Дорога цветов Валентин Петрович Катаев
#
Катаев Валентин
Дорога цветов
Валентин Петрович Катаев
Дорога цветов
Комедия в четырех действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Лаутская.
Маша- ее дочь.
Завьялов- муж Маши, популярный лектор.
Доктор.
Таня- комсомолка.
Мать Тани.
Бабушка Тани.
Женя Гусев- комсомолец.
Подруга Тани.
Поля- домработница у Завьялова.
Курьер.
Вера Газгольдер.
Муж Веры Газгольдер.
Пациент- личность без слов.
Действие происходит ранней весной в Москве.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Комната в квартире Завьялова.
ЯВЛЕНИЕ I
Маша гладит мужу белье, у нее болит голова, повязана
полотенцем.
Лаутская (входит). Пожалуйста. Вот. Посмотри. Ну что я принесла? Две моркови, кусочек капусты, кусочек масла, немножко мяса, стакан творогудва пятьдесят, три луковки, смотреть не на что,- и все это стоит тридцать рублей.
Маша. Мне дурно.
Лаутская. Тут все записано, до копейки.
Маша. Ты меня разоряешь.
Лаутская. Так можешь ходить сама. А я больше не в состоянии. Ну его к черту! Отказываюсь.
Маша. Что это у тебя?
Лаутская. В трамвае оторвали. Когда все это кончится? Поля, заберите на кухню. Митьку кормили?
Поля. Кормили.
Лаутская. Что ж он, негодяй, кричит на всю квартиру?
Поля. Капризничает. С жиру бесится. Вот он какой, котюга!
Маша. Я ему сейчас покажу капризы! Пошел вон, толстый дурак! Ступай лови воробьев. Дармоед!
Поля. Хвост поджал.
Маша. Шш... ш... ш...
Лаутская. Спит?
Маша. Нет, уже встал. Занимается.
Лаутская. Поздно вчера вернулся? Я не слышала.
Маша. Часа в три. Я по посмотрела... Может быть, в половине четвертого.
Поля. В половине пятого. (Бросает дрова.)
Маша. Тише! С ума сошла!
Лаутская. Я не понимаю такой жизни.
Маша. Мама!
Лаутская. Ну, не буду. Кормили его?
Поля. Кормили.
Лаутская. Конечно, меня не касается. Твой муж, а не мой. Но все-таки... Постоянно на стороне какие-то пассии.
Маша. Мама!
Лаутская. Он всюду с ними появляется. Афиширует. Совершенно не считается с общественным мнением. А ты думаешь, у нас нет общественного мнения? Есть, милая, еще какое! На вас люди пальцем показывают.
Маша. Прекратим этот разговор, я прошу тебя. Ты видишь, у меня болит голова.
Лаутская. Какая же это семья! И с каждым годом все хуже, и хуже, и хуже.
Маша. Перестань!
Лаутская. Перестала, перестала! Опять его вчера видели с новой. На катке.
Маша. Ну и очень хорошо! Пусть катается. Что же тут ужасного?
Лаутская. Я разве что-нибудь говорю? Пусть катается! Только не до пяти часов утра.
Маша. Зачем ты мне все это говоришь?
Лаутская. А кто ж тебе скажет, если не мать?
Маша. Я не слушаю.
Лаутская. Распустила человека и уши затыкаешь.
Маша. Молчи, я тебя прошу. Можно подумать, что не интеллигентная женщина, а какая-то старая купчиха. В каком веке мы живем? На цепи его держать, что ли? Ты меня просто удивляешь. Его надо понимать. Надо уважать его взгляды на жизнь, на семью.
Лаутская. Уж он, кажется, и тебя убедил.
Маша. Он человек легкий, живой, свободный, счастливый, новый.
Лаутская. Словом, не муж, а жилец.
Маша. Все равно. Я его люблю. И не вмешивайся.
Лаутская. А ты думаешь, я его не люблю? Если бы не любила вас обоих, очень бы мне нужно было стараться! Нет, ты только подумай: ну что я принесла? Ведь это курам на смех! Две морковки, кусочек капусты...
Звонок.
Что там такое?
Поля. Почта.
Маша (перебирает письма). Ему. Ему. Ему. Наверное, от девушки. Ему. Ему.
Лаутская. Нам ничего?
Маша. Нам ничего. Ему. Ему. Ему.
Поля. Все ему.
Маша. Ага! За квартиру. За электричество. Это нам. Ой, у меня голова болит!
ЯВЛЕНИЕ II
Те же и Завьялов.
Завьялов. Что такое? Почта? А! (Берет письма.) Ну, как дела? Как ты себя чувствуешь? Головка болит? Ну, дай я тебя поцелую нежненько-нежненько. С добрым утром!
Маша. Ты что?
Завьялов. А что?
Маша. Спятил?
Завьялов. Почему?
Маша. Дырявая голова!
Завьялов. В чем дело?
Маша. Мы с тобой уже сегодня виделись.
Завьялов. Не может быть.
Маша. Какой ты внимательный!
Завьялов. И я тебе уже говорил "доброе утро"?
Маша. Говорил.
Завьялов. И уже целовал нежненько-нежненько?
Маша. Представь себе!
Завьялов. Нет, серьезно?
Маша. Совершенно серьезно.
Завьялов (смеется). Фантастически!
Лаутская. Интересно знать, к чужим людям вы так же внимательны, как и к родным?
Завьялов (распечатывая письма). Не понимаю.
Лаутская. Что ж тут понимать!
Завьялов. Не ощущаю никакой разницы между так называемыми "чужими" и так называемыми "родными".
Лаутская. Родные- это те, кого мы любим.
Завьялов. Ага! А чужие- это те, кого мы не любим? Замечательно! Повестка. Повестка. Билет на выставку. Почему я должен любить своих и не любить чужих? Какая между ними принципиальная разница? Я люблю всех. Повестка.
Лаутская. Это ваша новая идея.
Завьялов. Это естественное состояние человека будущего.
Маша. Любить всех одинаково?
Завьялов. Конечно.
Лаутская. Любить всех- значит не любить никого или, по крайней мере, любить только себя.
Маша. Мама!
Завьялов. При капитализме- да. В будущем обществе- наоборот.
Лаутская. Это чепуха!
Завьялов. Почему?
Лаутская. Потому что... Потому что относиться ко всем одинаково можно только тогда, когда все одинаковы.
Завьялов. В будущем обществе все и будут одинаковы.
Лаутская. Все одинаковы... То есть как это одинаковы? Позвольте! Ну, уж, нечего сказать, хорошо ваше будущее общество! Это что же такое: все блондины, и все одинакового роста, и у всех на носу одинаковые признакибородавки, что ли,- и все одинаково любят рубленые котлеты с морковкой, и все одинаково умные, и... и... и... и уже не знаю что?! Нет, мерси! Я на такое будущее абсолютно не согласна. Лучше повеситься.
Завьялов. Вы вульгарно его понимаете. В будущем обществе все люди будут поставлены в равные трудовые условия. Каждый будет давать в меру своих способностей и брать в мору своих потребностей. Надо читать Маркса.
Лаутская. У вашего Маркса довольно прозрачно сказано, что форма будущего общества неизвестна.
Завьялов. Правильно! И что ж? Марксу это было еще неизвестно. Но исторический процесс развивается, и мы уже можем совершенно научно определить форму будущего общества. Я уже, например, вижу его.
Лаутская. Он его уже видит!
Маша. Какое же оно будет, интересно?
Завьялов. Оно будет замечательно устроено. Люди будут действительно свободны. Людям будет позволено все.
Лаутская. Решительно все?
Завьялов. Все, кроме одного. Одно им будет запрещено. Запрещено угнетать друг друга. Люди будут свободно развиваться. Человечество будет расти и шуметь, как прекрасный, густой лес. Нет, густой лес- это неверно. В густом лесу сильные экземпляры растений душат слабые. Слабые деревья гибнут, лишенные солнца и воздуха, в тени сильных. Сильные живут за счет слабых. Густой лес- это неверно. Нет! Наоборот, редкий, хорошо посаженный, распланированный лес, где каждое дерево имеет право на свою долю воздуха, земли, солнца и дождя. Люди не будут, как и деревья в густом лесу, сплетаться корнями и ветвями, не будут бороться. Сильные не будут убивать слабых; каждый человек будет расти и развиваться по-своему, во всю силу своих добрых чувств, талантов, способностей и возможностей.
Маша. А как это практически?
Завьялов. Практически? Очень просто. Высочайшая техника, и на основе этой высочайшей техники города-сады, агрогорода, дома-отели, где каждый человек имеет право на прекрасную, совершенно отдельную, изолированную комнату, с ванной, с душем, с искусственным солнцем, с озонирующей аппаратурой, с цветами, с постельными принадлежностями.
Лаутская. То есть позвольте: а если семья? Что ж, вся семья так и будет помещаться в одной комнатке с... озонирующей аппаратурой? И жена? И дети? И... теща? Это же ужас!
Завьялов. Семьи не будет.
Лаутская. Не будет семьи? Вы меня удивляете и разочаровываете. А что же будет? Как же тогда люди будут, пардон, размножаться?
Завьялов. Можно размножаться без семьи.
Лаутская. Но любовь?!
Завьялов. Семья- могила любви. Нечто обязательное, навязанное, уныло-постоянное. И что такое любовь? Свободное чувство, не поддающееся никаким ограничениям, не вмещающееся ни в какие застывшие формы. Ограничьте любовь привычкой, попробуйте ограничьте! И она- труп.
Лаутская. Что он говорит!
Маша. У меня болит голова.
Лаутская. Но как же в таком случае муж и жена?
Завьялов. Жен и мужей не будет.
Лаутская. Но что же будет?
Завьялов. Будут просто мужчины и женщины, которые чувствуют друг к другу влечение. Свободный союз.
Лаутская. И каждый будет жить отдельно, в своей комнате?
Завьялов. Да.
Лаутская. Муж в "Метрополе", а жена в "Гранд-отеле"?
Завьялов. Если хотите.
Лаутская. Но дети? Они, надеюсь, не отменяются?
Завьялов. Дети не отменяются.
Лаутская. Слава богу! Хоть что-нибудь не отменяется. Но ведь дети связывают?
Завьялов. Ничуть! Детей будет воспитывать общество.
Лаутская. Вы меня угнетаете!
Завьялов. Таким образом, люди, ничем не связанные, будут абсолютно свободны в своем чувстве. И любовь будет абсолютно чиста от всяких посторонних примесей.
Лаутская. Посторонних примесей! Дети- посторонняя примесь? Но чувства, чувства! Скажем, ревность?
Завьялов. Ревности не будет.
ЯВЛЕНИЕ III
Входит доктор.
Лаутская. Доктор, вы слышите, что он говорит? Но будет ревности!
Доктор. Здравия желаю! Где не будет ревности?
Лаутская. В будущем обществе.
Доктор. А что ж... весьма возможно.
Маша. Что это у вас такое?
Доктор. В трамвае оторвали. Весьма возможно, что в будущем обществе ревности и не будет. Что это у вас, философский диспут?
Завьялов. Приходится повторять азбучные истины.
Маша. Хорошо. Допустим. А если кто-нибудь разлюбил?
Завьялов. Уходит.
Маша. А если другой продолжает любить, то все равно уходит?
Завьялов. Как хочет. Хочет- уходит, не хочет- не уходит.
Маша. Так просто и уходит?
Завьялов. Просто и уходит.
Маша. А если другому от этого больно?
Завьялов. Что ж делать! Но я думаю, что тогда люди не будут этому придавать такого значения. Теперь это связано с целым рядом тяжёлых осложнений: те же дети, квартира, стандартные справки, заборные книжки, жилплощадь, талоны, всякая чепуха! А тогда это будет легко и просто. Человек кладет в чемоданчик пару белья и говорит: "Прощай, дорогая, мне с тобой скучно, я уезжаю на острова Тихого океана". Между прочим, где мой чемоданчик?
Маша. Мама, где его чемоданчик?
Доктор. Вы отправляетесь на острова Тихого океана?
Завьялов. Пока нет.
Лаутская. У вас под кроватью.
Доктор. Но в общем, из всех океанов вы предпочитаете Тихий?
Завьялов. Да, Тихий.
Доктор. Так я вас не поздравляю с Тихим океаном. Куда ни плюнешь, непременно в подводную лодку попадешь. Там скоро ни одной уважающей себя рыбы не останется. Вылезет из воды что-нибудь этакое сверх, знаете ли, дредноутистое, утыканное шестнадцатидюймовыми дальнобойными, знаете ли, цацками, да как барабахнет-т-т! Вот вам и Тихий океан! Пустячок тихий! Гран мерси! Нет, Иван Васильевич, на данном отрезке ни о какой тишине, ни о каких волшебных островах не может быть и речи. Возьмите глобус, закройте глаза, знаете ли, ткните наугад. Куда ни ткнете, везде борьба. В любой точке. Мир кипит-с. Борьба... борьба!
Завьялов. У вас удивительная способность констатировать общеизвестные истины с таким энтузиазмом, как будто вы открываете человечеству небывалые Америки, необъятные горизонты. Всюду борьба! Подумаешь, новость! Разумеется, всюду борьба. Но для чего борьба- вот вопрос.
Доктор. То есть как... для чего борьба?
Завьялов. А так, очень просто: для чего борьба?
Доктор. Для того, чтобы люди в конце концов, в результате борьбы, стали здоровыми, сытыми, свободными, счастливыми.
Завьялов. Правильно! Короче говоря: идет борьба за нового человека, за человека будущего. А что такое человек будущего? Человек будущего- это высоко развитая личность, с большой буквы! Глубоко интеллигентная индивидуальность, освобожденная от всех условностей, свободная, счастливая, вечно юная.
Доктор. Ну, вот вы уже начали читать свою лекцию: "свободная", "вечно юная"! Все это прекрасно, я с этим не спорю, но без борьбы в настоящем мы не добьемся этого в будущем.
Завьялов. Почему? Вы меня удивляете. Что касается лично меня, то я, например, уже ощущаю это будущее. Для меня лично оно уже настоящее. Сегодня, сейчас, здесь... Борьба? Разумеется, борьба. И лично я борюсь. Борюсь за свободу чувств, за свободу передвижения.
Доктор. Позвольте... Но если все начнут так рассуждать и действовать, как вы, тогда что же получится? В один прекрасный день все советские служащие схватят чемоданы и бросятся на острова Тихого океана. А кто же тогда будет служить? Кто останется на производстве? Кто будет строить заводы, лечить, учить, кормить, пахать, сеять?
Завьялов. Зачем же все? Я не сказал- все. У каждой индивидуальности своя форма борьбы. Нельзя же всех обкорнать под одну гребенку. Каждому свое, дорогой доктор. Пусть рабочий работает, учитель учит, колхозник сеет, инженер строит, лекарь лечит. Это их форма борьбы, так сказать- дорога. Но есть личности, переросшие свою среду, свой класс, люди высокого интеллекта, широких горизонтов, люди смелой и новой мысли. У них другая дорога. Дорога цветов.
Доктор. Да, но согласитесь, что это несколько преждевременно.
Завьялов. Наоборот! Несмотря ни на что, вопреки всему, ломая старые формы! В этом настоящий бунт, настоящая борьба, настоящая революция духа!
Доктор. Сверхчеловек... Ницше... Юберменш...
Завьялов. Как вы сказали? Ницше? Юберменш? Ах да, совершенно верно, очень хорошо! (Быстро достает записную книжку и записывает.) Сверхчеловек. Ницше... Так. Спасибо! Да. Освобожденный человек, юберменш, смело и гордо идет по дороге цветов.
Маша. Кстати, о дороге цветов. В котором часу закрывается каток?
Завьялов. В одиннадцать. А что?
Маша. Ты пришел значительно позже.
Завьялов. Провожал девушку.
Доктор. Это иногда полезно.
Маша. До пяти часов утра?
Завьялов. Нет, я потом еще долго гулял. Я обожаю ходить ночью по Москве. Тишина. Пустота. Чистота. Сияние. Как в будущем. (Распечатывает письмо, читает.) Не понимаю. Забавно! (Маше.) Посмотри. (Дает ей письмо.)
Доктор. Письмо от поклонницы?
Маша. От этой самой.
Завьялов. Не понимаю.
Маша. Не интересуюсь чужими письмами.
Завьялов. Вот чудачка! Да нет, ты прочти. Анекдот. Послушайте...
Маша (читает). "Завьялов! Вы мне нравитесь. Я слышала по радио ваш доклад о человеке будущего. Я вполне разделяю ваши взгляды. Вы отрицаете семью. Я тоже. Любовь должна быть свободной. Это факт. Вы- новый человек. Я тоже. Говорят, я недурна. Вы тоже. Приходите в гости. Мой муж не ревнив. Итак. Вера Газгольдер".
Завьялов. Какой мужественный стиль!
Доктор. Популярность, популярность!
Лаутская. Вера Газгольдер? Наверное, какая-то авантюристка!
Маша. Возьми эту гадость. Кто она? Это та самая?
Завьялов. Какая "та самая"?
Маша. Ну, твоя... новая. Комсомолка...
Завьялов. Нет, что ты! Ничего похожего. Как ты могла подумать? Танька- очаровательное существо. Настоящая пролетарская девушка. В лучшем смысле этого слова. Молодая, красивая. Здоровая, крепкая, работяга. Вы знаете, товарищи, ей девятнадцать лет, а она уже чем-то там заведует у себя на фабрике. У нее даже есть два помощника. Девчонке девятнадцать лет, а уже два помощника. Настоящий новый человек!
Маша. Воображаю. Ты что, в нее влюблен?
Завьялов. Это нескромный вопрос.
Маша. Вот бы ты на ней и женился, если она уж такой новый человек, тем более молоденькая, хорошенькая и так далее. Только имей в виду- все эти девушки будущего обожают выходить замуж. Хлебом не корми. Доктор, хотите кофе? Поля, дайте доктору кофе.
Завьялов. Фу, как тебе не стыдно! Ни с того ни с сего облаяла чудесную девушку. Я уверен, что она бы тебе очень понравилась, если б вы познакомились.
Маша. Не имею ни малейшего желания.
Завьялов. Но почему же? Вот хочешь, я тебе ее нарочно приведу?
Маша. Еще этого недоставало! Нет уж, пожалуйста. Можешь путаться со своими "пролетарскими" девушками, где хочешь, а в мой дом не смей их приводить.
Завьялов. То есть как это: в "мой дом"?
Маша. А так, очень просто. Это мой дом! Я здесь хозяйка. Берите, доктор, хлеба. Вы, наверное, с утра ничего не ели?
Доктор. Признаться.
Завьялов. Это просто глупо.
Маша. Может быть. Я ж известная дура. Но пока еще у нас, слава богу, нет твоего "будущего общества". Пока у нас, слава богу, еще существует семья, есть мужья и жены, есть ревность, дети и прочие посторонние примеси. И перестанем об этом говорить. Доктор, почему вы не берете масла? Я вам намажу.
Доктор. Признаться...
Завьялов. Ох, как здесь душно жить, до чего душно!
Маша (дает мужу счета). Пожалуйста.
Завьялов. Что это? Счета? За электричество и за квартиру? Хорошо!
Маша. Что "хорошо"?
Завьялов. Я сказал- хорошо.
Маша. Надо платить.
Завьялов. А что, разве в доме нет денег?
Маша. Нету.
Завьялов. Ладно. Подождут.
Маша. Ждать не будут.
Завьялов. Подождут. Ничего не произойдет.
Маша. Нет, произойдет. Выключат свет. Домоуправление подаст в суд.
Завьялов. Ой, боже мой! Ну, как это может быть, чтобы в пролетарском государстве вдруг лишили света и выселили из квартиры работника умственного труда за неплатеж? Не бывает!
Маша. Очень просто.
Завьялов. Да никогда этого не будет! Подождут.
Маша. Ну, посмотришь. Только я вовсе не желаю из-за тебя оставаться в темноте и жить на улице. И вообще больше в доме нет денег, имей это в виду. Тебе всегда надо напоминать. Мне это наконец надоело!
Завьялов. Вы видите, доктор? У меня голова болит. Фу, до чего здесь темно, и тесно, и мерзко! Ей-богу, я задыхаюсь в этой атмосфере. И этот дурак еще играет.
Слышится сверху неуклюжие звуки фортепьяно- "Вальс
Джульетты".
Я не могу в таких условиях заниматься умственным трудом. Мне здесь тесно. Физически тесно. Понимаешь? Меня здесь все давит. Понимаете, доктор, как это ужасно- писать о будущем и барахтаться вот во всем этом! И полное непонимание вокруг, полнейшее! Это пытка.
Маша. Ваня, ради бога!
Завьялов. Оставьте меня. Мне надо кончить книгу. (Уходит.)
Маша. У меня голова болит.
ЯВЛЕНИЕ IV
Те же, без Завьялова.
Доктор. Ну, ничего! Милые бранятся- только тешатся.
Маша. Еще чашку кофе?
Доктор. Мерси! Сатис эст*. Вы, главное, не расстраивайтесь, Машенька. В наше время у всех неважные нервы. Вы не обижаетесь, что я вас называю "Машенька"?
* Довольно, достаточно (лат.).
Маша. Что вы, дружок! У меня к вам самые нежные чувства.
Доктор. Это очень хорошо. Нуте-с! Как говорится, на что жалуетесь?
Маша. Да все то же.
Доктор. Ага!
Маша. Кроме того, второй день адская головная боль, какая-то слабость, вечером немножко температура, тридцать семь и четыре, ночью потею.
Доктор. Ага!
Маша. Гриппчик?
Доктор. Правильно. В наше время у всех небольшой гриппчик. И что же вы предпринимаете против него?
Маша. На ночь аспирин.
Доктор. Верно.
Маша. Сижу дома, никуда не выхожу.
Доктор. Правильно.
Маша. Язык показать?
Доктор. А ну его к черту! Не стоит.
Маша. Я все-таки покажу.
Доктор. Ну, если хотите, покажите.
Маша (показывая язык). Язык довольно чистый. Правда?
Доктор (утвердительно). Эге!
Маша. Все в порядке?
Доктор. Все в порядке.
Маша. Больше ничего не надо?
Доктор. Больше ничего.
Маша. Может быть, горчичники на пятки поставить? Мама советует.
Доктор. Ну, раз мама советует... можно. Это никогда не вредит.
Маша. Может быть, мне лежать?
Доктор. Ну да. А что ж... Комната у вас маленькая. Лежите, все равно; даже лучше, чем ходить.
Маша. Может быть, вы мне все-таки что-нибудь пропишете?
Доктор. А что ж вам прописывать? Все равно в аптеках ничего нет.
Маша. Кофеин есть.
Доктор. Есть кофеин? Расчудесно! Тогда я вам пропишу кофеин.
Маша. Даже у нас, кажется, дома есть кофеин.
Доктор. Дома есть кофеин? Так в чем же дело? Тем лучше. Тогда принимайте себе кофеин на здоровье. От него никакого вреда.
Маша. Ей-богу, вы комик. Можно подумать, что не вы доктор, а я доктор.
Доктор. А что вы думаете? Отличный доктор! Вообще в наше время все больные отличные доктора. Факт! А что им еще остается делать?
Маша. Вы не верите в медицину?
Доктор. А покажите мне такого священника, который бы верил в бога.
Маша. Бог- это фикция, а медицина- наука.
Доктор. Какая там наука!
Маша. Однако! Ничего себе доктор!
Доктор. Вот социальная гигиена, профилактика- это вещь. В будущем обществе социальная гигиена займет исключительное положение.
Маша. Оба вы помешались на будущем обществе. Все в будущем! Все для будущего! А в настоящем? А для настоящего ничего?
Доктор. Как это ничего! Вы ж видите, с утра до вечера хожу и лечу. С одного конца города на другой. К вечеру на ногах не стою.
Маша. Бедненький! Но вы же сами в это не верите?
Доктор. Это не важно. Важно, чтоб больные верили. Вы, например, верите?
Маша. Верю.
Доктор. Правильно. И это вас успокаивает. И то хлеб.
Маша. Надо же кому-нибудь верить.
Доктор. Обязательно. Нуте-с!
Маша. Может быть, вы мне все-таки что-нибудь впрыснете?
Доктор. Что же вам, Машенька, впрыснуть?
Маша. Мышьяку, а?
Доктор. Стоит ли?
Маша. Для аппетита!
Доктор. Разве что для аппетита... А у вас что, аппетит плохой?
Маша. Неважный.
Доктор. Ну и слава богу! На что вам хороший аппетит? Только одно беспокойство.
Маша. Нет, все-таки.
Доктор. Если это вас успокоит?
Маша. Успокоит.
Доктор. Ну что ж, тогда можно и чего-нибудь такого впрыснуть... Давайте! (Вынимает футляр со шприцем.)
Маша. Только не здесь. В моей комнате.
Доктор. Правильно. (Идет в Машину комнату.)
Звонок телефона.
Маша (в телефон). Я слушаю. Сейчас. (Стучит в дверь мужа.) Ваня, тебя.
ЯВЛЕНИЕ V
Завьялов выходит из двери.
Завьялов. Спроси- кто.
Маша (в телефон). Кто его спрашивает?.. Ага! (Мужу.) Вера Газгольдер.
Завьялов. Пошли ее к черту!
Маша (в телефон). Он сейчас очень занят. Позвоните через полчаса. (Вешает трубку.) Ну, давай помиримся.
Завьялов. А разве мы поссорились?
Маша. Как же! Ты на меня только что страшно накричал.
Завьялов. Я накричал? Не может быть!
Маша. Представь себе.
Завьялов. Фантастически! Ну, давай поцелуемся нежненько-нежненько.
Маша. Ты чудовище, но все-таки я тебя обожаю.
Они целомудренно и нежно целуются в губы, как дети.
Звонок телефона.
(В телефон.) Я слушаю... Сейчас! (Ему.) Тебя.
Завьялов. Кто?
Маша (в телефон). Кто его спрашивает? Ага! (Ему.) Из какого-то бюро выступлений. Будешь говорить?
ЯВЛЕНИЕ VI
Завьялов, без Маши, один.
Завьялов. Как же, как же! (Берет трубку.) Я слушаю вас. Очень хорошо. Стоит ли? Ну ладно, как хотите. У вас есть под рукой карандашик? Так вы пишите: "Иван Завьялов прочтет доклад на тему "Человек будущего". Тезисы: "Этические нормы прошлого. Основы христианской морали. Понятия добра и зла. Любовь по Энгельсу. "Хорошо" и "плохо" Спинозы. Идеи Фурье".
ЯВЛЕНИЕ VII
Входит Поля.
Поля. Иван Васильевич, вас спрашивают.
Завьялов. Сейчас. (В телефон.) "Что такое "свобода личности". Сен-Симон и его время... Сверхчеловек Ницше". (Поле.) Кто?
Поля. Какая-то молоденькая гражданка.
Завьялов (в телефон). Одну минутку.
ЯВЛЕНИЕ VIII
Входит Таня.
Таня. К вам можно?
Завьялов. Танюша! (В телефон.) Извините, тут ко мне по делу. Я вам позвоню через полчаса. (Вешает трубку.) Что это у тебя?
Таня. В трамвае оторвали.
Завьялов (обнимает ее). Ну...
Таня. Пусти! (Освобождается.) Женатый человек! У себя в доме! Очень красиво! А если жена войдет?
Завьялов. Пусть входит.
Таня. Не говори глупостей.
Завьялов. Я никогда не говорю глупостей. И ни от кого ничего не скрываю.
Таня. Да и нечего скрывать. Но это не важно. Я тебе хотела сказать...
Он ее обнимает.
Пусти, пожалуйста. Вот твои книги. Получай. В целости и аккуратности. У вас всего две комнаты? Эта и эта?
Завьялов. Нет, еще одна. Всего три. Это в некотором роде столовая. Вот так живет и работает...
Таня. У вас темно. Здесь холодно; или это мне так кажется?
Завьялов. Нет, холодно. И вообще ужасно гнусно.
Таня. На дворе совсем тепло. Мы пошли на каток, думали малость покататься, а там болото. С одним человеком.
Пауза.
Я выхожу замуж. Нет, правда! Совершенно серьезно!
Завьялов. Серьезно?
Таня. Вы ж меня все равно не любите. У вас жена. А он меня любит, Женя Гусев. Уже давно, с прошлой зимы. Вот. Я совсем запуталась. Я пропаду.
Завьялов. Какая-то чепуха! Какая-то невероятная чепуха! Танюха! Да ты вдумайся в то, что ты говоришь. Это чудовищно! Неужели ты не понимаешь? Я же тебя люблю. Вот балдуша! Можешь ты это сообразить: люблю?
Таня. Ради бога! Сюда идут... Так, значит, вот... До свиданья! Прощай! Все.
Завьялов. Нет, не все. Нет, подожди. Нет, я тебя не пущу. Надо договориться. Так нельзя. Идем ко мне в комнату.
Таня. Это твой кабинет?
Завьялов. Да, это мой кабинет. Сюда.
Таня. Ты здесь работаешь?
Завьялов. Да, да. Я здесь работаю. Входи.
Таня. Только на одну минуточку. (Роняет шапочку.)
Завьялов. На одну. Не больше.
Уходят.
ЯВЛЕНИЕ IX
Маша и доктор входят.
Доктор. Болит?
Маша. Не очень.
Доктор. Ну и отлично. А засим честь имею кланяться!
Маша. Обедайте с нами.
Доктор. И рад бы в рай, да грехи не пускают.
Маша. Сколько я вас знаю? Пять лет? И вы постоянно вздыхаете. Чего вам не хватает?
Доктор. Ох, много не хватает! Комнаты мало-мальски приличной не хватает. Живу, как вам известно, тут, в проходной, работать негде. Ну-с, затем еще что? Пожалуй, больше ничего.
Маша. По-моему, вам надо жениться.
Доктор. Зачем?
Маша. Доктор должен быть женат. Холостой доктор- это несолидно. И потом- посмотрите, в чем вы ходите. Черт знает что, а не доктор.
Доктор. Жениться, конечно, можно. Только всех хороших девушек разобрали.
Маша. Тонкий ценитель женской красоты!
Доктор. А что, разве не похож?
Маша. Похожи. Как две капли воды. Скажите, как, по-вашему, я, например, интересная женщина?
Доктор. Безусловно! Отличное сердце, прекрасные легкие, почки дай бог каждому. Немножко слабоват желудок, но это исключительно от курения. Бросьте курить, умоляю вас. Ну, что вам стоит? Ну, Машенька, деточка, хотите доставить мне большое удовольствие? Бросьте курить!
Маша. А вы будете обедать?
Доктор. Мне еще надо тут, напротив, одного ребенка посмотреть.
Маша. Так вы свободно успеете. Обед через полчаса, не раньше. Честное слово! Вы на меня действуете, как валерианка.
Доктор. Гм! Ну, разве как валерианка... А что у вас на обед?
ЯВЛЕНИЕ X
Входит Лаутская.
Лаутская. Ну, что может быть у людей на обед? Ну, перловый суп. Ну, котлеты. Ну, клюквенный кисель.
Маша. Доктор, а? Перловый суп.
Доктор. Признаться. Только чур- уговор дороже денег- больше не курить. Однако все же вы меня не особенно ждите.
Маша. Нет, именно мы вас будем особенно ждать.
Лаутская. Я накрываю.
Доктор. В нашем же доме.
Маша (замечает Танину шапочку). Чья это шапочка?
Лаутская. Не знаю.
Маша. Там кто-нибудь есть?
Лаутская. Я не видела. В кухне такой шум от примусов, что звонка и не слышно.
Маша. Поля, это ваша шапочка?
Поля. Эта? Нет, не моя.
Маша. К Ивану Васильевичу никто не приходил?
Поля. Приходили.
Лаутская. Я тебя предупреждала.
Маша. Мама!
Лаутская. Молчу. (Доктору.) А вы удивляетесь, что у нее истрепанные нервы!
Доктор. Я не удивляюсь.
Маша. Поля, идите на кухню. (Подходит к двери мужа и стучит.)
Доктор. Ну-с! Я через полчаса. (Уходит.)
Маша еще раз стучит.
ЯВЛЕНИЕ XI
Завьялов из двери.
Завьялов. Уже обедать?
Маша. Что это значит?
Пауза.
Завьялов. Не... понимаю.
Пауза.
Маша. Я тебя просила...
Пауза.
Завьялов пожимает плечами.
Ты понимаешь, что ты делаешь?
Завьялов. Абсолютно не понимаю.
Маша. Я требую... Слышишь?
Завьялов. Умоляю тебя... Тише!..
Маша. Я у себя в доме.
Завьялов. Но что же тут ужасного? К одному человеку пришел в гости другой человек.
Маша. К женатому человеку пришла в гости любовница.
ЯВЛЕНИЕ XII
Входит Таня.
Таня. Иван Васильевич, вы не видели моей шапочки?
Завьялов. Позвольте вам представить: это, так сказать, Танечка. Самая красивая девушка Советского Союза. Спортсменка и активистка.
Таня. Здравствуйте.
Ей никто не отвечает на поклон и не подает руки.
Лаутская. Иван Васильевич...
Маша. Мама, выйди.
Лаутская шумно выходит.
ЯВЛЕНИЕ XIII
Без Лаутской.
Завьялов. Вот твоя шапочка. Но куда же ты торопишься? Посиди у нас.
Пауза.
Таня. Извините!
Пауза.
Маша. Вам, должно быть, очень стыдно?
Таня. Что я сделала?
Маша. А еще комсомолка!
Завьялов. Ой, боже мой!
Маша. Сию минуту ступайте вон! Чтоб вашей ноги здесь больше не было! Слышите? Так поступают уличные девки.
Таня. Какой стыд!.. Где дверь?.. Откройте... Сейчас же... (Уходит.)
Завьялов. Таня... Танечка... (Бежит за ней.) Танюха!
ЯВЛЕНИЕ XIV
Маша одна.
Маша. Как это безобразно!
Пауза.
ЯВЛЕНИЕ XV
Входит Завьялов.
Маша. Чтоб этого больше не повторялось!
Завьялов подходит к комоду.
Понятно?
Завьялов вынимает белье.
Ты слышишь, что я тебе говорю?
Завьялов вынимает носки.
Ты оглох?
Завьялов вынимает полотенце.
Что ты делаешь?
Завьялов с бельем входит к себе в комнату.
Ваня!
Завьялов. Ко мне нельзя! (Запирает дверь.)
ЯВЛЕНИЕ XVI
Входит Лаутская.
Лаутская. Что случилось?
Маша. Он сумасшедший.
Лаутская. Я тебя предупреждала.
ЯВЛЕНИЕ XVII
Входит Завьялов с чемоданчиком.
Маша. Что это значит?
Лаутская. Иван Васильевич, только что приходил дворник. Меняют хлебные карточки. Надо стандартную справку. Пятнадцатого последний срок.
Маша. Мама, выйди.
Лаутская выходит.
Я тебя спрашиваю: что значит эта комедия?
Завьялов надевает пальто.
Ну давай помиримся.
Завьялов. Нет... Человек пришел в гости к человеку... Чудовищно!
Маша. Что ты хочешь сделать?
Завьялов. Мне душно здесь.
Маша. Ты уходишь?
Завьялов. Да.
Маша. Куда?
Пауза.
Не смей молчать! Ты слышишь: я тебя спрашиваю- куда? Ваня, не сходи с ума. Зачем ты меня мучаешь? Сними пальто. Ты слышишь, что я тебе говорю? Сейчас же сними пальто! Ну, прости меня, Ванюша. Ты же видишь, как мне стыдно и больно. Чего ты хочешь? Ну, молчи. Ну, я последняя дрянь, я знаю... Ну, хочешь, я побегу и стану перед ней на колени? Как я буду без тебя жить? У меня ничего нет в жизни, кроме тебя.
Завьялов. И совершенно напрасно.
Маша. Я постарела с тобой.
Завьялов. Я у тебя этого не просил.
Маша. Не уходи. Умоляю тебя- останься!
Завьялов молчит.
Я знаю, куда ты уходишь. Я знаю.
Завьялов. Я этого не скрываю.
Маша (бросается ему на шею). Ты не уйдешь! Ты не уйдешь!
Завьялов. Пусти меня! Прощай!
Маша. Как же это? Что же будет?
Завьялов. Ну, не сердись.
Маша. Ты вернешься... Все равно ты вернешься... Скажи, что ты вернешься.
Завьялов. Нет.
Маша. Когда бы... когда бы ты ни вернулся... хоть через сто лет... я буду тебя ждать, Ванюша... Ты слышишь? Я буду тебя ждать. На этом самом месте.
Завьялов уходит.
ЯВЛЕНИЕ XVIII
Входит Лаутская.
Маша. Мама, ты понимаешь?
Лаутская. Ну, что я могу сделать! (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ XIX
Входит доктор.
Доктор. У мальчишки пустяковые налеты в горле, а они воображают, что дифтерит, подняли немыслимую панику... Вот плакать- это уж совсем никуда не годится, Мурашенька.
Маша. Ах, как тяжело! Ах, как мне тошно!
Доктор. Тошно, а курите. Оттого и тошно, что курите. Ну, умоляю вас, Мурашенька, ну, бросьте курить! И вы увидите, что все как рукой снимет. Клянусь вам честью, это все от курения.
Маша. Совсем нет, совсем нет! (Рыдает.)
Звонок телефона. Маша, глотая слезы, делает доктору
знак.
Доктор (подходит к телефону). Вас слушают... Сейчас. Хорошо. (Маше.) Ивана Васильевича спрашивает Вера Газгольдер.
Маша. Дайте. (Берет трубку.) Вы меня слушаете? Иван Васильевич здесь больше не живет. (Вешает трубку, обнимает доктора, плачет.) Как мне тяжело! Если б вы только знали, как мне тяжело! А вы говорите- не курить.
Доктор гладит ее голову, она рыдает.
Он ушел. Поймите, он ушел.
ЯВЛЕНИЕ XX
Входит Лаутская с калошами в руках.
Лаутская (в ужасе). И главное- без калош!
Занавес.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Квартира Тани. Курьер в углу.
ЯВЛЕНИЕ I
Курьер и бабушка.
Курьер. А я-то сперва на Малую Бронную зашел. А меня ихняя супруга сюда отправила. "Он, говорит, уже две недели как у нас не живет".
Бабушка. Нынче аккурат пятнадцатый день, как тут.
Курьер. История!
Бабушка. Я и говорю, что история.
Курьер. Стало быть, теперь сюда носить пакеты?
Бабушка. Как бог даст.
Курьер. А вы, я извиняюсь, тут кем приходитесь?
Бабушка. Не видишь, что ли? Бабушка.
Входит Таня, украшает комнату цветами, поет.
ЯВЛЕНИЕ II
Завьялов (входит, курьеру). Значит, так. Эта корректура- прямо в типографию. Это расписка товарищу Петропавловскому. Понятно? Передайте ему на словах, что деньги получены; спасибо, все в порядке; как только выйдет пробный экземпляр, пусть сейчас же присылает.
Курьер. По этому адресу?
Завьялов. Да. (Замечает сундук.) Мой сундук. Откуда?
Таня. С Малой Бронной прислали.
Завьялов. Очень мило.
Курьер. А то я к вам на Малую Бронную зашел. А меня ваша супруга сюда отправила. "Он, говорит, уже две недели как тут не живет".
Завьялов. Да. Да. Ну, ну! Сыпьте. Будьте здоровы!
Курьер. До свиданья. А то я, представьте себе, сначала прямо на Малую Бронную. Целая история! (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ III
Без курьера.
Завьялов. Действительно, история. Машина за мной не приезжала?
Таня. Нет. (Показывает на цветы.) Красиво?
Завьялов. О!
Таня. Насмешки?
Завьялов. Глупышка! Это у меня такая манера. Фасон де парле. Ты не обращай внимания. Нет, нет! Действительно, чудесно! Цветы! Солнце! Весна! Ты! Молодая до слез! Нарядная!
Таня. Тебе нравится?
Завьялов. Замечательное платье! Такое простенькое, дешевенькое и вместе с тем такое милое.
Таня. Оно вовсе не простенькое. Оно модное. Новое. Я за него сто двадцать рублей отдала. Специально для тебя. Чтоб ты меня любил.
Завьялов. "Во всех ты, душечка, нарядах хороша". Но в этом особенно.
Таня. Да? Я очень рада.
Завьялов. В сущности, какое громадное значение, когда девушка хорошо одета! Девушки будущего должны одеваться красиво. А почему, в самом деле, трудящиеся должны одеваться плохо?!
Таня. Легкая промышленность хромает.
Завьялов. Э!.. В будущем люди должны одеваться замечательно. Ярко, удобно, красиво. Тогда город зацветет, заиграет. Мягкие ткани, блестящая обувь. Чистота. Как вижу... (Смотрит в окно.) Шестой этаж. Чудесно! Семь часов, а в комнате еще совсем светло. Люди должны жить как можно выше. В будущем обществе квартиры будут не ниже шестого этажа. А на крышах- сады. Ты хочешь, Танька, чтоб на крышах были сады? Разумеется, лифт. Без лифта ужасно. Это очень большой минус, что у вас нет..
лифта.
Таня (виновато). Обещали сделать.
Завьялов. Э!.. Обещали. Какой замечательный вид! Людей почти не заметно, не слышно шума, и пустота, чистота, ясность. Вон велосипед мигает спицами. Как звездочка.
Таня. Очень красиво.
Завьялов. А там, на Малой Бронной, наверное, уже давно свет зажгли. Как я мог жить в этой дыре!
Таня. Тебе не жалко?
Завьялов. Кого?
Таня. Ну... се...
Завьялов. Чудачка!
Таня. Можешь себе представить, я на нее абсолютно не обижаюсь. Вполне понятно. Я б на ее месте то же самое сделала.
Завьялов. То же самое?
Таня. Знаешь, я тогда со стыда чуть не умерла. Честное слово! Ну, что было, то было.
Завьялов. Люди другого мира.
Таня. Ваня... Я тебя хотела спросить... Ты деньги получил?
Завьялов. Да. А что?
Таня. Ничего. Я так. Просто спросила.
Молчание.
Тебе со мной хорошо?
Завьялов. Эге! А машины между тем нет. Этак я и на доклад опоздаю. Погоди..
(Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ IV
Без Завьялова. Входит бабушка.
Бабушка. Женька через двор идет.
Таня. Сюда? Ох! Поди скажи, что меня нет. Мне совестно.
Бабушка. А ты у собаки глаза займи.
Таня. Честное слово, я умру. Бабушка, не пускай его!
Звонок.
Бабушка. Наделала делов! Закрутила мальчику голову. Погоди, мать приедет...
ЯВЛЕНИЕ V
Входит Женя.
Женя. Можно? У вас дверь не заперта.
Таня. Здравствуй, Женя! Что это у тебя?
Женя. В трамвае оторвали. Гады! Невозможно ездить. Покупаю велосипед. В комиссионном можно достать за рублей семьсот- восемьсот. Шикарный велосипед. Сейчас у меня уже на книжке четыреста пятьдесят. В июле безусловно будет велосипед. В Крым на велосипеде поеду. Чтоб я пропал! Здравствуй, Таня! Бабушка! Мое почтение! "Ты жива еще, моя старушка?" Танька, куда запропала? Между прочим, такое дело: на днях получаю в шестом корпусе комнату. Факт! Отдельная комната с кухней и маленькая передняя. Вроде целая квартира. Между прочим, кое-какую мебель взял на выплату. Факт! Ну, так ты решай. (Обнимает ее.)
Таня (освобождается). Но...
Женя. Что?
Таня. Ничего.
Женя. В чем дело?
Пауза.
Перемены. (Осматривается.) Цветочки. Мать с посевной вернулась, что ли?
Таня. Нет.
Женя. Бабушкина койка.
Бабушка. Переселение.
Женя (показывает на дверь, за которой Завьялов). А там?
Бабушка. Там- они.
Таня. Только ты, Женя, не обижайся.
Женя. Можно сесть?
Таня. Садись.
Женя. Что такое?
Таня. Только ты не обижайся. Я живу с одним человеком.
Женя. Смеешься?
Таня. Честное слово.
Женя. Да?
Таня. Да.
Женя. Бабушка!
Бабушка. Я в эти дела не вмешиваюсь.
Таня. Ох, ну что ты на меня так смотришь? Я даже покраснела. Говори что-нибудь. Ей-богу, я не виновата. Ну, стукни меня! Ну что ты хочешь? Честное слово, я сейчас зареву. Ну, хочешь, я тебя поцелую? Только ты не сердись.
Женя. Это правда?
Таня. Ага.
Женя. А я?
Таня. Ну что ж! Как-нибудь. Мало девчат?
Женя. Так. Спасибо. Я вас не задерживаю.
Таня. Женя!
Женя. Хорошая погода. Так. Ну что ж! Бывают в жизни огорчения. Между прочим, у нас на фабрике уже мануфактуру выдают. А у вас выдают?
Таня (вздрогнув). Не знаю. А что?
ЯВЛЕНИЕ VI
Входит Завьялов.
Завьялов. Машина приехала.
Таня. Вы знакомы?
Завьялов. Завьялов.
Таня. Это Женя.
Женя. Гусев.
Завьялов. Ах, вот вы какой! Как же, как же! Очень рад. Женя Гусев. Мне про вас Таня много говорила.
Женя (обидчиво). Что ж она вам говорила?
Завьялов. Вы, кажется, собираетесь совершить летом путешествие в Крым на велосипеде. Это очень хорошо. Прекрасно делаете: молодой человек едет по белому шоссе вдоль моря на велосипеде. Извините, я тороплюсь.
Таня. А меня ты не берешь?
Завьялов. Ну, чего ты там не видела? Только меня будешь смущать. Тем более что доклад коротенький. Можешь по радио слушать. Даже интереснее. (Гусеву.) Будьте здоровы! Мы еще с вами увидимся.
Таня. Ваня, на одну минуточку.
Завьялов. Что такое?
Таня. Я тебя хотела спросить...
Завьялов. Да?
Таня. Ты... ты деньги получил?
Завьялов. Ты уже интересовалась. Да. А что?
Таня. Нет, ничего! Видишь ли... Ну, хорошо. Потом. Когда ты вернешься.
Завьялов. Ну, товарищи, пока! (Жене.) Значит, в Крым! На велосипеде! Ну, ну! Желаю вам... (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ VII
Те же, без Завьялова.
Женя. Так. Все ясно. Я вижу, мне здесь не светит. Куда мне! Кончено.
Таня. Не мучай себя. Не мучай меня. Лучше иди.
Женя. Ты ж обещала.
Таня. Обещала и... и... И перестанем об этом... И будет.
Женя. А я так на это располагал... Василий Иванович еще обещал в шестом корпусе отдельную комнату с кухней и маленькая передняя. Вроде целая квартира.
Таня. Да ну тебя, Женька! А то, ей-богу, я тоже зареву. Ну, миленький!
ЯВЛЕНИЕ VIII
Входит Танина мать с корзинкой, чайником, в сапогах,
прямо с вокзала.
Мать. Наказание с этим шестым этажом! Вся мокрая. Ну, здравствуйте!
Таня. Мать! Ой, что это у тебя?
Мать. В трамвае оторвали. Здравствуй, Танечка! Ну, ясно, кто-кто, а Женька всегда на своем посту. Здорово, сынок! Вы что, уже окончательно оформились?
Женя. Спросите ее.
Мать. Что случилось?
Таня. Ничего особенного. Просто живу с одним человеком, кому какое дело!
Бабушка. Он уже тут у нас пятнадцатый день живет. В Танькиной комнате. А меня сюда переселили, к тебе. Такого рода дела.
Мать. Здравствуйте пожалуйста! Это который?
Таня. Ты его, наверное, помнишь. Такой интересный, как-то за мной на каток заходил. Завьялов.
Мать. Завьялов? Это который лекции? Здравствуйте! Еще лектора нам не хватало!
Женя. Он женатый.
Таня. Тихо, молчи!
Мать. Умный человек- и спутался с такой дурой. Прямо удивительно! Да вы не врете? Поздравляю! (Жене.) Эх ты, велосипедист несчастный, прохлопал девку! Стреляться не собираешься? А то я могу тебе дать соленый огурец. Пожалуйста. (Дает из узелка огурец.) Из Нежина. Между прочим- на станциях продуктов появилось сколько угодно. Хлеб, масло, яйца, молоко, сало- прямо хоть завались. Тут я кое-чего привезла. Между прочим, гусь. Вы посмотрите, товарищи, какой гусь! Одного жиру, наверное, можно два кило натопить. Совсем растратилась. Десять копеек на трамвай в поезде у одного товарища одолжила. Честное слово! Хорош огурец?
Женя. Ничего себе.
Мать. Ничего себе! Много ты в огурцах понимаешь! Шикарные огурцы! Дайте, ради бога, человеку чайку. Умираю пить.
Бабушка. Уже поставила.
Женя. Ну, как посевная?
Мать. Кончили. Почти кончили. За двадцать дней один раз как следует спала. И то- не раздеваясь. Устала, как собака. Прямо-таки ноги распухли. (Снимает сапоги. После паузы.) Да нет, вы серьезно?
Женя. Абсолютно.
Таня. Тише! Ну вас! Да замолчите! (Настраивает радио.) Сс!
Мать. Слушайте, слушайте! Ах! Черт! Вот!
Голос Завьялова (из радио, прерываемый треском). ...запрещено угнетать друг друга... Люди будут свободно развиваться. Человечество будет расти и шуметь, как прекрасный, редкий, хорошо распланированный лес... Озонирующая аппаратура...
Мать. Это чего?
Таня. Он, Завьялов. Тише! Ты слушай, не тарахти! Из-за вас все пропустила. Кончает.
Женя. Ты откуда знаешь, что кончает?
Таня. Все на память знаю.
Голос Завьялова. Кварцевое солнце... Свобода передвижения...
Мать. Что-то я не совсем поняла насчет свободы передвижения.
Таня. Да ну вас! Тише!
Голос Завьялова. Но есть индивидуальности, переросшие свою среду, свой класс, люди высокого интеллекта, люди смелой и новой мысли. У них другая дорога. Дорога цветов. Освобожденный от условностей, человек будущего, сверхчеловек, юберменш, смело и гордо идет по дороге цветов.
Конец речи, аплодисменты, шум, овации, но также и
свистки. Таня, слыша овации, сама аплодирует с жаром.
Мать. Здоров человек языком чесать.
Женя. Свистят. Свистят. Чтоб я сдох!
Таня. Это у тебя в голове свистит. Дурак!
ЯВЛЕНИЕ IX
Вбегает подруга.
Подруга. Мировой скандал... Танька...
Мать. Ты бы хоть поздоровалась.
Таня. Что такое?
Подруга. Здрасте, тетя Дуня! С приездом! Здравствуй, Женька! Поздравляю с законным браком.
Женя (в бешенстве). Иди ты к черту!
Подруга. В чем дело?
Женя. Спроси ее.
Таня. Ах, боже мой! Ну, просто я живу с одним человеком. Каждому-всякому повторять... Кому какое дело!
Подруга. Умереть-уснуть! А Женька?
Женя. Не могу я больше этого слышать.
Бабушка. Белены объелся. Чуть не свалил. Куда?
Женя. Пойду- и на парашюте...
Таня. Не дури!
Женя. Факт! Раз. Одно из двух. Или- или. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ X
Без Жени.
Таня. Женька!
Подруга. Трепотня.
Таня. А вдруг разобьется?
Мать. Не бывает.
Бабушка. Отдел происшествий.
Мать. Умираю пить! Умираю пить!
Бабушка. Уж закипел. Иди. Мы теперь в кухне чай пьем с такими делами. Ступай в кухню.
Мать. Ну и ну!
Уходят.
ЯВЛЕНИЕ XI
Таня и подруга.
Подруга. В чем дело?
Таня. Что?
Подруга. Это я тебя спрашиваю: что? Что ты себе воображаешь? Знаешь, как теперь строго. За один прогул выгоняют. А ты сколько прогуляла?
Таня. Спрашивали?
Подруга (язвительно). Нет, не спрашивали! Смотри, дадут по шее. Очень просто.
Таня. У меня на три дня бюллетень. У меня уважительная причина. Вот бюллетень. Я совсем зашилась. Семейная жизнь. У меня теперь муж.
Подруга. Все?
Таня. Все.
Пауза.
Подруга. А что это про тебя гудят?
Таня. Где?
Подруга. На работе. Все предприятие гудит. Какие это ты четыреста тридцать пять рублей замотала?
Таня. Я не замотала.
Подруга. Собирала деньги на ширпотреб?
Таня. Ну, собирала.
Подруга. В кассу внесла?
Таня. Ну, еще не внесла. А в чем дело?
Подруга. Ой, Танька, что делается! Умереть-уснуть! Бабы шумят. Кругом на всех предприятиях уже получили мануфактуру, а у нас нет. В чем дело? Кинулись туда-сюда, в разные стороны. Оказывается, деньги с людей собрали, а в кассу кооперации не внесли. Кто собирал? Танька Резчикова. Что-то немыслимое! Все.
Таня. Я внесу.
Подруга. Ребята на бюро комсомольской ячейки вопрос этот ставят. Все.
Таня. Что ты говоришь?
Подруга. То, что слышишь.
Таня. Когда?
Подруга. Завтра. Все.
Таня. Завтра? Я завтра обязательно внесу. Ванюша как раз сегодня деньги получил. Я у него возьму. Рано утречком побегу и внесу.
Подруга. Ты непременно внеси.
Таня. Я непременно внесу. Побегу и внесу.
Подруга. Мировой скандал!
Таня. Только имей в виду: никому! Матери не натрепись. И точка.
Подруга. Все.
Таня подходит к окну и смотрит.
Что-то немыслимое делается. Смотри же, непременно внеси завтра. А то показательный процесс: общественная собственность и так далее... Все.
Таня. Ваня! Приехал Ваня, слава тебе господи!
Подруга. На чем приехал?
Таня. На машине.
Подруга. Шофер, что ли?
Таня. Профессор.
Подруга. Умереть-уснуть! Танька! (Обнимает ее и целует.) Профессор? Тогда я сматываюсь.
Таня. Мотайся.
Подруга. Так имей в виду. Все. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ XII
Таня одна. Длинная пауза.
ЯВЛЕНИЕ XIII
Входит Завьялов.
Таня. Ванюша...
Завьялов. Можешь себе представить: небольшой зал радиотеатра абсолютно набит битком. Молодежи, девушек!.. Стены в сукнах, мягкое, матовое освещение- как в будущем. Аудитория раскалилась: все кричат, хлопают, кидают записки. Золотой век! Афины! (Замечает беспорядок.) Что такое?
Таня. Мать с посевной приехала.
Завьялов. Ага! Это очень любопытно.
Таня. Она на кухне с бабушкой чай пьет. Ужасно устала, несчастная. Ваня, ты меня извини, я тебе хотела сказать...
Завьялов. А сапоги? Чьи это сапоги?
Таня. Матери. Она там все время по грязи...
Завьялов. Ага! Да... на чем я остановился? Ты меня перебила... Да. Записки! Полные карманы! Смотри. Чудацкие записки! Например: "Вы говорите, что в будущем обществе рабочий день человека не будет превышать двух-трех часов. А как же тогда сверхурочные? Счетовод Михайлов". Или: "У меня четверо душ детей и два мужа: один в Саратове и один в Новороссийске. Посоветуйте, что делать. Дожидаться бесклассового общества или как? Евдокия Бобкина". (Одну записку разворачивает и, не читая, морщась, сует обратно в карман.)
Таня. А эта?
Завьялов. Ерунда!
Таня. Покажи.
Завьялов. Пожалуйста!
Таня (читает). "Завьялов, вы меня избегаете. Но имейте в виду- я настойчива. Для меня не существует преград. Вы мне нравитесь. Я пренебрегаю условностями. Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. Вера Газгольдер".
Завьялов. Она мне дышать не дает.
Таня. Красивая?
Завьялов. А черт ее знает! Понятия не имею. Наверно, жуткое рыло.
Таня. Дура! Какая-то гора не идет, какой-то Магомет идет... У нее, наверное, не все дома!
Завьялов. Танька, ты прелесть! Знаешь, кто ты такая? Ты- первый день творения.
Таня. Почему это первый?
Завьялов. Потому что не последний. А эта самая Вера Газгольдер, между прочим, начинает меня сильно беспокоить. Я уверен, что в один прекрасный день она вкатится сюда собственной персоной и потребует...
Таня. Я ей вкачусь! Так стукну, что она своих не узнает! Имей в виду.
Завьялов. Таня! Как тебе не стыдно! Что это? Ревность? Фу! Что можно быть омерзительнее и пошлее ревности! Ты серьезно?
Таня. Вполне серьезно. Весь фасад обдеру. Факт!
Завьялов. Та-а-ня!
Таня. Кто любит, тот ревнует.
Завьялов. Я тебя не узнаю! Комсомолка! Пролетарка! Человек будущего! Заря! Аврора! Что ты говоришь! "Стукну", "обдеру фасад"... Опомнись! Я тебе неоднократно говорил, что ревность- это самое мещанское чувство, которое только можно себе представить. Мутное, грязненькое чувство мелкого собственника, лавочника, торгаша, феодала. Таня, тебе не стыдно?
Таня. Стыдно! Но что я могу сделать, Ваня? Люби меня одну! Я тебя очень прошу. Я хочу, чтобы ты был только мой. Понимаешь? Мой, мой, мой!
Завьялов. Ой, боже мой! Мой, моя, мое! Твой, твоя, твое! Честное слово, это смешно, но иногда ты делаешься как две капли воды похожа на Машу, и это ужасно.
Таня. Так зачем ты на мне женился?
Завьялов. Женился? Та-а-а-ня!..
Таня. Ну, не женился. Ну, не расписывались. Какая разница! Все равно ты мой муж, а я твоя жена.
Завьялов. Таня! Муж, жена... Какая ты еще не... новая!
Таня. Я буду новая. Не сердись. Буду какая тебе угодно. Но только ты меня, пожалуйста, люби. Понимаешь? Люби меня! Мне очень надо, чтоб меня любили.
Завьялов. Вот чудачка! Я ж тебя очень люблю.
Таня. Не хочу, чтоб ты меня "очень" любил. Хочу, чтоб ты меня просто любил, без всяких "очень". Кто говорит "очень", тот, значит, совсем не любит.
Завьялов. Ой, боже мой! Ну, я тебя "просто" люблю. Вот странная! Давай, если хочешь, я тебя даже поцелую- нежненько-нежненько!
Целуются.
Ну, помирились?
Таня. Помирились.
Завьялов. Отлично! А теперь я могу тебе сообщить приятную новость. Завтра мы едем в Крым, а оттуда, на теплоходе, на Кавказ. Вдвоем, в международном вагоне. На столике цветы, бутылка легкого вина, конфеты. Это будет очаровательное путешествие.
Таня. Завтра?
Завьялов. Завтра. Ты представляешь себе, что такое ранняя весна в Крыму? Яркое солнце, ни одного облачка, синее море, чайки, и цветет миндаль. Что ни дерево- розовый букет. Танюха-а?!
Таня. Завтра ехать? Ты с ума сошел! А фабрика? А кто за меня работать будет? Медведь? У меня отпуск в августе. В августе поедем.
Завьялов. Действительно, дожидайся августа, когда в Крыму такая очаровательная весна! Не говори глупостей. Завтра мы едем.
Таня. Это ты не говори глупостей! Меня не отпустят. Ни за что не отпустят. Да я и сама не уйду. И так неприятности.
Завьялов. Пустяки!
Таня. Как? Что ты говоришь? Это же производство! Понимаешьпро-из-вод-ство!
Завьялов. Ты меня просто смешишь... и... раздражаешь. Какое там, к черту, производство! Кто тебя может не отпустить? Что, у нас крепостное право? В каком веке мы живем?
Таня. Это тебя надо спросить, в каком веке и в какой стране мы живем. Да ты что, с луны упал? Ваня, ей-богу, это не ты. Тебя кто-то подменил.
Завьялов. Это дичь. Мы живем на пороге социализма. А что такое социализм? Социализм- это прежде всего свобода. И в первую очередьсвобода передвижения. Неужели тебе это не понятно? Разве может человек будущего сидеть, как привязанная обезьяна, на одном месте? Абсурд! Сегодняздесь, а завтра- там, послезавтра- еще где-нибудь, в другом месте. Зимойв Африке. Летом- в Швеции. Весной- в Японии, на островах Тихого океана.
Таня. Померь себе температуру.
Завьялов. Разве тебе не хочется на острова Тихого океана?
Таня. Мало ли что хочется! Хочется. Но сейчас не могу. Просто не имею права. Понятно? В августе.
Завьялов. Сидеть в паршивой Москве по колено в грязи, в то время как в Крыму цветут анемоны! Извини меня, но это типичное мещанство.
Таня. Не выйдет. И точка!
Завьялов. Окончательно.
Таня. Да.
Завьялов. Странно! И глупо! Значит, нет?
Таня. Сейчас нет. В августе. И перестанем об этом говорить.
Завьялов. Хорошо! Не надо. Эти сапоги на всю квартиру воняют. У меня голова болит. Нельзя ли их куда-нибудь убрать?
Где-то неуклюже играют на трубе сигналы.
Что это за дурак все время на трубе играет?
Таня. Пионер Ваня, из сорок шестого номера.
Завьялов. Способный ребенок.
Пауза.
Надо позвонить Преображенскому... Да, телефона нет. Квартира новая, а телефона нет.
Таня. Районная подстанция перегружена. Обещают- через два месяца.
Завьялов. Обещают... Значит, ты категорически не едешь?
Таня. В августе.
Завьялов ходит и свистит. Пауза.
Ваня, мне нужны деньги.
Завьялов. Деньги? Зачем?
Таня. Не спрашивай. Я тебя очень прошу- не спрашивай.
Завьялов. Да. Но все-таки интересно: зачем?
Таня. Ну... Ну, мало ли зачем? Мне очень совестно у тебя просить, но, пожалуйста... Когда у тебя не было, я ведь тебе ничего не говорила. Правда? А теперь мне очень нужно. Понимаешь, очень.
Завьялов. Ты меня пугаешь. Может быть, что-нибудь такое...
Таня. Нет, нет! Ты не беспокойся. Ничего такого. Просто- нужны деньги. Четыреста тридцать пять рублей. Допустим, на хозяйство. Ведь тебе не жалко дать на хозяйство?
Завьялов. Четыреста рублей на хозяйство? Хорошо! Я на днях дам.
Таня. Нужно непременно сегодня.
Завьялов. Непременно сегодня на хозяйство?
Таня. Ну, не на хозяйство. Мне так совестно, ей-богу!
Завьялов. Ты мне с утра все время напоминаешь о деньгах. Ну, знаю, слышал. Надоело. Одно и то же, одно и то же: мое, твое, деньги... мое, твое, деньги... И дурак на трубе играет. Прямо удивительно, до чего все это похоже на Малую Бронную!
Таня. Ванюша, ты не сердись. Я тебе отдам. Только мне очень нужно.
Завьялов. Зачем?
Таня. Не скажу. Не могу.
Завьялов. Тогда я не могу дать.
Таня. Ну, я тебе скажу. Хорошо... Нет! Ни за что! Не скажу.
Завьялов. Тогда не дам.
Таня. Хорошо. Не надо. Забудь, что я у тебя просила. Извини! Не сердись.
Завьялов. Я не сержусь. Смешно, если бы я стал сердиться из-за денег. Я не лавочник. Но согласись сама, что...
ЯВЛЕНИЕ XIV
Входят бабушка и мать.
Бабушка. Вот он, вот наш герой.
Мать. И впрямь! А я уж думала, вы из меня дуру делаете.
Таня. Это Иван Васильевич... Ваня.
Мать. Да вижу, вижу. Слышала. Ну что же, ее личное дело. Не маленькая. Здравствуйте, товарищ! Так сказать, очень приятно... и вообще... Только меня одно удивляет: как это вас угораздило? Чем она вас завлекла? Обыкновенная дуреха. Ей бы еще в куклы играть, в пионерском галстуке ходить, а она вдруг- здравствуйте!- ни с того ни с сего за лектора замуж выскочила. Ну и ну... и... и... и... раз такое обстоятельство, конечно, то милости просим, по-родственному. Все-таки как бы, что ли, теща... Фу, какое дурацкое слово-то! (Обнимает Завьялова.)
Бабушка (растроганно). Милые! (Хочет их обнять, но Таня испуганно удерживает.)
Мать. И вообще, как говорится в комедии Гоголя, в Малом театре, "Ревизор": "Да благословит вас бог, а я не виноват". Ну, дорогая дочка, что и говорить: удивила, не скрою! Партийный?
Завьялов. Около.
Мать. Серпухов тоже около Москвы. А поди километров сто будет. А я, вишь, в каком колхозном виде. Прямо с посевной. За двадцать дней один раз как следует спала. И то не раздеваясь. По тридцать километров в день пёхом. Ноги распухли, как у собаки. Так что, извините, дорогой... тесть или зять... или как там это считается, я уж и забыла.
Завьялов. Стало быть, вы прямо из деревни? Это очень интересно! Ну, как там колхозы-совхозы? Что слышно насчет агрогородов? Агрогород! Ведь это замечательнейшая штука! В будущем обществе люди будут жить в городах-садах, в агрогородах. Чудесный воздух, зелень, солнце, цветы, парное молоко! Деревня в городе и город в деревне- вот синтез, не правда ли?
Мать. Что верно, то верно, но по нашему району на сегодняшний день мы этим еще вплотную не занимаемся. Подготовляем. Наше дело на сегодняшний день- сеять, сеять и сеять. Да не как-нибудь, а как следует. Чтоб почвакак бархат, чтоб ни одного пустого участка, ни одного огреха.
Завьялов. Ну и как... засеяли?
Мать. По нашему району на сегодняшний день по всем культурам процентов девяносто восемь.
Завьялов. Ага!
Мать. Так-с. Нуте-с! Слушала я твой доклад. Красиво говоришь! Хорошо говоришь, занимательно!
Завьялов. Да?
Мать. Да! Но не по существу.
Завьялов. Вот как?.. Это любопытно!
Мать. Не совсем по существу. Ожидала я, откровенно говоря, большего. Как бы тебе объяснить... Человек будущего. Тема большая. Даже можно смело сказать- громадная тема. Во какая! Вы ведь, товарищи, вдумайтесь в эти слова: че-ло-век. Во! Буду-ще-го... Громадные слова! А у тебя выходит: дескать, человек настоящего сам по себе, а человек будущего сам по себе. А весь-то номер именно в том, что человек будущего для нас штука вполне реальная. Понятно?
Завьялов. Я не совсем... Мне не совсем ясно, о чем вы, собственно, говорите.
Мать. Я говорю о том, что мы не только мечтаем о будущем, но делаем будущее. Своими собственными руками. Все по-своему делаем его. И я делаю, и Танька делает, и Женька делает, и вы должны делать.
Завьялов. Позвольте! А я разве не делаю! Как вы странно рассуждаете! Мое дело- это мое слово.
Мать. Верно. Ты и должен своим талантливым словом содействовать, объяснять, мобилизовать массы на достижение этого прекрасного будущего. Показать связь настоящего с будущим, показать конкретно, что делать, по какому пути идти. Увязать настоящее с будущим. Конкретно, реально!
Завьялов. Да, но моя задача- вообще...
Мать. То-то и беда, что вообще! "Вообще" города-сады вещь замечательная, вещь великая. Но ведь, родной мой, их строить надо. Стро-ить! Это тебе не хаханьки! А то ведь это что получается: города-сады, кварцевое солнце, дома-отели, Спиноза, свобода передвижения и прочее, а что еще бывает? Прохожу мимо одной хаты, а оттуда жареным кофе пахнет. Понимаешь, в Синельниковском районе, в селе Малые Раздоры,- жареным кофе!.. Что такое? Я заглянула в окно, а там ребята сою жарят и жрут. Посевной материал жрут, понимаешь! Ах, сукины дети!
Таня. Мама!
Мать. Чего мама! Что он, маленький, не понимает! А ты говоришькварцевое солнце! Или такой факт: пролез в правление одной артели кулак...
Бабушка. Может быть, это им неинтересно?
Мать. Как это "может быть, неинтересно"? Свобода передвиженияинтересно, а то, что гад пролез в правление артели,- неинтересно? Нет, это, товарищи, очень интересно, я извиняюсь.
Завьялов. Да, да, конечно! Но я должен перед вами извиниться. Я очень устал. Нервный подъем во время доклада, и теперь реакция. Мне нужно немного побыть одному. Надеюсь, мы еще поговорим на эту увлекательную и острую тему. Простите.
Таня. Ванюша... Ты получил...
Завьялов. Милая, дай мне немного отдохнуть, и пусть ко мне не входят. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ XV
Те же, без Завьялова.
Мать. Что это лекторы все такие нежные? "Нервный подъем"! "Реакция"! Хорош гусь!
Таня с испугом смотрит на мать.
(Рассматривая гуся.) Гусь, говорю, хорош. Кило два одного жира.
Бабушка (тихо поет). "Как в субботу, в день ненастный..."
Таня. Тсс!
Бабушка. Молчу, молчу.
Мать. Что ж... Пойдем в таком разе в кухню, поскольку теперь свобода передвижения. Н-да-с! Не одобряю. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ XVI
Без матери.
Бабушка. Что ж, и с лектором жить можно. Лишь бы непьющий.
Таня. Бабушка, у тебя есть деньги? Я знаю, ты от пенсии откладываешь.
Бабушка. Ага! Пришла коза до воза и сказала: "Мэ". Ишь ты какая! Профершпилила получку, а теперь к бабушке. Небось знаешь, что у старухи в сундучке деньжата водятся! Ну ладно! Сказывай, сколько тебе надо?
Таня. Четыреста тридцать пять рублей.
Бабушка. Чего это? Сколько? Я не слышу!
Таня. Четыреста тридцать пять.
Бабушка. Христос с тобой! Христос с тобой! Что ты, что ты! Да я и в глаза никогда таких сумм не видела. Что ты! Я думала, тебе рублей восемьдесять. Четыреста тридцать пять!! (Долго смеется, утирая рукавом слезы.) Ох, Танька! Четыреста тридцать пять! Ох, не смеши ты меня, Христа ради, а то я помру. Четыреста тридцать пять! Ох... ох...
Таня. Что ж ты смеешься, бабушка?
Бабушка. Да, милая... да если меня целиком продать, со всем моим барахлом и потрохами, то больше, чем рублей сорок восемь, не выручишь. Верно! А ты говоришь- четыреста тридцать пять. Ну и насмешила! Вот озорная! (Смеется.)
Таня. Бабушка! Ты не смейся. Мне очень нужно. Я пропасть могу.
Бабушка (испуганно). Что ты! Что ты! Танька!.. Вот тебе святой, истинный крест. Двенадцать рублей всех моих дивидендов. Святой крест! Двенадцать рублей кровных. От пенсии откладывала. Да еще шесть пятьдесят мне Потаповна, Морозовская, должна. Она давеча на сметану брала. Да на что тебе столько денег? Что случилось?
Таня. Не спрашивай.
ЯВЛЕНИЕ XVII
Входит мать.
Мать. Хорош гусь! Нет, вы обратите внимание, товарищи: он меня просто умиляет! (Рассматривает гуся.)
Таня. Мама... Мама... (Рыдает.) Я пропала!
Мать. Что такое?
Таня (рыдает, ничего не может сказать). М... ма...
Мать. Что? Что?
Таня. Я потратила общественные деньги.
Мать. Сколько?
Таня. Четыреста тридцать пять рублей. Если завтра утром не внесукрышка!
Мать. Ты?
Таня. Я сама не понимаю. Я- нечаянно. Честное слово! Абсолютно нечаянно. Я собирала на ширпотреб. И должна была внести в кооперацию. И у меня еще были свои. И я не внесла. И все перепуталось, свои деньги и общественные деньги. Одним словом, я стала покупать. И все так дорого... Я думала, Ваня получит- и тогда все уладится... Почему ты ничего не говоришь? Мать! Говори что-нибудь. Не молчи. Ради бога, только не молчи. Ну, стукни меня, стукни, мать!
Мать. Ты растратила общественные, трудовые деньги?!
Таня. Мамочка... Завтра вопрос стоит у нас на бюро ячейки. Будет общественный суд. Я пропала!..
Мать. Дочь старого члена партии Евдокии Резчиковой и героя гражданской войны, расстрелянного колчаковцами уральского рабочего товарища Резчикова, член ленинского комсомола, Татьяна Резчикова- воровка?!
Таня. Я не воровка. Нет, нет! Что угодно, но только не воровка! Мать!.. Спаси меня! Я больше никогда не сделаю, никогда!
Мать. Пальцем не пошевельну.
Таня. Мамочка!.. Четыреста тридцать пять рублей... Пойми! Всего четыреста тридцать пять рублей!
Мать. Всего четыреста тридцать пять рублей! Как ты легко швыряешься трудовыми деньгами! Всего! Да если не четыреста тридцать пять, а пять копеек... всего пять копеек... Понимаешь: пять копеек!
Таня. Меня будут судить. И все придут! И все будут показывать на меня пальцем. Весь завод! Конец! Это конец. Ой, пойми! Конец...
Мать. Правильно! Пусть тебя судит весь пролетариат завода. И пусть тебя вышвырнут из ленинского комсомола и дадут десять лет, чтоб другим неповадно было воровать трудовые деньги!
Таня. Десять лет!
Мать. Мало десять лет! Мало! Я б тебя... Я б тебя собственной рукой... Танька! Дочь! Дура! Что ж ты натворила? Что ты наделала? Такие деньги?! Легко сказать... У меня ни копейки. Ни одной копейки! Я за два месяца вперед позабирала... Может быть, продать что-нибудь? Пальто... За него ничего не дадут. Видишь- какое. Один только вид, что подкладка, и ваты ничего нет. Еле держится. И ничего больше нет!
Таня. Я еще раз... Ване скажу...
Мать. Не сметь! Не сметь! Слышишь? Да я со стыда сгорю перед чужим человеком. Ох, дура! Погоди... Может быть, у соседей... у товарищей... Пойду... Пойду по квартирам. По квартирам пойду. По десятке. По пятерке. Не ради тебя! Не ради тебя, дуры, имей в виду! Ради честного имени пролетария Резчикова. Ради светлой памяти отца твоего пойду. Мать, где мой платок?
Бабушка. Где там! Ох, где там! Во всем доме ни у кого больше трех рублей не найдешь фактически. Все поистратились совершенно. К нам занимать ходят. Легко сказать! Ах, боже мой, грех-то какой! Происшествие какое!
Мать (Тане). Сиди.
Мать и бабушка уходят.
ЯВЛЕНИЕ XVIII
Таня одна. Ее трясет озноб. Большая пауза.
ЯВЛЕНИЕ XIX
Входит Завьялов.
Завьялов. Ну, что, Танюха? Чего ты такая кислая? Ну, здравствуй! Давай мириться. Хочешь, я тебя поцелую нежненько-нежненько? Впрочем, я уже тебя, кажется, сегодня целовал нежненько-нежненько. Ну, это не важно. Фантастическая рассеянность. Почему у тебя глаза красные? Что такое? В чем дело? Слезы? Ты меня извини, но вот это уж совсем не остроумно и становится скучным.
Таня. Я сойду с ума.
ЯВЛЕНИЕ XX
Входит бабушка.
Бабушка. Иван Васильевич! Милый человек! Пожалей бабу! Ведь у тебя нынче получка, полный бумажник. Дай денег!
Таня. Бабушка!
Завьялов. Я не понимаю...
Бабушка (Тане). Молчи! (Завьялову.) И понимать тут нечего, чувствовать надо. Погляди- на ней лица нет. Иван Васильевич... Ванечка... Дорогой внучек... (Обнимает его, дышит ему в лицо.) Дай денег, не обеднеешь!
Таня. Бабушка!
Завьялов (отшатывается от бабушки). Что такое? От нее водкой пахнет. Позвольте... Вы просто пьяная!
Бабушка. Не пьяная, а выпивши. Это разница! И то- не я выпила, а привычка моя выпила. Проклятая моя привычка старого режима! Я ведь, милый мой молодой человек, тридцать лет у станка простояла ткачихой. А ты видел такую ткачиху, чтобы она не позволяла себе рюмочки? Это надо снисходительно уважать, молодой человек!
Завьялов. Позвольте...
Таня. Бабушка!
Бабушка (Тане). Молчи, молчи! (Завьялову.) Иван Васильевич, имей снисхождение. Не за себя прошу, за деточку нашу прошу. Ведь ей под суд идти, в тюрьму, деточке нашей. В тюрьму- ты подумай! (Становится на колени.) Не откажи! Дай денег!
Завьялов. Я не понимаю... Что это происходит?
Бабушка. Она деньги чужие потратила- четыреста тридцать пять рублей. Вот что! (Тане.) Проси, дура, он даст. Проси!
Завьялов. Что? Это правда?
Таня. Правда. Я сама не понимаю. Я- нечаянно. Честное слово! Свои деньги и общественные деньги... лежали вместе. Честное слово! И все так дорого, ужас! Ты понимаешь... Цветочки... Продукты... Простыней целых не было... Я стеснялась перед тобой.
Завьялов. Общественные деньги?
Таня. Когда у тебя не было, ведь я тебе ничего не говорила. Я только хотела, чтоб тебе было здесь, у нас, хорошо и уютно, как в будущем... А теперь у тебя есть, и вот...
Завьялов. Ах, вот что! Я же и виноват! Что это? Шантаж?! Какая гадость, какая мерзость! Мне здесь душно. Здесь воздух отравлен алкоголем и... и сапогами. Удушливый воздух старого мира! Я буквально задыхаюсь.
Таня. Ванюша!
Завьялов. Оставьте меня! (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ XXI
Те же, без Завьялова.
Таня. Что ты сделала, бабушка! (Идет к двери, куда ушел Завьялов. Останавливается. Хочет постучать. Рука бессильно падает.)
Пауза. Бабушка крестится мелко и часто.
ЯВЛЕНИЕ XXII
Входит мать.
Таня (быстро оборачивается к ней, с надеждой). Ну?
Пауза.
Мать безнадежно машет рукой, уходит. Пауза.
Бабушка совсем по-старушечьи плетется за матерью,
утирая нос кончиком платка или полы кофты.
ЯВЛЕНИЕ XXIII
Таня одна. Она бежит следом за ними. Потом
останавливается, поворачивается и идет к двери
Завьялова. Останавливается. Хочет опять постучать.
Опускает руки. Стоит. Пауза. Поворачивается. Идет к
кровати. Ложится. Встает. Опять ложится. Достает
рукой сундучок матери. Встает. Открывает сундучок.
Вынимает из сундучка наган, осматривает барабан.
Слышно, как поет бабушка: "Как в субботу, день
ненастный..." Закрывает дверь в коридор. Ходит на
цыпочках. Достает лист бумаги. Ищет карандаш. Не
находит. Комкает бумагу. Прикладывает револьвер к
сердцу, опускает. Крутит барабан. Отходит в угол.
Зажмуривается. Пауза.
ЯВЛЕНИЕ XXIV
Врывается Женя.
Женя. Танька!
Таня (испуганно). Ах!
Женя. Брось! Сию минуту брось! Отдай наган! Отдай сейчас же! А то как двину в ухо!
Тихая борьба. Он вырывает у нее из рук револьвер.
Дура!
Таня (шепотом). Тише! Не кричи! Отдай!
Женя (подчиняясь, шепотом). Ты что, с ума сошла?!
Таня (шепотом). Зачем?
Женя (шепотом). А вот за тем самым. Все известно! (Вынимает сберегательную книжку.) Сберкнижка. Четыреста пятьдесят рублей. Открыта до двенадцати ночи.
Дальнейший разговор весь шепотом.
Таня. Да.
Женя. Одевайся.
Таня. Да. Сейчас... (Одевается поспешно.)
Женя. В два счета!
Таня. Ты... ты... Спасибо! Дай я тебя поцелую. Дружок!
Женя. Потом. Скорей!
Пауза.
А он?
Таня. Эх! Идем!
Пауза.
А велосипед?
Женя. Черт с ним! Пойду в Крым пешком.
Уходят.
ЯВЛЕНИЕ XXV
Завьялов входит.
Завьялов. Это чудовищно!
ЯВЛЕНИЕ XXVI
Входит Вера Газгольдер. Она весьма пикантна и
прелестно одета, по самой последней моде.
Завьялов. Что вам угодно?
Вера Газгольдер. Если Магомет не идет к горе, то гора идет к Магомету. (Протягивает ему руку.) Вера Газгольдер.
Завьялов долго смотрит на нее. Она улыбается. Потом
он воровато оглядывается. Запирает дверь. Она
бросается к нему в объятия. Долгий поцелуй.
Занавес.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Комната в квартире Веры Газгольдер. Все
интеллигентно. Беспорядок. Открытый чемодан. Цветы.
Вечер. Телефон.
ЯВЛЕНИЕ I
Вера Газгольдер одна.
Вера Газгольдер (разговаривает по телефону). Будьте любезны, портье "Метрополя". Мерси! Это портье? С вами говорит Вера Федоровна Газгольдер. Газгольдер. А вы припомните! Я у вас бываю в ресторане под каждый выходной день. Да, да. Под прошлый выходной на мне была котиковая шубка и белый беретик. Я была со своим первым мужем, инженером Воскобойниковым. Нет, нет! Вы ошибаетесь, Николай Борисович Грудинский- это как раз второй муж. Я с ним уже давно ничего общего не имею. А это был как раз Воскобойников. У меня с ним до сих пор самые дружеские отношения. Еще в фойе был скандал. А я как раз сидела на диванчике с Воскобойниковым. Теперь припоминаете? Ну, это не важно. Одним словом, у меня к вам просьба. У вас есть свободные машины на совзнаки? Для меня всегда? Вы очень любезны. Но это не важно. В таком случае, пожалуйста, пришлите мне через полчаса линкольн по адресу: Новинский бульвар, пятнадцать, квартира шесть; мне надо на вокзал. Через полчаса будет? Мерси! Я как раз уезжаю недели на две в Крым. Мерси, мерси! Так я буду ждать. (Кладет трубку. Укладывается. Смотрит на часы. Суетится. Напевает.)
Звонок телефона.
Алло! Сента? Здравствуй, Сента! Представь себе, уезжаю в Крым. Через полчаса. С Завьяловым... Так и случилось. Муж? Он еще ничего не знает... Нет, он в театре. Я ему оставлю записку. А ты думаешь, мне не жалко? Ужасно жалко, ужасно! Но что ж делать? Сердце не камень. Это выше моих сил. Да, да, сильна, как смерть. Ничего не могу с собой поделать. Совершенно верно: сошла с ума. Ничего не соображаю. С первого взгляда. Можешь мне не верить, но я сама себя не узнаю. Вот и сейчас с тобой разговариваю, а щеки так и горят, так и горят. Я даже думаю, что у меня повышенная температура. Нет, серьезно. Наверно, тридцать семь и шесть. С ума сойти. В первый раз я встречаю такого человека: новый до мозга костей, смелый, солнечный, такой современный-современный. В нем ничего мещанского, ничего банального! Нет, нет, это уже в последний раз: всерьез и надолго... навсегда! Ты себе представить не можешь, до чего я счастлива! Ну да, ну да! В Крым, в международном. Потом на Кавказ: в Батум, на Зеленый Мыс... Ты себе представляешь? Еще бы!.. Что? Патефон? Обязательно! Конечно. Разумеется! Пятнадцать пластинок...
Вертинского? Конечно, нет! Вертинский- это уже стало банально. Дурной тон. Я вчера украла у Воскобойникова две замечательные, только что из-за границы. Еще ни у кого нет. Совершенно новые! Подожди, не отходи от телефона, я тебе сейчас поставлю одну. (Пускает патефон, прикладывает к нему телефонную трубку; изредка произносит в трубку реплики восхищения.) Ну, что ты скажешь? Правда, замечательно? Слушай, слушай! Сейчас будет изумительное место. Ты думаешь, это оркестр? Нет. Это поют в джазе... Вот, вот! Ну, как тебе нравится?
Звонок входной двери.
Он! Сенточка, прощай, до свидания! Я тебе буду писать. Целую, обнимаю. Через две недели увидимся. На вокзал не надо. Пока, пока! Он! (Вешает трубку.)
Патефон продолжает играть.
ЯВЛЕНИЕ II
Входит Завьялов с маленьким чемоданчиком. В руках
букет мимоз.
Вера. Мимозы! Какая прелесть!
Завьялов. Тебе.
Вера. Мне? Это мне? Как ты мил! Мерси! А билеты?
Завьялов. Есть.
Вера. В международном?
Завьялов. Конечно.
Вера. Первой категории?
Завьялов. Да.
Вера. Покажи.
Завьялов. Вот.
Вера. Правильно! Розовые. За скорость, за мягкость. Все в порядке. Ты очень мил.
Завьялов. Мы не опоздаем?
Вера. У нас сорок минут времени. Я вызвала машину. Это весь твой багаж?
Завьялов. Пара белья, зубная щетка, полотенце. А что еще нужно человеку?
Вера. Ты чудный! Легкий, свободный, новый! Вот именно за это я тебя обожаю. А ты меня?
Завьялов. До сих пор я был слеп.
Вера. А теперь?
Завьялов. Я искал тебя всю жизнь. Ты была нужна мне, как воздух. Именно ты.
Вера. Говори, говори!
Завьялов. Да что же говорить! Мне кажется, что мы самой природой созданы друг для друга. Это, может быть, банально, но я не боюсь банальности, если это правда.
Вера. Верно. Нет ничего банальнее, чем бояться банальностей. (Обнимает его.) Мой?
Завьялов. Твой.
Вера. Навсегда?
Завьялов. Навсегда.
Поцелуй.
Вера. Пардон! Пластинка кончается. (Быстро идет к патефону и останавливает. В продолжение следующих сцен иногда подходит и пускает патефон и потом останавливает, всегда вовремя.) Между прочим, я беру с собой патефон. Ты не возражаешь?
Завьялов. Напротив! Цветы и музыка...
Вера. И любовь... и свобода...
Завьялов. Это- будущее.
Вера. Будущее.
Поцелуй.
Завьялов. Да! Виноват. Самое главное! Я совсем забыл! Поздравь меня. Вышел "Человек будущего". (Вынимает из кармана книжку.)
Вера. Что ты говоришь! Какая прелесть!
Завьялов. Первый экземпляр. Тебе.
Вера. Мне? Первый экземпляр- мне? Родной мой!.. Какой подарок! Мы будем целый день сидеть, обнявшись, в купе и читать, читать, читать!
Завьялов. Между прочим, не пора ли нам ехать?
Вера. У нас еще полчаса. Странно, что до сих пор нет машины. Когда ты сюда шел, внизу не было линкольна?
Завьялов. Кажется, нет.
Вера. Странно! Не хватает, чтоб муж сейчас пришел из театра.
Завьялов. Муж? Ах да, твой муж... Надеюсь, он уже знает?
Вера. Знает. То есть он еще не знает, но это не имеет значения. Пусть это тебя не тревожит. Он не мещанин.
Завьялов. Но все-таки надо было предупредить. Как-то неудобно.
Вера. Ничего. Я ему оставлю записку. Или, даже лучше всего, мы ему звякнем с вокзала или черкнем с дороги открытку.
Сигнал автомобиля.
Машина. Это за нами.
Звонок.
Завьялов. Кажется, звонили?
Вера. Разве? Вот это будет номер! (Подходит к двери, слушает.) Он.
Завьялов. Да?
Вера. Факт! (Слушает.) Раздевается.
Завьялов. Надеюсь... надеюсь, мы не будем разыгрывать пошлого фарса?
Вера. Я тебе повторяю: он не мещанин.
Завьялов. Но все же! Надо прямо.
Легкий стук в дверь.
ЯВЛЕНИЕ III
Входит муж.
Муж. К тебе можно?
Вера. Входи, входи. Я не одна. У меня Завьялов. Вы не знакомы? Иван Васильевич Завьялов.
Завьялов. Завьялов.
Муж. Газгольдер.
Вера. Дмитрий Александрович.
Завьялов. Очень приятно.
Муж. Я вам не помешал?
Вера. Нисколько. Ты что, не досидел до конца?
Муж. Нет, до конца. Коротенький спектакль.
Вера. Ты весь мокрый, на бороде вода.
Муж. Да, что-то чудовищное. Представьте себе- вдруг опять снег! И главное- какой снег? Пополам с дождем! Вот вам московская весна.
Завьялов. Да, безобразно! И холодно?
Муж. Не то чтобы холодно, а как-то пронизывающе.
Вера. Ты лучше сними ботинки.
Муж. Нет. Ноги, представь себе, совершенно сухие. К счастью, выходя из дому, я надел калоши. Ну-с! Я очень рад, что вы наконец-таки собрались к нам. Вера мне столько о вас говорила!
Вера. Надеюсь, Иван Васильевич достаточно известен и без моей рекомендации.
Муж. Ну, разумеется! Разумеется! Читал. Слышал. Знаю. И сам, так сказать, глубокий поклонник. Садитесь, пожалуйста. Очень, очень рад вас видеть у себя в доме.
Завьялов. Благодарю вас. Я тоже.
Пауза.
Муж. Ты бы нам, Верочка, чаю поставила, что ли? Как вы насчет чайку, Иван Васильевич?
Завьялов. Чайку? Пожалуй. Но стоит ли затруднять хозяйку?
Муж. Пустяки! Никаких затруднений. У нас электрический чайник. Штепсель- и через восемь минут кипит. Замечательно удобно! Веруся, а?
Вера. Сейчас. (Ставит чайник.)
Пауза. Настойчивый сигнал автомобиля. Вера и Завьялов
молниеносно переглядываются. Завьялов украдкой
смотрит на часы.
Муж (мечтательно). Ах, друзья мои, только что я наслаждался в Художественном театре...
Завьялов. Что вы смотрели?
Муж. "У врат царства".
Завьялов. Прекрасная пьеса!
Муж. И прекрасный театр, прибавьте.
Завьялов. Да. И театр прекрасный.
Муж. Прекрасный театр! Прекрасная пьеса! Я ее смотрю в четвертый раз. И прекрасная игра актеров, прибавьте. Ах, как они играют, как играют! Божественно играют! Один Качалов чего стоит! Я его еще помню до революции. Предельное обаяние. Голос, фигура! Такая, знаете, благородная простота. Да не только в Качалове дело. Какой ансамбль! Боже мой, какой у них ансамбль! То есть буквально забываешь, что сидишь в театре. Жизнь, сама жизнь!
Вера (бледно). Дмитрий Александрович- ужасный театрал.
Муж. Сама жизнь, сама жизнь! Совершенно потрясающе. Одни занавески в первом акте чего стоят! Ветер колышет занавески, и светит солнце. Настоящее солнце. А графин? Вы обратите внимание на графин. Настоящий графин с настоящей водой. В него бьет солнце, и, знаете ли, на скатерти- звезда. До чего тонко! До чего художественно! Совершенно как в жизни. Совершенно! Солнечная звезда на скатерти. Ведь это же гениально! Неужели вы не находите, что это гениально?
Завьялов. Да. Это гениально.
Муж. Именно гениально! Друзья мои! Я отдыхаю в Художественном театре. Это единственный уголок, где в полном смысле слова отдыхаешь душой. Художественный театр. Вы не находите?
Завьялов. Конечно.
Муж. Ах, друзья мои, после Художественного театра у меня всегда какое-то такое..
такое умиротворенное настроение. Подумайте, как хорошо: сидят люди в теплой комнате, интеллигентные люди, и говорят об искусстве; а за окном- вьюга, мокрый снег, темнота, непогода; а в комнате уютно; тихо бурлит вода в чайнике, тикают часы... А за окном ночь.
Сигнал автомобиля. Пауза. Завьялов нервно смотрит на
часы.
Завьялов. Да.
Вера. Дмитрий, я должна сказать... Я знаю, тебе будет больно. Мне самой очень больно и тяжело. Но я уверена, что ты меня поймешь и простишь. Я люблю Ивана Васильевича.
Муж. Как?
Завьялов. Дмитрий Александрович! Мы не мещане. Было бы недостойно интеллигентных людей притворяться и лгать. Я люблю Веру...
Вера. Федоровну.
Завьялов. Веру Федоровну.
Вера. Мы уезжаем в Крым.
Пауза.
Муж. Когда?
Вера. Сейчас.
Муж. Вера!
Вера. Так надо.
Муж. Вы шутите! Это правда?
Вера. Да.
Муж. Вера! Опомнись!
Вера. Прости меня, Дмитрий, но это выше моих сил. Прости и забудь. Мы опоздаем на поезд. Я хочу, чтобы мы все расстались друзьями. Прощай!
Муж. Так. Я это предчувствовал. Ну что ж!.. (Всхлипывает.) Простите меня! Простите эти неприличные слезы. Но мне так тяжело, так страшно тяжело... Это сейчас... пройдет... Ничего! Это пройдет. Ах!.. Ну вот... Ну вот... прошло... Я уже взял себя в руки. Так внезапно!.. Иван Васильевич...
Вера. Да, да! Подайте друг другу руки. Я хочу, чтоб мы расстались друзьями. Скорей подайте друг другу руки, а то я разревусь, как девочка. Я больше не могу. У меня нервы не выдержат.
Завьялов. Дмитрий Александрович! Мы не мещане. (Протягивает мужу руку.)
Потрясающее рукопожатие.
Муж. Иван Васильевич! Вы у меня отнимаете самое дорогое на свете. Любите же ее, берегите, умоляю вас! И... и... дай бог, чтоб она вас всегда так же сильно любила, как я ее люблю и всегда буду любить. Ну вот и все... Теперь что же? Теперь, значит, опять один. Опять один- со своими книгами, со своими добрыми, верными друзьями. Один со своими мыслями. (Всхлипывает.) И впереди- одинокая старость...
Вера. Дмитрий, умоляю тебя, возьми себя в руки! Ты расстраиваешь меня. Останемся друзьями.
Завьялов берет вещи.
Муж. Прощай, Верочка! Не вспоминай обо мне дурно. Прости, если что было. Ну... Позволь же мне в последний раз послужить тебе. (Подает ей шубку.) Так внезапно! Мог ли я думать, когда дарил тебе эту милую шубку, что не пройдет и года... как... (Всхлипывает.)
Завьялов. Дмитрий Александрович, не надо. Не надо шубы. Вера, сними. Я не хочу. Ты пришла к Дмитрию Александровичу без шубки и должна от него уйти тоже без шубки.
Вера. Ты думаешь?
Завьялов. Я настаиваю.
Вера (снимает шубку). Да?
Муж. Верочка! Ради бога! Ты схватишь воспаление легких. Разве можно в такую погоду...
Завьялов. В Крыму тепло. А до вокзала в закрытой машине.
Муж. А вдруг в Крыму тоже холода?
Завьялов. Тогда я куплю Вере Федоровне другую в Севастополе.
Муж. Но это ужасно! Вы можете в Севастополе не достать. Умоляю вас, возьмите!
Завьялов. Это невозможно! Я никогда на это не соглашусь.
Муж. Верочка, умоляю тебя!
Вера. Завьялов, но почему же?
Завьялов. Нет, нет! Ни за что! Шуба представляет определенную товарную ценность. Я хочу, чтобы ты шла за мной с чистой совестью и ничем не была обязанной многоуважаемому Дмитрию Александровичу. Я не хочу, чтобы между нами легла вещь. Вещь превращает свободного человека в раба.
Вера. Да. Но действительно холодно.
Муж. Я умоляю вас!
Завьялов. В крайнем случае, если вы так настаиваете, извольте: я покупаю у вас эту шубу!
Муж. Иван Васильевич, вы меня просто обижаете!
Завьялов. Нет, нет! Повторяю: шуба представляет определенную материальную ценность, и позвольте вам... (Вынимает из бумажника пачку денег, считает и дает мужу.) Позвольте вам...
Муж (автоматически беря деньги). Честное слово, Иван Васильевич... Вы меня обижаете... Право!
Вера. Иван Васильевич совершенно прав. Эта шуба в конце концов принадлежит тебе. Ты ее покупал. Ты не так богат. (Надевает шубку.) И я не хочу быть обязанной. Это неделикатно- настаивать.
Муж (покорно). Хорошо. (Бегло подсчитывает деньги.) Хорошо...
Сигнал автомобиля.
Вера. Прощай!
Завьялов. Прощайте!
Муж. Простите... сколько тут?
Завьялов. Четыреста пятьдесят рублей.
Муж. За эту шубку четыреста пятьдесят рублей?! Вы меня просто смешите. В прошлом году я за нее заплатил восемьсот сорок.
Вера. Восемьсот шестьдесят.
Муж. Видите! Даже восемьсот шестьдесят.
Завьялов. Так это и было в прошлом году.
Муж. Да, но не забывайте, что в прошлом году все стоило дешевле.
Завьялов. Что стоило дешевле?
Муж. Да все, что хотите.
Завьялов. Именно?
Муж. Да боже мой! Да все, что хотите. Да любой предмет первой необходимости.
Завьялов. Во-первых, шуба не есть предмет первой необходимости.
Вера. Ну, это как сказать!
Завьялов. А во-вторых, я в первый раз слышу, чтобы в прошлом году все было дешевле. Наоборот, дороже!
Муж. Иван Васильевич! Все знают, что жизнь с каждым годом становится все дороже и дороже. Да не только у нас, и за границей то же. И во всем мире.
Завьялов. Но именно? Именно? Назовите мне хоть какой-нибудь предмет, который бы стал по сравнению с прошлым годом дороже.
Муж. Пожалуйста! Спички. В прошлом году коробка спичек стоила три копейки, а в этом году пять копеек.
Завьялов. Интересно знать, где это вы платите за коробку спичек пять копеек?
Муж. Да где угодно! Да у любого мальчишки на улице.
Завьялов. Позвольте! Дмитрий Александрович! Побойтесь бога! Кто же вас заставляет покупать спички у мальчишки на улице, по спекулятивным ценам, когда в любом кооперативе спички стоят тридцать копеек пачка, то есть ровно три копейки коробка!
Вера. Господа, я не понимаю, о чем вы спорите: то- спички, а тошуба... Даже странно! Мы опоздаем.
Завьялов. Погоди. Это все равно. Шуба- товар, и спички- товар. Надо читать Маркса. Итак, мы установили, что цены не повысились.
Муж. Нет, повысились. Спички- это еще не факт.
Завьялов. Это дела не меняет. Она большего не стоит.
Муж. Как же не стоит, когда я вам повторяю, что за нее заплачено ровно восемьсот шестьдесят рублей, по случаю!
Завьялов. Да, но год тому назад.
Муж. Да, но подчеркиваю: по слу-ча-ю.
Завьялов. А я покупаю не по случаю.
Муж. Но не за четыреста же пятьдесят.
Завьялов. Да, но не восемьсот же шестьдесят!
Муж. Да, но ведь по случаю.
Завьялов. Да, но ведь год тому назад!
Муж. Как угодно.
Завьялов. Пожалуйста!
Вера. Я не понимаю. Так как же?..
Завьялов. Погоди. Не вмешивайся. Наконец, Дмитрий Александрович, ведь вы, кажется, только что предлагали эту шубу, так сказать, вообще...
Муж. Вот предлагал "вообще", а теперь не предлагаю. Теперь я понял. Она представляет определенную товарную ценность, и я не хочу терять. За что купил, за то и продал. Восемьсот шестьдесят рублей- и ни копейки.
Завьялов. Как угодно!
Муж. Пожалуйста.
Очень настойчивый сигнал автомобиля.
Вера. Однако...
Муж. Вера! Не вмешивайся! Ради бога! Только, Иван Васильевич, я вас предупреждаю: такой шубы за эти деньги вы нигде не достанете.
Завьялов. Такой шубы?
Муж. Такой шубы.
Завьялов. Нигде не достану?
Муж. Не достанете.
Завьялов. У вас просто преувеличенное представление о своей шубе.
Муж. Нисколько не преувеличенное! Прекрасная шуба.
Завьялов. Может быть, год тому назад она и была прекрасна. А теперь, вы меня извините, это обыкновенное немодное и довольно-таки потертое пальто.
Вера. Вы с ума сошли! Пальто?! Если это немодное, то я в таком случае не знаю, что у вас называется модное!
Муж. Вера!
Вера. Потертое! Где оно потертое?
Завьялов. Где потертое? Пожалуйста! (Ищет.)
Вера. Ну, где? Где? Где?
Муж. Действительно, очень интересно: где это потертое? (Надевает пенсне.)
Завьялов. Вот.
Вера. Это не потертое.
Завьялов. А что же это?
Вера. Это так и было.
Завьялов. Может быть, так и было. Но это снижает цену. А вот еще. И вот. И вот.
Вера. Где? Где?
Муж. Действительно, где? Я что-то не вижу.
Завьялов. Не видите, потому что вы слепой, а здесь темно. Подойдемте же поближе к источнику света. (Подходит к лампе.) Вера, сними абажур. Вот-с! И вот. И вот. Теперь видите?
Вера. Однако не знала, что вы такой наблюдательный.
Завьялов. Наблюдательный не наблюдательный, а четыреста пятьдесят рублей- красная цена.
Муж. Ни за что!
Вера. Ни за что!
Завьялов. В таком случае как угодно.
Вера. Четыреста пятьдесят рублей?! Пф! Да вы знаете, что теперь приличные туфли на заказ стоят четыреста? (Вынимает туфли.) Видите эти туфли?
Муж. Да. Видите эти туфли? Я за них третьего дня заплатил четыреста двадцать пять, и я не намерен...
Завьялов. Туфли? Хорошо. Пожалуйста! Я их беру! (Демонстративно забирает коробку с туфлями под мышку.)
Муж. А шубу?
Завьялов. Шубу не беру.
Муж. Почему?
Завьялов. Потому что дорого.
Муж. Как же дорого, когда дешево?
Завьялов. Она просто не стоит этих денег.
Муж. Как же не стоит, когда фунт масла в коммерческом магазине повышенного типа- двадцать рублей!
Завьялов. Отлично. Будем ее считать на коммерческое масло повышенного типа.
Вера. Кого ее?
Муж. Шубу на масло.
Завьялов. Позвольте! (Быстро пишет.) Четыреста пятьдесят на двадцать. Дважды два- четыре, сносим пять; дважды два- четыре: четыре из пяти- один; сносим ноль. Двадцать два и пять десятых.
Муж. Чего?
Завьялов. Фунта.
Муж. Что вы делаете?
Завьялов. Перевожу шубу на коммерческое масло повышенного типа.
Муж. Так-так-так-так!
Вера. Таким образом, получается, что наша шуба содержит двадцать два с половиной фунта коммерческого масла?
Завьялов. А что, может быть, мало?
Вера. Конечно!
Завьялов. Да вы уясните себе, Вера Федоровна, что такое в наших условиях двадцать два фунта хорошего, коммерческого масла повышенного типа? Это полпуда. Вдумайтесь в это: полпуда!
Вера. Дмитрий! Этот человек над нами просто издевается.
Муж. Помолчи, ради бога. Не кричи под руку. Ты видишь, я считаю. Пятью шесть- тридцать. Ноль пишу, три замечаю...
Завьялов. Что вы делаете?
Муж. Не мешайте. Проверяю. Дважды шесть- двенадцать, да трипятнадцать; пять пишу, один замечаю... Перевожу масло.
Вера. Куда?
Завьялов. В шубу.
Вера. Вас не спрашивают.
Муж. Перевожу масло обратно в шубу. (Считает.) Итого- одна тысяча триста пятьдесят.
Вера. Одна тысяча триста пятьдесят рублей. Вот видите! А вы говорите- четыреста пятьдесят. Маленькая разница!
Завьялов. Тысяча триста пятьдесят рублей? Не может быть этого! Виноват... Тут что-то не так.
Вера. Так, так! Не беспокойтесь, мы знаем арифметику не хуже вас.
Муж. Тысяча триста пятьдесят! Факт!
Завьялов. Позвольте! Позвольте! Действительно, одна тысяча триста пятьдесят, но не рублей, а копеек. Копеек!
Вера. Почему копеек? Что это значит?
Завьялов. Это значит, что ваша шуба в переводе на коммерческое масло повышенного типа стоит тринадцать рублей пятьдесят копеек.
Вера. Моя шуба- тринадцать рублей пятьдесят копеек?! Да вы просто маниак!
Завьялов. В масло! В масло! Если перевести в масло!
Вера. Все равно. Хоть в швейцарский сыр! Моя шуба- тринадцать рублей пятьдесят копеек?! Вы слышали когда-нибудь подобную наглость?! Тринадцать рублей пятьдесят копеек! (Легкий истерический смех.)
Завьялов. Уверяю вас, она больше не стоит. Она во многих местах сильно трачена молью, и мездра вся в дырках.
Вера. Что в дырках? Что? Повторите!
Завьялов. Мездра.
Вера. Да как вы смеете в приличном доме? Дмитрий, ты слышал? Он говорит... мездра! Какой цинизм!
Завьялов. Кожа, на которой растет мех, называется мездрой.
Вера. Не смейте! Я не желаю слышать эти гадости. Дмитрий, я не понимаю, почему ты молчишь?
Завьялов. Весь воротник трачен молью. И весь бок потерт. И рукава с внутренней стороны.
Муж. Где? Где?
Завьялов. Да вот же.
Вера. Куда вы тащите мою шубу?
Завьялов. К свету. (Дует на мех.) Видите? Видите?
Вера. Я вам запрещаю.
Завьялов. Да что вы у меня ее из рук вырываете?
Муж. Не смейте трогать! Это не ваша вещь.
Завьялов. Любой скорняк может подтвердить, что мездра гнилая.
Вера. Не хватайте!
Муж. Только, пожалуйста, без рук!
Завьялов. Я бы вас попросил...
Муж. Пустите!
Завьялов. Не пущу!
Муж. Сейчас же бросьте!
Завьялов. Не брошу.
Муж. Где потерта? Где вы видите дырявую мездру?
Завьялов. Наденьте очки. Вот! И вот! И вот!
Вера. Ай! Вы оторвете рукава! Она уже трещит! Ай! Вы с ума сошли! Что ты смотришь, я не понимаю!
Муж. Иван Васильевич... Вы- хам!
Завьялов. Сам хам!
Вера. Маниак! Психопат! Дурак! Ступайте отсюда вон! Сию минуту вон!
Завьялов. Только без рук, будьте любезны. Только без рук!
Муж. Верочка, умоляю тебя...
Вера. Ах... ах... ах!.. Мездра. (Легкая истерика.)
Пауза.
Завьялов. Куда я попал! Куда я попал! Я ослеп. Мне здесь душно! Простите... Назад! Домой! К Маше!
Муж. С богом, с богом!
Вера. Скатертью дорога! Возьмите свою муру! (Бросает Завьялову книжку.) Барахольщик!
Завьялов (с достоинством поднимает книжку и берет под мышку коробку с туфлями). Кажется, мы за туфли в расчете? (Раскланивается.)
Муж. Иди, иди!
Вера. Они мне все равно жмут!
Завьялов. Мещане! (Уходит.)
Вера. Возьмите свой веник. (Выбрасывает ему вслед мимозы.) Такую шубу за тринадцать рублей? Как вам это нравится! Не могу успокоиться. Прямо какой-то аферист! (Заводит патефон, потом останавливает.)
ЯВЛЕНИЕ IV
Те же, без Завьялова. Пауза.
Вера. И я любила этого человека?!
Муж. Бред!
Занавес.
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Обстановка первого действия, но все чище, солнечнее,
наряднее: вероятно, был произведен небольшой ремонт.
Утро. На сцене никого нет.
ЯВЛЕНИЕ I
Доктор (в белом халате появляется в дверях комнаты, в которой в первом действии помещался кабинет Завьялова; выпускает пациента). А главное- не курите. Пятьдесят процентов современных болезней- от курения. Честь имею!
Пациент уходит. Доктор идет через сцену к двери,
ведущей в проходную комнату.
Пожалуйте, следующий! (Заглядывает в дверь.) Больше никого нет?
ЯВЛЕНИЕ II
Входит Поля. Она нарядно одета.
Поля. Никого, Павел Николаевич.
Доктор. Отлично.
Поля. Павел Николаевич... я вас хочу что-то попросить...
Доктор. В чем дело?
Поля. Только вы не смейтесь с меня.
Доктор. Ну!
Поля. Вы будете смеяться?
Доктор. А ты говори: в чем дело?
Поля. А вы будете смеяться?
Доктор. Да ну тебя! Нет, не буду смеяться. Наоборот. Я буду рыдать нечеловеческим басом.
Поля хихикает.
Говори прямо. Ну!
Поля. Я стесняюсь.
Доктор. Ну, так катись и не морочь голову.
Поля. Павел Николаевич... сведите с меня веснушки.
Доктор. Чего? Чего?
Поля. Веснушки с меня сведите.
Доктор. Новое дело! Зачем тебе?
Поля. Я на вечерний рабфак поступаю.
Доктор. Знаю. Так тебе что, веснушки учиться мешают?
Поля. Там- ребята.
Доктор. Ага! Понял я вас. Мужчинам хочешь нравиться?
Поля. Ага!
Доктор. Ой, дуреха! Он, балда! Да пойми ты, что веснушки главная твоя красота! У тебя, кроме веснушек, ничего нету. Она хочет свести веснушки! Что ж тогда от тебя останется? Веснушка- первый признак здоровья. Вот они у тебя какие: большие, красивые, чудесные, по всей морде. Во! Мне бы твои веснушки, так я бы черт-те что понаделал. От меня бы ни одна баба не ушла. Факт!
Поля. Павел Николаевич... сведите веснушки.
Доктор. Не могу.
Поля. Вы же доктор.
Доктор. А ты думаешь, доктор- бог, он все может?
Поля. Пропишите мазь.
Доктор. Нету мази против веснушек. Не бывает в природе. Медицина против веснушек бессильна. Ничего не могу сделать.
Поля. Может, какие-нибудь порошки?
Доктор. И порошки не помогут.
Поля. Вы меня, наверное, обманываете, Павел Николаевич. Сведите веснушки. Я вам буду на всю жизнь благодарная.
Доктор. Отцепись! Свести не могу. Вырезать могу. Хочешь, вырежу? Сейчас вырежу, все до единой. Правда, дырочки на морде останутся, но зато все веснушки как рукой снимет.
Поля. Ой! Дырочки?
Доктор. Да. Дырочки! И это очень хорошо. Ничто так не украшает лица молодых девиц, как дырочки. Иди-ка сюда.
Поля. Ой!
Доктор. Иди, иди! А ну, где тут ножницы? (Надвигается на Полю.)
Поля. Ай!
Визжит, убегает от доктора, он за ней.
Доктор. Стой! Стой! Ага! Попалась? (Ловит Полю, кричит.) Маша, дай-ка сюда на минуточку ножницы! Мураша! Ножницы! Живо! Ножницы для ногтей!
ЯВЛЕНИЕ III
На шум вбегает нарядная Маша.
Маша. Что такое? Что за бедлам?
Доктор. Скорей давай ножницы! Держи ее! Я ей сейчас буду веснушки вырезать. Скорей, Машенька, скорей, а то она раздумает!
Маша. Что ты мучаешь девочку?
Доктор. Она уже собирается крутить роман с рабфаками, а ты говоришь- девочка! Ей, понимаешь ты, эти проклятые веснушки всю красоту портят. Жить не дают. Ничего себе малютка! (Поле, громко.) Вырезать?
Поля. Павел Николаевич... пустите!
Доктор. Ага! Не нравится? Говори: будешь сводить веснушки или не будешь?
Поля. Не буду.
Доктор. Ну, то-то! (Отпускает Полю.)
Маша. Ей-богу, Павел, ты себя ведешь, как маленький.
Доктор. А я и есть маленький. То есть не маленький, а так себе, молодой человек средних лет, приятной наружности.
Маша (смеется). Фу, какой дурак!
Доктор. Это ничего! Дуракам счастье. (Обнимает Машу.) Ну, Поля, как ты уже вполне опытная в этих делах, кто лучше- я или Иван Васильевич?
Поля хихикает.
Ну, чего ж ты конфузишься? Валяй, не стесняйся!
Маша. Паша, как тебе не стыдно!
Доктор. Ничего, ничего! Пусть привыкает разбираться в мужчинах. Кто лучше?
Поля (хихикает). Вы больше подходящие.
Доктор. Ага! У малютки вкус.
Поля хихикает и убегает.
ЯВЛЕНИЕ IV
Наверху кто-то довольно бойко и громко, гораздо
лучше, чем в первом акте, играет на пианино "Вальс
Джульетты".
Доктор (продолжая обнимать Машу, напевает "Вальс Джульетты"). Там-там-тара-ра-рам-та-ра-рам-там-там... тар-ра-рам... (Вальсирует с Машей, напевая.) Смотри пожалуйста, как здорово насобачился этот самый "Вальс Джульетты"! Прямо замечательно! (Вальсирует.)
Маша. Ты, собственно, по какому случаю резвишься?
Доктор. Выходной день справляю.
Маша. Тебе со мной хорошо?
Доктор. Замечательно! А тебе?
Маша. Мне с тобой легко. Я никак не предполагала, что ты такой чудный. Ты знаешь, я тебя просто люблю.
Доктор. А Завьялова?
Маша. Когда он ушел, мне показалось, что жизнь кончена. Я ему отдала десять лучших лет. Молодость, все. У нас первое время, например, не было ванны. Я его собственноручно мыла в кухне. Он стоял в миске, а я его шаровала мочалкой, как дверь. Честное слово! Мы были очень бедны. "Но для женщины прошлого нет: разлюбила- и стал ей чужой". Да, собственно, в чем дело? Он женился на молоденькой, хорошенькой. Между прочим, чудесная девушка! Я ее зря обидела. Какой сегодня замечательный день! Ты не находишь, что у нас страшно нарядно?
Доктор. Маленький ремонт и солнце в окне. Больше ничего. Чудесная квартирка! Я всегда говорил...
Маша. Смотри- солнце освещает графин, и на скатерти- звезда. И подснежники. Откуда подснежники?
Доктор. Это я...
Маша. Какой ты милый! Я не знала, что доктор может быть такой внимательный.
Доктор. А доктор что, собака?
Маша. Между прочим, Паша, я тебе все препараты привела в порядок. Записала, занумеровала, сложила в ящичек. Микроскоп- это страшно интересно. Завтра я попробую сама одолеть какой-нибудь небольшой анализ. Только ты не мешай. Сама. Это страшно увлекательно.
Звонок.
Доктор. Кого там черт несет?
ЯВЛЕНИЕ V
Поля, за ней курьер.
Поля. Курьер к Ивану Васильевичу. Я говорю- у нас он не живет, а он лезет.
Курьер. Спешный пакет товарищу Завьялову. Под расписку.
Маша. Я вам уже, кажется, говорила, что товарищ Завьялов здесь не живет. Он живет на Ленинградском шоссе, номер семьдесят пять, квартира девяносто.
Курьер. А на Ленинградском шоссе говорят, что тоже уже больше не живет, и послали меня на Новинский бульвар, пятнадцать, квартира шесть, к какой-то гражданке Газгольдер, будто он сейчас туда переехал.
Маша. Ничего не понимаю!
Курьер. Я, значит, прямо оттуда, с Ленинградского шоссе, проехал на Новинский. Сел на шестой номер, а с шестого, у Триумфальных ворот, аккуратно на букву "Б" и как раз доехал до Новинского, а там мне какой-то довольно солидный гражданин объяснил, что товарища Завьялова у них никогда не было и не будет и чтоб я ехал обратно. А куда ж я поеду обратно, когда мне ясно сказали, что он уже на Ленинградском шоссе больше не живет? "Что такое?- думаю.- Ну, думаю, тогда, значит, не иначе, как он обратно на Малую Бронную переехал".
Доктор. Нет, нет! Это, вероятно, какая-то ошибка. Товарищ Завьялов здесь не живет.
Курьер. Да я и сам вижу, что как будто не живет. Вот история! А пакет спешный. Где ж мне его искать? Незадача. Ну ладно! Попытаюсь еще раз на Ленинградском шоссе. До свидания! А если, значит, на Ленинградском опять ничего не выйдет, тогда, значит, опять на Новинский бульвар поеду. А уж, значит, если на Новинском бульваре его нету, тогда, значит... (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ VI
Без курьера.
Маша. Ты что-нибудь понимаешь?
Доктор кряхтит.
Что ты говоришь?
Доктор. Я говорю, что может произойти интересный факт. (Читает газету.)
Маша (заглядывает ему через плечо, в газету). Ах, вот оно что! Оказывается, сегодня какой-то весенний физкультурный парад. Стихи Безыменского. Приветствие наркома. То-то, я смотрю, с утра на улицах народ, песни, музыка, солнце, аэропланы летают.
Доктор. Аэропланы- это целая эскадрилья.
Маша. Что это за симпатичная морда? Кто это?
Доктор. "Комсомолец Евгений Гусев, совершивший затяжной прыжок на парашюте с высоты шести тысяч восьмисот метров. Пролетел, не раскрывая парашюта, шесть тысяч семьсот метров. Парашют раскрыл на расстоянии ста метров от земли. Падал без парашюта около трех минут".
Маша (в ужасе и восхищении). Ах!
Доктор. "Награжден почетной грамотой и автомашиной "ГАЗ". Вот это сердце! Наверняка можно сказать, что не курит.
Маша. Удивительно симпатичная физиономия! Такая простая, добродушная-добродушная, молодая-молодая! Наверно, девушки таких обожают. Но что меня удивляет- автомашина. Автомашина- это чудесно!
Доктор. Правильно. После такого полета неудобно заставлять молодого человека ходить пешком. Минимум- на автомобиле.
Маша. Представляю себе, как он три минуты летел вниз головой. Через тучи, со свистом. (Медленно считает.) Раз, два, три, четыре, пять, шесть... А он все летит. . Ух, с ума сойти! В каком чудесном, молодом мире мы живем!
Звонок.
Доктор. Кого там черт несет!
ЯВЛЕНИЕ VII
Входит страшно смущенная Поля.
Поля. Марья Алексеевна... Пришли. (Неуместно хихикает.)
ЯВЛЕНИЕ VIII
Входит Завьялов, измученный бессонной ночью, с
мимозами и коробкой с туфлями под мышкой.
Завьялов. Не ожидала?
Маша. Я... просто растерялась.
Завьялов. Мимозы.
Маша. Да...
Завьялов. Тебе.
Маша. Мне? Спасибо!.. Поля, поставьте в воду.
Завьялов. Ах, доктор... Простите, я вас не заметил. Здравствуйте!
Доктор. Здравия желаю!
Завьялов. Я так по тебе соскучился, Машенька, ты себе не представляешь. Однако как у нас стало хорошо! А где Изабелла Георгиевна?
Маша. Мама служит в "Интуристе".
Завьялов. Служит? Вот видишь, как хорошо! Женщина обязательно должна быть независима. Я всегда это говорил. Значит, в материальном отношении у нас в доме все в порядке?
Маша. Да. Более или менее.
Завьялов. Маша... Нам нужно поговорить.
Доктор. Может быть, я, так сказать... (Хочет встать.)
Маша. Нет, нет, пожалуйста!
Завьялов (видит кота). А, Митька! Здравствуй, Митя! Здравствуй, толстый лентяй! Здравствуй, котюга! Какой у тебя чудесный мех! Как я рад тебя видеть! (По ассоциации дует на мех кота.) Вот это мех, а не то что... Что? Царапаться? Хозяина своего не узнал? А вот я тебя за это по морде, по морде! Пошел вон, дурак! (Выбрасывает кота вон.) Да! Виноват! Самое главное я совсем забыл. Поздравь меня. Вышел "Человек будущего". Вот, первый экземпляр тебе. (Дает Маше книжку.) Итак, все по-старому? (Обнимает ее.)
Доктор. Может быть, так сказать...
Завьялов. Ничего, вы у нас свой человек. Вас мы не будем стесняться. Правда, Машенька? Мы не будем стесняться доктора? Ну, дай я тебя поцелую нежненько-нежненько.
Доктор. Гм! (Испускает неопределенный, но довольно грозный грудной звук.)
Маша. Нет, нет... Ради бога...
Завьялов. Боже мой, ты совсем одичала! Чудачка! Да! Виноват! Самое главное, я совсем забыл. У меня для тебя подарок, сюрприз. Я тебе приобрел... (Идет за туфлями.) Вот-с! Как тебе нравится? (Показывает туфли.) Не правда ли, чудесные туфельки? Доктор, как вы находите? Люди должны носить удобную, изящную и красивую обувь. Не правда ли? Видишь, какой я стал внимательный!
ЯВЛЕНИЕ IX
Входит Лаутская, прекрасно одетая, в заграничном
духе, в вязаное. Она с лорнетом.
Лаутская. Эти американцы меня совсем замучили. Поля, как можно скорее чашку кофе! Граждане! Павел Николаевич! Маша! Я вас не понимаю. Такой чудесный, совершенно исключительный день, а вы сидите дома. Безобразие! Вы себя обкрадываете. (Замечает Завьялова.) Кто это? (Смотрит в лорнет.) Батюшки! Иван Васильевич! Какими судьбами?
Завьялов. Здравствуйте, Изабелла Георгиевна!
Лаутская. Голубчик! Как я рада вас видеть! Садитесь, садитесь! Кофе-то они вам, по крайней мере, дали? Поля! Налей Ивану Васильевичу кофе.
Завьялов. Мерси!
Звонок телефона.
Лаутская. А, боже мой! Это, наверное, меня. Несчастье! (Подбегает с чашкой в руке к телефону.) Алло!.. Да, да! (Говорит по телефону по-английски, иногда вставляя русские слова "Торгсин", "Шарикоподшипник". Затем переходит на немецкий язык. Потом- на французский. Прощается, вешает трубку.) Ничего не поделаешь. Через полчаса надо ехать с американцами на "Шарикоподшипник". А вечером- с французами к Таирову. Надоело, хуже горькой редьки. И так всю жизнь.
Завьялов. Оказывается, вы прекрасно владеете языками. А я и не подозревал.
Маша. Мама окончила Бестужевские курсы.
Лаутская. Ну, так рассказывайте же, рассказывайте.
Завьялов. Да что ж говорить? Устал, вот и все. Я сегодня всю ночь не спал. Ходил по Москве. Нервный подъем, а теперь реакция. Мне нужно немного побыть одному. Впереди еще много времени. Когда-нибудь я вам все расскажу. Всю свою одиссею. Это было ужасно! А сейчас мне необходимо отдохнуть. Спать, спать... Простите, я пойду к себе. Доктор, надеюсь, вы у нас обедаете, мы еще увидимся? Машенька, зайди ко мне на минутку. (Подходит к двери своей бывшей комнаты.)
Доктор. Однако...
Маша. Ваня!
Завьялов (томно). Да, детка? (Открывает дверь.) Что это?
Маша. Теперь в этой комнате кабинет Павла Николаевича.
Завьялов. Как- Павла Николаевича?
Маша. Он там живет и принимает больных.
Завьялов. Временно?
Маша. Нет, постоянно.
Завьялов. То есть как постоянно? Это ж моя комната!
Лаутская. Когда вы уехали, мы предложили ее Павлу Николаевичу.
Завьялов. Позвольте... Однако! Это довольно странно!
Маша. Очень печально, но... Павел Николаевич уже здесь прописан.
Завьялов. Позвольте... А я? Позвольте! Я не совсем понимаю. Что же это происходит? В мое отсутствие в мой дом врывается совершенно посторонний человек, захватывает мою жилплощадь и, пользуясь деликатностью моей семьи, нагло прописывается в моей комнате.
Доктор. Однако!
Маша. "Мой" дом. "Моя" жилплощадь. "Моя" семья. "Моя" комната. Во-первых, дом не твой, а общественный, коммунальный. Жилплощадь не твоя, а того, кто ею фактически пользуется. Семья- это предрассудки и пережиток, от которого давно пора отказаться. И вообще- чтоб больше не было никаких недоразумений, я вышла замуж за Павла Николаевича.
Завьялов. Что? Когда?
Маша. Это не важно. На днях.
Завьялов. Как же ты посмела?
Маша. Я уже не люблю тебя.
Завьялов. Ах, ты уже не любишь меня? Ты уже любишь его? В таком случае я запрещаю тебе. Слышишь, запрещаю! Это гнусно! (Крутит ей руку.)
Маша. Ты рехнулся! Ай! Ты мне делаешь больно. Пусти! Паша, скажи ему, чтобы он не смел.
Доктор. Иван Васильевич! Вы ей можете растянуть сухожилья, и тогда получится очень скверная штука.
Завьялов. Ах, так? Сухожилья? Благодарю вас. Куда мне теперь прикажете деваться? Где я теперь буду жить? Под забором? В канаве?
Лаутская. Успокойтесь, Иван Васильевич, мы для вас что-нибудь придумаем.
Маша. Знаешь что, Ваня? Пока что тебя свободно можно устроить тут, в проходной комнате, где раньше жил Павел Николаевич. В ней, правда, нет окон, немножко темно, но ведь ты работаешь больше по вечерам.
Лаутская. А то, что она проходная, в конце концов не так важно. Не правда ли? Через вас будут проходить исключительно свои.
Завьялов. Через меня будут проходить исключительно свои! Спасибо! Вы меня утешили! Я не желаю, чтоб через меня проходил кто бы то ни был, а тем более свои. Вы мне, кажется, предлагаете поселиться просто в чулане?
Доктор. Ну, уж в чулане! Уверяю вас, это очень неплохая комнатка для одинокого.
Завьялов. Ах, так! Для одинокого? В таком случае заявляю вам совершенно конкретно и официально, что так интеллигентные люди не поступают. Вы- вор!
Доктор. Что вы сказали?
Завьялов. Вор! Вы у меня украли жену, вы украли у меня жилплощадь, вы украли у меня любовь! Может быть, вы даже украли у меня хлебные карточки. Я не уверен.
Лаутская. Иван Васильевич! Человек будущего!
Завьялов. Маша, ты слышишь? Я запрещаю тебе любить этого коновала! Ты не имеешь нравственного права! Это пошло, это неблагородно. Или я убью тебя, слышишь?
Маша. Ваня! Ва-а-аня! Но ведь ты же сам... Любовь должна быть свободной.
Завьялов. Только не у меня в доме! Только не у меня в до-ме-с! (Лаутской.) А вы? Мать!.. Эта гнусность совершилась на ваших глазах, и вы допустили?!
Лаутская. Два свободных человека любят друг друга...
Завьялов. Сводня!
Лаутская. Иван Васильевич! Я не верю своим ушам! Идеи Фурье, юберменш, города-сады, кварцевое солнце, озонирующая аппаратура...
Завьялов. Плевал я на озонирующую аппаратуру!
Лаутская. Но будущее общество...
Завьялов. Плевал я на ваше будущее. Здесь не лекция. Вы мне, будьте любезны, освободите жилищную площадь. Это дело вам так не пройдет. Я подам заявление в милицию, по судам затаскаю.
Маша. Какая гадость!
По радио начинают передавать парад с Красной площади,
может быть первомайский парад.
Завьялов. Что? Радио? Кто вам разрешил, милостивый государь, ставить на чужой жилплощади радио? Я не желаю слушать эту мерзость. Довольно с меня газет! (Пытается выключить радио. Борьба из-за громкоговорителя, но радио продолжает передавать музыку и крики. Завьялов пытается заткнуть громкоговоритель подушкой.) Молчать!
Радио не унимается.
Молчать! Я требую!
Доктор. Ради бога, ради бога! Вы побьете лампочки.
Завьялов. Да! И побью! Я никому не позволю покушаться на мои права и на мою собственность.
Доктор. Взбесившийся буржуа!
Завьялов. Что?
Лаутская. Взбесившийся буржуа!
Завьялов. Что вы сказали?
Доктор. Это не я сказал. Это Маркс сказал.
Завьялов. Что? Ах, Маркс! Хорошо. (Хватает трубку телефона.) Дайте мне скорей уголовный розыск!.. Вы слушаете? Меня оскорбили и ограбили. У меня украли..
хлебные карточки!
Лаутская. Поля, подметите.
ЯВЛЕНИЕ X
Входит курьер.
Курьер. Товарищ Завьялов?! Слава тебе, господи! А то я по всему городу за вами ездию. (Подает пакет.)
Завьялов. Давайте. (Разрывает пакет, читает.)
Курьер. А то я отсюда прямо опять на Ленинградское шоссе, а там мне опять повторяют, что тут не живет...
Доктор. Идите, идите!
Курьер. Тогда я, значит, обратно на Новинский бульвар...
Доктор. Идите, идите!
Курьер. Прямо история! (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ XI
Без курьера.
Завьялов (читает бумагу). Ничего не понимаю. "Ввиду того, что правление издательства постановило задержать тираж вашей книги..." Что такое?! "...протестов советской общественности... статьи в сегодняшнем номере газеты "Правда"... пожаловать для расторжения договора..." Сегодняшняя "Правда"! Где сегодняшняя "Правда"?
Маша. Что такое?
Лаутская. Что? Что?
Завьялов. Ради бога, сегодняшнюю "Правду"!
Маша. Вот.
Завьялов. Давай сюда, давай сюда! (Ищет.) Здесь нету. Здесь нету. Здесь нету.
Лаутская. Вот!
Завьялов. Где? Что?
Лаутская. Статья. Большая рецензия. "Пошляк у микрофона"- о лекциях Завьялова "Человек будущего".
Завьялов. Что? Как? Не может быть!
Лаутская. Читайте. Вот.
Завьялов. "Пошляк у микрофона".
Лаутская. Подписано: "Группа радиослушателей".
Завьялов (горько). "Пошляк у микрофона". Это, значит, я- пошляк у микрофона? Как вам это нравится! Ну что ж, хорошо! Добивайте. Сжигайте меня на костре. Что ж вы все стоите? Я звал вас в будущее, в светлое будущее, а вы хотите посадить меня в чулан? Нет! Я не пойду к вам в чулан. Мне здесь душно. Я задыхаюсь! Куда я попал? Где были мои глаза? Назад! На Ленинградское шоссе, на шестой этаж! Там девушка молодая, до слез красивая, чудная, новая!.. Я перед ней виноват. Страшно виноват. Но она меня поймет и простит. Она... (Оборачивается к двери.)
ЯВЛЕНИЕ XII
В дверях стоит Таня.
Завьялов. Таня! Я знал, что ты придешь. Ты пришла за мной? Ты простила...
Таня. Иван Васильевич, мы тебе привезли вещи.
ЯВЛЕНИЕ XIII
Из-за спины Тани появляются бабушка и Женя с большим
сундуком Завьялова.
Бабушка. Покуда нашли, половину города исколесили. Конечно, на автомобиле. У нас теперь, слава богу, собственный автомобиль. Да. А то бы на трамваях нипочем не добрались. Нешто с таким сундуком на трамваях мыслимо допереться! Ну, спасибо, Женька себе автомобиль выпрыгнул. Читали нынче в газетах- комсомолец Женька Гусев с аэроплана без парашюта прыгал, и ему за это машину премировали? Так это он самый, Женька Гусев! Так что мы теперь ездим на собственных автомобилях.
Женя. Старушка, не трепись. Получайте вещи. Расписки не надо.
Завьялов. Танюша, прости!
Таня. Иван Васильевич, не стоит. Это лишнее.
Женя (берет Таню под руку). Пойдем, что ли?
Опять радио.
Завьялов. Товарищи! Да что же это? Да заткните же ему глотку! А я? Как же я? Почему мне так трудно? Почему мне так тяжело?
Доктор. От курения. Исключительно от курения.
Маша. Ванечка! Уверяю тебя, это отличная комната! Ванечка, не упрямься!
Доктор. Я в ней жил пять лет.
Радио гремит, гремит, передавая жгучие слова парада.
Завьялов. Да. Где сундук? Несите. Все равно. Ведите меня в чулан.
Занавес.
1933
ПРИМЕЧАНИЯ
ДОРОГА ЦВЕТОВ
Комедия эта начата В.Катаевым в марте и закончена к осени 1933 года. Опубликована в майском номере журнала "Красная новь" в 1934 году. Эпизод "из новой пьесы" был напечатан ранее, 4 марта того же года в "Литературной газете". Михаил Зощенко посоветовал автору дать иное название пьесе: "Меня никто не понимает". Катаев, однако, оставил прежний заголовок, считая, что он более соответствует социальному замыслу его комедии- осмеянию мещанина и приспособленца, укрывшегося "за псевдореволюционными фразами об этике и морали человека будущего" ("Труд", 17 мая
1934 г.), одного из тех, что проникнуты старым, независимо от того, какие слова они произносят ("Правда", 18 июля 1934 г.).
Комедия обошла театры сорока семи городов Советского Союза. С 1934 по 1936 год она с успехом шла в Москве и Ленинграде, Харькове, Алма-Ате, Петрозаводске, Якутске, Баку и других городах. В эти же годы ставилась и на сценах многих зарубежных театров, в том числе Варшавы, Праги, Нью-Йорка. Журнал "Рабочий и театр" (1934, №
6) определил главное достоинство пьесы, увидав его в "сочетании серьезной, никак не снятой проблемы с возможностями заразительного веселого "представления"...".
|
