
        Хаска снабдили некоторым количеством еды из своих запасов. Он, сначала отнекивался, уверяя, что поохотиться сам, но доводы Мэйтона о том, что с раненой ногой это несколько проблематично, да и время не ждет, будет разумней, не отказываться. Хаск сердечно поблагодарил всех за оказанную помощь и участие, и развернувшись, пошел в ту сторону, откуда они вчера пришли.
        - Стой, - окликнул его Мэйтон, сделав вид, что нечаянно что-то забыл, нагоняя пса.
        Хаск удивленно обернулся.
        Подойдя ближе, эльф вынул свое письмо из-за пазухи и вручил его псу.
        - Что это? - удивленно выгнув бровь, спросил Хаск.
        - С этим, тебе будет намного легче договориться с моим отцом.
        Хаск усмехнулся. О чем-то подобном, он догадывался, но чтобы сын старейшины, да еще здесь! Воистину, велик и непостижим промысел Богов!
        - Я же говорил, неудачное заклинание, - широко улыбаясь, пояснил Мэйтон и добавил уже серьезно, - Там, мои личные заверения и рекомендации.
        - Так кого мне благодарить, за это…? - он серьезно взглянул на письмо, на печать, а потом в глаза Мэйтона.
        - Мэйтори эль Тэлион эн Морн-а-Маиир эт Нэрт-а-Нэлл, - произнес эльф свое полное имя.
        - Хаск-р-Сиберр, глава лана Равнин Восточного Ветра.
        «Так все-таки, глава клана! Вот это да!», подумал Мэйтон. «Видать, их действительно основательно прижали, раз сам Глава решил рисковать своей жизнью, нанося дружественные визиты. Однако язвить не стоило. Каждый правитель, обязан заботится о благополучии своих собратьев, иначе, грош ему цена. А союз с псами, не самый плохой из тех, что мог быть. Понятия о чести и достоинстве, по крайней мере, у них схожи, да и воины они всегда были отличные».
        Разобравшись с тонкостями фамильной этики, оба вновь пожали друг другу руки, уже совсем в ином качестве - как друзья разошлись в разные стороны.
        ГЛАВА 3
        ДЕМИР
        Демир сидел в маленькой комнатке, окнами выходящей на тихую безлюдную улицу.
        С хозяйкой «Золотого петуха», он поговорил еще вчера вечером, как только ушел от родителей Виты. Теперь эта добродушная хлопотунья не вспомнит чего-либо вразумительного о тех трёх постояльцах, что побывали у нее два дня назад.
        Дневник учителя поверг его в глубокие раздумья. А тут еще Винт с ошеломительными новостями об орках, и не только о них. Он прилетел под утро и сейчас отсыпался в смежной комнате. Демиру только и удалось узнать, что в Вейли на аудиенцию к Альбитиарну Маэну он не попал из-за отсутствия последнего. А Онар Тергил, его заместитель, отказался его принять, сославшись на неотложные дела.
        Первое, что пришло в голову Демиру, это известить того, кого надо о том, что творится.
        Самым простым способом для волшебника послать сообщение на дальнее расстояние были крылатые вестники.
        Да, с воплощением надо повозится, но оно того стоило. Хищник их не видит, кормиться им в пути не надо. Они летят прямиком к адресату, и найдя его, лично передают сообщение, превращаясь в обычное письмо.
        Поэтому, в первую очередь, он разрезал лист пергамента на три узкие полоски и написал свои сообщения. Все разные.
        Он распотрошил свою сумку и вынул оттуда все, что нужно для волшбы.
        Первым делом достал из кожаного мешочка стеклянную банку с узким горлышком в которой был насыпан на вид простой, мелкий белый песок. Он тонкой струйкой высыпал его на стол в форме пентакля. Песком пользовались только в тех случаях, когда не возможно было рисовать символы углем, что бы не оставлять за собой следов. После зажег три красные, три черные и одну синюю свечи.
        Свечи были не из простого воска, а с добавлением в него, специальных измельченных трав и декоктов, усиливающих заклинания. Горели они ровно, не боясь ни ветра, ни воды, а зажечь и погасить их мог только их создатель.
        Смешал в маленькой пиале нужные ингредиенты, достал из серебряного коробка первое перышко, и макнув в смешанный раствор, зажал меж ладоней вместе с кусочком послания. Сложил ладони горстями, и прикрыв глаза, начал произносить заклинания.
        Меж пальцами, делая их прозрачными, словно лепестки тюльпана на солнце, начал струится теплый свет. Сначала очень слабый, но потом он набирал силу, становился красновато-золотистым, начал пульсировать, а потом, помалу гаснуть.
        Когда Демир раскрыл ладони, на одной из них, осталась сидеть маленькая птичка. Совсем невзрачная, серенькая с коричневатыми крапинками на крыльях, не враз заметишь. Демир выдохнул, пересадил ее с ладони на ближайшую стопку книг. Птаха, пискнув и оправив перышки, уставилась на него своими глазками-бусинками. «Мол, приказывай хозяин, все исполню».
        Демир вновь открыл свою коробочку, и достал оттуда еще одно перышко. На этот раз немного больше, похожее на соколиное, крапчатое. Окунув его в тот же раствор, проделал все еще раз. На этот раз, в ладонях птичка не поместилась. Демир немного развел их, и меж ними, заструился, завихрился сначала просто серый дымок, потом, он стал сплетаться в густой золотистый кокон, принимая очертания маленького сокола. Когда он полностью сформировался, то приобрел обычную расцветку птицы. Он тоже уселся рядом с первой вестницей.
        Демир вытер испарину, выступившую на висках и на лбу. Но, впереди еще один раз, еще одна птица.
        «Морк бы побрал эту магию, и Подобие Орнито-трансмутации», думал Демир, «То ли дело телеграф!»
        Третьим был небольшой дрозд.
        Волшебник по очереди выпустил птичек в окно.
        Крикнув на прощание, каждая взмывала вверх и тут же пропадала в бескрайнем небе.
        Облегченно выдохнув, Демир решил спуститься вниз, в общий зал и промочить горло.
        Это волшебство с передачей новостей, всегда вызывало у него головную боль. «Надо придумать что-то другое, новое. Ведь получилось же заклинание с телепортацией мусора, так почему бы не разработать формулу телепортации писем?», спускаясь по лестнице, раздумывал он.
        Только его разработки опять кто-нибудь присвоит, кто-то, кто выше рангом и «заслуженней». Однажды так и произошло: - с подъемником.
        Двадцать круголет назад, когда стали заряжать воду, он «придумал» механизм подъема кабинки между этажами. Немного магии, и патент благополучно перекочевал в тряские, но не менее, загребущие, руки Альберуса. Мотивировал все это, старый Лис тем, что если бы не его спонсорство, то никакого подъемника никогда и не было.
        «Надо было продать патент гномам», мстительно думал Демир, «Вот они-то как раз, смогли бы стрясти с магов золотишка, при установке агрегата к ним в башню. И никуда не делись бы, заплатили как миленькие, или по старинке топали бы наверх пешочком».
        Впрочем, наученный горьким опытом, последнее, разработанное им заклинание порталов, он не разглашал никому. Основа была написана еще его учителем Кипреем, но свел все воедино именно он. Собирая по крупицам утерянные знания, и сутки напролет просиживая в архивах. И иногда, у него закрадывались подозрения, что всю информацию о порталах намеренно уничтожили. Только для чего? Это же так удобно!
        После светлой комнаты, в зале харчевни казалось сумрачно. Одно окно, выходящее в сад, не справлялось с освещением большого пространства. Так что в углах, горели настенные подсвечники, а под потолком, блуждала пара магических шаров, которые он вчера сам и запустил.
        Посетителей почти не было. Время было между обедом и ужином. Только два столика было занято, остальные три, были без скатертей и миловидного вида разносчица еды, выскребала их дочиста специальным скребком.
        За одним, в самом углу под лестницей, сидел потрепанного вида фермер, за другим, местные музыканты.
        Экзотического вида эльф в юбке-килте, неспешно перебирал струны на канторрине.
        От хозяйки, Демир уже знал, что его зовут Тинувэль. Правда, все на людской манер звали его Горликом, но Демир предпочитал настоящее имя, а не прозвище.
        Сидеть в одиночестве не хотелось, и Демир, спросив разрешения, подсел к музыкантам. Щелкнув пальцами, он повесил над столом световой шарик, и повернувшись к девушке, заказал хмелевуху и яичницу.
        Музыканты были не против гостя, а Тинувэль поприветствовал мага сложным перебором, и учтиво кивнул.
        Ожидая, пока принесут заказ, Демир невольно стал их слушать. Они репетировали перед вечерним представлением, проигрывая те, или иные отрывки мелодий. Попутно Тинувэль, явно сочинял что-то новое, скорее всего очередную балладу о прекрасной эльфийке-воительнице.
        «Вечно, у поэтов и музыкантов что не девушка - то нимфа, что не эльфийка - то воительница. Нет, что бы про обычную кухарку сочинить?» усмехнулся про себя Демир, косясь на миловидную официантку.
        - Красивая мелодия, - слушая перебор струн, прищурился Демир, - И о чем же будет песня, если не секрет?
        Эльф, не прекращая играть, загадочно улыбнулся.
        - Вас удивит, но об обычной незнакомке.
        - А почему это должно меня удивить? - улыбнулся маг.
        Тинувэль пожал плечами.
        - Ну, обычно люди думают, что я сочиняю только о героических подвигах храбрых воителей.
        - Разве не так?
        Эльф улыбнулся.
        - Отчасти. Но сегодня мне хочется чего-то простого, и в тоже время необычного. И моим вдохновением стала обыкновенная девушка.
        Демир приподнял бровь в притворном удивлении.
        - Вы же призираете людей, насколько мне известно.
        - Досужие выдумки, - хитро поморщился музыкант, подстраивая струну на инструменте, и косясь на миловидную кухарочку, которая, чуть только не таяла под его нахальным взглядом, - Иначе, я бы тут не сидел.
        - И кто же она, если это конечно не секрет?
        - Нет, совсем не секрет, - Эльф, порхая пальцами по струнам, наконец закончил настройку, - Удивительное дело… - сложив руки на изгибе инструмента, сказал он глядя вдаль, - Я видел и танцевал с ней всего лишь раз, но никак не могу забыть. Обычно, человеческие девушки не производят на меня столь яркого впечатления. Но эта…
        Тинувэль изящно покрутил пальцами в воздухе, словно делая сложный перебор.
        - И имя у нее такое необычное. Лина.
        Кухарка за его спиной презрительно скривилась, скребанув бедную столешницу так, что дерево под скребком, неприятно взвизгнуло, заставив эльфа вздрогнуть и поморщиться.
        Он опять склонился над канторриной и она запела под его пальцами нежно и трепетно.
        Демир насторожился. Ему, как раз принесли его заказ, но он, не спешил притрагивается к еде, ожидая, чтобы остыло.
        - И как ты думаешь, почему?
        - Что почему? - не понял Тинувэль, в упор посмотрев на него.
        - Почему она тебя так поразила, чем?
        Музыкант задумался. «А действительно, чем?»
        Видимо, для создания его нового произведения ему самому надо было ответить на этот вопрос.
        - В ней, было что-то не наше, чужое, но это не настораживало, нет, не отталкивало, а наоборот, притягивало, - Словно разговаривая сам с собой пояснил Тинувэль. Он сам, только что, облек свои чувства в слова, делая их более конкретными и оттого более понятными даже себе самому.
        Ведь не зря говорят, что творческие люди зачастую замечают несколько больше, чем остальные. Да и постигают смысл вещей несколько иначе, чем это делают другие.
        - И в чем же это выражалось? - не сдавался Демир, - Её необычность.
        Тинувэль, очнувшись от собственных воспоминаний, словно вновь шагнул в этот бренный мир из своих грез.
        - Глаза, - не задумываясь ответил он, Она была чистокровной человеческой девушкой, это было видно сразу. Однако ее выдавал взгляд.
        - Выдавал кого? - Еще больше удивился Демир. Кажется, этот немного сумасшедший эльф смог его заинтриговать.
        - Эльфа! - словно, само собой разумеющееся выпалил он, немного даже возмутившись, что Демир его не понял.
        Демир скептически ухмыльнулся.
        - Глаза. Чувства. Взгляды. Ох, уж эти творческие люди! Чего только не выдумают, чтобы привлечь к себе, и своему творчеству внимание. Вот и к каждой песне выдумывают легенду. Чтобы жить было не скучно, - словно беседуя сам с собой, пробубнил Демир, подвигая тарелку ближе к себе.
        - Так значит, ее звали Аэлина? - небрежно махнул рукой, перед носом эльфа волшебник.
        Тинувэль несколько раз осоловело моргнул и утвердительно кивнул.
        - Именно, Аэлина. Я же говорил вам! - немного раздраженно повторил он, отворачиваясь в сторону. Вопросы незнакомца стали его доставать. И чего пристал?
        Демир перестал изводить чудного эльфа расспросами и принялся за еду. Хмелевуха успокоила болевшую голову, а яичница бунтующий пустой желудок. Баланс восстановился.
        И еще одним свидетелем меньше.
        ***
        УРРИС
        А за соседним столиком делая вид, что он поглощен исключительно жидкой похлебкой, сидел, прячась в сумерках зала Уррис.
        Вот уже целую нэю, он планомерно прочесывал близлежащие городки и их забегаловки, в поисках необычных новостей. Ведь известно, что самые интересные новости, читают не глашатаи с городских помостов на рыночной площади, а собираются в харчевнях, питейных, и публичных домах.
        Но, все было без толку, пока судьба совершенно случайно не забросила его сюда, вынуждая спрятаться от непогоды.
        Он с большим интересом слушал разговор волшебника (которого хорошо знал в лицо), и музыканта. Он сто раз благодарил себя, что не поленился испачкаться, обрядиться в пыльную одежду, купленную у фермера за большие деньги, наклеить патлатую бороденку, и зайти в «Золотого Петуха» на самой окраине городка. Тот фермер, наверное, на вырученные деньги уже купил себе козу, вовсю посмеиваясь над простаком. Бежал от него как от сумасшедшего, думая, что богатый идиот передумает и отберет назад целый золотой.
        Задание, данное Эролем было расплывчато и туманно. Как говорят в народе: Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю, что.
        Уррис, морщась и вздыхая, выслушал от начальника о том, как важно это для гардара, а значит и для него самого. Потому как, он «уши» и «глаза» означенной организации.
        Посему, нельзя пасть лицом в грязь перед магами, и первыми привести, туманно означенную персону к его очам целой и невредимой.
        Последнее условие повторилось несколько раз, и для острастки, и упрочения памяти, закрепилось подношением хозяйской длани, сжатой в крепкий кулак под его нос. А так же, для поддержания бренного тела в мощи и здравии, снабдилось замшевым мешочком с весело звякающими монетами. Тратить надлежало коие, осмотрительно и рачительно.
        Чутье подсказывало Уррису, что он, наконец то, напал на след.
        ***
        В комнате под лестницей было жарко натоплено от близкой печи, и Уррис откинув одеяло, блаженно курил душистую сик-ару, пуская дымок замысловатыми кольцами к закопченному от свечей потолку.
        Рядом, положив ему голову на плечо и поглаживая мягкий, рыжеватый, и курчавый волос его груди, лежала та самая служаночка, что скребла столы сегодня днем. Глаза ее были блаженно прикрыты, щечки румяны, длинные светлые волосы разметались по подушкам, не скрывая всю красоту пышных форм ее тела.
        Уррис никогда не брезговал подобными способами извлечения информации у населения. Это бывало надежней, да и что греха таить, приятней, нежели стилеты, яды и угрозы.
        Днем, дождавшись пока Демир поест и отправится к себе в комнату, он тряскими от нетерпения руками расплатился со служанкой за похлебку, что со стороны выглядело скорее, как скаредность. И пробубнив на прощание, что-то невразумительное о запредельных ценах за подаваемые в их заведении свиные помои, а не похлебку, вылетел вон.
        Умывшись в ближайшем ручье и переодевшись в лесу в свою добротную одежду, он немного позже, предстал еще раз, во всей своей красе в данном заведении.
        Информация была интересной.
        По рассказам очевидицы, в комнате их было трое. Прибыли они туда через дверь, что выходит во двор, (именно поэтому незнакомцы так ее и заинтересовали). Привез их компанию дальний родственник хозяйки и подогнав телегу прямо к входу, впустил во внутрь. Кто входил, она тогда не видела, так как разносила завтраки для припозднившихся клиентов, и лишь мельком заметила одну большую тень и две поменьше, поднимающиеся по лестнице.
        Позже, она носила туда ужин и видела там двух девушек. Одна была обычного вида, а у другой, пол лица испоганено змеиной чешуей. На кровати был кто-то третий, скорее всего мужчина и он спал, плотно накрывшись одеялом с головой. Так что его она не рассмотрела. Но зато хорошо слышала, как они ругались за закрытой дверью.
        Обе, потом спустились в зал и танцевали с красавцем музыкантом, на которого она положила глаз. И он-де, ей тоже отвечал взаимностью, «пока зеленоглазая гадина, не выползла из своей норы, и не стала вихлять тощим задом перед ее эльфом».
        Уррис, как мог, успокоил ее. Причем не один раз. Так что служаночка осталась весьма довольна. Он тоже.
        «Интересные дела творятся порой в затрапезных харчевнях провинциальных городков. Было бы неплохо потолковать со стражей на северных воротах. Именно оттуда по слухам приехали незнакомцы. А порченная змеиной кожей девица, вполне может быть той самой «гарпией», о которой вещал блажной Водопьян. А раз он нашел «гарпию», то рядом должен быть и «орк». Удивительно, но ему сегодня очень везет.
        ГЛАВА 4
        ТОДОР
        ТОдор - светловолосый, крепкий мужчина сорока круголет от роду, возвращался из Исина довольный. Продать птицу на местном рынке вышло очень выгодно, а на вырученные деньги он купил подарки жене и дочерям. Да, еще птенцов куроуток для развода прикупил и пару кролей: девочку и мальчика для дочек. Пусть, и в хозяйстве польза и им потеха.
        После двух дней непогоды, утречко выдалось по-осеннему тихим и в меру, для этого времени года, теплым. Поэтому, Тодор блаженно прикрыв глаза и разморившись на утреннем солнышке, тихо насвистывал незатейливую мелодию и улыбался, представляя радость жены и дочерей.
        Наезженная дорога в Дор, плавно вилась вдоль негустого ельничка с растущими тут и там тонкими березками - словно скромные девицы средь широкоплечих молодцев.
        Меринок по кличке Лихой шел ходко.
        Тодор купил его несколько лет назад на исинском рынке, куда на торг частенько приводили лошадей из псовых степей.
        В тот раз, на рынок Тодора привез сосед.
        Не найдя на рынке новых сапог что искал, лошадь однако, он покупать не планировал, да и денег взял в обрез. Огорченный, он долго бродил по базару, и сам не зная зачем, забрел-таки в конный ряд. В задумчивости, он остановился у ограды загона и облокотившись, невольно залюбовался животными.
        Его старая лошадка Маковка недавно издохла и он прикопал ее в леске, а вываренный череп, по обычаю, повесил на дверь хлева, чтобы скотья хворь обходила стороной. Так что молодая лошадь ему бы нынче не помешала.
        Внимание мужчины привлек норовистый молодой жеребец-трехлетка, рыжий с золотистым блеском и большим белым пятном на морде, долго никому не дававшийся в руки. Именно по этой причине, его хозяин - потный, красный как бурак, толстый терлиец, уступал его за совсем небольшую цену.
        Тодор подошел к торговцу, чтобы узнать о коне. Тот недоверчиво выслушав покупателя с трудом подволок упирающегося жеребчика на осмотр. Сторговавшись чуть только не за полцены, все остались довольны.
        «Теперь пусть сам разбирается с эдаким наказанием», довольно пересчитывая деньги, думал терлиец.
        Как не странно, но коняга сразу проникся доверием к Тодору, успокоился, и тот, погладив его по белому пятну на морде, дал припрятанное в кармане яблоко и счастливый приобретением, отправился домой.
        А потом, ни единого разу не пожалел, что тогда купил его. Лихой оказался безотказным выносливым работником, подходящим как для упряжи, так и верховой езды.
        Телега мерно поскрипывала, птенцы в корзинке попискивали, кроли тихонько возились в опилках исполняя супружеский долг.
        Тодор скосив на них глаза, ухмыльнулся.
        Три дня проведенные в городе без Гретти, рождали в нем самом подобные желания. Он уже представлял, как приехав, обнимет ее и под предлогом обхода их обширных владений затащит на сеновал.
        Расслабленный подобными мыслями он не заметил, что на дорогу из леса вышли двое - мужчина и женщина. Они не двигаясь стояли на обочине и ждали, пока телега поравняется с ними.
        Тодор приметил их только тогда, когда Лихой, протяжно заржав, резко остановился, кем-то, схваченный за сбрую. Чужаков он не терпел, поэтому нервно замотал головой грызя удила.
        - Эй, ты что делаешь? - гневно воскликнул Тодор, хватаясь за кнут.
        Незнакомцы оказались как раз таки знакомым.
        Это был местный следопыт, которого все звали Манул. Рядом конечно стояла его женушка эльфийка Лаэре. Они были не частыми гостями в деревне, предпочитая лесные дебри. Так, заходили иной раз за хлебом или за новостями.
        Выглядели они сегодня несколько странно. Вроде всегда аккуратные и чистые, сегодня они были словно два домашних духа, вылезшие из печной трубы. Оба в саже, с темными тенями под глазами, а у Манула глубокий порез на левой щеке. «Никак подрались с кем?», подумал Тодор.
        Тодор нахмурился недобро косясь на руку держащую лошадиные удила. Манул никогда подобных шуток себе не позволял.
        - Не езжай туда, - серьезно предупредил Манул. Голос его был хриплым и каким-то надтреснутым. Сказал, как глыбу снежную уронил.
        - С чего бы это? И вообще, что это ты мне приказываешь, - возмутился мужчина.
        - Там никого больше нет.
        Тодор удивился. «Да что он себе позволяет, уж часом, не пьян ли? Или грибов дурманных наелся?», думал он про себя. Но серьезный тон Манула говорил, скорее об обратном.
        Тодор глянул на эльфийку. На ее лице читалась неприкрытая горечь.
        - Да что вы, в самом деле! - вскричал фермер, - С ума посходили в своем лесу? Что случилось то?
        - Там никого больше нет, - стараясь не глядеть в глаза фермеру, вновь, но уже мягче, повторил Манул.
        - Где? - объятый беспокойством, и тревогой переспросил Тодор.
        Однако, интуитивно уже догадываясь, где именно, но, отгоняя подобные мысли, даже из собственного подсознания. Больше книг на сайте кnigochei.net А раз их нет в подсознании, то и на самом деле, тоже все в порядке. Попутно, надеясь на то, что все-таки следопыт сегодня перебрал с грибами.
        - В деревне больше никого нет. Ночью на них напали…, - Манул запнулся сглатывая горькую слюну, - езжай, если хочешь, но мы тебя проводим, - отрывисто ответил следопыт. Чтобы до мужика, наконец, дошел смысл сказанных слов он безапелляционно запрыгнул в телегу на сено. Лаэре молча села рядом.
        Тодор не стал их гнать. Не помня себя от волнения, он резко дернул поводьями щелкнув в воздухе кнутом, и скорее для устрашения гикнул Лихому спуская его в галоп. Конь, полностью оправдывая свою кличку, высоко выкидывая копыта понесся вперед.
        Телега подскакивая на каждой колдобине и грозя развалится, полетела по дороге взметая клубы пыли. Подпрыгивая вместе с ней, птенцы и кролики полоумно заверещали, налетая друг на друга от каждого толчка.
        Еще издали он увидел сизый дым, медленно курящийся над верхушками деревьев, как раз там, где располагалась деревня.
        На всей скорости выскочив из светлого березового леса и увидев с пригорка то, что осталось от большого селения, Тодор, задыхаясь от ужаса, резко натянул поводья, ставя Лихого на дыбы.
        Глухой стон вырвался из груди.
        Внизу, в уютной зеленой долине, с одной стороны зажатая рекой и лесом, а с другой, невысокими предгорьями Пограничных гор, находилась уже не существующая деревня - теперь, полностью выгоревшее черное пятно.
        Все тридцать дворов со скотиной и людьми прекратили свое существование всего за одну страшную ночь.
        Долго он так стоял, оглядывая сверху пепелище, не смея пошевелиться и не веря своим глазам. Легкий ветерок доносил едкий запах гари, даже сюда.
        На фоне нарядного желто-красного леса, посреди зелени лугов, черные остовы печных труб и скелеты домов, выглядели как-то не уместно и чудовищно.
        Может, он перепутал дорогу? Может, задремал и ему это все приснилось?
        Но к ужасу своему, он осознавал, что это не так. Не осталось ничего и никого.
        Он глазами отыскал свое хозяйство и упав на колени, так и застыл, не смея оторвать взгляда от этого места.
        Манул подошел сзади, присел рядом, положил тяжелую руку ему на плечо.
        - Когда? - еле слышно, прошептал Тодор.
        - Сегодня ночью, - тихо ответил Манул. - Мы пришли, когда все уже полыхало. Спасти никого не удалось. Тех, кто выбегал из домов, видимо, достали стрелы.
        Тодор повернул посеревшее лицо.
        - Чьи? - испуганно спросил он.
        Манул помялся и нехотя ответил правду.
        - Оперение эльфийское. Но, это еще ни о чем не говорит.
        - Морковы ублюдки! - прошипел фермер, - Все таки решили нам отомстить, через столько-то лет! Он с ненавистью посмотрел на Лаэре.
        - Это сделал не мой народ, - хватаясь за нож, резко сказала она, - не делай поспешных выводов, человек.
        Тодор пренебрежительно хмыкнул.
        - Конечно, что ты еще можешь сказать? - с горькой иронией, грубо ответил Тодор, - Ты теперь еще и оправдываться будешь?
        - Послушай, - примирительно сказал Манул, - стреляли со стороны гор, вон оттуда, но….
        - Да мне чхать, кто и откуда стрелял! - заорал на него Тодор, - У меня больше никого нет! Ни жены, ни дочерей, ни хозяйства! Понимаешь, ты, бродяга безродный, никого! - захлебываясь слезами, кричал он.
        Манул попытался его успокоить, но Тодор оттолкнул его и не глядя себе под ноги, побрел вниз к пепелищу.
        Он, как потерянный брел меж полностью прогоревших домов, вдыхая этот мерзкий, не с чем несравнимый запах горелого мяса и копоти.
        Путь к дому лежал через площадь.
        Проходя по главной улице, мимо сожженного святилища Всех Богов, он увидел, что трупов рядом с ним, было больше всего.
        Они, как тряпичные куклы, исколотые стрелами, словно иглами, лежали повсюду. Некоторые, были наполовину обгорелыми и еще дымились, распространяя нестерпимый запах смерти. Видимо, те, кто был еще жив, спасаясь от пожара и летящих со всех сторон стрел, хотели укрыться в храме Мирры, но не успели. Богиня осталась глуха к их мольбам.
        От нестерпимого запаха, Тодор прикрыл нос рукавом, закрывая заодно слезящиеся глаза. Он знал тут каждого.
        Вон там, согнувшись и обнимая маленького Редри, лежит вдова Вомира, хромоногая Неберта. Изверги не пощадили никого, даже малых детей! Рядом с ней, одинокий старик Своброд и его соседка Руна. Возле забора, смотря в небо мертвыми стеклянными глазами, лежали молодожены Грина и Эмонд. У Грины через полкруголета должен был появиться первенец.
        Тодор сейчас жалел только об одном, что его не было тут сегодня ночью, чтобы умереть рядом с семьей. Но, он шел дальше.
        А вот, дом соседей горьких пьяниц и попрошаек. Спившейся и убитой любовником Энн и ее матери Рэи. Когда то давно, с ними жила дочь Энн, полукровка Кейт, но она пропала, уже круголет восемь назад. Видимо сбежала вместе с любовником матери. Беспутная была девка.
        Этих-то, ладно, не жалко, а остальных-то за что?
        Тодор остановился у своего бывшего забора. Всё: дом, два сарая, хлев, овин, даже старый верный пес Ворчун вместе со своей конурой, все превратилось в пепел. Так же, как и вся его жизнь теперь.
        Еще до конца не осознавая, что произошло, он стал бродить по дымящемуся двору, разговаривая сам с собой и зовя жену и дочерей, рассказывая им, как он удачно съездил в город.
        Манул застиг его в таком состоянии.
        - Он, по-моему, тронулся, - грустно сказала Лаэре, тронув мужа за плечо.
        - Уж лучше так, - серьезно ответил следопыт.
        - Чем как?
        - Я бы наверно тоже тронулся, - не отвечая на ее вопрос сказал он.
        Эльфийка промолчала наблюдая, как убитый горем мужчина бродит по бывшему дому.
        - Может, самим сообщить в Исин, а то Тодор еще наплетёт с три короба, то чего не было. Тогда беды точно не миновать, - Манул многозначительно посмотрел на жену, - Да, наша версия конечно невероятна, но молчать нельзя. Доказательства невиновности ваших есть, только их нужно правильно подать.
        Лаэре кивнула.
        Вот это как раз труднее всего. Говорить о том, что очевидно, тогда как люди хотят верить именно в ложь. Ведь, это всегда проще.
        Тодор не нашел даже останков. Словно они растворились, поглощенные родным домом и ушедшие в Свет вместе с его дымом. И теперь, они все втроем будут ждать его появления в самом лучшем из миров. И когда-нибудь, когда он умрет и пойдет по тропе Нового Мира, на пороге родного дома его встретит Гретти и девочки, и они вновь будут счастливы. Вся их деревня соберется встречать его и он вновь увидит все их лица.
        Тодор поднял голову к выцветшему, белесому небу и завыл.
        Он очнулся, обнаружив себя стоящим посреди пепелища, возле сиротливой печной трубы, гладя ее закопченный глиняный бок. Он сам ее клал, а Гретти помогала, замешивая глину на воде и яйцах. Она всегда любила петь, когда что-то делала. Она отлично пела. Тогда они были молоды и полны надежд, и даже когда ложились на ночь спать в обнимку в еще недостроенном доме, не было никого счастливее их.
        «Что он тут делает? Ах, да приехал домой. А почему его никто не встречает? Ах, да больше никого у него нет. Ни двух красавиц дочерей, уже сосватанных за пригожих парней в соседней деревне, ни хлопотуньи жены, вечно ворчащей из-за не снятых, на пороге дворовых ступарей. Теперь и пилить его некому. А он бы сейчас отдал все сокровища мира только за то, чтобы услышать ее голос».
        Вновь судорожно вздохнув, он сполз по трубе на непрогоревшие доски пола, и уткнул лицо в испачканные сажей ладони.
        Манул отошел в сторону смотря в небо. Там, в перламутровой голубизне утра, черной тучей собиралось воронье на бесплатное угощение.
        Чуть погодя, растолкав и немного приведя Тодора в чувства глотком крепкого вина, Манул и Лаэре уговорили его помочь с погребением остальных жителей.
        На это ушел почти целый день.
        Они решили не оставлять их на расправу воронью, благоразумно предположив, что пока городские дознаватели сюда доберутся толку от трупов уже все равно не будет. Тем более, что следов грабежа и насилия не было. Словно на показ - только сгоревшие дома и куча стрел.
        Всех, а набралось человек пятнадцать, стащили к храму, и собрав еще пригодные для костра доски, сложили рядом.
        Манул предварительно вытащил стрелы из тел, и связав их бечевой, сложил отдельно. Таская мертвых, он заметил, что на некоторых остались даже украшения и дорогие вещи.
        Тодор, за все время не проронил ни слова, пряча боль и слезы за молчанием. Лишь желваки ходили на сером от горя лице, когда он видел кого-то, кого особенно хорошо знал.
        Они аккуратно положили всех убитых в недогоревших стенах бывшего святилища, сложив руки, как положено на живот - вместилище духа. Тодор, наковырял в карманах мелочь, оставшуюся после рыночной торговли и подкинув вверх, щедро посыпал ею всех. Что бы и на том свете, им жилось не менее хорошо и богато, чем здесь. Лаэре нарвала осенних желтых цветов, похожих на большие, пушистые шары и положила каждому на грудь. На этом, все скорбные приготовления были окончены.
        Когда дрова и остатки храма с жителями загорелись, они молча постояли рядом какое-то время и не сговариваясь, одновременно развернувшись, пошли прочь.
        На обратном пути Манул попросил Тодора свернуть с дороги и дойти до окраины селения, туда, где кончались огороды. На самом краю межи, под одичавшим кустом смородины, он показал мужчине свежий, огромный отпечаток, чьей-то ноги. Манул не наступая на него, поставил рядом свою ногу, показывая разницу в размере.
        - Ну, и что это? - с раздражением буркнул Тодор.
        - Просто запомни.
        Селянин рассеяно кивнул и молча побрел к телеге.
        День близился к вечеру. Солнце, клонившееся на закат, залило все вокруг красноватым, тревожным светом.
        В оставленной на пригорке телеге, беспокойно и беспомощно пищали голодные птенцы, возились кроли, жадно тычась в руки, просовывая розовые носы через прутья клетки.
        Лихой тихо и жалобно заржал при появлении хозяина, словно чувствовал, что произошло что-то нехорошее.
        Тодор тяжело вздохнул и разломив краюху хлеба покрошил его голодным животным. Коню сунул мешок с последним овсом.
        - Тебе есть куда пойти? - спросил его Манул, после недолгого молчания.
        - Родители жены в Ани живут, - коротко и бесцветно ответил тот.
        «Что за вести он привезет. Как жить-то, теперь?»
        Следопыт кивнул и стал разворачивать коня в обратную сторону, оставив в покое сидящего в телеге на сене хозяина. Тодор безвольно свесив руки между колен, смотрел в одну точку. На душе было пусто.
        Когда выехали на дорогу он отдал поводья в руки Лаэре и подсел к фермеру. Разговор будет тяжелый…и неприятный.
        Выждав немного времени, Манул повернулся к мужчине.
        - Послушай, - доверительно начал он, - посмотри на Лаэре, как думаешь, почему у нее перевязано предплечье? - начал он издалека.
        Тодор не понимая, куда он клонит, уставился сначала на следопыта, потом на эльфийку и молча пожал плечами, поминая по себя их бедственный вид.
        - Как ты думаешь, эта рана свежая?
        Тодор осмотрел пропитанную кровью тряпицу, намотанную на руку и утвердительно кивнул.
        - Так скажи мне, как она сегодня ночью могла сражаться со своими соплеменниками?
        Тодор уставился на него, медленно обдумывая, то, что сказал ему следопыт.
        У самого Манула на скуле был свежий порез, а сидел он тоже как-то неловко, завалившись чуть набок, словно оберегая левую голень.
        - И что все это значит? - не до конца понимая, куда клонит следопыт, бесцветно спросил мужчина.
        - А то, что это были не эльфы, - глядя прямо в глаза фермеру, твердо ответил Манул.
        - Ну, кто тогда? Раз стрелы-то ихние!
        - Орки.
        - Ты с ума сошел! - обиделся Тодор, возмущенно пихнув ногой солому - За кого ты меня держишь?
        Манул посмотрел на него так, что Тодору показалось, что его взгляд прожжет его насквозь.
        - Помнишь след? - многозначительно напомнил следопыт.
        Как не абсурдно все это звучало, но Тодор все-таки задумался и спорить перестал. Да и связываться со следопытом себе дороже. Он сейчас в меньшинстве. Вот когда пони приедут в Ани, посмотрим, на чьей стороне будет сила…
        - На…, - Манул сунул ему в руки стрелу, ту, что взял в деревне, - Это одна из тех. А эта…, - он залез в колчан к Лаэре, - Как раз эльфийская. Почувствуй, как говорят разницу.
        Манул откинулся на сено и устало прикрыл глаза, предоставляя мужчине самому разобраться в ситуации.
        Тодор честно принялся сравнивать стрелы.
        Та, что была из колчана Лаэре тоньше и на целую пядь длиннее. Оперение из настоящих фазаньих перьев, древко из древесины с чуть розоватым оттенком. Наконечник плоский листовидный, простой. Стрела для охоты.
        На другой, (из деревни), оперение при внимательном рассмотрении оказалось крашеным, а перья гусиные. Древко белого цвета, толще и короче. Да и изготовлено оно было топорно, словно наспех. Зато наконечник трехлопастной, дорогой и добротный.
        Разница чувствовалась и значительная.
        Это можно сравнить с тем, словно кто-то надел на немытую ногу дорогой шелковый сапог. Вроде грязных ногтей не видно, но запашок не перебить.
        А вот ранение стрелой с таким наконечником приводит к неизбежному летальному исходу, ну в лучшем случае к увечью.
        Тодор тяжело вздохнул.
        Манул дал еще одну. На вид, такая же, только на конце полумесяцем «красовался» срезень. Такие, применяются исключительно для причинения наиболее сильного вреда жертве. Им и артерии перебить, и руку обрубить можно, и кости раскрошить,а если взять лук помощнее, да стрелу потяжелее, то и голову с плеч легко устроить.
        - Может, они специально таких понаделали, чтобы запутать всех? - предположил он.
        - Делать нам больше нечего, - зло буркнула Лаэре, - Только сидим и по ночам кривые стрелы стругаем!
        - Допустим, я вам поверил, - устало вздохнул Тодор, откладывая стрелы в сторону, - Но что дальше? «Кривые, не кривые, а целую деревню положили».
        - Ты приедешь в вашу деревню, как там ее…
        - Ани, - напомнил фермер, Манул кивнул.
        - …И расскажешь тамошнему главе то, что я тебе рассказал.
        Тодор с недоверием посмотрел на следопыта. «Может они намеренно хотят его запутать, и отвести от эльфов подозрения? Поэтому и сами в Ани соваться не хотят». Последнюю мысль он все-таки озвучил.
        - Ты прав, теперь не хотим. Потому, как у людей принято сначала вешать, а оптом разбираться, - жестко ответил следопыт.
        - А сам-то ты кто? Не человек что ль?
        Манул опять тяжело посмотрел на фермера.
        - Человек, - процедил недовольно Манул, - но мой дом - лес. И послушают в первую очередь тебя, тем более, что знают. А я-то им, кто?
        Тодор молчал, задумавшись.
        Небо тем временем, из медно-розового, превратилось в бледно-зеленоватое, будто выцвело, а на востоке появились первые, пока робкие звезды.
        В деревню лучше въезжать с утра. Сейчас, ворота все равно уже закрыты, не впустят, будь хоть сто раз родственник. Поэтому, на ночь остановились в редкой березовой рощице.
        Проверив животных, фермер обнаружил, что два птенца все же погибли, пришлось прикопать. Прикрыв остальных животных на ночь сеном поплотнее, чтобы не замерзли, путники, натащив сушняка, развели костерок. Есть было все равно нечего, а ночи, не смотря на теплые дни, уже были холодные.
        Манул промыл из фляги рану Лаэре и приложив смятого в пальцах подорожника, перевязал ей плечо. Себе он сделал то же самое, не мудрствуя с предосторожностями. А на лице царапина - заживет и так.
        - Как это случилось? - не выдержав, наконец, спросил Тодор, нервно подбросив сушняка в костер.
        Манул собираясь с мыслями, помолчал немного, хлебнув из кожаной фляги. Предложил Тодору. Он не отказался.
        - Была середина ночи, когда мы возвращались от ведуна, - тихо начал он, - И тут, на горизонте над лесом, как раз, в стороне, где ваша деревня, увидели зарево пожара. Подумали, что у кого-то дом рядом с лесом горит, решили пойти посмотреть, может, помощь кому нужна? Но пришли, увы, слишком поздно, спасать было уже некого. Туда вообще не подойти было, все полыхало, словно маслом горючим полили…. Наверно, стреляли горящими стрелами, а потом добивали тех, кто из домов выбегал, - помолчав, тихо добавил он.
        Манул дернул желваками.
        - Следов было много, все крупные. От яркого огня было светло как днем и мы двинувшись по следу. Увидели удаляющийся отряд орков из пятнадцати ублюдков. Они шли цепочкой в обход эльфийской границы, вдоль предгорий. Но оказывается, эти твари подстраховались, прикрывали свои тылы, и мы нарвались на засаду. Теперь их на три рыла меньше, но десяток все равно ушел. Нам повезло, мы с Лаэре, скрылись до того, как они поняли, что произошло, - Манул невольно дотронулся до раненой ноги и зло сплюнул в сторону.
        Тодор кивнул и нервно взъерошив волосы, уронил голову на руки, уложенные на согнутые колени.
        - Давайте ложится, - устало предложил Манул, - Мы хотим еще до рассвета уйти.
        - Все-таки не пойдете со мной?
        - Нет, - жестко ответил следопыт, - Попытаемся нагнать ублюдков до следующей ночи и перебить, пока, они к своим не добрались.
        Тодор кивнул и вынув из телеги конскую попону, кинул на землю рядом с костром.
        Свой дорожный меховой плащ, он было, сначала предложил эльфийке, но она поблагодарив, вынула из походной сумки тонкое эльфийское одеяло и завернувшись в него с головой, тут же уснула прямо на траве.
        Тодор слышал, что такие покрывала стоят баснословных денег, но, тем не менее, не напрасно. Говорят, они даже не намокают, теплые, словно пуховые перины, а весят что одно перышко.
        Не удержавшись от любопытства, он пощупал такое же у Манула. Да, люди не врали.
        Однажды Тодор покупал отрез шелковой ткани для старшей дочери. Женщин в тот раз от покупки оторвать было нельзя. Они и к щекам прикладывали и полностью в нее заворачивались, словно эшринадарские принцессы. Ткань была мягкая словно лебяжий пух, как если бы руку внутрь перины засунуть. Так и это одеяло - на ощупь было такое же. И те мгновения, что Тодор держал его в ладони, оно успело согреться и отдать свое тепло ему.
        Сам он, лег рядом, завернувшись в свой плащ, дорогой теперь только потому, что шила его любимая Гретти.
        Как не велика была усталость, сон не шел. Стоило только он закрывал глаза, перед его внутренним взором представала его семья и те, кто погибли сегодня в деревне, и те, кто обрели покой в местном храме.
        Он повернул голову и в свете еще яркого пламени костра, обнаружил, что Манул тоже не спит, а лежит, закинув руки за голову и смотрит на звезды.
        - Скажи, - спросил шепотом фермер, - А почему вы не прошли мимо, а пошли по следу орков. Ведь у вас не было в деревне родственников, насколько я знаю, мстить вам не за кого.
        Манул очень долго смотрел на него, словно раздумывая отвечать или нет, и от его взгляда, Тодору было весьма неуютно.
        - Вы, люди, слишком плохо думаете о других. И если тебе интересно, то мы уходим сегодня не потому, что испугались старосты из Ани, а потому, что хотим нагнать орков и отомстить не только за пятерых. Мы жили рядом, я, так же, как и ты, знаю в деревне каждого. Мы никогда не считали вас чужими, только потому, что у нас разный взгляд на жизнь.
        Тодор тяжело вздохнул. Признаться, ему стало стыдно.
        Он никогда не был из той породы мужчин, что засыпая, грезят о великих сражениях и ратных подвигах, но сейчас, он не отказался быть таким и пройти этот путь бок о бок с Манулом.
        Так пусть, хотя бы эти три ублюдка сегодня получили свое и он будет считать, что за его семью уже отомстили.
        - Обещай, что ты расскажешь все как есть на самом деле, - с надеждой попросил следопыт. Это не эльфы, я клянусь тебе в этом, своей жизнью.
        Тодор только кивнул, пытаясь проглотить, вдруг, подступивший к горлу комок.
        Манул, молча положил возле него две разных стрелы и отвернувшись, наконец, стал засыпать.
        «Сердце Мирры, сегодня особенно яркое», уже впадая в чуткий сон, подумалось ему.
        Тодор тоже посмотрел вверх. Туда, где в холодной бескрайней вышине темных небес, теплые точки ярких по-осеннему звезд, казалось, ласково подмигивали ему.
        Говорят, звезды - это души умерших, наблюдающих за нами из иного мира.
        ГЛАВА 5
        ПЕРЕПРАВА
        Как только Хаск удалился, Мэйтон вернувшись в лагерь, стал перетряхивать баулы.
        - Что ты делаешь? - удивилась Кейт.
        - Снимайте свои рюкзаки и сумки, - в ответ на ее вопрос буркнул он.
        Девушки без лишних вопросов повиновались.
        Он, вытряхнув из них все, стал раскладывать вещи в три аккуратные кучки. Каждому по одеялу, собственный запас воды и еды. Даже разделил, как мог, имеющееся оружие на троих. У Кейт был свой нож, а Лине достался небольшой кинжал Мэйтона в простых кожаных ножнах, до этого лежавший на дне его рюкзака.
        - Почему ты никогда не можешь нормально ответить? - надулась Кейт.
        - Потому что, надо хоть изредка думать, - в тон ей ответил Мэйтон, - У каждого должен быть личный запас продовольствия и оружия. Что будет, если кто-то из нас потеряется и ему придется выживать одному, пока его не найдут? Как выжить без того, что я перечислил? Ну?
        Кейт надулась. Перспектива потеряться в ее планы не входила. Но действительно, произойти может все и этого исключать тоже нельзя.
        Вздохнув, они вместе с Линой, стали набивать свои рюкзаки, которые ощутимо потяжелели. До этого, часть провизии была у Кейт, у Мэйтона все остальное, а у Лины только личные вещи.
        Но все равно, палатку пришлось нести Мэйтону. Она одна, а он самый сильный.
        Переложив к себе в рюкзак тонкое эльфийское одеяло, Лина почему-то почувствовала себя частью отряда.
        - Ну, мы теперь настоящая команда? - прыгая на одном месте и утрясая содержимое рюкзака, весело спросила она.
        Кейт и Мэйтон, до сих пор возившиеся со своими вещами, удивленно переглянулись и уставились на Лину.
        Улыбка сразу сползла с ее лица.
        - Ну-у, команда? - неуверенно повторила она, - Небольшое сообщество людей, объединенных одной целью, - еще более робко пояснила она.
        Кейт сидевшая к Лине спиной, показала Мэйтону самую свою укоризненную мину, на которую была способна, как бы взглядом спрашивая: «Ну, и что ты теперь будешь делать? Разве «жертву» принимают в команду?»
        Рассудив затянувшееся молчание по-своему, Лина спросила.
        - А что, у вас такого слова нет? Или вы против? - наконец дошло до нее.
        Словно почувствовав неприятную ситуацию из кармана девушки появился дракончик, и взобравшись ей на плечо, гневно пискнул на собравшихся.
        - Тихо, Дружок, я все равно не обижаюсь, - стараясь произнести это как можно равнодушней, ответила она, расценив молчание как отказ.
        В конце концов, она все равно тут оставаться не намерена. И какое ей дело, до каких-то там «команд»?» И напрашиваться в друзья она тоже никому не собиралась.
        К горлу подкатывал горький ком.
        - Пошли, - сказала она, обращаясь к одному дракончику и направляясь, как ей самой казалось, в правильном направлении. Но, голос все-таки подвел, вышло жалобно и не убедительно, для той, которая собралась в одиночку покорять горы.
        - Эй, стой! Мы правда, слова такого не знали! - закричала вставая на ноги Кейт. Против девчонки она ничего не имела. Ей она начинала нравиться. А Мэйтон пусть думает, что хочет, - Погоди, я с тобой!
        Лина остановилась, ожидая Кейт.
        Мэйтон остался стоять на месте, ехидно ухмыляясь и поправляя на себе оружие.
        - А вы уверены, что идете в нужном направлении? - крикнул он. И повернувшись в противоположную сторону, медленно зашагал по камням против течения речушки.
        - У нас есть понятие как «фригана». То есть сообщество разных видов. Так что мы вполне друг другу подходим, - спокойно объяснил Мэйтон подоспевшим девочкам. Простодушность Лины, признаться, застала его врасплох. Да и подумать над ее статусом в их компании, за всеми заботами и тревогами, ему еще до конца не удалось.
        Инцидент был исчерпан, но неприятный осадок у Лины остался.
        Опять накатила тоска по дому, по маме, и одиночество. Нахлынувшему настроению, вполне способствовал и унылый пейзаж, разворачивающийся под ногами. Серые камни, камешки и каменюки. И как не пыталась Кейт сгладить неприятную ситуацию, включая ее в разговор, Лине все равно было обидно.
        Впрочем, у нее был Дружок, и она ласково почесала его под клювиком.
        - Странное ты имя для гадфена выбрала, - шагая с противоположной стороны от него, сказала Кейт
        - У нас так собак называют. А собака - это лучший друг человека, - ответила ей Лина, - А он, теперь мой друг. Он меня вчера от смерти спас.
        Мэйтон на это только хмыкнул, но ничего не сказал. Видимо, башка у вчерашнего орка сама с плеч отвалилась - от головокружения.
        - Я что-то не пойму, - продолжала Кейт, - Он вроде упитан и подыхать не собирается, что он ест?
        - Вчера, вроде, лягушек ловил, - задумчиво ответила Лина, ей самой было невдомек, как он до сих пор жив. Мышей она ловить не умеет, хлеб и жаренный окорок он вчера есть не стал, а питаться животинке как-то надо.
        - Ему теперь этой лягушки на три дня хватит, - подал голос великан, - У них желудок ленивый. Только пить надо давать.
        Лина кивнула. Говорить с Мэйтоном не хотелось. Да и подъем был тяжелым, надо беречь дыхание.
        Дорога шла вверх, мелкий щебень и камешки, так и норовили выскользнуть из-под ног мелким горохом, грозя увлечь путников вниз, поднимали облачка пыли, лениво окутывающие обувь и одежду.
        Мэйтон шел впереди, изредка подавая девчонкам руку, чтобы помочь им взобраться на очередной уступ. Поэтому часа через два такого подъема они совсем вымотались и устали. А ведь еще час до полудня!
        - Потерпите, немного осталось, подбодрил их Мэйтон, останавливаясь и дожидаясь, пока они до него доползут. - Вон до того холма, а там дорога должна вниз пойти. На карте долина, - пояснил он.
        Лина посмотрела на означенный уступ и застонала, за ней вторила и Кейт.
        - До него не менее ара, - прикинула она.
        Зато их усилия в конце пути, вознаградились потрясающим видом на зеленую долину, лежащую на противоположной стороне.
        Они стояли перед огромным ущельем. С левой, широкой стороны которого, вниз срывался трехступенчатый водопад.
        Ущелье постепенно сужалось. С того места, где они стояли, на противоположном берегу, можно было рассмотреть даже листву на деревьях, подступающих к краю обрыва. Внизу, рокотал бурный поток, поднимая вверх водяную взвесь. Она, непроглядным туманом, карабкаясь вверх по скалам и растительности, словно хотела выбраться на поверхность, но осаждаясь на всем, до чего могла дотянуться, крупными каплями стекала вниз, к истокам.
        Речушка, брала свое начало, где-то высоко в ледниках гор. Робко попетляв меж громад валунов, на своем пути она собрала в себя все соседние ручьи, превратившись в мощную реку, с пенными бурными порогами, грохочущими меж огромных камней, и широкими тихими плесами, разливающимися по небольшим долинам.
        Примерно на середине, сужаясь, река резко обрывалась в глубокое ущелье, преодолевая на своем пути вниз, три гигантских порога-уступа и текла себе дальше, пробивая свой путь, меж узких стен ущелья, на правом берегу которого, они сейчас и находились.
        Широкий водопад, дробясь на несколько белопенных потоков, срывался с утеса в огромную «чашу», образуя там небольшое озеро, которое, в свою очередь, переполняясь, стекало в следующее - то, что еще ниже. Все озера отличались по цвету. В первом вода была ярко-бирюзового цвета, во втором, чуть темнее - голубая, а самое нижнее озеро темно-синее, с зеленоватыми пятнами мелководья и камней.
        Все вокруг утопало в зелени, а над водопадом, в водяном тумане, искрясь в ярком полуденном солнце, стояла радуга.
        Даже сюда ветер приносил свежесть и мелкие брызги воды, оседая на камнях и их одежде.
        - Красота-то какая! - воскликнула восторженная Кейт, - Аж дух захватывает!
        Лина только кивнула. От развернувшейся картины у нее тоже перехватило дыхание - как в детстве, когда она в первый раз увидела море.
        Связывал два противоположных берега, тонкий веревочный мостик, с хлипкими и даже отсюда видно, осклизлыми дощечками, и такими же тонкими, веревочными перильцами. Мэйтон поморщился. Выдержит ли он его?
        - Привал, - скомандовал великан, скидывая рюкзак, - перекусим, а заодно обдумаем дальнейший план действий.
        Возражать никто не стал. Тем более, открывающийся отсюда вид, вполне располагал к отдыху.
        Мэйтон решил идти первым,
        - Если мостик выдержит меня, значит, выдержит и вас, - рассудил он, - А если я упаду вниз, то немедленно поворачивайте обратно и топайте той же дорогой. По берегу моря доберетесь до долины. Всем ясно?
        Он обвел строгим взглядом притихших девчонок. Те, уныло кивнули, однако в глазах обеих отчетливо читалось: «Говори, говори, мы тебя выслушаем, но сделаем все равно по-своему».
        Мэйтон вздохнул. У них дома с мнением а-эль (мужчин) считались в первую очередь, но это явно не тот случай. Что могут эти две человеческие курицы смыслить в его обычаях, и главное, разуметь мудрость эльфов? Правильно. Ни-че-го.
        Поэтому для пущего вида он состроил грозную мину, чем сейчас же вызвал у Кейт пренебрежительное фырканье и подкатывание глаз.
        Лина, казалось, вообще на него не смотрит, а всецело поглощена игрой со своим Дружком.
        Она учила его летать. Подбрасывала и ловила обратно в ладони. И улыбалась, когда ему удавалось хоть на несколько мгновений зависнуть в воздухе.
        «Тоже мне, повелительница драконов», ехидно думал Мэйтон, снова надевая на плечи тяжелый рюкзак.
        Жаль, что у них не было веревки. Он бы обвязался ею для страховки, а перейдя на другую сторону, страховал бы девчонок.
        Без лишних колебаний, он вручил себя в руки судьбе, ступив на скользкие доски моста. Боялся ли он? Наверное, да, ибо не боятся ничего, только дураки или психи. Ни одним, ни другим он пока себя не причислял. Поэтому каждую доску он проверял, прежде чем перенести на нее свой вес целиком.
        Мостик по виду почти ничем не отличался от тех, что связывали несколько деревьев у него дома. С тем лишь отличием, что тут не было страховочной сети, а внизу бушевал сильный ветер.
        Доски оказались на удивление надежными, напиленные из древесины железного дерева. Оно, намокая в воде, разбухало, делаясь крепким, словно железо. Отсюда и название. Поэтому ему не страшны были сырость и вода. Конечно, с течением времени и оно бы разрушилось, но срок службы такой древесины превышал двести круголет. А эти доски были явно моложе.
        Канаты были свиты из волокон коры того же дерева. Так что больших опасений тоже не вызывали. Интересно, кто сплел их, да и вообще весь мост, чьих рук дело? Тут же никого нет на многие ары. Может, псы равнин, или гномы?
        Единственной сложностью, было то, что доски были мокрые и скользкие. Даже его вес не добавлял уверенности в том, что каждый последующий шаг не обернется падением вниз.
        Самым трудным оказался отрезок с середины моста. К осклизлым доскам добавился ветер, который гулял по ущелью на правах хозяина, и хозяин тот, гостеприимством не отличался. Мостик кидало в разные стороны, словно взбесившийся гамак, подбрасывало, норовя выдрать веревочные перильца из рук и перевернуть в белесую бездну. Летать Мэйтон еще не выучился, поэтому вцепившись мертвой хваткой в веревки, он опустился на колени, и ползком, упорно продвигался вперед, покуда сквозняк не утих. Потом так же аккуратно встал и медленно пошел как положено - на своих двоих. (Досадуя на самого себя, что привыкшему к таким переправам дома - от дерева к дереву, ему пришлось ползти на коленях словно червю. Хорошо, что сейчас он выглядит как орк, иначе позора не обобрался бы. С другой стороны жить захочешь не так раскорячишься). Это занятие настолько поглотило его, что он не заметил, как под ногами захрустело мелкое крошево камней другого берега. Все!
        Девчонки с замиранием сердца наблюдали за его переправой.
        Лина отметила про себя, что когда подул сильный ветер, Мэйтон двигался ползком, и решила в похожей ситуации делать так же. Целее будешь.
        Ещё, она с ужасом думала, как она ступит на эту тонкую грань жизни и смерти, отделяющую ее от падения в пропасть, данной ненадежной конструкцией.
        Посмотрев на Кейт, она поняла, что не у нее одной такие мысли. Однако трусихой казаться не хотелось, загнав страх подальше внутрь себя, она толкнула локтем спутницу и кивнула на пропасть: «Мол, кто следующий, ты или я?»
        Кейт отчаянно замотала головой и попятилась. Высоты она всегда боялась, а тут такая страсть!
        Мэйтон что-то кричал на той стороне и махал рукой, но из-за шума воды его было не слышно. По движениям было понятно, что он считает переправу надежной и поторапливает переходить за ним.
        - Может, пошли вместе? - предложила Лина, косясь на бледную, трясущуюся Кейт, - Если Мэйтона с рюкзаком мост выдержал, то и нас тоже выдержит.
        Кейт ухватилась за ее предложение как утопающий за соломинку и горячо закивала. Губы ее заметно дрожали, хоть она и сжала их в тонкую бледную линию.
        Когда Лина почти волоком потащила Кейт до мостика, то почувствовала, что, ладони у той были холодные и влажные, а глаза напоминали два стеклянных шарика для игры в «пристенки».
        У нее самой, все нутро сжалось и закрутившись в узел, упало противным комом вниз живота, медленно там ворочаясь, словно клубок холодных змей. Наверняка, со стороны она выглядела не лучше.
        Было страшно, но если еще и она поддастся панике, то они так и останутся тут до скончания времен и домой она никогда не попадет. Домой очень хотелось. Поэтому праздновать труса было рано.
        Лина попыталась впихнуть Кейт на мост впереди себя, чтобы хоть как-то контролировать ее и если что, подпихнуть под зад для скорости. Но она словно упрямая коза, упершаяся рогами и копытами, раскорячилась перед началом мостка и заскользив по камням, ломанулась назад, чуть не опрокинув Лину на спину.
        Первая попытка переправы провалилась и девушка решила действовать немного по-другому.
        Она повернулась к Кейт и увидела, что у той, полностью отсутствующий взгляд, а глаза, как две пустые стекляшки.
        Взяв ее лицо в свои ладони, Лина тихонечко дунула.
        Не подействовало.
        «Сиреневые стекляшки», смотрели не отрываясь на провал за ее спиной, не подавая признаков разума.
        - Ке-е-ейт, - позвала ее девушка, - Нам надо на ту сторону, - нараспев произнесла Лина, тормоша за плечи.
        Никакой реакции.
        Лина рассердилась. «Да сколько ей тут торчать? Она сейчас сама растеряет последние крохи храбрости, если не сдвинет эту ослицу с места!»
        - Кейт! - Лина как следует тряхнула ее за плечи. Но, снова не дождавшись реакции, дала несколько звонких пощечин.
        «Стекляшки» ожили и моргнув пару раз, возмущенно уставились на девушку.
        Лина облегченно вздохнула.
        - Нам на ту сторону, не забыла? - грубо прикрикнула она. У нее самой начали сдавать нервы.
        Кейт обиделась.
        - Ты чего дерешься?
        - Я не дерусь, а привожу тебя в чувства.
        Кейт потупилась.
        - Я высоты боюсь. - шепнула она.
        - Уже заметила. Кто впереди пойдет, ты или я?
        Кейт опять посмотрев ей за спину, начала впадать в свой спасительный ступор. Но Лина ей не позволила. Ведь кто-то из них двоих должен быть храбрым и эта «почетная» участь выпала именно ей.
        - Давай, я первая, а ты за мной, - отворачивая ладонью ее лицо от картины за спиной, предложила она.
        Кейт облегченно выдохнула и кивнула. Лина поймала ее взгляд и не отпуская, объяснила.
        - Я буду разговаривать с тобой и тебе не будет страшно, поняла?
        Кейт кивнула.
        - Только не смотри вниз. Смотри на Мэйтона. Ступай нога в ногу. Держись за мой рюкзак и все будет хорошо, поняла? Все. Будет. Хо-ро-шо. - по слогам повторила она в десятый раз, для особо одаренных, - Повтори.
        Кейт послушно повторила. Стыдливо опустив глаза, она схватилась дрожащей рукой за хлястик Лининого рюкзака и засеменила следом - как коза на привязи. Только поблеять еще осталось.
        Посмотрев на другую сторону, Лина увидела, что Мэйтон на том берегу метался как дракон в клети. Махал призывно руками и что-то кричал. Но поняв, что у Кейт паническая атака, нервно стал снимать свой рюкзак, чтобы перейти на другую сторону и помочь Лине с переправой.
        Когда он уже вновь ступил на мост, то с удивлением обнаружил, что Лина дала ему отмашку и они идут ему на встречу.
        Отступив назад, он, затаив дыхание стал наблюдать. И с ужасом увидел, что Кейт держится не за канаты, а за девчонку.
        «Ну что за идиотки!», внутренне застонал он. «Полпути еще как-то пройдут, а на середине, обеих в пропасть сдует!»
        - Ке-е-ейт! Возьмись за-а-а ка-а-а-на-а-ат! - приложив ладони ко рту крикнул он.
        Но, видимо из-за испуга, или из-за ветра, они его так и не услышали, а упрямо семенили к середине.
        Лина медленно продвигалась вперед, за ней на буксире ползла Кейт.
        Каждый раз, ставя ногу на очередную доску, ей казалось, что она ставит ее в пропасть, и каждый раз внутри живота, словно что-то противно обрывалось. Но нога находила опору, комок змей в животе успокаивался и все повторялось снова.
        С другого берега что-то кричал Мэйтон, но от страха, она ничего вокруг не слышала и не видела, кроме ветра и осклизлых дощечек под ногами.
        Кейт сопела сзади. Лина стараясь отвлечь ее, да и себя хоть немного, говорила все, что приходило на ум. Лишь бы не молчать. Лишь бы не слышать завывание ветра и грохот воды в просветах меж досок. Иногда, дымка рассеивалась и становилось видно дно ущелья. Белая, грохочущая кипень далеко внизу и острые камни. Лететь долго. Падать больно.
        «Смотреть вперед, смотреть вперед», бормотала про себя Лина. Но взгляд, словно магнитом притягивала белая бездна под ногами внизу.
        Дружок на дне ее котомки на поясе, тоже затих и затаился. Раз пока не умеешь летать, то сиди, не дергайся, жди, пока тебя на тот берег переправят.
        «Вот и половина пути пройдена. Может, все-таки обойдется?», думала Лина.
        Но, не обошлось.
        Мостик начало ощутимо потряхивать, а ветер налетал порывами, словно пытаясь отодрать руки от хлипких поручней. Хотелось упасть и распластаться на досках, прилипнув к ним мокрым листом, но Кейт не давала проделать данный маневр.
        - Кейт, сейчас лучше ползком! - обернувшись назад, строго и пока спокойно, крикнула Лина.
        - Не могу! - еле-еле прошептала Кейт. Было видно, что губы ее не слушаются. Хлястики от Лининого рюкзака так и остались в руках Кейт.
        Лина застонала, с трудом удерживая равновесие, уже стоя на коленях и держась за канаты.
        - Отпусти рюкзак, и опустись на колени, иначе упадем! - закричала Лина, в голосе угадывались панические нотки.
        За спиной было лишь молчание.
        Мостик тряхнуло.
        Не дожидаясь реакции от «тормозившей» Кейт, Лина подала пример: оторвала руки от канатов и вцепилась пальцами в дощечки моста.
        Потеряв из рук спасительный хлястик, Кейт осталась стоять столбом опасно качаясь над пропастью. А так как ноги у нее превратились в подобие двух не гнущихся колодок, то естественно устоять на них было весьма сложно.
        Лина обернулась, и схватив подругу за руку, потянула вниз.
        Ее замысел, скорее всего, удался бы, если б не предатель-ветер.
        Он налетел, встряхнув мост, словно коврик, который на балконе вытряхивает чистоплотная хозяйка, закрутил волосы, бросил в лицо сгусток тумана, заставил зажмуриться, лишая концентрации, отвлекая.
        Коротко взвизгнув, Кейт тот час же потеряла равновесие и взмахнув руками стала заваливаться набок. Пропасть качнулась, у нее перед глазами и стала медленно приближаться навстречу.
        Не отпуская каната, одной рукой, Лина в последний момент, схватила ее за шиворот, ставя на колени, не давая потерять равновесие и упасть вниз. Мост закачался еще больше из стороны в строну, норовя сбросить обеих.
        Мэйтон дернулся было на помощь, но в последнее мгновение застыл на месте, видя, что самого страшного не произошло и Кейт всего лишь упала на колени.
        Над пропастью, отдаваясь эхом в скалах, носился ее беспомощный вопль.
        Визг Кейт вибрировал в ушах, словно сирена скорой помощи.
        - Заткнись и держись! - громко рявкнула злая Лина, перекрывая ее крики.
        Как не странно, но подействовало.
        Стоя на коленях, Кейт вцепилась в доски ногтями, словно дикая кошка на тонком суку. Тихо поскуливая, она, как завороженная смотрела вниз, меж дощечек мостка, где как раз в это мгновение, подлый ветер, разогнав туман, открыл их взору осклизлые острые камни ущелья.
        - Всё в порядке, - оборачиваясь, спокойно сказала Лина, - Посмотри на меня.
        Тщетно. Кейт даже не шелохнувшись, продолжала пялиться вниз.
        - Посмотри на меня! Если ты сейчас же этого не сделаешь, мы обе свалимся вниз! - опять рассердилась она.
        Взгляд Лины встретился со взглядом Кейт. В этот раз ее глаза были похожи уже не на шарики для «пристенков», а на два больших блюдца, по которым катались две спелые сливы.
        - Всё хорошо! - как можно спокойней сказала она. Кейт кивнула, явно мало, что соображая, - Сейчас, ты медленно, ползком двинешься вперед за мной. Лина сделала несколько движений, подавая пример.
        Как во сне, Кейт беспрекословно сделала то, о чем просила ее подруга. За правой рукой, последовала левая…
        - Держишься? - уточнила Лина.
        Кейт кивнула.
        Постоянно оглядываясь назад, Лина ползла вперед, покуда они не убрались с середины моста - с самого сквозняка.
        Потом, Лина совсем осмелев, встала на ноги, ловко обогнула замершую на карачках Кейт и встала за её спиной.
        - А теперь, вставай на ноги, смотри на Мэйтона и иди вперед! - приказала она, стараясь, чтобы собственный голос не дрожал и не срывался. Она легонько потянула подругу вверх за шиворот, заставляя встать на ноги.
        Как не странно, но Кейт послушала и почти не отрывая ног от мостков, со скоростью улитки поползла вперед.
        Остаток пути они преодолели хоть и медленно, но без приключений, и как только подошвы коснулись твердой опоры, Кейт упала в объятья ожидавшего Мэйтона.
        Кейт вцепившись в него руками и ногами, повисла на шее и разрыдалась, а он отволок ее подальше от пропасти, что-то успокоительно шепча на ухо.
        Приползшая следом Лина, сделав несколько шагов, по твердой земле, повалилась неподалеку, прямо на камни. После пережитого ее била крупная дрожь, а от напряжения, все мышцы свело судорогой. Но, как не странно, она была горда за себя, что не выглядела полной размазней как Кейт. Усилием воли, она вновь заставила себя успокоиться. Ее понемногу отпускало. Ведь все закончилось хорошо.
        Вдруг, кто-то сильно сжал ее плечо. Она обернулась.
        Над ней, нависая, стоял Мэйтон. Держа на руках всхлипывающую Кейт, смотрел пристально и с благодарностью.
        Лина в его помощи уж точно не нуждалась. Она пожала плечами и кивнув ему, показывая, что с ней все хорошо, отвернулась, проверяя все ли в порядке с ее питомцем.
        Дружок спокойно спал, не подавая признаков беспокойства. Словно с самого начала был уверен в своей хозяйке.
        Пока Кейт рыдала на плече у Мэйтона, Лина, что бы хоть как-то отвлечься от пережитого стресса стала ковыряться у себя в рюкзаке и наткнулась на позабытый телефон.
        Задумчиво взяв его в руки, она машинально включила его и пока он загружался, вдруг подумала, что если он сейчас разрядится, то станет тут абсолютно бесполезной кучкой пластика. И пока в этом мире не изобретут электричество, она его больше не включит. Вздохнув, она наела глазок объектива на водопад, сфотографировала его. После чего вновь выключила, предварительно посмотрев на заряд. Осталось лишь половина батареи, сеть так и не появилась. Не удивительно.
        Вдруг, рука ее наткнулась на косметичку и потянулась за зеркальцем. То, что она в нем увидела, повергло ее в неописуемый ужас.
        Растрепанная, пыльная, с синими тенями вокруг глаз, осунувшаяся и похудевшая, она выглядела просто чудовищно! Мысль о том, что последний раз она мыла голову почти четыре дня назад, заставила остервенело зачесаться затылок под кепкой. Она ощутила себя вонючей, немытой бомжичкой-алкоголичкой, какие жили под мостом, на трубах теплотрассы в ее родном городе.
        Вспомнив про влажные салфетки, она торопливо вытерла лицо, шею, руки. Расплетя косу, причесалась и переплелась заново. Но положение это не спасло. Было бы неплохо принять полноценную ванну. Но в данной ситуации, это было сравни роскоши.
        Она обернулась, словно почувствовав спиной взгляд, и с удивлением обнаружила, что за ней наблюдают две пары любопытных глаз.
        - Кажется, полку чистюль прибыло, - съехидничал Мэйтон, толкая Кейт в бок.
        - Не вам, грязнулям рассуждать, - встала на защиту своей спасительницы Кейт.
        - Если вам так не терпится помыться, то вон, воды сколько угодно, - кивнул на водопад эльф.
        Кейт и Лина переглянулись и не сговариваясь, двинулись в сторону реки. Мысль о купании перехерила мысль о ее ледяной свежести.
        Вздохнув, Мэйтон поплелся за большинством. От ванны и он бы не отказался.
        Место нашли быстро.
        Им оказалась небольшая заводь у берега, недалеко от самого обрыва. Образуя неглубокую каменную чашу, в ней, словно в бассейне собиралась вода, и успевая даже немного прогреваться на солнышке, лениво перекатывалась через край.
        С визгом и брызгами, девчонки влетели в бассейн.
        Сначала, вода показалась Лине до того холодной, что перехватило дыхание и полезли на лоб глаза, а первой мыслью было немедленно выскочить на берег. Но потом, она немного привыкла и даже недолго поплавала по каменной чаше, подплывая к самому краю, и заглядывая вниз. Чем опять, чуть не повергла Кейт в истерику. В итоге, чтобы не провоцировать ее, Лина просто легла на воду и раскинув руки в стороны блаженно прикрыла глаза. Кейт последовала ее примеру и обе до синих мурашек просидели в реке, плескаясь и промывая пропыленные волосы.
        Холодная вода сняла усталость и казалось, смыла то подавленное состояние, накатившее после перехода через пропасть.
        Она кстати, прекрасно была видна с того места где они купались. И сейчас, выглядела просто живописным, утопающим в зелени каньоном, края которого, связывает легкий изящный мостик.
        «Так оно всегда и бывает», думала Лина, разглядывая пейзаж, «Нам зачастую кажется одно, а на деле все обстоит совсем иначе».
        Вновь натянув вытряхнутую, и так уютно-теплую одежду, Лина почувствовала себя словно заново родившейся. Словно все, что было плохого, растворилось в воде и скинулось с многометровой высоты, разбившись о камни.
        Чувство было приятное, но, однако не долгое. Теперь зверски хотелось есть.
        Пробравшись через прибрежные заросли кустов ивняка к их стоянке, обе приятно были удивлены «накрытым столом» и небольшим костерком, который развел Мэйтон. В котелке весело булькала вода для травяного отвара, а на камне были разложены хлеб и последнее мясо. Отпустив Мэйтона купаться, обе принялись за еду.
        Как оказывается мало, человеку надо для счастья!
        ГЛАВА 6
        БЕЛЫЙ ЛЕС
        День перевалил за половину, но до темноты было еще далеко, так что, несмотря на отчаянное нытье девчонок, Мэйтон решил идти дальше.
        Пришлось вернуться обратно к злополучному мосту, чтобы верно рассчитать дорогу дальше. А дорога тут оказалась всего одна.
        Перед ними простирался густой лес. Он, располагался в глубокой балке, и начинался практически сразу от обрыва. Далее, плавно понижаясь и редея, растворялся в зеленой долине.
        «Словно западня», настороженно думал Мэйтон, делая первые шаги по неизвестно кем проложенной узкой тропе.
        Лес был странный, будто вымертвленный. Его сразу насторожило его молчание. Не пения птиц, не шебуршания живности в листве даже шум ветра в кронах был приглушенным, словно через закрытую дверь. Слышно было только потрескивание сухих веточек под ногами. Резкое, неприятное, выдающее их присутствие.
        Здесь было совсем не так, как в случае с гадфеном. Там, был обычный, только притихший лес. Тут же, казалось, тишину можно потрогать руками. Она незримым туманом обтекала со всех сторон, обволакивала, оседала на одежде, цепкой паутиной липла к лицу.
        Мэйтон даже вытерся рукавом, сгоняя наваждение.
        С виду - лес, как лес: буки, грабы, тисы, пестролисты. Их кроны так плотно смыкались над головой, что даже в солнечный день, как сейчас, тут царил полумрак. Или, он тут был всегда?
        Девчонки притихли. То ли устали, то ли, тоже почувствовали что-то неладное.
        Когда это произошло, никто не заметил. Просто, они словно перешагнули незримую черту, за которой все изменилось.
        Зеленый лес, вдруг, превратился в белый.
        У всех троих вырвался невольный возглас удивления. Не сговариваясь, путники остановились, прижимаясь ближе друг к другу, сбиваясь в тесную кучку.
        - Мэйтон, что это? - придушенно пискнула Кейт.
        - Кейт, что это? - передразнил он ее. Но с жалостью посмотрев на испуганных девчонок, недовольно буркнул «Не знаю».
        - Никогда такого не видел.
        Сначала, пытаясь найти границу перехода. Мэйтон решил вернуться назад. Но это, ничего не изменило. Так что возвратились на прежнее место и остановились, осматриваясь.
        Не может же в природе быть все абсолютно белым? Однако было.
        Все. Стволы, листья, трава, даже раскидистые папоротники и хвощи, были белыми. А земля, была какой-то сероватой, пепельной и сухой, словно труха.
        Да и сами деревья изменились.
        Вместо листьев, ветви укрывал какой-то толи мох, то ли паутина, висящая клоками над головой. Вокруг плавал и клубился, то ли легкий туман, то ли дымка, полностью застилающая небо, казалось, что они стоят в каком-то заоблачном лесу. Было вполне светло, видимо, от количества белого цвета вокруг.
        Тихо. Теперь, неслышно даже шума ветра в кронах. Обволакивающая, прямо-таки зловещая тишина, накрыла их, завернув в плотный душный саван.
        Звук вынимаемых Мэйтоном мечей из ножен, получился приглушенным и прозвучал как скрежет, от которого пробежали мурашки по спине.
        - Только у меня такое чувство, что за нами наблюдают? - прошептала испуганная Кейт.
        - Держимся все вместе, спиной к спине и медленно идем вперед, - буркнул Мэйтон, водя мечами в воздухе, - И достаньте оружие.
        Ощущение наблюдения за ними давило на нервы, заставляя паниковать, теряя концентрацию.
        Кейт достала свой любимый нож, но чувства защищенности от него не последовало.
        Лина, неуверенно взявшись за рукоятку, вытащила лезвие из ножен. Сталь тут казалась мутновато-серой, хотя раньше, когда Мэйтон вручал ей его, она хорошо помнила тот блеск и игру света на клинке.
        Оружие Мэйтона выглядело так же: блеклым и мутным.
        Тропинка, что сначала еще виднелась в траве, вдруг совсем пропала. Медленно стали продвигаться вперед, периодически раздвигая папоротники и непонятные, стелящиеся по стволам деревьев колючие побеги каких-то растений. Они словно змеи, шипели, шурша листвой и ненадолго отступая, вновь протягивали свои стебли-щупальца им вслед.
        Одну, слишком настойчивую лиану Мэйтон срубил напрочь. Она пыталась шипами похожими на крюки, впиться тому в руку.
        Из разрубленного ствола прыснул красный сок, очень похожий на кровь, забрызгав крупными каплями его обувь и рыхлый порох земли вокруг. Кейт и Лина испуганно заверещав, кинулись в стороны, но вовремя спохватившись, сгрудились вновь у бока Мэйтона. Растение извернулось, оплетая ближайшую ветвь дерева. Сок из разрубленного побега больше не тек, словно растение перекрыло ранку, сомкнув края пореза.
        - Это кровь? - испуганно прошептала Лина, расширенными от страха глазами пялясь на растение.
        - А Морк его знает, - наиграно безразлично ответил Мэйтон, смотря уже совсем в другую сторону.
        После того как он срубил ту лиану, больше к ним они не липли. Значит, скорее всего, растения тут сообщались между собой.
        «Без магии тут явно не обошлось», думал он, медленно продвигаясь вперед. Только в подобных масштабах он никогда такого не видел. Полностью изменить суть растений, их поведение, что уж говорить о цвете, такого, современные маги, давно уже не могли, если вообще, умели когда то.
        Расти он свое дерево еще раз, ни за что не смог бы заставить его стать, например, красным, синим, белым, поменять форму листвы или цвет сока, проистекающего в нем. Только лишь договориться на совместное, взаимовыгодное сотрудничество.
        Надо быть полным извращенцем, чтобы сотворить такое с живым растением! Это, то же самое, если человека, превратить, например в лягушку. Но, другое дело, что люди этого иногда заслуживают, а чем, кому-то лес не угодил?
        Если конечно, это не какая-нибудь древняя реликтовая роща, но о таких, он никогда не слыхал.
        От размышлений его отвлек шорох в кроне огромного, по структуре ветвей, похожего на граб, дерева. Эльф остановился внимательно вглядываясь. Среди вислых бахромчатых наростов, что-то мелькнуло и тут же скрылось в темном овале дупла.
        - Пошли, - не спуская глаз с подозрительного места, шепнул Мэйтон.
        Они шли минут пятнадцать, как снова начались неприятности. Хотя, точнее было бы назвать их «непонятностями».
        Местность вокруг, начала мигая, то пропадать, то вновь проявляться, немного изменяясь от раза к разу.
        Лине казалось, это похожим на старую полуистёртую кинопленку, где не все кадры хорошо сохранились. Только они сами оставались на ней неизменным. Они словно находились внутри старого, странного, черно-белого кинофильма.
        - Это что еще такое? - злым шепотом отозвалась Кейт.
        - Похоже, на изменения пространственной структуры. Ты чем на лекциях занималась, отличница? - отозвался эльф.
        - Нашел время мне морали читать.
        - Двигаемся и не обращаем внимания, на все это непотребство, дорога тут все равно одна, и это место надо пройти как можно скорее.
        Но пройти скорее не получилось.
        Местность, в очередной раз мигнув, поглотила Мэйтона, идущего впереди всех.
        Оробевшие девчонки, переглянулись, и одновременно закричали: «Мэйто-о-он!» Они остановились, испуганно оглядываясь по сторонам.
        - Выходи, не смей нас пугать! - крикнула Кейт, - Это не смешно!
        Но ответом ей была только тишина.
        Они бестолково топтались на месте, пытаясь дозваться до товарища. Переглядываясь, обе почувствовали себя абсолютно беспомощными и одинокими. Что теперь без него делать?!
        Паника накрыла и Лину. Если со страхом высоты еще понятно, как бороться, то в подобной ситуации она никогда не бывала. «Вот стоял человек, один шаг и его нет!»
        - Кейт, что делать будем? - срывающимся шепотом спросила она, когда стало понятно, что их вопли Мэйтона вернуть не помогут.
        - Я не знаю, - чуть не плача ответила Кейт, - Может, пройдем немного вперед, если это так действует искривление пространства, то возможно, мы его найдем?
        - А если нет? Может, немного подождать и он сам нас найдет? Вдруг, он позади, а не впереди.
        - Я не знаю, не знаю! - беспомощно смотря на Лину, дрожащими губами шептала Кейт.
        - Ну, ты же волшебница, ты должна знать, что у вас тут происходит? - пытаясь хоть немного разобраться в ситуации, спросила Лина.
        Кейт прикрыла глаза и сделав несколько глубоких вдохов, уже немного спокойней ответила:
        - ИПС в нашей плоскости, (то есть в нашем мире), работает только на расстояния. Если сказать обычным языком, то попав в такое искривление, можно выскочить за десятки аров от того места, где ты первоначально находился. Оно происходит спонтанно и никак не управляется. Раньше, маги знали, как этим управлять, а сейчас нет. Так что, все зависит от случая. В этом лесу и так все наизнанку, поэтому я не знаю, что делать.
        - Нда, не утешительно, - пробубнила Лина, - Думаю, в любом случае надо убираться отсюда.
        - Согласна. Так что пошли, - кивнула Кейт, - Может, действительно, по дороге Мэйтона и встретим?
        Внезапно оказавшись в полном одиночестве, Мэйтон вздрогнул от неожиданности. Он слышал, как его звали девушки и стал кричать им в ответ, но почему-то они его не слышали. А потом и сам престал слышать их.
        У него возникло подозрение, что лес сам, по собственной воле разъединил их. Он живой и разумный, и все, что в нем находиться, тоже имеет зачатки разума. Он наблюдает, проверяет, испытывает.
        Мэйтон оглянулся вокруг.
        Чувство было неприятным. Казалось, что бы ты ни сделал, все будет впустую. И сценарий событий пишешь не ты, а кто-то за тебя, и правила не твои, а чужие, даже можно сказать чуждые.
        А может, эти упадочные мысли тоже насланы на него «разумным» лесом? Мэйтон встряхнул головой, словно вытряхивая из нее все негативное.
        Стоять на месте не хотелось. Девчонки были правы - надо двигаться вперед и возможно, где-то там, они встретятся. Не бесконечный же он, в самом деле, лес этот? Да и в конце концов, оружие у него при себе, руки-ноги целы. «Где наша не пропадала?»
        Девчонки вдвоем должны справиться. Будем надеяться на лучшее, к сожалению, больше ничего и не остается.
        Эльф сделал несколько шагов, а лес вновь преподнес сюрприз. Он словно бы ожил.
        Покачивались ветви папоротников, от легкого дуновения ветра, в белесых ветвях, мелькали какие-то тени, где-то далеко чирикнула незнакомая птица, или не птица, но явно, что-то живое. Под ногами в листьях кто-то ползал, шурша опавшими иглами хвощей и сухих папоротников.
        С каждым шагом, эльфу казалось, что он приобретает все более нормальные признаки леса, но, все еще оставаясь при этом белым. Может, сейчас будет выход?
        Он шел и шел, и ничто не тревожило его. Никто не выскакивал из густого подлеска, никто не поджидал за широким, белесым стволом граба, не напрыгивал с низких ветвей, опутанных пушистым, серебристым мхом. Однако меч и нож он не прятал, мало ли?
        И вдруг, местность показалась ему какой-то смутно знакомой. Мэйтон остановился и огляделся вокруг.
        Он стоял на опушке белой дубовой рощи.
        Огромные корни деревьев, вылезая на поверхность из-под земли, плели свои замысловатые узоры, стелясь под слоем опавшей резной листвы. Ветви их, как и везде, были опутаны паутинно-подобным мхом, сплетаясь над головой в подобие купола. Под ногами хрустели и рассыпались в прах маленькие белые желуди, оставляя в воздухе тучки серой пыли.
        Узнав это место, Мэйтори похолодел. Он словно вновь попал в тот ужасный день. Тот день, изменивший всю его последующую жизнь.
        Сделав несколько шагов, Мэйтори очутился как раз на том месте, где когда-то, девять круголет назад он оставил лежать бездыханное тело Сиглаэна.
        Сердце, стукнув невпопад несколько раз, казалось, остановилось на несколько мгновений, отдаваясь в ушах словно набат, сменяя его на противный шум, заполнивший голову.
        Зачем лес привел его сюда? Что ему нужно?
        Поток мыслей, отвлек легкий шорох за спиной.
        Весь, вдруг подобравшись, он резко крутанулся в сторону, принимая исходную стойку для поединка и в тоже мгновение встретился взглядом с тем, кого, по его мнению, уже давным-давно должны были сожрать черви.
        Сиглаэн!
        «Этого не может быть! Так не бывает! Я же убил его! Это какое-то наваждение, морок, бред…»
        Сиглаэн тем временем, гадко ухмыльнувшись, как ни в чем не бывало, стал обходить Мэйтори справа.
        Быстро стряхнув рюкзак с плеч, под корни рядом растущего дуба, эльф вложил охотничий нож в ножны, оставив при себе только трофейный меч орка.
        Морок мороком, а похоже, меч у Сиглаэна настоящий. Да и вообще, уж слишком он реален для приведения.
        - Неважно выглядишь, - хохотнул Сиглаэн морщась.
        - Тебя нет, - все еще пытаясь убедить себя в этом, резко сказал Мэйтори.
        - Ты так в этом уверен?
        - Я убил тебя девять круголет назад.
        - Раз меня нет, так кто, по-твоему, перед тобой? - криво ухмыльнулся белобрысый и сделав резкий выпад, достал своим мечем оружие Мэйтори. Но, он поставил блок и по лесу прокатился мелодичный звон металла о металл.
        - Ну, как, все еще думаешь, что я призрак? - прошипел он сквозь зубы и рассек воздух мечом, рядом с ухом Мэйтори.
        Но тот, уклонившись, легко увел его меч по касательной.
        - Значит, придется убить тебя еще раз, - жестко ухмыльнулся Мэйтори. Он вдруг успокоился, приняв происходящее как данность.
        Сиглаэн зарычал и кинулся в бой.
        Он был такой же, как в тот, последний, в своей жизни день. Белая рубашка, кожаные, тонкой выделки штаны и мягкие сапоги. Только рубашка подмышкой с небольшим отверстием, оставленным ножом Мэйтори.
        Мэйтори показалось, все это было только вчера. Но, каким-то немыслимым образом, Сиглаэн выжил и явился предъявить ему поединок.
        Озарение пришло внезапно. Вот оно! Вот почему Сиглаэн здесь. Ведь Мэйтори, тогда не дал ему поединка и теперь за ним должок. А долги, как известно надо отдавать.
        Ну, что-ж, Мэйтори не тогда, ни сейчас не боялся его, а поединщик из белобрысого, всегда был так себе.
        Все это промелькнуло за долю мгновения в его голове, пока он отбивал очередную атаку, и как не странно успокоило. Когда перед тобой стоит конкретная задача с ней всегда проще справится, нежели бороться с неизвестностью.
        Все это он додумывал уже вовсю ставя блоки и сам нанося удары.
        Удивительно, но Сиглаэн весьма преуспел в бое. Уже не было прежней неуверенности и суетливости, какая всегда была присуща ему. Движения выверены, спокойны и точны. Может, смерть, сделала его таким, каким он должен был быть?
        Но и сам он, тоже эти девять круголет времени зря не терял.
        Интересный еще напрашивался вопрос: откуда у Сиглаэна такой потрясающий меч?
        Чуть изогнутое, сужающееся к концу лезвие с односторонней заточкой. Удлиненная рукоять под двуручный хват, по пропорциям была равна одной трети от общей длины клинка, а длина его была, почти в трость. Рисунок ковки, имел изящную вязь, похожий на стилизованный узор, сплетенных меж собой трав. Он плавно переползал на рукоять, обретая объем, обвивая, делая ее похожей на связку сплетенных меж собою растений. По лезвию, то тут, то там пробегали отсветы, казалось, его собственного внутреннего пламени; то белые, то синие, то зеленоватые. Наверняка, меч был зачарован. Такой купить нельзя, его надо заслужить. И заслужить только одним единственным способом - победив соперника.
        Они вертелись друг перед другом, словно два диких кота.
        Сиглаэн закрутил «мельницу» и Мэйтори только успевал ставить блоки, пятиться, и искать брешь в его защите, уворачиваясь от сыпавшихся со всех сторон ударов. Меч соперника был великолепен. Оставляя в воздухе серебристые росчерки, он плел волшебную, смертельную вязь, словно сам был живым и казалось, не Сиглаэн руководил им, а меч Сиглаэном. Меч выбирал, кому принадлежать? Несомненно, самому сильному.
        Неожиданно Сиглаэн развернулся и вывернув руку, чуть зацепил острием меча, предплечье Мэйтори.
        Алые капли брызнули на корни дубов. Рассыпавшись по листьям, словно ягоды брусники.
        Белобрысый гадко улыбнулся и не теряя времени, воспользовавшись мгновенным замешательством соперника, вновь, пошел в наступление.
        Мэйтори, словно не обратил на рану не малейшего внимания, и еще больше сосредоточился.
        «Шутки кончились. Все это было настолько реально, что можно запросто распрощаться с жизнью.
        «Интересно, а если Сиглаэн победит его? Он умрет? Наверно да. Но тогда что будет с самим белобрысым? Он что, воскреснет? Вряд ли.
        Но, возможно тогда, они оба останутся тут, в этом невозможном лесу, продолжая этот поединок до скончания времен, пока боги не смилуются над ними, или пока один из них, наконец, еще раз не одержит верх? Но это не возможно. Или возможно?».
        Сиглаэн заставлял его крутиться волчком, изворачиваться, играя по своим правилам. Лицо его было сосредоточено и спокойно. Совсем не такое, как было раньше. Словно смерть стерла с него покров прижизненного сумасшествия и нервозности.
        Это было удивительно, видеть его нормальным и вполне адекватным. Холодный взгляд серых глаз, пытался отыскать в его защите малейшие неточности, старался воспользоваться ими, превратив в свою победу. Возможно, если бы он и раньше был таким, то ничего этого не произошло и возможно, Лотиэль была бы сейчас жива, и вся их жизнь пошла совсем по-другому. Но, что толку сейчас думать об этом? Все случилось именно так, как случилось и точка.
        Неожиданно для соперника, присев на развороте, Мэйтори сделал ему подножку, Сиглаэн подпрыгнул, но потерял равновесие, немного завалился назад и на мгновение открыл грудь для удара. Такой возможности упускать было нельзя!
        Их взгляды, опять встретились, всего на мгновение, как тогда. И меч Мэйтори еще раз поразил соперника, теперь уже в самое сердце. Лотиэль еще раз была отомщена. Теперь уже навсегда. Он почему-то был в этом полностью уверен.
        В то самое мгновение, когда оружие эльфа, не встретив препятствий, поразило сердце белобрысого, Сиглаэн рассыпался сероватым прахом, покрыв им все соседние листья папоротников, припорошив заодно и сапоги Мэйтори.
        Меч соперника, тут же, свалился в траву рядом и погас.
        Мэйтори утер пот со лба и схватился за пораненное плечо. В пылу боя он как всегда боли не чувствовал, но сейчас, оказалось, что рана и не такая уж и пустяковая, а игла и нитки остались в сумке у Кейт. Надо хотя бы чем-то перевязать ее, чтобы кровь не выпачкала всю одежду.
        Но прежде, он наклонился и нашарил в палой листве оружие Сиглаэна.
        Вблизи, меч оказался еще более красивым, чем ему показалось вначале. Он повертел его в руке, внимательно разглядывая узор травяной вязи на рукояти. Мэйтори огляделся, словно ища глазами его законного владельца. Но вокруг было пусто и как прежде, стояла тишина, а на нижней ветви ближнего дуба, он обнаружил ножны. Они слегка покачивались, словно от сквозняка, или от движения чьей-то повесившей их там руки.
        Так что, скорее всего, теперь меч по праву принадлежит ему.
        Но, тут произошла еще одна интересная вещь. Лезвие меча чуть вытянулось, а рукоять, еще удобней легла в ладонь, словно привыкая к руке и росту нового хозяина.
        Он выбрал».
        «Если бы меч не захотел остаться со мной, то он наверняка исчез с его бывшим владельцем», подумал Мэйтори, и с удовольствием махнув им пару раз в воздухе, довольно спрятал в ножны.
        «Надо будет придумать ему имя», с удовольствием подумал он, «Такой меч не может остаться безымянным».
        ***
        Кейт и Лина прошли вместе не далеко.
        Мигнув перед глазами, местность вновь поменяла облик, забрав с собой Кейт.
        Вскрикнув, Лина заметалась на одном месте и стала звать спутницу, но, как и в случае с Мэйтоном, в ответ ей была лишь тишина.
        В носу опять предательски защипало. Ну вот, опять, одна, да еще неизвестно где. Ладно, просто в лесу, а тут морок какой-то вокруг, и не поймешь, что творится.
        Она снова позвала Мэйтона и Кейт, но лишь для того чтобы услышать хотя бы свой голос в этой ненормальной, гнетущей тишине. А потом, резко замолчала. «Что если своим криком, она привлечет внимание кого-то опасного, с кем сталкиваться совсем не стоит?»
        Подавив подступающие слезы, она осмотрелась.
        Лес как лес, только белый, и пока не моргает. Вспомнив, что Кейт рассказывала про это самое «ИПС», Лина решила двинуться дальше. Может быть там, где-то впереди ее ждут, а она стоит на месте. Да и вообще, хоть какое-то действие, что не говори, если не успокаивало, то хотя бы отвлекало от упаднических мыслей.
        Она шла минут десять - засекала по часам, по какой-то подозрительно-ровной аллее, засаженной аккуратно подстриженными белыми не то липами, не то кленами. Только лавочек не было и фонарных столбов, какие были в парке в ее городе.
        Мысли о доме вновь окунули ее в беспомощность.
        Когда же все это закончится? Хоть чем-нибудь. Только бы обрести уверенность в завтрашнем дне. Чтобы точно знать, что ты проснешься не под очередным кустом или камнем, а хотя бы в доме со стенами. И пусть ей никогда больше не суждено увидеть маму, только бы узнать это наверняка, а не мучится предположениями и пустыми надеждами. Наверное, хуже ожидания, была только неизвестность.
        Лина шла, смотрела себе под ноги, пиная ботинками опавшую белую листву по широкой утоптанной тропинке. И вдруг, подняв глаза, впереди она увидела женщину, сидящую на единственной лавочке в тени под деревом, и держащую в руках букет белых кленовых листьев.
        Это было настолько неожиданным, что девушка тихонько охнув, попятилась назад, так как в женщине, она узнала свою маму.
        Первым желанием, конечно, было кинуться навстречу ей и крепко обняв, расплакаться на плече.
        Ох! Сколько раз за эти дни, она представляла их встречу! Но сейчас, ее что-то удержало от этого поступка. И этим «чем-то» был страх.
        Какая мама, тут, в незнакомом лесу, в чужом мире, в несуществующем парке?
        Лина остановилась, не смея сдвинуться с места.
        Женщина тем временем, медленно повернув голову, тоже увидела ее. Не разжимая губ, она улыбнулась, порывисто встала и нервно теребя листья в руках, словно робея от неожиданной встречи, направилась в ее сторону.
        Лина рассмотрела ее. И не могла поверить своим глазам. Это была мама, мама! Все движения, походка, улыбка и ямочки на щеках. Осенний бежевый плащ, коричневые сапоги на высоком каблуке, любимая сумка и собранные в «учительский пучок» каштановые волосы. Женщина, растеряв листья, развела руки в стороны, словно пытаясь обнять свою потерянную и вновь обретенную дочь.
        Не выдержав и наплевав на здравый смысл, (а вдруг, мама тоже потерялась и ищет ее между мирами?), Лина кинулась ей в объятья. Но, не добежав несколько шагов, вновь остановилась как вкопанная.
        Что-то было не так. А что, она пока не могла понять.
        Увидев, что девушка остановилась, «мама» прибавила шагу, сокращая расстояние между ними. И тут Лина поняла, что «не так». Глаза! Пустые, черные, мертвые. Издалека, этого почему-то совсем было не видно. Или ей самой так хотелось поверить в этот морок, что она не обратила на это внимания?
        С придушенным криком, Лина отскочила назад, развернулась и постоянно оглядываясь, сначала медленно, а потом и быстрее побежала в обратную сторону.
        Обернувшись через плечо, она увидела, что женщина, прикидывающаяся ее мамой, перестала улыбаться и злобно оскалившись, кинулась следом.
        Увидев, кто несется за ней, Лина еще больше поднажала.
        Огромный рот с длинными иглами зубов, бледная кожа, растрёпанные черные волосы, почему-то сразу сбившиеся в колтуны и какой-то полуистлевший саван, наброшенный на костлявые плечи. Никакого плаща и сумочки не осталось и в помине.
        Что было бы, если они обнялись, Лина и представить себе сейчас боялась.
        Бестия не отставала. В два длинных прыжка ловко сократила расстояние, и победно завизжала, совсем рядом, за спиной у девушки.
        Задыхаясь от страха и быстрого бега, Лина пыталась сообразить, что же это такое за ней гонится. Но мозг предательски «завис» отказываясь выдавать нужную информацию, подсовывая вместо этого, «ошибки» в виде зомби и вампиров. Больше никакой нежити от ужаса она припомнить не могла. А на русалку, эта тварь вроде совсем не похожа.
        Поняв, что та сейчас догонит ее, девушка решила свернуть с открытой тропинки в густой подлесок, считая, что может быть, ей удастся затеряться в кустах.
        Но это не принесло желаемого результата. Наоборот, она только еще больше устала и совсем выдохлась, прыгая как загнанная дичь, меж высоких кустов, трав, и веток.
        «Как же в фильмах боролись с нежитью?» петляя, словно полоумный заяц в папоротниках, носилось у нее в голове.
        «Вроде на вампиров не благодатно действует солнце. Но где же найти тут солнце? Все небо затянуто облаками», в отчаянии смотря наверх, соображала она.
        Девушка вспомнила, что тварь действительно все это время находилась в тени. То под деревьями на лавочке, то догоняя ее, держалась все ближе к стволам не выходя на открытое пространство - где больше света. Значит, надо искать свет! А сумерки подлеска, только играют ей на руку.
        Как только Лина определилась с действиями из-за ближайшего куста, на нее кинулась вампирша. Глаза ее горели, как два раскаленных угля в темноте печи. А зубы!
        Взвизгнув, Лина шарахнулась в сторону и это спасло ей жизнь. Когти, полоснув воздух у самого уха, со всего маха воткнулись в ствол дерева.
        Получив бесценную секунду, придушив крик, девушка кинулась в просвет меж деревьями, где отчетливо виднелась поляна. И, о, чудо! Именно над ней светило бледное, но все-таки солнце. Казалось, что поляна образовалась тут специально, именно для избавления от вампиров.
        Лина пулей вылетела на середину и без сил повалилась на сухую, белую траву. Она, почему-то была уверенна в своей версии со светом, и дальше не побежала.
        Тяжело и хрипло дыша, она уперлась ладонями в землю и обернувшись, посмотрела на границу, что отделяла ее от твари.
        Вампириха бегала меж стволов деревьев и гневно вереща, щерила огромную пасть, не заступая, однако, за границу солнца и тени.
        Лина облегченно выдохнула, устало перевернулась на спину и прикрыла глаза. Такого забега у нее еще никогда в жизни не было. Скажи ей раньше, что она может гнать как спринтер по пересеченной местности, плутая как заяц, и решая головоломки, да еще с рюкзаком на плечах, она бы наверно рассмеялась тому в лицо. Однако…
        Полежав и отдышавшись, мысли пришли в порядок, и тут же возник не маловажный вопрос: Как теперь отсюда выбраться? Может пока она тут сидит, Кейт и Мэйтон уйдут без нее. Скорее всего, искать ее никто не будет. Ждать тоже.
        На зачарованной поляне, хоть солнце и светило, но на месте не стояло, а медленно двигалось на закат, как и полагается настоящему солнцу. И когда оно сядет, вампириха, точно на нее опять нападет.
        Значит надо что-то делать. Но что?
        Девушка огляделась. По фильмам, она помнила, что вампиров можно убить только осиновым колом в сердце. Но к стыду, по виду местных листьев, она не понимала, как та самая осина выглядит.
        Значит, остается только солнце. Лина посмотрела наверх. Светило двигалось по направлению к верхушкам деревьев, разливая сумерки с одной стороны поляны.
        Нежить чуть приблизилась, суетясь на краю, нетерпеливо щелкая пастью и плотоядно посматривая на будущую жертву.
        «Надо на что-то решаться. А то так и останусь в этом лесу», отчаянно думала Лина.
        Она сняла рюкзак, чтобы не сковывать движений и направилась в сторону упырихи, напрочь забыв, про отданный Мэйтоном нож.
        Странно, но она словно не отдавала себе отчета в том, что делает. Словно ею кто-то управлял. И вообще, с чего она взяла, что то, что она задумала, сработает?
        Однако, если долго задумываться, то вообще можно ни на что не решиться.
        И Лина решилась.
        Подойдя вплотную к краю тени, она встретилась взглядом с вампирихой.
        - Тебя ведь не существует, - словно саму тебя в этом убеждая, спокойно сказала она ей. Нежить зашипела и дернулась напасть, но переступив черту и наступив «на свет», с шипением отскочила.
        Мол, «Я тебе сейчас покажу, как меня не существует!»
        Лина удовлетворенно улыбнулась «Так и есть, солнце ее может прикончить». А что, если это не так, она старалась не задумываться.
        Лина не шелохнувшись, стояла напротив нее и рассматривала.
        - Мама, - тихо прошептала Лина, - Зачем ты так делаешь?
        Вампириха перестала скалиться, склонила голову на бок и медленно стала превращаться в маму. Лицо разгладилось, волосы подобрались в пучок, когти втянулись обратно и только глаза остались такими же черными и пустыми. Она на полшага приблизилась к девушке и протянув руку улыбнулась, стараясь не разжимать тонких бледных губ, сверкнув на мгновение так и не спрятанными клыками.
        Лина сделала вид, что тянется ей на встречу, тоже протянула руки. Она покрепче, уперлась ногами в землю и приготовилась к маневру.
        Если у нее ничего сейчас не получится, то она станет такой же нежитью и останется в этом лесу навечно. Как говориться, надо идти «ва-банк».
        Тварь еще приблизилась на полшага, подойдя совсем близко к границе со светом. Она уже не стесняясь ощерила клыки в улыбке и прозрачная слюна потекла по подбородку капая в траву. Лина еле подавила отвращение и еще шире ей улыбнулась, про себя подумав совершенно противоположное. «Ну же, тварь, еще ближе, сейчас, я тебя за ушко, да на солнышко».
        На нее, словно снизошло то самое чувство спокойствия и уверенности, когда страх больше не властен над сознанием, его было слишком много, и перелившись через край чаши терпения, он растворился, превратившись некую отрешенность. Предоставив судьбе возможность решать исход ситуации.
        Время замедлилось. Лина видела, как нежить медленно опустила веки, прикрыв на мгновение пустые глаза.
        Лина напала первой, внезапно рванувшись вперед.
        Она дождалась, пока тварь моргнет и сделала выпад, на шаг, заступив в тень. Резко схватив упыриху за волосы, она дернула ее на себя и быстро пятясь, потащила на середину поляны.
        От неожиданности, вампириха потеряла равновесие, упав на живот и тонко взвыв, забарахталась, стараясь подняться на ноги. Пытаясь отбиться, она вслепую махнула рукой, с так и не отросшими когтями, но промахнулась, а пальцы увязли в сухой траве. Солнечные лучи, сразу сделали свое дело. Она мгновенно потеряла силы и вяло трепыхаясь, стала плавиться, словно пластмасса, брошенная в огонь, а потом и вовсе рассыпалась серым прахом, смешавшись с местной землей.
        Неожиданно, из кармашка на поясе, выполз полусонный Дружок и зло плюнув на то место, где только что лежала вампирша, скрылся обратно.
        Лина гадливо отползла прочь. От усталости и нервного напряжения, наконец, расплакалась. Но это были уже слезы облегчения, а не отчаянья.
        Отдышавшись, она подобрала рюкзак и посмотрела на небо. Солнце почти совсем скрылось за верхушками деревьев, оставив только узкий серпик солнечного света на поляне, в котором она до сих пор так и сидела.
        Надо двигаться. Может, победив эту тварь, она все же найдет Кейт с Мэйтоном?
        Войдя под деревья, она заметила, что солнце пропало и ее окутали туман, и бесконечные сумерки белого леса. И, что-то ей подсказывало, что никакой нежити она больше не повстречает.
        Найдя старую дорогу, она побрела по ней, как и раньше, пиная ботинками кленовые листья.
        ***
        Оставшись в одиночестве, Кейт сердито выругалась. Страх присутствовал, но в меньшей степени. Была досада на то, что теперь все придется делать одной. Раньше всегда рядом был Мэйтон, который частенько разгребал ее проблемы, помогал и поддерживал, и словом, и делом. А с Линой, что не говори, было не так одиноко.
        Повертевшись на месте, Кейт робко побрела вперед. Лес казалось, ничуть не изменился и так же молчаливо взирал на нее, настороженно наблюдая и выжидая. А вот чего выжидая?
        Кейт, надеясь на лучшее, вышла на невесть кем, протоптанную тропинку и пошла по ней.
        В конце концов, какая разница кто ее протоптал,и топтал ли вообще кто-то. Странный лес на то и странный, чтобы играть с логикой и запутывать. Может, на тропинке ловушка, а может наоборот, не на тропинке, а рядом. Как раз, для особ, особо подозрительных.
        Тропинка меж тем, расширилась, превращаясь в утоптанную дорожку, и немного петляя меж деревьев, терялась в густом подлеске.
        Пройдя по ней еще с полсотни шагов, девушка отчетливо услышала вдалеке голоса и смех, а пройдя еще немного, увидела мерцающее сквозь ветви, белое пламя небольшого костерка.
        Забыв об осторожности, она ломанулась вперед, почему-то уверенная в том, что там ее ждут Мэйтон с Линой.
        Вырвавшись на небольшую полянку, спрятанную в папоротниках, она резко остановилась, увидев, кто сидит перед ней.
        Привлеченные треском ветвей, сидящие у костра двое мужчин одновременно оглянулись, заставляя ее попятиться назад.
        Придушив крик, Кейт резко развернулась и побежала обратно, в надежде на то, что им не удалось, как следует разглядеть и узнать ее.
        Но, по хрустящим позади веткам, Кейт поняла, что это не так.
        - Стой!
        Неслось ей вслед.
        - Харл, заходи справа! - послышался позади до дрожи знакомый голос.
        - Я те щас дам «Харла», - рявкнув, отозвался второй, все же прислушиваясь к совету.
        И Кейт услышала, что кусты уже шуршат с двух сторон. Ее, как дичь гнали по лесу.
        Это было невероятно, немыслимо, но это все же было! Морков лес, приготовил ей горячую встречу с неожиданным сюрпризом.
        Треск и шелест кустов стал затихать по бокам, но Кейт, не думая, что оторвалась, еще больше поднажала, пытаясь удалиться как можно дальше от того места.
        Тем неожиданней было то, что массивная фигура Харла, вдруг вынырнула из-за толстого ствола дерева. Широко расставив руки и улыбаясь, словно радуясь встрече с собственным чадом, он шагнул ей на встречу, перегородив собой всю тропинку.
        Не успев затормозить, Кейт упала в его объятья и забившись, словно пойманная птичка, тоненько заверещала.
        Сбоку тут же появился младший Петер и заглядывая через плечо Харлу, ухмыльнулся.
        - Ну, вот мы и встретились, красавица! Что же ты не радуешься? - хохотнул он.
        Кейт ничего не понимала от страха. Все эти семь лет она почти каждую ночь видела их в кошмарах. Но в своих кошмарах, Кейт не убивала их, а наоборот, они расправлялись с ней. Иногда ей удавалось убежать, но в следующую ночь, они вновь настигали ее и повторялось все сначала.
        И вот, наконец, этот ужас повторился в реальности.
        Харл тряхнул ее за шиворот и закинув на плечо, как мешок с мукой, потащил за собой. Петер помогал по возможности, придерживая ее за ноги.
        Кейт визжала и отбивалась, брыкалась и царапалась, но похоже, двоих мужчин это нисколько не смущало. Хватка их была сильна так же, как и при жизни, и ее, словно жертвенную курицу, тащили на костер.
        - Она еще брыкается? - возмущенно обратился старший к младшему.
        - Ага, убила нас, понимаешь ли, а теперь за свои поступки отвечать отказывается! - посетовал младший.
        - Вы сами виноваты! - кричала Кейт, извиваясь, словно драконий хвост, - Я не делала вам ничего плохого, а вы…!
        - Ну, да, малость переперчили, - словно раскаиваясь в собственных деяниях отозвался Харл.
        Кейт не поверила своим ушам.
        - Малость? Это вы называете малостью!? - взвизгнула она.
        - Ну, мы же не хотели тебя убивать, - оправдывался Петер.
        Кейт казалось, что это какой-то фарс, бред, помешательство. Что несут эти двое? Запоздалые раскаяния ее не интересуют. Из-за этих двоих у нее может, вся жизнь теперь наперекосяк, а они тут оправдываются!
        - Да что вы мне тут рассказываете? - возопила она, - Перекати-поле, которые готовы родную мать за медяк заложить, вы меня еще стыдить будете?
        - Ну, виноваты, - остановился Харл и поставил Кейт на землю.
        Она огляделась. Оказывается, они ее уже до костра доволокли.
        Харл покаянно переминался с ноги на ногу стоя перед ней.
        Выглядели они так же как в последнюю их встречу. Только у Петера страшный шрам на горле, перерезавший сухожилия и мышцы, заставлял его голову заваливаться то в один бок, то в другой. Отчего ему приходилось придерживать её за ухо.
        У старшего, спереди было все нормально, но рубаха сзади висела клочьями, совсем не прикрывая измочаленной плоти.
        Кейт внутренне передернуло. Как не странно, но выглядели они жалко. И страх понемногу отступил.
        - Мы хотели чуть подзаработать, продав тебя «ночным бабочкам», да в городе обосноваться и может, работу найти.
        Кейт вытаращила на них глаза. Такого нахальства она не ожидала. Но почувствовав себя смелее, все же нравоучительно ответила:
        - На чужом несчастье счастья не построишь, а получив деньги, вы тут же пропили бы их, или проиграли.
        Девчонка была права. Оба переглянулись и устало уселись на бревно, на котором сидели до этого.
        Кейт, совсем осмелев, уселась рядом.
        Огонь тут был какой-то странный. Не оранжево-желтый, а голубовато-зеленый, и совсем не жаркий. Харл задумчиво повел над ним рукой, словно в воду окунул, а вынув, брезгливо отер ее о штаны.
        - Дурацкий лес, даже не согреться тут, - уныло передернул он плечами, от озноба.
        Кейт задумалась, раз это с ней сейчас происходит, то, стало быть, неспроста.
        - Что же вы, от меня сейчас-то хотите? - устало спросила она.
        - Мы тут застряли, - уныло пожаловался младший.
        - Где застряли? - не поняла девушка.
        - Между мирами, то есть здесь.
        - А мне то что? Я вас оживить не могу.
        - Это верно. Но можешь помочь нам, а соответственно и себе.
        Кейт подозрительно прищурилась.
        - Что вы хотите этим сказать?
        - Мы не зря все здесь собрались. Мы должны договориться.
        - Договориться!? - возмутилась Кейт, - Вы хотите сказать, что если я не выполню ваших условий, то я никогда не попаду в свой мир и останусь тут, с вами?
        «Это похоже на бред сумасшедшего», пронеслось у нее в голове. «Мало того, что это белый лес, так еще пару воскресших покойников, свалились ей на голову и просят о чем-то договориться».
        - Мы сами незнаем, - уныло пояснил Петер, - Нам сказали договориться, а как не уточнили.
        - Кто вам сказал? Где? - совсем запуталась Кейт.
        Родственники переглянулись и одновременно пожали плечами.
        - Марра, - уныло ответил за всех старший, - Она сказала, что если мы договоримся, то даст нам второй шанс. А если нет, то в гадость какую-нибудь превратит.
        Тут Кейт не выдержала и расхохоталась, сначала весело, а потом напускная веселость перешла в легкую истерику, сменившись, как водится у девушек слезами.
        Двое сидели молча и ждали, пока она успокоится, ковыряясь прутиками в мертвом огне.
        - Да если хотите знать, я не хотела вас убивать. Это вы, не оставили мне выбора! - обиженно выкрикнула она.
        - Ты могла бы просто удрать, - буркнул Петер. Мы не стали бы преследовать.
        - Откуда вы знаете? - срывающимся голосом гнусавила Кейт.
        Петер еще больше понурился.
        - Наверное.
        - Вот, то-то и оно!
        Поняв, наконец, что надо делать, родственнички одновременно вскочили с насиженного места и бухнувшись ей в ноги, на два голоса заголосили.
        - Прости нас! - басил старший.
        - Мы больше так не будем! Мы все поняли! - придерживая голову за ухо, что бы не потерялась, неловко уткнулся ей в ботинок младший.
        - Помилуй!
        - Пощади!
        Кейт не могла больше сдерживаться и уткнувшись в колени дала волю настоящим слезам. Словно за все эти годы, сейчас выплескивался весь ее страх, отчаянье и как не странно, стыд за содеянное. А ведь действительно, она могла убежать. Сколько бессонных ночей и тяжелых дней она провела в мыслях о том, правильно ли поступила. На тот момент, ей казалось, что да, правильно. Но проходило время и новые сомнения глодали душу. А что было бы если…? Этот страшный вопрос терзал не хуже железных кандалов, что растирали ее ноги в той телеге. Но, увы, содеянного не воротишь.
        - И вы простите, - шепнула она не отнимая головы от ладоней. Вновь залившись горючими слезами.
        Да, пусть сейчас она кажется себе слабохарактерной и глупой, (Это-ж надо, у насильников прощения просить!), но это слово ей очень давно хотелось произнести, и она это сделала.
        - Ну, что же вы… - Кейт отняла голову от ладоней и огляделась. Она сидела одна на поваленном дереве, и ее окружали только лишь высокие заросли белых папоротников. Ни огня, не мужчин словно никогда и не было.
        Она хотела сказать «Ну, что же вы молчите?» Но было уже некому.
        Еще пару раз всхлипнув, она утерлась рукавом и уже собиралась подняться, как увидела в трухлявой траве свой медальон. Тот самый, что Харл забрал у нее в первый день ее пленения. Ведь, когда Мэйтон поджег там все, она так и не забрала его.
        Тряскими от волнения руками она подняла его с земли. Как он оказался тут? Неужели, ей все это не причудилось?
        Кейт открыла овальную серебряную крышечку, украшенную изящной вязью из трав, так любимой у эльфов. Внутри оказался засушенный четырехлистный клевер.
        Из глаз опять потекли слезы. Это все, что досталось ей от отца с матерью.
        Она поцеловала его и закрыв, повесила на шею.
        «Спасибо!», шепнула она небесам.
        Немного отдышавшись, она снова двинулась в путь, выйдя на давешнюю узкую тропу.
        Через десяток аров, белые деревья впереди подернулись мутной дымкой, и стали расплываться, дрожа и тая, словно в жарком мареве, медленно превращаясь в зеленые. Она вновь очутилась в обычном зеленом лесу, а в пяти шагах от нее удивленно топтался и осматривался эльф.
        - Мэйтон! - Кейт кинулась к нему на шею и чуть не придушила в объятьях.
        - Я тоже рад тебя видеть, - сдавленным голосом просипел, он пытаясь отдалиться, оберегая раненую руку, - А подруга твоя где?
        Кейт, наконец сползла с него.
        - Не знаю, она пропала, также, как и ты, - уже не так радостно ответила она.
        - Значит, будем ждать ее тут.
        - Что с тобой? - спросила она, видя, что он схватился за плечо.
        - Так, царапина, но шить придется, - скривился он, усаживаясь на свой рюкзак.
        - Знаю я твои царапины, - бубнила Кейт уже вовсю роясь в сумке и доставая иглу с ниткой, и коробку с эликсирами.
        - Кто тебя так?
        - Потом. Сначала зашей, - буркнул он.
        Ему надо было подумать над тем, что и как ей рассказать.
        Спустя время, когда рана была зашита и должным образом перевязана, он освободившись от чрезмерной опеки Кейт, прошел несколько шагов вперед. Огляделся вокруг, поводя в воздухе руками и в нескольких пядях от себя обнаружил границу, отделяющую два мира. Кейт охнула, потому что рука Мэйтона пропала в воздухе, словно растворилась.
        Только тут Кейт заметила, что уже совсем стемнело.
        Вверху, сквозь густую листву, то там, то тут проглядывали крупные, яркие звезды. В траве и на листьях, словно гирлянды на празднике, сияли разноцветные светлячки, а на поваленных трухлявых деревьях, бледно светились ночные грибы и лишайники. Лес наполняли песни невидимых ночных птах, стрекот насекомых, крики и копошение ночных животных. Кейт потрясенно выдохнула, разглядев и услышав все это.
        Мэйтону сразу вспомнился их лес в долине, до боли похожий и родной. Да, слишком долго он жил в городе.
        - Ты не представляешь, что со мной произошло! - поведала ему наконец Кейт, когда они уселись под деревом, и развели небольшой костерок, ожидая Лину.
        Мэйтон с интересом посмотрел на нее.
        - И что же?
        Кейт, немного волнуясь, пересказала ему свою историю. И показала медальон, который нашла. Мэйтон наклонился к ней, взяв его в руки.
        - Красивая вещица, - только и сказал он. Помолчав, вынул из-за спины свою добычу.
        Увидев чудесный меч, Кейт потрясенно выдохнула. И Мэйтон без особых подробностей, рассказал свою историю. «О старинном враге и не свершившемся когда-то поединке».
        Кейт видела, как он пытался подобрать слова так, чтобы она ничего не поняла и не о чем не догадалась из его прошлой жизни. И ее это обидело.
        - Почему ты ничего никогда не рассказываешь о себе? Ведь я ничего не скрываю от тебя.
        - Как-нибудь в другой раз, ладно, когда все это закончится, обещаю, можешь задать мне любой, интересующий тебя вопрос.
        Кейт все же надулась.
        - А сейчас что?
        - Сейчас не время, смотри…, - он показал пальцем в сторону, где граница миров задрожала и огоньки светлячков стали размазываться, и расплываться в воздухе. На мгновение мигнув, ночной лес, впустил в свою живую темноту, потусторонний белый мир.
        Шагах в десяти от них, оттуда появилась Лина, удивленно оглянувшись по сторонам, она увидела огонь и радостно кинулась к ним.
        Заметив, в каком она состоянии, Кейт поднялась ей навстречу и обняла. Девчонка еле сдерживалась, чтобы не разреветься, но пересилив себя, уселась рядом, словно от озноба засунув руки между коленей.
        - Вы не поверите, кого я встретила! - дрожащим голосом прошептала она.
        Мэйтон, отстегнув флягу от пояса, сунул ей в руки.
        - Поверим, только сначала выпей, а потом расскажешь.
        Лина не спрашивая, что внутри, отвинтила крышку и сделав несколько добрых глотков, молча отдала обратно, даже не поморщившись. Мэйтон уважительно хмыкнул и приготовился слушать ее историю.
        Потом Кейт, рассказала Лине свою. Все воззрились на Мэйтона, но он сказал совсем другое.
        - Каждый встретился со своим внутренним страхом, - глубокомысленно заключил он, не обращая внимание на то, что от него тоже ждали рассказа. - Просто они, словно обрели материальность в этом лесу. Думаю, что каждый из нас, кое-что понял о себе. То, что так беспокоило.
        - Ну почему у меня была мама, которая превратилась в вампиршу? - воскликнула Лина, - Она же не мой тайный враг!
        - Видимо, ты просто очень боишься ее потерять - задумчиво пояснил Мэйтон, пожимая плечами. - И твой страх трансформировался в страшную нежить. Другого объяснения у меня нет.
        - А что было у тебя? - спросила его Лина.
        Кейт вся подобралась, ожидая какой-нибудь неадекватной реакции со стороны Мэйтона.
        Но он на удивление был спокоен, и даже несколько задумчив.
        - Старые счеты с бывшим врагом. Тоже, в какой-то степени «страх».
        Лина молча кивнула и задумалась. Неужели, это и есть та самая «Своя дорога к Оракулу», о которой говорил пёс?
        Приведя мысли и чувства в относительный порядок, все трое вдруг поняли, что страшно проголодались. Это произошло как раз в тот момент, когда из мешочка Лины выполз Дружок и пискнув-поздоровавшись с хозяйкой, отправился на охоту.
        «Я ошибся», подумал Мэйтон, «Видимо, вчерашней лягушки ему не хватило. Вот, проглот!»
        Он уже немного окреп и стал похож на настоящего лесного дракона, только маленького. У него даже перышки на хвосте проклюнулись. Синие. Значит, это самец. У самок красные.
        Так как мясо у них закончилось, а набрать воды в котелок, чтобы сварить кашу, было негде, Мэйтон оглядевшись по сторонам, вдруг встал и отойдя на несколько шагов, начал рыться в земле.
        - Что ты там потерял? - удивилась Кейт, вглядываясь в темноту.
        - Наш ужин, - отозвался он из зарослей и через некоторое время, вышел к костру с какими-то грязными клубнями в руках. Он оборвал с них длинную ботву и очистив от земли, разгреб золу от костра и сунул их туда.
        - Ой! Это что, картошка? - воскликнула Лина.
        - Что это за гадость? - в унисон с ней, поморщилась Кейт.
        - Не то, и не другое, - буркнул эльф, - У нас, это называется валаэс, что в переводе на человеческий, означает «пища богов».
        - С виду, очень похоже на картофель, который у нас называют «второй хлеб», - поделилась впечатлениями Лина.
        - У тебя есть возможность сравнить, - улыбнулся Мэйтон ковыряясь в углях.
        «Опять это «у нас», подумала Лина, «Вот партизан!»
        Валаэс оказался вкусный.
        Когда Мэйтон выкатил три горячих клубня им под ноги, от умопомрачительного нежного аромата, сразу потекли слюнки. Дело в том, что один клубень все же лопнул, обнажив ароматную горячую мякоть, которая в свете углей казалась кремово-розовой и такой аппетитной!
        Все, еле дождались, пока они хоть немного остынут и принялись за еду. Обернув горячие клубни в широкие листья каких-то лопухов, растущих рядом, Мэйтон надрезал девчонкам толстую корку, а сам взял треснувший.
        Запивали из фляги Мэйтона.
        Лине показалось, что она ест сладкую горячую грушу, даже запах был похож. Клубень валаэса был довольно большим и они вполне им насытились.
        - Вкуснота! - восторженно поблагодарила Лина, кидая в прогоревшие угли, оставшиеся грубые корки.
        - Вполне себе ничего, - облизывая пальцы и довольно жмурясь, заключила Кейт, - Конечно, не креветки по-исински, но есть можно.
        - Много ты понимаешь! - буркнул обижено Мэйтон, - Ты семь круголет назад, даже не знала, что грибы под землей растут, а конфеты сладкие на вкус, а сейчас нос от валаэса воротишь. Что бы ты знала, из него можно приготовить что угодно. И в муку смолоть и на зиму засолить.
        - Ой, извини, оскорбила в лучших чувствах твой корень, - хихикнула она.
        - В следующий раз, можешь поискать в кустах креветки по-исински. Приятного аппетита, - зло буркнул он.
        - Да ладно, не обижайся, - примирительно хлопнув по плечу друга, сказала Кейт, - Прям, и пошутить нельзя.
        Лина, разморенная алкоголем из фляги и горячим ужином, лениво слушала незлобные препирательства спутников. Она умиротворенно прикрыла глаза и подремывала, прислонившись спиной к дереву.
        Вернулся сытый Дружок и пискнув, по обыкновению сам заполз к Лине, в свой мешочек.
        Мэйтон, вдруг вспомнил свою ручную тальпу Хайси и что-то так одиноко стало. Вон, дракон, сам, гадость - гадостью, а и тот, ластится.
        Он молча расстелил кожаный полог и укрывшись своим одеялом, улегся посередине. Девчонки устроились по бокам и тут же заснули. Слишком много впечатлений для одного долгого дня.
        ГЛАВА 7
        ЛЕГЕНДА О СКВАМОРЕ
        Ожидая появление Винта, Демир задумчиво в очередной раз перелистывал дневник учителя. В основном, он состоял из легенд и преданий, собранных Кипреем по древним фолиотекам. Все эти легенды были на одну тему. А именно повествовали о древнем народе, проживающем в незапамятные времена на соседнем континенте.
        Считалось, что все расы были созданы разными богами. Свамир и Мирра сотворили амури, эльфов и людей. Марра и Маромир - творили орков, гоблинов, леприконов и прочих.
        А эти - происходили от Морка.
        Морк, сам наделенный правом творить существ, сделал их сильными и умными, ему хотелось, чтобы из всех рас они получились самыми совершенными. Но, к сожалению, они получились и слишком воинственны.
        Населяли они половину западного материка, деля его с эльфами и людьми. Сначала боролись за власть только между собой, уничтожая друг друга. Но со временем, они почти полностью подчинили всех, кто проживал рядом с ними, сопротивлялись только эльфы, а многие люди, со временем стали поклонятся, им как самим богам. Ибо волшба их была искусна, а жили они практически так же долго, как и эльфы. Мир, словно раскололся надвое и погряз в войне, и междоусобицах.
        Выглядели они устрашающе. Высокие, жилистые, безволосые, даже женщины. Кожа их напоминала кожу рептилий, а глаза раскосы, желты и злы. Люди называли их змееголовые. Эльфы - Лхоссами, а сами они себя стали называть Нагилы - избранные.
        Они были двух видов; дневные и сумеречные.
        Дневные - песочного цвета, с желтыми глазами, составляющие самую многочисленную касту воинов.
        Сумеречные - серые, с глазами цвета пурпура, составляющие касту жрецов-волшебников.
        Последние, сотворили множество ужасных тварей, самыми страшными из которых, были черные драконы. Сильнейшие жрецы нагилов могли перевоплощаться в этих чудовищ и несли в ряды противника смерть и панику. Они перебили почти всех существующих тогда крупных драконов: золотых, зеленых, синих, коричневых и красных. Не смогли справиться только с белыми, эльфийскими магами-полиморфами.
        Именно тогда, в ответ Сумеречным, эльфы создали свою, особую касту, Белых воинов. Величайших волшебников. И только с помощью их, серое иго начало терять свою силу. Через двести круголет отчаянных сражений и бесконечных стычек, не осталось никого, кто мог бы противостоять Белым.
        В последней битве между Серыми и Белыми, шестнадцать циклов назад, (1 цикл = 144 круголетам), 5536 круголета от сотворения Первых, была уничтожена середина западного материка.
        Кто-то говорил, что это сотворили Белые, чтобы уничтожить главные города противника, а кто-то считал, что сам Морк рассердившись на своих нерадивых детей, вовлекших мир в пучину войны и хаоса, прислал с небес ядовитый огонь, поразив их своим гневом.
        После той битвы лхоссов почти не осталось. Лишь нескольким сотням воинов, во главе с самым сильным и коварным жрецом Сквамором, удалось бежать на соседний материк.
        Как не пытались Белые остановить их, все было тщетно. Даже ужасный шторм, насланный на их корабль, не принес ощутимых результатов. Пожертвовав почти всей своей охраной, жрецу удалось переплыть море и затеряться на просторах нового материка.
        Белым ничего не оставалось делать, как последовать за ним, поселиться тут же и выжидать, словно горный мангуст, караулящий кобру у ее гнезда.
        Их опасения со временем подтвердились. Всего сто круголет понадобилось Сквамору, чтобы набрать силу и вновь приступить к своему темному делу.
        Словно серая чума, с 5546 круголета, то тут, то там стали появляться подземные храмы Нагилов.
        Сквамор разными путями вербовал себе людей и даже некоторых эльфов, кого силой, а кого соблазном власти и могущества. Он полностью подчинял их волю и разум, делая послушными себе марионетками и жестокими воинами. Специальными настоями и чудовищными операциями, он изменял человеческую натуру, делая их похожими на себя. Ему даже удалось перетащить на свою сторону некоторых правителей, заручившись их поддержкой и покровительством.
        Но Белые не дремали и методично проводили зачистки. Это продолжалось больше двухсот круголет.
        В конце концов, Сквамора и основных его приспешников, удалось уничтожить, но некоторые человеческие маги, прельщенные силой его волшбы, так и продолжали тайно практиковать ее.
        После битвы с ратями Сквамора, 7356 круголета, все Белые покинули этот мир, обиженные черной неблагодарностью и предательством людей.
        Покончив с игом Сквамора, люди, испугались мощи эльфийских магов и воспользовались удобной ситуацией. Когда Белые были наиболее слабы и обескровлены в тяжелых последних сражениях, люди заключили союз меж собой и вероломно напали в спину, отхватив часть земель, заставив подписать несколько невыгодных договоров. Что бы спастись от преследования людей, Белые решили покинуть на время этот мир, пообещав оставшимся, что когда придет время, они возвратятся.
        Но казалось, что и магии нагилов пришел конец. Белые сделали все возможное, чтобы было уничтожено все, что когда-либо напоминало о них.
        Однако Кипрей предупреждал в конце Демира о том, что кто-то из его коллег, раскопав древние манускрипты, узнал тайны нагилов и попытался ее возродить.
        Теперь Демир старался понять, где он оставил подсказку, и кто же это?
        Он перерыл весь блокнот, но не нашел ни одной зацепки. А о том, что учитель оставил ему шифр, говорила маленькая схема на задней странице, где под цифрами, написанными в ряд от одного до нуля, столбцами был начертан рунар (алфавит). Осталось лишь найти спрятанные в тексте подсказки.
        Было уже совсем темно, и Демир решил проведать как там его пилот. Подойдя к двери, он только хотел постучать, как услышал оглушительный храп. Не став будить бедолагу, он сам пошел спать, разумно решив дождаться утра.
        ГЛАВА 8
        ТОДОР.
        Утро выдалось туманным, тихим, и сырым. Где-то в гуще леса раздавался одинокий голос удода, которому изредка отвечал близкий козодой, ворон, да жаба из лесной лужи.
        Передернувшись от холода, Тодор перевернулся на правый бок и осмотрелся. Рядом уже никого не было, только лежала у изголовья связка стрел.
        Он сел и проведя руками по лицу, нахмурился. Сейчас казалось, что вчерашние события - это только нехороший сон. Но, одежда насквозь пропахла гарью, а руки его были сплошь в саже и посмотрев на них внимательно, он вспомнил как хоронил с Манулом и Лаэре своих деревенских. Да и стрелы, вот они, никуда не делись, даже кровь на наконечниках кое-где видна. Следопыт оставил ему почти целую связку, а не одну, как говорил вчера. Но все-таки больше половины забрал с собой. Тодор догадался, что расправиться с врагом, они решили его же оружием.
        Ехать надо. Исполнять обещанное.
        «А может, он все-таки наврал мне?», не давала покоя предательская мысль. «Нет, не мог!», спорил он сам с собой. «Да и стрелы, он сам же вчера разглядывал. Настоящие они!», и словно проверяя сам себя, он покосился на связку, лежащую рядом.
        Пока он терзался сомнениями, к нему всхрапнув и заскрипев несмазанной телегой, подобрался Лихой, ткнувшись в плечо теплой, ласковой мордой. Словно говоря: «Мол, хозяин, хватит спать пора бы уже и поехать позавтракать».
        Мужчина нежно погладил животное по лбу и с тяжелым сердцем поднялся на ноги.
        От возникшего движения в телеге завозились животные. Тодор, собрав вещи с земли, закинул их на сено, и отправился в Ани.
        ***
        К воротам деревни он прибыл рано утром. Они были уже открыты.
        Вдалеке, у реки, за спиной Тодора, мелькали черно-белые и пегие зады коров, уведенных с утра пастухом на выпас. Перед ним, сразу за распахнутыми настежь воротами, находилась небольшая площадь, аккуратно уложенная круглыми деревянными плашками. Леса то вокруг в избытке, так что не экономили.
        Посередине находился небольшой помост для собраний и столб с билом. От центра площади во все стороны лучами разбегались аккуратные прямые улочки с одноэтажными деревянными домами, окруженные огородами и садами. Обычное, зажиточное поселение.
        У забора, на него забрехал местный пес, чёрный, с рыжими пятнами на боку и вислом ухе.
        Тодор остановился, давая себя хорошо разглядеть.
        - Гавун, заткнись! - гаркнул на пса мужчина, шедший к Тодору навстречу от ближайшей избы. Пес захлебнулся на «полуслове», и поджав хвост под тощий живот шмыгнул в конуру, прогромыхав на прощание ржавой цепью. Знал, видать, что со старостой шутки плохи.
        Тодор спрыгнул с телеги, взял коня под уздцы и пошел на встречу местному главе.
        Он был невысок, кряжист, как древняя сосна на берегу моря. И как бы ветер ее не гнул, она упрямо стояла, простирая свои ветви кверху, цепляясь корнями за голый берег. Серо-голубые пристальные глаза, выдавали в нем потомка итильских моряков, ну на худой конец жителя приморских поселений.
        По выражению лица Тодора, староста сразу понял, что что-то произошло. Мужа Гретти тут знали почти все, а неожиданный визит спозаранку действительно был весьма странным.
        - Здравствуй Тодор. Что-то случилось? - подавая ему широкую, мозолистую руку, поприветствовал староста.
        - Здравствуй Велегор. Новости у меня скорбные. - Дрогнувшим голосом сообщил прибывший.
        Вкратце пересказав случившееся вчера в Доре, Тодор увидел, как тот мгновенно побледнел, у Велегора там тоже была дальняя родня.
        - Постой тут немного, я сейчас, - дрогнувшим голосом шепнул он.
        Староста прошел на середину широкой улицы и несколько раз дернул за било, висевшее на столбе. Два громких пронзительных удара понеслись по улице, заставляя прислушиваться к себе, и напрячься всех жителей небольшой деревни.
        Потом махнул ему рукой и призвал идти за собой к местной харчевне, с утра, еще пустой. Собрание было удобней провести там.
        Тодор заметил, что из домов сразу же стали выбегать люди и озираться по сторонам - «не горим ли?»
        В харчевне было душно и громко. Бабы выли, кто-то из мужчин ругался вслух, кто-то, передавая стрелы из рук в руки, громко обсуждал их отличия и сходство. Естественно, все, на чем свет стоит, поносили эльфов, даже держа в руках доказательство их невиновности. И Тодор, видя, что происходит, уже вовсю жалел, что приехал именно сюда, а не поехал сначала в более крупную деревню Исин, а то и сразу в Вейли.
        Оказавшись среди таких же как он фермеров, он сам исподволь, вняв общественному мнению, стал сомневаться в правильности выбора той стороны, на которую стал. Ему снова начало казаться, что Манул и Лаэре все подставили так, словно хотели нарочно выгородить эльфов, отвести от них подозрения.
        Но ведь он сам хоронил своих в деревне! Сам собирал те стрелы. Сам видел тот огромный след на меже. Видел раны эльфийки и следопыта, и слышал, как тот рассказывал ему обо всем. Ведь нельзя же так притворяться?
        В душе его было такое смятение, что Тодор растерялся. Он уже не слышал ничего вокруг, а пытался решить, на чьей же он, наконец, стороне? Чему верить? Тому, что видели его глаза и чувствовало его сердце, или тому, что говорили вокруг него.
        Ведь так просто сейчас молча кивнуть головой, подняться на ноги и схватив вилы или косу, пойти расправляться с врагом. И больше не разбираться, не терзаться ничем, не выбирать между заблуждениями своих, и правотой чужих.
        И тогда где-то там, теперь только в эльфийской долине, чья-то жена не дождется своего мужа, а дочь больше никогда не увидит отца живым.
        Что, в тот момент дернуло его вскочить и закричать на весь дом?
        То ли идея «жечь червей древесных», то ли предложение о снятии длинноволосых скальпов, то ли гирлянды из острых ушей? Просто он вскочил, и шарахнув по столу кулаком зычно гаркнул:
        - Да не они это! Кому сказано! Орки это! Я следы ихние видел!
        В харчевне воцарилась гробовая тишина. Именно что гробовая. Потому как по взглядам деревенских, Тодор подумал, что именно туда его сейчас и упрячут.
        Он обвел всех тяжелым взглядом и вырвав из чьих-то рук привезенные стрелы во второй раз начал пересказывать увиденное.
        Но досказать ему не дали.
        Староста, перегнувшись через стол, навис над ним как гора над мышью и дрожащим от ярости голосом, сквозь зубы процедил:
        - Да ты, видать, умом повредился от горя, родственник? Забыл, кто тут свои, а кто чужие?
        Глаза его, словно две змеиные щелочки горели ненавистью и злобой.
        - Я там был. А ты нет! - упрямо выдержав его взгляд, повторил Тодор.
        - А что же они сами, спасители твои, не пришли сюда, да не разъяснили нам всё чин чином, как положено? А в лес умахнули и поминай как их звали!
        - Говорил ведь, чем слушали? По следам орков кинулись. Отомстить хотят! - в третий раз, терпеливо объяснил Тодор, - Можно подумать, вы бы их слушать стали?
        - Ага, вот оно, стало быть, что! - елейным голосом протянул староста, цепляясь за нужное слово и пристально оглядывая толпу, - А тебя значит послушаем? Да они на это и надеялись, пень ты деревенский! Тебя, дурака, специально к нам подослали, что бы мы, в сказки ихние поверили! Ну, смекай!
        Староста с видом прозорливого всезнайки уставился на оробевшего Тодора, сверля его взглядом.
        Мужчина мгновение заколебался и это колебание сдвинуло чашу весов не в его сторону.
        - В подпол его! - заорал кто-то с задних рядов.
        - Без него, предателя разберемся! - орал басом в сенях патлатый косоглазый мужик, норовя запустить в него ботвой от моркови. Но она не долетела и шлепнулась кому-то на голову, повергая собрание в еще больший хаос.
        Не ожидая ничего подобного, Тодор опешил и не успел опомниться, как его уже под руки тащили к чьей-то избе и спускали в подпол. Мужчина, стал было сопротивляться и даже успел кому-то смачно ответить по зубам, и пнуть кого-то в колено, но озлобленные и словно сошедшие с ума жители, наградили его тумаками и ударом в челюсть. Последовавший удар под дых от старосты, выбив весь воздух из легких, заставил согнуться пополам, и покориться взбесившейся толпе.
        Очнулся он уже в темном сыром подвале, с гудевшей головой и ноющими ребрами. Открыв глаза, (вернее всего один глаз, так как второй, сильно подбитый, затек и опух, явно уже налитый кровью), он осмотрелся. Где-то совсем высоко, пробивался бледный луч света, освещая деревянный потолок, и верхние полки с керамическими горшками припасов, связками сушеных трав и объемистыми коробами. Скорее всего, это воздушное отверстие в потолке от застоя воздуха и проветривания подпола, тут же догадался он. У него у самого такое было в подвале.
        «Было», горестно подумалось ему. А теперь он словно лист палый, сорванный со своей ветви, подхваченный и носимый злым ветром. Куда теперь упадет? Вот, в подвал занесло.
        «Влип, так влип!» беспомощно подумал он, и сев рывком, тут же обхватил гудящую голову руками.
        Обещание, данное Манулу, он не исполнил, да еще деревенских, против себя ополчил. Что же делать теперь? Куда деться? И никому-то он теперь не нужен. А стоило вообще, из-за каких-то незнакомых ему эльфов так собой рисковать?
        Но, не справедливо же получается! Ведь они действительно ни в чем не виноваты! Может, еще раз с глазу на глаз со старостой потолковать? Свои ведь, почти родные! Не уж-то не поймут? Может, остынут, успокоятся…?
        Он поднял голову вверх и стал смотреть на мельтешащие тени, то и дело сновавшие за окошком. Видимо, он поднял в деревне серьезный кипеж и теперь, мужчины укрепляют забор вокруг деревни, выставляют часовых, достают из-под полов старые мечи и поржавевшие от времени латы, а у кого такого добра нет, точат охотничьи ножи, да мастерят новые стрелы. Наверно оно и к лучшему, если что, то хоть они готовы будут. Главное, чтоб в долину эльфов не совались.
        Мысли текли и текли, и свет за окошком, стал превращаться из ярко-золотистого в рассеянный синий. Видимо, солнце с этой стороны ушло за угол сарая, стало ощутимо темнеть. Поколебавшись еще немного, Тодор нащупав в сумерках перила лестницы, начал медленно взбираться вверх, надеясь, что ему удастся уговорить людей выслушать его вновь.
        Пробарабанив несколько минут в дверь, он, наконец, услыхал за ней легкую возню и шепот, а потом и хихиканье. Догадавшись, что это наверно ребятня балуется, он все-таки отважился позвать их.
        - Эй! Старосту позовите, я поговорить хочу!
        Суета и шепоток за дверью сразу умолкли, послышался удаляющийся топот двух пар голых пяток, хлопнула расхлябанная дверь,и вновь воцарилась тишина.
        Как не прислушивался мужчина, но очень долгое время, ничего кроме мышиного хруста в стене, слышно не было.
        Тодор уселся на первой ступеньке и принялся терпеливо ждать, изредка потирая изрядно нывшие ребра.
        Наконец, когда в маленьком окошке совсем стемнело и подпол погрузился во мрак, еще раз хлопнула дверь сарая, раздались тяжелые шаги, и над его головой послышалась возня в замке.
        В открывшийся проем хлынул свет, Тодор прикрыл глаза ладонью, жмурясь от солнца, а на пороге возник силуэт полной женщины.
        Она не стала спускаться к нему, а стояла и ждала, пока он сам выйдет наружу.
        В женщине, Тодор узнал мать его жены, тётку Дору. Глаза ее были заплаканы, а в руках она держала крынку и узелок.
        - Староста занят. Он разговаривать с тобой не будет, - сказала она тихо, не здороваясь, и обняла его не выпуская из рук своей ноши.
        Тодор был рад ее видеть и искренне обнял в ответ. От нее пахло очагом, едой и свежим молоком. Видимо, она только что подоила корову.
        «От Гретти тоже так пахло каждый вечер», уже какой раз за эти сутки подумал он.
        - Я покушать тебе принесла, - смахнув подступившие слезы, сказала она.
        Тодор только теперь понял, как был голоден. В крынке оказалось свежее молоко, а в узелке мягкий козий сыр, хлеб, да связка крученых колбасок с чесноком.
        Пока он ел, Дора молча, не сводила с него грустных карих глаз. Тодор видел, что она очень хочет о чем-то его спросить, но не решалась.
        - Ты ешь, ешь, я еще принесу, если мало, - мягко сказала она, - А за живность свою не беспокойся, я их у себя пока пристроила.
        Тодор кивнул и отвел взгляд куда-то в угол, где в бледном свете меж щелей сарая, было видно, как паук плел небольшую паутину.
        - И хорошо. Их все равно забирать некуда, дома-то уже нет.
        Кусок стрял в горле, и он, отложив еду в сторону, сделал длинный глоток молока, словно это была хмелевуха. И не склонного к пьянству Тодору, вдруг, в первый раз в жизни, захотелось крепко напиться, до потери памяти, до бесчувствия, до забвения.
        Дора не выдержав, вновь всхлипнула.
        - Как же я одна-то теперь? Дочь единственная…, внучки! Как же так, Тодор? Как же так?! - уткнувшись в ладони, шептала женщина, - Кто за это ответит?
        Дора подняла на зятя блестящие от слез глаза и посмотрела в упор. И Тодор опять пожалел, что в ту ночь его не было дома. Тогда, он бы сейчас не стоял перед матерью, не зная, что отвечать на ее вопросы.
        - Если бы мне, хоть кто-то поверил, мы могли бы отомстить, - жестче, чем надо ответил Тодор, смотря прямо в глаза Доре. Пошли бы следом, за Манулом и Лаэрэ.
        Она опустила взгляд.
        - Это правда, то, что ты сказал? - тихо спросила она.
        - А для чего тогда я здесь? Я думал нагнать следопыта с эльфийкой и присоединиться к ним, - зло бросил он, - Но вам видимо проще представить, что эльфы сошли с ума и напали на нас, чем поверить в правду об орках!
        - Но ведь напали-то со стороны долины, ты же сам сказал.
        Тодор вздохнул.
        - Да. Но это еще ничего не значит, - он упрямо сцепил руки в замок, обхватив колени, словно пытаясь самому не растерять последние крохи своей уверенности, - Что задумал староста? - резко сменил он тему, впрочем, заранее предвидев ответ.
        Дора вздохнула.
        - Все словно с ума посходили! Даже мой старый дурак, откуда-то ржавый меч притащил и шлем. Хотят идти к границе, мстить.
        Тодор тяжело вздохнул. Его худшие опасения подтвердились.
        - Почему Велегор не хочет со мной поговорить? - отчаянно спросил он, вскакивая с пола и нервно меря шагами сарай - Если все мужчины из деревни уйдут к границе, вы окажитесь беззащитны! А что, если орки расправятся со следопытом и эльфийкой, и повернут сюда? Им даже никто отпора дать не сможет! - он снова присел рядом с Дорой, - Скажи это ему хоть ты! Обещаешь? - Тодор обхватил испуганную женщину за плечи и крепко тряхнул.
        - Обещаю, - шепнула она. И оставив еду на полу, быстро пошла к выходу.
        - Я не буду тебя запирать в подвале, только не уходи никуда, ладно?
        Перед дверью, она утерла слезы концом белого платка, покрывавшего голову, подобрала выбившуюся из-под него седую прядь волос и оправив одежду, вышла наружу.
        Тодор кивнул ей в спину и принялся терпеливо ждать.
        Дверь в сарай она все-таки закрыла, но скорее от любопытной ребятни, чем от него.
        Через щели он видел, как снуют туда-сюда по деревне люди, как мальчишки схватив палки, играют в Последнюю Войну. Поделившись на две кучки. Они с воинственным кличем нападали друг на друга, изображая людей и эльфов. У последних, были берестяные длинные уши и размалеванные сажей лица.
        Тодор тяжело вздохнул. Вот, никогда не ожидал, что от него, скромного селянина, будут зависеть судьбы стольких людей, да что уж говорить, вот этих самых мальчишек. Ему стало вдруг страшно. А что будет, ели он ничего не сможет сделать? Что, если ему не удастся переломить упрямство старейшины? Да и вообще, какой из него герой? Он сейчас почти отчетливо себе представил картину его позорного изгнания из деревни и побиваемого камнями, за его вольнодумные, и противоположные остальным воззрения.
        Но, ведь дураку понятно, что даже если эльфы вдруг, все помешались разумом и напали ночью спалив их деревню, то куда им, фермерам и скотоводам, не держащим в руках из оружия, ничего кроме вил и кос, тягаться с древним народом, закаленным в боях Последней Войны! Вот, теперь, он наконец понял, что Манул и Лаэре совершенно были правы. Потому что бред, думать, что виновны именно они! Возможно в гардалане что-то затевается, и они пока не ведают что. И этим «чем-то», началом всего, является именно его несчастная деревня. Пусть он и фермер, и пусть весьма далек от политики, но это казалось сейчас самым объективным объяснением.
        От этой мысли Тодор вновь вскочил и заметался по сараю. Ему, так хотелось, об этом хоть с кем-нибудь поговорить, поделиться мыслями.
        Тем временем солнце почти уже совсем село, погрузив сарай во тьму. Детей с улицы загнали по домам и на деревню опустилась какая-то, как казалось Тодору, тревожная, тишина, нарушаемая лишь далеким кукареканьем одинокого петуха.
        Не было обычных в это время, звуков музыки, собиравшейся на вечерние танцы молодежи, шушуканья и пересмешек по углам влюбленных парочек, даже собачьего лая не было слышно. Лишь скрипели кое-где несмазанные петли дверей, да слышалась перекличка сторожей у ворот.
        «Скоро и ворота закроют», с тоской подумал мужчина. По обычаю, это всегда делал староста, после самоличного осмотра деревенских окрестностей.
        Меж тем, замок на двери затребушили и тихонько скрипнув, отворилась дверь, впуская внутрь сарая, сумерки сиреневого вечера, запах пыльной после жары улицы и Дору.
        Уже по ее фигуре, по опущенным вниз мягким плечам, он догадался, что ходила она напрасно.
        В руках она держала какой-то узел, свисающий на завязках почти до пола.
        - Староста не хочет с тобой говорить, - виновато промолвила она, - Сказал, что с предателями ему говорить не о чем. Приказал пока держать тебя здесь, кормить и поить, пока они не уйдут, а там видно будет.
        Тодор оцепенел и бессильно опустился прямо на пыльный пол, рядом с крышкой от подпола. Дора присела рядышком и тихонько дотронувшись до его плеча, вложила что-то ему в руки. Это оказался тот самый узелок, что она принесла с собой. Развязав его, мужчина обнаружил хлеб, сыр, полную кожаную флягу и шмат копченого мяса. Того самого, что любимая жена так часто передавала ему гостинцем от тетки Доры. Тодор удивленно воззрился на нее.
        - Ворота закрывать будут точно с заходом солнца, а охраны сейчас там нет никакой, - зашептала скороговоркой Дора, - Только мой дуралей вызвался охранять, пока пересменка идет - все по домам разошлись ужинать. Так что у тебя есть немного времени. Коня твоего я не распрягала, только телегу отцепила, он у меня в конюшне стоит, найдешь. Мужик мой еще днем ушел, у старосты околачивался, молодежь наставлял, так что дома никого….
        - Так ты…, - поняв куда она клонит, начал было Тодор.
        - Слушай и молчи, у меня времени мало, - строго шикнула она, - Вот, переоденься. Она вынула из-под фартука какие-то вещи. Развернув, Тодор поморщился. Это была юбка, платок и широкая женская рубаха, что носят почти все женщины в деревне.
        - Оденешь это, и выйдешь через некоторое время после меня. Я выйду перед тобой, как будто домой иду, и сделаю вид, что забыла сарай запереть, и вернусь, понял? - Тодор кивнул, боясь спорить.
        - Я дойду до угла и обогнув сарай, вернусь, и постучу тебе вот так, в стену с улицы, - Она три раза быстро простучала по полу. Тодор кивнул.
        - Тогда выйдешь ты, запрешь сарай, как будто это я его запираю, и пойдешь к моему дому. Надеюсь, дорогу не забыл?
        - Как можно?! - обиженно буркнул мужчина.
        - Хорошо, улыбнулась она в темноте, - Я посижу немного за сараем, и сама выйду, а ты беги.
        - Так как же я через всю площадь незамеченным проскачу? Там же небось, народ все равно толчется?
        Дора с досадой вздохнула, как будто малого ребенка учила.
        - А кто тебя просит по площади, словно гардский ратник на виду у всех скакать? Ты еще в охотничий рожок подуди! - с напускной небрежностью фыркнула она, - Выведешь Лихого, да огородами, за домами тихонечко, до самых ворот прошмыгнешь. Там крапива да лебеда одна, а сейчас темень и не заметит тебя никто. А у ворот, говорю же, нет никого. А муженька своего я отвлеку, не переживай.
        И в первый раз, за всю их встречу, она тепло улыбнулась.
        Тодор с досадой хлопнул себя по лбу ладонью, «Вот дурак, совсем об этом забыл!»
        Он с благодарностью обнял Дору за мягкие плечи, и именно в этот момент почувствовал себя уже совсем одиноким. Словно все, что было с ним до вчерашнего дня, было всего лишь спокойным и счастливым сном. Но, вот сейчас, он наконец проснулся и окунулся в какую-то ужасную историю, из которой, он пока не видел никакого выхода, или на худой конец положительного исхода.
        Дора немного отстранившись, поцеловала его в лоб и обе щеки.
        - Удачи тебе. Пусть свершиться то, что предназначено, - прошептала она, и более не задерживаясь, двинулась к выходу. В дверях, она еще раз остановилась, и в последний раз посмотрев на любимого зятя, вышла.
        Быстро переодевшись, Тодор дождался условного стука и выйдя в прохладные сумерки вечера, беспрепятственно дошел до самого ее дома. В сарае действительно ждал оседланный конь. Он привязал покрепче котомку к седлу и взяв Лихого под уздцы, повел пока в поводу через двор, до самой калитки, что выходила в огороды. Там действительно стояла тишина. Вскочив в седло, он пока не стал снимать юбку и пустив коня легкой трусцой, направился вдоль забора, в сторону выхода. Пока все шло хорошо, было безлюдно, лишь изредка брехала, подвывая вдалеке чья-то псина. Подобравшись к самым воротам, он притаился в густых колючих зарослях шиповника. Всего красного от обильного урожая плодов, да яркой осенней листвы.
        У ворот крутился мужичек, в котором он узнал своего любимого тестя Темера. В таком смешном виде, признаться, он его еще никогда не видел.
        Однорогий, явно трофейный шлем, что в Последнюю Войну носили гномы, был ему откровенно великоват, но этот недостаток он компенсировал, одев его на свою шапку, туго подвязав ремешком. В старой, ржавой кольчужке, одетой прямо на тонкую рубаху, с коротким мечем, наспех зачищенным от ржи и засунутым за кушак. Весь ансамбль дополняли линялые синие порты, схваченные крест-накрест веревкой до колен и видавшие виды берестяные ступари.
        «Да», подумалось Тодору, «От него точно, все орки попадают замертво. Но только от смеха».
        Темер все никак не уходил и явно ждал своих сменщиков.
        Он, то суетливо кружился на одном месте, то порывался бежать в сторону дома старосты, то опасливо выглядывал в распахнутые ворота, выставляя за их пределы рогатую голову, словно буренка из стойла. Но отбегая на несколько шагов, смиренно возвращался обратно. Видимо, совесть не давала ему даже на короткое время оставлять ворота без присмотра.
        Тодор заволновался.
        «А что, если Дора не успеет и сейчас придет смена, тогда ему вообще сегодня не выбраться отсюда. А как увидят, сидящим в кустах, да в женских тряпках, так вообще забьют насмерть. И не посмотрят, что родственник. Где же Дора?»
        Тодор торопливо стянул с себя женскую одежду и оставшись в своей, терпеливо принялся ждать. Вещи Доры, он аккуратно сложил под куст.
        От напряжения у него даже ладони вспотели и когда он уже было, приял решение возвращаться, на площади у ворот появилась женщина.
        Она махнула рукой мужу и позвав его по имени стала раскладывать на помосте принесенную из дома еду в узелке.
        Тот, бодро направился к жене, сразу же позабыв о своем неусыпном долге перед обществом и вгрызшись голодным ртом в мягкую, ароматную краюху хлеба, на время забыл о существовании целой вселенной у него за спиной.
        Не теряя больше не минуты, Тодор тихонько вывел Лихого из зарослей, и проскочив сбоку в маленькую калитку, что всегда есть в больших воротах, скрылся с обратной стороны забора. Конь как будто чуял, что происходит и все это время стоял тихо и смирно, словно заяц притаившейся в кустах от лисы.
        Обернувшись на мгновение, он увидел, что Дора смотрит ему в след, и даже в темноте, почувствовал, как она ему улыбается.
        Вскочив в седло, он тронул пятками коня и помчался по направлению к ближайшему лесу.
        ГЛАВА 9
        ХАСК.
        Солнце только поднялось у него за спиной, а Хаск уже как полчаса шел по долине Нэрт-а-Неэлл, спустившись с южных склонов Драконьих гор.
        Его никто не остановил, хотя уже двух часовых он вычислил. Они особо и не прятались, как бы говоря, «Ты, конечно, иди, но мы следим за тобой».
        Только когда он вошел в обжитую часть долины, начинающуюся со светлой рощи молодых пестролистов, его окружил маленький отряд из пяти хмурых эльфов, молча возникших, словно со всех сторон сразу. Один рыжий, двое светловолосых и двое брюнетов. На них была камуфляжная одежда из лоскутков всех оттенков зеленого. Лица вымазаны чем-то бурым, на головах плотные капюшоны. Вооружены они были легкими луками с полными колчанами стрел.
        Хаск представился и озвучив цель своего визита, показал письмо, написанное Мэйтоном. Самый старший, на взгляд пса, светловолосый пограничник со старым шрамом через всю щеку, взглянул на печать и молча кивнув, махнул рукой призывая идти за собой. Остальные остались, тут же растворившись в листве, словно и не стояли рядом.
        Следопыт вывел его на узенькую тропку, еле заметную в высоком подлеске и повел за собой. Изредка он останавливался, и приложив ладони ко рту, изображал звук то кукушки, то удода, то стрекот тальпы, сигнализируя скрытым в листве товарищам о том, что все в порядке и незнакомец с ним.
        Хаск отметил, что граница патрулируется довольно хорошо и возможно, эльфы уже сами вычислили орков и успели что-то предпринять.
        Незадолго до полудня, они были у Таале-уи, главного древа эльфов. Пес заблаговременно разузнал о том, как оно называлось, что бы ненароком не опростохвоститься.
        Как известно, у каждого представителя данной расы имелись хвосты. У цесамов (мужчин) небольшие, с длань. А у ксаман (женщин) чуть меньше. Но, показывать их чужакам, да и не-родственникам, было строго воспрещено, это считалось верхом неприличия. Отсюда и выражение «опростохвоститься».
        Именно хвост, обещал отрезать ему Мэйтон, красуясь тогда перед орками. Воспоминание вызвало в нем легкую усмешку, что не смогло укрыться от наблюдательного эльфа, заставив того немного нахмурится.
        «Мало ли, что на уме, у давнего врага?»
        У древа Хаска уже ждали.
        Тэлион встретил его у самого входа внутрь.
        Ступая под сень священных ветвей, Хаск, по обычаям эльфов, приложил правую руку к груди и слегка поклонился.
        Это был не глубокий поклон, но и не еле заметное движение корпуса, а такой, чтобы это было уважительно по отношению к хозяевам, однако, не унижало и его достоинства. Все приличия были соблюдены.
        Живя всю жизнь на равнинах и в степях, Хаск раньше и не догадывался, сколь огромны могут быть деревья. Нет, он конечно видел и большие, и маленькие, и бывал в лесу, когда охотился. Но это!
        Оно было величественно. И никакое другое слово сюда просто не подходило.
        Невольно подняв голову, он стал вглядываться в гущу распростертых над головой ветвей.
        Тут и там, взглядом он натыкался на небольшие балкончики, ниши, мостики и овальные окошки входов-выходов. Разглядев где-то в вышине тонкий, словно паутинка мостик, он внутренне содрогнулся.
        «Ну как на такой высоте можно жить?! То ли дело, привольные степи и шелковые травы лугов, где поверхность под ногами не норовит обвалиться вниз. На такой высоте и метелки травы не разглядишь».
        В древе никто не жил. Однако комнаты для гостей имелись и не мало, судя по балконам. Тут проходили собрания ветвей и насколько Хаск знал, где-то в его огромном чреве должен был быть «Зеленый Зал», о красоте которого тоже ходило не меньше легенд, чем о самих эльфах.
        Еще никто из его народа не удостаивался чести бывать здесь, в сердце эльфийской долины Нэрт-а-Нелл.
        Проводник подвел его к Старейшине и представив, их друг другу, застыл в ожидании нового приказа.
        - Спасибо Элентар, - мягко ответил Глава Совета, дружественно хлопнув того по плечу. У эльфов было не принято ставить себя выше других, будь ты хоть сто раз старейшиной.
        Тот, коротко кивнул, тут же удалившись.
        Хаск отметил, что Тэлион не в парадном одеянии, а в легком кожаном доспехе, одетом на тонкую черную кольчугу. Она укрывала бедра до середины, а руки до локтей. Пёс впервые видел такую красоту. Свита кольчуга была из плоских маленьких колечек, настолько маленьких, что издалека ее можно было принять за ткань. Однако ее тонкость, была пропорциональна прочности.
        О таких «эльфийских рубашках» ходили легенды. Воистину, эльфийские кузнецы ни в чем не уступали гномьим. Говорят, каждая такая кольчуга еще и зачаровывалась. Это почти невероятно, но на некоторых колечках, выгравировывались руны защиты и никто кроме мастера не знал, где стоит защита, зачастую, даже владелец.
        Запястья, поверх тонкой рубашки украшали два широких обручья с эльфийской рунической вязью. Они служили одновременно и украшением, и средством защиты в бою, так и оберегом.
        Значит, он не ошибся и эльфы уже в курсе событий. Он слишком опоздал со своей новостью.
        На Тэлионе более не было никаких регалий, кроме кристалла на шее. Однако всем своим видом, он внушал если не трепет, то уважение и благоговение подданных, это, было видно по его окружению.
        Оба, какие-то мгновения изучали друг друга глазами. И пёс опять подумал, что скорее всего, Мэйтон очень похож на отца. Та же осанка, та же гордая посадка головы, и такие же иссиня черные волосы, собранные в высокий хвост на затылке.
        Хаск молча подал письмо.
        Тэлион с некоторой долей удивления принял его, увидев на лицевой стороне знакомый почерк. А раскрыв, не смог удержаться от улыбки, быстро пробегая глазами текст. Немного смутившись, он даже отвернулся, чтобы перечитать его еще раз.
        К детям у эльфов особое отношение, пусть даже к таким непутевым, как сын старейшины. Самого Тэлиона, его мать до сих пор, частенько пред сном целовала в лоб, или строго выговаривала, за какую-нибудь по ее мнению глупость.
        Эльфийки могли за всю жизнь родить не более пятерых детей, а детородный возраст у них продолжался не более трехсот лет. Так что над своим потомством эльфы тряслись как над драгоценностью. Чем их больше, тем сильнее Ветви их Древа.
        - Немного странно и удивительно, когда старый враг приносит вести от давно пропавшего сына, - поворачиваясь и задумчиво сворачивая письмо, произнес Тэлион, - В этом есть что-то знаковое, не находишь?
        Хаск слегка улыбнулся, пожав плечами.
        - Надеюсь, плохие вести, принесенные мной, не испортят твоей радости?
        - Об орках, мы, уже к сожалению, знаем, и знаем, чем может это для нас обернуться, - посмурнел он, - Но, о причинах всего этого, можем пока только догадываться.
        Однако неведение подоплеки событий, не помешало Старейшине послать сообщение на ту сторону моря, прося поддержки у эльфов-мореходов из долины Кайр-а-Нэлль. И должно быть, уже к вечеру следующего дня к их берегам подойдет эльфийская эскадра, гонимая волшебным ветром.
        Тэлион вопросительно просмотрел на Хаска.
        - Затем я и здесь, - чуть поклонившись, произнес Хаск.
        - Тогда, будь нашим гостем и раздели с нами трапезу. Произнес он ритуальную фразу. «Что б их, эти церемонии!», морщась про себя, подумал он.
        - Почту за честь, - сверкнув клыками, кивнул в ответ Хаск.
        - Ты как раз к обеду, а я еще с утра не ел, - добавил он уже более непринужденно, приветственно хлопнув пса по плечу и жестом приглашая внутрь древа. А то от ритуалов и взаимной прихотливой вежливости уже порядком обоих подташнивало, сводя пустые животы.
        «В конце концов, кто старое помянет, тому хвост вон», как говорили псы.
        Зал в древе поразил пса простором, богатством убранства и вместе с тем, простой, изящной красотой живых растений.
        Спинка каждого сиденья была сплетена из темных, блестящих побегов плюща, с мелкими изумрудными листьями, и еще более мелкими белыми цветами. Приглядевшись внимательней, он понял, что наверно даже не сплетена, а выращена. Так как и сиденья, и спинки были живыми, и сами взрастали из ярусов, опоясывающих небольшую круглую площадку для выступлений в середине.
        Высоко над головой, словно длинные нити цветочного водопада, спадали вниз ветви еще одного растения. Нежно-сиреневые, голубые, пастельно-желтые, белые, усыпанные изящными махровыми цветами, они напоминали вифинский дорогой хрусталь, нанизанный, словно бусы, на тонкую серебряную проволоку и подвешенный к потолку. В них, словно разноцветные рыбки в сети, запутались круглые магические шары, ярко освещавшие все это благоуханное великолепие.
        Внутри, по всему периметру стен, словно девять золотых колонн, произрастали девять могучих деревьев. Это было невероятно, но деревья росли в дереве! И кора их действительно отдавала золотом, того красноватого, благородного оттенка, так любимого всеми гардами в мире. И именно их цветами был украшен свод над ярусами кресел.
        И если с убранством дело понятное, то с простором не совсем.
        Хоть Древо было довольно большим, но все-таки не настолько огромным, чтобы вместить в себя амфитеатр с девятью ярусами посадочных мест, да еще и деревьями внутри.
        Пес решил, что это, скорее всего, давно забытая у всех народов, магия игры с пространством.
        Впрочем, пасть разевать было некогда, дела не ждали. Да и пустой живот тоже.
        В середине амфитеатра стоял большой круглый стол, который служил, по наблюдениям Хаска, одновременно и столовой, и рабочим кабинетом, а спальней служили укрытые походными одеялами стулья амфитеатра.
        - Извини за бедлам, но последнее время, Древо у нас используется как командный пункт. Сюда стекаются все новости. Но вскоре я планирую перенести его поближе к границе, на территорию Морн-а-Маиир.
        - Пес кивнул и махнул рукой, словно говоря «Не стоит извиняться», и сел на предложенное место. Этикет этикетом, но есть хотелось зверски!
        Еда была простой, состоявшая в основном из злаков, сыров и свежих фруктов. Но чуть погодя, видимо в честь дорогого гостя, на стол поставили блюдо с тушеной зайчатиной, украшенной золотистыми луковыми колечками и запечёнными овощами. От жаркого еще шел ароматный пар, быстро наполнявший рот голодной слюной.
        - Угощайся, - придвигая дичь ближе к Хаску, предложил Тэлион, - Это все твое.
        Хаск несколько напрягся. «Уж не отравить ли они его решили?», мелькнула крамольная мысль.
        Воспользовавшись замешательством гостя, эльф, скорее всего только для вида и ради уважения, оторвал от него сочный кусок мяса и съел.
        - Обычай нам запрещает, есть мясо и употреблять крепкие напитки в период войны. Так что он весь твой, - улыбнулся, поясняя Тэлион, - Мысли, как и тело должны быть спокойны, чисты и прозрачны перед боем.
        Удовлетворенный объяснением, Хаск принялся за зайца, запивая его поданным отваром из трав. Хорошо, что его обычаи не такие строгие. У них, наоборот, перед боем надо хорошенько подкреплять тело как едой, так и крепкой брагой.
        После еды, Хаск, по просьбе Тэлиона, пересказал их короткую встречу с Мэйтоном и весь остаток дня, они провели над картами, переставляя по ним черные и белые камешки. Заручившись, в случае надобности, поддержкой друг друга, связь решили держать через гномьи пещеры. Напрямик, через них, это всего лишь день до равнин псов, а не нэя, если в обход по горным тропам.
        Когда стемнело, Тэлион и еще несколько воинов, проводили Хаска к гномьему входу и тепло попрощавшись пожали друг другу руки.
        ***
        Мэйтон спал и ему снился Сиглаэн.
        Даже во сне, это очень удивило Мэйтона, так как с самой его смерти белобрысый ни единого раза ему не приснился.
        Они сидели вдвоем на поваленном дереве у озера Кален-Аэл, густо заросшего по берегам камышом, ивами и ракитами. Однако находилось оно, все в том же белом лесу.
        Вода в нем была туманом, будто разлитым в глубокой пиале. Он лениво клубился, поднимаясь испариной к белесому солнцу, и молчаливые ракиты сонно купали свои длинные ветви пропадая во мгле его глубины.
        Сиглаэн изменился.
        Он был спокоен, задумчив и грустен. Не было теперь той, присущей ему при жизни, холодной надменности и неприятной заносчивости. Белый лес смыл с него все порочное и напускное, нажитое ранее. Оставив самую суть, первооснову его натуры, а именно болезненно-застенчивую и робкую по сути личность.
        Мэйтори тоже стал прежним.
        «Ну, и чего ты добился?» - подумал Мэйтори глядя на продолговатые, словно наконечник стрелы, листья ракиты, - Лотиэль мертва, ты тоже. И если, Ло в небесных чертогах у Мирры, то ты, похоже, навсегда заперт в этом лесу. Не жив и не мертв, а словно посередине.
        Сиглаэн, молча вздохнул, с тоской посмотрев на бывшего недруга. Это было правдой.
        Удивительно, но сейчас они могли общаться без слов, мысленно. Это упрощало разговор, потому как вместе со словами, возникающими в голове, проявлялись и чувства собеседника. Обмануть в таком разговоре было практически невозможно.
        «Может быть, моя смерть сможет примирить нас?» тоскливо вглядываясь в туман, подумал Сиглаэн.
        Мэйтори не ответил. В данный момент ответа на этот вопрос у него не было, и он подавил неприятную эмоцию.
        «Теперь ты понимаешь, что натворил?» вместо этого спросил он.
        «Теперь - да», опустив плечи, кивнул собеседник.
        Мэйтори вдруг, почувствовал острую, какую-то безотрадную тоску и безысходность, исходящую от белобрысого. Это было так странно. И он понял, что, прибывая здесь, Сиглаэн обречен на подобные муки совести, в этом белом безвременье, до тех пор, пока Марра не решит его судьбу.
        Нет ничего хуже, понимать, что виноват и оставлен без попытки все исправить, оправдаться, попросить прощения в конце концов. Ведь что-то изменить можно, только до тех пор, пока ты жив.
        Мэйтори вспомнил, что он сам чувствовал после смерти Ло, и никогда бы не захотел жить с этой мукой постоянно. Но у него, возможность все исправить еще была, пусть не перед ней, а хотя бы перед родителями.
        Готов ли он простить его?
        Простила бы его Лотиэль, если бы все тогда закончилось хорошо, и она осталась жива?
        «Ну, и что ты хочешь от меня?»
        «Хочу хоть немного искупить свою вину», серьезно ответил Сиглаэн.
        «Каким это, интересно образом?» удивился Мэйтори.
        «Позволь стать мне твоим мечом, и ты никогда не промахнешься в нужный момент».
        Мэйтори возмущенно фыркнул. От удивления его брови поползли вверх.
        - Как после всего, что было, я могу верить тебе? И зачем мне оружие, которое я не смогу контролировать? - чувства нахлынули, и он произнес это, уже вслух.
        - Поверь, это и в моих интересах тоже. Если ты увидишь, хоть намек на предательство с моей стороны, ты всегда волен избавиться от меня, лишь только пожелав этого: и, я вернусь сюда. А если сумею доказать тебе обратное, то, как только посчитаешь нужным, ты отпустишь меня сам. Но до этого времени, я буду полностью в твоей власти.
        - Надеюсь ты шутишь?
        - Нет, я абсолютно серьезен. Ведь это ты управляешь оружием, а не оно тобой, верно?
        Мэйтори кивнул и задумался.
        «А не хитрит ли, не обманывает его Сиглаэн в очередной раз?
        Было бы полным безумием, иметь под рукой меч, в котором заключена душа того, кто убил твою невесту».
        И внутри, вдруг шевельнулась та застарелая ненависть, злость и отчаянье, что жили с ним все это время.
        Нет ничего хуже ненависти. Она медленно разъедает изнутри словно ядовитая плесень, что селится на здоровых листьях. И тут только два варианта: либо сорвать чей-то лист-жизнь, исполнив месть - разрядить напряжение. Либо попытаться смириться. Смириться, в надежде на то, что все в этом мире будет вознаграждено по заслугам его. Мэйтори когда-то выбрал первое. Неужели он жалеет теперь?
        Ненависть может дать силу, но взамен отнять душу.
        Сиглаэн тут же почувствовал его мысли, и нахмурился от осознания того, какие эмоции он мог ранее вызывать в окружающих.
        Мэйтори не стесняясь, стал размышлять над его предложением дальше.
        «Но допустим, он и вправду, хочет искупить свою вину? Тогда, действительно, преданней сущности не найти. Ибо охотней служит лишь тот, кто провинился, и кому судьба дарит единственный шанс хоть немного что-то исправить, пусть даже и после собственной смерти.
        Но тогда он должен искренне раскаиваться. А под дубами, совсем недавно, что-то раскаянья он так и не увидел. Или, тогда, в лесу, он только возвратил долг?»
        «В чем подвох, Сиглаэн?» - до сих пор сомневаясь, устало подумал Мэйтори, лениво отгоняя носком сапога, собравшийся у ног туман.
        «Да нет тут никакого подвоха, ты прекрасно все понял», - спокойно ответил Сиглаэн, с надеждой заглядывая ему в глаза.
        «Я не подведу тебя, обещаю. Отныне, пока мы вместе, твой удар, никогда не будет знать поражений», - горячо заверил он, робко улыбаясь.
        Думая, что все-таки сошел с ума, Мэйтори, подал ему руку, и в ответ, получил уверенное пожатие.
        Было еще темно и девчонки сладко сопели под боком, когда Мэйтон проснулся. Сон, такой реальный, все еще стоял перед глазами, а рука чувствовала недавнее прикосновение.
        «Что за ерунда?» тревожно подумал он, разглядывая ладонь в темноте, на которую, успела усесться длиннохвостая, зеленая тин-лам. Мэйтон легонько дунул на неё, сгоняя, повернулся на другой бок и вновь заснул. Уже без снов.
        ГЛАВА 10
        ПЕРЕВОРОТ
        В Вейли царил хаос.
        После того, как весть об отряде орков вблизи границы, разнеслась по всему городу, следующий день преподнес еще одно неприятное известие.
        Фермер из Ани, по имени Лезен, (которого староста Велегор, как самого прыткого и расторопного, отослал в город с сообщением) прибыл к полудню четвертого дня месяца айлета. Он не пошел просить аудиенции у заместителя Альбитиарна Маэна - Онара Тергила, как того требовал порядок, а смекнув, что его могут целый день промурыжить по кабинетам, он, взобравшись на помост для огласки указов, стал оголтело молотить билом и орать во всю глотку, что эльфы сожгли деревню.
        Находящиеся на площади торговцы и покупатели, всполошившись не на шутку, стащили его вниз, и все же поволокли в местный магистрат к Онару Тергилу. Действительно, получилось без очереди и лишней волокиты. (Если конечно не считать волокитой то, что его, испугавшегося, и рьяно упиравшегося, тащили четверо здоровенных мужиков).
        Услышав такие новости, Онар, не стал теряться в ситуации и всецело взял ее в свои надежные руки.
        Он собрал всех министров во дворце в Зале Собраний. Выпустив сначала для затравки, фермера из Ани, который в порыве безотчетной любви к судьбе гардалана, приукрасил и сгустил краски обстоятельств донельзя, обозвав эльфов бешеными собаками (оскорбив при этом как самих эльфов, так и пёсьелюдов одним разом).
        На фоне пылкой нелюбви к вышеперечисленным народам, а также всеобщего подозрения и ненависти, следом, свою красноречивую, душещипательную партию «спел» Онар Тергил о том, как важно не рубить сгоряча, а выяснить все обстоятельства дела дотошно и с присущей ему непредвзятостью.
        На основании древнего права на вотум недоверия, пользуясь отсутствием правителя, он настоял на временном отстранении от обязанностей действующего гарда Норидалла, и всех его приближенных, (так как он являлся полуэльфом, и соответственно мог бы повлиять на сложившуюся ситуацию в своих целях). Провозгласив себя Исполняющим Обязанности на время разрешения ситуации, до выяснения всех обстоятельств.
        Давно и тайно подкапываясь под обожаемого всеми Альбитиарна, теперь была реальная возможность пошатнуть его власть, благо, спонсор нашелся весьма быстро и неожиданно.
        Не все министры, правда, разделили его точку зрения и свое самоличное возглавление. Тех, у кого появились лишние вопросы, вежливо, а в некоторых случаях и не очень, попросили не вмешиваться. Один был нечаянно убит, трое других препровождены в местное узилище, очень удобно находящееся в подвалах дворца. К всеобщей неожиданности раты оказались на стороне Онара.
        Благоразумно оставшиеся в нейтралитете, в общей суматохе и неразберихе, решили повременить, и дать возможность ему проявить себя как правителя. Тем более что нужные, заранее «прикормленные» люди были, есть и будут.
        Все несогласные, поспешили убраться по собственным поместьям по добру по здорову, решив ждать удобного момента оставаясь в оппозиции.
        Воспользовавшись услугами своего личного мага, и послав быстрое сообщение с описанием ситуации в Итиль, (где и находился сейчас Альбитиарн Маэн). Он заручился поддержкой Вугарда Ноара, который обещал выслать в его распоряжение три двадцатипушечных коррана, с двухстами отборных ратов на бортах. И триста человек легкой кавалерии лучших егерей. А бывшего теперь гарда Вейли Альбитиарна Маэна, Вугард обещал покамест придержать у себя на основании того же положения о его временной отставке. Так же с егерями обещала приехать и бумага, уполномочивавшая его, Онара, власть на вверенной ему территории.
        Окончательно поверив в свой успех и не дожидаясь основного подкрепления из Итиля, Онар послал отряд из ста пятидесяти местных егерей в Ани, с последующим рейдом в сгоревший Дор, для проведения следствия.
        В связи с развернувшимися событиями в городе вводился комендантский час. Запрет на продажу эльфийских товаров. Закрытие всех их заведений, въезд и выезд из гардалана. Так же, во всех ланах открывались пункты, для записи в народное ополчение на случай если «эльфы полезут».
        Город кипел, и глашатаи охрипли зачитывать все новые и новые постановления на площадях. Люди, взволнованные неожиданными новостями, не уходили с улиц, заполнив их живой, бурлящей толпой.
        Маги только и успевали творить птиц и отправлять их со срочными сообщениями во все концы ланов.
        ***
        Рано утром, следующего дня, выйдя на балкон теперь уже ставшей его резиденции, он во всеуслышание заявил о том, что Альбитиарн Маэн и его кабинет сложили с себя обязанности управлением гардаланом. И в возникшей ситуации, ему, как радетелю за судьбы всех его жителей, ничего не остается, как взвалить все обязанности на себя.
        С высоты балкона он развеял несколько листков в толпу, на которых был написан текст отречения и «личная» подпись Альбитиарна, заверенная магом. Кстати сказать, магическая печать и вправду была подлинной, чего не скажешь о подписи.
        Народ поддержал. Еще бы он не поддержал! Его лучший друг и помощник, начальник придворного войска, которому подчинялись все раты получил за это очень хорошее вознаграждение.
        Уморившись и умаявшись только к полудню пятого дня текущего месяца, Онар, с чувством выполненного долга - переворот, это вам не хухры-мухры, отправился в опочивальню для недолгого отдыха.
        «Какой же может быть отдых, когда власть сама идет в руки?», с такой сладкой мыслью веки его смежились, и он отошел к беспокойному сну.
        А в городе тем временем бушевали нешуточные страсти.
        Подстегнутые местной администрацией и прозябавшие в комфортной творческой неге художники зашевелились. Выдавая на-гора новшества художественной мысли на злобу дня.
        Плакаты и полотна националистского толка, появлялись в геометрической прогрессии: «Защитим родной гардар от вероломных предателей!» - гласила растяжка меж местным моргом и лекарней
        «Все ушли на защиту Вейли! А ты?», - кричал с плаката ярко намалеванный бородатый ополченец, с вилами наперевес, тыкающий в зрителя указующим перстом.
        Метла, выметающая эльфов за пределы границы и надпись: «Чистая нация - здоровая нация!
        «Лучший эльф - мертвый эльф», - гласил плакат на заборе у «Тихой пристани».
        И та же картинка с метлой: (видимо, фантазия у местных художников быстро истощилась) «Будь достоин своих предков, защити гардар от инородцев!»
        «И это мы, инородцы!?» возмущенно вопрошали коренные жители Вейли, первыми пришедшие на эту территорию, и теперь, с опаской поглядывающие в щели наскоро заколоченных окон.
        Вейли встретил вечер в ожидании погромов в эльфийском районе, кострами на главной площади, бравурными песнопениями, звучащими в многочисленных не закрытых на ночь кабаках, к вящему удовольствию их владельцев. Война войной, а кушать и пить хочется всем, даже самым патриотичным.
        Самые отчаянные граждане, разобрав доселе аккуратно уложенную брусчатку на набережной, и вооружившись ею, под покровом темноты ходили бить стекла в зажиточные эльфийские районы. Правда в темноте, под горячую руку защитников отечества, попали несколько домов леприконов и гномов. Последние, объединившись с эльфами, похватав мечи и дубины, стали на защиту своей собственности, ощутимо потеснив обидчиков.
        Первая ночь беспорядков, принесла и первые жертвы. В итоге, из пятидесяти диверсантов пятеро распрощались с жизнью, двое бесследно пропали, а остальные отделались переломами, ссадинами и тяжелым испугом. Но, начало было положено, прибавив в список неугодных заодно и гномов.
        С леприконами дело живо замяли, так все денежные операции идут через них. Мало ли….
        Проснувшийся к вечеру Онар, взялся за голову и поспешил загладить свою вину перед кузнецами. Но не тут-то было.
        Глава гномьей городской коммуны Брунбран Рыжий, плюнув под ноги самопровозглашенному самозванцу, оставил ратов Онара без вооружения и доспехов.
        Собрав своих ребят, и позакрывав все свои лавки и кузни, он этой же ночью отбыл к ближайшим входам в свои подземелья. Беспрепятственно прогромыхав по главной площади, четырехсотбородым войском, в полном боевом вооружении, ощетинившись пиками и алебардами, и показав всему ополчению большой кукиш.
        И никто из хорошо вооруженных малочисленных ратов и плохо вооруженных ополченцев, не посмел, даже на пядь приблизится к ним. Даже несмотря на то, что в глубине гномьих шеренг, открыто шла эльфийская, испуганная молодежь. Привыкшая жить спокойно и сыто, не оглядываться каждый миг за спину, и не ожидавшая очередного «ножа в спину» данная ситуация была с родни шоку. Но все же, подросткам, эльфийским женщинам и детям беспрепятственно дали покинуть город.
        Ополченцы смачно освистали трусливых эльфов, позорно спрятавшихся за спины гномов. Те, пошипели в ответ, (дальше дело не пошло), обещая им, встретиться уже на границе, после воссоединения с своими в долине.
        Немногие старшие, остались в городе, защищать свою собственность до выяснения обстоятельств, а если понадобиться, то и в открытых боевых действиях.
        Хотя, Онар и заверил их, что трогать никого не будут, но сказанному на словах веры нет. Слова для людей, это всего лишь пустые звуки, унесенные легким ветром. Эльфы это прекрасно знали, поэтому потребовали сие объявление задокументировать. В итоге, короткий указ, запрещающий трогать представителей данного народа и их собственность, всего один раз с утра зачитали на главной площади. А кто не услышал, тот не виноват.
        За всеми этими волнениями, как-то совсем забылось, что все началось со злополучного сообщения об орках.
        ГЛАВА 11
        ГЛАВА 11
        ДЕМИР ВОЗВРАЩАЕТСЯ
        В Ниневиле пока было спокойно.
        Рано проснувшийся Демир, зайдя в комнату к Винту, обнаружил, что того уже нет на месте, а спустившись вниз нашел его на улице поднимающим воздухоплав. Погода портилась, но они должны успеть до дождя. Потирая руки от нетерпения, волшебник пошел собирать вещи. Пора было возвращаться.
        Он уже придумал, как сказать Альберусу об инсайдере и потянуть время, чтобы дать ученикам уйти подальше в горы. А там, уж ни одна гардская разведка их не отыщет. Напоследок «поговорив» со служанками и хозяйкой, поблагодарив их за радушие, они с Винтом отправились в обратный путь.
        ***
        Пробегав все утро по городку, Уррис донельзя взмыленный и измотанный вновь вернулся в «Золотого петуха». Его сегодняшние успехи можно было назвать частичными.
        Удача его состояла в том, что он кое-что узнал об «орке», который по описаниям стражи был вовсе не орком, а вообще не пойми кем. Нахальный стражник, правда, сначала ничего рассказывать не хотел. Пришлось ткнуть ему под нос заверенную «самим Альбитиарном» бумагу, подтверждающую его полномочия интересоваться всем, чем он сочтет нужным. (Сказать по секрету, таких бумаг, у Урриса в силу его профессии, было на любой вкус и ранг. Эроль постарался, чтобы проблем с добычей информации было как можно меньше).
        Стража сразу «растаяла», и ненужных вопросов больше не возникало. В довершение ко всему, Уррис припугнул стражников о неразглашении данной информации как государственной тайны. Тут же успокоив и обнадежив, что об их заслугах обязательно узнают «наверху». С подобными ребятами такая тактика «кнута и пряника» всегда срабатывала, не будь он Уррис.
        А неудача состояла в том, что вся подозрительная компания как сквозь землю провалилась, или испарилась. Да еще неизвестная девчонка вместе с ними. Кто она? И кто они сами?
        Сидя в глубокой задумчивости, за чисто скребаным Маурой (так звали служаночку) столом, он мысленно все возвращался к присутствию тут волшебника. Да не простого, а из высшей когорты. Что он тут потерял? Ведь по слухам, они с Альберусом должны были вылететь на поиски чего-то, или кого-то, но видимо, именно это ищет сам Уррис.
        Решив напоследок навестить Мауру и узнать последние новости, он с удивлением обнаружил, что она чудесным образом «забыла» о недавних гостях и даже о зеленоглазой гадине, отбившей «ее» эльфа-музыканта. Зато сообщила, что за волшебником прилетел воздухоплав, который по слухам сначала украли, потом вернули, и именно из-за этого, волшебник два дня провел в городе.
        «Хорошо, что хоть его запомнила», - потягиваясь на смятых простынях, размышлял Уррис, в ароматных клубах дымка, перебирая шелковые пряди волос Мауры.
        Так…, кажется, удача все же улыбнулась главному соглядатаю, и он принесет Эролю интересную информацию. Следы любопытной компании теряются здесь, а главный свидетель - волшебник Демир последовал обратно в Итиль. Значит, пора и ему возвращаться.
        ***
        Итиль встретил их моросящим дождем и промозглым ветром. Видимо осень все-таки решила взять свое, окончательно вытеснив, теплое, уютное лето.
        Винт с трудом посадив воздухоплав, облегченно выдохнул. Вроде не долгое путешествие, почему-то казалось ему захватывающим приключением. А почему, он и сам не знал. Что, по большому счету может заинтересовать в полете от Итиля до Вейли? Он ведь знает каждый куст и камень на побережье, вдоль и попрек осмотренные сверху. А вот смотри ж ты, в этот раз было захватывающе!
        - Ну и погодка! Хорошо, что успели вылететь до дождя, - бодро сворачивая уже сдувшийся купол бормотал он, суетясь у ангара.
        Во избежание неприятностей, главным образом для самого Велира, Демир, проговорив с ним всю дорогу, и в подробностях выяснив все обстоятельства его приключения, незаметно стер из его памяти все воспоминания об этих днях. Он применил «заклинание памяти», вытянув длинной нитью и смотав словно в клубок все его воспоминания. А четырехдневную задержку объяснил своими личными делами в Ниневиле и плохой погодой.
        Правда, Винт все-таки забыл рассказать волшебнику о рисунке, подаренном Линой. Он так и остался лежать в его куртке. Для пущей конспирации, он подпорол подкладку за карманом, пряча его там.
        ***
        В академии царила обычная для полудня суета студентов и полная достоинства неспешность преподавателей. Несмотря на плохую погоду тут вовсю кипела жизнь. Мощное заклинание, удерживаемое кристаллами, установленными на вершинах пирамид, не допускало сюда промозглую сырость и морось. И хоть над энергетическим куполом висело серое небо, по крайней мере, тут было комфортно, сухо и на пару градусов теплее.
        Кто-то спешил по своим делам перебегая от корпуса к корпусу, а кто-то сидя прямо на лужайке пред главным входом на территорию академии отрабатывал только что выученные заклинания.
        И пока Демир шел по длинной аллее к входу в главное здание, на него свалилась одна ворона обездвиженная первокурсником. С соседнего дуба, словно мелкие яблоки-дички на траву ссыпалась стайка краснозобых пискух. Несколько раз сменился цвет листьев на окружающих его деревьях, словно это была праздничная иллюминация на день Осени. Истерично мяукая и чуть не сбив его с ног, пронесся мимо местный, и сегодня зеленый в синюю крапинку кот по кличке «Профессор». Волею злодейки-судьбы прибившейся к воротам академии еще будучи котенком и прикормленный местным сторожем. Наверняка бедное животное вспоминая тот день, проклинает его доныне. (Если конечно учесть, что у котов такая длинная память). А о шлепающих звуках выпадающих из левитации учебников уж и говорить не стоит. Фолианты, наряду со световыми шарами постоянно парили над землей, приводимые в движение легким дуновением волшебного ветерка и не совсем волшебно чиха.
        У Демира потеплело на сердце. Наконец-то он дома!
        Правда пустая и тихая лаборатория вернула его на землю из витания в низких, сырых облаках. Надо заняться насущными делами, а именно - заново оборудовать ее всем необходимым для опытов, и пока нет учеников, плотно засесть за расшифровку дневника его наставника.
        И если с первым, он вполне справился, то засесть за дневник ему помешал никто иной, как Альберус.
        - Вы уже вернулись, мальчик мой? - без стука заглянув в его опустевшую лабораторию, воскликнул старый лис, вслед за любопытным носом просачиваясь внутрь целиком.
        - Давайте, не тяните же! Ваше письмо меня столь заинтриговало, что я еле дождался вашего приезда..., прилета! - поправился он.
        Демир, даже немного опешил от такого неожиданного напора. Он всегда терпеть не мог в Альберусе именно этого его напускного дружеского панибратства. Даже не смотря на долгое сотрудничество, он не считал его за друга, или хотя бы того, с кем можно было пооткровенничать. В магическом сообществе привыкай к одиночеству, иначе, все кому не лень, будут пользоваться твоей добротой и доверчивостью, превращая её в свои успехи, а тебя самого оставляя с пустыми руками.
        Демир вежливо улыбнулся и плотнее запахнувшись в плащ, предложил пройти в его верхний кабинет для разговора.
        - У меня интересная информация для вас, профессор.
        Альберус чуть не подпрыгнул от радости, и нетерпеливо потирая руки, двинулся вслед за Демиром Повиликой.
        В своем кабинете, Демир не стал открывать окон, чтобы не напустить еще больше сырости, а тронув пятую слева книгу на третьей полке, отворил небольшую нишу в стене. Нижняя часть книжного шкафа отъехала в сторону, открыв взору небольшой камин. Хозяин щедрой рукой плеснул на дрова из бутылки, стоящей тут же горючей жидкости, и щелкнув пальцами, разжег огонь.
        Альберус, у которого в кабинете на случай холодов стояла жаровня, только всплеснул руками.
        - Да вы настоящий изобретатель, мальчик мой! - подходя ближе к огню и грея руки, воскликнул он с любопытством рассматривая механизм в стене.
        - Тут в стене воздуховод, и я всего лишь воспользовался этим преимуществом, только и всего, - немного смутившись, ответил Демир.
        «Не надо было разжигать его при Альберусе», сетовал Демир. «Будет много знать…, впрочем, он и так старый».
        Хотя, у этого камина есть еще одно применение, но об этом, Альберусу точно знать не надо».
        - Это не я придумал, а один гном. У него и заказал, - пытаясь понизить степень своих заслуг, стал оправдываться Демир, - Право, я только обнаружил воздуховод, да подал идею. Все остальное, это всецело заслуга доброго гнома.
        Альберус лишь усмехнулся, поминая про себя изобретенный им подъемник, но вдаваться в подробности больше не стал.
        - А вы знаете, мальчик мой, что гномы уже не совсем такие добрые, как нам хотелось бы этого? - жестко ответил волшебник.
        - Что-то случилась в мое отсутствие? - обеспокоился Демир.
        Альберус описал события, произошедшие сегодняшней ночью в Вейли.
        - Но причем же тут эльфы и гномы, раз все началось с сообщения об орках! - справедливо рассудил Демир.
        - Орках!? О каком сообщении идет речь? - удивился профессор. Поверь, мы не получали никаких сообщений и серьезно бы отнеслись к этой новости. Кстати, а кто их обнаружил? - прищурился Альберус, сверля глазами коллегу.
        Демир, признаться не ожидал такого поворота событий. Тут, стоило уточнить ситуацию у самого Вугарда, когда представиться такая возможность.
        - Их увидел мой пилот когда облетал окрестности вблизи Вейли в поисках учеников, - не моргнув глазом, простодушно ответил Демир, - Именно за этим, я вас сюда и позвал, - серьезно добавил он. Признаться, он уже запутался, но сейчас речь идет не об орках, а о его учениках.
        Альберус по-хозяйски придвинул стул поближе к камину, сел на него, и закинув ногу на ногу приготовился слушать.
        Демир не вдаваясь в подробности, скрыв факт обнаружения пещеры с «вратами», пересказал все свои приключения за эти шесть дней.
        - Так значит, ваши ученики обнаружили инсайдера?
        - Да, сначала я потерял их след, а потом мне пришло сообщение от Мэйтона. Он сообщал, что они обнаружили место его прибытия, и нашли следы, сначала теряющиеся в скалах, а потом обнаруженные на опушке леса. Они шли по его следу в сторону эльфийской долины.
        - Так, что же это за место!? - вскочив со стула и обежав его вокруг, воскликнул Альберус.
        Он был сейчас донельзя взволнован. Глаза, как два безумных омута не мигая, вперились в Демира, скрюченные пальцы мелко дрожали, вцепившись в спинку стула, и Демиру показалось, что еще чуть-чуть и тот схватит его за грудки, чтобы вытрясти из него всю информацию. Либо его хватит удар, что в силу его возраста более вероятно.
        Демир немного отшатнулся. Но мимолетный порыв Альберуса прошел, и он стал таким как всегда, устало плюхнулся на свой стул и вновь уставился на коллегу. Словно мгновенный приступ забрал все его силы.
        - Где-то в одной из лагун, точнее показать могут только мои ребята, - подойдя к карте и увеличив предполагаемую область, спокойно соврал Демир, - Когда они возвратятся, думаю, мы все узнаем.
        - Сегодня вечером соберем совет, - пристально рассматривая увеличенный участок, кивнул старый Лис, - Вугарду Ноару нужны положительные новости. И если ваши ученики не появятся через два дня, или не подадут вестей о себе, мы сами отправимся туда, - твердо сказал Альберус вставая и словно разговаривая сам с собой. - Возьмем небольшой отряд, и прочешем там каждую пядь, заглянем под каждый куст, но найдем его!
        Глаза его опять загорелись тем ненормальным огнем, что и несколько минут назад. Взгляд, устремленный на карту, был почти хищным. И Демир ни мгновения не пожалел о том, что не сказал всей правды.
        «Что творилось с Альберусом, и почему, откуда такие смены настроения? Раньше он не замечал этого за ним. Или просто не придавал значения? Может от старости он потихоньку начал выходить из ума? Ну, нет, скорее весь мир сойдет с ума, но никак ни старый лис».
        - Ну, что-ж, мальчик мой, - хлопнув по плечу Демира, встал со стула профессор, - Увидимся вечером, думаю, что к тому времени ситуация хоть немного прояснится.
        Альберус откланялся и вышел, а Демир, подкинув в камин еще одно поленце, всерьез задумался.
        Сколько он живет в Итиле, а такие события разворачиваются впервые, беспокойно размышлял Демир. Получается, на границе Норидала и долины военное положение. Так, надо сходить на кафедру. Заодно пополню запасы трав для лаборатории, да закажу оборудование.
        И Демир, спустившись вниз, окунулся в водоворот домыслов и слухов, будораживших академию.
        ГЛАВА 12
        Столкновения на границе
        В лесу, накрытом непогодой, стремительно темнело.
        Граница буковой рощи, что заканчивалась лугом, так же, как и все остальное вокруг, была погружена в безмолвие и туман. И лишь редкие шлепки капель по листьям, разбавляли молчание притихшего леса.
        Однако тишина не была умиротворяющей, как бывает в такую погоду, а напротив, дышала настороженностью и напряжением. Она была обманчива, как обманчива, дикая лесная кошка, лениво потягивающаяся перед смертоносным прыжком.
        На расстоянии в десять тростей друг от друга под каждым деревом и кустом затаился лучший отряд следопытов долины Нэрт-а-Нелл. Эла-Тау - или Духи Леса, под начальством Элентара.
        Приказано было неусыпно следить за границей, и немедленно докладывать о меняющейся обстановке.
        В ход была пущена мощная волна ментальной поддержки. Каждый в Долине знал заклинание, при произношении которого, можно было поддерживать связь мысленно с любым ее обитателем. Энергетически это было довольно затратно, но оно того стоило.
        Главный маг (эль-голор) и четыре его ученика, способные поддерживать до пяти ментальных нитей находились сейчас в Древе, в глубокой медитации. Они распределяли энергию среди групп и отдельных членов Ветви.
        С того места, где засел отряд, прекрасно просматривался вход в долину ограниченный с моря неприступными скалами, а с востока Пограничными горами. Хотя, по горным тропам, можно перебраться из долины в Норидалл (как это сделали орки), но там особо не развернешься. Если уж кто-то и полезет в долину с большой ратью, то только тут.
        Однако предусмотрительный Тэлион выставил еще несколько малых отрядов вдоль границ с Дором и Ани. Здраво рассудив, что фермеры, не разобравшись, захотят им отомстить за «сожженную» деревню.
        Именно там, выше в горах к востоку, присутствие орков было обнаружено на закате. Хорошо вооруженный отряд, из пятнадцати особей, двигался вдоль эльфийской границы.
        Орки шли длинной цепочкой, меж затянутыми туманом холмами, слушая, как в тихом и не видимом на холме лесе, негромко пересвистывались вечерние птахи.
        Вожак, здоровяк песочного окраса, прозываемый Шхархом, с роскошным костяным гребнем на голове, насторожился. Резко вскинув правую руку вверх, он неожиданно замер на месте, прислушиваясь к голосу кукушки исходящему из леса на склоне холма. Воины на мгновение застывшие за его спиной, тревожно схватились за оружие. Где-то дальше, на склонах ей ответил удод. Однако кукушка не угомонилась и завела свою песню снова. Орк немного расслабился и невольно стал считать кукование птицы.
        Раз «ку-ку», два «ку-ку», три «ку-ку», четыре….
        «Интересно», думал орк, «это она годы мне считает или столетья?»
        Успокоившись, главарь дал отмашку остальным. Тихо звякнули в тишине многочисленные костяные украшения, оплетающие руку. Они продолжили свой путь, медленно поднимаясь в горку.
        После того, как подожгли деревню, пятерых они потеряли. Может, оставшиеся местные пошли по их следу, а может еще кто? Его это не особо заботило. Не надо было клювом щелкать, а смотреть в оба. Но он теперь осторожничал, и даже к птицам прислушивался внимательно.
        Задание было выполнено и путь их лежал в обратную сторону, до соединения с отрядом Шмаарага, ждущим в горах. Там они должны были дождаться подкрепления, и в решающий момент ударить в спину ненавистным псам.
        Лиарн Оргост - правитель Терли, им неплохо заплатил за сотрудничество, поэтому пока планировалось поддерживать их взаимовыгодные отношения. Шхарх, не последний в иерархии орочьих гоплитов, доподлинно знал, что продлиться такое положение не долго. Лишь до тех пор, пока с псами не будет покончено, а люди основательно ослаблены. Тогда можно будет захватить спорные земли и поселиться там самим. По слухам, дошедшим до него, людишки откопали на тамошней земле что-то ценное. Да и вообще, сколько можно жить на окраине?
        Шхарх мерно шел в горку, зорко оглядывая ближайший лесок на холме. Они шли всю ночь и весь прошлый день, и было бы неплохо где-нибудь передохнуть. Только сначала, надо отойти от границы с остроухими спесивцами и чистоплюями, на приличное расстояние. (Понятно, что орк и слов-то таких не знал, но чувства испытывал похожие). Потом и костерок развести можно будет, и запечь пойманного зайца, что лежал в его тощем мешке за плечами.
        Погруженный в свои раздумья и успокоенный обманчивой тишиной леса, он пропустил первый залп прилетевших из-за деревьев стрел.
        ***
        Небольшой отряд, засевший за каменной россыпью на вершине заросшего леском холма, состоял из семи эльфов. Изначально планировалось только лишь следить за границей и если что, докладывать обстановку основным силам расположенным недалеко от долины Нэрт-а Нелл.
        За главного тут был Элфин из семьи Исиль-а-Сэлеб.
        Он скосил глаза вправо наблюдая за Алинель, что сидела в нескольких шагах от него, под большим, только что отцветшим папоротником. Это и радовало, и одновременно тревожило юношу.
        Тревожило, потому что она увязалась за ними, не поставив в известность своих родителей, и, если с дочерью старейшины что-нибудь случится, он не простит этого себе, а Тэлион не простит этого ему. Она слишком юна, чтобы участвовать в подобных вылазках, до совершеннолетия ей оставалось еще десять круголет. Хоть он сам долгое время тренировал ее, и они, привыкшие работать в паре, прекрасно дополняли друг друга, но спускать с нее глаз нельзя, а это будет, несомненно, отвлекать, если придется столкнуться с неприятелем.
        Когда пропал ее брат Мэйтори, они очень сблизились. Каждый находил друг в друге то, что потерял: Алинель брата, а он свою сестру Лотиэль.
        Вот и сейчас, он украдкой смотрел на нее, и не мог налюбоваться на точеный профиль лица, на сосредоточенный взгляд темно-зеленых глаз, на выбившуюся прядку влажных от тумана волос, прилипшую к высокой скуле. Он надеялся, что когда-нибудь, он все же станет для нее чем-то большим, чем просто друг.
        Отряд неприятеля они услышали и учуяли еще издалека: примерно в двухстах шагах, от подножия холма, на котором находились. Чуткий эльфийский слух и нюх, уловил грубые препирательства, тихую ругань незваных гостей и сопровождающую их вонь. Ближе всего к тропе находился как раз Элфин, и он сообщил товарищам о приближении орков голосом кукушки. Тут же, чуть выше по склону, послышался голос «удода», подтверждая, что его поняли и идут на подмогу. «Кукушка» ответила еще несколько раз, для отвода глаз, и наконец смолкла.
        Спустя меньше доли времени, орки буквально материализовались из тумана под самым их носом.
        Сначала незваных гостей проредили стрелами, и почти все они попали в цель, заставив орков срочно перегруппироваться и вскинуть щиты.
        «И все-таки, кукушки лживые птицы», только успел подумать Шхарх, выхватывая меч из ножен, и прячась за щитом от летевших со всех сторон эльфийских стрел.
        Им ответили.
        Но в отличие от орков, застигнутых на равнине, у эльфов было преимущество: они находились под покровом леса на холме, поэтому, ни одна орочья стрела не попала в цель.
        В конце концов, засевшие в кустах эльфы-воины, это не перепуганные жители деревни, которых можно было отстреливать словно куропаток на сжатом поле.
        Второй эльфийский залп, сократил количество врагов еще на двоих, оставив в живых семерых противников. Но теперь, перестроившиеся, и шедшие «вепрем» орки, были слишком близко, и Элфин решил принять бой. Даже понимая, что ослушается приказа Старейшины.
        Однако молодость на то и молодость, чтобы совершать подвиги. А о каких подвигах может идти речь, если на каждом шагу слушаться старших. Тем более, что семеро орков это уже не пятнадцать, а с ним тоже не последние воины.
        По обычаю, он мысленно поделился своим решением с остальными. Братья Браноэль и Браэнон были в восторге, Алинэль тоже была не против, как и двое их спутников. И лишь одна Лааринэль, самая старшая в отряде, предупредила о возможных последствиях. Она прямо сказала, что пусть орков мало, но они, все же серьезные противники, а мы - всего лишь неопытная молодежь. Связавшись с командным пунктом в долине, она доложила о ситуации Тэлиону. Он сказал, чтобы решали сами. В конце концов молодежи надо взрослеть. Лаа привыкла подчиняться старшему в отряде, поэтому ей ничего не оставалось делать, как согласиться.
        Увидев, что эльфов всего семеро, орки побросали луки и схватившись за короткие мечи пошли в атаку.
        Главаря Элфин взял на себя, но после первых мгновений схватки стало ясно, что Лаа оказалась права, и эти орки далеко не новички в драке в отличие от них самих.
        Удивительно, но они были первым поколением эльфов, которое не видело войн. Хоть они тренировались почти каждый день, но в настоящем сражении еще никто из них никогда не был. Даже Лааринэль не участвовала в Последней Войне.
        В первые минуты боя, орки уверенно их теснили, выстроившись боевым треугольником: они почти разомкнули линию эльфов заставив скомкать стройный ряд и ощутимо их потеснили. Количество противников позволяло вести бой один на один, и это могло стать ощутимым преимуществом для отряда Элфина. В первую очередь потому, что они более быстры.
        Орки были вооружены короткими мечами и щитами. Тяжелые и менее поворотливые, они не успевали за кружившимися вокруг них эльфами, однако давили массой, и, что не говори, силой и опытом. Опытом, закаленным в постоянных междоусобных клановых войнах, набегах на людские приграничные поселения и в жестоких стычках с псами.
        Алинэль было страшно. Ей с трудом удавалось отбивать первые атаки орка. Вокруг все кричало, кружилось, распадалось на отдельные фрагменты, и снова собиралось в одно бурлящее страшное месиво.
        Звон оружия, ругань, рычание орков, яркое узорочье их щитов, запах пота, кожи, стали и первой крови.
        Ей повезло. В соперники попался видимо такой же новичок, как и она сама. Песочный молодой орк, с недавно пробившемся гребнем на голове и всего одной татуировкой на левом предплечье, (еще ничем не успевшего отличиться воина) - знаком рода. Навскидку, ему было лет шестнадцать-семнадцать. Немного напуганный неожиданной потерей товарищей, он еле успевал отбивать сыпавшиеся удары Алинель.
        На какой-то короткий миг, ей, даже стало его жаль. Но она помнила одно вколоченное в нее Элфином правило: Если не ты, то тебя. Враг не будет жалеть и воспользуется малейшей возможностью, чтобы расправиться с тобой. Сил придавало и то, что отступать все равно некуда. За спиной родная долина, а там остались те, кого она любила: семья и друзья. И пусть это не большая война, а всего лишь мелкая приграничная стычка, но на кону честь всего народа, попранная, оскверненная ложью и предательством.
        Эльфийка решила стоять до последнего и, взяв волю в кулак, пошла в наступление.
        В отличие от подруги, Элфину повезло меньше. Вожак оказался тертым бойцом. И эльф все никак не мог нащупать брешь в его защите. Орк постоянно менял стойки, перетекал из положения в положение, не давал приблизиться к себе. Вся его неповоротливость и массивность, словно куда-то пропали. Он презрительно ухмылялся ему в лицо, с легкостью отбивая все его «хитрые» удары. Было понятно, что кого зря, на границу с эльфами не посылают, и очевидно, он был не понаслышке знаком с эльфийской техникой боя.
        Алинель удалось подрезать противника по бедру. Орк, чуть не упал, и попятился, хватаясь за рану. Он, лишь на мгновение опустил щит, тут же пропустив удар из-под низа, рассекающий шею и голову. Коротко вскрикнув, он стал заваливаться навзничь. Алинель крутанувшись, догнала его точным ударом в сердце, и зажмурилась, от брызнувшей в лицо крови.
        Не ее крови.
        И это хорошо. Она жива, даже не ранена и может сражаться дальше.
        Несколько мгновений она осматривала поле боя: Браэнон и серый здоровяк с поломанным носом дрались уже в рукопашную, где-то потеряв, или поломав свои клинки.
        Лааринэль уверенно теснила разрисованного татуировками и пирсингом горбоносого громилу. Но пока была ничья.
        Одного орка убила она сама, с другим справился Каринир, из Глэн-а-Моосс (Белого Мха), но сам был ранен, и сидел под деревом, перетягивая ремнем вспоротое бедро. Еще один огромный песочный орк дрался сразу с двоими эльфами Браноэлем и Нэльниром.
        Увидев, что главарь орков теснит Элфина, Алинель кинулась ему на помощь.
        Давно слаженными движениями они уравновесили силы, орк пока уверенно огрызался, но было понятно, что долго ему теперь не выстоять.
        Вдруг, на противоположной стороне поляны коротко вскрикнул Браноэль, упав навзничь лицом в мокрую траву. Орк достал его ударом меча в спину. Рядом на траве, держась за левое плечо, пытался подняться раненный Нэльнир. Рукав его куртки был красным от крови, но он, рыча сквозь зубы вновь отбивал удары орка, даже сидя на земле.
        Алинель тихо вскрикнула, внутри все похолодело и сердце ударив невпопад, словно ухнуло с обрыва в ледяную реку. «Браноэль! Весельчак и добряк Браноэль вдруг перестал быть».
        Рука державшая клинок замерла лишь на мгновение, и тут же, чуть не пропустила удар меча в живот. Элфин отбил его кинжалом, сделав немыслимый разворот руки, и тут же получил концом орочьего меча по предплечью. Его научили терпеть боль, он даже не вздрогнул, и не потерял концентрации, лишь зло зашипел и поморщился.
        - Ты ему уже ничем не поможешь, - как-то бесцветно обронил он ей «скидывая» по лезвию своего меча очередной удар орка. Алинель поняла, что это он сказал о гибели Браноэля.
        Бой уже шел долей пятнадцать, а перевеса в чью-то сторону так и не произошло. Их осталось пять на пять.
        Где-то за спиной еще раз коротко вскрикнули. Это была Лаа, предупреждавшая о чем-то Нэльнира, чуть не пропустившего удар ножа в бок.
        Не ясно, как бы закончился бой, если бы из-за холмов не показались люди: один на лошади, а двое других бежали следом.
        Алинель в пылу битвы казалось, что они медленно проявляются из плотной завесы тумана, похожие на призраки, но по мере приближения обретая плоть…
        На пару мгновений все словно застыли в ожидании: «Кто они и на чьей они стороне?»
        Но ситуация разрешилась сама собой.
        На лошади оказалась незнакомая ей эльфийка. Доскакав до места сражения, она, перегнувшись в седле, наотмашь рубанула саблей первого попавшего ей под руку орка. И по чудесному стечению обстоятельств, это был как раз тот, кто только что расправился с Браноэлем. Голова орка, махнув на прощание косами и проскакав по взрытой ногами траве, укатилась в кусты. Следом налетел человек в меховой куртке и охотничьим ножом проткнул печень орку, который замахивался подобранным фальчионом на безоружного Браэнона, пытавшегося отомстить за смерть брата.
        Орков осталось трое. Видя такие дела, они разозленные потерей еще двух бойцов, однако не растеряли боевой дух, а казалось, с удвоенной силой навалились на эльфов.
        Но и те, окрыленные неожиданной поддержкой в долгу не остались.
        Лааринэль проведя несколько обманных маневров, ударом по ломаной траектории, самым концом лезвия, чиркнула соперника по шее. Этого вполне хватило. Из разорванной артерии на его грудь и траву хлынула кровь. Орк, схватившись за горло, повалился навзничь, пытаясь зажать руками смертельную рану. Эльфийка уже перехватила меч, чтобы его добить, как откуда не возьмись, из-за ее спины возник человек, одетый как крестьянин, и воткнув нож в сердце, плюнул морду еще подающему признаки жизни орку.
        Эльфийка опешила, протирая глаза. «Откуда тут человеческие крестьяне?» Но, однако, зрение ее не обманывало. Задумываться об этом сейчас все равно некогда.
        Лаа огляделась. В живых оставался теперь только главарь, но и ему недолго осталось.
        Из распоротого бедра и по обнаженному плечу Шхарха текла бурая кровь, пачкая многочисленные костяные браслеты.
        Он сражался уже из последних сил, что конечно, делало ему честь как воину.
        Элфин отбил удар сверху, отводя в сторону его меч и Алинель воспользовавшись его открытым боком, ткнула ножом под ребра. Он коротко вскрикнул, выронил оружие, схватился за рану, повалился на бок и затих.
        Все было кончено.
        - Не добивай его! - резко крикнула Лааринэль, уже заносившему меч над орком Элфину, - Если выживет, мы его допросим, - уже мягче добавила она. Элфин согласно кивнул.
        - Остальных добить, - Жестко распорядился он, оглядывая побоище.
        Чувствуя за собой вину и ответственность за гибель друга, он устало плюхнулся на траву рядом с Алинель. Но тут же порывисто встал, и направился к погибшему Браноэлю.
        Они повернули его на спину и поняли, что умер он мгновенно, от точного удара в сердце.
        Браэнон отрешенно склонился над телом брата, обняв его, смотрел в одну точку.
        Все остальные невольно собрались вокруг, не смея поверить, что его больше нет, не смея произнести ни единого слова, ибо никакие слова не смогут вернуть к жизни, так же, как и утешить вдруг осиротевшую душу.
        Элфин поднял голову и увидел троих неожиданных помощников, тихо стоящих поодаль, и выжидающих, когда на них обратят внимание.
        Компания, надо сказать, была странная. И если соотечественница вопросов почти не вызывала, то нахмуренный человек, выглядевший как типичный следопыт и крестьянин рядом с ним, по меньшей мере смотрелись странно.
        Эльфийка сразу решила прояснить все вопросы и выйдя на шаг вперед представила своих спутников. Разговаривали на всеобщем, дабы не смущать человека.
        - Я Лаэре се-ль од Ним Таар (Белая Ива), это мой муж, охотник и следопыт Митаэн прозываемый Манулом. А это, - она показала на второго мужчину, - Наш друг Тодор из Дора.
        Элфин и все присутствовавшие эльфы удивленно переглянулись.
        «Это-ж та самая деревня, спаленная этими вот орками!»
        - Мы шли по их следу почти два дня, чтобы мстить, и рады, что смогли совершить обещанное, а заодно помогли вам.
        Лаэре коротко кивнула всем собравшимся и отошла назад к мужу и Тодору.
        Словно в подтверждение ее слов, жеребец, которого держал крестьянин, всхрапнул и ударил копытом в сторону поверженных неприятелей. Человек успокоил норовистое животное, погладив по морде.
        - Мы благодарны вам за оказанную помощь, и признаться, если бы не вы, то нам пришлось заплатить за победу большей ценой, - на правах старшего, ответил за всех Элфин.
        Он горько посмотрел на Браноэля.
        - Прошу вас, быть нашими гостями и поднять вместе с нами чаши скорби… и дружбы.
        Переглянувшись меж собой, все трое кивнули и поблагодарили за оказанное радушие и доверие.
        Два дня гонки вымотали их совершенно, что уж говорить о Тодоре, не привычному к таким марш-броскам.
        Лаэре украдкой посмотрела на него. Он с трудом стоял на ногах, но все равно держался молодцом.
        Признаться, она не ожидала увидеть его вновь. К деревенским, она относилась если не с отвращением, то по крайней мере, с большой долей неприязни. В основном из-за того, что, никогда не делая зла людям, они с мужем зачастую получали от них порицание, непонимание, презрение. Как их образа жизни, так и просто за то, что они не похожи на них. И пусть Манул был из людского племени, то разительно отличался от всех людей, виденных ею ранее.
        Убитых орков свалили в ближайший овраг и завалили ветками. Еще живого главаря связали, и погрузив на коня Тодора, решили везти в Нэрт-а-Нелл. Доедет - хорошо, а не доедет - так и Морк бы с ним.
        Пока сооружали носилки для Браноэля, Элфин молча стоял над телом, и думал, что этот бой можно назвать их боевым крещением. Крещением кровью.
        По дороге, новые знакомые рассказали им о том, как видели горевшую деревню, как встретили Тодора, и как он, не иначе по счастливой случайности, встретился с ними день спустя после их расставания.
        Тодор в свою очередь, рассказал, что произошло с ним в Ани, и чем это может всем грозить. Рассказал, как сбежал оттуда, и как, доскакав до их ночной стоянки, наобум двинулся в предгорья. Выросший в этих местах, он вскоре столкнулся с его давешними спутниками, не иначе направленный самим Свамиром.
        Оказывается, они потеряли следы орков, и все это время пытались их обнаружить. Такая же случайность, помогла ему, томимому жаждой, направиться в маленькую рощицу и наткнуться на отпечаток большой ступни в сырой и вязкой почве у маленького ручейка. Проникшись похвалой Манула, они продолжили преследование.
        Сам Тодор сейчас чувствовал себя довольно странно.
        Вот, он идет в гости к эльфам - к эльфам, которых в другой ситуации шел бы убивать вместе с другими деревенскими.
        В десятый раз спрашивая самого себя - кто он? Предатель, борец за справедливость, или же просто жертва обстоятельств?
        Что теперь ему делать? Ведь ясно же, как белый день, что эльфы не будут всецело доверять ему, не поставят под свои знамена, не примут в семью, или как это у них там называется. Да и согласится ли он сам? Ладно, там, Лаэре или Манул, они считай свои. Но что теперь делать ему?
        Идти обратно, когда месть свершена? Но, что скажут в деревне, примут ли обратно его - предателя? В лучшем случае выгонят, а в худшем…
        Тодор тяжело вздохнул и погладив ласково по морде Лихого прибавил шагу, поспевая за остальными.
        Конь шел неохотно, нехорошо косясь на неприятную ношу, изредка всхрапывая, мотая головой и прядя ушами. Весь его вид выражал крайнюю степень недовольства своей поклажей, о чем говорил полный укоризны взгляд, то и дело кидаемый на Тодора. Он даже пару раз взбрыкнул задними ногами, чтобы сбросить орка, пока того привязывали к седлу. Но спокойный и уверенный голос хозяина, возымел действие и заставил смериться со своей печальной участью.
        Долину Нэрт-а-Нэлл они увидели уже в густых сумерках, неожиданно вынырнув на вершину очередного холма.
        Лежащая внизу, словно в чаше, она до самого горизонта была укрыта плотным слоем золотого тумана. Подсвеченные изнутри огнями световых шаров, словно над облаками, проступали массивные кроны величественных деревьев.
        Тодора, как прежде всякого попавшего сюда впервые, это зрелище потрясло, и до крайней степени впечатлило.
        Тонкими серыми струями вверх поднимались дымы костров; слышался скрип водяной мельницы на невидимой реке; далекий, но звонкий, в молочной тишине тумана перестук молотов о наковальню; перекличка часовых; шелест листвы в раскидистых кронах…. Везде чувствовалось тревожное движение жизни.
        Лихой, чуя близкое жилье и тепло, прибавил ходу, здраво предполагая, что его тут, наконец, должны накормить и почистить.
        Пока весь их небольшой отряд спускался вниз, мужчине казалось, что он погружается в необыкновенное золотистое облако.
        Внизу его обступили мощные стволы исполинских деревьев, верхушки которых, теперь пропадали в сиреневой мгле небес, и огни, тут и там разбросанных по долине костров.
        Тодор украдкой покосился на Манула. Но тот, казалось, словно и не замечает окружавшего его величия, а сосредоточенно шагает рядом со своей женой.
        «Наверное, видит такое не впервые», предположил Тодор, «Конечно, это я из своей деревни почти не вылезал, а ему-то чего удивляться?»
        Войдя на территорию долины, их довели до первого поселения - Ветви, как объяснила ему Лаэре, и оставили у первого попавшегося очага, волею судьбы превратившегося в походную кухню.
        Элфин, кивнув в их сторону, коротко о чем-то распорядился, и подошел к Тодору.
        - Если ты не против, я на время возьму твоего друга, - кивнув на коня, попросил он, - Уж больно эта падаль тяжелая, - поморщившись посмотрел он на орка. Это было правдой отчасти, так как нести на носилках презренное существо никто из долины, конечно, не желал.
        Тодор кивнул.
        - Аккуратней, он у меня с норовом, - еще раз ласково погладив Лихого, предупредил мужчина. И вдруг понял, что роднее существа у него больше и не осталось.
        Но эльф словно подслушал его мысли.
        - Не беспокойся, с ним все будет в порядке, - заверил он. Пошептав что-то коню на ухо, погладив по бархатным ноздрям, поспешил догнать остальных, растворившись в тумане.
        Лихой послушно поплелся за ним, покачивая на ходу боками, чем весьма удивил заревновавшего хозяина. Конь, до этого момента, признавал и слушался только его и никого более. Тодор правда слышал, что после Псов Равнин, самыми ярыми лошадниками являлись как раз эльфы. Видимо поэтому договориться с Лихим Элфину не составило особого труда.
        «Скорее всего», решил Тодор, «Они ушли в сторону самого высокого дерева, что виднелось вдалеке, в свете магических шаров - к старосте ихнему».
        Оставшись один, Тодор огляделся.
        Манул и Лаэре расселись на низкие лавочки, выставленные вокруг печи-каменки жадно протягивая руки к живительному огню. Он присел рядом и принялся наблюдать.
        У очага суетились в основном пожилые эльфы да подростки, девочки и мальчики на вид лет по двенадцать-тринадцать. У эльфов это считалось еще совсем детским возрастом, а у него в деревне в эту пору дочерей уж начинали сватать.
        На печи стояла большая медная кастрюля, в которой, по долетавшим от нее запахам варилась уха.
        Поднимающийся с поверхности пар смешиваясь с туманом вальяжно плыл над поляной, дразня ароматом пустое нутро.
        Рядом, на низком столике, под плотной тканью узорного белого полотенца, уже простывали ароматные лепешки. Тодор с замиранием сердца усмотрел призывно выглянувший оттуда, поджаристый золотистый бок.
        Ах, как хотелось, как в детстве - пока никто не видит, запустить руку под теплую ткань, вытащить за шершавый край сладкую лепешку и вонзить зубы в горячую, духмяную хлебную мякоть!
        Украдкой покосившись на лица товарищей, мужчина отметил, что не у него одного такие крамольные мысли. У всех троих от голода текли слюнки.
        Долго томить их не стали.
        Сухощавая светловолосая эльфийка в длинном сером платье, по-деловому окунув в суп огромный черпак, в очередь подала им миски до краев наполненные горячим бульоном. Заглянув внутрь, Тодор обнаружил в прозрачном бульоне два больших куска белой рыбы и плавающие на поверхности в колечках жира морковь и зелень. В довершении всего, к ним подвинули тот самый низкий столик, на котором горкой лежали хлеба, а златокудрое, фееподобное существо, тут же обнесло их ложками, поставив на стол свежий сыр, кувшин с узким горлом и три деревянные пиалы.
        Лаэре по-эльфийски поблагодарила ребенка за заботу и их оставили в покое наедине с едой.
        Уха показалась Тодору самой вкусной, какую он только ел в своей жизни. В лепешках он тоже не разочаровался, а в кувшине оказалось легкое ягодное вино.
        От горячей сытной пищи, всех троих начало клонить в сон. Не мудрствуя лукаво, Манул достал свое походное одеяло, и они с Лаэре завернувшись в него вдвоем, стали устраиваться под первым попавшимся деревом. Свое, Лаэре уступила Тодору. Так как его плащ по недосмотру «ушел» вместе с конем и орком.
        Но возникшая перед ними эльфийка, та самая, что наливала суп, поманила их за собой. Лаэре перебросилась с ней парой фраз, и пояснила Тодору, что сейчас они будут спать со всем комфортом.
        Побурчав что-то невнятное, о том, что ему и тут было не плохо, уже устроившийся на ночлег Манул, собрал пожитки и поплелся следом.
        Отойдя от костра, они опять окунулись в сырую пелену тумана. И Тодор в отчаянье подумал, что им сейчас придется спать на голой земле, под каким-нибудь священным эльфийским кустом, или на ветке, словно древесная тальпа. Как ночевали эльфы, он и предположить не мог.
        Лаэре лукаво покосившись на его кислую физиономию, ничего объяснять не стала. Потому что именно в этот момент они достигли цели.
        Эльфийка их привела к каким-то зарослям, чуть выше человеческого роста. В темноте Тодор никак не мог понять, что это такое. Но сотворенный старухой световой шарик прояснил ситуацию.
        «Ну вот, так и думал, что это куст!», брюзжал про себя Тодор.
        Обойдя растение слева, он увидел небольшой овальный вход. Эльфийка остановилась, отводя в сторону длинные лианы-занавеси, пропуская гостей внутрь.
        Заходя, Тодор невольно зажмурился. Как и любому деревенскому жителю, наслушавшемуся страшных историй про эльфов, ему казалось, что вот сейчас, сию минуту, проход закроется, и их оплетут ядовитые лианы, высосав из него все жизненные соки.
        Однако никаких лиан тут и в помине не было. Открыв глаза, он поймал на себе удивленные взгляды товарищей и самой хозяйки. Тодор почувствовал, что краснеет.
        - Глаза прям сами собой слипаются, - промямлил сконфуженный фермер, для пущей наглядности протирая их кулаком.
        Световой шарик осветил куст изнутри, и фермер испустил вздох удивления.
        Внутри было тепло и сухо. Тепло до такой степени, что хотелось снять куртку. Стены, потолок и пол, были образованы плотно сплетенными, сросшимися меж собою ветвями, и совершенно ясно, что ни туман, ни дождь не проникнут сюда. По периметру округлого купола стен, тянулась сплетенная из тонких веточек полка, на которой стояли предметы утвари, лежала стопка одеял и полотенца. Пол устилали мягкие циновки, и следуя примеру Лаэре и Манула Тодор разулся, ступая на них.
        Пожелав спокойного отдыха на всеобщем языке, хозяйка, двинув рукой, загородила вход длинными зелеными стеблями, словно шторой. Тодор, все еще стоявший по середине столбом, осторожно дотронулся до них.
        Нет, они не выпустили шипы, не прыснули ядом, даже не шевельнулись. На взгляд - обыкновенный плющ.
        - Ты так и будешь стоять тут всю ночь, или все-таки ляжешь? - пробурчал Манул, приподнявшись на локте. Лаэре уже накрылась одеялом у него под боком.
        Тодор кивнул, взял с полки такое же, как у товарищей покрывало, стал укладываться рядом.
        - Ничего, через пару дней привыкнешь, - улыбнулся Манул, видя потерянный взгляд Тодора, - Ты ж небось думал, невесть что? Признайся.
        Фермер смущенно потупился и ничего не ответил. Не говорить же в самом деле про хищные кусачие кусты!?
        - Спи спокойно, тут никто не тонет, если сразу не убили, значит, ты им понравился, - хохотнул следопыт.
        Наверно, это была шутка и Тодор улыбнувшись, наконец улегся.
        Честно сказать, он думал, что долго не уснет, но он ошибался.
        «Все-таки они плеснули что-то в вино», уже задремывая, подумал он.
        ГЛАВА 13
        Собрание во дворце.
        Отец Вугарда старался не вмешиваться в чужие распри здраво полагая, что тем самым сохраняет целостность только ему подвластного гардалана, а соответственно его владения крепли и богатели.
        Но, где порядок и достаток там их хочется еще больше.
        Поэтому Вугард всегда мечтал о большей власти. Пусть без применения силы, но экономически зависимыми он смог сделать Вифин, Амри и Лаан. В обмен на лес для постройки корранов, им поставлялись черный горючий камень для отопления жилищ, некоторые зерновые не росшие в более северных краях Лаана, а также железная руда из которой ковали оружие и доспехи в Вифине.
        С Тернефом Орфри, гардом Амри они подписали дружественный договор о постройке флота.
        Оэз Ритир - правитель Лаана богатого лесами и озерами, подавно являлся его двоюродным братом по матушке.
        Оэз, большой затейник по части искусства любовных утех, охоты, да рыбалки, был совсем не против братского покровительства.
        Любимая Ирна, вообще планирует объединение Вифина с Истрией. Так что ее малолетний сын никак не влияет на принятие решений. Что скажет матушка, то и будет.
        В Амри наследовать трон мог только мужчина. Мужчина на троне мог быть только совершеннолетний, а оно - совершеннолетие наступало с шестнадцати лет и права на управление гардаланом полностью переходило к самому старшему родственнику, то есть к матери. А так как ее усопший муж, будучи подозрительным параноиком, всех ближних родственников по линии мальчика (то есть всех своих братьев и батюшку) сам и извёл, то на политическую арену на полных правах вышла Ирна.
        Вугард, не будь дураком, теряться не стал и начал активно ухаживать за прекрасной вдовой.
        И вот благоприятно сложившаяся ситуация на востоке! Теперь, с помощью Лиарна Оргоста ему возможно удастся захватить и вожделенный Норидал. Давно пора было загнать спесивых остроухих выскочек в свои леса, а псов чуть дальше к узкому морю, пусть тоже свое место знают.
        Их время определенно прошло. Пришло время более быстрых, более приспосабливаемых и менее принципиальных. Зачем отказываться от власти, когда она сама идет тебе в руки?
        Тем более, Вугард по праву считал себя самым удачливым, прозорливым, и талантливым правителем. Ну, неужели, в конце концов, такой мощью сможет управлять кто-то еще?
        Его двоюродный племянник-алкоголик, седьмая вода на киселе?
        Или растяпа Тернеф? Который, не поймет, что его лан завоеван, пока в его покои не войдет герольд и не известит, что новый правитель решил почивать на его кровати.
        Они все не достойны и не справятся. А вот он, и в этом Вугард ни капли не сомневался, сдюжит!
        Он сидел в Большом Зале Собраний в башне Академии. Раскуривая душистый сиг в трубке, довольно щурился в окно, на заходящее в разрывах облаков солнце. Его последние лучи, обагрив на прощанье водную гладь моря, канули за горной вершиной. Зал погрузился в пурпур, залив на короткое время, словно кровью, серебряные полы комнаты. Вугард непроизвольно поежился.
        «Эти вечные сквозняки…», с раздражением размышлял он, «Все-таки эльфы нихрена не умеют строить! Это ж надо, вырастить ракушку до размеров замка? В этом морковом рапане с холода загнешься!»
        Народ постепенно собирался.
        Пришел Кастан Лукасик. Как всегда, чопорный, подтянутый и неразговорчивый, он сухо кивнул, и словно выдавил из себя, нехотя процедил приветствие. Протерев ладонью мягкий бархат кресла, словно смахивая грязь, уселся через стул от него, демонстративно разгоняя плавающий вокруг удушливый дым.
        «Поганый параноик!» Коротко кивнув на его приветствие и улыбнувшись одними губами, подумал Вугард.
        Следом явился Демир Повилика, как всегда в любимом темно-синем плаще, с которым не расставался в башне, видимо, по причине тех же сквозняков. Он, в отличие от Лукасика, приветливо со всеми поздоровался, и так же сел через стул от Вугарда, рядом с Кастаном. Тот, демонстративно развернулся, поменяв положение, сев вполоборота к Демиру. Демир снисходительно хмыкнул, а Вугард заинтересованно поднял бровь. Как-никак, а разлад магов ему тоже на руку. Давно пора приструнить эту кучку выскочек и дармоедов. Надо срочно сократить их количество и посадить на короткий поводок, пусть служат на благо гардара. Но, это чуть позже, они пока понадобятся.
        Пользуясь случаем близости правителя, Демир решил поинтересоваться у него, насчет своего недавнего послания об увиденных орках, что он отправил с птицей.
        - Письмо! Какое письмо? - удивленно выгнул бровь Вугард, - Я ничего не получал!
        - Но, как же? - смутился Демир, оно магическое, и должно было лично доставлено Вам!
        - Говорю же, - начал раздражаться Вугард, - Я ничего не знаю ни о каком письме! Должно быть, вы что-то напутали в заклинаниях, друг мой, - насмешливо добавил он.
        - Н-наверное, - запнувшись, поник Демир, чем незамедлительно вызвал презрительную насмешку Лукасика.
        Демир побледнел и нахмурился, такого поворота, он признаться не ожидал. Тут только два варианта: либо он действительно что-то напутал, либо Вугард Ноар лжет! А так, как напутать он ничего не мог, потому что Альберус его послание исправно получил, остается….
        Лучше бы он действительно что-то напутал.
        Эроль и Альберус вошли почти одновременно. Эроль с лестницы, а старый лис приехал на подъемнике.
        Ну вот, наконец-то все в сборе.
        - Ну, что-ж нам можно начать? - торжественно произнес Альберус так и не сев на свой стул, почтительно склоняясь перед Вугардом.
        Вугард махнул рукой, в знак того, что он может говорить.
        - У нас есть очень хорошие новости! - бодро начал он, - Ученики Демира обнаружили место выброса энергии и идут по следу инсайдера.
        Демир слегка улыбнулся и кивнул головой в знак согласия.
        - Но где же они сами? - резонно заметил Лукасик, пренебрежительно скривившись в очередной раз поправляя и так идеально отглаженный манжет белой рубахи.
        - Я же сказал, идут по следу, - спокойно повторил Альберус, - Но если новостей от них больше не поступит, так как обстановка в этом районе сейчас напряженная, - он многозначительно зыркнул на Вугарда Ноара, - То придется воспользоваться услугами ратов нашего, всеми уважаемого гарда, - - И Альберус поклонился еще ниже в сторону Вугарда, заискивающе улыбаясь.
        - Десятка вам надеюсь хватит? - вальяжно рассевшись в мягком кресле бросил Вугард, - На побережье сейчас спокойно.
        - Да, это как раз то, что надо! - воскликнул обрадованный Альберус, - Вместе с нашим уважаемым Кастаном, его учениками и отважным Демиром, мы будем практически неуязвимы, - верещал профессор, делая круг вокруг стола.
        - Так что же все-таки вы обнаружили, хитро прищурившись уточнил Эроль, обращаясь к Демиру.
        К нему сегодня ночью прибыл Уррис. Его доклад был довольно интересен. И Демир даже представить себе не мог, какую роль в этом докладе играл он сам.
        Демир рассказал всем ту самую версию, что знал Альберус. Практически слово в слово, повторив сказанное ранее.
        Эроль слушал, поигрывая массивным серебряным перстнем с пепельно-лавандовым таафеитом на правом мизинце. Изредка кидая испытующие взгляды на волшебника, когда тот не видел, и в тех местах, о которых он намеренно умолчал. С удивлением недоумевая, что Демир оказался «темной лошадкой».
        «Вот никогда бы не подумал, что он способен на обман. Но в каких целях? Кого он пытается выгородить? Прикрыть? Или оставить обретенное знание исключительно для себя? Если на его месте был бы Альберус Вадбронд, то Эроль так и подумал, ибо от Старого Лиса ничего другого ожидать и нельзя. Но вот Демир? Будем наблюдать и собирать информацию», думал про себя Эроль.
        Волшебник лишь на мгновение встретился взглядом с Рогрином, и Демиру всерьез почудилось, что хитрый заместитель знает о нем больше, чем изложил он сам.
        Хотя Эроль, как и любой человек обличенный властью, никогда не показывающий истинных чувств на людях, выглядел совершенно бесстрастно.
        «А может, ему это только кажется? Всему виной его усталость и вечное ожидание подвоха со стороны магов», устало размышлял Демир Повилика.
        - Завтра я предоставлю вам десяток людей, деньги, и все необходимое для дальней дороги распорядился Вугард. Во всем полагайтесь на Эроля, - гард дружески похлопал его по плечу. Эроль вымученно улыбнулся.
        - Надеюсь, вашим проводником будет уважаемый Демир? - уточнил у него Вугард, вперившись зелеными, как неспелый крыжовник, глазами в волшебника.
        Демир с поклоном ответил, что почтет это за честь, и поблагодарил за оказанное доверие.
        На этом, собрание решили считать закрытым, и все начали потихоньку расползаться по своим «норам».
        Эроль, как всегда ушел с Вугардом. И то, как тот отвечал на его вопросы, показалось ему подозрительным. Неужели старый друг не полностью откровенен с ним?
        Сам он, сказать по правде, был с ним полностью откровенен, о чем теперь несколько жалел.
        Вугард, конечно же, спросил его о том, что разузнал Уррис. И Эроль рассказал ему всё. Было принято решение установить за Демиром наблюдение.
        Но что-то подсказывало прозорливому Эролю, что все, чему нужно было свершиться, уже свершилось, и теперь, только бы узнать, какую роль во всем этом действе судьба отвела ему.
        ***
        На утро облетевшая новость о том, что в Вейли произошла смена власти, взбудоражила, повергла в шок, и заставила прижать языки несогласных с ней.
        «Хорошо, что Мэйтона сейчас здесь нет», облегченно подумал Демир, ужасаясь набирающей мощь власти Вугарда. Казус с сообщением все не выходил у него из головы, и выводы напрашивались сами. Пока Вугарду выгодно делать вид, что ничего не произошло, но он знает, что Демир о нем знает. Вопрос в том, долго ли это будет продолжаться?
        Самого его терзала тревога. Вроде, все хорошо - он пока на свободе, лаборатория восстановлена, на кафедре много дел, дневник учителя прочитан от корки до корки. Но, что же его беспокоит?
        «Скорее всего», отвечал сам себе на вопрос Демир, «Это ожидание предстоящего путешествия. Все-таки придется показать остальным обнаруженную им пещеру. Он и так порядком скомпрометировал себя, с этим сообщением, так что разочаровывать коллег и правителя было бы глупо и опасно. Тем более, если даже он сам выявил там остатки отголоска магии портала, то сделать это Альберусу, или Лукасику тоже не составит труда.
        Одно хорошо - Мэйтон уже очень далеко увел девушку. И старым стервятникам она пока не досягаема. Только плохо то, что сейчас он сам остался совсем один, помощи просить не у кого и доверять тоже некому».
        ***
        В темном зале горело несколько черных свечей, установленных прямо на полу. Почти оплывших и освещающие десять рун, выложенных между десятью колоннами, опоясывающими огромный зал. И если бы кто-нибудь посторонний, сейчас зашел в этот зал, то наверняка, затруднился бы ответить, что за знаки были начертаны на полу. Ибо они не были похожи не на один из рунаров людей, эльфов, орков или песьелюдов.
        У дальней стены светился угольками потухший камин, совсем не помогая разгонять царящий всюду мрак. Наоборот, брошенные в угли травы лениво дымились, распространяя по залу тошнотворный удушливый запах.
        У одной из колонн, стоял массивный круглый стол, заваленный свитками и заставленный различными приспособлениями для опытов и перегонок. Над ним, освещая исключительно рабочее место, висел одинокий магический шар.
        Невысокого роста, худощавый человек нервно ходил вокруг, и перебирая бумаги что-то неразборчиво бормотал себе поднос. Он полностью был задрапирован в объемный темно-синий плащ, и лица его было не видно, из-под глубоко надвинутого на нос капюшона. Лишь тонкие белые пальцы, уверенно порхали над ворохом древних свитков.
        Человек был до крайней степени взволнован. Перелив последний раз жидкость из одной колбы в ту, что кипела на горелке, отпрянул от полученного результата, ибо из колбы полыхнуло огнем и совершенно отчетливо засмердело тиной, гнилью, озоном и еще чем-то неразборчивым и неприятным.
        Удовлетворенно крякнув, и придирчиво осмотрев жидкость на свет, человек в плаще, не раздумывая ни минуты, выпил все до дна. Как только последняя капля пролилась ему на язык, он рухнул на холодный пол. Как раз в середину замысловатого рисунка, выложенного на полу цветной плиткой. Уже теряя сознание и борясь с подступающей тошнотой, он расставил руки по сторонам в середине символа, торопливо шепча слова. Тело его вдруг, изогнувшись дугой, зашлось в страшных корчах, изо рта пошла пена, вырвавшись из горла сдавленным, придушенным криком. Но это длилось не долго, он вдруг резко обмяк, затих, свернувшись клубком у витой ножки стола.
        ГЛАВА 14
        В ПЛЕНУ
        Сознание возвращалось к нему неохотно. И он, наверное, был бы рад, если оно не вернулось к нему вовсе, ибо с ним, возвращалась и боль. Она тошнотворными волнами разливалась по всему телу, парализуя, путая мысли. Отбойными молотами стучала в висках, выворачивала наизнанку кости, суставы, мышцы.
        Воспоминания, мутным дымом всплывали из глубин памяти.
        Вот, он, прощаясь с женой и детьми, садиться в личный экипаж, отбывая в Итиль по срочной просьбе Вугарда Ноара.
        Накануне утром его принес Онар Тергил, помощник и заместитель. И тут, Альбитиарн вспомнил, что тот вел себя довольно подозрительно, да и сообщение было каким-то надуманным и нелепым. Якобы Вугарду понадобилось его личное присутствие, в каком-то деле. Прибыть надо было безотлагательно.
        «И что за спешка такая?», мелькнула тогда тревожная мысль.
        С гардом Итиля его связывали сугубо деловые отношения. Сколько бы раз Альбитиарн Маэн бывал в столице, столько Вугард уговаривал вступить в союз гардаланов. Альбитиарн всегда отказывался, по многим причинам, самой главной из которых являлись независимость и процветание его вотчины. Терять которые, значит влезть в «дружественную» экономическую кабалу.
        На подъезде к городу, его экипаж был атакован людьми в масках. Шесть человек в черном, с замотанными лицами, на лошадях, играючи разделались с его охраной, а его выволокли наружу и оглушили. Альбитиарн не знал, остался ли кто живой из его подчиненных, но за мгновение до отключки, слышал, как его люди еще пытались сопротивляться.
        И вот, теперь эта темница.
        Если бы налетчики напали на его с целью поживы, то он так и остался бы там, на размякшей от дождя, лесой дороге. Раз он находится здесь, стало быть, он, скорее всего, в подвалах дворца Золотого города.
        Скорее всего, Вугарду надоело уговаривать и ждать. Он решил играть по своим правилам? Скорее всего, он подкупил Онара и таким образом добрался до него.
        Нет, все-таки нельзя было доверять человеку! - с болью в сердце отозвалось у Альбитиарна.
        И ведь у него был выбор. Взять в заместители такого же, как он, полукровку. Но долг, порядочность и верность традициям - ведь Вейли всегда славился своей терпимостью ко всем расам, сыграли с ним, в этот раз, злую шутку.
        Так и не открыв глаз, Альбитиарн дотянулся до затылка. Это место, со спутанными, залитыми кровью волосами, отозвалось резкой болью. Лучше пока не двигаться, иначе, накатывает тошнота.
        Он замер, пережидая подступающее беспамятство.
        Чуть погодя, полуэльф разлепил затекшие, набрякшие кровью от побоев тяжелые веки, но вновь сомкнул их. Как не сумрачно было в подвале, но, даже такой свет, резанул по глазам, ударил жалящей болью в виски, уколол в лоб, вновь, отдаваясь где-то в затылке. Однако и за эти краткие мгновения, он рассмотрел, где находиться.
        Каменный пол, засыпанный соломой, вдоль стены - в тени окна, желоб для опорожнения. Соответствующий запах, тянущийся оттуда. Напротив, пустая лавка. Рассеянный, блеклый свет, льющийся, откуда-то сверху, падающий ему на лицо. Он лежит выше пола. Стало быть, на такой же лавке, так как под боком, жесткие доски, вылощенные сотнями, а то и тысячами тел, таких же бедолаг, как и он.
        Как там моя семья? Живы ли они?
        Эти мысли пуще головной боли терзали сердце. Он даже не успел предупредить их. Да какой там! Он и сам-то ничего не знал.
        Предательство всегда неожиданно, оскорбительно и унизительно. Чувство собственной слабости перед обстоятельствами, стыд перед доверившимися тебе людьми, ущербность, если хотите, перед остальными. Раз тебя предали, значит - слабак, не способный рвать зубами и когтями, подпустивший врага слишком близко. Так близко, что тот, не дрогнул ударить в спину.
        Слабаков народ не любит, а также тех, кто пытается, его, спасать. Народ любит дерзких, нахрапистых, беспринципных. Народ будет бить пяткой себя в грудь, присваивая славу хозяина, причащаясь его победами. И не важно, что победа полита кровью и посыпана раздробленными костями. Победа сладка, когда ты в стороне, когда можно сидя дома, с кружкой хмелевухи и такими же хмельными товарищами, орать бравурные песни и плевать на всех свысока.
        Ведь не сумел предвидеть события, не насторожился, не просчитал…, а ведь должен был! Должен. Не вчера же сел в кресло управляющего, и даже не десять круголет назад. Видимо, слишком расслабился, слишком доверял, слишком размяк.
        Вот и расплата!
        Мгновения текли за минутами, минуты сливались в доли, доли превращались в часы. Ближе к вечеру ему принесли воды, хлеба, и чего-то клейкого в жестяной помятой по краям миске. Альбитиарн напился, хлеб спрятал, баланду вылил в желоб под окном. Есть не хотелось. Ничего не хотелось.
        День сменился ночью еще два раза, прежде чем в замке заскрежетало, и на пороге возник некто.
        Альбитиарн тяжело приподнялся на локте. Сквозь опухшие, слезящиеся веки, с трудом разглядывая визитера.
        Если это какой-нибудь начальник стражи, или мелкий ратный чин, то он даже разговаривать с ним не станет. Все дела он будет иметь лично с Вугардом, на крайний случай с Эролем. С последним, даже предпочтительней. Он ни какой-нибудь староста из села, чтобы пресмыкаться перед равными себе. Управляющий с трудом сел, готовясь встретить свое будущее, хотя бы не в унизительном положении. Перед глазами поплыло и померкло.
        Человек оказался лекарем.
        Он учтиво поклонился, держа перед собой в обеих руках объемный чемоданчик, представился, и попросил согласия осмотреть его.
        Из чего Альбитиарн вывел, что тот в курсе, кто перед ним.
        - Мое имя Лоферт, - голос его звучал мягко, но как у всех лекарей, вполне уверенно и доверительно - Я, личный врач его светлости Вугарда Ноара…
        Пока лекарь говорил эти слова, он ловко раскрыл свой чемоданчик и разложил на тряпице блестящие стальные приборы.
        - Он просит прощения, за столь негостеприимный прием, но произошла досадная оплошность…
        Альбитиарн хотел кое-что сказать о последствиях таких оплошностей, и лишь на мгновение закрыл глаза, набирая воздуха в легкие, но острый скальпель лекаря неожиданно уколол его левый глаз.
        Альбитиарн охнул. По щеке потекло что-то теплое, и неприятно пахнущее.
        - Потерпите немного, ваша светлость, у Вас большой нарыв. Я выпущу гной и промою рану.
        Альбитиарн смежил веки, зашипел, говорить перехотелось. Он только сильнее сжал зубы и откинулся к холодной стене.
        - Сейчас я промою дезинфицирующим составом, и мы примемся за вашу рану на голове, - хлопотал Лоферт, - Так вот, произошла досаднейшая несправедливость…
        Лоферт звякнул инструментами, потом пузырьками, откупоривая, нечто резко и приятно пахнущее.
        «Календула. Спиртовая настойка календулы» - понял Альбитиарн Маэн.
        - Вашу светлость, спутали с теми налетчиками, что напали на вас…. Раты его светлости Вугарда Ноара, патрулировали лес и в этот момент наткнулись на вашу карету. Кто-то из ваших слуг начал сопротивляться, поэтому возникла неразбериха.
        Альбитиарн ожидал всего чего угодно, но только не подобного бреда! Именно поэтому он пренебрежительно фыркнул.
        Лоферт тяжело вздохнул, видимо осознавая всю тщетность уверток, но невозмутимо продолжил дальше.
        - Двоих разбойников удалось схватить, и пока допрашивали сначала одного потом второго, выяснилось, что третий, это вовсе не преступник, а Вы, ваша светлость, - Уважительно добавил лекарь.
        - Что же, ваши стражи не могли отличить приличного, богато одетого полу-эльфа, от дорожного ворюги? - едко заметил Альбитиарн.
        - Не могу знать ваша светлость, - учтиво ответил врач, движением руки поворачивая корпус тела Альбитиарна для осмотра разбитого затылка, - Сами знаете, какая нынче бюрократия да тягомотина.
        - Нет, не знаю! - несколько резче, чем надо, ответил Альбитиарн Маэн, - В моем лане такого не наблюдается.
        Лоферт вздохнул, продолжая свои манипуляции.
        Он положил толстое полотенце на плечи, промыл рану водой из объемной фляги, с трудом распутывая длинные, слипшиеся от грязи волосы гарда Вейли.
        - Придется выстричь немного волос, - как о решенном, промолвил лекарь. Просто ставя его в известность.
        Альбитиарн зашипел про себя, но ответил спокойно, даже равнодушно.
        - Надо - стригите. Сделайте, все, чтобы эта моркова рана мне больше не досаждала.
        По затылку противно заскребло лезвие скальпеля.
        Головная боль сводила с ума.
        - У вас есть что-нибудь от головы? - простонал Альбитиарн.
        - Думаю у палача в соседней камере, кое-что найдется, - весело рассмеялся лекарь, залезая в свой объемный чемоданчик.
        - Вы мне угрожаете? - иронично поинтересовался Альбитиарн.
        - Что вы! - смутился Лоферт, - Я ничего такого не имел в виду…это всего лишь профессиональный юмор, не слишком, впрочем, уместный, прошу меня простить, - голос его затрепетал, и Альбитиарн понял, что тот просто сморозил глупость.
        Тут же на дрожащей ладони лекаря появился маленький сероватый шарик. Во второй, была все та же фляга с водой.
        - Это из личных запасов, - почти простонал Лоферт, еще раз извиняясь, - Маковый порошок с эхинацеей.
        Альбитиарн обернулся и внимательно посмотрел на лекаря.
        Глаза его, были двумя кристальными озерами с родниковой водой - чисты, честны и прозрачны.
        Не отводя глаз от Лоферта, Альбитиарн уверенно взял пальцами лекарство, закинул в рот и обильно запил водой.
        - Надеюсь, вы не затем шьете мне голову, чтобы травить, - буркнул он отворачиваясь.
        - Я? Ваша светлость… как я могу? Я клялся…!
        - Ладно, что там дальше было-то? - перевел тему Альбитиарн.
        Сам не зная почему, но доктору он поверил.
        - Меня вызвали к вам, чтобы я вылечил Вашу Светлость и проводил к термальному источнику. Там, Вы сможете помыться, и там Вас будут ждать.
        - Кто меня будет ждать?
        - Не имею возможности знать, - вежливо ответил Лоферт, - Мне было поручено только излечить Ваши раны и, если надо, дать лекарства. Об остальном я не знаю.
        Пока они беседовали, лекарь успел обезболить травму, и ловко наложить швы.
        - Повязку я наложу позже, когда вы помоетесь, если вам будет угодно.
        - Хорошо, - буркнул Альбитиарн, пытаясь ощупать голову.
        - Уверяю вас, - перехватывая его за руку, заверил лекарь, - Там все в порядке. Я завтра еще навещу вас, в ваших покоях, если вы не против?
        - Нет, конечно. Спасибо. - Убирая ладонь от многострадальной головы, и обдумывая сказанное, буркнул Альбитиарн. Значит он тут надолго.
        Лофер закрыл чемодан и подойдя к двери, коротко постучал два раза. С той стороны тут же звякнул засов и в проеме возникли два стража в цветах Итиля - чёрное с золотом.
        Кто бы сомневался.
        - Прошу садиться, ваша светлость, - указывая Альбитиарну на переносное кресло-паланкин, поклонился Лофер.
        Альбитиарн хмыкнул, но противиться и возникать не стал. Пока решив играть по правилам хозяина.
        Врач учтиво поддержал его под руку, и Альбитиарн оказался в удобном кресле-кушетке. Он блаженно вытянулся, устало прикрыв глаза, позволяя нести себя туда, где ему уготована новая, пусть и более благоустроенная тюрьма.
        ЧАСТЬ 2 ГЛАВА 15
        ПУТЬ В СКАЛАХ. СИНЯЯ ЛЕСТНИЦА.
        (ДЕНЬ 11) У каждой случайности есть своя цель, у каждого случая есть свой смысл.
        ХОДУН
        Утро встретило их туманом и сыростью.
        Лина проснулась от того, что замерзла. Мэйтона рядом не было, а от костра остались лишь мертвые угли. Она приподнялась на локте и осмотрелась. «В какой раз ее охватывает паника, когда его нет рядом?», поймала она себя на неожиданной мысли. «Куда же он делся? Может за хворостом пошел?
        Девушка прислушалась и ничего необычного не услышала: не хруста ломаемых веток вдалеке, ни звука шагов, как это бывает, когда ходишь по лесу. Лишь тихо сопела Кейт завернутая с головой в два одеяла - свое и Мэйтона, да шебуршился Дружок в сумке-переноске.
        - Проснулась уже?
        От неожиданности Лина чуть из себя не выпрыгнула, а сердце, казалось, скакнуло куда-то вниз живота и спряталось там за копчиком.
        «Ну зачем так пугать!» возмутилась она про себя. Обернулась встречаясь взглядом с ухмыляющейся физиономией Мэйтона. Он держал охапку хвороста.
        - Ты специально? - обиженно закричала она шепотом. Ощущение потери сразу испарилось. Умеет же он быстро в себе разочаровывать!
        - Теперь буду специально, - насмешливо ответил орк. Лина насупилась.
        - Кейт, вставай! - во весь голос позвал Мэйтон.
        - Да не сплю я, - послышалось из-под одеяла, - С вами выспишься! «Первая ночь без кошмаров, а тебе спать не дают!» раздраженно думала она.
        На свет, вернее в туман, высунулась всклокоченная медноволосая голова и тут же исчезла в коконе из одеял, бубня что-то о хамоватом орке и месте, куда он должен, по ее мнению, отправиться.
        Нехорошо прищурившись, Мэйтон свалил хворост у кострища, и в одно мгновение оказавшись рядом с лежанкой, вытряхнул оттуда Кейт, словно трофейную лису из мешка охотника.
        Рыжая возмущенно взвизгнула и вскочив на ноги, стала выдирать у него свое одеяло. Мэйтон резко отпустил, и девушка неловко плюхнулась обратно, отбив локоть о выступающий из-под полога корень дерева.
        Кейт раздраженно зашипела, хватаясь за ушибленное место. Из-под челки на Мэйтона уставились злые фиолетовые глазищи.
        - Отдай! Да ты достал! Гонишь нас все эти дни, не даешь не поспать, не поесть. Я устала, я отдохнуть хочу! - набросилась она на него, вставая, и кипя от праведного гнева, - Хоть один день нам можно выспаться? - Рассерженная Кейт капризно топнула ножкой, и швырнула в него скомканным одеялом.
        Великан его ловко поймал, и дернув желваками, вернул обратно тем же способом.
        - Погода портиться, надо идти. Спать под дождиком собралась? Повернувшись к ней спиной, он спокойно занялся костром, потроша сухое нутро толстой ветки.
        - И постель собери.
        - Тебе надо - ты и собирай, - огрызнулась Кейт, впрочем, подтягивая к себе и сворачивая валиком одеяло. Какой уж тут сон?
        Все это время, стоявшая в сторонке Лина приказ Мэйтона, приняла и на свой счет. Пока он возился с костром, обе сопя и фыркая собрали лагерь.
        Все время, что они завтракали какими-то безвкусными корешками и вполне съедобными орехами, что насобирал Мэйтон, никто не проронил ни слова. Даже морщившаяся от неудовольствия Кейт. Еще он принес воды, и теперь в котелке кипел травяной отвар.
        - Кстати, доброе утро, - разливая травяной чай по емкостям, угрюмо поздоровался Мэйтон. (Мысли о странном сне, приснившемся ночью, не давали покоя).
        Лина кивнула в ответ на запоздалое приветствие.
        - Видимо, оно таковое только у тебя, - съязвила Кейт.
        - Ладно, - покладисто сказал Мэйтон, - Теперь будить вас буду исключительно серенадами собственного сочинения. Согласны?
        Лина хихикнула в ладошку.
        - Рискни здоровьем, - буркнула полукровка, - Хотя, говорят, вы все хорошо поете, - оживилась она, - я еще никогда не слышала, как ты это делаешь, так что договорились, завтра слушаем твои песнопения. Она подмигнула Лине, легонько пихнув ее локтем.
        - Не вопрос, - ухмыльнулся Мэйтон.
        И Кейт совсем не понравилось, как он это сказал. Слишком уж быстро сдался. Да и его тон, и взгляд, не говорили ни о чем хорошем. Зря она согласилась.
        Дождь не заставил себя ждать. Вернее, пока не совсем дождь, а та противная морось, что мельчайшими каплями оседает на всем, куда только может проникнуть. Пока только узкий круг жаркого пламени костра, да горячий чай отгоняли от них эту промозглую сырость. Но за шиворот, с листьев, все равно уже капало.
        Настроения у Лины не было. Ведь как говориться: «как день встретишь, так его и проведешь», а так как слушать препирательства этой парочки ей сегодня совсем не улыбалось, во избежание новых конфликтов она тоже старалась держать язык за зубами.
        С Кейт она отчасти была согласна. Как бы не хотелось ей побыстрей оказаться дома, темп Мэйтон задал не шуточный. А вчерашние гонки от вампирихи по пересеченной местности и вовсе заставили с утра стонать утомленные с непривычки ноги. Ныли плечи от рюкзака, раздражала пропыленная, а сейчас сырая и грязная одежда, чесалась непромытая во вчерашнем холодном водопаде голова.
        - А чем вы голову тут моете? - просила она у Кейт, укладывая в сумку термос с остатками горячего чая.
        - Мылом, - невозмутимо ответила та.
        - А вы?
        - Шампунем, но к сожалению, я его не прихватила. Кто ж знал, куда, меня занесет?
        - Тебе дать, у меня есть целый кусок.
        «Где же ты вчера была?» с досадой подумала Лина.
        Кейт порылась в сумке и вынула оттуда полупрозрачный желтовато-серый брус с какими-то вкраплениями внутри. Лина протянула руку посмотреть.
        - А из чего оно? - подозрительно разглядывая его на свет и нюхая, спросила она. Пахло травой.
        - Это зольное, на травах с ромашкой и лавандовым маслом. А у вас его разве не из этого делают?
        Лина посмотрела на золу в костре, и смутилась, вспоминая школьный курс о каких-то «жирных кислотах», но так ничего конкретного и не вспомнила, кроме того, что сейчас все заменяют «химией».
        - Натурального в производственных масштабах - нет.
        - Чистюли, вы долго копаться будете? Нас и так сейчас дождик вымоет, можете не беспокоиться.
        Мэйтон стоял рядом в полной экипировке, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Новый клинок он повесил за спину, и теперь узорчатая рукоять торчала у него за правым плечом. Трофейный орочий меч, обернутый в теплый плащ, он приторочил к рюкзаку, оставив на поясе свой неизменный охотничий нож.
        Кейт сделала вид, что не услышала.
        - Как только понадобится, дам тебе, идет?
        - Спасибо, - Поблагодарила девушка, вдевая руки в лямки тяжелого рюкзака.
        Теплый и такой уютный огнь пришлось забросать сырой землей, прикрыть дерном и сухими ветками (на всякий случай). Удовлетворенно оглядев бывшую стоянку, Мэйтон шагнул в плотные заросли кустов растворившись в тумане, даже не посмотрев, идут ли за ним попутчицы.
        Потопают, а куда ж они денутся?
        Девчонки многозначительно переглянулись и хихикнув ему в спину поплелись следом.
        - Спелись на мою голову, - пробурчал себе под нос эльф, прокладывая дорогу меж мокрых пушистых папоротников.
        Он постоянно прикасался к обретенному вчера клинку и совершенно, ну совершенно ничего не ощущал.
        «Все-таки это был просто сон», немного грустно подумал он. «Очень яркий, такой, какой потом долго вспоминаешь, даже по прошествии многих лет. Наверное, его так впечатлила встреча с давним врагом, что никак не может выкинуть все это из головы. Но, как бы то ни было, у такого славного меча обязательно должно быть имя. И если, вдруг, его сон не был просто сном, о чем он при первой возможности должен будет убедиться, то имя ему будет - Сиг», решил он.
        «Так будет справедливо и по отношению к оружию, и по отношению к бывшему врагу».
        Мэйтон поймал себя на мысли, что за эти долгие девять круголет не вспоминает о Сиглаэне с раздражением и злостью. К чему бы это? Неужели он простил его? Разве можно простить убийство?
        Сначала они шли через высокие - по грудь, папоротники. Лина, раздвигая руками их мягкие влажные ветви, вдруг заметила на некоторых, длинные изящные стебли, вырастающие из середины растения, усыпанные уже завядшими сиреневатыми цветами с завязями плодов. Она даже остановилась.
        - У вас что, папоротник цветет!? - изумилась она.
        Мэйтон подошел к ней и аккуратно приподнял веточку растения над землей.
        - Да. А что тут такого?
        - Да ничего, - смутилась Лина, - У нас папоротник только в сказках цветет.
        Кейт и Мэйтон переглянулись.
        - Значит, ты в нее попала, - улыбнулась Кейт.
        - Смотри, - он оглянулся вокруг, поискав нужное глазами, и отойдя на шаг в сторону, показал ей оборотную сторону листьев на соседнем растении.
        - Это мужское растение. Видишь, на обратной стороне листа имеются сорусы-споры, - Лина кивнула, - а женское растение выпускает стрелки с цветами, - он показал на обнаруженный Линой папоротник, - Как правило, растут они рядом, женские цветы ниже мужских, так легче опыляться. Созревая, мужские споры осыпаются на женские цветы, оплодотворяют их, и растение дает семена.
        - Женские растения у нас еще называют маморотником, - добавила Кейт. Мэйтон кивнул, - Или матерник.
        Лина хихикнула.
        - Они что, при опылении матерятся?
        Кейт хрюкнула от смеха.
        Но Мэйтон не обращая внимания на глупую шутку, серьезно продолжил дальше. «Вот, распинайся перед людишками», устало подумал он.
        - Пока семена окончательно не созрели, их можно есть, тальпы очень любят. Именно поэтому, папоротником тут не все еще заросло, - пояснил он, - А когда превращаются в ягоду с зернышком внутри, то становятся очень жесткими, несъедобными. Ягода деревенеет и лопается, роняя в землю семечко
        Лина, прослушав лекцию о местной флоре, только удивленно вздыхала и охала.
        - Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство? - улыбнулся он.
        - Вполне. Будет теперь что маме рассказать. Вот бы только увидеть их цветущими, жаль, не застала, - огорчилась она, разглядывая вялые лепестки.
        - Да, они красивые. И не только сиреневые. Есть еще и розовые, и желтые, а бывает на одном растении и вовсе все разноцветные.
        Поделилась впечатлениями Кейт.
        - Пошли, время не ждет, - позвал Мэйтон, подталкивая Лину вперед. О ритуале обручения, происходящее на папоротниковых полянах, он рассказывать не стал. Ей это ни к чему.
        Опять потянулись кусты, мокрые елки, поваленные временем стволы, лианы, жуки, соскальзывающие за ворот со скользкой листвы и вездесущий, холодный промозглый мелкий дождь.
        Лина шагала и шагала, бездумно смотря в широкую спину Мэйтона. Она не думала ни о чем и обо всем сразу. Так бывает, когда устаешь настолько, что уже безразлично, что происходит вокруг, лишь бы уже скорее добраться до места и отдохнуть, а в их положении еще и высохнуть.
        Мысли скакали в голове от одной к другой без всякого порядка и логики. То она вспоминала маму и пыталась восстановить в памяти запах ее духов, то орков, от которых нещадно смердело, то вспоминала воздухоплав, Винта и Виту, то вдруг спохватилась, что ее этюдник, прошедший с ней и огонь и воду, остался у Машки на даче. Кисти и палитру она не отмыла, стало быть, краски на ней засохнут. Придется отмачивать кисти в растворителе, а палитру держать над газовой конфоркой и отдирать размякшую краску мастихином.
        Лина вдруг, поймала себя на мысли, что уже спокойней воспринимает возникшую ситуацию, и не так остро скучает по дому. Словно это просто многодневный поход в горы, неожиданное приключение, которое она не заказывала, но которое случилось. И пока она не дойдет до конца, не узнает, для чего оно было нужно.
        «Это, наверное, от того, что теперь я не одна», рассудила она, с благодарностью посматривая на спины попутчиков.
        Рассуждения ее прервала спина Кейт, на которую она неожиданно налетела.
        Лина заглянула ей через плечо.
        Мэйтон, настороженно вглядываясь в зелень мокрого леса, поднял согнутую в локте руку вверх, с поднятым указательным пальцем. Всем своим видом как бы говоря: «Слушайте!»
        - Что, опять дракон? - придушенно шепнула Лина на ухо Кейт, и хватаясь за спящего в сумке Дружка. Та, только пожала плечами.
        В туманной тишине леса не было ничего особенного. Животные попрятались от непогоды в дупла и норы, птицы не пели, было тихо. Вроде все как обычно.
        - Слышите? - шепнул Мэйтон.
        - Нет, - в один голос отозвались девушки.
        - Вот, то-то и оно, - озабоченно произнес он, - Слишком тихо. Помните, как с драконом?
        Обе кивнули. И действительно, именно сейчас было очень тихо. Ненормально тихо.
        «Ну вот опять какие-то непонятки! Опять убегать, прятаться, в очередной раз бороться за свою жизнь…», устало подумала про себя Лина, «Почему тут нельзя идти по лесу просто так?»
        Мэйтон без единого звука вынул из ножен свой новый клинок. Лина, заметила, как его лезвие матово светится бледной зеленью с пробегающими вдоль него красными искрами.
        Она широко раскрытыми глазами указала на это Кейт, но ту, это казалось, нисколько не удивило, она лишь пожала плечами, вслушиваясь вместе с Мэйтоном в безмолвие леса.
        «Подумаешь, волшебный клинок! Невидаль какая!»
        Меч светился, указывая на возникшую впереди опасность. Мэйтон, поводя им из стороны в сторону, прошел несколько шагов вперед.
        И тут, в пяти шагах от себя он увидел Его!
        Но было уже поздно. Тот, кто все это время оставался невидимым, сделал движение на встречу, и Мэйтон со стоном отлетел в сторону, получив мощный удар в грудь. Больно ударившись спиной о ствол граба, он еще несколько мгновений не мог набрать воздуха в легкие, чтобы вдохнуть, и замотал головой, чтобы, не потерять сознание.
        Девчонки с визгом кинулись к нему.
        - Назад! - борясь с болью в груди, гаркнул он, подбирая выроненный меч. Пятки скребли, проскальзывая по влажной земле в бесплодной попытке встать.
        Лина отбежала на несколько шагов, прячась за дерево, отчетливо понимая, что это ничего не даст, но хоть какое-то ощущение защиты. Противника она так и не увидела. Только краем зрения уловила какое-то движение, - невидимый в тумане силуэт, через который преломлялись очертания деревьев и зелени вокруг.
        Кейт растерялась, немного замешкалась и тут же, справа от себя заметила, как качнулись в стороны папоротники, и она, подхваченная кем-то, подлетела вверх.
        Ребра нещадно сдавило, в боку запекло от впившихся в него острых когтей. Ей казалось, что она умирает. Ее крик и крик Лины, видевшей все это, слились в один.
        Очухавшийся Мэйтон, вскочил и действуя по давно вбитой учителем привычке, выкинул руку вперед и произнес формулу проявления невидимого, добавляя заодно мощный заряд чистой энергии.
        Получилось!
        Из ладони полыхнуло золотом окутав, словно огнем, невидимую доселе огромную костлявую фигуру. От мокрой шерсти завоняло паленым рогом, высушив ее, и сделав чудовище видимым. Оно попятилось, приседая и выронив Кейт скрываясь в густых папоротниках.
        Единственное, что Мэйтон забыл сделать, это вплести заклинание отдачи. Поэтому мощь собственной волшбы, отнесла его обратно, к злополучному грабу, еще раз выбив весь воздух из легких.
        Со стоном сползая вниз, он выругался сквозь зубы, увидев, как Кейт с высоты человеческого роста падает в плотные заросли.
        Лина кинулась к ней из-за дерева, оттаскивая подальше, стараясь не смотреть на поверженную Мэйтоном тушу огромного чудовища.
        Но видимо Мэйтон всего лишь его только оглушил и разозлил. Потому что, испустив оглушающий рык, от которого с ближайших деревьев посыпалась желтая листва, оно поднялось во весь рост. Тряся рогатой башкой и пошатываясь от зацепившей его магии, монстр двинулся на обидчика, который показался ему на этот момент самым опасным.
        У Лины вырвался стон ужаса. Такой страсти она никогда не видела! И орки по сравнению с ним, были просто милые котята.
        Обтянутая сероватой кожей с редкой шерстью, гротескная голова, с витыми рогами не меньше буйволиных. Выпученные белесые глаза без радужки и верхних век, приплюснутый нос, безгубая, ощеренная пасть с отменным набором двух комплектов пил «Дружба».
        Мэйтон, все еще сидящий под деревом, выхватил меч, и рискуя остаться безоружным, метнул его в грудь монстру. Проделав красноватый росчерк в воздухе, клинок, словно магнитом притянутый, воткнулся чудовищу точно в сердце, ну или то место, где оно должно быть.
        Испустив удивленный рык, монстр завалился на спину и затих.
        Все было кончено.
        С трудом встав, Мэйтон подошел к нему, выдернул лезвие, и одним мощным взмахом, отрубил голову. Меч сразу погас, став обыкновенным, просто красивым оружием.
        «Надо же, меч действительно не подвел!», уважительно подумал про себя он.
        Надо посмотреть, как там Кейт.
        Беспокоиться теперь не о чем, Ходун, а это был именно он, бесповоротно мертв.
        Мэйтон прихрамывая, (и когда успел ногу подвернуть?), побрел к девушкам, так и сидящим за деревом.
        До полусмерти перепуганная, бледная Лина, дрожа всем телом, держала за руку Кейт.
        Глаза ее огромные и пустые, почти с суеверным страхом смотрели на него, словно это он, только что, чуть не расправился с Кейт.
        Он с трудом расцепил ее пальцы, отрывая от запястья Кейт, и прижав ладони к ее вискам, прошептал заклинание. Раз пошло такое дело, и магия его сегодня слушается, то почему бы и нет?
        Помогло. Взгляд Лины прояснился, она, моргнув несколько раз, посмотрела в сторону поверженного чудища.
        - Он..., оно…? - пролепетала она.
        - Издох, не переживай, - успокоил ее Мэйтон, уже внимательно осматривая Кейт.
        Рыжая была без сознания, но дышала ровно, видимо просто испугалась и хлопнулась в обморок.
        Он без церемоний задрал ее рубаху до самого носа и со знанием дела ощупал ребра. «Все целы, слава Богам!» Раны были не глубокие, кроме одной, ее надо немедленно обеззаразить, зашить и забинтовать. Крови натекло изрядно!
        - Кто это был? - Дрожащим голосом спросила Лина, смотря на монстра из-за плеча Мэйтона. Черная кровь из его разрубленной шеи уже не лилась, а рогатая голова закатилась куда-то в кусты.
        - Ходун.
        Название ей ни о чем не говорило, и девушка решила дождаться удобного момента, чтобы позже еще задать пару вопросов. И пока Мэйтон был занят, Лина принялась рассматривать огромную тушу в кустах.
        Долговязое костлявое тело покрыто жесткими серыми волосами, а непропорционально длинные, четырехпалые руки, украшали, грязные, словно кривые иглы когти. Ступней спрятанных за папоротниками видно не было.
        Мэйтон похлопал Кейт по щекам, и сделал тоже, что и с Линой - приложил ладони к вискам. Вздрогнув, девушка открыла глаза, и с удивлением воззрилась на Мэйтона.
        - Как ты это сделал? - слабо шепнула она.
        - Что именно? - улыбнувшись, уточнил он. От сердца отлегло. Все живы, и почти здоровы.
        - Ты…, мы уже можем?
        - Не знаю, как ты, а я могу. - довольно ухмыльнулся он, поняв, о чем она его спрашивает, и покрутив пальцем в воздухе, он сотворил маленький огненный вихрь.
        Потерять силу, для мага - наихудшее из наказаний, а обрести - наивысшее успокоение.
        Лина чуть было не отшатнулась от него, но вовремя спохватилась.
        Кейт хотела встать и уже начала приподниматься на локтях, но охнув, повалилась обратно. Скосив глаза, она сама осмотрела свой бок, и наконец, почувствовав боль, тоненько застонала. Уже свернувшаяся кровь не шла, но изрядно выпачкала живот и одежду.
        - Ты сможешь сама себя вылечить? - озабоченно поинтересовался Мэйтон.
        - Нет, - пискнула Кейт, - Ой, больно то как! Слезы брызнули из глаз.
        Мэйтон оглянулся в поисках сумки Кейт, и с благодарностью принял ее из рук Лины. Девушка уже оправилась от страха и быстро сообразив, что делать, сбегала за ней, а сама села рядом готовая помогать.
        - Говори, что надо делать, - распорядился он.
        - Синий пузырек, под красной пробкой, - всхлипнула Кейт, дрожащей рукой дотрагиваясь до распоротого бока. Рана не глубокая, но длинная, тянувшаяся наискосок, почти от подмышки до места, где полукружием кончаются ребра.
        Мэйтон послушно достал из деревянного пенала, то, что она просила.
        - Что дальше?
        - Лей! - Кейт зажмурилась, и до хруста в пальцах вцепилась в ладонь Лины.
        Заорали обе.
        Мэйтон плеснул по очереди на раны. Успевшая свернуться кровь зашипела и пошла синей пеной. Когти ходуна оказались ядовитыми. Иначе реакция на лекарство была бы иной.
        - Плохо дело, - всхлипнула Кейт, - Насколько я понимаю, это демон?
        Мэйтон кивнул.
        У Лины отвисла челюсть.
        «Демон?» - , повторила она одними губами.
        - Тут поможет только магия, а мой эликсир только обеззаразил, и на время смягчил боль, - пояснила Кейт. Как она не крепилась, но голос ее подвел и срывался на плач.
        - Чем я могу помочь? - серьезно спросил эльф.
        Кейт схватилась за амулет и с разочарованием застонала.
        - У меня нет сил, а в кристалле, как и раньше пусто, - она посмотрела на Мэйтона с недоумением, - А как у тебя получилось?
        Тот пожал плечами.
        - Если я сумею наполнить энергией твою побрякушку, ты сможешь вылечить себя?
        Кейт утвердительно кивнула, шмыгнув носом.
        - Хорошо, потерпи немного, я попробую.
        Мэйтон подтянул Кейт ближе, уложив ее голову себе на колени, а сам прислонился спиной к дереву, у которого они до сих пор сидели. Взяв ее кристалл в левую руку, он откинул голову назад, закрыл глаза, и казалось, полностью расслабился, словно поспать решил.
        Лина все это время державшая Кейт за руку застыла в ожидании - что же будет?
        Первые несколько мгновений ничего не происходило, но потом, кристалл Кейт начал слабо светиться прямо через пальцы Мэйтона. И чем больше набирал силу свет в нем, тем теплей становилась холодная рука Кейт. От нестерпимого зеленого света Лина прикрыла глаза, и через несколько секунд почувствовала, что теплый энергетический поток, словно через край, перелившись через руку Кейт, стал подниматься по ее запястью к плечу. Лина отдернула руку, и затрясла ее в воздухе, словно обожглась.
        - Кажется все, - устало произнес Мэйтон, - Пробуй.
        У самого, от слабости перед глазами кружились цветные круги и пятна.
        Кейт схватила кристалл вымазанными в крови пальцами, другую ладонь, положила на распоротый бок, и стала шептать одни ведомые ей заклинания. На взгляд Лины, какую-то тарабарщину.
        Лина видела, как сквозь расставленные пальцы правой руки, что накрывала порез, стали пробиваться слабые белые лучики. И под их воздействием, края раны, начали сходиться вместе, затягиваться, превращаясь в розовый, по виду - двухнедельный шрам. Два коротких и не таких глубоких пореза вообще затянулись без следов.
        - Вот это да! - изумленно выдохнула Лина.
        Кейт вдруг вздрогнула всем телом, выгнулась дугой и перевернулась на бок. Ее бурно вырвало чем-то желтым.
        - Мэйтон, что с ней? - заверещала Лина
        - Да все в порядке, это так яд из нее выходит.
        Объяснение звучало несколько двусмысленно, поэтому Мэйтон ехидно ухмылялся.
        Кейт обиженно икнула, покосившись на него.
        - Еще бы немного, и мы не успели.
        Кейт с трудом встала на колени и брезгливо сплюнула.
        - Может кто-нибудь догадается дать мне воды? Тьфу! - зло промямлила она, морщась от горечи. Припираться сил не было.
        Лина воткнула ей в руку свою флягу.
        Кейт отполоскала рот и напилась.
        - Ой, ну и гадость, - поморщилась она.
        - Мэйтон, ты там как?
        Бывший эльф, сидел в той же позе, не открывая глаз. Сил не было ни на что, даже на дальнейшие комментарии.
        Он немного переборщил с магией без привычки. Давно не тренированное тело обиженно ныло, от пропущенной через него мощной энергии дерева. Надо было оставить и себе немного, но он слишком резко вошел в поток, и слишком быстро из него вынырнул, оставив на память ломоту в костях и дикую слабость в мышцах.
        - На, возьми, - склонившись, и засовывая ему в ладонь свой кристалл, сказала Кейт, - Тут немного осталось.
        Мэйтон помотал головой.
        - Это теперь твое. Я немного тут посижу и восстановлюсь сам. Дайте мне долю времени, и не трогайте, ладно?
        Кейт угукнула, залезла в сумку и вынула оттуда одеяло и свою одежду. Одеялом она прикрыла чуть дрожавшего от озноба Мэйтона, потом быстро скинула грязную рваную рубаху, намочила ее водой из Лининой фляги, и отерев бок от крови переоделась в запасную, чистую. Эту, она потом выстирает и зашьет.
        Лина тихонько «переваривала» увиденное сидя рядом. Тысячи вопросов вертелись на языке, но даже сгорая от любопытства, она пока помалкивала, давая Кейт и Мэйтону время прийти в себя.
        Пока Кейт занималась собой, Мэйтон сделал попытку дотянуться до своей фляги на поясе, но непослушная рука, почему-то все время промахивалась и соскальзывала. Он выругался сквозь зубы, и вдруг почувствовал на губах то, до чего хотел дотянулся. Во фляге было крепкое белое вино, настоянное на особых травах, именно на тот случай, когда особенно туго.
        Запрокинутую голову поддержали, и в рот потекла живительная влага, разгоняя кровь, согревая, проясняя сознание, восстанавливая силы. Не удержавшись в неудобной позе, он соскользнул набок, заваливаясь на колени к своей спасительнице. Он, почему-то вспомнил свое дерево и момент, когда Лотиэль вот, точно так же спасала его от слабости.
        - Ты в порядке? - спросили голосом Лины.
        - Теперь да.
        - Скажи, а со мной все будет нормально? - все-таки не выдержав, озабочено поинтересовалась Лина.
        - А что произошло? - открывая глаза и встречаясь с ее взглядом, спросил он.
        - Когда ты Кейт лечил…, ну в общем…, - было понятно, что она пытается подобрать правильные слова, но не может, - У меня по плечу тоже тепло побежало, когда я ее за руку держала. Это не страшно?
        Лина почувствовала, что краснеет.
        Мэйтон мягко улыбнулся, и помотал головой у нее по коленям.
        - Нет, конечно. Если говорить просто, я лишь восполнил ее магические силы. К тебе это перешло просто в виде энергии, тепла. Кейт научена ее трансформировать в магию. Ты - нет, только и всего…
        Пока он все это объяснял, Лина поймала себя на мысли, что такого насыщенного оттенка ультрамарина как в его глазах, в Земном мире и представить-то невозможно.
        - Эй, ты меня слушаешь? - Мэйтон с улыбкой поводил ладонью у нее перед лицом.
        Лина сморгнула и смущенно кивнула.
        - Ты уже можешь встать, а то я ноги отсидела, - раздосадованная собственными мыслями спросила она.
        - Да мне и тут хорошо, - нахально улыбаясь, ответил орк, удобней устраивая голову на ее коленях.
        Лина смутилась и нахмурилась. «Раз улыбается - значит полегчало!» И привстав, она подтолкнула его в плечи, сваливая на мокрые папоротники.
        - Да, это тебе не девочки из нашего «Кристалла», с этой не забалуешь! - ухмыльнулась воскресшая Кейт, - Вон как вскочила, разве только не шипит!
        Все это время она внимательно за ними наблюдала, и теперь упивалась моментом, когда можно немного поддеть друга.
        Мэйтон перевернулся на бок и сел.
        Лина бросила ему флягу и пошла к своим вещам.
        «Опять он ее вогнал в краску. Опять она купилась на его хорошее расположение. Вот бы научиться вести себя с мужчинами как Людка из института. Все ходят за ней, вздыхают, а она плечиком только повела, и все разом у ее ног: «Что прикажите, моя госпожа…?»
        А тут…: только в его сторону повернулась, как покраснела».
        - Ты, я смотрю, совсем очухалась? - язвительно поинтересовался Мэйтон у Кейт.
        Та в ответ только весело фыркнула, и наклонившись, обвила руками его шею, уселась на колени.
        - Спасибо, - проникновенно прошептала она ему в ухо, - Спаситель ты наш!
        - Попрошу без фамильярностей, и «пожалуйста», - буркнул Мэйтон, вставая на ноги, и спихивая Кейт с коленей.
        «Удивительно я быстро восстановился», ощупывая болевшую грудину, подумал он, «Да и приятно осознавать, что магия наконец стала подвластна после того злополучного подвала. Чего не скажешь о Кейт. Ее кристалл был пуст, пока он не наполнил его. Странно все это.
        Между тем, девчонки быстро собрав свои сумки, и держась поодаль от туши демона, старались обойти его сбоку, но все-таки одним глазком взглянуть на страшную голову.
        Что не говори, а женщины как кошки: у них, любопытство всегда перехеривает здравый смысл. И хоть в этом случае бояться больше было нечего, не факт, что в следующий раз будет так же.
        Маневр удался, и они, застыв у раскидистого папоротника, разглядывали что-то в его густой листве.
        - Бу! - Мэйтон подкрался сзади и легонько дотронулся до них.
        Обе, как ошпаренные с диким визгом кинулись врассыпную.
        Кейт за ближайшее дерево, а Лина со страху побежала как раз к туше монстра, и чуть не споткнувшись об него, с перепуга, бросилась обратно, снова натолкнувшись на Мэйтона.
        Довольный произведенным эффектом, теперь пришла его очередь ехидно ухмыляться.
        - Ты! Ты…! Дурак ты, вот кто! - накинулась на него Кейт, выбираясь из-за ствола. А Лина и вовсе чуть не расплакалась. И так нервы в последнее время на пределе: то драконы, то орки, то вот теперь демоны, а этот еще дразниться!
        - Да ладно вам, и пошутить нельзя?
        - Ты сейчас опять дошутишься, что девку до слез доведешь! - укорила друга Кейт. И чтобы хоть немного разрядить ситуацию спросила:
        - Что это за зверь такой - Ходун?
        - Пошли, по дороге расскажу, - обходя поверженного демона со стороны плоских, раздвоенных копыт, согласился он.
        Мех монстра, от витавшей в воздухе влаги, вновь стал намокать и местами становиться прозрачным, почти невидимым. Именно поэтому, ему удалось так близко подобраться к путникам.
        Проходя мимо кустов, у которых минутой раньше торчали девчонки, Мэйтон подхватив голову страховидла за витой рог, и направился вперед. Вызывая вздохи отвращения и ужаса со стороны следовавших за ним девушек.
        - Ходуны - это вид низших демонов. Собрав достаточно энергии для воплощения в этом мире, они, минуя барьеры Морка - Бога хранителя от темных сущностей (пояснил он для Лины), иногда прорываются сюда, что бы добыв себе еще некоторое количество энергии, навсегда поселиться в этом мире. Сначала он невидим и питается только на эфирном уровне. В основном это эмоции страха. Потом, немного окрепнув, обретает плоть и принимается убивать, начиная с мелких животных и заканчивая крупными. Как только он накапливает достаточно силы, становится очень опасным и его очень трудно убить. Скорее всего, этот - только недавно прибыл сюда и не успел насытиться. Помнишь, Белый лес? - Кейт кивнула - Именно это и есть стык, граница. Мы еще легко отделались, ночью бы его точно не увидели.
        Мэйтон невольно потянулся к мечу, благодарно его поглаживая
        - Как же ему удалось пробиться сквозь стражу Морка? - резонно заметила Кейт.
        - Спроси чего полегче. В конце концов, наверняка их на границе миров довольно много, может и не уследили?
        - А почему его назвали - Ходун?
        - Ну, не знаю, - пожал плечами Мэйтон, - Наверно потому, что может ходить между мирами.
        - А как он невидимым делается?
        - Это свойства его шерсти. В сухом состоянии, она серая и вполне обычная, а вот когда намокнет, то делается словно зеркальной, и его очень трудно заметить под дождем, или как сейчас в туман. Многие его так и называют - Ходун Зеркальный. Ты кстати, заметила, как он пахнет?
        - Пахнет? - удивилась Кейт. Вот чего-чего, а запаха она от него ну совсем никакого не почувствовала.
        - Да вроде нет.
        - То-то и оно! Ни зверь, ни человек почуять его не могут. Какие еще вопросы будут?
        - Откуда ты все это знаешь? - ехидно заметила Кейт.
        - Учился хорошо, - в тон ей ответил Мэйтон.
        Лина услышала все, что сама хотела спросить, и мысленно была за это благодарна Кейт. Разговаривать с Мэйтоном ей сейчас совсем не хотелось.
        - Теперь скажи мне, хитрый жук, откуда у тебя в кристалле столько энергии взялось, и почему у меня он пустой?
        Кейт сей факт очень возмущал. Ну почему ему всегда везет?
        - А это и не кристалл, - хитро прищурился эльф, - Это, скорее всего то, от чего я отказался, повесив его однажды себе на шею.
        - Понятно. Значит, возвращаешься к корням?
        - Именно!
        Кейт как-то странно посмотрела на него, но ничего не сказала.
        Для Лины этот разговор оказался полнейшей загадкой. Так что она даже вникать в их тайны не стала, а исподволь рассматривала голову демона, которой Мэйтон при ходьбе махал словно авоськой, идя из магазина.
        - Зачем ты ее с собой тащишь? - поймав взгляд Лины, спросила Кейт, морщась и кивая на его трофей.
        - Затем, что если ее там оставить, то возможно он оживет. Так что голову надо как можно дальше занести, а еще лучше сжечь.
        Мэйтон шел, и каждой своей клеточкой чувствовал, что в нем вновь просыпается то ощущение наполнения силой, с которым он жил раньше всегда, и о котором никогда не задумывался. Но потеряв и вновь обретя, радовался, как ребенок радуется долгожданному подарку на день рождения.
        Немного восстановившись после боя, он вспомнил заклинание испепеления, почерпнутое в Академии. Но раньше, чтобы применить его, он пользовался только своим кристаллом, а теперь решил попробовать без него, как раньше, собственными взятыми из эфира силами.
        Немного перегнав девчонок, он размахнулся, подкинул в воздух башку Ходуна и мысленно произнес заклинание.
        Из развернутой ладони вырвался раскаленный воздух и в долю мгновения развеял голову монстра в прах. Мышцы на руке свело от боли, по жилам, словно вырвавшийся на свободу, прошел живой огонь. Мэйтон вновь почувствовал, что становиться прежним, как девять круголет назад, только еще сильнее.
        Охнувшие от неожиданности девушки разбежались в стороны, укрываясь от летевших сверху пепельных серых хлопьев
        Кейт даже остановилась от возмущения.
        - И что, ты всегда так умел, без кристалла? - подозрительно щурясь спросила она, в голосе, звучали стальные нотки возмущения.
        - Ага, - довольно улыбаясь произведенному впечатлению, ответил бывший эльф.
        - Ты врун и предатель! - выпалила она зло. Мэйтон тут же изменился в лице.
        Ну вот, опять она за старое!
        - Ты ничего никогда не рассказывал о себе, а обо мне знаешь все. Это не честно! Как я могу тебе доверять? Теперь вот еще это! Зачем тебе понадобилось тратить семь лет на обучение тому, что и так умеешь? Зачем пудрил мозги мне, учителям, и всем окружающим? Какие цели ты преследовал все это время? Кто ты вообще, в конце концов!?
        Кейт побледнела, глаза ее метали фиолетовые молнии, а маленькие кулаки были готовы обрушиться на друга со всей силой ее праведного гнева.
        Высказать ему все это, ей хотелось уже очень давно, только вот, не представлялся случай. Но сейчас, она дошла до точки кипения и готова была, если не разорвать его, то по крайней мере, хоть зло выместить.
        - Да, знаешь ли, я люблю трудности, - едко бросил он, - Я тот, кого ты хорошо знаешь, я всегда был честным с тобой, разве я не доказал тебе это своими поступками? - нехорошо прищурился Мэйтон, - Поверь, с самого начала я мог наврать тебе с три короба и что бы это изменило? Только то, что тогда я, действительно был бы лгуном и предателем. Но я, просто промолчал, а это не одно и то же!
        Разговоры о прошлом его раздражали.
        - Недоговаривать, это - то же самое, что и врать! - топнула ногой Кейт.
        - Ты ошибаешься, - голос резанул ледяной сталью, - Пошли, дождь усиливается, надо дойти до предгорий и найти ночлег.
        Он, не оглядываясь, быстро пошел вперед.
        Слова Кейт его огорчили. Но, может она в чем-то и права? Похоже, он действительно заигрался. Нечестно не доверять тому, кто полностью доверился тебе. Да и в конце концов, что с того, если она вдруг узнает его настоящее имя? Это уже ничего не изменит и никого не воскресит.
        ГЛАВА 16
        ПУТЬ В СКАЛАХ
        Мокрый лес вскоре закончился, и они вышли на небольшую площадку холма, плавно спускающегося в долину. За ней, вставая серыми великанами, терялись в низких облаках сизые вершины гор.
        Перед ними лежала каменистая пустошь. Насколько хватало глаз, а обзор был довольно широк, вдаль тянулись постепенно поднимаясь и врастая верхушками в небо разноцветные склоны гор. Казалось, какой-то сумасшедший художник-великан, взял акварель, и окуная кисть попеременно в разные цвета, раскрасил все вокруг.
        Даже сквозь туман, фантастический пейзаж поражал воображение. Желто-оранжевые полосы вдруг переходили в карминовые, которые в свою очередь становились индиго и бирюзой. Полосы шли то горизонтально; плавно стелясь волнами, то вдруг дробя один цвет в невероятную гигантскую растяжку, от темного - к светлому, становились на дыбы и раскрашивали склоны гор, словно громадный полосатый матрац, повешенный на забор горным великаном.
        Ну как тут не поверить в волшебство? Ибо то, что они видели, было именно им! Хотя сотворила это сама природа, а кому, как ни ей быть главной волшебницей.
        Некоторое время понадобилось только на то чтобы переварить увиденное.
        Прагматичней всех оказалась Кейт.
        - Ну, и где же нам искать это синее ущелье, Мэйтон? Как видишь, тут тебе и синее, и голубое, и сине-зеленое. На любой выбор! - она повела рукой по воздуху.
        «Да, Кейт права», подумала Лина, «Оттенков тут - хоть отбавляй! И в любой синей полосе, может скрываться то, что нужно, и то, что не нужно».
        Ей на плечо выполз все это время спавший Дружок. Зевнув, он потерся о ее щеку и устроился удобней, чтобы обозреть окрестности. Вид ему явно понравился, и он, довольно пискнув, развернул крылышки на ветру.
        - Разберемся, - буркнул Мэйтон, косясь на гадфена, и начал спускаться вниз.
        Спуск много времени не отнял, что не скажешь о поиске места для ночлега. Бродить им пришлось до самых сумерек, и только с помощью Дружка они отыскали подходящую пещерку.
        Сначала, он просто прыгал по плечу Лины в нетерпении расправляя крылышки и воинственно пища, а потом, несколько раз взмахнув ими, завис в воздухе прямо у носа хозяйки.
        - Смотрите, он летит! - восторженно закричала Лина.
        - Мы безмерно счастливы, - буркнула Кейт.
        Это произошло сразу после того, как они спустились на пустошь. Потом, уже к вечеру Дружок уверенней стал отлетать все дальше и дальше. И вот, когда Лина совсем разволновалась в очередной раз пытаясь его дозваться, он появился из тумана, завис у ее лица, и призывно пискнув, вновь скрылся во мгле. Сначала Лина не поняла, что он от нее хочет, но, когда это повторилось несколько раз, она не выдержала и попросила Мэйтона пойти за ним.
        Уставший Дружок, повертевшись у всех перед носом, показывал направление, а когда понял, что они на верном пути, уселся к хозяйке на плечо и потерся клювиком о ее щеку.
        - Хороший, хороший, - приговаривала Лина, гладя его по головке.
        - Ну и куда нас завел твой дружок? - язвительно пробубнила Кейт озираясь по сторонам.
        Они стояли на небольшой площадке с трех сторон зажатой меж полосатых розовых и голубых отвесных стен. Вокруг почти стемнело, и в тумане рассмотреть практически ничего было невозможно.
        Словно в подтверждение ее слов, Дружок еще раз взмыл в воздух и растворился во мгле.
        - Отлично, - напряглась рыжая, - Заманил невесть куда, наверно к своим горным сородичам, чтобы они нами полакомились.
        Из тумана послышался призывный писк.
        - Пошли, кажется, он нас зовет, - бесстрашно шагнув на крик, ответила Лина.
        Мэйтон на всякий случай вынул свой меч, и шагнул за ней. Цвет лезвия был обычным и не светился, как это было с демоном.
        Все это время, державший язык за зубами Мэйтон был склонен к точке зрения Кейт, но из вредности помалкивал.
        Дорога, вернее это была осыпь, пошла под уклон вверх, и на фоне белесой стены даже в вечерних сумерках стало можно различить узкий вход в пещеру.
        Словно в подтверждение, оттуда на встречу вылетел гадфен, и сделав круг почета над компанией, вновь уселся на плечо хозяйки.
        Мэйтон запустил внутрь магический шар, вглядываясь в недра пещеры. Она была небольшая.
        Узкий вход, расширяясь, превращался в небольшой зальчик со сходящимися над головой сводами. По большому счету это скорее напоминало сомкнувшееся ущелье, вначале своем, образовавшее пещерку.
        - Дружок, ты чудо! - нежно поцеловав дракончика в клювик порадовалась Лина, - Сегодня мы будем спать со всем комфортом.
        Кейт и Мэйтон переглянулись, пожав плечами.
        - Если бы ты не был таким ядовитым, дружок, я бы тебя погладил, - обратился к гадфену Мэйтон, - Но все равно спасибо.
        Дружок словно все понял, гордо пискнув в ответ.
        - Это удивительно, он вправду понимает! - изумился Мэйтон, - И это странно.
        - Почему странно? - облегченно снимая рюкзак и скидывая его на камни, спросила Лина.
        - Потому что это не может быть, твердо ответил он, - У нас делались редкие попытки их приручить и обучить, но все было бесполезно. Итог был одинаков. Либо тварь подыхала, либо съедала дрессировщика. Правда, маленьких не пробовал приручать никто. Так как добраться до них было делом проблематичным, ловили или подростков, или взрослых особей. Самка слишком тщательно охраняет единственного птенца, чтобы позволить, кому бы то ни было к нему приблизиться. Нам, вернее тебе, несказанно повезло.
        - Вот видишь, а вы брать его не хотели! - гордо ответила Лина, радуясь за него, словно за собственное дитя.
        Кейт только фыркала, упрямо не желая признавать правоту Лины.
        За разговором, Мэйтон успел расчистить место для ночлега, от больших камней.
        По обыкновению выложив кострище, оказалось, что дров-то у них нет. И хоть водой они запаслись у последней речушки, которую пришлось переходить вброд, то с костром дело обстояло намного хуже.
        На прошлой ночевке почти не было еды, но была вода и тепло, а сейчас даже кашу сварить не на чем, да и что не говори, спать в холоде довольно неуютно.
        Пришлось Мэйтону на ночь глядя тащиться искать дрова. Дружок, весело пискнув, вылетел следом.
        - Решил составить мне компанию? - удивленно спросил Мэйтон у него, уже отойдя на пару шагов, - А у хозяйки отпросился?
        Гадфен метнулся назад и проверещав над головой у Лины поспешил за Мэйтоном.
        - Лети уж! - улыбнулась девушка, махнув рукой.
        - С ума сойти! - только и выдохнула Кейт, - Он что, и вправду понимает речь? - усаживаясь на расстеленный полог все удивлялась Кейт.
        - Вам виднее, вы же в этом мире живете. У нас собаки тоже понимают своих хозяев, - присела рядом с ней Лина.
        - Так, то собаки, а то гадфен! Это наверно ты на него так влияешь - напускно подозрительно прищурилась Кейт, - Признавайся, в вашем мире, небось, тоже драконы есть, и ты там главная дрессировщица.
        - Да нет у нас никого, - улыбнулась Лина, - Стала бы тогда я их так пугаться! Это просто вы о своих хищниках ничего не знаете, - немного помолчав добавила она уже серьезно, - Это, наверное, закон воздаяния в действии: ты делаешь добро и тебе добром отвечают. Каков посыл, таков и ответ.
        - Ты, я смотрю идеалистка. Скажу честно, я в это добро не особо верю.
        - Тебя так часто обижали?
        - Бывало, - неохотно ответила Кейт, потирая давно зажившие шрамы на лодыжке.
        - Так ведь добро получаешь не от того, кто обидел, а зачастую от совсем других людей. У причинивших обиду, сострадания и понимания вряд ли дождешься.
        - В этом я с тобой соглашусь, пожалуй. Иногда так и бывает.
        Кейт вспомнила свою историю с Мэйтоном, который, совершенно неожиданно пришел ей на помощь. Кейт стало неловко за свои недавние слова.
        Заняться было абсолютно нечем, поэтому в ожидании Мэйтона обе завернувшись в одеяла, просто болтали. Сырая одежда заставляла дрожать и ёжиться от озноба, и даже теплые одеяла не спасали ситуацию.
        Мэйтон задерживался. В темноте и обволакивающей их со всех сторон тишине было неприятно. Чтобы разогнать подступающий со всех сторон мрак, взяв немного энергии из кристалла, Кейт сотворила маленький световой шарик. Он завис под потолком, расцвечивая яркие своды пещерки.
        Лина оглянулась по сторонам и почувствовала себя словно в старом цветном светильнике, что стоял в их зале еще со времен Советского Союза. Его абажур, медленно раскручивался, нагретый теплом самой лампы, раскрашивая стены яркими полосами. Красиво!
        Кейт все ближе и ближе придвигалась к Лине. Сначала она словно невзначай прикрыла ее своим одеялом, потом приобняла и прижалась к ней еще плотнее. Лина не возражала, так как вечер был довольно холодный, а огня так и не было. Да и что не говори, бояться вдвоем не так страшно, как поодиночке.
        Кейт чувствовала рядом ее тепло, ее запах. Запах мятной конфетки, что она так любила держать за щекой во время лекций. Кейт еще ближе придвинулась к ней, почти соприкоснувшись лицом.
        - …Вот и будешь первой, кто приручит дракона…, - прошептала она, ласково поведя пальчиком по ее щеке, отводя непослушную прядку волос за ушко.
        Кейт развернулась, немного навалившись на нее, прижимаясь всем телом. Её рука, обнимавшая Лину за плечо, переместилась ниже к талии. Томно смотря на девушку затуманенным взором, полным обожания и страсти, Кейт потянулась к ее губам.
        Замешкавшаяся на мгновение девушка, не успев отстраниться и понять, что происходит, удивленно приоткрыла рот и получила в награду нежный горячий поцелуй в губы.
        Опомнившись от нечаянного наваждения, Кейт встретилась с испуганным и удивленным взглядом Лины.
        Как ошпаренная, та шарахнулась в сторону, вываливаясь из одеял и отползая в сторону.
        - Кейт, ты что?! - придушенно пискнула она заикаясь, - Я н-не такая!
        Лина многозначительно вытаращила глаза.
        В такой ситуации, она, признаться, была впервые. «Что делать? Грубо дать отпор, четко давая понять о своей ориентации, или же все-таки деликатно объясниться?»
        Кейт отодвинулась и тяжело вздохнула.
        - Я всё поняла, - буркнула она, стыдливо отворачиваясь, и пряча глаза под медной челкой, - И давай забудем об этом...
        Лина кивнула, робко придвинулась обратно, заворачиваясь в одеяло, и украдкой вытирая рот тыльной стороной руки, пока Кейт на нее не смотрит.
        - Ты только не обижайся, - она пыталась сгладить неловкость, - Я не ханжа, все могу понять, просто я натурал, так сказать. Ну, или как тут у вас это всё называют…
        - Проехали, - воспользовавшись новым словом, что она почерпнула из лексикона Лины, буркнула Кейт, - Только Мэйтону не говори, ладно?
        Лина горячо закивала, шумно выдохнула, изредка косясь в сторону притихшей и пристыженной подруги.
        Попытка соблазнить иноземку потерпела крах.
        «Странно», думала Кейт, «У Талли все это получалось ненавязчиво и непринужденно, а я…? Только опозорилась и себя скомпрометировала. Может прав был Мэйтон, всегда считавший, что ее интерес к девушкам вызван всего лишь отсутствием достойного претендента на ее сердце? И никакая она не особенная, как любила повторять о них Талли, а всего лишь запутавшаяся в собственных желаниях неопытная полукровка. А может, ее неудача - из-за этой треклятой змеиной чешуи?»
        Разговор несомненно зачах, но неловкое молчание было скрашено внезапно ворвавшимся в пещеру Дружком. За ним через несколько мгновений вошел и Мэйтон с огромной охапкой дров.
        Лина облегченно выдохнула.
        - Это просто невероятно! - воскликнул он, сваливая ветки у входа, - Этот зверь просто чудо! Навел меня на небольшую рощицу, а там и вода, и дерево поваленное было. Он там лягушками лакомился, а я вот, дров насобирал.
        Дружок гордо сел на плечо к хозяйке и потерся головкой о ее щеку, гордо выпятив сытый животик. Лина чмокнула его в клювик, гладя по крылышкам.
        За спиной гадливо поморщилась Кейт. «Вот, неужели я хуже этой тварюги?»
        С напускным энтузиазмом Лина принялась помогать Мэйтону. И через пятнадцать минут в котелке уже весело кипела крупа, оставшаяся еще от припасов, преподнесенных Витой.
        Поужинали в тишине.
        - Что-то вы обе подозрительно тихие, - прищурился Мэйтон, обводя их внимательным взглядом, пристальнее останавливаясь на Кейт.
        - Да ничего, устали просто, - пожала плечом Лина, - Давайте уже спать, глаза слипаются.
        Ничего не заподозривший эльф кивнул и не стал возражать.
        Угли застенчиво подмигивали в темноте, робко прорываясь маленькими язычками пламени сквозь трещины в прогоревшем дереве. Было так тихо, что слышно, как журчит на перекатах далекая речушка, да завывает усиливающийся ветер в трещинах скал. Он разогнал облака, позволяя наблюдать сквозь их клочковатые остатки яркое сияние звезд.
        Тихий звук вынимаемой из ножен стали, прогнал сон Мэйтона, заставил подобраться, и напрячься всем телом. И только через мгновение он понял, кто именно вынул оружие.
        Как не крутилась, Кейт не могла уснуть. Раздражение и досада на себя, то и дело всплывали в памяти заставляя вздрагивать и съеживаться в темноте.
        Ей было так противно от себя самой, что от отвращения даже немного мутило. Чем она теперь отличается от тех двух насильников, которых она убила той страшной ночью? Чем она лучше их?
        Она еще ни разу не пыталась самостоятельно заигрывать с девушкой. В тот первый и последний раз Талли подсела к ней сама.
        Она казалась себе жалкой, смешной, а от того еще более нелепой. Ну как она могла такое сделать? Что на нее вдруг нашло? И ладно, если бы Лина сама как-то намекала, или проявляла интерес к ней? А она, вот так, на пустом месте навыдумывала себе невесть что.
        Странно, но ведь подобные чувства ее охватывали не впервые. Только тогда, они были не такими острыми, (ведь не она была главным инициатором действа). Не ранили так сильно, словно ядовитыми крюками впиваясь в самое ее сознание, где одинокая струнка целомудрия дрожала и корчилась от стыда и раскаяния. Ее мучило чувство вины и сомнения в том, что это вообще нормально. Что она нормальная.
        Она перевернулась на спину в очередной раз ища удобное положение на жесткой подстилке. И тут, ее рука нащупала никогда не снимаемый подарок Мэйтона висящий на поясе.
        Вот ее выход из этой ситуации! Так будет проще для всех, и в первую очередь для нее самой. Закончатся, наконец, ее терзания и сомнения, ей будет все равно, что о ней думают другие. Конец неудачам, невыполненным обетам и обещаниям, надеждам, мечтам, одиночеству, ожиданиям. Всему.
        Все это казалось таким незначительным и смешным перед той бесконечностью, что готова открыться перед ней.
        Кейт села и тихо вынула нож из ножен.
        Угли костра мигнув багровым всполохом, зажгли огонь внутри холодной узорчатой стали.
        Завороженная зрелищем, не думая больше ни о чем, она завернула рукав куртки, и приложила нож к теплой коже предплечья. Ее обожгло холодом, пустив до запястья испуганную стаю мурашек, надавив на лезвие сильнее, она повела его вниз, к ладони, раскрывая за собой алую полосу оголенной плоти.
        От боли закружилась голова, холодная испарина выступила на лбу, хотелось кричать: громко, так громко, чтобы услышали на другом конце света.
        Кейт зажмурилась, закусив губу, заставляя себя из последних сил не отнимать руки от набухающей кровью раны. По щекам полились быстрые ручейки слез, капая на руку и смешиваясь с кровью.
        Уже почти теряя сознание от боли, она почувствовала, как ее резко толкнули в бок, выдирая из слабеющих пальцев орудие собственного поражения.
        Мэйтон резко обернулся и сел, в бледном красноватом свете угасающего костра, в ужасе увидев, что происходит. Не задумываясь ни мгновения, он выдернул нож из пальцев Кейт, ловя ее, не давая упасть и удариться головой о камни.
        - Лин, проснись, Кейт плохо! - позвал Мэйтон.
        Но она и сама разбуженная его резким движением, уже ползла к подкатившей глаза, бледной Кейт.
        - Это вы так не ругались!? - грозно рявкнул он, показывая на покалеченную руку Кейт.
        Побледневшая девушка не могла вымолвить и слова. Губы у нее запрыгали, и она дрожащими от страха руками прикрыла лицо.
        - Подкинь веток в огонь, разогрей воды, - приказал он, выводя Лину из ступора, а сам уже накладывал на локоть Кейт жгут, из тонкого ремешка.
        Глубоко вздохнув и сосредоточившись, он попытался помочь рыжей сначала магией. Но у него только получилось остановить кровь. По части лечения всегда была Кейт, а он, самое большее, на что был способен, это унять головную боль, да как сейчас запереть кровь. Но шить раны приходилось не единожды, поэтому сомнений больше не возникло.
        - Неси ее сумку. Там игла, нитки и лекарства.
        Лина сейчас же все исполнила.
        В сумке Кейт обнаружился узкий деревянный пенал, внутренности которого были обшиты мягким черным бархатом, и поделены на небольшие отсеки, в каждом из которых хранилось по стеклянному пузырьку. Открыв каждый, и перенюхав с десяток, Мэйтон отобрал два, и раскрыв заветную серебряную коробочку с нитками и кривой иглой принялся сшивать рану.
        Радуясь и одновременно досадуя на дуреху, за то, что только покалечила себе запястье, но даже ни одной вены не затронула.
        «Ну, кто так кончает с жизнью?! Уж лучше бы пошла, с утеса сиганула - все наверняка».
        Пока он шил, Лина расширенными от ужаса глазами наблюдала за его действиями.
        - Ну, рассказывай, что у вас произошло? - строго сказал он.
        - Я обещала не рассказывать, - втягивая голову в плечи под грозным взглядом Мэйтона пыталась отвертеться она.
        Мэйтон полыхнул глазами.
        Она вздохнула, и дрожащим голосом поведала ему душещипательную историю о неудачном соблазнении.
        По ее окончании Мэйтон не знал, толи ему плакать, толи смеяться.
        - Понятно, значит кто-то кого-то не полюбил, - ухмыльнулся он, - Не переживай, на нее иногда находит.
        - А что, она и вправду, ну… того, немного не такая.
        Мэйтон вздохнул, и на минуту задумался.
        - Ей просто одна бестолочь голову забила, вот и всё. Не принимай близко к сердцу, нормальная она. Только сама пока об этом не знает.
        Лина кивнула, задумываясь, что бы все это значило. Но переспрашивать не стала.
        Когда со швом было закончено, он еще раз промыл рану водой, и полил на нее из второго флакона. Кейт вскрикнула, застонала и открыла глаза.
        - Ну, что, очухалась, жертва нестандартной любви?
        Она, закусив губу отвернулась, и свернувшись клубком заплакала навзрыд.
        - Да ладно тебе, я же пошутил, - поспешил утешить ее Мэйтон все еще улыбаясь, - Все обошлось, твою руку я зашил, жить будешь.
        Лина сидела в сторонке, боясь приблизиться, всерьез считая себя виноватой - и за то, что отказала, и за то, что проговорилась.
        Мэйтон словно подслушал ее мысли.
        - Между прочим, делать виновными других, из-за своих ошибок - верх неприличия. Если бы с тобой что-нибудь случилось, то виноватой себя считала Лина, не так ли, Кейт?
        Кейт зарыдала еще сильнее, отрицательно помотав головой, сквозь слезы пытаясь что-то сказать.
        «Ничего», думал Мэйтон, не опасаясь, что, отругав, он не причинит ей лишнюю боль, «Пусть сразу осознает, что натворила. Чтобы в следующий раз было неповадно».
        Он налил теплой воды и приобняв ее, напоил. Она как ребенок уткнулась ему в плечо, но всхлипывать стала меньше, постепенно успокаиваясь.
        - П-п-прости-и-и-те, - сквозь слезы прошептала она, - На меня что-то нашло. Я не хотела…
        - Все. Забыли. Хорошо? Мы все сделаем вид, будто ничего не было.
        Лина горячо закивала головой, соглашаясь с предложением, и в подтверждение своих чувств участливо погладила Кейт по спине.
        Кейт всхлипнув, тоже кивнула и наконец, подняла на них заплаканные глаза.
        - Ты можешь мне помочь с кристаллом? Рука болит очень, я бы попробовала…
        Мэйтон кивнул, даже не дослушав ее.
        Повторив ранее проделанный в лесу фокус, Кейт устало откинулась на одеяло. Правда, в этот раз получилось не так хорошо. Шрам остался красным и немного воспаленным, она даже нитки не стала вытягивать, опасаясь, что он разойдется. Одно хорошо, - теперь хоть не болит!
        Мэйтон туго перебинтовал ей руку.
        - Все, ложимся спать, - умаявшись, приказал он, подавая пример и заворачиваясь в свое одеяло.
        Он подтянул к себе Кейт, обняв как маленькую, и начал что-то шептать на ухо.
        Лина не стала подслушивать, накрыла голову одеялом, свернулась калачиком у него за спиной и уснула под их тихий бубнёж.
        - Может, объяснишь мне, что с тобой происходит, Кейт. Что за блажь на тебя нашла? - шепнул он ей на ухо, когда понял, что Лина их не слышит.
        Серьезный тон Мэйтона не говорил не о чем хорошем.
        - Блажь! - шепотом закричала она возмущенно.
        - А что, разве нет? Кто тебя просил к ней приставать?
        Кейт раздраженно повернулась к нему лицом.
        Мэйтон лежал на боку, приподнявшись на локте, и грозно нависая над ней, ждал ответа.
        В ее глазах застыла обида и слезы, готовые политься еще от одного обвинения в ее адрес. Впрочем, справедливого.
        - Откуда ты знаешь? Что ты вообще об этом знаешь!? - дрожащим голосом шептала она, - Может мне самой стыдно! Стыдно и больно от того, что я не такая, как все. Я сама себя за это ненавижу. Да чтобы ты знал, мне самой неловко находиться рядом с Талли, но это все равно лучше, чем быть рядом с каким-нибудь потным, пьяным, вонючим «спутником жизни», который вечно ругается, и корчит из себя пуп земли, только потому, что у него между ног яйца! Который считает, что ты его вещь, и он делает все, что ему заблагорассудиться!
        Мэйтон почувствовал слабый укол совести. Вдруг, и он для кого-то представлял то же самое?
        - Я что, такой же потный, и вонючий…
        - Да причем тут ты? - перебила Кейт, - Я о людях говорю. Ты даже не представляешь, каково это быть и не человеком и не эльфом. Ваши меня не примут из брезгливости, а люди из-за презрения. Что мне остается? - отчаянно шептала она, вцепившись в его куртку. - Талли единственная кто воспринимал меня как личность, просто потому что я, это я. Она любит меня!
        Мэйтон ласково погладил ее по медным отросшим за месяц волосам, давая выговориться.
        - Меня ты почему-то забыла, - наигранно обиделся он.
        - Ты - это другое дело, - шмыгнула носом Кейт.
        - Я что-нибудь обязательно придумаю, - утешил он ее.
        Мысленно перебирая в памяти тех, кого он знал, кто мог бы подойти Кейт на роль друга. Но пока никого вспомнить не удавалось.
        Кейт повозившись, вновь повернулась к нему спиной, кутая голову в одеяло не поняв, что он имел в виду.
        - Вот скажи мне, эльф, как тебе удается даже будучи орком, заманивать в свои сети смазливых девок, - немного погодя спросила она.
        Мэйтон ухмыльнулся, передергивая в темноте плечом.
        - Видимо, дело в не во внешности, а в моей неповторимой харизме, - насмешливо прошептал он ей в ухо.
        - Именно, что в «харизме», - едко зашипела рыжая, - Скажи это тем, кого ты бросил.
        Мэйтон покаянно вздохнул.
        - Но ведь тебя я никогда не предавал и не бросал, даже учитывая твой скверный характер…
        Кейт по голосу поняла, что он в этот момент улыбается, подкалывая как всегда, - И что бы ты не говорила, не сделаю этого никогда.
        - Когда-нибудь так и произойдет, - грустно шепнула Кейт, - Рано или поздно ты найдешь себе ту, что затмит и тех, что были, и тех, кто рядом с тобой сейчас.
        - Да никого у меня не появиться - буркнул Мэйтон ей в макушку.
        «Никто не сможет заменить мне Ло», подумал он уже про себя.
        Кейт обернулась через плечо, многозначительно посмотрев на него.
        Мэйтон задумчиво глядел в одну точку, словно пытаясь мысленно воскресить образ той, о ком он никогда не рассказывал.
        - Ошибаешься, - спокойно сказала она, - Это возможно будет по-другому, но обязательно случится, рано или поздно. Боль утраты стирается, а в сердце не должно быть пустоты. Пустоту эту не заполнят никакие сиюминутные, беспорядочные связи, это должно быть серьезно и надолго, если не навсегда.
        Голос Кейт звучал задумчиво и грустно. Как же ей хотелось, чтобы и в ее жизни появился тот, кто «всерьез и надолго», и желательно мужского пола. Такого, как Мэйтон. Надежного и спокойного. Жаль, что она не в его вкусе.
        - Да ты я смотрю идеалистка.
        Рыжая поняла, что он улыбается в темноте.
        - Боюсь, что это случится очень нескоро, а пока я не собираюсь тебя покидать. Так что советую смириться с моим присутствием. Обещаю, что твоя ринвээс, будет намного раньше моей.
        - Спасибо, - благодарно пожимая его руку в темноте, и не веря ему, ответила Кейт, - У меня ведь никого на этом свете нет кроме тебя. Ты мне как брат и отец в одном лице. А за Виту извини, я переборщила, признаю.
        Мэйтон ласково поцеловал ее в макушку и наконец, спокойно заснул.
        ***
        Кейт и Лина проснулись одновременно, разбуженные нечеловеческими воплями. От неожиданности обе почти мгновенно вскочили на ноги, и путаясь в одеялах заметались по пещере.
        - Смелые девы, очи откройте,
        В теплых кроватях бока уж отмяли...! - выло в узкой щели под потолком.
        ...Тошную дрёму смело отриньте,
        Ждут вас свершенья овеяны славой...! - гремело по пещере.
        Доблесть и честь вам в подруги годятся!
        Ну же, вставайте, хватит валяться! - рявкнуло прямо в уши.
        Гулкое эхо усиливало эффект какофонии, делая жуткий голос еще противне.
        В потемках они все-таки столкнулись, налетев друг на друга и ойкнув, свалились на прежнее место.
        В наступившей тишине они услышали оглушающий смех Мэйтона, все это время сидевшего в углу и наблюдавшего за спектаклем.
        Вчерашнее обещание, будить девчонок серенадами собственного сочинения выполнено.
        - Ну, как вам моя утренняя побудка? - давясь смехом, прохрипел он, - Понравилась?
        Две пары блестящих впотьмах глаз, повернулись в его сторону.
        Вы слышали когда-нибудь о фуриях? Да? Ну, тогда это были Тисифона и Мигера, ибо месть их обещала быть ужасной! И она свершилась бы, если не одно «но»: когда, полуживого от смеха, Мэйтона окружили две разгневанные демоницы, Дружок поднял оглушающий писк.
        Повернулись все разом, забыв обо всем.
        Гадфен беспокойно метался перед входом, влетая и вылетая из пещеры, явно предупреждая о возникшей опасности.
        Мэйтон тут же посерьезнел, выхватил свой клинок из ножен и обнаружил, что он опять бледно светиться зеленым.
        Никому ничего объяснять не пришлось. Собрались мгновенно, позабыв о неприятном пробуждении, ссорах и обидах.
        Лина, поймав гадфена, посадила его себе в сумку, но тот любопытно высунул голову, никак не хотел прятаться внутрь. Так и болтался на поясе, словно живая игрушка, смешно попискивая, словно комментируя события.
        Из пещеры первым выглянул Мэйтон, поводя мечом из стороны в сторону.
        Пытавшиеся расползтись ночью тучи, вновь собрались, и висели плотным слоем над горами, загораживая свет солнца. Хорошо, что сегодня не было тумана и промозглого дождя. На смену им пришел сильный ветер.
        Ветер смешивал цветной песок, превращая его в буроватую субстанцию и набивая его в расщелины, обнажал гладкий расцвеченный камень. Заставлял зябко вздрагивать при каждом его порыве, и заворачиваться в раздуваемые им полы одежды.
        - Ну и погодка, - зябко ёжась, буркнула Кейт Лине, высунув нос из пещеры, словно и не было этой злополучной позорной ночи. Видимо общая сплоченность против Мэйтона, за утренний спектакль, стерли налет неловкости друг перед другом.
        - А почему никого нет? - удивилась та, ожидая увидеть перед входом в пещеру толпу голодных монстров.
        - Выходим и двигаемся вон туда, - показал Мэйтон рукой, в направлении открытого пространства, - Здесь, мы словно в ловушке.
        Девчонки кивнули и послушно двинулись за ним.
        Попеременно оглядываясь, мелкими перебежками от скалы к скале, они отошли на приличное расстояние от места стоянки. Дружок вдруг опять разразился пронзительным писком, чуть только не выпрыгивая из переноски.
        И тут они увидели их.
        На невысокой красной скале отливая на свету матовым блеском плоских голов, стояло с десяток необычных животных.
        Лина вновь похолодела, даже мельком рассмотрев их.
        - Ху-лхоссы, - сквозь зубы процедил Мэйтон, Морк бы их побрал!
        - Чего-чего? - не поняла Лина
        - Твари степей, сотворенные лхоссами-змееголовыми.
        - И они конечно же смертельно опасны, и ядовиты, - со злым сарказмом добавила Лина.
        - Ты весьма догадлива, - вглядываясь в стаю, ответил Мэйтон, - А еще яд их настолько токсичен, что мгновенно вызывает отек легких, полный паралич сердца и всех внутренних органов, а соответственно и мгновенную смерть.
        - Может, ты им споешь, и они разбегутся? - едко предложила Кейт.
        Мэйтон был серьезен.
        - Вряд ли их это напугает.
        - И что нам теперь делать? - пропуская мимо ушей очередную перебранку, спросила Лина.
        - Бежать! Они не очень хорошо видят, ориентируясь на тепловое зрение.
        - Как змеи? - спросила Лина.
        - Да.
        Мэйтон оглянувшись посмотреть, поспевают ли за ним спутницы, сорвался с места.
        Девчонки охнув, кинулись за Мэйтоном, стараясь не отставать.
        Лина бежала и постоянно оглядывалась, пытаясь разглядеть местную смертоносную фауну. И то, что она увидела, ей очень не понравилось.
        Они были очень похожи на крупных собак, только без шерсти. Все их тело покрывали чешуйчатые пестрые пластины, примерно с ноготь величиной, делая их почти бронированными и малозаметными в местном пейзаже. Длинные узловатые ноги держали мускулистое поджарое тело с короткой шеей, переходящей в плоскую голову с мощными челюстями. Уши на голове отсутствовали, но это еще не значило, что их не было. Из черного провала рта вываливаясь, шевелился длинный раздвоенный язык, зажатый меж остро загнутых вниз верхних клыков.
        - Кошмар какой, этот ваш мир! - задыхаясь от быстрого бега, пропыхтела Лина.
        - Привыкнешь, - в тон ей отозвалась Кейт, - Или сдохнешь.
        Как говориться: не добавить, не убавить. Оставалось только бежать.
        Ху-лхоссы не приближались, но и не теряли их из виду. К двум стаям зажавших их по бокам, добавилась еще и та, что подпирала сзади. Всего Мэйтон насчитал три десятка особей. Много. Особенно если учесть, что еды, то есть их, тут всего ничего.
        - Они что, нас «пасут»? - озираясь в который раз по сторонам обронила запыхавшаяся Кейт.
        - Похоже на то, - выдохнул Лина.
        Такие забеги были явно не ее коньком. Они двигались уже наверно с полчаса. Мокрая и уже совсем уставшая, она еле поспевала за остальными, с трудом переставляя отяжелевшие ноги. Она прерывисто и сипло дышала, думая, что еще чуть-чуть, и она свалиться без чувств. Пусть эти собаки ее сразу закусают, мучиться все равно не долго.
        Мэйтон косясь на нее, всерьез беспокоился, и несмотря на то, что у него был самый тяжелый рюкзак, схватил ее за руку и потащил за собой.
        - Держитесь, немного осталось. Вот до того синего ущелья.
        Сказал, и сам не поверил - Синее ущелье! А не то ли это место, которое они ищут? Но тогда получается, что…
        - Привал! - скомандовал он, останавливаясь.
        Лина тут же свалилась на камни, захлебываясь от недостатка воздуха. В груди пекло, в голове шумело, горло нещадно драло, все плыло перед глазами от выступивших от ветра слез и надсадного кашля. Ей казалось, что легкие вот-вот разорвутся, и она выкашляет их вместе с остальными внутренностями.
        - Ты с ума сошел? - еще на бегу поворачиваясь, и останавливаясь воскликнула Кейт, - Хочешь, чтобы нас сожрали?!
        - Не сожрут, - упираясь руками в колени выдохнул он, - Если я не ошибаюсь, то это наше сопровождение, чтобы мы не заблудились.
        - Что? Да ты обезумел! - завизжала в истерике Кейт, - Они приближаются!
        Она готова была сорваться на бег в любую секунду.
        Вправду сказать, Мэйтон не до конца был уверен в своей версии, но если это так, то им действительно ничего не угрожает. А если нет, то…
        В конце концов он успеет забрать с собой несколько тварей. Девчонок конечно жалко, но он даст им время, может быть, успеют прорваться? Надежда, хоть и призрачная, есть всегда.
        Кейт не стала садиться, а лишь расширенными от ужаса глазами, наблюдала, как твари, не добежав до них несколько десятков тростей, стали рассаживаться в чинный рядок, вывалив по-собачьи, черные раздвоенные языки.
        И лишь когда Мэйтон устало повалился на песок, она плюхнулась рядом с ним.
        - Я говорила, что ты сумасшедший морков сын?
        - Угу.
        - Так вот, ты сумасшедший, мать твою, морков сын! - выдохнула Рыжая
        - Не тронь мою мать, - холодно отчеканил Мэйтон.
        Он посмотрел через плечо на затихшую Лину. И если с Кейт все было в порядке, то вторая девчонка, похоже сдалась. Она лежала ничком на камнях, не подавая признаков активности. Дружок беспокойно метусился у ее лица, успев выбраться из переноски до того, как она упала.
        - Эй, ты как? - он тронул ее за плечо.
        Девушка не ответила и даже не шевельнулась.
        - Да что ж такое твориться? Возвел очи горе эльф, - То одна в истерике, то вторая в обмороке!
        Кейт виновато надулась за спиной, принимая тираду на свой счет.
        Он отстегнул порядком опустевшую флягу от пояса и влил в рот бессознательной Лине несколько глотков своего зелья. Заставил проглотить жидкость, зажав нос пальцами, а затем похлопал ее по щекам, приводя в чувства.
        Откашлявшись, она открыла глаза.
        - Не думаю, что у ху-лхоссов масса времени, так что не стоит давить им на нервы. Поднимайся, и пошли, - спокойно произнес он, смотря вдаль на бездвижных тварей, - Это всего лишь маленькая задержка, чтобы понять, что происходит и перевести дух.
        Мэйтон говорил это не только для Лины.
        Приподнявшись на руках и оглянувшись через плечо, девушка увидела странную картину: в десятке метрах от них, образуя почти правильный полукруг, на расстоянии двух-трех метров друг от друга, застыли обзываемые ху-лхоссами собаки-ящерицы. Изредка помахивая тонкими змеиными хвостами, они плотоядно слизывали ядовитую слюну, стекающую с длинных зубов. Действительно, на почетный караул похоже, только больно уж хищный. Казалось, что они повинуются какому-то невидимому им хозяину, и лишь его воля заставляет их не кинуться всем скопом на вожделенную добычу.
        - Нас что, там ждут? - неожиданно дошло до нее.
        - Похоже на то. Только вот кто?
        Вопрос остался без ответа.
        Дальнейший путь вопросов не вызвал. Ху-лхо, (так Мэйтон ласково сокращенно их обозвал), так и не приблизившись, довели их до самого ущелья и растворились меж цветных скал. Словно их и не было.
        Как бы то ни было, но все выдохнули с облегчением. Особенно Дружок, высунув голову из сумки и плюнув на прощание им в след.
        - Смотри, уже плюётся, - немного озабоченно сказал Мэйтон, - Ты за ним теперь смотри, - предупредил он Лину. Та, погладив по головке птенчика, серьезно кивнула
        Синее ущелье, действительно, оказалось синим, (в конце концов, не зря же его так назвали?). Порода скалы в этом месте раскололась ровно по синему слою, и отвесными стенами вздымалась вверх, почти загораживая серое небо.
        Тут было очень тихо, но зябко от гуляющих сквозняков. Лишь изредка слышался звук падающих вниз мелких камушков, выбитых ветром где-то высоко над головой, да слышалось заунывное завывание ветра в щелях.
        Они уже битых полдня бродили по нему взад-вперед, но никак не могли найти, ни лестницы, ни ступеней, ни даже намека на что-либо подобное. Лишь отвесные, обветренные и омытые дождями волнистые стены, плавными замысловатыми изгибами струящиеся на всем его протяжении.
        «Вот Сусанин!», думала про Мэйтона уставшая, и сбившая о камни все ноги Лина, «Завел невесть куда!»
        - Все, привал, - Устало буркнул Мэйтон дойдя, наверное, в третий раз до конца.
        Он сбросил рюкзак с плеч, сразу перед последним поворотом, где ущелье выводило к обычным с виду горам. Серый базальт, плотно примыкая к мягкой породе синего ущелья, вздымался вверх острыми уступами, делая резкий контраст с окружавшим их доныне пейзажем.
        Тут было безветренно, и стены образовывали что-то похожее на полукруглый навес, прикрывающий от падающих сверху камешков и ветра. Хорошее место.
        - Начнем поиски с завтрашнего утра, - окидывая взглядом полуживых девчонок, обрадовал он.
        На камни полетели сброшенные сумки, рюкзаки, и спутницы с облегченными вздохами попадали рядом.
        ГЛАВА 17
        ГРАНИЦА С НОРИДАЛОМ.
        Под утро, лагерь расположенный на границе Нэрт-а-Нэлл облетела еще одна новость.
        Глубокой ночью, эльфы-разведчики обнаружили небольшой отряд, двигающийся от Норидала.
        Предположив, что это вражеские лазутчики, было принято решение дать отпор. Но, их смущало поведение группы людей. Они, шли, не таясь, медленно, одной большой неорганизованной толпой, словно давая себя хорошенько рассмотреть, а достигнув самой границы, остановились. Вперед вышел высокий человек, с поднятыми вверх руками, и остановился, ожидая, что к нему выйдут. То, что это произойдет, он не сомневался, ибо это было единственным местом в долине, откуда могли появиться рати людей, если бы они думали нападать.
        Приглядевшись получше, Элентар понял, что это его соотечественник. Видимо, это те, кто оставшись в Вейли надеялись на благополучный исход, но поняв, что город они отбить не смогут, решили ночью пробираться к своим.
        На правах старшего, Элентар эль Эрмион эн Линта-а-Нэнолл (из Быстрой Воды), стал спускаться вниз для переговоров. Уже отчетливо поняв, что это свои.
        Оказалось, что среди прибывших есть не только эльфы, но и полукровки и квартероны, даже несколько людей и один гном. Всего их было человек пятьдесят…
        Предводитель группы представился Натаниэлем эн Алагос-Сулэ (Штормовой ветер), из-за моря.
        Вперед он вывел светловолосую женщину и двух подростков обоего пола.
        - Это уважаемая Лиафэль Маэн, - представил он самую старшую эльфийку-полукровку, - супруга Альбитиарна Маэна, и его дети - Ародэль и Таурвенн.
        Когда полукровки вступают в союз друг с другом, то дети получаются похожими как на одну, так и на другую расу. Вот и в этом случае, Ародэль была почти неотличима от истинных эльфов: с чистым цветом лавандовых глаз и благородной платиной волос. Парень же больше смахивал на человека. Однако обычного шатена отличали правильные черты лица, да такие же глаза, как у сестры.
        Поняв, кто стоит перед ними, Элентар вежливо поклонился. Все-таки это супруга наделенного властью правителя, пусть даже и не чистых кровей. С Норидалом они никогда не ссорились, и Альбитиарн делал все возможное, чтобы всем расам там жилось комфортно.
        - Добро пожаловать в долину. Надеюсь, пребывание тут немного утолит ваше горе, уважаемая а-исс, мы сделаем для этого все от нас зависящее.
        Лиафэль поблагодарила его от своего имени и имени мужа, обнимая своих испуганных детей. Держалась она учтиво, со всей присущей в такой ситуации сдержанностью и спокойствием. Но дрожащие руки, когда она отводила выбившуюся из прически прядь волос, и воспаленные от слез и недосыпа глаза, выдавали ее тревожное, подавленное состояние.
        Далее Натаниэль поведал, как собрав у себя в «Тихой пристани» всех желающих покинуть город, он тайным подземным ходом из своего заведения, вывел всех в лес, а далее обойдя несколько постов стражи, без потерь довел сюда.
        Подземный ход для него, построили гномы уже круголет пятьдесят тому назад. Натаниэлю вынужденному заниматься делами не столь законными, потому как его гостиница не всегда приносила стабильный доход, подземный ход не раз спасал репутацию.
        Молча кивнув, Элентар махнул рукой, призывая всех идти за собой.
        Доведя беженцев до долины, их, как ранее и Тодора, разместили во временном лагере, накормили и предоставили все, что им было нужно.
        Рано утром старейшина Тэлион нашел их, чтобы поговорить лично с их предводителем.
        Натаниэль удивленно уставился на Тэлиона, в первое мгновение подумав, что пред ним возник давно пропавший Мэйтон. Только если бы он еще и постарел на несколько сотен лет.
        Старейшина смутился, оборачиваясь и убеждаясь, что незнакомец так пристально смотрит исключительно на него.
        - Почему ты так смотришь на меня, будто я бесплотный дух? - насмешливо спросил он Натаниэля.
        - Это почти так, - слегка кланяясь перед вождем, ответствовал тот, - Просто вы очень похожи на одного моего знакомого, который пропал несколько круголет назад. Вы, как две капли воды похожи на него!
        - И кто же это, если не секрет? - прищурился Тэлион, может быть я тоже знаю его?
        - Секрета тут особого нет, того эльфа звали Мэйтоном, но он никогда не говорил о своей семье, и вообще что-либо о себе.
        Тэлион нахмурился. Имя вполне созвучно.
        - Что ж, иногда кто-то на кого-то бывает похож, - чтобы не развивать сейчас эту тему, сказал он. Но, все-таки положил себе не забыть, подробнее расспросить Натаниэля о том Мэйтоне. Возможно, он окажется тем же, кого встретил Хаск.
        Услышав от Натаниэля ту же историю, что он ранее поведал Элентару, старейшина мрачно кивнул, и отпустил того к остальным.
        «Все-таки людишкам неймется», думал он, идя к своему древу, «Ну, что-ж, они сами этого хотели. Тем, кто посмеет прийти к ним, пощады ждать не придется. То, что ситуация была намеренной, а это подтвердил пленный орк, добавляло ему уверенности в своих силах и правоте. Теперь за них не только гномы, но и псы равнин, разозленные недавними событиями на их границе. Люди еще не знают всей их свирепости и ярости в схватке. Так что пусть придержат свои зады - псы больно кусают».
        Пришлых из Вейли, накормили и разместили по гостевым тэлтам. После того как они отдохнули и пришли в себя, их разделили по роду деятельности. Нашлись повара, тут же отряженные к походным кухням, нашлись швеи, воины, а остальные разошлись по мало-мальски близким родственникам. Гном-кузнец предпочел остаться у эльфов, хотя ему и предлагали сопровождение для отправки домой в горы. Местную кузню он нашел по звукам молота, и как только попал туда, двоих кузнецов было уже не растащить друг от друга.
        ДЕМИР
        «СКРИЖАЛИ СКВАМОРА»
        - Демир Повилика, маг третьего разряда, заслуженный преподаватель высшего звена, член коллегии, и прочее, прочее….
        Вы обвиняетесь в предательстве перед гардаром, а также обмане коллегии магов итильской Академии Магии, и невыполнении вверенных вам коллегией функций воспитания подрастающего поколения.
        Вашим делом занимался лично гард Вугард Ноар, и именно им, Вам определено наказание в виде домашнего ареста на срок, который определит в дальнейшем сам Вугард Ноар.
        В свете Ваших прошлых заслуг, Вы имеете право вести семинары на кафедре, и читать лекции непосредственно по вашему профессиональному назначению, а именно на кафедре травологии и целительства.
        Вы не имеете права покидать территорию Академии и академгородка, а также территорию Итиля и Истрии. Так же вы лишаетесь некоторых привилегий наставника, а именно набирать новых учеников, и заниматься изыскательными работами. С момента вынесения обвинения Вы немедленно должны покинуть вверенную вам Академией личную лабораторию и поселиться туда, куда сочтет нужным всеми уважаемый мэтр Альберус.
        Приговор окончательный, обжалование возможно лишь в том случае, если вы добровольно сочтете нужным сотрудничать с вышестоящим начальством. В случае отказа, Вас проводят в изолированную от внешнего мира подземную камеру академии.
        За вами будет вестись наблюдение, и о каждом шаге будет докладываться лично гарду.
        Приговор ошеломленному и оцепеневшему Демиру зачитывал сам Альберус в присутствии лишь самого Демира. Выбрали его в силу регалий и всяческих заслуг перед магией и гардаром.
        Утром к Демиру явился помощник и ассистент Альберуса молодой Лезен Гоун и попросил пройти с ним. На вопрос «Зачем?» тот ответил, что не имеет никакой информации на сей счет. Просто мэтр Альберус попросил его сделать это, вот и все.
        Обеспокоенный волшебник, накинув по обыкновению свой любимый плащ, спешно вышел следом.
        В светлом и пустом помещении, ярусами вздымающемся под стеклянный купол потолка, цветными пятнами на белых стенах и мебели, плясали блики от витражного полотна.
        Тем неожиданно было увидеть тут троих людей одетых в черное, а не яркую, гомонящую толпу студентов. Лезен проводил его до двери, и откланявшись удалился, а Демир, так и остался стоять у входа, словно опоздавший на лекцию двоечник.
        Исполненный тревоги он шагнул вперед.
        Одним из присутствующих оказался Альберус, двое других были люди в цветах гардалана - черное с золотом. Он видел их впервые.
        - Проходите, не стесняйтесь, профессор, - по-хозяйски распорядился один из них.
        Высокий седеющий шатен, крепкого телосложения, среднего роста, с ястребиными чертами лица, и такими же, как у ястреба желтыми глазами, и цепким взглядом. С нашивками капитана на груди и лацканах рукавов.
        Второй, ниже как по званию, так и ростом, светловолосый, голубоглазый итилец стоял на вытяжке рядом с ним, и зорко следил за каждым движением Демира.
        - Сейчас уважаемый Альберус Вадбронд зачитает вам эту бумагу, - он махнул зажатым в руке свитком, перевязанным черной с золотом лентой и скрепленной красной сургучной печатью.
        - Надеюсь, то, что написано тут, будет воспринято вами серьезно, и не у кого не возникнет трудностей с исполнением каждой из сторон этих обязательств.
        Произнесено это все было хоть и спокойно, но по тону в голосе чувствовалось, что до угроз не дошло только потому, что он являлся магом, а так, давно гнил бы уже в темнице.
        Рядом, растерянный профессор беспомощно разводил руками, давая понять, что он-де тут не причем, и не имеет к этому никакого отношения.
        Не добавив более ничего, и молча отдав свиток Альберусу, двое в черном удалились, оставив их наедине.
        Тянуть не стали.
        Вадбронд поломал печать и начал читать.
        Единственно, что было утешительного в этом приговоре, это то, что кроме коллегии магов, в которую входил и он сам, никто о нем не имел понятия. Конечно, рано или поздно многие об этом узнают, но пока он на свободе и это уже хорошо. Вугарду хватило такта и совести не кидать его сразу в темницу, а просто следить, а следить, как известно удобней, если человек недалеко.
        Их экспедиция почти не принесла результатов. Не считая той пещеры, которую ранее обнаружил Демир, они не нашли ничего. Деньги выделили, люди работали, но результатов нет. Даже несмотря на то, что остатки магии и сбитый символ в пещере имел место быть. Но от этого легче никому не становилось, так как открыть его не было никакой возможности. Покружив по пещере, сделав несколько замеров и проведя пару опытов, пришлось возвращаться обратно ни с чем.
        Вугард таким образом показал свое неудовольствие, и, наверное, отомстил за письмо. Тем более, информация о выходках его студентов как-то всплыла на поверхность, или дошла до ушей Эроля. Это конечно его рук дело, думал Демир, именно он держал самый лучший шпионский отряд. И если его выследили, то сделать это могли, пока Демир путешествовал между Вейли и Итилем.
        Над этим стоило подумать, и хорошенько вспомнить, кого он там видел.
        Демир был уверен, что об инсайдере, скорее всего, уже знают, а если не знают, то догадываются, и он не зря старался, тщательно заметая следы.
        Удивительно, но Альберус был не в курсе, или только делал вид?
        Как бы то ни было, но с новым положением он будет мириться, пока не вернутся его ученики. По его подсчетам они должны появиться не ранее чем через месяц, а там посмотрим.
        В любом случае, у него теперь стало еще больше времени для расшифровки дневника учителя, и он уже точно решил, что ни одна живая душа не должна о нем узнать. Иначе приравняют к научным изысканиям и изымут. Хорошо, что личную библиотеку оставили на месте.
        - Не расстраивайтесь мальчик мой, - утешал его Альберус, - Я уверен, это ненадолго и все вскоре образуется. Это в высшей степени недоразумение, и я буду лично разговаривать с Вугардом на вас счет.
        Демир вяло пробубнил благодарность и переваривая полученную информацию побрел в свой кабинет в восточное крыло башни.
        В задумчивости он сам не заметил, как дошел до своего кабинета. Скинул плащ, повесил его на вешалку и без сил упал на любимый плетеный топчан. Устало вынул дневник учителя из внутреннего кармана жилета, небрежно кинул на плед. Книжица, скользнув по складкам ткани, раскрылась на последний странице, как раз там, где был начертан так и не разгаданный шифр в рунаре. Демир рассеянно взглянул на страницу и обомлел. Рунар и был тем самым шифром.
        Дело в том, что в рунаре некоторые буквы имеют похожее начертание, в перевернутом или зеркальном виде. Так вот, некоторые из них были выделены разными цветами.
        Сначала Демир раскладывал их по цветам, и пытался составлять слова, потом искал подсказки в тексте, по выделенным заглавным буквам, но конечно у него ничего не получилось.
        Оказывается, те, что были зелеными, перевернутые, складывались в одно единственное верное слово, от которого Демира кинуло в холодный пот. Шифр оказался до того элементарным, что он тут же выругал себя за непростительную невнимательность.
        Что же делать теперь ему с этим знанием?
        Альберус. Был в негодовании.
        Сегодня утром он имел аудиенцию у самого Вугарда. Тот, вручая свиток и двоих сопровождающих, поведал ему о том, что до него дошли слухи, что Демир скрывает от них важную информацию об инсайдере.
        Якобы, сговорившись со своими учениками, он выкрал его и прячет где-то в горах. Для этого по всему гардару не смотря на затрудненную политическую ситуацию на востоке, будут высланы несколько разведывательных отрядов с описанием предателей и предполагаемого визитера. А ему, как близкому другу надлежало пристальнее наблюдать и докладывать обо всех передвижениях Демира по территории академии. Это облегчал данный указ и развязывало ему руки. Так же следовало пристальнее следить и за другими, связанными с этим делом волшебниками. Вугард сказал, что Альберус, теперь его уши, глаза и совесть и дабы разобраться в этом деле, надо быть начеку.
        «Как он мог?», вопрошал себя Альберус, идя длинным темным коридором…. «Я пытался быть ему добрым другом, а он ответил мне черной неблагодарностью! Скрыв такую важную информацию от меня, от науки, от магии, в конце концов!»
        ***
        Вугард медленно прохаживался по кабинету, пуская в потолок белесые кольца дыма из трубки. Ситуация на востоке была полностью на контроле. Его подкрепление благополучно прибыло на место, пополнив ратов Лиарна Оргоста из Терли, и Тэола Укгаста из Норика. Пусть теперь псы подожмут свои хвосты!
        Но ребята тоже молодцы, грамотно, а главное вовремя преподнесли национальную идею, сыграв на патриотических чувствах черни. «Возвращение старых, исконных земель в лоно территории людей» - чем не благая цель? И не беда, что до недавнего времени они ненавидели Оргоста за его разгульный и безнравственный образ жизни, за бессовестные траты из казны и постоянные охоты, оргии, травлю крестьян собаками и полную безнаказанность.
        На общем подъеме народ кинулся в ополчение и рвался в бой. Особенно те, кого недавно по амнистии выпустили из казематов и дали в руки оружие. Эти мешкать не будут, порвут глотку любому, за хозяина, который спустил их с короткого поводка, да подкинул монет.
        Тем более, псы сами не знали, что сидели на золотой жиле. Как в прямом, так и в переносном смысле. Идиоты, пасли своих вонючих овец на золотой земле!
        Лиарну выгодно сотрудничать с ним, потому как технология разработки золотоносной руды, и специалисты есть только в Итиле.
        Теперь и вожделенный Норидал практически под его протекторатом, а то, что Онар Тергил пытается закрепить свои позиции, так это будет не долго.
        Эльфов они откинут в их долину, пусть сидят там и носа не кажут, а если полезут, то он покажет им большой национальный кулак.
        Из благостных мечтаний его вывел Эроль, постучавшийся по обычаю, и зашедший без приглашения.
        - У меня не очень хорошие новости, - сухо сказал он, не проходя дальше порога - У берегов эльфийской долины, наши разведчики заметили эскадру из тринадцати эльфийских линейных корранов.
        Вугард удивленно воззрился на него.
        - Но как? Ведь еще вчера там ничего не было, это совершенно точно!
        Что, Морк всех дери, происходит? Как они так быстро успели сообразить, что затевается на востоке?
        - Они прибыли ночью, гонимые магическим ветром. Кинули якорь в непосредственной близости от Ветряных Ворот напротив долины.
        На лице Вугарда не дрогнул ни один мускул, только глаза потемнели. Он нарочито медленно выбил пепел из трубки, задумчиво положил ее на пепельницу, взял со стола серебряный подсвечник, и покрутив его в руках резко швырнул в зеркало, что висело напротив. Стекло звонко, с хрустом треснуло, и острые серебряные осколки посыпались на пол, приглушаемые мягким ковром на полу.
        - Ну что ж, - холодно произнес он, запуская холеные пальцы в густую бороду, - Мы еще посмотрим кто кого!
        Вспышка гнева прошла быстро, вновь, сделав голову ясной. В этот раз пострадало только зеркало, да серебряный подсвечник. Но, иногда доставалось и слугам.
        Его эскадра составляла лишь семь военных линейников и пять торговых корранов. Остальные были на стадии строительства на верфях Вифина. В конце концов, торговые суда можно переоборудовать наставив на них баллист. Но эльфийские корраны - это действительно грозная сила. Тем более, что это прирожденные мореходы и воины.
        «Значит», рассуждал Вугард, «Нужно нанести удар сейчас, незамедлительно, пока эльфийский десант не добрался до долины. В этом его преимущество!»
        - Полная готовность к заходу солнца, - отчеканил он, - Завтра выступаем. Отправь письмо в Норидал, что все войска, которые имеются у них в непосредственной близости, к полудню должны быть у границ с долиной. Пусть соберут ополчение и, если надо, удерживают эльфов в течение двух дней.
        Все, что поместятся, сядут на корраны и высадятся в Вейли. Часть последует в арьергарде на марше за конницей, которая отправиться, впереди обозов с провизией и кухней.
        Эроль удивленно посмотрел на него.
        - Но…
        - Действуй! - грозно рявкнул Вугард, вперив взгляд, в полуэльфа, - Твое дело слушать мои приказы и тщательно выполнять их!
        - Есть!
        Эроль коротко поклонился, пряча от правителя свой взгляд. Он, нарочито чеканя движения, отдал честь, резко хлопнув правой ладонью по левому плечу, и повернувшись на каблуках, быстрым шагом удалился из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.
        Вугард надменно ухмыльнулся.
        «Теперь посмотрим, насколько хватит его преданности», язвительно думал он.
        Эроль надеялся, что старый друг опомнится, или хотя бы повременит с решениями. Но, выходит, он в нем ошибался. Значит, и его тактика теперь тоже измениться.
        ГЛАВА 18
        СИНЯЯ ЛЕСТНИЦА
        Солнце показалось только на закате, окрасив верхушки ущелья последними лучами холодного кармина. Стало ощутимо холодать, хотя ветер стих, но в воздухе явственно чувствовалось дыхание первых заморозков. Без костра было холодно, неуютно и одиноко. Ужинать пришлось остатками сухарей, что положила им с собой Вита. Их было так мало, что каждому хватило лишь по одному.
        Завернувшись в теплые плащи и одеяла, они сидели под стеной, молча хрустя сухарями и запивая водой из фляги.
        В придачу ко всему, Лине казалось, что она заболевает. Нос заложило, голова была тяжелой, словно набитая ватой, в груди поселилась удушающая тяжесть, ко всему прочему, ее начинал бить озноб. Видимо долгий бег и холодный ветер сделали свое черное дело. Она даже отдала половину своего сухаря Кейт. Та удивленно приняла его, но под угрожающим взглядом Мэйтона, есть, все же не стала.
        Дружок, топтался по ее груди тычась клювом в щеку, ласково курлыкал, словно успокаивая. Но совсем озябнув на ветру, через некоторое время забрался под полу ее мехового плаща и заснул.
        - Тебе совсем плохо? - услышала она шепот Мэйтона через шум в голове.
        Лина приоткрыла тяжелые от слабости веки. Было уже темно, и Кейт спала у него под боком, по обыкновению завернувшись с головой в одеяло.
        Она молча кивнула, разговаривать не хотелось, вяло пошевелилась, пытаясь найти положение удобней, что бы не так ломило тело, и снова прикрыла глаза.
        Мэйтон тяжело вздохнул. На нее было больно смотреть. Бледная, с темными тенями вокруг глаз, осунувшаяся и какая-то совсем жалкая. Черты лица заострились, теряясь среди одеял и капюшона мехового плаща. Если она сейчас сляжет, то идти дальше будет очень проблематично, а так как воды и огня тут не добыть, то придется возвращаться в ту пещеру, из которой они сегодня выбрались, а это как минимум потеря трех дней, которых терять совсем нельзя. Идти она сама вряд ли сможет, так что придется тащить на себе. Тем более, чем выше в горы они поднимались, тем становилось холодней, и если через несколько дней погода испортиться, а вероятность мокрого снега и дождя была очень высока, то лезть по горам в такую погоду сравни самоубийству.
        Мэйтон нащупал ее горячую ладонь, прикрыл глаза и сосредоточился. Решение пришло сразу и показалось самым верным и единственным.
        Раз ему за вчерашний день ничего не стоило два раза воспользоваться силой, то, что мешает ему это сделать сегодня? Хоть леса тут и нет, но в камнях тоже есть энергия, пусть и не такая мощная и знакомая, как в деревьях.
        Почувствовав его прикосновение, Лина приоткрыла глаза, и в темноте увидела ту же картину, что и день назад, когда Мэйтон заряжал кристалл Кейт. Она не успела ничего спросить, лишь почувствовала, как в ладонь хлынуло приятное тепло. Потекло по предплечью, к шее, а оттуда, словно перелившись через край чаши, хлынуло дальше, затопив ее всю. Пальцы закололо, как от легкого электрического тока, мерзкая ломота в костях стала медленно, растворяться в этой волшебной неге. Сразу стало легче дышать, горло престали скрести кошки, а затылок ныть и раскалываться. Лина чуть не застонала от накатившего блаженства и облегчения, закрыв глаза она расслабилась. Ее словно накрыло теплым мягким одеялом, убаюкало, понесло по вонам спокойствия и умиротворения. С каждой секундой, становилось все лучше и лучше. Казалось, что прошло не меньше часа, и время словно остановилось, давая восстановить силы, отдышаться, прийти в себя.
        «Да, это круче чем «колдрекс», подумала она, вновь открывая глаза.
        Испугавшись, что Мэйтон сейчас отдаст ей все, что у него есть, она вырвала у него свою руку.
        И надо сказать вовремя.
        Они лежали рядом, и девушка, зная об особенностях такой магии, уже нащупывала заветную флягу на его поясе.
        - Дай мне камень, - прошептал Мэйтон.
        Лине показалось, что она ослышалась. «Какой такой камень? Он что решил все же прибить ее, чтобы долго не мучилась?»
        Она приподнялась на локте и удивленно переспросила.
        - Дай. Мне. Камень, - тихо, но вполне членораздельно произнес он, посмотрев на Лину в упор. Пылающие синим глаза, были почти безумны и одновременно беспомощны.
        Лина вскочила и попятилась, чуть не закричав, походя нечаянно вытряхивая из подстилки Дружка, который тут же взлетел и заметусился над головой.
        Радужка глаз Мэйтона светилась, словно синие угли. Да, она видела это днем ранее, но сейчас, в темноте, все выглядело несколько по-иному, более пугающе что ли. Он был похож на демона из преисподней, каких рисуют в компьютерных играх ее мира.
        Не став спорить, она отползла на несколько шагов, и нашарив в темноте довольно увесистую каменюку, сунула ему в руку.
        Он прикрыл глаза и обхватив камень руками, что-то прошептал. Лина с изумлением стала наблюдать, как камень в руке Мэйтона, медленно нагревался, становясь красным и прозрачным, словно вынутый из жерла вулкана, или как раскаленный кусок железа.
        Мэйтон зажмурился, и то ли от боли, то ли от напряжения, чуть слышно застонал.
        Тут же, меж пальцев повалил пар, словно тот камень кинули в холодную воду, а потом, он стал медленно остывать, потрескивая, лопаясь и рассыпаясь в пыль. Через несколько секунд, в горсти у Мэйтона остался лишь серый прах, который подхватил легкий ветер, и понес поземкой по дну ущелья.
        Лина шумно вдохнула. Оказывается, все это время она не дышала.
        - Ну, ты даёшь! - у нее даже не нашлось слов, чтобы высказать то, что она только что увидела.
        Мэйтон наконец открыл глаза. Они были обычные, сейчас в темноте цвета индиго.
        - Только Кейт не говори, ладно, - сделав брови домиком, попросил он, - А то опять кричать и возмущаться будет.
        Ошарашенной девушке не оставалось ничего другого как кивнуть и поблагодарить за лечение.
        - Ты слишком хорошо обо мне думаешь, - грустно усмехнулся он, - Я это сделал не из альтруистических побуждений. Твоя болезнь нас всех серьезно задержала бы, вот и все.
        Лина не знала, говорит он правду или лукавит, но ей хотелось верить в то, что все-таки его поступок не был чистым расчетом, а ему хоть немного было ее жалко.
        ***
        Рассвет был солнечным и холодным. Взошедшее над горами светило, озаряло нежным розовым светом верхушки скал, но в ущелье было холодно, серо и неприютно.
        Проснулись все разом, замерзшие, дрожащие и усталые от постоянного озноба. Разговаривать не хотелось, тем более что от холода зуб на зуб не попадал. Кейт, правда как-то подозрительно поглядывала на бодрую Лину, которая вчера вечером чуть только не помирала. Но кинув взгляд на Мэйтона, с темными кругами под глазами, и так догадалась что произошло.
        Пока собирались, сквозняк, гуляющий тут по закоулкам пропорционально подъему солнца, медленно, но уверенно набирал силу, превращаясь в настоящий ледяной ветер. Он словно хотел выдуть их оттуда, подталкивая в спину, задувая в полы накидок, пробираясь под одежду, холодя незащищенные одеждой участки кожи.
        Хорошо и тепло было только Дружку, который по обыкновению прятался в сумке, а теперь еще и под меховым плащом.
        Собрав свои вещи, и ожидая, когда Мэйтон свернет полог, Лина от нечего делать стала оглядываться по сторонам, бездумно пиная мелкие камни носком ботинка, и грызла вчерашний недоеденный сухарь - с уходом слабости проснулся зверский аппетит.
        Вчера ущелье было исхожено вдоль и поперек, но все равно в свете встающего солнца оно выглядело сказочно, завораживающе, немного по-иному.
        Она засмотрелась в проем между скал, где виднелась ярко-оранжевая, от встающего солнца, стена соседней с ущельем горы, и обомлела. На ярком золотистом фоне камня, узкой синей полосой, вилась дорога вверх, состоящая из множества ступеней.
        - Лестница, смотрите, лестница! - обрадовано закричала она.
        Бросив свои вещи, Мэйтон в мгновение ока подскочил к ней, и увидел то же что и она.
        - Нашли! - шепотом выдохнул он, - полными восторга глазами смотря на Лину.
        - Нашли! - заверещала ей на ухо Кейт и от радости даже подпрыгнула.
        Дойдя до конца ущелья, они попытались выйти к этому месту, но не тут-то было!
        Ущелье закончилось и сразу за ним начиналась отвесная скала, а эта самая лестница была словно внутри нее, за ней, но как обойти ее вокруг, чтобы добраться до ступеней? Ее создатель явно предполагал, что добраться туда смогут лишь юркие ящерицы, да горные большероги, способные, как известно, карабкаться почти по отвесным стенам. Но, наверняка, был и другой вход.
        Они опять облазили каждую щель, каждый камень, но так и не поняли, как туда прбраться.
        Солнце стало подниматься выше, двигая тени, и растворяя ее очертания на общем фоне камня. Еще чуть-чуть и лестница пропадет, сольется с общим фоном горы, и придется ждать следующего утра, чтобы найти ее. Но, еще одна ночевка в продуваемом всеми ветрами ущелье совсем не входила в планы Мэйтона.
        Они разбрелись по ущелью, в надежде найти хоть какую-то зацепку, хоть намек на выход к вожделенной лестнице в небо.
        Устав и отчаявшись найти проход, Лина присела на камень, наблюдая, как вверху исчезают из вида, последние сиреневые ступени. Такая близкая, и такая далекая, лестница вселяла чувство отчаяния и беспомощности.
        Но, как не редко случается в таких ситуациях, в судьбу опять вмешался господин случай.
        Дружок, решив размяться, любопытно высунул клювик из переноски, вылез, повиснув на ткани головой вниз, и пару раз взмахнув крылышками, шмыгнул в первую попавшуюся щель.
        - Куда?! - испуганно крикнула Лина, опасаясь, что он потеряется в скалах. Она не раздумывая скинула рюкзак, влезла за ним в узкую щель, а там завернув за угол и протиснувшись вдоль слоев камня, неожиданно для себя вывалилась по другую сторону ущелья. Как они не увидели эту щель до этого, было просто не понятно, ведь они прошли тут раз десять не меньше!
        Гадфен, носимый сквозняком вдоль узких стен, чуть не кувыркнулся через голову от ветра, и от греха подальше, уселся на первую ступеньку лестницы, умильно повернув голову набок.
        Мэйтон! - истошно крикнула она от радости, увидев перед собой то, что они искали последние сутки, совершенно позабыв, зачем она вообще сюда шла.
        Испуганный ее криком, он заозирался, пытаясь понять, откуда она кричит, и не случилось ли с ней чего плохого.
        Но тут, он заметил её рюкзак, лежащий рядом с узкой щелью, в просвет которой, протискивается ее узкая ладошка, обозначая место входа.
        Окрикнув Кейт, они подошли и заглянули внутрь. В темном узком лазе, белело довольное донельзя лицо девчонки.
        - Я нашла, мы ее нашли! - взволнованно и обрадовано воскликнула она, протискиваясь меж стен на ту сторону, - Идите за мной!
        Легко сказать «идите», когда ты субтильная мелкая особа женского пола, а когда в тебе роста две с половиной трости и веса как три таких девчонки, то протиснуться в мышиную дыру довольно проблематично!
        Мэйтон в отчаянье вздохнул и попытался последовать за ней, но, увы, с рюкзаком за плечами, и тем более в одежде, это было невыполнимой задачей.
        - Кейт, иди за ней. Оставишь свои вещи на той стороне, и вернешься за моими, - раздеваясь до рубахи, и скидывая свою ношу рядом, распорядился Мэйтон.
        В кое-то веки, полукровка спорить не стала, а безропотно скользнула за Линой, скрываясь в щели. Через некоторое время, они вновь появились вместе, и разделив оставшийся скарб меж собой, растворились за поворотом.
        Мэйтону ничего не оставалось, как выдохнув воздух из легких, постараться стать плоским.
        Это частично удалось. Он вытянул руки по сторонам и шагнул в узкую щель. Обдирая спину, плечи и грудь, борясь с безотчетным страхом навсегда тут застрять, он протиснулся на пару шагов внутрь, помогая себе, цепляясь пальцами за любые попадающиеся выступы, протягивая, проталкивая себя вперед.
        «Главное, чтобы голова влезла, а все остальное - дело техники», помогая себе руками, насколько это можно, думал он.
        Когда легкие начало жечь от недостатка воздуха, он остановился и впечатавшись всеми частями тела в камень, вдохнул. Потом, снова выдохнул, и медленно пополз вперед.
        Он никогда не боялся замкнутого пространства, но тут, в этой щели, Мэйтон в первый раз в жизни ощутил какой-то животный ужас. Нарастающую, ничем не управляемую панику и страх остаться тут навсегда. В голове промелькнула мысль о том, что, застряв тут, он потихоньку будет разлагаться меж узкими стенами, истлевая и высушиваясь холодными ветрами, а потом, когда плоти на костях станет меньше, он все-таки протиснется дальше по проходу, но, увы, будет уже поздно.
        Картинка, такая яркая, и такая страшная, мелькнув в сознании, тут же исчезла, потому что, завернув за очередной поворот лаза, стало немного свободней. Стало легче дышать, и через несколько мгновений, он стоял рядом с девчонками, вспоминая такой мимолетный, но такой позорный страх.
        На этой стороне ущелья, свет солнца падал немного по-другому, и в тени лестница действительно была сине-сиреневой.
        - Ну вот, опять куда-то лезть, - скривилась Кейт.
        - Можешь оставаться здесь, - одевая свитер и куртку предложил Мэйтон, вздрагивая от холода и воспоминаний о лазе.
        Кейт скорчила гримасу, показав ему язык, но больше не возмущалась.
        Кто и когда высек в скале эти ступени, было полнейшей загадкой, ведь на многие ары тут никого нет. Может быть гномы? Но это слишком далеко от их входов в подземелья, да и золотых жил и самородных камней тут отродясь не было. Эти горы были просто горами. С периодическими землетрясениями, и редкими извержениями местного вулкана, обнаруженного достопочтимым Шарком Путешественником и названного в его же честь.
        Немного южнее располагалась теплая долина гейзеров и лечебных источников - живописная местность, где даже в самые лютые морозы было комфортно и тепло. Но всю ее прелесть прехеривала нестерпимая вонь от сотен зловонных, клокочущих тут и там фонтанов с грязью и кипятком источающих сернистые газы. Селиться тут никто и не думал, однако человеческие ведуны и знахарки часто посылали сюда подмастерье за лечебными грязями и водой. Были и вполне спокойные места; с теплыми источниками, густой растительностью, но специфический запах тухлых яиц, разносимый ветром по всей долине, отпугивал даже очень любопытных.
        Вначале подъем по ступеням казался не таким уж и сложным. Но тяжесть рюкзаков и сумок постепенно давала о себе знать, да и сами ступени, чем выше в горы, тем становились все хуже и хуже. Они, то пропадали, то вновь появлялись на несколько тростей выше. И тогда приходилось цепляться за уступы и ползти вверх, словно горные большероги. Через пару часов такого подъема все донельзя вымотались и взмокли. Ноги налились такой тяжестью, что казалось, на каждой из них висит по пуду камней. Еще довольно большой помехой был сильный ветер, дующий здесь, будто со всех сторон, норовящий оторвать тебя от стены и скинуть в пропасть.
        - Все, больше ни шага! - захныкала Кейт, вползая на коленях на очередную ступень, под созданный тут, казалось, именно для этого, каменный козырек. Не снимая сумки, она свернулась там калачиком и затихла. Лина повалилась рядом, и даже выносливый Мэйтон в этот раз возражать не стал.
        Солнце к этому моменту стояло в самом зените - время обеда, но есть было нечего. Вернее, не было огня, на котором можно было хоть что-то приготовить. Пришлось грызть сухие грибы, (что запасливый эльф спрятал на «черный день») запивая их водой.
        У Кейт от высоты начала кружиться голова. Когда она смотрела за край маленькой площадки, на которой они стояли, ее глаза опять становились стеклянными и пустыми, как тогда, на водопаде.
        Мэйтон подошел к обрыву, плотней запахнулся в плащ и бесстрашно сел на край, свесив ноги вниз. Вид отсюда открывался воистину грандиозный. Насколько хватало взгляда, во все стороны расходились складки гор, обрывающиеся в узкие зеленые долины, кое-где расцвеченные яркими окнами синеоких озер и серебристыми нитями рек. Многие были покрыты махровой зеленью лесов и высокогорных лугов, а на макушках самых высоких, там и тут лежали нетающие шапки снега.
        Над всем этим великолепием, словно легкие белые коры, скользили пушистые облака. Тени от них, причудливыми пятнами медленно ползли по пёстрым горным складкам, словно ожившие пятна на шкуре степного леопарда.
        Мэйтон расставил руки, словно собираясь взлететь, набрал воздуха в легкие и от души крикнул.
        - Э-э-ге-ге-е-ей!
        Эхо птицей-пересмешником полетело над долиной, отражаясь от стен отвесных гор, возвратившись обратно сокращенным и неузнаваемым.
        Кейт и Лина насмешливо переглянулась, а рыжая еще и покрутила пальцем у виска, что означало: «Мол, чем бы Мэйтон не тешился, лишь бы не злился».
        Он повернул голову, посмотрев за спину.
        В сиреневой дымке облаков он увидел плавно понижающиеся холмы, спадающие к самому морю и зеленую долину между ними - Нэрт-а-Нэлл.
        Впереди, прямо перед ним, бирюзовой полосой на горизонте виднелось Узкое море и зелень долины орков.
        - Красиво как!
        Лина присела на корточки устроившись рядом. Поминая мамины наказы, на холодных камнях она сидеть остереглась. Ветер трепал выбившиеся из-под кепки пряди ее волос, холодя щеки, вышибая слезы из глаз, но уходить, отсюда не хотелось. Хотелось навсегда запечатлеть в памяти и унести в сердце красоту этого места.
        Дружок выполз из переноски и усевшись на край уступа гордо, словно орел, обозревал окрестности.
        - Как ты себя чувствуешь? - спросил Мэйтон.
        - Хорошо, спасибо. А ты?
        Мэйтон хмыкнул. Неужели ей до него есть какое-то дело?
        - Нормально, только голова болит, - неохотно ответил он, - Ты подготовила свое желание? - поспешил он сменить тему.
        - У меня оно одно, - вздохнула Лина, - Я хочу домой.
        - Что, тебе совсем у нас не понравилось? - насмешливо поинтересовался он.
        - А чему тут нравиться? Кроме красивых пейзажей и чистой природы я ничего хорошего вспомнить не могу. Только все бежим от кого-то: от разбойников, от дракона, от орков, от вампирш, от демона. Вчера еще и собако-змеи на голову свалились. Того и смотри с жизнью распрощаешься. Мой мир поспокойней будет.
        Лина говорила, и сама себе не верила. В ее мире тоже может многое произойти (вспомнить хоть тех грабителей в арке), но если выбирать, то теперь она была в затруднении. Наверное, стоя на пороге своей квартиры, она еще раз захотела бы побывать здесь, но с учетом того, что будет загорать на пляже, писать этюды и есть здоровую, экологически чистую еду, а не бегать от орков и каждую минуту ждать неприятностей.
        - А ты?
        Мэйтон покосился на нее. Ему казалось, что она догадывается, что именно, сначала похода было у него на уме. Но этого просто не может быть. Она не может знать. Не знает.
        - Сначала было, теперь нет, - честно признался он, подобрав камешек и зашвыривая в бездну под ногами.
        «Спрашивать у него о бывшем желании все равно бессмысленно. Не скажет», подумала Лина, поэтому просто кивнула.
        - Что, ты даже не спросишь о нем?
        - А смысл?
        Мэйтон сухо усмехнулся. «Надеюсь, ты о нем никогда и не узнаешь».
        - Все тайное когда-нибудь становиться явным, - задумчиво сказала Лина, смотря вдаль, словно читая его мысли
        - Что ты хочешь этим сказать? - нахмурился он.
        - Ничего, - честно распахнула глаза Лина, - Так моя мама всегда говорит. Поэтому я всегда стараюсь говорить правду. Всегда проще признаться самой, если в чем-то виновна, а не ждать когда тебя раскроют и каждый миг трястись от того, что твоя ложь, наконец, будет обнаружена. Это низко по отношению к другим, да и себе чести не делает.
        Мэйтон резко встал и не говоря не слова пошел к Кейт, где лежали его вещи.
        - Я не тебя имела в виду, - растерялась девушка, - Это так, мысли вслух.
        Лина вновь отругала себя за то, что вообще с ним разговаривать начала.
        - Встаем и лезем дальше, - резче, чем надо, приказал Мэйтон, снова надевая на плечи рюкзак и проверяя экипировку.
        - Раскомандовался! - недовольно буркнула зеленая от страха высоты Кейт. Но спорить с ним, сил не было. Тем более она слышала весь разговор и о причинах его раздражения прекрасно догадывалась. В конце концов, он сам во всем виноват. Вот пусть и расхлебывает теперь.
        Гадфен послушно слетел к хозяйке, повозившись и устроившись в переноске. Горы горами, но малышу было так холодно, что лучше отсидеться в тепле.
        Какое-то время они карабкались вверх по вполне сносным ступеням, пока не вышли на узкую площадку с двух сторон зажатую меж двумя скалами и обрывающуюся в пропасть.
        Дальше ступени продолжались по боку соседней скалы, гладкой, словно нарочно обтесанной. Они узкими ребрами торчали над пропастью прямо из ее массива, не ограниченные с другой стороны ничем кроме ветра.
        Такой, лестница была примерно тростей на тридцать вверх, пока не заканчиваясь похожей площадкой, вновь теряясь за поворотом.
        - Я не пойду дальше! - придушенной мышью пискнула Кейт, сменив зеленый цвет лица на белый.
        - Тогда торчи тут и жди нас, - равнодушно буркнул Мэйтон. Он уцепился рукой за выступ скалы, наклоняясь вперед, проверяя первую ступень, ногой, зависнув над пропастью.
        - Мэйтон, я честно, я не могу-у-у! - залилась непритворными слезами полукровка.
        - Послушай, - Мэйтон серьезно посмотрел на нее присаживаясь рядом на корточки, - Это единственный путь, и ты должна его преодолеть, тут нет второго варианта, кроме того, что перед тобой. Или ты справляешься с собой, или благополучно забываешь о своей несравненной внешности.
        На Кейт было жалко смотреть. Дрожа всем телом, она вцепилась в лацканы куртки Мэйтона и заливаясь слезами, уткнулась ему в плечо.
        Лина погладила ее по спине. Неизвестно, как бы она вела себя в такой ситуации, но ступени ее тоже пугали. Конечно, она знала правило «не смотреть в низ», но это так трудно, когда под тобой, на расстоянии километра находиться земля, а до облаков можно дотянуться рукой. Да что там дотянуться, в них благополучно можно окунуться.
        Кстати об облаках. Они подозрительно начали кучковаться, сваливаясь в большие охапки, словно куски мокрой шерсти на столе у валяльщицы. Еще немного, и солнце совсем скроется в их толще и станет совершенно невозможно ползти по этим ступеням в тумане, или того хуже, под дождем.
        - Мэйтон погода портиться, - набравшись смелости, обратилась к нему Лина.
        Он кивнул и поднял Кейт на ноги.
        - Я тебе обещаю, что высоты ты не будешь чувствовать, - обратился он к Кейт, крепко обвязывая ее талию ремешком сцепляя его со своим, - Представь себе, что идешь по широкой лестнице академии.
        Кейт вяло кивнула.
        Памятуя о переходе через ущелье, он решил подстраховаться.
        Кейт успокоилась, вытерла слезы, и доверчиво заглянула ему в глаза. Мэйтон не отпуская нее взгляда, приложил по два пальца к ее вискам, и пристально на нее посмотрел.
        Лине на миг показалось, что он мысленно передавал ей какую-то информацию, да так, наверное, и было.
        Кейт подкатив глаза несколько раз моргнула, через мгновение облегченно выдохнула, делаясь сонной и ко всему апатичной. Она перекинула сумку через плечо и понуро стояла, ожидая, когда все тронуться с места.
        Лина поняла, что это был гипноз.
        Как бы ни был искусен в убеждениях Мэйтон, он все же решил не рисковать.
        Он аккуратно поставил одну ногу на первую ступень, второй, опираясь на площадку оказался стоящим над пустотой. Подал руку Лине пропуская ее вперед, помогая перебраться на первый камень. Убедившись, что с ней все в порядке, он подал руку Кейт, пропуская ее между собой и стеной, не давая заглянуть вниз.
        Сам он все это время стоял спиной к пропасти, оберегая двух девчонок. Страшно ли ему было? Конечно, да еще как! Но показать свой страх, значит расписаться в своей беспомощности и лишить девочек всякой надежды на благополучный исход. В этой компании нельзя показывать свои слабости, даже когда стоишь на краю бездны. Когда кто-то верит тебе, всегда легче преодолевать трудности, тогда, нет ничего невозможного.
        Вот так, черепашьим шагом они ползли вверх, и чтобы не было страшно, считали ступени, которых оказалось ровно сто.
        Лина первая ввалилась на спасительную площадку. От дикого напряжения она даже не могла встать на ноги, и отползла в сторону, прячась под уступ, как несколькими часами ранее, внизу, это делала Кейт. Рядом, минуту спустя, тяжело дыша, повалились Кейт и Мэйтон.
        Он щелкнул пальцами и Кейт отмерла с изумлением уставившись на преодоленное препятствие. Но от усталости, удивляться не было никаких сил.
        Вечерело. Погода окончательно испортилась, все вокруг заволокло туманом и последние ступени они одолели в его молочной белизне, даже не видя, где они заканчиваются.
        Сидя на уступе скалы, словно в орлином гнезде, Лине казалось, что они одни единственные оставшиеся в этом мире. Когда светило солнце и окружающий ландшафт давал хоть какое-то ощущение реальности, то сейчас вокруг словно ничего не существовало.
        Чуть погодя, Мэйтон отправился на разведку, поискать, возможно бОльшую площадку для ночевки. Эта была не плохой, но очень маленькой, сидеть приходилось, подтянув ноги к самому подбородку, но хоть ветер не задувает - и то хорошо.
        В отсутствии Мэйтона они с Кейт тихонько болтали о всяких пустяках, но вдруг, в тумане прямо перед ними промелькнуло что-то серое, огромное, и даже, так понятно - хищное.
        Кейт охнув, втянула голову в плечи, и прошептала на ухо оцепеневшей Лине, чтобы та помалкивала. Эти твари охотятся только в тумане, или темноте, ориентируясь на свой чуткий слух.
        Сами они сидят за камнями, значит тепло он не почувствует, а вот вибрацию голоса уловить может.
        - А как же Мэйтон? - с широко раскрытыми глазами спросила она Кейт.
        Да, тут дилемма. Если крикнуть, то тварь обнаружит их, а если не крикнуть, тварь обнаружит ничего не подозревающего Мэйтона.
        Кейт потянулась к самострелу и сумке, в которой лежали болты к нему. Торопливо зарядив оружие двумя короткими стрелами и взведя курок натянувший тетиву, она набрала воздуха в легкие и что есть сил крикнула:
        - Мэйтон, тут курукан!
        Её эхо полетело меж невидимых в тумане хребтов, дробя звонкий голос на разные лады: мэй - урукан - рукан - укан - кан - ан!
        Лина поежилась и вынула мэйтонов нож. Еще одна новая напасть в лице, (или морде) какого-то курукана! Да когда же это кончится в самом деле!?
        Несколько напряженных минут ничего не происходило, а потом из тумана прямо на них, всего в нескольких метрах от площадки, вынырнуло чудовище!
        Девчонки, хоть и ожидающие опасность, были застигнуты врасплох и дружно завизжали. Тварь удивленно дернулась лишь на мгновение сбившись с траектории полета, смешалась, взбрыкнув в воздухе перепончатыми крыльями и ушла на новый виток. Видимо визг девичьих голосов несколько озадачил ее.
        Но второго промаха не будет. Тварь их обнаружила и готова нападать вновь.
        Кейт широко распахнутыми от ужаса глазами проводила ее взглядом в туман, и водя самострелом из стороны в сторону, стала напряженно ждать нового появления.
        «Ну, где же Мэйтон?» В отчаянье думала она.
        Курукан (или хвостокрыл), как показалось Лине, был похож на огромного летучего ската, с таким же как у него длинным хвостом, но только с перепончатыми крыльями, как у летучих мышей. Но если у родных летучих мышек были руки-крылья, то у этого крылья были отдельно, а передние лапы напоминали человеческие, только с более длинными пальцами и загнутыми когтями. Вот ноги, да, срастались вместе с перепончатыми крыльями, частью с хвостом, и были несколько недоразвиты. Размах его крыльев воистину был огромен, метра четыре не меньше, а хвост украшал огромный костяной шип на конце, как у скорпиона. Вдобавок ко всему, страшная рожа с вывороченным носом летучей мыши и крючковатые когти, не делали этого парня очень привлекательным.
        - Мэйто-о-он! - взвизгнула Кейт, наблюдая, как из тумана на них несется темная туша монстра. Когда он подлетел настолько близко, что его можно было хорошо рассмотреть, он раззявил зубастую пасть и пронзительно заверещал. Вместе с ультразвуком на них дохнуло нестерпимым смрадом и припечатало к стене. Тварь немного затормозила в воздухе крыльями и выставив лапы вперед, растопырила веером огромные когти, пытаясь подцепить добычу из щели.
        Кейт наконец вспомнила, что у нее самострел и дрожащими руками направила его в сторону чудовища. Но от волнения промахнулась. Стрела, в прыгающих от страха руках, улетела вбок, всего лишь, пропоров твари крыло. Черной тряпкой курукан скользнул вниз по склону горы, скорее всего, чтобы развернуться и попробовать все сначала.
        Девушки испуганно переглянулись и Кейт стала вновь перетягивать тетиву. Последний болт лежал в гнезде самострела и если сейчас ей не удастся серьезно ранить крылохвоста, то пиши пропало! На третью попытку зарядить самострел, у нее времени не будет.
        - Где же этот морков, мать его Морг! - зло обругала она Мэйтона.
        Как бы ни было страшно, но Лина улыбнулась. Вышло криво и натянуто. Нервы.
        - Ну, тварь, где ты?! - отчаянно и надрывно заорала Кейт.
        Словно ответив на ее зов, черная туша бесшумно и резко вынырнула исподнизу над бордюром площадки. Казалось, это действительно огромный морской скат в молочном океане облаков.
        Курукан открыл пасть, чтобы заверещать и оглушить их ультразвуком, но Кейт разрядила самострел, выстрелив ему в разверстую глотку.
        Щелкнул затвор, тетива распрямилась, выпуская в недальний полет железную смерть.
        Горы оглушил раздирающий вопль боли и злобы. Тварь отбросило на несколько тростей в сторону, кувыркнувшись несколько раз в воздухе, она рухнула вниз.
        Набравшись смелости, Кейт позабыв даже о боязни высоты, чуть высунулась за бордюр и тут же с писком метнулась обратно.
        Вопя, словно тысяча сирен, из мглы тумана вновь появился курукан. Пасть его была в крови, но в остальном, он был цел и почти не вредим, не считая дырки в крыле. Видимо болт прошел сквозь кожу щеки, разозлив сильнее и еще раз не смертельно ранив. Живучий гад!
        Теперь он поменял тактику. Завис над площадкой и выставил вперед хвост, закрутив его спиралью, чтобы потом резко развернув, поразить обидчицу острым шипом.
        Все то время, что девушки боролись за свою жизнь, Мэйтон спускался виз.
        Окрик Кейт он услышал на самом верху в конце лестницы. Она заканчивалась у похожего на щель входа внутрь горы. Так что, несомненно, это был тот самый вход какой они искали.
        Он спешил на помощь, быстро, как только мог. Оскальзываясь на крошащихся от ветра и морозов камнях, спотыкаясь, и каждое мгновение грозя свалиться в бездну от одного неосторожного шага.
        Завернув за очередной уступ Мэйтон увидел, как в паре шагов от него, огромная черная тварь разворачивает хвост, наставляя его на двух беззащитных девчонок. Он отреагировал мгновенно.
        Выхватив на ходу Сиг из ножен за спиной, он наотмашь рубанул по хвосту. Меч легко перерубил кожу, сухожилия и кости. Полетев вниз, его конец застрял в расщелине чуть ниже по склону, глухо брякнув о камни.
        Курукан взвыл, подвернул остаток хвоста, чтобы совсем не истечь кровью, и с ненавистью оглушил их визгом. Тварь с упорством тугодума нырнула вниз, в плотную завесу облаков, разворачиваясь для нового маневра. Упорное сопротивление еды быть употребленной, вывело его из себя окончательно.
        Мельком Мэйтон увидел кровь на ее пасти и в мгновение ока оглядел девчонок. Никто не ранен, значит, это они умудрились достать тварь сами. Молодцы!
        Он стоял на краю площадки и смотрел вниз, где еле заметный в плотных облаках, хвостокрыл, кувыркнувшись несколько раз, вновь выровнялся. Он выбрал новую жертву посчитав ее самой опасной, и мерно взмахивая крыльями, чуть кренясь вбок, стал приближаться к эльфу.
        Мэйтон вложил меч в ножны и сконцентрировался. Своим вторым зрением он увидел разлитые по камням нити энергии. Они словно тонкие жилы оплетали складки и бугры скалЫ, ручейками текли в узких щелях, скапливались пульсирующими горками на разноцветных мхах. Он протянул руку и поманил их. Почувствовав зов, ручейки сменили свое направление и тонкими струями ринулись к его пальцам, по ходу движения скручиваясь, превращаясь в толстый энергетический жгут.
        Лина и Кейт увидев, что Мэйтон сложил оружие, одновременно охнули.
        Кейт тут же поняла, что он хочет сделать. Не зря же он семь лет учился?
        Когда курукану до Мэйтона оставались считанные трости, и эльф рассмотрел каждый волосок на его худом, мускулистом теле, каждый грязный коготок на лапах, каждую вену, просвечивающуюся сквозь кожистые крылья, время замедлило ход. Всего на миг схлестнулись в противостоянии два взгляда: один, замутненный безумной яростью - взгляд желтых совиных глаз, и другой - синее спокойствие холодного моря. Не медля более, Мэйтон взмахнул энергетическим кнутом.
        Мгновением ранее, хищник раззявил кровавую, усыпанную зубами-иглами пасть и пронзительно завизжал.
        Полноценного удара не получилось. Волны звука, взметнули вверх волосы, стегнули плащом по спине, чуть не сбили с ног.
        Мэйтон попятился, левой рукой выставляя энергетический щит, смягчая удар, а правой, тут же хлестнул в ответ поперек тела монстра, обжигая огнем и болью. Завизжав и перевернувшись несколько раз в воздухе, курукан словно мятая ветошь рухнул вниз. Мэйтон прошептал заклинание и собрав в руке энергетический шар, пустил его вдогонку. Настигнув монстра, шар взорвался, разметывая по округе то, что осталось от хвостокрыла.
        Мэйтон устало выдохнул и медленно повернулся к девчонкам.
        - Все живы? - спокойно спросил он.
        - Ты где был?! - набросилась на него Кейт.
        - Тогбу пил, - огрызнулся Мэйтон, - Собирайтесь, я вход нашел.
        Раз предъявляют претензии, значит, живы, здоровы, и церемониться с ними не стоит. Пока девушки собирались, он пряжкой длинного ремешка попытался подцепить шип курукана.
        - Зачем он тебе? - спросила наблюдающая за его маневрами Кейт.
        - Мало ли, - расплывчато ответил Мэйтон, с третьего раза ухватив свою добычу и пряча ее в сумку, - Вдруг, пригодится?
        Кейт поморщилась, пожала плечами и вздохнула, многозначительно глянув на подругу.
        Взбираясь по ступеням вверх, Лина все думала, что никак не может привыкнуть к магии. Как? Как это у него получается?! Спросить она постеснялась, вместо этого спросила про этого курукана.
        - Живет в высокогорных пещерах, охотится преимущественно в сумерках и тумане, который тут частое явление, - ответствовал Мэйтон, - Питается всем, что поймает; мелким зверьем, птицами, горными большерогами.
        - Очень испугались? - поинтересовался он у девчонок.
        - Да не парься, Кейт была на высоте, - похвалила подругу Лина. Страх ее понемногу отпускал, и сейчас на нее нашла какая-то разудалая эйфория. Когда кажется, что ты выстоял один на один против всего мира, одержал победу и готов сражаться еще. Она даже с Мэйтоном разговаривать не боялась.
        Мэйтон хмыкнул.
        - А что значит «не парься», - спросила Кейт.
        - Это значит не надо волноваться. Это у нас молодежный сленг такой, ну словечки, которые вроде слов-паразитов, однако хорошо выражающие состояние души. Не скажу, что оно носит высокоинтеллектуальную нагрузку, скорее наоборот. Но при определенных обстоятельствах наиболее ярко передает настроение человека.
        Кейт и Мэйтон озабоченно переглянулись, но переспрашивать не стали.
        - А вообще, парятся у нас в банях, - воодушевленно продолжала Лина, - «В баню» можно послать, если человек тебе надоел, и ты не хочешь с ним продолжать общаться или спорить…
        «Пусть себе говорит, наверно, это от пережитого стресса», подумали местные.
        ГЛАВА 19
        У ОРАКУЛА
        Вход внутрь скалы оказался обычной щелью вроде той, через которую они попали на лестницу. Пока они поднимались, стало совсем темно, поэтому вопросов не возникло, оставаться ночевать под открытым небом, или войти в пещеру. Выбрали второе - там по крайней мере хоть ветра с туманном нет.
        Мэйтон сотворил световой шар, и пустил его свободно плавать по пещере.
        Он осветил высокие природные своды с наростами сталактитов на потолке и сталагмитов на полу. Срастаясь, они иногда образовывали витые колонны, не уступающие по своей красоте самой грандиозной эльфийской архитектуре. Световой шар освещал переливы цветов на поверхности камня и блеск воды на стенах. Выхватывал бархатные поля бледных мхов и фосфоресцирующие грибы в разломах пола. Где-то гулко капала вода, отдаваясь звонким эхом от стен и высокого потолка, наполняя пещеру перезвоном эха серебряных колокольчиков.
        - Ух ты! - прошептала восхищенная Лина, - Красота то какая.
        - Угу, - не в силах молчать ответила Кейт.
        - Пошли, - уверенно сказал Мэйтон, - Или так и будем тут торчать?
        Он уже привычным движением вынул меч - так надежней, и о приближении какой-нибудь твари он известит его заранее. Именно такой приказ он отдал ему мысленно. Пока все было спокойно, клинок выглядел обычным.
        Зал он осмотрел совсем другим взглядом, проверяя его на наличие плотоядных летучих мышей, ядовитых растений, хищных червей, или еще какой-нибудь «радости». Зал был чист, вроде ничего подозрительного не обнаружилось. Пещера как пещера.
        Мэйтон шел первым, за ним плелись девчонки.
        Почувствовав тепло, из укрытия выпорхнул Дружок и оглашая пещеру переливчатым тонким писком принялся метаться от стены к стене, надеясь поймать какую-нибудь живность.
        - Не улетай далеко! - беспокойно крикнула Лина, - А то потеряешься!
        - Было бы не плохо - буркнула Кейт себе под нос так, чтобы та не услышала.
        Пещера уводила их в недра горы. Потолок незаметно повышался, и уже через сотню шагов его было не разглядеть даже при свете магического шара. Да и сама пещера расширилась. По ощущениям казалось, что она просто необъятна.
        Путники остановились оглядываясь. Тут совсем не было воды. Пол и стены были сухими, а мерцающие кристаллами колонны сталагнатов тонули, теряясь в кромешной темноте потолка.
        - Постойте тут, я осмотрюсь.
        Мэйтон махнув рукой, позвал за собой световой шарик, и он послушной собачкой скользнул за ним.
        Кейт и Лина остались стоять на месте, робко прижавшись друг к дружке.
        - Только не далеко, - пискнула Кейт, - Иди так, чтобы мы тебя видели!
        Мэйтон фыркнул, но спорить не стал.
        Девушки наблюдали, как он, удалившись на приличное расстояние, бродил меж цветными колоннами, выхватывая светом из темноты причудливые каменные наросты; прозрачные кристаллы, щетками торчащие из стен и пола; перепрыгивал неглубокие щели, и небольшие маслянисто-блестевшие озерца черной воды. Обойдя вокруг, он вернулся на прежнее место и задумался.
        - У меня ощущение, что она просто необъятная, но посмотрите, - он показал вперед, - Вот этот ряд природных колонн вполне похож на галерею, а то место, на котором мы стоим, вполне может сойти за дорогу. Ничего подобного поблизости я тут больше не видел и думаю, что это и есть путь.
        - Тогда пошли, - рассудила Кейт, - Наверное, ты прав.
        Лина кивнула соглашаясь. В конце концов, Мэйтон еще почти ни разу не подводил. (Не считая случая с орками).
        По мере продвижения вперед, колонны попадались все чаще, делаясь стройнее, воздух стал не такой спертый, появились сквозняки, вдобавок ко всему, Мэйтону почудилось, что начало светлеть. Шагов через пятьдесят, ему уже это не казалось, он был в этом уверен. Щелчком пальцев он погасил световой шар.
        Девушки за спиной охнули, увидев в конце сужающегося коридора настоящий дневной свет. Они в нерешительности остановились, доверчиво и благоговейно воззрившись на Мэйтона.
        Он поправил рюкзак на спине, по очереди посмотрел на девчонок, пожал плечами. Как бы говоря, что он удивлен, так же, как и они.
        - Ну, не тут же нам оставаться? Пойдем до конца, другого выбора у нас уже нет.
        То, что свет дневной, казалось вначале из-за того, что смотрели они на него из темноты. На самом деле, своды пещеры как будто бы сами светились изнутри. Или не изнутри?
        - Что это?
        Кейт подошла к стене и почти уткнулась в нее носом.
        - Наверно фосфор? - предположила Лина, - Продукт распада органики.
        Кейт поднесла руку, чтобы дотронуться до камня, и вдруг стена ожила, тысячью звездами рассыпавшись от прикосновения! Они, словно легкие снежинки, гонимые ветром, закружились вокруг нее волшебной бирюзово-голубой метелью. Кейт замерла от восхищения не в силах произнести даже слова. За нее, это сделал Мэйтон.
        - Феириты!
        - Что? - в два голоса выдохнули девушки.
        - Пещерные светляки, красивые, правда?
        - Очень!
        Лина подошла к Кейт и протянула руку, запуская ее в светящийся светлячковый рой. Несколько насекомых село ей на ладонь, и она смогла рассмотреть их внимательней. Маленькие, овальные, словно зернышки риса, они, казалось, полностью созданы из света. Лина рассмотрела прозрачные крылышки и маленькую головку - единственное, что у них не светилось.
        Вдруг, из-за спин, в рой волшебных насекомых вклинился гадфен, сея среди них панику и превращая в настоящую световую вьюгу. Он без зазрения совести хватал насекомых, лакомясь легкой добычей.
        - Дружок! Не надо, они же красивые, - пытаясь его поймать, запричитала Лина, носясь за ним по пещере.
        - Как бы не так, - ухмыльнулась ядовито Кейт, - Он же хищник!
        Но вопреки ее ожиданиям, дракончик послушно уселся на плечо хозяйке и облизнувшись, гордо обвел всех взглядом, как бы говоря, что он вовсе не хищник, а скромный и послушный ручной зверек.
        Светлячковая вьюга улеглась, и теперь, колонии феиритов далеко не полностью покрывали стены пещеры. Где-то было не так густо усеяно мошками и на фоне черного камня, казалось, что это звездное небо с россыпью тысяч звезд, чуть дальше, виделась целая галактика, а вон там, и вовсе, космическое облако.
        Впереди светляки усеивали множество игольчатых сталактитов, свисающих с потолка, отчего те были похожи на величественные бирюзовые люстры, сотворенные каким-нибудь сумасшедшим дизайнером. Где большие, где поменьше, они создавали атмосферу нереального тронного зала.
        Смотрите! - шепнула Лина, указывая куда-то вперед, заглядевшимся вверх спутникам.
        Кейт и Мэйтон резко повернули головы.
        В голубоватом сиянии стен и потолка, отчетливо проступали огромные ворота, вырубленные прямо в скале.
        Прошагав с десяток шагов в их сторону, все трое резко затормозили. Лина даже пискнула от неожиданности, инстинктивно хватаясь за рукав Мэйтона, потому как, по обе стороны от створок сидели два ху-лхосса. Они были огромны. Если бы Мэйтон стал рядом с ними, то звери вполне достали ему до плеч.
        Они, по-собачьи вывалив языки, строго осмотрели прибывших, сглатывая слюну и облизываясь. В свете феиритов, их глаза светились красноватым огнем, делая похожими на два демонических изваяния.
        Путники замерли в ожидании. Что же делать? Продолжить путь, или подождать пока уйдут. А если не уйдут?
        Мэйтон удобней перехватил клинок, и пока не угрожая стражам, сделал несколько шагов вперед.
        Ху-лхо равнодушно повернули плоские головы, в его сторону, но не сделали попытки подняться. Все так же слизывая яд с зубов, да моргая в темноте раскосыми змеиными глазами.
        Мэйтон сделал еще пару шагов. Девушки робко ступали за ним.
        Твари не шелохнулись.
        Меч Мэйтона светился бледно-зеленым огнем, с пробегающими по лезвию белыми всполохами. Эльф уже знал, что это говорит о магической природе соперника, а белые всполохи обозначали его равнодушие в данном случае.
        «Интересно», думал Мэйтон, «Я сам об этом догадался, или же Сиг подсказывает мне?»
        Когда до собачек оставалось шагов десять, они предостерегающе зарычали.
        По мечу тут же пробежала волна розового пламени.
        Путники остановились в нерешительности.
        - Они нас не пропустят? - спросила Кейт.
        Она только что поняла, что вцепилась в рукав куртки Мэйтона мертвой хваткой и отпускать его не хотелось.
        Мэйтон выдернул руку, давая себе свободу движений.
        - Не знаю.
        Голос его звучал напряженно. Он не отрывал взгляда от тварей, следя за каждым их движением.
        - Это стражи, - подала голос Лина, - Может быть надо их попросить? Ведь в тот раз они нас не тронули, авось и на этот раз прокатит?
        Дружок, соглашаясь с хозяйкой, победоносно зашипел.
        Кейт и Мэйтон переглянулись, и опять подумали, что она заговаривается от страха. Собралась куда-то катиться?
        Лина улыбнулась, поняв их изумленные взгляды.
        - Это опять сленг, я волнуюсь, вот и результат. «Прокатит», значит обойдется, удастся, получится.
        Постояв несколько мгновений, Лина сама не понимая, что делает, шагнула навстречу змееголовым псам.
        - Куда!? - испуганным шепотом закричали ей в след два голоса. Она тут же почувствовала, что за спиной, не отставая ни на шаг, за ней следуют Мэйтон и Кейт.
        Ху-лхо внимательно смотрели на приближающуюся добычу, но пока не дергались. Когда до собак оставалось шагов пять, они неожиданно напряглись, словно услышали что-то по ту сторону створок, и повернув головы к воротам, застыли, устремив свой взгляд словно наблюдая что-то сквозь двери.
        Лина вздрогнула и остановилась.
        Она подняла голову, оглядывая величественные створки.
        Портал ворот представлял собой две прямоугольные полуколонны с соединяющим их наверху полукруглым архивольтом. Как ей показалось, в высоту они были не меньше десяти метров, а в ширину не менее пяти.
        Прямоугольные, массивные, испещренные витиеватой вязью незнакомых букв и символов, двери казались самой древностью. Обомшелые края резьбы тут и там покрывали светлячки, выхватывая из темноты неясные очертания чужой символики. Но наблюдательный глаз девушки неожиданно начал выделять из всего многообразия знакомые очертания знаков. Вот, в середине сложной вязи из трав виднеется триксель, а выше, в самой глубине изыскано украшенного архивольта, круглая эмблема мирового древа. Орнамент по большей степени был растительной тематики: спирали, вихри, как правосторонние, так и левосторонние, и это все чудесным образом складывалось в некую неизвестную надпись по периметру арки. Единственное, чего тут не было, это кельтских крестов. На секунду, Лине вдруг показалось, что она это уже где-то видела.
        «Конечно видела», одернула она себя, «Очень похоже на кельтский этнический стиль. А крестов нет, потому что религия у них тут другая», размышляла она.
        - Можно войти? - уважительно, обращаясь к собакам, словно к разумным - спросила Лина.
        Она сама сейчас удивилась. Что побудило ее произнести эти слова, откуда явилась подобная мысль?
        - Впустите их, мои хорошие! - услышали все трое звонкий повелительный голос.
        От неожиданности все разом вздрогнули.
        Казалось, что это произнесено было у них за спиной, все трое резко обернулись, не обнаружив там никого.
        Мэйтон посмотрел на меч, он погас, и стал совершенно обычным. Он вложил его обратно в ножны.
        - Кто это? - испугалась Кейт, вновь цепляясь за его рукав.
        Ответить Мэйтон не успел, потому как в это мгновение, створки ворот поехали в стороны, открываясь наружу. Им пришлось отойти на пару шагов, чтобы пропустить их мимо себя.
        Через открывшуюся щель, в глаза брызнул ослепительный свет. Словно они попали в яркий солнечный день, какой случается летом, когда-нибудь в июле, среди золотистых пшеничных полей, или на вершине горы перед залитым солнцем морем.
        Даже привычное к таким перепадам эльфийское зрение, в этот раз подвело Мэйтона, и он прикрыл глаза ладонью.
        Собаки медленно шли впереди створок, словно открывая их за невидимые цепи, и когда проем оказался настолько широк, что туда, можно было зайти втроём, псы остановились, впуская путников внутрь.
        Они стояли на пороге просторного зала, залитого ярким дневным светом, льющегося из огромных стрельчатых витражных окон. За окнами, не было видно совершенно ничего, словно кто-то вставил за матовые стекла гигантские галогеновые лампы.
        На фоне окон, контражуром, отчетливо просматривалась сложная конструкция, состоящая из подиума с троном на ней. Сложной она была только лишь из-за ее богатого убранства, состоящего из разнообразных резных украшений причудливых форм.
        Звездчатые своды потолка, расцвеченные яркими бликами от цветных стекол, казались почти эфемерными. Световые потоки, льющиеся из окон, сквозили меж высоких витых колонн, делая их прозрачными, словно стекло, и те, терялись в ярких лучах света. Зал вызывал чувство необъятного простора и великолепия. Но никакой мебели кроме трона они не заметили.
        - Ну, что же вы стоите на пороге? - послышался звонкий мелодичный голос, исходящий от возвышения. Из-за яркого света совсем не было видно кто там находиться, а по голосу, было понятно лишь то, что с ними говорила женщина.
        - Вы проделали долгий путь, так будьте же моими гостями. Не стесняйтесь, проходите смелее. Мои стражи вас не тронут!
        На фоне трона почудилось легкое движение, будто сам свет заколыхался, пустив по стенам солнечных зайчиков. Им сделали приглашающий жест.
        Голос невидимой незнакомки звучал приветливо и спокойно, слегка отзываясь эхом в помещении зала. Мэйтон не почувствовал абсолютно никакой угрозы и смело шагнул первым. Следом за ним Лина и Кейт, робко шагнули за порог пещеры, оказавшись на пороге зала.
        В это же мгновение, створки ворот стали закрываться, в последний момент, впустив в зал Дружка. Он скромно сел на плечо хозяйке, стараясь быть как можно менее заметным при ярком свете. Через пару мгновений, мерно шурша жесткими подушечками лап по зеркальному полу, мимо них проскользнули двое зверей. Добежав до подиума, они, двумя изваяниями, вновь застыли у его первой ступени. То, что это были не статуи, можно было догадаться, лишь по часто вздымающимся чешуйчатым бокам, да пронзительным желтым змеиным глазам, жившим на застывших мордах зверей.
        Лина потрясенно оглядывалась вокруг. Зеркальный пол, с нечетким отражением потолка давал ощущение иного измерения, порождал чувство невесомости до такой степени, что хотелось упасть на колени, и, хотя бы руками почувствовать опору под собой. Удивительно, но сами они в зеркальном полу не отражались.
        Она покосилась на спутников и по выражению их лиц, поняла, что у них похожие чувства.
        Наверное, и у нее сейчас точно такое же комичное лицо как у Кейт: с блуждающим взглядом и чуть приоткрытым ртом.
        А вот Мэйтон выглядел скорее сосредоточенным, нежели растерянным. Губы плотно сжаты, под чуть нахмуренными бровями взгляд настороженный, и внимательный, казалось, он готов в любое мгновение выхватить из-за спины меч и начать крошить врагов налево и направо. Другое дело, что никаких врагов тут не было.
        По дороге к трону, Лина насчитала пятьдесят шагов, чтобы приблизившись, увидеть, наконец, ту, что разговаривала с ними.
        - Ну, как, я смогла поразить вас своим великолепием? - весело осмотрев гостей, промолвила незнакомка.
        Это была молодая женщина, с тонкими, породистыми чертами лица какой-нибудь графини девятнадцатого века, с царственной осанкой, изящной посадкой головы, и нежными, словно фарфоровыми пальчиками, спокойно лежащими на мягких, изумрудных подлокотниках кресла. Темные волосы уложены в сложную воздушную прическу, волнистыми прядями спадающие на плечи и грудь. Простое платье-балахон, почти целиком укрывало ее фигуру, открывая в прорезях рукавов лишь руки до локтей, да шею в овале выреза. Из украшений, словно отыгрываясь за простой наряд платья, на груди сверкало всеми оттенками цветового спектра, колье из драгоценных камней, укрывая шею словно воротником.
        Она приветливо улыбнулась, и оттолкнувшись от подлокотников, словно взлетела, поплыла навстречу к ним.
        Складки бело-серебристого длинного одеяния шлейфом укрыли преодоленные ступени подиума, одев его, словно первым снегом.
        «Наверное, так выглядела сказочная снежная королева», - восхищенно подумала Лина, снизу взирая на царственную незнакомку.
        Женщина приблизилась, одарив запахом полевых цветов, остановилась на последней ступени, и внимательно оглядела всю честную компанию.
        «Словно в душу заглянула», подумала Лина, встречаясь с ней взглядом и обмирая. Глаза были незрячие, белые, отделенные от белков лишь тонкой серой полоской радужки.
        Хозяйка сцепила пальцы в замок, молча ожидая ответа.
        - Вполне, - чуть поклонившись, спокойно ответил за всех Мэйтон, тоже заметив ее недуг и слегка вздрогнув от неожиданного открытия - Кому мы обязаны таким гостеприимством?
        Женщина еще раз открыто и тепло улыбнулась, словно встретив долго ожидаемых родственников.
        - Меня называют Эитна, - просто ответила она, - А вас?
        Они по очереди представились.
        - Вы ждали нас? - серьезно спросил Мэйтон, впрочем, предвидя ответ.
        Эитна улыбнулась.
        - Да, меня задолго предупредили о вашем прибытии.
        - Кто?
        - Пусть это пока остается загадкой для вас, - лукаво усмехнулась Эитна.
        - Значит вы знаете зачем мы пришли?
        Эитна посерьезнела.
        - Я догадываюсь, зачем вы шли к оракулу.
        - Так вы и есть оракул?
        - Если вы отыскали дорогу сюда, то значит да.
        - И вы исполните все наши желания? - с затаенной надеждой спросила Кейт.
        Женщина мягко улыбнулась, и не отвечая на вопрос стала подниматься вверх по ступеням к своему трону. Ей достаточно было один раз взглянуть на каждого, чтобы понять, кто стоит перед ней. И хоть обычным зрением она не обладала, но прекрасно видела другим - внутренним. Она не читала информацию мыслеформ, как делают это эльфы или волшебники, она видела сразу душу. Незамутненную страстями, мыслями, желаниями и стремлениями. Этот небольшой энергетический сгусток, что наделяет каждое разумное существо самосознанием, мог рассказать ей гораздо больше, увидеть глубже, почувствовать острее.
        Лина отметила, что походка ее была странная, какая-то уж слишком плавная, словно она не ступала ногами, а ехала вверх на эскалаторе. Или летела?
        Она уселась на прежнее место, расправив платье, и перед взором потрясенных гостей, из-под подола выглянул толстый чешуйчатый змеиный хвост.
        По законам этикета все промолчали.
        Эитна ощутила исходившее от гостей замешательство с примесью страха, но все-таки улыбнулась, и проследив за их взглядом беззаботно ответила:
        - Как сказал бы Мэйтон, неудачное последствие заклинаний.
        Эльф смутился, удивляясь ее осведомленности.
        «Вот почему она так странно «шла», догадалась Лина.
        - Ну, что-ж, раз вы пришли за желаниями, тогда начнем. Только вам не кажется, что тут слишком светло?
        Все трое удивленно переглянулись, пожав плечами и уставились снова на волшебницу.
        Эитна развела руки в стороны, словно начертила в воздухе круг, и все вокруг изменилось.
        Солнечный зеркальный зал превратился в похожую пещеру, что они оставили за широкими дверями. Только намного уютней и меньше.
        - Это, к сожалению, была иллюзия, - произнесла она грустно, - От нее у меня голова болит. Думаю, я не сильно вас разочарую, если покажу свои истинные покои.
        Возражать никто не стал.
        Окно осталось на прежнем месте, но за ним, наступил поздний вечер. По бокам его обрамляли темно-зеленые бархатные шторы, закрепленные в серебряные держатели. Складки водопадом струились вниз, образуя на каменном полу, изумрудное холмистое плато.
        В стороне от трона, по левую руку, обнаружились мягкие стулья на витых ножках и несколько пуфов стоящие в группе у круглого резного столика. На нем, в специальном зажиме на плоской серебряной чаше, лениво курилась ароматическая палочка. Пуская вверх тонкую струйку сизого дыма, она наполняла комнату запахом, похожим на сандал, только не таким приторным и душным. Под окном, развернутый в сторону залы, стоял изысканный топчан в том же стиле, что и остальная мебель. Обивка цвета шафрана очень хорошо гармонировала с красноватой древесиной стульев и цветом штор. Натуральный камень стен и потолка контрастировал с мягкостью линий мебели и обивок, и на фоне всей утонченной, но не менее уютной обстановки, смотрелся несколько грубовато. Но, в этом и был весь шарм интерьера, которому, способствовал приглушенный свет энергетических шаров в углах помещения.
        Эитна устроилась на своем троне, (то, что Лине в ярком зале показалось искусной резьбой, сейчас, при ближайшем рассмотрении, оказалось сплетенными ветвями растения), и серьезно спросила:
        - А вы знаете, что за свою услугу, я потребую с вас то, что сама пожелаю?
        Кейт и Мэйтон многозначительно переглянулись, косо посмотрев на Лину.
        Эитна криво усмехнулась, глядя на них, словно знала что-то такое, о чем они пока не догадываются.
        Лина растерянно заморгала глазами. «А ведь и верно, за желание в сказках всегда взимали плату!» вспомнила она.
        - И что же ты хочешь от нас, уважаемая? - робко спросила она.
        - Я еще не решила, - улыбнулась волшебница.
        - Мэйтон, - наигранно строго спросила Эитна, - Зачем тебе понадобилось воскрешать туфли Кейт?
        В уголках незрячих глаз появились лучики морщинок, - Что плохого сделали тебе несчастные убиенные ящерки?
        Кейт удивленно воззрилась сначала на Эитну, потом на Мэйтона, потом на свои туфли.
        - Ну, вот! Я же говорил тебе, что это все твои туфли! - невозмутимо ухмыльнулся тот, в упор смотря на Кейт.
        Но тут же остыл, потому что его веселого расположения духа, никто не разделял.
        Эитна, тоже став вдруг серьезной, спросила следующее.
        - Лучше скажи мне, - обратилась она вновь к Мэйтону, - Какие планы у тебя были на Лину?
        Мэйтон понурился, словно нашкодивший студент. Ну что тут скажешь - виноват. Врать он не привык сказал, как есть. Отчетливо понимая, что этим возможно, он раз и навсегда потеряет ее доверие. Винить тут некого, он сам все испортил.
        - Я хотел оставить ее у тебя, в качестве залога, за наши с Кейт желания.
        Ну, вот, наконец-то он это сказал. Собственный голос казался ему сейчас чужим, лишенным жизни, бесцветным, как хруст прошлогоднего сухого листа под ногами.
        Эитна разочарованно вздохнула.
        - Мог бы и соврать, - с жалостью смотря на изменившееся лицо девушки, сказала она, - Я и так тебя насквозь вижу.
        Мэйтон покосился на Лину.
        - Это правда?
        Лине казалось, что она ослышалась. Что это все не так, что он шутит. Она смотрела на него как-то беспомощно и потеряно. Верить в то, что она сейчас услышала, не хотелось, но это было правдой. Ведь перед Эитной врать бесполезно - каждый для нее как открытая книга.
        Мэйтон не поднимая взгляда от пола, утвердительно кивнул.
        - Ну и какое же будет твое желание? - спросила Эитна эльфа, заинтересованно склонив голову на бок, словно рассматривала в аквариуме невиданную доселе рыбу.
        Мэйтон смотрел на носки своих сапог. Они были разбиты, грязны, с почти оторванной подошвой; такие же, на что стала похожа его жизнь в последние месяцы.
        - Я хочу, чтобы она попала домой, - честно признался он, пожимая плечами.
        Он сказал так не потому, что так было благородно и великодушно, что после всего услышанного он дает Лине понять, что ошибался, и сейчас раскаивается, (так вправду и было), а потому, что это было справедливо с точки зрения его совести. Он действительно этого хотел.
        - Вот теперь, я верю тебе, - тепло улыбнулась провидица, - Только ты сам исполнишь это желание. Ибо даже я не в силах его осуществить, - Это и будет твоей платой.
        Эитна повернулась к медноволосой красавице.
        - В отличие, от тебя Кейт.
        Включившаяся в беседу Кейт, обрадовано и словно не веря своим ушам, только что не подпрыгнула от радости.
        - Так и быть, с тебя я за него ничего не возьму. Вернувшись обратно к учителю, ты легко разобралась бы с этим сама.
        Кейт вновь укоризненно посмотрела на Мэйтона. Как она и думала, тащиться в такую даль было просто глупо, учитель непременно помог бы им еще тогда.
        - Подойди, я дам тебе снадобье, можешь выпить прямо сейчас.
        Эитна протянула ей пузырек черного стекла, совсем как тот, что Мэйтон запульнул в ту злополучную воронку в подвале месяц назад. Кейт незамедлительно влила содержимое в рот, даже не покривившись, хотя оно и было противное на вкус, словно лекарство от расстройства живота.
        - Как и предполагал твой друг, это все действительно из-за туфелек! - задорно улыбнулась Эитна, - Жидкое заклинание воскрешения, попыталось восстановить кожу рептилии, которая, несомненно, перекинулась на живую материю, стремясь вернуться к жизни…
        - Но ведь туфли были у меня на обеих ногах, - справедливо заметила Кейт.
        - Что тут скажешь, - пожала плечами волшебница, - Тот, кто дал вам это заклинание изменил его структуру, сделав половинчатым. Вот оно так и сработало, - наполовину.
        Кейт, удовлетворившись ответом, кивнула, облегченно ощупывая свое лицо и шею, которые, уже приняли прежний вид.
        Лина с интересом покосилась на обновленную Кейт, слегка завидуя, что ее желание исполнилось почти мгновенно, отмечая про себя, что она действительно очень красива.
        - Ну, что-ж, - Эитна в упор посмотрела на Мэйтона и Лину,
        - Я знаю твое желание, девушка. Только исполнить его сможет тот, кто стоит рядом с тобой, - Эитна посмотрела на Мэйтона, - Такова ваша судьба, и даже я не в силах на нее повлиять.
        Лина тоже проследила за взглядом провидицы косясь на орка.
        Эитна вдруг подкатила глаза и лицо ее стало отрешенным, было видно, что в этот момент она пророчествует.
        - Он доведет тебя туда, откуда ты начала свое путешествие. Там, вас будет ждать тот, кто поможет тебе вернуться, кто ответит на все твои вопросы…
        Через мгновение лицо ее вновь прояснилось.
        - …а желание Мэйтона я не смогу исполнить только потому, что он пока нужен тебе такой. Как только нужда в его внешнем виде отпадет, он вновь станет собой прежним. Вот, собственно все, что я могу вам сказать, - волшебница обвела их пристальным взглядом, (что в виду ее слепоты было довольно странно).
        - Вы, наверное, расстроены?
        Мэйтон и Лина посмотрели друг на друга исподлобья. Лина обиженно, Мэйтон виновато.
        Да, она была расстроена. На что она надеялась? На то, что кто-то махнет волшебной палочкой и перенесет ее домой, как девочку Элли из всем известной сказки? Эта затея изначально была обречена на неудачу, теперь это ясно как, белый день. Ее обманули, заманив в ловушку сыграв на ее чувствах, да еще хотели оставить на заклание, как жертвенную овцу. Ведь никто из ее спутников достоверно не знал, что Эитна окажется очень доброй и действительно очень сильной волшебницей. Вон, как с Кейт быстро разобралась - одним щелчком пальцев!
        Эитна шевельнув узорчатым хвостом, плавно преодолела преграду ступеней трона. Она приблизилась к Лине и ласково обняв за плечи, прошептала на ухо:
        - Мы еще с тобой увидимся, и поверь, ты изменишь свое мнение, обо всем, что произошло с тобой.
        Не выдержав, Лина всхлипнула, но поспешно утерев слезы, неуверенно кивнула.
        - На этом, аудиенция закончена. Вам покажут комнаты, где вы сможете отдохнуть столько, сколь вам того захочется. - Громко произнесла волшебница, поворачиваясь к помощнику-эльфу, все это время, оказывается, незаметно стоящему за правым подлокотником ее кресла. И неизвестно - он был тут всегда, или возник только сейчас, скрываемый до этого чарами хозяйки?
        Увидев его в первое мгновение, Мэйтон чуть не вскрикнул. Что же ему везде мерещиться Сиглаэн? До какого времени это будет происходить? Но незнакомец, действительно был на него похож! Словно, это Сиглаэн, только несколько сотен лет спустя.
        Эльф вышел из тени и повелительно взмахнув рукой, молча, позвал следовать за ним.
        Поспешно похватав свои вещи с пола, все трое, боясь отстать и заблудиться в хитросплетениях пещеры, поспешно двинулись за ним оставив за спиной улыбающуюся волшебницу.
        ГЛАВА 20
        Сначала их путь лежал через обычный на вид узкий разлом природного происхождения освещенный лишь феиритами на потолке. Потом проход резко повернул за угол, и они наткнулись на глухую стену. Эльф-проводник, выставил вперед развернутую ладонь, постоял так некоторое время, сверля камень взглядом. Через несколько мгновений, стена, мигнув, исчезла. В глаза им брызнул яркий дневной свет.
        Они стояли в начале узкой галереи, уводящей казалось, в нескончаемую даль.
        Эльф шагнул первым, за ним Мэйтон, потом Кейт. Следуя за всеми, Лина ступила в яркий коридор, словно нырнув в живое сияние.
        По обе стороны располагались изящные стрельчатые оконные проемы. Выполненные в технике витража, по стилю исполнения, они напоминали изысканный «модерн».
        Широкое окно, поделенное на три части свинцовым профилем в середине, имело белое матовое стекло. В верхней части окна розетка с цветочным орнаментом, составленным из множества разноцветных стеклышек, изображала стилизованные цветы. Лилии, орхидеи, незабудки, переплетенные вместе виноградными лозами, словно водопад, тонким кружевом, распадались на две части, переходили на боковые части стекла, теряясь за его краями и возникая похожим узором на соседнем окне.
        Друг от друга окна отделяли тонкие витые колонны, изукрашенные прихотливой лепниной в растительном стиле.
        Лине казалось, что за окном, через матовое стекло угадывался невидимый ландшафт. Зеленый луг, залитый утренним солнцем, синее озеро в обрамлении деревьев в ярком осеннем наряде, далекий лес, словно зарево пожара пламенеющий на горизонте.
        Слева в лучах заходящего солнца, или отсветах того самого золотого леса, с отвесных скал срывался мощный водопад. Лина прикрыла глаза и сразу почувствовала его свежее дыхание у себя на лице: запах воды, осенней листвы, чуть тронутых утренним легким морозцем поздних яблок.
        Лина еще долго щурилась, привыкая к яркому свету, во всю вертела головой, прикидывая, как такое может быть? С одной стороны - утро, а с другой - вечер.
        Тем более, они находились высоко в горах, в недрах пещеры, а над ними тонны базальта и не о каких лугах и водопадах речи быть не может. Но вдруг, они все-таки на поверхности какой-нибудь тайной, закрытой от любопытных глаз долины?
        Ничего не объясняя, эльф молча шагал по коридору, уводя их за собой.
        - Это иллюзия, - кивнув на витражи шепнула Кейт, заметив замешательство подруги - Правда, здорово!?
        Лина кивнула.
        Проводник вывел их в большой округлый зал.
        Напротив входа, вновь, огромное окно, похожее на предыдущие.
        В центре залы сервированный к ужину стол накрытый на троих с огромной серебряной вазой фруктов посередине.
        Косые лучи мягкого солнечного света падали на белую скатерть, зажигали блики на столовом серебре, будто соперничая с солнцем играли в пятнашки на гранях бокалов, и спокойно ложились узкими дорожками на светлый паркетный пол.
        Цветные пятна мозаикой лежали на сочных гроздьях винограда, свисающих по краям чаши. На фоне светлого окна, каждая отдельная овальная ягодка, просвечивалась насквозь, выявляя в глубине сочной мякоти маленькие, похожие на сердечки косточки.
        Из зала выходило шесть открытых дверей, ведущих в отдельные комнаты.
        Убранство интерьера залы и комнат, говорило о безупречном вкусе хозяев, каждая из которых, отличалась неповторимым колоритом и декором.
        Лине казалось, что они, такие грязные, потные и усталые совершенно не вписываются в данный интерьер.
        Эльф-проводник остановился напротив стола и повернулся к ним лицом.
        - Располагайтесь, - кротко бросил он.
        Голос у него был спокойный, но с легким оттенком надменности. Лине почудилось, что решение хозяйки поселить их здесь, он не одобрял. Однако, привыкший доверять приказам безоговорочно, старался сдерживать себя, не давая волю чувствам.
        - Всё необходимое найдете в своих комнатах. Можете занимать любую, какая кому понравиться. В каждой имеется комната для омовений. Грязную одежду сложите в корзину у входа, ее заберут. Чуть позже, вам ее вернут чистой и отпаренной. Если появятся какие-либо вопросы, звоните в колокольчик, он есть в каждой комнате у двери.
        Беловолосый эльф зашел в ближайшую комнату, и продемонстрировал стоящий на специальной тумбочке серебряный колоколец.
        После этого, он чуть заметно кивнул и вышел тем же путем, оставив их одних.
        Безмолвно переглянувшись друг с другом, они разбрелись оглядывать апартаменты.
        Мэйтон сразу направился к комнате, из дверей которой, виднелись обитые темно-синей тканью стены.
        Кейт направилась на противоположную сторону - к изумрудной, прямо напротив комнаты Мэйтона.
        Лина выбрала спальню рядом, где розовато-молочную дубовую мебель, выгодно оттеняли нежно-лавандовые стены и шторы, а спокойный серый цвет каменного пола, подчеркивал мягкий, серебристо-зеленый (в цвет настоящих стеблей лаванды) ковер.
        Огромная кровать под тяжелым пологом так и манила к себе мягкостью пуховых подушек и нежностью шелковых покрывал.
        Она обошла всю комнату, задумчиво ведя ладонью по обитым шелковой тканью стенам. За изголовьем кровати, Лина обнаружила небольшую, малоприметную из-за складок шторы дверь, ведущую, как оказалось в ванную.
        То, что это она, девушка догадалась по убранству. Квадратное помещение, отделанное нежно-розовым мрамором с одним окном.
        По правую руку была еще одна маленькая дверь, ведущая в санузел. Он почти ничем не отличавшийся от тех, к которым она привыкла. Разница была лишь в том, что унитаз напоминал мраморный стул с дырой, бачок отсутствовал и вода непрерывно бежала из его задней стенки.
        Лина с интересом огляделась вокруг.
        Слева располагался туалетный столик с огромным овальным зеркалом, в серебряной оправе на резных ножках. Оно не висело на стене, как привыкла Лина, а стояло на полу прямо напротив ванной чаши.
        Стены матово мерцали от света, падающего из очередного иллюзорного окна. Под ним, в нише на полках, она заметила множество фигурных пузырьков с разноцветными жидкостями. Открыв один, она по запаху поняла, что это ароматическое масло. Тут же было несколько толстых свечей.
        Все убранство ванной, она могла описать только одним словом: шикарно!
        Вверху, на уровне вытянутой руки, из стены торчал плоский железный желобок, нависающий над стоящей под ним большой мраморной чашей. Лина отодвинула задвижку на краю желоба, испещренного мельчайшими дырочками.
        Окутав теплым паром, вниз, дробясь и звеня по дну ванны, полился поток горячей воды.
        - Горячие источники, - деловым тоном поведала, неожиданно возникая за ее спиной Кейт, - Из долины, что неподалеку.
        На ней был изумрудный шелковый халат, с яркими малиновыми цветами и домашние бархатные туфли в тон.
        Яркой бабочкой, запорхнув к Лине, она кинула ей на руки огромное, сиреневое махровое полотенце.
        Проходя мимо зеркала, Кейт довольно, словно невзначай, осмотрела себя, кокетливо поправив волосы. По-хозяйски, заткнув пробку на дне чаши, позволив ей набираться, она поманила Лину к окну, где стояли стройные ряды цветных пузырьков.
        - Это мыло, - показала она на мутноватый серый брус, - Это масло для кожи, выберешь, какое по запаху понравится. Кейт все это выложила на круглый каменный столик, зажатый между окном и чашей ванны.
        Молча взяв большую бутылку с плескавшейся в ней зеленоватой жидкостью, она плеснула ее в струи горячей воды. Вспенившись, жидкость ударила в нос, приятным хвойным ароматом.
        Открыв маленькую дверцу внизу, она достала мочало и пемзу.
        - С водой, ты, я вижу, разобралась, - оглянулась она на желоб, - Так что думаю, сама дальше справишься. Моя комната рядом, если что, зови.
        Она одарила Лину лучезарной улыбкой и не дожидаясь ответа, скрылась за шторой.
        Как бы то ни было, а ее ванна, наверное, уже набралась.
        Прибавив к мылу и маслам на столике, три ароматические свечи, девушка сходила за зажигалкой и запалив фитили, блаженно втянула нежный аромат лаванды.
        Только сейчас Лина поняла, как она устала. Неужели, этот день когда-нибудь закончится? Должно быть, сейчас уже середина ночи, а то и раннее утро.
        Но какое бы плохое настроение не было, на принятие ванн, это никак не распространяется. Наоборот, повышает настроение, успокаивает и расслабляет. Лина не была исключением. Она видела ванну первый раз, за все эти ужасные, страшные и отчаянные две недели. Так что с удовольствием скинув грязную одежду, она с нескрываемым восторгом занырнула внутрь белокаменного чуда.
        Чтобы с лихвой насладиться всеми прелестями комфорта, ей пришлось наполнить и слить ванну раза три, прежде чем она, наконец, поняла, что водных процедур, ей на сегодня хватит. А что бы не заснуть, в конце приняла контрастный душ, смешав в кувшине горячую и холодную воду.
        Заперев за собой дверь, Мэйтон, как был, во всем грязном, устало откинулся на шелковые покрывала, раскинул в стороны руки и закрыл глаза.
        Что он чувствовал сейчас? Да ничего.
        В такие моменты казалось, что время словно замирает, давая разобраться в себе, сделать первый шаг на пути к чему-то новому, а правильный или нет, это будет ясно только потом.
        Такие состояния никогда не были свойственны ему, он всегда находил себе как цель, так и средства к ее достижению. Даже когда он покидал долину, то примерно знал, что будет делать дальше.
        В данном случае не сама цель, не средства ее достижения не стоили того, чтобы стремиться к ней. Теперь, это ясно как белый день.
        Все было ошибкой. От начала его ухода из дома, до сегодняшнего невеселого, и что уж кривить душой, позорного конца. А идея воскрешения Ло, так и вовсе сейчас, казалась абсурдной, бредовой и достойной лишь какого-нибудь сумасшедшего человеческого колдунца.
        Но неужели все эти девять лет были пустой тратой времени? Возможно, все эти ошибки привели его именно на тот путь, который теперь перед ним. И обещание данное Лине отправить ее домой, чем теперь не его новая цель? Пусть даже не такая возвышенная и эгоистичная, как воскрешение из мертвых кого-то ни было.
        Он тяжело вздохнул, и резко встав с кровати, направился в комнату для омовений.
        Потом открыв большой шкаф, обнаружил несколько комплектов одежды его размера.
        Видимо, к его приходу действительно готовились, недаром же ху-лхоссы «пасли» их задолго до прибытия в пещеру. Он выбрал черный цвет. Во-первых, он соответствовал его настроению, а во-вторых, он хоть немного, но делал его визуально менее массивным.
        Мэйтон с привычной в последнее время неприязнью, оглядел себя в зеркало и отвернувшись, завязал из мокрых волос небрежный узел на макушке.
        ***
        Кейт постучала в комнату, когда Лина, обернутая в полотенце сидела перед зеркалом и расчесывала влажные после ванны волосы.
        - Ты еще не готова?
        - К чему я должна быть готова?
        - К ужину! - невозмутимо ответила Кейт, порывисто раскрывая створки ее платяного шкафа и внимательно оглядывая его содержимое.
        - Я не голодна, - вяло ответила Лина. Если честною, то общаться сейчас с кем бы то ни было ей не хотелось.
        - Ты в каком платье пойдешь? - игнорируя ее настроение и перебирая наряды на вешалках, спросила Кейт.
        Лина даже не успела ответить, как Кейт воскликнув, вытащила то, что ей понравилось.
        - Ой! Можно я из твоего шкафа платье возьму? - восторженно разглядывая изумрудный наряд, похожий на тот, что остался в академии, попросила она.
        - Да бери что хочешь, - буркнула Лина, - Я наверно в джинсах пойду.
        - Вот в этих? - подскочив к корзине с грязной одеждой и цепляя пальцем пыльную штанину, поморщилась Кейт.
        Лина задумалась. После душистой ванны, залезать в «это», было преступлением.
        - То-то и оно! - победно ответила рыжая, - Так, во что бы тебя нарядить?
        Следующий час, Лина превратилась в ее экспериментальную модель, но стоически вытерпела все. Спорить и ругаться по пустякам, не было никаких сил.
        Мэйтон уже сидел за столом, наблюдая, как симпатичная кухарка накрывала на стол, ставя многочисленные закуски и большое блюдо под серебряным колпаком. Она опасливо постреливала на него глазами и быстрее чем это прилично раскладывала столовые приборы. Мэйтон про себя тяжело вздохнул и отвернулся.
        Тут дверь комнаты распахнулась и Кейт вывела на середину залы упирающуюся Лину.
        Платье цвета разбеленной лаванды туго обнимало стройный стан, мягкими фалдами струясь от бедер до пола. На первый взгляд, оно было очень простым, но приглядевшись, начинаешь замечать богатство ткани и изящество кроя.
        Круглый вырез ворота декорирован вышивкой из ниток чуть темнее ткани, от этого она казалась объемной. Вышивка присутствовала и на широких по низу, отворотах длинных рукавов.
        Самым богатым украшением в нем, был жесткий пояс-корсет со шнуровкой на спине, украшенный драгоценными камнями и серебристым шнуром.
        Умница Кейт сделала с ее волосами почти невозможное, собрав их в, замысловатую прическу, состоящую из нескольких кос, со сложным плетением.
        - Что ты с ней сотворила? - оглядывая такую незнакомую знакомку, выдохнул Мэйтон, - Она даже на человека теперь не похожа! - думая сделать ей комплимент, произнес он.
        - А на кого я похожа? - тут же обиделась Лина, - На собаку что ли?
        Мэйтон смешался чуть бледнея.
        - Я не в этом смысле…, я только хотел сказать…
        Но его объяснения заглушил заливистый смех Кейт.
        - Ой! Вот бы вы со стороны себя видели!
        Оба покраснели. Мэйтон от неловкости за неудавшийся комплимент, а Лина от смущения и что не говори, обиды.
        Стараясь хоть как то спрятаться от оценивающего взгляда Мэйтона, Лина поспешила сесть за стол, заслонившись им, как щитом.
        Кейт привольно раскинулась на стуле рядом с Линой и оторвав крупную виноградину от грозди, ловко отправила ее в рот. Закинув ногу на ногу, она поглядывала то на одного, то на другого смачно жуя угощение.
        С возвращением себе прежнего вида, она сделалась более снисходительной и расслабленной, с удовольствием наблюдая довольно занятные перемены в друге.
        Она еще ни разу не видела, чтобы Мэйтон смущался перед девушкой, тем более человеческой. Всегда было наоборот - это они робели перед ним.
        Сидеть в платье с корсетом Лине было очень неудобно. Приходилось постоянно держать спину прямой, не вертеться и быть очень аккуратной с рукавами, которые при любом случае норовили заползти в тарелку, или смахнуть со скатерти столовые приборы. Она уже пожалела, что выбрала такое, как сначала казалось, простое платье.
        «Вон, Кейт не «заморачивалась», выбрала наряд без корсета, просто с вышитым поясом, похожий на ее, только зеленый» - думала Лина, с легкой завистью наблюдая, как подруга ловко справлялась как с платьем, так и с множеством вилок и ножей.
        Не сказать, чтобы Лина «щи лаптем» дома хлебала, но и по дорогим ресторанам тоже не ходила. Тем более, в этом мире столовые приборы немного отличались по назначению. Так что прежде, чтобы взять к поданному блюду нужную вилку или нож, она украдкой сверялась с Кейт.
        - Не парься, - услышала она голос Мэйтона сквозь нарастающий шум в ушах от волнения и неловкости, - Ешь, как ты привыкла. Он намеренно ввернул знакомое только ей, подслушанное словцо, чтобы немного успокоить.
        Лина подняла глаза на него и увидела, что в отличие от Кейт он пользовался теми приборами, что были удобны ему, а именно ложкой, вилкой и ножом. Все остальное - странного вида щипцы, ложка в виде изогнутого листа, вилка с пятым дополнительным «пальцем» сбоку, и вилка, со скрюченными зубцами, все лежало не тронутым на салфетке по обе стороны от тарелки.
        Не отпуская ее взгляд, Мэйтон изящным движением руки налил ей в пустой бокал темно-красного вина.
        - Мы не на светском приеме у гарда, так что расслабься.
        Он улыбнулся, ловко наматывая на вилку с помощью ложки, политые белой подливой длинные черные макароны. Он тут же отправил их в рот и с наслаждением запил из бокала.
        Последовав его примеру, она перестала подглядывать за Кейт, которая строго следовала правилам этикета и от души порезала сразу весь кусок сочной отбивной.
        Черные макароны, возвышающиеся горкой в небольшой круглой чаше, настораживали и одновременно интриговали.
        - А из чего они? - показала она на макароны, вилкой с наколотым на нее, кусочком мяса.
        - Тебя смутил их цвет? - Мэйтон блеснул клыками, - Они из водорослей. Очень полезно и питательно.
        Лина кивнула и положила себе немного на пробу, полив так же, как и Мэйтон белым соусом из соусницы.
        Они оказались вполне сносными, чуть солоноватыми, с рыбным привкусом. Под нежным сливочным соусом они ей понравились еще больше.
        Напряжение, залитое вином, понемногу уходило.
        У Мэйтона проскользнуло состояние повторения ситуации. Опять свечи, тарелка с длинной лапшой, бокал красного вина… Только теперь он наливает не Кейт.
        - О чем задумался?
        Кейт вывела из прострации. Оказывается, он все это время пялился на бокал с вином, что стоял рядом с тарелкой Лины.
        - Да так, вспомнилось, - рассеянно ответил он, допив свое вино и налив еще.
        - Ты хочешь напиться? - Выгнула выщипанную бровку Кейт, пристально наблюдая за ним.
        - Почему бы и нет? - задумчиво ответил он, смотря в эфемерное окно, - Что, или кто мне может сегодня в этом помешать?
        - Ты расстроен, что твое желание не исполнилось? - посочувствовала Кейт.
        Мэйтон с досадой вздохнул, он не хотел разговаривать на эту тему. Поэтому, молча сложил столовые приборы на пустой тарелке, взял одну из трёх стоящих на столе, еще не открытую бутылку вина, штопор, и под удивленные взгляды девчонок, удалился в свою комнату.
        Он может и посидел бы за столом еще, но на вопросы Кейт в данный момент отвечать не хотелось. Сейчас начнется: «…ты обещал все рассказать, ты предатель, и тому подобное…»
        - Что это с ним? - прошептала Лина, провожая взглядом Мэйтона.
        Кейт пожала плечами.
        - Иногда на него находит.
        В зал вошла девушка, что ранее приносила первое и второе. На той же тележке-каталке она привезла десерт и забрала грязную посуду.
        - Спасибо, - поблагодарила Лина за всех.
        Когда та удалилась, Лина умоляюще взглянула на рыжую
        - Можно я съем это в спальне? Я так устала, а сидеть за столом, больше нет никаких сил.
        С одной стороны, Лина нисколько не кривила душой, а с другой, усталость, была вовсе не главной причиной. Натянутая обстановка за ужином, в свете последних событий совсем не располагали к непринужденному дружескому общению.
        - Я тоже, пожалуй, пойду к себе, - кивнула понятливая Кейт.
        - Спокойной ночи.
        - Спокойной.
        Пожелание рыжей было искренним, и Лина с благодарностью пожала поданную ей ладошку.
        Целоваться не стали. Мало ли…
        Прихватив с собой кусок торта и недопитый бокал с вином, Лина отправилась к себе, и только притворив за собой дверь, дала волю чувствам.
        Сегодня она весь этот долгий день крепилась, и не позволяла себе расклеиться. Но предел достигнут. Корсет был последней каплей. Поэтому она избавилась от него первым. С ним оказалось проще всего, а вот как быть с пустотой внутри?
        Еще утром ее душа была полна надеждами и ожиданиями, чтобы к вечеру разочароваться от неприглядной правды.
        Сначала желание не исполнили, потом чуть жертвой не сделали, (а то может, и чего похуже на уме у Мэйтона было), потом неудачный комплимент, демонстративное удаление с ужина.
        …И даже если принять во внимание слова Эитны о неспособности Мэйтона на этот поступок, то все рано ее «чашка доверия» к нему безнадежно разбита, даже если он и попытается ее склеить….
        «Уж лучше новую купить», размышляла она, «То есть, попытаться начать все сначала. Забыть, то, что она услышала, и вновь, научиться ему доверять. В конце концов, им ведь еще идти назад.
        Да, так просто на первый взгляд и так сложно на проверку…»
        Нежный эльфийский шелк запятнали крупные горькие капли слез. Она закрыла дверь на ключ, прислонилась спиной к стене и медленно сползла по гладкой обивке на пол, попутно ставя бокал на столик у зеркала; обида обидой, а дорогой хрусталь бить все-таки жалко.
        Сил не было даже добрести до кровати.
        Тарелка с пирогом так и осталась в руке, принимая на себя всю горечь ее теперешнего состояния.
        «Да, есть его теперь наверно будет не вкусно», отстраненно подумала она, смотря на нежно-молочный крем.
        Представлять ситуацию как-бы со стороны всегда было отличительной чертой ее характера. Это иногда спасало от беспричинной хандры и свойственных всем девушкам меланхолий. Иногда напускных и картинных, словно ты снимаешься в фильме, и это одна из главных твоих сцен, где надо заламывать руки кусая губы до крови и убиваться по главному герою. Или конечно же, от неразделенной любви, или, например, когда воображаемый герой твоих грез умер.
        Вот она себя и представила - как бы со стороны.
        Слезы высохли моментально, частью вытертые широким эльфийским рукавом, частью слизанные языком, частью впитавшиеся в торт.
        «Ладно, сочнее будет!» - вгрызаясь в нежный бисквит, подумала она, протягивая руку за бокалом с вином, - «Не пропадать же такой вкусноте!»
        Бисквит был нежный, с каким-то неизвестным ей привкусом и запахом то ли мяты, то ли ванили, то ли корицы, а может, всем сразу? Впрочем, какая разница? Главное вино из винограда.
        И собственно, по кому она убивается? И стоит ли он того?
        Посидев еще некоторое время подпирая стену, облизывая пальцы, и размышляя о превратностях симпатий в контексте старой как мир поговорки «Любовь зла, полюбишь и козла», Лина все-таки решилась испытать на мягкость местную кровать.
        Посетив ванную, она уже убирала лишние подушки с роскошного покрывала, как услышала вкрадчивый стук в дверь.
        Лина решила, что это, наверное, Кейт, захотела пожелать ей сладких снов и вернуть платье. Но не угадала.
        За дверью, подпирая косяк плечом, стоял Мэйтон. В одной руке у него была недопитая бутылка вина, в другой два пустых бокала. Он был босиком, с небрежно расстегнутыми манжетами рукавов, верхними пуговицами на рубашке и распущенными по печам волосами.
        «Прямо-таки гамлетовский Отелло, только в исполнении орка», подумалось Лине.
        - Можно войти?
        По голосу Лина поняла, что он абсолютно трезв, но вином от него разило за версту. Примерно прикинув время, что они не виделись, и то количество жидкости, что осталось на дне бутылки, она поняла, что ее надо было выпить почти залпом.
        Лина впустила его в комнату, еще раз насухо вытирая глаза рукавом. Еще не хватало, чтобы он видел ее слезы. Не дождется!
        Мэйтон поставил на туалетный столик вино с бокалами и закрыл маленьким ключом дверь на один оборот.
        Девушка немного напряглась.
        - Не люблю, когда перебивают, - пояснил он, по-хозяйски усаживаясь на уже расправленную постель, - Просто Кейт это очень любит делать в самый неподходящий момент.
        Он налил Лине вина в бокал, подал ей. Поболтав тем, что осталось в бутылке, заглянул на дно через горлышко, себе наливать передумал - только тару пачкать.
        Лина растерянно стояла рядом, напряженно наблюдая за его манипуляциями.
        Мэйтон похлопал ладонью по кровати, приглашая сесть рядом.
        Лина замялась и покраснела, но рядом не села, оставаясь стоять у кровати.
        Он весело фыркнул.
        - Да не съем я тебя. Просто так удобней.
        За показной непосредственностью, он пытался скрыть свою неловкость. В нем боролись два чувства.
        Первое, это то, что извиняться придется перед человеком. Но ее оправдывало то, что Лина все-таки не из их мира, так что к местным она не имеет никакого отношения.
        Второе, было скорее психологическим барьером сказать такое простое, очевидное в данной ситуации, и, казалось бы, такое короткое слово «извини». Но оно гадким комом, застряло в гортани, перекатываясь там холодным слизнем.
        Присев на краешек кровати, вполоборота к нему, Лина скромно отпила из бокала.
        Он залпом выпил то, что оставалось на дне бутылки, стараясь пропихнуть этот противный комок дальше по пищеводу, досадуя на то, что выпил уже все вино, а горло так и не прочистил. Поставил опустевшую бутылку на пол рядом со спущенным покрывалом, и уже набрал воздуха в легкие, чтобы сказать, и… Вновь не смог.
        Собираясь с мыслями молчал он довольно долго.
        Лина смиренно сидела рядом, ожидая его объяснений. Она держала в ладони широкую чашу бокала, задумчиво крутя его в пальцах. Вино плескалось внутри, оставляя за собой на стенках, густые, вязкие «ножки». Через мутный от вина хрусталь в отражении зеркала она увидела Мэйтона. Темно-красные дорожки винных потеков, медленно сползали по стенкам бокала, обагряя его лицо, стекая по одежде, заливая его целиком.
        На долю мгновения, Лина вдруг перестала слышать и видеть, что твориться вокруг. Она очутилась в незнакомом мрачном зале, где тусклые огоньки пяти оплывших свечей на полу, никак не могли разогнать подступающий со всех сторон мрак. Бледные язычки пламени трепетали от сквозняка и недовольно шипели от капель воды, редко срывающихся с потолка. В узком круге желтого света, она разглядела человека, висящего вниз головой. Видна была лишь верхняя половина тела, с безвольно свисающими вниз руками, все остальное скрывала густая тьма. Она не видела его лица, только голую спину, вдоль и поперек исполосованную следами от ударов кнута. Раны были свежие. Кровь маслянисто блестела в неровном свете пламени, капала с длинных черных волос, быстрыми темными змейками струилась из многочисленных порезов на руках, вязкими каплями срываясь с кончиков пальцев, медленно наполняла собой широкую серебряную чашу, что стояла на полу под ним. Этот липкий, тошнотворный, сладко-металлический удушливый запах, смешанный с запахом трав дерущих горло, запахом, воска, камня, сырости пропитал тут все вокруг.
        Лине стало не хватать воздуха, ей не хотелось находиться здесь. Усилием воли, она заставила себя открыть глаза, прогоняя морок. Ее словно вытолкнуло что-то из этого подвала, резко и неприятно возвращая в свое тело. Так иногда бывает, когда неожиданно просыпаешься. Тут же подступила легкая дурнота и головокружение. Но все это, длилось какие-то доли мгновения. И вот уже перед ней мягкий сиреневый свет, успокаивающий, возвращающий в реальность.
        Видение было настолько ярким и неожиданным, что она вздрогнула, когда Мэйтон обратился к ней.
        - Я, наверное, пришел извиниться? - произнес он тихо. Про себя думая, что более глупого начала не могло и быть.
        Лина торопливо отпила из бокала, с жадностью втянув терпкий аромат винограда и вишни, окончательно прогоняя страшное видение и тошнотворный запах. Попутно соображая, как оно может относиться к текущей ситуации. С кем оно связано?
        - Ты сам не знаешь, зачем пришел? - натянуто улыбнулась девушка. Ее, вдруг, позабавило его смущение.
        - Знаю, но….
        Он судорожно думал с чего бы начать. Рассказать ей всю историю с Лотиэль, чтобы она поняла, как она была дорога для него, и почему он хотел ее воскресить? Но выглядеть еще более неловко и беспомощно чем сейчас вовсе не хотелось. Может, просто извиниться, учтиво, по-деловому, да и вся недолга? Но они уже столько пережили вместе, что это было бы просто оскорбительно для нее. Тоже не вариант.
        Лина не выдержала первой. Было понятно, что Мэйтону очень непросто признать свои ошибки, или не столько признать, а просто сказать именно «это» слово. Она встала с кровати, присела на пол напротив него, расправив по полу фалды шелкового платья, сложив по-детски руки на коленях.
        - Я жду Мэйтон. Я хочу, чтобы ты извинился. Ты правда, обидел меня. Я ничем не виновата перед тобой и поступать так, как ты, порядочный человек просто не может, а я знаю, ты порядочный.
        - Прости, - наконец шепнул он, осмелившись посмотреть ей в глаза.
        Всего одно слово, но такое важное для нее, такое жданное, и она это чувствовала, она видела, абсолютно искреннее!
        - И, я не человек, - улыбнулся он.
        Оказывается, он замечательно улыбался. Его даже нисколько не портили клыки, напротив, предавали улыбке эдакую обаятельную хищность.
        - Мне плевать, кто ты там, орк, человек, или эльф. Главное, ты признал, что был не прав и я от души тебя прощаю. Потому что злиться на тебя нет никаких сил. Нам еще предстоит обратный путь и начинать его в таком настроении совсем не хотелось бы.
        Лина вернула ему улыбку, залпом допив то, что было в бокале. Ей эта речь тоже далась нелегко. (Особенно на фоне непонятных видений).
        - Я все-таки оказалась права.
        - В чем же?
        - Что тайное всегда становиться явным.
        Мэйтон поболтав пустой бутылкой и не найдя на дне ни капли, лишь грустно фыркнул в ответ. Спорить было бессмысленно.
        - Еще хочешь? - показывая на пустую тару, спросил он, - Давно я не пил такого хорошего вина. В городе, люди его всегда разбавляют, - откровенно поморщился он.
        - Судя по тому, как ты относишься к людям, ты точно не человек.
        - Угадала. Так я принесу?
        - Неси! Дома мне все равно такого больше не попробовать, - решила она, - Так что если напиваться, то только качественным напитком.
        - Поверь, напиваться можно чем угодно и последствия почти одинаковые, но, ход твоих мыслей мне определено нравится, - поворачивая ключ в двери и выходя в общий зал, сказал он.
        - Безмерно рада, что сумела тебе угодить.
        Последнее, Лина сказала со всем сарказмом, на который была способна.
        В недрах темного зала вновь фыркнули.
        - Раз пошла такая пьянка, то я еще должен извиниться и за неудавшийся комплимент, но ты действительно выглядишь сегодня сногсшибательно!
        Мэйтон уселся на пол напротив нее, скрестив по-турецки ноги, смачно «чпокнул» пробкой и вновь разлил вино.
        Девушка вспыхнула, принимая налитый до краев бокал.
        - Это все заслуга Кейт, она прическу делала и платье подбирала. Но я и так поняла, что ты хотел сказать, - смущенно потупилась она.
        - Комплименты надо принимать с гордо поднятой головой, - звонко брякнув бокалом о бокал, нравоучительно наставлял Мэйтон, - За тебя, - искренне улыбнулся он.
        Как-никак, а Лина, в самом деле, сегодня оказалась на высоте. Маленькая, смелая, честная девушка, не боявшаяся быть искренней. Ведь главное заключалось в том, что, будучи ни в чем не виноватой, она нашла в себе силы сказать первой то, что не смог сказать он.
        Последнее, что Лина помнила в этот вечер, это то, что они, сидя на полу, пили вино, заедая его фруктами из огромной серебряной вазы, а Мэйтон пересказывал ей их первую встречу в его изложении. Потом, она рассказала свою версию.
        Смеялись до слез.
        ***
        Мэйтон! Мэ-э-эйто-о-он!
        Не открывая глаз, эльф понял, что зовут именно его, что было довольно странно - в такую-то рань!
        Крик доносился из коридора. Это явно была Кейт. Ее голос, похожий на брачные вопли болотной хохлатки, он не спутает ни с чем.
        Открыли глаза практически одновременно, и повернув головы, увидели друг друга.
        Мгновение, когда Мэйтон и Лина обнаружили себя в одной постели, накрытые одним одеялом, совпал с мгновением, когда Кейт, распахнув дверь комнаты, увидела то же самое.
        Заорали все разом.
        Мэйтон хватаясь за гудящую с перепоя голову. Лина, натягивая одеяло по самые уши, скатываясь вбок со скользких простыней на пол. Кейт просто от неожиданности.
        Через мгновение Кейт уже нахально улыбаясь, демонстративно извиняясь и показушно кланяясь, закрывала за собой дверь.
        ГЛАВА 21
        СРАЖЕНИЕ ПРИ ЭНОН ГЛИИР.
        Эльфийская армия расположилась на возвышенности - в разрыве горной цепи, что протянулась с запада на восток, начинаясь от самого моря, плавно срастаясь с Пограничными горами, словно отделяя Нэрт-а-Нэлл от Норидала.
        Узкий вход в долину между скалами назывался людьми Ветряные Ворота. Если подняться на самую верхнюю точку самый высокой скалы, то «Ворота», представляли из себя большой круглый цирк, с запада и востока окруженный скалами, а с севера и юга два широких входа в него.
        Тут действительно всегда было ветрено. Холодный «горник» с севера, через узкое горло прохода проникал в более теплую южную долину, сдувая все на своем пути. Превращая местную мягкую породу скал в острые непроходимые зубья, вздымающиеся в небо. Тут было пустынно, лишь ближе к подножию гор ютился робкий стланик, прячась от резких порывов ветра.
        Эльфы называли это место Энон Глиир - Поющие Врата, оттого, что скалы здесь пели, ловя в свои сети местный ветер.
        Место было очень выгодное, обзор был широкий. Если стать спиной к долине, то по бокам возвышались скалы, впереди лесостепь, плавно переходящая в леса Норидала. Левее, полоса моря до самого горизонта, справа, холмы подножий Пограничных гор.
        Меж плоских, зубоватых скал можно спрятать и горного тролля, и резервный отряд конницы.
        Да и прицельно бить из луков, что не говори лучше с холма, чем из-под него.
        Армия людей была наспех сформирована частью из ополченцев местных деревень, частью из остатков Вейлийских ратей, и того, что на днях прислал Вугард. В срочном порядке были отозваны силы из Дора. С вооружением пока были проблемы, так как гномы показали людям большой кукиш. Но магическое письмо из Итиля обнадеживало, что и деньги, и обмундирование, и еда в скором времени появятся. Подкрепление обещало быть со спешащими корранами и обозами.
        В наступление было решено идти с марша. Ставка была на молниеносность и быстроту Исинских егерей, поддержку лучников и копейщиков. Людей вёл опытный военачальник и верный соратник Вугарда Браноген Лейн.
        К эльфам подкрепление с кораблей добраться по суше не успевало, поэтому они решили воспользоваться обещанной помощью псов, а флот оставить в резерве на случай атаки с моря. Три сотни отчаянных рубак пёсьелюдов уже спешили пещерами гномов в сторону долины. Было решено разместить их справа, в тылу врага, за небольшой грядой холмов. Их силы будут задействованы только в том случае, когда будет понятно, что самим не справиться. Эльфы рассчитывали в основном на своих лучников и конницу, которая разместилась по левому и правому флангам в скалах.
        В середине эльфийского войска решено было поставить гномью сотню Брунбрана Рыжего. Он сам предложил свою помощь, взбешенный действиями Онара и его приспешников в Вейли. Город следовало отбить и вновь водрузить четырехцветный флаг независимого гардалана, вместо чёрно-золотого. На самый крайний случай у гномов был припасен небольшой сюрприз для людей. «Сюрприз» уже собирали гномьи мастера, тут же, за холмом.
        Перед сотней гномов стояли эльфийские копейщики и пехота.
        К утру перевес был на стороне эльфов, но лазутчики докладывали, что на помощь людским ратям идёт подкрепление из Исина.
        День, как назло, был сырой, ветреный и промозглый. Резкие порывы северного ветра словно хотели сдуть засевших на холме эльфов. Высоко в небе, словно предчувствуя скорую поживу, кружились стаи воронья.
        Алинель стояла рядом с отцом, отчаянно завидуя его холоднокровию и спокойствию. Её саму, отчаянно колотило от волнения, но показывать свой страх ей было стыдно. Лишь побелевшие костяшки пальцев, обнимающие рукоять любимого клинка Нонлунга «Несгибаемого», выдавали ее тревогу.
        Тэлион запретил ей лезть в самую гущу. После стычки с орками он глаз с нее не спускал. В этот раз оставил ее под присмотром Даэну на вершине холма.
        Элфин, напротив, чувствовал за собой вину из-за смерти Браноэля, и рвался в бой. Сейчас, он был где-то на передовой, в первых рядах лучников. Алинэль беспокоилась за него. Он был хорошим и отважным воином, но как она уже успела понять, смелость и отвага могут быть беспомощны перед случайной стрелой.
        Она еще ни разу не видела такое количество народа. И даже собрание всего гвейса в Священном Древе, теперь меркло перед тем, что она видела сейчас.
        Изумрудные, черные, белые и серебряные знамена - (цветА каждой ветви), резко хлопали на ветру вырывая флагштоки у знаменосцев. Ветер изредка доносил ржание коней из-за скал в предгорьях. Кто-то произносил хвалу богам, призывая их быть сейчас на стороне правых, кто-то подбадривал себя песнями, шутками и матерщиной. Последнее относилось к гномам. Из середины их рядов, громогласно пелись скабрезные песни и позвякивали медные флягами с доброй брагой. И если эльфы постились перед сражением, то у гномов, наоборот, считалось неприличным воевать на сухую - скучно!
        Алинэль было одновременно и страшно, и любопытно. Была какая-то отчаянная обреченность и одновременно уверенность, что все будет хорошо. Она надеялась на это. Иначе незачем жить, иначе незачем строить планы на будущее, иначе смысл этого всего?
        Время шло мучительно медленно. Ей уже хотелось, чтобы все уже побыстрей началось и скорее закончилось, чтобы появилась хоть какая-то определенность.
        И вот, на горизонте появилось черная полоса. Поглотив в себя редколесье, она, словно змея, вытянулась во весь горизонт. Сокращаясь всем телом, медленно, боком, она ползла им на встречу, то поднимая, то опуская свое огромное, состоящее из сегментов лентовидное тело. И вот, приблизившись, «змея» превратилась в огромную, плоскую, хищную многоножку, блестящую на солнце железным хитином доспехов и шипами копий.
        Алинэль уже различала черно-золотые знамена с серым вороном в середине - знамя Истрии.
        Гул подступающей армии нарастал. Трубили рога, земля дрожала и содрогалась от топота ног людей и лошадиных копыт. Все смешалось в одну нестройную, страшную какофонию.
        Во главе людской конницы на сером в яблоках жеребце скакал человек. Он вынул меч и поднял его вверх. Лица его еще не разглядеть, но было понятно, что он закричал, потому что через мгновение, ветер донес нарастающий гул десятков сотен голосов.
        - Копья к бою! - крикнул Тэлион.
        Команда по цепочке понеслась в первые ряды. Тут же линия обороны перегруппировалась, пропуская вперед из-за спин лучников, воинов с копьями и щитами.
        Первый ряд стал на колено, прикрывшись щитами и уперев копья в землю, направил их в грудь всадникам врага. Второй ряд, с более длинными копьями, нацелился в грудь лошадей, третий ряд, готовился сменить первый. Команда эхом разнеслась по рядам, громыхнули щиты, звякнула сталь.
        За копейщиками находились лучники и арбалетчики. Подавальщики стрел замерли перед корзинами, готовые в любую минуту, быть полезными.
        Егеря противника имели маломощные легкие луки, в отличие от дальнобойных эльфийских. Перегруппировавшись, эльфийские лучники теперь располагались в тылу, за мощной стеной щитов. Сами они могли беспрепятственно стрелять по врагу навесом, через головы товарищей.
        Оставив дочь под присмотром Даэну, Тэлион спустился ниже по холму на передовую.
        Он разделил линию обороны на три фаланги, в каждой из которых назначил сотниками самых лучших своих воинов.
        Средней управлял Элентар, правой вызвался командовать Элфин, левой Лааринеэль.
        Вражеская конница мчалась вверх по склону холма, её скорость упала, а стрелы, выпущенные эльфами, смешали ряды разя животных и людей.
        По сигналу Тэлиона эльфы перерубили веревки, лежащие на земле, и вверх, прямо под копыта лошадей, вылетели острые колья, спрятанные под дерном в небольших траншеях. Это посеяло панику и суматоху в рядах неприятеля, смяв первые, доселе стройные ряды всадников. Первая линия смешалась, отступила, внеся расстройство во вторую.
        В ход пошли совни (глефы) и копья. Эльфийская пехота пришла на помощь копейщикам и стрелкам.
        Чуть отставшая людская пехота подоспела как раз в тот момент, когда с их конницей было покончено. Оставшихся в седле всадников, эльфы стаскивали и добивали на земле.
        Алинель была заворожена страшным зрелищем. Кони ржали, люди кричали, отовсюду слышалось жужжание стрел над головой. Они словно дикие пчелы в разворошенном улье - жалили всех, кто попадался им на пути.
        Алинель стояла и смотрела как одна из них, выпущенная с неприятельской стороны, летит на нее, медленно, словно увязая в воздухе. Она видела блестящий, гладкий наконечник с отраженными в нем серыми облаками, белое оперение и черную древесину стержня. Алинель понимала, что если в это мгновение не шагнет в сторону, то стрела попадет точно ей в сердце. Эльфийка видела траекторию полета и в онемении ждала удара, безвольно наблюдая как бы со стороны. Толчок в бок, вывел ее из смертельного ступора. Она упала. Несколько стрел, рассерженно шипя оперением, пролетели над ее головой, глухо уткнувшись в ствол одинокой кривой сосны.
        - Ты с ума сошла? - услышала она одновременно удивленный и возмущенный вопль, где-то за спиной.
        Алинэль обернулась. Позади нее, на колене, стоял Даэну, посылая стрелу за стрелой в сторону вражеской армии.
        Звуки и время вновь вернулись в своем нормальном виде, словно обухом ударяя по голове, выводя из смертельного транса. Она крутанулась вбок, еще дальше от злополучного места и, натянув тетиву, отправила несколько стрел в небо.
        - Прости, замешкалась, - покаянно прошептала она, виновато косясь в сторону Даэну.
        Он коротко кивнул, полностью сосредотачиваясь на цели.
        Внизу, ревя, словно разгневанное стадо вепрей в рубку кинулись гномы. Их секиры и топоры размётывали неприятеля мелким крошевом по сторонам. Через несколько минут, на том месте, где они дрались, остались только трупы. Рассредоточившись по периметру, гномы, сея панику и смерть, завели одну из великого множества боевых песен. Музыкой служил звон оружия и стоны противника. Это была странная, страшная, но все-таки исполненная отваги и мужества нескончаемая песнь.
        Если бы Алинель спросили, слышала ли она голос битвы, то она, не задумываясь, ответила бы положительно.
        Сражение продолжалось и словно исторгнутые дальним лесом, новые резервы людей все прибывали и прибывали. Они, как маленькие упрямые черные муравьи, облепившие упавшего эйлетского жука. Но вот, жук расправил крылья, и, жужжа, сбросил черную мелочь в траву.
        Неудача нападения, не выбила людей из колеи, они с марша вступали в драку, напирая на свои первые ряды, заменяя уставших и убитых ратов, новым, свежим пополнением.
        Неизвестно, на что рассчитывал коннетабль людей, потому как всё их войско, было беспорядочно и хаотично. Пока, они брали только численностью. Но если дело и так пойдет дальше, то резерв пёсьелюдов возможно даже не понадобиться, размышлял Тэлион. Понятно, что у армии неприятеля тоже имеются резервы и поддержка тыла, поэтому он выжидал.
        Пока перевес был на стороне эльфов, во многом благодаря верно рассчитанной тактике Тэлиона. Он не спешил задействовать легкую конницу, ожидая, когда толпы людей начнут иссякать. Его воины действовали слаженно и четко, как единый организм. Каждый знал свое место и действовал по заранее оговоренному плану.
        Алинель была на самой вершине холма, где расположился отряд лучников. Стрелять ее учил сначала брат, потом отец.
        Ее любимый кленовый лук, длинной в трость, композитный, усиленный ножными сухожилиями и роговыми пластинами степного большерога, с изогнутыми плечами, давно пристреленный и почти являющийся продолжением её самой, пел свою грозную песню.
        Она стреляла навесом, не наугад, а всегда искала цель. И почти всегда, стрела находила её.
        Лук звали НАсталОсс, в переводе на всеобщий язык, это звучало как - «жалящий цветок». Хоть и небольшая сила натяжения (в 27 килограмм) однако позволяла стрелять на довольно большие расстояния. Насталосс помог изготовить отец. Но дома остался вылёживаться уже лично изготовленный брат Насталосса. Имя ему она еще не дала, так как, ни разу его не пристреливала.
        Алинель машинально поправила сипер (костяной желобок, крепившейся на запястье и служивший направляющей для стрелы) и отправила в полет еще одну стрелу.
        Внизу кипел бой, и, если честно, ей не особо хотелось лезть в самую его гущу. Страшно.
        Армия людей сверху напоминала беспорядочное темное месиво. И хоть человек на сером в яблоках коне пытался командовать своими ратами, стройности и слаженности, как у эльфов у них не наблюдалось.
        Несмотря на кипевший бой, стройные ряды трех фаланг у эльфов четко прослеживались. В середине, словно жаркое сердце огромного боевого организма, билась сотня рыжих гномов. Они еще не потеряли ни одного товарища. Толпы врагов разбивались о них, как прибой о скалы и грозная песня гремела над полем, повергая всех в трепет.
        Первую линию обороны составляли теперь пехотинцы, вооруженные мечами, совнями и алебардами. При поддержке лучников им пока удавалось успешно теснить неприятеля.
        Когда воины стали уставать, Тэлион решил ввести мобильную кавалерию. Левый фланг составляли эльфы, правый - псы. Он троекратно протрубил в рог и на поле боя вылетели всадники, с двух сторон тесня неприятеля, и сбивая его в плотную кучу. Вооруженные легкими луками, они еще на ходу расстреляли запас стрел, и, взявшись за мечи, принялись разить людей по головам.
        Пёсьелюды полжизни проводившие в седле, без труда справлялись с этой задачей.
        Когда раты людей были схвачены в кольцо, с их стороны двукратно протрубил рог и вверх поднялись белые знамена пощады.
        Люди стали бросать мечи и поднимать руки вверх.
        Сражение было окончено.
        Тэлион протрубил в ответ один раз, что означало конец бою и Алинэль опустила лук.
        «Неужели все? Неужели конец этой ужасной мясорубке? Надо спуститься и посмотреть, как там Элфин?»
        Иногда в пылу боя, ей казалось, что она видит его светловолосую голову, различает именно его куртку, среди сотни других, таких же.
        Не обращая внимания на протесты Даэну, она кинулась вниз.
        На бегу, она видела, как расступаясь перед серой в яблоках лошадью, люди отходили в стороны, словно волны перед форштевнем корабля. Вперед выезжал их предводитель.
        Тэлиону подвели вороного жеребца, разговаривать стоя на земле с человеческим выскочкой ему не хотелось.
        Они встретились на пустом пространстве поля под прицелом сотен стрел, нацеленных с обеих сторон.
        Тут и там, жухлую траву усеивали мертвые тела обеих армий. Эльфы уже оттаскивали своих погибших товарищей, которых, к слову сказать, было меньшинство.
        ***
        Браногену нужна была только передышка, Он получил приказ не заключать мирного договора и наголову разбить неприятеля, во что бы то ни стало. С часа на час ждали подкрепления с корранов. Магическое сообщение, полученное несколько долей назад, говорило именно об этом. Надо было тянуть время, вот именно поэтому, он сейчас приказал поднять белый флаг.
        Он ждал, пока эльфийский старейшина подъедет к нему. Можно было прибить его сразу, но Браногену было пока интересно. Кто ж тогда с ним воевать будет?
        - Сдавайтесь, или будете полностью уничтожены. Люди не простят вам сожженную деревню и жестокого убийства её безвинных жителей - он постарался произнести это наиболее громко, чтобы первые колонны людей это отчетливо услышали. В шеренгах прокатился грозный галдеж….
        Хорошо!
        Эльфийский выродок гадко ухмыльнулся, поднял руку и щелкнул пальцами.
        Тут же середина колонны неприятельской армии расступилась, выпуская из своих недр троих эльфов тащивших на веревке плотно связанного избитого орка.
        - Забирайте ваше дерьмо.
        Орка толкнули в сторону людей. Пленник споткнулся, не удержавшись на ногах и осел на взрытую лошадями, залитую кровью землю.
        - Мы оба знаем, кто это сделал с Дором, так что дальнейшие переговоры считаю необоснованными. Или вы убираетесь отсюда, или будете уничтожены.
        Староста эльфов смерил его презрительным взглядом, в котором, не было и тени страха. Голос звучал спокойно и Браногену, казалось, даже надменно.
        Похоже, эти идиоты решили стоять до конца.
        Браноген нехорошо ухмыльнулся в ответ и с досадой подумал, как интересно, им удалось взять в плен главаря разведывательного отряда?
        - Ты не смутишь нас вашими провокациями, - крикнул он громко.
        Ему вторили людские шеренги, колотящие топорами и мечами по щитам. Их залитые кровью лица были искажены праведным гневом и патриотической гордостью.
        - Ваша глупость не знает предела, - зло процедил эльф.
        - Это ваше коварство не знает границ! - Браноген старался, чтобы его голос звучал как можно более патетично - ратов нужно воодушевлять.
        - Ваши выродки, мерзкая помесь ваша, не имеют права управлять столицей Норидалла, теперь, он по праву и по справедливости переходят под покровительство его светлости Вугарда Ноара, а пока его наместника Онара Тергила!
        Эльфийский староста, казалось, вовсе не слушал. Он смотрел куда угодно, но только не на него. На серое низкое небо, на гнущиеся от ветра далекие верхушки деревьев, на тонкую полосу свинцового моря, темнеющего на горизонте, на скалы, острыми иглами опоясывающие равнину. Лошадь под ним стояла смирно, в отличие от животного Браногена. Тот постоянно перемещался, опасаясь нацеленных на него эльфийских луков.
        Браноген оскорбился, эту речь он сочинял всю дорогу от Итиля.
        - Где свидетельство того, что именно мы сожгли деревню? Предоставьте мне их.
        Наконец-то что-то конкретное, чем можно утереть нос этому длинноухому лесному смерду.
        Браноген поднял руку вверх. Теперь его черед хвастаться трофеями.
        Испуганный рат, с бледным, словно свежий творог лицом, суетливо выскочил из толпы, неся в объятьях грязный, продолговатый сверток.
        Браноген наклонился с лошади и перехватил его. Неторопливо, словно смакуя, развернул на коленях.
        На когда-то белой, а теперь, запачканной землей ткани, лежали несколько стрел. (Все, что удалось найти в деревне).
        - Что это? - нахмурился эльф, явно удивленный.
        - Вы что не узнаете собственных стрел? - с веселым удивлением воскликнул Браноген, оглядываясь на толпу ратов, словно актер на уличных подмостках.
        За спиной поддержали.
        - Это не наши стрелы, - спокойно ответил темноволосый староста.
        Браноген расхохотался ему в лицо.
        Да что он тут о себе думает?
        Он поднял вверх белую «эльфийскую» стрелу в одной руке, и вынутую из колчана ближнего лучника чёрную, в другой.
        - Кто скажет, что они похожи? - заорал Браноген, поворачиваясь к ратам лицом, и гарцуя на лошади вдоль рядов.
        - Никто! Н-е-е-ет! - пронеслось грозное эхо по толпе.
        - Так что ты мне тут доказываешь, эльф? - прищурившись, заорал ему в лицо Браноген. - Даже последний крестьянин скажет тебе, что стрелы разные!
        - Это не наши стрелы, - спокойно и упрямо повторил эльф, - Он, докажет это всем!
        Эльф ткнул пальцем на позабытого всеми поникшего орка.
        - Тебе никто не поверит, - рассмеялся Браноген.
        Он был готов и к такому. Он кивнул человеку из охраны, тот подскочил к орку, и, вынув кинжал, оборвал страдания нелюдя.
        Эльф не дрогнул. Ему было все равно.
        - А теперь, вынь нашу стрелу из вашего убитого рата, и сравни ее с той, что ты держишь в левой руке, - холодно сказал эльф, обращаясь к нему.
        Браноген на мгновение замешкался, поворачиваясь спиной к шеренгам, чтобы они не увидели сомнений на его лице.
        - А чего тут сравнивать? Они одинаковы! - Браноген повернулся к ратам лицом и потряс стрелами.
        Последние слова Браногена утонули в неистовом грохоте оружия и реве сотен глоток. Рёв плавно перешел в топот тысячи человеческих ног - пришло подкрепление, с пришвартованных у берега корранов.
        Хищно улыбнувшись, он повернулся, но темноволосого эльфа уже и след простыл. Только труп орка сиротливо остался лежать меж двумя враждующими сторонами.
        «Ну, что-ж, одним нелюдем меньше», равнодушно подумал Браноген.
        Он поставил коня на дыбы, и, взмахнув мечом, послал армию в бой.
        Рубка продолжилась.
        ***
        Когда к людям подоспело подкрепление, Тэлион послал псам один длинный и один короткий звук рога, и они, с тыла вклинившись в левый фланг браногеновой рати, стали ощутимо их теснить.
        Мысленно отдав приказ, Тэлион распорядился, чтобы воины, прибывшие на корранах, не вступали в бой. Сегодня, они справятся сами.
        После четырех коротких сигналов рога, в дело вступил «сюрприз» гномов.
        В самый разгар боя, стройные шеренги эльфов неожиданно перестроились, выпустив вперед два десятка самых высоких и широкоплечих гномов. Их охраняли по пять эльфов с глефами при поддержке лучников.
        Спереди у каждого гнома, на широких кожаных ремнях, весел некий агрегат. Длинная широкая труба стального цвета с рукояткой, множеством затворов, рычагов и клапанов. На голове громоздкий шлем из дубленой кожи, полностью загораживающий лицо с круглыми стеклами для обзора. Пока гномы возились с устройством, эльфы оберегали их от нападения.
        Но как только с приготовлениями было покончено, гномы коротко гаркнули им из-под шлемов, и те, опрометью кинулись назад, оставляя гномов в одиночестве, казалось, на растерзание врагу.
        Обрадованные неожиданной заминкой раты, кинулись на безоружных жителей пещер. Гномы практически одновременно нажали какой-то рычажок на своих устройствах, и людей поглотила волна самого настоящего огня, превращая людей в живые факелы.
        На поле началась сущая неразбериха. Ослепших от огня, и ополоумевших от боли и ужаса людей, кинувшихся в ряды эльфийской армии, планомерно и методично расстреливали эльфийские лучники. Тут же накрывая специальной тканью, во избежание распространения пламени в собственных рядах.
        Бежавших в обратную сторону людей, стали убивать свои же. Они слепо натыкались на не успевших ретироваться и беспорядочно носились среди воинов, наталкиваясь на других, и «заражая» огнем остальных, словно моровой горячкой. Заживо горевшие люди, валились замертво тут и там, погибая от болевого шока и ожогов. Некоторые, самые сообразительные, катались по песчаной земле, пытаясь сбить пламя, но их нещадно затаптывали ополоумевшие от страха и паники бегущие товарищи и лошади.
        Несколько успели добежать до лекарских палаток, видимо в надежде на помощь, и тем самым, подожгли ткань навесов. Два огромных костра взметнулись в низкое небо. Пламя горевших шатров перекинулось на обозы со стрелами и провизией.
        С вершины холма можно было увидеть, как спасаясь от пламени, в стороны, словно мелкие насекомые, прыснули люди. Ветер принес запах гари, паленого мяса и крови.
        А гномы, то увеличивая, то чуть уменьшая напор огня, пёрли напролом, в самую его середину.
        Они сами сделались огнем, карающей стихией, не подпускающей к себе никого, более чем на двадцать шагов.
        - Не отступать! Расстреливать издалека!
        Браноген, носился на лошади взад-вперед меж ратов, пытаясь призвать к спокойствию и внести хоть какой-то порядок в ряды. Это ему удалось лишь частично. Он сам едва мог усмирить коня под собой, что уж говорить о перепуганных насмерть воинах. Тем более, левый их фланг, теснили предатели-псы.
        Пробить дубленые, закаленные волшебством и горном доспехи, не смогли даже бронебойные стрелы людей. Без потерь, гномы отступили сами, потому что в резервуарах их агрегатов закончилась горючая жидкость. Тут же в наступление кинулись остальные, во главе с Брунбраном. Он гордился своими ребятами, и не мог упустить момента, чтобы не обратить неприятеля вспять собственноручно.
        Помимо ужаса и психологического стресса ущерб войску людей они нанесли колоссальный. На праведный суд Марры гномы отправили четвертую часть людского воинства. Многие, по большей части городские ополченцы, вообще бежали с поля боя, еще только завидев первых горящих.
        То тут, то там, еще вспыхивали очаги сопротивления, но и огру было понятно, что сегодня удача на стороне эльфов.
        Одну часть людей Псы равнин гнали через всю степь, до самой кромки густого леса. Часть подалась к стоявшим у берега корранам, где уже подоспел эльфийский флот.
        Преследовать людей не стали, но на всякий случай оставили «летучие отряды» псов на лошадях.
        Однако Тэлион отчетливо понимал, что это только начало.
        Победу встречали с поникшей головой, слишком дорогой ценой она им досталась.
        Это высота осталась за ними и с завтрашнего дня нужно будет начать постройку форта.
        Только что ему доложили, что подоспели посланники-эльфы с корранов, прибывших ночью. Они будут охранять морские границы, и уже готовы отражать атаки неприятеля. Словно в подтверждение, ветер донес со стороны моря эхо сотен глоток - эскадра гнала неприятеля восвояси.
        Тэлион, наконец, отыскал в рядах воинов жену и дочь, вздыхая с облегчением - все живы.
        Гномы, окрыленные успехом своего изобретения, громко распевали победную песню, чокаясь остатками пойла, что болталось во флягах и громко балагурили.
        Брунбран желал похвалить каждого и ходил меж воинов, громогласно благодаря за работу и хлопая по плечам.
        - Ну, ребяты, как мы их бегать-то научили? Поработали, что называется, с огоньком!
        - А видели, как я того, рябого подкоптил? - горланил длиннобородый здоровяк с огненно-красными, словно недавнее пламя волосами.
        - А как они бежали? Точно паленые курицы и кудахтали, к слову скажу, также! - вторил его побратим, так и не снявший шлем. Сквозь закопченные стеклышки блестели его прищуренные хитрые глаза.
        - Не-е-ет, надо было видеть их вожака, на которого натолкнулся полыханец (так они окрестили горевших ратов), и он чуть не сверзнулся с лошади.
        - Да ну! Ха-ха-ха! - хлопнул себя по коленям коротышка с заплетенными четырьмя косами в светло-рыжей бороде (означающим наличием четырех сыновей).
        - Да я те говорю. Зуб даю! - и чтобы подтвердить правдивость своих слов, огненно-рыжий гном, вынул вставную золотую фиксу, торчащую на месте бывшего зуба и показал всей честной компании.
        Гномы покатились со смеху, нежно поглаживая висящие на шее агрегаты. Они по праву гордились своим изобретением.
        Отлитые из «волчьей пены» или металла именуемого тангстеном, огненные трубы выдерживали накал в несколько тысяч градусов. Эксперименты длились уже давно, но испытать их на деле еще не представлялось возможным вплоть до сегодняшнего дня.
        [Фольфрам - (волчья пена, нем.) Тангстэн - (тяжелый камень, швед.) Самый тугоплавкий металл, выдерживающий температуру от 2000 градусов].
        Алинэль наконец нашла в толпе Элфина и помогала ему дойти до палатки лекарей, что находилась на противоположном склоне холма. В бою, ему повредили бедро, теперь оно было пережато ремнем и сочившаяся из раны кровь, стекала в сапог.
        Когда подоспели подкрепления людей, Алинэль была рядом с отцом и недалеко увидела Элфина, раздающего указания своей сотне. Она, было, хотела пробраться к нему, но неожиданно начавшаяся рубка, вновь разделила их.
        Алинель взял под свою защиту отец и больше не спускал с нее глаз. Ей было стыдно, что она опять ослушалась и подвергла неоправданному риску и его, и свою жизнь. Ему пришлось постоянно отвлекаться на нее. Но слава Мирре, все окончилось благополучно.
        ***
        Тодор сидел на вершине холма в стороне от всех и грустно смотрел на дальний лес, в котором скрылись остатки людской рати.
        Сегодня он сделал свой выбор - остался в эльфийской деревне.
        «Тьфу ты», одернул он сам себя, «в гвейсе».
        Необученный воевать, или даже держать меч в руках, он подносил стрелы, оттаскивал раненых, словом, делал, что мог. Хоть сердце и глодала непонятная тоска, но после проделанной работы, к нему в первый раз за эти дни пришло удовлетворение и некое успокоение. Он почувствовал себя частью чего-то большого. К нему относились уважительно, что удивляло на фоне последних событий. Но он, пока, ни с кем не общался, кроме Манула и Лаэре. Однако в лагере было несколько десятков человек, сбежавших из Вейли, за своей эльфийской половинкой. Так что совсем одинок он здесь не был.
        - Что приуныл, приятель?
        Тодор поднял голову и увидел следопыта. Он стоял довольней некуда, держа на руках, словно младенца, еще не очищенный от крови меч.
        - Видел, как мы их погнали?
        - Видел, - спокойно ответил фермер, срывая травинку и суя ее в рот. Сухая, не вкусная. Выплюнул.
        - А что грустный такой, устал?
        - Есть немного. - Не объяснять же, в конце концов Манулу, что его гложет.
        - До сих пор сомневаешься?
        Тодор кивнул, еще сильнее сжав побелевшие, потрескавшиеся губы. Хотелось пить.
        - Не стоит. Ты все правильно сделал. Как только выбьем Вугарда из Вейли, там всем найдется место, а мы вернемся в наш лес.
        Манул тоже погрустнел, тоскливо посмотрел в ту сторону, где на горизонте темнела темно-зеленая полоса зелени. Где-то там, теперь уже на вражеской территории, росло их с Лаэре древо.
        - Каждый что-то потерял, но надо найти в себе силы вернуть это обратно. Пусть всё будет не так, как прежде, но зато будет справедливо.
        Вот с этим Тодор был полностью согласен. Жаль только, что мир приходит только после войны.
        Он протянул руку следопыту, и тот, помог ему встать.
        - Пошли, посмотрим, что там в походных кухнях делается? Я для тебя одну сиротинушку приметил, пока кипяток добывал, так что, если хочешь, познакомлю.
        Он дружелюбно толкнул его в бок.
        Тодор хмыкнул, и пряча улыбку побрел следом за ним.
        ГЛАВА 22
        ВУГАРД
        (2 ДНЯ СПУСТЯ)
        Только недавно повесили новое зеркало над камином, как прибыл Браноген и сообщил пренеприятную новость.
        Узнав о провале его молниеносного наступления, Вугард внешне остался спокоен.
        Ну что-ж, рассуждал он сам с собой, значит в отношении эльфов нужно выбрать другую тактику. Придется изматывать их медленно. Раньше долина была главным покупателем зерна и некоторых видов овощей. Прекратив свои поставки, он ставит их перед фактом выбора: или пусть оставят свои притязания к Вейли, или пусть дохнут от голода. Тем более, впереди зима.
        Да, у них есть гномы с их плавильными печами и новым оружием. Но и у него есть рудники, которые уже действуют, и маги чьи мозги надо напрячь что бы хоть что-то придумать на сей счет. Ведь получилось у Демира изобрести подъемник, так пусть выдумает новое оружие.
        Тем более, это хороший предлог, добиться от него сотрудничества. Сказать, что все обвинения с него снимут, лишь после того, как Вугард получит соответствующие результаты.
        Вот и еще один вопрос разрешился.
        В Амри уже строят новые мануфактуры, по переработке руды и плавильные цеха для изготовления металла.
        Форты на границе спорных земель с Псами укреплены, оборудованы и разработка месторождений золота успешно налаживается. Все идет по плану.
        Вугард довольно потер ладони, давая пальцам немного отдохнуть, от изнурительной писанины.
        Сегодня ему ничто не сможет испортить настроения. Приехала Ирна.
        В дверь постучали, и, не дождавшись ответа, она широко распахнулась.
        - Дорогой, я искала тебя.
        Грудной голос звучал томно, немного требовательно с легкой капризной ноткой.
        Высокая рыжеволосая женщина вошла в комнату. Гордая посадка головы и уверенный взгляд серых глаз, выдавали в ней особу, привыкшую повелевать. Шлейф темно-бордового шелкового платья, шелестя, втянулся следом за ней. Она любила роскошные наряды, дорогие украшения и лучшие вина. Выбрав Вугарда, она считала, что заключила взаимовыгодную сделку. Они нужны друг другу. И уж она постарается выжать из этого союза все, что возможно.
        - Дорогая Ирна! Проходи, я уже почти закончил.
        Вугард, уже испещрил длинный лист пергамента, мелким убористым почерком с замысловатыми завитушками.
        Женщина подошла к столу, грациозно отодвинула стул, и комфортно устроившись на мягком сиденье, налила в пустой хрустальный бокал «Медового Эльфийского» сбора семь тысяч пятьсот двенадцатого (7512) лета. Десять круголет выдержки. Тот год был особенно теплым и вино пахло солнцем.
        Отпив маленький глоток рубиновой, густой жидкости и посмаковав на языке нежный благородный вкус лучших сортов винограда, Ирна отставила бокал в сторону.
        - Ты слышала новость? - не поднимая глаз и продолжая писать, спросил Вугард.
        - О полном провале твоей армии?
        Вугард поморщился, и, поставив размашистую подпись в конце указа, в упор посмотрел на женщину.
        - О нашем провале, прошу заметить.
        Ирна предпочла не спорить и мягко улыбнулась.
        - К началу зимы я расквартирую тысячу своих ратей в непосредственной близости от Вейли. К весне мы должны набрать не меньше восьми тысяч у границ с долиной. У эльфов не наберется и пяти. Наша победа, это всего лишь дело времени, - Ирна задумчиво накручивала на палец блестящий, отдающий красной медью локон.
        - Я тоже так думаю, дорогая.
        Вугард встал, потянулся, обогнув стол слева, подошел к ней. Ирна с обожанием смотрела на него снизу-вверх.
        Наконец-то ее мечты начали исполняться. Долой траурное затворничество, скуку ее двора и воздержание в конце то концов!
        Вугард запустил пальцы в мягкие рыжие локоны, нежно массируя ей затылок. Ирна тихо застонала, запрокидывая назад, роняя голову в его широкую пятерню.
        Он ловко расстегнул замок эльфийской заколки с мелкими бриллиантовыми кувшинками, и они, блеснув на солнце, пустили по шторам и стенам искристых солнечных зайчиков. Вторая рука была уже в лифе платья, жадно массируя пышную грудь. Легко потянув вверх за рассыпавшиеся по плечам рыжие волосы, Вугард заставил ее подняться.
        Ирна шумно выдохнула, закидывая руки ему на плечи. Глаза ее томно закрылись, розовые влажные губы пахли вином и страстью. Он привлек ее к себе, жадно целуя, утопая в головокружительном водовороте солнца, запаха ее волос, пахнувших водяными лилиями, медом, вином…
        О косяк двери неожиданно постучали, резко и неприятно выдергивая из сладостной неги.
        - Кого там морк принес? - оборачиваясь к раскрытой двери, грозно рявкнул Вугард.
        Ирна тут же отпрянула, как ни в чем не бывало подхватила бокал отпивая из него, отошла к окну.
        В проеме стоял Эроль.
        Без тени смущения, он смотрел на Вугарда, вытянувшись в струнку.
        - Ты просил зайти? - как всегда спросил Эроль.
        - Во-первых не «ты», а «ваша светлость», а во-вторых, если видишь, что я занят, катись в морковы ледники и не отвлекай меня, - раздражился Вугард.
        На лице Эроля не дрогнул ни один мускул.
        - Наверняка, благородный Эроль Рогрин не просто так нас побеспокоил?
        За правым плечом Вуграда стояла Ирна. Волосы аккуратно собраны, лицо серьезно, серые глаза спокойны.
        - Не стоит гневаться, мой господин, - женщина мягко коснулась его плеча, - Наверное, вы пришли вот за этим?
        Ирна взяла со стола подписанный Вугардом пергамент, и скатав в тугую трубочку, протянула полукровке.
        Эроль, как положено, поклонился, принимая его.
        - Если вашим светлостям будет угодно, я удаляюсь, - не скрывая иронии еще раз поклонившись, промолвил Эроль.
        - Иди уже, не паясничай. Скройся с глаз моих.
        Вугард пренебрежительно махнул рукой и захлопнул дверь, чуть только Эроль переступил порог.
        Постояв мгновение в хмурой задумчивости, он, отринув все лишнее, вновь повернулся к Ирне.
        - Ты входишь во вкус, моя повелительница.
        Ирна довольно мурлыкнула, прижавшись к нему гибким станом, продолжая начатое.
        Волосы вновь рассыпались по спине, длинные розовые ноготки впились в зеленый бархат камзола Вугарда.
        ***
        Точно так же, как Вугард мгновения стоял у двери, так и Эроль, по другую сторону двери, тоже медлил. Он еще раз показушно поклонился безмолвным дубовым створкам, и грустно улыбнувшись, медленно пошел по коридору.
        В бумаге, что подала ему Ирна, (Ирна не Вугард, и это о многом говорило), были распоряжения, касательно его будущих действий.
        Вот, значит, как Вугард намерен общаться с ним. Ну, что-ж, посмотрим, что будет дальше?
        Уже в своем кабинете, Эроль пробежал глазами по мелким, не слишком на его взгляд, изящным буквам, (все-таки людям не дано видеть тонкости и оттенки прекрасного, в этом, он уже давно убедился), свернул бумагу и послал за Уррисом.
        Тот незамедлительно явился и застыл в ожидании очередного приказа.
        - Собрать три разведывательных отряда, для розыска тех, кого ты уже имел счастье разыскивать.
        Эроль сделал многозначительную паузу, пристально посмотрев на подчиненного и почти уже друга.
        - Это, воля его светлости, Вугарда Ноара.
        Для Урриса, последние слова были прозрачны как день. Они означали, что непосредственный заказчик Вугард, но это еще ни о чем не говорит.
        - Главным будешь ты. В твоей власти взять тех, кому ты доверяешь, как самому себе. Деньги возьмешь у казначея, сопроводительную бумагу я выдам.
        Уррис коротко кивнул. Хотя, таскаться по гардару на носу зимы, ему совсем не улыбалось. Предпочтительней конечно… Эх, лучше не травить душу! Служба есть служба.
        - Вот описание беглецов, - Эроль протянул сложенный вчетверо пергамент.
        Уррис пробежался глазами, и вновь, безмолвно кивнул. Пропавших учеников Демира Повилики он и так знал в лицо. Надменный синеглазый эльф, попорченный заклинанием и его рыжая подружка. Третьей, должна тоже быть тоже девчонка, но ее примет не знал никто, кроме возможного имени.
        Далее, Эроль протянул еще один свернутый лист, но уже поменьше. Уррис начал разворачивать его, чтобы прочитать, но Эроль перехватил его руку.
        - Потом, - прошептал он одними губами.
        Далее, в руки Урриса перекочевал увесистый, звякнувший золотом мешочек.
        - О твоей семье я позабочусь, пока ты будешь отсутствовать - успокоил Эроль.
        И это, заявление тоже было прозрачно, как кристальный родник. В случае предательства с его стороны, его семье не поздоровиться.
        Уррис не собирался его предавать, ему он и так обязан всем, что он сейчас имеет. (Об этом, конечно, знают только два человека, да сам Эроль). Но, видимо, ставки сейчас настолько высоки, что Эроль решил подстраховаться. И еще, видимо, он начал какую-то свою игру, а как известно, у дворцовых стен есть уши. Уж ему ли это не знать.
        Поразмыслив над этим, Уррис понял, что ему на самом деле повезло. Лучше таскаться по гардару, и быть свободным начальником тридцати подчиненным, чем сидеть в разворошенном пчелином улье, куда ворвались шершни.
        - Его светлость Вугард Ноар, надеется на вашу удачу, и распорядился, чтобы вы себе ни в чем не отказывали. Возьмите все самое лучшее и необходимое.
        Эк, они Вугарду сдались! Размышлял про себя Уррис.
        - Если, возникнут какие-то вопросы, найдешь меня тут, я буду в своем кабинете до самого вечера.
        Эроль сделал многозначительную паузу.
        Последнее распоряжение было «условным словом». Значит, ему надлежало явиться в их тайное место встречи с Эролем сегодня в полночь.
        - Теперь, можешь быть свободен. Иди, готовься к отъезду. Вы выезжаете послезавтра на рассвете. И в ваших интересах вернуться с удачей.
        Уррис, так и не проронив ни слова, поклонился и вышел вон
        Эроль задумчиво откинулся на спинку кресла. Оказывается, он все это время был очень напряжен. Что и не удивительно при сложившейся ситуации.
        Первый ход сделан. Дальше, как, впрочем, и всегда, сплошная импровизация.
        ГЛАВА 23
        АЛЬБИТИАРН В ИЗОЛЯЦИИ
        Комната, вернее камера, куда принесли Альбитиарна раты Вугарда, оказалось довольно комфортабельной. Но и только.
        Ведь золотая клетка для птицы, тоже, всего лишь клетка.
        Напротив двери, где он сейчас стоял, в иллюзорном (на первый взгляд) магическом окне, как и на самом деле, небо украшали луны с россыпью звезд.
        Мягкий эшринадарский шелковый ковер устилал пол от угла до угла. Удобная мебель черного дерева, расставлена по уму. Золотые покрывала на ней, украшены вышивкой изначальных птиц и диковинных зверей.
        У правой стены под белым шелковым балдахином скрывалась большая кровать. Посередине круглый стол с тремя стульями вокруг него. У левой стены напротив кровати небольшой секретер. Из комнаты вели две двери. Одна по обыкновению пряталась у изголовья ложа. Наверняка, это комната для омовений. Вторая притаилась за шторой слева от окна. Смотреть что там, Альбитиарну сейчас не хотелось.
        Он вздохнул, и как только за спиной закрылась дверь, раскинув руки в стороны, устало откинулся на кровать, бессмысленно уставившись на тяжелые бежевые шторы с ламбрекенами обрамлявшие окно. Их придерживали у краев изящные подхваты из толстых черно-золотых шнуров. От усталости и непривычной обстановки Альбитиарну казалось, что шнуры похожи на ядовитых змей, душащих вытканных на шторах симургов. [Голова грифона, львиные когти, павлиньи перья, хвост змеи].
        В его воображении симург неожиданно ожил, изогнулся, и, махнув ярким хвостом перед носом змеи, схватил ее за горло. Змея забилась в предсмертной агонии, шторы закачались, длинные кисти на конце шнура дрогнули, начав медленно, нитка за ниткой распускаться. Достигнув пола, тонкие нити, струясь, поползли по ковру, словно тысячи длинных, узких, слепых червей. Они нащупали покрывало свисающее с кровати и уверенно полезли вверх.
        Альбитиарн замер в оцепенении, его словно опутала невидимая липкая паутина, не дающая двинуться, отвернуться, сделать хоть малейшую попытку заслониться от ужасных нитей. И когда он начал задыхаться под толстым слоем опутавшего его шелка, в его сознание, кромсая зубами и разрывая когтями удушливый морок, ворвался симург. Сразу стало легко дышать, сознание прояснилось, и Альбитиарн погрузился в спокойный сон.
        «Ох, не надо было мне пить лекарство от головной боли», уже засыпая, подумалось ему.
        Альбитиарн проснулся от ярких солнечных лучей, бивших в глаза из иллюзорного окна. Перед несуществующим стеклом качались цветущие ветви осенней сирени. Легкий ветерок, доносил до кровати ее сладковатый аромат. Оказывается, он так и заснул поверх покрывал не раздеваясь.
        Он несколько мгновений прислушивался к себе и понял, что чувствует себя намного лучше, чем накануне. Видать, лечение Лоферта не прошло напрасно.
        С обратной стороны двери заскреб ключ, и на пороге появился только что помянутый лекарь в сопровождении рата с подносом.
        Перекинувшись фразами о его самочувствии, Лоферт осмотрел раны, напоил какой-то горькой микстурой и отбыл вместе с охранником, оставив на столе еду.
        В первый раз за эти дни Альбитиарн с аппетитом поел и решил осмотреть апартаменты.
        За кроватью, как он и предполагал, располагалась уборная с ванной, а вот вторая дверь, неожиданно вывела его в оранжерею. Сирень за окном оказалась настоящей.
        Зимний сад был большим, обнесенный с трех сторон низким белым заборчиком, каким обычно жители его городка, огораживали лужайку перед домом. За ним, открывался великолепный вид на море и горы. И Альбитиарн понял, пейзаж, что ни наесть, самый настоящий. Но протянув руку за пределы забора, он почувствовал упругую, словно плотная струя воздуха, невидимую преграду. Он вздохнул, и еще острее почувствовал свое одиночество здесь и полную беспомощность. И думать нечего, пробиваться сквозь магическую защиту.
        Пленник немного побродил по извилистым, выложенным серым галечником, дорожкам сада, совершенно не обращая внимания на прекрасные образцы флоры, собранной со всего света.
        Вернувшись в комнату, Альбитиарн застыл на пороге с удивлением обнаружив там Вугарда Ноара сидящего за столом.
        Он курил толстую сик-ару скрученную в толстый валик, стряхивая пепел в пепельницу из черного оникса. Дым, мутным белесым облаком, окутывал его голову, медленно поднимаясь к высокому потолку.
        Мгновения растерянности прошли, и Альбитиарн, как ни в чем не бывало, уселся напротив, устраиваясь на обитом золотой парчой стуле. Словно он тут был хозяином, а Вугард, напротив, явился к нему на прием.
        Вугард открыл принесенную с собой продолговатую деревянную коробку, и, вынув из нее тёмно-коричневый ароматный валик, безмолвно предложил его Альбитиарну.
        Не став отказываться, Альбитиарн принял подарок, помяв в пальцах поднес к носу, с удовольствием вдохнув пряный запах.
        - Как вам понравились зимний сад и новые апартаменты? - спросил Вугард, выпустив в воздух маленькое колечко сизого дыма, - Вид из сада, воистину потрясающий, не правда ли?
        Полуэльф поморщился. Вугард ухмыльнулся.
        - Почему ты не убил меня сразу? - Альбитиарн открыто посмотрел в глаза Вугарду. Откладывая сик-ару в сторону.
        - Не надо считать меня душегубом и подлецом, я хочу, чтобы всем было хорошо…
        Вугард задумчиво сдвинул на столе пепельницу, ставя на ее место - на самую середину стола, пятирожковый подсвечник.
        - Я хочу предложить очень выгодный для всех вариант развития дальнейших событий.
        Альбитиарн тяжело посмотрел на собеседника, и так понимая, куда тот клонит. Нервно побарабанил пальцами по столу, выжидая пока Вугард продолжит.
        Вугард понятливо улыбнулся.
        - Вы отрекаетесь от вашего поста прилюдно в торжественной обстановке и передаете город под мое покровительство. Тихо, мирно, без лишних жертв, кровопролития и лишней суеты. Все надлежащие расходы за это мероприятие, как то - украшение города и конфетти, я беру на себя.
        Вугард довольно прищурившись, выпустил большое кольцо дыма, которое разрушило более маленькое, выпущенное до этого.
        - Ну, что ж, ты меня не удивил, - Альбитиарн неприязненно поморщился. Злиться в этой ситуации было уж совсем, трагикомично, - Для меня это и так, равносильно смерти.
        - Ну, это слишком претенциозно звучит, не находите? - Вугард благодушно рассмеялся.
        - Почему я не могу связаться со своей семьей?
        - Потому что и Вам, и им, выгодно считать, что Вы умерли, ну, или пропали без вести.
        - Пропал без вести в подвалах Золотого Дворца - язвительно процедил Альбитиарн.
        - Ну, будем считать так, - согласился Вугард, безразлично передернув печами.
        У него сегодня слишком хорошее настроение, чтобы угрожать открыто. Альбитиарн и так никуда от него не денется. Он специально выяснил, может ли он воспользоваться магией, или выкинуть еще что-нибудь. Но нет, в его случае с магией было глухо. Это один из тех типов полукровок, когда внешнее сходство с лихвой перекрывает способности к магии.
        - Хочешь сказать, что мой лан не под твоим контролем?
        Альбитиарн не собирался быть вежливым, поэтому решил «тыкать», словно разговаривает со своим подчиненным.
        - Конечно под моим, но народ любит конкретику. Не все верят словам. Так что советую вашей светлости к весне готовить трогательную речь…
        - Так я тут до весны? - перебил Альбитиарн.
        В его спокойном голосе сквозили и гнев, и удивление, и обреченность одновременно.
        - Да, именно тогда я планирую наступление на долину. Так что советую вашей светлости (в его обращении было столько яда, что казалось, он разъест стены), хорошенько все обдумать. Только в этом случае вы увидите свою семью и останетесь живы.
        - Какие ты даешь гарантии, что я и моя семья останемся живыми?
        - Никаких. - Улыбка Вугарда была ослепительной, - В данном случае, вам придется верить исключительно мне на слово.
        Вугард встал, собираясь уходить.
        - Ну, что ж, не имею больше времени задерживать вашу светлость, - Вугард уже открыто язвил, - Извольте откланяться.
        - Еще один вопрос, тебя не затруднит?
        - Один, пожалуй, нет.
        - Они живы? - Альбитиарн не стал уточнять, и так ясно о ком он спрашивает.
        - Это конфиденциальная информация, - беспечно поворачиваясь спиной и удаляясь, на ходу ответил Вугард, - Это было сказано уже в коридоре.
        Дверь хлопнула, сухо щелкнул замок, и в наступившей тишине было слышно, как тикают часы, отсчитывая мгновения его долгого заточения.
        ГЛАВА 24
        ЭИТНА
        Шел пятый день пребывания в гостях. Но всем казалось, будто двадцать пятый. Время тянулось бесконечно медленно, словно виноградный слизень, нажравшийся забродивших ягод. Успели и отдохнуть, и выспаться, и наесться. После давешнего утреннего происшествия никто не спешил выходить из своих комнат. Собирались только за столом во время трапезы.
        Кормили надо сказать тут отменно. Завтрак, обед и ужин из трех блюд, с десертом и обязательным вином. Но какой бы оживленный разговор не происходил за столом, по его окончании, все разбредались по своим комнатам. И лишь неугомонная Кейт, в очередной раз потроша свой шкаф, бежала стучаться в двери к товарищам.
        Мэйтон почти все время читал. Лина проводила дни со своим питомцем, и иногда с Кейт.
        ***
        К Мэйтону постучали.
        Он нехотя оторвал взгляд от строк и с неприязнью посмотрел на дверь.
        Кейт уже раз пять забегала к нему: то показать новый наряд из своего необъятного шкафа, то просто похихикать, вспоминая недавний казус.
        Наверное, он слишком долго раздумывал, потому что, не дождавшись его ответа, с той стороны дверь распахнули и на пороге возник сереброволосый эльф, так похожий на Сиглаэна.
        Мэйтон вскочил с кровати как ошпаренный, потому что в комнату за ним следом входила Эитна.
        Эльф пропустил ее вперед, ожидая, когда длинный хвост волшебницы полностью проникнет в комнату. Затем по-хозяйски зашел, взял мягкое кресло, что стояло в паре со столиком у стены, придвинул ближе к Эитне, как раз напротив кровати, где столбом застыл Мэйтон.
        Сам он отступил в коридор и плотно закрыл дверь, оставляя их наедине.
        Эитна сегодня была в платье-накидке нежно голубого цвета. Единственными украшениями на ней были, кулон-подвеска в виде капли на серебряной цепочке, и переливающаяся всеми оттенками голубых топазов изящная серебряная диадема, скромно притаившаяся в сложной прическе.
        - Я не помешала? - справилась она у Мэйтона, устраиваясь в кресле, разглаживая складки платья. Длинный хвост ее, скромно свернулся колечком под стулом за фалдами наряда, как будто его и нет.
        - Нет, что вы! - смешался он, наскоро заправляя развороченную кровать и складывая книги с покрывала на столик.
        Ее появление было довольно неожиданным. Все эти дни, она не давала о себе знать, но принимали их тут как желанных гостей, хоть, и без лишней помпезности.
        Мэйтон изо всех сил старался не смотреть под стул, полностью сосредоточившись на уборке.
        - Тебе нравится моя фолиотека? - Улыбнулась провидица.
        Мэйтон оглядел стеллажи с книгами, возвышающиеся до самого потолка, и те, что лежали теперь на прикроватном столике.
        - Очень! История особенно, - не задумываясь ответил он, - Многого нет даже в итильской магической академии.
        Эитна хихикнула, как девчонка, подмигивая Мэйтону.
        - Это я их оттуда спасла, иначе сожгли бы.
        Она почувствовала, как у эльфа вытягивается лицо, и еще шире улыбнулась.
        - И что же там пишут обо мне? - полюбопытствовала она, проведя тонким пальчиком по золоченому корешку старинного фолианта.
        Мэйтон немного стушевался. Ведь нельзя же пересказывать то, что он вычитал в путеводных заметках Шарка Путешественника.
        Эитна поняла его смущение, но не стала перебивать, скромно ожидая ответа.
        - В книге, что я взял в академии, полнейший бред, - признался он, вызвав улыбку Эитны, - А вот в той, что я взял в Ниневиле, вполне адекватная информация, жаль не вся и не до конца. Там страницы вырваны.
        - Ты прав, там более реальная версия. Значит, ничего объяснять тебе не надо. Ты и так достаточно знаешь.
        Мэйтон замялся. Может она слишком хорошо о нем думает, но место где они находятся довольно загадочно, и хотелось бы немного пролить свет на текущую ситуацию. Об этом, он не имеет ни малейшего представления.
        Собравшись с духом, эти мысли он высказал вслух.
        Эитна улыбнулась.
        - Прости, я должна была пояснить это еще при первой встрече. Это мой недосмотр.
        Эитна устроилась в кресле удобней, взгляд ее стал блуждать, где-то, в событиях прошлого. Голос стал тихий и задумчивый.
        - Если хотят стереть воспоминания о чем или ком-либо, всего лишь меняют память о нем, чтобы правда стала ложью, а ложь наоборот правдой. Только победитель должен быть добрым, а побежденный обязательно враг.
        После заговора у меня оставалось несколько друзей. Гномы помогли мне с пещерой, а Энвалиэн помог обустроить тут все. Те, кто захотел со мной остаться - остались. Мы живем тут уже довольно продолжительное время, вот уже две сотни круголет.
        Мы - это полсотни человек, в основном семьи, которые пострадали от гнева моих гонителей и некоторые эльфы.
        - И что, за двести круголет никто из людей не умер?
        Вопрос был резонный.
        - Конечно умер. Но я, как могла, увеличила продолжительность и качество их жизни. Последний из тех, кто пошел за мной, умер пятьдесят круголет назад. Все оставшиеся, это их дети и внуки. Некоторые пожелали уйти в долину за горами, но их были единицы.
        - Вы знаете, что сейчас твориться в мире? - Продолжал допрос Мэйтон.
        - Я не влияю на текущие события, но я в курсе их. В академии у меня есть осведомитель, очень надежный человек, - Эитна хитро прищурилась, - Вы, скорее всего, тоже его знаете.
        Мэйтон удивленно изогнул бровь.
        - Это он сообщил вам о нашем прибытии?
        - Ты абсолютно прав. Надеюсь, я удовлетворила твое любопытство?
        - Вполне, - кивнул Мэйтон. Перебирая в памяти всех учителей академии, кто предположительно мог бы с ней общаться. Выбор был не велик. Альберус, Лукасик, да еще пару почти выживших из ума волшебников. Но может он кого-то упустил из виду? Об этом надо подумать. Альберус ведь не зал о том, что они идут сюда. Тогда кто знал?
        Эитна кивнула, тут же посерьезнев.
        - Как ты думаешь, Мэйтори, все, что произошло с вами, лишь случайность?
        Мэйтон вздрогнул, как от звука своего имени, так и от неожиданно смененной темы, вырвавшей его из размышлений.
        Он ответил не сразу. Припоминая события прошедшего месяца. Неудачный эксперимент, бегство, встречу с Линой, Ниневиль, Хаска, Лестницу….
        - Были такие подозрения.
        - Так вот, это не твои подозрения, - тепло улыбнулась провидица, - Это предопределение.
        Хорошо, что Мэйтон сидел, иначе упал бы.
        - Я не буду тебе сейчас объяснять, что все это значит. Скажу лишь одно: то, о чем ты пока только догадываешься, все - правда.
        - Но почему? - не найдя ничего лучшего, спросил он, пропустив мимо, так много возникших вопросов.
        Эитна пожала плечиком.
        - Это твоя судьба Мэйтори. Так распорядились Боги еще до твоего рождения, и пока, все идет так, как дОлжно.
        Она протянула ему свою узкую белую ладонь, он коснулся ее, поражаясь, как она холодна. Взгляды их встретились.
        Мэйтону почему-то вспомнилась Лотиэль, или Эитна заставила его это сделать?
        - Она тоже часть плана? - спросил он у провидицы, отчетливо зная, она догадывается, о ком он сейчас подумал.
        Эитна грустно кивнула.
        - Мертвые не возвращаются Мэйтори, но небо всегда посылает нам тех, кто может нас утешить.
        - Это жестоко, - шепнул он.
        - Это необходимо, - эхом ответила она, смотря ему в глаза, но заглядывая в самую душу.
        Руки ее потеплели и взгляд незрячих глаз, казалось, тоже.
        - Я знаю, что ты чувствуешь, всю твою боль и сомнения, но могу сказать тебе больше - она бы все равно умерла.
        Мэйтон хотел что-то ответить, спросить, но не смог.
        Он всегда представлял их несостоявшуюся жизнь. Выдумывая себе тихое семейное счастье, о котором он так мечтал, пока она жила. Никогда и не предполагая, что их встреча может быть всего лишь ошибкой с самого начала.
        - Это не ошибка Мэйтори, - одернула его мысли Эитна, - Это опыт. Он должен был у тебя быть. Иначе, ты не смог бы понять того, что происходит с тобой сейчас.
        Мэйтон высвободил свою руку из ее ладоней, нервно встал и заходил по комнате. Верить в то, что Лотиэль пришла в этот мир, только для того, чтобы умереть в столь раннем возрасте, не укладывалась у него в голове.
        - Ты не веришь мне? - запрокинув голову вверх и наблюдая за тем, как он ходит из угла в угол, спросила Эитна.
        Мэйтон остановился рядом с ней, вновь погружаясь в колодец ее бездонных невидящих глаз.
        Он и не заметил когда сел, а провидица, взяв его за руку, показывала несуществующую вероятность их будущего.
        Мэйтори увидел лес; весенний, перекликающийся щебетом птиц, возней тальп в ветвях деревьев, полный свежего запаха еще клейких листочков, озаренного яркими косыми лучами солнца, пробивающегося сквозь прозрачную листву.
        Недалеко от круглого лесного озерца он увидел Лотиэль шедшую вдоль кромки воды. Яркие солнечные блики плясали по ее маленькой изящной фигурке, и у Мэйтона вновь тоскливо защемило сердце при виде нее. В руке, наперевес, она несла небольшое копьецо, было ясно, что она охотилась. Он видел ее словно издалека, с другого конца озера. Так же отчетливо, он видел и того, кого не замечала она. Это был Сиглаэн. Он наблюдал за ней из пещеры…
        Дальше он смотреть не стал, уже предполагая, чем это может кончиться. Он выдернул руку из пальцев Эитны и уронив голову на руки, спрятал лицо в ладонях.
        - Что это? - хрипло выдохнул он, и так догадываясь. Все-таки услышать ответ от неё было легче, словно весь груз ответственности за увиденное, он перекладывал на плечи Эитны.
        - То, что произошло бы, если бы ты пришел к Древу первым.
        Эитна вновь настойчиво взяла его руку в ладони.
        Мэйтон увидел жестокую схватку.
        Они забрались высоко в горы, слишком далеко от дома и набрели на дупло самки гадфена
        Она оказалась просто огромной, намного больше той, что они встретили недавно в этой реальности. Дракониха откинула его мощным взмахом оперенного хвоста, нож отлетел в сторону, а сам он, ударившись головой о камень, на время потерял сознание. Гадина резко извернулась и сомкнула ядовитый клюв на боку Лотиэль….
        - Все! Хватит! - выдергивая руку у волшебницы, взмолился Мэйтон. Сердце бешено колотилось птицей, словно хотело вырваться из грудной клетки на волю. Он не мог пережить все это во второй раз!
        - Она бы все равно погибла, и не в твоих силах это изменить. Ничего. Пойми ты это, наконец, и прекрати себя мучить, - серьезно сказала Эитна.
        Её голос стальным звоном колокольчика отдавался в его сознании, словно вколачивая туда навсегда это знание.
        Эитна подсела к нему на кровать и ласково, по-матерински, приобняла за плечи. От нее пахло свежо и пряно - мокрым лугом после теплого летнего дождя.
        - Она была, Мэйтори. И это должно наполнять твое сердце любовью и благодарностью. Ты не должен забывать, но и страдать тоже не должен. Вспомни, что говорила тебе Кейт совсем недавно, вспомни, что говорила тебе сама Лотиэль. Девочки полностью правы, подумай над этим.
        Эитна встала, собираясь уходить.
        И тут Мэйтон вспомнил, о том, что уже давно хотел ее спросить.
        - Лина! Она тоже попала сюда не просто так.
        Взгляд Эитны потеплел.
        - Ты до сих пор сомневаешься? - улыбнулась она, - Скоро все разрешиться.
        Последняя фраза звучала интригующе.
        Но Эитна не преставая улыбаться, уже направилась к выходу, так ничего и не добавив.
        Двери распахнулись снаружи предупредительным эльфом, выпуская ее в коридор.
        - Благодарю тебя Энвалиэн, ты можешь быть свободен, - мягко сказала она, направляясь в комнату Лины.
        Мэйтон напрягся, имя белокурого эльфа показалось ему смутно знакомым, но задумался он об этом только сейчас.
        Его подозрения окрепли, после того, как проводив взглядом Эитну, Энвалиэн без разрешения закрыл двери, оставшись наедине с Мэйтоном.
        - Ты из долины Нэрт-а-Нелл? - без лишних хождений вокруг да около, спросил он. Взгляд серых глаз был строгим и немного напряженным.
        Мэйтон утвердительно кивнул.
        - Присядем. Мне нужно попросить тебя об одном одолжении, - он жестом пригласил сесть его на кровать, сам, уселся в кресло, в котором только что сидела Эитна.
        Мэйтон безропотно подчинился. Все-таки он тут в гостях, а значит, хозяева имеют право изъявлять свою волю. Тем более, он был намного старше и имел право приказывать.
        - Ты давно был в долине? - спросил Энвалиэн, внимательно вглядываясь в лицо Мэйтона.
        Мэйтон тоже разглядывал его, и немного замешкался, стараясь правильно подобрать слова и точно вспомнить, сколько прошло времени, с тех пор как…
        - Айлор эн Селеб-а-Лассэ еще является там старейшиной? - не дожидаясь его ответа, спросил Энвалиэн.
        И тут Мэйтона окатило холодом, потом жаром….
        Он наконец, понял, почему незнакомец так напоминал ему Сиглаэна. Он был его братом! Старшим братом. Тем, кто пропал еще тогда, когда Мэйтону только предстояло родиться. Отец как-то говорил о нём.
        Наверное, он побледнел, потому что Энвалиэн схватил его за плечо, заглядывая в лицо.
        - Тебе плохо, - спросил он Мэйтона, спешно наливая воду в высокий стакан из графина, что стоял на столике. В его глазах сквозила тревога.
        Мэйтон залпом выпил предложенной воды и с трудом перевел дух.
        Наверное, тени прошлого так и будут всю жизнь преследовать его по пятам, стараясь добить.
        Умолчать об убийстве он не мог, того требовал даже не обычай, а просто голос совести. Так что, придется рассказывать все, как есть. А так, как за Сиглаэна мстить было некому, то его брат вправе потребовать этого. Что-ж Мэйтон всегда готов. Он отомстил за убийство Лотиэль и считал себя правым.
        - С ним что-то случилось? - расценив его реакцию по-своему, озабоченно спросил Энвалиэн. Мэйтон отрицательно покачал головой.
        Он сделал над собой усилие, чтобы голос не дрожал и звучал как можно более беспристрастно.
        - Когда я уходил из долины - девять круголет назад, Айлор добровольно сложил с себя обязанности старейшины. Недавно, я узнал, что старейшиной был выбран мой отец.
        Энвалиэн чуть нахмурился и сдержано кивнул.
        - Почему он сделал это, тебе известно? - Мэйтону казалось, что взгляд брата Сиглаэна, сейчас прожжет его насквозь.
        - Да, мне это известно, - спокойно ответил он, - Я был тому причиной.
        Энвалиэн изогнул бровь.
        Мэйтон всегда удивлялся, как имея волосы цвета платины, у их семейки могли быть такие темные брови и ресницы?
        Право, дурацкие вопросы лезут ему в голову перед смертью. А то, что после его рассказа, Энвалиэн потребует поединка, было ясно как белый день. Естественно мастерства ему не занимать, ведь, он в два раза старше, так что надо готовиться к худшему.
        - …Потому что я убил Сиглаэна. - вновь спокойно закончил Мэйтон, отдаваясь в руки судьбы.
        Услышав это, Энвалиэн казалось, не особо удивился. Лицо его, до этого сосредоточенное и серьезное, сейчас, лишь еще больше посуровело, заложив складку между бровями.
        Мэйтон подозрительно прищурился.
        - Так ты знал? - неуверенно уточнил он.
        Энвалиэн хмуро кивнул.
        - Я живу рядом с величайшей провидицей, неужели ты думаешь, что за все эти двести круголет я ни разу не поинтересовался судьбой семьи. Рассказывай, - медленно процедил белобрысый, - Я все хочу узнать именно от тебя. В подробностях.
        По ходу рассказа Мэйтон следил за его реакцией, и ему казалось, что смог убедить Энвалиэна в оправданности своих действий.
        Когда он дошел до эпизода в белом лесу, доселе мрачное выражение лица слушателя немного прояснилось, что не могло не радовать.
        - Значит, он там? - показывая взглядом на висящий на спинке стула чудесный меч, спросил гость.
        - Да. - подходя и вынимая клинок из ножен ответил Мэйтон. Он подал его Энвалиэну.
        Как только рукоять меча коснулась пальцев, по лезвию пробежала ярко-зеленая полоса пламени. Брат явно поприветствовал брата.
        Энвалиэн шумно вздохнул, прикрыл глаза и стал прислушиваться к клинку, поднеся его совсем близко к лицу. Это продолжалось целую долю времени.
        Наверное, Сиглаэн рассказывал ему свою версию случившегося девять круголет назад.
        Мэйтон не торопил, тихо сидя на кровати и размышляя о переплетении судеб. Ему сейчас казалось все спутанным, как заросли шиполиста, что обвивает старые деревья в лесу. Вот стебель мощный, длинный с множеством побегов, но вдруг надламывается, не выдержав ноши и побеги вянут лишенные питания и поддержки. Другой, вроде сухой и неказистый, но тянется и тянется серенькой веревкой, потом, глядь, а на нём цветок распустился. А иные срослись так, что превратились в единое целое: Там, и шипы и цветы и молодая поросль - умрет один, гибнет и второй, и распутать такие заросли не сможет никто, кроме Богов.
        Будут ли на его ветви цветы? Кто знает?
        Еще думалось ему, что если бы тогда рядом с Сиглаэном находился старший брат, то возможно, ничего этого и не было. Однако если верить Эитне, Ло все равно бы умерла.
        Все настолько сложно, что перестало укладываться у него в голове. Слишком много всего за один последний час свалилось на него, от этого голова шла кругом. Хотелось выскочить куда-нибудь на свежий воздух и вздохнуть полной грудью, успокоиться, все разложить по полочкам.
        Его душевное состояние напоминало травяной отвар, перемешанный палочкой в большом стеклянном графине. Где в вихре по спирали кружатся измельченные травинки, листики, сухие цветы, веточки растений. Что потяжелее осаждается вниз, а самые легкие и прозрачные, словно призраки, все носятся по кругу, не собираясь присоединиться к остальным и упокоиться на дне.
        Оказывается, все это время Энвалиэн внимательно наблюдал за Мэйтоном. Тот сидел напротив, опираясь на колени локтями, сцепив руки в замок. Хмурый как осенняя туча, он сейчас действительно походил на орка.
        Мэйтон поднял глаза и встретился взглядом с Энвалиэном. Тот грустно улыбался.
        - Мэйтори, вероятностей «а что было бы, если…» огромное множество, но поверь, теперь это уже не важно. Сейчас важнее «что будет если…»
        - Откуда ты знаешь, о чем я подумал?
        - Да у тебя все на лице написано, грустно усмехнулся Энвалиэн, - Ты думаешь о том, что если бы я не ушел, то брат не убил бы твою невесту?
        Молчание Мэйтона было многозначительным.
        - А тебе не кажется, что тогда в соперниках у тебя, мог оказался я? - белобрысый жестко ухмыльнулся, наблюдая за изменившемся лицом убийцы брата.
        - И не факт, что из схватки, на тот момент, ты вышел бы победителем.
        Энвалиэн вновь помолчал, разглядывая лежавший на коленях меч, словно держал в объятьях убитого брата. Мэйтону стало не по себе.
        - Мне нечего с тобой делить, Мэйтори, - тихо сказал Энвалиэн, - Я не берусь судить кто из вас прав, а кто виноват. Ты поступил так, как посчитал правильным. Я хотел, чтобы это досталось моему брату, - он молча снял висевший на шее серебряный кулон, - Значит, передай его моему отцу. Скажи, что со мной все в порядке и я обязательно навещу их с матерью. Я не собирался этого делать в ближайшее время, но видимо придется.
        Мэйтон взял кулон и одел его себе на шею. Совершенно не представляя, как будет отдавать его Айлору.
        - Спасибо, что дал ему второй шанс, - прошептал Энвалиэн.
        Он еще несколько мгновений посидел, держа меч на коленях и отдав его законному хозяину, молча, не прощаясь, вышел прочь.
        После комнаты Мэйтона Эитна решила навестить Лину.
        Стук в дверь застал девушку у несуществующего окна, наблюдающую несуществующий пейзаж за ним.
        Лина стояла тут уже давно. Окно оказалось волшебным. Оно отражало то, что хотел видеть смотрящий в него.
        Вот уже несколько часов девушка рассматривала знакомые улицы далекого родного города. Тоскливым взглядом провожая трамваи, словно красных жуков, ползущих по отливающим сталью рельсам. Отъезжающие с соседней остановки желтые автобусы-гармошки, увозили в сиреневую городскую хмарь толпы вечно спешащих пассажиров.
        Она заглядывала в окно своей комнаты. Наблюдала за тем, как мама моет посуду у раковины и жарит блинчики на сковороде. Она водила тонкими пальцами по стеклу, словно по экрану сенсорного телефона, переворачивая картинки одну за другой. Вот здание института, вот любимый сквер, засаженный липами и вязами, мокрый и притихший под осенним дождем. Сутулые прохожие под разноцветными зонтами перебегают перекресток на мигающий зеленый. Яркие огни витрин, отраженные в мокром асфальте словно акварель, разлитая на палитре…. И было непонятно: то ли это ее ожившие воспоминания, то ли реальные события, происходящие в этот момент в ее далеком мире.
        Тихого стука в дверь Лина не услышала, поэтому присутствие за спиной постороннего, скорее почувствовала, давая Эитне полюбоваться чужим, совсем непривычным ей видом.
        Лина повернула голову и увидела гостью, стоящую совсем близко, и разглядывающую то же, что и она.
        - Скучаешь? - посочувствовала волшебница. Лина кивнула.
        - Я тоже так часто делаю, - подходя совсем близко и обнимая ее, тихо сказала она, - Хочешь, покажу? Лина вновь качнула головой.
        Эитна положила ладонь на стекло и прикрыла глаза.
        Лина увидела высокий утес, фигурку девушки на вершине, бушующее внизу серое море и кружащихся в белесом тумане поморок. Волны с яростью налетали на черные скалы и не в силах пробить блестящий от влаги базальт, откатывались назад белой пеной, чтобы через мгновение вновь броситься на безуспешный приступ. Звуков не было слышно, но Лина явственно ощутила грохот прибоя, отдающийся в подошвы ног.
        Девушка была в легком длинном платье с распущенными темными волосами. Они длинными змейками струились за плечами, то сплетаясь, то расплетаясь, словно живые. Легкое белое платье в нежный сиреневый цветочек хлопало подолом, словно флаг на ветру. Но ни злой ветер, ни брызги холодных волн не могли увести отсюда юную красавицу. Она, раскинув руки, бесстрашно стояла на самом краю обрыва и улыбалась, словно впитывая бурю в себя, успокаивалась в ее ярости. Потом она медленно повернула голову и посмотрела на Лину. Девушка невольно отшатнулась от окна - на нее смотрели незрячие глаза Эитны.
        - Я всегда была такой, - задумчиво сказала та, - Всегда видела больше, чем остальные и поплатилась за это.
        - Так значит, рассказ Мэйтона был правдой, вас оболгали? - тихо спросила Лина.
        - Никто не любит правду. Я могла бы и не говорить ее тогда, но ложь была бы еще хуже, - грустно ответила волшебница.
        - Да что это я! - спохватилась она, - Я пришла о тебе поговорить. Вы помирились? - лукаво прищурившись, спросила она, имея в виду Мэйтона.
        - Да. Все в порядке.
        Лина застенчиво улыбнулась, вспоминая недавнюю ночь. Упаси Боги, ничего между ними не было, но все же, приятно осознавать, что прошлого недоверия между ними больше не существовало.
        - Ты все еще хочешь вернуться?
        Лина кивнула.
        Эитна теребила пальцами свою подвеску в виде небольшого узкого кувшинчика в форме капли, через ручки которого пропущена серебряная цепочка, на которой он висел.
        Взгляд девушки отчего-то привлекал неяркий матовый свет, исходящий от него. Она как завороженная, смотрела, разглядывая в глубине кувшинчика бушующую серебристую метель.
        - Скажи, - Эитна вывела ее из созерцательного транса, - А ты задумывалась над тем, почему сюда попала?
        - Конечно, я всегда об этом думаю, - грустно сказала Лина,
        - А ты хотела бы знать причину? - голос Эитны неожиданно стал звонким эхом блуждать вокруг нее.
        - Да!
        Не задумываясь над ответом ни мгновения, ответила девушка, с надеждой заглядывая в её бездонные глаза.
        - Ты уверена, что тебе нужна такая правда? - Эитна была строга, - Возможно, это совсем не то, что ты хотела бы знать?
        Лина засомневалась.
        Ей почему-то казалось, что этот выбор очень важен для нее. Что сейчас решается ее судьба, и от ответа будет зависеть то, по какому сценарию потечет вся ее будущая жизнь. Как в фильме «Матрица», где были две таблетки синяя и красная.
        Сложное и болезненное соприкосновение с истиной или легкое, бессознательное существование в приятной неге неведения?
        - А если я не захочу ее знать?
        - Тогда просто вернешься к себе домой.
        - Так, если я соглашусь, то не вернусь назад? - засомневалась Лина
        - Ты вернешься домой в любом случае, я уже говорила тебе об этом. Только во втором случае, так не узнав ответа - кто ты.
        - А кто я?
        - Это ты и должна будешь открыть для себя.
        «Как все сложно!» думала Лина, вспоминая фантастические фильмы и книги ее мира. «И ведь в таких делах обязательно будет что-то, о чем намеренно умолчали, а главный герой потом не знает, куда деваться от этой их правды».
        Эитна наверно читала ее мысли.
        - Это неизбежно девочка, за знания надо платить. За все в этой жизни надо платить. Кто-то расплачивается медной монетой, а кто-то своей жизнью. Но тут и товар соответствующий. Одним нужен соленый рыбий хвост, а другим тайны бытия.
        Эитна больше не улыбалась. Она смотрела серьезно и немного сочувственно. Зная и представляя, какой будет эта плата для девушки.
        Лина колебалась. Но, наверно, в ней победило то чувство любопытства, присущее всем женщинам любых миров, если только в этих мирах наблюдались женщины. Да, наверно в высшей мере безответственно так подходить к вопросу о тайных знаниях, но должна быть в жизни какая-то интрига, в конце-то концов?
        «Любопытство сгубило кошку», думала Лина, протягивая руку за волшебным кулоном. И почему она решила, что именно в кулоне заключен ответ на ее вопрос?
        Эитна широко улыбнулась, снимая его с шеи и протягивая девушке. Она не ошиблась в ней.
        - Выпьешь то что в нем, на третьем закате, после того, как уйдете отсюда.
        - …На третьем закате, - заворожено прошептала Лина, смотря на вечную метель в маленьком кувшине.
        Эитна помогла одеть ей его на шею и спрятала под одежду.
        Цепочка была прохладной и неприятно тянула шею.
        - А если я вдруг забуду? - вертя в пальцах волшебный артефакт, спросила девушка.
        - Не забудешь, - ласково погладив ее по макушке прошептала Эитна, - Теперь, не забудешь.
        Эитна чуть приподняла пальцем ее подбородок, заглядывая Лине в глаза.
        - Ты смелая девушка. Ты достойна этого знания. Ты можешь что-то потерять, но и многое можешь обрести. Думаю, ты не будешь жалеть о сделанном шаге.
        Лина не помнила, когда Эитна покинула ее комнату. Она стояла у окна и задумчиво смотрела за кружением маленьких белых хлопьев внутри амулета.
        Кейт надоело мерить платья, кружиться перед зеркалом, подпиливать и так идеальные ногти. Она уныло прошлась по залу, без аппетита погрызла яблоко, подергала двери в комнаты к друзьям. У обоих было закрыто. Приникнув ухом, сначала к двери эльфа, она услышала два мужских голоса. У Мэйтона был посетитель. «Наверняка тот белобрысый тип с поджатыми губами», догадалась она.
        Проделав то же самое у двери Лины, она поняла, что и у той гостья. Кто, и так понятно.
        Скучая, Кейт уселась за стол. Катая по скатерти красную виноградину, она задумалась. Еще четыре дня назад, ее подташнивало от голода и за эту вот виноградину, она согласилась бы отдать свой мизинец, а сейчас, ее тошнит от еды. Еще недавно, карабкаясь по рассыпающимся ступеням, она проклинала всё их путешествие: дискомфорт, недосып, опасности, плохую погоду и постоянное напряжение, а теперь ей невыносимо бездействие и спокойствие.
        Хорошо, что они скоро уйдут отсюда. Без привычки, стены и местная тишина давили на нее; привыкшую к бурлящей студенческой жизни, друзьям, вечеринкам и просто человеческому общению.
        Оставаясь наедине с самой собой, ее тут же начинали одолевать призраки прошлого, тяжелые воспоминания о детстве в Доре, и той страшной поляне у дороги в Вейли. Видимо подсознательно, все эти годы, она старалась избежать этого спокойствия, заполняя его всем, чем только можно: учебой, друзьями, магией. Со временем, это выработалось в привычку, острую потребность, приносящую еще и массу положительных эмоций.
        «Странно», поймала себя на неожиданной мысли Кейт, «Я совсем не вспоминаю Талли. Если только о ней не вспоминает Мэйтон. И даже не скучаю по ней, хотя, должна бы… Интересно, а она вспоминает обо мне?»
        Кейт слишком сильно толкнула пальцем виноградину. Она, подпрыгнув на складке скатерти, скользнула между пальцами правой руки, спрыгнула со стола и укатилась под окно. Кейт потянулась к вазе за другой ягодой. Шелковый рукав халата сполз по предплечью, обнажая свежий, еще плохо заживший шрам на руке. Немое напоминание о той постыдной ночи.
        «Надо переодеться в рубашку, там манжеты есть, хоть видно не будет», с затаенным вздохом думала она.
        Кейт уже хотела встать и сделать задуманное, как неожиданно дверь из комнаты Лины отворилась и оттуда величественно выплыла Эитна.
        Застыв у двери, она обернулась и почувствовала сидящую у стола Кейт. Вернее, было сказать «увидела» потому, как ее движения ничем не отличались от зрячего человека.
        Эитна уверенно направилась к девушке.
        Кейт замерла на стуле, боясь даже вздохнуть. Ее одновременно и распирало от счастья, что, наконец, провидица удостоила ее своим вниманием, и боялась того, что она может ей предсказать, или увидит ее прошлое. А что, если она знает о той ночи или о Талли?
        Эитна улыбнулась. Она почувствовала смесь ее эмоций и поспешила успокоить.
        - Все самое плохое, у тебя уже позади, не волнуйся.
        Выдвинув соседний стул, Эитна уселась напротив, по обычаю, уложив узорчатый хвост под складки платья.
        Оракул протянула Кейт открытую ладонь и она, завороженная взглядом, словно мышь перед змеей-гремучкой, протянула ей в ответ свою.
        Руки у Эитны оказались теплыми, мягкими. Она прошлась тонкими пальцами по ладони девушки, остро отточенными ноготками скользя по линиям на ней. Наклонила голову, словно прислушиваясь к чему то, кивнула своим мыслям, вновь улыбнулась.
        Кейт сидела как на иголках, напряженно ловя каждое движение ее пальцев, дрожание ресниц и быстро меняющихся эмоций на красивом лице.
        Эитна провела пальцами по узкому запястью Кейт, дотронувшись до шрама. Грустно улыбнулась.
        - Неужели ты думала, что это все исправит? Кейт вздохнула и опустила глаза, стараясь вытянуть руку из пальцев провидицы.
        - Тебе повезло с друзьями, - Эитна не стала ее удерживать.
        - Не отказывайся от того, что может принести тебе встреча. Цени то, что имеешь.
        Надо признать, Кейт облегченно вздохнула. Вроде бы Эитна не сказала ничего необычного, того, что обычно вещают гадалки на базарных площадях, но Кейт ее слова успокоили. В конце концов, никогда не поймешь смысл предсказания, пока оно не исполнится. Рыжая расслабилась и набралась храбрости задать не совсем вежливый вопрос.
        - Как вы со всем этим справились? - кивнула она на хвост Эитны, - Когда я покрылась чешуёй, думала, от горя сойду с ума, в зеркало без слёз смотреться не могла.
        Волшебница звонко рассмеялась, назидательно объяснила.
        - Тот, кто хотел сделать меня слабее, напротив, дал новые возможности. Получив в награду змеиный хвост, я получила зрение.
        Кейт широко открыла глаза.
        - Зрение? - переспросила она эхом.
        - Да. Именно. Но не обычное, а тепловое, как у змей. Более того, я стала понимать их язык, и они понимают меня. Как ты думаешь, я приручила ху-лхоссов?
        Кейт изумленно таращилась на провидицу, зная, что это неприлично, но ничего поделать с собой не могла. И ей тут же пришла в голову бредовая мысль.
        Она медленно поводила ладонью перед лицом провидицы. Та ловко перехватила ее и улыбнулась.
        - Убедилась?
        Кейт присвистнула.
        - А еще, раз в пять лет, я на целый месяц становлюсь человеком.
        И так не маленькие глазищи Кейт сейчас стали похожи на две спелые сливы.
        - Это как?
        - Когда Нэя, Месяц и Фея становятся в одну линию в созвездии Змееголова, происходит трансформация. Первая, была очень болезненная, но с течением времени, я научилась с этим бороться. В долине гейзеров есть один источник, вода которого хорошо снимает боль ломки, пока мой хвост трансформируется в ноги и обратно.
        Кейт замерев, слушала, а Эитна продолжала:
        - Вода в нем ярко-бирюзового цвета и совсем не пахнет.
        Кейт прищурилась.
        - Зачем вы мне все это рассказываете?
        - Ну, - наиграно-безразлично пожала плечиком провидица, - Никогда не знаешь, какая информация может пригодиться в жизни.
        - Ну, что-ж, было интересно с тобой пообщаться. Но, кажется, мой друг возвращается.
        Она оглянулась ровно за мгновение до того, как двери распахнулись и из комнаты Мэйтона вышел Энвалиэн.
        - Мы еще увидимся перед вашим уходом, - Успокоила она вскочившую со стула Кейт.
        Обворожительно улыбнувшись, Эитна покинула зал под руку с эльфом, А Кейт, еще долго провожала ее взглядом и досадовала на то, что так и не задала, самый важный свой вопрос.
        ГЛАВА 25
        ВИНТ.
        Вернувшись из путешествия, Винт долго не находил себе места. Вновь и вновь прокручивая в голове события минувших дней. Что-то не давало ему покоя. Его даже не столь удивил визит Альберуса в его скромное жилище, как сам допрос, им учиненный. Казалось, волшебник рылся и шебуршил в его голове, словно переворачивал скирду сена с потерянной в ней иглой. Он задавал странные вопросы по поводу их полета, но Винт, так ничего не сумевший вспомнить, сам страдал от этого, казалось даже больше чем Альберус. Волшебник приходил не один раз, а несколько, да всё с разными людьми, и его женушка всерьез обеспокоилась таким вниманием со стороны особ, столь одаренных магией и приближенных к власти.
        Ничего не добившись, визиты Альберуса прекратились, оставив семейство в покое, и жена благополучно разрешилась здоровенькой дочуркой.
        Демира Винт тоже не видел уже давно, что начало его серьезно беспокоить. Волшебник никогда не пропадал надолго, частенько забегая к нему в сарайчик, интересуясь новшествами по поводу воздухоплава.
        Но вскоре Велира достигли слухи о его отстранении от преподавания, и непонятной опале. Что только не говорили злые языки. И что он-де связался с темной сектой, проповедующей какие-то страшные обряды, то предательством гардару, то пособничеством и сговором с орками, тайком проникшими в город после Праздника Осени.
        Велир не очень-то слушал, больше полагаясь на личное суждение о знакомом человеке, чем глупым сплетням.
        Как-то раз, бессонной ночью, мучимый не то видениями, не то воспоминаниями, Винт так и не смогший заснуть, отправился в сарай, в котором он чинил свой воздухоплав. Он зажег фонарь, заправленный горючей водой, (она горела ярче и дольше) и оглядел комнату. В углу висела так больше ни разу не одетая кожаная куртка «под кожу лесного дракона». Сердце с тоской сжалось. Потеряв потенциального и частого заказчика, Винт скучал по небу. По свежему ветру, что развевал его полосатый шарф, по бесконечному простору и ощущению свободы, несравнимыми ни с чем. Отсутствие заказов, он, как ни странно, тоже связывал с опалой на Демира.
        Велир тяжело вздохнул и окончательно продрогнув, накинул куртку поверх теплого ночного халата. Усевшись на трехногий стульчик у верстака, он стал листать свои записи. Он все думал: как совместить воздушный купол с механизмом пропеллеров? Или как заставить воздухоплав летать при любом ветре и погоде?
        Мысли скакали одна через другую, словно играли в салки, куртка сползла с плеча и он, подтягивая ее, нащупал что-то плотное в подкладке за карманом. Нахмурившись, начал припоминать, что бы это могло быть? Он не помнил, что бы клал туда что-то. Взяв маленький ножечек, подпорол подкладку и вынул под свет фитиля небольшой, белый, сложенный вчетверо лист. Плотная бумага развернулась, открывая его взору карандашный набросок летательного аппарата.
        Несколько мгновений он сидел, бестолково пялясь на рисунок.
        И вдруг воспоминания, словно мощные струи водопада, обрушились на голову, обдавая сначала холодом, потом жаром, закручивая водоворотом, унося его в заводь памяти.
        Он даже вспомнил свой разговор с Демиром, когда они летели назад. Волшебник тогда, делал странные пассы руками, словно сматывал клубок ниток, навешивая ему их куда-то за ухо. Велир не отдавая себе отчета в действиях, вскочил и суетливо забегал по комнате, шепча под нос и двигая руками, словно складывал нечто в воздухе. Разложив по полочкам всю потерянную и так неожиданно обретенную информацию, он, бледнея, вновь уселся на стул.
        Вот значит, что искал Альберус. Его воспоминания. Но почему?
        Тревожно дождавшись утра, Велир принял решение навестить Демира. Но, как он слышал: к нему не пускают кого попало. Так что надо найти благовидный предлог для посещения.
        Оглядев сарайчик, он отчаянно забегал глазами по полкам и верстаку, вспоминая, не забывал ли чего волшебник у него в сарае того, что можно было ему сейчас вернуть. И вдруг, наткнулся взглядом на свою сумку, заваленную под ворохом инструментов и ветоши. Как и куртку, он не брал ее в руки с самого прилета в город. Было не до этого. Так и кинул в угол, обещая себе разобрать ее после.
        Повинуясь неодолимому желанию заглянуть в нее, он чуть не подпрыгнул от радости. Вот оно! Книги оставленные Мэйтоном!
        Еле уняв бешено колотящееся сердце, ведь в академии магии ему бывать еще не приходилось, он отправился переодеваться и дожидаться утра.
        ЧАСТЬ 3 ГЛАВА 26
        Долина.
        Глава 26
        Их провожал Энвалиэн.
        С Эитной они простились еще вчера вечером.
        Остановились у широкого проема с площадкой, обрывающейся в белое никуда.
        Энвалиэн первым подошел к выходу и выглянув на мгновение наружу, тут же вернулся, что-то подсчитывая на костяшках пальцев.
        - Эитна просила простить ее, и передать вам, что совсем забыла о небольшой мелочи… - Энвалиэн смущенно потупил глаза, но, ни от кого не укрылся их плутоватый блеск, - Дело в том, что в нашей пещере, время течет несколько иначе, чем на поверхности. И прошло не шесть дней, а шестьдесят шесть.
        После этих слов у всех троих вытянулись лица. В пещере повисло напряженное молчание.
        День - за десять!
        - Вот почему мне казалось, что тут, что-то не чисто! - воскликнула прямолинейная Кейт, - Спать ложишься, просыпаешься, а как будто, вечность прошла!
        Мэйтон возмущаться не стал, лишь нахмурился, поиграв желваками. Что-ж теперь поделаешь, если время все равно упущено? Через несколько мгновений, он уже воспринимал случившееся как досадную оплошность. Свою оплошность, которую не сумел предвидеть.
        - Не расстраивайтесь понапрасну, - попытался успокоить их Энвалиэн, - Эитна сказала, что так было надо.
        Лина украдкой вздохнула. Ну, теперь мама точно потеряет надежду ее отыскать. Ведь всем известно, что человека лучше начинать искать в первые часы, ну, на худой конец, первые три дня. С каждым днем надежда тает. Наивное сердце еще надеется, а разум шепчет, что, скорее всего, ожидание напрасно. А тут - прошло уже три месяца! Девушка тяжело вздохнула, она почувствовала себя обманутой.
        За эти дни, что они провели в гостях, на поверхности все изменилось. В горы пришла зима. Недавно выпавший снег, скрыл острые вершины, смягчил углы, укутал мир в студеные белые меха.
        Это была не та лестница, что в Синем Ущелье. Эта выходила на другую сторону горы, спускаясь в небольшую долину.
        - Окажитесь внизу, идите на юг к долине гейзеров, - Наставлял их Энвалиэн, - Там всегда тепло и мало снега. В долину попасть не сложно: после двух каменных столбов - «Ворот», будет перевал. Через него, спуститесь ниже. Все время следуйте на юг. В саму долину гейзеров не спускайтесь. Там довольно опасно, если не знаешь троп - провалиться под землю в кипящую воду и грязь, как нечего делать. Обойдете ее по краю и на восточной стороне увидите огромный валун - «Голову Огра», его ни с чем не спутаешь, он ядовито-зеленого цвета. За ним спуск и горная речка Мутная, что течет в Рыжем ущелье, она никогда не замерзает на зиму. Пойдете по течению. Далее, местность понижается и начинаются холмы, там, и до жилья не далеко. Дней за пять должны добраться до обжитых мест. Карту я Мэйтону дал.
        В подтверждение эльф кивнул, похлопав себя по груди, где она лежала во внутреннем кармане, упакованная по-прежнему - в чудесный файл.
        - В любом случае, припасов должно хватить дней на семь, если экономить, а дичи в лесах долины еще много. Зима только началась, снега там мало и зверье не успело попрятаться по норам. Удачи вам.
        Мужчины похлопали друг друга по плечам, а с девушками обнялись. Посмотрев еще мгновение друг на друга, трое, шагнув наружу, пропали за завесой метели.
        После комфортного тепла пещеры, погружение в мороз и ветер было шокирующим. Единственное, что радовало, это волшебная лестница. Как бы сильно не шел снег, ступени не заметались и были всегда чисты, словно только что выметены. В остальном….
        На такой высоте, господствовал ветер. Снежная круговерть мешала идти, сбивала с ног, норовя опрокинуть за пределы чудесных ступеней. Прямо туда, где в белесой мгле, словно дух, гонимый порывами ветра, бесновался снег. Он набивался под одежду, норовя выстудить тело, не давал дышать, колол лицо острыми крупинками снежинок.
        Продвигались медленно. Держались все время у самого бока скалы, и только один шаг в сторону, до края камня, отделял их от падения вниз.
        Энвалиэн по просьбе Мэйтона снабдил их веревкой, и теперь они словно исинские колбаски, были связаны вместе. Первый шел Мэйтон, потом Лина, за ней Кейт.
        Спускались весь день. В сумерках очутились под небольшим навесом, под которым решили заночевать.
        - Очень замерзли? - поинтересовался Мэйтон. Он бы мог разжечь магический огонь, но очень не хотелось растрачивать запас силы, что у него скопился во время отдыха. Это только начало пути и неизвестно, с чем придется столкнуться в дороге.
        Кейт догадалась, почему он спрашивает.
        - Думаю, сегодня обойдемся горячей едой.
        Лина непонимающе смотрела на обоих. Мэйтон пояснил.
        Лина согласно кивнула. Ничего против, она не имела. Хотя конечно в такую метель приятней спать у огня.
        Но не смотря на холод, им все-таки удалось обустроить уютное гнездышко. Мэйтон загородил проем пещерки кожаным пологом, и накрывшись теплыми одеялами они кое-как согрелись, сбившись в тесную кучку.
        Засыпая, Лина все же отметила, что тут как то уж слишком тепло для подобной ситуации. Наверняка, без магии не обошлось.
        Утром ветер прекратился, но снег все так и шел. На фоне утренних сумерек, пушистые хлопья казались серыми, словно пепел. Они падали и падали: холодные, легкие, тихие. Тишина стояла прямо-таки мертвая, такая, что звенело в ушах и хотелось разогнать ее хоть чем-нибудь: скрипом шагов по снегу, разговорами, движением, чтобы почувствовать, что они еще живы, и не оказались в чертогах Морка.
        Пока Мэйтон укладывал полог, Кейт выползла наружу, и задрав голову вверх, начала ловить снежинки ртом.
        - Заболеешь, - недовольно буркнул Мэйтон.
        - Хорошо, папочка, больше не буду, - наиграно пропищала Кейт, не забыв показать ему язык.
        Лина подставила меховую варежку и на нее сразу же легло несколько больших хлопьев. Она дыхнула, превратив их в капли. Чем не волшебство?
        Снег был чуть влажный. Кристаллы снежинок склеивались вместе и напоминали еще не до конца облетевшие большие одуванчики, семена которых, цепляясь друг за дружку, не хотели улетать от цветка.
        - Красиво как! - сказала Кейт, словно выдохнула слова вместе с паром изо рта, - Если бы мы не были сейчас за столько аров от дома, я бы была совсем счастлива.
        - Слишком много «бы», - пробурчал Мэйтон, утрамбовывая в рюкзак одеяло, - Если бы, не шестьдесят шесть дней назад.
        Кейт сделала вид, что пропустила сказанное мимо ушей. Расставив руки, она закружилась на месте, разбрасывая снег ногами в разные стороны.
        - Люблю такую погоду! Можно лепить снежные замки, - мечтательно пропела она, - И играть в снежки!
        Она зачерпнула снега, скатала шар, и запульнула в Мэйтона. Снежок разлетелся о плечо, обдав лицо мелкими холодными брызгами. Эльф выпрямился, ухмыляясь, попутно собирая огромной ладонью пригоршню снега. Кейт, взвизгнув, спряталась за Лину, используя ее словно щит. Поняв, что и ей сейчас достанется, та вовремя присела и снежок благополучно угодил Кейт в лоб.
        - Ах, ты! - взвилась рыжая, вытирая варежками мокрое лицо - Я тебя тихонечко…. Ну, погоди!
        Она сорвалась с места, и выставив руки вперед, кинулась в наступление. Мэйтон подкатил глаза и ухмыльнулся. Сама нарвалась.
        Как прибой разбивается о скалы, так и попытки Кейт завалить Мэйтона в снег, потерпели неудачу.
        Лина только успела с дороги отскочить, благоразумно оставшись в стороне от их игрищ.
        Между тем, утреннее спокойствие грозило вновь разразиться очередным бураном.
        - Все, хватит! Хорошего понемногу. - Урезонил он разыгравшуюся Кейт, - Пора двигаться.
        - Может, тут останемся на денек? Смотри, погода опять испортилась.
        Мэйтон скептически хмыкнул.
        - Тут всю зиму такая погода, теперь до весны под скалой отсиживаться будешь?
        Кейт вздохнула и напялила рюкзак. Спорить с орком, что самому им стать - гласила народная мудрость.
        В тумане метели продвигались медленно, направление удавалось сохранять только с помощью волшебной карты. На ней, синим пунктиром пролегал, проявляясь, их след.
        Но, к полудню ветер расчистил небо, унял метель, открыв взору яркое солнце.
        Путники увидели, что находятся в широком ущелье, сплошь закиданном острыми обломками скал. Они, как черные зубья торчали на поверхности, слепящей от снега целины.
        Как и полагается после снегопада, подморозило. Ветер обдавал лицо ледяным холодом, вышибая слезы из глаз, норовя задушить, затрудняя дыхание.
        На горизонте, в голубой дымке, упирались в стылую высь неба два столба - Ворота.
        Даже сквозь толщу воздуха, было видно, что они довольно правильной прямоугольной формы. Их черные грани, кое-где отливали стальным блеском на солнце.
        Все трое, молча, переглянулись, лишний раз открывать рот на морозе никому не хотелось. И так понятно, что их путь лежит туда.
        К закату они были у ворот.
        Вблизи, на фоне заходящего солнца, камни выглядели еще грандиозней. Прокладывая ровные, синие, словно начерченные тени по розовому снегу, они заставляли казаться маленькими букашками на лике вечности.
        Лина подошла вплотную к стене и провела рукой по гладкому камню.
        Черные массивные блоки мегалита, еще кое-где хранили следы полировки. Свет играл на их зеркальной поверхности, зажигая внутри мерцание зернистой структуры камня.
        Вся местность вокруг была усеяна обломками поменьше. Скорее всего, тем, что было когда-то, их поперечной балкой. Но даже эти камни поражали своими размерами. Некоторые, она могла сравнить разве что с вагоном поезда.
        - У нас тоже есть нечто подобное, - задумчиво проговорила девушка, - Пирамиды Гизы и основание храма Юпитера в Баальбеке. Но кто и когда мог перемещать такие громадины, наши ученые до сих пор спорят. Одни говорят, что их тащили рабы, посредством волока, другие считают, что возводили непосредственно на месте, формуя из раствора. Но до сих пор, технология строительства так и не раскрыта. Даже с нашими развитыми технологиями, мы не можем такого повторить. Некоторые считают, что это вообще строили не люди.
        Мэйтон внимательно слушал. Фыркая в тех местах, где говорилось о рабах и волоке.
        Кто и когда возвел тут эти ворота, не знали наверно и самые старшие эльфы. Не иначе, дело рук первой расы. И дело не в размерах. Дело в самом месте и их назначении. Тут никто не живет на протяжении уже должно быть, нескольких больших циклов.
        - Мы можем перемещать огромные камни, и размягчать их тоже умеем. Двигаем с помощью магии, а размягчаем с помощью сока дерева. Тут нет ничего удивительного.
        У Лины вытянулось лицо. Если про магию понятно, то что за «размягчение» такое?
        - Как это «размягчаете?»
        - Собираем сок одного дерева, частично выпариваем, и этой массой поливаем камень. Она клейкая и вязкая, впитывается внутрь, и через несколько минут, из камня хоть скульптуры лепи.
        - А как вы заставляете камень левитировать?
        Мэйтон равнодушно пожал плечами.
        - С помощью энергии. Энергии мысли. Только не думай, что каждый это может делать. Это магия высшего порядка. Тут должно произойти взаимодействие предмета, внешней среды и посредника, то есть мага. Когда все соблюдено правильно, результат не заставит себя ждать.
        Энергия концентрируется в одном месте, например на ладони, когда ее достаточно, чтобы поднять что-нибудь большое, например камень, она посылается в сторону предмета и силой мысли маг приказывает энергии поднять его. Я, конечно, объяснил очень примитивно и грубо, просто, чтобы тебе было понятно. На самом деле, тут больше чувственного восприятия, воображения, если хочешь.
        - Как с погодой?
        - Точно, - улыбнулся он.
        - А тебе приходилось раньше поднимать камни?
        - Нет.
        - Может, мы поговорим позже, когда поедим и согреемся, - вмешалась Кейт, - Эти столбы от нас никуда не денутся, а я, между прочим, замерзла! Она, как всегда вернула всех на землю.
        - Слушаюсь, моя госпожа - съязвил Мэйтон. - Может, ты видишь тут деревья, чтобы разжечь костер и согреться.
        - Ну-у-у Мэйтон, ты обещал огонь!
        Оглядев посиневших девчонок, он сжалился.
        «Впрочем, и самому погреться не помешает. Он же не собирается тратить весь свой запас силы?
        - Ладно, уговорили. Ищите место.
        Уже через долю времени с подветренной стороны мегалита снег был расчищен, а в выложенном из мелких обломков кострище, весело гудело жаркое пламя. Оно было не привычно-оранжевое, а синее, как спиртовое, с зелеными всполохами на кончиках язычков.
        На огне разогрели мясо, вскипятили воды для отвара. Поужинав, улеглись спать на прогретое огнем место, закутавшись во все, что только можно.
        Засыпая, Кейт думала о черных изысканных макаронах под белым соусом, сырных клецках и бисквите. С досадой вспоминая свой недавний порыв, как можно быстрее пуститься в обратное путешествие. Ну не дура?
        Лина никак не могла избавиться от озноба, идущего от серебряной цепочки на шее. И с раздражением думала, что скорей бы уже выпить эту «отраву», получить ответ на свой вопрос и положить подвеску в кармашек рюкзака, а не таскать на шее.
        Мэйтон не думал ни о чем. Он спал и восстанавливал Силу. Удивительно, отметил он про себя, но энергии в этих камнях оказалось с избытком.
        Третий закат встретили в горах.
        За день, по хорошей погоде, они отмахали три четверти пути.
        Двигались быстро лишь потому, что Мэйтон плавил узкую дорожку в снегу впереди себя, словно таран, прокладывая путь. Здраво полагая, что лучше потратить силы на магию, чем всю дорогу бороться с глубоким снегом. Колея была хоть и узкая, но идти по ней, было не в пример удобней и легче, чем увязать в снегу - за два дня намело до середины бедер.
        Еще днем зоркий эльф усмотрел на горизонте курящийся дымок между двух горных вершин.
        - Это наша цель. Осталось немного. Если ночь будет ясной, можно двигаться и под лунами, света будет достаточно и тогда к утру, будем отсыпаться в тепле долины.
        Сейчас решили передохнуть и двинуться в путь при первой возможности.
        Все это время, Лина думала о подвеске. Забудешь тут! Цепочка, точно грубая шерстяная нитка, колола и растирала шею, тяжелый кувшинчик тянул вниз, был прохладный и влажный. Будет обидно, если это знание, будет на проверку таким же, как ощущения от него.
        «Не беспокойся, ты не забудешь о нем…», - сказала тогда Эитна. Вот уж точно!
        И понадобилась мне эта тайна?
        За все эти два дня, Лина и словом не обмолвилась о подвеске друзьям. Времени не было, да и советоваться с остальными она не собиралась. Это ее выбор. Впрочем, она может и не пить содержимое, а вылить, сохранив подвеску как сувенир. Такие крамольные мысли посещали ее не единожды. Она уже раз пять передумывала и решалась вновь. Но совесть, все же не позволяла отказаться от своих обещаний. Мама всегда говорила - никогда не давай слово, если не сможешь его сдержать.
        Огонь Мэйтон разжигать не стал, подогрев еду как день назад. Каждому досталось по куску курятины, кружке теплого вина и мягкому ломтю хлеба.
        Дружок съел горного долгохвоста - местную полевую мышь.
        Лина как всегда выпустила его размять крылышки, пока не было метели. Тогда он и увидел добычу.
        Зверек грелся на камне, смешно подставив длинную мордочку к солнцу. Легкий ветерок шевелил короткую, но густую белую шерстку, черные глазки-бусинки зорко осматривали окрестности, тонкие усики мелко дрожали, улавливая запахи, а с ними и возможную опасность. Небо было чистым, и ждать ее с воздуха не стоило. Кто ж ожидал атаки лесного дракона там, где они от роду не водились?
        Дружок уже совсем окреп и по размеру сравнялся с домашней кошкой, только был не такой тяжелый. За время пребывания у Эитны, он отъелся на пещерных крыланах и стал похож на взрослую особь гадфена, только в уменьшенном размере. Носить в переноске его стало неудобно, и Лина позволяла ему прятаться в меховом капюшоне. Он воротником укладывался сзади на плечах, смешно высовывая клюв из-за её левого уха, а правое украшая синими перьями хвоста.
        Мэйтон с ним свыкся. Кейт игнорировала. Не плюётся - и то хорошо.
        Поужинав, друзья расположились на отдых, лениво наблюдая медленный закат солнца. Оно величаво плыло над ломаными вершинами гор, окрашивая снег во все оттенки желтого, оранжевого, розового, малинового, пряча в тенях индиго.
        Сославшись на то, что ей надо «в кустики», Лина покинула стоянку, отойдя подальше по склону горы. Присев на выпирающий из снега камень, она, не сдерживая облегченного вздоха, сняла подвеску с шеи.
        Ох, до чего ж хорошо! Посидев, не двигаясь довольно долго, она поймала себя на мысли, что оттягивает время. Эитна сказала, что надо выпить на заходе солнца. Но оно еще висело над изломанном горизонтом, напоминая пылающий апельсин. Значит, еще рано.
        «Выпью, когда оно уйдет за вершины наполовину», решила она, наблюдая за светилом.
        Тихо. И почему то ужасно одиноко. Вроде она не одна, но сейчас именно здесь, перед развернувшимся простором и безграничностью множества (как оказалось) миров, ощущалась острая отчужденность ото всех.
        А может то, что она собирается сейчас сделать, как раз и сделает ее одинокой или несчастной? Что может произойти от жидкости наполнявшей кувшинчик? Не затем же Эитна дала его, что бы отравить, она легко бы с этим справилась еще у себя в пещерах.
        Ах, что терзаться впустую?
        Лина тоскливо огляделась, словно видела всё в последний раз. Внизу живота расползался предательский холодок страха.
        И все-таки, как восхитительно вокруг!
        Она поднесла подвеску к глазам и посмотрела на солнце через матовое стекло артефакта. Цепочка мелодично звякнула, царапнув поверхность стекла. Внутри золотыми искрами играла все та же вечная метель.
        «Выпей меня», шептала волшебная жидкость, на мягких лапках пробравшись в сознание, заворожив, повергая в оцепенение.
        - Что это у тебя?
        Резкий вопрос застал врасплох, и Лина чуть не выронила подвеску из в снег.
        Мэйтон, обеспокоенный ее долгим отсутствием двинулся на поиски и с удивлением обнаружил за первым же поворотом.
        - Я…, - она не знала с чего начать. Может, Мэйтону нельзя видеть его? Пустое, все равно уже увидел. Может оно и к лучшему? Может Мэйтон посоветует что полезное?
        - Это дала мне Эитна. Сказала выпить на третьем закате, - показывая подарок, честно пояснила она.
        - Зачем? - подозрительно прищурился орк, глубже засовывая руки в карманы.
        - Чтобы я узнала, почему я здесь, - прошептала испуганная девушка. Далее, Лина вкратце пересказала ему разговор с волшебницей.
        Ей вдруг действительно стало страшно. Только бы Мэйтон отговорил ее! Она бы послушалась и не стала ничего пить. Ей вдруг расхотелось знать. Главное, Эитна сказала, что она вернется домой, а большего ей и не надо. Или надо? Как же все сложно!
        - Ты хочешь этого?
        Лина неуверенно пожала плечами.
        - Точно?
        - Да, - шепнула она, честно заглянув себе в душу.
        Слова давались ей с трудом, словно горло сдавили железным обручем.
        - Тогда пей и приходи, мы выступаем минут через десять.
        Тон его показался ей деловым и безразличным. Хотя с Мэйтоном никогда не угадаешь.
        - Постой со мной. Пожалуйста, - собирая в себе последние крохи смелости, прошептала девушка.
        - Чего ты так боишься? - Мэйтон присел рядом на корточки.
        - Неизвестности, - помолчав, ответила она.
        - Думаешь, Эитна могла подсунуть тебе яд?
        Лина помотала головой.
        - Нет, но…
        - Тогда пей и покончи с этим. Не думаю, что она хотела превратить тебя в змею, или еще гадость какую.
        Лина улыбнулась. Действительно, может, все намного проще?
        - Сама сказала, что хочешь понять, почему ты здесь, а это единственная возможность, я правильно тебя понял?
        Лина вновь кивнула.
        - Эй! Вы куда делись? - Из-за скалы появилась рассерженная Кейт, - Что вы тут сидите? Я окоченела вся. Или идем, или разбиваем лагерь.
        - Тише Кейт, тут решается вопрос личной идентификации.
        - Что? Какой такой «фикации»?
        Мэйтон вздохнул. Кейт даже не обиделась на то, что ей не потрудились объяснить непонятное слово.
        - Сейчас Кейт, я выпью из этого пузырька и пойдем собираться. Хорошо? - спокойно пояснила Лина.
        Ничего не понимающая Кейт, только кивнула, шмыгнув потекшим с утра носом.
        - А что у тебя там?
        - Эта самая «фикация», была бы она неладна, - буркнула Лина, откупоривая пузырёк.
        Она картинно вытянула его в руке, смотря на солнце сквозь матовое стекло. В свете его последних лучей жидкость внутри, почему то казалась совсем темной - густого чернильного цвета.
        В конце концов, она все решила еще тогда, и сомневаться сейчас уже бесполезно. Раньше надо было думать.
        Лина зажмурилась, залпом опрокинув в рот жидкость, и сразу же проглотила, боясь даже почувствовать ее вкус на языке.
        От любопытства Кейт подалась вперед, следя за каждым движением девушки.
        Мэйтон протянул откуда-то возникший у него в руках сухарик.
        - Закусишь?
        Лина мотнула головой. Мол, и так сойдет.
        - Ну, что? - нетерпеливо выдохнула Кейт, любопытно вытягивая шею.
        Лина обвела всех удивленным взглядом.
        - Да ничего…, как вода… безвкусная.
        - Все. Спектакль окончен, занавес опущен! - бодро скомандовал Мэйтон всплескивая руками, словно разгоняя стайку любопытных синиц, - Собираемся и топаем дальше.
        От его возгласа проснулся гадфен, и бодро пискнул, высунувшись из капюшона, словно поддакнул. Он как всегда, проспал, пропустив все самое интересное.
        Разочарованная Кейт побрела к стоянке, за ней двинулся Мэйтон. Лина помедлив еще пару мгновений, поплелась за остальными. Ничего не произошло. В голову не приходило никаких необычных мыслей или знаний, все было как всегда. Может, ее обманули? Может ли быть такое? В конце концов, а чего она ожидала, грома и молний, или световых откровений в небе? Может быть всё придет, но позже? Само собой?
        Двинулись в путь с наступлением сумерек. Как только солнце опустилось на западе, на востоке поднялся Месяц. Большой, ярко-оранжевый, пятнистый словно далматинец. Сначала он медленно крался за ними, мелькая меж горных вершин, а потом выскочил вперед и кинулся наперерез, спеша на запад за давно ушедшим братом-солнцем. Следом за Месяцем тронулась в путь Нэя, ведя за собой, словно на веревочке, скромную, маленькую Фею.
        Чуть позже, совсем потемневшее небо украсилось водоворотом звезд с ярким Сердцем Мирры.
        Идти было действительно светло. Продвигались споро.
        Мэйтон смастерил импровизированные санки из многострадального кожаного полога. Привязал к концам веревку и тащил за собой, сложив туда вещи девочек. Шагающие налегке, они больше не жаловались на жизнь и страшные превратности судьбы, а просто молчали и топали следом. В конце концов, это для их же блага. Побыстрее выбраться к цивилизации хотелось не только ему одному.
        Все бы хорошо, но к середине ночи небо вновь стало заволакивать облаками. Сначала слоистыми, словно тонкая пелена, покрывающими мерцающее небо, а потом пошли перья серой хмари, быстро скрывшие звезды и пригасившие свет спутников.
        Но тьма все равно не была непроглядной, подсвеченные изнутри облака, сияли серебристо-серым, давая разобрать дорогу в светлом снегу.
        «Главное, чтобы не началась метель», - думал Мэйтон с тревогой смотря на небо и помечая в памяти приметные вершины гор, чтобы не сбиться с пути. Он несколько раз доставал карту, сверяясь с маршрутом, подправляя направление проплавленной колеёй. По его прогнозам к утру они должны быть на месте. Только бы успеть до метели. То, что она будет, он уже не сомневался, всегда умел чувствовать погоду.
        Не тут-то было!
        ГЛАВА 27
        ПРОБЛЕМЫ
        Лина следовавшая за Мэйтоном, вдруг споткнулась, словно запуталась в собственных ногах и ничком упала на сани с поклажей, а монотонно бредущая за ней Кейт, запнулась о ее ноги и полетела сверху. Полог отяжелел, веревка не выдержала, порвалась, и Мэйтон дернувший за нее сильнее, тоже оказался в снегу.
        - Вы там, на ходу заснули что ли? - недовольно буркнул он, вставая и отряхиваясь.
        - Я не виновата, это всё Лина, - сразу отозвалась Кейт. Она уже отряхивалась, не спуская глаз с неподвижной подруги.
        Мэйтон занялся веревкой, не отвлекаясь на неожиданную заминку.
        - Мэйтон, она не двигается, - озабочено позвала его рыжая, поворачивая Лину на спину. Из ее воротника, выполз сонный дракончик и жалобно запищал.
        - Фу, гадость, иди отсюда! Это не ты ее укусил, случайно? - подозрительно спросила она у маленького хищника.
        Тот только зашипел и попятился от нее, прячась в складки мехового плаща хозяйки.
        Мэйтону хватило одного взгляда на Лину, чтобы понять, что все очень плохо.
        - Посвети мне, - серьезно сказал он. Кейт уже была в силах сотворить световой шар, поэтому, сразу повиновалась.
        Девчонка была бледна, часто и прерывисто дышала. Он прощупал пульс, поднял веко, заглянув в ставшие почти черными глаза. Зрачок заполнил всю радужку, оставив по краю лишь тонкий зеленоватый ободок.
        - Вот тебе и раз! - обреченно выдохнул Мэйтон.
        - Что с ней? - пискнула испуганная Кейт.
        - Похоже, зелье Эитны все же подействовало.
        - И что теперь делать?
        - Придется тащить ее волоком. Тебе, нести свои и часть ее вещей.
        Кейт сморщилась.
        Мэйтон грозно зыркнул.
        - Может, ты санки потащишь?
        Кейт сникла.
        Пока они разбирали вещи, устраивали и укрывали Лину, с неба посыпались первые снежинки.
        Ветер усиливался. Мэйтон ругался.
        Тяжелей всего пришлось эльфу. И он сто раз поблагодарил всех богов по очереди, за то, что он сейчас орк. Если бы не его сила и выносливое тело, то пройти такое расстояние, таща за собой поклажи, словно тягловый мерин, нечего было и мечтать. Под конец, часть вещей Лины, что тащила Кейт, все же легли в «сани».
        Даже, несмотря на то, что полог оставлял за собою довольно широкую и глубокую борозду, полукровка брела следом, то и дело падала, словно пьяная, увязая в снегу.
        Следующие часы до рассвета, они просто выбивались из сил, борясь со стихией. Порывистый ледяной ветер в лицо, с непрекращающимися тоннами снега порой не давал сделать и шага вперед. Тогда, они задыхаясь останавливались, и заглатывая снег вместе с воздухом, отворачивались от него спиной, чтобы отдышаться. Разлепляли забитые снегом глаза, отряхивались и топали дальше. Под конец, Мэйтону пришлось привязать Кейт к себе веревкой, чтобы не потерять, как несколько часов назад, когда она упала под тяжестью рюкзака и не могла встать самостоятельно. Как она звала его, он не услышал из-за ветра и лишь обернувшись проверить Лину, понял, что потерял ее. Пришлось поворачивать, искать, подбирать, отогревать, успокаивать.
        Ветер валил Кейт в снег, рюкзак тянул плечи книзу, и ей казалось, что она так же как и Лина, свалиться замертво рядом. Она даже начала завидовать девчонке, что та так легко преодолевает дорогу. Читай больше книг на Книгочей.нет Так не честно! Вон, даже мерзкий гад, едет как гард - в мехах и тепле. А ей бедной, судьба подбросила очередное испытание. Под одеждой было жарко, струйки пота катились по спине, между тем как в лицо дул пронизывающий ветер, забивая все снегом. Голова гудела, уши разрывались от боли из-за холода. Хуже и не придумаешь!
        В сознание Лина так и не пришла, как не пытался Мэйтон ее растеребить. Эту заботу решили оставить до тех пор, пока они не придут в долину гейзеров.
        Добрались, не сбившись с пути только лишь благодаря карте Энвалиэна. В предрассветных белесых от снега сумерках на горизонте показалось темное пятно долины.
        Кейт почти плакала от счастья, она уже не помнила, когда так выматывалась. Наверное, в последний раз, это было той страшной осенней ночью по дороге в Вейли.
        Мэйтон устало плюхнулся в сугроб, вдохнул очередной порыв ветра со снегом, закашлялся. Разило страшно! Неужели им придется остановиться в подобном смраднике? Должно быть, долго они там не выдержат.
        Скосив глаза на Кейт, он понял, что она это тоже чует, только сил возмущаться у нее нет.
        Когда под ногами снега стало ощутимо меньше, Мэйтон решил разведать местность. Оставив Кейт прятаться от ветра за камнем, он пошел вперед, туда, где меж двумя невысокими холмами вился еле заметный парок. Пройдя по седловине холма и спустившись на противоположную его сторону, Мэйтон словно попал в другой мир.
        Он стоял на месте водослива высокого холма.
        Долина протянулась с запада на восток между Скалистыми горами и Безымянным кряжем, и находилась в глубокой котловине. Отгороженная от ветра и холода, испещренная оврагами, она плавно загибалась влево, скрываясь за крутым перегибом склона.
        Внизу, на поле, среди еще зеленых островков травы и кустарника были разбросаны многочисленные окна озер, поражающих воображение своими цветами. Синие, изумрудные, желтые, красные, бирюзовые. Местность вокруг них, испещрена невысокими холмиками с клокочущей грязью и плюющими вверх фонтанами кипятка. И над всем этим, словно призрачная, кружилась метель. Закручиваясь в вышине, снег таял, падая на землю в виде моросящего дождя. Даже тут было тепло и влажно, словно в парной, и только что вышедший из метели Мэйтон, еле удержался от того, чтобы не распахнуть куртку.
        Оставшись одна, Кейт подобралась к вещам и отыскав флягу, напилась. Решив проверить как там девчонка, она откинула одеяла и заглянула ей в лицо. На груди, свернувшись калачиком, словно кот, спал гадфен. Он недовольно пискнул, сжимаясь от холода, и попытался зашипеть.
        - Но-но, я те щас плюну! - погрозила ему пальцем Кейт. Тот, втянул голову под крыло, только один янтарный глаз, поблескивая, внимательно следил за ней.
        - Ладно, спи уж, - сжалилась Кейт.
        Лина, как и в начале ночи была бледна и дышала тяжело. Кейт потрогала лоб. Горячий. Значит, есть температура. Она перебрала в уме все травы, что были у нее в наличии, и, раскопав свою сумку, принялась за дело.
        Налила теплой воды в кружку от термоса, капнула туда пару капель вытяжки из душицы обыкновенной, столько же мать-и-мачехи, малины и зверобоя. Травы заварить негде, а экстракт собьет жар и восстановит нормальную температуру тела. Она аккуратно приподняла голову девушки.
        - Ну-ка, давай лечиться. Будь умницей и выпей то, что я тебе дам, - ласково проворковала она.
        Естественно реакции не последовало и ей пришлось влить отвар в рот почти насильно, разомкнув сведенные судорогой челюсти.
        Едва переведя дух, она приметила Мэйтона появившегося из снежной круговерти. Он устало плюхнулся прямо в сугроб рядом с ней.
        - Ну, что там?
        - Мы у цели. Но идти дальше придется медленно. Снег влажный, местность незнакомая и опасная. Сама скоро увидишь. За этой седловиной, - он махнул рукой за спину, - начинается спуск в долину. Там нет снега, придется тащить вещи и девчонку на руках. Так что, я оставлю тебя ненадолго, а сам разведаю местность. До темноты надо разбить лагерь.
        Кейт застонала.
        - Ничего-ничего, все образуется, - устало утешил он, покосившись на бездвижную Лину.
        Они перенесли вещи к самой границе с теплой долиной.
        Разместив девчонок под защитой крутого склона, Мэйтон пустился на поиски места.
        Кейт поправила одеяло на Лине, и, наплевав на все опасности, тут же заснула.
        Проблуждав несколько часов среди бурлящих ям с кипятком, дымящихся склонов и холодных ручьев сбегавших с кряжа, Мэйтон присел подумать. Что собственно он ищет? Долго ли продлиться беспамятство Лины и как надолго им придется тут остановиться? Каков их вероятностный расклад? Наконец, приняв единственное правильное решение, он уселся в позу покоя.
        На этот раз погружение произошло легче и быстрее, чем в воздухоплаве. Мэйтон вышел из тела, коснулся ветра, и он мощной упругой струей увлек его за собой. На его крыльях он стал обследовать окрестности.
        Долина была поделена на две части. В той, где они находились, было слишком много ядовитых источников, а соответственно испарений, мало растительности и господствовал вездесущий запах тухлых яиц. То ли дело часть долины за изгибом склона. Там воздух чище, много минеральных источников, так же имелось несколько ручьев сбегавших со Скалистых гор и небольшие (на вид), пресные озерца. Восточный ветер, прилетавший с тёплого Узкого моря, отгонял неприятный запах и делал эту часть долины оазисом посередине зимы. Мэйтон решил тронуться туда. Но его взор вдруг обнаружил небольшую избушку, скромно притулившуюся у южного склона котловины. Как она оказалась здесь, и кто ее построил, они выяснят позже. Сейчас это единственная возможность устроиться тут, со всем возможным комфортом.
        Выходить из приятной невесомости, что обретаешь в подобном состоянии, было неимоверно тяжело. Сразу навалилась усталость, слабость, сонливость, ломота в костях и тошнота. Мэйтону понадобилось какое-то время, чтобы прийти в себя и собрать силы для последнего марш-броска.
        - Пошли, я нашел место! - потряс он за плечо отдыхающую подругу. Ему самому сейчас, больше всего на свете хотелось прилечь рядом, и не двигаться с места денька эдак два.
        Кейт разлепила тяжелые от сна веки вяло кивнув.
        Мэйтон взглянул на Лину.
        - Не приходила в себя?
        Кейт покачала головой, повозившись, стала на ноги.
        - Я понимаю, что тебе тяжело, но сделай последнее усилие, я нашел кое-что, что тебя удивит.
        Кейт выгнула бровь, но вновь, ничего не сказала.
        - Собери то, что понадобиться в первую очередь, - посоветовал Мэйтон.
        С собой решено было взять одеяла, лекарства и немного еды. Большего утащить им было не под силу. То, что осталось, спрятали под приметным красным камнем. Мэйтон взял Лину на руки, и выбирая самую, на его взгляд, безопасную дорогу, тронулся в путь вдоль южного края долины.
        Спустившись по сухому руслу ручья вниз, Мэйтон предупредил Кейт, чтобы не наступала на зеленую травку.
        - А что будет? - полюбопытствовала подруга,
        - А вот что.
        Мэйтон посоветовал найти камень побольше, и кинуть в самую гущу зеленого ковра. Кейт послушно исполнила просьбу. Камень приземлился, смачно чавкнув во все стороны грязевыми брызгами, и стал медленно погружаться в жижу, словно горячий нож в масло. В нос ударило вонью и горячим паром.
        Кейт пискнула и прильнула к надежному боку друга.
        - Безопасно только там, где полынь, - наставлял он. Впрочем, то место что я нашел, довольно спокойное. Там даже можно гулять, не боясь провалиться. Есть пресная вода и теплое термальное озеро, которое не должно замерзнуть даже в середине зимы.
        Кейт кивнула и побрела за эльфом.
        - Смотри!
        Мэйтон резко обернулся, привлеченный резким криком подруги. Он уже хотел положить Лину и схватиться за меч, но Кейт показывала всего лишь на огромный зеленый камень, что покоился на вершине холма, на противоположной стороне котловины.
        - «Голова Огра», выход из долины, - вспомнила место Кейт. - О нем говорил Энвалиэн.
        Мэйтон кивнул и тяжело вздохнув, побрел дальше. Они так близко к выходу отсюда и так далеко. С больной девчонкой нет никаких шансов преодолеть трудный спуск вниз. Придется пережидать пока она придет в себя.
        Кейт брела, от усталости не видя ничего вокруг себя. Только морщилась от зловония, да иногда засматривалась на бьющие из-под земли фонтаны кипятка или на булькающую грязь, в похожих на лопнувшие прыщи, серых и желтых маленьких кратерах. Мэйтон вел их там, где было наиболее безопасно. В обход озерам с синей ядовитой водой, ямам из которых вырывались белые облака горячего пара и полянкам с той самой, обманчивой ярко-зеленой травкой. Земля под ногами была самых разнообразных оттенков, не хуже, того места, где они нашли Синюю лестницу. От нестерпимой вони, уже стала кружиться голова, когда запах неожиданно пропал и Кейт поняла, что они на месте.
        В лицо дул свежий ветер, снося вонь вглубь долины и Кейт наконец вздохнула полной грудью. Еще одной неожиданностью, был выбеленный временем, маленький деревянный сруб на высоких сваях. Он расположился у подножия холма поросшего невысоким стлаником и тонкими чахлыми осинками. К двери вела высокая деревянная лесенка.
        - Мэйтон, ты просто чудо! - воскликнула Кейт, - Как ты его нашел?
        Мэйтон пожал плечами. От усталости говорить не хотелось.
        В избушке оказалось довольно сносно. В углу давно покинутое, разворошенное мышиное гнездо. Завешанные почти истлевшими пучками трав стены и худая в одном углу крыша, говорили о том, что тут уже очень давно никто не жил. Пахло сыростью, грибами и гнилыми травами.
        Три на три больших шага Мэйтона, этот оплот уюта имел еще небольшое оконце, снабженное ставней и маленькую печь в дальнем левом углу, сложенную из местных речных камней. Но для данной ситуации, домик был похож на роскошные хоромы. Поэтому стали немедленно обживаться.
        - Как думаешь, кому он принадлежал? - спросила Кейт несколько часов спустя, когда они развели небольшой костерок перед домом и с упоением смаковали крупяную кашу с окороком.
        Мэйтон пожал плечами.
        - Сюда иногда ходят за лечебными грязями и минеральной водой. Может, кто из паломников, может кто-то сам тут лечился? Место довольно комфортное.
        Помыв посуду в горячем источнике, они заползли в домик и завалились спать. Двое суток в борьбе со снегом и холодом сделали свое дело. Проспали почти весь следующий день. К вечеру, Мэйтону пришлось вернуться и забрать оставленные под камнем вещи. Никто из животных, несомненно, обитающих в долине, до сих пор, на них не позарился. Всех отгонял запах.
        Лина в себя так и не пришла. Мэйтон был уверен, что ее странный сон связан с тем, что дала выпить ей Эитна. Еду она не принимала, но воду с каплями Кейт, всё же пила - и на том спасибо.
        Следующая нэя ушла на обустройство жилища. Благо метель, а вернее дождь в пределах долины кончился, и даже изредка в разрывы туч проглядывало солнце, расцвечивая долину еще ярче. Было тепло.
        Мэйтон чинил протекающую крышу, перекладывал печку, ходил на охоту и заготавливал дрова в ближайшей роще. Зайцев в округе было пруд пруди, так же как и лис с волками, спускающихся сюда за легкой поживой. Чаще они встречались на противоположном конце долины, где та примыкала к Скалистым горам.
        До самых заморозков погода была хорошая.
        Мэйтон оказался прекрасным хозяйственником, и к концу первой нэи у них уже был теплый дом и почти постоянная пища. В ближайшем лесу, что рос на склонах холмов, собирали сушняк, рубили поваленные бурей сухие стволы и складывали в объемную поленницу за домом.
        Заржавелое лезвие без топорища, Мэйтон обнаружил под полом, еще в первый день прибытия. Приладив новое топорище и заточив, у него получился отличный колун.
        Пойманных зайцев и рыбу, выловленную в единственной пресной речке, эльф коптил на костре, а рыбу еще и вялил на ветру. Шкурки зайцев высушили на правилках и сшили из них большое меховое одеяло, а излишки складывали на холодный чердак, чтобы не попортились. Может, можно будет продать и выручить за них денег в ближайшем селенье?
        Что будет, когда все укроет снег, они не знали, поэтому пищей запасались впрок. Место было спокойное, не считая пару раз вышедшего из леса бирбера-шатуна, да стаи волков, которых эльф отпугнул магией, бояться тут было некого.
        Мэйтон стоически выносил все свалившиеся на него заботы и почему то чувствовал за собой ответственность за происходящее. Может, надо было остановить Лину тогда? Давно был бы в Нэрт-а-Нэлл, и участвовал в жизни гвейса.
        Долгими зимними вечерами у него появилось время многое обдумать и в один прекрасный момент, его накрыла одна догадка. А вспомнив детали, он окончательно уверился в том, что она верная! Тот человек на пляже, что подсунул ему листки, был ни кто иной как их учитель. А вся эта заваруха была не чем иным как его испытанием, в которое он втянул и Кейт. И знал об их исчезновении только один Демир. Соответственно послать письмо Эитне мог тоже только он.
        Какой же я идиот!! - выругал себя Мэйтон. Учителем у Демира был Кипрей, кто хорошо помнил о перевороте с участием Эитны, а соответственно передал своему ученику знания о ней.
        Своими соображениями он поделился с Кейт. Она сначала не могла поверить, но сложив все детали воедино, приняла его догадку полностью. За что вновь выругала. Ну, кто скажите, мешал сразу обратиться к учителю, как настаивала она, а не блукать невесть где, мерзнуть в снегу и мокнуть под дождями все эти полкруголета!
        - Зато мы встретили Лину.
        Аргумент был веским и Кейт, недолго подумав, согласилась.
        Линин питомец, казалось, впал в спячку вместе с ней. Он вылезал раз в нэю, ел то, что скармливал ему Мэйтон и удалялся обратно под бок своей многострадальной хозяйке.
        Они жили тут уже почти два месяца.
        Кейт, как заправская хозяйка, хлопотала по дому и ухаживала за больной.
        Вечерами они отмокали в теплом озере, болтая о всяких пустяках, как раньше. Казалось, что жизнь потихоньку входит в колею, но не тут то было.
        В один из таких вечеров, Лине стало хуже. Они как раз сидели в теплой воде озерца, когда со стороны избушки послышался крик.
        Мэйтон сначала решил, что это какое-нибудь животное, но крик повторился и он понял, что он доносится из их жилья. В голову полезли неприятные мысли об оборотнях.
        Наскоро одевшись, они влетели в избушку.
        Словно встречая их с порога, Лина вновь закричала. Гортанно, надрывно, протяжно. И столько муки было в ее голосе, что у Кейт побежали мурашки по спине.
        Выгнувшись дугой и запрокинув голову, под каким-то немыслимым углом, ее трясли судороги. Руками и ногами она молотила по полу, голова металась из стороны в сторону, движения были хаотичными, словно кто-то привязал ее за веревочки и беспорядочно дергал.
        Напуганный со сна Дружок, беспокойно метусился над ее головой. То и дело, задевая крыльями белые волосы, от чего казалось, что они живые.
        Как по команде, не сговариваясь, стали действовать сообща.
        Мэйтон прижал девушку к полу. Кейт обхватила ее голову руками, держа между коленей не давая дернуться. Дотянулась до сумки с лекарствами и трясущимися руками нашла успокоительное. Эльф подал ей кружку с водой (благо, домик был настолько мал, что из середины комнаты, при должной сноровке, можно было дотянуться до каждого угла), им удалось напоить Лину, и через некоторое время она затихла.
        - Что с ней такое? - утирая пот со лба прошептала рыжая.
        - Спроси что полегче.
        Мэйтон вздохнул, укладывая девушку на место, расправил скомканные одеяла.
        - Она так кричала… мне стало страшно.
        Он снова кивнул, задумавшись. Потом, откинул с Лины одеяло и стал раздевать.
        - Что ты делаешь? - прошептала Кейт.
        - Хочу кое-что проверить.
        - Помоги мне, - попросил он подругу, пытаясь стянуть с Лины свитер.
        Кейт недоверчиво покосилась на него, хотела сказать какую-нибудь язвительную шутку, но видя его серьезное выражение лица, прикусила язык.
        Оставив Лину в одном нижнем белье, Мэйтон начал внимательно изучать ее тело.
        - Ой! - пискнула Кейт, показывая на бледное запястье девушки, - Смотри, она…, оно… шевелиться, словно там ползает кто то!
        Глаза Кейт были похожи на два фиолетовых блюдца.
        Действительно, под кожей точно живые ужи, виляли и переплетались узлы мышц, словно устраивались на новом месте.
        Мэйтон озадаченно выдохнул.
        - Думаю, это только начало.
        - Начало чего? - удивилась Рыжая.
        - Начало трансформации. Она меняется.
        - Что? Кто меняется? - не поняла Кейт.
        Мэйтон шумно втянул носом воздух.
        - Я думаю, вернее, я предполагаю, что так действует зелье Эитны. Тело Лины начало меняться.
        - Зачем? Почему? - Кейт нахмурилась и никак не могла понять, что имеет в виду Мэйтон.
        - Я не знаю Кейт. Поживем - увидим.
        - Так это из-за того, что она выпила из того пузырька
        - Долго же до тебя доходит, - без поддёвки пробубнил эльф, снимая, и ставя свои сапоги к печке.
        Кейт надулась.
        ГЛАВА 28
        ПРОБУЖДЕНИЕ
        Конец Айлета месяца Ворона, (Ветрозима) выдался муторным.
        Приступы у Лины стали все чаще. Если между первым и вторым был промежуток в три дня, то теперь, они могли повторяться через несколько часов. Иногда Мэйтон и Кейт слышали, как трещат и выгибаются ее суставы, а под кожей словно бродили и двигались волны. Лицо тоже немного изменилось. Надбровные дуги стали чуть выше, соответственно увеличился размер глазного яблока и поменялся разрез глаз, скулы стали чуть шире и выше. Перестроились хрящи носа, поменялась линия рта и форма губ.
        Но все эти изменения были настолько незначительны и тонки, что только видевший, как все это происходило, мог бы с уверенностью сказать, что именно поменялось.
        Кейт страшилась того, что происходит и когда крики Лины были совсем не выносимы, она, зажимая уши руками, выбегала из домика. Ее это пугало и одновременно раздражало, приводило в смятение и отчаяние. Одновременно хотелось помочь и бежать прочь отсюда.
        Но, ко всему привыкаешь, и вскоре, Кейт привыкла.
        Магия на Лину не действовала, оставалось уповать на своё мастерство травницы.
        Она потратила почти все обезболивающее.
        Между дежурствами Кейт ходила собирать травы выкапывая их из под снега, пополняя свои скудные запасы. Осень в котловине длилась дольше, чем в горах, уже полностью занесенных снегом. Пусть осенние травы не такие сильные, как весенние, но это лучше чем ничего.
        И вот, как-то раз, погрузившись в себя за этим занятием, Кейт вспомнила свой разговор с Эитной об озере, в котором та отмокала во время ломок.
        Кейт ворвалась ураганом в избушку, только что дверь не снесла.
        - Мэйтон! Я вспомнила!
        Он тем временем, только успокоил Лину и укрывал ее одеялом.
        Ее лицо, осунувшееся, бледное, влажное от испарины, белело в полумраке комнатки.
        Кейт в нетерпении топталась на пороге, еле сдерживая свое открытие, пока эльф заканчивал с хлопотами.
        - Ш-ш-ш! - нахмурился он, - Еще разбудишь, только успокоил. Так что ты вспомнила?
        Они вышли за порог, плотней закрывая дверь от сквозняка.
        Кейт сбиваясь и перескакивая с повествования, сбивчиво объяснила.
        - Да-а…, - задумчиво протянул он, - Что-то припоминаю.
        Прищурившись, он посмотрел вдаль.
        - Когда я выслеживал лисицу, вон на том склоне поросшего ельником холма, - он показал направление, - Как раз за песчаной осыпью видел голубое озеро. Я не подходил ближе, но еще тогда поразился красоте цвета воды в нем. Может, то самое?
        Кейт довольно улыбнулась.
        Теперь, в их обязанность входило носить Лину к озеру. Оно оказалось то самое, и после процедур, ей действительно становилось легче. Но эффект был не долгосрочный, так что, в любую, погоду каждый день, Мэйтон отправлялся на прогулку.
        Месяц Волка - середины зимы, или Гайлет, называемый у людей Перезимом выдался холодным. Даже в теплой долине, снега намело по колено. Их спасали незамерзающие термальные источники, и место, где с подогретых внутренним теплом гор, струилась небольшая пресная речушка впадающая в минеральное озеро. Вода в этом месте, мерцала всеми оттенками радуги. Когда Кейт увидела это, то долго восхищалась. Мэйтон объяснил, что так происходит тогда, когда в чистую пресную воду примешивается минеральная.
        За это время, они ко многому привыкли. Например, на заре, каждую нэю в одно и то же время, на другой стороне долины с оглушительным рёвом в небо взлетал столб кипятка. Он фонтанировал несколько минут, а потом, всё заволакивало горячим паром. Мэйтон еще раз поблагодарил всех богов за то, что их часть долины была относительно безопасна. Не считая не замерзающих озер, справа от домика имелся каверн с теплой грязью и нескольких маленьких фонтанчиков, разбросанных по периметру долины, «плюющихся» каждые несколько часов.
        Один раз, когда он вернулся с охоты, то обнаружил в доме бэньши, коварно склонившуюся над телом беспомощной Лины. Как ему тогда показалось, тварь пыталась задушить девчонку. В сумраке хижины глаза нечисти, сверкали красным, отражая свет пламени, горевшего в очаге. Мэйтон уже потянулся за Сигом, когда понял, что перед ним Кейт, только вся вымазанная в серую глину. Рыжая в праведном гневе чуть не огрела его сапогом, а что пришлось бедному эльфу выслушать в свой адрес, лучше совсем не вспоминать. Единственное, что он понял из ее «проникновенной» речи, это то, что это неимоверно полезно для кожи.
        На следующий день, она уговаривала его вымазаться вместе с ней, но Мэйтон оказался неумолим. Вместо этого, когда уговоры Кейт пошли на спад и она уж подумала, что эльф не прошибаем, Мэйтон, подкараулил ее, шедшую с ведром воды, и в отместку напугал таким же образом. Вода оказалась у него на голове, грязь, размазавшись, стекла за шиворот, зато лицо визжащей Кейт он запомнил надолго! Это воспоминание, еще долго будет радовать его скучными зимними вечерами.
        Через месяц постоянного крика и боли, Лина неожиданно затихла.
        - Она что, умерла? - пытаясь нащупать ее пульс, прошептала Кейт белым морозным утром.
        - Не должна, - Мэйтон поднес зеркальце к ее губам. Оно не сразу, но запотело.
        Через несколько дней у Лины стали отпадать ногти. Вот, просто так, брали и отваливались. Кейт и Мэйтон прибывали в шоке. Еще через несколько дней, стали пробиваться новые, розовые, блестящие, словно отполированные. А еще через нэю, в волосах появились первые, белые пряди.
        В довершение всего, к исходу зимы на эльфийский праздник Имэлк, или «Праздник молока» людей, у Лины из-под закрытых век потекли кровавые слезы.
        Мэйтона в это время не было. Он охотился на противоположном склоне котловины и Кейт осталась с девушкой одна.
        Очередной приступ почти прошел, но Лину колотил лютый озноб, а потом, по обычаю, она начинала плакать. И вот как раз в этот момент…
        Кейт казалось, что ее уже ничем нельзя удивить, и произошло уже все плохое, что только может произойти, но оказалось, неприятности только набирали обороты.
        Перепугавшись не на шутку, она сначала выскочила за дверь и по обычаю кинулась звать Мэйтона. Потом несколько раз обежала вокруг своего любимого валуна, за которым она спасалась от навалившейся работы и страхов. Но посидев там несколько минут, поняла, что так она ничем не поможет. Время истерик прошло, пора справляться самой.
        Она вернулась в избушку, и, набрав воды в миску, принялась промывать девушке глаза.
        Аккуратно приподняла веко и замерла. На испещренной сосудами склере, словно спелая ягода брусники красовалась алая радужка с черной точкой зрачка. Такие глаза были только у нежити да у некоторых видов оборотней. Кейт еле удержалась, чтобы опять не броситься вон из домика, но одернула себя. Те изменения, что происходили с Линой, совсем не были похожи на трансформацию оборотней. Те зарастали шерстью, отращивали когти и становились похожи на волков или бирберов. Так что это не тот случай.
        Еще в начале своего пребывания здесь, она набрела на заросли очанки. Это растение как раз применялось в лечении глазных болезней. Если не вернет былой цвет глазам, то может, снимет боль и воспаление? Заварила, промыла и в задумчивости уселась ждать Мэйтона.
        Пробуждение Лины совпало с днем весеннего солнцестоя.
        В горах еще свирепствовала зима, но тут, в теплой долине уже чувствовалось приближение весны.
        Волглые, набравшие воду после недавнего дождя сероватые сугробы, исходя паром, томно истаивали на теплом солнышке - на южных склонах и вовсе их не осталось. От земли пахло свежей травой, глиной, прошлогодней полынью и грибами. Словно малые солнышки то тут, то там из земли показывались пушистые тусефолии и голубые подснежники, а на теплых кочках красовался гадючий лук.
        Там, куда солнце не дотягивалось в течение дня, еще лежал снег. Долина словно поделилась на две части - снежную зимнюю, и теплую летнюю. Но с каждым днем, зимняя часть становилось все меньше и меньше. Словно весна, длань за дланью [мера длины = 10 см.], отвоевывала свои владения.
        Мэйтон и Кейт вздохнули с облегчением - наконец-то, это самая долгая в их жизни зима подходила к концу.
        ***
        Лина была одна.
        Она точно знала это, словно чувствуя кожей, но абсолютно не понимала, где находится. Вокруг клубился туман, такой плотный, что на расстоянии вытянутой руки было не разглядеть даже своих пальцев. Девушка посмотрела наверх, вниз, по сторонам - никакой разницы. Зато она обнаружила, что раздета. Она не помнила, когда так было, но раньше, точно бы застеснялась. Удивительно, но сейчас, это ее нисколько не смутило.
        Солнца тут не было и в помине, но было довольно светло, как в летний пасмурный день. Ей было не холодно, а длинные белые волосы приятно грели плечи и спину, скрывая наготу словно накидкой.
        У нее белые волосы? Странно, но это тоже не удивляло. Так должно быть. Так было. Когда было? Впрочем, пока не так важно.
        Зачем она здесь?
        Этот вопрос тоже не вызвал у нее затруднений, а ответ пришел сам по себе, словно она и об этом давно знала.
        Она ищет.
        Так всегда бывает во сне. С тобой происходят абсолютно невероятные и нелогичные вещи, а кажется, что так должно быть. Да и вообще, по-другому быть просто не может.
        Но вот кого она ищет? Вспомнить пока никак не получалось.
        Устав стоять на одном месте она маленькими шажками пошла вперед. Как только сделала первый шаг, перед ней появилась узкая, почти невидная в белом мареве, тропка.
        Туман отступил, но ровно настолько, насколько это было необходимо для того, чтобы видеть дорогу под ногами. А под ногами была желтая осенняя трава. Именно такая, какая устилает солнечные поляны поздней осенью. Мягкая, сухая и теплая.
        Она шла и шла, и время ничего не значило в этом месте.
        Ей был нужен тот, кого она давно потеряла. Предательница-память никак не могла выделить определенный образ, и в голове, вместо этого, будто порхали белые крылья, мельтеша и не давая разглядеть, кто же там: мотыльки или птицы? А может не то и не другое.
        Вдруг она услышала слабый голос. Остановилась, обернулась, прислушалась.
        Действительно, ее звали по имени. Странно, имя ей знакомо и оно принадлежит ей, но какое-то неправильное. Или так только кажется?
        Голос смолк, а потом на лицо хлынула вода, стылая, как из проруби.
        Вздрогнув от неожиданности, Лина задохнулась, судорожно сглатывая ее вместе с воздухом, попятилась и осмотрелась по сторонам. Но, ни туч, ни дождевых облаков над ней не было. Тогда откуда вода?
        Ее опять звали. Но она не хотела возвращаться. Если возвратиться, то придется начинать все сначала, а она уже прошла половину пути.
        Она вытерла лицо ладонью, отжала намокшие волосы и упрямо направилась дальше.
        Дорога вела наверх. Камней стало больше. Округлые, гладкие, как морские голыши, серые и рыжие, крапчатые и полосатые, маленькие и большие. Они словно шляпки грибов, торчали среди холмиков сухой травы, но не ранили голых ступней, а лишь холодили.
        Неожиданно трава пропала, а тропинка запетляла между мшистыми валунами, выводя к подножию горы. Лина не видела ее в безбрежном тумане, но знала, что не ошибается.
        Подъем был легкий и Лина, словно на прогулке, не запыхавшись, выбралась на ровную поверхность - площадку, едва видную сквозь мглу.
        Вдруг все вокруг поменялось.
        Туман, истаяв, отступил на задний план и стало видно небо. Вернее высокие, плотные, серо-сизые тучи, готовые расплакаться быстрым, сильным дождем. Среди них, то тут, то там полыхали безмолвные зарницы, окрашивая их в багровые, золотые и сиреневые тона. Они клубились, перетекали, медленно закручиваясь в гигантскую воронку, центром которой, казалось, была та площадка, на которой она находилась.
        Сейчас Лина видела их сверху словно стояла намного выше. Там, под ногами, за плотным слоем вихрящихся масс, что-то происходило, но это было неважно сейчас. Важнее то, что она, наконец, нашла.
        Она обернулась и заметила темный проем - вход в пещеру.
        Добралась.
        В пещере было темно, тепло и сухо. Глаза мгновенно привыкли к полумраку, перестроившись в другой диапазон. Она стала видеть все в черно-белых тонах, как на старой фотографии.
        В глубине, в небольшом гроте спал он.
        Голые ступни беззвучно касались ровного каменного пола. Девушка не слышала своих шагов. Но он услышал, и резко подняв голову, приоткрыл янтарные глаза с узкими стилетами зрачков.
        «Аэлинн. Ты пришла» - со сдержанной радостью, спокойно сказал дракон. Его слова прозвучали у нее в голове. Лину это не удивило, словно она всю жизнь только и делала, что общалась мысленно.
        В его голосе, отчетливо слышалось облегчение, словно он не надеялся ее увидеть, хотя и очень ждал.
        Лина замерла в нескольких шагах от него. Как же давно она не слышала этот голос! С легкой хрипотцой, всегда насмешливый, а сейчас немного усталый.
        Дракон был большой, похожий на белую гигантскую ящерицу только с крыльями, плотно сложенными у изогнутой спины с вырастающим из нее костяным гребнем. Чешуя с золотистыми прожилками, казалось, слабо светилась в темноте, а под ней, пробегали еле заметные искорки, повторяя золотистый рисунок узорчатого окраса.
        - Я тебя искала, - улыбнулась девушка. И подойдя вплотную, крепко обняла за гибкую шею. Он был теплый и пах сеном. Да-да, тем самым сеном, что сохнет на лугах в жаркий июльский полдень. Терпким сладким клевером с легкой полынной ноткой.
        Вопреки расхожему мнению, о том, что драконы холоднокровные мерзкие ящерицы, это совершенно не так. Драконы горячие. Однако они хорошо умеют регулировать свою температуру в зависимости от внешних факторов.
        Он обвил ее длинным хвостом, усадил у себя между кольцами и нежно лизнул раздвоенным языком в щеку. Глаза его радостно прищурились, и он стал похож, на довольного белого кота, досыта нализавшегося халявной сметаны.
        Лина погладила голову между рогатых отростков за ушами, что потом срастались в единый гребень на спине, и уткнулась лбом в его лоб. Ей, наконец, стало так спокойно, что казалось, больше ничего в этом мире ей и не надо. Только сидеть вот так, в тишине и слушать стук его сильного сердца.
        Да, она раньше всегда так и делала: лежала у него на груди, и, слушая стук его сердца, спокойно засыпала, вдыхая его запах. Он перебирал ее длинные волосы, задумчиво повторяя пальцем сложную вязь рисунка татуировки на спине.
        «Ух ты! Оказывается, раньше у нее была татуировка!»
        Лина пыталась вспомнить, как он тогда выглядел, но никак не могла. Просто вспоминала отголоски своих чувств, случившихся когда-то, очень давно. В другой жизни.
        - Я, наверное, все забыла, - задумчиво проговорила она, - Просто чувствую, что ты дорог мне, а вот почему? Никак не могу вспомнить.
        «Может, она любила его?»
        «Так и должно быть, Белая, по-другому и не бывает. Тебя слишком долго не было. Придет время и ты всё вспомнишь. А сейчас, просто давай наслаждаться обществом друг друга. Ты тут ненадолго».
        «А ведь знаешь, нам было хорошо вместе», - задумчиво добавил он.
        Лина кивнула.
        - Да, теперь я знаю, - улыбнулась она.
        Немного помолчав, он словно прислушивался к ней и с удивлением спросил.
        «Ты уже выбрала?» - в его голосе появилось легкое недовольство и разочарование.
        - Что, или кого я должна была выбрать? - не поняла она.
        «Я знаю, выбрала» - уже как о свершившемся факте пробурчал он, - «Ты пока сама не понимаешь, но я-то вижу».
        Он прищурился, устремив свой взгляд куда-то, казалось, сквозь толщу камня и времени, молча кивнув головой.
        «Одобряю», - примирительно шепнул он. В голосе отчетливо сквозила горечь.
        Лина мучительно хотела понять, о чем он пытается ей сказать. Она наверно должна выбирать правильно в этот раз. В тот, прошлый раз, случилось что-то плохое, отчего, сейчас все так, как происходит.
        Она вздохнула, ловя взгляд его янтарных глаз.
        «Не мучай себя», - мягко сказал дракон, - «Это само придет».
        И он еще раз лизнул ее в щеку.
        «Но и в этот раз, я все равно буду рядом, так просто ты от меня не отделаешься».
        Он улыбнулся, приподняв вверх краешки губ, и в темноте сверкнули белоснежные клыки.
        Лина благодарно обвила его шею тонкими руками, прижавшись к нему, такому теплому всем телом. И в голове промелькнули образы, от которых замерло сердце, кинуло в жаркую краску, потом в мурашки, до дрожи.
        «И это тоже было», - ухмыльнулся он, заворачивая ее в объятья своих колец еще сильнее.
        «Я все равно принимаю твой выбор, каким бы тяжелым он для меня не был. Так надо.»
        - Не понимаю, о чем ты говоришь, но уверена, что буду тебе благодарна за это, - сказала Лина, умиротворенно прикрывая глаза от накатившей дрёмы, прижимаясь щекой к его белому боку.
        Дракон тоже замер, боясь вспугнуть свои воспоминания. Он так долго не видел ее, что не стал торопить. Он уложил рогатую голову на хвост и стал наблюдать, как она спит.
        «Тебе пора», - через некоторое время шепнул он, тепло дыхнув ей в затылок. Отчего по шее, вниз к животу Лины вновь пробежали сладкие мурашки.
        - Мне так не хочется, - грустно ответила она, открывая глаза - Там столько боли! Мне было так плохо, перед тем, как я сюда попала.
        «Я знаю маленькая, но больше ее не будет, обещаю».
        С неохотой, она выбралась из его теплых объятий и отступила на пару шагов, чтобы полюбоваться им еще раз.
        «Аэлинн, я…»
        Дракон прикрыл глаза.
        - Я знаю Ингвариоэнн. Я тоже.
        Имя всплыло в памяти внезапно. Его имя. Такое родное и давно забытое. Тем приятней было произнести его сейчас.
        Она печально улыбнулась ему, стараясь спрятать подступившие слезы. Развернулась, и пошла прочь, даже не обняв его на прощанье. Иначе, вообще не хватило бы духу уйти.
        Её опять звали. На этот раз она не сопротивлялась.
        «За все в этой жизни надо платить, в этот раз, за твою жизнь, я готов платить своим одиночеством. В прошлом, ты сделала для меня значительно больший подарок», подумал он, грустно смотря ей вслед.
        Тропа побежала вниз. И вновь под ногами камни, облака, мутные всполохи зарниц и воспоминаний…
        Город в огне. Словно тучи воронья, летящие отовсюду черные стрелы. Люди. Много людей. Живых и уже нет, лежащих грудами под городскими стенами. Крики, стоны, звон металла о металл, гудение стрел рассекающих воздух. Запах озона от летящих со всех сторон заклинаний.
        Жухлая трава в тумане под ногами...
        Она отбивается от кого-то, одновременно плетя заклинания и кидая энергетическими зарядами по противнику. Рука немеет от собранной в ней магии обжигающей кожу, струящейся по венам жидким огнем.
        Он тоже с ней рядом. Спиной к спине. Она видит его руки, держащие меч и белые доспехи, залитые чужой кровью. Им кричат, что коридор свободен и можно отступать.
        Но упрямый ратник не желает умирать, умело отбивая удар за ударом. Залитый кровью черный шлем и наручи. Она видит его глаза; голубые, с золотистыми точками. Они пустые от страха и безнадежности.
        «Что я делаю, почему я тут, зря я вообще в это ввязался», - она чувствует его мысли и это помогает ей побеждать. Удар, еще удар. Враг повержен, они готовы отступать.
        Чьи-то руки тянут ее в сторону, под защиту спасительных стен. Но она успевает кинуть пару энергетических шаров, почти полностью истощая себя.
        Откуда появился тот ратник, она не видела. Только лезвие его меча целилось не в нее. Не раздумывая не мгновения, она заслонила любимого собой. Удара в грудь она не почувствовала. Только слышала, как кто-то выкрикнул ее имя, надсадно, беспомощно, отчаянно.
        Голос. Его голос, то удаляющийся, то приближающийся вновь….
        Он пытается ей помочь, остановить кровь…, но это не в его власти. Серое небо в тумане пожарищ заслонили огромные янтарные глаза. И это последнее, что она увидела.
        ***
        Она медленно возвращалась назад, вливаясь в новую себя тонкой дымной струйкой. Робко, на цыпочках пробираясь в закоулки своего брошенного сознания.
        Вокруг было холодно и все незнакомо. Словно попадаешь в когда-то оставленный, дом, где в твоё отсутствие изменили планировку и переставили мебель. Ты теперь не знаешь расположения комнат, все чуждое, неведомое тебе, и понадобиться время, чтобы обжиться в новых апартаментах. Вымести пыль, растопить печь, открыть занавешенные плотными шторами окна, впуская солнечный свет. Постепенно привыкать к новым предметам, делая их родными и дорогими себе, вытирая налет беспамятства на вещах, вспоминая былое.
        Тепло зародившееся где-то в груди томными волнами разлилось по телу, последним, коснувшись кончиков пальцев.
        Вначале возвратилось осязание. Лина почувствовала что лежит, только когда нащупала пальцами мягкий мех одеяла, почувствовала жесткие доски под спиной и неудобно сбившейся валик подушки под ухом.
        Потом зрение. Слабый свет падающий на веки, и мельтешение теней перед лицом, то и дело загораживающее его.
        Вернулся слух - словно кто-то медленно поворачивал вертушку регулятора, увеличивая громкость; и обоняние - запах костра, шкур, влажных камней, и еще, очень неприятный, от которого свербело в носу и хотелось отвернуться.
        - Лина-а-а!
        Судорожно вдохнув, побеждая боль в груди, Лина чихнула и открыла тяжелые от долгого сна веки. Ресницы были мокрые от слез. Она плакала?
        Над ней склонилась Кейт. Глаза ее были испуганные и немного полоумные от растерянности.
        - Ты жива, ты жива! - облегченно всхлипывая и заключая ее объятия, прогнусавила она.
        - А чего мне помирать-то? - пробормотала Лина, смотря ей за плечо на Мэйтона, - Сначала опоили отравой какой-то, а теперь рыдаете, - мягко укорила она. Параллельно, пытаясь вспомнить, что же ей такого приснилось. Она знала, что это важно. Но сон, словно туман на солнце, испарялся бесследно и неотвратимо. Он, как и все сны, быстро терял над ней власть, возвращая в реальность, оставляя ощущения какой-то непонятной тревоги и взволнованности.
        Рядом, на коленях перед ней сидел Мэйтон, держа в руках флягу с водой.
        - Вода! - одними губами прошептала Лина, - Так это ты меня водой поливал?
        - Нет, просто пил сейчас. Хочешь? - он протянул флягу.
        Лина неуверенно кивнула, нахмурилась, но флягу не взяла, с трудом вспоминая сон. Странно, теперь она совершенно отчетливо помнила воду.
        Отстранившись от Кейт, она облегченно вздохнула и сев удобней, медленно потерла ладонями сонные глаза. Движения давались с трудом, как после тяжелой болезни. Пальцы непослушные, деревянные, еще плохо гнулись, путаясь в складках одеяла. Голова была тяжелая, и первым желанием было вновь откинуться на «подушку». Но непонятность обстановки не давали ей этого сделать. Слишком много неясного сейчас происходило с ней. Она пока не понимала, что конкретно. Это как чувство опасности: когда вроде ничего плохого не происходит, но каким-то шестым чувством, понимаешь - вот оно, сейчас!
        Пробежав глазами по окружающей обстановке, Лина удивленно выдохнула. Последнее, что она помнила, это метель и нарастающую с каждой минутой дурноту. Потом, разноцветные круги перед глазами и вязкая тьма.
        - Где это мы?
        - Мы все-таки дошли до долины и тут перезимовали, - Кратко, но довольно ёмко ответил Мэйтон.
        - Пере… Что!? Хочешь сказать, зима уже закончилась? - У Лины резко пересохло в горле. Она закашлялась.
        Мэйтон подал ей флягу, но Лина не отпила. Так и держала перед собой, словно хватаясь за ускользающую от нее реальность.
        Девушка обвела глазами сидящих перед ней товарищей. И ей показалось, что они, что-то скрывают. Наблюдают за ней, как наблюдают в микроскоп за жизнью бактерий.
        - Да, сегодня день солнцестоя! Кстати, с праздничком тебя! - Мэйтон попробовал улыбнуться, но вышло довольно криво.
        Лина закрыла лицо руками, пытаясь уложить в голове последние новости, заодно откинула щекотавшие шею волосы
        Волосы!
        Она схватилась за длинную прядь и невольно вскрикнула.
        Они были седыми!
        Безмолвно задыхаясь от ужаса, она подняла полные отчаянья глаза на приятелей, словно пытаясь отыскать ответ в их лицах.
        - Что это? Что она…, что вы со мной сделали!? - дрожащим голосом прошептала она, роняя частые слезинки на голые колени, с которых сползло одеяло.
        Кейт в надежде уставилась на Мэйтона, и тот понял, что как всегда отдуваться придется ему.
        - Они не седые, - ловя ее руки, уверил он, - Они просто белые.
        Лина недоверчиво посмотрела на него.
        - Почему!? Вы что меня перекрасили пока я спала? - догадалась она, сердито обводя взглядом приятелей.
        Если так, то они вновь отрастут и станут прежними. Лина сразу подумала о том, что мама, наверное, расстроиться. Она не одобряла, когда девушки высветляли совершенно здоровые волосы.
        - Нет, - мягко ответил Мэйтон, еще сильнее сжимая ее ладони, и пытаясь правильно подобрать слова.
        - Они стали такими пока ты спала. Но ты не волнуйся, - быстро заговорил он, пытаясь предотвратить возникшие в ее глазах вопросы, - Это ни сколько тебя не портит, наоборот…
        Лина недоверчиво посмотрела на Мэйтона, аккуратно высвобождаясь из его хватки. Она выбрала прядку из общей массы и стала разглядывать, вертя меж пальцев. Волосы не выглядели поврежденными, наоборот, мягкие, шелковистые и густые как прежде. Даже еще длиннее вроде стали.
        Сон! Так и есть! Во сне у нее были такие же! Она тряхнула головой, собирая их все вперед. Так и есть - длиннющие, почти по пояс!
        Она подняла глаза, встретившись взглядом с Кейт и Мэйтоном, и ей показалось, что они ей опять что-то не договаривают.
        - Что еще? - вновь испуганно спросила она.
        - Ты только не волнуйся, - начала успокаивать ее Кейт, но своими словами еще больше напугала. Губы у Лины задрожали, она начала судорожно ощупывать лицо, голову (а вдруг рога!?), шею, уши…
        - Уши! - упавшим голосом прошептала она.
        Кейт отвела свои волосы в сторону, приоткрывая такие же.
        - Тебе же всегда нравились как у меня, правда?
        Интонация была странная. Словно она заставляла Лину вспоминать то, чего она никогда не говорила.
        - Нет! - крикнула Лина, - Я не хочу, верните мне прежние!
        - Я так и знал, что ей не понравиться - обреченно сказал Мэйтон, смотря на Кейт.
        - Ты?! Это все ты! - Лина накинулась на него с кулаками, - В кого ты меня превратил? Гадкий колдун! Я теперь на чучело похожа!
        Мэйтон тяжело вздохнул, вяло отгораживаясь от кулачков Лины. Признаваясь самому себе, что в гневе она довольно соблазнительна, тем более без одежды.
        Поймав на себе его откровенный оценивающий взгляд, девушка опустила глаза вниз, от стыда закусив губы и краснея. Щеки горели не хуже раскаленных углей. На глаза навернулись жгучие слезы. Она нервно нашарила одеяло, завернулась в него с головой и свернувшись калачиком зарыдала.
        Кейт только открыла рот, чтобы ее успокоить, но Мэйтон приложил палец к губам, показывая, что не стоит. Пусть выплачется.
        Он схватил ее в охапку прямо с одеялом, усадил себе на колени и принялся гладить по белоснежной макушке.
        Пока она спала, они с Кейт вполне разглядели ее, и беспокоиться Лине было совершенно не о чем. На его вкус так вообще, стало намного лучше, чем было.
        - Оставьте меня одну! - Приглушенным от слез и одеяла голосом, попросила она, выкручиваясь из его объятий. Мэйтон отпустил, подвинув к лежанке.
        Они с Кейт с сомнением переглянулись, раздумывая, стоит ли оставлять ее одну в таком состоянии.
        - Уйдите! - зло рявкнула на них Лина, высунувшись из складок покрывала.
        Пока друзья медлили, разозленная девушка вышла из себя.
        - Да что вы вообще понимаете? Один - носится со своими тайнами, другая - со своей внешностью, и вам нет никакого дела до того, что со мной происходит!
        Ты! - она повернулась к Мэйтону, который удивленно выгнул бровь от такого бесцеремонного обращения в свой адрес.
        - Приволок меня к оракулу, запудрил мне мозги какой то билебердой, позволил опоить отравой и еще удивляешься, почему я кричу? Я застряла в вашем гребанном драконами мире, и никто не знает, как отправить меня обратно! Вы только говорите загадками, да делаете многозначительные лица! Меня теперь мама не узнает, понимаете вы хоть это, или нет? Как я буду жить в своем мире с такими лопухами? - Лина отодвинула волосы, красноречиво демонстрируя совершенно нормальные с точки зрения всякого порядочного эльфа, аккуратные уши.
        - Про волосы вообще молчу. Я вас ненавижу, а тебя Мэйтон в особенности. Ты только притворяешься добреньким, а у самого на уме наверняка какая-нибудь гадость. Может, теперь продашь меня в бродячий цирк?! Или своему учителю на опыты? А может сразу - в кунсткамеру и заспиртуете, как неизвестный науке редкий экземпляр? Да мне чхать на ваши пророчества, мне не нужна ваша магия, мне плевать на вашу войну! Я просто хочу домой!
        Мэйтон подумал, что наверно пока она спала, ее сущность, кто-то подменил, это совсем не похоже на Лину. Тем более, обидно слушать в свой адрес беспочвенные обвинения. Ту отраву ей Эитна подсунула.
        - Вон! - Лина указала пальцем на выход, гневно сверкая глазами.
        «Ничего, денек сегодня солнечный, пусть свежим воздухом подышат».
        Они переглянулись, и пожав плечами, понуро вышли из домика. Вернее Мэйтон уволок упирающуюся от праведного гнева Кейт.
        - Вот тебе и вся благодарность, - удрученно бубнила Кейт, - Носишься с ней, носишься, а в ответ слышишь - Пошли вон!
        Лине хотелось побыть одной. Привыкнуть к себе, разобраться в чувствах, понять, что с этим всем теперь делать, в конце концов, вспомнить сон. Там было так славно! Тепло, спокойно и… ее там любили.
        Не дожидаясь пока они покинут помещение, Лина отвернулась к стене и вновь дала волю слезам. Когда же это, наконец, закончится!? С первого дня как она сюда провалилась, она только и делает, что убегает от кого-то и постоянно ревёт!
        Она вышла наружу, закутанная в одеяло, ёжась от налетающего с гор морозного ветра и щуря отвыкшие от солнца глаза.
        Глаза. Свои новые глаза она тоже рассмотрела в зеркало, и ничего приятного в этом не было. Вкупе с волосами и ушами - теперь, ею только детей пугать!
        Кейт сидела у костра, задумчиво глядя в огонь, протянув замерзшие руки почти к самым языкам пламени.
        Какое-то время, они молча смотрели друг на друга. Лина безмолвно извинялась за сказанные сгоряча слова, а Кейт всем своим видом показывала, что не обижается. В конце концов, это Мэйтон должен больше обижаться.
        Через мгновения невысказанных предложений и слов, Кейт кивнула на склон горы на противоположной стороне долины и Лина увидела Мэйтона.
        Благодарно кивнув в ответ, она направилась к нему.
        Чем ближе она подходила, тем больше ее не покидало ощущение чего-то знакомого в его позе. Когда до великана оставалось ровно половина пути, ее вдруг осенило!
        Мэйтон сидел на камне, на краю осыпи, вполоборота к ней, задумчиво обняв колени руками. Вся его поза: выражение лица, его движение, поворот головы, нервно сплетенные пальцы рук, напоминали ей Врубелевского «Демона». Пылающий закат за спиной и даже разбросанные вокруг острые камни причудливых цветов и размеров, реалистично дополняли картину.
        У Лины тоскливо сжалось сердце.
        «Зачем она только все это ему наговорила? В конце концов это Эитна отраву мне подсунула»
        Он не повернулся, когда она подошла, но выражение на лице стало мягче. Разгладилась морщинка над переносицей, дрогнули губы, сдерживая улыбку, напряженные плечи расслабились.
        Лина молча села рядом на подогретые подземным теплом камни.
        - Прости, я не должна была все это говорить, - прошептала она, спустя несколько десятков ударов бешено колотящегося сердца. - Даже не знаю, что на меня нашло?
        Мэйтон безмолвно кивнул, задумчиво глядя вдаль, на садящееся за горизонт красное солнце, пылающее отсветами на снежных вершинах гор. Кинул вдаль камушек, подобрал еще один.
        Лина расценила его молчание, как все еще не ушедшую обиду.
        - Можешь мне не верить, но я не думаю о тебе так, как сказала. Это было глупо с моей стороны, но хотелось просто ударить побольнее, зацепить, чтобы ты хоть на минуту почувствовал, то отчаянье, что я сейчас испытываю, - Лина судорожно вздохнула, проглатывая вновь подступающие слезы.
        - Я не обижаюсь и верю тебе, - задумчиво ответил он, - Иногда кажется, что ты самый несчастный на всем белом свете, однако, как показывает опыт, всегда может быть еще хуже. Намного хуже. И кажется, что все дороги, по которым ты шел, заводили тебя в тупик, когда неожиданно ты понимаешь, что это судьба вела тебя к той одной, правильной, на которой ты сейчас стоишь. И то, что ты считал полным провалом, обернулось твоей удачей. Так что, поживем - увидим.
        Мэйтон улыбнулся, обернулся к ней, укладывая подбородок на плечо. Взгляд синих глаз, наконец, потеплел.
        Он задумчиво смотрел на ее с высоты своего роста. На белую макушку, на поникшие узкие плечики и тонкие, почти прозрачные пальцы, нервно теребившие край потрепанного одеяла.
        - Ты простишь меня? - чуть слышно прошептала она, поднимая на него огромные, зеленые глаза с красным ободком радужки.
        - Уже давно, - улыбнулся он, борясь с подступающим желанием поцеловать ее в белоснежную макушку.
        - Есть хочешь? Я вчера двух зайцев подстрелил?
        - Зверски!
        ГЛАВА 29
        ПОСЛЕ ЗИМЫ.
        В долине, зима прошла относительно спокойно. Налаженные поставки продуктов из-за моря позволили перезимовать и даже построить на окраине долины, небольшую деревню для людей, что отказались жить в теэлтах.
        Вугард поначалу пытавшийся контролировать свободные воды Моря Семи Островов, и тут потерпел неудачу. Два потопленных эльфами коррана возымели действие но не остудили пыла. Наскоро переоборудованные торговые суда на которых установились баллисты постоянно препятствовали переправе товаров из долины в долину. Несколько эльфийских корранов были выведены из строя но остались на плаву и требовали серьезного ремонта. Пришлось каждый рейд обеспечивать патрульными судами.
        Лишь в период штормов в конце месяца гайлета - кода ни один корран не бороздил бурные воды моря, удалось сделать необходимый ремонт.
        На границе Энон-Глиир тоже было не спокойно. Каждую нэю отбивали нападения партизан и летучих отрядов егерей, но и сами в долгу не оставались. Тайный ход в город Натаниэля позволял вести подрывную деятельность в стане врага. Несколько подожженных складов и корранов не давали людям скучать и быть начеку.
        Так же через ход прибывали новые беженцы, считающие, что новая власть должна быть свергнут как можно раньше.
        На простеньком станке печатались листовки, которые, неожиданно, поутру, появлялись на улицах и столбах Вейли. В них изобличалась преступная деятельность властей и призывалось к бунту.
        Онар перепотрошил всех печатников, но таких заготовок шрифта, как на листовках, найдено не было. В конце концов, свободная доныне пресса, перешла под полный контроль власти.
        Печатные станки изымались и переходили в руки благонадежных граждан. Ничего, что данные граждане набирали текст и печатали с ошибками.
        В Вейли знать разделилась на три категории. Кто-то переметнулся на сторону Вугарда, кто-то остался в нейтралитете прячась по имениям и замкам, кто-то покинул город становясь на сторону эльфов. Последнюю категорию составляли в основном полукровки и те, кто категорически был не согласен с переменами в городе и политикой Вугарда, управляющего Онаром, как послушной марионеткой.
        В городе несколько раз горели склады с зерном, на причалах словно бумажные, вспыхивали торговые корраны. Некогда чистый и опрятный город теперь являл собой нелицеприятное зрелище. Помои лились прямо на мостовые, а иногда и на головы горожанам. Ранее, это было строжайше запрещено и каралось немалым штрафом, так как на протяжении всех улиц, имелись специальные сливы, куда надобно утилизировать содержимое ночных ваз. Но, сейчас сливы забились, а чистить их было некому. Ибо, сокращенные расходы на услуги служб золотарей, практически упразднили профессию как таковую. Впрочем, такие специальности как дворники, возжигатели магических фонарей из числа студентов-практикантов, озеленители и гражданские наблюдатели за порядком тоже ушли в небытие.
        По ночам было темно и неспокойно от разбушевавшихся банд, постоянно выясняющих отношения между собой. Участились грабежи, убийства, казнокрадство и прочие уголовно наказуемые преступления. Удивительней всего было еще и то, что та самая охрана, (что во времена правления Альбитиарна Маэна неусыпно дежурила на улицах), теперь ни сколь не реагировала на действия супостатов, но даже иногда принимала участие в их деяниях.
        И теперь даже самые либерально настроенные граждане стали с тоской вспоминать бывшие, такие спокойные и благословенные времена. Однако несколько прилюдных казней на главной площади, завязали даже самые длинные языки и остудили не менее горячие головы.
        Более того, из города стали пропадать порядочные граждане, а появлялись все более непорядочные. Куда испарялись первые, было загадкой. Порой, с утра не досчитывались целых семей, а то и небольших улиц.
        Но вот новые жители Вейли вопросов не вызывали. Недавняя амнистия, произведенная новой властью, гнала к местам будущих боевых действий все больше лихого люда. По городу чуть ли не каждый день открывались питейные и увеселительные заведения, медленно превращавшие город в некое подобие нетрезво-развратного хулиганского балагана. Улицы наводнились типами с сальными бегающими глазками, цыкающих, резко плюющих через зубы и постоянно сосущих соломинку. Последняя, наверняка считалась, отличительным знаком непорядочных граждан от порядочных.
        А еще эта мода на темно-зеленые фетровые шляпы с пером фазана в эльфийском стиле. Кто не мог добыть фазанье, вдевали в шляпы гусиные, куриные, а то и вовсе пучок сена…
        Опасаясь за личное имущество, профсоюз леприконов выдвинул требование прекратить разграбление города, иначе они закроют местные отделения банков и переберутся куда-нибудь подальше - в более спокойные места.
        Онар живо отреагировал на жалобу и выслал в распоряжение банков охрану. Леприконы угомонились, но все равно, остались довольны не до конца.
        В Итиле Вугард с некоторого времени, прибывал вне себя от гнева. Те деньги, что он посылал на постройку плавильной мануфактуры и кузней, были бессовестно растрачены не понятно кем и как. Если верить документам, то они просто испарились. В середине месяца айлета он самолично присутствовал при открытии железного рудника надеялся к концу зимы начать отливку и ковку мечей в Амри.
        А этот пьяница, прожигатель жизни, пятая вода на киселе - Лиарн Оргост своей безответственностью и разгильдяйством чуть не погубил все дело.
        Но вовремя предпринятые меры позволили взять обстоятельства в свои руки и завершить начатое.
        Дальний родственничек неожиданно преставился, будучи зверски растерзанным неожиданно вставшим из берлоги бирбером во время очередной увеселительной охоты в собственных имениях. Вугард, путем не очень хитрых маневров, быстренько посадил на его место надежного человечка, еще раз перечислил внушительную сумму, ожидая скорой прибыли.
        И вот теперь, к концу зимы, дело было на мази, и сотни мастеров ковали мечи его победы.
        Еще с размахом отметили день рождения любимой Ирны.
        ***
        В подвале горели свечи испуская удушливый запах трав. Круглый стол как всегда завален пергаментом и фолиантами, заставлен колбами и ретортами.
        Человек в темно-синем плаще быстро писал, порывисто макая стило в чернильницу. Зачеркивал, переписывал, делал пометки на полях старого толстого фолианта, затянутого в черную драконью кожу. Шуршал, переворачивая скрученными в трубочки пергаментами, то и дело сверялся с маленькой книжицей, что лежала под чёрной свечей, на самом свету.
        За его спиной, рядом с потухшим камином, стояло узкое в рост человека зеркало. Серебряная рама багровыми всполохами светилась в неровном свете пламени, а поверхность стекла, что должна была отражать обстановку, была непроницаемо-черной. По периметру рамы темными контурами проступали те же знаки, что и на полу. Рядом с круглым основанием зеркала, стояла пустая серебряная чаша с низкими краями. Все ее дно и бока так же испещрены похожими символами. Было видно, что раньше чашу неоднократно использовали, и бурая не отмытая полоса красноречиво говорила об этом.
        Человек дописал, затем с трудом встал, схватившись за поясницу, подошел к зеркалу, и, прочитав заклинание, медленно откинул капюшон с головы.
        Черная поверхность стекла тут же вспыхнула серебром, трещинами пробежали фиолетовые молнии и на восстановившемся темном фоне отразился тот, кто стоял напротив.
        На лысом блестящем черепе угадывался сложный рисунок змеиной чешуи. Словно угли, горели красные глаза, двумя бездонными щелями зрачков буравя поверхность стекла. Человек поднес руки к лицу, разглядывая незнакомые и непривычные пока четыре узловатых пальца с заостренными синеватыми ногтями. Тело его стало как в молодости - подтянутое, стройное, подвижное. Он словно вырос на целую голову. Плечи распрямились, открывая взору рельефную, мощную грудь украшенную замысловатым узором чешуи. Он распахнул плащ и подвигался, еще пока с опаской пробуя новое тело. Развел и свел руки, сделал несколько поворотов и приседаний.
        Довольный переменами, он улыбнулся себе в зеркало, обнажив острые мелкие зубы с явно выделяющимися длинными клыками. Узкие ноздри хрящеватого носа затрепетали в предвосхищении новых возможностей.
        Он вновь прочитал заклинание и скривился прежнему отражению.
        Человек возвратился к столу, закрыл чернильницу, зажег горелку над ретортой. Впереди еще целая ночь и много работы.
        ГЛАВА 30
        ДЕМИР.
        В шахте было узко, душно и пыльно. Сквозняк раздувал полы плаща, забирался под одежду, холодил спину, пуская по ней стаи противных мурашек.
        Магический огонек, висящий за правым плечом, был единственным проблеском света в этой каменной холодной кишке. Он вырывал из тьмы узкие темные полоски выбитых и утопленных в стене ступенек-ручек очень неудобных и от этого довольно опасных. Говорил же он тому гному: «Давай сделаем скобы», так ведь нет, - «Они-де, много места займут».
        Демир украдкой вздохнул и вновь уцепившись правой рукой за холодное углубление в стене, левой ногой нащупал такое же, еще на пол-трости приблизившись к концу спуска.
        С левой стороны, отмечая очередной ярус, тянулись щели воздуховодов оформленные в резные деревянные рамки. Одни были темные, другие сияли яркими узкими полосками теплого света, тонким изысканным кружевом светясь в темноте и означая, что хозяева комнат дома. Эта часть академии была жилая. Тут располагались квартиры преподавателей и их родственников. Очень удобно жить близко к кафедре. У него самого такая квартира.
        В этот поздний час было тихо, и пока он медленно продвигался вниз, множество щелей уже погасли - преподаватели отошли ко сну.
        Демир был на уровне примерно седьмого яруса, как в отверстие, увитое коваными бутонами жасмина, послышались мужские голоса. Сколько он тут спускался, еще ни разу не видел, чтобы в этой квартире горел свет. Из воздуховода тянуло дорогим сигом, грибным жульеном и белым цветочным вином.
        Из чистого любопытства Демир отклонился посмотреть, кто же это мог быть? Что за новых жильцов приняла академия?
        Меж тонкими прутьями он разглядел двоих мужчин. Они сидели за круглым столом в небольшой, но со вкусом обставленной комнате. Синий бархат на стульях и бежевый эшринадарский шелк на стенах соответствовали самому высокому положению владельца комнаты. На столе серебряный подсвечник с магическими шарами, пепельница и поднос с остывшим ужином.
        Один сидел спиной, а другой вполоборота к Демиру и собеседнику. Тот, что сидел спиной, был грузен, темноволос, одет во все черное и курил толстую сик-ару. Второй шатен, по виду эльф-полукровка, неприязненно или скорее враждебно смотрел тому в лицо, слушая его спокойную, медленную речь. полуэльф был одет просто: в светлую просторную рубаху, кожаные штаны и высокие мягкие сапоги, какие носят лесные эльфы. Единственное, что говорило о его высоком происхождении, это большой, чистейшего синего цвета бриллиант на безымянном пальце правой руки - отличие женатого мужчины.
        Демир хотел уже спускаться дальше, как темноволосый повысил голос и волшебник обомлел, узнав в нем правителя Вугарда Ноара.
        - Ты подпишешь все, что я тебе скажу и будешь говорить так, как я того потребую, или головы твоих малолетних щенков будут висеть на самых высоких шпилях моих башен! Тебе понятно?
        Вугард уже стоял, грозно нависая над собеседником, с нажимом туша сик-ару в пепельнице, словно пальцами давя большую, коричневую гусеницу.
        Полуэльф спокойно проследил за его движением. На его лице не дрогнул ни один мускул.
        - Сначала найди их.
        Вугард резко отпрянул, но, тут же успокоившись, распрямился, насмешливо ухмыляясь.
        - Можешь в этом не сомневаться.
        Демир готов был поклясться, что в это мгновение на его лице играла самая гадкая из его улыбок.
        Вугард показушно поклонился, и с достоинством держа спину ровной, пошел вон. Его профиль мелькнул под отверстием воздуховода, распахнулась и хлопнула дверь, резко и звучно задвинулся засов, повернулся ключ в замке. Все стихло.
        Оставшись один, пленник облокотился на стол, устало уронил голову на ладони скользнув ими по лицу, он с отчаяньем собрал волосы на затылке, словно хотел выдрать их и в таком положении надолго замер.
        Даже не знающему, в чем тут дело Демиру, из этой сцены стало понятно, что и один и второй отчаянно блефовали. Исполнить свою угрозу Вугарду похоже никак не удавалось. А этот шатен тоже ничего не знает о своих детях.
        Демир в ошеломлении занял исходное положение. Руки уже порядком затекли, и он боялся, что скоро совсем станет невмоготу. Оставив полукровку сидящим в той же позе, он в глубокой задумчивости продолжил спуск. Подсмотренная ненароком сцена оставила неприятное впечатление. Словно он копался в чьем-то грязном белье. Но с другой стороны, было любопытно - кто же этот несчастный?
        О его тайном ходе не знал никто. Он открывался из встроенного в стене камина, так неосмотрительно продемонстрированного Альберусу.
        Это была шахта воздуховода. Она поднималась из самых глубоких подвалов академии и выходила на крышу одного из шпилей. Демир хорошо заплатил гному, что делал его, лично наняв на другом конце моря и проследив, чтобы тот, закончив работу, немедленно отбыл на родину.
        В темных переплетениях подвалов академии нашлась природного происхождения пещерка, что выводила на пустынный берег моря.
        Он обнаружил ее очень давно, блуждая по темным коридорам, и провалившись в одном из них под землю. Упав в грязь и крепко выругавшись, он сотворил световой шар и разглядел местами затянутое илом и глиной каменистое дно, где струилась вода. По отсутствию неприятного запаха, Демир догадался, что это закованный в каменный желоб обычный ручей.
        Вскоре другой гном соорудил удобный, завуалированный люк и лесенку для спуска. Ручей выводил в один из многочисленных заливчиков на южной стороне за чертой города.
        Именно таким способом, он вот уже всю зиму встречался с Винтом.
        Иногда тяготясь постоянной слежкой в стенах родной академии, Демир переодевшись, отправлялся на прогулки, Он и совсем бы ушел, но все ожидал возвращения блудных учеников, ждал от них хоть какой-нибудь весточки. Демира очень огорчало такое поведение Мэйтона, он признаться, не понимал, за что заслужил от него такое пренебрежение.
        За этими невеселыми мыслями ноги неожиданно коснулись твердой поверхности, и волшебник с облегчением выдохнул. Сегодня спуск дался ему нелегко. И еще эта сцена, подсмотренная нечаянно, не выходила у него из головы. Кто этот пленник, (а то, что это пленник Демир не сомневался) и что он делает в стенах академии? Никого из коллег с такой внешностью он припомнить не мог.
        Погрузившись в невеселые раздумья, он долго шел по коридорам и поймав себя на мысли, что идет слишком долго, остановился. Оглядевшись, Демир понял, что попал не туда.
        Все подземные коридоры освещались тусклыми магическими шарами, давая столько света, сколько требуется, чтобы не переломать себе ноги впотьмах да не натыкаться на стены.
        Этими коридорами он никогда не ходил на встречи с Винтом. Демир начал соображать, пересчитывая, на сколько пролетов спустился вниз и куда поворачивал. С досады стукнув себя по лбу, он понял, что спустился на лишних два яруса ниже.
        Это место он помнил, по своим давешним путешествиям тут. Их отличали стены сложенные их матового черного камня почти не отражающего свет. Редкие железные двери заросли паутиной и пылью, позабытые в слоях времен.
        Коря себя за невнимательность, он двинулся назад, считая двери и повороты. И каково же было его изумление, когда в очередной раз завернув за угол, он заметил на противоположном конце коридора выплывающий с лестницы световой шар. Из-за угла уже показалась пола синего плаща выброшенного ногой вперед (такого же, как у него), когда Демир отпрянув, замер за углом. Послышалось старческое шарканье приближающихся шагов.
        Сердце стучало, гулко отдаваясь барабанной дробью в висках, и Демир молил всех боргов разом, чтобы его следы, протоптанные на пыльном полу, незнакомец не заметил. Он не горел желанием объяснять кому бы то ни было, что он тут делает. Иначе его посадят под домашний арест, как того бедолагу из шикарной комнаты.
        Но незнакомец остановился, совсем немного не дойдя до него, явно возясь со связкой ключей. Лязгнул тяжелый замок, скрипнули старые петли и шаги стихли за тяжелой дверью.
        Демир облегченно выдохнул.
        Выждав десяток минут, он осторожно высунулся из-за угла. Не испытывая судьбу, Демир тихо двинулся вперед. Проходя мимо двери, он заметил тонкий луч света, пробивающийся в узкое отверстие замочной скважины. Демир остановился, и словно нашкодивший школьник, огляделся по сторонам. Никого.
        И что это за день такой? - Подивился Демир, приникая глазом к замочной скважине - Второй раз приходится подсматривать!
        В нос ударил едкий запах трав, блеклой струйкой вытекающий из резного отверстия для ключа, но то, что он увидел, заставило его похолодеть застывая на мете, прирастая к полу. Только привыкшего ко многому выдержка волшебника подавила в нём возглас ужаса.
        Вот значит, что пытался сказать ему бывший учитель Кипрей!
        Демир развернулся и бросился вон без оглядки наверх по ступеням. Пролет, еще пролет, два поворота направо, один налево, дальше до развилки и вот его тайный люк вниз, помеченный на стене тремя синеватыми камнями. Он подцепил крышку и, нащупав ногой лестницу, растворился в темноте провала. Только поднятая его шагами пыль, медленно кружась в свете бледных шаров, оседала на плиты пола.
        Винту он конечно ничего не сказал. Добежав до места встречи, Демир заставил себя успокоиться, и надев на лицо вежливую благодушную улыбку, поболтал с ним о том - о сем. Сначала, они обсудили кое-какие новшества для воздухоплава. Винт все-таки показал ему рисунок Лины, а Демир намекнул, как воплотить его мечту в жизнь. Рисунок, право сказать, сожгли, но Винт не унывал, ведь все сохранилось у него в памяти.
        Через некоторое время, сославшись на усталость, Демир откланялся и удрученный увиденным сегодня, побрел прочь.
        По дороге его одолевали весьма не веселые мысли. (Хоть женушка Велира и передала ему пирогов с капустой и грибами, которые он признаться обожал).
        После того дня, когда Велир пришел к нему с книгами унылая жизнь Демира окрасилась более яркими красками. Не зависимо от новостей об учениках, Демир решил бежать на воздухоплаве Винта. Это решение обуславливалось еще и тем, что Вугард, после провала его войск при Энон-Глиир, обязал его выдумать устройство не уступающего гномьему. Зимой Демир честно засел за чертежи и расчеты, и «выдумал» огнеметательную трубу или «Огненное копье» - так он окрестил ее. Буквально на днях ее удалось испытать, и присутствующий на показе гард остался очень доволен.
        «Труба» была отлита из чугуна и поставлена на колеса. Она могла метать как камни, так и стеклянные сосуды с горючей жидкостью. Принцип действия был прост до безобразия. С одной стороны в специальный резервуар заливалась горючая жидкость, поджигалась и под давлением газов труба выплевывала то, что в нее зарядили. К концу весны планировалось отлить сотню орудий. Но Демир приготовил маленький «сюрприз». И о нем Вугард пока не догадывается. Именно поэтому он решил бежать, а на фоне последних событий, его решение с каждым днем только крепло. Стоило лишь дождаться воздушной регаты, на весенний Праздник Цветов, что устраивалась в месяц Эйлет (или Травник) девятнадцатого числа и приурочивалась к открытию нового воздухоплавательного сезона.
        Вернувшись в комнату, он упал на свой любимый топчан, устало прикрывая ладонью глаза.
        «Чудовище! Это чудовищно!» - только эта одинокая мысль билась у него в голове вытесняя все остальные. Вот почему дневник Кипрея был так надежно запрятан. Вот почему он так тщательно разузнавал о событиях той страшной войны с нагилами. Вот почему он оставил именно ему - Демиру, и Демир сейчас ни на мгновение в этом не сомневался. Но что он может сделать с ним? Что? Ведь о магии нагилов ходят страшные легенды и слухи.
        Из черных размышлений его выкинул какой то посторонний шорох, доносящийся со стеллажей. Он поднял глаза и увидел маленькое существо, притаившееся среди цветных корешков книг. Мгновенно узнав его, Демир облегченно улыбнулся. Он протянул руку, и на палец присела маленькая мышка с длинным розовым хоботком. Тончайшие вибрассы нежно пощекотали ладонь, существо тоненько хрюкнуло и растаяв, опустилось на ладонь узким, свернутым в трубочку листком пергамента.
        Письмо от Мэйтона! Только он отправлял таких диковинных посланников. Сколько Демир не бился с ним, но птиц у эльфа не получалось никогда. Как только Демир не объяснял, но хитрый эльф только загадочно улыбался и творил вот таких маленьких созданий.
        Демир раскрутил сверток и нетерпеливо стал его изучать. Мэйтон кратко описал встречу с Линой, поход к Эитне и их дальнейшие планы.
        Дунув, и превратив послание в горстку пепла, Демир облегченно уверился в своем решении бежать. И первый раз за всю эту чудовищно долгую зиму заснул спокойно.
        ***
        Альбитиарн.
        В башню академии Альбитиарна Маэна перевели две нэи назад.
        Вугард посчитал, что «гостю» будет спокойней под оком прозорливых волшебников. И только сегодня гард соизволил наведаться к нему.
        Разговор как всегда не принес никаких результатов. Вугард угрожал уже открыто, и было понятно, что терпение у него на исходе. Альбитиарн изнывал в бездействии и неизвестности. До него дошли слухи о победе эльфов при Энон-Глиир и он от души порадовался за их стойкость, но и только…
        Готовящаяся весенняя операция Вугарда страшила его. Даже если собрать всех эльфов из долин и позвать на помощь братьев из за моря, их всё равно будет ничтожно мало по сравнению с силищей Вугардовых ратей. А тот словно бы невзначай, стал рассказывать Альбитиарну о его долгоидущих планах и его, Альбитиарна, в этом непосредственном участии.
        Вестей от родни так и не было, и Альбитиарн терзался неизвестностью и отчаянием. Молясь всем богам сразу чтобы они были все-таки живы.
        ***
        Вугард сидел в кресле у стола, вальяжно закинув ногу на ногу.
        Он был расслаблен и разошедшиеся полы пурпурного бархатного халата не скрывали твердых мышц оголенного бедра и икр. На кончике большого пальца левой ноги мерно покачивалась остроносая домашняя туфля, выполненная в эшринадарском стиле и расшитая золотом по черному бархату.
        Дымные кольца любимого сига окутывали его голову и торс, наполняя комнату терпким, тяжеловатым запахом. Только что выкуренная еще не выбитая трубка лежала тут же. Левой рукой он изредка поигрывал золотым витым шнуром, опоясывающим похудевший живот (что ж делать, молодые невесты требуют некоторых жертв) правой же, делая пометки на карте, попеременно окунал перо в чернильницу.
        У камина, задумчиво смотря на пляску пламени, стояла Ирна в прозрачном шелковом пеньюаре цвета изумруда. Рыжие волосы блестящими волнами рассыпались по спине, укрывая ее до упругих ягодиц. Стройный силуэт не скрывала легкая ткань и Вугард с восхищением, и всё нарастающим желанием, исподволь пожирал ее глазами.
        Тихий, но уверенный голос нарушил тишину комнаты.
        - Дорогой, не находишь, что нам пора избавляться от лишних людей? Аппарат власти слишком раздут и он тормозит наши реформы.
        Вугард очнулся от собственных раздумий и растерянно посмотрел на нее.
        - Кого ты имеешь в виду любимая? - Брови взлетели вверх, отчего он стал похож на удивленного филина.
        - Я говорю об Эроле. Исполнять обязанности твоего заместителя вполне могу я сама. - Ирна резко повернулась лицом к нему. Фалды пеньюара заколыхались, чуть не попав в пляску огня, - Это избавит нас от ненужной волокиты и недопонимания. Ирна медленно подошла плавно покачивая бедрами, а Вугарду показалось, что она мгновенно переместилась от камина к столу, где он сидел.
        - Эроль? - Вугард тут же нахмурился, задумчиво покусывая кончик гусиного пера - Да, сам думал об этом. Но куда его девать, не представляю. Может, оставить его заведовать финансами? Он неплохой хозяйственник…
        - Не думаю, что это хорошая идея, - Ирна нахмурилась. Взгляд, доселе томный и мягкий тут же блеснул сталью.
        Вугард пожевал губами.
        - Отпустить не могу, оставить тоже не дальновидно. Будет болтаться под ногами.
        - Выход один. - Ирна хитро прищурилась и прикрыв глаза на мгновение с наслаждением отпила красного вина из бокала, что держала в руках.
        Вугард вздохнул.
        - Что ж, значит такова его судьба. Только сначала дождемся вестей от его разведчиков.
        Он уверенно отодвинул карту, словно этим одним коротким движением отодвинул от себя давно наболевшую проблему.
        - А не пора ли нам в опочивальню, дорогая? - Кидая взгляд за штору, где стояла расплавленная кровать под балдахином, многозначительно протянул он, - Должно быть простыни уже прогрелись.
        Ирна отсалютовала ему пустым бокалом.
        - Наконец то ты это произнес, - наигранно обиженно, ответила она, скривив красивые губки.
        В мгновение ока Ирна оказалась на руках гарда. Подхватив со стола начатую бутылку дорогого эльфийского, тридцатикруголетней выдержки, вина и пустой бокал, она поплыла над пушистым ковром под золотой балдахин увлекаемая волнами страсти.
        ГЛАВА 31
        ВУГАРД И АЛЬБЕРУС.
        - Куда ты меня ведешь, старый лис?
        Вугард раздраженно бурча, спускался вот уже пятый пролет вниз, в подвалы академии магии. Небольшой магический огонек плыл над головами, освещая ступени и каменные стены узкого коридора.
        То была не та лестница в студенческом корпусе. Эта начиналась на цокольном этаже жилого крыла, где квартировали преподаватели, и уводила в тайные и древние подвалы академии магии.
        - Осталось совсем немного, - попеременно оглядываясь и учтиво кивая, причитал профессор.
        - На коль тебе для опытов понадобилось забираться в самую глубь, будто земляной червь? - скорее для вида и пущей острастки гневался Вугард.
        - В подземелье никто не отвлекает лишними вопросами и делами. А тут красота. Тишь. И только мое задумчивое листание страниц древних фолиантов нарушает покой этого места, - нараспев, словно кабачный сказочник бубнил Альберус.
        Они спустились еще на десяток пролетов вниз, оказываясь в длинном коридоре. Теряясь в темноте, справа тянулись массивные двери укутанные в плотную паутину.
        - Ну вот, мы и на месте, - просипел Альберус. Он кряхтел и задыхался от непривычно быстрой ходьбы стараясь подстроиться к шагу правителя.
        Они остановились у окованной в металл двери, по виду, уже давно очищенной от пыли и паутины по сравнению с остальными - затянутыми в плотный саван, сотканный местными пауками Альберус отцепил связку ключей от пояса, выделил один, сунул в щель замочной скважины, пробубнил (на взгляд Вугарда) какую-то тарабарщину, и замок с легким мелодичным щелчком открылся.
        - Прошу, - отступая и пропуская Вугарда во мрак, - пригласил Альберус махнув рукой.
        Гард несколько напрягся, входя в темное помещение. Казалось, тьма тут была осязаема, она опустилась на него, щупая липкими пальцами, подступила к горлу, окутала голову не давая дышать, сковала волю.
        Мгновение и морок развеялся. Совладав с нервами, Вугард взял себя в руки. Он никогда не боялся темноты, но тут в этом зале она была какой-то не нормальной, неестественной. Думал же позвать с собой хотя бы Ирну или пару ратов из охраны. Но Альберус отговорил его, сказав, что это строго конфиденциально. Но, мало ли что он удумал? С них, волшебников станется.
        На всякий случай Вугард положил руку на оголовье меча снимаемого последнее время только в личных покоях.
        Альберус сухо щелкнул пальцами. Тут же помещение озарилось несколькими магическими шариками. Но казалось, их теплый свет тонул в холодном густом мраке огромного зала не смея нарушать его священную темноту.
        Дверь захлопнулась сама. Вугард вздрогнул. Не желая терять лица, он с вызовом оглядел помещение, словно стараясь отвлечься от неприятной атмосферы этого места.
        Зал был большим. В середине по кругу располагались десять колонн утопая в темноте потолка. На полу непонятные знаки. Круглый стол заваленный свитками, книгами, пузатыми бутылями, коробками и исписанными перьями. В подрагивающем свете свечей на столе тараща пустые глазницы на Вугарда взирали черепа зверей и птиц. Над всем этим беспорядком, словно прихотливый стеклянный дворец, возвышалась самая большая, из виденных им, установка для перегонок. В колбах и ретортах поблескивали разноцветные жидкости. Они капали, сочились, кипели, осаждались паром в больших и малых сосудах, а на выходе, прикрученный к держателю стойки висел махонький, черного стекла пузырек.
        - Только ничего не трогайте! - поспешно предупредил профессор Вугарда, наклонившегося к самой большой колбе с коричневой мутноватой жидкостью покрытой желтой пеной.
        Гард поспешно отклонился, поморщившись от резанувшего ноздри аммиачного запаха.
        - Объясните, наконец, зачем мы здесь? - раздраженно процедил Вугард, вынимая из кармана надушенный носовой платок.
        - Вы просили найти меня решение с вопросом об эльфах. Так вот, я нашел способ уничтожить их на корню! Я нашел новую магию. Мощную, несокрушимую, что даже все эльфийские маги собравшиеся вместе, не способны противостоять мне одному! Вугард заинтересованно посмотрел на него. Это магия огня, а эльфы давно утратили ее, когда Белые покинули наш мир. Так что перед моей волшбой они уязвимы словно слепые котята перед разъяренным тигром.
        Вугард иронично изогнул бровь про себя усмехаясь красноречию волшебника. Но Альберус не обратил на это внимания, а может сделал вид что не обратил.
        - Могу сказать вам больше. Нам даже не понадобиться изобретение нашего достопочтимого Демира Повилики, я справлюсь один!
        - Извольте! Так что это за магия такая? - Вугард сложил руки на груди, - И в чем подвох? Не зря же вы притащили меня в этот подвал? - прищурился гард.
        Альберус немного замялся.
        - Вы правы, ваша светлость, магия древняя и пугающая. Именно поэтому мы тут. Если бы мои уважаемые коллеги увидели бы меня во время её создания, по кафедре поползли бы ненужные никому слухи, не так ли? Я решил сначала заручиться поддержкой вашей светлости, - Альберус чуть заискивающе поклонился.
        Вугард кивнул.
        - Я покажу, чтобы не терять попусту время. Отойдите на некоторое расстояние назад.
        Вугард нахмурился, но послушно отступил на два шага к двери и стал наблюдать за Альберусом.
        Тот подкатил огромное овальное зеркало в светлую, видимую часть зала. Развел огонь в камине, кивнув в него пучок трав. Они задымились, засмердели, тут же окутав едким дымом все помещение. Вугард еще сильнее прижал платок к носу. Потом Альберус открепил маленький пузырек от стойки с ретортами, развернулся лицом к зеркалу и залпом выпил из черного флакона.
        - Подойдите ближе, - с повелительной ноткой в голосе попросил Альберус.
        Вугард медленно подошел к зеркалу, становясь позади профессора. Как не удивительно, но зеркало не отражало, ни комнату, ни его, ни старого лиса.
        Волшебник сквозь сведенные судорогой зубы процедил заклинание, и пробежавшая по зеркалу яркая молния явила отражение профессора. А он в свою очередь раздался в плечах, вырастая на целую голову выше Вугарда, загораживая свое отражение в зеркале мощной фигурой.
        Вугард никогда себя к трусам не причислял, но тут даже он шарахнулся в сторону от увиденного.
        Альберус повернулся. Из темноты покрывающего голову капюшона на гарда пялились два красных буркала. Альберус откинул капюшон, Вугард похолодел и еще дальше попятился.
        Существо, теперь даже с натяжкой ни чем не напоминавшее профессора кафедры магии стояло перед ним во всей своей красе.
        - Не пугайтесь, это все ещё я - с растяжкой на шипящей «щ» прошелестел профессор, - Вы скоро привыкнете ко мне и мы поговорим предметно. А пока я покажу всю свою мощь и силу, и расскажу, как я добыл свои знания.
        Альберус гортанно произнес волшебную тарабарщину и дунул в кулак. Тут же жгут жидкого пламени кольцом окутал помещение, осветив зал слепящим золотым светом. Альберус поймал его этой же рукой и крутанув ею в воздухе заставил огонь двигаться по кругу, словно лассо. Потом он сократил напор жара, и выставив руку вперед выкрикнул очередное заклинание. Кольцо огня съежилось, расплылось, превратившись в гудящую стену пламени.
        - Это вам не жалкие гномьи игрушки, - раскатисто захохотал профессор. И эхо его голоса запрыгало под потолком, искажая звуки, делаясь страшным и неузнаваемым. На стенах темными силуэтами плясали и корчились в дикой пляске серые тени.
        Приглядевшись, Вугард понял, что их тут намного больше чем две, да и конфигурации они совершенно иной, чем у него - это не его тень и не тень Альберуса. Плоские головы, широкие плечи, длинные извивающиеся хвосты и узловатые ноги. Казалось, что на представление профессора сбежались все демоны Морка. Вугард побледнел, но неимоверным усилием воли все же попытался взять себя в руки.
        А профессор тем временем травил все новые фокусы с огнем. То вновь закручивал как лассо над головой, то заставлял скручиваться в воронку, то проливаться на пол горячим дождем.
        - Так что вы хотели мне сказать? - наигранно будничный тон Вугарда вывел Альберуса из волшебной эйфории собственного могущества.
        Хоть и бледный, он, скрестив руки на груди стоял поодаль, наблюдая сие светопреставление.
        Альберус резко повернулся в его сторону, усмехнулся, вновь сухо щелкнул пальцами и бушевавший под потолком огонь осыпался на пол серыми угольками.
        Вугард намеренно безразлично стряхнул пепел с камзола.
        Альберус победно усмехнулся, моргнув вторыми тонкими кожистыми веками (верхние остались неподвижны).
        - Я хотел сказать вам, что это не иллюзия, друг мой, не морок, не фантом. Это теперь настоящий я, а вот тот, прежний старый и дряхлый профессор уходит в небытие. Я хочу заключить с вами сделку, ваша светлость.
        Вугард заинтересованно приподнял бровь. Ну вот, наконец уже что-то…
        То, кого он сейчас видел перед собой, пугало его до дрожи, до глубины всей его души, но он отдавал себе отчет, что Альберус не просто так открылся ему и если он сейчас покажет свою слабость перед этой змеей, кем стал Альберус, то возможно поплатиться за это жизнью. Такие тайны хранятся только до смерти одного из заключивших сделку.
        - Я слушаю тебя.
        Вежливый и спокойный тон Вугарда немного обескуражил Альберуса. Неужто он не боится? Но прислушавшись к бешеному ритму его сердца, понял, что боится, до коричневых подштанников боится, но виду не подает. Тем лучше. Значит, он не прогадал, открываясь ему.
        - Ты достанешь мне одного настоящего, истинного эльфа, а я помогу разделаться с их армией раз и навсегда. Долина и горы будут твоими. Ты подчинишь себе псов и орков. Твоя армия станет непобедимой, а одно твое имя будет вызывать у врагов трепет и дрожь!, - Альберус говорил вдохновенно и патетично даже не замечая что называет Вугарда на «ты», а не «ваша светлость» как раньше. От слуха гарда это тоже не укрылось.
        Вугард вновь удивился.
        - Зачем тебе настоящий эльф? И где я тебе его сейчас возьму. Их в округе теперь днем с огнем не сыщешь. Все в своей вонючей долине. Воспоминание о провале операции при Энон-Глиир взбудоражило в гарде неприятные воспоминания.
        Он только опомнился и привык к новому виду старого волшебника, как тут одна просьба неожиданней другой.
        - Так, мы садимся, и вы всё рассказываете мне, уважаемый профессор. Только прошу вас, превратитесь обратно в себя. Смотреть на вас тошно.
        Альберус вздохнул.
        - Ну что ж, я боялся что слишком напугаю вас, но смотрю вы парень не из робких. Будь по-вашему.
        Волшебник прошептал формулу преображения и тяжело осел на стул.
        - Прошу, присаживайтесь ко мне ближе, - прокряхтел он, - После трансформации и ощущения той мощи, что я чувствую в новом теле, признаться в этой оболочке мне уже не очень комфортно. Прошу вас, захватите вина из того шкафа, - Альберус указал на черный узкий шкаф у двери. Почти незаметный в темноте комнаты.
        Дождавшись пока Вугард усядется и разольет по бокалам густого красного вина и выпив залпом весь бокал, Альберус не обронил ни слова.
        - Расскажите наконец Альберус, как вы дошли до жизни такой, - шутливый тон Вугарда немного разрядил обстановку, - Что и как помогло вам обрести то, что я увидел здесь.
        В воспоминаниях гарда сейчас плясали обрывочные сведения о последней войне и созданий под названием нагилы. Люди-змеи, люди-драконы. Вернее сказать нелюди. Ибо это был отдельный вид существ уничтоженных с лица земли белыми эльфами.
        Вугард открыто поделился своими домыслами.
        - Вы как всегда прозорливы мой гард, Но стоит помнить, что особыми декоктами и заклинаниями человек ли, эльф, может стать нагилом. Я нашел древние манускрипты, прочел, перевел, и мне как видите, это удалось. Я познал их магию, и она скажу я вам ни в какие подметки даже эльфьей не годиться. Она древняя, мощная потерянная и вновь обретенная. С помощью нее можно сравнивать города с землей и покорять народы, подчинять и властвовать. И вы можете полностью в этом на меня положиться.
        - Если Ваша мощь так велика, как вы говорите профессор, то зачем Вам я? Наверняка одним щелчком пальцев вы можете стереть меня в порошок или сжечь.
        Альберус спрятал хитрую довольную ухмылку в седой бороде.
        - Я - нужен вам, вы - нужны мне. - все очень просто. Вы даете мне место, время и возможность заниматься моими изысканиями, а я помогаю вам покорять земли.
        - И все же не пойму. Вы это теперь и один можете.
        - Признаюсь, силы мои все еще не настолько развиты и освоены. Тем более кто-то должен будет поддержать меня перед моими не совсем дальновидными и лояльными коллегами, Вас, друг мой они не смеют ослушаться. И еще… мне нужна подпитка.
        - Какая? - буркнул Вугард борясь с нехорошим предчувствием.
        - Мне нужна свежая кровь. Два раза в нею - свежая человеческая кровь.
        Вугард поперхнулся отпитым вином. Альберус произнес это до того спокойно и буднично, будто просил стакан молока.
        - Полагаю, в наших застенках осталось еще достаточно преступников, - пресекая нелепые вопросы и домыслы, спросил профессор.
        - Ах, ну если так, - поразмыслив, согласился Вугард, - Пожалуй, я могу вам в этом помочь. Я договорюсь, и доверенный человек будет доставлять сюда два раза в нэю воров и разбойничков. Хоть послужат на благо отчизне.
        Альберус довольно потер озябшие руки, плотнее закутываясь в полы темно-синего плаща.
        - Так зачем эльф? Что, например, полукровка вам не подойдет? - помянув по себя недавний разговор об Эроле, спросил Вугард.
        - Нет, нет! Только истинный эльф. У меня есть одна задумка и я близок к ее решению. Нет, не спрашивайте меня сейчас об этом - Альберус поднял ладони вверх заранее пресекая лишние вопросы, - Я нашел кое-что в глубоком подземелье. Это единственный сохранившийся и дошедший до нас ценнейший артефакт. У меня будет только одна попытка. Но обещаю Вам, весь ход моей волшбы вы, если захотите, можете увидеть сами. Честное магическое.
        Альберус вновь потер руки и выжидательно уставился на Вугарда.
        Гард пожевал губами, прикидывая что-то в голове.
        - Я постараюсь. Только о сроках, увы, пока не могу ничего сказать.
        - У нас есть время до весеннего Праздника Цветов. Всю следующую нэю после него, звезды будут располагать к трансформации, когда звезда Единорога пройдет по созвездию Дракона. И еще один день когда Фея будет в этом же созвездии.
        Вугард согласно кивнул.
        - Я вижу, вы ошеломлены ваша светлость. Прошу, вас, спрашивайте меня обо всем, я отвечу на все ваши вопросы со всей искренностью и открытостью. Я хочу заручится вашей поддержкой. И прошу, не в коем случае не страшитесь меня. Я преданный вам до последнего моего вздоха. Выцветшие старческие глаза Альберуса подернулись влагой и он протянул Вугарду сухую изборожденную венами руку.
        Тот крепко пожал ее и резко встал, собираясь идти.
        - Первая кровь мне нужна в последний день этой нэи, - по-деловому, совершенно другим тоном распорядился Альберус. Вугард кивнул.
        - Прошу, не провожай, я прекрасно найду выход сам, - Вугард махнул рукой на тяжело поднимавшегося со стула волшебника и направился к двери.
        ГЛАВА 32
        Вновь в пути.
        Реки жидкого огня, словно вены, избороздившие тело земли. Они медленно, но верно пробиваются сквозь толщу камня и породы наверх, вызывая у нее болезненную горячку, агонию закипающей внутри крови. Земля дрожит в надежде извергнуть нестерпимый, накопившейся в ней жар, открывая доступ к своим порам. Через них, ввысь поднимаются струи кипятка вперемешку с жидкой землей, а потом, в конвульсиях разрывая плоть, на поверхность вырывается лава…. Она медленно ползёт по склонам, шипя, испаряя перед собой снег и лёд, смешивая их в грязную, набирающую скорость на склонах, жидкую горячую кашу. Подминая под себя всё, что встречается ей на пути, с нарастающим гулом несется вниз по долине, распугивая животных и птиц. Те, кто не успеют убраться с дороги, навсегда останутся погребенными под тоннами камней и кипящей грязи.
        Лина резко села, тараща глаза в темноту. Страшные видения еще владели ею, вызывая дрожь, повергая в ужас.
        - Мэйтон, Мэйтон! - срывающимся шепотом позвала она в темноте. По щекам поползли предательские слезинки.
        Он вскинулся, резко выхватывая Сиг из-под подушки.
        Увидев, что все в порядке и это только очередной её кошмар, он молча, чтобы не разбудить Кейт, кивнул головой - мол, что случилось?
        Лина обернулась на Кейт и взглядом указала на дверь, попутно заворачиваясь в одеяло и поднимаясь.
        Оказавшись на улице, она шепотом поведала то, что увидела во сне.
        - …Мэйтон, это было так реально, так страшно. Я словно видела всё изнутри, поднималась вверх вместе с лавой, летела вниз, подминая деревья, а они вспыхивали как спички, мгновенно превращаясь в пепел. Он летел вниз, засыпая белый снег, превращая его в грязь…
        Лина всхлипнула, натягивая одеяло на голову, пряча в нём лицо.
        Мэйтон был хмур, но на удивление серьезно отнеся к ее рассказу.
        - Значит, пора уходить, - как о решенном сообщил он, Оставаться здесь может быть опасно.
        Лина согласно кивнула. Ей неприятно было находиться в этом месте. Она чувствовала себя тут, словно на пороховой бочке с бикфордовым шнуром: огонек пока горит в его самом начале, но время идет, оставляя за собой сгоревшую плоть его кончика, приближая к неизбежному взрыву.
        - Ты можешь сказать, когда это произойдет?
        - Нет, точно не знаю. Нэя, месяц… не больше.
        Мэйтон вздохнул, с тоской оглядывая их теплый приют. Когда же он прекратит убегать?
        - Иди в дом, выспись, - завтра весь день будем собираться, послезавтра выйдем.
        Лина кивнула и скрылась за дверью.
        Он решил проверить.
        Так же, как предсказывал погоду, он настроился на то, что находилось под ним, мысленно проникнув в толщу камня.
        Он вышел из тела, перелив часть себя в малого земляного червя, медленно прорывающего себе ход, недалеко от поверхности рыхлой почвы. С помощью своего разума, он направил его глубже, вниз, туда, где встречаются камень и огонь. Он полз и полз, глотая влажный песок, пробивал себе путь в вязкой глине, огибал горячие камни и вдруг, потерявшее опору тельце, полетело вниз, в самое сердце клокочущего пекла. Он чувствовал, как испаряется его слабая плоть, тая малой каплей в безбрежном океане вязкого пламени.
        Мэйтон вздрогнул и очнулся, по обычаю пережидая тошноту и слабость. Плохо, очень плохо. Времени осталось катастрофически мало! Надо будить девчонок и собираться прямо сейчас.
        Растолкав только что заснувшую Лину, он рассказал ей своих впечатлениях. Вместе разбудили Кейт.
        Рыжая, вняв леденящим душу рассказам, спорить не стала.
        С восходом солнца они были готовы.
        Кейт грустная и потерянная, стояла на высоком крылечке и чуть только не плакала, обнимая руками теплые бока дома. Опять куда-то переться! Ей уже начала нравиться такая тихая, размеренная жизнь, вдали от городской суеты. Если бы не болезнь Лины и постоянное ожидание ее смерти, это место было бы по истине волшебным. Особенно хороши были последние три дня, когда они, сидя у костра, пересказывали ей то, что происходило с ними в ее неожиданное отсутствие. Кейт казалось, что девушка стала еще более замкнутая и тихая, но в тоже время смирившаяся со своим нынешним положением. Она привыкла к своей новой внешности и даже позволила Кейт повозиться со своими длиннющими волосами.
        Кейт любила делать прически. Виртуозно уложив волосы в сложный узел из кос и локонов, зная тонкости эльфийского плетения, она обошлась всего тремя шпильками, что были в арсенале у Лины.
        Мэйтон выходил из дверей последним с тоской оглядывая теплый, уютный домик. Колун он оставил у печки рядом с изрядным запасом дров. Мало ли кто набредет сюда, как и они? Закрыл единственную ставню, перегородив ее длинной палкой. Плотно притворил за собой дверь, с трудом загоняя в ушко щеколды оструганную щепку. Теперь, от ветра не раскроется и дикий зверь не зайдет.
        Потоптался на пороге, ловя на себе вопросительные взгляды девчонок, и все-таки решил оставить охранное заклинание. Пусть от жидкого огня не спасет, но от небольшого землетрясения уберечь сможет.
        Положил ладони на дверь, сосредоточился, мысленно накрыл домик прозрачным куполом охраны. Спустился вниз по сходням, провел ножом линию, заключая дом в круг. На стыке нарисовал витиеватую закорючку, словно запер на замок. По четырем сторонам света нарисовал соответствующие знаки, между ними, знаки четырех стихий. Произнес формулу.
        Линии на песке загорелись зеленым и погасли.
        - Всё, что мог, сделал, - устало выдохнул он.
        Более не оглядываясь, они направились к «Голове Огра».
        Лина смотрела по сторонам, удивляясь сумасшедшим краскам окружающего пейзажа. Кейт рассказала ей о коварной изумрудной травке, наглядно продемонстрировав всё на камне.
        Под трубный взрыв фонтана кипятка, вырывающегося из горячих недр и превращающегося в радугу на фоне перламутрового неба, они повернули к выходу из теплого приюта долины.
        И только одному члену команды эти красоты были не интересны. Дружок, как теплолюбивый житель лесов, устроившись в капюшоне Лининого плаща преспокойно спал комфортно перенося тяготы пути хозяйки.
        ***
        Короткий привал сделали перед спуском. Тут, на стыке сезонов, бушевала зима. Достали теплую одежду, перекусили и двинулись вниз. Спуск был не слишком крутой, но трудный: вчера подтаявший на пригреве снег, за ночь смерзся в плотную корку и был очень опасен сходом лавины.
        Склоны, то тут, то там, украшали изумрудные свечи елей и пихт, скрашивая однообразие белого покрывала снега да черных скал.
        Перед спуском, Мэйтон начал инспектировать:
        - Идти молча, широкими шагами, чтобы не нарушить целостность снега и не подрезать склон. Пойдем в связке на случай схода лавины. Если кого-то из нас затянет, будет шанс найти по веревке...
        - А почему молча? - не удержалась спросить Кейт.
        - Чтобы ты смогла услышать как «поедет» снег.
        Серьезный тон Мэйтона говорил о многом.
        Кейт посмотрела на Лину. И очень удивилась, что всегда внемлющая каждому слову эльфа девушка, сейчас смотрела вдаль, совершенно отсутствующим взглядом. Словно разглядывала нечто мелкое на горизонте.
        - А ты намотай шарф на нос, - серьезно попросила Лина Мэйтона не отрывая взгляда от горизонта. Он удивленно уставился на нее, но через несколько мгновений утвердительно кивнул.
        - Если вас затянет в лавину, сбросьте рюкзаки и карабкайтесь изо всех сил, стараясь «выплыть» на поверхность в движущемся снегу. Всё ясно?
        Обе кивнули.
        - Двинули!
        За день благополучно спустились почти до середины. Вечером, в разрыве низких, лежащих под ногами облаков, увидели долину. Попасть в нее можно было через узкое ущелье, на дне которого бежала мелкая быстрая речушка. Именно та, о которой говорил Энвалиэн.
        Вечер скоротали под нависающей скалой - как под козырьком. К завтрашнему вечеру планировали быть внизу.
        Лавина настигла днём.
        Словно огромный ледяной змей, шуршащий миллионом чешуек, сверху надвигалось нечто. Снег под ногами поехал, зыбучим песком утягивая их внутрь, и увязая в снежной каше, все трое заскользили вниз. Кейт завизжала, отчаянно пытаясь скинуть с себя рюкзак, словно причиной оползня являлся именно он. Лина тихо охнула, но не успела последовать ее примеру, стараясь как можно дольше оставаться на поверхности снега.
        Разбуженный резкими движениями Дружок, выбрался из тепла капюшона Лины и отчаянно заработав крыльями, уцепился за его край, словно хотел поднять хозяйку вверх. Но естественно у него ничего не вышло. Отчаянно вереща, он какое то время носился над головами, а устав, уселся на ближайшую елку наблюдая за отчаянную борьбу за жизнь маленькой команды.
        Хуже всего пришлось Мэйтону. Он шел впереди и предупредив девушек, не успел избавиться от тяжелой ноши, опрокинулся на спину и исчез в белой пене снежной волны.
        Девушки отчаянно забарахтались, пытаясь вытянуть конец веревки, чтобы подтянуть его вверх, но тщетно! Бороться со стихией было бесполезно. И тогда, выплюнув набившейся снег изо рта, Кейт додумалась выкрикнуть то, что неожиданно пришло на ум - формулу левитации, первое, чему учат в академии.
        На короткое мгновение они взлетели над поверхностью, болтаясь на веревке как два воздушных шарика. От страха, или от невнятности слов, заклинание получилось слабым, и Мэйтон, завязший под плотной толщей снега, стал их якорем.
        Им повезло. Лавина была небольшой. Когда все стихло, снежная пыль медленно улеглась, давая разглядеть, что твориться вокруг.
        Очухавшись от первого шока, обе кинулись откапывать Мэйтона.
        Копали со всей скоростью, на которую были способны. Кейт подвывая от страха и паники, а Лина сосредоточенно и молча. Обдирая пальцы острыми краями смерзшегося льда, они методично отгребали килограммы снега в сторону, двигаясь за веревкой. Неожиданно, веревка, потянутая за конец, выползла из-под снега мокрым, размочаленным огрызком. Посмотрев друг на друга, девушки застонали.
        Они начали копать снег вокруг себя, беспорядочно кружась на месте.
        - Стоп! Стой! - завопила Кейт, - так мы его никогда не отыщем.
        - Что ты предлагаешь? - всхлипнула Лина. То, что сейчас происходило, казалось ей нереальным, кошмарным сном. Вот, еще чуть-чуть и они проснутся под той самой скалой, где заснули накануне. Но секунды сливались в минуты, растягивая время словно жвачку, грязную, старую, давно потерявшую вкус.
        - Я… - Кейт нетерпеливо махнула рукой, и вытянув ладонь над снегом пропела очередное заклинание, - Ghozzere-nizzeli tanimalla earriaenn!
        Оборванная веревка в ее руках зашевелилась и заледенев, указала в сторону, что ниже по склону. Обрадованные девчонки побежали в указанном направлении. Как только они оказались в нужном месте, конец веревки обмяк и повис дохлой змеёй. Кейт потрясла ею, словно проверяя - не ошиблась ли?
        - Кажется здесь! - пробормотала она, неуверенно смотря на Лину.
        Оказывается, Мэйтона протащило еще тростей на двадцать ниже того места, где они копали.
        - Только бы успеть, только бы успеть! - бормотала Лина вновь раскапывая снег.
        - Кейт, ты можешь его расплавить?
        Рыжая всхлипнула.
        - Нет, я опять пустая.
        Минут через пятнадцать обе уже ревели навзрыд, еле-еле двигая руками. Время утекало студеной водой сквозь пальцы, а Мэйтона они так и не отыскали.
        В отчаянье, Лина ударила кулаками по снегу, и не отдавая себе отчета, что делает, закричала изо всех сил:
        - Kaora Aeriddi! Na lim heled ien!
        У Кейт вытянулось лицо, когда она увидела, что снег, еще секунду назад спрессованный и плотный, стал прозрачным как стекло примерно тростей на десять вокруг них. Спустя несколько мгновений, они увидели в толще льда отчетливо просматривающееся тело Мэйтона.
        Лина положила ладони на снег и все шептала заклинания, каких Кейт не слышала никогда в своей жизни. Из под закрытых век ползли мокрые дорожки слез, но голос не дрожал, а губы выговаривали казалось давно заученные слова и фразы. Снег медленно превращался в воду, а потом в пар, неохотно выпуская Мэйтона из плена.
        Лина перестала бормотать и открыла глаза, когда ее руки коснулись куртки эльфа. Он лежал лицом вверх, спиной на рюкзаке, вывернутый под немыслимым углом. Вся нижняя часть тела вместе с ногами терялась под снегом. Руки беспомощно раскинуты в стороны. Казалось, его намотало на рюкзак, словно нитку на катушку.
        Вдвоем, они аккуратно выволокли его на поверхность и только сейчас, перевели дух. Обе стояли на краю глубокой ямы, на дне которой зеркалом блестела вода.
        - Как ты это сделала? - прошептала Кейт, заглядывая вниз.
        - Я не знаю, - всхлипнула Лина, вытирая слезы, - Что теперь делать?
        Кейт вспомнила, что это она заканчивала факультет целительства и быстро взяла себя в руки. Думать «как» они будут потом, когда убедятся, что пациент жив.
        Убрав шарф с его лица, она очистила Мэйтона от снега и прослушала сердце.
        - Бьется! - шепнула она облегченно, - Прощупала руки и ноги. Удивительно, но все кости целы. Теперь, его нужно согреть.
        - Туда, - Лина указала на группу ёлок, что росли на пологой площадке, чуть ниже по склону. Кое-где на припеке там даже виднелась голая от снега земля.
        Кейт кивнула.
        Они подоткнули под него полог палатки, что до сих пор был приторочен к его рюкзаку и двинулись вниз. Свой рюкзак с лекарствами Кейт потеряла. Искать было некогда.
        Все вещи, что были у Мэйтона и Лины остались в сохранности. Пока Кейт возилась с подстилкой и одеялами, Лина, вооружившись мэйтоновым чудо-мечом, нарубила еловых веток, до которых только могла дотянуться. Перетаскав их к лагерю, разожгла огонь, благо зажигалка осталась в ее рюкзаке.
        Все, что могла сделать Кейт для Мэйтона в данной ситуации - это обезболить оставшейся в кристалле магией. Сращение костей было делом трудным и требующим огромных энергетических затрат, которых у нее почти уже не было.
        Но позвоночник Мэйтона надо было осмотреть. Снять с него одежду не представлялось возможным, еще более не повредив спину, решили разрезать. Даже беглый взгляд убедил Кейт, что ее самые худшие подозрения подтвердились. Позвонки смещены. В шейном отделе - седьмой, в грудном отделе - третий и десятый. На этих местах «красовались» гематомы.
        Девушки многозначительно переглянулись.
        Приведя вещи в порядок и обустроив маленький лагерь, обе уселись перед костерком, собираясь с мыслями. Все это время Мэйтон был без сознания.
        Лине казалось, что она промерзла до самых костей и никак не может согреться. Ее трясло крупной дрожью, но все одеяла и плащ, что у них остались, накрутили на Мэйтона, сами греясь у огня. Им несказанно везло: котелок остался и в нем сейчас медленно таял снег, готовясь вскоре стать горячим хвойным отваром.
        - Что ты тогда сказала? - шепнула Кейт.
        - Я не помню, честно. Просто знала, что так будет правильно, вот и всё. Лина устало прикрыла глаза, все ближе подставляя ладони к огню. Её клонило в сон от усталости и нервного потрясения.
        Все что она видела в тот чёрный миг - это огонь. Огонь и отчаянную решимость. Она вспомнила свой сон - как через ее руки, прошло жидкое пламя. Каждая жилка, каждая косточка на пальце пропустили его через себя. Она, каким-то внутренним чутьем была уверенна - таким огнем можно убить, но можно и излечиться.
        О Боги, откуда она всё это знает? Тряхнув головой, она отогнала от себя кажущиеся чужими мысли.
        Когда очнется Мэйтон? Как быть дальше? Ежу понятно, у него поврежден позвоночник, в том положении в котором они его нашли, это было очевидно. Кейт действовала осторожно, но что это даст? Идти он не сможет.
        Лина уложила голову на колени и уставилась на языки пламени. Её не покидала мысль, что они теряют время. Надо что-то делать! Срочно. Но что?
        Кейт перевернула на другую сторону прогретый бок меховой накидки, накрывавшей Мэйтона, равномерно распределяя тепло по его телу. Дружок не смог упустить такого случая и слетел с хвойной ветки Мэйтону на грудь, проскальзывая под теплое покрывало. Кейт поморщилась и зашипела не хуже гадфена, но сгонять его оттуда побоялась.
        Когда она закончила, Мэйтон неожиданно открыл глаза.
        Кейт охнула. Лина обернулась.
        Разлепив обмороженные, потрескавшиеся губы, он пытался что-то сказать.
        Девушки придержали голову и напоили его теплым питьем.
        - Убейте меня, - прошептал он. Было слышно, как он тяжело дышит, слова давались ему с трудом.
        - Не говори глупостей! - резко одернула его Кейт.
        - Я не могу шевелиться, у меня наверняка поврежден позвоночник и нервные окончания, - перебил ее эльф. Его сиплый и немного злой голос однако не напугал Кейт.
        - Замолчи! Я даже тебя не осмотрела еще, а ты уже сам поставил себе диагноз?
        - Я и так знаю, - простонал Мэйтон, - не чувствую ничего, что ниже головы.
        - Ты просто сильно замерз и сейчас отогреешься, - солгав, парировала Кейт, - Ты четыре доли времени пролежал под снегом, просто чудо, что не задохнулся!
        - Я успел намотать шарф на лицо, - буркнул Мэйтон, покосившись на Лину. Его глаза благодарно потеплели. Он бессильно сжал губы, сглотнул и как можно спокойней стал доказывать, что он прав.
        - Я тяжелый, особенно сейчас, нести продолжительное время вы вдвоем меня не сможете. И если со склона вы меня стащите волоком, то в ущелье этот номер не выйдет - там нет снега. До долины далеко, до жилья тем более. А если начнется землетрясение…
        Лина видела, как тяжело ему говорить спокойно. Более того, он был прав. Он не смотрел на них, а смотрел в потемневшее, полное ранних звезд небо. В глазах плескалась тоска, отчаяние, какая то опустошенность и боль. Но в тоже время твердая решимость уже обреченного, но не сломленного духом человека и уверенность в своих словах. Он плотно сжал губы и посмотрел на притихших девчонок.
        Лина даже не представляла, что он может сейчас чувствовать, какой внутренней борьбой и силой дались ему эти слова.
        - … Возьмите мой Сиг, одного точного удара вполне хватит, - шепнул он, закрывая глаза, - Прошу, пожалуйста!
        И это тихое «прошу» звучало громче чем самый громкий крик о помощи.
        «Вот Сиглаэн обрадуется!», с печальной иронией подумал Мэйтон, вновь проваливаясь в темноту.
        Кейт залилась слезами.
        - Я не знаю, не знаю, чем можно помочь! Да что-б провалилась она - эта магия, если только в дурацких побрякушках и держится! - отчаянно воскликнула она, хватаясь за пустой кристалл, срывая, бросая в снег.
        Лина словно окаменела. Она сейчас была не здесь. Она неслась сквозь толстые завесы облаков, как в том недавнем сне. Вокруг полыхали зарницы, белые волосы трепал ветер, бросая в лицо мелкие капли дождя.… Но вдруг, она вырвалась под яркое солнце. С непривычки, на мгновение она зажмурилась, а открыв глаза, увидела под собой золотой город. Она словно птица, парила в вышине, разглядывая залитые светом пирамиды, берег моря, величественное здание похожее на перевернутую отростками вверх морскую раковину, изящные мраморные фонтаны на площадях незнакомого города и огромные деревья, усеянные нежными цветами…. Но она летела дальше - к подножию гор, где располагался замок, похожий на свернувшегося белого дракона. В тени его многочисленных беседок и портиков она направилась к той единственной, к которой стремилась.
        Двое уединились в беседке увитой изумрудным плющом с мелкими белыми цветами. Нежный аромат привлекал ярких бабочек и пчел. Весёлое жужжание наполняло теплый летний воздух. Пахло морем, жасмином, разогретым на солнце камнем и сухой травой с примесью полыни.
        Маленькой яркой бабочкой Лина уселась на прозрачный под солнцем лепесток цветка и прислушалась.
        Их было двое - юноша и девушка. Девушка сидела к ней спиной, ее лица Лина не видела. Длинные белые волосы рассыпались по спине на светло-голубое платье. (Платье очень похожее на то, что Лина одевала в гостях у Эитны). Тонкие пальчики открытых до локтей рук, перебирали исписанные мелким почерком листы желтоватой бумаги, разложенные на коленях.
        Напротив её, с книгой в руках, задумчиво сидел юноша эльф. Такие же светлые, только с золотистым отливом волосы, завязаны в высокий хвост на затылке. Очевидно, он завязал его ранним утром и к полудню, выбившиеся пряди тонкими нитями спадали на глаза. Он иногда небрежно сдувал их, но увлеченный чтением, тут же забывал об этом.
        - Вот! Нашел!
        Он развернул книгу к собеседнице и показал на длинный заголовок из букв-закорючек. Янтарные глаза победно блеснули, словно он нашел не параграф в фолианте, а самоцветный камень в груде отбросов.
        - Магия огня! - Воскликнула девушка, - То, что нужно!
        Но тут, ее плечики поникли и она разочарованно вздохнула.
        - Учитель сказал, нам еще рано. Магию огня проходят самой последней. Я не готова…
        - Ты прошла через перерождение, - перебил ее собеседник, - Как ты можешь быть не готова? Тем более, - он весело подмигнул, - Это моя специализация, так что не дрейфь, помогу. А учителю, пока можно и не говорить.
        Девушка кивнула, заложив за острое ушко белую прядку волос, и поменявшись с эльфом листами, взяла в руки книгу.
        Эльф белозубо улыбнулся и начал объяснять.
        - Тут сказано…
        Лина-бабочка перелетела девушке на плечо, сложила вместе лимонные крылышки с сиреневыми и бирюзовыми пятнами и заглянула в книгу.
        Строчки тут же поплыли, словно политые водой чернила, голова закружилась, выбрасывая ее в реальность.
        Открыв глаза, первое, что она увидела - это вытянутое от ужаса лицо Кейт и панику в её испуганных, фиолетовых глазах. Проследив за её взглядом, Лина поняла, что держит руки в пламени огня. Мало того что они нисколечко не обгорели, так еще она совсем не чувствовала жара. Только приятное тепло и наполненное энергией тело. Испугавшись, она выдернула руки из пламени и спрятала их за спину, словно непослушный ребенок, пытавшийся стащить со стола запрещенные сладости.
        - Ты…как? - пролепетала Кейт.
        Но Лине было некогда отвечать на дурацкие вопросы.
        - Ты можешь перевернуть Мэйтона на живот и погрузить в глубокий сон? - Она сама удивилась, как уверенно звучал её голос. Будто в её теле, вдруг поселилась абсолютно другая Лина - знающая, умеющая, серьезная волшебница. Отодвинув на задворки своего второго «я» нерешительную и плаксивую неумеху.
        - Д-да, конечно, - промямлила Кейт, - на это сил у меня хватит.
        Лина вновь сунула руки в огонь, и он стал ласково лизать их, обтекая до самых локтей, стекая с пальцев, пробегая под кожей, зажигая в венах золотые всполохи, словно новогодняя иллюминация. Тело наполнялось энергией: тёплой, живительной, мудрой, оно вспоминало то, на что было способно в этом мире….
        Когда Кейт исполнила просьбу, Лина попросила открыть спину Мэйтона.
        - Мне нужен тактильный контакт.
        Голос Лины звучал незнакомыми нотками и Кейт, даже боялась спорить с ней. Эту Лину она не знала. Её лицо сделалось серьезным и уверенным, зрачки сделались большими, затопив почти всю радужку, оставив только красный ободок по краю. Сейчас, в этой красноте, словно «гномьи огни», сверкали и переливались золотые искры.
        Кейт закончила приготовления и отползала в сторону, боясь пошевелиться или помешать даже своим дыханием.
        Лина вынула руки из огня и положила ладони вдоль позвоночника Мэйтона. Одну - у шеи, другую - на середине спины, как раз в местах гематом.
        Она прикрыла глаза, восстанавливая в памяти строение позвоночника. (Как здорово, что ей хватило ума не прогуливать анатомию в институте.) И вот, сквозь бледную кожу Мэйтона, огненным узором стали проступать его очертания.
        Кейт безмолвно прикрыла ладонью рот.
        Сверкая янтарем, позвоночный столб обрел свои естественные черты, и Лина осторожно вынула его золотую проекцию, повесив над спиной оперируемого.
        Кейт разглядела, что некоторые из позвонков повреждены. Это было немыслимо, фантастично, невероятно! Но это она видела собственными глазами и Кейт поняла, что сейчас будет делать подруга.
        Лина начала с седьмого шейного. Увеличила его в размере. Тело позвонка было смещено и надтреснуто, остистый отросток отломан, поперечный треснул.
        Сосредоточив часть энергии в указательном пальце, она точно сваркой, скрепила поврежденные части костей, попутно ставя позвонок на место, поправляя межпозвоночный диск. Еще больше увеличила проекцию, соединяя поврежденные нервные волокна и порванные спинно-мозговые узлы. Закончив с седьмым, уменьшила до нормальных размеров, ставя на место.
        Принялась за третий грудной. Методично и планомерно проделала всё заново. Третий грудной был раздроблен в нескольких местах. Его осколки пришлось собирать буквально по крупицам.
        С десятым было чуть сложнее. Напрочь отломаны остистый и поперечные отростки, тело позвонка смято, словно по нему ударили молотком, межпозвоночный диск расплющился и съехал на бок.
        Когда десятый был сделан наполовину, она поняла, что силы её на исходе.
        - Кейт, подбрось веток в огонь, - не поворачиваясь, прошептала она.
        Работая правой рукой, левую, Лина окунула в разгорающееся пламя.
        Тело просило пощады непривычное к таким нагрузкам. Лине казалось, что по её жилам течет живой огонь. И если в самом начале, это было просто приятное тепло, то сейчас оно превратилось в горячий яд текущий по венам. Кости и суставы ломило от боли, голову, словно сжали горячими клещами.
        «Ничего, надо потерпеть, осталось совсем немного. Дело почти сделано», подбадривала она себя.
        Собрав по крохам позвонки и проверив еще раз нервные окончания, она плавно повела пальчиком по выступающим отросткам, словно сыграла на музыкальном инструменте. Гудящее пламя действительно зазвучало переливом нот - от низких - к очень низким, слышным скорее не ухом, но телом.
        Кейт, сидящая в сторонке, вновь охнула.
        Установив руки на краях позвоночного столба, Лина с силой вжала его в спину Мэйтона, вставляя на место. На коже остался след, как от ожога. Но она знала - он вскоре пройдет.
        Мэйтон надсадно закричал, открывая глаза.
        Увидев его лицо искаженное уходящей болью, Лина улыбнулась и упала в спасительный обморок.
        В тоже мгновение, горы отозвались мучительной дрожью и нарастающим гулом. В долине гейзеров произошло землетрясение.
        ГЛАВА 33
        ЛАВИНА
        Её разбудил гул в ушах, шорох и мерное покачивание. Она пыталась распрямиться, вытянуться, но ничего не вышло. Её словно поместили в кокон: душный, тесный, темный, страшный. Спросонья она никак не могла понять, где очутилась. Лина брыкнулась, забилась, растягивая локтями плотные упругие стены. В области живота что-то живое отчаянно заверещало и пискнуло. Лину окатило волной паники и ужаса. Где она?
        - Эй, эй, там, полегче! - услышала она откуда-то со стороны, бодрый голос Мэйтона.
        Окончательно проснувшись и придя в себя, Лина поняла, где находится. А именно: в мешке, за спиной Мэйтона. Это был даже не мешок, а связанные в узел два уцелевших одеяла. А на животе у нее спит Дружок.
        - Сейчас спустимся еще немного, и я тебя выпущу. А то, всю спину мне отбила, - шутливо ругался он, постучав ладонью по своей ноше, - Вроде, маленькая, а оказывается тяжелая!
        Лина почувствовала прикосновение пониже спины и улыбнулась, легонько поскребя пальцами его спину. Давая понять, что поняла и услышала. Потом подтянула ноги, сделав попытку занять удобное положение, но вновь сползла на спину, приняв позу эмбриона. Дружок в ответ тоже поворочался укладываясь сообразно положению хозяйки. Сонно зевнул, смешно клацнув клювиком и заснул. Покрутившись, она чуть повернулась на бок, но даже эта возня, отняла у нее все силы.
        - Не торопись, - приглушенная одеялом, уверила она, - Мне и тут не плохо. Она поняла всю прелесть своего положения, и свернувшись клубочком, вновь задремала. Приложив ухо к спине Мэйтона, слушая его дыхание и мерный стук сердца, провалилась в благостный сон.
        Мэйтон спешил. После первого землетрясения было второе. Он знал, что после третьего, начнется извержение вулкана. Они с Кейт, забрав с ледника все вещи, что только смогли унести, не медля, двинулись в путь. Надо было преодолеть узкое ущелье в котором текла речка Мутная, о которой говорил Энвалиэн. Ущелье выходило в широкую долину. И если извержение застанет их в ущелье, то вся лава вперемешку с водой, камнями и грязью, круша все на своем пути, сорвутся в реку, и тогда...
        Мэйтон спешил. Они уже преодолели две трети пути. Теперь, им предстояло пройти самое узкое и опасное место ущелья, зажатое меж отвесных стен. С уступов и карнизов то и дело сыпался снег и свисали огромных размеров сосульки. Иногда, Мэйтон специально швырял в них камнями, чтобы проверить на прочность и если надо, сбивал их напрочь.
        Идти было тяжело и неудобно. На спине Кейт тащила рюкзак Лины с едой, а котелок и полог в руках. Мэйтон все остальное, в том числе и Лину.
        Надо было устроить привал, чтобы немного перевести дух и поесть. Он-то еще может пройти, а вот Кейт явно была на грани.
        В те страшные часы полной беспомощности, Мэйтон почти смерился со своей горькой участью и готов был принять смерть…. А вновь обретя способность нормально двигаться, упивался каждым мгновением жизни. Он чувствовал каждую натруженную мышцу, каждую жилку, каждую косточку в своем теле. Его переполняла какая-то детская радость и восторг, как переполнен эмоциями маленький ребенок, у которого получилось пройти первые в своей жизни шаги. И эльф, именно теперь, осознал до конца то, что Марра дохнув мертвенным холодом, вновь прошла мимо него.
        Мэйтон выбрал ровную площадку у проталины, осторожно снял с себя связанные одеяла. Положил спящую девушку на полог, со стоном разминая натруженные плечи. Кейт плюхнулась на камни и повалилась рядышком.
        «Лине как всегда, повезло! Зимой ее на санках катали, потеплело - на плечах таскают. Где справедливость?» - вопрошала Кейт затянутые тучами небеса и отстранённо наблюдая как из одеяла, где спала Лина, сладко позёвывая выползает гадфен, - «Вот еще и этот паразит пользуется комфортом. А она, бедная-несчастная, топает ножками еще и сумки за девчонку таскает!»
        Наверное, Кейт тоже провалилась в забытье, потому что, очнувшись, она увидела, что стемнело, а Мэйтон возился с костерком. Он нашел плавник на берегу и теперь разогревал на огне воду для отвара и копченую крольчатину. Запах еды поднял Кейт на ноги.
        Лина спала. Мэйтону пришлось её будить.
        - Как ты себя чувствуешь? - поинтересовался он, укутывая ее в одеяло и усаживая у костра.
        - Неважно, голова болит, - не стала врать она, протягивая руки к огню.
        - Поешь?
        Девушка кивнула, принимая кружку от термоса с горячим травяным отваром и кусок мяса. Предложила кусочек мяса Дружку, но тот фыркнув, отвернулся. Гадфены могли долго не есть, если подходящей пищи не бывает, сохраняя силы и впадая в длительную спячку. Поэтому он вздохнул и зарывшись в одеяло вновь заснул.
        Когда Кейт рассказывала Мэйтону о его воскрешении, он признаться, сначала не поверил. Но увидев сейчас глаза Лины, так и не пришедшие в норму, сомневаться перестал.
        - Как ты это сделала? - серьезно спросил он, - Это магия высшего порядка, откуда тебе о ней известно?
        Девушка поняла о чем он. Но как объяснить, что это вовсе не она, а та, другая Лина - древняя, знающая лечила его, что она сама тут совершенно не причем. Сейчас, как всегда, она и близко не могла поднести руки к пламени костра.
        Сказала как есть.
        - У меня было видение. Я словно читала по книге, даже не зная букв и не понимая значения слов. Сама удивляюсь, как такое произошло.
        - Кейт сказала мне, что ты черпала силу из огня?
        Лина нахмурилась, вспоминая. От усилий накатывала слабость. Она хотела отложить мясо, но Мэйтон настойчиво подтолкнул ее руку ко рту.
        - Да, кажется, так и было, - вяло дожевывая, кивнула Лина, - Это все таки ваш мир, может, вы объясните, что со мной происходит?
        Мэйтон покачал головой.
        - С уверенностью могу сказать, такой магией эльфы давно не владеют. Не говоря уже о людях. Да, стихиями управлять умеют, но в такой связке… это удивительно. Даже не знаю, как и благодарить? - смутился он.
        - Я просто отдала тебе должок, - весело фыркнула Лина, - Помнишь, в ущелье, когда я простудилась?
        Мэйтон кивнул.
        - Ты вылечил меня. Теперь, я тебя. Мы квиты, - Лина подмигнула Кейт, - Извини, но мы с Кейт такое количество вещей не унесли бы. Тем более, мне очень хотелось прокатиться у тебя на закорках.
        Ее глаза озорно блестели. Было понятно, что ни о каких «долгах» речи не шло. Она не желала сознаваться в альтруизме своего поступка, как и он в прошлый раз.
        Мэйтон все понял и, хмыкнув, покачал головой.
        - Тебе уже легче?
        - Да, думаю, идти смогу.
        - Надо немного поспать, у нас с Кейт был чудовищный марш-бросок, - Мэйтон повернулся, чтобы похлопать подругу по плечу, но увидел, что она уже спала, накрывшись краем полога.
        Костер догорел, тепла от него почти не осталось. Они завернулись во всё возможное и тесно прижавшись друг к другу дали себе отдых.
        Нарастающую дрожь земли Лина почувствовала первой и вскочила быстрее всех. В предрассветных сумерках в той стороне, откуда они пришли, поднималось грибовидное облако черно-серого пепла.
        - Началось, - мрачно констатировал Мэйтон, вскакивая на ноги следом.
        - Буди Кейт, мне надо немного приготовиться, - В Лине вновь начал просыпаться ее двойник - уверенная в себе бесстрашная Аэлинн. Так, кажется, называл ее дракон во сне.
        Мэйтон удивленно изогнул бровь, но ничего не сказал, занявшись Кейт и вещами.
        Лина села в позу «лотоса» и постаралась успокоиться. Что можно сделать, чтобы остановить мощный поток горячей лавы и камней мчащийся по узкому ущелью? Практически ничего. Но, можно потянуть время, задержав его.
        Кейт и Мэйтон стояли за спиной Лины, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Огромное облако вулканического пепла ветром относило в глубину гор. Но это не значит, что они в безопасности. Стоило уносить отсюда ноги, и побыстрее.
        - Taaliya-meglin. Lanta-vill-dad-andu, - Лина вытянула руки вперед, ладонями наружу, словно ставя невидимую преграду, - Villia-ar-nen. Nisse-ar-sulle, ahoste-valla onta-ram. E-na-siinn!
        Последние слова она выкрикнула, протянув руку в сторону надвигающейся стихии. Звук ее голоса усиленный магией звонким раскатистым эхо покатился по ущелью. И в это мгновение, вершины отозвались гулом камнепада. Земля содрогнулась под ногами. С карниза посыпался лед и огромные сосульки.
        Мэйтон и Кейт многозначительно переглянулись, инстинктивно прикрывая головы руками.
        В нескольких арах вверх по течению, они увидели, как рушатся стены ущелья, перегораживая огромными валунами маленькую речушку. В то же время над ними в чистом, предрассветном небе, словно из ниоткуда стали проявляться морозные узоры, какие бывают на стекле студеной зимой. Они разрастались, ветвились пушистыми лапами, заполняя собой все видимое пространство между отвесными скалами, а потом, отяжелев, просыпались снежинками. Пушистые хлопья летели вниз, вихрясь, склеиваясь в маленькие, а потом и большие комья. Падали на камни, спрессовывались, превращаясь в ледяную отвесную стену, образуя два слоя непреодолимых для всего живого препятствия. Но, к сожалению, не для огня и камня.
        - У нас мало времени, - Открывая глаза, прошептала Лина. Как и в прошлый раз, по красным радужкам пробегали всполохи. На сей раз синие, холодные.
        - Ты сможешь идти сама? - участливо подхватил ее под руку Мэйтон.
        - Я выдержу, - сжала губы Лина. Она пошатываясь, побрела к своему рюкзаку, но Мэйтон схватил его быстрее.
        - Просто не отставай, - потянув ее за руку, на ходу сказал он.
        Он не озвучил, но Лина почувствовала, как через его ладонь к ней полилось бодрящее тепло.
        В ответ с шеи Лины на плечо Мэйтону скользнул Дружок, здраво полагая, что на плече великана всяко спокойней. Мэйтон весело фыркнул но ничего не сказал. Дружок переполз выше, с комфортом устраиваясь на воротнике. Кейт гадливо покривилась и что-то пробурчала себе под нос о холоднокровных предательских тварях.
        Мэйтон обернулся и подмигнул Лине.
        - Я в порядке, главное не отставай.
        Лина кивнула и уже бодрее стала поспевать за друзьями.
        Сначала они шли по покатой, смерзшейся осыпи, что возвышалась над речкой. Когда она стала слишком пологой, спустились на дно, и, кроша тонкий весенний ледок, побежали прямо по воде. Как не пытался Мэйтон выбирать места посуше, ноги мгновенно вымокли в студеной воде и замерзли. Сзади с каждой минутой нарастал гул. Земля ходила ходуном, словно пытаясь выскочить из-под ног и пуститься с ними наперегонки.
        Это был забег еще потяжелее, чем от ху-лхоссов. Только останавливаться теперь точно нельзя.
        - Туда, - показал рукой Мэйтон на голый широкий плес, покрытый мелкими камешками и пустыми ракушками. Тут ущелье расширялось, выпуская в долину Мутную, и она терялась в камнях, разливаясь шире и мельче. За поворотом, в сиреневом утреннем мареве, уже виднелся край по-весеннему зеленой долины. Мэйтон показал чуть в сторону, где на выходе из ущелья к нему прилегал зеленый пологий холм. Если так и бежать по дну реки, то их, несомненно, смоет потоком селя. Надо подниматься выше.
        Горячий грязевой поток несся с бешеной скоростью. Переворачивал огромные валуны, что лежали по берегам реки, рихтовал русло, гремел штормовым океаном. Дойдя до препятствия, что сотворила Лина, он волной отхлынул назад, расплескался по стенам ущелья, завертелся водоворотом, и словно хищный морской спрут, обволакивая камни и лед, с легкостью поглотил препятствие за долю времени. Просунув свое горячее щупальце в щель, он ввернулся в мягкое тело породы и льда, как горячий нож в холодное масло. Стена не выдержала, и исходя паром рухнула, выпуская на волю тяжелую волну грязи. С еще большим напором и рёвом она понеслась по ущелью, толкая перед собой теплый воздух.
        Путешественники взобрались на приличное расстояние. Сверху было видно, как врезаясь в горы, русло заворачивало налево. Как раз на уровне глаз, вдалеке виднелась белая стена льда и камней сотворенная Линой. Они увидели, как налетел на нее поток, как трещина пошла посередине преграды, и практически в это самое мгновение стена перестала быть. Она рассыпалась словно горстка сахара, тающая в стакане с горячим какао.
        - Моя преграда не выдержала, - крикнула Лина. Оказывается, вокруг стоял такой грохот, что ее слова потонули в нем. Если честно, она надеялась, что стены хватит подольше.
        Вымотанные до предела, они безмолвно переглянулись и стали карабкаться на холм еще быстрее. Сзади что-то с треском раскололось, и гулкое эхо прокатилось по ущелью. Настигнувшая их звуковая волна сбила капюшоны, взметнула волосы, чуть не повалила с ног.
        - Вперед! - заорал Мэйтон, бросая из рук сумки. Схватил за шивороты девчонок и потащил в гору.
        Руками, ногами, цепляясь из последних сил за уже зеленые кустики и еще прошлогоднюю траву, они упрямо ползли вверх, спиной, чувствуя волну жара вулкана.
        Через несколько секунд грязевая волна была у их ног.
        Кейт ползла последняя. Она оскользнулась на влажной мягкой земле, пискнула, и падая на колени от сметающий с ног волны воздуха, поехала на животе вниз.
        Обернувшаяся в это мгновение Лина, увидела лишь её полоумные от страха глаза и раскрытый в неслышном крике рот. (Грохот стоял такой, что кричи не кричи - все без толку, только горло надорвешь).
        Мэйтон и Лина отреагировали мгновенно, словно мысленно сговорившись. Эльф как мог, прочно закрепился ногами на склоне, словно пытаясь срастись с ним. Лина уцепившись за его руку, рухнула на живот, другой рукой хватая запястье Кейт.
        - Упрись ногами! - проорала она испуганной полукровке. Но та, от страха только безвольно молотила ногами по земле.
        Как всегда вся надежда осталась на Мэйтона. Сделав неимоверный, разрывающий мышцы рывок, он, что есть силы, побежал вверх по склону, волоча за собой двух девчонок. Ноги онемели, мышцы на руках и ногах вздулись от запредельной нагрузки. Он остановился только тогда, когда стало понятно, что им ничего не угрожает.
        Оказалось, что Кейт чуть замочила сапог, цепанув им за край грязевого потока.
        Рухнув без сил, все трое так и лежали некоторое время, ожидая пока грязь, схлынет.
        От резких движений великана Дружок лениво снялся с тёплого насиженного места и пролетев немного вперед, уселся на кустик. Он расправил крылышки подставляя их ласковому солнышку и довольно курлыкнув, прикрыл глаза.
        Вырвавшись из плена зимних гор, они наслаждались теплом и запахами весны. В высоком лазурном небе парили птицы, соревнуясь с облаками наперегонки. Пробивающаяся зеленая травка трепетала от легкого ветра, дующего с моря. Все было окутано в голубоватую прозрачную дымку и от этого казалось, что они на дне чистейшего горного озера.
        Тем ужасней и страшнее выглядел грязевой поток, ворвавшийся на изумрудный ковер долины.
        Хорошо, что ветер относил вырывающийся из вулкана пепел в противоположную сторону. Горы еще немного потряхивало, но было понятно, что все закончилось и худшее позади.
        Шевелиться совершенно не хотелось. Мэйтон чувствовал, что вымотан до предела. Казалось, что судьба сейчас отыгрывалась на нем за все те семь лет спокойной жизни, что он пробыл в академии. Что ни день - то испытание.
        Он повернул голову, осматривая девчонок. Кейт сидела, бездумно смотря на разливающуюся по долине грязь со снятым сапогом в руках. Лина, свернувшись клубочком, спала.
        Им пришлось ждать до вечера, чтобы стихия успокоилась, и подобрав оставшиеся сумки, спустились в долину. Костер разожгли уже при свете первых звезд.
        Тут повсюду бушевала весна. Распускались первые цветы, чирикали полевые мыши, радуясь теплым длинным дням. У недалекого озерца кружили в брачном танце дикие голуби. Приозерные хохлатки и кеклики вили гнезда в высокой траве у камней.
        Мэйтон вспомнил о своем арбалете и подстрелил несколько птиц, обеспечив им вкусный деликатесный ужин. Дикие голуби и хохлатки считались пищей гардов и высшей знати. Нежное их мясо просто таяло во рту, лаская язык сладковатым привкусом и исходящим жирком.
        Изголодавшийся гадфен тут же принялся носиться за жирными жуками и выковыривать из-под земли сочных червей. Зоркий Мэйтон даже заметил, как Дружок поймал за хвост и тут же проглотил зазевавшегося мышонка. «Такова жизнь» - философски отметил эльф.
        Весь следующий день двигались на запад, стараясь выйти на дорогу, по которой пришли. Через реку, что обрывалась тремя водопадами, переправились ниже по течению. Вырываясь из плена ущелья, она разливалась на несколько неглубоких потоков разбегающихся по долине. Хоть и разбухшая от тающих горных снегов, она была не столь опасна как выше в горах.
        На второй ночлег остановились в предгорьях, недалеко от вершины Драконьей горы. Её белая ледяная шапка, действительно была похожа на драконью голову нежно золотясь в свете заходящего солнца.
        После бегства от вулкана все были утомлены донельзя. Девчонки, обычно разговорчивые и капризные, шли молча, стоически перенося тяготы пути. С едой проблем не было. При переправе через реку, нерестящаяся рыба сама выпрыгивала из воды прямо в руки. Так что Мэйтон ловко подхватив три жирные рыбины, тут же разделал их на берегу, и разведя костерок, запек в глине.
        Чуть ниже по течению они даже видели двух огромных косолапых бЕрлогов, худых после зимы, не обративших на них никакого внимания - еды-то вокруг полно.
        Все заячьи шкурки, что заготовили, живя в гейзерной долине, потеряли в снежной лавине, как и лекарства Кейт. В селе потеряли котелок и одно одеяло. Хорошо, что вместе с Мэйтоном остался его рюкзак с оружием, кожаный полог последнее одеяло, а с Линой её рюкзак.
        Хоть днем и было тепло, но по ночам подмораживало, трава наряжалась в белую шубу инея, поэтому путники сильно мерзли. Особенно страдали девчонки. Мэйтону приходилось разводить костер, только так они согревались и не ныли по ночам, стягивая с него единственное одеяло.
        ГЛАВА 34
        СТЫЧКА
        - Начальник, долго нам еще по лесам болотам слоняться? Все ищем-ищем, а чего и сами не знаем, - молодой, конопатый новобранец по кличке Прыщ недовольно поковырял оструганной палкой в костре и шмыгнул потекшим неделю назад носом, - Скоро одичаем тут, ей Бо. Мож, уже домой?
        - Когда скажу, тогда и домой, - рявкнул Уррис, недобро сверкнув темными глазами - Поговори мне тут!
        Прыщ поджал тонкие губы, отхлебнул кипятка из жестяной мятой кружки и недовольно икнул.
        - Задание должно быть выполнено, или в день приезда всех нас вздернут на веревке. Забыли, что велел заказчик?
        Восемь видавших виды мужиков, украдкой вздохнули.
        Уррису самому, ужас, как опостылело это путешествие, которому нет ни конца, ни края. И хоть он немного кривил душой, запугав подчиненных виселицей, но по-другому исполнения приказа Эроля он добиться не смог бы.
        Всю осень они потратили на то, чтобы незаметно, по горным тропам обойти эльфийские патрули и выйти в их глубокий тыл. Эроль сказал искать в этой стороне. По слухам, ученики Демира двинулись именно сюда: в сторону Драконьих гор.
        Только Драконьи горы понятие растяжимое. Растяжимое до такой степени, что тут можно плутать хоть до скончания времен, а пропажу упустить за соседним холмом.
        Эроль исправно присылал ему сообщения, что ученики не вернулись, а значит, находятся все еще тут.
        В отряде Урриса тоже был маг. Молодой и неопытный, но старательный Сулем. В прошлом круголете он еще благополучно учился на факультете бытовой магии, но вылетел из академии за драку с леприконом. Как полагается, того «отмазали» родственнички, а его, сделав козлом отпущения, турнули, не дав доучиться полкруголета и сдать последний экзамен. Обозленного на систему, его «пригрел» Эроль и предложил отправиться с Уррисом. Его быстро отрядили в группу. Впрочем, других вариантов все равно не было, а тут, хоть какая-то практика, да что не говори денежка.
        Сулем исправно творил сообщения для Эроля, отгонял магией диких животных, разжигал в сырую погоду пламя без кремня и кресала, лечил простуды.
        Отряд из десяти человек двигался медленно. За день проходили несколько десятков аров, становились лагерем и следующие пару дней прочесывали близлежащую местность. Потом, снимались и двигались дальше.
        Нагруженные лошади шли неохотно, припасов требовалось много, при том, что охотились почти каждый день. Зимой пришлось зарезать двух животных, чтобы не помереть от голода в почти обезлюдевшей деревне горных пастухов. Снега в этот год было не много, поэтому двинулись в путь как только позволила погода.
        Но последнее время, Уррис чувствовал - должно что-то произойти! Поэтому каждый день не щадя ни лошадей, ни людей высылал конные разъезды. Здраво предполагая, что те, кого они ищут, затаились где-то поблизости. В конце концов, беглецы тоже не дураки, шляться зимой по горам.
        Уррис надеялся и верил в то, что они скоро обнаружат беглецов, ибо фураж для лошадей и провизия подходили к концу.
        Возвращаться в столицу без результата Уррису очень не хотелось. Это бросит тень на его репутацию и поставит крест на карьере.
        Смеркалось. На небе загорались первые звезды. За день прогретая земля остывала, поднимаясь туманом над зелеными травами.
        Последний разъезд еще не вернулся, заставляя Урриса немного нервничать. Уж не случилось ли чего? Проснувшиеся после зимы голодные бЕрлоги и дикие степные коты, часто задирали одиноких охотников в эту пору.
        Однако все было тихо. Задумчиво потрескивал костер, над которым в большом котелке поспевала ароматная, но уже ненавистная перловая каша. Ближе к краю, в углях, запекалась выловленная из ближайшей реки рыба. Следопыты тихо переговаривались сидя у огня. Кто-то лежал неподалеку, отдыхая от дневного разъезда, кто-то скромно терзал губную гармонику, наигрывая незатейливый мотивчик, кто-то правил оружие, кто-то чистил и кормил лошадей.
        Мужчины поужинали, оставив часть еды отсутствующим.
        Высланный еще днем отряд, ждали с минуты на минуту. Солнце скрылось за зубчатой вершиной Драконьей головы, погрузив предгорья в плотные сумерки.
        Они прибыли с наступлением темноты. Уставшие и измотанные донельзя, люди, однако, были возбуждены.
        Главный в тройке - опытный следопыт и его телохранитель Оргуд, еще на ходу соскочил с лошади и кинулся к Уррису, улыбаясь во весь рот.
        - Стоянка неизвестных в двух арах от нас. Вон за теми холмами, - Он махнул рукой на восход, - Трое. Две женщины. Мужчина по виду, предположительно орк. Надеюсь, это именно те, кого мы ищем? Сдается мне, тут на сотни аров только мы да они. Оргуд взъерошил потные и пыльные с дороги волосы, комкая в руках снятую шапку.
        Уррис облегченно выдохнул. Но, быстро взял себя в руки и похлопал парня по плечу.
        - Возьмите сегодня по мере вина из неприкосновенных запасов, - на радостях воскликнул он, - Только не напиваться, подъем до рассвета.
        - Оргуд, перекуси и покажешь, дорогу. Элвен, Сулем, собирайтесь будете следить за ними. Сулем, возьми перо пискухи, пошлешь мне сообщение, - дал распоряжение Уррис.
        - Но, ваша светлость, если среди них будет маг, он почувствует мою волшбу, - предупредил Сулем.
        Уррис пожевал губами. Да, он прав: и полукровка, и этот эльф или, кто бы он там ни был - ученики Демира.
        - Хорошо. Что ты можешь сделать?
        Сулем прищурился.
        - Я могу пустить энергетический огонек. Он почти не требует магических затрат и издалека они его не почуют. Огонек найдет вас и лопнет определенным цветом. Я закреплю маячок над костром. Красный - будет означать опасность. Зеленый - все спокойно, синий - они снялись с места.
        - Отлично, парень, - похвалил Уррис, - Все слышали?
        Следопыты одобрительно загудели.
        - Элвен, охраняй мальчишку, чтобы волос с него не слетел, ясно? - предупредил начальник огромного темноволосого детину, похожего на медведя. Удивительно, но для его роста и телосложения, Элвен мог так бесшумно ходить по лесу, что любой лесной кот позавидовал бы.
        Элвен серьезно кивнул. Им выдали теплые одеяла, еды, вина для обогрева и Оргуд отправился вместе с ними, показывать дорогу. Остальные, выпив вина и побалагурив, разошлись спать.
        Через час Оргуд вернулся, рассказав, что они нашли для наблюдения отличную пещерку в предгорьях, устроившись там со всем возможным комфортом. Теперь, незнакомцы не пройдут мимо них незамеченными.
        ***
        Позавтракав, Лина и Кейт начали сворачивать лагерь, Мэйтон закрывал дерном остывшие угли костра.
        Всадники появились из рощи. Обошли их полукругом, прижимая к боку крутого холма, отрезая пути к бегству. Мэйтон насчитал десять человек. Среди них был маг. Он почувствовал его издалека, а потом и узнал. Тот ненормальный, что связался с леприконами в прошлом круголете.
        Мэйтон дернул желваками и выругался сквозь зубы. Кейт, кивнув в его сторону, многозначительно посмотрела на эльфа.
        - Его не трогать, предупредил Мэйтон, просто вырубить, если что.
        Лина, поняла, что он их знакомый и понятливо кивнула.
        «Опять трое против десяти», с тоской подумал Мэйтон. «Все сговорились что ли?» Он вынул Сиг, и загораживая девчонок спиной, вышел на встречу к охотникам.
        Невысокий, светловолосый человек первым спрыгнул с лошади. Вроде бы приятной наружности, но посаженые близко карие прищуренные глаза и квадратные широкие скулы портили все впечатление.
        Отдав своим людям приказ оставаться на местах, он пошел ему навстречу. Мэйтон мог поклясться, что никогда не видел его ранее. Остальные девятеро, не слезая с лошадей, остались на месте. Больше всего, Мэйтона беспокоил маг и заросший черной щетиной сероглазый громила рядом с ним.
        - Оружие не вынимать, - еще на ходу предупредил Уррис.
        Еще не хватало их спугнуть. Эроль ясно дал понять, чтобы доставить их к нему полюбовно, попытавшись договориться.
        Десятник Элвен сделал такую мину, безмолвно говоря о том, что предупреждать его в таких вещах не обязательно. Уррис, с самого начала путешествия, чуть ли не каждый день твердил об этом.
        Они окружили беглецов, останавливаясь на расстоянии десяти шагов. Уррис подняв руки вверх и показывая, что безоружен, двинулся навстречу.
        Выглядела их компания более чем странно. За хмурым, похожим на орка здоровяком жались две девушки. Одна, никто иная, как ученица Демира - Кейт. Её, Эроль описал очень подробно. Значит, здоровяк должен быть эльфом. Приглядевшись внимательней, Уррис в этом убедился.
        «Интересно, он сам стал таким, или ему кто помог?» - усмехнулся про себя Уррис.
        Третья девушка была чудной. На первый взгляд, казалась эльфийкой, но одежда говорила об ином: необычная обувь, красная куртка непонятной блестящей ткани и головной убор с длинным козырьком, под которым скрывались белоснежные волосы. На плече сидел ни кто иной, как детеныш гадфена. И как им удалось его приручить? Ужаснулся Уррис. И почему от его яда она еще жива?
        Наверно, он слишком долго рассматривал беловолосую, потому что, встретившись с ней взглядом, ему сделалось не по себе. Девчонка медленно шевелила пальцами, явно плетя заклинание, а из-под нахмуренных бровей, полыхали зеленью, настороженные глаза. Гадфен на плече предостерегающе зашипел и попытаться плюнуть в его сторону.
        Да и орк не вызывал дружественных чувств. Необычный переливающийся клинок в его руке мерцал зелеными и красными всполохами.
        «Да, с этой компанией, держи ухо востро», подумал Уррис. «Но у меня есть преимущество - я знаю о них многое, а они обо мне ничего», пронеслось у него в голове. «Забавно».
        - Что вам надо? - Мэйтон сделал шаг навстречу, заговорив первым, - Мы вам не мешаем, проезжайте мимо и все будут живы. Он говорил спокойно и вежливо, до последнего теша себя надеждой, что все обойдется.
        Светловолосый нехорошо ухмыльнулся. Темные глаза превратились в две узкие щелочки, а тонкие губы в бледную жесткую полосу.
        «И с чего этот образина решил, что мы его испугались?»
        - У меня приказ доставить вас в столицу. Я прошу проследовать за нами.
        - А с чего ты взял, что мы поедем с тобой? - сверкнув клыком, криво усмехнулся Мэйтон.
        Уррис тяжело вздохнул. А кто говорил, что будет легко?
        - В столице у вас есть друзья, - как можно более убедительно сказал Уррис. Они попросили меня приглядеть за вами.
        - С каких это пор? Я вот, тебя в первый раз вижу.
        Мэйтон перестал улыбаться и удобней перехватил меч. Темноволосый, похожий на медведя здоровяк на лошади нервно зашевелился, а потом и вовсе спрыгнул на землю. Одной рукой он держал под уздцы лошадь, а другую, положил на оголовье меча.
        Уррис, стараясь казаться непринужденным, решил выложить первый козырь.
        - Мэйтон, ведь тебя так зовут? - начал он, с удовольствием наблюдая, как у того от удивления расширились зрачки, но всем своим видом он продолжал показывать, что ему все равно, - Думаю, ты помнишь, вот этого молодого человека, с которым вы учились не так давно? Уррис указал на Сулема.
        Мэйтон покосился на парня. Мало ли кого они за собой таскают, может, этот парень у них в заложниках для того чтобы завоевать его доверие?
        - Это ровным счетом ничего не значит, - равнодушно отозвался он.
        - Но так оно и есть! Я помню её, - указывая на Кейт, подал голос мальчишка, порывисто соскакивая с лошади, - Мы не хотим причинять вам неприятностей, поверьте! - становясь рядом с Уррисом жарко договорил он.
        Мэйтон молчал, недоверчиво щурясь. Удивительное дело, какие-то незнакомцы проехали несколько тысяч аров, чтобы проводить их до дома. Фантастический альтруизм!
        - Не убедил. Тем более, ты сам, еще не представился.
        Уррис не стал юлить. В конце концов, его имя сейчас не является тайной.
        - Меня зовут Уррис, но вряд ли мое имя тебе что-то прояснит. А что, если я скажу, что Демир попросил меня привести вас?
        - Он лжет! - прошептала Лина. Мэйтон чуть повернул голову, давая понять, что услышал ее.
        Эльф не моргнул глазом.
        - Волшебника Академии знают многие, и это тоже ровным счетом ничего не значит.
        «Ах, так…», подумал Уррис.
        - А ты знаешь, что из-за вашего побега, его отстранили от преподавания и теперь он в опале? Ты знаешь, что её - он указал на Лину, - ищут. И поверь, если они найдут первыми, то вашей новой знакомой не поздоровится.
        - Это правда, - испуганно пискнула Лина.
        Мэйтон нахмурился переваривая полученную информацию. Это конечно может быть и так, но доверять незнакомым вооруженным людям он не собирался. Тем более, учитывая последнюю обстановку в гардаре.
        - Кто это «они», и почему я должен верить, что не вы способствовали его отстранению? Мэйтон опустил тему о девушке.
        - «Они» - это те, кого недолюбливает мой наниматель. А отстранять волшебников от должности, это увы, не в моих полномочиях, и не в полномочиях моего нанимателя - усмехнулся Уррис, - Да мне это не и интересно. Я выполняю приказ и сопровождаю вас в Итиль. Или вы идете по-хорошему, или по-плохому, все зависит от вас. Тем более, ситуация сейчас такова, что только мой пропуск поможет вам беспрепятственно передвигаться по гардару.
        - Очень интересно получается: кто твой наниматель - тайна покрытая мраком, кто отстранил Демира - ты не знаешь. Да и наниматель твой, похоже, птица не высокого полета. Считаешь, я должен тебе верить? - иронично усмехнулся Мэйтон.
        Уррису надоел этот спор. Он начал злиться. Четыре месяца блуждания по полям и лесам не делали его сговорчивее. А эти упрямцы, в место того, чтобы милостиво согласиться на их эскорт еще и кочевряжатся.
        - Слушай, - устало объяснял Уррис, - Эльфы и люди на грани войны, под Энон-Глиир осенью была битва, а сейчас Вугард стягивает туда войска. Еще чуть-чуть и ваших эльфов размажут по долине, как теплое масло по горячему хлебу. А ты тут стоишь и выпендриваешься. Вугарду нужна девчонка, - Уррис показал на Лину, и если она попадет в его руки, живой вы ее больше не увидите. Мы вам не враги, поймите вы это, наконец! Столько информации тебя устроит?
        - Правда отчасти, шепнула Лина.
        - А где гарантии, что ты не говоришь от лица Вугарда, - ухмыльнулся Мэйтон. - В любом случае, пока девушка со мной, она находится в полной безопасности. Пойди мы с вами, как просишь ты, еще неизвестно, что избежим беды. И даже если вы нам не враги, то твой начальник, лицо заинтересованное, и ему нужна девушка для каких-то своих целей.
        Мэйтон довольно ухмыльнулся, прочитав по лицу Урриса отголоски его чувств и понял, что попал верно.
        Уррис вздохнул. По-хорошему не получается.
        - Вы сами напрашиваетесь, - последний раз предупредил он.
        То, что говорил этот Уррис, пробрало Лину до мурашек. Это ж надо, ее разыскивают! Спрашивается, зачем? Хотя, ответ очевиден: наверняка хотят узнать тайну перехода. Но она и сама не знает, не уж-то не понятно? Или уже знает?
        Страх породил гамму чувств и выбросил в кровь дозу адреналина. Перед глазами пронеслись картины забытых сражений, дремавших в закоулках старой памяти.
        Она почему-то знала, охотники не собираются их убивать, но обязательства вынудят их действовать жестко. Значит, их надо напугать. Ладонь нестерпимо зачесалась, и девушка почувствовала между пальцами колкие электрические разряды, а потом почувствовала поверхность вибрирующего энергией диска. Убить им нельзя, а вот парализовать на несколько часов можно.
        Сулем почувствовал завихрения энергии и с удивлением увидел в ладони у неприметной, жавшейся за спину великана девушки с белыми волосами энергетический диск. Она держала его кончиками фаланг пальцев, словно небольшое блюдце. Что это? Он видел такое впервые. Может, на последнем курсе, он что-то пропустил? Но этой девушки в академии он не помнит. Такую не забудешь. Однако по взгляду на орка и полукровку, Сулем понял, что и они видят такое впервые. Девчонка с диском выжидала, не спешила пускать в ход свое оружие.
        - Окружайте их, - гаркнул Уррис. Вот всегда так: хочешь по-хорошему, а получается как всегда.
        Люди повыскакивали из седел, и растягивая сеть, стали заходить со всех сторон.
        Не дожидаясь, пока их накроют, Мэйтон первым прыгнул навстречу, и несколькими взмахами меча разорвал сеть на несколько частей. Кейт выжгла кусок сети заклинанием.
        То, что в процессе попало на них, повисло бесполезными лохмотьями. Тряхнув плечами, Мэйтон смахнул остатки и вновь закрутился волчком.
        Напуганные магией люди боялись подойти ближе. Лошади вырвавшись, разбежались в стороны.
        Мэйтон прорвался им в тыл, вырубив несколько ловцов оголовьем меча и кулаками.
        Приказа убивать от Урриса, пока не поступал, люди действовали кулаками, но поймать ловкого орка не представлялось возможным. Мэйтон оказался за спиной у Оргута, но тот резко обернулся, метя левым кулаком ему в лицо. Мэйтон чуть отступил влево, под угол к направлению удара, сжал руки блокируя и схлопнул их так, что рука противника оказалась у него на плече, контратаковал. Потом Мэйтон появился у плеча Прыща смачно двинув тому в ухо. Люди пятились, пытались перегруппироваться, неуверенно косились на Урриса. Кое-кто начал вытаскивать мечи.
        Возвращаясь на прежнее место, Мэйтон походя, отбил пущенные Сулемом энергетические шары, раздробив их такими же, только похожими на водяные. Сулем не растерялся и пустил в ход заклинание бездвижности. Оно золотым копьем полетело на Мэйтона, но разбилось о его ледяной щит.
        Пока бились маги, люди предпочитали не лезть на рожон, ждали приказа. Соваться к сумасшедшему орку не хотел никто.
        Сам Мэйтон понимал, что сражаться в таком темпе долго не сможет.
        Воспользовавшись занятостью орка, Элвен незаметно подобрался к Кейт и, перехватив ее поперек тела, прижал руки к бокам. Полукровка трепыхнулась, лягнулась, но это ничего не дало. Вывернув шею, она укусила обидчика за плечо. Его хватка на мгновение ослабла и Кейт освободила руку. Повинуясь инстинкту самосохранения, она выхватила нож, и резанула мужчину по предплечью. Элвен взвыл, отпихнув ее от себя.
        Увидев, что натворила, Кейт чуть не выронила клинок, но вовремя спохватилась. До этого, ей приходилось спасать жизни, а не отнимать. После той ужасной ночи, она поклялась себе всеми богами, что больше никогда не убьет человека.
        Пока Кейт упражнялась в человеколюбии, мужик, озверевший от боли замахнулся на нее, решив пойти самым легким путем - вырубить.
        Ей на помощь пришла Лина.
        Отчетливо понимая, что от десяти человек они так просто не отделаются, она пустила в ход своего «туза» припасенного в рукаве. Пока Мэйтон был занят волшебником, она поменяла положение и метнула энергетический диск по кругу - как бумеранг.
        Начав с обидчика Кейт, он полетел по воздуху, валя на своем пути людей, словно кегли в боулинге. Он не резал, не причинял ран, но проходя сквозь тело навылет, поражал электрическим зарядом, сравни электрошокеру её мира. Вскрикивая, люди валились на землю, бились некоторое время в конвульсиях и затихали.
        Самые ловкие успели отпрянуть, видя, что происходит с товарищами.
        Через пару мгновений, семеро лежали на земле, но трое, избежали их участи.
        Когда диск вернулся в руку Лины, на нее было страшно смотреть. Кепка слетела, белые волосы растрепались и встопорщились от электричества. Они словно живые, шевелились над головой белыми змеями, порождая маленькие синие искорки. Глаза полностью затопил красный ободок совсем не оставив в них зелени. Белое лицо. Отрешенный взгляд. Она взирала на всех полыхающими глазами, точно на букашек, ковыряющихся в грязи. Над ее головой, злобно шипя, летал гадфен, сея еще большую панику и неразбериху.
        Вдруг, взгляд ее прояснился и она, моргнув, пошатнулась, падая на руки Кейт.
        Напротив Мэйтона остались стоять Уррис, его телохранитель и маг.
        Самым опасным был телохранитель. Чуть меньше Мэйтона, но для человека, он имел большой рост и вес.
        Сулем, до этого прятавшийся за спиной Урриса, перестал бормотать и на Мэйтона полетела черная сфера. Эльф отбил энергетическим кнутом, каким убил курукана. Шар лопнул, осаждаясь на землю седыми хлопьями.
        Сулем попятился. Это было последнее его коронное заклинание «Сфера временного забвения», что он заготовил заранее, а этот орк разбил его одним лишь жгутом! Кто он такой?
        Видимо, на лице отразились вся его растерянность, потому что орк злобно ухмыльнулся, показав все свои клыки.
        Всё произошло до того быстро, что Уррис поразился ущербу, произведенному столь маленькой компанией. Говорил же ему Эроль брать человек пятнадцать.
        Кто вообще эта беловолосая девчонка, что уложила семерых одним взмахом руки?
        Он тревожно оглядел лежащих людей и с облегчением понял, что все они живы и дышат. Уррис отдал команду телохранителю Оргуту, решив, что все свои фокусы незнакомцы уже исчерпали. Полукровка держит беловолосую, а орк отбил сложное заклинание Сулема.
        Мужчина налетел внезапно. Вроде не такой медведь, как тот, что набрасывался на Кейт, но высокий, жилистый и ловкий, словно мангуст. Он сбил Мэйтона с ног, и они покатились по земле.
        Рюкзак Мэйтон так и не снял. Упал неудобно, лямка лопнула, рюкзак треснул по шву, рассыпая содержимое по земле.
        Оргут обхватил орка сзади валя того на живот, прижимая руки к бокам, и с размаху ударил лбом в затылок.
        Мэйтон ударился лицом о камни, искры брызнули из глаз, по губам потекла теплая, соленая кровь, но сознания он не потерял. Брыкнувшись, он перевернулся, подминая обидчика под себя, и зло двинул ему между ног. Мужчина взвыл и согнулся в позе побега папоротника. Мэйтон повернулся на бок и, не вставая с земли, добавил ему ногой в живот, а встав на колени засветил в скулу.
        Уррис не стал ждать конца потасовки, а вынул самострел, и направил в голову Мэйтона.
        - Стоять, или я раскрою тебе черепушку, а потом разберусь с твоими девками! - заорал разозленный Уррис.
        Мэйтон застыл, как был - на коленях, с занесенным кулаком над лицом следопыта. Тот, еще не веря, что ему удалось избежать страшного удара, мгновение смотрел испуганно и обреченно, но тут же начал отползать в сторону.
        Орк медленно встал с поднятыми вверх руками.
        Воспользовавшись мгновением, пока ее никто не видит, Кейт вызвала ветер, засыпав Уррису глаза пылью. Тот закашлялся, попятился, а Лина собрав последние силы, метнула в него энергетический диск.
        Уррис отлетел тростей на пять назад, упал на землю под ноги своему коню и забился в конвульсиях.
        Остались Сулем и телохранитель Оргут, который вновь налетел на Мэйтона.
        Он заревел и кинулся на орка решив отдать свой долг до конца. Они вновь сцепились, словно аренные псы, катаясь по земле. В клубах поднятой пыли, девочкам было непонятно, кто сейчас побеждает. Наконец Мэйтону удалось прижать его спиной к земле и сомкнуть руки на шее.
        Оргут захрипел, забился в агонии, одной рукой пытаясь отодрать от шеи стальные пальцы орка, другой, он схватил первое, что попалось ему под руку. А под руку попался шип курукана, вывалившийся из распоротого рюкзака Мэйтона.
        Мэйтон тихо вскрикнул, когда ядовитая кость проткнула его бедро, и завалился на бок. В это мгновение, пущенное Кейт заклинание заморозки, обездвижило следопыта.
        Сулем, не стал ожидать расправы. Прихватив лошадь Урриса, он давно ретировался в ближайший лесок, здраво предполагая, что преследовать его не будут, а если он подвернется под руку - то пощады не жди. Постоянно оглядываясь, он трусил на пегой лошадке подальше от этой странной компании.
        Лина устало повалилась на землю, со стоном хватаясь за разрываемую болью голову. Кейт подскочила к Мэйтону.
        - Ты как?
        - Хреново, - Мэйтон зажмурился, сдерживая невольно подступившие слезы. Боль была такая, что казалось, нога в этот момент поджаривается на медленном огне, посыпаемая самым жгучим из перцев. Мало того, что шип курукана напоминал миниатюрную копию колючего пустынного дерева, так еще был ядовит. Его шероховатая поверхность усеяна мизерными крючками-колючками, на конце которых выделялись капельки яда. Даже в высушенном состоянии, яд был опасен и очень токсичен. Попадая во влажную среду, он сразу же растворялся и начинал действовать, быстро распространяясь по крови.
        - Дай посмотрю, - Кейт придвинулась ближе, разглядывая застрявший в бедре шип. И как только эльф убрал от него руки, резко дернула на себя. На шипе остались остатки плоти. Он взвыл не своим голосом и откинулся на спину, позволяя подруге перетянуть рану ремешком, останавливая кровь.
        - Поздно, яд уже в крови, - простонал он. Накатившая боль покрыла испариной лоб и отобрала все силы.
        - Мне осталось, в лучшем случае сутки. Что бы ты знала, симптомы таковы: сильная отечность в месте поражения, изменение цвета покровов кожи, затруднение дыхания, частичная или полная потеря зрения, судороги. В критических случаях при отсутствии помощи, обездвиживание, отсутствие способности говорить, отек легких и остановка сердца.
        Кейт нахмурилась и промолчала.
        - Посмотрим, может, что придумаем.
        Беда была в том, что все ее лекарства остались на леднике. А сил после сражения не осталось ни у кого.
        - Как там Лина?
        - Спит.
        Мэйтон наблюдал, как полукровка рвет одну из своих рубашек, промывает его ногу водой из фляги перевязывая рану.
        «Хорошо, что артерия не задета, а то уже был бы трупом», уныло думал он. «А может, так было бы лучше? Сейчас, он только продлевал агонию».
        Мэйтон повернул голову. Лина лежала на боку, обхватив голову руками.
        - Надо ее будить и уносить отсюда ноги.
        - Согласна, - кивнула Кейт, - Еще пару часов и эти, - она посмотрела на следопытов, - Пробудятся, и тогда…
        Рана кровить перестала, Мэйтон с трудом встал и побрел к Лине. Растолкать ее удалось лишь через долю времени.
        Вещи собирали долго. Пришлось наскоро зашивать рюкзак, благо у Лины нашлись нитки. Пока провозились, у Мэйтона вновь пошла кровь.
        - Кейт, чистая ткань еще есть?
        - Да, рукава от рубахи остались
        - Давай.
        Лина полезла в свой рюкзак за гигиеническими прокладками. В фильме про «выживальщиков», она как-то раз видела, что ими удобно перевязывать раны.
        Вот когда они пригодились! Ей они почему то до сих пор не понадобились. Решив отложить личные вопросы на потом, она распутала промокшие кровью тряпки и еще раз промыв чистой водой, наложила мягкий впитывающий материал. Вновь забинтовала чистой ветошью.
        Мэйтон не спрашивал, что это такое. За него это сделала Кейт. Лина как могла, объяснила. Мэйтон застонал, прикусив губу от смеха и одновременно боли (потому что любое его движение сейчас вызывало боль во всем теле).
        - Я хочу в твой мир, - заявила впечатленная Кейт, благоговейно разглядывая красивую обертку.
        - Всё, двинули. А то эти оживут, - он кивнул на поверженных следопытов.
        - На какое время ты их обезвредила?
        - У нас в запасе часов шесть. Очнуться они не сразу. Некоторые функции организма как то: зрение, слух и равновесие в пространстве будут восстанавливаться еще какое-то время. Сколько, не знаю - все индивидуально, - пояснила Лина устало.
        Откуда она это знала? Вот вопрос. Ответ всплыл в голове мгновенно, словно давно заученное правило.
        Мэйтон удовлетворившись ответом кивнул, закинул рюкзак за плечи, и, подволакивая ногу, побрел прочь от стоянки.
        - Куда мы идем? - озабоченно спросила Кейт, нагоняя его.
        - Надо немного их запутать. Сейчас нельзя идти в сторону жилья - это очевидно. Придется попетлять и отсидеться в лесу.
        - Но Мэйтон, - Кейт умоляюще посмотрела на него, - Тебе нужна помощь.
        - Я справлюсь, - как можно спокойней сказал Мэйтон, сам себе не веря, - Яд курукана после его смерти не такой опасный, - соврал он, - Мне только надо найти костыль.
        - Ну да, - буркнула Кейт. Она знала, что если он что-нибудь вбил себе в голову - спорить бесполезно.
        - Они все равно нас догонят, - убеждал ее Мэйтон, - Рано или поздно. Не забывайте, что это профессиональные следопыты и охотники, да еще с магом. Но их надо помотать напоследок. Если что, похороните меня под сосной, - улыбаясь, добавил он, кивая на золотой частокол недалеких сосен, - Всегда их любил. Если ничего не удастся придумать по дороге, то идите с ними, не сопротивляйтесь. Может, вам представиться случай сбежать.
        Девчонки угрюмо переглянулись.
        Они шли до самого вечера.
        Почти всю дорогу молчали. Мэйтон нашел себе палку и словно сгорбленный старец, медленно брел за ними. Даже Кейт постоянно останавливалась, ожидая его.
        Лина в отчаянье искала выход из сложившейся ситуации. И все время поглядывала на золотую, в лучах заходящего солнца, верхушку Головы Дракона.
        Вдруг, взгляд ее упал под ноги. Лина остановилась.
        - Ну, ты идешь? - окрикнула ее Кейт. На ее плече устало висел Мэйтон.
        - Я знаю куда идти, - уверенно ответила Лина.
        Кейт и Мэйтон удивленно воззрились на нее. Словно она достала с неба Месяц. Дружок на ее плече нетерпеливо затрепыхал крыльями и пискнул, словно подтвердил.
        Лина показала пальцем на гору.
        Мэйтон вздохнул и сник.
        Кейт выпучила глаза
        - Туда! Ты с ума сошла?
        - Я думаю, там можно найти помощь
        - Тут нет жилья на многие сотни аров. Ты ошибаешься.
        Лина упрямо качнула головой.
        - Я чувствую, надо идти туда.
        Кейт примолкла. После перерождения она почти каждый день их удивляла. Может, и на этот раз получится?
        - Ты уверенна? Может, все-таки в лес? - Кейт посмотрела в противоположную сторону, - Там я хоть трав первых наберу и отвар сделаю.
        - Ты не поможешь ему травами. Тут нужна полноценная операция с чисткой крови и магия. Я выжата до предела и вы тоже. Другого выхода просто нет.
        Кейт определенно не понимала, о чем она говорит. Лина сейчас походила на сумасшедшую.
        - Пожалуйста, поверь мне, - она сложила руки в молитвенном жесте.
        Пока они спорили, Мэйтон грохнулся в обморок.
        Они бросились к нему.
        - Кейт. Сделай хоть что-нибудь, - чуть не плача простонала Лина. Она чувствовала, что Мэйтону осталось совсем не долго. От силы часов шесть.
        Зараза распространялась слишком быстро, тем более при ходьбе, кровь циркулируя, разнесла ее по всем органам. У него начали отказывать ноги.
        Кейт сжала пальцами виски, судорожно вспоминая, что делается при отравлениях ядами.
        - Вспомнила! - просияла она, - Ультрафиолет. Он немного поможет. Жаль, солнца совсем нет, получится слабо, но это лучше чем ничего.
        - Я помогу тебе.
        Лина сжала ладонь подруги, передавая ей все, что скопила сама. Она уже поняла, что ее собственная магия пока действует стихийно. Повинуясь лишь в экстренных ситуациях.
        Кейт простерла ладони над Мэйтоном и прочитав заклинание, стала водить руками вдоль тела. Через несколько мгновений под ее ладонями разгорелся голубоватый свет. Этого было мало, но достаточно, чтобы привести друга в чувства.
        Они напоили его водой, давая передохнуть. Выглядел он ужасно. Цвет кожи с сероватого, сменился на пепельно-фиолетовый. Дышал он со свистом - видимо легкие уже были поражены токсинами.
        - Я вас почти не вижу, - протягивая руку в сторону девчонок прошептал он. Это было так страшно. Предметы вокруг превратились в бесформенную кашу с размытыми краями. Цвета поблекли. Лица различались с трудом.
        - Мы тебя поведем, только вставай, пожалуйста! - взмолилась Лина. Кейт всхлипнула за ее спиной.
        Мэйтон не смог позволить себе слабости, чувствуя, что девочки плачут и близки к истерике. Уж лучше умереть на ходу, чем быть обузой.
        Неимоверным усилием воли он стиснул зубы и встал. Мир вокруг закружился, расплываясь еще больше и меркнув на мгновение. Но участливые руки подруг удержали, не дали упасть. Как не странно, но зрение возвратилось, и они медленно поплелись дальше.
        Они шли до самых сумерек. Лина вела к предгорьям Головы Дракона.
        Еще, их гнала вперед постоянная тревога в ожидании погони. Но ее так и не было слышно.
        Когда вышедшее к вечеру из-за облаков солнце, окрасило снег на вершинах гор в жгучий шафран, путники рухнули на камни. От усталости не хотелось ничего, даже есть.
        - Будьте здесь, - тихо сказала Лина, устало скидывая рюкзак, - Я скоро вернусь с помощью. Поверьте мне.
        Кейт неуверенно кивнула. Мэйтон сипло вздохнул, устало подкатывая глаза. Неужели он вновь ошибся? Может, им стоило пойти вместе со следопытами?
        Лина разглядывала кочки сухой травы под ногами, усыпанной тут и там полосатыми камешками.
        «Как во сне», подумала она. «Значит, я на верном пути».
        Кейт молчала. В конце концов, от нее теперь всего можно ожидать, может, ей удастся уговорить горных троллей выступить против охотников?
        - Возвращайся быстрее, - шепнула она в ответ, не выдержала, встала и обняла подругу.
        Лина кивнула, отвернулась, и пошла по осыпи в гору, только по ей одной видной тропинке. Дружок остался с Кейт.
        Пещеру она обнаружила там, где и предполагала.
        Внутри она повернула направо, двигаясь по самому широкому проходу. Стены светились от пещерных грибов и мхов.
        Безошибочно пропетляв по переходам, она нашла нужный зал.
        Как и в пещерах Эитны, своды украшали сталактиты похожие на огромные люстры. И как у Эитны, их покрывали феириты, подсвечивая сверху голубоватым сиянием свернувшегося клубком белого дракона.
        Как и во сне, при ее приближении, он открыл янтарные глаза.
        - Здравствуй Ингвариоэнн, - первой поздоровалась она
        ГЛАВА 35
        ДРАКОН
        Кейт смотрела на звезды, и ей казалось, что Лина больше не вернется. Что она затерялась среди камней, или того хуже, бросила их, сделав вид, что ищет помощь. Нет! Это уж совсем невероятно. Не такой она человек, тем более не местная, куда идти не знает, а вот заблуждаться и заблудиться может вполне. И они поверили, ей зацепившись за призрачную надежду спастись. Но кого они обманывают? Тут на многие ары нет ни души, кроме их неумолимых преследователей. И Кейт, так же как и Мэйтона несколькими часами ранее посетила мысль о «правильности» их решения.
        Мэйтон не приходил в сознание уже давно. Когда взошел Месяц, он открыл глаза и попросил воды. Напившись, откинулся на спину и затих. Как не пыталась Кейт растолкать его - ничего не вышло. Поплакав, она стала смотреть как восходит Нэя.
        Чтобы отвлечься от дурных мыслей, она периодически делала эльфу примочки, потом, сотворив маленький световой шарик, сменила повязку.
        Нога Мэйтона выглядела ужасно. Похожая на фиолетовый клубень валаэса, только с красными кровяными прожилками, она была раздута как рыбий пузырь. Зараженная кровь несла заразу все выше, медленно переползая на лодыжку и в пах.
        Кейт всхлипнула, прикрыла рану разорванной штаниной, и уставилась в темное небо.
        Что будет, если Мэйтон умрет?
        Кейт похолодела, осознав всю серьезность ситуации и реальность данного предположения. Как это может быть, что его не будет?
        Не считая нелюбимой матери и никогда не виденного отца, у нее еще никого не было ближе, чем он. И если Мэйтона не станет, то половина неё тоже перестанет быть вместе с ним. Кейт молилась второй раз в своей жизни. И второй раз Мэйтон был рядом. В тот раз он спас её, а вот она его спасти, увы, не может. Кейт подняла голову и обратила свой взор к оку Мирры.
        Но вместо него, увидела белую тень, затмевающую звезды, узкой лентой скользящую по небу.
        Присмотревшись и поняв, что именно она видит, Кейт отчаянно завизжала. От ее вопля «восстал» Мэйтон приподнимаясь на локте и хватаясь за меч. От слабости оружие выскользнуло из рук, звонко брякнув о камни. Эльф увидел то же, что и она, в недоумении завалился обратно на спину тихо ругаясь.
        Дракон, словно красуясь, сделал широкий круг и приземлился в десяти шагах от них.
        - Эти что ли? - прогромыхал в сознании Кейт и Мэйтона раскатистый голос.
        - Да, - Лина была уже на земле и бежала навстречу, - Подойди ближе, - обернулась она к дракону, - а то Мэйтон не дойдет.
        Лина подскочила к Мэйтону, прощупала пульс, измеряя ладошкой температуру.
        - Откуда ты его выкопала? - смотря ей за спину, простонал Мэйтон. Голос его звучал странно: ни то напугано, ни то удивленно.
        - Что значит выкопала? - вместо нее фыркнул дракон.
        - Это мой друг, его зовут Ингвариоэнн. - представила им Лина непонятно откуда взявшегося «друга», не обращая внимание на неприязнь мальчиков друг к другу.
        Демонстрируя сей факт, дракон сложил крылья, уселся на задние лапы, сложив передние перед собой и довольно ухмыльнулся.
        У обалдевшей Кейт, глаза (как всегда в подобных случаях), стали похожи на две спелые сливы.
        Дружок выполз из под рюкзака где прятался от Кейт, и с писком стал носиться перед старшим собратом, стараясь ему понравиться.
        - Кто? Друг? Но когда? - Мэйтон вновь был на грани обморока.
        - Всё потом, - перебила Лина, спешно собирая вещи - Сверху мы видели охотников, они совсем близко.
        Словно в подтверждение её слов, вдалеке замигал огонек, послышался отдаленный топот копыт и ржание лошадей.
        - Скорее, привязывай его ко мне на шею, и погнали отсюда, - недовольно буркнул дракон. Он выгнул шею и понюхал Мэйтона.
        - Фу, ну и разит от тебя парень. Яд курукана, дрянная вещь, - проконстатировал он очевидный факт, - Седло случайно не провоняет? - Дракон повернулся к Лине, вопросительно смотря на нее.
        Она отмахнулась, привязывая вещи к седлу.
        - Я у тебя помощи не просил, не хочешь - не помогай, - рассердился Мэйтон, почувствовав в свой адрес явное пренебрежение.
        - Ну, конечно, - дракон сузил глаза щелками, - Какие мы гордые. Какие мы независимые! Давай, вставай и ползи ко мне на шею.
        - Ну, хватит! - строго шикнула Лина, - Ваших перебранок мне сейчас еще не хватало!
        Оба закрыли рты и проделали то, о чем их просили.
        Веревка, ранее притороченная к рюкзаку Мэйтона, плотно обхватила его поперек тела. Подстегнутый гневом Лины и близостью погони, он сам добрел до рептилии, (которая в сою очередь подползла ближе) и уселся ему на спину в роскошное кожаное седло. Не удержавшись, он все же лег на живот и был накрепко привязан девчонками к драконьей шее. Ингвариоэнн морщился и брюзжал, что еще чуть-чуть и его ненароком задушат. Но гневный взгляд полыхнувших краснотой глаз, заставил его замолчать. И если бы сейчас было светло, то несомненно, все увидели, как дракон обиженно поджал тонкие губы.
        Пока они были заняты сбором вещей, конники стали хорошо видны в свете лун.
        
        Уррис пробуждался медленно. Зрение еще не вернулось к нему, но он слышал, как стонет рядом Оргут, как материться Элвен, как растирает затекшие ноги Прыщ. Сулем тихонько колдовал над кем-то, торопливо шепча заклинания.
        Уррис чувствовал себя беспомощным и разбитым, словно столетняя телега, в которой всю жизнь возили навоз.
        Он хотел пошевелиться, застонал от накатившей боли, и тут же почувствовал, как ему на грудь легла горячая ладонь Сулема. Тот произнес очередную тарабарщину, и с Урриса словно сдернули темное покрывало. В глаза хлынул яркий, долгожданный и такой мучительный свет закатного солнца.
        Разбитые и уставшие, но подогреваемые местью, в сумерках все охотники были в седлах.
        Сулем показывал дорогу. Следопыты несколько раз останавливались, чтобы маг скорректировал заклинание поиска. Для него требовалась кровь преследуемого, и это была кровь Мэйтона. Несколько капель обнаружились в пыли на земле и на листьях растений.
        Однако маг все же сомневался, правильно ли составил его. Так как дорога, что показывал поисковый шарик, вела не на нахоженные тропы, а в дебри гор. Совсем не туда, куда они предполагали. Именно поэтому, Уррис пригрозил, что в случае ошибки оторвёт Сулему голову. Сулем очень сомневался, что данное утверждение носило лишь фигуральный характер, поэтому старался из всех сил. Следопыты были очень, очень рассержены. Хотя слово «рассержены» было бы слишком мягким для описания истинных чувств людей. Они были в бешенстве.
        Сулем дрожал как осиновый лист и проверял все по нескольку раз. Но просчета быть не должно и поисковая звездочка вела их в сторону Драконьей Головы.
        И вот, в середине ночи поисковый шарик взорвался яркими брызгами, став зеленым. Это означало, что добыча рядом и загонщики близко к цели. Они находились на ровном каменистом плато, изрезанным высохшими руслами горных ручьев и заканчивающимся плавным подъемом вверх к Голове Дракона. Луны светили ярко, давая достаточно света, чтобы хорошо ориентироваться в районе нескольких десятков аров вокруг.
        Через долю времени, они уже издалека видели полукровку и орка, сидящих на осыпи, около огромного валуна.
        - Взять их! - скомандовал Уррис.
        Элвен и Оргут - его верные помощники сорвались с места в галоп, но тут же осадили коней, чуть не вылетев из седел.
        Сверху, затмевая свет Ока Свамира, появился белый силуэт… дракона! Самого настоящего, не сотканного волшебством магов, не мираж не сон, не галлюцинация.
        Расправив огромные крылья, он заходил на вираж, приземляясь прямо перед полукровкой и ее раненым дружком. С шеи дракона спрыгнула та самая беловолосая девица и побежала к ожидающим ее друзьям.
        Уррис шумно выдохнул от изумления, сжимая во вспотевших ладонях поводья обезумевшей от страха лошади. От непередаваемого зрелища он забыл даже ругательства.
        - Инг, припугни их, только не увлекайся, - попросила Лина, взбираясь в седло рядом с Мэйтоном.
        - Хорошо, - с готовностью ухмыльнулся дракон, растягивая рот в хищной ухмылке.
        Он мощно взмахнул крыльями взмыв с места вверх и подняв тучу пыли набрал высоту. Облетел охотников слева, развернулся, и, снизившись до высоты крон деревьев, выпустил в преследователей струю холодного пламени.
        Ну, со стороны, оно было совершенно неотличимо от обычного, поэтому охотники увидев огнедышащего дракона бросились врассыпную. Огонь окутал их, скрыв вместе с лошадьми. Животные в ужасе вставали на дыбы, сбрасывая седоков на землю. Люди прикрывали головы руками, от конских копыт и от бушевавшего пламени, но их, только и всего, что немного подкоптило.
        - Ух, ты здорово! - взвизгнула Кейт за спиной у Лины, - Так вам и надо! Получите, это вам за Мэйтона! - проорала полукровка почти в ухо Лине. Та поморщилась.
        - Всё, спалились, - угрюмо выдохнула Лина.
        - Не бойся, маленькая, это было неизбежно, - сказал дракон мысленно, но чтобы все слышали. Голос звучал флегматично, - Обо мне все равно скоро узнают.
        «Маленькая»!? - возмутился про себя неожиданно очнувшийся от беспамятства Мэйтон.
        Дракон быстро набрал высоту, оставляя ошеломленных людей далеко внизу.
        ***
        Ветер свистел в ушах, вымораживал щеки, путал волосы, забирался под одежду.
        Рядом, пытаясь во всем соответствовать старшему товарищу и напрягая пока еще слабые крылышки, пыхтел Дружок. Но не сдюжив, через долю времени пристыжено юркнул в плащ хозяйке. Дракон, чуть повернув рогатую голову вбок, что-то гортанно проверещал, явно предназначавшееся Дружку. Тот встрепенулся, высунулся из-под накидки и победно пискнул в ответ.
        - Куда мы летим? - покричала Кейт Лине через плечо.
        - В пещеры гномов. Только там нам могут. У них есть необходимые травы и инструменты для операции.
        Кейт не стала переспрашивать, безмолвно удивляясь вновь свалившимся на их голову приключениям.
        «Вот почему гадфен ее слушается», подумала она, смотря Лине в спину, «Наверное, Лина повелительница драконов!»
        В глаза Кейт бил ледяной ветер и всё, что она видела сквозь щелочки приоткрытых глаз - это безбрежная чернота. Верх от низа отличало лишь усыпанное звездами небо. Бархатное, как лепестки вечерней фиалки, полное сверкающих как капли росы искр, расчерченное изредка черточками метеоров, разукрашенное перламутровым блеском созвездий и туманностей. Она ощущала под собой горы, землю, озера разбросанные внизу во мраке ночи и весь необъятный, огромный, мир вокруг себя. Но одновременно ее не покидало чувство чудесной уединенности, словно все то, что она видела сейчас, принадлежит только ей одной. Так, наверное, чувствуют себя птицы, каждый день парящие в необъятном небе!
        Кейт блаженно закрыла глаза и раскинула руки в стороны.
        - Держись крепче! - обернулась к ней Лина.
        Кейт вздрогнула, словно ее выдернули из сладкой неги. Лицо подруги было серьезно и сердито, и она снова поймала себя на мысли, как изменилась Лина.
        Кейт крепче обхватила её талию и больше ни на что не отвлекалась.
        Цепочку горящих факелов озарявших входы в гномьи пещеры, они увидели издалека.
        ГЛАВА 36
        ГНОМЫ
        Роигнар Кучевой встречал гостей у створок раскрытых ворот. Холод стоял прямо как в корень зимы. Пар валил изо рта, покрывая узором инея рыжую бороду и пушистые усы. Он сначала притопывал, а потом начал и приплясывать, хлопая себя по плечам и бокам. Брата и сына он отослал еще три доли времени назад, распорядившись, чтобы те зорко следили за подготовкой комнат для гостей.
        Сообщение от проснувшегося дракона они получили неожиданно. Просто сегодня вечером, большая белая чешуйка с хвоста Ингвариоэнна, что висела в раме над трапезным столом в общем зале, неожиданно раскололась, разливая мелодичный хрустальный звон по всем сопредельным пещерам. Народ в тот момент, замер и напрягся, ожидая, что же будет дальше. Вместе со звуком под сводами пещер, словно вихрь горячего воздуха пронесся огненный призрак дракона, повергая молодежь в благоговейный трепет и извещая всех, что время перемен наступило. Ну, по крайней мере, так сказал главный гномий шаман Дардрин Мудрый.
        Дракон и гномы были дружны уже давно. Наверно, на почве любви к пламени во всех его проявлениях, любви к золоту и драгоценностям. Последние кстати, Ингвариоэнн равнодушно игнорировал, оставляя все добытые сокровища в подземельях у гномов, что, несомненно, кидало тень на его драконью репутацию, но не могло не радовать гномов. Те в благодарность даже пробили несколько великолепных залов для резиденции Инга. Он впрочем, предпочитал бывать у них в гостях в своем человеческом облике и занимал намного меньше жилой площади, что тоже не могло не радовать гномов. Так, один из залов предназначенных дракону стал заполняться всевозможным оружием и позже перерос в оружейную палату.
        Это был единственный из кланов, кто свято хранил тайну Ингвариоэнна, Это особого туда не составляло, потому что клан Роигнара обитал в самых отдаленных пещерах.
        Гостям приготовили самые, с точки зрения гномов, непригодные комнаты. На самом верху, близко к выходам да еще с маленькими круглыми окошками, выходящими на южный склон горы. В каждой комнате имелся камин и прочие атрибуты человеческих удобств. Как то: бадья с подведенной к ней горячей водой, кровать с пуховыми матрасами и заморские мягкие ковры на полу.
        У гномов не принято мыться отдельно от сородичей. Для этого, у них были общественные купальни, устроенные в подземных горячих озерах. Женские и мужские дни были через один. Но многие не стеснялись мыться вместе. Устраивая время от времени веселые игрища с плесканием, валянием и последующим рукоблудием. По коврам они ходить не привыкли, почитая это излишеством и задурью, спали на матрасах из сухого пещерного мха, а камин им не был нужен по определению. Так как все пещеры были оплетены трубами с горячей водой охлаждающей плавильные печи, и привыкшие к холоду камня гномы не понимали, зачем в комнате еще нужен камин, когда и так тепло от труб?
        И вот, Роигнар - лучший друг Ингвариоэнна, сейчас пытался сообразить, все ли готово для встречи дорогого гостя, который обещал быть с друзьями. И как успел за полдня этими самыми друзьями обзавестись? Неужто новую подружку нашел? Хотя, сколько он его знал, после Аэлинн у него так никого и не завелось. Историю Ингвариоэнна знал только Роигнар да еще пара древних гномов. Что не говори, а проспал он довольно долго, почитай пятьдесят круголет минуло, когда дракон последний раз навещал их.
        Роигнар, щурясь от морозного ветра, близоруко вглядывался в звездное небо и не сразу заметил как из-за горной вершины - серой на фоне темного неба появилась белая тень.
        Гном подхватил два заранее заготовленных факела, зажег их от ближайшего костра и принялся крест-накрест махать ими над головой, приплясывая на морозе.
        Дракон стремительно приближался. Он, почти рухнул с высоты, скрежетнув когтями по камням, обдав гнома искрами и снежной пылью. С его шеи спрыгнули две эльфиечки и споро принялись отвязывать от шеи Инга третьего пассажира.
        Из ворот любопытно высунул голову брат Роигнара - Форин отправленный наблюдать за подготовкой комнат.
        - Предупредите Дардрина Мудрого, требуется операция и тащите скорее носилки! - прогромыхал в сознании собравшихся голос дракона.
        Роигнар без лишних вопросов посмотрел на брата и тот исчез в проеме дверей, чтобы через минуту вернуться с подмогой.
        Освободившись от ноши, Ингвариоэнн в тоже мгновение поменял облик, превратившись в того самого юношу-эльфа с книгой, что помнила Лина из своего видения, когда лечила Мэйтона. Высокий, худощавый как все эльфы, облаченный в белые доспехи, он словно сошел со старинных гравюр, что так любила пересматривать Кейт, бывая в гостях у Лаэре и Манула. Ветер истово трепал на ветру его чуть отливающие золотом белые волосы, делая похожим на сказочного Принца Льда.
        Кейт от неожиданности чуть не выронила вещи из рук, но вовремя спохватилась.
        Роигнар был уже рядом, с интересом разглядывая компанию не забывая при этом жать руку Ингу.
        Рыжеволосая эльфийка оказалась всего лишь полукровкой, а вот вторая девчонка заставила его удивиться. Белых эльфов (кроме Ингвариоэнна) он еще не видывал!
        - А это что за зверь? - почесав в бороде, приблизился он к Мэйтону.
        - Все потом - отрезал Инг, прочитав на лице гнома еще множество вопросов.
        Тот кивнул, отвернулся, поторопив и так спешащих родственников с носилками отборным, понятным на всех языках словцом.
        ***
        - Как думаешь, он выживет?
        Кейт сидела на ковре перед очагом, устало положив руки на колени и сонливо щурив сиреневые глаза, смотрела на огонь.
        - Может быть, - в тон ей ответила Лина, - Если организм достаточно сильный, то кризис должен миновать через сутки.
        Убрав со стола на полку просохшую деревянную посуду, она улеглась на мягкую кровать, укрываясь меховым одеялом зябко поджав ноги.
        - А что, ему действительно пришлось пускать много крови? - шепнула Кейт.
        - Угу. Не всю конечно, какую-то часть. Инг сказал, что еще несколько часов и Мэйтона было бы уже не спасти.
        ===
        Кейт в комнате не было - она помогала шаману смешивать и оттапливать травы в смежной комнате, пока Лина и Ингвариоэнн возились с Мэйтоном.
        - Тебе надо контролировать его сознание, - распорядился Ингвариоэнн, - Пока я буду делать надрезы, он должен быть спокоен.
        Лина уставилась на него.
        - Я никогда это не делала, - испуганно промямлила она.
        Инг мягко улыбнулся.
        - Ты все вспомнишь, расслабься. Приложи ладони к вискам, старайся почувствовать его, уведи сознание подальше, туда, где ему было хорошо. Разрешаю ковырнуть для этого его память.
        Лина округлила глаза.
        - Ничего, это для его же блага, - по хозяйски отозвался Ингвариоэнн, обжигая в пламени горелки медицинские инструменты, педантично раскладывая их в ряд на чистой ткани
        Удивительно, но у нее получилось с первого раза. Причем без особых проблем. Она коснулась сознания Мэйтона, успокоила спутанные образы, словно черные хлопья пепла, мельтешащие перед глазами. Представила яркое солнце и впустила туда свет. Серый пепел боли тут же истаял, уступая место яркому зеленому лугу и дереву, одиноко росшему на склоне холма. Словно легкий ветер, качнувший изумрудные листья, сознание Мэйтона оказалось в тени ветвей. У корней, скрестив ноги и откинувшись на морщинистый ствол, задумчиво сидела эльфийка в просторной светло-зеленой рубахе. Медовые волосы ласково колыхал ветер, темные брови сосредоточено сдвинуты к переносице, глаза устало прикрыты, губы напряжены, будто она делает какое то мысленное усилие. Левая рука касается ладони Лины, правая, сжимает небольшую фляжку.
        Лина видела всё глазами Мэйтона, со стороны, будто сидела рядом. Она повернула голову в сторону незнакомки и улыбнулась. Та открыла зеленые глаза и в них отразился тот, в чьем теле находилась Лина, она увидела Мэйтона, как его видела девушка.
        «Так вот значит, какой он был, пока они с Кейт не попали в передрягу», догадалась Лина.
        - Достаточно!
        Голос Ингвариоэнна ворвался в ее сознание, выбрасывая из воспоминаний Мэйтона.
        - Все в порядке, - еле шевеля губами, прошептала она, - он в безопасном месте. Стараясь выбросить из головы чужие воспоминания, девушка сосредоточилась на деле.
        Инг кивнул и сделал несколько вертикальных надрезов на бедре, в паху и запястьях следуя направлению сосудов, вставил в отверстия полые стеклянные трубочки.
        Лина увидела черную свернувшуюся кровь, медленно текущую в стеклянные плошки. Немаленькие посудины наполнились почти до краев, пока из надрезов не пошла нормальная - живая, красная.
        Лину зябко передернуло. Сразу вспомнилось то видение в пещерах Эитны, когда они пили вино с Мэйтоном: висящий вниз головой человек и липкие, черные капли, срывающиеся с его волос.
        Вернулась Кейт и гном, они принесли отвар и шелковые нитки.
        - Помнишь, как запаивать ранки?
        Лина неуверенно покачала головой.
        Кейт пытливо прислушалась.
        Инг вздохнул.
        - Посмотри мне в глаза, - потребовал он.
        Лина послушно исполнила просьбу. И сразу вспомнила те самые страницы книги, что так своевременно ей подкинула память тогда, на леднике. Глаза ее подернулись мутноватой поволокой, заставив нырнуть в омуты древней памяти.
        Она неосознанно окунула левую ладонь в пламя полыхающей на столе горелки.
        Гном, никогда не видевший подобных выкрутасов чуть отшатнулся, но, тут же собравшись, как ни в чем не бывало, продолжил укладывать шелковые нити в дезинфицирующий раствор.
        Второй рукой, аккумулировав энергию и собрав ее на кончике пальца, Лина провела по разрезанной вене. Инг предупредительно раздвинул пинцетом ткани мышц для легкого доступа. Зашипев, края ранки соединились, оставляя на вене мизерный белый шрам. Повторив это действие еще четыре раза, Лина пришила в себя. Голова тут же закружилась, комната пошла в пляс, но Кейт сунула ей под нос тряпочку, пахнущую едкой, но проясняющей мозг гадостью.
        Мучить ее больше не стали. Ингвариоэнн и гном аккуратно наложили обычные швы, используя шелковую нить. Кейт ассистировала, укутав руки и ноги Мэйтона в плотные тканевые повязки.
        Лине еще раз пришлось окунуться в сознание Мэйтона, приводя его в чувства. На этот раз она не стала касаться его памяти, считая это не честным по отношению к нему. Ей бы точно не понравилось, если кто то стал рыться у её голове, без её на то разрешения. Она погрузила его в сон, предварительно напоив отваром из пещерных грибов для снятия боли.
        ***
        Мэйтон ходил по низким и узким для него коридорам, упрямо разминая больную еще плохо чувствительную ногу.
        Сегодня первый день, как он обходится без посторонней помощи, что его очень радовало. Быть больным и беспомощным казалось ему если не унизительным, то очень обязывающим. Особенно Ингвариоэнну. Он чувствовал, как силы постепенно возвращаются к нему. Капля за каплей вместе с заботливо приготовленными микстурами гномов, целебной магии Кейт, Лины и дракона.
        Мимо него пробегали то играющие в деревянные мечи гномики, то спешащие по своим делам гномки с подносами еды или полными ведрами воды. Вопреки распространенному мнению, что гномки такие же бородатые и кряжистые как их мужчины, это было абсолютно не так. Конечно, они не были миниатюрны, как допустим маленький лесной народец альвы, но бород у них точно не было. Невысокие, пухлые, курносые, некоторые даже вполне привлекательные.
        Мэйтон забрел в очередной коридор, он даже не заметил, что ходит по кругу. Пройдя некоторое расстояние вперед, услышал негромкие голоса за неприкрытой до конца дверью. Стараясь ступать как можно тише, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания и не мешать беседе, (а то еще подумают, что подслушивает). Мэйтон почти минул неприятный участок, как узнал знакомые голоса: один из них принадлежал Лине, а второй Ингвариоэнну.
        Совершенно не отдавая себе отчета, Мэйтон немного затормозил, увидев в дверную щель их силуэты.
        Они стояли под маленьким, отворенным в морозный день, круглым окошком. Свет зимнего солнца заливал их сверху золотистым водопадом, окутывая легким, искрящимся парком. Лина стояла лицом к окну, спиной прислонившись к Ингвариоэнну.
        Дракон гладил ее волосы, вдыхая нежный запах полевых колокольчиков смешанных с морозным воздухом. Глаза его были закрыты, на губах блуждала задумчивая улыбка, он вспоминал что-то, что было уже давно, но оставалось дорого до сих пор.
        - Инг, я почти ничего не помню.
        - Я ничего не требую от тебя, просто дай побыть с тобой хоть немного. Я не видел тебя так долго, что начал забывать. Прости, если тебе неприятно, но сейчас ничего поделать с собой не могу…. Может, мне уйти? - последние слова он произнес с затаённой надеждой на отказ.
        Она ласково погладила его по руке, ловя длинные сильные пальцы
        - Нет, останься. Пожалуйста! Мне приятно. Но я не та, что была раньше, как я могу выбросить из памяти двадцать лет своей жизни? Пойми меня правильно и не обижайся.
        Лина тяжело подбирала слова, чтобы не ранить его искренних чувств к ней, но и не дать лишней надежды. Ей было приятно его внимание, его забота и прикосновения, но не более того. Это как встретить давнего друга, с которым долго не виделись; вроде обо всем уже поговорили, все вспомнили, но общие темы неожиданно закончились, а расставаться пока не хотелось. Что было - то прошло. Тем более, было настолько давно, что это казалось ей нереальным и фантастическим.
        - Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя виноватой. Это теперь моя проблема, я не хочу мешать тебе с выбором. И если ты выберешь не меня, я приму это, как должное, чего бы мне это не стоило.
        - Я не собираюсь никого выбирать, я все еще не оставляю мысли попасть домой. Но все равно спасибо, - ответила она.
        Лина повернулась к нему лицом, заглядывая в золотистые на солнце глаза, и обняла, ласково прижавшись щекой к груди.
        Мэйтон не слышал разговора, но дальше смотреть не стал. Он резко повернулся и почти не чувствуя онемевшей ноги, побрел к своей комнате. В этих узких крысиных норах вдруг, стало тяжело дышать, хотелось воздуха, много воздуха, свободы, пространства, покоя!
        В комнате он схватил теплый плащ и направился к выходу из пещер. По пути, уточнив дорогу у мелкого пацана, он, со всей скоростью на которую был способен, выскочил в стужу. Глаза резанул ослепительный свет белого морозного дня.
        Изо рта вырывались частые облачка пара, а от обилия холодного воздуха с непривычки кружилась голова и слезились глаза. Поняв, что сейчас упадет, он с трудом добрел до ближайшего валуна. Смахнув снег, тяжело упал на него, плотней завернулся в меховой плащ, накинул капюшон на голову.
        Недавно, как это часто бывает весной в горах, резко похолодало и выпал снег. Он укрыл камни, сделав их округлыми и мягкими, словно пуховые подушки. Все сверкало и переливалось, будто весь мир был усыпан осколками радуги. Величие и хрупкость такой красоты просто завораживала, заставляя признавать себя всего лишь малой песчинкой на ее грандиозном лике.
        Это еще больше усилило вдруг охватившее его отчаянье, тоску, непричастность и исторгнутость из этого мира, словно он лишний, чужой, одинокий.
        Мысли путались, перескакивая с одну на другую, перед глазами то и дело вставала маленькая комната залитая светом и две обнявшиеся фигуры.
        «Да что же это, в самом деле?» раздраженно поймав себя на этой мысли подумал он. «Какое ему дело, до того, с кем она обнимется?
        Дракон, понятное дело, очень выгодная партия, тем более, по их поведению, выходит, что он ей далеко не чужой. Но тогда кто он? Откуда она так хорошо его знает? Ведь они никогда не виделись до недавнего времени. Что их может связывать - девушку из иного мира и древнего полиморфа? Вопросы, вопросы, вопросы. И нет ни одного ответа».
        Мэйтон закрыл глаза, прячась от яркого солнечного света удобней устраиваясь на валуне. На морозе здоровая нога стала ощутимо подмерзать, а больная, так вообще мало что чувствовала. Он подтянул их к груди, плотней оборачивая меховым плащом. Идти обратно не хотелось, даже не смотря на холод, тут было лучше. Все-таки пещеры не для эльфов.
        Он очнулся от того, что его кто-то тряс за грудки и хлестал по щекам. Открыв тяжелые от инея веки, он увидел, полные страха и отчаянья глаза Лины.
        - Просыпайся же! - задыхаясь и растирая его замерзшие щеки, шептала она.
        Мэйтон хотел что-то сказать, но видимо, так сильно замерз, что губы не слушались. Вместо этого, из горла вырвался какой-то невнятный, тихий сип.
        - Ты почему ушел без спроса? - крикнула она, заметив, что он открыл глаза. Звонко и уже всерьез, рассержено, ударила по щеке.
        Страх за его жизнь отошел на второй план, осталась досада, и праведное негодование.
        Мэйтон отстраненно подумал, что щеки уже могут что-то чувствовать, и что Лина довольно красива в гневе. В тени чуть нахмуренных, темных бровей, блестящие от недавних слез глаза сверкали двумя изумрудами. Искусанные, чуть припухшие губки немного кривились в уголках, и было не понятно, то ли она сейчас вновь расплачется, то ли улыбнется. Ему хотелось второго.
        - …Почему никому не сказал? Мы с ног сбились, ищем тебя! Хорошо, что я встретила того паренька, у которого ты узнавал дорогу наверх, а то замерз бы тут насмерть! Как ты мог? - услышал он ее срывающийся голос сквозь шум в ушах.
        Еще одна звонкая пощечина. Шум в голове превратился в звон.
        Уморившись его тормошить, Лина устало осела в снег рядом.
        - Ты бесчувственный болван! - в сердцах выкрикнула она, швыряя в него горстью снега.
        «Надо же», - подумал Мэйтон вяло стряхивая снежинки, - «Она меня искала».
        Он удивленно посмотрел по сторонам.
        Солнце уже давно ушло, выкрасив небо, в зеленый на западе и ультрамарин на востоке с малиновыми перьями редких облаков. Из-за гор вставал месяц в сопровождении первых по-зимнему ярких звезд.
        - Прости, я не хотел никого напрягать. Мне стало душно в узких пещерах, я решил дохнуть свежего воздуха. Присел и заснул. - еле шевеля языком, покаянно объяснил он.
        - Не хотел! - передразнила его Лина, - Из-за тебя гномы с ног сбились, мы как в разворошенном муравейнике - все бегают, суетятся! Вставай, пошли греться. Или ты еще заболеть решил? Неблагодарный! Тебя четверо на ноги поднимали, а ты тут дурью маешься!
        От своей гневной отповеди Лина даже задохнулась.
        Мэйтону стало стыдно.
        Она потянула его за руку, призывая идти внутрь.
        Но попытка встать провалилась. Онемевшие от холода и долгого сидения, ноги отказались повиноваться, и Мэйтон рухнул в снег рядом с ней.
        Лина бросилась его подбирать, закидывая его руку к себе на плечо, но сама упала под его тяжестью, и наконец, не выдержав, расплакалась. Чувства, сдерживаемые до этого, прорвались, освобождая сердце от неизвестности и тревоги. Руки без варежек окоченели (какие уж тут варежки, хорошо успела меховой плащ накинуть), ноги замерзли, а слезы, казалось, сразу превращались в ледяные ручьи и прилипали к щекам, склеивая ресницы.
        - Ну, хватит уже, - умоляюще выдохнул он, обнимая, прижимая ее к себе, своим дыханием согревая ей ладони, пытаясь поднять, но еще больше увязая в снегу, - Я же извинился.
        - Извинился он! - хлюпнув, прогнусавила Лина, на мгновение размякнув и уткнувшись ему носом в грудь, - Вставай, давай! - рявкнула она, с трудом подавляя в себе подступившую душевную слабость.
        Тут у входа послышались голоса. Наружу выбежал давешний мальчишка, указал пальцем на них, выходящему следом Ингвариоэнну, и снова исчез в недрах горы.
        Дракон подбежал, подставляя второе плечо под руку Мэйтона. И выслушав повтор его отповеди, поволок внутрь, в тепло.
        Он, конечно, мог и один его донести, взяв на руки словно ребенка, уж сил хватило бы, но унижать и так пришибленного стыдом эльфа еще больше, не хотелось.
        Уже в комнате Лины, когда его ноги стояли в тазу с горячей водой, весь он был закутан в необъятный пуховый плед, с кружкой дымящегося травяного отвара в руках, Мэйтон все-таки осознал, что дал маху. Глупо как-то получилось.
        Кейт побежала за мёдом. Они остались в комнате втроем.
        Лина стоя у стола, растирала снадобья в ступке, а дракон мелко резал какие-то коренья, кидая по очереди в ее плошку. Они о чем-то перешептывались, думая, что Мэйтон задремал сидя у стены, и Лина прикрывая ладонью рот, тихонько смеялась.
        Видеть их вместе, Мэйтону почему-то было неприятно.
        - Со мной уже все в порядке, я в свою комнату пойду, к вам потом забегу, - вынимая ноги из горячей воды и мокрые, засовывая их в ботинки, зло сказал он.
        Лина вздрогнула, словно от пощечины и обиженно уставилась на него.
        - Это я позже зайду, - спокойно ответил Ингвариоэнн, ласково целуя Лину в макушку и направляясь к выходу.
        - Нет! - испуганно воскликнула Лина ловя его за локоть, в ее взгляде была мольба - Я Кейт догоню, а вы тут… поговорите. Она бросила пестик в ступку, чуть не перевернув ее, схватила куртку, и порывисто выбежала за порог. Дверь хлопнула. Мэйтон вздрогнул.
        Дракон вздохнул, задумчиво посмотрев ей в след, и обернулся к Мэйтону.
        - Вар пей, - спокойно приказал он, - Остывает.
        Мэйтону ничего не оставалось делать, как повиноваться. Спорить дальше было бы еще пущей глупостью. Он возвратился на свое место, плюхнулся на лавку, долил в таз кипятка из стоящего рядом кувшина, вновь засунул ноги в воду и отхлебнул уже остывшего, ставшего горьким отвара. Ингвариоэнн уселся рядом, устало откинувшись на стену, и запрокинул голову вверх, к низкому потолку.
        «И почему это, рядом с Ингвариоэнном, он чувствует себя нашкодившим недорослем?» думал Мэйтон.
        Оба долго молчали.
        - Кто ты ей? - почти не отдавая себе отчета, о чем спрашивает, устало спросил эльф. Молчание его тяготило.
        - Неправильный вопрос, - ответил дракон.
        Мэйтон нахмурился. Дракон вздохнул.
        - Ты знаешь, кто такие хранители? - начал он издалека.
        Мэйтон неуверенно кивнул, не поняв, куда тот клонит.
        - Это что-то связано с белыми эльфами, я так слышал.
        Странно, но от спокойного тона, каким говорил дракон, Мэйтон и сам успокоился, вновь смутившись своего поведения.
        - У каждого Белого был личный хранитель, - начал рассказ Ингвариоэнн, задумчиво вертя сморщенный сухой корешок между пальцев, так и оставшийся в его руке, - Это не просто страж. Это помощник, друг, источник дополнительной энергии, но и очень часто любимый, и единственно-близкая тебе душа в этом мире.
        Мэйтон удивленно повернул голову, заглядывая в его янтарные глаза.
        - Лина хранитель? - удивился Мэйтон.
        - Нет, не она хранитель, - улыбнулся дракон, - Я ее хранитель. Ее бывший хранитель, и ее…, - он запнулся.
        У Мэйтона вытянулось лицо.
        - Ты?
        - Это было давно, очень давно. Но, к сожалению, я все еще жив, и все еще прекрасно помню тот день, как будто он был вчера.
        - Почему к сожалению?
        - Потому что видел как она умерла, - почти шепотом ответил дракон, - Она закрыла меня собой. На ее месте должен быть я, не она.
        Мэйтон опустил глаза, это чувство было ему знакомо, как ни кому другому.
        - Постой, как такое может быть? Ведь Лина из другого мира, она не может тебя помнить.
        - Она сама, нет, а ее душа - да, - улыбнулся Ингвариоэнн.
        Мэйтон нахмурился, явно не все понимая.
        - Аэлинн Перерожденная - дочь советника верховного правителя, последняя из перерожденных и одна из самых талантливых магов, - начал рассказ дракон. Изначально Белые эльфы - это посредники между магией огня и магией деревьев так как одно совершенно противоречит другому. На протяжении всей войны в ходе мутаций выводились и отбирались наиболее удачные мутации. Таким образом нам удалось противостоять, а в последствии и уничтожить нагилов. Драконы - такие как я тоже возникли искусственным путем.
        - Мы встретились в академии, и казалось, я знал ее всю свою жизнь, настолько близки были наши интересы, увлечения и мировоззрение…. Ты веришь в любовь с первого взгляда, Мэйтон?
        Эльф кивнул. Мысленно уносясь в осенний солнечный вечер, под раскидистый платан, где он впервые познакомился с Лотиэль.
        - …Что ты знаешь о последней войне, Мэйтон?
        - Только то, что написано в свитках по истории. О том, как победили нагилов, как люди предательски ударили в спину.
        Ингвариоэнн хмуро кивнул.
        - .... В тот день мы должны были покинуть этот мир, и прикрывали отход всех наших. Мы с ней остались вдвоем. Остальные ушли. Вокруг кипел бой. Когда ворота уже закрывались, и нам оставалось несколько тростей до них, откуда-то появился тот человек. В черном доспехе, с желтыми змеиными глазами.
        Ингвариоэнн нахмурился, лицо его вдруг стало злым, а взгляд жестким. Он ненадолго замолчал, дернув желваками, но взял себя в руки и продолжил.
        - Я не видел его, а он целил в меня. Аэлинн встала у него на пути.
        Он надолго замолчал. Взгляд Ингвариоэнна блуждал где-то далеко, казалось, проникая сквозь толщу камня и пространства, там, где кипел бой, а небо пахло озоном, там, где все было по-другому, где она еще жила, а он любил ее.
        - Наверное, ее душа тогда попала в портал, или ее туда затянуло, - предположил он, - Но она переродилась в другом мире, в другом времени, а я предпочел остаться здесь.
        - Разве такое возможно? - удивился Мэйтон.
        - Да. Вполне.
        - Получается, она не просто так сюда попала?
        - Ты все еще сомневаешься? - усмехнулся Ингвариоэнн, - Она просто вернулась домой.
        Пораздумав, эльф согласился, как бы ни бредово все это звучало, но пока все было логично. Вспомнились и намеки Эитны.
        - И что ты будешь теперь делать? Она вспомнила тебя?
        Дракон горько усмехнулся.
        - Вспомнила или вспомнит, сейчас, это не имеет ни малейшего значения. Это было давно…. Тот, новый мир отложил свой отпечаток на неё, это она, и не она. У неё там было много жизней. Тем более, я больше не имею права быть хранителем, ни ей, ни кому бы то ни было. Это как неписаный кодекс чести - я подвел ее, не смог уберечь, значит, больше не имею права быть им. Ей нужен новый хранитель и по-моему она его уже выбрала.
        Мэйтон непонимающе уставился на него.
        - Когда она успела? Кто он?
        Ингвариоэнн сухо и горько рассмеялся, хлопнув его по плечу.
        - Ну, если не выбрала, то в скором времени выберет обязательно.
        Мэйтон был в замешательстве, опять не всё понимая. Или может, Ингвариоэнн намеренно хочет запутать. Но зачем ему это?
        - Постой, а почему ты до сих пор жив? Столько времени прошло, такого просто не может быть, чтобы ты не изменился, не постарел, - цепляясь за любую возможность уличить Ингвариоэнна во лжи, удивился Мэйтон.
        Инг ухмыльнулся.
        - Скажи, как думаешь, сколько живут драконы?
        Мэйтон сморщился. Его раздражала манера Ингвариоэнна отвечать вопросом на вопрос.
        - Долго, - буркнул эльф.
        - Насколько долго? - хитро прищурился Инг.
        - Ну, две тысячи круголет вполне могут протянуть, - вспоминая экзамены в школе магии ответствовал Мэйтон.
        - Открою маленькую тайну, - подмигнул дракон, - Могут и пять протянуть. Особенно если спят.
        Мэйтон фыркнул, пытаясь скрыть изумление.
        - Все это время я провел в спячке в теле дракона. Так, я почти не старею. Примерно раз в двадцать - пятьдесят круголет я возвращался в свое тело и несколько месяцев вел обычный образ жизни. Естественно я не вылезал в большие города, но в Вейли пару раз наведывался. Для этого пришлось волосы перекрашивать - поморщился Ингвариоэнн, - Иногда бывал у Эитны. Но в основном меня скрывал клан Друндрана. За что ему отдельная моя благодарность.
        - Погоди, а откуда ты знаешь о мире Лины, разве ты был там?
        - Не обязательно лично быть там, когда твое сознание может сделать это за тебя. Там, куда не может попасть физическое, плотное тело, всегда есть ход для твоей мысли, энергии, что внутри тебя. Поверь, у меня было на это достаточно времени, пока я спал. Тем более, будучи очень близки друг другу, - дракон многозначительно ухмыльнулся, - Я долгое время чувствовал ее.
        - Это Лина пробудила тебя? - догадался Мэйтон, - Но когда?
        - Пока ее тело менялось, там в долине. Она пришла ко мне, чтобы победить боль, ибо не каждый неподготовленный, (а ее тело было не готово), мог выжить после неё и не сойти с ума. То, что дала ей выпить Эитна лишь проявила ее основу, сущность.
        Мэйтон кивнул, вспоминая месяцы страшного забытья, когда она кричала во сне.
        - Расскажи! - жадно потребовал Мэйтон, усаживаясь удобней - Что стало с Белыми в том мире?
        - Я видел многое, но к сожалению, понял не все, особенно последние времена - когда цепь жизней души Аэлинн непрерывно росла, теряясь во времени. - дракон горько качнул поникшей головой, - Они абсолютно утратили магию, даже ту, что удалось возродить после катастрофы.
        Мэйтон с пониманием кивнул.
        - Они поселились на большом континенте, где не было ночи, и всегда был день. Там всегда было лето, а на деревьях плоды соседствовали с цветами. Малочисленные племена, населявшие те земли, приняли их, и вскоре начали почитать как богов. Белые несли свет знаний тем, кто населял тот мир. Развивали местные науки, искусство, переделывая свою магию под физические законы их мира. Росли их города, становясь политическими и культурными центрами. Это было время благоденствия без войн и ненависти. Но спустя несколько тысячелетий случилась катастрофа. Из безбрежного океана миров прилетел огромный камень, он сдвинул земную твердыню, породив огромные волны, смывающие все на своем пути. Их материк ушел под воду, а те, кому удалось спастись, расселились по разным землям. Но даже будучи разлученные друг с другом, они не утратили жажды познания и как могли, восстанавливали тот мир, собирая по крупицам свои знания вновь. Со временем, они смешались с местными племенами и стали внешне почти неотличимы от них. Сократился и срок их жизни. Так как климат непоправимо изменился. Всей их оставшейся магии только и хватило,
чтобы унять разбушевавшиеся волны и проснувшиеся вулканы.
        Но души у них остались прежние. Они те, что рождены здесь - дети нашего мира. Иногда они возвращаются.
        - Почему Белые ушли? - недоумевал Мэйтон, - Не проще было оставить их тут, как стражей?
        - Ты слышал о таком слове как «баланс»? - ухмыльнулся дракон, свернув глазами.
        Мэйтон хмуро кивнул. «Да за кого он его принимает? Пусть он пока молод, но о таких вещах имеет понятие!»
        - Не хмурься, - примирительно хмыкнул Ингвариоэнн., - Если бы они не ушли, баланс сил нарушился бы. Тогда, враг был побежден, и нужда в Белых отпала. Но сейчас вновь все изменилось. Лина нужна нам, нужна этому миру, именно поэтому она здесь.
        Отвар в чашке давно остыл, а Мэйтон все сидел и пытался переварить услышанное.
        - И что вы будете теперь делать?
        - Кого ты имеешь в виду? - спокойно уточнил Ингвариоэнн.
        - Тебя и ее, - буркнул Мэйтон.
        - Что я должен делать? - грустно усмехнулся дракон, - Это уже не та Аэлинн, что я знал, и даже если она всё вспомнит, то прошло слишком много времени. Всё изменилось. Мы сами изменились.
        Ингвариоэнн пристально посмотрел в глаза Мэйтону. Тот не стал противиться его всепроникающего взгляда.
        - Да, - задумчиво сказал он, - Мы все заложники своей памяти. Кто-то скрывает свое имя, думая, что не достоин его, а кто-то считает, что не достоин той, которую до сих пор любит.
        Он многозначительно посмотрел на эльфа, встал, и молча вышел из комнаты, оставив его наедине со своими мыслями, тазиком остывшей воды, и холодными ногами.
        **
        Лине не спалось.
        Ее охватила какая-то смутная тревога, погрузив в состояние беспричинного беспокойства и смятения до такой степени, что перехватывало дыхание. Что-то трепетало сжимаясь внутри и обрываясь, летело вниз, не находя дна, в пустоту. Хотелось встать и побежать куда-нибудь без оглядки, например, в поле, а там, набрать побольше воздуха в легкие и закричать. Выплеснуть, освободиться, успокоиться, а потом, жить себе, как ни в чем не бывало, спокойно считая дни, радуясь жизни.
        «Странно», подумала она, садясь на кровати, «Уж не сумасшедшая ли я?»
        Свесив ноги с лежанки она завернулась в одеяло, и, прошлепав босыми ногами сначала по мягкому ковру, а потом по ледяному полу до очага, подкинула пару поленьев в прогоревшие угли. Подула. Зола горьким облачком окутала лицо, языки пламени, вспыхнув в глубине головней, лениво начали лизать несвежую пищу. Лина чихнула, закрывая рукавом лицо, и пошерудив кочергой в огне вернулась на место.
        Сна как не бывало.
        Она задумчиво смотрела на разгорающееся пламя, а перед глазами вновь и вновь всплывала картина с замерзшим Мэйтоном. Она вспомнила свой страх за него, и ощущение страшной потери, когда они не могли его найти. Потом разговор с Ингвариоэнном, и свои противоречивые чувства к нему. И вдруг ее осенило. Мэйтон вполне мог слышать их разговор, ведь дверь была приоткрыта, а значит…. Значит, он не просто вышел воздухом дышать. Из этого следует…. Нет, этого не может быть. Просто потому, что не может быть!
        Лина нервно заерзала на ставшем вдруг жестким матрасе. Ей захотелось поговорить с кем-нибудь, поделиться мыслями, в конце концов, попросить совета. Она глянула на никогда не снимаемые, и почти сросшиеся с рукой часы. Три часа, глубокая ночь.
        Обулась. Плотнее завернулась в одеяло. Вышла за дверь.
        В коридоре было тихо. Но в отдалении из-под земли слышалась непрерывная работа гудящих гномьих горнов, приглушенный стук молотов, скрип вагонеток….
        Под землей нет ночи и дня. Есть просто непрерывный цикл. Одни засыпают, другие пробуждаются, рожаются и умирают, отдыхают и трудятся.
        Лина робко подошла к соседней двери комнаты Кейт. Представила, что та сейчас мирно спит завернувшись с головой в одеяло и ей снятся цветные сны. Кулачек, готовый постучать по сосновым морёным доскам, застыл в сантиметре от поверхности двери. Передумав, она тяжело вздохнула, но собравшись было уходить восвояси, услышала за дверью звонкий стук рассыпающейся поленницы и приглушенное шипение не очень цензурного высказывания.
        Три гулких удара нарушили тишину коридора.
        Кейт открыла быстро, словно стояла за дверью. Она возникла на пороге, вооруженная кочергой в одной руке и поленом в другой. На решительном лице, под нахмуренными бровями, сверкали фиолетовые уголья глаз.
        При виде подруги, лицо ее тут же разгладилась, она улыбнулась, и махнула сосновым чурбачком, пропуская Лину в комнату.
        - А-а-а, это ты, заходи. Что, тоже не спится? - посочувствовала она.
        Лина кивнула, про себя рассуждая, что все-таки зря пришла. Теперь еще объяснять придется, зачем она пожаловала.
        Кейт присела у очага, по-хозяйски собрала поленницу на место, попутно кинув в огонь несколько чурбаков. Гномы и тут расстарались. (Зная, что дракон на дух не переносит черный горючий камень, запаслись дровами загодя).
        На ее лице и волосах весело плясали теплые отблески пламени, придавая выбившимся прядям почти красный оттенок.
        - Эфу будешь? - спросила Кейт.
        Не дожидаясь ответа, стала насыпать что-то в небольшой чайничек, что стоял на полу, рядом с очагом на железной подставке.
        - Что это? - удивленно спросила Лина, принимая протянутую Кейт, деревянную коробку, и с интересом принюхиваясь к содержимому.
        - Так это же кофе! Конечно, буду! - обрадовалась она.
        Как же давно она его не пила.
        - У вас она так называется? - улыбнулась Кейт.
        - У нас кофе - «он», мужского рода, - пояснила Лина.
        Кейт кивнула, и залив холодной водой четыре ложки ароматного порошка, поставила чайник на решетку над очагом.
        Лина скромно присела на краешек ее, так и не разобранной кровати, нервно комкая край прихваченного с собой одеяла.
        Кейт, сидя на корточках у огня, повернулась к ней лицом, вопросительно посмотрела. «Мол, с чем пожаловала?»
        - Я тебе не помешала?
        - Как видишь, нет. - грустно хмыкнула рыжая, - В этих клятых пещерах нечем дышать. Ну, не в смысле того, что тут душно, наоборот, тут моркова холодрыга. Я имею в виду простор, воздух, природу, а тут совсем нет смены дня и ночи. У меня бессонница уже третий день, а еще нескончаемый шум горнов… - раздраженно буркнула она, вороша кочергой хрупкие головешки, запуская в дымовод сноп золотистых искр. В пещере Кейт не было окошка, как у остальных гостей. Это очень ее тяготило, и что не говори, обижало. Мол, полукровке и так сойдет.
        - Но ты ведь не затем пришла, среди ночи, чтобы слушать мои жалобы? - хитро прищурилась она.
        Лина еще сильнее опустила голову и покраснела. Лицо и плечи обдало жаром, но по позвоночнику прокатилась волна холодных мурашек.
        Как ей все объяснить и про Ингвариоэнна и про Мэйтона? Особенно про Мэйтона.
        Кейт усмехнулась.
        - Не можешь решить, что тебе предпочесть, - с иронией спросила она, - белое или черное?
        Лина удивленно вскинулась. В голове пронеслось тысячи мыслей. Как она догадалась, неужели это так заметно?! Может о их с Ингом связи в прошлой жизни Кейт рассказал Мэйтон, и рыжая была в курсе?
        - У тебя все на лице написано, - пожала плечами Кейт.
        - Да собственно…, - прошептала она, еще больше краснея, хотя, казалось бы, куда уж еще больше?
        - Так чего сомневаешься? - перебила ее Кейт.
        Лина задумалась. Ей самой было интересно, почему она сомневается.
        - Понимаешь, - робко начала она, - Мэйтон для меня сплошная загадка. До сих пор не могу понять, как к нему относиться. Сначала я его боялась, потом ненавидела, а теперь после того, как он чуть не умер, боюсь его потерять. Не знаю, что это? Просто вынужденная дружеская привязанность, ведь без него я не попаду домой, или что-то еще? Мы знакомы уже полгода, а кажется, что всего два дня. Никогда не знаешь, что от него ожидать? И эти смены настроения…
        Лина говорила сбивчиво и сумбурно.
        - Хм-м - хрупнув кочергой по горелому полену, усмехнулась рыжая.
        - Но с ним весело! - Вдруг осознала Лина, - А Инг вроде такой понятный, но совсем неинтересный, даже скучный. И вся эта его правильность, педантизм и вежливая учтивость… Хоть мне с ним и приятно. Кажется, что я знаю его миллион лет, мне будет понятно, как он отреагирует на ту или иную ситуацию, в нем нет загадки. Наверное, я сама была другой, раз меня влекло к нему раньше, и теперь, было бы логичней, если я вернусь к нему. Но мне кажется, что…. Может, я принимаю желаемое за действительное? Это все так странно для меня. Ну, ты понимаешь, прошлая жизнь, магия, драконы…
        Лина тяжело вздохнула, задумчиво глядя на пляску пламени у боков закопченного чайничка.
        - Не хочу терзаться сомнениями, заблуждаться, и путать других. Так хочется, что бы было ясно и понятно. Не хочу, чтобы кто-то из-за меня страдал, когда окажется, что я ошиблась.
        - Никогда, ничего не бывает ясно и понятно, - буркнула Кейт, - Тут не головой надо думать. За такие вопросы отвечает только сердце.
        Лина кивнула.
        - С другой стороны, я все равно не планирую тут оставаться. Не хочу никому давать ложной надежды. Наверное, проще будет оставить все как есть.
        Вот! Теперь ей стало понятно, как дальше себя вести. Даже не смотря на новый внешний вид, она не оставляла надежду вернуться домой.
        Все-таки она не зря пришла к Кейт. Вслух выражать свои мысли намного проще. Позволяет разобраться в ситуации. Хотя, признаться, от мысли о возвращении домой, ей, почему то стало грустно.
        - Видишь, ты сама ответила на все свои вопросы, - улыбнулась рыжеволосая, цепляя кочергой чайник за ручку и ставя его на деревянную подставку. Эфа была готова.
        - Подсаживайся ближе к огню, тут уютней и теплей, - позвала ее Кейт. Она вытащила самые большие чурбачки из поленницы, приспособив их под сиденья. Достала с полки глиняные кружки, надела на руку толстую рукавицу и налила дымящийся ароматный напиток. Комнату наполнил бодрящий аромат кофе. Лина устроилась рядом с ней, жмурясь от удовольствия, отпивая обжигающе-горячую, горьковатую жидкость.
        Вот чего ей давно не хватало!
        - Я открою тебе маленькую тайну, Кейт, у меня никогда, не было друга. У меня абсолютно нет опыта в подобных вещах. Ну, ты понимаешь, о чем я? - прошептала Лина, обнимая затянутыми в свитер ладонями горячую чашку. Она намеренно умолчала о воспоминаниях прошлой жизни с Ингвариоэнном. Они казались ей сейчас чужими, мутными и далекими.
        Кейт печально кивнула. Она готова была променять весь свой опыт на неопытность и чистоту этой девушки. Неизвестно что лучше? Наивно довольствоваться малым или страдать от пресыщенности.
        - Скажи, Кейт, а ты случайно не знаешь, была ли у Мэйтона подруга? - аккуратно полюбопытничала Лина.
        - Открою тебе небольшую тайну, я ничего не знаю о нем, - Кейт криво улыбнулась, вспоминая о Мэйтоне.
        - Он никогда о себе не рассказывал, даже когда напивался. Сама догадалась, что он из долины и что его семейство занимает довольно высокое положение.
        Лина вздохнула, задумчиво наматывая на палец белый локон волос, вспоминая увиденную девушку и дерево на склоне холма из памяти Мэйтона.
        - В первый круголет нашего знакомства я думала, что смогу понравиться ему. Но он всегда держал дистанцию. Я пробовала найти кого-то похожего на него, но, увы. Его соплеменники меня игнорировали или избегали. Полукровки, такие как я, или имели пару, или были не той ориентации, а человеческие парни не шли ни в какое сравнение. И когда я уже отчаялась, появилась Талли….
        Кейт горько скривила рот.
        Лина приобняла ее за плечи, показывая, что ей не все равно, и она не думает о ней дурно.
        Кейт мотнула головой, отгоняя назойливые темные мысли.
        - А на счет его …кхым, …подруг…. Я пыталась считать, но на втором году обучения просто плюнула. Мой тебе совет. Позволь событиям развиваться самим. Не делай поспешных решений, тем более, если ни в чем не уверена. Мужчины никуда не денутся, если ты кому-то по-настоящему дорога, он будет ждать тебя до последнего.
        Вот это был действительно дельный совет. Наверное, именно за этим она сюда и шла.
        - Спасибо тебе, - с искренней благодарностью прошептала Лина, встречаясь с ней взглядом.
        - Да было бы за что, - тепло улыбнулась Кейт, в ответ, обнимая ее за плечи.
        - Ну, хотя бы за замечательный… замечательную эфу.
        Лина еще крепче обняла подругу, чмокнув в щеку.
        - Эй, ты поосторожней, - обернулась к ней Кейт, в глазах ее прыгали огненные искорки, - Еще немного и я за себя не ручаюсь, - игриво предупредила она, пихая ее в бок.
        Лина поняла, что это всего лишь шутка, и чмокнула ее во второй раз. На душе сразу полегчало, и, не смотря на бодрящий напиток, захотелось спать.
        Она посмотрела на часы. Пять утра.
        - Если хочешь, оставайся у меня, - предложила Кейт, - обещаю не приставать. Просто в этих клятых пещерах жутко холодно, вдвоем будет теплей.
        - Угу, - промычала сонная Лина.
        Перспектива тащиться в нетопленную комнату не прельщала, так что она с удовольствием приняла предложение.
        Засыпая, она пыталась представить себе Долину и самого Мэйтона. Но мысли путались, смешиваясь с воспоминаниями прошлой жизни. Выходила полнейшая белиберда, с битвой в небе двух драконов - черного и белого. Лина повернулась на другой бок, уткнулась в рыжую макушку Кейт и наконец, заснула без снов.
        ***
        Мэйтону в эту ночь тоже не удалось полноценно выспаться.
        Его разбудила дикая головная боль. К ней, чуть позже прибавились слабость и жар. Казалось, что каждая косточка, каждая жилка в его теле переполнена жгучим ядом, и он разъедает его, превращая в тошнотворный бульон. Суставы и мышцы скручивало, словно добросовестная прачка полотенце. Его словно пропустили через гномью мясорубку, слепили отбивную и жарят на сковороде.
        Хотелось свернуться маленьким клубком и тихонько скулить, от слабости, отчаянья и беспомощности где-нибудь в уголке.
        Еще, страшно хотелось пить. Поворочавшись и так и эдак на жестком ложе, он все-таки сел, спустил ноги на пол и решил добраться до бочки с водой. Комната тут же закружилась, перед глазами поплыли цветные круги. Уняв тошноту, он несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул. Немного полегчало.
        Странно, но казавшаяся доныне низкой, лежанка сейчас была нормального размера. Согнутые ноги, раньше, только что за уши не лезли, когда он на нее садился, а сейчас, спокойно стали на пол, под нормальным углом.
        Посчитав это странностями, вызванными его тяжелым физическим состоянием, он не обратил на этого должного внимания.
        С трудом встав, побрел к бочке, что стояла в противоположном углу пещеры. Протянул руку за стоящим на табурете ковшиком и в изумлении застыл, глядя на нее.
        Сердце гулко, невпопад, громыхнуло в ушах и замерло.
        Так и не взяв ковш, он поднес кисть близко к глазам, пристально рассматривая пальцы.
        Мэйтон провел ладонями по лицу, волосам, посмотрел вниз, на висящий на нем мешком свитер и огромные, не по размеру, штанищи, частью лежащие на полу.
        Еще не вполне доверяя глазам и ощущениям, трясущимися руками он взял с полки широкую, деревянную миску, зачерпнул до краев воды и неверным шагом направился к окошку. ЛУны уже ушли далеко за склон горы, но света из окошка было вполне достаточно.
        Поставил миску на высокий подоконник. С трудом взгромоздившись на табурет, подождал, пока на поверхности воды уляжется рябь.
        Заглянул внутрь.
        Из миски на него смотрело почти уже забытое лицо. Его лицо. Похудевшее, с тенями вокруг глаз, обветренными от мороза губами и спутанной гривой волос, но его. Он выдохнул и глупо улыбнулся себе в отражение.
        Однако состояние его было сейчас таково, что даже радость от вернувшейся прежней внешности, не могла перебить охоту напиться. Разлепив сухие, потрескавшиеся губы, он с жадностью приник к миске, выпив себя без остатка.
        Как оказывается мало надо для счастья!
        В ошеломлении он вернулся на постель. Сел, опершись локтями на колени, обхватил голову руками.
        Он уже настолько свыкся с личиной орка, что перестал задумываться, что будет, когда снова станет собой. Впрочем, он никогда и не переставал быть собой, но другие-то видели иначе.
        По началу, Мэйтон часто представлял, как все это произойдет, и вот, это случилось, причем, весьма внезапно. Причем не в самый удобный момент. Хуже и не придумаешь - он слаб и беспомощен, словно младенец. А чего он в принципе ожидал? Фанфар, салюта или знамений? Вот так, просто и неожиданно - как пришло, так и ушло. И словно камень с души свалился.
        «Девчонки наверняка удивятся, увидев его поутру», с затаенной радостной тревогой подумал он.
        Но эти мысли, тут же вытиснились новой волной накатившей слабости.
        «Надо что-то делать», щупая раскаленный лоб, думал он.
        Из последних сил, он побрел к очагу, подкинул в огонь поленьев и шлепнул на решетку закопченный чайник. Не в силах возвращаться на кровать, уселся тут же и стал ждать, пока вскипит вода. Покидал туда оставленных Линой, как раз на этот случай, кореньев. Задремал, ожидая пока завариться снадобье и глотая отвар, вместе с болтавшимися там веточками, жадно напился горячего.
        Как дошел до лежанки он не помнил, очнулся уже утром, от бьющего в глаза солнца.
        Прислушался. За дверью кипела жизнь. Слышались голоса, шарканье ног, звон посуды, тихий смех. Ход уже такой привычной подземной жизни. Он слышал, как приоткрыв щелочку в двери, шептались девчонки. Скорее всего, принесли ему завтрак, но не решились войти и ретировались, теперь, видно до обеда.
        Мэйтон накрылся одеялом с головой, загораживаясь от солнечных лучей, снова задремал. Наверно травы еще действовали, жар ушел, осталась лишь слабость и ленивая дремота.
        Очнулся второй раз от того, что кто-то, тормошил его за плечо.
        - Эй, соня, вставай!
        Голос Кейт звучал требовательно.
        Он замычал что-то невразумительное, и еще больше завернулся, уподобившись кокону бабочки-волокнянки.
        Кейт была непреклонна.
        - Обед пропустишь. Тебе надо поесть и спи дальше, если хочешь.
        Она наклонилась и с трудом стащила с него одеяло.
        Мгновение стояла тишина, а потом рыжая завизжала ему в самое ухо и отпрыгнула как ошпаренная.
        «Ну вот, опять», подумал Мэйтон, открывая глаза и поворачиваясь на спину. «То орала от того, что я орк, теперь наоборот».
        - Оглушила, ненормальная! - недовольно буркнул он, садясь и протирая глаза.
        Полуденное солнце ушло за склон горы, и в пещере царил приятный сумрак.
        Он поднял глаза на Кейт и понял, что глупо улыбается.
        Радостно взвизгнув, рыжая кинулась ему на шею и чуть не задушила в объятьях.
        - Ты уже видел себя? - воскликнула она.
        Мэйтон кивнул.
        - Как? Когда?!
        Кейт тормошила его, до сих пор не веря, своим глазам.
        - Ночью….
        Мэйтон пересказал ночное происшествие.
        За бурным фонтаном эмоций Кейт, они не заметили, как в проеме открытой двери появилась Лина с подносом еды.
        Девушка охнула. Посуда звякнула.
        Оборачиваясь и вскакивая, Кейт понеслась ей на встречу.
        - Смотри, смотри! Узнаешь? - прыгала она вокруг Лины, показывая пальцем на Мэйтона.
        Тот, смутившись возникшей вокруг него суете, чуть побледнел, и словно защищаясь, вновь стал натягивать на себя одеяло.
        Лина смущенно кивнула, почувствовав, что краснеет.
        - Я тут поесть принесла, - комментируя явный факт, и чтобы хоть как то развеять неловкую ситуацию, сказала она.
        Поставила поднос на табурет, и, взяв их вместе, поднесла к Мэйтону.
        - Как ты себя чувствуешь? - уже вполне спокойно спросила она.
        - Нормально, жить буду.
        Прохладная ладошка на мгновение легла ему на лоб.
        - У тебя жар.
        - Я пил ночью отвар из трав, что ты оставляла.
        Мэйтон кивнул на пол, где пред камином, так и остался стоять чайник.
        - Я заварю еще, но прежде, тебе надо поесть.
        Лина подставила табурет с едой еще ближе к нему. Мэйтон кивнул.
        Она отошла к очагу, подкинув поленьев, налила в чайник воды.
        - Так-так, я что-то не понимаю, что происходит? - возмущенно вмешалась Кейт, - Ты не удивлена? Или ты знала?
        Лина мягко улыбнулась, стрельнув глазами в сторону эльфа. Не стоит сообщать друзьям, что она копалась у него в голове. Но выглядел он так же, как и в своих воспоминаниях.
        - Удивлена, конечно, - насыпав в чайник траву, спокойно ответила девушка.
        - Так какого…?
        - Кейт, после трансформации, болит каждая косточка, каждая мышца, и больше всего на свете, хочется тишины и покоя. Уж поверь мне. - перебила ее Лина.
        Кейт выдохнула слова, которые хотела сказать, косясь на друга.
        Мэйтон действительно выглядел уставшим и помятым. Под глазами синие круги, которых она никогда прежде не видела, он похудел и осунулся. Яд курукана точно не пошел ему на пользу.
        - Ладно, я тогда попозже зайду, - вздохнула она.
        - Нет, останься, - Мэйтон притянул ее за руку, усаживая рядом с собой, - только не суетись.
        - Ладно, - шепнула она, укладывая голову ему на плечо.
        Странно, она никогда не думала, что будет так счастлива за Мэйтона.
        ***
        - Ну, как он тебе? - толкая локтем в бок Лину, заговорщески шепнула Кейт ей в ухо.
        Они шли по коридору освещенному факелами. Лина несла пустую посуду на кухню, Кейт увязалась за ней.
        Лина попыталась придать голосу равнодушный оттенок, но сама чувствовала, что получилось фальшиво.
        - Нормально.
        - Да ладно тебе! Я видела, как ты покраснела, - хихикнула рыжая.
        - Это от неожиданности, - пыталась оправдаться она.
        - Ага, так я тебе и поверила.
        - Кейт, после своей трансформации, я и так догадывалась кто он. Я тут уже полгода, так что уже насмотрелась по самые уши.
        - Ну, настоящих эльфов ты не видела. Если только в зеркало, - улыбнулась Кейт.
        - Я не настоящая.
        Кейт передернула плечами, показывая, что спорить с ней не намерена и остается при своем мнении.
        - А как же Ингвариоэнн? Он ведь тоже эльф, - парировала Лина.
        - Он не считается, он полиморф, а они все же немного отличаются.
        - Они ни чем не отличаются, уж поверь мне, - Лина снисходительно посмотрела на подругу, та фыркнула.
        - Ты не ответила на мой вопрос.
        - Да, Кейт, я полностью разделяю твои восторги. Это ты хотела услышать? - немного раздраженно, но все же с улыбкой, ответила девушка.
        Кейт не обиделась.
        - Теперь ты понимаешь, почему я по нему раньше сохла?
        - Понимаю, - примирительно вздохнула Лина.
        Они дошли до кухни. Еще издалека слышался звон посуды, гудение пламени в печах, и умопомрачительные запахи грибной подливы и тушеных овощей с приправами.
        - Ну, как там наш потерянец, приходит в себя? - отвлекаясь от пассировки лука на огромной сковороде, спросила дородная румяная гномка в цветастом переднике. Она весело улыбнулась, подмигивая и сдувая выбившуюся рыжую прядь волос из-под белой накрахмаленной косынки, завязанной узлом на лбу. Отчего она напоминала Лине сумасшедшего кролика, из всеми известной сказки.
        - Спасибо, хорошо, - вежливо ответила Лина, ставя посуду вместе с подносом в квадратную каменную мойку, в которую, из отверстия в стене непрерывно текла горячая вода.
        Находчивости гномов можно только позавидовать. В этой части гор, горячих источников не наблюдалось, были только горные реки, с ледяной водой, от которой руки сводит. Гномьи кузнецы заковали часть потока в трубы и пустили рядом со своими горнами. Вода, проходя по извилинам труб, нагревалась и стекала в пещеры уже горячей. Лина сравнивала это с газовыми колонками в пятиэтажках ее мира.
        - Он еще и трансформировался! Вы его теперь не узнаете, - весело добавила Кейт. Она была так счастлива за друга, что не смогла удержаться.
        Теперь Лина толкнула ее локтем в бок. Еще не хватало, чтобы к хворающему Мэйтону сейчас потянулись толпы любопытных гномов.
        Гномка всплеснула руками.
        - Как так?
        - А вот так, - уже без прежней ажитации ответила Кейт, Был орк, стал эльф.
        - Да разве такое бывает?
        - Всё бывает!
        - Вот дела-то творятся! - восторженно пропела гномка, забыв о жарившемся луке.
        - У вас подгорает, - Лина кивнула на сковороду.
        Гномка всплеснула коротенькими руками и вернулась к работе.
        - Завтра, ему наверняка станет лучше, придем на кухню завтракать и вы все увидите собственными глазами, - уверила ее Лина.
        Подхватив подругу под руку, она выволокла Кейт из кухни.
        - Зачем ты ей проболталась, - рассердилась она.
        - А что такого? Всё равно все узнают.
        Лина раздраженно подкатила глаза.
        - Ты гномов не знаешь? Любопытней их только древесные тальпы! Сейчас туда начнется паломничество, ты ему отдохнуть не даешь
        - Да чего ему будет то?
        - Кейт! - строго одернула ее девушка.
        - Да ладно, поняла.
        - Пойдешь, сядешь под дверью и будешь отгонять любопытных, ясно?
        Кейт надулась.
        - Ясно.
        ГЛАВА 37
        Завтра предполагалось покинуть пещеры, поэтому Мэйтон вышел на воздух размять больную ногу, а заодно поупражняться с мечом.
        Силы возвращались к нему быстро, особенно после трансформации. Это было почти пьянящее чувство легкости и эйфории в собственном теле, когда каждая твоя мышца отвечает малейшей прихоти разума. Хотелось двигаться, заниматься силовыми упражнениями, да хоть камни ворочать, все одно - в радость.
        Проходя возле приметного камня, он с досадой поморщился. Это было то самое место, где он замерз пару дней назад. Расчистил от снега небольшую площадку и приступил к занятиям.
        Когда он упражнялся, у него в голове всегда звучала музыка, под которую его движения обретали слаженность и четкость.
        Сначала медленно, он словно проверял, на что сейчас способен, повышая сложность движений, наращивая темп. Он вспоминал, каково это - быть собой. Отвыкшее за полкруголета тело, вспоминало вернувшиеся габариты, отвечая ему радостным приливом сил и восторгом от собственных возможностей.
        Он резко менял направление движения, переменный шаг, точки опоры, динамику. Со стороны казалось, что меч в его руках, был продолжением его самого.
        - О, прекрасная идея!
        Мэйтон замер в стойке «выжидающей цапли» с мечом над головой. У выхода в пещеры стояли Дракон и Лина. Кейт вышла следом и остановилась рядом.
        - Я тоже хочу размяться, - весело сбегая к нему, воскликнул Ингвариоэнн, скидывая на ходу меховой плащ и вынимая потрясающий клинок - белый металл гарды и рукояти с прозрачным, словно хрусталь лезвием. Перламутровые доспехи матово светились в лучах полуденного солнца, светлые с золотинкой волосы развевал горный морозный ветер.
        Разглядывая его, Кейт украдкой вздохнула.
        Мэйтон ухмыльнулся, поменяв стойку.
        Дракон напал с ходу, не сбавляя шага, вливаясь в движения Мэйтона. Это была пока разминка. Они испытывали друг друга, изучали. ….
        - Ух ты! Вот кружатся то! Хвосты распушили как два павлина в брачный период, - хихикнула Кейт, толкая Лину в бок. Та пихнула ее в ответ, пряча усмешку.
        Чуть изогнутый прозрачный клинок полетел навстречу Мэйтону. Он поставил блок, сменил положение, перетекая за спину дракону. Ударил вслепую из-под локтя, но Сиг встретил преграду, сообщив об этом мелодичным серебряным звоном металла. Вновь разворот, диагональный удар сверху слева, блок, перегруппировка. Диагональный длинный удар справа, короткий удар с колена, вновь блок. Ингвариоэнн вспрыгнул на камень, стараясь достать Мэйтона, но тот пригнулся и махнул мечом, словно косой, метя тому по ногам. Дракон подпрыгнул, перевернулся в воздухе и очутился у него за спиной. Мэйтон хмыкнул.
        Инг довольно ухмылялся напротив. Оба дышали ровно, даже не сбив дыхания.
        Ингвариоэнн провел серию ударов, и, казалось, загнал Мэйтона в угол, прижав к боку горы. Мэйтон парировал удар, развернулся и, пробежав по стене, оттолкнулся от неё ногами, сделал кувырок назад, оказавшись за спиной дракона. В полете он носком сапога зацепил снег, лежащий на карнизе скалы. Потревоженный движением, он рухнул на Ингвариоэнна превратив того в большой сугроб. Девочки охнули. Мэйтон рассмеялся, довольный удачной шуткой. Из сугроба послышалось приглушенное хмыканье и он, словно взорвавшись изнутри, выпустил на волю Ингвариоэнна.
        - Неплохо, - ухмыльнулся дракон, осыпая Мэйтона серией быстрых, почти не уловимых глазом ударов.
        Некоторое время их мечи напоминали лишь призрачные росчерки, а от звона оружия вибрировал воздух вокруг.
        Девочки пропустили тот момент, когда Мэйтон очутился лежащим на снегу, а у его горла навис меч Ингвариоэнна.
        Лина шумно выдохнула, ненароком подумав плохое. Но мужчины улыбались, а Ингвариоэнн тут же убрав оружие и спрятав в ножны, подал руку сопернику.
        - А ты молодец! Мало кто смог бы продержаться дольше.
        - Попался как сопляк - на скручивание меча, - буркнул Мэйтон отряхиваясь от снега.
        - Не в таком темпе. Моя реакция в разы быстрей твоей, так что не расстраивайся, ты сегодня был на высоте. Чуть позже покажу тебе пару приемов.
        Мэйтон благодарно кивнул, хлопнув Ингвариоэнна по плечу - от новой науки никогда не стоит отказываться. После такой славной разминки хотелось в тепло.
        - Отличный меч, - разглядывая витую гарду, похвалил Мэйтон.
        - Это Пламя Льда (Нархелег). Мне оставил его учитель уходя в другой мир. Сказал, что там он ему не понадобится.
        ***
        - Как ты с такой легкостью превращаешься в дракона? Мы наблюдали, как трансформация происходила у Лины и это было ужасно, да и Мэйтон здоровьем после этого не хвалился, но у тебя все было намного проще… Раз и ты дракон. Как?
        Кейт сидела на кровати, скрестив ноги, потягивая горячую эфу с молоком, и довольно жмурилась от удовольствия, смотря на веселые языки пламени в очаге, что совсем не мешало закидывать вопросами Ингвариоэнна. Может она дракона видит первый и последний раз в жизни, и не расспросить его обо всем было бы величайшим преступлением.
        Мэйтон и Ингвариоэнн рассевшись вокруг стола, смаковали крепкое белое вино из подвалов гномов выдержанное пять круголет в дубовых бочонках. Лина рядом с Кейт пила медовый нектар с молоком.
        Уже второй день их посиделки затягивались за полночь. Вот и теперь они не думали расходиться. Болтали, рассказывая друг другу истории, словно они стародавние друзья, которые встретились после долгой разлуки и теперь делились впечатлениями.
        - Все проще, чем вам кажется, - отхлебнув цветочного вина, промолвил Инг. - Дело в том, что у любого живого существа есть несколько энергетических оболочек окружающих тело. И видима лишь одна из них - ваше физическое тело. Далее следует эфирное тело, оно повторяет пропорции физического, поддерживает его форму и сообщается с другими, высшими тонкими телами. Именно на его основе происходит трансформация.
        Ингвариоэнн сделал небольшой глоток из низкого широкого бокала, покатал жидкость по языку и продолжил:
        - Так вот, всегда и у всех первая трансформация самая трудная и болезненная. Твое тело запоминает новые пропорции и объемы, запечатлевая их на эфирном уровне. Есть определенные заклинания и эликсиры, что помогают удерживать образ второй ипостаси в постоянной готовности, а при надобности активировать его. Это лишь дело тренировки.
        - То есть я могу стать вновь тем, кем был - орком? - удивленно спросил Мэйтон.
        - Теоретически - да. Нужно лишь закрепить этот образ за собой навсегда, если захочешь. Некоторые маги-полиморфы в мое время закрепляли по нескольку разных образов. Рекорд был у моего друга. Он мог превращаться в волка, бербера, лесного зеленого дракона и в рысь.
        Ингвариоэнн обвел собеседников пристальным взглядом, читая в их лицах неподдельное восхищение.
        - Так это каждый может сделать? - живо заинтересовалась Кейт.
        - Если есть к тому способности.
        - Это передается по наследству или индивидуальная особенность? - вторил Мэйтон.
        - Засыпали вопросами, - улыбнулся Инг, - точно никто не знает. Это - либо есть, либо нет. Существует версия, что раньше, был такой народ, где каждый умел менять облик в зависимости от предрасположенности натуры. Звались они эльнорами и жили на соседнем континенте. Более того, у каждого было по нескольку тонких тел для перевоплощения. Одни могли становиться невидимыми, другие превращаться в животных и птиц. Это были первые, кого уничтожили нагилы.
        - А почему? - Глаза Кейт вновь превратились в две спелые сливы.
        - Видишь ли, это были самые опасные их соперники. Колдуны нагилов превращались в черных драконов, а эльноры с легкостью могли противостоять им... Но, мы отошли от темы.
        - Но как управлять всеми этими телами? Как контролировать? - удивлялась Кейт.
        - Допустим, ты закрепила за собой два образа: змеи и кошки…
        - А почему сразу змеи? - сморщилась Кейт
        - Хорошо, не змеи, а бабочки, - подкатил глаза Ингвариоэнн.
        - Так то лучше, - буркнула рыжая.
        - Ты мысленно вызываешь в памяти образ одного из животных, которые на тебя настроены. Трансформируешь свое тонкое тело, и пропадаешь сама. Вместо тебя возникает кошка. Твой разум способен контролировать разум кошки именно поэтому в её теле ты можешь делать те вещи, что обычная кошка делать не может.
        - А как эфирное тело запоминает образ кошки?
        - Хороший вопрос. Для этого тебе необходимо некоторое время наблюдать за ее повадками, движениями, образом жизни. Но это все будет бесполезно без ментального контакта - когда эфирное тело кошки копируется твоим. Для этого достаточно произнести формулу и некоторое время смотреть ей в глаза. Если нет нужного животного, например дракона, то вполне сгодиться его кровь. Если конечно таковую волшебник для себя добыл. Но и тут не всякий дракон подойдет. Есть так называемые высшие драконы - но их давно уж нет, и низшие. К таким например можно причислять гадфенов. Как материал для трансформации они самые неудачные. Именно из-за этого во время последней войны почти всех высших драконов перевели. Тем более их не так много и было. Теперь один я остался.
        - А с кошкой ничего не будет? - возвращаясь к теме спросила Кейт.
        - Нет, - улыбнулся Инг, если ты не внушишь ей что она птичка.
        - Но что будет, если тобою завладеют животные инстинкты?
        - Все первые перевоплощения контролирует учитель и если возникают проблемы, то он помогает войти в свое тело обратно. Со временем и количеством тренировок приходит навык, и животная природа все меньше довлеет над тобой.
        Ингвариоэнн еще раз отпил из бокала и усевшись удобней, устремил взгляд в даль, продолжая рассказ.
        - Был у меня случай, когда я, превратившись в дракона, потерял контроль над собой. Мысли мои тогда были настолько спутаны и беспорядочны, что я помнил только, что учителя трогать нельзя. Все остальное, напрочь вытеснила сущность дракона. Разбив окно в аудитории, я вырвался из академии и полетел в сторону ферм. Есть хотелось, скажу я вам, зверски! Пролетая над лугами, я сожрал полстада овец у местного фермера, спалил его урожай вместе с домом и постройками. А пока учитель гонялся за мной, я устроил себе логово в ближайших горах да еще приволок туда несчастную дочку этого самого фермера, чье хозяйство разорил. Она ревела дни и ночи напролет, и я наверное, не съел ее сразу только потому, что был сыт овцами. Учитель нашел меня крепко спящим в глубокой пещере, а в кольцах моего хвоста билась в истерике чумазая, подкопченная пламенем девица.
        Потом, ректор академии долго извинялся, выплачивая компенсацию за нанесенный мною ущерб. А несносная дочка фермера, увидев меня в настоящем облике, быстро сменила гнев на милость и повесилась мне на шею. Ее потом еле отвадили, ссылаясь на ректора и на запрет, который не позволял иметь жену, пока не закончено обучение. В итоге, учитель скорректировал ее память, стерев некоторые моменты этой истории.
        Закончив рассказ, Ингвариоэнн допил вино, добродушно ухмыляясь на развеселившуюся его повествованием компанию
        - А если ты умрешь в своей второй ипостаси? - остудил его благодушие Мэйтон.
        Инг задумался, поставив бокал на стол.
        - Все зависит от тяжести ранения или нанесенного ущерба. Но чаще всего полиморф выживает. Дело в том, что это тонкое тело, а не твое настоящее получило повреждение. В обычном теле ты будешь просто очень долго болеть, но можешь выжить. Исключение составляет случай, когда страдает несколько твоих тонких тел. Но на это способны лишь очень сильные маги, способные их повредить.
        Услышав историю об очумевшей от любви фермерше, Лина вспомнила свой сон и те воспоминания, что он всколыхнул. Воскресли в памяти жаркие пляжные ночи, головокружительные полеты на шее Инга над шпилями башен академии, дружеские пирушки и….
        И ей казалось, что это была не она. Что все это словно воспоминания о прочитанной книге, которая крепко запала в душу, превратив все написанное незнакомым автором в ее собственную историю. И их с Ингом отношения теперь казались выдуманной красивой сказкой. Она смотрела на него и думала, что наверное сейчас не смогла связать с ним свою жизнь. Она тогда была другая, да и он тоже.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к