Андрей Владимирович Кивинов
        Хенк и Боб
        К девятнадцати годам Боб научился качественно делать всего одну вещь. И не просто качественно, а где-то даже виртуозно, и мог бы стать чемпионом мира, если бы по такому виду спорта проводились чемпионаты. Это неудивительно: если заниматься чем-то с раннего детства, то к совершеннолетию можно достичь выдающихся результатов. Конечно, при наличии таланта. А талант, бесспорно, имелся.
        Талант заключался в следующем. С балкона родительской "хрущевки" Боб плевком попадал практически в любую цель, в том числе и движущуюся. Например, в мужскую шляпу или нос гуляющей собаки. В мороженое, подносимое ко рту, или на стекло шлема едущего мотоциклиста. Принимая во внимание то, что квартира располагалась на пятом этаже, это умение смело можно было назвать Божьим даром. Ведь надо мгновенно рассчитать траекторию полета плевка, учитывая все параметры, как то: скорость ветра, влажность воздуха, расстояние до цели и многое другое. Бобу это давалось удивительно легко, он делал это как-то интуитивно и на спор играючи поражал пять мишеней из пяти. А в последнее время тренировался плевать даже вслепую, ориентируясь только на слух. Но здесь пока не все получалось, со слухом были проблемы. Как и вообще с головой.
        Плевать во все подряд Бобу давно наскучило, и теперь он выбирал мишени с изюминкой. Например, фуражку участкового инспектора. Высшим пилотажем он считал попасть тому на козырек. Когда мент снимет фуражку и вляпается, будет очень клево и смешно.
        Или захаркать свадебную процессию. Всех: и жениха, и невесту, и свидетелей, и близких родственников, и куклу на капоте лимузина. Очень смешно. Боб любил юмор. Месяц назад он учинил расправу над одноклассницей Ленкой Малининой, выходившей замуж. Она жила в соседнем подъезде. Плевался от души. Еще бы - предпочла ему, крутому пацану, какого-то лопоухого ботаника из института. Пришлось проявить все свое мастерство, попав ботанику на очки, а самой Ленке на вуаль. Когда же родители невесты вынесли хлеб-соль, дабы молодые могли в первый раз покормить друг друга, ювелирный выстрел Боба подсластил угощение. Еще два выстрела поразили фужеры с шампанским.
        С особым наслаждением Боб обстреливал и военкоматовского курьера, время от времени приносившего повестку. В армию Боб не собирался, дверь курьеру не открывал, а когда тот выходил из подъезда, посылал ему "воздушный поцелуй".
        Поймать с поличным Боба никто не мог - плюнув, он по-партизански прятался за ограждением балкона. Участковый, гад, правда, один раз засек, но Боб просто не открыл ему дверь. Да даже если б и открыл - обстрел еще доказать надо. Дом большой, мало ли кто на вас наплевал. Желающих много.
        Словно охотник на засидке, Боб часами мог высиживать на балконе, выслеживая достойную цель. Зато потом получал почти животное наслаждение. "Почему люди не летают, как птицы? - размышлял он, выбирая жертву. - Это ж так удобно. На сколько интересных вещей можно было бы наплевать".
        Одно огорчало - искусство пока приносило лишь моральное удовлетворение. Деньги, выигранные на спор, не в счет - это мелочовка. Приятели, знавшие о таланте Боба, никогда не заключали с ним пари, а посторонних господ заманить на балкон было не так-то просто. Да и приятелей, в общем-то, почти не осталось - Боб всех задавливал своим интеллектом, потому что знал, к примеру, как звали Ленина, который поднял восстание декабристов. А о подругах и говорить нечего. Единственная женщина, которая с ним общалась, не считая, конечно, матери и бабки, - Ритка из квартиры напротив. Она была лет на пять постарше Боба и, как поговаривали, под прикрытием благотворительности и сострадания занималась рублевой проституцией. Как женщина она его не интересовала. Во-первых, старше, а во-вторых, на лицо так себе. Не очень смешная. Каркалыга, одним словом.
        Жил Боб с матерью и бабкой. У каждого по комнатке-клетушке. Отца он помнил плохо. Иногда в памяти всплывала картинка, как папка надувал бумажный пакет из-под крупы, подкрадывался к бабке и хлопал над ее ухом. Бабка вздрагивала, крестилась, затем била папку по лицу мокрым полотенцем, а родитель задорно смеялся. Больше Боб ничего не запомнил. Потом батя пропал. Сначала мать говорила, что тот в кругосветной экспедиции, но когда сын подрос, призналась, что папаша обитает на специальном лебедином острове, с которого вряд ли вырвется. Ибо жил там под охраной людей с автоматами и собак. Вообще-то, когда Бобу было четыре года от роду, папу приговорили к высшей мере, но правительство ввело мораторий на смертную казнь буквально за два дня до исполнения приговора. За какой грех с ним поступили так круто, мать не рассказывала, видимо боясь травмировать психику ребенка. Совершенно, кстати, напрасно. Психику ребенка ничто не могло травмировать.
        Мать ремонтировала колеса в круглосуточной шиномонтажной мастерской, бабка под личиной цветовода варила на участке самогонку и выращивала коноплю, и только Боб плевал с балкона. Не сказать, что такое положение особо его тяготило, но душа требовала новых ощущений, а для ощущений, как правило, требуются наличные деньги. А мать даже на жрачку не оставляет. Типа, сам зарабатывай - девяносто кило весу, брюхо, как у бегемота, а все на чужой шее. Хорошо, бабка по доброте иногда копейку подкидывает да подарки на день рождения дарит, но это разве серьезно? Хочется ведь достойных ощущений: кресло спортивного авто под задницей, например, или хотя бы игровую приставку последнего поколения. Ну и по мелочи: чиксу грудастую, там, косячок душистый, прикид актуальный и мобилу с навигатором.
        Неделю назад, когда бабка уехала на участок, Боб решил наконец заработать копейку самостоятельно. В паре остановок от дома открылся первый в городе гипермаркет. Туда требовались грузчики и фасовщики, и Боб решительно направился в торговый зал. Для начала он увел из зала несколько пар носков, надев их прямо на свои. Толкнул за углом за полцены. Успех вдохновил. На втором вираже улов оказался побогаче. Две рубашки, несколько пар женских трусов, журнал "Playboy", лезвия для бритвы "Gillette" и прикольные наклейки на холодильник. Наклейки в принципе Бобу были не нужны, но почему бы не взять, если лежат? Все, кроме журнала, нашло новых хозяев. Журнал Боб оставил себе на память о первом рабочем дне.
        Но на третьем заходе его подбили. Он расслабился и перебрал. Засунуть под рубашку надувной бассейн было роковой ошибкой. Ладно б, еще пиво в зале не пил. А то и без того толстый живот раздуло еще сильнее. И на хрена ему этот бассейн сдался? Мало ли другого барахла? Так нет же, решил на балконе курорт устроить. Лежать в теплой водичке, слушать плеер и поплевывать на прохожих.
        Взяли его не на кассе. Тут все улыбались и благодарили за визит. Но на улице Боба окликнул какой-то невзрачный мужичок в такой же невзрачной одежке:
        - Старина, на пару минут...
        И кивком показал за угол, где Боб делал торговый бизнес. Расслабившись, "бизнесмен" кивнул и последовал за мужичком, даже не поинтересовавшись, зачем он мог ему понадобиться. Едва они оказались одни, товарищ неуловимым движением саданул Боба по брюху и, когда тот упал, нагло обыскал его, забрав бассейн, упаковку батареек "Duracell", жвачку "Орбит-свининка", упаковку колготок и DVD с эротическим фильмом. На прощание подцепил Боба пальцем за ноздрю, подтянул к себе и прошептал:
        - Еще раз увижу здесь, толстомясый, живым не выйдешь.
        И, вытерев о футболку Боба палец, степенно удалился.
        Видимо, это был переодетый охранник. Милицию не вызывал, разобрался самостоятельно и эффективно. Возразить и объяснить, что товар куплен в другом гипермаркете, Боб просто не успел. Впрочем, товарищ вряд ли бы поверил.
        Погоревав пару дней на любимом балконе, Боб стал искать новую работу. На мелочи, вроде гипермаркета, он теперь решил не размениваться. Мечтал о большом и серьезном деле.
        Надо заметить, что от прозябавшего на далеком острове папашки Бобу передались не только внешние черты, но и некоторые душевные качества. Например, уважение к чужому имуществу. Особенно если имущество представляло материальную ценность. Собственно, за любовь к чужому имуществу Боба выперли из девятого класса школы. А чего такого сделал? Подумаешь, мобилу на улице у малолетки отобрал? А не фиг болтаться с такими мобилами на шее и понты кидать. После второго звонка с отобранной трубки Бобу заломила руки группа захвата из местного отдела милиции. И отдыхать бы Бобу в колонии для несовершеннолетних, кабы не мать с бабкой. Упали в ноги к родителям малолетки, мол, не губите, заберите заяву из милиции, мы денег дадим. Те прикинули, что торжество закона это хорошо, но деньги лучше, и согласились. Боба, конечно, на учет в милиции поставили, но в колонию не упекли. Правда, директриса, пользуясь моментом, отчислила оступившегося подростка из школы, а в другую его не взяли. Кому такой подарочек нужен? Поэтому аттестата Боб не имел, но, чтобы плевать с балкона, аттестат не особо-то и нужен.
        Теперь, дабы избежать позорного провала, юноша решил действовать по науке. В качестве учебника выбрал двухцветный телевизор "Горизонт", вещавший в матушкиной комнате. Обычно Боб смотрел только рекламу и ночные фильмы для взрослых по "регионалке". Да время от времени ставил в старый видак фильм "Техасская резня бензопилой". Лента напоминала ему о счастливых детских годах. Когда-то киношку запускала на ночь бабушка, если внук не мог заснуть. Вместо колыбельной. Помогало.
        Включив телик, внимательно, с авторучкой в руках проштудировал пару серий "Воровской жизни", одну серию "Судьбы вора" и пятнадцать минут научно-публицистической программы "Домушники". Открыл для себя важную вещь - для хорошего дела нужна хорошая наколка. И наводчику желательно заплатить долю, чтобы он отнесся к работе с душой.
        Грабить банк или казино было бы слишком самонадеянно, поэтому Боб для начала остановился на квартирной краже. В принципе, дело не особо сложное. Сковырнуть дверь или залезть в окно, когда дома никого, и - считай навар. Сковырнуть можно топором или фомкой, как показали в сериале. Топор в семье имелся. Хранился в сортире, за фановой трубой. Старый, с десятью какими-то зарубками на топорище и надписью про какую-то дрожащую тварь. Остался еще от бати. От варианта с окном придется отказаться: молодой, но ранний живот рискует предательски застрять.
        Боб вытащил из-за трубы орудие производства и вернулся в комнату. Надо бы потренироваться на чем-нибудь, чтоб не облажаться. Например, на бабкиной двери. Она закрыла свою комнату на ключ, чтобы никто не позарился на ее банки с плесневелым вареньем и пару фанерных икон, висевших в углу. Богатство, блин.
        Дверь была деревянно-оргалитной, но взломать ее Боб сумел лишь с восьмой попытки, да и то не топором. Выбил в сердцах ногой. Топор только мешал. Но зато со шкафом оказалось гораздо проще. Пара ударов обухом в район замочка - и порядок. Больше закрытых дверей в квартире не нашлось, не считая, конечно, входной. Но ее Боб ломать не стал - потом квартиру не оставить. Да и курьер военкоматовский зайти сможет вместе с участковым.
        Посчитав, что достаточно поднаторел во взломах, Боб перешел к следующей части плана. То есть к наколке. Перебрав в памяти за четверть минуты всех своих знакомых, он остановился на Ритке. Вполне подходящая кандидатура. В хатах богатых бывает да и трепать не станет. Лучше и не придумаешь.
        Боб достал лучшее из своего гардероба - все-таки дебют, надо выглядеть достойно. Влез в красную толстовку с капюшоном и надписью "Справедливая Россия. Родина, пенсионеры, жизнь". Толстовку ему вручили во время предвыборной страды, когда он случайно проходил мимо избирательного участка. Отказываться не стал - халяву любил. Но голосовать - не голосовал, за это денег не платили. Толстовку берег - надевал лишь для выхода в свет.
        Натянул желтые турецкие спортивные штаны, подаренные бабкой на Новый год. И завершил композицию зелеными кедами, расшитыми почтовыми марками, - типа, такой дизайн.
        Ритки дома не оказалось. Может, конечно, была, но дрыхла после ночной смены. Короче, не открыла. Но Боб не остался ждать у двери. Возможно, она в "Белочке", местном кабаке. Туда и рванул.
        Погода стояла солнечная, в такую хорошо квас продавать. Но Боб, как опытный вор, накинул капюшон толстовки на голову. Чтобы не узнали. Топор он спрятал под мышку. Внутренняя гордость распрямляла плечи. Все-таки он шел на настоящее дело, как настоящий мужик. Хотелось поделиться радостью с окружающими, но никто не подходил и не спрашивал: "А куда это ты, Боб, идешь?" Он бы ответил. Чтоб все знали, насколько он крут.
        Возле стенда с меню дежурил вышибала, поигрывая велосипедной цепью вместо четок. Когда Боб поднялся на крыльцо "Белочки", тот перегородил дорогу.
        - Чего тебе, светофор?
        - Почему светофор?
        - А ты в зеркало на себя посмотри.
        Боб бросил взгляд на свое отражение в темном окне кабака, но сходства со светофором не уловил.
        - А че, нельзя? - Он пальцем указал на дверь.
        - Тебе нельзя.
        - Мне Ритка нужна. Она здесь?
        Вышибала более внимательно оглядел Боба, что-то прикинул и более мягко ответил:
        - Здесь...
        - Мне на минутку... Я кушать ничего не буду. У меня и денег-то нет. Только на семечки.
        - Ладно... Подожди.
        Вышибала не мог позволить, чтобы уважаемое в народе заведение позорили подобные типы. Даже в дневное время. Да еще из "Справедливой России". Он для этого и поставлен.
        Меньше чем через минуту он вернулся, ведя на прицепе Ритку. Она почему-то тоже вспомнила светофор, увидев прикид Боба. Чего они, сговорились?
        - Что надо? - Ритка демонстративно посмотрела на часики, давая понять, что торопится и визит соседа совершенно некстати. - Деньги наконец принес?
        В прошлом году Боб занял у Ритки двести рублей на игральные автоматы и до сих пор не мог отдать. В автоматы он, разумеется, не выиграл. Не повезло.
        - Отойдем, - кивнул он на угол кабака.
        Отошли.
        - Ну?
        - Рит, я на следующей неделе бабки отдам. Слово мужика.
        - Ты за этим пришел, мужик?
        - Не только...
        Боб посмотрел по сторонам, не слышит ли кто, надвинул на лоб капюшон и, собравшись с духом, таинственно прошептал:
        - Рит, ты в хатах бываешь?
        - В каких хатах?
        - Богатых. Где барахла много. Короче, мне наколочка нужна. Чтоб дверь дохлая и чтоб дома никого не было. Я на дело хочу сходить. По большому.
        Боб приподнял толстовку и продемонстрировал обух топора.
        Ритка вздохнула так, как вздыхают нарушители, пойманные честным гаишником. С оттенком горечи и безнадеги.
        - Куда сходить?
        - На дело... Заработаю и долг тебе сразу верну.
        - А с чего ты решил, что я даю наколочки, деловой?
        - Ну не знаю, - растерялся Боб, - мало ли... Ты никому больше и не давай. А мне дай. Я тебе, кроме долга, еще процент зашлю. Как это, на нашем языке - долю.
        Ритка спокойно достала из сумочки пачку сигарет, прикурила и, выдохнув дым в лицо соседу, спросила:
        - Слушай... ты в каком психдиспансере на учете состоишь? В городском? Или уже в областной перевели?
        - В городском. Но я там уже давно не был. С пятого класса. Когда на училку с крыши, ну это... Ты помнишь...
        - Сходи снова на всякий случай... Настал момент.
        - Не, "Моментом" я больше не дышу. Надоело... Скучный он... Травки бы пыхнул, посмеяться. Ну, так что, насчет наколочки? Ты не волнуйся, я двери на раз ломаю. Чик - и милости просим.
        - Иди домой, проспись. Ты уже, по-моему, пыхнул.
        - Не-е, не хочешь давать, не надо. Желающих много. Я тебе по дружбе, по-соседски предлагаю. Чтоб заработать смогла. Ролики себе купишь или мопед...
        Ничего не сказала Ритка, лишь хвостом по воде плеснула.
        - Ну если надумаешь, позвони! - крикнул вдогонку Боб.
        Соседка неопределенно махнула рукой, выкинула окурок и вернулась в "Белочку".
        Вообще-то, Маргарита завернула в кабак не по "работе", а просто перекусить и отдохнуть душой. Днем здесь ловить нечего, клиентура собирается после девяти вечера. Но вышибала Олежек тем не менее потребовал плату за место, как он говорил, - лицензионный сбор. "Какое перекусить?! Ты клиента снимешь и слиняешь по-шустрому, а я, как лох чилийский, без процентика останусь". И черта с два что ему докажешь. Пришлось отдать последние, хватило только на салатик и кофе. Барменша Зинка, конечно, могла в долг угостить, но Ритка ненавидела клянчить. Это удар по имиджу. И, как следствие, падение спроса на рынке.
        Она вернулась за столик. Кофе из-за этого придурка остыл, придется допивать холодный. Сдать его, что ли, в армию? Глядишь, поумнеет. Хотя вряд ли возьмут. Сейчас, конечно, всех гребут - состоишь ты на учете, не состоишь, но здесь явный перебор. Вдруг танк угонит? Или ракету на Украину запустит. Чего с идиота взять?
        На дело он решил сходить... Папашка уже доходился. Нет, все-таки наследственность существует. Травки бы пыхнул... Тут и без травки полный аут. Бабку его жалко, неплохая старушенция. Добрая, бражкой иногда угощает.
        Ритка обвела взглядом зал. Да, клиентуры ноль. Семейная пара, да пара оперов из местного отдела. Обедают на халяву.
        Самое обидное, и дома ни копья в заначке. Потратила вчера на производственные нужды - косметику и колготки. Потерпела бы без перекуса, на крайняк пельменей бы дешевых купила, хотя они и разлагают фигуру. А фигура - это капитал, приносящий прибыль. Без нее голодная смерть. Где в этом сраном городишке приличной девушке достойную работу найти? Да нигде! Не на прядильно же ниточный комбинат идти! И не в автомойку.
        Без денег Олежек вечером в "Белочку" не пустит. Сволочь толстомясая. Наживается на слабой женщине, спецназовец хренов. Придется все-таки занимать. Или прогуливать бизнес. Чего не хотелось бы. Только тех, кто любит труд, бизнесменами зовут.
        Ритка допила кофе, оставила последние две сотни на столе и покинула заведение общественного питания в крайне дурном расположении духа.
        Возле ларька остановилась и посчитала оставшуюся мелочь. Хватит ли на сигареты? Хватило.
        - Пачку "Пэл-Мел Лайт".
        Продавец вручила пачку, украшенную фотографией разложившейся печени ракового больного. Антиникотиновая пропаганда принимала порой причудливые и потешные формы.
        - Не угостишь сигареткой?
        Ритка обернулась. Хотя даже не оборачиваясь и не слыша голоса, могла угадать, кто это. По запаху. Его обладатель мылся, похоже, раз в полгода и то в сточной воде и без мыла. Ну и вонища...
        - Дожили... Дамы угощают кавалеров.
        - Да я в другой куртке свои оставил...
        - У тебя есть другая куртка?
        - Конечно... Зимняя.
        Сейчас на нем были надеты голубая толстовка с эмблемой партии "Любимая Россия. Женщины. Счастье. Семья", средневековые джинсы и такие же, как у Боба, кеды с почтовыми марками, только грязно-желтого цвета.
        Его звали Хенк. Почему, Ритка не знала. Хенк, и все. В паспорт не заглядывала, да и не больно хотела. Она познакомилась с ним в ментовском "аквариуме". Вообще-то, туда запрещено сажать вместе мужчин и женщин, но, если "аквариум" один, какой выход? Ритку прихватили, так сказать, по специальности - за назойливое приставание к гражданам, а Хенка за угон мотоцикла. С коляской. Да еще ментовского. Для чего Хенку понадобился мотоцикл, он вспомнить не мог, потому что находился в волшебном состоянии тяжелого алкогольного опьянения. Самое интересное, что мотоцикл уже два года безнадежно стоял на заднем дворе отдела. Механик заявил, что он не подлежит восстановлению, завести его невозможно, и махнул на него рукой.
        Хенк, однако, завел. И не только завел, но и смог доехать до железнодорожного переезда на другом конце города, где застрял прямо на путях и был задержан нарядом ГИБДД. Механика после этого выгнали взашей, а Хенка, когда протрезвел, выпустили, даже не поставив на учет. У ментов каждая транспортная единица на счету, зачем же сажать такого ценного человека? Вдруг мотоцикл снова сломается?
        Проснувшись в "аквариуме" и увидев Ритку, он попытался овладеть ею прямо на нарах, но помешал сержант с дубинкой. После чего Хенк успокоился и даже рассказал Ритке матерный стишок про плюшевого мишку.
        Второй раз Ритка встретила его на городском пляже. Пользуясь мутностью воды, Хенк, словно аквалангист, подплывал к молодым дамочкам и под водой стягивал с них трусы. Без какой-либо похотливой цели, а так, для прикола. Смешно ведь! Стянул с Ритки, поначалу не узнав ее из-за резиновой шапочки. Другому бы Ритка дала в морду, но Хенку повезло - она вспомнила стишок про мишку и пощадила бывшего сокамерника. Они повалялись с ним на пляже, Хенк намекнул на отдых в уединенном месте, но Риткины принципы не позволяли ей отдыхать с малознакомыми парнями, да еще бесплатно. Поэтому она решительно отказала, но не прогнала.
        Он был ровесником Боба, ну может, чуть постарше. Чем занимается, не рассказывал, но, судя по тому, что постоянно стрелял у нее сигареты, ничем. Для их городка это неудивительно. Безработица косила молодежные ряды, что твой пулеметчик. По умственным же способностям парнишка от соседа, похоже, отставал. На контрольный вопрос: "Не помнишь ли ты случайно, кто такой Ленин?" Хенк ответил простецким: "А хер его? Козел какой-то... А че, обидел? Не вопрос - разберусь". - "Он, вообще-то, нас всех обидел".
        Но этот недостаток не помешал ему стырить косметичку у мирно загоравшей на циновке барышни. Ритка, заметившая криминал, поняла, что юноша не так-то прост и на пляж ходит не только ради женских трусов. И не вычеркнула его из памяти - такие знакомые всегда могут пригодиться.
        На вопрос, почему он не в армии, Хенк приосанился и, стукнув себя в грудь, с гордостью ответил: "Плоскостопие!"
        С момента последней встречи он похудел еще на пару кило и в проекции напоминал одноразовый бритвенный станок. Видимо, кремлевская диета.
        Ритка протянула ему сигарету. Зажигалки у него тоже не нашлось. А газ, между прочим, денег стоит. "Газпром" жжет.
        - Ты куда щас? - поинтересовался Хенк, жадно затянувшись.
        - В театр. На премьеру, - нехотя буркнула Ритка.
        - Клево... Я тоже театр люблю. Правда, был всего раз. На Новый год. Про медведя смотрел.
        - Какого медведя?
        - Ну, обычного... Там, вообще-то, много зверей было: волк, заяц, лиса. Просто мне медведь понравился. Толстый такой, прикольный, перегаром пах... На дядь Витю похож, соседа нашего. Он тоже так качается и рычит, когда пьяный.
        Хенк засмеялся, демонстрируя кариесно-пульпитные зубы.
        - А потом там подарки раздавали халявные. Конфеты, вафли, мандарины. Правда, зеленые...
        "Придурок..."
        - Слушай, ты деньгами не выручишь? - задал следующий вопрос театрал. - Рублей двести хотя бы. Я через неделю верну. Понимаешь, предки в отпуск, в деревню к бабке слиняли. Оставили мне бабла на жизнь, а оно через два дня кончилось.
        И этому деньги подавай. Вернет, как же... Знакомый вариант. Что за мужики?! Гусары-рыцари-поэты...
        Но посылать юношу сразу Маргарита не стала. Натренированный мозг вычленил из хенковского монолога перспективную фразу. "Предки в отпуске, в деревню слиняли". А ведь это мысль... Неплохая мысль.
        - И когда вернутся?
        - Да не скоро. Через три недели. А я, как хочешь, так и кантуйся...
        - А братья, сестры?
        - Нет никого. Один я у матушки с батюшкой такой уродился.
        Ритка взяла Хенка под руку и, морщась от вони, отвела его в сторону, где не было посторонних ушей.
        - Слушай, Хенк... Денег у меня нет, но могу подсказать тему...
        Хенк сделал умное лицо и кивнул.
        - Валяй.
        - Дельце не хочешь провернуть? Ты парень реальный. Тема верная, а работа тьфу - дверь сковырнуть.
        - Погоди... Хату, что ли, бомбануть?
        - Тихо ты! - Ритка бегло огляделась по сторонам. - Да, хату. Дверь дохлая, школьник справится. Завтра в час там никого не будет. За пять минут уложишься. И даже плоскостопие не помешает.
        - Я, вообще-то, хаты не бомбил никогда.
        - Ну и что? Пора взрослым становиться. Ты мужик или сестрица Аленушка?
        - Мужик, - выбрал Хенк.
        - Ну так в чем дело?
        - А хата упакована? Есть что брать?
        - В любой хате есть что брать, - продолжала агитацию Ритка. - На рынке барахло толкнешь, мне три штуки за наводку.
        - Три?.. Может, за две договоримся?
        - Ты хочешь торг устроить? Хенк, я тебе по дружбе тему предлагаю. Учитывая твое бедственное материальное положение. Поверь, желающих много. В очередь встанут. За пять.
        Хенк, раздумывая, почесал грудь в районе надписи "Женщины. Счастье. Семья". Тема, конечно, заманчивая, хотя и стремная. Одно дело на пляже шмотки тырить - там всегда можно сказать, что сумку перепутал, другое - дверь сковырнуть. Правда, и навар реальный. Повезет, даже на мотик хватит. А то и на квадроцикл тюнинговый.
        - Лады, договорились.
        - Деньги принесешь завтра в семь вечера в "Белочку". И не вздумай скрысить. За мной вышибала ихний ухлестывает, пожалуюсь - не выживешь.
        - Че я, не понимаю? - обиделся Хенк, считавший себя эталоном порядочности. - В семь так в семь.
        Ритка с подозрением посмотрела на собеседника.
        - Знаешь что... Ты мне адресок свой оставь. На всякий случай.
        - Да принесу я! Честное слово!
        - Это так... для подстраховочки. Вдруг забудешь. А я тебе памятку пришлю.
        Хенк, догадавшийся, что халява не проскочит, грустно вздохнул и назвал адрес.
        - Может, прогуляемся к тебе? - предложила Ритка. - А то потом окажется, что это адрес городского прокурора.
        - Да ради бога! Ты уж меня совсем за поца держишь. Пошли!
        - Да ладно, верю, - отмахнулась Ритка, хотя сомнения остались. - Перчатки есть?
        - Зачем? Лето ведь...
        - При чем здесь лето? Чтоб отпечатков не оставить!
        - Ах в этом смысле?.. Матушкины возьму. У нее рука широкая, она всю жизнь на стройке кирпичи клала. И сейчас кладет.
        - Хорошо. Запоминай. Записывать нельзя.
        Ритка назвала адрес, который Хенк запомнил с четвертого раза. Не компьютер же...
        Вернувшись домой, она позвонила в дверь соседу. Боб открыл только после второго звонка - он тренировался на балконе, готовясь поставить очередной мировой рекорд по плеванию на скорость.
        - О, привет! - улыбнулся рекордсмен, словно увидел Ритку сегодня впервые. - Как дела?
        - В стране кризис... Можно?
        - Заходи.
        Ритка зашла, прикрыв за собой дверь.
        - Я тебе наколку нашла.
        - Ну?! Класс! Спасибо, Ритка.
        - Спасибо много, а три штуки в самый раз.
        - Ого... А поменьше никак?
        У дураков мысли схожи, еще раз убедилась Маргарита.
        - За "поменьше" сам ищи. Я, между прочим, тоже рискую.
        - Хорошо, договорились... Нормальная хата?
        - Не пожалеешь. Хозяйка богатая, всю жизнь в строительном бизнесе. А он сейчас самый прибыльный после нефти и газа.
        - Супер! - восхищенно потер пухлые ладони Боб.
        - Завтра в час дня там никого не будет. Двери ты ломать умеешь, сам сказал. Вечером я зайду, отдашь долю. И не проболтайся никому.
        - Что я, больной?
        "Неизлечимый", - подумала про себя Ритка, но вслух произнесла:
        - Запоминай адрес...
        На дело Боб отправился пешком, хотя дом бизнесменши-строительницы находился на противоположном конце города. Но денег на автобус все равно не было, приходилось терпеть временные неудобства. В детстве он катался зайцем, но сейчас в автобусы посадили злых кондукторов, вооруженных травматическими пистолетами и электрошокерами. Ничего, их Великобельск не Москва, за час дойдет. За спиной, словно парашют, висел старый брезентовый рюкзак, в котором мирно соседствовали топор, бабкины вязаные варежки и матушкины колготки, которые Боб решил использовать в качестве маски.
        Пригревало солнышко, щебетали птички, летали воздушные шарики, пестрела реклама, пела душа. И даже вереница въехавших друг в друга машин и несколько прикрытых простынями тел, лежащих на газоне, не испортили Бобу настроения. Чуть в стороне от машин под охраной мента понуро сидел на поребрике боец в тельняшке и голубом берете. Кажется, он спал. Вчера отмечался день десантника, не выспался ветеран.
        Дом оказался такой же пятиэтажной "хрущевкой", что и у Боба. Это добавило уверенности - не заблудишься в комнатах. Да и вообще, Боб не особо мандражировал, словно это было не первое дело в его жизни, а, скажем, восемьдесят восьмое. Да и чего мандражировать? Наколка есть, топор тоже. Песня!
        В подъезде он сразу разбил потолочную лампочку - так учили в сериалах. Хотя она и не горела, а свет проникал через лестничные окна. Но правила есть правила, сериалы не дураки сочиняют.
        Поднялся на третий этаж - именно здесь находилась заветная дверца. О, как и обещала Ритка, - так себе, говно. Дерево и дерматин. Положив на пол рюкзак, он извлек из него варежки и топор. Натянул колготки, сделавшись похожим на толстого зайчика, и затем позвонил в дверь. Вдруг кто-то все-таки есть дома. Глазок прикрывать не стал, чтобы люди не заподозрили нехорошего. А так скажет, что ошибся дверью.
        Никто не отозвался. Офигенно! Спасибо, Ритка! Можно бомбить!
        Боб сунул лезвие топора в шелку между дверью и косяком. Сунуть-то сунул, но сим-сим не открылся. Он ладонью саданул по обуху, чтобы загнать инструмент поглубже. Это не принесло результата, нужно было что-то тяжелое. Боб огляделся, ничего подходящего не нашел, после чего снял кед и стал подметкой колотить по обуху. Кед, конечно, не молоток, но и дверь не бронированная. Примерно после десятого удара топор зашел в щель сантиметра на три. Боб ни минуты не сомневался, что оставалось его раскачать, а затем давануть плечом или задницей в дверь. Хоть это и был его первый подвиг, Боб действовал довольно грамотно. Видимо, тоже наследственное. А говорят, природа отдыхает на детях гениев. Спорный вопрос.
        Внизу послышались шаги, кого-то принесло в подъезд. Черт! Придется прерваться. Боб потянул топор на себя, но тот слишком глубоко вошел в дверную плоть. Сейчас вынуть, потом опять забивать придется. На фиг. Пусть торчит.
        Боб быстро обулся в кед, подхватил рюкзак и помчался наверх. Там есть проход на крышу, можно отсидеться.
        Но его ждала засада, проем оказался закрыт на довольно мощный висячий замок. Зараза! Если человек живет на пятом этаже - это провал. Боб, не снимая колготок с головы, осторожно глянул вниз. Шаги приближались. Боб присел, чтобы разглядеть человека. Чикса в очках и с тубусом в руках. Студентка, наверное. Это немного успокоило. С чиксой он справится даже в колготках на голове.
        Но справляться не пришлось. Чикса притормозила возле топора, пожала плечами и пошла выше. Остановилась на четвертом этаже, загремела ключами и наконец исчезла в одной из квартир.
        Пронесло. Можно продолжать работу. Боб спустился на площадку. Топор дожидался его в двери. Хватит раскачивать, а то еще кто-нибудь появится. Отойдя к противоположной двери, он разогнался и въехал плечом в дерматин. Косяк хрустнул, ригель замка выскочил, и дверь почти открылась. Пара ударов ногой довершили дело. Только тут Боб понял, что открывалась она наружу, но не стал убиваться по этому поводу. Главное - результат.
        Все, теперь все силы на сбор урожая. Вообще-то, хата не походила на жилище олигарха. И даже строительного бизнесмена. Но это, наверное, маскировка. Они все, сволочи, маскируются, чтоб честные люди не смогли до них добраться.
        Особо не церемонился, выворачивал из шкафов содержимое на пол. Не сказать, что квартира была упакована по высшей категории, но кое-что имелось. Золото Боб не брал - что с ним делать? Денег не нашел. Запихивал в рюкзак все, что, по его мнению, представляло ценность. О, тетрис! Супер! Фонарик с тремя режимами! Мечта! Молодец, соседка, верную наколку дала.
        Микроволновка в рюкзак не влезла. Но оставлять ее нельзя - вещь серьезная, немерено, наверное, стоит. Придется в руках нести.
        А топор куда девать? А ладно, оставлю здесь. Зачем он теперь нужен? Разве что на память об отце.
        Колготки тоже решил не брать, стянул их и зашвырнул на шкаф. Закинул пухлый рюкзак на плечи.
        Ха! Надо бы приколоться над бизнесменшей. Как без прикола? Фантазировать некогда, пошутим по-быстрому. Тем более отлить хочется. Вот и отольем. Прямо в вазу с бамбуком. Х-х-хорошо...
        Прежде чем покинуть жилище строительной бизнесменши, он вышел на балкон и плюнул в сидевшую на газоне ворону. Попал точно в голову. Ворона каркнула матом и улетела.
        Он гордо шел по улице, неся перед собой микроволновую печь "LG", и радовался, как ребенок. Он сумел, он сделал это! Смотрите, люди, завидуйте! Я настоящий вор. Почти что в законе!
        - Эй, парень! Ты чего в варежках-то? Лето же!
        Ой, блин! Точно. Не удобно. Руки потеют.
        Снял, сунул в карманы толстовки.
        Боб держал путь на городской вещевой рынок, как посоветовала Ритка. Путь не близкий, но своя ноша не тянет. Единственное, что огорчало, - плата за наколку. Целых три штуки! Охренеть! Никакого риска, подумаешь, адрес назвала. Боб прикинул, что сразу отдавать долю не станет. Потянет время, а потом, глядишь, Ритка забудет. Плохо, новую наколку больше не даст.
        Через сорок с небольшим минут он уже раскладывал вещички на двух деревянных ящиках под столбом с рекламным щитом магазина "ИМПЕРИЯ ПРОКЛАДОК". Других свободных мест не было, пришлось встать тут. Здесь почти все торговали на ящиках. За аренду прилавка надо платить неслабую таксу, а ящики - практически халява. Их предлагал напрокат местный внештатный администратор спившейся наружности. Всего по червонцу за штуку. У Боба денег не было, но он заплатил натурой - хрустальной пепельницей.
        Разложив товар на газетку, принялся торговать. Выходило не очень - лучше бы в выходной прийти, но Бобу не терпелось вкусить результатов. Ценник он поставил гуманный: за микроволновку попросил двести рублей. Типа, прямые поставки со склада. Она ушла первой. Правда, тетка, купившая ее, потребовала инструкцию и коробку, но в конце концов согласилась взять так. Даже не мытую, с жирными следами на стенках. Боб пообещал поменять, если она вдруг сломается, и даже продиктовал тетке номер мобильника. Разумеется, первый, пришедший в голову. Своего у него не было, но вечером обязательно появится.
        - Я здесь каждый день, подходите, если что...
        Спустя четверть часа на рынке появился новый торговец. В голубой толстовке "Любимая Россия", с объемным баулом в руках. Пошарив глазами, он увидел брешь в рядах продавцов, как раз рядом с Бобом, и решительно направился туда.
        - Свободно?
        - Ага, - кивнул Боб, - вставай.
        Парень опустил баул на землю по другую сторону столба, огляделся в поисках администратора.
        - Ящик нужен? Могу один одолжить, - предложил Боб, - всего за полтаху. Здесь стоху просят.
        - У меня пока налички нет, - с досадой ответил парень, - что-нибудь продам, верну.
        - Не вопрос. Держи.
        Боб составил часть барахла на землю, освободил ящик и протянул парню. У него сегодня хорошее настроение, хочется помогать людям и делать им приятное.
        - Слушай, а сортир здесь есть? - поинтересовался тот.
        - Не знаю, я тут в первый раз. Да вон выйди с рынка и в любом подъезде отлей. А место я покараулю.
        - Лады... Меня вообще Хенком звать... То есть Вадиком, а Хенк так, типа прозвища.
        - А я Дима. Но все зовут Бобом.
        - Почему Бобом?
        - Ну, это длинная история... Потом расскажу. Ты вещи тоже оставляй. Я пригляжу.
        Хенк кивнул, прислонил рюкзак к ящику и помчался заливать подъезд нечистотами. Быстро помчался, видимо, здорово прихватило. Вернувшись, поинтересовался, как торговля?
        - Не очень, - вздохнул Боб, - народу мало. Но если что, в выходной прийти можно. Тогда точно продадим.
        - Мне сегодня бабки нужны.
        - А кому они нужны завтра? Кризис в стране.
        Хенк расстегнул молнию на бауле и принялся аккуратно и трепетно раскладывать товар на ящике. Настенные часы, CD-плеер с треснутой крышкой, бабскую бижутерию, столовые ложки, журнал "Плейбой" и прочее имущество.
        - Часы, как у меня, - улыбнувшись, кивнул на ходики Боб.
        - Советские... Тогда, говорят, у всех все одинаковое было.
        - Это точно.
        Почти тут же подошел пузатый пенсионер. Он сквозь очки осмотрел ящики и остановил свой взгляд на "Плейбое". Взял в руки, пролистнул пару страниц.
        - Свежак, - пояснил Хенк.
        - Классное чтиво, - поддержал Боб, - у меня такой же есть. Не пожалеете. Я каждый вечер перечитываю.
        Пенсионер поднял очки на лоб и вплотную поднес журнал к носу.
        - Мятый он какой-то.
        - Так и цена реальная. Двадцатка всего.
        Мужик сунул журнал под мышку, достал пару червонцев и кинул Хенку.
        - Не продешевил? - спросил Боб. - Он в гипере стоху стоит.
        - Да, жалко... Но это жизнь.
        Следующим покупателем оказалась девочка лет двенадцати. Она остановилась возле ящика Боба и зацепилась глазами за китайский тетрис.
        - Можно посмотреть?
        - Валяй зырь... Только недолго.
        Девочка взяла тетрис, хотела включить, но не было батареек.
        - А сколько игр?
        - Двадцать, - вместо Боба ответил Хенк, - у меня такой же. Хорошая машинка.
        Девочка покрутила игрушку в руках, потом полезла в карман, достав несколько мятых купюр.
        - У меня только тридцать рублей.
        - Ладно, бери, я сегодня добрый.
        Счастливая девочка схватила игрушку, протянула Бобу деньги и исчезла из виду.
        - Зря ты так, - прокомментировал Хенк, - я его за две сотни брал. Знал бы, у тебя бы купил.
        Боб пожал плечами, мол, что делать? Такой я добрый человек.
        - Я гляну? - Он кивнул на CD-плеер.
        - Смотри, не жалко.
        Боб поднес плеер к глазам.
        - Прикинь, я такой же посеял. Хоть убей, не помню, куда засунул.
        - Бывает.
        - Не продашь? А то фигово без музона.
        - Без базара. За пятисотку отдам. Я сам за две штуки брал, в центре фирменной торговли. Аппарат хороший, не Китай. Работает как часы. Даже жалко продавать, но бабосы позарез нужны.
        - Слушай, а на бритву не махнешься? - Боб взял со своего "прилавка" потертую электробритву с малоизвестным иноземным названием и протянул Хенку.
        Тот покрутил ее в руках и вернул Бобу.
        - Не, не надо. Отстой. У меня круче. Эта, как ее... "Филипс". С тройной головкой.
        - Как хочешь. Я тебе бабосы попозже отдам.
        Торговля продолжилась. Бобу повезло, и он продал какой-то бабке старый электрический чайник за целых четыреста рублей. Добавил сотню и купил у Хенка плеер.
        - У меня еще наушники есть. - Тот выудил из баула маленькие наушнички.
        - Так это ж родные! - справедливо возмутился Боб. - Они даром прилагаются.
        - Да? А я, вообще-то, отдельно покупал. Но ладно, ты мужик хороший, держи.
        Наушники перешли к Бобу.
        Хенку тоже повезло, он избавился от старой дамской сумочки и фарфоровой сахарницы с остатками сахара.
        Торгуя, молодые люди активно общались, хвастаясь эротическими похождениями, как это обычно принято у малознакомых господ. Через час они считали друг друга лучшими друзьями.
        К восьми вечера практически весь товар со скрипом и с дикими скидками, но разошелся. Ценовая политика сделала свое дело. Оставшейся мелочью - фонариком, пленочным фотиком "Смена" и CD Боб и Хенк обменялись в знак дружбы и уважения. У каждого в карманах хрустело примерно по четыре тысячи чистогана. Три из которых надо было отдать. Но сейчас об этом не хотелось думать.
        Зато хотелось отметить успех. Причем эта светлая мысль пришла в голову обоим практически одновременно. И не просто отметить, распив бутылку на лавочке в парке, а посидеть в хорошей обстановке, выбрать достойный напиток и закуску, послушать живую музыку. Короче, в кабаке.
        - А давай в "Белку" рванем! - предложил Боб. - Крутой кабак.
        Конечно, там можно было нарваться на Ритку, но других злачных мест он просто не знал. Хотя они договаривались на семь, вряд ли она станет ждать.
        - Согласен. Гоним.
        Вышибала Олежек, увидев молодых людей, решительно встал у них на пути, но те показали деньги, и он посторонился.
        Выбрали блатное место под картиной "Саблезубые белочки, разрывающие мамонта". Видимо, работа местного художника. В их Великобельске почти все было связано с белочками.
        Пустые рюкзак и баул сунули под столик. Из крепких напитков предпочли водку. В качестве запивки - пиво. Хотели заказать по джин-тонику в банках, но этого в "Белочке" не подавали.
        Долго копались в меню. Боб захотел любимых макарон по-флотски с рыбными консервами, но их не было. Поэтому он взял только хлеб. Хенк не нашел ничего достойного, поэтому заказал стакан семечек. Официантка посмотрела на него не очень хорошо, к тому же зажимая нос салфеткой. Но заказ пообещала принести. Гость всегда прав.
        Все было ништяк. Певичка на сцене мурлыкала песенку из репертуара "Металлики", которую оба юноши уважали. На столе мерцала свечка. Плюс приятное общество. Интересные разговоры.
        - А почему ты Боб? - после шестой рюмки и пятой семечки вспомнил Хенк.
        - О-о-о, блин, - протянул Боб, - это крутая история... Иду как-то с чиксой. Центровая девочка, в ночнике, блин, подснял. Бюст, ноги, блин, - все на пятерочку. Тут четверо, блин, выползают. Все такие прикинутые, на шарнирах. Типа, это наша чикса, а ты, блин, топай широким шагом. Прикинь, блин? Мне такое сказать! А у меня черный пояс и два года в десантуре. Короче, одному коленку выбил, двоим руки сломал, а третьего в бассейн башкой, пока пузыри пускать не начал.
        Хенк задумался, что-то посчитал, потом уточнил:
        - Погоди... Одному коленку, двоим руки... А почему третьего в бассейн? Получается, четвертого.
        - Да не помню я уж, сколько их было. Главное, уделал всех.
        - Класс! Я тоже в спецназе служил. Морским котиком.
        - Так мы с тобой братья! Наливай...
        * * *
        Ритка не пришла сегодня к назначенному времени, опоздав на "работу" на полтора часа. Встретила на улице своего бывшего воздыхателя. Он сначала полез с лобзаниями, а когда понял, что ответной реакции не последует, предъявил Ритке иск на пять штук зеленых. Мол, столько он потратил на соблазнение. А раз вышел облом, надо бы деньги вернуть. И подарки. Вот ведь урод какой! Что ж я твою прыщавую морду должна за бесплатно терпеть? Пять тысяч! Охренеть! Пару раз в ресторан сводил и цепочку подарил. И то не золотую, а позолоченную. Если вообще не медную.
        Разбирались больше часа. Ухажер предъявлял какие-то чеки, кричал про свидетелей. Сказал, что в милицию заявит и подаст иск в программу "Час суда". Полный мудак!
        И так настроение на нуле, а теперь вообще в минус загнал, сволочь.
        Боб, наверное, уже свалил. Если, конечно, у него что-то получилось. А она очень рассчитывала на долю.
        Олежек снова потребовал оплатить лицензионный сбор.
        - Ты видишь, козел, я не на работу! - ощетинилась Ритка. - Жрать хочу!
        Вышибала не стал связываться. Еще выцарапает глаза. Вид у нее сегодня какой-то неженственный.
        Прежде чем переступить порог зала, Ритка по привычке оценила обстановку. Есть ли достойные кандидаты, скучающие в одиночестве?
        Кандидатов не было, как она и предполагала. И не потому, что сегодня рабочий день. Если с самого начала не заладилось, то и дальше не повезет.
        Оба-на! А это кто у окошка? Черт!
        Она быстро спряталась за дверную портьеру, потом осторожно выглянула, желая убедиться, что не ошиблась.
        Нет. Ошибки не было. Боб! Соседушка толстозадый.
        И Хенк! Справедливая и Любимая России за одним столом. Встреча на высшем уровне.
        Не, сегодня точно не ее день. Неужели они просекли тему? Теоретически не должны. Они же не знакомы! Или знакомы? Идиоты, как разноименные заряды, - притягиваются друг к другу!
        Конечно, ничего они ей не сделают - сопляки еще, - но все равно не очень приятно.
        Пока она прикидывала, как поступить, Боб поднялся из-за стола и, сильно покачиваясь, направился в ее сторону. Ритка быстро спряталась за колонну. Сосед прошествовал мимо к дверце с изображением писающей белочки мужского пола.
        Когда он возвращался, она негромко окликнула его:
        - Эй! Димка!
        Сосед, видимо, уже залил бензобак, поэтому органы чувств и восприятия притупились.
        - Бобиков! Оглох, что ли?
        На этот раз он услышал и остановился.
        - О... Ритка. Пр... привет.
        Пьяненький. Сильно пьяненький.
        - Ты дело сделал? - строго, словно учительница, спросила Ритка.
        - Ну... Это... Нет.
        - А гудишь на что?
        - Тогда сделал, - признался Боб, будучи загнанным в угол.
        - Деньги давай. Долю.
        Он качнулся, потер лоб.
        - Потом... Завтра... Зайди, отдам...
        Даже находясь в тяжелом состоянии, Боб не потерял ориентации и контролировал финансовую ситуацию.
        - На сегодня договаривались, - напомнила Ритка. - Ты за базар-то отвечай.
        Не ответив, сосед махнул рукой и двинул обратно в зал.
        - Погоди.
        - Ну, чего тебе? Сказал же, завтра.
        - Кто это с тобой? - Ритка кивнула на Хенка. - Рожа знакомая.
        - У него не рожа, а лицо, - нервно ответил Боб, - это друг мой. Классный мужик. Во такой! В спецназе служил. Морским котиком. Троих кладет влегкую. И ножи метает вслепую. На слух.
        "Трусы он с девок на слух стягивает. Котик морской", - подумала Ритка, но озвучивать компромат не рискнула.
        Боб вернулся за столик, и ей ничего не оставалось, как убраться из "Белочки". Пока эти два придурка здесь, работать нереально, даже если появится клиентура.
        Ответ толстяка озадачил ее еще больше. Дело он сделал. Иначе не сидел бы сейчас в кабаке. Когда она выходила из квартиры, обратила внимание на соседскую дверь. Та была взломана. Значит, и Хенк сделал дело! Получается, они обнесли друг друга, но при этом спокойно квасят! Полная хрень! Так не бывает! И Боб ей ничего не предъявил.
        Ребус.
        Совершеннейший ребус.
        * * *
        Жесткий мат разбудил Боба в самый неподходящий момент. Ему снилось, как он плавает в бассейне на балконе вместе с голой Ленкой Малининой и поплевывает на бегающего внизу ее муженька-ботаника. Но когда Ленка поднырнула, чтобы сделать Бобу приятное, ботаник опустился до матюгов. И Боб проснулся.
        Он открыл глаза, рассчитывая дать мужу по очкам, но вместо того перед ним стоял Хенк и изрыгал нецензурщину, разбавленную словами "Обнесли, суки!". Хенка бить нельзя, он друг.
        Боб огляделся. Бассейна и балкона не было. Вместо них комнатуха три на три, шкаф, пара табуреток, на одной из которых пустая бутылка из-под водки, тахта, на которой он возлежал, разбросанные на полу шмотки. В углу стеклянная ваза с пожелтевшим бамбуком.
        Из ощущений - суровая головная боль. Она, словно инквизитор, мучила Боба со вкусом и разнообразием. То била изнутри в лобовую кость, то стреляла в затылок, то буравила виски. Болели даже глаза. Но это, возможно, от табачного дыма. Или запаха мочи, исходящего от вазы.
        И что-то еще мучило Боба, но что, он пока не мог понять. Такое ощущение, что он уже видел эту обстановку. Может быть, в прошлой жизни? Училка по биологии в школе говорила, что это называют ложной памятью. Вполне распространенное явление, особенно если злоупотреблять некачественными стимуляторами.
        Хенк стоял в одних трусах рядом с ковром и продолжал сквернословить.
        Боб, превозмогая боль, героически напряг память. В голове замелькал калейдоскоп веселых картинок. Зал "Белочки", рожа вышибалы, темная улица, плечо Хенка, лужа, темный подъезд, эта комната, снова водка. И дальше бассейн с Ленкой.
        Он опустил глаза. Спал он прямо в толстовке, штанах и кедах. Жарко. Поэтому и приснился бассейн.
        Помимо боли терзала жажда. Но до воды надо еще добраться.
        - Что случилось? - прошептал он.
        - Обнесли, пидоры! Да еще в бамбук материн нассали! Прикинь, Боб, твари позорные! Найду, закопаю! Живьем закопаю!
        - К-когда обнесли?!
        - Ночью! Когда мы спали! Дверь подломили!
        - Точно?
        - А когда же? Вчера я дверь ключом открыл!
        - Много взяли?
        - А то! Панель плазменную, ноутбук. Брюлики... Плейстейшн третий.
        - У тебя был Плейстейшн?
        - Конечно. И центр музыкальный. Новье, только купил. Все, все вынесли... Пидоры, пидоры...
        - Точно, пидоры, - поддержал Боб, - тебя, моего друга, обули. Это все равно что меня обуть. Ничего, Хенк, мы их найдем. Я за тебя любого порву на кусочки. У тебя попить ничего нет?
        - Там на кухне кран.
        Боб с четвертой попытки поднялся с тахты, добрался до кухни, повернул кран и подставил под струю рот. Потом голову. То, что вода была горячей, он заметил не сразу. Главное, это вода.
        Когда он вернулся в комнату, Хенк набирал номер на телефонном аппарате времен московской Олимпиады.
        - Я в ментовку звоню. Пусть анализ мочи из вазы берут. А по анализу быстро козлов поймают!
        - Правильно, - поддержал Боб. - Моча - это сила.
        ...И тут он увидел топор, прислоненный к спинке тахты. Батин топор с десятью зарубками на отполированной ладонью ручке. Ошибки быть не могло. Этот топор Боб узнал бы из тысячи.
        Он еще раз окинул мутным взглядом комнату. Забрался на тахту ногами и заглянул на шкаф. Колготки, свернувшись калачиком, лежали на остатках старых обоев.
        Все! Он понял, что его мучило. Никакой ложной памяти, никакой прошлой жизни!
        Он был здесь вчера! Он обнес эту хату! Он пошутил в вазу Хенка!
        Атас!
        Башка мгновенно пришла в норму. Боб подскочил к Хенку и нажал на рычаг телефона.
        - Не звони!
        - Почему?! - обалдел новый друг.
        - Там же одни оборотни! Забыл?! По телику показывали! Последнее отберут, мудилы. А то и самого посадят!
        Хенк озадаченно посмотрел на аппарат.
        - И что делать?
        - У меня чувак знакомый есть среди блатных. Его попросим, он найдет. Ты, главное, не волнуйся. Я за тебя любому глотку перегрызу.
        - Спасибо, Боб. Ты нормальный мужик.
        Хенк, продолжая материться, принялся натягивать штаны и толстовку.
        - А какая панель у тебя была? - уточнил Боб.
        - "Сонька". Последняя модель. Две штуки евро отдал, прикинь? Месяц назад всего взял. Обидно. Ты ж ее видел вчера.
        "На меня повесить хочешь? Не выйдет!"
        - Блин, я ж забыл совсем, - хлопнул себя по лбу Боб, ничуть не заботясь о возможном сотрясении мозга, - чувак сейчас на этих... Бабагамах. Только через месяц вернется. Вещи уже уйдут.
        - Куда уйдут?
        - Ну, куда, куда... Продадут их. Особенно панель. Хрен потом найдешь.
        - А на Бабагамы ему нельзя позвонить?
        - А толку? Он что, из-за чужих шмоток домой полетит?.. Давай знаешь что сделаем? На рынок наш сгоняем. Поспрашиваем. Вдруг кто-то уже продавал? Или продает.
        - Ну ты мастер, Боб! Голова. Я бы не додумался.
        - Не пальцем деланный. - Боб с гордостью посмотрел на свое отражение в зеркале шкафа.
        Пока Хенк завязывал шнурки на кедах, Боб незаметно сунул топор в свой рюкзак.
        Оставалось решить еще одну немаловажную проблему. На кого оставить квартиру? Чинить двери ни тот, ни другой не умели. Но Хенк нашел прекрасный выход. Приколотил их гвоздем к косяку, а с собой взял кусачки. Вместо ключа.
        На улице Боб притормозил Хенка:
        - У тебя деньги есть? Пивка бы дернуть. А у меня ни копья. Даже на мобильник не осталось.
        Хенк порылся в карманах толстовки и выудил две пятидесятикопеечные монетки.
        - Все уперли, суки.
        - Давай ко мне завернем. Тут недалеко. У бабки настойка спрятана. На спирту. Вещь улетная. Заодно рюкзак закину. Чего его таскать? А потом на рынок. Не волнуйся, найдем пидарасов.
        - Пошли, - согласился Хенк. - Классный ты мужик, Боб!
        И друзья, поддерживая друг друга, отправились в путь.
        И каждый мечтал о счастье.
        Из кармана зеленой толстовки Боба свешивались наушники от собственного плеера, купленного вчера у лучшего друга Хенка.